Нина. Книга 4. Падение Башни Айя Сафина
        Разгром Пастаргаев рождает месть небывалой мощности, которая выливается в кровавые беспорядки по всему городу. Противостояние наркомафий набирает обороты и уже затрагивает правительственных чиновников. Эрик вынужден заключить перемирие с албанской мафией, которую рекрутирует загадочный враг. А в это время остатки Пастаргаев собирают последние силы, чтобы нанести финальный сокрушительный удар по империи Эрика. Но теперь опасность нависает и над Ниной, она сама становится объектом охоты.Содержит нецензурную брань.
        1. Да начнется война
        Нога самовольно выстукивала чечетку. Ханна положила руку на колено, заставляя ногу взять себя в руки. Но вторая нога заразилась истерикой близнеца и тоже начала стучать каблуком. Ханна глубоко вдохнула, унимая стресс. Если тело продолжит выходить из-под контроля разума, никаких рук не хватит, чтобы успокоить все конечности и органы.
        Даже легкий стресс заставлял Ханну мучиться от диареи. И сегодня, предвидя бунт собственного тела перед важным событием, она еще ранним утром выпила двойную дозу противодиарейного. Но теперь она уже мало доверяла советам фармацевтом, уверенно заявлявшим о супердейственном препарате от бессонницы, который этой ночью со своей задачей не справился. Если же и горсть пилюль противного болотного цвета провалят свою миссию, то Ханна рискует подпортить штаны вместе с уже загубленной репутацией.
        Ханна ненавидела находиться в замкнутых пространствах офиса, и тем более, терпеть не могла официальные встречи и деловые беседы. Дайте ей табельный пистолет, наручники и значок, и она смело пойдет выполнять свой долг. Самое интересное, что, когда дело касается работы на улицах или тренировочных соревнований, нервы Ханны превращались в стальные, и тогда ей не было равных. Она валила соперников из пистолета с пятидесяти метров, и опережала товарищей по спринтерским забегам и длинным кроссам. Еще до поступления в полицейскую академию она получила пятнадцатый кхан с золотым пратьятом - самая высокая степень рейтинга в тайском боксе. Ханна изо всех сил старалась быть лучшей во всем, потому что у нее не было выбора. Она либо будет наверху списка, либо вечным неудачником, презираемым за собственное существование.
        Она была лучшей в компьютерном классе, и ей до сих пор предлагают место системного администратора полицейского управления - престижная должность специалиста по безопасности компьютерных систем и более, скажем так, приемлемая и уместная для Ханны. А еще уместнее для нее будет работа в миграционной службе, где ей, раз она так хочет выйти на поле, придется посещать места обитания мигрантов и прочих сомнительных личностей для проверки их паспортов и прав на местожительство. Секретарь или работник отдела кадров - вообще, красота, там ее просто заждались. Зачем тебе соваться к серьезным дядям?
        Но для Ханны работа в отделе убийств всегда равнялась возможности выжить в жестоком мире, где правит шовинизм и прочие фобии превосходства. Людям претит возможность встретить столь ущербного человека, который окажется лучше них в каких-либо областях. Иной раз сотрудники полиции даже брезгуют взглянуть на нее, как, например, эта секретарша на входе. Едва услышав фамилию Ханны, эта престарелая женщина скорчила такую гримасу, словно съела килограмм лимона и запила горчичным соусом. Она не удостоила Ханну даже взглядом и лишь жестом указала на стул в коридоре, где ей нужно ожидать разрешения капитана войти к нему в офис. Ханна уже привыкла к такой оскорбительной реакции нетерпимых людей, которые сами сеют ненависть в обществе, а потом звонят таким, как Ханна, и зовут на помощь, потому что их грабят и насилуют на улице. Может, вам стоить начать с самих себя, и хотя бы научиться контролировать мышцы на лице и не изображать отвращение к человеку? Никто не заставляет вас приглашать их на семейные ужины или помогать дотащить тяжелые сумки до машины. Вашего равнодушия будет достаточно.
        - Офицер Юргис!
        Грозный рык раздался из кабинета в дальнем конце коридора и вырвал Ханну из размышлений.
        Ханна, как по команде, вытянулась по струнке и решительным шагом проследовала к двери с надписью «Капитан Элвин Фальк».
        Ханна зашла в кабинет начальника отдела убийств и закрыла дверь.
        Капитан Фальк дымил сигарой прямо на рабочем месте с закрытыми окнами и стонущей системой вентиляции. Кажется, даже она задыхалась от количества дыма на один квадратный метр.
        - Доброе утро, сэр!  - отчеканил Ханна самым натренированным солдатским голосом.
        - Засунь свое доброе утро в зад того ублюдка, что убил третью бабу на бульваре Сансет!  - прорычал Фальк в ответ.
        Капитану было уже около семидесяти, это был грузный афроамериканец с густыми усами и трехдневной щетиной. Его рубашка пропиталась потом во всех видных местах и отдавала характерным запашком. Его страсть к сладкой выпечке привела ко второй степени ожирения, а табак добивал сердечную мышцу. Возможно, Фальк избежит выхода на пенсию и сразу отдастся в руки Господа.
        Бульвар Сансет тянется на три километра в юго-западном районе и является самой крупной городской витриной проституток, выстраивающихся вдоль обочины на обозрение потенциальных клиентов. Вообще, с торговлей женскими прелестями интересная ситуация - они нелегальны, но когда едешь по бульвару Сансет, кажется, что здесь этот закон не действует. Бизнес сутенеров бесстыже процветал, и полиция могла лишь выполнять ежедневные квоты по отлову проституток и их хозяев. Но эта квота никогда не будет равняться тысяче людей в день, не хватит столько камер даже в десяти отделениях полиции. А потому работа полиции заключалась лишь в показательных порках да усмирении самых жестоких сутенеров и чересчур обнаглевших работниц. Ханна часто задавалась вопросом, зачем, вообще, запрещать этот вид бизнеса, если сами полицейские прибегают к услугам жриц любви.
        Месяц назад на бульваре Сансет была убита Эжен - молодой новичок с чешских горизонтов. Она проработала всего пару месяцев, когда неизвестный нанес тридцать семь ножевых ранений ей в спину, пока наслаждался ею сверху. Спустя три недели была найдена Барбетта - молодая негритянка с восточных берегов Африки, метод убийства был один-в-один. Тогда ее причислили к списку жертв, а неизвестного убийцу повысили до ранга серийного маньяка.
        По приветствию капитана Ханна поняла, что убийца совершил очередное злодеяние.
        - Чего стоишь там? Сядь!  - злобно прорычал Фальк.
        Ханна была наслышана о его тяжелом характере, и это - еще одно «нет» на ее затею работать в отделе убийств.
        Фальк оторвался от какого-то документа и презрительно уставился на Ханну.
        Она затянула свои длинные светлые волосы в низкий тугой пучок, ее форма патрульного офицера была начищена и отглажена до безупречности и даже хрустела от крахмала. Она сидела с прямой спиной и гордо поднятой головой, всем своим видом выражая решительность и отвагу. Но в то же время она была уверена, что ее идеальность не спасет ее душу перед капитаном.
        - Чего тебе надо в нашем отделе?
        - Хочу ловить убийц, сэр!  - Ханна говорила громко, четко и отважно. По крайней мере, ей так казалось.
        - С чего ты взяла, что у тебя получится?
        - Потому что я лучшая во всех дисциплинах академии по окончании года и мое рекомендательное…
        - Ой, да замолчи!
        Ханна закусила губу и бросила взгляд на стол перед капитаном: перед ним лежало то самое рекомендательное письмо от начальника полицейского участка, где Ханна в настоящий момент числилась патрульным. Ханну ободрило, что Фальк читал это письмо до того, как она села в кресло напротив. Это значило, что он не выкинул ее дело, едва прочитав фамилию на титульном листе. Он ознакомился с результатами учебы в академии, а также с достижениями по службе, пусть их было немного, но и в полиции она работает не так давно.
        - Тут все написано так, словно ты - супермен!  - проворчал он, небрежно бросив листки на дальний край стола.
        Он подозрительно взглянул на нее и ухмыльнулся.
        - Или супергерл? Или ты еще не решила?  - спросил он с насмешкой в интонации.
        Ханна раздраженно поджала губы и опустила глаза. Она была готова к подобной реакции. С тех пор как ее секрет раскрылся еще в академии, она быстро научилась выстраивать защитный барьер между собой и любителями осуждать других людей.
        Фальк тяжело вздохнул и схватился за бок, скрючив гримасу боли. Ханна - милосердна и полна сострадания, но в этот момент она отчаянно желала, чтобы капитана схватил инфаркт. Того гляди, придет на его место более адекватный начальник, помоложе и с современными взглядами.
        - К черту вас всех! Мне наплевать, чем вы занимаетесь во внеофисное время!  - Фальк перешел на привычный громогласный и хриплый бас.  - Но вот служба - это не отрезок времени с девяти до шести! Служба длится двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю до конца дней твоих! И свободного от службы времени не бывает! Хочешь работать здесь - знай, мне начхать на твои личные проблемы, психологические или социальные, неважно! Мне нужен результат!
        Фальк залпом осушил стакан воды и снова глубоко затянулся сигарой, точно беря передышку в своем выступлении. Он жестом указал Ханне на кулер в углу. Офицер тут же поднялась со стула, взяла пустой стакан со стола и подошла к кулеру. Через несколько секунд стакан с водой стоял на столе капитана, а Ханна снова сидела напротив, ожидая продолжения речи.
        - Извращенцев, садистов, маньяков, насильников, просто идиотов с пушками с каждым днем все больше! Общество сгнило до скелета, и мы здесь - последняя надежда на спасение от этой заразы! А потому здесь мне нужны не просто супермены, а гибриды супергероев и гениев вкупе со стойким отвращением к личной жизни! Потому что не будет у тебя времени на личную жизнь, я тебе гарантирую! Тебе ясно?
        - Да, сэр!
        Ханна воспрянула духом. Фальк однозначно не желал выгонять ее, а значит, готов дать ей шанс.
        - У тебя один шанс!
        Ханна снова закусила губу, но на этот раз, скрывая довольную улыбку.
        - Профукаешь и двери в отдел убийств закроются перед тобой навсегда! Останешься патрулировать свои трущобы дальше! Тебе ясно?
        - Да, сэр!
        Фальк откинулся на спинку кресла и сделал очередную долгую и смачную затяжку.
        - Есть у меня еще один псих,  - уже спокойнее говорил Фальк.  - Почему-то мне кажется, что у вас много общего. Он такой же социофоб, как и ты.
        Ханна задержала дыхание. Капитан Фальк ставит ее в напарники! Он не предлагает ей бумажную работу в архиве или на побегушках у детективов, как она предполагала. Он дает ей шанс влезть в самую гущу событий, и этот факт обязывал ко многому! Ханна не имеет права на ошибку!
        - Пойдешь в напарники Аларику. Поработаете один день. Выдержишь - добро пожаловать!
        И тут все радостное возбуждение как водой ледяной смыло. Страх спер дыхание, и Ханна даже не смогла что-либо ответить.
        - Ну, чего сидишь? Пошла вон отсюда, пока я не передумал!
        Ханна резко встала со стула и шеметом выбежала из кабинета.
        Только оказавшись в коридоре, она перевела дыхание и усмирила свой взбунтовавшийся живот, а потом и вовсе поняла, что означает ее назначение на тренировку к Аларику. Это был не тест, это было ее уничтожение. И Фальк не дает ей никакого шанса, он просто хочет сделать все правильно с точки зрения бюрократизма. Чтобы профсоюз работников полиции не обвинил его в нетерпимости, он якобы принимает офицера на контрольно-проверочный рабочий день в центре событий отдела убийств. А к кому он поставит ее в напарники, это уже ни для кого не имело значения. Главное - буква закона соблюдена, и неважно, что лейтенант Рубен Аларик на самом деле играет роль действенного орудия устранения слабых новичков или нежеланных в отделе людей.
        О лейтенанте ходили слухи по всем полицейским участкам, о нем даже знали в соседних городах. А все дело в методах расследований, что он применял. Сказать, что они были нестандартными, значит сильно преуменьшить заслуги Аларика в изобретательности. Он был невероятно скользким и подлым любителем нечестных игр, безжалостно подставляя под удар не только бандитов, но и своих коллег, отчего в собственной среде его принимали за предателя. Поговаривают, что однажды он подставил одного убийцу-наркодилера, обещая договориться с бюро о программе защиты свидетелей по его душу в обмен на организацию встречи с крупным перекупщиком. В конечном счете, перекупщик был пойман с поличным, и большая часть его сети была ликвидирована полицией. Но в результате перестрелки наркодилер-связной был убит из неизвестного пистолета, который так и не нашли на складе, где проходила встреча, а сумка с полумиллионом долларов странным образом исчезла. Но мало кто обратил внимание на столь тревожные факты, ведь капитан Фальк получил свой «результат», которым дорожил сильнее собственной разбухшей печени, и благодарность в дорогой
деревянной рамке из рук мэра за поимку сразу двух крупных игроков наркосети.
        Наверное, потому Фальк и не трогал особо Аларика, потому что оба находили преимущества из устоявшейся системы взаимоотношений: Аларик повышал цифры в отчетах до положительного результата, а Фальк, в качестве благодарности, закрывал глаза на его мошенничество.
        Рубен Аларик умело совмещал в себе опытного копа и жадного коррупционера, и его собратья люто ненавидели товарища, который своим стилем работы очернял их девиз, требующий защищать честь и достоинство полицейского значка. Честно говоря, Аларик плевать хотел и на коллег, и на свой значок, и открыто заявлял полицейским, что они просто-напросто завидуют его успеху, потому что не умеют работать столь же эффективно, как и он. Процент раскрываемости преступлений у Аларика был самым большим в столице, а потому к ненависти с обоих сторон баррикад он уже давно привык.
        И как же найти подход к такому человеку, который привык работать один, и которому напарник лишь мешает проворачивать черные дела? Стать их соучастником? Или выводить его на чистую воду? Ханна оказалась в тупике.
        Молча обматерив капитана Фалька, Ханна прошагала к престарелой секретарше.
        - Где я могу найти лейтенанта Аларика?  - спросила Ханна.
        Женщина с седыми волосами, завитыми в скудные умирающие, как и сама женщина, кудри, с голубыми тенями на веках и бордовой помадой, отчего она больше походила на героиню сюрреалистичного портрета, по-прежнему игнорировала Ханну взглядом и ответила, продолжая набирать что-то на клавиатуре:
        - Все работники сейчас в отъездах по заданиям для расследований.
        Эта старуха начинала бесить Ханну не на шутку.
        - Тогда как мне связаться с лейтенантом?
        - У него есть мобильный телефон.
        Старуха продолжала медленно стучать по клавиатуре, уставившись на экран монитора.
        - Ну, так можно мне его номер телефона?  - Ханна все больше выходила из себя.
        - Я не имею право раздавать личные номера сотрудников.
        - Но я - его напарница!
        - Вы - привлеченный на тренировку офицер. В нашем отделе Вы не числитесь, а потому для меня Вы - посторонний человек.
        «Вот же дряхлая сука!»  - подумала Ханна.
        Может, другой бы на месте Ханны смело написал жалобу на столь ничтожное существо, осыпающееся тлей на рабочий стол, но Ханна не могла себе такое позволить. Отныне к ней до конца жизни будут относиться предвзято и даже с отвращением, точно она - разносчик венерического заболевания. Ханна понимала, что сама должна найти Аларика, раз ей дали единственный шанс доказать, что она достойна работать в этом чертовом отделе убийств.
        Расспросив с десяток встреченных на пути сотрудников участка, Ханне, наконец, дали более менее точный ориентир - серебристый Ягуар Куп. На этой характерной для лейтенанта машине и разъезжал Аларик. Ханна быстро нашла автомобиль на парковке возле участка, это было несложно, потому что снобистские замашки вроде выставления именной таблички рядом с парковочным местом были не чужды лейтенанту.
        Ханна долго разглядывала старую модель автомобиля, который уже давно снят с производства. Отполированный до лощеного блеска Ягуар сверкал серебристыми переливами на солнце, его хозяин определенно обожал машину, и был из числа тех автолюбителей, которые дают имена своим машинам. Может этого зовут просто Куп или Дженни, а, может, Плохиш или даже Хулио, если Аларик - скрытый гей. Говорят, ему почти сорок, и он до сих пор ни разу не был женат, и не имеет детей. Судя по машине, Аларик принадлежал тому типу заядлых холостяков, которые не признают рабства брака, утоляя голод близости разовыми случками. Скорее всего, он испытывает больше симпатии к животным, например, к собакам. И в подтверждение своих слов Ханна увидела сложенный чехол для перевозки собак на заднем сидении автомобиля.
        Ханна просчитывала в уме, сколько денег уходит на обслуживание раритетного автомобиля. Она с дотошностью ювелира рассматривала детали и понимала, что автомобиль восстанавливали из подлинных запчастей, изготовленных, по всей видимости, на заказ. Наверняка, стоимость автомобиля превышает ее годовое жалованье раз в пять. Она изучала внутренний кожаный салон через стекло, когда услышала голос за спиной:
        - Ты кто?
        Ханна обернулась. Лейтенант Аларик держал в руках ведро с куриными бедрышками и жевал одно из них, подозрительно осматривая Ханну.
        - Добрый день, сэр! Я - офицер Ханна Юргис!  - отчеканила Ханна.
        Аларик медленно осмотрел ее с ног до головы и произнес:
        - Так вот ты какая. С виду и не поймешь.
        Ханна мысленно закатила глаза.
        Аларик жестом предложил разделить трапезу, на что Ханна помотала головой. Аларик открыл дверцу машины, поставил ведро на панель. Пока он вытирал салфеткой руки и лицо, Ханна разглядывала супергероя и суперзлодея в одном лице. Он был невысокого роста, худой и жилистый, растрепанные русые волосы, слегка затронутые сединой, он не брился уже пару дней. Помятая рубашка была застегнута неправильно и торчала из джинс, а бежевая куртка испачкана пятнами от еды, причем многие из них были уже застарелыми. Потертые грязные джинсы и разношенные ковбойские сапоги завершали неряшливый образ. Весь его вид больше походил на человека, недавно проснувшегося после долгой пьянки, и теперь отчаянно борющегося с головной болью от похмелья.
        Перед лейтенантом же предстал молодой офицер в синей опрятной выглаженной униформе со значком на груди, рацией на плече, все начищено до блеска, даже кобура с Глоком казалась новой, наверняка, совсем недавно получена на складе, потому что на кожаном ремне отсутствовали трещины и заломы. Светлые волосы офицер затягивала в гладкий пучок под затылком, и даже волосы у нее были приглажены один к одному. Большие голубые глаза, тонкий нос, пышная грудь и тонкая талия, офицер Юргис была полной противоположностью Аларика, но лейтенант прекрасно понимал, откуда растут ноги этой выдрессированной безупречности. Иначе, Ханну бы сожрали еще в академии. Она должна быть идеальной, если хочет пробиться в столь пропитанной сексизмом сфере деятельности.
        Наконец, Аларик закончил ритуал с салфеткой, сложил локти на крыше машины и пристально уставился на Ханну.
        - Я задам тебе вопрос, и от ответа, который ты дашь, зависит, поедешь ли ты со мной кататься,  - сказал он, уставившись на нее с хитрецой.
        Похоже, сегодня все будут испытывать Ханну на прочность, смекалку и терпение. Это будет самое долгое собеседование в ее жизни.
        - Для чего ты лезешь в Отдел убийств?  - спросил лейтенант.
        И вроде ответ Ханна заготовила уже давно, потому что все работодатели прежде всего интересуются, зачем кандидат, вообще, сюда пришел. Они ждут, что он начнет расхваливать фирму и ее достижения, клятвенно заверит, что хочет влиться в столь успешный и стабильный коллектив, чтобы внести свой полезный вклад в развитие дела. Но Аларик явно не желал слышать те сопли, что Ханна приготовила для капитана Фалька о долге стража порядка бороться со всякого рода несправедливостью, даже если от ее уродства и извращения выворачивает кишки. На самом деле Ханна соврала капитану. Она хочет ловить убийц, но не в этом причина, по которой она пришла сюда.
        - Престиж,  - ответила Ханна.
        Аларик прищурился, выковыривая языком мясо меж зубов. А потом хитро улыбнулся и произнес:
        - А тебя немало потрепало, скажу я, если ты дошла до края.
        Дальше убойного отдела по уровню значимости и уважения шло лишь бюро по расследованию федеральных преступлений, ну, и спецслужбы.
        - Мне по-другому не выжить. Меня везде загнобят. Либо я сама сгнию где-нибудь в офисной коморке,  - откровенно добавила Ханна.
        Аларик опустил глаза, точно просчитывая что-то в уме, потом открыл дверь автомобиля и сел внутрь.
        - Ну, поехали. Посмотрим, что ты за фрукт!  - крикнул он из машины.
        Ханна улыбнулась своей второй победе за этот день. Может, сегодня бог все же на ее стороне?
        ***
        Она открыла глаза от слепящего солнца, чьи лучи проделали долгий путь от подоконника до пола и, наконец, добрались до подушки, на которой лежала ее голова с взлохмаченными волосами. Теплота солнечного светила и назревающее летнее настроение, которое уже подошло к порогу и вот-вот постучит с требованием впустить, наполнили грудь необъяснимой легкостью и эйфорией, будто замерзшее тело и истерзанное холодами и тяготами сердце постепенно отогревались и возвращались к жизни после долгого беспокойного сна.
        Ее сердце ожило. Она смотрела на запястье своей бледной руки, цвет которой едва отличался от цвета постельного белья. Браслет с розовыми цветами бутоньерки возвращал в воспоминания последних нескольких часов, в течение которых ее мир перевернулся. Снова.
        Лепестки изрядно помялись, пожухли и потеряли вчерашнюю свежесть, но казалось, что в свете ласковых весенних солнечных лучей они становились краше и все больше оживали. Прямо, как сама Нина.
        Тяжелая рука с широкой ладонью и грубыми пальцами накрывали ее тонкие ладони своим напористым неотступным вожделением, отчего хотелось кричать в полный голос о своем счастье. Эта мужская рука убивала, приговаривала к пыткам одним лишь взмахом, руководила жестокой империей наркоторговли, и в то же время ласкала Нину этой ночью в таких местах, что она не могла сдержать стоны.
        Его мышцастая рука лежала на ее узкой хрупкой талии, отчего было трудно дышать. Но Нина получала какое-то мазохистское удовольствие от того, что он так жестко и неумолимо прижимает ее к себе, не давая шанса выйти из цепких объятий, выдавая разрешение на каждый вдох, на каждое движение. Наоборот, Нина еще сильнее прижалась к нему спиной, ощущая себя точно под большим крепким и безопасным навесом, который укроет от любой опасности, защитит от нападок внешнего мира, принесет себя в жертву ради ее благополучия.
        Эрик почувствовал ее легкое движение и, словно прочитав ее мысли, сильнее прижал Нину к себе, уткнувшись носом точно ей в шею. От ее запаха сон не просто ушел напрочь, а с криком ужаса убежал за сотни миль, гонимый стремительно назревающим возбуждением, которому Эрик не смог противостоять.
        Ее обнаженное белоснежное тело снова взывало к его мужскому началу, и он быстро развернул ее и оказался сверху. От вида ее растрепавшихся от бурной ночи волос и размазанного макияжа на лице, вспомнились самые сладострастные моменты секса, когда она впивалась зубами в его плечи, царапала его спину, стонала до криков, и тогда возбуждение достигло пика.
        Эрик практически заглотил ее язык, настолько он был жаден до ее тела. Она застонала, когда он снова овладел ею. Он сжал ее горло, и она, зная, как ему нравится, сосала его палец.
        - Скажи мне, кто ты,  - прошептал он ей на ухо.
        - Твоя маленькая девочка,  - ответила она.
        Звук ее шепота, твердящего те слова, что ему так нравились, заставили сознание завертеться где-то на грани между мирами, и Эрик поплыл на волнах экстаза.
        Он никогда не говорил ей, как ему нравится. Она читала его мысли, изучала воспоминания и точно копировала движения, слова и ласки, которые доставляли Эрику наибольшее удовольствие. Это было невероятно. Еще никогда Эрик не испытывал подобной близости с человеком, который в буквальном смысле делал все, что он хотел от нее.
        Нина сжимала между бедер его горячее тело, двигаясь ему в такт, прижимаясь к его мускулистому торсу так сильно, словно желала слиться с ним воедино. Она пребывала с ним на тех же волнах, где они вместе наблюдали за потоком фантазий, воспоминаний и прошлого друг друга. Нина, сама того не контролируя, соединяла их сознания, и они уже не были двумя разными людьми, они превращались в одного человека, переживающего столь разные события прошлого. Они открылись друг другу полностью до самого дна кроличьей норы без стеснения, страха или стыда, потому что знали, что оба примут все, что увидят в самой сердцевине пекла, и не отвернутся, не поморщатся, не попытаются обвинить, а просто согласятся друг с другом и заключат самый искренний и честный союз, какой только могут заключить люди на земле.
        - Я люблю тебя,  - шептал Эрик, принимая каждую частичку Нины в себя, соглашаясь со всеми ее мыслями, доводами, заключениями.
        - И я люблю тебя, Эрик,  - отвечала Нина, уже давно приняв его таким, какой он есть, будто он был создан специально для нее, возможно, самим Дьяволом, но ей было наплевать. Он принадлежал ей, его душа стала частью ее души, пусть она даже будет проклята, Нина никогда не отпустит ее.
        Спустя некоторое время они снова лежали, прижавшись друг к другу, словно склеенные. Эрик гладил ее плечо, Нина рассматривала коричневые нити его радужки, казалось, сегодня они светились особенными переливами.
        - Теперь мы с тобой вдвоем навсегда, Нина. Только ты и я,  - произнес Эрик тихо, будто открыл ей сокровенный секрет.
        Нина витала где-то в его мыслях, которые она так долго искала, и которые теперь смело показывались ей из-за чащоб его сознания.
        - Я не отпущу тебя,  - прошептал он.
        Нина не ответила и лишь закрыла глаза, отгоняя видения, что он притянул своими словами. Она не хотела видеть будущее, не хотела знать, что их ждет. Она устала от попыток повлиять на судьбу, строя мосты, прорывая канавы. Она хотела просто быть рядом с Эриком, уверенная в том, что все их нынешние мечты сбудутся, и они обретут счастье, что так упорно ищут.
        Нине потребовалось немало усилий, чтобы заткнуть канал передачи информации. Сейчас она не хочет ничего слышать, знать или видеть. Она хочет просто быть рядом с Эриком, лежать рядом с ним, ощущая его тепло, прикосновения грубых мозолистых пальцев, чувствовать его дыхание на своем лице и наслаждаться каждой секундой, что они проводят вместе.
        Потому что очень скоро эти сладостные моменты закончатся, и они снова выйдут в жизнь по другую сторону рыхлых гнилых стен разваливающегося отеля Патриши, и уже никогда не смогут вернуться в этот миг. Если бы Нина могла, она бы обменяла все свои таланты на умение возвращаться в прошлое, просто чтобы снова испытать необыкновенные и единственные в своем роде ощущения, которые никогда больше не повторятся.
        Довольно предсказаний. Хотя бы на сегодня. Всего на денек, даже на пару часов Нина закроет дверь образам, шепоту, и просто побудет обычным человеком, который наслаждается первой сокровенной любовью.
        Снова пискнул телефон Эрика. Нина знала, что так неистовствовать мог только Роберт, который терпеть не может, когда что-то идет не по плану. За последний утренний час он сбросил около сотни сообщений, злой оттого, что его звонок поставили на переадресацию.
        Эрик снова проигнорировал очередное яростное послание друга и лишь сильнее обнял Нину. Будто в последний раз.
        - Не хочется возвращаться, правда?  - спросил он, уткнувшись в ее шею.
        Нина молча согласилась. Она уже с горечью осознала, что волшебный момент подошел к концу.
        Словно в подтверждение ее мыслей, Эрик потянулся к прикроватной тумбе, где измученный телефон переливался разноцветными мигающими огоньками уведомлений. Просмотрев последние, Эрик произнес:
        - Надо выдвигаться. Через час Замир выезжает из отеля, надо проводить его.
        Он взглянул на свою верную подругу и вдруг понял, насколько ему повезло встретить это невероятное существо с мистическими талантами, которое отныне дает не только предсказания, но и дарит свою любовь. Первую в ее жизни, а потому самую значимую.
        - Как проводим албанцев, я повезу тебя кататься на яхте,  - сказал он, обняв ее.  - Правда, сейчас еще холодно, и сезон не открыт, поэтому нам все время придется провести в каюте.
        Нина засмеялась и сама удивилась тому, насколько легко ей это удалось. Кажется, сегодня улыбка, вообще, не сходит с ее губ, Изабелла сразу поймет ее причину. Насколько Нина одарена силами читать мысли и видеть будущее, настолько же сильно у Изи развит нюх на секс.
        - Я не против,  - тихо ответила Нина и добавила, вспомнив про вчерашний уговор,  - но только вечером. Мне надо встретиться с Изи днем.
        - А-а-а, женские сплетни. Будь добра смилуйся надо мной и скажи ей, что она по-прежнему остается для меня первой и единственной,  - ответил Эрик.
        Нина снова рассмеялась. Она знала, что Изи познакомила Эрика с депиляцией интимных зон, и с тех пор гордая женщина открыто заявляет права на его гладкие гениталии. Но почему-то Нина была уверена, что, как только Изабелла узнает, что Нина с Эриком перешли долгожданную черту, Изи с благословением отдаст эти права Нине.
        Телефон снова пискнул. Обоих охватило желание бросить телефон о стену, предварительно извинившись перед ним, разумеется. Ведь не вина телефона, что ему предстало быть передатчиком гневных требований от Роберта к Эрику.
        Эрик попытался встать, но Нина нежно провела пальцем по его бедру, выражая ясный намек.
        - Девушка, Вы когда насытитесь?  - игриво спросил Эрик, обернувшись.
        - Еще всего один разочек,  - пролепетала она в ответ.
        Такой сердечной и умоляющей просьбе Эрик не мог отказать.
        ***
        Ягуар вырулил на дорогу и влился в утренний автомобильный поток. Сегодня был выходной день, но столицу наводнили туристы и приезжие из соседних городов, а потому трафик на дорогах все же испытывал заторы в некоторых местах. В этот уикэнд город празднует свой день основания, а потому повсеместно устраивались различные торжественные мероприятия, дискотеки, ярмарки, между которыми и кочевали горожане и визитеры из далеких мест. Парки аттракционов, как всегда, открыли свой сезон в День города, и пронзительные крики детей и взрослых раздавались повсюду. Праздник начался накануне вечером, и сегодня у полиции будет много работы: разнимать драки, арестовывать пьяных, штрафовать за нарушение административного порядка. По последней сводке, полученной Ханной от напарника из участка, этой ночью уже арестовали три сотни нарушителей спокойствия, которые не умеют праздновать, как цивильные люди. Офицер Юргис занималась бы сегодня тем же, чем и ее напарник: они бы вместе патрулировали улицы - довольно скучное и малооплачиваемое занятие. А посему Ханна была несказанно рада тому, что сегодня у нее проверочный день
в качестве стажера убойного отдела. Сегодня Ханна поднялась на высокую ступень, и ей всеми силами необходимо на ней удержаться.
        Уже через пару минут езды Ханна влилась в мир Рубена Аларика и поняла, что еще не настал обед, а она уже врезалась в тот самый тупик, на который навели ее мысли, когда она услышала имя своего экзаменатора.
        - У вас что, в багажнике человек?!  - изумленно выпалила она.
        - А что, похоже да?  - ответил Аларик вопросом на вопрос.
        Сзади в багажнике что-то громыхало и стучало. Поначалу звуки больше походили на громыхание бочки, но потом Ханна услышала стоны и матерные выкрики и с ужасом поняла, что в багажнике кричит человек.
        - Да!  - воскликнула Ханна.
        Аларик пожал плечами.
        - Ну, и пусть себе катается,  - спокойно ответил он.
        - Сэр, это противозаконно!
        - Ой, да ладно! Он два дня уже там ездит и ничего, а тут пришла отличница и езда в багажнике стала противозаконной!  - Аларик достал куриное бедро из ведерка и засунул в рот.
        - Я убью тебя, Аларик!  - голос неизвестного прозвучал из багажника гулко, но достаточно отчетливо, чтобы разобрать слова.
        - Да ты не стесняйся, угощайся,  - Аларик протянул Ханне ведерко.
        На что Ханна лишь выпучила глаза в полном шоке от того, что лейтенант так просто возит людей в багажнике целыми днями, а сам спокойно ест и спит, пока они задыхаются в металлическом гробу, в котором невозможно пошевелиться.
        - Сэр, кто находится в багажнике?  - со всей серьезностью спросила Ханна.
        - О, это - Данилка Скорострел!  - ответил Аларик, а потом обернулся и крикнул:
        - Данилка, познакомься с моей ученицей Ханной!
        - Да пошел ты, ублюдок! Я убью тебя, гандон!
        - Он тоже рад с тобой познакомиться,  - весело ответил Аларик и продолжил жевать.
        Ханна уже слышала это прозвище. Данилка Скорострел. Говорят эту кличку ему дали его работницы на бульваре Сансет. Этот чванливый голохваст, строящий из себя опасного гангстера, в сексе не мог продержаться и минуты. Как-то он завершил акт, едва девчонка сняла с него трусы. Сплетни быстро распространяются по бульвару, женщины питаются ими вместо хлеба.
        Когда Ханна поняла, что Аларик возит в багажнике сутенера с бульвара, где недавно завелся серийный убийца, она слегка удивилась собственным умозаключениям.
        - Сэр, Вы расследуете убийство женщин на бульваре?  - озадаченно спросила она.
        - А что в этом странного?  - Аларик заметил недоумение в ее голосе.
        - Я думала, Вы занимаетесь только убийствами, связанными с торговлей наркотиками.
        Аларик усмехнулся.
        - Потому что на проститутках не заработаешь?  - спросил он риторически.
        Ханна промолчала. Аларик и сам был прекрасно осведомлен, какие слухи о нем ходят. Более того, его махинации давно перестали быть слухами и уже превратились в ежедневную рутину.
        - Представь себе, иногда я ловлю злодеев просто так,  - гордо объявил лейтенант.
        Но тайное всегда становится явным, а сегодня правда не на его стороне.
        - Да не знаю я, куда делись деньги!  - заорал Скорострел, словно поджидал наилучший момент, чтобы испортить репутацию Аларика.
        Ханна бросила на лейтенанта презрительный взгляд. Тот замер, будто его застали с поличным, а потом, осознав, что препираться бесполезно, заговорил:
        - Ой, да ладно! Его сам бог послал! Я расспрашивал его девчонок про ту убитую проститутку Барбетту, она работала в соседнем квартале от территории Данилки. И, слово за слово, мы заговорили о его грязных делишках. Оказалось, что какой-то дилер отмывает деньги через его прачечную. Я припер его к стенке, он сказал, что очередная партия денег должна прийти в пятницу, но я приехал в назначенный день, а денег - нет. А я - донельзя занятой человек! Я не люблю тратить время впустую! Я в тот вечер мог валяться дома, пить пиво и смотреть порнушку!
        - Да не брал я денег! Они не привезли их!  - кричал Скорострел.
        - И сколько Вы планируете возить его в багажнике?  - спросила Ханна, сдерживая злость.
        Аларик взглянул на часы и ответил:
        - Еще сорок пять минут.
        - А что произойдет через сорок пять минут?  - не понимала Ханна.
        - Мы доедем до места, где убьем его.
        - Аларик, не было денег! Не привозили! Я клянусь! Ты - гребаный ублюдок, ты же знаешь, что я не вру!  - Данилка забился в истерике, когда услышал, что его похититель собирается расправиться с ним меньше, чем через час. Как коротка была его жизнь!
        Через сорок пять минут они добрались до закрытой свалки металлолома в двадцати километрах от города. Свалка уже много лет была заброшена, и пока ни один чиновник не решился взяться за ее расчистку, Аларик использовал ее в качестве просторного кабинета для неофициальных допросов. Груды старых ржавых автомобильных кузовов вперемешку с железным мусором были выстроены в ровные стены высотой метра четыре, не меньше. Казалось, эти стены могут рухнуть от первого дуновения ветра. Они скрипели, выли, кряхтели, точно старики при смерти.
        Ханна огляделась. Свалка располагалась в трех километрах от шоссе, дороги тут пустынные, до города далеко, ни одна живая душа не забредет в такую глушь, здесь просто нечего делать. Так что бежать пленникам некуда.
        Аларик заглушил мотор и вышел из машины, Ханна последовала за ним.
        - Я не успел его связать, а потому, если у него остались силы, то он, возможно, захочет на нас прыгнуть. Судя по твоему третьему размеру, ты - наиболее вероятная цель нападения,  - Аларик бесцеремонно ткнул пальцем в грудь Ханны.
        - Сэр, мы же не собираемся его убивать?  - Ханна все же задала вопрос, который мучил ее всю дорогу.
        - А как думаешь, мертвец скажет, где деньги?  - съязвил Аларик, мол, неужели он похож на идиота?
        Честно говоря, на идиота он похож не был. Но вот психом определенно был. И что у него на уме, Ханна представляла с трудом! Она задала глупый вопрос, желая удостовериться, что ее логика совпадает с логикой лейтенанта. Но чуяло ее сердце, что подобных очевидных вопросов она задаст сегодня еще немало.
        Аларик достал из-за пояса пистолет и дал знак Ханне приготовиться. Она тоже достала свой Глок и заняла стойку готовности.
        Аларик сосчитал пальцами до трех и открыл багажник.
        Он оказался прав, у Данилки остались силы даже после двухдневной поездки в металлическом гробу метр на метр. Обезумевший мужчина выпрыгнул из багажника, но он недооценил степень онемения ног, а потому зацепился за край багажника и повалился на землю. Аларик тут же схватил беднягу и врезал тому в подбородок, чтобы выбить из него сознание на пару секунд и слегка усмирить.
        Ханна держала на мушке то Скорострела, то Аларика, не зная, что именно ей делать в этой ситуации. Она приняла решение просто наблюдать и не встревать до тех пор, пока ситуация не начнет выходить из-под контроля.
        Скорострелу было около сорока лет. Модная стрижка с длинными волосами на макушке, и полностью сбритыми у висков, он был одет в черные, светящиеся глянцевыми переливами кожаные штаны и шелковую с цветочным принтом рубашку. Эдакий ванильный педераст. Даже ярко-желтый платок повязан на шею, точно горящий маяк в ночи, обозначающий благосклонную к обоим полам территорию.
        - Данилка!  - позвал Аларик, тряся мужчину за плечи.
        Когда тот пришел в себя и увидел два дула пистолетов, направленных на него, он понял, что шансы его ничтожно малы, а может, их, вообще, нет, судя по заброшенной местности, в которую его привезли.
        - Я клянусь, Аларик! Не было денег!
        - Старая песня!  - вздохнул лейтенант.  - Тебе что, мало было катаний в багажнике? Посмотри, как ты выглядишь! Ты сколько раз уже сходил под себя? Черт возьми, ну, должен же ты иметь хоть чуточку самоуважения!
        Ханна мельком оглядела багажник и поняла, что Аларик готовился к похищению заранее, потому что багажник был плотно заделан твердым полиэтиленом, на котором виднелась мазня от мочи и экскрементов пленника. Неизвестно, как он не отравился от столь ядреного запаха, режущего глаза!
        - Они не привезли! Они сказали, что нашли другое место для отмыва!
        - То есть такое вот совпадение? Я пришел, они ушли?
        - Да! Да! Они сказали, что не хотят появляться на бульваре, пока копы выслеживают того ненормального психа, который наших девок режет!
        - Что-то мало я верю тебе, укурок ты недоношенный!  - Аларик пнул беднягу в живот, тот скрючился.
        Ханна, инстинктивно выдрессированная останавливать любую форму насилия по отношению ко всякому человеку, вне зависимости преступник он или нет, напряглась и рефлекторно перевела дуло на Аларика. Но что она могла сделать? Опять этот тупик! Быть на стороне закона? Или быть на стороне Аларика, который вершит ее судьбу в настоящий момент? Она может прекратить издевательства лейтенанта и написать на него донос, но что это изменит? Она - совсем зеленый новичок, который лезет в мир старших дядь, где написанные законы крутят и вертят так, как им хочется. В лучшем случае ее донос порвут в клочья и отправят доживать свой век где-нибудь в архиве, в худшем - она навсегда вылетит со службы.
        Но и продолжать участвовать в насилии она не желала, и желание это было внутреннее, исходящее прямо из ее родных глубин, которых не надо тренировать, она была рождена с ними. Благодаря присущему ей состраданию, она и последовала по пути стража порядка, защищающего слабых, обездоленных, нуждающихся. И таковым в нынешней ситуации был мерзкий сутенер, который сам прекрасно осознавал, на какие риски шел, заключая сделку с наркомафией. Хочется сказать, куда ж ты совался, дитя недоразвитое? Иногда Ханна и впрямь чувствовала себя нянькой в детском саду, усмиряющей глупых молокососов, которые тычут пальцы в розетку и суют себе в нос детали конструктора.
        А пока она раздумывала над тем, как ей поступить, Аларик продолжал свой допрос.
        - Если ты продолжишь упираться, я начну тебя калечить. Иначе для чего, ты думаешь, я держу пистолет в руке?
        Ханна вдруг мельком заметила, что Аларик держит в руках Парабеллум, и этот факт заставил все ее мышцы напрячься до предела, потому что табельным пистолетом, по которому отслеживают деятельность полицейского, может быть лишь Глок или Смит и Вессон. Лейтенант явно не желал светить свое доброе имя в данной ситуации.
        - Да я богом клянусь, я говорю правду! Они позвонили накануне и сообщили, что пока надо утихнуть, залечь на дно!
        - Позвонили говоришь? Какие вежливые бандиты нынче плодятся!
        Аларик спустил курок.
        Громкий выстрел отозвался эхом от металлических искореженных гигантов. Все произошло так быстро и так неожиданно, что сам Скорострел не сразу сообразил, что пуля пробила его коленную чашечку. Когда сигнал от нервных окончаний простреленного колена достигнул мозга, мужчина завопил.
        Ханна едва верила своим глазам: Аларик и впрямь начал экзекуцию и ранил сутенера точно в левое колено. Ханна слышала о том, что пулевое ранение в коленную чашечку - одно из самых болезненных, и более того, практически во всех случаях оно оставляет человека инвалидом до конца жизни.
        - Я прострелю второе колено, если ты продолжишь врать, кретин!  - заорал Аларик, который начал выходить из себя от упрямства Данилки.
        Ханна продолжала целиться в Аларика, но тот и усом не вел в ее сторону, не представляя даже, какой ураган мыслей бушует в ее голове. Что делать? Что ей, черт возьми, делать? Ситуация явно вышла из-под контроля! Пот заструился по спине Ханны, ее дыхание сбилось от замешательства, она переступала с ноги на ногу, будто ее движения могли как-то привлечь к ней внимание Аларика. Ее руки впервые затряслись, потому что натренированный организм требовал подчиняться рефлексам, но вот мозг упорствовал, производя сложные вычисления.
        Необходимо действовать! Обезвредить противника, заковать в наручники и доставить в участок! Стандартный алгоритм, которому учат с самых первых дней учебы! Надо просто следовать инструкции! Подкрасться к противнику сзади и сбить с ног одним приемом. Ханна - совершенна в рукопашных боях, в академии ей не было равных, а на улицах и подавно. Свалить Аларика на землю и обездвижить для нее, вообще, не проблема! Но тогда почему она до сих пор не сдвинулась с места, когда человек так отчаянно нуждается в помощи, а истязатель стоит спиной прямо перед ней. Бери да действуй!
        Мужчины кричали друг на друга: Аларик требовал Скорострела сознаться, Данилка в свою очередь материл садиста и звал на помощь. Но Ханна не слышала ни слова из этого неразборчивого гомона, потому что ее собственные голоса вступили в перепалку между собой. Один твердил, что она должна остановить зло, в этом ее предназначение, в этом ее суть! Но второй напоминал, что ей нужно пережить лишь сегодняшний день, и тогда Фальку не останется ничего, кроме как принять ее в убойный отдел. Надо только перетерпеть, надо лишь набраться мужественности и дотерпеть до конца рабочего дня!
        Аларик нацелил пистолет на второе колено изворачивающегося на земле бедняги. Тот звал на помощь, но никто не мог услышать его в этих металлических дебрях.
        Аларик уже был готов спустить курок неизвестного пистолета, от которого, вероятно, и умер тот наркодилер, обманутый обещаниями Аларика, как сзади послышался громкий решительный окрик Ханны:
        - Лейтенант!
        Аларик обернулся. Его лицо выражало дерзость и настойчивость, он явно желал довести дело до конца, и он был невероятно раздражен тем, что ему помешали. Ханна целилась в него из табельного Глока. Он видел ее испуг, понимал, в какой растерянности она пребывала, почти чувствовал колебание воздуха вокруг нее, пока она не приказала:
        - В ладонь!
        Хищный оскал озарил лицо Аларика, точно он увидел в Ханне достойного протеже, и тогда он выстрелил Данилке в правую ладонь.
        Мужчина заревел еще громче. Он забился от боли, точно умирающий в судорогах таракан, не в силах перевернуться и убежать. Кровь хлестала из ран, и он не знал, какую из них зажать, потому что теперь у него была лишь одна рука. Он выл и звал на помощь, но уже тише, поскольку понимал, что это бесполезно, а с каждым усилием и напряжением мышц он терял больше крови.
        Возможно, Скорострел упорствовал, потому что надеялся на офицера полиции в синей униформе, которая всегда символизирует помощь в любой момент, когда ты к ней обратишься. Более того, офицер была женщиной, а ведь женщинам насилие претит гораздо больше, чем мужчинам, так заложено природой! Тем более ее потерянный взгляд выражал явное недоумение от происходящего. Скорострел надеялся на ее помощь, и даже, может, взывал именно к ней. Но своим приказом стрелять ему в руку она перешла на сторону лейтенанта, и Данилка понял, что нет у него сторонников в этой пустыне из металлолома. Есть только жадные до денег коррумпированные полицейские, которые будут пытать его не хуже тех бандитов, что вскоре потеряют деньги в его прачечной. Данилка сдался.
        - В поддоне … машина,  - тихо прошипел Скорострел, пытаясь совладать с болью.
        Аларик нагнулся.
        - Что ты говоришь? Повтори, я не слышу!
        - В поддоне третьей машины!
        Аларик выпрямился довольный. Сегодня он получит неплохой улов.
        - Едем в его прачечную,  - сказал он, направляясь к машине.
        - А как же Данил?
        - Сначала удостоверимся, что деньги там, где он указал.
        - Но он может умереть от кровопотери!
        - Значит, туда ему и дорога!
        Аларик открыл дверцу машины, но Ханна силой захлопнула ее обратно.
        - Сначала вызовем для него скорую!
        - Если ты еще раз так ударишь моего Бублика, я убью тебя!  - яростно выпалил Аларик.
        Бублик? Серьезно? Так ты назвал свой Ягуар?
        - Сначала вызовем для него скорую!  - злостно повторила Ханна.
        Она впилась в него столь же яростным взором, как и он в нее. И так они и стояли, испытывая друг друга на прочность и авторитет, подобно хищникам. Ханна понимала, что ходит вдоль обрыва своей будущей карьеры. Аларик вспоминал, что он вычитал из ее личного дела про золотой пояс по тайскому боксу. Ханна дала себе слово, что не сойдет с тропы, особенно после того, как сама отдала приказ стрелять в ладонь, пусть это и было сделано во благо Скорострела, который рисковал до конца дней своих ездить в инвалидной коляске, если бы ему прострелили второе колено. Аларик поймал себя на мысли, что это существо непонятного пола выглядит чертовски сексуально в образе бесстрашного полицейского, защищающего право всякого отброса на жизнь, прям какой-то Зорро в униформе, подчеркивающей объемную грудь. Интересно, какого размера там имплант?
        - Как только он окажется в больнице, к нему приставят патруль из-за пулевых ранений, и мы до него уже не доберемся!  - прошипел Аларик, сверля ее глазами.
        - Все равно! Сначала скорая!  - настаивала Ханна, продолжая бой на уровне взглядов.
        - Если мы приедем в прачечную, а денег там не окажется, можешь попрощаться с карьерой в убойном!
        Ханна сглотнула. Аларик это заметил и ухмыльнулся. Но ей было наплевать. Пусть ликует! Пусть наслаждается своей властью! Если судьба отберет у нее возможность работать в убойном отделе из-за того, что она поступила по чести, поступила, как достойный полицейский, то значит, не нужна ей такая карьера среди подобных ему паскуд!
        По дороге в город они остановились у ближайшего таксофона, с которого Ханна сделала звонок в службу спасения и передала координаты умирающего Данилки. Скорая помощь прибудет за ним в течение десяти минут, он будет жить.
        Оставшийся путь до прачечной оба молчали, не желая нарушать тонкую грань между ненавистью друг к другу и надеждой на то, что в конце пути их все же ждет удача.
        Прачечная Данилки находилась на второй линии от бульвара Сансет. Когда Ханна вышла из машины, она поняла, почему лейтенант выбрал Данилку для допроса: вторая жертва маньяка - Барбетта - была убита в соседнем доме. Ханна бы тоже первым делом присмотрелась к хозяевам ближайших территорий. К несчастью Данилки, его посетил не обычный детектив, а коррумпированный столетний аллигатор, имеющий нюх на легкую наживу.
        Сегодня в прачечной сидела лишь одна престарелая женщина семидесяти лет, которая не видела ничего дальше своего сканворда. Вряд ли здесь когда-либо бывает много народу. Сутенеры подобные Данилке держат такие забегаловки только для отмыва денег, заработанных нелегальным путем. Ломбарды, дешевые бары, пункты проката видеофильмов и прочие мелкие торговые точки были раскиданы вдоль всего бульвара, а иначе как еще обелить деньги, заработанные проституцией?
        Аларик и Ханна прошагали к стиральной машине номер три, на которой висела табличка «Не работает». Аларик присел на колени и начал исследовать поддон. Ханна стояла на стреме и поверить не могла, в какую заварушку завела ее жизнь. Еще вчера она была добропорядочным копом, патрулирующим улицы на западе. За последний год она добилась там уважения, обзавелась знакомыми и друзьями. Она знала, что у нее получается быть хорошим офицером. Люди любили ее за доброту и честность, она умела находить подход даже к самым запущенным и разъяренным преступникам, в основном это были подростки или недалекие от них взрослые молодые люди. Приспичило же ей прыгать выше! Сидела бы в своем районе и дальше! Но нет! Чертовы амбиции заставляют влезать в такую задницу, что всего за час она уже успела стать соучастницей похищения, пыток, покушения на убийство и нанесения ущерба чужому имуществу. Это уже тянуло, как минимум, на десять лет строгого режима при учете, что присяжные примут во внимание ее заслуги на профессиональном поприще.
        Аларик, наконец, справился с поддоном, и тот лежал в стороне, пока лейтенант водил рукой в недрах гигантской машины.
        Ханна задержала дыхание. Несмотря на все свои придуманные доводы в пользу того, что карьера в убойном - не верхушка Олимпа, и есть много других сфер деятельности, где она сможет найти себя, в душе она все же надеялась, что деньги окажутся там, где сказал Данилка. Дав свое обещание, он вдруг внезапно стал вершителем ее судьбы.
        Спустя несколько долгих секунд Аларик вытащил руку из-под машины. Ханна выдохнула с облегчением, когда увидела в его руке черный полиэтиленовый брикет, внутри которого определенно лежали пачки купюр.
        Он взглянул на Ханну, в его глазах сверкнули огоньки восторга. В глазах Ханны же рисовалось осуждение вперемешку с надеждой.
        В машине они пересчитали купюры, в мешке оказалось почти три сотни тысяч. Аларик просветил каждую на наличие каких-либо отслеживающих знаков, и, наконец, удовлетворенно откинулся на спинку сидения.
        - Вот это я называю удачным деньком! Еще до обеда мы с тобой заработали на домик на побережье!  - воскликнул Аларик.
        Но судя по угрюмому выражению лица Ханны, энтузиазма она с ним не разделяла. Она до сих пор едва верила, что оказалась вовлеченной в подобные махинации.
        - Что ты будешь с ними делать?  - спросила она.
        - Во-первых, поделю поровну между нами: тебе дам двадцать тысяч. А во-вторых, поменяю крышу в доме и поставлю новые колеса на малышке. Да еще и гидроусилитель руля что-то в последнее время бастует,  - говорил Аларик, поглаживая руль автомобиля.
        Ханна все больше наполнялась презрением к столь жадному человеку.
        - А что будет с Данилом?
        - А что с ним? Пусть лечится!
        - Да его же убьют за потерю денег!
        - Ну, это - не мои проблемы. У него есть одна здоровая нога. На ней можно добраться до самолета и улететь ближайшим рейсом в Намибию.
        - Какая же ты паскуда!
        - О-па! Кто-то обзавелся мнением!  - Аларик довольный наблюдал за тем, как Ханну, наконец, обуяли эмоции.
        - Да ты же навел прицел на человека!
        - Именно!
        - Они же будут ждать, пока он выйдет из больницы!
        - Именно!
        - Они выследят его и…
        Ханна внезапно замолчала, когда догадка озарила ее мозг. Аларик смотрел на нее взглядом ученого, изучающего потенциал элемента под микроскопом, и ехидно улыбался.
        - Он - наживка,  - удивленно заключила Ханна.
        - Умничка,  - довольно произнес Аларик, а потом объяснил:
        - Я не знаю, кто отмывает эти деньги. А потому нам остается только подождать их хозяина и взять его с поличным, когда он выйдет на охоту.
        - Тогда эти деньги - улика, ты не можешь их взять.
        Аларик спрятал мешок с деньгами под сидение и завел машину.
        - Но ведь никто не узнает, сколько тут было денег изначально,  - ответил он и подмигнул напарнице.
        Ханна поняла, что так этот тип и жил: ловил бандитов, обкрадывал их и сдавал в руки прокурора, зарабатывая себе деньги, а Фальку - «результат».
        ***
        Роберт разъярился не на шутку и дважды ударил кулаком по столу ресепшен, желая разнести мраморную панель в щепки, ну, или хотя бы оставить в ней нехилую вмятину. Администратор - девушка двадцати пяти лет с длинными светлыми волосами, обрамляющими худое лицо и пухлые розовые губы - бросила на Роберта удивленный взгляд. Тот немедленно рассыпался в извинениях за то, что пугает столь прекрасное создание своими расшатанными нервами.
        Когда-нибудь Роберт выставит Эрику счет за каждый свой седой волос, один из которых он обнаружил сегодня у себя уже в паху, и этот факт омрачил настроение на весь день.
        - Расслабься, он успеет,  - сказал рядом стоящий Марк.
        - У этого остолоба есть всего пятнадцать минут! И если он не успеет лично проводить Замира до автобуса, это будет большим оскорблением албанской чести!
        - После этой безумной ночи мне кажется, им, вообще, по барабану проводят их или нет,  - поспорил Марк.
        И вправду, этой ночью албанцы развлекались так, словно у себя на родине они постоянно соблюдают Пост, воздерживаясь от еды, алкоголя, девушек и пьяного погрома. Их веселье было настолько бурным и безудержным, что Виктор уже подсчитал в уме убытки от порчи имущества на пару сотен тысяч. Помимо сломанной мебели и пробитых пулевыми отверстиями стен в закрытом банкетном зале, албанцы незапланированным мини-фейерверком ненароком устроили пожар, из-за которого сработала сигнализация. Хорошо, что ее удалось быстро выключить, иначе тысячу гостей, устроившихся на ночлег в гостинице, пришлось бы эвакуировать по требованиям пожарной команды. Это бы однозначно омрачило общее впечатление от грандиозного празднества, которое прогремело в Хаммель-Гарден восторженными откликами на всю столицу.
        Виктор был горд собой. Нынешний год, начавшийся довольно сумбурно, теперь наполнился событиями, которые Виктор рассматривал, как второй шанс, подаренный судьбой, начать жизнь с чистого листа. Он порвал отягощающие связи с Томасом, нашел могилу дочери, заключил крепкий союз с Эриком Манном и обеспечил их поддержкой албанской мафии. Виктор снова начал верить в свои силы, в свою значимость.
        - Есть новости?  - спросил подошедший Рудольф.
        Он, как и друзья, тоже упаковал вещи и спустился в фойе гостиницы с дорожной сумкой, готовый отбыть по первой возможности. Он не любил подолгу находиться вдали от своей семьи.
        - Эрик не отвечает. Последнее сообщение он отправил двадцать минут назад, говорил, что едет,  - недовольно буркнул Роберт.
        - Куда интересно они забрались, что так долго едут?  - удивился Марк.
        - Меня больше интересует, как они передвигаются без машины и охраны,  - вставил Рудольф.
        - Ребята отслеживали их по спутнику все это время. Они останавливались где-то на юго-западе, недалеко от территории Абеля,  - сказал Роберт, вспоминая бессонную ночь, в течение которой он несколько раз звонил Учтивому Карлу и спрашивал, как обстоял дела у дезертиров.
        - Если Эрик собрался показывать Нине места, где вырос, то не очень удобное время он выбрал,  - осудил Рудольф.
        - Да расслабьтесь! С ним же мышиный локатор Нины!  - Марк махнул рукой.
        Уж в чем, а в способностях и силах Нины он был уверен гораздо больше, чем в системе спутникового слежения.
        - Мы все собрались?  - Роберт пробежался глазами по фойе.
        - Кажется, да.
        Мужчины оглядели просторный холл, который был заполнен около сотней гостей, решивших выехать из отеля ровно в час чек-аута. Поэтому сейчас работали все пять стоек ресепшен, за которыми администраторы громко стучали по клавиатурам со скоростью сто клавиш в секунду.
        - Вы пользовались мини —баром?
        - Вот счет за платный телеканал.
        - Вы заказывали завтрак в номер?
        - Оплатите наличными или картой?
        - Мы будем рады видеть Вас снова в «Хаммель-Гарден»!
        Одни и те же фразы звучали со всех стоек, одни и те же улыбки администраторы посылали гостям, в ту же секунду забывая о них, как те отойдут от стола, чтобы заняться новыми выезжающими гостями. Подобная скорость работы и интенсивность займет администраторов еще на долгие пару часов, пока все гости не выедут из гостиницы в течение сегодняшнего дня. Завтра начиналась новая рабочая неделя, и как бы ни хотелось растянуть столь щедрое гостеприимство, но этим днем оно подойдет к концу.
        Марк указал на Дэсмонда и Амелию с Сашей, сидевших на диване возле лифтов. Впервые Дэсмонд позволил себе выразить заботливый жест, положив руку на плечо женщины, которая что-то увлеченно рассказывала обоим своим мужчинам, и те смеялись.
        Фидо и Учтивый Карл в сопровождении десятка коллег дежурили возле запасного выхода, ведущего в закрытое от посещений фойе, куда спустится Замир Куштим с товарищами.
        Виктор со своими людьми как раз сейчас ожидал там албанцев. Замир Куштим уже скоро выйдет из номера и спустится на потайном лифте в заднее фойе, откуда прямиком направится к автобусу с гибкими танцовщицами, которые всю ночь ублажали брутальных мужчин.
        Роберту очень хотелось, чтобы Эрик выказал уважение представителям албанской семьи за столь долгий путь сюда. Тем более, когда их благополучие напрямую зависело от скорейшего решения кланов выделить бойцов и доставить в город необходимое оружие.
        - Вон они!  - воскликнул Марк, тыча пальцем на входную дверь.
        Возглас Марка был таким громким, что, кажется, его услышали и Дэсмонд, и даже Виктор за стеной.
        В дверях показались Эрик с Ниной. Вид их был донельзя довольный, отчего Роберт еще больше взбесился. Он тут стоит, поет траурные гимны своим нервным окончаниям, а эти двое улыбаются так, словно стали свидетелями чуда.
        - Эрик, какого черта?!  - не сдержался Роберт.
        - И тебе доброе утро, малыш!  - ответил Эрик.
        Пока мужчины приветствовали друг друга, Нина приглаживала взлохмаченную прическу, будто, могла как-то исправить волосяной бардак. Если бы Вивьен увидел ее сейчас, он бы оцепенел от ужаса. А вот Изи бы похлопала в ладоши за то, что Нина одела трусики из тонкого кружева, которые Эрик сорвал одним лишь взмахом, и теперь они лежали в кармане его брюк. Почему-то этот факт заставлял Нину смеяться. И хотя Нина привела себя в более менее приличный вид перед зеркалом ванной отеля Патриши, ей все время казалось, что неряшливые мелочи вроде торчащих волос или смазанного макияжа, выдавали ее бесстыжий секрет. А потом она вспоминала развратные выходки окружающих ее мужчин, и понимала, что по сравнению с ними она - девственное дитя, и им, вообще, не в чем ее винить. Разве людей обвиняют в любви?
        - Замир скоро спустится, предлагаю ждать его в заднем фойе,  - Роберт, как всегда, перешел к делу, деловито поглядывая на ручные часы.
        - Согласен с тобой на все сто, mon frere^1^!  - радостно воскликнул Эрик.
        Роберт даже нахмурился от столь приподнятого настроения друга. Давно он уже не сиял так от счастья. Но потом Роберт посмотрел на Нину, проанализировал ее маниакальные попытки поправить платье, пригладить волосы, поглубже завернуться в палантин, в общем, все те мелкие жесты, что человек делает, пытаясь скрыть стыд, и немедленно понял, что эти двое, наконец, набрались смелости признаться друг другу в том, что все окружающие уже давно обсуждали за их спинами.
        Роберт искренне порадовался за обоих, но в то же время какая-то легкая грусть легла на его сердце, словно он потерял что-то родное и невероятно дорогое, и он не мог понять, кто был таковым: Эрик или Нина?
        - Мне нужно собрать вещи,  - тихо сообщила Нина.
        - Ах, да! У тебя же там целый багаж!
        Нина засмеялась, вспоминая, как основательно Изабелла собрала подругу в путь. А ведь и вправду Нине казалось, что со вчерашнего вечера прошла целая жизнь, целая вечность, и сегодня она проснулась в совершенно ином мире.
        - Я помогу!  - тут же вставил Марк.
        - Тогда план таков,  - начал Эрик,  - Роберт, Рудольф и я отправляемся в заднее фойе вместе с Виктором, где проводим Замира в добрый путь. Марк, Амели, вы поможете Нине собраться. Дэсмонд, остаешься внизу и контролируешь обстановку здесь. Встречаемся через двадцать минут, и разъезжаемся по домам!
        Компания начала расходиться.
        - А мы разве не будем отмечать заключение успешной сделки?  - спрашивал Марк уже на ходу.
        - Не сегодня! Мне нужно подготовить яхту,  - ответил Эрик.
        - Яхту? В такое время?  - удивился Роберт.
        - Чует мое сердце, эта яхта станет местом любовного разврата и…
        - Дэсмонд, заткнись!  - выпалил Эрик.
        Нина с Марком и Амелией подошли к лифтам. И за этот короткий путь лицо Нины залилось яркой алой краской от слов, что она услышала.
        - Не бери в голову его реплики,  - начала Амелия, когда они трое отделились от компании, направившейся к дверям, ведущим к заднему фойе.
        Амелия нажала на кнопку вызова лифта и добавила:
        - Дэсмонд говорит все, что в голову взбредет. А приходит туда в основном дерьмо. Но он не со зла. В нем доброты очень много, просто она скрыта, как раз таки под этим дерьмом.
        Нина взглянула на женщину и поняла, как сильно Амели способна повлиять на Дэсмонда с хорошей стороны. Странным образом женщина лечила израненную душу Вояки какими-то невероятными методами. И Нина была безмерно благодарна ей, словно Дэсмонд был ее душевнобольным братцем, нашедшим, наконец, свое волшебное лекарство.
        - Значит, яхта?  - не удержался Марк от сарказма.  - Серьезно, яхта?
        Нина снова почувствовала, как щеки заливает краска.
        - Да ты у нас потаскушка!  - воскликнул Марк и ткнул Нину в плечо.
        - Перестань!  - тут же шикнула она, поглядывая на Эрика, удаляющегося к дверям.
        - Я не помню, когда в последний раз Эрик выходил плавать на яхте. А ты, Амели?
        «Изрешети их всех!»  - донесся голос откуда-то издалека.
        Нина чуть повернула голову вбок, прислушиваясь к знакомым интонациям, но в следующую секунду напрягать слух не пришлось.
        Раздавшаяся пулеметная очередь была такой внезапной оглушительной и яростной, что поначалу никто не понял, что это за чудовище раскрыло грохочущую пасть и где оно. И только когда пули сразили первых жертв из числа гостей, собравшихся в фойе, началась паника.
        Люди забегали из стороны в сторону, прижимаясь к полу. Но они не знали, откуда ведется стрельба, а потому в первые же секунды пол фойе устлался десятками мертвецов. Были и те, кто мигом сообразили, что происходит, и спрятались за разнообразными перегородками, стенами, мебелью. Но даже там свинцовые убийцы доставали бедняг и пробивали их тела насквозь.
        Амелия сразу поняла, что происходит, но вот с действиями медлила. Она уже давно заметила особенную реакцию ее головного мозга на внезапные атаки: события перед глазами происходили медленно и неестественно вяло, словно нейроны в мозгу ускорялись настолько, что время замирало, давая возможность оценить обстановку и сделать вывод, который спасет жизнь. В наиболее напряженные минуты Амелия сохраняла холодное спокойствие, эта особенность позволила ей далеко взобраться по карьерной лестнице. Когда от нее ожидали истерических рыданий, она наоборот отключала все эмоции и действовала расчетливо и невозмутимо, сдерживая порывы разума биться в панических судорогах. И хотя ей казалось, что процесс озарения длился целые часы, на деле ее замешательство не продлилось и секунды.
        Она тут же определила, что огонь велся откуда-то со стороны главного входа в гостиницу. Стекла в окнах разбились в первые же мгновения обстрела, значит, стреляют с улицы. Ровное свирепое раскатистое «тра-та-та» было характерно для крупнокалиберных пулеметов. Мозг переваривал информацию, а глаза подкидывали новую: на деревянных панелях появились первые пулевые отверстия, опытный взгляд оценил их, как двенадцатый калибр, мозг выдал вердикт - пулемет.
        Дела плохи.
        Следующие данные, что обработал мозг, были получены от периферийного зрения: Амелия заметила, как дернулась Нина - девчонка не успела пригнуться, когда начался обстрел, и пуля быстро нашла ее.
        С начала атаки прошло всего три секунды, а мозг Амелии уже решил тактическую задачу из данных обстоятельств, позволив принять единственное верное решение - надо дождаться лифта.
        Время вернулось к естественному течению, когда Нина стала заваливаться набок, но уже в следующий миг Марк повалил обеих женщин на пол. Единственные данные, которые были упущены из внимания Амелии - характер ранения Нины.
        В фойе гостиницы царила невообразимая суматоха. Свистящие пули разили во всех без разбора. Люди падали на бегу, кричали, раненые стонали, женщины визжали так пронзительно, что их ор перекрывал грохот пуль. Люди разбегались в разные стороны, пытаясь уйти с линии огня, и прятались за статуи, мебель, декоративные перегородки и даже за растения в горшках. Смертоносная машина продолжала сеять хаос откуда-то снаружи, люди продолжали умирать. Вскоре почувствовался металлический запах первой крови, изливающейся ручьями из-под мертвых тел.
        Интересно, люди хотя бы успели понять, что они умерли?
        Какой-то мужчина звал на помощь, где-то плакали дети, но разъяренный монстр был глух к их мольбам и продолжал остервенело рвать человеческую плоть. Инерционная сила пуль отбрасывала людей на несколько метров, швыряла о стены и перекидывала через стойки и диваны, словно они были тряпичными куклами. Громкие булькающие охи раздавались со всех сторон, когда пули пронзали людей так легко, словно они состояли не из мышц и органов, а из желе.
        Лежа на полу под Марком, Амелия наблюдала за разворачивающейся трагедией. Сегодня здесь умрет не меньше сотни человек! Каждое попадание свинцовых убийц в людей Амелия встречала неконтролируемым спазмом всех нервных окончаний, будто пули попали в нее, а не в молодого портье. Стандартный калибр «двенадцать и семь», пущенный из ствола пулемета со скоростью почти девятьсот метров в секунду был способен раздробить не то, что человеческие кости, а тридцатимиллиметровую броню. От осознания этого факта живот Амелии сжался в кулак от страха. Одна пуля могла прошить насквозь сразу нескольких людей, прежде чем застрять в последнем мертвеце. Одна пуля на два человека минимум. Кто-то серьезно готовился к нападению.
        - Амели! Наверх!
        Крик прозвучал неразборчиво посреди ора обезумевших от страха людей и нескончаемого треска стрельбы. Мозг снова проанализировал данные и заставил взглянуть в сторону запасного выхода. Сквозь пыльное облако из разлетающихся в прах деревянных щепок, осколков стекла и мрамора, кусков штукатурки, заполонивших, точно брызги фонтана, весь первый этаж гостиницы, Амелия разглядела знакомые лица возле двери.
        - Уводи ее наверх!  - кричал Эрик и яростно жестикулировал, скрываясь от пуль за декоративной перегородкой.
        Очередная волна с острыми осколками накрыла лежащую троицу, Амелия зажмурилась и спрятала лицо.
        Не волнуйся, Эрик, она знает, что делать! Главное сам укройся в коридорах, и, ради бога, позаботься о ее Саше!
        Амелия снова посмотрела на скучившихся у дальней стены мужчин, пытаясь разглядеть своего помощника, чтобы удостовериться, что он все еще жив.
        Но увидела она совсем иное. Пуля пробила гипс, из которого была выполнена живописная стенка, созданная украшать своими волнистыми переливами интерьер холла. В месте входа пули гипс взорвался фонтаном ошметков, и пуля проследовала дальше. Мозг снова нажал на педаль газа и запустил процессы в ускоренном режиме, из-за чего Амелия наблюдала за тем, как пуля медленно вонзается в плечо Эрика.
        Эффект замедленной съемки закончился также внезапно, как и появлялся в мозгу Амелии. Время восстановило ход, и удар от вонзившейся пули оказался таким мощным, что повалил Эрика с ног. На него тут же упал Фидо, закрывая шефа своим телом.
        Факт того, что неуязвимый Эрик пал жертвой невидимого врага, сразил Амелию молнией с сильнейшим электрическим разрядом: сейчас все серьезно!
        Наудачу троицы двери лифта открылись. В ту же секунду маленькие свирепые убийцы вонзились в большие зеркала, обрамленные прекрасной золотой лепниной, установленные в кабине лифта, и те взорвались с оглушительным дребезгом. Какой-нибудь ценитель скульптурного искусства, наверняка бы разразился плачем от уничтожения столь прекрасного ручного творения.
        - Марк, ползи внутрь!  - заорала Амелия, перекрывая свист пуль и звон зеркал.
        Долго убеждать Марка не пришлось, он тотчас же заполз в кабину.
        - Тащи ее!  - командовала Амелия.
        Марк не сразу понял, что Амелия имеет в виду, потому что был уверен, что Нина последует за ним. Но Нина продолжала неподвижно лежать на полу. Тогда он понял, что Нина без сознания, и сердце его болезненно сжалось в тиски. Он схватил Нину за предплечье - столь тонкое и холодное, что можно было подумать, будто она уже начала остывать, и одним рывком втащил внутрь. Амелия заползла следом и стукнула по кнопочной панели ладонью. И стучала, и стучала, и стучала по ней до тех пор, пока стальные двери лифта не закрылись, спасая троицу от ада, разразившегося на первом этаже Башни.
        ***
        Аларик вернулся в машину и бросил Ханне на колени бумажный пакет с едой. Оттуда пахло гамбургерами и жареной картошкой. Судя по въевшимся пятнам на его одежде - стандартный рацион Аларика последние сотню лет. Ханна не заглянула в пакет, хотя удивилась подобной щедрости.
        - Я не голодна,  - холодно бросила она.
        Ее настроение не стало лучше ни на йоту, даже когда она узнала, что за один час работы стала богаче на двадцать тысяч.
        - Ты слишком серьезно относишься к работе,  - ответил Аларик, жуя картошку фри.
        - Я слишком серьезно отношусь к превышению полномочий. Вы это хотите сказать, сэр?  - произнесла Ханна с нарочитым сарказмом.
        - Эй, я всего лишь пытаюсь выжить в том мире, что господь создал вокруг меня! Не моя вина, что из-за него я стал ненавидеть людей… и почему-то мне кажется, что ты - тоже.
        Ханна уставилась на него взглядом полным протеста. Но почему-то возразить не посмела. Кажется, Фальк был прав, у Аларика с Ханной было что-то общее.
        Аларик завел машину, и они поехали на очередное «прибыльное место», как его описал Аларик.
        - Давай колись, как это произошло?  - спросил он, сворачивая на центральное городское шоссе.
        Ханна молчала.
        - Помни, что от моей расположенности к тебе зависит твое будущее в убойном, пупсик,  - Аларик не стеснялся махать козырем у нее под носом. А также жареным бруском картошки, от которого противно пахло старым маслом.
        Ханна тяжело вздохнула, попросила господа дать ей сил не убить эту мразь до шести вечера и ответила:
        - Кто-то в академии обнародовал мое личное дело. В один прекрасный день я пришла на учебу, и поняла, что мир изменился.
        На секунду в машине стихло. Аларик анализировал услышанное, закидываясь картофелем и попивая пиво. Он определенно боролся с похмельем. Ханна решила не указывать ему на то, что распитие алкогольных напитков за рулем во время работы и средь бела дня без бумажного пакета - сразу три административных нарушения в одной бутылке. Сегодня она уже участвовала в похищении и пытках, так что пиво за рулем - просто ясли-сад.
        - Ясно, обзавидовались, значит,  - заключил Аларик.
        Да, это было так. Ханна была подозрительно успешной во всех дисциплинах, это сразу вызвало недоверие к ее личности. Природой заложено, что мужчина и женщина превосходят друг друга в разных областях, будто господь поделил способности между ними поровну. И когда появляется человек, так сказать универсальный, окружающие начинают задаваться вопросами.
        - Я сама была неаккуратной. Не нужно было выбиваться в отличницы по всем предметам. Люди завистливы…
        - Люди - гавно! Вот, что я тебе скажу!  - внезапно перебил Аларик, будто Ханна только что оскорбила его.  - Ты была лучшей, а они - неудачниками. И это - факт! Признай его и живи дальше! С какой стати ты, вообще, должна поддаваться желаниям толпы, и казаться людям хуже, чем ты есть на самом деле?!
        Хоть Аларик и говорил это Ханне, она заподозрила, что обращался он к самому себе. Коллеги ненавидели его за успехи и сосредотачивали внимание на его проделках и махинациях, раздувая их до предательства клятвы стража порядка. Но на деле же их сплетни и россказни базировались на элементарной зависти, ведь ему удавалось раскрывать больше преступлений, чем товарищам. Еще одно совпадение в копилку общих черт лейтенанта и офицера. Они оба - изгои из-за своей исключительности.
        - Ну, а ты хоть…
        Аларик запнулся, подбирая слова. Ханна уставилась на него с вызовом, понимая, какой вопрос он хочет задать. Рано или поздно все, кто знают правду, задают ей один и тот же вопрос.
        - Я в смысле…там… что у тебя там?  - беглым взглядом Аларик сконфуженно указал на ее промежность.
        Ханна смотрела на него с омерзением, словно, он натворил что-то действительно аморальное.
        - Ой, да ладно тебе!  - воскликнул он на ее взгляд.  - Я должен был спросить!
        Ханна покачал головой, мол, что взять с придурка?
        - Я - женщина!  - выпалила она.
        - Ну, с виду - согласен,  - кивнул Аларик.  - А внизу то что?
        - И внизу я тоже женщина!  - гневно огрызнулась Ханна.
        Господь точно доиграется с ее терпением, потому что еще чуть-чуть, и она пристрелит Аларика.
        - Понятно,  - протянул лейтенант, рисуя картины в голове.
        - Можно, наконец, сменить тему?  - нервно буркнула Ханна.
        - Конечно! А парень-то у тебя есть?
        Ханна закатила глаза. Но она понимала, что, во-первых, Аларик не отвяжется, пока не усмирит свое любопытство. Во-вторых, такие разговоры о личной и даже интимной стороне жизни могли положительно сказаться на его рекомендациях Фальку по ее душу. Поэтому Ханне пришлось прикусить свой гнев и начать выстраивать с лейтенантом дружеские отношения.
        - У меня есть девушка,  - тихо ответила она.
        Аларик уставился на Ханну глазами полными недоумения.
        - Что за черт? Зачем так усложнять?  - наконец, воскликнул он.
        Ханна молчала.
        - Раз любишь девок, оставайся мужиком!
        - Вам не понять.
        - Это уж точно!  - фыркнул Аларик.  - Глупость какая-то. Был пацан, потом он отрезал себе пенис, увеличил грудь, еще и гормонов, небось, пьешь каждый день с целую горсть! И вот тебе на! Встречаешься с девкой! Нелогично как-то!
        - А однополые пары - логично?  - спорила Ханна.
        - Но ты не одного с ней пола! Ты - мужик!
        - Я - женщина! Я - женщина уже десять лет! Мы можем сменить тему?!
        - И как это происходит?  - видимо, тему сменить было нельзя.  - Теперь ты надеваешь искусственный член, чтобы потрахать свою девку? Чем тебе мешал натуральный?
        - Ох, какой же ты - мерзкий поддонок!  - плюнула Ханна и уставилась в окно, решительно объявляя конец разговора.
        Но Аларика было не остановить.
        - Слушай, да ты реально - псих. Я думал, я - псих. Но ты меня уделала. Тебе однозначно прямая дорога в Отдел убийств. Будешь нам профиль маньяков рисовать, ковыряться в их ущербных мозгах и рассказывать, о чем они думают. Потому что ты - определенно из их среды! Я никак понять не могу, что творится у тебя в голове!
        Ханна разозлилась так, что уже готова была врезать этому куску дерьма! Но на его счастье, и именно на его, зашуршала рация, и послышался женский голос диспетчера.
        - Тридцать шестой, выйди на связь.
        Аларик снял рацию с панели и ответил:
        - Что там, конфетка моя?
        - К нам приходят какие-то непонятные звонки о стрельбе возле гостиницы «Хаммель-Гарден». Ты находишься ближе всех,  - быстро проговорила диспетчер.
        - Ой, да фейерверки пускают! Они всю ночь там развлекались и сейчас тоже самое!  - устало буркнул Аларик.
        Он совершенно не хотел отклоняться от маршрута. В одной из булочных на побережье его ждут десять тысяч откупных с точки торговли героином, на которую он закрывает глаза.
        - Вот и пусть развлекаются. А ты съезди и проверь,  - диспетчер была неумолима.
        - Ты все припоминаешь мне тот ужин? Ну, забил я твой унитаз, что с того?! У меня был запор целую неделю! Я что виноват, что мои сокровища решили вылиться из пещеры в твоем туалете?! Не надо было заказывать буррито!  - Аларик злостно отбросил рацию.
        Диспетчер на его выпад не отреагировала, видимо, наслаждаясь своей властью над душой Аларика, ведь именно она решала, кого отправить на тот или иной вызов. Не в той службе ты врага себе заимел, лейтенант!
        - Сабрина!  - с довольством произнес Аларик, указывая на рацию, будто в ней пряталась диспетчер.  - Она без ума от меня!
        Ханна смотрела на Аларика и не понимала, что в этом омерзительном грубияне находили женщины. Сколько бы гормонов она ни пила, но природу не обманешь, Ханна никогда не обзаведется «женским» мозгом.
        - Ну, что? Поехали, глянем на фейерверк!
        Аларик вытащил с заднего сидения мигалку, установил ее одной рукой на крышу, и включил. Красно-синий огонек тут же истошно завопил, мол: «Расступитесь все! Иначе я сейчас лопну!».
        Серебристый Ягуар Куп поспешил к Хаммель-Гарден.
        ***
        - Твою мать!  - кричала Нина в агонии.
        И этот выкрик, такой нехарактерный для нее, и, скорее всего, привитый богатым ненормативным лексиконом Дэсмонда, так ясно обозначил катастрофичность ситуации, в которой находились трое.
        - Главное - жива!  - воскликнул Марк.
        Но Нину это мало утешало. Боль в бедре была такой мучительной, что хотелось оторвать его и выбросить. Нину посетили идиотские мысли о том, как было бы здорово, если бы существовали магазины, торгующие частями тела, как магазины, продающие запчасти для автомобиля. Сломалось что - пришел, купил, поменял. Да еще протюнинговал и цвет выбрал!
        - Покажи!  - командовала Амелия.
        Нина отняла руки от бедра. Кровь тут же захлестала из черного отверстия. Вот, наконец, ты и увидела в реальности то, что Монстры показывают тебе в фантазиях. И в очередной раз Нина убедилась в том, что картинки в ее голове - ничто по сравнению с реальной болью и реальной кровью.
        Амелия быстро, но аккуратно осмотрела бедро. Прощупав его с обратной стороны, Амели пришла к неутешительному выводу:
        - Пуля осталась внутри!
        Ей тут же вспомнились мысли о том, что прежде чем застрять в человеке, пуля пронзит кого-то еще. Пуля в бедре Нины отняла чью-то жизнь.
        - Это же хорошо? Кровотечения не будет!  - Марк, как всегда пытался найти позитивные моменты.
        - Не совсем. Я понятия не имею, задета ли артерия!  - ответила Амелия, срывая с плеч Нины палантин и скручивая его в канат.
        - Не задета,  - выдохнула Нина, тяжело дыша.
        - Откуда ты знаешь?
        - Поверь ей, она знает!  - поддержал Марк.
        Амелия до сих пор с трудом принимала на веру рассказы о каких-то паранормальных способностях этой девчонки, оставляя слухи другим. Но сегодня ей придется поверить в то, что Нина умеет определять степень тяжести ранения, потому что от этого зависит жизнь самой Нины в первую очередь. Амелия туго обмотала палантин вокруг раненного бедра Нины и завязала. На какое-то время этого хватит. Но сосуды и вены будут разбухать при ходьбе, и рано или поздно кровотечение возобновится. А ходить Нине придется, потому что в лифте оставаться нельзя.
        И словно в подтверждение мыслей Амелии, лифт остановился. Звук, с которым это произошло, был необычным, словно у лифта кончились батарейки или бензин. В ту же секунду свет потух, и троица осталась в полной темноте.
        - Что за чертовщина?  - выругалась Амелия.
        Так они сидели в тишине около трех минут, прислушиваясь к продолжающейся пальбе где-то под ними. Наконец, в лифте зажглось красное освещение. Марк первым сообразил, что это значит.
        - Запасные генераторы заработали! Ублюдки вырубили трансформаторную подстанцию!
        Амелия переглянулась с Марком. При таком освещении они были похожи на вампиров, проснувшихся где-то в своей пещере, готовые к новой охоте на людишек.
        - Генераторы будут питать только самые необходимые объекты в здании: свет, электронные замки, противопожарную систему и прочее,  - объяснял Марк.
        - Сволочи!  - выругалась Амелия.  - На каком мы этаже?
        Оба уставились на табло. Горела цифра пять.
        - Недалеко забрались,  - констатировала Амелия,  - надо выбираться!
        Оба встали с пола и принялись за попытки раздвинуть стальные двери.
        - Я должна была предвидеть,  - прошептала Нина,  - должна была!
        - О чем она?  - кряхтела Амелия.
        Марк не стал отвечать, потому что Марк думал о том же: почему она не предвидела это? Что произошло с ее даром?
        Нина стискивала зубы от невыносимой боли, физическое состояние усугубляло ее угрызения совести. Утром она приняла решение отключиться от видения и образов. Глупая была затея! Глупая! Нельзя было этого делать в такое опасное время! Захотелось побыть влюбленным человеком, остановить момент, продлить прошлое? А в итоге получила совсем безрадостное настоящее!
        Она совершенно точно знала, что Эрик ранен. Она чувствовала его боль в плече, но он был жив. Превозмогая боль, Нина пыталась долететь на невидимых волнах до нападающих и увидеть их мысли, переговоры, цели. Но она получила серьезное ранение, и оно ослабляло ее силы, которые теперь приходилось тратить на борьбу с физической болью. Нина просчиталась. И ценой ее просчета служат десятки уничтоженных жизней, а вскоре может отнять и ее собственную!
        - Кажется, пошло!  - пыхтел Марк.
        Двери, наконец, поддались усилиям двоих. Преодолев порог автоматического открытия, они с легкостью разъехались по сторонам, обнажая кирпичную стену шахты.
        - Надеюсь, мне не отрежет ноги, как в каком-нибудь фильме ужасов,  - выдохнул Марк.
        - Пошевеливайся!  - Амелии было не до шуток.
        В самом верху оставался проем шириной в метр, ведущий на пятый этаж. Марк с легкостью подтянулся и вылез наружу. Амелия помогла Нине подняться.
        - Твою мать!  - снова выругалась Нина и вцепилась мертвой хваткой в предплечье женщины.
        Из-за изменения положения с горизонтального на вертикальное рана начала пульсировать новыми волнами чудовищной боли, и Нине понадобилось несколько секунд, чтобы просто прийти в себя от столь жестокой пытки. Ей богу, то, что творили с ней Монстры в ее видениях, всего лишь цветочки по сравнению с реальной болью!
        Марк схватил Нину за руки и вытащил из лифта. Потом он помог Амелии, и все трое вскоре лежали на полу, восстанавливая дыхание.
        - Кажется, стрельба внизу утихла,  - прошептал Марк.
        Амелия прислушалась. И вправду, пулеметных очередей больше не было слышно.
        - Это не хорошо,  - произнесла Нина, дыша так, словно преодолела беговую дистанцию.
        Амелия объяснила то, что Нина имела в виду:
        - План зачистки подошел к концу. Сейчас они вышлют пехоту.
        ***
        Аларик подпевал громкой рок-музыке, раздающейся раскатистыми басами из мощных колонок в автомобиле, и лихо крутил руль, объезжая другие машины и дорожные препятствия. Мигалка на крыше истошно вопила с истерикой не меньшей, чем громкость музыки. У Ханны от страха сперло дыхание, когда они обгоняли грузовик и чуть было не врезались в металлическое ограждение, разделяющее встречные полосы движения. Аларик успел резко крутануть вправо, возвращаясь на полосу, и засмеялся, точно сбежавший из психбольницы безумец.
        - Одна из причин, по которой я стал полицейским - это мигалка!  - Аларик пытался перекричать ревущую музыку, стучащую по барабанным перепонкам в ушах.
        - Можно ездить, вообще, как хочешь! Хоть по газону, хоть со скоростью двести километров в час! Обожаю такие моменты!  - возбужденно орал лейтенант.
        Ханна вцепилась мертвой хваткой в ручку двери и с круглыми от страха глазами наблюдала за тем, как они лихо виляют между автомобилями. Она не могла произнести ни слова, потому что страх сковал голосовые связки, желудок, мозг и задницу, заставив ее вжаться так глубоко в сидение, что прощупывался его металлический каркас. Все, что она могла сделать, это смотреть на ошарашенных водителей в других машинах и посылать им зрительный сигнал типа: «Я не знаю этого психа! Я, вообще, заложник!».
        Нет, все-таки она была права, когда думала, что сегодня кто-то из них двоих умрет. Если она не пристрелит Аларика, как бешеного Куджо, то он убьет ее в автомобильной аварии.
        Вскоре вдалеке показалась Башня Хаммель-Гарден, и Ханна с облегчением вздохнула, потому что сумасшедшей езде пришел конец, а она все еще жива. Отцепившись от ручки двери, Ханна разминала затекшую ладонь, пока Ягуар вливался в плотный автомобильный строй.
        Гостиница имела чуть больше тридцати этажей и была одним из первых небоскребов, построенных в столице. Десять лет назад она считалась чудом света, и туристы обязательно фотографировались на ее фоне. До сих пор в сувенирных лавках продавали открытки с ее изображениями. На сегодняшний момент соседние здания уже давно перещеголяли ее в высоте, но гостиница по-прежнему оставалась одной из главных достопримечательностей столицы. Она словно была стариком в окружении молодого поколения. Пусть дети быстрее и ловчее старика, но они всегда будут смотреть на него с уважением и легким трепетом перед более длинной историей его жизни.
        Особенно хорошо Башня просматривалась с холмов, на котором располагался центральный городской парк со смотровой площадкой. Ее огромная вывеска «Хаммель-Гарден», расположенная на крыше, ярко светилась разными цветами в зависимости от времени суток: утром это был насыщенный красный, подражающий рождающейся заре; днем - ярко-зеленый, вторивший смыслу названия^2^; а вечером - она весело переливалась десятками цветов от фиолетового до едко-розового, словно она тоже веселилась до утра вместе с жителями столицы. По субботам на крыше Башни устраивалось световое шоу, которое горожане обожали и встречали с восторгом, наблюдая за разноцветной игрой софитов и прожекторов, пронзающих ночное небо. Казалось, столь яркий свет был виден даже инопланетянам в соседней галактике.
        По мере приближения к Башне трафик на дороге становился плотнее, и это было странным, потому что в полдень воскресенья дороги всегда пустынны. Возможно, наплыв туристов на День города создавал такие помехи, а если где-нибудь в центре произошла автомобильная авария, то может создаться пробка не меньше, чем в будние дни.
        Но вскоре слух Ханны привлек странный звук. Ханна не верила в интуицию. Она считала, что все догадки, которые неожиданно посещают мозг - результат его подсознательной работы, который постоянно обрабатывает тонны поступающей извне информации, а ты и не замечаешь. Все равно, что работаешь за компьютером, а он в это время сканирует систему на вирусы. Такой некий полезный бонус. И сейчас в груди Ханны завибрировало это таинственное устройство, сигнализирующее о том, что едва слышимый треск вдалеке - сбой в нормальной работе окружающего мира.
        - Выключи музыку!  - гаркнула она.
        Аларик - опытный вояка, он тоже услышал странный шум, и когда Ханна бросила приказ, его рука уже тянулась к радио.
        Последней Аларик с печальным лицом выключил мигалку. Казалось, его эйфория тут же растворилась в молчании. В машине стихло, и они, наконец, смогли прислушаться к странным глухим ударам, раздающимся откуда-то спереди. Автомобильные клаксоны и сигналы требовали ускорить общее движение, недовольные образовавшейся пробкой водители раздраженно били по рулю и даже что-то выкрикивали, сами не зная, кому. И лишь двое полицейских в Ягуаре осознавали, что происходит нечто подозрительное.
        - Это может быть фейерверк?  - опасливо спросила Ханна.
        Аларик долго молчал, пытаясь ответить на ее вопрос. Он был резонным, потому что сегодня пиротехнические средства продолжают совершенствоваться, индустрия развивается, рождая новые и замысловатые огненные залпы. На каком-то праздновании в Китае он даже видел дракона, созданного из разноцветных залпов. Учитывая, что последние два дня в столице празднуют День города, предположение Ханны было разумным. Но что-то подсказывало Аларику, что это - далеко не фейерверк.
        По мере приближения к гостинице обоих полицейских все сильнее атаковал конфликт умозаключений: глухой треск, отдающийся легким эхом, был похож на автоматную очередь, причем настойчивую и долгую, она работала уже около пяти минут без остановки. Но что же это за бесконечный магазин с патронами? Возможно, пулемет? Но каким образом пулемет провезли незамеченным в самый центр города?
        Никто из двоих не осмелился отбросить предположение о новом виде пиротехнических залпов, хоть оно и становилось все более сомнительным. Просто оно было желаннее.
        С приближением к Башне плотность машин возрастала, Ягуар Куп замедлил ход до тридцати километров в час. И тут Аларик все понял!
        - Это точно не фейерверк!  - выдохнула Ханна, словно прочитала его мысли.
        Аларик понял, почему образовалась пробка - впереди был затор, что-то преградило путь на центральной улице, потому что за то время, что они пробирались к Башне черепашьим ходом, по встречной полосе не проехало ни единой машины.
        Аларик снова включил мигалку, вывернул резко влево и выехал на пустующую встречную полосу, чтобы скорее добраться до причины беспорядка и разрешить спор догадок в голове. Когда до гостиницы осталось всего полсотни метров, звук пулеметной очереди стал очевидным, как и причина затора: впереди виднелись десятки брошенных автомобилей, и с каждой секундой их становилось все больше. Водители выскакивали из машин и, не закрывая дверей, бросались наутек. Кто-то забегал в ближайшие магазины, рестораны и кафе, чтобы спрятаться там за стенами. Другие просто бежали вдоль улиц подальше от опасности. Где-то вдалеке виднелся черный дым - так горит двигатель при автомобильной аварии.
        - Живо вызывай подкрепление!  - скомандовал Аларик.
        Он петлял между людьми, бегущими в панике прямо по дороге. Еще не хватало ему переехать кого-нибудь ненароком!
        Ханна мигом сняла рацию и затараторила:
        - Тридцать шестой вызывает диспетчера! Нам срочно нужно подкрепление…
        Но Ханна не успела договорить. Ее взгляд поймал в воздухе быстро приближающуюся к ней реактивную гранату. Уж не знай, откуда она поняла, что это - реактивная граната, а не огромный голубь или утка-мутант. Она ведь никогда не видела таких гранат вживую. Хотя и огромных голубей и деформированных уток она тоже не встречала. Может Ханна поняла, потому что эта штука оставляла за собой белый дымчатый след и разрезала воздух с характерным свистом. Ее пустили откуда-то со стороны Башни. Ориентировочно со второго или третьего этажа. Это была предпоследняя мысль, посетившая мозг Ханны. Последняя была таковой: длинный ствол дьявола летел точно в серебристый Ягуар Куп.
        ***
        Карим следил за экранами мониторов, установленных в бронетранспортере, за металлическими защитными листами которого он укрывался вместе с двумя помощниками: лысый великан Осман с растатуированным этническими орнаментами лицом и в противоположность ему черноволосый и с густой растительностью на лице Доха - одни из оставшихся первых Пастаргаев. Именно эти двое курировали работу разрушенной лаборатории в Арнеме. Они были в ней в ту ночь, когда бойцы Эрика разнесли ее в щепки. Что ж, теперь их очередь разрушать твой мир до основания, Эрик Манн!
        Внутри бронетранспортера было жарко, а с течением времени становилось все более душно. Но мужчины едва замечали скопившиеся над губой капли пота, они сосредоточенно следили за передвижениями групп бойцов, координируя их между собой.
        Карим сидел чуть позади сподручных, так ему было удобнее наблюдать за действиями, разворачивающимися в фильме под названием «Прощай империя Эрика!». Ведра с попкорном только не хватало и банки пива.
        Карим вспомнил, как накануне вечером он смотрел новости по телевизору. О торжественном приеме в Башне Виктора Хаммеля не говорили разве что бомжи в подворотнях. От кадров роскошно украшенного банкетного зала белоснежными скатертями, хрусталем, цветочными садами и фигурами изо льда Кариму хотелось блевать. Снобистские замашки Виктора казались нарочито вычурными, словно он отвлекал внимание общественности от своей темной стороны бизнеса как можно большим количеством помпезных деталей и друзей из различных министерств.
        Циничный выпендрежник!
        Но на счастье Карима звезды сложились невероятно удачно, потому что во время репортажа на экране мелькнуло лицо Эрика, передаваемое в прямой трансляции из Хаммель-Гарден. Эти двое весело смеялись над чем-то, и тогда Карим понял, почему Томас так внезапно покинул свой излюбленный особняк, который возводил, очищал и украшал так старательно и ювелирно. Ублюдок Манн спелся с Виктором Хаммелем - единственным надежным опорным пунктом для Томаса в этих краях.
        Какая досада!
        Впервые удача отвернулась от Томаса. Что интересно он на это сказал? Предпочел сделать вид, что ничего существенного не произошло? Или признал, что перестал быть фаворитом удачи? Может, это потому что он слишком долго оттягивает момент атаки? Слишком тонка кишка, чтобы войти в схватку без своего многочисленного арсенала? В самом деле, Томас, сколько уже можно его копить? Эрик не дремлет и ищет союзников в предстоящей войне, и вот, что ты получил, Томас - ты потерял свой шанс! Как только Карима посетила эта мысль, его вдруг озарило, что Провидение, в которое так верил Томас, теперь возлюбило Карима и одарило его необычайной удачей! Иначе как объяснить то, что ему словно перстом указали, где кроется Эрик в данный момент? Видимо, Карим стал достаточно сильным и отважным, раз удача усадила его перед телевизором и показала, что Эрик, наконец, вышел из своих глубоко защищенных нор, предоставив Кариму небывалый шанс нанести удар по компании. Непредвиденный и молниеносный!
        Карим немедленно начал подготовку к атаке. Он объявил срочный сбор главарей его армии на складе Бекир Арифа, где быстро изложил свой план. Многие были удивлены столь внезапным решением организовать нападение меньше чем через двенадцать часов, но в то же время столь неудержимый авантюризм опьянял героизмом и имел чрезвычайно высокие шансы на успех по причине все той же неожиданности. Эрик определенно не ожидал мощного стремительного удара по его силам, потому что в данный момент веселился с Виктором на вечеринке, подкупая новых сообщников в кулуарах власти. Пора подать ему бодрящий завтрак!
        Пробраться внутрь гостиницы у Карима не было ни единого шанса, потому он разместил несколько человек вокруг здания, чтобы вести слежку за Эриком. По наличию на улицах бойцов из свиты Эрика, можно было понять, что тот все еще внутри.
        По какой причине Карим выбрал полдень, как время атаки, он и сам до конца не понимал. Возможно, он хотел уничтожить как можно больше сподручных Эрика. А может, он хотел громко заявить о себе устрашающим количеством мертвецов, которыми устелет тропу на пути к трону. Криминальный мир признает лишь смерть, как метод достижения целей. Чем больше людей ты отправишь на тот свет, тем достойнее будешь казаться противникам.
        Ровно за полчаса до атаки кортеж, состоящий из трех броневых машин пехоты, бронетранспортера и дюжины бронированных джипов, начиненных рассвирепевшими от предвкушения скорой схватки бойцами с самым серьезным вооружением, которое когда-либо видел город, выехал с мебельного склада Бекир Арифа и направился точно в центр.
        БМП окружили здание с севера, востока и юга, борзо перекрыв движение на автомобильных дорогах. В ближайшие пару часов в это кольцо не попадет ни единая душа извне, а из здания не выйдет ни один живой человек. Боевые машины защищались толстой броней, которую пробьет разве что противотанковая ракета, и были оснащены пушками тридцатимиллиметрового калибра - достаточного, чтобы стереть в пыль целое здание.
        Карим смеялся, когда на экранах мелькали испуганные военной техникой прохожие. Водители без раздумий бросали свои автомобили прямо посреди дороги и с криками убегали прочь. Они еле успели унести ноги до того, как началось представление, и первые пули полетели в сторону гостиницы.
        Бронетранспортер занял позицию в пяти метрах от БМП-север, которая вдобавок к пушке была оснащена двенадцатимиллиметровым пулеметом, орудовавшим в настоящий момент. Группы бойцов в это время рассредоточивались по территории, заходя в здание с разных сторон.
        Снаружи раздавался громкий ровный бой пулемета. Карим наблюдал на мониторе за тем, как он превращал первый этаж гостиницы в фарш из бетона, стекла и человеческой крови. Пулемет медленно поворачивался из стороны в сторону, прочесывая каждый сантиметр первого этажа двенадцатым калибром пуль, которые пробивали наружные стены, как нож масло. Изнутри слышались крики людей, которые с каждой минутой становились все тише.
        Карим с наслаждением представлял, что где-то там в адском хаосе Эрик Манн со своей компанией прячется от Карима, и у него совершенно точно отпечаталось выражение ужаса на лице. Может, он уже лежит мертвый где-то посреди фойе отеля и жалобно скулит от страха перед надвигающейся смертью. Хотя Господь вряд ли преподнесет столь щедрый подарок Кариму. Томас часто повторял про то, что удача любит бесстрашных, и Эрика она определенно любила. Что интересно она скажет теперь? Скольких ангелов-хранителей призовет на помощь, чтобы защитить задницу Эрика? Карим сделал все так, чтобы усилия ангелов, дьявола и всяких магических фей оказались напрасными, потому что он подготовился основательно к сегодняшнему мероприятию. Броневой и огнестрельной техники ему хватит, чтобы сровнять весь центр города с землей.
        Карим погладил ноющее плечо, как печального питомца, словно обещая тому скорое облегчение, когда он снесет Эрику Манну башку, а на трупе Дэсмонда попляшет.
        На двух мониторах виднелись кадры с камер, установленных на крышах других БМП, окруживших здание. Благослови тебя Господь, Томас ван дер Мейер за столь чудесный подарок! Твоя щедрая натура наградила армию Карима винтовками, автоматами, гранатометами и пулеметами, а про гусеничных чудовищ, которые сегодня воюют лишь где-то в арабских пустынях, Карим даже и мечтать не мог! Сегодня он определенно впишется в историю и станет легендой!
        Третий монитор демонстрировал сигнал с камеры наблюдения, закрепленной на шлеме Акрома, который возглавлял группу бойцов, в чью задачу входил подрыв трансформаторной станции, расположенной на заднем дворе гостиницы. Как раз только что ребята установили заряды на будки.
        Через пару минут раздался громкий взрыв. Теперь гостиница обесточена, а значит, лифты не работают. Никому не спрятаться на верхних этажах, а лестницы в здании заполонят его бойцы.
        Четвертый монитор демонстрировал сигнал с камеры на шлеме Малика, который пять минут назад выгрузился из вертолета с двумя десятками бойцов на крышу Башни. И снова Карим ликовал и благодарил Томаса за то, что тот наделил армию Карима крыльями. Отряд бойцов быстро устранил дежуривших на крыше противников, и Малик уже расположил волшебный чемоданчик с подавителем коммуникационных сигналов. Совсем скоро все, кто находится в радиусе пятисот метров, лишатся сотовой связи. Ни Виктор, ни Эрик, ни их союзники не смогут вызвать подкрепление.
        Карим наслаждался тем, что его план шел точно по расписанию: они закрыли все пути к отступлению, все возможные коридоры для доступа помощи, и все, что им осталось, это обшарить крепость в поисках короля. Времени у них достаточно. Пока правоохранительные органы сообразят, насколько серьезная заварушка развернулась, и примут соответствующие меры, пройдет не один час. Тупые полицейские будут посылать патрули на разведку, думая, что это - очередное вооруженное нападение, с которым под силу справиться двум нарядам. А чтобы продлить период заблуждения, для несчастных полицейских экипажей Карим приготовил сюрприз, который превратит их в пушечное мясо.
        Остальные четыре монитора показывали сигнал с камер других многочисленных групп бойцов, которые вторгались в здание с разных позиций, включая запасные выходы и пожарные лестницы.
        Внезапно зашуршала рация, и мужской голос с той стороны прохрипел:
        - Карим, это «Закат».
        Карим тут же понял, что говорит группа из двух бойцов, дежуривших на пролете третьего этажа западной пожарной лестницы.
        - К нам приближается машина с мигалкой. По всей видимости - полиция.
        - Ты знаешь, что делать! Никого не подпускать к Башне до тех пор, пока труп Эрика Манна не будет развеваться над зданием подобно флагу!  - злостно проревел Карим.
        Ему казалось, что он дал четкие указания своей сотне бойцов, и на глупые отвлекающие вопросы сейчас не было времени. Ему наплевать на то, сколько людей сегодня погибнет, ему наплевать на то, что он вовлечет себя в войну с правоохранительными органами. Сегодня он начал войну за престол, и он должен выиграть ее! А когда он уничтожит компанию Эрика, то станет новым королем империи, и тогда ему точно не будет дела ни до полиции, ни до самого бога!
        Наблюдательные посты были установлены на двух балконах третьего этажа: на северо-западном и юго-восточном углах. Это были идеальные позиции для наблюдения за всеми дорогами, что проходили возле гостиницы. Каждый пост был вооружен гранатометом.
        Получив приказ, бойцы отложили бинокли, зарядили РПГ реактивной гранатой, и через пару секунд Карим услышал доносящийся снаружи свист. Немедленно последовавший за ним оглушительный взрыв был уже вторым с начала штурма, и это доставляло Кариму неописуемое удовольствие! Он чувствовал себя богом, вносящим новые коррективы в мир, что создал за семь дней. Казалось, даже вечно ноющее плечо испытало оргазм.
        На мониторе Карим наблюдал за тем, как граната вонзилась точно в асфальт перед серебристой машиной с мигалкой. Это был не полицейский патруль, судя по гражданской машине, а скорее кто-то на задании, кого заодно послали проверить ситуацию возле «Хаммель-Гарден». Вырвавшаяся на волю взрывная огненная волна подняла автомобиль в воздух на несколько метров, перевернула и отшвырнула с такой силой, что он с треском врезался в рядом стоящее офисное здание, а потом приземлился на тротуар, перевернувшись кверху брюхом, точно беспомощный таракан, похороненный под посыпавшимися сверху разбитыми стеклами и облицовочными кирпичами.
        ***
        Голова гудела так, словно ее раздавило под кувалдой, рухнувшей на него с небес. Когда он был маленьким, он часто задавался вопросом: как мультяшные герои выживали после такого удара? Но вот сейчас он лежал подобно тем нарисованным злодеям и, кажется, готов был дать ответ на свой вопрос.
        Невероятные везунчики!
        Саша открыл глаза, и новая волна чудовищной боли проткнула затылок. Лучше этого не делать, лучше не пользоваться глазами, если мозг противится. Поэтому Саша снова закрыл их, и стал играть в те игры, которые так нравились Амелии: она завязывала ему глаза шарфом и облизывала и ласкала его тело во всех возможных местах. Она говорила, что при отключении одного из пяти чувств, остальные четыре обостряются, ведь не зря эволюция дала такое количество органов, воспринимающих окружающую информацию. При отключении одного из них остальным приходится работать в усиленном режиме, чтобы обработать все то же количество данных, поэтому ее прикосновения и ласки ощущались особенно ярко с закрытыми глазами.
        Амелия была права, как и всегда.
        Саша попеременно подвигал пальцами рук и ног, согнул колени и локти, ощупал торс в поисках ран и кровотечений. Вывод: он хорошенько помят, но не более. Саша принялся изучать голову. И хотя рука была вялой, и он едва ею руководил, пальцы все равно нашли то место на голове, которое заставило мозг биться в судорогах от яркого света. Сквозь пышную каштановую шевелюру на затылке он нащупал кровоточащую припухлость. Скорее всего, рассечение и совершенно точно - сотрясение мозга.
        Саша набрал воздуха в грудь и осторожно открыл глаза. Спустя несколько минут он смог оглядеться без особых головных болей. Саша лежал под перевернутым диваном среди обломков мебели и ошметков мрамора. Саша с трудом выполз из своеобразной берлоги и понял, что этот диван спас его от деревянной декоративной колонны, корпус которой перебили крупнокалиберные пули, она не удержала свой собственный вес и упала на диван, под которым лежал Саша.
        Он похлопал диван с бордовой обивкой, словно благодарил усопшего кореша, принесшего себя в жертву ради спасения Саши, и только сейчас понял, что ничего не слышит. Вообще, ничего. Все вокруг словно замерло, либо вымерло.
        Сколько он был в отключке? Как долго стрелял тот пулемет? Где все остальные люди? Вокруг царила такая разруха, словно он оказался где-нибудь в Восточной Европе посреди гражданской войны. Стены фойе были изрешечены огромными дырами, мебель разворошена до пружин и поролона, сметена то в кучи, то по углам, точно ураганом. Везде лежат куски строительных отделок, стекол, мраморные ошметки были особенно острыми.
        Саша, наконец, определил свое местонахождения. Это была зона отдыха с диванами и креслами, расположенная вдоль восточной стены фойе. Недавние события тут же вспыхнули в памяти.
        Они сидели на одном из этих диваном с Амелией и Дэсмондом, потом появился Эрик. Амелия ушла с его девчонкой в номер, чтобы собрать вещи. Дэсмонд провожал Эрика до запасного выхода, и тут прогремели первые выстрелы. Саша машинально достал пистолет из кобуры, как и все остальные телохранители. Секунды озадаченности стоили некоторым из них жизни. Саша тоже не сразу сообразил, что огонь ведется пулеметом с улицы, но судьба решила пощадить его, и пули просвистели мимо. Саша упал на пол, понимая, что это - единственное правильное решение в подобных обстоятельствах. Двенадцать и семь - калибр суровый, он может пол башки снести, если выстрелить им в упор. Саша видел подобное, когда служил бойцом спецотряда по борьбе с терроризмом. Тогда один псих взял в заложники целый жилой двухэтажный дом, и расстреливал невинных людей в упор.
        В какой момент Саша потерял сознание, он не помнил. Видимо, какой-то кусок оторванного мрамора приземлился прямо ему на голову, этим объяснялась и резаная рана.
        Так, отлично, предысторию он вспомнил. Теперь следующий вопрос: что делать дальше?
        Необходимо найти своих!
        На первом этаже находилось порядка сорока телохранителей из свиты Виктора, еще двадцать - Эрика. Помимо них здесь могли быть и члены компании. Хотя на их месте Саша бы бросился к запасному выходу, как угорелый.
        Саша осторожно выполз из секции отдыха, которых здесь насчитывалось около десяти. Они были разделены между собой гипсовыми перегородками, и в каждой находилось по четыре широких диванов и с дюжину кресел. Всего за несколько минут секция, где укрывался Саша, превратилась в секцию вечного отдыха и покоя для, по меньшей мере, восьмерых гостей. Саша двигался на четвереньках, внимательно вглядываясь в окружение в поисках врагов. Но с каждым одоленным метром его начинала охватывать паника.
        Здесь нет никого, кроме мертвецов! Черт подери, сколько же их здесь? Саша сбился со счета, переступив через двадцать шестой труп. Мужчины, женщины, пожилые гости: все были изрешечены крупнокалиберным монстром. Кто-то лежал на полу - Саша старательно избегал прикосновения с ними, выказывая скорбь и огромное уважение к мертвым, другие - висели на спинках кресел - их кровь стекала в огромные лужи на полу. Руки Саши наткнулись на мертвую девочку десяти-двенадцати лет, сразу четыре пули истерзали ее торс, он тут же отпрянул, точно от какой-то заразы, которую не хотел пропускать в свою жизнь. Потому что он не хотел видеть мертвых детей возле себя! Они не должны быть тут! Только не в том мире, в котором живет он! Иначе, какие же законы тут действуют, если человек позволяет себе убить ребенка?
        - Выродки!  - не сдержался Саша.
        Послышался звук взведенного курка. Саша замер.
        Он медленно повернул голову вбок.
        В еще одной секции отдыха посреди перевернутых кресел и пробитых огромными дырами диванов на полу сидел мужчина. Саша взглянул на труп женщины, которую он прижимал к себе, и все понял. Мужчине было около шестидесяти лет, может, больше. Женщине - примерно столько же. В ее лбу виднелась рана, из которой тонкой струйкой вытекала кровь вперемешку с серой склизкой массой. По характеру ранения Саша понял, что оно - выходное. Значит, пуля вонзилась ей в затылок, разворошила мозг и вышла наружу через лоб.
        Мужчина сидел, прислонившись к стене, крепко обнимал мертвую женщину одной рукой, а второй целился в Сашу из Зиг Зауэра. Саша рефлекторно незаметно прижал локти к туловищу и нащупал в кобуре подмышками свои две Беретты, полностью заряженные и готовые к бою.
        Но зоркий глаз Саши и служба в государственных войсках быстро определили, что в руках незнакомца - пистолет с девятимиллиметровыми патронами - основная модель, находящаяся на вооружении у полицейских. Как только Саша понял, что перед ним - далеко не боевик, а убитый горем государственный служащий, пусть и военный, он занял другую тактику.
        - Я - свой,  - сказал Саша, поднимая в воздух ладони.
        Но мужчина был непреклонен. Честно говоря, он был немного не в себе. Видимо, потеря жены сыграла в этом не последнюю роль. Они оба были одеты в свободную одежду: на ней цветастое платье ниже колен, какие любят женщины в ее возрасте; на нем брюки свободного кроя и белая рубашка с закатанными рукавами. Значит, они - из числа выписывающихся гостей, присутствующих вчера на торжественном приеме. Учитывая, что вчера здесь собралось немало представителей различных министерств и ведомств, предположения Саши о государственной службе мужчины имели основания.
        - Откуда мне знать?  - прохрипел в ответ мужчина.
        Его голос осип от рыданий, глаза покраснели от нескончаемых слез. Саша даже искренне удивился: неужели возможно так долго любить одну женщину?
        - Вы - Исайя Харман, председатель Объединенного Комитета Начальников Штабов.
        Саша вспомнил этого мужчину. Он видел, как вчера Эрик беседовал с ним за столом. Амелия сказала, что Исайя - близкий друг Йоакима Брандта, и они вместе сотрудничают с Эриком и компанией.
        - Кто ты?  - спросил Исайя, не спуская пальца с курка.
        - Саша. Я - помощник Амелии.
        В глазах генерала блеснуло узнавание.
        - Вронская?  - спросил он.
        Саша выдохнул. Кризис преодолен.
        - Да, генерал,  - Саша специально называл его по воинскому чину, чтобы войти в доверие.
        Исайя помедлил еще немного и опустил пистолет. Тогда Саша осторожно заполз в секцию и сел рядом с горюющим мужчиной.
        - Генерал, мне очень жаль,  - произнес Саша, и не лукавил.
        Мужчина выдавил улыбку, закивал, и тут рыдания снова напали на него и затрясли плечи. Саша научился трюку в спецотряде, как быстро приводить заложников в чувства. Он положил руку на плечо и сильно сжал трапециевидную мышцу. Такой сочувствующий жест заставлял мозг отключаться от шока и сосредотачиваться на едва заметной, но настойчивой боли в плече.
        - Спасибо,  - закивал Исайя, словно благодарил Сашу за примененный прием, о котором знал не меньше его.
        - Генерал, боюсь, нам нельзя здесь оставаться,  - спокойно произнес Саша.
        Исайя утер слезы с лица. Вздохнул пару раз глубокой грудью, останавливая рыдания, а потом взглянул на Сашу глазами, в которых проснулся прежний расчетливый ум военного.
        - Кто они?  - спросил он.
        - Пастаргаи.
        - Эрик должен был разобраться с ними!
        - Боюсь, ситуация усугубилась. У них оказался сильный хозяин.
        Генерал задумался.
        - Поэтому Эрик заключил сделку с Виктором?  - спросил он, наконец.
        - Да, сэр.
        Генерал снова закивал. Ему были необходимы сведения для того, чтобы представить всю картину целиком и понять, что можно предпринять в данный момент.
        - Из фойе ведут четыре запасных выхода, нам нужно…
        - Моя дочь!  - прервал генерал.
        Саша нахмурил брови.
        - Моя дочь ушла в ресторан взять кофе для нас в дорогу,  - объяснил генерал.
        Саша озадаченно посмотрел на стену, разделяющую их от ресторана, как будто умел смотреть сквозь нее. Но ему и не нужен был такой дар, чтобы додуматься самому:
        - Сэр, ресторан уничтожен так же, как и фойе. Даже если там…
        - Сначала найдем мою дочь и только потом покинем здание! Без нее я никуда не пойду!  - генерал привык отдавать приказы. И ему было наплевать на то, что перед ним не его солдат. Хотел бы Саша тоже наплевать на то, что перед ним генерал, и Саша - не его солдат, но сейчас ему был необходим опытный напарник.
        Саша еще раз проанализировал все в голове и ответил:
        - Хорошо! Но план будет иной!
        Генерал сощурил глаза, словно оценивая размер кишки у этого мужчины, готового спорить с самим Председателем начальников штабов.
        - Сначала находим Вашу дочь, а потом идем за моей женщиной!
        ***
        - Ты это слышал?  - выдохнул Эрик.
        Пот тек градом с его лица, Фидо сменил уже третью повязку на плече, пытаясь максимально остановить кровотечение. За последние десять минут Эрик потерял изрядное количество крови и уже слегка побледнел. Он не мог двигать левой рукой, но Фидо опытным глазом смерил ранение и уверил того, что никакие важные артерии или сухожилия не задеты, хотя, возможно, от крупного калибра пули треснула кость. Пуля прошла навылет, и это позволило Фидо туго завязать плечо оторванным лоскутом от рукава рубашки Эрика.
        Восемь мужчин сидели на полу в коридоре, ведущем в служебные помещения. Это - единственное укрытие, в котором им удалось спрятаться от пулеметной очереди. Когда началась атака они не успели дойти до дверей запасного выхода каких-то пять метров, а когда пуля ранила Эрика, и того не рискнули преодолевать даже их - пули прочесывали каждые десять сантиметров пространства. Скрывшись за дверью, мужчины слушали барабанящую по ушам стрельбу. Истошные крики людей с каждой минутой становились все тише, а это значит, что мертвецов становилось все больше. Несколько минут назад где-то на улице прозвучал громкий взрыв, и в коридоре мгновенно погас свет. Учтивый Карл заглянул в одно из помещений, где располагались рабочие компьютеры персонала, переключил несколько раз блоки питания, но они не реагировали. Все сразу поняли, что электричество исчезло не беспричинно и не спонтанно.
        А вот только что они услышали раздавшийся где-то над ними тонкий свист, за которым последовал второй взрыв. Рану в плече Эрика резануло острой болью, словно оно тоже поняло всю серьезность ситуации.
        - Кто-то орудует сестрой Люсильды! Сукины дети!  - воскликнул Дэсмонд на вопрошающий взгляд Эрика.
        - Кажется, Томас пошел в наступление!  - вставил Роберт.
        Пуля прошла всего в миллиметре от его щеки, на которой теперь проступила жженая ссадина с запеченной кровью. Сегодня Роберт - счастливчик.
        - Как-то это не похоже на него. Он же любитель поиграть в тайны,  - возразил Рудольф, вытаскивая из бедра вонзившийся осколок стекла.
        - Виктор говорил, что Томас нападет тогда, когда посчитает себя готовым. Видимо, сегодня утром он выпил чашку кофе и понял, что готов,  - сказал Роберт, срывая полосу от своей рубашки, чтобы забинтовать бедро Рудольфа.
        - Медведь, что там с Замиром?  - спросил Эрик.
        Телохранитель-великан, которого никто не мог называть по имени, данному ему при рождении - Бернарт - из-за его комплекции, бродил вдоль коридора с вытянутой вверх рукой, в которой держал телефон.
        - Не могу никому дозвониться. Сети нет,  - буркнул он низким басом.
        - В коридоре нету связи?  - переспросил Эрик.
        - Я думаю, во всем здании ее нет,  - предположил Тоби.
        - Ублюдки заглушили сигнал!  - выругался Роберт.
        - На их месте я бы сделал то же самое,  - вставил Дэсмонд.
        Внезапно пулемет затих. Озадаченные мужчины переглянулись между собой, мол, это пулемет затих или он оглохли? После десятиминутной пулеметной атаки, от выстрелов которого ушные перепонки превратились в камень, наступившая тишина казалась неестественной обманчивой и не менее опасной.
        - Кто бы ни стоял за нападением, нам нельзя терять время! Надо группироваться! Они сейчас бойцов пошлют!  - первым сообразил Дэсмонд.
        Мужчины тут же поднялись с пола, повытаскивали из кобур пистолеты, готовые сражаться за свою жизнь до последнего. Фидо помог подняться Эрику, Роберт - Рудольфу.
        - Мне нужно к Нине!  - решительно заявил Эрик, хотя силы его иссякали столь же энергично, сколь и тон его намерения.
        - С ней Марк и Амелия! Она в порядке! Они поднялись наверх, там безопасно!  - пытался приободрить Рудольф.
        - Ублюдки отрубили электричество! До какого этажа ребята успели добраться?  - спорил Эрик.
        - В любом случае они выше первого!  - вставил Роберт.
        Эрик уперся головой в стену и закрыл глаза, собирая в кулак оставшиеся силы.
        - Мы не знаем наверняка, с каких щелей могли пробраться его бойцы!  - противился Эрик, было видно, как трудно ему вести спор.
        - Хочешь сказать, они высадились на крышу с вертолета?  - скептически произнес Роберт, догадавшись, что имел в виду друг.  - Может, еще скажешь, что у них танк есть?
        - У них есть долбанный РПГ, мне этого достаточно!  - не уступал Эрик.
        - Честно говоря, я согласен с Эриком,  - вставил неожиданно Дэсмонд.  - Я думаю, нам лучше пробираться наверх, нежели наружу. Я более чем уверен, что они хорошо охраняют выходы из здания!  - анализировал Дэсмонд.
        На минуту все смолкли, осознавая масштаб их плачевной ситуации.
        - Блин, албанское подкрепление было бы сейчас кстати!  - выдохнул Рудольф с сожалением.
        - Тогда каков план?  - спросил Учтивый Карл, которому уже осточертело насиживать зад и ожидать прихода вражеской пехоты.
        Все четверо телохранителей держали пистолеты, готовые броситься в атаку, чтобы прикрыть отход боссов.
        - Электричества в здании, считай, нет,  - размышлял Дэсмонд на ходу,  - значит, они поработали с электрической подстанцией, которая находится с западной стороны.
        - Значит, западный выход отпадает!  - заключил Рудольф.
        Не заметить печаль на лицах мужчин было невозможно. Западный выход вел в холл с потайным лифтом, ведущим в апартаменты Виктора. Вот уж где было бы безопасно!
        - Тогда надо бежать к южной лестнице!  - предложил Медведь.
        - И надо делать это немедленно, пока ублюдки не пробрались в фойе!  - сказал Роберт.
        С этим спорить никто не стал. Мужчины тут же встали и выстроились в две колонны, готовые бежать по команде. Роберт взял Эрика под руку и спрятался за Фидо и Карлом.
        Дэсмонд высчитывал про себя траекторию: чтобы добраться до лестницы им необходимо выйти в фойе, а потом бежать в сторону запасного выхода, ведущего к лестнице на этажи. Весь путь составляет около тридцати метров, это вроде совсем небольшой отрезок, но только не когда ты являешься мишенью.
        Дэсмонд открыл дверь и знаками приказал никому не шевелиться, пока проводил осмотр периметра. Отель загублен до основания. Стены изрешечены отверстиями размером с кулак, пара мраморных колонн в метр диаметром, служивших украшениями интерьера, валялись разбитые на полу, словно ураган вырвал их с корнем. Хорошо, что они были лишь декорациями, а не несущими элементами. Секции с диванами и креслами превратились в сплошные кучи покореженной мебели. Дэсмонд даже заметил опрокинутый тяжелый угловой диван из толстого дерева, буквально разломанный напополам и испещренный дырами словно сито. Ошметки стен, картин, зеркал, мебели: все было истерто в пыль. Судя по количеству лежащих на полу трупов, здесь погибло не меньше полусотни человек, и это только в фойе. Башня Хаммель-Гарден в одночасье превратилась из знаменитой достопримечательности в место вечной скорби.
        Дэсмонд махнул рукой товарищам и побежал. Мужчины последовали за ним. Они бежали так быстро, как только могли, с трудом перешагивая через кучи трупов и мусора. Эрика все не покидало странное самоощущение от того, что всего несколько минут назад это место было заполнено довольными гостями, весело рассказывающими друг другу, как им понравилось вчерашнее торжество, какие впечатления произвел грандиозный фейерверк, какие у них планы на следующие два выходных. Другие читали свежие газеты и журналы, уже освещавшие на всех полосах события прошедшего праздничного вечера, и удовлетворенно кивали, видя на фотографиях свои лица. А третьи, как сам Эрик, просто держали за руки возлюбленных и благодарили за прекрасную ночь. Никто даже подумать не мог, что в следующую секунду они умрут. И никаких планов на завтра, никакого веселья, никакой благодарности обманчивой судьбе, а лишь страх за свою жизнь и неизменный вопрос «За что?».
        Когда до двери оставалось меньше трех метров, план Дэсмонда полетел к чертям, потому что дверь открылась с обратной стороны - их опередили. Руки Дэсмонда сработали на уровне рефлекса, вытянулись вперед, и пальцы нажали на курки обоих пистолетов.
        Едва успевшие забежать внутрь боевики тут же оказались под ударом. Дэсмонд успел сразить двоих, Медведь с Тоби подсобили и уложили еще троих. Пока оставшиеся за дверью боевики решали, как продолжить атаку, Дэсмонд захлопнул дверь ногой.
        - Навались!  - крикнул он самому огромному из присутствующих мужчин.
        Медведь тут же присоединился к нему и прижался к двери. Разъяренные бойцы с обратной стороны сначала били в дверь ногами, потом плечами, потом выпустили несколько автоматных очередей. Но Дэсмонд знал, что все стратегически важные двери в Башне Виктора, вроде тех, что ведут в запасные выходы - бронебойные, и обычные автоматы их не возьмут. Все же Виктор не дурак и старался продуманно строить свое чудо света, предосторожность в их бизнесе - мать всего живого! Вряд ли, конечно, он предполагал, что когда-нибудь здесь произойдет конфликт такой силы и масштаба, но не может же он предвидеть все.
        - Бегите!  - приказал Дэсмонд.
        Вес двери, и силы обоих мужчин, в особенности Медведя, могли какое-то время противостоять натиску бойцов с обратной стороны. Этого времени будет достаточно для того, чтобы его друзья добрались до восточного запасного выхода в ресторане.
        Но его план снова сорвался. А когда это происходит, Дэсмонд бесится, как капризный ребенок, которому не купили конфету.
        - Какого хрена вы делаете?!  - заорал он в ярости.
        Роберт, Учтивый Карл и Рудольф бросились в секцию отдыха к одному из уцелевших огромных дубовых диванов весом в две сотни килограммов не меньше. Трое мужчин навалились всеми силами, и громадина медленно заскользила по мраморному полу. Остальные присоединились к усилиям троицы, даже Эрик с раненым плечом вносил свою лепту, и вскоре исполин верно подпирал дверь, точно собака, которой приказали сидеть. Черта с два они позволят Дэсмонду пожертвовать собой ради других!
        - Ребята, приготовьтесь! Они наступают!  - крикнул Тоби.
        Все обернулись и увидели, как по ступеням, ведущим к главным дверям, бежит целая армия мужчин с автоматами наперевес. Импровизированное спасение Дэсмонда и Медведя от западни неожиданно сыграло на руку. Боевики хотели окружить компанию, зайдя со всех сторон. Но теперь южная сторона фойе была отобрана у противника, и грозила стать главным форпостом в борьбе с ними.
        - Живо всем в укрытия!  - крикнул Дэсмонд.
        Мужчины бросились врассыпную. Кто-то спрятался за ошметки мебели, другие - за толстые корпуса сваленных мраморных колонн, третьи - за кучами мертвых тел.
        Зазвучали первые выстрелы из автоматических винтовок.
        Так началась война.
        ***
        Ханна открыла глаза и с минуту приходила в себя, пытаясь сообразить, кто она, где она, и почему ей так хреново. Когда мозги стеклись обратно в мыслящую серую массу, она осознала, что висит на ремнях вниз головой. Память тут же вернулась, и она вспомнила, что ехала в автомобиле с Алариком, он ее жутко бесил, а потом мир покатился в тартарары. Значит, она до сих пор в машине. Ханна чувствовала, как глаза заливает кровь, стекая с ее лба на искореженную крышу раритетного автомобиля, уничтоженного так безжалостно и так по-варварски. Ханна потянулась к креплению и через пару неудачных попыток смогла отстегнуться, после чего шмякнулась вниз и ударилась затылком о крышу.
        - Лейтенант!  - позвала она, протирая глаза от крови.
        Из руля лейтенанта сработала подушка безопасности, и его голова скрывалась посреди белой материи. Скупердяй оборудовал подушкой лишь свое сидение, Ханна не удивилась, но все же дала выход злости и пнула его в плечо под предлогом попытки привести в чувство. Даже будучи без сознания, он невероятно бесил ее.
        Аларик слегка дернулся от пинка, и, несмотря на ненависть, Ханна была рада, что он невредим. Она отстегнула мужчину, и тот тоже свалился на крышу.
        - А чтоб тебя!  - выругался Аларик после жесткой посадки.
        Ему потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя и сообразить, что происходит.
        - Что это была за чертовщина?  - наконец, произнес он.
        - Определено, РПГ!  - ответила Ханна, отметя все предположения о птицах-мутантах.
        Ее лицо продолжало заливать кровью, но теперь она стекала на шею и грудь. Ханна потрогала щеку и обнаружила глубокую резаную рану на скуле, скорее всего, причиненную осколком стекла. Она достала аптечку, прикрепленную за задним сидением, и уже ворошила ее в поисках пластыря. Аларик в это время проверял работоспособность рации.
        - Диспетчер! Это тридцать шестой! Ответь!
        Рация зашуршала, и знакомый голос женщины раздался в ответ.
        - Аларик, какого черта там происходит? Почему не выходил на связь?
        Аларик испытал двойное облегчение: во-первых, рация цела; а во-вторых, она назвала его по имени! Согласно инструкции ведения переговоров по рации она обязана звать его только по позывному. Эта женщина определенно любит его! Аларик даже растянулся в довольной улыбке от осознания этого факта.
        - Нас обстреляли!  - ответил он.
        - Какой тип оружия у противника?  - Сабрина задавала стандартные вопросы. Только вот ситуация была далеко не стандартной.
        - РПГ!  - ответил Аларик и сам едва верил в то, что произнес
        Полминуты из рации не раздавалось ни звука.
        - Тридцать шестой, шутки в сторону! Говори серьезно! Ты на задании!  - злостно выругалась Сабрина.
        - Ой, да правда что ли?!  - с наигранным сарказмом отвечал Аларик.  - Я повторяю специально для тебя, хозяйка мини-унитаза для гномов, в который не помещается задница нормального мужчины: в нас стреляли реактивной гранатой! Мой Ягуар Куп трагически погиб, и я выставлю счет городу за его преждевременную кончину! А еще прямо перед моими глазами стоит долбанная БМП с огромным, как член циклопа, пулеметом на крыше, который только что превратил первый этаж гостиницы Хаммель-Гарден в сплошное месиво! А еще я наблюдаю за тем, как четыре десятка вооруженных автоматами людей забегают внутрь гостиницы, чтобы, очевидно, добить тех, кто выжил после пулеметной зачистки!
        Аларик со злостью отшвырнул рацию и пригнулся, чтобы не выдать противникам свой выживший зад. Ханна прижимала к скуле три слоя пластыря, с ужасом наблюдая за тем, что только что описал Аларик: около сорока мужчин с автоматами наперевес взбежали по ступеням и исчезли внутри гостиницы. Тут же послышались автоматные очереди и новая порция людских криков.
        - Твою мать, Аларик! Что происходит? Это - террористы?  - не понимала Ханна.
        Она впервые оказалась в центре столь диких и непонятных событий и не могла вспомнить ни одну инструкцию из учебника, которая бы соответствовала нынешней ситуации.
        - Да черт его знает! Такое чувство, что я в Секторе Газа и сейчас на меня наедет танк! Какого хрена тут творится? Ты видишь, какая у них техника?
        - Я вижу БМП…
        - Нет, дальше, вон там, смотри!
        Аларик указал куда-то позади зеленого чудовища на гусеничных колесах с пулеметом на крыше, которых Ханна видела разве что на картинках. И вправду там стояла еще одна машина.
        - Это бронеджип?  - не понимала Ханна.
        - Это - бронетранспортер! А антенны видишь? Они принимают сигнал либо с раций, либо с видеокамер от нападающих групп. Судя по всему, здание штурмуют, а значит, бойцов тут должно быть немерено! Там внутри транспортера сидит командование всей этой операции! Я такое только в армии видел на учениях! Но чтобы в городе? В воскресенье? В обед?
        - У террористов может быть такое вооружение?
        - Если это - террористы, то за ними стоят чертовски богатые и сильные личности! Незаметно затащить такую технику в самый центр города - это фантастика! Черт, да у меня такое чувство, что здесь разразилась самая настоящая война!
        Ханна смотрела поочередно-то на БМП, то на бронетранспортер, то на гостиницу, из которой доносилась стрельба. Может, это - правительственные войска, которые освобождают заложников? Ханна тут же ущипнула себя, ругая за то, что несет какую-то чушь, лишь бы поверить в хорошее. Эти ее правительственные войска только что запустили в нее ракетой! А ведь они видели и слышали полицейскую мигалку на крыше!
        Нет! Происходит нечто плохое, коварное и насильственное! Тут же внутри Ханны автоматически включился механизм защиты безобидных существ, которым наградила ее природа. Она почувствовала невероятно сильную обязанность оказать помощь.
        - Судя по всей серьезности предприятий, нам надо выбираться отсюда!  - произнес Аларик.
        - Но как же люди?  - Ханна не смогла противостоять врожденному желанию спасать всех, кто этого просит.
        - Какие люди?
        - Те, что в гостинице!
        - Они уже все сдохли!
        И снова правда была не на стороне Аларика, потому что посреди автоматных очередей, раздававшихся на первом этаже отеля, были слышны людские крики, которые звали на помощь.
        Ханна снова наградила лейтенанта презрительным взглядом. Тот закатил глаза:
        - Ну, если еще не сдохли, значит, это наступит очень скоро!
        Аларик начал выбивать стекло автомобиля, чтобы выбраться наружу.
        - Лично меня сегодня уже пытались убить! Я не собираюсь испытывать судьбу во второй раз!
        Он уже выполз из машины и на корточках разглядывал повреждения Бублика, сердце его заныло невыносимой печалью. И вдруг он увидел, как его новобранец тоже выбралась из-под груды металла и уже перебегала дорогу с табельным пистолетом в руках, направляясь точно к отелю.
        - Какого черта ты творишь, транссексуал хренов?  - громко зашипел он, скрываясь от невидимок, что запустили в его Бублика гранатой.
        Но Ханна уже убежала так далеко, что не слышала ничего кроме собственного сумасшедшего сердцебиения в ушах.
        ***
        Кровь заливала правый глаз, но Виктор продолжал стрелять, хотя целиться с одним видящим глазом - чертовски сложное занятие.
        - Убери того справа!  - крикнул Герард одному их своих товарищей.
        Боец тут же последовал приказу командира и сосредоточил огонь на противнике, который прятался за уличным фонарным столбом и разил в остатки группы Виктора автоматными очередями. Пятая пуля попала точно в плечо, инерция вытолкнула боевика из-за столба больше, чем следовало. Шестая пуля прострелила голову, и автоматчик пал в битве за торцевой вход в гостиницу с западной стороны.
        На улице оставалось, по меньшей мере, восемь вражеских стрелков, разящих из автоматических винтовок по группе из четырех мужчин, прячущихся за импровизированным щитом из кучи покореженной мебели, баррикадирующей вход внутрь здания.
        Всего десять минут назад Виктор в ожидании Замира со своей командой сидел в кресле в заднем фойе и читал свежий номер утренней газеты с хвалебными статьями в адрес господина Хаммеля, который организовал потрясающий вечер в честь празднования Дня города, когда за стеной началась смертельная суматоха, устроенная крупнокалиберным пулеметом. Виктор едва верил в реальность звуков стрельбы и криков людей, они казались неестественными и совершенно неожиданными. Виктор с трудом принял факт того, что кто-то средь бела дня решил напасть на его гостиницу с пулеметом.
        Он уже было кинулся туда вместе со своими четырьмя телохранителями, когда реактивная граната, пущенная боевиком с улицы, выбила входную бронированную дверь с петель и взорвалась внутри помещения, превратив его в руины. Взрывная волна отбросила Виктора в стену, на его удачу тяжелая металлическая входная дверь, выбитая ракетой, полетела точно в Виктора, и ненароком прикрыла от разрушительной силы взрыва. Один его телохранитель погиб, и очень не во время, ведь у них каждая жизнь была на счету, ввиду столь мощного штурма.
        Виктор сильно ударился головой о стену, и кровоточащая рана заливала лицо ярко-алой кровью, стекала с подбородка на белую рубашку, превращая его в героя фильма ужасов в жанре слэшер. Ему только бензопилы не хватало для полного соответствия образу.
        Пока он приходил в себя, Герард уже вовсю организовывал оборону. Мужчины соорудили посреди фойе груду из остатков мебели, статуй, горшков и той самой двери, сыгравшей роль ангела-хранителя для Виктора. Спрятавшись за защитным ограждением, мужчины стали последним рубежом для врагов, отчаянно желавших попасть внутрь.
        Сдерживать атаку стрелков было сложно, поскольку их численность превосходила состав защитников западного входа отеля в три раза. Но вот прошло уже пять минут, и счет противников шел на убыль. Устранив меткого автоматчика, который ранил одного из бойцов Виктора в ключицу, шансы выйти победителями в схватке за торцевой вход возросли.
        Но после ранения одного бойца, ряды Виктора поредели до троих человек. Противников осталось всего семь. Только бы хватило пуль! Они не должны прорваться внутрь! Виктор знал цель боевиков - окружить всех обитателей отеля в кольцо, захлопнуть все двери и начать зачистку. Поэтому он не имеет права сдать свой форпост, он не может позволить врагам окружить их!
        Где-то за стеной продолжал орудовать пулемет, и Виктор уже в уме представлял план штурма, так хорошо знакомый ему. Он слышал взрывы, доносящиеся откуда-то снаружи, и когда погас свет, понял, что один из взрывов означал уничтоженную электрическую подстанцию. Но боевики не знали, что лифт в западной части здания, ведущий в его апартаменты, всегда работает от запасного генератора, расположенного в подвале. Этот лифт в одну минуту стал важным стратегическим объектом, потому что вел в ту часть здания, в которую доступ есть лишь отсюда, а потому Виктор должен костьми лечь, но не допустить врагов до него. Им лишь бы отразить наступление этой группы, и тогда можно будет спрятаться в своих апартаментах, откуда лифт можно заблокировать.
        Где Эрик? Что с Ниной? Понял ли Замир, что происходит? Вопросы витали в голове Виктора вне зависимости от физических усилий, которые он тратил на борьбу с дикой головной болью и легким головокружением, видимо являвшихся следствием сотрясения мозга.
        Герард убил еще одного противника. Их осталось шесть на три. Виктор словно вел счет в футболе. Вот бы время перестрелки тоже было ограниченно по таймам, в промежутке между которыми можно зарядиться патронами и отдышаться! А если бы на кону было одно лишь абстрактное понятие победы, а не жизни участников, то Виктор мог бы заниматься перестрелками каждое утро вместо пробежек.
        Внезапно Герарда отбросило назад с громким мужским ором боли. Виктор тут же увидел рану в груди первого помощника, и точно сердце Герарда, сердце Виктора облилось кровью от обиды за своего верного пса. Но, даже несмотря на ранение, Герард продолжал стрелять, желая выпустить все пули до одной в ублюдков, что решили отобрать подобно варварам то, что им не принадлежит.
        От обиды за Герарда дух Виктора воспарил, в груди разлилась отвага, а чувство мести подожгло фитиль, и бесстрашие запылало в груди яростным огнем. Виктор разозлился на свою головную боль, на нескончаемый кровавый ручей в глазу, на вторженцев, что решили, будто имеют право на его жизнь, раз сила на их стороне. Виктор открыл огонь по паршивцам со вновь рожденным упорством и даже ранил одного нападающего с третьего выстрела!
        Но тут его бесстрашие проиграло борьбу с реальными обстоятельствами. Пуля прошила мягкую обивку кресла, лежавшего в куче вместе со своими взрывающимися в щепки собратьями, прошла точно сквозь в уже существующее пулевое отверстие в металлической двери, служившей последним заслоном, и вонзилась Виктору под ребра.
        Его отшвырнуло с силой не меньшей, чем отбросило Герарда. Виктор завыл от пронзительной боли, у него сперло дыхание. Острая, как нож, мысль вспыхнула в мозгу: если не кровотечение его убьет, то - удушье.
        Виктор лежал рядом с умирающим Герардом. Телохранитель потерял сознание - тело проиграло битву за жизнь. Со смертью Герарда конец казался неизбежным.
        Виктор наблюдал за тем, как его последний оставшийся в живых боец отчаянно продолжал вести огонь по противникам. Наверняка, он осознавал свое поражение наперед, но не хотел сдаваться. Он остался один на шестерых. И все телохранители Виктора были таковыми: в честной схватке они бы уделали боевиков голыми руками!
        Вот только Виктор знал план штурма, знал его безупречность, знал о вооружении нападавших, и все это сводило к единственному прискорбному факту - победа боевиков будет несправедливой, незаслуженной, но всем будет на это наплевать.
        Сквозь щели в импровизированной баррикаде Виктор с ужасом наблюдал за тем, как боевик на улице заряжал очередную порцию гранаты в РПГ. Виктор, что через несколько секунд он умрет.
        ***
        - Шевелим булочками, дамы! Нам бы забраться повыше!  - приговаривал Марк, запыхаясь.
        Он нес Нину на руках, Амелия шла чуть позади с пистолетом наготове.
        - Как высоко ты хочешь забраться?  - спросила женщина, не до конца понимая план Марка.
        - К голубям на чердак!  - раздраженно буркнул Марк.
        - Не испытывай мое терпение, молокосос!
        - От спермососа слышу!
        - Что ты сказал?
        - Нельзя наверх,  - выдохнула Нина.
        Двое спорщиков тут же замолкли, прислушиваясь к ее словам.
        - О чем ты говоришь?  - Амелия заглянула в глаза Нины, чтобы удостовериться, что она не бредит.
        Но взгляд девчонки был сосредоточенным и серьезным. Хотя рана в бедре продолжала испускать тоненькие красные струйки, просочившиеся через повязку из накидки. Судя по ним, крови Нина теряла немного, но и крепкой комплекцией она похвастаться тоже не могла. С ее-то весом слабое кровотечение могло сыграть роль артериального фонтана.
        - Они там … наверху… они и там тоже,  - слабо проговорила Нина.
        Ее лицо побледнело еще сильнее и теперь отдавало легкой синевой, капли пота на лице и шее были такими объемными, что в них можно было смотреться, как в зеркало.
        - Как они могли оказаться наверху?  - скептически спросила Амелия. Она жутко не хотела лишиться надежного укрытия из-за бредовых галлюцинаций непонятного существа.
        Нина всеми силами старалась абстрагироваться от физической боли, то и дело, посылая сознание по другую сторону реальности. А там ее встречал кошмар.
        Монстры неистовствовали и безостановочно выли, окружая Марка, Нину и Амелию плотным кольцом. Они ползли по полу, стенам, потолку вслед за троицей, слизывали кровавый след с пола и требовали еще. Нина чувствовала вкус крови на Их языках. Вкус ее крови. И от этого мерзкого факта начинало тошнить. Нина будто занималась каннибализмом, и ела саму себя. Никогда она еще не испытывала что-либо подобное. Ей казалось, что она начала сходить с ума всерьез, и если раньше она отрицала, что ее мозг болен, то сейчас, возбуждаясь от вкуса собственной крови, она начинала верить, что ей и впрямь место только в психушке.
        - Я вижу… они там,  - слабо произнесла она, устремив взгляд далеко наверх.
        Собирая всю волю в кулак, Нина боролась с ужасами, что преподносил собственный зараженный безумием мозг, и в буквальном смысле ползла на последнем издыхании по разноцветным волнам видений и мыслей. Первым делом она нашла Эрика, и ее сердце зажало в тиски, когда она почувствовала режущую боль в левом плече, от нее немели пальцы, рука становилась тяжелой, словно огромный булыжник, которым невозможно управлять. Эрик был ранен, но жив. Его сердце колотилось безумным темпом.
        « - Рудольф, слева!»  - услышала Нина крик любимого голоса. Он больше не был тихим и ласковым, нежно мурлычущим слова любви ей на ухо. Теперь он кричал, обуянный страхом потерять друга, он беспрерывно анализировал обстановку и искал укрытие, прячась от смертельных пуль, точно загнанная лань, спасающаяся от хищников.
        Нина нехотя с огромным сожалением и даже рыданием оторвалась от видений с Эриком, допуская вероятность того, что она видит его в последний раз, потому что может потерять его в любой момент. Хотелось следить за ним неотрывно, как-то помочь, быть с ним рядом хотя бы в мыслях. Но в то же время Нина не забывала о своей важной роли радара, определяющего местоположение врагов. В нынешней ситуации лишь она могла обрисовать картину в полном объеме и содержании. Она слышала стон Виктора где-то внизу, по какой-то причине она видела его лишь одним глазом, словно ее второй глаз потерял свои способности, а может, его просто не было! От предположений того, почему у Виктора отсутствовал глаз, Нину затошнило.
        В последнюю очередь Нина обратилась к образам своего будущего, увидев где-то за туманной завесой вертолетные лопасти и тысячи ног, сбегающих вниз по лестнице.
        Проследив за взглядом Нины, Амелия и Марк тоже посмотрели наверх. Сердце их упало в пятки, а если бы могло упасть еще ниже, то уже жарилось где-нибудь на сковородах преисподней. Потому что там далеко наверху в районе двадцатых этажей они видели мелькающие сквозь перила локти, облаченные в черные кожаные куртки, и рукоятки автоматов. Не меньше десяти точно! И с каждой секундой шуршащие шаги невидимок становились все громче, а паника троицы разрасталась столь же стремительно, как и приближение врагов.
        - Быстро наверх!  - скомандовал Марк.
        Он не дождался Амелии и уже рванул через ступеньку на пролет с цифрой семь на стене. Амелия побежала следом, открыла дверь Марку, и забежала за ним внутрь.
        Они оказались в коридоре между номерами на седьмом этаже и рванули вперед, скрываясь от двери запасного выхода за поворотом.
        - Надо затаиться в каком-нибудь номере!  - пропыхтел Марк.
        Хоть Нина и весила не больше пятидесяти килограмм, нести такой груз долгое время все равно не сможешь.
        - Тут электронные замки! Только если ломать!  - спорила Амелия, то и дело оглядываясь.
        Марк понял, что имела в виду женщина. Они не смогут открыть двери незаметно, боевики выследят их по сломанному замку. А значит, они сами себя загонят в ловушку.
        - Тогда куда?  - паниковал Марк.
        - Здесь должно быть подсобное помещение или какая-нибудь гладильная! То, что не запирается! Можно попробовать…
        Амелия не успела закончить, потому что прямо перед ними из-за поворота появились двое боевиков в лыжных масках и с автоматами наперевес.
        На долю секунды все замерли. Начались соревнования мозгов на скорость: кто быстрее сообразит начать пальбу?
        Победителем вышла Амелия. Готовый в руках пистолет нацелился на одного из мужчин и выстрелил дважды. Но за эти две секунды второй успел прокричать в рацию:
        - Седьмой этаж!
        Пуля тотчас же сразила его точно в лоб, и он упал замертво рядом с напарником.
        - Твою мать! Откуда они появились?  - выругался Марк.
        - Видимо с лестницы с другой стороны здания!
        - Тогда куда бежать?  - Марк уже кричал в истерике.
        - Нина, куда бежать?  - кричала Амелия, заразившись паникой.
        Нина с ужасом смотрела то в одну сторону, то в другую. Дыхание участилось, глаза расширились от страха, брови собрались домиком, она готова была завыть.
        - Некуда!  - ответила она.
        Марк тут же поставил Нину на пол, оставшись глухим к ее вою от мучительной боли в бедре, достал пистолет и пустил пулю в электронный замок номера семьсот двадцать три. Амелия подсобила и выбила дверь ногой. Марк не мог не заметить, как чертовски сексуально она сделала это своим стильным ботильоном на широком каблуке.
        Дэсмонд - везунчик!
        Но тут вдруг Амелия застыла всего на долю секунды, навострив уши, а потом схватил Марка за шиворот так резко и неожиданно, что он только и успел пискнуть, как девчонка. Амелия толкнула мужчину, и тот упал на пол гостиничного номера.
        В эту же секунду из-за угла появились боевики в количестве четырех человек. По всей видимости - подмога, вызванная их теперь уже мертвыми собратьями. Боевики немедленно открыли огонь по двум женщинам в коридоре.
        Нина, словно в замедленном темпе, наблюдала за тем, как в нее полетели десятки сверкающих искрами свинцовых смертей, одна из которых попала точно в позолоченный каркас настенного бра, срикошетила вправо на девяносто градусов, пролетела всего в паре сантиметров от лица Амелии и настигла лежащего на полу Марка, вонзившись ему в правый бок.
        - Нет!  - закричала Нина.
        Амелия тут же присела на колено и выдала агрессивную порцию выстрелов в сторону боевиков из своего Кольта, те тут же ретировались за поворот.
        Воспользовавшись секундным замешательством бойцов, Амелия закрыла дверь в номер, куда упал Марк, схватила Нину за руку и потащила в противоположную от нападающих сторону. Ей было наплевать на писк Нины с раненой ногой, едва поспевающей за скоростью женщины.
        Только они завернули за угол, как в спину снова посыпался свинцовый град. Амелия толкнула Нину на пол, та с ревом упала, прижимая к сердцу больное бедро, точно оно было новорожденным, которого необходимо защищать от окружающего мира. Сама Амелия сделала еще пару выстрелов и третьим попала аккурат между глаз самому неудачному из убийц. Это навело испуг на его пока что живых напарников, которые поняли, что им противостоит нехилый стрелок, и тут же завернули за свой спасительный угол перезаряжать магазины.
        - Марк! Надо вернуться за ним! Они убьют его!  - выла шепотом Нина.
        - Заткнись!  - рявкнула Амелия.
        Нина всхлипнула, уткнувшись носом в ковролин.
        - Они его не видели!  - объяснила Амелия.  - А если ты еще громче произнесешь его имя, то они наверняка найдут его!
        Нина озадаченно уставилась заплаканными глазами на женщину и тут же заступила за занавес реальности. Удивительно, но Амелия была права. Нина не слышала и не видела ничего, что было бы связано с Марком, в головах нападавших. Амелия опередила их внимательность всего на долю секунды, впихнув Марка точно в номер и заперев дверь, и эта доля секунды грозила нынче спасти Марку жизнь. С каждой минутой Нина все больше влюблялась в эту отважную женщину.
        Казалось, следует испытать облегчение за друга, но в то же время Нина чувствовала его боль в боку, а зная расположение органов, Нина сделала неутешительный вывод:
        - Он умрет, если не оказать ему помощь! У него задета печень!  - надрывисто шептала Нина, утирая глаза.
        - Мы с тобой тоже не можем похвастать большими шансами выжить в этой передряге! А потому заткнись и делай то, что я говорю!  - Амелия настроена решительно на спасение своей задницы, и если к ее заднице прилипла еще и задница Нины, то последней придется смириться с тем, что командовать будет самая взрослая из задниц.
        - Твою мать!  - выругалась Амелия и обессилено ударилась затылком о стену.
        Нина почувствовала, как отчаяние стремительно разрасталось в груди Амелии. Взглянув в руки женщины, Нина поняла причину ее испуга.
        У Амелии кончились патроны.
        ***
        Едва Саша с генералом Харманом вошли в ресторан, их ноги отказались идти дальше, потому что трагедия, разразившаяся в фойе, затронула и здешние места. Сквозь высокие рамы разбитых окон ветер задувал белые тюлевые занавески, которые лишь подчеркивали заброшенность ресторана, словно человек здесь не живет уже много-много лет. Круглые столы с белоснежными скатертями и стулья валялись в мешанине из торчащих ножек, барные стойки со стеклянными полками превратились в кучу битого стекла вперемешку с алкоголем, мертвые тела устилали полы, точно ковер, и все это было засыпано штукатурной пылью и осколками выбитых стекол.
        - Идемте!  - шепнул Саша, призывая генерала очнуться от шока и не терять драгоценного времени.
        Они осторожно обходили тела в проходах между столами, генерал вглядывался в каждое лицо в поисках дочери.
        - Как ее зовут?  - спросил Саша.
        - Ребекка,  - удрученно ответил генерал.
        Саша понимал настрой генерала, найти здесь свою дочь в живых с каждым преодоленным шагом становилось все маловероятнее. Если такому огромному количеству людей не удалось выбраться, то и шансы Ребекки были не больше, чем у них.
        Вдруг где-то позади в фойе раздались мужские крики. Саша с Исайей переглянулись. Кажется, Саша услышал крик Дэсмонда. Из всей компании он хорошо был знаком лишь с его голосом, потому что они часто проводили время с Амелией.
        Саша было хотел бежать обратно в фойе, как где-то в ресторане хлопнула дверь и послышалось множество шагов в тяжелых ботинках. Что-то подсказывало Саше, что это - не союзники.
        И он был прав.
        В зал ресторана со стороны кухни ворвался отряд из боевиков. Едва они завидели двух мужчин, снующих между столами, как сразу же открыли огонь.
        Исайя бросился в проход между столами, Саша прыгнул следом. Его натренированный глаз быстро сосчитал количество противников.
        - Двенадцать человек!  - генерал опередил Сашу.
        Саша вдруг испытал огромное уважение к человеку столь почтенного возраста, до сих пор не потерявшего хватку профессионального бойца.
        - Да!  - подтвердил Саша и осторожно выглянул из-за стола.  - Трое заходят слева, двое спрятались за центральной барной стойкой, остальные приближаются с другой стороны!
        Исайя привычно кивнул довольный тем, что в напарники ему достался опытный солдат. Где-то в фойе тоже раздавались напористые выстрелы автоматов, значит, началось наступление пехотных отрядов. Они постараются захватить все выходы, чтобы обрезать пути наружу, и для того, чтобы выбраться отсюда живым, оставалось лишь одно решение - вступить в схватку.
        Исайя махнул рукой Саше, и они поползли вдоль пола, виляя между покореженных столов, стараясь не издавать шума. Вскоре Исайя остановился и подозвал Сашу поближе, тот немедленно повиновался.
        Исайя на руках объяснил профессиональным языком жестов:
        « - Трое противников. Первый, я, захват. Второй, ты, оглушить. Третий, ты, винтовка. Ясно?».
        Саша кивнул.
        Оба выросли перед тремя противниками так резко и неожиданно, что те даже не успели моргнуть, как Исайя взял одного в захват и свернул шею, в это время Саша врезал ногой под дых второму, выхватил из рук первого винтовку и выстрелил сначала в третьего боевика, а потом во второго.
        Стремительная атака продолжалась не больше пяти секунд, этого времени хватило другим боевиками очнуться и начать стрельбу по двум противникам, которые снова скрылись между десятками обеденных столов.
        Но теперь помимо многолетнего солдатского опыта, полученного в горячих точках, у Саши и Исайи в руках были винтовки, и они не собирались отступать от первоначального плана найти своих женщин. И если это значит, что они должны будут убить всех боевиков в здании, они это сделают, потому что с этими мужчинами лучше не шутить.
        Они снова поползли между столами, но теперь активнее.
        - Вон они! Вон там!  - послышался крик одного из боевиков.
        Саша выглянул из-за стола, чтобы изучить расположение бойцов, но в него тут же посыпался град пуль. Сразу шестеро боевиков открыли огонь. Щепки фонтаном разлетались от деревянных столов и стремительно атаковали лицо Саши, будто тоже были заодно с врагом.
        - Шестеро быстро приближаются!  - крикнул Саша.
        - Отвлекай их!  - ответил генерал.
        Он быстро пополз вдоль проходов и исчез где-то за поворотом.
        Саша, не желая больше рисковать своим красивым лицом, вытащил из кобуры Беретту, поднял над головой и, не целясь, сделал несколько выстрелов в сторону противников.
        На несколько секунд стрельба прекратилась, но потом возобновилась с двойной силой, потому что Саша точно определил для врагов свое местоположение. Пули уже раздробили стол надвое, и Саше пришлось отползти дальше к стене. Потревоженные инерционной силой пуль стулья падали на него, со столов сыпались осколки стеклянных ваз и хрустальных бокалов, и в один момент прямо перед его носом в пол воткнулся столовый нож для рыбы. Амелия приучала его к этикету за столом, но он был отвратительным учеником и ел все одной вилкой, он просто терялся в количестве приборов, предназначенных для одной трапезы. Но вот рыбные приборы он запомнил по странной форме.
        - Где же ты, генерал?  - прошептал Саша, чувствуя, что вскоре из него сделают филе.
        Словно в ответ на его мольбы, послышалась еще одна автоматная очередь. Она сильно отличалась от тех, что пускали боевики. Ровные партии выстрелов по три каждая с плавными переходами и четкими интервалами - прямо как по учебнику. Вот, что значит сила академических знаний в действии!
        Почувствовав, что интенсивность стрельбы по Саше спадает, он смело встал на колено с выставленной вперед винтовкой и присоединился к атаке генерала. Исайя, как и Саша, стоял на одном колене, поставив автомат на уровне глаз, и вел прицельный огонь. Он в одиночку разобрался с четырьмя боевиками, пока те не сообразили, что наиболее опытный в стрельбе диверсант прячется не за столами, а подобрался к ним сбоку. Они тотчас же сосредоточили огонь на нем.
        Но Саша тоже был не промах, он словно представлял собой молодую версию Исайи, и стрелял так же, как учили в армии: по три выстрела, контролируя отдачу. Он убил остальных двоих, пока они отвлекались на прячущегося среди столов генерала.
        Саша уже перевел прицел на оставшихся вдалеке троих бойцов вражеского отряда, но, вдруг, понял, что тех и след простыл.
        Через несколько секунд из-за столов вынырнул генерал. Оба мужчины были в легкой озадаченности. Судя по усиливающейся с каждой минутой стрельбой за стеной, оба поняли, что главное место действия - фойе. Очевидно, бойцы перешли на новый нерест попытать удачу там.
        Генерал подошел к Саше, молча похлопал телохранителя по спине и снова кивнул.
        Саша кивнул в ответ. Это было заразительно.
        С каждой прожитой минутой здесь они все больше становились похожи друг на друга.
        - Это - спланированная операция, и у нее есть главнокомандующий где-то в пределах досягаемости,  - говорил Исайя.  - Заметил видеокамеру на шлеме одного?
        - Ее было трудно не заметить. Он, видимо, старший в отряде.
        - И таких отрядов здесь должно быть ровно по количеству выходов из здания.
        - И сколько здесь выходов?
        Генерал напряг память, вспоминая строение Башни.
        - Не меньше пяти,  - ответил он.
        - Шесть, если точнее… - прозвучал хриплый голос откуда-то сзади.
        Оба мужчины тут же развернулись на сто восемьдесят градусов, выставив автоматы вперед и готовые нажать на курки.
        Старик вскинул руки в воздух в жесте сдающегося.
        - Не надо, пожалуйста! Вы так лихо разделались с террористами, что я подумал, вы - на нашей стороне!
        Саша оглядел старика с ног до головы, было что-то знакомое в нем. Щуплый настолько, что кожа на щеках свисала складками ниже подбородка, при этом гравитация настолько оттягивала его нижние веки, что оголялась их внутренняя красная сторона, испещренная мелкими сосудами. Он очень походил на бассет-хаунда, и когда Саша понял это, он вспомнил старика.
        - Фердинанд?  - Саша удивленно вскинул брови.
        Здесь погибло такое большое количество людей, гораздо моложе австрийца, а значит, сильнее и ловчее, что ему было простительно удивиться живучести престарелого метрдотеля.
        Старик опустил руки довольный тем, что его признали, пригладил длинные пряди редких волос, которыми он прятал лысину на макушке, поправил черную бабочку на шее, отряхнулся и заговорил.
        - Господин Саша, понравился ли госпоже Амелии наш фирменный завтрак, приготовленный шеф-поваром специально для нее? Яйца —пашот с копченым лососем и голландским сыром? Мы знаем, как она любит яйца-пашот!
        Исайя переводил растерянный взгляд с одного на другого, пока не бросил его на грудь старика, где на лацкане смокинга был прикреплен бейдж с именем и должностью старика. Все стало ясно.
        - Эм, да… спасибо… ей понравилось,  - Саша чувствовал себя не в своей тарелке, потому что в фойе раздаются оглушительные взрывы гранат, мужчины кричат от боли и зовут на помощь, стрельба не прекращается ни на секунду и поверх всего этого хаоса, точно клубничка на торте, слышится нецензурная брань Дэсмонда, руководящего обороной. Честное слово, Саша начинал получать удовольствие от богатого нецензурного лексикона Дэса. А они тут ведут светские беседы о завтраке.
        - Что ты говорил про выходы?  - генерал прервал обмен любезностями.
        - Фердинанд, это…
        - Генерал Хармон! Я знаю всех наших важных гостей!  - перебил престарелый австриец, будто его самолюбие только что чуть не уязвили.
        Мужчины пожали друг другу руки.
        - Выходов шесть,  - повторил старик.
        - Но я знаю только о пяти: с каждой стороны здания плюс…
        - Дополнительный черный вход для работников кухни. Все верно, генерал! Вы поразительно наблюдательный человек!
        Похоже, тактичность и обходительность были прописаны в генах Фердинанда.
        - А где же шестой?  - генерал был нетерпелив, и Саша даже едва заметно усмехнулся от комичности сцены - бравый солдафон и миледи.
        - Шестой выход - потайной. Он ведет из подвала гостиницы в подвал соседнего офисного здания, расположенного рядом с трансформаторной подстанцией. Господин Хаммель информировал о нем всех важных работников гостиницы для чрезвычайного случая.
        Старик даже слегка выпятил грудь от распирающей гордости за то, что он был на первом счету у хозяина. Ну, точно собака-фриц.
        Надежды генерала тотчас же испарились. Ему было откровенно наплевать, что боевики не знали о потайном выходе. Главное, что о нем совершенно точно не знала Ребекка, а значит, она до сих пор где-то в здании. Живая или мертвая.
        - Генерал, покажите ему фотографию Вашей дочери!  - Саша сообразил быстрее.
        - Ах, да!
        Исайя достал из кармана брюк телефон и начал неуклюже тыкать пальцами. Это Ребекка заставила его поменять привычную Нокию на смартфон, называя его старый телефон кирпичом. Всего через неделю использования пришлось менять тачскрин, потому что Исайя слишком сильно водил по нему пальцами, не понимая, что у телефона нет щелкающих кнопок. Генерал до сих пор не привык к современным гаджетам, хотя борьба с военной киберпреступностью становилась бичом последних лет, на заседаниях Комитета этот вопрос поднимался в шести случаях из десяти. Что сказать, он уже давно чувствовал, что его время подходило к концу, и в этом нет ничего ужасающего или срамного. Молодые специалисты, почему-то при этой мысли генерал взглянул на Сашу, росли уже совершенно в другом мире, воспитывались и готовились им для нынешних реалий. Придет время, когда и они будут казаться отсталыми для своих внуков.
        - Вот!  - генерал, наконец, нашел папку с фотографиями и протянул телефон старику.
        - Помню юную леди! Очень воспитанная и галантная молодая особа!
        - Вы ее видели после перестрелки?  - с надеждой спросил генерал.
        Старик сочувственно покачал головой. Черт, он даже соболезнования выражал, как герой куртуазной литературы.
        - Боюсь, моя стойка находится слишком далеко, чтобы следить за передвижениями всех гостей. Здесь началась такая суета, такой беспорядок! Бедные все эти люди! Они не знали, куда бежать и где укрыться! Но многие сообразили воспользоваться запасными выходами еще до прихода террористов с автоматами! Вполне возможно, среди них была Ваша дочь!
        Генерал кивнул. Но слова старика мало его утешили. Он хотел лично удостовериться, что Ребекка жива.
        Саша снова смял его плечо.
        - Генерал, среди мертвых в ресторане ее точно нет!  - Саша пытался приободрить Исайю.
        - А потому я бы очень хотел попросить Вас подумать сейчас о живых,  - произнес старик.
        Мужчины недоуменно взглянули на Фердинанда.
        - В общем, потому-то я и вышел из укрытия. У меня тут восемнадцать гостей, которых я запер в подсобке, и мы бы очень хотели воспользоваться тем потайных выходом!
        ***
        Затвор застыл в одном положении.
        - Черт возьми!  - выругался Рудольф.
        Патроны в его пистолете кончились совершенно не вовремя! Отряд из сорока боевиков разделился на четыре звена и пошел в наступление, окружая компанию со всех сторон.
        - Лови!  - крикнул Дэсмонд.
        В руки Рудольфа тут же упал автомат Калашникова.
        - Этот покрупнее будет!  - добавил Дэсмонд, сравнивая пустой Хеклер и Кох в руках друга с автоматом, и продолжил отражать вражескую атаку штурмовой винтовкой, отобранной у самых неудачливых врагов. За последние десять минут Дэсмонд нехило снабдил компанию автоматами и гроздьями гранат, на то он и занимал в компании пост главного вояки. Огнестрел Дэсмонд быстро вспомнил времена, когда подобные разборки случались чуть ли не каждый день. Он с таким рвением бросился в бой, словно ждал войну много лет, готовился к ней, оттачивал навыки и мастерство владения холодным оружием, потому что когда у него заканчивались патроны, он начинал метать ножи, а когда кончались и ножи, кидал все, что под руку попадалось, главное - вырубить противника хотя бы на пару секунд, чтобы подбежать к нему и вырвать из его рук оружие. В один момент он так увлекся, что даже запустил в боевика стеклянной миской с ароматной смесью, валявшейся под ногами, и вышиб из парня сознание. Калашников неудачника тут же перешел в руки Вояки.
        Дэсмонд всегда быстро соображал на поле боя, выстраивал выгодные тактики и продумывал стратегию ходов далеко наперед. В первую очередь, им необходимо было пополнять запасы огневой мощи, потому что при себе компания имела лишь «пуколки»  - так Дэс называл пистолеты. А когда тебе противостоит армия из автоматов и гранат, в панике не только мисками начнешь швыряться!
        Так, Дэсмонд быстрым зорким глазом вычленял среди нападающих самых слабых и малоопытных боевиков, нацеливал на них огонь и через несколько секунд в арсенале компании появлялись добытые винтовки, магазины и гранаты. Дэсмонд словно охотился за полезным ископаемым.
        - Рудольф! Тот слева!  - крикнул Дэсмонд, выбрав очередную жертву.
        И, словно услышав свое имя следующим в списке убитых, боевик, прячущийся за одной из колонн возле стоек ресепшен, выстрелил из ручного гранатомета фугасную гранату в сторону Дэсмонда. Но такой тип гранат достаточно массивен, а потому скорость его полета позволяет отбежать от эпицентра взрыва на безопасное расстояние. Особенно, когда стреляет вот такой необученный дебютант, который походу впервые держал столь мощное оружие в руках. Дэсмонд даже стиснул зубы от боли в сердце, что один боеприпас истрачен зазря. Боевик определенно не умел пользоваться гранатометом и выбрал его, скорее всего, из-за устрашающего вида, абсолютно не представляя, как им пользоваться.
        Дэсмонд почти спокойным шагом отошел от назревающего эпицентра взрыва и спрятался за груду искореженной мебели. Граната разлетелась на куски, но, как и ожидалось, потрачена впустую, потому что никого не задела.
        Дэсмонд стиснул зубы. Ему нужна эта игрушка или он начнет истерить!
        - Роберт! Гранатомет слева!  - Рудольф тут же передал информацию от Дэсмонда следующему звену.
        Роберт выполнил свою часть плана по отъему оружия:
        - Фидо! Гранатомет слева!
        - Медведь! Гранатомет слева!
        Компания растянулась вдоль юго-восточной стороны фойе, и приходилось общаться как по «глухому телефону». Благо, он пока что работал исправно.
        Тут же нападающие игроки открыли огонь по нерадивому гранатометчику. В это же время Эрик, Учтивый Карл и Тоби удваивали атаку по нападающим, прикрывая план по отъему гранатомета. Яростные очереди буквально изрешетили неудачливого бойца, пригвоздив его к стене. Гранатомет упал на пол, компания тут же перегруппировалась и вернулась к обстрелу нападающих групп бойцов, прикрывая Дэсмонда, который уже добежал до убитого гранатометчика, выхватил из его мертвых рук оружие, снял пояс с запасными боеприпасами и зайцем вернулся к своим.
        - Ну, Вояка, задай им жару!  - крикнул Рудольф.
        Дэсмонд злорадно смеялся, перезаряжая гранатомет и поглаживая его, точно ребенка.
        - Меня дважды просить не надо,  - проговорил он себе под нос.
        Зарядив оружие, Дэсмонд крикнул:
        - Ребята! Прижмите их! У меня три заряда на один выстрел!
        - Давай тех, что справа! Слишком близко подобрались!  - крикнул Роберт.
        - Меня дважды просить не надо!  - крикнул Дэсмонд.
        Мужчины снова усилили атаку для того, чтобы слегка утихомирить противников, и когда Дэсмонд понял, что выстрелы врагов стали редеть, вышел из-за укрытия и с характерным булькающим звуком запустил три гранаты подряд в группу бойцов, укрывавшихся за баррикадами возле входа в ресторан. Роберт был прав - ублюдки практически захлопнули кольцо.
        Три взрыва подряд: «Бах! Бах! Бах!». Гранаты разнесли в мелкие щепки и песок несущую стену вместе с высокими красивыми окнами в стиле французского романтизма. Стекла выбило взрывными волнами, и всего за пару секунд в гостинице Хаммель-Гарден появился еще один вход. Правда весьма корявый и небрежный, но столь огромную дыру в стене можно списать и на стиль модернизма - смелый и практичный. Прости, Виктор, но после сегодняшнего торжества пуль и гранат тебе придется хорошенько поразмыслить над новым стилем твоей гостиницы, если, конечно, к вечеру от нее хоть что-нибудь останется.
        На минуту все стихло. Дэсмонд стоял во весь рост довольный тем, что не только уничтожил сразу восемь вражеских единиц, но и пробил дыру размером два метра в несущей стене здания.
        - Жарковато тут! Кондиционера не хватает!  - посмеялся Дэсмонд.
        ***
        Ханна добежала до угла здания гостиницы и прижалась к стене, сняв табельный Глок с предохранителя, потому что, как выразился Аларик, сегодня их уже пытались убить, нельзя подставляться снова. Честно говоря, Ханна понятия не имела с чего начать, с какой стороны подступить, и кому бежать на помощь, и, в сущности, ее план провалился даже не на начальном этапе, а на подготовительном, и сводился к тому, что она только и делала, что разглядывала периметр, выискивая снайперов и психов с РПГ.
        Стрельба слышалась отовсюду: в главном фойе, где-то в проулке слева и даже сверху. Это осложняло анализ обстановки, потому что стрельба могла идти в одном месте, а эхо отражает его в других. Как оказалось, найти эпицентр перестрелки не так-то легко, как твердят учебники, а опыта в подобных ситуациях у Ханны нет, так что расклад, вообще, не в ее пользу.
        Давай же, Ханна! Соображай! Просто выбери, куда бежать!
        Вспомнив целый отряд бойцов, забежавших в переднее фойе гостиницы, Ханна сделала вывод, что она не может зайти внутрь тем же путем. А значит, надо искать запасные выходы! Наверняка, есть вход где-то с торца!
        Ну, вот! Уже лучше! Направление выбрано! Вперед!
        Ханна побежала вдоль стены, пригибаясь и держа пистолет у самых щиколоток. Она постоянно оглядывалась и озиралась по сторонам, гонимая паранойей о психе с РПГ, взорвавшем Бублика. Но вокруг не было ни души. Еще никогда Ханна не видела пустынных улиц в центре города. Ей казалось, что она стала героиней какого-то постапокалиптического фильма, где протагонист ходит по пустынным улицам города, заходит в бары, магазины, и не находит ни души. В такие моменты Ханна всегда задавалась вопросом, а что бы она делала в этом случае? Курсы выживания помогли ей ответить на вопрос: она бы нашла первую машину с достаточным количеством бензина, запаслась бы питьевой водой и продовольствиями в супермаркете, и уехала бы к своей бабушке в деревню! Уж там зомби точно объявятся много позже, пока в городах не кончатся съедобные людишки.
        Наконец, она добежала до конца стены здания, дала себе пощечину, чтобы выкинуть из головы идиотские мысли про зомби и выглянула из-за угла.
        Оказалось, что выстрелы раздавались не только из переднего фойе гостиницы. Возле запасного выхода тоже велись разборки, и, как поняла Ханна, не менее серьезные. Ханна была лучшей в классе по тактической подготовке ведения боя в условиях города, а потому ей хватило всего трех секунд, чтобы проанализировать жаркую ситуацию, творящуюся в проулке между зданием гостиницы и закрытой прилегающей территорией, на которой располагалась трансформаторная станция, где бушевал пожар. Ханна сразу же сделала выводы об отсутствии электричества в здании гостиницы.
        Она также успела сосчитать шестерых боевиков, обстреливающих запасной выход, откуда то и дело тоже свистели пули. Значит, кто-то отражает нападение террористов из здания.
        Уже хорошо! По крайней мере, ты знаешь, кто - твой союзник, а кто - враг, которого нужно ликвидировать.
        Осталось дело за последним и самым серьезным решением - вступить в бой. И здесь у Ханны не возникло сложностей. Потому что она могла нервничать на офисных стульях до коричневых штанов, но превращалась в киборга, когда принимала решение спустить курок.
        Ханна улучила момент, когда стрелки были наиболее заняты устранением упрямых защитников гостиницы, и пробежала пятнадцать метров до больших мусорных баков, выставленных точно вдоль сетчатого забора, за которым полыхала электростанция. Затаившись за металлическим баком, Ханна сделала три глубоких вдоха, настраиваясь на серьезные последствия. Потому что как только она сделает первый выстрел, вражеский огонь тут же сосредоточится на ней.
        Ханна выглянула из-за бака и чуть было не пискнула от удивления: а вот и псих с РПГ! Вот, что значит, ищите и обрящите! Боевик с помощником заряжали РПГ реактивной гранатой, намереваясь, раз и навсегда разделаться с непослушными обитателями отеля. Боевик закинул гранатомет на плечо, открыл заднюю крышку, раздвинул трубы, перевел предохранительную стойку и уже целился ровно в проем двери, готовый спустить рычаг.
        Ханна прицелилась точно в голову психа с РПГ и выпустила три пули подряд. Первая попала в висок психа, вторая - в шею, а третья - в плечо руки, готовящейся нажать на рычаг.
        Боец упал на землю, придавленный пятикилограммовым чудовищем.
        - Ай, молодец! Супер точный выстрел, пупсик!  - раздался возбужденный голос Аларика за спиной.
        Ханна дернулась, сдерживая вскрик от неожиданности.
        - Лейтенант!  - только и успела выдохнуть офицер со страху.
        В следующую секунду на них обрушился шквал свинцовой мести за подорванную попытку разрешить ход битвы в сторону штурмовиков. Аларик с Ханной тут же припали к земле.
        - Я думала, вас сегодня уже пытались убить!  - кричала Ханна, пытаясь быть громче автоматных выстрелов.
        - Мою машину взорвали, а автобусы отказываются останавливаться здесь! Мне не на чем добраться до дома!  - тоже кричал Аларик.
        Ханну обуял такой взрыв радости, что она была готова обнять продажного лицемера, если бы не лежала сейчас под градом пуль.
        - Что нам делать? Они не остановятся!  - кричала Ханна.
        Аларик нахально подмигнул стажеру, вселяя в нее уверенность в том, что он знает, как им выбраться из этой передряги. Он схватил ближайший камень размером с кулак, замахнулся и крикнул:
        - Офицер, пригнись! Граната!
        И запустил камень точно в боевиков. Удивительным образом, попытка взять на понт сработала, и на несколько секунд выстрелы стихли.
        Ханна бы рассмеялась над глупостью террористов, ведь полицейские офицеры не носят с собой гранат, но сейчас было не до шуток.
        Ханна и Аларик быстро поднялись с земли, смело вышли из-за укрытия мусорных баков и открыли огонь по лежащим на земле испуганным каменной гранатой бойцам.
        У пятерых мужчин не было шансов выжить в профессиональной атаке стражей правопорядка, боевики едва успели опомниться и подняться на ноги, как пронумерованные пули табельных пистолетов снова укладывали их на землю. Но в этот раз навсегда.
        Когда в переулке стихло, полицейские опустили пистолеты и прошагали к месту штурма. Аларик быстро сосчитал количество убитых - двенадцать. Очень нехилая цифра, учитывая, что она составляет всего один отряд. Насколько он понял, штурм ведется сразу в нескольких частях здания. Сколько же здесь боевиков?
        Следующее, что заметил Аларик и что заставило его интуицию запеть пока что фальшивым неуверенным хором - это оружие бойцов.
        - Ты видишь их вооружение?  - спросил Аларик, будто пытался найти подтверждение своим догадкам.
        Ханна понимала, что террористы держали в руках винтовки, автоматы и гранатомет, но Аларик обратил ее внимание на другой факт.
        - Они все - новые. Прямо с завода. Это - необычные террористы,  - объяснял Аларик, а посмотрев на здание, добавил,  - а может, и не террористы вовсе.
        Ханна уставилась на лейтенанта непонимающим взглядом. По ее логике - здесь все было очевидно! Террористы решили устроить еще один акт устрашения, и выбор столичной достопримечательности определен вполне обоснованно. Но выражение лица Аларика твердило о том, что он погрузился в глубокую задумчивость.
        - Почему ты думаешь, что это - не террористы?  - спросила Ханна.
        Аларик чуть замешкался, поджав губы, а потом ответил:
        - Новое оружие с заводов получают только государственные структуры по решению правительства.
        Ханна поняла, что вызвало подозрения у Аларика.
        - Но ведь это мог быть обычный перекуп,  - спорила она, хотя мало разбиралась в террористической деятельности.  - Какой-нибудь коррумпированный чиновник продал партию винтовок налево, это - обычное дело.
        Но Аларик покачал головой:
        - Это - необычное дело, его чертовски сложно провернуть, и простым сошкам до уровня правительственных военных чиновников не добраться. Тот, кто перекупил это оружие - невероятно влиятелен!
        Аларик присел возле одного из мертвых боевиков и внимательно осмотрел его окровавленное лицо в надежде узнать в нем кого-нибудь, но то было тщетно.
        - И вот что мне непонятно, это - на кой черт такому влиятельному мерзавцу понадобился городской отель? Здесь нет залежей нефти!
        Ханна поняла логику Аларика и поняла, что она вполне обоснована.
        - Значит, здесь есть что-то еще,  - дополнила она мысль Аларика.
        Лейтенант едва заметно улыбнулся. Ему все больше нравилось это существо непонятного пола зато с совершенно понятными четкими и быстро соображающими мозгами.
        - Что-то есть в этой гостинице, что им нужно позарез,  - почти шепотом произнес Аларик, будто разговаривал сам с собой.
        Ханна тут же сообразила:
        - Вчера здесь проходил прием в честь Дня города, и в нем участвовало много государственных деятелей! Что если это вооруженное нападение спланировано специально для устранения какого-то конкретного лица?
        Аларик кивнул, и добавил:
        - А ты знаешь, кому принадлежит это гостиница?
        - Виктору Хаммелю, одному из крупнейших бизнесменов города,  - тут же ответила Ханна, ведь это знали все.
        - Да, но помимо этого, он - еще и героиновый король.
        - Это - слухи!  - Ханна махнула рукой.
        - Поверь мне, пупсик, все, что тебе говорит Рубен Аларик - сто процентная правда!
        Аларик ухмыльнулся наивности офицера. Ей предстоит узнать столько дерьма на этой работе!
        Лейтенант взобрался по ступеням на крыльцо и встал возле проема:
        - Это полиция! Не стрелять! Я вхожу!  - крикнул Аларик.
        Ханна держала пистолет наготове.
        - Охраняй периметр!  - приказал Аларик и скрылся внутри.
        Ханна заняла оборонительную стойку, перезарядила магазин Глока и с рвением приступила к выполнению приказа лейтенанта.
        ***
        Прямо на глазах Карима стена первого этажа взорвалась. Кирпичи и стекла посыпались в разные стороны, а следом из дыры вылетело три мертвых бойца. Их безжизненные тела выбросило наружу, они перелетели широкий тротуар и упали на дорогу всего в метре от бронетранспортера. Словно кто-то внутри управлял краном для сноса здания и выбил стену огромным металлическим ядром.
        Плечо Карима вдруг завопило острым приступом режущей боли. Будто оно узнало своего убийцу в этом профессиональном выстреле из гранатомета. А это определенно был гранатомет бойцов Карима! И теперь он оказался в руках профессионального убийцы.
        Дэсмонд! Это определенно он!
        Карим даже закусил губу от сожаления о том, что такой мастер сражается не на его стороне поля. Но ты подожди, гавнюк! Карим сегодня доберется до тебя и заставит заплатить за свое искалеченное плечо!
        Карим осознавал, что назвать этот штурм образцовым не возьмется никто! Все это больше походило на атаку уличной шпаны, которой раздали тонны взрывчатки и патронов, и они палят во все, что движется, не придерживаясь даже элементарных правил ведения боя в городских условиях. Карим сделал ставку на количество, а не на качество, и все равно считал свои шансы на победу гораздо более высокими, чем у Эрика. В любой момент гостиницу можно просто взорвать пушками и РПГ, гранат и патронов ему хватит, чтобы похоронить под завалами всех, кто находится в здании! Это будет план «последняя буква алфавита».
        Карим яростно схватил микрофон и закричал:
        - Тимур, что там происходит?!
        Тимур был одним из Пастаргаев, стоявших во главе одного из отряда бойцов, сражавшихся сейчас на первом этаже.
        В ответ не раздалось ни слова.
        Карим вместе с Дохой и Османом разглядывали мониторы в поисках ответов, но очевидно, оглушительные взрывы гранат заставили боевиков прижаться к полу, потому что камеры с их шлемов передавали лишь картинку искореженной мебели, сваленной в кучу на полу.
        - Они нашли Эрика?!  - кричал Карим.
        - Они нашли Дэсмонда, значит, Эрик рядом,  - ответил Доха, пытаясь своим спокойным тоном повлиять на настроение Карима.
        Но его голоса было недостаточно. Пока бойцы Карима не отыщут Эрика, и его лицо не мелькнет на мониторе или его имя не прозвучит в докладе кого-либо из бойцов, Карим в пекло не полезет. Он будет рисковать своей жизнью только тогда, когда Эрик будет ждать его в преисподней.
        - Акром, твою мать, где ты?  - неистовствовал Карим, готовый разорвать рацию в клочья.
        К этому моменту штурмовая группа Акрома после подрыва электростанции уже должна была прорвать оборону западного выхода и захлопнуть ловушку, атаковав заложников с тыла, но до сих пор этого сделано не было.
        - Он не выходит на связь уже десять минут,  - заметил Доха.
        Они все понимали, что это значит. Западный выход до сих пор не оккупирован, а Акром может быть уже лежит в переулке мертвый. Это означало, что у противников все еще оставался проход, через который можно покинуть здание, это могло свести всю попытку захвата на нет. План Карима отклонился от намеченных пунктов практически в самом начале, и одному лишь богу известно, каким образом двум штурмовым группам, вооруженным до зубов и костей да к тому же с РПГ и верным натренированным псом Карима во главе удалось провалить столь важную миссию, как битва за западный выход. Карим ненавидел, когда его планы рушились, нападающий психоз заставлял нервы напрягаться, а это в свою очередь вело к усиленным болям в плече, и это еще больше выводило Карима из себя. Замкнутый круг из ярости и поврежденного нервного сплетения. Но гнев тоже иногда приносил полезные мысли, как, например, та, что только что посетила голову Карима.
        - Где ориентировочно засели эти гавнюки?  - Карим вернулся к экранам мониторов, где по-прежнему виднелись лишь застывшие натюрморты.
        - Юго-восточная часть фойе от лифтов до вот этих секций отдыха! Прижаты к стене, отделяющей фойе от ресторана!  - ответил Осман и показал на компьютере технический план здания.
        - А наши?
        Доха ткнул в три точки.
        - Здесь, здесь и здесь… четвертую группу мы потеряли.
        Карим прыснул от ярости, он и без твоего комментария это знал! Зрелищный взрыв с фонтаном из людей был красноречивее слов.
        Быстро проанализировав обстановку, Карим понял, что его люди полностью закрыли северо-западную часть территории первого этажа. А значит, вся восточная и южная остаются открытыми для безопасного удара по противникам, чтобы не задеть своих бойцов. Но южная отпадает сразу, так как посередине здания проходят шахты лифтов, и пушечные залпы не пробьют такое количество толстых стен. Остается западная стена.
        - БМП - запад, на связь живо!  - громко крикнул Карим, чтобы разбудить экипаж машины, которая до того еще ни одним выстрелом не поучаствовала в разборках.
        - БМП - запад на связи!  - тут же ответил боец.
        - Открывай огонь из пушки чуть правее от центра!
        - Есть конкретная цель?  - тут же переспросил боец.
        Его вопрос был резонен, ведь они будут стрелять вслепую, поскольку совершенно не представляют расположение вражеских и союзных позиций внутри зданий.
        - Да, мать твою! Чуть правее от центра!  - проорал Карим и швырнул рацию.
        Как же его замучили эти тупоголовые солдафоны в его войске! Если они не погибнут сегодня, он сам их пристрелит! Всех до одного! Потому что пользы от них, как от домашней морской свинки!
        ***
        Спустя всего пару минут после оглушительного триумфа Дэсмонда, который продемонстрировал неумелым боевикам, как надо работать с гранатометом, стрельба возобновилась. Хоть нападающие и мало смыслили в боевых и оружейных искусствах, курок нажимать они все же умели. Тем не менее, ряды бойцов поредели уже ровно на десяток, и свет в конце беспросветной тьмы туннеля виднелся. Главное сохранять напор и логику, да и голову на плечах сохранить не помешает.
        - Дэсмонд! Пали гранатометом!  - крикнул Роберт.
        - Нет больше гранат! Могу пальнуть вазой с цветами!
        - Чем?
        - Кажется, это - орхидеи!
        - Да о чем ты, идиот?
        Мало кто понимал, что, вообще, происходит у Дэсмонда в голове, даже его психиатр не всегда мог дать ответ на этот вопрос. А в последнее время, когда у него наладились отношения с Амелией, он еще больше удивлял друзей своим поведением. Разумеется, он часто кричал всякие нелепости во время боя, но чтобы заговорить о разновидностях флоры, когда их жизни висят на волоске, это уже был выход за грани нормальности. Что Амелия с ним сделала?
        У Роберта аж дыхание сперло, когда он увидел, как в воздух метнулась огромная ваза из белого мрамора с длинными стеблями, украшенными оранжевыми и бордовыми цветами. Дэсмонд совсем сдурел?
        - Пригнулись все!  - заорал Дэс и выпустил в воздух две пули.
        Свинцовые малютки разбили шедевр скульптуры вдребезги, а из нутра вазы вырвался огненный шар невероятных размеров, вознесся к потолку и исчез. Но не только в его обжигающих искрах таилась смерть, а во взрывной волне, в пыли которой прятались тысячи режущих осколков, которые разлетелись во все стороны и обсыпали боевиков. Мужчины заорали от острой боли, причиненной вонзающимися в тела, точно скальпели, кусками мрамора и гранат. Оказывается, изощренные мозги Дэсмонда еще работают! Он засунул гроздь гранат в вазу перед броском, и таким образом изобрел оружие практически массового поражения.
        Атака боевиков тут же поутихла. Осколки изрезали руки, впились в самые разные части тел, двух боевиков даже прошили насквозь, а одному вонзились точно в висок, и тот орал больше всех, пока внутреннее кровотечение в черепе не заставило его замолкнуть навсегда.
        Всего за пару минут Дэсмонд вывел из строя пятерых бойцов. Если они будут сражаться и дальше с такой же удачей и рвением, то победа уже не за горами.
        - Все это, конечно, хорошо,  - говорил Эрик,  - но пока мы не обезглавим само чудовище, его прихвостни только силы наши истратят да боеприпасы!
        Несмотря на ранение, его голос приобрел уверенность, дыхание было учащенным, но ровным, и хотя кожа была покрыта испариной, ее бледность слегка сошла - адреналин честно исполнял свой долг, заставляя мозг переключаться с боли в плече на ход боя.
        - Что ты предлагаешь?  - спросил Учтивый Карл.
        Эрик выглядывал из-за импровизированного укрепления, созданного из сваленной в кучу тяжелой дубовой мебели. Пули то и дело свистели мимо ушей, пролетая всего в паре сантиметров от мужчин. Друзья и телохранители продолжали отражать атаку боевиков, засевших за стойками ресепшен и таких же наскоро собранных баррикад из остатков интерьера. Эрик уже в сотый раз осмотрел нападавших, но вывод его оставался все таким же безутешным:
        - Здесь Томаса нет! Где он может заседать?
        Учтивый Карл задумался всего на пару секунд. Ответ казался очевидным.
        - Снаружи стоит пулемет, значит, они на чем-то его довезли!
        - А Томас должен следить за ходом боя. Безопаснее всего быть рядом с пулеметом!  - заключил Эрик.
        Мужчины переглянулись. В обоих головах созрел один и тот же план.
        - Нужен крот, который подкрадется к нему!
        - А мы будем отвлекать!
        Мужчины затараторили одновременно.
        Взгляды обоих упали на Дэсмонда, ревущего посреди поля боя и стреляющего из двух винтовок одновременно. Казалось, адреналин в его крови не просто кипел, а уже паром исходил из ушей. Дэсмонд был в своей естественной среде обитания - посреди огня и искрящегося свинца. Черт, дай ему руки Халка, и он безо всякого оружия разгромит всю боевую технику, что притащили с собой боевики!
        - Дэсмонд!  - заорал Эрик.
        Но в пылу сражения Огнестрел едва слышал человеческие речи. Стрельба стала его музыкой, человеческие крики - речитативом, а мозг постоянно прочерчивал все новые и новые тактики ведения огня, будто Дэсмонд имел глаза и на затылке, и в висках. Лучше его в такие моменты не отвлекать! Обезумевший от жажды крови, он мог ненароком застрелить и собственных друзей.
        - Роберт!  - закричал Учтивый Карл.
        Роберт отстреливался от боевиков, спрятавшись за одной из белоснежных колонн, чьи безупречные формы были безжалостно измолоты пулевыми отверстиями и копотью от взрывов гранат.
        Роберт взглянул на Эрика.
        - Нужен Дэсмонд! Есть план!  - крикнул тот.
        Роберт сделал пару выстрелов, и пистолет заклинило. Магазины в его Колянах закончились. Сердце защемило от печали, потому что ни у кого из боевиков не было пистолетов Макарова. Советская техника у них была не в фаворитах, и Роберт находил это огромным недостатком в их вооруженном оснащении, потому что это один из самых надежных пистолетов в мире с историей длиной в семьдесят лет.
        Но, как бы то ни было, заполнить магазин ему нечем. В груди завыла скорбь, словно он хоронил лучшего друга. Роберт не желал расставаться со своими железными напарниками, они всегда были с ним. Много лет назад из того пистолета, что он держал в левой руке, он впервые убил человека, а из того, что он держал в правой, застрелилась Лидия. Это был его магический трофей, в котором копились души убиенных, и чем больше их внутри, тем сильнее становился Роберт. Все это было похоже на параноидальный бред, но человеческая вера такая гадкая штука, она заставляет совершать абсолютно нелогичные поступки просто ради того, чтобы человек почувствовал себя лучше. Поэтому, несмотря на бесполезность, Роберт спрятал оба ствола обратно в кобуру.
        Где-то сзади Дэсмонд чересчур увлекся игрой в терминатора, слишком занятой для того, чтобы снова сгруппироваться и отнять у противников часть арсенала, так необходимый Роберту сейчас.
        - Как ты предлагаешь его остановить?  - крикнул Роберт.
        - Ты ближе всех к нему! Сделай что-нибудь!  - не отставал Эрик.
        Роберт судорожно соображал. Бросить в него ошметком мебели? Ни за что! Дэсмонд тут же обратит огонь на Роберта, не осознавая, что это был дружеский зов остановиться. Кричать до разрыва глотки? Оставим это в качестве последнего варианта!
        Проблему за Роберта решил случай. Или скорее рок.
        Прямо на глазах Роберта стену, разделявшую фойе и ресторан, пробило чем-то насквозь так, что осталась сквозная дыра диаметром сантиметров шесть, не меньше! Это что-то пролетело мимо Роберта, по счастливой случайности не задело танцующего посреди фойе Дэсмонда и впилось в мраморную панель администраторской стойки. Роберт не верил глазам: выпущенный невесть откуда снаряд явно превосходил по размеру те, что пускал пулемет.
        Дэсмонд, имевший безупречный нюх охотника на разгоряченное железо и горящий порох, а также зоркий глаз хищника на свистящие мимо пули, не обделил вниманием нового игрока на поле битвы, и так же, как и Роберт проследил за траекторией свинцового незнакомца. Он даже перестал стрелять на пару секунд, сосредоточившись на разгадке тайны нового участника сражения.
        Кто ты, новичок? Какую мощь прячешь в себе? Стоит ли тебя бояться?
        Как оказалось, прятал он в себе еще большую смерть. И бояться его стоило до дерьма в штанах!
        Озарение не заставило себя долго ждать, а вместе с собой принесло цунами из намешанных в нем шока, озадаченности и еще не до конца осознанного ужаса.
        - Это еще что за чертовщина?  - спросил Роберт.
        - Какого дьявола? Откуда это?  - не понимал Эрик. Он тоже услышал громкий выстрел откуда-то снаружи и не менее громкий удар снаряда в стену.
        - Вот же, твою мать!  - выругался Дэсмонд.
        С момента появления дыры в стене и до полного осознания компанией грядущего бедствия прошло всего три секунды, и это были самые страшные секунды за весь день, а может и за всю их жизнь!
        - Ложись!  - завопил Дэсмонд таким звонким голосом, об обладании которого даже сам не подозревал. Наверное, его яйца сжались до размеров фундука и втянулись внутрь так, что достали голосовые связки. Этот вопль обозначил реальное дерьмо!
        Едва мужчины успели последовать примеру Дэсмонда и прижаться к полу, как начался новый апокалипсис.
        Вслед за первым снарядом стену стали пробивать его близнецы-убийцы. Один за другим оглушительные залпы разбивали вдребезги все, чему удалось уцелеть за первые полчаса боя. Залпы были настолько громкими, что через минуту непрерывной стрельбы мужчины оглохли. Пришлось зажать уши, чтобы хоть как-то спасти то, что осталось от барабанных перепонок. Но и это мало помогало, а потому мужчины закричали, пытаясь услышать собственный голос, чтобы удостовериться, что они все еще обладают способностью слышать.
        Невидимый монстр палил откуда-то со стены ресторана. Эрик быстро сообразил, что на улице с восточной стороны стоит еще одно боевое чудовище. Вот только что это? Что имеет такой огромный калибр, больше похожий на реактивный миномет, чем на легкую артиллерию? Что, черт возьми, Томас противопоставил Эрику? Он что, и вправду приволок с собой танк?! На секунду Эрика даже охватила легкая эйфория от осознания того, насколько сильно Томас боится Эрика. Но радость смыло ровно в ту же секунду, как она накатила, потому что он понятия не имел, как укрыться от танка!
        На глазах Рудольфа неудачливого боевика задело снарядом, да так, что того отнесло на пять метров и отбросило к стене. Какого черта? Что это за монстр? Это - определенно не пулемет!
        - Карл! Надо валить!  - заорал Эрик, не зная, слышит ли его телохранитель.
        Карл услышал, но по его хмурому выражению лица Эрик понял, что слов тот не разобрал.
        Тогда Эрик стал энергично указывать наверх.
        - Надо валить, иначе захоронит!  - закричал Эрик, что есть мочи.
        И тут до Учтивого дошло, что имел в виду босс. Из всех остальных они вдвоем находились в наибольшей опасности из-за своего укрытия: между мебельной баррикадой и стеной, и последнюю уже изрешетило настолько, что она начала осыпаться песком. Еще чуть-чуть и ее блоки рухнут вниз и похоронят мужчин под собой. А учитывая, что стена возвышалась почти на шесть метров, захоронение грозит стать окончательным и бесповоротным.
        Карл с нарастающим испугом наблюдал за тем, как по стене прошлась волна, точно по тканевому полотну на ветру, а безжалостные снаряды настойчиво продолжали создавать новые дыры.
        Эрик быстрым ползком направился вдоль стены, видимо, пытаясь добраться до лифтов, где была сооружена баррикада Медведя и Фидо. Карл перевесил автомат через плечо, и, как бы ни хотелось отнимать руки от ушей, но пришлось подвергнуться яростной звуковой атаке, чтобы уползти следом за боссом.
        Но тут прямо перед ним упал первый бетонный блок. Карл с ужасом уставился наверх, мозг в замедленном темпе наблюдал за тем, как за первым пеноблоком посыпался второй, третий, четвертый, и вот они уже хором стали заваливаться точно на лежащего внизу Карла. Боец быстро сообразил, что делать, ведь не зря Эрик назначил его одним из своих главных телохранителей! Смекалка у него работала быстрее многих!
        Учтивый достал автомат и прикладом начал выбивать блоки рядом с собой. В них уже имелись огромные дыры от крупнокалиберных снарядов неизвестного боевого монстра, а потому выбить пару блоков не составило труда.
        Сделав дыру достаточной ширины, Карл пролез в нее и упал на пол с другой стороны, всего за секунду преодолев путь из фойе в ресторан. Он предположил, что стена под натиском удара обрушится в сторону фойе гонимая инерцией от скоростных снарядов, а значит, со стороны ресторана находится безопаснее.
        Тотчас же, как он приземлился на пол, он услышал под собой женский визг. Он приземлился точно на женщину, растянувшуюся на полу. Карл тут же перекатился с нее, но она со страху начала лягаться и избивать его кулаками. Это была молодая женщина с пышной копной из каштановых кудрявых волос до лопаток. Они торчали в разные стороны и в их чащобах уже застряли миллионы частичек штукатурки и деревянных щепок.
        Карл поднял руки в воздух, призывая ее успокоиться.
        - Я - не враг!  - кричал он.
        Но снаружи пушка продолжала оглушительно колотить, и женщина не слышала его слов. Пытаясь скрыться от крупнокалиберных боеприпасов, разносящих весь окружающий мир на куски, она стала отползать в противоположный угол барной стойки, за которой нашел себя Карл.
        - Пригнись, дура! Я - не враг!  - орал Карл.
        Женщина забилась в дальний угол стойки и в ужасе уставилась на его руки. Карл проследил за ее взглядом и понял, чего она так испугалась. Разумеется, автомата! Будто это - единственное, что угрожает ее жизни в данную секунду! Оглянись вокруг! Тебя в любой момент может зацепить калибр покрупнее!
        Вдруг всего в паре сантиметров от нее пуля пробила деревянные стенки бара, пронеслась со скоростью света мимо лица женщины и впилась в стену, разрывая ее очередным фонтаном штукатурки и бетона. Последний гвоздь в гроб стены забит, и та с характерным гулким грохотом начала обваливаться блок за блоком.
        - Пригнись!  - заорал Карл.
        Он схватил женщину за лодыжку и потянул на себя. Та с криком сползла на пол, Карл завалился на нее.
        - Лежи, не двигайся!  - крикнул он.
        Вся стена, разделявшая фойе и ресторан, стала медленно заваливаться, поддавшись атаке пушечных снарядов, и вскоре блок за блоком рухнула окончательно. В воздух резво взвинтились столбы пыли, стремящиеся заполнить каждый кубический миллиметр пространства вокруг, неожиданно ставшего шире и просторнее благодаря незапланированному сносу внутренней стены. Вот и новые штрихи в интерьере гостиницы! Не благодари, Виктор!
        Свет из высоких окон ресторана залил территорию фойе, благодаря чему пулевые отверстия и копоть на стенах стали видны еще четче, словно все место действия осветили прожекторами.
        Пушка продолжала зачищать этаж еще несколько минут, которые растянулись на целую вечность. Вокруг взрывались деревянные панели, стулья и столы отбрасывало снарядами, как мячи, интерьер ресторана повторил участь собрата и превратился в развалины всего за несколько мгновений.
        Наконец, крупнокалиберный монстр успокоился, и все затихло.
        А может, они все просто оглохли. Тишина словно была искусственно навязана, ведь сегодня не ее день!
        Карл продолжал лежать на женщине, опасаясь, что ее снова охватит страх перед ним и она совершит роковую ошибку, попытавшись убежать от него - в таком случае пуля противника быстро ее настигнет. Но к его удивлению он понял, что женщина прижалась к нему всем телом так плотно, словно он стал ее щитом от всего зла в мире. Ее ногти впились ему в спину, голова уткнулась в широкую грудь, и всем своим положением она словно кричала: «Пожалуйста, не отдавай им меня!».
        Она полностью доверила ему свою жизнь, и в груди мужчины разлилось знакомое сладостное чувство немой благодарности незнакомого человека, чью жизнь он только что спас.
        Карл лежал на женщине еще около трех минут, скорее из-за ее цепких пальцев, чем из-за опасений, что стрельба возобновится.
        Карл отслужил немалый срок в точках военных конфликтов на Востоке, и он прекрасно понимал логику нападающей стороны. Первая пулеметная атака была недостаточной для того, чтобы пехота довершила дело до конца. Видимо, враги осознали, что голыми руками не справятся с Эриком и его бойцами, а потому пушечные залпы больше походили на отчаянный шаг. Карл жутко гордился собой и своими друзьями, потому что они заставляли противника нервничать, а это рано или поздно повлечет за собой ошибки. Даже тридцатый калибр, судя по дырам в стенах, оказался им по зубам. Вопрос был лишь в том, насколько врагам хватит их огневых запасов.
        Необходимо оставаться реалистом и понимать, что недолго заложники гостиницы смогут обороняться от военной техники. Им срочно нужен план спасения.
        Когда хватка пальцев с острыми ногтями ослабла, Карл смог выбраться из объятий незнакомки и усесться.
        Женщина тоже пришла в себя и села напротив Карла. С минуту они разглядывали друг друга, на обоих лежал такой слой строительной пыли и известки, будто они были античными статуями.
        Карл прислушивались к звукам вокруг. Выстрелы в фойе стихли. Не слышно ничего, вообще! Интересно, выжил ли за стеной кто-нибудь? Ах, да! Стены же больше нет!
        Карл заметил униформу и понял, что перед ним - официантка. Белоснежная блузка, запятнанная каплями крови, и черный приталенный жилет подчеркивали ее объемистую грудь, а едва заметные веснушки на носу так шли ее кудрявым волосам, отливающими медью на свету. Ей было около тридцати, но благодаря умеренной любви к косметике, ее лицо оставалось свежим и каким-то деревенским, что придавало ее образу лишь еще больший шарм.
        Когда Карл взглянул в ее глаза, она их опустила. Он заметил, что она изучала его шрамы на лице. «Улыбка Глазго». Наследие прошлого и проклятье настоящего. Шрамы отпугивали людей, которые сразу делали вывод о том, что Карл - опасный тип и с ним не нужно связываться.
        - Как тебя зовут?  - спросила женщина.
        И Карл удивился, что она первая пошла на контакт. Видимо, она была не из слабаков, а может быть, в шоковом состоянии.
        - Учтивый Карл,  - ответил мужчина.
        Женщина слегка задумалась и произнесла через минуту:
        - Кажется, я слышала о тебе. Ты работаешь на мистера Манна?
        Карл кивнул.
        - Ты работаешь здесь?  - спросил Карл, обрисовав взглядом помещение.
        Женщина кивнула.
        - Сегодня не моя смена - подруга попросила подменить. Когда увижу ее, убью!  - выпалила она.
        Карл усмехнулся.
        - Меня зовут Коринн.
        Сердце Карла резануло острым кинжалом. Коринн. Прошлое снова махнуло перед носом знакомыми запахами.
        - Молодец, что спряталась здесь. Это наименее уязвимое место в ресторане,  - похвалил Карл, отвлекаясь от болезненных воспоминаний.
        - О, это не я. Это - кэп,  - ответила женщина.
        Карл нахмурился.
        - Капитан Морган^3^,  - пояснила Коринн и кивнула куда-то вбок.
        Карл перевел взгляд и увидел лежащую на полу литровую бутылку рома.
        - Ах, этот кэп!  - усмехнулся он.
        - Мне кажется, он упал с полки и ударил меня по голове, отчего я потеряла сознание. Не знаю, на сколько.
        Коринн потерла затылок, там набухла шишка размером с кулак, а на пальцах осталась засохшая кровь.
        - Дай посмотрю,  - предложил Карл.
        Но Коринн покачала головой.
        - Всего лишь ушиб. А вот та дырка в твоем плече - это серьезно,  - указала женщина.
        Карл посмотрел вниз. Плечо и впрямь кровоточило. Заглянув под футболку, Карл понял, что это - пулевое ранение. В пылу сражения он даже не заметил боли, и теперь сложно определить, когда он получил рану.
        Но сейчас это было неважно. Где-то по другую сторону завала лежал Эрик, и, может, даже под самим завалом! А где-то снаружи стоит пулемет и тридцатимиллиметровая пушка! А внутри здания кровожадничают бандиты-головорезы! Будем честны: день так себе!
        Карлу не нравилась наступившая тишина. Казалось, что вымерли абсолютно все. Даже его боссы и товарищи, а он остался один единственный защитник против пулемета, пушки и нескольких десятков убийц. Карл стукнул затылком о барную стойку, заставляя мозги соображать.
        - Коринн, нам бы выбраться отсюда,  - наконец, произнес он шепотом.  - Ты же тут работаешь, знаешь план здания. Подумай, где можно найти укрытие?
        - На кухне! Там есть выход на улицу!
        - Его наверняка караулят.
        - Определенно!
        Карл смотрел на женщину, и ее прямота и смелость еще больше напоминали о человеке из прошлого, из-за которого шрамы начинали зудеть. Они обе были так похожи друг на друга своим бесстрашием.
        - С черного хода на кухне зашел один отряд боевиков. Но, по крайней мере, туда мясорубка еще не добралась!  - резонно заметила официантка.
        И тут Карл вдруг вспомнил недавний план, который они прочертили с Эриком. Кажется, он стал реальнее с новыми обстоятельствами.
        - Сможешь провести меня туда?  - спросил Карл.
        Коринн мешкала. Видно было, как ей не хочется выходить из укрытия, которое она считала мнимо безопасным, уж Карл то точно знал, что здесь ей не выжить. Но отважная женщина снова удивила его и заставила шрамы чесаться.
        - Проведу. Но только если дашь мне пистолет!  - решительно заявила женщина.
        ***
        Бедро пульсировало нестерпимой болью. Казалось, что оно разбухло до размеров столетнего бревна и стало таким же твердым. Нога горела адским пламенем, будто все ее кости, мышцы, сухожилия пожирала какая-то плотоядная инфекция, кожный покров бедра готов был вот-вот разорваться от разрастающегося внутри напряжения.
        Нина не могла прикоснуться не только к раненному бедру, но и ко всей ноге, не испытав при этом мучительную пытку. Ее чудесный палантин цвета теплой карамели превратился в уродливый пропитанный кровью жгут, роскошный тюль подола платья разорван, испачкан ползанием по полу и принесен в жертву богам крови.
        Силы Нины иссякали. Физическая боль и кровотечение медленно, но верно, отбирали у нее жизнь. Она больше не могла совершать путешествия за границы реальности из-за жуткой тошноты. Голова кружилась так сильно, что она могла потерять сознание, а этого она никак не могла себе позволить, потому что в таком случае Амелия бросит ее, как обузу, и Нина умрет. Это будущее Нина видела четче остальных.
        - У нас есть план?  - слабо прошептала Нина, с трудом находя слюни, чтобы смочить разрывавшуюся от сухости глотку.
        Организм обезвоживался быстрыми темпами, и Нина уже готова была стать убийцей ради стакана воды.
        Амелия судорожно стучала пяткой о пол, сидя на полу рядом с изнемогающей Ниной и придумывая план спасения.
        - У Марка остался пистолет!  - наконец, произнесла женщина.
        Нина недоуменно взглянула на Амелию.
        - До него бежать метров тридцать не меньше!
        - Это - единственный выход! У нас нет защиты! Чем ты предлагаешь их одолеть? Красивыми глазками?!  - рявкнула Амелия.
        О, как она была близка к истине! Если бы не это чертово ранение, Нина бы их всех испепелила взглядом, ни на секунду не сожалея об отнятых жизнях! Потому что эти мерзавцы охотились на дорогих ей людей! Охотились на нее саму!
        Но что она сделает в нынешнем состоянии? Там за углом прячутся и готовятся к новой атаке четверо мужчин, которые не только превосходят ее в количестве, весе и черствости душ, но и имеют огнестрельное оружие! А пуля, как Нина осознала сегодня в полной мере, быстрее ее взгляда!
        Внезапно раздались выстрелы. Все! Это конец! Амелия прижала Нину к полу и закрыла своим телом. И этот инстинктивный и даже какой-то материнский жест был таким искренним, но в тоже время бесполезным, потому что боевики настигнут их и расстреляют в упор, и тело Амелии не прикроет Нину от пуль. Единственным утешением служило то, что они умрут вместе. Нина в буквальном смысле благодарила судьбу за то, что умрет не в одиночестве. Как бы глупо и смешно это ни звучало, но умирать в компании легче, чем одному.
        Спустя минуту женщины поняли, что происходит нечто странное. Выстрелы продолжались где-то в стороне боевиков, но было совершенно ясно, что их мишенью были не Амелия с Ниной.
        Стрельба продолжалась, а потом ей стали вторить и неразборчивые мужские крики. И наконец, Нина почувствовала что-то знакомое на вражеской стороне поля битвы. Там был человек, которого она знала.
        Очень быстро все стихло. Нина дернула Амелию за рукав куртки.
        - Это - Джак!  - прошептала она.
        Амелия удивленно вскинула брови.
        - Брат Замира? Тот лысый с татуировками вместо прически?
        Нина закивала.
        Амелия подползла к углу стены и громко крикнула:
        - Джак, это ты?
        Через пару секунд в ответ раздался грудный с хрипотцой бас:
        - Амели?
        Женщина с облегчением выдохнула и даже вскинула взор туда, где совершенно точно должен существовать бог, приславший ей на помощь спасителя.
        - Не стреляй! Мы выходим!  - крикнула Амелия.
        Она помогла Нине встать с пола, взяла ее под руку, и они вышли из-за угла.
        Джак стоял в конце коридора с двумя своими бойцами, которых албанцы привезли в качестве личной свиты, сегодня она пригодилась, как нельзя кстати. Дуло трех пистолетов были недоверчиво направлены на истерзанных женщин и тут же опустились, когда Джак понял, что эта парочка и вправду его союзники.
        Джак поспешил женщинам навстречу.
        - Где Замир?  - спросила Амелия, когда высокий мускулистый албанец подбежал к ней на помощь.
        - Остальные отправились вниз в переднее фойе на подмогу Эрику,  - буркнул великан.
        Он взял Нину на руки так легко, словно она была невесомым призраком, подтверждающим свое существование лишь жалобными стонами боли.
        Амелия ухмыльнулась.
        - А я уж думала, вы сидите в своих норах,  - произнесла она.
        - Недооцениваешь ты нас, лесбиянка хренова!
        - Я - феминистка!
        - Это одно и то же!
        - Балбес ты, Джак!
        Амелия дружески толкнула верзилу в плечо. Тот улыбнулся. С албанцами всегда было столь же легко общаться, сколь трудно воевать. Если ты являешься другом хотя бы одному из них, то весь клан сию же секунду становился тебе таким же другом. Амелия, как и Эрик, знала Замира уже почти два десятилетия, они вместе участвовали в переделе территории пятнадцать лет назад. И сейчас Амели смотрела на двоюродного брата Замира и уже изначально относилась к нему с теплотой.
        - Марк в двадцать третьем номере! Его тоже надо забрать в безопасное место! Он ранен!  - сказала Амелия Джаку.
        Тот кивнул своим людям, они без слов поняли приказ и поспешили на поиски нужной цифры на двери.
        - Кажется, ваш оружейный барон решил напасть раньше, чем рассчитывал Эрик,  - говорил Джак, направляясь к двери запасного выхода, откуда пять минут назад они ворвались на этаж, застигнув четырех боевиков врасплох.
        - Мне пока что нечего сказать. Главное выбраться из этой передряги! А как ты нас нашел?
        - А я и не находил! Мы были на двенадцатом этаже, когда лифты встали и началось это дерьмо. Замир решил отправиться вниз на подмогу, а нас послал искать Виктора. Мы пробегали мимо, когда увидели этих чудиков. А честно сказать, с собой мы взяли маловато огневой мощи, чтобы противостоять целому штурму. Вот мы и решили отобрать у них игрушки!
        - Черт, люблю ваши практичные и безбашенные мозги!
        Нина уже почти засыпала на руках великана, так было комфортно в его широких объятиях. Она едва следила за беседой Амелии и Джака, для нее все звуки переступили какой-то порог ясности и превратились в монотонный гул. Нине было наплевать на смысл их речей, как и на происходящее вокруг. Впервые за последние сорок минут Нина чувствовала себя в безопасности, она словно превратилась в малыша —кенгуренка, спрятавшегося в сумке заботливой мамы. Правда мама у нее была довольно страшная и даже отталкивающая с застарелыми шрамами и татуировками на лице. Казалось, что даже бедро стало меньше ныть, будто тоже обрадовалось тому, что дела начинают налаживаться, и оно вот-вот попадет в умелые руки Левия.
        Нина почувствовала, что происходит что-то зловещее, когда ее уютный безопасный мир, созданный широкими накачанными руками албанца, стал рушиться в буквальном смысле. Сквозь дымку тумана, в которую ее укутывал мозговой рефлекс, защищающий организм от стресса и боли, Нина наблюдала за тем, как ее великан потерял равновесие и медленно опускался на пол. Сначала он упал на колени, а потом повалился прямо на Нину.
        В реальности же все произошло так быстро, что Нина и не заметила, как очутилась на полу под Джаком. Теперь его большие размеры не казались спасительными и уютными, а превратились в увесистую безвыходную ловушку, накрывшую ее сверху. Лошадиное тело Джака прижало Нину к полу так сильно, что она едва могла вздохнуть.
        Ей понадобилось не меньше минуты, чтобы осознать происходящее, и когда ее мозг, наконец, справился с умозаключениями, Нина поняла, что кошмар далеко не кончился.
        Снова автоматы оглушали выстрелами, пули свистели возле самого уха. Амелия, сидя на коленях, стреляла из автомата, который подобрала возле убитого боевика. Новый отряд убийц, появившийся из противоположного запасного выхода, стал очередным препятствием на пути между жизнью и смертью.
        Боевики вбежали на этаж и открыли огонь по спинам удаляющейся компании, радующейся своей маленькой победе. Атака была столь неожиданной, что Джак не успел даже понять, как умер, стоя на ногах - пуля угодила точно в его разрисованный орнаментами затылок. Он упал вперед, придавив Нину весом тела.
        Оба телохранителя тут же опустились на колени и начали обстреливать боевиков в ответ. Амелия схватила с пола Калашников и присоединилась к обороняющимся.
        Боевиков было пятеро, и Амелия не переставала удивляться, откуда они появляются в таких количествах. Может, есть где-то в этом здании черная дыра, ведущая в параллельный мир с бесконечным запасом убийц?
        Взгляд Нины остановился на развороченном черепе Джака, откуда пульсировал кровавый фонтан.
        - Нина, беги!  - приказала Амелия.
        Крик женщины привел Нину в чувство, и она судорожно забилась в попытках выползти из-под трупа весом в сто пятьдесят килограммов. Ее раненное бедро, которое уже определенно перешло на сторону врагов и чинило препятствия собственной хозяйке, мало того, что обессиливало Нину потерей крови, так еще и предательски изводило невыносимой болью.
        Вскоре оба албанца полегли в схватке: один получил смертельное ранение в шею, повредившее сонную артерию и яремную вену, второго пуля пронзила точно в сердце. Амелия осталась единственным защитником белых фигур на шахматном поле, из которых осталось всего две единицы.
        И тут прямо на глазах Нины последний защитник сдал свою позицию: сразу четыре пули пробили тело женщины насквозь. Нина отчетливо разглядела, как свинцовые убийцы вошли в грудь Амелии и вырвались на свободу, разорвав черную кожаную куртку на спине вдоль позвоночника. Женщина издала захлебывающийся стон и упала навзничь.
        Тотчас же паника завладела духом Нины, осознавшей, что теперь она осталась совсем одна. Страх впрыснул в кровь адреналин, который добавил сил изможденным мышцам, и Нина забилась сильнее, вырываясь из-под пресса тяжеленного мертвеца.
        Боевиков осталось двое, и один из них уже неспешно приближался к Нине, точно охотник к угодившей в капкан лисице, с улыбкой растягивая удовольствие от пойманной добычи. Испуг Нины достиг апогея, она уперлась больной ногой в мертвое тело и с криком чудовищной боли сбросила Джака с себя.
        Но было поздно.
        Она лежала на спине прямо перед ухмыляющимся убийцей. Она запыхалась. У нее сперло горло от подступающих рыданий. Бедро кричало от неумолимой боли. Нина уже была на грани, она готова была отключиться и уйти в небытие. Но насыщенная мерзостью жизнь боевика снова пробудила давних Друзей, которые забегали вокруг мужчины, истошно вопя и салютуя убийце, а потом атаковали Нину неконтролируемым потоком видений.
        Всего за секунду Нина узнала, кто он. Адреналин добавил сил изнуренному мозгу, и Нина заглянула в голову боевика. Он скрывал лицо под лыжной маской, но она узнала, что он - представитель группировки восточных азиатов Ва Чин, которые присоединились к восставшему движению по свершению империи Эрика. Нина наблюдала за ним в прошлом: он заряжал автомат, рассовывал запасные магазины по кобуре, он шутил с товарищами о том, как будет выпускать кишки застигнутым врасплох людишкам. Он шел не на охоту на Эрика и компанию, он просто хотел пустить кровь, разворошить органы, отнять жизнь и насытиться ощущением божественной власти в своих руках - власти отнимать жизни и дарить их по своему хотению.
        И сейчас он смотрел на Нину, испытывая невероятное удовольствие от того, что держал ее жизнь в своей ладони. Захочет - раздавит, захочет - отпустит. Может, она начнет молить его о пощаде? А может, гордо плюнет ему в лицо? А может, он даже развлечется с ней в качестве оплаты за жизнь? В конце концов, они находятся в гостинице, сама судьба велит не обделить вниманием немереное количество кроватей на всякий вкус и цвет!
        От этой мысли китаец облизнулся.
        Но в тот же момент за мыслями убийцы Нина увидела кое-что еще невероятно важное и значительное. Оно полностью перевернуло понимание Нины сегодняшнего штурма. Она узнала, кто на самом деле стоит за организацией столь грандиозного покушения на компанию, и была, как удивлена открывшимся фактом, так и обрадована тем, что это - еще не конец! Озарение, вырвавшееся из пут невидимого мира, заставило сердце забиться новой надеждой, питавшейся видениями из будущего, в котором Нина сегодня выживет.
        Она знала, кого позвать на помощь.
        ***
        Газеты рассказывали о том, как энергично наращивается оружейный арсенал в арабских странах. Томас уже давно раздумывал над возможностью создать еще одну торговую площадку на границе между Турцией и Сирией, чтобы закрепиться на восточных горизонтах. Тем более, у него уже давно имеется там парочка стабильных покупателей, почему бы не развернуть свой компас на жаркие горные пустыни?
        Томас отпил крепкий кофе и тут же поморщился. Он остыл. Томас ненавидел теплый кофе. Он обязательно должен быть обжигающим, как кипяток из только что вскипевшего чайника. И хоть не вина Вальтера, что Томас увлекся чтением периодики, Вальтер все равно оставался ответственным за комфорт босса. А потому Томас слегка разозлился за то, что его покорный слуга не предвидел эту ситуацию и не вынес новую чашку с горячим кофе до того, как Томас захотел его испить.
        Воистину, мелкие оплошности могли взбесить Томаса сильнее, чем должник или предатель.
        Томас со звоном опустил чашку на блюдце, красноречивым жестом призывая Вальтера выйти из тени. В ту же секунду старик вошел в гостиную с готовым подносом, на котором стояла новая чашка кофе. Значит, мозги его еще не до конца одряхлели, просто соображать стал медленнее.
        Когда Вальтер молча сервировал журнальный столик, Томас заметил странный аромат. С самого начала, когда Томас познакомился с этим экзотическим напитком, Томас всегда пил одну и ту же марку отборного пуэрториканского кофе с мягким землистым вкусом, который в сочетании с горечью сигар заставлял рот в буквальном смысле свербеть от перенасыщения вкусовых рецепторов. Но сейчас кофе пах немного иначе.
        Только когда Вальтер вышел из гостиной, Томас понял, что необычный запах исходит вовсе не от чашки с горячим напитком. И Томас знал, что это за аромат, он знал его с самого детства, он питался им каждый день, он сделал его неотъемлемой частью своей жизни. Это был запах распаленного автоматного дула. Такой стойкий и отчетливый, будто Томас держал ружье перед собой.
        Загадочный источник располагался где-то совсем рядом, и с каждой секундой его интенсивность возрастала.
        Наконец, он почувствовал ее присутствие. И это было невероятно! Он не понимал, откуда в нем эта уверенность, он просто знал, что она рядом, и все. Волосы встали дыбом по всему телу, мурашки пробежали вдоль позвоночника, а в голове разлилась неестественная тяжесть. Дыхание Томаса участилось, сердце забилось чаще. И причиной столь неестественного поведения его организма была она.
        Томас опустил газету на колени и тотчас же увидел ее, сидящую на полу посреди гостиной, прямо перед ним. Он видел ее так четко и ясно, словно она была живым человеком. Но это невозможно! Ее однозначно нет в гостиной, она просто физически не может присутствовать здесь. А значит, это - какого-то рода галлюцинация, невероятно навязчивая и живая. Томас мыслил достаточно трезво, чтобы проанализировать происходящее и сделать вывод, что это - не сон. Он бодрствует, и он готов отдать свою голову на отсечение за свою уверенность! Но объяснить происходящее разумно и основательно он был неспособен. Как и объяснить странности с его сновидениями, с тем шарфом, с непонятными рассказами Арна.
        Томас знал, как ему поступить в этой ситуации. Он, как и прежде, продолжал плыть по течению в незнакомой стране, узнавая и исследуя окрестности, с интересом ожидая, куда приведет его это течение. Он просто позволит этой таинственной фантазии продолжаться, пока не увидит логичный ответ.
        Он тщательно разглядел ее, подмечая каждую деталь в ее образе. Ему понадобилось всего пара секунд, чтобы понять, почему она появилась.
        Она была ранена. Кровавая повязка на распухшем бедре говорила о том, что это произошло около часа назад, может, чуть меньше. Ввиду своей профессии, Томас прекрасно разбирался в различных способах разворотить человеческую плоть и с легкостью определял методы телесных повреждений с одного лишь взгляда. Если бы он смог заглянуть под повязку на ее бедре, он бы даже сказал, сколько ей осталось жить без оказания первой помощи. Но уже по ее общему состоянию можно было сделать вывод, что она ослабла до критического порога и вскоре она может потерять сознание.
        Ее ядовито-серебристые глаза на бледном грязном лице, обрамленном всклокоченными волосами, вонзали в него просящий взгляд. Ее прелестное платье нежного цвета было безжалостно уничтожено каким-то катаклизмом, грозящим вскоре убить и саму девчонку.
        - Томас, помоги мне!  - прошептала она надрывно.
        Томас нахмурился.
        Из ее красных глаз брызнули слезы. Она зажмурилась и глубоко вздохнула, борясь с нестерпимой болью. Вдруг, Томас, к своему потрясению, сам почувствовал эту боль! Его бедро стало медленно распирать, а внутри него нервные окончания словно завязывались в узел, заставляя все тело напрячься от нарастающей острой боли.
        Она знакома ему ровно настолько же, как и запах горячего дула автомата. То есть - до мозга костей. За свою жизнь он был ранен двенадцать раз, в том числе и в бедро. Но в отличие от Нины, которой повезло, та пуля разрезала его бедренную артерию, и он едва не умер. Ранение в бедренную артерию - самое опасное, потому что человек может истечь кровью до критического состояния всего за две минуты, после чего, его уже не спасти. Всего две минуты и два литра крови вытекали из сосудов, унося с собой жизнь. Виктор спас Томаса тогда, зажав кулаком его бедро и затянув ремень в качестве жгута. Это было последнее ранение, что Томас получил. Двенадцатое. Больше Томас не совершал подобных ошибок и ушел в тень, предпочитая тратить деньги на покупку новых марионеток, которых можно было хоть пристрелить, хоть обезглавить, не рискуя при этом своей жизнью.
        Томас глубоко вдохнул, переключая внимание с мнимой фантазийной боли обратно на девушку. Он знал, что не имеет никакого ранения в бедре, это все - ее шутки. Нина каким-то невероятным образом способна обманывать мозг, но Томас был не дурак. Он знал, что нужно сделать, чтобы избавиться от жгучей боли и от ее влияния. Надо поверить самому себе!
        Нереальная боль исчезла также внезапно, как и появилась. И Томас вспомнил загадочные рассказы Арна об исчезающей ране на его руке.
        Томас взглянул в ее светящиеся глаза и едва заметно улыбнулся.
        - Что происходит?  - спросил он.
        Слова, произнесенные вслух, будто делали девушку реальной. Томас словно подтверждал свою веру в ее присутствие, общаясь с ней как с живой. Он даже удивился самому себе, что не продемонстрировал ни единого намека на удивление от того, что она так внезапно появилась перед ним из ниоткуда. Глупые вопросы Томас мог задать позже. Сейчас они не имели значение. Сейчас было важным ее послание.
        - Это - Карим… - хрипло ответила она.
        Взгляд Томаса тут же похолодел, а мышцы на лице окаменели.
        И вдруг все исчезло также неожиданно, как и появилось. Томас оглядел гостиную, будто проверяя собственную бдительность. Но Нины нигде не было.
        Томас немедленно встал с кресла, взял телефон и набрал номер Арна. Если в городе происходит что-то серьезное, что упустили его бойцы, он с них шкуру сдерет заживо!
        Томас и не подозревал, что катастрофу такого размаха не пропустят не только его бойцы, но и правительственные войска и даже целый мир! Очень скоро события вокруг Хаммель-Гарден будут дрейфовать по всем телеканалам.
        - Что там происходит?  - грозно бросил в трубку Томас, едва Арн успел ответить.
        Боец замялся, не зная, что сказать, и снова удивился тому, насколько далеко и детально видит ястребиный глаз босса.
        - Ребята рассказали какие-то странные вещи. Я их не понял. А потому еду туда сам,  - отчеканил Арн.
        Он не хотел доносить Томасу сбивчивые рассказы своих бойцов, на которых он тоже злился не меньше чем Томас - на него. Уж умению делать точные ясные и однозначные доклады учат на первом месяце службы в армии!
        Группа слежения из шестерых человек, установленная за гостиницей Хаммеля, позвонила ему около пятнадцати минут назад с какими-то несуразными россказнями о том, что в центре города стоят то ли БМП, то ли танки, а реактивные гранаты уничтожают полицейские автомобили! Прямо боевик какой-то!
        Разумеется, Арн не мог сказать подобную чепуху Томасу, а потому он бы хотел получить более серьезную информацию о событиях. Подчиненные никак не могли понять, что Томасу необходимо говорить правильные вещи, а за единственную оговорку ты можешь лишиться мозгов!
        Пока бойцы передавали Арну сводки, на заднем фоне были слышны какие-то громкие хлопки, крики и прочий шум-гам, что еще больше уверило Арна в необходимости немедленно выехать на место действия и увидеть своими глазами то, что завело его людей в состояние озадаченности.
        - Позвони, как доберешься,  - сказал Томас.
        - Я уже почти у цели. Жди звонок через пять минут!
        ***
        Фердинанд семенил быстрым шагом впереди вереницы людей, передвигающейся на согнутых коленях, испуганных бушующими вокруг здания безостановочными выстрелами. Метрдотель снова поражал своими талантами, в его возрасте и при его щуплой комплекции он двигался с невероятной скоростью.
        Саша не успел поймать тот момент, когда из телохранителя Амелии превратился в охранника восемнадцати заложников. Где-то наверху его ждала Амелия, и он был обязан бежать к ней на помощь, но он осознавал, что в одиночку не справится с таким количеством бойцов. Они наверняка заполонили все здание, и Саша с одной лишь своей отвагой не сможет одолеть больше десятка боевиков. Ему необходим союзник, и генерал Хармон подходил на его роль, как никто другой. Даже если они не найдут его дочь, генерал не сможет оставить без внимания самоотверженность Саши во время спасения заложников и исполнит обещание - присоединится к Саше в поисках Амелии. Лишь бы хватило времени. Лишь бы Амелия продержалась до того момента.
        Фердинанд, возглавлявший целый отряд из раненных людей всех возрастов с округлыми от страха глазами, открыл дверь в кухню и, едва сделав пару шагов, остановился. Ему хватило всего пары секунд, чтобы поднять с пола упавший дух и прийти в себя.
        - Прошу не смотрите под ноги, тут очень много крови и трупов! Прошу за мной!  - сказал он дрожащим, но размеренным голосом, продолжая играть роль человека, готового к решению любой проблемы, любого беспорядка - так заявляет его должностная инструкция. И за последние тридцать лет он весьма неплохо справлялся со своими обязанностями: усмирял чересчур разбушевавшихся от алкоголя гостей, удовлетворял пожелания самых требовательных посетителей, успокаивал персонал после очередного оскорбления от избалованных грубиянов. Фердинанд был своего рода дворецким, имеющим глаза и уши в каждом уголке ресторана. С каким бы вопросом или проблемой к нему ни обращались, он всегда имел красивые решения для конфронтационных ситуаций.
        И сейчас, когда измученные страхом и ранениями гости с плачем и тяжелыми вздохами переступали через трупы работников кухни, Фердинанд продолжал тащить свой воз целеустремленно и настойчиво.
        Старик открыл дверь в одно из подсобных помещений. Это была кладовая три на три метра, уставленная разнообразными стеклянными банками с вареньями, джемами, компотами, соленьями и прочими заготовками. Старик прошел к дальней стене, просунул руку за шкаф, послышался щелчок. После этого старик подозвал одного из крепких мужчин среди гостей, и они вместе потянули стеллаж на себя. Распахнувшись, словно дверь, стеллаж открыл проем в стене, за которой царила непроглядная темнота.
        - Это - винный погреб. Гордость нашего ресторана! Господин Хаммель иногда лично привозит из путешествий эксклюзивные экземпляры вин и виски! Это - запасной вход в погреб, в обычные дни мы пользуемся входом в соседней стене.
        - Им могли воспользоваться боевики!  - предположил один из самых ярких гостей.
        Это был заместитель директора Администрации Транспортной Безопасности. Артур Энгерс - сорокалетний холеный тип. Закатанные до локтей рукава белой рубашки демонстрировали татуировку в виде пули на фоне прицела со второй группой крови и знаком плюс. Такие татуировки означали службу в горячих точках. Но, как и основная масса военачальников, ушедших в штабную игру, Артур выглядел, как обычный деловой воротничок: волосы с проступающей сединой, зачесанные назад и уже слегка растрепавшиеся от жарких событий, легкая щетина и мешки под зелеными глазами доказывали пьянку до поздней ночи, весьма оправданную и предполагаемую.
        - Будем надеяться, что они не захотели в разгар бойни выпить полусладкого, потому что для этого им пришлось бы взрывать стальную дверь. Видите ли, погреб представляет собой невероятную ценность. Это - настоящий банк! И прятать его за дешевыми дверьми - безусловная глупость,  - сказал Фердинанд и нащупал на боковой стене переключатель. Но рычажок не реагировал на смену положения.
        - Свет не работает!  - объявил Фердинанд.
        - Как и во всем здании! Они отрубили электричество,  - ответил генерал.
        Среди сбившихся в тесный круг гостей послышались вздохи разочарования и новой волны страха.
        - Не нужно волноваться мои дорогие! У вас есть ваш честный слуга, которому не нужны глаза, чтобы ориентироваться в его доме! А также, мы есть друг у друга! Возьмитесь все за руки, я поведу вас в темноте!  - старик снова достойно вышел из затруднения.
        Генерал Хармон и Саша воспользовались минутной задержкой, пока заложники выстраивались в цепочку, и обежали кухню, вглядываясь в лица трупов. Сашу снова обуял гнев за неоправданно высокое количество невиновных убитых так безжалостно и без нужды. Здесь было не меньше пятнадцати человек, может больше. Их белоснежные рубашки, фартуки, поварские колпаки были облиты кровью в таком количестве, словно ею поливали из душа.
        Саша взглянул на генерала. Оба покачали головами. Ребекки здесь нет. Как нет и ни одного живого человека.
        - Здесь хранятся экземпляры очень старых вин, некоторым из них больше сотни лет. Также мы храним здесь люксовые марки крепких напитков: коньяк, виски, скотч, бренди и многие другие. Обещаю, после сегодняшнего дня каждый из вас получит в подарок одну из бутылок из этого погреба,  - Фердинанд говорил по большей части для того, чтобы отвлечь внимание гостей от прискорбных фактов, навалившихся на бедняг в столь прекрасный, не предвещающий ничего плохого поначалу день.
        - Будьте осторожны! Здесь лестница с двенадцатью ступеньками! Не торопитесь, чтобы не потерять руку впереди идущего! В погребе нет окон, а потому мы будем продвигаться практически в полной темноте.
        Сам Фердинанд держал в руке свой телефон, на котором тускло горел фонарик - запуганные люди шли на него, как потерянные в шторме корабли - на маяк. Саша и Исайя зашли в погреб последними и закрыли дверь, чтобы не дать боевикам возможность выследить их.
        Саша измерил потенциальный размер погреба: довольно просторный, около пятисот квадратных метров, уставленных рядами стеллажей до потолка. И это неудивительно, учитывая размеры и значимость ресторана для города. Ежедневно здесь выпивается до трехсот бутылок разнообразных напитков.
        Саша шел следом за последним в веренице людей человеком - это была девушка шестнадцати лет с синими волосами, которую за руку вела ее мать. Юный бунтарь и не думал идти против режима в данных обстоятельствах. Саша ухмыльнулся детской бесстрашной дерзости, исчезающей при малейшем намеке на угрозу. Анархия кажется загадочной и прекрасной до тех пор, пока не станет реальностью.
        Внезапно впереди послышался женский вскрик, которому вторил еще один, и еще, и вскоре мужские и женские вопли собрались в громкий панический ор.
        Саша вместе с генералом немедленно бросились вперед, толкая заложников в разные стороны. Они не видели ничего в темноте, кроме слабого огонька телефона в руках Фердинанда. Наконец, оба мужчины оказались впереди вереницы возле старика, который освещал нечто невероятное.
        В углу погреба между стеллажами с бутылками забились около пятнадцати людей: еще одни заложники, которым хватило ума спрятаться в подземелье.
        - Перестаньте орать!
        - Все заткнулись!
        Саша и генерал снова опередили друг друга во взятии инициативы на себя и дали команды.
        Люди тотчас же успокоились. Их паника была понятна, они ожидали удара с любой стороны. Вместо этой группы заложников могли быть и боевики с автоматами, затаившиеся в темных углах. Нервы людей на пределе, страх держит разум на границе между самообладанием и паникой, и любой шорох мог сыграть роль снаряда, запускающего цепную реакцию.
        Генерал оглядел новую группу людей и заговорил медленным и выдержанным тоном военного.
        - Нам нельзя привлекать к себе внимание лишним шумом, или вы хотите…
        - Папа?
        Внутри толпы людей что-то зашевелилось, и через пару секунд из-за плеч вынырнула женщина с растрепанными по плечам светлыми волосами.
        - Бекка!  - воскликнул Исайя.
        Женщина бросилась в объятия отца, мужчина крепко обнял дочь так, что оторвал от пола - она была гораздо ниже отца.
        - Спасибо, Господи! Спасибо!  - шептал генерал, поглаживая дочь по голове.
        - Ты в порядке? Ты не ранен?
        Женщина слезла с отца и стала осматривать его руки, плечи, голову.
        - Все хорошо! Ты-то сама как?
        - А где мама?  - перебила Бекка.
        Генерал молчал. Дочь терпеливо смотрела ему в глаза, пока не осознала горькую правду.
        - Нет!  - выдохнула она и закрыла рот рукой.
        Она не смогла побороть слезы, ее лицо искривилось в боли. Исайя прижал дочь к груди и позволил выплакаться.
        - Давай, малыш, приходи в себя! Еще не все кончено! Нам нужны силы!  - приговаривал генерал ровным голосом, словно с потерей жены в нем убили способность сострадать.
        - На самом деле, генерал, вашей дочери сил не занимать!
        Исайя озадаченно оглядел толпу. Из нее вышел молодой паренек в очках, его лицо было знакомо.
        - Меня зовут Филип. Я - репортер с центрального новостного телеканала.
        Как и подобает молодым журналистам, он носил модельную стрижку с копной волос, уложенных набок. Серый пиджак с заплатками и брюки в клетку, а также необычной формы очки, больше соответствующие развлекательным передачам. Но, возможно, генерал был слишком строг в суждениях и по-прежнему оставался старым человеком, а этот Филипп был новым смартфоном, трудно поддающийся пониманию людям ушедших времен.
        - Бекка привела нас сюда!  - объяснил репортер.
        - Без нее нас, может, и в живых уже не было,  - добавила женщина средних лет в строгом костюме.
        Люди закивали и тихо согласились.
        Генерал невероятно возгордился своим маленьким бойцом и прижал ее еще крепче.
        Когда первый порыв трагедии улегся в душе, и кровь на невидимой ране запеклась, Ребекка смогла заговорить:
        - Когда начались выстрелы, я побежала к запасному выходу. Но там образовалась толкучка, люди словно озверели, топтали друг друга, откидывали детей в стороны. Я поняла, что это - не выход. Потом увидела официанта, махающего людям. Он звал нас бежать за ним. Его звали Клаус.
        - О! Это - мой воспитанник! Моя правая рука!  - радостно объявил Фердинанд.
        И лишь спустя несколько секунд и сочувствующих взглядов он понял, что Ребекка говорила о Клаусе в прошедшем времени.
        - Мне очень жаль,  - произнесла Бекка,  - его ранили в грудь. Я не смогла ему помочь.
        Фердинанд опустил голову и сильнее придавил очки к глазам.
        - Перед смертью он рассказал, как пробраться в погреб. Так что фактически это он спас наши жизни.
        - Но Бекка тотчас же встала на его место, открыла вход и побежала обратно в ресторан звать людей к себе, пока это было возможно,  - добавил Филип.
        Саша заметил, как Ребекка смущалась при каждом хвалебном слове в ее адрес. Было непонятно, то ли Филип пытался произвести впечатление на нее саму, то ли похвалить дочь генерала, чтобы выслужиться. А может, Саша просто слишком долго прожил в мире, где отсутствуют добрые и искренние намерения и все правила диктует лишь выгода, а потому не видит в словах репортера ничего кроме продажной лести.
        - Я рад, что вы были с Клаусом во время его кончины! Я бы не мог пожелать большего!  - произнес Фердинанд, совладавший с волной горя.
        - Что нам делать теперь?
        - Да? Что дальше?
        - Мы будем пережидать?
        - Стрельба не прекращается!
        В толпе снова послышались первые нотки паники. Такая вот она - стерва, только лишь разожмешь хватку с ее глотки, как паника расползается подобно инфекции и заражает каждого живого.
        - Здесь есть потайной ход, который выведет нас в соседнее здание!  - произнес Фердинанд.
        Люди тут же воспрянули духом. Фердинанд снова начал выстраивать всех в цепочки по двое. Людей стало около тридцати, и старик почувствовал себя воспитателем в детском саду, строящим отряд из карапузов, держащихся за ручки. Вот только тут не было ни намека на детскую милоту. Многие из людей были ранены, и им срочно требовалась медицинская помощь.
        - Генерал!  - позвал Саша.
        Исайя обернулся, понял немой вопрос в глазах Саши, и, оставив дочь, подошел к телохранителю.
        - Мы должны отправиться за Амелией!  - твердо заявил Саша.
        - Сначала выведем людей!  - ответил генерал.
        - У нас был уговор: находим Вашу дочь, а потом идем за Амелией!
        - Какой смысл найти ее здесь и бросить среди террористов с автоматами и гранатами?
        - Вы дали слово!
        - И я сдержу его, как только моя дочь окажется в безопасности!
        - Мы так не договаривались!
        - А ты бы поступил иначе?
        Саша хотел было ответить, но поймал воробья уже на языке.
        - Ты бы нашел Амелию, а потом оставил ее в здании? Или отвез бы подальше?
        Саша мог соврать. И генерал это понимал. Но Саша не смог соврать генералу. И Генерал это понял.
        Саша сжал кулаки и выругался про себя, сдерживая гнев. Он поймал на себе взгляд Ребекки, слышавшей весь их разговор. Она смотрела на него, как ученый - бесстрастно и с любопытством. Она не просила его о помощи, не говорила о том, что он обязан спасти сначала ее. Она просто ждала его решение и готова была принять любое.
        Саша выдохнул.
        - Как только они окажутся в соседнем здании, мы их оставим и вернемся. Так?
        - В соседнем здании они окажутся в большей безопасности! Я оставлю там Бекку, и мы вернемся за Амелией! Даю слово!
        Саша подошел к генералу вплотную, чтобы следующие слова услышал только Исайя.
        - Лучше не давайте, если не сможете его сдержать!  - прошипел он.
        Его решительный взгляд горел огнем убийцы, и генерал прекрасно понимал, что это означало.
        В следующую секунду в подвале раздался оглушительный взрыв, чья волна повалила людей на пол и завалила стеллажами с дорогими бутылками.
        ***
        - Бохай, чего ты там застрял?  - крикнул Ливей.  - Кончай с ней, и выдвигаемся вниз!
        Его напарник уже несколько минут стоял над единственной выжившей в перестрелке девчонкой. Она была ранена и лежала на полу перед Бохаем, она определенно была из числа гостей и совершенно бессильна как-то противостоять мужчине с автоматом. Скорее всего, его напарник увидел в ней очередную соблазнительную жертву сексуальных утех. Ливею не нравилось это хобби Бохая - издеваться над юными девушками. Он не только насиловал их. Он мог получить полное удовольствие, лишь калеча их. Как-то раз Ливей слышал, как истошно визжала девчонка, когда Бохай отрезал ей груди заживо. Даже такой жестокий человек, как Ливей, который полжизни посвятил группировке Ва Чин в качестве главного палача, находил увлечение Бохая омерзительным. Но в Ва Чин практически все имели какую-нибудь страсть, связанную с издевательствами над людьми, мертвыми или живыми неважно. Есть среди них и некрофил, занимающийся сексом только с мертвыми парнями. Есть любитель боли, участвующий в целых мазохистских оргиях. Да и сам Ливей получает удовольствие от изнасилований. Может, потому они и составили группировку, объединенные кровавыми
увлечениями.
        Вдруг Бохай упал на колени и как-то неестественно сел на корточки, точно обмяк без сил.
        - Бохай?  - позвал Ливей и нахмурился.
        Напарник не оборачивался на зов и продолжал сидеть, безвольно опустив руки и голову. Тогда Ливей направился вдоль коридора к мужчине, который вздумал разыграть шутку посреди заварушки. Это совсем не к месту и не во время, кретин!
        Обойдя трупы своих товарищей, перешагнув мертвых врагов, Ливей подошел к Бохаю и положил тому руку на плечо:
        - Чего ты вздумал тут… Какого черта?!
        Ливей со страхом отпрыгнул назад. Труп Бохая, потревоженный рукой Ливея, завалился набок и упал. Растерянный Ливей смотрел на мертвеца, судорожно перебирая в голове возможные варианты произошедшего. Глаза напарника буквально вывалились из глазниц и взорвались, разливая ручьи крови по лицу. От них остались лишь пустые оболочки, свисающие на глазных нервах. Но потом Ливей заметил, что кровотечение открылось везде: из ушей, из носа стекали красные ручьи, а изо рта Бохая вытекала кровавая пена.
        - Какого черта!  - снова выругался Ливей и взглянул на девчонку, которая привлекла внимание нерадивого напарника.
        Но он спохватился слишком поздно.
        Разделаться со столь ущербным маньяком, вроде Бохая, труда не составило. Нина давно заметила, что управлять сознанием садистов гораздо легче, чем обычными людьми из-за нестабильной психики. Они все пережили психологические травмы, которые сделали из них уродов, а травмы и потрясения - это как раз то, что помогает Нине взять больной мозг под контроль.
        Как только Нина покончила с любителем развлекаться ножом со школьницами, она вытащила из его рук автомат и спрятала в складках подола платья. Она осторожно легла на пол и стала выжидать, когда второй боевик приплывет на наживку. Тот не заставил себя долго ждать. Воспользовавшись его озадаченностью, Нина достала из складок платья автомат и прицелилась.
        Ливей смотрел точно в дуло автомата и понял, что угодил в ловушку. Каким образом незнакомке удалось справиться с Бохаем, Ливею уже было все равно, потому что девчонка спустила курок.
        Но Нина не умела владеть огнестрельным оружием. Весьма нелепо и как-то по-девичьи держа автомат, Нина зажала курок, и автомат, сделав очередь из пяти выстрелов, выскользнул из рук из-за сильной отдачи. Нина даже вскрикнула, ошеломленная силой автомата плясать в руках. Про себя Нина сделала пометку в мозговом блокноте, что помимо кросса ей необходимо заняться стрельбой.
        Но две пули все-таки настигли Ливея, который упал на пол, зажимая левый бок и крича ругательства на своем родном языке.
        Нина воспользовалась выигранным временем, вскочила на ноги или, вернее сказать, на одну и поскакала вдоль коридора прочь от живого боевика. Интересно, как скоро он сможет снова взяться за оружие, чтобы попытаться отомстить ей за причиненную боль?
        Как оказалось - очень скоро.
        Пули засвистели возле ушей, и Нина с криком упала на пол. Но сзади снова послышались ругательства, Нина обернулась. Китаец стукнул по затвору и выбил из автомата пустой магазин. Нина снова вскочила и со всех сил рванула прочь, пробираясь вдоль коридора по стенке.
        Китаец быстро перезарядил магазин, встал с пола, зажимая рану в брюшине, и вылил весь свой гнев в мелкую сучку, решившую ускользнуть из рук, всего пару минут назад держащих ее жизнь за глотку.
        Пули снова засвистели ей в спину, и Нина поняла, что это - конец. Пули пролетели мимо и попали в окно, взорвав его в тысячи стеклянных осколков.
        И тут всего за долю секунды дар Нины показал ей очередную тропинку, по которой она доберется до того будущего, где останется в живых.
        «Ханс! Слезай с дерева! Ты же упадешь!»
        Молодая светловолосая женщина в цветастом платье и желтом переднике, пахнущем корицей, спешила к несмышленому мальчугану лет пяти. Он забрался на толстый сук и висел в двух метрах над землей. Он качался на ветке взад-вперед, пока женщина не подошла к нему. Она обняла ноги мальчика, потянула вниз, чтобы он отцепился от сука, и поставила на землю.
        «Ну, и проказник же ты, сынок!»  - мягко поругала мать.
        «Я не упаду! Главное крепко вцепиться и сосчитать до десяти!»  - весело ответил такой же светловолосый, как и мать, малыш.
        «Почему до десяти?»
        «Потому что ровно на десять, приходишь ты!»
        Женщина засмеялась.
        Пули атаковали стекло окна так, будто у Ливея были к нему серьезные претензии! У Нины не оставалось больше времени полагаться на удачу, спасавшую ее все это время от маленьких убийц.
        Нина побежала к разбитому окну и, вскочив на низкий подоконник, выпрыгнула наружу.
        ***
        Ханна осматривала окрестности взглядом ястреба, останавливая внимание на каждом подозрительном шорохе и движении, будь то приземлившийся на карниз голубь или поднятый в воздух шуршащий полиэтиленовый пакет.
        Где-то с другой стороны здания не прекращалась стрельба, отдавая эхом по всему кварталу. Ханна взглянула на часы: с момента начала перестрелки прошло уже около сорока минут, половину из них Ханна с Алариком провели в самом эпицентре конфликта, а подмогой по-прежнему не пахло. О чем там думает эта тупоголовая Сабрина с маленьким унитазом? Ханна надеялась, что диспетчеру хватило мозгов передать сумбурное сообщение Аларика начальству, и может, в данный момент, они как раз снаряжают дополнительные экипажи. Зачастую вертолеты центральных каналов нависали над центром событий задолго до приезда стражей порядка, и Ханну это пугало больше всего, потому что сегодня несанкционированный полет новостных отрядов над Башней Хаммель-Гарден может стать роковым, опять-таки из-за психов с РПГ. Хотела бы Ханна найти того боевика, который выпустил гранату в Бублик, чтобы выйти с ним на дуэль. Его ракета была сродни броску перчатки в лицо Ханны. Весьма большой тяжелой и смертоносной перчатке.
        Вдруг откуда-то сверху раздался грохот разбитого стекла, за которым последовали вездесущие этим днем выстрелы автоматов. Черт возьми, сколько же в здании штурмовиков-автоматчиков? Аларик прав, кто-то серьезно постарался ради сегодняшнего кровавого мероприятия!
        Ханна рефлекторно пригнулась и прижалась ближе к стене. Сверху посыпались осколки выбитого стекла, выстрелы не смолкали. Ханна наблюдала за тем, как пули колотят в кирпичную кладку стоящего напротив невысокого старинного офисного здания, рядом с которым полыхала подстанция.
        Вдруг раздался женский визг. Ханна тут же посмотрела наверх. Девушка в красивом коктейльном платье нежного небесного цвета и сверкающих на свету серебристыми камнями балетках висела над пропастью, зацепившись за металлическое ограждение пожарной лестницы, пока невидимый с улицы боевик, затаившийся в здании возле оконного проема, выпускал автоматную очередь в ее сторону.
        Мозг Ханны не поспевал за телесными рефлексами, которые уже поволокли ее к пожарной лестнице, и нагнал тело, только когда Ханна карабкалась по железным ступеням со скоростью бешенной обезьяны под амфетамином. Меньше чем через полминуты Ханна была на уровне шестого этажа и уже готова была подбежать к бедной девушке, оказавшейся в беде по воле случая, как сверху снова раздались выстрелы.
        Светловолосый малыш сидел на корточках прямо перед Ниной, свисающей над пропастью.
        - Сосчитай до десяти, и она придет!  - весело повторил малыш и тотчас же исчез.
        - Раз, два, три, четыре… - считала Нина, закрыв глаза, пока Ливей пытался достать ее выстрелами.
        Металлические трубы ограждений защищали Нину от пуль, рикошетивших налево и направо и обжигающих лицо Нины искрами.
        - Восемь, девять, десять… - шептала Нина.
        - Прыгай на шестой этаж!  - раздался крик.
        Нина открыла глаза и стала разглядывать пожарную лестницу в поисках советчика.
        - Раскачайся и прыгай вниз!  - крикнула Ханна.
        Офицер быстро сообразила, что ни одна из женщин не могла похвастаться более выгодным положением. Девчонке угрожало падение с седьмого этажа, но странным образом, ее нынешняя позиция защищала ее от пуль толстыми металлическими перилами лестницы. Ханна же наоборот не могла оторваться от стены, потому что в таком случае выйдет на прямую линию огня.
        Ханна видела простое решение проблемы для незнакомки - та держалась руками за пролет седьмого этажа, и, слегка раскачавшись взад-вперед, девушка могла бы спрыгнуть на пол шестого этажа. Для Ханны - заядлого спортсмена, это было пустяковой задачей. Но у девушки была веская причина не делать этого.
        - Я не смогу!  - прорыдала она в ответ.
        И тут до Ханны дошло: у девушки было перевязано бедро, повязка уже давно пропиталась кровью, и теперь на прекрасном платье проступало огромное красное пятно. Увы, но дорогое платье навсегда испорчено. Незнакомка была права: она не допрыгнет, раненное бедро просто не позволит этого сделать.
        Настойчивый убийца продолжал посылать своих мелких свирепых слуг в поисках жертвы, пока Ханна пыталась придумать новый план.
        - Ханс, вытащи меня!  - голос девушки надорвался от паники. Ей больше не хватало сил держаться за перекладину.
        Ханна уставилась на незнакомку в полном недоумении.
        - Ты меня знаешь?  - удивленно спросила она так тихо, будто задала вопрос себе, а не девушке.
        Вдруг выстрелы стихли, но надежда умерла, едва родившись - на решетчатую платформу седьмого этажа, за которую зацепилась девушка, упало что-то железное. Ханна взглянула наверх и сквозь щели увидела то, в чем она хотела бы сейчас увидеть всего лишь булыжник. Но, к сожалению, это была самая настоящая граната с выдернутой чекой.
        И снова мозг остался где-то позади рефлексов, позволив Ханне броситься не прочь от опасности, а на помощь нуждающемуся. Ханна в один прыжок оказалась у висящих ног девушки, крепко обхватила их и рывком оторвала ее руки от железных прутьев.
        Едва она повалила истошно завопившую от боли незнакомку на пролет шестого этажа, как всего в двух метрах над ними раздался оглушительный взрыв, выбивший из Ханны сознание.
        ***
        Второй раз за день Саша откапывал сам себя из завалов. Взрыв оглушил его, как и всех остальных, и пока к нему возвращалась способность слышать, он усиленно пользовался способностью видеть. В темноте погреба едва было ясно, где верх, где низ, но образовавшийся где-то в боковой стене просвет, вычерчивал силуэты уцелевших стеллажей, вокруг которых витали облака пыли.
        Мозг пытался собрать головоломку из разрозненных кусков. По всей видимости, боевики услышали голоса людей, доносящиеся из погреба, и единственный способ достать их - взорвать стальную дверь. Обычная граната не возьмет столь мощное препятствие, а вот достаточное количество пластичной взрывчатки сможет без проблем. Разработчики штурмового плана добросовестно подготовились ко всем возможным проблемам на пути его реализации.
        Если бы в голове Саши жил звонарь в колокола, он бы умер сейчас от истерики. Саша понимал, что необходимо торопиться: боевики взорвали дверь в погреб и сейчас нагрянут сюда целой толпой, чтобы разделаться с обескураженными заложниками, которые могут так и не прийти в себя до того, как в их головы полетит свинец. И от слабости в теле, из-за которой движения казались невероятно медленными, словно Саша только начинал учиться ходить, сердце разрывалось от паники.
        Наконец, телохранитель смог скинуть с себя доски разбитого стеллажа, груды бутылок и стекла, и привстать на локтях. В ушах пищал ультразвук, стучал пульс, и слышалось сбивчивое дыхание. Глаза сосредоточенно искали людей в темноте. Завалило практически всех. Тут и там виднелись рук, ноги, головы. Те, что покрепче, тоже пришли в себя и уже поднимались из-под груды обломков. Возле дальней стены Саша увидел, как Ребекка помогает подняться пожилой женщине, Фердинанд раскидывал доски по сторонам, вытаскивая на свет еще двоих молодоженов, отпраздновавших в День города и свою свадьбу.
        Саша пытался отыскать в темноте генерала - своего напарника в день злоключений. Из всех тридцати человек только Саша и Исайя имели достаточную военную подготовку, чтобы дать отпор боевикам. Там наверху Амелия подвергается серьезной опасности, и ее необходимо спасти. Как и этих несчастных людей, волею судьбы оказавшихся посреди мафиозных разборок. В отличие от Саши и Амелии они не делали осознанного выбора, не становились на путь криминала и всего этого кошмара заслужили меньше всего.
        Саша резко отбросил глупые мысли в сторону, чувствуя, как они тащат за собой раскаяние. Упавший дух в данной ситуации не союзник!
        Люди помогали друг другу выбраться из-под завалов, но Саша все никак не мог отыскать свою главную опору.
        Помощь подоспела с неожиданной стороны.
        Перед Сашей на колени опустился Артур Энгерс. Он что-то громко говорил и яростно жестикулировал, указывая на выбитую стальную дверь.
        Гул в голове Саши нарастал, сменяя писк. Новые звуки множились с каждой секундой.
        Саша посмотрел в сторону, куда указывал Артур, и увидел, как в погреб спускаются мужские силуэты с автоматами.
        Оглушение продолжало замедлять способность соображать, пока в сторону Саши не посыпались первые искры, которые он, наконец, услышал.
        - Стреляй, твою мать! Давай же! Прикрывай отход!  - закричал Артур в самое ухо.
        Мир тотчас же вернулся в привычные границы, и двигатель в голове Саши запустил мозги. Слух вернулся, и Саша понял, что все это время хотел от него Артур. Саша встал на одно колено, поднял с пола автомат, выставил его вперед и выдал первую порцию выстрелов.
        С каждой прожитой секундой сознание возвращалось в родные просторы, с каждым сделанным выстрелом Саша наполнялся боевой готовностью, словно и не лежал беспомощный пару минут назад.
        Боевики разбежались по всему периметру погреба. Уцелевшие стеллажи играли роли двойных агентов. С одной стороны, за ними можно было спрятаться, пока перезаряжаешь автомат. Но с другой стороны, их расположением можно было воспользоваться, чтобы зайти со всех щелей и взять всю группу заложников в окружение.
        А темнота в погребе играла, вообще, против всех. Противников не было видно, и лишь искры выдавали их местоположение. Саша не видел боевиков, и лишь целился в точки, из которых посылались сверкающие искры. Ему приходилось постоянно перемещаться, потому что боевики так же, как и он, определяли его позиции по выстрелам.
        Саша понятия не имел, что происходило за его спиной, и надеялся на то, что Артур или Фердинанд смогут быстро провести людей к потайному выходу, пока он сдерживает силы противников. А это было чертовски сложно. Он насчитал порядка девяти боевиков. А сколько еще прибудут в качестве подмоги? Один Саша не сможет долго сдерживать такой многочисленный отряд!
        - Я здесь, сынок!  - внезапно крикнул генерал где-то за спиной.
        Саша не обернулся, он был слишком занят. Но его охватила безразмерная благодарность за то, что его верный напарник снова стоит в его ряду, и они вместе противостоят злу. Генералу в силу его возраста понадобилось чуть больше времени, чтобы прийти в себя после оглушения. Но вот они снова вместе читают мысли друг друга и ведут прицельный огонь, молча разделив противников на «твоих-моих». Саша не переставал получать удовольствие от столь гармоничного тандема, что они с генералом сложили так быстро и так естественно. В какие-то секунды Сашу охватывала ностальгия по временам военной службы. Там, каждый отряд состоит из таких вот выдрессированных до совершенства солдат, где они общаются лишь взглядами и кивками. Это профессиональное ведение тактического боя заставляло чувствовать себя богом.
        Внезапно, как Саша и предсказывал, слева от него в ряду между стеллажами появились первые две попытки взять их в кольцо. Но генерал во время перевел огонь и ликвидировал двух боевиков, подкравшихся чересчур близко.
        - Их слишком много!  - крикнул Саша, перезаряжая магазин.
        По его оценкам за их головами пришло еще порядка шести боевиков.
        - Что с заложниками?  - крикнул Саша.
        Генерал обернулся назад всего на долю секунды и снова вернулся к прицелу. А перед глазами стояла картина, которую он увидел секунду назад: дочь помогает раненным заложникам добежать до двери, раз за разом возвращаясь в пекло, чтобы достать из-под завалов тех, кто не может выбраться самостоятельно. В очередной раз сердце охватила гордость за Бекку, и в очередной раз сердце сжималось в страхе за ее жизнь.
        - Еще шестеро! Заходят в дверь! Надо отходить!  - ответил он.
        - У них си-четыре!  - снова крикнул Саша.
        Генерал быстро понял, что имел в виду Саша. Хоть дверь потайного выхода и была бронебойной, достаточное количество взрывчатки выбьет ее из петель. Они всего лишь выиграют время, и, судя по напору боевиков и их количеству, времени будет немного.
        - Есть план?  - крикнул Генерал, продолжая вести огонь.
        - Есть! Нужен Артур!
        - Уже к твоим услугам!  - ответил сзади Артур.
        Мужчина бесцеремонно вытащил из кобуры Саши Беретту и присоединился к обороне. Теперь солдат стало трое.
        - Юго-восточный угол! Боевик с сумкой! В ней взрывчатка! Забери ее! Мы прикроем!  - крикнул Саша.
        - Понял!
        Прыткий Артур, несмотря на похмелье, был достаточно ловок и быстр. Саша и Исайя едва успевали ликвидировать боевиков на его пути. Сам Артур тоже был не промах, и Береттой владел не хуже ее хозяина. Честное слово, с напарниками Саше сегодня повезло.
        Боевика с сумкой Саша заметил недавно. Видимо, они быстро сообразили, что за бронебойной дверью, расположенной в погребе, которую так рьяно защищают двое мужчин и в которую убегают заложники, есть какой-то путь, ведущий в безопасное место. На месте боевиков Саша бы предположил наихудший вариант - еще один запасной выход. А это означало, что он превращался в еще один стратегически важный объект в плане штурма, и им необходимо завладеть. Поэтому боевики притащили сюда дополнительные брикеты пластида: они хотели завалить ход и не дать заложникам выбраться отсюда живыми.
        Генерал и Саша взяли огонь на себя, отвлекая тем самым внимание боевиков. Артур разделался с двумя бойцами, подкравшись к ним между рядами стеллажей. Воспользовавшись темнотой, Артур петлял между стеллажами, стараясь избегать встречи с боевиками, и уже спустя пару минут бежал с черной сумкой обратно к своим.
        - Пора убираться отсюда!  - крикнул он, пробегая мимо генерала и Саши.
        Мужчина даже не стал останавливаться, ведь в его руках было килограммов восемь взрывчатки - одна единственная винтовая пуля, пущенная с приличного расстояния, приведет в движение тепловую реакцию и гексоген взорвется.
        - Ты - первый, сынок!  - крикнул генерал.
        Приказы военачальства не обсуждаются, и Саша побежал к двери в дальней стене погреба. Он страшно разозлился, встретив здесь Ребекку, которая держала дверь открытой.
        - Фердинанд уводит людей дальше! Я держу дверь для вас! У вас нет от нее ключей!  - крикнула женщина на немой вопрос Саши, читавшийся в нахмуренных бровях.
        Заняв позицию возле двери, Саша открыл огонь, прикрывая генерала.
        - Пошел!  - крикнул он.
        Генерал развернулся и побежал к двери. Но тут пуля все-таки настигла мужчину, и тот с криком повалился на пол.
        - Исайя!  - крикнул Саша.
        Тут в проеме вновь показалась Ребекка.
        - Папа!  - крикнула женщина и уже готова была сорваться с места и подбежать к отцу.
        Но ее остановил Артур.
        - С ума сошла?!  - закричал мужчина.
        - Отец! Вытащите моего отца!  - кричала обезумевшая от страха женщина.
        Она уже потеряла сегодня мать, смерть отца она просто не переживет!
        - Бегите!  - крикнул Исайя, что есть сил, а их у него осталось немного.
        Ребекка зарыдала, Артур оттаскивал ее от двери, но она продолжала вырываться из его цепких объятий и кричать, заливаясь слезами.
        Саша думал недолго. Он снова уткнул приклад в плечо, наклонил голову к прицелу и зажал курок. Артур понял намерения Саши и тут же бросился на подмогу, оставив Ребекку у стены и открыв огонь из Беретты.
        Саша побежал вперед прямо на боевиков, с каждой секундой приближающихся к двери потайного выхода.
        - Я сказал, убегайте, черт возьми!  - крикнул Исайя, когда Саша опустился с ним на колени.
        - Меньше слов, больше пуль, генерал!  - ответил Саша и схватил мужчину за шиворот рубашки.
        Саша тащил генерала по полу, Исайя продолжал стрелять из автомата, оставляя за собой кровавый след. Уже возле проема на помощь кинулся Артур, и вдвоем они затащили тяжелое тело генерала внутрь, продолжая стрелять одной рукой в наступающих боевиков, осознавших, что добыча уходит.
        Наконец, все трое мужчин исчезли в проеме, Ребекка захлопнула тяжелую стальную дверь и повернула круглую ручку замковой конструкции, которая загоняла запирающие штыри в стены. Как только они оказались в безопасности, Ребекка тут же бросилась к отцу осматривать ранение.
        С минуту все переводили дыхание, слушая, как боевики за дверью что-то кричат, даже пытаются пробить дверь пулями. Но Саша знал, что бронебойные двери, которые Виктор установил на всех запасных выходах, состоят из трех толстых листов стали, так что даже бронебойные пули не возьмут, но вот взрывчатка дверь выбьет, а потому времени у них было немного.
        - Как он?  - наконец, спросил Саша.
        Ребекка осторожно вытащила рубашку из брюк отца и обнажила левый бок. В нем виднелось входное отверстие от пули, из которого сочилась кровь. Саша сразу понял, что, несмотря на небольшой размер раны, она имела достаточно серьезные последствия.
        - Селезенка задета,  - произнес Саша.
        - Нет!  - отрезала Ребекка.
        Ребекка уверенно ощупывала торс отца. Было видно, что это ей не в первой.
        - Это - толстая кишка,  - вынесла вердикт женщина.
        - Вы держались достойно, сэр!  - сказал Саша, зная, что раны в брюшину - одни из самых болезненных.
        - Дайте рубашку!  - потребовала Ребекка.
        - Для генерала хоть трусы!  - Артур скинул с себя рубашку, оставшись в майке.
        Ребекка скомкала ткань и приложила к месту разреза. Генерал завыл.
        - Пап, держи вот так. Сильно не прижимай, там пуля. Рана довольно большая, пуля засела глубоко. Ее только в больнице можно вытащить. Не делай резких движений, чтоб она не резал кишку больше, чем есть,  - бесстрастно говорила Бекка.
        - Надо уходить! Они наверняка уже готовятся снести дверь!  - Артур опасливо разглядывал дверь, словно оценивая ее крепость.
        - Фердинанд уводит людей дальше по тоннелю. Там впереди еще одна такая же дверь. Он будет ждать нас возле нее,  - сказала Ребекка.
        Почему-то она говорила все это, смотря на Сашу, словно теперь он стал главным в их группе после ранения генерала.
        Саша участливо кивнул.
        - Почему не убежала сама? Вместо тебя мог остаться другой!  - слабо выругался Исайя.
        - Я не могла тебя оставить! Только не теперь, когда мамы не стало!  - на последнем слове голос женщины дрогнул, и она замолчала, проглатывая слезы.
        - Сколько там взрывчатки?  - спросил Саша, указывая кивком на сумку. Он не хотел выслушивать сейчас семейные разборки. Ему хватало насущных.
        - Четыре брикета с проводами и электродетонаторами,  - тут же ответил Артур.  - Что будем с ними делать?
        Саша осмотрелся. Они оказались в длинном коридоре, вдоль которого тянулись трубы отопления и канализации. Виктор сделал потайной ход из технических отсеков, выстроенных вдоль трубных магистралей для обслуживания. Это могло сыграть на руку.
        - Взорвем коридор, чтобы завалило проход между двумя дверьми,  - ответил Саша.
        Артур закивал, рассуждая на ходу:
        - Тогда они точно не узнают, куда ведет ход, а бронебойная дверь защитит нас от взрыва.
        Все трое переглянулись и кивнули.
        - Помогите поднять его! Только осторожно!  - первой сборы начала Ребекка.
        Саша и Артур схватили генерала за предплечья и подняли стонущего мужчину с пола. В этот момент Саша понял, что потерял напарника, с которым должен был отправиться на поиски Амелии. Но быстро избавившись от бесполезных сожалений, принялся решать текущие проблемы. Просто потому что понял, весь мир сегодня ему не спасти, и ситуация накалилась до такой степени, что и этих бедных людей он мог потерять.
        - Артур, веди его за остальными!
        - А ты?
        - Я установлю снаряды.
        Артур не стал спорить и вместе с Ребеккой поволок стонущего генерала прочь.
        ***
        Добраться до кухни не составило труда, в этой части здания не было ни единого боевика, лишь запах пороха. Где-то за стенами снова зазвучала перестрелка в фойе. Но теперь она была куда меньшего размаха, поскромнее что ли. Видимо силы поредели на обеих сторонах, и сердце Учтивого Карла завыло давящей скорбью по умершим товарищам. Он не знал, кто умер после столь грандиозной пушечной зачистки, но потери имелись определенно!
        Едва парочка вошла в кухню, Коринн застыла на месте.
        Тут лежали трупы поваров, официантов, мойщиков посуды: всех, кого она знала не первый год. Со многими из них она дружила настолько близко, что они отмечали вместе Дни рождения и Рождество, а с су-шефом она даже ходила на свидание. Теперь он лежал на полу с распростертыми руками и ногами, на нем лежала мертвая Лиза - официантка, рядом Тагир - повар холодного цеха и так далее. Коринн непроизвольно закрыла рот рукой, чтобы задавить рыдания.
        Карл прошагал мимо разделочных столов и горящих плит с дымящимися кастрюлями, когда понял, что Коринн отстала. Он не удивился ее реакции. Сам-то он видел трупы постоянно, но вот жизнь женщины впервые наткнулась на столь омерзительное явление - насильственная смерть. Каждый познает ее в свое время, счастливчики не познают вовсе, а Коринн, вообще, не повезло. Карл сосчитал трупы - четырнадцать человек. Трагедию женщины он не смог бы описать словами, их просто не хватит для выражения той боли в душе, что терзала ее сейчас, и что останется с ней навсегда.
        - Коринн! Соберись! Они - мертвы, но ты - еще жива!  - шикнул Учтивый Карл, оглядывая периметр в поисках затаившихся боевиков.
        Женщина вытерла глаза тыльной стороной свободной ладони, помотала головой, приводя мозги в чувство, и произнесла:
        - Вон там! Коридор ведет к черному выходу на улицу Независимости.
        Учтивый Карл тут же засеменил в указанном направлении. В конце узкого коридора, заставленного раздаточными тележками на колесиках с готовыми закусками и салатами, вешалками со свежевыглаженными скатертями и салфетками, виднелась дверь с маленьким круглым окошком. Учтивый Карл выглянул через него наружу и остолбенел.
        - Что там?  - сзади раздался шепот Коринн.
        По напрягшейся спине мужчины она поняла, что увиденное его сильно огорчило.
        Учтивый Карл позволил ей самой осторожно выглянуть в окошко. Женщина выпучила глаза от удивления. Подобные кадры она видела только в кино. Посреди проезжей части дороги точно напротив двери стоял танк или его подобие. Коринн не разбиралась в военной технике, но когда она видела гусеничные колеса, то это - либо трактор, либо - танк. А поскольку гостиница стоит не посреди пшеничного поля, то и трактором эта машина с пушечным дулом быть не могла!
        - Это - танк?  - сбросила женщина.
        - Нет, это - БМП,  - тут же ответил Учтивый.  - Боевая Машина Пехоты.
        - Мощная штука!
        - И таких вокруг здания, как минимум две.
        Карл понял, что за зверь только что зачищал первый этаж гостиницы: с восточной стороны здания тоже стояла БМП с тридцатимиллиметровой пушкой, скорее всего аналогичная здешней - с южной части здания. В голове Карла шестеренки работали в усиленном режиме. Он пытался понять, как обмануть экипаж БМП, чтобы они не заметили, как кто-то покидает здание через черный ход. Но наверняка у этого планы шансы были невелики, ведь для того здесь и стоит это чудовище - караулит выход, точно цербер.
        - Есть еще выходы из здания?  - спросил Карл.
        Женщина кивнула.
        - С этой же стороны есть запасной пожарный выход, он ведет на все этажи здания!
        - Не пойдет, здесь же караулит БМП. А еще?
        - С западной стороны есть личный вход мистера Хаммеля, который ведет в его апартаменты!
        - Пойдем! Надо проверить, что там!
        Оба побежали прочь от грозного дула пушки, вернулись в кухню.
        - Вон туда, налево! Там проход!  - направляла Коринн.
        Учтивый Карл открыл дверь и врезался точно в двух боевиков, дежуривших на перемычке коридоров. Их лица были скрыты за лыжными масками, через плечо висели винтовки, а в дальнем конце коридора слышались глухие отзвуки перестрелки, ведущейся где-то под полом. Боковым зрением Карл успеть заметить еще около шестерых боевиков, карауливших взорванный проем двери, за которым виднелась лишь тьма и какая-то людская суета внутри странного помещения.
        Пару секунд все судорожно соображали, что им делать, пока Учтивый Карл не сообразил быстрее. Он толкнул Коринн обратно за дверь и вернулся за ней следом в кухню. В тот же момент на них посыпались автоматные очереди.
        Коринн упала от толчка Карла, но тут же сообразила причину столь жестокого обращения, когда Карл вбежал за ней. Она ползком вернулась в кухонный цех, и едва не закричала, когда ее руки испачкались в луже крови, вытекающей из-под Марийон - пожилой посудомойщицы.
        Учтивый Карл упал на пол рядом с Коринн, оба спрятались за длинными металлическими столами. В ту же секунду вбежали двое боевиков, но Учтивый Карл встретил их огнем из винтовки, и те полегли, едва успев осознать, откуда их настигла смерть. К тому же Карл явно умел стрелять лучше них, а приглядевшись к их голым рукам, выглядывающим из-под рукавов, Карл понял, что это - совсем юные ребята. Кого Томас набрал в свою армию? Как-то это несерьезно!
        Карл держал винтовку наготове, но в отличие от этих безмозглых юнцов, остальные шестеро бойцов были не такими дураками, и не побежали за приманкой. Видимо, они захотели проанализировать обстановку, изучить способности Карла вести пальбу, к тому же у них явно были какие-то проблемы в том подвале. А, может, они просто имели под рукой другой способ выкурить Карла с Коринн.
        Последняя гипотеза оказалась верной.
        Дверь приоткрылась ровно настолько, чтобы просунуть руку и бросить в кухню осколочную гранату.
        - Ложись!  - крикнул Карл и отпрыгнул от зловещего шара подальше между кухонными столами и плитами.
        Коринн спряталась за мусоропроводом и зажала уши.
        Раздавшийся взрыв испустил такую волну, что она повалила разделочные столы прямо на Карла. Пока он приходил в себя и пытался выбраться из-под груды мебели и всевозможных кухонных утварей, в помещение вбежали еще двое боевиков и открыли огонь по лежащему мужчине.
        Пули рикошетили от стальных поверхностей столов и кастрюль, дав возможность Карлу выбраться из-под завала и открыть ответную очередь.
        Но сделав всего пару выстрелов, винтовка в его руке заглохла. Чертовы патроны сегодня кончаются совсем не во время!
        Разъярившийся телохранитель схватил с пола кухонный нож и бросился в атаку.
        Коринн заворожено наблюдала за демонстрацией искусства рукопашного боя в реальности. Учтивый Карл, пригнувшись, подбежал к одному боевику и сбил того с ног. Пока тот приходил в себя, Карл уже нанес удары в живот и в лицо второму и одним резким взмахом перерезал глотку так, что фонтан крови окропил белые стены. Едва второй боец успел подняться, как Карл нанес тому два ножевых ранения точно под ребра и прокрутил рукоятку. Мужчина дернулся пару раз и обмяк.
        Но в этот момент сзади на Карла кинулся возникший в дверях третий боевик. Карл завопил. Ублюдок вонзил армейский нож точно ему под лопатку, зажал в захвате горло Карла и повис на нем. Карл ходил по кухне, пытаясь скинуть с себя бойца, но не мог. Хитрый боевик специально вонзил нож так, чтобы Карл не мог снять бойца обычным приемом - ударами о стену, таким образом, он бы вгонял нож в самого себя раз за разом.
        Перед глазами начало темнеть, хватка бойца была довольно крепкой, к тому же он проворачивал нож прямо в теле Карла, и острая боль напрочь выбивала сознание.
        Внезапно раздались три выстрела.
        Карл почувствовал, как хватка на горле ослабла, и с легкостью скинул бойца.
        Кольт в руках Коринн, что дал ей Карл перед походом в кухню, дымился. Она продолжала целиться в мертвого боевика, совершенно обезумевшая от происходящего. Карл медленно подошел к шокированной женщине.
        Он прекрасно понимал ее невменяемость. Ее все испытывают, когда убивают человека впервые.
        - Все хорошо, Коринн! Он мертв! Отдай мне пистолет!
        Женщина смотрела на него широко распахнутыми глазами, полными слез.
        - Коринн, пожалуйста, не медли! Там за дверью еще трое хотят нас порезать на куски!
        Слова Карла вкупе со схваткой на ножах и брызгами крови подействовали на Коринн, как отрезвляющее средство, напомнившее о постоянно нависающей над ее головой опасности, и она тут же вручила Карлу пистолет, предоставляя ему участь быть убийцей вместо нее.
        Вдруг всего на секунду Карлу вспомнились слова Нины, ее пророчество, которое она сделала давным-давно.
        - Тебе чем-то помочь?  - спросил Карл.
        - Я только скажу, что вся эта история с твоим шрамом однажды спасет тебе жизнь.
        - Ты что и вправду видишь мертвых?
        Воспоминания сами отнесли Карла в прошлое, в ту роковую ночь, когда он гулял с любовью всей своей жизни за что и подвергся наказанию. Это было на первом курсе его учебы в университете, где он изучал филологию. Он встретил ее, такую веселую и невинную, словно сошедшую со страниц романа девятнадцатого века. Ей требовалось много внимания, цветов и комплиментов, от которых она распускалась точно засохший кактус - такая же колючая, но цветущая раз в год яркими красками лепестков. У нее было нелегкое детство, как и у ее брата, который чрезмерно пекся о ней с младших лет. Ее психика была нежна, и по правде говоря, нестабильна, но для Карла она была прекрасна. К сожалению, столь же неустойчивым был ее брат, ведь они оба были детьми крупного мафиозного лидера, промышлявшего торговлей людьми. К тому же отец был невероятно жесток с собственными детьми, загоняя их все больше в состояние недоверия к окружающим: везде шпионы, везде завистники, везде враги, и лишь семья имеет значение.
        К несчастью, эта мантра руководила разумом брата, когда он напал на Карла во время вечерней прогулки с его сестрой.
        - Я говорил тебе не приближаться к ней!  - орал обезумевший мужчина.
        - Бертран хватит!  - рыдала девушка.
        Бертран нанес еще два удара по лицу Карла, пока двое его сообщников держали девушку, наблюдающей за казнью своего жениха.
        - Она - моя! Ты понял? Она - моя!  - завопил Бертран и пнул лежащего на асфальте Карла точно в лицо.
        Он слышал хруст собственного сломанного носа, соленая кровь заливала лицо, лилась в глотку и попадала в желудок, вызывая приступ рвоты.
        Впоследствии Карл часто ругал себя за физическую слабость, ненавидел себя за то, что не начал ходить в тренажерный зал раньше, зная, кто является родственниками его любимой. Он хотел защитить ее от них, от злого мира вокруг, оберегать так, чтобы она превратилась из колкого растения в незабудку или клевер, приносящий удачу. Кольцо в виде клевера он подарил ей, когда сделал предложение.
        - Я перережу твою глотку, если еще раз увижу тебя, хрен собачий!  - кричал Бертран.
        Его сестра завопила от ужаса, когда Бертран достал из кармана нож и стал разрезать щеки Карла, который уже почти потерял сознание от нестерпимой боли.
        Он очнулся в больнице на следующий день. А уже вечером снова отправился на поиски своей невесты, ведомый долгом спасти ее. Но оказалось, что Бертран увез ее невесть куда, а отец семейства лишь усмехнулся, когда увидел на пороге дома искалеченного Карла.
        - Господин. Будьте так добры, я пришел за своей невестой,  - проговорил Карл вялым языком из-за обезболивающих.
        Отец семейства лишь рассмеялся, его редкие сальные волосы, зачесанные набок, блестели от геля в свете уличного фонаря.
        - Карл! Даже при смерти остаешься учтивым!  - только и сказал он.
        Дверь захлопнулась.
        Через два года Карл нашел ее могилу, в которую ее загнал Бертран. Он подсадил ее на наркотики, что было несложно, учитывая ее изломанную психику. Злые языки поговаривают, что он со своими дружками постоянно насиловал ее.
        Она повесилась.
        Ее звали Каринэ.
        Карл замотал головой, отгоняя горестные воспоминания. Не во время вы атаковали его, бестелесные экзекуторы!
        Карл проверил магазин пистолета: восемь патронов. И снова вернул его Коринн. Она стреляла неплохо, и второе убийство уже не вызовет такого шока, как первое. Он это знал наверняка.
        Сам Карл подбежал к лежащим на полу боевикам, снял с обоих автоматы, один навесил через плечо, другой выставил наготове. В любую секунду дверь могла распахнуться, и трое оставшихся бойцов нападут на раненного волка.
        Вдруг в коридоре за дверью раздались выстрелы. Карл от неожиданности пригнулся, но в его сторону не полетело ни пули. Стрельба происходила за дверями, и длилась всего одну минуту. Мужские крики затихли.
        Наступившее молчание заставляло нервы Карла напрячься до скрипа.
        - Если там за дверью есть кто, лучше ответь, иначе закидаю гранатами!  - раздался крик из-за двери.
        Карл узнал акцент
        - Замир?  - крикнул он в ответ.
        - Ты кто?  - послышалось из-за двери.
        Карл с облегчением вздохнул.
        - Учтивый Карл!  - ответил он.
        - О, братан!
        Дверь распахнулась, и в кухню вошел албанец с распростертыми объятиями, словно они с Карлом были братьями, разделенными злым роком на долгие года.
        Замир обнял телохранителя, тот в ответ завопил от боли.
        - Эй! Да ты бессмертный, я смотрю!  - воскликнул Замир, указывая на торчащий в спине Учтивого нож.
        - Сегодня по-другому не выживешь, поверь!  - ответил Карл.
        - Что там происходит?  - спросил вошедший следом за родственником Эрмир.
        - Томас атаковал раньше, чем мы думали,  - ответил Карл.
        Мужчины переглянулись. Вскоре в кухне оказалась практически вся албанская свита.
        - А где Джак?  - спросил Карл.
        - Он отправился искать Виктора. Мы не можем послать сигнал нашему подкреплению. Ты в курсе, что они подавили все коммуникационные сигналы?  - сказал Замир.
        Карл кивнул.
        - Вы думаете, Виктор знает, что делать в этой ситуации?
        - Он - хозяин Башни! Тем более работал с Томасом, а значит, должен быть готов ко всему, что его дружбан может приготовить!
        Карл кивнул. Это было разумно.
        - Дай-ка, вытащу! Он меня бесит прям до мурашек!  - воскликнул Анвар и, не дав время Карлу на ответ, выдернул из его спины нож.
        Карл снова заорал.
        - Другое дело! Ты же не долбанный чупа-чупс на… Эй! Красоточка!
        Увидев испуганную женщину с пышной копной зигзагообразных кудряшек, Анвар уже переключился с роли воина на роль ловеласа. Но только он сделал шаг в ее сторону, как Коринн навела на него пистолет.
        - Эй-эй, я просто хотел познакомиться!
        - Горячая штучка! Люблю таких!  - присвистнул Эрмир.
        - Сразу видно - твоя детка!  - закивал Замир.
        Коринн взглянула на Карла, ища помощи.
        Тот смущенно опустил глаза, едва заметно улыбнулся и сказал:
        - Да, она со мной!
        Мужчины одобрительно закивали головами.
        - К черту глупости! У нас проблемы посерьезнее!  - Карл уже настроился на рабочий лад.  - Идемте, покажу!
        Через минуту они стояли возле двери на кухне и смотрели через маленькое окошко на бронированного зверя в боевой раскраске с пушкой на Башне. Замир даже присвистнул, пораженный размахом спланированного штурма.
        - И что ты предлагаешь?  - спросил Анвар.
        - Надо найти Томаса! Мы думаем, он должен быть где-то неподалеку от этих штук и командовать операцией!
        - Как ты его найдешь, если из здания не выйти?
        - Надо Дэсмонда туда заслать!  - воскликнул Замир.
        Карл даже улыбнулся от того, насколько сильно за Дэсмондом укрепилась репутация идеального солдата, которого можно запускать хоть в пасть аллигатора.
        - Нам бы заполучить одну из этих штук!  - Карл стукнул по стеклу окошка, указывая на БМП.
        - Пистолета маловато будет,  - пробормотал Эрмир.
        Тут албанцы все разом переглянулись, словно их мозги были объединены в невидимую нейронную сеть, передающую мысли на расстоянии. Они безмолвно кивнули друг другу, улыбнулись и Замир заговорил:
        - У боевиков есть РПГ!
        Карл напряг мозг и вспомнил, что вначале перестрелки они и вправду слышали рев гранатомета.
        - Мы спускались по запасной лестнице, когда в окне третьего этажа увидели этого чувака с РПГ! Он сидел на балконе с напарником. Видимо они караулят подъезды к зданию!
        Карл закивал, это уже походило на более реалистичный план.
        - Значит, надо отнять у сволочей еще одну игрушку!  - решительно заявил Карл и отправился к запасной лестнице.
        ***
        После яркого солнечного света пришлось несколько секунд привыкать к темноте помещения. Электричество отсутствовало, как и окна, и Аларик чувствовал себя слепым старцем, передвигающимся на ощупь. Как только зрение пришло в норму, лейтенант сразу сообразил, что происходит.
        На него был нацелен пистолет. Боец, укрывшийся за импровизированным заграждением из ошметков интерьера, подозрительно рассматривал Аларика. Тот поднял руки в воздух, демонстрируя, что он пришел сюда с миром.
        - Рубен, сукин сын, ты ли это?
        Мужской хриплый и знакомый голос послышался откуда-то издалека. Сделав пару шагов вперед, Аларик увидел давнего друга.
        Виктор сидел возле стены, зажимая рану на груди. Аларик тут же поспешил к Виктору и присел возле него, осматривая рану.
        - Нас бы тут в порошок стерли, если бы ты не подоспел,  - прохрипел Виктор и закашлял.
        - О, не меня благодари. Это все мой стажер, отрезавший себе пипиську и пришивший аппетитные груди.
        Виктор скрючил гримасу непонимания.
        - Ты опять куришь китайское дерьмо?  - спросил он.
        Аларик посмеялся. А потом взгляд его упал на Герарда, и печаль тут же стерла улыбку. Аларик знал этих двоих уже пятнадцать лет, и потерять кого-либо из них означало для лейтенанта травму.
        Аларик и сам не заметил, как его черствая душонка привязалась к Героиновому Королю, который то и дело снабжал его информацией о точках, торгующих его товаром. Виктор таким образом неплохо прикармливал лейтенанта, а последний в свою очередь заминал много ненужных дел и расследований. Поначалу все было предельно ясно и честно, но шли года, и их связь обрастала все больше и крепче: там подсобил, тут помог, и вот спустя пятнадцать лет они уже воевали на одной стороне, защищая устаканившуюся жизнь, которая нравилась обоим.
        - Как Зефир?  - прокряхтел Виктор.
        - Живет и здравствует на уколах. Твой врач и вправду хорош.
        - Это отлично.
        - Скажу честно, дела твои плохи. Ублюдки атакуют в огромных количествах с вооружением, которому позавидует национальная армия, да и со всех щелей вдобавок!  - Аларик перешел к делу.
        Виктор понял значение слов лейтенанта.
        - Думаешь, не справлюсь?  - спросил он.
        Аларик усмехнулся.
        - А ты как думаешь? Ты сам уже почти сдох!
        Виктор раздраженно вздохнул и тут же скривился в лице от пулевого ранения в груди, которое отдавало режущей болью. Виктор ударил затылком о стену раз пять, не желая мириться с неприятным фактом.
        - Не хочу я вмешивать сюда полицию! Здесь слишком крупные разборки! Федералы тут же сядут на хвост, причем на самый его корень и начнут к стенке припирать!  - прошипел он яростно.
        - У тебя выбора нет! Ты либо сдохнешь, либо будешь проблемы решать!
        Виктор уставился на лейтенанта взглядом, полным ненависти.
        - Я не буду никого звать, пока ты сам не дашь команду,  - тут же остудил свой пыл лейтенант.
        Виктор закрыл глаза, собирая всю свою волю в кулак, чтобы побороть раздражающую боль, атакующую мозг, и прорисовать план действий. Причем план должен быть блестящим, если он хочет сохранить хоть что-либо от своей прежней жизни!
        - Дай телефон! Я созвонюсь с Эриком,  - выдохнул Виктор.
        - Бесполезно! Они заглушили все коммуникационные сигналы. Говорю ж, на тебя напали не банды, а настоящая армия! Есть идеи, куда они могли установить глушилку?
        Виктор уставился на Аларика злостным взглядом, будто это он был источником всех проблем!
        - Это всего лишь тупые бандиты, экипированные кучами огнестрельного дерьма!
        - Вот только их там больше сотни, а оружейное дерьмо содержит РПГ и БМП с тридцатимиллиметровой пушкой!  - настаивал Аларик.
        Взгляд Виктора застыл на лейтенанте, и последний понял, что этой новостью не удивил друга.
        - Что там происходит сейчас?  - терпеливо спросил Виктор.
        - Уничтожают вас, как евреев! Выкорчевывают с корнем! Выжигают напалмом!
        Аларик не знал, как еще донести до Виктора всю серьезность катастрофы.
        - Это не похоже на Томаса! Тут пахнет чем-то странным!
        - Тут не пахнет, а воняет скорой смертью! И если ты не позовешь на помощь своих друзей из департамента, то, вообще, перестанешь что-либо чувствовать!
        Виктор с превеликим трудом поднял в воздух руку, призывая товарища замолчать. Он снова предался размышлениям, и чем больше он раскидывал в уме варианты исхода, тем больше приходил к мысли, что Аларик прав.
        - Ладно! Черт с ними! Помоги добраться до апартаментов!
        Аларик тут же подозвал уцелевшего телохранителя Виктора к себе, и они вдвоем запрокинули руки босса себе на плечи и помогли встать.
        - Тебе придется принять непосредственное участие!  - кряхтел Виктор, зажимая кровоточащую рану в груди.
        - А когда я его избегал?  - усмехнулся лейтенант.
        Аларик вытащил из кармана пиджака Виктора ключ-карту и приложил к считывателю. Двери лифта тут же раздвинулись, и трое мужчин вошли внутрь.
        И тут вдруг откуда-то снаружи раздались выстрелы, совсем рядом, кажется сверху.
        - Какого черта? Ждите здесь!  - крикнул Аларик на манер героя боевика и выбежал на улицу.
        Оказавшись снаружи, Аларик начал судорожно анализировать обстановку, и то, что он увидел, ему не понравилось. Хотя, что сегодня ему, вообще, могло понравиться?
        Во-первых, Ханна как всегда покинула пост, на котором ее оставил лейтенант, и уже взбиралась по ступенькам пожарной лестницы куда-то наверх. Во-вторых, проследив за ее движением Аларик понял, что она спешит на помощь девушке, свисающей над пропастью. Хоть у Ханны и не было больше члена, но его призрак определенно был с ней и заставлял тяготеть к красоткам женского пола.
        - Аларик! Нет времени!  - крикнул телохранитель Виктора из лифта.
        Аларик смерил взглядом своего офицера и Героинового Короля.
        - Хренов трансвестит! Так и хочется умереть тебе сегодня!  - выругался себе под нос Аларик и бегом вернулся в лифт.
        Телохранитель вставил ключ-карту в панель, нажал код, двери лифта закрылись и он поехал наверх.
        - Ты как хочешь, но офицера своего я в беде не брошу! Слишком сиськи у нее крутые!  - уже в лифте говорил Аларик.
        - Ты же сказал, что это - бывший мужик,  - слабо ответил Виктор.
        - Ключевое слово - бывший! Члена - нет, значит, не мужик!
        - Какой же ты мерзкий тип, все-таки,  - усмехнулся Виктор.
        Наконец, лифт остановился, и двери разъехались в стороны. Мужчины донесли Виктора до кушетки в гостиной, телохранитель побежал за аптечкой, Аларик присел рядом, внимая инструкциям:
        - Глушитель коммуникационных сигналов должен быть на крыше,  - говорил Виктор.  - Это - стандартный военный подавитель частот, есть кнопка выключателя. Ничего сложного. Но он охраняется. Возьми с собой Каина. Там в кабинете арсенал, Каин знает. Как только отключите подавитель, телефонируй мне. Я вызову нужных людей.
        - С чего ты взял, что глушитель на крыше?  - спросил Аларик.
        Виктор усмехнулся.
        - Потому что я сам разрабатывал этот штурмовой план, и он, мать твою, идеален!
        Аларик нахмурился.
        - Для кого ж ты его готовил?
        - Для Эрика Манна.
        - Но теперь вы с ним на одной стороне?
        - Да.
        - Тогда кто вас атакует?
        Виктор задумался.
        - А вот тут я не совсем уверен,  - ответил он.
        Потому что понимал, что использовать его план штурма после того, как Виктор перешел на другую сторону, было непросто неразумно, а сродни самоубийству! Ведь он знает все слабые места плана, вроде ликвидации глушителя. Неужели Томас мог так поступить? Что-то тут не клеилось, и Виктор пока не мог сообразить, что именно. Сейчас главное связаться с Эриком и сообщить все, что Виктор знает о плане штурма, а потом вызвать необходимых людей на подмогу.
        ***
        Ханна каталась на балансирующих качелях и громко смеялась, когда качели возносили ее на самый верх, заставляя слегка подпрыгивать на сидении по инерции. Мама сидела напротив Ханны и читала журнал о вязании. Она читала их десятками на дню, черпая оттуда идеи для создания потрясающих оригинальных свитеров, кардиганов, зимних наборов из шарфа, шапки и варежек и многого другого. Ханна всегда выделялась из толпы других детей разнообразием затейливых костюмов и аксессуаров вроде связанных воротников, брошек, митенок. Мама могла создать настоящий шедевр из самой простой пуговицы, обвязав ее разноцветным узором и пришив точно посередине свитера - такая мелочь превращала обычный шерстяной элемент одежды в нечто своеобразное и неповторимое, ловящее взгляд прохожих. Ханна была модницей в детстве.
        Вернее Ханс был модником в детстве.
        Качели продолжали свой монотонный ход вверх-вниз, издавая характерный стонущий скрип, какое издает железо, брошенное без масляного ухода. Ханс отталкивался ногами от земли, взмывал высоко вверх, а потом снова падал вниз. И снова, и снова, и снова.
        Пронзительный скрип качелей раздавался так отчетливо и так рядом, будто Ханна и впрямь вернулась в прошлое в физическом смысле. Но сознание боролось с наваждением, напоминая о чем-то, что Ханна по какой-то причине забыла. Это - что-то важное и от этого даже зависят людские жизни.
        Наконец, мозг начал пробуждаться, и сознание преодолело границу между сном и явью. Ханна с трудом открыла глаза.
        В ушах слышался тихий звон, словно кто-то дунул в саксофон и застрял в нем губами, навечно вынужденный издавать противный высокий писк. Ханна медленно провела взглядом вокруг, начиняя мозг информацией для анализа, и вскоре он, точно компьютер, выдал данные.
        Вокруг витает черный дым, от него першит в глотке, Ханна лежит где-то на улице, но по уровням крыш вдалеке понимает, что лежит она не на земле, а в буквальном смысле висит где-то в воздухе.
        Снова раздался скулящий стон металла.
        Качели.
        Разве?
        Давай же мозг, подскажи! Вы воюете на одной стороне!
        Ханна чуть привстала на локтях, отчего в затылке тотчас же разразилась пронзающая боль. Ханна зажмурилась на несколько секунд, чтобы помочь мозжечку установить правильную ориентацию в пространстве. Снова раздался скрип металла. Ханна открыла глаза и, наконец, поняла.
        Это были не качели. Это была пожарная лестница. А черный дым вокруг, уже почти разогнанный ветром, это последствия от взрыва гранаты. Ханна тут же осмотрела крепежи пожарной лестницы и поняла, что пора отсюда сваливать.
        Ее взгляд упал на вечернее платье небесного цвета, запачканное кровью, и Ханна тут же вспомнила про незнакомку, попавшую в беду, из-за чего, собственно, Ханна и оказалась на высоте шестого этажа на умирающей пожарной лестнице, которая вот-вот норовила соскочить с разболтанных взрывом креплений и рухнуть вниз.
        Ханна с трудом села и тут же замерла. Крепежные болты при каждом движении все больше вылезали из кирпичной стены, осыпающейся крошкой.
        Надо уходить очень быстро, но в то же время очень аккуратно.
        Ханна сразу составила план. Благодаря взрыву гранаты, выбились все стекла в радиусе четырех-пяти метров, и обе девушки как раз лежали на уровне шестого этажа прямо у подножия выбитого окна, гостеприимно раскрывшего свое нутро, в котором виднелся длинный коридор с дверьми, ведущими в номера.
        Ханна затрясла девчонку за плечо.
        - Очнись! Эй, очнись!
        Девушка зажмурилась, словно ее мучил кошмар, разрушивший сладкий сон.
        - Проснись! Пора уходить!  - чуть сильнее затрясла Ханна.
        Наконец, незнакомка открыла глаза, и по их виду Ханна поняла, что девчонке стало гораздо хуже. Наверняка, она пребывала в полусознательном состоянии и, вообще, перестала понимать, что происходит вокруг. С одной стороны, это, конечно, было тревожным сигналом, свидетельствующим о том, что потеря крови приближается к критической отметке. Но с другой стороны, ее нынешнее состояние позволяло Ханне делать с ней все, что она захочет, девчонка просто будет поддаваться напору и лететь туда, куда подует ветер. А потому Ханна решила извлечь хоть какую-то выгоду от ее плачевного состояния.
        - Вот подоконник, переползи на него!  - скомандовала Ханна.
        Девчонка медленно повернула голову, не соображая, чего от нее требуют. И пока она пыталась понять, Ханна уже подтолкнула ее вперед, та поддалась, и уже через пару секунд свалилась с подоконника на пол внутри здания.
        Ханна поспешила следом, и, оттолкнувшись от пожарной лестницы, едва успела с нее спрыгнуть, как металлический зверь с громким трагическим стоном оторвался от стены и с грохотом полетел вниз.
        Надеюсь, Аларик, тебе хватило мозгов не высунуть свой нос из здания в этот момент.
        Девушкам понадобилось еще около пяти минут, чтобы отдышаться и прийти в себя после оглушительного взрыва, прогремевшего точно над их головами. Ханна искренне поразилась тому, что они, вообще, выжили. Видимо, бог имел на них обеих планы, раз оставил в живых. Осмотрев себя и незнакомку на предмет целостности, Ханна сделала неутешительные открытия: хоть они и остались в живых, ранений все же не избежали. Осколок гранаты попал Ханне в мягкую часть голени, ей повезло, что он вошел неглубоко, а потому одним резким рывком Ханна вытащила острую металлическую пластину длиной пять сантиметров. Кровь тут же брызнула из раны. Ханна разорвала брючину и туго замотала рану лоскутом. Этого хватит на какое-то время.
        Девушке повезло не меньше: острый осколок гранаты разрезал правый бок под ребром на десять сантиметров. Ханна даже могла видеть проступающую сквозь поврежденные мягкие ткани кость ребра. Но девчонка держалась молодцом, даже когда Ханна разорвала ее подол и сделала импровизированную давящую повязку.
        - Прижми вот здесь!  - скомандовала Ханна.
        Девушка повиновалась и молча надавила на плотный слой ткани, зажимая кровоточащую рану.
        - Как тебя зовут?  - спросила Ханна, чуть погодя.
        Они сидели напротив друг друга, прислонившись к стенам длинного коридора.
        - Нина,  - тяжело выдохнула девушка.
        Ханна наблюдала за ней, пытаясь вызвать в памяти ее лицо. Но сколько она ни старалась, она не могла ее вспомнить. И все больше Ханна уверялась в том, что они незнакомы, но девчонка определенно знает ее! Она назвала ее по имени. По имени, данному ей с рождения.
        - Откуда ты знаешь меня?  - спросила, наконец, Ханна.
        Девушка тяжело открыла глаза, ей становилось все труднее пребывать в сознании, время шло против нее.
        Нина смотрела на офицера, не понимая ее вопроса. Нина все больше продвигалась к критической степени кровопотери, а потому мысленные способности затормаживались и даже переставали функционировать. Но Нина поняла, о чем спросила офицер. Нина, охваченная паникой из-за риска сорваться с пожарной лестницы и упасть с высоты седьмого этажа, не контролировала видения, и когда она назвала офицера по ее первому имени, которое она тщательно старалась скрывать, Нина даже не отдавала себе отчета в том, что произносит какую-то тайну очень важную для женщины.
        Как теперь объяснить полицейскому то недоразумение? Ведь теперь она точно не отвяжется. Нина прямо видела, как от Ханны исходили желтые дымчатые ручьи недоверия, особенно сейчас это было опасно, когда все нервы и мускулы офицера напряжены до предела из-за обстоятельств.
        Нина бы могла отбросить все страхи и предрассудки и рассказать офицеру все, как есть: она знает, что Ханна - на самом деле мужчина по имени Ханс, сменивший пол десять лет назад; Ханс скрывал этот факт долгое время, но в полицейской академии завистники обнародовали личное дело с копией свидетельства о рождении, и тут же Ханс был подвергнут всеобщему осмеянию и гонениям. Каждый день теперь для Ханса был соревнованием «Быстрее, выше сильнее» со слабовидящими зрителями и болельщиками, которые поверят в ее победу, только если она обгонит соперников на десятки километров. Иначе Ханне не выжить. Окружающий мир поглотит ее, разжует и перемелет, переварит в желудке и смоет в унитаз, как ненужное дерьмо, посмевшее возомнить о себе, как о человеке.
        Нина видела, как Ханна каждое утро просыпается и отправляется на часовую пробежку, потом завтракает, проглатывая пару пилюль с гормонами, целует на прощание все еще спящую возлюбленную и уходит завоевывать свое место в мире, терпя косые взгляды и даже изредка насмешки коллег. Некоторые из них настолько черствые личности, что даже раскрывали детали личной жизни Ханны своим знакомым уличным бандитам, словно завидовали тому, что их жизнь не такая интересная, как у нее. А потому иногда какой-нибудь злоумышленник открыто бросал Ханне оскорбления, они даже могли плюнуть на нее, презирая ее больше, чем самого злостного насильника или убийцу. Ханна стойко терпела все нападки нетерпеливых людей, и изо всех сил старалась быть выше этого дерьма, скопившегося во всех уголках мира. Она возвращалась домой, где ее ждал горячий ужин, приготовленный ее девушкой, и сердце Ханны, несмотря на то, что душа готова была разреветься от обиды и боли, предательски заставляло верить в лучшее, чтобы с утра начать битву сначала.
        Вдруг сверху раздался какой-то стук. Обе девушки тут же посмотрели на потолок. Отчаяние и страх снова сковывало их сердца в тиски с шипами: это был звук шагов. Видимо Ливей понял, что Нину не размозжило гранатой и ее останки не лежат внизу на асфальте, а значит, ей удалось выбраться на какой-то этаж. Неизвестно, хватит ли ему самому сил найти обеих, ведь он тоже был ранен, и гораздо серьезнее, чем они. Его рана задела внутренние органы, и счет его жизни шел в разы быстрее, чем счет Нины или Ханны. Последняя своим профессиональным слухом разобрала шаги, как минимум трех человек. Она тут же подумала об Аларике, как бы он был сейчас кстати! Но нижняя часть пожарной лестницы, разорванной надвое взрывом гранаты, полностью отвалилась от здания, закрыв пусть к отступлению и приходу помощи снизу. Теперь Аларик точно не доберется сюда!
        Ханна отработанными движениями вынула магазин из ствола, пересчитала количество патронов и вставила обратно.
        - Четыре патрона плюс еще семнадцать в запасном магазине,  - произнесла она, будто Нина понимала, что это значит.
        - Немного,  - подытожила Ханна самой себе.  - Надо выбираться отсюда и где-то спрятаться. Здесь бойцов десятка четыре не меньше. Ты же была здесь, скажи, где можно укрыться?
        Девушка смотрела на нее глазами полными тумана. Только сейчас Ханна заметила, насколько они выразительно красивые и огромные, словно зеркала, обрамленные серебряной рамой, такие блестящие и загадочные.
        - Здесь негде прятаться. Они везде,  - тихо ответила девушка.
        - Так! Брось паниковать! Тут тридцать этажей и почти тысяча номеров, не считая подсобных помещений! Подумай хорошенько, где можно затаиться хоть ненадолго!  - Ханна командовала привычными фразами, которым ее учили на курсах общения с заложниками.
        Но Ханна понятия не имела, что Нина говорит не о пространстве, а о времени. Какое бы решение они не приняли - все ситуации были предрешены. Нина не видела ни одного исхода, где бы они не встретились с солдатами Карима: где бы ни прятались, куда бы ни бежали. Бойцы заполонили все места, в которых была возможность укрыться.
        Нина знала наверняка, что сегодня они выживут только в бою, только столкнувшись с врагами в смертельной схватке.
        - Ханс, выслушай меня,  - начала Нина.
        Ханна снова вскинула удивленный взгляд на странную девчонку.
        - Если ты хочешь выжить сегодня, тебе придется довериться мне,  - шептала Нина.
        Ханна едва открыла рот, чтобы задать вопрос, но Нина перебила ее:
        - Довериться мне, не задавая вопросов.
        Ее шепот был такой тихий, но в то же время ясный, будто они вдвоем сидели в палатке вокруг походного фонаря и делились секретами, шепча их друг другу прямо в лицо.
        - Помнишь, в детстве ты искал открытки отца?
        «Найди открытку, Ханс!»  - говорила мама в воспоминаниях, а Ханс с повязкой на глазах бродил по дому.
        «Уже горячее, еще горячее, совсем горячо! А теперь стало холоднее!»
        «Мама, я уже второй раз здесь прохожу! Ты жульничаешь!»
        «Давай же, Ханс! Осталось еще чуть-чуть! Ты почти нашел!»
        - Вы играли в «Горячо —холодно».
        - Откуда ты…
        - Тс-с-с,  - Нина закрыла глаза и прижала палец к губам.  - Помнишь? Никаких вопросов, если хочешь выжить!
        Ошеломленная Ханна смотрела на Нину с нескрываемым подозрением, но в ту же секунду необъяснимая холодная игла, пронзившая затылок, заставляла прислушаться к незнакомке и делать ровно так, как она говорит. Ханна пыталась всеми силами заставить себя отбросить таинственное наваждение, но ядовитые серебристые глаза, неотрывно следящие за Ханной, даже с закрытыми веками видели мысли Ханны и точно надзиратели били хлыстом по вонзенной в мозг игле, заставляя подчиниться.
        Перед глазами Ханны вдруг поплыли картины прошлого, когда она, будучи восьмилетним пацаном уже взрослым для глупых игр, но недостаточно взрослым, чтобы перестать скучать по отцу, рыскала по всему дому в поисках заветной открытки, присланной отцом из далеких загадочных стран, которые он посещал в бытность своей профессии - археолога-путешественника.
        - Мы с тобой тоже сыграем, как ты с мамой. Я буду твоими глазами, буду вести тебя к открытке. А ты будешь нашими руками! Согласен, Ханс?
        Ее шепот становился все отчетливее и навязчивее, от него невозможно спрятаться, невозможно не подчиниться ему, Ханна была уже обречена на свершение этой сделки.
        - Опрокинь оба кресла и столик, нам нужно заграждение! Поторопись! Они идут!  - шепот Нины слегка надорвался от напряжения.
        Ханна, сама не зная почему, тут же вскочила с пола и поторопилась к мебели, стоящей посреди коридора, о которой говорила незнакомка.
        «Твою мать! Что ты делаешь? Надо бежать отсюда!»  - говорила Ханна себе, а сама валила кресла и подпирала их тяжелым дубовым журнальным столиком.
        «Надо добраться до запасного выхода и сбежать по лестнице на улицу! Там Аларик! Там можно спрятаться в ближайших магазинах или кафе!».
        Ханна бежала за девушкой, помогла ей подняться, та застонала и даже зарыдала от пыточной боли в бедре и в боку, усадила ее прямо за заслоном и перевела пистолет в боевую позицию.
        «Или можно бежать наоборот наверх, и затаиться на этажах, где никого нет! Наверняка боевики прочесывают не все этажи! Стольких людей не хватит, чтобы патрулировать тридцать этажей гостиницы!».
        Внезапно она почувствовала, как ей на плечо легла рука. Легкая и холодная.
        - Это - бессмысленно. Поверь. Они - везде!
        Ханна смотрела на девушку и все никак не могла понять, почему она верит ей! Незнакомка несет какую-то чепуху! Откуда она, вообще, все это знает?
        Но размышления Ханны прервал звук открывшейся двери где-то на этаже. По ее тяжести и скрипу Ханна поняла, что это была дверь, ведущая к одному из двух запасных выходов. Вот и все. За их головами пожаловала артиллерия. Ханна взглянула на свой табельный Глок и подумала: главное, пусть это будет не псих с РПГ!
        - Они появятся с двух сторон. Сначала двое справа, потом двое слева. Не торопись! Я скажу, когда стрелять!  - произнесла Нина.
        Ханна продолжала сверлить ее недоверчивым изумленным взглядом, но все же прижалась пониже к полу, скрываясь за ограждением, и сжала рукоятку пистолета.
        Они появятся с двух сторон. Это значит, они окружают их и подступают с обоих запасных выходов: с северного и южного! Черт! У них и впрямь не было возможности сбежать с этажа, их настигли бы в любом случае, хоть здесь, хоть на лестничных пролетах! Итог был бы все равно один и тот же: схватка.
        Быстрые шаги приближались. Ханна уже была готова высунуться из укрытия и подловить бойцов, когда они только покажутся из-за поворота, но ее остановила рука.
        - Подожди! Они должны подойти ближе!  - прошептала Нина.
        Наконец, через щелку между креслами Ханна увидела ноги появившихся бойцов. Они завернули из-за угла и чуть замедлили ход, видимо, заметив искусственно созданный барьер.
        В эту же секунду Ханна услышала скрип дверей с противоположной стороны, обозначающей еще одну группу боевиков, приближавшихся с другого конца коридора. И только теперь Ханна поняла, почему важно, не открыть огонь раньше времени. Коридоры на этажах были выстроены в форме креста, на северной и южной концах креста располагались запасные выходы, а Ханна с Ниной сидели в конце западного рукава. Открывать огонь в точке пересечения рукавов нельзя - вторая группа бойцов сразу поймет, откуда ведется огонь, и тогда затаятся за поворотом, откуда достать их уже будет труднее.
        Вдруг, надрывной шепот произнес:
        - Сейчас!
        Ханна тут же встала на колени и высунулась из укрытия с готовым пистолетом. Ее прицел был точен, и она сразила бойцов с двух выстрелов, попав обоим прямо между глаз.
        Боевики не успели сделать ни выстрела, повалившись на пол один на другого.
        - Жди! Сейчас появятся!  - снова прошептала Нина.
        Ханна держала палец точно на курке и целилась примерно туда, где будут располагаться головы будущих жертв. Они не заставили себя долго ждать, прибежав на звуки выстрелов. Ханна была права, а может, права была Нина. Следовало подождать, чтобы первая пара бойцов зашла в западный коридор, исчезнув из поля зрения своих коллег, потому что второй мини-отряд не подозревал, что едва они завернут за угол, их встретит взведенный Глок.
        Два выстрела. И снова точно между глаз. Еще двое боевиков полегли, не успев сделать ни выстрела.
        - Быстрее! Хватай у того автомат и гранату!  - хрипнула Нина.
        Ханна тут же сорвалась с места, выбежала из укрытия и опустилась на колено перед одним из боевиков.
        - Не у того! Тот, что слева!  - скомандовала Нина.
        - Какая разница?  - злостно буркнула Ханна.
        Но ответа не последовало. Ах, да! Никаких вопросов!
        Ханна выругалась и схватила нужный автомат, сорвала гранату с пояса мертвеца и, когда раздался очередной хлопок двери северного запасного выхода, бросилась обратно за заслон.
        Проверив магазин автомата, Ханна поняла, что он абсолютно полный. И снова ее глаза полные удивления уставились на таинственную девушку.
        - Откуда ты все это знаешь?!  - не сдержалась офицер.
        Нина лишь нахмурила брови.
        - Да брось! Мне что, вообще, никакой вопрос нельзя задать?!
        - Сосредоточься! Сейчас начнется!  - хрипло шепнула Нина.
        Легкий испуг напал на Ханну: то есть, то была разминка?!
        - Слева! Прицелься из автомата примерно на уровне глаз!  - прошептала Нина.
        Ханна тотчас же встала на одно колено, уперлась прикладом автомата в плечо и прицелилась.
        Шаги приближались. Не меньше трех человек. Они что-то крикнули друг другу на непонятном языке, кажется, китайском.
        - Жди… - шептала Нина.
        Шаги все приближались, Ханна была готова взвыть от нарастающего напряжения.
        - Жди… - настойчивее командовал шепот.
        Указательный палец Ханны готов был поддаться панике, послать всех к черту и уже начать пальбу, но острая стальная и невероятно холодная игла в затылке снова пришла в движение, заставляя палец успокоиться.
        - Давай!  - Нина даже крикнула.
        Палец Ханны сообразил быстрее, чем мозг, и зажал курок. Ханна буквально в замедленном режиме наблюдала за тем, как сверхзвуковые искры метнулись из автомата прямо в угол, где сходились две стены, и только оттуда показалась голова боевика, пули одна за другой вонзились ему в лоб. Второй боевик, ведомый вперед инерцией, не успел затормозить и тоже попал прямо под обстрел: четыре пули разворошили его шею, его отбросило с такой силой, что он врезался в противоположную стену, зажимая взорвавшуюся от кровавого фонтана артерию, но это его не спасет.
        Третий боевик был удачливее коллег и успел затормозить. Но чего Ханна не знала, так это то, что он был умнее собратьев и уже просчитывал в голове изощренный план. Но чего боевик не знал, так это то, что ему противостоял телепат.
        - Бросай гранату! Сейчас же!  - гаркнула Нина.
        Ханна тотчас же взяла с пола гранату, выдернула чеку и бросила точно в пятачок, где соединялись все четыре крыла коридоров, и где лежали уже шесть мертвых бойцов. Ханна одним резким рывком уложила Нину на пол и прикрыла собой. Граната приземлилась на тело одного из мертвецов, скатилась с него, и тотчас же раздался раскатистый взрыв.
        Но за первым взрывом последовал второй почти в ту же секунду. Ханна поняла, что избежавший автоматного обстрела боевик, видимо, решил приготовить тот же сюрприз, что и Ханна с Ниной для него, только они были быстрее, а, следовательно, и целее теперь.
        Завопила пожарная сигнализация и на потолке по периметру всего этажа открылись оросительные краны, заполонившие коридор струями воды.
        Ханна села и помогла Нине вернуться в сидячее положение.
        - Осталось еще чуть-чуть,  - выдохнула Нина.
        Ханна посмотрела на нее уставшим взглядом. Скольких еще людей ей предстоит убить?
        ***
        Фердинанд стоял в проеме двери и ждал, как и обещал.
        - О, господин Харман! Вы ранены! Давайте скорее!  - воскликнул старик.
        Ребекка и Артур несли генерала на плечах, и с каждым преодоленным метром его тело становилось все тяжелее. Ребекка понимала, что, несмотря на отсутствие обильного кровотечения из раны, кровь отец все же терял, но внутри. И это было также опасно, как и наружное кровотечение. Ему необходимо попасть в больницу в ближайшее время. Всего через пару часов он может впасть в кому.
        Ребекка боролась с паникой всеми силами. Если бы она не была врачом, и не знала бы ничего о ранении толстой кишки, то страх бы не имел над ней силы в данный момент. Но она была младшим рентгенологом в центральной больнице, она лучше других знала расположение органов, костей, сосудов и могла определить их местонахождение вплоть до миллиметра, и обоснованная также до миллиметра боязнь потерять отца с каждой каплей его крови на полу заставляла нервничать еще сильнее.
        Фердинанд сменил Ребекку, переложив ношу на себя.
        - Фердинанд, бегите дальше! Помогите моему отцу выбраться отсюда и немедленно зовите скорую! Он умрет без профессиональной медицинской помощи!  - выпалил Ребекка.
        - А как же ты сама?  - удивился Артур.
        - Кто-то должен остаться, чтобы придержать эту дверь для Саши!
        - Зачем, вообще, их придерживать? Разве они не открыты?  - не понимал Артур.
        Фердинанд объяснил мужчине то, что уже объяснял Ребекке.
        - Все двери запираются на универсальный ключ, и он есть только у меня.
        - Тогда я останусь!  - противился Артур.
        Негоже оставлять девушек в опасном положении, когда ты сам военный. Но у Ребекки был железный аргумент.
        - Пожалуйста, не спорьте! Я не дотащу отца! Я уже устала!
        Комплекция генерала была нехилой, и честно говоря, чем дольше они спорили, тем тяжелее становился генерал.
        - Ребекка, дорогая, слушайте внимательно! Я буду ждать Вас у третьей двери - она последняя на этом пути, расположена в тридцати метрах за углом. За ней - выход на поверхность в соседнее офисное здание!  - объяснял Фердинанд.
        Ребекка кивнула.
        - Как только Саша взорвет заряды, мы побежим к Вам!
        Мужчины стали удаляться. Отец хотел было что-то сказать, но он очень быстро терял сознание, и уже еле волочил ноги. Сердце Ребекки завыло, точно раненный зверь. Потеря матери, в которую она до сих пор с трудом верила, лежала на сердце неподъемным камнем, а возможность потерять отца и в один день стать сиротой сдавливала сердце, словно под прессом тысячи камней. Но Ребекка задавила нарастающие рыдания и сделала пару глубоких вдохов, заставляя взять себя в руки.
        Саша вдавливал пластификатор между металлическими балками, держащими трубы. Он быстро понял, где необходимо установить заряды для обрушения стен и потолка так, чтобы нанести максимальное повреждение для завала коридора. Это были места крепления балок и профилей, на которые опирались толстые трубные магистрали. Их тяжесть сыграет на руку во время взрыва, который сорвет их со стен, и они потянут за собой строительные блоки. Так образуется завал. Может, он будет не совсем непреодолимым, но на его разбор понадобится много времени, а боевики не станут его тратить зазря. Запасной выход будет уничтожен, и этого им будет достаточно.
        Закончив с последним зарядом, Саша начал разматывать провода электродетонатора. Благо их длины хватит, чтобы добежать до второй бронебойной двери, которую снова придерживала Ребекка. Она что, заделалась в его верную собаку?
        - Ты можешь бежать за ними!  - крикнул Саша.
        Между ними коридор тянулся примерно на двадцать метров, и Ребекка отчетливо наблюдала за тем, как быстро мужчина управлялся с пластичным веществом, прикрепляя его к стенам, полу, потолку. Он вставил по два провода в каждую лепешку и теперь аккуратно разматывал связку шнура.
        - Я держу дверь!  - ответила женщина.
        - Вставь в проем что-нибудь, чтоб она не захлопнулась, и беги!  - крикнул Саша.
        - Она слишком тяжелая!
        - Твой ботинок сгодится!
        Ребекка взглянула на свои любимые замшевые ботинки цвета вишни на шнуровке. Ей не понравилось предложение Саши по двум причинам: во-первых, ее ботинки неприлично дорогие; а во-вторых… И тут Ребекка взглянула на Сашу, сосредоточенно колдующего над проводами и каким-то пультом.
        - Я не оставлю тебя!  - крикнула она, наконец.
        Саша напряженно поджал губы.
        - Ты спас моего отца! И меня! Я знаю, что ты мог не идти с нами. Я слышала, что где-то в здании находится твоя девушка. Но ты решил сперва помочь нам.
        Последние слова Ребекка говорила уже в полголоса.
        Но Саша все равно их услышал. И предпочел промолчать.
        Все это время он старался не думать о том, что предает Амелию, пытался убедить себя в том, что она сама - не промах, и даст такой мощный отпор, что боевикам мало не покажется. Но все его аргументы в собственную защиту превращались в пепел в ту же секунду, как только рождались в мозгу, потому что там уже давно и прочно засела привязанность к Амелии, клятвы, что он ей давал, и самое главное - ее доверие.
        Доверие, которое он обманул, приняв неверное решение.
        Он не должен был пытаться разработать изощренный план ее спасения, увидев потенциальное увеличение шансов на успех путем вербовки в свои ряды генерала. В голове Саши план был идеальным: сначала найти Ребекку, а потом с сильным союзником в лице профессионального военного найти и защитить Амелию. Но, как обычно это бывает, возникла целая череда обстоятельств, которые все больше отдаляли его от Амелии, пока окончательно не заперли в этом подземном тоннеле, где он навсегда запечатывает выход. Как он потом вернется в здание? Его ведь наверняка окружают со всех сторон!
        А, может, Саше не стоит больше разрабатывать планы? Как показала практика, не его это талант. Он не стратег. Он умеет выстраивать лишь тактики ведения боя. Может, так ему и поступить? Импровизировать уже по ходу?
        За всеми этими мыслями Саша потерял счет времени. Внутреннее чутье подсказало, что что-то не так. Саша заставил мозг заткнуться и прислушался. Он не ошибся: за дверью боевики затихли. И это означало лишь одно.
        - Ребекка, ложись!  - крикнул Саша и упал на пол.
        В следующую секунду раздался взрыв. Но он был приглушенным и по сравнению с предыдущими малозаметным. Саша даже ничего не почувствовал. Ни теплого дуновения ветра от взрывной волны, ни разлетающегося фонтана из щепок и осколков. Он обернулся. В конце коридора витал черный дым, за которым не было видно ничего.
        Что стало с дверью? Неужели она выдержала силу взрыва? Может, боевики просчитались? Сколько среди них умельцев устанавливать взрывчатки?
        Всего через пару секунд где-то за пеленой черного дыма послышался протяжный металлический визг, и стальная дверь с грохотом упала на бетонный пол. Саша всего этого не видел, но на то ему и слух. Уши передали информацию в мозг, который тут же нарисовал в воображении картину произошедшего: дверь выбита.
        Саша вскочил на ноги и побежал. Но едва сделав пару шагов, почувствовал боль в голени и с криком упал на колени.
        Ребекка спряталась за стальным полотном двери, когда прозвучал сдавленный взрыв. Теперь она была к нему готова: она зажала уши и съежилась. Но этот взрыв сильно отличался от того, что прозвучал в погребе, когда ее похоронило под бутылками с вином. Этот больше походил на хлопок от лопнувшей шины, и Ребекка поначалу даже обрадовалась, что у боевиков ничего не вышло. Но через несколько секунд послышался совершенно ясный признак того, что она ошиблась в своих заключениях: дверь пала.
        Ребекка выглянула из-за укрытия и с ужасом наблюдала за тем, как из темноты в конце тоннеля, где витал черный едкий дым, посыпались первые громкие искры. Сердце Ребекки едва не захлебнулось кровью, когда пуля настигла Сашу, и тот упал на пол.
        - Давай же!  - прошептала она себе под нос.  - Вставай, пожалуйста!
        Саша развернулся на спину, присел и открыл огонь из автомата. Краем глаза он оценил рану в ноге - не смертельная, но само ее наличие - огромное препятствие для ходьбы. Боль ослабляет даже самых смелых.
        Ухватившись за одну из труб, Саша встал на ноги и, ковыляя на одной ноге, начал спиной отступать к двери. Он не мог прекратить стрельбу, его последний магазин в винтовке - его последний шанс выжить. Он продолжал стрелять в боевиков, которые уже вышли из-за черной дымовой завесы и были разъярены больше обычного, выпуская яростные очереди по герою-одиночке. Саша вытащил из кармана последнюю гранату, что припас на крайний случай, выдернул чеку и бросил вдоль пола в сторону боевиков. Зеленый шар прокатился по гладкому бетонному полу и взорвался всего в трех метрах от бойцов. Но те успели отпрыгнуть в погреб, и взрыв их не достал.
        Саше этого и не нужно было. Ему бы только выиграть пару секунд для бегства!
        - Давай же!  - крикнула Ребекка с привычными нотками истерики в голосе.
        Саша побежал, что есть мочи.
        Ребекка даже вышла из-за двери и встала в проеме, протягивая Саше руку, точно он вот-вот сорвется в пропасть.
        Он видел страх в ее глазах. Он чувствовал собственный страх, зарождающийся в затылке. Каждый метр давался с жестокой болью в ноге, все больше взывающей к отчаянию в его груди.
        - Давай, давай, давай!  - Ребекка даже запрыгала и затрясла рукой - нервы просто вопили от напряжения!
        Саша протянул руку к женщине - столь бессмысленный, но вдохновляющий надеждой жест! Вот он - конец игры! Вот она - победа!
        Стрельба возобновилась, когда их ладони встретились и крепко сжались.
        Саша почувствовал укол в спину. Болевой шок тут же сдавил грудь так, что невозможно вдохнуть. Резкая боль сжала сердце колючей проволокой, и Саша упал на колени прямо на пороге двери.
        Все его потрясение от того, что он проиграл, читалось на его лице. Он словно отказывался принимать факт того, что он - смертный, и пули настигли его так же, как и тех простых людей, что он защищал, что видели в нем неуязвимого. Саша понял, что все это время был жертвой обмана собственной заносчивой отваги. В какой-то момент своей жизни он потерял страх перед смертью, выживая в криминальных разборках. И вот теперь он снова вспомнил, что является всего лишь человеком. Не богом, не дьяволом, не вампиром и не суперменом. Он - всего лишь человек.
        Саша висел на Ребекке, она плакала, частота выстрелов сзади снова нарастала. Саша почувствовал, как еще две пули достали его бедро и лопатку.
        Но у него была задача, и он должен ее выполнить!
        Саша поднял дрожащую руку с пультом, ему не хватало сил, чтобы нажать на рычаг - пуля задела плечо, и он вдруг перестал контролировать мышцы руки.
        Тонкая ладонь с длинными пальцами, такими изящными и нежными, накрыла его ладонь с пультом, и надавила его пальцами на рычаг.
        Ребекка крепко обняла Сашу, потерявшего сознание, и упала на спину, придавленная его весом тела.
        Мощный взрыв раздался где-то совсем рядом с ней, хотя, может, он просто был таким громким, что ей казалось, он произошел прямо возле ее уха. Ребекка наблюдала за тем, как огненный вихрь закрутился в коридоре, сопровождаемый взрывной волной, срывающей со стен толстые трубы, раскидывающей тела боевиков, точно тряпочные куклы, и продвигался к Ребекке.
        Женщина извернулась из последних сил и захлопнула тяжелую стальную дверь ногой.
        ***
        Общаясь с помощью знаков, чтобы не издавать лишний шум, который мог привлечь внимание затаившихся боевиков, Аларик и Каин преодолели последний лестничный пролет и оказались возле толстой стальной двери, ведущей на крышу.
        Каин снова нарисовал в воздухе план атаки, его серьезное лицо говорило о высоком градусе сосредоточенности, а жесты источали мощь и неотступность. Но времена, когда Аларик служил в армии, давно прошли, и он уже мало что помнил из языка жестов, да и служил он в морских войсках, а не в отрядах специального назначения. Хотя Отдел убийств стоял на первом месте в списке клиентов спецназовских штурмовиков, Аларик редко участвовал в совместных операциях, предоставляя эту возможность молодым полицейским, из которых бесстрашие и желание продемонстрировать начальству свой профессионализм так и перли.
        «Понял?»  - после минутного объяснения плана на пальцах, Каин скрутил кольцо из указательного и большого пальцев.
        Какие-то элементарные жесты Каина Аларик понял прекрасно. Что-то там было из «тихо», «пригнись», «смотри», «пистолет», «собака» и «газ». Последние два завели в тупик, ибо какая собака может оказаться на крыше? И что там еще с газом?
        Аларик замотал головой и начал на корявом языке жестов пересказывать план заново, чтобы указать на пробелы, которые возникли в его понимании.
        Каин раздраженно вздохнул. Этот бывший морской пехотинец ростом чуть выше лейтенанта и с жилистой, но мускулистой фигурой, наверное, проклинал небеса за то, что ему попался в напарники полицейский, больше похожий на старика-алкоголика после долгой попойки. Более того, лейтенант не носил униформу, а та гражданская одежда, что была на нем, уже давно перешла в разряд тряпок, к тому же, от нее шел настойчивый запашок пота и блевоты.
        Поняв, что Аларик испытывает трудности с пониманием, Каин терпеливо начал объяснять план заново. Но Аларик психанул первым:
        - Да ты затрахал этими каракулями! Говори по-человечески!  - сказал он надрывным шепотом.
        - Ты открываешь дверь, я выбегаю и прячусь за ближайшую вентиляционную трубу, она всего в пяти метрах от входа. Я открою огонь по противникам, и тогда ты бежишь ко мне! Понятно?
        - Вообще, все четко!
        Аларик собрал в кольцо указательный и большой пальцы. Каин закатил глаза. Они потратили не меньше двух минут на рисование заклинаний в воздухе, которые, облачи ты их в слова, не займут и двух секунд.
        Каин присел на корточки и начал отсчитывать с пяти до одного, нарочито сильно напрягая пальцы, чтобы этот старикашка точно понял, что значат пять пальцев. Аларик сжал ручку двери, готовый выпустить бойца на поле боя.
        «Один!»  - показал Каин указательный палец.
        Аларик надавил на ручку и открыл дверь. Каин сорвался с места, как участник соревнований по бегу на короткую дистанцию.
        Едва мужчина приземлился возле вентиляционной трубы, по его позиции начался обстрел. Пригнувшись поближе к земле, Каин вслепую пытался сосчитать количество бойцов, их позиции и виды оружия, которыми они были оснащены. Через десять секунд его натренированный в полевых миссиях мозг дал информацию: около шестерых бойцов с автоматическими винтовками М16 - их гулкие выстрелы он не спутает ни с чем - распределены по периметру крыши у подножия платформы со шпилем. Незаметно выглянув из укрытия, Каин понял, что бойцы своими позициями обрисовывают неровный круг диаметром до пятнадцати метров. Очевидно, центр круга и есть цель для Каина и Аларика. Подавитель сигнала должен быть там!
        Каин не стал церемониться с превышающим количеством бойцов, снял с пояса две гранаты, выдернул чеки и бросил, не прицеливаясь. Автоматные очереди тут же замолчали, а мужские крики доказали, что боевики во время заметили две черные груши и тут же бросились врассыпную.
        Как только прогремели взрывы, Каин выглянул из укрытия и открыл огонь из штурмовой винтовки СКАР. Каин обожал эту винтовку. Именно он настоял на том, чтобы в личном арсенале Виктора была бельгийская винтовка, разработанная американским подразделением. Виктор не обделял своих бойцов игрушками, понимая, что финансовые ресурсы в собственную безопасность прямо пропорциональны шансам выжить, и чем больше он вкладывался в оружие и покупку опытных бойцов, тем дольше проживет на этой бренной земле. Поэтому винтовка была крайне дорогая, но взамен слабая отдача, а отсюда точность стрельбы повышалась мгновенно.
        Аларик быстро пересек путь до Каина, пригибаясь как можно ниже, и уже через пару мгновений оба вели огонь по позициям боевиков.
        Двое прятались за лифтовыми будками, один - за толстой вентиляционной трубой, еще двое - за шахтой потайного лифта. Один из боевиков занял наиболее выгодную позицию - на первом ярусе платформы со шпилем, это позволяло ему вести прицельный огонь.
        - Видишь черный чемодан?  - крикнул Каин.
        В воздухе кружили столбы пыли, поднятой с крыши, пули с громким звоном рикошетили от металлических каркасов и труб. Аларик сожмурил глаза, чтобы разглядеть то, о чем говорил Каин. На полу в окружении боевиков стоял раскрытый чемодан, из которого виднелся стальной корпус аппаратуры с переключателями и проводами.
        - Граната возьмет?  - кричал Аларик, отстреливаясь от врагов.
        - Защитный корпус слишком толстый! Не пробьет!  - ответил Каин.
        - Тогда что там дальше по нашему плану?
        - Убить всех!
        - Хреновый план!
        - Придумай лучше!
        Казалось, что Каину больше и не надо было: дай ему любимую винтовку, укажи мишень и он войдет в транс, не замечая ничего и никого кроме передвигающихся целей, по которым он палил с точностью подростка, выбивающего из рогатки шесть банок из шести с расстояния в десять метров. Как ни крути, но юношеский азарт преследует мужчин всю жизнь, меняется разве что масштаб игр. Поэтому Аларик смотрел на Каина, как на мальчишку, любящего поиграть в войну с соседскими пацанами, абсолютно не задумываясь над тем, что иной раз исход битвы решается логикой, а не напором напрямую. Подобная мудрость приходит с годами, и у Аларика тут было бесспорное преимущество.
        Аларик оглядел крышу в поисках чего-либо, что придало бы плану оригинальности и изюминки. Не умел он воевать лоб в лоб, такие битвы - скучные и примитивные. Эффективная тактика - удивлять врагов, застигать врасплох и делать вещи, которые они совершенно не ожидают от тебя. Иной раз таковыми являются мелкие незаметные детали, которые и не подумаешь как-то использовать.
        Но то, на что наткнулись глаза лейтенанта, мелким отнюдь не назовешь, а скорее даже исполинским. Что тоже редко замечает человеческий глаз. Когда вы стоите рядом с Пизанской Башней в пятьдесят метров в высоту, фактически вы видите лишь белую мраморную стену.
        План созрел тотчас же.
        - Отвлекай их!  - крикнул Аларик напарнику.
        Лейтенант схватил сумку, в которой они сложили всевозможные оружейные запасы из арсенала в апартаментах Виктора, и бросился куда-то со всех ног, прячась от врагов за трубными разветвлениями.
        Каин доверился новоиспеченному напарнику и без лишних вопросов удвоил огонь, полностью отдав свою жизнь в руки старика, потому что с таким напором его боеприпасы кончатся очень скоро. Но что-то было в стремительности и поспешности лейтенанта, что заставило Каина дать старику шанс. Может, того и гляди, придумает, действительно, хорошую вещь.
        А Аларик придумал не просто хорошую вещь, а впечатляющую и сногсшибательную - в буквальном смысле этого слова! Черт, да если все получится, о нем легенды сложат!
        Добежав до вожделенной цели, Аларик быстро проанализировал ситуацию, сделал инженерскую разметку и пробубнил под нос:
        - Ох, Виктор, прости за такое богохульство!
        Целью Аларика являлась гигантская вывеска «Хаммель-Гарден». Это поразительное чудо рекламной индустрии десять метров в высоту, оборудованная цветными лампами, благодаря которым в течение дня она светилась разными цветами: зеленым, голубым, красным. Каждая буква была в длину около пяти метров и весила порядка полтонны.
        Боевики стояли спиной к вывеске, Каин отвлекал их внимание, а потому Аларик смог детально разглядеть поле боя и сделать разметку территории. Ему понадобится всего две буквы для того, чтобы прихлопнуть боевиков, как тараканов - тапком. И если Каин готовился к открытой схватке, то Аларика жизнь убедила в эффективности партизанства, а потому помимо автоматов и гранат из оружейной комнаты он захватил четыре брикета си-четыре.
        Пока за спиной Аларика продолжалась стрельба, лейтенант прикидывал в уме, какие крепления каркаса надо подорвать, чтобы завалить конструкции на крышу. Выбрав свои жертвы, Аларик осторожно облепил стальные профили пластинчатым веществом взрывчатки. Неожиданно ему вспомнились уроки его бывшей девушки —сапера, которая говорила:
        - Лепи пластид так, будто выдавливаешь глазные яблоки: медленно, но с усилием!
        Когда именно ей приходилось выдавливать глазные яблоки и кому, Аларик постеснялся спросить. Как и перезвонить ей после того свидания. Как интересно выходит! Никогда не знаешь, что даже самое идиотское событие в твоей жизни может однажды спасти тебе жизнь уроком, который ты из него извлек!
        Взрывчатка закреплена, огнепроводный шнур вставлен. Аларик поджег каждый из четырех зажигалкой и бросился наутек.
        Каин уже выпустил четыре магазина, а все, что ему удалось - это ранить одного из шести бойцов. Он быстро понял, что эти боевики - отнюдь не новички в боях. Оно и понятно, будь Каин сам организатором штурма, он бы тоже расставил более опытных бойцов по наиболее важным стратегическим точкам.
        Рядом плюхнулся Аларик. Его одышка звучала донельзя болезненно. Либо он слишком сильно увлекся нездоровой пищей, либо выкуривает по три пачки сигарет в день. Почему-то по ассорти соусных пятен на его куртке Каин склонялся к первому варианту.
        - Где-то через две минуты нам надо лечь и зажать уши!  - пропыхтел Аларик.
        Каин бросил в бойцов последнюю гранату. Та взорвалась, но уже через несколько секунд, боевики продолжили обстрел.
        - А что произойдет через две минуты?  - крикнул Каин.
        И все же Аларику следовало перезвонить его девушке - снайперу, того гляди, узнал бы с какой скоростью горит огнепроводный шнур Виско из хлопчатобумажных ниток, покрытых нитролаком. Ответ: один сантиметр в секунду. Если бы Аларик это знал, то был бы готов к тому, что те шнуры, что он вставил в пластид, сгорят меньше, чем за минуту.
        Четыре громких взрыва раздались друг за другом. От столь неистового грохота оглохли все, кто находился на крыше. Аларик валялся рядом с Каином, зажимая звеневшие уши, казалось, сейчас из них прыснет кровь.
        Произведенный эффект оглушения стал смертным приговором для боевиков, на которых начала заваливаться одна тонна металла. Запасные страховочные тросы не выдержали натяжения, поскольку основные несущие металлические балки, подпирающие буквы, были уничтожены. Гигантские буквы жалобно и протяжно завыли, выражая всю свою ненависть к человеческому роду, который вовлек их в смертельные игры.
        Пока боевики подымались с пола и пытались прийти в себя, на них сверху посыпались тяжелые профили и балки, зажимая тех в железный капкан, из которого им уже не выбраться живыми. Переливающиеся на свету буквы захлопнули завал заключительным аккордом.
        Аларик зажмурился, увидев, как одного бойца металлический профиль прошил насквозь, вонзился в пол, и боец так и повис на нем, как на вертеле. Других боевиков придавило тяжестью самих букв, и они совершенно точно, переломали им реберные кости, так что смерть их будет быстрой, но болезненной.
        Самых живучих постигла участь быть добитыми Каином, который подобно средневековому варвару ходил по полю после окончания битвы и выискивал выживших. Разве что зубы у них не вырывал и сапоги не крал.
        Когда все вокруг стихло, Каин поднял в воздух два больших пальца. Он искренне не ожидал подобного расклада и был удивлен тем, насколько быстро и практично соображает мозг лейтенанта.
        Каин достал из-под обломков тяжелый чемодан и стал разглядывать устройство.
        - Что теперь?  - спросил Аларик.
        - Самая сложная часть плана!  - объявил Каин.
        Аларик с сожалением выдохнул. Он не разбирался в современных компьютеризированных гаджетах, дайте ему кнопочный телефон и он будет счастлив. А военная электроника развивалась семимильными шагами, и Аларик даже не пытался ее догнать. Это - удел молодых, их мозг растет и созревает вместе с новшествами, им гораздо легче идти с прогрессом нога в ногу. Избавиться от человеческой плоти сегодня уже не составляет проблем с таким арсеналом вооружения, но вот разобраться с электронными творениями гениев - задача гораздо сложнее.
        - Сможешь выключить?  - с опаской спросил Аларик. Он хотел услышать лишь один ответ.
        - Здесь нужна серьезная техническая подготовка!  - серьезно ответил Каин.
        Аларик снова выдохнул от отчаяния, пытаясь снова найти где-то на задворках своего ума новый впечатляющий план.
        Но Каин переключил один из тумблеров с надписью «вкл/выкл» в нижнее положение и с довольной улыбкой заявил:
        - Готово!
        Аларик выпучил глаза от удивления, а потом до него дошло, что этот малец пытался сделать из него дурака.
        - Ах, ты гнилой паршивец!
        Аларик набросился на парня, пытаясь взять его в захват. Но Каин лишь весело смеялся.
        Они понарошку боролись друг с другом, обоим следовало остудить адреналин, который пузырил их кровь после зрелищной победы.
        ***
        Карим наблюдал с экрана монитора за тем, как группа бойцов, охранявших глушилку коммуникационных сетей, полегла в битве на крыше. Плечо заныло сильнее в унисон с сердцем от того, что там погиб его второй из верных псов - Малик. Камера на шлеме Малика перестала подавать сигнал. Но за последние секунды его жизни сигнал с камеры передал достаточно информации.
        Чтобы подтвердить свои предположения, Карим оттолкнул Доху и Османа, открыл люк в крыше бронетранспортера и выглянул наружу.
        Прохладный ветер тут же обдал свежестью и миллионами запахов. За последний час, проведенный запертым в стальной коробке, чувства Карима обострились и он моментально ощутил все богатство световых и ароматных красок: ветер колыхал зеленую листву каштанов, высаженных вдоль уличных тротуаров, откуда-то слева тянулся аромат шоколадной выпечки. Ни единого намека на присутствие людей, разбежавшихся и спрятавшихся в зданиях от стрельбы в гостинице. Короткий треск, одинокие выстрелы, раскаты взрывов - единственное, что нарушало тишину в квартале.
        Карим понимал, что недолго продлится чудесная приятная тишина. Очень скоро сюда нахлынут целые отряды правоохранительных органов, это неизбежно. Но до того момента Карим обязан уничтожить Эрика!
        Карим взглянул наверх и, как и предполагал, увидел отсутствие в вывеске с названием отеля двух букв. Теперь Башня называлась «Хам-Гарден». Карим даже издал нервный смешок. Виктор и впрямь нахамил Кариму чуть ли не за шиворот!
        Что ж, очередного бойца сожрала эта ненасытная Башня! Чертова Башня!
        Карим раздраженно выдохнул и нарочито громко захлопнул люк.
        - Что будем делать?  - спросил Осман, когда молчание растянулось на несколько минут.
        Карим сидел неподвижно, опустив руки. Потеря глушителя сигнала коммуникационных сетей означала, что сейчас Виктор и Эрик, если до сих пор были живы, вызовут подмогу. Часы для Карима затикали в два раза быстрее.
        Карим посмотрел на стол, где лежал заряженный М16, а также Кольты, которые он приготовил лично для Эрика, и услышал их стонущий зов.
        Совсем скоро он сам выйдет на поле боя.
        ***
        Восьмерым справится с двумя боевиками, пусть даже они были вооружены РПГ, проблем не составило. Стычка не продлилась и минуты, как Замир уже стоял с большой тяжелой трубой в руках, поглаживал ее и смотрел на нее такими глазами, какими мужчина смотрит на идеальное женское тело.
        Учтивый Карл и Эрмир разоружили трупы боевиков, засевших на балконе, и вернулись в здание на лестницу.
        - Так! Осталось найти Дэсмонда и вывести его к БМП на улице Независимости!  - сказал Карл и протянул руки к гранатомету.
        - Эн-нет!  - Замир тут же притянул РПГ к себе, словно у него собирались забрать родного сына.
        Карл нахмурился.
        - Такой игрушкой я сам хочу пострелять! Когда еще мне представится такая редкая возможность?  - ответил албанец на удивленный взгляд окружающих.
        Учтивый Карл лишь покачал головой и побежал по лестнице вниз. Остальные последовали за ним.
        - Как ты собираешься достать Дэсмонда из самого пекла? Мы туда даже не подберемся!  - говорил Анвар на ходу.
        Вдруг зазвонил мобильный телефон.
        Группа мужчин даже замерла от удивления. Эта стандартная для фирмы Самсунг трель зазвучала так неожиданно и так неестественно. Словно звонок из обычной бытовой жизни, где на кухне гремят кастрюли с обедом, в гостиной дедуля смотрит шоу «Викторина», а дети наверху копошатся в ящиках с игрушками. Этот звук был из иного мира, обыденного, повседневного, и тем бескрасочного, а не из настоящего со взрывами гранат, нескончаемой стрельбой и предсмертными криками людей.
        Замир залез в карман брюк и достал оттуда смартфон. Проведя по экрану пальцем, он включил громкую связь и ответил:
        - Виктор? Ты еще живой?
        - Пока да,  - прокряхтел мужчина и закашлял.  - Что у вас там происходит? Где вы?
        Анвар потянулся к РПГ, чтобы он не мешал боссу вести диалог, но Замир снова увернулся, демонстрируя, что не собирается расставаться с трубой ни под каким предлогом!
        - Стоим возле южного выхода! Хотим дать жару БМП!
        Замир похлопал по трубе, как отец хлопает сына по спине.
        - А потом запустим туда Дэсмонда!
        - Черт! Самого Дэсмонда? С вами шутки плохи! Пожалейте ребят, большинство из них - тупоголовые члены низкосортных банд. Они делают то, что велят, даже не задумываясь над разумностью идеи!
        - Тогда Дэсмонд повелит им сдохнуть!  - отрезал Замир.
        - Слушай меня внимательно!  - голос Виктора стал серьезным, он снова откашлялся.  - Вокруг здания стоят три БМП: север, юг, восток. Та, что на северной части - где главный вход в гостиницу - оснащена пулеметом, остальные две - тридцатимиллиметровой пушкой. Тот, кто руководит операцией, сидит в бронетранспортере, который охраняется БМП с пулеметом. Отрежь чудовищу голову, и от туловища уже не будет угрозы!
        - Я понял тебя!
        Связь отключилась. Учтивый Карл выхватил из рук албанца телефон и начал набирать номер самого опасного человека в мире - ему единственному под силу совершить невероятное - голыми руками отобрать БМП.
        ***
        Виктор отключил связь и завыл. Ранение в груди снова начало пульсировать кровавой струей - давящая повязка пропиталась кровью насквозь. Каин тут же сменил бинты и зажал рану еще сильнее. Виктор едва не закричал от боли.
        - Виктор! Вызывай свою подмогу!  - потребовал Аларик.
        Лейтенант понял, что Виктор до сих пор пребывал в нерешительности, надеясь, что следующая минута принесет ему хорошие новости, из которых будет ясно, что они справятся со штурмом своими силами. Но с каждой пройденной минутой Виктор терял надежду, потому что этот план штурма разработал он сам в паре с Арнольдом, и это означало практически победную стратегию. С течением времени Виктор лишь терял драгоценные секунды и шансы на спасение. Он-то, может, и выживет здесь наверху, ведь сюда можно добраться только на лифте, который блокируется из апартаментов. Но все остальные внизу, включая Эрика, могли погибнуть, и тогда жизнь Виктора стремительно покатится в ад, потому что он потеряет единственного сильного союзника в борьбе с Томасом.
        Виктор взглянул на Аларика в последний раз, но тот был неотступен. Тогда Виктор нажал на волшебную кнопку, связавшую его с ангелом-хранителем из Генерального штаба вооруженных сил. Этот звонок будет стоить ему очень дорого.
        Аларик не знал, с кем именно из Министерства обороны у Виктора была прямая связь. С положением Героинового Короля это мог быть сам генерал армии. Аларик проявил уважение к конфиденциальной стороне бизнеса своего давнего друга и отошел в сторону, дабы не стать нечаянным участником диалога, который длился меньше минуты. Лейтенанту показалось, что на той стороне провода человек уже был в курсе происходящего и лишь ждал звонка от Виктора.
        Когда разговор был окончен, Аларик облегченно вздохнул.
        - Подкрепление прибудет через двадцать минут,  - слабо проговорил Виктор.
        Аларик кивнул, а потом начал заряжать пистолеты и винтовку.
        - Куда ты собрался? Ты можешь переждать здесь!  - удивился Виктор.
        Аларик всунул за пояс четыре магазина для автомата, передернул пистолет и ответил:
        - Там внизу остался мой офицер,  - произнес Аларик со всей серьезностью.  - Не знаю, знакомо ли тебе чувство долга. Но вот мне оно знакомо очень хорошо, и я его буду уважать до конца жизни! Мой долг - не позволить той огромной умопомрачительной женской груди сгинуть в морге! Пусть она и искусственная!
        - Ну, и мудак же ты!  - Виктор лишь покачал головой.
        - А твоя грудь,  - Аларик ткнул пальцем в грудь Каина,  - должна хватать этого полудохлика и везти на вертолете в городскую больницу! Свяжись с ними по рации и предупреди о прилете. Они будут готовы вас встретить!
        Каин скрутил кольцо из указательного и большого пальцев, и Аларик поспешил к лифту.
        ***
        - Они обыскивают все этажи! Надо уходить! Здесь больше нельзя оставаться!  - пропыхтела Нина, сверля потолок глазами.
        Из последних сил она сосредотачивала свой взгляд на том, что происходило на соседних этажах - видеть дальше сил уже не хватало.
        - Бежим на южную лестницу!  - предложила Ханна, изучив все возможные варианты отступления.
        Офицер помогла Нине встать с пола, закинула ее руку себе на плечо, и они вместе поспешили к запасному выходу. Перешагивая через трупы бойцов, Нина вдруг осознала, что практически перестала чувствовать боль в бедре, и это было плохим знаком. Ханна же думала о своем: никогда еще в жизни она не убивала такое количество людей.
        - Куда мы пойдем?  - спросила Нина шепотом.
        - Не знаю, как тебе, но мне все больше кажется, что пора выбираться из этого чертова здания! Оно кишит боевиками, как канализация крысами!
        Ханна нагнулась и сняла с трупов несколько автоматных магазинов с патронами.
        - На улице стоят какие-то машины с пушками на крыше…
        - Это - броневые машины пехоты!  - пояснила Ханна, понимая, что Нина никогда в своей жизни не видела подобных механических чудовищ.
        - Они убьют любого, кто попытается выйти!
        - Что ты предлагаешь? Кто нам поможет?  - Ханна начала выходить из себя.
        - Эрик!
        - Кто?
        - Эрик Манн! Он внизу! Там можно затаиться за их спинами!
        Ханна резко остановилась и подозрительно взглянула на Нину.
        - Эрик Манн? Тот самый Эрик Манн?  - в голове Ханны началась складываться головоломка.
        Кажется, Аларик был прав, когда проводил связь между нападением террористов и Виктором Хаммелем. И походу, лейтенант рассуждал в верном направлении: никакие они не террористы, это все очень похоже на те мафиозные разборки, что гудели на улицах столицы пятнадцать лет назад, когда наркоторговцы делили территорию и товар. Ханна слышала много рассказов о тех временах, но никогда бы не подумала, что сама окажется в самом разгаре аналогичных событий. Вот только пятнадцать лет назад самым страшным оружием был автомат, а сегодня - реактивные гранаты! Единственное, что не поменялось с тех времен - уязвимость человеческого тела. Кто знает, может, через следующие пятнадцать лет вместо людей воевать уже будут киборги.
        - Ты знаешь его?  - наконец, спросила Ханна, когда в голове собралась полная картина происходящего.
        А потом она снова оглядела девушку с ног до головы, оценила стоимость наряда, туфлей и украшений и вывод напросился сам.
        - Ты - его девушка,  - произнесла Ханна, утверждая.
        Нина буквально всхлипнула. Хотелось бы ей сказать, что она стала ею всего пару часов назад. А всего пару минут спустя она может стать его мертвой девушкой.
        - Там внизу - самое месиво,  - заговорила Нина,  - но туда скоро прибудет подкрепление…
        - Откуда ты все это знаешь?!  - Ханна перешла на крик.
        Ее ужасно достали эти необъяснимые пророчества.
        Девушка лишь устало закрыла глаза.
        - Кто ты?  - злостно спросила Ханна.
        Ей уже было наплевать на это идиотское правило: никаких вопросов.
        Ханна смотрела на странную девчонку с невероятно светлыми серыми глазами, и голова разрывалась от миллиарда вопросов, начиная с тех, которые касаются причин организованной в центре города войны, и заканчивая вопросами о самой чудаковатой девушке, которая знает о Ханне так много и умеет предсказывать появление боевиков, как самый опытный в мире военный стратег.
        В то же время Ханна понимала, что сейчас нет времени на вопросы, которые могут подождать. Сейчас необходимо остаться в живых, и с каждой секундой, что они мешкали, их шансы выбраться уменьшались.
        - Хорошо! Идем вниз!  - согласилась Ханна, поборов желание продолжать расспросы.
        Едва они сделали шаг в сторону запасного выхода, как его дверь резко распахнулась, и в коридор вбежали трое бойцов. Они резко остановились, увидев двух женщин, и тут началось очередное состязание на скорость реакции. Всего за долю секунды все пятеро проанализировали ситуацию и сделали свои выводы.
        Ханна сообразила быстрее всех. Мозг офицера полиции был выдрессирован профессиональными тренировками и стоил с десяток мозгов тех бойцов, что она встретила сегодня. И сейчас ее мозг сообщил ей, что трое мужчин, держащих в руках штурмовые винтовки М16, определенно не входили в разряд ее союзников, а закрепленная на шлеме предводителя мини-камера напомнила о словах Аларика о бронетранспортере на улице, чьи антенны ловят сигналы от штурмовых групп. Так вот, значит, как организаторы налета наблюдают за ходом событий!
        Боевики тоже поняли, что перед ними - враги, но полицейская униформа слегка вывела их из равновесия: видимо, в них все еще сохранился рефлекс подчиняться синему костюму с блестящим значком. К сожалению Ханны, в условиях нынешних обстоятельств один полицейский офицер не представлял угрозы.
        И ровно в ту же долю секунды, в которую обе стороны поняли, что сейчас они все откроют огонь, произошло самое важное событие, о котором не подозревал никто.
        Нина уставилась в глазок камеры на шлеме знакомого человека - Акрома, уцелевшего в перестрелке возле заднего фойе. Ее дар позволил увидеть гораздо дальше поверхности стеклянного глаза. Нину в буквальном смысле засосало внутрь камеры, протащило по невидимым волнам радиоканалов, пронесло сквозь бронированные экраны бронетранспортера и усадило прямо перед лицом Карима. Их глаза встретились, и по спине Нины пробежался холодок, потому что она поняла, что он ее узнал.
        - Поймалась птичка!  - удовлетворенно прошипел Карим и слегка причмокнул от удовольствия.
        Наконец, он словил хоть кого-то стоящего в этой берлоге - сучку Эрика! Этой мелкой дряни удалось запудрить мозги даже Арну с Томасом, они видели в ней какой-то важный стратегический объект. Вот смех-то! Шлюшка стала значимой фигурой на шахматном поле! Ну, раз так, то настал ее черед быть выкинутой из игры!
        Звук выстрела обозначил старт, и время снова вернулось на прежнюю скорость хода, а потому пуля вмиг пересекла пять метров и со свистом вонзилась точно в лоб Акрома, пробив броню шлема.
        Ханна открыла огонь из штурмовой винтовки, заряженной бронебойными патронами, боец с камерой на шлеме упал замертво, остальные два бойца открыли ответный огонь. Ханна толкнула Нину на пол, присела на колено, и зажала курок. Но она по-прежнему находилась на прямой линии огня, и уже через секунду познакомилась с новыми ощущениями, когда сразу шесть пуль одна за другой вонзились в бронежилет и повалили Ханну на пол. Удары выбили из легких воздух, лишив офицера способности двигаться.
        - Нина, беги!  - прохрипела Ханна и из последних сил зажала курок винтовки.
        В который раз ей приказывают бежать, и в который раз Нина в полусознании бежит прочь от свинцовых искр, звенящих ей вслед, рикошетом отбивающихся от ваз, светильников, картинных рам, чьи щепки режут руки и лицо. Нина бежала к противоположному запасному выходу, просто потому что больше бежать некуда.
        Нина уже не могла дышать, слезы застилали глаза, она не видела ничего вокруг и бежала, перебирая руками вдоль стен, пока не наткнулась на холодную металлическую дверь. Она с трудом надавила на длинную ручку, и дверь со скрипом поддалась.
        Если на этом лестничном пролете Нине встретится еще один боевик, то черт с ним. Пусть пристрелит. Потому что у нее больше не осталось сил бежать.
        Но на лестнице было пусто. Упав на перила, чтобы перевести дыхание, Нина с ужасом осознала, что это - не конец! Здесь ее ждет нечто гораздо хуже, чем боевики.
        Ее здесь ждал Карим.
        Как только Карим понял по картинке с монитора, что Акром пал в бою, сердце Карима сжалось в тиски. Он потерял обоих. Акром и Малик - его верные помощники и братья, полегли в битве за лучшую жизнь, и Эрик заплатит за каждого Пастаргая, что Карим потерял здесь сегодня. Камера на шлеме Акрома продолжала передавать сигнал, и Карим наблюдал за тем, как девчонка Эрика бежит в сторону северного запасного выхода, бежит прямо Кариму в руки, ведь его бронетранспортер вместе с БМП стоят с северной стороны. Карим понял, что расплата Эрика уже началась.
        - Отойди!  - гаркнул он на Доху, который тут же прижался ближе к аппаратуре.
        Карим добрался до рации и затараторил:
        - Северная машина, быстро на связь!
        Рация зашуршала, и в ту же секунду раздался голос боевика:
        - Северная на связи!
        Карим буквально физически ощущал, как они там соскучились по кровушке, и как сильно им хочется снова поработать. И Карим даст им эту возможность!
        - Цель: шестой этаж, окно лестничного пролета!
        - Пулемет?  - зашуршала рация в ответ.
        Карим оскалился.
        - Поработай пушкой так, чтобы от стены ничего не осталось! По моей команде!
        Металлическая дверь с грохотом захлопнулась, и Нина поняла, что оказалась в ловушке. Она видела улыбающееся лицо Карима, слышала его учащенное сердцебиение и его приказ, грозящий окончить ее жизнь.
        «Огонь!»  - донесся до Нины голос Карима.
        Она резко упала на пол, подобрала колени к груди, закрыла уши и зажмурилась, приготовившись к апокалипсису.
        В ту же секунду раздались громкие залпы - тридцатимиллиметровая пушка выпустила очередь из двух десятков зарядов один за другим, они со свистом разрезали воздух со скоростью девятьсот метров в секунду и врезались точно в стены лестничного пролета шестого этажа. Бетонные стены под натиском свирепых разрывных пуль взрывались фонтаном мелких частиц и крошились в песок.
        Мир вокруг взорвался, завертелся миллиардами осколков и обратился в хаос. Шквал огневой атаки оглушал так, что Нина не слышала собственного крика. Лишь накатывающие волны бетонных обломков набивающие синяки на истерзанном теле, царапающие обнаженные участки кожи своими острыми резцами, причиняемой болью заявляли о том, что она все еще жива.
        Карим наблюдал за работой пушек с упоенным наслаждением, представляя, в какой фарш превратилась девчонка Эрика. Она не могла выбраться оттуда живой, это было невозможно, и никакие легионы ангелов ей не помогут выжить в этой мясорубке. На его глазах всего за одну минуту пушечные выстрелы полностью измолотили стену в пыль.
        Последние куски блоков и кирпичей завалились внутрь здания, обнажив лестничный пролет перед глазом бога. Угол ведения стрельбы позволил разрушить бетонные плиты потолка, и огромные бетонные обломки обрушились точно вниз, похоронив под собой то, что могло остаться от девчонки.
        ***
        Эпицентр перестрелки сдвинулся, надвигающиеся бойцы заставили компанию отступить в ресторан. Мест для укрытия здесь было больше, и мужчины сваливали многочисленные столы и стулья в кучу, прячась за импровизированными баррикадами. Ресторан в мгновение ока превратился из роскошного богато украшенного зала, где господствовала чопорность и тщеславие, в поле битвы с окопами, укреплениями, заграждениями и, разумеется, мертвыми телами.
        Силы соперников уравнялись, и составляли сейчас около двадцати бойцов с каждой стороны. Но имея за своими плечами тяжелую артиллерию из пулемета и пушки, вражеские боевики смело шли в наступление.
        - Эрик! Надо отступить дальше!  - кричал Рудольф.
        Эрик огляделся. Они уже отдали врагам почти половину ресторана, а те все прижимали их к стене. Надо держаться до последнего! Не отступать, пока не останется выбора!
        -Держим позиции!  - скомандовал Эрик.
        Возле него раздался крик. Это был Фидо. Пуля вошла ему в лицо. Но телохранитель остался в живых. Эрик подполз к мужчине и зажал руку на щеке, в которой виднелось входное отверстие от пули. Одному богу известно, как он умудрился выжить.
        - Прижми!  - крикнул Эрик, приложив к щеке мужчины скомканную столовую салфетку.
        Эрик вернулся к отражению атаки. Он был чрезвычайно горд своими людьми, особенно когда Фидо поднялся с пола и, прижимая к лицу ткань, снова продолжал отстреливаться, пусть и не так точно.
        Раздался звонок сообщения на телефоне. Эрик вытащил из кармана телефон.
        - Что это?  - крикнул Роберт, то и дело высовываясь из-за барной стойки и пуская пули по боевикам.
        Эрик прочел сообщение.
        - Это от Изабеллы! Спрашивает, почему Нина опаздывает в ресторан!  - крикнул Эрик в ответ.
        - Ты - идиот!  - разозлился Роберт.  - У тебя есть мобильная связь?!
        И тут до Эрика дошло, о чем говорил Роберт. Действительно, сигнал снова заработал!
        В дальнем левом углу ресторана раздавалось больше всего выстрелов, человеческих криков и нецензурной брани. Здесь господствовал Дэсмонд-Огнестрел. Он прятался за черным роялем, сверкающим полированными поверхностями на свету.
        - Получай, ублюдок! Вот и твоя порция! Хочешь еще? Получай, сукин сын!  - кричал Дэсмонд и выпускал очередь за очередью.
        Он словно играл в приставку Денди, где из-за столов поднимаются мишени, и ты разишь по ним пластмассовым пистолетом. Дэсмонд никогда не понимал, как работает система игровых приставок, а именно, каким образом экран телевизора распознавал, что Дэсмонд попал в цель. В отличие от игр в реальных условиях боя Дэсмонд всегда наверняка знал, попал ли он, куда, и остался ли враг в живых.
        Вдруг в кармане штанов завибрировал телефон.
        Дэсмонд взревел от раздражения. Ничто не должно отвлекать его от боя! Дэсмонд даже не задумался над тем, что внезапно возобновился сигнал сотовой связи.
        - Дэс!  - послышался голос Учтивого Карла.
        - Какого черта тебе надо?!  - заорал Дэсмонд.
        - Тащи свой зад в ресторанную кухню! Есть задание! Тебе понравится!
        Дэсмонд прижался к полу, потому что вдоль рояля прошла еще одна автоматная очередь. На этот раз несколько пуль прошили деревянные панели насквозь, и Дэсмонд едва избежал смерти.
        - Кажется, эти ублюдки научились стрелять!  - выругался Дэсмонд и вернулся к разговору.  - Если ты меня расстроишь, я прикончу тебя на месте!  - проорал он в трубку.
        Это было резонно, потому что в нынешнем пекле, что творилось в ресторане, каждая жизнь была на счету.
        Дэсмонд сорвал с пояса последние две гранаты, выдернул чеки и бросил подальше в боевиков, чтобы исчезнуть в дыму, подобно ниндзе.
        Как только раздались взрывы, Дэсмонд побежал в сторону кухни. На входе его уже ждали знакомые лица: албанские телохранители выбежали из-за дверей, встали на колени и вели прикрывающий огонь, пока Дэсмонд не исчез за болтающимися дверями.
        - Замир, мать твою! Прохлаждаешься тут, паскуда редкостная!  - выругался Дэсмонд, когда увидел здесь почти всю албанскую свиту.
        - Не бузи, остолоб! Игрушку тебе доставали!  - обиделся Замир.
        Глаза Дэсмонда расширились от счастья. Даже зрачки увеличились до краев радужки.
        - Сестра Люсильды!  - воскликнул он и потянулся к трубе.
        - Эн-нет!  - Замир снова увернулся от очередного потенциального похитителя его «сына».  - Это - моя! А твоя игрушка - на улице!
        Карл проводил Дэсмонда к круглому окошку, чтобы Дэсмонд увидел все своими глазами. Тот присвистнул от изумления. Кажется, даже он не ожидал подобного размаха битвы.
        - Виктор сказал, таких три штуки стоят вокруг здания, плюс бронетранспортер, а внутри него…
        - Главнокомандующий!  - закончил Дэсмонд.
        Он сразу сообразил, что здесь к чему.
        - Если мы заполучим хотя бы одну такую штуковину, считай, мы победили!  - договорил Карл.
        Дэсмонд даже причмокнул от удовольствия. Он ездил в БМП только на военных учениях, когда друзья из сухопутных войск звали его повеселиться.
        План тотчас же созрел в сумасшедшей голове Огнестрела.
        - Ладно, Замир! Хочешь пострелять, смотри не промахнись, урод! Иначе загубишь все шансы!  - сказал он.
        - Обижаешь, козел! Я из таких почаще твоего стреляю!
        - Вот и докажи, гавнюк!
        - Смотри и учись, трахатель лесбиянок!
        Дэсмонд сгруппировал бойцов и добавил:
        - Стреляй точно в задний правый бок! Там нет главных органов управления! Ты должен пробить дыру в корпусе, но не больше, иначе уничтожишь наш единственный шанс! Экипаж внутри будет оглушен на пару секунд, и тогда мы сможем к ним подобраться и выкурить оттуда!
        Замир кивнул и исчез в коридоре, чтобы занять позицию на балконе второго этажа.
        Остальные бойцы ждали, пребывая в готовности, пока Замир не сообщит о начале операции.
        - Сработает?  - прошептал Карл.
        По обращенным на Дэсмонда глазам албанцев, он ответил то, что они хотели услышать:
        - Мои планы всегда работают!
        ***
        Томас сидел напротив раскрытых дверей балкона, сквозь которые ветер задувал в апартаменты свежий воздух, в котором растворялись клубы ароматного дыма от сигар. Находясь от Хаммель-Гарден в пятнадцати километрах, он слышал, как орудует тридцатимиллиметровая пушка, установленная на крышах БМП, что у него украли прямо из-под носа.
        Карим разошелся не на шутку. Кажется, его взбесили больше нормы Эрик, Дэсмонд, раненное плечо, сам Томас. Вот уж и вправду, не буди лихо, пока оно тихо. Томас допустил непростительный просчет в своих планах, понадеявшись, что утихомирил Карима ложными обещаниями скорого воскрешения Жгучего Карлика. То ли Томас проявил недостаточную смекалку и силу убеждения, то ли удача вдруг отвернулась от него, обратив его внимание на то, что он недостаточно смел для ее благоволения. Кто-то из этого трио: Эрик, Карим, Томас - оказался смелее другого, а удача, точно кроличья лапка, перешла в его руки. Кто же это, если не Томас? Эрик? Карим? Кажется, в скором времени все станет ясно. И пушечные залпы, уничтожающие гостиницу Виктора уверенно заявляли, что у Карима есть все шансы на победу.
        Томас глубоко затянулся сигарой, и насыщенный горячий и крепкий ароматный дым заполнил его легкие, пропитался сквозь их стенки и словно прошел через каждый сосуд, наполнив мышцы и органы легкой ломотой, расслабляющей общее состояние. Томас откинул голову на спинку кресла и закрыл глаза, погружаясь в привычный транс, где размышления не видели преград, а логические цепочки выстраивались так легко и интуитивно.
        Если Карим одержит верх, то после столь мощного и сокрушительного противостояния он непременно станет новым лидером в глазах мелких банд и наркоторговцев, промышляющих на уличных просторах. Но едва ли ему хватит стойкости и смышлености для ведения бизнеса на том уровне, что создал Эрик. Тем более ослепленный надуманным совершенством Жгучего Карлика, который, по сути своей, был всего лишь еще одним синтетическим аналогом амфетамина, власть медленно, но безвозвратно рассыплется из его рук сквозь пальцы, подобно песку. Возможно, Кариму удалось одурачить своим бахвальством и чинным видом главарей банд, но Томас, как и любой другой более крупный игрок, никогда бы не купились на мнимый авторитет Карима. Не того уровня делец. А потому Томаса мало заботила участь Карима, и он скорее пытался просчитать возможные последствия от устранения Эрика с поля игры. На самом деле, Карим бы здорово выручил Томаса, разделавшись с компанией Эрика Манна. Он бы в буквальном смысле расчистил дорогу перед Томасом, взяв на себя выполнение всей грязной части плана.
        Но, как уже было сказано, Томас чувствовал, что Провидение развернулось к нему, если не спиной, то определенно смотрело куда-то вбок, и определенно заметило там что-то ценное и достойное его внимания. Томас больше не ощущал той пьянящей эйфории от самоуверенности, которую дарило присутствие удачи рядом с ним. А потому вполне вероятен был и таков исход: Карим проиграет в битве, и вся армия Томаса, что он скопил за последние месяцы с таким трудом, будет уничтожена и похоронена танцующим на их братской могиле Эриком. Столько усилий! Столько ресурсов! Столько времени! Томас будет очень зол, и в первую очередь зол на предательство своего брата, которое стоит Томасу так дорого!
        Зазвонил телефон.
        Едва Томас прислонил трубку к уху, в ней прозвучал запыхавшийся голос Арна:
        - Я на месте!
        Томас слышал тяжелое дыхание Арна и ждал, пока тот начнет рапортовать. Боец не заставил себя долго ждать.
        - Это - динамичный штурм с участием восьми штурмовых групп. Карим украл наш план и претворил его в жизнь сам.
        Арн разглядывал сквозь снайперский прицел первый этаж здания и пытался уловить хоть где-нибудь следы присутствия Эрика. Но по той суматохе, что там творилась, он не мог понять ничего, кроме самого очевидного - первый этаж стал эпицентром столкновения двух армий. Стрельба не прекращалась ни на секунду, стреляли изо всех типов оружия: автоматические винтовки, пистолеты, изредка использовались гранаты. Клубы дыма и пыли от разрушенных стен и перекрытий витали вокруг здания, создавая плотную туманную завесу.
        - Уничтожена электростанция. Верхние этажи здания, по всей видимости, штурмуются группами, высаженными с вертолета,  - продолжал Арн.
        Его обязанностью стал детальный отчет о происходящих событиях. Сейчас он был глазами и ушами Томаса, чтобы помочь тому выстроить картину происходящего в голове.
        - Я вижу бронетранспортер. Я уверен, что Карим там. Что прикажешь делать?
        Вопрос Арна прозвучал вполне логично. Стоит ли устранять Карима сейчас или дать ему шанс на победу в войне?
        Томас понял, что еще не обладает достаточным основанием для отдачи какого-либо приказа, а потому ответил:
        - Выжидай.
        - Понял.
        Арн дал знаки своим шестерым помощникам, разместившимся в соседних зданиях и рассматривающих здание гостиницы в снайперский прицел. До тех пор, пока сюда не явится полиция, у них тоже есть возможность разгуляться и поиграть в богов.
        Томас снова почуял знакомый запах и тут же затушил сигару, чтобы удостовериться, что он не ошибся.
        Это была правда. Запах горящего металла, запах расплавленных пуль и дымящихся патронов. Томас медленно встал с кресла и обернулся.
        Она лежала посреди гостиной, и вид ее был ужасен. Кровью залито все: ноги, руки, платье и даже лицо. Местами она уже запеклась, а кое-где Томас разглядел новые ссадины и раны, струйки крови исполосовали ее бледные конечности, они стекали по рукам и бедрам. Она потеряла одну туфлю, и в стопе он увидел осколки стекла. Нина лежала в позе младенца, подтянув колени точно к подбородку, и Томас вдруг впервые испытал жалость. Но вовсе не к ней. Это была жалость от того, что такое странное и необъяснимо талантливое существо умирает по собственному недомыслию. Ее решения привели ее в смертельный тупик, и теперь, какой бы ценной она ни была, ее время подходило к концу.
        Нина медленно подняла голову и взглянула точно в глаза Томаса. Ее серебристые глаза сверкали стальной холодностью, и Томас отчего-то подумал, что она пришла к нему в последний раз.
        - Помоги мне, Томас,  - попросила она шепотом.
        Она снова просит его о помощи. Но надо ли ему это?
        - Карим проиграет. Осталось совсем недолго,  - она словно ответила на вопрос, что он задавал себе в уме.
        Откуда она это знает? Почему она в этом уверена? Как, вообще, она появляется здесь? Кто она? Что она?
        Сколько бы вопросов Томас не задал, одно он знал наверняка - она всегда говорит правду. Может, она не умеет лгать, может, не хочет, но все ее предсказания всегда сбывались в точности.
        И вдруг Томас понял, кого увидело Провидение, что благоволило ему все это время, все эти годы. Томас нашел того, в чьих руках была кроличья лапка.
        - Где ты?  - спросил он тут же, мысленно набросав в голове схематичный чертеж нового плана.
        - Шестой этаж… северная сторона…
        Она тут же исчезла.
        К черту Эрика! К черту Карима! Да к черту его самого - Томаса! Не в них все дело! А в ней! Наконец-то, Томаса настигло озарение, и ему вдруг открылись те грани, которые он ощущал лишь осязанием, а теперь увидел глазами ясно и четко!
        Он схватил телефон и набрал номер Арна.
        - Где ты сейчас находишься?  - спросил он немедленно, как установилась связь.
        - Здание напротив главного входа!  - отчеканил Арн.
        Главный вход располагается на северной части здания.
        - Высота?  - спросил Томас.
        - Уровень второго этажа, но первый отсюда рассматривается даже…
        - Поднимайся на шестой!  - перебил Томас.
        На секунду в трубке стихло.
        - Но основная перестрелка ведется на первом!  - не понимал Арн.
        - Делай, как я говорю!  - Томас даже взревел от ярости.
        Арн не стал спорить, и выполнил приказ Томаса, как запрограммированный киборг. Он редко слышал столь разъяренный голос Томаса. Обычно босс, вообще, не демонстрирует никаких эмоций, и редко, что могло его вывести из себя настолько, что он переходил на надрывный рев.
        Арн мигом преодолел четыре лестничных пролета пустующего офисного здания. Видимо, как только началась заварушка, работники быстро эвакуировались ради собственного здоровья.
        Арн выбил стекла в окне, придвинул один из офисных столов к окну и разместился на нем с винтовкой.
        - На месте!  - выдохнул он в микрофон.
        - Опиши, что видишь,  - потребовал Томас.
        - Здесь нет несущей стены. Чувствуется, что Карим поработал тридцатимиллиметровой. Полностью снесены стены вокруг лестничного пролета, прямо по центру здания. В коридоре гостиницы много трупов,  - быстро сосчитав, Арн удивился цифре.  - Здесь около пятнадцати трупов… погоди… какое-то движение.
        Арн чуть покрутил барабан, устанавливая четкость прицела, и понял, что не ошибся, когда заметил блеск значка на солнце.
        - Это - полицейский. Девушка. Она ранена. Устранить?  - спросил Арн.
        - Ты видишь Нину?  - спросил Томас, оставив вопрос Арна без внимания.
        Арн замешкался, но опять-таки, он привык к странностям босса, они были ему позволительны.
        - Нет, с моей стороны не вижу. Может, она в западном или восточном крыле? Я их не обозреваю!
        - Нет! Она должна быть в северном.
        Откуда он только знает это?
        - Ее здесь нет, Томас,  - Арн снова и снова рассматривал каждый сантиметр гостиничного коридора, осмотрел остальные окна, ведущие в номера, но нигде не видел девчонку.
        Вдруг его прицел снова остановился на женщине в униформе полицейского.
        - Погоди… офицер… она что-то откапывает.
        - Что?  - не понял Томас.
        - Офицер разбирает завал, устроенный пушкой БМП!
        Томас быстрее Арна сообразил, зачем офицер принялась за столь неуместную работу.
        - Прикрывай обеих!  - приказал Томас.
        Через пару секунд Арн увидел, как из-под большого бетонного обломка офицер вытащила худую бледную женскую руку, испачканную в крови.
        ***
        Оглушительное громыхание артиллерийского обстрела прекратилось, но Ханна продолжала лежать на полу, зажав уши, которые, казалось, начали кровоточить от столь яростной атаки по барабанным перепонкам. Кажется, штурмуют сегодня не только людей, но и их отдельные органы и части тела. Если бы у ушных перепонок были руки и ноги, они бы определенно схватились за оружие, чтобы отомстить их насильникам. Наконец, Ханна открыла глаза и разжала уши. Возможно, она оглохла, иначе, как еще объяснить эту необычную напряженную тишину, воцарившуюся после громких залпов где-то совсем рядом. Ханна зашевелилась и вздохнула с облегчением после того, как услышала хруст стекла и собственных суставов. Значит, она все еще обладает слухом, это уже хорошо. По крайней мере, ранняя инвалидность ей еще не светит.
        Оглядев коридор, Ханна вздохнула снова: все боевики были ликвидированы. Главного она уничтожила в самом начале их совместного знакомства, а всего через тридцать секунд обрушившийся на них то ли артиллерийский, то ли танковый огонь явно застал боевиков врасплох, чем Ханна и воспользовалась, всадив пули в остальных.
        Ханна поднялась с пола, ее чуть качнуло в сторону, но мозжечок быстро поймал равновесие и заставил тело стоять на ногах прямо. Рассмотрев в дальней стене огромную дыру размером с диаметр коридора, за которой открывался завораживающий вид на соседнее офисное здание, Ханна в который раз поблагодарила бога за то, что он оставил ее в живых. Кажется, вселенная ее действительно любит, если постоянно спасает ее задницу этим днем.
        Чего не скажешь о заднице той чудачки. И с этими мыслями сердце Ханны упало вниз. Она поспешила к зияющей дыре, на ходу ругая себя за то, что послала девчонку прямо под чудовищный огонь.
        Металлическая дверь, ведущая на лестничный пролет, лежала на полу, сорванная с петель и продырявленная в десятках местах, искореженная и помятая, и это заставляло с ужасом представить, что осталось от Нины. Ханна подбежала к завалу, образовавшемуся на лестничном пролете. Огромные бетонные блоки и обломки засыпали лестницу, отрезав пути. Ханна осторожно подкралась к завалу, понимая, что от любого неаккуратного или чересчур резкого движения все может рухнуть в преисподнюю. Ханна стала скидывать обломки прямо на улицу, уверенная, что уже никому и ничему не сделает хуже.
        - Черт, ну, где же ты?  - отчаянно шептала Ханна, надеясь, что Нина успела сбежать по лестнице до начала обстрела.
        Но подняв очередной обломок, она увидела серые пальцы, и сердце Ханны снова пережило микроинфаркт.
        - Твою мать!  - выругалась Ханна.
        Ее цепкие пальцы работали быстро, накачанные мышцы рук трудились неустанно, и спустя пару минут Ханна извлекла из-под обломков хрупкое тельце девчонки, в который раз поразившись разнице их судеб: одну бог уберегает от самых невероятных смертельных опасностей, а вторую - словно сам отправляет в пасть к чудовищу.
        - Что ж тебе не везет так?  - пыхтела Ханна себе под нос, таща Нину по полу коридора подальше от пропасти.
        Полы были удачно залиты водой, благодаря автоматической системе пожаротушения, сработавшей, кажется, целую вечность назад, когда здесь взорвались первые гранаты. Ханна смачивала руки и обтирала лицо Нины, покрытое белой строительной пылью, из-за чего она походила на мертвеца.
        - Давай же, девочка. Приди в себя!  - приговаривала Ханна.
        Холодная вода сработала, и Нина открыла глаза.
        - Вот так! Молодец!  - Ханна даже рассмеялась.
        И это был первый радостный смех, зазвучавший сегодня в этом аду, которому, казалось, не было ни конца, ни края.
        Нина нахмурилась.
        - Ляг,  - прокряхтела она.
        - Что?  - не расслышала Ханна.
        Нина откашлялась и повторила чуть громче:
        - Ляг!
        В ту же секунду лицо Ханны окаменело, и она прижалась к полу.
        Вдруг снова зазвучали выстрелы. Будь они не ладны! Сегодня они не оставят людей в покое! Судьба либо испытывает Ханну на прочность, либо она кого-то очень сильно разозлила там на небесах! Потому что эти ублюдки не дают передохнуть ни секунды!
        Ханна разозлилась, выхватила табельный пистолет и развернулась, чтобы найти нападающего.
        Один из боевиков, которому она всадила пулю в грудь еще до начала пушечного обстрела, выжил. Похоже, ему было недостаточно свинца в груди, а может, он просто разозлился, что какая-то женщина убила его, и отказывался принимать грядущую смерть, а бушующий в крови адреналин заставил его буквально восстать из мертвых.
        Ханна уже нацелилась на мужчину, как вдруг ее опередили. На ее глазах неведомая пуля сразила боевика точно в лоб, и тот упал замертво. Окончательно.
        Сердце Ханны запело торжественные гимны! Она обернулась и уставилась на соседнее офисное здание в поисках ее спасителя.
        - Снайперы!  - воскликнула она радостно.
        Нина открыла глаза.
        - Нина! Это - группа полицейских снайперов! Может, даже спецназ! Прибыло подкрепление! Черт возьми, мы не умрем сегодня!
        Счастливая Ханна вытянулась во весь рост и даже помахала невидимому союзнику значком. Она наизусть знала алгоритм взаимодействия со снайперами, прикрывающими группы захвата. Необходимо показать свой значок, губами произнести свой табельный номер и имя - снайперы обязаны уметь читать по губам. После чего стрелок передавал информацию в центр управления, информация сверялась, и после подтверждения снайпер становился ангелом-хранителем опознанного коллеги.
        Нина находилась в таком заторможенном состоянии, словно ей снова начали колоть транквилизаторы. Она едва слышала офицера, почти ничего не видела - перед глазами все двоилось. Еще чуть-чуть и Нина потеряет сознание. Но она пока не может дать себе слабину. Осталось дотерпеть всего чуть-чуть, прежде чем провалиться в глубокий сон.
        Нина следила за тем, как Ханна собирает оружие у убитых боевиков. Этим она и занималась почти весь день - отбирала у боевиков оружие и направляла их же огневую мощь против них самих. Нина же отползла к стене из последних сил и села, прислонившись к холодной стене, которая едва ли могла снизить жар. Нина медленно повернула голову и уставилась ровно туда, где прятался ее спаситель.
        А он был лишь ее. Офицер ему неважен. И это Нина знала наверняка. Когда-то он пытался убить ее на берегу, сегодня же - должен защитить. Судьба иронична.
        - Приготовься, они идут,  - прошептала Нина, как можно четче жестикулируя губами.
        Выстрел.
        Ханна упала на пол. На ее глазах возникший из дверей южного запасного выхода боевик упал замертво. Ханна буквально зарыдала от счастья. Теперь снайпер защитит их.
        ***
        Арн наблюдал за тем, как взрыв выбил дверь южного запасного выхода. Это был умный ход, поскольку лестничный пролет был отличным прикрытием, а дверь мешала вести огонь. На месте боевиков Арн поступил бы также.
        Арн перевел прицел на обеих женщин, лежащих на полу. Нину он узнал сразу. Он и с закрытыми глазами почувствует ее присутствие. Он не знал, как. И не собирался искать тому объяснение, его нет. Как нет и логичного объяснения тому, как она заставила его тогда на берегу поверить в реальность раны в предплечье.
        Рядом с Ниной лежала офицер полиции. Ее потрепало немало, но эта крепкая женщина все еще готова была ринуться в бой.
        - Только не вздумай встать,  - прошептал Арн себе под нос.
        Томас приказал прикрывать обеих, но главной целью была лишь Нина, так что если офицер вздумает встать у него на линии огня, он не будет рисковать, спасая и ее задницу. А потому лучше бы тебе прижать свой хвост поплотнее к полу и позволить Арну сделать всю работу чисто и аккуратно.
        Как и предполагал Арн, после пушечного обстрела Карим послал группу боевиков для зачистки этажа, чтобы удостовериться в том, что ни одной живой души на этаже не осталось. Боевики могут появиться только с южного выхода, поскольку на восточной и западной стене имелись лишь внешние пожарные лестницы, причем одна из них уничтожена, а вторую охраняют коллеги Арна - такие же снайперы, разместившиеся в соседних зданиях.
        Зоркий глаз Арна заметил, как из дверного проема запасного выхода вылетели два черных перфорированных баллончика - светошумовые гранаты. Отличное средство для временного оглушения противника. Во время службы в Ираке Арн испытал их действие на себе. Если световая вспышка ослепляет человека на полминуты, то громкий звук взрыва оглушает на шесть часов, к тому же в непосредственной близости от взрыва осколки гранаты могут нанести травматическое поражение. Достаточно противное изобретение, но невероятно эффективное, особенно в операциях по вытеснению противника с занимаемой позиции. Вот только для снайпера, находящегося на расстоянии нескольких сотен метров, светошумовые гранаты нисколько не портят погоды.
        И сейчас Арн лишь зажмурился на пару секунд, чтобы избежать даже минимального воздействия ослепительной вспышки. Прозвучавший взрыв был гулким, но тихим, хотя Арн прекрасно знал, насколько оглушительным может быть взрыв. По тому, как смело боевики вбежали толпой на этаж, Арн понял, что пора начинать веселье.
        Раз, два, три. Выстрелы звучали один за другим. Четыре, пять. Арн словно выбивал мишени в тире, одну за другой точно в цель. Может, сегодня он выиграет большого плюшевого пони? Шесть семь, восемь. Не прошло и минуты, а Арн уже устранил восемь боевиков, прежде чем те поняли, что находятся под атакой снайпера. Оставшиеся четверо бойцов снова вернулись в укрытие на лестничный пролет.
        - Арн! Я на уровне шестого этажа!  - зашуршала рация.
        Это был Магнус, которому Арн приказал сменить позицию.
        - Отлично! Лови их! Они на лестничном пролете,  - ответил Арн.
        Всего через несколько секунд Арн заметил, как двое боевиков упали на пол. Магнус, так же, как и Арн, был прирожденным стрелком. Они всегда выходили на задания в паре, это был уже отработанный тандем.
        - Осталось двое. Бегут вниз по лестнице. Мы их здорово напугали,  - произнес хриплый голос Магнуса.
        Арн понимал, что бегство уже не спасет боевиков, Магнус страдал своего рода маниакальной зависимостью доводить приказы до конца, во что бы то ни стало. А значит, он следит за беглецами сквозь окна, и совершенно точно убьет одного за другим. Потерять добычу - для Магнуса позор.
        Арн осмотрел через прицел весь этаж, удостоверяясь, что бойцы устранены. Его прицел упал на девчонку, которая смотрела точно на него. Возможно ли это? Он находится в двухстах метрах от нее, спрятанный за тенью тонированных стекол, и все, что говорит о его присутствии - это торчащее дуло винтовки из дыры в стекле размером пять на пять сантиметров. Но Нина смотрела точно на него, и, более того, она вновь заговорила с ним.
        «Спасибо»,  - прочел Арн по ее губам.
        Девчонка закрыла глаза и завалилась набок, потеряв сознание насовсем.
        ***
        Карим с наслаждением разглядывал место захоронения сучки Эрика - хоть одна хорошая новость за весь день! Пусть он пока не добрался до Эрика, но сердце его ранил глубоко, учитывая, как часто он таскал эту девку с собой.
        Карим вглядывался в мониторы, из восьми работали лишь три, но Кариму уже было наплевать на потерянные отряды. Он с упоением наблюдал за тем, как быстро его бойцы на первом этаже продвигаются вперед, припирая компанию к стене.
        Но вдруг все трое услышали раскаты грома откуда-то за зданием.
        - Что это?  - спросил Доха.
        - Кажется, пушка с БМП,  - предположил Осман.
        - Мы разве давали команду на пушечный обстрел?  - злобно спросил Карим.
        Оба бойца замотали головами.
        - Тогда какого черта там происходит?!  - яростно взревел Карим.
        По раскатистому треску было ясно, что где-то ведется интенсивный обстрел пушечными снарядами, более того, они бомбят какую-то большую металлическую и явно крепкую цель, судя по звукам. Когда первые подозрения стали закрадываться в голову Карима, прозвучал оглушительный взрыв, каких сегодня еще не раздавалось. Казалось, взорвался целый склад с боеприпасами.
        Карим оттолкнул бойцов, открыл люк и высунулся наружу.
        Снова долгожданный ветерок напал на его распаленное от духоты тело, донося до Карима острые запахи жженой резины и горючего.
        - Не может быть!  - выдохнул Карим, борясь с наихудшими опасениями.
        Гул тяжелого мотора нарастал, и в скором времени из-за угла гостиницы выехала БМП. От нее исходил дым, и Карим отчетливо увидел огромную дыру в корпусе сбоку.
        Наихудшие опасения подтвердились: одна из его БМП захвачена! А тот взрыв, видимо, обозначил уничтожение второй машины. Как это возможно?
        Машина грузно повернулась, наставив пушечное дуло точно на Карима, и тот понял как. Карим увидел свой кошмар: из люка виднелась голова Дэсмонда, управляющего пушкой вручную. Разумеется, вести огонь из пушки можно и с помощью автоматизированной системы, находясь при этом внутри кабины. Но ведь это Дэсмонд - чертов псих и садист! Он всегда хочет спускать курок собственными руками!
        - БМП —север атака налево!  - завопил Карим.
        Доха и Осман с ужасом наблюдали за тем, как их собственный арсенал обратился против них самих, и немедленно передали приказ последнему оплоту их защиты.
        Но приказ Карима был донельзя отчаянным, и он это понимал. Приказ не успел дойти до экипажа третьей машины, как первые залпы уже атаковали ее. К тому же стрелял по ним ни кто иной, как Вояка Дэсмонд, так что экипаж был обречен на гибель. На глазах Карима снаряды пробивали бронированные экраны БМП насквозь, уничтожая внутри как органы управления, так и людей. Всего через полминуты из машины повалил черный дым, машина воспламенилась изнутри, и взрыв выпустил на свободу огонь, жадно сожравшего весь ее корпус.
        Карим зажал уши от взрыва, его обдало горячим воздухом, пахнущим жженой резиной.
        - Зови РПГ-запад!  - крикнул Карим бойцам.
        И тут к его ужасу раздался пронзительный мужской крик откуда-то сверху. Карим едва верил глазам, когда прямо над ним пролетела реактивная граната, уносящая с собой его бойца, дежурившего на посту с РПГ. Граната врезалась в соседнее здание и взорвалась, раскидав части тела бойца по округе.
        - Твою мать!  - не сдержался Карим.
        Даже он, сколько считал себя крепким малым, натренированным всякими мерзостями жизни, не был готов к свисающим с фонарного столба кишкам.
        Кто-то захватил его РПГ-восток и только что жестоко уничтожил бойцов, дежуривших с РПГ на западной стороне здания. Это был конец. У Карима больше не осталось тяжелой техники.
        Карим мигом спустился обратно в кабину, схватил все возможное оружие, и бросил бойцам:
        - Немедленно валим отсюда!
        Никто не стал спорить. Мужчины быстро экипировались своим вооружением и один за другим покинули бронетранспортер через люк на крыше.
        Едва троица спрыгнула с машины, как послышался пронзительный свист. Карим успел лишь мельком взглянуть на неизвестного стрелка, запустившего в него реактивной гранатой со второго этажа гостиницы. Странным образом, этот человек был похож на представителя албанской мафии в своей цветастой рубашке и увешанный золотыми украшениями.
        Еще один громкий взрыв, и от бронетранспортера остался лишь столб плотного черного дыма с горящими останками.
        Ударной волной всех троих отбросило к ступеням гостиницы. Мир вокруг поплыл перед глазами. Карим пытался встать на ноги, но головокружение снова и снова валило его с ног. Он почувствовал, как его схватили под руки и потащили внутрь гостиницы.
        Последнее, что заметил Карим, прежде чем исчез в дверях гостиницы - это яростный взгляд Дэсмонда, упустившего свою долгожданную добычу.
        ***
        Дэсмонд обрушился нецензурной бранью на целых две минуты, проклиная Карима за его трусость. Хотя чего он ожидал? Что Карим останется на улице и примет честный бой с Дэсмондом, вооруженным тридцатимиллиметровым калибром?
        Дэсмонд спустился в кабину и сказал:
        - Возвращайся на восточную сторону! Пора вытаскивать наших из передряги!
        Эрмир с невероятно довольной улыбкой начал разворачивать машину. Он еще никогда не ездил на подобных зверюгах, и эта мощь в руках была неописуемой!
        Но едва Дэсмонд высунулся обратно из люка, как прямо над его головой пронесся вертолет. Черная винтокрылая машина зависла над свободным пятачком на дороге и начала снижаться. Военный вертолет с надписью «Нестор» было трудно не узнать.
        Задор Дэсмонда сразу же поник, поскольку он понял, что веселье только что закончилось. Дальше работу продолжит отряд специального назначения от Министерства обороны. Дэсмонд сплюнул от злости.
        - Хаммель - ссыкун!  - выругался Дэсмонд.
        Каждый уважающий себя король накроимперии имеет за своей спиной старшего брата: чем больше у тебя денег и длиннее язык, тем сильнее этот старший брат. Все в компании знали, что у Виктора - это связь с генерал-полковником Главного оперативного центра. Виктор никогда и никому не рассказывал, как заполучил такой козырь, но хвастаться им не брезговал.
        Вертолет приземлился всего в десяти метрах от Дэсмонда, винты еще не перестали вращаться, а бойцы в черной форме и масках без опознавательных знаков уже выбегали целым скопом и занимали оборонительные позиции. Главный подбежал к Дэсмонду и, едва узнав его, приказал бойцам снять его с прицела.
        - Сэр!  - крикнул мужчина.
        Дэсмонд смотрел на командующего сверху вниз, чуть перегнувшись через край люка.
        - Дальше операцией командуем мы! Обрисуйте ситуацию!  - потребовал незнакомец.
        - Черта с два! Сами выясняйте! Вы подчиняетесь Виктору, а я - игрок соседней команды!  - яростно ответил Дэсмонд.
        - Сэр! Мы не знаем никакого Виктора и подчиняемся командованию четвертой военной базы!  - настойчиво заявил мужчина. Ему явно не нравилось, когда его коррумпированную душонку выставляли напоказ.
        Дэсмонд закатил глаза.
        - Хер тебе! Я хочу еще пострелять из этой штуки!  - крикнул Дэсмонд и хлопнул Эрмира по плечу, мол, поехали скорее!
        - Сэр!  - остановил его настойчивый боец.
        - Да ты задолбал! Бабу свою так донимай, чтоб она дала тебе! Сойди с дороги или перееду!  - взревел Дэсмонд. Руки его так и чесались стрельнуть разок в асфальт перед мужиком, чтобы знал, с кем имеет дело.
        - Сэр! Йоаким Брандт сдерживает приезд сюда правоохранительных органов, в том числе бюро и отдел по контролю за оборотом наркотиков! У нас есть не больше двадцати минут, чтобы зачистить все и убраться отсюда!
        Эти слова возымели эффект. Дэсмонд прекрасно понимал, чем чреват приезд главных охотников за наживой. Сколько их не корми с руки, а только дашь слабину, откусят по локоть! И что-то подсказывало Дэсмонду, что после сегодняшней заварушки компанию в порошок сотрут, дай им хоть одну улику, доказывающую, что это - разборки наркодилеров. Пока лица пятерых боссов наркоимперии остаются в тени, весь этот день можно списать на террористическую атаку.
        Дэсмонд скривился в лице и начал неохотно излагать расположение сил противников.
        ***
        Очередной взрыв гранаты сорвал с потолка главную достопримечательность ресторана стоимостью полмиллиона долларов - великолепное произведение искусства из хрусталя, столь утонченное и в то же время увесистое, шедевр иллюминации с тысячей маленьких светодиодных лампочек, которые больше походили на сверкающие снежинки, чем на творение человеческих рук. Люстра упала на пол с громким звоном разбитых ламп и стекла, она лежала посреди ресторана избитая, уничтоженная и полностью игнорируемая людьми, которые даже не задумались над тем, чтобы оплакать ее жестокую кончину.
        - Я пустой!  - крикнул Рудольф.
        И впервые за день ему никто не кинул запасной магазин.
        - Я пустой!  - громче повторил Рудольф.
        Пуля свистнула мимо правого уха, Рудольф рефлекторно пригнулся еще ниже к полу. Но снова никто не откликнулся. Это означало, что их арсенал опустел до критического уровня.
        - Эрик! Надо отходить!  - крикнул Тоби.
        Да, надо было отходить. Эрик понимал, что битва за ресторан тоже проиграна. Но куда им бежать? Можно сбежать через кухню на верхние этажи и укрепиться где-то там. Например, на лестничном пролете. Там вести стрельбу будет сложнее, но какой у них есть выбор? Боеприпасы заканчивались. Вот и затвор его автомата замер.
        Рядом лежал без сознания его верный помощник Фидо. Три пули сразили его точно в правую грудь, кровь выливалась из ран тонкими ручейками. Медведь сидел позади защищающего его Рудольфа и зажимал рану в правом боку. Если задета печень, он умрет очень скоро. Отряд Эрика редел. Не помогло даже подкрепление в лице Учтивого Карла и пары телохранителей из албанской свиты. Наступление боевиков с каждой минутой все больше прижимало компанию к стене.
        Сколь профессиональными бы ни были бойцы Эрика, количество огневой мощи решало исход битвы не в его пользу. Боевики были подготовлены так, словно собирались на войну по свержению диктатора где-нибудь на Востоке, Эрик отдал должное запасливости и решительности Томаса. Если наносить удар - то конкретный и бескомпромиссный. До сих пор Эрик оставался жив благодаря умелому руководству солдатами, которые убивали боевиков и отбирали их вооружение. Но отняв один автомат, они теряли одного, а то и двух своих бойцов. Схватка была нечестной. Но кому какое дело до справедливости, когда на кону трон и миллионы прибыли?
        Вдруг на глазах Эрика пуля достала Роберта. Силой удара, с которой пуля вонзилась в ключицу, его отбросило к стене. Эрик в один прыжок оказался возле друга.
        - Сучьи выродки!  - плюнул со злостью Роберт и скривился в лице от боли.
        Эрик подобрал с пола столовую салфетку, сотни которых они уже использовали в качестве бинтов, и приложил к ране Роберта.
        - Кажись, это конец!  - прокряхтел Роберт.
        Он сильно зажмурился, ранение в ключицу всегда очень болезненное.
        - Где долбанный Дэсмонд?!  - Эрик в отчаянии огляделся.
        Дэсмонд исчез с поля боя внезапно, его тела нигде не было, а это означало, что у него появился какой-то гениальный и, как всегда, самоубийственный план.
        - Эрик! Позаботься о Мистере Аурелио!  - хрипло произнес Роберт.
        Эрик нахмурил брови.
        - О ком?
        - Это - мамин кот! Рыжая скотина жрет, как бегемот! Запомни! Только обезжиренный корм! Иначе он будет страдать от изжоги!  - говорил Роберт.
        Эрик, несмотря на ранение, легко стукнул друга по затылку.
        - Иди к черту! Сам будешь кормить своего кота!  - огрызнулся Эрик.
        Роберт усмехнулся, Эрик вторил.
        Вокруг продолжался хаос. Эрик вспомнил все те разборки, которые он сам чинил много лет назад, также зажимал сопротивляющихся людей в угол и истреблял. Вот она - чертова карма, о которой так любил разглагольствовать Рудольф. Интересно, о чем думали те жертвы перед смертью? О своих питомцах, как Роберт? О детях, как Рудольф? О любимых, как Эрик?
        Чертова карма!
        Если бы Эрик знал наверняка, что она реальна, то тысячу раз подумал бы, прежде чем убивать людей на пути к проклятому трону! Но проблема в том, что иного пути к нему нет. Ты словно идешь по болотистой топи и трупы людей - необходимые бревна, по которым ступаешь к своему величию, оступаешься, спотыкаешься, падаешь, но кладешь еще один труп и снова бредешь, как на огонек во тьме - ничего не видишь кроме него, ослепленный его красочным обманом.
        Конечно, Эрик не мог вспомнить все стычки, закончившиеся смертью, в таком случае исповедь его растянулась бы на месяцы. Это было невозможно. Смертей было слишком много. И смерть от пули боевика Эрик считал милосердием. По крайней мере, он не повторит участь своих многочисленных жертв, которые умерли под пытками Дэсмонда.
        Эрик сбросил с плеча автомат, вытащил из кобуры пистолет - пустой. И тяжело вздохнул.
        - Рудольф!  - крикнул он.  - Уводи всех через кухню!
        Рудольф посмотрел на друга, потом его взгляд остановился на Роберте, сидящим возле стены и медленно истекающим кровью откуда-то из груди.
        - Что значит «уводи»? Идем все вместе!  - ответил Рудольф и выпустил еще одну очередь в бойцов, прятавшихся за колонной всего в пяти метрах от него.
        - Я остаюсь! А ты уводи людей! Скройтесь на этажах!  - приказывал Эрик.
        Роберт смотрел на друга так, словно все понял, и вопросы тут излишни. Им нужен Эрик, они его получат. Мертвым. Рудольф останется в живых. Если Марку сегодня повезло, то и он тоже. Тогда они вдвоем смогут выжить и сбежать из рук линчевателей, которые захватят их бизнес и разорвут на мелкие части. И тогда: Да здравствует анархия! Улицы снова захлестнет волна убийств, насилия, беспорядков. Очередной дележ территории затянется на несколько лет. Хотя с нынешним вооружением войны могут не продлиться и минуты, а сотня трупов уже будет лежать на земле, впитывающей их кровь.
        Воистину человек изобретателен в способах убийств.
        Рудольф прислонился спиной к столу, за которым укрывался от пуль, и зажмурил глаза. Когда через несколько секунд он бросил Эрику фразу, последний понял, что Рудольф только что попрощался семьей.
        - Никуда я не уйду!
        Эрик едва заметно улыбнулся и кивнул.
        И тут помощь подоспела совершенно неожиданно.
        Сегодня гостиницу наводнили звуки выстрелов из Калашниковых и М16, но то, что услышал Эрик, не походило ни на один из автоматов. Это был какой-то приглушенный треск, словно на винтовку надели глушитель. Эрик выглянул из-за укрытия, и сердце его наполнилось надеждой.
        В ресторан ворвался отряд спецназа из, по меньшей мере, десяти человек. Солдаты были одеты во все черное, включая маски на голове под шлемами. На них не было никаких опознавательных знаков, но по штурмовой винтовке Ляру Тактикал, являющейся новейшей разработкой в сфере вооружения для специальных военных операций, Эрик понял, что это - подмога Виктора. Это означало сразу две вещи: во-первых, Эрик останется в живых; во-вторых, Виктор тоже остался в живых.
        Профессиональные убийцы распределились по периметру ресторана с такой ловкостью и быстротой, словно отрабатывали в этом помещении уже тысячу упражнений. Сразу виделся опыт и мастерство настоящих солдат. Они с легкостью разделывались с нападающими боевиками, которые не ожидали получить удар со спины. Скорострельные винтовки ликвидировали боевиков так быстро и незаметно, что Эрик даже влюбился в этих ангелов в черном! Ей богу, будь там девчонка, взял бы ее в жены! Да пусть там будет гей, тоже возьмет его в мужья! Эрик закусил губу от зависти к Виктору за обладание столь изящным козырем в рукаве.
        Долбанный щегол! Даже в бою не перестает хвастаться!
        Всего за две минуты солдаты разделались со всеми боевиками, и впервые за день наступила тишина, не предвещающая начало новой атаки.
        Эрик медленно поднялся с пола, чувствуя себя не комфортно от того, что ему приходится стоять на двух ногах. Последние полтора часа они все ползали, передвигались на корточках, нагибались так, что носом вытирали пол.
        Он огляделся вокруг и юношеский авантюризм в груди запел бунтарскими нотками: «Смотри, какой беспредел мы тут устроили!».
        Ресторан был разрушен ровно настолько же, как и просторное фойе. Огромные дыры в стенах, ни единого целого стекла в окне, вся мебель раскурочена так, словно по ней проехался бульдозер. На полу лежали десятки мертвых тел: бойцов и просто гостей. За последних Эрик чувствовал скорбь и чувство вины, словно он сам убил их. И это было верно, хоть и отчасти, он - причина их смертей.
        Из сожалений и самобичевания Эрика выдернул подошедший солдат в черном - видимо главнокомандующий.
        - Сэр! В здании есть еще ваши люди? Живые!  - последнее слово загадочный мужчина в маске подчеркнул.
        Это означало, что у отряда «Нестор» есть прямой приказ на эвакуацию только оставшихся в живых. Мертвецов проплаченные расследователи припишут к жертвам несчастного случая. Теракта, скорее всего.
        - Да! Где-то на верхних этажах есть Марк и Амелия,  - ответил Эрик.
        Солдат кивнул, мол, знаю таких.
        - С ними должна быть девушка в вечернем платье!
        - Понял! Мои солдаты прочесывают гостиницу в поисках остальных боевиков. Я сообщу им описание тех, кого следует эвакуировать,  - отчеканил боец.
        Мужчина отдал приказ в рацию, а потом снова повернулся к Эрику.
        - Ваш друг Дэсмонд выжил. Он сейчас снаружи с моими парнями ждет транспорт для эвакуации. Вам всем следует идти туда же!
        Мужчина оглядел Рудольфа и раненого Роберта, которого солдаты в черном уже несли под плечи.
        - Дэсмонд жив?!  - облегченно воскликнул Рудольф.
        - Да, он задал там снаружи жару, угнав вражеский БМП. Мы остановили его прежде, чем он бросился в гостиницу вдогонку за командующим вражескими отрядами.
        Эрик тут же очнулся от наступившей эйфории.
        - Тот, кто командовал бойцами, в здании?  - спросил Эрик.
        Солдат кивнул.
        - Как он выглядел?
        - Лысый в черной…
        - Карим!  - произнесли хором трое друзей.
        Эрик переглянулся с ними, те кивнули.
        - Дай свой пистолет!  - Эрик обратился к командующему.
        Тот ответил не сразу.
        - У нас мало времени для личной мести! Скоро сюда приедут все правоохранительные органы, и тогда вам будет чертовски сложно объяснять им, что тут произошло!
        Эрик потянулся к кобуре бойца.
        - Сэр!  - боец в маске остановил Эрика рукой.  - Наши люди разберутся с ними! Вам пора уходить!
        Но вместо того, чтобы подчиниться грамотному приказу, Эрик пошел на поводу собственного уязвленного достоинства.
        - Дай мне пистолет!  - жестко произнес он бойцу.
        - Сэр! Наши бойцы…
        - Я сам с ним разберусь!  - перебил Эрик.
        В его глазах горел огонь мщения, и, кажется, боец его разглядел четко. Во всех солдатах копится этот огонек, с годами разрастается до пожара, который уже не потушишь ни психотерапевтами, ни таблетками. В глазах бойца же Эрик прочел молчаливую солидарность, а потому смело вытащил у него из кобуры пистолет, запасной магазин и бросился прочь.
        - Он направился в банкетный зал!  - крикнул солдат вслед.
        Эрик выбежал из ресторана, перепрыгивая через завалы кирпичей, мебели, трупов. У входа в гостиницу дежурили трое солдат из «Нестора», они направили дула винтовок на Эрика, но потом сразу же узнали его и лишь проводили подозрительными взглядами, пока он не исчез в коридоре, ведущем в банкетный зал.
        Черта с два он позволит Кариму сбежать сегодня! Этот сукин сын похоронил слишком много дорогих для Эрика людей!
        Едва он добежал до огромных дверей зала, слух тут же уловил приглушенные звуки стрельбы. Эрик заглянул украдкой в зал. Возле него у входа сидели два солдата в черном, укрываясь за декоративными арками, и пускали прицельные очереди куда-то возле сцены. Там за фуршетными столами прятались враги.
        - Сколько их там?  - крикнул Эрик, присев возле солдат.
        - Двое за столами, один за металлической ширмой!  - ответил солдат.
        - Лысый мой!  - снова крикнул Эрик.
        - Да, мы знаем!
        Видимо, командующий передал приказ своим солдатам о том, чтобы они не встревали в бой личной мести.
        Солдат зарядил ручной гранатомет и запустил пару гранат в воздух. Его профессионализм подтвердился лишний раз, когда запущенные под нужным углом гранаты, приземлились точно в месте укрытия боевиков.
        Раздавшийся взрыв подбросил два тела вверх, и солдаты тут же пустили по ним очереди. Мертвые тела рухнули на пол.
        - Мы всего лишь уравняли ваши шансы, сэр!  - ответил солдат.
        И в его голосе послышалось довольство.
        Солдаты встали с колен и направились к выходу.
        - Надерите ему зад!  - сказал солдат на прощание, и оба исчезли в дверях.
        Эрик пересчитал патроны в пистолете и их запас. Он вдохнул глубоко несколько раз, готовясь к заключительной схватке, и когда понял, что готов, забежал в зал и спрятался за одной из широких колонн. В него тут же засвистели пули. Они впились точно в колонну и пометили хаосом новое помещение - кандидата на уничтожение в щепки.
        - Ты уже проиграл Карим! Твоим людям негде прятаться. Их уничтожают прямо сейчас всех до одного!  - крикнул Эрик.
        - Мне нет до них дела! Это - уличное отрепье!  - послышался крик из другого угла зала.
        - А как же Акром и Малик?
        Сердце Карима снова зажало в тиски от сожаления. Он и не знал, что испытывает такие братские чувства к первым помощникам. Все-таки национальная кровь действует на какой-то внутренний инстинкт, заставляющий защищать своих.
        - Сегодня многие погибли! Они знали, на что шли! Они отдали свои жизни в борьбе за независимость!
        - Чушь собачья! Нет никакой независимости! Всегда нужен лидер, чтобы управлять массами! Так было и пятнадцать лет назад!
        Когда уличные банды объединились, чтобы свергнуть главных наркодилеров, они были счастливы, уничтожив целый общественный строй. Уличные беспорядки продолжались пять лет, пока сами же они и не завыли от того, что устали от постоянных кровавых стычек. Невозможно было даже выйти в магазин за хлебом без риска быть убитым каким-нибудь аморальным психом, которые наводнили тогда город. В этом тоже крылось успешное вознесение Эрика до лидера: общество, проживающее в мире наркотиков, само жаждало лидера, который бы усмирил тех, кто больше всех заявлял о своих правах на свободу. Всякую свободу: вероисповедания, слова, убивать и грабить. А Эрик просто был сильнее остальных.
        - От твоего правления все устали! Иначе как ты объяснишь такое количество бунтарей?
        - Они всегда были, есть и будут! Вопрос в том, хватит ли у них сил изменить миропорядок! Как показал сегодняшний день - не хватило!
        Карим начинал раздражаться от этого любителя потолкать красивые речи. Как он запоет, когда узнает, что его мир все равно не останется прежним?
        - Я прикончил твою сучку!  - крикнул Карим.
        Сердце Эрика остановилось. Он промолчал, и это дало знак Кариму о том, что он попал в точку.
        - Как ее там звали?  - Карим нарочито тянул паузу, чтобы как можно больнее ранить Эрика.  - Ах, да! Нина!
        Эрик сильнее сжал рукоятку пистолета. Это неправда! Карим специально его подначивает.
        - Она визжала так истошно, когда ее похоронило под завалом!
        Он врет. Не поддавайся!
        - Не веришь?
        Кажется, Эрик расслышал смех.
        - Она была одета в платье цвета неба, а на руке висел цветочный браслет!
        - Ты - сукин сын!
        Эрик взорвался и вышел из укрытия. Он стрелял до тех пор, пока затвор не застыл. Карим ждал этого момента и тут же вышел из-за столба, зажав курок на автомате.
        Эрик прыгнул за ближайший круглый стол, опрокинул его вместе со стульями. Пока Карим выпускал по нему свинец, Эрик перезаряжал пистолет. Если этот гаденыш сказал правду насчет Нины, Эрик его освежует!
        Магазин Калашникова закончился, Карим снова забежал за арку. Зарядив последний магазин в автомат, Карим снова решил подначивать Эрика. У него это хорошо получается. Того гляди Эрик сглупит и останется совсем без патронов.
        - Тебе все равно недолго осталось! Томас скоро придет и отберет все, что принадлежит тебе. Посмотри вокруг! А это еще без его участия!
        Эрик дышал глубоко, стараясь усмирить ярость, охватившую его с ног до головы из-за новостей о Нине. Наконец, вся шарада в голове Эрика легла как надо. Томаса здесь нет. Карим решил забрать все лавры себе.
        - Что ж ты его не дождался?
        Карим не ответил.
        - Вдвоем разнесли бы меня в клочья. А в одиночку ты проиграл!
        Снова молчание в ответ.
        - Надоело ходить в шестерках? Надоело подтирать чужой зад? Но ты ведь на большее не способен!
        И снова Карим не ответил. Эрик выглянул из-за стола.
        Внезапно лысый появился из-за арки прямо сбоку от Эрика, и начал стрелять из автомата. Тот не ожидал, что Карим может так тихо и так быстро пересечь половину зала и зайти с другой стороны. Эрик завалился на пол. Раненое плечо тут же завыло дикой болью. Эрик закричал, но собрал последние силы в кулак и отполз в сторону, затерявшись между десятками ножек столов и стульев.
        Эрик стрелял вдоль мраморной поверхности пола, пытаясь попасть в ноги Карима, но тот снова улизнул.
        - Не привык я делиться кушем!  - крикнул Карим из-за арки.
        Эрик лежал на полу, зажимая рану в плече, которая снова начала интенсивно кровоточить.
        - Жадина!  - выдохнул Эрик.
        Карим усмехнулся.
        - Пока ты строишь из себя честного вождя, всегда будут появляться те, кто захочет тебя свергнуть! Твоя притворная праведность раздражает! Коли делаешь что-то плохое, делай это хорошо! Ты пытаешься играть роль Иисуса, вот только она плохо дается, когда держишь в руках пистолет!
        Эрик, как ни странно, согласился с такой логикой. Своим благородством и стремлением воздать всем по справедливости Эрик не на шутку бесил тех людей, которые были преисполнены злобой и ненавистью, которые не ставили жизнь человека в разряд ценностей, которые не видели ничего кроме собственного комфорта и удовольствия. Как бы глупо это не прозвучало, но Эрик в какой-то мере стал генералом армии добра, отгоняя всякую нечисть и скверну подальше от честных людей.
        - Я всего лишь пытаюсь внедрить законы туда, где их нет! И большинство людей хочет им следовать!  - ответил Эрик.
        - Твои законы удобны лишь для тех, кто имеет многое! А что делать остальным? Тем, у которых ты все отбираешь?
        - Стараться быть лучше!
        Карим фыркнул от раздражения. Эрик был непоколебим в своей слепой вере в собственную правоту. Как, впрочем, и сам Карим.
        - Хватит, Карим! Белые фигуры победили! Признай это! Не на ту сторону ты встал!  - крикнул Эрик.
        - Сегодняшний день - не показатель!  - отчаянно возразил Карим.
        Эрик даже рассмеялся. Разрушенная гостиница была не просто показателем, а целым фактором и, вообще, отдельной строкой в исчислениях!
        - Хватит отрицать это, Карим! Ты проиграл! Тебе никогда не стать лидером! У тебя для этого ни мозгов, ни храбрости, ни подвешенного языка!
        Карим стиснул зубы, выпрыгнул из-за колонны и открыл огонь. Пули тут же заплясали вокруг Эрика между столами и стульями. Он пополз вдоль прохода между столами, нашел удобную нишу и высунулся оттуда с пистолетом.
        Пули засвистели вокруг Карима, но тот лишь присел на одно колено и продолжал вести прицельный огонь. Они видели друг друга между стальными ножками мебели, и это заражало азартом. Казалось, что еще чуть-чуть и они попадут в цель. Карим - в Эрика. Эрик - в Карима. Это должно было стать последней перестрелкой на сегодня. Точкой в конце истории. Заключительным аккордом! Но произошло то, что никто не ожидал.
        Затвор на автомате замер. Затвор пистолета тоже. Оба остались без патронов.
        И снова произошло чудо невербального общения между ними, как тогда на заброшенном складе, когда Эрик узнал, что значит слово «Пастаргай». Взгляды обоих устремились друг на друга, они говорили о том, что больше в зале не прозвучит ни единого выстрела.
        Эрик встал с пола. Карим вышел из-за укрытия декоративной перегородки. Оба двинулись в центр зала, сохраняя между собой безопасную дистанцию.
        Увидев рану в плече Эрика, Карим вдруг исполнился уважением к этому ненавистному человеку.
        - Что ж, кажется, наши шансы уравнялись. Испытаем себя? Хочешь на самом деле узнать, кто из нас сильнее?
        Карим высунул из треугольной повязки изнывающую все эти месяцы руку и сжал кулаки.
        Эрик проверил работоспособность левого кулака. Не ахти какая. Но деваться некуда.
        Эрик набросился первым. Он замахнулся здоровой рукой и попытался ударить Карима в висок, но тот уклонился и выдал порцию ударов в живот Эрика. Тот загнулся с характерным стоном, тогда Карим обрушился локтями между лопаток, словно забивал гвоздь по шляпке.
        Эрик обхватил бедра Карима и свалил на пол. Но тот увернулся, и Эрик не успел прижать его к полу. Твердая резиновая подошва ботинка Карима влепила нехилый удар точно в лицо Эрика. Нос Эрика хрустнул, и тут же брызнула кровь. Эрик отошел в сторону, приходя в себя.
        А этот хакас неплохо дерется даже с одной рукой!
        Карим достал нож из кожаного футляра на щиколотке. И тут Эрика окатило страхом. Не совсем равные шансы у них все-таки, Эрик-то не носит такие штучки с собой! Было бы странно носить боевой тактический складной нож с собой на завтрак!
        Поэтому, каким бы трусом Эрик ни показался, но он побежал прочь. Карима это только подзадорило, он даже рассмеялся! Лысый погнался за Эриком по залу и бегал за ним, пока они не оказались в обеденной зоне между столами. Тут-то Эрик и получил преимущество. Он опрокинул стол на Карима, тот укрылся рукой от падающей столешницы. Вот только нож он держал здоровой рукой, и рефлекторно закрылся больной. Острая резь тут же пронзила его плечо, и он завопил.
        Эрик воспользовался секундной задержкой, вызванной болевой атакой на нервные окончания Карима, и выбил из его руки нож.
        Охваченный яростью, напавшей на Карима после перенесенного болевого шока, мускулы ожесточились закипающим адреналином, и он с разбегу врезался в Эрика, протащил его несколько метров и повалил на пол. Он обрушил удары с такой яростью, словно перед ним был враг настолько давний, что они соперничали уже много жизней.
        Эрик выставлял защитные блоки, но кулаки Карима все равно доставали его: в щеку, в ключицу, в ребро.
        Насытив свои кулаки, Карим обхватил торс Эрика ногами в кольцо и зажал, а сам взял его шею локтем в захват и стал надавливать на гортань. У Эрика не было шансов отбиться от такого захвата. Возможно, если бы у него были две здоровые руки, то он бы смог сбросить хакаса с себя. Но, к сожалению, его левая рука едва могла держать даже бумажный стакан.
        Эрик кряхтел все больше, глаза залились кровью. А Карим продолжал сдавливать глотку.
        Перед глазами Эрика сначала замигали черные точки, потом поплыли линии и полились слезы. Общепризнанное убеждение гласит, что в момент смерти вся жизнь проходит перед глазами. Но почему-то сейчас Эрик подумал о том, что он хочет бутерброд с арахисовым маслом, а в тумбочке возле кровати лежит дилдо, и надо бы его убрать, чтобы не напугать Нину извращениями. Она такая нежная и наивная, ее нельзя портить. Странное слово, но именно оно пришло на ум. А потом его уже было не остановить. По мере того, как мозг все больше испытывал нехватку кислорода, мысли Эрика несли его к Нине.
        Бархатистая кожа, маленькие, но такие мягкие груди, волосы, пахнущие какими-то нежными цветами, тонкие руки и запястья столь хрупкие, что казалось больничные ремни, оставившие шрамы на них, должны были просто сломать их. Ее аппетитные бедра, которыми он долго не мог насытиться этой ночью, гладкие икры и пальцы ног, которые он щекотал языком, и она звонко смеялась.
        Ее ноги…
        Уставшие от ходьбы на высоких каблуках. Она была так рада, когда из туфлей получились удобные и абсолютно загубленные балетки. Он отломил каблуки.
        Каблуки…
        Больная рука Эрика нащупала в кармане что-то твердое. Он уже почти ничего не видел, не слышал, не чувствовал, когда из последних сил заставил свою руку залезть в карман брюк.
        «Оставь себе на удачу!»
        Ее голос такой тихий и нежный.
        Эрик схватил каблук за основание, вытащил из кармана, замахнулся из последних сил и воткнул острую металлическую шпильку прямо в глаз Карима.
        Такой истошный вопль Эрик еще не слышал никогда. Карим тут же ослабил хватку, вскочил на ноги, закрывая выбитый глаз рукой, но тут же упал на колени. Он пытался нащупать предмет, из-за которого перестал видеть, надеясь, что это просто какой-то заслон. Он не понимал, что ощупывает, но понимал, что оно засело глубоко в глазнице, и вытащить его Карим даже не пытался.
        Эрик отполз в сторону, приходя в себя. Он откашливался не меньше минуты и ловил ртом воздух. Глотку сдавило так, что каждый вдох и выдох сопровождался хрипучим сипом.
        Где-то рядом выл Карим, шаря рукой по полу в поисках какого-либо оружия. Неугомонный придурок! Бой проигран! Остановись уже!
        Когда головокружение спало, и дыхание восстановилось, Эрик медленно встал с пола, подошел к валявшемуся на полу ножу, поднял его и подошел к Кариму, ползающему на коленях.
        Эрик схватил Карима за ворот куртки. Тот попытался ударить Эрика, но промахнулся. Шпилька такой длины совершенно точно должна была задеть мозг, и Карим стал теряться в пространстве.
        Эрик схватил лысого за подбородок и прижал к себе, приставив нож точно к горлу.
        - Где Томас?  - спросил Эрик. Голос его был твердый и ровный.
        Карим не ответил.
        - Ты ведь понимаешь, почему тебе никогда не стать во главе империи?
        Карим скулил.
        - Ты просто этого недостоин. Поэтому ведь ты напал? Томас перестал видеть в тебе пользу. Ты ему больше не нужен. Ты никогда не был претендентом на его любовь.
        - Да пошел ты!  - неразборчиво плюнул Карим.
        Из его рта обильно потекли склизкие слюни.
        - Удача любит сильных.
        От этих слов Карим замер.
        - Ведь так он любит повторять?
        Виктор частенько говорил афоризмами Томаса, и честно говоря, их мудрость нравилась Эрику.
        - Прости, но тебе не хватило сил, чтобы ее заполучить!
        Нож взметнулся вверх. Лезвие резануло гортань до позвоночника. Кровь забила фонтаном.
        Карим упал замертво.
        ***
        Аларик пробежался уже по шестнадцати этажам, и эта пробежка начинала его бесить. Он, вообще, не любит бегать! Он не бегает ни утром, ни вечером, ни даже за преступниками, оставляя это дело на плечах молодых офицеров. Эти зеленые несозревшие помидорки сделают все возможное лишь бы удовлетворить начальство. Аларик сам когда-то был таким. Это - неизбежный путь развития.
        Когда лейтенант открыл дверь на шестой этаж, что-то подсказало ему, что здесь он найдет Ханну. В дальней стене, где должен располагаться еще один запасной выход на пожарную лестницу, зияла огромная дыра. Стены не было, вообще! По следам на других стенах было видно, что кто-то орудовал пушкой с БМП, о которых ему рассказал Виктор. Но не только дыра ошарашила Аларика.
        В коридоре лежало около двадцати трупов боевиков. Видимо, здесь происходила еще одна нехилая разборка, и если виной тому Ханна, он женится на ней!
        Обходя трупы боевиков, Аларик разглядывал их тщательно, выискивая признаки жизни. Не хочется пасть жертвой какого-нибудь чересчур живучего бойца, который перед смертью захочет взять с собой побольше народу. Весь коридор был залит водой. По черной копоти на стенах и потолке Аларик понял, что тут взрывалось очень много гранат.
        Вдруг его глаза уловили блеск где-то недалеко от дыры в стене. Он тут же забыл о всякой вежливости к покойникам и поспешил вперед, наступая прямо на трупы.
        Ханна лежала на полу, вытянувшись вдоль стены. Аларик едва не заскулил от отчаяния: она выглядела куда хуже, чем когда он ее оставил на улице. Она была ранена в ногу, ее лицо было изрезано осколками щепок и, по всей видимости, гранат, на гладко собранных в хвост светлых волосах виднелись пятна крови. Ее бронежилет имел, как минимум, восемь пулевых отверстий. Лейтенант молился, чтобы они оказались всего лишь вмятинами.
        - Ханна!  - позвал Аларик.
        Он аккуратно приподнял ее голову и положил себе на бедра. Он тряс ее и легонько бил по щекам.
        - Давай же! Очнись!
        Пульс прощупывался, а значит, она просто в отключке. Скорее всего, оглушена.
        - Офицер Юргес!  - громко звал Аларик.
        - Ты чего делаешь?  - раздался хриплый шепот.
        Аларик воздел глаза к небесам и облегченно вздохнул.
        - Ничего! Просто решил воспользоваться случаем и потрогать твои сиськи!  - выдохнул он.
        Через несколько секунд Ханна смогла встать не без помощи лейтенанта.
        - Я поверить не могу! Ты сама разобралась со всеми ними?  - Аларик удивленно окинул взглядом коридор трупов.
        Ханна осмотрела коридор, потом взглянула на Нину, лежащую рядом с ней. Хотела бы она рассказать Аларику, что здесь произошло, но не могла. Потому что все это казалось дурным сном, и логического объяснения она сейчас дать была не в силах.
        Поэтому Ханна лишь утвердительно кивнула.
        Аларик не ответил и улыбнулся. Но в его глазах она увидела уважение, которого добивалась с самого утра.
        - Идем! Скоро придут наши! Встретим их на улице, как победители. Пусть думают, что мы тут всю работу за них сделали!
        Ханна удивилась.
        - А разве они еще не здесь?  - спросила она, вспоминая про таинственного снайпера, защищавшего их.
        - Нет, но осталось совсем немного времени! Долго их сдерживать не смогут!
        - Сдерживать приезд полиции?
        - Я тебе потом все объясню!
        - Подожди!
        Ханна остановила лейтенанта, уже навострившего все свои органы и конечности к выходу.
        - Ее надо взять с собой!
        Ханна указала на девушку без сознания.
        - Ее унесет скорая помощь! Там таких по всем этажам хренова туча! Ты всех собралась выносить?  - тут же разозлился Аларик.
        Эта полуженщина с комплексом матери Терезы когда-нибудь заставит его зацвести розами или превратит в фею!
        - Она - девушка Эрика Манна!
        Аларик тут же застыл, но ненадолго. Он присел возле девчонки, пощупал пульс. Она была жива. Он быстро взял ее на руки.
        - Поспешим!  - крикнул он.
        Ханна подобрала с пола пистолет, которых тут валялось несметное множество, выбирай любой! Проверила магазин и пошла впереди, не теряя оборонительную стойку.
        Аларик нес девушку Эрика Манна и наблюдал за упругой попой Ханны, половинки которой так игриво зазывали его.
        - Стоять! Не двигаться!
        - Мэм, опустите оружие!
        Появившиеся, словно вихрь, два бойца в черной форме и масках, застали Аларика и Ханну врасплох. Аларик пригляделся к их форме и вооружению никаких опознавательных знаков, но вот винтовки - явно военные. До Аларика тут же дошло, что это - подкрепление, вызванное Виктором.
        - Расслабьтесь! Мы - свои! Офицер, покажи им мой значок!
        Аларик продолжал держать на руках пострадавшую, Ханна медленно вытащила из его внутреннего кармана пиджака значок лейтенанта, взглядом указала на значок, прикрепленный к ее собственной груди. Бойцы тут же расслабились.
        - Прошу пройти к главному выходу. Туда прибудут кареты скорой помощи,  - сказал боец, указывая взглядом на раненую девушку, которую держал Аларик.
        Проводив обоих к лестничному пролету, бойцы исчезли на верхних этажах, предупреждая своих по рации:
        - Два полицейских и одна гражданка идут к главному выходу по южной пожарной лестнице.
        Ханна не могла поверить, что вскоре все закончится, и она вернется в свой любимый полицейский участок. Она вдруг поняла, что соскучилась по нему. Но как оказалось, дорога ей туда отныне закрыта.
        - Ты станешь отличным детективом убойного отдела, пупсик!
        Почему-то эта фраза не воодушевила Ханну после того, как она за день убила двадцать два человека. А ведь именно эту фразу она ждала всю свою карьеру.
        2. Мы выжили
        Капитан Элвин Фальк в старой фетровой шляпе серого цвета вышагивал своей фирменной кривой походкой вдоль коридора Центральной Городской больницы. Пятнадцать лет назад, когда Фальк служил рядовым детективом в Отделе убийств, во время одной перестрелки на юге города, где особенно жестоко происходило противостояние между бандами старого и нового режимов, Фальк получил ранение в правое бедро. Пуля раздробила большую берцовую кость и задела сухожилие четырехглавой мышцы. С тех пор капитан хромал. Прошло уже много лет, полицейский департамент обновлялся не только техническими ресурсами, но и человеческими. Тех, кто служил с ним в молодости, становилось все меньше, а приходящий молодняк уже не мог представить капитана без хромоты, она стала его характерной чертой, как и пышные черные усы, залысина на затылке посреди кудрявых завитушек и свисающий из-за пояса живот.
        Рядом с Фальком семенил его первый заместитель - Рафаил Вознесский, которого все называли просто Возня, игнорируя отрицательное отношение Рафаила к этой кличке. Извини, парень, но давать клички - не прерогатива ее носителя, а потому, как бы Рафаил ни старался окольными путями популяризовать другую - Раф - никто не захотел ее менять. Возня била в точку. Заместитель постоянно возился с кипой бумаг, которой его нагромождал Фальк, с превеликим удовольствием сбрасывая с себя изнуряющую работу пялиться в компьютер и сочинять рассказы для мэрии о том, как хорошо он ведет дела в департаменте. Рафаил представлял собой худощавого долговязого блондина с круглыми очками на пол лица. Ему было уже сорок лет, но он так и не вошел в зрелый возраст, оставшись заумным студентом с гладкой кожей на щеках, на которой не выросла щетина.
        - Наконец-то, полицейская кавалерия начала выполнять свою работу.
        Высокий мужчина с редкими рыжими волосами и щеками, испещренными красновато-синими постакне, стоял возле стойки больничной администрации.
        Сколько капитан помнил этого лизоблюдка, вдавленные рубцы на лице Генерального Прокурора всегда присутствовали в воспоминаниях. Может, этот мерзкий тип с ними родился, может, они и определили его дальнейшую судьбу стать скользким тщеславным говнюком полным корысти.
        - Патрик,  - Фальк кивнул, а про себя добавил «Говнопка»  - такую кличку он дал ему сам, исковеркав фамилию Прокурора Конопка, и приложил все усилия, чтобы популяризовать именно такую версию вместо безобидной «Кнопка в заднице».
        Вражда между начальником полицейского департамента и Главным Прокурором стара, как мир. Первый изо всех сил старается поймать ублюдков, а второму всегда мало доказательств для выписки ордера на обыск и на задержание. Первый видит людское горе в живую, а второй всеми силами избегает нарушение федеральных законов. Ни первый, ни второй не могут понять долг друг друга, а пока этого не случится, вражда не прекратится. А это значит, что она не прекратится никогда.
        Так все казалось со стороны.
        На деле же Фальк ненавидел Прокурора гораздо сильнее и имел на то гораздо более веские причины. Фальк и в бытность простым детективом встречался с подпольной деятельностью высших чиновников, но как только стал начальником департамента, то по уши погряз в ней. Именно из-за Прокурора Фальк ступил на путь бесчестия и несправедливости, когда давимый сверху обязан был отпускать убийц и насильников на свободу, защищать криминальных авторитетов и подставлять невиновных. Он не мог пойти против системы. Он либо в ней, либо вне ее. Третьего варианта не дано. На его место всегда найдут другого более сговорчивого и жадного, а самого Фалька запихнут в такую дыру, что единственным утешением для него будет служить вера в собственное незапятнанное достоинство, но вряд ли оно сможет насытить желудок и оплатить коммунальные счета. Все беды Фалька имели под собой лишь одну причину - Патрик Говнопка. По крайней мере, Фальк верил в это.
        - Не думал, что ты сам спустишься со своего заоблачного кресла к нам смертным,  - фыркнул Фальк.
        - Кто-то же должен объяснить населению, каким образом в городе появилось на двести восемьдесят мертвецов больше.
        Патрик склонился над Фальком, который был ниже Прокурора на пятнадцать сантиметров.
        - И это только по официальным сводкам,  - шепнул Патрик.
        В лицо Элвина пахнуло знакомым ароматом сладкой груши, из-за которого Фальк возненавидел этот невинный фрукт и с отвращением проходил мимо прилавком с ним, проклиная Прокурора за глупый предрассудок.
        - Ты прекрасно знаешь, что нам запрещали вмешиваться в течение двух часов!  - прыснул Фальк со злости.  - Мой диспетчер принял вызов в двенадцать - ноль восемь, но разрешение отправлять моих людей на вызов я получил лишь в четырнадцать - ноль две!
        - О, а я и не предъявляю претензии к твоим способностям выполнять приказы. Я просто говорю, что пора расхлебывать это дерьмо,  - голос Прокурора был тихим и спокойным, словно он уже наперед знал, как все разрешится.
        - Черта с два! Я не собираюсь отдуваться в одиночку!  - Фальк даже плюнул от ярости, но не заметил этого.
        Зато это заметил Патрик. Капля слюны приземлилась прямо на его галстук за две сотни долларов. Прокурор терпеливо смахнул ее платком.
        - Я и не говорил, что ты будешь один. Заварушка была немалых масштабов. Тут задействованы сразу три Министерства. Я хотел сказать, пора бы тебе вступить в наши ряды уборщиков и начать уже успокаивать население.
        Рафаил перевел взгляд на Фалька, ожидая реакцию начальника. Первый заместитель всегда знал о многочленных играх, ведущихся за политическими кулисами.
        Фальк с минуту дышал, как разъяренный бык, разве что пар из ноздрей не пускал. Его третья степень ожирения играла роль детектора напряжения: при малейшем стрессе появлялась одышка и интенсивное потоотделение, и сейчас капли пота стекали по его вискам на рубашку, выдавая капитана с потрохами.
        - Какая у нас легенда?  - наконец, злостно бросил он, словно не желал получать ответа.
        - Террористическая атака. На данный момент ведутся расследования,  - невозмутимо произнес Патрик.  - Через пару дней мы подготовим дополнительный материал для объявления. Не выключай телефон.
        Патрик весело подмигнул, и, хихикая над собственной шуткой, почему-то она показалась ему невероятно удачной, направился к выходу.
        Фальк проводил Прокурора яростным взглядом, взывая к Дьяволу обменять его собственную душу на возможность убивать силой мысли.
        - Пошли, Возня,  - Фальк не стеснялся называть Рафаила ненавистной кличкой, но первый заместитель сделал логичное заключение, что начальнику полиции это разрешается в силу авторитета.  - Пора делами заняться.
        Оба мужчины подошли к стойке регистрации и предъявили значки.
        - Капитан Элвин Фальк, начальник полицейского департамента,  - отчеканил капитан.  - Кто в этом дурдоме четко обрисует мне ситуацию?
        Медсестры на посту дежурных были слишком заняты, чтобы отчитать Фалька за оскорбление места, где спасаются сотни жизней, и скорее всего, сам он тоже недалек от того, чтобы стать пациентом этого дурдома. Но была доля правды в словах Фалька. Вокруг царила такая суета, словно город оказался под атакой морского монстра.
        Телефоны разрывались от звонков обеспокоенных людей, ищущих по больницам и моргам своих родственников, которых так или иначе могла коснуться террористическая атака в гостинице «Хаммель-Гарден». Врачи скорой помощи доставляли потерпевших на каталках, бросали прямо в коридоре, не дожидаясь прихода врачей, брали свободную каталку и уезжали обратно на место происшествия. Доктора бегали между операционными и палатами, проводя хирургические процедуры прямо на ходу. Холлы ожидания были переполнены плачущими родственниками, требующими ответить на их вопросы.
        Наблюдая за тем, как медсестра криком подзывает к себе уборщика и требует от испуганного молодого парня держать щипцы, зажимающие плечевую артерию у мужчины на кушетке прямо в коридоре, Фальк понял, что в этом дурдоме нет ни одного свободного работника из числа персонала, который мог бы ответить на его не менее важные вопросы.
        К счастью Фалька, на помощь ему пришел самый нахальный и не менее раздражающий, чем Говнопка, кретин.
        - Капитан! Сюда!
        Лейтенант Аларик махал Элвину в коридоре, заполоненном белыми халатами, снующими между занавесками, разделявшими кушетки, на которых стонали раненые люди.
        Фальк тут же надел на себя привычную для всех его работников маску строгого, изведенного тупостью подчиненных начальника и стал пробираться к лейтенанту.
        - Аларик, какого черта тут происходит?  - ревел Фальк, чтобы как можно больше людей слышали о том, как он печется за жизни и безопасность населения в его городе.
        Рафаил едва заметно улыбнулся. Воистину, театр потерял великого актера!
        Лейтенант махнул рукой на стойку регистрации, где жужжал рой медсестер.
        - Брось ты! Сейчас от них толку не добьешься! Привет, Возня!  - весело подмигнул лейтенант.
        Рафаил лишь сжал губы от раздражения.
        - Что сказал Говнопка?  - тихо спросил Аларик.
        Фальк сощурился. Эта грыжа-Аларик всегда найдет время засунуть свой глаз туда, где ты думаешь, никто за вами не наблюдает. Чертов проныра.
        Но Фальк не терял маску и грозно завопил:
        - У меня тут двести восемьдесят человек, пострадавших в террористической атаке, не знающей прецедентов за всю историю страны! Как думаешь, как мои дела?!
        Аларик задумчиво закивал. Все складывается так, как он и предполагал.
        - Двести восемьдесят, говоришь. Смело добавь туда еще сотню!
        Фальк поджал губы. В груди заныла изжога.
        - Задачка перед тобой непростая. Тебе надо спрятать сотню трупов и сотню минут видеозаписей с камер, установленных на соседних зданиях,  - наигранно причмокнул Аларик, словно получал удовольствие от того, что грыжа в паху Фалька только что выросла.
        Фальк набрал воздуха в грудь, чтобы казаться больше.
        - А ты, идиот, подумай, как объяснишь федералам тот мешок с брикетами купюр, которые они откопали в твоей машине час назад!  - взревел Фальк.
        Лицо Аларика тут же осунулось. Эта новость огорошила. Разумеется, его бедный Бублик продолжал лежать кверху тормашками возле гостиницы и представлять собой одну из ярчайших улик для расследования. Сочные кадры с его Ягуаром, снятые вертолетами новостных служб, больше остальных демонстрировали по телевизору.
        Оба замолчали, задумавшись над тем, что жизни обоих всего за пару часов перевернулись верх дном. И пусть им повезло - в отличие от тех почти полтысячи человек они выжили - но вот разгребать завал накативших проблем стоит того, чтобы сигануть с девятого этажа.
        Только сейчас Фальк заметил на кушетке позади Аларика еще одну занозу в заднице. Офицер, которому приспичило доказывать равенство прав нормальных людей и извращенцев, лежала с перебинтованной ногой и лицом, заклеенным таким множеством пластырей, что проще было просто обмотать бинтами и сделать из нее мумию.
        - А с этой что?  - злостно буркнул Фальк.
        Аларик посмотрел на Ханну. Она молча слушала их разговор, не встревая. У Аларика возникло чувство, что он обзавелся собственной Возней.
        - Позволь представить тебе нашего нового детектива Убойного отдела!  - нарочито торжественно объявил лейтенант.
        Фальк с минуту переводил взгляд с одного на другого, а потом закатил глаза.
        - Я знал, что вы два дегенерата споетесь!
        Фальк сплюнул прямо на пол приемного покоя. Теперь их стало двое, а это значит, что грыжа в паху только что отпочковалась и захватила всю его промежность, и кто знает, что еще захватит в ближайшем будущем! Может, Господь смилуется и заберет его раньше, чем она объединится с геморроем в его заду?
        - Ладно тебе, Элвин,  - Аларик перешел к главному,  - есть у меня подарок для тебя, так сказать, утешение для нервов. Иди сюда!
        Аларик подозвал капитана рукой поближе и слегка отдернул белую занавеску, за которой стояла еще одна кушетка, а на ней лежала очередная жертва неудачного дня.
        - Что это за фигня?  - не понимал Фальк.
        - Это, мой друг мегалозавр, называется «девушка»,  - ответил Аларик.
        Капитан одарил лейтенанта яростным взглядом.
        - Это - девушка Эрика Манна,  - уже тише произнес Аларик.
        Фальк снова взглянул на девчонку. Она была без сознания, к ней подключили капельницу и делали переливание крови. Она была ранена сразу в нескольких местах.
        С другой стороны кушетки появился доктор с планшетом в руках.
        - Как она?  - спросил Фальк.
        - Потеряла много крови, но в остальном неплохо. Подержим пару дней под наблюдением и, думаю, отпустим. В больнице не хватает мест для более серьезных случаев.
        Мужчина средних лет в очках прямоугольной оправы даже не посмотрел на полицейских. Он проверил показания на мониторах и сделал пометки в медицинской карте.
        - У нее есть имя?  - спросил Фальк.
        - Пока не очнется, не узнаем,  - добавил доктор с таким же донельзя занятым видом и поспешно удалился.
        Фальк взглянул на лейтенанта.
        - Нина!  - ответил тот.
        Капитан подошел вплотную к кушетке и внимательно осмотрел лицо незнакомки.
        - И что нам с ней делать?  - раздраженно буркнул он в привычной манере.
        Но тут вдруг девушка запела:
        - Он грезит о прошлом и о той, что когда-то его любила. И о том, как он спел бы ей колыбельную^4^…
        Фальк удивленно взглянул на девчонку.
        - Она проснулась?  - Аларик тут же подскочил к ней.
        Но девушка продолжала спать, а губы что-то шептали во сне.
        Фальк наклонился ближе к ее лицу, прислушиваясь к знакомой песне:
        - Мы никогда не спрашиваем у него лишнего, И он сам никогда не рассказывает о ней. Думаю, лучше этого не теребить^5^,  - девчонка едва слышно допела куплет и замолкла.
        Аларик поник. А что он ожидал? Что она так быстро придет в себя и начнет раздавать благодарности спустя всего пару часов интенсивной терапии?
        Фальк продолжал пристально смотреть на девчонку. Что-то всколыхнулось в нем где-то на задворках сознания, там, где воспоминания, о которых хочется поскорее забыть, переходят черту забвения и копятся в невидимых и безразмерных амбарах, ожидая конца или вот таких неожиданных волн, которые приведут их в движение. В груди капитана вдруг зацвела печаль.
        - Я думаю, в нынешних обстоятельствах неплохо бы заручиться поддержкой самого Эрика Манна!  - ответил Аларик.
        Фальк настолько погрузился внутрь себя, что и забыл, какой вопрос задал. Он еще не до конца очнулся от легкого транса, в который его вогнали попытки достать из памяти воскресшее воспоминание, как Рафаил взял инициативу вести диалог на себя.
        - Каким образом ты ею заручишься?
        - Мы с Ханной спасли эту девчонку!  - ответил Аларик.
        - Да у Эрика таких сотни!  - возразил Рафаил.
        - Ханна говорит, что она очень ценна для него! Она познакомилась с девчонкой!
        Ханна слушала их беседу за занавеской, и закусила губу при этой фразе лейтенанта. Она до сих пор не знала, как объяснить Аларику, почему считает Нину ценной для Эрика Манна. Если бы он пережил все то, что пережила она этим днем, нелепых объяснений о чем-то мистическом не понадобилось бы.
        - И ты ей поверил?  - Рафаил даже прыснул от сарказма.
        - Возня прав,  - заступился капитан,  - эта девчонка могла, что угодно, наплести!
        - Вообще-то, я имел в виду этого трансвестита,  - Раф надвинул очки на нос.
        - Что ты сказал?!
        Аларик накинулся на заместителя. Фальк тут же бросился между двумя мужчинами.
        Ханна слушала, как за занавеской первый заместитель и лейтенант сцепились друг с другом. Фальк пытался их разнять:
        - А ну прекратили сейчас же! Не хватало мне еще ваше дерьмо разгребать!  - яростно орал капитан.
        - Возьми свои слова обратно, кретин!  - неистовствовал лейтенант.
        - Ты сам ее также называешь!  - оправдывался Возня.
        - Я имею право! А ты, дебил, можешь звать ее только по фамилии! Ясно тебе?
        Ханна даже удивилась голосу Аларика. Она еще никогда не слышала столько гнева в нем! Ханна поймала себя на мысли, что улыбается. Факт того, что Аларик отстаивает ее честь столь смело и упрямо, не мог не радовать. Кажется, сегодня она обзавелась другом. Пусть он продажный коррумпированный до скелета и даже немного сумасшедший, но все же он на ее стороне.
        Наконец, все унялись.
        - Черт возьми, у меня федералы на жопе, Прокурор на голове, кредиты в шею вцепились за дом, в котором я даже не живу! И мне еще и ваши проблемы разбирать приходится! Я такого у себя под носом не потерплю! Вам ясно?  - капитан разошелся не на шутку и уже кричал на весь приемный покой.
        - Да, капитан,  - смиренно произнесли Рафаил и Аларик.
        - Уйдите с моих глаз и хоть поубивайте друг друга, а рядом с собой я требую уважения к моему значку!
        - Да, капитан.
        - Простите, капитан.
        Фальк еще долго унимал одышку и трясущиеся кулаки. Аларик и Рафаил терпеливо ждали, когда капитан успокоится, чтобы продолжить разговор о возможном козыре в рукаве.
        Но тут их опередили.
        Занавеску отбросили в сторону, и перед кушеткой возникло знакомое лицо в белом халате. Белоснежные кудряшки и белоснежные усы на черном лице.
        - Господа,  - доктор поздоровался кивком.
        Раздосадованный Фальк закатил глаза.
        - А я все думал, когда же ты появишься,  - раздраженно произнес Фальк.
        - Мы переводим пациентку в другую больницу,  - доктор не обращал внимания на гнев, который источали взгляды мужчин, и дал знак своим ассистентам заняться работой.
        Два медбрата в голубой форме тут же подошли к мониторам и стали отключать аппаратуру.
        - Дай угадаю причину,  - усмехнулся Аларик.
        - Вездесущий Левий, ты как проворная проститутка, работающая сразу на десяти точках! Щеки-то не треснут от такого количества членов во рту?
        Даже Аларик удивился богатой непристойностями фразочке, что один старик бросил второму старику, а ведь лейтенант считал себя главным пошляком в их рядах.
        Доктор был невозмутим, он взглянул на Фалька из-под очков и спокойно ответил:
        - Я всего лишь делаю свою работу.
        - Я тоже, представь себе! Из-за твоих боссов у меня тут четыре сотни трупов гниют прямо посреди города!
        - Вот и займитесь ими, капитан. А заботу о живых оставьте докторам.
        Левий махнул ассистентам, и те покатили кушетку к выходу.
        Аларик тут же преградил путь и вскинул руки в воздух в останавливающем жесте.
        - Мы всего лишь хотели, чтобы господин Манн узнал о том, что мы спасли жизнь этой молодой особы. Мой офицер прикрывала ее своей грудью, а я лично вынес ее на руках с места перестрелки!
        Голос Аларика походил на мяукающего кота, хитростью выпрашивающего у хозяина сметанки, хотя уже сожрал целую банку.
        Левий смерил взглядом лейтенанта, потом Фалька с Рафаилом. Они все друг друга знали уже много лет. Каждый из них был вовлечен в игру со своей особенной стороны, а потому часто пересекались то здесь в больнице, то в залах суда, а иной раз и на местах преступлений. Но дружбой тут и не пахло. И никогда не будет пахнуть. Все это - бизнес. Они все понимали, что являются лишь пешками, которым только и надо честно исполнять свой долг, чтобы игра продолжалась, а они оставались на поле.
        - Он непременно об этом узнает,  - бросил Левий, как бы невзначай, а потом развернулся и стал догонять своих ассистентов.
        Провожая взглядом удаляющегося доктора Левия, Аларик не мог не заметить, насколько сильно он был похож на Фалька. Они были практически одного возраста, оба - афроамериканцы, у обоих усы. Вот только у Левия шевелюра настолько поседела, что стала белой, а шевелюра босса по-прежнему сохраняет пепельно-черный цвет. Они словно были двумя версиями Гендальфа: Гендальф Белый и Гендальф Серый. Аларик даже прыснул со смеху, когда его озарила такая параллель.
        Он обернулся и уставился на Фалька .
        - Не надо меня сверлить своим нравоучительным взглядом!  - тут же бросил капитан.
        - Дипломатии тебе не хватает.
        - Она у меня уже вот тут сидит!  - Фальк указал на шею.  - Я лижу зад Прокурору, лижу зад бюрократам. Еще не хватало лизать зад мафии!
        Аларик подошел к Фальку вплотную.
        - Так может ты не у тех лизал все это время?
        С этими словами Аларик вернулся за занавеску к Ханне.
        ***
        Эрик кусал ногти.
        Как бы мерзко это ни звучало и ни выглядело, но это было так. В последний раз Эрик кусал ногти на первом УЗИ Стеллы, когда он переживал за пол ребенка. Ему почему-то непременно нужен был мальчик, он не знал, почему. Может, просто не знал, что делать с девочками? Ему они казались пришельцами из иного мира. То ли дело пацан. Эрик прекрасно знал, как сделать из сына мужчину. И когда доктор объявила, что у них родится мальчик, Эрик испустил громкий возглас облегчения, не задумываясь над тем, что выглядит сексистом в кабинете врача.
        И вот теперь шесть лет спустя он кусает ногти совсем по другой причине. Не из-за чуда рождения, а из-за сотен смертей. На всех телеканалах звучали одни и те же репортажи, мелькали одни и те же кадры, демонстрирующие десятки карет скорой помощи, пожарных машин, полицейских экипажей, спецназовских автобусов. Вертолеты новостных служб в лепешку расшибались ради кадра посочнее. Поэтому на экранах то и дело возникали картины раскуроченных БМП, взорванного бронетранспортера, дымящейся электростанции, возле которой из здания спецназ эвакуировал несколько десятков заложников, чудом уцелевших во время нападения, взорванная стена на шестом этаже, откуда стекала вода и то и дело падали ошметки бетонных блоков. Особенно запоминающимися были кадры трупов на крыше с упавшей вывеской «Хаммель-Гарден». Ну, а кадры уничтоженных стен первого этажа, в которых виднелись дыры размером с кулак, уже красовались на первых страницах ежедневных газет, которые не дождались утра и уже выпустили первые номера с поспешными выводами о результатах террористической атаки: они преувеличивали количество жертв, коверкали намерения
преступников и возлагали ответственность за теракт на совершенно невинных лиц в Парламенте.
        Никому не было дела до людского горя и общественной паники. Главное продать побольше экземпляров лжи и набить карманы прибылью.
        В кабинете помимо Эрика сидел Рудольф - уцелевший больше остальных в перестрелке, а также Роберт, которому было приказано сохранять лежачий покой, и он решил сохранять его поближе к телевизору и друзьям, то и дело, засыпая на диване. Из его ключицы достали две пули, поставили пластину на раздробленную кость. Он отошел от наркоза меньше часа назад и тут же потребовал перенести его в кабинет. Он не собирался отлеживаться. Последствия войны были гораздо серьезнее нее самой.
        Проблем было много.
        Во-первых, до сих пор продолжалось опознание своих среди чужих. Люди Эрика обыскивали больницы и морги и звонили с новостями о том, кто найден и где. Рудольф вел список, из которого вычеркивал имена. Спасшихся немедленно увозили в конспиративные квартиры и загородные дома. К счастью, список сокращался, но были в нем несколько важных персон, которых искали больше остальных. Марк был среди них.
        Среди них была Нина.
        Во-вторых, в отсутствие Марка было чертовски сложно координировать взаимодействие между правоохранительными органами: полицейский департамент, прокуратура, федеральное управление по борьбе с наркотиками, управление по борьбе с терроризмом. А благодаря вмешательству отряда «Нестор», пришлось познакомиться и с Генеральным штабом. Это бесило Эрика больше всего. Виктор насорил, а убирать приходится Эрику, потому что Виктор до сих пор лежит в реанимации. Эрик успокаивал свой гнев на Виктора только тем, что благодаря «Нестору» он может сидеть тут живой и обижаться на Виктора. Прям замкнутый круг какой-то.
        Подкупную систему начинало разрывать, шарниры трещали, требуя масла, Эрик едва успевал его разливать. Его банковские счета опустошались со скоростью смыва в унитазе, и только сейчас, когда за окном уже глубокая ночь, в тоннеле безнадеги засверкал долгожданный просвет. Впервые за последние двенадцать часов его телефон молчит уже тридцать минут, никто не звонит ему с требованиями перевести деньги на счет. Смазанные шестеренки продолжали работать, чтобы стереть присутствие Эрика и компании в побоище и свалить все потери на теракт.
        И все это время Эрик вспоминал слова Карима о том, что жертвенность Эрика ради порядка в мире когда-нибудь загубит его, ведь этот порядок стоит неимоверно дорого. Эрик мог плюнуть на все и всех, заявить во всеуслышание, что он - король этого мира со всеми своими связями и влиянием на высших чиновников. Он мог бы купаться в людском страхе перед собственной персоной, он мог бы без стеснения разглагольствовать о том, что только что под носом населения разыгралась новая война между мафиями с попыткой заново перекроить территорию в области наркотрафика, и что Эрик снова победил.
        Но он не делал ничего из вышеперечисленного. Вместо того, чтобы наводить страх на общественность, он сам был им гоним. Он боялся лишний раз попасть на глаза людей, чтобы они снова тыкали в него пальцами и называли убийцей. Он боялся подвергать своих друзей и близких смертельной опасности, а потому старался засунуть их поглубже в сундук, завалить ложью вроде загадочных террористов и запереть все на прочный замок, чтобы никто не мог добраться до его личной жизни.
        Прошли времена его тщеславия. Теперь ему хотелось покоя.
        Старик Абель не уставал повторять, что однажды Эрик проснется и поймет, какими смехотворными были его амбиции и гонор, и вместо участия в смертельной гонке за место среди сильных, он захочет посидеть возле камина с чашкой какао и фотоальбомами.
        Эрик знал, что недалек тот день, когда он захочет выйти из игры. Это был еще один его страх. Что произойдет тогда? Как он покинет ее? И удастся ли ему это? Возможно, он найдет способ сохранить свою империю в чужих руках. А может, его просто сметут с поля, истребив всех, кто так или иначе был связан с Эриком Манном. Им почти удалось это сегодня. Эрик еще никогда не был так близок к краху.
        Чтобы защитить свое имя, а также дорогих ему людей, необходимо было всеми силами заткнуть любые попытки связать бойню в «Хаммель-Гарден» с криминальным дележом. Главное - успокоить публику, накормить чем-то страшным вопиющим и несправедливым, чтобы отвлечь внимание от истинных причин, чтобы заставить их прекратить задавать вопросы. Человеку всегда нужен враг, олицетворяющий истинное зло. Враг, которого можно винить во всех своих горестях и неудачах, ведь за ним можно спрятать свои собственные изъяны. Так почему бы не дать людям то, чего они хотят? Пусть оно будем абстрактным и недосягаемым, главное - оно должно наводить страх. Побольше страха, и тогда люди даже внимания не обратят на то, что его причина неосязаема, нереальна. Люди будут объединены, и этот инстинктивный рефлекс присоединиться к толпе, стать частью целого, распространит в их разумах нужную идею, как инфекцию. Терроризм - вот причина ваших бед! Террористы - вот, кто виновен в гибели ваших родных и близких! Люди станут молить о том, чтобы их защитили от врага, а власти будут уверять население, что ведутся активные работы по устранению
опасности. Мы создали целые комитеты по борьбе с терроризмом, мы каждый день с утра до ночи обсуждаем новые методы борьбы с угрозой, пусть за закрытыми дверями, но это нисколько не должно вызывать подозрений с вашей стороны. Оставьте это дело профессионалам и продолжайте заниматься домашними делами, а большие шишки будут блюсти вашу безопасность.
        И сегодня люди Эрика за закрытыми дверями стирали с бумаг целую сотню человек - боевиков, посланных за головой Эрика Манна. Они не должны существовать ни в отчетах, ни в реальности: их тела сжигали в печах. С записями видеокамер, установленных на улицах и внутри соседних зданий, возникли трудности, потому что камер было слишком много. Но по счастливому стечению обстоятельств заместитель директора Администрации Транспортной Безопасности Артур Энгерс был одним из заложников в гостинице. Оказалось, что Саша спас его жизнь и помог выбраться из здания, и Артур теперь был перед ним в долгу. Он без труда уничтожил все записи, которые могли, так или иначе, приписать к уликам против компании.
        Ситуация выравнивалась и теперь оставалось только ждать в безопасном месте, пока не утихнет шумиха. А произойдет это, разумеется, не скоро. На это время компания перебралась в коттедж Эрика в пригороде. На самом деле ему принадлежал целый квартал из девяти коттеджей. В восьми из них засела его боевая свита. Таким образом, Эрик окружил себя телохранителями, расположившимися вокруг центрального дома, где и остановился сам Эрик с друзьями.
        Кабинет здесь был гораздо теснее его рабочего офиса в «Геенне», но комфорт - последнее, что им сейчас нужно.
        Внезапно в кабинет ворвался Макс. Эрик тут же вскочил с кресла, и этот рывок отозвался резкой болью в плече. Но на лице Эрика не вздрогнул ни мускул.
        - Говори!  - приказал он жестким голосом.
        Макс привычно засипел:
        - Они нашли Нину!
        Все тут же выдохнули. Даже Роберт оживился больше обычного.
        - Она в порядке?  - спросил Эрик.
        - Левий говорит, ее помяло, но жить будет. Они уже везут ее сюда.
        Эрик даже воздел глаза наверх, будто из всех них он тут самый ярый верующий.
        - Это еще не все,  - продолжал Макс.
        - Кто?  - тут же спросил Рудольф.
        - Они нашли Марка, Амелию и Джака с двумя его сподручными,  - уже грустнее ответил Макс.
        Мужчины терпеливо выжидали, пока Макс закончит.
        - Марк - в реанимации центральной больницы,  - телохранитель едва заметно набрал воздух в грудь.  - Остальные - в морге.
        Мужчины тяжело выдохнули и закрыли глаза, пытаясь принять сей ужасный факт.
        - Твою мать,  - слабо выругался Роберт.
        С минуту все молчали, уставившись в пол. Наконец, Эрик поднял глаза и тихо произнес:
        - Спасибо, Макс. Продолжай сидеть на телефоне.
        Телохранитель кивнул и вышел из кабинета.
        Эрик медленно опустился в кресло.
        - Кто ему скажет?  - спросил Рудольф.
        Дэсмонд, как всегда, находился в стане своих верных псов. Он не любил отсиживаться в удобных креслах, предпочитая работать в поле со своими солдатами. И сейчас он группировал отряды бойцов, включая албанскую подмогу, прибывшую в город днем, и распределял их по важным стратегическим объектам, понимая, что хоть война и закончена, но опасность продолжает нависать над ними. Разъяренные проигрышем банды наверняка планируют жалкие попытки атаковать склады или точки продаж, так сказать, предсмертные агонические крики повстанческого движения. Поэтому опьяняться победой сейчас было не во время.
        - Я скажу,  - ответил Эрик,  - но позже. Пусть подстынет чуток.
        ***
        За окном сверкали молнии, и раскатисто гремел гром. Толстые капли сползали по стеклу, за которым бушевал сильный ветер. Он безжалостно сотрясал кленовые деревья, высаженные вокруг Центральной городской больницы, ломал зонты в руках упрямых репортеров, день и ночь дежуривших возле главного входа. Как бы Саше хотелось, чтобы их всех, вообще, унесло ураганом.
        Саша очнулся сегодня в обед. Доктор сказал, что ему крупно повезло выжить после того, как его изрешетили семь пуль.
        - Видимо, у Вас были веские причины на то, чтобы остаться в живых,  - добавил тогда доктор.
        Он был прав. Причины были. А теперь их больше нет.
        Амелию нашли вчера в морге. Мориц сообщил об этом. Она погибла в перестрелке от рук банды Ва Чин - трупы ее членов нашли возле Амелии и Джака. Больше Мориц не сказал ничего, он был слишком подавлен. А Саше не хотелось больше ничего слышать.
        Он непростительно оплошал. Он подвел свою женщину, и ему больше не хотелось жить. Знал бы он о том, что Амелии больше нет в живых, когда хирурги резали его тело, пытаясь вырвать из рук смерти, он бы не позволил им вытащить его с той стороны. Но на тот момент у него, действительно, была причина жить - он хотел поскорее проснуться и с новыми силами броситься на поиски Амелии и защитить ее. Он давал ей клятву, и не сдержал ее. Разве он может оставаться после этого солдатом? Другом? Мужчиной? Она доверила ему свою жизнь, а он не справился. Она умирала там на седьмом этаже, пока он спасал незнакомых ему людей. Саша ненавидел себя. Саша хотел умереть.
        Его щеки щипало от соленых слез. Он удивился им, потому что до сих пор не знал, что умеет плакать. Он знал Амелию меньше всех: меньше Морица, меньше Дэсмонда, но почему-то был стойко убежден в том, что для него она значила гораздо больше, чем для них. Амелия была для него всем: подругой, любовницей, сестрой, а порой и матерью. Он нашел в ней все, что искал в других. Порой она была жестока и даже бессердечна, но обо всем этом Саша помнил мало. В памяти сохранилось только хорошее. Амелия всегда хвалила его за то, что он не злопамятен, и в то же время корила его за эту слабость. По ее мнению, простодушные не выживали в их мире, потому и распяли Иисуса.
        Вместе с Морицем пришли люди Эрика, которые хотели отвезти его в безопасное место. Но Саша отказал. Тогда ему приставили двух патрульных офицеров. Но он и их послал к черту. Теперь доступ в его палату был открыт для всех. Любой мог зайти к нему и довершить начатое - пустить пулю в затылок. Он даже сидел специально так, чтобы ничего не смутило нападающего: в кресле-каталке лицом к окну и спиной к двери. Кто-нибудь, пожалуйста, убейте его. Но раз за разом дверь открывалась только для того, чтобы доктора и медсестры проверяли его состояние. Он и их слал к черту, не позволяя прикоснуться к себе, когда они хотели взять анализы. Он отключил себя от всех систем жизнеобеспечения. Как оказалось, дополнительный кислород ему был не нужен - он прекрасно дышал сам, переливание крови тоже - пока он спал, он получил достаточное ее количество. Саша даже расстроился, что нет такого раненого органа, который можно было отключить, выдернув шнур из розетки. Но спустя пару часов оказалось, он ошибся.
        После сложной операции ему был необходим гемодиализ. И теперь он чувствовал, как ему становится хуже. Голова наливалась тяжестью, его тошнило, стало тяжело дышать. Но Саша испытывал лишь облегчение от своеобразного самобичевания за собственный провал. Он умрет здесь, и никому не позволит его спасти. Смерть - это все, что нужно для исцеления его души.
        Сзади открылась дверь. В отражении окна Саша увидел привычный белый халат. Сейчас с ним снова начнут проводить психологические беседы о необходимости вернуться в кровать и позволить докторам вылечить его и поставить на ноги.
        И снова: идите к черту!
        - Быстро ты перебрался в кресло,  - произнес женский голос.
        Каким бы равнодушным Саша не хотел остаться, ее голос заставил напрячься.
        Она подошла к нему со спины и остановилась чуть позади. Он увидел ее в отражении: исцарапанное лицо с синяками и ссадинами, затянутые в хвост светлые волосы. Саша понял, как ей удалось так быстро поставить диагноз своему отцу там, в подземном коридоре. Она была врачом.
        - Папа не такой живчик, как ты. Он до сих пор спит, хотя из него достали всего один патрон, а не семь.
        Ее мягкий голос был словно вымазан в меду, такой же тягучий и приятный.
        - Я знаю, ты потерял там дорогого тебе человека. Мне сказали об этом доктора.
        Ребекка положила руку на его плечо. Профессиональный навык врача тут же определил высокую температуру тела. Но Ребекка не подала виду, что озабочена. Ей нужно было вести диалог по очень хитрому руслу, если она хочет заставить его вернуться в постель.
        - Ты, наверное, ждешь, что я стану соболезновать сейчас. Так ведь принято.
        Ребекка посмотрела в окно и поймала в нем отражение его лица. Он смотрел на нее.
        - Но я не стану.
        Саша не смог сдержать эмоции и слегка нахмурился.
        - Потому что если бы ты не пошел с нами, я бы не выжила. Никто бы из нас не выжил. Мой отец уже стар, и в одиночку вывести столько людей из западни ему было бы не под силу. Черт, да ему и с тобой в паре это не удалось. Лежит там наверху едва дышит.
        Голос Ребекки слегка надломился. Она пыталась казаться храброй и веселой, но это давалось ей с трудом, ведь она потеряла мать, и едва не потеряла отца.
        - Хочешь узнать, сколько человек ты спас? Наверняка, нет.
        Ребекка шмыгнула носом.
        - А я скажу тебе. Благодаря тебе из того офисного здания спецназ эвакуировал двадцать четыре человека. Слышишь? Двадцать четыре человека вернулись вчера к семьям! А остальные почти три сотни человек умерли там под пулями! Благодаря тебе этих двадцать четыре человека называют счастливчиками!
        Саша смотрел на отражение Ребекки и видел, как по ее щекам стекают слезы.
        - Ты стал для них удачей,  - продолжала она,  - и они благодарят бога, что он послал им тебя.
        Ребекка вытерла слезы рукавом халата.
        - Странно, не так ли? То, что для одних горе, для других - счастье.
        Пейджер Ребекки запищал, но она не обратила на него внимание.
        - Мне жаль, Саша, жаль, что она погибла. Но мне не жаль, что ты сделал выбор в пользу меня.
        С этими словами женщина достала из кармана халата пакетик и поднесла его прямо к глазам Саши.
        Внутри лежала смятая пуля.
        - Она предназначалась для меня,  - объясняла Ребекка,  - ее вытащили вот отсюда.
        Пальцы женщины слегка надавили на спину Саши в том месте, где встречаются большая круглая и ромбовидная мышцы. Теперь там под стерильной повязкой были три шва.
        - Она бы попала мне в сердце, если бы ты не закрыл меня собой,  - медленно проговорила Ребекка, чтобы Саша понял значение каждого произнесенного слова.
        Ребекка положила мужчине на колени пакетик со сверкающим на свету кусочком свинца и добавила:
        - Я бы хотела, чтобы вместо того, чтобы думать о том, что ты потерял там, ты подумал о том, что ты там спас.
        Ребекка развернулась и направилась к двери. Она вышла, даже не обернувшись, словно поставила крест на конченном человеке. Не хочешь жить? Твое право. Она не будет объяснять тебе, какая глупая это затея. Догадайся до этого сам.
        Саша не без труда поднял с колен мешочек и взглянул на пулю. Калибр семь-шестьдесят два - автоматный. На секунду Саша представил, как этот маленький чертенок разрывает человеческое сердце, а именно, сердце Ребекки. Саша вдруг почувствовал страх. Он представил, как Ребекка умирает от этой пули.
        Через полчаса после того, как доктор Хармон вышла из третьей палаты в блоке интенсивной терапии, на посту медсестры зажегся огонек вызова. Пациент, решивший покончить жизнь пассивным способом, попросил снова подключить его к аппаратам жизнеобеспечения.
        ***
        Бекир Ариф судорожно складывал пачки купюр в дорожную сумку. В сейфе лежало всего около пятидесяти тысяч, но этих денег хватит на то, чтобы переправиться через море и поселиться у давних турецких друзей. Это был единственный способ остаться в живых: оставить мебельную фабрику с работниками, все равно последние десять лет она медленно загнивала; отказаться от небольшой, хоть и прибыльной, территории, где его семья реализовала мелкую продажу кокаина; а также бросить на произвол судьбы всех дальних членов семьи, потому что Бекир не мог спасти их всех, да и честно говоря, он особо не пекся об их здравии.
        Пачка банкнот перетянутая резинкой выпала из дрожащих рук на пол. Бекир закрыл глаза, сделал глубокий вдох, пытаясь побороть панику.
        Семья.
        Он стал во главе своей банды именно благодаря громким речам о важности быть одной семьей, поддерживать друг друга, защищать и прикрывать спины друг друга. Его любили именно за то, что он проповедовал важность семейных уз, которыми нельзя пренебрегать ни под каким предлогом. Таким образом, ему удавалось улаживать конфликты между членами банды, возникшие по причине жадности, наводить страх на соседствующие мелкие банды, путем мщения за униженное достоинство или смерть члена семьи, но самое главное - он получал больший куш со сделок в качестве первого отца.
        Все его наставления полетели крахом под угрозой собственной жизни. Ему больше не было дела до оставшихся в живых членов банды, он боялся лишь за свою жизнь и жизнь своих двух дочерей и жены. Остальные пусть выживают, как хотят.
        Бекир решил рискнуть, доверившись в руки заносчивого дурака, возомнившего себя в силах свергнуть целый режим. Бекир соблазнился сладкими речами о возможной выгоде размерами с полцарства. Но Карим проиграл. И теперь все мечты о роскошной жизни под самым небом гнили вместе с телом хакаса, а за телом Бекира уже охотилась целая армия разъяренных псов Дэсмонда-Вояки. После столь наглой и безжалостной атаки, окончившейся позорным проигрышем на глазах всего криминального мира, никто не заступится за Бекира, а Дэсмонд лично будет сдирать с него кожу лоскутами.
        Закинув в сумку фальшивые паспорта, Бекир застегнул молнию и крикнул:
        - Алия! Выезжаем немедленно!
        Его жена с дочерьми лихорадочно собирали чемоданы. Бекир приказал собрать лишь самое необходимое, но женщины ведь такие женщины! Водитель Саид уже спустил в машину два чемодана размером с газовую плиту, но женщинам и того было мало. В коридоре стояли еще три дорожные сумки, набитые «всем необходимым».
        Входная дверь снова отворилась. Саид вернулся за оставшимися вещами.
        - Возьми вот эту тоже,  - крикнул Бекир из коридора и побежал к водителю, протягивая сумку,  - я пойду потороплю их!
        Внезапно раздался оглушительный выстрел, и тело Саида влетело в квартиру с такой силой, словно в него выстрелили пушечным ядром. Водитель упал точно под ноги Бекира, мертвые глаза уставились на него с укоризной.
        В проеме двери появился мужчина в цветастой рубашке и потертой куртке из дермантина. Угрюмое лицо черноволосого мужчины с черными бровями Бекир узнал сразу и понял, как он ошибался насчет шансов на успех Карима. Эрик заключил союз с албанцами!
        Дуло дымящегося дробовика было направлено на Бекира.
        Из-за спины Анвара появился Замир, и Бекир аж перестал дышать. Пятнадцать лет назад именно Замир оставил шрам от пули на щеке Бекира! Его колени вдруг ослабли. Он снова встретился со своим дьяволом!
        - Боюсь, круиз отменяется,  - произнес албанец.
        В квартиру забежали шестеро бойцов и стали переворачивать все вверх дном. Анвар и, вошедший последним, Эрмир подошли к Бекиру, грубо схватили его и бросили на пол в гостиной.
        - За твоей душонкой мы решили прибыть лично,  - говорил Замир, запирая входную дверь.
        Пока его братья привязывали Бекира к стулу, Замир неспешно прохаживался вдоль стен, увешанных фотографиями.
        - Тебе стоит поблагодарить нас! После того как Дэсмонд узнал, что военизированный конвой выехал именно с твоего склада, он тут же бросился на охоту. Но мы его остановили. Разумеется, не без помощи целого отряда бойцов,  - рассказывал Замир.
        Бекир молчал и лишь с ужасом смотрел на то, как четверо албанцев взбежали по лестнице на второй этаж. Не прошло и минуты, как послышались истошные женские визги.
        - А знаешь, почему мы его остановили?  - Замир словно не слышал отчаянных воплей наверху.
        Бекир слышал, как кого-то из женщин ударили по лицу, а потом поволокли по полу.
        - Потому что в той бойне, что вы устроили, Дэсмонд не потерял ни одного брата.
        Женские крики и плач слышался все ближе. Бедняг стаскивали по лестнице, как коров тащат за ноги на убой.
        - А вот мы потеряли,  - с этими словами Замир повернулся к Бекиру.
        На его лице читалась глубокая печаль и, удивительно, ни толики гнева, словно он разучился чувствовать. Его стеклянные глаза точно умерли и смотрели сквозь мир вокруг, не желая видеть ни единого его атома, настолько мир стал отвратительным.
        Лица Эрмира и Анвара выражали более приземленную злобу, намерения их были ясны. Вот только равнодушный взгляд Замира почему-то наводил больший страх, чем открытая ярость. Может, как раз таки из-за того, что такой человек неспособен чувствовать, вообще, ничего? Например, милосердие.
        Мужчины стащили с лестниц обезумевших женщин. И при виде их Бекир, наконец, дал волю эмоциям. Из глаз потекли слезы и он закричал:
        - Они ничего вам не сделали! Это был я! Меня и наказывайте!
        Его жена Алия с растрепанными волосами и покрасневшей от удара щекой сидела на полу и прижимала к себе ревущих девушек. Зулие было шестнадцать, этой осенью она собиралась поступать в кулинарный колледж, Бекир обожал ее стряпню. Младшей Джамиле было всего четырнадцать, она была донельзя непослушным ребенком, но отец все равно любил ее больше всех. Он даже простил ее за то, что она выкрасила переднюю прядь длинных черных волос в синий цвет. Она сказала, что так видит себя, и он это принял. С тех пор цвет этой пряди менялся чуть ли не каждую неделю, и сейчас она была ярко-фиолетовой.
        Женщины сидели в окружении мужчин с автоматами на плечах и приглушенно рыдали. У Алии смазалась тушь на ресницах и слезы оставляли на щеках черные полосы. Она смотрела на мужа и умоляла его глазами прекратить этот ужас.
        Бекир рефлекторно задергал руками, скованными за спиной наручниками.
        - Тебя мы накажем последним,  - говорил Замир.
        И женщины запищали.
        - Сначала ты испытаешь всю боль от их потери. Ты будешь часами винить себя, бога, целый мир в том, что случится с твоими любимыми. А случится вот что.
        Замир пододвинул кресло к Бекиру и сел.
        - Каждый из этих мужчин,  - Замир указал на шестерых бойцов,  - изнасилует каждую из них,  - Замир указал на испуганных женщин, которые от услышанного отчаянно заревели.
        Бекир вторил. Шестеро бойцов довольно оскалились от предстоящей добычи.
        - Я никому из них не заклею рты. Они будут визжать так, как ты еще никогда не слышал! Мои ребята побывают во всех их дырках! И скорее всего, не один раз! А ты будешь смотреть! Ты будешь реветь, орать, вопить во весь голос! Но я скажу тебе наперед, мой друг: никто не придет к вам на помощь! Видишь ли, Эрик подарил мне карт бланш: любой звонок в полицию от соседей, обеспокоенных жуткими криками из этого дома, будет игнорироваться! Твой дом в предстоящие шесть часов станет невидимкой! Ты даже не представляешь, что за это время с ними сделают мои парни! И только когда ты впадешь в безумие, я подарю вам всем смерть!
        Бекир рыдал, больше не скрывая своего страха. Слезы заполонили глаза, нос, рот и стекали отовсюду. Он мотал головой, пытаясь отогнать от себя кошмар, который, к его сожалению, был сущей реальностью.
        - Когда мы с ними закончим, ты скажешь, стоило ли оно того, стоило ли влезать на кобылу, которая тебе не по размеру.
        Замир встал с кресла и начал приближаться к рыдающим женщинами. С каждым его шагом их ор усиливался.
        - А начнем мы, пожалуй, с самого красивого цветка!
        С этими словами Замир подобрал с заплаканного девичьего лица фиолетовую прядь.
        ***
        Сознание вернулось к Виктору, но вот глаза отказывались открываться. Приложив усилия, Виктор разлепил веки. Из-за засохшей корочки пришлось лишиться с десяток ресниц. Поморгав с полминуты, глаза, наконец, стали видеть более менее четко.
        Виктор лежал в палате, настолько ярко-белоснежной, что слепило глаза. Большой плазменный телевизор на стене был включен. Через минуту Виктор узнал на экране свою Башню, облепленную желтой лентой с первого этажа вплоть до крыши, и даже поразился тому, как сочно смотрится желтый цвет на кирпичной кладке. Кажется, в мозгу стала вырисовываться новая концепция гостиницы.
        Виктор узнал свою личную палату в Городской больнице. Она всегда была зарезервирована на его имя, и ждала, словно спящая принцесса ждет принца. Израненного, покалеченного на последнем издыхании после схватки с драконом.
        На его кровати лежали ноги в джинсах и белых кедах. Виктор медленно повернул голову и увидел Эрика. Его рука пряталась в треугольной повязке, а из-под толстого слоя пластыря на носу проступал черный синяк на пол лица.
        - Я все время поражался тому, как родственники героя в фильмах знают, в каком часу он очнется, и стоят вокруг кровати, ждут,  - прохрипел Виктор.
        - Не обольщайся. Я хорошенько пнул тебя две минуты назад,  - ответил Эрик.
        Только сейчас Виктор понял, что Эрик ест его завтрак: скользкое зеленое желе и овсяная каша. Ну, и пожалуйста! Он все равно не голоден!
        - Много я пропустил?  - спросил Виктор, пытаясь устроиться повыше.
        - Абсолютно все! Я выставлю тебе счет за твой «Нестор».
        - Он спас тебе жизнь!
        - Я предпочитаю думать, что это не так. Не докажешь ведь.
        Виктор усмехнулся. Эрик всегда был наглецом.
        Эрик увидел жалкие попытки больного сесть и нажал на кнопку на пульте кровати. Ее спинка тут же начала подъем.
        - Достаточно,  - Виктор сделал жест рукой.
        Эрик заботливо подложил подушки за спину Виктора и вернулся обратно в кресло доедать желе.
        - Сколько я проспал?
        - Три дня. И за это я тоже выставлю тебе счет.
        - Но за что?
        - Мне пришлось в одиночку улаживать последствия, пока ты тут прохлаждался!
        - Я умирал!
        - Это - не оправдание моим опустошенным банковским счетам.
        - Я потерял целую гостиницу!
        - Ей все равно требовалось обновление.
        - Почему я вижу только одним глазом?  - Виктор трогал повязку на левом глазу.
        - Глаз цел. Но вот шрам там на пол лица, и бровь спалило.
        - Нет! Только не мое лицо!
        - Не сверкать тебе больше мордашкой в глянцевых журналах.
        - Я лишился Башни,  - пораженчески вздохнул Виктор.
        - И брови,  - Эрик причмокнул ложкой во рту.
        - А что с остальными?
        Эрик отложил свой скудный завтрак, который своровал у Виктора, и ответил:
        - Ты потерял Башню, я потерял Амелию, Замир потерял Джака.
        Виктор закрыл единственный глаз и тяжело вздохнул.
        - Остальные ранены, но живы,  - добавил Эрик.
        - Нина?
        Эрик взглянул на Виктора со смешанным чувством ревности, злости и солидарности. Будто только Эрику разрешалось произносить ее имя, но Виктор тоже был посвящен в тайну ее талантов.
        - Потеряла много крови. До сих пор не очнулась.
        Виктор облегчено закивал. Это было хорошей новостью.
        Несколько минут оба молча смотрели телевизор. Можно было не переключать каналы - все новостные службы разными текстами и кадрами говорили об одном и том же: вопиющий своей жестокостью теракт сотряс столицу после торжественного праздника в честь Дня города. Толпы людей собирались то тут, то там, чтобы выразить сожаление родственникам погибших, президент третий день подряд начинает заседание с минуты молчания, а правоохранительные органы уже заявили, что ответственность за нападение взяла на себя новая группировка, правда, название ее пока не сообщали.
        - Неплохо,  - вынес Виктор вердикт, оценив усилия Эрика.
        - Как думаешь, что с Томасом?  - спросил Эрик, пропустив похвалу Виктора мимо ушей.
        - Имеешь в виду, случился ли с ним инфаркт? Вряд ли.
        - Ну, он хотя бы расстроился?
        - Возможно, он съест лишний пончик.
        - Он потерял всю свою армию.
        - Но он все еще жив.
        - Он не сможет собрать новую. Мы усилили контроль за границей так, что муха не пролетит!
        - Но он все еще жив,  - повторил Виктор и тем ясно дал понять, что, сколько голов не отрезай у чудища, пока не уничтожишь главную, остальные будут множиться.
        Оба снова замолчали и наблюдали за тем, как огромные толпы людей на центральной городской площади зажигали свечи и возлагали цветы в специально организованном месте скорби, потому что возле гостиницы велись работы по расследованию, и никого не подпускали дальше выставленных ограждений.
        - Что с остальными членами банд?  - тише спросил Виктор.
        Эрик ответил через минуту:
        - Вычищаем их ряды.
        Его тон стал твердым, голос стальным. Он не любил говорить о смертях, исполненных по его приказу.
        - Не боишься привлечь еще большее внимание к нам?  - неуверенно спросил Виктор.
        - Шутишь? Йоаким Брандт заработал себе сразу семь процентов избирателей, когда приказал активизировать поиски и устранение пособников террористам.
        Виктор прекрасно знал, как работает эта чистка. Населению объявят об аресте нескольких десятков сподвижников террористов, а на деле же люди Эрика истребят еще сотню членов различных банд, которые может и не участвовали в побоище, но закон улиц никто не отменял: если член твоей банды оплошал, отвечай за его ошибки.
        Виктор понимал, что Эрик не хочет говорить об этом. Виктор сам не хотел. Они пытались одолеть врага хитростью, избежать как можно большее количество жертв, а на деле все вылилось в такую кровавую резню, что новости о ней стали номером один во всем мире. В ее честь разве что сувениры еще не начали изготавливать. И все это из-за их просчетов. Они недооценили Карима. Причем никто из них. Даже Томас. И от этой мысли Виктору становилось вдвойне приятно. Томас не всемогущ, как Виктор думал раньше. Он тоже постарел, подряхлел и потерял хватку. В сущности, они все тут старики, которые уже перед выходом на покой решили помериться причиндалами.
        - Передашь ей привет от меня?  - попросил Виктор.
        - Разумеется, нет,  - ответил Эрик.
        Оба продолжили смотреть телевизор, размышляя о том, что схватка еще не окончена.
        ***
        - Наложи еще чуток.
        Что-то мягкое давило на лицо: щеки, лоб, нос.
        - Давай еще на скулах.
        Нежная кисть заскользила на одной скуле, потом на второй.
        - Надо оттянуть ей веки и накрасить ресницы.
        - Ну, это совсем жутко.
        - Тушь давай, говорю!
        Нина с трудом открыла глаза. Перед ней тут же возникли знакомые женские лица.
        - Что вы делаете?  - тихо простонала Нина.
        - А ты как думаешь?!  - Изи была как всегда в своем репертуаре.
        Никаких тебе «С добрым утром!», или «Принести воды?», или хотя бы «Мы так рады, что ты выжила!». Первое, что видит Нина перед собой - это женщин, вооруженных тюбиками и кисточками, которые наносят на нее макияж. То, что Нина была ранена и едва не погибла, не идет ни в какое сравнение с тем, что она паршиво выглядит. Второе гораздо серьезнее!
        - Думаешь, Эрик придет и будет рад видеть тебя такую бледно-синюю с засохшими губами?  - искренне удивлялась Изабелла.
        - Мне кажется, это - ее привычный цвет лица,  - вторила Мия, сидевшая с другой стороны кровати и орудующая спонжем.
        Мия, дорогая, только не ты! Ты всегда казалась более рассудительной, чем этот монстр стиля! Неужели ты перешла на ее сторону?
        - Ты права,  - согласилась Изи,  - ей просто необходимо нанести перманентный макияж на все лицо. Нет, правда! Вот прямо на все лицо!
        С этими словами Изи помахала перед Нининым лицом, чтобы указать на масштаб катастрофы.
        - Я хочу пить… во рту как-то странно,  - хрипела Нина.
        - Не благодари! Я почистила тебе зубы!
        Нина с укоризной уставилась на Изи.
        - Я же могла захлебнуться!  - Нина, наконец, обрела голос после осознания того, что Изи готова убить ради идеального внешнего вида.
        - Ну, извини, детка! У тебя там так воняло, будто где-то меж зубов сдох отряд скунсов!
        - Мы не полоскали рот. И скорее всего, то, что ты сейчас чувствуешь - это паста,  - объяснила Мия.
        - Я ем пасту? А можно мне хлопьев с овсяным молоком?
        - Только после того, как мы помоем тебя!
        - Думаешь, ей уже можно вставать?  - Мия трусила.
        - Мы помоем ее, даже если из-за этого у нее порвутся швы!  - вердикт Изи был непреклонен.
        - Ну, это еще жутче,  - Мия закачала головой. Кажется, она все еще оставалась в своем уме.
        - Зато представь, как войдет Эрик, а ты лежишь здесь вся благоухаешь парфюмом, со здоровым цветом лица и свежим дыханием, словно наковальня и не плющила тебя!  - Изи развалилась на широкой кровати в соблазняющей позе.
        - А на самом деле мы хотим узнать, что у вас с Эриком? Было? Было?  - глаза Мии горели.
        Нина хмуро смотрела на застывшие лица женщин с широко распахнутыми глазами, в предвкушении пошлых рассказов, и поняла, что они превзошли ее в сумасшествии. Она ведь, черт возьми, чуть не умерла там под пулями! А все, что эти мегеры хотят знать - это был ли у нее секс с Эриком!
        В дверь постучали и, не дождавшись ответа, в спальне возник Эрик.
        Такого интенсивного гневного посыла он еще никогда не чувствовал! Две пары оскалившихся львиц уставились на него с немым обещанием разорвать в клочья, если он немедленно не покинет комнату. Эрик даже оступился. Но пришлось собрать всю свою смелость в кулак и выстоять перед их убийственными взглядами.
        - Дамы, прошу простить. Но меня тут кое-кто позвал на помощь,  - произнес он и постучал указательным пальцем по виску.
        Женщины закатили глаза.
        - Решила от нас избавиться, значит, да?  - Изабелла перевела взгляд —убийцу на Нину.
        - Я же итак полудохлик, пожалей меня,  - запищала Нина, она очень не хотела злить эту королеву красоты.
        - Мы ведь все равно докопаемся до грязных деталей, даже если для этого придется тебя пытать!
        Нина усмехнулась. Изабелла действительно была той еще занозой. А ведь Эрик ее предупреждал.
        Изи склонилась над Ниной, поцеловала в лоб и подмигнула.
        - За свежее дыхание отблагодаришь позже,  - прошептала она.
        Нина издала еле слышный смешок и тут же пожалела - швы на боку под грудью заныли.
        Мия тоже торопливо поцеловала Нину в щеку, и вскоре женщины исчезли за дверью.
        - Я уж думала, ты решил меня бросить,  - выдохнула Нина.
        - Прости, я тебя уже три дня не слышу, и немного растерялся, когда ты зашептала у меня в голове,  - ответил Эрик.
        Он прошел к ней и лег рядом, запрокинув руку. Нина устроилась у него на груди.
        Несколько минут оба молчали. Эрик знал, что Нине нужно увидеть все, что произошло за то время, пока она была в отключке, а потому решил ей не мешать.
        Нина погрузилась в транс и увидела все, что пропустила за последнюю неделю, пока пребывала в забытье. Хотя ей казалось, что все это она уже видела во снах: полуразрушенное здание гостиницы, сотни мертвых тел, многочисленные похороны и нескончаемые слезы. Нина слышала плач Саши и рев Дэсмонда, пока гроб с Амелией опускали в землю. Нет, мужчины не дали волю эмоциям на кладбище, но по окончании похорон, оставшись каждый в своем уединении, они выпустили горе наружу. Дэсмонд колотил грушу до изнеможения, а когда та сорвалась с крепления, и из нее посыпался песок, обрушился на стены и разбил костяшки на кулаках. Когда физические силы иссякли, а ненасытный разум продолжал требовать успокоительное, Дэсмонд нырнул в наркотическую бездну, запивая дозы героина крепким алкоголем. Он хотел уйти от реальности, вернуться в прошлое туда, где Амелия по-прежнему жива, он спит на ее груди, а она мягко поглаживает его голову и говорит о том, как он ей дорог. Он никому так не был дорог, как Амелии! И теперь ее нет. Дэсмонд снова один на один со своим безумием. Эрик приказал телохранителям день и ночь блюсти Дэсмонда
вопреки его яростным заявлением, что он убьет любого, кто побеспокоит его посреди столь важного занятия - затянувшихся поминок. Но до сих пор обещания своего не исполнил, и четверо бойцов постоянно дежурили в его квартире, пока Дэсмонд продолжал пьянствовать.
        Саша и Мориц держались гораздо лучше. Мориц уже руководил всеми делами на территории. Его признали достойным преемником Амелии, хотя больше видели на его месте Сашу, но тот не желал участвовать в делах, и никто не знал, как долго продлится его хандра. Нина знала.
        Саша вышел из бизнеса.
        Что-то изменилось с ним в тот день, когда он потерял Амелию. Он нашел что-то другое, и оно пахло знакомыми Нине ароматами: лекарствами, перевязками и спиртовыми растворами. А еще это что-то заставляло сердце Саши биться, оно, словно стало новым аккумулятором, поддерживающим в нем желание жить. Заглянув чуть глубже за туманный занавес, Нина увидела эту чудесную батарейку, услышала ее имя в мыслях Саши. Ребекка каждый день навещала его в больничной палате, и вчера они просидели там целый час, державшись за руки.
        Саша выжил после смертельного ранения. Дэсмонд невредимый телом умирал.
        Похороны Амелии перекликались с громкой церемонией похорон в албанской семье. Эрик не знал, но Нина видела, как целые кланы албанцев прощались со своим братом Джаком. Три дня далекие отсюда города сотрясали пьяные гуляния сотен людей, погромы и избиения прохожих и друг друга, а потом слезы и объятия. Замир же, будучи на территории Эрика, не позволил себе устроить похожие прощальные поминки, и может зря. Ярость в его груди была безмерна и неугомонна, а сдерживая ее, он увеличивал ее во стократ. Ужасы, которые он творил во имя своего усопшего брата, были пострашнее смерти Джака, и Нина стала бояться этого с виду тихого и спокойного мужчину. В голове его зрели опасные планы, ведомые сильнейшим чувством кровной мести. Если Эрик будет достаточно умен, он сможет грамотно использовать гнев Замира в своей войне.
        Поглаживая раненое плечо Эрика, Нина пришла к Роберту. Он стремительно шел на поправку, объятый злостью за кровопролитие, что свершилось по их вине. Пусть даже косвенно. В данный момент Роберт сидел на задней веранде и размышлял о том, где может прятаться Томас. Странным образом Роберт думал об этом даже больше, чем Эрик. Так они и работали: когда Эрик уставал от интенсивной мыслительной деятельности, остальные брали эту ношу на себя, давая ему отдохнуть. Мистер Аурелио грелся на коленях Роберта, который неосознанно взбивал ему шерстку на шее, отчего рыжий толстяк довольно мурчал.
        Через размышления Роберта Нина посетила Марка, и ее сердце упало в пятки. Она сражено выдохнула:
        - О нет! Марк!
        Нина даже приподнялась слегка, чтобы взглянуть в глаза Эрика и убедиться в том, что не ошиблась. Но швы на ребрах тут же запротестовали, мол «Угомонись, психичка! Ничего уже не изменишь!», а взгляд Эрика подтвердил ее видения.
        Пуля задела не только печень, но и позвоночник, поразив спинной мозг. Марк потерял способность ходить.
        Левий занимался Марком больше, чем остальными, оно и понятно. Человек, получивший подобную травму, очень быстро входит в период опасной депрессии, осознав, что отныне его тело от поясницы до кончиков пальцев ног перестало слушаться. Каждый второй человек, оказавшийся в инвалидной коляске, задумывается о самоубийстве. Теряется аппетит, сон, интерес к чему-либо. Жизнь кажется беспросветной и безнадежной, почему бы не окончить ее поскорее и не начать все сначала?
        Но Марк держался молодцом, и Левий хвалил мужчину за то, что он заставляет себя видеть смысл в такой жизни. Марк даже смеялся над Рудольфом, который ближе остальных принял к сердцу трагедию друга, хотя эту функцию всегда выполнял Дэсмонд. Просто Дэсмонду было не до того, ведь он отчаянно хотел свести свои счеты с жизнью, путем наркотической комы.
        - Левий нашел опытных докторов, которые будут работать с Марком. Шансы на восстановление способности ходить есть, но Марку придется долго и упорно работать,  - ответил Эрик.
        Когда Марк выздоровеет после ранения, начнутся интенсивные занятия по пять-шесть часов в день с противовесами, брусьями, кольцами. Марка ждут тяжелые испытания.
        Вместо Марка заботу о налаживании контактов взял на себя Рудольф, который больше остальных наведывался в город, чтобы пообедать в своем ресторане то с одним чиновником из Парламента, то с начальником пограничного контроля, то с людьми из полицейского департамента. Шестеренки продолжали крутиться, бизнес продолжал жить.
        Через Рудольфа Нина посетила и далекого отсюда офицера, с которым ее свела судьба, и который уже давно вышел с больничного и начал работать в новом месте. Это новое знакомство стало любопытным обстоятельством. Нина чувствовала, что со странной девушкой, предпочитающей называться Ханной, а не Хансом, Нине еще предстоит увидеться, вот только Нина не видела больше ничего. И тут она вспомнила вопрос, который задавала себе сотню раз, пока по этажам гостиницы за ней охотилась смерть.
        - Почему я не предвидела этого, Эрик?  - спросила она тихо.
        Эрик напрягся. Нина просит ответ на вопрос, на который лишь она может ответить. Куда уж Эрику знать тайны ее паранормального восприятия?
        Эрик сделал то, что умел больше всего в непонятных ситуациях.
        - Может, мой дружок тебя отвлек?  - пошло пошутил он и недвусмысленно подергал бедрами.
        Нина заулыбалась. Она, наконец, начала понимать эти шутки, и они, действительно, были смешными. Но еще серьезнее то, что они били точно в цель. Разумеется, не совсем дружок отвлек ее внимание, хотя он приложил к этому максимум усилий, но сам Эрик и их близость унесла Нину куда-то далеко в неведомую страну наслаждения и счастья. Что-то вроде молочных рек и кисельных берегов с домиками из печенья и безе. В лесах живут мирные диковинные звери, водопад из ваты и радужные птицы. А снимешь розовые очки, и ты по уши в крови. Кому захочется вернуться в мир, где ты являешься частью жестокого бизнеса? Вместо зеленых лужаек с поющими пчелками - горы трупов и вонь их разложения. А вместо пушистых облаков, несущих тебя над сказочной страной - бесконечные агонические крики жертв, несущие по волнам боли, страха и скорой смерти.
        Нина струсила. Вот, что она сделала. Предпочла носить розовые очки, вместо того, чтобы смотреть на реальный мир. И Нина этого не понимала. Когда она превратилась из тайного правителя, коим была на сумасшедших землях, в труса, прячущегося за чужие спины? Разнежили они тебя, Нина, а ты с удовольствием поддалась этой возможности. Возможности перестать решать судьбы людей, предоставив это дело другим. Они пачкают руки кровью, а ты делаешь вид, что ты тут ни при чем. Не твои ведь руки покрывает засохшая коричневая корочка, пахнущая металлом. Ты предоставила им принимать решения вместо себя, и все привело к тому, что еще больший хаос вошел в их жизни. В лечебнице все играли по твоим правилам, хоть сами того и не знали. Но ты дарила им порядок, наказывала тех, кто сеял семена раздора, наводила страх на само зло, чтобы знало свое место. Нет, ты не избегала жертв. Но их было гораздо меньше, чем сегодня. Разумеется, там не было криминальных лидеров и садистов вроде Дэсмонда, но давай не будем делать себе поблажки из-за возраста. Дети вроде Дина, которого ты вздернула на штанах, вырастут как раз в твоих
нынешних друзей. Разве не так?
        Голову Нины разрывало от возможных исходов, и самобичевание доставляло какое-то этическое наслаждение. Нина наказывала себя за невмешательство, и понимала, что заслужила это. Может, она даже поморит себя голодом в наказание или лишит себя радости плотских утех. Но взглянув на Эрика, она поняла, что только что смолола глупость.
        - Посмотри на меня,  - Эрик приподнял ее подбородок.
        Он словно слышал все ее мысли и спешил утешить.
        - Это не твоя вина. Ясно? Карим виноват. И только он! Никто из нас никогда бы не решился на то, что сделал он. Он безжалостно убил сотни невинных людей.
        - Я могла это предотвратить,  - еще тише прошептала Нина.
        - Не могла, раз не предотвратила. Не требуй от себя слишком многого!
        - Ты не понимаешь… я стала меньше слышать Их…
        Взгляд Нины устремился куда-то вдаль, словно она пыталась найти своих «Друзей».
        - Но ведь это хорошо!  - улыбнулся Эрик.
        Нина тяжело вздохнула.
        - Они открывали мне дверь,  - ответила она задумчиво,  - чем громче Они шептали, тем шире она была…
        Эрик почувствовал, как Нину захлестнуло сожаление о потере талантов. Он понимал, что это был непростой выбор для Нины, возможно, она даже никогда не думала, что ей предстоит подобный выбор. Быть здоровой без необъяснимых способностей или уметь видеть и слышать далеко, будучи сумасшедшей? Нина хотела избавиться от Монстров, но что если Они уйдут только вместе с ее талантами? Что будет тогда?
        Эрик уже имел ответ, и он был тверд.
        - Если твои ненормальные друзья исчезнут вместе со способностями, то к черту их всех! Ясно тебе?  - сказал он, и в его словах снова слышалась та непоколебимость, которую Нина так любила, и которая так разнежила ее.
        Нина натянуто улыбнулась. Она была плохой актрисой, Эрик много раз говорил ей об этом, и фальшь улыбки была тут же распознана. Грусть в глазах Нины говорила все за нее: Нина не хотела прятаться за отвагой Эрика, она хотела руководить судьбами сама, но как она это сделает, если потеряет способности?
        Нина легла обратно на грудь Эрика и впервые задала вопрос:
        «Где же Вы?»
        ***
        Вокруг стоит громкий щебет птиц, ветер колышет ветви деревьев, где-то вдалеке слышно яростное течение реки. Ее нос замерз, а на плечах лежит колючий плед. Ярко пахнет остывающим кофе, к которому присоединяется еще один знакомый тяжелый аромат дымящейся сигары. Все это говорит о том, что Нина не здесь. Она снова в гостях в его мире.
        Нина открывает глаза. Он сидит к ней спиной в плетеном кресле, в таком же, как и она. Между ними круглый садовый стол, такие делают ремесленники в деревнях. Чашка кофе и сигара в пепельнице, он изредка припадает губами то к первому, то ко второму.
        Нина осматривается. Они сидят на веранде дома, части которого Нина то и дело видит в своих снах, но никак не соберет воедино. Перед ними густой сосновый бор, голубое небо наверху. И больше ничего. Никого.
        - Как ты себя чувствуешь?  - спрашивает он своим металлическим басовитым голосом.
        Нина смотрит на его затылок. Волосы переливают медью в бликах солнца. Нина тянется через стол и берет его сигару. Она проводит ею под самым носом, вдыхая насыщенный аромат табака. Он неповторимый. Не такой, как у других. Этот аромат совершенно особенный. Он только его.
        - Если ты снова пришла, значит, ты в порядке,  - отвечает он сам.
        Его рука тянется к кружке. Нина замечает перстень-рулетку, неизменно сидящий на его безымянном пальце.
        - Почему ты снова здесь?  - спрашивает Нина, водя сигарой под носом.
        Он тянет с ответом. Нина привыкла к его молчанию, его неторопливость помогает ему быть лаконичным.
        - Здесь я набираюсь ненависти, чтобы идти дальше,  - наконец, отвечает он.
        Нина возвращает сигару в пепельницу. Он тут же берет ее и также нюхает ее ствол, словно пытается учуять запах Нининых пальцев.
        Нина встает из-за стола, обходит мужчину, останавливается у деревянных перил. Она знает, что он смотрит на нее. Она чувствует его настойчивый взгляд на своем затылке, и это почему-то доставляет удовольствие.
        - Ты проиграл. Нет пути вперед,  - говорит она.
        Ей кажется, что он улыбается.
        - Я не вижу тебя в будущем. Я не вижу выхода для тебя,  - честно признается она.
        Он делает глубокую затяжку, потом глоток кофе и отвечает.
        - А вот я его прекрасно вижу прямо перед собой.
        ***
        Разум вырвало из пут кошмарного сна боем настенных часов в коридоре. Их звон был таким громким, что слышался даже в кабинете. Раньше Йоакима не раздражал этот звук, а наоборот заставлял гордиться собой, ведь это были антикварные маятниковые часы, которые он приобрел за бесстыжую цену в двенадцать тысяч долларов. Они были необходимы Йоакиму, они подтверждали его значимый статус, хотя он - далеко не выходец из аристократии, но Йоаким старался изо всех сил таковым казаться. Публика это любит. Общественность одновременно ненавидит голубую кровь за то, что богатства им даются незаслуженно, но в то же время восхищается ею, ведь каждый стремится попасть в этот мир роскоши и власти. Йоаким сам был таким когда-то.
        Но сейчас эти часы, олицетворяющие его знатность, зажиточность и авторитет, бесили его пуще врагов. Даже их монотонное тиканье, раздававшееся в каждом углу первого этажа этого особняка в центре города, словно резало по нервам тупым скальпелем.
        Йоаким открыл тяжелые опухшие веки. Ему казалось, что рой пчел ужалил его в глаза, и они заплыли так, что осталась всего узенькая щелочка, чтобы видеть этот проклятый мир. Хотел бы Йоаким не видеть ничего. Не слышать и не чувствовать, и просто умереть! Но эти проклятые часы снова вернули его к жизни. Йоаким неаккуратно дернул ногой, и та смахнула с журнального столика стеклянную бутылку. Он слышал, как на ковер разливается жидкость. Дорогой персидский ковер и дорогая бутылка коньяка «Фрапен»: оба загублены навсегда, но Йоакиму наплевать.
        Он с трудом приподнялся на диване, на котором уснул накануне ночью. Голова раскалывалась так, словно по всему ее периметру забили сотни гвоздей. Йоаким снова пожалел, что они не убили его.
        Подул ветер. Йоаким взглянул в сторону окна. Видимо, прислуга открыла форточку, чтобы проветрить его кабинет, пока Йоаким спал. Он не чувствовал зловония здесь, ведь он провалялся тут уже несколько дней. Но кучи рвоты на полу возле его лежбища смело заявляли о том, что прислуга сделала все правильно.
        И все равно Йоакиму было наплевать на то, что о нем подумают. Все равно, какие слухи разнесутся по дому. Пусть даже об этом репортерам расскажут. Ему будет наплевать.
        Живот скрутило в узел очередным приступом рвоты, и в ту же секунду на роскошном персидском подарке от друзей еще одной кучей рвоты стало больше. Йоаким глотнул воды из бутылки, оставленной все той же терпеливой прислугой. Черт, надо бы ее поощрить за заботу. А может, уволить. Йоакиму было наплевать.
        Мужчина поставил бутылку на стол и взгляд снова упал на то, что ввело его в многодневный запой. Йоаким вспомнил, почему он запил в первый раз. Он проснулся через шесть часов, едва протрезвел, снова увидел проклятые снимки, запил во второй раз и, бог знает, сколько дней продолжался этот круговорот. Он даже не был уверен ночь ли за окном, или день. Часы пробили, кажется шесть. А что шесть? Почему бы вам деревянным ублюдкам, раз вы стоите такую кучу денег, не научиться говорить?
        Охватившая ярость исчезла в тот же момент, как достигла пика. Потому что Йоакиму было наплевать.
        Он умер. Он перестал чувствовать что-либо. Потому что он не знал, что должен чувствовать. Он потерялся в элементарных законах психологического поведения. Он злится или грустит? Он раздражен или ему весело? Ему больно или он счастлив? Все, что Йоаким понимал ясно, это то, что он голоден. И открывшаяся язва в желудке заявила о себе, когда он увидел кровь в куче новоиспеченной рвоты. Он не ел дней шесть, а может десять. Он не знал, как долго это продолжается. И снова рядом с бутылкой воды он увидел заботу прислуги - поднос с сендвичами. Наверное, ее все-таки надо поощрить. Или все-таки уволить. Йоакиму было наплевать.
        Он набросился на сендвичи с жадностью шакала, заглотил треугольники в два захода, запил водой. Тяжесть в груди начала спадать. Не душевная, а в поджелудочной. Видимо, крепкий алкоголь сжег там все напрочь. Йоаким пожалел, что он не сжег его душу. Когда еда улеглась где-то под грудью, к Йоакиму вернулся разум, и то всего на толику и всего на пару минут, он знал это наверняка. Потому что совсем скоро фотографии снова заведут его в беспамятство.
        Йоаким никогда в жизни так не пил. Он не смог вспомнить ни один раз, когда он отключился, все происходило так незаметно. Реальность смешивалась с кошмаром, коим стала сама, и в следующую секунду он просыпался на диване в своем кабинете разбитый настолько, словно всю ночь валялся под тридцатитонным грузовиком. Но самое ужасное, что конца края этому не было видно! Сколько еще раз он пропадет в беспамятстве? Когда он уже наберется такого количества гнева, который заставит его руку остановиться на пути к очередной бутылке коньяка?
        Йоаким взглянул на свою дражайшую коллекцию алкоголя за стеклом дубового стеллажа. Достижение длиною в жизнь. Херес возрастом в две сотни лет, ямайский ром времен до Первой Мировой, бутылка коньяка, выполненная из платины, бутылка водки, украшенная двумя тысячами бриллиантов, и еще три десятка напитков, стоимостью превышающей его особняк. Это все - дары и подношения за его заслуги перед политиканами, мафиозными лидерами, предпринимателями, кому Йоаким давал ценнейшие советы и оказывал поддержку, которая увеличивала их прибыль, делала их королями мира, а Йоакима сделала богом.
        Неделю назад он победил на выборах и вошел в состав Парламента.
        Спустя день он узнал, что его дочь мертва.
        Эти новости, пришедшие в его жизнь с абсолютно разных концов, вызывали, однако, схожие эмоции: они оглушали, сражали и вводили в состояние ступора. Победив на выборах и став членом правящего круга, Йоаким был растерян, хотя готовился к этой роли многие годы. Он просто не мог поверить, что судьба, наконец, дала ему то, чего он так усердно добивался. Он все боялся, что это - сон, сконфуженно пожал руку сенатору, нерешительно занял свое кресло в зале. Потом он корил себя за замешательство на церемонии, но оказалось, что публика нашла в этом легком стеснении подкупающую искренность бескомпромиссного бизнесмена. Средствам массовой информации понравилось, что у расчетливого и несгибаемого Йоакима Брандта нашлась душа. Йоаким вошел в верхнюю палату Парламента. Он стал ближе к трону бога, и у него уже вырисовывались дальнейшие планы по завоеванию этого трона.
        Но потом все перевернулось с ног на голову, сгорело в адском пламени и рассыпалось в зловонном прахе. Он получил письмо от Университета, в котором говорилось о том, что из-за пропусков Софии более пятидесяти процентов занятий в семестре ее не допустят к экзаменам. Поначалу Йоаким не обратил на это внимания. Он получал подобные письма по два-три раза в год, потом вносил в Университет благотворительный взнос небесных размеров, и ректор услужливо переводил Софию на следующий курс. Ей осталось доучиться всего один год, и больше Йоакиму не придется выписывать чеки на баснословные суммы. Недавно Йоаким узнал, что благодаря его щедрым пожертвованиям, Университет приобрел дополнительное здание под медицинский факультет. Даже занимаясь подкупом в свою пользу, Йоаким умудрялся спасать людей, улучшать их жизни.
        Вот только никто не мог теперь помочь ему. Потому что никто не изобрел машину времени или лекарство, возвращающее к жизни. Никто не мог вернуть Софию.
        Йоаким даже не знал, когда именно она умерла. Ни часа, ни дня, ни конкретного числа. Он смотрел на черно-белые фотографии, на которых его любимую драгоценную дочь, что он так боготворил, завернутую в черный мешок, кидают в реку. И он бы даже не воспринял всерьез эту информацию, он часто получает угрозы в свой адрес, его значимый статус сопряжен с шантажом. Но фотографии на этом не закончились, и вскоре показали ее мертвое тело, выловленное из реки и возвращенное на берег. К сожалению, это ее не спасло. Она была мертва уже давно.
        Йоаким долго не мог поверить, что смотрит на свою мертвую дочь.
        - Мы сохранили ее тело. Когда будете готовы, мы отведем Вас к ней. Вы сможете взять анализ ДНК и убедиться, что это - София.
        Так сказал тот незнакомец по телефону. Хриплый мужской бас, которым обладает редкий мужчина, представился доброжелателем, вот только с собой он принес далеко не добрые вести.
        Йоаким не стал медлить. Он вооружился охраной и семейным врачом, который привел с собой судмедэксперта, умеющего хранить язык за зубами, и отправился на встречу, из-за которой сердце трепетало от непреодолимой тревоги.
        Незнакомец открыто представился. Его звали Арном. Едва Йоаким взглянул на него, то понял, кто перед ним. Игра между Эриком и таинственным оружейным бароном продолжалась, и сейчас Йоаким занял место колеблющейся фигуры, которую северяне пытаются завербовать на свою сторону. Йоаким рассчитывал на то, что они выйдут с ним на связь, тем более после оглушительного поражения Пастаргаев, истребленных в ноль. Но Йоаким и думать не мог, что предлог будет столь чудовищным. До того анонимного желтого конверта с фотографиями, попавшего на его стол, Йоаким был стойко убежден в бесповоротном проигрыше барона в этой войне. Неожиданно, судьба развернулась на сто восемьдесят градусов и грозила пойти по совершенно иному пути.
        Заброшенное захолустье на окраине города, где много лет назад закрыли скотобойни. Йоаким до сих пор видел эти зловещие здания в своих кошмарах. Вот, где все это время лежала его дочь. Йоаким не провел в том холодильнике и минуты, как понял, что перед ним - труп его дочери, замороженный на долгие месяцы, ждущий, когда отец подарит ее душе покой. Никаких тестов не нужно, чтобы поверить в правдивость заявлений Арна. Ее синюшнее лицо было словно из мрамора. Родинка на щеке, татуировка в виде роя бабочек на левой ключице, длинная россыпь белоснежных волос и следы от пальцев на шее, сломавших гортанные хрящи и лишивших жизни его чадо столь жестоким способом.
        Но тесты все же провели.
        И это была София.
        В тот момент Йоакима стошнило в первый раз. Он ничего не ответил, не дал распоряжений, а просто убежал. Он вернулся домой, закрылся в своем кабинете и выпил залпом первый полный стакан виски, после которого утонул в спирте на бессчетное количество дней.
        Сколько дней назад это произошло? Йоакиму казалось прошла тысяча лет. Он хотел выйти из кабинета и узнать, что наступило будущее, везде гуляют роботы и летают космические корабли, а его горе уже давно пережито, раны затянуты, и он снова дышит полной грудью, свободной от кровоточащей бездны в душе. Но мир остался прежним. Душевная боль всегда заставляет людей фантазировать о небылицах.
        Щеки разъело от соленых слез, губы щипало от соленых соплей. От такого количества спиртного все жидкости его организма уже должны были превратиться в горючую смесь. Йоаким сидел на диване и смотрел в пустоту.
        Он очнулся, когда часы снова забили. Время вдруг стало таким стремительным, Йоаким не поспевал за его ходом. Вроде, только что пробило шесть, а вот он сидит и слышит, как часы бьют девять. Возможно, он снова не заметил, как отключился.
        Пальцы сами нашли среди фотографий те, которые должны были воззвать к его разъяренной неуступчивой мести. На одной было его сокровище. Мокрая, она лежала в мешке, расстегнутом до груди, пока проклятые северяне фотографировали ее, надеясь нажиться на ее смерти. Он ненавидел их за это. Смерть его дитя для них была лишь подкупом его помощи. Пусть даже они открыли ему ужасную тайну, их мотивы рождали не меньшую месть, чем тому подонку, который сделал это с ней. Его наглая морда смотрела мимо него со второй фотографии. Русые волосы, густая щетина, широкие плечи и безумные глаза. Йоаким и раньше недолюбливал Дэсмонда, теперь же он хотел разорвать его в клочья.
        На шее Софии виднелся кулон в форме сердца, вдавившийся под руками душителя глубоко в трахею, и оставивший там четкий отпечаток. Судмедэксперт сделал заключение, что его вдавили при жизни, а значит, здесь нет подлога, он был на ней в момент смерти. На шее живого и здравствующего Дэсмонда висел платиновый кулон в форме сердца. Йоаким знал этот ювелирный дом, изготавливающий такие романтичные подвески, состоящие из двух частей: один носит сердце, другой - ключ.
        Северяне постарались на славу, они показали видеозаписи с уличных камер видеонаблюдения, где София и Дэсмонд катались на его кабриолете. Йоаким даже не знал, что София проводит время в компании этого мерзавца. Прятаться она умела с детства. Такими доказательствами северяне забили последний гвоздь в гроб надежды Йоакима на то, что Софию убил кто-то другой, а не товарищ Эрика Манна, которому он помог выиграть в войне с Пастаргаями.
        Предатель! Эрик не мог не знать об этом! И все это время он смотрел в глаза Йоакима и смел просить его помощи, зная, что этот выродок Дэсмонд убил его дочь!
        Странным образом, Йоаким был охвачен большей яростью на Эрика, чем на фактического убийцу. Может, потому что понимал, что Дэсмонд - неуправляемый безмозглый психопат, в то время как Эрик - их головной центр, рисующий стратегии ведения бизнеса. Жестокость Дэсмонда была неприкрыта. Жестокость Эрика - замаскирована его тактичностью. Таким образом, Эрик был гораздо подлее Дэсмонда. Есть два типа преступников: тот, кто крадет у зрячего, и тот, кто крадет у слепого. Последний - самый гнилостный, потому что совершает гнусную низость, пользуясь заведомой слабостью слепого. Первый же идет на равный поединок с жертвой.
        Эрик оказался подлецом.
        Разумеется, Йоаким осознавал, что он оказывал помощь Эрику не бесплатно, и свою цену он получил. Особенно, на руку сыграла бойня, разразившаяся в отеле «Хаммель-Гарден» месяц назад. После нее Йоаким воспользовался паникой среди населения и активно пиарил свою фигуру предпринятыми мероприятиями по поимке всех возможных пособников террористов. Эрик принес на жертвенный алтарь Йоакима почти шесть десятков членов тех банд, которые были замешаны в сговоре против правления Эрика, и Йоаким представил их публике в качестве террористов. Многочисленные суды над ними, транслируемые в новостях, заставили население поверить в справедливое отмщение, и люди тотчас же стали петь похвальные гимны в честь их защитника - Йоакима Брандта.
        Эрик, как и обещал, помог Йоакиму получить место в Парламенте.
        Йоаким, как и обещал, помог ликвидировать Пастаргаев.
        И вроде бы они превратились в счастливых квитов, вот только Эрик отобрал у Йоакима его смысл жизни. Равновесие нарушилось, причем радикально. И теперь Йоаким должен отобрать у Эрика его смысл жизни.
        Северяне были добры, освободив Йоакима от выбора жертвы, и указали пальцем на того, кто им был нужен.
        Йоаким смотрел на фотографию будущей жертвы, и сделка ему казалась равнозначной.
        3. Не смотри на хвост
        Жар на катке разгорался, поскольку команда Эрика жестко продувала команде Учтивого Карла. Телохранители в буквальном смысле стирали компанию в порошок. Час назад они почти остановили игру из-за изящной лодыжки Роберта, которую он подвернул в схватке с Максом. Этот шестидесятилетний вояка физически был далек от старика и ловко уводил шайбу у противника прямо из-под носа. Но Роберт не желал поддакивать уязвленной чести, а потому, отдохнув десять минут, вернулся на лед с твердым намерением проучить зазнавшегося секьюрити.
        К сожалению, до сих пор компании это не удалось. Телохранители обыгрывали команду Эрика всухую. И, как ни странно, но это входило в план Эрика, который часто организовывал вот такие дружеские соревнования, чтобы показать себе и друзьям, насколько они отстают физически от своих телохранителей. В их мире нельзя полагаться на широкие спины, выстроенные вокруг тебя, пусть их будут десятки. В первую очередь ответственность за собственную жизнь лежит на тебе и только. Как говорится, береженого бог бережет. Так что береги себя и сам.
        - Эрик, нам уже ни за что не вырваться вперед!  - тяжело выдохнул Рудольф, сплевывая застоявшиеся во рту склизкие слюни прямо на лед.
        Десятка игроков собралась в круг на своей стороне поля, чтобы обсудить новую тактику.
        - Отставить фатализм! Надо нагнать парней в счете!  - тут же ответил запыхавшийся Эрик и обернулся.
        Команда противников скалила улыбки с физически ощутимым упоением скорой победы. Еще бы! За каждое проигранное очко Эрик заплатит десять тысяч. Сейчас они проигрывали уже на семь. Да он озолотит собственных телохранителей!
        - Не думал, что Кинжал такой быстрый на льду! Он же весит больше Медведя!  - жаловался Ксавьер на собственного охранника.
        - А Тито?  - поддержал Зибор, жалуясь на своего телохранителя.  - Ты видел, как он вцепился в шайбу подо мной? Никакого уважения к боссу!
        - Жадные ублюдки!  - выругался Бенедикт.
        Эрик лишь забавлялся, слушая жалобы криминальных авторитетов на собственную охрану.
        - Хорош скулить, обоссаные штаны! Клюшки сжали, мошонку подтянули! Слушайте мой план, девки недотраханные!
        Дэсмонд в свойственной себе манере «девяносто процентов - нецензурной брани и десять процентов - слова по делу» принялся объяснять новую комбинацию, которая точно сработает, если игроки в его команде перестанут быть тряпками. Дэсмонд считал, что они проигрывают только лишь из-за трусливых душонок в его команде, потому что команда Дэсмонда не проигрывает по определению! Поэтому он терпеть не может эти дружеские матчи, сеты, турниры, где должен играть за своих друзей, а не за своих псов. На поле битвы он всегда воюет плечо к плечу со своими солдатами. Всегда на передовой. Всегда в самой гуще.
        Пока Дэсмонд материл, на чем свет стоит, вывихнутую лодыжку Роберта, а самого Роберта опускал похуже дешевой проститутки, остальные старались не высовываться, чтобы не попасть под раздачу Дэса. Но попало всем. Даже Эрику.
        - Хватит пялиться на свою Дульсинею! Вдуешь ей, когда превратишь команду противников в фарш!
        Эрик тут же отвел взгляд от Нины, сидящей на пустынных трибунах, где всего шесть женщин болело за своих мужчин. Здесь была Зарина с молоденькой кузиной Анной, которая так и строила глазки недавно разведенному Зибору, дочери Марика и Давида - единственные женщины в семьях, у которых сохранился неподдельный интерес к занятиями отцов семейств, Мия и Изабелла, на коленях которой спал толстый рыжий кот. Чуть поодаль сидели восемь женщин, болеющих за игроков команды телохранителей. Боссы даже тут проигрывали - численность болельщиц телохранителей, да и их боевой настрой (они даже транспаранты с собой принесли!) явно превосходили фанаток боссов, больше походивших на ленивых жен, которых насильно вытащили из спа-салонов, чтобы напомнить, что у них есть обязанности. Приятная теплота разлилась в груди, когда Эрик подумал, что за него тоже есть, кому поболеть - Нина сидела в первом ряду.
        Прозвучал свисток рефери. Команды вернулись в игру. Спустя всего две минуты стало ясно, что очередной суперплан Дэсмонда по спасению положения их команды с треском провалился. Боссы были измотаны. А телохранители наоборот словно набирали сил с каждой минутой. Еще бы! Они днями напролет тренируют свои исполинские тела в тренажерных залах и на боксерских рингах. Выступать против них в физическом плане - бессмысленно. Но всегда любопытно замахнуться на Эверест, не правда ли? Воистину, азарт толкает на безумные поступки, противоречащие логике. Этот полный надежды вопрос «А вдруг?», скрывающий низкую вероятность успеха, сродни магии, когда он, вопреки всем обстоятельствам и той же логике, случается.
        Но, кажется, не сегодня.
        Команда секьюрити приобрела еще две забитые в ворота шайбы. Кузен Рудольфа Давид, стоявший на воротах, был ужасным вратарем. Да еще курил сигару прямо в шлеме, и из-за дыма не видел ничего вокруг. Но он изначально сообщил всем, что плевать он хотел на эту игру, и присутствует в ней только для уравнивания количества игроков. Если бы не приказ дяди Абеля, он бы ни за что не встал на коньки. Этот спорт не его нации.
        Поэтому каждую проигранную шайбу, которую мог бы отбить предыдущий вратарь, Марк встречал вздохом, полным нестерпимой боли. Потому что это он раньше был вратарем, а теперь он сидел в кресле-каталке и в игре мог присутствовать лишь мысленно.
        - Да куда ж ты прыгаешь! Он же запустил шайбу в правый верхний угол! Ну, что за идиот!  - то и дело вздыхал Марк.
        Нине даже казалось, что пару раз его ноги дернулись от чересчур глупого проигрыша Давида, который буквально резал душу Марка ножом! Бедный Марк! Его место в команде пропадает даром! Нелегко смотреть, как твое детище, которым ты так дорожил, не представляет ровным счетом ничего для другого человека.
        Мия то и дело сжимала плечо Марка в утешающем жесте.
        - Им так тебя не хватает, малыш! Становись скорее на ноги! Этот позор не может больше продолжаться!  - вздыхала она после каждой стрелы в сердце мужчины.
        Нина чувствовала, что ее слова и впрямь имели эффект. Марк наполнялся твердой решимостью вернуть способность ходить, потому что это никуда не годится! Продуть охранникам девять очков! Стыд и срам! С ним они проигрывали всего три.
        Свисток рефери. Шайба разыграна. Медведь лихо орудовал клюшкой, ведя шайбу точно к воротам. Вот он обошел Рудольфа, предвосхитил силовой прием Марика, увернулся от Дэсмонда и побежал точно на защитников: Ксавьера с Бенедиктом, играющих роль последнего оплота перед воротами. Оба мужчины, увидев, как на них несется сто пятьдесят килограммов веса, превышающий их оба вместе взятых, бросились врассыпную. Давид поперхнулся сигаретой, когда мимо него со скоростью ракеты пронесся Медведь и лихо забил шайбу точно в левый нижний угол.
        - Твою мать!
        - Чтоб тебя!
        - Я увольняюсь к чертовой матери!  - послышались вздохи проигрывающей команды.
        Дэсмонд подъехал к лежащим на льду кузенам.
        - Какого черта вы оба творите?  - взревел тот от ярости.
        - Ну, уж нет! Я не собираюсь сегодня умирать!  - Ксавьер вскочил на ноги.
        - Ты видел этого носорога? Он же прет, не останавливаясь!  - подхватил брата Бенедикт.
        В коем-то веке эти двое были на одной стороне в споре.
        - Это и есть его тактика! На понт взять, идиоты!  - кричал Дэсмонд.
        - Скажи это Марику!  - ответил Ксавьер.
        Этот так называемый Дэсмондом понт стал причиной потери зуба у Марика, который поверил словам Дэсмонда и стоял насмерть на пути Медведя, в результате чего Медведь затоптал его, как слон одуванчик, и поехал дальше. Окровавленный передний зуб Марика до сих пор катается где-то на льду.
        - Восемь: ноль в пользу команды Учтивого!  - огласил рефери.
        Медведь, словно и не был смертельно ранен месяц назад, подъехал к Учтивому Карлу, и они стукнули ладонями. Сегодня они серьезно настроены залезть в карман компании поглубже.
        Новый розыгрыш шайбы. На этот раз удача улыбнулась Рудольфу, который считался самым хитрым игроком в команде. Точно рассчитав силы Марселя, он резко сел перед ним. Марсель не успел затормозить и потерял шайбу, которую тут же подхватил Эрик.
        Трибуны загудели.
        - Давай, давай, давай!  - закричала Мия и захлопала в ладоши.
        Изабелла тут же вскочила на ноги, забыв про Мистера Аурелио, который свалился с ее колен на пол. К черту кота! Тут назревает первый за два часа возможный гол во врата соперников!
        - Эрик, мне!  - крикнул Дэсмонд.
        Эрик увернулся от рычащего Авеля и передал шайбу Дэсу - самому яростному форварду на льду. Даже пострашнее Медведя. Дэсмонд ловко обошел Тоби, толкнул Авеля так сильно, что тот упал на трибуну за ограждение. Но рефери не посмел остановить игру - сегодня некоторые правила не работают.
        - Дэс!  - крикнул Мориц.
        Быстро оценив расположение соперников, Дэс понял, что позиция Морица выгоднее, и передал шайбу ему. Мориц ловко поймал вожделенный предмет, который даже не осознавал свою значимость, и повел к воротам.
        Всего четыре метра! Константин - вратарь уже раскрыл руки, пытаясь закрыть ворота. Последняя попытка Учтивого Карла встать на пути, Мориц юрко увернулся и уже замахнулся клюшкой, чтобы сделать роковой удар!
        И вдруг прямо на его пути появился рыжий кот с чернющими от испуга глазами.
        «Что происходит? Где я?».
        Секунда замешательства стоила Морицу всего: потерянной шайбы, отбитых ребер и упущенной навсегда славы. Медведь, Учтивый Карл и Тоби прыгнули на Морица одновременно и придавили ко льду, выбив воздух из легких и превратив в яичницу всмятку.
        Свисток рефери и двухминутная нецензурная брань Дэсмонда.
        - Какого черта?  - закричали все боссы.
        - Что он делает на льду?
        - Откуда тут кот?
        - Кто-нибудь застрелите его!
        - Я сам прикончу тебя, если ты его хоть пальцем тронешь!
        - На кой черт ты, вообще его сюда принес?
        - Изи, черт возьми!
        - Ну, извини! Он вырвался!
        Бедная женщина спустилась к ограждению и протянула руки. Роберт поднял со льда бедного Мистера Аурелио, чье сердце чуть ли не разрывалось от пулеметного пульсирования.
        «Что происходит? Где я?»
        - А чего ты его дома не оставил?  - вопрошал Рудольф.
        - У его няни выходной,  - ответил Роберт.
        - Ты нанял коту няню?
        Теперь всеобщий гнев сменился на смешки и издевки.
        - Ты хоть знаешь, как сложно найти ответственного человека, который будет сидеть с животным?  - оправдывался Роберт.
        - Няня для кота, это - конец,  - Марик качал головой.
        - У Мистера Аурелио проблемы с пищеварением, черт возьми! Ему необходима профессиональная сиделка!  - Роберт начал выходить из себя.
        - Бабу тебе надо!  - вынес вердикт Ксавьер.
        - А мне новое платье от Шанель, он мне все шерстью загадил!  - заныла Изи.
        - Будет тебе платье, а вам всем тумаки, если еще хоть кто-нибудь заговорит о Мистере Аурелио!  - Роберт неистовствовал.
        - Черт возьми, продуть из-за кота.
        - Кажется, у меня сломано ребро,  - пропыхтел Мориц, хватаясь за бок.
        Все уже и забыли, что он серьезно пострадал. Все были увлечены обвинениями в адрес несчастного кота в сегодняшнем поражении.
        Снова свисток рефери, обозначающий перерыв. По просьбе умирающих боссов перерыв будет длиться двадцать минут, не меньше!
        Едва Роберт доехал до скамеек, как рухнул на одну и зарыдал от боли. Рядом приземлился Рудольф.
        - У меня в глазах двоится. Похоже, я сейчас отключусь,  - предупредил он на всякий случай.
        - Мия, плачу тебе миллион долларов, выйди за меня на каток!  - скулил Бенедикт, лежа на коленях у девушки.
        - Ты готов бросить меня в это пекло? Там Марику зуб выбили!  - возмутилась девушка.
        - Хорошо, два миллиона!
        Мия пихнула мужчину в широкое плечо, отчего тот застонал еще больше.
        Вообще, вся сегодняшняя игра больше походила на абсурд полный бреда и нонсенса.
        - Кажется, я сломал мизинец на ноге!  - рыдал Зибор и разминал стопу.
        Проходящий мимо, Дэсмонд со всей силы стукнул ногу Зибора своим тяжелым шлемом.
        - Какого черта!  - заревел Зибор.
        - Больно?
        - Да, мать твою!
        - Значит, ничего не сломано, тряпка бесхребетная!  - злостно бросил Дэсмонд и прошагал мимо, исчезнув в коридоре, ведущем к раздевалкам.
        Зибор продолжил обиженно натирать ногу.
        - Когда он был в трауре, он мне нравился больше!  - буркнул он.
        - Он вернулся в строй, и не знаю как вам, а мне чертовски приятно вновь слышать его красноречивые фразочки,  - произнес Роберт.
        Никто не сказал вслух ни слова, но молча согласились, что, действительно, рады, что их компания постепенно возвращалась в прежний боевой строй после трагических событий в Хаммель-Гарден полтора месяца назад.
        - Готова?  - спросил Эрик, лихо подъехав к Нине так, что ее окатило легкой волной снега из-под коньков Эрика.
        - Да!  - решительно заявила Нина и встала со скамьи.
        Шагать в коньках Нина уже научилась, хоть это было нелегко, потому что каждый весил, как вся ее нога. Но вот сделать первый шаг на льду - это совсем иное.
        Едва Нина ступила на лед, как ноги разъехались, и она чуть ли не растянулась на льду, если бы Эрик во время не подхватил ее под руки.
        - Не торопись! Смотри, отталкивайся ногами поочередно. Раз, два. Раз, два,  - говорил Эрик и медленно перекатывался с ноги на ногу.
        Нина вцепилась в его руку мертвой хваткой. Глаза полны ужаса, ноги превратились в каменные. Эрик задорно смеялся над ней, и через пару минут неуклюжих попыток Нина стала смеяться сама над собой, когда ее ноги плавно разъехались в разные стороны, и она приземлилась на лед, совершенно не владея собственными ногами.
        Эрик легко поставил ее обратно, и тренировка продолжилась. Эрик ехал задом вперед, держа Нину за обе руки. Нина шаг за шагом ехала на Эрика все смелее и смелее, и уже через несколько минут Эрик смог ее отпустить, и она проехала пару метров сама. И, разумеется, упала.
        - Они - милые,  - сказал Марк, наблюдая за тем, как Эрик отпустил Нину, и та с криком врезалась в ограждение. Она еще не умела тормозить.
        - Милые - не то слово,  - добавила Мия.
        - Эй, я тоже милый!  - лежащий на ее бедрах Бенедикт обиженно выпятил губу.
        Мия улыбнулась и потрепала мужчину по макушке.
        Пару дней назад он предложил ей съехаться. Она до сих пор пребывала в раздумьях. Они встречались меньше полугода, но Мия могла сказать лишь много положительных вещей от их романа. Но вот жить вместе она все же не решалась, и не понимала, почему. Недавно она пришла к выводу, что «Геенна» больше не могла ее удивить и предоставить новый кричащий материал для изучения. Ей казалось, что она изучила все возможные душевные проблемы, выливающиеся в перверзии, какие только существуют в мире. «Геенна» больше не удивляла, вкус приключений давно стал пресным, желание вернуться к чему-то знакомому, родному медленно усиливалось. И Бенедикт был тут кстати. Он появился ровно в тот момент, когда Мия осознала внутреннюю потребность в духовной близости с кем-либо. А может, он и стал причиной возникновения этого желания. Мия до сих пор не сделала конкретный научный вывод своим гипотезам, потому и медлила с ответом на его предложение. Ей нужно время, чтобы определить от кого исходит порыв: от нее или же это всего лишь ответная реакция на раздражитель. По крайней мере, ей казалось, что в этом вся причина. И вроде бы,
чего тут голову ломать, когда рядом есть Нина, которая уже давным-давно все поняла и видит наперед. Пойди да спроси. Но Мия и с этим медлила, просто потому что боялась услышать ответ. И это было странным, ведь Мия - практически дипломированный психолог, она все человеческие страхи разложит на составляющие и решит уравнение в два счета. Никогда бы она не подумала, что с тем багажом знаний и практики, что она несет на плечах, ей самой когда-нибудь понадобится помощь.
        Роберт лежа наблюдал за влюбленным другом и все никак не мог привыкнуть к тому, что теперь эти двое вместе: наркобарон и телепат - просто огненная смесь, способная поджечь целый мир, скажете вы. Но вот они просто катаются на коньках, смеются, целуются и ничего им не нужно: ни огня, ни целого мира. Им уже достаточно того, что они имеют. Роберт, да и остальные, все чаще обсуждали, как изменился Эрик после Хаммель-Гарден. Он едва не потерял Нину, и это изменило все, думали они. Но Роберт был уверен, что перемена в друге случилась раньше атаки, и этот факт имел огромную важность. Не эгоистичный порыв завладеть тем, что только что чуть не уплыло из рук, стал причиной нового уровня их отношений. Они дали клятву друг другу до прихода смерти, а значит, не были скованы какими-либо условностями или обстоятельствами. Это были добровольные клятвы. Эрик добровольно отдал свое сердце в ее руки, и Нина добровольно приняла его.
        Эрик перестал быть циничным холостяком, прославляющим свободу личности и духа. Он, наконец, понял важность близости, увидел, как она способна изменить мир к лучшему. Осознание того, что ты для кого-то - целая вселенная, красит мир вокруг, снимает жизненную ношу с плеч, помогает воспарить туда, где проблемы кажутся ничтожными, споры излишними, а в душе расцветает искренняя самоотверженность во благо другого. Да, Эрик готов был жизнь отдать ради Нины, не задумываясь, не сожалея, лишь бы она была счастлива.
        Безумец - одним словом!
        Совсем недавно Эрик называл Роберта сумасшедшим ровно по той же причине. Ну, теперь держись, Эрик Манн! Настало время Роберта припоминать тебе все твои глупые насмешки над ним с Лидией. Но почему-то это легкая месть в стиле «я же говорил, а ты не слушал!» не приносила должной сладости. И все больше Роберту казалось, что причина опять-таки в Нине.
        Дэсмонд вернулся из курительной комнаты и, окинув презрительным взором свое умирающее племя, раздраженно закатил глаза. Он прошагал к скамье, где сидел Мориц, и жестко опустился.
        - Зуб даю, даже у этой каракатицы Нины больше пороха в заднице, чем у всех этих хлюпиков!  - злостно бросил Дэс.
        Мориц ухмыльнулся. И чтобы сделать сравнение еще ярче, Нина снова крякнула и упала.
        - Саша звонил сегодня,  - сказал Мориц.
        Дэсмонд раздраженно сплюнул.
        - Если он вышел из дел, как он заявляет, то какого продолжает названивать, как скулящая девка?
        - Он просто интересуется, как обстоят дела,  - пытался защитить Мориц.
        - Прекрасно они обстоят! Особенно когда он трусливо сбежал! Вонючий поц!
        - Он посоветовал выбить клин клином и отдать Лоло проблему с Седыми головорезами. И конфликт с ними исчерпаем, и Лоло докажет свою…
        - Мориц, какого хрена?  - взорвался Дэс и вскочил со скамьи.
        Мориц вскинул удивленный взгляд на товарища.
        - Саша свалил и кончено с ним! Он больше не имеет никакого отношения к бизнесу, а ты рассказываешь ему о делах?
        - Саша почти десять лет руководил делами, мы не можем просто так сбрасывать его со счетов!  - поспорил Мориц.
        - Ты чертовски прав! Мы не можем! Он сам себя сбросил! Сам себя уволил! Он сбежал и счастливой ему дороги, куда бы он ни направлялся!  - Дэс разошелся не на шутку и кричал на весь стадион.
        Мориц молчал.
        - Все дерьмо теперь под нашей с тобой ответственностью, и мне не нужны такие перебежчики, как Саша: то он здесь, чтобы поделиться своей вонючей мудростью, то его нет, когда он нужен! Он оставил нас! Он оставил ее дело!
        Внезапно, Дэсмонд запнулся, словно открыл великую тайну. Чуя на себе взгляды окружающих, Дэсмонд напряг спину, желая стряхнуть эти пристальные взгляды, а они совершенно точно были полны жалостью к нему, и это бесило больше всего. Никто не смеет жалеть Дэсмонда Вояку! Он - божий бич, дьявольский кнут, он решителен, жесток и неумолим! А жалость - для слабых щенков!
        - Я тоже скучаю по ней,  - тихо произнес Мориц.
        И от этой фразы Дэсмонд готов был взреветь и накинуться на Морица, вцепиться зубами ему в глотку и вырвать гортань. Не смей вписывать Дэсмонда Вояку в один с тобой ряд! Дэсмонд тверд, как скала, черств, как камень, и никто не имеет право подрывать этот его ореол бездушия!
        Но взгляд Дэсмонда вдруг приковали серые глаза вдалеке от него. Они впились в него, как ядовитые змеи, не желающие отпускать добычу и готовые заглотить целиком.
        Он ждал ее шепота. Ждал, когда почувствует в затылке тяжесть металлического шара и укол стальной иглы. Но она молчала, и лишь выжидающе смотрела на него, словно ждала его следующего шага. Может, она ждала, что он оступиться? Сделает шаг в пропасть? А может, надеялась, что он выкарабкается из осады сам, без ее помощи? Она оставила ему самому делать выводы и о значении ее взгляда, и о необходимом решении.
        - Да пошло оно все!  - буркнул Дэсмонд себе под нос и зашагал прочь в раздевалку.
        Десятки понимающих глаз провожали Огнестрела, пока он не исчез в коридоре за трибунами. Хоть он и вышел из затянувшегося запоя, в котором оплакивал кончину Амелии, словно она забрала с собой его смысл жизни, траур так и не покинул его искалеченную душу. И никто не знал наверняка, восстанет ли когда-нибудь Дэсмонд из мертвых.
        Прозвучал свисток. И этот пронзительный глас бессердечного рефери был встречен тяжелыми вздохами и рыданиями команды боссов. Медленно и обреченно каждый из них занял свою позицию. Телохранители же наоборот наполнились силами. Черт, где эта розетка в их телах, через которую они заряжаются между таймами?
        - У вашей команды всего девять игроков! Не хватает одного,  - крикнул рефери, который не мог начать игру без соблюдения первого правила.
        - Ой, да к черту! Размозжите уже наши черепа и поехали по домам!  - застонал Давид.
        В коем-то веке боссы единодушно согласились. Эрик кивнул рефери.
        Свисток обозначил начало конца команды боссов.
        В раздевалке, видящей сотни голых тел на дню, запах пота въелся во все: в пол, в стены, в скамьи и потолок, а в шкафах, казалось, осел несмываемым налетом. Нине было нелегко здесь находиться из-за столь едкого запаха, но она получала удовольствие от того, что напористые атаки образов и видений ослабли настолько, что она перестала слышать Их шепот. Эрик называл это прогрессом в ее выздоровлении, и Нина была с ним солидарна в этом заключении. Единственному человеку в ее жизни, которому удалось одолеть шепот в ее голове, была мама. Нина отчетливо помнила тот короткий период в своей жизни, и сегодня находила много общего между нынешними и прошлыми внутренними ощущениями. Нина практически перестала видеть Их мертвые тела наяву, они появлялись лишь изредка то тут, то там, словно исчезающее эхо. С ними же ушли и бесконечные кровавые картины, не спрашивающие разрешения, чтобы появиться перед глазами. Нина все больше входила в обладание полной властью над своими силами.
        Потому что они ослабли.
        Нина долго мечтала о том, чтобы обуздать, наконец, свой дар, но она никогда не подозревала, что взять его под контроль в раскрытом состоянии невозможно. Он должен ослабеть, чтобы его можно было взять в руки. Бутон закрылся, стебель потускнел, и в таком невзрачном и несозревшем состоянии его, наконец, удалось выкопать из земли и пересадить в горшок. Сколько понадобится воды и удобрений, чтобы он вновь захотел раскрыться, Нина не знала. Ей предстояло это выяснить. И она очень боялась того, что ей не удастся вновь разбудить его в подконтрольном ей состоянии. Вдруг это невозможно?
        Эрик был настроен оптимистично. Честно говоря, после того, как они переступили черту любовных отношений, Эрик мало думал о ее способностях. Ему было достаточно того, что они просыпались каждое утро в одной постели. И это бы должно радовать Нину, ведь это означало, что он любит ее не за то, что она дает ответы на вопросы, его любовь наполнена лишь искренностью, он нуждается не в талантах Нины, а в ней самой. Прыгай до неба от счастья, Нина! Кто-то полюбил тебя такую ущербную и уродливую!
        Вот только не хотелось ей прыгать. Не ощущала она полное удовлетворение от любви Эрика, потому что она потеряла саму себя, потеряла свою самобытность. Нина даже усмехнулась про себя, когда эта мысль созрела в мозгу: ее жуткая болезнь, от которой она так грезила избавиться, и была ее определением, ее особенностью, без которой чувствуешь себя неполноценной, словно у нее отобрали ее частичку. И тут Нина не переставала усмехаться.
        Жестокие Монстры с телегой из кровавых видений - частичка Нины.
        Удивительно, что, только лишившись Их, Нина осознала, что Они - ее часть. А ведь все вокруг только об этом и говорили: Они - это не что-то отстраненное от Нины, как паразит или вирус. Все это и есть сама Нина. Странно, что Нина поняла это последняя.
        Нина поделилась с Эриком своими переживаниями, и он дал весьма дельный совет.
        - Пока ты до конца не поняла, хочешь ли вернуть свой дар в полной мере, подожди. Никто тебя не торопит. Когда не обладаешь достаточным количеством данных, продолжай вести наблюдение - один из законов исследователей,  - сказал он однажды утром за завтраком.
        И Нина продолжала изучать новую себя, чтобы в скором времени сделать вывод, нравится ли ей такая новая Нина, или же прежняя была лучше?
        Эрик разве что не кричал, что он всеми силами стремился оставить нынешнюю Нину. Он говорил, что она гораздо веселее и добрее.
        Нина тяжелой походкой прошагала к скамьям и села напротив Дэсмонда. Сказать честно, ходить в коньках ей нравилось больше, нежели скользить на них по льду, рискуя подвернуть лодыжки.
        Несколько минут оба молчали. Дэсмонд так и сидел в облачении хоккеиста и казался сейчас еще больше. Нина ощущала себя девочкой рядом с горой: навалится - она и пискнуть не успеет, как он ее придавит. Это была первая их встреча наедине после инцидента прошлой зимой. Но Нина больше не боялась Дэсмонда. С потерей Амелии он изменился так, что его перестали бояться многие. Вот так несправедливо получается, когда ты объявляешь всему миру о том, что у тебя, бездушной машины, тоже есть чувства. Дэсмонд словно опустился на одну ступень со всеми, где люди увидели в нем такого же человека, как и они все.
        - Что ты хочешь, Дэсмонд?  - наконец, спросила Нина.
        Дэсмонд удивленно взглянул на нее.
        - Ты ведь позвал меня сюда. Что ты хотел сказать?  - пояснила Нина.
        Где-то за стенами слышались мужские крики, стоны и дьявольский смех. Интересно, ее бойфренд выживет сегодня?
        - Я не думал, что ты придешь,  - тихо ответил Дэсмонд.
        - Почему?
        - По разным причинам… Эрик говорил, ты перестала слышать…
        - Я слышу многое. И вижу, если захочу. Может не так далеко, как раньше,  - ответила Нина, пытаясь скрыть грусть в голосе.
        - Я думал, ты испугаешься,  - еще тише добавил Дэсмонд.  - Но даже ты перестала меня бояться.
        Нина вдруг нашла в них двоих то, что объединяло их так сильно. Оба оказались в одной лодке из-за того, что потеряли значительную характерную черту самих себя, и сейчас пребывали в сложном положении нерешительности: остаться ли таким или вернуться к прежнему себе?
        - Ты тоскуешь,  - произнесла Нина, выбирая слова,  - в этом нет ничего плохого. Ты также тосковал по отчиму. Я это помню.
        Почти год прошел с того первого ужина, где компания познакомилась со способностями Нины видеть далеко назад. Тогда она объявила Дэсмонду, что его отчим скончался в доме престарелых.
        - Но этого никто не видел. А сейчас все они так и смакуют, что Дэсмонд, оказывается, способен чувствовать,  - презрительно фыркнул Дэсмонд.
        Нина понимала, как тяжело Дэсу вести подобный разговор, и ее радовал тот факт, что он готов говорить о его появившейся слабости с ней. А ведь еще недавно они друг друга на дух не переносили. Может, новая Нина и вправду лучше прежней?
        - Они говорят об этом без зла. Они сочувствуют…
        - А мне не нужно сочувствие! Мне нужен их страх!  - тут же яростно огрызнулся Дэсмонд.
        Нина понимала, в какой жестокой ловушке заперт бедный мужчина. Да, бедный Дэсмонд. Нина тоже была одной из них и сочувствовала, но не его потере, а его заточению в темнице без дверей. С одной стороны он желал быть любимым и любить самому. Нина часто видела в его воспоминаниях, как он заботился об Амелии: готовил ей завтраки, наслаждался ее похвалой после выигранных боев на ринге, бесился, когда она не принимала его ладонь, при выходе из автомобиля. Для самого Дэса было открытием, что такие мелочи могут доставить удовольствие. И теперь, едва испробовав эти новые приятные ощущения, он лишился их, и эта боль от потери превращала его в безумца.
        А потеряв свой прежний облик, он лишился устрашающей маски, которая наводила оцепенение на всех вокруг. С детства Дэсмонда учили быть волком и скалиться, чтобы окружающие и на метр не желали приблизиться к нему. Этот своеобразный инстинкт выживания оброс вокруг Дэсмонда плотной колючей чешуей, от вида которой у людей подкашивались колени, а тело била дрожь. Дэсмонд выучил урок отчима, превратился в его идеал, и эта ребяческая радость от похвалы и гордости за самого себя захлопнула ловушку. Дэсмонд жаждал вернуть гордость умершего отчима, не понимая, что его недовольство собой - сидит в его собственной голове.
        Темница без дверей. Дэсмонд одновременно хотел скинуть с себя змеиную ядовитую кожу, чтобы заслужить любовь, и в то же время не мог с ней расстаться, чтобы не потерять страх перед самим собой.
        - Зачем ты позвал меня, Дэс?  - спросила Нина, чувствуя его желание.
        Он колебался с ответом. Он понимал, что Нина уже прочла его мысли и знает, чего он от нее хочет. Но зараза желала подвергнуть его пыткам. Она хотела, чтобы он сам произнес это вслух.
        - Верни ее… - прошептал он.
        На катке послышался неистовый рокот игроков. Редкие болельщики на трибунах закричали от радости, кто-то даже засвистел. Наверняка, Мия. Эта девчонка умела свистеть с двумя пальцами во рту громко и долго. По всей видимости, боссы забили первую шайбу.
        - Я не могу, Дэсмонд,  - ответила Нина, когда крики затихли.
        - Но ты ведь делала это… Виктор рассказывал, да и Эрик…
        - Дело не в этом.
        Нина сглотнула.
        - Это не для тебя,  - сказала она.
        Озлобленные глаза Дэсмонда напомнили о том, что страх перед ним все еще жив.
        - Думаешь, не сдержусь, как в прошлый раз?  - прошипел он сквозь зубы.  - Ты же знаешь, я был пьян, и…
        - Нет, не в этом причина!  - перебила Нина.  - Просто, ты еще не отпустил ее.
        - Виктор тоже не знал наверняка о смерти Габи!
        - Но он был готов попрощаться с ней. В этом и весь смысл. Твоя рана слишком свежа. Я лишь усугублю твою боль, продолжу твои страдания.
        Дэсмонд опустил глаза. Нина была уверена, что они прятали слезы.
        - Тебе нужно отпустить ее,  - продолжала Нина,  - нельзя делать людей смыслом своей жизни, люди - слишком хрупки.
        Дэсмонд окинул Нину подозрительным взглядом.
        - Это ее слова. Слова Амелии. Она часто их повторяла,  - сказал он.
        Нина улыбнулась.
        - Я не знала об этом, клянусь тебе. Видимо, у нас с ней больше общего, чем я думала.
        - Было общее.
        Нина медленно протянула руку к Дэсмонду и прикоснулась к его грубым мозолистым ладоням. Дэсмонд поднял на нее заплаканные глаза. Это был их первый физический контакт.
        - Когда-нибудь я приведу Амелию. Но только когда ты будешь к этому готов.
        Дэсмонд кивнул, и Нина была рада тому, что его частая вспыльчивость от недовольства результатом в этот раз сдалась.
        Финальный свисток обозначил конец игры. На поле боссов разразился целый фейерверк из радостных возгласов и торжественного пения. Трибуны, наполненные менее одним десятком фанатов, аплодировали в исступлении.
        Боссы навалились на капитана команды, который обновил счет игры. Эрика прижали восемь мужских тел, с безудержным смехом празднующих свой проигрыш.
        Двенадцать: шесть - в пользу телохранителей.
        И это абсурдное торжество проигрыша веселило всех: телохранители смеялись над своими слабаками-боссами, а болельщики смеялись над рыданиями своих грозных боссов от счастья, что игра, как и их страдания, наконец, закончены.
        Куча тел растворялась по мере того, как игроки со вздохами облегчения вставали и направлялись к трибунам за поцелуями от фанаток-жен, и Эрик, наконец, смог подняться со льда.
        Его фанатка тоже ждала у ограждения, хлопая в ладоши.
        Эрик подъехал к Нине и получил свой поцелуй. Нина потрепала его мокрые волосы, он казался невероятно соблазнительным в этом защитном костюме, потный с улыбкой до ушей.
        - Ты обещал,  - напомнила она.
        - Разумеется! Готова?
        Нина кивнула и снова вышла на лед, вцепившись в его толстые руки. Урок катания продолжился.
        В этот раз Нина стояла уже увереннее и научилась тормозить. Правда совершенно женским способом - она просто садилась на лед, когда хотела остановиться. В одну такую остановку Эрик и настиг ее, прижав ко льду.
        Нина рассмеялась, когда Эрик оказался сверху.
        - Ты чего делаешь? Слезь с меня!  - хохотала она.
        - А что у нас тут под юбкой?!  - воскликнул Эрик, нащупывая на ее бедрах кружевнее чулки, которые сводили его с ума.
        - Эй! Не здесь же!  - возразила Нина, скидывая его руки.
        - Почему?!
        - Ты воняешь!
        Нина смеялась, а сама думала о том, как ей нравится этот запах пота Эрика. Был он каким-то особенно притягательным.
        - Нина Эстер, Вы слишком сильно сводите меня с ума, чтобы я мог остановиться,  - произнес Эрик с нарочитой галантностью и начал стягивать с нее трусики.
        Он поцеловал ее также жадно, как и делал это всегда, когда страсть охватывала их. И пусть заниматься сексом в коньках на льду не особо удобно и, вообще, требует определенной сноровки, но разве может это быть препятствием для истинной любви?
        Трибуны уже опустели, а в коридоре, ведущем в раздевалки, Роберт развернул каталку.
        - Эй, ну подожди еще секундочку!  - взмолился Марк, раздосадованный, что его лишили возможности понаблюдать за сценой секса.
        - Ты еще маленький,  - ответил Роберт и покатил друга к дверям.
        Лишь пустые трибуны могли наблюдать за актом настоящей любви.
        ***
        Он привычным жестом обмотал манжету вокруг предплечья. Знакомое выражение задумчивости, которое передавали нахмуренные брови и сползающие на нос очки, возвращали в одноместную палату с облупленными стенами и решеткой на окне. После ежеутреннего осмотра всегда следовала прогулка в аллее возле ручья. Это был самый долгожданный момент каждого дня - вдохнуть полной грудью свежим утренним воздухом, пышущим свободой. А если ночью шел дождь, воздух наполнялся окрыляющим сладковатым ароматом азота, от которого хотелось летать.
        Нина уже и забыла, как радовалась таким мелочам, когда жила в лечебнице. Сегодняшняя жизнь была гораздо сложнее, замысловатее, загадочнее, и потому ее хотелось изучать бесконечно.
        Мужчина сосредоточенно вслушивался в пульсацию через стетоскоп, словно пытался уличить этот ритмичный стук в обмане. Нину это забавляло. Подозрительность - его второе я. Благодаря этому качеству он и раскрыл ее секрет. Довольный результатом после измерения давления доктор Ян Калев снял манжету с Нины и принялся изучать распечатанные результаты анализов и ЭКГ вчерашнего обследования в центральной больнице, который Нина прошла по его требованию.
        После событий в Хаммель-Гарден Ян немедленно возник на горизонте Эрика с требованиями доказательств того, что с Ниной все в порядке. Год назад Эрик бы приложил все усилия, чтобы сокрыть истинное положение вещей и уверить старого друга в том, что Нина цела и невредима на все сто процентов. Но Эрик совершенно откровенно раскрыл все карты, не тая никаких мелочей.
        Через некоторое время Ян понял, почему. Слишком далеко зашло все у этих двоих: Нина погрязла в делах кампании по самые уши, а Эрик погряз в любви к ней по самую макушку.
        Пока Ян сосредоточенно вчитывался в непонятные буквы и цифры, Нина не могла скрыть улыбку от того, насколько милым он был. Нисколько не изменился за этот год, все такой же искренний и добрый, в меру серьезный и обеспокоенный. А смотреть на него в своей комфортной личной спальне было гораздо приятнее, чем в узкой коморке в психлечебнице.
        Изучив результаты последнего детального обследования, Ян готов был выдать вердикт.
        - Должен сказать, я удивлен,  - произнес он, сняв очки.  - Немного не достает гемоглобина до нормы и присутствует привычная синусовая аритмия, но это - самое страшное из диагнозов.
        Вспоминая то безумное количество осложнений, которые вызывали антипсихотики, включая нарастающий отказ внутренних органов, с которыми врачи боролись целым отрядом из пилюль, исцеление Нины казалось чем-то сверхъестественным.
        Эх, если бы Ян знал подробности событий за последний год, он бы легче воспринимал необъяснимые явления, происходящие вокруг имени Нины.
        - Как давно ты перестала принимать таблетки?  - Ян решил, что, раз Нина победила, то пришло время поговорить начистоту.
        Нина чуть помялась, но потом приняла предложение Яна раскрыть карты.
        - В тот же вечер,  - ответила она.
        Обеспокоенный смертью Лидии, Ян тогда прочитал целую нотацию о необходимости всеми средствами купировать эту необъяснимую мозговую активность Нины, заставляющую людей причинять себе вред.
        - Прости, Ян. Но я чувствовала, что так будет правильно.
        Ян воздел руки в воздух в жесте сдающегося.
        - Я нисколько не виню тебя. Ты рискнула и победила. Можешь пить шампанское…детское разумеется. Потому что никакого алкоголя, да?
        Нины засмеялась.
        - В мое совершеннолетие ты хотя бы разрешаешь мне пить шипучку. Это уже прогресс!
        - Того гляди, к тридцати сможешь понюхать шардоне.
        Оба рассмеялись. Нина обожала Яна за его постоянную опеку над ней. Она была особенной. Ян немного напоминал ей заботливого отца, отпустившего свою дочурку в университет в другом городе. Ему больно от расставания с ней, но он понимает, что так надо, ведь только так она вырастет и станет достойным взрослым человеком, которым он впоследствии будет гордиться.
        Однажды Нина поняла, что, несмотря на то, что она - сирота, у нее все равно есть семья. Причем огромная! Ян - ее отец, Эрик - супруг, Дэсмонд - грозный старший брат, Мия - безумная старшая сестра, Роберт - вечно недовольный и ворчащий дядя, а Изабелла - гулящая тетя, чьи похождения обсуждаются за каждым ужином. Нина любила свою семью. Нина, наконец, чувствовала себя счастливой.
        - Скажи, а как ты справляешься в психическом плане?
        Нина с наслаждением уставилась в его глаза цвета хвойного леса.
        - Зрительные или слуховые галлюцинации? Кошмары? Когда был последний приступ?  - Ян был дотошным, как всегда.
        - Я иногда слышу Их, но только, когда захочу,  - ответила Нина.
        После событий в Хаммель-Гарден два месяца назад Нина больше не могла принимать решение сама. Эрик стал неотъемлемой частью всех сторон ее жизни, и первым сообщил ей о том, что больше не хочет прибегать к ее услугам. Разумеется, она может, как обычно, лезть к нему в голову и даже в головы других людей, она может дрейфовать по волнам времени, занося себя то в будущее, то в прошлое, но главное условие - не глубоко.
        - Оставайся всегда здесь, рядом со мной. Я не хочу больше терять тебя там в безднах за границей реальности. Я вижу, как это тяжело, сколько сил это отнимает, и мне это не нужно. Пообещай, что больше не будешь нырять так глубоко,  - сказал тогда Эрик.
        Они лежали на кровати, когда Нина еще носила швы на ребрах после ранения. Она искала Монстров или хотя бы Их следы, чтобы понять, почему Они вдруг стали такими призрачными, а потом все поняла. Стук сердца Эрика раздавался под самым ухом, пока Нина лежала на его груди, и этот стук не имел стоимости. Он был бесценен. И принести в жертву Монстров со всеми способностями и талантами, которыми Они одаривали ее, было легко во имя Эрика.
        Она возразила тогда, напомнив, что без ее усилий они бы не нашли Пастаргаев, не перетянули бы Виктора на свою сторону, а резня в Хаммель-Гарден произошла только из-за того, что она отключила свой радар, как того хочет Эрик. На что он ответил ей, что она слишком много на себя берет.
        - Твои прекрасные глаза неспособны остановить армию, вооруженную боевыми машинами и гранатометами.
        - Но я могла бы спасти хоть кого-нибудь.
        - В этом и вся суть, Нина. В спасении нет понятия «достаточно». Даже если бы ты спасла десять человек или сотню, ты бы винила себя за то, что не спасла остальных.
        Нина промолчала тогда. Она не хотела признавать правоту Эрика. Эта правда была чересчур горькой. Она пахла трупной гнилью тел Амелии, Фидо, Джака…
        - Я хочу, чтобы ты больше жила для себя. Чтобы ты получала удовольствие от жизни, радовалась мелочам, набирала новые впечатления. Я хочу, чтобы ты увидела, как прекрасна жизнь, чтобы ты не боялась ее и уж тем более перестала ненавидеть.
        Тихий голос Эрика вкупе со стуком его сердца дарили покой.
        - Я помню твой взгляд там в библиотеке лечебницы перед побегом. Ты ненавидела нас. Всех нас. Ко всему, что окружало тебя, ты испытывала раздраженное отвращение, будто целый мир нанес тебе непростительную обиду, и твой гнев готов был стереть землю в пыль.
        Нина вспомнила ту ночь и удивилась тому, как тонко Эрик чувствовал ее уже тогда. Эрик - гений переговоров, он мастерски читает лица людей.
        - Но ты была там, готовая к побегу. Ты хотела дать шанс этому миру доказать, что ты не права. Ты хотела этого, Нина. Ты искала утешение, искала покой. Так не препятствуй миру, не препятствуй нам. Но больше всего я прошу тебя не препятствовать мне. Я чувствую, что я на верном пути. Я знаю, как сделать тебя счастливой. Доверься мне.
        Слеза скатилась из глаза на переносицу, соединилась с одинокой сестрой в соседнем глазу и обе, объединившись, сползли на рубашку Эрика, в которой и растворились.
        Вот и все, что Нина подарила Монстрам на прощание - две невидимые слезы.
        В последующие месяцы Эрик восстанавливал работу встревоженных паникой каналов поставки, возвращал расположенность властей и доверие крупных клиентов. Нина была способна давать ответы на простые вопросы, она по-прежнему вносила свой вклад, пусть и небольшой и едва ли решающий. Но каждый божий день Эрик твердил без устали, что этого более, чем достаточно. И Нина заставляла себя поверить в эту сладкую ложь.
        Таков был их выбор.
        А однажды утром она проснулась от осознания того, что впервые она пережила ночь без единого кошмара. Ни одного кровавого сновидения, ни одной навязчивой мысли, а лишь чернота перед глазами и пустота в голове. И тогда Нина поняла, насколько Эрик был прав: Нина влюбилась в эту тишину в голове, и жизнь вдруг показалась чудесной.
        - А последний припадок… уже и не помню когда,  - Нина была честна.
        Ян это видел и не мог не улыбнуться.
        - Как думаешь, как ты смогла одолеть болезнь?  - спросил он.
        Нина не обиделась на его слова, хотя несколько лет назад твердила бы обратное. Теперь Нина также смело признавала факт, что она была больна. Нельзя эти способности называть полезным талантом, они разрушали ее жизнь. И с каждым днем Нина все больше соглашалась с тем, что забыть о Монстрах, возможно, единственное правильное решение, что она когда-либо принимала в своей жизни. Она не должна служить чудовищным инструментом поиска ответов. Она - ошибка природы, ошибка небес, но она в силах это изменить.
        - Эрик,  - тихо ответила Нина.
        Ян немного смутился, но улыбнулся еще шире.
        - Он похож на маму…
        «Любовь, Франк! Наша любовь - это все, что ей нужно!»  - слышалось иногда откуда-то из прошлого. Голос был похож на мамин, но Нина не знала наверняка.
        - Ты ведь знаешь, что маме каким-то образом удалось побороть болезнь.
        - Да, я читал это в отчетах детской больницы.
        Те отчеты до сих пор лежали в ящике его рабочего стола. Благодаря им, он ближе всех подкрался к разгадке ее талантов.
        - Я точно не помню, но мне кажется, что мама так интенсивно занимала меня чем-то, что у меня не оставалось времени, которое я могла бы уделить Монстрам. Мама столько всего придумывала, чтобы заинтересовать меня и отвлечь от Них!
        Ян с упоением слушал воспоминания Нины, это было еще одним положительным признаком выздоровления. Антипсихотики негативно влияют на память, это один из самых распространенных аффектов данных препаратов. Иногда люди даже забывают собственные имена. И то, что Нина сидела сейчас и делилась столь далекими воспоминаниями, позволяло сделать смелые выводы о том, что организм медленно восстанавливается после побочных эффектов лекарств.
        - Помню, она водила меня по магазинам и позволяла брать все, что я захочу, даже если мы не нуждались в этом. Помню, я взяла какой-то переходник для шланга, а мама посмеялась и спросила, зачем он нам, ведь у нас нет бассейна. Но знаешь, что видела я?
        Ян слегка нахмурился. Он не знал, но догадывался.
        - Человек, который изготовил этот пластиковый переходник, задушил свою жену в порыве ревности много лет назад. Он отсидел очень долгий срок в тюрьме. Я не видела его лица. Но видела его морщинистые руки, покрытые старческими пигментными пятнами. Его пальцы быстро работали за станком, вырезающим резьбу на внутренней стороне детали, и одновременно сжимали горло женщины. Я слышала ее хрипы, слышала, как хрустнул хрящ.
        Нина замолкла, вспоминая все те ужасные картинки, которые она считывала, как штрих-код, с консервных банок, плечиков, зубных щеток, коробок, пакетов: со всего, до чего дотрагивалась ее маленькая ладонь. Со временем мозг научился контролировать поток видений, которые вызывали мигрени.
        - Пятилетние дети не должны видеть подобное… они не должны об этом знать,  - тихо проговорила Нина.
        И, несмотря на пугающие рассказы, Ян был несказанно рад тому, что Нина научилась анализировать саму себя со стороны и приходить к верным решениям.
        - Вот, что значит их любовь. Мама, Эрик. Они учат меня бороться с Монстрами. Они ведь так неприглядны. Злые, завистливые, мстительные…
        Последнее слово вызвало неконтролируемый тик левого глаза, но Нина быстро поборола его улыбкой.
        - Эрик учит прощать, забывать мерзость и оставлять в памяти только светлое и доброе. Он и сам очень старается в этом,  - добавила Нина.
        Но скептический взгляд Яна с легкой усмешкой демонстрировал его недоверие.
        - Правда старается! Просто иногда обстоятельства бывают сильнее его благих намерений,  - произнесла Нина, защищая своего мужчину. А защищать его было чертовски сложно, особенно после бойни два месяца назад.
        Ян довольно кивнул. Ему нравилось, что эти двое организовали взаимовыгодный тандем и теперь рьяно защищали друг друга перед напастями.
        - И ты простила их?  - спросил он.
        Во взгляде Нины читался вопрос.
        - Убийцы твоих родителей. Ты простила их?
        Нина опустила глаза. Потому что факты не вязались с ее словами. Но она не солгала, она ведь сказала, что все еще учится.
        - Нет. Не думаю, что когда-нибудь смогу это сделать,  - честно призналась она.
        А через минуту добавила:
        - Но я очень хочу забыть об этом. Хочу отпустить. Хотя это очень трудно.
        Ян протянул руку и сжал ладонь девушки.
        - Ты справишься. Я знаю. Просто продолжай в том же духе.
        - Ты это серьезно?  - с надеждой в голосе спросила Нина.
        - Разумеется! Почти год назад я не скрывал, что хочу снова забрать тебя обратно в лечебницу. Но сейчас я смотрю на тебя, и ты подаешь столько надежд, что я нисколько не сомневаюсь в тебе. Ты еще поразишься тому, на какое милосердие ты способна. Главное, не останавливайся! Продолжай делать правильный выбор!
        Нина заулыбалась во всю ширь. И Ян не мог перестать наслаждаться ее улыбкой. Она была такой редкой там взаперти.
        - Также, как и ты этим утром, когда честно признался продавщице цветов, что она дала большую сдачу?  - спросила Нина.
        Ян улыбнулся. На столе рядом с ними стоял букет полевых цветов, что он подарил Нине этим утром. Ваза с цветами добавляла красок в бледную спальню. Нина вынесла из лечебницы некий аскетизм, который прослеживался в простом белоснежном интерьере без деталей и излишеств, в ее манере одеваться по-простому, даже в этой жизни, где она могла позволить себе роскошь.
        - Они прекрасны! Спасибо!  - сказала Нина.
        Ян довольно кивнул.
        - Выбор не должен быть легким, Нина. Помни, что выбор должен делать тебя сильной, должен заставлять тебя расти. Правильный выбор всегда стоит больших усилий. Но каждый следующий раз будет даваться все легче. Ты ведь это понимаешь?
        Нина активно закивала. Она проследила эту закономерность в борьбе с Монстрами. С каждым разом затыкать Их становилось все менее болезненно, менее страшно.
        - Поэтому спустя почти год, ты сидишь передо мной пухлая и розовощекая и просто сияешь здоровьем!
        - Я пухлая?!  - воскликнула Нина.
        - Да посмотри на свои щеки! Когда у тебя были такие милые щечки?
        Нина тут же придавила щеки ладонями, сдерживая их рост. Ян запрокинул голову от хохота, Нина поддержала его, и оба смеялись так искренне и так естественно, словно и не было никаких бед, горя, страданий и слез.
        Эрик стоял возле дверей в спальню, прислонившись к стене, и слушал веселый смех Яна и Нины за дверями. Сеанс осмотра проходил успешно. Эрик покинул пост шпиона и с довольной улыбкой зашагал в кабинет.
        Они вернулись в городские апартаменты всего две недели назад, не торопясь с решением после столь агрессивной атаки на кампанию. Только когда Эрик удостоверился, что они перестали быть объектом любого маломальского подозрения или слежки, он позволил кампании выйти из укрытий. И хотя угроза от Томаса продолжала существовать, Эрик понимал, что тот лишился не только поддержки Виктора, но и своей огневой мощи, так что Томасу бы лучше залечь на дно на неопределенное время, где он сможет отдышаться и набраться сил для новой атаки. В свою очередь Эрик сделает все возможное для отслеживания подозрительной активности среди остатков бунтарей и перемещения каких-либо оружейных ресурсов.
        Остальные больше склонялись к тому, что Томас не осмелится атаковать второй раз, уж слишком грандиозный крах он потерпел. Однако, Эрик видел в Томасе тот сорт людей, которые ни перед чем не останавливаются, однажды избрав для себя цель. Эрик был таковым, а потому он прекрасно чувствовал настрой Томаса продолжать борьбу с новым напором. Но после всех событий Эрик вдруг обрел твердую уверенность в том, что несмотря ни на что, они справятся с этим нарушителем спокойствия. Потому что у Эрика есть верные друзья. И у него есть чуткая Нина.
        В одном Эрик соглашался с друзьями: Томасу понадобится время для нового наступления, а потому можно было, как сказал Марк, «расслабить булочки на чуточки», и Эрик старался заниматься этим со всей серьезностью - он проводил время с Ниной.
        Когда Ян позвонил Эрику после событий в Хаммель-Гарден и потребовал немедленного визита к Нине, у Эрика и мыслей не было отказать давнишнему другу. Ян явился в тот же вечер со своим врачебным чемоданчиком и наисерьезнейшей миной на лице разнести все в пух и прах. Но та честность, с которой его поприветствовал Эрик, сначала остудила пыл, а откровенный рассказ обо всех этих перестрелках и ранениях, которые получила Нина, полностью обезоружили ярость Яна своей прямотой. Доктор впервые увидел глубокомыслие в поведении и словах Эрика, который перестал относиться к Нине, как к хрустальному шару гадалки, и увидел в ней хрупкую девушку.
        Почему-то Эрику хотелось выложить Яну всю правду о том, что произошло с Ниной по его вине, но он больше не боялся, что доктор заберет Нину обратно. Наверное, потому что был уверен, что отныне это невозможно. Эрик и Нина теперь навсегда вместе.
        Эрик и сам поражался тому, как глубоко он впал во влюбленность, как глубоко потонул в привязанности к этой странной девчонке. Поначалу он думал, что виной тому - ее паранормальные способности, и они, в самом деле, внесли свою лепту в формирование его чувств к Нине. Но вот прошло уже почти два месяца, как Нина перестала слышать шепот в голове, сейчас она способна выполнять лишь малую часть тех удивительных трюков, что она демонстрировала в самом начале их знакомства, а Эрик поймал себя на мысли, что ему только это и нужно. Странным образом просто быть рядом - это все, что Эрику хотелось получить от Нины. Гулять, держась за руки, читать книги, сплетя ноги на диване, проводить ночи в одной постели, а на утро нежиться в объятиях друг друга под душем. Видеть, как ее обессиленное тело возвращалось к жизни, а истерзанная душа исцелялась от многолетней скорби, вводило Эрика в экстаз, будто он сам вылечивался вместе с Ниной.
        Все это время Эрик находился в поиске чего-то, о чем и сам не знал. Он просто чувствовал, что он был неполноценен, ему не хватало какой-то части. Видимо, одиночество, которое он отрицал все это время, таки преследовало его по пятам, а теперь осталось далеко позади, и Эрик, наконец, задышал полной грудью. Удивительно, как две измученные души способны восстановить друг друга из ничего.
        Эрик впервые осознал всю глубину ответственности за благополучие Нины, что отныне нес на своих плечах. Он нутром чуял, что обязан излечить ее от снедающего чувства мести за родителей, что она несла в сердце. И с каждым днем Эрик все больше наполнялся уверенностью, что он на правильном пути.
        В дверь постучали, и на пороге появился Ян. Повседневная клетчатая рубашка, брюки, блестящие коричневые ботинки и замшелый докторский чемоданчик, доставшийся ему от отца. Почему-то Ян упрямо не хотел его менять. Все мы имеем какую-то вещь, которую несем через всю свою жизнь. У Эрика это - первые дорогущие зимние ботинки из нубука, что он купил двадцать пять лет назад, и которые до сих пор одевал с неким экстазом, мол, посмотрите, как я их износил!
        - Как все прошло?  - спросил Эрик.
        - Хотел бы я снова отругать тебя за то, что ты все делаешь неправильно, но все никак не могу найти, к чему бы прицепиться,  - честно признался Ян.
        - А ты не торопись, выпей,  - Эрик поставил перед Яном стакан с янтарным бурбоном на донышке, так и зовущим «ну, давай, прикончи меня».
        Ян сел за стол напротив Эрика и впервые за день расслабился. С Эриком это было просто. Если только он не просит придумать план, как выкрасть из лечебницы его пациентку.
        - Ты решил свою проблему с тем оружейным бароном?
        Вопрос Яна не застал Эрика врасплох, Эрик рассказал тому все.
        - Еще нет.
        - Для меня главное, чтобы Нина была в безопасности.
        - Хорошо, папочка.
        - Я серьезно.
        - А ты думаешь, я шучу?
        Ян верил Эрику. Черт, да он бы ему и собственную жизнь доверил. Парадокс, но жизнь за спиной Эрика со всем его бизнесом, кишащим убийцами и психопатами, казалась безопаснее, чем в мире бюрократов, в котором пребывал Ян. Наверное, потому что в его мире никогда не знаешь, откуда ждать удар. А в мире Эрика есть один простой закон - не верь никому. Следуй ему и проживешь долго и счастливо с пистолетом под подушкой.
        - Что и все? Никаких рецептов на десять листов?  - Эрик подначивал Яна.
        Доктор презрительно взглянул на друга.
        - Ой, да ладно! Признай, что вы там все оплошали, а я - молодец!  - шутил Эрик.
        Ян даже не попытался возразить, хотя мог обвинить Эрика в тех шрамах от пулевых ранений на теле Нины после Хаммель-Гарден. Но как можно сравнивать физическое выздоровление с душевным?
        - Ты много сделал для нее за это время. Гораздо больше, чем мы за двенадцать лет,  - признал Ян не без труда.
        Эрик довольно кивнул.
        - Она и сама дала мне немало,  - ответил он.
        Ян смотрел на Эрика и впервые за долгое время поймал в лице друга какое-то немое удовлетворение и спокойствие. Ей богу, прямо царство хиппи какое-то. Все ходят вокруг вприпрыжку, говорят о любви и беспрестанно смеются. Вспомнив Эрика всего через неделю после того, как он забрал Нину из лечебницы, и она косвенным образом стала виновницей смерти Лидии, когда Эрик бегал из угла в угол, кусая ногти в растерянности, с огромными от страха глазами, в которых читалось «что делать-то, мать твою?», Ян понял, что Эрик быстро вырос над прежним собой. Теперь этот сильный мужчина был непоколебим, как тысячелетний камень, и Ян ясно понимал, что Нина с ним будет в безопасности.
        - Смотри, не струсь опять,  - произнес Ян.
        Эрик улыбнулся. Слова Яна прозвучали, как напутствие шафера жениху.
        - Никогда,  - пообещал Эрик.
        Ян покинул апартаменты, оставив Нину в руках наркоторговца, уверенный в том, что ее жизнь больше никогда не будет прежней. В хорошем смысле.
        Нина заглянула в кабинет сразу после того, как Ян покинул их.
        - Ну, что?  - заговорщически спросила она.
        - Он доволен,  - ответил Эрик.
        Нина прошагала к столу.
        - Он не злится?
        Нина указала на свои шрамы под белым брючным костюмом.
        - Нисколько,  - заверил Эрик.
        Удивительно, но теперь, вопросы, которые раньше задавал Эрик Нине, она задавала ему сама. Она по-прежнему читала эмоции людей, но теперь ей необходимо было подтверждение тому, что она все прочитала верно.
        - Иди ко мне,  - позвал Эрик.
        Нина прошагала к креслу и уселась на любимого мужчину. Они частенько сидели вот так молча и крутились в кресле из стороны в сторону. Просто слушая дыхание и перебирая пальцы друг друга.
        - Чем займемся?  - спросил Эрик.
        Нина задумалась.
        - Ты так и не покатал меня на яхте,  - напомнила она.
        - Вот же черт! Решено! Как насчет уикенда посреди моря?  - Эрик по-настоящему заразился идеей.
        Нина встала и, словно прислушиваясь к чему-то, ответила:
        - Сначала ответь на звонок.
        Оба взглянули на его мобильный телефон, лежащий посреди стола. Наступило молчание. Оба ждали. Но ничего не происходило. Эрик вопросительно взглянул на Нину. Та вопросительно смотрела на телефон, словно он мог дать ей ответ.
        - Сейчас, погоди, погоди!  - сказала Нина, возведя указательный палец вверх.
        Но прошло еще десять секунд, а телефон по-прежнему молчал. Эрик чуть не прыснул от смеха.
        - Сейчас еще чуток!  - прошептала она.
        А спустя еще десять секунд Нина даже поникла в плечах. Неужели она настолько оглохла? Эрик с сочувственной улыбкой смотрел на Нину.
        Но вот долгожданный звонок раздался.
        - Я же говорила!  - с облегчением выдохнула Нина.
        Эрик подумал было, что она расстроится, но Нину даже забавляло, что она больше не видит так ярко и не слышит так четко. Она еще никогда не была так похожа на обычного человека, как теперь! И это веселило ее, мол, какие же эти людишки немощные, оказывается!
        Нина подмигнула Эрику и оставила его наедине с важными делами.
        Эрик взглянул на дисплей, и радостная эйфория, которая посещала его вместе с Ниной, тут же испарилась. На ее месте возникло давно позабытое чувство вины, которое будет терзать совесть Эрика до конца жизни.
        Эрик ответил на звонок.
        - Здравствуй, Йоаким.
        - Эрик.
        Голос Йоакима был донельзя хриплым, как будто он участвовал болельщиком в футбольных играх целую неделю.
        С тех пор, как стало известно о пропаже Софии, Эрику так и не удалось поговорить с Йоакимом, тот не отвечал на звонки, и оно было понятным. Хотя Эрик был удивлен, как быстро Брандт надел на себя траур и отгородился от мира. Возможно, он просто перестал доверять людям, ведь в его кругах полно предателей. Усилия полиции и даже подключенных каналов самого Йоакима не увенчались успехом. Дочь депутата продолжала висеть на доске пропавших без вести, а надежда найти ее живой с каждым днем становилась все слабее.
        Эрик набрал воздуха в грудь, чтобы побороть дрожь в голосе.
        - Я все хотел выразить тебе сожаления по поводу Софии,  - начал Эрик,  - мне очень жаль, старина.
        Йоаким на другом конце провода тяжело вздохнул.
        - Да. Я видел твои сообщения. Спасибо.
        Благодарность прозвучала сухо. Но что можно требовать от горюющего отца?
        - Поиски сдвинулись с мертвой точки?  - спросил Эрик.
        Йоаким тянул с ответом.
        - Нет,  - отрезал Брандт.
        - Скажи мне, чем я могу помочь,  - осторожно произнес Эрик.
        В трубке наступило долгое молчание, и Эрик даже оторвал ее от уха и взглянул на дисплей, чтобы проверить, не исчезла ли связь. Но звонок продолжался.
        - У меня все под контролем,  - наконец, ответил сиплый мужской голос.
        Отныне Эрику был неприятен любой разговор с Йоакимом Брандтом и за это он будет вечно «благодарить» непутевого Дэсмонда.
        - Как идут ваши дела?  - поинтересовался Йоаким.
        - Восстанавливаем работу. После Хаммель-Гарден мы снизили потоки на каналах, было слишком рискованно работать в прежних темпах. Сейчас постепенно набираем обороты, восстанавливаем связи с клиентами,  - ответил Эрик.
        - Отлично. Это я и хотел услышать от тебя. Я бы хотел немного подсобить,  - ответил Йоаким.
        Эрик удивился. Йоаким давно не участвовал в торговле.
        - Ты уверен?  - даже подозрительно спросил Эрик.
        - Это не для меня. У меня клиент есть. Если заключите с ним контракт, я получу неплохой процент. А мне, как ты знаешь, щедрые пожертвования для моих социальных проектов необходимы, как воздух.
        - Продолжаешь пылить в глаза?  - съехидничал Эрик.
        - А как еще выживать, если не врать, да Эрик?
        - Подписываюсь под каждым словом,  - посмеялся Эрик.
        Йоаким тоже издал легкий смешок.
        - Завтра мы будем в «Геенне», пусть приходит к…
        - Нет, «Геенна» отпадает,  - перебил Йоаким.
        В груди Эрика интуиция тут же запела угрожающим хором.
        - Ты же знаешь мое правило: любые переговоры проходят в «Геенне»,  - медленно проговорил Эрик.
        И это правило было в буквальном смысле кровью написано, потому что «Геенна» обеспечивала абсолютную безопасность для всех участников переговоров, но в первую очередь для самого Эрика, ведь это - его личная территория.
        - Я не могу светиться в подобных заведениях,  - парировал Йоаким.
        - Ты тоже будешь присутствовать?  - снова удивился Эрик.
        - Как гарант доверительных отношений с тобой. Вы же торгаши все - подозрительные до мозга костей!
        Йоаким рассмеялся знакомым хриплым грудным гоготом. Он всегда был заразительным для Эрика, и тот не устоял и посмеялся в ответ.
        - Я сделаю исключение для тебя Йоаким, если только ты предложишь надежную альтернативу «Геенне»,  - Эрик стоял на своем, будучи уверенный, что места аналогичного «Геенне» не существует.
        - Как насчет Капитолия?  - тут же ответил Йоаким.
        Эрик удивился в третий раз и даже тяжело откинулся на спинку кресла.
        - В здании Парламента?!  - воскликнул он.
        - У тебя теперь приоритетный доступ туда благодаря давнему другу, не так ли?
        Йоаким снова посмеялся, и Эрик почуял в его смехе некоторую долю истерии.
        - Что это за клиент, которого ты ведешь в Капитолий?  - спросил Эрик.
        - Скажем так, очень важный для меня. Ну, так что? Здание Парламента - достаточно безопасное место для тебя и твоей кампании?
        Эрик на минуту замолк.
        - Для большего доверия устроим встречу во вторник во время торжественного награждения участников ежегодной студенческой конференции.
        - Студенты?
        - Да, экономическая конференция. Честно скажу, в нашей стране много юных светлых голов, Эрик. Сегодня они умеют решать любые проблемы диалогами, представляешь? Не так как мы, да?
        - Хаммель-Гарден - не моя вина.
        - О, я знаю, Эрик. Но главное, что ты разобрался с Пастаргаями и теперь можешь вдохнуть с облегчением.
        Если бы это было так.
        - Так вот. Церемония награждения пройдет в Капитолии, охрана здания будет еще надежнее. Сам понимаешь, студенты и молодые аспиранты - наше будущее. Кстати, приведи, пожалуйста, приличный эскорт, чтобы смешаться с толпой. Идет?
        Эрик все еще пребывал в раздумьях. Все же внутренний каркас незыблемого требования проводить переговоры в «Геенне» продолжал звонить в колокола «Эй! Ау! Я здесь не просто так!».
        - Я переговорю с ребятами и дам тебе ответ вечером,  - наконец, сказал Эрик.
        - Отлично. Буду ждать.
        Эрик оборвал связь и погрузился в мысли.
        ***
        - Ни за что! Мы «Геенну» не просто так оснащали пуленепробиваемыми стеклами и бронированными дверями! И променять наше чудо на это ветхое дерьмо? В каком году построили этот Капитолий?!  - Дэсмонд снял крышку с пива одной рукой и тут же отхлебнул полбанки.
        В ресторане Рудольфа кампания собралась на ужин, чтобы обсудить предложение Йоакима.
        - Оно может и старое, но система охраны там - как у военного стратегического объекта,  - сказал Марк.
        В зале стоял скрип серебряных приборов и звон хрустальных бокалов. И бесцеремонные отрыжки Дэсмонда в перерывах между его же бесцеремонным чавканьем.
        - Дом родной - это дом родной. Ты там каждый угол знаешь,  - внес свое мнение Роберт.
        - Да бросьте, раньше же мы заключали контракты в ресторанах и даже библиотеках!  - воскликнул Рудольф.
        - Сейчас у нас довольно опасные времена, не забыл?  - и с этими словами Дэсмонд постучал ножом по колесам кресла-каталки Марка.
        - Мы можем сколь угодно гадать о выборе здания для переговоров, которое, на мой взгляд, достаточно безопасное. Но все упирается в то, насколько мы доверяем Йоакиму,  - сказал Эрик, хрустя солидным куском сочной брюссельской капусты, и поражаясь тому, как быстро он перенял овощные привычки Нины.
        - А мы ему доверяем?  - спросил Марк.
        На минуту в зале слышалось только жевание и, разумеется, чавканье.
        - Он помогал нам пятнадцать лет. С чего вдруг ему менять свое мнение?  - первым начал Роберт.
        - С того, что мы… его дочь,  - тактично ответил Рудольф, не желая ворошить прошлое.
        Но, тем не менее, было видно, как поник Дэсмонд. Эту ошибку он сам себе никогда не простит.
        - Он этого не знает,  - вставил Марк.
        - Да, и от этого становится еще гаже на сердце,  - тихо добавил Эрик.
        Никто не возразил, все продолжали молча жевать свой ужин с опущенными глазами. Дэсмонд так, вообще, перестал хотеть участвовать в принятии решения. Он, вообще, больше никогда не хотел касаться Йоакима Брандта хоть какой-либо частью своей жизни. Кулон в виде сердца, что Дэсмонд теперь носит на шее, не снимая, служит вечным напоминанием его демонов, которых Дэсмонд с того дня поклялся держать в узде.
        - Черт возьми, да что мы тут обсуждаем? Как нам страшно из дома выйти?  - как ни странно, первым взбунтовал калека Марк.  - Это здание Парламента с серьезной пропускной системой, военной охраной и полицейскими патрулями!
        - С двумя сотнями важных чиновников, вокруг которых бегает еще четыре сотни телохранителей,  - добавил Рудольф.
        Эрик усмехнулся. Он понял, почему не хотел встречаться с Йоакимом в Капитолии. Потому что он, вообще, не хотел с ним встречаться после того, как они скрыли убийство его дочери.
        - Нам просто стыдно. Вот, что мы тут обсуждаем. Как побороть стыд и посмотреть в глаза человеку, которого мы предали,  - тихо, почти шепотом, сказал Дэсмонд и тем самым поставил точку в обсуждении.
        Мужчины продолжали ковыряться в тарелках, не желая смотреть друг другу в глаза. Но вот аппетит уже пропал, как и всякое желание продолжать бессмысленный разговор.
        - Когда идем?  - Роберт нарушил затянувшееся молчание.
        Эрик улыбнулся тому, как чутко они воспринимают мысли друг друга.
        - Во вторник вечером,  - ответил Эрик.
        ***
        Раздался знакомый тихий стук в дверь. Пять раз едва слышно. Эрик всегда так стучал, словно давал несколько секунд на отказ в разрешении войти. Раздававшуюся тишину он воспринимал как положительный ответ. Эрик вошел в спальню. Нина заканчивала приготовления и уже стояла возле зеркала, поправляя уложенные в аккуратную ракушку волосы. Эрик мог часами наблюдать за тем, как Нина сидела перед туалетным столиком в пеньюаре или даже без белья, намазываясь кремами, накладывая макияж, расчесывая длинные волосы. Этим он занимался очень часто, и потому Нина прозвала его маньяком.
        Когда Эрик увидел Нину в черном коктейльном платье до колен и с открытыми плечами, он пожалел, что пришел так поздно.
        Когда он объявил Нине о грядущей сделке, то сказал, что ей необязательно участвовать в ней. Йоаким - проверенный годами человек и, скорее всего, его клиент окажется таким же надежным. И Нина вдруг почувствовала себя такой ненужной. Раньше Эрик с закрытыми глазами кидал ее в бурлящий котел, надеясь, что она найдет выход из него. А теперь же он оставляет Нину дома, как наскучившую потеху и отправляется покорять мир в одиночку. Протест, с которым Нина встретила его предложение, был молчаливым, но тем красноречивым. И Эрик понимал ее состояние. После того, как Пастаргаи были уничтожены, битва выиграна, таланты Нины едва пригождались. Она словно впала в спячку до первого требования, и это положение вещей ее ужасно злило.
        В конце концов, Эрик согласился с тем, что воспримет этот выход в свет, как своеобразное свидание в самом сердце страны. Иначе ему угрожало оказаться под бойкотом.
        - Ты, как всегда, прекрасна,  - произнес он, застыв возле двери.
        Нина взглянула на него с улыбкой. Черный костюм с белоснежной рубашкой, накрахмаленный воротник и волнистые волосы элегантно уложенные назад. А потом ее взгляд упал на синюю бархатную коробочку в его руках, в которой определенно лежало очередное баснословно дорогое колье. Нина закатила глаза.
        - Ты делаешь слишком много ненужных подарков для меня,  - сказала она, вернувшись к зеркалу.
        - Ты не говоришь мне, что ты хочешь, а я слишком тупой, чтобы догадаться,  - с этими словами Эрик прошагал к Нине.
        Он обнял ее со спины и уткнулся в шею, вдыхая аромат любимой женщины. Так они и стояли, слегка покачиваясь из стороны в сторону, словно подтанцовывая в такт слышной лишь им мелодии любви.
        - Что это?
        Эрик развернул Нину и посмотрел на декольте платья.
        - Это брошь, что Виктор подарил.
        - Да, я узнал.
        Гроздь винограда с красными аметистами, как яркая ягодка, сверкала на фоне черного платья.
        - Виктора там не будет, я подумала, что смогу ее надеть хотя бы сегодня.
        - Что у нее за история?  - интересовала Эрик. Нина никогда ему не рассказывала. Она, вообще, стала мастером хранить чужие секреты, и за это Эрик ее боготворил.
        - Она принадлежала Габриэлле,  - тихо ответил Нина.
        - Ого, должно быть дорогая для него вещь. Как он смог с ней так легко расстаться?  - Эрика часто охватывала легкая ревность, когда другие мужчины делали Нине знаки внимания, недоступные для понимания никому кроме Нины.
        - Ты ведь сам учишь меня отпускать гневные воспоминания,  - ответила Нина.
        Взгляд ее серых глаз вновь уставился прямо ему в душу.
        Эрику казалось, что их цвет потускнел, они больше не сияли чистым серебром, а прожилки не извивались, как живые змеи. И от этого она становилась все больше похожей на обычного человека. Нина закрылась от своего дара, изводившего ее душу и убивающего ее тело. Она выбрала жизнь обычного человека, и Эрик обожал ее еще больше за этот выбор. Конечно, иногда ему хотелось, чтобы она снова сверкнула своими способностями, как алмаз на солнце, ослепляющий всех своей удивительной красотой. Но в какой-то момент Эрик понял, что так не должно продолжаться. Слишком высокую плату Нина давала взамен этого проклятия. Эрик осознал, что это он должен стать ее защитником, а не она - его. Он должен оберегать ее от врагов снаружи, но больше - от врагов внутри. Они куда опаснее. И как только Эрик понял это, все встало на свои места. Он словно обрел второе дыхание, напомнившее ему, что он - бесстрашен, надежен и всесилен, когда речь заходит о защите невинных. Возможно, Господь зачтет ему несколько очков за это смелое решение и простит пару-тройку убитых душ.
        Эрику больше не нужна была Нина-телепат. Эрику нужна была Нина-человек.
        - Не все плохие воспоминания можно отпустить. Иногда хочется передать их на хранение другому. Так ты продолжаешь отдавать им заслуженную дань, сняв груз с плеч,  - добавила Нина.
        Эрик убрал со лба Нины выбившуюся прядь и завел за ухо. Он понял ее двусмысленный взгляд: она тоже передала ему на хранение нечто зловещее, что преследовало ее с детства. Она отдала ему желание отомстить за смерть родителей, и как только она это сделала, то впервые вдохнула полной грудью. Оказывается, жить без демона внутри - потрясающе. Главное - суметь забыть о нем.
        - Так какой бессовестно дорогой подарок ты мне принес в этот раз?  - Нина указала взглядом на бархатный футляр в руке Эрика.
        - Ах да!
        Эрик протянул Нине коробку.
        - Предупреждаю, если оно не подойдет моей броши, я его не надену, и ты не сможешь…
        Но Нина остановилась на полфразы, потому что то, что она увидела внутри футляра, не походило на колье. Оно, вообще, было не из ювелирного дома. Нина достала из футляра связку ключей.
        - Ты купил мне ювелирный магазин?  - Нина была готова к чему-то подобному.
        Эрик посмеялся.
        - Это - ключи от яхты,  - объяснил он.
        В глазах Нины тут же засверкал дух авантюризма.
        - Дай мне пару дней закончить с делами, и мы отправимся покорять горизонт.
        - Как путешественники!  - Нина даже запрыгала от предвкушения.
        - Ну, не совсем. Мы поплаваем по морю туда-сюда, посетим пару необитаемых островков, заплывем в одну секретную лагуну, где я украду всю твою одежду и заставлю ходить нагишом, а через неделю вернемся обратно в наш кошмарный мир. Как тебе?
        Нина уже закрыла глаза и представляла себе новые далекие отсюда морские запахи, кардинально отличающиеся от здешних, хотя этот город тоже стоял на морском побережье. Настоящее приключение в новых землях! Пусть и недалеких. Интересно, что они откроют ее чуткому носу и зоркому глазу?
        Нина взглянула на Эрика глазами полными восторга, и он понял, что, наконец, нашел стоящий подарок для нее.
        - Я же обещал,  - Эрик провел пальцами по щеке Нины.  - А я не из тех, кто забывает об обещаниях. Я из тех, кто их откладывает, а потом забывает, если мне не напомнить.
        Нина засмеялась, а потом поднялась на носочки и поцеловала своего мужчину. Хоть Эрик и улыбался, Нина чувствовала тревогу в его сердце, и причину она знала наверняка.
        - Ты ему обязан, не правда ли?  - тихо произнесла она.
        - Да, и не думаю, что когда-либо отплачу ему этот долг,  - Эрик тоже перешел на шепот.
        Все, что касалось Йоакима Брандта, отныне обсуждалось шепотом и, вообще, старалось игнорироваться. Некоторые ошибки не исправить, и оттого никогда не забыть.
        - Ты когда-нибудь признаешься ему?  - снова шепотом спросила Нина.
        Эрик помнил, как глубоко восприняла Нину ту новость, что Дэсмонд принес в своем одурманенном разуме в один из злополучных дней. Она больше всех стояла на стороне безмолвной Софии, пашей жертвой невероятно безрассудного и чрезвычайно глупого поступка. Нина оказалась в меньшинстве, ратуя за справедливость среди опустивших головы трусливых мужчин, которые просто не знали, как решить последствия той трагедии. Это было из разряда безвозвратно утраченного, и все, что можно сделать в этой ситуации - пережить ее. Смотря в глаза горюющего отца, улыбаясь его грустным шуткам, подставлять ему свое предательское плечо, неся опасный секрет в своем сердце до самой смерти.
        - Некоторые секреты лучше держать на замке хотя бы какое-то время, пока не станешь уверенным, что эта тайна не заставит человека совершить очередные глупости, о которых он потом будет сожалеть,  - задумчиво произнес Эрик.
        Эрик посмотрел на Нину и прочел в ее глазах упрек.
        - Я не говорю, что я храню молчание ради Йоакима,  - тут же стал оправдываться Эрик.  - Я хочу сказать, что он не тот человек, который умеет прощать. Но Дэсмонда я терять тоже не хочу. Каким бы отморозком он ни был.
        Нина закивала.
        - Тяжела твоя корона, Эрик Манн,  - и с этими словами Нина обняла любимого мужчину.
        Если еще полгода назад она бы обвинила его в трусости, то сегодня она, наконец, стала понимать, как трудно ему порой принимать элементарные решения. Эрик - стратег. Пока Нина хочет отвечать ударом на удар, Эрик планирует ходы наперед, чтобы, пропустить один удар, а позже нанести два. Массовая атака всегда эффективнее одиночных выпадов. Нина, наконец, осознала, что Эрик часто бывает прав. И для этого ему не нужно никаких способностей читать мысли или видеть будущее. Он выстраивает цепочки событий собственной логикой, это был его дар, и Нина завидовала ему.
        Эрик поцеловал макушку Нины, и снова поразился тому, насколько сильно влюбился в нее. Не хотелось расставаться с ней ни на секунду, а она - лиса, бесстыже пользовалась этим и то и дело соблазняла его во время важных телефонных разговоров или во время сборов перед встречами, элегантно вытягивая ножку из-под домашнего халата. Как только он видел эти тонкие лодыжки и фигурные бедра, Эрик забывал обо всем на свете и несся к ней в объятия.
        Вот и сейчас она изогнулась в его объятиях так, что он грудью почувствовал набухшие соски под ее платьем. А дальше Эрика было не остановить.
        Садистка - одним словом.
        4. Капитолий
        Старинное здание Капитолия, выстроенного на месте прежней городской ратуши почти две сотни лет назад, представляло собой монументальный памятник в стиле академизма. Главный вход располагался в центральном ризалите под треугольным фронтоном между колоссальными колоннами, на которых восседал гигантский купол. Нина, как завороженная, разглядывала наружные стены, богато украшенные причудливой формы лепниной, окна, обрамленные выпирающими пилястрами. Здание больше походило на дворец, нежели чем на правительственный объект.
        Опытный глаз Эрика в свою очередь замечал видеокамеры, установленные с промежутком в пять метров вдоль железного забора, офицеров патрулей на карауле с автоматами наперевес и дрессированными собаками из специального отряда. После террористической атаки два месяца назад все важные правительственные объекты усилили собственную охрану, и Эрика такой подход только радовал. Никто не сможет пробраться в здание незамеченным.
        Честно сказать, атмосфера праздника здесь ощущалась малозаметно, слишком уж много было вооруженных полицейских, которые наводили страх. Нина невольно вцепилась в ладонь Эрика, и успокоилась, когда он сжал ее ладонь в ответ. А потом Нина увидела сквозь стальные прутья забора группу молодых людей в праздничных платьях и костюмах: они фотографировались на фоне огромного баннера с надписью «Поздравляем лауреатов шестой экономической конференции среди университетов». Восторг юнцов, которые были старше Нины всего на пару лет, заражал. Это был великий день для них, одно из главных достижений, которым они будут впоследствии хвастаться перед потенциальными работодателями.
        В такой атмосфере юношеских больших надежд и эйфории от победы не должно быть места страху, здесь должен царить ореол чистоты и наивности, и грех омрачать это место.
        При подъезде к центральным воротам Эрик заметил, как впереди началась какая-то суета.
        - Сидите внутри,  - приказал Учтивый Карл, когда увидел, что Эрик на заднем сидении собрался выйти из джипа.
        Может Пастаргаи и истреблены, но ножевая рана под лопаткой Карла частенько зудела, напоминая, что они всегда должны быть готовы к поджидающим их ударам со спины.
        В соседнем кресле сидел Лука - новый боец, которого взяли на место героически погибшего Фидо. Лука пуще остальных разглядывал окрестности. Сегодня - его второй день службы и он намеревался доказать всем, что достоин своего места среди верных бойцов кампании.
        Едва Карл вышел из автомобиля, как к нему подбежал Тоби. На его щеке красовался еще розовый шрам от осколков гранаты, которые поймали его в ресторане Башни.
        - Они не разрешают проезжать на территорию Капитолия. Там все нашпиговано полицейскими и телохранителями,  - сообщил Тоби.
        - Все нормально, Карл. Йоаким предупреждал об этом,  - сказал Эрик.
        - Я подвезу вас прямо к воротам. Там уже ждут наши ребята,  - сказал Карл, возвращаясь в автомобиль.
        Но когда Эрик вышел из джипа, и Нина последовала за ним, ухватившись за его галантно протянутую ладонь, она увидела, что их ожидают не только телохранители Эрика. Такое количество полицейских Нина еще никогда не видела. У ворот стояли, по меньшей мере, восемь офицеров в бронежилетах, касках и с автоматами в руках. И снова зоркий глаз Эрика видел чуть дальше: на балконах второго этажа изредка обозначали свое присутствие пара снайперов, поблескивая прицелами на свету.
        Прямо на улице позади ворот был собран пропускной пункт, где Нина прошла сквозь металлическую рамку, а ее клач - рентгенаппарат. Нина опасливо взглянула на Эрика, которого остановил один из офицеров, указывая на пистолеты в кобуре подмышками.
        - Сэр! Оружие…
        - Знаю, вот мое разрешение,  - Эрик перебил готового к атаке офицера и передал тому волшебное письмо от Йоакима Брандта со списком лиц, допущенных на территорию с личным огнестрельным оружием.
        - Ваше удостоверение!  - офицер играл роль грозного контроллера, ни одна подозрительная муха не пролетит мимо его бдительности!
        Эрик протянул солдату паспорт, и, поймав озадаченный взгляд Нины, подмигнул ей, успокаивая.
        Офицер долго изучал паспорт Эрика на предмет подделки, смотрел на Эрика то с одного угла, то с другого. Оно и понятно: никто не хочет допустить оплошность и пропустить террориста. Вскоре паспорт вернулся хозяину, и ему позволили пройти дальше.
        Учтивый Карл, Тоби и Лука опасливо озирались по сторонам, держа ладони поближе к кобуре. И хотя все бойцы тоже были одеты в черные деловые костюмы, нелепость, с которой они в них выглядели из-за своих больших размеров, выдавала в них фальшь. Нина и Эрик шли между ними. Они пересекли узкий дворик, поднялись по бетонным ступеням, прошли мимо гигантских колонн, между которых на них снова смотрели несколько десятков недоверчивых офицеров. На их фоне услужливые швейцары, любезно приветствующие гостей и открывающие тяжелые резные двери, казались пришельцами из другого мира.
        И вроде бы, войдя в здание самое время наслаждаться восхитительной внутренней архитектурой с нишами и лоджиями, украшенными старинными картинами, геральдическими символами и античными статуями. Но не тут-то было. Перед ними снова стоял контрольно-пропускной пункт с рамкой и рентгеном.
        Нина удивленно вскинула брови и взглянула на Эрика.
        По мере роста раздражительности Нины за то, что ей снова приходится разуваться и ходить босиком по холодному мраморному полу, ждать пока женщина-офицер в очередной раз прощупает все выступы на ее платье, и переберет все содержимое ее маленького клатча, будто в нем могла прятаться базука, росла удовлетворенность Эрика. Йоаким не соврал, когда сказал о том, что этим вечером здание будет охраняться, как королевская семья. Честно сказать, Эрик даже слегка позавидовал тому, что «Геенна» сильно уступает в уровне защиты. Надо бы обновить охранную систему в ближайшем будущем. Не может же криминальный авторитет охраняться хуже политиканов.
        Когда повторный осмотр закончился, Эрик и Нина, наконец, присоединились к ожидающим их членам кампании.
        - Я думал, сейчас из-за угла выйдет проктолог с длинным щипцами, чтобы залезть ко мне в …
        - Дэсмонд, заткнись. Мы в приличном месте!  - осадил друга Рудольф.
        - Нина, дорогая, привет!  - Мия подбежала к подруге и крепко обняла.
        Нина обожала эту откровенность в Мии, которая никогда не стеснялась показывать эмоции на людях. Нина нежно провела по завитым каштановым локонам подруги и оценила ее голубое облегающее атласное платье. Чертовка вечно выставляет напоказ свои налитые груди, Нина всегда чувствовала себя неловко от такого яркого различия между ними. Они ведь обе женщины! Так почему природой задумано одну сделать рельефной чурчхелой, а вторую грустной сосиской?
        - Ты - единственная выразила смелость прийти?  - спросила Нина.
        - После Хаммель-Гарден девочки еще сидят в норах. Так что сегодня мы с тобой вдвоем отвлекаем внимание от этих серьезных мордашек,  - и с этими словами Мия легонько потрепала Бенедикта за подбородок.
        - Мы никого не потеряли на этом пути к Голгофе?  - спросил Эрик.
        - Пропустили всех, я лично посчитал!  - гордо заявил Дэсмонд.
        - А я перепроверил,  - добавил Роберт.
        Дэсмонд тут же ударил друга в плечо.
        - Ты думаешь, я настолько туп, что не могу сосчитать… - тут Дэсмонд запнулся и нахмурился, напрягая отдел мозга, отвечающий за память.
        - Двенадцать,  - шепнул Роберт.
        - Двенадцать человек?!  - закончил Дэсмонд.
        Пока Дэсмонд наводил привычный переполох, Нина осматривала фойе, наполненное гостями торжества. Студенты фотографировались в каждом углу, в каждой нише и с каждым встреченным здесь депутатом Парламента. На двух огромных винтовых лестницах, ведущих на второй этаж, растянулись пожилые профессора и молодые учителя, как надзиратели, следящие за своими отрядами свысока.
        Нина подумала, что нынешней осенью она тоже могла бы присоединиться к университетскому сообществу. Она даже знала, какую дисциплину бы выбрала. Раз смерть идет по ее пятам, почему бы не стать патологоанатомом? Мия бы гордилась ее выбором, Изи бы впала в кому, Эрик бы удивился, а Ян бы посоветовал университет.
        Большая разношерстная и счастливая семья.
        - Бенедикт, клиент Йоакима хочет воспользоваться твоим коридором для провоза оффшорной наличности, поэтому детально проанализируй все риски,  - напутствовал Эрик.
        - Я уже обдумал некоторые варианты. Если он не попросит больших объемов, мы справимся,  - ответил мужчина.
        - Главное - не перегрузить коридор.
        - Понял.
        Йоаким просил не усердствовать с количеством телохранителей, иначе их компания слишком сильно будет бросаться в глаза. Эрик был готов пойти на множество уступок Йоакиму из-за глубокого чувства вины, что гложило его все это время, но все же он не собирался повышать уровень риска, надеясь только лишь на трезвость ума Йоакима.
        Учтивый Карл уже расставил позиции своих четырех бойцов, которые окидывали окрестности подозрительными взглядами, будто среди молодежи могли прятаться убийцы. Психопаты среди них, разумеется, были, ведь все амбициозные люди немного сумасшедшие. А амбициозные подростки с бушующей от гормонов кровью в венах были еще более неуравновешенными. Но не их искали натренированные взгляды бойцов. Они искали подвоха в толпе сотни молодых людей, собравшихся на первом этаже Капитолия. Они ожидали приглашение в главный зал, где состоится церемония награждения наиболее активных участников конференции и небольшой праздничный концерт, после чего в Малом зале Собрания гостей ожидал скромный буфет. Как раз там, пока политиканы будут хвалить новоиспеченных бизнесменов с первыми успехами на их карьерной лестнице, за их спинами будет твориться преступление.
        - Эрик!  - раздалось где-то вдалеке.
        Все обернулись. Йоаким стоял возле одной из центральных лестниц и подзывал кампанию. Пока мужчины обменивались привычными рукопожатиями, Нина разглядывала человека, которого впервые увидела почти год назад, и поражалась тому, насколько сильно он переменился. Былая статная осанка исчезла, и поникшие плечи тянули грудь вниз, отчего Йоаким потерял сантиметров пять в росте, и больше не казался таким властным. Прежде аккуратно причесанные локон к локону седые волосы потеряли свою идеальность и торчали мелкими волосками то возле ушей, то на затылке, словно он не причесывался после того, как встал с кровати этим утром. Нина даже заметила некоторые огрехи в щетине: Йоаким криво сбрил бакенбарды, а на подбородке пропустил пару мест, и теперь редкие островки седых волос виднелись отчетливее, чем утром, когда он их не заметил. Лишь черный костюм и белая накрахмаленная рубашка были как всегда идеальны, но это скорее заслуга его домработницы.
        - Надеюсь, ты помнишь Нину,  - Эрик указал на спутницу.
        Йоаким перевел взгляд на Нину.
        Нет, он не помнил ее. Он вряд ли видел ее в тот единственный вечер на стадионе. Но пожав руку мужчине, Нина почувствовала, что он знает ее. И это неудивительно. О ней наслышаны многие приятели Эрика.
        - Конечно! Очень приятно,  - ответил Йоаким.
        Почему-то от его белоснежной улыбки веяло холодом. Нина поежилась.
        - Господин Брандт, очень рада знакомству!  - Мия не упускала возможностью сверкнуть своей личностью с третьим размером.  - Меня зовут Мия. Я изучаю антропологическую психологию в университете имени Пашковского!
        - О, потрясающе! Там отличная кафедра психологии!  - воскликнул Йоаким устало.
        - Может, Вы могли бы порекомендовать, с чего начать молодому специалисту после получения диплома?  - Мия была нахальна.
        - Вы знает, дорогая, сегодня здесь как раз присутствует заместитель ректора юридического университета, у них есть специальность психолога-криминалиста. Если Вам так нравится копаться в психических отклонениях людей, почему бы не принести пользу государству?
        - Это потрясающая идея!  - произнесла Мия с наигранным воодушевлением.
        - Чуть позже мы могли бы поговорить с Эдуардом - он мой хороший друг…
        - Псс, слышала, Нина? Изучать мозг убийц!  - тихо прошептала Мия подруге и подмигнула, пока Йоаким говорил что-то о давней связи с ректором юридического университета, когда Йоаким выбирал университет для дочери.
        Йоаким не спеша шагал в сторону Малого зала.
        - Мы пройдем в одну из секций фуршета. Пока на сцене будет играть программа, мы сможем спокойно обсудить дела здесь.
        Вдоль стен Малого зала были расставлены столы с закусками, а официанты в строгих костюмах готовились к предстоящей встрече с гостями, натирая бокалы и раскладывая приборы. Несколько десятков гостей в костюмах уже сидели за столами, что-то обсуждали. Скорее всего, такие же отступники, как и проходящая мимо них компания из деловито настроенных мужчин.
        Наконец, они добрались до места назначения. Эрик увидел мужчину итальянской внешности с черными, как смоль волосами, прилизанными набок. Кустистые черные брови и пухлые губы на загорелом лице. Он встал из-за стола, за которым сидели его люди. Эрик оценил его нахальство уже по белому смокингу на фоне черных брюк.
        - Это Рауль Эспозито,  - представил Йоаким,  - один из моих потенциальных самых щедрых благотворителей!
        Мужчина протянул руку Эрику.
        - Рад, наконец, наладить отношения с вашей кампанией,  - ответил Рауль с легким южным акцентом.
        Эрик кивнул Учтивому Карлу, и тот сделал едва заметный кивок остальным телохранителям - время разметить территорию. За круглым столом возле дальней стены остались лишь боссы и Рауль с Йоакимом. Двое бойцов Рауля остались стоять позади шефа, четверо заняли места поодаль, чтобы охранять периметр. Люди Эрика рассредоточились в том же раскладе. Мия села за соседний стол вместе с Бенедиктом, Нина заняла табурет за барной стойкой, откуда бармен по требованию Учтивого Карла удалился.
        Таким образом, компания людей из двадцати человек рассредоточилась по трем позициям, пытаясь не привлекать особого внимания нескольких пар гостей, обсуждавших дела в перерыве между мероприятиями.
        - Прежде всего, хочу поздравить вас с успехом в Хаммель-Гарден. Задали же вы им жару,  - начал Рауль.
        - Боюсь, не понимаю, о чем ты, Рауль. Как уже было объявлено, это была террористическая атака,  - непринужденно ответил Эрик.
        Рауль прыснул со смеху.
        - И это тоже чертовски хорошая идея!  - посмеялся Рауль.
        Эрик вежливо улыбнулся, как бы поддерживая смех будущего партнера, выказывая тем самым свое уважение к нему, но в то же время, не подтверждая его слов.
        - Чем мы можем помочь тебе, Рауль?  - Роберт перехватил инициативу.
        Рауль вернулся к серьезной маске.
        - Как я уже сообщил моему будущему Сенатору,  - Рауль кивнул Йоакиму,  - мне нужен ваш северный коридор.
        - Какой именно?  - уточнял Рудольф.
        - Тот, что соединяет Южную Америку с Европой.
        - Тебе нужен переход через границу?  - понял Роберт.
        - Так точно,  - кивнул Рауль.
        Нина сидела рядом с одним из новых бойцов, которых пришлось нанять после того, как многие телохранители Эрика полегли в Хаммель-Гарден. Лука - бывший морпех и рекомендован Каином - теперь первым помощников Виктора после смерти Герарта. Молчаливый и не задающий лишних вопросов Лука был ростом с грузовик, чему завидовал даже сам Медведь. Сегодня Луке приказано не отходить от Нины ни на шаг.
        Пока боссы обсуждали смысл сделки, остальные изо всех сил пытались создать впечатление, что прямо посреди Капитолия проводятся стандартные переговоры с политическими мотивами: вступление в партии, выгодные одолжения и наброски будущих совместных проектов. Изредка туда-сюда сновали официанты, организаторы мероприятия, и сами чиновники, воспользовавшиеся концертной преамбулой, чтобы перекусить, пока столы полны, а бар не опустошен. Небольшой банкетный зал больше походил на ресторан в предпиковые часы с готовящимися к сервисной битве сотрудников в черных фраках и белых рубашках с закатанными рукавами.
        Где-то наверху раздались громкие аплодисменты - это началась торжественная часть вечера. В зале заседаний, который на сегодня превратился в концертный зал, оборудовали небольшую сцену и кресла на три сотни гостей. Сегодня здесь присутствуют видные бизнесмены и начинающие предприниматели, министр по вопросам экономического развития региона выразит благодарность ключевым фигурам за вклад в продвижение отраслей, воодушевит грантами и дипломами студентов университетов, которые решили последовать по стопам тех ключевых фигур, ну и, разумеется, закончит церемонию награждения позитивным посылом в народные массы о том, что все в стране идет, как надо. Пусть с ним многие и не согласятся, но ведь им слово на трибуне не давали.
        Слушая, как наверху каждого обладателя подарка из рук Сенатора приветствуют громкими аплодисментами, Нина смогла отстраниться от ситуации, и взглянуть на нее со стороны. Она сделала вывод, что Йоаким, действительно, выбрал отличное место и время для конспирации. И это было смешно, потому что тайное разворачивалось у всех на виду, но продолжало оставаться тайным. Никому не было дела до небольшой компании людей, собравшихся в одном из углов зала. Они здесь были не одни, и Нина даже подумала, почему бы вместо секретных переговорных, которыми была испещрена «Геенна», не проводить сделки там, где их совершенно не ждут. В детских парках аттракционах, катаясь на каруселях, в антикафе с кошками, да даже на деревянной лавочке во дворе жилого дома! Зачем прятаться там, где все знают, что ты там? Почему бы не расширить зону поиска?
        Снова официант прошел мимо Нины, не обратив на нее никакого внимания, он был больше занят огромной вазой с цветами, которую нес для украшения в бар. И все равно его затылок был награжден подозрительным взором Учтивого Карла, который преследовал того, пока официант не отошел на безопасное расстояние.
        Очередные радостные хлопки сверху. Нина даже порадовалась тому, как много одаренных людей живет в ее городе. Людей, способных менять мир к лучшему.
        А потом Нина услышала это.
        Наверное, что-то глубоко внутри дергало за веревки колоколов уже давно, просто с каждым днем Нина становилась все более глухой к своей чуткой интуиции. Она просто не хотела идти туда, куда ее нес внутренний голос, потому что там неизменно ждут ее давние Друзья. Много раз она следовала по волнам собственного любопытства, которое приводило ее в места столь жуткие и кровавые, что она теряла рассудок и истошно вопила, звала на помощь. Прям как дитя, выпрашивающее горячий пирожок. Получила желаемое и стала реветь от того, что этот чертов пирожок обжигает ладони. Но ведь ты видела пар, исходящий от него! Знала, на что идешь!
        Сейчас в затылке засвербело точно так же, как и всегда. Нина прямо всеми силами хотела последовать за этим чувством, но в то же время сдерживалась.
        «Слишком высока цена»,  - шептал голос Эрика из воспоминаний.
        С другой стороны, что если там за чертой ее ждет нечто невероятно важное, что поможет Эрику заключить выгодную сделку и не попасть в ловушку врага?
        Но ведь он сказал ей, что отныне хочет решать свои дела сам, не прибегая к помощи ее жутких талантов. Жуткие… так Эрик сам их назвал.
        И Нина бы поборола свое любопытство, не желая больше становиться узником Монстровых пут…
        Если бы прикосновение Йоакима не породило первую дрожь.
        Вот оно!
        Вот когда родилось это предчувствие!
        И как только Нина осознала это, в груди все упало. Сердце бешено заколотилось, Нина не могла его контролировать. Услышав секундное послабление защиты, Монстр тут же воплотился в реальную оболочку. Он уселся прямо на стол перед Ниной и молчаливо взирал своим пустым лицом с огромной пастью, с которой, как всегда, стекала кровавая слюна - предвестник будущих смертей.
        Привычная игра в «гляделки», если это так можно назвать, ведь у лысых уродцев синюшная морда была абсолютно гладкая без глаз, без носа, без ушей. Лишь полураскрытая пасть, из которой смердит гнилью и слышен чей-то надрывный плач.
        Кто кого? Нина или Монстры? Нина, желающая исцелиться, или Нина, желающая разведать секреты?
        Снова громкие аплодисменты и радостные возгласы. И снова этот странный звук, похожий на писк. Нет, даже не писк. Это какой-то едва слышимый стук. Но стук чего-то маленького, как щелканье механизма в дверном замке. Только очень частое.
        Нина взглянула на Йоакима, потому что была уверена, что все это предчувствие летает вокруг его персоны. И как только Нина посмотрела на него, ее осенило!
        «Да, Нина!»
        «Это оно!»
        «Ты поняла!»  - тут же зашептали Монстры.
        Йоаким то и дело бросал взгляд на свои наручные часы, и этот загадочный стук был, не что иное, как звук тикающей секундной стрелки на его часах.
        Йоаким чего-то ждал.
        «Давай же, Нина!».
        «Иди дальше!».
        «Плыви к самому дну!».
        - Да, но снова: каков смысл? Заказы увеличатся, но вы все равно не сможете провозить больше, чем один корабль в три месяца,  - не понимал Роберт.
        - Если вы надеетесь, что со временем мы уступим больше, вы глубоко заблуждаетесь,  - добавил Рудольф.
        - Неужели нет возможности расширить канал? Многие из моих клиентов будут рады получить доступ к карибским банкам, из которых можно вывозить кучи наличности,  - сказал Рауль.
        - Мы не собираемся нагружать канал в ближайший год. Слишком рискованно после недавних событий. Рынок до сих пор трясет,  - ответил Эрик.
        - Что ж тогда мы начнем с малого, а мои клиенты с удовольствием подождут, пока вы не предложите мощности для больших подъемов,  - Рауль деловито затянулся сигарой.
        - Твои клиенты готовы ждать так долго?  - спросил Эрик.
        - Карибские банки никуда не денутся. Оффшорные счета - их основные капиталы. Хуже не станет, если мы немного подкопим в ожидании.
        Рауль сверлил Эрика взглядом, который был хорошо знаком последнему - так проверяют на прочность, мол, слабо? Но Эрик понимал, что эта решительность и напор - лишь отвлекающие маневры. Что-то тут не клеилось. Когда организуешь серьезную сделку подобно этой, ты решаешь проблемы, здесь и сейчас, а не откладываешь их на неопределенный срок. Долгосрочные обязательства или обещания - не монета для мира наркотиков. Купил - продал, своровал - избавился. Нет здесь ни места, ни возможности что-то копить или хранить. Чем быстрее избавишься, тем быстрее сорвешь куш и продолжишь жить развратным образом. А то, что делал Рауль, называется поманить ребенка леденцом ради торта - такого не бывает.
        Рауль продолжал говорить о надежности его клиентуры, пока Эрик то и дело бросал взгляд на Йоакима, пытаясь понять, насколько тот в теме. Но Йоаким смотрел на Рауля, не сводя глаз, точно глотая каждое его слово, как промасленный хлеб, выдавая всем своим видом полное доверие к итальянцу.
        И это тоже смутило Эрика. Йоаким - талантливый предприниматель, выходец из криминальных кругов, пробивший себе дорогу в Парламент. Неужели он не чует подвох? У Эрика буквально засвербели волоски в носу.
        Монстр уже сидел прямо возле ног Нины и беззвучно звал ее прислушаться к нему.
        «Идем со мной».
        «Я покажу тебе».
        «Давай же».
        «Ты должна это видеть».
        Нина продолжала упорствовать, и это упрямство стоило телу энергии: температура резко возросла, она чувствовала, как горела ее кожа, глаза защипало от раздувшихся капилляров, а одышка стала такой явной, словно она занималась в тренажерном зале.
        Стрелка продолжала тикать. Йоаким продолжал бросать на нее взгляд. Монстры продолжали шептать, становясь все громче и беспокойнее по мере того, как Нина уступала напору встревоженной интуиции.
        «Давай же, Нина!».
        «Взгляни же ты!».
        «Посмотри туда!».
        Нину забила дрожь. Но окружающие были слишком заняты серьезной беседой, чтобы увидеть метаморфозы, атакующие ее тело. От напряжения из-за противостояния их требованиям Нину пробил пот, сердце забилось, как у загнанной лошади, а Они все зазывали и зазывали.
        К черту!
        Нина сжала кулаки и взглянула в морду одного из Них.
        «Показывай!»  - процедила она сквозь зубы мысленно, впервые отдав приказ Им.
        Нина была полна решимости. Только попробуй затащить ее в свой ад! Она будет упираться до последнего!
        Монстр тут же завопил, призывая остальных собратьев присоединиться к его вою, полному боли. Нина закрыла глаза и полетела с этим воплем куда-то под потолок.
        За столом воцарилась тишина. Казалось, что тишина наползла плотным покрывалом, вообще, на всю округу, но тут снова раздались аплодисменты из зала наверху, кто-то из очень празднично настроенных гостей даже присвистнул, видимо, награждали какую-то местную знаменитость.
        Потом где-то возле бара разбился стакан с внезапным звоном, что тут же напрягло мускулы телохранителей, которые немедленно заняли оборонительные стойки.
        А Эрик продолжал сверлить взглядом Рауля и Йоакима, перебирая в голове уже, наверное, тысячную причину, по которой эти оба могли решить, что способны одурачить Эрика Манна и кампанию. Эрик переглянулся с Робертом тоже в тысячный раз. Тот по-прежнему сохранял маску подозрительности, но ведь то был Роберт. Когда, вообще, он вел себя иначе при заключении сделок?
        - Ну, что скажешь, Эрик?  - Рауль прервал паузу, чуя, что переговоры свернули с нужного ему русла.
        Эрик очнулся. Снова взглянул на Рауля - тот сидел с каменным лицом, мастерски владея искусством мимики. Эрик взглянул на Йоакима - этот впервые выдал эмоцию: нахмурил брови. Но что можно сказать по этому выражению? Тогда Эрик снова взглянул на Роберта. И тот вдруг впервые за многие года чуть качнул головой в сторону.
        Наконец-то! Эрик даже громко вздохнул от удовлетворения. Хоть кто-то подтвердил его догадки о том, что здесь что-то не так. Но потом вдруг Рудольф ткнул Эрика локтем в бок. Эрик взглянул на друга, неужели и этот понял, что сделка фиктивна? Тогда уж Эрик точно теряет сноровку!
        Но Рудольф смотрел куда-то в сторону. Эрик проследил за взглядом Рудольфа и застыл.
        Нина незаметно для всех покинула стул и уже стояла посреди зала, взирая куда-то в потолок. Никто не понимал, что она там видит или слышит, казалось, ее привлекали звуки аплодисментов, но Эрик был уверен, что она видит гораздо глубже.
        Пристальный взгляд Эрика, ожидающего ответа от своей ясновидицы, заставил остальных перевести взгляды на Нину. Все телохранители, кроме Луки, знали особенности этой девчонки, а потому тут же напрягли спины и уже потянулись к пистолетам, готовясь к неизвестному. Кажется, теперь волоски свербели во всех носах. Если бы они были кроликами, то их носы задергались бы со скоростью сотню рывков в минуту.
        Нина нашла эти странные объекты, но до сих пор не могла понять, что это. Она чувствовала исходящий от них жар, слышала трещащий звук перебойного тока, чуяла запах горелой человеческой плоти и этот раздражающий стук секундной стрелки, который уже раздавался прямо возле уха.
        Это - зло. Чистое смертельное зло во всей своей красе, созданное для одной единственной цели - убивать. И этих объектов по всему зданию Нина нашла четыре.
        Внезапно, откуда-то сверху полетело перо. Такое легкое и едва зримое, оно опустилось на стол между двумя сторонами переговоров. Нина замерла. Она наизусть запомнила расцветку их оперения: бурое перо с черной точкой на конце, они создавали причудливый узор на этих степных птицах. Перо было ненастоящее. Никто его не видел, кроме Нины.
        Монстры ревели вокруг. Да, она должна была послушать Вас раньше. Снова Нина допустила ошибку. Но теперь она открыта. Тащите ее глубже!
        И они унесли ее далеко в параллельный мир, где в этом же банкетном зале вокруг этих же людей летали стаи оголтелых птиц, заполонивших весь зал. Они громко кричали под потолком и кружили вихрем над столом, за которым собрались ничего не подозревающие мужчины. Если бы Нина умела говорить на языке пустельг, она бы поняла их предостережение.
        И тут Нина опустила глаза на Йоакима. Он был покрыт бурыми перьями с головы до ног. Даже Рауль не был завален таким огромным количеством перьев, как Йоаким. Они лежали плотной толщей на его голове, плечах, руках и продолжали падать на него сверху, откуда птицы словно кричали: «Он наш! Он наш!» и метили его своими перьями.
        А за спиной Йоакима стояла София.
        Синее тело, покрытое тонкой коркой инея, ее шея безобразно изогнута в месте перелома хряща, а в глотку вдавлен злополучный кулон. Холодная красота мертвеца с белесыми волосами и кристально голубыми глазами завораживали. Но вот мертвец вытянула вперед руку и указала пальцем на Нину, обвиняя… и предостерегая…
        Внезапно плечо Нины крепко схватила тяжелая рука. Краем глаза Нина заметила перстень-рулетку на безымянном пальце, и тут же резким движением сбросила ее.
        Нина вернулась в реальность. Она с трудом понимала, где находится. Оглядевшись вокруг, Нина поняла, что ее перемещения не остались бесследными. Эрик смотрел на Нину глазами полными тревоги и даже страха. И пусть!
        Весь потерянный вид Нины ярко выражал своей паникой какую-то назревающую беду. Нина смотрела в глаза Эрика, и ему даже без ее шепота все стало ясно.
        Нина вытянула руку вперед и произнесла надрывным хрипом:
        - Мия, нам пора уходить!  - всем своим нутром Нина чуяла, как разгорается пламя в пистолетах, припрятанных в кобурах. Теперь хрупким девушкам тут не место. Сейчас мужчины начнут выяснять отношения привычным им образом, чисто по-варварски - пуская кровь.
        - Что?  - не поняла девушка, но тут же подмяла ноги под себя, готовая бежать. Краем глаза Мия тоже заметила, как напрягся Бенедикт, как телохранители держали руки наготове, словно ковбои, ждущие боя часов.
        - Нам нужно уйти!  - крикнула Нина.
        В ту же секунду Йоаким громко стукнул кулаком по столу так, что загремели приборы и упали фужеры.
        - Никто никуда не уйдет!  - прошипел он, словно одержимый дьяволом.
        Телохранители обеих сторон тут же вытащили пистолеты и нацелили друг на друга, просчитывая в уме задачи по динамике, цель которых защитить своих боссов.
        Эрик вперил взгляд сначала в Рауля, тот съежился в кресле, приготовив пистолет под столом. Рауль в одну секунду потерял всякую напыщенность и важность, и превратился в марионетку, хвастающуюся тем, что одурачил детей, чтобы заполучить гордость кукловода.
        Эрик перевел взгляд на Йоакима, и пот прошиб его спину. Йоаким смотрел на него взглядом мертвеца. Эрик понял, что Йоаким пришел сюда сегодня, чтобы умереть.
        - Йоаким,  - начал Эрик, используя последнюю попытку воззвать к рассудку чиновника,  - чего бы они ни наплели тебе, пожалуйста, будь благоразумен.
        Ситуация накалялась прямо пропорционально нарастающей дрожи в нервах. Очень скоро кто-то сорвется и нажмет на курок, даже не дождавшись приказа. Эрик не знал бойцов противника, но готов был дать голову на отсечение, что первым, кто слетит с катушек в его рядах, станет Дэсмонд.
        Глаза Йоакима наливались краской от гнева, что бушевал в его душе. Перемены в облике политика проступили, как скоростная ветрянка, обсыпав его красными пятнами - так выходит смертельная ярость из тела.
        - В здании находится более трехсот человек. Здесь школьники, студенты, репортеры, бойцы спецотрядов окружают здание со всех сторон. Ты уничтожишь себя участием в этой войне. Она не твоя. Она между мной и Томасом. Твоя жажда мести резонна, но мсти, не уничтожая себя,  - Эрик говорил медленно, четко проговаривая каждое слово, чтобы донести до обезумевшего рассудка Йоакима весь фатализм его затеи.
        И тут где-то в здании взорвалась первая бомба.
        Эрик оказался прав. Скоростью реакции снова похвастался Дэсмонд. Он резко опрокинул стол на Рауля и Йоакима, в одну секунду прочертив границу между противниками, и сделал первые выстрелы в бойцов, стоявших за итальянцем. Телохранители Рауля тут же открыли ответный огонь.
        Бенедикт прыгнул на Мию, уложив кричащую девицу на пол прямо со стулом. Лука дернул Нину за плечи и повалил ее на пол так, что у нее дух вышибло.
        Пули засвистели со всех сторон. Официантки завизжали, сотрудники тут же бросились прочь из зала, а бойцы выкрикивали друг другу приказы, выстраивая линию защиты.
        Прозвучал второй взрыв где-то совсем рядом.
        Далекие отсюда дружные визги сотен гостей становились все громче.
        Эрик сидел за грудой столов и стульев, которые его бойцы вмиг собрали, как щит. Эрик смотрел на потолок, где Нина совсем недавно пыталась найти ответы. Нина, такая умница, как всегда была так близко! Штукатурка посыпалась с потолка толстым слоем. Видимо, бомба была установлена в зале, где проходило торжественное награждение. Там раздавались истошные вопли застигнутых врасплох испуганных людей, чья быстрая поступь со стуком каблуков по мраморному полу ярко демонстрировала их решительное стремление покинуть опасную зону.
        Но вот раздался третий взрыв. Снова в здании, но теперь в соседнем крыле. И снова людские крики.
        Перестрелка в банкетном зале продолжалась. Эрик отполз подальше за спины бойцов и оказался рядом с Дэсмондом.
        - Эрик! Это все из-за меня!  - кричал в отчаянии Дэсмонд и продолжал палить в противников.
        - Заткнись и прикончи всех! Тогда, считай, твой долг выплачен!  - крикнул в ответ Эрик.
        Дэсмонд взревел в привычной манере и бросился к своим бойцам организовывать сокрушительное наступление.
        Завизжала Мия. Эрик посмотрел в сторону. Бенедикт зажимал рану в голени девушки.
        И опять что-то не вязалось в голове Эрика.
        Что происходит? Для чего, вообще, они организовали эту встречу? Очередная попытка покушения на убийство Эрика? Но ведь донельзя нелепая и самоубийственная! Со стороны Томаса было глупо использовать такой козырь, как Йоаким, столь бездумно!
        - Эрик!  - крикнул кто-то.
        В кутерьме летящих пуль и ора Эрик не сразу поймал махающего ему Учтивого Карла.
        - Надо выводить их отсюда!  - кричал телохранитель и показывал на Нину, спрятавшуюся за спину Луки.
        Эрик вытянул большой палец. Карл был прав. Надо избавиться от так называемого эскорта, который попросил Йоаким для более гладкого слияния с толпой. Вот же черт! Поверил ему Эрик! И снова Нина под ударом. Ну, ничего! Как только Нина окажется вне зоны обстрела, Эрик разберется с Йоакимом так, как того заслуживает предатель.
        Хотя Эрик оказался не меньшим предателем для Йоакима и фактически они оба заслужили того, чтобы умереть здесь вдвоем. Видимо, Йоаким на это и рассчитывал, устанавливая бомбы по периметру здания.
        - Лука! Тоби! Медведь! Живо ведите обеих в джип и валите нахрен отсюда!  - скомандовал Учтивый Карл.
        - Бенедикт! Уходи с ними!  - добавил Эрик.
        В глазах Бенедикта прочиталась огромная благодарность. Он не хотел оставлять свою любовь ни на секунду, и Эрик понимал это. Никому лучше не станет, если Бенедикт помрет здесь сегодня.
        Лука схватил Нину за шкирку пиджака, абсолютно не церемонясь с девчонкой. Бенедикт обхватил Мию за талию, запрокинул руку на плечо и поволок к запасному выходу, расположенному позади отстреливающихся собратьев.
        Проводив Нину взглядом, и убедившись, что она вне опасности, Эрик сосредоточился на пистолете. Краем глаза он нашел Роберта, тот смотрел на него зазывающим взглядом. Эрик кивнул. Третий взгляд - Рудольфа. Он кивнул мужчинам. Эрик вдруг почувствовал себя двадцатилетним, когда они так же переговаривались одними лишь кивками. Невероятным образом они составляли синергию, без слов делясь планами, намерениями и мыслями. И телепатов не надо. Надо всего лишь провести целую жизнь бок о бок и изучить друг друга до мозга костей.
        Зревший на протяжении сорока лет тандем из четверых мужчин резко вырос из-за укрытий, и каждый из четырех атаковал свою часть зрительного поля, в котором находились противники. Эффект массового напора, как всегда, выдал потрясающий результат. Рудольф убрал двоих, Роберт убил Рауля, Эрик ранил Йоакима в плечо, и тот со стоном упал между столами, а Дэсмонд со своим отрядом убийц покончил с основной частью охраны итальянца.
        На несколько секунд в зале все замерло и стихло.
        Но вот прозвучал четвертый взрыв где-то в середине здания. Из-за него сорвались несколько люстр с потолка и разбились вдребезги на паркетном полу. Где-то за стенами люди продолжали визжать по мере эвакуации из здания. И Эрик все никак не мог понять, зачем бомбы были установлены в разных местах. Если Йоаким хотел покончить с Эриком, не проще ли было напичкать все взрывчаткой здесь в банкетном зале?
        Йоаким издал кашляющий стон, и Эрик решил, что может задать все интересующие его вопросы самому зачинщику трагедии. Обычно перед смертью люди болтливы.
        Йоаким корчился на полу в последних болезненных судорогах. Пуля Роберт попала в правую грудину, но до этого кто-то попал ему в печень, и теперь Йоаким истекал черной кровью на паркет.
        Эрик присел возле умирающего старого друга, с которым они стали врагами. Да, в их мире такое бывает очень часто.
        - Йоаким, черт возьми! Это можно было решить по-другому!  - Эрик вложил в эту фразу всю боль от грядущей потери друга. Как бы ни разъехались их пути, Эрик дорожил Йоакимом, как профессионалом. Редко найдешь столь талантливого предпринимателя и парламентера. Какая досада терять такой потенциал!
        Йоаким откашлялся и скривился в лице. Боль от ранения в печень чертовски острая. Эрик знал это по себе. Как-то в тюрьме ему прокололи печень ржавым ножом. Он три месяца провел в тюремном медицинском блоке.
        - Ты убил Софию,  - прошипел Йоаким. В его голосе больше не было того гнева, что начал перестрелку. Йоаким умирал, и, как и любого умирающего, вместе с жизнью его покидало всякое беспокойство и тревога. Только на границе жизни и смерти понимаешь, насколько ничтожны земные переживания. Вот бы человек переживал подобные состояния каждый день, того и гляди мир стал бы добрее.
        - Ты устроил бойню в Капитолии! Ты стольких людей убил сегодня! Сенатор, твои друзья из Парламента, женщины, студенты! Ты их всех под удар поставил! Неужели твоя месть стоит такого количества жертв!  - Эрик говорил искренне.
        Йоаким, что есть мочи, покачал головой. Глаза уже закатывались, и он едва оставался в сознании.
        - Бомбы - пустышки. Никто не погиб… - шептал Йоаким.
        И тут у Эрика снова все просело в груди. Он начал догадываться.
        - Мне нечего терять… ты забрал все…
        Эрик уже оторвал взгляд от Йоакима. Хотел бы он, чтобы мысли его были быстры, как скоростные поезда.
        - Пора и тебе потерять кое-что…
        Эрик взглянула на подошедшего Роберта с Рудольфом. Те едва понимали, о чем говорил Йоаким, но по испугу на лице Эрика, понимали, что дело дрянь.
        - Плата… должна быть… равноценной,  - говорил Йоаким на последнем издыхании,  - девчонка… на девчонку…
        Это были последние слова новой надежды Парламента и всей страны. В следующую секунду Йоаким Брандт испустил последний вдох.
        Эрик задержал дыхание, когда догадка озарила его мозг.
        Ему вдруг вспомнились любимые слова Йоакима: «Отвлеки врага хвостом, пока раскрываешь пасть над его головой».
        ***
        В Капитолии продолжалась экстренная эвакуация людей. Лука так сильно сжимал предплечье Нины, что она буквально слышала, как лопаются ее сосуды.
        Впереди бежали Тоби и Медведь, держа пистолеты перед собой. Рядом бежали Мия с Бенедиктом. Мия схлопотала пулю прямо в свою изящную голень. Нина поклялась, что воспользуется этим шансом, чтобы отомстить Мие за ее садистские попытки нанести макияж на лицо Нины, пока та приходила в себя после бойни в Хаммель-Гарден.
        Едва компания вышла из коридора и оказалась в одном из фойе, ведущем к запасному выходу, их окружила толпа кричащих в панике людей. Лука сильнее сжал предплечье Нины, и та чуть не завопила. Но она готова была простить бойца, это был его второй день работы, а он уже попал под обстрел, да еще и с подругой босса. Черт, не позавидуешь ему с такой ответственностью на плечах.
        Женщины и молодые девушки в сверкающих вечерних нарядах визжали вокруг и бежали прочь, ломая каблуки и ноги. Самые воспитанные мужчины подставляли свои плечи и руки, помогая дамам эвакуироваться из здания. Вот уж где можно испытать истинную мужскую галантность. Кто-то ведь бросил здесь свою спутницу, лишь бы спасти свои кости. Да, немало пар разобьется сегодня, и немало героев найдут себе принцесс.
        Лука снова сжал руку Нины и та, вскрикнув, мысленно поблагодарила его за то, что тот вырвал ее из идиотских мыслей. Почему-то в экстренных ситуациях у Нины срывало замок с чулана с вывеской «Непонятное дерьмо», где копились всякие ненужные мысли, вылезающие в самый неподходящий момент.
        - Первая машина на восточный запасной выход! Живо!  - скомандовал в рацию Медведь.
        - Понял! Две минуты!  - бросил водитель.
        - У тебя есть одна!  - проревел Медведь.
        Медведь одним своим ростом и размером торса наводил ужас на людей, а когда он сбегал по лестнице, целясь в каждого посетителя из пистолета, те с криком разбегались врассыпную, принимая его за террориста. Но Медведю было наплевать. У него есть приказ, и он костьми ляжет, но выполнит его. Будут ли это его кости или какого-то бедняги, оказавшегося не в том месте, не в то время, его особо не волновало.
        Бенедикт бежал следом, неся стонущую Мию. Монстры бежали позади, слизывали кровь с ее ног и завывали страшным ором. Разумеется, Мия не чувствовала ни склизких языков, как и не слышала их воя. Нина быстро сглотнула. Она не желала чувствовать кровь Мии во рту. Нина краем глаза наблюдала, как синюшные тела Монстров разбегаются по стенам и потолку, окружая Нину со всех сторон, как и опасность, которую она чуяла волосками на коже.
        Почему? Что это? Разве угроза не осталась там в зале? Чего Вы еще хотите? О чем Вы теперь шепчете?
        Сквозь десятки людей, стопившихся у главного выхода, который подобно воронке медленно пропускал через себя лишь ограниченное количество людей, в фойе пробрались трое мужчин в полицейской форме. Никто не обратил на них внимание. Лишь мысли выдали их перед Ниной. А когда она узнала его лицо, то замерла.
        В следующее мгновение пуля сразила Тоби точно в лоб, и тот упал замертво.
        Не успела Нина обозначить опасность, как пуля из второго и третьего пистолетов впились в грудь Луки и отбросили его на пол, он не успел сделать ни выстрела.
        Нина закричала.
        Медведь потратил драгоценную секунду, чтобы определить противника, потому что те были в толпе людей и мало выделялись своей обманчивой униформой от настоящих полицейских, командовавших эвакуационным парадом, а потому доля промедления стоила ему одной пули, попавшей точно в грудину.
        Третий лжеполицейский выстрелил в Бенедикта и попал в шею. У Бенедикта с Мией на руках не было никаких шансов.
        Мия вторила подруге и завопила еще громче. Они с Бенедиктом упали на пол. Кровь захлестала из шейной артерии мужчины. Мия рефлекторно прижала руку к ране.
        Оставшись без телохранителей, Нина с ужасом наблюдала, как к ней подбежали двое мужчин, схватили по рукам и ногам и потащили прочь.
        - Нет!  - слышался крик Мии вслед.  - Кто-нибудь! Охрана! Охрана!
        Но в такой суматохе никому не было дела до похищения. Здание заминировано, и неизвестно, сколько еще бомб прячется в его стенах. Приоритет сейчас - за эвакуацией всех живых людей.
        Нина визжала, что есть мочи. Брыкалась, пиналась. Но ее попытки высвободиться из столь мускулистых рук были смешными, они несли ее так, словно она весила не больше ватного одеяла!
        Паника задушила крик в горле, когда к ней подошел Арн, и в следующую секунду заткнул ей рот тряпкой, настолько вонючей, что едкий запах обжег носоглотку. Бойцы волокли Нину к выходу, а она воротила шеей из стороны в сторону от мужской руки, старательно прижимавшей тряпку с загадочным кислым ароматом к носу и рту. А где-то в задней части мозга истошно вопила разъяренная надежда:
        «Я когда-нибудь покатаюсь на этой чертовой яхте?!».
        И вскоре во всей голове разразился пожар, который поглотил в себе ее рассудок.
        К тому моменту, когда Нину закинули в минивен, она уже потеряла сознание.
        ***
        Ханна вышла на улицу. Стойкий запах жженного дерева, резины., электропроводки, наполнивший помещения внутри Капитолия, все еще стоял перед ноздрями, и как бы Ханна ни сморкалась, ни усиленно дышала, она была не в силах избавиться от частичек гари, осевших у нее на волосах в носу. Наблюдая за работой ребят из коронера, Ханна не уставала поражаться тому, насколько крепкие у них животы. Они работали с покойниками каждый день, резали их, изымали внутренности, делали соскобы с разных щелей. Они довели свою вонючую работу до автоматизма и запах гниющей пищи в желудке и кишках, казалось, уже не замечали. Ханна присутствовала на вскрытии всего один раз в своей жизни, и с тех пор поход в морг для нее стал самым жутким кошмаром, который только может с ней приключиться.
        Здание Парламента оцепили со всех сторон. Дороги вокруг Капитолия были пустынны: ни автомобилей, ни пешеходов. Военными была оцеплена территории в шесть кварталов вокруг Капитолия. Его уже наводнили специалисты из отдела по борьбе с терроризмом, саперы в скафандрах. Полицейских туда больше не пускали, вот и Аларика выдворили наружу, как увидела Ханна издалека.
        Ханна не сразу поняла, в чем заключался интерес Аларика в посещении места взрыва бомб. Но она доверяла его чутью. А может, это было не чутье, а его подпольные связи сообщили что-то важное, отчего он сломя голову ринулся в здание Парламента прежде, чем туда приехали сотрудники из подразделения национальной службы безопасности. Услышав краем уха, что Аларик работает на Виктора Хаммеля, Ханна не удивлялась тому, что изредка его заносило в такие места, где обычному детективу делать нечего.
        - Взорвались четыре устройства, а умерло всего двое. Это самый неудачный теракт за всю историю человечества!
        - Его организатора точно на костре сожгут заживо. Боевики не терпят таких ошибок. Представляешь, сколько денег угрохано на эти бомбы? - двое агентов прошли мимо Ханны, не удостоив ее вниманием.
        Сегодня Ханна уже несколько раз слышала подобные разговоры между полицейскими и агентами в этих окрестностях. Из всего этого Ханна сделала вывод, что и данная атака на Капитолий вовсе не теракт. Чего-то эти криминальные рожи опять не поделили, а Рубен теперь носится между агентами, подмазывается и выпрашивает информацию.
        Ханна тяжело вздохнула. Не так она представляла службу в Отделе убийств. Оказалось, что здесь нет четкой грани между белым и черным, а вокруг сплошная серость и миллион ее оттенков. Ты не можешь работать только лишь на департамент, если хочешь продвижения по карьерной лестнице. Приходится перенимать манеру Фалька и находить компромисс между законом и влиятельностью криминальных авторитетов. Неудивительно, что капитан разжирел на этой работе. Ханна стала замечать за собой, что от стресса тоже стала налегать на пончики.
        Полицейские машины ярко светили красно-синими огоньками в ночи, машины скорой помощи вторили им. В одной из них Ханна увидела еще одну жертву незадачливого теракта. Девушка с опухшим от слез лицом лежала на каталке под белой простыней, готовая к транспортировке в больницу.
        Аларик снова пропал где-то в толпе униформ, и Ханна решила не отставать от лейтенанта и разведать хоть что-нибудь о событиях, произошедших внутри. В конце концов, что-то ей подсказывает, что пора бы ей тоже превращаться в надоедливого проныру, если она хочет стать столь же успешной, сколь и раздражающей, как лейтенант Рубен Аларик. Пусть гордится ею, черт возьми.
        - Офицер Ханна Юргес, мэм, могу я задать Вам пару вопросов?
        Ханна поднялась в карету и представилась в привычной манере выдрессированного службой солдата.
        Девушка подняла заплаканные веки и уставилась красными глазами на Ханну. Офицер быстро поняла, что девушка получила ранение в ногу, уж очень сильно бил в нос запах спирта. Ее волосы, уложенные в волнистые локоны, и яркое голубое платье, облегающее талию, залиты кровью так, что казалось ее опрыснул целый фонтан. Походу она была рядом с одним из тех двоих невезунчиков, которым судьба уготовила такой вот неприятный сюрприз - нелепо умереть в нелепом теракте.
        Ханна сразу поняла, что незнакомка была сильной личностью - она медленно осмотрела Ханну с головы до ног, лишь изредка всхлипывая, и отвела взгляд, полный выстраданной злобы, в сторону.
        Ханна часто видела такой взгляд. Это - взгляд сильной женщины, которая редко плачет и жутко бесится, когда ее слезам находится свидетель.
        Таких женщин очень много в службе эскорта. Ханна таких повидала. А осмотрев поближе платье из дорогого шелка и серьги с четырьмя десятками бриллиантов в 4 карата, вспомнила, как много красивых молодых девушек сопровождает чиновников на таких торжествах.
        Вот же бедняга. Шла на вечеринку ради бесплатного кокаина, а попала под взрывы бомб.
        - Как Ваше имя?  - Ханна достала свой блокнот с ручкой, чтобы продемонстрировать пострадавшей, что она на работе и полностью вовлечена в расследование.
        - Аннабель,  - тихо ответила девушка.
        Ханна одарила ее подозрительным взглядом.
        - Это - Ваше настоящее имя?  - спросила Ханна.
        Девушка промолчала.
        Ханна написала: «Проститутка».
        - Как Вы получили ранение?  - Ханна ткнула ручкой в перебинтованную голень.
        Девушка отвела взгляд влево, поморгала, пошмыгала носом, огляделась. В общем, сделала все, чтобы оттянуть время и придумать ложь.
        - Я просто проходила мимо, и меня слегка задело,  - ответила она.
        Ханна пометила в блокнотике: «непосредственная близость во время атаки».
        - Вы видели нападавших?
        - Нет. Говорю же, я просто мимо проходила.
        Запись в блокноте: «Скрывает, что видела».
        - Чья на Вас кровь?
        Тут девушка зажмурилась, изо всех сил стараясь сдержать порывы рыдания. Ханна вдруг почувствовала себя неловко от того, что так бессердечно мучает девушку просто так. Ее отдел ведь не допущен к расследованию, ей, вообще, здесь нечего делать!
        - Что Вы хотите от меня?  - прошептала девушка устало.
        И этот крик души пробудил в Ханне то, что она оставила в полицейском участке, из которого перевелась в Отдел убийств растить карьеру. Она забыла там сострадание.
        Ханна отложила блокнот и придвинулась поближе к Аннабель. Ну, или как там ее звали по-настоящему.
        - Простите,  - произнесла Ханна.
        И как только Ханна мысленно сняла с себя униформу и превратилась в обычного жителя мегаполиса, она вдруг прочувствовала дикую боль, пронзившую лицо девушки. Нет, так рана не болит. Так страх не выражается. Тут было что-то другое. Ханна предположила наихудшее.
        - Так чья это кровь?  - тихо спросила она.
        И попала в точку. Лицо девушки исказилось в бесконечном горе, какое переживают люди, потеряв дорогого человека. Ханне не нужен был ответ. Девушка разрыдалась так открыто и с таким эмоциональным напряжением, что буквально заразила Ханну невидимыми волнами душевной боли.
        - Ваш парень?  - предположила Ханна.
        Анабель слегка кивнула, насколько позволили рыдания в плечах.
        - Вы уверены в этом?
        Снова кивок.
        Ханна тяжело вздохнула. А потом позволила себе то, что уже давно не делала. Ханна протянула руку и сжала ладонь незнакомки. Почувствовав ответную хватку в ту же секунду, Ханна вспомнила, как ее первый напарник Лени - коп со стажем почти пятьдесят лет - учил проявлять к пострадавшим эмпатию, обещая, что она даст гораздо больше информации, чем сухой допрос. Лени уже был на пенсии, но мудрость, которую он извлек из своей жизни, до сих пор работала. Наверное, потому что она вечная: милосердие быстрее открывает замки, нежели приказ.
        Так они и сидели несколько минут, держась руками. Ханна изредка похлопывала холодную ладонь горюющей девушки, мысленно придавая той сил держаться.
        - Хотите, я узнаю, куда его отвезли?  - спросила Ханна.
        Девушка замотала головой. Рыдания отпустили, и она смогла вытереть глаза валиком бинта.
        - Вы все равно ничего не найдете о нем,  - ответила она, икая.
        Ханна нахмурилась. Она хотела было задать глупый вопрос, ответ которого плавал на поверхности. Аларик снаружи копошится посреди места преступления, которым занимается отдел по борьбе с террористами. Странные бомбы не сумели отнять жизни и пятерых людей. А девушка с кулоном, на который Ханне пришлось бы зарабатывать минимум год, лежит с пулевым ранением в ноге и утверждает, что здесь есть трупы, о которых никто не узнает. Что тут спрашивать?
        Ханна тяжело вздохнула.
        - Похоже на очередной Хаммель-Гарден,  - выдохнула она.
        И тут же почесала свою голень, где рана от пули калибра пять-сорок пять зачесалась, как датчик обнаружения смертельных проблем. Ханна даже усмехнулась совпадению с незнакомкой, у которой рана находилась в аналогичном месте. Нашли друг друга - сестры по несчастью.
        - Вы там были?  - спросила Анабель.
        Ханна снова ухмыльнулась.
        - Более чем,  - ответила она.
        - Как Вы сказали Вас зовут?  - девушка нахмурилась.
        - Офицер Ханна Юргес,  - повторила Ханна.
        На лице девушки словно мелькнуло легкое узнавание.
        - Ханна?  - спросила она.
        А потом ее лицо озарила догадка
        - Ханс!  - воскликнула она.
        Мускулы на лице Ханны застыли, а спина напряглась. Кажется, она даже перестала дышать.
        - Простите?  - прохрипела Ханна и поразилась тому, что даже голос подвел ее. Предатель.
        - Ханс,  - увереннее произнесла девушка и теперь нисколько не сомневалась в своей правоте.
        Ханна поняла, что эта Анабель прекрасно читает людские эмоции. Даже такие едва заметные детали, как напрягшиеся губы, выдали перед ней напряжение офицера. Похоже, девчонка не так проста, как кажется.
        - Ну и ну,  - выдохнула девушка,  - как тесен мир.
        Ханна молчала. Она словно потеряла дар речи, пытаясь вспомнить, откуда она знает Анабель, или откуда Анабель могла прознать о Ханне. О, неужели слухи о ней прошагали по всему городу? Да ладно вам! Это же не такая уж диковинка!
        - Ну, и что помешало тебе остаться в своем теле? Какие монстры тебя укусили?
        По спине Ханны пробежал холодок, а потом ее мигом бросил в жар так, что кончики ушей зажглись, как фитили.
        Но Анабель спросила как-то по-доброму что ли. Без толики укоризны или насмешки. Скорее, как врач, беседующий с больным для выяснения симптомов заболевания, прежде чем выписать пилюли. И Ханна пока не решила, хорошо это или плохо.
        Ошеломление Ханны распознал бы даже младенец, а потому следующая реакция незнакомки была логичной.
        - О, перестань! Мне наплевать на это. Просто слишком уж вас много стало вокруг… с монстрами в голове…
        Девушка откашлялась, а потом продолжила:
        - Нина… Нина говорила о тебе. Она сказала, ты спасла ей жизнь.
        И тут Ханну как громом поразило. Нина!
        - Ты знаешь ее?  - удивилась Ханна.
        Анабель кивнула.
        Вот и вправду мир тесен!
        - Она часто говорила о тебе. Постоянно благодарила и поражалась твоей силе воли.
        И тут вдруг девушка больше не могла сдерживать слезы и снова расплакалась. Ханна снова сжала ладонь незнакомки в сочувствующем жесте, мол «Ты не одна. Я рядом!»
        - Ханна,  - звала сквозь слезы Анабель,  - они похитили ее!
        Офицер нахмурилась.
        - О ком ты говоришь?  - прошептала Ханна, словно Анабель выдала государственную тайну.
        - О тех северянах,  - Анабель произнесла их название с презрением.
        - Это те, кто воюет с Эриком Манном?  - догадалась Ханна.
        Анабель кивнула.
        Аларик не особо любил говорить о делах наркобаронов, но изредка в его речи проскальзывали те или иные названия группировок или пренебрежительных отзывов. Этого было достаточно, чтобы Ханна начала прорисовывать у себя в голове всю эту затянувшуюся историю борьбы между группировками.
        - Но никто не заявлял о похищении,  - возразила Ханна.
        - Разумеется, никто не скажет об этом,  - девушка перешла на громкий шепот,  - потому что никто не должен о ней знать! Ты ведь это понимаешь! Ты же испытала это! Ты знаешь, на что она способна!
        Сердце Ханны забилось чаще, испарина распространилась на шею, захватила лоб и пронзила виски острой болью. Как тогда на шестом этаже, когда она почувствовала холодную невидимую иглу в затылке, которая руководила ею. Она вдруг вернулась в прошлое, где ее ждали загадки, на которые она так и не нашла ответы, и уже почти забыла.
        Аннабель сощурилась и слегка улыбнулась.
        - Ага, вижу это в твоем взгляде,  - девушка провела указательным пальцем прямо перед глазами Ханны,  - ты знаешь, о чем я говорю. Ты испытала это на себе!
        Лицо девушки было болезненно удовлетворенным. Слезы продолжали струиться по ее щекам, но она словно обнадежилась чем-то.
        Ханна решила отбросить все подозрения и скепсис в сторону и проткнуть, наконец, надоевшую мозоль.
        - Она и вправду умеет предсказывать будущее?  - тихо спросил Ханна.
        Она поймала себя на том, что опасливость девушки передалась и ей, и теперь Ханна бегала глазами вокруг и шептала, чтобы этот разговор не ушел дальше них двоих.
        - Видеть прошлое, будущее, читать мысли, лазить у тебя в голове и заставлять делать вещи, которые не хочешь делать. Она вечно заставляла меня делиться с ней моими Шанель тысяча девятьсот двадцать первого года!
        Девушка сначала улыбалась от воспоминаний, но потом снова расплакалась.
        Ханна увидела вдалеке, как Аларик вышел из толпы агентов. У Ханны оставалось совсем мало времени.
        - Но ведь Эрик сможет ее вытащить,  - произнесла Ханна.
        Девушка вдруг усмехнулась и замотала головой.
        - Он никому о ней не скажет! Ты ведь понимаешь это! Никакой полиции! Только он и тот сумасшедший торговец оружием! И Йоакима теперь нет, а значит, нет поддержки политиканов! Пока они наладят контакт с тем, кто займет его место, если, вообще, наладят, пройдет немало времени! А ты подумай, человек с ее способностями… черт возьми, да если этот чокнутый барон узнает о них… а он определенно узнает! Нина патологически не умеет их скрывать! Как только Монстры вырываются наружу, она…
        Девушка стала паниковать и задыхаться. Она снова зарыдала и даже закрыла ладонью рот. Ханна снова положила руку ей на плечо и указала на необходимость глубокого дыхания.
        - Ты должна ей помочь!  - прохрипела девушка.
        Ханна наблюдала за тем, как Аларик приближался.
        - Я?! А я-то как смогу?!  - негодовала Ханна шепотом.
        - Знаешь! Просто подумай!  - Анабель стояла на своем.  - Это не судьба вас там свела, а Нина! Она знает, с кем ей надо наладить контакт, чтобы он пригодился в будущем! Я понятия не имею, как это работает, но одно знаю точно наверняка: если Нина заговорила с тобой, значит, ты ей понадобишься!
        Аларик подошел к карете скорой помощи и бодро спросил:
        - Есть что-нибудь?
        Ханна даже не взглянула на странную незнакомку и ответила:
        - Дохлый номер. Всех полезных свидетелей уже увезли в больницу.
        Анабель молча лежала на каталке с опущенными глазами, изображая бесполезного свидетеля.
        - А эта что?  - Аларик кивнул на Анабель.
        - Понятия не имею. Я сюда за шоколадкой полезла.
        С этими словами Ханна схватила откусанный батончик Сникерса с полки, видимо, принадлежащий одному из врачей, и вылезла из автомобиля.
        Аларик довольно улыбнулся.
        - Моя школа! Крадем у ленивых бюджетников последние крохи!
        Лейтенант одобрительно хлопнул по плечу Ханны.
        - Забудь о свидетелях. У меня есть новости. Пойдем.
        Аларик направился к машине.
        Ханна незаметно достала свою визитку из кармана рубашки, молча вложила ее в складки перебинтованной ноги незнакомки и направилась прочь.
        - Меня зовут Мия,  - услышала Ханна вслед.
        ***
        «Геенна» полыхала.
        Как и вся жизнь Эрика.
        Пожарные боролись с огнем, охватившим западное крыло четырехэтажного здания, выстроенного кампанией, как крепость, которую одолеть не под силу даже урагану с отметкой десять по шкале опасности. Так что запущенные в стены здания снаряды не смогли пробить укрепленную арматуру, спрятанную в кирпичных блоках, и загорелись снаружи, охватив огнем лишь облицовку здания. Как и огромную вывеску с названием клуба, в которую выстрелили отдельным снарядом.
        Словно плевок в лицо Эрика.
        Его крепость осталась без названия. А его жизнь навсегда потеряла покой.
        - Два джипа проезжали мимо с большой скоростью. Они выстрелили из РПГ по западному крылу, а центральный вход закидали коктейлями Молотова. Наши среагировали тут же. Прикрыли людей. Но достать джипы не удалось. Те скрылись. Атака продолжалась не больше десяти секунд,  - рассказывал Макс.
        - Да куда уж вам достать бронированные автомобили,  - прокомментировал Роберт.
        Как всегда он взял на себя задачу говорить, когда у Эрика пропадал вот так всякий дар речи. От него ждали приказов, но в ответ получали лишь могильное молчание. И сейчас он стоял возле автомобиля, окруженный удвоенным количеством телохранителей, после того как кампания снова оказалась под обстрелом. Уже дважды за вечер.
        Эрик никого не слушал, погрузившись в свои мысли, прислонившись к джипу спиной, он не сходил с места, где они припарковались полчаса назад, и наблюдал за работой пожарных, как заколдованный. Словно в этом пятачке на обочине напротив клуба был неиссякаемый источник гениальных идей, которыми он питался.
        Роберт изредка бросал на Эрика озабоченный взгляд. Но лишь изредка. Хоть Эрик и уставился в одну точку, его боковое зрение работало, как невидимый беспилотник в облаках, летающий вокруг одной точки и наблюдающий за обстановкой. Излишняя забота всегда напрягала Эрика. Пусть даже всем своим подавленным видом он взывал к ней.
        Руки в карманах, спина сгорблена, губы поджаты, а пронзающий взгляд из-под нахмуренных бровей обещал в скором времени выдать какой-то чудовищно-смертельный план действий, от которого завоет сам бог. Роберт хорошо знал этот взгляд. Обычно после него Эрик молча хватал винтовки и шел на штурм наркодилеров и торгашей, отбирая у них нажитое. Давно Роберт не видел его таким.
        Это был разозленный Эрик. Это был истинный Эрик-убийца.
        Из клуба показался Дэсмонд, катящий кресло с Марком перед собой. Ангел находился в клубе во время атаки и первым сообщил ребятам о неприятностях. Друзья благодарили небеса за то, что Марк не пострадал.
        - Странно это все,  - произнес Рудольф.
        Он тоже в последнее время много молчал. Они стояли бок о бок с Эриком, прислонившись к джипу, и Роберт готов был растолкать обоих, чтобы почувствовать этот поток мудрости, который явно вырывался откуда-то из канализационного люка под автомобилем. Уж чересчур сильно Рудольф стал походить на Эрика своей сосредоточенностью.
        - Они закладывают бомбы так, чтобы никого не задеть. Обстреливают клуб так, чтобы нанести поверхностные повреждения,  - рассуждал Рудольф.
        - Это - не атака,  - наконец, произнес Эрик,  - это отвлечение.
        Мужчины быстро сообразили, к чему было спланировано столь бессмысленное на первый взгляд нападение на Капитолий. Северяне взорвали бомбы, чтобы посеять панику среди огромного количества людей. Северяне спрятались в толпе, толпа же создала камуфляж для похищения Нины. А Йоаким и Рауль выполняли роль громоотводов, чтобы отвлечь внимание Эрика.
        Томас хорош. Будучи на огромном расстоянии от кампании, ему удалось правильно вычленить в ней главные звенья. Виктор говорил, что Томас интересовался Ниной, но Эрик не предал тому значение, потому что для всех Нина казалась всего лишь мелкой сошкой, на которую не обратит внимания ни один босс, и уж тем более не станет тратить на нее силы. Всего лишь одна из девчонок, которые постоянно крутятся вокруг Эрика.
        Но Томас заметил ее. Томас сделал на нее ставку. И теперь резко вырвался вперед в гонке на выживание.
        Вновь и вновь Эрик прокручивал в голове тот момент, когда они нашли лежащую на ступенях фойе рыдающую Мию, она была покрыта свежей кровью с ног до головы. Поначалу Эрик подумал, что она - не жилец. Но спустя секунду понял, что кровь - не ее. Бенедикт умер на ее руках, хотя Мия - такая умница - смогла ведь остановить кровотечение из разорванной шейной артерии, но смерть от воздушной эмболии происходит в течение пяти-семи секунд и предотвратить ее невозможно. Мия была не в силах спасти свою любовь.
        К тому времени Лука уже очнулся - бронежилет спас ему жизнь - и зажимал рану в груди Медведя. А вокруг крутились ничего не понимающие полицейские. Оставшиеся в живых члены кампании не смогли забрать с собой своих раненных собратьев и поспешили покинуть здание, пока их лица не засветились во вспышках фотоаппаратов вездесущих репортеров на улице.
        Сейчас Бернарт уже лежал под присмотром Левия и шел на поправку, обещая вырвать кишки всем Северянам за смерть лучшего друга. К сожалению, помимо Бенедикта они потеряли и Тоби - самого прыткого из всех бойцов. Мал да удал - это про беднягу Тоби.
        И все то время, пока они возвращались в «Геенну», Эрик продолжал ругать себя за то, что он опоздал всего на каких-то три минуты. Он бегал по фойе взад и вперед от выхода к выходу в поисках Нины. Он буквально чуял аромат ее духов, слышал ее зовущий шепот, отдаляющийся с каждой упущенной секундой, и не мог ничего исправить.
        «Эрик… Эрик… помоги… я здесь… Эрик»,  - тихо шептала Нина в его голове.
        А потом шепот исчез вслед за его обладательницей.
        Учтивый Карл что-то кричал о необходимости немедленно уезжать. Роберт тряс Эрика за плечи, выкрикивая тому в лицо, что сейчас сюда набегут все солдаты и полицейские, что находились в окрестностях. Рудольф тащил Эрика в толпу людей, крича, что надо затеряться в толпе, чтобы незаметно покинуть здание.
        Но Эрик был вне себя. Он с трудом соображал и всеми своими мыслями был в том моменте, когда потерял ее шепот.
        Они одурачили Эрика. Они забрали Нину.
        Потом уже когда кампания направлялась в клуб, позвонил Марк с новостями об очередном нападении. Дэсмонд тогда совсем с катушек слетел, и они почти пятнадцать минут слушали его брань о том, какими изуверскими способами он будет кончать каждого из Северян.
        И вот сейчас Эрик смотрел на дымящуюся «Геенну» и видел в ней Капитолий. Северяне снова пытались отвлечь его внимание, но он пока не знал от чего. Макс постоянно обзванивал все их объекты, начиная с точек продаж, заканчивая резиденциями крупных клиентов, и каждые пять минут докладывал боссам о состоянии дел. До сих пор неприятности не показались.
        - Долго мы будем ждать?  - снова взревел Дэсмонд, подвезя Марка к остальным.
        - О чем ты?  - спросил Роберт.
        - О чем я? Ты шутишь? Надо найти Томаса и прикончить паскуду! Пора начинать облаву! Вытаскиваем каждого копа из норы и шлем на поиски! Эта мразь перешла границу, и я буду убивать его, подстригая по одному нерву в день!
        - Мы не сможем организовать такую же облаву, как на Пастаргаев,  - осторожно перебил Марк.
        - Почему нет?  - не понимал Дэсмонд.
        - Потому что Йоакима нет!  - выдохнул Рудольф и впервые за долго время выразил хоть какую-то эмоцию, а именно - раздражение, стукнув кулаком по крыше джипа.
        - У нас есть люди в полицейском департаменте!  - не унимался Дэсмонд.
        - Для такого размаха наших связей с полицией недостаточно! Нам нужен кто-то в правительстве…
        - У нас есть мэр!
        - Кто-то такого же авторитета как Йоаким Брандт, тупая твоя башка! Пойми уже!  - разозлился Рудольф.
        Наконец, Дэсмонд остудил свой пыл. Но попыток поджечь весь город не оставлял.
        - Но ведь что-то мы можем сделать! Неужели так и будем стоять с обоссанными штанами?
        Наступила тишина. Если, конечно, можно так выразиться, когда на заднем плане пожарные разряжали шланги с водой, успешно заканчивая свою борьбу с огнем.
        - Мы можем усилить наш патруль, подкинем деньжат полицейским, они увеличат свои силы… - начал Роберт.
        - Это бесполезно,  - фыркнул Эрик.
        Он хотя бы заговорил.
        - Томас запрячет ее в такую дыру, о которой сам дьявол не знает,  - тихо проговорил Эрик и пнул колесо.
        Бедный джип. Ему приходилось терпеть раздраженных от собственного бессилия людей, которые пинали и стучали по нему, выбрасывая сгустки злобы из своих тел.
        - Нина тоже не промах,  - аккуратно заметил Роберт.
        - Да, но не в последние месяцы…
        Раздались бегущие шаги. Мужчины обернулись, к ним торопился Макс, и вид его был донельзя запуганным.
        - Эрик!  - прохрипел он.
        - Что еще?  - Эрик тут же оживился.
        Кажется, они, наконец, дождались того удара от Томаса, который он пытался завуалировать пожаром в «Геенне».
        - Это - Авель!  - Макс пытался отдышаться и говорить одновременно. Учитывая его поврежденные голосовые связки, его речь больше походила на набор хрипов.
        Но как только Макс произнес имя телохранителя, Эрик зашатался.
        - Они напали на них!  - видно было, что Макс кричал, что есть мочи, но окружающие слышали лишь надрывный шепот.
        - Авель и Марсель?  - Роберт тоже оживился.
        - Они же дежурили у Стеллы!  - Рудольф тоже запаниковал.
        Но Макс не запротестовал ни первому, ни второму, и лишь погрузил их жизни в еще больший хаос.
        - Стелла в реанимации, а Бруно… его нигде нет!
        Глаза Эрика расширились на пол лица. Так быстро он еще никогда не двигался! Он буквально прыгнул за руль джипа. Роберт и Рудольф едва успели за ним.
        В одну секунду Учтивый Карл, осознав, что босс только что сбежал из-под его носа, организовал кортеж из пяти джипов и ревом приказал следовать за Эриком. Ну, уж нет! Хватит сегодня смертей по неосторожности! Не в смену Учтивого! И плевать, что они привлекут к себе внимание таким наглым отрядом из бронеджипов, рассекающим по городу на бешенной скорости! Хватит играть в прятки, пора действовать жестко!
        - Рудольф, немедленно звони Зарине!  - скомандовал Эрик, вдавливая педаль газа в пол.
        - Уже!  - крикнул Рудольф с заднего кресла.
        Роберт, сидящий рядом, тоже звонил матери.
        Нутро Эрика сжалось в такой крепкий жесткий узел, что его можно было использовать вместо металлического ядра на кране. Как такое возможно? Как он мог так оплошать? Как он мог пропустить такой сокрушительный удар?
        Сердце готово было выпрыгнуть из груди и унестись на ракете назад в прошлое, чтобы спасти сына. Только не Бруно! Господи, пожалуйста, помоги!
        - Левий! Где Стелла?  - кричал Эрик в трубку.
        В этот момент Рудольф и Роберт, сидящие сзади, мертвой хваткой вцепились в подголовники передних сидений, потому что Эрик проехал на красный свет, и джип едва не врезался в огромную фуру, пересекающую перекресток. Но Эрик ее даже не заметил. Его ястребиный взор несся вперед и увлекал за собой тело.
        - Эрик, я в курсе. Дай мне пять минут, я …,  - залепетал Левий.
        - У тебя есть минута!  - заорал Эрик в трубку.
        Левий отключил связь. Пот прошиб спину. Давно он не слышал такого разъяренного Эрика. Левий даже стал заикаться, паника затрясла руки, страх перед Эриком возродил аритмию, а мозг судорожно перебирал кратчайший путь до информации. В нормальной обстановке он бы задействовал более дешевый и тем долгий канал связи, но кажется, сейчас не время экономить. А секундная стрелка уже отобрала десять секунд.
        - Лейтенант!  - крикнул Левий в трубку.  - У тебя есть двадцать секунд на то, чтобы сделать одолжение Эрику Манну!
        По дрожащему голосу Гендальфа Серого Аларик понял, что возникла чрезвычайная ситуация.
        - Говори!  - рявкнул он в трубку.
        - Перестрелка тридцать минут назад, адрес Левингтон двенадцать. Куда отправили пострадавших?  - тараторил Левий.
        - Жди!
        Аларик поставил звонок на ожидание, а сам набирал номер коллеги из диспетчерской. Этот, страдающий ожирением тип, был главными ушами и глазами у Аларика, сидящими в самом сердце полицейского департамента, куда поступали вызовы со всех мест происшествий. А потому и стоил он дорого. Но раз чрезвычайная ситуация, то беспокойство о деньгах - в последнюю очередь!
        - Молино! У тебя есть пять секунд на ответ!  - Аларик говорил быстро.
        Тучный афорамериканец, занимающий пост главного дежурного в диспетчерском управлении, тут же скинул ноги со стола и напряг спину. Когда Аларик говорил вот так, значит, случилось что-то экстренное, а это означало для Молино неплохой куш.
        - Слушаю!
        - Адрес Левингтон двенадцать, перестрелка тридцать минут назад. Куда везут пострадавших?  - повторил Аларик.
        Молино похрустел костяшками пальцев, предвкушая неплохой заработок в скором будущем, и принялся стучать по клавиатуре.
        - Так, посмотрим,  - диспетчер считывал информацию с голубого экрана,  - двоих мужчин забрали в региональный ожоговый центр, неопознаны… и есть женщина… имя - Стелла Манн, везут в больницу в Вешниках.
        Мускулы в руке, держащей телефон, онемели, когда Аларик услышал фамилию жертвы. И тут же план возник в голове.
        Через пятьдесят две секунды после сброса звонка телефон Эрика снова зазвонил.
        - Больница в Вешниках! Как только ее стабилизируют, перевезем ко мне в центральную!  - отрапортовал Левий.
        Эрик отбросил телефон в сторону и резко крутанул вправо, едва не сбив пару пешеходов на зебре. Эрик не слышал ни разъяренных клаксонов, ни брань испуганных его наглостью людей.
        Позади него Рудольф и Роберт обеспокоенно переглядывались. В глазах обоих читался первобытный страх. Последний раз они испытывали его лет двадцать назад. Сегодня же он усилился во стократ, потому что сегодня у каждого из них появились семьи, и теперь мужчины были в ответе не только за собственные жизни, но и за благополучие их семей.
        Никто не хотел оказаться на месте Эрика.
        Через пятнадцать минут брошенный прямо возле подъезда скорой помощи черный джип вызывал неодобрительные возгласы медработников, которые искали нахального водителя по громкоговорителю в районной больнице в Вешниках.
        Но Эрик не слышал никого, кроме собственных истеричных мыслей, все больше заражавших рассудок паникой. Роберт и Рудольф бежали за товарищем, который несся сломя голову в отделение реанимации, куда его направила дежурная медсестра.
        За тройкой мужчин едва поспевала шестерка мускулистых бойцов в черном, они, не стесняясь, несли автоматы на плечах.
        Эрик буквально врезался в двери с надписью «Реанимация» и остановился посреди коридора, выискивая палату, в которой могла находиться его бывшая жена.
        - Эрик, вон там!  - Рудольф указал пальцем вперед.
        Из одной из палат раздавалась суета обеспокоенных голосов. Эрик немедленно вбежал туда.
        Его встретили напряженные взгляды докторов и медсестер, орудующих над телом Стеллы.
        - Вам сюда нельзя! Комната ожидания после дверей направо… эй!
        Доктор был возмущен тем, как Эрик бесцеремонно оттолкнул его и прошагал к пациентке.
        Не обращая внимания на нарушителя спокойствия, две ассистентки продолжали подключать женщину к аппаратам жизнеобеспечения на каталке, чтобы перевезти в операционную.
        - Вызовите охрану!  - потребовал один из докторов.
        И в следующую секунду он уже смотрел в дуло, наставленного на его переносицу, пистолета.
        - Заткнись и занимайся своим делом!  - процедил сквозь зубы мужчина восточной наружности с хвостом из черных волос.
        Доктор тут же вернулся к спасению жизни женщины, которая была способна лишить его собственной.
        Стела лежала на кровати без сознания. Вся одежда пропитана кровью. Эрик отчетливо видел четыре красных очага на животе, кровь вокруг которых уже застыла под давящими бинтовыми повязками. Но это были не входные отверстия - слишком сильно испачкана блузка. Скорее всего, ей стреляли в спину, четыре пули прошли на вылет, и Стелла упала на живот. Эрик буквально представлял, как женщина до последнего защищала своего сына, и даже, возможно, закрывала его своим телом, отчего получила выстрелы в спину.
        Такова была Стелла. Она готова была убить ради Бруно. Ради него она готова была умереть.
        - Что с ней?  - спросил Эрик.
        - Множественные пулевые ранения. Мы не можем остановить внутреннее кровотечение из брюшины. Ее оперируют в экстренном порядке!  - протараторила медсестра, подключая трубки и капельницу.
        Вдруг Стелла открыла глаза, словно ее разбудил знакомый голос. Эрик тут же припал на колени возле ее головы. Стелла закатила глаза и слегка мотнула головой. Эрик понял намек и сдвинул с лица кислородную маску.
        - Сэр! У нас нет времени! Мы должны везти ее немедленно!  - возразила медсестра.
        Но Эрик словно отключился от мира вокруг и остался в параллельной вселенной один на один со своей бывшей женой.
        - Бруно,  - прохрипела Стелла и сглотнула, борясь с кашлем, который отнимал у нее драгоценные секунды сознания,  - они забрали Бруно…
        Эрик закивал. Глаза вдруг увлажнились.
        Стелла задергала ладонью. Эрик снова понял ее без слов и сжал ее ладонь в своей. Но тотчас же понял, что жена хотела не близости с ним, а передать кое-что.
        Эрик увидел в ее руке окровавленную цепочку с медальоном.
        - Найди его…
        Эрик взглянул на медальон. На нем был изображен какой-то святой. И тут до Эрика дошло. Никто из них троих не является верующим, а значит, Стелла сорвала его с одного из нападавших!
        Эрик вдруг преисполнился давно забытой любовь к этой женщине, которая подарила ему самое важное, что он только мог получить.
        - Верни его домой!  - прохрипела женщина.
        Вот так она истинная мать тратила последние секунды сознания на сердечную просьбу, а не на обвинения в том, что Эрик - причина всех несчастий в их семье.
        - Он - единственное хорошее, что мы сделали в этой жизни… - прошептала женщина.
        - Я обещаю, Стелла! Я верну Бруно домой!
        Эрик сжал слабеющую ладонь жены, и Стелла закатила глаза насовсем.
        - Сэр!  - голос медсестры стал злобным.
        Эрик отошел в сторону, и врачи повезли жену в операционную. Эрик провожал их глазами до последнего, пока те не скрылись за дверями.
        Роберт сжал плечо друга, возвращая того в реальность.
        - Охраняете блок, как собственные яйца!  - инструктировал Рудольф бойцов.
        Их и просить не стоило. Учтивый Карл уже взял территорию под охрану.
        Следующие два часа Эрик, Роберт и Рудольф провели в зале ожидания, раздумывая над тем, как так получилось, что спустя пятнадцать лет триумфальной жизни они снова оказались беглецами, боящимися выйти за пределы своих нор. Они потеряли крышу над головой, и устойчивую почву под ногами, их мир снова зашатался под натиском вторженцев, им снова придется рисковать жизнями и придумывать гениальные планы для того, чтобы доказать, что они лучше, для того, чтобы выжить.
        - Эрик,  - позвал голос издалека.
        Наверное, он звал его несколько раз, прежде чем Эрик вышел из небытия. Разум вылез из пут бреда, в который его загнало отчаяние, и он открыл глаза.
        Виктор стоял над ним с хмурым лицом, на котором по-прежнему красовалась одна единственная бровь. Из-за шрама прямо над глазом, волосяные луковицы еще не скоро восстановятся.
        Виктор протянул тому бутылку с ледяной водой, и Эрик вспомнил, как сильно он хотел пить. Одолев за пару глотков сразу половину бутылки, Эрик, наконец, пришел в себя и осмотрелся. Он все еще находился в больнице, Стелла все еще находилась в руках докторов, а Нина и Бруно все еще считались пропавшими.
        Ничего не изменилось за то время, что он провел в мире внутренних грез.
        Как бы он хотел, чтобы все это оказалось дурным сном!
        Четверо мужчин сидели на диванах в окружении десятка бойцов. Позади Виктора Эрик увидел пару незнакомых лиц: взлохмаченный мужчина лет пятидесяти с пятнами от кетчупа на бежевой летней куртке, и женщина в брючном костюме с убранными в тугой хвост светлыми волосами. По их выражению лица было совершенно ясно, что они знали, кто он такой.
        - Замир готов выйти на охоту по первому твоему зову,  - произнес Виктор.
        - Сколько албанцев в городе?  - спросил Роберт.
        - Три сотни натренированных бойцов и еще три сотни непрофессионалов.
        Мужчины одобрительно кивнули.
        - Сначала надо найти Томаса,  - заметил Рудольф.
        - Это несложно,  - сухо вставил Эрик,  - теперь он не будет прятаться.
        Роберт непонимающе взглянул на друга.
        - У него мой сын. Он знает, что я не пойду штурмом на его белый дом в горах. Он получил отличный щит.
        - Томас может причинить вред мальчику?  - почти шепотом спросил Рудольф, глядя на Виктора.
        Тот медлил с ответом, а потом опустил глаза.
        - Когда у Томаса есть определенная цель, он на все способен ради нее,  - также тихо ответил Виктор.
        Мужчины тяжело вздохнули. Не этот ответ они хотели услышать.
        - Мы мало, что можем сейчас сделать. Надо дождаться, когда Томас первым выйдет на связь,  - сказал Роберт.
        - Он может выдвинуть самые сумасшедшие требования,  - добавил Рудольф.
        - Неужели мы будем просто так сидеть и ждать, ничего не делая?  - Роберт не верил в их безвыходное положение. У него сразу начиналась астма от замкнутых пространств.
        Эрик все это время вертел между пальцами цепочку с круглым медальоном. Кровь уже засохла и коричневой корочкой отламывалась от серебра, оставляя на пальцах металлический запах.
        - Стелла сорвала это с одного из нападавших,  - Эрик показал мужчинам.
        - Что это?
        - Какой-то святой…
        Виктор взял кулон в руки и начал вертеть, пытаясь прочитать надпись. Но куда ему с образованием в пять классов хвастаться знанием латыни?
        - Не думаю, что это нам сильно поможет,  - вынес он свой вердикт.
        А потом перед его лицом вдруг возникла бледная ладонь с длинными пальцами.
        - Можно?
        Женщина-детектив, или как Аларик часто говорил о ней мужик с сиськами, и Виктор до сих пор не понимал, выражался ли лейтенант буквально, стояла позади дивана и с решительным выражением лица требовала от героинового короля подчинения.
        - Эрик, это - мои верные помощники: лейтенант Рубен Аларик, и его напарница детектив Ханна Юргес. Они были в Хаммель-Гарден,  - Виктор представил незнакомцев.
        Ханна с дотошностью ученого исследовала липкий предмет.
        - Когда ты стала разбираться в церковным штучках?  - спросил скептически настроенный Аларик, подошедший к напарнице, и теперь тоже разглядывающий медальон.
        - Мой отец был миссионером.
        - Да ладно!  - крик Аларика разнесся по коридорам больницы.
        Ханна привычно закатила глаза. Она делала это каждый раз, когда лейтенант выводил ее из равновесия своими шутками и подколами о ее, скажем так, особенностях, и происходило это раз триста на дню. Ханна даже серьезно обеспокоилась тем, что когда-нибудь ее глаза застрянут на обратной стороне, и она до конца жизни будет смотреть на свой мозг.
        - Вот же не свезло папашке!  - прыснул Аларик и ткнул в Ханну локтем,  - А почему ты говоришь о нем в прошедшем времени? Он умер после того, как узнал, насколько прекрасен его сын?
        Пальцы снова зачесались от желания задушить придурка.
        - Он бросил нас, когда мне было четыре. Мама врала, что он - археолог —путешественник, а на самом деле он уехал в бессрочную миссию в Африку,  - спокойно ответил Ханна.
        Аларик тут же поник. Он-то готовился к какой-нибудь смешной трагедии.
        - Это Святой Иуда,  - произнесла Ханна.  - Медальон очень корявый. Ручная работа. Такие образки продаются в церковных лавках.
        - Можешь выследить, откуда он?  - Эрик оживился.
        - Где его сделали - точно определить невозможно. Но тебе это и не нужно. Скорее всего, человек, который носит образ Иуды, молится на его алтарь. А церквей, в которых есть алтарь Иуды, можно по пальцам пересчитать.
        - Дык, может он у себя дома молится на образ?  - сомневался Аларик.
        - Поверь, если его воспитали в духе католических традиций, он хотя бы раз ходит в церковь замаливать грехи.
        - Ой, откуда тебе знать про традиционные вещи, а? Поняла? Поняла намек?
        Аларик снова заулыбался и ткнул Ханну локтем.
        Очередное закатывание глаз до боли в мышцах.
        - Займитесь этим!  - Виктор отдал приказ.
        Лейтенант тут же вернул маску серьезности.
        - Мы найдем ублюдка!  - пообещал Аларик.
        Детективы немедленно покинули больницу и отправились на поиски верующего убийцы.
        - Ты доверяешь им?  - спросил Эрик.
        Теперь, когда его мир пошатнулся, он с каждой минутой становился все большим параноиком.
        - У нас выбора нет. После Капитолия мы лишились доверия властей города. А после смерти Йоакима мы стали слепыми, как кролики на солнце. Мои связные в полицейском департаменте все чаще выключают телефоны. Никто не хочет попасть под раздачу, когда агенты национальной безопасности начнут ворошить наше гнездо. Мы теперь сами по себе.
        Эрик понимал, что в этом и состоял изощренный план Томаса. Он обрезал нити, на которых висела вся шахматная доска, на которой ведется их партия, и теперь поле шатало из стороны в сторону, инерция сама скинет с него самых слабых и глупых. Снова Томас одурачил их. И теперь, когда Нины не было рядом, Эрик вдруг почувствовал себя таким уязвимым.
        Хирург вышел из операционной, чтобы сообщить Эрику, что его жена скончалась от обильного повреждения внутренних органов, врачи не смогли остановить кровотечение.
        Отныне их мир больше никогда не будет прежним.
        ***
        Запах цветущей яблони. Такой знакомый и даже родной. Она помнит вкус мелких диких яблок, они кислючие, оттого слюньки текут на них безостановочно. Знакомый звук журчащего ручья, бегущего вдоль аллеи с резными арками, вдоль которых ползут вьюнки.
        Давно она не была здесь. Как будто целая вечность прошла. И в этом мире ее любимое место прекрасно. Оно пахнет жизнью, свободой, покоем. В реальном мире оно наполнено запахами лекарств и спирта. Странно, но даже по тем отталкивающим запахам она скучает.
        Она сидит на своей скамье. В этот сезон скамья - желтая, и этот насыщенный яркий цвет тоже пышет жизнью.
        - Девочка моя.
        Какой прекрасный голос! Но кто это? Не может быть!
        - Мама?
        Женщина с волнистой копной рыжих волос улыбается такой родной улыбкой, по которой скучаешь каждый день, и носишь в груди, как одно из самых теплых воспоминаний детства. Сердце тут же закололо острой ноющей болью. Эта боль вдруг проснулась от долгого сна и возникла из небытия, про которое так хотелось забыть навсегда.
        - Я так давно не видела тебя!  - говорит она.
        Мама не приходила много лет. И она не знает почему. Что же изменилось?
        - Мамочка, я так скучаю!
        Слезы заструились по щекам, их невозможно остановить, потому что плач души неподвластен телу.
        - Знаю, маленькая моя!
        Женщина утирает слезы со щеки, но безрезультатно, им на смену приходят новые. Ком поднялся из грудины и застыл где-то между ртом и носом, отчего горло онемело.
        - Ты должна быть сильной,  - говорит мама.
        Она кивает, мол, я знаю, но это так сложно, когда тебя нет рядом!
        - Ты уже столько преодолела! Осталось совсем немного.
        Она снова кивает, потому что знает, что впереди ее ждут еще большие испытания в стане врага.
        - Ты останешься со мной?
        Она смотрит на маму умоляющим взором, потому что чувствует, что не справится в одиночку. Пусть мама будет с ней хотя бы во снах, но она будет знать, что она не одна.
        - Мамочка, мне так страшно!
        И снова она зарыдала. Женщина обняла ее за плечи и уложила голову себе на грудь. Знакомый запах свежеиспеченного пирога с ягодами ударил в нос, как только она втянула аромат маминого платья.
        - Я останусь с тобой, маленькая моя. Мы пройдем этот путь вместе.
        Мир начал растворяться, как если капнешь водой на акварельный рисунок.
        - Ты должна быть сильной…
        Сон заканчивался, а мамин голос становился все тише:
        - Будь сильной…девочка моя… будь сильной!
        Сон отступил также незаметно, как и появился.
        Этим утром Нина снова проснулась в чужом мире.
        Примечания
        1
        Mon frere - мой брат (фр.)
         2
        Garden - сад (англ.)
         3
        Капитан Морган - название марки рома.
         4
        He dreams of a time, and a lady that loved him
        And how he would sing her sweet lullaby
         5
        But we don't ever ask him And he never talks about her
        Guess it is better to just let it slide  - отрывок из песни Уилли Нельсона «Лошадь по имени музыка» (W.Nelson “A horse called music”)