Венец безбрачия Ольга Свириденкова
        # Декабрьское восстание провалилось и фактически погребло под своими обломками судьбы многих молодых людей, которые только вступали в жизнь и, поддавшись романтическому порыву, поддержали бунтовщиков. В одночасье блистательные князья и графы высылались из столицы в тогдашние «горячие точки» (в первую очередь на Кавказ), лишались состояний, их предавали родственники и невесты.
        Этот роман посвящен судьбе человека, сполна поплатившегося за свою приверженность мечтам о переустройстве России. Вернувшись с Кавказа, куда его сослали за участие в заговоре декабристов, Матвей Елагин неожиданно получает предложение жениться на очаровательной и богатой девице, над которой якобы тяготеет родовое проклятье, венец безбрачия. Он начинает исследовать ситуацию и распутывает целый клубок интриг. Героям приходится нелегко, они изначально не доверяют друг другу, выясняют отношения, оказываются в смертельной опасности. Читателю обеспечено занимательнейшее чтение на несколько вечеров; в книге речь идет о любви, чести, женских модах, балах, нравах первой половины XIX века. Но интрига - превыше всего!
        Ольга Свириденкова
        Венец безбрачия

1

    Петербург, март 1830 года
        Прохладным весенним днем по Невскому проспекту гуляли две молодые особы. Одну из них звали Катя Шихматова, ей было двадцать три года и она была замужем за богатым пожилым графом. Ее кузина княжна Лиза Горчакова была годом моложе и еще не замужем. Графиня Шихматова была миниатюрной блондинкой, а княжна Горчакова - рослой, сухощавой брюнеткой. В этот день графиня облачилась в элегантный плащ из черного бархата с изумрудно-зелеными лентами и роскошным темным мехом, а княжна - в яркую малиновую шубку с горностаевым мехом и такой же капор.
        Кузины хотели покрасоваться и пококетничать с кавалерами. Однако дул такой пронизывающий ветер, что у них очень быстро пропало желание искать приключения. Они уже собрались сесть в карету и ехать домой, но тут Лиза ахнула и дернула Катю за рукав.
        - Посмотри-ка туда, скорее! - зашептала она, кивая в сторону одной из модных лавок. - Бог мой, я глазам своим не верю! Неужели это наша роковая красавица?
        - Она, - подтвердила Катя, присмотревшись к девушке в неброском темном наряде, которая садилась в наемный экипаж. - Правда, роковой красавицей я бы ее теперь не назвала, уж скорее… поблекшей, - графиня недобро усмехнулась.
        - Но зачем она приехала в Петербург? - заинтригованно спросила Лиза. - Неужели собирается выезжать? После всего?! Невероятно!
        - Едва ли, - возразила Катя, - сезон балов почти закончился.
        - Но что она тогда делала в магазине мадам Лоранс? - Лиза на мгновение нахмурилась, а затем решительно встряхнула головой. - Идем, я хочу немедленно выяснить!
        Так как княжна Горчакова была одной из самых выгодных клиенток мадам Лоранс, модистка без колебаний поведала, зачем к ней заезжала та девушка: она заказала маскарадный костюм.
        - Как? И больше ничего? - удивилась Лиза.
        - Ничего.
        - Один-единственный маскарадный костюм, весьма дорогой и нарядный! Как по-твоему, Катрин, что это может значить?
        - Я думаю, все просто, - рассудительно произнесла Катя. - Она весь сезон просидела взаперти, а под конец решила хоть немного развлечься. Когда должен быть готов костюм? К среде? - уточнила она у модистки. - Стало быть, она собирается на маскарад к барону Корфу, который будет в четверг - последний день перед началом Великого поста.
        Лиза быстро прошлась из угла в угол. Когда она снова повернулась к кузине, ее лицо было взволнованным, а маленькие темные глаза лихорадочно блестели.
        - Два года назад эта мерзавка разрушила все мои надежды, - горячо зашептала она, наклонившись к Кате. - Если бы не она, я вышла бы за Ивана Долгорукова и он был бы сейчас жив-здоров. Если б ты только знала, Катрин, как я ненавижу ее! Она так давно не попадалась мне на глаза, что я почти забыла о ней, но стоило только раз повстречаться - и мое бешенство вспыхнуло с новой силой! И вот о чем я сейчас думаю… - она секунду помолчала, выразительно поглядывая на кузину. - Как ты считаешь, нельзя ли… сделать ей какую-нибудь гадость?
        - Отчего же? - пожала плечами Катя. - Очень даже можно. Сделаем ей неприятность, а заодно… - она быстро огляделась и понизила голос, - заодно и ему, моему проклятому мучителю! Хоть немного отплачу ему за холодность и высокомерие!
        Лиза ехидно усмехнулась. Ей стоило больших усилий выслушивать с серьезным лицом сердечные излияния родственницы о несчастной любви. Подумать только - спустя четыре года влюбиться в бывшего жениха, которым раньше она не особо и дорожила! Лиза не понимала Катю. Сама она никогда не влюблялась серьезно и мечтала лишь о выгодном замужестве, которое - увы! - все никак не намечалось. Однако поддразнивать кузину и открыто насмехаться над ее горем Лиза не решалась: ведь кроме троюродной сестры Кати Шихматовой у нее, почитай, и не было подруг.

* * *
        Стоя возле окна в своем кабинете, Матвей Елагин смотрел на шумный Невский проспект. Он с грустным удивлением думал, как надоел ему Петербург за неполные четыре месяца, что он здесь провел. Город, куда он отчаянно рвался все эти долгие, насыщенные невероятными событиями четыре года…
        Когда Матвей вынужденно покидал Петербург, ему был всего двадцать один год. Сейчас ему двадцать пять - но кажется, все тридцать, а то и больше. Матвей не чувствовал себя молодым. Даже его лучший друг Николай Загрядский, двумя годами старше, казался ему беспечным юным повесой. Оно и понятно: ведь прошедшие годы не изменили Николая так сильно, как Матвея. Потому что Николай не провел три года под пулями, сначала на Персидской войне, затем - на Турецкой. Потому что его не предали разом отец, невеста и двоюродный брат, которого он считал своим искренним, надежным другом. И слава Богу! Во-первых, Матвей никогда бы не пожелал Николаю такой судьбы, а во-вторых, из пары закадычных приятелей хотя бы один должен быть неунывающим оптимистом.
        Матвей скользнул рассеянным взглядом по комнате, отделанной в мягких светло-зеленых тонах. Его сердце наполнилось теплотой, когда он взглянул на портрет красивой женщины в голубом атласном платье, с темно-русыми волосами и задумчивыми, немного лукавыми серыми глазами. Портрет его матери, написанный двенадцать лет назад, незадолго до ее смерти. Кроме большого ее портрета, у Матвея имелся еще один - крохотный, помещенный в овальный золотой медальон. С этим медальоном Матвей не расставался все последние годы, и однажды, во время схватки с горцами, медальон спас ему жизнь: сабля противника скользнула по гладкому золоту, и удар почти не причинил ему вреда.
        Как все-таки хорошо, что ему когда-то взбрело в голову купить эту маленькую квартирку из трех комнат - иначе от его прошлой жизни не осталось бы вообще ничего. В роскошном дворце графов Елагиных на Фонтанке, который Матвей когда-то считал своим домом, теперь хозяйничал его ловкий и нахрапистый кузен. Обширные имения в Тульской и Орловской губернии также отошли братцу Антону. У самого же Матвея не было никакой собственности за исключением скромного подмосковного именьица, перешедшего к нему от матери. «Рыцарь, лишенный наследства», - с невеселой иронией подумал Матвей, вспомнив «Айвенго» Вальтера Скотта. К несчастью, времена рыцарства, когда можно было с помощью лишь одной бесшабашной храбрости завоевать какое-нибудь графство и красавицу-жену в придачу, давно миновали.
        Стук дверного молотка заставил Матвея оторваться от невеселых мыслей. А когда он открыл дверь, то и вовсе развеселился. Его друг Николай Загрядский, известный столичный модник, выглядел сегодня поистине сногсшибательно. Несмотря на холод, завитую белокурую голову Николая венчал щегольский цилиндр с лихо загнутыми полями, а всю фигуру окутывал широченный молочно-белый плащ с пышным бобровым воротником и яркой малиновой подкладкой.
        - Друг мой, да ты неотразим! - воскликнул Матвей, с трудом сдерживая лукавую улыбку. - А ну-ка, признавайся: сколько женских сердец ты успел разбить, пока фланировал по Невскому?
        - Да ну тебя с твоими вечными подковырками! - обиженно отмахнулся Николай. - Налей-ка лучше чего-нибудь выпить, а не то я простужусь и слягу.
        Пройдя в кабинет, Николай первым делом потрогал печку и, убедившись, что она горячая, решился избавиться от плаща. Потом снял цилиндр, бережно положил его на стол и принялся энергично тереть уши.
        - Неужели, и вправду, так холодно? - спросил Матвей, разливая по рюмкам коньяк.
        - Не то слово: мороз хуже, чем на Крещенье, да еще этот проклятый ветер! Собственно, я и не собирался гулять, потому так легко и оделся, - Николай выпрямился и многозначительно, торжественно посмотрел на приятеля. - Матвей, у меня к тебе очень важный разговор. Настолько важный, что я даже потрудился послать тебе утром записку, чтобы ты заранее к нему подготовился.
        - Да я уж давно подготовился, - рассмеялся Матвей. - Ты написал, что будешь у меня в полдень, а уже третий час!
        - Ах, ради Бога, оставь, наконец, свои глупые насмешки! - сердито вскричал Николай. - Дело и впрямь серьезное, речь идет о твоей судьбе. Да-да, - повторил он, потягивая маленькими глотками коньяк и выразительно посматривая на друга, - ни мало ни много, о твоей судьбе. Так что ты, уж пожалуйста, настройся на серьезный лад.
        - Изволь, - сказал Матвей, раскрывая коробку с английскими сигарами. - Я настроился на самый серьезный лад и готов внимательно тебя выслушать. Итак?
        Николай допил коньяк и неспешно закурил сигару. Подождав, пока Матвей сделает то же самое, он напустил на себя глубокомысленный вид и, расхаживая взад-вперед по комнате, заговорил:
        - Мой дорогой Матвей, в последнее время я много размышлял о твоем непростом положении. И вот к каким выводам пришел… Во-первых, я убедился, что ты полностью реабилитирован в глазах государя. Помнишь, что он сказал тебе при вашей случайной встрече? Он сказал, что прошлое пора забыть. То есть, не ему, а тебе - он-то уже забыл и снова считает тебя порядочным, достойным и благоразумным человеком. Больше того - героем, и это вполне справедливо: ты ведь проявил себя на войне как настоящий герой. Потом он добавил: «К сожалению, я не могу исправить того, что сгоряча натворил ваш отец, то есть отнять у вашего родственника имения и вернуть вам».
        - Да, я это помню, - Матвей слегка нахмурился. - Но к чему ты клонишь? Я вышел в отставку и не собираюсь снова делаться офицером.
        - Я и не призываю тебя к этому, - возразил Николай, - ибо тебе, друг мой, нужно сейчас совсем другое. И государь, если ты помнишь, тебе об этом прямо сказал. Он сказал, - Николай выдержал красноречивую паузу, - что тебе нужно выгодно жениться, чтобы поправить свое положение. И я целиком и полностью с ним согласен.
        - Ты имеешь в виду брак по расчету? - сухо спросил Матвей, и на его лице проступило отвращение.
        - Ну, разумеется, по расчету! - горячо подтвердил Николай. - А как же иначе при твоем плачевном положении? Ты беден, но, по крайней мере, у тебя остался графский титул и… твое непревзойденное мужское обаяние. А это не так уж и мало, поверь своему старшему и более опытному товарищу… Но понятное дело, - продолжал Николай, не дав приятелю вставить слово, - что здесь, в Петербурге, ловить нечего, кроме, разве что, пикантных приключений с замужними дамами. Здесь ни одно порядочное семейство не отдаст за тебя свою дочь. Ну и шут с ними, поищем в другом месте. Да, собственно, - продолжал Николай с какой-то странной, подозрительной торопливостью, - я уже и нашел для тебя невесту. И не кого попало, а…
        - Подожди-ка, дружище, - прервал его Матвей. - Так ты что… сватать меня приехал, что ли?! - и, к негодованию приятеля, он звонко расхохотался.
        - Да, черт побери, я приехал тебя сватать! - в сердцах топнул ногой Николай. - И я не понимаю, что тебя так забавляет. В твоем положении ничего забавного нет!
        - Ну хорошо, - примирительно сказал Матвей. - Я не буду больше смеяться. Расскажи мне, что за невеста-то такая нашлась… для незадачливого бедолаги.
        На лице Николая появилось интригующее выражение.
        - Девушка двадцати лет, знатного рода и очень состоятельная. И не просто состоятельная, а очень богатая! Три тысячи душ в Рязанской губернии, особняк в Москве и превосходное подмосковное имение, душ в пятьсот или даже больше. Причем все имения не заложенные и весьма доходные.
        - Заманчиво, - усмехнулся Матвей. - Но было бы еще любопытно узнать, что представляет собой невеста. Должно быть, страшна, как смертный грех?
        - Ничего подобного! - возразил Николай. - Я встречал ее в обществе пару лет назад, она настоящая красавица!
        - Но тогда она, наверное, весьма сварлива и злонравна? - предположил Матвей. - Или настолько глупа, что это не искупается достоинствами внешности и приданым?
        Николай сердито засопел:
        - Ты, душа моя, рассуждаешь так, будто у тебя большой выбор невест. Я, конечно, не могу знать, какой у нее характер и ум, но зато точно знаю, что один жениху нее уже был. Он простудился и умер накануне свадьбы. Бедняжка, наверное, так сильно переживала, что решила бросить свет и затвориться в своем имении… Изъяны, изъяны… Надо посмотреть на нее, а уж потом решать…
        - Ты прав, - согласился Матвей. - Посмотреть на нее совсем не мешает. Я не могу поверить, что здесь нет никакого подвоха. Ну не может быть, чтобы красавицу, умницу и богачку не знали, как и пристроить! Не может и все, понимаешь?
        Николай задумчиво почесал переносицу.
        - Ну, конечно, какого-то небольшого подвоха здесь следует ожидать. Например, девица была так сильно влюблена в первого жениха, что утратила невинность…
        - Чепуха, - отмахнулся Матвей. - Этим, друг мой, в наше время никого не удивишь. Нет, сдается мне, что здесь какая-то другая, более серьезная причина, по которой она не может найти приличную партию… Кстати, а кто ее сватает-то? - вдруг спохватился он.
        - Князь Дмитрий Туманов, - ответил Николай. - А девушка - племянница его жены, которая является ее опекуншей.
        Глаза Матвея изумленно расширились, а рука с сигарой, тянувшаяся в этот момент к пепельнице, застыла в воздухе.
        - Как? - переспросил он, не веря собственным ушам. - Так, стало быть, речь идет о Юлии Прозоровской? Это ее хотят за меня сосватать?!
        - Ну да, - растерянно подтвердил Николай. - А что… Ты был когда-то с нею знаком?
        - Представь себе, да, - загадочно улыбнулся Матвей. - Мы познакомились в ноябре двадцать пятого года, за месяц до злосчастного восстания. Причем наше знакомство было весьма необычным. И не просто «необычным», а самым что ни на есть романтическим.
        - И… что же?
        - Да, собственно, ничего. Ты же знаешь, что в моих мыслях была тогда одна Катя. Несколько раз мы с Юлией встречались на светских вечерах, а потом… - Матвей болезненно поморщился, - потом произошло восстание и меня посадили в крепость за причастность к заговорщикам. Оттуда, как ты знаешь, я попал прямиком на войну и больше ничего не слышал о Юлии Прозоровской.
        - Да, понятно, что тебе было совсем не до нее, - сочувственно вздохнул Николай. И, лукаво прищурившись, спросил: - А признайся-ка откровенно: тогда, четыре года назад, княжна Юлия показалась тебе привлекательной?
        Матвей смущенно рассмеялся.
        - Ну, разумеется, показалась! Разве она может кому-то не понравиться? И именно поэтому я так удивлен. - Он перестал улыбаться и серьезно посмотрел на друга. - Как могло случиться, что она до сих пор не замужем? Ты говоришь, ее жених умер, но неужели он был единственным, кто пожелал взять её в жёны? И неужели… ее родственники не могут подобрать ей более приличную партию, чем я? Да я просто отказываюсь этому верить! По-моему, на такой невесте любой был бы рад жениться. И даже… - Матвей на мгновение замялся, - даже я, наверное, мог присвататься к ней четыре года назад, если бы обстоятельства сложились иначе.
        - Так, стало быть, ты согласен поехать в ее подмосковное имение и возобновить знакомство? - радостно спросил Николай. И, опасаясь, как бы друг не передумал, начал торопливо одеваться. - Прекрасно, значит, я так и передам князю Дмитрию. Скажу, что мы принимаем приглашение погостить в имении его племянницы, но, разумеется, ничего серьезного пока обещать не буду… Итак, до встречи у барона Корфа! - бросил он уже в дверях.
        Оставшись один, Матвей затушил сигару и в раздумье прошелся по комнате. Говоря откровенно, мысль о женитьбе по расчету внушала ему глубочайшее отвращение, и он вовсе не собирался «поправлять свое плачевное положение» таким способом. Но ведь речь шла не о какой-то там незнакомой девушке, а о княжне Юлии Прозоровской… и это существенно все меняло.
        Перед глазами Матвея тотчас возник пленительный женский образ. Точеная фигурка, нежная молочно-белая кожа, золотистые волосы и необычайно выразительные глаза цвета янтаря. К этому можно было прибавить чуть заметную озорную улыбку на пухлых губах, кокетливо вздернутый носик и небольшие, прелестные ямочки на щеках, появлявшиеся в те мгновения, когда Юлия задорно смеялась, слегка запрокинув голову назад. Как странно, что он хорошо помнит такие мелочи, удивленно подумал Матвей, ведь он никогда не был влюблен в эту девушку. Конечно, он всегда находил ее очаровательной, но… разве это что-нибудь значит? В Петербурге столько красавиц, достойных не меньшего восхищения, чем княжна!
        В любом случае Матвей был заинтригован. Выходило, что ему предлагали не просто выгодный брак, а прямо какую-то блистательную партию. Ему - человеку небогатому, неблагонадежному и совершенно бесперспективному в плане карьеры. Без сомнения, в этом сватовстве крылся какой-то подвох. Но именно это обстоятельство больше всего и притягивало Матвея. За полгода мирной жизни он уже соскучился по приключениям, и монотонное петербургское существование начинало на него давить.
        К тому же он и сам собирался поехать в Москву, как только немного потеплеет. Надо было посмотреть, как новый управляющий справляется с делами его запущенного именьица, да и просто хотелось развеяться. Так почему же заодно и не навестить прелестную затворницу, которую ее родственники так настойчиво стремятся сбыть с рук… первому попавшемуся голодранцу. «Просто эти Тумановы считают тебя очень порядочным и достойным человеком… несмотря ни на что», - с пафосом подумал Матвей. И тут же рассмеялся над своим нелепым предположением. Пожалуй, князь Дмитрий еще мог бы счесть его подходящей партией для племянницы своей супруги, но вот сама его супруга - никогда. Матвей слишком хорошо знал светских женщин, чтобы этому поверить. Стало быть, с очаровательной Юлией что-то не то… «Тебе-то какое дело? - насмешливо спросил себя Матвей. - Ты же не всерьез собрался на ней жениться! Небольшое приключение, и только. К тому же подмосковный климат гораздо лучше петербургского, а тебе, привыкшему к южному теплу, и сам Бог велел перебраться туда на лето».

2
        На вечер барона Корфа Матвей поехал в обычном парадном фраке. Но черную бархатную полумаску после некоторого раздумья все-таки решил надеть. Ему совсем не хотелось, чтобы его узнавали все подряд, и в первую очередь - знакомые женщины. И хотя главная цель маскарада, по сути, и состояла в том, чтобы «добропорядочная» дама, оставаясь неузнанной под маской, могла завести интрижку с интересующим ее кавалером, Матвей решительно не желал, чтобы за ним устроили охоту.
        Зато недолгое время, что он провел в Петербурге, скучающие замужние аристократки допекли его навязчивым вниманием. Как верно заметил Николай, Матвей Елагин был неподходящей партией для молодой девушки из приличной семьи. Но зато он, как не кто другой, годился на роль любовника какой-нибудь знатной графини или княгини. Во-первых, он был достаточно хорош собой, во-вторых, его окружал ореол загадочности и тайны. А в-третьих, он был, что называется, «жертвой трагических обстоятельств», иными словами - романтической фигурой. Так что от недостатка поклонниц Матвей не страдал. Поначалу повальное женское внимание льстило его самолюбию, но вскоре стало надоедать. А тут еще бывшая невеста внезапно воспылала к нему страстью, что уж было Матвею совсем не по душе.
        Словом, ситуация складывалась так, что из Петербурга впору было бежать. И, пожалуй, Матвей бы уже давно уехал. Его задерживали практические соображения. Воюя на Кавказе, он сколотил небольшой капитал на мелких торговых операциях и вложил деньги полгода назад в одну многообещающую коммерческую экспедицию. Теперь ему нужно было дождаться доходов с этой экспедиции, точнее - возвращения в Россию некоего корабля. Ясно, что этот корабль не мог войти в столичный порт раньше, чем на Балтике и Неве тронется лед. Поэтому пришлось запастись терпением и ждать.
        Войдя в бальный зал, где уже было полно людей в масках, Матвей внимательно огляделся. Он хотел отыскать Николая, чтобы пойти с ним играть в карты или пить шампанское, но приятель, верный своей привычке опаздывать, еще не приехал. Потоптавшись немного на месте, Матвей собрался перейти в игорную комнату, однако, как только он повернулся в сторону дверей, дорогу ему преградила дама в роскошном маскарадном костюме.
        - Не успел зайти в бальный зал и уже спешит покинуть его ради своих любимых карт, - кокетливо промолвила женщина, стреляя в Матвея глазами из прорезей полумаски. - Неужели на маскараде нельзя найти более интересное занятие, чем курить сигары и резаться до рассвета в «фараона»?
        Отступив от дамы, Матвей окинул ее пристальным любопытствующим взглядом. Судя по некоторым признакам, ей было лет двадцать или чуть больше. Так как половину лица ее закрывала черная полумаска с золотыми блестками, было трудно определить, насколько она красива. Но, конечно, она была хорошенькой - иначе она бы не вела себя так раскованно и смело. Что же касается маскарадного костюма юной кокетки, то Матвей нашел его выше всяких похвал. Дама была одета турчанкой. Пышное одеяние из розового шелка, обильно затканного золотом и серебром, напоминало приталенный халат. Его рукава свободно ниспадали от локтей, разлетаясь в стороны при малейшем движении; в глубоком вырезе соблазнительно покачивалась налитая грудь. Голову дамы венчала слегка надвинутая на лоб изящная шапочка в форме сильно усеченного конуса, к которой крепилась сзади невесомая вуаль. Одним словом, перед Матвеем находилось очаровательное создание, явно не отягощенное предрассудком супружеской верности.
        - Что же ты все молчишь, загадочный незнакомец? - продолжала дама, обращаясь к Матвею на «ты» согласно вольным маскарадным обычаям. - Или ты так очарован мною, что проглотил язык?
        Рассмеявшись, Матвей шагнул навстречу «турчанке» и взял ее за руку. Как он и ожидал, женщина не стала отнимать руки. Напротив, она легонько сжала его пальцы, давая понять, что не возражает против более решительных действий с его стороны.
        - Я молчу, потому что не знаю, как подступиться к такой гордой и надменной красавице, - с наигранным простодушием проговорил Матвей. - Чего доброго, еще поведу себя навязчиво и получу полбу вот этой тяжелой штуковиной, - он указал кивком головы на круглое опахало из перьев, которое женщина держала в свободной руке.
        Рассмеявшись в свою очередь, дама шутливо погрозила ему пальцем.
        - Ты груб и неотесан, дружочек, - мягко упрекнула она его. - Но я не сержусь на тебя, потому что знаю, что последние четыре года ты провел среди кавказских дикарей.
        - А, так ты узнала меня? - усмехнулся Матвей. - Но, в таком случае, может быть, и ты позволишь мне узнать тебя, любезная маска?
        - Может быть, - ответила дама, лукаво блеснув глазами. - Но если я и решусь сбросить маску, то, конечно же, не здесь, в этом людном зале.
        - А где же? - с легким вызовом спросил Матвей.
        Темные глаза дамы превратились в узкие щелочки, на ее губах проступила интригующая, зовущая улыбка.
        - За этим залом есть еще один большой зал, - горячо зашептала она, наклонившись к самому уху Матвея, - справа от него тянется длинная картинная галерея. А в самом конце этой галереи… - она секунду помедлила, - есть маленькая лестница, по которой можно спуститься в домашний театр. В этот вечер он пуст и заперт на ключ, - дама выдержала многозначительную паузу, а затем взволнованно прошептала: - Вот на этот самый маленький ключик…
        Она раскрыла ладонь, и на белой лайковой перчатке блеснул небольшой медный ключик. Посмотрев на Матвея долгим красноречивым взглядом, женщина аккуратно вложила ключик в его ладонь.
        - Итак, - сказала она быстро и приглушенно, - я только что дала тебе в руки залог того, что мои намерения в отношении тебя серьезны. А теперь я должна на время покинуть тебя, потому что я приехала сюда не одна. Встретимся в этом зале… через час. Надеюсь, ты не обманешь мои ожидания, дружочек? - она бросила на Матвея еще один выразительный взгляд и, прежде чем он успел что-то ответить, растворилась в густой толпе масок.
        Раскрыв ладонь, Матвей посмотрел на ключик и многозначительно хмыкнул. Интересно, проказница, действительно, желала уединиться с ним или же это маскарадный розыгрыш? От скучающих замужних дам можно ожидать всего. Но как поступить, если намерения «турчанки» окажутся серьезными? Стоит ли с ней… Или лучше не связываться? «А почему бы, собственно, нет? - подумал Матвей, цинично усмехнувшись. - От меня не убудет, если я доставлю благородной развратнице несколько минут удовольствия. Только потребовую, чтобы она сняла маску».
        В этот момент в зал наконец вошел Николай. Друзья поздоровались, а затем направились в игорную комнату. Примерно час спустя Матвей встал из-за стола и, сославшись на необходимость повидаться с одной дамой, оставил приятеля и двинулся в бальный зал.
        К этому времени в зале собралось так много масок, что там было не протолкнуться. Тем не менее Матвей довольно быстро отыскал в толпе свою «турчанку». Она стояла возле стены в полном одиночестве и выглядела совершенно безучастной к тому, что происходит вокруг. Матвею даже показалось, что у нее какой-то грустный и подавленный вид, но, вероятно, это впечатление было обманчиво. Да и как можно определить выражение лица человека, если это лицо наполовину закрыто маской?
        - Привет, моя очаровательная проказница, - весело сказал Матвей, подходя к
«турчанке». - Надеюсь, я подоспел вовремя и не заставил тебя томиться в ожидании?
        - Но я вовсе не ждала вас, - растерянно отозвалась она, вскидывая на него удивленный взгляд. - Вы, должно быть, спутали меня с какой-то другой дамой.
        - Неужели? - с игривой усмешкой спросил Матвей. За истекший час он успел пропустить несколько бокалов вина, и теперь ему самому хотелось дурачиться и флиртовать. - Так, значит, ты меня совсем не ждала? Что ж, не могу сказать, что меня это сильно удивляет: изменчивость женского сердца я знаю хорошо, как никто другой. Но вот насчет того, чтобы спутать тебя с кем-то еще… это уж ты, голубушка, извини. Такого костюма нет ни у кого в этом зале, так что никакой путаницы быть не может.
        Женщина подняла голову и посмотрела на Матвея каким-то странным, пытливым и настороженным взглядом. Однако вскоре на ее губах появилась приветливая, хотя и несколько сдержанная улыбка.
        - Кажется, я начинаю понимать, в чем дело, - сказала она, слегка усмехнувшись. - Вы встречали меня раньше в обществе и теперь узнали. В таком случае, пожалуйста, назовите мое имя, чтобы исключить возможные недоразумения, а также… представьтесь сами.
        Негромко рассмеявшись, Матвей вздохнул и покачал головой.
        - А ты, оказывается, превосходная актриса, моя прелестная маска. Час назад передо мной была роковая обольстительница, а теперь - само воплощение девичьей скромности и хороших манер. Интересно, какая же ты на самом деле? - он облокотился на выступающую из стены пилястру и пристально и испытующе посмотрел «турчанке» в глаза. - Бьюсь об заклад, что первое все-таки ближе. Будь ты на самом деле целомудренной девицей, ты бы не осмелилась вести себя со мной так раскованно. Ведь маску, - Матвей угрожающе прищурился, - при большом желании можно и сдернуть.
        Он ожидал, что она испугается или хотя бы придет в замешательство, но вместо этого незнакомка горделиво выпрямилась и посмотрела на него бесстрашным, вызывающим взглядом.
        - А я вовсе и не боюсь остаться без маски, - сказала она. - Потому что не знаю за собой ни одного поступка, которого должна стыдиться!
        Не ожидавший подобного ответа Матвей на какое-то время растерялся. Он помимо воли почувствовал восхищение невероятным присутствием духа новой знакомой. Неужели она так уверена, что он не исполнит своей угрозы? Ведь на маскарадах бывали случаи и гораздо скандальней. Но внезапно ему в голову пришло объяснение странного поведения дамы - такое простое, что он удивился, как сразу об этом не подумал: она вовсе не замужняя дама, как он решил вначале, а молодая вдова. Именно отсюда идет ее смелость, отсутствие боязни себя скомпрометировать, а также отчаянная жажда любовных приключений.
        - Ну что ж, прекрасно, моя голубушка, - с улыбкой сказал Матвей. - Я очень рад, что ты не из пугливых гусынь. Однако всему свое время и место, не так ли? - он вытащил из кармана ключ и красноречиво посмотрел сначала на него, а затем на даму.

«Турчанка» недоуменно покосилась на ключ, потом перевела взгляд налицо Матвея и… неожиданно прыснула.
        - В чем дело? - нахмурился Матвей. - Что тебя так рассмешило?
        - Что? Да ваше чудаковатое поведение! - ответила она, продолжая посмеиваться в веер. - Пылкие взгляды, туманные намеки, а теперь еще какой-то ключ! Интересно, что он открывает? Наверное, дверь в подземелье, где хранятся несметные сокровища!
        Внезапно Матвей осознал, что эта затянувшаяся игра начинает изрядно раздражать его. Уж не думает ли самоуверенная особа подурачиться, а затем оставить его с носом? Однако она глубоко заблуждается, рассчитывая, что он позволит ей так с собой обойтись. Он получит с нее то, что она пообещала - быть может, слишком опрометчиво, но теперь уже поздно идти на попятный. Придется ей расплатиться за свою неосторожность.
        Спрятав ключ в карман, Матвей улыбнулся «турчанке» одной из своих самых неотразимых улыбок и низким, грудным голосом сказал:
        - Любезная маска, ты не находишь, что мы с тобой слишком заболтались? А между тем, играют такие чудесные вальсы, один прекрасней другого… Вы позволите мне пригласить вас, сударыня? - последняя фраза прозвучала так серьезно и учтиво, что дама растерялась от подобной перемены в поведении навязчивого кавалера.
        - Пожалуй, да… - нерешительно протянула она.
        Благодарно улыбнувшись, Матвей положил руку на талию женщины и начал кружить ее в вальсе. Она оказалась прекрасной партнершей, и вести ее в танце было одно удовольствие. Матвей настолько увлекся, что едва не забыл о своей скрытой цели - вальсируя с дамой, незаметно оказаться в другом конце зала, где располагались двери в соседний банкетный зал. Ибо за банкетным залом и начиналась та самая
«длинная картинная галерея», из которой можно попасть в домашний театр.
        Вальс был достаточно долгим, и когда он закончился, Матвей заметил, что его дама слегка запыхалась. Он тотчас предложил ей перейти в банкетный зал и выпить по бокалу шампанского. Мгновение поколебавшись, она согласилась. Стараясь не выказать своего торжества, Матвей любезно предложил ей опереться на его руку и подвел к одному из накрытых столов.
        - Прошу вас, сударыня, - вежливо сказал он, протягивая ей бокал. Затем взял со стола тарелку с разрезанным ананасом и с галантным поклоном подал незнакомке.
        - Благодарю вас, месье, - сказала она, отправляя в рот сочный ломтик ананаса. Потом сделала пару глотков шампанского и взяла с тарелки второй кусочек. - Попробуйте и вы, - с улыбкой обратилась она к Матвею. - По-моему, вкус божественный!
        - Фрукты из оранжереи Корфа, действительно, хороши, - согласился Матвей. - Но я не из тех, кто может по достоинству оценить их вкус: я слишком избалован. - И, заметив в глазах дамы вопрос, Матвей пояснил: - За последние четыре года я ни разу не пробовал оранжерейных плодов. В тех краях, где я служил, у меня была возможность срывать их с ветки.
        Незнакомка посмотрела на Матвея с живейшим интересом.
        - Так вы служили на Кавказе?! - воскликнула она с таким искренним удивлением, что он едва не рассмеялся: проказница, видимо, забыла, как час назад сама напомнила ему, что он провел четыре года среди кавказских дикарей. - И где же, в каком полку? - продолжала «турчанка». - Мне любопытно это знать, потому что сын моей соседки по имению недавно был отправлен в те края за участие в дуэли, - с улыбкой пояснила она.
        Матвей назвал полк, а его собеседница, в свою очередь, назвала фамилию соседа. Оказалось, что Матвей немного знаком с этим молодым человеком. Это расположило женщину в его пользу, и между ними завязался оживленный разговор. Напустив на себя вид бывалого вояки, Матвей начал увлеченно рассказывать о своей жизни на Кавказе. Тем временем они незаметно перешли из банкетного зала в картинную галерею. На мгновение Матвей остановился и пристально взглянул на свою спутницу. Но ее лицо, наполовину скрытое полумаской, не отражало никаких чувств, кроме неподдельного интереса к его рассказу. «Как она, однако, невозмутимо держится, - удивленно подумал Матвей. - Похоже, тот ключ, что лежит в моем кармане, вовсе не от заветной дверцы, и плутовка рассчитывает от души повеселиться, когда я начну возиться с замком».
        Несмотря на такие мысли, Матвей продолжал двигаться к своей цели. Наконец они достигли зала, в конце которого находилась лестница, ведущая к дверям домашнего театра. Как и в предыдущем помещении, здесь не было ни души.
        - Кажется, нам пора возвращаться назад, - неожиданно сказала «турчанка», замедляя шаг. - Это последняя комната в анфиладе, за ней домашний театр, который сегодня, конечно же, заперт.
        Ее слова прозвучали так просто и естественно, что Матвей невольно рассмеялся. Нет, вы только подумайте, какова плутовка!
        - Ну, разумеется, заперт, - поддразнивающим тоном произнес он. - Вот на этот маленький ключик.
        Не сводя с женщины пронизывающего, цепкого взгляда, Матвей снова извлек из кармана ключ и принялся небрежно поигрывать им. Какое-то время «турчанка» недоуменно смотрела на Матвея, а затем проговорила дрожащим, полным глубочайшего негодования голосом:
        - Мы немедленно уходим отсюда. Или… или я сейчас закричу!
        Не дожидаясь ответа, она отвернулась от Матвея и быстро пошла к дверям. Однако не успела она сделать и десяти шагов, как он настиг ее и преградил дорогу.
        - Послушай, моя красавица, - сказал он с мягкой угрозой, - ты, видимо, не совсем поняла, с кем связалась. Я не из тех, кто позволяет с собой так шутить, и ты должна была об этом догадаться, раз тебе известно мое имя. Ты сама зазвала меня сюда, дала мне ключ, а теперь собираешься сбежать, оставив меня в дураках? Не выйдет, голубушка! Уж коли пообещала, придется выполнять.
        По лицу женщины пробежала судорога, а затем Матвей с изумлением увидел, что от ее раскрасневшихся щек отхлынула кровь и они приобрели землистый оттенок. Казалось, еще немного - и она упадет в обморок. Все это было настолько невероятно, что Матвей почувствовал себя сбитым с толку. Не верилось, что перед ним та развязная особа, которая два часа назад чуть ли не вешалась ему на шею! Или… она не рассчитывала, что игра зайдет так далеко, и теперь сама испугалась?
        - Вы или сумасшедший, или отъявленный негодяй, - наконец выдохнула «турчанка» побелевшими губами. - В любом случае, если вы надеялись развлечься, то глубоко просчитались. Я порядочная девушка, и если вы станете меня домогаться, предупреждаю: я скорее умру, чем позволю вам что-то со мной сделать!
        - Да нужна ты мне, чтобы я тебя домогался, - презрительно бросил Матвей, освобождая дорогу. - Катись отсюда ко всем чертям… вместе со своим ключом! - он швырнул ключ ей под ноги и отвернулся к стене.
        Переступив через ключ, она метнулась к дверям. А затем резко повернула назад, подбежала к Матвею и сорвала с него полумаску.
        - Что ты себе позволяешь, черт тебя побери?! - в бешенстве закричал он, пытаясь схватить ее за руку. Но она ловко увернулась и, отступив на безопасное расстояние, истерично расхохоталась:
        - Вот уж не ожидала, что это Матвей Елагин! Подумать только, как меняет людей время! Хотя, - добавила она с какой-то непонятной интонацией, - может быть, вы и раньше были таким…
        Подхватив юбки, женщина снова бросилась к дверям и исчезла за ними.
        - Разрази меня гром, - озадаченно пробормотал он, поглаживая щеку, которую незнакомка слегка поцарапала, когда срывала полумаску. - Либо эта особа немного не в себе, либо…
        Додумать Матвей не успел, так как его внимание вдруг привлек подозрительный шорох. Осененный внезапной догадкой, Матвей со всех ног бросился к лестнице, спускавшейся к дверям домашнего театра. Снизу послышался женский визг и топот, отнюдь не вязавшийся с представлением о воздушной женской походке. Но Матвей все же успел заметить, как в двери проскользнули две женщины, одна из которых… была в точно таком же костюме, как на его «турчанке»!
        Яростно выругавшись, Матвей сбежал по ступенькам и ворвался в неосвещенный театральный зал. Но здесь уже никого не было; только в отдалении хлопнула дверь, а затем наступила тишина. Похоже, мерзавки хорошо знали планировку дома и преследовать их было бы пустой тратой времени.
        Матвей торопливо вернулся в бальный зал. Но, как он и ожидал, дамы в костюме турчанки там уже не было. Видимо, после случившегося она не захотела оставаться на маскараде. «Ну и натворил же ты, братец, делов, - мрачно поздравил себя Матвей. - Теперь готовь пистолеты и жди вызова на дуэль… от родственников оскорбленной девицы». Хотя, трезво оценил он ситуацию, никакой дуэли, скорее всего, не последует. Едва ли эта девушка станет жаловаться родителям. Судя по всему, она приехала на маскарад тайно от них - иначе они держались бы рядом и ничего с ней бы не случилось. К тому же, хоть она и узнала Матвея, носам-то он не узнал ее! А значит, в ее интересах обо всем молчать: иначе можно оскандалиться на весь свет и изрядно подпортить свою репутацию. Где это видано, чтобы порядочные девушки разъезжали по маскарадам одни? Так могут вести себя только замужние дамы да еще старые девы, поставившие крест на мечтах о замужестве. «И все-таки, она порядочная девушка, - подумал Матвей, с каждой минутой все больше ощущая укоры совести. - А я… порядочный осел! Как можно было не разглядеть, что это совсем не та женщина?
Ее манеры, речь, поведение - все говорило об этом!»
        Итак, кто-то решил сыграть с ним злую шутку. Или, скорее, даже не с ним, а с той
«турчанкой». Какие-то мерзавки позавидовали ее светским успехам и решили устроить ей досадную неприятность. А его, Матвея, они использовали в качестве орудия мести. И, надо заметить, их выбор оказался весьма удачным: он повел себя с той девушкой, как отъявленный негодяй. Оскорбил ее своим непристойным предложением, наговорил гадостей, да еще и напугал до полусмерти. Можно только догадываться, какие громы и молнии она сейчас призывает на его грешную голову! Ведь она же не знает, что все это было подстроено, и если он и виноват перед ней, то лишь наполовину. И принести свои извинения не удастся - ведь он не знает ее имени. «А раз так, то плюнь на эту историю и забудь о ней, - решительно сказал он себе. - В конце концов, ничего ужасного с девицей не случилось. Будет ей урок: не болтайся где попало без сопровождения старших!»
        Повернувшись на каблуках, Матвей направился в игорную комнату.

3

    Имение Юлии Прозоровской, май 1830 года
        Сидя в уютном кресле перед дубовым столом в своей библиотеке, Юлия Прозоровская внимательно изучала отчет управляющего о весенних посевных работах. Время от времени она делала пометки на полях тетради, макая перо в малахитовую чернильницу. Рядом с чернильницей стоял серебряный поднос, а на нем - чашка и блюдце синего, с розово-золотым цветочным рисунком севрского фарфора. В чашке был налит шоколад, а в блюдце лежали ароматные миндальные пирожные.
        Нельзя сказать, чтобы Юлия не доверяла своему управляющему. Но она решила, что ей как единоличной хозяйке большого имения следует основательно вникать во все дела. В последнее время только и было слухов, что об очередном разорении какого-нибудь дворянина, и Юлия совсем не горела желанием пополнить число этих несчастных. Да и чем еще было заниматься девушке, жившей в деревне и не выезжавшей на светские вечера? Читать - так Юлия уже давно перечитала все, что было интересного в обширной отцовской библиотеке. Заниматься же рукодельем она не слишком любила. Можно было бы попробовать рисовать, но - увы! - природа обделила княжну Прозоровскую талантом художника.
        Покончив, наконец, со своим занятием, Юлия откинулась в кресле и расслабленно потянулась. Стрелки на каминных часах показывали начало десятого, и она невольно подумала, что знатные дамы в Петербурге и Москве сейчас еще сладко спят, отдыхая после веселого бала или раута. Что ж, когда-то и она вела такую жизнь… до того, как про женщин ее семейства пошел этот ужасный, зловещий слух.
        Допив шоколад, Юлия позвонила в бронзовый колокольчик, и полминуты спустя в библиотеке появилась старшая горничная.
        - Готовы ли комнаты для князя и княгини Тумановых?
        - Да, госпожа княжна, - почтительно ответила горничная. - Все готово, можно заселяться хоть сейчас.
        - Прекрасно. А те коробки с платьями и шляпами, что прислала мне тетушка на прошлой неделе?
        - Все распаковано и развешано в вашей гардеробной, госпожа княжна.
        Удостоив служанку легким одобрительным кивком, Юлия дала ей пару указаний и отпустила небрежным движением руки. Потом встала с кресла и перешла из библиотеки в небольшой будуар, выходящий окнами во двор. Ее должен был навестить приятель покойного отца, и ей хотелось выйти ему навстречу, чтобы показать чудесные голландские тюльпаны в саду. Они распустились только три дня назад, и Юлия не могла на них налюбоваться. Цветы были трех видов: малиновые с молочно-белыми прожилками, желтые с красными прожилками и ярко-фиолетовые.
        Подойдя к зеркалу, Юлия с улыбкой оглядела себя. В это утро на ней было роскошное платье из бирюзового бархата, которое трудно было назвать просто «домашним». По моде того времени, платье имело пышные рукава, широкие в плечах и сужавшиеся к манжетам. Тонкую шею Юлии обхватывал гофрированный кружевной воротник «а-ля Маргарита Валуа», под которым был завязан изящный бантик из черной атласной ленты. Прическа Юлии тоже соответствовала моде: тугие локоны на висках и искусно сделанный бант из волос на макушке. Перчаток на руках девушки не было. На тонких изящных пальцах красовалось несколько колец: с жемчугом, бирюзой и даже одно с бриллиантом. (Надевать бриллианты по утрам считалось дурным тоном, но в последнее время Юлия испытывала какую-то болезненную тягу к роскоши и драгоценностям.)
        Внезапно Юлии вспомнилась одна фраза из письма тетушки, и ее губы тронула усмешка. Тетушка с мужем собирались снова вывозить ее в свет и прислали новые наряды, чтобы Юлия «привыкла к ним и заново научилась носить модные вещи». Вероятно, тетушка полагала, что племянница ходит по дому в замусоленном капоте и с нечесаными волосами, а ее просторный дом пришел в полное запустение. Что ж, она будет приятно удивлена, когда окажется здесь.
        Вообще-то опасения княгини возникли не на пустом месте. После того как в начале осени Юлия посетила несколько московских балов, она на целых три месяца погрузилась в апатию и уныние. Но потом все-таки нашла в себе силы встряхнуться. Пусть она не может показаться в обществе, где на нее все косятся - в жизни и кроме балов с театрами хватает приятных вещей. Она молода, красива, здорова и, главное, - богата. Так стоит ли печалиться, рискуя зачахнуть от тоски во цвете лет? И из-за чего? Только из-за того, что она не может выйти замуж?! Да очень ей это надо - терпеть подле себя какого-нибудь грубияна, развратника или дурака! А так она сама себе хозяйка, и очень скоро, когда ей исполнится двадцать один год, станет совсем независимой.
        Стук колес экипажа по мощеной дорожке прервал размышления Юлии. Выглянув в окно, она набросила на плечи меховую накидку и быстро прошла в вестибюль, а оттуда - на высокое каменное крыльцо своего особняка. Как раз в это время коляска остановилась, и из нее вышел представительный мужчина лет пятидесяти, с густыми темными усами, тронутыми легкой проседью, и проницательным взглядом серо-голубых глаз. Это и был приятель отца Юлии, Андрей Евгеньевич Самборский.
        - Ну наконец-то! - воскликнула Юлия, окидывая гостя ласково-укоризненным взглядом. - А я уж думала, вы совсем про меня забыли!
        - Это невозможно, сударыня, - игриво отвечал Андрей Евгеньевич. - Ибо кто видел вас хотя бы мельком, не сможет забыть до конца своих дней.
        - Ну-ну! - усмехнулась Юлия. - Вы лучше не в любезностях рассыпайтесь, а расскажите, где вы так долго пропадали. Мы с Виолеттой Егоровной ждали вас на Пасху, а уже и Святая неделя миновала.
        Андрей Евгеньевич страдальчески возвел глаза к небесам.
        - А что, эта ужасная особа все еще здесь? - спросил он, с преувеличенной опаской оглядываясь по сторонам.
        Юлия рассмеялась, а затем легонько погрозила ему пальцем:
        - Перестаньте так отзываться об этой милой женщине, или я перестану считать вас своим другом. Вы же прекрасно знаете, что молодой девушке не полагается жить одной, а Виолетта, по крайней мере, нисколько мне не досаждает. Кстати, она никогда не встает с постели раньше одиннадцати, так что у нас еще полно времени, чтобы пообщаться без помех. Но сначала я хочу показать вам свои тюльпаны.
        Юлия проворно сошла с крыльца и, грациозно опершись на руку Андрея Евгеньевича, направилась с ним в сад.
        Минут через двадцать они вернулись в дом и прошли в малую гостиную - уютную комнату с золотисто-желтыми обоями и добротной мебелью, обитой оранжевым штофом. Велев горничной подать легкого вина, Юлия уселась с гостем на мягкий диван, и они повели неторопливый, задушевный разговор, как нередко бывало за последний год.
        - Андрей Евгеньевич, а ко мне ведь тетушка с мужем приезжают, - сообщила Юлия. - Жду со дня на день, уже и комнаты приготовила.
        - Вот как? - Самборский озадаченно сдвинул брови. - И надолго ли гости, позвольте узнать?
        - Судя по всему, да. - Видите ли, тетушка намерена снова вывозить меня в свет. А еще давать балы и всякие развлекательные вечера здесь, в моем имении.
        - Мудрое решение, - заметил Самборский.
        Юлия выразительно посмотрела ему в глаза:
        - Она прислала мне целый воз новомодных нарядов. И, похоже, все это неспроста. В своем последнем письме она намекнула, что хочет познакомить меня с очень интересным и достойным молодым человеком, - по губам Юлии скользнула колко-ироничная усмешка. - Любопытно, чем ей удалось его прельстить? Не иначе, как моими деньгами!
        - Прошу вас, дорогая Юленька, не говорите так, - с чувством возразил Самборский. - У меня сердце разрывается, когда у вас становится такой взгляд. Ваши деньги… Что они значат в сравнении с вашими достоинствами, не говоря уже о вашей красоте? Богатых невест можно найти сколько угодно, а вот такую, как вы… такую, как вы, еще поискать…
        Юлия благодарно улыбнулась, потом тяжко вздохнула и покачала головой:
        - Да, Андрей Евгеньевич, я и богата, и собой недурна, а все шарахаются от меня, как от прокаженной. Еще бы: за четыре года у девушки было целых три жениха, и ни с одним из них она не обвенчалась! Потому что первый заболел и умер, а двое других погибли… Знаете, Андрей Евгеньевич, - сказала Юлия после короткого молчания, - иногда я и сама начинаю верить, что все эти гадкие слухи - правда, и что надо мной тяготеет этот проклятый «венец безбрачия».
        - Какой возмутительный вздор! - горячо возразил Самборский. - Да никаких таких
«венцов безбрачия» не существует, это все бабкины сказки!.. Эх, если б мне только узнать, кто пустил про вас эти мерзкие слухи! - Андрей Евгеньевич гневно сверкнул глазами. - Уж я бы так задал подлецу, что мало б не показалось!
        Вскочив на ноги, Юлия в волнении заходила по комнате.
        - Да, конечно, с одной стороны, все это похоже на нелепые выдумки, - заговорила она с легкой дрожью в голосе. - Но, с другой… ведь никакой слух не возникает на пустом месте! Вам известно, что у моего отца была старшая сестра. Она тоже была совсем не дурна собой, и за ней давали хорошее приданое. И, тем не менее, она не вышла замуж и умерла старой девой! - Юлия остановилась и красноречиво посмотрела на Самборского. - Насколько я знаю, первый жених сбежал от нее накануне свадьбы, а второй погиб в восемьсот двенадцатом году. И вот теперь со мной творится та же история! Подумать только: три умерших жениха! Неудивительно, что все холостые мужчины разбегаются в стороны при одном моем появлении! - с невеселым смешком закончила она.
        Поднявшись с дивана, Самборский подошел к Юлии и мягко коснулся ладонью ее плеча:
        - А я все-таки уверен, что это никакое не родовое проклятье, а просто-напросто ряд несчастных случайностей. Хотя, почему, собственно, несчастных? - спросил он с философской, несколько циничной улыбкой. - Быть может, как раз наоборот…
        - Ах, Андрей Евгеньевич, что вы говорите!
        - Но посудите сами, мой ангел! - в том же тоне продолжал Самборский. - Разве среди ваших женихов был хоть один безупречный человек? Или вы хотите сказать, что были серьезно влюблены в кого-то из них?
        - Нет, - ответила Юлия, слегка покраснев.
        Самборский бросил на нее торжествующий взгляд:
        - Вот видите, дорогая моя! Вы сами признаете, что ни один из ваших покойных женихов не был вам особенно дорог. Да и то сказать, что в них было хорошего, кроме титулов да смазливых физиономий? - Андрей Евгеньевич презрительно пожал плечами. - Кстати, - беспокойно нахмурился он, - милая Юленька, я очень опасаюсь, что жених, которого собирается привезти к вам тетушка, тоже окажется из этой породы. Заклинаю вас: присмотритесь к нему внимательно, прежде чем что-то решать! Вдруг это и впрямь какой-нибудь титулованный голодранец, способный оценить лишь размер доходов с ваших имений, а не вас саму?
        - Не тревожьтесь за меня, милый Андрей Евгеньевич, - усмехнулась Юлия. - Я уже не так молода и глупа, как была раньше, и сумею разгадать притворство… А если говорить откровенно, - она бросила на Самборского слегка озорной взгляд, - то я вообще не хочу сейчас думать о замужестве. Я хочу… отправиться в заграничное путешествие!
        - Ну что ж, прекрасная мысль, - оживленно подхватил он. - Возьмите Виолетту в компаньонки да поезжайте. Честно говоря, я и сам в последнее время подумывал о путешествии… в Италию, где мне довелось побывать в молодые годы. Ах, что это за дивная страна! Для человека, который способен ценить красоту и искусство, это настоящая сокровищница.
        - И осенью там будет совсем не жарко, - добавила Юлия очень тихо, словно про себя. - А теперь, - с улыбкой сказала она, посмотрев на часы, - идемте завтракать: стол, должно быть, уже накрыли.

* * *
        Княгиня Наталья Борисовна Туманова прибыла в имение племянницы три дня спустя. И тут же принялась готовиться к предстоящему балу. Первым делом она послала записки своим столичным приятельницам, которые тоже перебрались на лето в подмосковные имения. Затем нанесла визиты ближайшим соседям Юлии, а тем, кого навестить было невозможно, разослала любезные приглашения. По предварительным подсчетам, на бал должно было приехать человек сто - не так уж и мало для провинциальной вечеринки.
        Бал назначили на пятнадцатое число. Хлопот вышло много, поскольку кроме танцев намечались еще и парадный обед с ужином, а также завтрак для гостей, которые останутся ночевать. Но у княгини имелся большой опыт в подобных делах, и все уладилось без проблем. Помогло и то, что в имении Юлии, вопреки ожиданиям тетушки, царил образцовый порядок. Многочисленная дворня не болталась без дела, каждый имел четко определенные обязанности. Просторный дом содержался в идеальной чистоте, включая гостевые комнаты, в которых уже давно никто не останавливался.
        Вечером накануне бала Юлия с тетушкой задержались после ужина в гостиной. Какое-то время они молчали, ожидая, пока горничная зажжет свечи и оставит их одних. Затем княгиня взяла племянницу за руку и ласково заглянула ей в глаза.
        - Как твое настроение, дорогая? - спросила она. - Должно быть, ты очень волнуешься…
        - Волнуюсь? - с сарказмом переспросила Юлия. - Ну что ты, милая тетушка, вовсе нет! После того как в начале осени я простояла три бала подряд у стены, не получив ни одного приглашения, меня невозможно чем-то разволновать. Хотя нет, я ошибаюсь, - поправилась она, весело сверкнув глазами. - Один раз меня все же пригласил на танец… какой-то подвыпивший гусар. На протяжении всей длинной кадрили он уверял меня, что не боится самого черта и что готов хоть сегодня жениться на моих деньгах, несмотря на то, что я уже угробила троих женихов.
        - Какой ужас! - с содроганием воскликнула Наталья Борисовна. - Бедная моя девочка, я не представляю, как ты сумела все это выдержать! А я была в это время далеко и даже не могла защитить тебя, - виновато вздохнула она.
        Юлия успокаивающе погладила ее руку.
        - Не чувствуй себя виноватой: в той ситуации даже ты не смогла бы мне помочь. Мне надо было сразу вернуться в имение, а не ездить по светским вечерам, терпя унижения и только усиливая пересуды. Но что теперь об этом говорить? Главное, что сейчас я спокойна и вполне довольна своей жизнью.
        - А я постараюсь сделать все возможное, чтобы ты была еще больше довольна, - пообещала Наталья Борисовна. - И не просто довольна, но и счастлива, - она многозначительно улыбнулась.
        - Ах да, ты же писала, что хочешь познакомить меня с каким-то очередным женихом! - рассмеялась Юлия. - Уж не знаю, понравится ли он мне, но зато точно знаю, что он сбежит отсюда без оглядки, как только ему доложат о моем «венце безбрачия» и трех умерших женихах.
        - Этот человек не сбежит, - убежденно сказала княгиня. - Потому что он не из числа трусов или суеверных дураков. Что же касается тебя, - она бросила на племянницу озорной взгляд, - то, я думаю, ты будешь приятно удивлена, когда увидишь его.
        - Ты хочешь сказать, что я его знаю?
        Наталья Борисовна загадочно улыбнулась:
        - Во всяком случае, ты когда-то встречалась с ним в обществе. Но вот помнишь ты его или нет - это станет ясно при вашей встрече.
        - А я должна его помнить? - лукаво прищурилась Юлия.
        - Не знаю, - рассмеялась княгиня. - По моему разумению, так должна, но ведь я могу и заблуждаться. В любом случае, завтра все станет ясно.
        Они пожелали друг другу спокойной ночи и отправились по спальням. Прежде чем лечь в постель, Юлия прошла в гардеробную и еще раз осмотрела роскошные наряды, которые ей предстояло надеть.
        Один из них предназначался для обеда. Его нижнее платье было сшито из атласа цвета слоновой кости, с узкими рукавами и глубоким округлым декольте, а верхнее - из дорогих кружев того же оттенка, похожих на расшитый цветами и листьями тюль. Рукава были пышными у плеч и узкими на запястьях, а декольте прикрывала кружевная вставка, отделанная оборкой.
        Бальное платье, сшитое из нежно-голубого дамасского шелка, имело глубокое декольте и пышные короткие рукава. Оно было украшено кремовыми кружевами, а в центре корсажа была приколота голубая шелковая роза с кремовыми атласными листочками. Такие же розы должны были украшать прическу Юлии во время бала. А во время обеда - золотистый цветок и маленькая кружевная наколка.
        Оторвавшись от созерцания нарядов, Юлия загасила свечи и вернулась в спальню. Она вдруг с удивлением заметила, что ее сердце как-то необычно замирает в груди - сладко и одновременно чуть тревожно. И тут же весело рассмеялась, угадав причину своего состояния. Да она просто соскучилась по светской жизни! По балам, музыкальным вечеринкам, игривым разговорам и вниманию кавалеров - одним словом, всему, что составляет суть этой самой жизни. Как странно, что до сегодняшнего дня она не чувствовала никакой тоски! Или… старалась ей не поддаваться?
        - Так или иначе, а с завтрашнего дня моему затворничеству наступает конец, - с улыбкой сказала себе Юлия, залезая под одеяло. - И это замечательно! Потому что на самом деле мне уже страсть как надоел этот размеренный образ жизни без всяких развлечений.

* * *
        Юлия даже не подозревала, что в это самое время о ней думает некий молодой человек, которого она, хотя и встречала в обществе, но почти не помнила. А между тем граф Антон Елагин думал о ней уже далеко не первый день. Больше того: он и в Москву-то приехал ради нее, а вовсе не ради того, чтобы составить компанию графине Шахматовой, как наивно полагала эта гусыня!
        Сегодня днем Антон нарочно прошелся пешком по Тверскому бульвару, чтобы рассмотреть особняк Юлии Прозоровской. И нашел, что «домишко» выглядит весьма солидно. Пожалуй, за него можно выручить кругленькую сумму, которая покроет половину его долгов. Подмосковное имение, конечно, продавать не следует - там они будут проводить лето. Лучше избавиться от имений в дальних провинциях, за которыми трудно наладить должный присмотр. Впрочем, все это можно будет обдумать потом, спокойно и без спешки. Антон не сомневался: как только кредиторы узнают, что он женится на княжне Прозоровской, они сразу перестанут торопить его с уплатой долгов.
        До того, как Юлия перебралась в Москву, Антон часто встречал ее в петербургском свете. Он находил, что она довольно мила, однако мысль о женитьбе на этой девушке никогда не приходила ему в голову: княжна Прозоровская всегда была с кем-то помолвлена. Но сейчас, как узнал Антон из верных источников, она была свободна от каких-либо обещаний и, вдобавок, забыта всеми своими прежними поклонниками. А стало быть, шансы на то, что она благосклонно примет его ухаживания, были весьма велики.
        Поскольку Антон наводил о Юлии справки, он, конечно же, знал про ее «венец безбрачия». Однако он не был суеверен и считал эти слухи чепухой. Да и будешь ли задумываться о подобных вещах, когда над тобой висят карточные долги? А долги Антона были так велики, что для их покрытия требовалось продать либо петербургский особняк со всей обстановкой, либо большую часть имений. Продать особняк Антон никак не мог: он не представлял себе жизни где-то еще, кроме столицы. А продать имения… На какие доходы тогда прикажете жить?
        Выход виделся один - жениться на богатой наследнице, причем как можно скорее, пока в обществе не пошли слухи о его разорении. Перебрав всех невест, Антон остановился на княжне Прозоровской. Во-первых, она была богата, во-вторых, это настоящая светская женщина, а не какая-то неотесанная провинциалка, а в-третьих, у нее не было родителей, которые могли помешать планам Антона. Одним словом, лучший вариант найти было бы трудно.

«Да, но как же мне познакомиться с ней? - думал Антон, расхаживая с бокалом вина по своей спальне в московской гостинице. - Не могу же я вот так запросто взять и приехать к ней в имение! Надо хорошенько пораскинуть мозгами и найти какой-нибудь способ».
        Недовольное покашливание за спиной Антона заставило его оторваться от радужных мечтаний и обернуться назад. Его любовница Катя Шихматова, о которой он забыл в последние полчаса, сидела с поджатыми ногами на постели и смотрела на него недоуменно и обиженно. В этот вечер она была необычайно соблазнительна. Тонкая сорочка из белоснежного муслина, отделанная розовыми бантами, не скрывала очертаний ее роскошного тела. По плечам живописно разметались золотистые локоны; нежные губы, слегка припухшие от поцелуев, манили снова приникнуть к ним. «Так хороша, что хоть портрет пиши», - иронично подумал Антон.
        Он больше не любил эту женщину. А может, и вообще никогда не любил. Главной причиной, по которой Антон стал любовником графини Шихматовой, было стремление досадить своему кузену. Но почему бы не извлечь из этого пользу? Катя оказалась искусной любовницей и доставила ему немало приятных минут. Однако она наскучила Антону, и он бы с великой радостью от нее отделался. Вот только он еще не нашел ей достойной замены.
        - Послушай, Антон, - капризно проговорила Катя, - ты не замечаешь, что очень переменился ко мне? Я хотела бы знать, в чем дело. Ты… - она подозрительно посмотрела ему в глаза, - за что-то сердит на меня?
        Подойдя к кровати, Антон окинул любовницу удивленно-насмешливым взглядом.
        - Сердит ли я на тебя? - повторил он с колкой усмешкой. - Да ты, должно быть, принимаешь меня за круглого дурака, если задаешь подобные вопросы!
        - Но я, правда, не понимаю…
        - Почему ты так разнервничалась, когда мы столкнулись в театре с Матвеем? - набросился на нее Антон. - Ты что, снова влюбилась в него?
        - Что ты такое говоришь?! - воскликнула Катя, залившись краской, что только укрепило подозрения Антона. - Да я… да я вообще никогда не была в него влюблена! Даже…
        - …когда собиралась за него замуж? - язвительно докончил за нее Антон. - Прелестно, моя радость! Позволь задать тебе вопрос: а меня ты хоть немного любишь? Или ты вступила со мной в связь только затем, чтобы вызвать ревность Матвея?
        - Нет, ты, верно, задался целью меня измучить! Я же сказала тебе, что не испытываю к нему нежных чувств! Однако… - она досадливо покусала губы, - мне немного не по себе оттого, что приходится встречаться с ним в обществе. Да ведь и ты, наверное, чувствуешь такую же неловкость…
        - Неловкость? - возмущенно вскинулся Антон. - Да какого черта я должен чувствовать перед ним неловкость?! Разве я виноват, что он связался с бунтовщиками и дядюшка отписал все свое состояние мне? - Он быстро прошелся по комнате, перевел дыхание и прибавил: - Хотя, признаюсь откровенно, мне немного досадно, что его не прихлопнули на Кавказе. Так было бы… гораздо приличнее.
        - И гораздо спокойнее для меня, - со вздохом сказала Катя.
        Антон бросил на нее незаметный презрительный взгляд. Подумать только: эта гусыня, действительно, влюбилась в его кузена! А с ним, Антоном, связалась лишь потому, что надеялась возбудить ревность Матвея и расшевелить его чувства. Проклятье, и что они все находят в этом Матвее? Он же законченный дурак! «Ну и черт с ней, - подумал Антон, внезапно успокоившись. - Теперь у меня есть повод в любой момент разорвать наши отношения. А Матвей… Да плевал я на него! Еще чего не хватало - чувствовать себя перед ним виноватым!»

4
        Имение Юлии Прозоровской Богданово оказалось еще великолепнее, чем ожидал Матвей. За чугунными воротами с каменными столбами начиналась широкая подъездная аллея из раскидистых лип. Вскоре она оборвалась, и карета въехала в обширный парадный двор с газонами, мраморными статуями и пышными цветниками. В середине большого круглого газона бил фонтан, обрамленный бордюром из бархатцев и анютиных глазок. Слева от партера разбегались в разные стороны аллеи регулярного парка. Справа шел пологий спуск к извилистому ручью, переходившему в живописное озеро с беседками и павильонами.
        Огромный светло-желтый двухэтажный господский дом с колоннами, выстроенный в виде буквы «П», можно было с полным правом назвать дворцом. Просторный вестибюль был отделан розовато-телесным мрамором. Пышный коричневый ковер покрывал роскошную лестницу с коваными перилами, по которой можно было подняться на второй, спальный, этаж особняка.
        Так как Матвей с Николаем были приглашены на несколько дней, им отвели прекрасно обставленные гостевые. Стены в комнате, которую занял Матвей, были обтянуты золотисто-бежевым штофом. Над кроватью с резным изголовьем нависал балдахин цвета молодой зелени, с золотыми кистями и каймой с рисунком из розовых цветов. Из такой же ткани была обивка мебели и занавески на окнах. Большую часть пола устилал бежево-зеленый ковер. Над мраморным камином размещалось высокое зеркало в золоченой раме, а еще одно - в простенке между окнами.
        Не успел Матвей распаковать вещи, как к нему постучался Николай.
        - Ну, мон шер, и как ты находишь все это? - спросил он. - Признайся откровенно: такого богатства ты не ожидал?
        Матвей скептически усмехнулся:
        - Да уж, признаться, не ожидал. Однако знаешь, русскую пословицу «На чужой каравай рта не разевай»?
        - Ну, это мы еще посмотрим, чужой или нет! - с бравадой заявил Николай. - В конце концов, ты же не напрашивался в женихи к этой Юлии! Ее тетушка сама предложила тебе жениться на ней, так что смущаться не из-за чего.
        - Да я и не смущаюсь, с чего ты взял? - возразил Матвей. - Напротив, мне с каждой минутой становится все более и более любопытно, - он с легким прищуром посмотрел на Николая. - Такое сокровище, да еще с таким приданым готовы отдать бедняку, для которого закрыты все пути служебной карьеры… Хоть убей, а я нутром чувствую, что здесь кроется какой-то подвох! И мне не терпится поскорей разгадать его.
        - Можешь начинать прямо сейчас, - весело отозвался Николай, - а я пойду одеваться к обеду. И не забудь, что в четыре часа нас ждут в большом парадном зале!
        Закрыв за приятелем дверь, Матвей тоже начал потихоньку одеваться. Когда он покончил с этим занятием, стрелки часов показывали без нескольких минут три. Не зная, на что убить время, Матвей неспешно выкурил сигару. Потом подошел к зеркалу и тщательно расправил свой нарядный серо-голубой фрак. Снова посмотрев на часы, он с досадой обнаружил, что еще только десять минут четвертого. В какой-то момент у Матвея мелькнула мысль пойти к Николаю, но он тут же отказался от этого намерения: его друг становился несносным, как капризная барышня, когда надо было куда-то собираться.
        Пройдясь из угла в угол, Матвей рассудил, что ему вовсе незачем сидеть в своей комнате до самых четырех часов. Конечно, идти в парадный зал не следует - вдруг там еще не закончили приготовления к приему? Но можно пойти в какое-нибудь другое место, например в библиотеку, посмотреть там книги. Найдя это решение удачным, Матвей спросил горничную, как попасть в нужную комнату, и быстро спустился вниз.
        Просторная библиотека в три окна показалась Матвею шикарной. Шкафы из мореного дуба полностью занимали две стены, диваны и кресла, обитые изумрудно-зеленым бархатом, были украшены резьбой в модном готическом стиле. Громадных размеров восточный ковер покрывал почти весь пол. Впрочем, рассмотреть все это великолепие Матвей не успел. Едва только он вошел в комнату, как через другую дверь туда влетела ослепительная красавица в роскошном кружевном платье.
        - Ах, вот он где! - воскликнула она, бросаясь к столу, на котором лежал раскрытый золотистый веер.
        Взяв веер, девушка аккуратно сложила его и повернулась в сторону той двери, возле которой стоял Матвей. В тот же миг ее брови взлетели, рот приоткрылся, а в глазах появилось выражение такого глубокого изумления, что Матвей почувствовал себя сбитым с толку. Он уже узнал в этой красавице Юлию Прозоровскую и по ее взгляду понял, что она тоже узнала его. Непонятно было лишь то, почему ее так потрясла их встреча.
        - Добрый день, мадемуазель, - с легким поклоном сказал Матвей. - Как поживаете?
        - Благодарю вас, неплохо, - она продолжала смотреть на него удивленным, недоверчивым взглядом, словно в ее сознании не укладывалось, что это, действительно, он.
        Матвей смущенно кашлянул:
        - Мне кажется, я не вовремя. Вы собирались заняться делами, а я помешал? В таком случае позвольте попросить извинений и…
        - Ах ну что вы! - Юлия наконец обрела дар речи. - Вы напрасно извиняетесь. Я зашла в библиотеку забрать веер, который тут забыла. Больше мне ничего не нужно. Да и какие могут быть дела, когда у нас сегодня праздник?
        - Да, действительно, - Матвей ободряюще улыбнулся. С некоторым опозданием до него все-таки дошло, почему она так странно себя ведет. Без сомнения, она уже знает, зачем он приехал, и смутилась, когда они внезапно столкнулись.
        - Честно говоря, я опешила, увидев вас здесь, - неожиданно призналась Юлия. - Вот уж не думала, что мы когда-то встретимся… да еще в моем подмосковном имении! - Она слегка рассмеялась, задорно встряхнув головой. Теперь в ее золотистых глазах не было и тени смущения. Напротив, они смотрели на Матвея с веселым любопытством и каким-то непонятным, но явно ощутимым вызовом. - Итак, господин Елагин, признавайтесь: как вы сюда попали? Вас пригласила моя тетушка? Или ее муж?
        - Они оба меня пригласили, - с легким замешательством пояснил Матвей. - А разве вы не знали?..
        - Нет, - ответила Юлия, и Матвей понял, что она говорит правду. - Даже не догадывалась. Дело в том, что тетушка составляла список гостей без моего участия, и я не знаю, кто должен к нам сегодня приехать.
        - Ясно, - криво усмехнулся Матвей.
        - Только не подумайте, что я не рада вас видеть! Просто наша встреча явилась для меня полнейшей неожиданностью. Ведь мы не виделись больше четырех лет! - она покачала головой, словно не в силах этому поверить. - Сколько всего случилось за это время! А вы… - Юлия бросила на Матвея пытливый взгляд, - вы ведь были сосланы на Кавказ… за участие в заговоре декабристов?
        - Верно, - подтвердил Матвей. - Я вернулся совсем недавно, полгода назад.
        - И сразу бросились в пучину развлечений, далеко не всегда невинных, - подхватила Юлия, насмешливо блеснув глазами. - Признайтесь, так оно и было?
        Матвей посмотрел на Юлию озадаченно. Ее фамильярное поведение смущало его, вызывая недоумение и огорчая. Где это видано, чтобы молодые девицы столь дерзко смотрели на мужчин и задавали им подобные вопросы? Так может вести себя лишь взрослая женщина, но не двадцатилетняя девушка, мечтающая о замужестве!
        - Ну, я бы не сказал, что у меня было много развлечений за последнее время, - обтекаемо ответил он. - Я гораздо больше занимался делами.
        - Я наслышана о ваших делах, - с улыбкой заметила Юлия, поигрывая веером, - от одной столичной приятельницы, которая… безумно любит маскарады.
        - Прошу прощения, мадемуазель, - напрягся Матвей, - но не могли бы вы… пояснить свой намек?
        - Да какие уж тут намеки! - рассмеялась Юлия. - Она описала мне историю, которая случилась с вами на маскараде то ли в феврале, то ли в марте. Суть в том, что вы, любезный господин Елагин, явившись на маскарад, привязались к девушке из приличного семейства. Протанцевав с ней пару танцев, вы предложили ей прогуляться, а затем завели в дальний закуток дома и пытались склонить… Ну, повели себя так, как не подобает вести себя с порядочными девушками.
        Снисходительно усмехнувшись, Матвей глубоко вздохнул и твердо и назидательно произнес:
        - Дорогая княжна! Не знаю, где ваша подруга услышала эту занимательную историю, но уверяю вас, что я не имею к ней ни малейшего отношения. Возможно, мужчина, который пристал к той девице, назвался моим именем: ведь под маской легко выдать себя за другого человека! А может, этот анекдот выдумал какой-то светский бездельник. В любом случае я здесь ни при чем.
        - Так, значит, это досужие сплетни? - смутилась Юлия. - По правде говоря, я так и думала: вы ведь не способны на недостойное поведение! А рассказала я вам, потому что хотела посмотреть, как вы это воспримете… Надеюсь, вы не сердитесь? - внезапно спросила она мягким голосом, так ласково посмотрев на Матвея, что он почувствовал себя сбитым с толку.
        - Ну что вы, мадемуазель, конечно же, нет, - ответил он, с изумлением замечая, что его голос слегка дрожит.
        Юлия одарила его благодарной улыбкой.
        - Ну что ж, в таком случае… - начала она и тут же замолчала, потому что на пороге комнаты появилась Наталья Борисовна.
        - Дорогая, ну где же ты пропадаешь? Гости уже в зале, а тебя… - с упреком обратилась она к племяннице и тут заметила Матвея. - А, господин Елагин! Очень рада вас видеть. Прошу прощения, что помешала вашему разговору с этой проказницей, но нам всем пора в зал.
        - Конечно, мадам, - кивнул Матвей, предлагая Юлии руку, и они вслед за тетушкой проследовали к большому парадному залу.
        Однако в соседней с залом гостиной Юлия неожиданно отняла у Матвея свою руку.
        - Нам лучше войти поодиночке, - прошептала она. - Иначе гости, чего доброго, решат, что вы мой очередной жених!

«И угораздило же меня, черт возьми, попасть в такое глупое положение! - с досадой подумал Матвей. - Я-то полагал, что Юлия уже все знает, а оказывается, родственники ничего ей не сказали. Вот будет потеха, если она вовсе не обрадуется нежданному жениху!»

5
        Войдя в зал, Матвей обосновался в дальнем уголке и стал незаметно наблюдать за Юлией. С каждой минутой он все больше удивлялся. Казалось, перед ним была совсем не та девушка, с которой он разговаривал в библиотеке. Куда только подевались ее свободные манеры и насмешливые улыбочки? Теперь перед Матвеем находилась вполне благопристойная молодая особа, с приветливой улыбкой, доброжелательным, чуть застенчивым взглядом и безупречными манерами. Нельзя было и подумать, что она способна вогнать мужчину в краску каким-нибудь нескромным вопросом!
        Немало поразило Матвея и то, как Юлия держалась с гостями. К обеду их собралось человек тридцать, и каждому из них она смогла уделить внимание, сказать несколько приятных слов. Одним словом, она вела себя как настоящая хозяйка праздника и даже свою многоопытную тетушку умудрилась оттеснить на второй план. Впрочем, Матвею показалось, что Наталья Борисовна нисколько не обиделась за это. Вообще, в ее отношении к племяннице сквозило что-то такое… трепетно-боязливое, иного выражения Матвей не мог подобрать. Будто она опасалась, что Юлия вот-вот может от чего-то расстроиться или кто-нибудь ненароком обидит ее. Такая настороженность озадачивала Матвея. По его мнению, княжна Прозоровская была не из тех, кто легко даст себя в обиду. Но, конечно, он мог и ошибаться. Он еще слишком мало знал эту девушку, чтобы делать о ней какие-то выводы.
        Впрочем, кое-что Матвей для себя уже решил: Юлия Прозоровская безумно нравится ему. И это было совсем не то, что он чувствовал к ней четыре с половиной года назад. Тогда она тоже казалась ему очаровательной, однако в ее присутствии он всегда оставался спокоен. Теперь же Матвей почему-то не ощущал этого спокойствия. Его взгляд то и дело устремлялся в сторону голубого дивана, на котором восседала светловолосая красавица в воздушном кремовом одеянии. А несколько позже, когда все перешли в столовую, Матвей точно так же тянулся взглядом к хозяйскому месту в торце стола. Напрасно сидевшая рядом дама пыталась затеять с ним игривый разговор. Матвей что-то машинально говорил, но даже не понимал, о чем идет речь. Он слышал только голос Юлии, видел только ее лицо, не замечая никого и ничего вокруг.
        В начале восьмого гости разошлись по своим комнатам, чтобы отдохнуть и переодеться к балу. И лишь тогда, оставшись в одиночестве, Матвей начал приходить в себя. Сначала ему было смешно - подумать только, целых три часа не мог отвести глаз от нее! - а затем его охватило беспокойство.
        - Разрази тебя гром, приятель, - пробормотал он, хмуро поглядывая в зеркало на свое отражение, - да что с тобой сегодня творится? Ты что… сходу влюбился в Юлию Прозоровскую?!
        Закурив сигару, Матвей принялся в волнении кружить по комнате. Он вдруг с удивлением осознал, что уже давно не был в таком взбудораженном состоянии - пожалуй, со дня того злосчастного маскарада. И это открытие ему совсем не понравилось. Он приехал сюда в расчете развеяться и получить какие-нибудь веселые впечатления, а вовсе не затем, чтобы влюбиться в избалованную богатую красавицу. К тому же еще неизвестно, как воспримет Юлия то, что ее хотят выдать за него замуж. Не исключено, что она оскорбится или придет в негодование. Да и то сказать, какой он жених для нее? Все его «жениховские» достоинства заключаются в графском титуле, и хотя это, конечно, тоже не последнее дело, для княжны Прозоровской этого слишком мало. Такая завидная невеста вправе рассчитывать на лучшую партию, даже если учесть, что ее характер - далеко не подарок, как подозревал Матвей. Но кто станет смотреть на характер девушки, если она хороша собой и имеет состояние? К тому же, как только что убедился Матвей, мадемуазель Прозоровская может прикинуться настоящим ангелом, если пожелает.
        - В любом случае, ничего хорошего из этой истории выйти не может, - подвел невеселый итог Матвей. - А потому, приятель, собирай-ка ты завтра с рассветом свои вещички и - восвояси.
        Приняв такое благоразумное решение, он успокоился и начал одеваться в балу. По правде говоря, он бы охотно уехал прямо сейчас, но это выглядело бы слишком невежливо по отношению к пригласившей его княгине Тумановой, да и к самой Юлии.

* * *
        Матвей бы порядком удивился, если б узнал, что Юлия сейчас тоже думает о нем. А если б еще мог прочитать ее мысли, то его изумлению не было бы границ. Пока горничная переделывала ее прическу, Юлия вспомнила во всех подробностях их разговор в библиотеке, а затем сравнила сегодняшнее поведение Матвея с его поведением в маскараде. Том самом злосчастном маскараде в доме барона Корфа, который она посетила во время своей тайной поездки в Петербург…
        О том, что Юлия ездила в Петербург в начале весны, знала лишь одна Виолетта да еще пара крепостных слуг. Ни тетушка, ни ее муж даже не подозревали об этом. Юлия намеренно ничего не сообщила им, заведомо зная, что они не одобрят ее идеи. И то сказать, затея была совершенно не умна! Но так считала Юлия теперь, а тогда… тогда она ни о чем не задумывалась. Ей вдруг стало невыносимо скучно сидеть в имении, захотелось куда-нибудь прокатиться, немного развеяться…
        И она «развеялась», ничего не скажешь! Мало того, что ее попытались совратить, так еще и наговорили всяких гадостей. И кто? Матвей Елагин! Человек, о котором Юлия всегда была самого высокого мнения и в которого она - стыдно признаться! - едва не влюбилась четыре с половиной года назад. Как хорошо, что она все-таки набралась смелости и решилась сдернуть со своего обидчика маску! В противном случае она бы так никогда и не узнала, что за человек Матвей и на какие штучки способен.
        Юлия пришла к не лестному для Матвея заключению: самодовольный фат, искусный притворщик и лжец. К этому можно было бы добавить и другие определения, например, любитель пикантных приключений или совратитель неискушенных девиц, но все это уже не было для Юлии новостью. А вот то, что Матвей Елагин способен так убедительно лгать, не моргнув даже глазом, - явилось для нее открытием.

«Нет, вы только подумайте! - размышляла она, наблюдая в зеркало за служанкой. - Он даже ни капельки не смутился, когда я описывала ему происшествие на маскараде, о котором будто бы узнала из письма подруги. Выслушал меня абсолютно спокойно, а потом с невозмутимым лицом заявил, что он здесь ни при чем. Да еще осмелился смотреть мне при этом в глаза! - Юлия возмущенно повела плечами. - Я еще понимаю, если бы он попытался оправдаться, представить эту историю в ином свете. Но вот так уверенно, спокойно все отрицать… Что и говорить, на такое способен не каждый!»
        Наконец горничная закончила прическу, и Юлия поднялась с кресла. Посмотрев на часы, она обнаружила, что время приближается к девяти. Пора было спускаться вниз, чтобы встречать гостей. Взяв с туалетного столика веер, Юлия в последний раз оглядела себя в зеркало… и застыла на месте с перекошенным от досады лицом.
        Невероятно, но получилось, что она выбрала для сегодняшнего бала наряд, удивительно похожий на тот, который был на ней в день знакомства с Елагиным. Только тогда она была одета в шубку и теплый капор, а не в вечернее платье. Но сочетание цветов в точности повторялось: нежно-голубое с кремовым. И даже на том ее капоре были такие же розы из голубого шелка с кремовыми атласными лепестками, что сегодня в корсаже и прическе. «Проклятье! - выругалась про себя Юлия. - И угораздило же меня вырядиться в такое платье, да еще нацепить эти злосчастные розы! А вдруг Елагин помнит, как я была одета в тот далекий день? Ведь он, чего доброго, может вообразить, будто я нарочно».
        И тут ее пронзила мысль, от которой едва не сделалось дурно. Молодой человек, которого собиралась привезти к ней тетушка! Юлия не понимала, как могла забыть о таком важном моменте вечера, как «представление жениха». Впрочем, объяснение было простое: она слишком увлеклась приемом гостей. Ну а тетушка? Она-то не могла оказаться такой забывчивой! К тому же Юлия прекрасно помнила, что этот самый
«жених» должен был приехать еще днем и присутствовать на обеде. Так где же он, разрази его гром?! И главное - почему тетушка до сих пор не представила его?!
«Потому что в этом уже не было необходимости, - мрачно ответила Юлия на свой вопрос. - Ибо этот самый «жених» - не кто иной, как Матвей Елагин!»
        И в самом деле, это мог быть только Елагин. Ведь тетушка сказала, что Юлия знает этого молодого человека и будет приятно удивлена при встрече с ним. Она, действительно, испытала удивление. Вот только приятным его никак нельзя было назвать…
        Внезапно Юлия так разозлилась, что едва не сломала веер. Подумать только, ее хотят сосватать за этого лицемера! Теперь понятно, почему он так странно смотрел на нее в библиотеке: думал, что она уже все знает, и был обескуражен, обнаружив, что это не так. А потом, когда они перешли в зал, он бросал на нее пылкие взгляды, будто она очаровала его и он безоглядно влюбился. Да, пожалуй, действительно влюбился, только не в нее, а в ее богатство!
        Но тетушка… Как она могла остановить выбор на таком недостойном человеке?! Желая услышать объяснения, Юлия бросилась к дверям, но внезапно передумала и остановилась. Нет, пожалуй, не следует говорить сейчас с тетушкой. Лучше завтра. Да и потом, рассудила Юлия, чуть поостыв, ведь ничего ужасного не произошло. Ну, подумаешь, привезли к ней Елагина! Никто же не заставляет ее выходить за него.
«Как приехал, так и уедет, - с недоброй усмешкой сказала себе Юлия. - А уж я постараюсь, чтобы он надолго забыл сюда дорогу».
        Немного успокоившись, Юлия направилась в бальный зал. Не успела она войти туда, как следом за ней в двери впорхнула миловидная кареглазая шатенка в необычайно броском наряде: платье из ярко-фиолетового муара, на голове - пышный тюрбан из травянисто-зеленой парчи, перевитый золотым шнуром и украшенный белоснежными перьями, а на полуобнаженной груди - роскошное колье из бриллиантов и аметистов. Это и была та самая княгиня Виолетта Егоровна Бухвостова, которую так невзлюбил Самборский. Год назад она овдовела и с этого времени жила с Юлией, которая состояла с ней в дальнем родстве, по той причине, что молодой девушке не подобает жить без присмотра старших. Правда, никакого «присмотра» за Юлией Виолетта осуществлять не могла: во-первых, она была всего на пять лет старше, а во-вторых, за ней самой надо было присматривать, чтобы чего не натворила. Но приличия, тем не менее, были соблюдены, а это самое главное.
        - Виола, дорогая! - с виноватой улыбкой обратилась к ней Юлия. - Ради бога, прости, что я не зашла за тобой, как обещала! Я сегодня такая рассеянная, сама не знаю, что со мной творится.
        - Ничего удивительного, - понимающе улыбнулась Виолетта. - Ведь все твои мысли заняты женихом, которого обещала привезти тетушка. Кстати, ты уже видела его?
        По лицу Юлии скользнула невеселая усмешка:
        - Да, видела. И сейчас я скажу тебе, кто он, если ты пообещаешь не упасть в обморок от такой новости. Так вот, этот самый «жених»… - она выдержала многозначительную паузу, - Матвей Елагин!
        - Как?! - пораженно воскликнула Виолетта. - Тот нахальный тип, что приставал к тебе на маскараде?
        - Он самый, - подтвердила Юлия. - И я не понимаю, как тетушке могло прийти в голову, что он подходит мне в мужья. Впрочем, она ведь ничего не знает и считает его вполне порядочным человеком. Кстати, а вот и он сам! - прошептала она, покосившись на дверь, в которую как раз в это время входили Матвей с Загрядским. - Легок на помине, голубчик!
        Виолетта стиснула руку Юлии и наклонилась к ее лицу.
        - Дорогая, что мне сделать, чтобы твой праздник не был испорчен? Хочешь, я прицеплюсь к этому Елагину, словно колючий репей, и весь вечер не буду давать ему прохода?
        - Нет, Виола, не стоит, - возразила Юлия, бросив на нее признательный взгляд. - Я должна уладить это дело сама. А ты… - в ее глазах заплясали коварные огоньки, - лучше удели внимание его дружку, если это не будет тебе в тягость.
        - Хорошо, - согласилась Виолетта. - Возьму этого завитого барашка в оборот и сделаю все возможное, чтобы он только и думал, как бы поскорее унести отсюда ноги… вместе с приятелем!
        Обменявшись заговорщицкими улыбками, подружки повернулись к молодым людям.
        - Виолетта Егоровна, - церемонно произнесла Юлия, - позвольте представить вам моих дорогих гостей, господина Елагина и господина Загрядского! Господа, - приветливо обратилась она к мужчинам, - прошу любить и жаловать мою родственницу, княгиню Виолетту Егоровну Бухвостову!
        Матвей с Николаем любезно поклонились Виолетте, которая, в свою очередь, присела перед ними в кокетливом реверансе. Затем Юлия с медовой улыбкой посмотрела на Николая.
        - Господин Загрядский, могу я попросить вас о небольшом одолжении?
        - Все что угодно, мадемуазель! - пылко ответил тот, не ожидая подвоха.
        - Видите ли, сударь, - промолвила Юлия с притворным смущением, - Виолетта Егоровна долго носила траур по покойному мужу и совсем отвыкла от светских развлечений. Она… как бы это сказать… нуждается в некоторой опеке, и я хочу, чтобы вы стали на сегодняшний вечер ее кавалером.
        - Э… хорошо, мадемуазель, - обескуражено протянул Николай.
        - И еще чтобы вы пригласили ее на полонез, пару кадрилей и мазурку, - весело прибавила Юлия.
        - Как вам будет угодно, - подавленно промямлил Николай, которого отнюдь не прельщала перспектива быть привязанным на целый вечер к жеманной особе в вычурном наряде.
        Юлия одарила его лучезарной улыбкой:
        - Благодарю вас, сударь, я так и знала, что вы мне не откажете… А вот и новые гости! - оживленно воскликнула она. - Идемте со мной, господин Елагин, я хочу вас кое с кем познакомить…
        Она подхватила Матвея под руку и увела в другой конец зала, оставив бедного Зягрядского на растерзание Виолетты.

6
        К половине десятого почти все приглашенные собрались. Юлия подала знак музыкантам, и с хоров полились мелодичные звуки полонеза. Кавалеры тотчас приосанились и заспешили к дамам; пары, одна за другой, стали выстраиваться в центре зала. Однако Юлия, которой полагалось возглавить танцевальное шествие, почему-то все не трогалась с места.
        Внезапно Матвей смекнул, в чем дело, и ему захотелось провалиться сквозь землю от неловкости. Ведь Юлия ждет, когда он пригласит ее, а он все никак об этом не догадается! Повернувшись к Юлии, Матвей поклонился ей и с легким смущением произнес:
        - Мадемуазель, прошу вас оказать мне честь!
        Он ожидал, что она тотчас протянет ему руку, но вместо этого Юлия подняла голову и окинула Матвея долгим, прищуренным взглядом.
        - Сожалею, господин Елагин, - промолвила она елейно, - но этот танец уже обещан другому кавалеру.
        На мгновение Матвей опешил. Пока он подыскивал подходящие к случаю слова, к Юлии подошел представительный немолодой господин в вишневом фраке, которому она так приветливо заулыбалась, что Матвей опешил еще больше.
        - Будьте добры, господин Елагин, подержите мой веер! - попросила Юлия тем же елейным голоском. И прежде чем Матвей опомнился, она вручила ему веер и была такова.
        Юлия со своим кавалером вышли на середину зала, и пары тотчас двинулись в танце. Опомнившись, Матвей рассеянно огляделся. И внезапно сделал открытие, от которого к его лицу начала приливать кровь. Оказалось, что в полонезе принимали участие почти все гости за исключением нескольких стариков и старух. Ни одна дама моложе сорока лет и ни один мужчина моложе пятидесяти не остались стоять у стены! Впрочем, кроме самого Матвея у стены вообще никто не стоял, ибо немногочисленные старики и старушки сидели в креслах, с умилением наблюдая за танцующими внучками.
        Нахмурив брови, Матвей пристально посмотрел на Юлию. Словно почувствовав этот взгляд, она повернула голову в его сторону, и по ее лицу скользнула едва уловимая усмешка. И тут Матвею, наконец-то, все стало ясно. Гадкая девчонка намеренно подстроила все так, чтобы он оказался в смешном положении.
        Да, ситуацию нельзя было назвать иным словом. Вместо того чтобы танцевать с дамой, как все остальные мужчины недряхлого возраста, он в гордом одиночестве подпирал стенку, привлекая к себе любопытные взгляды. Да еще этот проклятый веер в руках! Из-за него Матвей не мог перейти в соседнюю гостиную, где несколько убежденных противников танцев играли в вист: ведь веер надо было вернуть Юлии, когда закончится полонез. «Но зачем она так со мной поступила? - с недоумением подумал Матвей. - Ведь я, кажется, не сделал ей ничего плохого».
        И тут на него снизошло очередное озарение, от которого он едва не рассмеялся. В непонятном, на первый взгляд, поведении Юлии не было никаких загадок. Напротив, все объяснялось очень логично и просто: она узнала, что ее хотят за него сосватать, и эта затея пришлась ей не по душе. Проще говоря, Юлия сходу отвергла его кандидатуру как возможного жениха. Не желая открыто противоречить тетушке, она решила делать ему мелкие пакости, чтобы у него пропала охота с ней связываться. Что ж, это было вполне по-женски!
        Матвей отыскал глазами Николая, танцующего с Виолеттой. Как он и предполагал, вид у его приятеля был совсем не радостный. Еще бы, ведь вокруг столько хорошеньких женщин, а его приковали к этой несносной особе в чудовищном зеленом тюрбане! В том же, что княгиня Бухвостова была абсолютно несносной, Матвей даже не сомневался: иначе Юлия не стала бы навязывать ее общество Загрядскому.
        Расчет Юлии был прост, и Матвею не составило труда разгадать его. Она задалась целью превратить этот бал в сущий кошмар для его друга, надеясь таким образом настроить Николая против себя. Вероятно, плутовка достаточно хорошо изучила мужчин и знала, какое значение они иной раз придают мнению товарищей. Захоти она понравиться Матвею, она бы в лепешку расшиблась, чтобы произвести благоприятное впечатление. Но так как понравиться Матвею не входило в ее намерения, она с таким же усердием старалась произвести на Загрядского неблагоприятное впечатление. «По крайней мере, в наличии ума и сообразительности ей не откажешь, - с усмешкой подумал Матвей. - Но вот по характеру это сущий чертенок, а не благородная девица! Наверное, мне следует радоваться, что она не сочла меня достойным кандидатом в женихи. Иначе… можно угодить в такой переплет, что не приведи Господь!»
        Но как же ему теперь вести себя с Юлией? Может, следует напрямик сказать ей, что он разгадал ее игру и он вовсе не собирается навязываться ей в женихи? Пожалуй, он так и сделает, - решил Матвей. В противном случае коварная девчонка будет досаждать ему весь остаток вечера. И не только ему, но и бедному Николаю, который, уж точно, ни в чем перед ней не виноват.
        Наконец полонез закончился и Юлия со своим кавалером подошли к Матвею.
        - Господин Елагин, позвольте представить вам близкого друга нашей семьи Андрея Евгеньевича Самборского, - с любезной улыбкой сказала Юлия.
        - Очень приятно, сударь, - сдержанно поклонился Матвей.
        - И мне необычайно приятно, - ответил Самборский. При этом он посмотрел на Матвея таким откровенно оценивающим, ироничным взглядом, что у того руки зачесались врезать ему по физиономии. Проклятье, да за кого они его принимают?!
        - Андрей Евгеньевич был другом моего покойного отца, - продолжала Юлия, то ли не замечая побледневшего от ярости лица Матвея, то ли притворяясь, будто не замечает. - А когда папа умер, он стал заботиться обо мне, словно о родной дочери. Ах, если бы вы знали, какой это прекрасный, великодушный человек! - и она одарила Самборского таким нежным, проникновенным взглядом, что вся злость Матвея мгновенно улетучилась и он снова почувствовал желание расхохотаться. Как он не догадался сразу, что эти двое в сговоре?

«Все, приятель, пора кончать эту комедию», - решительно сказал он себе. Издав многозначительное покашливание, Матвей шагнул к Юлии и очень серьезно посмотрел ей в глаза.
        - Мадемуазель Прозоровская, - произнес он внушительным, строгим тоном, - сделайте одолжение, позвольте сказать вам пару слов наедине!
        Не ожидавшая такого оборота дела Юлия на мгновение растерялась. Рассудив, что этим следует воспользоваться, Матвей хотел взять ее за руку и отвести в сторонку. Однако не успел он шевельнуть и пальцем, как к Юлии подлетел шустрый гвардейский корнет и пригласил на вальс. И проказница упорхнула, даже не подумав извиниться перед Матвеем за прерванный разговор!
        Скрипнув зубами от досады, Матвей повернулся в сторону гостиной с карточными столами. И едва не выругался вслух, обнаружив, что проклятый веер по-прежнему у него в руках. Интересно, с закипающей злостью подумал Матвей, он что, теперь до самого конца бала будет ходить с этой штуковиной? В этот момент его взгляд упал на Самборского, который стоял рядом и с ласково-отеческой улыбкой созерцал порхавшую по паркету Юлию. Не раздумывая ни секунды, Матвей шагнул к Самборскому и всунул ему в руку злополучный веер.
        - Пожалуйста, отдайте это княжне, когда она закончит вальсировать, - сказал он, изо всех сил стараясь, чтобы его голос не звучал грубо.
        - Да-да, разумеется, - с неожиданным миролюбием произнес Самборский. Затем он вдруг с живостью обернулся к Матвею и, заговорщицки улыбнувшись, спросил: - Ну-с, молодой человек, и как вы находите нашу дорогую Юленьку? Не правда ли, это сущий ангел, а не обычная земная девушка?
        - Полностью с вами согласен, господин Самборский, - с кривой усмешкой ответил Матвей.
        - Красавица, умница, отличная хозяйка, - увлеченно продолжал Андрей Евгеньевич, словно - а может быть, и на самом деле - не замечая иронии в голосе и взгляде Матвея. - И к тому же такая утонченная, воспитанная и деликатная особа. Одним словом, настоящее средоточие женских достоинств!
        - Вне всякого сомнения, - подтвердил Матвей.
        Самборский в очередной раз любовно взглянул на Юлию, а затем наклонился к Матвею и доверительно зашептал:
        - А все эти гадкие слухи, что ходят про нее по Москве, - сущий вздор! Как человек, издавна приближенный к семейству, я уверяю вас, что все это не более чем лживые выдумки. Пытаться опорочить такую замечательную девушку! - Андрей Евгеньевич возмущенно передернул плечами. - Ух, если бы я только узнал, кто придумал про нее все эти мерзости! Не сомневайтесь, господин Елагин, уж я бы живо скрутил паскудника в бараний рог! - Самборский на мгновение угрожающе сжал кулаки.

«Так-так! - подумал Матвей, мысленно потирая руки. - Наконец-то завеса тайны, нависающей над прелестной затворницей, начинает приоткрываться!»
        - Ну, любезный Андрей Евгеньевич, здесь, как видно, ничего не поделаешь, - он философски улыбнулся. - Я еще не встречал красивой и богатой женщины, у которой не было бы завистников… или, вернее, злобных завистниц, не устающих строить против нее всяческие козни. Кстати, а что за слухи ходят про Юлию? - с деланной небрежностью поинтересовался он.
        Вместо того чтобы ответить, Самборский вдруг смутился и прикусил язык.
        - Да такой, батенька, вздор, что о нем и говорить не стоит! - притворно захихикал он. - Нет, в самом деле, совершенные пустяки!
        Матвей хотел спросить: «Ну а все-таки?», но в этот момент музыка стихла. Не желая снова сталкиваться с Юлией, он поспешно раскланялся с Самборским и заспешил к бело-золотым дверям, ведущим, как он предполагал, в игорную комнату.
        Выбравшись за пределы бального зала, Матвей остановился и перевел дыхание. И вдруг обнаружил, что попал вовсе не туда, куда шел, а в какую-то просторную гостиную, отделанную в нежно-сиреневых тонах. В дальнем конце помещения стоял роскошный белый рояль, рядом с которым красовались две золоченые арфы. Матвей догадался, что находится в музыкальном салоне. Он огляделся по сторонам, ища какую-нибудь дверь кроме той, что вела в бальный зал, и вскоре увидел ее. Однако, к неописуемой его досаде, дверь оказалась заперта. «Ничего не поделаешь, - со вздохом подумал Матвей. - Придется вернуться в зал и попытаться незаметно пробраться через него в игорную комнату. Впрочем, Юлия наверняка танцует сейчас с очередным кавалером и вряд ли заметит меня».
        Он повернулся к приоткрытым дверям, но не успел сделать и шага, как они распахнулись и в комнату проскользнула худощавая брюнетка в пышном розовом платье. Плотно закрыв за собой двери, брюнетка повернулась лицом к Матвею, и он едва не заскрипел зубами от досады. Перед ним была княжна Лиза Горчакова - троюродная сестра и близкая подруга его бывшей невесты.
        - Добрый вечер, месье Елагин, - медовым голоском пропела Лиза. - Как ваше настроение?
        - Было отличным, пока я не увидел вас, - без особой учтивости ответил Матвей. Потом он смерил стоявшую перед ним девушку недобрым взглядом и хмуро спросил: - Итак, мадемуазель, говорите без обиняков: зачем вы притащились за мной сюда и что вам от меня нужно?
        - Ах, ну какой же вы все-таки грубиян, Матвей Елагин! - с мягкой укоризной воскликнула Лиза, даже не подумав обидеться на его невежливые слова. - Разве допустимо говорить с благородной девушкой в таком тоне?! Тем более что эта девушка когда-то была вашим другом, - она выразительно посмотрела ему в глаза.
        - Да, действительно, - подтвердил он, рассмеявшись, - когда-то я считал вас своим искренним и добрым другом… К счастью, это время прошло!
        - Вы хотели сказать «к сожалению»? - уточнила Лиза.
        - Да нет, - криво усмехнулся Матвей, - именно «к счастью». Потому что не дай Бог кому-то иметь таких лицемерных друзей!
        Лиза на секунду опустила глаза.
        - Понимаю, - сказала она, грустно вздохнув. - Вы до сих пор держите на меня обиду за то, что я не стала убеждать Катю хранить вам верность, когда вы попали в немилость царя. Но, посудите сами, как я могла принять вашу сторону? Во-первых, ваша судьба была еще не определена, и кто мог знать, что вас сошлют всего лишь на Кавказ, а не куда-то похуже? А во-вторых, ведь этот старый дурак, ваш отец, лишил вас наследства, и мы не были уверены, что он согласится переписать завещание даже ради Кати. Вы вот все обвиняете ее…
        - Обвиняю? - с удивлением переспросил Матвей. - Помилуйте, мадемуазель, когда я такое говорил! Я и тогда не слишком осуждал Катю, за то, что она расторгла нашу помолвку и вышла за другого, а теперь и подавно.
        - Но… - Лиза воззрилась на него растерянно. - Но почему же вы, в таком случае…
        - Не хочу становиться ее любовником? - с колкой усмешкой докончил за нее Матвей. - Что ж, я вам отвечу. - Он внушительно посмотрел на Лизу и с расстановкой произнес: - Я не хочу становиться любовником вашей кузины, потому что я больше не люблю ее, и она мне не интересна. Неужели это так сложно понять?!
        Какое-то время Лиза молчала, задумчиво теребя веер и изредка бросая на Матвея быстрые, пытливые взгляды. Затем ее лицо внезапно оживилось, а в темных глазах заплясали огоньки, при виде которых Матвей тотчас насторожился.
        - Вот, значит, как? - протянула Лиза, неспешно прохаживаясь около Матвея. - Моя бедная кузина стала вам неинтересна… А кто же вам теперь интересен? Княжна Прозоровская? Ну еще бы! - продолжала Лиза, не дожидаясь ответа Матвея. - Ведь она так красива, очаровательна, а главное, очень богата! В вашем положении жениться на такой девушке было бы огромным везением, и я думаю, у вас есть все шансы добиться ее руки… К сожалению, помолвка - это еще не венчание, - внезапно произнесла Лиза с какой-то многозначительной, зловещей интонацией в голосе. - И даже если Юлия согласится стать вашей женой, это совсем не значит, что дело закончится свадьбой.
        - Это почему же, позвольте узнать? - насмешливо поинтересовался Матвей. - Нет, на самом деле я еще и не думал о том, чтобы свататься к мадемуазель Прозоровской, но вы меня заинтриговали. Почему вы считаете, что она непременно расторгнет нашу помолвку, если эта помолвка каким-то чудом состоится?
        Лиза посмотрела на него с загадочной улыбкой:
        - А я и не говорила, что Юлия должна расторгнуть помолвку. Я сказала, что дело едва ли закончится свадьбой. А причины для этого могут быть самые разные, например… ваша внезапная смерть!
        - Как-как? - весело переспросил Матвей. - Моя внезапная смерть? Интересно, и от чьей же руки я должен буду ждать этой самой смерти?
        - От руки вашей драгоценной невесты, - торжественно изрекла Лиза. - Или, точнее, от злого рока, который преследует всех мужчин, пожелавших связать свою судьбу с судьбой Юлии Прозоровской!

«А все эти гадкие слухи, что ходят про нее по Москве - сущий вздор! Как человек, издавна приближенный к семейству, я уверяю вас, что все это не более чем лживые выдумки»… Вспомнив слова Самборского, Матвей озадаченно сдвинул брови. Итак, его догадка оказалась верной - с этим сватовством, действительно, не все чисто! И сейчас он узнает, в чем тут дело: ведь княжна Горчакова затем и пришла за ним сюда, чтобы сообщить «ужасную тайну» про хозяйку дома.
        - Хм… любопытно! - протянул Матвей, заинтересованно посматривая на Лизу. - И что же случилось с этими самыми…
        - …женихами Юлии, - уточнила Лиза. - Их было целых три, и с каждым из них она была официально помолвлена.
        - Неужели?! - с удивлением воскликнул Матвей. Ему-то сказали, что у княжны Прозоровской был всего один жених! - Ну-ну, и что же с ними произошло?
        - Первый жених заболел тяжелой простудой за месяц до свадьбы и умер. Второго застрелили на дуэли… тоже незадолго до свадьбы, а третий… - Лиза выдержала многозначительную паузу, - третий был убит разбойниками по дороге из Москвы в свое имение. Это случилось вскоре после его помолвки с Юлией!
        - Ну и дела, - покачал головой Матвей. - Но я все-таки не понимаю, при чем здесь злой рок? По-моему, обычное невезение.
        - Ну конечно! - рассмеялась Лиза. - Это простое невезение! Только началось оно с покойной тетки по отцу Юлии, которая умерла старой девой.
        - Вы считаете, что это… родовое проклятье?
        - Я ничего не считаю, - усмехнулась Лиза. - Так говорят все вокруг. Если не верите мне, пойдите и спросите кого угодно. Да что тут! - внезапно рассмеялась она. - Из всех, кто находится в этом доме, пожалуй, только вы с Загрядским не знаете, что над Юлией Прозоровской тяготеет «венец безбрачия», из-за которого все холостые мужчины бегут от нее прочь как от чумы! - с этими словами Лиза упорхнула за двери, оставив Матвея обдумывать услышанную новость.
        Заложив руки за спину, он неспешно прошелся по гостиной. Теперь, когда нелестная правда всплыла наружу, ему многое стало понятно: и в действиях княгини Тумановой, и в поведении Юлии. Над одной из самых завидных московских невест тяготел «венец безбрачия».

«Все холостые мужчины бегут от нее прочь как от чумы»… Ну что ж, понятно, почему ему предложили жениться на такой богачке да еще и красавице. Кто еще мог присвататься к Юлии после того, как она схоронила троих женихов? Пожалуй, только доведенный до отчаяния разорившийся дворянин или какой-нибудь проходимец из числа тех, что не побоятся самого черта. А Матвей имеет графский титул и личные достоинства. «Так выходит, я не только не самый худший, но, напротив, самый приличный из возможных женихов Юлии? - подумал Матвей озадаченно. - Бедная девушка! Ей можно только посочувствовать»!
        Но почему же тогда Юлия оказала ему такой нелюбезный прием? Вероятно, она слишком горда, чтобы выйти за человека, которому нужны лишь ее деньги. А в том, что она считала его именно таким, Матвей не сомневался. Он бы и сам на месте Юлии так думал.
        Матвей вернулся в бальный зал. Его взгляд натолкнулся на Юлию, танцующую галоп с каким-то молодым офицером. Ее золотистые глаза сияли, на губах играла чарующая улыбка, щеки слегка разрумянились от быстрых движений. Внезапно Матвею пришло на ум, что ни одна женщина в этом зале не излучает такого очарования, как Юлия Прозоровская. Во всем ее облике чувствовалась поразительная внутренняя сила. И теперь Матвей понимал, откуда она идет: от мужественной решимости противостоять злой судьбе.

«Жаль, что она бесповоротно отвергла меня, - подумал он с сожалением. - Я бы не побоялся связаться с девушкой, над которой висит родовое проклятье. И вовсе не потому, что у нее много денег». Внезапно рядом раздался задорный смех. Оказывается, пока он был погружен в свои мысли, танец закончился и Юлия, заметившая Матвея, успела подойти к нему. По лукавому выражению ее лица было видно, что она задумала очередную проделку, но эта догадка не вызвала у Матвея ни злости, ни досады. Напротив, он почувствовал острый прилив жалости к девушке - такой очаровательной и такой несчастной. «Заколдованная принцесса» - внезапно пришло ему на ум, и его взгляд, устремленный на Юлию, помимо воли наполнился нежностью и теплотой. Правда, он тут же опомнился, замети в изумление в ее глазах. Не хватало еще, чтобы она подумала, будто он успел напиться и потому настроился на благодушный лад!
        - Где вы так долго пропадали, граф? - спросила Юлия, сверля Матвея подозрительным взглядом. - Вы не поверите, но тетушка решила, что вы ушли, потому что я чем-то обидела вас! - она в притворном недоумении пожала плечами. - Какое нелепое предположение, не правда ли?
        - Да, в самом деле, - усмехнулся Матвей. - Не представляю, как ей мог прийти в голову такой вздор. Разве такое ангельское создание, как вы, способно кого-то обидеть? Тем более человека, который находится у вас в гостях и отнюдь не ведет себя навязчиво.
        Не ожидавшая столь прямолинейной отповеди плутовка смутилась и покраснела. Но тут же справилась с собой и окинула Матвея вызывающим, дерзким взглядом.
        - Приятно узнать, что вы так хорошо обо мне думаете, - с улыбкой промолвила она. - И чтобы укрепить вас в этом мнении, я даже согласна подарить вам пару танцев. Например, эту кадриль, что начинают играть, и… любой другой по вашему выбору.
        - Любой? - переспросил Матвей, вскинув брови. - И даже… мазурку?
        Юлия философски пожала плечами.
        - А почему бы и нет? Конечно, я слишком мало вас знаю, чтобы отдавать вам самый главный танец бала, но если вы настаиваете…
        - Упаси Бог, - с притворным испугом отозвался Матвей. - Танцевать с вами кадриль - это еще куда ни шло, но мазурку, которая длится едва ли не целый час… нет уж, увольте, сударыня!
        Юлия слегка опешила. Потом ее глаза полыхнули сдержанным гневом, а губы побледнели и сжались в тонкую линию.
        - Прекрасно, - сухо процедила она. - Значит, мазурку я отдам кому-нибудь из своих старых поклонников. Но тогда… какой же танец вы хотите?
        - Никакой, - ответил Матвей.
        Рот Юлии медленно приоткрылся, а затем резко захлопнулся. В эту минуту у нее было такое комичное выражение лица, что Матвей едва удержался, чтобы не рассмеяться. Пожалуй, он бы и рассмеялся, но в этом случае рисковал не довести свой мстительный замысел до конца. А отплатить Юлии за ее злобные выпады Матвею очень хотелось. Даже если в ее жизни не все складывается гладко, это вовсе не значит, что она имеет право обижать других людей.
        - Ну что ж, - наконец произнесла Юлия с натянутым смешком, - не хотите второй танец, так не надо. Ну, а на кадриль-то вы собираетесь меня приглашать? - она выразительно посмотрела в центр зала, где уже выстроились пары, ожидая, когда к ним присоединится хозяйка дома со своим кавалером.
        Сделав вид, будто не понимает, чего от него хотят, Матвей посмотрел на Юлию с признательной улыбкой, а затем… отрицательно покачал головой.
        - Благодарю вас за внимание, княжна, - сказал он, - но лучше подарите этот танец кому-нибудь другому. Я же прекрасно вижу, что вам не хочется танцевать со мной и вы предложили мне кадриль только из вежливости.
        Юлия побагровела от злости.
        - Послушайте, Елагин! - сердито зашептала она. - Вы что, решили поиздеваться надо мной? Где я найду другого кавалера, когда они все уже заняты?!
        - Да, в самом деле, - с притворным удивлением пробормотал Матвей, оглядывая зал. - Но, в таком случае, мне не остается ничего другого, кроме как танцевать с вами… Точнее, вам не остается ничего другого, кроме как танцевать со мной, - с виноватой улыбкой поправился он.
        Гневно сверкнув глазами, Юлия протянула Матвею руку, и он повел ее на середину зала. Первые минуты они танцевали молча: Юлия никак не могла совладать с яростью, а Матвей от души потешался, наблюдая за ней. Наконец он рассудил, что молчать дальше невежливо и нужно затеять хоть какой-то банальный разговор.
        - Должен заметить, что у вас великолепный дом, мадемуазель, - начал он, не придумав ничего лучше. - Я имею в виду не только богатство, но и то, с каким вкусом здесь все отделано…
        Повернувшись к Матвею, Юлия одарила его таким взглядом, что у него язык прилип к гортани. Ощутив, как его лицо начинает гореть, Матвей мысленно выругался. Ну и болван! Не нашел другой темы, кроме как обсуждать ее богатство!
        - Так, значит, вам понравился мой дом? - с ехидством спросила Юлия. - А как же насчет меня самой? Готова спорить на все свои драгоценности, что я не показалась вам даже наполовину столь же привлекательной!
        - Послушайте, мадемуазель Юлия! Я вовсе…
        - О, ради Бога, только не надо лжи и притворства! - Юлия вдруг перестала усмехаться, а в ее голосе зазвучали грустно-ироничные нотки. - Я же не глупа и прекрасно все понимаю. Вам трудно найти приличную невесту, а мне трудно найти приличного жениха. Вас ведь уже просветили… насчет моего «венца безбрачия»? - она взглянула на Матвея с задорным вызовом и глубоко запрятанной горечью, от которой у него сжалось сердце.
        - Вообще-то, да, - смущенно протянул он.
        - И вы все еще хотите жениться на мне?! Что ж, господин Елагин, примите мои комплименты! Вы на редкость бесстрашный и решительный человек… К сожалению, - внезапно заявила Юлия безапелляционно, - мои принципы не позволяют мне согласиться на брак по чистому расчету без малейшей взаимной привязанности.
        Матвей окинул ее взглядом неподдельного восхищения.
        - Вы удивитесь, - сказал он, - но мои принципы полностью совпадают с вашими. Вы хотите спросить, какого черта я тогда притащился сюда? - он с усмешкой пожал плечами. - Можете не верить мне, но я и сам толком не знаю. Когда мне предложили жениться по расчету, я решительно отверг такой вариант. И вдруг с изумлением узнал, что речь идет о вас! Вы понимаете, почему я пришел в такое изумление? - Матвей выразительно посмотрел на Юлию.
        - Понимаю, - невесело усмехнулась она. - Вы не ожидали, что я могу до сих пор быть не замужем.
        - Да, - подтвердил Матвей, - и поэтому почувствовал себя заинтригованным. А потом вдруг понял, что мне очень хочется вас увидеть. Просто увидеть и все, понимаете?
        - То есть, вы хотите сказать, что у вас и в мыслях не было жениться на мне? - потрясенно спросила Юлия. - Вы хотели… посмотреть, какой я стала за эти годы?
        - Ну, в общем-то, да, - смущенно признался Матвей.
        Юлия посмотрела на него пристальным, недоверчивым взглядом, а затем ее янтарные глаза наполнились негодованием.
        - А вам… - проговорила она застывшим голосом, - вам не приходило в голову такое простое соображение, что я могу рассчитывать на вас?
        В этот момент музыка оборвалась, и Матвей от души порадовался возможности увильнуть от ответа на неприятный вопрос. Однако Юлия сделала знак музыкантам, и вместо положенной по распорядку второй кадрили они заиграли медленный вальс. Ехидно взглянув на Матвея, Юлия положила руку его на плечо, и тому ничего не оставалось, кроме как начать кружиться с ней в вальсе.
        - Нет, в самом деле, - продолжала Юлия, не отводя пылающих глаз от лица Матвея, - вы ведь приехали сюда не совсем в качестве гостя! Вас пригласили, чтобы мы могли присмотреться друг к другу и принять важное решение. Как же… - она окинула его уничтожающим взглядом, - как же вы собирались поступить, если бы я вдруг сказала, что согласна выйти за вас?
        - Но ведь вы совсем не хотите! - возразил Матвей.
        - Да, - подтвердила Юлия. - Но ведь вы не могли заранее этого знать! Вам было хорошо известно, о какой девушке идет речь, и никто не пытался подсунуть вам кота в мешке. Вы знали, что речь идет обо мне - вашей давней знакомой Юлии Прозоровской! Следовательно, ваше согласие приехать сюда означало и то, что вы согласны взять меня в жены. Во всяком случае, мои родственники расценили ваше поведение именно так. - Юлия вперила в Матвея колкий, обличающий взгляд. - Так, получается, вы их обманули?
        - Никого я не обманывал! - с досадой воскликнул Матвей. - Если вам угодно, мы можем хоть сейчас объявить о нашей помолвке. Клянусь честью, я говорю серьезно и не откажусь потом от своих слов!
        На какое-то время между ними повисло напряженное молчание. Затем Юлия вскинула голову и посмотрела на Матвея не просто беззлобным, а даже каким-то добродушно-веселым взглядом.
        - Знаете, Елагин, я, кажется, наконец-то поняла вашу сущность, - с улыбкой промолвила она. - Вы вовсе не лицемер, не корыстолюбец и, уж тем более, не хладнокровный злодей. Вы - обыкновенный игрок! Из числа тех беспечных, отчаянных людей, которые с легкостью играют и своей, и чужими жизнями. Нет уж, - рассмеялась она, задорно встряхнув головой, - благодарю вас за великодушное предложение, но такого мужа мне не надо!
        Возражать было бессмысленно, да и незачем, поэтому Матвей лишь философски пожал плечами. Вскоре вальс закончился. Проводив Юлию на место, Матвей отыскал Николая и, извинившись перед Виолеттой, отвел приятеля в сторонку.
        - Мы только что объяснились с Юлией и пришли к выводу, что нам не стоит жениться, - объявил он без долгих предисловий. - Поэтому завтра утром мы с тобой возвращаемся в Москву.
        - А может, прямо сейчас? - жалобно взмолился Николай, покосившись в сторону Виолетты. В эту минуту она прихорашивалась перед зеркалом, но краем глаза продолжала зорко наблюдать за своей жертвой. - Ты не представляешь, как это чудовище измучило меня!
        - Извини, друг, но мы не можем уехать до конца бала, - мягко возразил Матвей. - А что касается твоей разлюбезной подружки… - он с лукавым прищуром взглянул на Виолетту, - то я сейчас шепну ей пару слов, и она отвяжется от тебя.
        - Сомневаюсь, - покачал головой Николай. - Она вцепилась в меня мертвой хваткой и совсем не намерена отпускать!
        Матвей ободряюще хлопнул приятеля по плечу. Потом подошел к Виолетте и что-то негромко сказал ей. В ответ она сначала вспыхнула, а затем весело рассмеялась и, к огромной радости Николая, упорхнула в другой конец зала.
        - Как тебе это удалось? - с изумлением спросил он Матвея. - Я пытался отделаться от нее с самого начала танцев, но у меня ничего не вышло!
        - Все очень просто. Я сказал ей, что не собираюсь навязываться в женихи Юлии, а потому у нее нет никакой необходимости продолжать тебя тиранить.
        Загрядский недоуменно пожал плечами:
        - Ничего не понимаю! При чем здесь ты и Юлия?
        - Потом объясню. А сейчас пойдем играть в карты и пить вино. Думаю, нам не помешает немного развеяться.
        - Отличная мысль! - радостно подхватил Николай.
        Они перешли в игорную комнату и не выходили оттуда до самого конца бала. Когда же гости начали разъезжаться, Матвей с Николаем под шумок уложили свои вещи и покинули дом, решив не дожидаться утра.

7
        На другой день, проводив последних гостей, Юлия с Виолеттой прошли в парк и, усевшись рядышком на скамейку, завели разговор про Матвея Елагина. О том, что произошло между ним и Юлией на вчерашнем балу, Виолетта уже знала. Теперь же ей не терпелось услышать подробный рассказ о событиях, случившихся четыре с половиной года назад.
        - Итак, моя дорогая, рассказывай, - нетерпеливо потребовала Виолетта. - Я хочу знать все-все про твое романтическое знакомство с Елагиным… ну, и, разумеется, про то, что было потом, - тонко улыбнулась она.
        Юлия смущенно рассмеялась.
        - Так и быть, я удовлетворю твое любопытство. Однако боюсь, милая Виола, что ты будешь разочарована. Да, мы действительно познакомились с Елагиным при весьма необычных обстоятельствах. Вот только, «потом» ничего интересного не произошло… Ну да слушай все по порядку, - она откинулась на скамейке и повела свой рассказ.

…Как только Юлии исполнилось шестнадцать лет, тетушка решила, что пора начинать вывозить ее в свет. Можно было, конечно, и подождать, но это создало бы ряд ненужных проблем для родственников. Дело в том, что за полгода до своего шестнадцати лети я Юлия лишилась отца, и, если бы она продолжала жить в имении, пришлось бы искать ей компаньонку - женщину в возрасте и с безупречной репутацией. Такая перспектива не устраивала ни опекунов Юлии, ни, тем более, ее саму. Юной княжне Прозоровской не терпелось окунуться в водоворот веселой светской жизни, к которой она, как и большинство знатных девушек, готовилась с детства. К тому же, терпеть надзор чужого человека - не больно какая радость, особенно для того, кто вообще не привык к какому-то надзору.
        И вот, в сентябре восемьсот двадцать пятого года Юлия приехала в Петербург и поселилась в особняке князя Туманова на Фонтанке. Первым делом тетушка повезла племянницу к своей модистке и заказала для нее роскошный гардероб - тридцать новомодных платьев! Шесть - для театра и небольших вечеринок, шесть - для званых обедов, еще столько же - для утренних визитов и целых двенадцать бальных. И это было далеко не все, что предстояло сносить Юлии за зимний сезон!
        Вскоре для Юлии началась та самая заманчивая светская жизнь, о которой она часто грезила в тиши своего имения. Правда, на балы она еще не выезжала, а только в театры и на небольшие вечеринки. В своем доме Наталья Борисовна тоже давала приемы - с пением романсов, картами и ужинами в тесном кругу. Половину гостей на вечерах составляли молодые офицеры - сослуживцы князя Туманова, которому, как и его жене, не исполнилось еще и тридцати. Большинство этих молодых людей были беспечными повесами, не слишком блиставшими умом или какими-то достоинствами. Однако Наталья Борисовна весьма заботливо их привечала с той хитрой целью, чтобы вокруг Юлии образовался кружок постоянных обожателей. Что же касается самой Юлии, то ей нравилось все: и вечеринки, и кавалеры. И пусть их разговоры не всегда были умны, а шутки и остроты сильно отдавали казармой, Юлия все равно находила этих людей приятными - потому что они находили приятной ее. И не просто «приятной», а
«очаровательной» и «восхитительной».
        Месяца через полтора Наталья Борисовна пришла к заключению, что племянница вполне освоилась с новой жизнью, и ее можно вывозить на большие вечера. О том, что Юлия собирается ехать на свой первый бал, было торжественно объявлено в тесном кружке. Расчет княгини оказался верным: шестеро молодых людей, находившихся в гостиной, тотчас попросили Юлию, чтобы она внесла их имена в свою бальную карточку, причем все они просили у нее по два танца. Таким образом, у Юлии еще до начала бала оказались расписаны целых двенадцать танцев, включая самые главные - мазурку и котильон. А это означало, что Юлия могла ехать на первый бал безо всякого волнения: «подпирать стенку», вызывая ехидные пересуды соперниц, ей не грозило.
        Незадолго до знаменательного дня Тумановых пригласили на бал к одному немецкому принцу. Он остановился не в самом Петербурге, а во дворце на Каменном острове, принадлежавшем царской семье. Каменный остров был местом, где столичные аристократы отдыхали летом на дачах. А зимой остров обычно пустовал, за исключением случаев, когда там размещалась какая-нибудь важная персона. От Фонтанки до Каменного острова было около часа езды.
        Юлия просила тетушку взять ее с собой, но та решительно отказалась. Она пояснила, что там соберется «некий особый кружок», в котором, скорее всего, не будет ни одной незамужней девицы. Собственно, они ехали даже не на бал, а на, уик-энд, как говорят англичане. Проще говоря, они собрались провести на Каменном острове двое суток. За такое долгое время Юлия могла сделать множество неверных шагов и ненароком скомпрометировать себя.
        Объяснения тетушки показались Юлии не слишком убедительными, но спорить она не стала. Вместо этого она охотно помогла княгине с выбором платьев, которых та брала с собой целых четыре. Все они выглядели прелестно, но самым роскошным, конечно же, было бальное. Сшитое из темно-синего бархата с муаровой отделкой цвета сапфира, оно очень подходило к темным волосам и голубым глазам Натальи Борисовны. К платью княгиня собиралась надеть дорогое колье из крупных сапфиров и бриллиантов. Но когда она извлекла колье из шкатулки, обнаружилось, что у него сломан замочек.
        - Какая жалость! - огорченно воскликнула Наталья Борисовна. - И как только я могла забыть про эту поломку? Впрочем, - прибавила она секунду спустя, - я надеюсь, что ее можно быстро устранить.
        Не теряя времени, княгиня послала свою камеристку к знакомому ювелиру, прося его поскорее приехать. Ювелир тотчас явился, осмотрел колье и сообщил, что замочек починке не подлежит и его надо заменить новым.
        - Сейчас половина четвертого, - сказал он, посмотрев на часы. - К девяти вечера я обещаю закончить работу и привезти вам колье. Как раз успеете на бал!
        - Прекрасно, месье Вальмон, - улыбнулась Наталья Борисовна. - Я буду вам очень обязана, если вы привезете колье так быстро.
        Ювелир поклонился и ушел, забрав с собой драгоценность. Когда двери за ним закрылись, Юлия с недоумением посмотрела на тетушку и спросила:
        - Как? Ты собираешься ехать на Каменный остров в такой поздний час?
        - Разумеется, нет, - ответила Наталья Борисовна. - Мы выедем прямо сейчас, пока еще не стемнело. А колье… Тебя не слишком затруднит, если я попрошу тебя привезти мне его завтра утром?
        - Ну конечно же, не затруднит, - поспешно ответила Юлия. - Напротив, мне будет очень любопытно взглянуть на знаменитые петербургские острова, хотя зимой они, может быть, и не так живописны, как летом.
        - Благодарю тебя, дорогая, - улыбнулась Наталья Борисовна. - Я знала, что ты не откажешься меня выручить. - И она пошла к мужу, чтобы поторопить его с укладкой вещей.

* * *
        Ювелир сдержал обещание и привез колье ровно в девять вечера. Юлия расплатилась сними спрятала драгоценность в шкатулку. Потом приказала горничной разбудить ее пораньше и отправилась спать.
        На другой день Юлия наспех позавтракала и велела кучеру закладывать сани. В связи с предстоящей прогулкой ее настроение было приподнятым. К тому же погода выдалась на удивление хорошей для середины ноября: яркое солнце и легкий морозец без ветра. Рассудив, что в резиденции принца она может встретить интересных мужчин, Юлия решила надеть свою самую красивую шубку - из нежно-голубого бархата с отделкой из пушистого меха куницы. К этой шубке прилагался нарядный капор, также из голубого бархата и с куньей опушкой. Кроме того, он был украшен кремовыми атласными лентами, букетиком из голубых шелковых роз и пером белой цапли. Одним словом, наряд был необычайно роскошным, а главное, очень подходил к внешности Юлии - светлой коже, янтарным глазам и золотистым локонам.
        Забравшись в сани, крытые восточным ковром и обложенные изнутри подушками, Юлия тронулась в путь. Сани лихо промчались на набережной Фонтанки, мимо Михайловского замка и Летнего сада, а затем пересекли замерзшую Неву и выехали на дорогу, ведущую к Каменному острову. Когда городские окраины остались позади, пейзаж сделался необычайно живописным. По обе стороны дороги тянулись дворянские дачи в окружении заснеженных парков. Между ними поблескивали ледяные глади водоемов. Все это искрилось на солнце, и у Юлии вдруг возникло ощущение, будто она находится в сказочном ледовом царстве.
        - Ну-ка, Еремей Антипыч, останови сани! - крикнула она кучеру, когда они проезжали мимо одной живописной протоки. - Я хочу немного прогуляться и размять ноги.
        Еремей придержал лошадей, и сани остановились. Юлия тотчас соскочила на землю и начала с интересом осматриваться.
        - Только не шибко задерживайтесь, барышня, - предостерег ее кучер. - В этих краях, по слухам, нынче не очень спокойно.
        - Как здесь может быть неспокойно, когда по этой дороге ездит сам царь? - беспечно возразила Юлия. - Или, по-твоему, он не позаботится о своей безопасности?
        - Насчет этого, любезная барышня, ничего не могу сказать, - ответил Еремей. - Я с государевыми кучерами бесед не веду-с.
        - Ладно, Еремей Антипыч, хватит ворчать, - сказала Юлия. - Слезай лучше с облучка да разомнись вместе со мной.
        - Как прикажете, барышня, - кучер поспешно спрыгнул на землю.
        Юлия указала рукой влево от дороги.
        - Пойдем к тому горбатому мостику. Я вижу позади него какой-то любопытный обелиск и хочу посмотреть, что на нем написано.
        Вдвоем с Еремеем они двинулись к мостику. Однако не успели они взойти на него, как на дорогу, словно из-под земли, высыпало четверо молодцев с разбойничьими лицами. Робкая надежда Юлии на то, что они появились здесь вовсе не с целью поживиться ее добром, развеялась, не успев окрепнуть. Воровато оглядевшись по сторонам и убедившись, что поблизости никого нет, кроме юной девицы и старика-кучера, молодцы проворно бросились к саням. Двое из них принялись распрягать лошадей, а их товарищи запрыгнули в сани и начали там копаться.
        - Пресвятая Богородица, помилуй нас, грешных! - воскликнул Еремей, спешно осеняя себя крестным знамением. - Бежим отсюда, барышня, пока злодеи не прирезали нас, как тех гусей!
        Взмахнув руками, Еремей рванул через мостик. Юлия бросилась следом и, подгоняемая страхом, быстро опередила кучера на десяток шагов. Но вдруг одна мысль заставила ее остановиться. О Господи, ведь в санях, под грудой подушек, спрятана шкатулка с тетушкиным колье! Юлия не знала его точную стоимость, но, в любом случае, оно не могло стоить меньше тридцати тысяч рублей. Это были огромные деньги, не говоря уж о том, что колье перешло княгине по наследству от матери.
        И вот, теперь Наталья Борисовна должна лишиться своего любимого украшения. И все по вине племянницы, легкомысленной, беспечной дурочки! Внезапно Юлия представила себе лицо тетушки в тот момент, когда она сообщает ей, что их ограбили во время дорожной остановки, и ноги сами понесли ее обратно к саням.
        - Куда?! - закричал Еремей, отчаянно жестикулируя. - Ах ты, мать твою!.. Ну что же вы делаете, барышня моя неразумная?!
        - Беги один, Еремей! - на ходу прокричала Юлия. - Беги, ради Бога, спасайся! Тебя они могут убить, а меня не посмеют!
        Юлия оказалась возле саней как раз в тот момент, когда один из грабителей вылезал наружу со шкатулкой в руках. Не давая бандиту времени опомниться, Юлия с разбегу налетела на него и вырвала из его рук шкатулку. А потом что есть духу бросилась к мостику.
        - Держи! - донеслось ей вслед. - Эх, да не мешкайте вы, раззявы, ведь уйдет же сейчас, чертовка!..
        Не оборачиваясь назад, Юлия неслась по тропинке, прижимая к груди заветную шкатулку. Еремей бежал рядом, размахивая руками и истошно взывая о помощи. «Только бы добежать до ближайшей дачи! - крутилось в голове Юлии. - Там будут сторожа, они должны нас спасти!»
        Но, как назло, никакой дачи на их пути все не попадалось. Между тем, топот ног за спиной Юлии все усиливался. Похоже, грабители сообразили, что в шкатулке кое-что более ценное, чем лошади и дорогая упряжь, и решили не упускать добычи. Их грубые голоса звучали уже совсем близко, и Юлия почувствовала, как ее охватывает отчаяние. Она не привыкла к подобным пробежкам, и ее силы стремительно убывали, чего нельзя было сказать о преследователях.
        - Навались! - раздался за ее спиной властный приказ. А секунду спустя Юлию сбили с ног, и она кубарем покатилась по снегу, по-прежнему не выпуская из рук шкатулку.
        - На помощь!! - раздался где-то в отдалении отчаянный крик Еремея. - Убивают!!..
        - Отдай ларец! - потребовал один из грабителей, навалившись сзади на Юлию и пытаясь перекатить ее с живота на спину. - Добром, говорю, отдай, не то хуже будет!
        - Не отдам! - прокричала в ответ Юлия, отплевываясь от снега. - Берите лошадей и сани, а шкатулку не трогайте!
        - Как бы не так, - зловеще пробормотал бандит. И, видимо отчаявшись справиться с жертвой в одиночку, сердито крикнул подельникам: - Чего смотрите, черти?! Живо на подмогу! Да заткните, наконец, глотку старому хрычу!!
        В следующий миг кто-то грубо схватил Юлию за плечи и рывком поставил на ноги. Один из бандитов рванул из ее рук шкатулку, но Юлия каким-то чудом умудрилась не выпустить ларца. Однако она прекрасно понимала, что борьба проиграна и сопротивляться больше не имеет смысла.
        - Мерзавцы, душегубы, колодники! - выкрикивала она, глотая подступившие к горлу слезы. - Чтоб вам всем угодить на виселицу!
        И вдруг случилось невероятное. Бородатый бандит, тянувший у Юлии шкатулку, внезапно отпрянул и стремительно побежал в сторону ближайших кустов. Мгновением позже его товарищ, державший Юлию за плечи, разжал руки и тоже бросился наутек. От неожиданности Юлия потеряла равновесие и рухнула в снег, выпустив драгоценную ношу. Однако вопреки опасениям девушки, ее оплошностью никто не воспользовался. Шкатулка осталась спокойно лежать на том самом месте, куда упала, и Юлия снова завладела ею, когда выбралась из сугроба.
        Немного придя в себя, Юлия огляделась по сторонам и с изумлением обнаружила, что грабителей уже и след простыл. Лишь бедный Еремей барахтался в снегу, выкрикивая проклятья в адрес злодеев. А со стороны перелеска, в котором скрылись бандиты, к Юлии быстро приближались двое мужчин. Один из них, бородатый здоровяк, был кучером или лакеем. Второй, судя по дорогому плащу с отделкой из меха камчатского бобра и офицерской шляпе с плюмажем, принадлежал к благородному сословию - открытие, от которого сердце Юлии тут же учащенно забилось! В руках у кучера был кнут, а в руках дворянина - увесистая оглобля, которой он поигрывал с такой легкостью, словно это была модная бамбуковая тросточка.
        - Вот болван! - донесся до слуха Юлии насмешливый молодой голос. - Не захватил пистолеты, а тут - такая история! Но я думаю, это даже к лучшему: по крайней мере, обошлось без крови.
        - И то верно, барин, - густым басом отозвался бородач. - Ведь не от хорошей жизни наш брат-мужик выходит на большую дорогу!
        - Ты прав, дружок, - согласился молодой человек. - Если бы жизнь у нашего народа была хоть немного…
        Он не договорил, потому что в этот момент его глаза встретились с широко распахнутыми глазами Юлии. Скептическая усмешка тотчас слетела с лица молодого дворянина. Отдав оглоблю своему спутнику, он быстро подошел к девушке и окинул ее с головы до ног внимательным взглядом.
        - Как вы себя чувствуете, мадемуазель? - ласково спросил он. - Надеюсь, с вами все в порядке?
        - Благодарю вас, месье, - ответила Юлия, посмотрев на него с глубокой признательностью. - Вы появились как нельзя вовремя, чтобы избавить меня от крупных неприятностей.
        - От крупных неприятностей? - переспросил незнакомец, и его глаза сверкнули холодным блеском. - Что хотели с вами сделать эти мерзавцы? Может, я зря позволил им так легко уйти…
        - О нет, не беспокойтесь об этом, - поспешно возразила Юлия. - Они не угрожали ни моей жизни, ни чести. Всего лишь… моей шкатулке, - немного смущенно пояснила она, инстинктивно прижав к груди с таким трудом сохраненный ларец.
        В серо-голубых глазах незнакомца заплясали веселые огоньки.
        - Интересно, - с добродушной иронией произнес он. - И что же такого ценного находится в вашей шкатулке, ради чего стоило рисковать жизнью или, по меньшей мере, здоровьем? - Молодой человек посмотрел на Юлию с ласковой укоризной. - Вы хоть понимаете, моя отважная красавица, что бандиты могли запросто покалечить вас?
        - В шкатулке лежит колье моей тетушки, - ответила Юлия. - И это не просто дорогое украшение, а память о покойной матери. Конечно, тетушка не стала бы упрекать меня за потерю колье, но я знаю, что она была бы очень расстроена. К тому же, - вздохнула Юлия, - происшествие случилось по моей вине. Если бы мне не взбрело в голову сделать остановку, ничего бы не было. Кучер предупреждал меня, что разгуливать здесь небезопасно, но я не послушалась, и вот что вышло.
        - Ну-ну, дорогая моя, не стоит так переживать, - ободряюще улыбнулся незнакомец. - Главное, что вы с вашим кучером живы-здоровы и все уже позади. Кстати, а зачем вам понадобилось брать на прогулку такую дорогую вещь?
        Юлия рассмеялась:
        - Видите ли, месье… все дело в том, что мы вовсе не прогуливаемся, а едем в царский дворец на Каменном острове. Тетушку с мужем пригласили туда на пару дней, и сегодня там будет большой бал, на который тетушка непременно хочет надеть свое любимое сапфировое колье. А так как замочек на колье сломался, его пришлось отдать в починку. И вот теперь я везу его тетушке.
        - Понятно, - протянул незнакомец, хотя Юлия сомневалась, что из ее сумбурных объяснений можно было что-то понять. Затем он с улыбкой посмотрел на Юлию и сказал: - Ну что ж, значит, нам с вами по пути. Ибо я еду в то же самое место…
        - На Каменный остров?! - воскликнула Юлия, не сумев сдержать волнения. Только подумать: ее отважный спаситель будет на том самом балу, куда тетушка наотрез отказалась ее брать! Но может быть, она еще сумеет переубедить ее?..
        - Да, на праздник к немецкому принцу, - подтвердил незнакомец, бросив на Юлию быстрый лукавый взгляд. - Так что грабителей вы можете больше не опасаться: мои сани поедут следом за вашими. Но в обратную дорогу я настоятельно советую вам взять провожатых, - серьезно прибавил он. - Раз в этих местах орудует разбойничья шайка, ездить одиноким путникам здесь не стоит.
        - Вы правы, - вздохнула Юлия. - Я обязательно последую вашему совету. Ну а теперь, мой благородный спаситель, - кокетливо улыбнулась она, - назовите свое имя.
        - Граф Матвей Александрович Елагин, - с галантным поклоном представился он. - А как зовут вас, бесстрашная красавица?
        - Княжна Юлия Прозоровская, - промолвила Юлия и с интригующей улыбкой прибавила: - Три месяца назад мне исполнилось шестнадцать лет, и теперь я собираюсь выезжать на балы. Мой первый бал будет на этой неделе, в доме князя Голицына на Миллионной улице. Вы будете там?
        К изумлению Юлии, на лице молодого графа отразилось некоторое замешательство.
        - Честно говоря, я еще не знаю, - ответил он. - Это зависит… от моего полкового командира. Если мне не нужно будет заступать на службу в этот вечер, то, разумеется, я приеду на бал.
        - Ну что ж, - протянула Юлия, несколько озадаченная таким ответом, - на всякий случай я оставлю в своей бальной карточке несколько свободных мест. Если вы все-таки приедете на бал, я с удовольствием подарю вам пару танцев.
        Произнеся эти слова, Юлия смущенно замолчала, чувствуя, как ее лицо начинает пылать. Напрашиваться, чтобы мужчина пригласил тебя на танец, было верхом неприличия, и Юлия сама не понимала, как могла совершить такую оплошность. Впрочем, в последние полчаса с ней вообще творилось что-то странное, такое, чего никогда не случалось раньше.
        - Благодарю вас за любезное предложение, княжна, - ответил Елагин, - хотя я не уверен, что смогу им воспользоваться… Кстати, а как зовут вашу тетушку? - внезапно сменил он тему разговора. - И почему вы живете с ней, а не с родителями?
        Юлия ответила на его вопросы, а затем они уселись в сани и поехали на Каменный остров: Юлия с Еремеем впереди, а Елагин со своим кучером - за ними. Возле дворца молодой граф простился с Юлией и заспешил по своим делам. А Юлия в сопровождении мажордома прошла в какую-то гостиную, где ей тотчас предложили чашку горячего шоколада, и стала дожидаться тетушку.
        Вскоре появилась Наталья Борисовна. Вручив ей шкатулку с колье, Юлия в красках описала свое недавнее приключение. Потом взяла тетушку за руки и, с отчаянной мольбой глядя ей в глаза, попросила не отсылать ее домой.
        - Ну, пожалуйста, дорогая, разреши мне остаться! - взмолилась она, видя, что Наталья Борисовна не торопится идти ей на уступки. - Ты же понимаешь, что такой благоприятной возможности очаровать молодого Елагина у меня больше не будет! Он приглянулся мне, и я чувствую, что тоже ему приглянулась. Но в то же время… - Юлия слегка нахмурилась, - в то же время у меня сложилось впечатление, будто он чего-то опасается.
        - Ты верно это подметила, - вздохнула Наталья Борисовна. - Матвей Елагин действительно опасается, что может увлечься тобой. Потому что, - княгиня бросила на племянницу сочувственный взгляд, - он уже помолвлен с другой девушкой и в скором времен и собирается жениться.
        У Матвея Елагина есть невеста! Это известие так расстроило Юлию, что на ее глазах выступили слезы. Она-то, наивное создание, размечталась, что после такого романтического знакомства у них завяжется роман, а на самом деле ничего такого не предвидится.
        - Сколько же ему лет, - с сарказмом спросила она, - что он так спешит расстаться с холостяцкой свободой? Или, - в сердце Юлии вдруг шевельнулась отчаянная надежда, - это его родители настаивают на браке… с какой-нибудь богатой наследницей?
        Наталья Борисовна рассмеялась.
        - Я смотрю, милая племянница, ты у меня девица не промах! Как говорил Юлий Цезарь, пришел, увидел, победил… К сожалению, здесь тебе не поможет ни твоя решимость, ни твое завидное приданое. Елагин женится по страстной любви, и ему стоило больших усилий заставить отца смириться с его решением. Так что, - княгиня бессильно развела руками, - забудь об этом человеке и возвращайся домой.
        Юлии ничего не оставалось, как последовать совету тетушки. Однако выбросить Матвея Елагина из головы оказалось не так-то просто. Его лицо целый день стояло перед глазами Юлии. Красивое? Пожалуй, не столько красивое, сколько интересное. Благородные черты, прямой нос с едва заметной горбинкой, умные серо-голубые глаза под высокими темными бровями. Волосы Матвея, насколько могла рассмотреть Юлия, были темно-русыми, и спереди немного светлее, чем сзади.
        В целом же, в облике молодого графа переплетались аристократическая утонченность и несколько грубоватая мужественность, придававшая ему, по мнению Юлии, особенный шарм. Она с первого взгляда определила, что перед ней блистательный гвардейский офицер. Но это был не беспечный гуляка и не тупой исполнитель чужих приказов, а мыслящий и глубокий человек. Во всяком случае, так показалось Юлии, но, конечно, она могла и ошибаться. «А вообще, голубушка, ты слишком много о нем думаешь, - сердито сказала себе Юлия, лежа в постели и тщетно пытаясь заснуть. - Так ведь и в самом деле недолго влюбиться. И что тогда? Будешь сохнуть по человеку, которому нет до тебя ни малейшего дела?!»
        Последняя мысль привела Юлию в такое негодование, что она даже подскочила на постели. А затем зажгла свечи и развернула недавно начатый роман, рассудив, что если ей не суждено заснуть этой ночью, то нужно хотя бы провести время с пользой.

8
        Первый столичный бал превратился для Юлии в настоящий триумф. Не успела она войти в огромный, сверкающий огнями зал, как ее тотчас окружили знакомые кавалеры. А вскоре к ним прибавилась целая толпа тех, кто еще не был с ней знаком, но отчаянно жаждал познакомиться. В короткое время все свободные танцы Юлии оказались расписаны - за исключением двух, оставленных «на всякий случай». Удовлетворенно захлопнув бальную карточку, Юлия предалась веселью.
        После третьей кадрили Наталья Борисовна заметила, что племянница слишком разгорячена, и посоветовала ей отдохнуть в дамской комнате. Извинившись перед очередным кавалером, Юлия стала не спеша пробираться к выходу из зала. Ее взгляд машинально скользил по лицам людей, мимо которых она проходила. И вдруг ее сердце неистово забилось: она увидела Матвея Елагина.
        Если в прошлый раз он показался Юлии интересным, то сегодня, когда он был в бальной форме лейб-гвардии Конного пол ка, она нашла его неотразимым. Красный мундир с темно-синей отделкой, золотыми петлицами и эполетами отлично подходил к его внешности, белоснежные панталоны подчеркивали стройность ног. Темные волосы Елагина были изящно уложены над высоким, благородным лбом, отчего умные глаза казались еще выразительнее. «Так, значит, он все-таки приехал на этот бал, - подумала Юлия со все более усиливающимся волнением. - Но тогда… почему же он до сих пор не подошел ко мне? Может, он только что вошел в зал и еще не успел меня заметить?»
        И тут она увидела, почему Елагин до сих пор не подошел: он приехал не один. Рядом с ним стояла невысокая, хрупкая блондинка в сиреневом платье, с томными голубыми глазами и такими жеманными манерами, что Юлию передернуло от отвращения. «И эта манерная кукла - его невеста! - с негодованием подумала она. - Бог мой, каких только чудес не случается на свете!»
        В этот момент Матвей вдруг вскинул голову и посмотрел прямо на Юлию, отчего она сделала вывод, что он уже давно заметил ее и, возможно, даже наблюдал за ней. Приветливо улыбнувшись, он вежливо кивнул Юлии, а затем снова повернулся к невесте и заговорил с ней.
        Опомнившись, Юлия отвернулась от Матвея и продолжила шествие в сторону дамской комнаты. Ее настроение внезапно испортилось, на душе стало тоскливо и пусто… Но вдруг ее взгляд упал на огромное зеркало, висевшее на стене между мраморными пилястрами, и она едва не рассмеялась при виде своей кислой физиономии. Пожалуй, если она еще немного походит с таким выражением лица, то от нее сбегут не только новые поклонники, но даже испытанные старые, подумала Юлия, и эта мысль развеселила ее. В самом деле, нашла, отчего переживать! Да таких мужчин, как Матвей Елагин, в ее жизни еще десятки будут!
        Несколько секунд спустя по залу поплыли мелодичные звуки старинного гавота. Это был как раз тот танец, который Юлия оставила свободным. Но теперь беречь его не было нужды… Расправив плечи, она выжидающе посмотрела по сторонам. И тотчас один из ее новых поклонников сорвался с места и поспешил пригласить ее. Одарив кавалера лучезарной улыбкой, Юлия протянула ему руку, забыв, что собиралась идти в дамскую комнату.

* * *
        После мазурки и последовавшего за ней ужина число гостей заметно поредело. Многие дамы приустали и теперь сидели на стульях, обмахиваясь веерами, либо неспешно прогуливались по залу под руку с кавалерами. Глядя на них, Юлия поняла, что тоже хочет отдохнуть. К тому же, следующий танец был у нее свободен…
        Не дожидаясь, пока заиграет музыка, Юлия заспешила к дверям. Внезапно ей преградила путь высокая мужская фигура. Юлия вскинула голову и едва не вскрикнула от изумления: перед ней стоял Матвей Елагин.
        - Прекрасная принцесса, - обратился он к ней с игривой и одновременно виноватой улыбкой, - скажите, в вашей бальной карточке случайно не осталось свободного танца?
        Несколько мгновений Юлия молчала, пытаясь справиться с волнением и подыскивая подходящий ответ.
        - Вы не поверите, - проговорила она с притворным миролюбием, - но остался: как раз тот самый вальс, что сейчас начнется! Вот только… - она посмотрела на Елагина сощуренными глазами, - стоит ли мне отдавать его мужчине, который уже никогда не попадет в число моих поклонников?
        На мгновение Матвей опешил, а затем весело рассмеялся, глядя на Юлию с неподдельным восхищением.
        - Подумать только: такая молодая - и уже такая расчетливая! - мягко упрекнул он ее. - Признаться, я немного сочувствую тем бедолагам, которые попадутся - или уже попались - в ваши прекрасные сети.
        - И напрасно, - Юлия колко улыбнулась и вызывающе посмотрела ему в глаза. - Ибо мои сети сотканы из такого нежного шелка и бархата, что только неразумный глупец станет из них вырываться!
        Она ожидала, что Елагин смутится или рассердится, но вместо этого он одобрительно улыбнулся:
        - Прекрасный ответ, мадемуазель. Но, однако, как быть с танцем? Может, вы все-таки передумаете и подарите мне его, - его глаза лукаво блеснули из-под длинных ресниц, - хотя бы в благодарность за спасенное колье?
        - Хорошо, - рассмеялась Юлия. - В конце концов, надо быть не только расчетливой, но и благодарной.
        - Тем более что одно другому совсем не противоречит, - усмехнулся Матвей, начиная кружить ее.
        Во время танца Юлия и Матвей почти не разговаривали. Скользя по паркету под упоительные звуки вальса, они молча наслаждались близостью друг друга, с грустью сознавая, что это в первый и последний раз. Время от времени Юлия ловила отражение в зеркале - красивый, статный офицер и очаровательная женщина в роскошном белом платье с голубыми цветами - и ее сердце мучительно сжималось. Какую прекрасную пару они могли бы составить! Если бы Матвей не влюбился в другую, если бы они встретились чуть раньше, если бы… К несчастью, этих «если бы» было слишком много, чтобы в сердце Юлии продолжала теплиться хоть какая-то робкая надежда. Стать путеводной звездой Матвея Елагина ей было не суждено. А раз так, то нужно поскорее забыть его и не терзаться бесполезными сожалениями.
        Когда вальс закончился, Матвей поблагодарил Юлию и отвел ее на место. Она уже собиралась проститься с ним, но он вдруг придержал ее за руку и окинул таким долгим, внимательным и проникновенным взглядом, будто хотел навсегда запечатлеть в памяти ее черты.
        - Милая княжна, - с волнением проговорил он, - вы знаете, что наши пути должны разойтись и что мы уже никогда не будем вот так вот стоять рядом и, держась за руки, смотреть друг другу в глаза. Позвольте же мне, прежде чем мы расстанемся, пожелать вам удачи во всех ваших делах и большого-большого счастья.
        - И я желаю вам того же, - промолвила Юлия, с трудом заставляя свой голос не дрожать. - Пусть вам повсюду сопутствует везение и… - она на мгновение заколебалась, - пусть ваша избранница подарит вам много-много счастливых дней!
        - Спасибо, - признательно улыбнулся Матвей. - А теперь, моя бесстрашная красавица, прощайте. И… ради бога, не держите на меня зла, если я невольно причинил вам огорчение! - С этими словами он почтительно поклонился Юлии и растворился в толпе.
        В течение следующего месяца Юлия еще несколько раз сталкивалась с Матвеем Елагиным: то на балу, то в театре. Но больше он не приглашал ее на танцы и никогда не заговаривал с ней. Впрочем, Юлия была этому только рада: к чему бередить не до конца зажившую рану? Постепенно она перестала думать о молодом графе и с головой окунулась в светские развлечения. И когда Елагин неожиданно куда-то исчез, Юлия даже не заметила этого.
        Правда, спустя какое-то время до нее дошел слух, что его обвинили в причастности к заговорщикам, пытавшимся свергнуть нового царя, и теперь он находится в Петропавловской крепости. Это известие не могло оставить Юлию равнодушной, и она навела справки. Так она с ужасом узнала, что отец молодого графа лишил его наследства, а вслед за тем от него отказалась невеста. Юлия искренне сочувствовала Матвею, и у нее даже возникла мысль навестить его в заточении, чтобы немного ободрить и поддержать. Но когда она заикнулась об этом тетушке, та даже слушать ее не стала, назвав затею племянницы полнейшим безумием. И Юлия, по здравом размышлении, тоже пришла к такому выводу.
        Тем не менее, она продолжала следить за судьбой Матвей Елагина, а в воскресные дни, посещая церковь, никогда не забывала о нем помолиться. И вскоре с радостью узнала, что ее молитвы услышаны: вместо забытой Богом Сибири, откуда наверняка не будет возврата, Елагина сослали на Кавказ. Таким образом, у него появился шанс отличиться и вернуть если не состояние, то хотя бы доброе имя. Конечно, с войны можно было и не вернуться, но, по мнению Юлии, лучше было с честью погибнуть, чем гнить до скончания века в сибирских рудниках.
        После этого Юлия окончательно успокоилась и перестала думать о Матвее. О, разумеется, иногда она его вспоминала! Но эти воспоминания больше не тревожили ее сердца. Рана окончательно затянулась! А со следующего года в жизни Юлии начали происходить такие события, что тут уж было не до Елагина…

* * *
        - Ну вот, - протянула Юлия, закончив рассказ и весело поглядывая на Виолетту, - теперь ты все знаешь. Признайся, ты сильно разочарована? Наверное, ожидала услышать какую-нибудь захватывающую историю с пикантными подробностями, а здесь всего лишь маленькое, невинное приключение!
        Не отвечая, Виолетта поднялась со скамейки и возбужденно прошлась из стороны в сторону. Затем резко остановилась и пытливо посмотрела на Юлию.
        - Так выходит, - с расстановкой проговорила она, - ты была влюблена в Матвея Елагина? Эта любовь вспыхнула с первого взгляда и настолько захватила тебя, что ты была готова пойти на любую крайность?
        - Ну, пожалуй, «любовь» - это слишком громко сказано, - рассмеялась Юлия. - Скорее, я бы назвала это наваждением. Потому что, если бы я на самом деле испытывала к Елагину какие-то глубокие чувства, они бы не исчезли так быстро.
        Виолетта с сомнением покачала головой.
        - Прости, дорогая, но я не могу с тобой согласиться. Ты говоришь, что твое влечение к Елагину исчезло так же внезапно, как и возникло? Но это лишь доказывает, что ты сильная и способна держать свои чувства и желания в узде! Ведь ты не просто разлюбила Елагина, а заставила себя разлюбить его! Проше говоря, решительно вырвала из своего сердца эту ненужную любовь, которая не могла принести тебе ничего, кроме напрасных страданий. Так… выкорчевывают сорняки с клумбы, чтобы они не мешали цветам красоваться и радоваться жизни.
        Юлия досадливо поморщилась.
        - Ради бога, Виола, к чему все эти глубокие рассуждения? Какая теперь разница, была я влюблена в Елагина или нет! Главное - не то, что было когда-то, а то, что есть сейчас. А сейчас, - она выразительно посмотрела на Виолетту, - я не испытываю к Матвею Елагину ничего. Так что, - она поднялась со скамейки, - давай перестанем заниматься ерундой и вернемся в дом. Мне надо посмотреть, как продвигается уборка.
        - Подожди, - остановила ее Виолетта. - Проверить работу слуг ты еще успеешь. А сейчас я хочу задать тебе важный вопрос. - Она вперила в Юлию пристальный, испытующий взгляд. - Почему ты так решительно и бесповоротно отвергла Матвея Елагина в качестве возможного жениха?
        - Вот так вопрос! - изумленно воскликнула Юлия. - Виола, но ты же сама говорила, что Елагин меня недостоин!
        - Потому что я судила о нем по твоим словам. Ведь ты рассказала мне только про маскарад, а про то, как Елагин спас тебя от грабителей, даже не заикнулась. Он же рисковал жизнью ради незнакомой женщины: ведь там было четверо здоровых бандитов, а у Елагина даже не былое собой оружия! А ты, - Виолетта укоризненно посмотрела на Юлию, - так и не прониклась к нему благодарностью. Ты только злилась и досадовала на него за то, что он не желал поддаваться твоим чарам и бросать ради тебя невесту. И мне кажется, - в раздумье прибавила она, - что ты и сейчас еще продолжаешь на него злиться. Поэтому ты и отвергла его, а вовсе не из-за его поведения на маскараде!
        Юлия бросила на нее сердитый взгляд.
        - Я смотрю, дорогая Виола, ты сумела разобраться в моих чувствах лучше меня самой. Пожалуй, после такой отповеди мне следует одуматься и самой сделать Елагину предложение. Вот только, - ее глаза насмешливо блеснули, - я не уверена, что он его примет. Или ты забыла? Он же сам признался мне, что ехал сюда вовсе не затем, чтобы свататься, а только из любопытства!
        - А что он еще мог тебе сказать, когда ты устроила ему такой «теплый» прием? - усмехнулась Виолетта. - Он ведь должен был как-то спасти свое самолюбие!
        - Слушай, а может, тебе самой выйти за Матвея Елагина? - внезапно предложила Юлия полусерьезным, полушутливым тоном. - Ты ведь у нас тоже… невеста с завидным приданым, а Елагин, как я понимаю, весьма тебе понравился.
        К ее изумлению, Виолетта вдруг смущенно покраснела.
        - Да, понравился, - со вздохом призналась она, - только не Елагин, а… его друг.
        - Как? Этот напыщенный франт Загрядский?
        - Он вовсе не напыщенный франт, - горячо возразила Виолетта, - а очень милый, добрый, простой и веселый человек. Сказать по правде, мне даже немного совестно, что я так издевалась над ним, - ее губы тронула виноватая и одновременно озорная улыбка. - Но теперь ничего не исправишь.
        - Та-ак, - мрачно протянула Юлия. - Получается, что я - злодейка, а все остальные - невинные ангелочки? Нет-нет, милая Виола, не надо ничего говорить! Ты уже и так сказала больше, чем было нужно. - Юлия оскорблено надулась и быстро направилась к дому, не глядя на расстроенную подругу.
        Немного помедлив, Виолетта тоже пошла в ту сторону. Она досадовала на себя за излишнюю прямолинейность, которая уже не раз приводила к подобным ссорам. Правда, Юлия не у мела долго сердиться и Виолетта не сомневалась, что они очень быстро помирятся. Княжна Прозоровская была великодушна и легко прощала обиды… за исключением случаев, когда задевали ее самолюбие. А именно это и сделал Матвей Елагин четыре года назад.
        Разумеется, он тут бы ни при чем. Однако добиться от Юлии объективности было так же трудно, как обучить грамоте осла. Порой ее своеобразная логика заводила Виолетту в тупик. Юлии было плохо из-за Матвея Елагина - значит, он был перед ней виноват, и она имела полное право на него сердиться. И совсем неважно, что он ничего не сделал для того, чтобы ей было плохо. Что и говорить, характер у ее родственницы был не подарок! «Зато она никогда бы не предала Матвея, как графиня Шихматова, - убежденно подумала Виолетта. - Если бы он тогда ответил на ее чувства, никто не заставил бы Юлию отказаться от него: ни тетушка, ни грозная великосветская молва. Она бы вышла за него вопреки воле родных и, став полноправной хозяйкой своего состояния, нашла бы способ оградить его от военных опасностей: ведь деньги порой позволяют решить даже самые запутанные вопросы».
        Внезапно Виолетте пришла в голову мысль, от которой она застыла на месте и изумленно рассмеялась. Подумать только! Ведь Матвей Елагин, несмотря на потерю наследства и царскую немилость, мог отлично устроиться в жизни, если бы ответил на чувства Юлии и если бы… не был так порядочен и щепетилен. В конце концов, ведь он даже из крепости мог переслать княжне Прозоровской покаянное письмо, и кто знает, как повела бы себя тогда своевольная красавица! Конечно, в шестнадцать лет трудно противостоять целому свету…

«Ох, и любишь же ты рассуждать, милочка моя! - сердито оборвала себя Виолетта. - Тебя послушать - так кладезь ума и житейской мудрости! А сама… позволила уговорить себя на брак с отвратительным стариком, который на протяжении целых шести лет отравлял твою молодую жизнь». На какое-то время лицо Виолетты сделалось необычайно грустным. Но она тут же отогнала тяжкие воспоминания и, задорно встряхнув головой, быстрее зашагала к дому. Какой смысл думать о прошлых ошибках? Главное, что теперь она ни от кого не зависит, богата и молода. А значит, лучшие дни ее жизни впереди!

9
        Вскоре после визита в Богданово Матвей отправился в свое имение. Он собирался пробыть там дней десять, но, увидев, что дела под руководством немца-управляющего идут хорошо, не стал задерживаться и недели.
        Так как от имения до Москвы было всего тридцать верст, Матвей решил ехать назад верхом. И не пожалел о своем решении. Погода стояла хоть и прохладная, но солнечная, а выбранная им лошадь оказалась необычайно резвой и послушной. Пуская ее то рысью, то в галоп, Матвей не заметил, как проскакал половину дороги и достиг границ обширных владений Юлии Прозоровской, лежавших как раз на его пути в Москву.

«Свернуть или не свернуть с дороги? - размышлял Матвей, придерживая лошадь. - Вроде дождь не собирается, так отчего же не сделать крюк и не проскакать ради удовольствия несколько лишних верст? Я еще в прошлый раз заметил, что у них как-то необычно устроены мельницы, так вот сейчас бы в самый раз посмотреть… А если я встречу Юлию? - тут же пронеслась тревожная мысль. - Чего доброго, она еще вообразит, будто я нарочно кружу возле ее усадьбы, надеясь попасться ей на глаза!»
        Он уже хотел ехать дальше по прямой дороге, но, посмотрев на часы, передумал и решительно свернул в сторону Богданова. Было еще только начало одиннадцатого, а какая же светская барышня поедет кататься на лошади или в экипаже в такой ранний час? В это время положено вставать с постели, а потом долгий туалет, завтрак и все такое. Так что, пока Юлия соберется на прогулку, он, пожалуй, успеет доскакать до Москвы.
        Отбросив все лишние мысли, Матвей весело мчался вдоль зеленых полей. Он уже почти достиг поворота, за которым начиналась речка с мельницами, когда его внимание привлекло любопытное зрелище. Прямо посреди дороги стояла черная лакированная коляска с откинутым верхом, слегка просевшая на один бок; рядом на лугу паслись распряженные лошади. А в самой коляске одиноко сидела худощавая дама в элегантном закрытом платье цвета лесного мха и широкополой черной шляпе с пышным белым пером. И больше - никого: ни кучера, ни лакея, ни горничной. «Почему она здесь одна? Уж не обокрал ли ее пройдоха-кучер и не сбежал ли?» - подумал Матвей. Заинтригованный, он натянул поводья и подъехал к коляске. В тот момент, когда его лошадь поравнялась с экипажем, дама повернула голову в его сторону, и Матвей приглушенно ахнул: перед ним была Юлия Прозоровская.
        - Как, это вы, княжна? - изумленно выдохнул он. - Разрази меня гром, вот уж неожиданная встреча!
        - Если она для кого-то и должна быть неожиданной, то для меня, а не для вас, - колко заметила Юлия, сверля его подозрительным взглядом. - Я-то, слава Богу, в двух верстах от своего дома, а вот вас какая нелегкая сюда занесла?
        - Я был в своем имении, которое находится в полутора часах езды отсюда, и теперь возвращаюсь в Москву.
        - А здесь вы оказались лишь потому, что сбились с дороги, - елейным голоском пропела Юлия.
        Рассмеявшись, Матвей соскочил с лошади и облокотился о бортик коляски.
        - Нет, сударыня, я вовсе не сбился с дороги, - сказал он, поглядывая на Юлию с добродушно-лукавой усмешкой. - Когда я проезжал мимо ваших владений, я вспомнил, что в прошлый раз меня заинтересовали ваши мельницы, и решил, пользуясь случаем, на них взглянуть. Поэтому я и оказался здесь. А вовсе не потому, что мне вдруг захотелось вас увидеть.
        - Ну, так и езжайте на свои мельницы, - проворчала Юлия сердито. - Вас никто не задерживает.
        - Еще как задерживает, - весело возразил Матвей. - Ведь не могу же я, как какой-нибудь невоспитанный мужлан, бросить на произвол судьбы даму, попавшую в трудное положение! Как я понимаю, у вас сломалась коляска и вы послали кучера за другим экипажем?
        - Да, - сухо ответила Юлия, глядя в сторону. - И он уже с минуты на минуту должен вернуться. Так что можете ехать и не беспокоиться обо мне.
        Матвей притворно вздохнул и покачал головой:
        - К сожалению, мадемуазель, это невозможно. А вдруг с вами что-то случится и мне потом придется весь век корить себя за то, что я бросил вас здесь одну? Нет, уж лучше я останусь до прихода вашего кучера. Хотя, - он слегка прищурился, - зачем ждать? Я могу довезти вас до дома на своей лошади!
        - Благодарю, сударь, но ваше предложение мне не подходит, - ответила она, по-прежнему не глядя на него. - А что касается защиты, то я сама могу прекрасно себя защитить. - И она извлекла из-под сиденья небольшой дамский пистолет.
        - Ничего себе, - изумленно присвистнул Матвей. - И вы… умеете им пользоваться?
        Юлия горделиво улыбнулась.
        - Я могу отстрелить горлышко у бутылки с двадцати шагов, - с легкой бравадой заявила она. - А также попасть в самую высокую ветку на дереве, если не с первой попытки, то уж с третьей или четвертой точно.
        Матвей окинул ее восхищенным, слегка озадаченным взглядом:
        - Знаете, княжна, чем больше я вас узнаю, тем больше убеждаюсь, что вы - необыкновенная девушка. Встаете с постели ни свет ни заря, вникаете во все дела имения, да еще и стрелять умеете не хуже мужчины. И при этом вы необычайно женственны и обаятельны, а в искусстве кокетства вам, должно быть, нет равных среди молодых незамужних девиц.
        - В чем? В искусстве кокетства?! - возмущенно вскинулась Юлия. - Да я… да я никогда…
        - О, ради Бога, только не уверяйте меня, что вы на это не способны! - со смехом возразил Матвей. - Вы ведь уже проявили передо мной свой истинный характер, и теперь прикидываться невинной овечкой не имеет смысла.
        Юлия метнула в его сторону свирепый взгляд:
        - Значит, по-вашему, я вовсе не невинная овечка, а злобный и хищный волк, да?
        - Нет, волк, это, пожалуй, слишком, - с мягкой усмешкой возразил Матвей. - А вот лиса - да. Хорошенькая, лукавая лисичка…
        Спрыгнув из экипажа на землю, Юлия подхватила юбки и решительно зашагала в сторону усадьбы.
        - Эй, мадемуазель! Куда вы? Постойте! - в замешательстве крикнул Матвей, бросаясь вдогонку. - Черт побери, но ведь это же просто глупо!
        Замедлив шаг, Юлия обернулась и окинула его взглядом оскорбленной добродетели, которому позавидовала бы любая святоша.
        - Лучше прошагать пару верст пешком, чем сносить оскорбления и выслушивать всякие непристойности! - с достоинством изрекла она, а затем высоко вздернула голову и продолжила путь.
        - Ну ладно, так и быть, я прошу прощения!
        Обогнав Юлию, Матвей встал у нее на дороге, но она ловко обошла его и зашагала еще быстрее.
        - Ну, допустим, экипаж ваш никто отсюда не утащит, - вкрадчиво заговорил Матвей, нагнав Юлию. - А пистолет? Вы же забыли его на сидении коляски! Что если кто-нибудь вздумает обшарить коляску и заберет его?
        Вспомнив, что она действительно забыла пистолет, Юлия в замешательстве остановилась.
        - Да, в самом деле, пистолет нельзя оставлять, - пробормотала она, нахмурившись. Потом взглянула на Матвея и приказала: - Идете назад к коляске и принесите мне его!
        - Принести? - с насмешливым удивлением переспросил Матвей. - Вот еще новости! Я вам не лакей и не услужливый поклонник, чтобы бегать туда-сюда ради ваших прихотей!
        Не ожидавшая такого отпора Юлия на мгновение застыла с приоткрытым ртом. Потом смерила Матвея убийственным взглядом и зашагала к коляске сама.
        - Э, дорогая княжна, да вы никак обиделись на меня! - с притворным недоумением воскликнул Матвей, поспевая за ней. - Помилуйте, да за что же? Я ведь только правду сказал…
        Не отвечая, Юлия забралась в коляску, взяла пистолет и хотела заткнуть за пояс, но, взглянув на дорогу, передумала и положила под сиденье.
        - А вот, наконец, и мой кучер, - радостно сказала она. - Так что, господин Елагин, можете с чистой совестью… катиться отсюда ко всем чертям!
        - Как? И вы даже не пригласите меня заехать на чашку чая? - с сарказмом поинтересовался он. - Ах, сударыня, как это невежливо с вашей стороны!
        Не удостоив ответом очередную реплику Матвея, Юлия вышла из коляски и пересела в подъехавшую бричку. Экипаж тут же тронулся с места и вскоре исчез за поворотом дороги. Какое-то время Матвей наблюдал за тем, как привезенные кучером дворовые мужики суетятся вокруг коляски, потом вскочил на лошадь и двинулся в сторону большой дороги, забыв о своем намерении посмотреть мельницы.
        В течение следующего часа настроение Матвея постепенно ухудшалось, пока окончательно не испортилось. Его больше не разбирал смех при воспоминании о перепалке с Юлией, а с каждой минутой все больше грызла досада на свою несдержанность. Проклятье, ведь он вовсе не хотел наговорить ей колкостей и рассориться в пух и прах! Как же могло получиться, что он так глупо и отвратительно себя повел? Но сколько Матвей ни бился над этим вопросом, ответа не находилось. «Словно бес какой толкнул под ребро, - с досадой сказал он себе. - Ведь знал же прекрасно, что с ней так нельзя, что это ни к чему, кроме скандала и ссоры, не приведет. И все равно выказал себя… каким-то отпетым грубияном и одновременно пошлым ловеласом! А теперь еще думаешь об этом всю дорогу, словно у тебя других забот нет!»
        Сердито насупившись, Матвей пришпорил лошадь и спустя двадцать минут был возле дома Николая.

… А между тем Юлия, успевшая доехать до дома и позавтракать, усиленно ломала голову над разгадкой его странного поведения. В то, что Матвей оказался в ее владениях ради каких-то мельниц, она ни на секунду не поверила. Возможно, он и не солгал, когда сказал ей про эти мельницы. Однако женская интуиция подсказывала Юлии, что здесь имелась какая-то другая, скрытая причина. И эта причина могла быть только одна: неосознанное желание встретиться с ней. Скорее всего, Матвей даже сам себе не признавался в этом желании. Он искреннее думал, что хочет посмотреть мельницы, а в глубине души надеялся на случайную встречу.
        Но почему же тогда он так безобразно повел себя, когда эта встреча состоялась? Поддразнивал, пытался уколоть, провоцировал на резкие высказывания. Он даже назвал ее кокеткой, лукавой притворщицей, хотя должен был понимать, что это не понравится ни одной женщине, а уж истинной кокетке и притворщице - и подавно. Конечно, он это знает - и все равно почему-то не мог остановиться. Словно что-то толкало и заводило его, как пружинку часового механизма.
        Но что это было? Желание позлить ее, отыграться за нанесенную обиду? Или… он, и вправду, влюбился?! Догадка казалась слишком самонадеянной, однако ничего другого не приходило Юлии на ум. В самом деле, почему Матвей не мог немного увлечься, если его сердце в данный момент свободно? Мужчины вообще легко увлекаются, так почему же Матвей Елагин должен быть исключением из общего правила? В тот день она предстала перед ним во всем блеске молодости, красоты и богатства - прелестная картина в обрамлении изысканной, дорогой рамы. Разве этого недостаточно, чтобы воображение мужчины разыгралось, а сердце пришло в волнение? Конечно, зловещие слухи о родовом проклятье сильно убавили ее привлекательность в глазах мужчин, но ведь Матвей Елагин, как верно заметила тетушка, вовсе не из числа трусов и суеверных дураков. Да и какими слухами можно испугать человека, который на протяжении трех с половиной лет чуть ли не каждый день подвергался смертельной опасности! «Да, это было бы очень забавно, если б он… в меня влюбился, - подумала Юлия, не сознавая, как при этой мысли на ее раненое самолюбие проливается
целительный бальзам. - Особенно если учесть, что я-то сама ничего такого и в помине к нему не чувствую. Если мы еще когда-то встретимся, надо будет… хорошенечко пококетничать с ним и посмотреть, как он себя поведет. И если у него ко мне действительно что-то есть, я это непременно замечу».

10
        Вечером друзья отправились в Английский клуб, а оттуда - на дружескую пирушку к одному из бывших сослуживцев Матвея. Они надеялись так же весело провести и следующий вечер, но только собрались выйти из дома, как Николаю принесли записку от его московской кузины Машеньки Катковой. Кузина, а вместе с ней и тетушка, настоятельно просили его приехать с каким-нибудь товарищем на их «маленький семейный бал».
        - Маленький семейный бал? - хмуро переспросил Матвей. - Нет, мон шер, ты как хочешь, а я не поеду. Знаю я, что такое эти «семейные» балы! Соберется десятка два молодых девиц да столько же кавалеров, а остальное общество - несносные старухи, которые так и следят за каждым твоим шагом: ни лишнюю рюмку выпить, ни пофлиртовать. Еще и в карты играть будет не с кем.
        - Ну, пожалуйста, Матвей, я тебя очень прошу! - взмолился Николай. - Я не могу обидеть кузину и тетушку. А ехать туда одному - это тоже, знаешь ли, не сахар.
        - Ладно, поедем, - согласился Матвей. - В конце концов, твоя кузина всегда относилась ко мне хорошо, а доброе отношение надо ценить. Только выпьем по рюмке коньяка на дорожку, чтобы не видеть все в слишком мрачном свете.
        Когда они приехали в особняк Катковых, танцы еще не начались. Не успели Матвей с Николаем войти в парадную гостиную, как Машенька тут же увела их в соседнюю комнату и с заговорщицким видом сказала:
        - Николай! Матвей! Ради бога, простите нас с маменькой, что мы заставили вас бросить все дела и срочно ехать сюда. Так получилось, что мы попали в затруднительно положение, и теперь вся надежда на вас.
        - Черт побери! - воскликнул Матвей, охваченный недобрым предчувствием. - И какие же такие «надежды» вы на нас возлагаете?
        - Видите ли, - Машенька огляделась по сторонам и понизила голос, - мы пригласили на бал пятнадцать барышень и столько же молодых кавалеров. Но пару часов назад стало известно, что кавалеров будет всего десять! Потому что остальных - а это все офицеры из одного полка - отправили на гауптвахту за какую-то проделку. Из-за этого у нас образовалась нехватка кавалеров, и… - она сложила руки на груди и окинула молодых людей просительным взглядом, - и мы с маменькой будем вам очень обязаны, если вы согласитесь их заменить.
        Матвей повернулся к Николаю и вперил в него испепеляющий взгляд. Потом сдержанно поклонился Машеньке и сказал:
        - Да, мадемуазель. Вы можете на нас полностью рассчитывать.
        - Благодарю вас, друзья мои! - просияла она и, признательно стиснув руку Матвея, упорхнула из комнаты.
        - Ей-богу, я не виноват, - заискивающе пробормотал Николай. - Откуда ж я мог знать, что…
        - Целый вечер танцевать черт знает с кем вместо того, чтобы играть в карты, пить вино и курить сигары, - зловеще процедил Матвей. - Спасибо, мон шер, удружил! - и, не глядя больше не товарища, быстро прошел в парадную гостиную.
        Машенька тут же перезнакомила друзей с барышнями. К радости Матвея, их оказалось не пятнадцать, а всего лишь десять. Моля небеса о том, чтобы остальные так и не явились на вечер, Матвей начал присматриваться к тем, что уже приехали. И вскоре пришел к невеселому заключению, что среди них нет ни одной хорошенькой или хотя бы такой, в глазах которой светился бы проблеск живого ума. «Пожалуй, не буду никого приглашать заранее, - решил он. - Какая останется без кавалера, с той и пойду танцевать. А может, еще и удастся увильнуть, если больше никто не подъедет».
        И тут, словно в насмешку над его неокрепшей надеждой, в гостиную впорхнули еще две молодые особы. Матвей обернулся в сторону дверей и мысленно выругался: новоприбывшие дамы оказались Юлией Прозоровской и ужасной Виолеттой! Юлия была в красном платье и с красными маками в прическе, а Виолетта - в роскошном лимонно-желтом наряде и огромном берете из золотистого шелка, украшенном пышными перьями.
        - Черт побери! - упавшим голосом произнес Матвей, выразительно посмотрев на стоявшего рядом Николая.
        - Да уж, приятный сюрприз, ничего не скажешь! - с кислой улыбкой отозвался тот. - Впрочем, нам ведь со всем не обязательно с ними танцевать: здесь и других девиц хватает…
        Не желая попасться на глаза Юлии и ее кузине, друзья переместились в дальний угол гостиной, где несколько говорливых старушек бойко резались в вист. Но эта уловка их не спасла. Когда Юлия и Виолетта перездоровались со всеми гостями, Машенька взяла их за руки и повела к Матвею и Николаю.
        - Позвольте представить вам… - вежливо начала она, но Матвей нетерпеливым жестом прервал ее.
        - Благодарю, мадемуазель, но мы уже знакомы с этими очаровательными дамами, - сухо произнес он, предостерегающе поглядывая на обеих кузин.
        - Господин Елагин и господин Загрядский были на последнем балу в моем имении, - пояснила Юлия Машеньке, - том самом, куда вы не смогли приехать из-за болезни.
        - Вот как? - с легким удивлением переспросила та, а затем лучезарно улыбнулась Матвею: - В таком случае, господин Елагин, я буду просить вас в паре с Жюли открыть наш маленький бал!
        Скрипнув зубами от досады, Матвей уже было собрался ответить: «Как вам будет угодно», но Юлия опередила его.
        - Ах нет, дорогая Мари, предоставьте, пожалуйста, эту честь господину Загрядскому и моей кузине! - сладеньким голоском пропела она, поглядывая на Николая с таким выражением, будто действует исключительно в его интересах. - На моем балу они лучше всех танцевали полонез, так пусть и сейчас танцуют в первой паре. А мы с господином Елагиным составим вторую.
        - Прекрасно, - улыбнулась Машенька. И, повернувшись к остальным гостям, громко провозгласила: - Любезные господа и дамы, прошу всех в бальный зал!
        Весело переговариваясь, толпа молодежи устремилась в соседнее помещение, откуда уже раздавались первые аккорды музыки; следом за ними неспешно двинулись маменьки и папеньки. Тяжко вздохнув, Николай протянул Виолетте руку и, бросив на Матвея глубоко несчастный взгляд, повел свою даму в зал.
        - А вы, господин Елагин, собираетесь вести меня в зал? - спросила Юлия, поглядывая на него с веселой улыбкой. - Или вы так растерялись от нежданного счастья, что на вас столбняк напал?
        - И отчего, по-вашему, я должен чувствовать себя счастливым? - мрачно поинтересовался он, протягивая ей руку. - Оттого, что мне придется танцевать с вами этот ужасный, занудный полонез?
        Щеки Юлии вспыхнули, а в потемневших глазах зажглись гневные огоньки. Однако они тут же погасли и на лице девушки появилось озорное выражение.
        - Право же, господин Елагин, вы так странно ведете себя, что я теряюсь в догадках, - пожала она плечами. - Вчера, когда мы встретились на дороге, вы усиленно заигрывали со мной, а сегодня злитесь, непонятно по какой причине. Смотрите, я могу подумать, что вы влюбились в меня! Помните, как у Пушкина: «Я вас люблю, хоть я бешусь, хоть это труд и стыд напрасный»… - отвернувшись от Матвея, она прыснула в кулачок.

«Проклятье, а ведь она права, - с досадой подумал Матвей. - Я веду себя с ней, как самый настоящий влюбленный осел!»
        - Причина моей злости вполне объяснима, - сухо ответил он, проигнорировав последнюю фразу Юлии, - ваши издевательства над моим другом. Зачем вы снова навязали ему эту противную Виолетту? Если я вам чем-то досадил, то и отыгрывайтесь на мне, а не на безвинном человеке.
        - Отыгрываться? Да у меня и мысли такой не было! Просто я побоялась, что Виолетта останется на первый танец без кавалера, вот и предложила вашему другу начать с нею бал.
        - Точнее сказать, подстроили ситуацию так, чтобы он был вынужден с ней танцевать, - обличающим тоном заметил Матвей.
        Юлия вызывающе усмехнулась:
        - Подумать, какое преступление - заставила танцевать! Если вы с вашим другом так не любите танцы, зачем тогда ходите по балам?
        - А затем, что вас забыли спросить! - в сердцах воскликнул Матвей и тут же мысленно чертыхнулся, замети в устремленные на него испуганные взгляды двух пожилых матрон.
        В продолжение полонеза Матвей с Юлией не обменялись ни словом. Впрочем, Матвей вообще старался не смотреть на Юлию, хотя постоянно чувствовал на себе ее вызывающий, насмешливый взгляд. Как только танец закончился, Матвей отвел Юлию к Виолетте и тут же пригласил на следующий вальс первую попавшуюся девицу.
        За вальсами потянулись нескончаемые кадрили. Не желая обижать Машеньку, Матвей приглашал по очереди всех молодых женщин и барышень, исключая, разумеется, Юлию с Виолеттой. Впрочем, у них и так не было отбоя от кавалеров. Иной раз Матвея даже разбирала досада при виде того, как Юлия кокетничает с каким-нибудь самодовольным молодым повесой. «Неужели ей может быть интересно с этими пустоголовыми франтами? - с мысленно сердился он. - Ведь она слишком умна, чтобы не видеть их сущность! Или все дело в том, что она засиделась в четырех стенах и теперь радуется любому развлечению?»
        Между тем, кадрили закончились и настала очередь быстрых танцев. Ужаснувшись при мысли о том, что ему сейчас придется скакать в галопе, словно молодому жеребцу, Матвей начал бочком выбираться из зала и оказался в небольшой гостиной. В центре комнаты стоял стол с легкими закусками и напитками, среди которых Матвей с радостью обнаружил бутылку коньяка. Не теряя времени, он наполнил рюмку и залпом осушил ее, а затем снова налил, чтобы теперь уже выпить не спеша.
        - Решили утолить жажду и, как истинный гурман, избрали для этого коньяк, - внезапно раздался позади него насмешливый голос Юлии.
        Поставив рюмку на стол, Матвей раздраженно обернулся:
        - Послушайте, мадемуазель Прозоровская, чем я вам так досадил, что вы все время пытаетесь меня как-то поддеть?
        - Все время? - удивленно переспросила она. - По-моему, вы преувеличиваете. Например, вчера, при нашей встрече, это как раз вы всячески пыталась меня поддеть и разозлить.
        - Да, - с неожиданным миролюбием согласился Матвей. - Вы правы, мадемуазель. Я вел себя вчера не лучшим образом и теперь покорнейше прошу у вас прощения.
        Лицо Юлии изумленно вытянулось, а в глазах мелькнуло недоверие.
        - Невероятно! - промолвила она.
        - Ну почему же? - мягко усмехнулся Матвей. - Ведь это не я, а вы первая объявили мне войну. А что еще остается делать тому, на кого нападают, кроме как обороняться?
        Юлия посмотрела на него сощуренными глазами:
        - Хотите предложить перемирие?
        - Да, - сказал Матвей, беря со стола бокал с шампанским и протягивая ей.
        - Что ж, - промолвила Юлия, принимая из его рук бокал и кокетливо поводя бровями, - как говорится, худой мир лучше доброй ссоры.
        - Кстати, а почему вы не танцуете? - спросил Матвей после небольшой паузы. - Надеюсь, не потому, что по моей вине вам не хватило кавалера?
        - Нет, - ответила она, - вовсе не поэтому. Просто я отвыкла от балов и теперь быстро устаю.
        В ее глазах мелькнула затаенная боль, и Матвей вдруг почувствовал, как его сердце наполняется пронзительной жалостью к этой мужественной, хрупкой красавице, и одновременно - раскаянием за свое невеликодушное поведение. Как он мог забыть, что на ее долю выпало немало серьезных потерь и бессчетное множество мелких огорчений? Ему следовало гораздо снисходительней относиться к ее маленьким капризам и не быть таким злым и мелочным.
        - Хотите спуститься в сад и подышать свежим воздухом? - участливо предложил он.
        - Только если там кто-то есть, - ответила Юлия. - Иначе мое поведение сочтут неприличным.
        Матвей быстро подошел к окну и, приподняв штору, внимательно посмотрел вниз.
        - Да, - сказал он, - там уже прогуливаются несколько человек: компания пожилых мужчин и две дамы.
        - В таком случае, спускайтесь вниз, возьмите в гардеробе мой плащ и ждите меня на террасе. А я скоро буду.

* * *
        Сорок минут спустя продрогший и злой как черт, он вернулся в зал. И едва не выругался вслух, увидев, как Юлия с самым беззаботным видом кружится в мазурке.
        - Матвей, ну где же вы ходите? - с упреком обратилась к нему Машенька. - Из-за вас одной даме не хватило кавалера и она очень расстроилась! Впрочем, еще не поздно пригласить ее…
        Барышня, с которой Матвею пришлось танцевать мазурку, оказалась невыносима. Так как она плохо танцевала и ее редко выбирали для сложных фигур, ему пришлось большую часть танца просидеть рядом с ней на стуле, выслушивая лекцию о тенденциях в современной женской моде. И добро бы, если б она просто болтала без умолку! Так нет же, она еще и постоянно обращалась к Матвею со всякими немыслимым и вопросами, на которые он не знал, что и отвечать.
        - Какой фасон рукава для вечерних дамских нарядов вам больше нравится: «фонарик» или «а-ля берет»? - спрашивала она, сверля Матвея назойливым взглядом. - А как вы относитесь к рукаву «а-ля фолле»?
        - А что это такое? - сдуру спросил Матвей.
        - Как? Вы не знаете?! - изумленно воскликнула барышня. - Впрочем, этот фасон рукава для дневных туалетов только начал входить в моду, и нет ничего удивительного, что вы о нем не слышали. Ну, не беда: я вам сейчас все подробно распишу…
        К концу мазурки Матвей чувствовал себя основательно вымотанным. А ведь ему еще предстояло сидеть рядом с этой барышней за ужином, так как по правилам бального этикета кавалер, танцующий с дамой мазурку, должен сопровождать ее к столу и занять место рядом. По досадной случайности (или это вовсе не была случайность), Юлия со своим кавалером уселись прямо напротив Матвея, и он в течение получаса был вынужден наблюдать, как они мило любезничают и строят друг другу глазки.
        Едва ужин закончился, Матвей вскочил со стула и устремился в направлении курительной комнаты. Однако Юлия оказалась проворней и у самого выхода из столовой преградила ему дорогу.
        - Скажите, вы очень сердитесь на меня за то, что я не пришла в сад? - спросила она кротко, искательно заглядывая ему в глаза.
        - Да нужны вы мне больно, чтоб я на вас сердился, - вполголоса буркнул он.
        - Раз так отвечаете, значит, очень, - убежденно сказала Юлия. - Но, клянусь вам, я действительно собиралась туда прийти! Но меня пригласили на танец и я забыла, что вы мерзнете в одиночестве.
        - И что теперь? - хмуро поинтересовался Матвей.
        Юлия окинула его глубоким, многообещающим взглядом.
        - Я хочу загладить свою оплошность и предложить вам… танцевать со мной котильон!
        Первым побуждением Матвея было отказаться, но тут у него возникла блистательная идея.
        - Ну что ж, мадемуазель, - с улыбкой сказал он, - я очень признателен вам за оказанную честь. Только не забудьте о нашем разговоре и не пообещайте этот танец кому-нибудь еще!
        - Не бойтесь, не забуду, - со смехом ответила Юлия. И, кокетливо взглянув на Матвея, прибавила: - Вообще-то меня уже несколько человек приглашали на котильон, но я им всем отказала, потому что… решила сберечь этот танец для вас! - не дожидаясь ответа Матвея, она упорхнула в зал.
        Вскоре после ужина танцы возобновились и, наконец, настало время котильона - длинного, замысловатого танца-игры, самого важного после мазурки, танца, которым традиционно заканчивается бал. Как и мазурка, этот танец обычно бывает заранее расписан у всех дам, и Матвея немало удивило, что у Юлии он оказался свободен. Но, вероятно, это случилось потому, что она обещала котильон одному из тех офицеров, которые по уважительной причине не смогли явиться на бал.
        Как только для участников котильона были расставлены стулья, а распорядитель вынес корзинку с аксессуарами, кавалеры начали подходить к своим дамам. Подождав, пока все усядутся, Матвей отыскал глазами Юлию. Она призывно улыбнулась ему и сделала нетерпеливое движение рукой. Улыбаясь и неотрывно глядя в глаза Юлии, Матвей неспешно двинулся к ней через зал. А затем, не доходя нескольких шагов до того места, где она стояла, шмыгнул в приоткрытые двери гостиной и прикрыл их за собой.
«Вот так-то тебе, голубушка! - с мстительной улыбкой подумал он. - Будешь знать, как смеяться над людьми!»
        Опасаясь, что Машенька бросится за ним вдогонку, Матвей не стал задерживаться в этой комнате, а тотчас перешел в следующую. Насвистывая под нос бравурный марш, он неторопливо обошел по кругу анфиладу парадных комнат и вернулся в зал, войдя с противоположной стороны. Юлия в гордом одиночестве стояла возле стены, небрежно обмахиваясь веером и с деланно добродушной улыбкой наблюдая за танцующими парами. Она изо всех сил старалась казаться невозмутимой, но глаза, из которых то и дело вылетали грозовые молнии, выдавали ее состояние.
        Рассудив, что дальше тянуть уже некуда, Матвей оправил перед зеркалом фрак и быстро подошел к Юлии.
        - Прошу извинить меня за опоздание, мадемуазель, - произнес он насмешливо-учтивым тоном. - Я к вашим услугам.
        Юлия резко повернулась в его сторону и окинула его гневным, испепеляющим взглядом. На какое-то время Матвею показалось, что она сейчас пренебрежет приличиями и пошлет его к черту. Однако страх сделаться мишенью насмешек и пересудов оказался сильнее оскорбленного самолюбия. Заставив себя улыбнуться Матвею, Юлия подала ему руку и позволила отвести себя на середину зала.
        - Какую фигуру сейчас делают? «Вальс с цветком», что ли? - беззаботным тоном поинтересовался Матвей, как только они сели на стулья.
        - «Вальс с шарфом», - отрывисто буркнула Юлия.
        - А правда, я и не заметил, что там есть шарф, - сказал Матвей, а затем с притворным удивлением прибавил: - Так что, выходит, я всю первую фигуру пропустил?
        Юлия скрипнула зубами от злости и испепелила его взглядом.
        - Знаете, Елагин, я убить вас готова, - сдавленно прошипела она.
        Матвей непонимающе пожал плечами:
        - Убить? Помилуйте, да за что же? Неужто за обыкновенную забывчивость? Вы ведь тоже забыли, что я ждал вас в саду, и ничего.
        - Мерзавец! - с бешенством выпалила Юлия.
        Матвей окинул ее высокомерно-насмешливым взглядом.
        - Скажите спасибо, что я вообще вернулся. А ведь мог бы и поехать домой, оставив вас в самом жалком и глупейшем положении!
        - Только… только самый низкий и непорядочный человек способен пригласить даму на танец, а затем не пойти с нею танцевать!
        - Ну, во-первых, это не я вас пригласил, а вы меня, - ехидно поддел ее Матвей. - А во-вторых, вы же сами назвали меня беспечным игроком, с легкостью играющим и своей, и чужими жизнями. Так чему ж вы теперь удивляетесь?
        Юлия хотела что-то ответить, но тут настала их очередь делать фигуру, и разговор прервался. А потом уже никто не стал возобновлять его.
        - Ну, теперь ты увидела, какой это гадкий и отвратительный человек? - спросила Юлия Виолетту, как только они сели в экипаж. - А ты еще упрекала меня, что я не очень тепло приняла его в своем доме!
        - Да, он обошелся с тобой не слишком великодушно, - согласилась Виолетта. - Но ведь и ты виновата! Заставила его ждать тебя в саду, а сама не пришла. И ладно, если б забыла, а то ведь нарочно, ради забавы! Неужели ты думала, что Елагин не догадается? Он все понял и решил тебя проучить.
        - Мелочный и злобный тип, - презрительно изрекла Юлия. - Я больше не хочу о нем слышать.
        Виолетта было собралась заговорить о Загрядском, но, испугавшись, что Юлия придет в бешенство, благоразумно промолчала. «В конце концов, что мне этот Николай? - подумала она. - Может, он уже забыл о моем существовании».

* * *
        - Экий ты, однако, мелочный и злобный, - выговаривал в это же самое время Матвею Николай. - Конечно, Юлия нехорошо с тобой обошлась, но зачем же было мстить? С ней едва истерика не случилась, когда ты смылся из зала!
        - Так ей и надо, нахальной вертихвостке, - желчно отозвался Матвей. - А то привыкла, что все вокруг безропотно терпят ее капризы!
        Николай пристально посмотрел ему в глаза.
        - Слушай, да уж не влюбился ли ты в нее, а? - внезапно осенило его. - Досадуешь, горячишься… Все это, знаешь ли, весьма подозрительно.
        - Да ты лучше на себя посмотри, - с усмешкой парировал Матвей. - В прошлый раз бежал от Виолетты как от чумы, а сегодня смотрю и глазам не верю. После полонеза приглашает на кадриль, а потом еще и на мазурку!
        Николай смущенно кашлянул.
        - Мне было интересно узнать, такая ли она на самом деле, как показалась сразу. Тогда она меня изводила, а сегодня близко ничего такого не было. Напротив, еще и извинилась за поведение кузины, когда та навязала мне танцевать с ней полонез. Вот меня и разобрало любопытство.
        - Ну-ну, - хмыкнул Матвей. - Сначала любопытство, потом… Ладно, дружище, давай оставим этот разговор, - неожиданно прервал он себя. - Не хватало нам поссориться из-за взбалмошных и зловредных вертихвосток!
        Николай хотел возразить, что сегодня Виолетта не показалась ему взбалмошной и зловредной, но благоразумно промолчал. «В конце концов, что мне эта женщина? - подумал он. - Может, она уже и забыла о моем существовании».

11
        Вскоре после бала Юлия с Виолеттой и тетушкой собрались на музыкальный вечер к московской дворянке Юшковой. По такому случаю Юлия надела одно из своих новых платьев. Оно было сшито из белоснежного атласа, а его прямое декольте, отделанное волнистыми кружевами и тремя симпатичными бантиками, оставляло плечи полностью оголенными. Поверх короткого атласного рукава шел длинный, из прозрачного газа, пышный на плечах и сужающийся к запястью. К платью Юлия надела скромное жемчужное ожерелье, с дорогим сиреневым бриллиантом в застежке. Ее сложную прическу с локонами на висках украшали нежные букетики сиреневых цветов, в ушах покачивались висячие жемчужные серьги. Впрочем, ничего особенного в сегодняшнем облике Юлии не было: она выглядела, как подобало случаю.
        А вот Виолетта порядком удивила подругу. Вместо привычных броских нарядов на ней было простое, элегантное платье из бледно-оранжевого шелка, в прическе - скромная веточка белых цветов. И ни одного яркого драгоценного камня! Только жемчуг и небольшие бриллианты.
        - Виола, что с тобой случилось? - изумленно спросила Юлия. - Ты… выглядишь так, будто… это вовсе и не ты!
        Виолетта смущенно рассмеялась:
        - По правде сказать, я и сама не знаю, отчего мне взбрело в голову так одеться. Это… вышло само собой. А что, я оделась крайне неудачно?
        - Вовсе нет, - возразила Юлия. - Напротив, этот нежный оттенок очень тебе к лицу, да и все остальное тоже. Просто я удивлена, что ты так внезапно переменила вкусы. И я подозреваю, - прибавила она с хитрой улыбкой, - что это неспроста.
        - Ну разумеется, неспроста! - с сарказмом воскликнула Виолетта. - Я влюбилась в Николая Загрядского и нарядилась так в расчете очаровать его. Ты ведь это хотела сказать?
        - Я ничего не хотела - ты все сказала сама! А теперь, - серьезным тоном сказала Юлия, - давай прекратим этот опасный разговор, пока не поссорились. Пойдем поторопим тетушку, а то как бы нам не опоздать.

* * *
        В это же самое время Антон Елагин возбужденно расхаживал по гостиничному номеру, насвистывая бодренький марш. Он тоже был приглашен на вечер к Юшковой и готовился сходу очаровать княжну Прозоровскую, которая, как он знал, обещалась туда приехать.
        Желая сразу выделиться из толпы, Антон тщательно продумал каждую деталь туалета. После долгих размышлений он остановился на фиолетовом фраке, сиреневых панталонах и розовато-сиреневом атласном жилете с серебряным шитьем. Перчатки также были сиреневыми, а в белоснежном галстуке сверкал малиновый рубин, окруженный крохотными бриллиантами.
        Рассмотрев себя в зеркало, Антон решил, что выглядит сегодня довольно импозантно. В любом случае, неуклюжим московским щеголям с ним не тягаться. К тому же Антон был хорош собой и знал это, а сознание своей привлекательности всегда придает человеку уверенность. И в самом деле, неужели ему - любимцу взыскательных замужних аристократок - не удастся покорить сердце какой-то неискушенной девицы? По мнению Антона, такого не могло быть. «Только бы графиня Шихматова не испортила мне все дело, - внезапно с беспокойством подумал он. - Она не собиралась ехать к Юшковым, но кто ее знает? Вдруг окажется, что туда пригласили моего любезного братца, и она потащится следом? Чего доброго, эта гусыня еще станет вешаться мне на шею, надеясь возбудить его ревность».
        Впрочем, Антон тут же решил, что его кузена не будет на вечере, а значит, Кате незачем туда являться. Ну, а если она все-таки приедет… что ж, придется ей поискать себе другого кавалера. Какой прок миндальничать с женщиной, от которой в его жизни ничего не зависит?!
        Весело подмигнув своему отражению, Антон надушился мускусным одеколоном и велел подавать карету.

* * *
        В начале девятого Юлия, Виолетта и Наталья Борисовна были на месте. Поднявшись по мраморной лестнице, они вошли в просторный бело-золотой салон, где уже собралось около сотни человек. Люстры и бра с хрустальными подвесками весело искрились огнями, отражаясь в огромных настенных зеркалах; приглушенная музыка не мешала гостям вести непринужденные беседы. В салоне царила необычайно приятная атмосфера, от которой Юлия тотчас настроилась на веселый, праздничный лад. Как она любила роскошные великосветские гостиные! Как соскучилась по шумным вечерам!
        Пока Наталья Борисовна болтала со своей знакомой, Юлия отыскала глазами хозяйку дома. И ее праздничный настрой тут же испарился. Рядом с темноволосой красавицей Анной Юшковой, одетой в шикарное малиновое платье, сидел Матвей Елагин. Расположившись на диване в дальнем конце салона, они увлеченно разговаривали тет-а-тет, обмениваясь понимающими взглядами.
        Юлия ощутила острый прилив раздражения. Весь вечер видеть перед собой этого несносного человека! Почему-то она была уверена, что Матвей уже покинул Москву, а оказывается, ничего подобного. Но что ему здесь надо? Не вышло с одной невестой, так решил поискать другую? А пока другой невесты не нашлось, не теряет времени даром и решил приударить за замужней дамой? «Так оно и есть, - подумала Юлия, внимательно присмотревшись к Елагину, - иначе зачем бы он так разоделся?»
        А одет Матвей был с иголочки. Безукоризненно сшитый черный фрак, такие же панталоны, белоснежный пикейный жилет с выпуклыми узорами - символ респектабельности и хорошего вкуса. В небольшом черном галстуке, повязанном поверх белого воротника, поблескивал крупный бриллиант. И больше никаких украшений: ни цепочки, ни перстня, ни даже часов. В своем дорогом, изысканно-строгом костюме Матвей Елагин резко выделялся из пестрой толпы гостей, и не только одеждой, но и осанкой, манерами, всем своим обликом. И, похоже, так думала не одна Юлия, потому что взоры большинства женщин то и дело обращались в его сторону. Это открытие снова вызвало у Юлии прилив досады, заставив судорожно стиснуть кружевной веер.
        - Немедленно прекрати так смотреть на Елагина! - раздался испуганный и одновременно веселый шепот Виолетты. - Или ты хочешь намекнуть ему, что жалеешь о своей холодности?
        Вспыхнув, Юлия отвернулась от Матвея и принужденно рассмеялась.
        - Вот еще глупости! - горячо возразила она. - Да с чего ты взяла, что я о чем-то жалею?! Просто меня возмутило, что он тоже пришел на этот вечер.
        - Не думаю, что он пришел, чтобы испортить тебе настроение, - усмехнулась Виолетта. - Его пригласили, он и приехал. А про то, что ты тоже здесь будешь, он мог и не знать.
        Юлия сердито парировала:
        - Ради Бога, Виола, перестань говорить мне гадости! Лучше б успокоила меня, чем подливать масла в огонь… И вообще, мы приехали развлекаться, а не обсуждать Елагина! Так что давай поздороваемся с хозяйкой и займемся своими делами.
        Виолетта кивнула, и они с Натальей Борисовной обменялись с Юшковой любезностями и сразу отошли в сторону. При этом Юлия даже не взглянула на Елагина, будто они не знакомы. Она понимала, что это не слишком учтиво, но… ей так хотелось хоть чем-то досадить ему!
        В зал вошел Самборский. Юлия приветливо улыбнулась старому другу и хотела подойти к нему, но не успела, потому что к ним подлетел долговязый брюнет в необычайно вычурном одеянии, благоухающий натри метра мускусным одеколоном. Запах был так резок, что Юлия невольно поморщилась и отступила назад.
        - Госпожа княгиня, позвольте засвидетельствовать вам свое почтение! - нараспев произнес молодой человек, кланяясь Наталье Борисовне. - Надеюсь, ваши дела обстоят хорошо? Во всяком случае, выглядите вы очаровательно!
        - Благодарю вас, граф, - сдержанно ответила Наталья Борисовна. И так как он не ушел, а вместо этого с неприкрытым интересом воззрился на Юлию, неохотно прибавила: - Вы еще не знакомы с моей племянницей, княжной Прозоровской?
        - К сожалению, не имел чести быть представленным, - ответил тот. - Но отчаянно этого жажду!
        Вздохнув, Наталья Борисовна повернулась к Юлии.
        - Дорогая, позволь представить тебе моего петербургского знакомого, графа Антона Елагина, - сказала она, многозначительно прищурившись.
        Тот самый кузен Матвея, которому досталось его наследство! Юлии пришлось сделать над собой усилие, чтобы сохранить невозмутимое выражение лица. Поистине, этот вечер полон сюрпризов, только еще непонятно, хороших или плохих.
        - Приятно познакомиться, месье, - присела она в легком реверансе. - Позвольте узнать, надолго ли вы в Москву?
        Антон окинул Юлию необычайно выразительным и проникновенным взглядом.
        - Честно говоря, я еще не знаю, - ответил он, загадочно улыбнувшись. - Это будет зависеть… от того, как сложатся обстоятельства.
        - Вот как? - Юлия озадаченно подняла брови. - Ну что ж, в таком случае желаю вам, чтобы они сложились для вас благоприятно.
        - Благодарю вас, мадемуазель. Вы так же добры сердцем, как и прекрасны лицом. Впрочем, - продолжил Антон многозначительно, - вы всегда казались мне такой.
        - Всегда? - переспросила Юлия.
        Не отвечая, Антон галантно предложил ей руку, и Юлия, слегка поколебавшись, небрежно оперлась на нее. А затем, проигнорировав недовольный взгляд тетушки, двинулась под руку с кавалером по залу.
        - Видите ли, прелестная княжна, - заговорил Антон, выразительно поглядывая на Юлию, - все дело в том, что я много раз встречал вас в Петербурге. Я бы уже давно пополнил число ваших поклонников, но вот незадача: всякий раз, как у меня появлялось такое намерение, я узнавал, что вы с кем-то помолвлены! А набиваться в поклонники к чужой невесте - это, сами понимаете, не слишком хороший тон.
        Юлия рассмеялась.
        - Да, это действительно могло показаться странным, - согласилась она. - Ну а сейчас? - она бросила на Антона слегка вызывающий, лукавый взгляд. - Насколько я могу судить по вашему напористому поведению, вы собрались за мной приударить?
        На мгновение Антон опешил: видимо, он никак не ожидал от молодой девушки подобной прямолинейности. Но затем его глаза так радостно засветились, что теперь уже удивилась Юлия.
        - Да, мадемуазель, - пылко заверил он, - вы верно отгадали мои намерения. Вот только слово «приударить» здесь не совсем подходит, - лицо Антона сделалось необычайно серьезным и даже каким-то торжественным. - Я бы хотел… просить у вас позволения ухаживать за вами.
        Юлия в замешательстве кашлянула:
        - Извините, граф, но я не совсем понимаю…
        - Ну что ж, придется мне раскрыть вам все мои карты, - с внезапной решимостью проговорил Антон. И, выдержав красноречивую паузу, продолжал: - Прелестная княжна! Вы удивитесь, но я уже несколько лет испытываю к вам глубокое, непреодолимое влечение. К несчастью, до недавнего времени я не мог питать надежду на взаимность, - он глубоко вздохнул, и его лицо на мгновение приняло страдальческое выражение. - Но недавно я узнал, что ваш жених погиб и теперь вы свободны. И тогда я подумал: а почему бы мне не попытать счастья? Разве я не подходящая пара для этой очаровательной девушки? Я недурен собой, знатен, богат, а главное - способен на пылкие, искренние чувства! - Антон посмотрел на Юлию многообещающим взглядом. - И вот я примчался в Москву, надеясь, что вы разрешите мне бывать в вашем доме, и… будете иметь меня в виду как возможного жениха.

«О черт! - в смятении воскликнула про себя Юлия. - Вот еще неожиданное «счастье»! Тут было, отчего прийти в смятение. То за весь год ни одного жениха, а то вдруг привалило целых два. И оба - графы Елагины! «Ей-богу, прямо водевиль какой-то! - подумала Юлия, внезапно развеселившись. - Оба кузена одновременно приехали ко мне свататься!»
        Напустив на себя задумчивый вид, она украдкой взглянула на Антона. И только сейчас заметила, что он очень похож на Матвея, хотя глаза у него карие, а не голубые. Однако манеры, особенности поведения и характеры кузенов были настолько разными, что никто бы не принял их за родственников.
        - Ну так что же, княжна? - нетерпеливо спросил Антон. - Вы разрешаете мне навещать вас?
        Юлия улыбнулась и неопределенно покачала головой.
        - Почему бы, собственно, и нет? - промолвила она как бы в раздумье, а на самом деле - чтобы выиграть время. Несмотря на свои обходительные манеры, Антон Елагин совершенно ей не понравился. Но ответить прямым отказом было невозможно, следовало подобрать такие мудреные фразы, чтобы собеседник запутался и ничего не понял.
        В этот момент раздались аплодисменты, а затем в гостиной наступила тишина. Пару секунд спустя музыкант, сидевший за роялем, ударил по клавишам и дуэт итальянских певцов затянул оперную арию. Юлия облегченно вздохнула, обрадовавшись, что ее разговор с Антоном так своевременно прервался. Но все-таки, что же ему отвечать?
        Взгляд Юлии скользнул по салону, и она увидела нечто омерзительное. Оказывается, Матвей Елагин решил под шумок улизнуть из зала. В тот самый момент, когда глаза Юлии остановились на нем, он пробирался к дверям в соседнюю гостиную. Причем не один, а в компании невысокой блондинки в черном бархатном платье с непомерно глубоким декольте и красными розами в волосах. Негодование Юлии достигло предела, когда она узнала в женщине графиню Екатерину Шихматову - бывшую невесту Матвея, которая вероломно обошлась с ним четыре года назад!
        Как может Матвей после всего случившегося иметь с этой гадкой особой какие-то дела? Или у него совсем нет гордости? «А может, он до сих пор питает к ней нежные чувства?» - внезапно подумала она и ощутила, как в ней закипают гнев и жгучее чувство обиды. Она прекрасно помнила, какие пылкие взгляды бросал на нее Матвей после разговора в библиотеке. Да и на вечере у Катковых, когда они пили шампанское и он предложил ей прогуляться по саду. Конечно, она подозревала его в неискренности, но… не до такой же степени! Как он вообще мог помыслить о женитьбе на ней, если его сердце не свободно от чувства к другой женщине?! Или он надеялся, что она, Юлия Прозоровская, позволит законному супругу жить на ее средства и при этом крутить романы на стороне?!
        Грозно нахмурившись, Юлия пристально посмотрела на Матвея. Внезапно ей показалось, что он следует за графиней Шихматовой без особой охоты и вообще у него какой-то не слишком довольный вид. Это открытие немного улучшило настроение Юлии, но отнюдь не отбило желания проучить Матвея. Тем более что для этого имелась прекрасная возможность…
        Итальянцы закончили выступление. Как только шум аплодисментов начал стихать, Юлия обернулась к Антону и легонько хлопнула его по руке веером.
        - Ну, дорогой граф, и как вам все это нравится? - прошептала она, кивнув в сторону рояля. - Признайтесь, вы ведь тоже находите, что это не пение, а… какой-то кошачий концерт!
        - Полностью с вами согласен, княжна, - услужливо отозвался Антон. - Не понимаю, как такое безобразие может прийтись кому-то по вкусу!
        Юлия посмотрела на него кокетливым, заговорщицким взглядом:
        - В таком случае, стоит ли дожидаться следующего номера? Может, лучше прогуляться и выпить шампанского?
        - Прекрасная идея! - радостно подхватил Антон. - Да, мадемуазель, давайте поскорее сбежим туда, где мы сможем провести время с гораздо большей пользой!
        Кивнув в знак согласия, Юлия взяла его под руку, и они покинули зал.

12
        В безлюдной гостиной Матвей посмотрел на Катю с нескрываемым раздражением.
        - Любезная графиня, - начал он, - до каких пор вы будете меня преследовать?
        Густо залившись краской, Катя на мгновение опустила глаза.
        - Преследовать? - переспросила она с натянутым смешком. - Помилуйте, граф, о чем вы?! Разве я когда-нибудь…
        - А то, можно подумать, нет! - грубо перебил Матвей. - Да с того самого времени, как я вернулся из ссылки, вы не даете мне проходу! Я думал, что хотя бы в Москве сумею от вас отделаться, но, как вижу, сильно ошибся. - Он извлек из кармана сложенный вчетверо листок бумаги и, протянув его Кате, хмуро посмотрел ей в глаза. - Признайтесь: это письмо написано под вашу диктовку?
        - Вы с ума сошли! - возмущенно воскликнула Катя. - Я вижу этот листок впервые в жизни!
        - И вам совсем не знаком этот почерк?
        - Совсем!
        Матвей усмехнулся, аккуратно сложил письмо и снова засунул в карман.
        - Ну что ж, сударыня, мне остается лишь принести вам извинения. Почему-то я был уверен, что записку написала ваша кузина, а выходит, она ни при чем… Но все-таки как же мне узнать автора сего замечательного послания? - он озадаченно нахмурился. - Пожалуй, есть только один способ: показывать письмо всем подряд, пока кто-нибудь не опознает почерка…
        - Вы… вы не сделаете этого! - сдавленно прошептала она, глядя на Матвея испуганно. - Только последний мерзавец может так низко обойтись с доверившейся ему женщиной!
        - Так, значит, это все-таки ваше письмо?
        - Да, мое! - с досадой воскликнула Катя. - И если у вас есть хоть капля порядочности, вы немедленно вернете мне его!
        - Да ради Бога, - сказал Матвей, вручая ей записку. - Только уж и вы пообещайте мне, что такого больше не повторится. В самом деле, куда это годится - намекать мужчине, что покончишь с собой, если он не ответит тебе взаимностью! Вы же опытная женщина и должны понимать, что такими выходками можно вызвать у нашего брата лишь озлобление.
        Спрятав письмо за корсаж, Катя сокрушенно покачала головой:
        - Никогда не думала, что ты можешь превратиться в бесчувственное чудовище! Ты, который всегда был таким нежным…
        - Вот именно что «был», - с жесткой усмешкой уточнил Матвей. - До того, как меня в одночасье предали родной отец, приятель-кузен и нежно любимая невеста. Согласитесь, графиня, что после я не мог остаться прежним! К тому же долгое пребывание под пулями еще никого не делало чувствительнее и мягче.
        - Я понимаю, - оживленно заговорила Катя. - Конечно, ты должен был ожесточиться, пройдя такой ад. Но клянусь тебе, любимый! Я сделаю все, чтобы залечить твои раны, только вернись ко мне, будь снова…
        - Послушайте, графиня…
        - Нет, это ты послушай меня! - горячо перебила она. - Да, я признаю, что сделала большую ошибку, поспешив расстаться с тобой и выйти за графа Шихматова. Но все еще можно исправить! Мы оба молоды и здоровы, а мой муж болен и стар. Я наследую большую часть его состояния, а если родится ребенок, то и все целиком. Мой муж уже едва ли способен зачать наследника, но… ведь отцом ребенка может стать и другой мужчина! - Катя сделала паузу и выразительно посмотрела на Матвея. - Только представь, как прекрасно мы заживем, когда старый дурак отправится на тот свет!
        Какое-то время Матвей смотрел на Катю, не в силах вымолвить ни слова. Эту фальшивую женщину, лишенную элементарных понятий о чести и морали, он когда-то собирался сделать своей женой! И они бы поженились, если бы не восстание, так круто изменившее его жизнь.
        - Ну, так что ты думаешь об этом? - с волнением спросила Катя.
        - Я думаю, - Матвей холодно взглянул ей в глаза, - что судьба оказала мне большую услугу, избавив от «сокровища» в вашем лице, и… что граф Шихматов действительно полный дурак, если до сих пор не прогнал вас взашей! - с этими словами Матвей быстро вышел из комнаты.
        Нельзя сказать, чтобы его мучила совесть за неделикатное обращение с женщиной, но на душе было неприятно. Может, ему и не стоило заводить с Катей этот разговор, но в последнее время она слишком допекала его. Матвей еще в Петербурге получил от бывшей невесты несколько посланий, на которые и не думал отвечать. Однако его равнодушие не охладило пыл Кати и, как только Матвей перебрался в Москву, она примчалась следом.
        Каплей, переполнившей чашу терпения Матвея, явилось полученное сегодня утром письмо. Некая «доброжелательница» упрекала его в жестоком обращении с бывшей невестой и предупреждала, что та близка к отчаянию и вот-вот наложит на себя руки, если он не переменится. Матвей не думал, что Катя способна на такое, но все же решил, что с ней надо серьезно поговорить. Во-первых, ему хотелось дать ей понять, что подобными штучками его не проймешь, а во-вторых, пора было положить конец этой истории. Катя Шихматова, урожденная Бороздина, принадлежала к той части жизни Матвея, которую ему хотелось вычеркнуть из памяти. А тут - постоянные напоминания. К тому же все чувства Матвея к бывшей невесте давно угасли, так что он даже сам иной раз этому удивлялся. Он не испытывал к ней даже ненависти - а значит, между ними все было бесповоротно кончено. «Ладно, приятель, - с усмешкой сказал себе Матвей, - забудь про этот досадный разговор. Главное, чтоб из него вышла какая-то польза, а остальное - ерунда».
        Тем временем Матвей оказался в просторной столовой, обитой бледно-розовым штофом. Вдоль стены напротив окон тянулись столы, покрытые белоснежными скатертями и уставленные всевозможными напитками. Воспрянув духом, Матвей бодро направился к ним и… застыл на месте. В нескольких шагах от него стояла Юлия Прозоровская, а рядом с ней - его драгоценный кузен!
        - Нет, вы только посмотрите на него! - донесся до слуха Матвея звонкий голосок Юлии. - Рассказывает свои анекдоты, а сам только и делает, что подливает мне шампанского! Признайтесь, господин Елагин: вы задались целью меня напоить?
        - Ну что вы, мадемуазель, как можно! - смущенно рассмеялся Антон. - Просто… я сегодня слишком взволнован, вот и совершаю одну оплошность задругой.
        Юлия усмехнулась и кокетливо повела плечами:
        - Интересно… И отчего же вы так сильно взволнованы?
        - Оттого, - проникновенно ответил Антон, - что я безоглядно влюбился в вас и с каждой минутой все больше теряю голову!

«Проклятый сукин сын! - с закипающим бешенством подумал Матвей. - Что, уже успел растранжирить мое наследство? Да кого ты способен любить, кроме самого себя да чужих денег?!»
        - Постойте граф, - внезапно нахмурилась Юлия. - Вы ведь утверждали, что уже давно испытываете ко мне это… как его… непреодолимое влечение! А теперь говорите, что влюбились только сейчас, - она недоуменно подняла брови, а затем весело рассмеялась, заметив, что незадачливый кавалер стушевался и покраснел.
        - Милая княжна, ну зачем же вы так обижаете меня! - с упреком воскликнул Антон. - Неужели вы могли подумать, что я вам лгу? О, разумеется, мои пламенные чувства к вам вспыхнули не сегодня! Мне… всегда приходилось гасить этот трепетный огонь, а сегодня он…
        - Вырвался наружу? - подсказала Юлия.
        - Да! - пылко воскликнул Антон. - Под дуновением свежего ветерка огонь вырвался наружу и… и…
        - Превратился во всепоглощающий пожар, - закончила Юлия с такой интонацией, что Матвей едва не расхохотался.

«Эта девушка сущий чертенок! - восхищенно подумал он. - И как только надутый осел не понимает, что она откровенно смеется над ним?»
        - Именно так, мадемуазель! - подтвердил Антон, не заметив иронии в голосе собеседницы. - Затаенный огонь вырвался наружу и превратился в настоящий пожар!
        Антон выразительно посмотрел на Юлию, видимо, ожидая реакции на свое пылкое признание. Однако плутовка упорно молчала, загадочно улыбаясь и в притворном смущении потупив глаза. Тогда Антон, не придумав ничего лучшего, предложил ей еще шампанского.
        - О нет, спасибо! - рассмеялась Юлия. - На сегодня с меня уже достаточно. Где это вы видели, чтобы благородная дама, приехав на светскую вечеринку, напилась до помутнения в глазах?
        - Я, кажется, снова допустил оплошность… - в замешательстве воскликнул он.
        Не успел Матвей «порадоваться» за кузена, как события приняли неожиданный оборот. Юлия, которая наблюдала за Антоном с ироничной ухмылкой, окинула его таким ласковым, ободряющим взглядом, что Матвей оторопел.
        - Дорогой граф! - с чувством сказала она. - Вы напрасно переживаете из-за всех этих оплошностей! Потому что, - ее лицо осветилось лучезарной улыбкой, - я уже успела проникнуться к вам такой глубокой симпатией, что все это - сущие пустяки!
        - Благодарю вас, княжна! - признательно воскликнул Антон. - Вы - само воплощение добродетели, то есть, я хотел сказать, доброты!
        - А вы, - промолвила Юлия кокетливо, - самый красивый и элегантный мужчина на этом вечере. Господин Елагин, я очень рада, что вы приехали в Москву. Вы даже не представляете, как скучны здешние кавалеры! Они не умеют ни вести утонченных разговоров, ни даже прилично танцевать. Проще говоря, это не кавалеры, а… самые настоящие тюфяки!
        - Как-как? Тюфяки? - с восторгом переспросил Антон. - Да уж, действительно, лучше не скажешь! Разве что… дикобразы? - и, довольный своей находчивостью, он расхохотался.
        - Однако, сударь, нам пора возвращаться, - заметила Юлия. - Мы слишком долго находимся вдвоем, это может вызвать пересуды. К тому же дурацкий концерт, кажется, закончился… Ах, вот было бы здорово, если бы хозяйка решила устроить в конце вечера небольшой бал, хотя бы четыре или пять танцев! Как вы считаете, граф?
        - О да, это было бы замечательно! - услужливо подхватил Антон. - Если, конечно, - он пламенно посмотрел на Юлию, - вы согласитесь отдать все эти танцы мне!
        Юлия рассмеялась и погрозила ему пальцем.
        - Что ж, так и быть, - сказала она, - два самых больших танца я вам обещаю… А теперь идемте, если не хотите загубить мою репутацию! - она подхватила Антона под руку, и они быстро перешли в музыкальный салон.
        Как только веселая парочка скрылась из виду, Матвей подошел к столу, налил коньяка и одним махом выпил. После этого он почувствовал себя немного лучше и, выждав немного, тоже пошел в музыкальный салон. Ему не терпелось продолжить наблюдение за Юлией и кузеном, ибо сцена, невольным свидетелем которой он стал, порядком изумила его. Хоть убейте, но он совсем не понимал Юлию! Как можно объяснить такое странное, непоследовательное поведение? Сначала проказница откровенно смеялась над Антоном, а затем, без всякой видимой причины, начала строить ему глазки и говорить любезности. Больше того: она как бы ненароком подвела разговор к тому, чтобы Антон пригласил ее на танец.
        Но зачем ей понадобилось флиртовать с Антоном? Неужели этот глупый, самовлюбленный павлин, разодетый как цыган на ярмарке, мог показаться ей привлекательным?! Или… она просто решила позабавиться от скуки? Именно так Матвей и подумал сначала, когда услышал их разговор. Однако дальнейшее поведение Юлии настолько изумило его, что теперь он не знал, что и думать. В самом деле, не может же Юлия рассматривать Антона Елагина в качестве жениха!

«Я безоглядно влюбился в вас и с каждой минутой все больше теряю голову»… По неписаным светским законам такие слова, обращенные к незамужней девушке, могут означать только одно: предложение руки и сердца. Впрочем, Матвей с первого взгляда понял, что его кузен метит к Юлии в женихи. И в этом не было ничего удивительного. Но сама Юлия! Ведь она не настолько глупа, чтобы принять пылкие излияния Антона за чистую монету и не разгадать его корыстных намерений!

«Ладно, приятель, довольно, остынь! - сердито одернул себя Матвей. - Ей-богу, это уже переходит все границы - ревновать малознакомую девушку к каждому встречному ослу! Да пусть она свяжется хоть с самим чертом, тебе-то какое дело?!»
        Перестав наблюдать за Юлией, Матвей отыскал глазами Николая. И во второй раз за вечер испытал потрясение. На маленьком диванчике сидел его друг, а рядом… ужасная Виолетта! К изумлению Матвея, они мирно беседовали и даже - что показалось уж совсем невероятным! - приветливо улыбались друг другу. Николай вовсе не выглядел затравленным или хотя бы недовольным. Пожалуй, даже наоборот… «Разрази меня гром!» - только и смог подумать Матвей и отправился в игорную комнату, где можно было перекинуться в картишки и выкурить сигару.
        Когда Матвей вернулся, все общество перемещалось в бальный зал. Уже заиграли неспешный вальс, и несколько пар закружились по паркету. Матвей не удивился, заметив среди танцующих Антона и Юлию. Но когда он увидел, что Загрядский увлеченно вальсирует с Виолеттой, у него глаза полезли на лоб. «Нет, это какой-то вечер сюрпризов, - подумал Матвей озадаченно. - Ну ладно, Юлия - от такой сумасбродки можно ожидать всего. Но Николай-то, Николай-то!»
        После вальса последовал быстрый экосез, затем - еще пара вальсов и длинная кадриль, на которой, к великой радости Матвея, и закончился этот кошмарный вечерок. Подождав, пока приятель распрощается со своей дамой, Матвей направился с ним к лестнице.

* * *
        Так как много людей покидало дом одновременно, возле крыльца образовалась сутолока. К счастью, вечер был теплым и промерзнуть никому не грозило. В ожидании экипажей гости разбрелись по двору. Их шумная болтовня, перемежающаяся громким смехом, почему-то очень нервировала Матвея. К тому же на глаза ему то и дело попадались Антон и Юлия, которые все никак не могли расстаться и даже на улице продолжали о чем-то оживленно говорить. «Не иначе как обсуждают детали предстоящей помолвки», - с раздражением подумал Матвей. Мысленно выругавшись, он повернулся в другую сторону… и натолкнулся взглядом на графиню Шихматову, которая, как он думал, уже давно уехала отсюда.
        - Хоть бы скорей оказаться дома! - измученно простонал Матвей.
        - Да, скорей бы! - с живостью подхватил Николай. И, посмотрев на друга с интригующей улыбкой, тихо прибавил: - Сейчас сядем в карету, и я расскажу тебе нечто такое, от чего ты будешь безумно удивлен!
        - Не думаю, что сегодня меня еще можно чем-то удивить, - скептически хмыкнул Матвей. - Разве что на голову нового жениха Юлии Прозоровской обрушится кусок балкона.
        - Нового жениха Юлии? - изумленно переспросил Николай. - А… о ком, собственно, речь?
        Подумать только: этот ротозей ничего не заметил! Негодование Матвея было так велико, что он даже не стал отвечать.
        - Слушай, а может, не будем дожидаться кареты и пойдем пешком? - внезапно предложил Николай, видя, что его друг с каждой секундой все больше теряет терпение. - А кучеру скажу, чтоб догонял нас, как выберется из толчеи.
        - Отлично придумал, - согласился Матвей.
        Отыскав свою карету в длинной веренице экипажей, Николай отдал кучеру распоряжение, и они с Матвеем вышли за ворота особняка.
        - Ну так вот, - с интригующей улыбкой начал Николай, - в то самое время, когда ты так мило любезничал с хозяйкой дома…
        Больше он ничего не успел сказать, потому что в этот момент позади них раздались оглушительные вопли. Обернувшись, друзья с изумлением увидели, как из широких ворот юшковского дома стремительно вылетает коляска, запряженная парой лошадей. Как только коляска выехала на дорогу, возница попытался придержать коней, но вместо того чтобы остановиться, они громко заржали и взвились на дыбы, едва не опрокинув экипаж. А затем понеслись по дороге, как раз в ту сторону, где шли Матвей с Николаем.
        Во время долгого пребывания на Кавказе Матвею не раз приходилось наблюдать случаи, когда лошади, не привыкшие к оружейной пальбе, пугались выстрелов и становились неуправляемыми. Поэтому его реакция была молниеносной. Как только коляска поравнялась с ним, Матвей крепко схватил обезумевших животных под уздцы. Это был рискованный и непростой маневр, но все закончилось хорошо. Правда, лошади усмирились не сразу, и одна из них лягнула-таки Матвея в бок. Но все-таки, почувствовав твердую руку, они остановились.
        Продолжая крепко сжимать поводья, Матвей перевел дыхание и огляделся по сторонам. От юшковского дома к нему уже спешили конюхи, а за ними - вся толпа не успевших разъехаться гостей. Поняв, что он невольно сделался «героем дня», Матвей досадливо поморщился. Вот уж чего ему меньше всего хотелось сегодня, так это оказаться в центре внимания. Впрочем, пока свидетели происшествия будут приходить в чувство, он еще успеет сбежать.
        Между тем из коляски доносились страдальческие стоны, было очевидно, что пострадал владелец экипажа. «Вот уж, ничего не скажешь, попал в переплет! - сочувственно подумал Матвей. - Но с чего эти лошадки так взбесились? Кажется, такая мирная, спокойная порода».
        В это время к Матвею подбежали двое конюхов. Передав им поводья, он поспешил взглянуть на мужчину, которого только что вынесли из коляски. Какой-то пожилой офицер, видимо, обладавший познаниями в медицине, пытался осмотреть пострадавшего, но тот так громко вскрикивал от каждого прикосновения, что сделать это никак не удавалось.
        - Сударь, возьмите же себя в руки! - в сердцах прикрикнул на него офицер, вконец потерявший терпение. - Ей-богу, у меня от ваших воплей уже в ушах звенит!
        Окрик возымел действие, и пострадавший, наконец, замолчал. Как раз в этот момент Матвей протиснулся к нему и… едва удержался, чтобы не выругаться вслух. Только подумать: он рисковал жизнью ради Антона Елагина!
        - Ну что ж, молодой человек, - с усмешкой сказал офицер, закончивший осматривать Антона, - вам крупно повезло. Никаких серьезных повреждений, только несколько ссадин да синяков. А все благодаря этому храброму…
        Не дожидаясь, пока любезный кузен грохнется в обморок, увидев своего «благородного спасителя», Матвей схватил за руку стоявшего рядом Николая и скрылся в толпе.
        - Быстрее, дружище, быстрее! - приговаривал он, таща приятеля за собой. - Надо скрыться отсюда, пока дамы и кавалеры не опомнились и не привязались ко мне с изъявлениями восторга.
        Николай удивленно пожал плечами, однако спорить не стал и покорно последовал за другом. Они уже почти выбрались из толпы, когда рядом с Матвеем кто-то произнес имя княжны Прозоровской. Придержав Николая за руку, Матвей замедлил шаг, и до него долетело:
        - Я же говорила, что это не пустые слухи! Над Юлией тяготеет родовое проклятье, оно переходит на всех мужчин, у которых возникает намерение посвататься к ней.
        - А разве Антон Елагин собирался к ней посвататься?
        - Без сомнения. Вы сами видели, к чему это привело. Лошади взбесились и едва не отправили хозяина на тот свет. Он и был бы уже покойником, если бы не его отважный кузен. Так что бедняге повезло, вот и все.
        Тут дамы заспешили к своей карете, и о чем они говорили дальше, Матвей не слышал. Впрочем, это было и не нужно, ибо самое главное он уже понял. Общество единодушно решило, что в несчастном случае с Антоном виновата Юлия Прозоровская. То есть, конечно, не сама Юлия, а ее родовое проклятье, но в глазах людей это было одно и то же.
        Шагнув в тень высокого дерева возле ограды особняка, Матвей неторопливо раскурил сигару, повернулся к Николаю и выразительно посмотрел ему в глаза:
        - Ты слышал? Они во всем обвинили Юлию! И так думают абсолютно все, понимаешь?!
        - Честно говоря, не совсем, - смущенно признался Николай. - Почему… почему Юлию Прозоровскую обвиняют в несчастном случае с твоим кузеном?
        Матвей глубоко затянулся.
        - Дело в том, - с расстановкой пояснил он, - что мой разлюбезный братец весь вечер ухаживал за Юлией. И не просто ухаживал, а откровенно набивался к ней в женихи. Я сам случайно услыхал, как он признался ей в любви, а это фактически означает предложение руки и сердца.
        - Вот так дела! - присвистнул Николай. - А… что же Юлия?
        - Вела себя с Антоном, как заправская кокетка. Теперь ты, наконец, понимаешь?
        - Понимаю, - с волнением ответил Николай. - Она так благосклонно принимала ухаживания Антона, что на это все обратили внимание. И когда его лошади внезапно взбесились и понесли, все дружно решили, что это случилось неспроста… Бедная девушка! - воскликнул Николай с таким горячим, неподдельным сочувствием, что Матвей на мгновение опешил. - Ведь теперь… теперь про нее снова начнут судачить?!
        - Естественно, - подтвердил Матвей.
        - Но… - Николай посмотрел на него расстроенно, - но ведь это значит, что ей придется снова затвориться в своем имении и…
        - …И сидеть до конца своих дней, - закончил за него Матвей. - Потому что если до сегодняшнего вечера кто-то еще сомневался, что она приносит мужчинам несчастье, то теперь в это поверят даже самые убежденные скептики. Так что вполне возможно, нашей гордой красавице придется закончить свой век старой девой.
        Николай бросил на него рассерженный взгляд:
        - Какой ты все-таки злобный! Вместо того чтобы посочувствовать бедной девушке…
        - О! - многозначительно протянул Матвей. - Да я вижу, дела госпожи Бухвостовой идут весьма успешно!.. Ну а теперь давай прекратим болтать и поедем, наконец, домой.
        Когда друзья подошли к своей карете, обнаружилось, что кучер Савелий, вместо того чтобы готовиться к выезду, похрапывает на облучке. Матвей принялся будить его и обнаружил, что тот пьян. Причем от него пахло… дорогим шампанским.
        - Вот еще новая странность! - озадаченно пробормотал он, поглядывая на друга. - Вообрази: твоего кучера кто-то угостил шампанским!
        - Шампанским? - изумленно переспросил Николай.
        - Угу. Тем самым, что подавали на вечере у Юшковой.
        Николай гневно обернулся к Савелию:
        - А ну-ка, паршивец, признавайся как на духу: сколько вылакал?!
        - Ей-богу, барин, немного! - испуганно залопотал кучер. - Пару стаканчиков! Вот истинный крест, всего пару…
        - Подожди-ка, - мягко прервал его Матвей. - Скажи мне, как случилось, что вместо водки ты напился шампанского? Тебя кто-то угостил?
        - Верно, барин, угостили, - закивал Савелий. - Только не меня, а Федора, кучера вашего братца. А уж он созвал нас, кто был поблизости, и тоже стал угощать.
        - Та-ак, - протянул Матвей, выразительно взглянув на Николая, - понятно… Ну а ему-то самому кто шампанского дал?
        - Да… - Савелий на минутку задумался, - барин какой-то расщедрился, из тех, кто на вечере были. Подошел и говорит: на-ка, мил человек, выпей за мое здоровье! Я сегодня добрый, потому как в карты много выиграл, и всех угощаю.
        - Хм… И сколько же бутылок он притащил?
        - Да… пять!
        - Пять?!
        - Так ведь не он тащил, а слуга!
        - Какой слуга? Кучер, что ли?
        Савелий растерянно захлопал глазами:
        - Вот уж, барин, не знаю. Этот человек с нами не пил.
        - Ладно, Бог с ним, - махнул рукой Матвей. - А ты мне, Савелий, вот что еще скажи. Этот Федор, кучер моего брата, долго компанию созывал? То есть, надолго ли он оставлял лошадей без присмотра?
        - Да… надо полагать, надолго. Нас-то собралось человек десять. Так что пока к одному, пока к другому…
        - Ясно, - криво усмехнулся Матвей. И, попросив Николая немного подождать, исчез в темноте.
        Минут через двадцать Матвей вернулся, запрыгнул в карету, где его дожидался потерявший всякое терпение приятель, и велел кучеру трогать.
        - Любезный граф, - обиженно обратился к нему Николай, - может, вы, наконец, соизволите объяснить, что происходит? Все эти расспросы, таинственные исчезновения… ей-богу, какой-то готический роман!
        - Да, мой друг, - с неожиданной серьезностью подтвердил Матвей, - эта история с Юлией Прозоровской, действительно, смахивает на сюжет мрачного готического романа.
        Он выдержал небольшую паузу, а затем взволнованно продолжал:
        - Ты знаешь, что я с самого начала не поверил в этот злополучный «венец безбрачия». Однако мне и в голову не приходило, что женихов Юлии мог кто-то намеренно отправить на тот свет - ну, если не всех троих, то, во всяком случае, последнего. Теперь же я не только подозреваю это, но почти твердо убежден.
        - Ты хочешь сказать, что… Антона пытались убить? Лошади понесли не случайно?
        - Да, - хмуро подтвердил Матвей. - Они понесли, потому что их чем-то подпоили. Такое предположение высказал старший конюх Юшковой. Лошадей подпоили, пока кучер Антона бегал собирать компанию…
        - Невероятно! - воскликнул Николай. - Пытаться убить человека только за то, что он приударил за хорошенькой женщиной!
        Матвей с усмешкой покачал головой:
        - Ты ошибаешься, друг мой. Антон не только «приударил» за Юлией, а пытался всеми силами завоевать ее расположение. Причем его намерение набиться к ней в женихи было очевидно. Что же касается самой Юлии, то по ее поведению вполне можно было подумать, что Антон ей приглянулся. - Он немного помолчал, задумчиво глядя в окошко кареты. - Я думаю, что человек, подпоивший лошадей Антона, не ставил своей целью убить его. Скорее, он хотел напугать Антона и заставить его держаться от Юлии подальше. И не только его, но и остальных неженатых мужчин.
        - Но кто же мог сыграть с Юлией такую… шутку?!
        - Тот, кто заинтересован, чтобы она не вышла замуж. Но вот кто именно? Бог весть.
        Какое-то время Николай молчал, сосредоточенно наморщив лоб, а затем мрачно произнес:
        - Итак, все ясно. Некий подонок задумал погубить жизнь Юлии Прозоровской и ради своей подлой цели не остановится ни перед чем, включая убийство… А теперь скажи: ты собираешься завтра утром ехать в Богданово?
        - За каким чертом? - удивленно спросил Матвей.
        - Что значит «за каким чертом»?! Чтобы поделиться с Юлией своими открытиями!
        К негодованию Николая, Матвей безразлично пожал плечами:
        - Тебе надо, ты и поезжай. А с меня довольно и прошлого визита.
        Николай обиженно надулся, и оставшуюся часть дороги приятели провели в молчании.

13
        На другой день, не дожидаясь, когда проснется Матвей, Николай велел заложить коляску и помчался в Богданово. Не отважившись обратиться к самой Юлии, он вызвал Виолетту и сходу выложил все, о чем узнал вчера вечером.
        - Что ж, - сказала она, немного помолчав, - мне и самой приходили в голову такие мысли. Только я всегда отмахивалась от них, думала, что это игра моего воображения. Но теперь, - она поднялась с кресла и с волнением посмотрела на Николая, - ни каких сом нений не остается. Кто-то хочет погубить жизнь моей кузины, и это либо отъявленный негодяй, либо самый настоящий безумец! В любом случае Юлии грозит нешуточная опасность.
        - Еще какая нешуточная! - с жаром подхватил Николай. - Ведь этот человек не какой-нибудь мелкий злодей, а самый настоящий убийца! И кто может поручиться, что он… - Николай хотел сказать «не попытается прикончить и саму Юлию», но не смог произнести вслух такие страшные слова. Впрочем, Виолетта прекрасно поняла его.
        - Я немедленно иду к Юлии, чтобы рассказать ей, - проговорила она с мрачной решимостью. - Дело слишком серьезное, и мы не можем скрывать правду, опасаясь за ее нервы.
        - Не волнуйся, Виола, - внезапно раздался позади них голос Юлии. - Расстроить мои бедные нервы еще больше невозможно. Итак, дорогая, что ты хотела рассказать? Говори, не бойся: еще одна неприятная новость ничего для меня не изменит.
        Виолетта не успела сказать и слова, как ее опередил Николай.
        - Дорогая княжна! - с жаром воскликнул он. - Поверьте, вы напрасно переживаете из-за этого пустого, никчемного человека! Он… он вовсе не так хорош, как вам показалось, клянусь честью!
        - Простите, вы о ком? - недоуменно спросила Юлия.
        Николай растерянно пробормотал:
        - Об Антоне Елагине, разумеется.
        Юлия удивленно рассмеялась:
        - Так вы решили, что я расстроена из-за Антона Елагина?
        - А разве нет?
        Не удостоив его ответом, Юлия обернулась к Виолетте:
        - Ну, что же случилось?
        Глубоко вздохнув, та собралась с мыслями и обстоятельно рассказала об открытиях, сделанных вчера Матвеем.
        - Бред какой-то! - Юлия изумленно пожала плечами. - Ну, подумай сама: кто может быть заинтересован, чтобы я не вышла замуж? Разве что тетушка Наталья Борисовна, которая в случае моей смерти наследует мое состояние!
        - А муж вашей тетушки… - начал было Николай и тут же умолк под уничтожающим взглядом Юлии.
        - Это исключено, - убежденно сказала Виолетта. - И не только потому, что они хорошие люди, а потому, что если бы они хотели Юлию извести, то уже давно бы это сделали.
        - Но тогда… здесь действует какой-то сумасшедший! - воскликнул Николай. - Нет, в самом деле: если корыстный интерес исключен…
        - …то врагом Юлии может оказаться какой-нибудь злобный безумец, - докончила за него Виолетта.
        - Злобный безумец! - возмущенно повторила Юлия. - Да это… это ваш разлюбезный Матвей Елагин - злобный безумец! Разозлился на меня и насочинял всяких ужасов, чтобы я сошла с ума! - с этими словами она выбежала из комнаты.
        Проводив ее взглядом, Николай сокрушенно вздохнул и повернулся к Виолетте.
        - Ну, дорогая княгиня, вы слышали? - спросил он. - Она считает, что Матвей сочинил все это! А вы? Вы теперь тоже будете так думать?!
        - Нет, - Виолетта помотала головой, - не буду. Я уверена, что все это правда.
        - Я очень рад, что вы верите мне, - сказал Николай, с признательностью посмотрев ей в глаза. - Но как же нам убедить в этом вашу упрямую кузину?!
        - Не знаю, - вздохнула Виолетта. - Но постараюсь что-нибудь придумать.

* * *
        Нервы Юлии были взвинчены, и она не могла оставаться в четырех стенах. Поэтому она направилась в парк, к своему любимому месту на берегу озера, где можно было побыть одной и спокойно обдумать последние события. Вчерашнее происшествие с Антоном Елагиным так потрясло Юлию, что она едва не слегла в постель. Лишь огромным волевым усилием она заставила себя встать в обычное время, одеться и спуститься в библиотеку, где ее ожидали дворецкий с управляющим. Однако мысли Юлии были слишком далеки от хозяйственных дел, и она почти ничего не поняла из докладов своих подчиненных. Как только они ушли, Юлия встала из-за стола и около часа в мрачной задумчивости бродила по дому, пока не натолкнулась в гостиной на Виолетту и Загрядского. Она надеялась, что разговор с ними поможет ей немного развеяться, но все получилось как раз наоборот. Юлия не только не «развеялась», но пришла в такое состояние, что ей хотелось - кого-нибудь прибить. И в самом деле: не хватало лишь
«таинственного злодея», чтобы ее нервы окончательно расстроились и она начала сходить с ума!
        Недалеко от любимого места Юлии стоял купальный павильон - деревянная беседка, выкрашенная в белый цвет и густо обвитая шток-розой. Там всегда лежало небольшое атласное одеяльце, которое Юлия постилала на траву, чтобы не испортить платья, если ей хотелось посидеть на бережке. Забрав это одеяльце, Юлия уселась на него, обхватила руками колени и принялась размышлять над своим незавидным положением.
        Впрочем, скорее его можно было назвать безнадежным. Общество только-только начало забывать о том, что она приносит мужчинам несчастья, и вдруг - новое подтверждение зловещих слухов! Юлия не сомневалась, что теперь от нее снова станут шарахаться, как от прокаженной, а злополучный «венец безбрачия» станет излюбленной темой разговоров во всех московских гостиных. И не только на ближайшее время, но на целый сезон, а то и дольше. Приглушить эти разговоры можно лишь одним способом: снова затвориться в имении и никуда не выезжать.
        Снова затвориться в имении… Внезапно Юлия почувствовала, как ее охватывает отчаяние. Тетушка потратила столько усилий, чтобы расположить к ней общество, и все они пропали даром. Один-единственный вечер все перечеркнул. И даже не вечер, а какое-то мелкое, ничтожное происшествие, от которого по-настоящему никто и не пострадал. Никто… кроме нее самой. «И зачем я только связалась с этим дураком Антоном? - думала Юлия, глотая подступившие к горлу слезы. - Ну ладно, если бы он хоть понравился мне, а так… получается, что я зазря пострадала!.. А во всем виноват проклятый Матвей! Если бы не он, мне бы и в голову не пришло кокетничать с глупым, напыщенным ослом, и все было бы прекрасно и замечательно!»
        И действительно, все ее неприятности случились из-за Матвея. Своей возмутительной выходкой на вечере у Катковых он привел ее в бешенство и вызвал жгучее желание отомстить. Однако это желание так бы и осталось неосуществленным, если бы они не встретились вчера у Юшковой. Когда Юлия увидела, как Матвей любезничает с другими женщинами, а на нее саму не обращает внимания, ей так страстно захотелось отравить ему этот вечер, что никакие рассудочные соображения уже не могли ее остановить. Но, конечно, она не зашла бы так далеко в своей игре, если бы Матвей постоянно не провоцировал ее. Антон оказался глуп и скучен, и Юлия уже хотела отвязаться от него, как вдруг в столовой, где они были в тот момент, неожиданно появился Матвей. Юлия заметила, что он с интересом прислушивается к их разговору, и ее, что называется, понесло. Вместо того чтобы сказать Антону очередную колкость, она начала отчаянно флиртовать с ним, с каждой минутой все больше распаляясь и входя в азарт. И в этом опять же был виноват Матвей! Если бы он не преследовал ее своим взглядом, у нее быстро бы пропала охота кокетничать с Антоном, и
никому бы и в голову не пришло, будто между ними что-то есть. Так что, как ни крути, а выходит, Матвей - всему первопричина. «Да, это только из-за него я повела себя так глупо и неосмотрительно, - думала Юлия, сжимая в бессильной ярости кулачки. - Он спровоцировал меня. И вот, теперь я несчастна, жалка и всеми отвергнута, а с ним все прекрасно и хорошо!»
        Юлия чувствовала такую злость на Матвея Елагина, что, наверное, могла бы придушить его, если б он вдруг перед ней появился. Но этот прохвост был не настолько глуп, чтобы предоставить ей такую возможность. Если он хотел сообщить ей нечто важное, то почему не приехал сам, а прислал вместо себя дружка? Ответ напрашивался один: он прекрасно знал, что она не станет его слушать и сходу выставит за порог. А знал он все это, потому что чувствовал свою вину. То есть, он, конечно, не мог знать, что она флиртовала с Антоном только из-за него, но… но…
        Окончательно запутавшись в своих мыслях, Юлия вырвала из земли кустик подорожника и с ожесточением изорвала на мелкие клочки. Выплеснув таким образом часть своей злости, она огляделась по сторонам, ища, что бы еще такое покромсать, не изранив ладоней, и внезапно застыла на месте. В это было невозможно поверить, но перед ней стоял не кто иной, как Матвей Елагин!
        Какое-то время они молча, с настороженным любопытством смотрели друг на друга. Потом Матвей перевел взгляд на то, что осталось от подорожника, и, многозначительно хмыкнув, снова посмотрел на Юлию.
        - Интересно, - с усмешкой протянул он, - чем провинилось перед вами бедное растение? Или, - в его глазах появились насмешливые огоньки, - вы представляли на его месте кого-то из знакомых?
        - Совершенно верно, месье, - елейным голоском отозвалась Юлия. - Я представляла на месте этого растения… одного очень гадкого и нахального типа. Из тех, про кого говорят: гонишь в двери, а он в окно лезет.
        После этой фразы Юлия красноречиво посмотрела на Матвея, чтобы он даже не сомневался, о ком идет речь. Но если она ожидала, что он оскорбится и придет в бешенство, то ее ждало глубокое разочарование. Встретившись с ней глазами, Матвей так искренне, душевно расхохотался, что Юлия чуть не лопнула от досады. Проклятье, да его ничем не пронять! Любой нормальный человек, услышав в свой адрес такие слова, бежал бы отсюда без оглядки, затаив в сердце обиду до конца своих дней. А Матвей не только не обиделся, но даже развеселился. И, похоже, совсем не торопится уезжать.
        - Ладно, господин Елагин, довольно паясничать, - сказала Юлия. - Говорите лучше, зачем явились.
        Он вдруг посмотрел на нее так пламенно, что она на мгновение опешила.
        - Вы не поверите, мадемуазель, - торжественно произнес Матвей, - но мои намерения на сей раз исключительно чисты и благородны. Иными словами, я хочу вам помочь.
        - Помочь? - от негодования Юлия даже вскочила на ноги. - Спасибо, сударь, но вы уже и так достаточно «помогли» мне! Так «помогли», что я просто не знаю, как теперь жить!
        - Прошу прощения, но я не понимаю, - Матвей посмотрел на Юлию притворно оробевшим взглядом. - Вы… в чем-то обвиняете меня?
        - Не «в чем-то», а абсолютно во всем! - запальчиво воскликнула она. - Или вы хотите сказать, что не понимаете, зачем я стала… - она резко осеклась, сообразив, что слишком увлеклась и едва не сболтнула лишнего.
        - Продолжайте, дорогая моя, - мягко попросил Матвей. - Я вас внимательно слушаю.
        Юлия обожгла его сердитым взглядом и демонстративно отвернулась.
        - Нечего мне продолжать, - буркнула она. - Я уже сказала все, что хотела, и теперь мне остается лишь пожелать вам доброго пути.
        - Нет, но я все-таки никак не пойму, - настойчиво продолжал Матвей, проигнорировав ее последнюю фразу. - Объясните же, наконец, толком, в чем вы меня обвиняете. Это как-то связано со вчерашним вечером, да? - Он выжидающе посмотрел на Юлию и, так как она ничего не ответила, развил свою мысль: - Наверное, я сделал что-то такое, что очень не понравилось вам. Вы разозлились на меня и, естественно, вам захотелось испортить мне настроение. Не придумав другого способа, вы стали усиленно флиртовать с моим кузеном, надеясь…
        Юлия так резко обернулась в его сторону, что ее платье взметнулось до колен, явив на обозрение Матвея белоснежные панталоны с кружевными оборками.
        - Послушайте, господин Елагин! - гневно воскликнула она. - Не кажется ли вам, что вы заходите слишком далеко?
        - Э нет, дорогая моя! - возразил он. - Это вы зашли слишком далеко вчера вечером. Вы так натурально изображали растущую симпатию к Антону, что, в конце концов, я принял вашу игру за чистую монету. К сожалению, так подумал не только я, но и все остальные, в том числе - ваш таинственный недруг. Видя, что дело пахнет помолвкой, этот человек решил принять незамедлительные меры, дабы пресечь ваш роман с Антоном на корню. - Матвей замолчал и красноречиво посмотрел на Юлию. - Я полагаю, Загрядский уже рассказал вам, как было дело?
        - Да, - кивнула она, - он уже поведал мне… о ваших грандиозных открытиях.
        - И что же?
        Юлия пренебрежительно повела плечами.
        - По-моему, это сущий вздор. В том, чтобы я не вышла замуж и умерла бездетной, может быть заинтересована только моя тетушка, а ее, как вы сами понимаете, я подозревать не могу.
        - Я и не призываю вас к этому, - возразил Матвей. - Больше того: я убежден, что этот самый «таинственный недруг» вовсе не желает вашей смерти. Он преследует какую-то другую цель, но вот какую именно, мне пока неясно.
        - Вы полагаете, он сумасшедший?
        - Ну почему же? - усмехнулся Матвей. - Если один человек начинает упорно преследовать другого, вовсе не значит, что он свихнулся. Может быть, вы чем-то обидели его и он пытается вам отомстить. Кстати, это совсем необязательно мужчина. Иной раз и хрупкие женщины способны на такие штучки, что диву даешься.
        Глаза Юлии удивленно расширились:
        - Постойте! Но ведь кучер вашего друга сказал, что шампанское принес какой-то господин!
        - Ну и что? - пожал плечами Матвей. - Это еще ни о чем не говорит. Разве женщина не может найти себе помощников среди родственников или друзей дома?
        - Да, верно, - согласилась Юлия. - Таких людей при желании всегда можно найти… Ну что ж, господин Елагин, - с улыбкой обернулась она к нему, - должна признать, что вы меня почти убедили. Теперь я и сама думаю, что вчерашнее происшествие с лошадьми было подстроено. Но вот что касается убийства моего последнего жениха… - она скептически поджала губы.
        - Но ведь он, действительно, был убит, - многозначительно заметил Матвей. - И его убийцы до сих пор не найдены. Как же, в таком случае, можно уверять, что это были обычные разбойники с большой дороги, а не наемные убийцы?
        - Никак, - тихо ответила Юлия. Потом глубоко вздохнула, нервным движением пригладила волосы и выжидающе посмотрела на Матвея. - А теперь, господин Елагин, рассказывайте, что вы задумали. Вы ведь приехали сюда не с пустыми руками, верно?
        Матвей добродушно усмехнулся:
        - Вы угадали, мадемуазель. У меня, и правда, созрел план, с помощью которого нам, быть может, удастся вывести вашего таинственного врага на чистую воду.
        - И в чем же он заключается?
        - Мы должны заставить этого мерзавца снова выйти на сцену. Причем как можно скорее, пока он упивается своей победой и не ожидает, что кто-то попытается отнять ее плоды. Проще говоря, нам нужно спровоцировать его на новый неблаговидный поступок.
        - Спровоцировать? - медленно переспросила Юлия. - То есть, вы хотите, чтобы он снова… начал вредить мне?!
        - Именно так, - с улыбкой подтвердил Матвей. - Чтобы он снова начал вредить вам, то есть - попытался отбить от вас очередного жениха.
        Юлия окинула Матвея взглядом глубокого недоумения.
        - Но… но ведь у меня нет никакого жениха! И рассчитывать на то, что в ближайшее время он появится, нелепо!
        - Я знаю, - Матвей посмотрел на нее с невольным сочувствием. - После того, что случилось вчера, едва ли найдется смельчак, который отважится присвататься к вам.
        - Тогда какой прок от вашего замечательного плана?
        Матвей прошелся взад-вперед по лужайке, затем прочистил горло и повернулся к Юлии.
        - Этим самым женихом, - с расстановкой проговорил он, - собираюсь стать я.
        - Вы?! - потрясенно воскликнула Юлия. - Но…
        - Не волнуйтесь, - усмехнулся Матвей, - я не больше горю желанием стать вашим мужем, чем вы - моей женой. Однако согласитесь, дорогая моя, что на роль
«подсадной утки» более подходящего кандидата вам не найти!
        Юлия приглушенно ахнула и всплеснула руками.
        - Так вы… хотите сыграть в этом деле роль «подсадной утки»?! - изумленно переспросила она. - Прикинуться моим женихом, чтобы неприятель забил тревогу и начал действовать? А мы будем держаться настороже и постараемся перехитрить его?
        - Так точно, моя дорогая, - подтвердил Матвей. - Ну, теперь вы понимаете мой замысел?
        - Да, понимаю. Вот только… я не понимаю, зачем вам это. - Она вперила в него подозрительный взгляд. - Ведь это не безобидная игра, а крайне рискованное дело. Признавайтесь, господин Елагин: какую цель вы преследуете, ввязываясь в него?
        Последнюю фразу Юлия произнесла таким деловым тоном, что Матвей не сдержал улыбки. Ему вдруг подумалось, что он еще никогда не встречал женщины, в которой ангельская внешность могла бы уживаться с таким вздорным характером, а глубокая порядочность - с расчетливостью и некоторым цинизмом. Почему-то сегодня эта противоречивость особенно бросилась Матвею в глаза, возможно, из-за непривычного вида Юлии. Светло-розовое платье с пышными длинными рукавами и белым кружевным воротничком делало ее похожей на выпускницу благородного пансиона. Золотистые волосы не были, как обычно, уложены в сложную прическу, а свободно падали на спину, подхваченные на голове розовым шелковым шарфом. Внезапно Матвей ощутил такое сильное желание коснуться этих волос, что его рука невольно потянулась в сторону Юлии. Правда, он тут же опомнился и опустил руку.
        - Вы не поверите, - сказал он, пожав плечами, - но я ввязываюсь в это дело лишь потому, что искренне хочу вам помочь.
        - Ну-ну! - усмехнулась Юлия. - Слыхали мы такие сказки! Хорошо, поставим вопрос по-другому. На какую благодарность с моей стороны вы рассчитываете, если все закончится удачно?
        Матвей напустил на лицо задумчивое выражение.
        - Хм… даже не знаю, что бы такое мне у вас попросить… Может, пожизненное содержание? Хотя нет, это как-то слишком меркантильно… А как насчет ночи любви? - его губы растянулись в дразнящей улыбке.
        - Я не понимаю, - сердито пробормотала Юлия, сбитая с толку меняющейся интонацией его голоса. - Вы шутите или говорите серьезно?
        - Разумеется, серьезно! - с притворным негодованием воскликнул Матвей. - Какие тут могут быть шутки, если на чашу весов поставлена моя драгоценная жизнь? Или вы полагаете, что ваш недруг станет со мной деликатничать?
        Юлия на мгновение задумалась, а затем, к великому разочарованию Матвея, отрицательно покачала головой.
        - Нет, - твердо сказала она, - на такую сделку я не могу согласиться. Да и вам, если рассудить здраво, лучше взять деньгами.
        - Разрази меня гром, - пробормотал Матвей, озадаченно потирая лоб. - Да вы какая-то торговка, а не благородная дама! Готов спорить, что ни один из ваших покойных женихов даже понятия не имел о вашей истинной сущности: иначе они бы сбежали от вас и без помощи «таинственного злодея». Кстати, - он окинул Юлию удивленным взглядом, - а почему вы передо мной не разыгрываете невинного ангелочка?
        - Понятно почему, - усмехнулась она. - Потому что вы - не жених!
        Матвей рассмеялся, покачивая головой.
        - Интересно, почему же вы считаете меня… таким никудышным женихом? Из-за того, что я беден?
        - Нет, - серьезно ответила она. - Это для меня совсем не важно. Напротив, я даже не хочу, чтобы мой муж был богат! Ведь тогда мне придется жить в его доме, - пояснила она в ответ на недоуменный взгляд Матвея, - а меня это не устраивает.
        - Но тогда в чем же дело? - снова спросил Матвей.
        Юлия окинула его вызывающе-насмешливым взглядом.
        - Да ни в чем. Вы мне не нравитесь, вот и все!
        - То есть, вы совсем не находите меня привлекательным?
        - Не нахожу!
        - И не видите во мне никаких достоинств?
        - Не вижу!
        Издав преувеличенно тяжкий вздох, Матвей подошел к Юлии вплотную и пристально посмотрел ей в глаза.
        - Должен сказать, - тихо произнес он, - что ваше признание порядком обескуражило меня. Когда-то давно мне казалось, что вы находите меня даже очень привлекательным!
        - Вот и надо было ковать железо, пока горячо! - в сердцах воскликнула Юлия. - Глядишь, и не пришлось бы… - она испуганно замолчала, сообразив, что снова болтает лишнее.
        - Не пришлось бы что? - Матвей с трудом узнавал свой голос, изменившийся от внезапно нахлынувшего волнения. - Мыкаться в нищете и подставляться под пули? Да, - горячо прошептал он, схватив Юлию за руки и не отрывая глаз от ее побледневшего лица, - я знаю: ты никогда бы не предала меня, как моя бывшая невеста. И пусть ты была совсем девчонкой - все равно, у тебя хватило бы сил противостоять целому свету. Потому что, - его руки легли ей на плечи, мягко привлекая к себе, - при всех недостатках своего характера, ты - самое чудесное создание на земле!
        Он ласково рассмеялся, а затем с тихим стоном приник к ее губам. Первой мыслью Юлии было воспротивиться, но это оказалось выше ее сил: она так долго грезила об этой минуте, и вот теперь ее мечта сбывалась! Наконец-то этот глупец понял, что она - самая лучшая, и готов с раскаянием пасть к ее ногам… Внезапно Юлия почувствовала себя такой счастливой, что ей захотелось смеяться и кричать от восторга. Ее руки взметнулись на плечи Матвея, в жадном нетерпении касаясь его лица и волос. Напряженные губы расслабились и стали податливыми. Отбросив остатки сомнений, Юлия принялась самозабвенно отвечать на жаркие поцелуи Матвея, с каждой секундой все больше теряя почву под ногами…
        То же самое происходило и с Матвеем. Решившись поцеловать Юлию, он даже в глубине души не надеялся на такой отклик с ее стороны. И теперь чувствовал себя растерянным и сбитым с толку. Юлия не только не оттолкнула его, но еще и принялась сама целовать! Это было настолько невероятно, что у Матвея шла кругом голова. Так, значит, он все-таки нравится ей, и она отрицала это только из упрямства? А может, она не желала признаться в этом даже самой себе, но какая сейчас разница! Главное, что она, наконец, сменила гнев на милость, и теперь он держит ее в своих объятиях, наслаждаясь вкусом ее губ и с каждым мгновением все больше теряя голову.
        - Никогда не думал, что простые поцелуи могут свести человека с ума! - прошептал Матвей.
        Его пальцы, ласкавшие золотистые локоны, натолкнулись на шелковый шарф, и Матвей нетерпеливо сдернул его с головы Юлии. На какое-то время он застыл, погрузив лицо в ее волосы и с наслаждением вдыхая их нежный аромат. А затем, придерживая Юлию за спину, осторожно опустился с ней на одеяльце. Она не воспротивилась, когда он уложил ее на спину и принялся осыпать жаркими ласками и поцелуями. Ее глаза были закрыты, руки раскинуты в стороны, с пересохших губ то и дело срывались стоны, от которых у Матвея мутился рассудок. Он знал, что заходит слишком далеко и должен немедленно остановиться, но у него не было никаких сил, а тем более - желания. Он любил Юлию всем сердцем и безумно хотел ее - так, как еще никого и никогда. Почему же он должен мучить себя, если его намерения серьезны и честны?
        Отмахнувшись от сомнений, Матвей попытался стянуть с Юлии платье. И внезапно с досадой обнаружил, что сделать это не так-то легко. Крохотные крючки не слушались его пальцев, а накрахмаленные юбки топорщились и никак не хотели укладываться в удобное положение. Когда же Матвей, наконец, добрался до панталон Юлии, ему пришлось сделать небольшую передышку, чтобы вытереть взмокший от усилий лоб.
        - Проклятая современная мода! - невольно вырвалось у него в сердцах. - Столько лишней одежды, уму непостижимо!
        - Ст-только лишней одежды? - переспросила Юлия, открывая глаза и недоуменно глядя на Матвея. А затем вдруг порывисто оттолкнула его, вскочила на ноги и принялась суетливо приводить в порядок прическу и платье.
        Сердце Матвея сжалось от тревожного предчувствия, а затем забилось с такой частотой, что стало трудно дышать. Боже правый! Он, должно быть, сошел с ума, если мог решиться на такое! С чего он взял, что Юлия жаждет заняться с ним любовью?! Она всего лишь хотела с ним целоваться, а о чем-то другом, конечно, и не помышляла. Как он мог забыть, что она невинная девушка, а не одна из тех особ, с которыми он привык иметь дело за последние годы? Матвей не находил себе оправданий и… не знал, что теперь делать.
        - Значит, решили бескорыстно помочь мне, да? - обвиняющий взгляд Юлии впился в лицо Матвея. - И ваши намерения исключительно чисты и благородны?
        - Послушайте, Юлия! - умоляюще воскликнул Матвей. - На самом деле, все не так…
        - Да вы законченный негодяй! - яростно перебила она. - Заморочил мне голову своими рассуждениями, а затем улучил момент и едва не лишил меня невинности! - она замолчала, пытаясь совладать с душившим ее гневом.
        - Да, - мрачно произнес Матвей, шагнув ей навстречу и пытаясь поймать ее взгляд. - Я знаю, что повел себя ужасно, и моему поступку нет оправданий. Но клянусь вам, дорогая моя, это получилось… случайно! Когда я ехал сюда, у меня и в мыслях не было ничего такого, поверьте! Просто… когда вы вдруг неожиданно ответили на мой поцелуй…
        - Ответила на ваш поцелуй?! - Юлия окинула Матвея взглядом глубоко оскорбленной добродетели. - Самоуверенный наглец! Да к вашему сведению, господин Елагин, я все это время находилась в состоянии ступора и не понимала, что со мной происходит!
        - И этот ступор, конечно же, был вызван моим беспримерно нахальным поведением, - в голосе Матвея невольно зазвучал сарказм. - Ну, разумеется: ведь я - первый мужчина, который осмелился заключить вас в объятия и поцеловать!
        Юлия настороженно вскинула голову:
        - На что вы намекаете, черт вас побери?
        Глубоко вздохнув, Матвей выпрямил спину и с отчаянным вызовом посмотрел ей в глаза.
        - Вы были три раза помолвлены, не говоря уж о том, что вас всегда окружала целая толпа воздыхателей. И вы хотите сказать, что до сегодняшнего дня не знали, что такое поцелуй?! - по его губам скользнула колко-ироничная усмешка. - Простите, моя дорогая, но я отказываюсь этому верить!
        Не отвечая, Юлия подняла с травы шарф и торопливо обмотала его вокруг головы. Затем повернулась к Матвею и вежливо-отстраненным голосом сказала:
        - Прощайте, господин Елагин. Надеюсь, что наши жизненные пути больше никогда не пересекутся.
        После этих слов она повернулась к Матвею спиной и быстро направилась в сторону дома. Но внезапно Матвей догнал ее и преградил ей дорогу:
        - Прошу прощения, мадемуазель, но я не собираюсь отсюда уезжать. - Он сделал небольшую паузу, а затем с расстановкой пояснил: - Перед тем как отправиться на ваши поиски, я имел разговор с вашей тетушкой. Она одобрила мой замысел и предложила мне немного погостить здесь.
        - Но… но ведь это мой дом! - сердито воскликнула Юлия.
        - Ну и что? - Матвей невозмутимо пожал плечами. - Вы ведь еще несовершеннолетняя и должны подчиняться решениям опекуна.
        Не найдя, что возразить на такое нахальное заявление, Юлия застыла на месте, растерянно хлопая глазами. Подождав несколько секунд, Матвей отвернулся от нее и неспешно двинулся к дому. Он уже почти дошел до садового крыльца, когда Юлия догнала его.
        - Ну, вот что, господин ловкач, - заявила она ультимативным тоном. - Или вы немедленно уезжаете отсюда, или я сейчас иду к тетушке и рассказываю ей, как вы пытались меня совратить.
        - Что сделать? - удивленно переспросил Матвей.
        - Совратить! - гневно повторила Юлия.
        Матвей посмотрел на нее притворно обеспокоенным взглядом.
        - Дорогая моя, - мягко проговорил он, - я думаю, что вам нужно пойти к себе и немного отдохнуть. Иначе, боюсь, ваша тетушка решит, что вы немного повредились умом после вчерашних событий.
        - Мерзавец! - прошипела Юлия, яростно топнув ногой. - Ну, погоди, я еще с тобой рассчитаюсь! - с этими словами она торопливо взбежала на крыльцо и исчезла в доме, с грохотом захлопнув за собой дверь.

«Да, приятель, ну и заварил же ты кашу, - иронично поздравил себя Матвей. - Приехал спасать девушку от злодея, а сам…» Обреченно махнув рукой, он поплелся в гостиную.

* * *
        Вскоре после того как Матвей отправился на поиски Юлии, Виолетта с Николаем тоже решили прогуляться. Только пошли они не в сторону озера, а по одной из аллей в верхней части парка, чтобы ненароком не столкнуться с друзьями и не помешать их разговору. Гадая, чем может закончиться объяснение Матвея с Юлией, молодые люди незаметно дошли до круглой площадки, от которой несколько аллеей лучами расходились в разные стороны. В центре площадки высилась мраморная статуя нимфы с крохотным фонтанчиком, а вокруг был разбит живописный цветник из садовых фиалок.
        - Цветы, название которых звучит так же, как и ваше имя, - с улыбкой сказал Николай, обернувшись к своей спутнице. - Кстати, а как получилось, что вам дали такое необычное имя - Виолетта? Ведь его, кажется, нет в православных святцах?
        - Да, верно, - кивнула она. - Это католическое имя, а не православное. И получила я его при крещении в католическом костеле.
        Лицо Николая изумленно вытянулось:
        - Как? Выходит, вы католичка?!
        - Да нет же, - рассмеялась Виолетта. - Я такая же православная, как и вы. Но когда я родилась, мои родители увлеклись католицизмом. Вы, может быть, не знаете, но в начале века это было модно в аристократических кругах. Потом эта мода прошла, мои родители одумались и перекрестили меня по православному обряду. Я получила простое русское имя - Варвара, которое и значится в моих документах. Но к этому времени меня уже привыкли звать Виолой, да и я сама тоже привыкла. Только когда хожу к причастию, называю себя Варварой.
        - Понятно, - с улыбкой протянул Николай. - Значит, на самом деле вы Варвара Егоровна Бухвостова.
        - Вам это кажется смешным?
        - Нет, - серьезно ответил он. - Мне ничто не кажется в вас смешным. Скорее, напротив.
        - Напротив?
        Николай смутился:
        - Я хотел сказать, что вы с каждой минутой кажетесь мне все более интересной и привлекательной женщиной. И я… я не понимаю, как мое первоначальное мнение о вас могло быть таким… не слишком лестным.
        - О, в этом виновата я сама! - с раскаяньем воскликнула Виолетта. - Потому что при нашей первой встрече я вела себя просто ужасно.
        - А попросила вас об этом Юлия, - лукаво заметил Николай, - которой хотелось отпугнуть от себя моего друга. И она попросила вас ей подыграть, чтобы я пришел в ужас и сказал Матвею, что в этом доме собрались не женщины, а какие-то злобные, сумасшедшие ведьмы, от которых любой здравомыслящий мужчина должен держаться подальше.
        На пару секунд Виолетта опешила, а затем беспечно встряхнула головой и задорно рассмеялась:
        - Так, значит, вы обо всем догадались? И когда же, позвольте узнать?
        - Ну, что касается Матвея, то он довольно быстро раскусил игру вашей кузины. А вчера вечером и я получил возможность убедиться, что вы вовсе не такая, какой показались мне на первый взгляд.
        - Вы хотите сказать, что я вовсе не такое чудовище, каким показалось вам вначале?
        - Да… То есть, что вы вовсе никакое не чудовище, а напротив, очень милая, обаятельная и умная женщина.
        Щеки Виолетты окрасились легким румянцем:
        - Ради Бога, Николай, перестаньте осыпать меня комплиментами. Во-первых, вы еще слишком мало меня знаете, чтобы делать обо мне какие-то выводы, а во-вторых… - она на мгновение потупила глаза, - во-вторых, я к этому не привыкла и меня это очень смущает.
        - Не привыкли? - удивился Николай. - Но… как же так? Я, конечно, еще не могу знать, умны вы или не слишком, добры или сварливы, но зато я не слепой и отлично вижу, что вы красивы. А если женщина красива, знатна и богата, вокруг нее неизбежно будут увиваться поклонники.
        Из груди Виолетты вырвался тяжкий вздох:
        - Да, вероятно, так и происходит… если женщина живет в большом городе и ведет светский образ жизни. А я почти все шесть лет замужества безвыездно просидела в деревне и ни с кем не общалась, кроме наших ближайших соседей.
        - Неужели ваш муж был таким злобным тираном?
        - Он был ужасным ревнивцем и законченным эгоистом, а то, что я день ото дня все больше чахну с тоски, ему было все равно, - с горечью произнесла Виолетта. - И… вы можете думать обо мне, что хотите, но я вам все равно признаюсь. - Она вдруг расправила плечи и посмотрела на Николая с отчаянным вызовом. - Я так ненавидела своего мужа, что, когда он внезапно умер, была на седьмом небе от счастья. И даже не стала заказывать траурных платьев, вот! Чему… чему вы смеетесь? - в замешательстве пробормотала она, заметив, что Николай давится от смеха.
        Перестав смеяться, Николай покачал головой и с улыбкой посмотрел на нее:
        - Милая Виолетта, вы, в самом деле, удивительное создание! Да неужели вы думаете, что другие молодые женщины, имеющие старых ворчливых мужей, не мечтают поскорей овдоветь? Или что они бывают сильно огорчены своим вдовством? Если это так, то вы просто наивный ребенок, не знающий ни жизни, ни людей!
        - То есть вы хотите сказать, что совсем не осуждаете меня?
        - Конечно же, нет! За что тут осуждать? За то, что вы страстно мечтали выпутаться из западни, в которую вас запихнули бессердечные родители? Нет, дорогая моя, я вас не осуждаю, а прекрасно понимаю и полностью оправдываю.
        - Спасибо, - тихо промолвила Виолетта. - Вы… вы очень добрый и чуткий человек, как мне и показалось вначале.
        Николай вдруг подошел к ней поближе и пристально, взволнованно посмотрел в глаза.
        - Так, значит, я тоже вам симпатичен? - тихо спросил он и, получив утвердительный кивок, с внезапной решимостью прибавил: - В таком случае, как вы смотрите на то, чтобы мы стали друзьями и постарались получше узнать друг друга?
        Виолетта на мгновение опустила глаза, а затем взглянула на Николая с такой теплой, искренней улыбкой, что у него перехватило дыхание.
        - По-моему, мы с вами уже и так стали друзьями, - многозначительно произнесла она. - А что будет дальше - покажет время.
        - Только бы ваша взбалмошная кузина ничего не испортила, - внезапно забеспокоился Николай. - А то сейчас как вышвырнет нас с Матвеем из дома, и придется нам с вами видеться только на светских вечерах.
        - О да, от нее всего можно ожидать! - рассмеялась Виолетта. - Но я все-таки не думаю, что ваш друг позволит ей так обойтись с собой.
        - Будем надеяться, - сказал Николай, легонько сжимая ее руку. - Ведь не для того же он примчался сюда как угорелый, чтобы дать ей возможность позлорадствовать, а затем указать себе на дверь!

14
        В этот день Матвей больше не виделся с Юлией. Она заперлась в своих покоях и не вышла к обеду, сославшись на головную боль. Когда же настало время ужина, выяснилось, что Юлия уже спит. Между тем, спускаясь по лестнице, Матвей натолкнулся на поваренка, который с подносом направлялся в ее комнату. Из всего этого напрашивался весьма нелестный для Матвея вывод: Юлия придумала себе недомогание, чтобы отделаться от общества нежелательных гостей. К такому же заключению пришел под конец дня и Николай.
        - Ничего не понимаю, - с обидой сказал он другу, когда они остались одни. - Почему она так враждебно относится к нам? Ведь мы желаем ей только добра, и не просто желаем, но и пытаемся всеми силами помочь! За что же такое пренебрежение?
        - Ни за что, - ответил Матвей, избегая смотреть ему в глаза. - Она на редкость взбалмошная и сумасбродная особа, из числа тех, с кем не приведи Бог иметь серьезные дела. И не надо искать здесь особых причин.
        - То есть ты полагаешь, что это нервы? - с надеждой спросил Николай. - И ей нужно время, чтобы успокоиться и все обдумать?
        - Безусловно, - подтвердил Матвей. - Так что перестань забивать голову чепухой и иди лучше спать.
        Выпроводив приятеля, он распахнул окно, закурил сигару и принялся сосредоточенно ходить из угла в угол. Настроение у него было хуже некуда. Случилось то, чего он и опасался: Юлия объявила ему войну. Причем не тайно, а открыто, не стесняясь ни тетушки, ни кого-то еще. Сегодня она демонстративно не вышла из своих комнат, а завтра может учудить что-нибудь и похуже. И что, скажите на милость, ему тогда останется? Одно из двух: либо терпеливо сносить ее выходки, либо спешно собрать вещи и уехать.
        Оба этих варианта не устраивали Матвея. В первом случае он рисковал полностью утратить уважение Юлии, а во втором - лишался всякой возможности оказать ей помощь. Но ведь речь не просто о помощи, а о спасении жизни этой сумасбродной девчонки! Если он сейчас уедет, она останется совсем беззащитной перед своим таинственным врагом. Больше того: если он покинет ее, Юлия даже не сможет выезжать на балы, ибо после вчерашней истории ей не с кем будет там танцевать. Неужели она сама этого не понимает? «Да все она прекрасно понимает, - язвительно возразил Матвею внутренний голос. - Но она слишком горда, чтобы принять помощь такого мерзавца, как ты».
        Внезапно Матвей почувствовал такое глубокое отвращение к самому себе, что едва не запустил в свое отражение бокалом. Проклятье, и как он только мог? Хочет, чтобы Юлия доверяла ему, а сам едва не лишил ее невинности. Грубо и откровенно говоря, он воспользовался минутной слабостью неискушенной девушки и попытался ее обесчестить. Ну разве порядочные мужчины так поступают?! Да на такое способен лишь законченный негодяй, утративший всякие понятия о чести и морали! И то, что он был готов хоть завтра жениться на Юлии, ни в коей мере не служит ему оправданием. Ни в собственных глазах, ни, тем более, в глазах Юлии.
        Но что же ему теперь делать? Как убедить Юлию, что он действовал под влиянием порыва, а вовсе не из хладнокровного расчета? Матвей с самого утра ломал голову над этим вопросом, но так ничего и не придумал. Даже если он признается Юлии в любви, это ничего не изменит. Во-первых, она наверняка не поверит ему, решит, что он затеял новую игру. Ну а если все-таки поверит… «То будет еще хуже, - убежденно сказал себе Матвей. - Потому что в этом случае моя жизнь превратится в сущий кошмар».
        Нет, конечно же, ни о каких серьезных чувствах говорить нельзя. Разве что… о внезапно вспыхнувшем плотском влечении? Немного поразмыслив, Матвей пришел к выводу, что именно на таком объяснении ему и следует стоять. Мол, так и так, давно не был с женщиной, а тут остался наедине с обольстительной красавицей, вот и взыграла кровь. Матвей понимал, что это звучит пошло, но ничего лучшего ему в голову не приходило. В конце концов, Юлии уже не шестнадцать лет и она должна знать, что между мужчиной и женщиной существуют не только платонические отношения. Завтра утром он пойдет к ней и еще раз попытается объясниться. К этому времени она уже должна «перекипеть» и вполне вероятно, что им удастся найти общий язык. Почему бы и нет? Ведь Юлия Прозоровская - умная девушка и должна понимать, что ей прямая выгода с ним замириться.
        Приняв такое решение, Матвей немного успокоился и начал готовиться ко сну. Рассудив, что бокал вина на сон грядущий будет совсем не лишним, он потянулся к бутылке и внезапно обнаружил, что она пуста. «Интересно, когда я успел ее опорожнить?» - подумал Матвей, чувствуя, как его с каждой секундой охватывает все большее недовольство собой. И действительно, за последние полгода не проходило и дня, чтобы он не пропустил пару бокалов вина или чего-нибудь покрепче. Понятное дело, когда он был на войне - в тех условиях было невозможно вести воздержанный образ жизни. Но пить каждый день в мирное время… как хотите, но приличные люди так себя не ведут.

«Приличные люди», - повторил про себя Матвей, и его губы искривились в горько-ироничной усмешке. В том-то все и дело, что он уже давно перестал относить себя к «приличным людям». Пожалуй, с того самого дня, когда узнал, что отец лишил его наследства, а горячо любимая невеста расторгла помолвку. Вот тогда-то в его душе и начался переворот, который сделал его таким, какой он сейчас: законченный циник, развратник, любитель азартных игр и горячительных напитков. Правда, на Кавказе его еще считали хорошим командиром и надежным товарищем, но ведь достоинства человека отнюдь не извиняют недостатков. Он должен работать над собой - или дело кончится тем, что однажды он перестанет себя уважать. «Ну все, довольно ворошить прошлое и предаваться самобичеванию, - сердито оборвал себя Матвей. - Ей-богу, не нашел лучшего занятия в первом часу ночи!»
        Погасив свечи, он торопливо улегся в постель и закрыл глаза. Однако заснуть ему удалось далеко не сразу. Пленительный образ Юлии, распростертой в своем нежно-розовом одеянии на фоне молодой травы, неотступно стоял у него перед глазами, лишая покоя и будоража разгоряченное вином воображение. Погружаясь в сон, Матвей представлял, как целует ее и как ее нежные руки скользят по его лицу и волосам.

* * *
        Матвей был бы весьма польщен, если бы узнал, что в этот поздний час все мысли Юлии заняты его персоной. Потеряв надежду заснуть, она возбужденно мерила шагами спальню, с каждой минутой все больше злясь и досадуя на себя. Нашла из-за кого потерять покой! Был бы хоть человек порядочный, а то…
        Весь день Юлия только и делала, что вспоминала утреннюю встречу с Матвеем. И всякий раз вскипала от негодования. До чего дошел этот наглец! Не удалось добиться руки девушки честным путем, так он решил действовать иначе - обесчестить ее, не оставив другого выхода, кроме как идти с ним под венец. Ловко придумано, ничего не скажешь! А главное - момент выбран необычайно удачно. Не будь она так подавлена вчерашней историей, разве б она позволила столь бесцеремонно обращаться с собой? Никогда! «Вы были три раза помолвлены, вас всегда окружала толпа воздыхателей. И вы хотите сказать, что до сегодняшнего дня не знали, что такое поцелуй?!»…
        Вспомнив слова Матвея, Юлия усмехнулась. Разумеется, она уже давно знала, что такое поцелуй. Вот только робкие, целомудренные поцелуи ее поклонников не шли ни в какое сравнение с тем, что вытворял с ней Матвей. И ведь дело не ограничилось одними поцелуями! Юлия не могла без волнения вспоминать, как руки Матвея ласкали ее тело и волосы, а жаркое дыхание губ опаляло лицо и шею. Какое счастье, что нынешняя мода предписывает женщинам носить все эти неудобные корсеты и нижние юбки! Пожалуй, только эта «лишняя одежда» и уберегла ее от серьезной беды, не дав обольстителю довести задуманное до конца.

«Но как ты могла? - в сотый раз за сегодняшний день спросила она себя. - Ты же прекрасно знала, что это за человек и на какие штучки он способен! Если б не знала - другое дело, тогда тебя можно было бы извинить, но ведь ты знала!»
        Чувствуя, что ей становится жарко, Юлия сняла пеньюар и распахнула окно. И вдруг ее осенило открытие, от которого стало одновременно и горько, и смешно. «Бог мой, да ведь все объясняется очень просто!» - подумала она, удивившись, как такая здравая мысль до сих пор не пришла ей в голову. Дело вовсе не в Матвее Елагине и не в его ласках. Просто она, Юлия, достигла так называемого возраста невест. «Пора девку замуж выдавать» - говорят в народе. И нередко добавляют вполголоса: «А то как бы не дошло до греха». Юлия десятки раз слышала эти фразы, но только сейчас поняла их смысл. В жизни каждой девушки наступает время, когда ей становится нужен мужчина. Вероятно, такая пора настала и для нее. Именно поэтому она так горячо отозвалась на ласки Матвея. А вовсе не потому, что он вызывает у нее какие-то особенные чувства!
        У Юлии будто с гора плеч свалилась. Какая она молодец, что сумела разобраться в себе! Ну конечно же, она не испытывает к Матвею Елагину плотского влечения, а тем более - любви. Она созрела для замужества, и ей хочется мужских ласк. Окажись на месте Матвея другой привлекательный мужчина, она бы повела себя точно так же. К счастью, второго такого наглеца в ее окружении нет, а значит, повторение сегодняшней истории ей не грозит.
        Взгляд Юлии скользнул по комнате, и ее охватило знакомое горькое чувство. Эта роскошная спальня, в которой она проводила свои одинокие ночи, просто создана для любовных утех. Нежно-розовый узорчатый шелк на стенах, мягкая мебель, покрытая белым лаком и тонкой позолотой, пышные ковры, зеркала, широкая кровать с живописным балдахином и стеганым атласным покрывалом… Всю эту изысканную обстановку Юлия выбирала сама, когда полтора года назад решила заново отделать дом. Тогда она представляла, как однажды в эти покои войдет мужчина, как они будут сидеть в креслах и пить шампанское при свете розовых восковых свечей, отмечая первую брачную ночь. И такой мужчина вскоре появился в ее жизни - молодой, симпатичный и жизнерадостный князь Алексей Волховский. Появился и… вскоре ушел, как и остальные.
        Они все были молодые, красивые и жизнерадостные. А также имели титулы и принадлежали к знатным семействам: граф Сергей Панин, князь Иван Долгоруков и князь Алексей Волховский. Трое блистательных молодых мужчин, с каждым из которых Юлия была готова связать свою жизнь. Но любила ли она хоть одного из них? Теперь, спустя много времени, Юлия могла ответить на этот вопрос уверенно: нет. По большому счету, за свою жизнь она вообще не любила ни одного мужчину. Да, ей многие нравились, но… это было все-таки не то, о чем она втайне мечтала. И, уж тем более, совсем не то, что происходило с ней, когда она случайно встречалась в обществе с Матвеем Елагиным… «И опять этот проклятый Матвей! - в глубочайшей досаде воскликнула про себя Юлия. - Ей-богу, это какой-то заколдованный круг: о чем ни начинаешь думать, все сводится к этому человеку!»
        Тяжко вздохнув, Юлия достала из тумбочки флакон с сонными каплями. Она старалась не прибегать к этому средству, но сегодня у нее был слишком напряженный день. К тому же выспаться было необходимо. Ведь завтра ей предстояло очередное столкновение с Матвеем Елагиным, и она хотела чувствовать себя бодрой, чтобы встретить противника во всеоружии и дать ему достойный отпор. В том же, что ее ждет новое столкновение с Матвеем, Юлия не сомневалась. Она даже могла поспорить, что это случится в десятом часу утра. Господин ловкач наверняка уже выяснил, что в это время она сидит в библиотеке, и собирается прийти туда, чтобы объясниться с ней без помех. Что ж, пусть приходит - «нежный» прием ему обеспечен! Выпив нужное количество капель, Юлия легла в постель, и вскоре ее охватила блаженная дремота. Но, даже погружаясь в сон, она продолжала думать о Матвее Елагине и чувствовать на своих губах его жаркие поцелуи.

15
        Когда Матвей проснулся, было начало девятого. По словам Натальи Борисовны, в это время Юлия обычно вставала, а затем шла в библиотеку и до завтрака занималась там делами. Что ж, самое время, чтобы потолковать с ней по душам, - подумал Матвей, решительно отбрасывая одеяло. Во-первых, она наверняка будет одна, а во-вторых, что немаловажно, он сможет застать ее врасплох и получить «преимущество внезапного нападения». Конечно, Юлия не ожидает, что он явится к ней в такой ранний час, и, если он будет настойчив, победа в словесной баталии останется за ним.
        Так как идти в библиотеку раньше девяти не имело смысла, Матвей велел горничной принести ему кофе, а затем начал неспешно одеваться. Пересмотрев свой скромный гардероб, он остановил выбор на легком сюртуке песочного цвета, таких же брюках и светло-сером кашемировом жилете - неброский и вполне подходящий костюм для ясного майского утра. Потом тщательно уложил волосы и, выпив для бодрости еще чашку кофе, вышел в коридор.
        Как он и ожидал, в доме царила сонная тишина. Подметавшая лестницу служанка услужливо сообщила, что «госпожа княжна уже изволили встать и находятся в библиотеке». Поблагодарив девушку, Матвей презентовал ей медную монетку и торопливо направился в правое крыло здания. Перед массивными дверями библиотеки он немного помедлил, желая убедиться, что у Юлии нет посетителей. Затем мысленно пожелал себе удачи и решительным шагом прошел в комнату.
        - Доброе утро, мадемуазель, - вежливо произнес он, закрывая за собой дверь. - Прошу прощения, что отрываю вас отдел, но…
        Окончание фразы застряло у Матвея в горле, потому что в этот момент он, наконец, повернулся к Юлии лицом. И едва удержался, чтобы не брякнуть «разрази меня гром». Внешний вид Юлии, горделиво восседавшей в кресле за тяжелым дубовым столом, настолько потряс его, что на какое-то время он забыл о цели своего визита.
        Юлия была одета в роскошное платье из ярко-вишневого муара, совсем не подходившее к раннему летнему утру. В глубоком треугольном вырезе, отделанном белоснежными кружевными зубцами, сверкало массивное бриллиантовое колье. В ушах и на пальцах Юлии также искрились бриллианты. Волосы, уложенные в замысловатую прическу, были украшены цветами из той же ткани, что и платье, а лоб пересекал тонкий золотой обруч с рубиновой капелькой в центре. Одним словом, перед Матвеем находилась… ни больше ни меньше, как особа королевской крови! Именно это пришло ему на ум, когда Юлия медленно оторвала глаза от разложенных перед ней бумаг и окинула его вопрошающим взором.
        - Господин Елагин? - проговорила она, неспешно поднимаясь с кресла и беря в руки веер. - Прошу вас, проходите, не стойте в дверях! - Юлия послала Матвею ободряющую улыбку, а затем небрежно поинтересовалась: - Итак, сударь, что привело вас ко мне в такой ранний час? Надо полагать, какое-то неотложное дело?
        - Ну, в общем-то, да, - ответил Матвей, поглядывая на нее с растущим беспокойством. Ради всего святого, что за блажь на нее нашла? Уж не повредилась ли она умом из-за последних событий? - Я пришел, чтобы извиниться за вчерашнее и предложить вам мир.
        Юлия удивленно вскинула брови, а затем снисходительно усмехнулась:
        - Ах вот оно что! Вы хотите извиниться… и, наверное, объяснить причины своего недостойного поведения?
        - Именно так, - хмуро подтвердил Матвей. Недостойное поведение… Да какого черта! Разве она не сама бросилась к нему на шею, как только он начал целовать ее?
        - Ну что ж, это весьма похвально с вашей стороны. - Юлия удостоила Матвея одобрительным кивком и неожиданно прохладным тоном прибавила: - К сожалению, у меня сейчас нет времени, чтобы выслушать вас. Зайдите… минут через сорок.
        - Минут через сорок? - изумленно переспросил Матвей.
        - К этому времени я закончу читать доклад управляющего и дам ему необходимые распоряжения, - невозмутимо пояснила Юлия.
        Матвей почувствовал, как его самообладание начинает таять. Нет, конечно, он знал, что помириться с этой своенравной особой будет весьма непросто и что во время их разговора она обязательно наговорит ему гадостей. Однако, черт побери, всему же есть предел.
        - Послушайте-ка, дорогая моя, - строго сказал он, подходя к ней вплотную. - Не кажется ли вам, что вы слегка перегибаете палку? Конечно, я повел себя вчера не самым лучшим образом, но это совсем не значит, что вы можете до бесконечности третировать меня. В конце концов, кому здесь нужна помощь: мне или вам?
        - Но я же сказала вам, что мне сейчас некогда! - в голосе Юлии послышались высокомерные нотки, от которых у Матвея внутри все вскипело. - Будь добры, зайдите попозже, когда я закончу неотложные дела.
        - Да вы что, издеваетесь надо мной? - взорвался Матвей. - Какие у вас могут быть неотложные дела?
        И тут его озарила счастливая догадка, от которой он даже перестал злиться. Шумно вздохнув, Матвей отступил от Юлии на пару шагов и окинул ее с головы до ног язвительным взглядом.
        - Черт побери, - с усмешкой сказал он. - Я, кажется, начинаю кое-что понимать. Вы догадались, что я приду к вам именно в это время, чтобы поговорить без свидетелей, и решили устроить спектакль. Так, моя радость?
        - Да вы с ума сошли! - возмущенно воскликнула Юлия, и Матвей с удовлетворением заметил, как на ее щеках вспыхнули два ярких пятна. - Какой еще спектакль?
        - Этот самый, - ответил Матвей. - И я даже знаю, как он называется: «Королева и ее зарвавшийся подданный!» В соответствии с заданной ролью вы нарядились как на вечерний прием и обвешались целой грудой бриллиантов, вероятно, рассчитывая, что этот нелепый маскарад подействует на меня подавляюще. - Колко рассмеявшись, Матвей посмотрел на Юлию с мягким отеческим упреком. - Дорогая моя, ну что за ребяческие выходки? В самом деле: у нас тут творятся такие ужасные вещи, а вы… - он укоризненно покачал головой, а затем строго прибавил: - Одним словом, давайте закончим комедию и серьезно поговорим.
        - И о чем вы хотите поговорить? - мрачно спросила Юлия.
        - Прежде всего, я хочу воззвать к вашему благоразумию и предложить помириться.
        - К моему… благоразумию?
        Матвей нетерпеливо вздохнул:
        - Юлия! Но вы же прекрасно понимаете, что без моей помощи вам ни за что не одолеть вашего таинственного врага! Больше того: если я сейчас уеду, кто будет сопровождать вас на завтрашний бал в дворянском собрании?
        - Откуда вы знаете про бал? - быстро спросила она, и ее щеки снова окрасились румянцем. - Вам сказала тетушка?
        - Да, - кивнул Матвей, - она рассказала мне, что вы собирались ехать на бал в дворянское собрание и что теперь эта поездка под большим вопросом.
        - И вовсе не под вопросом! - запальчиво возразила Юлия. - Я поеду туда, а сопровождать меня будет Андрей Евгеньевич Самборский! Я… я уже послала ему записку с просьбой поддержать меня, и он, конечно же, согласился.
        Губы Матвея сложились в скептическую усмешку.
        - Приятно услышать, что у вас есть такой надежный и преданный друг. Однако в сложившейся ситуации вам это не поможет. Вы должны появиться на вечере не с давним другом семьи, а с очередным воздыхателем - иначе злые языки сотрут вас в порошок.
        Какое-то время Юлия молчала, задумчиво прохаживаясь по комнате. Потом подошла к Матвею и окинула его пристальным, оценивающим взглядом.
        - Итак, насколько я понимаю, - начала она с мрачноватой торжественностью, - вы предлагаете мне плюнуть на то, что случилось вчера, и заключить с вами союз?
        - Именно так, моя радость, - с улыбкой подтвердил Матвей. - Только не «плюнуть», а… отнестись к этому философски.
        - Отнестись философски? К тому, что меня чуть не лишили невинности?!
        - Но ведь до этого все-таки не дошло, - с легким цинизмом заметил Матвей. - А стало быть, у вас нет повода для бесконечных переживаний.
        Юлия нервно расхохоталась:
        - И за что мне такое наказание? Я, княжна Прозоровская, вынуждена заключить сделку с человеком, у которого нет ничего святого! Вот уж, нечего сказать - дожила!
        Последнюю фразу Юлия произнесла с таким театральным пафосом, что Матвей невольно рассмеялся.
        - Ну-ну, моя дорогая, не стоит преувеличивать, - ласково поддразнил он. - Во-первых, главная цель любой сделки - это получение выгоды, а вовсе не приятное общение. А во-вторых, не такой уж я и аморальный человек, как вам кажется. Подумаешь, немного увлекся! Да такое с любым мужчиной может случиться, если он окажется наедине с хорошенькой женщиной!
        В глазах Юлии появился какой-то странный, предвкушающий блеск.
        - Ну, не знаю, как с любым, - промолвила она с загадочной улыбкой, - а с вами, Матвей Елагин, такое случается постоянно. Например, на одном памятном маскараде в начале марта…
        - Ради Бога, дорогая моя! - поморщился Матвей. - Давайте не будем припоминать все сплетни, который слышали друг о друге.
        - Но это вовсе не сплетни! - горячо возразила Юлия. - Это история, которая произошла на самом деле! Произошла с вами и… - она выдержала многозначительную паузу, а затем торжественно изрекла: - со мной! Ибо та самая девушка в наряде турчанки, которую вы пытались затащить в пустой домашний театр, была не кто иная, как я!
        Если бы Юлия бросилась к Матвею на шею и принялась осыпать его жаркими поцелуями, он и тогда не был бы настолько потрясен. На какое-то время он лишился дара речи и только смотрел на Юлию широко распахнутыми глазами, пытаясь понять, разыгрывает она его или говорит правду. Потом сделал глубокий вдох и с расстановкой произнес:
        - Простите, но вы говорили, что эту скандальную историю вам описала подруга. А теперь уверяете, что это произошло с вами!
        - Да, - кивнула Юлия, - это, действительно, произошло со мной. А про письмо подруги я придумала, потому что мне хотелось посмотреть, как вы себя поведете. То есть, - она колко усмехнулась, - мне было любопытно, признаетесь вы в своем недостойном поведении или нет. И вы ни в чем не признались! Как не торопитесь признаваться и теперь, надеясь, что я разыгрываю вас!
        Весело рассмеявшись, Юлия подхватила свои пышные юбки и немного покружилась по комнате. Потом подскочила к столу, взяла с него какой-то предмет и, спрятав руки за спину, с интригующим видом повернулась к Матвею.
        - Угадайте, что у меня в руке! - задорно предложила она. И, так как опешивший Матвей ничего не ответил, вытащила руку из-за спины и показала ему маленький золотистый ключик, удивительно похожий на тот, который так хорошо помнил Матвей. -
«Ну, разумеется, он заперт, - произнесла она вкрадчивым, обольщающим голосом. - Вот на этот самый маленький ключик»… Ну? - торжествующе обратилась она к Матвею. - Теперь вы больше не сомневаетесь, что я говорю правду?
        - Не сомневаюсь, - подавленно буркнул он.
        Не в силах оставаться на одном месте, Матвей заложил руки за спину и быстро прошелся из угла в угол. Потом резко обернулся к Юлии и, глядя ей в глаза, с волнением сказал:
        - Да! Я солгал вам, когда сказал, что не имею к этой истории никакого отношения. Потому что это было гораздо проще, чем пускаться в долгие объяснения, которым вы, скорее всего, не поверили бы. Да и зачем мне это было нужно? Я же не мог предположить, что передо мной та самая девушка, с которой я по недоразумению так плохо обошелся!
        - А! Так это было недоразумение? - радостно воскликнула Юлия. - Что ж, признаться, я так и подумала с самого начала… - она попыталась сделать серьезное лицо, но не удержалась и прыснула.
        - Понимаю. После всего случившегося вам будет нелегко принять мои слова за чистую монету. И все-таки это было недоразумение! - упрямо повторил он.
        Юлия перестала смеяться и внимательно посмотрела ему в глаза.
        - Хорошо, - сказала она. - В таком случае, объясните мне, в чем оно состоит.
        Матвей уже собрался пуститься в подробный рассказ, но тут ему в голову пришла досадная мысль. Он вдруг отчетливо понял, что вся эта история про двух женщин в одинаковых маскарадных костюмах выглядит весьма неправдоподобно. Даже глупо надеяться, что Юлия поверит ему. Она решит, что он насочинял все это нарочно, чтобы обелить себя в ее глазах, и сочтет его законченным лжецом. Пожалуй, единственное, что ему остается - ограничиться полуправдой. Такой вариант не слишком устраивал Матвея, но иного выхода не было.
        - Все дело в том, - проговорил он, глубоко вздохнув, - что я принял вас за другую женщину. - И, секунду помолчав, пояснил: - В самом начале маскарада ко мне подошла одна молодая особа. Она начала заигрывать со мной, а потом вручила мне ключ, которым якобы открывался домашний театр в особняке барона Корфа. После этого дама простилась, сказав, что ей нужно пообщаться с подругами, и предложила встретиться в бальном зале через час. Я отправился в игорную комнату, а затем в назначенное время вернулся в зал. И почти сразу отыскал в толпе свою незнакомку. То есть, - Матвей виновато посмотрел на Юлию, - это была не она, а совсем другая женщина, но я этого не понял. Меня подвело сходство маскарадных костюмов, а также то, что у вас и той дамы примерно одинаковый рост и телосложение.
        - Но я ведь сразу сказала вам, что вы ошиблись и принимаете меня за кого-то другого! - с упреком заметила Юлия.
        Матвей усмехнулся:
        - Я думал, вы играете, пытаетесь еще больше заинтриговать мен я. А когда понял свою ошибку, было поздно: я уже успел вас оскорбить. Я начал искать вас, чтобы извиниться, обошел все залы и гостиные, но вы уже покинули особняк.
        - Разумеется, - фыркнула Юлия. - Кто бы после такого остался!
        Нахмурив брови, она возбужденно прошлась по комнате, а затем вдруг порывисто обернулась к Матвею и вперила в него пристальный, обличающий взгляд:
        - Интересно, сколько же вы выпили в тот вечер, если могли принять двух совершенно разных женщин за одну?
        - Не больше, чем полагается пить на маскарадах, - сердито буркнул Матвей.
        - Но неужели костюм той дамы был так сильно похож на мой? Мне казалось, что на вечере я только одна в таком костюме!
        - Может быть, - хмуро ответил Матвей. - Я, знаете ли, не рассматривал детали.
        - Ваши мысли были заняты совсем другим, - съехидничала Юлия.
        Матвей посмотрел на нее с закипающим раздражением.
        - Послушайте, Юлия! Вот только не надо строить из себя святую наивность! Вы целых три года вращались в петербургском свете и, надо полагать, нередко посещали маскарады. Стало быть, вы должны знать, что многие замужние дамы ездят туда исключительно в поисках приключений. С этой целью они отправляются на маскарад одни, без мужей и родственников. А вот незамужние девицы… - он выдержал паузу и многозначительно посмотрел ей в глаза, - незамужние девицы никогда не ездят на маскарады одни. Это незыблемое правило, и если какая-то девушка осмелится нарушить его, она рискует навсегда утратить добрую репутацию… или, по меньшей мере, нарваться на неприятности. Вы, дорогая моя, нарушили это правило. Так на что же вы теперь обижаетесь? На то, что вас приняли за ту, кого вы пытались изобразить?
        - Но я вовсе не пыталась изображать легкомысленную замужнюю кокетку!
        - Неважно. Достаточно того, что вы явились на маскарад одна. Кстати, - Матвей с любопытством посмотрел на Юлию, - а зачем вы это сделали?
        - Потому что мне стало скучно сидеть в имении, и я… - она замолчала, досадливо прикусив губу.
        - …И вы захотели развлечься, - с улыбкой докончил за нее Матвей. - Ну что ж, тогда вам тем более не на что жаловаться. Приключения на свою голову вы таки нашли.
        Глаза Юлии потемнели от возмущения, а на бледных щеках вспыхнули два ярких пятна.
        - Так, выходит, это я сама во всем виновата, а вы не сделали ничего дурного? - сдавленно процедила она. - Ловко же вы все вывернули, ничего не скажешь!
        - А вы ожидали, что я буду перед вами униженно извиняться? - вызывающе спросил Матвей. - Нет уж, голубушка, этого вы от меня не дождетесь. Я и так слишком долго терпел ваши капризы, но всему есть предел.
        - Убирайтесь отсюда! - закричала Юлия, гневно топнув ногой. - Я… я больше не желаю иметь с вами никаких дел!
        - Да ради Бога, - презрительно бросил Матвей, направляясь к дверям.
        - Скатертью дорожка!
        - И вам желаю всего хорошего, - издевательски произнес он, обернувшись назад и окинув ее взглядом насмешливого сожаления.
        Не успела за ним закрыться дверь, как в библиотеку вошла Виолетта. Ее глаза изумленно расширились, когда она увидела, как Юлия мечется по комнате, яростно обмахиваясь веером и бормоча всевозможные проклятья в адрес Матвея Елагина.
        - Что случилось? - испуганно спросила Виолетта. - Вы опять повздорили?
        - Повздорили? - с нервным смешком переспросила Юлия. - О нет, дорогая, мы не повздорили! Мне только что наговорили немыслимых оскорблений, и произошло это не где-то, а в моем собственном доме!
        Не переставая кружить по комнате, она во всех подробностях передала Виолетте разговор с Матвеем. Потом бросила веер на диван и, уперев руки в бока, выразительно посмотрела на подругу.
        - Ну, дорогая Виола, и что ты на все это скажешь? - спросила она. - Надеюсь, ты не считаешь, что в нашем скандале виновата только я?
        - Я считаю, - задумчиво отозвалась Виолетта, - что вы оба повели себя не лучшим образом. Но ты все-таки виновата больше, потому что ты первая начала говорить Матвею гадости. И что ему оставалось? Либо терпеливо сносить твои насмешки, как последнему олуху, либо ответить тем же!
        - Да, - неожиданно согласилась Юлия, - конечно, это все затеяла я. Правда, я не собиралась разругаться с ним в пух и прах, а всего лишь хотела отомстить за вчерашнее.
        - А вышло, что ты сделала хуже только себе, - с досадой заметила Виолетта. - С кем ты теперь поедешь на завтрашний бал? Кто будет защищать тебя от опасного врага? Надо было подумать об этом, прежде чем указывать Елагину на дверь! Ну да что теперь говорить, - обреченно махнула она рукой. - Дело сделано и назад ничего не воротишь. Разве что ты сама попытаешься с ним замириться…
        - Никогда! - горячо воскликнула Юлия.

16
        Выйдя из библиотеки, Матвей поднялся к себе, закурил сигару и принялся возбужденно мерить шагами комнату. Он был в таком бешенстве, что ему хотелось крушить все вокруг. Подумать только: его, словно какого-то шкодливого юнца, уличили его во лжи и заставили объяснять причины неблаговидного поступка! Его - сильного, независимого человека, который чего только не пережил за свои двадцать пять лет! Никогда в жизни Матвей еще не чувствовал себя таким униженным. Но досадней всего было сознавать, что в это нелепое, идиотское положение он поставил себя сам.
        Какого черта он с самого начала не рассказал Юлии правду про тот маскарад? Ответ был прост: он смалодушничал. Испугался, что она не поверит ему, станет о нем плохо думать, и счел за лучшее все отрицать. В тот момент ему казалось, что это будет самым благоразумным решением. Матвей не сомневался, что большинство мужчин на его месте повели бы себя точно так же. К несчастью, втолковать все это Юлии было невозможно.
        Теперь Матвею стало понятно, почему она с самого начала проявляла по отношению к нему враждебность. Во всем был виноват злополучный маскарад. Если бы не он, их отношения с Юлией могли сложиться иначе. Но что толку теперь об этом рассуждать? Дело сделано, и назад ничего не воротишь. А стало быть… «А стало быть, тебе ничего не остается, кроме как поскорей собрать вещи и навсегда исчезнуть из жизни этой девушки, - с невеселой усмешкой сказал себе Матвей. - Все равно добрых отношений у вас уже никогда не будет. Юлия считает тебя развратником и лгуном, и как бы ты ни старался, ее мнение о тебе не изменится».
        Затушив сигару, Матвей начал спешно укладывать в саквояж свои пожитки. Он уже почти покончил с этим делом, когда в дверь постучалась горничная.
        - Вам только что привезли письмо из Москвы, - сказала она, протягивая Матвею голубоватый конверт.
        Он с любопытством взглянул на письмо. На нем не было ни почтового штемпеля, ни обратного адреса, только надпись, выведенная крупным, аккуратным почерком: «Его сиятельству графу Матвею Елагину в собственные руки».
        - Еще одно анонимное послание, - озадаченно пробормотал Матвей, распечатывая конверт. - Интересно, от кого же на сей раз?
        Внутри конверта оказался всего тонкий листок, а на нем - всего несколько строчек, написанных тем же почерком, что и на конверте: «Господин Елагин! Если вам дорога собственная жизнь, немедленно откажитесь от притязаний на руку Юлии Прозоровской и впредь держитесь подальше от этой девушки. В противном случае то, что произошло с вашим кузеном, покажется вам всего лишь невинной забавой.
        P. S. Я прекрасно понимаю, что вас, человека, прошедшего следствие по делу декабристов и две войны, нелегко устрашить. И все-таки советую крепко подумать. В конце концов, эта избалованная богачка не стоит того, чтобы достойный человек рисковал из-за нее своей жизнью».
        Перечитав письмо, Матвей отложил его в сторону и задумчиво прошелся из угла в угол. Итак, его приезд сюда не остался незамеченным для таинственного недруга Юлии, и тот уже начал действовать. Или это всего лишь чья-то злая шутка? Матвей вполне допускал такой вариант, и все-таки какое-то смутное чувство подсказывало ему, что это не розыгрыш. Ему серьезно угрожают… и даже признаются, что пытались отправить на тот свет его кузена. Смелое признание, ничего не скажешь! И вывод из него напрашивается определенный: человек, приславший это письмо, способен пойти на все, чтобы не допустить замужества Юлии Прозоровской.
        - Но зачем? Для чего ему это? - недоуменно пробормотал Матвей. - Месть? Но ведь она должна иметь разумные пределы! И потом… Юлия, конечно, не ангел, но чтобы вызвать к себе такую безграничную ненависть… нужно очень крупно кому-то насолить. А Юлия не помнит за собой подобного деяния и, кажется, не лукавит.
        В любом случае, ей угрожает нешуточная опасность. Ибо человек, способный творить такие чудовищные вещи не ради получения выгоды, никак не может быть признан нормальным. В настоящий момент его цель - оставить Юлию без женихов и лишить возможности наслаждаться удовольствиями светской жизни. Но что будет, когда эта цель окажется достигнутой? Оставит ли он в покое свою жертву, или…
        Тяжко вздохнув, Матвей подошел к саквояжу и принялся вытаскивать свои вещи. Он сознавал, что поступает глупо, но ничего не мог с собой поделать. Юлия вовсе не была одинока, и все-таки была беззащитна перед своим опасным и могущественным врагом. Бросить ее в такой сложной ситуации Матвей не мог.
        - В конце концов, послать эту заносчивую ведьму ко всем чертям и уехать ты сможешь в любой день, - утешительно сказал он себе.

* * *
        После разговора с кузиной на душе у Юлии сделалось совсем скверно. Ее боевой настрой бесследно исчез, сменившись состоянием подавленности и гнетущей тоски. С каждой минутой она все яснее понимала, что совершила глупость - рассорилась с единственным человеком, способным оказать ей реальную поддержку в нынешнем сложном положении. Конечно, рядом с ней родные и близкие, которые горячо любят ее, всегда готовы утешить и ободрить. Но сейчас Юлия нуждалась не в любви и утешении, а в твердой, надежной опоре. И - надо же! - она сама выбила эту опору у себя из-под ног.
        К раскаянию в сделанной глупости примешивалось чувство вины перед Матвеем. Без сомнения, этого дерзкого человека следовало проучить! Однако Юлия с досадой сознавала, что она перегнула палку. В конце концов, если рассуждать здраво, не так уж он перед ней и виноват. Да, он едва не лишил ее невинности. Но зачем же она позволила ему зайти так далеко? Мужчинам только дай волю - и опомниться не успеешь, как они затащат тебя в постель.
        Что же касается случая на маскараде, то здесь, как ни досадно Юлии было признавать, вины Матвея перед ней выходило еще меньше. Он прав: ей не следовало появляться там одной. И уж в любом случае, не следовало вступать в разговор с нетрезвым кавалером, настроенным на игривый лад. Она повела себя беспечно и легкомысленно - и едва не поплатилась за это. Пожалуй, ей еще нужно радоваться, что все закончилось так благополучно. По крайней мере, Матвей не позволил себе ничего лишнего, не считая нескольких нелицеприятных высказываний в ее адрес. А вот какой-нибудь другой мужчина на его месте вполне мог бы позволить…

«Да, напрасно я погорячилась и выгнала его из дома, - огорченно думала Юлия. - Ведь это именно он потрудился разобраться в том, что происходит вокруг меня и, наверное, искренне хотел мне помочь. А я заплатила ему черной неблагодарностью!.. Все потому, что ты не умеешь вовремя остановиться, - с досадой прибавила Юлия, сердито взглянув в зеркало на свое отражение. - Сколько раз эта несносная черта уже подводила тебя - и вот опять!»
        Нечего было и думать, чтобы в таком настроении заниматься делами. Спрятав бумаги в стол, Юлия сокрушенно вздохнула и вышла из библиотеки. За минувшую зиму она выучилась играть в бильярд и надеялась, что сейчас это поможет ей отвлечься от тягостных мыслей. Забыть, что именно сейчас Матвей Елагин собирает вещи, чтобы навсегда покинуть сей негостеприимный дом.
        В бильярдной Юлия, к своему удивлению, обнаружила тетушкиного мужа, который в столь ранний час обычно еще спал. Заметив племянницу, он приветливо улыбнулся. Правда, улыбка тут же превратилась в застывшую маску, а в светло-карих глазах Дмитрия появилось озадаченное выражение.
        - Бог мой, - он с веселым любопытством рассматривал наряд и прическу Юлии. - Да ты выглядишь так, будто собралась на придворный прием! И на кого, скажите на милость, рассчитан этот маскарад? На месье Елагина?
        - Никакого маскарада нет, - Юлия отвернулась и досадливо прикусила губу. - Мне захотелось нарядно одеться, вот и все.
        - Ну-ну, - усмехнулся Дмитрий. - Можно подумать, я мало тебя знаю. Скажи лучше, ты уже видела Матвея? Мне нужно посоветоваться с ним по одному вопросу.
        Юлия в замешательстве кашлянула.
        - Н-нет, - неожиданно для себя солгала она, - я думаю, он еще не спускался вниз… Дмитрий, а как получилось, что ты оказался близко знаком с этим человеком? - спросила она, удивившись в глубине души, что такой вопрос до сих пор не приходил ей в голову. - Я не помню, чтобы ты когда-то говорил о нем, а между тем, ведь это именно ты предложил ему жениться на мне!
        По губам Дмитрия скользнула озорная усмешка:
        - Ты помнишь моего дальнего родственника Дениса Барковского?
        - Того самого надутого толстяка, что служит при посольстве в Берлине?
        - Ну, это сейчас он такой… солидный, - усмехнулся Дмитрий. - А в молодости был еще тем повесой. Шесть лет назад он только и делал, что волочился за начинающими актрисами да шатался по игорным домам. В одном из таких злачный мест и произошла его ссора с Матвеем Елагиным. Причем виноват в скандале был исключительно сам Денис. Ему, видишь ли, не понравилось, что он несколько раз подряд проигрался в карты, вот и начал задираться. Слово за слово, дело дошло до вызова. В секунданты Денис, за неимением никого лучшего, позвал меня. Вот тогда-то и состоялось мое знакомство с Матвеем. То есть, конечно, я встречал его в свете, но до этого поединка общаться нам не доводилось.
        - И чем же он заслужил твою симпатию? - с нетерпением спросила Юлия.
        Дмитрий многозначительно улыбнулся.
        - Великодушием к человеку, который этого не заслуживал. Понимаешь, - пояснил он после короткой паузы, - Елагин мог запросто отправить моего задиристого кузена на тот свет или хотя бы тяжело ранить, но он этого не сделал. Не потому что промахнулся - он бы не промахнулся, а исключительно из соображений гуманности. Денис стрелял первым, и его пуля прошла в сантиметре от правой руки Елагина, задев край рукава. Когда же настала очередь Елагина, он переложил пистолет в левую руку и сделал свой выстрел, почти не целясь. И… разнес вдребезги пистолет противника, лишив того возможности продолжать дуэль.
        - То есть, он хотел показать, что одинаково стреляет обеими руками?
        - А также преподать великовозрастному повесе урок, - усмехнулся Дмитрий. - И, надо отметить, у него это получилось. После дуэли, когда он находился на волосок от гибели, Денис пересмотрел свои взгляды на некоторые вещи и, к радости родителей, наконец взялся за ум.
        - Жаль, что Елагин не сделал того же самого, - с досадой заметила Юлия.
        - Ты имеешь в виду его участие в Тайном обществе?
        - А что же еще? Ведь именно это превратило его из баловня судьбы в одинокого и несчастного изгоя!.. Так бездарно распорядиться своей жизнью! - Юлия с негодованием передернула плечами. - По-моему, твой разлюбезный Елагин глуп. Или, во всяком случае, был таковым, пока жизнь не обломала его.
        Забив в лузу очередной шар, Дмитрий выпрямился и внимательно посмотрел на племянницу.
        - Нет, - сказал он, - ты не совсем права. Да, без сомнения, Матвей повел себя весьма опрометчиво, связавшись с заговорщиками. Однако он всегда был против восстания и уничтожения монархии, считая, что в нашей стране это приведет к чудовищной гражданской войне. Он выступал за создание оппозиции и парламента по английской модели, а также за поэтапные реформы. К сожалению, в той среде молодого
«умника» никто не слушал.
        - Откуда ты все это знаешь? - изумленно спросила Юлия. - Вы что, разговаривали с ним об этих вещах?
        - Случалось несколько раз.
        - И ты… был согласен с Елагиным?
        - Практически во всем.
        - А сейчас?
        Из груди Дмитрия вырвался глубокий, протяжный вздох.
        - А сейчас об этом бессмысленно думать и говорить, - он снова склонился над биллиардным столом.
        Слишком взволнованная, чтобы оставаться на одном месте, Юлия принялась неспешно кружить по комнате. Подумать только! Оказывается, еще до ареста Елагина Дмитрий общался с ним, а она даже ничего об этом не знала. Но почему Матвей никогда не приходил к ним в дом? Наверное, все его свободное время поглощали невеста и заговорщики и ему было некогда праздно ходить по светским гостиным.
        И все-таки, хотя бы один раз он должен был нанести им визит: после того как защитил ее от грабителей. Неужели тетушка не пригласила его? Или он сам отказался, сославшись на занятость? Юлия попыталась вспомнить, рассказывала ли она тогда Дмитрию про свое приключение, но ничего подобного в ее памяти не сохранилось. Возможно, она оставила все на усмотрение тетушки. А та, как сейчас понимала Юлия, вполне могла и умолчать об этой истории, особенно если ей было известно про связь Елагина с заговорщиками. Что ж, наверное, она поступила правильно. Зачем было поощрять интерес племянницы к человеку, который встал на такой опасный путь?
«Может, все-таки рассказать Дмитрию?» - подумала Юлия. И тут же отвергла эту мысль. Дмитрий и так осуждал ее за плохое отношение к Матвею, а после такого рассказа он, наверное, станет считать ее злобным и неблагодарным чудовищем. Особенно когда узнает, что она выгнала Матвея из дома. Конечно, тот не станет жаловаться на нее, но ведь и круглый дурак догадался бы, что здесь постаралась она!
        Теперь Юлии, наконец, стало понятно, почему Дмитрий хотел сосватать ее за Матвея. Они когда-то близко общались, и у дядюшки сложилось о Елагине высокое мнение. Но ведь о человеке нельзя судить по тому, каким он был в прошлом! Тем более что в жизни Матвея произошел ряд событий, после которых он не мог остаться прежним. Юлия была твердо уверена, что тот, прежний, Матвей никогда бы не воспользовался минутной слабостью неопытной девушки. А вчера он даже не испытал угрызений совести. Наверное, его можно оправдать, учитывая, какую тяжелую жизнь он вел все эти годы, но ведь оправдать - не значит принять! Интересно, знает ли Дмитрий, что Елагин вернулся с Кавказа совсем другим человеком? Или он даже не удосужился пообщаться с ним, прежде чем предлагать ему в жены племянницу?
        - Послушай, Дмитрий, - громко сказала Юлия, остановившись возле стола. - А почему ты решил, что Елагин…
        Не докончив фразы, она растерянно замолчала, ибо в этот момент на пороге комнаты показался сам Матвей.
        - Ну-ну, мадемуазель, договаривайте, - насмешливо попросил он, явно забавляясь ее смущением. - Вы, кажется, хотели узнать что-то касательно моей особы? В таком случае не лучше ли вам обратиться непосредственно ко мне? Я с удовольствием отвечу на все ваши вопросы, право же.
        Он выжидающе посмотрел на нее, но от нахлынувшего волнения все мысли Юлии шли вразброд. Так, выходит, он не собирается уезжать? Судя по тому, что Матвей не переоделся в дорожный костюм, это предположение смахивало на правду. Но как объяснить такое неожиданное решение? Юлия терялась в догадках. Она пыталась найти ответ на лице Матвея, однако оно представляло собой маску непроницаемости. Осознав, что неловкое молчание затягивается, Юлия вежливо улыбнулась и с невинным видом сказала:
        - Я хотела предложить конную прогулку после завтрака. Но дядюшка почему-то решил, что выбудете против.
        - Ну почему же? - возразил Матвей, тактично не замечая, как отвернувшийся в сторону Дмитрий давится от смеха. - Я вовсе не думаю, что небольшая прогулка по окрестностям имения может представлять для вас опасность.
        - Но это может быть опасным для вас, - многозначительно заметила Юлия, ощутив внезапный прилив беспокойства. Только сейчас она поняла, что ей совсем не безразлично, что с ним может случиться несчастье.
        Матвей бросил на нее испытующий взгляд, а затем беспечно усмехнулся.
        - Едва ли, - сказал он. - Мне кажется очень сомнительным, чтобы негодяй, задавшийся целью оставить вас без мужа, взялся следить за каждым вашим шагом. Во-первых, это невозможно, а во-вторых - зачем? Если рядом с вами появится очередной кандидат в женихи, об этом тотчас станет известно всему обществу и ему - в том числе.
        - Матвей прав, - вступил в разговор Дмитрий. - Твоему недругу нет никакой нужды устраивать за тобой слежку. Достаточно бывать в тех местах, где бываешь ты, и зорко присматриваться к твоему окружению.
        Юлия невесело усмехнулась.
        - Значит, когда у меня появится новый жених, мне останется только одно - тщательно скрывать его ото всех и венчаться тайно.
        - Бесполезная затея, - убежденно возразил Матвей, - если, конечно, вы не хотите сразу после свадьбы сделаться вдовой. Нет, выход здесь только один: выявить мерзавца и обезвредить его. Иными словами, отправить его либо за решетку, либо прямиком в адское пекло… Впрочем, я, может быть, напрасно вижу все в таком мрачном свете, - с улыбкой прибавил он, заметив, как побледнела Юлия при его последних словах. - Возможно, никакого «таинственного злодея» не существует, а просто некая изобретательная дама из зависти принялась распространять про вас зловещие слухи. Что же касается несчастного происшествия с моим кузеном, то его вполне могла подстроить одна из бывших любовниц Антона, воспользовавшись подходящим моментом.
        Юлия бросила на него недоверчивый взгляд:
        - Вы серьезно так думаете или… хотите меня успокоить?
        - Я думаю, - с расстановкой проговорил Матвей, - что нам надо перестать строить догадки и предоставить событиям идти своим чередом. А там будет видно. Кстати, - в его глазах появились дразнящие огоньки, - вы уже выбрали наряд для завтрашнего бала? Знаете, такие вещи всегда нужно продумывать заранее, чтобы чего-то не упустить в последний момент.
        - А вы по-прежнему намерены меня сопровождать? - спросила Юлия, пристально посмотрев ему в глаза.
        Губы Матвея искривились в усмешке самоиронии.
        - Зачем спрашивать, когда вы заранее знаете ответ?
        Юлия покосилась на Дмитрия. В этот момент он как раз прицеливался, чтобы забить в лузу очередной шар.
        - Да, - прошептала она, чувствуя, как ее снова охватывает волнение, - я знаю ответ на этот вопрос. Но зато я не знаю ответа на другой вопрос, а мне бы этого очень хотелось.
        - Так чего же вы колеблетесь? Я ведь обещал, что отвечу на все ваши вопросы.
        Она уже хотела спросить, почему он вдруг передумал и решил не уезжать, но в этот момент в бильярдную вошла Наталья Борисовна.
        - А, вот вы, оказывается, где! - воскликнула она, с улыбкой оглядывая честную компанию. - Прошу в столовую, господа, завтрак уже накрыт… О Боже мой, Юлия! - воскликнула она, изумленно воззрившись на племянницу. - Что это ты сегодня… так странно нарядилась?
        - Ничего, - сердито ответила Юлия, - решила примерить одно из новых платьев.
        - Ну, идемте, пока все не остыло, - повторила Наталья Борисовна, устремляясь к дверям.

«Как хорошо, что она так вовремя появилась, - думала Юлия по дороге в столовую. - Иначе я бы задала Матвею этот дурацкий вопрос и поставила нас обоих в неловкое положение. Нет, лучше ни о чем не спрашивать и держаться так, будто ничего не произошло».
        У Николая и Виолетты изумленно вытянулись лица, когда они увидели входящего в столовую Матвея. Весело подмигнув кузине, Юлия заняла место во главе длинного стола, покрытого белоснежной скатертью с узором из виноградных лоз. Подождав, пока все рассядутся, она подала знак дворецкому, и лакеи тотчас начали разносить блюда. От ароматов отлично приготовленной еды у Юлии приятно защекотало в носу, и она вдруг почувствовала, как ее настроение стремительно улучшается.

«Как все-таки здорово быть хозяйкой большого имения», - подумала она, а затем едва не рассмеялась над собой. Что с ней случилось? Откуда вдруг взялся этот благодушно-мечтательный настрой? Неужели причина ее хорошего настроения - то, что Матвей Елагин раздумал уезжать?

«Глупости! - решительно возразила себе Юлия. - Матвей Елагин здесь ни при чем. Просто у меня слишком жизнелюбивая натура, чтобы я могла долго предаваться унынию».
        Расправив плечи, она с энтузиазмом принялась за еду.

17
        Бал в московском дворянском собрании начинался в девять вечера. Чтобы не опоздать, выехать из имения решили часом раньше. Поэтому сразу после обеда все разошлись по своим комнатам и начали собираться.
        Матвею не требовалось на это много времени, и к семи он уже был полностью одет и причесан. От нечего делать он выпил чашку крепкого кофе и неспешно выкурил сигару. Затем еще раз оглядел себя в зеркало и двинулся в направлении большого парадного зала, куда вскоре должны были спуститься остальные.
        Он уже дошел до конца лестницы, когда за его спиной раздался мягкий шелест. Матвей порывисто обернулся… и тут же застыл на месте, зачарованный. По ярко освещенной лестнице, крытой роскошным ковром, величаво сходила Юлия. Ее золотистые глаза сияли, словно драгоценные топазы, на губах играла чарующая улыбка, от которой потерял бы голову даже святой. В довершение пленительной картины на щеках Юлии вспыхнул нежный румянец, когда ее взгляд встретился с восхищенным взглядом Матвея, а в глазах появилось кокетливо-озорное выражение, всегда придававшее ей неповторимый шарм.
        Пока Юлия шествовала по ступенькам, Матвей успел рассмотреть ее наряд и прическу. Она выглядела сегодня безукоризненно. Пошитое с изысканной простотой платье из гладкого молочно-белого атласа настолько идеально подходило к ее внешности, что в нем невозможно было представить какую-то другую женщину. На нем было никаких украшений за исключением атласной розы с золотистыми листочками в центре корсажа, присобранного на груди в изящные складочки. Две таких же розы украшали необычную прическу Юлии: локоны на висках отсутствовали, все волосы были собраны на макушке и уложены в элегантную ракушку, перевитую нитью молочно-белого жемчуга. Такая же нитка жемчуга обвивала шею девушки, а с каждого ушка свисало по небольшой круглой жемчужине. Ни прибавить ни убавить - воплощенное совершенство.
        - Ради Бога, господин Елагин, перестаньте смотреть на меня как на привидение, - насмешливо бросила Юлия, останавливаясь возле Матвея и тщетно пытаясь убрать с лица торжествующую улыбку. - Лучше предложите мне руку и проводите в зал. Я хочу выпить шампанского перед тем как отправиться в дорогу.
        - Да, пожалуй, это будет совсем не лишним, - согласился Матвей, ведя ее через вестибюль к анфиладе парадных комнат, - учитывая, что сегодня нам предстоит выдержать настоящую битву.
        - Битву?
        - За то, чтобы вы снова заняли место признанной покорительницы мужских сердец, - с добродушной усмешкой пояснил Матвей. - Конечно, это будет нелегко, но я думаю, что мы все-таки справимся. В конце концов, - он распахнул перед своей спутницей двери большого парадного зала, - на войне мне доводилось противостоять куда более серьезному противнику, чем горстка великосветских стервятников.
        - И какие же мудрые советы желает дать мне великий стратег?
        - Только один: при любых обстоятельствах сохранять полнейшее хладнокровие и не покидать поля боя без приказа командира.
        Юлия бросила на Матвея быстрый пронзительный взгляд:
        - Значит, вы даже не сомневаетесь, что в дворянском собрании меня ждет враждебный прием?
        - Ни капельки не сомневаюсь, - оптимистично кивнул он. И, помолчав, добавил: - Если у меня и были какие-то сомнения на этот счет, то пять минут назад они окончательно развеялись.
        - Что вы хотите этим сказать? - нахмурилась Юлия.
        Бережно взяв за плечи, Матвей повернул ее лицом к зеркалу в простенке между двух высоких окон, задрапированных голубым шелком. Их глаза встретились, и Юлия вдруг почувствовала такой прилив волнения, что у нее пересохло во рту. Никогда в жизни ни один мужчина не смотрел на нее таким неистовым, обжигающим взглядом, словно вбирая в себя каждую частичку ее существа. И… никогда в жизни мужской взгляд не приводил ее в такое невероятное смятение. Впрочем, как-то раз такое все же случилось: на ее первом столичном балу, когда она танцевала вальс с… Матвеем Елагиным.
        - Дорогая моя, вы хоть сознаете, как вы сегодня очаровательны? - с улыбкой спросил Матвей. - Я бы сказал, даже слишком очаровательны. Воплощенная красота, гармония, элегантность и безупречный вкус. Прибавьте к этому ваше знатное происхождение и ваше богатство, о котором всем вокруг отлично известно. И вы хотите, чтобы другие женщины отнеслись к вам с сочувствием?! - Матвей недоуменно пожал плечами. - Или вы ждете его от тех мужчин, которым даже смешно надеяться на вашу благосклонность?
        - Нет, - покачала головой Юлия, - конечно же, я ничего такого не жду. Откровенно говоря, я намеренно постаралась одеться сегодня как можно лучше, потому что мне хочется бросить вызов злобным и завистливым сплетникам. - Она повернулась к Матвею и вперила в него пристальный, вопрошающий взгляд. - Вы находите, что я веду себя не слишком благоразумно?
        - Нет, - твердо ответил он. - Я нахожу, что вы ведете себя нормально. Вы не совершили никакого предосудительного поступка. Почему же, в таком случае, вы должны ходить с опущенной головой и вести себя тише воды ниже травы? Это несправедливо, черт побери!
        Юлия одарила Матвея таким признательным, лучезарным взглядом, что у него суматошно забилось сердце. Ему вдруг отчаянно, нестерпимо захотелось прижать ее к себе и поцеловать, но он понимал, что этого ни в коем случае нельзя делать. Между ними только-только наметилось потепление, и любое неосторожное действие или слово неизбежно разрушит этот хрупкий мосток.
        - Благодарю вас, - промолвила Юлия, легонько сжимая его руку. - Вы сказали мне именно те слова, которые сейчас так нужны. А теперь… - она выразительно покосилась на столик с шампанским, состроив такую озорную рожицу, что Матвей невольно рассмеялся.
        - Итак, мадемуазель, за посрамление ваших недоброжелателей! - провозгласил он, беря наполненные бокалы и протягивая один из них Юлии.
        Не успели они допить шампанское, как в зал вошли Загрядский и Виолетта, а следом - Тумановы. Все вместе они выпили еще по бокалу шампанского, а затем облачились в бальные плащи и стали рассаживаться по каретам.

* * *
        Когда они прибыли в дворянское собрание, бал еще не начался. В переполненном вестибюле было не протолкнуться, и на какое-то время Матвей и Юлия потеряли из виду своих спутников. Дождавшись, пока Юлия оправит перед зеркалом прическу и платье, Матвей предложил ей руку и они двинулись к широкой монументальной лестнице на второй этаж. Внезапно на их пути возникли две дамы, в которых Матвей, к непередаваемой досаде, узнал Лизу Горчакову и ее несносную сплетницу-мамашу.
        - Боже, какая неожиданная встреча! - воскликнула Лиза, рассматривая Юлию с таким непомерным изумлением, будто та уже объявила о своем уходе в монастырь. - Дорогая Жюли, я восхищена вашим мужеством. На вашем месте я бы, наверное, не решилась появиться в обществе через три дня после несчастного случая с Антоном Елагиным.
        - Ну, во-первых, никакого «несчастного случая» с моим кузеном не было, - сухо пояснил Матвей. - Так, мелкая неприятность. А во-вторых, мадемуазель Прозоровская здесь ни при чем. Лошади Антона понесли вовсе не потому, что их закрутила некая
«таинственная сила», а лишь из-за того, что его напившийся кучер не сумел с ними справиться.
        - Возможно, и так, - с тонкой усмешкой заметила княгиня. - Только, к сожалению, этому уже никто не поверит.
        - Ну и пусть, - вызывающе бросила Юлия. - Мне безразлично, что там обо мне думают всякие отсталые дураки, напичканные нелепыми предрассудками.
        Не ожидавшая столь дерзкого заявления, Горчакова старшая слегка опешила. Зато ее дочка, которую нелегко было чем-то смутить, тут же устремилась в новую атаку.
        - И правильно, дорогая Жюли, - с елейной улыбкой закивала она. - Не обращайте ни на кого внимания и делайте то, что считаете нужным. В конце концов, даже если все наши глупые мужчины теперь снова будут обходить вас стороной, с вами останется месье Елагин. А такому кавалеру можно только позавидовать: мало того, что красавец и отчаянный храбрец, так еще и воплощенное благородство, - ядовито-сладенький взгляд княжны Горчаковой устремился на Матвея. - Вы говорите, граф, что с вашим кузеном произошла всего лишь мелкая неприятность. Но ведь все могло обернуться гораздо хуже! Если бы вы не бросились на помощь Антону, он вполне мог покалечиться или даже погибнуть… и в этом случае все его состояние досталось бы вам! Однако вы как истинно благородный человек презрели низменные меркантильные соображения. Поистине, на такое способен не каждый, не правда ли, дорогая Жюли? - выдержка изменила Лизе, и она весело расхохоталась, благо в этот момент ее матушка отвлеклась на разговор с какой-то пожилой матроной.
        - Да, действительно, - процедила Юлия, - вы бы сами никогда не совершили такой глупости. А если бы ее совершил ваш жених или муж, то вы бы, наверное, съели его живьем.
        - А так как ни один здравомыслящий человек не хочет быть съеденным живьем, - оптимистично подхватил Матвей, - то женихов у мадемуазель Горчаковой, как и четыре года назад, по-прежнему негусто, - не глядя больше на Лизу, он быстро повел Юлию по лестнице.
        - Неотесанный кавказский дикарь! - полетело ему в спину злобное шипение.
        Матвей уже достиг середины лестницы, когда до него дошло, что не так давно он где-то уже слышал похожую фразу. И он вспомнил, где именно - на том самом злосчастном маскараде в доме барона Корфа. «Ты груб и неотесан, дружочек, - всплыли в его памяти слова Юлиного двойника. - Но я не сержусь на тебя, потому что знаю, что последние четыре года ты провел среди кавказских дикарей»…
        От нахлынувшего волнения Матвей едва не споткнулся на повороте лестницы. Так, значит, это была Лиза Горчакова? Развязные манеры, вульгарный смех, полное отсутствие девичьей стыдливости - все говорило в пользу того, что его догадка верна. К тому же девушки имели примерно одинаковые рост и сложение, а если учесть, что их волосы надежно скрывали шапочки, то принять одну за другую было совсем не мудрено. Правда, голос Юлии звучал гораздо приятней и мелодичнее, чем голос Лизы, но среди маскарадного шума это различие было трудно уловить.
        Но как могло получиться, что Лизе удалось так хорошо скопировать костюм Юлии? Как она вообще узнала, что та в Петербурге и собирается посетить маскарад? К сожалению, ответы на эти вопросы могла дать только сама Лиза. Но в одном Матвей теперь был уверен точно: женщиной, сыгравшей с Юлией Прозоровской злобную шутку, была Лиза Горчакова. В пользу этой версии говорило и то, что на роль главного героя пошлой комедии был избран именно он, а не какой-то другой мужчина. Ведь Лиза наверняка обсуждала свою затею с Катей Шихматовой, а та, конечно же, не преминула указать ей «подходящего кандидата», в первую очередь, из желания хоть чем-то досадить за холодность и равнодушие.
        У Матвея возник соблазн поделиться своим открытием с Юлией, однако он решил, что сейчас для этого не самое подходящее время. Не стоит волновать Юлию перед балом и портить ей настроение. К тому же Матвею было необходимо срочно провернуть одно дельце, не терпящее ни малейшего отлагательства. Поэтому, как только они отыскали своих, он извинился перед Юлией и поспешил в игорную комнату.
        Не успел он войти туда, как навстречу ему устремились двое мужчин - бравый гусарский капитан Григорий Азанчевский и молодой человек аристократической наружности, облаченный в элегантный сиреневый фрак, Алексей Репнин. Эти люди служили с Матвеем на Кавказе, и каждому из них он когда-то сумел оказать неоценимую помощь в трудной ситуации. Теперь же Матвей ожидал помощи от них. Именное этой целью он и послал вчера записки бывшим сослуживцам, в которых просил их приехать на бал в дворянское собрание. Тепло поздоровавшись, приятели выпили по бокалу вина, а затем Матвей без обиняков спросил, готовы ли они оказать ему поддержку сегодня вечером.
        - Ну, разумеется, черт побери! - воскликнул Азанчевский. - Какие могут быть вопросы?
        - Граф, вы прекрасно знаете, что ради вас я не пожалею собственной жизни, - пылко заверил князь Репнин.
        - Отлично, друзья мои, - улыбнулся Матвей. - А теперь, с вашего позволения, я коротко изложу суть дела. - Он отвел приятелей в дальний угол комнаты и, понизив голос, спросил: - Скажите, доводилось ли вам что-то слышать про княжну Юлию Прозоровскую?
        Гусар озадаченно сдвинул брови, тщетно пытаясь что-либо припомнить, а молодой князь задумчиво кивнул:
        - Да, я краем уха слышал какие-то сплетни про родовое проклятье и «венец безбрачия». Правда, я не слишком интересуюсь подобной чепухой…
        - Это и есть сущая чепуха, - убежденно заявил Матвей. - А правда заключается в том, что у этой девушки слишком много завистниц, которые спят и видят, как бы втоптать ее в грязь. Так получилось, что на протяжении последних лет княжне Прозоровской отчаянно не везло с женихами: один умер от простуды, а двое других погибли. А тут еще случай с моим кузеном три дня назад. - Матвей кратко рассказал о происшествии в день музыкального вечера. - И теперь слухи о том, что Юлия Прозоровская приносит мужчинам несчастье, поползли по Москве с новой силой, - хмуро закончил он рассказ.
        - Та-ак, - протянул Азанчевский, воинственно оглядываясь по сторонам. - И кому здесь требуется задать жару?
        - Никому, - рассмеялся Матвей. - Перед нами стоит иная задача: не допустить, чтобы княжна Прозоровская осталась на сегодняшнем балу без кавалеров.
        - Как? И всего-то делов?! - удивился Азанчевский. - Ну, дружище, на этот счет ты можешь быть спокоен. В новом полку у меня полно приятелей, которые охотно станут кавалерами твоей хорошенькой протеже.
        - А у меня есть пара кузенов, готовых без лишних расспросов выполнить любую мою просьбу, - прибавил Репнин. - Так что дело, как говорится, за малым: представить нас с Григорием княжне.
        - Прекрасно, - Матвей довольно потер руки.
        Выпив еще по бокалу, приятели направились в бальный зал.

* * *

«При любых обстоятельствах сохранять полнейшее хладнокровие»… Вспомнив напутствие Матвея, Юлия расправила плечи и постаралась придать своему лицу как можно более спокойное и беззаботное выражение. Хотя держаться невозмутимо с каждой минутой становилось все тяжелее. Да и могло ли быть иначе, когда ее худшие опасения сбывались прямо на глазах?
        За целых пятнадцать минут, что Юлия находилась в бальном зале, к ней не подошел ни один кавалер. Молодые люди, которые на прошлом балу чуть ли дрались за право с ней танцевать, сегодня старательно не замечали ее. Она словно превратилась для них в невидимку. Пожалуй, Юлия и сама бы в это поверила, если бы не ехидные взгляды молодых девиц и их мамаш. Словно отравленные стрелы, они летели в нее со всех концов зала, и защититься от них не было никакой возможности. «Не покидать поле боя», - с грустной иронией повторила про себя Юлия слова Матвея. Нашел же подходящее сравнение! По крайней мере, в настоящем бою можно отстреливаться, а не стоять столбом под градом пуль.
        - Как жалко, что женщины не могут вызвать друг друга на дуэль, - шепнула Юлия стоявшей рядом Виолетте. - Тогда бы эти злобные твари не посмели так смотреть на меня!
        - Конечно, ведь ты бы их всех перестреляла, - со смехом подхватила Виолетта. - И в первую очередь, эту противную княжну Горчакову. Правда, вы с Матвеем и так неплохо ее отчихвостили… Кстати, а куда он пошел, ты не знаешь?
        - Вероятно, туда, где раздают выпивку, - с сарказмом ответила Юлия. - И так увлекся своим любимым делом, что забыл про меня.
        - Не думаю, что он мог про тебя забыть, - убежденно возразила Виолетта. - Вот увидишь: не успеет начаться полонез, как Матвей снова будет тут.
        Юлия грустно усмехнулась. Несколько минут назад ей пришло в голову одно неприятное соображение, но об этом следовало подумать раньше. По неписаным законам бала, женщина не может танцевать с одним и тем же мужчиной больше трех танцев за вечер. Исключение из этого правила составляет лишь официально помолвленный жених. Таким образом получается, что большую часть бала ей все равно придется стоять у стены, вызывая насмешки и пересуды окружающих. Конечно, на какие-то танцы ее может пригласить Загрядский, но это не спасает положения. Всем хорошо известно, что Елагин и Загрядский - неразлучные приятели, и этих двух кавалеров единодушно зачтут за одного. «Пожалуй, у меня есть только один способ избежать позора, - невесело усмехнулась Юлия. - Прямо сейчас объявить о своей помолвке с Елагиным и тогда уж на законных основаниях держаться рядом с ним весь вечер».
        Между тем зазвучали первые аккорды полонеза, и пары одна за другой начали выстраиваться на середине зала. Некий важный петербургский сановник пригласил Наталью Борисовну. В ответ Дмитрий поспешил пригласить молоденькую племянницу сановника, которой грозило простоять полонез у стены. Очень скоро на освободившемся пространстве рядом с Юлией остались лишь Загрядский и Виолетта.
        - Иди танцевать с Николаем, пожалуйста, - умоляюще шепнула Юлия подруге. - Неужели ты не понимаешь, что мне только хуже от вашей опеки?
        - Хорошо, - вздохнула Виолетта. - Но только обещай, что никуда не сбежишь до нашего возвращения!
        Юлия расправила плечи и горделиво усмехнулась.
        - Ну, разумеется, я никуда не сбегу! - с достоинством ответила она. - Только трусы бегут с поля боя, а я никогда не относила себя к их числу!
        Взяв у проходившего мимо лакея бокал шампанского, она отступила к мраморной колонне и с уверенно-невозмутимой улыбкой стала наблюдать за танцующими парами.
        Когда Матвей с друзьями вошел в бальный зал, полонез подходил к концу. Обругав себя за нерасторопность, Матвей быстро отыскал глазами Юлию. Его сердце болезненно сжалось, когда он увидел ее, одиноко стоявшую у колонны с таким гордо-независимым видом, что ему могла бы позавидовать любая королева. Глядя на эту роскошную, самоуверенную красавицу нельзя было и подумать, что в ее душе сейчас настоящая буря и что она отчаянно нуждается в сочувствии и поддержке. Юлия Прозоровская могла вызывать у людей любые чувства, но только не жалость и не желание взять ее под опеку. В этом была ее сила и одновременно слабость, ибо гордые, независимые личности всегда вызывают у окружающих жгучее желание втоптать их в грязь.
        Подойдя к Юлии, Матвей представил ей своих приятелей. Азанчевский тут же наделал девушке восторженных комплиментов, а затем категорично заявил, что сегодняшнюю мазурку она должна танцевать только с ним.
        - В таком случае я прошу себе котильон, - сказал Репнин. - А пока, мадемуазель, позвольте предложить вам тур вальса. - И проигнорировав возмущенный взгляд товарища, он закружил Юлию.
        Следующий вальс Юлия танцевала с Азанчевским, который так смешил ее своими казарменными остротами, что она несколько раз сбивалась с ритма. Когда же она вернулась на место, ее ожидала целая толпа кавалеров, сгоравших от желания предложить свои услуги. В одну минуту почти вся бальная карточка Юлии оказалась заполненной, а затем то же самое произошло с бальной карточкой Виолетты - к большому неудовольствию Николая, которому совсем не улыбалось видеть молодую вдову в окружении поклонников. И понеслась череда веселых танцев, забавных шуток и непринужденных, игривых разговоров.
        Мало-помалу к Юлии начали подходить и те мужчины, которые поначалу упорно не желали ее замечать. Теперь же, видя, что другие вовсе не чураются ее общества, они торопились загладить свою оплошность и град цветистых комплиментов сыпался на Юлию со всех сторон, словно из рога изобилия. Разумеется, все это было отлично замечено другими женщинами и Матвей то и дело слышал за своей спиной их злобное шипение. Впрочем, ни Юлию, ни ее кавалеров оно не смущало - хотя бы потому, что они просто ничего не слышали, а если кто-то и слышал, то благоразумно пропускал мимо ушей.
        Перед началом мазурки Матвей вспомнил, что за последние шесть часов не выкурил ни одной сигары. Так как в мазурке он не участвовал, то решил, что сейчас самое время прогуляться до мужской комнаты. Когда он вернулся, мазурка уже закончилась и все общество перемещалось в банкетный зал. Матвей уже собрался последовать за остальными, но его неожиданно окликнул Самборский.
        - Благородный молодой человек! - с чувством произнес он, крепко сжимая руку Матвея. - Вы даже не представляете, как я вам благодарен… за то, что вы сегодня сделали для моей бедной Юленьки!
        - Ну что вы, Андрей Евгеньевич, - смущенно отмахнулся Матвей. - Ничего особенного я не сделал.
        - Не пытайтесь принизить свои заслуги, ибо я все видел собственными глазами. - На лице Самборского появилась заговорщицкая улыбка. - Я вошел в зал как раз тогда, когда вы подводили к княжне своих приятелей. И именно с этого момента сегодняшний бал начал превращаться для нее из кошмара в триумф!
        - А также посрамление завистников и недоброжелателей, - с усмешкой прибавил Матвей.
        Самборский довольно хохотнул.
        - О да! Эти мерзавцы были достойно посрамлены! И все это случилось только благодаря вам. - Андрей Евгеньевич признательно посмотрел на Матвея, а затем с удивлением спросил: - А почему вы сами ни разу не танцевали с Юленькой? По крайней мере, мазурку вы должны были потребовать для себя!
        - Хм… да, честно говоря, я попросту не успел, - рассмеялся Матвей. - Другие оказались проворнее меня. Впрочем, не думаю, что княжна много потеряла, - в его голосе невольно прозвучала грусть.
        Самборский бросил на него испытующий взгляд:
        - Вы ведь отчаянно влюблены в нее, не правда ли? Не бойтесь, я не передам ей ваши слова. Мне будет очень приятно узнать, что рядом с Юлией наконец-то появился достойный человек, который видит в ней не только богатую невесту или прелестную куколку.
        - Да, она нравится мне, - с наигранным безразличием ответил Матвей. - Но это не имеет никакого значения, потому что сама Юлия не испытывает ко мне теплых чувств. Так что о чем-то серьезном здесь речи не идет.
        - Очень жаль, - вздохнул Андрей Евгеньевич. - Впрочем, не стоит терять надежды: ведь женские сердца так переменчивы! - подмигнув Матвею, Самборский потянул его в сторону банкетного зала.
        После ужина танцы возобновились. Однако Юлия, отвыкшая за зиму от балов, чувствовала себя слишком усталой, чтобы продолжать резво скакать по паркету. Обнаружив, что следующие два танца у нее свободны, она заспешила в сторону дамской комнаты, пока ее никто не успел пригласить. Она уже почти дошла до дверей, когда на ее пути внезапно возникла высокая мужская фигура. Вздохнув, Юлия подняла голову… и почувствовала, как ее губы сами растягиваются в улыбке. Перед ней стоял Матвей, с которым она уже и не надеялась перемолвиться хоть словечком до окончания бала.
        - Прекрасная принцесса, - обратился он к ней тихим, проникновенным голосом, - скажите, в вашей бальной карточке случайно не осталось свободного танца?
        Сердце Юлии на мгновение замерло, а затем забилось с такой частотой, что ей стало трудно дышать. Это казалось невероятным, но Матвей произнес те же самые слова, которые она уже однажды слышала от него и которые так крепко врезались ей в память. Те самые слова, с которыми он обратился к ней четыре с половиной года назад, на ее первом столичном балу. В тот раз он точно так же перехватил ее по дороге в дамскую комнату, и они точно так же стояли друг напротив друга, чуть в стороне от шумной толпы, и сердце Юлии неистово колотилось от волнения. Разница состояла лишь в том, что тогда на Матвее был офицерский мундир, а не элегантный черный фрак, но это были уже мелочи. «Да нет, это, наверное, совпадение, - в замешательстве подумала Юлия. - Не может же он так хорошо помнить тот вечер!»
        - Вы не поверите, - наконец вымолвила она охрипшим, взволнованным голосом, - но остался: как раз тот самый вальс, что сейчас начнется! И, так как вы теперь входите в число моих самых стойких поклонников, я с большой охотой подарю его вам.
        На какое-то время глаза Матвея наполнились изумлением, а затем он вдруг рассмеялся - низким, гортанным смехом, от которого Юлию словно окатила жаркая волна. Внезапно она почувствовала, что вся ее усталость бесследно исчезла, сменившись какой-то странной, лихорадочной жаждой деятельности.
        - Невероятно, - пробормотал Матвей, внимательно изучая ее лицо. - Значит, вы тоже хорошо запомнили тот вечер?
        Юлия напустила на лицо беззаботную улыбку:
        - Что же здесь удивительного? Ведь это был мой первый большой бал!
        - И у вас было так мало кавалеров, что вы до сих пор помните, что сказал вам каждый из них, - добродушно поддел ее Матвей.
        Рассмеявшись, Юлия шутливо погрозила ему пальцем.
        - Следите за своими словами, сударь, - проговорила она притворно строгим голосом. - Иначе вы рискуете снова заслужить мою немилость.
        - А, так мне все-таки удалось заслужить вашу милость? - торжествующе спросил Матвей. - Или, вернее, заслужить расположение вашей милости, - он иронично усмехнулся.
        Юлия метнула на него сердитый взгляд.
        - Я вижу, вам не терпится обесценить свои сегодняшние заслуги. Что ж, еще одна такая ухмылочка или неосторожное слово - и вы достигнете своей цели.
        - В таком случае, пойдемте лучше танцевать, - сказал Матвей, обнимая ее за талию.
        Юлия положила руку ему на плечо, и они закружились в неторопливом вальсе. Музыка, под которую они танцевали, казалась девушке невероятно прекрасной, и вскоре у нее возникло ощущение, будто она плывет по теплым морским волнам, нежась под ласковыми лучами закатного солнца. Шел третий час ночи, и половина общества уже разъехалась по домам, поэтому в зале было довольно просторно. Скользя со своим кавалером по блестящему паркету, Юлия то и дело ловила свое отражение в настенных зеркалах. Но теперь у нее не возникало при этом горького чувства, как было на том давнем балу. Она ощущала лишь тихую, спокойную радость, причину которой даже боялась себе объяснить.

«А Матвей?» - внезапно подумала она, с удивлением осознав, что с начала танца они еще не сказали друг другу ни слова. Набравшись смелости, Юлия осторожно заглянула ему в глаза. И тут же отвела взгляд, захлебнувшись в их бездонной нежности. «О Боже! - пронеслось в ее голове. - Неужели он влюблен?!»
        - Перестаньте так смотреть на меня, - в смятении прошептала она. - Это… это просто неприлично!
        Ласково рассмеявшись, Матвей легонько сжал ее руку, лежавшую в его твердой широкой ладони.
        - А если бы мы сейчас были одни? - спросил он. - Вы бы не запретили мне так смотреть на вас?
        - Конечно бы, запретила, - возмущенно ответила Юлия. - Порядочная девушка не должна позволять мужчине… подобные дерзости.
        - Дерзости? - весело переспросил Матвей. - Вот уж не думал, что если мужчина смотрит на женщину с обожанием, то это означает, что он ведет себя дерзко.
        - Но… но разве вам никогда не объясняли, что мужчина может смотреть с обожанием только на свою невесту или жену?
        - Нет, - простодушно ответил Матвей. - А кто должен был мне это объяснить?
        - Ну, например, гувернер… Ах, да вы меня дразните! - с досадой воскликнула Юлия. И так как в этот момент вальс закончился, капризно прибавила: - Немедленно отведите меня к родным. Я передумала и не собираюсь танцевать с вами второй танец.
        Темные брови Матвея вопросительно изогнулись.
        - Простите, но что значит «передумала»? Вы хотите сказать, что собирались подарить мне и следующий вальс?
        Осознав, что совершила ужасную оплошность, Юлия залилась краской.
        - Да, черт побери! Собиралась! Но теперь об этом не может быть и речи! - рассердилась она.
        - А может, вы все-таки подарите мне этот танец? - лукаво прищурился Матвей. - Хотя бы… в благодарность за спасенную репутацию покорительницы мужских сердец?
        Юлия попыталась состроить серьезное лицо, но не выдержала и улыбнулась.
        - Хорошо, - сказала она, подавая ему руку, - вы меня усовестили. Кстати, а с чего вы взяли, что сейчас должен быть вальс? - в золотистых глазах Юлии внезапно заплясали коварные огоньки. - Судя по началу музыки, это какой-то… веселенький галоп.
        - Веселенький галоп?! - с ужасом переспросил Матвей. - О Боже!
        - Я так и знала, что это ваш любимый танец, - съехидничала Юлия. И, звонко рассмеявшись, потянула его на середину зала.
        В этот вечер Юлия больше не танцевала с Матвеем, ибо все оставшиеся танцы были у нее расписаны. Однако их взгляды постоянно встречались, и тогда глаза у обоих начинали оживленно блестеть. К концу бала Матвей удовлетворенно констатировал, что лед в их отношениях с Юлией растаял. Но он также понимал, что это была еще не победа, а всего лишь небольшое выигранное сражение.

18
        За следующие две недели Юлия посетила еще четыре бала, несколько небольших вечеринок и один пикник. И везде, где бы она ни появлялась, ее тотчас окружала толпа поклонников. Кавалеры слетались к очаровательной княжне Прозоровской, словно пчелы к прекрасному, яркому цветку. И никакие слухи о родовом проклятье, старательно распускаемые завистливыми кумушками, теперь были не в силах их отпугнуть. Холостые мужчины беспечно отмахивались от предостережений своих матушек и сестриц, а женатые со смехом отвечали, что уж им-то, в любом случае, ничего не грозит, так как претендовать на руку «прелестной Жюли» они, к сожалению, уже не могут. Одним словом, стена отчуждения, возведенная вокруг Юлии Прозоровской, благополучно рассыпалась. Вот только особенной радости от этого девушка не чувствовала. Вернее, чувствовала, но с каждым днем к этой радости все больше примешивалось смутное недовольство.
        К концу второй недели после бала в дворянском собрании Юлия наконец поняла, откуда оно идет. Дело было в Матвее Елагине, точнее - в его изменившемся поведении. Если раньше Матвей постоянно чем-то досаждал ей, то теперь ничего подобного не происходило. Никаких ухмылок, язвительных замечаний или нелестных высказываний. Никаких попыток обольщения и двусмысленных взглядов. Проще говоря, перед Юлией было олицетворение тактичности, благородной сдержанности и хороших манер. Поначалу ей это нравилось, но очень скоро стало раздражать. Особенно «благородная сдержанность», которая, по мнению Юлии, иной раз была неуместна. Например, в тех случаях, когда кто-то опережал Матвея, приглашая ее на танец. Или когда они собирались прогуляться вдвоем, а кто-то из домашних бестактно навязывался им в компанию.
        Юлию возмущало, что Матвей воспринимает такие вещи с философским спокойствием. Конечно, затевать скандал на балу не стоило, но он мог хотя бы попенять ей, что она не догадалась приберечь для него мазурку или его любимый вальс. Что же касается домашних, то их следовало хоть разок хорошенько одернуть, чтобы не мешали молодой паре общаться. Однако Матвей ничего такого не делал, а Юлия как воспитанная девушка, естественно, не могла высказать ему свои желания. «В чем дело? Почему он ведет себя, словно какой-то благовоспитанный осел? - с растущим беспокойством думала она. - Может, он вообще не хочет оставаться со мной наедине? Но почему, черт возьми, ведь он же влюблен в меня! Или… это вовсе никакая не любовь, а всего лишь дружеское расположение?»
        Последняя мысль показалась Юлии возмутительной. И она тут же дала себе слово в самое ближайшее время все выяснить - разумеется, не напрямую, а посредством каких-нибудь женских уловок. К сожалению, этого нельзя было сделать тотчас, потому что Матвей уехал в Москву, где у него появились неотложные дела. «Ну что ж, тем лучше, - подумала Юлия, чуть успокоившись. - Мне пойдет только на пользу, если я не буду видеть его несколько дней. Возможно, мне только кажется, что я испытываю к нему серьезные чувства, а на самом деле ничего такого нет».
        Запретив себе думать о Матвее, она пошла к Виолетте и они побежали купаться на озеро, благо погода для этого была самой подходящей.

* * *
        На третий день после отъезда Матвея Юлию навестил Самборский. Как обычно, он приехал в раннее время, когда домочадцы княжны еще нежились в постелях, а сама она должна была находиться в библиотеке. Выпив с гостем кофе, Юлия предложила ему пойти в парк. В комнатах было душно, и Андрей Евгеньевич охотно согласился.
        Миновав парадный двор с цветниками, Юлия и Самборский двинулись по тенистой каштановой аллее. Внезапно Андрей Евгеньевич замедлил шаг и очень внимательно посмотрел на Юлию.
        - Знаете, моя дорогая, а вы прелесть как похорошели за последнее время, - с улыбкой заметил он. - Можно даже сказать, расцвели. И я готов биться об заклад, что все эти благие перемены произошли не без участия… нашего любезного месье Елагина.
        Юлия смущенно рассмеялась:
        - Бросьте, Андрей Евгеньевич! Месье Елагин вовсе ни при чем. Да и никаких особенных перемен во мне не произошло.
        - Не скажите, мой ангел, - возразил Самборский. - Вы теперь даже причесываться стали по-другому, что, кстати, вам невероятно идет. - Он с умилением оглядел прическу Юлии: изящную ракушку на макушке, которую с одной стороны украшал цветок белого шиповника. - И это прелестное светло-зеленое платье…
        - Но я всегда любила зеленый цвет!
        - Возможно, - усмехнулся Андрей Евгеньевич. - Однако за последний год я ни разу не видел вас в чем-то зеленом. А этот цвет, как известно, символизирует обновление жизни.
        Юлия недовольно взглянула на Самборского:
        - Послушайте, Андрей Евгеньевич! Мне уже начинают надоедать эти намеки. К чему вы клоните? Хотите узнать, не влюбилась ли я в Матвея Елагина? Так я вам отвечу: нет, я в него не влюблена.
        - Даже нисколечко? - лукаво прищурился Самборский.
        Юлия надела загадочную улыбку:
        - Ну, может быть, самую капельку, но никак не больше. Да и то, это благодарность, а вовсе не любовь. Вы ведь сами знаете, что Елагин выручил меня из очень непростой ситуации, и я не могу относиться к нему с прежней холодностью.
        - Да, он оказал вам поистине неоценимую услугу. И я удивляюсь, как вы до сих пор еще не влюбились в него. Ладно, если б он был каким неприглядным, а то - молодой, красивый, умный, бесстрашный… одним словом, настоящий герой девичьих грез. А главное - он до самозабвения влюблен в вас.
        - Почему вы так думаете? - быстро спросила Юлия, чувствуя, как к ее лицу приливает кровь. - Разве он говорил вам что-то такое?
        - Нет, - ответил Самборский. - Но ведь это и без того очевидно.
        - Очевидно? - с легкой запинкой переспросила Юлия.
        Андрей Евгеньевич испытующе посмотрел ей в глаза:
        - Дорогая моя, но неужели вы, действительно, ничего не замечаете? Или… не хотите замечать? Да Матвей Елагин уже давно сделал бы вам предложение, если б был уверен, что вы его примете! Ей-богу, нужно быть слепой, чтобы не видеть, как этот человек сходит по вам с ума!
        Юлия изо всех сил пыталась сохранить невозмутимость, но радостная, сияющая улыбка так и просилась на лицо. Значит, Матвей все-таки влюбился в нее. Если до сегодняшнего дня у нее были сомнения, то слова Андрея Евгеньевича полностью развеяли их. Ее старый друг хорошо разбирался в людях и не мог ошибаться. И потом, разве сама перемена в поведении Матвея не говорит о любви? Да он потому и стал вести себя более сдержанно, что боится выдать свои чувства. Именно поэтому он теперь не стремится оставаться с ней наедине, а вовсе не потому, что ему этого не хочется. Настоящее чувство всегда делает человека слегка неуверенным в себе, особенно если надежда на взаимность невелика. А Матвей, конечно же, не догадывается, что она тоже к нему неравнодушна.
        - Голубушка моя, да вы вся светитесь изнутри, - добродушно поддел ее Самборский. - Похоже, месье Елагин вовсе не так безразличен вам, как вы пытаетесь показать.
        - Просто любой женщине приятно узнать, что в нее кто-то влюбился, - обтекаемо заметила Юлия.
        - Ну а если он все-таки наберется смелости и сделает вам предложение? - не отставал Самборский. - Что вы ответите ему?
        Юлия бросила на него умоляющий взгляд:
        - Ради бога, Андрей Евгеньевич, перестаньте меня допрашивать! Неужели нам больше не о чем говорить, кроме моих отношений с Матвеем Елагиным? Расскажите лучше, что новенького в Москве, ведь я не была там уже больше недели.
        - Э, мой ангел, да что там может быть нового! - махнул рукой Самборский. - Все то же, что и всегда: сплетни да бабские пересуды. Кстати, вы приглашены на праздник графа Нарышкина? Говорят, он затеял что-то грандиозное в своем перестроенном имении.
        - Да, мы получили приглашения, - кивнула Юлия. - Только я еще не решила, стоит ли ехать. Там будет маскарад, а я, знаете ли, не очень их люблю, И потом, - на ее лицо набежала тень, - я немного побаиваюсь… за Матвея.
        - Бросьте, моя дорогая, - возразил Самборский. - Ну что может случиться в доме, полном людей? Надо держаться всем вместе и соблюдать осторожность. А вообще, если говорить откровенно, - прибавил он, чуть помолчав, - я не очень-то верю в существование «таинственного злодея», задавшегося целью отравить вам жизнь. Лошадей Антона Елагина вполне могли подпоить по указке какой-нибудь ревнивой дамочки. А слухи о родовом проклятье… их мог распустить кто угодно, да хотя бы… Лиза Горчакова! Эта противная девица всегда завидовала вашему успеху у мужчин, а язык у нее подвешен хорошо. Я, конечно, не могу утверждать, что это именно она, но такой вариант вполне допустим. В любом случае, - подытожил Андрей Евгеньевич, - я не думаю, что вашему Матвею может грозить серьезная опасность.
        - Да, наверное, вы правы, - согласилась Юлия, вспомнив, что две недели назад Матвей говорил примерно то же самое. - И мне совсем не нужно все время думать об этом «таинственном злодее».
        - Вот именно, - улыбнулся Самборский. - Подумайте лучше над каким-нибудь чудесным маскарадным костюмом, благо до праздника остались считанные дни.
        Переменив тему разговора, они продолжили прогулку.

* * *
        А в это же самое время Лиза Горчакова и Катя Шихматова увлеченно перемывали косточки несносной гордячке Юлии Прозоровской. В маленьком будуаре московского особняка Горчаковых, где они сейчас сидели, было нестерпимо душно, легкие занавески на окнах не спасали от жаркого июньского солнца. Можно было бы, конечно, спуститься в тенистый садик позади дома или хотя бы перейти в комнату на северной стороне, но молодые сплетницы об этом не подумали. Их головы целиком и полностью были заняты другой проблемой: как насолить ненавистной мерзавке. И если раньше эта мысль не давала покоя одной Лизе, то теперь Катя днем и ночью думала о том же. Причина была проста - Матвей Елагин.
        - Он до такой степени потерял голову, что не замечает никого вокруг, - сетовала она. - Будто для него вообще не существует других женщин, кроме этой самодовольной мартышки. Ты заметила, что он никогда никого не приглашает танцевать? Один или два танца с Юлией - и все. Остальное время бала либо сидит в игорной комнате, либо стоит у стены и, как последний осел, пожирает глазами предмет своей страсти нежной…
        - Ну, еще он следит за тем, чтобы ее случайно никто не обидел, - с ехидной усмешкой вставила Лиза. - Заботливый такой!
        - Да, верно, - поморщилась Катя. - Он заботится о ней так, будто…
        - …Будто имеет на нее самые серьезные виды, - многозначительно докончила за нее Лиза. - Не знаю, как ты, а я в этом не сомневаюсь. Дело движется к помолвке.
        Из груди Кати вырвался страдальческий стон.
        - Проклятье! - воскликнула она, вскакивая с дивана и принимаясь метаться по комнате с заломленными руками. - И что он только нашел в этой напыщенной глупой курице?!
        - По крайней мере, два неоспоримых достоинства у нее есть, - заметила Лиза, с тайным злорадством наблюдая за терзаниями подруги. - Смазливая внешность и приличное приданое. А что еще, по-твоему, нужно мужчинам? Деликатность чувств и изысканные манеры? - она презрительно рассмеялась.
        - Но неужели… неужели ничего нельзя сделать, чтобы расстроить их отношения? - подойдя к кузине, Катя умоляюще посмотрела ей в глаза. - Пожалуйста, придумай что-нибудь, ведь ты же у нас такая фантазерка!
        Лиза сосредоточенно наморщила лоб.
        - Может, тебе стоит поговорить с Антоном Елагиным? - предложила она. - Насчет того, чтобы он попробовал еще раз приударить за Юлией?
        Катя обреченно махнула рукой.
        - Бесполезно, шер ами. Он слушать меня не станет. После истории с лошадьми Антон уверился, что над Юлией Прозоровской висит родовое проклятье, и теперь боится подойти к ней ближе чем на версту.
        - Трусливый осел! - с негодованием воскликнула Лиза. - Я всей душой сожалею, что он так легко отделался… А все благодаря твоему разлюбезному Матвею! - Лиза посмотрела на Катю таким взглядом, как будто та была в чем-то виновата. - Если б не этот дуралей, с Антоном вполне могло случиться серьезное несчастье. И тогда… - ее лицо на мгновение исказила злобная гримаса, - тогда никакие старания не смогли бы разубедить общество, что княжна Прозоровская приносит мужчинам несчастье!
        Топнув в бессильной ярости ногой, Лиза возбужденно прошлась из угла в угол.
        - Ладно, - деловито проговорила она минуту спустя, - давай перестанем сокрушаться о том, чего не произошло, и подумаем, как устроить этой мерзавке хоть какую-нибудь пакость. Тем более что обстановка маскарада как нельзя лучше подходит.
        - Не думаю, что в этот раз у нас что-то получится, - скептически вздохнула Катя. - Юлия уже научена горьким опытом и теперь наверняка будет вести себя осмотрительно. Хотя попытаться, конечно же, стоит, - Катя недобро сощурила глаза.
        - Разумеется, стоит, - бодро отозвалась Лиза. - И у меня только что появилась интересная задумка…
        Она усадила Катю на диван и, понизив голос, принялась излагать свои соображения.

19
        Матвей вернулся из Москвы в тот же день, перед самым ужином. Юлия ожидала его только завтра и невероятно обрадовалась. Правда, очень скоро ее постигло разочарование. Вместо того чтобы рассказать о своей поездке Матвей весь вечер молчал, хмуро и задумчиво глядя перед собой. А когда Дмитрий предложил всем прогуляться перед сном, он сослался на усталость и ушел к себе.
        - Что с ним случилось? - спросила Юлия Николая. - Какие-то неприятности?
        Но тот лишь рассеянно пожал плечами:
        - Не обращайте внимания, мадемуазель, на него иной раз находит.
        Понятно, что такой ответ не мог удовлетворить Юлию. И когда все разошлись по комнатам, она, не долго думая, направилась в ту сторону дома, где обитал Матвей.
        Из дверной щелки пробивался яркий свет, это значило, что хозяин комнаты еще не спит. Мысленно помолившись, чтобы Матвей не успел переодеться, Юлия осторожно постучала. Услышав не слишком любезное «войдите», она быстро распахнула дверь и прошла в комнату. Ее тотчас окутало густое облако табачного дыма, которое, однако, не помешало заметить полупустую бутылку с коричневатой жидкостью. Принюхавшись, Юлия уловила запах коньяка, и ее догадка, что у Матвея случились неприятности, тут же переросла в уверенность. Со дня памятного бала в дворянском собрании Матвей ни разу не пил коньяк, во всяком случае, в присутствии Юлии. И вдруг - на тебе: половина бутылки за неполный час.
        - Юлия? - с изумлением и замешательством воскликнул Матвей. - О Боже, а у меня здесь такой кавардак!
        - Ничего страшного, - ободряюще улыбнулась она. - Мой покойный отец нередко устраивал в своих комнатах полный разгром, особенно когда у него случались неприятности. А у вас, как я понимаю, что-то такое и произошло.
        Матвей, тушивший сигару в пепельнице, резко выпрямил спину и посмотрел ей в глаза.
        - Так вот почему вы здесь? - тихо спросил он. - Вам показалось, что у меня какие-то неприятности, и вы забеспокоились обо мне?
        - Не забеспокоилась, а решила… проявить внимание, - поправила его Юлия. - Как полагается хозяйке по отношению к гостям. И, пожалуйста, перестаньте так на меня смотреть! - сердито прикрикнула она. - Это всего лишь дружеское участие, и если вы рассчитываете на что-то большее, то сильно заблуждаетесь.
        - Ну что вы, - улыбнулся Матвей, - у меня и мыслей таких не возникло.
        - Тогда перейдем ближе к делу, - категорично объявила Юлия. - Итак, что у вас стряслось?
        Матвей тщательно прочистил горло.
        - Вообще-то, ничего плохого не случилось, - проговорил он, несколько виновато поглядывая на нее. - Просто… я оказался в такой ситуации, когда нужно сделать нелегкий выбор.
        - Касательно чего?
        - Касательно того, куда вложить деньги.
        От неожиданности у Юлии даже приоткрылся рот.
        - Деньги? - переспросила она. - А… у вас разве они есть?
        Матвей изумленно посмотрел на нее, а затем рассмеялся.
        - Ну, почему же у меня должно их совсем не быть? Есть некоторая сумма…
        - А конкретно?
        - Чуть больше пятисот тысяч рублей.
        - И… откуда же они у вас? - ошеломленно спросила Юлия.
        Взяв рюмку, Матвей сделал глоток коньяка и неторопливо пояснил:
        - Видите ли, дорогая моя… еще во время персидской войны мне удалось разжиться небольшим капиталом. Вернувшись в Россию, я начал вкладывать его в различные торговые операции и через три года мой капитал увеличился в несколько раз. По ходу этих дел я свел близкое знакомство с одним оборотистым купцом. И вот, в начале прошлой осени он предложил мне участвовать на паях в некой заморской экспедиции. Дело, конечно, было не без риска, но обещанная прибыль того стоила, - Матвей залпом допил коньяк и снова осторожно наполнил рюмку.
        - И что же? - нетерпеливо спросила Юлия. - Надеюсь, все закончилось благополучно?
        - Да, - кивнул Матвей. - Конечная прибыль оказалась даже больше, чем мы рассчитывали.
        - Налейте-ка и мне коньяка, - внезапно потребовала Юлия. И, встретив озадаченный взгляд Матвея, весело пояснила: - Вообще-то я, как всякая порядочная девушка, не пью крепких напитков, но ради такого события можно пропустить рюмочку.
        - Такого события? - с недоумением переспросил Матвей.
        - Я имею в виду ваше внезапное обогащение, - пояснила Юлия. - Или вы еще не опомнились от такого счастья и плохо соображаете?
        - Да я, собственно, уже давно опомнился, - удивленно протянул Матвей. - Ведь корабли вернулись в Петербург два месяца назад.
        - Как? - изумилась в свою очередь Юлия. - Но… разве вы не только вчера об этом узнали?
        - Нет.
        - И… вы не из-за этого дела ездили в Москву?
        - Да нет же, - рассмеялся Матвей. - Я рассказал вам все это, потому что вы спросили, откуда у меня появились деньги.
        - Понятно, - смущенно буркнула Юлия.
        Чувствуя себя растерянной, она отвернулась к окну и принялась поправлять сбившуюся штору. Два месяца назад… Это означает, что когда Матвей первый раз приехал к ней, он вовсе не был, выражаясь словами Самборского, «титулованным голодранцем». К тому моменту он уже имел состояние - не слишком большое, но вполне достаточное для того, чтобы вести безбедную жизнь. На пятьсот тысяч рублей можно было купить имение средней величины и небольшой московский особнячок в придачу. Или заняться торговлей, только теперь уже не по мелочам, а, что называется, «с размахом». Так или иначе, а графу Матвею Елагину не было никакой нужды хвататься за первую попавшуюся богатую невесту, тем более, с таким «ангельским» характером, как у нее. Да и зачем ему вообще жена в таком возрасте? Только лишняя обуза. Нынешние молодые люди редко женились до тридцати лет, разве что для поправки материального положения или - гораздо реже - по страстной любви. «Но почему Матвей столько времени ничего не рассказывал? - с досадой подумала Юлия. - Ведь это так неумно! Если бы я с самого начала знала, что он вовсе не зарится на мое богатство,
наши отношения могли сложиться совсем иначе. И… я бы никогда не выставила себя в его глазах злобной, язвительной ведьмой!»
        - Похоже, мои новости вовсе не обрадовали вас, - озадаченно хмыкнул Матвей.
        - Да нет, конечно же, я за вас рада, - поспешно ответила Юлия. - Но… все это очень неожиданно. Почему вы никогда не говорили о… о том, что вы…
        - … Не являюсь нищим охотником за приданым? - докончил за нее Матвей. - Да, это было серьезным упущением с моей стороны.
        - Еще каким упущением, - с вызовом бросила Юлия, задетая его насмешливым тоном. - Да вы повели себя, как последний глупец.
        - Я забыл, что бедные принцы не пользуются расположением современных девиц, - поддразнил ее Матвей.
        Юлия окинула его взглядом притворного непонимания.
        - О ком вы говорите, господин оборотистый купец? Я что-то не помню, чтобы за последний год ко мне заглядывал хоть один захудалый принц!
        Рассмеявшись, Матвей протянул ей рюмку.
        - За прекрасных принцев, - провозгласил он. - И за то, чтобы они чаще заглядывали в ваш гостеприимный дом.
        Юлия хотела сказать в ответ какую-нибудь колкость, но ничего не придумала и ограничилась ироничной усмешкой. Потом сделала пару глотков коньяка и, внимательно посмотрев на Матвея, спросила:
        - Так в чем же все-таки заключается ваша проблема?
        Лицо Матвея мгновенно стало серьезным:
        - Некий петербургский делец предлагает мне выкупить векселя Антона Елагина. А я уже распланировал, на что потратить деньги и даже связал себя обязательствами. Конечно, их можно нарушить, но… в этом случае люди, с которыми я вел дела последние три года, не захотят со мной больше знаться.
        - То есть, вы дали «честное купеческое слово» и, если нарушите его, вас перестанут считать надежным партнером?
        - Именно так, - кивнул Матвей. - Поэтому я и пребываю в тяжких раздумьях.
        - А… этот ваш столичный делец не может подождать?
        Матвей глубоко вздохнул.
        - Я пытался его уговорить, но он сейчас сам в затруднительном положении, и деньги нужны ему как можно скорее. Короче, если я не дам ответа до завтрашнего вечера, он предъявит векселя ко взысканию, и…
        - И? - напряженно спросила Юлия.
        - И дом моей покойной матушки со всем содержимым пойдет с молотка, - мрачно докончил Матвей.
        - Дом вашей покойной матушки? - с расстановкой переспросила Юлия. - Вы имеете в виду тот прекрасный особняк на набережной Фонтанки, с колоннами розоватого мрамора и длинным чугунным балконом?
        - Да, - кивнул Матвей, - я имею в виду именно этот дом. На судьбу отцовских поместий мне наплевать. Но тот дом обустраивали люди, которых я очень любил и уважал - моя покойная мать и ее родители. Поэтому он мне так дорог.
        - И поэтому вам невыносимо думать, что там снова будут хозяйничать чужие люди, - Юлия допила свой коньяк и, со звоном поставив рюмку на стол, повернулась к Матвею. - Сколько вам не хватает денег?
        Матвей посмотрел на нее глубоко признательным взглядом и невесело усмехнулся:
        - К сожалению, недостающая сумма слишком велика, чтобы вы могли мне ее одолжить. Хотя я бы в любом случае…
        - Так сколько же? - настойчиво повторила Юлия.
        - Не меньше ста тысяч рублей, а то и все сто пятьдесят.
        Юлия сосредоточенно наморщила лоб.
        - Да, это, конечно же, немалые деньги. Но ведь дело того стоит, не правда ли? - Заговорщицки подмигнув опешившему Матвею, она схватила его за руку и потянула к дверям. - Идемте со мной. Только очень тихо, чтобы никто не услышал!
        Юлия шла так быстро, что Матвей едва поспевал за ней. Пройдя по коридору правого крыла здания, она свернула в широкий главный коридор и вскоре остановилась возле роскошных бело-золотых дверей, ведущих в ее личные апартаменты.
        - Сюда, - тихо скомандовала она. И, воровато оглядевшись, быстро втолкнула Матвея в полутемную гостиную.
        Не задерживаясь, Юлия прошла в следующую комнату, где горел яркий свет. Сердце Матвея суматошно забилось, когда они оказались в ее спальне. Пока он смотрел по сторонам и неуверенно мялся на пороге, Юлия пересекла комнату и распахнула еще одну дверь. Матвей последовал за ней и оказался в роскошном будуаре, отделанном в молочно-белых и небесно-голубых тонах.
        - Вы с ума сошли, дорогая, - в смятении пробормотал он. - Зачем вы привели меня сюда в такой час?
        - Да уж явно не для того, чтобы предложить вам забраться в мою постель, - отпарировала Юлия таким тоном, что лицо Матвея мгновенно залилось краской. Проклятье, о чем он только думает? В деловито-сосредоточенном лице Юлии не было даже намека не игривость. А если б он заметил что-то такое, ему следовало бы без оглядки бежать отсюда.
        Тем временем Юлия подошла к золоченому трюмо в углу комнаты и начала осторожно сдвигать его в сторону. Матвей уже хотел броситься ей на помощь, когда с изумлением увидел, что тяжелая мебель плавно скользит по кругу вместе с куском паркетного пола. В следующий момент его изумление возросло еще больше: на обнажившемся пространстве стены, ранее прикрытом трюмо, обозначилась дверца железного сейфа. Юлия открыла его без ключа, при помощи каких-то замысловатых манипуляций.
        Внутри железного ящика находились какие-то бумаги и массивная шкатулка. Поставив шкатулку на столик, Юлия раскрыла ее, и у Матвея запестрело в глазах от блеска разноцветных драгоценных камней. Пока он приходил в себя от изумления, Юлия переложила несколько драгоценностей в небольшой деревянный ларец, а шкатулку вернула на место и закрыла сейф.
        - Завтра утром, - безоговорочным тоном объявила она Матвею, - вы поедете с этим ларцом и моим письмом к одному московскому ювелиру. Это мой хороший знакомый, он не откажется ссудить вам крупную сумму денег под залог драгоценностей. А что деньги у него найдутся, я абсолютно уверена, потому что он не только ювелир, но еще и преуспевающий коммерсант.
        - Вы… вы с ума сошли, Юлия, - проговорил Матвей охрипшим от потрясения голосом. - Неужели выдумаете…
        - Как, по-вашему, это потянет на сто с лишним тысяч? - Юлия взяла в руки открытый ларец и поднесла к Матвею. - По моим расчетам, должно потянуть. Здесь ведь не только камни, но еще и работа…
        - Юлия! - Матвей предостерегающе посмотрел ей в глаза. - Пожалуйста, уберите эти вещи назад. Я бесконечно благодарен вам за помощь, но принять от вас такую жертву не могу.
        - Никакой жертвы с моей стороны нет, - спокойно возразила она. - Вы ведь вернете мне эти драгоценности через год или два, а до тех пор я вполне могу обойтись без них. И даже если ваши дела вдруг пойдут плохо, я все равно их выкуплю со временем, потому что мои имения приносят хороший доход. Нет, в самом деле, ну зачем мне сейчас эти украшения? - Юлия философски пожала плечами. - Они только без толку пылятся в сейфе. Вы же сами знаете, что молодым девушкам не полагается носить бриллианты. Про рубины можно сказать то же самое, а изумруды мне вообще не идут.
        - Но вы можете в любой момент выйти замуж, - возразил Матвей.
        - И что? - усмехнулась Юлия. - Мой муж не потребует с меня отчета за эти украшения!
        - А ваша тетушка?
        - Она ничего не узнает. И потом, через два месяца я становлюсь совершеннолетней, и тогда мне вообще никто не указ.
        Матвей бросил на нее очередной признательный взгляд и… непреклонно покачал головой.
        - Нет, - твердо сказал он, - простите, но я не могу. Мои дела могут пойти плохо, и тогда вы пострадаете по моей вине.
        Поставив ларец на столик, Юлия задумчиво прошлась из угла в угол. Потом вдруг резко обернулась к Матвею и вперила в него пристальный, уничтожающий взгляд.
        - Знаете, что я сейчас о вас думаю, Матвей Елагин? Я думаю, что вы набитый дурак! Удача сама плывет к вам в руки, а вы ее всеми силами отталкиваете. Возможно, кто-то и оценил бы ваше нелепое благородство, но только не я. И если вы не возьмете сейчас этот ларец, вы настолько упадете в моих глазах, что… - она сделала паузу, тщательно выбирая слова, - что я больше не смогу считать вас своим другом.
        Несмотря на всю напряженность ситуации, Матвей невольно рассмеялся:
        - Дорогая моя, но ведь это же шантаж!
        - Разумеется, шантаж, - невозмутимо подтвердила Юлия. - А разве можно иначе с такими… - она хотела сказать «дураками», но испугалась, что Матвей обидится за повторение нелестного эпитета, - с такими упрямыми людьми? Одним словом, - безапелляционно объявила она, - берите шкатулку и уходите. Я больше не могу с вами пререкаться, уже поздно, а мне еще нужно написать письмо ювелиру и составить договор.
        - Хорошо, - сдался Матвей, - но в таком случае составьте еще долговую расписку для меня.
        - Конечно-конечно, - закивала Юлия, вручая ему ларец и подталкивая к дверям. - А теперь, ради Бога, идите, если не хотите, чтобы я провела эту ночь совсем без сна! - Она буквально вытолкала его в коридор и закрыла дверь на задвижку.
        - Ну вот, - довольно думала она, возвращаясь в спальню, - теперь он больше не сможет противиться моим добрым намерениям. Завтра утром я прикажу заложить карету и под надежной охраной отправлю его в Москву. И прекрасный дворец на Фонтанке, наконец, вернется к своему законному владельцу!

«А как же бедняга Антон»? - внезапно пришло ей на ум, и Юлию охватил приступ неуместного веселья. Подумать только: она даже не спросила у Матвея, что же такое случилось с его кузеном и почему тот оказался по уши в долгах. И не просто не спросила, а даже не подумала поинтересоваться. Как будто речь шла о человеке, с которым она совсем не знакома. «Ах, это весьма нехорошо с вашей стороны, мадемуазель, - с шутливым упреком обратилась Юлия к своему зеркальному отражению. - Как можно быть такой бесчувственной и неделикатной? Ведь этот достойный молодой человек, Антон Елагин, был в вас пылко влюблен и даже собирался жениться… на ваших земельных владениях, приносящих сто тысяч годового дохода. А вы, жестокосердное создание, слезинки не пустили, узнав о его разорении»! И, упав на кровать, Юлия от души расхохоталась.

* * *
        Все произошло так быстро, что Матвей, голова которого была изрядно затуманена коньяком, даже опомниться не успел. Лишь оказавшись в своей комнате и закурив крепкую сигару, он начал приходить в себя. И вскоре почувствовал, как его охватывает состояние, близкое к панике.
        - Разрази тебя гром, приятель, - пробормотал он, с изумлением рассматривая в зеркало свое помятое отражение, - да ты… да ты, верно, совсем рехнулся, если мог взять у нее эти драгоценности!
        Схватив со стола ларец, Матвей бросился к дверям, но внезапно одно соображение заставило его остановиться. Он вспомнил, что Юлия заперлась на замок после того, как выставила его из своих покоев. Если он начнет ломиться в ее двери, кто-нибудь непременно услышит шум, и тогда… даже страшно представить, какой может разразиться скандал. Матвей очень сомневался, что княгиня Туманова придет в восторг от великодушного поступка племянницы. А самого Матвея, без сомнения, обвинят во всех мыслимых и немыслимых грехах. Результатом же разбирательства будет, скорее всего, его торжественное водворение из дома. «А хуже всего будет то, что ты подведешь Юлию, - со страхом подумал Матвей. - И она тебе этого, конечно же, никогда не простит».
        Зная характер княжны Прозоровской, в этом не приходилось сомневаться. Пожалуй, единственное, что ему остается - взять драгоценности, оставив Юлии долговую расписку. Впрочем, она ведь сказала, что сама составит ее…
        Внезапно Матвей почувствовал себя полным дураком. О чем он тут размышляет? Ведь главное - это совсем не то, хорошо или плохо он сделал, согласившись одолжиться у любимой девушки на такую огромную сумму, а то, почему Юлия пошла ради него на такой шаг. Неужели только из дружеского расположения и благодарности за оказанную поддержку? «Спроси у нее завтра утром, - сердито сказал себе Матвей. - И если она ответит «не только», твои сомнения разрешатся сами собой. Занимать деньги у знакомой девушки неприлично, но зато вполне прилично - у будущей жены, ведь в этом случае она действует в общих интересах».
        Но он прекрасно знал, что не станет спрашивать. Ведь перед тем как задать Юлии вопрос, Матвею пришлось бы признаться ей в любви и сделать предложение руки и сердца. А если она ответит отказом, скажет, что он ошибся, приняв дружеское расположение за большее? Нет, уж лучше рассматривать случившееся как обычную коммерческую сделку. В конце концов, он же вернет Юлии долг и заплатит положенные проценты… «Нет, ты действительно законченный идиот, - с презрением сказал себе Матвей. - Да еще и порядочный трус в придачу. «Если она ответит, если скажет»… А если Юлия как раз и рассчитывала услышать от тебя признание в ответ на свой великодушный жест? В этом случае она может почувствовать себя обманутой и решить, что ты просто хотел выпросить у нее денег».
        Тяжко вздохнув, Матвей вылил в рюмку оставшийся коньяки залпом допил. Потом запер ларец в комоде и улегся в постель…
        Проснулся он оттого, что дворецкий Юлии деликатно, но при этом весьма настойчиво тормошил его за плечи.
        - Покорнейше прошу прощения, господин граф, но вам пора вставать, - объявил он таким безоговорочным тоном, что Матвей непроизвольно сел на постели. - Карета ожидает во дворе, а завтрак сейчас принесут.
        - Карета? - с недоумением переспросил Матвей.
        - Та самая, в которой вы собираетесь ехать в Москву, - пояснил дворецкий. - А вот и сопроводительное письмо княжны Прозоровской, - он протянул Матвею запечатанный конверт, адресованный некоему господину Флавори.
        - А что делает сейчас сама княжна Прозоровская? - поинтересовался Матвей, выбираясь из постели.
        - Почивает, - последовал лаконичный ответ.
        Матвей уже собрался спросить: «А кто же тогда прислал вас сюда?», но внезапно раздумал, поняв, что это не имеет смысла. Юлия твердо решила отправить его к своему ювелиру и приняла меры, чтобы он не смог отказаться. Если он сейчас начнет упираться, это вызовет пересуды среди дворовых, которые вполне могут дойти до ушей княгини Тумановой.
        Глубоко вздохнув, Матвей начал одеваться.

20
        Для маскарада у графа Нарышкина Юлия приготовила простенький, элегантный костюм лесной нимфы, сшитый из тонкого яблочно-зеленого шифона с золотистыми листочками. Поначалу ей хотелось надеть что-нибудь более замысловатое, но она побоялась, что задохнется в такую жару в громоздком наряде. Впрочем, когда Юлия примерила перед зеркалом готовый костюм, она сразу перестала сожалеть о своем выборе. Платье в греческом стиле с завышенной талией подчеркивало достоинства ее фигуры, а выбранный оттенок зеленого необычайно освежал лицо.
        Помимо маскарада, праздник включал в себя прогулку по парку и обед. Поэтому ехать пришлось в обычных платьях, а костюмы уложить в картонные коробки и взять с собой. Платье, надетое Юлией в этот день, было сшито из легкого белого шелка, с которым хорошо сочетались неброские украшения из золотисто-зеленых хризолитов. Эти же самые драгоценности Юлия собиралась надеть и на маскарад.
        Юлия хотела ехать с Матвеем в коляске, а остальных посадить в свою парадную карету, но Наталья Борисовна сочла это нарушением приличий: молодой девушке не полагается быть наедине с чужим мужчиной. Поэтому дамы сели в карету, а мужчины разместились в коляске. Впрочем, Юлия не сильно расстроилась, так как до имения Нарышкина было всего минут сорок езды. Да и глупо было ссориться из-за мелочей в такой чудесный, погожий летний денек, суливший море разнообразных удовольствий.
        Матвей также пребывал в приподнятом настроении. Вчера он выкупил у столичного дельца векселя Антона, и теперь «любезный братец», что называется, был у него в кармане. Матвей мог бы уже сегодня нагрянуть к нему в гости, благо тот все еще оставался в Москве, но из-за маскарада ему пришлось отложить это приятное дельце на потом. Впрочем, большой нужды спешить не было, так как Антон все равно ничего не мог предпринять, чтобы поправить свое положение. Весть о его огромных долгах уже облетела светские гостиные, и рассчитывать на выгодную женитьбу при таком раскладе не приходилось.
        В имении Нарышкина молодые люди сразу окунулись в атмосферу веселого праздника. Правда, настроение Матвея несколько испортилось, когда он обнаружил среди гостей двух молодых особ, которые в последнее время стали ему ненавистны - Лизу Горчакову и Катю Шихматову. К счастью, Юлия была слишком занята своими поклонниками, чтобы обращать внимание на этих сплетниц. Зато самому Матвею неразлучная парочка то и дело попадалась на глаза. Во время прогулки по парку Лиза и Катя нарочно держались поблизости от него, вероятно, надеясь вызвать досаду и раздражение. Когда все перешли в дом, они быстренько заняли диван по соседству с тем, на котором расположилась Юлия, и буквально атаковали Матвея колкими взглядами. А когда он вместе с Николаем пошел в курительную, Лиза и Катя тотчас вскочили с мест и прошмыгнули мимо молодых людей в соседнюю гостиную.
        - Подкаблучник! - услышал Матвей сбоку от себя ядовитое шипение, за которым последовал дружный издевательский смех.
        - Вот гадкие бабы, - покачал головой Николай. - Никак не хотят оставить вас с Юлией в покое. Ну, с графиней Шихматовой все понятно: она ревнует. А Горчакова-то с чего беснуется?
        - Она всегда ненавидела Юлию, а теперь эта ненависть перекинулась и на меня, - ответил Матвей. - А так как скрывать свои чувства Лиза не умеет, то они постоянно прорываются наружу.
        Николай бросил на него ободряющий взгляд:
        - Не обращай внимания, дружище. В конце концов, у кого из интересных людей нет врагов!
        - Да мне все равно. Только бы они Юлию не трогали.
        - Хоть бы эту княжну Горчакову поскорей замуж кто взял, - почти искренне пожелал Николай. - Может, тогда она перестанет быть такой гадкой и злобной.
        - Да уж я скоро, наверное, сам начну ее сватать, - вздохнул Матвей.
        - Только жениха надо найти такого, чтобы служил подальше от России, - с хитрой улыбкой заметил Николай. - Например, какого-нибудь атташе португальского посольства…
        - …Или богатого турецкого пашу с гаремом в полсотни наложниц, - язвительно подхватил Матвей. - Вот там бы мадемуазель Горчакова уж развернулась!
        После обеда гостей пригласили в крепостной театр, где был показан веселый, незатейливый водевиль. Потом все разошлись по гостевым спальням - отдыхать и готовиться к маскараду. Так как Матвей с Николаем собирались быть на нем в обычных фраках, им не понадобилось много времени на сборы. Попросив лакея принести крепкого кофе, друзья устроились в креслах у открытого окна и только собрались закурить сигары, как в комнату вбежала запыхавшаяся служанка Юлии.
        - Господин Елагин, княжна просит вас скорее прийти к ней, - взволнованно выпалила девушка. - У нас… у нее большая неприятность, и…
        - Веди меня, голубушка, - Матвей вскочил с кресла. - Не будем терять время на разговоры.
        Едва переступив порог комнаты, которую занимали Юлия с Виолеттой, Матвей все понял. А точнее - увидел собственными глазами. Прелестный маскарадный наряд Юлии был облит красным вином. Кое-где оно уже успело подсохнуть и превратиться в темную корку, из чего следовало, что с момента попадания жидкости на платье прошло достаточно много времени. Видимо, вино налили прямо в коробку еще до того, как наряд был из нее извлечен.
        - Как же это случилось, милочка? - строго обратился Матвей к служанке. - Разве ты не все время находилась в этой комнате, где остались вещи твоей госпожи?
        - Ей-богу, барин, почти никуда не отлучалась, - испуганно заверещала девушка. - Ну, разве что в людскую пару раз спускалась на минуточку. Да ведь… Господи! Не в дорожный же трактир мы с барышней заехали, а в приличный дом! Разве ж могла я подумать, что…
        - Ладно, Маша, хватит, - усталым голосом оборвала ее Юлия. - Я не приказывала тебе неотлучно сидеть здесь, а значит, ты ни в чем не виновата. Я сама забыла об осторожности…
        - А также о том, что некая подлая мерзавка спит и видит, как бы чем-нибудь насолить тебе, - взволнованно подхватила Виолетта. - Как, по-вашему, кто мог это натворить? - обратилась она к Матвею. - Лично я не сомневаюсь, что это дело рук Лизы Горчаковой. Или графини Шихматовой, которая бесится, что вы не обращаете на нее внимания, и винит в этом Юлию.
        - А скорее всего, здесь замешаны обе, - раздался позади Матвея гневный голос Натальи Борисовны, которую он сразу и не заметил. - Потому что такое нелегко провернуть в одиночку. В любом случае, - с мрачной решимостью проговорила княгиня, - я сейчас пойду к матери Лизы и…
        - Нет, тетушка, я прошу вас не делать этого, - поспешно возразила Юлия. - Мы не сможем ничего доказать и только дадим этим гадинам повод позлорадствовать. И не только им, но и всем остальным моим недоброжелателям, потому что после разговора с вами мамаша Лизы Горчаковой получит право рассказывать об этом происшествии направо и налево, да еще с вымышленными подробностями.
        - Юлия права, - заметил Матвей. - У нас нет никаких доказательств, что это сделали Лиза и ее кузина. Но, может быть, такие доказательства появятся… после того, как хозяин дома опросит прислугу.
        - Я поговорю с графом Нарышкиным, - сказала Наталья Борисовна. - Но сначала давайте решим, что теперь делать.
        Юлия невесело усмехнулась:
        - Да что тут можно решить? Мой наряд безнадежно испорчен, а стало быть, мне ничего не остается, кроме как поехать домой.
        - Я поеду с вами, - твердо заявил Матвей.
        - Я тоже, - вставила Виолетта. - Мы с Юлией сядем в карету, а Матвей с Николаем поедут за нами следом в коляске. А потом мы пришлем карету обратно, благо дорога не такая уж и длинная.
        Наталья Борисовна на мгновение задумалась:
        - Может, нам всем вместе вернуться домой…
        - Нет, вам с Дмитрием лучше остаться, - возразила Юлия. - Ведь надо поговорить с Нарышкиным и дождаться, не удастся ли что-то выяснить.
        - Хорошо, - вздохнула Наталья Борисовна. - Тогда поезжайте без нас. И, пожалуйста, дорогая, - она ласково посмотрела на племянницу, - обещай, что не станешь очень переживать из-за этого случая!
        - Вот еще! Будет она переживать из-за такой ерунды! - презрительно фыркнула Виолетта, обнимая Юлию за плечи. - Испорченное платье стоит недорого, а маскарадов мы за свою жизнь повидали достаточно. И вообще, сейчас мы вернемся домой и устроим собственный праздник, - она подмигнула Юлии и Матвею.
        - Только не переусердствуйте, - с улыбкой предостерегла Наталья Борисовна. - И не забудьте отослать карету назад.

21
        Вернувшись к Николаю, Матвей коротко обрисовал ему ситуацию, после чего они спешно собрались и вышли во двор. Минуту спустя там появились и Юлия с Виолеттой. Дождавшись, когда их карета отъедет от крыльца, приятели запрыгнули в коляску и велели кучеру трогать.
        - Как это все-таки глупо, что мы едем в отдельном экипаже, когда в карете целых четыре места, - с досадой заметил Николай. - Ну, ей-богу, ведь глупо же, а?
        Матвей философски развел руками:
        - Ничего не попишешь, дружище, - приличия! Так что лучше перестань ворчать и наслаждайся приятным вечерком.
        - Да уж, нечего сказать, приятный у нас выдался вечерок, - криво усмехнулся Николай. - Называется «приехали повеселиться»! Не подумай, пожалуйста, что мне жалко какого-то маскарада. Однако… это уже переходит все границы!
        - Ты прав, - нахмурился Матвей. - Поведение этих нахальных тварей перешло все границы дозволенного. И я не я буду, если не найду способа поквитаться с ними.
        - Значит, и ты не сомневаешься, что это дело рук Горчаковой и Шихматовой?
        - А кто еще, по-твоему, на такое способен? Юлию Прозоровскую, конечно, многие женщины не любят. Однако «не любить» еще не значит «ненавидеть». А чтобы провернуть столь гаденькое и рискованное дельце, нужно именно ненавидеть. Представь, если бы их застукали на месте преступления. Да это был бы самый настоящий скандал!
        Николай рассмеялся, откинувшись на сидении.
        - Могу вообразить, в какой восторг пришел бы муж твоей бывшей невесты. Приличный человек, граф, сенатор - а жена вытворяет такие штучки! Пожалуй, он бы так разозлился, что посадил свою неуемную супругу под домашний арест до тех пор, пока в обществе не утихнут сплетни.
        - А так как сплетни в подобных случаях не стихают довольно долго, то мадам Шихматовой пришлось бы сидеть под домашним арестом до марковкиных заговин, - желчно прибавил Матвей. - Что ж, поделом бы ей было, чертовой интриганке.
        - Да и Лизе Горчаковой, наверное, влетело бы от папаши по первое число.
        - А вот насчет этого не уверен, - скептически хмыкнул Матвей. - Там папаша настолько под каблуком, что не смеет и слова пикнуть против жены и дочери.
        Лицо Николая озарилось счастливой догадкой:
        - Так вот, оказывается, откуда все общественное зло - от бессловесных мужей!
        - А ты думал, - усмехнулся Матвей. - От них, голубчиков…
        За разговором друзья не заметили, как проехали большую часть пути. Густой лес, окружавший дорогу с обеих сторон, немного расступился, и впереди показалась речушка, за которой начинались владения княжны Прозоровской. Кучер слегка придержал лошадей, ожидая, пока едущая впереди карета окажется по ту сторону неширокого каменного моста.
        - Гляди-ка, уже почти и приехали! - оживленно воскликнул Николай. - Ну что ж, сейчас…
        Окончание его фразы потонуло в грохоте выстрела, за которым тотчас последовал второй. Одна из пуль просвистела над самым ухом Матвея, вторая угодила в голову одной из лошадей. Хрип раненого животного на мгновение оглушил Матвея, однако это не помешало ему в считанные секунды скатиться с сиденья на пол коляски, увлекая за собой опешившего приятеля. За двумя первыми выстрелами вскоре раздались еще два.
        - Прыгай из коляски и ложись в траву! Быстрей, пока они перезаряжают пистолеты! - крикнул Матвей.
        Видя, что приятель не может выйти из ступора, Матвей распахнул дверцу коляски и буквально вытолкнул Николая на землю. Затем быстро вскинул один из пистолетов, лежавших в коляске, взвел курок и пальнул наудачу в сторону высоких кустов с правой стороны дороги - туда, где, по его предположению, засели стрелявшие в них люди.
        Ветви кустарника всколыхнулись, и какая-то тень, не слишком отчетливо различимая в вечернем сумраке, метнулась в сторону от того места, куда угодила пуля. Матвей отбросил разряженный пистолет, схватил второй и сделал еще один выстрел, а затем стремительно выпрыгнул из коляски и, перекатившись по земле, укрылся в дорожной выбоине, чуть в стороне от того места, где лежал Николай. В следующую секунду рядом с ним тяжело плюхнулся кучер.
        - Кажись, подстрелили одного, - радостно сообщил он Матвею. - А всего их там, кажись, двое.
        - Ты уверен, дружок? - с сомнением спросил Матвей, перезаряжая пистолет. И, не дождавшись ответа, встревожено воскликнул: - Боже мой, а карета с дамами?!
        - Стоит неподалеку, - сообщил кучер, высунувшись из укрытия и тотчас юркнув назад.
        Матвей почувствовал, как по его спине заструились ручейки холодного пота.
        - Как стоит неподалеку?! - ошеломленно пробормотал он. - Почему же они… черт побери!
        - Должно быть, нас дожидаются, - невозмутимо пояснил кучер. - Ведь обе наши лошадушки того…
        - Черт побери! - снова воскликнул Матвей, делая еще один выстрел в сторону кустов.
        После этого он сразу пригнул голову, ожидая ответного выстрела, однако, к его огромному изумлению, ничего такого не последовало. Зато где-то в отдалении раздалось протяжное лошадиное ржание, а пару секунд спустя до слуха Матвея отчетливо донесся стук копыт.
        - Удирают! - закричал кучер, вскакивая на ноги и указывая в сторону, противоположную той, где стояла карета. - Ей-богу, удирают, супостаты проклятые! Видно, не ожидали, что по ним тоже палить начнут, и теперь сами только и думают, как ноги поскорей унести!
        И в самом деле, два всадника стремительно удалялись прочь от места перестрелки. Причем один из них не сидел, а полулежал в седле, из чего Матвей сделал вывод, что его выстрелы не пропали впустую. Ему-таки удалось ранить одного из бандитов - и именно поэтому они прекратили стрельбу и решили дать деру, пока противник не опомнился и не начал преследование. Теперь же догнать бандитов не представлялось возможным, так как они были на лошадях, а Матвей и его спутники - пешими. Выругавшись с досады, Матвей хотел послать им вслед еще один выстрел, но не успел - всадники скрылись за поворотом дороги.
        - Проклятье! - воскликнул Матвей, топнув в бессильной ярости ногой. - Они удрали, и теперь мы не узнаем, кто были эти мерзавцы и какая «добрая душа» подослала их к нам!
        - Да ладно, слава Богу, все живы остались, - раздался позади него взволнованный голос Николая. - И все - только благодаря тебе, наш отважный герой! - он окинул Матвея взглядом неподдельного восхищения и, криво усмехнувшись, прибавил: - Если б мы ехали по этой дороге без тебя, нас бы уже давно перестреляли, как куропаток. А что могло случиться с женщинами, даже подумать страшно!
        - Если б вы ехали без меня, возможно, никакого нападения и не было бы, - мрачно процедил Матвей, бросив на приятеля выразительный взгляд. - А теперь пошли скорей к дамам!
        Но Юлия с Виолеттой уже сами спешили к ним, подхватив пышные юбки и что-то выкрикивая на ходу. В очередной раз чертыхнувшись при виде такого безрассудства, Матвей бегом бросился им навстречу.
        - Юлия! Виола! Да вы с ума сошли! - сердито прокричал он. - Почему вы не приказали кучеру гнать лошадей при звуке первого выстрела!? А если б их была здесь целая шайка?!
        - Если б их была здесь целая шайка, они бы напали на вас с двух сторон, а не с одной, - пояснила Юлия спокойным, рассудительным голосом, так не вязавшимся с выражением ее лица, на котором отражалась целая буря эмоций. - Это во-первых. А во-вторых… - ее золотистые глаза полыхнули негодованием, - неужели ты мог серьезно подумать, что мы способны удрать и бросить вас на растерзание бандитам?!
        - О нет, конечно же, я знал, что вы на такое не способны, - примирительно ответил Матвей, чувствуя, как его губы невольно растягиваются в улыбке. - А теперь довольно болтать и живо в карету! Я, конечно, очень сомневаюсь, что бандиты могут вернуться сюда с подмогой, но надо поспешить от греха подальше.
        Не прошло и пятнадцати минут, как они добрались до дома. Юлия тотчас вызвала начальника усадебной охраны и велела ему снарядить группу дворовых мужиков за коляской и убитыми лошадьми. Затем распорядилась поменять лошадей в карете и отправила ее под охраной вооруженных верховых в имение графа Нарышкина. После этого Юлия безоговорочным тоном объявила своим друзьям, что им придется ужинать без нее, так как она чувствует себя смертельно усталой и прямо сейчас ляжет спать.
        - И ты даже не хочешь поговорить о том, что с случилось? - разочарованно спросила Виолетта.
        - Хочу, - ответила Юлия. - Но только не сейчас, а утром, на свежую голову. - С этими словами она торопливо вышла из гостиной, предоставив остальным думать над причинами ее странного поведения.
        Правда, Матвею недолго пришлось об этом думать, ибо вскоре после ухода Юлии горничная, заглянувшая в комнату, чтобы поменять свечи в подсвечниках, незаметно сунула ему в руку записку. Улучив момент, Матвей развернул крохотный листок, и его сердце учащенно забилось, когда он прочитал одну-единственную, но весьма содержательную фразу: «Жду вас у себя наверху ровно через час».
        Итак, она все-таки желает поговорить о сегодняшнем происшествии. Но только почему-то не со всеми, а с ним одним… При мысли о том, что он снова окажется наедине с Юлией в ее спальне, Матвей ощутил такое волнение, что его лоб начал покрываться испариной. Опасаясь, что Николай с Виолеттой заметят его состояние, Матвей с беспокойством взглянул на себя в зеркало и едва не расхохотался. Ну и видок у него сейчас! Лицо грязное, волосы взъерошены, одежда покрыта густым слоем пыли. Конечно, иначе он и не мог выглядеть после случившегося, однако являться на свидание с дамой в столь ужасающем виде было немыслимо. Заметив, что его приятель выглядит не лучше, Матвей уже было хотел предложить ему пойти переодеться перед ужином, но раздумал, испугавшись, что это затянется надолго. Да и ужинать ему вовсе не хотелось, поскольку все мысли были только о Юлии и о предстоящем визите.
        - Пожалуй, я тоже пойду к себе, - объявил он, повернувшись к остальным. - Надо поскорей переодеться и вымыться, а то самому на себя смотреть тошно.
        - А ужин? - спросила Виолетта.
        Матвей выдавил из себя беззаботную улыбку:
        - Честно говоря, после такой встряски мне не хочется есть. Так что ужинайте без меня, а о делах поговорим завтра. - И он так же поспешно покинул комнату, как это сделала незадолго перед тем Юлия.
        Проводив его озадаченным взглядом, Виолетта обернулась к Николаю:
        - Ну и что вы обо всем этом думаете?
        - Я думаю, - с многозначительной улыбкой произнес он, - что мне тоже надо быстренько привести себя в порядок. А затем вернуться сюда и вдвоем с вами отпраздновать свое чудесное спасение.
        - Прекрасная идея, - радостно подхватила Виолетта. - Идите и возвращайтесь скорее, а я пока распоряжусь насчет ужина.

22
        Войдя в свою комнату, Матвей тотчас позвал горничную и велел приготовить ванну. Потом достал из шкафа парадный темно-серый фрак, шелковую белую рубашку и такого же цвета атласный жилет, вышитый золотой нитью. За мытьем и туалетом время пролетело незаметно, и когда Матвей, полностью готовый к выходу, посмотрел на часы, то с изумлением заметил, что у него уже не осталось времени, чтобы спокойно выкурить сигару.
        Матвей еще раз подошел к зеркалу и критически осмотрел свое отражение. И внезапно почувствовал себя полным дураком. Какого черта он вырядился, словно на бал? Да Юлия просто поднимет его на смех! Или, чего доброго, решит, что он вознамерился ее обольстить, воспользовавшись подходящим моментом. Нет, он явно перестарался в своем желании предстать перед Юлией «в подобающем виде». К несчастью, теперь уже поздно что-то менять. По убеждению Матвея, мужчина, позволивший себе опоздать на свидание с дамой без каких-то особых, необычайно веских причин, не достоин женского уважения. «Свидание! - иронично передразнил себя Матвей. - Даты, верно, окончательно свихнулся, дружок! Юлия хочет услышать твое мнение по поводу сегодняшних событий, и то, что она выбрала для этого разговора свои личные покои, еще ни о чем не говорит. Может быть, она действительно плохо себя чувствует. Или ты полагаешь, что пережитые за вечер волнения должны были прибавить ей здоровья и сил?»
        Спохватившись, что уже опаздывает, Матвей направился в коридор. Не доходя до дверей, ведущих в апартаменты Юлии, он замедлил шаг и внимательно огляделся. Потом робко постучал и, услышав из-за дверей громкое «войдите», прошел в неосвещенную гостиную. Пока глаза Матвея привыкали к темноте, Юлия подошла к дверям и набросила на них задвижку. Потом обернулась к Матвею, тронула его за руку и негромко скомандовала:
        - Идемте за мной!
        В отличие от гостиной спальня была освещена. Правда, не слишком ярко: горели всего три розовых свечи в золоченом подсвечнике, стоявшем на мраморном камине с большим прямоугольным зеркалом. Но и этого света Матвею вполне хватило, чтобы рассмотреть наряд Юлии и прийти от увиденного в состояние легкой прострации.
        На Юлии был изящный пеньюар с глубоким треугольным вырезом, сшитый из той же ткани, что и маскарадный костюм. Легкий полупрозрачный шифон не скрывал ни одного изгиба стройного женского тела. А под ним… Матвею показалось, что под пеньюаром у Юлии нет вообще ничего, но он тут же отогнал это нелепое предположение, решив, что все дело в его разгулявшейся фантазии. Конечно же, под пеньюаром у Юлии что-то надето, ночная рубашка или хотя бы сорочка. И, разумеется, панталоны. Не будет же она принимать мужчину без…
        - Присаживайтесь, сударь, - с легкой усмешкой сказала Юлия, кивая на кресло возле зашторенного окна.
        Матвей повернулся в ту сторону, и его изумление возросло еще больше. На низеньком столике между двух кресел стояли бутылка шампанского, хрустальные бокалы и несколько вазочек с клубникой, шоколадными конфетами и печеньем. «Похоже, она основательно подготовилась к моему визиту», - подумал Матвей и тут же почувствовал, как его пульс начинает учащенно биться. Призвав на помощь все свое самообладание, он опустился в кресло и, постаравшись принять небрежно-расслабленную позу, с улыбкой посмотрел на Юлию.
        - Ну, мадемуазель, и что все это значит? - с легкой игривостью обратился он к ней. - Решили устроить небольшой банкет по поводу нашего чудесного спасения от разбойников?
        - Вашего спасения, Матвей, - многозначительно поправила его Юлия. - Ведь они именно вас хотели убить. Точнее сказать - моего очередного жениха.
        - Да, - кивнул он, рассудив, что нет смысла отрицать очевидное, - они хотели прикончить именно меня. Потому что тот, кто их нанял, решил, что наши отношения стремительно и неуклонно движутся к помолвке. Иными словами, - криво усмехнулся Матвей, - затея с «подсадной уткой» сработала. Вот только поймать таким способом селезня нам, к сожалению, не удалось. Но зато теперь мы точно знаем, что он существует!
        - Да, только за это знание вы едва не заплатили жизнью.
        Не в силах усидеть на месте, Юлия вскочила с кресла и в волнении прошлась по ковру. В своем летящем светло-зеленом одеянии, с распущенными по плечам светлыми волосами она была удивительно похожа на русалку, принявшую облик обольстительной женщины. Настолько обольстительной, что мужское естество Матвея начало приходить в беспокойство. С трудом заставляя себя не рассматривать то, что находится под полупрозрачным нарядом Юлии, он торопливо встал и наполнил бокалы.
        - За сегодняшнюю удачу, мадемуазель, - сказал он. - И за то, чтобы она сопутствовала нам впредь.
        Выпив содержимое бокалов до дна, они снова уселись в кресла. Откусив кусочек большой спелой ягоды, Юлия повернулась к Матвею и окинула его пристальным, изучающим взглядом.
        - Скажите, а как получилось, что у вас оказались пистолеты? Вы всегда держите в карете оружие, даже когда отправляетесь на бал?
        - Только в тех случаях, когда предстоит ехать по пустынной дороге, - ответил он. И, философски пожав плечами, прибавил: - Ничего не поделаешь, кавказская привычка!
        Юлия мрачновато усмехнулась.
        - Надо заметить, что это очень похвальная привычка. Пожалуй, не будь у вас этой привычки… Господи, Матвей! - внезапно воскликнула она. - Неужели вас могли убить?! Я не могу в это поверить. Вы были на волосок от гибели! И - подумать только - это произошло в нашем родном Подмосковье! На той самой дороге, по которой я столько раз каталась верхом, и мне в голову не приходило брать с собой охрану!
        Матвей шумно вздохнул, откинувшись на спинку кресла:
        - К сожалению, нападения на людей происходят не только в глухих местах. И меры предосторожности далеко не всегда помогают. А в нашем случае… Признаться откровенно, я предвидел, что что-то такое может произойти, и старался держаться настороже. Однако то, что случилось сегодня, превзошло все мои ожидания. Пытаться убить человека на глазах у его невесты… Черт побери, я не могу представить, кто из наших знакомых способен на такую жестокость!
        - В любом случае, это не могли сделать Лиза Горчакова или Катя Шихматова, - убежденно сказала Юлия.
        - Пожалуй, нет, - согласился Матвей. - Решиться на убийство это, знаете ли, совсем не то, что распускать языки и устраивать соперницам мелкие пакости.
        - Но тогда кто? Кто мог знать, что мы будем ехать в это время по этой дороге? Ведь маскарад должен был закончиться не раньше четырех утра и, если бы не мой испорченный костюм, мы бы вернулись домой только на рассвете!
        - И какой, по-вашему, вывод?
        Юлия выразительно посмотрела на Матвея:
        - Тот, кто распорядился устроить нам засаду, был уверен, что мы не останемся на маскарад. Он знал, что мое платье испортят и мне придется вернуться домой, а вы поедете со мной. Он также знал, что мы будем ехать в разных экипажах, как предписывают приличия, и ваша коляска будет следовать за каретой. Он все продумал и просчитал, не учтя одного - что вы можете оказаться вооружены и сумеете дать противнику отпор. Этот мерзавец слегка недооценил вас. И еще, конечно, удача оказалась не на его стороне.
        Матвей взглянул на Юлию с неподдельным восхищением:
        - Дорогая моя, вы так блистательно все разложили по полочкам, что мне нечего добавить. Да, я и сам пришел к таким же выводам. Этот мерзавец прекрасно знал, что ваш маскарадный костюм будет испорчен и вам придется вернуться домой. Но вот вопрос: откуда знал?
        - Налейте-ка мне еще шампанского, - внезапно попросила Юлия. - Невозможно говорить о таких вещах на трезвую голову.
        - Да уж, - криво усмехнулся Матвей, - от такой дьявольской свистопляски даже мне не по себе. А ведь я думал, что побывал уже во всех мыслимых и немыслимых переделках! - Он протянул Юлии наполненный бокал. - Зато, чтобы нам все-таки удалось распутать этот проклятый змеиный клубок!
        - И не сойти при этом с ума, - вздохнула она.
        Какое-то время они молчали, погрузившись в невеселую задумчивость. Потом Матвей посмотрел на Юлию и сказал:
        - Я думаю, утром вам следует послать за исправником. Надежда, конечно, невелика, но кто знает? Вдруг полиции удастся схватить напавших на нас бандитов, и тогда все проблемы разрешатся сами собой.
        - Да, конечно, я так и сделаю, - кивнула она. - Но это завтра, а сейчас… - на ее лице вдруг появилась какое-то странное, торжественное и одновременно смущенное выражение, - сейчас я хочу обратиться к вам с одной просьбой, которая наверняка повергнет вас в шок и заставит предположить, что я слегка повредилась умом из-за всех этих ужасных событий. - Она рассмеялась, нервно теребя завязки пеньюара. - На самом же деле это намерение возникло у меня уже давно. Но рядом со мной никогда не было подходящего мужчины.
        - И что же такое вы задумали? - осевшим голосом спросил Матвей.
        Юлия вскинула голову и с отчаянной, страстной решимостью посмотрела ему в глаза:
        - Я хочу расстаться со своей девственностью. Потому что, - торопливо пояснила она, - если это немедленно, прямо сейчас не произойдет, я начну терять рассудок. «Венец безбрачия», «родовое проклятье»… Когда ты слышишь со всех сторон эти зловещие слова, тебе и самой начинает казаться, что это правда… Ей-богу, Матвей, вы даже представить не можете, как мне иногда страшно! Я хочу раз и навсегда избавиться от этого страха. Ведь если девушка утратила невинность, значит, никакого «венца безбрачия» над ней не висит!
        - Но ведь мы уже выяснили, что «венца безбрачия» нет, - мягко заметил Матвей, не на шутку встревоженный ее состоянием. - Просто…
        - Нет, прошу вас, давайте не будем ничего обсуждать, пожалуйста! - горячо перебила его Юлия. - Согласны вы провести со мной ночь или нет?
        - Черт побери! - в смятении воскликнул Матвей, вскакивая с кресла. - Но… но ведь вы же потом меня возненавидите! Вы в таком состоянии, что…
        - «Да» или «нет»? - настойчиво повторила Юлия.
        - Проклятье! Но вы же понимаете, что у меня не хватит духу ответить «нет»!
        - В таком случае, идите в соседнюю комнату и раздевайтесь, - деловито скомандовала Юлия. - А я пока расстелю постель и… и буду вас ждать, - закончила она сорвавшимся голосом, отвернувшись от Матвея.
        Несмотря на всю напряженность ситуации, ему хотелось рассмеяться. За свою жизнь он не раз получал от женщин подобные предложения, но никогда еще они не звучали в форме категоричного приказа. Похоже, Юлия даже мысли не допускала, что он может ответить «нет» - иначе она не стала бы надевать этот соблазнительный наряд, который не составляло никакого труда с нее снять. И, надо заметить, у нее были все основания для такой уверенности: ведь совсем недавно он едва не лишил ее невинности. Только в тот раз она дала ему решительный отпор и даже хотела навсегда отказать от дома.

«На самом же деле это намерение возникло у меня уже давно. Но рядом со мной никогда не было подходящего мужчины»… Внезапно Матвей почувствовал, что его охватывает смятение. Если Юлия и впрямь уже давно задумала расстаться с невинностью, то почему же тогда она так яростно отвергла его в тот раз вместо того, чтобы воспользоваться моментом? Или… все дело в том, что тогда он еще не казался ей «подходящим мужчиной»? Но ведь это значит, что за прошедшие три недели очень многое изменилось! Матвея так и подмывало забросать Юлию вопросами, но он понимал, что этого сейчас делать не надо. Юлия и без того находится в состоянии нервного напряжения, а если он еще вздумает учинить ей допрос, с ней может случиться истерика. И тогда… тогда ему придется всю ночь успокаивать ее, вместо того чтобы заниматься более приятными вещами.
        Отбросив остатки сомнений, Матвей подошел к Юлии, бережно взял ее за руку и повернул лицом к себе.
        - Дорогая, я, конечно же, готов выполнить вашу просьбу. И - чего уж греха таить! - сделаю это с превеликим удовольствием. Но только, если вы, в свою очередь, согласитесь выполнить мою просьбу.
        - О чем вы? - насторожилась она.
        Матвей выдержал паузу, а затем мягко и отчетливо произнес:
        - Я хочу, чтобы вы не относились к тому, что между нами сейчас происходит, как к некой досадной необходимости. Забудьте про вашу цель, отбросьте все тревожные мысли и… просто займитесь со мной любовью. И, ради Бога, не спешите поскорей расстаться со своей девственностью! - усмехнулся он. - Это произойдет само собой, тогда, когда вы будете к этому готовы.
        Юлия наградила Матвея взглядом убийственного сарказма:
        - Готова? К чему? К тому, чтобы испытать ужасную боль?! Нет уж, лучше не ждите моей «готовности», а… делайте то, что обычно делаете со своими любовницами.
        - Но ты не моя любовница! - горячо возразил он. - Ты - женщина, которую я обожаю и боготворю. И поэтому мне совсем не безразлично, будет ли тебе со мной хорошо.
        - Я думаю, что будет, - тихо ответила Юлия, одарив его лучезарной улыбкой, от которой у него суматошно забилось сердце. - Настолько, насколько это вообще возможно… в первую брачную ночь.
        При этих словах она состроила такую скептическую рожицу, что Матвей невольно рассмеялся. Бессмысленно тратить время на уговоры, когда имеешь дело с запуганным человеком, да к тому же твердо убежденным в своей правоте. Поэтому Матвей просто обнял Юлию за плечи и, мягко притянув к себе, приник к ее губам в долгом, пронзительно-нежном поцелуе.
        Его руки плавно скользили по ее спине, и от этих прикосновений по телу девушки вскоре разлилось приятное, возбуждающее тепло. Она почувствовала, что ее напряжение уходит и на сердце становится радостно и легко. Прервав на минуту поцелуй, Юлия закрыла глаза и уткнулась лицом в шею Матвея, с наслаждением вдыхая аромат теплой кожи, смешанный с запахом изысканного парфюма и дорогих сигар. Как покойно и хорошо находиться в его объятиях, и как глупо она поступала, столько времени лишая себя этого блаженства, - подумала Юлия, и ей вдруг страстно захотелось наверстать упущенное. В жизни так мало счастья, а человек, даже самый сильный и мужественный, так беззащитен перед превратностями судьбы. Вспомнив, что сегодня она была на волосок от того, чтобы навсегда потерять Матвея, Юлия всхлипнула и безотчетно сжала его плечи. В ответ он так крепко прижал ее к себе, что ей стало трудно дышать.
        - Доверься мне, любимая, и не думай ни о чем плохом, - ласково прошептал он, погружая пальцы в ее шелковистые волосы.
        Юлия запрокинула голову и снова почувствовала на своих губах жаркое, возбуждающее дыхание Матвея. Он мягко потерся губами об ее пересохший рот, и от этой дразнящей ласки она окончательно расслабилась. Отбросив все лишние мысли, Юлия обняла Матвея за шею и доверчиво прильнула к нему всем телом, стремясь как можно полнее ощутить его близость. Он глухо застонал и с такой страстью впился в ее губы, что у нее захватило дыхание. Она чувствовала, как дрожат его руки, сжимавшие ее спину, слышала, как гулко колотится его сердце, и осознание того, что он сейчас тоже волнуется, наполняло ее душу умилением и глубокой нежностью. Машинально, почти не сознавая, что делает, Юлия начала пылко отвечать на страстные поцелуи Матвея, подставляя под его губы лицо, плечи, полуобнаженную грудь, в то время как ее собственные руки безостановочно ласкали его волосы и шею.
        Ее сердце неистово колотилось, по всему телу струились обжигающие ручьи. Пылкие, исступленные ласки Матвея сводили ее с ума. Внезапно она ощутила незнакомое, мучительно-сладостное томление внизу живота, и ее руки судорожно сжали плечи Матвея. В ответ он глухо застонал и торопливым движением сдернул с нее пеньюар. Потом подхватил на руки и быстро перенес на кровать, рывком сбросив на пол покрывало.
        Спина Юлии коснулась прохладного шелка простыней, и это подействовало на нее отрезвляюще. Ее сердце на мгновение замерло, а затем испуганно забилось от сознания того, что сейчас должно произойти. Угадав чувства девушки, Матвей приподнял на локте и с нежной улыбкой посмотрел ей в глаза.
        - Не надо бояться, любимая, - ласково прошептал он. - Помни: ты в любой момент можешь попросить меня остановиться!
        Подождав, пока она успокоится, Матвей осторожно продолжил свои ласки. Его чуткие пальцы касались ее пылающих щек, нежно щекотали чувствительные ямочки ключиц, дразнили набухшие соски. Он не торопился, желая полнее насладиться близостью, давая Юлии время освоиться с новыми ощущениями. Как-то незаметно, в перерывах между ласками и поцелуями, Матвей разделся, и Юлия ощутила рядом его сильное, горячее тело. Но вместо ожидаемого испуга ее вдруг охватила неистовая радость. Сколько раз она втайне мечтала об этой минуте, и вот, наконец, все происходит наяву! Отбросив всякую сдержанность, Юлия скользнула в объятия Матвея и начала осыпать поцелуями его лицо, шею, мускулистую грудь. Их страстные стоны смешались в одну волшебную мелодию, тела сплелись, губы уже не отрывались друг от друга…
        Заблудившись в тумане чувственности, Юлия даже не заметила, как Матвей начал осторожно входить в нее. Всем своим существом она стремилась навстречу новым ощущениям, охватившим ее тело. Ее бедра сами по себе начали двигаться в древнем ритме, инстинктивно подстраиваясь под движения мужчины. И тогда Матвей с глухим стоном подался вперед, сметая последнюю разделяющую их преграду.
        Ощутив резкую боль, Юлия громко вскрикнула и с силой вонзила ногти ему в плечи. Замерев в неподвижности, Матвей гладил и целовал ее лицо, словно заклинания, шепча успокаивающие слова. Потом осторожно возобновил движения, наблюдая за реакцией Юлии. Его руки восхитительно ласкали ее тело, заставляя забыть о пережитом, в глазах светилась такая любовь и нежность, что Юлии хотелось расплакаться от избытка эмоций. Почувствовав всплеск желания, она радостно вскрикнула и снова начала двигаться в такт мужчине, незаметно для себя ускоряя темп. Наслаждение нарастало волна за волной, с каждой секундой унося Юлию все дальше, пока она, наконец, не достигла наивысшей точки неизведанных ранее, прекрасных ощущений. А затем наступила оглушительная тишина, в которой было отчетливо слышно их прерывистое дыхание да суматошный стук сердец.
        Ненадолго оторвавшись от Юлии, Матвей прикрыл ее одеялом и снова заключил в объятия. Ее голова доверчиво лежала у него на плече, пальцы левой руки неспешно перебирали шелковистые, влажные от пота завитки волос на груди. Внезапно Матвей поймал себя на мысли, что еще никогда в жизни не испытывал такого блаженного состояния после близости с женщиной. Он чувствовал себя таким бесконечно счастливым, что ему хотелось смеяться и петь, вот только сил на это у него сейчас не было. Невероятная физическая усталость и такой же невероятный душевный подъем…

«А что же Юлия?» - внезапно мелькнула у него беспокойная мысль. Осторожно повернув голову, Матвей с волнением всмотрелся в ее лицо. Почувствовав этот взгляд, она открыла глаза, и все опасения Матвея мгновенно рассеялись. В устремленном на него взгляде янтарных глаз не просматривалось даже тени недовольства или сожаления. Он был наполнен радостью, смущением и каким-то непонятным, едва уловимым лукавством. Заметив, что такая же лукавая улыбка играет на губах Юлии, Матвей приподнялся на локте и вопросительно посмотрел на нее.
        - Ну, мадемуазель, и что означает эта коварная усмешка? - с притворной строгостью поинтересовался он. - Уж не мой ли нынешний вид кажется вам таким забавным?
        - Нет, - ответила Юлия, - хотя, надо признаться, вид у тебя сейчас, и вправду, забавный. Однако моя усмешка вызвана вовсе не этим, а… одной мыслью, которая уже несколько минут крутится у меня в голове.
        - И что же это за мысль?
        Выражение лица Юлии сделалось еще более озорным.
        - Я подумала: а что если бы я в самый важный момент вдруг взяла и попросила тебя остановиться? Интересно, как бы ты себя чувствовал сейчас? Уж, наверное, на твоем лице не играла бы эта блаженная улыбка кота, сумевшего, наконец, добраться до вожделенной хозяйской сметаны!
        Матвей расхохотался, откинув голову на подушку.
        - Дорогая моя, ты неисправимая язва, - мягко упрекнул он ее. - Даже в такую минуту не можешь удержаться от колких выпадов!
        - Я в отличном настроении, вот меня и тянет на всякие шалости, - невинным тоном пояснила она. - И причин для этого у меня достаточно. Во-первых, все оказалось не так ужасно, как я…
        - Не так ужасно?! - в замешательстве воскликнул Матвей.
        Щеки Юлии вспыхнули ярким румянцем.
        - Ну, если говорить откровенно, это было потрясающе! Почти так, как я и представляла это в своих фантазиях, только, - она на мгновение опустила смущенные глаза, - гораздо лучше. И это, конечно же, целиком и полностью твоя заслуга. Ты был таким чутким, таким нежным… я не могла такого от тебя ожидать…
        - Почему же ты не могла этого от меня ожидать? - с легкой обидой спросил Матвей.
        Юлия порывисто обняла его за шею, спрятав пылающее лицо на его груди.
        - Потому что ты долго был на войне, а это никого не делает мягче и нежнее. И еще потому, что ты… любишь крепкие напитки, а по моему мнению, мужчины, которые любят крепкие напитки, должны быть… примитивны и грубоваты в постели…
        - Никогда в жизни не слышал подобной чепухи, - возмущенно заявил Матвей. И, не в силах удержаться, спросил: - Но если ты опасалась, что я буду вести себя в постели не слишком деликатно, почему же ты остановила свой выбор на мне?
        Юлия глубоко вздохнула, словно набираясь сил перед прыжком в воду.
        - Потому, - ответила она, не поднимая глаз, - что ты - единственный мужчина в моей жизни, который сумел по-настоящему затронуть мое сердце. С того… - ее голос внезапно сорвался на хрипловатый шепот, - с того самого момента, когда я первый раз увидела тебя… во время нашего знакомства на Каменном острове…
        Сердце Матвея на секунду остановилось, а затем забилось с такой неистовой силой, что ему стало трудно дышать. Порывисто притянув к себе Юлию, он осыпал ее лицо и волосы целым потоком благодарных поцелуев. Затем мягко отстранил ее от себя и, глядя ей в глаза потемневшими от волнения глазами, спросил:
        - Любимая, ты ведь выйдешь за меня замуж, правда?
        - А почему ты мне это предлагаешь? - спросила она, испытующе всматриваясь в его лицо. - Надеюсь, не потому, что считаешь, будто совратил меня и теперь обязан жениться?
        - Конечно же, нет, глупышка! - горячо возразил Матвей. - Вовсе не поэтому, а… просто потому, что я очень люблю тебя и не представляю без тебя жизни!
        Она засветилась трепетной радостью, с губ сорвался счастливый смех. Но уже в следующую секунду на лицо Юлии словно набежала тень. Радость в глазах сменилась неуверенностью и тревогой, а улыбка превратилась в горько-ироничную усмешку.
        - Я хочу ответить «да» и боюсь, - прошептала она, не отводя глаз от его взволнованного лица. - Потому что всего лишь несколько часов назад тебя уже пытались убить из-за меня. Я знаю, тебя ничем не испугаешь, и все-таки… все-таки, если бы твой пистолет случайно заклинило, ты бы, возможно, не держал меня сейчас в объятиях. И как, при таком положении вещей, я могу ответить тебе «да»? - Она сокрушенно покачала головой. - Конечно же, нет, милый. Конечно же, у меня не повернется язык ответить тебе «да»! Пока где-то рядом бродит это мерзкое чудовище…
        - Если это мерзкое чудовище когда-нибудь попадется мне, - сдавленным от ярости голосом процедил Матвей, - я не представляю, что с ним сделаю.
        - Но пока оно, к несчастью, не попалось нам в руки, - с грустной усмешкой промолвила Юлия. - А потому ни о какой помолвке и свадьбе не может быть и речи.
        Матвей бережно коснулся пальцами ее подбородка.
        - Ты так боишься за меня, любимая?
        - Очень боюсь, - откровенно призналась она. - И ума не приложу, как мне теперь держаться с тобой на людях, чтобы… Но, пожалуйста, давай не будем больше об этом! До конца ночи осталось не так много, не будем тратить его на то, о чем можно поговорить днем!
        - И что ты предлагаешь? - вкрадчиво спросил Матвей, принимаясь ласкать ее грудь.
        Юлия отвела его руки и шутливо погрозила ему пальцем.
        - Не будьте слишком напористы, сударь! Или вас не учили, что за дамой надо галантно поухаживать, прежде чем тащить ее в постель?
        - В таком случае предлагаю выпить шампанского и доесть конфеты, - предложил Матвей.
        - И какой же тост ты хочешь произнести в этот раз?
        - Я полагаю, что к нынешней ситуации подходит только один тост. - Матвей протянул Юлии бокал и, сделав торжественное лицо, провозгласил: - За благополучное снятие
«венца безбрачия»!
        - О да, - многозначительно усмехнулась Юлия, - за это стоит выпить. Этот злосчастный «венец безбрачия» попортил мне столько крови!
        - Но, теперь, слава Богу, ты можешь о нем забыть, - с улыбкой сказал Матвей. - Окончить дни старой девой тебе не суждено. А вот с Лизой Горчаковой такое вполне может случиться! - оптимистично прибавил он.
        Юлия прыснула, едва не расплескав шампанское.
        - Да уж, - пробормотала она, весело поглядывая на Матвея. - Я и здесь умудрилась ее опередить… И как же ей, бедняжке, после этого питать ко мне добрые чувства?!
        Они одновременно рассмеялись, выпили шампанское, а затем забрались в постель и не покидали ее до самого рассвета. Потом Матвей торопливо оделся и, нежно поцеловав засыпающую Юлию, вернулся в свою комнату, где тотчас провалился в глубокий сон.

23
        Поздно утром Матвея разбудил Николай.
        - Давай, мой друг, просыпайся! - приговаривал он, энергично тормоша его за плечи. - Ей-богу, да что с тобой такое случилось? Двенадцатый час, а ты все дрыхнешь, как невинный младенец!
        - Который, ты говоришь, час? - сонно переспросил Матвей.
        - Да уж скоро полдень! Самборский приехал, у него какие-то важные новости, а ни тебя, ни Юлию не добудишься!
        - Так-так, - проговорил Матвей, перемещаясь в сидячее положение. - Ну, и что за новости привез нам милейший Андрей Евгеньевич?
        - Не имею понятия. Тебе ведь прекрасно известно, что они с Виолеттой не ведут доверительных разговоров.
        - Хорошо, - вздохнул Матвей. - Передай Самборскому, что через двадцать минут я буду в его распоряжении. И попроси горничную поскорей принести мне теплой воды и кофе!
        Ровно через двадцать минут Матвей входил в гостиную, где его с нетерпением дожидались Николай, Самборский и Виолетта. Поздоровавшись с Самборским, Матвей тотчас спросил Виолетту про Тумановых. Оказалось, что они вернулись с маскарада только в шестом часу и еще спят, видимо, ничего не зная о ночном происшествии.
        - Может, мне их разбудить? - предложила Виолетта.
        - Нет, это ник чему, - возразил Матвей. И, повернувшись к Самборскому, с улыбкой спросил: - Андрей Евгеньевич, вы, кажется, хотели со мной о чем-то поговорить?
        - Да, мой юный друг, - загадочно произнес тот. - Я хочу поделиться с вами… кое-какими соображениями насчет вчерашних событий.
        - Так вы уже знаете?
        - Я рассказала Андрею Евгеньевичу про то, как на вас напали бандиты, - пояснила Виолетта, недружелюбно сверкнув на Самборского глазами. - Потому что он все равно бы узнал об этом от Юлии.
        - Ясно, - улыбнулся Матвей. - Ну что ж, в таком случае давайте спустимся в парк, - предложил он Самборскому. - А то от духоты у меня мозги плохо работают.
        Выйдя на свежий воздух, они закурили сигары и углубились в одну из тенистых аллей. Какое-то время Самборский молчал, что-то сосредоточенно обдумывая про себя. Потом посмотрел на Матвея и с расстановкой спросил:
        - Итак, господин Елагин, как я понял из рассказа Виолетты Егоровны, вчера вечером, по возвращении от Нарышкиных, вас пытались убить?
        - Совершенно верно, - кивнул Матвей.
        - И кого вы подозреваете?
        - Никого.
        Самборский понимающе кивнул:
        - Да, конечно. Если бы вы кого-то подозревали, то не сидели бы сейчас в бездействии. Ну, а насчет истории с испорченным маскарадным костюмом?
        Матвей тяжко вздохнул и пожал плечами.
        - До происшествия на дороге я был твердо уверен, что это дело рук княжны Горчаковой и графини Шихматовой. А теперь, честно говоря, не знаю, что и думать.
        - Знаете, а я ведь тоже был вчера у Нарышкиных, - сказал после небольшой паузы Самборский. - Только приехал я к самому маскараду, потому что днем у меня были в городе дела. Вошел в зал, осматриваюсь - что за чертовщина! Ни Юленьки, ни Виолетты, ни вас нигде нет! А потом Туманова рассказала, что костюм княжны кто-то испортил и вы все уехали. Естественно, я очень расстроился за Юленьку и сегодня с утра пораньше поспешил сюда. И тут вдруг узнаю такое, от чего у меня в буквальном смысле волосы встают дыбом!
        - Да уж, нечего сказать, - криво усмехнулся Матвей, - вечерок у нас вчера выдался жаркий.
        - Я, конечно, поначалу был повергнут в шок, - взволнованно продолжал Самборский. - Да и шутка ли сказать: попытка убийства! Говоря откровенно, я никогда не верил в
«таинственного злодея», думал, что тут ряд несчастных совпадений. А тут - все доказательства налицо! Вышел я на веранду, курю, пытаюсь осмыслить все эти ужасы, и вдруг мне, как снег на голову, падает мысль. Вот ею, собственно, мне и не терпелось с вами поделиться. - Андрей Евгеньевич многозначительно посмотрел на Матвея.
        - И что же это за мысль, сударь?
        Самборский глубоко затянулся табачным дымом, а затем медленно выпустил его из легких:
        - Я думаю, уж не замешан ли здесь ваш двоюродный брат.
        Лицо Матвея на мгновение окаменело:
        - Вы полагаете, наемных убийц мог подослать ко мне Антон?
        - А разве у него нет причин желать вашей смерти? - задал встречный вопрос Андрей Евгеньевич. И, не дожидаясь ответа, продолжил: - После того как княгиня Туманова рассказала мне про испорченный костюм, я начал внимательно наблюдать за княжной Горчаковой: мне было совсем нетрудно узнать ее под маской, так как после каждого танца она возвращалась к своей маменьке. И я нашел ее поведение весьма странным. Эта девица весь вечер вертела головой во все стороны, будто кого-то высматривала, а к некоторым дамам подходила так близко, что на нее недовольно косились. И только сегодня я понял, кого она так настойчиво пыталась отыскать в толпе масок: нашу Юленьку! То есть, она не знала, что та уехала домой, и была удивлена, как ей удалось так хорошо замаскироваться.
        - А графиня Шихматова? - спросил Матвей.
        Самборский виновато развел руками.
        - А вот за этой особой я, к сожалению, не проследил, о чем теперь жалею. Потому что, - он понизил голос до заговорщицкого шепота, - она вполне могла испортить платье нашей дорогой Юленьки… по наущению своего любовника Антона Елагина!
        Матвей, который в это время сосредоточенно глядел себе под ноги, порывисто обернулся к собеседнику.
        - Разрази меня гром, - пробормотал он. - Так они, оказывается, состоят в связи?
        - А вы до сих пор не знали? - удивился Андрей Евгеньевич. - Впрочем, здесь нет ничего странного, учитывая, что вы все последнее время были заняты одной Юленькой. Да, они любовники - могу вам поручиться. Уж не знаю, зачем графиня связалась с этим ничтожным человеком, возможно, в надежде вызвать вашу ревность. В Москве такие вещи сложно скрыть, это вам, знаете ли, не Петербург.
        - И вы полагаете, что Антон мог попросить ее испортить костюм Юлии, чтобы та была вынуждена уехать домой… естественно, в сопровождении меня и своей кузины. А так как ехать в одном экипаже с мужчинами незамужним дамам не полагается…
        - …то у наемных убийц была прекрасная возможность прикончить вас, не причинив вреда княжне Прозоровской и ее кузине, - докончил за него Самборский.
        - Да, действительно, - согласился Матвей. - Но с чего вы стали подозревать Антона? Это Юлия рассказала вам…
        - Про векселя? - глаза Самборского лукаво блеснули из-под густых бровей. - Нет, она мне ничего не рассказывала. Да и когда бы она успела, если вы купили их только два дня назад? Все гораздо проще. Белявский, который продал вам векселя Антона, разболтал об этом на вечере в Английском клубе, и, надо полагать, как это обычно бывает в таких случаях, слухи мгновенно дошли до Антона.
        - И он поспешил устранить меня, пока я не подал векселя ко взысканию, - с мрачной усмешкой докончил Матвей. - Черт побери, вот уж никогда не думал, что он способен на такой отчаянный и дерзкий поступок!
        - Вероятно, он решился на это под влиянием момента, - предположил Самборский. - Знаете, как это бывает у некоторых? Узнал дурные новости, напился с горя, да и почувствовал себя шекспировским персонажем! А сейчас, когда дело провалилось, небось забился в нору и трясется от страха, что его разоблачат, - Андрей Евгеньевич недобро улыбнулся. - А знаете что, мой друг? - внезапно предложил он. - Давайте-ка мы с вами прямо сейчас поедем в Москву и тряхнем хорошенько этого голубчика! Не думаю, что у него хватит сил противостоять двум таким решительным людям.
        - Да, - согласился Матвей после короткого раздумья. - Едемте, Андрей Евгеньевич, прямо сейчас! Сначала я загляну к госпоже Шихматовой, а затем вместе с вами - к Антону.

* * *
        Оказавшись в особняке Горчаковых на Пречистенке, Матвей тотчас велел горничной доложить о нем графине Шихматовой.
        - Но ведь их сиятельство, должно быть, еще спят, - растерянно отозвалась девушка.
        - Так пойди и разбуди их сиятельство, - безоговорочным тоном приказал Матвей, вкладывая в руку служанки серебряную монету. - Не сомневайся: когда графиня услышит мое имя, от ее сонливости не останется и следа. Да, и еще! - он окинул горничную внушительно-строгим взглядом. - Передай графине от моего имени, чтобы она поторопилась, если не хочет схлопотать неприятностей. Поняла?
        - Да, барин, - испуганно пролепетала горничная и поспешно юркнула за дверь.
        Минут через десять служанка вернулась и доложила, что графиня сейчас спустится. А еще через десять минут в гостиную вошла сама Катя - в белом утреннем капоте и кружевном чепце, надетом прямо на распущенные волосы. Ее наспех припудренное лицо выглядело еще сонным, но взгляд был ясен и наполнен живейшим любопытством.
        - Сударь, я крайне удивлена… - начала была она, приняв эффектную театральную позу, но Матвей бесцеремонно прервал ее.
        - Прошу прощения, мадам, но я приехал не затем, чтобы тратить время на пустую болтовню, - ледяным тоном объявил он. И, не дожидаясь, пока она опомнится, шагнул ей навстречу и, пронзительно глядя в глаза, сказал: - Графиня! Ваш любовник Антон Елагин только что рассказал мне, что это вы по его просьбе испортили маскарадный костюм Юлии Прозоровской. Признавайтесь, это так?
        - Вы… вы с ума сошли, - пролепетала Катя, растерянно хлопая ресницами. - Какой… О чем вы вообще говорите!
        - Не прикидывайтесь дурой! - рявкнул Матвей. - Вы прекрасно знаете, о чем идет речь. Вчера, перед маскарадом, вы проникли в комнату княжны Прозоровской и облили вином ее маскарадный костюм. Ну?! - Он схватил Катю за плечи и легонько встряхнул. - Говорите, было такое или нет?
        - Господи, конечно же, нет! - воскликнула она, глядя на него расширенными от ужаса глазами. - Зачем… зачем бы я стала это делать?!
        По лицу Матвея скользнула усмешка.
        - Интересный вопрос! «Зачем бы я стала это делать!»… Да затем, черт побери, что вы всем сердцем ненавидите эту девушку и только и думаете, как бы навредить ей! И когда, - Матвей выдержал небольшую паузу, не отрывая взгляда от побледневшего лица Кати, - ваш любовник Антон Елагин подкинул вам «блистательную» идею с маскарадным костюмом, вы с радостью за нее ухватились… даже не задумавшись, какие это может иметь последствия, - отступив на пару шагов, Матвей скрестил руки на груди и погрузился в зловещее молчание.
        - Боже мой, - пробормотала Катя. - Да это… это какой-то кошмар! Я не знаю, зачем Антону понадобилось наговаривать на меня, но клянусь, что не притрагивалась к этому проклятому костюму!
        - И мой разлюбезный кузен, конечно же, не просил вас приводить его в негодность, - ехидно вставил Матвей.
        - Да я уже сто лет не виделась с вашим кузеном! Наши отношения прекратились после того злополучного вечера у Юшковой, когда он так откровенно ухаживал за Юлией и когда его лошади понесли.
        - То есть он уже не ваш любовник? - недоверчиво спросил Матвей.
        - Нет! О Господи, ну почему вы не верите мне? И Антон… как это низко и подло с его стороны! Вот так оклеветать женщину, которая не сделала тебе ничего дурного… - не договорив фразы, графиня упала на диван и разрыдалась.

«Проклятье, а ведь она, кажется, не лжет», - подумал Матвей, чувствуя, как его охватывает нестерпимая досада. Если маскарадный костюм Юлии испортила не графиня Шихматова, то кто? По сути, это мог сделать кто угодно, например новая пассия Антона, связь с которой он держит в секрете. Но как же они смогут доказать вину этого мерзавца, если у них нет свидетелей? Оставалось надеяться, что вдвоем с Самборским они как-нибудь сумеют надавить на него и вытрясти признание.
        Внезапно Катя перестала плакать и вскочила на ноги.
        - Матвей, клянусь, я не портила костюма вашей княжны, - она старалась вложить в свой голос и взгляд как можно больше убедительности. - Да, я не питаю добрых чувств к этой девушке, и это вполне понятно. Но, честное слово, я бы никогда не решилась на такой поступок! У меня не хватило бы смелости… - она помолчала, пытаясь справиться с волнением. - Неужели вы не можете мне поверить?
        - Поверить? - иронично переспросил Матвей. - После того, как на одном маскараде вы сыграли со мной и Юлией злую шутку?
        Лицо Кати залилось краской:
        - Вы имеете в виду маскарад в доме барона Корфа?
        - А что же еще, черт побери!
        - Но… но ведь это не я, а Лиза… Хорошо, я признаюсь, - с внезапной решимостью выпалила она. - Мы и на этом маскараде хотели устроить Юлии неприятность. Несколько дней назад в Москву приехал младший брат Лизы, бесшабашный повеса. И мы попросили его, чтобы он и его друзья поехали к Нарышкину и пригласили княжну Прозоровскую на все большие танцы. Потом они должны были незаметно исчезнуть с вечера, пока их никто не узнал. И получилось бы, что Юлия большую часть бала простояла у стены: ведь обещанные танцы нельзя отдавать другим кавалерам! Потом бы она поняла, что над ней… подшутили… ну и пусть! Вечер испорчен, а обвинить в этом некого, потому что все «шутники» были в масках.
        - Да-а, - покачал головой Матвей, - я вижу, вы с вашей кузиной большие мастерицы по части непристойных выходок.
        Катя виновато вздохнула:
        - Да, конечно, все это непорядочно, а главное - глупо и мелко. И я бы никогда не призналась вам в этом, если бы вы не обвиняли меня в еще более тяжком проступке… Матвей, неужели вы и теперь не верите мне?!
        Ее взгляд, устремленный на него, был таким несчастным и жалобным, что у него на секунду дрогнуло сердце. А ведь он когда-то любил эту женщину, с упоением целовал эти нежные губы, прижимал к себе это прекрасное, гибкое тело, будто созданное для ласк молодого и пылкого любовника! А теперь он стоит перед ней и безжалостно терзает, пытаясь добиться признания в пособничестве Антону. Матвей уже было собрался сказать про свой обман, но тут ему вспомнилось единственное письмо Кати, переданное ему в Петропавловскую крепость - всего несколько сухих, лаконичных фраз: «Я не могу быть женой государственного преступника, к тому же, лишенного наследства. У меня уже появился другой жених, порядочный и достойный человек, и я буду вам очень признательна, если вы перестанете тревожить меня своими записками. В противном случае я буду вынуждена обратиться к властям»…
        Вся сентиментальность Матвея мгновенно схлынула, едва он вспомнил эти жестокие, черствые слова, навечно запечатленные в его памяти. Какого черта он должен быть снисходительным, если с ним самим когда-то обошлись иначе? Нехорошо, конечно, получилось, но… он ведь действовал в интересах своей дорогой невесты, а значит, ему не в чем себя упрекать.
        - Успокойтесь, графиня, я вам верю, - примирительно сказал он. - Простите, что заставил вас так сильно поволноваться и - прощайте.
        - Но что вы собираетесь теперь делать? - спросила она, и ее взгляд снова наполнился беспокойством. - Вы… вы ведь не пойдете к моему мужу, чтобы…
        - Открыть ему глаза на вашу неверность? - Матвей усмехнулся и отрицательно покачал головой. - Нет, я этого не сделаю, слово чести. Но и вы, в свою очередь, поклянитесь, что с этого дня больше не будете строить козней против княжны Прозоровской!
        - Клянусь своей женской красотой! - быстро ответила Катя.
        - А также приложите усилия, чтобы отговорить от подобных затей вашу кузину.
        - Да-да, я постараюсь, клянусь вам!
        - Смотрите же, сударыня, - строго проговорил Матвей. - Слово чести за слово чести. - С этими словами он сдержанно поклонился и пошел к дверям.

* * *
        Матвей рассказал Самборскому о разговоре с Катей, и тот после небольшого раздумья согласился, что графиня едва ли замешана в темных делах бывшего любовника.
        - Да, черт возьми, это весьма досадно, - вздохнул он. - Без показаний этой женщины нам будет гораздо труднее прищучить вашего братца… И все-таки я думаю, что мы должны нанести ему визит.
        - Несомненно, - согласился Матвей.
        - Но, однако, чем бы его припугнуть? - Самборский на минуту задумался. - Слушайте, а что если мы пообещаем ему прощение в обмен на признание? Если вы, конечно, готовы примириться с тем, что он останется безнаказанным…
        - Да ради спокойствия Юлии я готов примириться с чем угодно! - горячо воскликнул Матвей. И, выразительно посмотрев на Самборского, прибавил: - Ведь если окажется, что меня пытался убить Антон, значит, никакого «таинственного врага» у нее нет!
        Окликнув кучера, Андрей Евгеньевич велел ему ехать в гостиницу, где, по его сведениям, остановился Антон. Горя нетерпеньем, Матвей и Самборский выпрыгнули из коляски чуть ли не раньше, чем та остановилась возле крыльца. Но - увы! - их ждало разочарование. Оказалось, что граф Антон Елагин сегодня утром внезапно, безо всякого предупреждения, покинул гостиницу и на почтовых лошадях отправился в Петербург.
        - Ну, и что вы обо всем этом думаете, мой юный друг? - спросил Самборский, как только они снова уселись в экипаж. - Не кажется ли вам, что все это очень подозрительно?
        - Еще как подозрительно! Поспешные сборы, внезапный отъезд… Завтра чуть свет мне тоже нужно выехать в Петербург, - решительно заявил Матвей. - Даже если окажется, что это вовсе не Антон подослал ко мне убийц, то я хотя бы разберусь с его долговыми расписками.
        Андрей Евгеньевич согласно кивнул.
        - Это правильное решение. Поезжайте, и дай Бог, чтобы ваша поездка оказалась удачной… А насчет Юлии не беспокойтесь, - угадал он мысли Матвея. - Ничего с ней не случится. Потому что, если бы кто-то собирался покуситься на ее жизнь, то возможностей у него и раньше было достаточно.
        - Да, это, безусловно, так, - согласился Матвей, тяжко вздыхая при мысли о предстоящей разлуке, а также о разговоре с Юлией, которая вряд ли придет в восторг от перспективы расстаться на пару недель.

24
        Не желая обременять Самборского, Матвей вернулся в Богданово на извозчике. Едва он вошел в гостиную, как его тотчас забросали вопросами. Всем не терпелось узнать, куда они с Самборским ездили и закончилась ли поездка каким-нибудь результатом.
        - Ну, граф, а теперь самое главное, - взволнованно спросила Наталья Борисовна, когда он замолчал. - Что вы намерены дальше делать?
        Матвей обвел взглядом компанию, чуть дольше задержавшись на Юлии.
        - Я думаю, мне остается одно, - невесело усмехнулся он, - поскорее отправиться вдогонку за кузеном.
        - И когда вы хотите выехать? - упавшим голосом спросила Юлия.
        - Завтра на рассвете.
        - Завтра, - повторила Юлия, задумчиво глядя в окно и покусывая губы. - И господин Загрядский с вами?
        - Ну, разумеется, я тоже поеду! - поспешно заявил Николай. - Не могу же я оставить друга без поддержки!
        - В таком случае, может быть, и мне составить вам компанию? - предложил Дмитрий, но Матвей отрицательно покачал головой:
        - Нет-нет, князь. Мы прекрасно справимся одни, а вам лучше остаться здесь и опекать наших дам.
        Выходя из гостиной, Матвей бросил на Юлию выразительный взгляд, и она ответила ему чуть заметным наклоном головы. Поэтому, поднявшись к себе, Матвей не стал заниматься укладкой вещей, а налил вина и принялся с нетерпеньем ожидать, когда Юлия передаст ему записку с горничной. Но вместо записки Юлия пришла сама.
        - Итак, ты уезжаешь, - заговорила она с порога. - А я? Как я останусь одна?
        - Ты останешься не одна, а с близкими людьми, которые, конечно же, не позволят тебе заскучать и почувствовать себя брошенной, - ответил Матвей, стараясь вложить в свой голос и взгляд как можно больше оптимизма.
        Но Юлия лишь досадливо махнула рукой.
        - Я беспокоюсь вовсе не о том, что меня будет некому развлекать в твое отсутствие. Я, знаешь ли, и сама прекрасно способна себя развлечь. Вот только боюсь, что мне будет совсем не до этого. - Она подошла к Матвею и, положив руки ему на плечи, с волнением посмотрела в глаза. - Господи, Матвей! Неужели ты не понимаешь, что я изведусь от тревоги?
        Он заставил себя улыбнуться:
        - Уверяю тебя, мой ангел, все не так страшно. Если наемных убийц подослал Антон, то, скорее всего, моей жизни больше ничто не угрожает. Во-первых, если бы он хотел повторить покушение, то не стал бы уезжать из Москвы, а во-вторых, откуда он может знать, что я обо всем догадался и собираюсь ехать за ним следом?
        - А если это ловушка? Ведь Антон мог не уехать из Москвы, а просто перебраться в другое место, оставив в гостинице шпиона! И когда ему доложат, что вы с Самборским искали его, он сообразит, что ты бросишься за ним в Петербург!
        - И устроит мне на дороге засаду, чтобы на этот раз прикончить наверняка? - Матвей рассмеялся. - Нет, дорогая моя, это слишком фантастичное предположение. К тому же я очень скоро узнаю, правда ли он едет в Петербург: ведь на почтовых станциях записывают проезжающих.
        - Да, в самом деле, - задумчиво кивнула Юлия. - Но что если это не Антон? Ведь поспешный отъезд - еще не доказательство вины! Антон мог поспешить в Петербург, надеясь раздобыть деньги для уплаты по векселям.
        Матвей сосредоточенно наморщил лоб.
        - Честно говоря, мне не приходила в голову такая мысль. Белявский, продавший мне векселя, уверял, что Антону негде взять денег, но кто его знает… К сожалению, пока я не встречусь с кузеном, ничего определенного сказать нельзя. Так что ехать нужно. - Он привлек к себе Юлию и запечатлел на ее губах нежный поцелуй. - Я обещаю, что буду предельно осторожен. А ты обещай, что не будешь слишком расстраиваться и забивать голову лишними опасениями.
        - Я хочу поехать с тобой, - сказала Юлия, капризно надув губы.
        Матвей непреклонно покачал головой:
        - Нет, моя радость, исключено. Я бы никогда не решился подвергнуть тебя такому риску. Да об этом вообще бессмысленно говорить, потому что тебя все равно не отпустят. Так что не будем спорить. В конце концов, у нас не так много времени, чтобы тратить его впустую.
        Тяжко вздохнув, Юлия посмотрела на часы:
        - Половина седьмого… Я думаю, мне нужно пойти вниз, а ты займись укладкой вещей, чтобы потом не тратить время. Сразу после ужина я уйду к себе, сославшись на нездоровье, и буду дожидаться твоего прихода. Постарайся не задерживаться, потому что, как ты верно заметил, времени у нас немного.
        - Да, моя радость, - прошептал Матвей.
        Он заключил ее в объятья и хотел поцеловать, но Юлия неожиданно высвободилась.
        - Не сейчас, - сказала она. - Я слишком зла на твое проклятое благородство. - И не успел Матвей произнести что-то в ответ, как она скрылась за дверями.

«Черт побери, - подумал Матвей, в досаде покусывая губы. - И почему у меня в жизни так по-дурацки все складывается? Казалось бы, сейчас самое время парить в облаках от счастья, а тут…» Обреченно махнув рукой, он повернулся к шкафу.

* * *
        Покинув гостиную вслед за Юлией, Виолетта вышла в парк и быстро пошла по каштановой аллее. У них с Николаем появилось в парке любимое место, и сейчас Виолетта направлялась туда, надеясь, что он уже ждет ее там: так она истолковала красноречивый взгляд, который он бросил на нее при выходе из гостиной.
        И действительно, вскоре она увидела Николая, нетерпеливо кружившего возле скамейки, обсаженной кустами пионов.
        - Ну наконец-то! - воскликнул он, заключая ее в объятья. - А я уж думал, ты не догадалась, о чем я прошу!
        - Конечно же, догадалась, - она мягко отстранилась от него и оглянулась по сторонам. - Я никак не могла отделаться от Тумановой.
        - Так надо было прямо сказать, что я жду тебя в парке. - Николай немного помолчал, поглядывая на Виолетту с нежным упреком. - В самом деле, любимая, сколько мы будем встречаться тайком и скрывать от всех нашу привязанность? Ты ведь не девушка, а вдова, и не должна ни перед кем отчитываться в своем поведении.
        - Все так, - кивнула она. - Но ведь мы не в моем доме, а в доме Юлии - молодой и еще совсем невинной девушки, а значит, должны вести себя пристойно и соблюдать приличия.
        Николай отступил от нее на шаг и торжественно выпрямился:
        - Вот об этом-то, моя радость, я и хочу поговорить. Не о том, как нам лучше соблюсти приличия, а о том, чтобы у нас отпала всякая необходимость их соблюдать.
        - Прости, но… я не совсем тебя понимаю, - пробормотала Виолетта, чувствуя, что ее мысли начинают путаться, а сердце - учащенно стучать. Неделю назад Николай признался ей в любви, а прошлой ночью они стали близки. Однако до последнего момента она все же не допускала возможности серьезных отношений. Соединить свою жизнь с прекрасным, достойным человеком, который беззаветно любит и во всем понимает тебя… неужели такое для нее возможно? После стольких лет холода и отчаяния в это так трудно поверить!
        Неловко потоптавшись на месте, Николай порывисто шагнул к ней и взял за руку.
        - Дорогая Виола, пожалуйста, выходи за меня замуж, - проговорил он хриплым от волнения голосом.
        - Боже ты мой, - выдохнула она, недоверчиво всматриваясь в его лицо. - Ты хочешь, чтобы я стала твоей женой?!
        - Хочу, - решительно заявил Николай. - И как можно скорее, без дурацких затяжных помолвок, которые, по-моему, совершенно не нужны тем, кто влюблен…
        - А ты, в самом деле, серьезно влюблен в меня? - спросила она, чувствуя, как губы растягиваются в глуповато-блаженной улыбке.
        - Да, - твердо ответил он. - Настолько серьезно, что серьезнее не может быть. И поэтому я не представляю, как выдержу без тебя эти ужасные две недели! - внезапно воскликнул он с отчаянием. - Послушай, любимая! Давай прямо сейчас объявим о нашей помолвке и завтра вместе поедем в Петербург. Конечно, это немного рискованная затея, но если соблюдать осторожность…
        Виолетта посмотрела на него жалобно:
        - Дорогой мой, ты даже не представляешь, как я сама этого хочу! Но, увы, это невозможно. Если я уеду, кто будет поддерживать и утешать Юлию?
        - Понимаю, - вздохнул Николай. - Ты слишком великодушна, чтобы пожертвовать покоем лучшей подруги ради своих удовольствий. Что ж, я не буду настаивать. Ну а теперь ответь мне: ты выйдешь за меня замуж?
        - Конечно же, выйду, - с улыбкой промолвила она. И полушутливо-полусерьезно прибавила: - Если ты не передумаешь за время разлуки, то сразу после твоего возвращения мы начнем готовиться к свадьбе.
        - Я не передумаю, - заверил он.

25
        В первый же день путешествия Матвей убедился, что его кузен действительно едет в Петербург. В книгах станционных смотрителей было записано его имя; к тому же многие хорошо запомнили Антона, благодаря его нервозному поведению и щедрым чаевым, которые он платил, чтобы ему без очереди давали лошадей. Надеясь нагнать кузена еще в дороге, Матвей проявлял такую же щедрость, но, несмотря на это, достичь цели ему не удалось.
        К концу пятого дня пути друзья, наконец, прибыли в столицу, где остановились в доме Николая. Наследующее утро Матвей отправился к Антону, надеясь застать того врасплох. Однако здесь его, как и в московской гостинице, поджидала досадная неожиданность. Оказалось, что Антон даже не заезжал с дороги домой, а где остановился, дворовые не знали.
        Позавтракав, друзья принялись думать, что им делать дальше. Однако не успели они еще принять какое-то решенье, как к ним неожиданно пожаловал визитер. Им оказался отставной офицер по имени Алексей Молчанов. Когда-то давно Матвей был немного знаком с этим человеком, а его кузен и вовсе находился с ним в приятельских отношеньях. Поэтому, как только Матвей увидел Молчанова, у него мелькнуло подозрение, что того послал к нему Антон. И он не ошибся.
        - Господин Елагин, я пришел к вам по просьбе вашего двоюродного брата, - без дальних предисловий объявил Молчанов. - Он просил передать вам вот это письмо. - Молчанов протянул Матвею незапечатанный конверт.
        - Интересные дела, - с усмешкой пробормотал Матвей. - А что же сам Антон, прячется от меня, что ли?
        Молчанов многозначительно повел бровями.
        - Да, он прячется. Но только не от вас, а… от другого человека, который ищет его по всему городу, чтобы учинить расправу. Впрочем, прочтите письмо, сами все узнаете.
        Пожав плечами, Матвей развернул письмо. Из него следовало, что Антон, узнав о судьбе векселей, решился на отчаянный шаг: бросился в Петербург, чтобы занять денег у давней любовницы, жены очень богатого и влиятельного человека. Однако дело не выгорело, так как муж этой женщины, давно подозревавший ее в неверности, застал их с поличным. Антону лишь чудом удалось вырваться и бежать и теперь он вынужден прятаться на даче своего приятеля. Он хотел как можно скорее уладить с Матвеем долговой вопрос, чтобы скрыться за границей. В противном случае его жизни грозила смертельная опасность. «Этот человек однажды уже пытался меня убить, - писал Антон, - на памятном вечере у Юшковой. Он сам признался мне в пылу гнева, что это его люди подпоили моих лошадей полынью и что только твое вмешательство спасло меня. Теперь ты понимаешь, кузен, насколько опасно мое положенье и что единственный выход для меня - бегство за границу. Однако я не могу бежать, пока не улажен вопрос с долгами. Давай же поскорей встретимся и подпишем все бумаги, чтобы у меня были развязаны руки».
        - Так, значит, Антон сейчас у вас на даче? - спросил Матвей у Молчанова, закончив читать письмо.
        - Да, - подтвердил тот. - На моей даче на Каменном острове. Я отвез его туда ночью: в моем городском доме он не хотел оставаться, боялся, что выследят.
        - А откуда он узнал, что я в Петербурге?
        - А он еще не знает об этом. Он лишь предполагал, что вы должны приехать, чтобы разобраться с векселями, и попросил меня поискать вас, дав несколько адресов. И вот я нашел вас здесь.
        Матвей выразительно посмотрел на Николая.
        - Ну, друг мой, что скажешь?
        - По-моему, эта история выглядит правдоподобно, - задумчиво протянул Николай. - И ничуть не идет вразрез с нашими подозреньями.
        - Да, действительно, - мрачно усмехнулся Матвей. - Ну что ж, господин Молчанов, везите нас к Антону. Чем скорее мы все уладим, тем лучше.

* * *
        Минут через сорок кабриолет Молчанова остановился возле ворот небольшого особнячка, окруженного запущенным садом. К удивлению Матвея, никто из прислуги их не встретил, и это обстоятельство несколько озадачило его. Если Антон так трясется за свою жизнь, как он мог остаться в этом доме совсем один?
        В сопровождении Молчанова друзья вошли в дом, а затем прошли в гостиную, по которой в нетерпенье расхаживал Антон. При появлении Матвея его лицо не выразило особого удивления, и это тоже казалось подозрительным. Складывалось впечатленье, что Антон не сомневался, что Матвей приедет следом за ним в Петербург. Интересно, почему? Не потому ли, что это именно он организовал покушение на жизнь кузена и догадывался, что тот подозревает его?
        Антон сдержанно поздоровался с Матвеем, а затем спросил, не возражает ли он против беседы наедине. Матвей ответил согласием, и Молчанов с Загрядским тотчас вышли из комнаты.
        - Ну что ж, кузен, я тебя внимательно слушаю, - проговорил Матвей, видя, что тот все молчит, нервозно потирая руки и бросая на него какие-то странные взгляды. - Как я понял из твоего письма, ты хочешь поскорей уладить вопрос с векселями, чтобы затем уехать за границу. Так?
        Антон вдруг вскинул голову и посмотрел на него с неприкрытой враждебностью:
        - Сударь! До меня дошли слухи, что вы обвиняете меня в чудовищном преступлении: будто бы я, узнав, что вы выкупили мои долговые расписки, подослал к вам наемных убийц. Это ужасное подозрение пятнает мою честь, и я вынужден вызвать вас на дуэль. Если вы принимаете мой вызов, я готов драться прямо сейчас, на любых условиях.
        - Черт побери, - пробормотал Матвей. - Так, значит, это действительно ты пытался меня убить?
        Антон судорожно вздохнул и отвернулся в сторону.
        - Желаете ли вы со мной драться? - повторил он вопрос.
        - Еще бы, - усмехнулся Матвей. - Потому что теперь у меня не осталось сомнений, кто именно подослал ко мне убийц. Слухи! - передразнил он. - Да какие, к черту, до тебя могли дойти слухи, когда ты удрал из Москвы на другое утро после покушения и когда об этом покушении еще никто не знал, кроме самых близких мне людей?!
        - Я не собираюсь отвечать на оскорбления, - заявил Антон, по-прежнему глядя в сторону. - Назовите ваши условия, и давайте поскорей покончим с этим делом. Как я понимаю, пистолет у вас при себе?
        - Ну что ж, дуэль так дуэль, - решительно сказал Матвей. - А насчет условий… стреляем с тридцати шагов и одновременно.
        - Прекрасно, - кивнул Антон.
        При известии о дуэли Николай побледнел, а Молчанов и вовсе опешил.
        - Разрази тебя гром, приятель, - пробормотал он, испуганно глядя на Антона. - Ты не предупреждал, что собираешься втянуть меня в историю с дуэлью! А пистолеты-то у вас хоть есть? - спросил он с явной надеждой услышать отрицательный ответ.
        - Не сомневайся, - криво усмехнулся Антон. И неожиданно нервозным тоном прибавил: - Ради Бога, давайте перестанем болтать и поскорее с этим покончим!
        - Ну что ж, - вздохнул Молчанов. - За моим домом просторный луг, который как раз подходит для поединка.
        - Черт тебя побери, что ты делаешь? - прошептал Николай, подойдя к Матвею. - Ты подумал, что будет с Юлией, если тебя убьют?!
        - Постараюсь принять меры, чтобы этого не случилось, - сдержанно ответил Матвей. - Иди с Молчановым отмерять шаги.
        Николай посмотрел на него с досадой.
        - Берегись его: он может выстрелить до сигнала! - шепнул он перед тем, как выйти из комнаты.
        - Ну а теперь, любезный братец, может, мы все-таки поговорим начистоту? - обратился Матвей к Антону, как только они остались одни. - Слово чести: если ты сейчас во всем признаешься, я не стану ни заявлять на тебя властям, ни преследовать тебя.
        Но Антон все так же упорно молчал, не глядя на кузена и судорожно сжимая руки.
        Вскоре секунданты вернулись и участники поединка двинулись за дом. Разойдясь на отмеченное расстояние, противники проверили пистолеты. Предложив им помириться и получив отрицательный ответ, Молчанов отошел в сторону и приготовился давать сигнал.
        - Итак, господа, прошу слушать мою команду, - торжественно произнес он. - Раз…
        Грохот выстрела прорезал тишину, затем со стороны каретного сарая раздался пронзительный женский крик. Так как Матвей все это время не сводил глаз с Антона, стоявшего в тридцати шагах от него с опущенным пистолетом, ему хватило секунды, чтобы все понять. Крикнув Николаю: «Ложись!», он стремительно метнулся к ближайшему кусту и упал на землю. И в этот самый момент прозвучал еще один выстрел, а затем послышался топот ног и треск раздвигаемых кустов.
        Держа пистолет наготове, Матвей вскочил на ноги и устремился к каретному сараю. И вдруг, к своему непередаваемому изумлению, оказался… прямо в объятьях Юлии! А рядом с ней была Виолетта.
        - Разрази меня гром! - в смятении воскликнул он. - Вы… черт побери, как вы здесь оказались?!
        - Матвей, ты не ранен? Ты точно не ранен?! - не отвечая на его вопрос, встревожено бормотала Юлия. - Господи, какое счастье, что мы оказались здесь так вовремя! Если бы мы приехали хотя бы на пять минут позже…
        - Господин Елагин, ваш кузен… - выскочивший из-за сарая Молчанов на мгновенье опешил, увидев женщин. - Ваш кузен тяжело ранен!
        - Антон ранен? - недоуменно переспросил Матвей. - Так, выходит, эти люди охотились не за мной, а за ним?
        - Но ведь этот человек целился в тебя! - раздался взволнованный голос Юлии. - Я не знаю, зачем ему понадобилось стрелять в Антона, но зато наверняка знаю, что сначала он целился в тебя!
        - Да-да, это правда! - горячо подхватила Виолетта. - Мы уже хотели войти в дом, как услышали со стороны сада громкие голоса. Мы поспешили туда и увидели, как какой-то человек, прячась за каретным сараем, целится в Матвея. И тогда…
        - И тогда я быстро прицелилась и выстрелила в него, - сказала Юлия. - И попала в правую руку. Он выронил пистолет, и Виолетта хотела подхватить его, но тут внезапно появился другой человек. Он бросился на меня сзади, отнял пистолет, а затем оба пустились бежать.
        - И по пути выстрелили в Антона, - озадаченно протянул Матвей.
        - Да идемте же, наконец, к нему, ведь ему надо оказать помощь! - спохватился Молчанов.
        - Да, в самом деле, - мрачно усмехнулся Матвей. - А то, чего доброго, еще отдаст Богу душу, так и не успев ничего нам рассказать.

26
        Антон лежал на траве, оглашая окрестности такими истошными воплями, что Матвей удивился, как к ним до сих пор не сбежался народ с соседних дач. Отправив Молчанова за доктором, он внимательно осмотрел Антона, а затем быстро снял с себя рубашку и разорвал ее на бинты.
        - Только не бросайте меня одного! - кричал Антон. - Я… я расскажу все, что знаю, только не оставляйте меня умирать в этом ужасном месте!
        - Успокойся, кузен, никто не собирается тебя бросать, - с усмешкой проговорил Матвей. - Так что перестань махать руками и дай мне перевязать твою рану. И, черт побери, закрой, наконец, рот! От твоего крика я не могу сосредоточиться.
        - О Боже, неужели это конец?! - не унимался Антон. - Сейчас я истеку кровью и умру…
        - Конечно, умрешь! - в сердцах рявкнул Матвей. - Если тотчас не успокоишься и не дашь мне перевязать тебя. Николай, держи ему руки!
        Покончив с перевязкой, Матвей с Николаем перенесли Антона в дом и уложили на диван в гостиной. Потом Матвей зашел в соседнюю столовую и, отыскав в буфетном шкафу бутылку водки, вернулся назад.
        - Вот, выпей и успокойся, - сказал он, поднося к губам Антона рюмку. - Это придаст тебе немного бодрости и поможет продержаться до прихода врача.
        - Врач! Где врач? Почему он до сих пор не идет?! - Антон подскочил на диване и полубезумным взглядом обвел комнату. - О, я знаю, почему! Потому что это судьба!
        Велев Николаю держать Антона за плечи, Матвей почти насильно влил ему в горло водку.
        - Ну, любезный кузен, а теперь ложись на подушки и рассказывай, - скомандовал он. - Облегчи душу перед тем, как предстанешь пред очи Всеведущего Владыки. А там, глядишь, может, Он еще и помилует тебя! - Матвей внушительно посмотрел на притихшего Антона. - Знаешь, как иной раз бывает? Собрался человек помирать, исповедался - да и выздоровел, назло всем своим врагам!
        - Врагам, - повторил Антон, на мгновенье прикрыв глаза. - Да, этот человек мне враг. А я, несчастный глупец, не понял этого! И вот - расплата за ослепление! - он глухо застонал, заламывая руки.
        - Итак, я тебя внимательно слушаю, - строго сказал Матвей, присаживаясь на диван. - О каком человеке ты говоришь? Как его имя?
        Из груди Антона вырвался страдальческий стон:
        - Ах, кузен! Да если бы я знал его имя, разве б я не назвал его? Но - увы! Я не только не знаю, как его зовут, но даже не могу толком описать его. Мне лишь показалось, что он не слишком молод и не особо худощав.
        Антон повертелся на диване, принимая удобное положение, и начал рассказ:
        - Когда я узнал, что Белявский скупил все мои долговые расписки и продал их тебе, я пришел в такое отчаяние, что даже не поехал на маскарад графа Нарышкина. Как загнанный в ловушку зверь, я метался по своему номеру, накачиваясь вином и не зная, что теперь делать. Ничего не придумав, я уже хотел ложиться спать, как вдруг ко мне в дверь постучали. Я открыл - и в первое мгновенье мне показалось, что у меня галлюцинация! Передо мной стоял мужчина в темном плаще и надвинутом на лоб цилиндре, а его лицо… было скрыто бархатной полумаской, какие надевают на маскарады!

«Черт побери, что это за дурацкие шутки?!» - воскликнул я, разозленный, что передо мной кто-то вздумал ломать комедию. Незнакомец зловеще рассмеялся и сказал, что вовсе не собирается со мной шутить, а, напротив, желает говорить об очень серьезных вещах. Потом он закрыл дверь на засов и властным голосом велел мне сесть в кресло. Его глаза так угрожающе поблескивали в прорезях полумаски, что я невольно подчинился. Какое-то время он молча сверлил меня тяжелым взглядом, а затем оскалился в улыбке и спросил, известно ли мне, что два часа назад на моего кузена напали.

«Напали? - изумленно переспросил я. - На Матвея?»

«Так известно вам об этом или нет?» - повторил он вопрос.

«Разумеется, нет! - ответил я. - Откуда я мог об этом узнать, если весь вечер не выходил из номера?»

«То есть убийцы, которых вы наняли, еще не доложили вам, что дело сорвалось?» - спросил он удивленно, а затем издевательски рассмеялся.

«Да как вы смеете?!» - закричал я, вскакивая с кресла, но он тут же насильно усадил меня назад и велел замолчать. А затем рассказал мне, что платье княжны Прозоровской испортили перед маскарадом, и из-за этого ей пришлось уехать домой, а ты поехал следом. По дороге тебя пытались убить, и дело сорвалось лишь потому, что у тебя оказался с собой пистолет.

«Но при чем же здесь я? - спросил я, вне себя от ужаса и негодования. - Разве кроме меня некому желать смерти Матвея?»

«Да в том-то и дело, - с усмешкой ответил он, - что ни у кого другого, кроме вас, не было причин желать его смерти. А вот у вас была и есть: ведь если б ваш брат погиб, вам не пришлось бы платить по векселям, которые он недавно выкупил у Белявского!»

«Но я этого не делал!» - в панике закричал я.

«Знаю, - ответил он. - Но ваш кузен уверен, что это вы, и жаждет расправы».

«Что же мне делать?» - машинально спросил я.
        Тут он сел рядом со мной и вкрадчиво сказал, что может помочь. Мол, если я буду его слушаться и сделаю все, как он скажет, то не только не попаду под подозрение, но еще и избегну уплаты по векселям.

«Для начала вы должны завтра рано утром отправиться на почтовых лошадях в Петербург. К себе домой не заезжайте, остановитесь в гостинице, которую я вам укажу, и ждите там меня для дальнейших указаний. В дороге нигде не задерживайтесь, потому что ваш кузен будем мчаться за вами по пятам и, если настигнет, скорее всего, убьет».
        После этого он дал мне деньги на подкуп станционных смотрителей и ушел, предупредив меня, что, если я ослушаюсь его, меня ждет большая беда.
        - И ты вот так запросто доверился незнакомому человеку? - удивился Матвей. - И даже не поинтересовался, какую выгоду он преследует в этом деле?
        Антон сокрушенно вздохнул.
        - Я был в таком состоянии, что, признаться, об этом не задумался. Но вчера вечером, когда мы снова встретились, я, конечно же, задал ему этот вопрос. Однако он отмахнулся, сказав, что сейчас не время для объяснений, и велел мне писать под его диктовку письмо - то самое, что привез тебе Молчанов. Потом сказал, что я должен ехать к одному из своих товарищей, рассказать ему ту же выдуманную историю, что описана в письме, и просить спрятать меня на даче. А завтра утром послать товарища с этим письмом к тебе. Я выбрал Молчанова, потому что знал, что у него есть дача на Каменном острове. Я приехал к нему, наплел с три короба, и он отвез меня на дачу, где мы вместе заночевали. А утром я отправил его искать тебя.
        - А как же тот человек узнал, где ты находишься?
        - Он следил за мной. И как только Молчанов покинул дачу, тотчас явился и рассказал, как я должен вести себя с тобой и что говорить. Признаться, я струхнул, когда он заговорил про дуэль: я-то прекрасно знаю, что у меня нет ни одного шанса против тебя, если мы будем стрелять одновременно. Но он сказал, что это неважно, ибо выстрела тебе сделать не дадут. Как только мы станем к барьеру, нагрянет полиция и тебя арестуют. Я спросил, а не арестуют ли заодно и меня. Он ответил, что я могу не беспокоиться - он за меня похлопочет. И еще сказал, что идти на попятную мне уже поздно, так как влиятельные люди, устроившие все это, меня не простят, и тогда мне уже будет грозить не только разорение, но и кое-что похуже.

«Смотри же, - говорит, - голубчик, не подведи меня. А не то мы вместо твоего братца прищучим тебя самого».
        - Одним словом, - со вздохом закончил Антон, - он так меня запугал, что у меня и мысли не возникло ослушаться.
        - И что же? - спросил Матвей. - Ты так ни разу и не видел его с открытым лицом?
        - Ей-богу, ни разу, - перекрестился Антон. - Клянусь своей жиз… О, милосердное небо, но где же врач?! Неужели я так и умру, не дождавшись помощи?!
        - Не бойся, кузен, - ответил Матвей, - ты не умрешь, потому что от касательного ранения в плечо не умирают.
        - От кас… касательного ранения? - не веря своим ушам, переспросил Антон. - Так, значит, моя рана не опасна, и никакая смерть мне не грозит?!
        - Не грозит, - повторил Матвей. И, посмотрев в окно, добавил: - Если не веришь мне, то врач, который сейчас как раз подходит к дому, это подтвердит.

* * *
        К неописуемой радости Антона, врач сказал, что его ранение не опасно для жизни и даже не обязательно отлеживаться в постели. Однако после ухода врача радость Антона сменилась тревогой. А вдруг тот ужасный человек снова попытается его убить? Может, ему и впрямь стоит поскорее уладить дела с векселями и махнуть за границу?
        - Поедем скорей к нотариусу и подпишем договор о передаче особняка на Фонтанке в обмен на векселя, - предложил он Матвею. - И можешь уже сегодня располагаться. Только дай мне провести там последнюю ночь, чтобы тот тип меня не выследил и не прикончил.
        - Конечно, - сказал Матвей, - можешь оставаться там, сколько хочешь.
        - Ну уж нет, - возразил Антон. - Ни там, ни вообще в Петербурге. Прикажу камердинеру уложить сундуки - и только меня здесь и видели!
        К вечеру все дела были улажены и Матвей с Антоном поехали в особняк на Фонтанке. Обессилевший Антон сразу отправился отдыхать, а Матвей велел дворецкому собрать слуг и торжественно объявил им, что теперь этот дом и они все снова принадлежат ему. Известие обрадовало дворовых, которые всегда любили Матвея, а Антона считали узурпатором. Всем хотелось сказать Матвею что-то хорошее, и когда он, наконец, отделался от слуг, был уже поздний вечер.
        - Самое время отметить новоселье, а заодно и мое очередное чудесное спасение от верной погибели, - с усмешкой сказал он себе.
        В девять вечера все уселись ужинать в парадной столовой. Выждав немного, Матвей задал Юлии два вопроса, ответы на которые ему уже давно не терпелось получить: как он и с Виолеттой смогли приехать в Петербург и, главное, как оказались в нужный момент на даче Молчанова.
        - Я знала, что тетушка не отпустит меня, и придумала целую аферу, - поведала Юлия, переглядываясь с Виолеттой. - Еще до вашего отъезда я написала ей письмо от имени дальней родственницы, которая якобы тяжело заболела и просит ее срочно приехать. Это письмо принесли утром, вскоре после вашего отъезда. Тетушка с мужем тотчас поспешили к «больной», а мы с Виолой, не теряя времени, двинулись в дорогу. Мы ехали очень быстро и оказались в Петербурге сегодня утром. Остановившись в гостинице, мы привели себя в порядок, а потом взяли наемный экипаж и поехали к Николаю, рассудив, что вы должны быть там. Когда мы уже подъезжали к дому, то увидели, как вы с каким-то мужчиной садитесь в кабриолет. И, не раздумывая, решили ехать следом. Но на Каменном острове наша карета отстала и мы упустили вас из виду. Тогда мы двинулись наугад и, к нашей неописуемой радости, увидели возле одной дачи тот самый кабриолет! Мы прошли через незапертые ворота во двор и услышали голоса из сада. Направившись туда, мы увидели жуткую картину: вы с Антоном стояли с пистолетами, а какой-то тип, прячась за каретным сараем, целился прямо
в тебя! Не раздумывая и секунды, я достала свой пистолет и выстрелила в этого человека… Остальное вам известно.
        - Ты спасла мне жизнь, - сказал Матвей, глядя на Юлию с нежной, признательной улыбкой.
        - Да, - с гордостью подтвердила она. - Какая я все-таки молодец, что решилась поехать за вами в Петербург!
        - Конечно, ты молодец. Вот только не представляю, что скажет Наталья Борисовна, когда узнает про твой обман.
        - Она не узнает, потому что нашей родственнице я тоже послала письмо, где рассказала про свою маленькую хитрость и попросила не выдавать меня… А впрочем, какая разница? - глаза Юлии снова наполнились тревогой. - Матвей, неужели ты опять был на волосок от гибели? И только случайность спасла тебя?!
        - Случайность - это и есть судьба, - глубокомысленно заметила Виолетта. - И если Матвей остался жив, значит, ему не судьба погибнуть молодым.
        - Но ведь тот страшный человек по-прежнему разгуливает на свободе! - с отчаяньем воскликнула Юлия. - А значит, снова будет строить против нас свои козни. - Она в волнении вскочила со стула, потом подошла к Матвею и обняла его за плечи. - Дорогой мой! А что если нам с тобой прямо сейчас обвенчаться и тоже уехать за границу? Неужели он не оставит нас в покое и там? Ты думаешь… не оставит? - ее рука бессильно соскользнула с его плеча. - Да, конечно, я не имею права рисковать твоей жизнью.
        - Моей жизнью, - задумчиво повторил Матвей. - Дорогая, скажи мне… Когда ты выстрелила в того человека, что произошло потом?
        - Его подельник, которого мы сразу не заметили, бросился ко мне и отобрал пистолет.
        - А потом?
        - Потом оба бросились бежать.
        - И не попытались причинить тебе никакого вреда?
        - Нет, ничего такого не было, - ответила за нее Виолетта. - Я ведь стояла рядом и все видела. Когда тот, второй человек, напал на Юлию, я хотела броситься ей на помощь, но от растерянности замешкалась. А потом моя помощь была уже не нужна.
        - А тот человек, которого ранила Юлия… Он что-нибудь говорил своему подельнику?
        - Нет. Он просто оттащил того в сторону. А потом они метнулись в кусты и скрылись из виду.
        - Понятно, - сказал Матвей, вставая из-за стола. - Я оставлю вас ненадолго. Хочу выкурить во дворе сигару и спокойно обо всем поразмыслить.
        Полчаса спустя Матвей вернулся в дом. Но прошел не в гостиную, а в служебное помещение на первом этаже. И тотчас велел позвать к нему старшего конюха.
        - Скажи-ка мне, Тимофей Иванович, - обратился Матвей к нему, - не найдется ли в нашей конюшне хоть одного выносливого скакуна?
        - Как не найтись, батюшка Матвей Александрович? - ответил конюх. - Есть, и даже не один, а целых два.
        - А способны ли они выдержать дорогу из Петербурга в Москву?
        Глаза конюха изумленно округлились.
        - Как, барин? Вы хотите ехать до Москвы верхом?!
        - Да, - кивнул Матвей, - потому что мне надо как можно скорее там оказаться. Ну так как же? Выдержат твои питомцы такое путешествие?
        - Да они-то выдержат, а вот вы, батюшка? Это ведь, знаете ли, не шутка - трое суток в седле!
        - Трое суток? - переспросил Матвей, и его лицо внезапно просияло. - Да, это как раз то, что мне надо. Так ты уверен, что лошади не свалятся в дороге?
        - Головой ручаюсь, батюшка.
        - Прекрасно. Тогда вели оседлать мне одну из них.
        - Зачем же одну, барин? - возразил Тимофей. - Двух! Потому что, если ваш приятель с вами не поедет, то поедет мой сын. Он парень крепкий и наездник хороший. Да и вам будет надежней путешествовать со слугой: мало ли что в дороге может случиться!
        - Отлично, - улыбнулся Матвей. - Ну что ж, ступай, готовь лошадей, а я вскоре буду.
        Услышав, что Матвей собирается прямо сейчас в Москву, да еще не в экипаже, а верхом, все пришли в ужас. На Матвея со всех сторон посыпались вопросы, но он проявил неожиданную скрытность и не стал ничего объяснять.
        - Не беспокойтесь за меня: в этот раз со мной, уж точно, ничего не случится, - убежденно заявил он.
        - А что же делать нам? - потрясенно спросила Юлия.
        - Выждать денек и возвращаться в Москву, - невозмутимо ответил Матвей. - И главное, не забивать головы напрасными тревогами.
        - Когда ты уезжал в Петербург, ты тоже так говорил, - хмуро заметила Юлия. - И если бы я последовала твоему совету, случилась бы беда.
        - И все-таки, в этот раз все будет иначе, - возразил Матвей, прекрасно понимая, что его слова звучат не слишком убедительно. - У меня появилось подозрение на одного человека, и я должен немедленно ехать в Москву, чтобы проверить его.
        - Ты можешь хотя бы сказать, кого подозреваешь? - возмущенно вскинулся Николай.
        Но Матвей лишь непреклонно покачал головой:
        - Пока нет. Но если моя догадка верна, вы скоро все узнаете. А теперь простите, мои дорогие, но мне надо ехать.
        И, запечатлев на губах Юлии жаркий поцелуй, он вышел из комнаты.

27
        Вернувшись в Богданово, Юлия, к своей непередаваемой радости, застала там живого и невредимого Матвея. В этот же вечер между ними состоялся долгий, серьезный разговор. Результатом его стало то, что на другое утро Юлия послала Самборскому записку с просьбой как можно скорее приехать к ней. Так как Андрей Евгеньевич находился в Москве, он уже в час дня был в Богданове. Юлия встретила его на крыльце и тотчас увела в библиотеку.
        - Ах, дорогой Андрей Евгеньевич! - с волнением заговорила она, как только они уселись на диван. - Вы даже не представляете, какие невероятные события произошли с нами за последние две недели! - и она во всех подробностях поведала ему, что случилось после отъезда Матвея и Николая в Петербург.
        - Да, это, действительно, невероятно, - задумчиво промолвил Самборский. - Так покушение на Матвея устроил не Антон? Но, черт побери, кто же тогда?!
        Юлия сокрушенно вздохнула и развела руками:
        - Не знаю. И, честно говоря, даже ума не приложу, на кого думать. Может быть, это сделал кто-то из моих врагов, а может - кто-то из врагов Матвея. В любом случае, мы решили, что с нас хватит. Мы не будем больше ломать над этим голову, а… - в ее глазах появился заговорщицкий блеск, - просто-напросто последуем примеру Антона.
        - То есть, вы собираетесь уехать за границу?
        - Да, Андрей Евгеньевич, именно так. Мы решили уехать. И притом, как можно скорее… сегодня же ночью!
        Самборский в волнении поднялся с дивана.
        - Дорогая моя, но как же… Конечно, я вас прекрасно понимаю и даже считаю, что в создавшейся обстановке это единственно верное решение. И все-таки… Ведь нельзя же вот так, сразу! Надо хотя бы дождаться вашей тетушки: ведь она Бог знает что подумает, когда вернется и не застанет вас дома!
        - Да, конечно, не слишком хорошо уехать, не простившись с тетушкой, - со вздохом согласилась Юлия. - Однако боюсь, что, если мы будем медлить, с нами случится еще какое-нибудь несчастье. Поэтому мы поедем прямо сегодня.
        - Мы - это кто? - спросил Самборский, глядя на нее с растущей тревогой. - Вы и Виолетта, или…
        - Я и Матвей, - докончила за него Юлия. - Только, ради Бога, не подумайте ничего дурного! Перед тем как отправиться в дорогу, мы собираемся обвенчаться.
        - Тайно?
        - Разумеется. А как же еще в нашем положении?
        - И где вы собираетесь венчаться? Здесь?
        - Да, в нашей церкви. Священник уже предупрежден. - Юлия немного помолчала, будто набираясь решимости. - Андрей Евгеньевич, у меня к вам две большие просьбы!
        - Да, мой ангел, говорите.
        Юлия подошла к секретеру и достала из ящика голубоватый конверт.
        - Передайте, пожалуйста, это письмо тетушке. Я написал ей, что выхожу замуж, и объяснила причины, по которым решила венчаться тайно. Но вы, пожалуйста, расскажите ей все еще и на словах! Я знаю: она будет убита известием о моем тайном венчании, которое, конечно же, вызовет в обществе море злорадных пересудов. Постарайтесь как-нибудь утешить ее, убедить, что мне не оставалось ничего иного.
        - Не беспокойтесь, моя милая, я все сделаю, - заверил Самборский. - Не сомневайтесь: ваша тетушка все поймет и не станет держать на вас зла. А пересуды… Что вам мнение людей, от которых в вашей жизни ничего не зависит?
        - К тому же, мне не привыкать, - усмехнулась Юлия. Потом с теплой улыбкой посмотрела на Самборского и добавила: - Андрей Евгеньевич, это моя первая просьба. А вторая… Могу я просить вас, чтобы вы стали моим посаженным отцом?
        - Разумеется, мой ангел! - с готовностью отвечал Самборский. - Когда я должен подъехать?
        - Приезжайте к десяти вечера. К этому времени я буду полностью готова. Как только стемнеет, пойдем в церковь, а после венчания вернемся сюда. Отметим свадьбу, а потом мы с Матвеем, не дожидаясь утра, под надежной охраной двинемся в путь.
        - Под надежной охраной?
        Юлия многозначительно улыбнулась:
        - Я отобрала несколько человек из дворовых мужиков, чтобы сопровождали нас в дороге. Конечно, путешествовать с такой свитой накладно, но мои средства это позволяют. К тому же тот ужасный человек может выследить нас и снова попытаться убить Матвея.
        - Да, мой ангел, вы правы: без надежной охраны никак нельзя отправляться в дорогу, - согласился Самборский. Потом посмотрел на часы и поднялся с дивана. - Ну что ж, дорогая Юленька, я с вами пока прощаюсь. Вам надо собираться, а мне - уладить кое-какие дела.
        - До вечера, Андрей Евгеньевич.
        - До вечера, мой ангел, - сказал Самборский, благоговейно склоняясь к ее руке.

* * *
        Около десяти вечера Самборский снова приехал в Богданово. Предупрежденный лакей сразу провел его в парадный зал, где уже собралось немало народа. Кроме Николая и Виолетты, здесь были двое приятелей Матвея: Григорий Азанчевский и еще один офицер в гусарской форме, выглядевший несколько старше. Так как Самборский не был с ним знаком, Юлия тотчас представила их друг другу, а затем, отойдя с Самборским в сторонку, шепнула ему на ухо:
        - Азанчевский и Кондырев - служили с Матвеем на Кавказе. Они будут сопровождать нас до Смоленска, поэтому они в походной форме и сапогах.
        - Очень хорошо, - протянул Андрей Евгеньевич. - Теперь я за вас окончательно спокоен.
        - И я почти спокойна, - ответила Юлия. - Единственное, что меня расстраивает - это то, что я буду венчаться без фаты и подвенечного платья. Но мне некогда было съездить к модистке!
        - Пустяки, моя дорогая, - с улыбкой возразил Самборский, - об этом ли сейчас думать? Ваше бальное платье вполне сойдет за подвенечное. Если не ошибаюсь, это то, что вы надевали на бал в дворянском собрании?
        - Да, - кивнула Юлия. - То самое, в котором я была на памятном балу… Но, однако, пора идти, - сказала она, заметив, что Матвей делает нетерпеливые знаки. - Половина одиннадцатого - священник уже ждет!
        Так как церковь была в десяти минутах ходьбы, туда направились пешком. После обряда венчания, который промелькнул для Юлии как в тумане, вернулись в дом. В большом зале был накрыт стол с шампанским и скромным угощением. Впрочем, все были так взволнованы, что не стали садиться, предпочтя выпивать и закусывать стоя. Да и некогда было рассиживаться: молодые собирались в путь.
        Поначалу все чувствовали себя скованно, но после третьего тоста заметно повеселели. Азанчевский принялся травить армейские байки, а его молчаливый товарищ старательно наполнял шампанским бокалы. Наконец Азанчевский так разошелся, что потребовал гитару и, когда горничная принесла ее, с чувством исполнил романс в честь новобрачных. Пел он так хорошо, что все невольно заслушались, а затем разразились аплодисментами.
        - А теперь - тост! - весело скомандовал Азанчевский, отложив гитару. И когда все подняли бокалы, торжественно провозгласил: - За любовь до гробовой доски!
        - Стойте! - внезапно раздался громкий и взволнованный голос Виолетты.
        Она быстро подошла к Матвею, взяла у него бокал и отступила.
        - Из этого бокала нельзя пить, - сказала Виолетта, выразительно поглядывая на собравшихся. - В нем яд! Только что я видела, как его подсыпал… Андрей Евгеньевич Самборский!
        - Мне тоже показалось, что господин Самборский что-то насыпал в бокал Елагина, - подал голос Кондырев, подходя к Виолетте.
        - Да вы что, господа, в своем ли вы уме?! - потрясенно воскликнул Андрей Евгеньевич и поднес руки к лицу, как бы защищаясь от нелепого обвинения. - Какой… какой яд?! Да разве я… Юлия Николаевна! Дорогая моя, неужели вы допускаете мысль…
        - Ах нет, это невозможно! - испуганно воскликнула Юлия. - Андрей Евгеньевич… Матвей!
        Она бросила на мужа отчаянный взгляд, но он ничего не ответил и сделал ей знак молчать. А затем быстро подошел к Виолетте и осторожно взял из ее рук бокал.
        - Спокойно, друзья мои, не надо так волноваться! Я думаю, что произошло досадное недоразумение и сейчас оно разъяснится. Андрей Евгеньевич! - громко обратился он к Самборскому. - Вас только что обвинили в чудовищном поступке, и у вас есть только один способ поскорее снять с себя подозрение. Выпейте содержимое этого бокала!
        - Да что… да что вы все, в самом деле, себе позволяете?! - оскорбленным голосом произнес Самборский. - Юлия Николаевна! Разве вы пригласили меня в посаженные отцы, чтобы меня поливали грязью?
        - Матвей, в самом деле… - Юлия смертельно побледнела и схватилась за сердце. - Но ведь это… ведь это не может быть правдой!
        - Разрази вас гром, Самборский, да выпейте же вы, наконец, это проклятое шампанское! - воскликнул Азанчевский, подступая к нему. - Вы же видите! На вас пало подозрение, княжна… то есть, графиня сейчас в обморок упадет от волнения, а вы все о своем самолюбии печетесь. Опорожните бокал - и дело с концом!
        - Или я сейчас велю слугам скакать в город за исправником, - угрожающе прибавила Виолетта.
        Смерив их презрительным взглядом, Самборский решительно шагнул к Матвею и взял у него бокал.
        - Ну что ж, любезные господа и дамы! Раз вы все так на меня ополчились…
        Он отступил на свободное пространство комнаты и, сделав глубокий вдох, поднес бокал ко рту. Но вместо того чтобы выпить содержимое, он быстро подошел к ведущим на террасу дверям и скрылся за ними.
        - Держите мерзавца, не дайте ему уйти! - закричал Азанчевский, срываясь с места.
        Все устремились за ним. Но нужды ловить Самборского уже не было: двое дюжих молодцев, заранее спрятавшихся на террасе по указанию Матвея, крепко держали его за руки. Правда, Андрей Евгеньевич успел выплеснуть содержимое бокала в траву, а сам бокал разбить о каменные ступени лестницы.
        - А! Так это была ловушка, подстроенная с целью оклеветать невинного человека?! - закричал он, едва завидев Матвея. - Ну что ж, клянусь честью, вы за это ответите! Занимался, видите ли, всякими махинациями, нажил себе врагов и теперь в каждом человеке видит убийцу и злодея! Яд! - иронично передразнил он. - Какой яд? Где он? Ищите! Только вызовите сначала исправника, чтобы все было по закону!
        - Исправник уже здесь, - внезапно услышал он.
        Андрей Евгеньевич повернулся на голос… и оторопел.
        - Вы? - пробормотал он, изумленно глядя на Кондырева. - Так, выходит…
        - Вас подозревали еще до сегодняшнего вечера, - спокойно докончил за него исправник.
        - А вот и доказательство, - Виолетта торжественно вручила исправнику массивный золотой перстень, найденный в траве возле террасы. - Здесь, под этой печаткой, есть емкость, в ней яд. Ведь это ваш перстень, Андрей Евгеньевич?
        Самборский взглянул на нее с бешеной ненавистью. Потом перевел глаза на Матвея и расхохотался полубезумным, истерическим смехом.
        - Андрей Евгеньевич, неужели… - пробормотала Юлия, подходя к нему, - неужели все эти ужасные вещи делали вы?!
        - Да, мой ангел, - невозмутимо ответил он. - Это все я… начиная со смерти вашего третьего жениха, Ивана Долгорукова.
        - А сплетни про мой «венец безбрачия»?
        - Тоже моих рук дело. И «взбесившиеся» лошади, и испорченное платье, и все остальное.
        - Но… почему?!
        Самборский посмотрел на нее долгим, выразительным взглядом.
        - Любовь? - спросила она с горькой усмешкой. - Но какая же это любовь, когда человека пытаются довести до безумия?
        - Безумная любовь, - многозначительно произнес Самборский. - Впрочем, я вовсе не собирался доводить вас до сумасшествия, а, напротив, хотел, чтобы вы долго и счастливо жили… со мной. Я был немного влюблен в вас, когда вы были еще ребенком, но окончательно понял, что вы нужны мне, два года назад, когда вы вернулись в Москву после смерти второго жениха. Однако я сознавал, что вы не примете мое предложение, пока за вами будут увиваться молодые красавцы. И я решил их устранить - всех, до единого. И все бы у меня получилось, если бы на моем пути вдруг не появился он. - Андрей Евгеньевич кивнул на Матвея. - Отчаявшись выйти за молодого красавца, вы бы приняли мое предложение, и все было бы прекрасно и замечательно. Но судьба распорядилась иначе… А теперь, любезные господа, - вдруг деловито проговорил он, - позвольте мне пройти к столу и выпить последний бокал за здоровье моей дорогой Юленьки. А потом исправник уведет меня.
        Юлия вопросительно посмотрела на Матвея, и тот дал знак отпустить Самборского. Андрей Евгеньевич двинулся к столу, но по пути сделал резкое движенье в сторону исправника и выхватил у него перстень. Потом метнулся к столу и высыпал яд в первый попавшийся бокал. Несколько человек одновременно бросились к нему, но Юлия так громко крикнула: «Не подходите!», что они остановились.
        - Благодарю, мой ангел, - сказал Самборский, затем поднял бокал и на одном дыхании выпил шампанское. - Ну, вот и все, конец. Это очень хороший яд, господа, от него не мучаются, а спокойно и безболезненно засыпают… навсегда. Стало быть, не успею я с господином исправником доехать до Москвы, как умру. Что ж, это гораздо лучше, чем гнить в сырой тюрьме или на каторге. Надо уметь достойно проигрывать. Прощайте, моя дорогая, - с улыбкой обратился он к Юлии и безразлично протянул исправнику руки, чтобы тот связал его.
        После того как Самборского увели, на несколько минут повисло тягостное молчание. Наконец Юлия встряхнула головой и, тяжко вздохнув, пробормотала:
        - Боже мой, Боже мой, и это моя свадьба!
        - Нет, дорогая, ты ошибаешься, - мягко возразил Матвей. - Это не свадьба, а мистификация. Настоящая свадьба у нас впереди.
        Юлия ошеломленно взглянула на него:
        - Как? Значит, священник был не настоящим и наше венчание - тоже?
        - Да, - виновато признался Матвей. - Все было подстроено, чтобы заманить Самборского в ловушку. Потому что я был уверен, что именно он и есть «таинственный злодей». Но чтобы доказать его вину наверняка, нужно было поймать его на горячем.
        - И ты… и ты ничего не сказал мне?! - с негодованием воскликнула Юлия.
        Матвей взял ее за руку и с мольбой посмотрел в глаза:
        - Пойми, я не мог этого сделать! Если бы ты заранее знала, что это Самборский, ты бы не смогла вести себя с ним непринужденно и он заподозрил неладное. И тогда бы мы никогда не смогли вывести его на чистую воду.
        Юлия на мгновение прикрыла глаза. Потом посмотрела на стоявших в дверях слуг и сказала:
        - Уберите шампанское и бокалы. А взамен… принесите рюмки и пару бутылок коньяка.

28
        Чтобы избавить Юлию от волнений, Матвей договорился с исправником и «делу Самборского» не дали хода. Подкупленный врач вынес заключение «внезапная остановка сердца», и Андрей Евгеньевич был похоронен на освещенном кладбище при одном из московских монастырей. По мнению Матвея, он этого не заслуживал, но Юлия хотела, чтобы все произошло именно так. Чувства ее были понятны: она столько лет считала Самборского близким другом и, несмотря на причиненное им зло, ей было его жаль.
        Лишь на другой день после похорон Самборского Юлия с Матвеем, наконец, нашли время прогуляться вдвоем по парку и обо всем поговорить.
        - Он любил меня! - с волнением проговорила Юлия. - Но я ни о чем не догадывалась. Столько времени общаться с человеком и не разглядеть, что творится у него в душе!
        - Самборский был очень скрытным, хотя на первый взгляд вовсе не казался таковым, и, к тому же, прекрасно владел собой, - многозначительно заметил Матвей. - Ты говоришь, не догадывалась. А я? Я ведь тоже общался с ним, но до разговора с Антоном у меня и мысли не мелькнуло, что Самборский может оказаться «таинственным злодеем»!
        - Но как ты понял? - изумленно спросила Юлия. - Ты ведь так до сих пор ничего мне и не рассказал!
        - Первое подозрение у меня мелькнуло, когда Антон начал излагать свой разговор с таинственным гостем. Что-то в речах и манерах этого типа показалось очень знакомым, но я никак не мог понять, что именно, пока не услышал «голубчик» и
«прищучим». Именно эти слова я слышал от Самборского, когда мы с ним искали Антона. Ухватившись за эту зацепку, я начал искать остальные, и пока мы с кузеном колесили по городу, меня все больше охватывали подозрения насчет Андрея Евгеньевича. - Матвей немного помолчал. - Антон не смог описать пришедшего к нему человека, потому что не видел его лица. Однако ему показалось, что тот не слишком молод и не слишком худощав. Эта была вторая зацепка. А третья - то, что тебе не причинили никакого вреда, хотя ты ранила одного из стрелявших. Я подумал: если бы это был кто-то из моих недругов или же человек, страстно ненавидящий тебя, стал бы он с тобой церемониться? - Матвей выразительно посмотрел на Юлию. - Думаю, едва ли. Но главное даже не это, а…
        - Поведение Самборского перед твоим отъездом в Петербург, - докончила Юлия. - Ведь это именно он внушил тебе, что наемных убийц нанял Антон, и подтолкнул к мысли броситься вдогонку. Стоило тебе заподозрить его, как ты начал все это вспоминать, и твои подозрения быстро переросли в уверенность.
        Матвей окинул ее ласково-восхищенным взглядом.
        - Ты, как всегда, догадлива… Да, так и было. Пока Самборский находился вне подозрений, все казалось неясным, нелогичным, но как только я подумал на него, кусочки мозаики начали быстро складываться в картину. В самом деле, подумал я, а почему этим «таинственным злодеем» не может оказаться наш милейший Андрей Евгеньевич? Ведь у него-то как раз есть причина желать, чтобы ты осталась без женихов: он сам хочет на тебе жениться. То, что мы все принимали за отцовскую нежность, на самом деле было страстной, всепоглощающей любовью к молодой, очаровательной женщине, которая, к тому же, весьма богата.
        - Но, конечно, все это были лишь домыслы и предположения, - с лукавой улыбкой заметила Юлия. - А в таком деле нужны твердые доказательства. И чтобы добыть их, ты решил без промедления ехать в Москву. Твоей целью было оказаться там раньше Самборского: ведь в этом случае ты получал возможность узнать, а точно ли он был в Петербурге!
        - Да, - подтвердил Матвей. - И я это узнал. Самборский ездил в Петербург. Выехал на полсуток раньше меня, а вернулся через пять дней после моей несостоявшейся дуэли. Узнав это, я поехал к знакомому исправнику и все рассказал. Мы составили план действий, и ты сама знаешь, что вышло.
        - Но как ты мог быть уверен, что Самборский предпримет еще одну попытку убить тебя? И почему ты предполагал, что на сей раз это будет яд?
        - Ты ошарашила его известием о нашем венчании и внезапном отъезде, сказала, что мы двинемся в путь под надежной охраной. И что ему оставалось? Либо махнуть на свою затею рукой и упустить тебя из рук, либо решительно действовать. Отказаться от тебя он уже не мог - ведь он столько усилий положил на то, чтобы достичь желаемого! Стало быть, ему оставалось действовать. И как же? Застрелить или прирезать меня не удалось бы, значит, оставался яд. Такая мысль пришла мне в голову еще и из-за кольца, на которое я давно обратил внимание. Это очень старинный перстень итальянской работы, именно в таких делали емкости для ядов.
        - Я этого не знала, - нахмурилась Юлия. - Да и сам перстень как-то не замечала, наверное, потому, что все время видела его на руке Самборского.
        - А я заметил. И подумал, что он может спрятать яд именно в этом перстне. Поэтому я велел нашим друзьям и исправнику внимательно наблюдать за ним, особенно в «самый подходящий момент», когда Азанчевский начнет петь романсы.
        Юлия досадливо посмотрела на Матвея.
        - Значит, все, кроме меня, были предупреждены? И лишь одна я, как последняя дурочка, ни о чем не догадывалась?
        - Ну, почему же? - с улыбкой возразил Матвей. - Азанчевский тоже ничего не знал…
        - Азанчевский! - с негодованием воскликнула Юлия. - Спасибо, дорогой, мне было очень лестно узнать, что, кроме меня, за нос водили еще и Азанчевского!
        Матвей примирительно заглянул ей в глаза.
        - Любимая, неужели ты до сих пор сердишься на меня за этот небольшой обман?
        Юлия попыталась состроить непреклонное лицо, но не удержалась и улыбнулась.
        - Ну конечно же, нет! - воскликнула она, порывисто обнимая его. - Как я могу сердиться, когда я так счастлива! Неужели этот кошмар закончился и теперь я смогу жить, не ожидая очередного удара в спину?
        - Да, любовь моя, все закончилось, - проговорил Матвей, ласково гладя ее по волосам. - Впереди нас ждет веселая свадьба и много-много радостных дней.
        Юлия слегка отстранилась от него, и в ее глазах появилось так хорошо знакомое Матвею, но подзабытое за последние дни озорное выражение.
        - Представляю, каким сокрушительным ударом это известие станет для Лизы Горчаковой! - мечтательно протянула она. - Особенно когда она узнает, что ты выкупил у Антона особняк на Фонтанке, который, по иронии судьбы, находится как раз напротив ее дома!
        - Да, черт побери, это будет для нее не слишком приятной новостью, - усмехнулся Матвей. И, внезапно посерьезнев, добавил: - Кстати, моя радость, я давно хотел рассказать тебе одну историю, связанную с Лизой… и с нами. Вернее, ты уже слышала от меня эту историю, но тогда я не все тебе рассказал. О самом главном как раз-то и умолчал. Вернее, мне пришлось умолчать, потому что я опасался, что ты не поверишь.
        - И что же это за история?
        Матвей лукаво усмехнулся:
        - Дело было в марте этого года, на маскараде у барона Корфа…
        И он рассказал ей, что на самом деле произошло на том маскараде и как он узнал, что двойником Юлии была Лиза Горчакова.
        - Бедный ты мой, - пожалела его Юлия, когда он закончил рассказ. - Могу представить, как ты себя чувствовал, выслушивая мои намеки, а затем и обвинения, и не имея возможности оправдаться! Ведь эта история с костюмами кажется настолько нереальной, что я не поверила бы тебе тогда.
        - По большому счету, я сам во многом виноват, - криво усмехнулся Матвей. - Коли не хочешь ввязаться в историю, не ищи сомнительных приключений!
        Юлия строго посмотрела ему в глаза:
        - Больше никаких сомнительных приключений и никаких недомолвок, даже ради моего блага!
        - Никогда! - заверил ее Матвей, скрепляя обещание жарким поцелуем.
        - А с Лизой Горчаковой я еще рассчитаюсь, - пообещала Юлия. - Как ты думаешь, ведь это же обязательно нужно сделать?
        - Непременно, - согласился Матвей. - И я даже подскажу тебе идею. Скажи ей при случае, что мы с тобой сблизились именно благодаря этой истории. Мол, ты была так зла на меня, что решилась обвинить в недостойном поведении, а я, устыдившись, принялся усиленно заглаживать вину и в лепешку разбился, чтобы расположить к тебе московских кавалеров. И тогда ты поняла, что я вовсе не так плох, как показался вначале, а когда узнала, что у меня еще и состояние имеется, то совершенно растаяла и дала согласие быть моей женой. Одним словом, поблагодари ее за жениха.
        - Поблагодарить за жениха? - переспросила Юлия, глядя на Матвея с притворным испугом. - Милый, но это слишком жестоко, она этого не перенесет!
        К ЧИТАТЕЛЯМ
        Прекрасную эпоху, в которой живут герои романа, уже не вернуть. Но если вы хотите глубже проникнуть в ее атмосферу, я буду рада вас увидеть в гостях на своей странице в Живом Журнале http://sviridenkova.livejournal.com и на своем сайте http://blog4woman.ru.
        Здесь вас ждут «бонусы»: рассказы о модах XVIII-XIX века со множеством старинных гравюр, фотографий платьев и портретов прекрасных дам и мужчин, блиставших тогда в свете, фотографии дворцов и дворянских усадеб, которые стали прототипами или непосредственно описываются в моих романах. А еще у вас есть возможность оставить к любой из записей на этих интернет-ресурсах свои комментарии и задать мне любые вопросы, написать отзывы на мои романы.

    Ваша Ольга Свириденкова