Цена твоего прощения Дина Сдобберг
        - Я не собираюсь выходить за тебя замуж снова! - чеканя каждое слово, выговаривала я, глядя в его лицо, от которого совсем недавно теряла голову.
        - Придется. - Он как всегда уверен, что его слово закон.
        - Ты похитил меня из больницы, о моей пропаже уже знают...
        - Вот поэтому, у нас очень мало времени. - Он почти прижался своим лбом к моему. - Ты же не желаешь зла тем, кто объявил себя твоими братьями? А я ведь могу и вспомнить, что моя жена, якобы погибла на их территории. Вместе с моим ребенком.
        - С моим выродком, ты хотел сказать? - припомнила я его слова в тот вечер.
        - Моя любимая жена и мой ребенок! И тебе лучше принять это уже сейчас. Так что ты мне ответишь, ты согласна стать моей женой?
        
        Дина Сдобберг
        Цена твоего прощения
        
        ФАЙЛ СОЗДАН В КНИЖНОЙ БЕРЛОГЕ МЕДВЕДЯ.
        Глава 1.
        Осень. Самое любимое для меня время года. Вот именно этот недолгий период, когда всё вокруг начинает гореть золотом. Даже холодные дожди не могут испортить это чудо. Настроение было отличным, для полного счастья мне не хватало только зайти в небольшое кафе с огромными окнами на дорогу и парк, что начинался сразу за ней.
        Помимо того, что здесь кофе не варили, а томили на песке, на огромных жаровнях, тут ещё был потрясающий кондитерский отдел. Порой мне казалась, что я просто не смогу отойти от витрины с тортиками и пирожными. Для меня, законченной сладкоежки, это был тот соблазн, с которым я и не собиралась бороться! Вот ещё глупости!
        - Попробуйте "брусничный". Вы не смотрите, что он с виду обычный, поверьте, он очень вкусный! - подсказала мне девушка-продавец с именем "Кира" на бейдже. Забавно.
        - Ну, что же, доверяюсь тёзке! - улыбнулась я, принимая двойную порцию кофе на молоке и тарелочку с лакомством.
        Здесь, в отличие от многих заведений, мебель была деревянной. И слава владельцу, никакой одноразовой посуды!
        Сделав первый глоток, я прикрыла глаза, наслаждаясь мягкой горечью напитка. Мне совсем немного оставалось дойти до дома, но я всё-таки решила посидеть здесь, за столиком у окна. Недавно прошедший дождик словно добавил глянца листве, смывая пыль и делая краски свежее и ярче.
        В отличие от очень многих городов, здесь парк был очень старым, но его не опиливали, безжалостно кромсая крону, а холили и ухаживали за ним. Деревья в этом парке были мощными, с крепкими стволами и раскидистыми кронами, дорожки были рассчитаны именно на прогулки, лавочки-диванчики стояли вдоль дорожек очень часто. Как и фонари, напоминавшие иллюстрации к стихам и романам Пушкина. Я наслаждалась тем, что видела, и уже безумно хотела увидеть этот парк весной. Я недавно переехала в этот город, и ещё совсем его не знала, хоть и бывала здесь наездами достаточно часто за последние три года. Но это кафе рядом с домом и этот парк однозначно стали любимыми местами.
        Тринадцать лет назад, когда родители погибли в автокатастрофе из-за пьяного водителя, врезавшейся в них машины, мне было всего двенадцать лет. Но ужас потери для меня скрасили мои бабушки. Мама моего отца, переехала в квартиру бабушки по маминой линии, а свой домик в деревне и большой сад продала. Сумму, вырученную от продажи, перевели в валюту и положили на счёт на мое имя, воспользоваться которым я могла только после двадцати лет. Как сказала тогда бабушка Зина:
        - Если уж воспитаем дуру, то к двадцати годам это точно станет ясно!
        Квартиру моих родителей сдавали в аренду, а жили у бабушки Ани. Плата за аренду, мое пособие и две пенсии, позволяли нам троим жить хоть и без излишеств, но достойно. Да и я, честно говоря, была равнодушна к престижности вещей. В гонках за последними моделями телефонов и всем прочим никогда не участвовала. Моей слабостью были книги и цифры.
        Так уж сложилось, что одна бабушка всю жизнь проработала в библиотеке, а вторая была главбухом на кирпичном заводе, одном из самых крупных предприятий нашего городка. Поэтому бухгалтерские проводки, реестры, балансовые и забалансовые счета окружали меня с самого детства. Даже пока папа с мамой были живы, они вечно разъезжали по служебным командировкам, так как оба были инженерами оборудования для нефтедобычи. А я кочевала от одной бабушки к другой. Поэтому ничего удивительного в том, что по окончанию школы, я поступила в универ в соседний город, на экономический факультет.
        Жить пришлось в общежитии, причем одном на два учебных заведения. Наш универ и медицинский институт. Объединяли их когда-то временно, но так и оставили. Поэтому заселилась я в комнату, больше напоминающую узкий пенал. Но имеющую одно очень важное отличие от всех остальных комнат. На третьем этаже общежития, располагалось жилье для преподавателей, которое было двухкомнатным и с удобствами не на этаже, а индивидуальными. Из-за прокладки коммуникаций, все торцевые комнаты на остальных этажах, были меньше по площади, но имели свою личную санитарную комнату.
        Комнату я получила с уже живущей в ней соседкой, студенткой мединститута, на год старше меня. Друг другу мы не набивались и не навязывались, но так получилось, что очень быстро стали подругами. У неё вообще никого не было, я просить у бабушек денег стеснялась, а стипендий ни на что не хватало.
        Нашим спасением стал небольшой цветочный магазин. Его держала пожилая семейная пара, своих детей у них не было, помогала им племянница, Зарина. Со всем она одна не справлялась. Вот нас и взяли ей в помощь. И хотя нас очень многие отговаривали, пугая тем, что владельцы другой национальности и со своими порядками, мы ни разу не пожалели, что увидели то объявление о поиске продавца.
        Я внимательно оглядела порекомендованный мне десерт. Тонкий корж песочного теста, ягодное желе, закрытое творожно-сливочным облаком, в котором купались настоящие ягоды брусники и посыпанное тонкой стружкой белого шоколада. Это была любовь с первого укуса! Действительно, с виду ничего особенного, но как же вкусно. Я с улыбкой оглянулась на девушку, что посоветовала мне это чудо. Но тёзка никого не замечала, уткнувшись носом в учебник по педагогике. Всё понятно. Тоже студентка, тоже подрабатывает, а не клянчит у родителей или парня.
        Вот и мы с Оксаной в свое время так же таскали с собой в магазин учебники и конспекты. В магазинчике всегда царила очень уютная и теплая атмосфера. Зарина оказалась совсем не вредной, не злилась, когда приходилось нас учить и по несколько раз объяснять или подправлять за нами. И очень скоро она стала третьей в нашей дружеской компании. Мы трое сошлись как-то быстро и просто, хотя за всё время учебы больше друзьями мы не обзавелись. Владельцы магазина очень скоро стали просто тетей Хабибой и дядей Айдаром, что тщательно следили, чтобы мы не оставались голодными. Просто в приказном порядке отправляя за стол в начале каждой рабочей смены.
        - Дядя Айдар, я уже и так поправилась! - пыталась возразить однажды я.
        На что мужчина взял нож и поднял его так, чтобы лезвие встало ребром.
        - Ну, даа... С правой стороны немного выглядывает... Хотя, нет. Это нос, так что не считается. - Прекратил все возражения дядя Айдар.
        - Поправилась она, как же! Скоро в солнечный день тень отбрасывать перестанет, а туда же, поправилась! - ворчала его жена, нарезая широкими пластами домашний сыр.
        А когда я заканчивала второй курс, тетя Хабиба однажды просто положила передо мной стопку бухгалтерских документов и доверенность на ведение отчётности и предоставления данных в налоговую и различные фонды, социального страхования, пенсионный и прочие. Тем самым, она обеспечила мне практику до конца обучения и возможность набить руку. К концу четвертого курса, у меня уже было около десятка различных ИП, чью бухгалтерию я вела полностью, получая бесценный опыт и зарабатывая себе репутацию.
        Третий курс стал для меня самым тяжёлым. Нет, не из-за обучения. С разницей в несколько месяцев, сразу ушли от меня обе бабушки. Оксана и Зарина тогда стали моим спасением, не дав мне потеряться. Просто... Просто бабушки были всегда! Почти все мои воспоминания были связаны с ними. Все планы и мечты тоже.
        А потом появился Заур. Не у меня, у Зарины. Но мы переживали, что нашу троицу он разобьёт насовсем. Мало того, что у подруги появилась семья, так ещё она должна была переехать к мужу, в этот город, а мы оставались там, в другом.
        Официальную регистрацию брака отмечали скромно, но мы были в числе приглашённых гостей. Зарина несколько раз повторила нам, что обязательно ждёт нас в гости, чтобы звонили и приезжали. Мы с улыбками кивали, но видя строгое и серьёзное лицо её мужа, понимали, что приехав, создадим ей проблемы. Заур явно был не в восторге от общения жены с нами.
        Мы активно перезванивались и переписывались, одними из первых получили радостную весть, что у Заринки скоро появится маленький. И первые услышали её помертвевший голос по громкой связи, когда она нам сообщила, что она уже на сохранении, и прогноз неблагоприятный.
        До утра мы уже не спали. Оксана нервно расхаживала по нашей маленькой комнатке, где между кроватями оставался проход в шестьдесят сантиметров. А потом, резко села на край моей кровати.
        - Вообщем так, Кира, возвращаться в родной город я не хочу, потом может расскажу почему. Но Заринка без нас не обойдётся. - Ксюха всё время прикусывала в волнении губу. - У меня сейчас большая практика, зачёты и экзамены сданы, хвостов нет. У тебя каникулы, а за счет автоматов и досрочно сданных экзаменов, длиться они у тебя будут почти два месяца. Я поеду к ней, и пока она в больнице устрою ей такой уход, что только пусть попробует не выносить нам батыра! Или чабана?
        - Ксюха, чабан это пастух на Кавказе, а батыр это богатырь у монголов! - рассмеялась я.
        - Одно другого не исключает! - отмахнулась Оксана. - Смотри, мы обе темно-русые, примерно по фигуре одинаковые, глаза только разного цвета, да кто там рассматривать будет. Я поеду к Зарине, я хоть недоученный, но медик, а ты пойдешь за меня на практику.
        - Что? Ты с ума сошла? - подпрыгнула я на кровати. - А если вдруг что...
        - Какое что? Студентка на практике, максимум, что тебе доверят, это полы мыть и утки выносить. Ну, покажут, как карты заполнять. Справишься, не сложнее твоей бухгалтерской абра-кодабры!
        Так и получилось, что следующие два месяца Оксана провела у кровати Зарины, почти не отходя, а я на практике, как студентка медицинского института. Жизнь со студенткой-медиком меня приучила ко многому. Я не боялась крови, не вздрагивала, обнаруживая в холодильнике очередное учебное пособие, была манекеном для массажа и бинтования. Училась вместе с ней, точно так же как и она вместе со мной разбиралась в статистических таблицах. Даже уколы я могла ставить. Первым нашим подопытным была обтянутая кожзамом скамейка из коридора.
        Поэтому, идя на практику, я не особо боялась. Благо документы на практику у меня приняли и назначили когда первая смена. А вот потом пошло всё наперекосяк. Я, как и предсказывала Оксана, оказалась на должности принеси, вынеси, помой, но в детском отделении.
        - Не положено, конечно, - ворчала старшая медсестра. - Тут детки после операций, и блок реанимации на этаже, но выбора нет.
        После первой смены я пришла домой с трясущимися руками, но выпив горячего чая, полезла в учебники к Оксане, за всем, что может оказаться нужным в детском отделении.
        Два месяца, изо дня в день, я бежала в хирургический корпус. Зачастую с учебником подмышкой. Видя такое рвение пожилая врач - педиатр, Арина Дмитриевна, взяла меня под свое крыло, и таскала меня с собой на осмотры, под видом курирования моей практики. Слава всем богам, но за время этой авантюры все детишки благополучно выписались.
        Единственный страх, который я так и не смогла преодолеть, это было оставаться дежурить в ночь, после назначения поступившим новых препаратов. У некоторых начиналась аллергическая реакция. В первый раз я растерялась, и всех моих мозгов хватило только на то, чтобы срочно вызвать дежурную медсестру из реанимации, а не со своего отделения. И хоть мне потом и говорили, успокаивая, что ничего страшного, и что главное, что приступ вовремя купировали и всё хорошо, а уж кого я там дёрнула, заметив беду, не имеет значения, я всё равно чувствовала себя виноватой.
        Арина Дмитриевна, выслушав историю моих ночных приключений и страхов, взялась очень основательно именно за этот вопрос. Чтоб больше не растерялась, как она говорила. За последние две недели практики, я уже отработала определение наступающего удушья от аллергии до автоматизма, как и действия при нём. И хотя, больше подобного не происходило, эти навыки настолько врезались в память, что мне казалось, что и сорок лет спустя, посреди ночи, я смогу их повторить.
        Было с этой практикой связано и ещё одно страшное воспоминание. Я уже закончила свою отработку, получила и документы, и отзыв руководителя, когда меня попросили, посидеть в приемном покое буквально час. У медбрата, что должен был там дежурить, жена и ребенок температурили дома, и ему нужно было добежать, отнести лекарства, взамен закончившихся. Всё бы ничего, но это был приёмный покой морга и мало кто соглашался.
        - Ты не бойся, мы уже всех приняли, всех отдали. Ты вот тут посидишь и всё! По гроб жизни должен буду! - уговаривал меня Виктор, и я, махнув рукой, согласилась.
        Ну, правда, что там этот час? Выручу парня. Сколько раз, когда я приносила ему контейнер на утилизацию после операций, он со смешком забирал всё на пороге, и сам всё оформлял, мне даже ждать вкладыша в операционную карту не приходилось. Но стоило только Вите уйти, как полиция доставила труп девушки.
        - На экспертизу оформляй. - Хмуро буркнул парень в форме.
        Я на негнущихся ногах пошла за патологоанатомом. Пока уложили на каталку, пока оформили, взгляд нет-нет да притягивался к телу несчастной. Даже со стороны, а я старалась держаться, как можно дальше, чтобы видеть как можно меньше, и то, было видно в каком она состоянии.
        - Избиение и групповое, развлекались мрази! - жёстко, словно выплюнул, сказал тот полицейский, что сопровождал тело.
        В нашей комнате, я долго не могла найти себе места. За всё время обучения до этого момента, со мной не случалось неприятных историй. Никто не приставал, не пытался по пьяной лавочке зажать где-нибудь в углу. Потанцевать в клубе мы выбирались, дайте боги, чтобы раз в полгода. Да и то, уходили задолго до закрытия. Отношений ни у меня, ни в Оксаны не было, провожать нас было некому. А вот учеба плюс подработка забирали кучу времени и сил.
        Но я впервые задумалась, а что если... Что я смогу противопоставить да просто любому пьяному мужчине, и уж тем более, толпе отморозков? Я не умею быстро бегать, не владею навыками борьбы. Так научилась немножко сопротивляться на уровне банальной драки. Но максимум, я смогу выиграть пару минут времени и ещё больше разозлю нападающего. Что я смогу сделать за несколько минут?
        Ответ, пусть и отдававший безнадежностью, пришел сразу. У меня с раннего детства была полная непереносимость достаточно распространенного лекарства. Четвертинки "Диргидрола" хватало, чтобы у меня почти моментально поднялась температура под сорок, начались судороги и то самое удушье. Утром, встречать Оксану на вокзал, я шла, ощущая обернутые салфеткой и спрятанные в бюстгальтер две таблетки "Диргидрола".
        С тех пор прошло уже почти три года, но я могу забыть флешки, зарядку от телефона, зонтик, всё что угодно, но не мой "последний шанс".
        Взяв с собой на вечер ещё пару кусочков понравившегося десерта, и оставив девчонке чаевые, я отправилась домой. Кафе было угловым и имело два входа, и располагалось на первом этаже большого дома, построенного буквой "п". Дом этот был очень старым, но ухоженным. Этакий дворянин, которому даже возраст не мешает держать осанку. Когда его строили, места не жалели, поэтому позднее, внутри двора построили детский садик и места ещё осталось на небольшую аллейку и детскую площадку.
        - Киррра! - раздался детский крик.
        Сын Зарины и Заура в конце лета пошёл в садик. И конечно, заметив меня, подбежал к ограде. Он ещё не всё буквы выговаривал, и "р" у него получалась долгая, как рычание. А с учётом, что назвали его Асланом, мы звали его львёнком.
        - Привет! Чего хмурый? - присела я на корточки, ловя неодобрительный взгляд воспитателя.
        - Скучно, бегать нельзя, лазить нельзя, дррраться и то нельзя! - возмущался мальчишка. - Вечеррром пррридёшь?
        - Конечно, как и всегда! - пообещала я.
        - Смотррри, я же жду! - Аслан, считал нас с Оксаной кем-то вроде тётей, и, копируя отца, считал, что в ответе за всю свою семью.
        Я действительно ходила два раза в день, утром и вечером, к Зарине домой.
        После того, как я окончила универ, а Оксана свой мединститут, встал вопрос, как быть дальше. За пять лет, мы уже так сроднилась, что было непонятно, как мы вообще сможем друг без друга. Оксане предстояло уехать зарабатывать себе имя и квалификацию в один из крупнейших военных госпиталей. Место престижное, жилье, зарплата. Но условия адские. А Ксюха трудностей не боялась.
        Я некоторое время ещё попыталась жить в квартире, где прожила всё детство, работала бухгалтером на заводе, где когда-то трудилась бабушка, ездя каждое утро и вечер на работу в соседний городок, и вела своих ипэшников. Но все больше понимала, что только сама строю свое колесо, из которого не смогу выбраться. Рутина, серость и одиночество давили на меня.
        Разговоры с Зариной стали часовыми, переписки с Оксаной на всю ночь. И тут позвонила Заринка и сказала, что на другой стороне их дома продают квартиру. Не такую большую, как у Заура, переделанную под два этажа, но хорошую трешку с небольшой комнатой-кладовкой и большой лоджией. Правда, последний ремонт там делался, когда динозавры по улицам ходили.
        Зная, что и Оксана собиралась, хоть и нехотя, возвращаться в родной город после своей отработки, решение я приняла за считанные секунды. В дом, в который Заур привел жену, я влюбилась, как только увидела. И двор этот, уютный и тихий. И Заринка рядом, и Ксюха вернётся, и мы трое снова будем вместе.
        Мы достаточно часто приезжали к Зарине когда она забеременела и родила. Но не надолго, на день - на два. Возможности погулять по городу, дальше вот этого самого двора у нас не было. Мы помогали по дому и смотрели за мелким, давая родителям и бабушке отдохнуть и побыть вне дома.
        Мама Заура переехала к ним на время, пока Зарина была беременна, а потом невестка свекровь просто не отпустила, сказав, что на родине и без неё обойдутся, а здесь она очень нужна.
        Знакомство наше с Наргиз Фазильевной было фееричным и запоминающимся. После возвращения Зарины из больницы, мы созванивались каждый вечер. Спрашивали как она, что чувствует, Оксанка вообще кучу вопросов задавала. А тут подружка в слезах, но говорит, что всё нормально.
        Оказалось, что послезавтра должна приехать свекровь. А она ни приготовить не может, токсикоз начинается, ни убраться, живот большой и мешается. Получается, что она мать мужа достойно встретить не может, а сам муж говорит, чтоб успокоилась, кто там ждёт от неё чего. Все же понимают, что и беременность тяжёлая, и уже рожать скоро.
        Но уже утром следующего дня мы приехали на вокзал родного города Ксюхи и, взяв такси, приехали к Зарине. Весь день и полночи мы убирались и готовили. Спать мы не легли, а упали. А к обеду Заур должен был отвезти на вокзал нас и остаться встречать свою маму.
        Но этим планам было не суждено сбыться. Утром я проснулась раньше всех и пошла на кухню, готовить на всех яичницу. Вдруг в замке входной двери заскрежетали ключи, и в квартиру вошла полноватая женщина невысокого роста. Она закатила за собой большую сумку на колесиках, и, развернувшись, увидела меня.
        На традиционной свадьбе Зарины и Заура нас не было, а на официальной росписи были мы и несколько родственников из молодёжи. Поэтому она меня естественно не узнала, а я просто интуитивно догадалась, что вот она, свекровь Зарины и есть.
        - Ты на мою невестку не похожа. - Сказала она, внимательно меня осматривая с ног до головы.
        - А я не она, - не знала как себя вести я.
        - А Заур где? - женщина поджала губы, начиная оправдывать самые страшные россказни о свекровях.
        - Спит...
        - А ты, значит, проснулась? - уперла она руки в бока.
        - Да. Вот, яичницу жарю. - Непонятно за что оправдывалась я.
        - Ты, смотри, какая она заботливая! О чужом-то муже! - со скоростью, которую сложно было ожидать от грузной женщины, она преодолела расстояние между нами и крепко вцепилась мне в косу, наматывая её на кулак.
        На наши крики прибежали и Зарина с мужем, и Оксана. Оказывается, Наргиз Фазильевна смогла взять билет на пораньше, и предупреждать никого не стала. Где живёт сын, она знала, ключи от квартиры у неё были, чего детей лишний раз беспокоить? К тому же невестка в положении, и беременность тяжко переносит.
        А тут в квартире сына она обнаруживает непонятную ей девку, непонятно с какой стати хозяйничающую на кухне с видом, что, мол, так и надо. Предположив, что невестка видимо опять в больнице, а сын притащил в дом какую-то "кошку драную", женщина решительно приступила к наведению порядка в святая святых каждого дома, на кухне. И всякие посторонние бабы, в её понимании порядка, никоим образом не вписывались.
        Пока нас разняли, а точнее оттащили от меня эту фурию, она успела отвесить мне штук пять пощёчин и так оттаскать меня за косу, что потом до вечера голова болела. Нет, ей, конечно, всё объяснили, и сомнений у неё в том, что она ошиблась у неё не осталось. Но мы буквально сбежали на вокзал, хоть до поезда и было ещё часа четыре.
        Сославшись на то, что гости и ещё порядок теперь наводить, потому что яичница окончательно сгорела, пока длились все эти разборки, мы с Оксаной умотали на вокзал на такси. И только когда мы уже сидели в плацкарте, друг напротив друга, мы переглянулись и начали смеяться.
        Вернулись мы к этому случаю только спустя пару месяцев. Мы приехали помогать готовиться к встрече Зарины из роддома. Оксана старалась как можно меньше показываться на улице, а я здесь была абсолютно чужой. Да и по времени мы каждый раз были ограничены. Пока Оксанка намывала всю квартиру, я помогала на кухне.
        - Сердишься на меня? - вдруг спросила тётя Наргиз.
        - За что? - не сразу поняла, о чём она.
        - За наше знакомство. - Напомнила она.
        - Нет. - Даже на минуту не задумалась я. - Мне было бы куда обиднее, если бы встретив в доме сына постороннюю женщину, свекровь моей подруги начала бы улыбаться.
        - Глупая, - мягко погладила женщина меня по спине. - Каждая свекровь, когда-то была невесткой.
        С этого момента мы окончательно приравнялись к родне и были окружены заботой и вниманием. Даже для Заура, из мутных девок, с непонятными целями, крутящихся рядом с его женой, мы медленно, но верно стали теми, кого он был рад видеть в своем доме, считая, что мы обе помогли его жене сохранить ребёнка.
        Поэтому стоило только мне узнать о возможности жить здесь и рядом с любящими меня людьми, давно ставшими родными, я тут же подала заявку на обналичивание средств со счета, оставленного мне в наследство. И выставила на продажу квартиру родителей. Этих денег хватило на покупку квартиру и капитальный ремонт. Квартиру бабушки я продала уже в самый последний момент. И хотя переезд, фактически прыжок в неизвестность, отнимал всё свободное время и силы, я была полна решимости и энергии.
        Самым сложным оказался не ремонт квартиры, его полностью взял на себя Заур, и не переезд, а поиск новой работы. Но и тут кажется, появился просвет. В свое время, вопреки всем советам, я открыла собственное ИП и завела себе трудовую. Поэтому сейчас я была бухгалтером с очень хорошим стажем и опытом работы на крупном предприятии.
        После долгих поэтапных собеседований, я, наконец-то, получила возможность начать работать просто в огромной строительной компании, входящей в ещё более крупный холдинг, в должности бухгалтера-ревизора. Уже сегодня я подписала договор о неразглашении, и у меня была целая неделя, чтобы принять дела. Грубо говоря, для проведения ревизии и выведения баланса, чтобы знать в каком реальном состоянии финансы компании, и за что я принимаю ответственность. А для владельца компании это была возможность посмотреть, что я вообще могу и соответствую ли заявленным в резюме качествам и знаниям.
        Вот эти новости я и собиралась сообщить своим друзьям, когда пойду делать укол на ночь тёте Наргиз, которая вдруг решила этой осенью серьёзно разболеться.
        Глава 2.
        Уже третий день моя жизнь шла по одному и тому же сценарию. Утро, начинается с противно-бодрого верещания будильника. Когда-то давно, для этой сложной задачи - поднять меня с утра, была выбрана мелодия "Прощание славянки". Даже такая законченная "сова", как я, подскакивала из положения лёжа.
        Кофе на подоконнике, с разглядыванием начинающего просыпаться двора, обязательный термос с напитком с собой, привычка ещё со времён студенчества, и бодрая пробежка до подъезда на той стороне двора.
        До того, как тетя Наргиз заболела, пересекались мы по утрам во дворе, когда я бежала на очередное собеседование или искать очередную вещь для собственного дома, а она отводила Аслана в садик.
        - Не пить, не курить, матом не ругаться, с плохими мальчиками не общаться! Если что, у меня куча неженатых племянников. - Смеясь, каждый раз, напутствовала она меня.
        - Мне уже третий десяток, тут уже не до копания хороший или плохой. - Так же шутя, отвечала я.
        - Ой, дошутишься! Ой, доиграешься! Ахнуть не успеешь, как уже муж, свекровь...
        - Ой, а можно сразу свекровь? - каждый раз смеялась я.
        Сейчас же я бежала домой к Заринке, делала необходимые уколы тёте Наргиз и забирала Аслана, чтобы отвести в садик. Хотя сам Аслан считал, что это он провожает меня на работу, по пути в садик. Каждый раз, с самым серьезным выражением на лице, мальчишка, стоя на пороге своей группы, загибал пальчики, чтобы не пропустить ни одно из напутствий.
        - Не пить, не курррить, матом не ррругаться, с плохими мальчиками не общаться. У бабушки много неженатых племянников! Свекррровь без мужа нельзя! Всё. - Почему-то мальчик считал, что если он мне не повторит слов бабушки, то день пройдёт неправильно.
        А у меня каждый раз появлялась улыбка на лице от такой непосредственной заботы. Потом спринтерский забег мимо кафе и через парк, к ближайшей остановке общественного транспорта, при помощи которого я добиралась в административно- торговый центр города. Именно здесь, в огромных высотках с зеркальными окнами, располагались офисы самых престижных компаний. В том числе и центральный офис той строительной компании, в которую устраивалась я. Ну как офис, три этажа различных помещений от кабинета генерального директора до подсобки, где хранился инвентарь уборщиц.
        Вечером путь пролегал по тому же маршруту, только в обратном порядке. Единственное, что отличало утро от вечера это то, что вечером по парку я шла не торопясь, любуясь осенним убранством, и обязательный заход в кафе на углу.
        Я настолько полюбила тот самый посоветованый торт с брусникой, что уже который вечер он становился неизменным лакомством. Причем подсела не только я, удивительно гармоничный вкус полюбился и Зарине, и тёте Наргиз.
        А вот всё, что происходило в течении рабочего дня, мне нравилось всё меньше и меньше. И всё чаще вспоминался герой Ильфа и Петрова из их "Золотого телёнка", некий зицпредседатель Фунт. Тот самый, что с такой ностальгией вспоминал, как он сидел при НЭПе.
        Вот и у меня крепло ощущение, что меня взяли на работу не как специалиста, а как ту крайнюю, на которую свалят всё, и отправят под топор палача. Чем больше я смотрела, тем яснее становилась картина просто огромного оттока средств из компании, причём для головного холдинга это оставалось тайной. Так, к примеру, сразу на нескольких объектах запороли приёмку пожарного состояния уже почти готовых зданий. И естественно, переделывали все полностью. Только расходы по закупкам этого не отражали. Не было роста объема поступлений от компании, поставляющей все для противопожарной безопасности на весь холдинг. Покупать у других организаций было нельзя, так как на эти поставки был заключён долгосрочный контракт на весь холдинг.
        Я, конечно, допускала, что какое-то количество оборудования, оставалось в запасе на складах, но не в полном объёме на три больших объекта. Да и списания основных средств по складу тоже не проводилось. И таких моментов было очень много.
        Сегодняшнюю ночь, я почти не спала, стараясь составить максимально полный отчёт. Я планировала, максимально большой объём проверки включить в этот документ и уже сегодня пойти к директору. Принимая должность, я принимала и ответственность, а потому считала себя вправе потребовать разъяснений.
        Я не исключала того, что и сам генеральный не знал о том, что происходит в компании, но это станет сразу понятно по его реакции. Ну а для меня решится, стоит ли рисковать и вставать на должность с такими недостачами.
        Так как в кабинете, который занимал мой предшественник, сейчас шли какие-то переделки, меня временно разместили в архиве. Это было глухое помещение без окон, заставленное металлическими шкафами для документов под самый потолок. В единственном свободном углу стоял обычный широкий стол, небольшая тумбочка с тремя ящиками и кресло. Даже работала я на своем ноутбуке, благо у меня была хорошая и мощная машина. А на углу стола стоял старенький офисный принтер.
        Работая с цифрами, я как всегда увлеклась и потеряла счёт времени, а отсутствие окна, поддерживало заблуждение, что ещё рабочее время и я, если и задерживаюсь, то ненадолго. Глаза, правда, уже просто не хотели держаться открытыми, но и от этого я отмахнулась, списывая на бессонную ночь.
        Я старательно распечатала сведённые в единый свод данные, показывающий огромные расхождения. Это стало для меня финальной точкой. Такое никаким образом не выровнять и не перекрыть. Фактически, это просто вывод капиталов и доведение компании до банкротства. Нет, за эти три дня я попрошу мне оплатить из расчета моего оклада, как мы и договаривались, и откажусь от намерения претендовать на должность в данной компании.
        Я даже не успела выйти из-за стола, как дверь в эту каморку с грохотом врезалась в стену.
        - Я же говорил, что здесь кто-то есть, раз свет горит. Смотри, какая мышка притаилась. - Заговорил один из вошедших, окидывая меня настолько сальным взглядом, что меня аж передёрнуло от омерзения.
        Я непроизвольно сделала шаг назад, вжимаясь в стену за своей спиной. Мужчины, вальяжно вошедшие в комнату, внушали просто животный ужас. Высокие, явно привыкшие ворочать "железо" в тренажёрном зале, они вдвоем заполнили собой всю комнату. Темноволосые, смуглые, бородатые со взглядом хозяев жизни, причем не в общем смысле, а вот конкретно твоей. Их намерения и без пояснений были ясны и прозрачны. В голове в панике забилась мысль: "Две минуты, мне нужно ровно две минуты".
        - Ну, что? Здесь оприходуем? - ухмыльнулся второй, расстегивая ремень брюк.
        - Подожди, сначала хозяину покажем. Потом развлечёмся. Может он её сам сначала и нагнёт, а потом нам отдаст. - Мою дальнейшую судьбу обсуждали при мне, но, совершенно не обращая на меня внимания, и осматривали при этом, как скот, выставленный на продажу. Или собаку для случки.
        Тот, что собирался расстегнуть ремень в два шага оказался рядом и, схватив за предплечье, выдернул из-за стола, не обращая внимания на то, что я сильно ударилась об его угол и вскрикнула от боли. "Две минуты" стучало в висках и в бешеном пульсе. От страха мне казалось, что таблетки, спрятанные в бюстгальтер стали нагреваться.
        Спасибо той несчастной загубленной девушке, я хотя бы погибну быстро, не зная этих издевательств. По коридору до кабинета директора, что располагался на этом же этаже, меня протащили буквально волоком. Ноги просто заплетались. Меня трясло, и зверь, что тащил меня, чувствовал мою дрожь и наслаждался моим страхом и беспомощностью, при этом, не скрывая гнусной, похотливой ухмылки.
        "Боги, только дайте мне шанс, только бы успеть до того, как...", молилась я, даже в мыслях боясь озвучить намерения этих уродов.
        Дверь в кабинет директора была распахнута, сам он с разбитым в мясо лицом хрипел в кресле, и я сомневалась, что без помощи медиков он выберется. Но мысли о директоре и его состоянии быстро исчезли, стоило мне заметить мужчину у большого панорамного окна. Если те двое, что притащили меня сюда, вызывали страх и омерзение, то этот мужчина порождал ужас.
        Из большого помещения словно выкачали весь воздух. Размер помещения не становился меньше, он словно попросту становился не важным, потому что для этого монстра даже центральная площадь города, наверное, будет мала, настолько тяжёлая была у него аура, настолько подавляющая. Ни один мускул не дёрнулся на его лице, когда он с недоумением посмотрел на меня сверху вниз. С его-то ростом! Даже со своими ста семидесятью сантиметрами роста, я была ниже его чуть ли не на две головы.
        - Это что? - спросил он, глядя на своих прихлебателей.
        - Девка, на этаже пряталась. Нашли, когда осматривали. - Ответил кто-то из них.- Мы себе заберём?
        Меня потянули за предплечье на себя. Посчитав, что это мой единственный шанс выиграть для себя возможность проглотить таблетки, я со всей силы впечатала каблук в стопу державшего меня скота. И тут же ударила сбоку по коленной чашечке, помня ещё по Оксанкиным лекциям, что это одно из самых уязвимых и легкоповреждаемых мест.
        - Ах, ты ссу...
        - Попридержи язык, я позволения не давал. - Осадил начавшего материться приспешника этот их хозяин.
        Стоило мне избавиться от удерживающей меня руки, я метнулась на противоположную сторону комнаты, туда, где стоял кожаный диван. Я протиснулась между ним и стеной, посчитав, что если я присяду вниз, то им придется откинуть диван, чтобы меня вытащить, а за это время я успею всё сделать.
        - Ты кто? - задал вопрос главный мне, не терпящим возражений тоном.
        - Бывший кандидат на должность бухгалтера. - Выпалила я с заиканиями.
        - Почему же бывший? - мужчина не сделал и шагу, но мне показалось, что мне грудь перетянули железным ободом.
        - Потому что недостачи такие, что никто не захочет за них отвечать. - Ответила я, тщательно отслеживая перемещения бандитов по кабинету.
        А никем кроме бандитов эта компания быть не могла. Я всю жизнь до этого момента обходила сомнительные компании и злачные места, опасаясь нарваться на кого-нибудь вроде этих отморозков. Кто мог предположить, что столкнуться придется в одном из элитных бизнес - центров?
        - С чего взяла? - ровный приказной тон, словно отчёта с подчинённого спрашивает.
        - Провела проверку, прежде чем подписывать документы. - Скупо ответила я.
        - Проверку? Ты? - усмехнулся этот демон, демонстрируя хоть какую-то эмоцию. - Значит, опытные проверяющие не смогли обнаружить крысятничества, а ты нашла? Интересно.
        - Вот, тут не полный свод, что нашла за три дня... - протянула до сих пор сжатые листки с цифрами, осматриваясь по сторонам, чтобы придумать, как отдать отчёт и не подпустить его к своему убежищу ближе.
        - Хватит трястись! - рыкнуло это чудовище, выхватывая листки.
        Широким уверенным шагом он подошёл к столу директора, на котором стоял раскрытый ноут, щёлкнул мышкой и начал сличать, то что было на экране, с тем, что было распечатано мной.
        - Сколько он тебе должен? За вот это? - повернулся он ко мне, через несколько долгих минут.
        - Из расчета оклада за три дня - двенадцать тысяч минус подоходный налог. - Пролепетала я.
        - Не густо. Считай, ты принята на работу и сразу, с повышением. - Ответил мне этот страшный мужик, начав усмехаться после моих слов.
        - Но я не соглашалась... И документы не подписывала... Я... - Я пыталась хоть что-то объяснить, чувствуя подкатывающуюся истерику.
        - Я не предполагал. Ты работаешь на меня. Бумажки подпишешь завтра утром. - И отвернувшись от меня, кинул своим шакалам. - В машину, пусть Влад присмотрит. Здесь закончим и домой. И поаккуратнее, это ценный работник.
        Усмешки, с которыми закивали в ответ своему хозяину эти двое, не оставляли просмотра для предположений, зачем и на какую работу я нужна.
        - Можно... Можно мне в туалет? - мне всё равно на похабные выражения морд этих зверей, сейчас задача поважнее есть.
        - Иди! - кивнул главный на неприметную дверь в дальнем углу кабинета.
        Прикрыв дверь, я немного выдохнула, но времени терять не стала. Часть блистера с двумя таблетками оказалась в руке за считанные секунды, обе сразу в рот и запила водой из-под крана.
        Всё! Успела. Я оперлась обеими руками о раковину и опустила голову. Теперь уже не важно, что там планируют эти выродки. Мое время почти истекло. Часы на запястье показали, что мои заветные две минуты прошли. Хотя, я и без них знала, почувствовав жар и резкую головную боль, во рту резко пересохло, картинка перед глазами поплыла.
        Дверь в туалет вдруг выбили. Главный ворвался в небольшое помещение и, схватив меня за лицо, начал вглядываться в глаза, потом осмотрелся и заметил упаковку на раковине.
        - Что там было?- вопрос как удар.
        - Там написано. - Говорить получалось с трудом, язык начал распухать.
        - Их врачи назначают. Что там было? - настырный какой.
        - У меня на них аллер...
        - Аллергия, понял. Зачем? - всё так же немногословен и пытается что-то рассмотреть в моем лице.
        - Лучше сдохнуть, чем бы вы развлекались, мрази! - почему-то вспомнились слова того полицейского, что привез тело в морг.
        Глава 3.
        - Дура!- прилетает сквозь шум в ушах. - Шасим, стакан сюда, живо. И от аллергии чего тащи.
        Этот голос, кажется единственное, что ещё хоть как-то осознаётся. Появляется сильное желание спать. Но мне не дают. Этот главный умывает меня холодной водой и заставляет её пить. Я пытаюсь оттолкнуть его, отвернуть голову, но это бесполезно. Чувствую себя месячным котёнком под лапой волкодава. Я и так ему явно уступаю в силе, сравнись, пойди с этим боровом! А тут и руки не слушаются, ватные.
        Но ему мало, он зачем-то засовывает мне пальцы в рот, почти царапая горло. Зачем? Реакция-то пошла уже! Значит, таблетки начали свое дело. Едва отдышавшись после вызванной тошноты, чувствую, что меня снова умывают. Снова заливают несколько стаканов воды. Этот монстр даёт мне отдышаться и снова лезет пальцами в рот, я стараюсь вырваться, тело слушается лучше, окружающая действительность становится ярче, ощущается без тумана. Понимаю, что действие таблеток слабеет, и начинаю вырываться сильнее, луплю, куда придется, со всей силы прикусываю пальцы. Но он меня быстро скручивает, лишая возможности сопротивляться.
        - Я сказал, работаешь на меня! И я тебя не отпускал. - Раздается рядом с ухом.
        Со всей силы стараюсь ударить затылком, надеюсь, что попаду в лицо, и он взбесится, и даст сдачи. А мне и пары ударов хватит с его-то силищей. Но упираюсь только в мужскую грудь и слышу над собой смех.
        - Осторожней, ты так рискуешь шею себе сломать! Лисица бешенная. - И пока я пытаюсь прийти в себя, и избавится от темных пятен перед глазами, главный этих отморозков зажимает мне челюсть и повторно вызывает тошноту.
        Едва придя в себя от скручивающих меня спазмов, чувствую, как он наматывает мои волосы на кулак. Осознаю, что происходит и холодею от страха и ужаса. Стою, нагнувшись над раковиной, сзади стоит прижавшийся мужчина, намотавший мои волосы на свою руку. Предчувствуя, что сейчас произойдет, закрыла глаза.
        Как оказалось, вовремя, потому что тут же мне в лицо прилетает полная пригоршня ледяной уже воды. Взвизгнула от неожиданности и дёрнулась в сторону, тут же зашипев от боли. Но далеко отодвинуться мне не дали, подтянув обратно и продолжив умывание. Как только вода перестала литрами плескаться мне в лицо, монстр свернул пробку с бутылки питьевой воды и кинул мне пачку таблеток от аллергии.
        - Три штуки сразу. И без концертов. - Предупредил, подавая воду, чтобы запить лекарство.
        Дождавшись, когда я все проглочу, он окинул меня мрачным взглядом. Зрелище я наверняка представляла жалкое. Мокрая, трясущаяся от слабости, после мер экстренной реанимации, что по-садистски провёл этот бандит, дрожащая от холода. В пустую голову забрела мысль, что хорошо, что я хоть не крашусь. Иначе сейчас бы ещё и неповторимый макияж в стиле панды нарисовался.
        - Больше нигде этого дерьма не припрятала? - ткнул он в пустой блистер от диргидрола. - Или проверить? Ещё раз такую хрень попытаешься выкинуть, лично нагну и выдеру так, что порву от пупка до поясницы. Это понятно?
        Я могла только кивать. Язык не слушался, а накатившая дрожь то ли от холода, то ли от пережитого, то ли от всего вместе взятого, заставляла зубы отбивать барабанную дробь. Этот ещё раз меня оглядел, взял с полки свой пиджак, который снял, видимо, во время моего "лечения", и подал мне.
        - Тихо, мирно и без истерик идём в машину, я и так потратил кучу времени. - Он направился на выход из туалета.
        - Отпустите меня... Пожалуйста. Я никому ничего не расскажу... - знаю, что глупо, но я должна попытаться.
        - Нет. Пошли. - Он вывел меня из санузла.
        Те, что притащили меня сюда, сидели на диване, о чём-то переговариваясь. На полке у входа стоял мой ноутбук, моя сумка и даже мой термос. Под моим взглядом, мужчина сгрёб все это одной рукой, второй подтянул меня к себе, и, оглянувшись через плечо, кинул своим пособникам:
        - Здесь убрать. Вопросов быть не должно. - Те кивнули, а я старалась не смотреть в сторону директорского стола.
        Уже в лифте мне стало опять плохо. Голова болела, болел живот и горло, мозг просто отключался. Чуть легче стало на улице, когда я смогла вдохнуть прохладный осенний воздух. Уже фактически оторвав меня от земли, мой пленитель подтащил меня к здоровенной, наглухо затонированой машине, и фактически, закинул меня на заднее сиденье, особо не церемонясь. Следом прилетели и мои вещи. Да я ещё и забилась в угол, прижавшись к противоположной двери.
        Этот бугаина тоже сел на заднее сиденье. Благо место в машине позволяло не сидеть рядом с ним. В зеркало заднего вида на меня с удивлением смотрел кареглазый блондин. Не дожидаясь команды, он завел машину. Через некоторое время я почувствовала, что уже не могу бороться со сном. Находясь в мареве дремоты, я слышала разговор двух мужчин о себе.
        - Сабир, это кто? Что за тёлка? - это видимо водитель, потому что у монстра голос другой.
        - Это не тёлка, это наш новый ревизор. - Ответил тот, кого назвали Сабиром.
        - И ты, поэтому её к себе домой тянешь? Так приглянулась?- даже сквозь сон мне казалось, что я слышу эту гнусную ухмылку в голосе водителя.
        - Дурак ты, Влад. Сколько лет тебя знаю, а всё одно у тебя на уме. Это мои деньги. -пророкотал монстр. - Я сколько бабла ввалил этому старому уроду? Да ещё он работает только по рекомендации, и ждал я результата его работы месяц. А она за три дня, более тщательно и точнее, и почти задаром. И у неё не выйдет выкабениваться. Да и она мне теперь свою жизнь должна. Будет отрабатывать. А я сохраню свое. Кто думал своровать, остановится, кто своровал, вот она найдет. А к себе везу, чтоб под контролем и присмотром держать. Во-первых, она надолго неизвестной не останется, и её многие захотят себе. Кто ж такие мозги и безопасность собственного бабла упустит? А, во-вторых, дурная она и бешенная. Парни чуток напугали, так она колёс наглоталась, от которых у неё ласты клеятся. Еле успел, чуйка, как сирена взвыла.
        - Чего это она? - удивился моему поступку водитель.
        - Ты дебил? От чего баба в панику впадает при виде мужика и при себе отраву таскает? - ответил монстр.
        Они с водителем ещё что обсуждали, но дремота сменилась полноценным сном.
        Какие-то голоса вплетались в мой сон, какая-то качка, почему-то появилась тетя Наргиз, только она и Зарина носили платок среди моих близких, но именно от неё всегда пахло домашней выпечкой и у неё были очень теплые и мягкие руки.
        - Ада (тётя) Наргиз, - пролепетала я сквозь сон.
        Кто-то заботливо укрыл меня одеялом и погасил режущий глаза даже сквозь веки свет.
        Глава 4.
        Прошла ровно неделя с того дня, когда я с дуру решила задержаться в офисе, который уже точно не мог стать моим местом работы. И так ведь всё было ясно и понятно, можно же, наверное, было и с утра отдать даже результаты незакрытой проверки и идти с богами. И любой, наверное, нормальный человек так и сделал бы. Но так это нормальные люди, а я Кира.
        Ситуация, в которую я попала, была для меня странной и непонятной. И как поступать я тоже не могла сообразить. После отравления, я провела в коматозном состоянии ещё сутки, как выяснилось позднее. Периодически словно выныривая на поверхность. Я слышала голоса, тихий женский и резкий, рычащий мужской. Даже разбирала отдельные слова, говорившие использовали язык, на котором общались дома у Зарины, ну и нас с Оксаной немного учили. Или просто похожий.
        В себя я пришла поздним утром, солнечный лучик нагревал щёку. Открыв глаза, я наткнулась взглядом на снежно-белое постельное бельё. И в первые минуты даже не поняла что не так, откуда ощущение какой-то неправильности. Я тоже предпочитала постельное бельё без рисунков, белое или светлых-светлых оттенков голубого и зелёного цветов. И только сев в постели поняла, что я не у себя дома.
        События того вечера пронеслись перед глазами. Неимоверным усилием я подавила начинающую набирать обороты панику. Дверь в комнату открылась и вошла женщина, видимо это её я приняла в бреду за тётю Наргиз. Запах свежей выпечки наполнил комнату.
        - Не бойся, всё хорошо! - она выставила вперёд руки, успокаивая меня, как зверя.
        - Здравствуйте. - Решила быть вежливой я, за что получила улыбку.
        - Здравствуй. Пришла в себя? Хорошо. - Женщина прошла к шкафу, достав из него несколько полотенец, положила их на край кровати. - Хозяин велел дождаться, когда ты проснёшься и передать, чтобы спускалась. Он ждёт. Так что иди, приводи себя в порядок.
        И склонившись ко мне, якобы помогая встать с кровати, очень тихо шепнула на ухо:
        - Не зли его, девочка. - И сразу отошла.
        Час от часу не легче, но для начала, собравшись с силами, я отправилась в душ. Не знаю как в остальных комнатах этого дома, но в этой санузел был личный, внутри комнаты. Душевая кабина, раковина - тюльпан, ну и главный предмет всех подобных помещений. Сюда же, та женщина, принесла платье. Длинный рукав, юбка в пол, круглый вырез под горло. Спокойного темно-бежевого цвета. И домашние тапочки.
        - Извини, другого ничего нет. - Непонятно за что извинилась женщина.
        - Спасибо, оно красивое. - Постаралась улыбнуться я.
        Волосы я заплела в косу, как обычно делала это дома. От воспоминаний, как я дёрнулась, пока мои волосы были намотаны на руку монстра, фантомно заныла голова. Вот ничему меня жизнь не учит. Надо было подстричься под корень ещё сразу после знакомства с тётей Наргиз. Но мне очень нравились длинные волосы, вот и держала. Молодец!
        Спускалась я осторожно, придерживая подол. Главный бандит сидел за столом. Видимо он уже закончил завтрак и сейчас пил кофе. Я села на другой край стола. Мне сразу подали бульон с мелко порезанным белым мясом и сухариками. То ли сами знали, что после подобного, что со мной было или долгого голодания не стоит нагружать желудок, то ли врач был. Непонятно.
        - Как ты себя чувствуешь?- ну, про то, что разговор нормальные люди начинают со слов "здравствуйте, привет" он явно не слышал.
        - Спасибо, нормально. - Попыталась подстроиться под собеседника.
        - Хорошо. Значит, завтра едем в офис, подпишешь документы. Сразу, чтобы ты понимала. Я ставлю тебя на должность ревизора холдинга. Живёшь ты здесь, на работе будешь сидеть в моем кабинете, все нужные бумаги тебе принесут. Твоя задача, работать. - Меня поражало спокойствие и та уверенность, с которой он просто распоряжался моей жизнью, словно я не живой человек, а его личная собственность. - Будешь хорошо работать, все будет хорошо. Начнёшь дурить или повторишь прошлую выходку, тебе не понравится. Это ясно?
        - Да. Я могу позвонить родным? - попыталась я узнать границы дозволенного.
        - Можешь. Им сказали, что ты в экстренной командировке, телефон тебе передадут. Очень много звонили. - Он внимательно посмотрел на меня. - Предупреждать, что стоит думать, что можно говорить, а о чём не надо, обязательно?
        - Нет. Я могу поехать домой...
        - Нет. - Перебил он.
        - Но у меня всё там. Вещи... - я вообще не могла понять, что за необходимость жить не дома?
        - Тряпки закажешь. Считай, выпишу аванс, в счёт зарплаты. - Он недовольно нахмурился.
        - Я могу навестить родных? - спросила, внутренне замирая.
        - Это, каких? Тех, что на кладбище? Ты сирота. Ни сестёр, ни братьев, ни родителей. Бабушек и тех, похоронила. Какие родственники? - я себя чувствовала дико неудобно под этим пристальным взглядом.
        Словно огромная собака лежит, смотрит на тебя молчит, а чуть шевельнешься и слышишь рык.
        - Те, что звонили и искали...
        - С чего взяла, что искали, кто сказал? - перебил меня он.
        - Я знаю, что если я не пришла домой и не позвонила, за меня будут волноваться. Я не безхозная! - сказала в запале, а потом поняла, что сказала, и вряд ли он поймет словечки из нашего полушутливого общения.
        - Если будешь хорошо себя вести и без выкрутасов, то позже. - Он встал и вышел из-за стола, оставив меня в комнате одну.
        Я доела свой бульон, выпила чай, хоть уже и подстывший. И не зная, что делать дальше, решила собрать посуду после завтрака. Этот "хозяин" чашку из-под кофе оставил прямо на столе, словно убрать за собой ниже его достоинства, весь статус себе порушит. Ну, куда нам простым смертным. такие высокие понятия разбирать.
        Комната, в которой мы завтракали, соединялась арочным проходом с кухней. Я тяжело вздохнула. Такое ощущение, что кто-то подсмотрел мои мечты о кухне, какой она должна быть, идеальной в моем понимании. Единственное, кафель на стену я выбрала более светлый, ближе к мятному цвету, а здесь изумруд. И кухонная мебель из натурального дерева, массива. Без лишних завитушек, строго и функционально.
        Раковина была напротив окна, и выходила в сад. Наверное, единственное, что могло заманить меня жить в частном доме, это возможность иметь свой сад. Сейчас царила осень, представляю, какая красота здесь весной, когда ветки цветущих фруктовых деревьев закрывают окно. Но надеюсь, я этого не увижу, потому что к тому времени моя жизнь войдёт в состояние "нормально", и я вернусь домой.
        Я закончила помывку посуды, выложила её на полотенце, чтобы просохла, и обернувшись к выходу вздрогнула и чуть не заорала с испугу. Бандит стоял, облокотившись на дверной косяк, сложив руки на груди и загораживая собой проход.
        - Это к чему? - кивнул он на выложенную посуду.
        - Чтобы чисто было. - Мне одной этот разговор напоминал беседу двух идиотов?
        - Понятно. Иди в комнату. Привезут вещи, тебя позовут. - Но с прохода так и не ушёл.
        А я стояла и ждала. Ну, не могла я пройти рядом с ним. Все равно, что рядом с той самой рычащей собакой. И я не собиралась оскорблять его таким сравнением, слава богам, мысли он не читает. Но вот никому же не придет в голову злить алабая, демонстративно прогуливаясь рядом с ним, почти задевая? Вот и тут также история.
        Я сама всю жизнь мечтала о большой собаке, и уже планировала завести себе друга, как только появится стабильность на работе. Но пока из стабильного, только неприятности.
        Неловкую ситуацию помогла исправить появившаяся женщина, что привела меня сюда, громко предложив проводить меня обратно. Пока я отсутствовала, в комнате провели уборку, судя по ещё влажным полам, и сменили постель. Но я совершенно не знала, чем себя занять, а выходить из комнаты было просто напросто страшно. Даже примерка привезенных вещей показалась настоящим развлечением.
        Я выбрала два мягких домашних костюма, три на работу, лёгкое платье футляр с пиджаком. Заминка произошла только на нижнем белье. Мне оно было необходимо, но... Да никогда в жизни я не могла представить, что посторонний мужик будет оплачивать эту часть моего гардероба! Правильно поняв мою нерешительность, девушка-консультант, сопровождающая вещи из магазина к клиенту и обратно, меня успокоила.
        - Не переживайте, в чеке только итоговая сумма. - Произнесла она с улыбкой.
        Я успела развесить выбранные вещи и переодеться из платья в один из костюмов, когда пришло время ужина. Бандит снова был чем-то недоволен. И крайней оказалась снова я.
        - Скажи, ты нарываешься? - всё-таки решил выказать свое недовольство.
        - Не понимаю, что не так? - ответила я.
        - Я велел выбрать тряпки. - Произнес, чеканя каждое слово.
        - Я выбрала. И много вещей. Большая сумма получилась? - ну, наверное, там такой счёт пришёл, что мама не горюй. Не зря на вещах ни одного ценника не было.
        - Издеваешься? Что там можно было выбрать? - я так поняла, что он решил, что я буду у него в офисе как оборванка ходить и привлекать ненужное внимание, хотя, что ему чьё-то мнение.
        Я перечислила всё, что взяла, и закончила перечисление "и ещё там, кое-что", опустив взгляд в тарелку, не хочу видеть его лицо, понял он там, не понял. Это просто... Живу в доме у постороннего мужика, он мне вещи оплачивает. Дайте боги, чтобы это закончилось и побыстрее!
        Утром я встала раньше, благо вчера ещё с вечера спросила где и что находится на кухне. И к завтраку я была готова. Термос, ноутбук, зарядки.
        Только телефон не вернул. Выдал поговорить на пять минут, чтобы успокоить Зарину и тётю Наргиз. И всё равно, чувствовалось, что они обе поняли, что я сильно недоговариваю.
        День проходил в принципе обычно и привычно. Счета, цифры, своды... И взгляд лютой ненависти от секретарши. Стол мне поставили в кабинете у главного, документы приносили сюда же. С ним приезжала, с ним уезжала... Ну что должна была подумать эта девица, что каждый раз так прогибалась, подавая документы на подпись, что я с ужасом ждала, когда же у неё позвоночник пополам сложится.
        В конце недели поступили отчёты от филиала с Дальнего востока. У меня волосы шевелились, когда я выводила суммы транспортных расходов! И погружаясь в свою стихию, я иногда забывалась. Например, когда я увидела, что лес везут из Канады! Через порт приёмки груза на другом конце страны!!! А вот там поближе ничего нет? Или хотя бы можно было найти компанию, которая бралась бы за весь рейс, а не чтобы несколько грузоперевозчиков передавали груз друг другу с перезагрузкой.
        - Какой идиот подписался под это непотребство? - в сердцах выдала я.
        - А что, подпись неразборчивая? - прилетел ответ от монстра. - Ты не приболела? Бледная вся.
        - Нет, - поспешила перевести я тему. - Просто уснула только под утро, пока восстановила все коэффициенты зонирования.
        - В смысле? Под утро? Документы все здесь оставались. - Указал он на сейф.
        - И что? У меня же всё в электронном виде. - Кивнула на ноут.
        - Понятно. - Он собирался куда-то уйти. - Закончим сегодня раньше. И кофе выпей.
        Уже из приемной я услышала, что он велел своей секретарше сделать мне кофе. Через некоторое время та принесла мне чашку с такой приторной улыбкой, что даже умирай я от жажды, пить из её рук ничего не стала бы.
        На экране наконец-то открылся скан очередного счёта. и я отвлеклась. В это время вдруг неожиданно вернулся "хозяин".
        - Я подумал, что тебе надо отвлечься и пообедать. Собирайся и пошли. - Сказал он, взяв чашку с кофе, что стояла у меня на столе и сделал глоток.
        Но я смотрела не на него, а на влетевшую следом секретаршу, ехидная улыбка которой превращалась в гримасу ужаса. Недолго думая, я выбила чашку из рук мужчины.
        - Что в кофе? - крикнула я на секретаршу.
        Монстр сразу понял, в чем дело. Помертвевшая секретарша, трясущаяся так, что с неё косметика осыпалась, не могла ничего произнести. Но стоило ему сделать только шаг в ее сторону, как она начала истерить и заливаться слезами. Сквозь это подвывание я с трудом разобрала слова "слабительное" и "я не думала".
        Представив, что сейчас с этой дурой сделают за такое, я испугалась, наверное, не меньше её.
        Глава 5.
        Иногда случаются моменты, вспоминая которые много позже и в другой обстановке, думаешь, как я вообще это сотворила и главное, зачем? Но увидев перекошенное от ярости лицо бандита, который двинулся в сторону секретарши, явно не с желанием поблагодарить её за новаторскую рецептуру кофе, я вцепилась в его предплечье обеими руками, буквально повиснув на нём.
        Да, она дура! Да, дура мелочная и злобная! Но никто, в моем понимании, не заслуживал такой расплаты за дурость. А то что, расплата будет жестокой, меня не удивляло, было достаточно вспомнить избитого до состояния фарша директора компании, куда я так неудачно решила устроиться работать. О его судьбе я старалась не думать, хотя и понимала, что ничего хорошего я не узнаю. Вот и сейчас воображение за меня нарисовало картину измочаленной в кровь секретарши.
        - Нет, не надо, пожалуйста! - лепетала я, сама чуть ли не заикаясь от страха. - Я не собиралась пить этот кофе, а она не предполагала, что вы вернётесь и возьмёте чашку себе. Правда, она на вас не покушалась...
        Я запнулась, потому что он повернул голову, внимательно посмотрел на мои руки, вцепившиеся в него, а потом поднял взгляд на меня. От этого пристального взгляда темных и злых глаз по телу пробежала дрожь, и я сразу пожалела, что полезла, куда меня не просили. Нашлась героиня-заступница, за саму бы кто заступился!
        - Двенадцать часов, и чтоб тебя близко к городу не было, иначе шкуру заживо спущу, понятно?- он говорил секретарше, но смотрел при этом на меня, словно то, что он даёт этой альтернативно одарённой один единственный шанс остаться невредимой, это одолжение лично мне.
        Секретарша говорить нормально ещё не могла, поэтому быстро закивала головой, словно он мог это увидеть, и, прижимаясь спиной к стене, выскользнула из кабинета.
        - Проследи. - Кинул он одному из громил в коридоре. - А ты за мной. Обедать идём.
        Только тут я смогла разжать пальцы и отцепиться от мужчины, который только хмыкнул на это. Сразу успокоиться и взять себя в руки, у него видимо не получалось, потому что и в лифте, и в машине, даже кидая взгляд украдкой. я замечала сжатые в кулаки руки и нахмуренные брови.
        Как всегда в такие моменты, когда я переживала сильное волнение, не к месту просыпалось желание поехидничать. Каждый раз после тех же экзаменов, со мной просто не возможно было общаться. Вот и сейчас, старая привычка сбрасывать таким образом напряжение, начинала сказываться. Благо инстинкт самосохранения помогал держать язык за зубами и не нарываться, а смотреть на дорогу сквозь автомобильные стёкла молча.
        Ресторан куда мы приехали особого восторга не вызвал. Скорее всего, благодаря тяжёлой атмосфере. Мрачные, тёмные тона в отделке, тяжёлая, какая-то монументальная мебель, выполненная из дерева и нарочито грубо. Понятно, что хотели добиться такого, старорусского стиля, но больше всего это место напоминало логово разбойников. Чем, по сути, и являлось.
        Да и посетители здесь были под стать. Несколько столов были заняты, понятно, что никого из здесь присутствующих я и близко не знала, но что-то в поведении этих людей говорило, что от них стоит держаться как можно дальше.
        Что я и делала всю свою предыдущую жизнь! И жила спокойно, училась, работала. Я никогда не прельщалась всей этой непонятной для меня бандитской романтикой. Смазливые хулиганы, что в школе, что в университете вызывали только чувство раздражения от того, что выделываясь на пустом месте, мешали всем окружающим. А тут и вовсе...
        Несколько столов было занято, сидевшие за ними о чём-то беседовали, но о чём конкретно, слышно не было. Да я и не прислушивалась. Я вообще старалась остаться незамеченной, поэтому даже помещение особо не рассматривала. Затея моя не удалась. Краем глаза я заметила, как несколько мужчин отвлеклись от беседы и проводили нас взглядом.
        Видно мой спутник не часто показывался здесь в компании с девушкой, ну или сюда вообще не принято было приводить посторонних. Пройдя почти через весь зал и минуя ещё одну дверь, мы оказались во втором зале, только в отличие от первого здесь были большие окна, выходящие во внутренний и закрытый двор, где располагался небольшой сад. И кроме нас двоих здесь больше посетителей не было.
        Охрана осталась у двери, молчаливые официанты дождались господского "как обычно и на двоих" и испарились, словно их и не было. Я так поняла, они были вышколены вообще, не обращать ни на что внимания и не показывать своих эмоций.
        Заказ принесли достаточно быстро. С удивлением опознала на тарелке печёночные стейки. Однако, как-то не такое меню я представляла в бандитском рационе. Есть начали в молчании.
        Мдааа... А ещё ресторан называется, печень была суховата, не спасал даже соус, и немного горчила. Видно что-то такое отразилось на моем лице.
        - Не по нраву? Чего лицо скривила? - в его голосе слышалась сдерживаемая злость.
        Интересно, это он всё ещё из-за выходки секретарши бесится или из-за того, что я в него вцепилась? Насколько я понимала, в его среде подобное между чужими друг другу людьми не приветствовалось, а я себе позволила. Вот и что делать? Промолчишь, сейчас взбесится. Скажешь правду, взбесится и сорвётся на поварах и официантах.
        - Просто я привыкла готовить печень немного по-другому. - Подобрала я наиболее безопасный вариант ответа.
        - Что не так? - он положил, да фактически швырнул на стол вилку и нож, и, поставив локти на стол, упёрся в собственный кулак.
        - Она горчит и суховата. Нужно или очень много соуса, или запивать каждый кусок. - Вот чего он прицепился к этой печёнке? Сижу, ем, молча причём, руки к нему не протягиваю. - Дома, конечно, это блюдо получается другим.
        - Ты я смотрю, и в бумажках сечёшь, и на кухне по ходу мастер? - он вернулся к еде. - Когда успела научиться только. По бумагам, что скажешь?
        - То есть, в каком смысле? - я не сразу среагировала на такой резкий переход с одной темы на другую.
        - Сабир. - Это он к чему?
        - Что, простите? - я совсем уже не понимала, что здесь происходит.
        - Зовут меня так. Мне прямо интересно стало, как ты меня про себя называла всё время? Ладно, спрашивать не буду, и так вся красная, как рак сидишь. - Он словно разом отпустил свою злость и расслабился. - Холдинг это отцовское детище. Так-то семья занималась... Другим делом занимались. Потом отец и его друг основали эту компанию. Другу быстро надоело играть в бизнесмена, а мой отец выкупил его долю.
        - Зачем мне эта информация? Мне кажется, она как-то, личная что ли. - Я воспользовалась паузой в его рассказе.
        - Личная. Но ты теперь мой личный бухгалтер и ревизор. Как в сказке. Казначей. И тебя она касается. Так что сиди и слушай. - Он прожевал кусок, и только после этого продолжил. - Вот же дрянь. Вот взяла и всё попортила, я теперь тоже эту горечь чувствую. На хрена сказала?
        - Так сами же...
        - Это был вопрос в воздух! Я ответа не требовал. Что там и как было потом не важно. Отец погиб, как и оба его брата. - Могу только предположить, что явно не мирно скончались. - Я сопляком был, совсем малолетним, дед под свою руку взял вместе с матерью. До холдинга ему особо дела не было. Им управляли то тот самый друг, то наемный управленец, и не один. Полгода назад я решил навести здесь порядок. Отец дураком не был. Он в этой вашей бухгалтерии разбирался. А этот холдинг висит на моей семье, как камень на шее. А должен бабки приносить.
        - Он не может "приносить бабки", по крайней мере, не в том состоянии, в котором сейчас. На всех этапах есть какие-то сбои, куча лишних звеньев, непонятные расходы, уровень специалистов иногда удручает. Да о чем говорить, если у вас в приемной секретарь понятия не имеет, что секретарь должен и расписание подавать, и вести реестр входящих - исходящих документов... - Начала перечислять я.
        - На хер секретаря, толку ноль. - Ответил он.
        - То, что у вас там было, к секретарям отношения не имеет, так что странно, что ноль, должен был быть минус. - Не сдержалась я, но быстро переключила его внимание на отчёты. - Пока могу сказать только по транспортному узлу и снабжению. Времени мало, а архив в состоянии ахтунг. Документы, которые должны храниться по семьдесят лет, и те отсутствуют. Все приходится восстанавливать. Фактически самые ранние документы это пятилетней давности. Фрагментарно лет за шесть-семь. Да и объём работы огромен.
        - А тебя кто торопит? Сроки выставляет? Мне сейчас твое мнение нужно. Что скажешь о холдинге? - его привычка в упор смотреть на собеседника во время разговора до сих пор пугает.
        - Честно? - уточнила я.
        - Как есть. - Подтвердил он.
        - Это не холдинг, это огромная дыра по высасывание денег в никуда. Там нужно не только найти где, и на каких моментах воруют, но и выстроить взаимосвязи внутри заново. - Сказала, а у самой поджилки трясутся, ну не каждый раз я говорю бандиту-отморозку, что некто крадёт у него миллионы и в течение нескольких лет.
        - Хорошо, что понимаешь и не врешь. - Он очень нехорошо улыбнулся, скорее оскалился. - Вот ты мне и найдешь, кто, где и как. А остальное, моя работа. А сейчас пошли.
        - Куда? - посмотрела я на недоеденный обед.
        - За слова свои отвечать будешь. Печень готовить, чтоб не сухая была и не горчила, как ты говоришь. - Ответил он.
        А вот бабушки мне всегда говорили, что язык мой, враг мой!
        Глава 6.
        - Мы зачем туда идём? - спросила я вышагивающего в сторону дверей дорогущего супермаркета Сабира.
        - Это магазин. Сейчас купишь всё, что тебе нужно, чтоб не говорила потом, что чего-то не было, поэтому не получилось. - Мужчина шёл с видом ледокола, и с его пути все старались убраться, как можно скорее.
        - То есть, я покупаю всё, но строго здесь? - деньги, конечно, его, но здесь только цены задраны выше затылка, а толку ноль.
        Всегда и везде, не важно кто и где живёт, и на сколько большой или маленький город, всегда есть вот такие "элитные" места, где понятие "свежие продукты" почему-то становится этаким исключительным качеством, доступным только избранным и за очень большие деньги. И ведь находятся те, кто в это верят.
        - А чем тебя здесь не устраивает? - резко остановился он и посмотрел на меня с раздражением.
        - Ценник за, откровенно говоря, не гарантированное качество. - Ответила я.
        Сабир, неожиданно для меня, сам схватил меня за руку и потащил к машине. Нет, в его понимании, он, наверное, вёл. Но широкий размашистый и быстрый шаг мужчины, заставлял меня практически бежать за ним. Влад, сидевший за рулём, только удивлённо посмотрел, но никак не прокомментировал наше скорое возвращение.
        - Куда едем? - только и спросил видимо давно привыкший ко всему водитель.
        - А вот нам сейчас скажут, да, Кира? - по Сабиру было заметно, что он еле сдерживает свою злость.
        Я вообще заметила, что он достаточно вспыльчивый и порывистый. Часто он себя просто сдерживает, прилагая огромные усилия. Мдааа... Я последняя, кто будет искать, где границы его терпения. Вот как-то совсем не интересно, когда и по какой причине он сорвётся. Поэтому, как можно спокойнее назвала адрес торговых рядов.
        Среди маленьких аккуратных магазинчиков были те, куда я ходила постоянно. У меня была одна дурацкая привычка, я никогда не возвращалась туда, где меня обманули. Если я обнаруживала несвежий продукт, недовес или прочие маленькие хитрости, то это автоматически была моя последняя покупка. В некоторые магазины меня привела тётя Наргиз, а уж она точна никогда плохого не посоветует.
        Сабир внимательно наблюдал за мной, как выбираю, как общаюсь. Он прекрасно понимал, что меня здесь хорошо знают. И по приветствиям, и по расспросам, и по пожеланиям. Когда я выбирала печень, в зал вообще вышел хозяин магазина, которого позвал мальчишка, что помогал продавцам. Этакий шустрик принести, подать, помочь упаковать, отнести до машины. Сабир только хмыкнул, заметив, как стрельнул глазами в его сторону хозяин магазина.
        Чувствую, едва мы скроется из магазина, как Заур будет знать о моем приходе, и кто меня сопровождал. Главное, чтоб он догадался дома об этом не сказать. Тётя Наргиз болеет, а Зарина ждёт второго малыша. Ни к чему им эти переживания. Может ещё можно будет выкарабкаться без потерь.
        - Ой, только-только творожок привезли, вы вовремя. Вам как всегда? - заулыбалась едва меня увидев, продавец в молочном.
        - Здравствуйте, я сегодня только сливки возьму. - Ответила я.
        - Сливки и как обычно. - Раздалось над моей головой, я только кивнула в ответ на вопросительный взгляд продавца.
        Домой мы вернулись нагруженные пакетами. Точнее занёс их от машины до кухни Влад. В душе поднялось глухое раздражение, пусть необоснованное и нелогичное, но меня каждый раз задевали такие моменты.
        Здоровенный мужик, а пакеты с продуктами, из которых ему же будут готовить, он занести в дом не может. Ни посуду не помыть, да что там, даже со стола убрать за собой ни разу не удосужился. Пиджак как снимет при входе, так и кинет всегда на кресло. Вечно за ним кто-то должен ходить и убирать. Странно, что в магазин сам со мной пошёл.
        Быстро вымыв руки и переодевшись, я спустилась на кухню, разбирать пакеты. Сабир уже успел отпустить женщину, следившую за домом, и уселся на кухне с чашкой кофе. Ну, надо же, барин на кухню пожаловали! Это он лично, что ли собирается наблюдать за мной, как я готовлю? Чтоб точно сама? Да, пожалуйста!
        Почему-то не к месту вспомнилось, как шутил Заур, когда мы его спрашивали, почему он вечно усаживается на кухне и смотрит, как готовит его жена.
        - Нет ничего более красивого, чем женщина, готовящая для своего мужчины еду! - всегда смеялся он.
        Первым делом, я помыла печень и залила тёплыми сливками, засекая время. Решила не обращать внимания на пристальный взгляд в спину и постаралась представить, что я наконец-то дома, всё в моей жизни понятно и прозрачно, и я готовлю любимые сырники и печёночные стейки на ужин.
        Лишние мысли быстро улетучиваются из головы, когда нужно не упустить сырники, так чтобы корочка была золотисто-бежевая, не повреждённая при переворачивании, взбить соус к стейкам, потому что ему нужно постоять в холоде, замешать пряную смесь в майонез и не переборщить, потому что печень не любит слишком большого количества пряностей, и всё это одновременно.
        Вытащенная из сливок печень отдыхала на салфетке, отдавая лишнюю жидкость, а я злорадно улыбалась, выкладывая шесть крупных плотных луковиц. Я крупно нарезала печень на стейки толщиной сантиметр-полтора, и как следует, обмакивала в смесь майонеза, пряности и небольшого количества чесночного сока, перед тем как выкладывать на подготовленную сковороду.
        А вот теперь самое интересное, я начала готовить луковую подушку под печень. Блюдо с сырниками стояло под плотной крышкой-куполом, чтобы творог не набрался запахов жарящейся печени и лука. Первая партия стейков отдыхала от жара сковороды, вторая, и последняя, заняла её место, а в растопленное сливочное масло полетели тонкие полукольца лука. Сейчас его нужно было беспрерывно мешать.
        Сервировать две тарелки было не сложно. Но в столовую я их не понесла. И на кухне можно прекрасно поесть! Тем более, что здесь порядок, всю посуду я помыла в процессе готовки, потому что терпеть не могу, когда в раковине оставлены грязные тарелки.
        Сабир с видом ресторанного критика сначала отрезал кусочек печени, медленно прожевал, а вот второй кусок ел уже как положено, с белым хлебом и сладковатым луком. Ужинали молча, да в принципе нам и нечего было обсуждать. Какие темы мы могли обсудить? Все что я могла сказать про состояние финансов в его холдинге, я уже сказала. Могу ещё рецепт котлет или отбивных озвучить. Только боюсь, он мне в ответ расскажет, как сделать отбивную из человека.
        - У кого готовить училась? - спросил он, наконец, уже заканчивая доедать сырники с чаем.
        - У бабушек. - Смысла скрывать я не видела, не такая уж это личная подробность. - Они всегда что-то готовили, а я старалась помочь, как-то так и получилось. Говядину в кофейной вуали я, конечно, не приготовлю, но что-то вот такое домашнее вполне могу сделать.
        - Это вкусно. - Да, неужели?- После такого, я бы тоже в ресторане кривился. И что, любишь готовить?
        - Ну, люблю это громко сказано. Для меня готовка, скорее способ разгрузить мозги и расслабиться. - Ой, как мне не нравится его улыбка.
        Если за фразу, что печень немного горчит, я готовила сегодняшний ужин, "отвечая за свои слова", то сказав, что готовка мне помогает расслабиться, я рискую оказаться поваром на постоянной основе.
        - Я готовлю только то, что я считаю нужным, и только из тех продуктов, что покупаю сама! - сразу намекнула, чтобы особо не рассчитывал, но судя по тому, что улыбка у него стала только шире, я только ещё глубже себя закопала.
        - Да не вопрос. - Подтвердил он мои подозрения.
        Глава 7.
        Осенний дождь барабанил в окно, размывая силуэты деревьев в саду. Пошла уже третья неделя моего заточения в этом доме. Странного, но, тем не менее, заточения. Никуда не выйти без сопровождения, пойти просто погулять в сад и то через охрану. А так, дом Сабира, работа, поездка за продуктами, ресторан, куда мы ходили обедать. И везде я появлялась в сопровождении Сабира. Точнее это он шёл, а я была приложением к нему.
        Взгляды окружающих становились всё пристальней, настойчивее и заинтересованнее. И это заставляло чувствовать себя дичью перед сворой собак. Охрана, посетители ресторана, а ходили мы всё время в один и тот же, сотрудники офиса. Ни у кого я не видела во взгляде сочувствия или хотя бы равнодушия. У большинства был неприкрытый жадный интерес, желание узнать интересную сплетню, и если удастся, урвать свой кусок выгоды.
        Но были и откровенно страшные взгляды. Те, что обдавали похотью, словно кипятком. Такие взгляды я порой замечала в свою сторону со стороны Шасима и его напарника. И прекрасно понимала, что единственное, что удерживает их, это страх перед Сабиром, и не дайте мне боги, встретить этих двоих, если у них появится хоть малейшая возможность спросить с меня за их ожидание.
        Офис гудел растревоженным ульем. Сабир не церемонился и мягкосердечием особенно не отличался. Вторых шансов он никому не давал. Перекраивались контракты, а это была задача не из лёгких, везде сроки и условия. Только за пересмотр транспортных договоров юридический отдел холдинга меня возненавидел. А бухгалтерия, наверное, готова была сжечь меня заживо, предварительно содрав шкуру.
        Даже представлять не хочу, что они там себе уже напредставляли. Особенно сейчас, когда количество красоток с обложки модных журналов в офисе резко сокращалось.
        - У меня нет денег, чтобы платить за сидение на заднице. - Сказал Сабир сразу после того, как дал распоряжение перетрясти несколько отделов сразу.
        Увольнения коснулись кадрового, рекламного и административного отделов. Сотрудники архива и вовсе остались без работы все сразу. Кто в этом оказался виноват? Конечно я!
        Но стоило понимать, что работа ревизором к этому меня приучила. Со времён Гоголя ничего не поменялось. Боятся, лебезят и вместе с тем, желают поскользнуться на лестнице и сломать себе если не шею, то хотя бы ноги.
        А вот к тому, что человек после моей проверки может просто исчезнуть, я готова не была. Когда на следующий день после того, как я положила на стол отчёты по закупкам, в офисе не появились сразу трое из отвечающих за это направление, даже предполагать ничего не надо было. И я сидела и думала что их жизнь и на моей совести тоже. Ведь это я проводила проверку.
        И вот результат. И как теперь мне браться за очередной этап? Зная, что фактически подношу топор палачу?
        - Чего потерялась? - спросил Сабир, присаживаясь на край стола.
        - Я...
        - Загналась из-за этих крыс? - как-то нехорошо ухмыльнулся он, аккуратно заправляя мне за ухо выбившуюся прядь. - Не переживай, я их не убил. Иначе, кто мне вернёт всё, что они своровали?
        - И поэтому они дружно решили не показываться на работе сразу, как только я отдала тебе результаты? - усомнилась я.
        - После того, как ты отдала мне результаты, я решил, что они должны дружно мне всё вернуть. И сейчас они озадачены возвращением долга, и в кратчайшие сроки. - С самым серьёзным выражением лица объяснял мне Сабир. - Так что зря распереживалась. А то я решил, что ты снова ручку потеряла.
        С этими словами он вернулся к своему столу. А я смутилась от его напоминания. Пару дней назад я слишком увлеклась, и не смогла найти свою ручку, чтобы сделать какую-то пометку. Я подняла одну стопку бумаг, вторую, проверила ежедневник, ручки нигде не было. А удобная ручка при любой долгой работе связанной с писаниной это очень серьезный фактор. И очень удивилась, когда подошедший мужчина вытащил её у меня из-за уха. И растерялась, потому что впервые за всё время видела его с каким-то хулиганистым блеском в глазах.
        И потому что этот жест вышел очень мягким. Это помимо того, что он снова прикоснулся ко мне. Только без злости или раздражения. И вот опять! И эти странные прикосновения не давали мне покоя. Особенно сейчас, когда едва закончив завтракать, Сабир сообщил, что у меня сегодня выходной, потому что вечером что-то вроде званого ужина, и я иду туда с ним, в качестве его спутницы.
        - Оставлю тебе Влада, он отвезёт тебя по всем этим вашим бабским забегаловкам. И платье себе выбери. Всё, до вечера. - Он вышел, оставив меня в растерянности наблюдать за каплями дождя, стекающими по стеклу.
        Глава 8.
        Осень. Самое любимое и самое ненавистное время года. Всё самое дорогое в своей жизни и саму эту жизнь я получил осенью. И всё самое страшное в моей жизни, то же происходит гребанной осенью.
        Приближается годовщина чёрного для нашей семьи дня. Дня, когда этой семьи не стало. По чистой случайности, я с матерью тогда остался у деда, а отец и оба его брата уехали. Больше живыми мы их не видели.
        Новый дом. Целый квартал из домов для людей одной крови. С ними поехал и побратим отца, собиравшийся перевезти туда своих троих сыновей. Отец сам рисовал проект, чуть ли не каждое дерево вырисовывал вдоль дорог и в саду. Он вложил всю душу в это место. Тот дом, что он создавал для своей семьи, был не просто местом, это был ещё один ребёнок.
        Там их всех и положили. Вместе с верными людьми, а потом устроили взрыв. Думали пламя, скроет все следы. Только забыли про внешние камеры, что были снаружи и работали автономно.
        Мне было всего пять, и я не мог понять, как это папа умер. Мой строгий и суровый отец, сильный и требовательный, тот, чье слово было законом, и к которому все относились с уважением, вдруг умер? Я помню тот день, когда в дом деда пришёл один из его доверенных людей и принес черный прямоугольник кассеты. И помню бешенный, полный боли и горя крик матери, когда на экране белая рубашка на груди отца расцветала алыми кровавыми маками от автоматной очереди.
        Она тогда была беременна вторым ребенком, которого не смогла сохранить. Дед до сих пор винит себя, что не запретил ей, что показал, что пошёл на поводу у беременной и потерявшей мужа женщины. Найти виновников так и не смогли. Да и все ресурсы дед бросил на то, чтобы обеспечить максимальную безопасность мне и матери.
        Но с того дня в моей жизни была только одна цель. Вырасти, найти и уничтожить того, кто лишил меня отца. Отомстить так, чтобы земля содрогнулась и небо заплакало кровавым дождём. Бесконечные тренировки и учёба, все ради этого. В шестнадцать я сбежал из дома и по поддельным документам оказался в Африке, где несколько лет отпахал наёмником, только раз в месяц выходя на связь и сообщая, что жив и здоров. Я должен был привыкнуть к смерти, должен был перестать ценить свою и чужую жизнь. Потому что нельзя мстить дрожащей от волнения рукой.
        Я вернулся домой всего три года назад и быстро напомнил бывшим прихлебателям, а теперь возомнившим себя крутыми боссами, что Агировы всегда были хозяевами в этом городе. Хозяин вернулся и принял свое наследство. И то, что некоторых недовольных и несогласных пришлось показательно уничтожить, было уроком и предупреждением всем остальным. Даже подчищать за собой не стал. Дал возможность обсудить, разнести слухи по городу, перетереть жуткие подробности.
        А потом начал разгребать. Архивы отца, дела, на которые дед особого внимания не обращал. Помню как нашёл папку с эскизами и проектом того самого дома. Даже какими должны были быть перила на лестницах снаружи и внутри отец решил сам, придумал и нарисовал. Этот дом я считал частью его наследия. И потому нашел подходящий кусок земли и построил дом точно по задумке отца.
        Стоило переступить порог в первый раз, и я почувствовал, что это действительно мой дом. И как у зверя есть его территория, его лёжка, так и у меня появилось мое место. Моя нора, моя земля, мое собственное логово. Иногда приезжала погостить мать. Пару раз был дед. Но старший Агиров был любителем алабаев и развел у себя целую псарню, так что надолго своих псов-убийц оставить не мог. Я с трудом терпел бойцов охраны и приходящую готовить и убирать прислугу. Но это была необходимость, с которой пришлось смириться.
        Но это было не единственным, что было для меня значимым. Я решил, что если я найти убийц или убийцу отца не могу, то к чему бегать? Пусть сами меня находят. И я пошёл по стопам отца, тщательно разбираясь по пути с его наследством.
        Холдинг, созданный им, висел, оттягивая на себя хорошую часть дохода семьи из других источников. Но когда я влез в дела этого холдинга, меня накрыло ощущением, что я по самые ноздри провалился в вонючее, тухлое болото. И получив за бешеные бабки и после месяца ожидания результаты частичной проверки одного из подразделений, я решил, что это отличный повод это болото встряхнуть!
        Нагрянул вечером, когда рабочий день закончился, зная, что директор этой компании любит посидеть в тишине офиса с коньяком. Нескольких ударов оказалось достаточно, что бы этот обоссавшийся со страху слизень начал петь, как скрывал прибыль, чтобы получать дотации от головного центра холдинга, то есть из моего кармана, и отдавать меньшую часть прибыли.
        Я уже остыл и думал, что делать дальше с этим куском дерьма, когда бойцы притащили перепуганную девку, которая хрен знает, что забыла в это время на работе, когда рабочий день закончился четыре часа назад. Что с ней делать было непонятно, вот не вовремя она решила задержаться на работе.
        Стоит между бойцами, глаза на пол лица от страха, трясется, бумажки какие-то в кулачке сжала. Не успел я и рта открыть, сказать, чтобы гнали взашей и не трогали, найдут с кем развлечься и без неё, как она, молча, всадила каблук в ногу Шасиму и ударила в колено, и пока все немного обалдели от такого трюка, она кинулась за диван. Не к двери, где её поймали бы в два счета. А к дивану, который бы стал препятствием на несколько минут, не больше.
        И вот тут я задумался, а зачем ей эти несколько минут, что такого должно за это время произойти, что она не побоялась рискнуть ради этих пару минут? Спросил, кто она и что здесь делала чисто, чтобы выиграть время и решить для себя, опасна ли эта девка для меня или можно выкинуть и забыть. Ответ, который получил, заставил меня поверить, что отец явно поддерживает меня и помогает, потому что иначе такое совпадение хрен объяснишь.
        Бумажки, которые она сжимала в руке оказались результатами куда более тщательной проверки, чем та, за которую я отвалил бабла, как за хорошую тачку. Я специально сверил. Случайно пойманная девка оказалась золотой находкой, в прямом смысле этого слова, я просто представил, за какие сроки она сможет проверить весь холдинг, и сколько бабок я при этом сэкономлю!
        Эта ответственная дурёха за копейки, на которые нормально поесть разок в ресторане не получится, сделала работу, ради которой в очередь к спецу записываются. Вот это подгон! Значит, работу ищет? Ну, считай, нашла, и даже куда круче, чем искала.
        Но тут она решила характер проявить, заявила, что не согласна. Только я упускать такие мозги не собирался, чудо, что она до сих пор дожила, и её никто не заграбастал. Резко осадил и предупредил, что её мнение ничего не меняет, и главное, что я уже решил. Сказал и замолчал, ожидая истерики и уговоров. Но она в который раз удивила.
        Что-то такое мелькнуло во взгляде, знакомое... Она как-то сразу успокоилась, не спорила, не скандалила, не начала использовать все эти бабские выкрутасы. Ну, видно, наличие мозгов сильно влияет, а то, что эти мозги есть, я не сомневался. Она видимо поняла, что спорить ни к чему, всё равно бесполезно. Как-то расправила плечи, появилась еле угадываемая улыбка, успокоилась короче. Перед тем, как идти в машину даже попросилась в туалет, не стесняясь трёх посторонних мужиков. Туалет я уже осмотрел, когда отмывал руки от крови слизня-директора. Никаких пожарных выходов, только окно. Но с учётом того, что офис находится на тридцатом этаже... Мой новый, и, пожалуй, самый ценный сотрудник, скрылась за дверью туалета.
        - Вежливо проводить до машины, не пугать, не зажимать в лифте и не мять. Другую дырку найдёте, чтобы член почесать. А она мне нужна здоровая и спокойная, понятно?- отдавал я распоряжения, когда меня осенило понимание.
        Я видел прежде такой взгляд. Взгляд принявших решение и не видящих иного выхода. С таким взглядом в расположение наёмников приходили те, кто подрывал себя, желая забрать с собой как можно больше жизней врагов. Взгляд человека принявшего решение умереть. Черти, ни хрена эта коза не успокоилась!!!
        Дверь туалета вылетела от одного толчка плечом, и я замер. Она стояла напротив зеркала, оперевшись руками на раковину, длинные волосы покрывалом окутывали хрупкую фигурку. Она медленно подняла голову на грохот, окинув меня взглядом странно блестящих глаз. На её губах расцвела победная улыбка. Не успел. Скинул пиджак на полку и медленно пошел к ней. Что же ты успела сотворить? Порезов нет... Взгляд зацепил упаковку от лекарства, но обычного, его каждому второму назначают и продают без рецепта.
        - Что там было? - задаю вопрос, не давая отвернуться и всматриваясь в глаза.
        - Там написано. - Говорит, словно губы онемели, но все равно с насмешкой и превосходством.
        Ну, всё! Взбесила.
        - Их врачи назначают. Что там было? - настаиваю и сам прокручиваю в голове варианты: дурь, отрава?
        - У меня на них аллер...
        Язык совсем перестаёт её слушаться, но я уже понял. Спасибо за подсказку, дорогая. В самом прямом смысле этого слова.
        - Зачем? - единственное, чего я не понял и хотел знать.
        Ответ заставил на мгновенье замереть. Видно бойцы её сильно напугали. Но поразило не это, а то, что она готова была сделать. Точнее сделала. Красивая, умная девка. Тем более сейчас бабы не видят ничего такого в том, что у них мужиков больше чем пальцев на руках. А эта... Но думать и размышлять о её поведении, было некогда.
        Тем более, что когда она поняла, что я собираюсь промыть ей желудок и снять интоксикацию, она начала активно сопротивляться спасению. А я только благодарил Бога за то, что она видимо, готовилась к чему-то подобному давно, и поступила согласно подготовленному варианту, и у меня ещё был шанс её откачать. А вот если бы она соображала на ходу, то тут есть окно и тридцать этажей вниз. А она бы смогла бы сообразить!
        Вся мокрая с покрасневшим от холодной воды лицом и блестящими от слёз глазами, она была очень хорошенькой, такой, что я впервые с момента, как увидел её, почувствовал пробуждающееся желание. Мокрая белая рубашка облепила высокую грудь, спрятанную за скромным белым бельём. Но меня как по башке приложило, взгляд отвести не могу, в голове картины, как срываю к демонам эту блузку, как зубами рву на ней этот лифчик. Сразу вспомнилось, как она извивалась, прижатая моим телом, когда пыталась вырваться. В паху так скрутило, что думал пар из ушей пойдёт.
        От греха, завернул её в свой пиджак и повел в машину. Скорее почувствовал, чем заметил, что на неё накатило. Ничего, будет знать, как дрянь всякую глотать. До машины её почти донёс, но чего мне это стоило! Всё никак угомониться не могу, картины в дурной башке одна другой развязнее. Девчонка после отправления, еле на ногах стоит, а я её к машине прижать хочу, распластать по металлу, в губы эти, такие яркие сейчас, впиться, до крови вцепиться, прокусить нежную кожу. Пометить, оставить свой след.
        Не пойму, что со мной, что за дурь? Чтоб я так от бабы заводился, что мозги съезжали? Если тело требовало разрядки, выбирал, разворачивал и нагибал, оставлял несколько купюр, всё. Чтоб без лишних заморочек. Чтоб ещё непонятной бабе рот облизывать?
        А тут, с Владом разговариваю, а сам снова и снова возвращаю взгляд на неё. В машине она заснула. А у меня внутри непонятное чувство довольства, что спит, закутанная в мой пиджак, пропитывается моим запахом, привыкает. Духи у нее, что ли с приворотом? Феромонами какими облилась? Слышал, есть духи такие с этой приблудой.
        Только вот на ней краски, которой все размалёваны, и то ни грамма нет. Ладно, к чёрту. Видно бабы давно не было, а тут эта поизвивалась, вот и приглючило.
        Пока ехали, покопался в её сумке. Обезболивающие, жаропонижающее, таблетки от аллергии, спрей от насморка, леденцы для горла, капли для глаз, витамин "С"... Посмотрел на спящую девушку с недоверием, зачем ей при себе пол аптеки? Маленькие ножницы с острыми концами, пилка, несколько шпилек в специальном футляре. Леденцы со вкусом малины и вишни. Зарядка от телефона, кошелек, ключи, проездной.
        Проездной? То есть не своя машина, ни такси, а вот так? Круто, что! Из какого она заповедника, что с такой мордахой и с проездным? Хотя, судя по её словам и поступку, от мужиков она подальше держится не просто так. Ладно, разберёмся. Благо документы тоже здесь обнаружились. Фотки скинул и потребовал узнать всю подноготную. Где, когда, что и почему.
        Перед домом хотел разбудить, но в последний момент передумал. Пусть спит. У охраны перед домом глаза на лоб полезли, когда увидели меня с ней на руках. А у меня только раздражение, что пялятся, стоят. Заняться нечем, что ли?
        Зато эта девица умудрилась меня удивить даже будучи в полусне-полубреду. У неё поднялся жар, как последствие её выкрутасов. Следящая за домом Тамия, хоть и старалась, чтобы я не заметил, но неодобрительных взглядов я поймал на себе далеко не один. Зато Кира, как значилось в её паспорте, вызывала у неё сочувствие. Сказать Тамия, мне ничего не могла, но я кожей чувствовал её неодобрение.
        А тут ещё и Кира прижалась к её руке и выдала фразу на моем родном языке. Откуда? Кто она? Почему на моём языке говорит? Одни вопросы. Пока она приходила в себя, к ней дважды вызывали врача. Тамия заглядывала к ней регулярно, хотя я таких распоряжений не давал. И вот, что странно. Сама Тамия, что следит за домом с тех пор, как я сюда заселился, вызывает чувство глухого недовольства, потому что чужой человек ходит по моему дому, лазает по шкафам. А вот расположившаяся в одной из комнат Кира, нет. Но со своими непонятными реакциями, я позже разберусь.
        Досье на девушку мне принесли утром следующего дня. Родилась, осиротела, воспитывали две бабушки, мать отца и мать матери. В школе отличница, музыкальная школа по классу фортепиано, балетный класс, бальные танцы, кружок по шахматам, верховая езда и фехтование.
        Серьезно? Фехтование? Ну, да, семнадцатый век же идёт, очень актуально. Особенно для девочки.
        Участие в археологических раскопках и поисковых отрядах. В университете тоже всё отлично. Интересно, она кроме оценки "отлично" вообще о других знает? Научно-исследовательская работа. Участие в научных конференциях, первая статья в возрасте семнадцати лет. Посмотрел по датам, это она на первом курсе была. Стажировка в Лондоне от университета. Во всем остальном не замечена, не была, не состояла.
        Но тогда, как объяснить, что она с собой отраву таскала? Замяли дело или побоялась заявить? Запугали, угрожали? Глухая ярость будила желание узнать, найти и порвать. Видно, эта девочка каким-то непонятным образом будила во мне какие-то остатки правильного и светлого. Да и насилия над бабами я никогда не признавал. Зачем? Когда столько тех, кто без всяких требований и по звонку примчатся и встанут в нужную позу.
        После того, как Кира наконец-то пришла в себя, легче не стало. Оставить без присмотра я её не мог, и самое главное не хотел. Смотреть на неё, когда она увлекалась своими расчётами, становилось невозможно. Это была её стихия, в которой ей не было равных, где она царила и повелевала. Она и колонки цифр, за которыми она видела всё, что происходило и происходит в моём холдинге.
        Открытием оказалось, что помимо всяких школ и классов, она умудрилась научиться готовить. Как она говорила "простое и домашнее". Но на кухне, за плитой, она себя чувствовала не менее комфортно, чем со своими "проводками за такой-то квартал"! Расслаблялась она, видите ли, когда готовила. Ну, так такой способ расслабления я ей обеспечу запросто.
        Только кто бы мне помог расслабиться! Одевается она скромно, себя на показ не выставляет, чувствуется кровь и порода, хоть и в пятом поколении. Но мужики на нее стойку делают. Вижу, как глаза загораются, как раздуваются ноздри, желая втянуть запах её духов. Тонких, ненавязчивых, непонятно есть они или нет. Охрана её глазами пожирает, понятно, что и на метр не подойдут, да и кастратов у меня в бойцах не числится.
        Влад и тот ей улыбается. Говорит, она понимает иронию и юмор, хотя его тупых шуток не понимал никто. Да и не знал никто, что из всех моих бойцов он самый доверенный, но и самый опасный. И встретились мы с ним не здесь, а в начале моего наёмничества.
        Вернулся я домой далеко за полночь. Задолбало слюни пускать, и как пацан вспоминать её гриву на своём кулаке. После того, как привёз её домой, отправился в закрытый клуб. Там меня должна была уже ждать эскортница, которую я часто выбирал за неболтливость и отсутствие фантазий, что если дать мужику, то он тут же готов жениться и тратить бабло в немереных количествах на уникальную обладательницу просто предусмотренного природой физиологического отверстия. Думал, спущу пар, мозги прояснятся.
        Только даже ширинку не расстегнул. Эта ведьма так и стояла перед глазами, волей-неволей заставляя сравнивать. И да с херов ли я должен довольствоваться продажной размалеванной давалкой, в которой мужиков, как в общественном туалете побывало? Самому гребостно и противно стало. Брезгливо.
        Все эти ужимки, что должны были показать, как сильно вызванная девка хочет нагнуться... Клоунские гримасы.
        Недосмотрев это представление, кинул несколько купюр на стол и вышел из вип-комнаты.
        - Вы так быстро от нас уходите? - подбежал администратор.
        - Бронь с комнаты сними. Насовсем. - Бросил ему вместе с ключ-картой.
        Придя домой, поднялся в комнату Киры. Спит. Свернулась калачиком, ноги поджала, чуть ли не к подбородку, и спит. Вот как есть лиса. Только масть подводит, лисы рыжие, а эта темно-русая. Хотя, она у меня особо ценных пород, черно-бурая. И от этого «у меня» появилось ощущение правильности происходящего. Поправил на ней одеяло и тихо вышел.
        Глава 9.
        Сабир Агиров.
        Я рассматривал приглашение на очередной званый ужин. Хотя, ужином это назвать, язык не поворачивается. Какие-то куски на зубочистках, которые в рот кладут исключительно, чтобы создать видимость, что закусывают бухло.
        Некоторые появляются там с жёнами, этих видно сразу, церберами на всех глядят. Большинство приходит со своими содержанками или берут эскортниц, собственно для них это культурная программа на вечер, такой повод для убеждения самих себя, что не шалава.
        Я ходил один. Всё ждал, может, наконец, проявится хоть одна ниточка к убийству отца. В конце концов, должен же я был надоесть. Но нет, тишина. И вот теперь очередное приглашение на совершенно бесполезную тусню. Похвастаться бабками, новой тачкой или бабой, часами или обвесить жену побрякушками стоимостью в яхту. Ну и, как максимум полезного, договориться о встрече по делам.
        А ну да, ещё поднабраться новых сплетен. И я думаю, что многим любопытно появлюсь ли я, как всегда, один или приведу с собой никому неизвестную, и от того только всё более интересную всем девушку, с которой не расстаюсь уже почти месяц.
        Вроде опасности никакой быть не должно. Захотят разобраться со мной, побоятся зацепить всех остальных, да и охраны там будет немерено. Один из организаторов, тот самый друг отца, что открывал с ним холдинг, и следил за ним первое время после убийства. А он тот ещё параноик.
        Что ж, может и получится ещё и подразнить, привлечь к себе внимание. Да и Кира развеется, а то последние дни она всё больше задумчивая ходит. Может, после этого сборища, отправлю её с охраной на пару часов домой. Скучает, может или переживает за своих. Они-то за неё не побоялись диаспору поднять, когда узнавали, куда она пропала. Вроде Кира и сирота, но заступиться за неё есть кому.
        Оставил её сегодня дома, дав Владу указание отвезти, куда там надо и всё оплатить, и привезти уже к назначенному времени к месту сборища. Приготовился ждать СМС о списаниях. Интересно, насколько Кира не побоится погреть лапки в моём кошельке. Но до вечера ни одной смс так и не пришло.
        Не понял, Влад что, код забыл и со своей платил что ли? Встретил машину уже на стоянке и решил, что потом разберусь. В гардеробной не подпустил к ней швейцара и сам снял с неё пальто. И вот лучше бы я этого не делал.
        Длинное платье в пол, цвета горького шоколада с расходящейся от бедра юбкой, затянутым в мерцающую ткань по лопатки телом и воротником-петлей через шею, оставляло плечи и руки открытыми. Складки ткани на груди вроде и закрывали саму грудь, но притягивали к ней взгляд, будоража мужское любопытство.
        Краски на лице было не заметно, но глаза стали ярче, притягивали, завораживали. Непонятного каре-зелёного цвета, что и не определишь, чего больше, сейчас её глаза отливали ведьминской зеленью. Грива распущенных волос окутывал её до самой задницы. Лишь чуть присобраные у висков, они переливались и отражали свет. Ни на пальцах, ни на руках никаких цацок у Киры не было. Только капельки бриллиантов в ушках и непонятная хрень на золотой цепочке на шее, которую она не снимает вообще.
        Ничего вроде вычурного, ничего развязного или открытого, но самец внутри бесновался от ярости! Хотелось завернуть её обратно в её пальто и утащить с этого вечера домой, запереть в спальне и заявить свое право на это тело самым прямым образом. А она просто улыбается, спокойно и с лёгким любопытством, а что дальше.
        Наше появление в зале не осталось незамеченным. Куча ревнивых бабских взглядов, оценивающих и завистливых. Но меня они мало волновали. Зато втягивающие пузо при её приближении мужики, что буквально облизывали её взглядами, вызывали зубной скрежет. На каждый взгляд в её сторону мне хотелось ответить ударом.
        Кто-то подходил познакомиться под видом желания поздороваться со мной. Кто-то, молча, разглядывал. Через час этого вечера, я уже готов был кидаться на людей.
        Основные устроители сегодняшнего вечера подошли засвидетельствовать своё почтение. Только муж не сводил глаз с Киры, а жена пыталась побольнее зацепить и поставить на место "выскочку".
        - Что-то не могу вспомнить из какой коллекции это платье. - Говорила она много громче того шипения, что было принято в этом гадюшнике.
        - Это платье не из коллекции. - Мягко улыбнулась Кира. - Оно шилось для меня, такой вот полёт дизайнерской мысли.
        Руки бы оторвать тому дизайнеру, за такие полеты. Хозяйку вечера перекосило, но гадюка так просто не сдавалась.
        - У вас очень интересный дизайн серёг, то же индивидуальная работа? - прищурилась стерва.
        - В то время другой и не было! - продолжала улыбаться Кира. - Эти серьги мой далёкий прадед подарил своей жене за рождение сына и дочки.
        - Ваш далёкий прадед? И кем же он был, что имел возможность дарить бриллианты? - поджала губы получившая по носу гадина.
        - Графом. Граф Шашков. Большая часть семьи была репрессирована, согласно документам, я сейчас единственный потомок. - Всё также мило улыбаясь, забивала последний гвоздь в крышку гроба хозяйки Кира.
        Остальные змеи предпочитали шипеть по углам. Меня отвлёк на пару слов один из тех, с кем у моего холдинга были заключены контракты на грузоперевозки, которые сейчас пересматривались и перезаключались или разрывались совсем. Он минут пять уговаривал меня с ним встретиться в рабочей обстановке, для решения вопроса по контракту.
        И так весь на взводе, добесили эти голодные взгляды, и этот ещё со своим нытьём. Вернулся в зал, и сердце пропустило удар, так как Киры я не увидел.
        - Что, не уследил за своей красавицей? - раздался за спиной голос хозяина вечера. - Хотя, своей ли? Серьги семейный антиквариат, платье своё... Твоего на ней ничего и нет.
        - Ты, смотрю, совсем мозги бухлом залил? - сгрёб его пиджак в кулак, заставляя вспомнить, с кем он разговаривает.
        - На балкон пошла, душно ей стало... - проблеяло это враз протрезвевшее ничтожество.
        Зал я пересёк за мгновения, не обращая ни на кого внимания. Хотя кто-то и пытался вроде что-то спросить. Кира была на балконе. И не одна. Та самая эскортница, чьими услугами я пользовался, даже не помню, как её звали. Или даже не спрашивал.
        - Мне тебя даже жаль, - видимо продолжала она уже начатый разговор. - Сколько таких девочек у Сабира уже было. Все вы думаете, что что-то для него значите. А возвращается он после вас ко мне. С дорогими подарками, видишь это колье? Специально для него надела. Это его благодарность за ночь несколько дней назад. Он на меня денег не жалеет. И с официального бизнеса, и с ... ну, другого. Да ты, наверное, знаешь?
        - Вы зря тратите мое время и свое красноречие. - Ответила Кира спокойно, без капли волнения или ревности, чем только ещё больше подняла градус моего раздражения. - Меня не касаются личные отношения Сабира Фахратовича. И уж тем более, как и чем он расплачивается за ваши услуги. И ни к каким "другим бизнесам" я отношения не имею, и иметь не собираюсь.
        - Да неужели? - не задержал злости я.
        - Сабир, я тут...
        - Пи@дила, я слышал. Убралась вон отсюда, пока башку не размозжил, падаль. Быстро. - Рявкнул на шалаву, не сводя взгляда с Киры, которая даже и не пыталась скрыть брезгливое выражение на лице.
        Чем окончательно уничтожила последние остатки терпения. Может мне ещё оправдываться начать, башку о стенку разбить, доказывая собственную верность? Да с чего бы вдруг, она мне жена? Или я её своей женщиной назвал? А ещё звучали в ушах насмешливые слова, что ничего моего на ней нет.
        - Я тебе не по-русски утром сказал? Или ты не поняла, что надо поехать и купить? Ты настолько не соображаешь? - почти вплотную к ней встал я.
        - Зачем покупать? Если у меня всё есть? - удивилась она.
        - Мне срать на твои пыльные тряпки столетней давности! Ты не могла постараться, чтобы прилично выглядеть? Это вот что за хрень? - схватился я за медальон с каким-то символом на её шее, желая сорвать его ко всем чертям.
        - Не смей! - вдруг взбесилась Кира и вцепилась когтями в запястье руки, сжавшей побрякушку. - Отпусти, я сказала.
        - Чееего? А ты не охренела ли? Рот закрыла, и не смей вякать, пока не спросил. - Я со всей силы сжал её предплечья и встряхивал на каждое слово, что бы поняла, кто здесь хозяин. - Думаешь, готовишь в моём доме, так теперь хозяйка? Кем себя почувствовала? Решать вздумала, что тебя касается, что будешь делать, а что нет? Так вот я тебе скажу, что делать ты будешь все, что мне вздумается, и по первому приказу. Понятно? И отчёты вести, и готовить, и в постель придёшь, если скажу!
        Выплеснув часть накопившегося бешенства, и понимая, что если останусь ещё хоть на секунду рядом, я её просто загрызу, я с огромным усилием оторвал от неё руки и ушёл с балкона. Минут десять пытался сквозь шум крови в ушах вникнуть в разговоры вокруг. Даже назначил пару встреч, хотя в мыслях всё возвращался на балкон.
        Чего взбесился? Так задело, что она не ревновала? Или слова, что по ней не видно, что она принадлежит мне? Или это от понимания, что она-то во мне видит кого угодно, но только не своего мужчину. Она и представлять себе подобное явно не собирается. Считает видно, что проведёт свои проверки и свалит? Ей, поди, названные родственнички и женишка уже подобрали, что не попрекнет её страхом и тем, что произошло.
        Ходит, молчит, а за какую-то цацку взъелась, как фурия. Хотя... Может, не просто висюлька какая. Дорогая вещь, может, от родителей память. До ушей донёсся приглушённый, но явно злорадный смешок со стороны скучковавшихся клуш. Проследил за их взглядом. Кира подошла к столу с напитками и взяла бокал с водой. Но не это развеселило местных стерв.
        На ее предплечьях наливались цветом следы от моих рук, гарантируя будущие синяки. Оборвав беседу на полуслове, пошёл к ней. Приобнял за талию, тут же почувствовав, как она напряглась всем телом.
        - Ты замёрзла совсем. - Едва касаясь, провёл ладонью по руке. - Принести горячего, попить?
        - Не надо. - Ровно и бесцветно, ни одной эмоции в голосе, моих молчаливых извинений замечать не желают.
        - Может, устала? - вот же, ледяная королева, хрен к ней подступишься, а вокруг все жадно ловят каждое слово, пока я тут пытаюсь накинуть ей на плечи свой пиджак и намекнуть, что понимаю, что неправ. - Хочешь, уйдём.
        Она еле заметно кивнула, и я, прижав к себе её напряжённое тело, повел её на выход. Её пальто просто забрал и понёс сам. Пока мы были на этом долбаном вечере, на улице начался дождь, выложенная "под булыжник" стоянка покрылась лужами. А она в туфлях. Впихнул ей в руки пальто, а её саму подхватил на руки.
        Влад встречал нас, открыв пассажирскую дверь машины. В машине Кира сразу отодвинулась, как можно дальше, совсем, как в первый вечер. Только сидела сейчас на самом краешке сиденья, с абсолютно прямой спиной. Словно не хотела, чтобы даже ткань моего пиджака её касалась. Ни одной эмоции на лице. Только складка между бровями выдаёт, что она сейчас сосредоточенно что- то обдумывает.
        Мне тоже было о чём подумать, например, почему меня заботит не то, что все собравшиеся на ужине прихлебатели видели, как я таскаю на руках девчонку, а то, что в тот момент я ощущал сжавшееся и напряжённое, словно камень, тело?
        Стоило машине остановиться перед домом, как, не дожидаясь меня, Кира выпорхнула из машины с другой от меня стороны. Я, молча, наблюдал, как она идёт в дом.
        - Смотрю, кто-то накосячил? - раздался весёлый голос Влада.
        - Слушай, у меня сейчас настроение разбить кому-нибудь рожу. Ты отлично подходишь. - Предупредил его я. - Лучше скажи, что за загогулину она носит на шее?
        - Ладинец. Языческий оберёг. - Просветил меня друг.
        - Понятно. - Хотя на самом деле, ничего не понял. Разберусь.
        Дома первым делом заметил, сложенный пиджак на подлокотнике кресла. Киры нигде не было. За дверью её комнаты была тишина. Надо бы зайти, проверить, чтоб не сотворила чего. Но пугать её ещё больше не хочу.
        Видно ночь мне предстоит не из спокойных.
        Глава 10.
        Сабир Агиров.
        Еле-еле продрал глаза. Какой день подряд уже, засыпаю только под утро. Все прислушиваюсь, боюсь услышать тихий вскрик или звук падения, если Кира решится повторить наше знакомство. Боюсь и жду. Потому что это будет охрененный повод перетащить её в свою спальню.
        А то, что её терзают тяжёлые мысли, было заметно. Она вся словно поникла, отгородилась стеной от всего мира. Все ответы в одно-два слова, всё время сосредоточенна. Уставится в эти свои цифры и пойди, разбери, что там у неё в голове. Все чаще поглядывает на календарь, такое чувство, что какая-то дата приближается.
        Я всё проверил, среди близких ей людей и в её старой семье ни дней рождений, ни дней смерти в ближайшее время ни у кого не было. Что тогда? Подруге рожать ещё не скоро. Что она там наметила? Хочется подойти, схватить и вытрясти всю подноготную. Но сдерживаюсь, до скрипа стиснул зубы и не даю себе сорваться. Хватит. Уже наговорил лишнего и руки распустил.
        Сложно понять, почему в её присутствии всегда легко подавляемые эмоции выплёскиваются огненной лавой. Притом, что надо отдать ей должное, она не провоцирует, не истерит, не привлекает внимание. Старается быть в стороне. И это выбешивает.
        Именно то, что она меня воспринимает, как неизбежное зло в своей жизни. Как ливень летом или снегопад зимой. Для меня происходящее со мной странно и непонятно, потому что самому мне до баб дела никогда не было. Пока время не пришло, они нужны для мужской разрядки. Настанет момент, для продолжения рода, рождения ребенка. А вот эти все нравится - не нравится, я в жизни не понимал.
        Однажды я спросил деда, почему он до сих пор не заключил договор на брак с другим родом, хотя предложения были, как я знал. У того же друга отца было три дочери, и он не раз предлагал, и настойчиво предлагал породниться.
        - Придёт время, и ты мне ещё спасибо скажешь за это. Поверь, если сердце молчит, толку от такой жены не будет. - Говорил дед.
        - Причём тут сердце? Здоровая баба нужна и правильно воспитанная. Чтоб родила, и под ногами не путалась. - Самоуверенно отвечал я.
        - Какое родила? Тебя ж воротить от неё будет. Смотри даже у собак, не всё так просто. То сучка нос воротит, то кобель отворачивается. А тут не собака, тут родной внук! А для детей страсть нужна. Тогда и правнуки будут сильные и крепкие. - Дед трепал загривок одного из своих алабаев. - Вот встретишь свою девочку, а на тебе договор весит, да ты ж бедную невесту возненавидишь, хоть она и не причём. Так и не дождусь я правнуков. А я старый стал, сентиментальный. Хочу с правнуком ему первого пса выбрать. Или с правнучкой. Девочки они ласковые, а с женихами ты сам разберёшься.
        Я тогда только фыркнул, что и правда, стареет дед. А теперь понимал, что он мне хотел сказать.
        Кира будила во мне эмоции и желания, которых я в себе даже не подозревал. Мне всегда было всё равно, как живёт и чем занимается баба, с которой я получил разрядку. Чистое удовлетворение потребностей, для этого даже ложиться в одну постель не нужно. Ещё не хватало, об шалаву всем телом тереться.
        Но Киру я хотел присвоить. И после того грёбанного ужина, я сам себе откровенно признался, что бесит меня то, что она меня признавать своим мужчиной и хозяином не хочет и не собирается. А я хотел. Хотел её всю и без исключений. С её умом, душой и телом. Хотел, чтобы башню у неё рвало так же, как и у меня. А не вот этот высокомерно-презрительный взгляд, как на кусок тухлого мяса.
        Может если бы я ту дуру пресанул, чтоб прям там, на балконе призналась, что всё наврала, Кира не смотрела бы, как на лужу посреди дороги. Мол, и перейти надо и пачкаться не хочется. Вот совсем уже крыша подтекает, если я всерьёз размышляю, надо ли было шмару пресануть, чтобы доказать девчонке, которой я вот на хрен не сдался, что у меня с этой шалавой ничего не было уже долгое время! А Кире не был интересен ни я сам, ни мои бабки...
        Встал под холодный душ, надеясь хоть так прояснить голову и взбодриться. А холодный рассудок мне не помешает. Надо поговорить с Кирой. Объяснить, что те слова, вырвались со злобы. Что принуждать или покупать я её не собираюсь. Что хочу по-другому, что бы сама...
        Главное, чтоб она в тот момент про синяки, мною оставленные, не вспомнила. Но должна же понимать, она же умненькая! Вспылил, не рассчитал сил. Она тоже, вон как вскинулась, когда я её этот, ладинец, тронул. Когтями мне кожу на запястье продрала. Не хочу, чтобы она боялась, чтобы в себе замыкалась, вечно ожидая удара.
        Спустился на кухню. Кофе придется делать себе самому. С того вечера, Кира перестала готовить. Вообще. А я привык за три недели спускаться к завтраку. И ужинать дома. Нет, всё же эту войну миров пора прекращать.
        Полдня наблюдаю за ней, не сводя глаз. Красивая она. И такая... Как любимые матерью лилии. Опять ловлю взгляд на календарь. И эта морщинка между бровями, что становится всё чётче, когда она закапывается в бумаги. Ей что-то сильно не нравится. Очень сильно, но молчит. Со мной разговаривать не желает.
        На обед едем опять молча. При нашем появлении резко обрывается какой-то разговор. Вижу взгляды, какими провожают Киру. Наплевать. Наплевать, что хочется развернуться и поотрывать головы за эти взгляды. Я себя держу в руках, я ж не дикарь. Нечего девочку пугать. Заказал печень. Как и в первый совместный обед. Конечно не то, что Кира делала, но печень я люблю, а ей не мешает вспомнить, что со мной можно и по-хорошему.
        От дверей раздалось покашливание, молча развернулся. Один из местных завсегдатаев, старший в той компании, что замолчала при появлении Киры, стоял в дверях рядом с Шасимом, прося о разговоре. Кивнул ему на стул, Шасим пропустил здоровяка к столу.
        - Разговор есть к тебе, Сабир. Говорят, девка твоя тебя напрягать стала. - Замечаю, как сжались тонкие пальчики на рукояти столового ножа. Ну, что напрягаешься, девочка, я его сам убью. - Так я с предложением. Откупные за неё отвалим. Себе с ребятами заберём...
        Договорить он не успел. Он не просто на моё глаз положил, он ко мне подошёл, как к терпиле какому, что свою женщину уступит. Злость и напряжение последних дней наконец-то нашли выход. За порогом распахнутой двери стояла гробовая тишина. Его дружки хоть и видели, и слышали всё, а говорил он громко, но заступаться на лезли. Он на мое пасть раскрыл. И сейчас я ему эту пасть ломал, за то, что думать посмел, что глаза поднял на чужое, что представил... Остановился, только когда этот рыжий совсем дёргаться перестал.
        - Эту дохлятину вышвырнуть, мне воды руки помыть. - Боюсь оборачиваться, потому что понимаю, что увижу испуганные глаза и явное желание исчезнуть и никогда меня не видеть на лице.
        Медленно поворачиваюсь... Сидит на самом краешке стула, вся, как натянутая струна. Глаза мерцают, отливают хищной зеленью. Как кошка перед броском в драку. Тонкие ноздри дрожат, выдавая кипящий в крови азарт. Да неужели! Мягко делаю шаг обратно к столу, стараюсь запомнить её такой, не спугнуть. А она оказывается совсем не тихоня!
        - Хочешь пнуть ублюдка пару раз? - щедро предлагаю ей.
        - Нет. Бессознательное тело пинать, это позорно. - Отвечает совсем не так, как я мог бы предполагать.
        - В следующий раз, остановлюсь на моменте, когда тело ещё трепыхается, обещаю. - Цепляюсь за разговор и любуюсь проступающей несмелой улыбкой.
        - Можно чистые салфетки и лёд, пожалуйста. - Очень вежливо говорит она официанту.
        Тот только согласно кивает и испаряется, чтобы притащить запрошенное. Не понял, ей зачем? Но официант оборачивается за пару минут, буквально пока я снял испачканный пиджак и мыл руки.
        - Руку можно? - смотрит на меня и ждёт. Протянул ту, которой мутузил урода. Она приложила завёрнутый в салфетку лёд к костяшкам, придерживая мою руку снизу, чтобы не была на весу. - Нужно подольше подержать, чтобы припухлости не было.
        - Обязательно. И печень поесть, чтобы кровь быстрее восстанавливалась, да? - а сам взгляда от неё не отвожу.
        - Здесь же не умеют её готовить. Зачем брать? - приподнимает бровь она.
        - А дома мне не готовят. - Намекнул на её бойкот кухни.
        - Зато не обвиняют, что я на основании допуска на кухню, решила что я владычица морская и золотая рыбка у меня на посылках. - Съязвила, глядя на меня Кира.
        Рука с холодным компрессом лежит на столе. Возомнившее о себе тело вынесли и даже незаметно навели порядок. Смотрю на неё и еле улыбку сдерживаю. То есть эта хитрюга вывернула так, что выходит не она обиделась и меня пустым столом наказывает, а это чуть ли не я запретил, чтобы не зазнавалась. Да уж, это так уметь надо!
        Я хотел было спросить её о календаре, но сегодня одни приключения в программе. Над моей головой гудел непонятно как и откуда залетевший шершень, вроде осень на дворе, поздно для всей этой братии. Аллергии у меня нет, но приятного всё равно будет мало.
        Охрана растерялась, официант побледнел. А вот Кира полезла в сумку. Достала из неё леденец, которые постоянно брала и, немного подержав его во рту, выложила на открытую ладонь. Руку она протянула почти к моему лицу, и только тогда я понял, что она собирается сделать. Шершень естественно очень быстро спикировал на конфету, и Кира отправила его вместе с конфетой в окно, услужливо и расторопно открытое официантом.
        - А если бы укусил, пока несла? У тебя же аллергия? - тут же спросил эту победительницу.
        - У меня аллергия только на лекарство. А на пчелиный яд нет. Вот у бабушки была. Поэтому я с детства знаю, как сделать, чтобы никто никого не кусал. - Ей идёт улыбка, я и сам на неё залипаю, как тот шершень на конфету.
        Схватить бы её сейчас, утянуть к себе на колени и самому покусать её всю. Чтоб каждый видел, что моя, что не свободна, мои метки. Но холодной водой воспоминание о сжавшемся каменном теле у меня на руках в тот вечер. Я прикрыл глаза, чтобы она не увидела моего взгляда. Потому что почувствовал, как дикая ярость окатывает изнутри. Желание найти и разорвать на куски любого, кто посмел обидеть. Пора в этом поставить точку. Встал изо стола и, взяв её за руку, повёл за собой.
        - Езжайте домой. - Осадил охрану, дернувшуюся было следом.
        Усадил её на сиденье, сам сел за руль. Меньше часа езды и мы почти за городом. Парк, заложенный в честь какой-то годовщины чего-то, давно превратился в кусок дикого леса на окраине города. С небольшого склона было видно широко разлившуюся реку, и ивы, склонившиеся до самой воды. Внимательно смотрел на девочку. Поймёт или нет, что не в простое место привёз.
        Осматривается. Внимательно, настороженно. Подошла к дубу, что стоял чуть в стороне и с таким стволом, что за ним даже я мог бы спокойно спрятаться. А она ведёт тонкими пальчиками по шершавой коре, улыбается, что-то разглядывает. Вот взгляд замер. Рассматривает, взгляд на меня, снова на дерево. Я знаю, что она там нашла. Старые, глубоко вырезанные буквы "С" и "А". Перед тем, как из дома сбежать в шестнадцать вырезал. Чтобы если не выживу и не вернусь, вот такая памятная надпись была.
        - Здесь я последний раз был с отцом. Он планировал выкупить землю на той стороне реки. И отсюда показывал будущие владения. - Объяснил значимость этого места я. - Через несколько дней его не стало.
        - А место красивое, светлое. - Задумчиво произнесла она, усаживаясь на выпирающий корень дерева. - Для тебя это место памяти. А я здесь зачем?
        - Поговорить. - Сажусь рядом, опираюсь локтем на согнутую ногу. - Что тогда произошло? Почему не нашли и не наказали?
        - Когда? Кого наказали? - не понимает она.
        - Ты носила с собой отраву, чтоб всегда под рукой была. Ты готова была на дурной шаг, лишь бы не пережить насилия. - Не думал, что спросить об этом будет так тяжело. - Снова?
        - Что значит снова? Меня никто не насиловал. - Удивляется она, а мне словно дышать легче становится с каждым её словом. - Я вообще этого переживать не собираюсь! Я когда на практике была, в морге дежурила. Вот туда девочку привезли, после изнасилования. Вот после этого я и носила с собой... Чтобы никогда...
        - Подожди, какая практика с моргом? - не понял я.- У тебя же экономическое образование!
        И потом я сидел и охреневал, выслушивая, как две подружки поменялись местами. И пока та, что с медицинским образованием, помогала третьей подружке из этой компании сохранить ребёнка, та, которая училась на бухгалтера, делала уколы и следила за назначениями в больнице! Да уж, отчаянные.
        Но зато теперь понятно, почему такое отношение со стороны названной родни. Такие поступки не забываются. Странно, правда, что замуж среди своих не выдали. Отсюда же и знание языка. И почему её искали через диаспору. Своя же. Напугалась девочка тогда конечно здорово. Но это даже близко не сравнится с тем, если бы беда случилась с ней.
        - А зачем ты это спрашиваешь? - вдруг спросила она.
        - Нашёл бы и убил. - К чему скрывать? Пусть сразу привыкает, что за каждую её обиду я по полной спрошу.
        - Я же тебе никто. - Мои планы её удивили.
        А я промолчал, не озвучивая, что для себя уже всё решил. Моя будет. Сама придёт, измором возьму.
        Утром проснулся наконец-то выспавшимся. И уже спускаясь вниз, почувствовал вкусный запах с кухни. Кира уже мыла посуду, а на столе стояла тарелка с рулетиками из лаваша и яичницы с ветчиной. Ну, надо же! Чернобурка сменила гнев на милость. Из-под короткого рукава домашней футболки были видны, уже начинающие желтеть, синяки.
        - Извини. - Провел пальцами, едва касаясь, только, чтобы обозначить, за что извиняюсь. - И за всё, что тогда наговорил.
        - То есть, у тебя нет мыслей про работу не только на официальный твой бизнес, но и на теневой? И про... - замялась она.
        - Про постель? Есть. - Не стал врать и отнекиваться, наоборот, прижался к ней со спины, ограничивая возможность к отступлению с двух сторон опираясь руками на столешницу. - Только принуждать не буду. Хочу, чтобы сама пришла.
        - Я не...
        - Чшш. - Перебил её возражения я. - Я терпеливый. И я подожду.
        - А ждать тебе будет помогать, как её там зовут? - а мы оказывается и не так равнодушны были, как показывали.
        - Понятия не имею. Ты серьёзно ждёшь, что я каждую подстилку по имени знать буду? - сразу решил обозначить, кто это была. - Или решила, что тот бред хоть долю правды содержит?
        - Ну, она красивая! И ну, мужчинам же надо. - Глаза опустила, щеки краской залились, смущается, как школьница.
        - Это шалава, продажная девка, тело, которое любой может купить за бабки. Ты вообще не о том думаешь. Чисто чтобы успокоить, единственный раз тебе говорю, пока ты в этом доме, ни с кем, ничего не было. И я подожду, когда ты сама согласишься, и помощь мне во время ожидания не нужна. - Развернул её и сжал её лицо в своих ладонях. - Но если узнаю, что на сторону глянула, только посмотрела, Кира! Я тебе башку сверну! Никто не имеет на тебя больше права!
        Глава 11.
        Кира.
        День был заполнен привычными делами. Изменилось ощущение от присутствия мужчины рядом. За месяц, я незаметно для себя прошла путь от страха и неприятия, до любопытства и ревности. Не важно, что я и думать себе в эту сторону запрещала. Но я каждый день, с утра и до самой ночи проводила время рядом с этим мужчиной. И кроме угрозы в тот вечер и непонятного всплеска злости несколько дней назад, ничего плохого он мне не сделал.
        Как я не старалась себе напомнить кто такой Сабир Агиров, страх и здравые опасения не возвращались. Попытки рассуждать здраво и логически захлебывались, каждый раз приводя меня к выводу, что уже месяц я в полной его власти, живу за его счёт и в его доме, нахожусь всё время рядом. Да даже комнаты у нас через стенку. Приди ему в голову идея сделать со мной всё, до чего он только додумается, ему ничто и никто не помешал бы.
        Но я жива, здорова, меня не оскорбляют и не унижают, условия для жизни обеспечили такие, что придраться сложно к чему-нибудь. Единственное, не отпускают от себя.
        Но чем больше я разбиралась в работе холдинга, тем больше я понимала, что скоро сама носа без охраны на улицу не покажу. Потому что тот, кто стоит за всей этой махинацией, сотрёт меня в порошок, как только ему станет известно, кто выявил все эти схемы оттока денег. Так что и тут вопрос спорный.
        Я, как человек далёкий от всех этих дел, поняла ситуацию только сейчас. Сабир, который варится в этом с рождения, понял сразу и принял меры на опережение. Другой вопрос, согласилась бы я на такую работу, зная заранее всё о подводных камнях и течениях? Скорее всего, нет. Да нет, не скорее всего, а точно нет. Только вот подписав договор о неразглашении, и взявшись проверять одну из компаний, входящих в холдинг, я уже увязла в этом по самую макушку.
        Ну и как тут настроить себя против этого мужчины? Если он обеспечил работой и побеспокоился о безопасности своего сотрудника? Другое дело, что его бойцы вели себя так, что я себе смогла представить самое неблагоприятное развитие событий. Но и тут Сабир побеспокоился, и кроме изредка перехваченных взглядов, меня ничто не беспокоило.
        А с Владом я и вовсе себя чувствовала спокойно и комфортно, не смотря на то, что тот был той ещё язвой!
        И хотя я прекрасно понимала, что вижу только одну сторону этих людей, настороженность по отношению к ним пропадала. А когда опасаться нечего, в голову начинают лезть совсем другие мысли.
        Сабир очень красивый мужчина, и строгое выражение на лице, его совсем не портит. Тёмно-карие, почти черные крупные глаза, густые ресницы, которым и девушка бы позавидовала. Четко очерченные губы, прямой нос. Его лицо было гармоничным и некоторая грубость черт, только больше привлекала взгляд. От него веяло ощущением силы и уверенности. И дело тут не в накаченной, "бычьей" шее, и не в широченных плечах, хотя это тело само по себе было опасным оружием.
        Звериная, хищная аура этого мужчины покоряла. Правда, согласны со мной были не все. В предоставленный перед официальным выходом выходной, я уговорила Влада отвезти меня домой. Ну, к чему мне тратить время на поездки по магазинам и бесконечные примерки, если дома есть платье, причём, которое я так ни разу и не одела. И да, я забежала домой к Заринке.
        - Короче так. - Сказал Влад в ответ на мою просьбу отпустить ненадолго, показаться на глаза своим. - Признавайся, побег задумала?
        - Нет, правда! Просто успокоить, что всё хорошо. - Заверила его я
        - Час, Кира! И серьёзно, мне Сабир потом шею свернёт, но сначала я сам тебя найду и придушу! - пугал меня последствиями предполагаемого побега Влад, останавливая машину, возле подъезда Зарины.
        Дома у подруги меня встретили объятиями, поцелуями и слезами. Тётя Наргиз и Зарина выспросили всё. Вплоть до того, сколько раз в день я кушаю. А потом настало время неудобных вопросов.
        - О чём он думает? Что возомнил о себе? - возмущалась тетя Наргиз. - Это ему, как с гуся вода. Какой спрос с мужика? А девочке потом как? После того как она у мужчины в доме без родителей или родственников пожила? Кабель страшномордый!
        - Почему кабель? Я за месяц никого не видела. Дома точно никого не было. И он красивый. - Стало, почему-то обидно за Сабира.
        - Кто красивый? - не поняла тётя Наргиз. - Ты на него, под каким углом смотрела? Чёрный, жуткий. Такого ночью встретишь, да и днём увидишь, все грехи вспомнишь, не важно, делал или нет, главное покаяться. Если успеешь до инфаркта, конечно. Нашла красивого! Страшён, как совесть прокурора!
        - Кира, я его издалека видела, от него даже на расстоянии мороз по коже. Как он может нравиться? - с сочувствием смотрела на меня Заринка. - Он тебя точно не обижает?
        - Нет, Зарин, правда, не обижает. - Рассказывать про то, как он мне промывание желудка устроил и почему, я не стала, что бы не волновать.
        Через час Заур пригласил Влада в квартиру, перекусить, пока Зарина помогала мне собраться. Ещё через полтора часа я вышла к машине с макияжем и уложенными волосами, сотней наставлений и горячим домашним пирогом с ягодами. Влад, увидев меня в платье и готовой к выходу, пробурчал что-то про кондрашку, которая кого-то хватит, и помог мне накинуть пальто.
        - Влад, сколько у нас времени? - немного замялась я перед машиной.
        - А что? - спросил он.
        - Тут за углом есть кафе...
        - А в кафе, второй ход? - перебил он.
        - Ну, второй вход там есть, но там необыкновенно вкусный кофе и самый вкусный торт, который я когда-либо пробовала. А когда теперь удастся покушать с этим вечером не понятно. - Объяснила я.
        - В принципе, ты права. Где-то час у нас есть, но потом сразу на место сбора. А то нам обоим Сабир таких горячих всыплет, что ни один кофе не сравниться. - Сдался Влад.
        Хотя кофе и пирожные он оценил. Меня, правда, терзали смутные сомнения, что больше он оценил девушку, подававшую кофе и сладости. А вот когда мы подъехали к месту проведения торжества, Влад довольно ухмыльнулся.
        - Ну, всё, иди, расстреливай в упор, и помни, пленных не брать, даже если будут проситься! - напутствовал он меня, наблюдая за приближающимся Сабиром.
        Я сама немного растерялась, увидев его. То ли после разговоров с Зариной и её свекровью, то ли сама атмосфера вечера так повлияла, но мне казалось, что в этом зале ни один мужчина с ним не сравнится. Нет, здесь многие были и высокими и накаченными, но вот такого ощущения властности, понимания, что вот он хозяин и от его воли зависит если не всё, то очень многое, больше ни от кого не было.
        Весь вечер Сабир был мрачен и чем-то недоволен. Я тоже начала нервничать, потому что постоянно ловила на себе его хмурые взгляды. Заметив, что мужчина занят решением каких-то вопросов, воспользовалась моментом и вышла на балкон, немного подышать и остыть от душного зала. Но одна я надолго не осталась. Очень яркая и эффектная девушка окинула меня оценивающим взглядом.
        - Значит вот ты какая, новая игрушка Сабира. - Начала она
        - Я хотела бы отдохнуть. - Грубо намекнула ей, на нежелание с ней общается.
        - Что, заездил тебя Агиров? - усмехнулась она.
        - А давайте, вы оставите меня в покое? Я совершенно не собираюсь разделять ваше желание обсудить личную жизнь успешного мужчины, к которой вы слишком явно и навязчиво хотите иметь хоть какое-то отношение. И видно всё никак. - Я понимала, что у Сабира, конечно, была та часть жизни, которую я не знала.
        И что женщины были, но почему-то слова вот этой особы были неприятным открытием. Но и я. видно прошлась по больным мозолям. Потому что она сорвалась, и начала выливать на меня кучу лишних подробностей, хвастаясь, как после очередной новой девушки он возвращается к ней и раскрывает кошелёк. Я очень резко и прямо объяснила ей, что мне мало интересно, каким местом она зарабатывает на жизнь, и в каком объеме её услуги оплачивают.
        Именно этот момент выбрал Сабир, чтобы появиться. И сразу оказалось, что свое значение девица сильно переоценила. Потому что вот не встречают с настолько испуганным лицом постоянного любовника, который "денег не жалеет". Но разозлили его не её слова, а почему-то мои.
        Я его за почти месяц таким ни разу не видела. Глаза вытаращил, брови нахмурил так, что они почти сошлись на переносице. Слова не произносит, а практически выплевывает. И в чём я виновата, я понятия не имела.
        Зато его слова о моем внешнем виде почему-то сильно задели. Но все раздумья закончились, как только он попытался сорвать с моей шеи цепочку с оберёгом. Столько я насмешек пережила из-за этого, да ещё и обида от несправедливых слов и желание защитить хоть что-то своё, раз даже собственную свободу отстоять не смогла, заставили на время отключить все сомнения и раздумья.
        Я со всей силой вцепилась в его запястье, с мстительным удовольствием чувствуя, как впиваются когти в его кожу.
        В зал пришлось вернуться, хотя я очень хотела просто уйти и сесть в машину к Владу, и дождаться окончания всего этого сборища там. Тем более, что сейчас я со всех сторон ловила злорадствующие взгляды. Платье не скрывало следов от лапищ Сабира. Я себя чувствовала, как под перекрёстным огнём. Я уже ждала, кто подойдёт ко мне первый позлорадничать и вылить ведро грязи под видом сочувствия.
        Но подошёл Сабир. И вёл себя странно. Но только я не могла понять, как это поведение воспринимать. И выкинуть из мыслей его фразу о том, что как только ему взбредёт в голову, он заставит меня не только работать, но и заменить его любовницу, тоже не получалось.
        И что я смогу ему противопоставить? А ведь ещё утром думала о нём совсем по-другому. И даже удивлённо вытянувшиеся морды местных пираний не вернули мне былой уверенности. Поэтому предложение уйти я приняла, чуть ли не с радостью. И полночи провела, разглядывая потолок.
        Как нелепо понимать, что как девочка из младших классов умудрилась из всех возможных вариантов выбрать для симпатии именно этого, наглого, самоуверенного, на всю голову отмороженного, не признающего никаких вообще законов, кроме собственных понятий, монстра! И единственное, что мне светит в этой жизни теперь это подпрыгивать по воле самозваного хозяина и выполнять команды, как цирковая обезьянка.
        Осеннее утро было таким же серым как и мое настроение.
        Глава 12.
        Кира.
        Утро я встречала, сидя на подоконнике. Несколько часов полудремы перед рассветом не помогли мне выспаться. А не выспавшаяся я, это Медуза Горгона в период линьки.
        Во времена совместного проживания Ксюха клялась, что утащит, откуда-нибудь банку успокоительного, и будет засовывать его в меня насильно, в качестве превентивной меры.
        Раздражало всё. Даже собственное отражение в зеркале. Не сиделось одной дуре на одном месте ровно, честолюбие взыграло! Разгребай вот теперь. Ведь даже здесь легко можно было устроиться на работу попроще. Да, конечно, и зарплата была бы меньше, зато всяких лишних командиров в моей жизни не появилось бы.
        - Ну, что? Умылась, круги под глазами замазала? Беги теперь, а то господииин скоро проснётся, надо будет жрать подать барину! - сказала собственному отражению.
        И такую злость почувствовала на собственную бесхребетность. Сказал, жить у меня будешь, я послушалась. Сказал, готовить будешь, и опять я рада стараться. А с чего это вдруг? У нас в стране удержание человека против воли, вообще-то деяние наказуемое законом.
        Слабый голос разума попытался пробиться и напомнить, что охрана мне сейчас необходима, и что живя в этом доме, я в безопасности. Но тут же был задавлен волной возмущения на тему, а по чьей вине, мне вдруг охрана понадобилась? Кому спасибо сказать? Нет, никаких завтраков больше не будет! И обедов, и ужинов.
        Договорившись сама с собой, я делала только кофе с собой в термос и питалась тем, что не требовало приготовления. Творог, овощные и фруктовые салаты, пара сырых яичек. Тем более, что в обед Сабир продолжал меня таскать в тот самый разбойничий ресторан.
        Настроение не улучшилось ни на второй день, ни на третий. На все вопросы я отвечала односложно, пытаясь не нагрубить, но и дать понять, что общаться не желаю. Долгие и пристальные взгляды мужчины старалась и вовсе не замечать. Смотрит и пусть смотрит. Джоконде тоже может, не нравится, что её постоянно рассматривают, ничего, терпит же.
        От постоянно туго стянутых волос к концу дня болела голова. Я как никогда была близка к тому, чтобы схватить канцелярские ножницы и отрезать эту косу по самую шею. Ухудшало ситуацию и то, что приближался один из важных для меня дней, осенний праздник Родогощ.
        С начала, меня приводила бабушка, после её смерти, я ездила сама. Как бы ни было сложно, мы копили, по немного откладывая каждый месяц. Но два раза в год мы с ней отправлялись на Урал. Здесь, община тех, кто придерживался исконных верований, держала место, куда можно было приехать отдохнуть, побеседовать на тему славянского пантеона, пожить по традициям до Владимирской Руси. И, главное, не столкнуться при этом с осуждением и горячим желанием переубедить тебя и обратить в собственную веру.
        Оксана относилась к этому спокойно, говоря, что лишь бы я ей мозг не засоряла, а если моя вера не мешает мне оставаться нормальным человеком, то ей и вовсе всё равно, кому я кланяюсь. Тётя Наргиз только поджимала губы, а вот Заринка всё старалась меня вразумить. Было даже несколько серьёзных ссор, после которых мы просто решили, что не поднимаем эту тему.
        Но как уехать сейчас? Даже на пару дней? И это был первый раз на моей памяти, когда я пропущу этот день, когда собирались знакомые мне с детства люди, чтобы встретить значимый для нас и забытый другими праздник.
        Да и некоторые находки в счетах спокойствия не добавляли. Сказать о них Сабиру было необходимо, и чем скорее, тем лучше. Всё-таки вредить ему, умалчивая о действительно важных вещах, у меня и мыслей не было. Но даже до того разговора я бы думала, с какой стороны подойти к этой теме, а уж после... И его мрачное выражение лица совершенно не добавляло желания с ним беседовать, тем более на далеко не самую приятную тему.
        До праздника оставалось меньше недели. Впритык, что бы добраться. Что ж я такая наивная, пора уже начинать смиряться, что в этом году никак. Задумавшись, я даже не особо поняла, что мы пришли на обед. Настолько уже привычным был этот маршрут, что тело действовало на автомате.
        А вот один из завсегдатаев, подошедший к Сабиру и предложивший ему деньги, чтобы забрать меня "себе с ребятами" привычным не был. Я понятия не имела о правилах и порядках этого своеобразного общества. И защититься мне сейчас было нечем.
        От одного сального взгляда этого скота хотелось срочно вымыться. От запаха этого мужчины, что добирался до восприимчивого к запахам носа, подступала тошнота. Мне духи-то выбрать было целой проблемой, все средства по уходу я старалась выбирать вообще без запаха или с несильным ароматом. С приправами осторожничала. А тут...
        Ну, вот ходишь ты в зал, или куда там ходят такие как он, но не уже ли там душа нет? И если полить несвежую рубашку литром ядрённого одеколона, в стиле знаменитого "Фаренгейта", ситуацию это не спасёт. А в комплексе... Честно, это амбре просто физически невозможно переносить. Тот ещё мускусный аромат! Причем именно тот, натуральный, что воняет!
        Я даже сообразить не успела, что вообще происходит, как этот пахучий самец отлетел от стола, не вставая со стула и собирая собой мебель в зале. Сабир набросился на него, молча, ничего не объясняя и без предупреждений. Он просто методично превращал подошедшего в фарш, я отчётливо слышала хруст костей.
        И делал это красиво. Даже одежда не скрывала того, как под ней перекатываются мышцы. Широкий замах и чёткий удар. Сабир был в своей стихии. Он действовал, совершенно не нарушая тишины, без лишних движений, а оскал только усиливал его сходство со зверем. Но сейчас я этого зверя не боялась.
        Сейчас он восхищал вот этим всеобъемлющим ощущением силы и превосходства. Описать его в этот момент лучше всего можно было фразой из одного из моих любимых мультфильмов. " Силён и очень крут"!
        А он вдруг предложил подойти и попинать уже явно не способное к сопротивлению тело. И вот кто бы знал, каких трудов мне стоило отказаться! Так хотелось подойти и со всего маху впечатать зауженный носок туфли уроду под рёбра! Но измываться над противником, которого уже победил кто-то другой, последнее дело, даже при условии, что отдай Сабир меня ему, сочувствия и достойного обращения я бы точно не увидела.
        Заметив, что у Сабира содрана кожа на костяшках, решила ответить тем, чем могла. Попросила салфеток и льда и сделала холодный компресс, без слов благодаря за заступничество, и за то, что не стал дразнить возможностью передачи в пользование скоту. Ну, не могу я по-другому его назвать!
        Нормально пообедать нам в тот день, было не суждено. Только избавились от одного незваного гостя, появился второй. У меня, выросшей с человеком, у которого была аллергия на яд пчёл и всего прочего полосатого семейства, страха или ступора не было. Я чётко знала, что нужно сделать, чтобы и укуса избежать, и насекомое не убивать зазря.
        Но мой поступок для Сабира видимо стал каким-то подтверждением каких-то его собственных выводов, потому что, отправив охрану и Влада домой, он отвез меня в своё личное место памяти, поговорить.
        Под впечатлением от того, что он оказывается, всё это время думал, что я пережила насилие, я даже забыла поговорить с ним о своих догадках.
        Утром я поймала себя на мысли, что думаю, что бы приготовить. Нет, ну а что? Сама себе запретила готовить, сама и разрешу. В конце концов, он не считался, когда заступился за меня в ресторане.
        Я почти мурлыкала себе под нос, пока обжаривала порезанное на тонкие полоски мясо и заливала слегка взбитыми яйцами. Яично-мясные блинчики поджаривались с двух сторон, посыпались сладким луком фри, и выкладывались на смазанные соусом тартар листы лаваша. Потом я сворачивала этот лаваш с яичницей внутри в плотные рулетики.
        Сабир спустился, когда я уже успела навести порядок и почти домыла посуду. Но мужчина видимо был не голоден, потому что вместо того, чтобы приступить к завтраку, решил продолжить вчерашний вечер разговоров. Прижатая к его телу, которое почему-то обжигало даже сквозь одежду, я меньше всего думала о завтраке и посуде.
        Но больше всего волновали его слова. Он даже и не подумал скрывать своих планов. И я не знаю, от чего именно сердце билось, словно я стометровку сдавала на время.
        От того что он находился так близко, или от того, что прямо заявлял о своем намерении присвоить меня себе. И становилось страшно. По настоящему страшно. Потому что я прекрасно понимала, что я для него буду одной из вереницы временных любовниц. А он для меня...
        Сколько не отворачивайся от правды, самой себе врать бесполезно. Я вряд-ли смогу быстро излечиться от болезни по имени Сабир Агиров, если позволю себе заболеть им.
        Глава 13.
        Кира.
        Сердце колотиться в груди так, что мне кажется его и в другой комнате слышно. А Сабир рядом стоит и словно не слышит, не ощущает бешеного пульса. Сжал ладонями моё лицо, смотрит прямо в глаза и не замечает, что я сама взгляда от него отвести не могу.
        И чего тётя Наргиз и Зарина в один голос говорят, что он страшный? Он даже когда злится, взгляд к себе притягивает, а когда вот такой, как сейчас, спокойный и уверенный, то и вовсе завораживает. Может просто пугает то ощущение, которое он вызывает у людей одним своим появлением, понимание собственной беспомощности перед таким, как он?
        Да и попробуй, побарахтайся, когда он вот таким тоном заявляет, чтоб не смела на других мужчин даже глядеть. Можно подумать, кто-то действительно может заинтересовать после него. Вот и пытаюсь удержаться на тонкой грани, не поддаться, удержать радостно бьющееся сердце.
        Только он и слышать возражения не хочет, как будто и не сомневается в итоге. Привык, что его слово закон, и всё будет, как он решил. А я всё взгляд отвести не могу, внутри эмоции ликуют. "Ревнует, он меня ревнует"!!!! Слабый голос рассудка попытался пробиться с доводами, что просто Сабир собственник, и его слова ко мне не имеют никакого отношения. Его вещь должна быть его, и не важно, ложка, рубашка или любовница. Эти мысли немного отрезвили, заставили как ту бабочку, зависнуть в нескольких сантиметрах от пламени.
        - Ну, и зачем тебе я такая? Если даже выглядеть нормально не могу? - вспомнила его претензии на балконе.
        - А ты считаешь, нормально выглядела, да? Что я задолбался мужиков, тебя глазами облапывающих, осаживать. - Сабир отпустил моё лицо, продолжая удерживать взгляд. Ладонями оперся об столешницу позади меня и сам наклонился к моему лицу, почти касаясь своим лбом моего. - Думаешь, я один хотел твою гриву на кулак намотать?
        - Да нормальное платье у меня было! Всё прикрыто, ни разрезов, ни вырезов, даже декольте минимальное. Там, кстати, были женщины и в куда более откровенных нарядах! - указываю ему на очевидное, а самой почти нечем дышать. Его как-то сразу очень много, он заполонил собой всё пространство.
        - Мне на чужих баб плевать, хоть голышом пусть ходят! А платье это, чтоб я больше не видел. Дома можешь носить, к ужину одевать. - Уже начал командовать он. - Там же все сделано так, чтобы мужиков дразнить, внимание привлекать, фантазию будоражить. Петля эта...
        - Мое платье нормальное! Вечернее и скромное! - не согласилась с его характеристикой я.
        - Вот именно. Платье твоё, украшения твои. А пришла ты, со мной. И получается, что я не в состоянии обеспечить свою женщину! Так об этом судят. - Наконец-то мне объяснили, чего он тогда так злился.
        - Свою женщину? Или просто, с которой пришёл? - уточнила, когда это я уже успела стать его?
        - Это без разницы. Главное, что ты вынуждена сама заботится о себе, хотя появляешься со мной. - Ну, вот откуда бы я могла знать, что это принципиальный момент!
        - Я откуда это знала? В следующий раз надену твою рубашку и подвяжу твоим галстуком, чтоб точно все видели, что твоё и тобой куплено! - высказалась я шутя.
        Но мою шутку, именно как шутку, явно не оценили, судя по ставшим совсем черными глазам и чуть более низким голосу.
        - Сейчас кто-то додразнится ведь... - осознав, что я только что сказала, я решила, что пора тикать.
        Резко присев вниз, почти проведя своим лицом по его груди и животу, я поднырнула под его рукой и оказалась в метре от него. Сабир только приподнял бровь, улыбаясь краешком рта.
        - Ты, может... Завтрак, вот. - Бессвязно от смущения пролепетала я.
        Даже после завтрака, находясь у себя в комнате, я всё не могла взять себя в руки. Можно было сохранять дистанцию, пока сам мужчина воспринимал меня, как хорошего бухгалтера, которого ему не хватало. Можно было обижаться и держаться в стороне, когда он взбесился непонятно от чего. Нет, теперь-то понятно, хозяйскую принадлежность заметно не было! Но вот что делать с таким Сабиром, каким он был сегодня утром, я не знала.
        Он сказал, что подождёт, когда я сама приду к нему. Но его поведение совсем не похоже на то, что он собрался ждать! Скорее, меня стараются методично подталкивать к нужному ему результату. Одевшись и с неизменными ноутом и термосом, я спускалась на первый этаж. Сабир ждал меня у подножия лестницы, оперевшись на перила. Когда я была на последних ступеньках, он протянул мне руку, помогая спуститься.
        - Ты сказал, что подождёшь, когда я сама приму решение. А сам жульничаешь. Это называется "оказывать давление". - Обратила я его внимание на резкую перемену в его поведении.
        - Даже и не думал. - Он даже ухмыляется самоуверенно. - Давлю я совсем по-другому.
        - Я помню. От пупка до поясницы. - Припомнила я его же слова.
        - Я и сейчас повторю. Чтоб не вздумала с собой какую хрень сотворить. - Его уверенность в себе и своем праве распоряжаться даже чужой жизнью, ничто не способно поколебать.
        Мою руку он так и не выпустил, даже на улице, когда мы шли к машине, и все окружающие этот жест заметили.
        - Ну, вот видишь, Сабир, она никуда не бежит, не вырывается и не отодвигается от тебя на другой край машины. - Шутил в дороге Влад. - Всего-то и надо было у неё на глазах недоумку морду расквасить.
        - Если не угомонишься, я сейчас закреплю эффект. - В тон ему ответил Сабир.
        В офисе я почти сразу закопалась в цифры, мало обращая внимание на то, чем занят Сабир. Он с кем-то разговаривал по телефону, куда-то выходил. А я как обычно забыла об окружающей реальности, погрузившись в работу и собственные мысли. Вынырнула, только когда услышала над ухом вкрадчивый голос мужчины.
        - Что там? - спрашивает, поймав меня на рассматривании календаря.
        - Скоро седьмое октября. - Решилась я. - Для меня важный день.
        - Памятная дата? - пока он спокоен, но я уверена, сейчас начнутся насмешки. Как всегда.
        - Ежегодный праздник. Родогощ. Это древний праздник, как сейчас говорят языческий. Я отмечаю его каждый год и хотела бы и в этом году отметить. - Приготовилась к удивлению и недоумению мужчины я.
        - Для тебя это важно? - всё также спокойно спрашивает он.
        - Да, очень важно. Это... Ну, как все отмечают Новый Год. - Даже верить пока боюсь.
        - Ну, значит, отметишь. Да и отдохнуть действительно пора. А то уже месяц без выходных. Любой работник давно сбежал бы! - улыбается! Он улыбается, а не начинает кричать, что за бред я несу.
        - Мы собираемся на базе отдыха на Урале. Это два дня там и три дня дороги. И ты меня отпустишь? - даже дышать забываю, боясь поверить.
        - Нет, конечно. Вместе поедем. Или на этот твой праздник чужим нельзя? - серьёзный такой, даже любопытно, что он думает.
        - Почему нельзя? Наоборот. Чем больше гостей за столом, тем лучше. И там остановиться в номере можно. База отдыха же. А то, что сделана в старорусском стиле, никто внимания не обращает, думают, что местный колорит. - Всё ещё жду, что откажется, скажет что пошутил.
        - Ну, и отлично. Заодно и местный филиал навестим. - Продолжает он, даже не понимая, какой важный подарок для меня сделал. - Ты из-за этого последние дни так на календарь залипала?
        - Ну, да. Не думала, что получится в этом году. - Призналась ему. - И ещё... Поговорить хотела... Не знаю, как начать.
        - Валяй. Давай без долгих заходов, как есть говори. - Легко ему говорить, а я как представлю, что я ему сейчас скажу, что его несколько лет, как минимум, как дойную корову используют, так под стол заползти хочется.
        - Помнишь, я говорила, что в данный момент, твой холдинг, это большая пиявка, которая вытягивает деньги? - начала всё-таки издалека.
        - Ну. - Хмурится он.
        - Так вот, эта пиявка не просто высасывает деньги, она похоже это делает целенаправленно. Смотри, видишь счета? - развернула к нему экран ноутбука. - Я их красным выделила. Это не твои счета, я проверила. И вообще, это иностранные счета, и если смотреть по получателям, это все оффшорные зоны.
        - Ты не путаешь? - хмурится ещё сильнее. - Здесь вон стоит Португалия. А Португалия это не оффшор. Даже я знаю.
        - Не просто Португалия, а регион Мадейра, это автономия и оффшорная зона. - Пояснила для него я. - И эти счета не мелькают только в головной компании холдинга и ещё в одной. Сейчас... Вот. "Беркут Индустриал".
        - Это хорошая новость. Что в беркуте крыс нет. - Пояснил он мне, видя мое удивление.
        - Почему? - где он тут хорошие новости увидел, я не поняла.
        - Владелец "Беркута" Кайрат Агиров, мой двоюродный брат. - Вот тут сразу стало понятно, отчего Сабир обрадовался. - У младшего брата отца была женщина, почему он её как жену не привел в дом, я не знаю. Но она с нами не общается, хотя общению сына со мной и дедом не препятствовала и всегда погостить отпускала. И когда дед попросил дать Кайрату фамилию Агиров, она согласилась и ничего не потребовала взамен. Дед же ещё после гибели сыновей, отдал наследство младшего сына его наследнику. У среднего никого не было, а старший был моим отцом.
        - Сочувствую. - Терять близких всегда страшно. - Просто не знаю, что сказать. Как и чем тут поможешь.
        - Уже помогаешь. Тем, что находишь вот это всё. Я уверен, что холдинг это единственная ниточка к убийце отца и его братьев. - Вдруг ответил Сабир на мою откровенность. - Я бы всего этого не увидел, а увидел, то не понял бы, что вижу. Мало ли, что за счета. Я этого просто не знаю и не умею. Зато умею ценить тех, кто знает. А ещё знает и не предаёт.
        - Это ты к чему? - не поняла я последней фразы.
        - К тому, что ты могла этого и не говорить. А сказать хотела давно. Я видел, как ты ёрзала эти дни. Почему молчала? Обида была сильнее? - он развернул меня к себе лицом.
        - Нет. Дело не в обиде. Просто... Да страшно было! Ты и так непонятно отчего взбесился и набросился. А тут, когда ты и без того в отвратительном настроении, подойти и рассказать, что не пойми кто живёт за твой счёт, и неплохо я хочу сказать тебе живёт? Да ты ж придушишь! - честно призналась в своих опасениях.
        Он вдруг рассмеялся, а потом, также быстро став серьёзным, погладил меня кончиками пальцев по скуле.
        - Я тебе сейчас кое-что пообещаю, а ты запомнишь раз и навсегда, поняла? - он дождался моего кивка. - Что бы ты мне не сказала, я никогда не подниму на тебя руку.
        - Даже если я буду виновата? - уточнила я.
        - Тем более, если ты виновата. О твоей вине, я хочу услышать от тебя! - подтвердил свое обещание Сабир.
        А через день после этого разговора, Сабир меня предупредил, чтобы брала, что мне там нужно, потому что мы едем в аэропорт, откуда у нас будет перелёт до Урал-тау.
        - Перелёт? Сабир, но это очень дорого! - Сразу видно, что этот мужчина привык жить на широкую ногу, и понятия не имеет о том, что можно немного сэкономить. - На поезде прекрасно можно добраться за полтора дня!
        - Точно. И билет взять в плацкарт. - Усмехнулся он. - Предупреждаю сразу! Ненавижу плацкарт ещё со времён армии.
        - А ты был в армии? - вот уж что меня удивило, так удивило, но наткнувшись на его насмешливый взгляд, замолчала.
        Мою сумку с вещами взял Сабир, донёс до машины, и потом до самолёта. И хоть была она небольшая, много вещей я не брала, ни к чему, все равно его забота была приятна.
        Настроение, как и всегда в ожидании праздника, было радостно-предвкушающим. Ровно до того момента, пока мы не поднялись на борт самолёта. Перекошенные от злости при виде меня лица стюардесс, лучше всего сказали, что как раз меня они видеть и не рады, вопреки словам приветствия.
        - Может быть, кофе? - предложила одна из них.
        Я сразу вспомнила приснопамятную секретаршу.
        - Пожалуй, воздержусь. Я вообще предпочитаю не пить кофе из чужих рук. - Улыбнулась я мало понятной посторонним шутке.
        Как и ожидалось, стюардесса не поняла, а вот Сабир оглядел обеих девушек очень внимательным взглядом.
        - Заменить на парней, толку больше будет, - отдал он распоряжение, но ненавидящими взглядами окинули меня.
        - А почему ты отдаешь приказы по смене персонала? - не удержалась и спросила, хотя смутно догадывалась.
        - Потому что это мой самолёт. - Спокойно ответил он, пока мы ждали, когда прибегут новые сотрудники. - А ты не знала?
        - Нет. Я же не проверяла твоё личное имущество. А только то, что относится холдингу и проходит по документам на определенном этапе проверки. - Объяснила я.
        - А ведь могла бы...
        - Зачем? - не поняла я, но мне ответили только улыбкой.
        Глава 14.
        Кира.
        Едва экипаж самолёта доукомплектовали, раздался гул двигателей. Я с усилием сглотнула и прикрыла глаза. Ну и что, что я первый раз куда-то лечу? Все же летают и ничего. Но страх, которому я не могла найти рационального объяснения, становился всё сильнее.
        - Первый полёт? - спросил Сабир. Я открыла глаза и кивнула в ответ на его внимательный взгляд.
        - Вообще, совсем никуда не летала? А в детстве? - продолжал он задавать вопросы.
        - А на метле? - передразнивая Сабира, продолжил перечень вопросов Влад.
        - Кира, у вас на вашем празднике жертвы приносят? - вопрос был задан мне, но смотрел Сабир при этом на Влада.
        - Нет, конечно, что за дикость? - почему-то возмутилась я.
        - Сама же сказала, что праздник древний, языческий... - развел руками Сабир.
        - И что? Почему сразу чушь какую-то прилетать? - перебила его я. - Славянские боги отождествляют силы природы, семейные связи. Всю жизнь, начиная от первого крика, они оберегают и охраняют человека. Потому что мы даже не дети, мы любимые внуки! Мы просто принимаем те имена, что предки дали этим силам. И не надо путать почитание собственных корней с дичью из псевдоисторических фильмов!
        - Ой, давай расскажи, что славяне исключительно цветочки и еду приносили в дар своим богам. Все ж идиоты, в школе никто не учился! - скривил лицо Влад. - Про поход Владимира на ятвягов никто, конечно, не читал. Да даже Карамзин писал про то, что язычники приносили человеческие жертвы. Да во всех учебниках написано! Даже жён убивали, если мужья погибали.
        - Ты не путай убийство пленных в захваченном городе и ритуальное женское самоубийство с жертвоприношением. - Вот на эту тему я могла говорить бесконечно. - Напомню, раз уж ты тут за историю заговорил, что у славян было многоженство. И далеко не все жены и не всегда уходили вслед за мужьями. А только те, кто не принимал своего вдовства и не хотел разлучаться с мужем, даже если он погиб. Собственно, эти женщины оставались верны своим брачным обетам и честно выполняли данные клятвы!
        - Так вот почему на Руси честных баб не осталось! Все с ценниками щеголяют! - продолжал ёрничать Влад.
        - А ты, видать, ко всем сразу прицениваешься? А не на рынке девушку искать пробовал? - ответила на надоевшую всем претензию о продажности всего и вся. - Про убийства пленников в захваченных городах тоже объяснять? Печенеги, когда на Русь шли и выжигали селения, тоже жертвы приносили? Или уничтожали возможность ответного нападения на них самих? Да Варфоломеевскую ночь во Франции можно считать жертвоприношением с большими основаниями! А то нашёл авторитет, Карамзин!
        - А что не так с Карамзиным? По нему же историков вроде даже учат? - развернулся ко мне вполоборота Сабир.
        - Ой, сидел бы он со своими сентиментальными романчиками и не лез, куда не просят. - Я придерживалась крайне отрицательного мнения о ценности этого, с позволения сказать, "историка". - Одно только описание Иоанна Грозного чего стоит! Переврал так, что сам Грозный бы не понял, что о нём речь идёт. Это же надо было выдать за серьёзное исследование собственное сочинительство на основе воспоминаний сбежавшего из страны заговорщика. Этот новгородский выскочка по всей Европе скулил, какой Грозный жестокий, садист и вообще зверь. Только при всём при этом, мать, жену и детей бросил в Новгороде на попечение царя-изверга. Как-то не сходятся показания!
        - Опричнину тоже придумали? И про то, что он заставлял себя с троном по дворцу на носилках носить? И про всех его жён? - ухмыльнулся Влад.
        - Ты сам читал его труды? Переписку? Те реформы, что он собирался и начал проводить, они опережали время лет на триста! Ты в курсе, что до Грозного бояр сажали на должности "на кормление"? И взятка была обязательной? Что регулярной армии даже в зачатке не было. - Грозный был одним из немногих моих кумиров, и лучше его при мне было не трогать. - Но у него была тяжёлая болезнь суставов, причем с ранней молодости. И при его росте и мощном телосложении нагрузка только усугубляла положение. Он большую часть жизни ежедневно преодолевал сильную боль и при этом правил. И да, другого способа перемещения, кроме, как сидя на стуле, который несут на носилках, просто не было. При его болях он не мог передвигаться самостоятельно. А вот его жён ты и вовсе приплёл не к месту. Ты посмотри, сколько из его детей погибли? Жены, дети... Заговорщики били по ним в первую очередь. Он правитель и обязан был оставить наследника, обеспечив преемственность власти. Это его обязанность была, понимаешь? Сабир, ну разве я не права?
        Я повернулась к мужчине, который оказывается, меня внимательно слушал. Но привлек меня вид за его плечом. Мы оказывается, уже взлетели. Видимо тот небольшой толчок, что я почувствовала, но не обратила на него внимания из-за спора, и был моментом взлёта.
        - Вы специально, да? - догадалась я.
        - Зато не боялась. Но и понять, что это за праздник такой, мне тоже интересно. Так что рассказывай. - Сабир отвлёкся на подошедшего с кофе стюарда, и только тут я заметила, что как вцепилась в самом начале в его руку, испугавшись предстоящего взлёта, так и держалась до сих пор. - А наследники и сейчас важны. Тут я с тобой полностью согласен.
        - Да что особо рассказывать. - Смутилась, отпуская его руку и прячась за чашку с кофе. - Я же говорила, что наша вера связана с силами природы. Вот и основные праздники это отражают. Родогощ или Таусень, справляется в день осеннего равноденствия. Земля уже уходит в сон, все работы прекращаются, можно подводить итоги. Благодарить все силы, что помогли пережить этот год, за урожай, за лесные сборы. Пожелать хорошего отдыха земле. Вообще сами всё увидите. У вас будет время погулять и осмотреться.
        - У нас? А ты чем будешь занята? - спросил Сабир.
        - Женская часть в этот день, это накрыть стол. Да так, чтобы ломился. Иначе, если пожадничаешь на стол хорошее угощение выставить, в следующем году всё будет скудно, во всём хозяйстве будет недостаток. - Улыбнулась, вспоминая какие столы, всегда накрывали на праздник. - Поэтому мужчины удалью хвастают да костры готовят, дети развлекаются, а женская обязанность накрыть стол, чтобы до полуночи был, как говорят, "пир горой".
        - Подожди! То есть женщины празднуют, наготавливая много-много еды? - засмеялся Влад. - Охренеть праздник! Мне уже всё нравится. А нас ты как представишь?
        - В смысле? Как есть, так и представлю. Как моих гостей. В этот день гостям рады, наоборот хорошо, если гостей много.
        За разговорами и спорами я и не заметила, как мы уже были на месте. Немного поволновалась во время посадки. Но заметивший это Сабир, просто молча, протянул мне свою руку, которую я с благодарностью сжала. Так было спокойнее.
        До базы тоже добрались быстро. И не скажешь, что Влад вёз в это место впервые. Сначала подсказывал навигатор, а потом уже и я узнавала знакомые места. Машину, которая уже ждала нас у аэропорта, видимо арендовали заранее, как и места на базе. В начале дороги я даже не заметила, как уснула. Так что у меня получилось даже немного подремать.
        Последние несколько километров, я уже не могла найти себе места от нетерпения. Чтобы отвлечься, взяла у Сабира документы на размещение.
        - Ух, ничего себе! - он арендовал на два дня целый дом.
        На базе можно было поселиться в одном из двух больших корпусов, где размещение было по принципу гостиниц. Впрочем, я всегда там и останавливалась. Комнаты светлые, чистые, все удобства, холодильник и даже балкон. Чего ещё нужно?
        Были большие дома для тех, кто приезжал отдыхать большой компанией или семьёй, и не хотел сталкиваться с соседями.
        И был третий вариант. Небольшие, но очень уютные домики, где можно было разместиться даже одному. Камин, расположенная рядом баня, деревья, растущие рядом с домом, большая веранда, мансарда в которой стандартно размещены четыре одинаковых спальни. Впрочем, кто бы сомневался, какой вариант выберет Агиров.
        Усталости с дороги я даже не чувствовала. А потому сообщив, что я пошла на кухню, быстро переоделась и заплелась, и побежала навязываться в помощницы.
        Время на огромной кухне, стоявшей отдельным помещением в стороне от корпусов, и построенной специально для таких целей, летело незаметно. То одно, то другое. То мясо нарезать, замариновать, то за печью присмотреть, то овощей подчистить, то тесто помочь вымесить.
        Я даже почти и не вспоминала о Сабире и Владе. Почти, потому что пару раз мне о них напомнили.
        Первый раз, когда я пошла, выпекать поминальные хлеба. Такой каравай без начинки, куда во внутрь вкладывают записку с именами умерших членов семьи. Эти хлеба потом надо было самим отправить в большой костер, почтить рожаниц и род.
        Влад, как я знала, был из детского дома и о своих родителях и прочих родственниках ничего не знал, и знать не хотел. А вот про Сабира я не знала, стоит ли мне лезть к его семье и напоминать о потере. Но все равно, хлеб для него испекла, благо отчество его я знала. Так и написала на записке "Фахрат и братья его".
        А второй раз, напомнили посторонние. Лиза. Самая красивая девушка, что была среди всех, кто приезжал сюда. Голубоглазая блондинка, с кукольным личиком. Её отец овдовев, женился на женщине с двумя дочками. Но Клавдии Николаевне тайком все сочувствовали. Падчерица ей досталась вздорная и себялюбивая, привыкшая свои капризы ставить превыше всех и всего.
        Вот и сейчас Клавдия с двумя дочерьми была здесь, среди всех женщин, а Елизавета только заявилась и уже была недовольна.
        - Кирка, что за хама ты притащила? Приехал в гости, так и веди себя, как положено. А этот... Грубиян, не помог даже, когда я упала. - Вместо приветствия начала она.
        - Ты о ком? - уточнила, хотя внутри появилось неприятное чувство.
        - Да этот, черный который. Ещё и нахамил мне! - Красавица явно злилась. - Я подошла поздороваться и подвернула ногу. А он мне ещё и гадостей наговорил. Почему вообще здесь посторонние? Надо сказать отцу, чтоб выгнал. Чтоб знал на будущее свое место!
        - Лиза! - возмутилась в ответ её мачеха. - Ты о чём? База и работает за счёт того, что люди приезжают отдыхать. И на празднике гости важны.
        - Да чего непонятного? - ответила матери Елена, старшая из сестёр. - Лизка, поди, опять думала, что как увидят её красоту написанную, так сразу все звёзды с неба и луну на сдачу. А мужик не проникся, ловить эту актрисульку из балагана не кинулся, да, поди, ещё и сказал, чтоб не висла и под ногами не путалась. Вот она желчью и исходит.
        - Да ты просто страшная, вот и завидуешь! От самой-то жених сразу за мной бегать стал! - развязала скандал Елизавета, что в свои семнадцать лет была уверена, что она если не пуп земли, то весьма близка к этому.
        - Ну, значит не прошёл жених проверку. Кому шалавый пёс нужен? А тут видно и правда на тебя не позарились! - добавила масла в огонь Ольга, вторая дочь Клавдии. - А теперь или делом займись, прикусив свое ядовитое жало, или вон иди. Пока я отцу не рассказала, как ты перед гостями раскладываешься!
        Ольга в семье была единственной кого распоясавшаяся Лизка побаивалась.
        - Ох, Кира, ты извини.- Переживала Клавдия Николаевна. - Может, пойдёшь, посмотришь, что там? Лиза выглядит немного старше своих лет, и ведёт себя так, что мы с отцом только за голову хватаемся.
        - Ну, у меня не те гости, что в защите от зазнавшейся девчонки нуждаются. - Ответила я, пытаясь скрыть непонятную радость от того, что Сабир на повелся на смазливое личико.
        Хватило мне и той его "зазнобы", что хвасталась на балконе.
        Прошлогоднюю историю, когда парня, приехавшего на базу в качестве жениха Елены, застали целующимся с Лизкой, я хорошо знала. Только дурёха была уверена, что это от её необыкновенной красоты парень голову потерял. Она, конечно, была очень красива, но как-то всю эту красоту переставали замечать через несколько минут, стоило красавице открыть рот.
        - Школу заканчивает, дальше учиться надо. А какой там учиться? Разве в город её одну отпустишь? А девочки за ней присматривать не соглашаются, даже слушать не хотят! - пожаловалась Клавдия, но по лицам присутствующих было понятно, что понимали здесь как раз Елену с Ольгой.
        Брать на себя ответственность вот за такое чудо? Я б тоже ни за какие пряники не согласилась.
        Потом эта история позабылась, да и некогда было. Мы пекли огромный, в человеческий рост каравай.
        А затем пришло время и столы накрывать. И вот тут я впервые за время от приезда увидела Сабира. Он с мрачным выражением на лице наблюдал за мужчинами, занятыми подготовкой дров и угольной тропы. Освободив руки, занятые подносом с рыбками, я поспешила к нему.
        - Что случилось? Почему настроения нет? - сама в голове уже перебрала, что накормить и напоить всех должны были, и не один раз.
        Хмельные напитки, правда выставлялись только с вечера, днём не разносились, но я вообще не видела, чтобы Сабир употреблял чего-то спиртного. Хотя и в офисе в шкафу, и дома в столовой стояли по несколько одинаковых бутылок виски. Так что вряд ли он из-за этого переживал. Агиров бросил на меня мимолётный взгляд, не ответив. Потом резко повернулся и внимательно осмотрел с ног до головы.
        - Почему нет? Нормальное настроение. Это ты пропала с самого приезда. - Он шагнул мне на встречу, сокращая расстояние до минимума.
        При его росте мне пришлось задрать голову, чтобы смотреть ему в лицо, а не на пуговицы рубашки. Чем Сабир и воспользовался. Ему видно очень нравилось, почти вплотную наклонятся к моему лицу, потому что этот жест уже стал постоянным. Но и мне он почему-то тоже нравился.
        - Почему в платке? - показал он на красную косынку у меня на волосах.
        - Так готовили же, куда с непокрытой головой и с неубранными волосами? А красный цвет, потому что Сварожий же день. Сейчас к вечеру все волосы распустят. Вон смотри, уже многие снимают. - Объяснила ему.
        - А ты чего ждёшь? - ну так я только освободилась, на столы накрывала, хоть он и не видел. Однако косынку он сам стянул с моей головы и потянулся к косе.
        - Нет, косу не дам. Сейчас распущу, и опять в глаза лезть будут. - Увернулась от Сабира. - и так за прошедшую неделю, чуть прям с офисе и не подстриглась.
        - Хорошо, что предупредила, вернёмся, все ножницы спрячу. - Меня поймали и притянули к себе. - Распускай, сказал.
        - Ну мешаться же будут! - отказывалась я.
        - Не будут. - Он потянул меня в сторону прилавков, где местные умельцы выставляли свои поделки.
        - Ты меня с новогодней ёлкой перепутал? - шипела я минут через десять, когда мне уже начало казаться, что Сабир собрался обвесить меня с ног до головы.
        - Так праздник же, а на любой праздник положено делать подарки. - Довольно заявил мне он, выбирая уже, наверное, пятую или шестую заколку.
        На этой разноцветные местные камушки были выложены в форме перевёрнутого дугой полумесяца. Под одобрительные комментарии он сам заколол украшение на моих волосах.
        - Значит, подарки положено дарить, да? Тогда и от меня примешь! - выставила ему условие, но кажется, он не совсем правильно меня понял, судя по жадно заблестевшим глазам.
        Пока его мысли не ушли совсем не в ту сторону, я потащила его к прилавку с мужскими кольцами. Где же я его видела... А вот! Я довольно улыбаясь, вытащила из подставки литое серебряное кольцо-печатку, с обережной вязью и вставкой из радужного обсидиана.
        - Размер большеват, велико будет. - С сожалением покачала головой продававшая их женщина.
        Но я не ошиблась, село как влитое. И пока Сабир в ответ не скупил ещё половину представленного товара, я потащила его к площадкам, где уже начали зажигать вечерние костры. И так пришлось всё-таки возвращаться в домик, чтобы отнести две шкатулки, купленные здесь же, наполненные всякими камушками. От брошек и заколок для волос до серёг и тяжёлых шейных украшений.
        Хорошо, что я успела ещё днём сбегать к лоткам, когда ещё и кузнецы выставляли свой товар. Думаю, я смогу преподнести ещё по подарку и Сабиру, и Владу. Тем более, что Сабир сам заявил, что праздник же!
        Вернулись на место празднества мы как раз к началу. Мужчины устанавливали "на попа" годовой каравай. Перед этим прямо на землю расстелили большой белый рушник, расшитый с двух сторон петухами и оленями. И уже на полотенце опускали край хлеба.
        - Ну, внуки Сварога, видно ли меня? - спрашивал из-за каравая Михаил Пантелеевич, кузнец и тот, кому доверяли вести обряды уже много лет подряд.
        - Вижу! - закричал мальчишка лет семи, что разлёгся прямо на земле и снизу увидел обувь дела Михаила. - Мама, я волхва за хлебом видел!
        - Ну, что же, благодарствую земле-матушке за хлеба зрелые, за достаток в домах, за прибавление в семьях. - Михаил Пантелеевич и вслед за ним мы все, кроме тех, кто приехал в качестве гостя, склонились в поясном поклоне до земли. - И да уродится в следующем году столько, чтоб меня за тем караваем не разглядеть было!
        Под смех и шутки все пошли за первые в этот вечер столы.
        Глава 15.
        Сабир.
        Подкараулив Киру за очередным разглядыванием календаря, спросил, что она там высматривает. И вся моя выдержка понадобилась, чтобы не засмеяться. Просто потому, что помнил ее реакцию, когда хотел сорвать её амулет.
        Язычница! С ума сойти. Ладно, мне ничего не стоит отвезти её на этот её праздник, если он ей настолько важен. Про себя усмехнулся, представив этот цирк.
        А вот дальше она продолжила сама. В который раз она меня удивляет. Как в этой действительно умной девочке уживаются хватка настоящего бультерьера во всех этих проверках и детская, бесконечно наивная вера в чудо, в сказку, давно признанное дремучим заблуждением суеверие! Подумать только, если бы сам своими ушами вот это её признание не услышал, в жизни бы не поверил.
        Но её вера, совершенно не мешала ей четко и конкретно показывать и объяснять, каким образом кто-то вытягивал деньги моей семьи. И я был больше чем уверен, что этот невидимка по уши замаран не только в воровстве.
        А ещё, что как только я перерублю эти щупальца, на моего казначея начнется охота. Никто не позволит вот так рушить тщательно выстроенные и годами работавшие без перебоев схемы. Нет, убирать Киру не станут. Но переманить на свою сторону, купить, будут пытаться наверняка.
        Как много тебе смогут предложить, чтобы ты согласилась на предательство, девочка? Квартиру, дом, счёт в банке, свободу от меня? На чём закончатся твои такие правильные взгляды и правила? Как отражение моих мыслей сорвалась фраза о людях, что не предают. Я не стал объяснять, отделавшись всего парой слов.
        Перекрывая отток денежных средств через счета, найденные Кирой, я словно запускал таймер до её предательства. И я уже ждал. Даже не надеясь на другой исход, смысл травить себе душу, если итог очевиден. И я это понимал. Но до этого момента время ещё было, и можно было потратить его на небольшой отдых.
        В самолёте выяснилось, что Кира никогда не летала, но я смог задать ей правильный вопрос, да и Влад увлекавшийся историей, смог побыть достойным оппонентом для Киры. Я помнил, ещё в досье обратил внимание на участие девушки в археологических раскопках и отрядах поиска, но только сейчас, слушая, насколько аргументировано она отстаивает свою позицию, понял, что для неё это всё очень серьёзно.
        Она не обеляла, не обходила спорные моменты стороной, в ней не было наивного "вот тогда было лучше". Они проспорили с Владом до самого приземления. И её такой доверчивый жест, когда она схватилась за мою руку, почему-то вызвал ощущение удивительной правильности происходящего.
        - А не хило живут современные язычники, ты только глянь, какой автопарк! - обратил мое внимание на стоящие на автостоянке при базе отдыха машины.
        Да и сама база вызывала уважение. Я примерно представлял, сколько сюда вбухано. И хотя было видно, что очень многое делается своими руками, вот вся эта ковка, дорожки, многоуровневые клумбы, сохранение ощущения "дикой природы", денег сюда тоже влито немерено, и видно, что не один год вливали.
        Пока Кира ушла на кухню "праздновать по-женски", мы с Владом решили оглядеться. И буквально сразу заметили слишком явно нарывающуюся девицу. Смазливая, можно даже сказать что красивая. Но видно сразу, пустышка. На один раз нагнуть. Да ещё и малолетка по ходу. Уж больно выходки дурацкие.
        Особенно, когда она изобразила, что поскользнулась на ступеньках. И сам ловить дуру не стал, и Владу не дал. Но этой прищепке видно было непонятно.
        - Что? Даже не поможете? Я же девушка! - возмутилась она.
        - Сомневаюсь. С такой манерой падать перед всеми, предварительно пытаясь словно невзначай обтереться в течение получаса. - В другой раз просто велел бы выкинуть дуру с глаз, но здесь я вроде как в гостях. - Не знаешь, как пристроиться ноги раздвигать или ты здесь вроде доп услуги? Так я дырку не заказывал.
        Девица, что ещё минуту назад изображала, что неспособна самостоятельно встать, улетела со скоростью ветра. А мы несколько часов ходили по этой базе, осматриваясь.
        Как-то не так я представлял себе это всё. Нашли даже место, где стояли огромные столбы, в виде вырезанных изображений кого-то. Влад сказал, что это капище. Огромные в два моих роста кованые сплошные ворота сейчас были распахнуты, обычно они видимо были закрытыми и скрывали это место от чужих и любопытных глаз.
        Осмотревшись, мы вернулись на большую поляну, где уже устанавливались столы. Влад быстро влился в коллектив, и наравне с местными занялся колкой дров. Сначала не очень ловко, всё-таки, ему нужно было вспомнить давно не используемый навык, но вскоре приноровился.
        А меня опять терзали мысли, что скоро Кира будет сама налаживать новые схемы откачки бабла и тщательно обходить их в своих отчётах. Знакомый голос спросил про настроение, и я не сразу узнал в подошедшей девушке Киру. Светло-голубое платье с глубоким квадратным вырезом и без рукавов, было одето поверх белоснежной рубашки завязанной шнурками под горлом. Ворот, рукава и подол длинной юбки украшала ярко красная вышивка.
        Из украшений опять только её цепочка с оберёгом. Да ещё и гриву свою стянула в косу и под платок спрятала, который я тут же стянул с её головы. Красивая! Но такая, что смотришь и понять не можешь, почему так притягивает? Взгляд оторвать не в состоянии. Глаза эти ведьмины, не иначе, горят предвкушением и озорством.
        - Да вы тут, я слышала, тоже не скучали! Самые красивые девушки к ногам падали! - со смехом отвечает на мой упрек, что она пропадала неизвестно где.
        Даже отвечать не стал. А вот её желание обрезать волосы вызвало волну злости. Не дам уродовать! Сказал же ей уже, что моя! Вся! И пока ещё есть время отодвинуть темные мысли и ожидание её предательства подальше, решил забить на всё сегодня.
        Схватил её за руку и потащил к виденным ранее лоткам. Тоже одно расстройство. Днём там кузнецы разложили свой товар. Карточку здесь не принимали, а наличка осталась в номере, пока сходил, то, что приглядел уже приобрели.
        Шикарный клинок. Небольшой, с мою ладонь длиной. Рукоятка с чернью и гравировкой, такая же на пластинах на ножнах, плотном кожаном чехле. К ножам я испытывал слабость с детства, у меня в коллекции дома их больше двадцати штук. Но видно не судьба.
        Зато сейчас оторвался. Хоть и шипела моя чернобурка не хуже любой змеи, что не надо, куда и зачем. Но за всё поблагодарила. И волосы я сам ей забрал. Шикарная грива. Так и просится, чтобы на кулак намотали. Каждый волосок, словно сам к руке ластится.
        Отрава, а не девка. Месяц всего прошёл, а я дурею с неё.
        После того, как разнесли по всем по куску "годового хлеба" за которым прятался местный жрец, собственно и началось празднование. Это совсем не походило на предполагаемое представление на детском утреннике. Для собравшихся здесь всё происходящее не было игрой. Они искренне благодарили, за то, что имеют. Такое не сыграешь, не изобразишь.
        Столы действительно ломились, тут чего только не было, на любой вкус. Единственное, что отправляло мне вечер, так это сидящий напротив парень, что с Киры глаз не сводил. И мне не надо было объяснять, что означает это взгляд бездомной собаки. Всё, что отделяло этого орла от могилы это один взгляд. Один единственный взгляд Киры в его сторону! Но у той была другая проблема, она тщательно следила, чтобы у меня и Влада не пустовали тарелки. И пока этот дегроид пытался прожечь дыру на Кире своими взглядами, она накладывала мне что-то вроде рулетов.
        - Ну, попробуй! Что скажешь? - блестя глазами, спрашивает у меня, даже не догадываясь, что в этот момент спасает жизнь одному совсем тупому идиоту.
        Под пристальным взглядом Киры пробую.
        - Печень, масло, грибы вроде... - пытаюсь угадать вкус.
        - Вроде! - смеётся довольно. - Белые грибы и кедровые орешки.
        - Рецепт взяла? - заговорщицки шепчу ей на ухо.
        - Даже успела приготовить пару партий! - улыбается в ответ.
        А я внутри расплываюсь от того, что она помнит о моих пристрастиях.
        Едва мы вышли из-за стола, женщины наскоро убирали пустые блюда, наполняя стол заново, а все остальные сместились к площадкам, на которых мужики начали бороться.
        Теперь я понял, почему Кира сказала, что хмельное ко вторым столам подадут, а первое застолье лёгкое, только перекусить.
        - Твою мать! Сабир, ты глянь кто здесь! В жизни бы не подумал! - зашипел мне на ухо Влад. - Это же Малецкий Ростислав и Григорий Арцев.
        - Ты не путаешь? - напрягся, услышав знакомые имена.
        - Да с какого я путаю? К ним же, что к одному, что ко второму на сраной козе не подъедешь, мы уже полгода пытаемся о встрече договорится. Но что местный хозяин тайги, что транспортник никакого интереса не проявляют. - Доказывал мне Влад, хотя я и сам уже видел, что друг не ошибся.
        Закончив бороться, они похлопали друг друга по плечам. Похожий на матёрого медведя Малецкий заметил мой взгляд, улыбнулся и жестом пригласил в круг.
        - Нет, не надо! - остановила меня подбежавшая Кира, многие заинтересованно обернулись на её голос, а я почувствовал волну бешенства от её сомнений, от того что за меня заступается, словно я позорник какой. - Это же потешные бои, в пол силы, а ты так не умеешь, да и даже если сдерживаться будешь, Ростислав Александрович уже в возрасте, а всё на рожон лезет.
        И глазёнки такие испуганные! Переживает, что прибью соперника, а не сомневается. Во мне не сомневается! Только начавшая закипать злость сдулась от одного этого взгляда.
        - Кирка, я хоть и старый гриб, но и молодежь удивить могу. Ну, что, молодежь, уважишь старика? - рассмеялся Малецкий.
        - Много чести соперника старше себя в круг вызвать. - Бурчал стоявший рядом сосед по столу.
        - Так я и не вызывал. Удивился, что встретил, но подходить не стал, не время о делах разговаривать, когда праздник кругом. - Ответил выскочке.
        - Вот это дело! О делах послезавтра, поговорим, встретимся и обсудим, раз так. А пока, дай старому остатками удали похвастаться! - сказал под смех и поддерживающие крики Ростислав Александрович.
        Не заставляя себя больше упрашивать, снять пиджак, ремень, и кольцо, недавно подаренное Кирой. Увидев этот маневр, Малецкий тоже снял с пальца печатку.
        - Оберёг это, от нечисти да от злых людей. - Пояснил он явно для меня.
        - Хороший оберёг, увесистый. А печатка от чего? - ответил я, и под одобрительные спешки принявших мою шутку вышел в круг.
        Наша схватка длилась минут десять с переменным успехом. И я, и соперник явно сдерживались, не желая превращать потешный бой в кровавую баню. В какой-то момент, мы оба разжали руки и отступили друг от друга. Я зеркально повторил поклон Малецкого, благодаря его за бой.
        Но кое-кто никак не хотел угомониться.
        - А с равным по возрасту соперником выйти не хочешь? - вызвал он меня, едва я сделал пару шагов к Кире. Как бы объяснить идиоту, что не в возрасте дело? И его надутые мышцы не делают его сильным бойцом, и вообще бойцом.
        - Что ты грудь раздуваешь, как петух поутру на заборе? - пытался его угомонить Арцев. - И ладно б повод был, а то ведь твоих напыживаний никогда и раньше не замечали, а теперь и подавно.
        Из толпы раздалось понимающее хмыканье, а Кира смотрела на нас непонимающим взглядом, и только мой пиджак прижимала к себе крепче.
        - А я сказал вызов, или струсил? - ну, сам напросился.
        В этот раз в круге мы пробыли ровно до первого удара. Моего. Потом я пошёл к закусившей от волнения губу Кире, а этого выскочку понесли в его номер. Потом были хороводы, в которых я не участвовал, какие-то игры для детворы. А потом начались прыжки через костер. Кира стояла вся напряжённая, пристально разглядывая пламя.
        - Хочешь прыгнуть? - утонул я во вновь появившемся азартном блеске её глаз.
        - Хочу! С детства хочу, но боюсь! - призналась трусишка.
        - А со мной прыгнешь? - ух, как распахнулись её глаза. - Доверяешь?
        Протянул руку и ждал когда она нерешительно, но всё же вложит свою ладошку.
        - Влад, держи! - кинул другу пиджак, который до этого был на плечах у Киры, всё-таки ночью уже похолодало.
        Наше появление у края дорожки, оставленной для разбега прыгающим, встретили хлопаньем в ладоши и свистом. Посмотрел на серьёзно настроившуюся девушку, придерживающей край юбки, чтобы было удобней бежать. Под громкое улюлюканье я подхватил не ожидавшую такого Киру на руки и, разбежавшись вместе с ней, прыгнул через костёр.
        Сколько было радости от такого в принципе ничего не значащего жеста! Но видя этот восторг, я сам непонятно от чего начал улыбаться.
        После третьих столов, все в молчании стали подходить к столу с небольшими круглыми буханками хлеба на расшитых полотенцах и кидать этот хлеб в огонь. Мне уже рассказали, что это поминовение почивших. Вот тут и проявилась разница между гостями и своими.
        - Сабир, - потянула меня за рукав Кира. - Я не знала, будешь ли ты это делать, но это для тебя. Я, правда, имен твоих дядей не знала, написала Фахрат и его братья.
        Стоит, мнется, глаза в пол опустила. А мне сказать нечего. Голос сел. Она же верит, что это имеет значение, и позаботилась. Помнила, значит, днём. А ведь я ей никто, напугал, силком к себе притащил, держу взаперти. Прижал к груди её голову и чмокнул в макушку. Просто не сдержался.
        Вечер закончился гашением старого пламени и рождением нового, когда местный кузнец, добыл трением слабый язычок и разжёг новый костер. Но последним ударом был подарок Киры, после того, как мы вернулись в снятый домик. Попросив нас подождать внизу, она сбегала наверх, в комнату, которую занимала и вернулась с двумя свёртками. В одном была металлическая пряжка для ремня, по которым тащился Влад. А во втором тот самый нож.
        - Сувениры вам, на память! - довольно заявила эта лиса.
        Моя лиса! Я просто не дам ей возможность меня предать, и мне не придётся выбирать.
        Глава 16.
        Кира.
        Неделя после возвращения с Урала выдалась очень сложной и напряжённой. На базе мы задержались, потому что на следующие два дня после праздника у Агирова были запланированы встречи с Малецким и Арцевым. Слишком лакомыми кусками они владели. У одного в руках были перевозки, у другого добыча и первичная переработка леса.
        Люди Агирова давно уже пытались пробиться к Малецкому, но у того не было стремления ухватится за кусок больший, чем он мог проглотить.
        - Рот берегу, боюсь, порвётся! - отсмеивался он на все предложения.
        Сабир был очень доволен, что на эту встречу, местный хозяин тайги согласился. Да и лучший друг Малецкого, Григорий Арцев, с его развитой транспортной веткой был бы отличным решением всех вопросов с транспортировкой.
        - Кира, давай признавайся, подлый Кибальчиш, с кем ещё из боржуинов дружит наш отважный ревизор? - допытывался Влад, постоянно подшучивая над тем, как удачно Сабир сам себя на праздник пригласил.
        - Не наш, а мой! - поправлял его Сабир. - И что ты тут всё вертишься? Иди кому-нибудь другому глазки построй.
        Глядя на этих мужчин, трудно было бы предположить их истинную роль в жизни друг друга. Сначала Влад казался лишь чуть более доверенным работником, которому позволялось чуть больше, чем остальным за выслугу лет. Но я наблюдаю за ними уже больше месяца и понимаю, что всё далеко не так просто. Влад, наверное, единственный из окружения Агирова, по крайней мере, из тех, кого я видела, кому Сабир доверяет.
        Даже странная фраза, которой мне ответил недавно Сабир, приобретала понятный и логичный смысл.
        - Почему, когда ты приехал в офис компании, где я собиралась работать, Влад остался в машине, а сейчас ты берешь его с собой? - спросила я, не понимая, зачем Владу ехать с нами на Урал.
        - Потому что Влад всегда обеспечивает отход. - Непонятно ответил Сабир.
        А теперь я могла сказать, что Влад единственный, кому Агиров доверит прикрывать свою спину. И я была уверена, что не ошибаюсь.
        Сейчас сидя в офисе Малецкого. я видела другого Сабира. Сейчас за столом переговоров находился уверенный бизнесмен, знающий, что он может предложить будущим партнёрам.
        - Куш, конечно, заманчивый. - Начал Малецкий. - Только и меру знать тоже надо. Допустим, обеспечить бесперебойные поставки мы сможем. И площади под выработку есть, и на площадках запас с излишком. Но обработка, отгрузка... По объему, считай, новое ёмкое направление. Чуть ли не вдвое оборот увеличится. А это время, внимание и труд. Тяжёлый и на износ. Когда на закате ты ещё на работе, а на рассвете уже там же. А у меня нынче возраст не тот, чтоб круглосуточно впахивать.
        - Зато трое сыновей есть. - Оскалился Сабир. - И говорят, парни толковые. Отдай им на откуп, а сам контролируй. Им всё равно в дела вливаться, так почему бы и не под этот договор? И медвежат натаскаешь, и у самого пасть цела останется.
        - Вот же жулик! По больному бьёшь, по отцовской гордости. - Таким же радостным оскалом ответил ему Ростислав Александрович. - А со своей стороны кого поставишь? Киру? Она вроде и своя, и у моих ребят с ней отношения налажены.
        - Сам вести стану. Потом вероятно брата сдёрну, больше некого. - Нахмурился Сабир. - А ваши ребята пусть лучше с делами отношения налаживают.
        Сыновья Малецкого были моими товарищами по играм ещё с детства. И на следующий день праздника, пока Сабир с Владом договаривались о визитах, мы, обрадовавшись встрече, понеслись сначала на большие качели. Такая широкая доска, наверное, в полметра шириной, привязанная на верёвочных тросах к надёжным и высоким козлам. Качаться на ней можно было только попарно и стоя.
        А потом Андрей, младший сын Малецкого, притащил мороженной вишни с сахаром. Вот такой компанией нас и застал Сабир. Видя выражение его лица, я честное слово, ждала, что сейчас будет повторение сцены на балконе. Парни тоже набычились, приготовившись заступаться. Как мне было страшно в тот момент!
        Но, не смотря на это, я соскочила с брёвен, на которых мы расположились, греясь в лучах осеннего солнца, и уверенно пошла к убивающему взглядом Сабиру. Во избежание вопросов, сразу представила ребят, добавив, что это мои друзья детства. И вроде Агиров остыл, даже посидел с нами. Послушал подначки ребят, вспомнивших, как учили меня делать колесо, чему я так и не научилась. И даже попытались вытащить меня похвастаться своим корявым исполнением. Но попытку пресёк Сабир, расположив свою лапищу у меня на талии.
        И хотя он задавал какие-то вопросы, улыбался одними губами на шутки парней, я видела, что он еле сдерживается и настроение у него испорчено. Поэтому при первой возможности попрощалась с ребятами, не желая и дальше испытывать терпение Сабира.
        Стоило нам переступить через порог арендованного домика и скрыться от чужих любопытных глаз, как он резко развернул меня спиной к бревенчатой стене и прижал к ней. И хотя он меня не толкнул, и не тряс, как в прошлый раз, руки сжимавшие предплечья, всё равно причиняли боль.
        - Опять будут синяки. - Как можно спокойнее сказала, глядя в почти черные глаза.
        - Что это было? - чеканит каждое слово, прожигая меня взглядом.
        - Встретила друзей, с которыми играла ещё в раннем детстве? - Чувствую, что хватку ослабил, но не отпускает.
        - Не дразни меня, Кира. Я тебя предупреждал. - Почти рычит.
        - Я не дразню. Я не понимаю, с Владом же я нормально общаюсь, и ты от этого не звереешь! - пытаюсь мягко намекнуть, что он перегибает. В конце концов, я ему никто, как и он мне, и почему он с меня требует верности мне непонятно. - А если меня Заур при встрече обнимет, тогда что?
        - С херов ли женатый мужик к тебе обниматься полезет? - слышит совершенно не то, что я хотела сказать, Сабир.
        - Значит так, - со всей силы толкаю его в грудь. - Ты с меня верности требуешь, хотя и не понятно с чего такие авансы! Мне тоже каждый раз, когда ты кому-то «здрасти» скажешь на тебя фурией накидываться с криком "как ты посмел"? Это ты себе чего-то там нарешал. А я может, вообще категорически против такого формата отношений! Быть приложением к кровати не предел моих мечтаний.
        - Я повода в себе сомневаться не давал! - возражает, но видно, что уже остывает. - А накидываться на меня, можешь и без повода.
        Его руки неожиданно для меня сомкнулись на моей спине, закрывая меня, как в коконе. Казалось, ещё секунда, и даже жалких миллиметров, что разделяли наши губы не останется. Я чувствовала его дыхание на своей коже и слышала собственное, разогнавшееся в секунды сердце.
        - И чем вы тут занимаетесь, когда там уха стынет? Настоящая, на костре приготовленная? - Вломился в домик пропахший дымом Влад.
        - Уйди... - рыкнул ему Сабир.
        - Уйду, Сабир. Вот только Киру заберу и уйду. - Влад схватил меня за руку, которая каким-то мистическим образом уже обхватывала плечо Сабира.
        - Помнишь? Сама. - Прошептал мне на ухо Сабир, отпуская.
        К костру Сабир пришёл минут через двадцать после нас. Судя по ещё не высохшим волосам, он задержался в душе. Спать мы ушли, когда на улице ещё и не думали заканчивать гулянья. И у двери в мою комнату Сабир задержался, удерживая меня за руку, которая так уютно утонула в его ладони. И хотя я понимала, что достаточно только слова или жеста, он сам всё поймёт, как надо, моя ладонь выскользнула из его руки.
        - Добрых снов, Сабир! - произнесла, закрывая дверь.
        Щелчок дверного замка немного отрезвил. Прижалась спиной к деревянной двери, пытаясь понять, что со мной происходит.
        - Спокойной ночи, Кира. - Донеслось тихое из-за двери и только потом звук шагов.
        Он что? Стоял сейчас за дверью в ожидании... В ожидании чего? Однако странные желания не помешали мне выспаться и проснуться в прекрасном настроении. Правда, спускаясь вниз, я услышала как Сабир и Влад спорят о чём-то на повышенных тонах. Но стоило им услышать мои шаги, как всё прекратилось.
        Отправляясь на встречи, Сабир забирал меня с собой, а не оставлял на базе, хотя здесь мне всё было привычным, и я была в кругу знакомых. И вообще, он старался всё время держать меня в поле своего зрения.
        Всё чаще приходилось себе напоминать, что мы птицы разного полета, что за недолгую эйфорию безумства придется расплачиваться болью одиноких ночей, когда он наиграется в новую игрушку и пойдёт дальше. Но каждый раз, замечая на его руке подаренную мной печатку, отчего-то начинала улыбаться.
        Глава 17.
        Сабир.
        В какой по счёту раз, в мыслях наматываю эту гриву на руку, впиваюсь в пухлые губы, кусаю в кровь, что бы вкус её запомнить, распробовать! Каждый вечер представляю, как подхватываю это тело на руки и несу на кровать, вместо пожеланий спокойной ночи у двери, что становятся уже долбанной традицией! Какие нахрен спокойные сны!
        Как голодный зверь возле куска мяса хожу и облизываюсь, других отгоняю и себе воли не даю. Какого демона я решил ей столько воли дать? Чтобы сама выбирала, когда ко мне придет? Дебилоид, в благородство поиграть решил! Вот и вой теперь волком.
        Уже неделя, как вернулись, думал здесь за делами и в привычной атмосфере пройдет это наваждение, когда все мысли раз за разом возвращаются к тому моменту на базе. Я ведь чувствовал её сердечко даже сквозь слои совершенно мешавшихся тогда тряпок. Сердце врать не будет. Испуганной птахой трепетали у моей груди.
        Даже глаза закрывать не надо, чтобы снова почувствовать её тонкие пальчики, вцепившиеся в мои плечи. Как я тогда не прибил вмешавшегося Влада, сам не знаю. Никто другой не выжил бы, если бы рискнул ко мне в пасть залезть.
        Только слишком ценная добыча, долгожданный приз. Не купленный, не за бабки. Не хрен себе кайф ломать в чужом месте, на скоряк. Подожду. И сам на себя бешусь.
        Чтоб я столько вокруг бабы выплясывал? Слюной по кругу всё закапывал. Самому с себя смешно, как ни с того ни с сего закаляться начал, под холодный душ по два раза на дню бегать, железо в зале часами ворочать. А всё равно, вспомню эти глазищи распахнутые, зеленью отливающие... На хрен мне та уха сдалась? Я вообще рыбу не очень-то ценю.
        - Ты чего творишь? - рычал на меня на следующее утро Влад. - Мало того, что на неё сейчас охота начнётся, чтобы ты лишнего не раскопал. Ты ещё хочешь, чтобы её как твою любовницу травить начали? Ты не видишь что девочка не из тех, что по койкам прыгает в поисках кошелька потолще и подоступнее?
        - Какой травить, кто посмеет ей хоть слово сказать? - отвечаю ему тем же. - Никто не тронет. Кира в безопасности.
        - Ты совсем дебил? Мозги в душе слил что-ли? Или отморозил? - сорвался Влад. - Ты хоть понимаешь, какие деньги кто-то теряет! Думаешь, с ней церемониться будут?
        - Угомонись, сказал. - Хлопнул ладонью по столу. - И послушай меня...
        - Я угомонюсь. Только кого ты слушать будешь, когда её пристрелят к херам у тебя на глазах. - Перебил меня он.
        Продолжить разговор мы не смогли, почти одновременно услышав тихие шаги. Но отмахнуться от слов друга так просто я не мог. Меня мало волновала чужая жизнь и смерть. Но не жизнь этой лисы.
        Всю неделю ощущал себя натянутой до предела струной. Особенно в дни, когда Кира, которой я стал давать выходные, ездила к своим. И не важно, что всегда под охраной, что она сама не знала, что носила с собой и несколько датчиков слежения и прослушку. Всё равно, даже Владу я не доверил бы со спокойной душой.
        Вот и сегодня она опять смоталась, а я как дурак поперся тайком следом. Сидим, как два идиота в машине, на соседней улице, следим за датчиками, хоть и отпросилась она на весь день и клятвенно обещала из дома не выходить. В кафе за тортиком и домой к своей Зарине.
        - Чего так долго? Очередь что ли? Нахрена тогда охрану отпустила? - злюсь, сам непонятно от чего нервничая.
        - Да кофе она пьет. Нравится ей там, вот поди и присела ненадолго побаловаться. - Объясняет Влад.
        А меня зло берёт, и на придурков, которым было сказано до порога довести, и на Киру, что сидит там. Поди, опять все мужицкие взгляды собрала, и на Влада, что откуда-то столько знает.
        - Включай прослушку. - Кидаю приказ.
        - За на фига? - Удивляется Влад, но включает.
        Мне словно воздуха не хватает, что происходит не пойму, но звериное что-то, необъяснимое, на дыбы встаёт, хотя кроме обычного шума кафе ничего больше не слышно.
        - Не дергайтесь, Кира, не пугайтесь. - Слышу чужой мужской голос. - Не поворачивайтесь, не надо привлекать внимания. Я к вам от людей, желающих вам помочь. Вы ведь нуждаетесь в помощи? В защите от Агирова?
        Внутри всё обрывается. Вот он тот самый момент, вот сейчас я и узнаю свои "тридцать серебряников".
        - Мы знаем, как он с вами обращается, знаем, что заставляет работать на него, принуждает жить с ним. Такое тяжело принять честной, достойной девушке. - Продолжал тем временем незнакомец. - Мы можем обеспечить вам жилье, покой и защиту.
        - И что я должна сделать? Вы же не просто так мне решили помочь? - знакомый голос бьёт наотмашь. Но нет, я дослушаю.
        - Вы очень умная девушка, жаль, что попали в лапы к этому скоту. - Отвечает её собеседник. - Вам самой делать ничего не надо. Просто вставить небольшой чип, не больше сим-карты, во флешку. А саму флешку, в системный блок в кабинете Агирова. А позже мы выйдем с вами на связь. К сожалению, дать вам контакты или звонить, мы не сможем, чтобы не подставлять вас под удар.
        - Вряд ли получится, меня редко отпускают. И сегодня вот буквально на полчаса вырвалась, чуть подышать. Когда следующий выходной будет, никто не знает, и в кабинете я одна практически не остаюсь. Да и вообще одна. Мне уже скоро звонить начнут, искать. - Слушаю и ушам своим не верю.
        - Что она несёт? Ты же её на целый день отпустил? - удивляется Влад.
        - Гони к этому кафе, быстро! И делай вид, что ты именно за ней спешишь. - Командую Владу, а сам вслушиваюсь в голоса.
        - Ой, девушка, что же вы так неосторожно. Давайте помогу собрать. - Голос козла после звука падения, видно сумку скинул, сейчас или подложит чего или Кире передаст, делая вид, что помогает вещи собрать.
        Влад с визгом тормозит у кафе. Вылетает с водительского сидения и бежит навстречу Кире, бросив машину на проезжей части. Хорошо, что окна затонированы в ноль, меня с улицы не видно.
        - Кира, давай быстрее, опаздываем же! Сейчас с нас шкуру с обоих спустят за твои прогулки! - орёт Влад на пол улицы, подтверждая слова Киры и мешая ей открыть рот на случай, если ей тоже прослушку подкинули. Только уже не нашу.
        Влад буквально закидывает Киру в машину и хлопает дверью. Девчонка испугана, не понимает, что происходит. Только глаза в пол-лица таращит, ресницами, как веером взмахивает. Протянутая ко мне рука заметно дрожит. В сжатой руке комок фольги, в которой видимо тот самый чип, что ей передали. Всё, бл@ть, считай, ты выбрала!
        Рывком дёргаю её на себя, похрен на Влада и всё остальное. У неё был выбор, вот пять минут назад, не знаю, как она собиралась выкручиваться, если б мы за ней не следили, но она выбрала меня! Сжимаю ее лицо в ладонях и отпускаю тормоза.
        Просто накидываюсь на эти губы. Моя! Вся моя! Она пытается что-то сказать, но от неожиданности моего нападения теряется. Чувствую, как напряжённое тело расслабляется в моих руках, слышу её тихий стон, заглушенный моим ртом.
        - Что, устала? А я говорил, вечно вы бабы выпендриваетесь на своих каблуках! - выкручивается на случай прослушки Влад за нас обоих, потому что у меня самого крышу рвёт. - Скинь, пока до офиса едем.
        Закидываю её ноги к себе на колени и скидываю туфли на высоком каблуке, которые она так любит. И прижимаю палец к её губам, жестом прося молчать. Как оказалось, не зря.
        При прохождении через пост охраны, Кира объясняя, что не доела шоколадку, якобы вынуждена выкинуть свёрток фольги в урну. А аппаратура срабатывает на нашу же прослушку. Но тем, кто подкинул Кире свою, этого должно быть достаточно, чтобы посчитать попытку неудачной. Тем более, что я лично разломал ручку с толстым колпачком, на которую показала Кира с жестом "не моё".
        Теперь осталось только внимательно последить, кто из крыс побежит забирать из мусорки фольгу с чипом.
        В своем кабинете, куда я притащил Киру за руку, усадил её на стол, скинув кучу каких-то бумаг. К черту всё.
        - Сабир, я...
        - Умница моя! - шепчу ей, рассматривая глаза, губы.
        - Я...
        - Моя, сказал. Просто, моя! - и снова не отказываю себе в удовольствии впиться в эти губы, что так долго меня мучили и не давали покоя.
        Глава 18.
        Сабир.
        Пятый день развлекаюсь охотой за своей девочкой. Всё пытается сопротивляться, не подпускает, коготки показывает. Только кому ты, девочка, лапшу решила по ушам развесить?
        - Ты обещал, что пока сама не приду. - Напоминает она мне.
        - А ты ещё не пришла? - Уточняю, наглаживая её ладонями по шее и плечам. - Тебе же предлагали и свободу, и защиту от меня. А ты отказалась.
        - Я так понимаю, что этот человек пришёл от тех, кто тебя обворовывает, правильно? - пытается здраво рассуждать и заумную речь толкать, а саму сбившееся дыхание выдаёт и покрасневшие щеки. - Ну, и кто верит обещаниям вора? Правда, же? Логично?
        И смотрит на меня с такой надеждой, словно от моего слова зависит, поверит ли она сама в собственные объяснения своего поступка.
        - А может, просто ты не захотела предавать своего мужчину? - смеюсь, глядя в её глаза.
        - Ты не мой мужчина! Не было такого! - упёртая, пытается ведь до конца выстоять, не уступить.
        - А почему тогда дрожишь, когда я тебя целую? - шепчу уже в её губы, собираясь продолжить.- Тело предаёт?
        - Зато мозг верен! - ерепенится, как боевой воробей, пытается со стола слезть, только с учётом, что я стою к этому столу вплотную, реакция совсем не та, что она ожидает.
        Даже интересно посмотреть на выражение её личика, когда она вспомнит, что сидит на столе с задравшейся юбкой и раздвинутыми ногами. И своими ерзаниями только больше заводит. А я и так не особо спокоен.
        Сколько можно у меня перед носом хвостом вертеть, терпение испытывать? Всё, додёргалась! Почувствовала, что я на пределе, распалён уже до крайности. Замерла. Смотрит настороженно, назад старается отползти. Нарочно её за талию обратно подгребаю. В волосы носом утыкаюсь, дышу шумно, не потому, что напугать хочу, а потому что сам кайфую.
        - Сабир... Сабир Фахратович! - серьёзно, она на самом деле решила за официоз спрятаться? - Ну, зачем? Ну, сам же говорил, что я твой бухгалтер, ревизор, казначей, как ты говоришь. Тебе самому я, как работник нужна, а какой из меня работник будет, если я себя потом не соберу? Ну, разве не понятно?
        - Ты сначала определись на "ты" ко мне обращаться или по имени отчеству. - Глазки серьёзные, не придурь в голове, своими переживаниями делится. - Ты серьёзно надеешься оттолкнуть, напоминая о выгоде от своей работы? Я полтора месяца с тебя глаз не свожу, по тебе голодаю, думаешь, не успел десять раз всё взвесить?
        - Вот именно! Ты красивый мужик, сильный, успешный, бабы на любой каприз готовы, все прихоти выполнят. - Голову опустила, плечики поникли, сгрёб бы её сейчас, как в машине, но нужно дослушать, каким бы бредом мне всё это не казалось. - А я? Тебе быстро наскучу, всё это разнообразие как-то мимо прошло, некогда было постельному мастерству учиться. Ты развлечешься и дальше пойдешь, перед очередной красоткой кошелёк раскрывать, а мне потом, как заново привыкать, что ты только начальник?
        Так вот что её удерживает, трусишка!
        - Не сравнивай себя с другими! - и целую совершенно растерявшуюся девчонку.
        Но и отступать я не намерен. Значит, нужно добиться того, чтобы её страх того, что будет потом, не смог удержать её желание быть моей. Не знаю, как надолго она мне нужна, но присвоить её себе, подгрести под себя, чтобы дышала мной, чтобы знала, чья она, чтобы хозяином признала, для меня необходимость.
        А потому, подталкиваю её к краю. Взгляд не прячу, пусть знает. И за её бумагами ей не спрятаться. По десятку раз в день обязательно прохожу мимо, словно случайно проводя то по плечам, то по бёдрам. Смотрю в экран её ноутбука на цифры её отчётов и шумно втягиваю запах её волос. Вкусная, манящая, балдёжная.
        Чувствую себя зверем, азарт заставляет кровь кипеть. Желание насладиться своей добычей вынуждает хитрить, включать мозг, зачищать территорию. Избавляться от опасности. На мою жертву никто не смеет посягать.
        Но ей об этом знать не надо. Мне её страх ни к чему. Поэтому её охрана, что допустила, что она осталась одна и без прикрытия, что к ней подобрались, живёт пару лишних дней.
        Особенно тот, что вечером того дня, когда у Киры состоялась встреча в кафе, очень осторожно и стараясь быть незаметным, оказался в подсобном помещение, куда скидывались мешки с урн, расставленных по этажам.
        К тому же, так удачно забарахлили камеры. Только помимо тех, что были на виду и выводились на мониторы на пост, были и другие, о которых кроме меня и Влада, никто и не знал. Очень интересно. Один из тех, кто должен был сопроводить Киру до порога, а оставил одну на полпути.
        Не стали парню кайф ломать, пусть думает, что миссию свою выполнил на отлично, всё забрал, все следы замёл. Молодец. На следующий день по дороге домой командую Шасиму, чтобы охрану на базу отправил. И новых людей на посты поставил.
        Кира уже в машине начинает осторожно узнавать, что дальше будет с охранниками. Ну, кто бы сомневался. У меня и минуты таких сомнений не было. Она ещё и заступаться же начнёт. Они её жизнью рисковали, не задумываясь, крысятничали, за хозяйской спиной договариваясь о предательстве.
        - А зачем охрану на базу? Это... Это из-за меня, да? - смотрит внимательно, переживает.
        Только я ей себя за этих уродов казнить не дам, нечего ей об этом знать.
        - Почему из-за тебя? Они на свою работу хрен положили, на мой приказ забили. Я с ними теперь что, церемониться должен? На понижение пойдут. - Стараюсь говорить ровно, не даю укрепиться в её голове мысли, что это она в чем-то там виновата.
        - Фундаменты сторожить. - Вставляет недовольным голосом Влад.
        Кира тяжело вздыхает, но дальше не лезет. Удивительная способность точно знать грань, за которую не стоит переступать.
        Оставляем её дома, а у нас предстоит не самое приятное мероприятие. Этих дегродов расколоть труда не составило. Слишком в себя поверили, слишком "мужика" включили. А по факту, с собственным страхом совладать не смогли. Только по ходу мозги совсем отказали, если верили, что растрепав про свой слив, они сухими из воды выйдут.
        Киру они оставили специально. Более того, сливали не только её передвижения, но и мои. И самое главное, кроме связного, они никого не знали. То есть они даже на знали, кому передают информацию.
        Домой ехали молча. И дело не в том, что на базе осталось четыре трупа. Я чувствовал, что Владу есть, что мне сказать, но он ещё старается сдерживаться.
        - Говори, нечего нагнетать. - Знаю, что долго уговаривать не придется.
        - Ты доволен?- спрашивает зло, даже не глядя на меня. - Я тебе об этом говорил. Но ты отмахнулся, уверенный в себе, как я не знаю в чём. Вот тебе, твоя безопасность! А если бы её не купить попытались, а сразу убрать? И что теперь будет? Когда они поняли, что купить не получится? Ты понимаешь, что девку под удар подставил?
        - За языком следи! Кира не девка, не баба, телка, дырка и все прочие синонимы. Ты меня понял? - зло берёт, но больше всего от того, что друг прав. - Сам подвёл, сам и выведу. Ты не хуже меня знаешь, что она мне очень нужна. Голова её, мозги и способность видеть то, что мне пока в нос не сунут и не разъяснят, я в упор не увижу! Она для меня не просто красивая девочка, она та, кто распутывает клубок и рано или поздно, заставит убийцу отца выползти на свет. Представь её ценность для меня?
        - Ты видишь в ней не только ключик к собственной мести, Сабир. Себе не ври. Ты мечешься между местью и желанной женщиной. И пора уже определиться. Или одно, или другое! - спорит он со мной.
        - Я смогу совместить. - Отвечаю и смотрю в окно.
        - Когда-нибудь, ты так прогоришь на своей самоуверенности, что сам взвоешь. - Только и вздыхает друг.
        Вкусный запах встречает уже в холле. Готовила, моя чернобурка. Сам себя ловлю на мысли, что привыкаю вот к этой, такой ненавязчивой, и такой правильной женской заботе.
        Запах незнакомый, опять удивит. Но дома тихо. Хотя, не удивительно в два часа ночи, наверное, спать уже пошла. Уже почти прошёл мимо комнаты, когда боковым зрением заметил ком в углу дивана.
        Кире нравилась эта комната, с камином и огромными дверьми-окнами в сад. Сжалась в комочек в углу дивана, книжка на коленях... "Витязь в тигровой шкуре" Шота Руставели. Помню, я его так и не осилил.
        Понимаю, что сон сморил, пока она меня дожидалась. Чего спрашивается ждала? Волновалась? Собиралась встретить и накормить? Был бы зверем, сейчас бы довольно рычал, а так просто скалюсь. Подхватываю на руки и несу в спальню, в её комнату, куда сам себе доступ закрыл, пообещав дождаться, когда сама придёт. Она встрепыхнулась, глазёнками сонными хлопает.
        - Сабир? Я... Там ужин...
        - Тихо, сам поем. А ты спи! Всё, закрывай глаза! - тихим шёпотом ей на ушко.
        Не прошло и минуты, а она уже снова посапывала у меня на плече. Забавная. Ни черта меня не боится. Впрочем, я ей всё поганое в своей жизни не показываю. Достаточно того, что она уже увидела в тот вечер, когда я её нашёл.
        Вдруг подумалось, что Шасим с напарником могли её ко мне не привести, и она наглоталась бы своих таблеток. Нет, не стоит думать о дурном. Всё случилось, как случилось. И по-другому даже и быть не могло.
        Утро началось с уже привычного холодного душа и похода в зал. Благо, всего-то и надо, что на первый этаж спуститься. Случайно бросил взгляд в зеркало, когда руки нагружал. Стоит, в руках какой-то конверт, а сама смотрит и глаз не отводит. И вижу тот самый мерцающий отблеск, появившийся в глазах. Изумление и стеснение одинаково заметно на её мордахе.
        Ну, по дому я голышом не расхаживаю, только в зале позволяю себе остаться в одних штанах. Буквально кожей чувствую её взгляд, скользящий по моей шее, плечам, груди. Ноздри трепещут, щеки краской залились...
        Медленно опускаю гантели, замечаю, как её взгляд как приклеенный движется за моей рукой, разгибаюсь и резко дергаюсь вперёд, клацая зубами.
        И почти до слёз смеюсь, потому что моя шкодная лисичка ветром уносится из зала, потеряв по дороге конверт.
        У Киры сегодня выходной, пусть отдохнёт, а то первый месяц она у меня каждый день с утра и до вечера над своими балансами и прочими шифровками сидела. Тем более вчера полночи не спала, вот и решил, пусть отоспится.
        За завтраком она бросает на меня взгляды, думая, что я не замечаю. Но покрывающиеся румянцем щеки её выдают. Вот и пусть весь день думает и вспоминает увиденное, не мне одному изводиться. А то так и стоит перед глазами в своей мокрой рубашке, облепившей тело.
        Почти уже уехал, когда вспомнил, что так и не предупредил её, что у нас сегодня неожиданно нарисовалась поездка. В том конверте было приглашение на очередной ужин семейного формата. Вся разница заключалась в том, что на этот не приводили любовниц и эскортниц. Зато тащили дочерей, сестёр и прочий залежалый и в основном порченый товар, надеясь сбыть дураку повлиятельнее.
        Попросил Влада тормознуть и вернулся в дом, телефон я Кире до сих пор не вернул, так и лежит у меня вместе с её паспортом. Странно. Минут двадцать прошло, как я ушёл, а дома тихо, и Киры не видно. Поднимаюсь на второй этаж, стараясь не выдать своего присутствия.
        Из-за двери в её комнату раздается знакомая мелодия, лет так пятнадцать назад эти куклы-кошки со своим хитом выли из каждого утюга. Как хорошо, что на двери нет замка. Аккуратно открываю дверь и словно мне по затылку кувалдой херакнули.
        Кира танцует. Тайком, в своей комнате, уверенная, что одна и никого нет, кто мог её увидеть, под мелодию, что передают на каком-то радио, она извивается так, что сейчас ширинка просто по шву треснет.
        Вся спинка играет, бедра выписывают восьмёрки, завлекая, приковывая взгляд к приятным огруглостям. Она резко наклоняется вниз, обхватывает свои щиколотки ладонями. И хотя она в лёгких домашних брючках, даже воображение не надо напрягать, чтобы слюной захлебнуться. Кира же продолжает, выпрямляется, так что волосы откидываются, ударяя по заднице, и разворачивается.
        Секундная пауза... Она не сразу поняла, что видит меня в своей комнате.
        - Ой! - резко шарахается в сторону в попытке спрятаться.
        Хрен там! Ловлю и к себе притягиваю, а вот лицо приходится приподнимать, чуть ли не с силой. Краснючая! Стесняется. Сразу видно, не привыкла к свидетелям или зрителям. А у меня низ живота каменный. Она, вот она, стоит со всех сторон моими руками спеленованная, а у меня перед глазами всё ещё её извивающее тело.
        И в душ мне надо прямо сейчас. И в зал. И снова в душ. Зашёл предупредить называется.
        - Там приглашение пришло. Снова на ужин. - Голос хрипит, как простуженный, выдавая и мое состояние, и все мои желания с потрохами. - К часу будь готова. Я за тобой заеду.
        И бегу от неё подальше, потому что иначе, я просто распластаю её по этой кровати! Зубы ломит от желания впиться в эту шею, плечи, живот. Хочу в руках ощутить её грудь. Меток своих наставить, чтоб любой знал, кому принадлежит эта девочка. И мысли эти дикие кажутся такими настоящими, такими правильными.
        Привычное чувство брезгливости по отношению к бабе, в которую сливал, даже и на секунду не появляется. Никогда я баб не облизывал, от поцелуев не тащился! А тут... Приворожила словно, с ума свела, мозг напрочь вырубила. Сожрать её хочу, имя свое высечь, выжечь, чтобы навсегда метка моя была, моё клеймо! И одновременно заласкать её, чтобы тоже горела, чтобы себя не помнила, чтобы одно желание у неё оставалось. Одно со мной на двоих.
        Боится она! Что потом себя не соберёт! А я понимаю, что не будет у неё никакого "потом"! Я её "потом"! Сам её к себе привяжу, приговорю, подсажу на себя. Да и как я смогу её отпустить? Если даже сейчас от одной мысли, что к ней кто другой лапы протянет, появляется лютое желание убивать. В фарш превратить, в паль растереть!
        Вспомнилось, как Шасим её на себя потянул, грубо схватив за руку, собираясь увести, чтобы развлечься.
        - Хозяин, кого с Кирой оставить на день? - вот не вовремя ты нарисовался, как сдержаться? - Сам могу или из ребят кого...
        - Сам ты и близко к ней не подходишь, и не смотришь в её сторону. - Вижу в его взгляде понимание. - Завтра к деду едешь. Там охрану примешь.
        Возражений не последовало. Да и так всё понятно.
        - Ты чего, как кот после драки? Шерсть дыбом, хвост трубой? - удивился моему виду Влад. - С Киркой, что ли поругался?
        - Нет, просто помешал ей танцевать. - Малопонятно ответил я, не вдаваясь в подробности.
        - В смысле? Тебе жалко, что ли? Сам же говорил в досье и бальные танцы, и балетный класс указаны. - Знал бы ты, какой балет я сейчас наблюдал. - Вот что ты как не человек, а? Многие же люди в танце эмоции выплескивают. И даже у таких спокойных девочек, как Кира они иногда тоже зашкаливают. Я вообще удивляюсь, как она ещё истерики закатывать на ровном месте не начала.
        А я не удивляюсь, я радуюсь, что к таким мозгам прилагается ещё и такой характер. Что девочка у меня уравновешенная и рассудительная. И всё же интересно, что же за эмоции у неё такие накопились, что она их вот в таком танце выплескивала?
        Глава 19.
        Кира.
        Он издевается! Просто нагло и откровенно издевается! Смотрит, как довольный кот на рыбку в неглубоком аквариуме. Мол, трепыхайся, трепыхайся, пока я сытый и позволяю.
        Странная встреча в кафе, отменившая мой выходной, словно стала точкой отсчёта, своеобразным поворотом, после которого Сабир отменил для себя все границы. Мой бессвязный лепет в его кабинете в тот день, он выслушивал со снисходительной ухмылкой.
        С одной стороны его можно понять. Ну, кто будет серьёзно воспринимать слова взъерошенной и ещё не успокоившейся после той встречи девицы, сидящей на столе с задравшейся чуть ли не по самую анатомию юбкой, и практически обнимающей его ногами? Я бы точно нет.
        Он хотя бы выслушал. И даже не стал насмехаться, когда я выпалила ему, что думаю. А вот с другой, ну, вот зачем ему я? Вот, правда? Очередная галочка по принципу "захотел-получил"? А мне потом что делать? Я и так уже постоянно ловлю себя на мысли, что всех мужчин сравниваю с ним. И даже думать не надо, кто всегда в этом сравнении выигрывает.
        Да и как может быть по-другому? Он всегда рядом, всегда успевает, что бы защитить, оградить от опасности. Даже спустя время, чувствую мерзкую дрожь, вспоминая, как дёрнулась, когда севший за столик за моей спиной мужчина, вдруг назвал меня по имени. Это потом, сидя на столе рядом с Сабиром, в его кабинете и под его защитой, я нашла для себя обоснование принятого решения.
        Но в этом выводе не было и слова правды. Я даже не подумала, кто это и зачем, действительно ли они сделают так, чтобы я вернулась в свою спокойную жизнь до встречи с Агировым. Даже не первой, а единственной мыслью было, где он и как ему дать знать о происходящем.
        Выскочив из кафе, как ошпаренная, на ходу пыталась сообразить, куда лучше сейчас ехать. Но резко затормозившая машина Сабира была для меня, как ответ на мою просьбу небесам. И Влад выскочивший из машины, словно нас с ним сейчас растерзают за опоздание.
        Увидев Сабира, я просто облегчённо выдохнула. Всё. Можно всё рассказать, отдать и просто положиться на мужчину. Я не сомневалась, что он решит возникшую проблему. Ну, не готова я для такой жизни. Вот ни разу я не спецагент! Да я даже фильмы такие не очень люблю и не понимаю. А тут сама попала в эти разборки!
        Меня даже не возмутило, что за мной следили, если уж совсем честно. Можно конечно покричать, что меня лишили свободы, и вообще, как вы так могли, но... Но вместо этого я была очень благодарна, что за мной присматривали и помимо охраны. И что благодаря этому, меня вовремя выдернули из непонятной и опасной для меня ситуации.
        С того дня Сабир постоянно старался прикоснуться, причем не просто мимоходом придержать за талию, помогая садиться в машину, или направляя, куда мне идти. Нет, он открыто демонстрировал, что ему нравится прикасаться ко мне, и что останавливаться на этом он не собирается. И хотя в этих прикосновениях не было и намека на пошлость, они не были излишне откровенными, мне всё сложнее было делать вид, что все идёт как обычно. И что это не я каждый раз замираю, затаив дыхание, стоит ему сжать мои плечи или прижать к себе.
        Он даже представить себе не может, сколько сил от меня требуется, чтобы оставаться спокойной и объяснять ему итоги отчётов, когда он заглядывает в экран ноутбука через моё плечо! А он как нарочно, то в волосы носом уткнется, то наклонится к самому уху, так что я его дыхание слышу. И хоть что я там изображай, сама-то я знаю, что во всей той мешанине эмоций, что захлестывает каждый раз с его приближением, нет ни страха, ни предубеждения.
        Я сама с удивлением вспоминаю своё первое впечатление, когда увидела Сабира. Почему посчитала его монстром? Я ведь помню то давящее ощущение от одного его присутствия в помещении. А сейчас, оказавшись в ситуации, когда от испуга еле соображала, я почти мгновенно успокоилась, оказавшись рядом с ним.
        Сегодняшнее утро и вовсе окончательно выбило меня из равновесия, пусть даже и такого шаткого. Приготовив завтрак, я вспомнила, что вчера уснула, не дождавшись Агирова, а когда Сабир вернулся, не успела сказать о письме, которое доставили курьером на его имя. Конверт передал охранник, я, естественно, его не вскрывала.
        И вот что мне не сиделось спокойно на кухне? Нет, почему-то подумалось, что вдруг что-то срочное. И я, ни грамма не сомневаясь, попёрлась в спортивный зал, где Сабир обычно занимался каждое утро. Зла на саму себя не хватало!
        Мало того, что сама жду его прикосновений, и расстраиваюсь, когда он отрывает от меня свои руки, хоть и не признаюсь в этом даже под пытками. Мало мне, что почти как кошка тянусь к его телу в поисках тепла, и уже пару раз ловила себя на мысли, что хочу прижаться, уткнуться лицом ему в шею, втянуть его запах, как это делает он. Так теперь и эта картина будет у меня перед глазами.
        Сабир никогда не ходит дома раздетым. Всегда рубашка или свободная футболка. И хотя прекрасно видно и понятно, что физически он очень сильно развит, но одно дело догадываться, что там под рубашкой, а другое дело видеть! Собственными глазами! И судя по тому, что весь завтрак эта картина у меня перед мысленным взглядом, моим глазам увиденное очень понравилось!
        Я замерла на пороге зала, не в силах развернуться и уйти или позвать Сабира, помешав ему. Демонстрировать это тело, нужно запретить законом! Нет, правда, от одного вида дыхание перехватывает. Все мышцы прорисованы, но не выглядят, как пособие в кабинете анатомии. Видно, что это не химия, это результат труда и генетики. Сколько же лет он вот так впахивает, чтобы иметь такое тело? Хотя в тот момент, я меньше всего думала о тех усилиях, которые пришлось приложить Сабиру. Я не могла оторвать взгляда от результата.
        Я не поняла, когда Сабир меня заметил, но когда он резко кинулся на меня, ну мне так показалось, рванула бегом из комнаты. И самое главное, что поймай он меня и начни настаивать, я бы просто не смогла сказать ему "нет".
        За завтраком он делал вид, что ничего такого и не произошло. Ну, подумаешь, какая-то девица его рассматривала! Хотя ему может и действительно ничего такого, он может давно привык к такой реакции. Очень некстати вспомнилась мадам с балкона. Интересно, сколько раз эта чубакабра с маникюром облапывала моего мужчину?
        Стоп, стоп, стоп! Кира, приди в себя! Какого ещё моего? Кто я, и кто Агиров. Но от мысли, что он с кем-то... Было физически больно, и кусок не лез в горло.
        Всё тело было напряжённо, до тянущей боли. Кипела злость на всех женщин, что делили с ним постель, что испытывали к нему чувства. Впервые, я совершенно по другому восприняла слова Влада, когда мы с ним дозакупали всякие приправы и кухонные принадлежности, которых мне не хватало на кухне в этом доме.
        - А откуда вся эта хренотень взялась бы? - Удивлялся он на мои слова, что вот как это таких нужных мелочей, и нет. - Сабир в своё логово вообще мало кого пускает. Даже охрана дальше прихожей не суётся. Тамия и та, короткими перебежками и пригибаясь. Это тебя вон сам приволок и дальше порога не выпускает.
        Но ходить и дальше с бурлящей внутри злостью мне было тяжело. Хотя с какой злостью? Обыкновенной банальнейшей ревностью! Сколько бы я не береглась, уберечься так, и не получилось. Я, кажется, бесповоротно влюбилась в этого мужчину, и с каждым днём это чувство становится только крепче.
        Пользуясь тем, что в доме я осталась одна, поднялась в свою комнату, включила музыку на небольшой аудиоколонке , которую привезла в один из первых своих выходных из дома. Был у Оксанки такой период, когда она пыталась загрузить себя так, чтобы вечером просто падать в кровать. Одним из с таких способов были танцы. Нуу... Как танцы... Сначала был танец живота, потом стриппластика.
        Вот такую смесь я и изображала за закрытыми дверями собственной комнаты, когда в один из разворотов обнаружила, что у меня появился первый в моей жизни зритель. Решивший исполнить одно мое тайное желание, сам того не зная. Сабир прижал меня к своей груди, позволив уткнуться в него и надышаться, полной грудью. Правда, моих проблем это не решило, а боюсь лишь добавило новых. Мне нравился запах этого мужчины. И его привычка мыться, а не заливаться одеколонами.
        В конверте, который я ему так неудачно, или наоборот, тут как посмотреть, передала было приглашение на вечер, вроде того, на котором мы уже были. И в этот раз Сабир решил не давать шанса моей самостоятельности.
        Как и обещал, к часу он приехал за мной. Но сначала приехали мы не в торговый центр, а в тихий район старинных домов, ещё дореволюционной постройки. Сабир уверенно распорядился остановиться возле углового дома, первый этаж которого уходил под землю и был каменным, а вот второй был деревянным, сложенным из брёвен. Все окна были украшены резными, практически кружевными наличниками. Широкие ступени лестницы, вели не вверх, а наоборот вниз.
        К моему удивлению на первом, полуподвальном этаже располагался магазин ювелирных изделий, а вот второй видимо был жилым.
        - Сабир Фахратович, рад вас видеть. - Поспешил нам навстречу пожилой мужчина, снимая с головы ремешок, удерживающий лупу на глазу. - Снова подарок для вашей мамы?
        - Взаимно, Эрик Рихторович, взаимно. - Приветствовал его Сабир. - Нет, на этот раз не для мамы. А вот для этой девушки.
        - Сейчас подберём что-нибудь лёгкое, изящное...
        - Вы меня не поняли, Эрик Рихторович. Купить лёгкое и изящное я мог в любой лавке. Мне нужно достойное. - Перебил его Сабир.
        Пожилой мужчина окинул меня задумчивым взглядом и жестом пригласил к витринам. Сабир только улыбался, наблюдая за мной. То, что я видела под стеклом, мне, откровенно говоря, не нравилось. Слишком...
        Слишком напоказ что ли. Это не украшения, это демонстрация того, что у того, кто это купил много денег, причем лишних. Интересно, мне вот обязательно что-то выбрать именно отсюда? Не хотелось бы. А вот взгляд ювелира, заметившего отсутствие интереса к представленным украшениям, потеплел.
        - Ну, что же, если "дорого и богато" вам не нравится, то пойдёмте смотреть дальше. - Эрик Рихторович повел нас вглубь помещения, где находилась демонстрационная комната.
        Но вместо украшений мастер начал осматривать мочки моих ушей, смотреть проколы, замерять размеры пальцев.
        - Вещи, какие предпочитаете носить? Открытые, больше к классическому стилю склоняетесь или...
        - Закрытые. - Ответил Сабир, не дожидаясь конца перечислений. - Никаких декольте и всего прочего.
        - Поняяятно. - задумчиво протянул Эрик Рихторович, прищурился, и кивнул каким-то своим мыслям. - Сейчас, подождите пару минут.
        Оставив нас действительно на несколько минут, вернулся мастер с деревянным ящиком с невысокими краями, внутри, на бархатной ткани, лежала пара. Серьги и что-то непонятное, напоминающее веточку.
        - Вот, только заканчиваю работу. Делал для души, но думаю, вам подойдёт идеально. - Поставил он передо мной зеркало. - Основа - восемнадцати каратное белое золото. Серьги и ассиметричное колье. Растительная вязь и орнаментные линии. Для блеска использована россыпь бриллиантов, круглой формы и с пятьюдесятью семью стандартными гранями, несмотря на небольшой размер. Камень второго плана, облагороженный сапфир овальной огранки и маркиз. А вот заглавные камни это мистик-топаз.
        - Неужели настоящие? - не удержалась я. - Не гидротермальные?
        - Помилуйте, я ювелир, со стеклом не работаю. И не надо мне про сохранение свойств и ускоренный рост в идеальных условиях. - Выставил ладони вверх Эрик Рихторович. - Серьги уже готовы, можете примерить. А вот колье пока только заготовка, хоть и на последнем этапе. Здесь осталось установить центральные камни и подобрать звеньевую часть, цепь на которой будет держаться фигурная часть. Позволите? Вот так это должно будет располагаться.
        Ювелир приложил ту саму веточку так, что один её край был чуть ниже левой ключицы, а второй уходил полумесяцем в сторону и чуть вниз.
        - Ажурные цепочки сюда не пойдут, будут конфликтовать с основной частью. А строгие объемные плетения будут смотреться грубо и не к месту. - Словно сам с собой рассуждал мастер. - Но я подумаю, и думаю, что за день закончу.
        - А если несколько тонких? - спросила у него, не отводя взгляда от украшения в отражении.
        Даже в таком, незаконченном виде, оно притягивало и завораживало. Как знаменитая брошь-букет Елизаветы Петровны или сапфировая брошь-фонтан.
        - Что вы имеете в виду? - заинтересовался собрат Позье по ремеслу.
        - Если взять не одну цепочку, а несколько мелких, но плотного плетения. Например одинарный панцирь. - Пояснила я.
        - Нет, панцирь не потянет, тяжёлая вставка. А вот тондо... Да, однозначно, с восьмью гранями, и в пять струн... - Кажется, мастер уже не с нами. - Когда, говорите, вам комплект нужен?
        - К завтрашнему вечеру. - Уточнил Сабир.
        - О, ещё уйма времени. Кольца подберём. Сами приедете или мы доставим? - по Эрику Рихторовичу было заметно, что ему не терпится отправить нас побыстрее вон и уже вернуться к своему творению.
        - Можно без колец? Не люблю, когда на руках что-то... - попросила я.
        - Заедем перед вечером. - Ответил ему Агиров и повел меня на выход.
        - Ты у меня, оказывается, и в ювелирке разбираешься. - Усмехался он уже в машине.
        - Нет, - засмеялась в ответ я. - Фанатом камней была бабушка. Дома до сих пор её альбомы и энциклопедии с фотографиями и подробными описаниями. Ну, а какая девочка не любит рассматривать картинки, да ещё и с красивыми камушками или украшениями? А читать я научилась очень рано.
        - В салон поедешь в тот, в котором в прошлый раз была. - Озвучил свое решение Сабир. - В прошлый раз хорошо сделали, а не размалевали по шаблону.
        - Я не была в прошлый раз ни в каком салоне. - Засмеялась я, довольная, что ему всё-таки понравилось, как я выглядела в тот вечер.
        - Сама? - удивился он.
        - Нет, ты что. Я совершенно не умею наносить макияж, да я даже если ресницы решу накрасить, то измажу лоб, нос, щеки, пару раз ткну себе в глаз, и в результате придется умываться. - Вот к чему действительно никаких способностей на было никогда. - Это Зарина, и в этот раз её попрошу.
        И казалось, что подготовка к пресловутому ужину пройдет быстро и легко, правда ровно до того момента, как мы стали выбирать платье.
        Сабиру не нравилось ничего! То слишком яркое, то слишком много отделки, то разрез слишком высокий. Увидев вырез на спине на одном из платьев, он и вовсе чуть ли не зарычал.
        - Проблема не в платьях, а в девушке! - вдруг высказался администратор салона, молодой парень, мой ровесник по виду. Чем вызвал довольную улыбку сразу приосанившейся девушки-консультанта, что не столько мне переодеваться помогала, сколько разглядывала Сабира. - Хорошая фигура, естественная красота, отсутствие модной стервозности во взгляде. Она и в монашеской рясе будет привлекать внимание. Кстати о рясе. Подождите.
        Парень куда-то убежал, а девушка-консультант снова поникла, правда теперь ещё и кидала время от времени злобные взгляды на меня. Один из таких перехватил Сабир.
        - Всё положила и пошла вон. - Не голос, а лёд, консультант, естественно, не осмелилась возразить.
        - Что случилось? - вернулся обеспокоенный парень с чехлом в руках.
        - Случилось, что бабы твои забыли зачем на работу приходят. - Рыкнул ему Агиров.
        - Я извиняюсь за свою сотрудницу. Не переживайте, я сам помогу с платьем и займусь обслуживанием вашей девушки. - Вышколено ответил администратор, надеясь успокоить Сабира.
        - Чем ты сейчас займёшься? - тон Сабира не предвещал ничего хорошего для парня. - Ты в край охренел? Ты кого облапывать собрался? Руки запасные, что ли есть?
        - Простите, я не понял... - лепетал испуганный парень.
        - Я заметил. Давай сюда свою тряпку и свалил вон отсюда! - Сабир буквально выхватил у него чехол. - Сам справлюсь.
        Большая до этого примерочная сразу стала очень маленькой, стоило туда зайти Сабиру.
        - Сабир, может, лучше я сама? - облизываю сразу пересохшие губы. Мне и так от одного его присутствия становится жарко, а тут еще, и раздеться перед ним.
        - Кира, не зли меня ещё и ты! - понятно, дальше лучше не нарываться.
        Быстро сняла одно платье и натянула принесённое, развернувшись к мужчине спиной. Но Сабир не спешил застёгивать молнию, мягко проводя кончиками пальцев по обнаженной коже, запуская сотни горячих искр в мою кровь. Встретилась с ним взглядом в отражении, и это было моей ошибкой, потому что невозможно было не раствориться, не увязнуть в обжигающей тьме его глаз.
        - Ты будешь моей! - не вопрос, а утверждение, оглашение решения, которое не подлежит обжалованию.
        Его руки свободно гуляют по моей обнаженной спине, задевая кружевную планку бюстгальтера, даже не помню как и когда он развернул меня к себе, когда его губы прижались к моим. Лёгкий, требовательный укус, заставляющий вопреки здравому смыслу отказаться от сопротивления, сдаться на милость победителя.
        Я не знаю, как он смог прекратить это безумие, потому что я взять себя в руки не могла. И мы оба тяжело дышали, словно не целовались, а стометровку на время сдавали.
        - Берём это, и домой! - положил конец примеркам Сабир, глядя на меня через зеркало.
        Сине-стального цвета платье имело силуэт "рыбка", плотный муар только подчеркивал фигуру. Широкий, но не пышный рукав обхватывал запястье манжетой на пуговицах. Никаких, так бесящих Сабира вырезов, разрезов и декольте. Наоборот, даже шея закрыта воротником - стойкой.
        Счёт Сабир оплатил, пока я переодевалась. Он дожидался меня рядом с примерочной уже с пакетом, куда упаковали платье. Как только я вышла, он меня взял за руку и повел за собой, словно я пыталась вырваться и сбежать.
        По дороге к лифту мы встретили группу девушек, судя по одежде, они принадлежали к той же диаспоре, что и Сабир. Ещё больше меня в этом убедил недовольный, и даже гневный взгляд одной из них в мою сторону. Но Сабир, не то, что не обратил внимания, он даже не поздоровался с ними.
        - Девушка разозлилась. - Начала я издалека, мучаясь от ревности. Ведь прекрасно знала, что у Сабира может быть невеста, так как у них принято заключать договора о браках детей чуть ли не с их рождения.
        Если вообще жены ещё нет. Эта мысль меня посетила впервые и отдавала полынной горечью.
        - А я тут причём? Кира, я не несу ответственности за планы и придумки других людей, если со мной эти планы на оговорены, понимаешь? - он дождался моего кивка и потом продолжил. - Я не женат, и никогда не был. Договора на мой брак дед не заключал, и я тоже своего согласия не давал. Даже то, что отец Рубины близко дружил с моим, не даёт никому права рассчитывать, что я, как баран пойду, куда укажут. А нарываться на обиду близкого для покойного отца человека, из-за непонятно чего и почему напридумывавшей себе его дочери, я не собираюсь. Если вдруг, вы где-то с ней пересечетесь, и меня не будет рядом, просто не слушай ничего и не реагируй, а лучше уходи. Пусть дальше свои планы строит, а ты у меня умненькая девочка.
        Сабир притянул меня к себе, обнимая за плечи, и поцеловал в висок. Он уже был спокоен и даже улыбался, а мне казалось, что та девушка внимательно провожает взглядом стеклянную кабину лифта, в которой мы спускались.
        Вечером, договорившись с Зариной, что завтра приеду, я пожелала спокойной ночи Сабиру, собиравшемуся ещё и на ночь в зал, и пошла к себе. Выходной, выходным, но мне должны были прислать своды с одного из филиалов.
        - Чего ты всё в своей комнате сидишь? Там неудобно же! Не сесть нормально, ничего. Кабинет в доме есть, или можем стол тебе поставить хоть в гостиной, хоть на кухне! - предлагал мне Сабир, но мне как- то было удобнее без всего этого.
        А вот уснуть я долго не могла. Мысли все путались, бежали, сменяя одна другую, изводили меня воспоминаниями и беспричинной ревностью. Устав уже ворочаться в попытках совладать с собственными непонятными для меня эмоциями и желаниями, я решительно и не давая себе возможности передумать, вышла из своей комнаты и замерла перед соседней дверью.
        Решительность закончилась. Я медленно, и стараясь даже шорохом не выдать себя, начала отступать к своей двери.
        - Кира? - не скрывал удивление поднимающийся по лестнице Сабир, который видимо только закончил свою тренировку. - Что-то случилось?
        Но его жадный взгляд, шарящий по моему телу, выдавал, что он явно не о делах сейчас думает. Да и я молодец, выперлась в тонкой маячке с кружевным лифом и трусиках-шортиках с такой же отделкой. Вспомнив о своем виде, я ощутила, как загорелись щеки, и сделала ещё один шаг назад.
        Сабир в секунды преодолел разделяющее нас расстояние. Он одеждой после зала тоже не озаботился. Только брюки и перекинутое через шею небольшое полотенце, которым он вытирал пот с лица. Душ он видимо решил принять в своей комнате, а тут я. Только вот мне от его близости, стало совершенно всё равно, как я буду потом, и что вообще в этом потом будет. Прежнее решение показалось единственно верным и правильным.
        - Ты сказал, что когда я сама... Сама приду. - Произнести это было сложнее, чем решиться, тем более под его пристальным взглядом. - Я пришла...
        - Кира, я же не дам тебе передумать. - Он прижимает, буквально впечатывает в себя.
        - Я пришла. - Повторяю упрямо.
        - И уже не уйдёшь. - Он подхватывает меня рукой, вынуждая обхватить ногами его бёдра, и наклоняет мою голову к себе, предотвращая все возможные возражения поцелуем.
        Один шаг, и мы в моей комнате, которая оказалась ближе, он ногой закрывает дверь и бережно опускает меня на кровать, сразу накрывая своим телом. Поцелуи вперемешку с укусами сыплются градом на мои губы, шею, плечи, я захлебываюсь под его руками и губами.
        - Ах. - Вырывается стон, когда сразу после поцелуя он кусает мою грудь, заставляя рефлекторно выгнуть спину ему на встречу.
        - Кирра... Девочка моя отзывчивая... Сладкая, - шепчет он перед тем, как снова смять мои губы.
        А я плыву в жарком тумане, кажется единственное, что меня удерживает в сознании, это его голос и прикосновения. Уступаю порыву и провожу языком по его шее, Сабир отвечает лёгкой дрожью своего сильного тела. Прижимает мою голову к своей груди.
        - Кусай. - Хриплый приказ, которому невозможно противиться.
        Чувствую солоноватый вкус пота на его коже, и, кажется, окончательно схожу с ума. Его прикосновения между моих ног обжигают и вызывают приятную судорогу, так что пальчики на ногах поджимаются сами собой, и ступня вытягивается, словно я встаю на пуанты.
        - Кира, Кирра моя, ты меня, оказывается, уже ждёшь и без всякой смазки. - Шепчет он в мои губы, прежде чем подарить очередной уносящий из реальности поцелуй.
        Он не открывается от моих губ, даже когда его тело слегка приподнимается над моими бёдрами.
        Сильная и резкая боль мгновенно отрезвляет. Но мой крик тонет, выпитый его ртом, тело сжато и придавлено Сабиром. Мои впившиеся в его плечи ногти, только сильнее его заводят. Чувствую, как и без того его твердые мышцы каменеют, он рычит мне в губы и обессилено утыкается мне в шею, придавливая к кровати всем своим весом.
        - Не смог удержаться. - Бормочет он мне в шею. - Чуть позже обязательно о тебе позабочусь.
        Какое чуть позже? Мне и так больно, и все мокро там...
        - Можно я в душ...
        - Чистюля, - чувствую, как расплываются его губы в улыбке, перед тем, как прижаться к коже. - Иди, только недолго. Я не привык в должниках ходить.
        Включила душ, но привычная процедура не помогала. Внутри все тряслось от произошедшего. По щекам побежали слезы от пережитой боли и обиды что-ли, или разочарования. И ещё страха. Потому, что я точно знала, что я не хочу возвращаться в постель, пока там Сабир, и продолжать тоже ничего не хочу. Сползла на пол душевой кабины, зажимаясь под струями воды.
        - Кира! - дверь чуть не вылетела от удара.
        Сабир смотрел на меня растерянным и неверящим взглядом, протягивая вперёд руку, испачканную в крови, как и его бёдра. Мужчина подошёл, посмотрел на розовую струйку воды, бегущую из-под меня к сливу, и залез в кабину. Он сгрёб меня к себе на колени и крепко прижал к себе, хотя я и не вырывалась.
        - Ты почему не сказала? Сильно болит? - больше никаких рыков в голосе, только участие, от которого ещё больше плакать хочется
        - Я говорила. В офисе, когда мне чип дали. - Всхлипываю у него на груди.
        - Лисёнок, это был слишком тонкий намёк. Надо было сказать, что ты, скотина, поаккуратнее, у меня никого не было. - Он трётся об меня своей бородой, даже не обращая внимания на падающие сверху капли. - Давай я тебе помогу вымыться и в кровать. Если боль не утихнет, вызову врачиху, пусть смотрит.
        - Не хочу... Не хочу больше в кровать. - Новый приступ рыданий уже намекает на приближающуюся истерику.
        - Почему? Боишься, опять полезу? Я обещал, ещё не зная, что у тебя первый раз. Ничего из того, что тебе не понравилось, делать не будем, слышишь? - Успокаивает он меня. - Целоваться же понравилось? Вот значит, и будем целоваться.
        Глава 20.
        Сабир.
        Просыпался я медленно. Особое удовольствие после горячих точек. Непривычное ощущение, чьего-то присутствия рядом, заставило открыть глаза. Воспоминания о вчерашнем дне, точнее вечере, вызывали сразу чувства вины и мужского самодовольства.
        Мое собственническое я было безмерно довольно. Кто бы мог подумать. Я даже близко ни на что подобное не надеялся и не ожидал, поэтому и понял не сразу, а только когда переворачивался на спину после ухода Киры в душ. Измазанная в крови простынь, я сам, воспоминание о напрягшемся теле в объятьях, и сопротивлении внутри неё... Но даже тогда первой мыслью было, что может я ей что-то повредил?
        Хотя и сейчас эта мысль беспокоит. В любом случае, проверить надо, и ей лучше, и мне спокойнее. И так, только понимание того, что девочка спит, останавливает желание убедиться, что кровотечения нет, что не пошло ночью заново.
        Нет бы, поговорить, расспросить хорошенько. Куда там, один дегроид озверел на радостях! Да и как башку сохранить, когда вот она, теплая, жаркая, податливая, на мой голод своей лаской отвечает? А я ждал, аппетит нагуливал, перекусами не перебивал, для неё жажду копил. Мозги начисто вынесло, когда она выгибаться начала и сама ко мне потянулась. Сейчас со всем по-другому воспринимается, не игра, чтоб мужика распалить. Не один я видно голодал.
        Только от того, что первым в ней этот голод пробудил, жаром обдаёт. Ну, кто бы удержался? Да и кто на нее, глядя, предположить бы мог, что нетронутая, что девочка ещё, что бережёт себя? Красивая же, что аж клыки прорезаются и слюной захлебываться начинаешь. И жила без присмотра, сама себе хозяйка, что хотела, то и воротила, никто бы укорота не дал, не осадил.
        Всю учебу в общаге прожила, что там творится, и как себя девки ведут, не понаслышке знаю, Кайрат, когда учился, нагулялся досыта, отказать никому в голову не пришло, словно ноги вместе у баб не держатся. Дважды ему на его девок бабло отваливал, косяки замазывать.
        Да и проще простого скромной девочке подлить чего, на очередной гулянке. Она может, и не хотела бы, и не собиралась, только муд@ень свое получил и свалил. Кто там и когда о том, как девке дальше жить, думает?
        Про Киру я сначала и вовсе думал, что насилие пережила, а потом о её мужиках и думать не хотел. Беситься от одной мысли начинал. Я ж её к себе уже приговорить успел, а теперь и подавно не отпущу.
        Даже если заново всё начинать придётся. Не по нраву ей первый раз пришёлся. Так сам дурак, напугал. От мысли, что опять со мной ложиться вчера чуть не затрясло её, еле успокоил. В полотенце как мелкую закутал, с головой, на кресло в комнате усадил, постель сам сменил. Уложил, к себе прижал, наглаживал, пока не уснула. Что я там вчера ей вечером наболтал?
        По хрен, главное успокоилась, расслабилась. И меня не боится, слову моему верит, себя доверяет. Может, знай, я заранее, проще было бы, может... Не знаю, подразнил бы подольше, сделал бы что! Только сроду не заморачивался бабским кайфом, готова она там, нет, смазки выдавил и отделал.
        А вчера, когда почувствовал... Как поддых ударило. Моя она, вся моя. Как такую из рук выпустить, на волю клетку открыть? Совсем безмозглым быть надо? Сам на неё смотрю и млею.
        Сколько себя помню, один спал, даже в детстве на ночь ни игрушек, ни собак с собой в кровать не тащил. Про то, что в моей кровати какая-то баба дрыхнуть будет, даже в страшном сне не представлял. Даже для жены другая комната есть, ни к чему казалось.
        А сейчас Киру под себя подгрёб, ногой придавил, рукой ещё держу, видно чтоб во сне не отодвигалась. Как только не придавил! А она спит, свернулась, спиной ко мне прижалась, улыбается во сне. Одеяло где-то в ногах сбилось. Мне и так жарко, а ей я сам вместо одеяла. Как сопляк, какой, тихонько на лицо ей дую, смотрю, как забавно она нос морщит, хмурится.
        Завозилась, заёрзала. Тело враз на неё откликнулось, помнит об удовольствии, что каждый нерв взрывало. А она только теснее ко мне прижалась, лицо в моей раскрытой ладони спрятала и спит спокойно, искушение моё. Ничего её не пугает, не настораживает. Страха нет, это главное. Не думает, что нарочно боль причиню, не ждёт от меня этого.
        А уж дальше легче будет. Раздразню, приучу к себе, снова голод почувствует. Чем дольше и сложнее охота, тем ценнее добыча. Накосячил я, конечно, дальше некуда. Но вот только от представления как буду её по шажочку к пропасти подталкивать, чтобы подхватить во время падения, как пламя буду из углей разжигать, предвкушающе улыбаюсь. Ощущаю себя хищником, почувствовавшим запах свежей крови, довольным таким зверюгой!
        Всматриваюсь, ловлю каждое движение ресниц, недовольно сжавшиеся губы, когда руку убрал. Стоило только ей распахнуть глаза, как я набросился на неё с поцелуями.
        - Я же говорил, что будем целоваться. - Смеюсь, затягивая её на себя, и любуюсь, рассматривая, как она заливается краской от смущения, заметив след от своих зубов на моей груди. - Хорошо, что платье с закрытым горлом выбрали.
        Она не сразу понимает, а потом замирает.
        - У меня тоже так? - догадывается она о наличии следов. - Или ещё хуже?
        Ну, как ей сказать... Грудь, плечи, живот, ключицы... Всё в моих метках.
        - Я их ещё и обновлять буду, так что привыкай! - смеюсь, выходя из её комнаты.
        - Гепариновая мазь и примочки с уксусом, и никаких вредных привычек! - слышу вслед и разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов.
        Сгребаю девчонку, разворачиваю к зеркалу, одна лапа на её животе, вторая закрывает грудь. Смотрю чётко в глаза её отражению. Наклоняюсь к самому ушку.
        - Даже и думать не смей! - быстро чмокаю в макушку и выметаюсь из комнаты, чтобы она не успела понять, насколько сильно я готов повторить вчерашний вечер.
        Уже в машине озвучиваю план на сегодняшний день.
        - Сейчас на Мирный проспект, к новому медицинскому центру. Потом ты останешься с Кирой, я отъеду, по делам заскочить надо. - Вспоминаю про ювелира. - За побрякушками сам заеду.
        - К центру, к какому крылу? Там же их несколько, по специализации. - Уточняет Влад.
        - Гинекологии, акушерства и репродукции семьи. - Сверился с пометкой в телефоне, куда и к кому записал Киру на приём, пока она готовила завтрак.
        Ну, как записал. Секретарю позвонил. Толковый парень, а в такие моменты этот шустрик и вовсе незаменим. Всё-таки дельную мысль про помощника мне тогда Кира подсказала. Ловлю удивленный взгляд Влада в зеркале заднего вида. На меня, на покрасневшую Киру.
        - На дорогу смотри. - Нет, некоторые вещи я не собираюсь обсуждать даже с лучшим другом.
        У стойки администратора нас уже ждут. Приятная, улыбчивая женщина в возрасте, а не свиристелка какая-то, представившаяся администратором, проводила нас до нужного кабинета. Врачиха удивлённо приподняла брови, увидев, что я захожу следом за Кирой в кабинет.
        - Может, я лучше сама? - шепчет мне Кира.
        - Знаю я твоё "сама". - Пододвигаю ей стул.
        - Какие жалобы? - буднично и даже устало спрашивает Алина Андреевна, как указано на бейдже.
        - Надо осмотреть, всё ли в порядке. - А зачем к ней ещё бабы приходят? Чего глупые вопросы задаёт.
        - У меня вчера, вобщем... - начинает Кира уточнять, но от смущения совершенно теряется.
        - Первый раз у неё вчера был. Нужно посмотреть всё ли в порядке, и не повредил ли я ей чего. - Мне как-то смущаться нечего.
        - Если у девушки вчера произошла дефлорация, то наличие определенного повреждения очевидно. Если вы так издалека намекаете на восстановление плевы, то я этим не занимаюсь, вам к другому специалисту. - Врач начинает крутить в руках авторучку, явно собираясь закругляться с приёмом.
        - На хрен нам восстанавливать? Мне нужно, чтобы проверили, чтобы там, кроме целки, лишнего повреждено не было.- Чувствую, что начинаю терять терпение
        - Сабир! - возмущённо ахает девчонка, ладно надо сбавить обороты.
        Это мне по хрен, а она чуть не плачет уже, стыдно ей такое обсуждать хоть и перед врачом.
        - Инородные предметы использовали? - несёт откровенную дичь врачиха.
        - Чего?- в один голос спрашиваем с Кирой.
        Только я с возмущением, а она пищит придушенно. Не понял, я, что, на кастрата похож, чтобы палками вместо члена тыкать?
        - Я уточняю! Должна же я понять, почему у вас появилось предположение, что возможна внутренняя травма? - ну хоть какое-то вменяемое объяснение. - Кира проходите на кресло и готовьтесь к осмотру. А вы, можете подождать за дверью.
        - Зачем? - усаживаюсь на место Киры, ушедшей за ширму.
        - Зах... - чуть не высказалась она. - Потому что осмотр не самая комфортная процедура, многие чувствуют себя неловко, тем более у незнакомого врача. Да и вам здесь находиться не нужно, нет в этом необходимости.
        - Необходимость есть. - Хоть и заверяли, что она профессионал и вообще чуть ли не лучшая в городе, мне она не нравится, никакой обходительности, понятно, почему Кира так зажата при ней.- Потому что мне нужно знать, что я ей ничего не сделал, а если сделал, то как и чем лечить, что непонятного?
        - И меня ещё спрашивают, почему я в цирк билетов не беру. - Бубнила она, уходя за ширму. - Давай-ка барышня на кушетку, внешних разрывов не вижу, сразу УЗИ сделаем. Так... Расслабились, живот не напрягаем...
        Какое-то гудение, щелчки, чего она там делает? Но судя по репликам вроде волноваться причин не было. Потом она начала что-то там рекомендовать, я особо не вслушивался, если что надо купят и привезут, а Кира ни разу не дура чтобы себе вредить и назначения врача не исполнять.
        - Но вообще, лучше мужика смени, крупноват он для тебя. Про грубость и несдержанность и говорить не буду. - Я чуть не подскочил, услышав этот ядовитый шепот.
        Как сдержался, когда эта падла со своей лицемерной улыбкой на глаза вышла, сам не знаю. Видно только сразу подошедшая ко мне Кира помогла сдержаться. Губу закусила, все пунцовая, глаза в пол. Довела выдра мне девчонку.
        - Всё хорошо...
        - Вот и отлично, пойдём. - Перебил Киру, обнимаю за талию, к себе прижимаю, наглядно демонстрирую, что она мне принадлежит и под моей защитой.
        Башку бы проломить за такие советы, врачихино счастье, что я за всю жизнь ни разу с бабами разборок не вел. Даже если выбешивали, на хрен высылал, даже если виноваты были, не наказывал, давал уйти. В лифте опять Киру обнял, а то стоит ладони к щекам прижала.
        - Боги, я такого позора за всю жизнь не помню! - простонала, утыкаясь мне в грудь лицом.
        - Да просто напели бабе, какая она супер невозможный специалист, вот и приборзела. Времени пробить не было, специалиста искал. - Ну, бывает, рвёт у людей крышу, корона прёт неудержимо.
        - Да причём тут врач? - возмущается, глаза сверкают. - И так пришлось постороннему человеку всё выложить, хотя особых проблем не было. Так ты ещё и сделал это в такой форме... Да ещё и осмотр этот в твоём присутствии!
        - То есть это я виноват? А врачиха тебе понравилась? Или тебе советы её по душе пришлись? Решила уже на кого менять будешь? - ярость кровавой пеленой заслоняла собой всё перед глазами.
        Кулак впечатался в стену лифта. Кира держалась от меня подальше, отошла к другой стене, противоположной от меня. Обхватила себя руками, губы сжала, стоит, молчит.
        - Кир...
        - Почему я, в который раз уже, оказываюсь виновата в чужих словах? Когда и чем я дала понять, что заслуживаю твоих обвинений? Тем более на эту тему. Это из-за того, что я вчера пришла? - твою мать, опять язык впереди мозгов вылетел.
        Не успел один косяк загладить, уже второй наворотил! Договорить мы не смогли, двери лифта открылись в холле первого этажа. Кира шла к машине молча, впрочем, и до дома её родни-друзей она молчала, глядя в окно. Даже Влад, чувствуя напряжение, молчал и не лез со своими шутками.
        Остановив машину на площадке перед обычным подъездом, Влад вышел, давая нам несколько минут вдвоём. Понимая, что обиженная и по делу обиженная, девушка, сама ко мне не пойдет, просто затянул её к себе на колени, легко преодолевая её сопротивление.
        - Кир, - удерживаю её лицо ладонями, заставляя смотреть себе в глаза. - Не злись на меня. Понимаю ведь, что злишься. Только у меня башку рвёт об одной мысли о твоих мужиках, даже теоретических. Понимаешь?
        - Понимаю. Но врезать тебе хочется! Вот правда! - вдруг выдает она.
        - Серьёзно? Только боюсь, тебе больнее будет! - даже дышать легче стало, обнял ее, расплющивая об себя.
        Удержаться и не начать её целовать было просто невозможно.
        - Буду надеяться, что на вечере все гости будут голодными, и будут только есть, а не говорить. А то мало ли... - всё-таки она та ещё язва!
        Глава 21.
        Сабир
        - Не злись. - Снова повторяю, потому что просто не знаю, что сказать. Пообещать, что больше не повториться? Самому смешно. - И бред не неси.
        - Ну, а как мне ещё это понимать? - возмущается Кира.
        - На Урале тоже сорвался, а ты ко мне не приходила. - Напоминаю ей.
        Забавная, чуть, что щеки румянцем заливаются, глаза не знает куда деть. Как открытая книга, все эмоции наружу. Вижу, вспомнила не столько, как я сорвался, сколько, чем всё это чуть не закончилось, если бы Влад не растащил. Зато, не будет теперь загонятся.
        Оставил парней у дома, в квартире с ней Влад будет. Я его хоть и предупредил, что он за Киру головой отвечает, но в том особой нужды не было. А у меня действительно дела были. И хорошо, что Кира занята. Не всё обо мне и моих делах, ей стоит знать.
        И так, после того как пару человек, попавшихся во время её проверок, пропали, она шухарнулась. Думать не о том начала, свою вину искать. А ей это и вовсе не к чему, тем более сейчас. Пусть в офисе сидит, чистенько, тепло, лишняя пылинка не сядет. Разборки, долги, наказания её касаться не должны.
        Пока еду на место, пытаюсь понять, что со мной творится. Завожусь с полуоборота, рамок не чую. Дичь творить начинаю. И по хрен бы, но девочку пугаю, от себя отталкиваю. Она спокойная, несколько раз подумает, присмотрится, чтобы решение принять, на конфликты не нарывается, ничего не требует не истерит. Но всем нутром чую, что своих решений она не меняет. Такие тихие люди самые опасные, никогда заранее взрыв не предугадаешь.
        А тут дикарь какой-то всё время рядом, то орёт, то кидается. Только с собой ничего поделать не могу. Только подумаю, представлю, что её какой-нибудь левый мужик касается, что улыбается ему... И убивать хочется. Жестоко, кроваво, чтоб никто не думал пасть на моё распахивать!
        С такими мыслями и явился на хату к одной крысе. Давний партнёр, ещё с отцом работал, на кого бы в жизнь не подумал. И опять Кира. Что-то её там смутило, полезла проверять, запросы куда-то отправляла, с какой-то знакомой из налоговой созванивалась. После того, как выяснилось, что компания меняла лицензию на право деятельности, Кира и вовсе землю рыть начала.
        - Тут за километр видно какую-то аферу. Ну, не меняют просто так лицензию! Готова спорить, что-то тут не чисто! - я и не сомневался, что при всей внешней мягкости, она имеют железную хватку.
        Спорить я не стал, только наблюдал. И вот странное дело, как только Кира начала копать в том направлении, владелец компании, приносящей очень хороший доход, высылает жену и детей из страны, и сам одномоментно исчезает. Точнее, он официально отправился здоровье подлечить. Но нигде его не нашли. Машина брошена на одной из стоянок, телефон не отвечает, и вообще не в сети. У меня было ощущение, что это паническое бегство.
        Один из самых неблагополучных районов города, настоящая клоака, просто один сплошной бомжатник, целые улицы бараков. Даже не верил, что брезгливый чистюля Сергей Николаевич может вдруг согласится находиться в таком месте. Казалось, что даже трястись от страха он предпочтёт в куда более комфортных условиях.
        Не верил, пока не зашёл в комнатушку-пенал в коммунальной квартире, где кажется уже последние лет сто не прекращается бесконечная пьянка. Пьяный вдрызг Сергей Николаевич, не бритый и с характерным амбре, сидел на полу, прижавшись спиной к облупившейся батарее, в компании ящика водки.
        - Аааа... Зверюга пожаловал! Я знал, что однажды ты за мной придёшь. Веришь? Каждый день знал, что придёшь. - Нёс он пьяный бред, который, тем не менее, меня насторожил.
        - Собирайся, поедем... Поговорим в другом месте. - брезгливо кинул ему.
        - Зачем? Здесь кончай. Ты же приехал, чтоб за папеньку своего меня на тот свет спровадить. Так я готов, сразу понял к чему речь идёт, как только ты копать про смену лицензии начал. - Он попытался встать, но пьяное тело плохо слушалось. - Давай... Давай договор, а? Я всё что знаю, расскажу, а ты детей не тронешь, а? Я виноват, меня и кончай.
        Я стоял оглушённый, не сразу даже осознал, что слышу. А этот пьяный хряк продолжал.
        - Я с химией работал, перевозил. На площадку, где твой отец дома построил себе и ближнему кругу. Я тогда во все подвалы бочек загрузил, с химией. Там состав... От жары сам взрывается. А с поджогом... - Он пьяно захихикал. - Была стая Агировых, и не стало. Пубуф... Только кто за груз платил, я тебе не скажу, не знаю. Приехал и забрал с Промхима. Три дня заби... Забир...
        Он начал хватать ртом воздух, словно задыхался, схватил его за грязную рубашку и тряс, пытаясь заставить прийти в себя. Трусливый боров сдох, просто от страха и количества выпитого. Те несколько дней, что он здесь прятался, он видимо только бухал, заливая сжиравший его страх алкоголем.
        На улице я несколько раз глубоко вздохнул. Понимая, что получил очень призрачный, но шанс. То, что сдохшего идиота использовали в тёмную, любому понятно. А вот что можно извлечь из этой информации?
        Кира. Почуяла подставу, на блюдечке мне преподнесла эту ниточку. Нельзя её никуда от себя отпускать, хоть зубами, но держать надо, как угодно к себе привязывать! Чтоб и не думала и не помышляла, и советов дебильных даже не слушала!
        К ювелиру приезжаю уже взявшим себя в руки. Мрачные мысли никуда не делись. Всё равно гоняю, что столько лет такая падла рядом сидела, и никто в его сторону не думал. Никто, кроме одной умненькой девочки с удивительными глазами.
        Кирин набор уже был готов.
        - Эрик Рихторович, а из особого ничего нет? - спросил, зная, что у ювелира есть своя слабость.
        Он порой месяцами что-то творит, горит идеей, созданием, а по завершении остывает. Такие работы не выставляются напоказ, вообще не демонстрируются. Мастер сам показывает только то, что готов отдать конкретному покупателю.
        - Есть, конечно, как не быть.- Довольно улыбается ювелир. - Роберт, внучек, свари гостю кофе. Вы же не откажетесь?
        - С удовольствием немного отдохну. - Парень у ювелира действительно варит не плохой напиток, а мне спешить некуда.
        Я уже почти успел допить принесённый кофе, когда вернулся ювелир с двумя коробочками. Одну, ту, что поменьше открыл сразу.
        - Рубины и александриты. Всё, как любит ваша мама. - Протянул он футляр. - К тому же эта брошь идеально подойдёт к её комплекту, который ей дарил ваш дед лет пять назад. А вот это из очень ранних моих работ. Не думал, что когда-нибудь увижу ту, кому это сочетание камней подойдёт.
        Во второй шкатулке лежали длинные серьги, колье-россыпь и браслет в комплект. Жёлтые, коричневые и тёмно-зеленые камни переливались, отражая друг друга и действительно, я сразу вспомнил о Кире.
        - Цитрины, раухтопазы и турмалин параиба. Странное сочетание, конечно, но вашей невесте подошли бы идеально. - Пояснил Эрик Рихторович.
        - Невесте? - не понял с чего такие разговоры пошли? - Это кто вам сказал.
        - Да, это я старый, предположил просто. - Очень хитро и понимающе улыбался ювелир. - За мимолётным увлечением так пристально не следят.
        - Забираю и то, и другое. И с сапфирами комплект конечно. - Не стал переубеждать старика, пусть что хочет, то и думает.
        По дороге за Кирой ещё успел заехать, забрать заказ для деда. Кроме своих алабаев он ещё очень любил курить. Дед для меня всегда даже ассоциировался с запахом табака и трубкой. Последних у него была целая коллекция. Как я, просто обожал клинки, дед фанател от трубок и настоящего табака. Как он своим псам нюх напрочь не поотбивал, для меня до сих пор загадка.
        Единственное, ради чего дед мог изменить своей трубке, это кубинские сигары. Не все, правда, дед курил исключительно гурховские "мажесте ресерв". Продают их чуть ли не поштучно, везут в двойном хьюмидоре. Помимо основного, в котором они и после доставки хранятся, есть ещё и дополнительный, чтобы наверняка исключить все возможные риски. Ну, значит, обрадую на днях своего старика.
        Киру и Влада я дожидался у машины. Уж не знаю, каким образом, но волосы Кире забрали в высокую прическу. Бесконечные петли и переплетения вызывали дикое желание запустить в них руки и выпустить эту гриву на свободу. А заодно и успокоиться.
        Потому что каким-то образом эта прическа подчеркивала осанку девушки и притягивала взгляд к изгибу затянутой в переливающуюся ткань шейку, красивые скулы, аккуратненькие ушки. У меня появилось чувство, что я собираюсь запустить красивую аквариумную рыбку в бассейн с пираньями!
        Косметики почти нет, по крайней мере, я её не вижу. Только на глазах чуть-чуть. И то, я б запретил! Это не глаза, это чистый грех, искушение.
        - Ну, вы пока постойте, а я в машине погреюсь. Сабир!!! - вдруг раздалось от Влада. - Ты по каким помойкам машину гонял?
        - Она чистая, чего вопишь? - отвечаю, помогая Кире сесть в машину, Влад прав, нечего на улице торчать. Не май месяц.
        - Ага, чистая, все покрышки не пойми в чём. - Бурчал Влад, но меня мало волновало его недовольство.
        Отсекая лишний шум, поднял тонированное стекло, пусть будет хотя бы иллюзия того, что мы с Кирой вдвоем. Сидим, молчим и улыбаемся.
        - Ты очень красивая, - звучит коряво, а по-другому я не умею, хочется, конечно, ей наговорить всякого, но одна пошлятина на ум приходит.
        Протягиваю ей футляр с сапфирами, сам бы нацепил, но боюсь, больно сделаю. Она серьги застегнула, в тонировку смотрится.
        - Спасибо. Они необыкновенные. - Хоть и знает, что это больше моя прихоть, мне это важно, а все равно благодарит.
        - Давай я сам, - Забираю у неё колье, сам застёгиваю, как куклу наряжаю.
        И не сдерживаясь, так к себя и утягиваю, благо, она ко мне спиной повернулась, чтобы удобно застёгивать было.
        - Ты чего? - смотрит на меня, но не вырывается.
        Чего, чего, непонятно что ли? Затискал бы сейчас всю, вместо стоящих поперек горла всех этих сборищ.
        - Спасибо, Кир. Просто спасибо.- Не хочу ей говорить, про что речь веду, только один момент уточнить всё равно надо. - Можно узнать, кто оплачивал большую партию химикатов больше десяти лет назад?
        - Опасная химия, то есть промышленная или бытовая? Ну, в смысле, удобрения там какие или ещё что-то в таком роде? - сразу по делу уточняет она.
        - Взрывоопасная смесь. - Говорю и замираю, ожидаю её слов, боясь даже дыханием спугнуть какую- нибудь важную мысль.
        - Нууу... Если конечно специально не позаботились эти сведения уничтожить... Хотя, подожди. Эти же документы не только через бухгалтерию должны проходить. - Она хмурит лоб, старательно вспоминая что-то. - Через погрузку, сопроводительные документы, в отчётности наверх. Вероятность небольшая конечно, но думаю, стоит попробовать поискать. Это из-за твоего папы, да?
        Прижимаю её к себе крепче, целую плечо и шею, чтоб не испортить ничего, и слов для ответа не нахожу. Всё ведь поняла, и даже я могу себе представить, что за геморр те данные найти, а она не отнекивается, готова на себя и это взвалить. Ну и как её не беречь, не следить за каждым шагом, чтобы не обидел кто? Да я б её уже к себе приковал, что бы и на шаг отойти не могла.
        Вот и на этот вечер иду, крепко держа свою девочку за руку. Время просто тянется, всего час на этой тягомотине, а у меня уже сил терпеть это все, нет. Я б лучше дома камин разжёг, Кира бы приготовила что-нибудь.
        Хозяин вечера заискивающе трётся рядом. Контракт с его фирмой я разрываю. Благодаря договорённостям с Малецким, мне уже не надо в четыре раза переплачивать. Для него это, конечно, более чем существенная потеря. Но он достаточно пользовался тем, что по факту срок договора давно истёк, и просто пролонгировался сам договор.
        Всё-таки поймав меня "на пару слов", чуть ли не по пути из сортира, он начал мне лить в уши всякую хрень, единственный смысл которой заключался в том, чтобы уговорить меня сохранить это партнёрство. На кой оно мне надо, если я просто сливаю кучу бабла в пустоту? На этот вопрос никто отвечать не собирался.
        Захожу в зал и вижу, как дочка хозяина с брезгливой миной на роже, что-то говорит Кире. Благо стоит ко мне вполоборота, и я успеваю расслышать последнюю фразу.
        - Сабир, конечно, значимый человек в городе, но это просто невежливо! Приглашение было на одного человека и там точно значилось, что вечер семейный, то есть никаких ... - И тут она увидела меня, побледнела и попыталась выкрутиться. - Не членов семьи...
        - Кира, солнечная моя, мы вынуждены покинуть это место. Я не являюсь, членом твоей семьи и поэтому не могу здесь находиться. Ты же не бросишь меня, драгоценная? - несу околесицу, но смотрю, как моя девочка расцветает улыбкой, и сам улыбаться начинаю. Ей.
        И хотя хозяин пытается нас остановить, у него и деньги уплывают, и явно я такого отношения не забуду, своего решения я не меняю. Даже не дослушав слезливые извинения той мымры, что пыталась на мою девочку наехать.
        - Не везёт нам с вечерами. - Улыбается в машине Кира.
        Такая красивая, готовилась, вся как куколка, такой только любоваться. Взгляд цепляется за коробки в углу сиденья. Нет, у моей девочки сегодня будет хороший вечер.
        - Дед, чем занят? - говорю в телефон, слушаю родной голос и хитро смотрю на удивлённо распахнувшую глазищи Киру. - Я скоро буду. Я с гостьей.
        - Как? Куда? - начинает паниковать. - Нельзя же без подарка! Не красиво так!
        - Кстати о подарках. - Протягиваю ей футляр со вторым комплектом. - Не знаю, понравится или нет, но под твои глаза должно подойти.
        Она замирает, мягко проводит кончиками пальчиков по камням, осматривается и замечает коробку с сигарами.
        - А можно ко мне домой? Пожалуйста. Я не долго, правда! - ну, что ей там могло понадобиться?
        - Заедем. Всё равно по пути. - Отвечаю, и неожиданно она меня обнимает, сама.
        - Спасибо тебе. И за украшения, и за то, что уступил. - Прижимаю и не даю ей от себя отодвинуться, а она и не особо возражает.
        Чуть позже снимает и аккуратно укладывает обратно комплект с сапфирами и одевает второй, тот, что я только что подарил.
        В её квартиру поднимаюсь вместе с ней. Вот странно, она здесь с сентября не живёт, а в квартире чисто и проветрено.
        - Заходи! Я сейчас. - И бежит вперёд меня в дальнюю комнату.
        - Ты зачем ключи от квартиры с собой брала? - кричу ей.
        - Так я их и не выкладывала из сумки, а сумка с вещами, в которых я к Заринке приехала, в машине. Никакого волшебства! - и заливается смехом, возвращаясь ко мне.
        - Уютно у тебя. - Честно делюсь с ней первым впечатлением. - А это что?
        В руках она осторожно держит небольшой прямоугольный ящик.
        - Бабушка, та, что работала ревизором на гиганте, его очень любила, хотя и говорила, что за всю свою жизнь держала в руках три таких бутылки, две из которых были взяткой. - Она опускает ящик на диван и аккуратно сдвигает крышку. - Эту она собиралась распить с родней жениха на моей свадьбе, поэтому берегла, вот она и осталась. А я когда смотрела, что это такое запомнила, что этим коньяком пропитывают сердцевину сигар, с тем же товарным знаком, что и на тех, что сейчас в машине лежат. Значит, точно по душе придётся! Правда, же?
        Да уж, думаю, дед точно обрадуется. У него самого несколько бутылок от Реми Мартина хранится, и уж редкий "Луи Тринадцатый" точно станет украшением дедовой коллекции.
        - Ты меня все время удивляешь. - Признаюсь Кире.- мало девушек понимают в сигарах и коньяках.
        - Не хочу тебя разочаровывать, но я ничего не понимаю ни в сигарах, ни в спиртном. Просто зрительная память очень хорошая. - Смеётся моя самая ценная добыча.
        Дед встречает нас на крыльце, стоит только машине въехать за ворота. И конечно с собакой. Огромный алабай несётся к нам, я уже приготовился прятать и успокаивать Киру. Я хоть и знаю, что без команды не нападет ни один из дедовых псов, все равно ощущение жуткое, когда на тебя бежит такая махина.
        - Какооой, ой какой лапочка! - от восхищённого голоса из-за моей спины обалдели все, включая пса. - А можно... Можно я его поглажу? Или он не терпит нежностей от посторонних.
        - Ну, кто откажется от ласки такой красавицы! - довольно тянет дед, хоть и видно, что удивлён, и отдаёт резкую команду тут же севшему алабаю.
        Кира опустилась на корточки перед собакой, гладила его по шее, давала обнюхивать свою руку и всё это просто с детским восторгом в глазах. А уж когда разомлевший пёс лизнул её в щеку и положил на колено лапу, уровень радости и умиления просто зашкалил.
        - Судя по реакции на мою собаку, я так понимаю, кто-то из моих сыновей тайком сделал мне внучку, а ты нашёл? - довольно смеётся дед.
        - Нет, дед, Кира не твоя внучка. - Беру девушку за руку, но дед быстро её перехватывает.
        - Да? Не похоже. Пойдём-ка, милая, похвастаюсь своими орлами. - Дед хоть и в возрасте, но сразу видно, что глава рода.
        Киру он ведёт на псарню. Чуть ли не про каждого пса рассказывает. Ну, ещё бы. Это я к собакам равнодушен, мать их вообще недолюбливает и боится, а тут такой заинтересованный и благодарный слушатель.
        - Ну а это наш ветеран, чемпион собачьих арен, сейчас вот, на заслуженном отдыхе. - Дед остановился возле одной из дальних клеток. - Доживает свой век, старый.
        - Он не старый, он матёрый! - заступается за собаку Кира. Пес, услышав голоса, поднялся с лежанки. - Вон, какие лапы! А грудь? Прямо былинный богатырь, а не пёс! Настоящий князь.
        Четырёхлапый князь не торопясь подошёл к дверце и просунул в щель между прутьями решётки нос. Кира его начала гладить по переносице, а собака все пыталась прижаться к руке лобастой башкой сквозь решётку.
        - Ты смотри, что творит, проходимец! Ты смотри, как мы оказывается, умеем! Что-то ко мне за столько лет так не ластился! Ах, ты пройдоха! - шутливо возмущался дед.
        Кира вся светилась, словно неожиданно исполнилось её заветное желание, надо будет аккуратно расспросить. А то может она всю жизнь о собаке мечтает. А то зима уже на пороге, скоро и Новый год.
        Пришедшая Тамия передала, что мать всех нас ждёт в доме. Куда мы и поспешили. Но полный тепла взгляд, который Тамия бросила на Киру я заметил. Впрочем, я давно уже понял, что Кира нравилась моей домработнице.
        - Сабир, сынок, ты на этот раз не похудел! - мама всегда встречает с улыбкой, но сегодня нет её обычных причитаний, что похудел, и глаза впали.
        - У меня появился личный повар, так что я теперь не перебиваюсь перекусами, а очень вкусно, и очень много кушаю дома. - Целую мать в щеку и вручаю подарок. Мама всегда, сколько себя помню, любила украшения. И по довольному блеску глаз, понимаю, что и сейчас она рада подарку. - Мам, это Кира...
        - Та волшебница, что приучила тебя кушать нормальную еду? А не всякую гадость в этих ваших ресторанах? - ну, раз мама шутит, значит, настроение у неё отличное.
        - Ну, знала бы ты, как она готовит печенку... - мама, которая ни есть, ни готовить печень терпеть не может, только закатывает глаза.
        - Печени у нас нет, вообще, ничего толком не успеваю приготовить. Кира, поможешь нам с Тамией? Или побудешь с мужчинами. - Вопрос с подвохом конечно.
        - Ой, конечно! Можно? - и уже на меня смотрит.
        Всё! Даже Тамия улыбается, понимая, что сердце матери поплыло. Непосредственная Кира, сделала больше одним вопросом, чем многие дочери знакомых годами.
        Потеряв мужа, и почти всю семью, мать жила одним мной. И она откровенно плевать хотела на все законы, традиции и обязанности мужа, если дело касалось меня.
        - Правильно, нечего мальчику навязывать не пойми что! - возмущалась она каждый раз после очередного намека Зафара, друга отца, что было бы неплохо связать меня с Рубиной. - Будут ему расписывать, что должен, что обязан и как дышать нужно! Нет уж, пусть мальчик сам выберет. И чтоб жена нормальная была, чтобы заботилась и уважала. А не отца чуть что звала!
        А тут Кира со своим "можно". Я то понимаю, что она просто уточняла, может к меня другие планы, или вообще так на положено, но со стороны это смотрелось немного по-другому.
        - Зови меня Дамирой. Пойдем, помогу тебе переодеться, пойдем на кухню, мужчинам и без нас есть о чём поговорить. - Мать увела Киру за собой и я был спокоен, зная, что девочку не обидят и гадостей точно не наговорят.
        Получил свои подарки и дед. Как и предполагала Кира, дед был доволен.
        - О! Ты, где такую роскошь раскопал? - дед внимательно рассматривает бутылку, он понимает в этом толк, и видит, что не подделка под редкий алкоголь.
        - А это много лет назад бабушка Киры работала ревизором на большом заводе, то, что называется градообразующем. Так вот это взятка. Кира говорит, что эта бутылка появилась у её бабушки ещё до её рождения.- Рассказал то, что знал со слов Киры.
        - Ого! Тут ещё и история есть! Ты знаешь, что наличие истории, повышает цену бутылки на аукционе? - подарок дед тут же потащил в специальную комнату, где хранил всю коллекцию спиртного, я пошёл за ним. - Значит и бабушка у нас ревизор. То есть девочка не просто умница, а умница потомственная. Ведь насколько я знаю, именно она у тебя сейчас порядок в делах наводит. А ты над ней как коршун над цыплёнком вьёшься.
        - Уже донесли? Но ты прав. - Пользуясь тем, что женщины на кухне, а мы с дедом наедине, я ему пересказал, всё что узнал и благодаря Кире, в том числе.
        - И она, значит, решила в это влезть, чтобы тебе помочь? Думаешь справиться? - всю веселость с деда как рукой сняло.
        - Говорит, что вероятность небольшая, но это не значит, что не надо пробовать. - вспомнил, слова девушки.
        - Зафар звонил недавно. Очень сетовал, что ты какую-то девицу с собой напоказ таскаешь, Рубина мол, вас видела, переживала, даже ужинать отказалась. - Вдруг рассказал дед.
        - Мне вот всё равно на истерики избалованной девицы. - Резко отвечаю, потому что навязчивая идея отцова друга, уже набила оскомину.
        - Зафар не последний человек в городе. И открытое противостояние будет тяжёлым. - Дед был очень задумчив.
        - Мне эта девка не интересна, и её закидоны тоже. Я повод давал? С чего такая уверенность, что мне это надо? - закипал я понемногу.
        - Зафар хочет для дочери самого лучшего. И видимо ты, в его понимании, подходишь. И слияние капиталов. Он не дурак, и понимает, что всё принадлежащее Агировым, сосредоточено в твоих руках. - Всё это я и так знал. - А появление Киры, ему теперь мешает, и драгоценная доченька нервничает. На самом-то деле истерит. Думаю, он будет форсировать события. Где-то через месяц, у него день рождения, думаю, от приглашения ты не сможешь отвертеться, а там уже создадут ситуацию, что у тебя не останется выбора. Зафар хитрый лис и тоже понимает, что войны между нами и им, тебе не нужно.
        - У него не будет возможности меня пригласить! - озарила меня идея, как и Киру из-под удара вывести, и все пасти позатыкать сразу.
        Ещё до ужина успел позвонить и утрясти пару вопросов.
        Домой мы вернулись уже за полночь. Кира засыпала на ходу, уложив её спать, я пожелал ей спокойной ночи. На этот раз не у двери, а поправляя одеяло на сонно хмурящейся девушке. Устала маленькая!
        Утром я очень надеялся, что она не проснется, пока меня нет. Вернувшись, вытянулся с ней рядом поверх одеяла и дожидался, когда она проснется. Кира себя долго ждать не заставила. Едва открыв глаза, она чуть не подскочила в кровати.
        - На работу! Я сейчас...
        - Да лежи ты, торопыга. Завтра на работу поедем. - Успокаиваю её я.
        - Почему завтра? И так два дня уже ничего не делали! - мой, теперь по праву мой, казначей возмущён.
        - Ну, могу я в день собственной свадьбы не работать?- озадачил её вопросом.
        И пока она ничего не успела себе придумать, сую ей в руки её новый паспорт с вложенным между страниц, свидетельством о заключении брака.
        - В смысле? Это как? - растерялась она. - Я же не соглашалась.
        - В смысле не соглашалась? Ты сама и предложила. Помнишь, бутылку коньяка, которую твоя бабушка собиралась распить с родней жениха? Ты передала её моему делу. То есть моей родне. Всё верно. И я согласен, дорогая! - эта удивлённая мордашка будет одним из лучших воспоминаний, это я точно знаю.
        И пока моя девочка не пришла в себя, одеваю ей на пальчик обручальное кольцо. Она машинально берет парное, и когда я протягиваю ей руку, надевает. Помню, как смеялся Эрик Рихторович, когда я вчера ему позвонил с вопросом, сохранились ли у него размеры пальцев Киры.
        - Приезжайте молодой человек, ваша пара колец вас уже ждёт. Белое золото и сапфиры на ручке вашей красавицы будут смотреться очень хорошо! - он ведь как заранее знал.
        - Киррра, а я ещё и печенки со сливками привёз... Так что иди, выполняй супружеский долг!
        Прилетевшая мне в голову подушка была неожиданностью!
        Глава 22.
        Кира.
        Как-то неожиданно я вдруг стала женой Сабира Агирова. Ни разговоров, ни предпосылок, ни намёков. Просто утром мне вручили уже новый паспорт со свидетельством о заключении брака, и надели кольцо. Впрочем, последние два дня были такими, что, наверное, оказаться замужем, далеко не самый удивительный итог из того, что могло вообще произойти.
        Сначала целый день напряжения, когда мне казалось, что при приближении к Сабиру у меня начинала повышаться температура тела. От этого мужчины я совершенно теряла разум, не могла сосредоточиться на простейших вещах.
        Моё решение было спонтанным, необдуманным, но необходимым для меня. Я думала, что стоит мне уступить, и начнется откат. Пропадёт интерес и у него, и у меня. Ведь манит неизвестное, неизведанное. А потом уже и не зачем вроде. Но как же я ошибалась.
        Оказалась, что этот шаг, по крайней мере, для меня, окончательный и бесповоротный. Потому что Сабир заявил, что отпускать меня не собирается. После того, как принёс меня из душа и уложил в собственноручно перестелённую постель, он не ушёл, а остался со мной. И пока я не уснула, разговаривал со мной. Точнее рассказывал мне, как сильно я попала, потому что, со слов самого Сабира, мне теперь предстоит терпеть его самого, его хреновый характер, его ревность и собственническое я. Потому что отпускать он меня не намерен и теперь я его. Вся, вся, вся, как шептал мне Сабир, прижимая к своему горячему телу.
        И вот странное дело, вроде мне надо было бы испугаться, задуматься, насторожиться. Но мне от этих слов становилось так хорошо, что приходилось прятать улыбку, утыкаясь лицом в мужскую грудь. Ощущение совершённой ошибки, растворилось в звучании голоса Сабира, в его уверенности, с которой он заявлял, что я его женщина, что я сама его выбрала и сегодня поставила точку в собственных раздумьях. А он своего не отпускает и не отдаёт. И, наверное, с десяток раз повторил, чтобы я запомнила раз и навсегда, что мое тело принадлежит ему и только ему, что моя голова и мысли в ней, тоже его, и даже умение готовить, только для него.
        Открытием для меня оказалось, что наличие на моём теле следов от его поцелуев и укусов, это прям особый повод для мужской гордости. Разглядывая собственные "росписи" на мне, Сабир просто светился от самодовольства. И от его взглядов во время завтрака я без конца смущалась. Под конец вообще захотелось ему лимона предложить, а то по его виду, любой из окружающих поймет за пару секунд, что между нами произошло.
        Но напрягаться окружающим не пришлось! Сабир благополучно всем всё рассказал. Одно выражение лица Влада, когда Сабир вдруг с утра сказал ему, что нужно ехать к гинекологу, чего стоило. И я ведь понимаю, что он явно не сам искал этого специалиста и записывал меня на приём.
        Как теперь появляться в офисе, где и так мне вслед смотрели с затаённой завистью и злостью, я даже не представляла. Только если надеяться, что дальше секретаря Сабира это не ушло. Сам он парень не болтливый, но мало ли кто что услышал и додумал?
        О самом приёме даже вспоминать было стыдно. Сабир вёл себя так, словно пытался оправдать все стереотипы. Я одновременно испытывала стыд и злость! Хотелось наброситься на него с кулаками. Хотя подобное поведение для меня не свойственно. Я всегда старалась избегать любых конфликтов, считая, что проще переждать взрыв негативных эмоций молча, чем усугублять ситуацию скандалом.
        Но сейчас просто не сдержалась. Он даже ведь не понимает, что так вести себя не к чему было! Но когда он взбесился от шутливого совета врача, и мое терпение закончилось. Опять виновата, оказалась я. А это разве мои мысли или может я дала повод так думать?
        Хотя возможно и дала. Тем, что пришла к нему. Сама этим шагом поставила себя на уровень тех, кто был у него раньше. О чём ему и сказала. Сразу после того, как его кулак впечатался в стену.
        Вот ничего не хочу! Не вечера этого лицемерно-показушного, ни поездок, ни разговоров. Домой хочу, в кровать, свернуться, как я люблю, чтоб можно было ноги к груди прижать.
        И поймала себя на мысли, что желая попасть домой, я почему-то думала о своей комнате в доме Сабира. От дома, мысли перепрыгнули на его хозяина. А он ведь меня предупреждал. И о характере своем, и том, что он ревнивый собственник...
        Он ведь позаботился, не просто так в больницу меня повёз. Вот чего я взъелась? Он же действительно переживал, мало ли что там на самом деле? А я бы списала это на произошедшее ночью. На самом деле, если честно признаться самой себе, то получается, что Сабир отнёсся к моему здоровью более ответственно, чем я сама.
        Но больше всего я удивилась, когда он начал извиняться за свое поведение в больнице и объяснять, что просто приревновал к возможному предположению, хоть и понимает, что в реальности даже близко ничего подобного нет. И вот на такого Сабира злится не возможно. Хорошо, что он об этом не знает, иначе пользовался бы безбожно.
        Зарина сегодня превзошла сама себя. И хотя и она, и тетя Наргиз прекрасно видели укусы на моей шее, ни одна ничего мне не сказала. Наоборот, окружили заботой и теплом семьи, к которому я привыкла за время нашей дружбы с Зариной. Дольше всего провозились с прической, но оно того стоило. Каждая минута тех трёх с половиной часов, что я провела перед зеркалом, пока Зарина укладывала каждый локон, была не зря. Жадный взгляд потемневших глаз Сабира говорил об этом лучше всего.
        Я не знаю, где он был и чем занимался, но мне казалось, что сейчас ему нужна поддержка. Что-то такое случилось... И хотя внешне он, как всегда был в себе уверен, я готова была поспорить, что на душе у него сейчас муторно. Догадка появилась, когда он начал спрашивать про оплату каких-то химикатов. Прикинула время и сопоставила с тем, что он мне рассказывал из действительно важного для него, что могло бы его сильно задеть. И кроме смерти отца, ничего более не смогла предположить. И оказалась права.
        Сабир после поцелуев в шею и плечо, просто уткнулся лбом мне в лопатку. Я не вырывалась и не пыталась слезть с его колен. Пусть так. Ему сейчас это было нужно. И я даже говорить не буду, что поняла этот его жест. Он и без слов всё поймёт.
        Каким бы он не был с виду жёстким и жестоким, какие бы разговоры о нём не ходили в городе, я видела, что он способен на чувство, и что он тоже переживает боль. А его ревность и чувство собственника, ну не те это недостатки, которые мешали бы мне его любить и быть с ним рядом.
        И я совершенно не сдерживала своей радости, что мы наконец-то едем домой с этого ужина. Потому что я тоже поняла, что такое ревность. Не тогда, на балконе, когда девушка, продающая определенные услуги, хвасталась своей близостью с ним, и даже не когда мы столкнулись с той девушкой, дочерью друга его отца. А вот сейчас, когда какая-то незнакомая мне девица возмущалась моим присутствием на вечере и заявляла, что я мешаю, что подобные вечера для того, чтобы достойные и обеспеченные мужчины могли пообщаться и выбрать кандидаток в будущие жёны.
        Собственно и устраивают их именно с этой целью, потому что развлекаться мужчины могут с кем угодно, но жениться обязаны на девушках своего круга. И от того, что Сабир в этих "смотринах" участвовать не захотел, мое настроение поднялось на небывалую высоту. Даже то, что день, занятый подготовкой к этому вечеру потрачен зря, меня не расстроило.
        Но оказалось, что я рано поставила точку в сегодняшнем дне. Сабир привёз меня в дом своего деда, дом своей семьи. Его мама, Дамира, попросила меня помочь ей и Тамии на кухне.
        - Я ещё не утомила тебя разговорами? - спросила Дамира. - Я, наверное, назойлива. Но Сабир впервые приводит девушку знакомиться с семьёй. Обычно он начинает фыркать и злится даже на намёки о том, что пора бы и остепениться.
        - Нет, я не устала. Разговаривать не сложно. - И хотя я предполагала, что видно Дамира не совсем верно расценила наш приезд, на душе было радостно и светло.
        Может, и правда я значу для него чуть больше остальных, раз он привёз меня сюда. Да и слышать о том, что я единственная, кого он вот так представил семье, было до безумия приятно. Потому, что давало влюблённому сердцу безумную надежду.
        - А как твои родители воспримут твои отношения с Сабиром? - вдруг поинтересовалась Дамира.
        - К сожалению, я сирота. Родителей почти не помню, меня растили бабушки, но и их уже нет в живых. - Рассказала ей, потому что не думаю, что в неё уже есть папочка на меня, с подробным досье.
        - Ох, деточка! - всплеснула руками Тамия. - Это что же, даже подсказать и посоветовать некому?
        Дамира промолчала, но её внимательный взгляд сказал о многом.
        - Тамия, можно подумать, что молодежь сейчас кого слушает! - Дамира уводила разговор в сторону от возможно неприятной для меня темы. - Вон, попробуй, поучи Сабира!
        - Так то, мужчина! А девочкам всегда совет матери нужен, да и защита семьи лишней не будет. - Не поняла замысла хозяйки Тамия.
        - От тех советов только вред! Старшие всегда лезут к молодым, требуют, диктуют свои условия, навязывают правила! - так вот за что она переживала.
        - Ой, мне кажется, грибы пережариваются, нет? - отвлекла обеих женщин я.
        Чуть позже Дамира вернулась к расспросам, и мне показалось, что легче или умолчать о чём-либо, или сказать, как есть. Мать Сабира интересовало всё, образование, работа, моя личная жизнь. Иногда вопросы казались бесцеремонными.
        - Мужчины иногда бывают слишком требовательны и настойчивы. Да что я тебе рассказываю, сама, наверное, понимаешь, какими порой невыносимыми бывают мужчины. - Даже самая тупая курица поняла бы, на что намекает Дамира.
        - Ну, я с мужчинами никогда не жила, поэтому могу только предполагать! - немного резко ответила ей я, однако Дамира не обиделась, а наоборот, расцвела в улыбке.
        В той самой хитрой и загадочной улыбкой, с которой она и просидела почти весь ужин. Вернулись домой мы только за полночь. Мне настолько хотелось спать, что я даже задремала в машине. Как-то очень насыщенными получились последние дни. А тут тепло, удобно. И Сабир к себе прижал, подставив плечо под голову. Проснулась только, когда Сабир уже вытаскивал меня из машины.
        - Я сама дойду. - Сонно пробормотала мужчине, чем вызвала его смешок.
        - Самостоятельная какая, - он всучил мне шкатулки со своими подарками. - Вот лучше, держи.
        Сил спорить и вредничать, доказывая свою самостоятельность, не было. Поэтому прижав к груди коробки с украшениями, я послушно уложила голову обратно ему на плечо и не возникала.
        Сабир помог снять платье и занялся прической. Точнее её уничтожением. Я наблюдала в зеркало, с каким удовольствием он её разбирал, вынимая каждую шпильку. А потом с самой хулиганской улыбкой он запустил пальцы в освобождённые локоны и взлохматил их. Но от этого действия по коже головы словно пробежали сотни приятных иголочек, я даже не сдержала дрожь удовольствия, пробежавшую по спине. На какой-то момент я напряглась, думая, что он останется на ночь в моей комнате, но он только поцеловал и поправил на мне одеяло.
        - Спи, моя солнечная! - шепнул он, гладя меня по руке.
        - Почему солнечная? - он уже второй раз так меня называл.
        - Это значение твоего имени на персидском. Неужели ты не знала? - даже в его голосе слышится улыбка.
        - Там ещё и на греческом интересное значение. - Почти засыпая, бормотала я.
        - Я знаю. Но господин здесь я. - поцеловал меня он и вышел из комнаты.
        Чтобы разбудить, вручив мне новые документы.
        Глава 23.
        Как проходит первый день после свадьбы? Кто-то продолжает празднования, кто-то собирает друзей, кто-то уезжает путешествовать. А я пыталась как-то привыкнуть к этой мысли. Документы, выданные вчерашним числом, говорили о том, что я теперь тоже Агирова.
        То есть из одного непонятного и подвешенного состояния я перешла в другое, ещё более непонятное. Как быть и что делать, как говориться. Я даже испытала некую своеобразную благодарность к Сабиру, что, во-первых, привёз продукты, и пока я готовила, было время переварить новости. А во-вторых, за его решение, что мы сегодня остаёмся дома. Потому что я себя чувствовала какой-то пришибленной.
        - Мы ждём гостей? - спросила... эээм... мужа, показывая на гору печёнки в раковине. - И все любят печёнку?
        - Нет, я один всё съем. - Усмехается и смотрит так, словно главное блюдо, это я.
        - А ты не лопнешь? - с сомнением посмотрела на примерно килограмм пять печени. - Ну, зато точно не останешься голодным.
        - Обещаешь?- рычащий шепот на ухо и руки, что свободно и бесцеремонно гуляют по плечам, животу, бёдрам.
        - Лично, с ложечки накормлю. - Пытаюсь выскользнуть из слишком наглых объятий.
        Но кто бы ещё меня отпустил. Сабир пользуется тем, что я развернулась к нему лицом, и только сильнее прижимает к себе, крепче. Шумно вдыхает запах туго заплетённых волос и очень медленно наклоняется к моим губам. А я, как зачарованный кролик, смотрю в его глаза и застываю в ожидании, все мысли о сопротивлении или о том, чтобы сбежать из таких, сразу превратившихся из наглых в надёжные, объятий, пропадают, словно их и не было.
        Когда до поцелуя остаются буквально миллиметры, Сабир останавливается. И хотя шумное дыхание выдает его собственное напряжение, его губы расплываются в улыбке. Наверное, со стороны мы странно смотрится. Он огромный, нависший надо мной, и я, словно натянутая струна, тянусь к нему. А он улыбается! Ждет, значит, что делать буду?
        Нападаю, легко преодолевая эти ничтожные миллиметры, и кусаю Сабира вместо поцелуя. Кажется, я немного не рассчитала, потому что почувствовала солоноватый привкус крови. Но я явно решила играть не на своем поле. Сабир сжал меня так, что казалось ещё чуть сильнее, и затрещат рёбра. С рычанием дикого зверя он набросился уже на мои губы, не сдерживаясь, жадно кусая, подчиняя, заставляя принять его напор и уступить, подчиниться. Почувствовать его голод и желание.
        Но уступать ему не хотелось. Даже в поцелуе. Я не готова только принимать, смиренно ожидая, когда господин соизволит вспомнить о своей собственности! Нет уж! Если я жена, значит я равная. Ни пленница, ни любовница, ни временная девка для утех. Жена! Которая должна и помочь, и поддержать, и вовремя остановить. Прислушиваться к мнению мужа я должна, но не бездумно слушаться!
        И откуда только храбрость взялась, но я запускаю пальцы в короткие волосы на его затылке и прижимаю его голову, хоть в этом и нет необходимости, потому что кажется губы слиплись намертво. И сама начинаю его целовать, кусаю его губы и тут же зализываю раны, извиняясь за причинённую боль.
        - Дикая! Лисица бешеная! - хрипло шепчет он, утыкаясь мне в шею. - С ума сводишь, дразнишь. Распаляешь с полуоборота, сама обжигаешь, инстинкты растравливаешь. Доиграешься, Киррра! Додразнишься!
        - То есть мужа целовать мне нельзя? Супружеский долг только готовкой ограничивается? - что творю, он же и так на грани, мышцы под кожей каменные от напряжения.
        Несколько секунд тишины и Сабир начинает смеяться.
        - Видела бы ты свои глазки сейчас, лисёнок! Храбрая мышка перед веником. - Ему идёт улыбка, делая его мягче и моложе. - Только учти, жена, что после таких поцелуев, твой супружеский долг ограничится кое-чем другим. Пошёл - ка, я в зал, пока наш завтрак не перенёсся на неопределенное время.
        Быстро поцеловав меня в висок, Сабир ушёл ворочать свои железки. А я развернулась к раковине. Щеки горели. Вот это я выдала экспромт! От собственной смелости внутри аж потряхивало и одновременно хотелось улыбаться.
        Мысль о том, что непонятно, зачем это надо было ему, самому Сабиру, и почему так странно произошло, испортила настроение, но ненадолго. Никогда не понимала желания обмануть саму себя. Вот и сейчас, уж себе бы я могла признаться, что этот дикий, неуправляемый и порой совершенно не воспитанный мужчина, что может бережно и аккуратно поправить локон, выбившийся из причёски, и этими же руками переломать кости не так что-то сказавшему бандюку, мне не безразличен. Настолько не безразличен, что я очень хочу быть для него важной и значимой, и не только как работник. Я хочу, чтобы он был моим, принадлежал мне целиком и полностью. Хочу, чтобы он испытывал ко мне те же чувства, что разбудил во мне.
        И вот тебе, Кира, исполнение желаний! Ещё даже до того, как ты их озвучила. Я так боялась, что будет потом. Но разве свидетельство о браке и обручальное кольцо на пальце не гарантия того, что он не исчезнет из моей жизни также стремительно, как и появился? Разве стал бы он связывать себя со мной, если бы я была бы ему безразлична? И теперь, я не просто одна из многих.
        Ну да, господин назначил меня любимой женой! Любимой ли? О желаниях своих, об ощущениях он уже говорил не единожды, а про чувства ни разу. Да и способен ли на чувства такой мужчина, как Сабир? Жёсткий, властный, не терпящий неподчинения, нагоняющий страх, даже на своих подчинённых и бойцов! Таким, как несколько минут назад, я вижу его крайне редко. И никогда при посторонних.
        И пока в голове мысли вольным табуном носятся, как хотят, руки уже промывают печень. И потихоньку, сосредоточенность возвращается, ведя за собой спокойствие и уверенность. "Решайте задачи, всегда исходя из их приоритетности", говорил нам-студентам профессор в университете. Вот сейчас главная задача, накормить мужа. Вот этим и займусь.
        Когда вернулся Сабир, я уже укладывала слоями печеночные блины, промазывая их жирным пралине из перетертых грецких орехов, жаренного лука и тушёных в сливках грибов. И пусть мне частенько говорили, что пралине это сладкая смесь для начинки конфет, я всё равно считала по-своему.
        Стопка из семнадцати тонких слоев с широкой прослойкой гордо возвышалась на тарелке. Остался последний штрих, все это обмазать сметанно-сырным соусом. Этому блюду нужно постоять, чтобы пропитаться, поэтому чеснок я не добавляла. Достаточно будет и грецкого ореха.
        - Это что? - Сабир с удивлением разглядывал то, что у меня получилось.
        - Нууу... Если у нас свадьба, то это свадебный торт! - не сдержавшись я рассмеялась, наблюдая за выражением лица мужчины.
        - Свадебный торт из печени? Первый раз такое слышу! Это ты на ходу придумала? - с подозрением разглядывает меня муж.
        - Нет, ты что. Подобных рецептов масса. Прокручиваешь печень в мясорубке, а потом жаришь слои, как блины. Кто-то добавляет морковь, лук, чеснок... Да что угодно. Но мне нравится именно этот вариант, сливочно-грибной. - Поспешила его успокоить.
        - Тебе? Тоже по печени тащишься? - уточняет уже улыбаясь.
        - Приходиться "тащиться". У меня анемия, поэтому печень, яблоки и гранатовый сок в моем рационе постоянно. - Поделилась с ним, но заметив слишком серьёзный взгляд, поспешила отбрыкаться от похода по врачам. - Все нормально, с анемией у нас две трети страны ходят и нормально живут, не надо мне медицинское освидетельствование устраивать, словно мне завтра в космос!
        - А почему нет? Сгоним всех этих докторов, и пусть убирают! - пожал плечами Сабир. Вот я так и думала.
        - Давай обойдёмся без этого? Жить мне это совершенно не мешает, а лишних вмешательств и ограничений я бы не хотела. А сейчас начнутся, диеты, лекарства... Ну это всё! - объясняла я, нарезая тонкими ломтиками белый хлеб.
        Подсоленное оливковое масло уже разгорелось на сковороде, куда эти ломтики и отправлялись. Главное не превратить в сухарь, вместо мягкого хлеба с хрустящей корочкой. Чуть подержав с одной стороны, переворачивала на другую и сразу посыпала смесью измельчённого укропа, розмарина и вяленого томата.
        - Любишь же ты заморочиться. - Улыбается Сабир, наблюдая за тем, как я выкладываю горячие хлебцы на бумажные салфетки, чтобы убрать лишнее масло. - Но я не против!
        - Ещё бы! Результат-то этих заморочек на твоей тарелке! - улыбаюсь ему в ответ.
        На самом деле каждый раз волнуюсь, когда он ест что-то, приготовленное мной. Понравится или нет? А вот он нет, уверенно притягивает к себе тарелку. Это в первый раз, когда я готовила после ресторана, он осторожничал, понемногу пробовал. А сейчас шутит, чтоб далеко лопатку не убирала, всё равно добавку докладывать. И это безумно приятно.
        - Всё, я нашёл свой любимый торт! Иди сюда, кондитер мой, печеночный. - Сабир утягивает меня со стула и усаживает на свои колени. - Кто-то обещал с ложечки кормить и отлынивает. Не знаешь кто?
        - Понятия не имею. Кто бы это мог быть? - отнекиваюсь я.
        - Я всё ещё голодный, жена. - Говорит мне Сабир, гипнотизируя взглядом, и крепко обнимая меня за талию своими ручищами, намекая, что у него руки вот заняты.
        И если положить кусочек "тортика" в рот этому "птенчику" размером с медведя, было достаточно просто, то вот с хлебом была беда. Сколько я ни наблюдала, ни разу не видела, чтобы Сабир откусывал хлеб. Всегда отламывал небольшой кусочек и отправлял в рот. Поэтому и я делала то же самое, чем Сабир и пользовался, постоянно то прикусывая мне кончики пальцев, то зажимая губами. Намекал, что не только в плане еды голоден. А я намёков усиленно не понимала.
        Наконец, супружеский долг по кормлению мужа был выполнен.
        - Как хочешь день провести? Может к ювелиру съездим или тряпок каких себе наберёшь? Или куда-нибудь сходить хочешь? - я немного растерялась от этого вопроса, потому что поход по магазинам, и не важно каким, всегда воспринимала, как неизбежное зло.
        - Может лучше дома? - осторожно намекаю Сабиру.
        - Подожди, мы только поженились. Неужели подарков не хочешь? Так положено. Жене и невестке всегда дарят подарки на утро после свадьбы. Так что выберешь сама. - Чую какой-то подвох, начинаю вспоминать, что рассказывала Зарина о своей свадьбе.
        И да, действительно, ей семья Заура и он сам преподносили подарки. В обмен на простынь с первой брачной ночи.
        - Сабир, а куда делась простынь с моей кровати... Ну, которую ты снял тогда? - ещё осторожнее спрашиваю расплывающегося в довольной улыбке Сабира.
        - Утром Влад с копией свидетельства о браке деду отвёз.- Добивает меня этот... муж!
        - Ты с ума сошёл? - подскакиваю с его колен. - Как я теперь перед ним и твоей мамой покажусь? Стыдобища!
        - Серьёзно? С чего вдруг? Или ты рассчитывала, что они будут думать, что мы с тобой книжки читаем? - Сабир смеётся, не понимая, от чего я возмущаюсь.
        - Ну, как тебе объяснить! Одно дело думать и догадываться, а другое когда так... - боги, надеюсь, что он хоть Владу в непрозрачном пакете отдавал, а не так, комком, сунул.
        - Глупая! Чего стыдится? Ну, поторопились мы с брачной ночью на день, только кто об этом знает? Тамия раз в неделю приходит теперь, потому что готовить не надо, стирает тоже так же. Так что всё по правилам, глаза прятать не отчего, хоть экспертизу проводи! - прижимает к себе, позволяя спрятать горящее от смущения лицо. - Но раз не хочешь никуда, давай дома придумаем, чем заняться. Ты ножи метать умеешь?
        - Ну, пару раз пробовала. Как держать знаю. А что? - удивилась резкой смене темы я.
        - Пошли. Одевайся только удобно и тепло. - Сабир потянул меня к лестнице. Пока я нашла джинсы и надела теплую водолазку, Сабир уже переодетый зашёл в комнату и осматривал раскрытый гардероб.
        - Говорю, шмоток тебе нужно набрать! Что это такое? Все ящики пустые. Я что нищеброд какой, что у меня моя женщина копейку на тряпку потратить не может? Завтра после работы, поедем тебе за шмотьём. Или я сам всё куплю. - Вижу, что злиться начинает, и поэтому не спорю.
        Лучше и, правда, с ним поехать. Может, ещё обойдёмся малой кровью, потому что сам он просто скупит половину торгового центра, а это носить будет невозможно.
        - Ну, теперь верю, что взаправду на мне женился, если пустил в свою тайную комнату! - смеюсь, стоя перед коллекцией Сабира. Вижу здесь и подаренный мной клинок. - Тут армию вооружить можно! Только все они какие-то хищные что-ли, хотя про клинки так наверное не говорят, да?
        - Говорят, Кира. Я тебе потом про каждый расскажу. Где нашёл, что за клинок. Если конечно интересно. - Мне показалось, что он замялся ненадолго.
        - Конечно, интересно! - покажите мне дуру, что отмахнется от интересов мужа. - Вижу и подарок здесь.
        - Да, это ты прям угадала. Я как раз за наличкой ушёл, прихожу, а его забрали. Я ж не знал, что его моя лиса умыкнула! - улыбается, довольный. Снимает с крючка кожаную перевязь с кучей карманов - ножнами и протягивает мне руку. - Пойдём, буду учить тебя ножи метать.
        - "Даром преподаватели, время со мною тратили" - смеясь, напела ему в ответ.
        Но Сабир оказался прав, занятие это действительно увлекательное. В этой части сада я не была, поэтому и не знала, что здесь есть мишени. Оказалось, что Сабир и сам любить "ножики кидать". Терпения у него конечно, прорва. Я, вот именно, что в руках только держала. Он раз за разом объяснял, показывал, поправлял мою руку. И когда нож не просто улетел куда-то вперёд, а попал в мишень, радости у меня было столько что не описать словами. Я кричала и прыгала! От восторга повисла на шее Сабира и заметила, что он поморщился, но продолжал мне улыбаться.
        - Что не так? - спросила сразу, потому что первая мысль была, что я тут со своими эмоциями, а нас могут увидеть его люди.
        Но оказалось всё намного проще. Переусердствовал в зале, и молочная кислота, забившая мышцы, начинала давать о себе знать.
        - Пойдём в дом! Теперь я своими уменьями хвастаться буду. - Потянула его за собой.
        Пока Сабир относил ножи обратно, я растилила плед на полу перед камином. И сказав, чтоб снимал футболку и ложился, унеслась наверх. Массажного масла у меня здесь не было, но зато было эфирное для ванн. Поэтому смешав четыре столовых ложки обычного оливкового масла с чайной ложкой эфирного масла грейпфрута, всё-таки площадь для работы там внушительная, получила вполне себе подходящую смесь. Пока я бегала по ваннам-кухням и смешивала масла, Сабир успел разжечь огонь в камине, а на улице начался дождь. И было что-то необыкновенное в том, как смешивался шум дождя и треск горящих поленьев. Увидев, как я разогреваю руки перед массажем, Сабир довольно оскалился.
        - Да ладно? - я глазом не успела моргнуть, как он уже снял спортивные штаны и футболку, оставшись в одних трусах. - Я кажется, сорвал Джек-пот!
        - Ничего особенного не жди. Это так, остатки того, что преподавали в медухе, и то, по памяти. - Предупредила Сабира, чтоб особо не обольщался.
        - Ага, не буду. Сверху садись. - Поудобнее укладывался он на плед, и, заметив, что я устраиваюсь с боку от него на коленях, выдал распоряжение.
        Немного посомневавшись, я всё-таки устроилась на нём, хотя для того, чтобы дотянуться до шеи и плеч, пришлось сползти на поясницу. Я сама не заметила, как увлеклась, разминая мышцы на плечах и спине мужчины. Мы не разговаривали, но было очень уютно вот так молчать. И чувствовать под ладонями эту мощь! Я же видела, как он дерётся, видела его в круге ратоборцев на празднике. Это живая сила, её воплощение. И теперь это моё! Ну, не только же Сабиру всё время твердить, что я принадлежу ему?
        Только часа через два, когда начали гореть запястья, я прекратила его разминать. Можно было бы конечно и раньше, но мне просто нравилось, поэтому я не торопилась. Сабира видимо тоже всё устраивало, потому что он мне позволял мять себя, сколько мне хотелось. Но когда я сказала, что всё, он одним движением перевернулся прямо подо мной, и, придерживая меня руками, поднялся на ноги.
        - А теперь я в душ, поможешь? - и смотрит так внимательно, буквально прожигая взглядом. Ответить не смогла, только кивнула. - Держись крепче.
        Сабир легко взбежал по лестнице, словно я совсем ничего не весила, и уверенно прошёл в мою комнату, и мой душ. Я вздохнуть не успела, как оказалась уже раздетой и в душе. Только мысль мелькнула, что хорошо, что у меня гель для душа с нейтральным запахом, иначе пришлось бы Сабиру пахнуть какими-нибудь цветочками.
        - Никогда бы не подумал, что буду опасаться, что меня обвинят в браконьерстве! - вдруг выдал Сабир.
        - Это почему? - искренне удивилась я, потому что вроде предпосылок не было.
        - Ну, какая девка променяет возможность обвешаться цацками и завалить дом тряпьём на то, чтобы полдня простоять у плиты, а потом ещё и массаж мужу делать? Кому сказать, мне не поверят! - целый день ходит ведь ухмыляется.
        - Я не девка! - меня обидело его сравнение с теми, кто составляет основную массу на тех же вечерах, вроде тех, где мы были.
        - Нет, ты точно не девка! Ты моя жена! Но лучшего дня свадьбы, я и представить не мог. - Кажется, моя обида растворилась и смылаясь вместе с мыльной пеной.
        Глава 24.
        Кира.
        Просыпаться рядом с Сабиром, это особый вид удовольствия. Он даже во сне тщательно подгребает то, что считает своим, к себе поближе. Одеяло опять сбилось в комок, где-то в ногах, но мне совсем не холодно. Даже интересно, какая нормальная температура тела у Сабира? Просто мне всё время кажется, что он горячий, очень горячий. Какое одеяло, когда он прижал к себе, да ещё и ногу сверху закинул?
        Решив, что за ночь у него наверняка затекла рука, на которой я спала, как на подушке, я попыталась немного отползти. Меня с ворчанием вернули на место, прижав лицом к груди. Слушая его размеренное дыхание, я улыбалась. Какая разница как была устроена эта свадьба? Главное результат.
        Уверенная, что Сабир ещё спит, позволила себе небольшую шалость. Прижалась губами к его груди, прямо к тому месту, где красовался след от моих зубов.
        - Уже проснулась? - раздаётся над головой, и я тут же чувствую прикосновение его пальцев, мягко массирующих кожу головы.
        Ещё вчера в душе, мы выяснили сразу две вещи. Первая, Сабир просто в восторге от моих волос. Он буквально, как заворожённый перебирал быстро намокающие пряди. И на мою жалобу, что пора укорачивать и что волосы уже отнимают слишком много времени, меня очень подробно расспросили, как часто я "себя уродую"!
        - Больше ты волосы не отрезаешь. - Безапелляционно заявил мне муж. - Придумала тоже.
        - Ты себе представляешь, сколько на уход за ними требуется времени, сил и денег? - длинные волосы это на самом деле огромная головная боль.
        - Нашла проблему! Такая грива! Я на неё запал с первого взгляда. - Вдруг признался Сабир.
        - Я же не обрезаю под корень, хоть и очень хочется иногда! Раз в несколько лет, всего сантиметров двадцать длины! - пытаюсь отстоять свои привычки.
        - Так! Ты, чья жена? Моя. Значит и грива эта моя. И я сказал, чтобы с ножницами никого рядом не видел! Чего не понятного? Мне не проблема руки оборвать, если что! - упёрся Сабир.
        - Сабир! В любом случае волосы стричь придется. Хотя бы подравнивать! Ну, что я тебе такую ерунду объясняю? - вот же упрямый!
        - Знаю я твоё "подравнивать"! Зашла с гривой до задницы, что аж руки чешутся, а вышла, чуть ли не под первый день призыва с пучком соломы на голове! - Сабир почти упёрся своим лбом о мой, как он очень часто делал. - Я тебя очень прошу, оставь волосы в покое и выкинь мысли про стрижку из головы.
        - Да я всю жизнь хожу с длинными волосами. Но до поясницы максимум. А тут я просто не успела их укоротить до встречи с тобой, хотя уже и планировала. Сейчас это уже просто неудобно. Ну, я же волосы не мою уже, а стираю! - но судя по довольному лицу Сабира, проблемы, лично он не видит, даже если волосы у меня не только бёдра прикрывать будут, а по коленкам стучать начнут.
        А вот вторым открытием оказалось то, что мне безумно нравится, когда мне массируют голову. Я готова была, как кошка мурчать и выгибаться, подставляясь под руки Сабира. От него такая реакция не скрылась.
        - Я, кажется, знаю, как тебя приручать! - смеялся он, не прекращая ласкать мою голову.
        От удовольствия я даже перестала смущаться и напрягаться по поводу того, что мы оба обнажены. Я просто приняла это, по крайней мере, постаралась, как данность, и старалась не смотреть вниз и не опускать руки ниже середины живота.
        Но настоящим удивлением для меня был момент, когда усадив меня на кровати между своих ног, Сабир отобрал у меня расчёску и начал сам расчёсывать мои волосы. Минут через пятнадцать мне начало казаться, что он немного увлёкся самим процессом. Примерно как я, когда мяла его мышцы. И вот сейчас, едва проснувшись, я получаю свою порцию ласки. Поднимаю лицо, что бы видеть что-то кроме поросли на его груди.
        - С добрым утром! - и понимаю, что настроение отличное просто так, без особого повода.
        - Действительно, с добрым! - получаю ответ за секунды до того, как его губы осторожно прикасаются к моим.
        Ненадолго, потому что уже вскоре нежности в нашем поцелуе не остаётся. Только мужской голод, что не оставляет шанса моим сомнением.
        - Кирра, - в такие моменты моё имя у него всегда получается с каким-то длинным, рычащим "р". - Сожру я тебя когда-нибудь! Загрызу просто. Сорвусь и загрызу.
        Не знаю, с каким усилием, но на этот раз Сабир меня отпускает и уходит из комнаты. А у меня начинаются размышления на тему нашей "супружеской" жизни.
        Каким-то непостижимым для меня образом, мне нужно было ещё раз переступить через ту самую грань и довериться мужчине ещё раз, причем тому же самому. И хотя я действительно благодарна Сабиру за его терпение в этом вопросе, но лично для меня близость никогда не была чисто физиологическим моментом. Я всегда считала, что это физический способ выразить свои чувства. И пускай это покажется глупым или наивным, но я же никому не навязываю свое мнение, а что считаю или во что верю я, никого заботить не должно.
        И получается, что по факту, мне нужно ответить всего на один вопрос. Хватит ли мне моих чувств к Сабиру для того, чтобы принять его желания? Как это часто бывает, четко сформулировав конкретный вопрос, вместо неясных метаний, я смогла дать ответ и определиться. Поэтому спускалась на кухню я уже спокойной и уверенной, не ощущая растерянности, ставшей моей постоянной спутницей в последние несколько дней. Сейчас в голове четко восстанавливались привычные алгоритмы поведения.
        По ступенькам я практически сбежала, и совершенно с хулиганским настроением подкралась к собственному мужу и запрыгнула ему на спину, пользуясь тем, что он просто стоял около кофе-машины, дожидаясь кофе, и никаких горячих жидкостей в руках у него не было.
        - Нападение? Ах, ты коварная лисица! - принял правила игры Сабир, для которого мое приближение, конечно, не стало неожиданностью. - Сейчас будет расплата.
        В офис пришлось ехать в блузке с высоким горлом, потому что к уже имеющимся меткам добавилась пара свежих. Влад всю дорогу ухмылялся и подначивал Сабира своими шуточками на тему, что у того загребущие руки и чтобы я проверила свой трудовой договор, точно ли там есть пункт об обязательном замужестве и не нарушены ли мои права.
        В офисе начиная от поста охраны и до самого кабинета, всё встречные нас поздравляли. Точнее Сабира, на меня смотрели с опаской, то ли не зная, как отнесётся сам Сабир к повышенному вниманию в мою сторону, то ли пытаясь догадаться, знаю ли я о тех сплетнях и разговорах, что ходили по офису насчёт меня.
        В приемной нас ожидали уже оповещенные руководители отделов. От откровенно завистливых женских взглядов в мою сторону было даже не по себе. А вот от льстиво-облизывающих в сторону Сабира, у меня случился приступ ревности, и основательно подпортилось настроение. Сам кабинет больше напоминал зал цветочного магазина. Половину имён, написанных на визитках к букетам, я даже не знала.
        - Откуда все узнали?- удивилась я.
        - Как это откуда? Секретарь сообщил, потому что уже вчера он отвечал на все приглашения, что были на мое имя, даже на те, куда я уже согласился прийти, что в связи с моей женитьбой, на ближайший год меня не беспокоить. - Сабир облокотился на край стола и сложил руки на груди. - Ты же знаешь, что у нас первый год после свадьбы молодых не трогают. Всё внимание и время мужа должно быть сосредоточено на жене. В идеале, за этот год должен получиться ребёнок.
        - Ребёнок??? В смысле ребёнок? - вот эта новость была, как ушат ледяной воды.
        - А что не так? Чего ты так вскинулась? - спрашивает он, а я даже слышу его словно издалека, в голове паника.
        - А что может быть так? Ребёнок это же не игрушка! И не тесто на пирог, потом не переделать! Я как-то не задумывалась об этом, и не готовилась. Ни обследований, ни анализов. А может, у меня организм истощен, не хватает каких-то полезных веществ? Кто знает, как это отразится на беременности? - Часть своих панических мыслей я выплеснула на Сабира, который непонятно от чего вдруг стал доволен, словно ...ну, я не знаю, что такое сделала.
        - Кира, а ты не думала, что уже можешь быть беременна? Надеюсь, объяснять от чего именно получается беременность не надо? - голос Сабира странно поменялся, сейчас он напоминал выражение кота Матроскина, когда тот прибыль считал.
        - Но... - вспомнились некоторые моменты той ночи, когда я пришла к Сабиру. - Боги! Кошмар! Я и, правда, могу быть беременной. Потрясающе! Ни витаминов, ни комплексов поддерживающих организм, а как воспитывать? Чему я научу ребёнка, если сама ваши законы и правила по верхам знаю только?
        - А ты решила, что ребенка надо по моим законам воспитывать? - с какой-то странной интонацией спрашивает муж.
        - А по каким?- не понимаю этого вопроса вообще, ведь предполагаемый ребёнок будет в первую очередь наследником или наследницей Сабира, продолжением его рода и семьи.
        - Зря беспокоишься лисичка, очень зря! Вот переживать о правильном воспитании не стоит. Этим отец должен заниматься. То есть я. - Он гладит меня по щеке, и вдруг резко накланяется вперёд и целует.
        Но не требовательно и жадно, как обычно, а очень и очень нежно. Настолько нежно, что отрываться не хочется.
        - У тебя отличный стол! - шепчет он, сжимая мои бёдра.
        - Нет! Даже не думай! - сразу понимаю, к чему он клонит. - Я не собираюсь жить с мыслью, что возможно, мы зачали ребенка в офисе, в окружении толпы людей, на рабочем столе! Может я слишком старомодна, но для подобного существует постель и уединение, а не у всех на глазах!
        - Вот на это самое уединение, нам и дают год, в течение которого нас не должны беспокоить всякими визитами и приглашениями! - расплылся Сабир в улыбке чеширского кота.
        Небольшой перерыв в работе пошёл мне явно на пользу. Потому что объём работы, который я умудрилась переработать за неполную неделю, был просто колоссальным. Я проверила целый филиал! И я не чувствовала усталости. Сабиру приходилось буквально отрывать меня от работы. Цифры словно сами выстраивались в таблицы данных, я только и успевала отдавать готовые отчёты Сабиру. И объяснять, если он не сразу понимал какие-то моменты.
        В эти дни, мы словно вернулись в то время, когда Сабир меня откровенно и целеустремлённо соблазнял. Он всё время оказывался рядом, пожирал взглядом, прожигал насквозь, то обжигал поцелуями, то нежил в объятьях.
        Дома же всё и вовсе пылало, несмотря на то, что Сабир всё время демонстрировал своё желание, он не давил, словно вновь давал мне право решить самой и прийти. Но все вечера были наполнены им и тем напряжением, что искрило между нами.
        Сабир усаживался на кухне и внимательно наблюдал за тем, как я готовлю. А я с удовольствием наблюдала за его тренировками. Я буквально пьянела, от этого зрелища, от ощущения животной, еле сдерживаемой силы, от запаха своего мужчины. Однажды Сабир попросил сесть ему на спину и начал отжиматься. Я смеялась, потому что это действительно было забавно, особенно, когда я пыталась удержаться на ходящем ходуном подо мной теле.
        Он сам тоже рассмеялся и, перевернувшись, повалил меня на плотные маты, что устилали полы в зале. И начал меня щекотать, вызывая безудержный смех. Засыпали мы всё время вместе. Несмотря на то, что у Сабира была своя комната, всё больше его вещей оказывались в моей комнате. И всё привычнее становились разговоры перед сном, и всё желаннее поцелуи с утра.
        Сегодня был первый раз, когда Сабир должен был куда-то уехать по делам.
        - Кир, я, возможно, приеду поздно, планы на сегодня резко поменялись. - Сабир был непривычно серьёзен и мрачен. - По магазинам съезди с охраной и домой.
        - Может, магазины перенести. Не горит же. - Понимаю, что и так нелюбимое занятие, на фоне волнения за Сабира, будет настоящей пыткой.
        - Куда ещё-то переносить? Снег выпал уже, а ты ходишь раздетая. И не надо мне про то, что у тебя всё есть, говорить. Мы это уже обсуждали. - Сабир говорит резче, чем я привыкла, но я понимаю, что это из-за предстоящей поездки.
        - Случились проблемы? - подхожу и сама обнимаю его, сцепляю руки за его спиной, он меня не отталкивает, наоборот, прижимает к себе.
        - Случились, но не у нас. Не переживай. - На его лице мелькает тень улыбки.
        Не знаю, правильно или нет, но я стою у большого офисного окна в его кабинете, что мы делим на двоих, и провожаю взглядом несколько машин, отъезжающих от здания офиса. Отчёт я доделываю за два часа, хотя до отъезда Сабира думала, что управлюсь минут за сорок.
        Охрана ждёт меня у дверей кабинета, сопровождают молча. Я и не стараюсь навязывать им общение со мной. Мне это, если честно, не очень интересно, я сложно схожусь с людьми, а у них могут быть проблемы, если Сабиру это не понравится.
        В торговом центре обхожусь минимумом вещей. Выполняю распоряжение мужа и только. Да и ценники здесь меня по-прежнему пугают. Дольше всего задерживаюсь в обувном. Я уже ждала, когда выбранные мною пары упакуют, и я смогу их оплатить, когда в магазин зашла та девушка, Рубина, со своими подругами. И хотя она демонстративно делала вид, что меня не узнает и не понимает кто я такая, слишком громкий разговор с подругами просто кричал об обратном.
        - Мне нужно выбрать несколько пар туфель, под каждое платье свои. У отца день рождения, будет большой банкет, мне придется несколько раз менять наряд. - Рассказывала она. - Отец снял отель на неделю. Пригласил всех друзей и партнёров, и хотя я буду только на официальной части, а потом вернусь домой, мужчины будут гулять и развлекаться всю неделю.
        - А Агировы будут? - одна из её подруг задала тот самый вопрос, ради которого, похоже, весь этот спектакль и затевался.
        - Глава рода будет обязательно. А вот Сабир, наверное, приедет только поздравить. Но возможно отец уговорит его остаться на день или два. - Сообщила подругам Рубина.
        - Но говорят, он женился? - продолжала та же девушка отрепетированную речь.
        - Это имело бы значение, женись он на достойной девушке из хорошей семьи, а не на одной из этих нищебродок, что лезут в постель к нашим мужчинам. - Выдала Рубина, под испуганный выдох одной из подруг.
        Я расплатилась на кассе, выданной Сабиром картой, поблагодарила девушку администратора, что провозилась со мной и упаковала мою покупку, и направилась на выход. Покупки забрал Измаил, охранник, которого Сабир приставил ко мне, на тот случай, если он сам или Влад не смогут быть рядом.
        - Спасибо. - Вдруг сказал мужчина. - Что не обратили внимания, и не стали затевать скандал.
        - Это было бы глупо. Рубина со стороны напоминает капризного ребенка, что на всю песочницу требует отдать ей чужую игрушку. Обращать на это внимание или принимать её слова всерьёз, было бы нелепо. - Мой взгляд упал на зеркальные створки лифта, в которых отражалась покрасневшая от злости Рубина в компании своих подруг.
        Видимо девушки вышли из магазина следом за нами и слышали наш разговор.
        Дома я не могла найти себе места от волнения за Сабира. Ведь понимала, что, скорее всего, он поехал решать проблемы вроде тех, с которой он приехал в офис, куда я пыталась устроиться в начале сентября. Мало ли что может случиться. И как бы это ужасно не звучало, мне было все равно, что случится с теми, к кому он поехал. Да и со всеми остальными. Я боялась только за него.
        Уже и ужин был готов, и в душ я сходила, но уснуть в своей постели я не смогла. Поэтому спустилась вниз, в комнату с камином и окнами во всю стену, села в угол дивана и смотрела на пламя.
        Щелчок дверного замка прозвучал выстрелом в тишине дома. Я вскочила и выбежала в коридор. Сабир кинул взгляд на часы.
        - Ты чего не спишь? Второй час ночи. - Спрашивает, удивлённо меня осматривая.
        - Тебя ждала.
        - Волновалась? - спрашивает и начинает улыбаться, а я срываюсь с места и бегу к нему, в распахнутые объятья. - Измаил сказал, что вы встретили Рубину, которая тебе нагрубила.
        - Видно она очень хотела мне сказать, что обо мне думает. - Я подробно рассказала ему о произошедшем, не утаивая и своих подозрений, что та слышала мой ответ охраннику.
        - Ты же понимаешь, что никуда я не поеду? - дождавшись моего кивка, Сабир поцеловал меня в висок. - Ты умница, сделала всё, как я просил. Иди спать.
        - А ты?
        - Переночую в своей комнате. Боюсь, сегодня я не смогу удержаться, Кир. - Подталкивает он меня к лестнице.
        - Не надо. Не надо больше сдерживаться, Сабир. - крепко сжимаю его руку и прижимаюсь к мужу. - Пойдем, поужинаешь и потом спать.
        - На хер ужин, Кирра!
        Глава 25.
        Сабир.
        Жена. Вроде ничего не изменилось, и в то же время, изменилось всё. Помимо того, что появилась возможность отвязаться ото всех матримониальных планов, так ещё и для Киры это дополнительная защита.
        Любой, кто попробует до неё добраться, теперь вынужден считаться с тем, что она не просто живущая со мной женщина, она член семьи. Не дай бог, случись что, и моего желания отомстить за любовницу, никто бы не понял. Что за разборки из-за бабы? А тут жена, тут расклад совсем другой, тут я обязан за обиду жены расквитаться.
        Да и все знают, что Агировы вторых, традиционных, жён не берут, лишних баб в дом не приводят, в отличие от многих других семей. Это, правда вряд-ли поможет от клубка змей, что от злобы и зависти попытаются шипеть ей вслед, постараются хоть словом, но зацепить. Вот тут хорошо, что на ближайший год от лицезрения всего этого дорогостоящего отребья мы избавлены. А за год найдут себе другую жертву, чтобы примеривать на себя уже его фамилию.
        Кира заметно растерялась и пока не понимает, что произошло, но и явного нежелания быть моей женой тоже не проявляет. То, что она теперь принадлежит мне, для неё просто неожиданность. И она осторожно пробует привыкнуть к новому для неё статусу.
        Любая другая, не важно, из какой семьи, закатила бы мне такой скандал с недельной истерикой, что не было праздника, гулянья на весь город, многочисленных подарков и прочего. Любая, но не моя Кира, которая даже от положенных подарков отказалась.
        Она у меня вообще не падкая на тряпки и побрякушки. И хотя прекрасно знает, что уж точно не обеднею, даже если ей всю комнату шмотьём завалю и всякими цацками, всё равно каждый раз упирается. Мол, лишнее и не надо.
        Странная она, книжкам радуется, от поездки на Урал до сих пор счастлива. От дедовой псарни в восторге весь вечер была. От простой возможности псов потискать, глаза горели и сверкали так, что дед окончательно уверился, что нашел родственную душу. Предложи он ей помочь, она бы и не вспомнила, что она в вечернем платье. Интересно, сколько бы из тех баб, что заискивающе растягивали надутые губы на том званом вечере, пошли бы с дедом на псарню, к огромным собакам?
        Нет, то, что дед ни одну туда бы и близко не пустил, я не сомневаюсь. Но то, что праздника для Киры не было, тут конечно мой косяк. Думал, исправлю. Поедем, куда захочет, посвящу весь день ей.
        Ну да, угадал! Женщина, которой с утра сообщили, что пока она спала, на ней успели жениться, вместо того, чтобы закатить истерику с выносом мозга, потратившая почти три часа на приготовление охрененного завтрака-обеда, конечно. ни в какие магазины не захотела.
        Единственное, что проскользнуло, не недовольство даже, а скорее паника, это когда она узнала, что дед с матерью в курсе, чем мы по ночам занимаемся. Чуть как жеребец не заржал, наблюдая, как округляются её глазки и заливаются румянцем щёки, по мере того, как она понимает, за что именно ей от моей семьи подарки положены.
        Это она ещё не знает, что Влада дед встретил, как и положено, на пороге дома, уже зная, что тот везёт свидетельство о браке. Простынь я вытащил из корзины для белья, куда стянул всю постель той ночью. Благо мы на следующий день. весь день провели вне дома, а то Кира бы наверняка всё простирала бы, чтоб никто не увидел и не узнал.
        А тут так удачно всё срослось, аж сам от своей затеи доволен. Сначала брачная ночь, на следующий день невесту родне показал, и ночью женился. Отличился! Свадьба точно не как у всех.
        А жена переживает только о том, что некоторое подробности стали известны кому-то кроме нас двоих. Это она ещё не знает, что получив свёрток, о котором речи не было, дед его под радостные крики всё сразу понявшей матери и Тамии, прямо там и развернул. Мне сразу прилетело от деда сообщение с текстом: "везучий ты у меня поганец"! Рассказывать не стал, и так она краской заливается, глаза испуганные, а мне смешно и затискать её хочется.
        Представил, чтобы с ней было, если бы как и положено свадьбу играли, и на утро эту простынь из комнаты при всей родне и гостях бы вынесли! От её смущения весь дом бы заполыхал? Забавная, нашла чего стыдиться!
        Но раз жена хочет провести день свадьбы дома, значит, остаёмся дома. Я бы вообще её запер, чтобы ни одна сволочь и близко не подошла, и смотреть не смела.
        Моя она, во всех смыслах моя. Главное не задурить, не напугать. Ещё одного шанса не будет. Чуть подождать, дать время в себя прийти, выждать пока о неприятных ощущениях от первой близости позабудет. Только бы удержаться, не переступить черту. А это ни хрена не просто! Особенно когда она так доверчиво ко мне льнёт, не боится моих рук. Испытание мое! Чистой воды искушение.
        Вспомнил, как в тот день пошёл посмотреть, куда Шасим с напарником провалились, но услышав шум распахнувшейся двери и шаги по коридору, вернулся в кабинет, куда они следом за мной привели Киру. Знать бы заранее, сам бы за ней пошёл, не позволил бы напугать. Да и сам бы язык на привязи держал, не с угроз начал бы.
        Держу на весу желанную девочку и сам себе завидую. Столько радости от простого попадания в цель. И этой радостью она щедро делится. В который раз удивляюсь тому, насколько Кира открытая, искренняя в своих эмоциях.
        И в тоже время сдержанная. Я знаю-то её всего три месяца, но представить её орущую, скандалящую, устроившую показательный слезоразлив, я не в состоянии. Но и она смогла меня удивить. Я думал, что после того, как она взялась готовить и призналась, что она язычница, родновер, как они сами себя называют, я уже всё остальное приму, как данность.
        Даже то, что она оказалась нетронутой девочкой, включив голову, можно было бы предположить. Но когда она уложила меня на плед перед камином и взялась разминать забитые кислотой после тренировки мышцы, вот тут я прибалдел.
        Срочно, нужно стребовать с неё список всех её умений! То она на кухне колдует так, что после того, как попробовал, в ресторане жрать не станешь. То танцы устроила, с такими извиваниями, что мне потом весь день брюки жали. Теперь выясняется, что она у меня ещё и массаж делает. Да так аккуратненько, тщательно, что думал, терпению моему точно конец, подомну под себя и прямо здесь правом мужа воспользуюсь.
        Только одна мысль, что напугаю, и обратной дороги не будет, удержала хер в штанах. Но я ж походу головой где-то стукнулся, чистым мазохизмом страдать начал! Мало мне было терпеть, пока она почти два часа для меня старалась, по мне своей задницей елозя, я ж решил ещё порцию испытаний для своего терпения выпросить. В душ её с собой потащил.
        Стоит, пытается дрожь удержать, страха не выдать. Глаза вниз боится опустить, знает, что увидеть может. Но только смотришь на неё и понимаешь, что не играет. Действительно неловко ей, не привыкла к подобному. Это мне по кайфу её потискать, поприжимать к себе, в волосах запутаться. А то стричься она собралась. Сожгу к чертям ту парикмахерскую, где за такое возьмутся. Вот только пусть рискнут!
        И тут я понимаю, что она чуть ли не как кошка мурчать начала, глаза от удовольствия прикрыла, на лице улыбка блаженная. Массирую ей голову, наблюдаю. как она тащится от этих ощущений и самому кайфово. Ну, кто осмелится сказать, что у меня не охрененный день свадьбы вышел?
        Не знаю, может ночью, может с утра, но чувствую, что что-то изменилось. По поведению её, по игривости, по взглядам, что на меня бросает, по тому как смутившись от шуток Влада, прячет лицо у меня на плече. Словно даже от этой малости ищет защиту у меня.
        Всех баб с офиса, что пришли нас поздравить, Кира рассматривает внимательным взглядом, и мелькает в её глазах, что-то такое, что я еле оскал сдерживаю. Ревнует! Моя девочка ревнует! И не важно, что не причин, ни повода для этого у неё нет, и не будет. Мужское самолюбие ещё никто не отменял.
        В кабинете ворчит, что налетели "галки - вороньё, откуда только вызнали". И как-то разговор вышел, на то, что в принципе год даётся на то, чтобы жена забеременела. И вот тут она взвилась! Первая мысль была, что она детей не хочет, именно от меня не хочет. Она же там интелегентка, аристократка в хер знает каком поколении, а я для неё бандит с большой дороги, да ещё чужого народа.
        Злость вскипела волной, поднялась, чуть мозги не захлестнула. Спрашиваю, что ей не так, и сам ярость в своем голосе слышу. Слышу её ответ и понимаю, что сам дебил. Она о разнице между нами и не думала, она за то, что может быть к беременности не готова переживает.
        Что как вынашивать, если организм ослаблен, вдруг будущему Агирову чего не додаст, научить, как положено, не сможет. От того, что она даже и не собиралась спорить, по каким правила ребенка воспитывать, внутри просто волна тепла всё омывает, последние искры ярости и неоправданной злости гасит. Чего опять вспыхнул?
        А она... она точно из заповедника какого-то сбежала. Как я её ухватил? У судьбы урвал, у смерти вырвал. Сразу дегрод не расчухал, что за сокровище в лапах оказалось. Не устану чутье благодарить, что спохватился вовремя тогда, успел.
        Не выдерживаю, и говорю ей, что она уже может быть беременна, и вижу, как она считать в голове начинает, прикидывать. Дразню её и сам кайфую, от того как реагирует на меня, как откликается, как сама ко мне тянется. Чувствую себя последним павлином, что хвост перед самочкой изо всех сил распушил и ходит вокруг неё, танцы устраивает. Только и сам уже от тех танцев удовольствие получать начинаю.
        Ловлю её заворожённый взгляд во время тренировок, и словно воздуха в груди больше становится. Особый кайф сразу после тренировки её поймать, и к себе прижать, чтобы прям всю её телом ощущать. Видеть, как плывет девчонка, что запах ей нравится, вот такого, после зала.
        И с каждой прожитой вместе минутой всё больше понимать, что встрял я по самое не балуй. Мало мне. Её мало. Не хочу, что бы просто приняла и уступила. Жизни её мало, тела будет недостаточно, душу хочу её. Чтобы сердцем ко мне тянулась. Что бы ни страсть, не желание и не похоть ко мне тянули. Никогда не думал, что я этого буду желать, по-настоящему жаждать. Но хочу, чтобы не от безысходности меня приняла, потому что другого выхода не было, не от того, что я сам ей себя навязал и к себе приковал.
        Хочу, чтобы любила. Чтобы и мысли о том, чтобы на моем месте другой был, допускать не хотела. Ни не смела, а именно не хотела. Чтобы была уверена, что повернись жизнь по-другому, она сама бы меня выбрала, хоть ты ей сотню мужиков поставь.
        Дурной совсем стал, один в один дедов пёс, которого она князем назвала, взгляда жду, на ласку напрашиваюсь. Совсем мозгами поплыл. А кто бы, мне интересно, устоял? Кто расстилаться не стал, лишь бы к себе приучить, все её мысли собой заполнить?
        Смешно сказать, она моим холдингом занимается, счета проверяет, крыс на чистую воду выводит, расчёты под контракты пересчитывает, а я ей мешаю, от дел отвлекаю, домой утягиваю. Потому что с хохочущей женой на матах в зале поваляться, конечно, важнее.
        Закономерный итог не заставил себя ждать. Некоторым правила жать стали. Крысы оскалиться решили. Ну-ну.
        Я обещал Кире, что сегодня точно едем за шмотьём, и больше она меня не отговорит. Снег уже лег, а у неё в шкафу вещей, по пальцам пересчитать. Но один звонок с сообщением, что трое бойцов ранены, и один уже не жилец, резко перечеркивают планы. Скотов уже вычислили и надо только додавить. И я должен там быть, показать, что бывает, когда твари забываются и напомнить, кто держит этот город за жабры.
        Что делает любая баба из тех, что пачками пытались повиснуть на моей шее, точнее на кошельке, на всех этих "вечерах", если ей пообещали шопинг и отменяют его из-за дел? Правильно, обиды, сопли, слюни и упрёки. Что делает моя жена? Просто молча, не обращая внимания на то, что ответил ей гораздо грубее, чем собирался, подходит и обнимает.
        - У нас проблемы? - вот и всё.
        Моя девочка. Чистая, нежная, одним вопросом озверевшего мужа мурчать заставляет. От неё отрываюсь через силу, еле-еле заставляю уйти, о делах вспомнить.
        Машины выезжают с парковки, и на повороте, я чисто случайно поднимаю голову вверх, где я знаю находиться окно моего кабинета. И как удар поддых, её фигурка в окне. Провожает, волнуется. Ну, моя же! Моя.
        Часа через четыре на телефон приходят несколько сообщений. Понятно, Кира и покупки, вещи не совместимые. Приеду, посмотрю, чего она там купила на эти копейки. Следом падают ещё несколько оповещений, смотрю, названия знакомые, значит, по дороге домой за продуктами заехала.
        Мысли о жене настраивают на миролюбивый лад, поэтому уродов кончают быстро. И так завтра город всколыхнет волна сплетен и пересудов. Меня никто в открытую не посмеет обвинить, но урок надолго людям память освежит, заставит вспомнить давние страхи. Все должны уяснить и помнить, что на мое покушаться нельзя, если не хотят кишками наружу светить. Особенно сейчас, когда у меня появилось нечто очень дорогое и хрупкое!
        Домой возвращаюсь хорошо за полночь. На территории сталкиваюсь с Измаилом, надёжный парень, проверенный. Поэтому его на охрану Киры и поставил. Явно меня ждёт.
        - Что случилось? - сразу хочу суть проблемы услышать.
        - С вашей женой за покупками ходил. Сопровождал. На неё Рубина Багоева с подругами налетела. - От этой фразы я похолодел, но уже следующие фразы доклада, хоть и не сильно, но успокоили.
        Кто бы сомневался, что капризная, избалованная с@ка, не упустит шанса плеснуть грязью. Пользуется давним отношением нашей семьи к своему отцу и тем, что я с бабами никогда разборок не веду. Но зря надеется, что я проигнорю её нападки на Киру. Скинул деду сообщение, он в семье старший, может и посетовать, что ай-яй-яй, как нехорошо, некрасиво и просто невоспитанно.
        И придётся девке собственной злобой давиться и улыбаться. И ведь знает, что мне даже приглашения не пришлют, максимум телефонным звонком отделаюсь, а всё равно постаралась кипятка плеснуть, намекнуть на мужские развлечения, от которых девушек из "достойных семей" подальше держат.
        В дом захожу, стараясь не шуметь, только бестолку. Кира не спит, встречает у порога. Смотрю на часы, почти полвторого ночи. Но от её "тебя ждала" всё сразу становится не важным, проблемы, разборки, возомнившие о себе курицы.
        Ловлю её в объятья и понимаю, что всё, вот он мой предел. Надо девочку отпускать. Сейчас. Пусть в свою комнату идёт, но от меня подальше, иначе не сдержусь. Не смогу больше. Только обижать её не хочется, хочу, чтобы поняла, почему решил на расстоянии держаться.
        Честно говорю, признаюсь как на духу. А мне в ответ, что больше и не надо. Вот только поужинаю и можно не сдерживаться. Серьёзно она это? Или издевается? Какой ещё ужин?
        На руки её подхватываю, самую ценную мою добычу, и как дракон тащу драгоценность в логово. До порога её комнаты, в которой мы теперь спим, я ещё способен помнить, что нельзя напугать, нельзя ещё раз обидеть, боль причинить, аккуратно нужно, осторожно.
        Но стоило опустить свою ношу на постель и мозги вырубились. Совсем. Как разделся, сам не помню, как рвал на ней одежду, всплывает обрывками. Чуть действительно её не сожрал заживо. Помню только мягкое тепло её кожи под своими губами, как мои руки жадно обследовали это тело, запоминая удовольствие от того, как она выгибается. Не вспомню, что в башке перемкнуло, но в ушах стоит её стон в мои губы, от того, что во время поцелуя, я массирую её голову. Знаю ведь, что ей это нравится.
        - Больно? - выдыхаю вопрос в широко распахнутые глаза.
        - Нет, совсем нет. Просто... Просто много там... Давит. - Дыхание сбито, лицо пылает, глаза отливают ведьминской зеленью, волосы водопадом по подушкам.
        Ничего охренительней этой картины не видел, и представить не могу. Моя, до капли, до вздоха, жизнь твою забрал, тело твое дождался и душу заберу! Не оставлю выбора! Меня любить будешь, сама мне сердце отдашь.
        Каждым движением её присваиваю, к себе приучаю. Тону в каре-зелёных омутах, себя не помню, ничего важней искр в этих глазах нет и быть не может. Слушаю её сбившееся дыхание, как музыку, выпиваю её стоны, что пьянят покрепче односолодового вискаря. Чувствую, как напрягается всё её тело в моих руках.
        - Сабир... - не понимает, что с ней, не знает, во мне опору ищет. Даже сейчас.
        Приподнимаю её бедра, крепче к себе прижимаю, ускоряю темп, словно стараюсь за боем собственного сердца успеть. Запечатываю поцелуем её рот на вскрике, ловлю её дрожь всем своим телом. Сжимаю руками выгнувшееся от удовольствия тело так крепко, что, кажется, сейчас сломаю. Чувствую её коготочки, что царапают спину и затылок, чувствую, как жадно меня стискивает внутри неё, и от этого удовольствие кипятком плещет по позвоночнику, вырывая из глотки звериный рык.
        - Кусай, Кирра! Сильнее! - рычу, прижимая её голову к своей груди, и сам впиваюсь зубами в девичье плечо.
        С@кааа! Как же вкусно! Как охренительно размазывает судорогой, спазм за спазмом. Кипятком, живым огнем по бёдрам и венам! Ловлю затихающую дрожь её удовольствия своим оргазмом, семенем заливаю её пламя, безумный голод утоляю её кровью. И как сумасшедший начинаю зализывать прокушенную собственными зубами кожу на её плече. У неё кровь идёт, а я совсем крышкой поехал, ни капли упустить не хочу.
        Заваливаюсь на спину, укладываю её голову на своей груди, устраиваю её тело поверх своего. Кира приподнимается, рассматривает рану на своем плече и вдруг улыбается, шально и пьяно, и тыкает пальцем в кровоподтёк на месте своего укуса, мою шкуру она прокусить не смогла, и с довольной моськой заявляет.
        - Мой!
        - Весь твой! - соглашаюсь с ней я, снова целуя её глаза и губы и ловлю её ответные поцелуи.
        Глава 26.
        Сабир.
        Пара месяцев проносится, как один безумный день. Всё ночи и выходные заполнены нашей страстью. И меня всё никак не отпускает мое наваждение, все никак насытиться не могу. Может, потому что себя сдерживаю, не всё себе позволяю, фантазии в узде держу, что-то так навсегда и останется только в мыслях. Потому что даже в страшном сне, не позволю себе подобное предложить жене.
        Часто ездим к деду с матерью. Дедов ветеран, кроме как на Князя уже и не откликается. Когда бы мы ни приехали, он уже стоит у решётки и ждёт. Словно издалека приближение Киры чует.
        - Пропал пёс, совсем пропал! - шутливо сетует дед, наблюдая, как ветеран собачьих арен, что и противников и псарей рвал только в путь, подпихивает голову Кире под руки, подставляет горло, как только можно показывает, что доверяет.
        Как взрослый, матерый пес, словно щенок на пару с моей супругой носятся по сугробам и долго обнимаются перед каждым расставанием.
        Дед со смехом рассказывал, как приехав на день рождения Зафара, прямо при подлетевшей Рубине, начал сетовать, что так и так, мол, внук отойти от жены не может. Обхаживает и задабривает разобиженную Рубиной супругу, все капризы выполняет. И про присланную мной после свадьбы простынь не забыл упомянуть, от чего девку перекосило так, что дед испугался, что лицо у гадины сведет, да так и останется.
        - Удивительно, здесь девки себя не берегут, рано знать обо всём начинают. - Плюнул ядом Зафар.
        - Так на рано о таких вещах знающей девке мой внук и не женился бы. К чему ему супруга, что про супружескую постель не от него узнала? - ответил дед, тот ещё хитрец.
        Вроде и слова хозяина вечера повторил, и в тоже время ткнул, что Рубина то, о том, что в постели происходит, прекрасно знает, раз не стесняется посреди магазина об этом говорить.
        - Ну, всё дед, ты теперь официально самый нелюбимый гость Багоевых. - смеялся я, когда дед в красках рассказывал, как умыл стерву.
        - Да наоборот, зазывают, чуть ли не каждую неделю, скоро отказывать неудобно станет. - поморщился старик.
        На работе Кира землю роет, проверяет филиал за филиалом, одну компанию, входящую в холдинг, за другой. Видно, что уже устает девочка. С осени ведь почти не прекращая, копается во всех этих завалах. И такое откапывает, что только диву даёшься наглости некоторых. Они себя бессмертными считают или что? Хотя сдается мне, что это меня за дебила держат, верят, что не узнаю.
        Но мне и на крыс похрен, когда начинаю замечать темные круги под глазами, бледность, да и уставать девочка стала сильнее и быстрее. Утром может щебетать птичкой, а уже после обеда еле глаза открытыми держать. Вчера вечером не выдержал, сказал, чтоб даже близко к своим цифрам не подходила.
        - Не могу, ты же знаешь, что я веду покупку того химического завода, с которого взрывоопасную смесь поставили для взрыва. - Спорит со мной Кира.
        - Что там вести? Всё уже куплено, Влад сегодня за документами поехал, вывезет весь этот архив к нам. Там не торопясь разберём. А ты отдыхай. - Настаиваю я.
        Наш спор прерывает телефонный звонок, заставивший меня потеряться на несколько минут. Звонил один из бойцов сопровождения, машина, на которой Влад должен был везти все документы из архива, была взорвана почти перед самой отправкой. Влад в тяжёлом состоянии направлен в реанимацию, и не факт, что довезут. В момент взрыва он был на расстоянии двух шагов от машины.
        - Кира, езжай домой и никуда из дома! Поняла? - прошу её после того, как в двух словах сообщил, что случилось и куда я срываюсь.
        - Да, как скажешь. - Без споров, без истерик, без идиотских фраз типа "ну есть же охрана", она собирает свои вещи за секунды и идёт вместе со мной из кабинета.
        Первым делом проверяют машину, на которой поедет она. Отправляю её с Измаилом, сам лечу в больницу. Сижу в коридоре, жду, когда закончится операция, и мысль, что только бы выжил этот ехидный чертяка, меняется другой.
        Кира и в этот раз была права. Значит, был в тех бумагах ответ на мой вопрос.
        От операционной передвигаюсь к реанимации. Оперирующий хирург выдал, подойдя ко мне.
        - Состояние очень тяжёлое. Но стабильно тяжёлое. - охренеть как обнадежил.
        Не успел я открыть рот, чтобы нарычать на врача, чтоб он тогда не рядом со мной стоял, а делал что-нибудь, чему его там учили, чтобы состояние стало лёгким! Чтобы Влад на хрен из этих бинтов выпутался и пошёл на своих двоих! А не лежал, напоминая мумию.
        Как заметил идущего по коридору Измаила со свертком в руках. Кира передала, значит, или ночью не спала, или утром встала до рассвета, но приготовила и собрала мне поесть. Сама из дома даже не дёрнулась, понимает, что не просто так дом под усиленную охрану встал, а заботу проявила. Обо мне подумала, поддержала, как смогла, даже так, на расстоянии.
        Домой возвращаюсь только на третьи сутки. Не выспавшийся и злой, как чёрт. Может и не хозяйское дело, за каждым бойцом, что на койку больничную попал, лично следить. Только это не просто боец. Это Влад, с которым мы не раз и не два друг друга вытаскивали из-под обстрела. И из плена. И на заданиях вместе глубину жопы, в которую нас кинули, мерили. Влад мне стал тем самым братом, которого не смогла сохранить мать. И мне важно было там быть. И никто этого не понял. Никто кроме Киры, которая просто писала сообщения, не требующие ответа, и присылала свежую одежду и домашнюю еду.
        Жена встретила, как всегда, сразу у двери. Каждый раз, когда мы возвращались не вместе, она выходила в коридор, слыша щелчок дверного замка, а я каждый раз, раскрывал для неё объятья. Как и сегодня. Только сегодня я сам нуждался в её тепле и понимании, которого она для меня не жалела, пока я ждал результатов операции и первых дней в реанимации.
        - Кир, пойдём спать?- проведенные в полудрёме часы, только, казалось, ещё больше вымотали. - Я так устал, что просто бы вытянуться бревном.
        - Главное, что жив. Он живучий и сильный, выкарабкается. А ты поможешь. Мы поможем. И всё будет хорошо. Правда? - мудрая моя девочка, знает, когда промолчать, а когда слово необходимо.
        Замираю на мгновение внизу лестницы, наблюдая, как она поднимается, оборачивается, улыбается. И взгляд такой, мягкий, полный тепла и понимания, поддержки. Моя удивительная девочка. Уже сотни таких моментов в сердце, и в каждом ты.
        Прижимаю её к себе, как привык за эти месяцы, вдыхаю запах её волос, чувствую её дыхание на своей груди и понимаю, что если со мной что-то случится, если я, как Влад, окажусь на койке в реанимации, мне будет ради кого и ради чего вернуться даже с того света. С этими мыслями я и уснул.
        Чтобы проснуться от стона Киры.
        - Кира? Ты чего? Что случилось! - она вся белая, лоб в испарине, лежит скрючившись.
        У меня сон как водой смыло. С такой скоростью я не подскакивал с кровати и не одевался даже в армии.
        - Тошнит... - стонет моя девочка.
        Не мешкая, подхватываю её с кровати и несу в ванну, стоило ей только склониться над унитазом, как её начинает выворачивать. Я не знаю, чем помочь, держу волосы, целую затылок, глажу по животу, подсовываю полотенца. А у самого паника. Заболела? Или отравили? Подсунули что? Переутомление? Загнал девчонку! Точно. Там двадцать лет пи@дили и живые, и мертвые, а она одна разгребает! Она умывается, на меня не смотрит.
        - Уйди, пожалуйста. - Просит, чуть не плача.
        - Не понял? С херов ли я уходить должен? - доходит, как до жирафа, что видимо это из-за того, что тошнота по утрам не самое красивое зрелище. - Кир, если помнишь, мы почти что именно с этого и начали наше знакомство. Детям будем рассказывать, что когда познакомились, папа у мамы рвоту вызывал... Кииир... Кира, а когда у тебя последние женские крови были?
        - Ну... - стоит, глазами на меня хлопает и отвечает еле слышным шёпотом. - Перед свадьбой... Я и внимания не обратила, что их нет. Думаешь, мы... Того?
        - Сейчас узнаем.
        Минут через сорок взмыленный Измаил с бешеными глазами притаскивает из ближайшей аптеки штук восемь разных тестов, и всё-таки выгнав меня из ванной, Кира запирается там минут на пять, которые мне показались вечностью. Удержаться и не вломиться к ней, было с моей стороны просто эталоном терпения и выдержки.
        - Кира, что там?- смотрю на бледную мордашку и распахнутые глаза, когда она всё-таки открыла эту чёртову дверь.
        Все восемь тестов лежат, аккуратно разложенные на бумажном полотенце, и все дружно мигают двумя сплошными. Смотрю на тесты, смотрю на жену, опять смотрю на эти тесты. Поворачиваюсь к жене. Подхватываю её и кружу, подбрасываю и ловлю. Ой, дебил! Ей же плохо, тошнило только что, а я её трясу со всей дури.
        Смотрю на неё и набрасываюсь с поцелуями. Для полного счастья, мне не хватает только одного, трёх банальных слов от собственной жены. Но они будут, точно будут впереди. И тогда... Я не знаю, что будет тогда! Потому что сейчас я понимаю, что значит "за спиной выросли крылья".
        - Кира! Ты отдыхай! Приеду, отпразднуем, я быстро заскочу в больницу и к деду с матерью. Повышу им статус. Из дома никуда! Хорошо? - дожидаясь кивка, целую её в мягко улыбающиеся губы и буквально бегу к машине.
        Хочу побыстрее закончить все дела и вернуться к своей чернобурке. Интересно, кто у нас будет первым? Пацан или девочка?
        В больнице провел буквально десять минут. Расспросил врача и зашёл к Владу. Он всё ещё был без сознания. Но я, наклонившись к самому его уху, прошептал самую важную новость.
        - Выкарабкивайся, брат! У меня скоро будет ребёнок, представляешь? Ты первым узнал! Сразу после меня и Киры! - мне показалось, что у Влада дёрнулись ресницы. Но в себя он, к сожалению, не пришёл даже от этой новости.
        До дома деда не ехал, а летел. Всё представлял выражение лица деда, когда сообщу, что он скоро станет прадедом. Специально звонить не стал. Забегаю в дом, в гостиной мама сидит, что-то вышивает.
        - Ты чего такой радостный? - спрашивает с улыбкой.
        - Дед где? - хочу сразу всех собрать.
        - Так нет его. Третий день у Багоевых, на этот раз не отвертелся. - Смеётся мама.
        - Ну, значит, сам виноват. Ма, ты скоро станешь бабушкой, а я отцом! - выпаливаю и смотрю, как с лица матери буквально стекает радость от встречи и улыбка.
        - Ты с чего это взял? - мать задаёт странный вопрос.
        - В смысле? Кира беременна! - никак не могу понять, что за странная реакция у матери на эту новость.
        - Ты уверен, что она беременна? - продолжает настораживать мать.
        - Да! Да в чем, в конце концов, дело? - не выдерживаю происходящих непоняток я.
        - Потому что это не может быть твой ребёнок, Сабир. Ты не можешь иметь детей. - Убивает меня мать.
        - В смысле? Что за бред? - отказываюсь верить своим ушам я.
        - Я всю жизнь скрывала, боялась, что не дай бог, где всплывёт. Ты не знаешь, каким был твой отец. Он просто вычеркнул бы из своей жизни ставшего неполноценным сына! - мать еле сдерживает слёзы. - Ты совсем мелким переболел, опасной для мальчиков болезнью. Температура держалась пять дней. Отец твой дома мог неделями не появляться, и я всё скрыла. Сказала, что обычная простуда. Но... Это был приговор, Сабир. Я поэтому и была против, чтобы тебе невесту по договору искали. Через год-другой родня невесты поставила бы вопрос ребром, и вскрылось бы всё. Я бы и дальше молчала, если бы не эта новость...
        Иду к бару по памяти, ослепший и оглохший. Беру вискарь и лью в глотку прям из горла. У меня мир рухнул за минуту. Не слышу, что говорит мать. Не помню, сижу я или стою. Сколько бутылок выпил? Одну? Две? Три? Без разницы.
        На кого променяла? Перед кем ноги раздвинула? Собираюсь с силами, поднимаюсь и иду к машине. Посмотреть в эти лживые глаза! Чувствую, что всё вокруг плывёт, как после контузии. Не могу понять, это уже на улице стемнело или у меня в глазах темно. Вроде мать пытается остановить. Нет. Я хочу увидеть эту с@ку! Сам хочу спросить...
        - Сабир...
        - Явилась, бл@дь! С кем ебл@сь? - хватаю её за плечи и трясу, пытаюсь вытрясти из этой лживой девки всю правду. - Сколько у тебя мужиков за это время было? От кого выродок?
        - Сабир! Ты что несёшь? Какие ещё мужики? - пытается отпираться до конца.
        - Те, чьего ублюдка ты пытаешься на меня повесить! С@ка! Я детей иметь не могу, стерилен, как мерин! Не ожидала? - убью сейчас, заношу руку, чтобы врезать по этим лживым губам, но вспоминаю, что обещал ей, что не трону, даже если будет виновата. А я не она. Я не лгу. - Убирайся обратно. И сиди дома. Чтобы глаза мои тебя не видели.
        - Сабир! Что случилось? Ещё утром все было по-другому. Боги, да кто у меня мог быть, кроме тебя? Сабир, я тебя люблю и никогда бы...
        - Заткнись! - те слова, что я так ждал, сейчас как злобная насмешка.
        - В конце концов, можно же проверить! - нагло упирается, даже когда ей доказательствами в нос тычут.
        - Не х@й проверять! Не испытывай судьбу. Проваливай. - Еле сдерживаюсь, чтобы не придушить дрянь.
        - Да что за дичь! Я твоя жена... - всё последняя капля, черту она перешла.
        Хватаю её за руку, сдираю плотно сидящее кольцо, обдираю палец в кровь, но мне всё равно. Кольцо летит в сторону сада и похрен мне, что там с ним будет.
        - Хочешь продолжения? - мотает головой, сглатывает слезы, разворачивается и бежит назад.
        А я делаю несколько шагов назад и сажусь на ступеньки крыльца. Сердцу больно, душу рвёт на клочки. Мать что-то говорит, тянет куда-то. Как в детстве послушно иду за ней. В себя прихожу только на третий день, мать, молча, кладет передо мной комплект ключей от дома.
        - Твоя жена сбежала. Видно, когда не получилось, ушла к своему любовнику.
        Со всей силы кулак летит в стену, и мне даже не важно. Это хрустят деревянные панели, которыми оббит весь дом, или кости моей руки.
        Глава 27.
        Кира.
        Домой возвращаюсь ни жива, ни мертва. Я весь день готовила и пыталась восстановить документы, чем занималась уже три дня, с момента, как стало известно о взрыве. Когда и поздним вечером Сабир не вернулся, поехала сама домой к его семье, боясь, что я просто не знаю, что ещё успело случиться за это время.
        Но реальность была страшнее самого лютого кошмара. Кто этот зверь? Что за бред про бесплодие и мои якобы измены? Несправедливые обвинения жгли калёным железом.
        Дома моих сил хватило только доползти до дивана и, уткнувшись в подушку, разрыдаться. Даже палец не забинтовала, и теперь пачкала кровью диванную подушку. Свет я не включала, ревела до тех пор, пока не начала заикаться. Щелчок дверного замка почему-то напугал. Но ещё страшнее стало, когда в комнату вошла Дамира, а за её спиной маячили уже знакомые мне Шасим и его дружок, которые даже не скрывали мерзких, сальных усмешек.
        - Шлюха не будет жить в доме моего сына, и пачкать имя моей семьи. - Выплевывала в мою сторону Дамира. - Поедешь туда, где тебе место. А своему сыну я найду приличную девушку, а не ту, что будет раздвигать ноги перед чужими мужиками.
        - Вы же знаете, что это не правда! Это легко проверить! - кричу ей я, в панике, потому что понимаю, что ничего хорошего меня не ждёт и защититься мне нечем. Ни себя, не своего малыша.
        - И так всё ясно. В машину. - Шасим хватает так, что, кажется, рука сейчас оторвётся, в машину я буквально влетаю, больно ударяясь головой.
        Всю дорогу Дамира молчит. Мы приезжаем на закрытую площадку. Трехэтажное здание, два одноэтажных в стороне, высокий забор. Охрана, дорогие машины и куча девиц, чей вид не допускает сомнений, куда меня привезли.
        Встречает нас двое мужчин. Несмотря на небольшую разницу в возрасте очень похожих между собой.
        - Это теперь твой дом и твое место работы, там, где и место таким, как ты, а не в приличном доме. - Шипит при всех Дамира. - Забирайте эту бл@дь. Хотите под клиентов отправляйте, хотите на торги выставляйте. Она моему сыну не жена.
        - Дамира! - пытаюсь достучаться до неё. - Вы понимаете на что обрекаете моего ребёнка? Это же смерть, вы...
        - Меня не волнует судьба этого ублюдка и такой шлюхи, как ты! - выдает с брезгливостью, и я понимаю то, что так долго не хотела замечать.
        Ничего не было, Кира. Ничего. Ты всё себе сама придумала. Свадьба? Свадьба, на которой тебя даже не было. Разве кому-то тебя представили, как жену. Кому-то из своего круга? Из тех, чье мнение значимо? В тебя поиграли, а когда наигрались, выкинули на помойку. А нет, в бордель. Где ты сдохнешь. Если повезёт, то сразу от кровотечения при первом изнасиловании. Если нет...
        Не зря Шасим довольно протянул, выдергивая меня из машины, что "скоро встретимся, мышка". Агировым всё равно, правда или ложь, и даже жизнь ребёнка их не волнует. Они нас приговорили. К самой мерзкой смерти, которую только можно придумать. Интересно, а я первая такая "жена" у Агирова?
        - Дамира!- говорю так громко и твердо, как только могу, и она оборачивается на звук моего голоса, хотя уже почти дошла до машины. - Вы знаете, что все ваши обвинения, ложь от первого и до последнего слова! Но, тем не менее, обрекаете и меня и моего ребёнка. Ребёнка от вашего сына. Я всех богов прошу о справедливости и проклинаю вас. Чтоб ты точно также, день за днём, была беспомощна и гнила заживо! Я сказала, вы услышали.
        На мгновение мне показалось, что Дамира дёрнулась в мою сторону и побледнела, но лишь показалось. Она надменно мне улыбнулась, садясь в машину. Один из мужчин, что нас встречали, старший по возрасту, сказал второму.
        - Отведи в административный корпус, пусть осмотрят.
        " Боги, просто дайте мне и ребёнку спокойно умереть, не проходя через всю эту грязь". Моя единственная молитва, с которой я шла к дальнему одноэтажному зданию.
        Глава 28.
        Кира.
        Младший, из встретивших нас мужчин, повел меня в одно из двух одноэтажных зданий.
        - Откуда кровь? - кивнул он на мой лоб.
        - Ударилась об машину. - Ответила ему, не желая его злить, раньше времени, надеясь хоть как-то избежать ужасной участи.
        - Правда, беременна? - последовал следующий вопрос.
        - Наверно. Только сегодня тест сделала, осмотра не было. - Голос начал мне изменять, в нём зазвучали слёзы.
        - Заходи. - Он раскрыл передо мной дверь одного из кабинетов.
        Само здание напоминало общежитие, длинный и широкий коридор и двери с двух сторон. Мужчина хоть и вел меня, крепко держа за предплечье, но не старался сделать больно. В кабинете, куда он меня привел и оставил, мало что напоминало о враче.
        Небольшая комната, обитая деревянной вагонкой, выкрашенной темным лаком. Стол с двумя стульями. Кушетка и большой шкаф со стеклянными дверьми. Я не услышала щелчка замка, когда меня сюда привели, поэтому решила, что меня не заперли.
        Но к чему запирать, если здесь наверняка полно охраны? Раз Дамира притащила меня сюда, значит, была уверена, что никуда я не денусь, и неважно хочу я здесь находиться, по доброй ли воле и всё остальное. Скольких таких как я здесь сломали?
        Пытаться бежать? Я не Лара Крофт и не Чёрная Вдова, чтобы вырубить всю охрану и бежать быстрее тренированных мужиков.
        Взгляд остановился на небольшой аптечке в шкафу за стеклом. Надежда маяком вспыхнула в душе. Я кинулась к шкафу и вытащила аптечку. Бинты, пластыри, всякая ерунда и... Блистер "Диргидрола". Почти пустой, всего одна таблетка. Но мне хватит, и хоть времени уйдет больше, но я уйду не измаранная, минуя всю грязь.
        Я легла на кушетку, прижав ноги к груди и обхватив их руками. Теперь мне осталось только ждать. В эти последние минуты своей жизни я разговаривала со своим ребёнком, о существовании которого я узнала только сегодня утром и которого никогда не смогу взять на руки из-за предательства его отца.
        Громкий шум в коридоре оторвал меня от прощания с моей маленькой искоркой. Мужские крики, в которых я почему-то услышала панику и страх доносились сквозь деревянную дверь. Совершенно не осознавая, что я делаю, я распахнула незапертую, как я и предполагала, дверь и вылетела в коридор.
        Те двое мужчин, которым отдала меня мать Агирова, склонились над лежащим на полу ребёнком, мальчиком лет трёх-четырёх. Мгновенно несколько лет моей жизни словно растворились, и снова я студентка-самозванка на практике в отделении. И словно за спиной стоит Арина Дмитриевна, заставлявшая меня вновь и вновь отрабатывать определение начинающегося удушья у детей, и меры по его купированию.
        Я буквально подлетела к ребенку, оттолкнув мужиков. Не зря меня в своё время гоняла старенькая врач-педиатр. Навыки никуда не исчезли, хоть практики слава богам у меня за это время не случилось.
        Уже видя, что малышу ничего не грозит, я попросила воды и салфетку, чтобы умыть мальчишку. Всё это время я с ним разговаривала, спрашивала о чём-то, начиная от имени и заканчивая тем, как он хотел бы провести выходные. Посчитав, что я всё сделала, я сказала мужчинам, что всё это время находились рядом, что ребёнка нужно уложить спать и попыталась встать. Но не смогла. Признаки собственной аллергии, которые я не замечала из-за стрессовой ситуации с маленьким Арланом, сейчас проявились. Да и мальчишка вцепился в меня со всей силы и не хотел отлипать.
        - Тебе надо поспать. Выпить теплого молока, чтобы завтра не болело горлышко и спать. - Увещевала я напуганного мальчика, но тот только упрямо тряс головой. - Хорошо, а если просто полежать? Я рядом посижу?
        Дождавшись, что маленький согласился, я взяла его на руки и пошла в комнату, где была до этого, чувствуя, как меня шатает. В какой-то момент, покачнувшись, я почувствовала на плечах руки, что аккуратно меня поддержали. Отметила этот факт с удивлением, но списала на то, что у меня на руках ребёнок, принадлежащий этим мужчинам. Семейное сходство было на лицо.
        Уложила ребенка на кушетку, на которой ещё недавно лежала сама и села так, что спиной, я оборачивалась на стену, а ноги ребёнка лежали у меня на коленях.
        Я молча наблюдала за тем, как старший из мужчин поднимал рассыпанную мной аптечку, с задумчивым видом покрутил в руках пустой блистер. Я была спокойна, потому что уже чувствовала поднимающуюся температуру. А значит, мой конец уже почти наступил.
        - Что с тобой? Ты выглядишь очень странно, я бы решил, что ты под кайфом, если бы не видел какую тебя привезли и не знал, что здесь ты бы ничего не нашла. - Сказал, тот, что постарше, выкладывая какой-то пластиковый прямоугольник, вроде телефона на стол.
        - Я нашла главное. То на что у меня сильнейшая аллергия. И приняла. Скоро всё закончится. - Рассмеялась я.
        Ведь, правда, забавно получилось. Я ровно в той же ситуации, от которой меня спас Агиров, и второй раз из-за него же. Что тогда он припёрся выбивать свои деньги, что сейчас его мать решила выбросить надоевшую сыну игрушку.
        - Зачем? - спросили меня.
        - Зачем? А зачем мне жить? Что меня ждёт? Изнасилование, потеря ребёнка, и что там ещё в перспективе? - страх, обида, боль от предательства любимого мужчины, оказавшегося такой тварью, что мне и представить было немыслимо. - Или вы верите, что я по доброй воле соглашусь ублажать всех этих извращенцев?
        - Почему извращенцев? - удивился мой собеседник.
        - Потому что только извращенец может получать удовольствие, унижая и причиняя боль. - Очевидно же, что нормальный мужчина не опустится до насилия над женщиной.
        - С чего ты взяла, что тебя ждёт именно это? Да при моем отце и старшем брате, многие сплавляли сюда неугодных невесток не нашей крови и любовниц сыновей, мешавших планам на этих самых сыновей. Но шлюхи, что сейчас здесь работают, работают добровольно. И с подобным мы больше не связаны. Я бы и Дамире отказал, да больно интересно стало, в чем же там жена её сына провинилась. - Прозвучало в ответ, в который я не торопилась верить.
        - Провинилась? Тем, что оказалась дурой, поверившей, что могу довериться пустым словам. Что обещания Агирова что-то значат. Что нужна, что смогу занять место в его жизни. Что весь этот фарс с женитьбой хоть чего-то стоит. Мной поигрались. Ведь влюбленная дура из кожи выпрыгнет, но сделает больше, чем могла сама себе представить. - Язык плохо слушался и заплетался, перед глазами всё плыло. - А когда узнал, что заигрался, что выгода от бухгалтера на поводке уже не так важна и значима, можно обвинить в измене. Какая же я наивная дура! Утром выясняется, что я кажется, беременна, а вечером Агиров вдруг становится бесплодным, не способным иметь детей! Но проверять отцовство он не хочет. Какое отцовство, зачем оно ему? К чему проводить проверки, что сейчас делаются, чуть ли не на каждом шагу, если он и так знает результат! Я ни на минуту не оставалась одна. Все мои передвижения отследить, раз плюнуть. И выяснить встречалась ли я с кем или нет, так же как провести экспертизу ДНК дело десяти секунд. Только зачем, если надо от меня избавиться? Отпускать нельзя, я же всю его бухгалтерию прошерстила. Но у
этой мрази даже не хватило духа, что бы сделать это самому. Не выливая ушат придуманных помоев! Трусливая падаль! Мамашу прислал. Ненавижу! Всем сердцем! За ту судьбу, что уготовили мне и ребёнку, за то, что даже то, что это его ребёнок не помешало нас приговорить. Гореть им в вечном огне! Нет таких проклятий, что были бы для них слишком.
        Даже не знаю, говорила ли я всё это или только думала. Жар от принятых таблеток превратился в пламя, что яростно лизало мою кожу, и выжигало в душе и сердце все чувства к Агирову. Надеюсь, что его жизнь превратиться в один нескончаемый кошмар. Не из-за меня. Из-за ребёнка. Безотчетно я прикрыла руками живот.
        Вдруг мягкая прохлада коснулась лба, пробежала по щекам и губам. Раз, другой... Чей-то смутный знакомый голос эхом пронёсся высоко надо мной.
        - Ну и что тут у нас? - отчётливо слышимая фраза сменилась неясным гулом и темнотой. К чёрту всё. Мы уходим.

*******
        Странное ощущение, словно я лежу на чём-то мягком, пахнет лавандой, причем слишком сильно пахнет. И что в комнате кто-то есть. Медленно и с трудом открываю слипшиеся глаза. Даже приглушённый занавесками солнечный свет резко бьёт по глазам.
        - Папа, Кара уже не спит, теперь можно говорить? - раздается с боку детский голос.
        - Да, Арлан, сегодня мы удачно зашли. Как себя чувствуешь, дорогая? - резко разворачиваюсь на голос и вижу одного из мужчин, того, кто разговаривал со мной в борделе.
        - Хорошо, только вялость. Но, как... - не понимаю где я и почему.
        - Как ты оказалась здесь?- улыбается он в ответ. - Сейчас расскажу по порядку. Давай представлюсь для начала. Это Арлан, помнишь мальчика, которого ты спасла? Мой сын. Я Амиран, ты ещё видела моего младшего брата, Тайгира. Ты зря рисковала собой и детьми, Агировы давно с нами не общались. С тех пор, как наш отец и четверо старших братьев погибли от взрыва вместе с Фахратом Агировым. И о том, что в нашем клубе больше нет тех, от кого хотят избавиться родственники, Дамира не знала, она позвонила по привычке. Чтобы встретить её, мне и брату пришлось делать крюк и заезжать в наш клуб, увидев тебя и услышав твои слова, я решил помочь, поэтому и не сказал Агировой, что она не по адресу. Думал, переждешь пару дней и уедешь из города, а дальше не мои проблемы, я греха на душу уже не взял. Но ты спасла моего единственного сына. Даже думая, что я отправлю тебе под клиентов. Я умею быть благодарным. Мой брат, видя, что ты избита, и услышав, что ты возможно беременна, позвонил своей подруге, очень хорошему гинекологу. Алина приехала очень быстро и только поэтому, ты и дети вне опасности. После экстренной
помощи в клубе, тебя перевезли в стационар, Алина здесь главврач, ты в платной вип палате. Кроме Алины и меня с сыном сюда никто не заходит. Так что не переживай.
        - Дети? - уловила я главное.
        - Ты действительно беременна, тесты не ошиблись и срок приличный, как сказала Алина. Десять недель. УЗИ показало, что у тебя двойня. Развиваются по сроку и твое решение им не навредило. - Он присел на край кровати, наблюдая, как его сын закарабкался ко мне и улёгся, прижавшись ко мне спиной. - Мой сын тянется к тебе, и есть вещи, которые делают нас друг другу обязанными. Поэтому... Наш отец прославился тем, что помимо детей от двух жён, ещё нажил и кучу детей от разных любовниц. Своих детей он забирал в свой дом. Мы с братом посовещались и решили, что мы вполне можем предложить тебе помощь и принять тебя в нашу семью. Алина настаивает, что тебе всё равно нужно быть под постоянным наблюдением, из города ты не можешь уехать. А это защита.
        - Меня уже принимали в одну семью! - горечь от этих воспоминаний жгла глаза.
        - Я тебе должен жизнь своего сына! Это не пустой звук. И мы, не Агировы! - четко сказал он, глядя мне в глаза. - Так как доставили тебя в очень плохом состоянии и в реанимацию... Короче, держи. Это свидетельство о смерти Киры Агировой и заключение врача о наступлении смерти в результате анафилактического шока. Дубликат. Оригиналы буду держать у себя на всякий случай. А вот это твои новые документы. Карина Алановна Тахмирова. Наша сестра по отцу. Если спросят, то брак у тебя был традиционный, супруг умер, вспоминать не хочешь и вообще тебе нельзя волноваться.
        - Мы тебя будем защищать! - выдал мальчишка, переворачиваясь ко мне лицом и обнимая меня за шею.
        Не знаю почему, но слёзы градом побежали по щекам.
        Глава 29.
        Кира.
        Почти неделя проходит для меня в больничной палате. Каждый день ко мне приезжают или Амиран, или Тайгир, оказавшийся очень весёлым и заботливым парнем. Он каждый раз приезжал с чем-то вкусненьким. То пирожные, то шоколадка. Спрашивал, может, я чего почитать хочу, или повышивать люблю, отпрашивал меня хоть на полчаса на улицу, погулять. Строго под его ответственность.
        Несколько раз, вместе со старшими, приезжал и маленький Арлан. На мой вопрос, где малыш, когда он вдруг не приехал, мне сказали, что он приболел.
        - Что с ним? - Не влюбиться в этого мальчишку сразу, с первого взгляда, было попросту не возможно. - Простыл?
        - Не знаю, он родился недоношенным, вскармливали на искусственном питании, жена у меня в родах умерла. - Рассказывал Амиран. - Сердце не выдержало. Поэтому сын слабый, болезненный. Где-то год назад начались эти приступы. Таких сильных, как в клубе ещё не было, но наверное прогрессирует. Всех врачей обошли, никто заразу найти не может!
        - А с кем же он сейчас? - удивилась я.
        - Дома, в кровати, под присмотром пяти нянек. А чтобы няньки за ним смотрели, а не сплетни обсуждали, там сожительница старшего брата. Его женщина. В доме вся прислуга на ней. Я стараюсь с сыном, как можно больше времени проводить, страшно подумать, что было бы не возьми я его в тот вечер с собой, и не реши мы с братом, что нужно тебе помочь. - Амиран похлопал меня по сложенным ладоням в жесте поддержки и продолжил. - Я хочу тебя предупредить, Расим, наш старший брат, не самый хороший человек. И его образ жизни никто не сможет назвать достойным. Мы с братом не просто так не по старшинству все дела ведём. Поэтому не удивляйся. На территории стоит отдельный дом, небольшой три комнаты, две подсобки и кухня. Но тебя никто посторонний лишний раз тревожить не будет. Охрану выставлю, чтобы названных гостей не случилось.
        - Странно. Мальчик болеет, куча нянек, за которыми самими пригляд нужен, женщина старшего брата, которой то ли за ребёнком, то ли за няньками, то ли за собственным мужчиной смотреть. Отец и дядя, на которых все дела и вопросы, и ещё один дядя, от которого охрана нужна. А кто же о мальчике заботиться? Бабушка где? Родители мамы? - спросила я. - Может и болезнь переросли бы при любви и заботе.
        - Отец у нас был очень жестоким человеком. И я не преувеличиваю. Жён, что мать Расима, что нашу с Тайгиром брал по договору. Обеих в могилу загнал постоянными родами. Он считал, что чем больше сыновей, тем круче мужик, тем сильнее род, семья. Нашей матери едва исполнилось восемнадцать, когда он взял её в жёны, как только закончился траур по первой жене, родившей ему пятерых сыновей. Мальчишек гонял, как зверей, как собак натаскивал, таких же зверей растил, чуть ли не едва ходить научились и у матери забирал с собой таскал. - Я слушала, затаив дыхание, даже сомнений не появилось, почему в место принадлежащее такому человеку спокойно могли привезти ни в чем не виновную девушку и превратить в последнюю шлюху. - За любую провинность бил, не считаясь ни с тяжестью вины, ни с возрастом. Это нас с братом и спасло. Расим болел, а мы с Тайгиром отлёживались после порки. Отец и остальные братья, те, что поехали с ним, погибли вместе со старшим Агировым, отец считал себя другом Фахрата Агирова, хотя на самом деле, был не более, чем верным цепным псом. Но то, что ему выделили место рядом с собой в этаком
закрытом месте для "хозяев жизни", для него прям было признанием и очень значимым событием. Поперся не просто так, с наследниками. Всё там и полегли. Помимо нас, законных сыновей, у него ещё и детей от любовниц было достаточно. Но пока мы в силу вошли, пока пытались после его смерти территорию удержать, в живых остались Расим, я и Тайгир. Конкуренты даже мелких не жалели. Поэтому появление уже взрослой незаконнорожденной дочери нашего отца вообще никого не удивит. Скорее недоумение вызовет, что только одна. Или решат, что остальных до сих пор прячем. Но ситуация у нас была тяжёлая. В какой-то момент стало понятно, что нам нужна поддержка. А её можно получить только через брак. За Расима, уже хорошо так себя показавшего, отдавать дочь никто не хотел, глава одной из нужных нам семей согласился, но при условии, что женихом буду я и женюсь на его племяннице. Так что с моей стороны ни бабушки, ни прабабушки нет, и дедушки тоже. А со стороны жены, ее отец, который видел внука раз десять всего, и младшая сестра, которой восемнадцать только вот должно исполниться. Кроме меня и Тайгира получается, что некому
заботиться и любить моего сына. Ты первая, кто его обнимает и о чём-то спрашивает, интересуется его делами. Если решишь сама присматривать, я буду тебе благодарен, потому что сын тянется к тебе, ему тепла не хватает. Если конечно не в тягость будет, тебе вон, своих двоих нужно...
        - Мне совершенно не в тягость! Арлан уже взрослый серьёзный мальчик, с которым можно прекрасно договориться! И совершенно не вредный. - Перебила я заулыбавшегося Амирана.
        - Ты, как солнышко, у тебя очень доброе сердце, Кара. - Моё новое имя ещё звучало странно для меня.
        - А что с ним, может, выясним, если он будет под постоянным присмотром. Я тоже в школе в обмороки постоянно падала. Потом нашли анемию. И ничего, живу же! - улыбнулась в ответ, хоть и с усилием.
        - Анемия? А ты Алине сказала? - нахмурился Амиран.
        - Да конечно, Алина Андреевна про каждый чих расспросила! - заверила его я.
        По иронии судьбы, врачом - гинекологом, с которой дружил Тайгир, оказалась Алина Андреевна, тот самый врач, к которому на прием меня притащил Агиров. Она не задала мне ни одного вопроса, касающегося того, каким образом я оказалась в борделе. И хоть Амиран и Тайгир называли его клубом, сути от этого не менялось.
        Анализы, назначения, обследования... Только к концу второй недели, и строго под обязательные еженедельные осмотры, Алина Андреевна согласилась выпустить меня из больницы. Точнее нас, потому что последние четыре дня со мной в палате жил Арлан.
        По созвучию имени, я звала его Орлёнок. Но оказалось, что его имя означает волк. Со мной он остался, заявив, что так мне не будет скучно и страшно ночью одной. Я, конечно, подтвердила, что с ним, мне ночью точно страшно не будет.
        Играясь с Арланом, я словно возвращалась к себе домой, где нет никаких проблем, и можно забежать к Заринке с Зауром и помочь на кухне тёте Наргиз, или поиграть с Асланом. Я очень сильно скучала по ним, и волновалась, потому что знала, что Зарина и тетя Наргиз наверняка переживают, куда я пропала. А что одной, что второй переживания ни к чему. Может, потом как-нибудь смогу дать весточку о себе и малышах, о которых пока знают только четыре человека. Семейство Агировых я в расчёт не беру.
        К нашему приезду в дом Тахмировых, домик, о котором говорил Амиран, был тщательно отмыт, так что при всём желании невозможно было найти и пылинки, и тщательно проветрен. Всё полы были выложены толстыми коврами, в которых ступни утопали по щиколотку. Может и старомодно, зато на таком полу можно было и посидеть, и поваляться, и даже подремать.
        Буквально на следующий день по приезду я столкнулась и с Расимом. Очень неприятное, гнетущее впечатление от человека. Впрочем, и он мне не обрадовался.
        - Что отец вечно тащил в дом всех своих ублюдков, теперь вы его дело продолжили? - буквально плевался словами он.
        - Расим, ты уверен, что стоит продолжать разговор в том же тоне? - осадил его Тайгир. - Карину не тронь. Поласкай своим жалом в стороне. А сюда и близко не подходи, тем более, в таком состоянии.
        Удивительное дело, но только после того, как Расим ушёл, я заметила, что маленький волчонок встал передо мной так, что я оказалась у него за спиной. В ручке он крепко сжимал лопатку, которой мы строили замок в песочнице рядом с домом. Действительно, защитник растёт.
        Арлан в большой дом не уходил, окончательно переселившись ко мне. Даже за своими игрушками он не пошёл сам, а попросил дядю Тайгира. Поэтому одна из трёх комнат в домике очень скоро переоборудовалась под детскую. А каждое мое утро начиналось с приготовления молочной каши, которую мальчишка лопал за обе щёки.
        Несколько раз ночевать в домике оставались и оба брата Тахмировых. Так как Арлан всё равно спал со мной, они могли расположиться в комнате сына и племянника. Правда, на утро Арлан требовал, чтобы они сменили за собой постель.
        Иногда мы сталкивались с Ингой, женщиной Расима. Вот от неё ничего плохого я не слышала, она кивала мне головой, приветствуя при встрече, и устало улыбалась. Может когда-то она и была радостной и красивой, но сейчас напоминала манекен. Безобразно накаченные губы и щетина ресниц лучше и красивее её не делали.
        Но когда один из охранников сообщил, что она хотела бы пройти к нам в гости и спрашивает, не против ли я, особо я не удивилась.
        - Привет! - поздоровалась она, проходя на кухню. - Ты сама готовишь?
        - Привет. Да, это не сложно и мне нравится. - Ответила я.
        - Извини, что так напросилась, но здесь совершенно не с кем даже поговорить. Может, сможем подружиться?- Инга вызывала симпатию, даже не смотря на какую-то пластиковую внешность.
        - Почему бы и нет? - не стала отталкивать её я.
        Мы перебрали несколько тем, магазины были не интересны мне, а книги ей. Зато оказалось, что смотрели один и тот же фильм, и у нас было диаметрально противоположное мнение, так что мы с удовольствием поспорили.
        Геркулесовая каша была уже готова, я отставила её в сторону и накрыла крышкой, когда сверху послышались быстрые детские шаги. Я извинилась перед Ингой, что ненадолго её бросаю и побежала к Арлану, чтобы помочь ему умыться и одеться. Точнее, просто подать одежду. Одевался он принципиально только сам.
        Видно Инга устала нас ждать и ушла. Я только помогла Арлану забраться на высокий стул, чтобы он мог нормально кушать, сидя за столом, и накладывала кашу, когда пришли Амиран и Тайгир. Видимо, они уже с утра мотались по делам, так как оба были в костюмах. Пока я грела запеканку и ставила чай, мужчины приступили к завтраку.
        Но неожиданно Арлан начал капризничать и отказываться от каши.
        - Арлан! Что происходит? - прикрикнул на него отец. - Прекрати распускать сопли и ешь!
        - Ну, подождите, не надо сразу кричать. - Попыталась утихомирить всех сразу я. - Волчонок, что не так? Ты же любишь эту кашу.
        - Она горькая! - размазывая слезы по щекам, говорит мне ребёнок, уверенный, что я не буду ни орать, ни наказывать.
        - Что за истерики! Всегда нормальная каша была, а сегодня вдруг начала горчить? Ты опять начинаешь? - злился и ругался на мальчика Амиран.
        - Так! Всё! Амиран, прекрати, пожалуйста, кричать. Арлан, давай я попробую твою кашу, можно? - беру немножко из тарелки, пробую и действительно чувствую горьковатый привкус. Не сильный, но ощутимый.
        - Не поняла... Подожди. - Пробую из кастрюли и чувствую тот же привкус. - Странно, может каша пока стояла, подгорела?
        Наклоняю кастрюлю, но дно чистое. Вообще не понимаю, что за бред. Лезу уже пробовать молоко. Молоко нормальное, масло тоже, овсяные хлопья никаких привкусов не имеют.
        - Каша действительно горчит, а вы на мальчика кричите. - Беру Арлана на руки, он обвивает меня как обезьянка, ногами за талию и ручками за шею.
        - Всегда, когда горько, потом будет плохо. Не хочу, страшно. - Пряча лицо у меня на плече, признается ребёнок.
        - Может, что попало, и пока постояло, начало горчить? - предполагает Тайгир.
        - Нет, я кашу пробую раз десять, пока готовлю. И все было нормально. И хлопья просматриваю. Тут что-то не так. Ну не может молочная каша, да ещё и подслащенная взять и начать горчить просто так! - мужчины меня внимательно слушают, видно, что не считают мои слова бабской придурью. - Арлан, волчонок, всегда-всегда еда горчит перед тем, как плохо становится? Да?
        Мальчишка уверенно кивает головой.
        - С тех пор, как ты появилась, приступов у него не было. - Вспоминает Амиран. - А парень живёт с тобой и постоянно под присмотром. Готовишь ему тоже ты, сама. И здесь, а не в большом доме.
        - Кира, кто из посторонних сегодня был здесь? - вдруг спрашивает Тайгир.
        - Инга приходила, ей скучно, она хотела познакомиться поближе, чтобы подружиться. - Вспоминаю я. - Я как раз отключила кашу и пошла к Арлану...
        - Она оставалась здесь одна? - напряжённо спрашивает Амиран.
        - Да, недолго. А потом ушла, не попрощавшись, потому что я помогала умыться и одеться волчонку. - Объясняю я.
        Братья медленно переглядываются и просто срываются из-за стола. Кажется, они поняли причину неизвестно откуда взявшейся болезни ребёнка. А мне нужно его отвлечь.
        - Так, давай-ка на всякий случай, выпьем сейчас таблеточку, да? - Арлан кивает мне с серьезным лицом. - Извини, но сегодня ты без каши. Запеканку будешь?
        Смотрю как маленький мужчина без уговоров и капризов, доверчиво берёт из моих рук таблетку от аллергии и выпивает, даже не поморщившись. К тому времени, как разъярённые братья врываются на кухню, мы уже успеваем, и покушать, и посуду помыть. Пока я вытираю тарелки и чашки, Арлан натирает полотенцем ложки и вилки.
        - С@ка! Мразина! - не сдерживается Амиран.
        - Папа! - возмущённо вскрикивает Арлан, роняя ложку в раковину и пытаясь закрыть мне уши ладошками.
        - Извини, сын! Кара, это ни в коем случае не о тебе! Побудете, сегодня дома, хорошо? - сложно было понять всё, что отражалось в глазах мужчины.
        - Конечно! Я что-то переволновалась, что кашу испортила. - Пытаюсь отвлечь Арлана от разглядывания отца.
        - Вот! Арлан, присмотришь за Карой? Хорошо? Мы по делам, а ты останешься за старшего мужчину в семье. - Стоя на табуретке, с серьезным видом кивающий отцу малыш, вызывает у меня столько нежности, что хочется просто обнять и защитить от всего.
        Поэтому я готова была сказать и что переживаю, и что волнуюсь, и даже что боюсь. Все занятия мы сегодня придумывали внутри дома, от греха подальше, я решила не испытывать судьбу лишний раз, и не выходить на улицу вообще. Мужчин не было дома весь день, и только поздно ночью я проснулась от бряканья на кухне. Спустившись, я застала обоих братьев за попытками собрать поесть.
        - А разбудить меня не судьба была? - я заранее приготовила им тарелки с ужином, предполагая, что вернуться они поздно и голодные, поэтому стол я накрыла в разы быстрее и тише, чем это получалось у обоих Тахмировых.
        Вдруг меня обнял Амиран и крепко-крепко к себе прижал. Не успела я прийти в себя от удивления, потому что до этого момента Амиран старался прикасаться ко мне по минимуму и строго, когда это необходимо, когда почувствовала, что со спины меня обнял Тайгир. Я оказалась зажатой в объятьях обоих братьев.
        - Спасибо, Кара. За сына спасибо, за тепло, за уют, за то, что не отмахнулась от детского лепета! - со скрытой болью и с сильно ощутимой усталостью в голосе, говорил мне в волосы Амиран. - Сестрёнка, ты же сегодня его второй раз спасла! Всю семью, родная наша. Правда, родная. Срать я хотел, есть там у нас общая кровь или нет. Ты наша, Карина!
        Столько было в его голосе, столько всего в этих объятьях, что я опять начала реветь. Увидев мои слезы, братья словно позабыли о своих проблемах и начали успокаивать меня, слишком часто в последнее время устраивавшую слезоразлив. Успокоилась я не сразу. А после того, как я пришла в себя, и мужчины наконец-то поели, я спросила, что сегодня целый день происходило.
        - Понимаешь, Кара, очень странная ситуация, как ты тогда в больнице и сказала. Куча нянек, бабла во врачей вбухано немерено, а ребёнок болен непонятно чем. И ведь эта дрянь ему действительно вредит, и всё сильнее, особенно в последнее время. - Амиран, сделал большой глоток чая. - Я уже боялся сына одного оставить, от себя отпустить. Каждый раз уезжая, думал, а что если я сейчас его вижу в последний раз? Знаешь... Когда мне позвонила Агирова и сказала, что сейчас привезёт к нам в бордель шлюху, обманувшую её сына, и не оценившую, что тот даже женился на ней, я хотел сказать, чтоб девала её куда хотела, я не собираюсь, как мой отец, за Агировыми грязь зачищать. Мне было всё равно, если честно. Но она, изливаясь желчью, обронила, что, мол, дрянь забеременела от неизвестно кого и собиралась выдать ублюдка за ребёнка от её сына, я подумал, что и так понятно, что история мутная. А тут ещё и девка беременная... Решил, заберу у старухи, посидит в клубе максимум недельку, и вывезу куда-нибудь в глушь. Пусть живёт, а я может, этим поступком сыну помогу, ведь не зря говорят, что за добро бог отвечает добром.
Я и подумать не мог, что в тот момент, своим согласием или отказом, решаю судьбу не только своего сына, но и брата, и свою.
        - Я не понимаю...
        - Сейчас поймёшь, Кара. В тот вечер ты спасла Арлана, тут и спорить без толку, всё очевидно. Да и он заметно к тебе тянулся, словно знал всю жизнь. Потом был тот разговор в больнице, во время очередного обострения непонятной болезни у сына, когда ты согласилась принять его под свою опеку и заботиться о моем сыне. Помнишь? - Амиран смотрел мне в глаза, как будто хотел, чтобы я могла видеть все его эмоции. - Арлану стало лучше, и сразу он попросился остаться с тобой. С того момента, он контактовал только с тобой, мной и Тайгиром. Постоянно был у тебя на глазах, никто другой к нему не подходил. Мало этого, ты оказалось ещё и на кухне прекрасно управляешься, и необходимость приносить сюда еду для тебя и Арлана исчезла. Да что там, мы сами перестали есть в большом доме и уже скоро совсем бы переселились сюда. Сын часто капризничал и отказывался есть со словами, что еда горькая. И услышав сегодня те же слова, я разозлился на него, не захотел разбираться, никто не подумал даже услышать ребенка. Я, как обычно, криком решил заставить сына прекратить капризничать и всё съесть. Я не раз это делал. И этим сам
убивал своего сына, помогал его убийцам. Понимаешь?
        - Амиран, что ты говоришь? Ты же любишь сына, это видно! - возмутилась я.
        - Люблю. Но и мои слова, правда. Когда ты разложила нам, двум идиотам, про то, что каша вдруг начала горчить, хотя все продукты хорошие, и ты её пробовала во время приготовления, первая мысль, что пришла в голову, что что-то туда подсыпали. И раз до сегодняшнего утра всё было нормально, значит, что-то изменилось именно сегодня. Когда ты сказала, что сегодня неожиданно в гости пришла Инга, мы побежали в дом. И вовремя. Ещё бы минут десять, и она бы уехала. У неё оказывается и путевка на отдых, на острова была. Мы её хорошо тряханули, говно полилось, только успевай отчерпывать. Она уже очень давно подсыпала сыну в еду препарат, который ей давал наш брат Расим.
        - Что? Но ведь Арлан его родной племянник! - в чудовищность этого поступка было сложно поверить.
        - Кара, ты ведь поняла, что Расим из тех, кто живёт под кайфом? - задал вопрос Тайгир.
        - Подозревала, да и твои слова тогда о его состоянии косвенно подтверждали эту мысль. - Честно ответила я.
        - Из старших детей отца, он был самым трусливым, но и самым изворотливым. Отец ему власти не давал, да ему и не светило ничего. Отец его больше терпел, признавал через силу. - Продолжал Амиран. - А ему хотелось. Власти, денег, ощутить собственную значимость! Когда мы приехали сегодня в его берлогу... Он уже подыхал от передоза. Поэтому говорил много, без всякого давления. Он гордился собой. Тем, что его оценили, а вот отца убрали. И всех, как он сказал, выродков нашего отца. Он знал. Понимаешь? Знал о том взрыве. Именно он помог провести особую смесь на территорию поселка, именно он прикрывал грузчиков, что закатывали эти бочки в подвалы домов. Именно он провёл под видом сантехников тех, кто за полдня до приезда всех на место, установили взрывные устройства. И потом... Он долго и методично убирал тех, кто стоял между ним и безграничной властью. У этого шакальего выродка руки по плечи в братской крови. Он помогал убийце отца. Жаль сдох с@ка!
        Мужчина залпом допил свой чай. Немного помолчал, справляясь с болью и гневом.
        - Ему мешали только мы трое. Начать он решил с моего сына. - Амиран подошёл с снова обняв, поцеловал меня в макушку. - Ты появилась в последний момент и спасла. Как ангел-хранитель, в которого многие верят.
        - Сначала вы спасли меня и моих детей. От моего решения и от... - начала я, но голос перехватило.
        - Не надо, не вспоминай о них. Они тебя не достойны. Ни тебя, ни того, что бы ты о них помнила.
        - Завтра, значит дома? - уточнила план действий.
        - Нет, почему? Ты едешь на осмотр, иначе нас Алина обоих сожрёт. Пока ты занята, Арлан тоже пройдет обследование, а потом вы едете домой. - Расписал мне мой завтрашний день Тайгир. - Охрана будет усиленная, так что не удивляйся, возможно, придется немного подождать, пока обследование у Ара закончится. Потом домой.
        - А вы? - судя по тому, что мне сейчас описали, их не будет целый день.
        - Мы на похороны. - Явно хотел сплюнуть Амиран. - Я этому чмырю лично в рот запихну кусок свиного жира, чтоб о нем даже бог не вспомнил!
        Спорить и просить предоставить решение о душе Расима богу, я не стала. Не знаю, смогла бы я простить покушение на своего ребенка. Смогу ли когда-нибудь? Сейчас я однозначно говорю, нет.
        Прием у Алины Андреевны прошел как обычно, она предупредила, что по срокам дети скоро должны зашевелиться, чем очень сильно меня обрадовала. Подождала немного Арлана на площадке перед центром, мы поехали домой.
        Жизнь потихоньку набивала новую колею. Мальчик мужественно проходил процедуры, которые должны были помочь окончательно избавиться от остатков препарата, которым его травили, из организма, я ждала, когда смогу ощутить первые шевеления своих деток. Надеясь, что они окончательно затмят для меня воспоминания об их отце и его предательстве, и подлости Дамиры.
        Пока однажды вечером, недели две спустя после похорон Расима, на телефон не пришло сообщение от Амирана.
        - " В клубе Агиров. Ищет тебя. Поговоришь с ним?"- писал брат.
        - "Нет" - ответила я.
        Всё, что я из последних сил сдерживала все эти полтора месяца, прорвалось наружу горькими рыданиями. Последняя надежда, что он не знал о судьбе, которую нам, мне и детям, хотела устроить его мать, умерла.
        Если бы он не знал, разве бы он приехал искать меня в "клуб"?
        Глава 30.
        Сабир.
        Дни похожи один на другой. Серые, пустые и не нужные. Как и я сам. Выкинуть Киру из головы и из сердца не получается. Она настолько быстро и полно вошла в мою жизнь, что сейчас, за что бы я ни брался, в мыслях мелькали воспоминания о предавшей меня жене.
        Или нет? Она же не дура, сама предлагать проверку на отцовство, если была бы у нее хоть капля сомнений, кто отец? Но тогда почему струсила и сбежала? Чего тогда испугалась?
        В голове без конца по кругу мысль, что когда бы она могла с кем-то встречаться, если всё время была со мной или под охраной? Только если это кто-то из своих. Но кто? Влад, Измаил? Нет. Один только появился, второй не предаст. Если уж во Владе сомневаться, тогда и самого себя нужно подозревать.
        А если она не была беременна? Ну, говорят же, что тест может показать беременность, если там какая-то болячка развивается, в организме. Или ошибка. Но это один тест мог ошибиться, но не восемь же?
        И каждый день, все эти мысли бегали по кругу. И лучше бы мне вот вообще этого всего не знать. Сам себе я мог признаться, что предпочёл бы не знать об измене, и что ребёнок не от меня.
        Принимать новую реальность, после ухода жены, не было сил. Всё внутри вставало на дыбы. Я до сих пор не мог заставить себя уехать от деда с матерью и вернуться в свой дом. Да и...
        С момента возвращения деда от Зафара в доме словно собираются грозовые тучи. Увидев меня, он с радостной улыбкой спросил:
        - А где же Кирочка? - моя жена всегда была для него долгожданным и желанным гостем, когда приезжали, её он обнимал, даже вперёд меня.
        - Дед, Кира решила уйти. - Не стал тогда вдаваться в подробности. - У неё другой мужчина.
        Дед долго не мог принять мой ответ, а я не хотел поднимать все эти подробности. Дед прислушался, даже стены дома не могли полностью скрыть звуки. Ещё одна головная боль. Князь уже второй день выл. Не скулил, не лаял, а именно выл, надсадно, болезненно, заставляя сердце тревожно сжиматься.
        - Совсем сдурел пёс на старости лет, никак не заткнется. Видно нужно усыплять. - Сказала мать.
        - Дамира! - резко и грубо одернул мать дед. - Ты забываешься! Ты распоряжаешься в моём доме, но не в жизни. И ты здесь не хозяйка. Только я решаю, что и как здесь будет, и по каким порядкам в этом доме живут. Кого не устраивает, может уходить в свой дом!
        Не успев толком вернуться, дед пошёл на псарню.
        - Мам... - Мать еле сдерживала слёзы обиды, от резких слов деда.
        - Ничего, сынок. Афзал иногда бывает резок. - Не подала виду, что обижена и расстроена мать.
        Следом за дедом я вышел во двор, где за небольшим садом располагались вольеры с собаками. Кольнуло на секунду, что именно здесь я видел Киру в последний раз. Разозлился сам на себя, что за слюни по неверной бабе? Неужели уже на столько опустился, что из-под другого мужика подберу?
        Афзал Агиров как всегда, когда ему нужно было восстановить душевное равновесие, возился с собаками. Сейчас он сидел на корточках перед Князем и начёсывал ему шею.
        - Ну, что Князь, бросили нас? - вот ведь, пса уже кроме как Князем, после того как Кира его так назвала, никто и не зовёт, даже дед. - Только сердце откроешь, прикипишь... Никому старики не нужны.
        Пёс вторил ему тихим, каким-то щенячьим поскуливанием. Ровно до того момента, как ветер донёс до него мой запах. В мгновенье подобравшись, с коротким злобным рыком он рванул в мою сторону. Здоровенная туша, с оскаленной пастью на огромной скорости приближалась ко мне. Не рыка, ни лая...
        Князь нападал молча, не реагируя на псарей и окрики деда. Всё, что я успел, это вскинуть правую руку, защищая собственное горло. От силы удара при столкновении с собачьим телом, я упал, меня ещё и протащило по брусчатке. Всё-таки это не просто породистый пёс, это бойцовская собака, не просто так бравшая победу за победой на боях.
        Дед и работники псарни еле-еле смогли разжать его челюсти и оттащить от меня. Рука была в лохмотья. Мышцы продраны чуть ли не до кости. Будь у него чуть больше времени, Князь бы мне просто руку отгрыз. Запертый в вольере Князь продолжал с разбегу кидался на решетку двери, от ярости слюна падала клочьями пены. От злобы пса просто трясло.
        Мне перетянули руку, чтобы остановить кровь. А я смотрел, как кровь заливает обручальное кольцо, которое я почему-то так и не снял. Перед глазами стоял другой день, тихий болезненный вскрик, быстро заливающая светлую кожу кровь. И точно так же испачканное другое кольцо. Пока обезболивали, промывали раны от клыков Князя и накладывали швы, дед молчал. Но стоило нам остаться наедине, он не выдержал.
        - Рассказывай, что здесь было? Что ты сделал, что Князь теперь так лютует при виде тебя! И не вздумай мне хрень какую скармливать! - дед был мрачен, кулак, лежавшей на столе руки, постукивал по столешнице.
        - Когда я всё узнал, я был здесь. Выпил. Надрался до невменяемости. И Кира приехала сюда. Я ей сказал, что всё знаю, наорал, сорвал кольцо и прогнал. Из дома она уехала уже сама. - Опять меня задевает эта несостыковка.
        - Ты её ударил? - глухим голосом спрашивает дед. - Хотя и так достаточно. Ты совсем идиот? Алабай выбирает хозяина раз и на всю жизнь! Может и вовсе никого не признать. Но за своего хозяина порвёт, а ты при нём на его хозяйку бросался. И с чего ты так уверен, что девочка ушла к другому мужику?
        - Дед, хватит! Я ещё вот не обсуждал, как моя баба перед другим мужиком ноги раздвинула! - разозлился уже я.
        Вой по ночам не прекратился. Только теперь я знал, что это от тоски. И всё чаще думал, что скоро сам составлю псу компанию. Правда он будет, вряд ли рад. Теперь приходилось следить, чтобы к моему возвращению он был в вольере. Усыплять пса дед не собирался, не смотря на причитания матери, что совсем уже озверел, бросаться начал.
        - Он в своем праве. - Отрезал дед, спорить с ним мать не отважилась.
        Вот и сегодня я шёл к машине и спиной чувствовал тяжёлый, ненавидящий меня взгляд. И хотя с того дня прошёл почти месяц, я знал, что пёс просто выжидает момента, чтобы напасть снова. И мне может кто угодно говорить, что это всего лишь собака, что это я сам себе придумываю, собака не может испытывать человеческих эмоций. Я знал, что этот пёс меня люто ненавидит, и использует любой шанс, чтобы вцепиться в горло.
        На работе дела совсем не шли, стопорились на одном месте. Запросив из финансового отдела какие-то отчёты, надеясь, что хоть чуть понятнее станет, я решил пораньше уйти на обед.
        Ресторан выбрал тот, что был ближе всего, в торговом центре, через дорогу. И надо же было именно сейчас нарваться на Рубину. Та, натянув фальшивую улыбку, поспешила пересесть за мой стол.
        - Смотрю, жена совсем пропала. Да и ты как-то не похож на счастливого молодожёна. - Со злорадным сочувствием произнесла она, выводя меня из себя окончательно. - Девки чужой крови никогда не смогут быть достойными женами...
        - Встала и на хрен отсюда пошла. - Перебил её излияния я, от чего у неё аж морда вытянулась.
        - Ты... Ты как смеешь со мной так разговаривать? Мой отец...
        - Твой отец знает, что ты, как оставшаяся без работы эскортница навязываешься и липнешь в надежде, что на тебя всё-таки позарятся? - я обернулся в сторону стойки. - Администратор! Почему ко мне без моего согласия подсаживаются посторонние люди?
        Разозленная Рубина вскочила и выбежала из зала, хотя к этой сцене и без того было привлечено достаточно внимания. Аппетита и так особо не было, а теперь он пропал окончательно. Кинув вилку в тарелку, вышел из зала, даже не доев.
        Вернулся в офис, но на пороге своего кабинета чуть не остолбенел. На столе Киры почти разлеглась, задрав кверху задницу в неприлично короткой юбке, какая-то белобрысая девица.
        - Это что ещё за хрень? - рявкнул я.
        - Ой, я принесла документы, и пока вас ждала, решила протереть пыль. А то тут так грязно, столько пыли. - Лепетала она, старательно хлопая ресницами и выпячивая торчащие в вырезе сиськи. - Вашей жене, видимо, некогда за порядком следить, вот подумала...
        - Что получится на хер присесть и бабла отсосать? Или уже фамилию примерила? - схватил дрянь за шиворот и вышвырнул в распахнутые двери, не обращая внимания на то, что она спотыкалась на своих каблучищах, в которых только стриптиз по кабакам танцевать.
        - Это что за хрень в моем кабинете? - вызверился на помощника и начальника охраны офиса.
        - Это не хрень, это племянница начальницы финансового отдела. Очень хотела быть вашим секретарём, но не получилось. - Ответил мне помощник.
        - Так вы сами её вызвали. - Ответил начальник охраны.
        - Я велел принести документы, а не вызывал шалаву! - ткнул в сторону показательно ноющей над разбитой коленкой дуры, которая от толчка в спину пролетела несколько метров по приемной и грохнулась, зацепившись каблуком. - Чтоб через минуту ни её, ни заботливой тёти здесь и духу не было. И если ещё раз хоть одна тварь протянет руки к вещам моей жены или распустит язык лишится и того, и другого.
        Я прекрасно понимал, что через несколько минут об этой ситуации будет знать весь офис. Но находиться в кабинете больше не мог, пометавшись, как зверь по клетке, я решил, что нужно ехать домой. Толку здесь торчать, всё равно нет.
        Поехал дальней дорогой, через центр, надеясь к приезду домой успокоиться, потому что дома и так только молнии не летают. Дед вечно в дурном настроении, мать всё время напряжена... Если ещё и я приеду заведённый, ничем хорошим не закончится.
        Встав в небольшой пробке на светофоре, лениво осматриваюсь по сторонам. Надо же, тот самый медицинский центр, куда я привёз Киру после первой ночи. На улице сильно потеплело, и на небольшой круглой площадке перед центром было много народа. Весна очень ранняя и жаркая. Вон в песочнице уже даже ковыряются несколько мелких.
        Вдруг сердце пропустило удар. Кира!
        Пытаюсь получше приглядеться, но рядом с девушкой, так напомнивший мою жену останавливаются две машины, из одной из них вылетает пацан лет четырех и бежит к девушке, та подхватывает его на руки и идёт к машине, развернувшись ко мне спиной. Про себя отмечаю, что у Киры волосы были в два раза длиннее, и не было расцеловавшего её ребёнка.
        Да и толпа охраны, прикрывающая девушку с малышом со всех сторон, намекает, что, скорее всего чья-то жена. Скорее всего, в больницу приходила. Может второго мужу собирается подарить. Вон как бережно ей помогают забраться в машину. К временным девкам хозяина так не относятся.
        Приезжаю домой и словно и на похороны попадаю. Опять все молчат, настроения у всех нет. Понимаю, что сейчас буду выглядеть, как последний слизень, но больше уже не выдерживаю.
        - Мам, а что конкретно написано в диагнозе о моем бесплодии? - мать испугано вскидывается.
        - Чего? Что за хрень? Какое ещё бесплодие? - спрашивает дед, швыряя вилку на стол с такой силой, что та аж подпрыгивает.
        - Какой диагноз? - спрашивает мать, и у меня по позвоночнику пробегает холодная липкая дрожь нехорошего присутствия.
        - В смысле? - тихо спрашиваю я. - Ты мне сказала, что я бесплоден с детства, из-за перенесённой болезни, и ты это всегда знала. Где анализы, заключение...
        - Какое заключение? Какие анализы, Сабир? Как бы я тебя к врачу повела? - чуть не плачет мать. - Да и зачем? Все знают, что при этом заболевании мальчики становятся бесплодными, да ещё и температура...
        - Мам! Ты что, заверила меня, что я не могу иметь детей просто потому, что когда-то я там чём-то переболел? Без анализов? Потому что ты так подумала? - сам не заметил, как начал кричать.
        - Тихо!- хлобыстнул по столу дед. - Сели! А теперь сначала и по порядку.
        - Я приехал сообщить, что Кира беременна. Ей утром стало плохо, сделали тест. К врачу, правда, не ходили. - Начал я, уставившись в одну точку, боясь осознавать, что возможно...
        - Тааак, продолжай, чего замолчал? - в голосе деда Афзала слышится едва сдерживаемый гнев.
        - Мать сказала, что это не может быть мой ребёнок, потому что я бесплоден. А она с моего детства скрывала это, и именно по-этому она всегда была против моего брака по договору с теми же Багаевыми. - сердце билось где-то в горле, потому что слова матери могут быть просто ужасной ошибкой.
        - А ты не проверив, напился и прогнал жену? Беременную жену! - припечатал дед.
        - Я же говорю, что мне мать сказала...
        - Дебил, а мать у тебя кто? Господь бог? Провидица? Прежде чем руки распускать проверить нельзя было, сопляк! - бушует дед.
        - Кира просила... - вырывается у меня.
        - Чего? - переспросил дед.
        - Кира просила провести проверку на отцовство. - Вспоминал её слова в тот вечер я.
        - В пору мне проводить тест, мой ли ты внук. Таких придурков среди Агировых никогда не было! - Выдал дед. - Ушла, значит, говоришь? Под другого мужика легла? А может, сбежала от ужравшегося вдрызг идиота, размахивающего клешнями? Кольцо он сорвал... Башку бы ты себе сорвал.
        - Но он не может быть отцом того ребёнка! Это вам шутки что ли? Я пять дней не отходила от него, только успевала уксусом обтирать. Об него обжечься можно было! - настаивала мать.
        - Молчать сказал! - рявкнул дед. - В общем, так, если твоя мать так уверена, что ты неполноценный, иди и проверяйся. А ты, Дамира, много воли взяла. Чтоб такими словами бросаться, нужно иметь что-то большее, чем бабью дурь в башке. Молись, Дамира, чтобы из-за ваших с внуком выкрутасов, с девочкой и ребёнком ничего не случилось.
        - Дед, ты о чём? - спросил под вскрик побелевший матери.
        - Об аборте, долбодятел! - выплюнул дед. - Хотя я не верю, что Кира избавилась от своего дитя, даже если его отец скот! А вот потерять могла...
        - Вы уже во всем Сабира обвинили, чужая девка у вас святая! Столько поколений без анализов определяли и ни разу не ошиблись! - глотая слезы, уже почти кричала мать.
        - Дамира! Встала из-за стола и пошла вон. Видеть тебя не желаю. Если анализы подтвердят, что у Сабира всё нормально, и ты своим языком дел наворотила, я с тебя сам шкуру спущу! Как положено, за бабью подлость и дурь! А потом вернёшься в дом своего отца. Как и должна была, овдовев, я тебя здесь только из-за внука оставлял. Я всё сказал. - Мать слушала, не веря, что эти слова действительно звучат.
        Я метался между желанием защитить мать и осознанием, что я мог сотворить. По незнанию. Поверив матери. Матери! Не чужому человеку, а матери, в чьей любви я не когда не сомневался, которая готова была растерзать за меня, даже сейчас с дедом спорила. Прикрыл глаза, просто представив на мгновение, что если вдруг мать ошибается...
        Мать вскочила и выбежала из-за стола, у деда тоже явно аппетит пропал, а мне стало не хватать воздуха. Словно кто-то сжал шею тугим ремнём.
        Раздавшийся телефонный звонок заставил взять себя в руки, да и высветившийся на экране номер, подарил хоть немного радости. Звонил Влад, как и предсказывала Кира, он выкарабкался, вон уже и в общей палате. Хоть на пару минут, но позвонил.
        После разговора я поехал обратно в город, в клинику. Немного нервничающий врач объяснил мне, что нужен комплекс анализов, и все они готовы будут только через две недели, и раньше никак. Только если результаты предварительные устроят.
        По дороге обратно я думал о том, что если дед прав и мать ошиблась... С трудом представлял, как я заявлюсь к Кире. Понятно, что искать её особо не придётся, скорее всего, родственники отправили подальше, к своим. Мало ли я передумаю и решу прибить жену, которую обвинил в измене. Так что найду я её максимум за полчаса.
        А вот, что ей тогда сказать? А с чего это я заранее покаянную речь придумываю? Может права как раз мать...
        Хотя я уже сам понимал, что, скорее всего, нет, не права. За прошедший месяц я перебрал всю нашу жизнь с Кирой, каждый день. Она физически не смогла бы завести связь на стороне.
        От машины я шёл всё ещё погруженный в свои мысли. Далёкий стук металла даже не сразу напомнил об опасности. Чутьё сработало в последний момент. По времени, недавно кормили собак. И видно задвижку протолкнули не до конца, потому что Князь смог выбить решетку. От его клыков я еле успел увернуться. Пёс вцепился в плечо. Понимая, что рядом никого и рассчитывать не на кого, пытался второй рукой не дать сомкнуть зубы, потому что иначе он мне кусок мышцы просто вырвет. Вдруг на морду собаки упал кусок ткани, в котором я узнал шарф Киры. Князь растерялся, и на нем смогли застегнуть ошейник.
        - Откуда? - шарф я забрал себе.
        - В машине забыла... - замялся Измаил.
        - Моя жена. - Закончил за него я.
        Пока зашивали левое плечо, я рассматривал ещё толком не зажившие шрамы на правой. Взгляд опять остановился на ободке обручального кольца. Вспомнил, как отшвырнул кольцо Киры. Тонкие пальчики в крови...
        Кольцо нашли на следующий день, облазив весь сад с металлоискателем. Отмывал я его сам, и нацепил на цепочку на шею.
        Дед ни с кем практически не разговаривал. Мать выглядела побледневшей и осунувшейся. Несколько раз мне казалось, что она хотела мне что-то сказать, но потом. видимо, меняла решение. Эти две недели в подвешенном состоянии, почти беспрерывные качели - здоров или нет.
        Если здоров, как всё это объяснять жене, как её возвращать? Поверит ли, простит, согласиться ли забыть? Чем и как вину заглаживать? Сколько сейчас малышу, сходила ли она к врачу, появился ли уже живот? Ладони зажгло от желания прикоснуться, потрогать... Да, конечно, размечтался! Подпустят тебя теперь к себе, позволят живот гладить! Обязательно!
        Кира очень тихая и спокойная, её решения всегда обдуманы и тщательно взвешены. А у неё было время решить, что такой муж и отец её ребёнка ей совершенно ни к чему. Спокойнее одной.
        В конце второй недели ожидания, все уже были на взводе, я проверял готовность результатов каждый день. И каждый день злился, не понимая, что там можно проверять две недели! Поэтому, практически рычал на всех вокруг.
        Немного остудил обстановку сбежавший из больницы Влад. Ровно до того момента, пока не спросил, как Кира.
        - Киры нет. Влад... Она ушла, потому что я обвинил её в измене. У меня были основания для этого. - Даже другу я не смог признаться, какой я на самом деле муд@к.
        - Чего? Какая на хер измена? Ты чего, брат? Какая с@ка тебе на уши присела? - возмутился Влад.
        - Завтра всё будет ясно окончательно. Я и сам уже почти уверен, что обвинил несправедливо. - Признался другу. - Как всё исправлять на этот раз, даже не представляю.
        - Помнишь, кафешка в которой Кире пытались всучить чип для флешки? Вот там продают брусничный тортик. Кира его очень любит, запоминай. Ну, и колени тренируй, конечно. - Сказал мне Влад
        - Зачем? - не понял я.
        - Слушай, Марк Антоний не постеснялся перед своей Клеопатрой на колени встать, а ты у нас вроде не легендарный римский полководец, или думаешь, прощения просить не придётся? - развел руками в стороны друг.
        Утром мы с дедом, так как мать с нами за один стол больше не садилась, только закончили завтракать, когда курьер в сопровождении охраны принес запечатанный конверт из клиники и вручил мне под роспись. Конверт я просто порвал, прежде, чем разворачивать результаты взглянул на деда, на мать, что спустилась и стояла сейчас, прижавшись к косяку и вцепившись зубами в собственный кулак...
        - Отклонений от нормы нет. - Озвучил я итоговую строчку. - Значит, Кира действительно ушла из-за обиды. А ребёнок, которого она ждёт мой.
        Не успел я договорить, как мать начала задыхаться, она хватала воздух ртом, как только что вытащенная из воды рыба. Я просто перепрыгнул через спинку стоящего на пути дивана, и еле успел поймать оседающую мать.
        - Тамия, врача, быстро! - крикнул на весь дом. - Мам, мама!
        - Сабир, я... Я сказать...
        - Мам, молчи, сейчас врач придёт и всё будет хорошо. - Пытаюсь успокоиться и взять себя в руки, но мать всё равно пытается что- то сказать, пока я укладываю её на диван.
        - Кира не ушла.
        - В смысле не ушла, мам, ты, что такое говоришь? - почему-то именно в этот момент всплывает в голове примета, что собаки воют не к добру, а Князь выл почти месяц каждую ночь.
        - Я... Я выгнала. Отвезла к Тахмировым и отдала в бордель, ска... Сказала, делайте, что хотите. - От мгновенно появившегося грохота в ушах я почти оглох.
        Я неверяще смотрел на мать и не мог, не мог принять её слова. Весь ужас свершившегося... Забыв обо всём, я рванул на выход.
        - Сабир, стой! - рявкает дед.
        - Дед, не смей меня задерживать! - рычу не хуже князя.
        - Пасть захлопни, щенок! Тебя в какой подворотне учили на старших рыкать? - осаживает меня Афзал Агиров. - Ты понимаешь, что девочка пережила, и что случилось?
        - Дед, если ты мне сейчас начнёшь, что она теперь грязная и недостойная... - В ушах лупит озверевший метроном.
        - Я сам башку оторву первому, кто такое скажет. - Говорит дед, как глава рода говорит, как старший. - Ребенка она вряд-ли смогла сохранить в тех условиях. Слишком красивая. Понимаешь, что она, возможно, ненавидит мужчин вообще? Немногие женщины могут не сойти с ума после такого. Скорее всего, девочке нужна помощь. Серьёзная помощь и подальше отсюда.
        - Спасибо. - Благодарю деда за подсказку. - Сможешь договориться?
        - Давай! Верни девочку домой. - Отправляет меня дед.- Там ей точно не место.
        Бегу в гараж и понимаю, что сам за руль сесть не смогу, мало того, что порванное плечо болит, так ещё и руки дрожат. Поэтому буквально сдергиваю с постели Влада. Друг, да какой там друг, брат уже и давно, лишних вопросов не задаёт. Надо ехать? Едем. Быстрее? Да как скажешь.
        - Куда рулим с такой скоростью? На тебе лица нет. - Задаёт единственный вопрос.
        - К Тахмировым. В принадлежащий им бордель. - Ловлю его удивленный взгляд. - Кира там.
        Визг тормозов, меня кидает вперёд так, что думал, лобовое башкой пробью.
        - Чего бл@дь? - орёт Влад. - В каком с@ка смысле "Кира там"?
        - Моя мать её туда отдала, желая наказать за измену мне. Влад, я тебе потом всё расскажу. По секундно. Правда. - Тихо прошу друга, что смотрит вперёд не моргая. - А сейчас нужно Киру забрать.
        - Сколько она там? - звучит еле слышно.
        - Полтора месяца. Я не знал, слышишь? Я узнал об этом несколько минут назад. - Опережаю уже готовый сорваться вопрос. - Поехали, всё остальное потом.
        Как оказалось, до этого я и не представлял, что означает ехать быстро. На спидометр я старался даже не смотреть. Как Влад выжимал из машины такую скорость, я даже не представлял. Но и этого мне было мало.
        - Что? Думаешь, если сейчас ещё быстрее поедем, то успеешь застать её девочкой нетронутой? После полутора месяцев в борделе? Да на ней места живого уже не осталось! Тварь! Слышишь? С@ка ты, Агиров! - зло бросает мне Влад, только ещё больнее от его слов не становится.- Или ты её опять к врачу привезёшь? Лучшего специалиста в городе найдёшь?
        - Заткнись, Влад. Что бы там с ней не сделали, она моя! Моя девочка, моя жена! И нужен будет врач, повезу к врачу! Нужен будет лучший специалист, найду лучшего и в городе, и в стране! - Срываюсь в ответ.
        - Женааа!? Ух, ты как заговорил! А когда её под левых мужиков отдавали, помнили, что она твоя жена? - Влад со всей силы ударяет ладонями по рулю, от чего клаксон ревёт.
        - То, что произошло моя вина, не её. - Шепчу я.
        Машина влетает на стоянку перед клубом, как написано на вывеске, снеся шлагбаум. От той скорости, на которой мы неслись, при торможении, нас крутит по оси несколько раз. Даже не дождавшись, когда машина полностью остановиться буквально выпрыгиваю и бегу к зданию. Срать, кто тут может это увидеть и что подумать.
        Казалось бы, этим бегом я выиграю несколько секунд. Что они значат после полутора месяцев? Для светлой и чистой девочки, для моей девочки? Той, что шептала разъярённому зверю, что любит... Я чувствовал дикую злость, что заливала глаза кровавой пеленой. На себя. И впервые в своей жизни, на мать.
        Понимаю, что дед прав. Что... Даже в мыслях не могу произнести, что Кира потеряла ребёнка. Моего ребёнка. И виноваты в этом мы. Я и моя мать.
        На пороге здания меня встречает и останавливает Тайгир Тахмиров.
        - Какие люди! Какие гости! - останавливает меня тот, про кого, не смотря на смазливую внешность, ходит слава отпетого отморозка.
        Несколько лет назад он перетряхивал город до основания. Многие это запомнили, ещё больше народу просто не пережили.
        - Тайгир, уйди. Ты знаешь, зачем я здесь. - А в голове мысль, а он тоже...
        - Откуда бы? - изображает Арлекина он.
        - Я за женой! - рычу и хватаю его за пиджак.
        - За кем? За женой? Да ладно! А твоя мать сказала, что шлюха! - выплевывает он.
        Но мне некогда с ним тут препираться. А он не собирается меня пропускать. Начинающуюся драку прекращает появившийся Амиран, старший брат. А теперь ещё и старший в роду. Слышал, что они недавно похоронили Расима, хотя по нему давно могила плакала. Но мне было не до выражения соболезнований.
        - Пропусти, Тайгир. Поговорим с дорогим гостем. Не стоит держать уважаемых людей на пороге. Тем более, что они так торопятся, что ворота сносят. - Амиран, старше меня на пять лет, но выглядит мы ровесниками. Тот ещё бык. Крепкий и здоровый.
        - Амиран, у меня нет времени играть в эти игры, я хочу забрать свою жену. Надо, я её выкуплю. - Говорю прямо.
        - Пойдем в кабинет, поговорим. - Предлагает старший Тахмиров. - Торопиться тебе все равно некуда. Твоей жены здесь нет, и никогда не было.
        - В смысле? Мать же привезла её сюда! - не понимаю смысла фразы.
        Мозг вообще не хочет работать. Только один план в голове. Найти, схватить и утащить. Домой, в безопасность. Оберегать от всего, зализать все раны, день за днём уничтожать её кошмары!
        - Твоя жена в клубе не работала. - Поясняет Амиран.
        - Ты продал её? Кому? - знаю, что в этом борделе можно выкупить девушку себе, в единоличное пользование, как рабыню.
        - Никому. - Вдруг у него загорается экран телефона, он внимательно смотрит, видимо сообщение пришло, и отключает. - Сейчас сам всё поймёшь.
        Амиран идёт к сейфу и достаёт оттуда коробку. Сначала достает диктофон.
        - Так получилось, что твоя мать сорвала меня, когда я был с сыном. Поэтому мальчик оказался здесь. У него начался приступ, была серьёзная болезнь, которую мы сейчас успешно лечим. Но в тот, момент, он почти умер. - Пояснял он мне пока непонятные и ненужные мне подробности. - Твоя жена, что ждала осмотра в кабинете рядом, оказалось, умела справляться с такими приступами. Она сына и откачала. Сам понимаешь, что для нас это значит.
        Я только кивал на его слова, но почему то на душе становилось холодно от плохого предчувствия. Я ждал его следующих слов и боялся их. Но он не говорил.
        О его привычке с детских лет записывать разговоры, а потом их много раз прослушивать и обдумывать, знали все. Поэтому диктофон меня не удивил. Амиран включил запись, и моё сердце замерло, перестало качать кровь.
        Голос. Её голос родной, до боли знакомый, только странно тянущий окончания слов... Стоило мне услышать про эти гребанные таблетки, что с@ку валяются в каждой аптечке, как я всё понял. В этот раз некому было откачать и вытащить...
        Слышал её голос, её слова, как называла меня тварью и падалью, как проклинала, как говорила, что ненавидит. Она думала, что я в курсе всего, что сам всё это придумал. Она ушла, думая, что я соврал про бесплодие и специально отправил её сюда! Я!
        Я слышал её мысли и понимал, что вот то, что она думала в последние минуты, как это всё выглядело её глазами. И ничего не изменить, не исправить. Пока моя жена и мой ребёнок умирали, я ужратый, как последняя свинья, пускал пьяные слюни! Кира не допустила, чтобы над ней надругались, чтобы малыш погиб во время изнасилования.
        Она ушла сама. Чистой, нетронутой и ненавидящей своих убийц. Меня и мою мать. Амиран протянул мне ещё две бумажки в отдельных файлах. С трудом фокусирую зрение. Свидетельство о смерти и заключение экспертизы. Причина смерти - анафилактический шок.
        - Выпьешь? - Тахмиров потянулся за бутылкой вискаря.
        Сказать ничего не смог. Голос пропал, горло перехватил спазм, мешающий даже глотать. Одним движением сгреб и бумаги и диктофон со стола. Как теперь жить, зная, что моя мать убила мою жену и моего ребёнка. А я это допустил и позволил.
        Глава 31.
        Сабир.
        Какая выпивка? Какое выпьешь? Напился уже, до конца дней не расхлебаешь.
        - Спасибо, Амиран. - Иду на выход просто по памяти, еле вписываюсь в дверной проём.
        Иду так, словно у меня на плечах груз в пару сотен килограмм. На улице Влад мечется возле машины, как тигр, запертый в клетке. Стоило ему меня заметить, как он замер, смотрит и не понимает в чем дело, почему я один.
        - Сабир! - начинает он.
        - Её больше нет. Не допустила насилия над собой. Поехали. - Сели в машину и оба не знаем что делать. - Домой. К себе.
        Едем молча. Каждый в своих мыслях. Мы много в жизни говна видели, и сами не ангелы в белых одеждах. Но сейчас хочется ничего не чувствовать, потому что то, что творится внутри слишком больно.
        Не доезжая до города, Влад не выдерживает, останавливает машину и выходит. Грохот от посыпавшихся на машину ударов слышен, наверное, на километр. Влад, который к этой машине относится так, что ни одна баба такого отношения к себе не дождалась от него пока, сейчас выплескивал всё своё неприятие произошедшего.
        С трудом выхожу на улицу. Иду к другу и тут же получаю удар, второй, третий... Не сопротивляюсь, не уворачиваюсь. Надеюсь, что боль физическая сможет хоть на время заглушить ту, что в душе. Зря надеюсь.
        Всегда смеялся, считал все эти рассказы про чувства, эмоции это для слабаков, которым кроме как развешиванием слюней, заняться не чем. Нормальный мужик будет ныть и за сердце хвататься?
        А сейчас сам от чувств задыхаюсь. Горьких, болезненных, которые не получается заткнуть, хотя бы для того, чтобы сообразить, что сейчас делать. Сплевываю кровь от разбитых губ, сажусь прямо на асфальт, облокачиваюсь на колесо, и плевать что пыль и грязь кругом.
        - Как вся эта хрень случилась? Ты же трясся над Кирой? - спрашивает Влад.
        - После того, как нам сообщили о взрыве, я рванул к тебе в больницу, а Киру отправил домой. Пока опасность не миновала, был возле тебя...
        - Усраться, какая у меня сиделка, оказывается, была! - перебивает он.
        - Пока я в больнице торчал, Кира с охраной присылала еду из дома и свежую одежду. - Продолжаю, не обращая внимания на Влада, мне даже больше, чем ему нужно повторить события тех дней. - Когда, я вернулся, она меня встретила, как всегда. А на утро ей стало плохо. Я сначала испугался, думал, может траванули её, потом решил, что от усталости. Ты же видел, как она работала! До нас обоих не сразу дошло, что зря о плохом сразу подумали. Измаила в аптеку сгоняли. Куча тестов показала, что Кира беременна.
        - Бл@ть! Она ещё и беременна была? - ещё один удар по машине.
        - Жену я оставил дома, а сам рванул к деду с матерью, обрадовать. - Перед глазами стоял момент, как я подхватываю Киру на руки, и моя девочка смеётся, радостно, светло. - А мать мне выдала, что детей я иметь не могу, мол, в детстве беда случилась, а она скрывала.
        - Хорошо, позвонить ты не мог, лично поперся. Хрен с ним, сам хотел обрадовать. Даже ревность я пойму... Сам бы сначала взбесился! Но...
        - Но я нажрался, и кроме ревности и чувства, что она меня предала, что стоит мне и врёт, в башке ничего не было. Я её прогнал, не поверил, слушать не стал. Мне же мать сказала! Велел дома сидеть, а мать решила, что раз Кира мне изменила, значит должна понести наказание. А что бы я ни вздумал жалеть, мне сказала, что Кира уехала, сбежала, пока я пьянствовал. - Как простить самому себе, то, что произошло, я не представлял.
        Две картинки меняли друг друга, как в забавной игрушке из детства. Только ничего забавного сейчас не было. Кира, смеющаяся у меня на руках, и Кира, с испуганными глазами, полными слёз, когда я сорвал с её пальца кольцо.
        - А какого х@я, твоя мать полезла? По-какому праву она в твоём доме распорядилась? - глаза Влада сейчас ничем не отличались от тех, какими на меня самого смотрел Князь. - Твоя мать, прости, но я б башку ей свернул! Придушил собственными руками.
        - Моя мать, когда мы получили результат анализов сегодня с утра, и она поняла, что Кира вопреки её собственным заверениям, носила моего ребёнка, призналась в том, что сотворила. Но от страха и переживаний ей понадобился врач. - Ловлю себя на том, что не переживаю, не волнуюсь, не хочу сорваться и ехать к деду.
        - Испугалась? Она испугалась? А Кира когда умирала, не боялась? О чём девчонка в тот момент думала, никому не интересно? - взрывается злостью Влад, а я включаю ему диктофон, который забрал у Тахмирова. - Про что она говорит?
        - Помнишь, когда я Киру первый раз увидел и к себе домой забрал? Ей плохо тогда ещё было? - говорю и сам вспоминаю. - Она очень боялась, что случится, что-то подобное и таскала с собой таблетки, на которые у неё аллергия, и очень сильная. Я же тебе тогда сразу сказал. Вот с их помощью, она и ушла.
        - С@ка ты, Агиров. - Устало говорит Влад. - Живи теперь с этим. Надеюсь, мамочка твоя теперь счастлива? Довольна? Поехали, пока меня опять не накрыло.
        Перед тем как открыть дверь в опустевший дом, замираю, сжав дверную ручку. Здесь никого не было всё это время.
        - Что стоишь? Боишься с совестью встретиться? - раздается голос Влада из-за спины.
        В своё время я предлагал ему жить со мной в доме, но он отказался, у него своя отдельная берлога в доме на территории, где живут все бойцы. И сейчас я очень жалею, что придётся остаться в этом доме одному. Мое логово, на территории которого, я никого не терпел. Единственная, с кем я его разделил, это Кира, а сейчас я откровенно трусил войти в собственный дом.
        - Нет, с совестью не боюсь. Память пугает. - И не дожидаясь ответа, прохожу внутрь.
        В нос сразу шибает запах застоявшейся мусорки. Включаю свет, смотрю по сторонам, всюду пыль, окна все закрыты, захожу на кухню. Стол накрыт. Блюда прикрыты крышками, но я уверен, что там всё, что мне нравилось больше всего.
        За полтора месяца, конечно, всё пропало. Но словно тяжёлый кулак впечатывается в грудь. Она плохо себя чувствовала с утра, но вместо того, чтобы отдыхать, старалась, готовила. Я знаю, как она это делала, как заморачивалась, но делала всё идеально.
        Распахиваю окна настежь. Снимаю пиджак, закатываю рукава. Кира не потерпела бы на своей кухне такого. У неё даже во время готовки всё блестело. Счищаю содержимое тарелок в мусорный пакет, пытаюсь представить, сколько же труда и времени потратила Кира ради того, чтобы отметить этот день, и чем всё закончилось.
        Мелькает мысль, что нужно позвонить деду, спросить про мать, и понимаю, что не могу. Не хочу о матери ничего слышать. Не знаю, когда буду уверен, что при виде её не сорвусь, не выскажусь почище деда.
        Нельзя! Я мужчина. А дед учил, что за все проступки женщины всегда отвечает её мужчина. Значит и виноват я. Она меня родила, растила, переживала... Но глухая, чёрная злоба ворочается мутью в душе. Понимаю, что нужно позвонить, надо, это моя обязанность перед женщиной меня выносившей!
        А перед женщиной, что должна была выносить моего ребёнка, перед этим ребёнком у меня не было обязанностей? О них я беспокоиться не должен был?
        Отмываю посуду, вычищаю холодильник от продуктов, драю столы и полки, намываю полы. Похрен, что плечо и рука безбожно ноют, что спина отказывается разгибаться. Выкидываю из бара все бутылки до единой. Всё равно на их цену. Ни капли пойла больше не будет в моем доме.
        Во всем доме остались неубранными только две комнаты, в которые я просто боюсь заходить. Кирина спальня, давно ставшая нашей общей, и комната с камином. Кира её очень любила из-за этого самого камина и огромных окон-дверей, сквозь которые можно было видеть сад.
        Благо уже ночь и можно дать самому себе отсрочку. Хотя бы до завтра. Но мысли, что отступили, пока был занят уборкой, сейчас навалились с ещё большей силой.
        Весь дом наполнен воспоминаниями. Память услужливо дополняет знакомые интерьеры. Кира колдует у плиты, забавно хмурится, если что-то ей не нравится. Кира прижалась к дверному косяку в ожидании, когда я раскрою ей объятья, чтобы птичкой влететь в них и прижаться к груди. Кира сидит на матах и наблюдает, как я ворочаю железо. Кира поднимается по лестнице и обернувшись смотрит на меня. Кира замерла у двери в мою комнату, в тот вечер, когда решила прийти... Кира, Кира, Кира! Везде и повсюду.
        Единственное место, где нет ни одного воспоминания о ней, это моя комната. Здесь Кира ни разу не была, хотя эту комнату и её, разделяет лишь тонкая стенка. Да я всегда слышал, когда она в душ шла. Моя комната, комната хозяина дома. Почему я не уговорил Киру перебраться сюда? Почему просто стал сам оставаться у неё? Тогда было всё равно, сейчас лишнее подтверждение, что не ценил, не относился так, как следовало. Не берег!
        Жалко звучало, что не придал значения, что такие порядки, привык. Вот сейчас четко и ясно пришло понимание, что никакие законы, правила, традиции и привычки не должны были иметь значения, если дело касалось моей женщины, моей жены. Дурак, какой же дурак! Прав был дед, когда обозвал долбодятлом.
        Ночь прошла в полудрёме. Кажется, дом меня тоже возненавидел, как и Князь. Всё время скрипы, шорохи, один раз послышался шум воды за стеной... На улице ещё не рассвело, а я уже встал, и уже собирался вниз, когда резко развернулся и зашёл в комнату Киры.
        Аккуратно заправленная кровать, её домашние вещи, в которых она была в то утро. Светло бежевые брючки и футболка с длинным рукавом того же цвета. Всё сложено, видно, когда переодевалась перед тем, как ехать меня искать. Аккуратистка! Криво улыбаюсь, проводя рукой по ткани, что казалось, ещё хранит её запах, тепло её тела.
        В ванную дверь открыта, захожу и сразу же делаю шаг назад, со свистом втягивая воздух сквозь зубы. На столешнице умывальника, на белом полотенце по-прежнему лежали восемь тестов, с хоть и побледневшими, но ещё хорошо видными двумя полосками. Всё, что осталось от моего ребёнка, единственное свидетельство того, что он мог бы быть.
        Наливаю себе кофе и решаюсь. Прям вместе с кружкой иду в любимую комнату жены. На полу у дивана стоит ноутбук Киры, причем на зарядке, видимо она подключила в тот день. Странно, она всегда следила за зарядом, и такого, чтобы ноутбук сам требовал зарядки, я не припомню.
        Открыл и включил, почему-то задерживая дыхание. Вот что я там собираюсь увидеть? Но под ложечкой засосало. Загоревшийся экран потребовал пароль. Ввёл странное слово "КиЗаОк", набирая через одну букву заглавные.
        И опять, словно подзатыльник прилетел. Изменяла, ага! Только, мать твою, на телефоне, который я ей вернул после свадьбы, никаких паролей не стоит, а от ноутбука и от почты она сама мне сказала. То есть, если бы не дай бог что, вероятность того, что я бы обнаружил переписку, сообщения и всё прочее, просто стопроцентная.
        Смотрю кучу закладок, везде какие-то документы, запросы... Почта переполнена. Смотрю переписки, даты запросов, за какой период просила документы. Причем, судя по переписке, она даже однокурсников и знакомых по прежней работе просила помочь с архивными отчётами по Промхиму. Тому самому, документы по которому взлетели на воздух и сгорели.
        Пока я сидел в больнице, моя девочка, поставила на уши всех, кого могла и готовила пакет документов, чтобы найти того покупателя, что стоял за убийством моего отца. Отправляла мне свежую одежду, чтобы я выглядел прилично, готовила и передавала домашнюю еду в больницу, чтобы у меня голова не болела, где там можно нормально поесть. Писала мне сообщения, которые вызывали улыбку. А сама...
        Сама сидела днём и ночью. Время отправки одного из запросов три часа ночи! Коза непослушная! Запретил же ночами сидеть за компом. Понятно от чего ноутбук на зарядке работал. Его же круглосуточно эксплуатировали.
        Девочка моя родная, не обещала, не хвасталась. Но делала всё, даже не возможное, использовала малейшую возможность, чтобы помочь. Чтобы вернуть возможность найти крысу. И если бы не один пьяный придурок, она нашла бы эту ниточку! Кира смогла бы!
        Откинул голову на край дивана. Глаза жгло. Прокрутил список входящих писем. Зарина и Оксана тоже писали. Спрашивали, куда пропала, писали что волнуются, что её не видно в городе, что не отвечает на звонки. Что Заур обратился к старшему с просьбой помочь прояснить ситуацию. Посмотрел на дату, около недели назад. Значит на днях деда будут беспокоить и просить узнать, что с Кирой и куда пропала.
        Та самая Оксана, благодаря которой Кира попала на практику в больницу, в последнем письме своих переживаний не скрывала. Писала, что Зарина призналась, что "наша Кира, связалась не с самым хорошим человеком"! С откровенным муд@ком связалась ваша Кира! С последним ублюдком! А то грозится она яйца скальпелем отрезать и сказать, что так и было. Не самая страшная потеря.
        Натыкаюсь на угол торчащей из-за дивана небольшой подушки. На диване таких целый ряд. Бежевые и светло-голубые. Подтягиваю к себе, собираясь вернуть на место, и столбенею, замечая, что вся светлая наволочка в бурых пятнах. Засохшую кровь я узнал сразу. Видно, руку я ей поранил, сильнее, чем помнил. Раз даже дома шла кровь.
        Всё, не могу больше! Сил нет никаких. Ощущение, словно меня сутки напролёт жгут калёным железом. Я и без того знаю, как виноват. Но дом, по самую черепицу наполненный воспоминаниями о жене, её недоделанная работа...
        Я не знаю, как подобное можно простить и забыть. Я не представляю, как после такого можно вернуться к такому скоту, как я. Но я бы день и ночь умолял, ползал в ногах, исполнял малейшую прихоть. Украл бы, убил бы за неё, спрятал бы от всего мира. Похер на всё. На дела, на законы, даже на месть. Она одна центр моего мира. Мое сердце.
        Но она ушла, нигде её нет, сам себе сердце вырвал, кислород перекрыл. Вот эта наволочка да запись голоса с последними словами, все, что у меня осталось. Даже могилы нет, чтобы прийти и прощения попросить. Хоть так поговорить, рассказать, что сам жить не хочу. Без неё, без них не хочу!
        На мгновение показалось, что по венам кипяток прокатился. Девочка погибла, а похоронена где? И похоронена ли? Может, лежит сейчас в морге среди невостребованных? Или в безымянной могиле. Моя девочка и в жизни была достойна самого лучшего, только муж-мразина попался. Хоть последние почести окажу. Чтобы, как положено, чтобы хоть проводить достойно.
        - Влад, поехали к Тахмировым! - влетаю в комнату друга.
        - Что? Опять? - Влад сонно смотрит на часы. - Агиров, ты охренел? Девять утра! В это время только по приемам у врачей ходить!
        - Вот и больше вероятности дома застать. Поехали. - Продолжаю настаивать.
        Влад услышав, в чем вопрос, спорить перестал и быстро собрался. Подъехать к дому Тахмировых мы не смогли. Эта сторона улицы была перекопана из-за очередных ремонтных работ, а чтобы подъехать с другой, нужно было делать крюк.
        - Ничего страшного, дойду, не переломлюсь. - Решил, вылезая из машины. - Подожди меня здесь.
        Подхожу к дому, чуть позже подъехавших с той стороны машин. Из одной из них выпрыгивает смутно знакомый мальчишка и протягивает вверх, чтобы помочь вылезти девушке, ехавшей с ним в той же машине. Про себя подумал, что мужик растёт у Амирана. Пока не увидел...
        - Кира! - вижу только испуг в глазах, сменяющийся болью и презрением, и мальчишку, загораживающего от меня мою жену.
        - Тайгир, проводи Карину и Арлана домой. Сестрёнка, всё хорошо, тебе нельзя волноваться, помнишь? - Говорит вышедший им навстречу Амиран, и я начинаю жадно ощупывать взглядом её фигуру. - Агиров, тебя сюда не звали!
        Глава 32.
        Сабир.
        Грохот крови в ушах перекрывает всё! Не знаю как небо благодарить, за то, что заклинило видно что-то в мозгах после бессонной ночи, и я не вспомнил о телефоне! Зато вспомнил, где я видел этого мелкого бойца, по-другому и не скажешь.
        Мальчишка стоит, загораживает Киру собой, голова чуть опущена, одно плечо вперёд, кулаки сжаты, одна нога в упор поставлена. Зверёныш мелкий ещё совсем, вряд-ли с ним уже занимаются, хотя его покойный дед сыновей натаскивать в прямом смысле с пелёнок начинал, к войне готовил. Дед говорил, что и мой отец Тахмировых ценил за то, что лютые, настоящие берсерки. Жалости не ведали, приказ старшего всё на свете заменял. Отец их друзьями считал, даже побратался со старшим Тахмировым. Но после того взрыва, общение между семьями прекратилось.
        Все эти мысли пролетают со скоростью света. Как и узнавание. Именно этот мальчишка бежал на встречу, а потом обнимал и целовал девушку, в которой я узнал свою жену. А потом сам себя убедил, что это ошибка. Что я просто, изнывая от тоски, видел жену повсюду.
        Жадно, нагло, до беспредела откровенно облапываю Киру взглядом, каждый миллиметр ее тела. Даже внимания не обращаю на группирующуюся охрану. В задницу мир! Жадно напитываюсь её обликом, вбираю всю в себя. Кажется, что ничего вокруг не существует. Только она. Маленькая, хрупкая, изящная, до одури красивая, до безумия желанная.
        В свободной длиной рубашке, что мягкими складками облегает небольшой, едва заметный животик. Боюсь напугать, иначе бы рванул уже, прижался, облапил бы! Чтобы почувствовать, ощутить под щекой эту округлость. Взгляду её не удивляюсь, понимаю, что заслужил. Каждым словом, каждой минутой, что не был с ней рядом.
        Тем страхом, что она пережила одна, той опасностью, в которой оказались она и ребёнок, тем решением, которое она вынуждена была принять. Но сердце всё равно сжимается от того, что нет ни капли того тепла, которое светилось в её глазах раньше.
        Времени прошло не больше минуты, но для меня это была вечность! Самая лучшая вечность! Кира уходит, даже не оборачиваясь. Оборачивается как раз мальчишка, идущий с ней за руку. И пусть это не мой ребёнок, но это просто охренительная картина. Даже представить себе ничего лучше не могу! Только представляю, что через несколько лет, вот точно также моя девочка будет идти с нашим ребёнком, как грудь распирает от такой бешеной волны обжигающего тепла, что даже дыхание сбивается.
        Главное не представлять, что будет дочка. От одной мысли, что кто-то взглянет, что только подумает... Убью! Голыми руками порву.
        Но это потом, сейчас главное вернуть жену. Уговорить вернуться, добиться, чтобы хоть немного поверила, чтобы один единственный шанс дала, одну возможность заслужить её прощение. Проход в ту часть территории, куда ушла Кира, перекрывает охрана.
        - Агиров! - видно уже не в первый раз окликает меня Амиран.
        - Ты сказал, что моя жена умерла! - говорю ему.
        - И повторю ещё раз. А на мою сестру слюни ронять нечего. Ей и так досталось. С мужем, знаешь ли, сильно не повезло. - Один из охраны с трудом сдерживает презрительную усмешку.
        Делаю вид, что не заметил. А чего ещё ждать? Сколько бойцов, сейчас заслоняющих от меня жену, были в клубе в тот вечер? Сколько знают о словах моей жены и согласны с ней? Для скольких из них ситуация однозначная? О том, что жить мы можем с кем угодно, а женимся на своих знают все. И в глазах большинства, я просто так мерзко избавлялся от ставшей ненужной жены.
        И может, всем было бы всё равно, будь Кира обычной. Охотницей за баблом. Той, у которой на всю есть ценник. Но Кира удивительная, с огромной и чистой душой, а полтора месяца достаточный срок, чтобы рассмотреть какая она.
        - Так может пусть она решает, повезло или нет? - говорю, глядя прямо ему в лицо.
        - Пойдем, поговорим. Не дело такие вопросы на улице обсуждать. И надеюсь после этого, ты оставишь мою семью в покое. - Он сейчас серьёзно считает, что я развернуть и уйду, забуду?
        Я горы создам и разровняю ради того, чтобы увидеть жену, чтобы рядом с ней быть. Даже зная, что впереди очень нелегкий путь. Что может быть непреодолимого для человека, который потерял самое дорогое безвозвратно и вдруг нашёл? Серьёзно на охрану и свой запрет рассчитывает. Проходя мимо окна на лестнице, вижу за стеклом небольшой домик посреди уже начинающего зеленеть газона, и заходящую в него Киру.
        - Зачем приехал? - спрашивает Амиран, усаживаясь в кресло за своим столом. Кабинет, куда он меня привел, затемнен, окно закрыто плотной шторой.
        - Хотел узнать, где тело жены и забрать. - К чему скрывать?
        - Спустя полтора месяца? К чему? - удивляется он.
        - Чтобы она не находилась среди сдохших от передоза нариков и забитых клиентами шлюх. - До сих пор трясет от мысли от такого соседства.
        - Значит, умирать в такой компании, став одной из тех самых, забитых клиентами шлюх, ей можно? А быть похороненной рядом с ними, нельзя? Я один не улавливаю логики? - теперь я знаю, почему все так не любят вести переговоры с Амираном Тахмировым, предпочитая Расима, ныне покойного.
        Тайгир переговоров никогда не вёл, его за глаза звали палачом и извергом.
        - Ты не знаешь ситуацию...
        - А смысл мне её знать? Я знаю факт. Твоя мать привезла беременную девочку в бордель со словами, чтобы делали с этой шлюхой, что угодно. Всё. Историю про якобы измену и прочие ваши придумки оставь для других. Кира Агирова умерла в борделе от анафилактического шока. Всё! - обрывает он меня.
        - Моя мать верила, что я бесплоден. Поэтому пошла речь об измене и чужом ребенке. - Объясняю ему. - Но даже тогда, я просто отправил Киру домой. Остальное мать сама решила.
        - А у вас она глава семьи?- справедливо ткнул он в самоуправство моей матери. - Будь у Киры семья за спиной, за такие решения, появилось бы требование о наказании или кровная месть. Кира, беременная жена единственного наследника рода. За такое до ста ударов. Вряд ли выдержала бы старушка. Там после двадцати инвалидность давать можно. Хорошо, что Киры больше нет, правда?
        - Нет. Кира жива! И хватит каркать. - Слышать больше не могу, страх кровь леденит, слишком часто моя девочка рядом с гранью ходит.
        - Вот тут ты не прав. Киры Агировой нет. Документы я тебе отдал. А моя сестра, незаконнорожденная дочь моего отца, Карина Алановна Тахмирова. Овдовела после традиционного брака. И никакого отношения к Сабиру Агирову в частности, и всей вашей семейке в целом, не имеет. - Он достает свой телефон и, открывая сообщения, кладёт передо мной. - И это её выбор. Я бы поддержал любое её решение, лишь бы оно ей ничем не грозило и не доставляло тревог. Беременность и так не самым благополучным образом проходит.
        - Что?- мгновенно вскидываюсь, внутри всё сводит от тревоги.
        - А ты чего ожидал? Такой стресс, оскорбления, обвинения в хрен знает чём, угроза жизни. Думаешь для нормальной девочки, когда её в бордель привозят отдавать, это как праздник? Отравление, переливание крови... Видно сестра очень хочет этого малыша, а там характер тот ещё проглядывает, раз даже в таких условиях выживает. - Перечисляет Амиран.
        - Какое ещё переливание? - кажется, внутри крови не остаётся, один лёд.
        - Чтобы снизить концентрацию аллергена в крови. Таблетка-то растворяется и отравляющие вещества через слизистые оказываются в крови, если вовремя не сделать промывание. Мы естественно этого не знали, и промыть желудок не успели. Капельницы чистить кровь не успевали. - Охотно поясняет мне Тахмиров. - Тайгир свою кровь отдал. Так что она мне по-любому сестра. А ты не стесняйся, не каждый раз я личную переписку почитать даю.
        Читаю его вчерашнее сообщение Кире и её ответ... Её "нет" набатом в голове. Даже знать не желает. Заслуженно, но от этого ни хрена ни легче.
        - Я хочу с ней поговорить...
        - Агиров, ты совсем ничего не понимаешь? - с нескрываемой злостью бросает Амиран.
        - Мы оба знаем, что несмотря на новые документы, она моя жена. - Указываю на то, что и так понятно.
        - Оставь девочку в покое. Достаточно ты в её жизнь наигрался! - ударяет по столу. - А решишь надавить на то, что она твоя жена, я как старший её семьи, на сходе обнародую эту историю, и потребую от Агировых публичного исполнения наказания для твоей матери. Я тебя предупредил. Дёргать Кару, я не позволю! И тебя близко к ней не подпущу.
        - Угрожаешь? - искренне удивляюсь услышанному. - Наши отцы были побратимами...
        - Ух, ты, чего вспомнил! Сколько лет назад наши отцы погибли? Сколько тебе тогда было, пять? Мне - десять, Тайгиру - четыре. Где были Агировы когда полезли из щелей все те, кого наш отец давил по приказу Фахрата Агирова, не жалея себя, своих сыновей и бойцов? Когда пытались устроить передел территорий? Когда погиб отец и трое наших старших осталось девять! Девять Тахмировых. Нас с Тайгиром можно в расчёт не брать. Но где они все? Хоть раз Агировы поинтересовались как там дела у детей побратима сына и мужа? - Амиран говорил тихо, но в его голосе звучала застарелая боль. - Ты себе даже не представляешь, как я удивился, получив звонок от твоей матери! И с чем она мне позвонила? Опять подчистить за вами хвосты? Сделать самую мерзкую и грязную работу, которую я только могу представить! Я не поленился сам приехать, думал пересидит девчонка и ладно. В моем клубе давно уже ничего подобного не происходит! Но откуда бы твоей матери это знать? А сейчас ты мне тут пытаешься напомнить об отношениях отцов? Серьёзно? Ты мне никто! Как и любой из Агировых! А Кара, напуганная, уверенная, что её ждёт страшная
смерть, бросилась спасать ребёнка своего предполагаемого палача! Не задумываясь, просто потому что могла и знала, а тут, на её глазах было больно ребёнку! И потом, зная, что таблетки уже действуют, да её Тайгир еле успел поймать, когда повело, а она успокаивала Арлана. А потом именно она предотвратила отравление моего сына по приказу Расима, к сожалению этот торчок на радостях от ожидания устроил себе передоз. А сейчас, когда сын проходит очень неприятные и порой болезненные процедуры, Кара ездит с ним каждый раз. Потому что при отце и дяде надо быть сильным мужиком, а с Карой можно даже немножко поплакать и она никому не расскажет. И беременная девочка, через день встаёт в шесть утра и едет с моим сыном! И вот знаешь, если завтра меня и Тайгира не станет, она моего сына не бросит на произвол судьбы! Эта девочка, часть моей семьи, и я тебя предупреждаю от-ва-ли!
        - Амиран, дай тебе небо, когда ты встретишь свою женщину, не совершить ни одной ошибки. - Возразить мне на его слова нечего, потому что всё, что он говорил, было правдой.
        Мы не интересовались, как они живут и какие у них дела, только новости доходили порой. А Кира она именно такая, светлая, чистая, с огромным сопереживающим сердцем.
        - Ошибки? Ты что несёшь? Ты хоть представляешь себе последствия этих вот ошибок? - повысил голос Амиран. - И уж я конечно, как встречу свою женщину руки распущу! Да чего мелочиться? Сразу лицо в кровь, чтоб значит, знала, что я мужик, да? И нажраться надо, чтоб себя не помнить и мозг не соображал. Это ты интересно, по каким законам за пойло схватился, по каким таким традициям? Может, я не те порядки знаю? А ещё изнасиловать обязательно! Как же без этого? Со своей-то женщиной именно так ведь и поступают! Тут уж извини, в бордель под клиентов не повезу, я тут слабину дам, своими силами обойдусь! И бабу нужно в доме завести, чтоб поперёк моего слова тут верховодила и решала, что хотела. Ошибки, бл@, у него! Ты к деду своему приди, и попроси представить, что на месте Киры, его дочь, если бы она у него была. И послушай, что он тебе о твоих ошибках скажет. Всё, разговор окончен!
        До ворот меня проводил лично хозяин дома. Киры видно не было, да и явно не горит она желанием меня после всего видеть и знать. Но я шёл и снова чувствовал вкус этой жизни. Мне есть ради кого жить, а то, что придется из шкуры вывернуться, это не беда. Оно того стоит! Босиком по горящим углям и битому стеклу! Да хоть на коленях через весь город!
        - Ты чего весь светишься, словно тебя к розетке подключили на двести двадцать вольт? - удивился Влад, когда я сел в машину.
        - Сейчас сам засветишься! Кира жива! - рассмеялся я, чувствуя, как лопаются обручи мешавшие сердцу биться.
        - В смысле? Ты же мне сам свидетельство и заключение показывал? - развернулся ко мне Влад.
        - Амиран состряпал заключение, пока Кира была в реанимации после отравления! И новые документы, выдав Киру за свою сестру, Карину Алановну Тахмирову. Отец у них детей приживал от каждого столба, так что никто и не удивился даже. - Рассказываю офигевшему Владу подробности. - Кира со мной общаться не хочет, знать меня тоже. Надо придумать как её забрать у братьев.
        - Зачем? - вдруг выдаёт Влад. - Ей хорошо, о ней заботятся. На кой ты её опять во всё это втягиваешь?
        - Ты с дуба рухнул? Она моя! Жена, душа, женщина, девочка! Зачем ей из милости и благодарности ютиться на задворках дома Тахмировых, да ещё и с ребёнком, когда ей будет принадлежать всё, что есть у Агировых? Тем более, что беременность тяжело проходит, врачи нужны, уход, забота. Зачем ей довольствоваться малым? - без помощи Влада мне не обойтись, и он должен, просто обязан понимать, что зла Кире больше никто и никогда не причинит.
        - Проблема в том, что ко всему, что принадлежит Агировым, прилагаешься в комплект ты! - говорит Влад.
        - Ты на что намекаешь? Что я навязываться буду? В постель потащу? - удивляюсь я. - Влад, у вас есть поговорка, что для того чтобы правильно оценить, надо потерять. Так вот. Я потерял! Не просто ушла и на звонки не отвечает. А совсем потерял, я ведь был уверен, что её в этом мире нет! Ты думаешь, я не понимаю, что она чувствует? Её боли и обиды не осознаю, того, что она мне не верит, что я её доверие к себе просрал? Я всё это знаю. Я тебе скажу брат, если бы сейчас не выяснилось, что Кира жива, я бы её похоронил, как положено. Достойно. С покаянием перед душой. Голыми руками бы могилу рыл. И с завещанием у неё в ногах похоронить. Я бы те похороны надолго не пережил.
        - Ты охренел? Ты что городишь? - вытаращил на меня глаза Влад.
        - Правду говорю. Ещё утром всё решил для себя. - Говорю ему, как есть. - Но Кира жива. И зачем ей моя смерть? Когда столько забот впереди? Я верным псом около неё стану, ради неё и ребенка жить буду. И только для них. И это не просто слова, Влад.
        - Ни хрена себе тебя повернуло! - Влад наконец-то трогается с места. - Будешь требовать жену обратно?
        - Нет, не получится, иначе Тахмировы наказания для матери потребуют. Этого я допустить не могу. Она виновата, но она моя мать. Что там сейчас врачи скажут, а поправится, отправлю в горы, там дом есть. Охрану приставлю, и пусть живёт, управляющий продукты закупит, что нужно привезёт. - Простить матери её поступка с Кирой я не могу. Кира может и простит, а я нет. - Запрещу звонить и приезжать, сам навещать не буду, про Киру и малыша рассказывать ей что-либо запрещу. Наказать, как положено, я её сам не могу и другим не позволю, но к своей семье не подпущу. А Киру, теперь уже Карину, придется снова в жены брать, уже с новыми документами. И чтобы оспорить брак никто не мог.
        - Так она за тебя замуж и пойдёт! - усмехнулся Влад.
        - Я не оставлю ей выбора. И это единственное, что я заставлю её сделать! - обещаю и знаю, что так и будет, всё остальное будет по её воле.
        - Сабир, ты подумай, девочка и так уже натерпелась от тебя! В этот раз только чудо спасло! А ты вспыльчивый до жути. Бл@! Я за Киру боюсь! Правда. Вот прикинь еще, кто что скажет, такое цепляющее? - признался в своих сомнениях друг.
        - Да уж, имя свое не оправдываю. Только знаешь что? Пускай говорят, вот пару языков вырву, и остальные подумают, прежде чем имя моей жены просто так произносить. Я даже не знаю как тебе объяснить... У меня душа этой ночью сдохла. Вся жизнь обесцветилась. - Улыбнулся, вспоминая один страшный и одновременно самый лучший момент моей жизни. - А ради неё и для неё я жить буду, она вот всё! Просто всё!
        - Да с чего ты взял, что ей надо вот оно всё? Что хоть шанс на прощение есть? Сабир честно, будь я бабой, я б тебя не простил. - Не понимает моей уверенности Влад.
        - Она меня любит. Понимаешь? Она сама призналась в тот вечер. Пьяному уроду такие слова сказала. А для неё они не пустой звук, что каждому второму через полчаса после знакомству говорят. Для неё это значимо. Она меня любым приняла, понимаешь? - Влад только головой качает.
        Идея, как это провернуть рождается минут через двадцать, когда мы проезжаем место, где я увидел Киру две недели назад. Ещё через два часа я знаю, что у неё прием через два дня и осмотр, охраны в смотровом кабинете никогда нет. Ну, ещё бы. Зато сразу за кабинетом ниша, в которой прячется лифт для персонала, и он сквозной, через всё здание. От самых верхних этажей и до подвального, где размещена парковка.
        Остаток вечера провожу в подготовке. Всё должно быть идеально и отработать без осечек. Поздним вечером тормозим перед салом свадебных платьев. У них до закрытия полчаса. Я наивно полагал, что успею выбрать платье. У стойки две девицы. Смотрят на меня странно. Пытаюсь объяснить ситуацию.
        - У меня свадьба. И очень неожиданная. Невесте нужно платье и самое лучшее. - Продавцы заметно расслабляются, одна начинает даже улыбаться.
        - Бедная ваша невеста. В срочном порядке столько вопросов не решить. - Говорит вторая.
        - Я решу. - Обрываю трёп.
        - Да уж конечно! Платье ладно. А бельё под него, а украшения, букет, а прическа, макияж невесты...
        - Ей краситься ни к чему, волосы шикарные, а вот остальное надо подобрать. - Соглашаюсь, что по делу говорит.
        - Это долго и ...и нервно. - Предупреждает вторая.
        Работа пошла. Обе старались подобрать то, что нужно, глазки не строили, намёков не делали, на себе ничего не показывали. Что несказанно радовало. Рыжая, думая, что я не вижу, кивнула на меня второй, брюнетке, когда я просматривал уже второе вешало с платьями. Та внимательно посмотрела на меня и кивнула в ответ, не догадываясь, что в зеркальной стене всё прекрасно видно.
        - Может, посмотрите эти платья? - Передо мной вывесили три платья.
        - Это сразу нет. - Указал я на то, что было на корсете. - Никаких утяжек.
        - Беременна? - спросила рыжая. - Тогда и это не пойдёт. Силуэт "рыбка" девушке может не понравиться, потому что животик обтянет.
        Я смотрел на оставшееся и представлял в нём Киру. И понимал, почему девчонки переглядывались. Большинство платьев, что я смотрел, были с декольте, голой спиной или оголяли плечи и пол груди. Моя невеста и жена в таком точно не будет выходить замуж. А у этого вся спина была закрыта плотным кружевом, предплечья закрывались лямками платья, талия была под грудью. Несколько слоев лёгкой ткани спускались от груди до пола свободными волнами. И никаких килограммов стекла! Строго и красиво. Кире должно подойти идеально.
        Стопорнулись на туфлях. Каблуки отпали сразу. Но вот размера я не знал. Хорошо, что запомнил, как выглядела ступня Киры, когда я ставил её себе на ладонь.
        И с букетом вышел косяк. Я вообще не представлял, какие цветы любит Кира! Букетов я ей не дарил. Но, недолго подумав, я решил, что нужно просто собрать букет, который без слов попросил бы прощения. Лилии, фиалки, белые пионы и розы. Я не скоро осмелюсь сказать жене "прости", но и молчать, словно я своей вины не ощущаю, тоже не дело.
        Утром назначенного дня я нервничал так, как не волновался перед первым боем. Прячась за углом, слышал как администратор, привела Киру и попросила подождать врача.
        - Почему здесь? Алина Андреевна всегда меня смотрит в своем кабинете. - Удивилась Кира.
        - Сегодня немного не успевает. Сами понимаете в её работе накладки обычное дело. - Успокаивает её тетка-администратор, отрабатывая те деньги, что я ей заплатил.
        - Это да, конечно. - В голосе жены, сразу проявляется тепло.
        Слышу шаги, уходящей администраторши, выглядываю... Кира стоит у кабинета, спиной ко мне. Ждёт появления врача. Подхожу, обхватываю рукой за талию, другой закрываю рот и сразу шепчу, успокаивая.
        - Тише, не пугайся! Это всего лишь я. и тебе ничего не угрожает. Не обижу, правда. Тихо, родная. - Утягиваю её в лифт и не затыкаюсь ни на минуту, пока мы спускаемся к машине. - Кира, сокровище, солнце моё.
        А сам надышаться не могу ею. Её запах, её тело. Рука на животе остановиться не может, наглаживает еле выпирающий животик с моим малышом. Кайф такой, что аж позвоночник колет.
        Моя, родная, любимая, единственная. С ребёнком. Сберегла, смогла. Знаю, не достоин, виноват, скотина. Но она моя. Пусть только рискнет, кто между нами встать или попробует посягнуть на неё! Небеса кровавыми слезами заплачут!
        - Гони, Влад. - Говорю другу, едва успевая аккуратно посадить Киру в машину.
        - Что происходит? - строго спрашивает она, пытаясь не показать своего волнения.
        - Всё хорошо, моя душа. Всё хорошо. Мы опять женимся. - Отвечаю ей, любуясь разгорающимися искрами в её глазах.
        - Не уверена, что выйти за тебя замуж, входит в понятие "всё хорошо"! - злится моя лисица с колдовскими глазами.
        - А замуж это вообще не курорт, Кира. Обслуживание отвратное. - Зло язвит Влад. - Но у нас очень навязчивый сервис.
        Глава 33.
        Кира.
        Непонятный визит Агирова всколыхнул бурю эмоций. В большинстве своем не самых приятных. Я полтора месяца старалась выкинуть из памяти предыдущие полгода, убеждала себя, что всё это было ложью, очень правдоподобной маской. Сама себе напоминала, что получилось в итоге, и что только благодаря чуду, я и мои малыши живы.
        Но стоило только его увидеть, как я поймала себя на том, что смотрю на этого мужчину с мыслью, зачем он здесь. Как же я на себя разозлилась! Зачем бы ни приехал, мне нет до этого дела. Чтобы с ним не случилось, это его проблемы, не мои, и меня они не касаются! И, если честно, то взбесило, как он смотрел на меня. Словно я по-прежнему принадлежу ему, словно не было кошмара полуторамесячной давности, не было всех тех слов и оскорблений, что он щедро выливал на меня.
        Безымянный палец правой руки свело фантомной болью от содранного кольца. Плотно севшее кольцо во время рывка, так сильно ободрало кожу на суставе пальца, что и сейчас было заметно. С двух сторон на пальце остались шрамы на местах повреждения. Свое кольцо Агиров так и не снял. По крайней мере сейчас, оно было у него на руке.
        - Не переживай. - Похлопал меня по руке Тайгир. - Амиран его сейчас культурно выставит. Брат это умеет.
        - Агиров очень влиятельный человек в городе... - начала я, но наткнулась на насмешливый взгляд Тайгира.
        - Ну, вот пусть у себя дома и влияет. Наша семья, конечно, куда проще, чем Агировы, но за себя постоять в состоянии. - Подмигнул мне брат.
        Не зная, куда себя деть от волнения, я пошла на кухню. Универсальный способ сбросить нервное напряжение и злость. И скрыть слёзы. Лук превращался в мелкое крошево под ножом. Три килограмма куриных сердечек отмокали в раковине. Арлану очень нравился этот салат, и я каждый раз после очередной поездки на процедуры, старалась приготовить что-то именно для него. Сейчас я даже очень порадовалась, что сегодня успела пообещать салат из сердца, лука и грибов, а не десерт какой-нибудь.
        - И какую часть Агирова ты сейчас мысленно шинкуешь? - спросил зашедший на кухню Амиран.
        - С чего ты взял...
        - Ты свое выражение лица видела? - перебил он меня, улыбаясь при этом. - Не переживай. Лично выставил его за ворота и дверь закрыл.
        - Чего он хотел? - всё-таки спрашиваю у Амирана.
        - Узнать, где похоронена жена. Сказал, что собирался достойно похоронить. - Амиран открыл окно, потому что на кухне слишком сильно пахло луком. - А когда тебя увидел живой и здоровой, хотел поговорить.
        - Боюсь мне нечего ему сказать. - На самом деле есть, но смысл в этих упрёках?
        - Думаю я достаточно понятно ему объяснил, что здесь ему ловить нечего и появляться не за чем. В любом случае, охрана на чеку. - Успокаивает меня Амиран.
        Следующие дни проходят спокойно. Агиров не мелькает поблизости, не пытается приехать. Последняя процедура Арлана перед двухнедельным перерывом между курсами прошла хорошо. Амиран сказал, что раз Агиров уже в курсе, что я жива, то можно больше не прятаться. И можно будет после приема у Алины Андреевны, на который я ездила раз в неделю в обязательном порядке, поехать к Зарине и тёте Наргиз, чтобы успокоить, и чтобы они меня не теряли.
        В медицинском центре меня уже ждали, приезжала я пока без опозданий. Администратор вышла встречать чуть ли не на улицу.
        - У Алины Андреевны сегодня такой сложный день, еле успеваем. Пройдёмте в смотровую. Нужно будет немного подождать, вы не против? - быстро объясняла она.
        - Конечно, нет, я подожду ничего страшного. - Успокаивала я сотрудницу.
        Врач обычно принимала меня в своем кабинете и осматривала там же. Но пару раз, из-за вот таких авральных дней, проводила осмотр в прямом смысле между родами здесь, в смотровом кабинете. Иногда задерживалась. Я не капризничала и не возмущалась. В конце концов, я могу подождать, а там от присутствия врача зависит очень многое.
        Поэтому и сейчас не увидела в ситуации ничего не обычного или страшного. Я стояла, облокотившись плечом на стену, и ждала, когда подойдёт Алина Андреевна, когда неожиданно почувствовала, что меня обнимают со спины и прижимают к себе, одной рукой несильно зажимая рот, а второй закрывая живот.
        Даже испугаться не успела, как почувствовала его запах. Вот как можно настолько привязаться к мужику, что даже после всего скотства с его стороны, его личный запах по-прежнему приятен?
        Сказать ничего не могу. Агиров как начинает говорить у смотровой, так и не прекращает до самой машины. Только меня сильно настораживает его состояние. Дышит часто, тяжело, как после бега. Руки чуть ли не дрожат, глаза блестят, словно у него температура.
        В машине сразу отодвигаюсь от него, как можно дальше, и пытаюсь узнать, что происходит. Ступор от услышанного быстро проходит. И я понимаю, что это не шутка. Сабир Агиров действительно собрался второй раз жениться. И опять на мне. И опять не поинтересовавшись моим мнением.
        - Через край навязчивый, я бы сказала. - Отвечаю Владу. - А теперь верните меня обратно. У меня приём у врача. И времени на участие в ваших спектаклях нет. Тем более, если я не приду вовремя, Алина Андреевна начнет волноваться и звонить, где я и почему не пришла.
        - Кира, солнышко моё, послушай меня, пожалуйста... - начинает Агиров, но у меня желания его слушать нет совсем, и ласковые слова в его исполнении только злят до бешенства.
        - Я не солнышко, уж точно не твоё, и слушать не собираюсь. Хватит. Я уже послушала, полтора месяца назад. И от тебя, и от твоей матери. Мне на всю жизнь хватит. - Понимаю, что бабушки, всегда считавшие, что крик и истерика не красят ни одну женщину, и вообще не сочетаются с женским достоинством, сейчас были бы в шоке от моего поведения, но видят боги, он это всё заслужил. - Я не претендую ни на что, что бы тебе принадлежало, не строю козней, не сливаю информацию о твоём холдинге. Я не требую экспертизы и признания ребёнка! Сохраните боги от такой дури! Никто не собирается требовать денег на содержание или твою фамилию новорожденному. Сама прекрасно справлюсь с воспитанием. Так чего ты никак не уймёшься? Оставь меня в покое.
        - Кира, родная, ну что ты говоришь? Не надо ничего требовать. Всё, что у меня есть и так принадлежит тебе и малышу. И вопросов с фамилией не будет. Мой ребёнок... - он пытается притянуть меня к себе, но я с размаху бью его по рукам.
        - В смысле, твой? Как это он твоим стал? Ты же бесплодный, и детей у тебя, ну никак быть не может. - Те его обвинения меня сильно задели, только я не та испуганная девочка, что пытается убедить нежелающего ничего слушать мужика в собственной невиновности. - А этого я нагуляла. Ну, что? Успел выяснить с кем я ебл@сь, как ты сказал.
        - Кира, не ругайся, тебе это не идёт. - Выдаёт Агиров.
        - А я говорил, что ты её только плохому научишь. Вот уже матом стала ругаться. - Добавляет Влад, но я особо не обращаю на него внимания.
        - Агиров, ты чего? Ты пьян? - начинаю подозревать, что он просто в неадеквате.
        - Нет, Кира, я больше никогда и капли не выпью. - Говорит он и ещё больше меня пугает. - Я много чего наворотил, много дерьма вылил... Кир! Я всё исправлю. Мог бы вернуться назад, сам бы уже дурную башку в кровь размозжил, но не допустил бы и звука из того, что наговорил...
        - Слушай, самое оно с беременной девочкой перед свадьбой о дерьме и пробитых головах поговорить! - оглядывается на Агирова Влад.
        - Я прошу только об одном шансе и всё. Просто позволь мне... - продолжает он, не обращая внимания на реплику друга.
        - Я кажется, понимаю. - Перебиваю эту инсценировку мексиканской мыльной оперы я. - Надо предполагать, что ты пришёл к выводу, что с моим увольнением из ревизоров собственного холдинга ты поторопился. Отсюда и все эти пляски с бубном, и столько мёда в словах, что аж зубы сводит. Неужели услуги грамотного специалиста настолько дорого стоят, что лучше гулящую девку в жёнах держать? Или когда не первая, уже не страшно?
        - Моя жена не гулящая девка. И я никому не позволю подобных слов в твой адрес, даже тебе самой. - Агиров мгновенно каменеет лицом. - Что касается твоей работы в холдинге, она тут и вовсе не причем. Меньше всего я сейчас о ней думаю. Я понимаю, что ты сейчас ни одному моему слову не веришь, но ты мне нужна, не как ревизор.
        - Куда мы едем? - спросила, обрывая этот разговор. Ни к чему он. И не за чем.
        - Я же сказал. Жениться. - Стоит на своем Агиров.
        - В этом нет никакого смысла. Понимаешь? Я не хочу. Не хочу, чтобы даже номинально что-то связывало с тобой и твоей матерью. Мне противно до тошноты от одной мысли, что между мной и вами может быть что-то общее. - Пытаюсь донести до него своё отношение к его дурацкой затее. - Не знаю, что за блажь ударила тебе в голову, но ничего путного из этой затеи не выйдет!
        - Ты обижена и справедливо не хочешь слушать оправданий. Да и не может их быть. Но ты не права. Между мной и тобой всегда будет общее. Ребёнок, которого ты носишь под сердцем. - Пользуясь тем, что в машине не так много места, он протянул свою лапищу и снова накрыл мой живот.
        И конечно, кто-то из мелких выбрал именно этот момент, чтобы начать шевелиться. Я, конечно, ждала этого, и очень ждала. Но помню, как Зарина рассказывала, что это ощущается как воздушный пузырек, который лопается, только изнутри.
        Не знаю, что у неё там за пузырьки были, у меня это был конкретный такой пинок! Прям вот со всей силы и с размаху!
        - Это что? - напрягся Агиров.
        - Это не что. Это ребёнок шевелится. - Поясняю очевидное.
        - Это он так шевелится? - удивляется он. - Да у меня рука подскочила.
        - Ну, не мне одной видимо не нравится, когда ко мне прикасаются чужие люди. - Говорю и отворачиваюсь к окну, успевая заметить внимательный взгляд Влада в зеркало заднего вида.
        - А ты стала злая. - Говорит Влад.
        - Заставили научиться. - Отвечаю, рассматривая залитые весенним солнцем улицы, мелькающие за стеклом.
        Весь оставшийся путь, в машине была тишина. Тяжёлая и давящая. И хотя мне казалось, что Агиров не сводит с меня взгляда, оборачиваться и проверять так ли это, мне не хотелось. Благо ехать оставалось недолго.
        Приехали мы немного немало, а в музей-усадьбу конца восемнадцатого века. Только вот после Нового Года её торжественно открыли после реставрации, которая заняла почти пятнадцать лет. К счастью, в данном случае реставрацию вели строго в соответствии с архивными изображениями и под присмотром искусствоведов и историков. Да и архитекторы-реставраторы явно вложили душу, потому что результат потрясал. Ворота, арки, подъездная аллея... Словно разом перенеслась во времени.
        Я вот только не поняла, мы-то сюда, зачем приехали? Вроде как Агиров жениться собирался, а не по музеям ходить.
        Что происходит, я поняла, когда мы вошли во внутрь. Улыбающаяся, очень миловидная женщина лет пятидесяти, словно именно нас и дожидалась.
        - Ой, здравствуйте! Только вас и ждём. Всё уже готово. - Звонким приятным голосом говорила она. - Вот сюда, пожалуйста. Вот тут невеста может переодеться...
        Она показала на комнату рядом с огромным залом, в открытые двери которого я успела заметить трибуну, арку и небольшой оркестр.
        - Роспись в музее? - удивилась я.
        - Ну. так ты же у меня дворянка в каком-то там поколении. Вот, чтобы соответствовало! - нагло улыбается он мне в ответ, и мягко подталкивает меня в комнату.
        Пока он закрывал дверь, я рассматривала платье, висящее на вешалке, букет, настолько нежный, что при других обстоятельствах, я была бы рада нести его в руках, в день своей свадьбы.
        - То есть действительно роспись, а не просто готовые документы, как в прошлый раз? - говорю вслух.
        - Всё по правилам. - Раздаётся тихое за спиной.
        - Ты понимаешь, что я просто сейчас скажу "нет"? Или мой ответ значения иметь не будет? - пытаюсь достучаться до этого упёртого.
        - Кир, переступить через произошедшее, не просто. И ... Да знаю я всё, знаю. Но и ты подумай. Сейчас Тахмировы тебе благодарны. Я и спорить не буду, что они хорошо к тебе относятся и переживают за тебя. Но как долго продлится эта благодарность? А когда родится ребёнок? Кира! Ты хозяйка всего, что у меня есть. Абсолютно всего. Зачем тебе и ребёнку жить на то, что посчитают нужным дать? - Агиров заметно нервничал, сжатые кулаки выдавали его с головой. - Я ни к чему принуждать тебя после свадьбы не стану. Ты знаешь, что я могу и умею ждать. Я хочу тебя вернуть. Не как ревизора, и даже не из-за ребёнка, которого хочу больше жизни. Мне ты нужна. Ты не веришь, и я сам бы на твоём месте не верил. Я всё сделаю, чтобы исправить всё, что натворил. Я за всё выпрошу прощения, за каждую секунду, что прошла за эти гребанные полтора месяца.
        Агиров нежно держит за талию, но его руки всё равно обжигают сквозь ткань.
        - Я не собираюсь выходить за тебя замуж снова! - чеканя каждое слово, выговариваю я, глядя в его лицо, от которого совсем недавно теряла голову.
        - Придётся. - Он как всегда уверен, что его слово закон.
        - Ты похитил меня из больницы, о моей пропаже уже знают...
        - Вот поэтому, у нас очень мало времени. - Он почти прижался своим лбом к моему. - Ты же не желаешь зла тем, кто объявил себя твоими братьями? А я ведь могу и вспомнить, что моя жена, якобы погибла на их территории. Вместе с моим ребенком.
        - С моим выродком, ты хотел сказать? - припомнила я его слова в тот вечер.
        - Моя любимая жена и мой ребенок! И тебе лучше принять это уже сейчас. Так что ты мне ответишь, ты согласна стать моей женой?- и смотрит мне в глаза с таким ожиданием во взгляде, как будто не знает, что не оставил мне выбора.
        Тайгир сам мне сказал несколько дней назад, что Тахмировы не так влиятельны как Агиров. А если он и дальше полезет напролом? Если всё равно будет добиваться своего?
        - Смотри, не подавись моим ответом! - звучит зло и отчаянно.
        Агиров пытается провести рукой по моей щеке, но я отдергиваю голову в сторону.
        - Когда-нибудь я заслужу, чтобы твое сегодняшнее "да" стало искренним и желанным, моя родная. - Делает шаг к двери. - Когда-нибудь ты и мой ребёнок не будете избегать моих прикосновений.
        - Конечно. Особенно после того, как я ему расскажу как ты на всю улицу орал, что я пытаюсь навесить на тебя непонятно чьего ублюдка. Я хорошо запомнила каждое твое слово. - Бросаю ему, подходя к белому платью.
        Красивое, что-то подобное я и представляла, когда рисовала в своих мыслях свою свадьбу.
        - И я запомнил, Кира. Каждое твое слово. И я дождусь, чтобы ты их повторила. Сама, по собственному желанию. - Это он о чём? Об экспертизе?
        В зал, где должна была проходить регистрация, я входила, едва касаясь кончиками пальцев, согнутой в локте руки бывшего мужа-жениха. Или с учётом, что официально я умерла, то он вдовец? Представляю, как это звучит, я выхожу замуж за своего овдовевшего мужа!
        Вся эта регистрация, как злая ирония над моими девичьими мечтами. Торжественный зал старинной усадьбы, десятки зеркал и напольных канделябров. Стены, оббитые шелковой тканью с объемным растительным орнаментом. Сверкающие мраморные полы, огромные окна во всю стену, высокие потолки. И идеальное исполнение "Вальса цветов". Откуда? Вот откуда он мог это знать?
        Жених, самый красивый мужчина из всех, что я только видела, и совсем недавно моё сердце начинало биться птицей. при одном его появлении. А сейчас у меня аритмия от напряжения и непонимания ситуации. Я произношу свое "да" еле слышно, во рту все пересохло. Ничего, Агиров, зато рявкнул так, что эхо его "согласен" пару раз отозвалось под сводами потолка.
        Подписываю документы, почти не замечая, что происходит вокруг.
        - Обменяйтесь кольцами, в знак вашей любви и верности. - Говорит регистратор.
        И вот тут происходит заминка, вызвавшая у меня какое-то злорадное удовлетворение, что не всё так гладко у господина Агирова! Его кольцо и так у него на пальце, а моё он выбросил в тот день. Агиров расстегивает пару пуговиц на рубашке, вызывая у меня недоумение, и достаёт из запазухи то самое кольцо, что оказывается, висит у него на шее, на цепочке.
        Наблюдая за тем, как он отцепляет его и берет мою руку, регистратор не сдерживает умиления. А Агиров зависает, рассматривая шрамы на безымянном пальце. Потом очень аккуратно возвращает сорванное им тогда кольцо на его место, на мою руку. Мягко гладит следы собственной жестокости, и целует руку, прижимаясь губами к отметинам на пальце.
        - Жених, можете, наконец, поцеловать невесту! - улыбается регистратор.
        Да не дайте боги! Доводить этот фарс до такого я не собираюсь. Агиров видимо понял мое настроение, потому что просто прижимается губами к виску.
        - Потанцуй со мной, - шепчет он мне на ухо и ведёт в центр зала.
        Одна из любимых моих мелодий "Русский вальс" Пахмутовой, написанный ею для Юлиана. И хотя сейчас исполнитель другой, всё равно пробирает до мурашек. Агиров ведёт уверенно, чему я очень удивлена. Под конец просто подхватывает меня руками за бедра и поднимает вверх, прижимаясь губами к животу. Очередной пинок изнутри подсказывает, что детям такие горки не по нраву. Но теперь уже муж, только улыбается, как сумасшедший.
        - Моя! Наконец-то! По закону моя! - громко, на весь зал заявляет он.
        - Моя жена и мать моего ребёнка! - повторяет так же громко на крыльце усадьбы, перед которым стоят Влад и остальные охранники, что сопровождали нас на машинах от самого медицинского центра.
        А у меня всё плывет под ногами, потому что среди этих людей стоят Шасим и его вечный напарник. Страх парализует горло, боюсь поднять взгляд на этих уродов, делаю вид, что не замечаю их присутствия. Что это значит? После всего, их присутствие здесь...
        В памяти вовремя всплывают наставления бабушки, что, даже идя на эшафот, нужно сохранять осанку и лёгкую улыбку на губах, зачастую это единственная броня женщины. И не важно, что сердце обливается кровью, главное, чтобы на лице была улыбка.
        По приезду в дом Агирова сразу поднимаюсь в комнату, где жила раньше. Все мои вещи на месте, ничего не пропало. Словно я отсюда ушла всего несколько минут назад. Стук в дверь. Муж принёс мои вещи и документы, с которыми я была в больнице.
        - Спустишься к ужину, - спрашивает, как ни в чём не бывало.
        - Нет. Аппетита нет, и я очень устала. Лягу спать. - Видела я, как ты хочешь всё исправить, присутствие тех, кто уже больше полугода угрожают мне изнасилованием, которые отвозили меня в тот вечер, не дав даже обуться, а вытащив из дома, как была, говорит гораздо больше всех твоих лживых слов.
        Смотрю на него и так горько на душе от собственной наивности и беспомощности. Вцепиться бы сейчас в это лицо когтями, чтобы содрать наконец-то эту маску раскаяния! Сказал бы уже прямо, что ему понадобилось от меня.
        На ночь одеваю плотные штаны, тяжело застегивающиеся, глухую плотную кофту. И прежде чем лечь спать, ставлю вплотную к двери стул, на сидушке которого я расположила вазу и поверх неё металлический поднос из-под средств для умывания. Любая попытка зайти в мою комнату не останется не замеченной.
        Может это и бзик, но первое, что я сделала, в первый свой выход из дома Амирана и Тайгира, это приобрела пачку "Диргидрола". Вот и сейчас я вытащила один из двух блистеров и сунула под край подушки, накрыв ладонью.
        Стоило голове коснуться подушки, как напряжение сегодняшнего дня вылилось слезами. Не желая, чтобы меня услышали, я затыкала себе рот собственной рукой.
        Естественно я не выспалась. И как всегда, когда я нервничала, на утро меня ждал жёсткий приступ токсикоза. Из комнаты я старалась не спускаться. Только утром, запарила себе овсяные хлопья молоком, и несколько раз попила чая, с тем же молоком.
        Агиров почти весь день отсутствовал. Зато вокруг дома ходила толпа охраны, среди которой я увидела и Шасима. Он вполне уверенно ходил по территории, о чём-то переговаривался с другими охранниками. Ледяные щупальца страха и паники, переставали быть для меня фигуральным выражением.
        Я уселась на пол, прямо под окном, сейчас, когда Агирова нет дома, можно не скрываться. Успокоилась я только часа через два. Я пыталась придумать, как выкрутиться из этой ситуации, чтобы не подставить никого из близких, и ничего путного в голову не приходило.
        На следующий день Агиров повез меня на приём к Алине Андреевне. Он сам был за рулём, и всю дорогу смотрел на меня в зеркало заднего вида. Встретившая нас Алина Андреевна была очень зла, она еле себя сдерживала. По дороге от холла, где она ждала нас, нервно расхаживая, до кабинета, она ещё молчала. А вот когда мы вошли в её кабинет, мне даже показалось, что она сейчас набросится на Агирова с кулаками.
        Она требовала от него, кто ему помог меня забрать из центра. Агиров не признавался, говоря, что это не её дело.
        - Сколько можно издеваться над девочкой? Совсем уже ничего святого не осталось! Скоты! - шипела она, рассерженной кошкой. - Завел себе игрушку!
        - Хватит! - не выдержал Агиров. - Кира не игрушка! Она! Моя! Жена!
        - Да неужели? А в прошлый раз она кем была? Когда я её в борделе откачивала и молилась, чтобы хотя бы до реанимации дотянуть? И это у тебя может быть и жена. Ты и тебе подобные любители обозвать женой, а потом насиловать, подсаживать на наркоту, чтобы окочурилась побыстрее, теперь вот новая развлекуха. В бордель сдать! Видно совсем с деньгами хреново у Агировых! - орала она на него. - А у меня на руках беременная, с угрозой выкидыша и на грани нервного истощения и срыва! Ушлепки! Вся ваша властность и авторитет яйца выеденного не стоит! Обычные живодёры и скоты! А то законы они себе придумали, заветы предков! Это предки так завещали, что каждый урод измываться над беременной может?
        Видя, как наливаются яростью глаза Агирова, я бросилась между ним и врачом.
        - Сабир! Выйди, пожалуйста! - впервые с того вечера я назвала его по имени.
        Не знаю почему я решила, что он послушает, но услышав свое имя он молча кивнул и вышел.
        - Зачем вы так рисковали? - спрашиваю врача.
        - А сколько можно с ним сюсюкаться? Кто-то же должен был, наконец, сказать ему правду в глаза. Тем более, что мне совершенно не нравится такое состояние, поверь, я вообще не преувеличиваю, говоря об угрозе. - Говорит Алина Андреевна. - Прием назначаю через пять дней. Не будет улучшений, положу на стационар. Если конечно, ты хочешь родить этого ребёнка. А мне он ничего не сделает. Во-первых, весь город знает, что ни при каких обстоятельствах Сабир Агиров не ведёт разборок с бабами, а во-вторых, он даже из города меня не сможет выгнать просто потому, что ни один другой акушер-гинеколог не возьмётся вести твою беременность, просто из страха.
        За всю дорогу домой мы не проронили не звука. К моменту возвращения, у меня ещё и закружилась голова. Наскоро поев обычной яичницы-болтуньи, я опять ушла к себе. Здесь было хоть иллюзорное ощущение безопасности. Когда за окном стемнело, перебралась на кровать и сама не заметила, как уснула.
        Пока посреди ночи не проснулась от возмущённого выкрика Агирова.
        - Кира, это что бл@ть за хрень? Откуда у нас в доме эта дрянь? Ты что не понимаешь, насколько она для тебя опасна? - нависает надо мной темной тучей и тычет в торчащий из-под подушки блистер.
        - Это не опасность! Это единственное, что меня защищает! Эта таблетка! - ору в ответ я, понимая, что всё.
        Тормоза слетели совсем. Сейчас я напоминала закусившую удила лошадь. Проще пристрелить, чем остановить. Я даже не пыталась остановить или как-то окультурить те слова, что я выплескивал на мужа. Всё до капли. Хватит с меня страха!
        Глава 34.
        Сабир.
        Кира шипит рассерженной кошкой, к себе не подпускает, рядом находиться не хочет. Даже в машине старается отодвинуться как можно дальше. Это больно. На душе от самого себя противно.
        Я ведь с самого начала знал, что Кира если что-то решит, то переубедить её будет невозможно. Да она даже в своих отчётах, прежде чем поставит точку, пять раз всё перепроверит. А я и так косячил не мало. Но она оставалась со мной, оттаивала, принимала со всеми моими закидонами.
        Сейчас смотрю и не знаю как подступиться, как разговорить хотя бы. Не слышит, и слушать не хочет, не верит, насторожилась. А меня без всяких преувеличений потряхивает всего. Нервы натянуты до предела, толком прийти в себя и осознать, что она жива, времени не было.
        Срать мне на документы, какое бы имя там не значилось, она под любым именем будет моей женой! Пытаюсь вновь и вновь донести до неё хоть что-то из того, что чувствую, а она любое слово выворачивает, притягивает свою работу.
        Она моя мания, мое сумасшествие, она мой воздух. Её запах наполняет грудь. Не духов, не всяких бабских пшикалок и мазилок, а её, тёплый, солнечный, такой, что аж полон рот слюны. Как будто вышел жарким днём на поляну спелой земляники. И прогретый солнцем воздух наполнен ароматом ягод и трав. Было и такое в моих воспоминаниях. Не всегда я был великовозрастным придурком.
        Вот и сейчас втягиваю воздух до предела, руки жжёт от воспоминаний, как только что прикасался к ней, ощущал её, что вот она рядом, живая. Небольшая округлость манит прикоснуться, словно я под гипнозом. Протягиваю руку, понимаю, что сама Кира мне бы этого не позволила, не разрешила бы своими лапищами прикасаться к драгоценности, но в машине места мало, поэтому пока есть возможность, прикладываюсь. Когда ещё мне позволят это повторить.
        Никогда не думал, что простой факт беременности твоей женщины и ощущение живота под ладонью могут вызвать столько восторга. Вдруг под ладонью ощущается такой толчок, словно там изнутри что-то лезет прямо сквозь кожу. Кира говорит мне, что это ребёнок так шевелится. Ничего себе шевеления! Да он там лягается, как жеребёнок задними копытами!
        - Ну, не мне одной видимо не нравится, когда ко мне прикасаются чужие люди. - Говорит она и отваривается к окну.
        Её слова. как удар наотмашь. Вот кто я для неё теперь. Чужой. Заслужил, сто процентов заслужил. Но, даже понимая это, хочется выть в голос и крушить все, что попадётся под руку. Смотрю на её профиль, на забранные в объёмный пучок волосы, и глаз отвести не могу.
        А ведь в первый раз. как её увидел, даже и не заметил какая она красивая. Прокручиваю в голове весь разговор снова и снова. А память зараза подкидывает воспоминания. Словно издевается, мол, смотри, как девочка хотела раньше и что теперь, радуйся. Помню, наш разговор в кабинете, когда только речь зашла о возможной беременности. И как Кира переживала, что не сможет правильно ребёнка научить, потому что сама этих законов не знает. Вопроса, в каких традициях должен быть воспитан ребенок, перед ней не стояло от слова совсем. А сейчас даже фамилию мою давать на хочет.
        Тычет мне моими словами, напоминает о том, что и так забыть невозможно. Задели её мои слова, сильно ранили. Говорят, одно дурное слово сотню добрых перечеркивает. Сколько мне сказать надо, чтобы она забыла о том вечере? Сколько сделать?
        Ничего. Главное она жива, скоро моей будет. А там у меня вся жизнь впереди, чтобы её обиды развеять. Любящая мать, всегда примет того, кто любит её ребёнка. А то, что Кира будет самой лучшей мамой, я не сомневаюсь. И тахмировский мелкий к ней прикипел. Да и Амиран не просто так сказал, что видно уж очень она этого ребёнка хочет, раз даже в том, кошмаре, что ей устроили я и моя мать, она смогла сохранить беременность.
        Сейчас бы только эту свадьбу пережить, а потом окружу её заботой и покоем, никаких волнений, никаких тревог. Пусть начало было отвратительным, оставшееся время беременности пройдет, как и должно было изначально. В неге и радости.
        Под свадьбу занял недавно открытый музей. Помню, как Кира восхищённо рассматривала фото отреставрированной усадьбы. Хочу, чтоб красиво было, чтобы достойно её.
        Любопытство и восхищение пробиваются даже сквозь её настороженность. На минуту исчезает женщина, перенесшая сильную боль, и появляется моя прежняя девочка. Жаль, нельзя её сейчас поймать в объятья и не дать уйти обратно. Тем более, что нам предстоит ещё один очень непростой разговор.
        Кира не собирается соглашаться, о чем прямо и говорит. И хоть я к этому был готов, всё равно кипятком обдаёт. Только я хорошо знаю Киру, и знаю, что сейчас я поступлю низко, воспользуюсь её незнанием и благородством. Но выбора у меня нет, как бы не повернулось, я не смогу отойти и оставить её. Только если сдохнуть.
        Тахмировы помогли в тот вечер ей, сегодня помогут мне. Стоило только упомянуть о возможных проблемах, что появятся у братьев, если она откажется, как я понял, что выиграл. Моя девочка никогда не подставит тех, кого приняла, как близких. О себе и о собственном благе она будет думать в конце.
        Я победил, и пусть победа отдает горечью, она растворяется в ощущении лёгкого прикосновения её пальчиков к моей руке, в тихом "да", что словно бабочка порхнуло с её губ. Во всём её облике столько света и нежности, что мне казалось, я захлебываюсь своей никому не нужной любовью. Ей не нужной.
        Я намеренно отказался от свадебного марша. Мне он показался грубым. Да и хотелось напомнить Кире о других моментах нашей жизни, а не только о том вечере. Когда мы были на Урале и решали вопросы с заключением договоров, возвращаться на базу каждый вечер стало неудобно. И мы сняли особняк. Там в гостиной стоял белый рояль. Однажды утром я застал её гладящей клавиши, вспомнил, что она училась играть на фортепиано, и попросил сыграть что-нибудь.
        Вот тогда она и играла этот самый "Вальс цветов". И когда я готовил эту регистрацию, я подумал, что это будет лучшей мелодией для того, чтобы сопровождать один из самых важных моментов в нашей жизни.
        И я очень ждал, когда я смогу вновь одеть ей на пальчик кольцо. Я помнил, что в тот момент у неё пошла кровь, видел подушку, что вместе с тестами и записью её голоса и сейчас лежали в моём сейфе. Но даже и не представлял, что настолько сильно повредил ей руку. На пальчике, на суставе было два светлых шрамика. Пьяная тварь! Не удержался, целую ей руку, прижимаясь губами к этим отметинам.
        Сам себя спрашиваю, на что я надеюсь? Никто бы не простил. Не важно, из какого народа и семьи. Подобного не прощают. А я мечтаю. Надеюсь, что вернётся ко мне. У Киры светлое сердце, но всему есть предел.
        Взгляд падает на её кулон, что как всегда на её шейке. Пусть её боги дадут ей сил, чтобы перешагнуть через мою вину. Я любую цену готов заплатить за её прощение.
        Веду её на середину зала. Она часто напевала эту песню во время того, как колдовала на кухне. И услышав её на днях в машине, посчитал это добрым знаком. Да и слова там такие... Символичные.
        Сложнее было научиться танцевать за два дня. Это Кира у меня получила прямо дворянское воспитание, бабушки, что говорится, постарались. Благо вовремя вспомнил, как Влад несколько раз танцевал в кабаках для наемников, поражая этим местных девок, что ошибались возле таких заведений, желая подзаработать.
        Когда я его спросил, он сказал, что в детском доме научили, пока старая директриса была у власти. Потом-то новый директор пришёл, который готов был и еду совсем не покупать, лишь бы в карман побольше набить. Вот Влад, после того как перестал ржать, и учил эти два дня.
        Ощущение её тела в моих руках пьянило. Забываюсь, подбрасываю её вверх, удерживаю на вытянутых руках и делаю то, о чём так долго мечтал. Целую её животик, всё равно, что все видят. и что мелкая вредина изнутри отвечает ударом. Моя! Теперь уже всё равно, под каким именем. Она моя! О чём и заявляю и в зале, где проходила регистрация и своим людям.
        Но на том крыльце происходит что-то непонятное, если до этого Кира просто злилась и отталкивала меня из-за обиды, то сейчас она вся просто закаменела. Эта идеально ровная спина, холодная полуулыбка... Такой я её видел только после того разговора на балконе.
        Дома она поднимается по лестнице, придерживая длинные юбки. Вот словно на казнь идёт. И не обернется, не посмотрит. Я всё время сравнивал две наши свадьбы. И хоть на первой не было вообще никаких церемоний, это по-прежнему один из самых лучших дней в моих воспоминаниях. Вторая... Даже говорить и думать не хочется.
        Спускаться, и вообще ужинать, Кира отказалась. Видно сильно переволновалась, потому что уверен, намеренно отказываться от еды и вредить себе и малышу, она не будет.
        - Здравствуй, дед! - говорю, как только слышу в телефоне его голос.
        - Как Кира? - вместо приветствия отвечает он. Пересказываю ему все, что знал сам, не скрываю ничего.
        - Значит, Тахмировы её признали сестрой. Это хорошо. - В голосе деда слышится облегчение, понимаю, что он тоже переживал за Киру. - Но не для тебя.
        - Это в каком смысле? - удивляюсь я.
        - Хорошо, что рядом с ней оказались нормальные люди и позаботились о девочке. - Как всегда не церемонится дед. - А вот то, что они теперь с тебя и спросить могут, для тебя не очень хорошо. Ты привык, что Кира сирота, а что Амиран, что Тайгир с твоим статусом считаться не будут. Младший вообще может вместо разбирательств просто пристрелить.
        - Дед, ты с чего это взял? - ничего себе предположения.
        - Ну, потому что я бы пристрелил.- Просто отвечает он.
        - Как мать? - спрашиваю перед тем, как закончить разговор.
        - Бог покарал. - Говорит дед.
        - В смысле? - не понимаю его слов.
        - Обездвижила. Ниже пояса вообще ничего не чувствует, руки еле слушаются, даже ложку не в состоянии удержать. - Перечисляет дед. - И речь пострадала. Нет, она говорит, но с трудом. Её родственница приехала, чтобы ухаживать. Твоя мать говорит, что это Кира её прокляла.
        - Что? - чуть не подскочил я. - Это Кира что ли виновата? Новые обвинения?
        - Остынь. Твоя мать знает, в чём виновата. - Слышу в ответ, и после долгой паузы. - Привези девочку.
        - Я попрошу, дед. Обязательно. Давить не буду.
        Разговор закончился. Понимаю, что дед доволен и рад. К Кире он привязался. И переживал за нее сильно, я помню, как он резко постарел, после признания матери, словно все его годы разом решили показаться. Горе действительно старит.
        Но у меня предстоит ещё одна встреча. Влад уже сообщил, что гости пожаловали. Выхожу за границы своей территории, оставляю за воротами и охрану и оружие. Да и негоже родственников жены встречать с оружием в руках.
        - Здравствуй, Амиран. - громко говорю, останавливаясь в двух шагах от очень злых братьев.
        - И тебе не хворать, с@ка! - прилетает кулак поддых от Тайгира.
        - Будем считать, обмен приветствиями завершён. - С трудом перевожу дыхание, всё-таки удар у младшего Тахмирова тяжёлый. - Киру не верну.
        - Ты хоть понимаешь, в каком состоянии девчонка? Что не в её состоянии вот все эти приключения? В твоей башке вообще мозг есть? - Очень спокойно говорит Амиран, но от того его слова звучат ещё весомее. - Хоть какие-то остатки совести есть? Вообще понимание, чем рискуешь, присутствует?
        - Я смогу обеспечить её и заботой, и уходом. Любой каприз, любую прихоть. Даже те, которые она никогда не выскажет. - Смотрю прямо в глаза Тахмирову-старшему. - В моем доме, моей жене больше ничего никогда угрожать не будет. Сомневаешься?
        - А у меня недостаточно для этого оснований? Ты говоришь о заботе и защите, но при этом похищаешь её из больницы, не даёшь пройти обследование, которое важно для неё и её здоровья! Хотя я буквально несколько дней назад рассказал, что не всё хорошо! - упрекает Амиран.
        - Как ты её заставил выйти за тебя замуж снова? - рычит младший, далеко не такой сдержанный, как Амиран.
        - Не заставлял, Тайгир. Просто пообещал устроить вам проблемы по поводу смерти моей жены. - Признаюсь, отслеживая Тайгира, и только благодаря этому вовремя уворачиваюсь от очередного удара.
        - Шантаж это тоже принуждение, Агиров. - вставляет Амиран.
        - Смысл сейчас об этом спорить? Факт, что Кира, теперь Карина Тахмирова, моя жена. И мне важно, чтобы она верила, что ей ничего не грозит. Чтобы видела, понимала и знала, что я в лепешку разобьюсь, но сделаю так, что бы ей было хорошо и комфортно. Или ты думаешь, что я всегда позволяю в своем присутствии кулаками махать? - спрашиваю в ответ и ухмыляюсь. - Как вы думаете, ей склоки между двумя семьями, особенно если она будет считать себя причиной конфликта, много спокойствия принесут?
        - И поэтому мы должны оставить девочку тебе, и не мешать тебе творить, что душе угодно, да? Ты уже жену не защитил и не уберёг. - Не унимается Тайгир, ну сам напросился.
        - А ты свою хорошо защитил? Уберёг? - Тайгир осекается, глаза темнеют.
        - Что? - вижу, что он готов бросится на меня.
        - Про тебя ходит много слухов. Говорят даже, что ты душу заложил за силу и ярость в бою. Только вот смотри, какая история. Несколько лет назад одна семейка очень настаивала, желая видеть тебя мужем своей дочери. Тем более, что они достаточно часто проворачивали слишком грязные дела вместе с вашим братцем, Расимом. - Говорю, а сам очень внимательно наблюдаю за Тайгиром, пытаясь понять, верны ли мои предположения или нет. - Амиран тогда решал проблемы на родине жены, а на тебя серьёзно давили. Однако, ты долго и упорно отказывался. А потом, то ли ты сам неудачно появился с девочкой там, где ошивались братья навязываемой невесты, то ли они тебя выследили. Но девушка из того ресторана исчезла. А со следующего дня. началась та самая, трехдневная резня, после которой тебя держат за пугало и отморозка. Говорят, Тахмировы что-то не поделили с зарвавшимися пособниками. Но я думаю, там была месть, Тайгир. Только смущает, что никто ничего не знает о твоей личной жизни. Ни одной любовницы или болтливой шлюхи. Вот и спрашиваю, твоя женщина от тебя сбежала или ты её не уберёг?
        - Не твое дело! - рычит Тайгир.
        - Я к тому, что я свою женщину терять на собираюсь. И ты, как никто должен бы понимать, в какой тяжёлой ситуации сейчас и я, и Кира! - говорю, открыто глядя ему в лицо.
        - И нахрена тебе мое понимание? - спрашивает всё ещё мрачный Тайгир.
        - Чтобы вместо того, чтобы трепать нервы моей жене, попробовать решить вопрос? В конце концов, переживать будет не только Кира, но и ваш сын и племянник! - вот сейчас всё зависит от их решения.
        Я предложил, и очень надеюсь на рассудительность Амирана. Думаю, Кира будет рада спокойно побыть в обществе близких для неё людей. А и Тахмировы, и Гараевы для неё именно близкие люди.
        - Агиров, ты собираешься...
        - Я сказал, и мои слова не будут расходиться с делом. Тем более, что насколько я знаю, у твоего сына скоро ещё один курс лечения. Думаю, Кира себе места не найдет, как он там и как справляется. Так может мы, и будем вести себя, как родственники? - предлагаю открытым текстом. - Наведаетесь в гости дня через три-четыре, навестите сестру, мальчишку привезёте.
        - В гости? Агировы же никого не пускают на свою территорию. В гостях у своего побратима, о чем ты в прошлый раз напоминал, наш отец ни разу не был.- Уточняет Амиран.
        - Я не мой отец. - Развожу руками. - А жена гостям будет рада. Только предупреждаю, могут быть ещё и Гараевы. У Киры там тоже семья, люди простые, но очень достойные. И ещё одна подружка. Мдаа...
        - А что не так с подружкой? - спрашивает Амиран, но по общей расслабленности я понимаю, что мое предложение принято.
        Осталось только выдержать подобный же разговор со второй семьёй.
        - У Киры две подруги. Одна - Зарина Гараева, вторая - некая Оксана, медик, обещает применить скальпель к моим яйцам, если я обижу Киру.
        После пары секунд молчания мы все трое заржали.
        - Слушай, а мне она уже нравится! - улыбаясь, заявляет Тайгир. - Прям чувствую родственную душу.
        Разошлись мы, договорившись о звонке, и визите всех Тахмировых к нам с Кирой на днях. Также Тайгир обещал решить вопрос с гинекологом. По иронии судьбы, он оказался дружен с той самой врачихой, к которой я привёз Киру после нашей ночи. Сейчас эта Алина Андреевна и вела беременность Киры. Прямо здесь и сейчас Тайгир и договорился о визите на послезавтра.
        Уезжая, Амиран очень внимательно посмотрел на меня и тихо, но очень серьезно пообещал, что сейчас они уедут. Но если, он заподозрит, что я девочку принуждаю и продолжаю шантажировать, то он найдет способ избавиться от меня так, чтобы моя жена особо не волновалась. И что мы, мол, хоть теперь и родня, но он родня со стороны жены, то есть тот самый геморрой, который портит жизнь любому женатому мужику.
        Вернувшись в дом, я постоял немного возле её двери. Закрытой для меня. Проворочавшись пару часов, я уселся на пол у стены в углу. Со стороны спальни Киры это место выглядело, как обычная стенная панель, со стороны моей комнаты - это была межкомнатная дверь. Мне нужно всего лишь повернуть ручку, и я смогу пройти к ней. Посмотреть, как спит, не холодно ли...
        До утра я просидел облокотившись на стену. А утром нужно было доехать до деда, и до Гараевых. По приезду к деду первым делом я пошёл к Князю. Пёс встретил меня рычанием.
        - И что? Даже не встанешь? Так и будешь задницей ко мне лежать и рычать? - говорю собаке, понимая, что сейчас я его расшевелю. - А я-то старался, вон у Киры рубашку спёр!
        Подсовываю сквозь прутья решётки блузку, в которой вчера была Кира. Князь подошёл и осторожно принюхиваясь, продолжал буравить меня взглядом.
        - Жива твоя хозяйка, мелкого нам вынашивает. Как только смогу, привезу. - Пёс схватил рубашку и потащил к себе в будку.
        Иду в дом, и застаю деда за телефонным разговором.
        - Да нет, я-то понимаю. - Говорил кому-то дед. - Да молодой ещё, за всё переживает, перестраховывается! Конечно, скажу. Да, дорогой, здоровья!
        Деду пришлось рассказать всё подробно. Какая-то девица несколько раз пыталась подсунуть то чай, то кофе.
        - А где Тамия? - спросил у деда.
        - На кухне. А это какая-то дальняя родственница твоей матери, прислали, чтоб ухаживала. К матери подымешься? - спрашивает дед.
        Молча иду в женское крыло. В доме деда это деление дома условно, но всё же есть. Мать выглядит ужасно. Но при новости, что Тахмировы Киру признали, как сестру и ввели официально в семью, она начала улыбаться.
        - А что... Что с беременностью? - спрашивает, замявшись.
        - Сам завтра узнаю, но Амиран говорит, что всё не очень хорошо. Но уже шевелится, точнее пинается.- Отвечаю ей.
        - Она тебе позволила? - радостно удивляется мать.
        - Нет. Сам урвал. Кира не позволяет к себе прикасаться, и даже фамилию мою ребёнку давать не хотела. - Мать закусывает губу и отваривается к стене.
        - Попроси её приехать ко мне...
        - Каким образом? Она не хочет иметь с нами ничего общего. И её сложно осудить за это.- Говорю, как есть.
        - Сабир, ты же видишь в каком я состоянии, и как бы не пыталась меня обнадежить врач, я не верю, что долго протяну. Да и это не жизнь. Мне нужно успеть поговорить с твоей женой. В просьбе умирающему не отказывают. - Просит она прерывающимся голосом.
        - Я передам, но настаивать не стану и давить на жену не стану. - Предупреждаю её я.
        Жена почти не выходит из комнаты и кажется, что она бледная и невыспавшаяся. На следующий день я везу её к врачу. И выслушиваю от той такую тираду, что ощущаю, словно меня кнутом отходили. Каждое слово, как удар. Когда она, как огнем по открытой ране, говорила про состояние Киры.
        И мне хотелось её придушить, заткнуть эту женщину, которая вдруг произносила мне те самые слова, которые и я говорил себе. Но сомневаться во мне имела право только моя жена. Видно что-то такое отразилось на моем лице, потому что Кира кинулась между нами. Её испуганный голос и мое имя, которое она впервые произнесла с того вечера, меня мгновенно отрезвляют.
        Я выхожу из кабинета, только потому, что она попросила. Страшнее всего были те слова, которые я услышал сидя под дверью кабинета. Слова о том, что говоря о состоянии Киры, врачиха не преувеличивала, чтобы напугать меня.
        Слова о стационаре я воспринял, как обязательные к исполнению. Если другого выхода не будет, я поселюсь с ней в этом центре, выкуплю палату. Всё что нужно!
        Этой ночью я всё-таки прошёл к ней. Окна закрыты, в комнате очень душно, сама Кира лежит, скрючившись, одета в толстые шмотки с кучей застёжек. Мне показалось, что даже живот как-то меньше выглядит. Осторожно протягиваю руку и понимаю, что это штаны, застегнутые на десяток крупных пуговиц, как на джинсах, её перетягивают.
        Что? В чем дело, зачем? Я не понимаю вообще ничего, пытаюсь вглядеться в её лицо и замечаю блеск фольги. Приподнимаю край подушки. В руке Киры сжат блистер с хорошо известным мне названием.
        Какого хрена? Зачем? Я всё готов ради неё сделать только скажи, намекни просто. А она спит с этой дрянью! Да не дай бог каким-нибудь образом эта отрава попадет в пищу или в воду!
        Кира просыпается от моего вопроса, и я вижу, что тот срыв, о котором говорила врач, вот он. Наступил. После её слов о том, что это её единственная защита, я окидываю комнату другим взглядом. У двери какие-то городушки. Но при попытке открыть комнату грохот будет стоять такой, что мертвого подымет. Окно закрыто, видимо, чтобы в него не пролезли. Сама так одета, чтобы выиграть время, если нападут.
        - Чего ты боишься? Кто тебя может обидеть в нашем доме? - рычу на неё, не от злости даже, а от собственного бессилия и страха.
        Моя жена, чего-то боится, боится настолько, что не выходит из комнаты, не открывает окна и ждёт нападения каждую минуту. Но настолько мне не верит и не доверяет, что мне этого не говорит. Её защита, это вот эти гребанные таблетки. Таблетки! А не я!
        - Кто? Ты издеваешься? - смотрит она на меня так, словно я действительно над ней насмехаюсь. - Люди, которые мне с первого дня угрожают изнасилованием, которые решали "нагнуть" ли меня прям в том кабинете, где нашли или сначала тебе показать, которые вытащили меня в чём была из этого дома и отвезли в притон, демонстративно ходят под окнами и вокруг дома, а ты меня спрашиваешь чего я боюсь? Я каждую минуту жду, что они ворвутся в эту комнату! Судя по их довольным рожам, ты прекрасно в курсе их планов и действий.
        - Чего? Ты почему молчала про это всё? - рычу, чувствуя, как глаза застилает кровавой пеленой.
        Какой же с@ка дебил! Долбо@б конченный! Даже ни разу не уточнил, а кто отвозил Киру. Понятно, что мать и по её приказу, но кто! Тупорылый муд@к!
        - А ты не знал? Или думал я сама туда поехала? От радости не успев обуться? - не верит, ни единому слову не верит, ну, вот как можно быть таким идиотом.
        - Кира, почему ты раньше ничего не сказала, о том, что они планировали сделать? Что не просто схватили и притащили ко мне? - прекрасно понимаю, о ком идёт речь. - Я клянусь тебе, богом, кровью, чем скажешь, я не знал!
        - И того что твои охранники потом приходили в клуб Амирана и искали меня там, очень настойчиво расспрашивая обо мне и где меня можно найти, тоже не знаешь? Тебе рассказать с какой целью я им понадобилась, или сам догадаешься? - выпаливает она, вижу слёзы застывшие в её глазах, чувствую тот страх который она переживала с того момента, как увидела этих двух возле крыльца и не выдерживаю, притягиваю её к себе. - Пусти!
        Она пытается вырваться, слёзы проливаются градом по щекам, маленькие кулачки лупят меня по плечам и спине. А я только крепче её прижимаю. Пускай. Пусть бьёт, ей сейчас это важнее и нужнее всех слов на свете. Потихоньку она успокаивается, только редкие всхлипы раздаются в тишине.
        - Шрам откуда? - спрашиваю её про тонкую полоску, почти у самых волос, которую заметил ещё на росписи.
        - Слишком медленно садилась в машину. - Отвечает она.
        Подхватываю её на руки и несу в свою комнату, где моя жена должна была быть ещё в ноябре! Просто рву на ней все эти тряпки, пуговицы летят в разные стороны.
        - Что ты делаешь? - от удивления она даже всхлипывать перестаёт.
        - Прекращаю твои издевательства над собой и нашим ребёнком. Снимай эти обрывки. И бельё тоже! - отвечаю ей.
        - Ззачем? - вытараскивает она глаза. Не понимает, что происходит, но хоть не испугалась.
        - Кирра, не зли! - достаю из шкафа свою футболку, которая ей с успехом заменяет ночную рубашку, и одеваю на неё. Укладываю её в свою постель, а сам задвигаю тяжёлый комод так, чтобы он полностью перекрывал межкомнатную дверь.
        - Эта дверь открывается только из этой комнаты, но чтоб тебе было спокойнее, пусть будет так. - Поясняю свои действия, все никак не перестающей удивляться жене и достаю телефон. - Влад, бери десяток парней из особых и бегом сюда, пятерых ставишь под окно моей комнаты, с остальными в дом.
        Ставлю Влада с парнями и приказываю, чтобы близко к комнате никто не подходил, все, что попросит Кира, чтобы тут же приносили. Мало ли, воды понадобиться. Сам иду в общежитие бойцов.
        - Шасим где? - спрашиваю первого попавшегося.
        - В зале. - Отвечают мне.
        Отлично. Замечательное место, чтобы порвать осмелившегося раззявить пасть на моё муд@ка. В зале Шасим не один, с ним его вечный приятель и напарник, который был с ним и в том офисе. В углу лупит грушу Измаил. Мне всё равно, у меня другая цель.
        Эти двое понимают, зачем я пришёл, без всяких слов. Напарник Шасима попытался прорваться мимо меня, мой кулак настигает его, прилетев ему в висок. От силы удара его заносит и, не устояв на ногах, он падает на собранную кем-то штангу. Громкий хруст лучше слов говорит о том, что он уже никуда не убежит.
        Шасим такой глупости на делает, стоит и ухмыляется, сжимая в руке ствол. Вскинуть руку он не успевает. Я выламываю её в обратную сторону. Но даже воя от боли, Шасим пытается сопротивляться. В его ладонь из рукава скользит нож, который я выбиваю ударом ноги. И придавив пальцы к полу, ударом второй ноги, ломаю ему и вторую руку.
        - Это за то, что осмелился протянуть руки к моей жене! - говорю ему холодно, хотя в душе бушует желание превратить его в фарш.
        - Жене. - Смеётся он. - Интересно, носился бы ты с ней так, если бы мы её отымели в том кабинете, где нашли, а не потащили бы к тебе?
        - Открою тебе тайну. - Говорю ему после двух ударов в лицо. - В тот вечер, я пошел вас искать и не дошел буквально десятка шагов до того кабинета, когда открылась дверь, и вы направились в кабинет крысятника. Реши вы напасть на Киру, я услышал бы шум борьбы. И вся разница в этих двух сценариях заключается в том, что вы бы сдохли там и тогда, а не сейчас. А жену мне пришлось бы нести до раковины на руках.
        После этого я несколько раз пнул тварь упавшую на колени, еще, когда я ему сломал первую руку. Хруст его рёбер был музыкой для моих ушей.
        - Я предупреждал, что порву пасть любому, кто осмелится раззявить рот на моё? - я зажал половину его лица одной рукой, а второй разжал челюсть, которую он пытался удержать на месте.
        Перехватив руками верхнюю и нижнюю челюсть, я просто вырвал ему нижнюю челюсть. Скулящий, просто скулящий кусок мяса с переломанными костями. Подняв его же ствол, выстрелил в залитый кровью лоб.
        - Убрать это дерьмо. И так, чтобы жена даже при всей её внимательности ничего не заметила. - Кинул тем, кто столпился в дверях.
        Сожаления, кстати, на лицах не увидел. Шасима и его дружка не любили среди бойцов, но на грязную работу они годились.
        - А ты уже закончил? - спрашивает за моей спиной Измаил.
        - А есть ещё с кем? - смотрю на него, пытаясь понять он к этой истории, каким боком.
        - Я искал твою жену в клубе Тахмировых примерно неделю спустя после ее исчезновения. - Вдруг выдает он.
        - Что? - спрашиваю тихо, но готов убивать.
        - Подслушал разговор этих... - презрительно кивнул в сторону двух трупов Измаил. - А у меня достаточная сумма скопилась, думал даже выкупить и отвезти к своим. Мать и сестра живут одни, воспитывают моего племянника. Там бы она залечила раны и то, что пережила за ту неделю, как я думал.
        - Зачем? - спрашиваю у него, пытаясь понять это желание у постороннего Кире мужика.
        - Потому что это подло и мерзко! Если стала не нужна, просто отсели, или расстанься! А не вот эта мерзость! - говорит зло, откровенно и своего неприятия не скрывает. - Большей дури, чем обвинить эту девушку в измене и придумать сложно. Она всё время, без преувеличения, или с тобой была или при охране, дом, работа, рынок, чтобы купить продуктов для того, чтобы тебе же пожрать приготовить. Никаких странных исчезновений, никаких примерок платьев не выходя по два часа из примерочной, никаких странных процедур, когда по три часа нельзя заходить в кабинет, где находится охраняемая.
        - И ты, значит, решил восстановить справедливость? - спрашиваю его.
        - А я не прав? - дерзко отвечает.
        - Не прав. Во всём не прав. Вот с этими словами, нужно было ко мне подойти сразу. - На самом деле жалею, что он не сделал этого. - Как только услышал разговор этих двух гонд@нов, нужно было бежать ко мне. Но... Спасибо, что сейчас не промолчал.
        Возвращаюсь в дом, отпускаю охрану, Влад внимательно смотрит на мои руки и одежду, но вопросов не задаёт. Душ принимаю внизу, в тренажёрном зале, чтобы не пугать жену. Прежде чем войти в комнату, предупреждаю, что это я. Ложусь за её спиной и прижимаю к себе.
        - Теперь я твоя таблетка. - Шепчу ей.
        - На тебя тоже разовьётся аллергия? - сонно язвит Кира.
        - Нет, я твоя защита на все случаи жизни. - Шепчу, целуя в висок. - И ты зря думала на Измаила, он собирался тебя выкупить и спрятать от скота-мужа у своих, Кира. Вокруг тебя очень много хороших людей, моя солнечная.
        - А ... - она хочет спросить, и я понимаю о чём.
        - Не переживай, больше они тебя никогда не побеспокоят. - Отвечаю на невысказанный вопрос.
        - Ты их отослал? - разворачивается и смотрит на меня, но замечает мои кулаки с темными из-за содранной кожи костяшками. - Далеко?
        - Глубоко. Так глубоко, что никогда не выберутся! - заверяю её.
        - Надо лёд приложить, - говорит она.
        - Обойдусь. Спи, моё солнце. Теперь ничто и никто не потревожит твой сон.
        Глава 35.
        Сабир.
        Утро начинается с ощущения доверчиво прильнувшего ко мне тела жены. Во сне, все её отросшие за время разлуки колючки спрятались, возвращая нас в то время, когда утро начиналось с поцелуев и игривых нападений друг на друга. Ночью Кира повернулась ко мне лицом, уткнувшись мне в плечо и закинув на меня ножку.
        Это хорошо, что я проснулся раньше неё, а то она сейчас бы уже лежала на другом краю кровати по струнке смирно. А так я нежданно-негаданно получил свою порцию тепла и ласки. Пока Кира спит, спят и её страхи и обиды.
        Настроение сразу покатилось вниз. Всё, что произошло тем вечером, начиная от того момента, как я увидел Киру, приехавшую в дом деда, и до момента, когда она оказалась на попечении Тахмировых, нужно восстановить поминутно. И так уже позволил двум шакалам нервировать девочку и доводить до паники безнаказанно.
        И я. как придурок, оставлял на столике рядом с диваном, в комнате с камином тарелку с её любимым тортом, думал, зайдёт, решит чаю попить... Мало того, что жена из комнаты вообще практически не выходит, так ещё и вряд-ли она по-прежнему будет любить ту комнату. И вот почему я об этом сразу не подумал?
        Кира сонно потерлась носом о моё плечо. Не боялся бы разбудить, сейчас бы затянул бы на себя и облапил бы, что б ни сбежать, ни соскользнуть не могла. Но сейчас, я украдкой, словно вор-корманник, боясь спугнуть, протягиваю руку к её животу, словно спрятанному между нами.
        Вредина видимо спал или спала, правда тогда я совсем крышей поеду. Представил, что в конце лета возьму на руки дочку. И всё. Я из-за ее мамы зверею, а тут маленький, беззащитный комочек... Мозг отъедет сразу!
        Позволил себе немножко расслабиться рядом с женой, и аккуратно, чтобы не разбудить, оставил её в спальне одну. Ни к чему ей с утра смущаться и думать, как себя вести. После тренировки, вышел на кухню и застал Киру с мученическим выражением на лице, разглядывающую пачку творога.
        - С ним что-то не так? - спрашиваю у неё.
        - С творогом всё так. Со мной не очень. Не могу есть. - Отвечает расстроено. - Вообще ничего не хочу, аппетита нет. А Алина Андреевна говорит, что у меня не то, что недобор, а уже потеря веса идёт.
        - Так, может, просто нет того, что хочется? Купим или приготовим. Из любого ресторана закажем. - Вот мне совсем не нравятся такие новости. - Тебе не обязательно силком в себя запихивать этот творог сейчас. Может через час захочется? Или может тебе на завтрак супа, какого или рыбы захочется?
        Перечисляю кучу вариантов, потом вспоминаю, как утром пытался представить себя отцом дочери.
        - Кир, а может у тебя там девочка? Может сладкого там чего? - предлагаю ей, а она начинает смеяться.
        - А если мальчик, то острого или мяса с кровью? - наконец-то я вижу её улыбку, ещё робкую, еле заметную, но улыбку.
        - А печёнки тебе не хочется? - пытаюсь поддержать её хорошее настроение. - Подумай, хорошо? Всё равно сейчас из ресторана полный стол заказывать!
        - Зачем это? - удивляется она.
        - Я не успел сказать, у нас сегодня гости. - Смотрю на неё, пытаясь угадать реакцию. - Только полотенца надо спрятать. А то твоя тётя, явно использует их не по назначению.
        - Что? - радость, удивление, недоверие, словно ребёнок разворачивающий подарки.
        - Позавчера ездил, знакомился и приглашал. Твоя тётя задавала очень много вопросов, особенно когда узнала, что ты беременна. - Сам обалдел от той встречи, которую мне устроила тётя жены. - А потом попросила Заура с сыном выйти и закрыть дверь на кухню. И со словами "ты, что о себе возомнил, поганец, тебе кто право дал над нашей девочкой измываться" схватила полотенце и так отходила, как я в жизни не получал.
        - О да! Тетя Наргиз может. Она меня в день знакомства вообще за косу оттаскала. - Пока Кира со смехом рассказывала, как это произошло, я стоял и любовался ее улыбкой.
        Про себя радовался, что хоть это я сделал правильно, Кира оживилась, и разительно отличалась от той себя, какой была в последние дни. Я понимал, что мог бы предложить Кире обмен. Приходят её родственники, потом едем к моим. Но нет, вот такого не будет. Если честно, мне даже просьбу матери Кире передавать не хотелось. Передам, конечно, но потом, портить ей настроение не буду.
        В гости Гараевы приехали не полным составом. Заур был с сыном и матерью. И хотя я знал, что у него никаких поползновений в сторону подруг жены нет, и что моя Кира, что вторая, Оксана, в семье Гараевых числились как племянницы, всё равно, когда он обнял мою жену, захотелось дать ему в морду. Особенно глядя на то, с какой радостью Кира обнимала его в ответ. Его мать пришла в дом со здоровенным противнем, прикрытым белым полотенцем.
        Оказалось, что Зарина уже несколько дней в больнице, чего я не знал. Со дня на день в семье Гараевых ждали пополнения. Пока в гостиной шли разговоры по видео связи, я и мелкий, Аслан, пошли относить угощение на стол. Да и напитки пора было достать из холодильника.
        - А можно спррросить? - мальчишка чувствовал себя неловко, то ли в чужом доме, то ли из-за незнакомого взрослого.
        - Конечно. Чего хотел? - пытаюсь наладить с ребёнком контакт, с Кирой он обнимался очень радостно.
        - А ты мне кто? Вот бабушка Кирре говоррила, что бы она с плохими мальчиками не общалась. - Забавно рычит на каждой "р" мелкий. - Потому что у бабушки много неженатых племянников. Но я их никогда не видел. А рраз ты женился на моей Кирре, значит, ты этот бабушкин племянник и есть? А мне ты выходит. дядя?
        - Ну, если я женат на Кире, тогда однозначно для тебя я дядя. - Определяемся со степенью родства. - А ты чего сегодня такой хмурый? Позавчера радостный бегал.
        - А ты родителям не расскажешь? - волнуется он.
        - Ну, мужики друг друга не выдают. Иди-ка сюда. - Сажаю его на подоконник, сам облокачиваюсь на спинку стула. - Рассказывай.
        - У меня в садике есть девочка. Она совсем не такая, как все! И мы дрружим. Дрружили. - совсем сник парень. - Я её обидел, и теперрь она со мной не рразговарривает, а если я подхожу, то она отходит в сторрону.
        - Это что же ты такое натворил? - удивляюсь схожести наших проблем.
        - Она очень любит мультик "Волшебник изумррудного горрода" и у неё была рраскрраска. Она рразррешила мне рразукррасить. Но мальчики начали смеяться, что я в девчачьи рраскрраски игрраю, что я девочка, а не пацан. - Он тяжело вздохнул и опустил голову. - И я её поррвал. А у неё папы нет, они с мамой очень бедно живут. Новую ей не купят.
        - Мдаа... Влип ты парень. А если новую купить и сказать, что ты исправил? - Аслан так искренне переживал ссору с девочкой, что даже я, далёкий от детских проблем, на полном серьёзе рассуждал, что лучше сделать.
        - Не, не получится. Знаешь, какая она умная? Она даже читать умеет! Никто не может, а она умеет. - Да, тут прям засада.
        - Да, с умными девочками тяжело. - Замечаю краем глаза Киру стоящую рядом с дверным косяком.
        - Это да. - Аслан спрыгивает с подоконника.
        Возвращаемся в гостиную, Кира делает вид, что ничего не слышала, но улыбку еле сдерживает. Зарина по видеосвязи говорит, что завтра утром у неё нет никаких процедур, и если у Киры будет возможность...
        - Конечно, будет. Заедем, да? - спрашиваю у Киры и ловлю в ответ её благодарный взгляд.
        Гости расходятся только к вечеру. Удивительно, но мне понравилась та теплая атмосфера, что царила в доме, пока гостили Гараевы. Вечером перед сном Кира замялась, куда ей идти, её сомнения разрешил я, подтолкнув в теперь нашу комнату. А потом перенёс все её вещи. Правда, грохот, когда я открыл дверь, разгромив Кирины городушки, стоял такой, что странно, что бойцы из своего общежития не прибежали.
        Перед сном Кира пошла в душ. И всё бы ничего, но была она там почти полтора часа. Я бы подумал, что она прячется от меня, но у неё даже кожа на пальцах сморщилась и вся она была разгоряченная и натертая. Спать она ложилась явно нервничая, словно и не было того недолгого, но счастливого времени нашего первого брака.
        И пока она засыпала, я рассматривал небо в наклонных окнах над кроватью и думал о том, что раньше душ занимал у Киры гораздо меньше времени. И не повлияло ли на это то время в несколько часов, что она провела в клубе братьев. Не пытается ли отмыться, считая себя грязной, соприкоснувшись с самой мерзкой стороной жизни. Вот сколько ещё теперь всё это исправлять? И всё потому, что мать решила влезть а мою жизнь! Тут же вспомнилось, что я так и не спросил у матери, что ещё за дичь с тем, что якобы Кира её прокляла.
        Утром я привёз Киру в больницу, осмотрел палату, где Зарина была единственной пациенткой, и вышел в коридор, оставив подружек посекретничать. А вот после, я повез Киру в книжный магазин.
        - Ты знаешь такую историю "Волшебник изумрудного города"? - спрашиваю жену.
        - А тебе зачем? - а сама хитро улыбается.
        - Ну, как зачем? Надо же выручать племянника, раз влип парень. Поможешь? - как же я соскучился вот поэтому озорному блеску в ее глазах.
        В книжный идём за руку, и вроде ничего такого в этом жесте нет, но я кайфую. Как и от того, что мы вместе выбираем раскраску, карандаши, Кира нашла большой пенал на молнии с изображением героев этой сказки, а уже на выходе, в отдельном шкафу стояли несколько книг. Одна из них, "Русские народные сказки" с иллюстрациями Васнецова, привлекла Киру, которая с удовольствием рассматривала вязь рамки текста на каждой странице.
        - Забираем. - Говорю ей. - Будешь нашему читать.
        Там же мы увидели и большую книжку со старыми иллюстрациями, в которой, как сказала Кира, были собраны все рассказы этой серии. Не только "Изумрудный город", но и какой-то Урфин Джюс, и что-то там про туман. Её взяли тоже, ведь там девочка, которая даже читать умеет.
        Увидев нас, Аслан с радостной улыбкой до ушей, рванул к забору. Воспитательница, хоть и узнала Киру, но с недовольной мордой стояла надсмотрщиком рядом с пацаном, правда стояла молча.
        - Держи! - просовываю ему пакет сквозь прутья забора. - Там и раскраска, и карандаши. И книжка. И не тормози. Попроси тебе почитать.
        - Ты чему его учишь? - шутливо возмущается жена.
        - Здравствуйте. Кира, рада вас видеть.
        - Здравствуйте, Татьяна Геннадьевна. - Здоровается Кира и шепчет мне, что это заведующая садиком.
        - Наталья Евгеньевна, завтра группа едет на прогулку в зоопарк, сообщите всем родителям. Дети, которые не поедут, завтра будут в младшей группе, те, кто поедут, пусть сдадут деньги на входной билет. И передайте на кухню, чтобы на завтра подготовили двадцать обедов с собой. - Говорит заведующая воспитательнице.
        - Почему двадцать? Березова всё равно никуда не поедет. - Отмахивается воспитательница.
        Смотрю на Аслана, смутно догадываясь, что речь о его подружке.
        - Настя. - Шепчет мальчишка, подтверждая мои догадки.
        - Сколько там билет стоит? - вот выбешивает надменное лицо воспитателя, причём по какому праву она делит детей по достатку родителей, я так и не понял.
        Узнав куда и какую сумму нужно заплатить, перевожу деньги за два билета.
        - Беги, приглашай свою подружку! - Аслан убегает, а потом возвращается и умудряется чмокнуть Киру в щеку, даже через прутья забора.
        И потянулся ко мне. И мне это было очень приятно. Мы не успели отойти, когда пришлось вернуться на крик Аслана. Он стоял у забора с девочкой, которая очень стеснялась, но, тем не менее, благодарила за подарки. Подмигнув Аслану, я повел Киру к машине.
        - Думаю, надо было сразу и Тахмировых, и Гараевых звать, а не на разные дни. Мальчишки вроде ровесники, им интереснее было бы, познакомились бы заодно. - Делюсь мыслями с Кирой.
        - А к нам и Тахмировы придут? - удивилась Кира.
        - Конечно. Я действительно считаю их твоими братьями. И ты, конечно, можешь сомневаться, но я испытываю к ним огромную благодарность. - От Киры решил ничего не скрывать, по крайней мере, того, что ей никак на повредит. - Завтра вечером они к нам приедут, заодно договоримся, как парня забирать будем во время второго курса, чтобы возить на процедуры. А потом к твоей врачихе.
        Кира молчалива, часто замечаю её внимательный взгляд на себе. Смотрит, размышляет. Спим в одной постели, но ни объятий, ни поцелуев и близко нет. Только утром, пока она спит, её тело по-прежнему тянется ко мне. Это и ещё те слова, о том, что любит, позволяют мне надеяться на то, что она меня всё-таки простит и примет обратно.
        Больше всего меня сейчас беспокоило то, что Кира почти не ела, или кушала через силу. На следующий день, Кира уговорила вместо ресторана съездить на рынок, чтобы взять продуктов. Она захотела на стол приготовить сама, пообещав, что ничего сильно сложного готовить не будет. Судя по набору продуктов, она действительно не собиралась выделывать что-то сложное.
        Мы уже шли обратно, к машине, когда Кира остановилась, учуяв запах шашлыка. Судя по тому, что она даже несколько раз сглотнула, девочка наконец-то именно захотела есть. Естественно, я сразу потянул её к небольшому кафе чуть в стороне. Кто б мне сказал, что столько счастья и радости можно почувствовать, просто наблюдая за тем, как твоя женщина с аппетитом ест обычное жаренное на углях мясо?
        Тахмировы приехали как по часам. Мелкий зверёныш кинулся к Кире бегом и чмокнул её в живот. При этом и «привет» он сначала сказал животу, а уже потом обнялся и поздоровался с самой Кирой, повиснув на ней, как мелкая обезьянка. Кира почти сразу села на диван, а Арлан устроился с ней рядом.
        - Знакомься, это Сабир, мой муж. - Представила она меня ребенку.
        - Какой ещё муж? Зачем? Мужа нам не надо. - Говорит парень, отрицательно качая головой и выставляя руку, раскрытой ладонью вперёд, словно останавливая.
        - Смотри, Арлан. У Киры скоро будет малыш. И ему нужен папа. Вот у тебя же есть отец? - говорю мелкому под ехидным взглядом обоих братьев. - Кто его учить будет? Вот тебя папа учит?
        - Конечно. Верхом ездить, драться, плавать и даже стрелять. - Перечисляет мелкий. - Вот он и будет. Он уже знает чему учить.
        - Это твой папа! А у каждого ребенка должен быть свой. Согласен? - спрашиваю у задумавшегося пацана.
        - Согласен. Дядя Тайгир, ты можешь Кире жениха найти? - вдруг спрашивает он.
        - Да нашелся уже один, хрен теперь потеряешь. - Хвалится количеством зубов родственничек.
        - А почему сразу дядя, а не отец? - удивляюсь я.
        - Ну, ты что такой странный? Дядя моложе папы и красивее. Жениха же он среди своих искать будет? Значит и жених будет молодой и красивый! Мы же не можем нашей Каре не пойми кого подсунуть. - Объясняет он мне.
        - А я тебя, чем не устраиваю? - с любопытством уточняю и вот лучше бы не спрашивал.
        - Потому что из-за тебя она плакала! Ты тогда приезжал, я тебя запомнил. Она ночью в ванну ушла и воду включила, и думала, никто не слышит. А я все слышал. - Выдаёт мне Арлан.
        - А если я пообещаю, что она больше не будет плакать? - спрашиваю мальчишку.
        - А чем докажешь? - упирает руки в бока и мухортит лоб, пытаясь показать насколько он серьёзен.
        - Ну, можешь сам проверять. В гостях оставаться, с родственниками приезжать. - Предлагаю ему, опасаясь, что этот мелкий опекун на слово мне не поверит.
        Вечером опять дожидаюсь Киру из душа. Теперь ещё и вариант, что она там плачет, в голове засел. Когда Кира возвращается, то не ложится на край кровати, как обычно, а садится лицом ко мне и скрестив ноги по-турецки.
        - Зачем ты пригласил всех в дом? Ты же не любишь посторонних в доме. - Спрашивает напрямую.
        - Чтобы ты не чувствовала себя пленницей и чтобы не переживала за своих близких. - Рассматриваю её в тусклом свете. - Я очень хочу, чтобы тебе действительно было хорошо в этом доме. А это единственное, что пришло мне в голову для начала.
        - А когда ... Когда твоя семья приедет? - нервничает, но старается держать себя в руках.
        - Моя семья это ты. Ты и будущий ребёнок. Я не буду от тебя скрывать. Мать просит, чтобы ты приехала. - Вижу, как вспыхивает возмущение на её лице. - Сама она не может. Когда она поняла, что никакого бесплодия у меня нет, и она сама себе это придумала и осознала, что натворила, её парализовало. И прогноз не благоприятный. Но я тебя не прошу поехать к ней. Понимаю, что видеть тебе её неприятно, слишком... Своим поступком она перешла черту. Я, до того, как узнал о её болезни, вообще планировал отправить её на родину и запретить что-либо сообщать о тебе и ребёнке. Поэтому даже и речи не веду. Ты и так только успокаиваться начала.
        - Слишком тяжёлые эмоции. Прости, но я даже жалости не чувствую. - Признается она. - И думаю, ей эта встреча тоже на пользу не пойдет. Я не смогу найти для неё сочувствия и сказать, что ничего страшного не произошло. Даже сейчас только говорю о ней, а внутри трясет от злости. Не уверена, что смогу сдержаться.
        - Я понимаю. Других эмоций у тебя и быть не может. У любого нормального человека они были бы такие же. - Только бы она ещё и поэтому поводу загоняться не начала.
        - А это... Эти шрамы откуда, их не было раньше. - Показывает на плечо и руку, порванные алабаем, где ещё не шрамы даже, а рубцы.
        - А это мне твой Князь пытался ума вложить. Первый раз в руку вцепился, потом вот в плечо. - Замечаю, как она напрягается, и спешу успокоить. - С псом ничего не сделали. Жив и здоров. Скучает по тебе. Кстати у тебя пропала рубашка. Это я ему отвёз.
        Кира улыбается, явно рада слышать, что с этой зверюгой всё в порядке. Неожиданно протягивает руку к моему плечу. Кончики пальцев дрожат. Сама не уверенна в том, что делает. Не дожидаюсь итога, перехватываю её ладонь и начинаю целовать. С жадностью, но всё равно себя в узле держу. Напоминаю себе, что она сейчас меня просто пожалела при виде шрамов. Укладываю, спиной к себе и обнимаю, накрывая своей ладонью живот.
        - Спи, всё плохое в прошлом. - Шепчу ей в затылок.
        Глава 36.
        Кира.
        Странное чувство, словно я решила перед самым ледоходом прогуляться прямо посередине глубокой реки. Когда от падения в ледяную бездну меня отделяет только ненадежный, уже пошедший трещинами панцирь льда.
        С того момента, когда Сабир буквально перетащил меня в свою комнату, исчезнув куда-то ненадолго, а вернувшись заявил, что он теперь моя защита на все случаи жизни, я совершенно потерялась в происходящем. Агиров перестал заниматься делами, сбросив всё на Влада, который в свою очередь уже не играл в просто много себе позволяющего водителя и официально стал действовать, как правая рука Сабира.
        Впрочем, если судить по тому, как буднично этот "карьерный рост" восприняли все остальные и спокойно выполняли его распоряжения, не я одна уже успела догадаться или заподозрить, что вот эта роль всего лишь маска.
        Ещё осенью, я была уверена, что Агиров одержим местью за отца, и готов землю рыть, но найти его убийц. Сейчас же, он постоянно был рядом и уезжал куда-то крайне редко, видимо, если только без его присутствия было никак не обойтись.
        Я сама была окружена его вниманием и заботой. Придраться было совершенно не к чему. Он даже не исполнял мои желания, а предугадывал. Настоящим шоком для меня стало событие, когда он сначала пригласил моих близких в свой дом, где всегда была запретная территория для посторонних. Помню, как Влад удивлялся, что Сабир меня рядом с собой поселил. А потом, как он себя держал, не реагируя на откровенные подначки Тайгира, и пытался найти общий язык, что с Асланом, что с Арланом. А уж то, как он помог Аслану исправить свой поступок, и вовсе было на него не похоже.
        Со мной самой происходило нечто странное. После того, как я вновь оказалась в его постели, мучавшая меня всё это время, бессонница пропала. Просыпаясь утром, хоть и в одиночестве, но на его стороне кровати и обнимая его подушку, я прекрасно понимала, что, скорее всего ночью я спала с ним в обнимку.
        Да и проснувшись сегодня утром, даже не открывая глаз, поняла, что я практически забралась на мужа. И то, как он освобождается от моих сонных объятий тоже. После того, как раздался щелчок дверного замка, я открыла глаза и села на кровати, облокотившись на деревянную спинку.
        Мы спим в одной постели, он часто берет меня за руку, когда мы куда-то идём или помогая сесть в машину или выйти из неё, слегка преобнимает за талию, направляя куда надо идти. Но кроме тех пары раз, в машине и на росписи, даже живот не трогает. Да, я сама сказала ему, что мне и ребёнку неприятны его прикосновения. Но он и не пытается. И...
        И ко мне, словно охладел. Нет, сейчас я не готова была принять его, как мужчину, но тревожило другое. Я в полной мере ощущала его темперамент на себе. Казалось, его желание не затихает, приходилось напоминать, что машина и офис не те места, что подходят для исполнения супружеского долга. А сейчас?
        Одно из двух. Либо его мать выполнила свое обещание, найти "правильную" девушку ему в жёны, либо дело в том, куда она меня отвезла, а я потом жила в доме чужих мужчин.
        Сабир вполне мог позволить себе нескольких жён. Официальный брак, с росписью и штампом, просто переводил меня из статуса бесправной любовницы. Но, если Сабир женится на девушке своей веры, по своим традициям, то даже без всяких штампов она будет иметь больше прав, чем я.
        Почему Сабир не везёт меня в дом деда? Почему говорит, что дед приедет? Чтобы я не нервничала? А с чего мне прям так сильно нервничать? Ну, неприятна мне его мать, без всяких преувеличений я могу сказать, что вот её ненавижу. Но это не тот повод для переживаний, от которого меня надо ограждать.
        Другое дело, что в дом деда, как главы рода, он мог привезти "правильную" жену, взятую по своим законам, что может распоряжаться домом, давать распоряжения мне и в отношении воспитания моих детей, и чьи дети всегда будут на полступени, но выше моих. У меня этих прав никогда не будет. Иноверка, и этим всё сказано. Но даже раньше стать его женой по его традициям, Сабир мне не предлагал. Как и не говорил о том, что любит.
        Есть повод нервничать, переживать и задаваться вопросом, кто я в его жизни, я и мои дети? Да и просто появление бабы, имеющей права на твоего мужа... Вскрикнула от неожиданной боли, потому что от нахлынувшей злости так сжала кулаки, что сама себя поцарапала. Зато отсутствие намёков на близость, любых поползновений, его спокойствие и пропажа темперамента сразу становятся легко объяснимы.
        А тут ещё и вся эта история. Сабир собственник, до мозга костей. А его мать отвезла меня в притон, туда, куда и на пушечный выстрел не подойдёт ни одна девушка его народа из порядочной семьи. Это всё, конец, на будущем, на возможность выйти замуж можно ставить крест. В жизни никому ничего не докажешь! Была в борделе? Ты грязная и недостойная!
        Его там не было, кроме слов, моих и Тахмировых, ничего нет, ничего, чем я бы могла доказать, что ко мне никто не прикасался, что в моей жизни не было других мужчин. Может, он теперь мной брезгует? Не собирается после кого-то принимать?
        Или всё ещё проще. Может, он всё равно сомневается его ли малыши? Хотя о том, что их двое, он до сих пор не знает. И надо ли ему это знать? Сейчас я просто не хочу ему этого говорить. Что-то мешает.
        Да, он внимателен и заботлив, но уже было время, когда он окружил меня своей заботой, купал в своей страсти и нежности. И куда это делось в один момент?
        Ладно. Хватит. Надо выбираться из постели. Сегодня ещё к врачу ехать. Сегодня же Алина Андреевна обещала решить надо или нет, мне ложиться в стационар, на сохранение.
        Пока стою под душем, в голове всё крутятся беспокойные мысли. Если мать нашла ему другую жену, зачем он меня опять в ЗАГС потащил? Для чего эта вторая свадьба, оставил бы уже в покое! Да он даже слушать меня не захотел! Очухался спустя полтора месяца. Когда на следующий день, или сколько там готовятся анализы, могли всё узнать. И отделался бы простыми извинениями. Ну, кто бы матери ни поверил? А сейчас...
        Сейчас он и не просит прощения!
        Но при этом тридцать три вопроса. Про аппетит, про настроение, про чего хочется... Бесит! Сказал бы уже всё прямо. Со злости швыряю мокрое полотенце, чуть ли не в раковину. Уже почти вышла из ванной, но ощущение беспорядка за спиной заставляет вернуться и повесить брошенную ткань на полотенцесушитель.
        Ещё не успела спуститься вниз, как почувствовала запах шашлыка. И как вчера на рынке, появилось такое чувство голода, словно меня неделю не кормили. Рот моментально наполнился слюной. Окно на кухне было открыто. На площадке за окном, у мангала, крутился Сабир. Он только по одному ему понятным признакам то переворачивал шампуры, то что-то брызгал на мангал. Видно он меня услышал, потому что обернулся ко мне.
        - Проснулась? - спрашивает, улыбаясь, и протягивает ко мне руки. - Иди сюда.
        Сабир помог мне вылезти в окно. Кто бы мог подумать, что, будучи замужем, причём дважды, и будучи беременной, я буду из дома в окно вылезать. Идти по земле муж мне не дал, усадил в большое плетеное кресло, одно из двух здесь появившихся, и укутал в лежавшее здесь одеяло.
        Я попала в этот дом осенью и этих кресел, как и столика я не видела. А вот мангал с козырьком над ним здесь стоял постоянно.
        - Почти успел к твоему пробуждению. - Довольно улыбается Сабир.
        Большое блюдо быстро наполнилось ароматным мясом, Сабир снял крышки с тарелок. На одной были свежие овощи, на другой хлеб. Я чуть ли не трясущимися руками положила первый кусок в рот, щедро окунув его в соус. Как же это было вкусно! И вроде я всегда была равнодушна к этому блюду, а сейчас словно никогда ничего вкуснее не ела.
        Сабир вылил в мангал воды и подошёл к столу. Недовольно нахмурился, заметив мои босые ступни. Даже не напрягаясь, передвинул второе кресло почти вплотную к тому, где сидела я, и уложил мои ноги себе на бедра ещё и прикрыл горячей ладонью. Вот зачем он так делает? Тепло от его руки поползло вверх, рождая приятную дрожь.
        Вот как его понять? Как соотнести его действия сейчас с тем, что я про него знаю, с тем, привычным для меня обликом? Но даже вот это недоумение и непонимание происходящего не смогло испортить мне аппетит. Только когда я наелась так, что у меня живот в два раза увеличился, я заметила, что сам Сабир не ел, а всё это время с довольнейшим выражением на лице наблюдал за мной.
        - Знала бы ты, как ты вкусно кушаешь! - гладит меня по ступне. - Как себя чувствуешь? Не тошнит?
        - Нет. Очень вкусно. Спасибо. - Поблагодарила его за необычный завтрак.
        К врачу мы приехали даже заранее, хорошее настроение Сабира уменьшалось по мере приближения к кабинету гинеколога. И конечно он пошёл со мной. Алина Андреевна только тяжело вздохнула.
        Ещё в прошлый раз, заметив что я стараюсь говорить либо "ребёнок", либо вообще "беременность", где возможно, она мне подмигнула и сообщила, что "малыш" развивается хорошо и "сердечко" четко прослушивается. Вот и сейчас, послушав сердцебиение, она сообщила весьма обтекаемо.
        - Хорошо стучит, работает. - Помрачневшее лицо Сабира мне совершенно не понравилось.
        И хотя даже за такой короткий срок, Алина Андреевна отметила улучшения, выходила я из центра в далеко не таком радужном настроении, как заходила.
        - Какие у тебя планы на остаток дня? - спрашиваю, решив для себя окончательно расставить все точки над и.
        Меня физически раздражал беспорядок. И не важно, где и в чем. Дома, на кухне, в работе, в отчётах или... Или в семье. Я хочу знать, что сейчас вокруг меня происходит. Я не готова, просто не готова терпеть бардак в своей душе. И жить при мужчине из жалости, из-за его чувства вины, за поступок совершенный не им, я не буду. Не смогу.
        - Никаких. Думал дома побыть. А что случилось? Хочешь куда-то съездить? - спрашивает спокойно, не напрягаясь.
        - Да, хочу. В дом твоего дедушки. - Вижу его удивлённое лицо, и сердце замирает.
        - Зачем, Кир? - машина так и стоит на парковке перед центром, Сабир развернулся ко мне вполоборота.
        - Зачем-то твоя мать хочет меня видеть. Пусть будет так. - Отговаривает? Значит, я права?
        - Кир, ты ведь понимаешь, что она попросит прощения. И что ты не сможешь простить...
        - Да уж, знаешь, нелегко решиться распрощаться с жизнью, особенно если только утром узнала, что ждёшь ребенка. И хоть решение принимала я сама, именно твоя мать нас убивала! - чувствую, как в горле появляется ком. - И я уверена, что она понимает, что нет смысла произносить это слово. Потому что да, я хочу, чтобы виновные заплатили за мой страх, за то, что наслаждались моей беспомощностью, за то, что посчитали себя вправе распоряжаться нашими жизнями!
        - Ты хочешь, чтобы кто-то испытал туже боль, что и ты? Для тебя это важно? Это поможет тебе самой отпустить воспоминания о том вечере? - Задаёт он странные вопросы.
        - Да поможет! И для меня это важно! - понимаю, что веду себя как истеричная стерва, но ничего с собой поделать не могу.
        И мне даже не стыдно. Вся дорога проходит в молчании. А меня почти трясет от предположений, что меня ждёт в доме Агирова-старшего. Кого я там увижу. Машина въезжает на территорию, Сабир подаёт мне руку и ведёт в дом деда, который уже встречает нас на крыльце. Его глаза подозрительно блестят, он раскрывает для меня объятья, и я с радостью обнимаю его в ответ.
        - Здравствуй, Сабир. - раздается радостный женский голос из-за спины деда и моё сердце, словно замирает.
        На крыльце стоит молодая и красивая девушка, её внешность и одежда не оставляют сомнений в её происхождении. И отношении к моему мужу. Ведь посторонняя женщина не будет с такой радостью встречать приехавшего мужчину, если он ей чужой. Обида, разочарование и злость от его лицемерия захлестывает, делаю шаг назад от Афзала Агирова и разворачиваюсь к молчащему Сабиру.
        - А это, наверное, и есть та самая " достойная" девушка из приличной и порядочной семьи, хорошая жена, которая знает, как нужно уважать мужа? - все мои чувства отражаются в моём голосе. - И как быстро твоя мать её привела? Тем же вечером или через пару дней?
        Глава 37.
        Кира.
        Мне показалось, что ещё мой голос даже не затих, когда одновременно произошли две вещи. Слитный мужской рёв с двух сторон оглушил.
        - Тебе кто позволил к гостям выйти? Тебя кто звал? Ты чем заниматься должна? - Афзал потемнел лицом, сдвинул брови и будь его слова обращены ко мне, я бы уже десять раз пожалела, что вообще попалась ему на глаза.
        - Кира! Что за новости? Какая ещё на хрен жена? Ты с чего это взяла? - а это уже Сабир и мне.
        - Твоя мать мне тогда сказала, что я недостойная, и избавившись от меня, она найдет тебе порядочную девушку, правильно воспитанную и умеющей быть благодарной мужу. - Злость бурлит внутри неприятным месивом. - Смотри, как радостно встречает! Соскучилась видать.
        - Кира, я богом клянусь, я эту девицу вижу второй раз в жизни! В прошлый раз она чай нам с дедом принесла, я словом с ней и то не перебросился! Какая жена? У меня была, есть и будет только одна жена! Ты! - Сабир злится, но и волнение заметно, что заставляет сомневаться в моих выводах. - Дед, ты прости. Но или эта девица сейчас же собирает манатки и валит на хрен отсюда, либо моей ноги в твоём доме не будет. Сам будешь в гости ездить. Мне проблем из-за лезущих непонятно откуда и куда девиц только ещё не хватало.
        - Ой, простите, я не заметила вас. Простите. Здравствуйте, Кира. - Испуганным голосом девушка запоздало здоровается и со мной.
        - Тебе что именно не понятно? - дедушка всё ещё не успокаивается. - Полчаса, и чтоб духу твоего не было! Раз места своего не знаешь! Не успеешь собраться, как есть, за ворота выставлю.
        - Откуда она вообще взялась? - недовольно ворчит Сабир.
        - Я ж тебе говорил. Родня Дамиры из своих прислала, за тёткой ухаживать, Тамии в помощь. Она мне излишне уж услужлива показалась, да списал, что издалека же приехала, они дома воду из колодца носят до сих пор, вот и старается везде и сразу успеть. - Дед недовольно морщит лоб. - Я про эти разговоры, и планы твоей матери ни сном, ни духом. Иначе бы с порога развернул сразу.
        - Я так понимаю, что мне пора с матерью поговорить. - Вижу по лицу, что муж себя еле сдерживает. - Дед, присмотришь за Кирой? Дожили, в доме родного деда жену без присмотра боюсь оставить.
        - Да уж давно пора, а то она всё норовит если не сопли подтереть, то в трусы заглянуть. Зла не хватает. Иди уже, мамин сыночка! - бушует дед Афзал. - Пойдём со мной, Кира. Посидишь со стариком, поговорим.
        - На псарню? - губы сами по себе расплываются в улыбке.
        - Попозже, там ветеринары сейчас работают. Кому прививки, кому что. Ярла с боёв вчера привёз, подрали немного.
        - Ой, сильно? - собственные переживания отошли на второй план.
        - Да нет, на последнем бое досталось. На плече рану зашивали. Но хватка у него стальная! Весь в отца, Князь тоже если схватит, то попробуй, вырви из пасти. - Явно гордится своими собаками дед. - Ты мне лучше расскажи, ты как себя чувствуешь? Внук тебя хоть кормит? Ты и так худенькая была, а сейчас совсем прозрачная!
        - Кормит, конечно, даже сам мясо с утра жарил. Ой! - дети неожиданно очень активно зашевелились, я накрыла живот руками и посмотрела на деда, который жадным взглядом осматривал мой живот.
        - Разрешишь? - спрашивает очень тихо, и после моего кивка прикладывает ладони к животу.
        Попыталась найти в памяти можно ли так делать, а потом махнула рукой. Какое такое нарушение родному деду шевеления мелких ощутить? Такая мелочь, а ему приятно. Он ради этого не постеснялся на колени встать перед диваном, на котором я сидела, ощущаю, как дрожат ладони на моем животе. Глаза будущего прадедушки наполнились слезами. Чуть сама не реву, понимая что для него дети, которых я вынашиваю, будут уже правнуками. Внутри меня опять начались бурные движения. Дерутся они там что-ли!
        А вот с лицом Агирова-старшего стали происходить изменения, он сначала удивился, потом словно прислушался к своим ощущениям и расплылся в довольной улыбке.
        - Сабир знает? - хитро прищуриваться дед.
        - Нет пока. Не сказала. А как вы угадали? - интересно же.
        - А ты не обидишься? - отрицательно машу головой. - У меня, сколько сучек ощенилось? Сколько я животов ощупал, определяя примерное количество щенков? Не переживай. Внуку не расскажу. Такую новость заслужить надо. А у него вон, жены неучтённые объявляются, да?
        Афзал смеётся и присаживается рядом, притягивая меня к себе за плечи. Несколько минут проходят в тишине. И совсем другим, серьёзным, без капли веселья, голосом он начинает не самый приятный, но необходимый разговор.
        - Ты прости меня, девочка. Что не досмотрел, допустил такое...
        - Вы ни в чём не виноваты! Вас же даже не было. - Пытаюсь успокоить дедушку. - Кто же знал?
        - Кира, я старший в семье, в роду. И за всех несу ответственность. И если такое произошло, что оболгали и выгнали, то это моя вина, под моей рукой такое, возможно оказалось! - объясняет он мне.
        - Вам не за что просить прощения, я на вас не обижаюсь, и у вас передо мной нет вины! - упрямо повторяю я. - На Сабира злюсь, что не дал оправдаться, что не разобрался, слушать не стал. А всё остальное, это на совести Дамиры!
        - Внука сложно не понять. - Дед обнимает меня, крепко прижимая к себе и похлопывая как маленькую по спине. - У тебя настолько яркое и доброе сердце, что в любом дракон проснётся! И не слушай никогда и ничьих слов, что ты какая-то там не такая! Ты для любой семьи очень ценное приобретение! От такой крови будут очень сильные дети, а от света такой души, это будут очень достойные люди, которыми любой род гордился бы.
        Я не знала, что сказать и что ответить на такие слова. Было неловко их слышать, потому что я понимала, что не заслуживаю их. Ведь будь у меня по-настоящему светлая душа, я бы простила Дамире её поступок.
        Вернувшийся Сабир избавил меня от ответа. Он был серьёзен и собран. Да я такого выражения на его лице не видела, даже когда показывала ему отчёты, подтверждающие, что у него воруют бешеные деньги.
        - Ну что? Разобрался с новоявленным гаремом? - насмехается над Сабиром дед.
        - Нет никакого гарема. Мать действительно обратилась к своей родне, чтобы прислали женщину ухаживать за ней. Почему прислали эту, и с чего она решила, что у неё какая-то другая роль, непонятно. - Сабир подал мне руку и помог встать. - Кира, я поговорю с дедом, а Тамия тебя проводит к матери, хорошо? И на лестнице осторожнее, не спеши.
        Тамия меня встретила улыбкой и готова была вести, чуть ли не под ручку. Тепло, с которым меня встретила эта женщина, вызывало ответную улыбку и успокаивало все тревоги. Правда я себя чувствовала неловко, что женщина в возрасте, вынуждена бросить все дела и провожать меня, поднимаясь, а потом и спускаясь по лестницам. Поэтому, перед этой самой лестницей я её заверила, что уж двадцать ступенек и небольшой коридор я осилю, и ничего со мной не случится. Хотя она и постояла, подождала, пока я не поднимусь до самого верха.
        Небольшой коридор заканчивался светлой деревянной дверью, перед которой, к моему удивлению, меня ждала та самая девица с крыльца. Только уже зареванная и какая-то растрёпанная. Её вид заставил меня сильно напрячься, неужели сейчас начнет рассказывать, что Сабир на неё напал? Увидев меня, она сделала полшага вперёд и упала на колени, схватив меня за ноги.
        - Простите, пожалуйста! Я не знала, что вам так сказали, и что вы подумаете такое! - всхлипывая через слово начала она. - Я не хотела, не хотела, чтобы кто-то переживал. Понимаете, я же вашего мужа в глаза не видела, хоть и родственники. Думала нормальные, хорошие отношения будут, он меня перед родней отпросит. Мне двадцать три, я в семье младшая, достаток в семье скромный, приданного нет. Наша старшая сестра, ей за тридцать уже, в приживалках, за совсем старенькими родственниками присматривает. Ещё две сестры пошли третьей и второй женой. Так у них мужья чуть помладше нашего отца. Я и предпоследняя остались. Отец отправил не жалея, не подумал, как я после того, как в чужом доме с молодым мужчиной без сопровождения жила, замуж выходить буду? Кто возьмёт? Думала, если всё хорошо получится, с родней сойдусь, то учиться пойду, можно же будет на заочном. Я хорошо в школе училась, с медалью закончила. Я тоже в школу работать пошла бы, с детками. А если нет, то хоть на приданное заработаю. Хоть на небольшое, может и не узнает никто. А тут хорошо оказалось. Хозяин старший, женщина по дому. Мужчин
посторонних в дом не пускают. Я если сейчас домой вернусь, считай, опозорена буду. Не губите! Я вам век служить буду, никогда не забуду!
        - Так я и знал, что надо было тебя самому проводить! - голос Сабира из-за спины заставил нас обеих подпрыгнуть. - Хороша картина!
        - Сабир, может... Может, я правда, погорячилась? - может, конечно, я и дура, но испуг и слёзы девушки кажутся мне искренними.
        - Ага, погорячилась, вот когда решила пожалеть. - Сабир усмехается, но усмешка такая злая, нехорошая. - Тебя дед предупреждал, что у тебя полчаса? Вещи взяла и на выход. И чтоб ноги твоей здесь не было. Ребята проводят. Ну, или мне тебя с лестницы спустить. Поезд вечером, но ничего страшного, на вокзале подождёшь.
        Девушка встала, и, утирая глаза, прошла мимо меня, не поднимая головы. Сабир сам проводил меня в комнату матери и усадил в кресло.
        - Я надеюсь, что мне не придётся сожалеть о том, что допустил эту вашу встречу, мама. - Сказал он, оставляя нас наедине.
        В комнате, не смотря на открытые окна, стоял тяжёлый запах болезни. В женщине, лежащей в постели, я с трудом смогла узнать Дамиру. Сколько времени прошло с того дня, когда Сабир приехал в клуб к Амирану? Неделя - полторы? За это время, мать Сабира похудела в два раза, и словно постарела лет на двадцать. От красивой, статной женщины, надменно смотрящей на меня в тот вечер, возле притона, не осталось ничего. Но самое страшное, то, что она была вся, абсолютно вся седая!
        Мы обе молчали. Мне нечего было ей сказать. Я встала и, перейдя на другой конец комнаты, встала у окна, выходящего во внутренний двор. Старый, красивый дом, выстроенный перевернутой буквой "П". Два крыла дома стояли друг напротив друга и образовывали закрытое с трёх сторон пространство, превращённое в сад.
        Клумбы, кустарники, даже небольшие фонтаны. По случаю тепла, уже бьющие искрящимися на солнце струями. Посреди этой площадки шла достаточно широкая, выложенная природным камнем дорожка, что вела к проходу, ведущему в хозяйственную часть территории Агировых. Единственное исключение это сад, что был разбит сбоку дома и псарни, что располагались сразу за садом.
        - Всё вышло, как ты и пожелала. - Сказала Дамира.
        Голос её был тихим и хрипящим, словно она очень долго плакала. Да и речь была явно нарушена. Я не спрашивала у Сабира, что произошло и почему его мать парализовало. Но вроде никаких оснований ожидать такого исхода не было.
        - Всё вышло, как вы и заслужили. Зачем вы хотели меня видеть? - называть её по имени не хотелось. Хотелось побыстрее закончить этот разговор и уйти.
        - Ты довольна? Я достаточно наказана за то, что сделала? Равноценно? - как-то непонятно прозвучало, равнодушно что-ли, словно она интересуется у меня, хватит ли, или ещё гайки подкрутить.
        - Судя по тому, что сдохнуть, лишь бы избежать всего этого, вы не хотите, то нет. - Ответила я.
        - Ты... Ты пыталась...
        - Да! А вы думали, я под чужого мужика лягу? Нет, я приняла другое решение. И только чудо спасло меня и моего ребёнка. Успели довезти до реанимации и откачать. Это всё, что вам нужно знать. - Перебиваю её.
        - Сабир знает? - послышалось тихое после небольшой паузы.
        - Знает. - Всхлипы, что раздались со стороны кровати, меня не трогали.
        - Он меня никогда не простит. Никогда. Как ни проси! - всхлипывала Дамира.
        - Я тоже вас просила! Но услышала в ответ только оскорбления! - прервала это нытьё я.
        - Ненавидишь меня? Правильно. Я заслужила. Ненавидь. Но меня, а не сына. Он ничего не знал. Я соврала, что ты ушла сама, видно к своему мужчине от которого беременна. - Продолжает рыдать Дамира.
        - Чтоо? Что ты ему сказала? - забыла о всякой вежливости я.
        - Что ты ушла. - Повторяет он. - Сама. А потом, потом он вдруг заинтересовался анализами, а их никто не делал. Да и зачем? Все же знают... А он, он пошёл позориться, для взрослого мужчины унизительней ничего и не придумать. Анализ сдал. Две недели мы ждали. Я несколько раз порывалась сказать ему, где ты. Но потом вспоминала, куда тебя отвезла и молчала. Потому что... Никто этого не простит! И как бы после такого... Да и анализы могли подтвердить, что я права. Когда анализы пришли, и Сабир узнал, что он не прав и зря меня послушал, он решил, что ты ушла из-за обиды, и собирался тебя искать. И он бы нашёл. Я призналась. В тот момент, когда я поняла, что ты говорила правду, что я собственного внука... Как я теперь ему в глаза посмотрю?
        - Никак! Мои дети, не важно, когда они будут рождены, и близко к вам не подойдут! А когда они подрастут, я лично им объясню, почему это так! - аж клокотало внутри от подлости этой бабы!
        - Ты жестока. - Шепчет она. - Где та девочка, которую привел в этот дом Сабир знакомиться?
        - Сдохла, в борделе, куда вы её отвезли, под очередным насилующим её клиентом или от кровопотери, теряющая вашего внука. - Резко отвечаю и замечаю идущих по дорожке внутреннего двора деда и Сабира.
        - Ты ещё не мать, ты ещё не провела со своим ребёнком ни одной бессонной ночи, ни разу не прижала к груди, но уже готова разорвать за того, чьё сердце бьётся вместе с твоим. Так почему ты думаешь, что я позволила бы грязной девке так беспринципно поступать с моим сыном? - говорит она.
        - У вас есть конюшня? - с удивлением спрашиваю я, рассмотрев в руках у деда свёрнутый кнут.
        - Нет, с чего ты взяла? - переспросила Дамира.
        - Сабир и дедушка идут куда-то в хозяйственную часть, а у деда в руках кнут. - Пояснила я.
        - Этот дом построен традиционно для нашего народа. Это женская половина. - Начала она как-то странно и слишком издалека. - Это крыло заканчивается комнатами с большим балконом, выходящим на закрытую часть двора, её использовали для наказаний.
        - Что? Что за ...
        - Наказывали обычно плетью или кнутом. Больно, унизительно и запоминается надолго. - Продолжала она, не обращая на меня внимания. - За всю мою жизнь в доме Афзала Агирова, так никого не наказывали. Но кнут остался ещё после моего мужа. Фахрат за мой поступок не посмотрел бы, что я его жена, шкуру до костей бы спустил. И наказана я должна быть. Но не в моем состоянии. Если мать не может принять наказание, за неё могут вытерпеть её дети. У меня только один сын.
        - Не поняла... Вот этот весь пересказ "Великолепного века" к чему был? Какое наказание, какие плети! И причём тут Сабир? - спрашиваю, а саму накрывает не хорошее предчувствие.
        - Что тут непонятного? Ты же умная девочка. Афзал, как старший, сейчас исполнит мое наказание, только вместо меня, спину подставит Сабир. - От такого пояснения меня прогиб холодный пот.
        - Так какого ты тут мне весь этот бред несла? - закричала я на эту дуру и побежала на выход.
        Чуть не упала на лестнице, но даже не запутавшись выбежала в большую гостиную, где Тамия убирала поднос со всем необходимым для чаепития.
        - Тамия, срочно! Где двор для наказаний? Как туда попасть? - кричу я на всю комнату.
        - Через кухню... - растерялась она.
        - Веди! - тяну её за руку.
        Стоило ей открыть для меня хозяйственную дверь, я бегом рванула через весь внутренний двор, совсем не обращая внимание на его красоту. Тот самый закрытый двор для наказаний я нашла очень легко, благодаря объяснению Дамиры. Когда я туда ворвалась, на спине у Сабира уже красовались несколько кровавых полос и дед снова заносил руку для удара. Я даже не поняла, каким образом я оказалась рядом с Афзалом и повисла на его руке.
        - Нет! Нет, нет, не надо! Всё, хватит! Пожалуйста! - несу бессвязный лепет и реву в два ручья.
        - Кира? Ты чего? - Сабир подходит и поднимает меня с земли.
        - Дурак! Совсем идиот, да? Ты меня вот для этого спрашивал, да? Вот для этого? - прижимаюсь к его груди и никак не могу остановиться и перестать реветь.
        - Кира, родная моя, солнышко. Я на всё пойду, чтобы тебе стало легче! Понимаешь? Главное, чтобы тебе было хорошо, на остальное, я срать хотел. - Он говорит, а я судорожно вспоминаю Ксюхины лекции, сколько там нервных окончаний вдоль позвоночника?
        - Спину покажи! - требую и разворачиваю мужа спиной к себе, еле успеваю зажать себе рот рукой, чтобы не заголосить на весь дом. - Боги...
        - Успокойся! Ничего страшного со мной не произошло, ну чего ты? - Сабир обнимает и прижимает к себе. - Такое наказание даже женщины выдерживают.
        - Вот и пусть дальше выдерживают! А не ты! - начинаю потихоньку приходить в себя и восстанавливать сбившееся от бега дыхание, на что обращает внимание Сабир.
        - Запыхалась и переволновалась? - улыбается он мне, хоть я и вижу, что пытается виду не показать, что ему больно от каждого движения.
        - Ещё б она не запыхалась! - раздается возмущённый голос Тамии. - Она бежала так, словно за ней волки гонятся! Вам все ваши игры, а девочка беременная по этажам и дворам носится, как ужаленная! Пользуетесь тем, что девочка сирота и издеваетесь! Сколько можно уже доводить!
        - Кир, ну зачем ты так? - шепчет мне Сабир.
        - Затем, что я бы в жизни не сказала тех слов, если бы знала, что ты их буквально воспримешь! - шепчу ему в ответ, хотя никакой необходимости в этом нет.
        Тамия уже ушла обратно, недовольно бурча себе под нос. А дед и так был в курсе. Однако его следующие слова меня сильно удивили.
        - За твою обиду, ты можешь с семьи потребовать любое искупление или откуп. Правда, любое. - Говорит и смотрит на меня внимательно и серьёзно. - Захочешь украшений? Эрик год трудиться будет! Хочешь дом отдельный? Любое желание.
        - А это вот обязательно? - смотрю по очереди на деда и мужа. - А можно... Можно Князя?
        Сабир стонет в голос, а дед начинает смеяться. Почти сразу после этого мы решаем, что пора ехать домой. Да и заняться спиной Сабира необходимо для моего спокойствия. Его попытки взять меня на руки я пресекаю.
        - Никаких "на ручки" пока спина не заживёт! Будешь знать, как по дури подставляться! - выговариваю ему, пока ждём, когда дед приведет алабая.
        Меня он заметил ещё издали и рванулся так, что Афзал его не смог удержать. Последние несколько метров, разделяющие нас, Князь и вовсе преодолел прыжком, приземлившись прямо возле меня. Огромный, серьёзный пёс скулил и вертелся, пытаясь одновременно лизнуть ноги, руки и лицо, а ещё и подставить под ласку свою морду и оба бока сразу. Под конец просто уткнулся лобастой головой мне в живот. Почувствовав толчок изнутри, он отстранился, принюхался к животу и накрыл место толчка лапой.
        - Ну, ты поосторожнее! - заволновался Сабир. - Я сплю с женой! Попытаешься влезть, жить будешь на улице, понял? Пошли в машину.
        Сразу после этого мы попрощались с дедом, пообещав приезжать почаще. Князь, с видом победителя, разлёгся на заднем сиденье. По дороге Сабир распорядился привезти миски, лежанку и несколько килограмм костей и мяса для собаки на первое время.
        - Едрит твою мать! - встретил появления Князя Влад. - Сабир, ты девочке собачку решил подарить? Или медведя? Там чихуахуа или корги не было?
        - Она сама выбрала! - развел руками Сабир.
        Лежанку Князь проигнорировал, зато с удовольствием вытянулся на ковре поперёк комнаты. Сабир вышел из душа, откуда пока он мылся, периодически доносилось его шипение, когда вода попадала на царапины, весь мокрый и в одном полотенце. Но мне даже смущаться было некогда.
        Аккуратно промокнув влагу на спине, обработала каждую рану. Ещё и продезинфицировала, чтобы наверняка. Дождавшись, когда я закончу со спиной, Сабир притянул меня в изголовье кровати и прижался лицом к бедру. А я сидела, боясь шелохнутся и спугнуть такой тихий и уютный момент. А вот Сабир не боялся, потому что, уже через пару мгновений его голова оказалась лежащей на моих коленях, лицом к животу. Рука сама потянулась к его голове. Тут же почувствовала, как он целует живот.
        - Наконец-то! - голос мужа был очень довольным.
        - Да, а чего тогда у врача хмурился? - спросила про ещё один зацепивший меня момент.
        - Потому что какая-то левая баба может послушать сердце нашего ребёнка, а я нет! - говорит между поцелуями. - Чего такая задумчивая? Сразу говори, а то вторая жена у меня уже была! Без моего ведома, правда.
        - Так ты меня в жены тоже брал, не ставя в известность. Вот кольцо, вот паспорт на новую фамилию! - ответила ему. - Но вообще про эту девушку думаю. Может, действительно я зря налетела на неё? Она так плакала...
        - Кир, знаешь, мне вот Влад любит говорить, что когда бог раздавал всем мозги, меня он пропустил. - Сабир укладывается на бок и меня к себе притягивает. - У тебя таже история, только у тебя богов много, и когда раздавали доброту, каждый по ходу одарил. Ты видела, какими глазами она на тебя смотрела на крыльце? И так она боится возвращаться и жизнь прям, разрушится, и детишек мечтает учить. Ну, конечно, чтоб ещё сказать беременной девушке, как не о детях речь завести? Только не вписывается в эту историю звонок её отца деду с оскорбленными визгами. Как это возвращают, если она столько времени прожила в доме с мужчиной? Не по-родственному, видишь ли, так девушку опозорить. И, мол, не важно, что я там не живу, все ж будут думать... Короче, давайте решать вопрос. Ну, дед и сказал, что раз её прислали в дом, заранее зная про мужчину, значит терять ей уже нечего. А ему тем более это в доме не надо. У него охрана, сплошь мужики. Я поэтому сразу за тобой и пошёл.
        - А я ей поверила... - обидно было ощущать себя такой дурой. - А спину уродовать всё равно не надо было!
        - Да дед успел пару раз ударить-то всего. Чего ты переживаешь? Меня отец сильнее порол! - говорит он.
        - Что? Ты же говорил, что тебе лет пять всего было? - возмущаюсь я.
        - Ну вот так воспитывал. Ты не думай, он был очень строгим и властным, но он был очень хорошим отцом. Я скучаю по нему. - Признался Сабир.
        - Сабир пообещай, что наших детей ты воспитывать так не будешь! Никаких кнутов, хлыстов, плетей и всего прочего! - требую я.
        - Обещаю, моя родная. Обещаю. И на будущее... - он помолчал, прежде чем продолжить. - У Агировых только одна жена! Никаких вторых-десятых, по нашим законам или по не нашим! Всегда одна!
        - Но ведь...
        - По нашим законам, я могу! Но после того, как у моего предка одна жена погубила нескольких детей от других жён, ни один Агиров не приведёт вторую женщину в свой дом. - Добивает он меня. - Так что запомни. Ты у меня единственная!
        Глава 38.
        Кира.
        Такого утра, с ощущением, что всё правильно, у меня уже давно не было. С удовольствием потянулась, вытянула даже пальцы на руках и ногах, и прогнула спину. Правда, не сильно, живот не позволял. Горячая ладонь тут же погладила поясницу в месте прогиба, усиливая удовольствие от потягушек, затем скользнула на живот. Сабир перевернул меня на спину и довольно улыбаясь, наглаживал живот, замирая в те моменты, когда чувствовал толчок изнутри.
        - С добрым утром! - уткнулся носом в мою щёку.
        - С добрым! А где Князь? - спрашиваю, вспоминая, что, наверное, ему пора на прогулку.
        - Гулять пошёл. Вот скажи, собака твоя, хозяйкой считает тебя, а для того, чтобы выпустить его на улицу, будит меня! Это вот как? - притворно возмущается Сабир.
        - Слушай, ну неужели тебе дедушка не объяснил, что у алабаев один хозяин? Все остальные члены семьи считаются собственностью хозяина. Двигающимся имуществом. - Улыбаюсь я.
        - Да уж скорее не собственностью хозяина, а обслуживающим персоналом! - говорит Сабир, и тут до него доходит окончание фразы. - Имущество, значит?
        И он самым бессовестным образом начал меня щекотать.
        - Тебе очень идёт улыбка, - выдаёт, замерев надо мной, через пару минут. - У тебя глаза гореть начинают. И кажется, становятся ярче.
        Последние слова он практически шепчет мне в губы, нас разделяют миллиметры, но он застывает, не шевелится, хотя думаю держать такое тело на весу, не так-то легко, особенно после вчерашнего. Ждёт. Опять даёт мне самой решать. Но только до того момента, как я прикоснулась своими губами к его.
        После этого он превращается в вихрь, лавину, оголодавшего зверя, что с рычанием набрасывается на меня с поцелуями. Отрывается от моих губ, только чтобы оставить горячие отметины на шее и плечах. Прижимается своим лбом к моему, как он любит это делать, а потом с тяжёлым вздохом поднимается с кровати.
        - Я в душ. - Говорит он, направляясь в ванную комнату. - Потом тебе мяска поджарю.
        И вот вроде он улыбается, и вот этот поцелуй, жадный и голодный... Но он опять уходит! Почему, что не так? Несколько минут сижу, обняв подушку, и тупо смотрю наверх, где сквозь окно видно небо, и слушаю шум воды в ванной.
        А потом вспоминаю, как насторожилась, заметив, что Сабир хмурится во время разговора о сердцебиении ребёнка с врачом, а оказалось, что просто Сабир переживал, что он в стороне от всего этого и пропускает, как он считает, важные моменты. Да и то, как я себя накрутила вчера, объясняя самой себе, почему Сабир не везёт меня в дом деда, тоже случай показательный.
        Прям "Кира и Бородино", та самая строчка, где смешались кони-люди. Так и у меня. И обещание его матери, и подозрения, и ревность. Вот и сейчас, может, я себе надумываю? Зачем себя мучить, когда можно спросить? А как это спросить: "Отвечай, почему ты со мной не спишь?"
        Устав от собственных мысленных метаний, я вскочила с кровати и, пока не передумала, отправилась в душ к мужу. Моего появления в ванной муж не заметил. Он стоял к двери вполоборота, облокотившись на темный кафель, и ритмично двигал рукой. Что...
        - Сабир? - вот моего явления он явно не ожидал.
        - Кира? Что случилось? - он пытается прикрыть свои бедра полотенцем.
        - Но... Ты... Зачем? - просто показываю на низ его живота рукой, не в силах сформулировать вопрос.
        - Нужно же как-то гасить желание? Я же не каменный, постоянно тебя видеть, спать с тобой рядом, обнимать желанную женщину... - он спокойно подходит и прижимает меня к себе, давая почувствовать насколько он не каменный. - Кира, я взрослый мужик, и у меня есть определенные потребности. И я хочу тебя до безумия. Но, видишь ли, мое "хочу" ничто по сравнению с риском, что тебе станет хуже. Я думал, что когда ты забеременеешь, я пылинке не дам рядом пролететь. Но когда это случилось, мне сложно представить худшего мужа, чем я сам. Даже если не считать того, что я наворотил, твой врач, что сказала про угрозу? Кем надо быть, что бы после таких диагнозов свои желания превыше всего ставить? Не лишай меня надежды, что всё-таки я в состоянии голову включать.
        - А я-то уже подумала... - прячу горящее лицо у него на груди, мне всё ещё неловко обсуждать подобные моменты.
        - А вот с этого места и во всех подробностях, пожалуйста! Чего ты там "подумала" - выделяет голосом последнее слово.
        - Что всё ещё подозреваешь, что беременна не от тебя. - Приходится признаваться, наученный опытом Сабир, так просто не отстанет. - И что брезгуешь мной, потому что я была, там где была. И ничего, кроме слов предъявить...
        - Чего-чего я делаю? Брезгую? Да? - мне не нравится его тон, сразу вспоминается мультфильм, где один герой точно таким же спрашивал "а не откусить ли мне твою голову".- И давно ты так думаешь?
        - Ну, дней несколько. Сабир! - взвизгнула я, когда он подхватил меня на руки, заставляя обвить его ногами, и пошел в комнату. - Что ты делаешь? А как же твоя спина?
        - Ничего с моей спиной не станется! - рычит он и опускает меня на кровать.
        Одна из его футболок, в которых я теперь сплю, летит в сторону.
        - Доигралась, ты, девочка! Додразнилась! - шепчет, целуя без остановки, кусает, оставляя отметины, зализывает место укуса.
        Будит в моем теле давно забытые желания, заставляет выгибаться ему навстречу. Вижу его хищную улыбку, когда он чувствует мой отклик. Сабир соскальзывает на пол, и, подхватив меня под бёдра, стягивает на край кровати, скользит губами по животу и, неожиданно для меня, начинает целовать внизу живота. Эта ласка кажется за гранью, пытаюсь оттолкнуть, свести ноги, но слышу его предупреждающий рык и замираю, плавясь под его губами.
        Это сумасшествие захватывает, захлёстывает с головой. Смущение тает, исчезает под напором сладкого, запретного удовольствия. Сабир отрывается, только когда последняя дрожь удовольствия затихает. Вытягивается рядом, поворачивая меня к себе лицом, которое я закрываю руками. Слышу его тихий смех.
        - А теперь, скажи мне, моя солнечная, сделал бы я так, если хотя бы на минуту мог предположить, что ты добровольно примешь другого мужика? Если бы брезговал, как ты говоришь, твоим телом? - от его шёпота и без того горящее лицо, начинает полыхать, а Сабир отводит мои ладони от лица и смотрит прямо в глаза. - Как же я кайфую, когда ты выглядишь так! С горящими щеками и сверкающими от удовольствия глазами! Моя девочка, моя жена, моя судьба, моя любовь, мой запретный плод!
        Слова перемешиваются с поцелуями, крупные и горячие руки гуляют по всему телу. А я боюсь, что ослышалась, когда он назвал меня своей любовью. Хочу услышать это снова!
        - А ты? Только я... Не умею, совсем! - говорю ему.
        - Ты о чём? Неет, родная! Так нельзя! Это запрет, похоть в чистом виде, грешное желание, искушение! Знала бы ты, как тяжко сдерживать себя, как хочется окунуть тебя в это пламя, исполнить все свои мечты, даже самые развязные. - Я замираю, невозможно оторваться от горящих темным пламенем глаз. - Но так нельзя! Понимаешь?
        - Почему? Если я твоя жена? Кто об этом узнает, и вообще, кому какое дело, что происходит между супругами за закрытой дверью спальни? - я действительно не понимаю, что значит запрещено? С Зариной мы никогда не говорили на эту тему.
        - Искушение ты мое! Остановись, Кира! Ты даже не представляешь, каких демонов будешь, каких зверей из клетки хочешь выпустить! Обратно возврата не будет! Подумай. - его тихий голос обжигает, хочется согласиться на всё и сразу...
        - Сабир! Твою мать! Ты какого хера эту собаку Баскервилей без присмотра оставил? - доносится крик Влада с улицы. - Да уйди ты, Годзилла недокормленная! Сабир! Он с@ка рычит!
        - Чтоб я ещё раз оставил на ночь окно открытым! - ворчит муж, с явной неохотой отрываясь от меня и подходя к нижней фрамуге окна. - Он не с@ка! Он кабель! Хрен ли ты его бабой зовёшь! Иду уже! Твою же... Эту акулу модифицированную ещё через пять дней обратно к деду везти, чтоб проверили, как прививка прошла!
        Сабир идёт разбираться и знакомить Князя с охраной, что по-хорошему надо было сделать до того, как выпускать алабая на территорию. Вспомнила сегодняшнее утро и спрятала лицо в подушку! Как стыдно-то! Но Сабир прав, обратной дороги не будет. Точнее уже нет.
        Хочу ли я, чтобы мой муж рано или поздно пошёл исполнять свои тайные желания с теми, про кого он не будет переживать не унизит ли, не обидит ли подобным предложением? Конечно, нет! Я и так от ревности с ума схожу. Сабир говорит, что я его искушение, вот и буду для него им!
        Уже вечером я завожу разговор о возвращении к работе.
        - Кир, ты помнишь, как ты себя чувствовала с этой работой зимой? - спрашивает Сабир.
        - Я не буду же настолько много работать! Я понемножку, пару часов в день! - Сабир хмурится, ему эта идея не нравится. - Я не знаю, чем себя занять. От безделья на стену лезу! А так я под твоим присмотром буду, сам лично проследишь, чтобы не уставала. Ну, пожалуйста, я же кроме этих отчётов больше ничего не умею! Ну, ещё чуть-чуть готовить...
        И улыбаюсь, потому что вижу, что Сабир сдаётся, уступает.
        - Пара часов! Кира, я не шучу! - говорит строго, но я этой строгости уже совсем не боюсь.
        Несколько дней проходит спокойно. Всё тихо, все идёт так, как запланировано. Мы уже собирались заехать пообедать и потом ехать на приём к врачу, когда помощник Сабира сообщил, что к нему через час собирается заехать Зафар Багаев. Замечаю, что муж сжал челюсти. Желваки заходили на скулах. Подхожу и обнимаю, прижимаюсь всем телом, насколько позволяет живот.
        Я же понимаю, что это не тот человек, которого можно проигнорировать. И так же понимаю, что Сабиру важнее присутствовать на приёме, со мной.
        - Давай я поеду на приём чуть раньше? Прямо сейчас? Естественно с охраной. - Говорю ему и ловлю недовольный взгляд. - Сабир, со мной ничего не случится, что Влад, что Измаил вообще никого не подпустят. А ты встретишься, узнаешь, что нужно этому человеку, а потом домой. Давай на рынок заедем, я сама что-нибудь приготовлю?
        Минут десять я уговаривала мужа выпустить меня из своего поля зрения. Охраны со мной отправилось, словно я корона британской империи!
        На приёме никаких неожиданностей не сообщили. Мы уверенно набирали вес, и росли не по дням, а по часам. Алина Андреевна сказала, что уже пора начать задумываться о том, как я буду рожать. Сама или Кесарево. Всё-таки срок родов стоит на конец лета, а сейчас уже бушует весна.
        В офис я возвращалась радостная, собираясь сообщить мужу, что его усилия не прошли даром. Меньше недели между приемами, а вес прибавили.
        Но в приемной я замерла рядом со столом помощника Сабира. Муж и, я так понимаю, Зафар разговаривали на повышенных тонах и на родном языке. Начало разговора я понятно пропустила, но и то, что я слышала, уничтожало во мне всю радость.
        - Я сказал, мы с твоим отцом, слово друг другу дали поженить детей, породниться! Я Рубине жениха не искал. Я долго терпел, даже девку твою, что ты напоказ выставляешь...- неприятный, каркающий голос.
        - Зафар, ты друг моего отца, но не смей оскорблять мою жену! И ты прекрасно знаешь, что у Агировых всегда только одна жена! Про договор слышу впервые, раньше сообщать нужно было. Возраст у твоей дочери позволяет, найти другого мужа! - обрывает его Сабир.
        - Какая жена? Иноверка? Ты её в дом по нашим законам ввёл? По нашим законам ты холост. Избавляйся от неё и выполняй договор. Это воля твоего покойного отца! - небольшая пауза, а потом другим, довольным тоном. - Не выполнишь добровольно, я на сходе потребую. Подумай, ты согласен нанести такое оскорбление моей семье?
        Дверь в кабинет мужа распахнулась, и оттуда вышел пожилой мужчина с неприятным, змеиным взглядом. Всё в нем было слишком. Слишком худой, слишком морщинистый, слишком много презрения ко всем вокруг. Вылетевший следом Сабир, напоминал разъярённого медведя.
        - Влад! Бери бойцов, Киру встретить и домой, глаз с неё не спускать! Я к деду. На территорию никого не пускать! - даже мое присутствие он заметил не сразу. - Кира, ты... Ты всё слышала?
        Весь его гнев мгновенно испарился, черты лица смягчились. В глазах появилась тревога. Но это было беспокойство из-за меня.
        - Рубина всё никак не успокоится? - спрашиваю, а сама, как замерла внутри, так до сих пор даже вздохнуть полной грудью не могу.
        - Пойдём, в кабинет. - Он приобнимает меня за талию и ведёт в кабинет. - Кира, посмотри на меня! Никакой другой жены у меня не будет. Доказать устный договор достаточно сложно. И поверь, мне всё равно на самомнение этого старика. Даже если он на сходе глав семей поднимет этот вопрос, его слово, против слова деда. А я женат, и ни брать вторую, ни тем более менять не собираюсь. Понимаешь?
        - Он так уверен, что ты согласишься! - поделилась с ним своими сомнениями.
        - Мало ли в чём он там уверен. Я вот уверен, что он сдохнет если попытается зайти дальше слов. - Муж притягивает меня к себе. - Кир, подумай, пожалуйста. Я тебя не неволю и на мои чувства к тебе это никак не влияет. Но... Кир... Что ты скажешь, если я попрошу тебя принять мою веру и стать моей женой по обычаям и законам моего народа?
        Сабир волнуется, и даже не думает скрывать свои переживания, кажется, даже мои ладони сжал в своих руках, только что бы они у него не дрожали.
        - А ты сам этого хочешь или это вынужденная мера? - задаю очень важный для меня вопрос
        - Кир, лисёнок мой, я люблю тебя! В ту ночь, когда я думал, что тебя больше нет, я понял, что и для меня в этой жизни смысла тоже нет. И больше всего на свете, я хочу тебя назвать женой по всем законам! По всем обычаям! Всему свету заявить, что ты моя! Но заставлять тебя что-то менять против воли и отказываться от важного для тебя не хочу. - Запоздалый страх потери появляется внутри.
        А что если бы он тогда не приехал к Амирану? Как близко мы оба подошли к самому краю.
        - Сабир, я же родновер, язычница. По моей вере, выходя замуж, я прощаюсь со своими роданицами, богами покровителями. И ухожу в дом мужа, под его руку и власть его роданиц, его богов. То есть меняю веру. Наши боги отпускают нас с радостью, но не перестают оберегать. - Объясняю ему и вижу понимание в глазах и появляющуюся хулиганистую улыбку.
        - Кира, ты выйдешь за меня замуж? - вдруг говорит муж, опускаясь на колени и прижимаясь к моему животу.
        Глава 39.
        Сабир.
        Стою на коленях, казалось бы, унизился дальше некуда, совсем гордость потерял, слабость проявляю, позволяю на собственную шею ошейник нацепить. Но униженным себя не чувствую, ощущаю силу, что бурлит в жилах, на волю просится. Нутро звериное просыпается, наружу рвется, любого порвать, кто осмелится обидеть, задеть, кто угрожать решится.
        Ладони жены, что гладят по плечам и шее, хочется прижать и чтоб так и держала. Целую живот, чувствую, как изнутри мелочь наша толкается, не пинается, как раньше, а словно прижимается. Тоже видно рад, что отец мозги включил. Знал бы раньше, что для Киры переход в веру мужа не только не проблема, а самый естественный шаг, давно бы уже попросил. Хотя...
        Посмел бы? Права за собой о таком просить и сейчас не чувствую, но хочется уже все пасти заткнуть, чтобы вообще ни до чего докопаться не могли, чтобы ни единого повода косо смотреть на мою жену не было.
        Её тихое, но уверенное "да", словно подбрасывает. Из кабинета выхожу с женой на руках. Помощник, пытаясь спрятать улыбку, говорит, что передаст, что в ближайшие дни я не принимаю.
        - Ни по каким вопросам! - добавляю, хоть в этом и нет нужды.
        - Что за повод для народного ликования? - ехидничает Влад, встречая уже у машины.
        - Моя жена согласилась выйти за меня замуж. - Говорю и сам смеюсь от того, как это звучит.
        - Что? Опять? - вытараскивает он глаза. - Совсем дурная девка! На кой ты ей нужен?
        - Тебе забыли рассказать! - всю дорогу перебрасываемся шутками.
        - И когда? - уже серьезно спрашивает Влад.
        - Сначала Кире надо мою веру принять. - Целую свою девочку, доверчиво прильнувшую к моей груди. - Кир, тебе куда-то ехать или что-то делать, что бы со своей верой попрощаться надо?
        - Зачем ехать? Завтра утром и попрощаюсь. Точнее на рассвете.- Улыбается мое личное солнце.
        - Ещё и вставать за ради него не свет, ни заря? Кир, ты подумай! Он и так всё время "моя, моя", а так совсем продыху не даст! Вот увидишь, нарядит тебя в паранджу на пять размеров больше, и дома запрёт! - пугает Киру Влад.
        - Почему на пять размеров больше? - интересуется Кира.
        - А чтоб в три оборота завернуть! - смеётся над моей ревностью друг.
        На рынке сам мясо выбираю, причем в том же магазинчике, где в самом начале Кира покупала печень.
        - Большую радость ждёте? - говорит мне хозяин. - А мы-то всё думали, куда пропали, совсем не видно.
        - Ещё как жду! - улыбаюсь в ответ.
        - Если дочь родится, ко мне приходите! Я вам помогу по оптовым ценам каменную соль закупить! - сверкает глазами хозяин магазина.
        - Зачем соль? - озадачился от такого предложения.
        - Как зачем? Из дробовика от кандидатов в зятья отстреливаться!- поясняют мне под дружный смех.
        - Ну, зачем так жестоко с будущим зятем? - улыбается Кира. - Вдруг он тебе понравится?
        - Не уверен. Точнее уверен в обратном. - Обнимаю её за плечи.
        - Скажу честно, я начал ненавидеть зятя, как только мне в роддоме сказали, что у меня дочь! - провожает нас шутками хозяин.
        Ночью не могу уснуть, всё думаю, как завтра всё пройдёт. Замечаю, что и Кира не спит.
        - Волнуешься из-за завтрашнего? Переживаешь? - спрашиваю, покрепче её обнимая.
        - Думаю, как в твою веру принимать будут. Я же этого не знаю. Так, по верхам. - Делится своими переживаниями жена. - За завтра-то, что переживать. Рубашка и полотенце давно вышиты, я их уже давно с собой привезла. Ещё до всех этих ссор и разборок.
        - В смысле рубашка и полотенце вышиты? Ничего не понял, если честно. - В душе появляется неприятное чувство, что за столько времени даже не удосужился узнать, чем жена живёт. Хоть бы почитал бы что.
        - Девушка до замужества вышивает рубашку и полотенце, вроде рушника. И когда в дом мужа уходит, то на рассвете, ведь любой путь лучше всего с восходом солнца начинать, встаёт в одной рубахе на это полотенце и просит благословения на новую жизнь, уже в семье мужа. - Слушаю и старательно запоминаю, что она мне рассказывает. - А так как я и так в твоём доме живу, то можно и укороченной версией обойтись.
        - В смысле укороченной? Нет, давай уж как положено! Чтоб не для галочки! - ещё не хватало, чтоб потом кто-нибудь сказал, что не выполнили всё, как следует.
        - Хорошо, хорошо! - смеётся Кира, но вижу, что ей приятно, что я серьёзно отношусь к её вере. - Потом нужно переступить на рубашку мужа, мне можно этого не делать, опять же, я и так в твой дом уже вошла, будущему мужу задаётся три вопроса. После того, как получен ответ, всё - жена. Целиком и полностью принадлежишь мужу и относишься к его семье. Нательный оберег оставляешь на своём полотенце. В доме мужа первым делом моешься, а рубашку, полотенце и оберег нужно выбросить подальше, есть поверье, что если сохранишь, то, мол, дорожку себе оставляешь, чтоб обратно вернуться. Вот и вся премудрость. А вот как правильно потом всё сделать...
        - Не переживай, деда попрошу. У него хороший друг посвятил жизнь служению. Но ничего сложного там нет, произнесешь шахаду при свидетелях. Главное ведь не слова, а твое желание. Не думаю, что с твоими взглядами на жизнь, тебе будет сложно принять наш порядок. - Успокаиваю её тревоги. - Как раз твоего троглодита отвезу, чтоб проверили, что там нужно. Заодно деда обрадую, что не зря выкуп готовил.
        - Какой выкуп? - удивляется Кира.
        - Выкуп за невесту, калым. Неужели не слышала? - смеюсь целуя, и прижимаю её к себе.
        Последний шаг остался. И никто даже пасть раскрыть не посмеет, иначе вырву ко всем чертям! Моя! Так спокойно на душе от понимания, что приняла. Что простила.
        Речь о том, чтобы после рождения малыша провести экспертизу на отцовство, пресёк сразу. Даже договорить не дал. Понимаю же, что слова матери Киру больно задели, не скоро забудутся. Но у меня сомнений нет, а за те слова, что сказал ей в тот вечер, о ней, о ребёнке, мне до конца жизни прощение вымаливать.
        Дед уверен, что именно этот ребёнок будет моей копией и отцовской гордостью. Мол, чтобы совесть напоминала о моей дури, и что в жизни так и бывает. С этими мыслями и уснул, чтобы проснуться от звука прикрываемой двери.
        Оделся в десять секунд, рубашку даже не застегнул, так накинул, и спустился следом за женой. На крыльце её не было, предположил, что раз обряд на рассвете, то, скорее всего она с восточной стороны дома. Тем более, что там кроме газона и нескольких вишен ничего нет. Думал там беседку поставить в японском стиле и чай пить. А сейчас пригодится под детскую площадку.
        В своих предположениях я оказался прав. Жена стояла босая на белом полотенце с какой-то вышивкой ярко-красного цвета, повернувшись лицом к только-только собирающемуся всходить солнцу.
        Кира стояла, сложив руки на груди и склонив голову, словно в поклоне, её губы что-то беззвучно шептали. Даже бойцы охраны замерли, наблюдая за происходящим со стороны. Замечаю тут же находящихся Влада и Измаила. Рядом с ними разлёгся Князь, время от времени бдительно осматривающий территорию.
        Над горизонтом появился солнечного диска, быстро поднимающегося на небосвод и разгоняющий предрассветную дымку. Солнечные лучи коснулись ограды, верхушек деревьев, склоненной женской головки. Мягко, словно любящими и берегущими ладонями обхватили фигурку жены. И спрятались за набежавшими облаками.
        Смотрелось это так, словно солнце по-отечески благословило девочку и обняло. И ничего сверхъестественного в этом не было. Просто солнечный свет, просто девушка, стоящая на траве. Но сердце ускорилось, ощущение совершающегося таинства стало настолько сильным, что появилось желание самому опуститься на колени.
        Кира сняла с шеи свой оберег, который не снимала на моей памяти ни разу и ни при каких обстоятельствах, и положила его на край полотенца, на котором стояла. Она развернулась и увидела меня.
        - Стой! - заметил, что она собирается пойти мне на встречу, но из её ночного рассказа я помнил, что переступить она должна на мою рубашку.
        Кира наблюдала за тем, как я расстилаю снятую рубашку на земле, с улыбкой. Вложив свою ладошку в мою протянутую руку, она переступила, как и положено, на вещь мужа. Дальнейшее для меня стало полной неожиданностью.
        Как там она говорила? "Девушка задаёт будущему мужу три вопроса"? Да, только надо было уточнять, что вопросы там не в стиле "куда мы поедем отдыхать"!
        - Ты примешь меня под сень своего дома, своего рода и своих богов? - озорно улыбаясь, спрашивает она.
        - Да! - сам не ожидал, что ответ получится таким громким.
        - Ты примешь меня женой в своём доме и детей, рождённых мной? - улыбка немного гаснет, но я добьюсь того, чтобы и последние её сомнения развеялись.
        - Да! - сейчас я уверен, что делаю всё правильно.
        - Ты примешь право над волей и жизнью моей, позволишь занять место за твоим плечом? - традиции воспитания язычников мне уже начинают нравиться всё больше и больше.
        - Да! - Кира поднимается с колен, но и у меня есть вопрос, и мне всё равно, сколько людей его услышит. - Ты будешь хозяйкой в моём доме и в моём сердце? Веришь, что никого и нечего дороже тебя и ребёнка для меня нет?
        - Верю, Сабир! Только там не ребёнок. - Кивает на мою руку, прижатую к её животу.
        - Уже знаешь конкретно кто? - улыбаюсь ей в ответ.
        - Нет, кто - не знаю. А вот что там двойня, да, уже известно. - Смеётся эта мисс-хранительница секретов.
        - Что? Как двойня? - если честно, то пребываю немного в шоке от новости. В моей маленькой хрупкой девочке сразу два ребёнка.
        - Ну, в моей семье это не редкость! - она пожимает плечами, а я вспоминаю те самые серьги, в которых она была во время нашего первого совместного выхода в свет.
        Она же говорила, что какой-то из её прадедов подарил жене за рождение двойни. Подхватываю жену на руки и несу в дом, под поздравительные крики бойцов и пальбу в воздух. Представляю, как будет доволен дед. Жену несу сразу в душ, стягиваю с неё рубашку, в которой она была. Хотя это скорее платье, под горло, с длинными расшитыми рукавами и длиной почти до самого пола.
        - Я сейчас вернусь! - говорю ей, оставляя её под струями воды.
        На улице собираю полотенце, оберег и вместе с рубашкой кидаю в мангал. Щедро заливаю жидкостью для розжига и поджигаю.
        - Это что за акт вандализма? - любопытничает Влад.
        - Да Кира сказала, что это всё можно выкинуть, потому что если хранить, то примета плохая, это вроде, как дорога обратно, от мужа в свой дом. - Объясняю ему. - Я конечно, не особо суеверный, но так надёжнее.
        - Да я тоже во все эти суеверия и приметы не особо верю, но могу до реки доскочить, все угли в воду кинуть. - Предлагает Влад.
        - Давай брат! - хлопаю его по плечу, оставляя его у мангала, а сам бегу к жене.
        Кира стоит ко мне спиной. Струи воды разбиваются об её плечи, собираются дорожками, бегущими по спине, сглатываю ставшую вязкой слюну. Она услышала, разворачивается, смотрит прямо в душу своими глазами лисьими, ведьма моя. Ждёт, когда я с ней рядом окажусь. Мою её сам, от гривы волос, которую она варварски укоротила, до пальчиков на ножках, чтобы и духу её незамужней жизни не осталось. А она только молчит и так хитро улыбается, словно и впрямь лиса, которую заперли на ночь с цыплятами.
        Стоим под душем, прижимаю её к себе, целую и все мне мало, всю бы её сожрал. Кира меня слегка отталкивает, вызывая удивление. И резко опускается на колени.
        - Кира! Ты что творишь? - боюсь поверить в то, что она сама собирается сделать.
        И не знаю, что делать. Одна часть меня требует сейчас же прекратить, запретить. Не девка какая-нибудь, жена же! Любимая девочка! А вторая часть требует не мешать, намотать её гриву на кулак, помочь, направить, показать, как мне нравится! Именно потому, что она не девка какая-нибудь, а жена. Единственная, любимая и желанная.
        - Ты сам сказал, чтобы подумала. Ну, так я подумала. - Сверкает глазами мой самый сладкий грех, мое искушение.
        Делаю то, что сотни раз представлял в самых тайных мечтах. Наматываю её волосы на руку, пока жадно, не целую даже, а кусаю её губы, и притягиваю её голову к паху, где от одного предвкушения всё сводит и обдаёт кипятком.
        После душа отношу жену в постель и укладываю спать, целую со всей нежностью, на которую только могу быть способен, благодаря за всё, что произошло чуть ранее. Несколько раз повторяю, что я к деду, сообщить все новости и показать пса. Оборачиваюсь на пороге. Вот теперь всё правильно в моей жизни.
        В моём доме, в моей комнате, в моей постели моя жена, беременная моими детьми!
        Дед встречает во дворе, хитро жмурится и явно ждёт.
        - Вы никак поладили? - спрашивает, пока обнимает меня.
        - Скорее он не хочет расстраивать хозяйку. - Смеюсь в ответ. - Ей сейчас только радостные эмоции нужны. И в два раза больше!
        - Это почему? - напрягается дед, явно ожидая, что я снова что-то натворил.
        - Кира мне сегодня призналась, что ждёт двойню! - смотрю в неверящие глаза деда. - У неё в семье такое часто случается. А ещё она согласилась выйти за меня замуж и принять мою веру. Это можно быстро организовать?
        - Завтра? - счастливо улыбается дед. - Завтра веру примет, а потом свадьбу через пару дней?
        - Нет, всё завтра. Гараевых и Тахмировых сам приглашу. - Ускоряю я процесс. - Зафар вчера в офисе был.
        - Знаю. Много позволять себе стал Зафар. Он хоть и влиятельный человек, но в свою семью лезть, я ему не позволю. - На лице деда появляется то выражение, заметив которое опытные бойцы проверяли готовность стволов и наличие запасных обойм.
        Ветеринар состоянием Князя остался доволен. Сильный пёс. Это для собачьих арен он уже ветеран и давно на заслуженном отдыхе. А для мирной жизни у него ещё достаточно сил и времени. Я не держу на него зла, за те нападения. И уверен, что рядом с ним, Кира под надёжной защитой. Спокойнее мне, когда Кира остаётся с ним.
        Дед начинает расспрашивать про Киру, про здоровье, про аппетит. Светлеет лицом, слушая про мою жену. Но особо я не задерживаюсь, меня домой тянет самым сильным магнитом. Сейчас Кира поспит, отдохнёт и наверняка отправится колдовать на кухню, а мы с Князем будем сидеть, наблюдая за каждым её движением.
        Я уже почти доехал до своего дома, минут пять осталось, когда мне звонят и говорят, что приехал Кайрат, мой двоюродный брат.
        - Пропускайте, я сейчас буду. - Сам ускоряюсь.
        Вот и брат, как специально приехал. В дом захожу в предвкушении встречи с братом, но испуганный вскрик Киры и его злой и грубый крик мгновенно заставляют взбеситься. На кухню залетаю даже раньше Князя. На полу валяются сковорода и жареные, ещё парящие, овощи, часть блюда оставила след на рубашке Кайрата. Который схватил Киру за предплечье и орёт на неё.
        - Ты совсем охренела, др...- договорить он не успевает, так как отлетает от девочки от удара моего кулака.
        Князь моментально оказывается перед Кирой, загораживая её своим телом. Влепив Кайрату несколько ударов, спешу к Кире.
        - Он тебя напугал? Сделал что?- самого трясет от злости и страха за Киру.
        - Сабир, что за херня? - пытается подняться с пола брат.
        - Заткни рот, ублюдок! - кричу ему и смотрю на Киру. - Что случилось?
        - Я проснулась, пошла готовить. Почти закончила, когда он пришел, я не обратила внимания, когда услышала, что кто-то идёт, думала ты. - Всё ещё испугана жена. - Ну и сказала, чтобы садился за стол, у меня уже почти всё готово. И тут чужой мужской голос говорит "Чем я заслужил такую встречу, киса". Ну, я с испугу в него сковородку и кинула. С плиты. Горячую. Он меня схватил за руку, и ты пришёл. Извините.
        Последнее слово относилось к Кайрату, что во все глаза пялился на хорошо заметный животик. Это со спины пока ещё не скажешь, что моя лисичка беременна.
        - Нечего перед ним извиняться! Ты хозяйка в этом доме! А он гость, который рискует им перестать быть! - злюсь я.
        - А если я буду хорошим гостем? Сам извинюсь и всё уберу? - лыбится скот разбитыми губами.
        - Ты мою жену напугал! Беременную жену! Ещё и руки протянул, они у тебя лишние что-ли? - бешусь я и собираюсь выставить Кайрата за порог, пусть к деду едет.
        - Сабир, - тихо шепчет жена, - может, не будем ругаться? Мы просто друг друга не поняли.
        По просьбе Киры оставляю брата в доме. Кайрат действительно извиняется, и, кажется искренне. Порядок на кухне наводит сам, хотя Кира и пытается сама справиться. Но я её утаскиваю наверх. Мне надо её всю осмотреть и десять раз убедиться, что с ней все в порядке. Зову на ужин и Влада, который тут же замечает, что настроение у меня поменялось. Пока рассказываю Владу, что учудил Кайрат, наблюдаю, как он старается помочь Кире, и как та хмурится. Жена не любит, когда у неё мешаются под ногами в то время, как она готовит или накрывает на стол.
        - Да сядь ты уже! - не выдерживает она.
        Кайрат начинает привычно вести себя, как последний шалопай. Осыпает её комплементами, спрашивает, зачем моей жене сдался я, и обещает её украсть. С удовольствием замечаю, что Кире не нравится такое внимание к себе и в её взгляде на него только раздражение. Но совместную тренировку брат заслужил. Прямо напросился.
        - Всё, всё! - хрипит он минут через десять. - Я понял! В сторону Киры не смотреть, не дышать, имя, кроме как в случаях крайней необходимости, не упоминать, не шутить и вообще лучше не подходить. А то загрызут, и что показательно, не собака! Кинут в тебя огнянной сковородкой и напомнят, что папа с мамой не состояли в законном браке!
        На следующий день едем к деду с утра. Вместе с ним нас уже встречают Тамия и Гараевы. По такому случаю приехавшие с маленькой Ясминой, буквально через несколько дней после рождения. Женщины сразу уводят Киру. Дед с гордостью откупается за невесту перед Амираном и Зауром, как перед старшими. Передаёт подарки и благодарность и Айдару Каримову. Вскоре женщины спускаются для первого на сегодня обряда. Принятие Кирой моей веры, что бы даже такая мелочь нас не разделяла.
        - Мама с бабушкой очень старррались! - шепчет мне Аслан.
        - Я вижу. - отвечаю мальчишке, а сам глаз отвести от жены не могу.
        Наргиз и Зарина действительно постарались. Верхнее платье было ярко-изумрудного цвета. Оно оголяло плечи, сходясь как песочные часы под грудью жены. Длинные рукава национального сае почти доставали до пола. Нижнее платье было бело-серебянного цвета и закрывало её шею, грудь и руки полностью, пряча всё, что показывало верхнее. Мягкие складки облегали уже заметный животик. Волосы Кира убрала под платок. Что совершенно её не портило и не мешало оставаться самой красивой женщиной, какую я только видел.
        Из украшений на ней было только обручальное кольцо и серьги из того комплекта, что я ей подарил после нашей ночи. И больше всего на свете мне сейчас хотелось схватить её в охапку и спрятать ото всех в этом мире, и чтобы никто и никогда её даже не видел.
        Свидетелями произнесения шахады выступают мой дед, Амиран Тахмиров, Заур Гараев и друг деда. Сразу после этого провели и свадебный обряд. И никто не вспомнил, что надо эти два события разделить. Женщины ушли на женскую половину, пока я остался выслушивать поздравления и пожелания.
        Оставив родню праздновать, пошёл за женой, сославшись, что ей сейчас нужно больше отдыхать. И очень удивился, встретив Тамию, ожидающую кого-то рядом с комнатой матери.
        - Тамия? Где Кира? - первым делом спрашиваю я.
        - Дамира позвала. Уже минут пять беседуют. - Отвечает мне Тамия.
        Не успел я дёрнуться, как дверь в комнату открылась и вышла Кира, спокойная и улыбающаяся.
        - Кир, ты зачем пошла к матери? Могла сказать, просто нет, и всё! - спрашиваю уже в машине.
        - Знаешь, в тот вечер, я прокляла твою мать, пожелав ей почувствовать беспомощность, и чтобы она зависела от воли других людей. - Рассказывает Кира, глядя в окно. - Но такие слова это зло, которое оставит след и на моей душе, и на наших детях. А я вовсе не хочу хранить в памяти то время, не хочу, чтобы меня что-то притягивало туда. Я... Я отпустила это зло и эту память, сказав твоей матери, что не держу на неё зла, и нас рассудили боги... То есть бог. Я слабохарактерная, да?
        - Нет, сердце моё. - Сбрасываю скорость и притягиваю её к себе, целуя в висок. - Ты у меня очень мудрая девочка. Ты всё сделала правильно.
        На приёме через неделю, Кира позвала меня с собой на УЗИ. Наши дети соизволили нам показаться. Два пацана! Два! Смотрю на экран, и поверить не могу. Один кажется более бойким, словно брата загораживает. А второй словно говорит ему что-то. И хоть я понимаю, что это совсем не так, но выкинуть эту мысль из головы не могу.
        - Смотри, прям воин и советник! - делюсь с Кирой.
        - Так и назовёшь? - улыбается жена.
        Врач понимающе уходит, оставляя нас вдвоём.
        - А ты? Разве не хочешь дать имя сыновьям? - спрашиваю, пока вытираю гель с её живота.
        - Поучаствовать хочу! Но мне хотелось бы, чтобы сыновей ты назвал сам. - Моя жена смотрит на меня с любопытством, а я перебираю в памяти значения имён.
        - Воин и советник... Рустем и Расул. Нравятся? - смотрю на Киру, что ответит.
        - Нравятся. Осталось только определить кто из них кто. - Смеётся моё счастье.
        Знакомство с детьми хотим отметить, причём эта идея приходит нам обоим одновременно. Затаскиваю покупки на кухню, разворачиваюсь и замечаю, что Кира облокотилась на дверной косяк и внимательно на меня смотрит.
        - Что-то вспомнила? - спрашиваю, подходя к ней и обнимая. С каждым днём держать руки при себе и не трогать её постоянно становится всё сложнее.
        - Да! Первую свою готовку. Когда ты такой весь из себя был. Даже покупки в дом Влад занёс.- Делится своими воспоминаниями Кира. - Как же меня бесила твоя привычка вечно оставлять грязную посуду на столе!
        - А сейчас?
        - А сейчас ты стал её мыть! - отвечает она. - Ты сейчас к дедушке?
        - Конечно! Надо обрадовать! Ну, не сообщают такие вещи по телефону! Да и проведать надо. Всё-таки в одном доме с Кайратом живёт! - целую жену и кусаю за шею. - Я быстро!
        - Буду ждать. Надеюсь, сегодня я не буду встречать неожиданных гостей летящими в них горячими сковородками. - Напоминает мне про их знакомство с Кайратом.
        Приезжаю к деду в самом радужном настроении, смотрю на его лицо, и сердце обрывается...
        - Что случилось? - замираю в ожидании ответа.
        - Дамира... Утром, во сне. - Всё становится ясно.
        Мама... В мыслях темнота. Не понимаю, кто сует в руки телефон с записью голосового сообщения.
        - Сынок, мое единственное солнце в моей жизни, - голос матери дрожит, болезнь оставила заметный след. - Я делаю эту запись, на случай, если не смогу сказать тебе этого в глаза. С первой минуты, с твоего первого шевеления, с первого крика в моей жизни не было другого смысла. Тем больнее и страшнее знать, что чуть было не произошло по моей вине. Самая страшная пытка для матери, знать, что разрушила жизнь сына собственными руками. Ни одна нормальная женщина не простила бы и не приняла обратно такую семью. Но к счастью, твоя жена не такая, как все. Она сильнее меня, она смогла переступить через те события, вычеркнуть их из своей жизни. А я нет. Я засыпаю и просыпаюсь с мыслями, что жизни не жалко, чтобы вернуть, исправить, хотя бы предупредить о беде. Береги её. И попроси отпускать внуков на могилу. Храни вас...
        До позднего вечера я не успевал вынырнуть из круговерти обязательных дел и подготовки достойных проводов для матери. Вся обида испарилась, в тот момент, когда дед сказал, что её больше нет. Тем более, что моя жена смогла простить и отпустить с миром, хотя она-то и пострадала.
        Сел в машину, устало потёр лицо. Кира! Твою ж мать! Я даже не предупредил! Телефон почти разряженный валяется на сиденье рядом. Тридцать семь пропущенных вызовов. Последний два часа назад. Паника захлестывает с головой! Сердце бьётся где-то в горле! Домой влетаю, уже почти сойдя с ума. Её нигде нет. Не встречает, не спит в спальне, ни на кухне, ни в ванной.
        Захожу в столовую, и меня накрывает дежавю. Я узнаю, что Кира беременна, еду к деду, обещаю, что ненадолго, сам пропадаю, не отвечаю на звонки. А возвращаясь в дом спустя полтора месяца, нахожу празднично накрытый стол. Что должна была подумать Кира? С@ка! Влад заверяет, что дом она не покидала, ору на него, что где она тогда? В прошлый раз её тоже вывезли, и никто ничего не видел и не знал. И слышу тихий предупреждающий рык.
        - Князь! Князь, хороший! Где хозяйка, где Кира? - алабай тяжело вздыхает и идёт в комнату, окна которой выходят на центральные ворота территории.
        Смотрю, ни на диване, ни в кресле жены нет. Замечаю её туфли лежащие под окном. Подхожу к окну, и меня накрывает таким облегчением! Кира забралась с ногами на подоконник, прислонилась к стеклу и уснула. А из-за занавесок её не видно, если просто заглянуть в комнату.
        - Кира! - говорю тихо, чтобы не испугать спросонья. - Кирочка! Прости родная, ради бога прости!
        Кира встрепенулись, увидела меня, улыбнулась, затем сразу начала меня взволнованно осматривать.
        - Что случилось? - спрашивает и в голосе звучит тревога.
        - Мама... Ушла. - Вижу, что она всё понимает.
        - Чем помочь? Что надо делать? - спрашивает у меня вместо обид и упрёков.
        Права была мать. Моя жена не такая, как все.
        - Просто не бросай меня, никогда не бросай! - прошу её, а она в ответ без слов прижимается ко мне, как можно крепче.
        Глава 40.
        Конец лета приближается, и мне кажется, что чем ближе срок поставленный врачом, тем быстрее бежит время. Кира отвоевала себе право ездить на приём самостоятельно. Отправляю с ней охрану, с этим она смиряется, но хоть какая-то видимость свободы передвижения у неё остаётся.
        К врачу она едет обычно прямо из офиса, где видно и собирается рожать, а не в проплаченной заранее палате в медицинском центре. Кира каждый день, вместе со мной едет на работу и копается в своих цифрах!
        - Кира, - пытаюсь оставить её дома я. - Везде и всюду после двадцати восьми недель идут в декрет! Я узнавал!
        - Вот и пусть идут, а я иду на работу! Ну, пожалуйста! - вертит мной, как хочет, веревки вьёт.
        За прошедшие три месяца, благодаря её проверкам, мы хорошо зачистили хвосты. Поперекрывали несколько способов вывода денег из холдинга. Более того, Кира совершила невозможное, но нашла, кто оплачивал ту самую взрывоопасную смесь. Фирма закрылась буквально через неделю, после взрыва. А вот её владелец был женат на одной из многочисленных двоюродных - троюродных племянниц Зафара Багаева.
        Сам Зафар меня напрягал всё больше. Чем больше наводила порядка в холдинге Кира, чем меньше оставалось возможности для воровства моих денег, тем всё более активно дёргался Зафар. Пытался уговорить деда, ссылаясь на дружбу с моим отцом, давить авторитетом, что мол, возраст у Рубины уже подходит к критическому для невесты, а она выросла с мыслью обо мне, как о муже.
        Когда я отверг его предложение, которое он посчитал огромной уступкой, а именно взять Рубину второй женой, он всё-таки запросил сход. Который назначили на конец августа, как раз примерный срок родов. Вот упёртый баран! Или подложить под меня свою дочку нужно с другой целью? Всё больше и больше сомнений на счёт этого "друга семьи" не давало мне покоя.
        Но сегодня я не мог найти себе места по другой причине. Стоило Кире выйти из кабинета, как меня начало трясти от тревоги и ощущения надвигающейся беды. Словно в спину кто толкал. Не выдержав, поехал следом за женой, непонятно зачем взяв с собой охрану.
        Наши машины стояли на площадке возле центра, мне сказали, что Кира зашла минут двадцать назад. Её телефон, почему-то молчал, не отвечал, а встретившая меня Алина Андреевна и сообщившая, что моей жены она ещё не видела, оправдала все мои предчувствия.
        Я и Влад чуть не разнесли всю стойку администрации. Доступ к камерам безопасности мы получили почти мгновенно. Вот Кира заходит в лифт, и тут я замираю, следом за Кирой в тот же лифт быстро заходит Рубина! Двумя этажами выше она выходит из уже пустого лифта. Камеры на предыдущем этаже не работают.
        - Камеры над служебным лифтом где? - ору на местного охранника, вспоминая как сам забрал Киру из этого центра.
        И почему я посчитал, что здесь ей ничего не грозит?
        И оказался прав, на этаж ниже того, где вышла Багаевская с@ка, два мужика в одежде медработников втолкнули в лифт каталку с закрытым телом, в очертаниях которого легко было заметить, что это явно беременная женщина, моя жена! Отследить, в какую машину затолкали каталку с Кирой, тоже оказалось достаточно легко.
        - Влад! Найди мне, куда эти твари поехали! - рычу, выходя из комнаты.
        - А ты куда? - задаёт вполне понятный вопрос Влад.
        - К Багаевым! - бросил ему.
        Первым делом звоню Тайгиру Тахмирову.
        - Багаевы похитили Киру. - Коротко сообщаю ему.- Еду к ним.
        - Понял. Поддержу. Скоро будем. - В голосе Тайгира прорезалась сталь.
        Такие же звонки были деду, и Кайрату. На подъезде к территории Багаевых, небольшому поселку, вроде того, что задумывал мой отец, нас обогнали несколько наших же машин.
        Здесь дорога шла под уклон, и по пути я наблюдал, как из остановившейся первой машины, выскочил Измаил и, вскинув на плечо трубу миномёта, одним выстрелом снёс ворота. Значит, Влад раскрыл наши стратегические запасы. А вот откуда Измаил умеет обращаться с таким оружием вопрос. Но на это нет времени.
        С развилки в проём снесённых ворот на бешеной скорости влетают машины Тахмировых. Звонок от Тайгира принимаю, почти не глядя.
        - Мы на конце посёлка. Идём вам навстречу. - Слышу в телефоне.
        - Всё переворачивайте до последней доски, и зачищайте подчистую! - отвечаю ему.
        - Уверен? - хотя у самого в голосе ни капли сомнений.
        - Они тронули мою жену! - перед тем как отключить телефон, слышу, как Тайгир отдаёт команду "всех под ноль".
        Сам врываюсь в дом Зафара, где не раз был гостем. И вижу эту с@ку, в том же платье, что и на записи камер.
        - Где Кира? - хватаю её за руки и трясу.
        - А я откуда знаю, где твоя жена? - пытается изобразить непонимание, но мне не до её спектаклей. Получив удар наотмашь, она понимает, что отпираться бесполезно. - Я не знаю! Правда, не знаю! Её забрали! Чужаки, как и она сама, не наши люди.
        - Что ты сделала? Говори! - подхожу к ней и вздёргиваю её на ноги.
        - Тебе и так отец голову снесёт! - вырывается она, но получив ещё раз по роже, начинает истерить. - Снотворное! Сильное снотворное, чтобы не дёргалась. И ... И чтоб схватки вызвать...
        - Чтооо? - реву так, что странно, что стёкла не посыпались.
        - Сабир, Зафар в закрытом клубе зависает. Как всегда, раз в неделю. Его телефон вне зоны доступа. - Докладывает Кайрат.
        - Значит, едем в этот клуб. А ты... - хватаю её за шею.
        - Что я? Из города выгонишь? Все знают, что Сабир Агиров не трогает женщин, что бы те не совершили. - Тычет она мне, моим же правилом.
        - Да. Не трогаю, только если дело не касается моей жены!- тварь до конца не верит, что мне срать на всё, но почувствовав, как сжимаются мои ладони на её шее, начала биться, пытаясь вырваться.
        Время терять было жалко даже на то, чтобы прибить гадину. Резкий хруст позвонков и на пол падает обмякшее тело. Выбегаю из дома, выстрелы почти уже не слышны. Край посёлка занимается пожаром.
        - Здесь тоже запалить со всех сторон. - Даю приказ бойцам, тут же кинувшимся выполнять.
        - Рубина? - спрашивает Тайгир.
        - Башку свернул с@ке. Сейчас на всех скоростях к Зафару, времени нет! - сажусь в машину, ощупываю на ремне нож, подарок Киры.
        С похорон матери ношу при себе. Сейчас только он даёт надежду и уверенность, что я успею. В клуб врываемся, снося охрану. Зафар в випке, курит тяжёлый кальян, запах наркоты витает в помещении.
        - Пошли вон! - кидаю двум шлюхам, что испаряются за доли секунды.
        - Где Кира? - спрашиваю без предисловий.
        - Брат, думаю бесполезно. На глаза посмотри, он же угашенный! - говорит Кайрат.
        - Где, где... Где ей и место! - ржёт этот урод. - Хотел тебе видео показать, где её имеют во все дырки, да ты её успел обрюхатить! Ничего, я и так хорошо придумал! Сдохнет твоя девка в тяжёлых родах! Тяжело, знаешь ли, рожать со связанными ногами!!!
        Зафар заливается противным булькающим звуком, что видимо, должно быть победным смехом.
        Тайгир подходит к Зафару и передаёт тому телефон. Тот смотрит на экран, на меня, Тайгира, на телефон.
        - Это что? Это моя дочь? Кто посмел? - начинает выть обкуренный скот.
        - Я! За то, что посмела тронуть мою жену! Где Кира?- вырываю из его рук телефон.
        - Дебил! Недобиток Агировский, помесь гюрзы и шакала, сухой помёт на пыльной дороге! Ты заплатишь! За всё заплатишь! - пытается подняться Багаев. - Кира? Сдохнет твоя Кира, с твоим выродком и на твоей территории! Как и твой отец! Сильным себя почувствовал! Думал, что он хозяин, что добился всего, порядок навёл! Кто б он был, если бы нам не помогли. А когда в благодарность потребовали пропуск через территории и несколько баз на нашей земле, он упёрся! Денег заплатил, оружие отправил и посчитал себя в расчёте! А вот наши влиятельные друзья, нет.
        - И ты организовал тот взрыв? А потом ещё и пытался помочь, на самом деле организовывая постоянную выкачку денег? - сейчас очень многое вставало на свои места. - Или твои друзья заставили?
        - Их бы устроило постоянное поступление определённой суммы. Но Фархад был таким же ослом, как и ты! Он не согласился! Пришлось самому решать этот вопрос! - под действием наркоты, этот престарелый ганд@н желчно выплёвывал фразы, даже не понимая, что уже подписал себе приговор.
        - Сабир! - в трубке орал Влад. - Я отследил тачку, они минут десять назад свернули на старый понтонный мост.
        Обрывки фраз сложились в целую картину. Старые развалины, оставшиеся после взрыва и пожара на месте поселка, возведённого моим отцом. Они как раз находятся за старым понтонным мостом, на том берегу реки. И это по-прежнему территория, принадлежащая Агировым.
        - Влад! Хватай врачиху, скажи, что Кире вызвали роды! Скорую, реанимацию и езжайте к поселку отца. Понял? - услышав, что Влад передает всё прямо сразу, отключился. - А ты больше не нужен.
        Тот, кого я считал другом отца, тот, кого не раз принимали в нашем доме, оказался убийцей. И сейчас он уже второй раз за одну жизнь пытается отнять у меня семью. Я бы заживо снял с него шкуру и оставил на жарком солнце, но Кира и дети были важнее. Даже важнее мести. Тем более, что я уверен, даже мой отец не простил бы мне и минуты промедления.
        А потому хватаю старую сволочь за ворот рубашки, крепче сжимаю в руке нож, подаренный женой. Где-то на краю мелькает мысль, что очень символично, что оружие для мести за мою семью, мне подарила моя женщина, моя жена.
        - За отца и Киру. - Говорю этому ублюдку и одним ударом вспарываю ему брюхо от паха и до грудной клетки.
        Второй удар перерезает горло, обрывая жизнь этой гнили. Тайгир отряжает пару бойцов, чтоб завернули дохлятину в брезент и вывезли на свиноферму, и бросили в загон к свиньям, пусть там гниёт. Ещё не всё дела закончены, мне есть куда торопиться, и каждая минута, это кусок моей жизни.
        Всем, кто осмелился тронуть Киру, просто помогал во всём этом, лучше сдохнуть до моего приезда. Найду всех, каждого до единого! Амиран сопровождает несколько машин реанимации от самого центра, его бойцы прочёсывают город, отлавливая всех, кто работал на Багаева. Нам всё равно, что кругом белый день.
        Секундное сомнение, когда проезжаю старую развилку на грунтовую дорогу, что ведёт к моему дому, по ней в своё время везли стройматериалы. Разворачиваюсь и на всей скорости лечу к дому. Князь как знает, что случилась беда, стоит на пороге перед входной дверью.
        - В машину. - Командую ему.
        Умная собака выполняет без промедления. Время тянется густой карамелью, мне кажется, что ползу, как улитка, хотя на место старого посёлка мы попадаем меньше, чем за пятнадцать минут. Машины подъезжают сразу с нескольких сторон. Нам нет смысла скрываться, бойцы начинают прочёсывать территорию.
        Князь немного покрутится посреди улицы и уверенно побежал к наиболее уцелевшему зданию. Я, Кайрат и Тайгир побежали за ним. По самому зданию передвигались как на задании, опасаясь наступить на битое стекло или щебень, что валялся здесь повсюду. Князь замер рядом с бывшим дверным проёмом. Из помещения доносились приглушённые стоны, словно сквозь кляп. И мужские голоса.
        - Что за пальба? - напрягается один.
        - Да поди парни развлечься решили, бутылок насобирали и палят.- Отмахнулся смутно знакомый голос.
        - Дебилы. Слушай, не нравится мне это дело, не стоит оно тех бабок! Давай бабу здесь бросим и свалим? - предлагает первый. - Смотри, бойцы только наши, ни одного от них. Когда Агиров свою бабу найдет, он же даже сдохнуть не даст!
        - А пусть найдет! Я ему роспись сейчас оставлю! Он меня за эту дырку изуродовал, чуть на тот свет не отправил! Так я сейчас аппетит справлю! - выдаёт второй, и я вспоминаю, где слышал эту гнусь.
        - Оставь бабу в покое, и так сдохнет! - пытается вразумить его первый.
        - Так я ей участь облегчать не собираюсь! На морду сейчас спущу. О! Смотри, обоссалась со страху! - смеётся тварь.
        - Это воды... - договорить он не успевает.
        Одними губами даю команду напрягшемуся Князю. Как дед его растил загадка, но он не кинулся вперёд, едва почуяв Киру. А тут сорвался с места. Сделавший шаг в сторону Киры ублюдок дико заорал от боли. Князь не церемонился, вцепившись зубами в руку, повалил на землю и сомкнул челюсти на горле. Крик сменился булькающим звуком. Второй успел сигануть в проём окна, за ним побежал Тайгир.
        - Кайрат пиджак сюда, и оттащи эту падаль куда - нибудь. - Срываю телефон, видя что звонит Влад. - Не вовремя!
        - Брат, Алина орёт, требует, чтобы Киру не поднимали, не сажали и не перетаскивали, можно навредить ей или детям! - с ходу выпаливает Влад.
        - Вовремя! Понял. - Обрываю разговор и падаю на колени рядом с женой.
        Её рот заклеен скотчем, руки привязаны над головой, ноги крепко связаны.
        - Сейчас, сейчас моя хорошая. Сейчас родная. Я здесь, сейчас врач будет. - Говорю ей, первым делом распарывая ножом веревки на ногах.
        Как хорошо, что я не оставил его рядом с трупом Багаева. Пиджак Кайрата, подкладываю ей под поясницу и бёдра. Разрезаю на ней нижнее бельё, хорошо, что Кира сейчас ходит в длинных юбках. Освобождаю руки и как можно осторожнее снимаю ленту с лица, вытирая заплаканные глаза и мокрые дорожки со щёк.
        - Всё, девочка. Веришь, всё будет хорошо, никто больше не тронет. Некому. - Свой пиджак подсовываю под спину и голову жене, стараясь как можно меньше её тревожить, рубашка идёт поверх пиджака Кайрата, чтобы чище было. - Давай, расставь ножки, так легче будет. Помнишь, мы смотрели про роды?
        - Сабир, больно... - вцепляется она в мою руку.
        Мой персональный ад. Ей больно, а я ничего не могу сделать! Ничего! Впервые я так радуюсь появлению склочной врачихи. Она тащит какой-то чемодан. Что-то смотрит, трогает, отдаёт Кире распоряжения. Князь лег в дверном проёме и никого не пускает.
        - Давайте, папаша, мне нужно, чтобы её тело было приподнято градусов на тридцать пять-сорок! - это уже мне.
        Я облокачиваю Киру на себя, придерживая её под грудью. Шепчу ей, что всё будет хорошо, что мы справимся. Мне уже казалось, что этот кошмар никогда не закончится.
        - Кир, Кира давай вместе? Дай мне хоть часть твоей боли забрать? Хоть чуть-чуть. - Подставляю ей ребро ладони к зубам. - Давай девочка, кусай.
        Кира, почти сходя с ума от боли, кусает. Сильно, до крови, но мне эта боль дарит только облегчение. Алина Андреевна что-то довольно говорит, вытаскивая какой-то комок, в котором я с трудом опознаю ребёнка. Она что-то делает и через секунду раздаётся такой рёв, что в жизни не скажешь, что этот комок, только что родился.
        - Так, дайте мамочке пять секунд отдохнуть, - говорит врач. - Иди сюда, держи, только голову с шеей фиксируй, пока я подготовлю, во что его запеленать, чтоб не застудить.
        Мелкого прижимаю к груди, не обращая внимания на то, что он весь в родовой крови. Смотрю на Киру и не знаю как разорваться, чтобы одновременно быть и с ней, и с первым сыном. Второй себя ждать тоже не заставил, но вышел как-то быстрее, или мне уже так казалось. Ребёнка я передал Кайрату, ожидающему за порогом, а сам вернулся к Кире, помогать и быть рядом, пока она рожала второго нашего малыша. Пока прижимал второго к себе, пытаясь согреть, Киру опять начали мучить схватки.
        - Что это? - спрашиваю врача в панике.
        - Послед. Детское место, которое теперь организму мамы не нужно. - Второго малыша забрал ошивающийся здесь же Влад. - Так, посмотрим... Всё хорошо, несколько небольших разрывов, швы наложу уже в центре...
        - Что? Каких ещё разрывов? - холодею я.
        - А вы, как хотели? Двойня, почти доношенная беременность двух-трёх недель не доносили, тем более, что для многоплодовой беременности роды, чуть ранее срока, это очень распространённое явление. - Перечисляет она. - Да и ребята крупные. На глаз сложно определить, но в районе двух-двух сто. Для двойни очень даже хороший вес. Теперь можно и в центр ехать, благо скорая тут стоит.
        Жену беру на руки, не обращая внимания, на её слова о том, что она грязная.
        - Кира! Ты только что родила двоих сыновей! - строго говорю ей, а сам насмотреться на неё не могу. Слов найти не в состоянии, чтобы описать, что чувствую.
        Возле машин толпа, Амиран с посеревшим лицом, облегчение на его лице, когда он видит Киру, не перекрывает след горя.
        - Что случилось? - помертвевшим голосом спрашивает Кира.
        Но слова не нужны, на каталке лежит Тайгир. Медики суетятся вокруг него, но кажется, в их усилия мало кто верит.
        - Телефон, дайте мне телефон! - кричит Кира и пытается вырваться из моих рук.
        Амиран со вспыхнувшей надеждой в глазах тянет ей свой.
        - Диктуй номер, Амиран, набирай! - говорю им, понимая, что Кира не в том состоянии, чтобы сама это сделать
        - Ксюша,- кричит в трубку жена. - Ксюша, пожалуйста! Спаси, пожалуйста, я знаю, ты можешь же! Мой брат, ранен, сильно.
        - Девушка, вы кто? - спрашивает выхватившая трубку Алина Андреевна. - Военный хирург?! Ого! Срочно в медицинский центр, у нас лучшие операционные. Потом документы оформим!
        Пока врач диктует адрес, Кира говорит мне, что узнала, что её подруга приехала утром в город по дороге на приём, и собиралась попросить меня отпустить её к Зарине и Оксане.
        Мы садимся во вторую машину, я отпускаю жену на специальное место, для перевозки пациентов. Слышу вой сирен, с которыми срывается с места реанимация с Тайгиром. Кире наконец-то отдают наших малышей, она тут же поворачивается на бок, хоть и морщится от боли.
        Следующие четыре дня мы проводим в палате в медицинском центре. Я сплю здесь же, не отходя от жены и детей, вокруг палаты охрана. Город лихорадит. Правоохранители зафиксировали количество погибших "в конфликте между криминальными группировками" и вернулись к обычной жизни. А вот весь город только и обсуждал произошедшее.
        Сход старших ждала вся диаспора. Многие были напуганы.
        На третий день нам сказали, что Тайгир пришёл в себя. Оксана, подруга Киры, теперь полноправный хирург медцентра, простояв одиннадцать часов в операционной, совершила невозможное, и вытащила Тайгира с того света.
        Однако вместо благодарности от Амирана попросила того, проследить, что бы его братец её не беспокоил, потому что если бы не Кира, она бы и пальцем не пошевелила ради этого человека. Кира тоже удивилась, когда подруга потребовала объяснить каким образом "этот говнюк оказался твоим братом"?
        Но больше всех нас удивил Тайгир, заявив, что Оксана его жена. Правда, сама Оксана от этого открещивалась в таких выражениях, что мне пришлось напомнить, что в палате дети.
        Стоило нам переступить порог дома, как тут же приехал дед. Про соблюдение каких-либо сроков и обычаев речи и не шло. Афзал Агиров не знал, что ему делать. Благодарить невестку или уже тискать внуков.
        Мы готовились проводить хитан, праздник будет скромным из-за траура по моей матери, только для семьи и самых близких. Про сход мы Кире ничего не говорили. К чему волнения кормящей женщине? А ей двоих мужиков до сыта накормить нужно.
        Устроив Кире, Зарине и Оксане посиделки у Гараевых, туда же отправили и надёжную охрану. Хотел ещё и Кайрата с Владом оставить, но Заур не согласился.
        - Тебе нужнее там будут. А хоть человек и мирный, но мою семью лучше не трогать. - С очень "доброй" улыбкой ответил этот "мирный" человек.
        - Откуда? - тихо спросил для уточнения.
        - Пришлось. - Без пояснений ответил он, но и так было понятно. По крайней мере, мы друг друга поняли.
        На сходе многие сначала попытались предъявить деду, как старшему, и мне, как виновнику, за устроенный беспредел. Багаевы со многими были в родстве. Но Амиран достал телефон Тайгира, где были две записи, как и за что я свернул башку Рубине и разговор с самим Багаевым.
        Я, Кайрат, Амиран и Тайгир, четыре сына, оставшиеся сиротами по вине Багаева. Именно он убил наших отцов. Право сыновей на месть ещё никто не отменял. Оно священно испокон веков.
        Что касается похищения и покушения на убийство моей жены и детей, тут только совсем дебил мог рот раскрыть. Тем более, что Кира, она же Карина Алановна Тахмирова, мало того, что была нашей по вере, и числилась дочерью убитого Багаевым Алана Тахмирова, так ещё и моей женой она была по всем обычаям, какие только есть. Даже языческий обряд провели.
        - Но ты же сам никогда с бабами разборок не вёл! - попытался кто-то меня упрекнуть в смерти багаевской гадюки.
        - Мне без разницы, кто осмелится покуситься или оскорбить мою жену. - Отвечаю громко и чётко, чтобы все слышали. - Найду всех и каждого, и вырежу лично! Всех, до седьмого колена.
        - Бешеного зверя ты вырастил, Афзал. Лютого! - положил конец спорам Шамиль, что был старше даже моего деда. - Я б за него ни одну из своих правнучек не отдал! С таким редкая женщина рядом находиться сможет. А вы значит, братание отцов браком скрепили? И то верно. Я считаю, Агировы и Тахмировы были в своем праве! Но своим передам, чтоб при встрече с его женой говорили "здравствуйте" и шли в обратную сторону.
        После его слов, наше право на расправу над Багаевыми подтвердили и остальные. Поэтому, когда на хитан стали приходить подарки и поздравления от других семей, я не удивился. А вот Кира восхищалась, как много у нашей семьи друзей, и как все с пониманием отнеслись, что нет большого праздника, но всё равно поздравили.
        Эпилог.
        - Бафф! - требует, хмурясь Рустем.
        - Обязательно! - говорю годовалому сыну. - Сначала каша, потом стрельба.
        - Ноо? Рри - спрашивает Расул.
        - Катание на Князе тоже только после каши.- Отвечаю второму.
        - Сабир! Как ты их понимаешь? Они же на инопланетном разговаривают! - удивляется сидящий за столом Кайрат.
        - Да что тут понимать? Определенный звук означает определенную вещь или действие. А я приучаю к дисциплине! Чтобы баловать у нас есть мама, прадед и куча дядей и тётей! - говорю брату, не прекращая кормить детей. - А ты чего хмурый такой?
        - Да сам знаешь, компанию нужно оживлять, после Кириной проверки вроде на лад дело пошло, но этого мало. Кир, может, ещё раз посмотришь? - задаёт вопрос хлопочущей у плиты жене.
        - Толку от этого не будет. Я проверить могу, найти. А тебе нужна программа, стратегия. Я могу тебе подготовить все данные для анализа, чтоб была основа для построения плана развития, но не сам план. - В который раз уже объясняет ему Кира.- Я бухгалтер, а тебе нужен экономист-аналитик или даже финансист! Да что я тебе объясняю, у тебя же самого экономическое образование.
        - Кира, ты не путай, - смеюсь я. - Это у тебя экономическое образование, а у него только диплом об этом образовании, да и то в рассрочку!
        - Па! Бафф! - требует Рустем, как только проглатывает последнюю ложку из своей тарелки.
        - Сейчас, умоемся, оденемся и идём. - Заверяю сына, честно и без капризов съевшего завтрак.
        - Нет, я бы наверно уже рехнулся! - Говорит Кайрат. - Это же ни минуты покоя! А если вспомнить само рождение...
        - Дурак ты брат. Страх быстро забывается, а счастье от того, что они есть, перекрывает вообще всё. Потом ещё раз захочется! Правда, родная? - смотрю на жену и замечаю, как радостно вспыхивают её глаза.
        - Уже догадался? Я сама только сегодня узнала! А ты как понял? - задаёт вопросы Кира.
        - Кира! Понял что? - напрягаюсь в ожидании ответа.
        - Я беременна. Правда, срок совсем небольшой. Пять недель. - Она накрывает ладонью живот, а мне становится страшно.
        Вспоминаю, как ей было больно во время родов.
        - Кира, как это беременна? Я же старался, чтобы не…
        - В смысле "как это беременна"? Ты ещё спроси от кого! - ржёт как конь Кайрат, о котором я успел забыть от такой новости.
        - От кого - я и так прекрасно знаю! Вон, бери племянников, Влада и идите, постреляйте на задний двор! - выпроваживаю всех на улицу. - А ты иди сюда, хитрая моя ведьма!
        Три года спустя.
        - Деда...- На перебой кричат сыновья, пока бегут от машины к встречающему их прадеду. Сегодня он обещал им разрешить самим выбрать себе по щенку.
        - Ай, кто ко мне приехал! А где наша принцесса? - обнимает парней дед.
        - Сестрёнка тоже приехала, просто она маленькая, прыгать высоко ей ещё нельзя! - как всегда всё выкладывает деду Расул.
        - Здравствуй, Сабир! - доходит и до меня очередь. - А моя красавица обнимет своего деда?
        Амира с улыбкой отрывается от моей шеи и перелазит на руки к деду. Красавица, смуглокожая, черноволосая, с яркой зеленью глаз и тихим характером. Даже младенцем дочь почти не плакала.
        - Дед, через два дня заберу! Два! А не как в тот раз, когда ты нам детей вернул через неделю! - предупреждаю деда, прежде чем уехать домой, где меня ждала моя жена, мой осенний подарок.
        Любимая, что принесла в мою жизнь моих сыновей - мою гордость, и мою Амиру - маленькую принцессу и мое счастье.
        
        Конец