Замужем за врагом Мишель Смарт
        Елена Риччи становится женой Габриеля Мантенья, который угрожает разоблачить преступления ее родного отца. Ради спасения семьи она подписывает брачный контракт, согласно которому должна родить ребенка своему врагу. Проходит некоторое время, и Елена влюбляется в Габриеля, чьи чувства, похоже, взаимны…
        Мишель Смарт
        Замужем за врагом
        Wedded, Bedded, Betrayed «Замужем за врагом»
          «Центрполиграф»

* * *
        Глава 1
        Душераздирающий крик разорвал тишину, окутавшую часовенку острова Натмег.
        Поднимавшийся по ступенькам Габриель Мантенья замер на месте.
        Черт подери, откуда донесся этот звук?
        Габриель выключил фонарик, и часовня погрузилась в кромешную тьму.
        Он стоял и напряженно прислушивался.
        Ему определенно послышался женский крик, но такого просто быть не могло, ведь сегодня на острове присутствовала только вооруженная охрана.
        Габриель подошел к маленькому окошечку и начал всматриваться в темноту. Вдалеке мерцал слабый огонек. Это в доме Риччи орудовала вооруженная банда, грабя бесценные произведения искусства и антиквариат.
        Береговая охрана не замечала воров, поскольку камеры видеонаблюдения были перепрограммированы заранее.
        Габриель посмотрел на часы и нахмурился. Он провел на острове на десять минут больше, чем планировал. И с каждой лишней минутой его шансы оказаться пойманным только возрастали. А еще нужно дойти до пляжа на южной стороне острова.
        Но он не мог уйти, пока не удостоверится, что жизни той женщины нечто не угрожает.
        Габриель тихо выругался и, открыв тяжелые двери часовни, окунулся в теплую карибскую ночь. В следующий раз, когда Иньяцио Риччи захочется уединиться и поразмышлять о вечном, он обнаружит, что кто-то поменял код от двери в часовню.
        Здание, из которого только что вышел Габриель, строилось для молитвенного общения с Богом, но было осквернено истинными намерениями Иньяцио Риччи. Прямо под алтарем, в подвале, хранились папки с документами — засекреченный след кровавых денег, днище империи Риччи, спрятанное от внешнего мира. За тот короткий промежуток времени, который Габриель находился в подвале, он обнаружил достаточно свидетельств незаконных сделок, чтобы отправить Иньяцио в тюрьму до конца его дней. Он, Габриель Мантенья, лично передаст копии документов в ФБР и будет посещать каждое судебное заседание, занимая такое место в зале, чтобы Иньяцио, послуживший причиной смерти его отца, не смог укрыться от его взгляда.
        Когда судья зачитает приговор, Иньяцио будет знать, что именно Габриель отправил его за решетку.
        Но до победы еще далеко, поскольку Габриель пока не нашел самое главное доказательство — документ, который восстановит раз и навсегда его собственную репутацию и доброе имя отца.
        Он не сомневался, что такое доказательство существует, и решил найти его во что бы то ни стало, даже если искать придется до конца своих дней.
        Габриель, крадучись, подошел к трехэтажной вилле семейства Риччи.
        Свет лился из окон на первом этаже. Воры не стали скрывать своего присутствия, а это значило, что что-то пошло не так.
        Мужчины, находившиеся в доме, орудовали под руководством гения преступного мира по кличке Картер, который специализировался на похищении предметов роскоши под заказ. Вазы династии Мин. Пикассо. Караваджо. Голубые бриллианты. Ходили слухи, что не было такой системы защиты, которую не взломал бы Картер.
        Габриель неслышно подошел к слегка приоткрытой входной двери и услышал едва различимые сердитые голоса, доносившиеся изнутри.
        Зная, что подвергается огромному риску, но не в состоянии избавиться от звенящего в ушах женского крика, Габриель осторожно заглянул внутрь. В прихожей было пусто. Он приотворил дверь чуть шире и шагнул за порог.
        Осмотревшись по сторонам, Габриель заметил несколько дверей, одна из которых была открытой. Оттуда и доносились отголоски ожесточенного спора.
        — Эта маленькая змея укусила меня,  — сказал кто-то с английским акцентом.
        — Ты не причинил ей вреда?  — послышался голос второго человека, на этот раз американца.
        — Нет, но я проучу ее, как только мы выберемся отсюда.
        — Мы оставим ее здесь,  — резко сказал кто-то третий.
        — Но она видела мое лицо.
        Мужчины начали ругаться.
        — Я бы забрал ее с собой, даже если бы она не видела меня, не важно, кто она такая, она наверняка чего-то стоит, и я хочу получить свою долю.
        Они все начали говорить, перебивая друг друга, так что было не различить их слов, но Габриель и так достаточно услышал. Наверху находилась женщина, возможно связанная, и эти люди спорили, что с ней делать.
        Вдруг тот, что заговорил первым, закричал во все горло:
        — Вы можете спорить сколько угодно, но эта маленькая стерва моя, и она отправится с нами.
        С этими словами мужчина бросился вверх по лестнице.
        Габриель воспользовался шансом и начал бесшумно подниматься вслед за ним.
        Он очутился в длинном коридоре и увидел, что одна из дверей открыта. Тихо подкравшись поближе, он осторожно заглянул внутрь.
        Посередине бледно-голубой спальни спиной к нему стоял мужчина, а перед ним сидела связанная по рукам и ногам женщина с кляпом во рту и глазами, полными ужаса.
        Габриель молниеносно бросился на мужчину и одним ударом лишил его сознания. Поймав отяжелевшее тело, он осторожно опустил его на пол, чтобы не наделать шуму и не привлечь внимание остальных. Потом Габриель достал из своего водонепроницаемого мешочка карманный нож.
        Девушка с ужасом посмотрела на нож и начала тихо всхлипывать.
        — Я не причиню тебе вреда,  — присел перед ней на корточки Габриель.  — Ты понимаешь то, что я говорю?
        Она подавила стон и молча кивнула.
        Что-то в ее облике показалось Габриелю знакомым…
        — Мне нужно, чтобы ты поверила мне. Я не с этими людьми. Если они услышат твой крик, то поднимутся сюда и убьют нас обоих. Я сейчас развяжу тебя, но пообещай, что не станешь кричать. Обещаешь?
        Она кивнула и на этот раз изучающе посмотрела на Габриеля. Нет, он определенно встречал ее раньше.
        Габриель достал кляп у нее изо рта и тут же приложил к ее губам палец.
        — У нас мало времени,  — предупредил он.  — Мы сбежим через окно, если только ты не знаешь другого пути.
        Она кивнула на дверь за своей спиной.
        — Мы можем сбежать через окно гардеробной, которая находится на крыше,  — просипела незнакомка. Похоже, она повредила голосовые связки, когда кричала, и Габриель мог только надеяться, что она не получила никаких других повреждений.
        Ему пришлось по душе, что, несмотря на пережитый ужас, девушка не потеряла способности четко мыслить.
        — Одну минуту,  — сказал он и, вытащив свой телефон, набрал номер Пола, капитана своей яхты, который дожидался его возвращения с острова.
        — Пол, необходимо, чтобы ты немедленно доставил гидроцикл к северной бухте.
        Габриель быстро разрезал шнурки и тихо выругался, увидев ярко-красные отметины, которые остались на нежной коже рук девушки.
        — Ты можешь идти?  — спросил Габриель.
        Незнакомка была миниатюрной. Благодаря белокурым волосам, завязанным в спутавшийся хвостик, и огромным зеленым глазам она напоминала ему очень хрупкую фарфоровую куклу.
        Девушка кивнула в ответ. Габриель помог ей подняться на ноги и при этом поморщился, потому что от нее очень сильно несло дымом. Что ж, его фарфоровая кукла при ближайшем рассмотрении оказалась больше похожей на уличного сорванца.
        И вдруг Габриель понял, почему она показалась ему такой знакомой.
        В этом белокуром ангеле он узнал Елену, единственную дочь Иньяцио.
        И он рискует жизнью ради дочери своего врага?
        Эта женщина была для него таким же врагом, как и ее отец, и Габриель намеревался разрушить жизнь не только Иньяцио, но и всей его семьи.
        Мужчина на полу тихо застонал.
        — Нам нужно убираться отсюда.  — Габриель схватил ее за руку и потянул за собой.
        Несмотря на личную вражду, он не мог бросить ее на произвол судьбы и оставить в руках четырех вооруженных бандитов, один из которых угрожал ей расправой.
        Он открыл окно и вылез наружу, а потом, обхватив Елену за талию, помог выбраться и ей тоже. Девушка была босиком, но в остальном ее наряд, черные длинные шорты и мешковатая майка цвета хаки, как нельзя лучше подходил для побега.
        Они молча съехали к карнизу.
        — Нас ждет подмога в северной бухте,  — шепнул Габриель и посмотрел по сторонам.  — Так что нужно бежать вправо.
        Елена решительно кивнула и, махнув через карниз, приземлилась на крыше веранды. Спрыгнув оттуда на землю, она бросилась бежать со всех ног… но только не вправо, куда указал Габриель, а влево.
        — Не туда,  — бросился за ней Габриель.
        Но она, не оборачиваясь, продолжала бежать вперед. Лента, связывавшая ее волосы, развязалась, и они белокурыми волнами развевались у нее за спиной.
        Беги, Елена, беги.
        Перед ее глазами стояла картинка с домиком на дереве, которую когда-то давно построили для нее и ее братьев. Если у нее получится добраться туда незамеченной, она спасена.
        Она неслась по пляжу, но чувствовала, что он настигает ее.
        Габриель Мантенья. Она смутно помнила его еще ребенком. Этот человек пугал ее так же сильно, как и вооруженные бандиты, орудующие в доме, куда приезжали на отдых члены ее семьи.
        Он провел два года в федеральной тюрьме и пытался переложить вину за свое преступление на отца Елены.
        Вдалеке показалась дорожка, которая вела в лес и к ее убежищу.
        Елена побежала еще быстрее, но все равно не смогла оторваться от своего преследователя.
        Ее охватила ярость, заглушив чувство страха. Она не позволит себе оказаться в руках этого человека.
        Елена резко остановилась и, повернувшись к Габриелю, толкнула его в грудь. От неожиданности он упал на песок, но тут же схватил ее за лодыжку и рванул на себя. В считаные секунды Габриель перевернул ее на спину и прижал к земле весом своего тела.
        — Ты хочешь, чтобы тебя убили?  — зло прошипел он.
        Елена извивалась под ним, пытаясь освободиться, но безуспешно.
        Габриель выругался, поднялся на ноги и, схватив Елену за талию, забросил себе на плечо.
        Как только он начал бежать, со стороны дома послышались выстрелы.
        Елена похолодела от ужаса и возблагодарила Небеса за сильного Габриеля, несмотря на то что он тащил ее на себе, словно капризного ребенка.
        Она не могла сказать, как долго бежал Габриель, минуту или целую вечность, потому что думала только о вооруженных грабителях, которые гнались за ними.
        А потом она почувствовала, что они плывут в воде. Совсем близко послышался рев гидроцикла, который появился словно из ниоткуда.
        Габриель быстро забрался на него и скомандовал «вперед». Кто бы ни был за рулем, ему не пришлось приказывать дважды. Гидроцикл тут же стрелой понесся по тихим морским водам.
        В считаные минуты они добрались до огромной яхты. К большому удивлению Елены, они влетели прямо в открытый люк и припарковались, как в обычном гараже для автомобилей.
        — Ты в порядке?  — спросил Габриель после того, как помог ей сойти с гидроцикла.
        Елена хотела ответить, что конечно же с ней все в порядке, но пережитое за день обрушилось на нее с огромной силой, ее мозги вдруг затуманились, и она провалилась в темноту.
        Глава 2
        Елена проснулась и увидела, что лежит на огромной кровати, укутанная теплым одеялом.
        Она потянулась, а потом резко села, возвращаясь к событиям вчерашнего дня.
        Елена вспомнила, как потеряла сознание, как сильные руки подхватили ее и не отпускали, несмотря на все ее протесты.
        Габриель Мантенья.
        Он похитил ее и доставил на свою яхту.
        Или он спас ее?
        Да, Габриель конечно же спас ее от преступников, которые сделали невозможное, взломав систему защиты отца, и пробрались на остров. Но инстинкт подсказывал Елене, что ее спаситель не менее опасен, чем орудовавшая в их доме шайка бандитов. Только эта опасность была другого рода.
        Габриель вынес ее из-под града пуль, и одному Богу известно, как им удалось убежать целыми и невредимыми. Но что он делал на острове, который принадлежал ее семье?
        Елена осторожно поднялась с кровати, раздвинула шторы, и в каюту щедро полились солнечные лучи. Почувствовав какое-то движение за спиной, она повернулась и увидела стоявшую на пороге горничную.
        — Доброе утро, синьорина Риччи,  — робко улыбнулась девушка.  — Вы будете завтракать?
        Елене хотелось поесть и принять горячий душ, но еще больше увидеть Габриеля и узнать, что, черт подери, происходит.
        — Я бы хотела, чтобы вы провели меня к синьору Мантенья.
        Горничная кивнула и жестом пригласила следовать за ней. Они вышли из каюты и очутились в широком коридоре. Лестничный пролет вел к огромному атриуму, в центре которого стоял белый рояль, окруженный диванчиками белого цвета.
        Габриель оказался на третьей палубе. Он сидел за столиком, ел фрукты и задумчиво смотрел на огромный бассейн.
        Увидев Елену, он поднялся. Из одежды на нем были только парусиновые шорты.
        — Доброе утро, Елена. Как самочувствие?
        — Спасибо, намного лучше,  — холодно ответила она и покраснела, вспомнив, что буквально рухнула без чувств к его ногам.
        Его обнаженная грудь заставила ее покраснеть еще больше, и она быстро отвела взгляд.
        — Ты нас напугала. Пожалуйста, присаживайся. Налить тебе кофе?
        — Я бы выпила чашечку латте,  — ответила Елена, присев за столик напротив Габриеля.
        Он повернулся к горничной и попросил принести кофе для себя и для Елены и что-нибудь поесть.
        Пока Габриель отдавал приказания, Елена воспользовалась возможностью, чтобы рассмотреть его получше.
        Вчера на нем был черный водолазный костюм, который подчеркивал его великолепную фигуру, и все же Елена была не готова увидеть его сильное, мускулистое и загорелое тело так близко.
        — Что происходит?  — резко спросила Елена.
        Конечно, она и раньше видела обнаженных по пояс мужчин, все-таки у нее было три старших брата.
        — Я, безусловно, ценю, что ты спас меня от тех бандитов вчера вечером, но что ты делал на нашем острове? Если у тебя не было ничего общего с ними, откуда ты узнал, что я нуждаюсь в помощи?
        Елена подозревала, что его намерения были самыми гнусными, потому что с тех пор, как Габриель вышел из тюрьмы, он начал плести интриги против ее семьи. Журналисты просто проходу не давали ее родным и близким.
        Этот привлекательный и харизматичный миллиардер, глава концерна «Мантенья Авто», которого осудили за мошенничество и отмывание денег, никогда не упускал возможности бросить камень в огород ее отца. Габриель признал тогда вину и лично понес наказание, хотя все считали, что он сделал это, чтобы спасти своего собственного отца; также ходили слухи, что Габриель намеревался выставить преступником Иньяцио Риччи.
        — Я услышал твой крик и понял, что кто-то оказался в беде.
        Ее горло все еще болело от этого крика.
        — Думаю, нам стоит подождать, пока ты полностью придешь в себя, а потом поговорим об остальном.  — Габриель окинул ее таким изучающим взглядом, что ее щеки густо покраснели. Она не смотрелась в зеркало перед тем, как идти сюда, поэтому могла только представить, как ужасно выглядит со спутанными после сна волосами и в одежде, в которой она рыбачила, разводила костер и спала.
        — Можешь, по крайней мере, сказать, где мы находимся?
        — В данный момент в Мексиканском заливе. Если ничего не случится, к вечеру будем в заливе Тампа во Флориде.
        Убедившись, что обморок Елены не представляет поводов для беспокойства, Габриель провел небольшое расследование насчет синьорины Риччи, которую не видел больше двух десятков лет. Его так сильно переполняла жажда отомстить Иньяцио и, в меньшей мере, его троим сыновьям, что он почти забыл о ее существовании.
        Габриель думал, что его враг не способен на такое чувство, как любовь, но теперь знал, что Елена представляет собой ахиллесову пяту своего отца.
        Их отцы были близкими друзьями с самого детства. Когда Альфредо, отец Габриеля, эмигрировал из Италии в Америку со своей женой и сыном, их дружба продолжилась. Альфредо познакомил Иньяцио со многими нужными людьми и замолвил за него словечко, где нужно, предоставив тем самым возможность расширить растущую империю Риччи.
        Их корпорации были взаимодополняющими, поскольку концерн Риччи производил комплектующие для автомобилей, которые выпускал концерн Мантенья. Но десять лет тому назад с подачи Иньяцио они с Альфредо основали совместную компанию. У Габриеля возникли некоторые подозрения насчет нового предприятия, но он не стал ничего говорить, потому что Иньяцио считался почти что членом их семьи.
        Но, несмотря на близость Альфреда и Иньяцио, последний продолжал скрывать свою единственную дочь в Италии. Габриель видел ее всего пару раз и запомнил как не знающую страха сорвиголову.
        Елена была зеницей ока своего отца, получила домашнее образование и находилась под охраной всю свою жизнь. В возрасте восемнадцати лет она вошла в дело отца и какое-то время работала рядом с ним, после чего начала руководить европейским отделом империи Иньяцио.
        В отличие от своих братьев, которые больше походили на напыщенных петухов, она по-прежнему держалась в тени. Если Елена и попадала в поле зрения журналистов, то только в связи с ведением бизнеса.
        Внимание Габриеля привлекло одно интервью с Иньяцио, которое состоялось четыре года назад, когда его отцу предъявили первое обвинение. Иньяцио очернил Альфредо и красноречиво поведал о том, каким «обманутым» он себя чувствовал. Единственными искренними словами, которые услышал Габриель, были слова Иньяцио о своей дочери.
        Габриель натянуто улыбнулся.
        Может, его визит в часовню Риччи и не увенчался успехом, зато он заполучил ценный трофей в лице Елены. Теперь у него есть оружие, которое причинит Иньяцио больше вреда, чем тюремный срок.
        Но все равно радоваться рано. Нужно найти доказательства, которые снимут позор с его отца и с него самого, чтобы его мать могла утешиться.
        — Должен заметить, что твое присутствие здесь стало для меня в некотором роде дилеммой,  — сказал Габриель.
        — Ты о чем?  — удивилась Елена.
        — Теперь у меня есть выбор, которого не было раньше.  — В дверях появилась горничная с подносом, и он не стал продолжать.
        — Ты можешь прямо сказать, в чем дело?
        — Я бы предпочел продолжить этот разговор, не волнуясь, что ты снова упадешь в обморок, только на этот раз голодный.
        — Раньше со мной никогда такого не случалось,  — пожала плечами Елена.  — Я испытала шок, вот и все. Меня раньше никогда не похищали, потом спасали, затем преследовали, а под конец несли меня на себе под настоящим обстрелом.
        — Почему ты убежала от меня?
        — Потому что ты затаил обиду на моего отца и преследуешь всю мою семью. Ты появился в той комнате, словно злой призрак, и я испугалась.
        — Дело не в обиде. Моя ненависть ко всем вам намного сильнее этого чувства.
        — Тогда почему ты спас меня?  — смертельно побледнела Елена.
        — Потому что я не такое чудовище, чтобы оставить тебя на милость этих ублюдков.
        Своей крошечной дрожащей ручкой она взяла круассан, но вместо того, чтобы откусить кусочек, положила его на тарелку перед собой и сделала небольшой глоток кофе.
        — Я не понимаю, почему ты ненавидишь нас так сильно.
        — Неужели?  — с наигранным удивлением спросил Габриель. Елена была плотью от плоти Иньяцио, она работала с ним плечом к плечу и не могла оставаться в стороне от того, чем занимался ее отец.  — В таком случае позволь просветить тебя.
        Габриель потянулся и взял портфель, который стоял у его ног. Он открыл его и достал оттуда папку с документами.
        — Я приплыл на остров Натмег, чтобы найти доказательства преступной деятельности твоего отца. Здесь несколько копий документов, которые я обнаружил в вашей семейной часовне. Они свидетельствуют о том, что корпорация твоего отца занималась отмыванием денег в своей бразильской штаб-квартире.
        — Ты лжешь.
        — Можешь почитать сама,  — пожал плечами Габриель.  — Доказательства здесь. Власти Америки посчитают их неопровержимыми. Если я передам им эти документы, они начнут преследовать твоего отца и всех вас, как стаю гиен. Как ты думаешь, почему я отсидел только два года из положенных шести? Потому что власти знают, что твой отец по уши в коррупционном дерьме, но у них пока нет доказательств.
        Елена сделала глоток кофе и приступила к чтению бумаг.
        Габриель неотрывно следил за ней взглядом. С тех пор как он видел ее в последний раз, она превратилась в настоящую красавицу. В своей мешковатой одежде и с растрепанными волосами Елена выглядела намного моложе своих двадцати пяти лет. Но в ее характере не было ничего кукольного, и вчерашний вечер был тому доказательством. Она спланировала свой побег, несмотря на охвативший ее ужас, который мог сковать любого на ее месте. К тому же она попыталась убежать от него самого и, когда поняла, что не сможет, бросилась в атаку.
        Но какой бы оборот этот разговор ни принял, Габриель не мог допустить, чтобы огромные зеленые глаза Елены убедили его в том, что она лучше, чем была на самом деле.
        — Кто бы ни создал эти документы, сразу понятно, что он мастер фальшивок,  — натянуто заметила Елена и положила бумаги на стол.
        — Не обманывай себя. Они настоящие. Это копии документов, которые я нашел в подвале вашей часовни.
        — Которую ты взломал,  — холодно заметила Елена.  — Ты был в сговоре с теми бандитами?
        — Нет.
        — Значит, это совпадение, что ты появился там именно в тот день, что и вооруженная банда грабителей?
        — Еще раз нет,  — пожал плечами Габриель.  — Я знал, что они будут планировать ограбление. Я ждал этого целый год.
        Елена стиснула зубы и ничего не сказала.
        — Ты должна понять одну вещь о тюрьме,  — улыбнулся Габриель.  — Там полно преступников. И не все из них умеют держать язык за зубами. Один из них любил болтать о том, что его брат входил в банду Картера. Ты когда-нибудь слышала о таком?
        Елена отрицательно покачала головой.
        — Картер грабит под заказ. Цена за его работу достигает десяти миллионов долларов.
        Елена тихо присвистнула.
        — Он также оставляет кое-что себе, тайники, где хранятся нелегальные артефакты, те, о краже которых владельцы не осмеливаются заявить в полицию.  — Габриель облокотился на стол и чуть наклонился вперед.  — Мне не стоило большого труда сказать своему товарищу по тюрьме, что остров Натмег напичкан предметами искусства ценой в десятки миллионов долларов.
        — Но это ложь,  — отрезала Елена.
        — Картер посчитал такое заявление правдой, а он всегда тщательно исследует место грабежа. Я знал, что это дело времени, когда мои слова дойдут до его ушей, и ждал, когда он начнет действовать. Должен признать, системе защиты твоего отца нет равных. Но для Картера нет ничего невозможного.
        — Так, значит, это ты привел этих бандитов на наш остров?  — бросила на него презрительный взгляд Елена.
        — Я всего лишь подал идею и никак не ожидал, что ты окажешься на острове во время ограбления.
        — Если ты так уверен, что мой отец виноват, почему сам не рискнул, а воспользовался прикрытием преступников?
        — Я провел два года в тюрьме,  — грустно улыбнулся Габриель.  — Поверь мне, у меня нет никакого желания провести там еще хотя бы один день. Я позволил рискнуть профессионалам своего дела.
        Елена вдруг вскочила и, подбежав к перилам, выбросила папку за борт. Ветер подхватил листы бумаги, и они разлетелись в разные стороны.
        — Вот что я думаю по поводу твоих доказательств,  — сказала она с громко бьющимся сердцем.
        Все это было чудовищной ложью, другого объяснения она просто не находила.
        Ее отец не был преступником. Возможно, некоторые из предметов искусства и хранились у него незаконно, но это не значило, что он занимался махинациями или отмывал деньги. Он был хорошим человеком и любящим отцом и поднял на ноги четверых детей после того, как ее мать умерла, когда Елена была совсем маленькой.
        Она смотрела на Габриеля, который схватил свою чашку с кофе и залпом осушил ее.
        Елена надеялась, что он обожжется.
        — Есть другие, более весомые доказательства,  — мрачно заявил он.  — Один звонок в ФБР, и местная полиция получит ордер на обыск. Всего один звонок. Ты хочешь, чтобы я сделал его?
        — С чего бы им верить тебе?  — хмыкнула Елена.  — Ты осужденный преступник, и твои «доказательства» добыты незаконным путем.
        — Но этого достаточно, чтобы запустить процесс. Власти уже следят за твоим отцом, твоими братьями… и за тобой. Ваша семья словно спичечный коробок. Власти только и ждут, когда кто-то зажжет первую спичку. Если судьи не возьмутся за это дело, бумаги всегда можно разослать в редакции газет. В любом случае твоему отцу придется туго, и тебе тоже.
        Елена прижала руку к груди и часто заморгала, чтобы убрать пелену, застилавшую ее глаза.
        Кем бы ни был этот человек, которому Габриель заплатил за подделку документов, он был настоящим профессионалом, потому что подлинность бумаг не вызывала сомнения.
        Иньяцио и вся ее семья были под подозрением с того самого времени, как Габриель вышел из тюрьмы и начал распространять о них ложные слухи, граничащие с клеветой.
        Случались и другие истории, по большому счету не такие громкие, но они явно свидетельствовали о том, что кто-то ведет войну против них. Елена вспомнила, как некоторые инвесторы в последний момент отказывались от сделки, а банки начинали настаивать на больших процентах.
        — Ты ненавидишь нас за то, что мой отец не вступился за твоего, когда тому предъявили первое обвинение?  — Она так сжала перила, что костяшки ее пальцев побелели.  — Все дело именно в этом?
        Габриель громко захохотал. Никогда еще Елена не слышала такого горького смеха.
        — Должен признать, тебе прекрасно удается роль наивной девочки с широко распахнутыми глазами, которая не знает, что настоящим преступником является именно ее отец.
        — Ты лжешь,  — покачала головой Елена.  — Все знают, что виноваты ты и твой отец. Ты взял вину на себя, чтобы спасти его. Моего отца допрашивали всего один раз и не нашли доказательств его вины.
        — Потому что он сделал все так, чтобы следы вели к моему отцу,  — зло отрезал Габриель, и Елена еще крепче ухватилась за перила.  — ФБР много лет пыталось подобраться к нему. Твой отец предложил основать совместное предприятие, чтобы спрятаться за респектабельностью моего отца. Иньяцио использовал его привязанность, мягкий характер, преданность своему старому другу и обманул его.
        — Ты обвиняешь моего отца в таких ужасных вещах, но где доказательства?
        — Они на острове, и я найду их.
        — Или подделаешь их, как сделал с бумагами, которые, по твоим словам, нашел в подвале нашей часовни.
        Ее отец хранил деловые бумаги в подвале часовни десятилетиями. В этом не было ничего предосудительного, просто это место было самым надежным. До того, как туда проник Габриель.
        — Елена, согласись, документы, которые я обнаружил вчера, настоящие. ФБР только и ждет подобной зацепки.
        — Это подделка.
        — Ты прекрасно знаешь, что я прав, и у тебя большие проблемы.
        — Ничего подобного.  — Ей хотелось кричать. Разговор с Габриелем казался полным безумием.
        — Я говорю правду. Но ты можешь сделать так, чтобы я не передавал бумаги в ФБР, и спасти своего отца от тюрьмы.
        — И что ты предлагаешь?  — настороженно спросила Елена.
        Габриель криво улыбнулся:
        — Чтобы обеспечить безопасное будущее своему отцу и остальным членам семьи, тебе придется сделать одну очень простую вещь — выйти за меня замуж.
        Глава 3
        Габриель видел, как кровь отхлынула от лица Елены, и оно стало мертвенно-бледным. Он испугался, чтобы она не потеряла сознание еще раз, особенно теперь, когда он не успеет подхватить ее. Но вместо того, чтобы свалиться на пол, она громко захохотала. Ее тело сотрясалось от смеха, а на лице снова заиграл румянец.
        — Никогда не слышала ничего более смешного,  — сказала Елена, вытирая слезы, катившиеся из ее глаз.  — Ты хочешь жениться на мне?
        Он сложил руки на груди, уставившись на нее безжалостным взглядом, и Елена вдруг резко остановилась.
        — Ты ведь пошутил? Не так ли? Или ты на самом деле хочешь жениться на мне?
        — Выйдешь за меня, и у твоего отца не будет никаких проблем, ни финансовых, ни юридических.
        — Но… это безумие. Скажи, чего ты хочешь на самом деле.
        — Я уже сказал. Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж и родила мне ребенка.
        — Ребенка? Ты хочешь, чтобы я родила тебе ребенка? Да ты и в самом деле ненормальный…
        — Это мои условия. Если только ты не желаешь, чтобы твой отец и вся твоя семья оказались на скамье подсудимых.
        Елена покачала головой. Было заметно, что ей стоило немалого труда прийти в себя. Она отошла от перил и, снова присев за стол, допила свой кофе и налила себе еще одну чашку.
        — Если не говорить о том, что твое предложение самое глупое в истории человечества, а идея о том, чтобы завести совместного ребенка, вообще чистой воды безумие, мне хотелось бы знать, чего ты хочешь. Унизить меня? Добиться, чтобы я покорилась тебе? Чего ты добиваешься?
        — У меня только одна цель в жизни — уничтожить твоего отца. Если ты выйдешь за меня замуж,  — Габриель потешил себя мыслью о том, какой будет реакция Иньяцио, когда он узнает обо всем из газет,  — его хватит удар. Ты его принцесса, свет его жизни. Если он узнает, что ты принадлежишь мне, это будет словно нож в то, что осталось от его сердца.
        — Я никогда не буду принадлежать тебе,  — с ненавистью сказала она.  — И я не собираюсь рожать тебе ребенка.
        — Если ты примешь мое предложение, ты возьмешь мое имя. У тебя будет мой ребенок. Риччи станет Мантенья. Вместе мы построим новую жизнь.  — Габриель наклонился вперед и положил руки на стол так, что они почти касались ее рук.  — Твой отец, твои братья и весь остальной мир поверят, что ты влюбилась в меня, и то, что ты носишь под сердцем, принадлежит мне.
        — Я не могу пойти на это,  — в панике ответила Елена.  — Никто ни на секунду не поверит, что мы любим друг друга.
        — Ты должна будешь сделать так, чтобы они поверили,  — пожал плечами Габриель.
        Она потерла глаза, но он не увидел в них ни слезинки. Несмотря на кукольную внешность и привычку падать в обмороки, Елена оказалась крепким орешком. Почему-то такая мысль не расстроила его, а, наоборот, порадовала.
        Габриель знал, что она равная ему по силам, и это смягчало чувство вины, грозившее поглотить его.
        Он не собирался чувствовать себя виноватым. После того, что сделал ее отец, в жизни Габриеля не было места ни состраданию, ни самоосуждению.
        Его отец тяжело работал всю свою жизнь, был верным и преданным мужем, отцом, начальником и другом. Габриель чувствовал невыносимую боль, когда вспоминал, как отец тяжело переживал предательство того, кого считал своим братом…
        — Хотеть причинить вред моему отцу — это одно, но зачем втягивать меня в это дело? Я ничего не сделала тебе. Я даже не знаю тебя.
        — Даже если ты не была его соучастницей, ты не сделала ничего, чтобы остановить его. Твой отец — настоящее чудовище, но ты ведешь себя так, словно он какое-то божество. Ты должна считать, что тебе крупно повезло, что я даю тебе этот шанс. Не сомневайся, ФБР найдет доказательства и твоей вины, и твоих братьев тоже.  — Габриель поднялся из-за стола.  — Думаю, мое предложение немного потрясло тебя, поэтому я дам тебе время обдумать все как следует.
        — И сколько у меня есть времени, черт бы тебя побрал?
        — Ты дашь ответ, когда мы прибудем в залив Тампа.
        — Я не могу…  — Елена тяжело сглотнула и в ярости посмотрела на Габриеля.  — Я не могу. Это невозможно.
        — Можешь. Выбор за тобой. Просто не забывай: если ты примешь неправильное решение, остаток своей несчастной жизни твой отец проведет за решеткой. Возможно, в тюрьме будет камера и с твоим именем тоже.
        Габриель развернулся и пошел внутрь, чувствуя на себе исполненный ненависти взгляд Елены.
        Горячий душ смыл грязь, но не улучшил ее настроения.
        Елена просидела на палубе почти час, пытаясь собраться с мыслями, но ее смятение было слишком сильным.
        Ей не следовало брать такой длинный выходной.
        Но за последний год она почти ни разу толком не отдохнула, а все благодаря кампании, которую развернул против ее отца Габриель.
        Две недели назад Елена простудилась, и с каждым днем ее силы таяли на глазах. Ей стоило неимоверных усилий, чтобы утром подняться с кровати. Потом, во вторник, ей пришлось лететь в Осло, чтобы посетить совещание директоров компании, а ночью ей приснился их остров в Карибском море. Когда Елена проснулась, она поняла, что ей необходима передышка, чтобы избежать полного выгорания.
        Она не стала предупреждать домашнюю прислугу о своем визите, потому что ей хотелось уединения. Ее ждали целых три дня одиночества и жаркого карибского солнца…
        Елена прибыла на остров поздно вечером. Она забросила чемодан в дом и решила заняться тем, чего не делала с тех пор, как была ребенком. Елена направилась на южное побережье острова, чтобы наловить рыбы для ужина.
        У нее заурчало в животе, когда она вспомнила, что ей так и не пришлось отведать рыбку-барракуду, которую она поймала.
        Солнце скрылось за горизонтом, и Елена разожгла небольшой костер. Ее рыба почти дожарилась, когда она услышала какие-то выстрелы.
        Она подумала, что один из охранников случайно поранил себя, и помчалась через лес на помощь.
        Удача оказалась не на ее стороне. Стоило ей шагнуть на главную подъездную дорожку, когда из дома вышел какой-то мужчина, и она не смогла остаться незамеченной.
        Елена застыла на месте, не в силах пошевелиться, словно ее разум отказывался принять, что перед ней находится незнакомец, который представляет угрозу для ее жизни.
        Она развернулась, чтобы бежать, но было слишком поздно: мужчина позвал на помощь и бросился ей наперерез. Поэтому она сделала единственное, что ей оставалось,  — она открыла рот и закричала во все горло.
        Слава богу, Габриель услышал ее крик. Она боялась подумать, что могло случиться, если бы его не оказалось поблизости или он не стал бы обращать внимания на ее призыв о помощи.
        Она посмотрела на красные отметины на своих руках. Бандиту, который связывал ее, было абсолютно все равно, что он причинял ей боль, это, судя по всему, только подзадоривало его.
        А Габриель подвергался смертельному риску, чтобы спасти ее. Когда он забросил ее себе на плечо, в его жесте было только нетерпение, но никак не жестокость.
        Елена горько рассмеялась. Она могла побиться об заклад, что Габриель не стал бы спешить на помощь, если бы знал, кто оказался в беде.
        Хотя, спасая ее, он получал возможность, за которую тут же ухватился своими громадными ручищами.
        Елене казалось, что в ее мозг впилась тысяча иголок.
        Она не могла выйти за него замуж. Елена в жизни не слышала более смехотворного предложения. Стать женой человека, которого она едва знала и который намеревался уничтожить всю ее семью?
        И родить ему ребенка? Чтобы малыш жил в доме, полном ненависти?
        Но только так можно было спасти своих родных. Эти поддельные документы имели силу разрушить ее семью, и никто, кроме нее, не мог предотвратить беду.
        Не удивительно, что ее сердце разрывалось на куски от боли.
        Пытаясь собраться с мыслями, Елена оглянулась вокруг в поисках чистой одежды, поскольку горничная унесла ее пропахшие дымом вещи. В шкафу висело белое шелковое платье, приятное на ощупь, но практически прозрачное.
        Горничная принесла еще некоторые вещи, чтобы Елена могла переодеться, но, судя по размерам, они принадлежали Габриелю.
        С большой неохотой Елена надела черную футболку, которая доходила ей до колен и выглядела как мешок. Но она хранила слабый аромат туалетной воды Габриеля, который показался Елене волнующим, что очень сердило ее.
        Поскольку ее нижнее белье тоже унесли, Елена примерила лежавшие рядом с футболкой шорты и практически утонула в них.
        Придерживая шорты и стараясь не думать о том, что ее кожа пропитается ароматом Габриеля, она отправилась на его поиски.
        Выйдя на палубу, она огляделась по сторонам и заметила, что в бассейне кто-то плавает.
        Ее сердце почему-то учащенно забилось, и Елена крепче ухватилась за поручни.
        Она с восхищением смотрела на плавные движения Габриеля и стальные мышцы его спины.
        Он вдруг обернулся и посмотрел наверх. Елена чуть не отпрянула в страхе из-за того, что он перехватил ее взгляд и понял, что она… любуется им, но вовремя остановилась. Иначе Габриель подумает, что она подглядывала за ним.
        Елена глубоко вдохнула и с высоко поднятой головой спустилась к бассейну. Когда она шагнула на последнюю ступеньку, Габриель как раз вылез из воды и вытирал полотенцем свое лицо.
        О Небеса…
        Затаив дыхание, она смотрела, как вода струйками стекала по загорелой коже Габриеля. На нем ничего не было, кроме обтягивающих плавок…
        Елена густо покраснела и поспешно заняла место у стола, на котором стоял кувшин с водой и пара стаканов.
        — Как я понимаю, твое появление означает, что ты приняла какое-то решение?  — подошел к ней Габриель.
        — Не совсем.  — Елена сделала глоток холодной воды, вытерлась и шумно вздохнула.  — Для начала нам нужно обсудить кое-что.
        — Например?
        — Если я соглашусь выйти за тебя, я хочу, чтобы ты подписал соглашение, что все так называемые доказательства вины моего отца будут уничтожены.
        — Я указал это в черновом варианте брачного контракта.
        — Ты уже пишешь черновой вариант соглашения?
        — Да. Там будет четко прописан каждый пункт, чтобы не возникло никаких недоразумений.
        — Мне кажется, твои действия слишком поспешны. Я ведь еще не согласилась.
        — А куда ты денешься?  — надменно спросил Габриель.
        Она стиснула зубы, чтобы не огрызнуться.
        — От твоего выбора зависит свобода твоего отца,  — добавил он.
        — Мне придется уйти с работы?  — после длительной паузы спросила она.
        — Нет, но ты должна будешь пересмотреть свой рабочий график. То же самое сделаю я. Чтобы в наш брак поверили, мы должны поженить также и наши расписания.
        — Это тоже будет прописано в контракте?
        — Да. Что-нибудь еще?
        — Твое требование родить тебе ребенка омерзительно, и я не могу согласиться с ним.
        — Позволь разъяснить тебе парочку вещей. Единственная причина, по которой я хочу жениться на тебе,  — это причинить вред твоему отцу. Если он узнает, что ты носишь под сердцем ребенка Мантенья, это будет ударом для него.
        — Но как можно рожать ребенка в таком браке, как этот?  — горячо возразила Елена.  — Это безнравственно.
        — Человек из клана Риччи читает мне лекции о морали?  — наигранно удивился Габриель.
        — Но почему ты хочешь ребенка именно от меня? Ты ведь ненавидишь меня? Ты можешь заполучить его, от кого угодно.
        — Но я не хочу кого угодно. Я хочу тебя.
        — Но почему?  — вскипела Елена.
        — Когда нас с отцом арестовали четыре года назад, я был помолвлен и собирался жениться. Я признал вину, чтобы спасти отца, но София, моя невеста, не поверила мне. Она не смогла справиться с натиском журналистов и позором, который они навлекли на ее имя, поэтому порвала со мной. Поверь мне, я больше никогда не доверюсь ни одной женщине. А после того, что сделал твой отец, я вообще никому не буду доверять. Я последний из рода Мантенья. Если ты родишь мне ребенка, наш род не прекратится.
        Его глаза засверкали от злости, когда он подумал о Софии. Она разорвала их помолвку так, словно разрезала ее скальпелем, и Габриель не испытал никакого опустошения из-за того, что потерял ее любовь. Он пришел в ярость, потому что был готов связать свою жизнь с такой вероломной и бесхребетной особой. К счастью, ему некогда было предаваться горестным размышлениям, потому что его заботили намного более важные вещи. Следовало остановить падение акций концерна «Мантенья Авто» и защитить своих родителей.
        — А ты сможешь любить ребенка, в котором будет течь кровь Риччи?  — с вызовом бросила Елена.
        — Он будет наполовину Мантенья. Так что ничего страшного,  — пожал плечами Габриель.
        — Ты говоришь отвратительные вещи.
        — Я просто откровенен с тобой. Если ты согласишься выйти за меня, я не хочу, чтобы между нами возникли какие-то недоразумения. Любой ребенок, который родится в нашем браке, будет неповинным во всем этом, а я не причиняю боль невинным.
        — Но ты причиняешь боль мне.
        — Ты не невинный младенец.
        Елена вздрогнула и зажмурилась, но Габриель не стал обращать внимания на ее боль. Не будь она любимой дочерью Иньяцио, он пожалел бы ее. Но, с другой стороны, если бы на ее месте был кто-то иной, Габриель никогда бы не предпринял подобные шаги.
        Елена была особым случаем.
        Она видела, как осудили его отца за преступления, в которых был виноват ее собственный отец. Видела, как Габриель принял на себя удар, как его посадили за решетку, а несколько дней спустя прочитала в газетах о том, что великодушное сердце Альфредо Мантенья подвело его. И, видя все это, она не сказала ни слова.
        Габриель считал Елену такой же виноватой в смерти своего отца, как и Иньяцио, и он не успокоится, пока не заставит всех до единого Риччи заплатить цену за их ложь и предательство.
        Если ей так хочется узнать, что такое настоящая боль, пусть побудет в его шкуре хотя бы один час.
        — Наш брак будет длиться, пока ты не забеременеешь, а потом наши пути разойдутся.
        На ее лице разлилась мертвенная бледность.
        — Ты отберешь ребенка у его родной матери?  — с ужасом спросила Елена.
        — Я не такое уж чудовище. Мы оформим совместную опеку, но при условии, что ни один из членов твоей семьи не сможет подойти к ребенку.
        — Нет, ты чудовище. Как ты можешь думать о рождении ребенка при таких условиях…
        — Тем не менее условия будут именно такими. Прими или откажись. Я хочу ребенка, и я хочу отомстить. Как только ты забеременеешь, ты перестанешь быть мне полезной, и я отпущу тебя на свободу. Тебе решать. Или ты можешь попытать счастья на скамье подсудимых.
        — Давай представим, что я согласилась,  — в отчаянии бросила Елена.  — Но как ты собираешься… спать с женщиной, которую ненавидишь?
        — Ты и в самом деле такая наивная?  — насмешливо спросил Габриель.  — Наше либидо мало зависит от наших мозгов. Ты далеко не страшненькая, так что делать ребенка с тобой не составит такого уж большого труда.
        Он видел, что Елена прямо-таки задыхалась от ярости, не в силах произнести ни слова.
        — Лучше, чтобы все было в открытую,  — сказал Габриель.  — Теперь, когда ты знаешь, что тебя ждет, ты согласишься выйти за меня замуж?
        — Если только в контракте будет прописано, что ты не отберешь у меня ребенка, уничтожишь доказательства вины отца и прекратишь кампанию, которую ведешь против моей семьи.
        На его лице расцвела довольная улыбка.
        Но Елена еще не закончила.
        — Но тебе придется купить два дома. Один во Флоренции, а другой в Нью-Йорке, поблизости от твоего дома,  — сжав руки в кулаки, добавила она.
        — Это еще зачем?
        — Если мы оформим совместную опеку, я смогу находиться неподалеку от ребенка, когда он будет с тобой. А еще я хочу, чтобы ты предоставил гарантию, что никогда не будешь плохо отзываться обо мне или членах моей семьи перед нашим ребенком.
        Судя по выражению ее лица, это было главным условием сделки. Габриеля не могла не привести в восторг ее сила духа.
        — Ладно,  — лениво пожал плечами он.  — Согласен.
        — Я хочу, чтобы все мои условия были прописаны в контракте.
        — Считай, что уже сделано.
        — Замечательно. И просто, чтобы ты знал: ты не единственный, кто может затаить обиду и жить жаждой мести.  — Елена поднялась с места и наклонилась вперед так, что ее сверкающие от ярости глаза находились в сантиметрах от его глаз.  — Когда все закончится, я лично прослежу, чтобы ты заплатил за все сполна. Не будет ни одной минуты, когда бы ты не пожалел о том, что сделал со мной. Я постараюсь сделать так, чтобы ты горел в аду за свой поступок.
        — Я уже в аду,  — горько сказал Габриель.  — Благодаря твоему отцу.
        — В таком случае я сделаю все для того, чтобы ты там и остался.
        Глава 4
        Звук приближающегося вертолета заставил Елену поднять глаза вверх и посмотреть на небо.
        Уже два часа, как она сидела на балконе своей каюты, куда пришла после разговора с Габриелем, с трудом сдержавшись, чтобы не выцарапать ему глаза.
        Она никогда еще не испытывала такой жгучей ненависти. Никогда не чувствовала так много всего по отношению к другому человеку…
        В детстве ей приходилось бороться с несправедливостью, потому что она была в доме единственной особой женского пола. Елена вскоре поняла, что, если хочет заслужить уважение своих братьев и отца, ей придется вести себя как они. И она добилась своего.
        И она ни за что не смирится с этой ситуацией. Габриель заплатит за все. Елена не знала, как или когда, но она заставит его заплатить.
        Она даже представить не могла, что это значит — иметь ребенка от него.
        Елена собралась оставаться до конца своих дней девственницей и смирилась с тем, что у нее никогда не будет детей. Ее братья рассказывали непристойные истории о своих любовных похождениях и презирали женщин, которые в их глазах, все без исключения, были потаскухами.
        Когда ей исполнилось пятнадцать, она решила, что скорее не познает близости с мужчиной, чем позволит кому-то обращаться со своим телом как с куском мяса.
        Стук в дверь прервал ее горестные размышления.
        На пороге стоял Габриель с тоненькой папочкой в руке и с чемоданом, который Елена взяла с собой на остров Натмег.
        — Где ты его взял?  — потрясенно спросила она.
        — Этот чемодан доставили моей помощнице, а она привезла его на вертолете сюда.
        — Но как?
        — Его передал дружелюбно настроенный офицер полиции,  — загадочно улыбнулся Габриель.  — Банда Картера перенастроила мониторы камер видеонаблюдения, так что там транслировались события позавчерашнего дня. Никто не знает, что ты была на острове. Думаю, преступники тоже не станут упоминать о тебе, если только не захотят увеличить свой срок попыткой похищения.
        — Значит, это сойдет им с рук?
        — Ничего подобного,  — помрачнел Габриель.  — Они заплатят за все. Их арестовали прежде, чем они смогли покинуть остров. Эту шайку ждет приличный срок в тюрьме, по сравнению с которой тюрьма, в которой сидел я, показалась бы летней базой отдыха.
        С этими словами он бросил папку с документами на ее кровать.
        — Здесь контракт.
        — А ты не теряешь времени даром.
        — Ознакомься с ним, подпиши, и тогда мы сможем уехать.
        — Мы уже в заливе Тампа?
        — Нет. Но так как ты приняла решение раньше, вертолет доставит нас на сушу, где мы пересядем в мой самолет. Моя помощница и адвокат ждут в салоне. Они будут выступать в качестве свидетелей.
        — Ты ведь не думаешь, что я подпишу этот контракт прямо сейчас?
        — Все написано четко и ясно. У тебя уйдет меньше пяти минут, чтобы прочитать его.
        Елена бросила на него злобный взгляд, взяла с кровати папку и открыла ее.
        Когда она снова повернулась и принялась листать бумаги, что-то в Габриеле заставило ее остановиться.
        Она никогда не видела такого выражения его лица. А его глаза…
        Внизу живота поднялась жаркая волна, которая разлилась по всему телу и зарумянила щеки.
        Вернувшись в каюту, Елена сняла огромные шорты Габриеля.
        Она наклонилась над кроватью, чтобы взять папку, совершенно забыв о том, что на ней нет ничего из нижнего белья.
        Он все видел.
        Дыхание Габриеля стало тяжелым, а его глаза потемнели.
        Елена взмолилась, чтобы яхту накрыла волна и пучина поглотила ее.
        Он все видел.
        Габриель тяжело сглотнул, закашлялся и, сделав шаг назад, достал из кармана маленький тюбик.
        — Тут мазь, она помогает от синяков. Намажешь на запястья. Я дам тебе время одеться и ознакомиться с контрактом.  — Габриель избегал смотреть в ее сторону.  — Через полчаса я пришлю кого-нибудь за тобой.
        Не став дожидаться ответа, он бросил тюбик с мазью на кровать и поспешно вышел из каюты.
        Габриель сосредоточился на разговоре с адвокатом, обсуждая мельчайшие детали контракта.
        Мило, который защищал интересы его семьи на протяжении двух десятков лет, не одобрял затеи Габ риеля, но знал, что отговаривать его просто бесполезно. А для Габриеля его мнение не представляло особой важности. Что касалось Анны-Марии, его помощницы, ей слишком хорошо заплатили, чтобы иметь свою точку зрения.
        Эти двое были единственными людьми, которые знали правду, а для остального мира, и особенно для Иньяцио, их брак с Еленой будет самым что ни на есть настоящим.
        Мило и Анна-Мария поднялись с мест, и Габриель понял, что вошла Елена.
        Его мысли тут же перенеслись к увиденному в ее каюте, с чем он боролся на протяжении последних тридцати минут.
        Он увидел ее ягодицы. И даже чуть больше. Нетронутые загаром, округлые идеальные ягодицы.
        Одного взгляда было достаточно, чтобы его пульс замер, а потом забился с ошеломительной скоростью. Тело Габриеля не откликалось так ни на одну женщину.
        Он придал своему лицу нейтральное выражение и, повернувшись, увидел ее стоящей рядом с его креслом.
        Елена переоделась в другие мальчишеские шорты и простую белую футболку. Ее белокурые волосы были собраны в аккуратный хвостик.
        Габриель представил ее адвокату и своей помощнице.
        Елена пожала им руки и бросила на Габриеля еще один недобрый взгляд, к которым он уже начинал привыкать.
        — Так не приветствуют своего жениха на людях,  — заметил Габриель, когда Мило и Анна-Мария оставили их наедине.
        — Привыкай.
        — Я не жду, что ты будешь наслаждаться моим обществом, но, когда мы окружены другими людьми, я хочу, чтобы ты относилась ко мне с уважением и обожанием. Начнешь прямо сейчас.
        — С обожанием?  — фыркнула Елена и села напротив, скрестив ноги.
        — Ты не читала контракт? Там четко прописан этот пункт.
        Она подняла на него взгляд и покраснела. Габриель понял: она знала, что он увидел.
        — У тебя есть какие-нибудь вопросы по контракту?
        — Постельные дела…
        — Не обсуждаются,  — оборвал ее Габриель.  — Наш брак будет традиционным, и в нем должен родиться ребенок.
        — Мы можем воспользоваться искусственным оплодотворением.  — В голосе Елены сквозило отчаяние, но ей было все равно. Как можно спать с человеком, которого ненавидишь?
        Габриель громко захохотал. Впервые за все время искренне.
        — Нет. Мы сделаем ребенка обычным способом. Тогда все поверят, что наш брак настоящий. Если принять во внимание то, что случилось между нашими семьями, мы окажемся под пристальным вниманием журналистов. Нашу прислугу возьмут в осаду, ей будут предлагать такие деньги, что не смогут устоять даже святые. Мы будем спать вместе, и точка.
        Елена зажмурилась, и ей захотелось оказаться как можно дальше от этого кошмара.
        Как и обещал Габриель, все пункты контракта были прописаны очень четко, и она пожалела, что там так мало слов, чтобы можно было снять напряжение.
        «Процедура развода возможна по инициативе Стороны 2, Елены Риччи, только в случае успешного зачатия, о чем она должна уведомить Сторону 1, Габриеля Мантенья, который не станет препятствовать расторжению брака».
        Там были еще более длинные предложения, касательно совместной опеки над их несуществующим ребенком, в которых говорилось о том, что Габриель имеет право решать вопросы образования и «морального воспитания» ребенка, что бы это ни значило. Он включил в контракт ее требования, а также указал, что членам ее семьи не разрешается видеться с их ребенком, иначе Елена лишится права на совместную опеку, и он станет единоличным опекуном.
        Елену затрясло от ярости оттого, что Габриель собирался использовать невинного ребенка в качестве заложника. Какое отвратительное чудовище могло придумать такое?
        И ее тут же кинуло в жар, когда она представила, что будет делить с ним постель.
        Она никогда не спала ни с одним мужчиной. А чтобы оказаться под одним одеялом с Габриелем, в присутствии которого начинала бурлить ее кровь…
        — Что касается доказательств вины моего отца, я хочу, чтобы ты уничтожил их сейчас, а не после развода.
        — Тогда ты откажешься от нашей сделки,  — покачал головой Габриель.
        — Моего слова недостаточно?
        — Ты из клана Риччи. Твое слово такое же надежное, как чайник из шоколада.
        Елена с трудом подавила смех, готовый вырваться у нее из груди.
        Однажды она научится держать себя в руках и не смеяться в неподходящие моменты. А пока она ничего не могла с собой поделать.
        — Тебе весело?  — удивился Габриель.
        — У меня извращенное чувство юмора.
        В его глазах появился какой-то блеск, который тут же исчез.
        — У тебя есть еще какие-то вопросы по контракту? Что-нибудь отдельно взятое?
        — У меня вопросы к этому соглашению в целом и ничего отдельно взятого.
        — Замечательно. В таком случае подпишем его и сможем начать нашу новую жизнь вместе.
        Вертолетом их доставили на сушу, где ждал частный самолет Габриеля, на котором они отправились в Нью-Йорк.
        — Почему Нью-Йорк?  — Елена подумала, что они полетят к нему домой, в Италию.
        — Потому что там мы сможем пожениться через несколько дней.
        — Так скоро?
        — Бумаги подготовят в понедельник, а во вторник мы станем мужем и женой.
        Елена тяжело сглотнула.
        Все происходило с такой скоростью, что ей показалось, будто ее заправили ракетным топливом.
        — Потом мы отправимся во Флоренцию. Через месяц я запускаю в производство новую машину, поэтому мне необходимо находиться в главном офисе нашей компании.
        — А разве ваш концерн базируется не в Америке?  — не смогла сдержать любопытство Елена. В детстве ей нравилось, когда отец возил ее на прогулку в одном из своих новых автомобилей Мантенья, которые всегда отличались гламурностью и мощностью, оснащенные по последнему слову техники.
        Елена гордилась тем, что очень многие из гаджетов, установленных в этих машинах, производились на фабриках ее отца.
        — Флоренция — место, где родился концерн «Ман тенья Авто».  — Выражение лица Габриеля стало мрачным.  — Мои родители любили жить в Америке, но под старость захотели вернуться домой. Как тебе известно, мой отец умер, не дожив до этого. Теперь этот город стал моим домом, здесь же находится наш главный офис.  — Его глаза снова заблестели.  — Только подумай: во время запуска новой машины ты, может быть, будешь носить в себе растущее семя новой жизни.
        — Но кошмар на этом не закончится, не так ли?  — Елена скрестила ноги, когда внизу ее живота волной разлился жар.  — Ребенок привяжет меня к тебе до конца моих дней.
        — Если только ты будешь придерживаться условий контракта, после развода мы сведем наше общение к минимуму.
        — Я бы предпочла полное его отсутствие.
        Елена не стала обращать внимания на его ироничный смех и отвернулась к окну, глядя на мягкие облака, проплывающие внизу.
        Она огорчилась, когда, повернувшись к Габриелю, увидела, что тот уснул.
        Ее удивило, что его совесть не мешала ему спокойно спать.
        Хотя, судя по всему, у Габриеля она отсутствовала напрочь.
        Елена не сводила с него глаз, впервые за все время получив возможность рассмотреть его, оставаясь незамеченной.
        Говорят, дьявол принимал привлекательный облик, чтобы заманивать людей в ловушку. В случае с Габриелем это была сущая правда. Он на самом деле был красивым. Обольстительно красивым.
        Елена молча рассматривала спящего Габриеля, который был похож на одного из персонажей картины Караваджо. Волнующий, красивый мужчина появлялся из непроницаемой тьмы, которая не только окружала его, но находилась внутри его.
        Габриель вошел в свой пентхаус, который купил год назад после того, как вышел на свободу. Очень просторный и светлый, он был полной противоположностью тюремной камере, в которой Габриель провел два года. Ему повезло, что Мило и команде юристов удалось сделать так, что его поместили в тюрьму нестрогого режима, и его сокамерником был пожилой преступник из «белых воротничков». Такой же, как и Габриель.
        Но все равно это была тюрьма. Он был заперт, и у него отняли свободу.
        Елена вошла вслед за ним, вертя головой по сторонам, и остановилась у окна во всю стену с видом на Центральный парк.
        — Наверное, эта квартира стоила тебе целого состояния.
        — Ты права.  — Цены на Манхэттене заоблачные. Этот пентхаус был самым дорогим из всей недвижимости Габриеля, но он заплатил бы за него и в десять раз больше. Нью-Йорк обладал энергией, которой не сыскать в любом другом городе. К тому же Габриель жил в часе езды от своей матери.  — Идем. Я покажу тебе, что тут есть.
        Елена нехотя отошла от окна и последовала за ним.
        — Тут у нас кухня. У моих помощников по хозяйству сегодня выходной, поэтому у тебя будет возможность спокойно разместиться, а так тут обычно заправляют всем Майкл и Лиза. Их комната вон там.
        — Ты готовишь?  — спросила Елена.
        — Плохо. А ты?
        — Плохо.
        Их глаза встретились, и Габриелю показалось, что Елена сдерживает улыбку.
        — Я заказал столик в «Рэмоунз», так что мы не умрем с голоду в их отсутствие.
        — Мы идем в ресторан?
        — Чем скорее мы появимся на публике, тем лучше. Этот ресторан, как никакой другой, подходит для нашей цели, потому что там всегда толпятся журналисты.
        — Мне следует позвонить отцу.
        — Позвонишь завтра.
        — Но я не хочу, чтобы он увидел фотографии раньше, чем я расскажу ему о… нас.
        — Ты в последнюю минуту решила полететь в Нью-Йорк. Мы случайно встретились и договорились поужинать где-нибудь,  — ответил Габриель, напоминая ей сценарий, который они придумали после того, как подписали контракт.  — Ты можешь рассказать ему обо всем завтра.
        — Поверить не могу, что я буду врать своему отцу.
        — Елена, нужно, чтобы все выглядело правдоподобно. Любой намек, что все не по-настоящему, и наша сделка полетит ко всем чертям. И тогда я передам доказательства в ФБР.  — Габриель развернулся и повел ее дальше по квартире.  — Гостевая, гостевая, гостевая… наша комната.  — Он вошел внутрь и открыл двери.  — Ванная. Тут моя гардеробная. А там твоя.
        Елена заглянула в каждую и молча кивнула.
        — Я собираюсь принять душ. Если ты хочешь освежиться, в каждой гостевой комнате есть ванная. Когда я покупал этот пентхаус, я не думал о будущей жене, иначе у тебя была бы своя ванная. Выходим через несколько часов. Тебе хватит времени?
        Она снова кивнула.
        — Замечательно. Дай знать, если тебе что-нибудь понадобится.
        — Единственное, что мне нужно,  — это чтобы ты признал, что ошибался насчет меня и моего отца и отпустил меня.
        — Ты говорила правду — у тебя и в самом деле извращенное чувство юмора,  — усмехнулся Габриель.
        Елена приводила себя в порядок в самой дальней из гостевых комнат, пытаясь не думать о том, что в этот самый момент Габриель стоит под душем в чем мать родила.
        Несомненно, сейчас она проснется на своей софе в кабинете в Осло, и последние несколько дней покажутся ей дурным сном.
        Ее связали и грозились похитить, потом произошло нечто еще более ужасное: ее спас человек, который ненавидит всю ее семью. Ее вынудили подписать брачный контракт, который спасет ее отца от тюрьмы, но в результате которого появится ребенок. А теперь она находится в шикарных апартаментах на Манхэттене. И все это случилось в течение одних лишь суток.
        Кто знает, что принесет завтрашний день? Может быть, она проснется на Луне.
        Елена вышла из гостевой комнаты и пошла бродить по квартире.
        Она выросла в роскоши, поэтому ей нечему было удивляться, но ее поразил отменный вкус хозяина дома.
        Елена остановилась перед одной из картин, на ней был изображен мужчина, черты лица которого были нарисованы в виде фруктов и овощей.
        — Нравится?
        Она была настолько поглощена разглядыванием картины, что не услышала, как вошел Габриель.
        — Она великолепна. Это Джузеппе Арчимбольдо?
        — Ты узнала его работу?  — В его голосе послышалось одобрение.
        — Мне нравятся его картины. Они безумные, остроумные и искусные. Я могла бы смотреть на них часами.
        — Это репродукция, но у меня дома во Флоренции есть парочка подлинников.
        Елена внутренне поежилась при упоминании Флоренции. Она, так же как и Габриель, родилась в Италии. Жизнь их уважаемых семей на родине превратилась в какую-то мыльную оперу, и Елена страшилась, как там примут новость об их браке.
        — Ты будешь переодеваться? Нам скоро выходить.
        — Но я уже переоделась.
        — Но ты ведь не собираешься идти в ресторан в таком виде?  — недоверчиво спросил он.
        — А что не так с моей одеждой?  — Елена посмотрела на свой темно-синий брючный костюм, белую блузку и черные туфли на танкетке.
        — Ты выглядишь так, словно собралась на деловую встречу. У тебя есть что-нибудь другое, хотя бы отдаленно напоминающее женскую одежду?
        — Но я чувствую себя комфортно. И я взяла с собой только брючные костюмы.
        — А что ты носишь, когда не на работе?
        — Одежда меня не интересует,  — пожала плечами Елена.
        — Но сейчас другое дело,  — мрачно заявил Габриель.  — Замри на минуту.
        Он обжигал ее своим пристальным взглядом, но Елена держала голову высоко, думая о том, что вещи — это всего лишь вещи. И ее деловые костюмы свидетельствуют о профессионализме. Все остальное — лишнее.
        — Расстегни блузку,  — приказал Габриель.  — И завяжи ее концы узлом на талии.
        Елена озадаченно посмотрела на него, и Габриель, потянувшись к краю ее блузки, расстегнул две нижние пуговицы.
        — Что ты делаешь?  — отпрянула Елена.
        — Делаю твой внешний вид более приемлемым. А теперь завяжи узел и расстегни три верхние пуговицы. Если только ты не хочешь, чтобы я сам это сделал.
        — Еще раз прикоснешься ко мне, и я расцарапаю тебе нос.
        — Через несколько минут мы окажемся на публике,  — удивленно поднял бровь Габриель.  — Ты должна чувствовать себя комфортно рядом со мной, иначе никто не поверит, что мы безумно влюблены друг в друга.
        — Сомневаюсь, что даже десять лет брака заставят меня чувствовать себя комфортно рядом с человеком, который намеревается разрушить мою семью.  — И он мог так поступить, вот почему Елена стояла здесь и терпела такое унижение.
        — Притворись.
        — Что еще я должна сделать?  — Габриель угрожающе навис над Еленой, и она, чувствуя себя круглой идиоткой, расстегнула блузку.  — Сделать пересадку лица?
        — Черт подери, ты могла бы сделать нормальную прическу, но пока у нас нет времени, собери волосы в пучок или распусти их. Хвостики больше подходят школьницам. Опусти пояс брюк на талию и чуть закатай их.
        Елена послушно сделала все, о чем он попросил.
        — У тебя есть другие туфли?
        — Только беговые кроссовки.
        — Ладно, оставайся в этих. Но завтра утром мы первым делом отправимся по магазинам.
        — Ты не будешь решать, в чем мне ходить.
        — Я бы не стал этого делать, если бы у тебя не было проблем со вкусом.
        — Неправда.
        — Ты не одеваешься как женщина. Лично мне все равно, но ты должна играть роль влюбленной женщины. А влюбленная женщина получает удовольствие от своего внешнего вида и одежды, которая на ней.
        — Ты серьезно?
        — Конечно.  — Взгляд Габриеля вдруг стал подозрительным.  — У тебя ведь были отношения с мужчинами?  — нерешительно спросил он.
        — Мне двадцать пять,  — фыркнула Елена, избегая ответа на вопрос. Она ни за что бы не призналась, что ни разу не была даже на свидании. Это не его дело.  — Но если я буду чувствовать себя некомфортно в своей одежде, мне будет трудно притворяться, что я влюблена.
        — Ты сможешь выбрать себе новую одежду, а старую придется сжечь.
        — Я сохраню ее до того дня, когда наши пути разойдутся.
        — Ты знаешь, что нужно делать для того, чтобы приблизить этот день.
        Елена густо покраснела, но выдержала его взгляд.
        — А может быть, я опротивею тебе настолько, что ты сам разведешься со мной до того, как я забеременею.
        Он пожал плечами и склонился над ней, буравя ее взглядом:
        — Я провел в тюрьме целых два года за преступление, которого не совершал. За это время мой отец умер, а здоровье матери очень сильно пошатнулось. Каждый день, который мы с тобой проведем вместе, будет настоящим адом для твоего отца. Мне спешить некуда.
        Впервые за все это время Елену охватили сомнения.
        Вдруг Габриель говорил правду?
        Но это невозможно. Ее братья вели себя не самым лучшим образом, но ее отец не был таким, как они. Ее отец никогда бы не подставил Альфредо. Они были друзьями на всю жизнь.
        И все же еще некоторое время после того, как они вышли из дома, Елену одолевали сомнения, совершенно не похожие на тошноту, которую она испытывала при мысли о сделке с самим дьяволом.
        Глава 5
        «Рэмоунз» оказался небольшим ресторанчиком на Таймс-сквер, переполненным посетителями, снаружи которого сновали толпы журналистов. Оказавшись внутри, Елена поняла почему.
        — Это Гэри Милуэйк?  — шепотом спросила она, проходя мимо радостно щебечущей пары за столиком у окна.
        — Да,  — кивнул Габриель.  — А с ним Серафина де Анджело.
        Гэри Милуэйк был открытием года среди киноактеров, а его собеседница — звездой самых высокобюджетных фильмов десятилетия.
        — Они помахали тебе,  — чуть не завизжала Елена.
        — Мы знакомы с Гэри. Мы предоставили наш автомобиль для одного из его фильмов. Я отвозил его на тест-драйв.
        Елена присела за столик, напрасно стараясь не выглядеть восторженной, увидев столько знакомых лиц. Пока Габриель заказывал бутылку вина, она разглядывала посетителей. Неподалеку сидела известная певица. Ее спутника Елена не знала, потому что считалось, что она встречается с другим мужчиной.
        — Ужин в этом ресторане не пройдет для нее даром,  — заметил Габриель, открывая меню.  — Завтра Интернет взорвется сплетнями о ней. Все, что имеет значение,  — это публичность,  — повторил он.
        — Как отвратительно,  — поморщилась Елена.
        — Для них это бизнес,  — пожал плечами Габриель.  — А теперь прекрати смотреть на других и смотри с обожанием на меня.
        — Если это наше первое свидание, мне не обязательно смотреть на тебя с обожанием,  — возра зила она. Каждый раз при взгляде на него в ней просыпалась гремучая змея, готовая ужалить.  — Этим вечером мы играем в «узнать тебя поближе».
        — Справедливое замечание. Хотя даже на первом свидании люди, которые испытывают влечение, сидят близко друг к другу и тесно общаются, а не высматривают знаменитостей.
        Елена улыбнулась и притворно захлопала ресницами.
        — Я раньше никогда не встречала звезд.
        — Но твоя семья всегда общалась со знаменитостями. И ты сейчас выглядишь так, словно что-то попало тебе в глаз.
        — Я пытаюсь смотреть на тебя с обожанием.
        — Просто наклонись вперед и все, что говоришь, говори с улыбкой.
        Елена послушно облокотилась на стол и чуть подалась вперед, глядя в лицо, которое с каждым разом казалось ей все более привлекательным.
        — Так лучше, чертов ублюдок?  — ослепительно улыбаясь, спросила она.
        — Это только начало, моя ядовитая гадюка,  — улыбнулся в ответ Габриель.
        — Это все, на что ты способен? Мои братья находили для меня более интересные ласкательные прозвища.
        — У них было время попрактиковаться. Смотри на меня,  — добавил он, когда Елена снова отвлеклась на какую-то проходящую мимо известную личность.
        — Извини.
        — Как можно так восторгаться звездами, если твоя семья постоянно встречается с ними на вечеринках?
        — Отец и братья, да. Ты забываешь, я руковожу Европейским отделом и не имею ничего общего с тем, что происходит в Америке и остальном мире.
        — Это твой осознанный выбор?
        — Я начала свою карьеру в Риме и постепенно доросла до Европы.
        — Протекционизм в чистом виде.
        — Интересное замечание из уст человека, который проделал тот же путь через свой семейный бизнес.
        — Разница в том, что я приумножил то, что у нас было. Когда я начал работать на фирме отца, наш товарооборот составлял порядка половины миллиарда долларов. За пять лет благодаря диверсификации я увеличил эту сумму в три раза.
        Ее улыбка угасла, когда она попыталась вспомнить свой личный вклад в процветание своего отдела и увеличение доходов концерна Риччи, но на ум ничего не приходило.
        — Теперь мы входим в десятку самых известных производителей автомобилей,  — продолжил Габриель,  — несмотря на удар, который мы пережили из-за лжи и предательства твоего отца.
        Елена с трудом изобразила улыбку на лице.
        — За начало чудесных отношений и за самое лучшее, что есть в протекционизме,  — поднял свой бокал Габриель, после того как официант принес вино, принял их заказ и удалился.
        — И за месть,  — добавила Елена,  — которая, как известно, подается холодной.
        — Я предпочитаю горячую месть, но не против и холодной.
        С взаимной неприязнью они сделали по глотку вина. Их глаза метали молнии и источали презрение.
        Очень подходящие эмоции, чтобы отметить начало своих отношений.
        Габриель удивился тому, что ему понравился их совместный ужин. Несколько раз он громко рассмеялся над колкостями Елены, сказанными с милой улыбкой на лице.
        Но когда они вернулись домой, от ее расслабленности не осталось и следа.
        — Я не собираюсь спать с тобой этой ночью,  — заявила Елена, когда они вошли в лифт и снова остались одни.  — В контракте сказано, что мы будем делить постель и…  — ее щеки полыхнули румянцем,  — и заниматься всем остальным, когда поженимся. Мы еще не женаты. У твоих помощников по хозяйству выходной, так что нам не придется убеждать кого бы то ни было в нашем цветущем романе.
        — Они заметят, что в гостевой кто-то спал.
        — Мне все равно. Никто не прыгает в кровать на первом свидании. Так что они подумают, что у одного из нас есть моральные принципы.
        — То есть?
        — Они работают на тебя, поэтому вряд ли думают, что ты или люди, которых ты называешь друзьями, имеете понятие о нравственности. Не забывай, что ты сидел в тюрьме.
        — Ты специально пытаешься разозлить меня?  — Габриель с трудом сдерживал гнев.
        — Тем, что говорю правду? О, извини, я забыла, ты ведь считаешь, что это мой отец — преступник.
        Габриель молча досчитал до десяти и шумно вздохнул, глядя на женщину, которая, родившись в змеином логове, осмелилась разглагольствовать о нравственности.
        Елена смотрела на него, высоко подняв голову и сжав губы, и только глаза выдавали ее неуверенность и уязвимость, что смягчило ярость, бушевавшую в нем.
        В их отношениях не было места для жалости, и Габриель ни за что не хотел бы оказаться на ее месте, поэтому мог понять, почему она чувствует себя беззащитной.
        — Сегодня ты можешь спать в гостевой,  — согласился он, потирая шею.  — Этот день был непростым для нас обоих. Но с завтрашнего дня ты будешь спать со мной.
        — Между нами не будет секса,  — она произнесла последнее слово, как какую-то клятву,  — пока мы не поженимся.
        — Ждать осталось всего три дня,  — расплылся в улыбке Габриель.  — Ты станешь миссис Мантенья и с распростертыми объятиями примешь меня в тепло своего восхитительного тела.
        — Не думаю, что тебя ждут распростертые объятия.
        — И хочешь, чтобы я поверил твоим словам после того, как ты раздевала меня своими глазами? Признайся, нас тянет друг к другу. Да, это необъяснимо, но тем не менее.
        Ее щеки стали пунцовыми, что свидетельствовало о том, что Габриель попал в самую точку.
        Когда он потребовал, чтобы Елена родила ему ребенка, это было логическим продолжением его мыслей о браке с ней. Ему нужен был ребенок, но он не хотел обязательств перед его матерью. Елена в таком случае была прекрасным решением проблемы. Их брак подарит ему желанного наследника и будет местью Иньяцио.
        Габриель смотрел на «свою невесту»  — Елена была полной противоположностью женщинам, которые ему нравились, и не мог понять, почему его влечет к ней.
        Ее глаза метали молнии, но она сумела выдавить улыбку.
        — Буду рада, если каждый раз во время нашей близости ты будешь помнить о том, что добился ее с помощью шантажа.
        — В таком случае я в обязательном порядке постараюсь получить еще больше удовольствия каждый раз, когда доведу тебя до исступления.
        Теперь покраснело не только ее лицо, но и шея.
        — Ты грубый мужлан.  — Она развернулась и направилась к двери.  — Я иду спать. Доброй ночи. Надеюсь, тебя искусают клопы,  — бросила она через плечо.
        — Елена,  — окликнул ее Габриель.
        — Что?
        — В следующий раз, когда ты попытаешься разозлить меня, чтобы не оказаться со мной в одной постели, знай, что твои старания будут бессмысленными. Еще один предлог, и я разорву наш контракт и брошу всю вашу семью на съедение волкам.
        Она вышла из комнаты, не сказав ни слова в ответ.
        Елена плохо спала и проснулась утром на рассвете.
        Одетая в одну пижаму, она направилась на кухню в поисках чашечки горячего кофе и встретила там Габриеля, умытого, побритого и одетого. Он даже успел сходить в магазин и купить круассаны для них обоих.
        — Круассаны, на завтрак?  — пробормотала Елена, чувствуя себя немного неловко за свое заспанное лицо и спутанные волосы.
        — Ты нечасто бываешь в Нью-Йорке?
        — Это мой второй приезд сюда.
        Габриель внимательно посмотрел на нее, словно хотел проникнуть в ее мысли.
        Никто никогда не бросал на нее таких взглядов.
        Она молча съела свой рогалик с беконом и сырным кремом, который оказался очень вкусным, и сказала, что идет принимать душ.
        — Мы выйдем из дому сразу, как ты приведешь себя в порядок,  — бросил ей вдогонку Габриель.  — Мы обновим твой гардероб. Я записал тебя к стилисту.
        — Ты ведь не собираешься следить за тем, что я покупаю?
        — Нет. Твой стилист поможет выбрать одежду, в которой тебе будет комфортно. А я собираюсь поехать в офис.
        — Но сегодня воскресенье.  — Елена сама частенько работала в выходные, но не ожидала такого рвения от других.
        — Мне нужно доделать кое-какие дела прежде, чем мы улетим во Флоренцию.
        Два часа спустя они вошли в один из дорогих магазинов на Пятой авеню.
        Елена понимала, что после кошмарной ночи выглядит просто ужасно.
        — Дорогая моя, я оставляю тебя в волшебных руках Лианы,  — сказал Габриель, тепло поприветствовав высокую сорокалетнюю женщину и расцеловав ее в обе щеки.
        Интересно, скольких женщин он приводил сюда?
        Елена почувствовала укол ревности, который был тут же сметен, когда Габриель обнял ее и быстро поцеловал в губы. И ее сердце затрепетало.
        Он отстранился и сжал ее руки.
        — Если я понадоблюсь, я на связи, но, если ты не позвонишь, я подъеду к четырем, чтобы забрать тебя.
        — Ладно,  — едва слышно ответила Елена, потрясенная прикосновением его жарких губ. Она посмотрела, как он пошел к выходу, и ее взгляд остано вился на его упругих ягодицах, обтянутых черными джинсами, подчеркивающими его мускулистые бедра.
        Вот что случается от недосыпа. Твое тело реагирует просто непредсказуемо, когда тебя целует чудовище, за которого тебя принуждают выйти замуж.
        Так получилось только потому, что он застиг ее врасплох. В следующий раз она укусит его за губу.
        — Вы одевали многих из подруг Габриеля?  — не удержалась Елена, когда они спускались в лифте на второй этаж.
        — На Рождество он привозил сюда свою маму,  — сочувственно сказала Лиана, и Елене стало интересно, почему она говорит о матери Габриеля в таком тоне.
        Когда они вошли в один из бутиков, Лиана отправила ее в огромную примерочную и принесла туда целый ворох одежды.
        К большому удивлению Елены, она наслаждалась процессом примерки. И только когда стилист принесла крошечное и очень сексуальное нижнее белье, ей стало не по себе. Но она не могла отказаться, потому что была вынуждена играть роль влюбленной женщины.
        Елена представила, как Габриель снимает с нее это тонкое кружево…
        Ей не следовало думать о нем. Елена решила, что будет оставаться безучастной в постели с ним. Она сделает то, чего от нее ждут, но не более. Никакого наслаждения, никакого восторга.
        Елена услышала текстовой сигнал и открыла ссылку, которую прислал ей Габриель.
        В Интернете появилось их фото на выходе из ресторана. Заголовок гласил: «Тайное свидание осужденного итальянского жеребца». В Америке Елену не знали, но стоит кому-нибудь из Италии прочесть эту статью, как весь мир узнает, с кем ужинал Габриель.
        По возвращении домой нужно будет сразу же позвонить отцу, а пока ее ждали дела. Лиана убедила Елену сменить ее мальчишеские шорты и футболку на один из новых нарядов, и они отправились делать макияж.
        — Твои глаза!  — воскликнул визажист Адриан, усадив ее в высокое кресло перед собой.  — За такие глаза можно умереть. А твои губы… они натуральные?
        — Да,  — удивленно посмотрела на него Елена.
        — Никакого вмешательства пластических хирургов?
        — Нет.
        — Естественная красота,  — вздохнул визажист.  — Мое дело подчеркнуть ее. Но сначала мы приведем в порядок твои волосы.
        Ей не разрешили смотреться в зеркало, потому что, как объяснил Адриан, она должна была увидеть результат целиком.
        Когда с ее преображением было покончено, Адриан подвел ее к огромному зеркалу.
        — Что скажешь?  — с улыбкой спросил он.
        Когда Елена увидела свое отражение, у нее перехватило дыхание.
        Это была она… и не она.
        Ее волосы никогда не выглядели такими объемными. Глаза и скулы благодаря макияжу стали более выразительными, а губы, накрашенные блеском персикового цвета, казались еще более пухлыми.
        — Неужели это я?  — со слезами на глазах прошептала Елена. Она никогда подумать не могла, что может выглядеть… чувствовать себя такой женственной.
        — Не плачь,  — обнял ее Адриан.  — Если тебе не нравится, мы можем смыть все и сделать по-другому…
        — Нет,  — сдавленно рассмеялась она.  — Мне очень нравится. Ты просто волшебник. Все вы волшебники.
        — Елена, ты очень изысканная,  — сказал ей Адриан.  — Пообещай мне одну вещь.
        — Если смогу.
        — Всегда пользуйся румянами.
        В ответ она рассмеялась и обняла его.
        — Спасибо тебе.
        Когда упаковали все вещи и косметику, Елена достала кредитку, чтобы рассчитаться.
        — Мистер Мантенья отдал необходимые распоряжения на этот счет,  — покачала головой Лиана.
        Елена собиралась возразить, но потом передумала. В конце концов, именно Габриель настаивал на ее преображении, так что может и заплатить.
        Теперь настало время появиться перед ним.
        Елена шагала рядом с Лианой в новых туфлях на высоких каблуках и ловила на себе восхищенные взгляды. От смущения ей хотелось опустить голову и смотреть себе под ноги. Раньше ее никогда не удостаивали повторным взглядом.
        — Добавим еще кое-что,  — вдруг сказала Лиана, когда они проходили мимо отдела с солнцезащитными очками. Она внимательно изучила ассортимент и вручила Елене коробочку с очками Картье.  — Для встречи с журналистами,  — с понимающей улыбкой сказала она.
        Елена убеждала себя, что ей все равно, что скажет Габриель, но ее сердце готово было выпрыгнуть из груди, когда Лиана открыла дверь в комнату, где он ждал ее, сидя за своим ноутбуком.
        Его темно-карие глаза округлились от удивления, и он чуть привстал так, что ноутбук едва не упал на пол.
        Габриель ожидал, что после того, как Елена побывает в руках стилистов, она будет выглядеть намного лучше. Потому что хуже, чем она выглядела, быть уже не могло. Конечно, он заметил ее естественную привлекательность, но не ожидал, что она может быть настолько красивой.
        Ему казалось, что она стала участницей одной из этих «до и после» телепрограмм, которые когда-то так любила смотреть его мать.
        На Елене были джинсы бледно-голубого цвета длиной до икр и длинный серебристый топ с открытыми плечами, из-под которого выглядывали лямки бюстгальтера лилового цвета. В самой по себе одежде не было ничего такого особенного, но вместе с отлично подобранными украшениями, чер ными туфлями на высоких каблуках и прической, которая кричала «только что поднялась с кровати»…
        Перед ним стояла прежняя Елена, девочка-сорванец, но теперь очень женственная и соблазнительная.
        И эта красавица через два дня станет его женой.
        — Дорогая моя, ты выглядишь потрясающе,  — сказал Габриель.  — Ты хорошо провела день?
        — Спасибо, замечательно,  — мило улыбнулась Елена, но он прекрасно понимал, что скрывается за этой улыбкой.
        Убедившись, что все покупки доставят в его апартаменты, Габриель вывел Елену из магазина, и они направились к его машине.
        Габриель получил неожиданную, но очень приятную новость о том, что один из ближайших соратников Иньяцио может быть подкуплен, но эта новость стала вдруг не такой важной, как женщина, сидевшая рядом с ним.
        Габриель еще раз искоса глянул на Елену. Ее щеки порозовели, а глаза просто искрились.
        — Тебе и в самом деле понравилось,  — заметил он.
        — Да,  — кивнула Елена.  — Не думала, что поход по магазинам может доставить столько удовольствия.
        — А как ты обычно покупаешь себе одежду?
        — Я забегаю в магазин и тут же выбегаю из него в надежде, что мне подойдет то, что я выбрала.
        — Ты единственная дочь в семье. Почему же тебя не одевали как принцессу?
        — Я всегда хотела быть мальчиком, как мои братья, и ненавидела, что отличаюсь от них потому, что я девочка.
        — Думаешь, все было бы по-другому, если бы рядом с тобой была твоя мать?
        — Не знаю. Я не помню ее.
        — Мне очень жаль,  — ответил Габриель, вспоминая женщину-шведку, у которой всегда были наготове улыбка и партия горячих тефтелей. Наверное, Елене исполнилось всего два года, когда ее мать умерла.  — Она была чудесной женщиной.
        — Ты знал ее?  — потрясенно спросила Елена.
        — Конечно. Наши семьи дружили, и наши матери были очень близки.
        — Я этого не знала.  — Вдруг ее глаза зажглись яростью.  — Если они были такими хорошими подругами, могу представить, как огорчилась бы твоя мать, если бы обнаружила, что ты вынуждаешь меня стать твоей женой.
        — Мы никогда не узнаем ответ. У моей матери помешательство, и смерть отца только ускорила этот процесс. Бывают дни, когда она совсем не узнает меня.  — И в этом была вина отца Елены, а следовательно, и ее тоже.
        Скрытая красота Елены после похода к стилисту, может, и поднялась на поверхность, но этой поверхностью все и заканчивалось.
        Потому что внутри она была Риччи до мозга костей, и он всегда будет помнить об этом.
        Глава 6
        Елена почувствовала неимоверное облегчение, когда наконец у нее появилась возможность связаться с отцом по голосовой почте.
        — Привет, папочка, это я. Я сейчас в Нью-Йорке. Отдыхаю, следуя твоему совету.  — Она наигранно рассмеялась, встретив непроницаемый взгляд Габриеля, наблюдавшего за ней.  — Ты не поверишь, кого я встретила вчера вечером. Сына Альфредо Мантенья. Я решила остаться в Нью-Йорке еще на неделю, чтобы погулять по городу. Кристи побудет вместо меня. Надеюсь, у тебя все в порядке. Чао.
        Елена положила трубку, а потом совсем отключила телефон и бросила его в сумку.
        — Ну?  — с вызовом посмотрела она на Габриеля через обеденный стол.  — Я была убедительной?
        — Если оценивать по десятибалльной шкале, я бы поставил тебе пятерочку,  — протянул он, поднимаясь на ноги.  — Посмотрим на твое выступление сегодня вечером. Сможешь ли ты дотянуть до восьмерки.
        Они отправлялись в другой известный ресторан, оккупированный журналистами, что приводило Елену в такой же восторг, как и плавание в бассейне, кишащем акулами.
        Она натянуто улыбнулась Габриелю и направилась к лифту. Внутри Елена еще раз окинула себя оценивающим взглядом и осталась довольна. Она осталась в блестящем топе, но надела другие брюки ярко-красного цвета и серебристые сандалии на низеньком каблучке.
        — Ты делаешь успехи,  — одобрительно кивнул Габриель.
        Но в его глазах промелькнуло что-то еще, и впервые в жизни Елена пожалела, что у нее нет опыта общения с мужчинами, чтобы понять невысказанные слова Габриеля.
        — Рада, что тебе понравилось,  — коротко ответила она.
        Елена ни на секунду не верила, что он находит ее привлекательной.
        Ему нужно было только ее тело, но не ее душа. Он хотел заполучить дочь Иньяцио, и, если бы у нее были сестры, любая из них подошла бы для исполнения его коварного плана.
        Поймав в зеркале еще один взгляд Габриеля, она поспешно отвела глаза. Он смотрел на нее так, как тогда в магазине, когда ее привели к нему, словно заново переделанную куклу.
        Елена смотрела в пол и убеждала себя, что между ними ничего нет. Что она не может испытывать влечение к такому жестокому человеку.
        — Ты готова?  — спросил Габриель, когда лифт остановился на первом этаже.
        — Нет.
        — Прекрасно.  — Он взял ее за руку и повел к машине.
        Они ехали молча. Водитель находился за стеклянной затемненной перегородкой, поэтому нужды в наигранном обожании не возникало.
        Когда они подъехали к ресторану и дверь машины открылась, Елена поняла, что журналисты знают, кто она такая.
        Ее ослепили вспышки десятков камер.
        Габриель вышел из машины первым и, минуя журналистов, подал ей руку. Он обнял ее за талию и повел в ресторан.
        Елена была абсолютно не готова к осаде журналистов, которые выкрикивали вопросы насчет их отношений, и в страхе прижалась к Габриелю.
        Когда они уселись за столик, она с удивлением заметила на лице Габриеля чувство глубокого удовлетворения.
        — Тебе доставляют удовольствие подобные вещи?
        — Я сталкивался с вещами похуже.  — В его глазах промелькнула ярость.  — А их присутствие здесь — гарантия того, что завтра твой отец будет пить кофе, разглядывая фотографии, где запечатлена его дочь в моих объятиях.
        Именно в этот момент Елена осознала, что Габриель искренне верил, что ее отец подставил Альфредо, и считал себя невиновным в преступлении, за которое провел в тюрьме целых два года.
        Но ведь ее отец не мог так поступить со своим лучшим другом.
        Конечно, она не была такой наивной, чтобы считать, что ее отец ни разу не нарушил правила, но он не мог пойти на преступление, в котором его обвинял Габриель.
        — Елена?
        Его голос вывел ее из транса.
        — Обожание, дорогая моя, обожание,  — прошептал он, наклонившись к ней.
        Елена глубоко вздохнула, чтобы прогнать непрошеные мысли, и посмотрела на Габриеля.
        Если бы он не был мстительным шантажистом, смотреть на него с обожанием не составило бы никакого труда.
        * * *
        Елена так долго сидела в ванной комнате, что Габриель начал беспокоиться.
        Он вынужден был признать: она сыграла свою роль просто великолепно.
        Весь вечер Елена не сводила с него глаз, взмахивала своими ресницами, хохотала и просто улыбалась. Она даже умудрилась не вздрагивать каждый раз, когда он брал ее за руку. Все присутствующие, несомненно, поверили, что они настоящие влюбленные, которые наслаждаются обществом друг друга.
        Когда Елена наконец появилась на пороге комнаты, Габриель совсем не удивился, увидев на ней мешковатую пижаму, а не сексуальную сорочку, которую выбрала для нее Лиана.
        — Для тебя важно, на какой стороне кровати спать?
        Она отрицательно покачала головой.
        — Тогда я лягу справа.
        Елена осторожно приподняла край одеяла и забралась в постель. Габриель уловил слабый аромат мятной пасты и цветочных духов и ощутил возбуждение.
        Елена повернулась к нему спиной и накрылась одеялом так, что открытой оставалась только макушка.
        Габриель выключил свет, и комната погрузилась в темноту.
        Он уставился в потолок и старался не думать о том, что рядом лежит Елена.
        Скоро его тело расслабится.
        Это была естественная мужская реакция.
        Такое случилось бы с любым на его месте, окажись он в постели с хорошенькой женщиной, даже если на ней была такая кошмарная пижама. К тому же у Габриеля давно никого не было.
        После того как София разорвала помолвку, все его время уходило на борьбу в судах. Потом его посадили в тюрьму, после выхода из которой он начал работать над восстановлением репутации их автомобильного концерна. Кульминацией этой перестройки будет новая машина, которую он запустит в производство в честь своего отца. Так что у Габриеля не было времени на женщин.
        Поэтому неудивительно, что его тело так горячо откликнулось на лежащую рядом Елену.
        О них написали все главные газеты Америки и Европы.
        Заголовки большинства из них кричали о чем-то наподобие «трубки мира».
        Пока Елена спала, ее телефон просто разрывался от звонков. Она проснулась и увидела одиннадцать пропущенных вызовов от отца и братьев. А во всех сообщениях они призывали перезвонить им немедленно.
        Также были десятки сообщений и пропущенных звонков от журналистов и блогеров, которые требовали комментариев о ее отношениях с Габриелем.
        Елена не смогла заставить себя прослушать голосовую почту.
        Она выключила телефон и, поднявшись с кровати, пошла в ванную.
        Как и накануне, она застала Габриеля на кухне за чашкой кофе. На столе перед ним высилась горка газет.
        — Доброе утро, дорогая.  — Он поднялся. На его лице играла довольная улыбка.
        Елена была потрясена, когда Габриель шагнул к ней, притянул к себе и быстро поцеловал.
        Она отстранилась, но не смогла вырваться из его объятий.
        — Что за?..
        — Мы не одни,  — шепнул он, проведя губами по ее щеке, опускаясь к шее.  — Пойдем, тебя ждет завт рак,  — добавил он и чуть ли не силой усадил ее за стол рядом с собой.
        И тут Елена увидела невысокого мужчину, который стоял на пороге столовой.
        — Майкл, это Елена,  — представил ее Габриель, не сводя с нее полного обожания взгляда и крепко держа за руку.
        — Рад познакомиться, мисс Риччи,  — широко улыбнулся Майкл, который говорил с сильным нью-йоркским акцентом.  — Что бы вы хотели на завтрак?
        — М-м-м…
        — Яйца пашот в его приготовлении просто изумительны.  — С этими словами Габриель убрал прядку волос с ее щеки.
        Как только Майкл исчез на кухне, Елена вырвала свою руку из руки Габриеля.
        — В этом нет никакой нужды,  — зашипела она.
        — Напротив,  — сказал он, обратно взяв ее за руку.  — Рядом со мной ты ведешь себя словно кошка, которая ходит по раскаленным углям. Сегодня нам нужно решить вопрос со свидетельством о браке. Завтра мы поженимся. Тебе нужно привыкнуть к моим прикосновениям и объятиям и чувствовать себя комфортно.
        — Я все это делала вчера вечером,  — возмутилась Елена.
        — Вчера вечером было только начало,  — поправил ее Габриель.  — Ты была как доска, но это было простительно ввиду скопления журналистов. Но когда мы пойдем регистрировать наш брак, ты должна помнить, что там привыкли иметь дело с любящими друг друга парами. Они хорошо различают фальшь.
        — Я стараюсь.
        — И я собираюсь помочь тебе.
        — Как?
        — Я поцелую тебя. Как следует.  — С этими словами он взял ее лицо в свои огромные ладони и прильнул к ее губам.
        До этого его поцелуи были быстрыми, и впечатление от них было каким-то мимолетным.
        Но на этот раз…
        Его пальцы скользнули в ее густые волосы, слегка сжимая ее затылок, а его язык мягко, но в то же время настойчиво касался ее губ, которые все еще оставались плотно сомкнутыми.
        Но ее сопротивление было бесполезным. Желание было сильнее ее.
        Ее губы слегка приоткрылись. Габриель тут же воспользовался этой возможностью, и его язык проскользнул в ее рот.
        Ее тело охватила сладостная истома. Елена чувствовала привкус кофе, мяты и еще какой-то вкус, который она не могла определить, но знала, что он принадлежит Габриелю, ему одному.
        Ее потрясло, когда она вдруг осознала, что ее рука скользит по его груди, с силой сжимая ее.
        И она ответила на его поцелуй. Ее язык проник в его рот и повторял все то, что делал его язык у нее во рту.
        Потом Елена разжала руки и немного отстранилась, отрываясь от губ Габриеля.
        — Этого достаточно,  — едва слышно пробормотала она.
        Габриель молча смотрел на нее, по-прежнему сжимая ее затылок. Выражение его лица заставляло ее сердце буквально выпрыгивать из груди.
        На ее счастье, в столовую вернулся Майкл, предупреждая о своем присутствии громким кашлем.
        Габриель убрал руки и выпрямился.
        — Ваш завтрак будет готов через пять минут,  — сказал Майкл, налив ей чашечку кофе и быстро удалившись на кухню.
        Елену трясло. Дрожащей рукой она помешивала сахар в чашке.
        — Так намного лучше,  — одобрительно кивнул Габриель.
        — Не смей сделать так еще раз,  — избегая его взгляда, буркнула Елена.
        — А ты не делай вид, что тебе не понравилось.
        — А ты не делай вид, что это правда,  — сердито ответила она.
        Габриель наклонился, и Елену снова окутал жар его тела.
        — На вкус ты как нектар. Скоро я попробую тебя всю.
        Елена ухватилась за чашку обеими руками, тяжело дыша и пытаясь вернуть потерянное самообладание.
        Габриель не сводил с нее глаз, а она про себя повторяла, что он ее заклятый враг.
        — В чем дело, дорогая? Тебя пугает то, что я тебе нравлюсь?
        — Ничего подобного. Я не чувствую к тебе ничего, кроме отвращения. Все, чего я хочу,  — это чтобы ты освободил меня от этого кошмара.
        — Не надо стыдиться влечения,  — рассмеялся Габриель.  — Оно естественно.
        Но не для нее.
        Правда, Елена не собиралась ничего объяснять. Контракт обязывал ее отдать Габриелю свое тело, но не мысли. Единственная близость между ними будет только в постели.
        — Мне нужно сделать несколько звонков. Ты успеешь привести себя в порядок за час?
        Елена рассеянно посмотрела на него, не ожидая такой быстрой смены темы разговора.
        Завтра она станет женой этого человека и будет принадлежать ему.
        И она сможет снять с себя эти оковы, только отдав ему свое тело.
        Единственное, в чем Елена была твердо уверена, так это в том, что больше никогда не разрешит ему так целовать ее.
        Его поцелуй пробуждал в ней слишком много эмоций.
        Каким-то образом Елене удалось обойтись без инцидентов во время регистрации брака. Она держала Габриеля за руку и с обожанием улыбалась ему каждый раз, когда их взгляды пересекались. Она даже умудрилась пожеманничать.
        Единственный раз, когда Елена была близка к тому, чтобы потерять самообладание,  — это когда Габриель привез ее в один из бутиков и оставил там.
        — Тебе нужно выбрать платье для свадебной церемонии. Белое. Ничего провокационного.
        Ее сердце болезненно сжималось, когда она просматривала красивые наряды.
        Елена не собиралась замуж, но то, что происходило сейчас, было просто отвратительной насмешкой над брачным союзом двух любящих людей. Она выходила замуж за человека, которого ненавидела и который платил ей той же монетой.
        Елена убеждала себя, что ей следует смириться, чтобы Габриель не погубил всю ее семью.
        Благодаря этой мысли ей удалось выдержать разговор с отцом перед тем, как они с Габриелем сели поужинать. Елена испытала невыносимую боль, услышав напряженный голос отца и зная, как он переживал из-за того, что его единственная дочь встречается с осужденным преступником. Он как ни в чем не бывало спросил ее, собирается ли она снова видеться с Мантенья, и ей пришлось собраться с силами, чтобы ее ответ прозвучал как можно более жизнерадостно.
        — О да, папочка, он такой замечательный человек. Теперь она лежала рядом с этим «замечательным человеком» и притворялась спящей.
        Завтра в это время они уже будут женатыми людьми.
        Завтра в это время она расстанется со своей девственностью.
        Габриель повернулся во сне и коснулся ее своей теплой ногой. У Елены перехватило дыхание, она ощутила томительную жажду. Она стиснула зубы и медленно выдохнула.
        Если бы только можно было отключить свое тело, тогда она смогла бы не замечать, что лежит рядом с самым привлекательным мужчиной, которого она когда-либо встречала в своей жизни.
        — Елена, ты готова?  — Габриель постучался в дверь спальни, где она проторчала почти целый час, сказав, что ей нужно побыть одной и привести себя в порядок.
        Дверь распахнулась. На пороге стояла Елена в халате. На голове высился тюрбан из полотенца.
        — Я не могу сделать это,  — дрожащим голосом сказала она.
        — Что именно?  — Габриель посмотрел на часы. С минуты на минуту подъедет его водитель, чтобы отвезти их на регистрацию брака. Их ждали в назначенное время. Если она собралась разорвать их контракт…
        — Макияж,  — выдохнула она.  — Я не могу вспомнить, чему учил меня Адриан.
        Паника звучала не только в ее голосе, она отражалась в ее глазах.
        Елена была так напряжена, что, казалось, вот-вот расплачется.
        — Я сейчас вернусь,  — бросил Габриель.
        — Ты куда?
        — Подожди.  — Он вошел в свой кабинет и налил два стакана бренди. Вернувшись обратно, он вручил один из них Елене.
        — Выпей,  — скомандовал он.  — Это поможет успокоить твои…
        Елена залпом осушила стакан, не дав ему договорить.
        — Можно еще немного?
        — Конечно.
        Она выпила еще один стакан бренди и вытерла рот ладонью.
        — Так лучше.
        Она молча кивнула в ответ.
        — Елена…  — Ее халат немного приоткрылся, и Габриель увидел очертания ее маленькой груди. Он зажмурился и перевел взгляд на ее лицо.  — Елена, у нас куча времени,  — солгал он.  — Просто сделай все, что в твоих силах. Внимание окружающих будет в первую очередь сосредоточено на твоем платье, а не на лице.
        Габриель отправился ждать ее в ближайшую кофейню и сидел там, пытаясь не думать об их утреннем поцелуе, от которого до сих пор бурлила его кровь.
        До помолвки с Софией он встречался со многими девушками. Габриель никогда не смотрел на себя как на плейбоя, но к своим тридцати годам он успел пожить в свое удовольствие и решил остепениться. Так поступают люди, когда они все еще верят в человеческую порядочность.
        А теперь рядом не осталось никого, кому можно было доверять.
        Его отец доверял Иньяцио. Ему и в страшном сне не приснилось бы, что его старый самый близкий друг может предать его.
        Габриель тоже полагался на Иньяцио. А почему нет? Но куда привело его доверие? В тюремную камеру. Его отец умер, а мать лишилась рассудка.
        Он доверял Софии, но та не стала утруждать себя, чтобы поверить ему, а заботилась только о своей репутации.
        То, что он полагался на людей, которые не были с ним одной крови, не принесло ему ничего, кроме боли.
        Когда их отношения с Еленой подойдут к концу, он найдет себе кого-нибудь другого, в конце концов, он живой человек. Но связывать себя обязательствами? Ни за что на свете.
        На тот момент София казалась идеальной кандидатурой на роль жены. Они сходились в основных вопросах, таких как религия и политика. София была очень умной и родилась в богатой семье, поэтому ее не интересовали его деньги. А еще она отличалась редкой красотой, от которой приходили в восторг как мужчины, так и женщины.
        Но за год их отношений ни один поцелуй не вызывал в нем такую бурю эмоций, как поцелуй с Еленой.
        Габриель сидел в кофейне и разговаривал с человеком, который мог смыть пятно позора с его репутации. Он пытался подобрать правильные слова, но поцелуй Елены настолько взволновал его, что мысли путались у него в голове.
        Когда он смотрел на нее, стоящую перед ним в одном халатике, ему хотелось подхватить ее на руки и отнести в спальню.
        Но желание ничего не значило. Оно ничего не меняло.
        Но могло сделать их брак более приятным.
        — Я справлюсь,  — решительно кивнула Елена.
        — Прекрасно. Я подожду тебя внизу.
        Закрыв за собой дверь, Габриель с удивлением подумал о том, что Елена к своим двадцати пяти годам не умела краситься. Он всегда считал, что умение наносить макияж присуще женщинам с рождения так же, как и способность делать много дел одновременно.
        Насколько замкнутый образ жизни она вела?
        Габриель знал, что Елена провела дома большую часть своего детства. Отец часто говорил, что его друг поступает несправедливо, пряча свою единственную дочь, тогда как его сыновья пользуются неограниченной свободой. Неудивительно, что ей так сильно хотелось быть похожей на них.
        Елена отличалась уверенностью в своих собственных силах, и, каким бы печальным ни было ее детство, оно не изменило того, кем она стала.
        Она появилась спустя сорок минут.
        Платье, которое Елена выбрала для свадебной церемонии, было белым, как он и просил, но на этом дань традициям заканчивалась. Наряд длиной до колена был без рукавов и с высоким вырезом. На ногах — белые туфельки на небольших каблучках.
        Елена слегка накрасилась и уложила волосы в аккуратный пучок.
        — Ну как?  — требовательным тоном спросила она.
        — Превосходно. Хороший выбор.
        — Я не смогла заставить себя купить платье длиной в пол. Тогда весь этот фарс превратился бы в еще большую пародию.
        — Вполне,  — с иронией ответил Габриель, испытывая при этом слабое чувство вины.
        Неужели она мечтала о традиционном браке?
        Хотя его не заботили ни ее мечты, ни ее надежды. Кроме того, она всегда может обвенчаться в церкви с кем-то другим после того, как они разведутся.
        Габриель протянул ей небольшой букет белых роз.
        — Для чего эти цветы?  — озадаченно спросила Елена.
        — Это букет невесты, который ты будешь держать, когда мы будем обмениваться клятвами.  — С этими словами Габриель приколол бутон белой розы к лацкану своего пиджака.  — Или ты подумала, что твой возлюбленный жених забудет о такой важной детали?
        Елена ядовито улыбнулась:
        — Поскольку мы не побеспокоились насчет помолвки, гостей или свадебного торжества, я удивлена, что ты помнишь о таких мелочах.
        — Но, любовь моя, там будут фотографы, которые запечатлят нашу радость.
        — Остается только надеяться, что они не узнают о том, что ночь накануне свадьбы мы провели вместе и ты видел меня до того, как мы обменялись клятвами. Будет ужасно, если они скажут, что наш брак обречен,  — ехидно заметила она.
        — В таком случае мы должны убедить их, что мы любим друг друга, чтобы у них не возникло никаких сомнений. Ты так не считаешь?
        — Конечно, мой плесневелый желудек,  — кокетливо захлопала ресницами Елена.  — Мы будем светиться от любви.
        — Плесневелый желудек?  — Она его насмешила. Он не мог понять почему, но что было, то было.
        А еще Габриель понятия не имел, почему ему становится больно, когда он думал о том, как сложились бы их отношения, если бы они встретились при совершенно других обстоятельствах…
        Глава 7
        Помимо них в зале ожидания находились еще три пары влюбленных, светившихся от счастья. Елена ощутила укол зависти. Эти люди женились из самых лучших побуждений. Они соединяли свои сердца по взаимной любви. А она выходила замуж, чтобы Габриель не причинил вреда ее семье.
        Елена позвонила отцу и облегченно вздохнула, когда он не смог подойти к телефону. Она оставила голосовое сообщение, сказав, что перезвонит завтра, и отключила телефон.
        Ее сердце разрывалось на части при мысли, как огорчится ее отец, когда узнает, что она вышла замуж за человека, который опорочил их доброе имя.
        Огромная ладонь Габриеля застыла на ее талии. Елена чувствовала себя очень комфортно в его объятиях, к тому же здесь это было более чем уместно.
        Майкл и его жена Лиза сидели рядом с ними и радостно улыбались, счастливые оттого, что их босс женится.
        Родители Елены поженились в Тоскане в старинной церкви в окружении любящих родственников и друзей. На фотографиях ее отец лучился гордостью, а ее мать, одетая в традиционное свадебное платье, светилась от счастья. Их лица озаряла настоящая любовь.
        Елена никогда не хотела замуж, но иногда представляла себя счастливой невестой в окружении дорогих ее сердцу людей.
        И ничего похожего на этот кошмар.
        На пороге зала появилась служащая и пригласила их на регистрацию брака.
        Елена внутренне похолодела и сидела, не в силах пошевелиться.
        Габриель помог ей подняться и притянул к себе.
        — Ты готова стать миссис Мантенья?  — прошептал он и потерся носом о ее нос. В его глазах светилась скрытая угроза.
        Чувствуя на себе счастливые взгляды, Елена слегка прижалась к его губам.
        — Я так тебя ненавижу,  — шепнула она ему.
        Габриель, словно в наказание, проник языком в ее рот и поцеловал с таким чувством собственности, что ей пришлось ухватиться за него, чтобы устоять на ногах.
        Елена старалась думать о том, что ей противен его поцелуй, но она наслаждалась им каждую долю секунды…
        Пять минут спустя они стали мужем и женой. На пальце Елены сверкало золотое кольцо. Она очень удивилась, что Габриель решил носить такое же.
        На выходе из здания дежурила горстка фотографов в надежде заработать, но в считаные секунды она увеличилась втрое.
        Появились журналисты.
        Можно было не спрашивать, кто предупредил их.
        В толпе послышались аплодисменты. Габриель с Еленой попозировали для фото, но отказались давать комментарии.
        Она могла побиться об заклад, что их фотографии разлетятся по миру до того, как они с Габриелем завернут за угол.
        — Разве тебе не хочется пойти куда-нибудь и отметить это событие?  — с иронией спросила Елена.  — Никогда не слышала о свадьбах без угощения и танцев.
        — Мы в Нью-Йорке. Свадьбы здесь празднуются по-разному,  — ухмыльнулся он.  — Мы вернемся домой и отметим это событие в кругу семьи.
        Елена ничего не ответила, потому что не видела смысла спорить. Этим она могла только отсрочить неизбежное.
        Пути назад не было. Она выходила замуж за Габриеля, полностью осознавая, что ставя свою подпись в брачном свидетельстве, она закрепляет свое обязательство спать с ним.
        Что хуже всего, она жаждала близости с Габриелем.
        Елена умирала от страха, но вместе с тем трепетала от предвкушения того, что ее ждет в его спальне.
        — Я думала, тебе захочется закатить пир на весь мир, чтобы показать всем, что теперь я принадлежу тебе.
        — Мне казалось, ты как-то говорила, что никогда не будешь принадлежать мне?  — чуть насмешливо заметил Габриель.  — А если серьезно, Анна-Мария занимается организацией торжества во Флоренции для всей нашей семьи и друзей. Приглашения будут отправлены завтра.
        — Моя семья приглашена?
        — Наша семья,  — поправил ее Габриель.  — Мы теперь женаты, поэтому твоя семья — это моя семья, и наоборот.  — На его лице все еще играла улыбка, но взгляд стал серьезным.  — Я с нетерпением жажду встречи с твоими родственниками.
        — Не сомневаюсь.
        Он склонился над ней и, взяв ее руку, поднес к своим губам.
        — Тогда мы и отметим нашу свадьбу, но сейчас мои мысли заняты более приятными вещами.
        Елена, затаив дыхание, думала о том, как ее тело могло вести себя так предательски и трепетать при одной мысли о предстоящей ночи.
        Когда машина остановилась у их дома, Габриель вместо того, чтобы выйти, вдруг снова прильнул к ее губам, застигнув врасплох и не дав возможности увернуться.
        — Пойдемте, миссис Мантенья, отпразднуем наш союз.
        Когда они вошли в лифт, Габриелю казалось, что атмосфера стала такой напряженной, словно вокруг них натянули высоковольтные провода.
        — Давай выпьем,  — предложил он, ведя ее в столовую.
        Она шагнула за порог и замерла на месте.
        — Это ты приготовил?  — потрясенно спросила Елена.
        На столе стояли две бутылки розового шампанского в ведерке со льдом и два бокала. Рядом с ними на серебряном подносе находились итальянские и американские закуски и сладости.
        — Праздник для двоих,  — прошептал он, обнимая ее за талию.
        — Что ж, огромное спасибо, потому что я очень голодна.
        Елена встретилась с ним взглядом, зарделась и отвела глаза.
        Габриель внутренне улыбнулся.
        Предвкушение скрепления их клятв только добавляло пикантности их взаимной ненависти.
        Габриель ни на секунду не сомневался, что их влечение взаимно. Он видел, как щеки Елены то и дело покрывались румянцем, и слышал ее сбивчивое дыхание. Но больше всего ему не давали покоя их поцелуи.
        — Присаживайся,  — отодвинул для нее стул Габриель.
        Он открыл шампанское и разлил его по бокалам.
        — За нас.
        — За нас,  — эхом повторила Елена.  — И чтобы этот брак длился как можно короче.
        — И пусть каждый день этого непродолжительного брака приносит как можно больше удовольствия,  — добавил Габриель, наблюдая, как на ее щеках снова разгорается румянец.
        Елена едва притронулась к еде, аппетит Габриеля тоже куда-то пропал.
        Может быть, все дело в том, что он давно ни с кем не встречался, и предвкушение близости с Еленой оказывало на него большее влияние, чем он ожидал.
        Но Габриель решил никуда не торопиться. Впереди ждала целая ночь.
        Он чуть не рассмеялся, потому что в брачном свидетельстве, которое они подписали сегодня, говорилось, что они проведут вместе остаток своей жизни.
        Когда опустела первая бутылка шампанского, Габриель потянулся за второй.
        — Я больше не хочу пить,  — вдруг сказала Елена.  — Я готова идти в постель.
        Он удивленно приподнял бровь, и его охватило волнение.
        Ее щеки были просто пунцовыми, но она не сводила с него взгляда, пристально всматриваясь в его глаза. Габриель нежно провел пальцем по ее щеке, удивляясь бархатистой мягкости ее кожи. Она на секунду закрыла глаза, а когда открыла их, они потемнели и в них плясали огоньки.
        — Я готова идти в постель,  — шепотом повторила Елена.
        Она едва прикоснулась к пище. Ее тело охватила слабость, и ей казалось, что время остановилось. Елена ждала, что Габриель возьмет руководство на себя, скажет, что ужин закончен, и поведет ее в спальню, но он не торопился.
        И Елена поняла, что больше не может выносить эту неопределенность.
        Она сделала первый шаг и победила все свои страхи.
        Боже, смилуйся над ней, но она хотела Габриеля. Хотела близости с ним.
        Но он овладеет только ее телом, а чувства останутся неприкосновенными. Мужчины всегда так поступают, почему она должна вести себя по-другому?
        Но все равно у нее ушло некоторое время, чтобы собраться с силами и выйти из ванной комнаты.
        Габриель ждал ее в кровати, укрытый простыней. Елена знала, что он полностью обнажен. У нее под шелковым халатиком тоже ничего не было.
        Лучи предзакатного солнца проникали в комнату, освещая ее тусклым светом. Елене хотелось, чтобы было совсем темно, тогда она не чувствовала бы себя такой беззащитной.
        Она забралась в кровать, легла на спину и натянула простыню до плеч.
        Габриель повернулся на бок и, приподнявшись на локте, посмотрел на нее сверху вниз. Елена не смогла сдержаться и посмотрела в его глаза. То, что она увидела в них, заставило ее задрожать от страха и восторга.
        Габриель положил свою большую теплую руку ей на ключицу и проследовал вниз, медленно распахивая ее халат, пока не добрался до завязанного на узел пояса. Не сводя с нее глаз, он развязал его.
        Сердце Елены стучало так громко, что отдавалось эхом в ее ушах. Ей стало трудно дышать, а кожа покалывала там, где ее коснулись пальцы Габриеля.
        Когда он наклонился над ней и прильнул к ее губам, она едва успела увернуться.
        Габриель застыл и с недоумением посмотрел на нее, а потом улыбнулся.
        — А,  — тихо шепнул он, покрывая поцелуями ее шею.  — Так ты показываешь, что для тебя наша близость — обязанность и ничего больше.
        Габриель легонько куснул ее за мочку уха, одновременно распахнув ее халатик и открывая ее грудь.
        В его глазах бушевал огонь. Очень нежно он обхватил ее грудь и провел большим пальцем по набухшему соску.
        Елена закрыла глаза от удовольствия.
        — Мы оба знаем, что ты хочешь меня так же сильно, как и я тебя,  — прошептал Габриель, поднялся и привстал на колени над ней. Простыня слетела с него, открывая его грудь и живот, покрытые черными курчавыми волосками, которые чуть ниже становились еще гуще, и там…
        Елена растерянно заморгала.
        Пусть у нее не было никакого опыта в подобных делах, но даже она поняла, что Габриель был крайне возбужден. Он снова коснулся своими жаркими губами ее шеи. Потом еще раз. И еще раз, опускаясь ниже к ее груди, касаясь языком ее набухших сосков.
        Елене хотелось притронуться к нему, но она боролась с искушением и, ухватившись обеими руками за края подушки, с силой сжала их.
        Ей казалось, что она не вынесет этих сладких мук, но в то же время ей хотелось большего.
        Габриель нежно поглаживал ее кожу своими длинными пальцами, заставляя ее тело трепетать от удовольствия. Потом его рука скользнула вниз, он погрузил свой палец в ее жаркое лоно, и Елена стиснула зубы, полная решимости не обращать внимания на его ласки. Но он проник в ее самое потаенное место, которого не касалась даже она сама…
        Теперь застонал Габриель, и его стон больше походил на рычание дикого зверя.
        — Ты просто изумительная,  — сказал он и, положив ладонь на низ ее живота, погрузил в нее еще один палец.
        От его ласк у Елены перехватило дыхание, и она еще крепче сжала подушку, но не смогла сдержать вырвавшийся из груди стон.
        — Признайся, что ты хочешь меня,  — хрипло потребовал Габриель.  — Мне нужно услышать это.
        Разве могла она отрицать правду, отрицать то, что ее тело сошло с ума и требовало его прикосновений.
        — Да, я хочу тебя,  — отчаянно прошептала Елена.
        Габриель застонал и, раздвинув ее ноги, одним резким толчком вошел в нее.
        Елену пронзила острая боль, она глубоко вдохнула и замерла, потрясенная внезапным ощущением того, что находилось в ней.
        — Елена?  — Габриель тоже остановился и изумленно посмотрел на Елену.
        Потом он медленно опустился ниже так, что его грудь слегка касалась ее груди.
        — Обними меня,  — тихо сказал он.
        Потрясение в его глазах сменилось чем-то очень похожим на нежность, и Елене показалось, что ее сердце не выдержит. Она разжала руки и мягко обняла его за спину.
        Его кожа оказалась такой гладкой.
        — Дыши,  — шепнул Габриель. Он склонился над ней и провел рукой по ее волосам.  — Дыши.
        Елена прерывисто вздохнула.
        — Дыши.  — Не сводя с нее глаз, Габриель начал медленно двигаться внутри ее.  — Двигайся со мной,  — прошептал он.
        — Я…  — Она не знала, как это делается.
        Наверное, он все понял.
        — Делай так, чтобы тебе было хорошо.  — Он сделал еще один толчок и снова отодвинулся.  — Двигайся со мной,  — настоятельно призвал Габриель, и Елена немного приподняла бедра.
        Он стиснул зубы, но не закрывал глаза, давая понять, что ничего страшного не происходит. Очень медленно его движения стали набирать темп.
        Из того, что Елена слышала о сексе, она могла сказать, что им занимались в спешке, удовольствие всегда получали мужчины, а женщины просто терпели. Она подумать не могла, что близость может быть нежной. И никогда не представляла, что Габриель такой деликатный и внимательный.
        Подчиняясь инстинкту, Елена вонзила пальцы в мускулистую спину Габриеля и начала двигаться вместе с ним, сначала нерешительно, а потом более уверенно, все больше открываясь навстречу ему.
        Она приподняла бедра еще выше, крепко прижимаясь к Габриелю и чувствуя его горячее дыхание на своей щеке. Поднимавшееся волной наслаждение было таким острым, что Елена не сдержалась и закричала. Она была потрясена тем, что удовольствие может быть таким глубоким.
        Дыхание Габриеля участилось, а потом он громко застонал, сделав последний продолжительный толчок, и рухнул на нее.
        Габриель уткнулся лицом в ее шею и продолжал поглаживать ее по волосам. Елена смотрела в потолок, слушая громкое биение его сердца. Она была слишком потрясена пережитой близостью и не могла собраться с мыслями или попытаться выбраться из-под него.
        Неужели это случилось?
        На протяжении всей своей жизни она слышала, как братья и их друзья обсуждали женщин с презрением, и видела, что они обращались с ними как с какой-то собственностью, это убедило ее в том, что секс был всего лишь инструментом в руках мужчин, чтобы укрепить свою власть над женщинами. Елена пришла к выводу, что выражение «заниматься любовью» принадлежит миру кино.
        Она не была готова к тому, что Габриель окажется таким нежным с ней.
        Даже теперь, когда все закончилось, Елена думала, что он повернется на другой бок и захрапит, и никак не ожидала, что он продолжит ласкать ее, словно она имела для него какое-то значение. И этот человек был ее врагом.
        Она могла только представить, как он будет отдавать себя той, которую полюбит по-настоящему.
        Ей стало горько, и она зашевелилась, чтобы выбраться из-под него. Габриель послушно отодвинулся, и Елена тут же повернулась к нему спиной.
        Она чувствовала его взгляд и ждала, что он начнет обсуждать то, что только что произошло между ними. Но вместо разговоров Габриель обнял ее за талию и притянул к себе.
        Ее глаза наполнились слезами.
        Елена напомнила себе, что приняла на себя обязательство спать с ним. И то, что их близость оказалась для нее самым невероятным и потрясающим опытом, не меняло того, кем они были на самом деле.
        И все же… Никогда в жизни она не чувствовала себя настолько удовлетворенной.
        Глава 8
        Габриель остановился на пороге и посмотрел на спящую Елену.
        Простыня, которой она укрылась, была смятой, словно она боролась с ней.
        Он сам просыпался несколько раз, но не прикасался к Елене, а просто смотрел на нее, и его сердце болезненно сжималось.
        Подумать только, Елена оказалась девственницей.
        Девственницей.
        Она заворочалась и подняла голову.
        — Который час?  — сонно спросила Елена.
        — Шесть часов.
        — Ты занимался спортом?
        Он посмотрел на свои шорты, футболку и беговые кроссовки.
        — С чего ты взяла?
        На ее губах появилась едва заметная улыбка.
        — Я ходил на пробежку в Центральный парк. Ты голодна?
        Она прижала колени к груди и немного застенчиво кивнула.
        — Я быстро схожу в душ и что-нибудь приготовлю на завтрак. Будут какие-нибудь предложения?
        Елена покачала головой.
        Габриель заметил, что она чувствует себя не в своей тарелке, и что-то колыхнулось у него в груди.
        — Ложись и поспи еще,  — сказал он.  — Я разбужу тебя, когда будет готов завтрак.
        Елена молча легла и завернулась в простыню.
        Габриель быстро умылся, переоделся и, снова выйдя на улицу, направился в небольшое кафе, где продавались его любимые круассаны.
        Пока он ждал свой заказ, его мысли вертелись вокруг событий этой ночи. Во время пробежки Габриель решил, что не позволит тому факту, что Елена была девственницей, повлиять на его отношение к намеченному плану. Она оставалась дочерью Иньяцио и по уши увязла в его преступных делах. Только потому, что она была невинной в чем-то одном, не значило, что она невинна в других вещах.
        И он обязательно добьется своего — смоет пятно позора с имени отца и восстановит свою собственную репутацию.
        С этими мыслями Габриель вернулся обратно домой. Он стоял и ждал лифт, когда зазвонил его телефон. Звонил кто-то незнакомый.
        Габриель положил пакет с едой и кофе на мраморный столик в прихожей и взял трубку.
        — Алло.
        — Мантенья?
        Голос на том конце провода был музыкой для ушей Габриеля.
        — Риччи?
        — Это правда? Ты женился на моей дочери?
        — Мы с Еленой поженились вчера…
        — Ах ты…
        — Мы сделали это спонтанно,  — сердечно сказал Габриель, словно Иньяцио не перебивал его.  — Через несколько недель мы устраиваем торжественный прием в честь нашей свадьбы. Ваши приглашения будут отправлены сегодня.
        — Что ты затеял, черт подери?  — зло спросил Иньяцио.
        Замечательно. Именно такой реакции ждал Габ риель. Иньяцио был взбешен. Над ним нависла угроза. А люди в таких случаях обычно начинают ошибаться.
        Если бы Иньяцио знал, что Габриель пытается переманить на свою сторону одного из его самых надежных помощников…
        — Мы ничего не затеваем.  — Габриеля абсолютно не волновало, что Иньяцио может не верить в любовь с его стороны. Главное, чтобы он поверил, что его дочь влюбилась.  — Елена любит меня.
        — Если ты обидишь ее, я убью тебя.
        — Почему я должен обижать ее?  — Габриель вспомнил застенчивый взгляд Елены этим утром, а также ее крики и стоны, когда она рассыпалась на части от наслаждения в его объятиях.
        — Я тебя предупредил,  — с угрозой сказал Иньяцио, но в его голосе слышалась паника.
        Интересно, он переживал за свою дочь или волновался по поводу того, что Габриель получает пропуск в его семью?
        — Так почему ты думаешь, что я обижу твою дочь?  — решил надавить на него Габриель.
        Иньяцио долго не отвечал. Габриель почти слышал, как он напрягает свои мозги, чтобы придумать ответ, который не выдаст его с головой.
        — У вас нет ничего общего,  — наконец сказал он.
        — Елена — моя жена. А я не причиняю вреда тому, что принадлежит мне.
        Габриель положил трубку и спрятал телефон в задний карман брюк. Он подхватил пакет с завтраком и вызвал лифт, ожидая, что его накроет эйфория.
        Но ничего подобного не случилось. Он вообще ничего не чувствовал.
        Войдя на кухню, Габриель увидел Елену, которая выбрасывала вчерашнюю еду в мусорную корзину. Когда она наклонилась, он с волнением посмотрел на ее ягодицы, туго обтянутые брючками черного цвета. Для Габриеля не стало неожиданностью, что после четырех лет воздержания всего одна близость с женщиной пробудит его половые инстинкты. Но он не ожидал, что они будут такими сильными.
        — Я купил круассаны и кофе.
        — Можешь начинать. Я сейчас присоединюсь,  — не глядя на него, сказала Елена, продолжая очищать подносы от еды.
        — Оставь грязную посуду. Чуть позже придет помощница по дому и все уберет.
        — Мытье посуды успокаивает меня.
        — Елена, сядь и ешь.
        Она послушно села за стол и начала медленно жевать, словно выполняла какую-то миссию.
        — Тебе не приходило в голову сказать мне, что ты девственница?  — спокойно спросил Габриель.
        — Нет.
        — Ты считаешь, у меня не было права знать об этом?
        — Нет.
        — Почему?
        Она холодно посмотрела на него. В ее глазах не было того потрясения, которое она испытала, когда он вошел в нее, и не было того удивления, когда она терялась в его объятиях от поглощавшего ее наслаждения.
        Когда Габриель понял, что Елена была девственницей, что она впервые занималась любовью, он постарался сделать так, чтобы успокоить ее и стереть из ее памяти неприятные ощущения, которые она испытала, когда он рывком вошел в нее.
        Габриель пришел в невероятный восторг, когда Елена начала отвечать на его ласки. Медленно, робко она понемногу ожила в его руках.
        — Я сделал тебе больно?
        — Немного,  — пожала плечами Елена.
        — Прости.  — Габриель чувствовал себя очень виноватым.
        Она снова пожала плечами.
        — Если бы ты сказала мне, я был бы более нежен с тобой.
        Что-то в ее взгляде смягчилось прежде, чем она отвела его и тихо сказала:
        — Но ты был нежен.
        — Я был бы нежен с самого начала.  — Габриель взял свою чашку и сделал глоток кофе.  — Я не собираюсь обманывать тебя, ты очень соблазнительная женщина. Последние четыре года у меня никого не было, и я вел себя как дикий зверь. Тебе следовало предупредить меня. Но ты можешь сказать мне почему?
        — Почему я хранила девственность?  — Ее взгляд снова стал холодным.
        — Да.
        — Честно? Если бы я могла, я бы осталась девственницей до конца своих дней. Мужчины — настоящие свиньи, и я была уверена, что не встречу ни одного, кто не подойдет под это описание.
        Габриель поморщился. Он хотел было возразить и встать на защиту сильного пола, но чувствовал, что у него нет на это права после того, как он шантажом вынудил ее отдать ему свою девственность.
        Елена допила кофе и отодвинула тарелку.
        — Но тем не менее я хотела бы поблагодарить тебя.
        — За что?
        — Ты показал, что, если мужчина является свиньей за пределами спальни, не значит, что он не способен быть нежным в ее стенах. Мне следовало предупредить тебя, что у меня никого не было, но мне казалось, это никак не повлияет на твое отношение ко мне. Теперь я вижу, что была не права.  — Елена слегка зарделась, но продолжила:  — Все было не так плохо, как я ожидала.
        — Ты говоришь мне комплимент?
        — Давай не будем увлекаться,  — улыбнулась она.  — Можешь назвать это слабой похвалой.
        — В таком случае после обеда я постараюсь сделать так, чтобы слабая похвала переросла в бурные аплодисменты.  — Габриель не стал говорить, что готов был прямо сейчас усадить ее к себе на колени и снова овладеть ею.
        Но Елена была девственницей, чем немного усложняла их физические отношения, и Габриелю приходилось считаться с тем, что для нее было в новинку все, что касалось секса.
        Его охватил восторг при мысли о том, что именно он будет преподавать ей искусство удовольствия.
        — После обеда? А разве мы никуда не летим?
        — Наш рейс в два пополудни. У нас будет целых десять часов для приятного времяпрепровождения, прежде чем мы приземлимся во Флоренции.
        — В таком случае я прихвачу с собой интересную книгу,  — чуть сиплым голосом ответила она.
        Искушение заключить ее в свои объятия становилось все сильнее, но Габриель сдержался.
        — Выходим из дому через час. Тебе хватит времени собраться?
        Елена молча кивнула.
        — Чудесно. По дороге в аэропорт нам нужно будет заехать в одно место.
        — И куда же?
        — Мы навестим мою мать. Пора познакомить ее с новоиспеченной невесткой.
        Елена с интересом рассматривала белый домик в стиле ранчо, расположившийся на границе округа Сомерсет.
        — Какой хорошенький домик,  — сказала она, выходя из машины.  — Ты жил здесь?
        — Да. Мои родители купили его, когда переехали в Америку.
        — Сколько лет тебе было?
        — Десять.
        — Как ты воспринял этот переезд? Было тяжело оказаться в другой стране?
        — Было весело. Родители постарались сделать так, чтобы происходящее казалось мне большим приключением.
        Они подошли к ступенькам крыльца, и Габриель остановился.
        — Помнишь, я говорил тебе, что моя мать страдает слабоумием?
        Елена нерешительно кивнула. Она не стала затрагивать эту тему, потому что Габриель считал ее частично виноватой за то, что произошло с его матерью.
        В глазах Габриеля его отец был Белоснежкой, а ее отец — Злой Королевой.
        — Просто…  — Он вздохнул, покачал головой и открыл дверь.  — Привет. Есть кто дома?  — крикнул Габриель, войдя в просторную прихожую.
        На пороге показалась высокая женщина в джинсах и белой блузке. Она просияла, увидев Габриеля.
        — Габриель, как я рада видеть тебя. А это, должно быть, твоя жена.
        — Да.  — Он шагнул в сторону и взял Елену за руку.  — Это Елена. Елена, это Лоретта, сиделка моей матери. Как она сегодня?
        — Неплохо.  — Лоретта отворила двери и повела их по коридору в просторную гостиную.
        В кресле у окна сидела хрупкая седовласая женщина и смотрела телевизор.
        — Сильвия, посмотрите, кто к вам пришел,  — обратилась к ней Лоретта.
        Елена потрясенно посмотрела на мать Габриеля. Она знала, что той не могло быть больше шестидесяти, но она выглядела намного старше.
        Глаза Сильвии вдруг вспыхнули, и она поднялась на ноги, глядя на Елену.
        — Хильда!  — воскликнула она.  — Я знала, что ты придешь.
        Хильда? Елена замерла, не в силах пошевелиться.
        Габриель и Лоретта обменялись многозначительными взглядами.
        — Я приготовила комнату для тебя,  — продолжила Сильвия.  — И Джинни… Дженни… Ах, как же ее зовут? Она приготовила мясные тефтели. По-итальянски, а не по-шведски,  — тоненько рассмеялась она.
        Елена все поняла. Ведь Габриель рассказывал ей, что их матери были близкими подругами.
        Сильвия приняла Елену за ее мать, ведь они были очень похожи.
        — Хильда, ты привезла с собой друга,  — сказала мать Габриеля, глядя на своего сына.
        Елена в панике смотрела на Сильвию. Что делать? Сказать этой пожилой женщине, что она ошиблась?
        Но глаза матери Габриеля светились такой радостью, что сказать ей правду было бы слишком жестоко.
        Елена потянулась и взяла Сильвию за руку.
        — Это Габриель,  — тихо сказала она.  — Ты помнишь его?
        — Нет,  — пристально посмотрела та на своего сына.  — А Иньяцио знает, что ты привезла сюда мужчину?
        В ее тоне было что-то такое, от чего сердце Елены громко заколотилось.
        — Он знает.
        — Чудесно,  — сжала ее руку Сильвия.
        — Может, присядем?  — предложила Елена.  — Я очень устала, пока добралась сюда.
        — Я попрошу, чтобы нам принесли чего-нибудь выпить. Как насчет вина? У меня есть бутылка этого… Ох, как оно называется?.. То красное вино, которое ты любишь?
        — Я бы выпила чашечку кофе.
        — Сейчас все будет сделано,  — улыбнулась Лоретта.
        — Я вас знаю?  — уставилась на свою сиделку Сильвия.
        Они вместе усадили женщину обратно в ее кресло и поставили рядом еще одно для Елены.
        Габриель расположился на диване, положил локти на колени и наблюдал за ними.
        — Альфредо ничего не говорил, что ты приедешь,  — сказала Сильвия.
        — Наверное, забыл.
        Каким-то образом они умудрялись беседовать, что было нелегко, потому что Елене пришлось притворяться своей давно умершей матерью, а Сильвия то и дело забывала слова и теряла нить разговора.
        Лоретта принесла кофе и поднос с пирожными и удалилась.
        Габриель не делал никаких попыток присоединиться к их запутанному разговору. Елена могла только представить, что он чувствует, когда его мать так сердечно принимала абсолютно незнакомого ей человека и не узнавала своего родного сына.
        — Они сказали мне, что ты умерла,  — вдруг сказала Сильвия, и Елена растерянно посмотрела на нее.
        — Я болела,  — выдавила она.
        — Что на этот раз? Опять что-то с грудью?
        — Нет. Не рак. Сепсис.  — Мать Елены порезала палец, когда занималась садом. В рану попала инфекция. Хильда провела в госпитале пять дней, ей давали всевозможные препараты, но организм не справился с болезнью, и она умерла.
        — Я говорила Альфредо, что Хильда никогда не умрет. Она не оставит своих сыновей и маленькую дочку. Забыла, как ее зовут.
        — Елена.
        — Да, Елена. Какое красивое имя. Ты получила то платье, которое мы отправили для нее?
        — Оно прекрасно.
        — Да, ты ведь прислала фото.  — Сильвия повернулась и посмотрела на Габриеля:  — Альфредо, ты не принесешь мне альбом? Хильда хочет посмотреть фотографии.
        Габриель молча вышел из комнаты и вернулся со старым альбомом.
        — Вот твой альбом,  — мягко сказал он.
        — Альбом? Но мы хотели вина, не так ли, Хильда? Того чудесного красного вина, которое ты любишь.
        — Я посмотрю, не найдется ли у нас бутылочки,  — ответил Габриель и с грустью посмотрел на Елену.
        Она сочувственно улыбнулась и глянула на альбом.
        — Можно?  — взволнованно спросила она.
        Габриель кивнул в ответ, и Елена открыла первую страницу.
        Похоже, фотографии были сделаны вскоре после приезда Мантенья в Америку. На одной из них десятилетний Габриель сидел на старом диване рядом со своим отцом в этой же самой комнате. Они счастливо улыбались в камеру.
        Еще фотографии. Барбекю на лужайке за домом. Празднование очередного дня рождения Габриеля.
        Елена перевернула еще одну страницу, и ее сердце остановилось.
        Она увидела своего отца рядом с Альфредо. Они сидели, обнявшись, за огромным обеденным столом, уставленным пустыми бутылками из-под вина.
        На следующем снимке были ее старшие братья, которые разворачивали подарки у новогодней елки. Рядом с ними сидел Габриель.
        Потом Елена увидела свою мать с пухлым белокурым младенцем на руках.
        Еще одна страница. На этот раз групповой снимок детей Мантенья и Риччи. Елена потрясенно всматривалась в фотографию, на которой она сидела на коленях у Габриеля…
        Ей показалось, что она упадет в обморок.
        Она бывала в этом доме раньше. Ела и спала под этой крышей.
        Когда она наконец смогла оторвать глаза от фотографий, то встретила вопросительный взгляд Габриеля и молча покачала головой.
        Габриель встал на колени перед матерью и взял ее за руку.
        — Нам с Хильдой нужно ехать.
        — Ты отвезешь ее домой?
        — Да. Но скоро я привезу ее обратно.
        — А Иньяцио знает?  — Лицо Сильвии помрачнело.  — Он в тюрьме?
        — Нет.
        — Но скоро будет там,  — решительно сказала она и коснулась дрожащей рукой щеки своего сына.  — Габриель, он скоро будет там. Ты обещал мне.
        Он поцеловал ей руку, потом обе щеки и лоб.
        — Я обещаю тебе, что Иньяцио Риччи заплатит за свои грехи.
        Сильвия настояла, чтобы проводить их. Тяжело опираясь на руку своей сиделки, она помахала им рукой.
        — До встречи, Вероника,  — попрощалась с Еленой Сильвия, но не сказала ни слова Габриелю.
        Елена брела за Габриелем, словно зомби. Они сели в машину и поехали.
        — Кто такая Вероника?  — тихо спросила Елена, когда они выехали за пределы округа.
        — Сестра матери. Она умерла десять лет назад.
        — Твоя мама всегда такая?
        — Да. Иногда она чувствует себя немного лучше, но почти не узнает меня.  — Он тяжело вздохнул.  — Теперь она потеряна для меня. Иногда мне приходится постараться, чтобы вспомнить, какой она была раньше.
        Инстинктивно Елена взяла Габриеля за руку и сжала ее. Она могла себе только представить, как тяжело ему приходилось. Сильвия вела себя со своим сыном как с незнакомым человеком. И только под конец она смогла узнать его, и то всего на несколько секунд. И они говорили о том, не сидит ли в тюрьме отец Елены…
        — Спасибо, что была добра к ней,  — вымученно улыбнулся Габриель.
        — Мне очень жаль, что она оказалась в таком положении,  — сдавленно сказала Елена.
        — Раньше она была самой энергичной женщиной в мире.
        — Ты часто навещаешь ее?
        — Как только появляется возможность. Когда я вышел из тюрьмы, я хотел отвезти ее обратно в Италию, чтобы она жила со мной, но врачи сказали, что переезд будет слишком большим стрессом для нее.  — Он пожал плечами.  — Я приезжаю к ней раз в две недели и раз в месяц остаюсь на выходные. Было бы намного легче, если бы у меня были братья или сестры. Мы могли бы по очереди ездить к ней. А так с ней остается Лоретта, которую в выходные подменяет другая сиделка. И у матери есть много друзей, которые постоянно навещают ее.
        — Ей очень повезло с таким сыном.
        Елена убрала руку. Ей не хотелось жалеть его, но разве она могла? В конце концов, он тоже был человеком, а его мать оказалась в ловушке прошлого.
        — Ты хорошо сыграла роль своей матери, что было очень нелегко.
        — Когда ты сказал, что они дружили, я понятия не имела, что они были так близки. И я не знала, что бывала в твоем доме и вообще в Америке. Я думала, что впервые приехала сюда всего несколько лет назад.
        — До того как переехать в Америку, наши матери были неразлучны. Наши семьи дружили очень близко между собой.  — Габриель вдруг улыбнулся.  — Я помню, как тебя крестили.
        — Ты был там?
        — Кажется, мне исполнилось девять или десять лет. Это было незадолго до нашего переезда сюда. Ты знаешь, что твой отец приходится мне крестным отцом?
        — Нет!  — ахнула Елена.
        — А мой отец крестил твоего брата Марко, а мать — Франко. Неужели ты не знала этого?  — с любопытством посмотрел на нее Габриель.
        — Похоже, я многого не знаю.  — В ее глазах заблестели слезы.
        — Ты в порядке?
        — Твоя мать… Она приняла меня за мою маму… Впервые в жизни я услышала, что кто-то говорит о ней как о живом человеке, а не ангеле на небесах. В мире Риччи женщина — либо потаскуха, либо Мадонна. Для отца и братьев мама — святая Мадонна, но она любила красное вино!  — Слезы покатились по ее щекам.  — Я никогда не знала, что она любила красное вино. И я понятия не имела, что наши семьи дружили так близко. Мы проводили с вами Рождество.
        Теперь Габриель взял ее за руку и сжал. Она была холодной, как лед.
        — Мы с самого начала были как одна семья, но все изменилось, когда умерла твоя мать.
        — Как?
        — Все прекратилось. Когда мы только переехали в Америку, вы часто навещали нас. Твой отец открывал здесь свое дело, и твои родители решили эмигрировать вслед за нами. Но потом твоя мать умерла, и все разговоры о переезде прекратились. Твой отец по-прежнему навещал нас, когда бывал в Америке, но мы больше не собирались вместе, как одна семья.
        — Ты приезжал к нам,  — отрешенно сказала Елена.  — Я помню, как ты со своим отцом останавливались у нас пару раз. Но это было так давно… Я ничего не знала о том, что ты только что рассказал.
        — Теперь ты понимаешь, почему я так сильно ненавижу твоего отца? Мы были одной семьей. Я любил его. Он подставил не просто моего отца и своего лучшего друга, он предал человека, который был ему как брат. Он позволил мне, своему крестному сыну, отправиться в тюрьму. Он знал, что у моего отца проблемы с сердцем, но ему было все равно. Он позволил моему отцу умереть.
        Елена медленно покачала головой.
        — Нет,  — прошептала она.  — Он не мог так поступить.
        — Но это правда. И ты знаешь, к чему привело предательство твоего отца.
        Елена дрожащей рукой вытерла слезы.
        — Мне очень жаль, что твоей семье пришлось пережить много горя,  — твердо заявила она,  — но, клянусь, мои родные тут ни при чем. Мой отец не такой человек.
        Габриель чувствовал, что она лгала. Но кому? Себе или ему? Вероятно, Иньяцио намеренно не говорил ей правду.
        — Ты утверждаешь, что многого не знаешь о своем прошлом, потому что отец и братья скрывали его от тебя. Не говорит ли это о том, что они не посвящают тебя и в другие дела?
        — Нет,  — упрямо заявила Елена.
        — Или ты заодно с ними, или занимаешься самообманом. Открой глаза. Правда — вот она, лежит на поверхности и ждет, чтобы ты увидела ее.
        Глава 9
        Елена проснулась одна в доме Габриеля во Флоренции, который впечатлил ее даже больше, чем его пентхаус на Манхэттене. Ее поразила роскошная и в то же время уютная обстановка, и она была тронута, увидев картину Джузеппе Арчимбольдо на стене комнаты, которую Габриель отвел под ее кабинет.
        После визита к его матери их отношения изменились. Слово «семья» больше не произносилось, но Елена постоянно возвращалась к нему.
        Как мог ее отец так поступить с Альфредо и с Габриелем, своим крестником? Почему он не встал на их защиту? Конечно, он не был участником их преступления, но ведь преданность — не пустой звук. Семейная верность занимала центральное место в мировоззрении ее отца, а Мантенья считались его семьей. Доказательства этого Елена видела своими собственными глазами на старых фотографиях в альбоме Сильвии.
        Почему отец скрывал, что их семьи связывала такая тесная дружба?
        Она пила кофе на балконе, когда Габриель вернулся домой.
        — Доброе утро, дорогая,  — улыбнулся он и наклонился, чтобы поцеловать ее.  — Ты сегодня рано проснулась.
        — Не так рано, как ты.  — Елена повернулась к нему щекой, чтобы он не мог поцеловать ее в губы.
        За десять дней с момента их брака ее отказ целоваться с ним стал негласным правилом. Она разрешала коснуться своих губ только в присутствии других людей.
        Поцелуи — единственное, что она могла держать под контролем. Габриель ни разу не возмутился, но Елена понимала, что это задевает его за живое.
        Он не шутил, когда говорил, что перелет во Флоренцию будет прекрасной возможностью узнать друг друга поближе. Полчаса спустя после взлета они закрылись в спальне его частного самолета, и с упоением занимались любовью.
        С каждым его прикосновением и поцелуем, ее уносило на такие вершины блаженства, что она прилагала немало усилий, чтобы реагировать на его ласки как можно сдержаннее.
        В этот так называемый свадебный месяц они проводили вместе почти каждую минуту. Первая половина дня отводилась для работы, а потом они отправлялись гулять по городу или катались на машине по тосканским холмам, ходили по музеям и картинным галереям, посещали виноградники и ели в различных ресторанах и кафе. Елена никогда раньше не проводила время таким образом. Для ее отца культурными развлечениями были телевизор и ночные забеги борзых.
        И хотя они с Габриелем часто спорили о том, что считать великими произведениями искусства, их взгляды во многом совпадали. Арчимбольдо был не единственным художником, творчеством которого они восхищались.
        По правде говоря, Елене нравилось общество Габриеля. Если они в чем-то не соглашались друг с другом, их споры всегда были очень оживленными. Несмотря на присущие ему саркастичность и заносчивость, он выслушивал ее без того насмешливого взгляда, которым всегда одаривали ее братья.
        Елена никогда бы не подумала, что можно проводить столько времени в постели, как это делали они. Только малая часть его уходила на сон.
        Габриель был просто ненасытным, и хотя она не могла доставить ему удовольствие своим признанием, но ее страсть была такой же всепоглощающей.
        Единственное, чего она не позволяла Габриелю, оставаясь с ним наедине,  — это целовать ее в губы. Это было бы настоящим предательством по отношению к ее семье. Ей часто приходилось напоминать себе, что она с ним не ради собственного удовольствия, а для того, чтобы спасти от тюрьмы отца и братьев. Габриель был ее врагом, и она не позволяла себе забывать об этом, несмотря на то что наслаждалась его обществом и каждый вечер втайне ждала, когда они снова окажутся в спальне.
        — Ты ходил на пробежку?
        — Ага.
        — Когда я приезжаю домой в Рим, я тоже занимаюсь бегом.
        — Буду рад, если ты присоединишься ко мне. Не беспокойся, я сбавлю скорость, чтобы ты не отставала.
        — Ты думаешь, я буду отставать?
        — Ты ниже меня ростом чуть ли не вполовину,  — весело заметил Габриель,  — и я бегаю каждый день. Поэтому, как ни крути, у меня больше выдержки.
        — Побежим завтра утром,  — приняла вызов Елена.  — В котором часу ты выходишь из дому?
        — Обычно, как только проснусь, но я с радостью подожду, пока ты встанешь.
        — Нет, не надо ждать, буди меня сразу же.
        — Я подниму тебя с превеликим удовольствием,  — хищно улыбнулся он.
        Габриель в точности знал, что сказать Елене, чтобы она пошла с ним на пробежку. Из того, что она рассказывала о своем детстве, он понял, что между ней и братьями шла жесткая конкуренция. Скажи ей, что она не сможет сделать что-то только потому, что она женщина, и она приложит в два раза больше усилий, чтобы доказать твою неправоту.
        Эта черта ее характера приводила Габриеля в восторг.
        Он разбудил ее в пять утра, зная, что если будет ждать дольше, то они упустят сонную тишину утренней красавицы Флоренции.
        Елена зевнула и, молча надев шорты и футболку, вышла вслед за Габриелем на улицу.
        Они бежали какое-то время, когда она наконец окончательно проснулась, и то и дело поглядывала на небо, чтобы полюбоваться первыми солнечными лучами.
        — Кажется, ты не из тех, кто любит просыпаться на рассвете?
        — Не в пять утра. Ты бегал каждое утро с тех пор, как мы приехали сюда?
        — Говорю же тебе, я бегаю каждое утро.
        — Значит, ты идешь на пробежку, потом возвращаешься домой и принимаешь душ. И все это до того, как я просыпаюсь?
        — Ага.
        Елена буркнула что-то очень похожее на ругательство.
        — Ты мазохист?
        Габриель громко захохотал.
        — В тюрьме день начинается очень рано. Я провел два года, поднимаясь в четыре утра, потому что в половине пятого начиналась проверка камер. Это вошло в привычку.
        — Какое-то варварство,  — пожала плечами Елена.
        — Ко всему привыкаешь. Свет выключали в половине одиннадцатого, поэтому у меня хватало времени выспаться.
        — Как ты справился?  — после продолжительной паузы спросила она.
        — Ты о тюрьме?
        Она кивнула.
        — Мне повезло, что мои адвокаты смогли добиться того, чтобы меня не отправили в тюрьму усиленного режима. Не буду врать. Когда я шагнул за порог камеры, меня тошнило от страха перед неизвестностью… но потом я привык, и все стало каким-то… нормальным. Но ты спросила, что помогло мне выжить там?
        Елена не ответила. Она наверняка знала, что он собирался сказать.
        — Я жил жаждой мести твоему отцу. Но давай не будем портить это чудесное утро неприятными разговорами, ведь мы никогда не придем к согласию в этом вопросе,  — добавил он, вдруг почувствовав себя неуютно за то, что нарушил мир, который воцарился между ними.  — Как тебе такой темп? Может, хочешь бежать медленнее? Или быстрее? Или оставляем все, как есть?
        В ответ она прибавила скорости и вырвалась вперед. Ее собранные в хвост волосы развевались на бегу, а упругие ягодицы красиво покачивались.
        Габриель рассмеялся и бросился вдогонку.
        — Как-нибудь нам нужно устроить гонки.
        — Ты победишь,  — уверенно заявила она.
        — Ты не похожа на пессимистку.
        — Я реалистка. Я смогла бы победить тебя только в том случае, если бы ты был болен, но тогда наше соревнование не имело бы смысла. Хотя я смогла бы победить тебя в драке.
        — Ты серьезно?
        — Когда я была маленькой, мы только и смотрели, что реслинг и бокс. Я повторяла движения, которые видела на экране, и отрабатывала их на своих братьях. С тех пор как мне исполнилось восемь лет, они ни разу не вышли победителями из наших драк.
        — Тебе не приходило в голову, что они просто жалели тебя?
        — Это закончилось после того, как я побила их по-настоящему,  — зло ухмыльнулась Елена.  — Я не брезговала щипать и царапать их чувствительные места, когда мне было выгодно. В этом отношении у меня было преимущество: отец убил бы их, если бы они использовали против меня мою же тактику.
        Габриель улыбнулся, представив их потасовки.
        — Твой отец не запрещал тебе драться?
        — Он находил забавным, что его маленьких мачо била девчонка. Так я добилась его уважения.  — Какое-то время Елена бежала молча.  — А что касается учебы, отец не отпустил бы меня в школу вне зависимости от моего поведения. Я оставалась девочкой, и, хотя доказала свою состоятельность физически, мне все равно требовалась защита от этого большого и жестокого мира.
        — А твоего отца не огорчало, что его принцесса превратилась в такого сорванца?
        — Ничуть. Мальчишки не обращали на меня внимания, потому что я ходила в мешковатой одежде и дралась с ними каждые пять минут.
        Габриель захохотал, но ему было совсем не весело.
        — Если он так прятал тебя, почему же разрешил работать в его компании?
        — Чтобы держать меня поблизости и не спускать с меня глаз. Мы с братьями всегда знали, что рано или поздно займемся семейным бизнесом, и отец прекрасно понимал, что не сможет уберечь меня от всех невзгод, когда я повзрослею.  — Елена остановилась, чтобы отдышаться.  — Видишь ли, он на самом деле любит меня.
        — Я знаю.
        — И с тех пор, как я присоединилась к компании, он во многом изменил свое отношение ко мне.
        — Только потому, что увидел, что ты не интересуешься мужчинами, раз у тебя в твои двадцать пять лет не было никакого приятеля,  — проницательно заметил Габриель.  — Твой отец решил, что ты останешься его принцессой до конца жизни.
        — Все совсем не так.
        — Ты думаешь? Твоя мать умерла, когда ты была совсем маленькой. Твой отец окружил своих детей, и в особенности тебя, гиперопекой. И все потому, что ты была девочкой. Будь ты мальчиком, твое детство было бы совсем другим, и ты это знаешь. Ты стала вести себя как мальчишка, чтобы угодить ему, потому что думала, что он ждет от тебя именно этого.
        Елена пожала плечами и снова пустилась бежать.
        — Не совсем. Я видела, что к мужчинам относятся на порядок лучше, чем к женщинам, и понимала, что никогда не добьюсь уважения, если буду вести себя как девочка. Я не хотела быть потаскухой и знала, что мне никогда не стать Мадонной, поэтому решила вести себя так, чтобы не быть ни той ни другой.
        — Но ведь то, что ты женщина, не делает тебя существом второго сорта,  — заметил Габриель. Ему не понравилось, что Елена выросла, твердо убежденная в том, что она может добиться уважения, потеряв свое собственное я.
        — Я в курсе.
        — Женщины не больше потаскухи и Мадонны, чем мужчины — женоненавистники или феминисты. Мы все обладаем какими-то способностями и желаниями, которые делают нас уникальными и ни на кого не похожими.
        Елена не ответила, сосредоточенно глядя на дорогу.
        — Мы почти дома,  — сказал Габриель и посмотрел на распахнутые двери одной из кофеен.  — Давай зайдем выпьем кофе.
        Они зашли внутрь и сели за столик у окна.
        — Как часто ты видишься с отцом?  — спросил Габриель. Он знал, что Елена общается с ним по телефону каждый день, начиная с их первого утра во Флоренции, когда Иньяцио предложил выслать за ней свой частный самолет и спасти ее.
        Она сыграла свою роль просто превосходно, убедив отца, что не нуждается в спасении и невероятно счастлива со своим новоиспеченным мужем. Елена тогда положила трубку и мрачно посмотрела на Габ риеля.
        — Я в самом деле ненавижу тебя,  — сказала она.
        — Однажды ты поймешь, что я не такое чудовище, которым ты считаешь меня,  — просто ответил он.
        Елена задумчиво посмотрела на Габриеля.
        — Я вижусь с отцом так же часто, как ты со своей матерью. Я занимаюсь нашим европейским отделом, а он с братьями имеет дело с Азией и Южной Америкой.
        — Когда твой отец только эмигрировал в Штаты, он создал там множество филиалов компании. Потом они все были закрыты и переехали в другие страны. Теперь твой отец предпочитает работать главным образом в Бразилии.
        — Что ты хочешь этим сказать?
        — Как часто твой отец приезжает в Америку? Когда его нога последний раз ступала на землю Соединенных Штатов? А когда там последний раз появлялись твои братья?
        — Я не знаю. Я не слежу за ними.
        — Твой отец когда-нибудь говорил о поездке в Америку?
        — Нет. Почему ты спрашиваешь?  — подозрительно посмотрела на него Елена.
        — Тебе не приходило в голову, что, может быть, у твоего отца есть причина не ехать туда?
        — Нет, и я буду тебе очень признательна, если ты прекратишь настраивать меня против него.
        — Я просто пытаюсь открыть тебе глаза,  — тихо сказал Габриель.
        — Ты действительно веришь, что я не замешана в том, что произошло между нашими отцами?
        — А ты веришь, что я невиновен?
        — Я первая спросила.
        Габриель сделал глоток капучино и посмотрел на лицо, которое стало таким родным.
        — Не знаю,  — задумчиво ответил он.  — Мне сложно принять, что ты ничего не знаешь о преступных деяниях своего отца… Но чем больше я узнаю тебя, тем тяжелее признавать тебя виновной.
        — У тебя появились сомнения?
        — Много.
        — Я не могу убедить тебя в обратном,  — печально сказала Елена,  — но я верю в твою невиновность.
        — Почему?  — сдавленно спросил Габриель.
        — Чем больше я узнаю тебя, тем больше убеждаюсь, что ты не станешь мстить кому бы то ни было, если у тебя не будет на то причины. Ты веришь, что мой отец виноват, и часть тебя все еще считает, что я тоже замешана в этом деле.  — Елена мрачно посмотрела на Габриеля.  — Но это никак не оправдывает то, к чему ты принудил меня. Я могу верить в твою невиновность, но не думай, что я прощу тебя, потому что этого никогда не случится.
        — Я не просил прощать меня. Если твоя невиновность будет доказана, тогда я извинюсь и буду надеяться, что ты простишь меня,  — спокойно заметил Габриель.  — Но не будем увлекаться. Ты сама сказала, что доказательств твоей невиновности не существует.
        Елена стояла в душе, ожидая, что горячие струйки воды успокоят ее израненное сердце. До сегодняшнего утра они с Габриелем намеренно избегали разговоров о ее семье. Елене не хотелось превратить их брак в поле боя, но их сегодняшний спор только открыл незажившие раны.
        Ее раздражало то, что Габриель посеял в ней сомнения.
        Ежедневные звонки к отцу превратились в пытку. Сколько бы Елена ни твердила ему, что все замечательно, он не верил ей, и в его голосе каждый раз слышалась какая-то паника. У нее создалось впечатление, что ее брак с Габриелем не только шокировал его, но и напугал.
        Елена не хотела допускать мысли о том, что ее отец мог быть повинен в бедах Альфредо.
        Но что она знала о сделках отца в Южной Америке и Азии? Работа этих филиалов никак не пересекалась с работой ее европейского отдела.
        И вопрос Габриеля о том, когда ее отец последний раз приезжал в Штаты…
        Елена не могла вспомнить. Когда она была ребенком, он ездил туда постоянно, часто в компании одного из ее братьев, но потом…
        Неужели они в самом деле боялись появиться в Америке? Если да, то почему?
        Если бы американские власти подозревали их в мошенничестве, они могли бы вручить им международный ордер на арест.
        Но Габриель сказал, что все доказательства спрятаны в подвале часовни на острове Натмег.
        Интересно, как отреагировал бы отец, если бы она спросила его код от двери в часовню?..
        Боже милостивый, она ненавидела себя за то, что сомневалась в нем. За то, что ей приходилось сдерживаться, чтобы не задать этот вопрос. За то, что боялась услышать его ответ.
        И ее мучило то, что она увидела на фотографиях в старом альбоме Сильвии.
        Там была целая история двух семей, которую просто стерли с лица земли, лишив ее красок и жизни и оставив один мрак.
        И Елена в страхе задумывалась, не держат ли ее во мраке неведения по поводу чего-то еще.
        Глава 10
        Штаб-квартира «Мантенья Авто» расположилась на окраине Флоренции. Заводы концерна были раскиданы по всему миру, но здесь находилось его сердце.
        Габриель остановил свою спортивную машину на вершине одного из холмов, чтобы Елена смогла полюбоваться открывавшимся видом. Она смотрела на десятки футуристических зданий и ангаров, которые опоясывал испытательный автодром. В самом центре находилось главное здание цвета электрик в форме символа концерна с серебряной буквой М на фасаде.
        — Реконструкция уже завершена?  — спросила Елена.
        Работа началась, когда Габриель отсидел половину срока. Таким образом Габриель бросал вызов этому миру, заявляя, что он не собирается сдаваться и его бизнес будет только процветать. Елена в то время не знала об участии отца, пока предполагаемом, в том, что случилось с Альфредо Мантенья, и считала такие жесты неуместными.
        Но если быть честной до конца, Елена подозревала, что ее отец все-таки причастен к этому делу, и внутренне сжималась от страха каждый раз, когда слышала подробности расследования и наблюдала за судом.
        — Основные работы завершились месяц назад,  — пояснил Габриель, понятия не имея о мучившей ее тревоге.  — У нас были некоторые проблемы, но ничего серьезного. Когда мы запустим «Альфредо» в следующем месяце, все заработает просто идеально.
        Новая супермашина будет данью уважения Габриеля своему отцу и событием, которого с нетерпением ждет пресса, освещающая новинки автопрома.
        — Как тебе удалось?  — удивилась Елена.  — Босс одной из самых известных корпораций садится в тюрьму за мошенничество и отмывание денег, но его бизнес не рушится, а только процветает и становится еще более стабильным.
        Какое-то время Габриель молча смотрел в окно.
        — Мне помогло то, что в меня верили мои сотрудники,  — наконец тихо ответил он.  — Они занимались делом, пока я отбывал свой срок. Мы решительно настроились вернуть потерянные позиции. Большинство кредиторов тоже верили в мою невиновность.
        Елена смотрела на Габриеля, затаив дыхание.
        Каким образом он вызывал к себе такую слепую преданность? Елена не обольщалась насчет своих собственных сотрудников: их верность соизмерялась размером их зарплаты. А что касалось кредиторов отца, хватило нескольких слов Габриеля, и некоторые из них тут же отозвали свои финансы.
        Габриель завел мотор, и вскоре они уже входили в вестибюль главного офиса «Мантенья Авто», который изнутри отличался таким же футуристическим дизайном, как и снаружи.
        Габриель настоял на том, чтобы поводить Елену по всему комплексу и показать ей последние разработки их автоконцерна. Она была тронута до глубины души его расположением и доверием.
        После той совместной пробежки между ними воцарилась относительная гармония, но, поскольку до торжественного приема в честь их свадьбы оставался всего один день, нервы Елены были натянуты до предела, ведь должны были приехать ее отец и братья.
        Поездка сюда помогла ей отвлечься от того, что ждало ее завтра.
        Елена с любопытством смотрела по сторонам и заметила не только новейшие технологии автопрома, но и то, что сотрудники концерна относились друг к другу с уважением. Елену приятно поразило то, что женщины здесь работали наравне с мужчинами и их не использовали в качестве декораций или для того, чтобы приготовить чай или кофе, тогда как на предприятиях ее отца женщины исполняли только канцелярскую работу, так же как и она сама.
        — Надо же, у тебя заместителем главного инженера работает женщина,  — задумчиво заметила Елена, когда они возвращались в главное здание.
        — Да,  — коротко ответил Габриель, словно речь шла о чем-то само собой разумеющемся.
        Они вошли в зал для пресс-конференций, где их ждали руководители отделов. На столах стояли подносы с едой и кофе.
        На огромном, во всю стену, экране демонстрировали сборку нового суперкара «Альфредо».
        — Он просто потрясающий,  — восхищенно выдохнула Елена.
        — Рад, что тебе понравилось.
        — Ты будешь использовать этот ролик для рекламы?
        — Только для пресс-конференции. Нам не нужна реклама,  — ответил Габриель, заметив неподдельный интерес Елены. Здесь она находилась в своей стихии.  — Мы больше рекламируем автомобили, ориентированные на потребности семьи, что же касается суперкара, будет выпущено только пятьсот «Альфредо», и они уже проданы.
        — Зачем тогда собирать прессу?
        — Эта машина — дань уважения моему отцу, ее должен увидеть весь мир. Я хочу напомнить всем о его невиновности.  — Ее взгляд тут же помрачнел, и Габриель поспешно сменил тему.  — Торжественная церемония добавит публичности нашей торговой марке и престижа нашим покупателям. Им нравится принадлежать к кругу избранных, о котором все знают, но не могут присоединиться.
        — Мне очень хочется попросить тебя сделать еще одну такую машину для меня.
        — В качестве свадебного подарка?  — рассмеялся Габриель.
        — В качестве подарка в честь развода,  — бросила она.
        Габриель обнял ее за талию и поцеловал в висок. Ему нравилось, что теперь она не застывала, как каменное изваяние, стоило ему прикоснуться к ней.
        — Посмотрим, что можно сделать.
        Он с удивлением подумал о том, что еще месяц назад представить не мог никого из Риччи за рулем машины, названной в честь его отца, это было бы слишком даже для него.
        — А пока я могу предложить тебе совершить пробную поездку,  — улыбнулся он.  — Я попрошу нашего Монти, который занимается испытаниями автомобилей, взять тебя на трассу на следующей неделе.
        — Просто фантастика,  — в восторге прошептала Елена.
        Он внимательно посмотрел на нее. Сегодня на ней были темные брюки в обтяжку и блузка лилового цвета. Казалось, ей нравился ее новый гардероб, но она все еще мало пользовалась косметикой и не знала, что делать со своими волосами, собирая их то в хвост, то в пучок. Правда, сегодня ее локоны волнами ниспадали ей на плечи.
        Елена всю жизнь сражалась со своей женственностью. Новой одежды и одного урока макияжа было недостаточно, чтобы изменить успевшие укорениться привычки, и не важно, как сильно она этого втайне хотела. Габриель видел, насколько сосредоточенно она просматривала в Интернете ролики о том, как делать макияж и укладывать волосы, но никогда не пыталась попробовать применить полученные знания. Он не сомневался, что ей на самом деле хотелось быть женственной, но что-то сдерживало ее.
        Иногда при взгляде на нее его грудь сдавливало так сильно, что ему не хватало воздуха. Габриеля не касалось то, что происходило в ее голове, но ему все равно хотелось вытащить наружу все ее мысли и отбросить те из них, которые причиняли ей боль. Которые твердили ей, что она недостаточно хороша такая, как есть.
        Иногда он почти понимал, почему Иньяцио зашел так далеко в том, чтобы защитить ее. В Елене присутствовала странная смесь неукротимости и беззащитности, она была такой сильной и в то же время хрупкой.
        Габриель грустно улыбнулся. Одного не понял Иньяцио, тогда как Габриелю хватило провести в ее обществе пять минут, чтобы узнать, что ей не нужна защита. Елена вполне могла позаботиться о себе сама.
        Больше всего на свете она жаждала уважения.
        На пороге зала появилась помощница Габриеля, Анна-Мария, и многозначительно посмотрела на него.
        Он извинился перед присутствующими и направился к ней.
        — Мы получили доказательства,  — едва сдерживая ликование, тихо сказала она.
        Габриель машинально посмотрел на Елену, которая как раз разговаривала с режиссером рекламного ролика.
        — Ты уверена?
        — Да. Карлос пошел нам навстречу. Он прислал доказательства по электронной почте.
        Габриель закрыл глаза.
        Свершилось.
        Карлос был одним из ближайших помощников Иньяцио, на которого работал несколько десятков лет. Помимо своих детей, Иньяцио доверял ему, как самому себе.
        Габриелю пришлось заплатить кругленькую сумму за преданность Карлоса, но оно того стоило.
        — Мне нужны оригиналы.  — Ему нужны были железные доказательства. Когда он говорил эти слова, Елена повернулась и посмотрела на него с чуть застенчивой улыбкой.
        Как бы она себя повела, если бы узнала, чем он занимается у нее за спиной?
        Если бы он сказал, что теперь у него есть доказательства?
        И какой была бы ее реакция, если бы она узнала, что он собирается с ними сделать?
        Габриель не обманул ее. Их брачный контракт был прозрачным. Брак и ребенок в обмен на уничтожение документов, найденных в подвале часовни.
        Но нигде в контракте не указывалось, что он не может продолжать искать доказательства, чтобы восстановить репутацию своего отца и избавиться от прежней судимости.
        То, что она приняла на веру его обещания, высказанные на словах, не его проблема.
        Но все равно, ему становилось тяжело на душе при мысли о том, как она отреагирует на эту новость.
        — Тебе в детстве сильно не хватало матери?  — спросил Габриель, когда они возвращались домой.
        Елена пристально посмотрела на него, прежде чем ответить. Они очень хорошо научились читать выражение лица друг друга.
        — Не так в детстве, как тогда, когда я была подростком,  — после длительной паузы сказала она.  — Вот в тот период времени мне действительно ее не хватало.
        — Не было кому уравновесить тестостероны?
        — Ага,  — слабо улыбнулась Елена.  — Я почти не видела женщин. Среди репетиторов попадались одни мужчины. То же самое с теми, кто помогал нам по дому. И со стороны отца у меня нет ни одной двоюродной сестры, одни только братья.
        — А родственники со стороны матери? Есть у тебя какие-нибудь тети? Кузины?
        — Моя мать была шведкой, и все ее родственники живут там. Я видела их всего пару раз, но это было очень давно.
        — Но ты ведь часто бываешь в тех краях, и поддерживать с ними контакт не составляет большого труда.
        — Они для меня чужие люди. Мне было двенадцать, когда я виделась с ними в последний раз.
        — Но так не должно быть.
        — Некоторые из двоюродных сестер приблизительно моего возраста хотели дружить со мной, но я обидела их. А теперь слишком поздно ждать расположения с их стороны.
        — А зачем ты обижала их?
        — Потому что они были девочками,  — сухо засмеялась Елена.  — А еще они были красивыми и уравновешенными и носили самые прелестные платья, тогда как я была сорванцом и на вечеринках появлялась в мальчишеской одежде.
        — Тебе хотелось быть похожей на них?
        — Не знаю,  — вздохнула Елена.  — Наверное, да, но я не знала, с чего начать. К тому же мне не хотелось, чтобы братья помнили, что я девочка. Ведь они всегда издевались над девочками.
        — Мне очень жаль, что ты росла, принимая на веру подобные вещи.
        С тяжелым сердцем Габриель закрыл машину и последовал за Еленой в дом.
        Она ушла в ванную комнату, а он улучил минутку, чтобы проверить почту.
        Карлос согласился встретиться с ним лично и сказал, что принесет с собой оригиналы документов, если ему накинут сверху еще сотню тысяч долларов.
        Габриель не стал мелочиться. Он потратил бы любые деньги, чтобы оправдать своего отца и себя самого.
        Анна-Мария не сомневалась, что если Карлосу заплатить еще больше, то это убедит его давать показания лично. Близился конец игры. Если Карлос согласится давать показания в суде, тогда с Иньяцио Риччи покончено.
        Но Габриель не испытывал должной радости.
        Когда их с Еленой дороги разойдутся, она останется совсем одна. Габриель боялся подумать, какую боль причинит ей арест отца. У кого она будет искать поддержку? У братьев?
        Он едва рассмеялся, когда представил, как эти кретины пытаются утешить ее.
        Хотя у нее были родственники в Швеции…
        Габриель резко поднялся. В его голове созрел план.
        Он быстро набрал номер своей помощницы.
        — Мне нужно, чтобы ты нашла семью Хильды Риччи в Швеции,  — попросил Габриель.  — Позвони сразу же, как только что-нибудь выяснишь.
        Завтра вечером они с Еленой будут давать торжественный прием в честь своей свадьбы, пусть ненастоящей, но об этом не знал никто, кроме них двоих. Со стороны Габриеля будет множество народу, а со стороны Елены — только отец и братья. Если его план сработает, он сможет хоть немного сбалансировать количество гостей с обеих сторон.
        Чувствуя себя сравнительно лучше, Габриель направился в спальню. Елена наверняка уже успела выйти из душа, где проводила так много времени, как никто другой. Если бы на ее месте была какая-то другая женщина, Габриель расценил бы это как приглашение присоединиться, но что касалось Елены, она таким образом снимала накопившийся стресс.
        Она стояла наклонившись, завернутая в полотенце. Другим полотенцем поменьше она подсушивала свои волосы.
        Заметив Габриеля, Елена тут же поспешила обратно в ванную.
        Они провели вместе целых три недели, а она до сих пор смущалась в его присутствии.
        Габриель тяжело вздохнул и начал раздеваться.
        Через минуту Елена вышла из ванной в халате, пояс которого был завязан так туго, что было удивительно, как она еще дышит.
        — Ты собираешься в душ?  — Она удивленно посмотрела на Габриеля, стоящего перед ней в одном нижнем белье. На ее щеках тут же заиграл румянец.
        — Чуть позже.
        Когда она наберется смелости и не будет стесняться своей наготы?
        Габриель шагнул к ней и мягко развернул лицом к огромному зеркалу. Он развязал пояс и стянул шелковый халатик с ее плеч, позволив ему мягко упасть к ее ногам.
        — Что ты видишь?
        — Тебя и себя?  — с недоумением спросила Елена.
        — Забудь обо мне. Посмотри на свое отражение и скажи, что ты видишь.
        — Я вижу… себя.
        — И кто же ты?
        — Елена.
        — А кто такая Елена?
        Она сжала губы.
        Габриель убрал волосы с ее плеч и нежно поцеловал в шею.
        — Когда я смотрю на тебя, я вижу женщину. Красивую,  — он поцеловал бархатистую кожу на ее плече,  — умную,  — его губы мягко коснулись ее затылка,  — страстную женщину.
        Проводя языком по ее спине, Габриель опустился на колени и поцеловал ее ягодицы.
        — Ты не потаскуха и не Мадонна. Ты женщина, у которой есть свои собственные желания и потребности.
        Елена стояла не шевелясь, но он чувствовал, как вибрировало ее тело.
        Габриель чуть подвинулся так, что ее живот оказался на уровне его рта, прижался к нему губами, а потом посмотрел на нее снизу вверх.
        Она смущенно смотрела на него, ее лицо пылало.
        — Ты не женщина, которая притворяется мужчиной, ты просто женщина. У тебя стальной характер и губы такие нежные, что ты можешь исцелять своими поцелуями.
        Габриель поцеловал ее в бок, потом провел языком по ее бедру и медленно спустился к ее белокурому холмику.
        Почувствовав аромат ее возбуждения, он прижался лицом к низу ее живота и глубоко вдохнул.
        — Ты пахнешь женщиной, а не мужчиной.  — С этими словами Габриель коснулся своим языком ее набухшей плоти, и Елена тихо застонала.  — Ни у одной женщины нет такой шелковистой кожи. Посмотри в зеркало,  — прошептал он,  — и скажи, что ты видишь.
        Потемневшими глазами она смотрела на свое отражение.
        — Я вижу…  — с трудом произнесла Елена.
        — Ты видишь женщину, которая обладает силой быть кем угодно? Которая может дать волю своей страсти? Потому что именно такую женщину я вижу, когда смотрю на тебя, Елена.
        Она опустила руки и зарылась пальцами в его волосы.
        Габриель оценил ее невысказанное желание как приглашение.
        Он придерживал ее ягодицы одной рукой, а языком доводил до исступления. Габриель подумал, что ему никогда бы не надоело смотреть, как благодаря его ласкам она взлетает на самый верх блаженства.
        Их первая близость была особенной. Габриель пережил шок, когда обнаружил, что Елена — девственница. Такое же потрясение испытала она, когда почувствовала его внутри себя. Потом его шок сменился изумлением от того, что она нашла удовлетворение в его объятиях… Габриель подумал тогда, что такие переживания ни с чем не сравнить.
        Габриель не сомневался, что его мысли еще больше убедят Елену в том, что все мужчины — свиньи, но ему доставляло удовольствие, что только он знал все ее потаенные места. Ее тело откликалось на его ласки. И когда она касалась Габриеля, его самолюбие тешил тот факт, что он был единственным, кого она так ласкала. Он был единственным мужчиной, которого она вообще когда-либо касалась.
        Она не умела скрывать свою страсть. Ее глаза искренне говорили о том, чего она не позволяла своему телу.
        Габриель надеялся, что однажды она придет и соблазнит его. Если бы только она осмелилась и отбросила все свои страхи и сомнения.
        Он понимал, что у Елены не было причины доверять ему и они разведутся прежде, чем он заслужит ее доверие.
        Но тут она притянула его к себе еще ближе, и Габриель позабыл обо всем на свете, кроме удовольствия, которое хотел доставить ей.
        Когда Елена обмякла в его руках, он поднял голову и посмотрел ей в глаза. Потом он поднялся и, подхватив ее на руки, отнес на кровать.
        Она раскинула ноги, и Габриель вошел в нее одним рывком.
        До этого момента он не осознавал, каким острым было его собственное желание.
        И это чувство он носил в себе почти постоянно.
        Глава 11
        Елену охватило такое сильное волнение, что ей хотелось сорваться с места и бежать куда глаза глядят.
        Габриель, который минутой ранее разминал ей плечи, чтобы хоть немного снять ее напряжение, нежно провел пальцем по ее запястью.
        — Уверен, твои родственники не станут устраивать скандал.  — Он говорил неправду только наполовину. На их «торжество» было приглашено больше сотни гостей. И каждый из них знал о вражде между ее отцом и ее мужем.
        Пресса просто сошла с ума. Ходили слухи, что репортеры предлагали тысячи евро за приглашение на праздник. Казалось, каждого волновал вопрос: кто ударит первым — ее отец или ее муж?..
        С каких пор она начала думать о Габриеле как о своем муже?
        Когда они прибыли в гостиницу, одно из самых красивых старинных зданий во Флоренции, которое Габриель арендовал для торжественного приема по случаю свадьбы, думать о таком причудливом повороте событий было совершенно некогда. Стоило им с Габриелем выйти из машины, как их ослепили вспышки десятков фотокамер. Елена ухватилась за его руку, когда они поднимались по ступенькам, где стояла местная охрана, которую теснили репортеры. Когда они вошли, персонал гостиницы приветствовал их поднятыми вверх бокалами с шампанским.
        Елена с замиранием сердца смотрела на красиво украшенный зал и с горечью думала о том, что все их торжество ненастоящее.
        Она посмотрела на свое отражение в зеркале.
        Сегодня Елена чувствовала себя настоящей женщиной.
        Из всех платьев, которые она купила по совету стилиста, это она не собиралась надевать никогда, потому что оно выставляло напоказ ее тело. Ощущение шелка на обнаженной коже казалось райским наслаждением, а тоненькие бретельки и глубокое декольте делали невозможным наличие бюстгальтера. С одной стороны платье доходило длиной до середины бедра, а с другой — до середины голени. Оно опускалось мягкими складками, которые колыхались, стоило ей сделать шаг в своих босоножках на высоких каблуках. Никогда еще ноги Елены не казались ей такими длинными и стройными.
        В салоне красоты ей сделали элегантную прическу, а с макияжем она теперь прекрасно справлялась сама.
        Габриель восхищенно присвистнул, когда увидел ее, и Елена вдруг поняла, что больше не ненавидит его. Когда ее муж подошел к ней и взял ее за руку, она легонько сжала ее, потому что ее сердце было таким переполненным, что она не могла говорить.
        Елена приподняла подбородок и чуть приоткрыла губы, но тут послышался громкий шум, и она быстро отвернулась, отчаянно пытаясь взять себя в руки.
        — Гости приехали,  — пробормотала она, ужаснувшись при мысли, что чуть не поцеловала его, не напоказ, а просто потому, что испытывала потребность прильнуть к его губам.
        Вскоре зал для танцев заполнился гостями, которые поздравляли счастливую пару. И хотя в приглашениях было сказано, что молодожены не ждут никаких подарков, а только присутствия своих дорогих гостей, многие пришли не с пустыми руками. Елена чувствовала себя просто ужасно, принимая их поздравления. Она не сводила глаз со стола, заваленного красиво упакованными подарками, и ее сердце болезненно сжималось от того, что ей хотелось, чтобы все это было по-настоящему…
        Когда Габриель крепче сжал руку Елены, она поняла, что прибыли ее родственники.
        Словно в тумане, она направилась с ним в бар, где их ждали ее отец и братья. Они держали в руках бокалы с шампанским, хотя Елена могла побиться об заклад, что они в любой момент могут заказать двойной виски.
        Четверо мужчин семейства Риччи выстроились в ряд и напряженно смотрели на Елену, пытаясь понять, чью сторону она примет.
        Разве могла она ответить, что у нее не было выбора и, если бы она заняла их позицию, они наверняка все бы отправились в тюрьму?
        Елена теперь даже не знала, хотела ли она становиться на их сторону.
        Притворно улыбаясь, она по очереди обняла каждого. Ей казалось, что она предала их не только своим поступком, но и своим сердцем.
        — Спасибо, что приехали,  — радостно прощебетала она, сделав шаг назад, когда Габриель протянул руку ее отцу, вынуждая того к рукопожатию.
        Елена внутренне напряглась. Она не была уверена, который из них сжимал руку другого сильнее, но ей казалось, что сейчас раздастся хруст переломанной кости.
        Потом Габриель пожал руки ее братьям.
        Когда с обменом любезностями было покончено, Роберто, младший из братьев, окинул ее насмешливым взглядом:
        — Что Мантенья сделал с тобой? Ты выглядишь как девчонка.
        — Больше как потаскуха,  — тихо, но в то же время достаточно громко, чтобы услышала Елена, бурк нул Франко.
        Она покраснела от оскорбления, которого боялась всю свою жизнь.
        Габриель сжал ее руку и смерил их презрительным взглядом:
        — Ваша сестра — красивая и умная женщина, и я буду очень признателен, если вы оставите свои сексистские шуточки при себе, чтобы их не слышала ни она, ни тем более я.
        Лица ее братьев потемнели от злости, но ее отец крепко сжал Франко за локоть, призывая замолчать. Они все понимали, что Габриель что-то затеял, женившись на их сестре, но не знали, чего именно им ждать, поэтому не могли позволить себе выступать против него.
        — Прошу нас извинить, но нам нужно встретить гостей, которые только что прибыли,  — с ледяной улыбкой сказал Габриель.  — Уверен, мы сможем поболтать чуть позже. Скоро мы пригласим всех за стол, так что вам будет чем заняться.
        Елена не знала, ругаться с ним за его обидный намек или смеяться из-за того, как вытянулись лица ее братьев. Коренастая, тучная четверка Риччи выглядела так, словно собралась играть роль в одном из боевиков Мартина Скорсезе.
        А потом Габриель подвел ее к элегантной белокурой женщине.
        — Елена?  — радостно улыбнулась она.
        — Тетя Агнесс?  — потрясенно посмотрела на нее Елена и тут же оказалась в крепких объятиях сестры своей матери.
        — Я так рада видеть тебя,  — на прекрасном итальянском сказала Агнесс.  — Я ужасно скучала по тебе.
        — Ты одна?  — спросила Елена, вытирая слезы салфеткой, которую вручил ей Габриель.
        Он поцеловал ее в затылок и шепнул, что оставит их наедине.
        — Хенрик в Канаде в командировке, но Элизабет приехала со мной. Она сейчас переодевает Аннику. Ты знала, что у твоей сестры есть ребенок?
        Елена молча покачала головой.
        — Малин тоже хотела приехать, но ей самой рожать через три недели, поэтому ей не разрешили лететь. Но она попросила передать, что любит тебя. Твой отец здесь?
        — Да.
        Ее тетя нахмурилась, но промолчала.
        — А вот и Элизабет с Анникой,  — снова просияла она.
        И опять Елена оказалась в теплых объятиях. Они все присели за один из столиков и дали Елене подержать малышку Аннику, похожую на маленького ангелочка.
        — Поверить не могу, что у тебя есть ребенок,  — не могла прийти в себя Елена.  — Последний раз, когда мы виделись, ты была подростком.
        — А ты называла меня тогда глупой девчонкой и дергала за волосы,  — рассмеялась Элизабет.
        Елена помрачнела.
        — Я простила тебя,  — потрепала ее по руке сестра, и Елена смущенно улыбнулась.
        — Мне так стыдно, что я не поддерживала с вами никаких отношений,  — призналась она.
        — В этом нет твоей вины,  — вмешалась Агнесс.  — Ответственность лежит целиком на мне. Похоже, мне не следовало предлагать твоему отцу, чтобы ты пожила у нас.
        Елена потрясенно посмотрела на свою тетю.
        — Тогда тебе исполнилось двенадцать лет. Ты была так несчастна, поэтому я посчитала несправедливым, что твой отец отгородил тебя от всего мира. Мне казалось, он будет рад, что ты окажешься под женской опекой, но я ошиблась.
        — Так вот почему мы перестали видеться?
        — Ты знаешь своего отца. Он правит железным кулаком и не приемлет неповиновения, особенно со стороны женщин.
        Елена посмотрела на Габриеля, окруженного толпой мужчин. Все они громко хохотали.
        Ее муж никогда не вел себя с женщинами как с людьми второго сорта. И он никогда бы не спрятал своего ребенка под замок. Может, он и потребовал, чтобы ее отец и братья близко не подходили к их будущему ребенку, но он бы смягчился, если бы это было в интересах малыша.
        Елена поцеловала сладкую макушку Анники, и ее сердце пронзила боль при мысли об их с Габриелем совместном ребенке.
        Возможно, прямо в эту секунду в ее теле происходит чудо, там зарождается маленькая жизнь, которая станет частью ее самой и Габриеля.
        Он сделал для нее самый лучший подарок: пригласил ее шведских родственников, вернул ей семью, в которой она так нуждалась.
        — Мне кажется, твой муж совсем не похож на твоего отца. Должно быть, он очень тебя любит.  — Произнесла Агнесс с улыбкой.
        Нет. Он не любил ее. Габриель никогда не полюбит того, в ком течет кровь Риччи. Но то, что он сделал, пригласив ее семью в Италию…
        Елена через силу улыбнулась и сделала глоток шампанского.
        Через несколько минут к их столику подошел Габриель.
        — Прошу прощения, дамы, но мне нужно забрать свою жену. Время обратиться к нашим гостям.
        Елена взяла его за руку и поднялась на ноги, пообещав поговорить с Агнесс и Элизабет чуть позже.
        — Ты можешь дать мне пару минут, чтобы привести себя в порядок?  — тихо спросила Елена. Ей хотелось уединиться и собраться с силами.
        — Конечно,  — улыбнулся Габриель и нежно коснулся ее щеки.  — Ты выглядишь просто превосходно. Ты настоящая красавица.
        Елене хотелось поблагодарить его и за комплимент, и за то, что пригласил ее родственников из Швеции, но она побоялась расплакаться.
        — Я подожду тебя за углом,  — сказал он и поцеловал так нежно, как никогда прежде.
        Она вошла в женский туалет и направилась прямо к зеркалу.
        Что происходит? Неужели она переживала что-то похожее на стокгольмский синдром? Елена как-то слышала, что женщины, которых похищали, влюблялись в своих похитителей и оправдывали их поступки, но не могла понять, как такое могло случиться.
        Елена упрямо твердила себе, что она не влюблена в Габриеля. Просто он оказался не таким мерзавцем, каким она привыкла его считать.
        Поправив макияж, она вышла в коридор и столкнулась с отцом.
        Он раскрыл руки, и Елена скользнула в его объятия.
        Как она могла сомневаться в нем? Он был ее отцом. Он растил ее в одиночку, и пусть допустил некоторые ошибки, его побуждения были самыми добрыми.
        Или она не права?
        — Елена, ты счастлива?  — спросил отец, не сводя с нее пристального взгляда. Что он хотел увидеть? Сомнение?  — Этот Мантенья, он хорошо обращается с тобой?
        — Да, и я очень счастлива с ним.
        Елена говорила правду, потому что на самом деле была счастлива с Габриелем.
        Не раз она забывала, почему находится рядом с ним, потому что ее захлестывали эмоции. Габриель относился к ней так хорошо, как никто и никогда. Он прислушивался к ней и считался с ее мнением. Габриель занимался с ней любовью так, как будто она что-то значила для него.
        Если он обращался подобным образом с ней, Риччи, можно было только представить, как он будет обращаться с той, которую полюбит.
        У Елены закружилась голова.
        — Когда ты вернешься на работу?  — спросил отец.  — Твоим сотрудникам не хватает тебя.
        — Нужно закончить кое-какие дела,  — ответила она, избегая прямого ответа. Неужели отец не в курсе, что она не прекращала работать? Каждый день Елена общалась с сотрудниками и решала проблемы, если таковые случались. А такое происходило очень редко.  — Думаю, я скоро появлюсь на работе.
        Вернуться в офис, мотаться по Европе в отчаянной попытке заслужить одобрение отца, что теперь казалось абсолютно бессмысленным.
        За эти недели, которые она провела вне стен своего кабинета, она поняла, что ее должность была не чем иным, как подачкой. Елена была всего лишь высокооплачиваемым надсмотрщиком. Отделения компании, находившиеся под ее управлением, не нуждались в ней. У каждого были свои команды менеджеров, которые прекрасно справлялись без нее.
        Елена даже не любила свою работу!
        Почему осознание этого факта заняло у нее столько времени?
        Но она не умела ничего другого. Елена с горечью подумала, что больше ни на что не годилась.
        — Я дам тебе знать,  — пообещала Елена. Она поцеловала отца в щеку и мягко высвободилась из его объятий.
        — Если он обидит тебя…
        — Знаю,  — с легкой иронией произнесла Елена.  — Я скажу тебе. Но он не обидит меня.
        — Что он говорит обо мне?  — спросил вдруг отец, когда Елена развернулась, чтобы уйти.
        Она боялась этого вопроса, потому что не сомневалась, что, если на нее надавить, искушение признаться во всем будет слишком сильным, и она не сможет соврать ему.
        Но что-то во взгляде отца заставило Елену остановиться.
        Иньяцио Риччи что-то тревожило, и она боялась подумать, что это может быть.
        Елене не пришлось отвечать на вопрос отца, потому что ее позвали на сцену, где ее ждал Габриель.
        В порыве чувств она еще раз обняла отца и начала пробираться к сцене сквозь толпу радостно возбужденных гостей.
        Габриель видел, как поначалу чуть растерянное выражение лица Елены вдруг смягчилось, когда она посмотрела на него, и в ее глазах промелькнуло что-то такое, чего он не видел никогда раньше.
        Он не встречал более прекрасной женщины, чем была Елена в этот вечер. Когда она наконец подошла к нему и взяла за руку, его сердце пронзила мучительная боль.
        Габриелю вручили микрофон. Он просто поблагодарил гостей за то, что они пришли, и извинился, что их свадьба состоялась в такой спешке.
        — Вы знаете, как это бывает,  — с улыбкой сказал он.  — Вы встречаете кого-то, и за один день ваша привычная жизнь меняется, и вы посвящаете оставшуюся ее часть кому-то другому.  — Габриель подождал, пока стихнут одобрительные возгласы, и продол жил:  — Любовь переворачивает все с ног на голову, и вы теперь принадлежите тому, кого любите.
        Габриель собирался адресовать последние слова Иньяцио, сразить его наповал тем, что его любимая дочь спит с его врагом, но не смог, не в силах отвести глаза от женщины, на пальчике которой сверкало его обручальное кольцо.
        Габриель подумал о помощнике Иньяцио, который собирался продать своего шефа, и представил реакцию Елены, когда она узнает, что он по-прежнему намеревается посадить ее отца за решетку. Но потом он вспомнил собственного отца, который умер через несколько дней после оглашения приговора Габриелю, зная, что его сын невиновен, а человек, которого он считал своим братом, предал его.
        Габриель подумал о своей матери, такой энергичной и жизнелюбивой, легкая рассеянность которой после смерти мужа и заключения под стражу сына начала прогрессировать с ужасающей скоростью.
        И все благодаря Иньяцио.
        Габриелю пришло в голову, что он забыл добавить в этот список Софию.
        Но ее было не сравнить с Еленой. Елена никогда бы не бросила его. Она была из тех жен, которые навещают своих мужей каждую неделю, на свидание приходят первыми и уходят последними. Она поверила бы в его невиновность.
        Елена и так верила ему. И это после всего, что он сделал с ней.
        Если он передаст доказательства вины ее отца в ФБР, как он намеревался поступить с самого начала, он навсегда потеряет ее доверие.
        Неужели она мало страдала?
        Поздравления гостей отвлекли Габриеля от мрачных мыслей. Пауза после его речи затянулась, и все подумали, что он закончил речь. В любом случае Габриель уже не помнил, что собирался сказать.
        — Потанцуем?  — спросил он Елену, когда снова заиграла музыка.
        Она подарила ему одну из своих застенчивых улыбок, которые он так обожал, и кивнула.
        Габриель повел ее в центр танцевального зала и заключил в свои объятия.
        Елена обвила его шею руками и заглянула в его глаза.
        — Спасибо, что пригласил моих родственников.
        Габриель понимал, что она говорила о родных своей матери.
        — Всегда, пожалуйста. Мне кажется, они приятные люди.
        — Ты прав.  — Ее глаза сияли.  — Спасибо.
        Она прижалась к нему и, чуть приподнявшись на цыпочках, осторожно прильнула к его губам.
        Габриель замер, не зная, был ли этот поцелуй знаком признательности или чего-то большего.
        Но когда она еще крепче обняла его и приоткрыла свои губы, он осмелился подумать, что она чувствует по отношению к нему что-то большее, чем благодарность.
        Его обволакивало ее сладкое дыхание и аромат, исходивший от ее тела. А мягкость ее губ…
        Габриель забыл, что всего пару недель назад эта вечеринка задумывалась с единственной целью — показать отцу Елены, что теперь его дочь принадлежит врагу.
        Но все вдруг стало бессмысленным.
        Елена легонько касалась его губ своими, и ее поцелуй был самым волнующим переживанием в его жизни.
        Габриель провел рукой по ее спине и, коснувшись ее затылка, ответил на ее поцелуй с такой же нежностью.
        Когда Елена наконец отстранилась, она уткнулась головой в его плечо и сдавленно рассмеялась.
        Габриель крепко сжал ее в своих объятиях, наслаждаясь близостью ее тела, и ему вдруг захотелось, чтобы все было по-другому.
        Глава 12
        Остаток вечера прошел превосходно. Елена не ожидала, что получит такое удовольствие от этой вечеринки, приятной неожиданностью которой стала встреча с ее шведскими родственниками. Ей хотелось плакать каждый раз, когда она вспоминала об этом поступке Габриеля. Когда он приглашал их, то не думал о себе, а только о ней.
        Единственное, как она могла выказать ему свою признательность,  — это дать ему то, чего так долго лишала его. И Елена поцеловала его.
        Вернувшись домой, они сразу пошли в спальню.
        Елена закрыла за собой дверь и, прислонившись к ней, расстегнула ремешки своих босоножек. При этом она не сводила глаз с самого красивого мужчины в мире.
        Габриель тоже смотрел на нее, и в его глазах бушевало пламя.
        Елена протянула руку и шагнула к нему. Взяв его ладонь, она прижала ее к своей груди, давая ему услышать, как громко стучит ее сердце, которое еще недавно было одиноким, а теперь переполняет любовь.
        Дыхание Габриеля стало прерывистым, а глаза потемнели еще больше.
        Елена обвила его шею руками и медленно провела губами по линии его подбородка, вдоль его щеки, а потом прильнула к его губам. Скользнув рукой по его груди, она начала расстегивать его рубашку, и их поцелуи стали более жаркими.
        Одной рукой Габриель прижимал ее к себе, а другой расстегнул молнию на брюках. Затем он снял рубашку, брюки и нижнее белье, и Елена почувствовала прикосновение его отвердевшей плоти к своему животу.
        Она даже не представляла, что может испытывать такое сильное физическое желание.
        Елена оторвалась от его губ и сделала шаг назад.
        Габриелю показалось, что он тонет. Он представить не мог, что всего лишь один поцелуй может воспламенить его тело чем-то более взрывоопасным, чем просто страсть. Габриель испытывал это чувство впервые в жизни и не мог сопротивляться ему.
        Прямо сейчас, в этот момент, Елена целовала его так, словно хотела поглотить, а ее взгляды были такими пронзительными, что было бы легче отрубить себе ногу, чем уйти от нее.
        — Ложись в кровать,  — прошептала она.
        Габриелю показалось, что его ноги стали ватными. Он послушно забрался на кровать и прислонился к изголовью.
        Елена глубоко вздохнула и, ухватившись дрожащими руками за край платья, стянула его через голову. Ее белокурые волосы расплелись и рассыпались по плечам.
        Она осталась в одних кружевных трусиках белого цвета.
        Елена посмотрела на Габриеля. Ее щеки горели, но на этот раз она не пыталась прикрыться.
        Габриель тяжело сглотнул, ухватившись за простыни. Ему хотелось вскочить, бросить Елену на кровать и войти в нее, потому что желание было настолько мучительным, что он едва сдерживался.
        Не сводя с него глаз, она подошла к нему, остановилась у края кровати и медленно, мучительно медленно стянула с себя остатки одежды.
        Забравшись на кровать, Елена села на Габриеля сверху и набросилась на его губы с такой жадностью, словно от этого зависела ее жизнь.
        А потом она начала покрывать поцелуями его шею, грудь и живот. Ее руки ласкали Габриеля с такой страстью, что ему стало трудно дышать. Когда Елена обхватила губами его тугую плоть, он сжал руки в кулаки, и ему показалось, что его грудь обожгло огнем. Никогда еще он не испытывал такого сильного желания.
        Со стоном он смотрел, как поднимается и опускается ее белокурая головка. Ему отчаянно хотелось потянуться к Елене, коснуться ее, но он боялся, что она испугается и остановится.
        Когда Габриель был почти на грани, Елена подняла голову и проследовала своим язычком вверх по его животу и груди, пока не коснулась его губ. В тот же момент, когда ее язык проник в его рот, она раздвинула ноги и приняла его в себя.
        Габриель смотрел, как она закрыла глаза, а ее красивое лицо приняло выражение блаженства.
        Он крепко держал ее в своих руках, когда она начала двигаться. С ее губ срывались тихие возгласы, которые вскоре переросли в громкие стоны.
        На протяжении стольких ночей Габриель мечтал о том, чтобы Елена покорилась желанию и выпустила его на свободу, но он и подумать не смел, что все произойдет именно так. Ему хотелось, чтобы эти минуты длились целую вечность.
        Когда Габриель почувствовал, как в нем начинает подниматься волна блаженства, он стиснул зубы, чтобы сдержаться, но мягкость кожи, ритм движений и жаркое дыхание Елены сделали его сопротивление невозможным.
        Когда она выкрикнула его имя и еще глубже впустила его в себя, Габриель перестал сдерживаться.
        — Елена, бог мой, Елена,  — со стоном выдохнул он и подумал, что никогда в жизни не переживал ничего подобного.
        Позже, когда на них снизошел покой, Габриель приоткрыл глаза и нежно поцеловал Елену в лоб, а потом уснул самым глубоким и самым сладким сном.
        В это утро Габриель не пошел на пробежку. Он вышел на балкон и присоединился к Елене, которая пила кофе и любовалась просыпающейся Флоренцией.
        При виде Габриеля ее лицо озарила радостная улыбка.
        Они спали в одной кровати почти три недели, и только этим утром ему казалось, что этой ночью была их первая настоящая близость.
        Габриелю хотелось подхватить Елену на руки и отнести обратно в кровать.
        С другой стороны, его подмывало надеть кроссовки и броситься прочь так быстро, насколько хватило бы сил.
        Габриель налил себе кофе и присел рядом с Еленой.
        — Надеюсь, ты не будешь возражать, что я надела твой халат,  — смущенно сказала она.
        Его охватило волнение, когда он посмотрел на Елену, завернутую в его халат, со спутанными волосами после жаркой ночи любви и с блеском в глазах…
        — Конечно нет. Ты сегодня рано.
        — Я проснулась от боли в животе,  — чуть нахмурившись, ответила она.
        — Ты в порядке?  — с тревогой спросил Габриель.
        — Я приняла болеутоляющее, а это значит, что я не беременна.
        Габриель мысленно вздохнул от облегчения. Он даже не подозревал, что так сильно обрадуется этой новости. Елена не беременна, значит, он сможет удерживать ее рядом еще дольше.
        — Ты расстроилась?  — попытался понять ее чувства Габриель.
        Может, она на самом деле хочет, чтобы их отношения закончились как можно скорее? Ведь когда Елена забеременеет, она сможет уйти.
        Но ведь ей не захочется уходить после этой ночи?
        Она уйдет, когда узнает, что он собирался сделать.
        — Немного.  — Елена сделала еще один глоток кофе.  — Не знаю, почему мне казалось, что это случится так быстро.
        — Это случится в нужное время.  — Габриель провел пальцем по ее щеке и пришел в восторг, когда она потерлась о его руку. Он обожал ее скулы, которые были созданы для прикосновений.  — Ты правда так хочешь этого ребенка?
        Такой вопрос следовало задавать раньше, до того, как заставлять подписывать контракт, где единственным условием получения свободы было рождение его ребенка.
        О чем он только думал?
        В какое чудовище он превратился?
        — Очень,  — кивнула Елена.  — Никогда бы не подумала, что такое случится…
        — Потому что только девочки, точнее женщины, рожают детей, а ты не хотела быть девочкой?
        — И это тоже,  — рассмеялась она, немного расслабившись.  — Но не забывай, я собиралась оставаться девственницей до конца жизни и никогда не думала, что это станет возможным.
        Елена сказала это так, словно Габриель предоставлял ей свободу выбора в данном вопросе, тогда как на самом деле у нее совсем не было выбора.
        Как после всего случившегося она жила с ним?
        — Тебе скоро уходить?  — Елена легонько сжала его ладонь.
        — Да.
        Габриеля сбивали с толку охватившие его противоречивые чувства: ему хотелось остаться с ней и в то же время уйти.
        — Я вернусь во вторник.  — Он поднялся из-за стола и, наклонившись, поцеловал ее в губы.
        Габриель предупредил вчера, что ему нужно будет уехать на пару дней, но не сказал, что летит в Бразилию.
        Это будет первая их разлука с тех пор, как он вырвал ее из лап бандитов на острове Натмег.
        Елена обхватила его за шею и поцеловала в ответ.
        — Когда ты вернешься…  — она густо покраснела,  — мы снова сможем делать ребенка и получать от этого удовольствие.
        Габриель глубоко вдохнул и поцеловал ее на прощание.
        Он молил Бога, чтобы этот их поцелуй не оказался последним.
        Габриель сел в машину, зная, что вскоре ему придется принять решение. Завтра он встречается с Карлосом в Бразилии. Если он сумеет сделать правильный ход, оригиналы обвинительных документов окажутся у него в руках. А если Габриелю удастся удовлетворить запросы Карлоса, он сможет убедить его дать показания против Иньяцио.
        И если все пойдет согласно его плану, последний окажется за решеткой в течение нескольких дней.
        И тогда Габриель потеряет Елену.
        Елена сделала последний круг на гоночном треке и вышла из машины. Ее лицо сияло.
        Сегодняшний день был одним из самых лучших в ее жизни. Особенным его делало то, что Елена никому, в частности своим братьям и отцу, ничего не доказывала, но пробовала свои силы ради собственного удовольствия.
        Наконец она поняла, о чем говорил Габриель, когда упоминал о желаниях, которые присущи лично ей, а не ее полу. Елена училась видеть в себе женщину, но также начинала понимать, что ее женственность не исключает традиционно мужских занятий, которые нравились ей.
        И все благодаря Габриелю, который открыл ей глаза, заставил принять себя такой, как она есть, и увидеть в себе женщину.
        На обратном пути с трека Елена завернула к главному офису.
        — Габриель у себя?  — спросила она секретаря.
        — Приехал час назад,  — узнав ее, ответила девушка.  — Он в своем кабинете.
        — Спасибо.  — Елена достала телефон, чтобы проверить, не было ли пропущенных звонков или сообщений от Габриеля, но ничего такого не обнаружила.
        Что он тут делает? Во время вчерашнего разговора он не сказал, что вернется чуть раньше.
        С радостной улыбкой на лице Елена поспешила в его офис. Поднявшись по ступенькам, она миновала худощавого мужчину в кричащем костюме серебристого цвета. Его лицо показалось ей знакомым, но Елена не смогла вспомнить, откуда она могла знать его.
        Она постучала в дверь, не желая входить без приглашения.
        Дверь открыла Анна-Мария, которая побледнела, увидев Елену.
        Габриель, сидевший за столом, тут же вскочил на ноги.
        — Елена? Что ты тут делаешь?  — в ужасе спросил он.
        Она видела, что ее приход оказался для них полной неожиданностью. Они были похожи на двух провинившихся школьников.
        — Что тут происходит?  — потребовала ответа Елена. Ей казалось, что она сейчас увидит их нижнее белье на полу.
        — Ничего,  — ответил Габриель, поспешно собирая какие-то бумаги со стола.  — Я не ждал тебя.
        — Я была на гоночном треке. Ты сам предложил мне испытать одну из машин.  — Елене стало интересно, что же такого в документах, которые, судя по всему, Габриель не желал ей показывать.
        Ей вдруг стало не по себе.
        Тот мужчина в коридоре…
        Елена выхватила бумаги из руки Габриеля.
        — Елена…
        Он попытался отобрать их, но было слишком поздно.
        Ей хватило нескольких секунд, чтобы просмотреть, о чем шла речь в этих документах, и у нее потемнело в глазах.
        Тот мужчина. Она знала его.
        — Нет,  — прошептала она, яростно качая головой.  — Нет.
        Лучше бы она обнаружила их нижнее белье на полу.
        — Анна-Мария, оставьте нас,  — потребовала она, не сводя глаз с Габриеля.
        Дверь с грохотом захлопнулась.
        — Так вот почему твоя помощница вела себя со мной так странно. Она знала обо всем с самого начала?
        — Елена, позволь мне все объяснить.
        — Что ты хочешь объяснить?  — зло бросила она.  — Что ты все это время обманывал меня? Расскажешь, как обманом женился на мне, убеждая, что спасешь моего отца от тюрьмы, а сам дальше строил козни против него?
        Она отдала ему всю себя, а он обманывал ее.
        Ей казалось, что ее сердце разрывается на куски.
        — Я никогда не обманывал тебя,  — пытаясь говорить спокойно, ответил Габриель.  — В контракте ничего не говорится о том, что я прекращу попытки очистить свое имя и найти доказательства вины твоего отца.
        — Ты говоришь неправду!  — крикнула Елена. Она схватила документы и начала рвать их на куски.  — Ты лгал мне с самого начала. Ты знал, черт побери, что я поверю тебе, что ты оставишь моего отца и мою семью в покое. Боже мой, мне казалось, что ты особенный, и я была готова родить тебе ребенка! А ты просто использовал меня, мерзавец.
        — Черт подери, Елена,  — схватился за волосы Габриель.  — Я провел два года в тюрьме за преступление, которое совершил твой отец. Мой отец умер от сердечного приступа, и ты видела, что случилось с моей матерью. Неужели ты и вправду считала, что я оставлю все, как есть? Твой отец должен понести наказание.
        — Если мой отец совершил эти преступления, тогда да, он заслуживает расплаты, но не я. Я ничего не сделала ни тебе, ни твоей семье, никому.  — Слезы лились по ее щекам.  — И ты знаешь, что это правда. Ты знаешь, что я невиновна, но тебе наплевать, потому что для тебя главное — отомстить.
        — Елена…  — побледнел Габриель.
        — Сколько ты заплатил Карлосу за предательство?  — закричала она.  — Сколько ты дал ему, чтобы он пошел на обман?
        — Это не обман. Это правда. Я хотел только одного — восстановить доброе имя своей семьи. Но клянусь тебе, я не знал, что ты невиновна, иначе я бы ни за что не стал втягивать тебя в это дело.
        — Ты думаешь, твое признание что-нибудь изменит? Я больше никогда не поверю ни одному твоему слову.  — Из ее груди вырвался нервный смех.  — Я просто пешка в твоей игре, и я буду ненавидеть тебя до конца своей жизни.
        Она не могла смотреть на него, не могла видеть его лживые губы, которые целовала с такой любовью, и его глаза, которые глядели на нее с таким обожанием, что она чувствовала себя желанной и нужной.
        И все оказалось ложью.
        — Куда ты?  — В голосе Габриеля послышалась паника.
        Елена посмотрела на него в последний раз.
        — Как можно дальше от твоей отвратительной мести,  — с презрением сказала она.  — Я не хочу больше видеть тебя.
        Елена вышла, с грохотом закрыв за собой двери.
        Габриель растерянно смотрел перед собой, его сердце громко колотилось в груди.
        Боже милостивый, что он наделал?
        Что он наделал?
        Глава 13
        Елена забежала в дом Габриеля, чтобы забрать свой паспорт и оставить ключи от его машины. Все остальное пусть катится к чертям.
        Из Флоренции она направилась прямиком в Швецию, арендовала там автомобиль и добралась до тихого сонного городка, в котором провела детство ее мать. Никогда еще Елена не нуждалась в матери так сильно.
        Подъехав к большому деревянному особняку на берегу озера, Елена выключила мотор и с замиранием сердца огляделась по сторонам.
        Входная дверь дома отворилась, и на пороге появилась белокурая женщина, которая озадаченно посмотрела на подъехавший автомобиль.
        Елена вышла из машины и сквозь слезы улыбнулась своей тете.
        — Елена?  — поспешно бросилась к ней Агнесс. Вместо того чтобы забросать ее вопросами, тетя просто обняла ее и крепко прижала к себе.  — Ох, Елена, как здорово, что ты приехала.
        И тут Елена, не сдерживаясь, зарыдала.
        Немного погодя она сидела за дубовым столом, попивая сладкий чай. Ее тетушка отправила своего мужа Хенрика по делам, чтобы они могли поговорить без свидетелей.
        Елена рассказала ей все, в самых мельчайших подробностях.
        — Ты считаешь, что твой отец причастен к этому делу?  — первое, что спросила Агнесс после того, как Елена закончила свой рассказ.
        — Не знаю,  — прошептала Елена.  — Есть много вещей, в которые меня не посвящали.
        Впервые за все это время она заставила себя посмотреть на отца не как на человека, который любил ее и заботился о ней, но как на кого-то другого. Того, кто был достаточно жестоким, чтобы подставить своего лучшего друга и отправить в тюрьму своего крестного сына за преступление, которое совершил он сам.
        — Ты думаешь, он способен на такое?
        — Если бы ты задала мне этот вопрос двадцать пять лет назад, я бы ответила «нет»,  — спокойно сказала Агнесс.  — Но после того, как умерла твоя мать…  — Она закрыла глаза и покачала головой. Когда она снова открыла их, в них светилась печаль.  — Ты знаешь что-нибудь об отношениях своих родителей?
        — Не совсем,  — выдавила улыбку Елена.  — Знаю только, что они познакомились, когда мама была на каникулах в Италии.
        — Да,  — улыбнулась в ответ Агнесс.  — Это была любовь с первого взгляда. Они были без ума друг от друга. Никогда еще я не видела Хильду такой счастливой.
        — Мне кажется, сейчас последует «но»…
        — Твой отец — собственник. Ему постоянно нужно было держать ее в поле своего зрения, и его раздражало, когда она заговаривала с другими мужчинами.
        — Он не…  — запнулась Елена.
        — Ты хочешь спросить, не поднимал ли он руку на нее?  — предположила Агнесс.  — Нет. Никогда. Но он был быстрым на расправу с теми, кто относился к ней с неуважением, и с теми, кто, по его мнению, общался с ней слишком тесно. Хильда была очень мягкой по натуре, и такое отношение очень огорчало ее.
        Елена не знала, что и сказать. Она еще не видела своего отца с такой стороны.
        — Я говорю это для того, чтобы ты поняла, как твой отец стал таким, какой он есть сейчас,  — мягко заметила Агнесс.  — Они с Хильдой на самом деле были счастливы и очень любили друг друга. Когда твоя мать умерла… Мне кажется, твой отец так и не справился с этой потерей. Он окружил своих детей чрезмерной опекой и стал жестким по отношению к окружающим. Иньяцио любил своих мальчиков, но больше всего он любил тебя. Он не мог надышаться на тебя. Елена, ты была настоящим сорванцом, но у тебя такое же мягкое сердце, как у твоей матери. Мне кажется, твой отец не вынес бы, если бы оказался в твоих глазах неидеальным.
        Елена закрыла глаза и попыталась забыть о предательстве и рассуждать трезво.
        Она руководила европейским отделом компании, в котором не занимались производством товаров, а только их продажей. Все, что составляло суть отцовского бизнеса, находилось в Азии и Южной Америке. Елена никогда не бывала в заокеанских представительствах компании, и ее держали в неведении относительно того, что там происходило.
        Альфредо Мантенья был лучшим другом ее отца. Когда он эмигрировал вместе со своей семьей, чтобы открыть свой автобизнес на североамериканском рынке, ее отец воспользовался связями друга, чтобы расширить свою собственную империю.
        Но сейчас у Иньяцио Риччи не было ни одной компании в Северной Америке.
        Чуть больше десяти лет назад ее отец и Альфредо основали совместную компанию и стали ее равноправными совладельцами. Штаб-квартира находилась в Бразилии, где у ее отца было множество фирм, а у Альфредо ни одной. Потом оказалось, что эту компанию использовали для отмывания денег, и все следы вели к Альфредо.
        Несмотря на все отвращение, которое Елена питала к Габриелю, она не могла поверить, что он способен на что-то подобное.
        Ей стало дурно.
        — Это естественно — видеть только хорошее в тех, кого мы любим,  — тихо заметила Агнесс. В ее голосе слышалось сочувствие.  — Вы с отцом были очень близки. Если твой отец действительно замешан в этом деле, он наверняка сделал бы все, чтобы оставить тебя в неведении.
        — Мне нужно поговорить с ним,  — прошептала Елена.
        — Думаю, ты единственная, кто сможет добиться от него правды,  — сжала ее руку тетя.
        Елена шумно вздохнула. Она слишком долго прятала голову в песок. Ей нужно поговорить с отцом прежде, чем Карлос и Габриель обратятся в ФБР. Если только они уже не сделали этого. Ее отец сразу же подошел к телефону и нехотя согласился встретиться в Швеции.
        На следующий день он прибыл в дом Агнесс.
        Елену утешило, что ее отец все еще был на свободе. Значит, доказательства Габриеля оказались не слишком вескими или Карлос отказался предать прежнего работадателя.
        Она встретила его на пороге дома и тут же оказалась в его объятиях.
        — Прошло столько лет с тех пор, как я был здесь последний раз,  — заметил Иньяцио, и Елена увидела, что он чувствует себя довольно неловко.  — Что привело тебя сюда?
        — Захотелось повидать тетю Агнесс. Не волнуйся, мы в доме одни. Все ушли.
        — А Мантенья? Он не с тобой?
        — Я рассталась с ним.
        Отец смотрел на нее недоверчиво, а потом расплылся в широкой улыбке.
        — Если бы я знал, я бы захватил бутылку шампанского. Значит, у тебя открылись глаза,  — кивнул он в знак одобрения.  — Я говорил твоим брать ям, чтобы они не волновались, потому что ты хорошая девочка и знаешь, что такое верность семье.
        — А Габриель знает, что такое верность своему отцу.  — Ее голос предательски задрожал.
        Что-то промелькнуло в глазах Иньяцио. Сомнения Елены вдруг развеялись, и со страшной силой на нее обрушилась правда.
        Значит, Габриель не обманывал.
        — Елена?
        Она словно в тумане посмотрела на встревоженное лицо отца. Ее сердце давно говорило ей правду, но она предпочитала оставаться слепой.
        Габриель пристегнул запонку к рукаву сорочки и улыбнулся своему отражению в зеркале.
        Никакой разницы.
        Его улыбка выглядела абсолютно неестест венно.
        Внизу его ждал водитель, а в главном офисе концерна — два десятка журналистов и более сотни сотрудников, которые трудились над новым автомобилем «Альфредо». Еще недавно Габриель с огромным нетерпением ждал этого дня, но сегодня его ничто не радовало.
        А как иначе, если рядом с ним не будет дорогого ему человека?
        Елена никогда не вернется к нему.
        Габриелю показалось, что Елена совсем исчезла с лица земли, и он нанял кучу частных детективов по всем континентам, чтобы отыскать ее. Чтобы просто убедиться, что с ней все в порядке. Четыре часа назад его уведомили, что она прилетела в Рим.
        У него отлегло от сердца. После пяти дней молчания он наконец получил весточку, что она жива. Но Габриель знал, что Елена не захочет видеться с ним. Она отклоняла все его звонки и не отвечала на сообщения.
        Он тихо вошел в гардеробную Елены и посмотрел на ее аккуратно сложенные на полках вещи, которые словно дожидались, когда вернется их хозяйка.
        Габриель заметил блузку серебристого цвета, которую она надела, когда они впервые появились на публике вместе, снял ее с вешалки и, прижавшись к ней лицом, глубоко вдохнул в надежде почувствовать ее аромат прежде, чем он окончательно развеется.
        Но он исчез.
        На его глаза навернулись слезы, и он с трудом сдержал их, услышав какой-то шум за дверью.
        Вернувшись в свой кабинет, Габриель увидел раскрасневшуюся Анну-Марию.
        — Вы видели новости?
        Дом, в котором жила Елена, находился на одной из старинных тихих улочек Рима. Когда Габриель нашел нужную ему дверь, он остановился и глубоко вдохнул.
        Прошло два часа с тех пор, как Анна-Мария рассказала ему о событии, которое заполонило все новостные каналы Италии. Америка, скорее всего, тоже не осталась в стороне. Габриель тут же вызвал свой вертолет и помчался в Рим.
        Сделав еще один глубокий вдох, Габриель поднялся по ступенькам и нажал на кнопку звонка, потом еще раз.
        Ему казалось, прошла целая вечность, когда дверь чуть приоткрылась, и он встретил взгляд изумрудных глаз.
        — Елена…  — У Габриеля перехватило дыхание.
        Она ничего не сказала в ответ. Просто стояла и молчала.
        — Можно войти?  — хрипло спросил он.
        Елена отрицательно покачала головой.
        — Ну, пожалуйста. Я всего на минуту.
        Она снова покачала головой и прикрыла дверь, оставив крошечную щель.
        — Я все понимаю,  — тяжело вздохнул Габриель.  — Я не жду, что ты поверишь мне, но я не причастен к аресту твоего отца. Я уничтожил все доказательства. Я просто хотел, чтобы ты знала это, а еще я хотел сказать, что мне очень жаль, я даже не могу передать на словах, как я чувствую себя после того, что сделал с тобой.
        Он не ожидал услышать ответ, и Елена не ответила. Но, по крайней мере, она все еще находилась здесь, все еще слушала его.
        Габриель опустился на пол и прижался щекой к двери.
        — Я разбил бы сердце своему отцу, если бы он узнал, на что я пошел ради него. Я силой заставил тебя выйти за меня замуж. Я заставлял тебя носить одежду, которая тебе не нравилась. Я вынудил тебя подписать контракт, согласно которому ты могла уйти только в том случае, если забеременеешь от меня. Я лишил тебя девственности.  — Он перевел дыхание и поднял глаза на усыпанное звездами небо.  — Я мстил не тебе, а твоему отцу, но при этом использовал тебя, как пешку в игре, и твердил себе, что ты заодно с ним, как будто это могло оправдать мои действия. Но ты оказалась не такой. Ты стала всем для меня. Елена, я полюбил тебя, но был настолько ослеплен местью, что не видел этого. Ты как-то сказала, что настанет день, когда я пожалею о том, что сделал. Что ж, твои слова оказались правдой. Ты хотела, чтобы я горел в аду, твои мечты сбылись. Каждый день без тебя — это адские муки.
        Габриель потер кончик носа, смахнул набежавшую слезу. Он сказал все, что хотел. Тяжело вздохнув, он поднялся на ноги, не зная, куда идти.
        — Я знаю, что ты не замешан в аресте моего отца.
        Габриель замер, а потом медленно повернулся.
        На пороге стояла Елена. Ее лицо осунулось, а под глазами залегли темные круги.
        — Это сделала я.
        Она закрыла лицо ладонями и горестно зарыдала. Габриель бросился к ней и, обняв ее, крепко прижал к себе.
        Елена ухватилась за него и, всхлипывая, уткнулась ему в грудь, а он стоял опустошенный, видя глубину ее отчаяния.
        В случившемся был виноват только он.
        — Это сделала я,  — повторила Елена, подняв голову и глядя ему в глаза.  — Я заставила отца во всем признаться. Я сказала ему, что если он не скажет правду, то больше никогда не увидит меня. Габриель, прости. Мне так жаль. Он подставил твоего отца и позволил тебе сесть в тюрьму за собственные преступления. Он занимался отмыванием денег на протяжении многих лет. Ты был прав, а я была слепа.
        Габриель крепко сжал ее в своих объятиях.
        — Любовь моя, пожалуйста, тебе не за что просить прощения.
        — Я не верила тебе.
        — Конечно, не верила. Он ведь твой отец. Мы все хотим верить, что наши родители самые лучшие.  — Он зарылся лицом в ее волосы, вдыхая ее аромат и не веря, что она позволила прикоснуться к себе и что она сама обнимает его.
        — Ты же должен быть на презентации,  — вдруг воскликнула Елена.  — Ты так ждал этого дня…
        — Это не важно. Ты — единственное, что имеет значение. Мой отец понял бы меня.
        Когда она наконец успокоилась, Габриель мягко взял ее лицо в свои ладони и пристально посмотрел ей в глаза:
        — Елена… Почему ты заставила его признаться?
        — То, как он поступил с тобой и твоими родными, просто омерзительно. Я все еще не могу поверить, что отец мог пойти на такие преступления. Мошенничество и отмывание денег… Может быть, я бы смирилась с этим фактом, но то, что он сделал с твоей семьей и отправил тебя в тюрьму за то, чего ты не совершал…  — Елена задрожала, и по ее щекам снова заструились слезы.  — Он завидовал успеху твоего отца. Когда умерла мама, его зависть только возросла. Он видел твоего отца, у которого была счастливая семья и процветающий бизнес, и это сводило его с ума. Когда он узнал, что за ним следит ФБР, он без сожаления подставил твоего отца. Я пытаюсь понять, как он мог пойти на такое, но…  — выдохнула она.  — Я никогда не смогу простить его за то, как он поступил с тобой.
        — Послушай меня,  — тихо сказал Габриель.  — Что бы он ни сделал, он твой отец. Ты всегда будешь любить его, а он всегда будет любить тебя. Никогда не забывай об этом.
        — Я чувствую себя грязной,  — прошептала Елена.
        На противоположной стороне улицы залаяла собака. Ее хозяйка с любопытством посмотрела на Габриеля и Елену.
        — Может, мы войдем в дом, пока меня не обвинили в том, что я пристаю к тебе?
        Елена сдавленно рассмеялась.
        — Ты хочешь войти в дом Риччи?
        — Кровь Риччи не такая уж плохая, если из нее получилась ты.  — Габриель посмотрел на насупленные брови Елены.  — Разве ты не видишь, какая ты особенная, раз твой отец добровольно решил сесть за решетку, только бы не потерять тебя? А я уничтожил все доказательства и отправил Карлоса обратно домой, потому что твое счастье значит для меня больше всего на свете. Больше, чем месть, чем восстановление собственной репутации. Я потерял веру в человечность, а ты, женщина, в которой течет кровь Риччи, вернула мне ее обратно. Я люблю тебя так сильно, как никого на свете, и никогда не прощу себя за то, что сделал с тобой.
        — Теперь твое доброе имя будет восстановлено,  — мягко сказала Елена.
        — Да,  — признал он,  — но мне жаль, что ради этого тебе пришлось заплатить такую высокую цену.
        — Я справлюсь,  — слабо улыбнулась Елена.  — Если только ты будешь рядом со мной.  — Она смотрела на мужчину, которого любила, и ей хотелось, чтобы он смог заглянуть в ее сердце и увидеть, переполняющую его любовь.  — Ты спас меня. Сначала от тех бандитов, а потом от себя самой. Ты открыл мне глаза на то, кем я являюсь на самом деле. Ты научил меня не стыдиться быть женщиной, быть собой.  — Елена посмотрела на небо.  — Без тебя жизнь такая пустая, как если бы с неба исчезли все звезды.
        Она перевела взгляд на Габриеля, который смотрел на нее недоверчиво и в то же время с надеждой. Елена коснулась его щеки и внутренне задрожала. Она не переставала думать о нем ни на минуту с тех пор, как уехала от него.
        — Габриель, я люблю тебя. И я прощаю тебя.
        — Ты любишь меня?  — сдавленно спросил он.  — И ты меня прощаешь?
        — То, что ты сделал… Не могу сказать, что, будь я на твоем месте, я повела бы себя точно так же. Но тебе, нам двоим пришлось пережить такое…
        — Если ты дашь мне еще один шанс, я больше никогда не буду обманывать тебя,  — искренне заверил ее Габриель.
        — Знаю,  — тихо ответила Елена.
        Габриель вдруг опустился на одно колено и взял ее за руку.
        — Елена Риччи, окажешь ли ты мне честь и разведешься со мной?
        — Что?
        — Разведись со мной… А потом окажешь мне еще большую честь, когда выйдешь за меня замуж, только на этот раз по-настоящему. Я люблю тебя и хочу прожить с тобой до конца своей жизни. А еще хочу, чтобы ты родила мне маленьких Мантенья и Риччи.
        Елене показалось, что ее сердце выпрыгнет из груди. Вся горечь последних пяти дней отступила, и ее сменила безудержная радость.
        — Так ты выйдешь за меня еще раз?  — Габриель провел пальцем по ее обручальному кольцу, которое она не решилась снять.
        — Да.  — Ее лицо просто сияло.  — Габриель, я так тебя люблю.
        Он стянул с нее кольцо, выбросил его через плечо и поцеловал пальчик, на котором оно красовалось.
        — Следующее кольцо ты будешь хранить, так же как и остальные кольца, которые я надену на этот пальчик, и будешь хранить мое сердце, которое принадлежит тебе навечно.
        — А мое сердце принадлежит тебе, и так будет всегда.  — Елена рассмеялась и крепко прижалась к его жарким губам.  — Может, войдем в дом?
        — Согласен. Войдем в дом и сделаем несколько детишек Мантенья-Риччи,  — шагнул за порог Габриель и закрыл за собой дверь.
        Эпилог
        — Ты опоздаешь,  — запричитала Элизабет, когда Елена вошла в спальню гостиничного номера. Елена с улыбкой посмотрела на ее платье свидетельницы невесты оттенка свежей мяты.
        — Не волнуйся.
        — Ты здесь, слава Богу,  — выглянула из ванной Малин.  — Твой бывший муж уже замучил нас.
        — Он знает, что я уже на месте.
        — Ты ведь не говорила с ним?  — заволновалась Элизабет.  — Это дурной знак.
        — Мне казалось, что дурной знак — видеть своего жениха до свадьбы, а не разговаривать с ним,  — широко улыбнулась Елена. Она знала, что Габриель будет ждать ее. Всегда.
        В дверь постучали.
        — Стой там,  — зашипела Элизабет.  — Возможно, это твой бывший муж.  — С этими словами она чуть приоткрыла дверь.
        — Она вернулась?  — послышался голос Габриеля.
        — Да. Она здесь. А теперь уходи. Тебе нельзя видеть ее.
        — Как себя чувствует ее отец?
        — Он в порядке!  — крикнула Елена, игнорируя возмущенные взгляды своих двоюродных сестер.  — Он держится молодцом. А теперь уходи, пока Элизабет и Малин не задали нам трепку.
        Утром Елена ездила навещать отца, который содержался под стражей до объявления приговора. Она не могла выйти замуж, не повидавшись с ним. Ее сердце восторженно забилось, когда отец благословил ее на этот брак.
        — Увидимся через пару часов,  — захохотал за дверью Габриель.
        Всего через пару часов?
        Елена вдруг поняла, почему так запаниковали ее сестры, и помчалась в ванную. Когда она вышла оттуда, Малин и Элизабет высушили ей волосы и уложили их в красивую прическу.
        Вскоре Елена надела облегающее платье цвета слоновой кости с длинным шлейфом и почувствовала себя настоящей невестой.
        Теперь все было совершенно по-другому. Сегодня был день ее свадьбы. День, когда она посвятит остаток своей жизни мужчине, которого любит.
        Елена взяла под руку тетю Агнесс и сделала первый шаг навстречу Габриелю, своему бывшему мужу, который вскоре станет ее мужем навсегда. За ними следовали ее двоюродные сестры.
        Габриель стоял у алтаря и с обожанием смотрел на свою невесту.
        Елена просияла, увидев сидящих в первом ряду мать Габриеля и Лоретту. Они с Габриелем решили рискнуть и обвенчаться в графстве Сомерсет, в надежде, что Сильвия будет чувствовать себя достаточно хорошо, и не прогадали.
        После обмена клятвами Габриель надел на палец Елены золотое кольцо с их именами и датой свадьбы, на котором уже красовалось кольцо с бриллиантом, которое он подарил ей в день их помолвки.
        Потом их объявили мужем и женой, и они стали Габриелем и Еленой Мантенья-Риччи с надеждой на то, что маленькая жизнь, зародившаяся у нее под сердцем, возьмет от них двоих все только самое лучшее.