Долина любви и печали Мари-Клэр Сюльро
        # Они поднялись на второй этаж и тихо вошли в номер Лючии. На пол полетели куртки, ботинки, свитера, белье… И наконец их горячие тела приникли друг к другу. В одно целое сплелись сила и нежность, биение сердец и гибкость молодых прекрасных тел.
        Оба хотели прочувствовать каждый миг их первой настоящей встречи, оттянуть главное мгновение. Морис оторвался от любимой и, удерживая жар страсти, нежно целовал ее всю, от глаз до пальчиков на ногах.
        - Я ничего не понимаю, что же это происходит…- бормотала она, наслаждаясь его горячими поцелуями.- Как все прекрасно! Дева Мария, прости меня…
        Мари-Клэр Сюльро
        Долина любви и печали
        Приятная встреча
        - Наш самолет приземлился в аэропорту Вероны. Температура за бортом плюс 4 градуса.
        Микрофонная скороговорка стюардессы прервала размышления Лючии, и она быстро начала складывать в сумку бутылочку с недопитой минеральной водой, недочитанную газету и красивое зеленое яблоко.

«Всего +4 градуса,- подумала она,- а час назад в Риме было +15. Вот что значит север да еще близость гор». Ей захотелось поскорее увидеть синие причудливые линии дальних альпийских хребтов, вдохнуть целительный горный воздух.
        Паоло, провожавший ее до аэропорта, сдал в багаж ее спортивную сумку, поцеловал жену и сказал, что завтра улетает в Китай по делам фирмы и будет через неделю, как раз к ее возвращению.
        - Счастливо покататься,- напутствовал он,- береги ножки, в следующем году поедем кататься вместе.
        - Ты каждый раз так говоришь.- Она нежно погладила его по щеке и безнадежно махнула рукой.- А когда наступает время отъезда, у тебя всегда находятся дела.
        - Нет-нет, обещаю точно,- оправдывался он,- в следующем году поедем вместе.
        Она скорчила обиженную рожицу и, чмокнув мужа, отправилась в зону личного досмотра.

…В аэропорту Вероны она, как всегда, взяла напрокат внедорожник и, предвкушая приятное трехчасовое путешествие в любимые горы, стала рассматривать почти новенький «мицубиши паджеро». Удобно устроившись на сиденье, она пристегнула ремень безопасности и нажала на газ.
        Часа через полтора равнинный пейзаж сменился пологими холмами, потом на горизонте показались те самые синие горы и у нее возникло приятное ощущение скорого свидания с чем-то неизбывно любимым и родным. Дорога вдоль быстрой речки Адидже начала петлять среди скал, которые становились все круче. После городка Беллуно Лючия заехала на бензоколонку и почувствовала, что не прочь взбодриться хорошим капучино. Она зашла в соседнее кафе, где в этот утренний субботний час сидели в основном лыжники, направляющиеся в горы на уик-энд, так же, как и она, решившие передохнуть перед трудной горной дорогой.
        На стоянке вокруг придорожного кафе стояли их автомобили с большими футлярами для лыж и сноубордов на багажниках. Многие были с детьми, в том числе с трех-четырехлетними. В последние годы детей, с раннего возраста катающихся на горных лыжах, становилось больше. Наверное, родители стали смелее, а может, и беспечнее, не желая ограничивать себя в удовольствиях и не ждать, пока дети подрастут.
        Она улыбнулась, вспомнив, как в прошлом году, спускаясь по «черной», самой трудной трассе, увидела малыша лет пяти в шлеме и больших очках (непонятно было, мальчик это или девочка), который, скуля от страха, скребся на лыжах по крутому, почти ледяному склону. Ребенку было страшно, но он мужественно спускался по сложной трассе. Поблизости не было видно никого, кто бы подстраховывал малыша. Только метрах в ста пониже находилась группа лыжников, в которой, возможно, и был кто-нибудь из его родителей, предоставивших своему чаду самому выпутываться из сложной ситуации. Лючии хотелось помочь малышу, но она, видя, что он хотя и чуть не плачет, но едет довольно уверенно, побоялась спугнуть, обратившись к нему. Что ж, может, это и правильно - с раннего детства приучать ребенка к трудностям жизни. Подумав немного, она решила, что, когда у нее будут дети, она скорее всего тоже станет воспитывать у них к самостоятельность и, уж конечно, на лыжи поставит лет с трех. Как и ее саму… бесстрашные родители. Теперь, в 26 лет, у нее уже был
23-летний опыт катания на горных лыжах.
        Отстояв очередь за кофе и маленькой пиццей, Лючия остановилась с подносом в руках в поисках свободного места. И тут высокий молодой человек с короткими светло-русыми волосами, тоже с подносом, улыбнувшись, наклонился к ней, тихо сказал: «Синьора, прошу вас» - и кивком головы указал на столик, приглашая с собой. От взгляда его смелых серо-голубых глаз у Лючии на мгновение перехватило дыхание, но она тоже улыбнулась ему, благодарно кивнув. Идя за ним между снующими людьми, она все-таки успела «сфотографировать» женщину, сидящую за столиком, к которому направлялся пригласивший ее блондин.
        Скорее ее можно было назвать дамой. Хорошо уложенные черные волосы, тщательный макияж, свежий маникюр на длинных ногтях - довольно трудно увязать все это с намерением кататься на горных лыжах. Скорее можно предположить, что она собирается в театр или, по крайней мере, на работу в солидный офис. Некоторую принадлежность к направляющимся в горы выдавал ее добротный тонкий шерстяной свитер.
        - Спасибо за приглашение,- проговорила Лючия по-английски, ставя поднос на край стола и улыбаясь самой очаровательной улыбкой.- А то я уже собралась завтракать у подоконника.- Она сразу поняла, что эти милые люди - не итальянцы, но кто они, еще не разобралась.- Меня зовут Лючия,- сказала она,- я живу в Риме.
        Выпалив это, девушка спохватилась, что может показаться навязчивой. Она знала за собой грех чрезмерной общительности и постоянно ругала себя, пытаясь справиться с ним. Ну что поделаешь, эмоциональная итальянка…
        Дама опустила глаза, пытаясь скрыть легкую усмешку в глазах, но тут же взмахнула длинными накрашенными ресницами и представилась:
        - Катрин.- Она протянула руку, и Лючия, с трудом удерживая поднос одной рукой, спешно высвободила другую для рукопожатия.
        Все трое рассмеялись над забавной ситуацией, и возникшее было напряжение исчезло.
        Молодой человек молча взял у Лючии пустой поднос и отнес его на стойку. Когда он вернулся и сел рядом с девушкой, его глаза, чуть дольше, чем требовало приличие, остановились на ее лице.
        - А меня зовут Морис,- медленно произнес он и снова посмотрел на нее.
        На этот раз его взгляд задержался в ее глазах, и Лючия с досадой почувствовала, что краснеет. Она с трудом удержалась, чтобы не опустить ресницы.
        - Вы из Франции,- догадалась Лючия.
        Катрин кивнула, едва улыбнувшись в ответ.
        - Я редко встречала французов в итальянских Альпах,- сказала Лючия, сделав маленький глоток кофе.
        - О да, мы - большие патриоты!- с шутливой гордостью воскликнул Морис.- Ездим только на свои альпийские курорты.
        Лючия молча поглядела на Мориса, удивленно подняв брови.
        - Вы хотите спросить, почему мы сейчас изменили патриотизму?- Морис продолжал шутить, орудуя ножом и вилкой над пиццей.
        Он посмотрел на жену, приглашая ее ответить их новой знакомой, но Катрин опустила глаза, стерев с губ и без того едва заметную улыбку. Молчание длилось несколько секунд.
        - Мы приехали прокатиться по трассам Селла Ронды,- объяснил Морис, глядя на жену.
        - Да-а-а!- с шутливым пафосом протянула Лючия.- Такой длинной карусели нет нигде в мире.
        - У итальянцев тоже есть повод для патриотизма,- поддержал ее Морис.- Во Франции, пожалуй, нет такой лыжной карусели, как Села Ронда. Это интересно: выехать из одного места и через несколько часов вернуться туда же!
        - Все время ехать вниз?- удивилась невозмутимая доселе Катрин.
        - Нет, не все время,- пояснил Морис,- спускаешься, потом поднимаешься на подъемнике, затем снова спуск, подъемники, и так часов четыре-пять, шесть. В зависимости от степени подготовленности лыжника.
        - Я каждый год приезжаю сюда,- горячо сказала Лючия,- и не могу налюбоваться дивными пейзажами Доломитовых скал. Да и катание здесь изумительное! Особенно, наверное, будет в этом году. Давно не было такой снежной зимы!
        Внезапно Лючия заметила, что Морис смотрит на нее с особым интересом. Когда она поняла, что он не сводит глаз с ее губ, она так смутилась, что потеряла нить своих рассуждений. Она всегда знала, что нравится мужчинам, и привыкла к этому. Знала, что, когда она говорит, ее красиво очерченные полные губы часто привлекают их взгляды. Это было приятно, хотя давно перестало волновать ее. Сейчас она досадовала на себя, на свое смущение, но теплая волна неясного томления сладостно плескалась в ней, опускаясь все ниже.
        Ее большие серо-зеленые глаза, дивно контрастирующие с темно-каштановыми вьющимися волосами, всегда привлекали внимание противоположного пола; вот и теперь она чувствовала, что этот француз любуется ею, даже не пытаясь скрыть свое восхищение от сидящей напротив жены. Хорошо, что молчаливая Катрин была увлечена пудингом и не поднимала глаз.
        Лючия усилием воли овладела волнением и решила взять ситуацию в свои руки. Чуть отвернувшись от Мориса, она внезапно, обратилась к Катрин:
        - У вас очень красивая прическа и дивные волосы…
        - Вы находите?- Женщина подняла глаза, которые, к удивлению девушки, засветились радостью.- Спасибо за комплимент…
        Лючия почувствовала спасительность этой темы и продолжила развивать ее:
        - Я сразу почувствовала, что у вас типично французская красота. Вы похожи на женщин с портретов Энгра.
        - О! Благодарю вас.- Теперь Лючия увидела настоящую улыбку Катрин. К сожалению, ее зубы были чересчур мелковаты при довольно крупных чертах красивого лица с белоснежной кожей.- Иногда мне говорят, что у меня несовременный облик.
        - Так это же здорово!- воскликнула Лючия.- Надоели уже все эти гламурные блондинки а ля Шерон Стоун или брюнетки типа Пенелопы Крус.
        - Пусть это не покажется ответной лестью,- оживилась Катрин,- а у вас, милая, самый притягательный тип итальянской красоты: смуглая кожа, тонкая кость, изящные запястья и высокая грудь…
        При последних словах Лючия невольно ахнула и невольно взглянула на Мориса, который с притворной невозмутимостью и чуть заметной усмешкой переводил взгляд с одной дамы на другую.
        - Не смущайтесь, не смущайтесь,- успокоила ее Катрин,- Морис ничего не слышал, но это правда.
        - Ничего не слышал,- с забавной поспешностью уверил Морис.- Ну, девушки, для начала хватит комплиментов, поехали. Сейчас начнется непростая дорога - узкая, с постоянными серпантинами.
        Катрин и Лючия почти одновременно поднялись из-за стола, и, улыбаясь, направились к двери, на ходу надевая куртки. Морис, шедший вслед за Лючией, чуть коснулся рукой ее спины, как бы защищая от толпы туристов, входивших в кафе из подъехавшего автобуса.
        От этого легкого прикосновения девушку как будто пронзило током. Она удивилась этому давно забытому ощущению, но тут же решила противостоять смятению чувств. Морис слегка наклонился к ней и тихо спросил:
        - Так куда вы едете?
        - А я разве не сказала?- растерялась Лючия.- В Канацеи.
        - И мы в Канацеи.- Морис понизил голос: - и, я не удивлюсь, если вы скажете, что у вас забронирован номер в отеле «Бельвью».
        Она с удивлением полуобернулась к нему:
        - Да, в «Бельвью»! И вы тоже в «Бельвью»?!
        - Конечно,- небрежно ответил он.- И я был уверен, что так оно и будет.
        Лючия рассмеялась, наклонилась к идущей впереди Катрин и сообщила ей о забавном совпадении: они будут жить в одном отеле.
        - Я очень рада,- со светской учтивостью произнесла та,- будем часто встречаться.
        Лючия помахала им рукой и направилась к своему «паджеро», стоявшему поодаль.
        Отъехав от стоянки, девушка попыталась разобраться в своих ощущениях. Конечно, она и прежде испытывала чувство влюбленности. Ей были знакомы и замирание сердца, и холодок в груди, и влечение. Но то, что происходило с ней сейчас, удивляло, пугало и радовало ее. Это было новое чувство, в котором ей вдруг не захотелось разбираться. Она просто окунулась в незнакомые ей ощущения. Ведя машину, Лючия улыбалась, и все вокруг осветилось ее радостью. На небе появилось солнце, облака как будто начали таять, тени, исчезнувшие из распадков, обнаружили веселые ручьи, текущие из небольших ледопадов. Их можно было заметить, только посмотрев высоко вверх, на скалы, нависавшие над дорогой и заботливо укрытые дорожной службой мелкой сеткой, удерживающей камешки, которые могли сыпаться на дорогу.
        Мощный «паджеро» легко преодолевал крутой серпантин горной дороги. Лючия слегка тормозила у поворотов, готовясь пропустить возможную встречную машину. Иногда узкое ущелье расширялось, превращаясь в долину, и появлялись милые альпийские деревушки с обязательным церковью или часовней, почти повторяющими линии окрестных гор.
        Наконец долина Валь ди Фасса еще больше расширилась, вдали, среди лесистых холмов, появился средневековый городок Канацеи. Лючия была здесь в прошлом году и несколько раз до этого, но каждый раз внезапно возникающая панорама городка с красными черепицами радовала ее сердце. Джип Мориса отстал. Оно и понятно: она хорошо знала дорогу, почти каждый ее поворот. Пропасти, обрывавшиеся с правой стороны, ее уже не пугали, где надо, она притормаживала или давала больше газа, чтобы легче преодолеть крутизну.
        - Да, синьора, комната забронирована и ждет вас.- Администратор гостиницы протянула ей ключ с номером 210. - А машину поставьте, пожалуйста, в подземный гараж, место 5С, налево от въезда.
        Поднявшись к себе, Лючия распахнула двери балкона и ахнула. Перед ней расстилалась боковая долина, открывавшая панораму далеких синих гор, ближе вставали известняковые скалы с причудливыми зубцами, выветренными за миллионы лет - доломиты. Стоя на балконе, на высоте почти двух тысяч метров над уровнем моря, Лючия как бы парила в воздухе. Она развела руки в стороны, будто готовясь взлететь под мощным влиянием этой красоты и непонятной силы, воздействующей на нее с самой стоянки возле кафе. Внезапно она поняла происхождение этой силы и счастливо рассмеялась.

…Утром Лючия проснулась от яркого света, пробивавшегося сквозь шторы. Нежась в постели, она вдруг подумала, что ни разу не вспомнила о Паоло. Нет, конечно, она любила своего доброго милого толстячка. Она называла его «папа», и это ему нравилось, ведь он был на 10 лет старше ее. Лючия и относилась к нему как к папе: с уважением, с желанием быть послушной девочкой и чтобы он гордился ею. «Папа» Паоло действительно гордился красавицей-женой, хорошим архитектором. Ему было приятно, что ее проекты реализовывались не только в Риме. В Милане, например, недавно построили по ее проекту огромный детский досуговый центр с бассейном, театральным залом, игровыми комнатами и массой всего интересного.
        Как же она забыла позвонить ему, сообщить о приезде. Между прочим, мог бы позвонить и сам. Но Лючия вдруг вспомнила, что в самолете выключила мобильник, а потом забыла включить. А сейчас Паоло уже в Китае. Ну ничего, встретимся через неделю… И вместе с мыслью о вчерашней встрече по ее телу разлилось приятное тепло. Она рассмеялась, откинула пуховое одеяло и быстро вскочила с постели.
        Приняв, по обыкновению, прохладный душ и облачившись в спортивный костюм, Лючия подмигнула в зеркале прелестной стройной девушке с серо-зелеными глазами и пушистыми темно-каштановыми волосами. Она закрыла дверь и спустилась по лестнице в ресторанный зал.
        Лючия сразу же решила не садиться за один стол с Морисом и Катрин. Подальше от искушений - спокойнее отдых. Она внутренне усмехнулась своему доморощенному афоризму и укрепилась в намерении противостоять своему влечению к Морису. В ресторане было мало народу. Всего две родительские пары с двумя детьми на каждую. Детки вели себя на удивление спокойно. Лючия села за столик в дальнем углу ресторана, за колонной, надеясь, что Катрин и Морис не заметят ее. Она посматривала на вход в зал, намереваясь спрятаться за колонной, когда они войдут.
        Она заказала мюсли с горячим молоком, творог и кофе с круассаном. Едва официант отошел, как на пороге ресторана появились ее вчерашние знакомые. Лючия заметила, как Морис оглядывался по сторонам, как будто искал кого-то. Девушка отметила это с радостью и подвинула стул так, чтобы ее не было видно. Когда снова подошел официант, она осторожно выглянула из-за его спины и увидела, что Катрин и Морис уже сидят за столиком неподалеку от входа.
        Она облегченно вздохнула, улыбнувшись такой конспирации, и принялась завтракать. Глядя в окно, девушка предвкушала встречу со снежными склонами и знакомыми трассами. Снега действительно было много, и снег был свежим - видно, снегопад прошел недавно…
        Закончив завтрак, Лючия пошла к выходу и, остановившись у столика Мориса, приветливо поздоровалась с ним и его женой.
        - Мы искали вас, где вы сидели?- искренне поинтересовалась Катрин.
        - Меня посадили возле окна, вон там.- Она кивнула в противоположный конец зала.
        - Не хотите пересесть к нам?- дружески предложила Катрин.
        Лючия благодарно улыбнулась, но ничего не ответила. Морис молчал и с интересом смотрел на нее, видимо, раздумывая над причиной ее отказа.
        Сюрпризы первого дня
        Лючия облачилась в костюм зеленоватых - от оливкового до салатного - тонов, забросила лыжи на плечо и, переваливаясь в горнолыжных ботинках, как утка, прошагала метров двадцать до подъемника «Бельведер». Сферическая кабинка с автоматически закрывающимися прозрачными дверьми вознесла Лючию на прочных стальных тросах туда, где солнце уже вовсю освещало бескрайние снежные просторы, причудливые скалы и дальние хребты. Оно дарило свой праздничный свет и тепло веселым людям в яркой красивой одежде, которые поднимались в поднебесье, чтобы испытать необыкновенное чувство полета при спуске с заснеженных склонов.
        Как правило, в горы все приезжали парами или большими компаниями. Лючия тоже ездила с друзьями, реже с Паоло, но сейчас ей было спокойно и комфортно одной. Эти горы были ей родными. Ей казалось, что она чувствует их душу, и они принимали ее как существо, близкое им. Во всяком случае, так ей хотелось думать.
        Она развернула карту с обозначением трасс, которую выдают в кассе подъемника, и прикинула направление своего сегодняшнего катания. Она надела лыжи, лихо щелкнув креплениями, натянула перчатки, оттолкнулась палками - и ринулась со склона вниз. Лыжи скользили, как по маслу, ее техника владения ими позволяла легко переходить из одного поворота в другой, сопрягая плавные, красивые дуги. Через некоторое время она остановилась перевести дух. Чуть снизу на нее с восторгом смотрел кудрявый молодой человек, по виду студент.
        - Девушка, давайте кататься вместе,- игриво предложил он,- вам, наверное, скучно одной.
        - Вовсе нет,- просто ответила Лючия.- Я только вчера приехала и еще не успела соскучиться. Но если хотите, догоняйте меня!- И она оттолкнулась палками.
        Молодой человек бросился вдогонку, но скоро отстал.
        Часа через три изумительного катания, поднявшись на шестом или седьмом подъемнике в сторону Корвары, Лючия почувствовала, что устала и проголодалась. Интерьер крохотного высокогорного ресторанчика «Ла Грота» вполне соответствовал своему названию - «пещера». Он, действительно, частично был вырезан в скале, к которой примостили пристройку. Грубые тесаные столы и скамьи, покрытые овечьими шкурами, напоминали жилище первобытного человека, хотя там, наверное, не было ни столов, ни стульев. На стенах висели рога маралов и горных туров. В печи на открытом огне на вертеле крутилась небольшая баранья тушка. На длинных столах стояли грубые кувшины и кружки с вином.
        Из-за стола ей помахал тот самый кудрявый парнишка, приглашая сесть рядом. Он был со своей студенческой компанией. Она благодарно улыбнулась и подошла к ним.
        - Антонио,- представился юноша.
        - Лючия,- в тон ему ответила девушка.
        Студентам принесли куски мяса на тарелках, и Антонио, не дожидаясь, пока его новая знакомая сделает заказ, несмотря на ее протесты, разделил пополам свой кусок, разложил на две части овощи и отправился за чистой тарелкой. В этот момент открылась дверь, напротив которой сидела Лючия, и вошел Морис. Они сразу встретились взглядами: молодой человек с понимающей улыбкой посмотрел на нее, сидящую среди шумных студентов, а сердце Лючии радостно забилось.
        Антонио почему-то задерживался, а большая компания, сидящая за столом поодаль, встала и направилась к выходу.
        Морис подошел к Лючии, сидящей на краю скамейки, галантно поклонился, потом бесцеремонно взял ее за руку и повел к только что освободившемуся столу. На мгновение остановившись в раздумье, он направился в дальний угол, подальше от стола, у которого с чистой тарелкой в руке, недоумевая, стоял Антонио. Лючия была настолько обескуражена, что не смогла ни сопротивляться, ни что-либо возразить. Продолжая держать девушку за руку, Морис подозвал официанта и заказал два куска баранины и два стакана глинтвейна из красного «кьянти».
        - Отпусти, пожалуйста,- проговорила наконец Лючия, не заметив, что перешла на
«ты».- Я никуда не убегу.
        - Знаю, что не убежишь,- тихо, но уверенно ответил Морис, продолжая удерживать ее руку в своей.
        Лючия отметила, что при всей цепкости его хватки, у него мягкая, теплая, очень уютная ладонь. Ей нравилось, что он держал ее крепко, но достаточно осторожно, как руку ребенка, и все-таки она решила сопротивляться. Сделав усилие, девушка все-таки высвободила руку и потерла кисть.
        - Неужели больно?- с притворным вниманием осведомился Морис?
        - Что вы себе позволяете?!- воскликнула Лючия, вновь перейдя на «вы», но тут же поняла, что вместо возмущения в этой фразе прозвучало веселое удивление.
        И оба рассмеялись.
        Они одновременно вдохнули аромат баранины, принесенной официантом, и снова рассмеялись. Лючия уже забыла об Антонио, а тот обиженно смотрел на нее из дальнего угла ресторанчика. Здравый смысл на несколько минут покинул ее, и она просто наслаждалась новыми приятными ощущениями, опустив глаза и тихо улыбаясь. Морис поднял грубую глиняную кружку и приблизил к кружке Лючии.
        - Ну, давай, за встречу!
        - За встречу!- весело воскликнула Лючия. И спохватилась:
        - А где Катрин?
        - Она сегодня решила акклиматизироваться,- ответил Морис,- просто погулять и отдохнуть.
        - Правильно,- поддержала Лючия.- В первый день в высокогорье обычно так и поступают, особенно разумные женщины.
        - Чересчур разумные,- уточнил Морис.- Катрин не очень любит горные лыжи. Приезжает в горы просто потому, что это модно, стильно, в городе можно похвастать загаром.
        Лючия оценивающе посмотрела на молодого человека, и, опустив свои зеленые глаза, покачала головой. Она вспомнила, что намеревалась удерживать дистанцию.
        - Мне кажется, что вы слишком строги к Катрин.
        Морис как будто пропустил мимо ушей ее замечание и молча занялся бараниной. Лючия тоже склонилась над своей тарелкой.
        - Я очень рад, что встретил вас здесь,- тихо проговорил он, наклонившись к ее уху,- я катался и все время думал о вас.
        Лючия отметила его деликатность и понимание - он тоже обращался к ней на «вы».
        - Это странно.- Лючия продолжала бороться с собой, отгоняя радость, наполняющую ее сердце. На помощь уже пришел присущий ей здравый смысл.- Вы первый раз в Доломитах, здесь такая красота, а вы думаете о посторонних женщинах.
        - О посторонних…- в голосе Мориса ей почудилась грусть.
        Он вздохнул, но через мгновение внимательно посмотрел на нее. Потом снова поднял свою кружку.
        - За вас.- Он грустно покачал головой и отпил несколько глотков теплого терпкого вина.
        Лючия смутилась, но благодарно кивнула. И не могла понять, отчего он загрустил.

«Ладно,- рассуждала она, ему не хочется говорить о жене, но он слишком напористо начинает ухаживать за мной. Однако почему грусть? Он мне кажется искренним человеком…»
        - А я за вас,- неожиданно для себя проговорила она.
        - Вы же видите,- горячо начал Морис,- между нами пробегают какие-то флюиды, я бы сказал, высекаются искры. Вам не кажется?
        Она отложила вилку с ножом и, чтобы скрыть смущение, посмотрела на часы. А он взял ее руку и положил на нее свою большую теплую ладонь.
        - Мне кажется, вы преувеличиваете,- с трудом выдавила из себя Лючия, высвобождая руку.
        На самом деле ей хотелось уткнуться головой ему в грудь, и чтобы он прижал ее к себе. Она боялась, что Морис прочитает ее мысли, поэтому тряхнула головой и почти с испугом воскликнула:
        - Ой, уже много времени! Через полчаса выключат подъемники, а нам еще далеко ехать. Надо четыре раза спуститься и три раза подняться!
        - Я готов!- ответил Морис, допивая глинтвейн и заглядывая в кружку Лючии.- У вас еще осталась пара глотков. Я выпил за нас, выпейте вы тоже, пожалуйста!
        - За нас?!- протянула удивленно Лючия.- Нет, пожалуйста, не надо! Почему за нас?
        С какой стати?
        - Потому что все так складывается,- серьезно проговорил Морис.
        Девушка рассмеялась, продемонстрировав удивление. Смешком она пыталась скрыть то, что ей становилось все труднее сопротивляться его мужскому напору. Она встала из-за стола, взяла куртку и направилась к выходу. Морис шел за ней. Он, как вчера в кафе, коснулся ее спины. На этот раз Лючию с ног до головы окатило жаркой волной, однако ей удалось передернуть плечами, чтобы освободиться от наваждения. Когда они вышли на улицу, он неожиданно повернул ее к себе и обнял:
        - Да ты дрожишь, что, совсем замерзла? Странно, ведь в кафе было тепло.
        Пока он еще не понял причину этой дрожи.
        Лючия не стала вырываться из его объятий. Неожиданно для себя, она уткнула лицо в его грудь - именно так, как мечтала несколько минут назад, а он молча крепко прижал ее к себе. Так они стояли несколько секунд, раскачиваясь на месте, пока на помощь Лючии не пришел здравый смысл:
        - Нам пора ехать,- жалобно проговорила она, подняв голову и поглядев на него снизу вверх.- Я вижу, что все складывается так, как ты сказал…
        Морис порывисто поцеловал ее в губы, а затем разжал руки и решительно взял свои лыжи со стойки и стал ждать, пока Лючия наденет свои. Когда все было готово Морис медленно поехал вперед, чтобы Лючия не отстала от него. Однако девушка быстро обогнала его и, остановившись метрах в двадцати по склону, задорно посмотрела вверх.
        - Ах, вот ты какая шустрая!- запальчиво бросил молодой человек, с индейским кличем бросился вниз по склону, и в свою очередь обогнал ее. Обернувшись, он увидел, что она мчится вслед за ним, и поехал еще быстрее. Проехав метров семьдесят, он остановился и развел руки в стороны. Лючия сбросила скорость, подъезжая к нему, и аккуратно въехала в его объятия. Они застыли в долгом поцелуе. Задохнувшись, едва оторвались друг от друга, и снова приникли к губам.

…Оказавшись вдвоем в кабине подъемника, они слились в поцелуе. А заходящее солнце глядело на их счастье, согревая их своими прощальными лучами. Она пили этот поцелуй, утоляя жажду долгой разлуки, каждый уже понимал, что их встреча обязательно должна была произойти. Так распорядилась судьба…
        Оторвавшись от ее губ, Морис стал осыпать поцелуями ее лицо, шею, макушку. А она, вырвавшись из его объятий, снова уткнулась носом в его грудь, а потом стала целовать его шею, вдыхая его запах, уже ставший родным.
        - Я так долго ждала тебя,- прошептала она.
        В это время кабинка подошла к конечной станции, и они еле успели выскочить, схватив лыжи в охапку.
        Расхохотавшись, снова бросились в объятия друг друга, но тут же осознав, что до закрытия подъемников остается все меньше времени, начали спускаться по новой трассе. Лючия ехала следом за Морисом, вписываясь в каждый его поворот, и это было очень удобно. Вот что значит совместимость! Не останавливаясь, они быстро докатили до следующего подъемника, где кабинку уже ждали два человека. Но наши влюбленные не стали садиться вместе с ними, а дождались следующей, чтобы ехать вдвоем.
        И опять долгий страстный поцелуй. Морис расстегнул ее куртку и положил свою горячую руку на ее грудь. Девушку бросило в дрожь.
        - Что ты со мной делаешь? Ведь я сойду с ума,- выдохнула она.
        - Мы уже сошли с тобой с ума.- Он поцеловал ее зеленые глаза и снова прильнул к губам.
        Перед заключительным спуском в сторону гостиницы Лючия вздохнула и грустно посмотрела на Мориса.
        - Что с тобой, милая?- забеспокоился молодой человек.
        - Сейчас мы расстанемся,- тихо сказала она,- а я и забыла, что у тебя есть жена, которая давно ждет тебя и наверняка волнуется…
        Морис развел руки в сторону, дескать, ничего не поделаешь.
        - Я должен многое тебе рассказать,- сдавленно сказал он.- Не знаю когда, но пока знай, что нас с Катрин практически уже ничто не связывает.
        Лючия удивленно посмотрела на него, а потом улыбнулась, прикрыла глаза и слегка кивнула. Это должно было означать: «Я тебя понимаю, я верю тебе, потом поговорим, я тоже должна кое-что тебе рассказать».
        Чем ниже они спускались, тем более мягким становился снег: внизу теплее и солнце размягчает склон. Было тепло и безветренно. Многие катающиеся были легко одеты. Когда Лючия и Морис снимали лыжи у входа в гостиницу, из дверей вышла Катрин.
        - А я так и думала, что вы катаетесь вместе,- проговорила она, и Лючии показалось, что ее тон холоден и чересчур вежлив. Конечно, Катрин волновалась, но, видимо, решила не показывать этого.
        - Мы случайно встретились на горе,- стала объяснять Лючия, чувствуя, что немного оправдывается.
        Про кафе она не стала говорить. Морис тоже ничего не сказал, но взял лыжи, свои и Лючии, и отправился в лыжехранилище, которое находилось под первым этажом гостиницы.
        - Отдайте мои лыжи, вам же тяжело!- воскликнула Лючия, спускаясь вслед за Морисом и испытывая неловкость от того, что Морис понес ее лыжи на глазах у жены. Катрин смотрела им вслед.
        - Он джентльмен,- проговорила она понимающе,- а вы наверняка устали.
        Лючия отдала должное ее воспитанности.
        - Устала, конечно,- призналась девушка, обернувшись,- не надо было так много кататься в первый день. Вы поступили разумно, в первый день после приезда в высокогорье надо гулять, чтобы легче прошла акклиматизация. Как вы провели это время?
        - О! День был прекрасный!- Катрин с удовольствием начала рассказывать, что загорала на балконе в купальнике, потом пошла в бассейн, гуляла, выпила кофе в очень милой кофейне.
        Лючия слушала ее и радовалась, что Катрин оттаяла и ничего не заметила. Однако ей все-таки было не по себе. Ее новая подруга и не подозревает обо всем, что было наверху…
        Когда она пришла в ресторан обедать, Мориса с Катрин еще не было, и она порадовалась, что ей не надо напрягаться, говорить светские фразы и улыбаться. В ее душе поселилось чувство потаенной радости, смешанное с легкой грустью, и ей не хотелось тревожить его. Но все-таки где-то в глубине она чувствовала легкие уколы совести. Не хотелось быть причиной разлада между Морисом и его женой. Однако ей удалось на время погасить эти импульсы беспокойства.
        Разморившись от свежего воздуха, усталости и вкусного обеда, Лючия встала из-за стола и в дверях ресторана почти столкнулась с ними. Морис поклонился, пропуская ее вперед, а Катрин заметила:
        - А вы уже загорели и прекрасно выглядите.
        Лючия в ответ благодарно улыбнулась, но уклонилась от ответного комплимента.

…Пробудившись от глубокого восстанавливающего силы сна, Лючия обнаружила, что уже стемнело. Шесть вечера… Раздвинув шторы, она увидела темно-сиреневые горы, освещенные отблеском закатившегося солнца и светом восходящей луны. Далекие белоснежные хребты на границе с Австрийскими Альпами стали темно-синими, тут и там загоравшиеся звезды предвещали хороший солнечный день. Хотя в горах все обманчиво. Движение воздушных потоков здесь совершенно непредсказуемо, и после ясной звездной ночи может наступить снежный ветреный день.
        Лючия открыла балконную дверь, вдохнула морозный воздух и, распахнув руки, выдохнула: «Грацие! Спасибо!» Это была благодарность природе, своему молодому сильному телу, умеющему с легкостью порхать по снежным склонам, судьбе, которая дала ей возможность испытать это дивное чувство влюбленности, радости от встречи с удивительным человеком необыкновенного обаяния. Она понимала, что их новые свидания будут сопряжены с волнениями, тревогой, может быть, даже с болью, но она не могла противостоять тому, что ждет ее за эти оставшиеся шесть дней в горах, и заранее была готова с благодарностью принять все, что предстоит испытать.
        Перед ужином она надела легкую пуховую светло-розовую кофточку, высоко заколола волосы, обнажив красивую шею и подчеркнув нежный овал лица: Натянув коричневые вельветовые джинсы, она сунула изящные ступни ног в легкие кожаные лодочки на небольшом каблучке и едва припудрила носик, чуть блестевший от свежего загара.
        Морис и Катрин уже сидели за своим столиком недалеко от двери и, увидев преображенную Лючию, приветливо заулыбались. Она поздоровалась, приблизившись к их столу.
        - Как вы прелестны!- воскликнула Катрин, всплеснув руками.- Этот нежный наряд идет вам больше, чем горнолыжный костюм!
        Морис молчал, но смотрел на Лючию, как зачарованный. А она, боясь, что жена заметит его взгляд, наклонилась к столу, глядя только на Катрин.
        - Ах, милая,- заулыбалась она,- женщина не должна забывать, что она женщина. И вы, между прочим, пример этому. А я сегодня сломала о собственные палки пару ногтей.
        Морис по-прежнему молчал, но в его улыбке к восхищению добавилась ирония.
        - Девушки,- наконец заговорил он.- Мне кажется, я здесь лишний. Вы так хорошо поладили, что вам больше никто не нужен.
        - Уж не ревнуешь ли ты?- удивилась Катрин.- Непонятно только кого…
        Лючия несколько напряглась, но, взглянув на Мориса, поняла, что таким образом он хотел отвлечь внимание Катрин от своего отношения к молодой итальянке. Желая скрыть смущение, Лючия откланялась и направилась к столу.
        Есть ей не хотелось, она лениво поковыряла вилкой салат и съела только апельсин и йогурт. Подождав пока Морис и Катрин вышли из зала, она поднялась к себе в номер.
        Она открыла книгу по специальности, которую ей необходимо было прочитать для подготовки к новому проекту, но осилила лишь несколько страниц. А потом на нее нахлынули мысли о происшедшем сегодня на горе. Она почти физически ощутила губы Мориса на своих губах, почувствовала аромат его одеколона и ставший почти родным запах его свитера, когда уткнулась носом в его грудь. И в ней снова поднялась жаркая волна томления и радости. Она вскочила из-за стола и, открыв дверь балкона, глубоко вдохнула морозный воздух и устремила взгляд на далекие синие горы. Из белоснежно-синих они стали фиолетовыми, а вершины ближних доломитовых скал были красными: их все еще освещало солнце. Повсюду разливалось спокойствие и безмятежность.

«Как хочется хотя бы капельку мудрости и покоя этих вечных гор»,- подумала Лючия, досадуя на смятение своих чувств. Ей по-прежнему хотелось отдалиться от Мориса, оставшись обычной приятельницей этой пары, но она уже сомневалась, что это получится.
        День второй
        Прогулка с исповедью
        С балкона Лючии были видны только горы и ближние леса, а с противоположной стороны отеля кипела вечерняя жизнь модного горнолыжного курорта, каким стал средневековый городок Канацеи. В его архитектурный ансамбль были удачно встроены современные здания спортивного комплекса с бассейном, крытым катком и боулингом.
        Надев куртку с капюшоном и ботинки на толстой подошве, она вышла на вечернюю улицу, освещенную яркими огнями отелей, кафе и ресторанов, украшенных сосновым лапником, изящно перевитым разноцветными лентами, и направилась к лесной прогулочной тропе, освещаемой фонарями. Пока она шла по городу, навстречу ей попадались все больше молодежные компании, по виду сноубордисты: в широченных штанах с кучей карманов, в шапках, имитирующих тевтонские шлемы, оленьи рога и даже слоновью голову с хоботом. Эта немного агрессивная молодежная мода была чужда ей, хотя она отдавала должное сноубордингу - новому виду спорта и развлечения.
        Лючия любила бродить одна. Паоло часто бывал в командировках, да и вообще он был домоседом, а она постоянно гуляла по парку виллы Боргезе и по улочкам, в которые редко заглядывают туристы. Вот и сейчас ей хотелось поскорее уйти с шумной эспланады в тишину ночного леса.
        Она любовалась сине-фиолетовым небом, слушала, как скрипит снег под ногами, вдыхала запах хвои. Странно, что больше никто не гуляет. Как здесь таинственно и прекрасно! Рядом с тропой пролегала лыжня для беговых лыж. Можно было кататься даже в темноте - трасса хорошо освещалась, но, видимо, лыжники вечером предпочитали сидеть в ресторанах. Но тут ей показалось, что сзади кто-то идет по тропе. Лючия вгляделась, и по ее телу пробежала радостная дрожь. Морис!..
        Она остановилась, глядя, как он быстрым шагом приближается к ней. Он подошел совсем близко. Лючия уткнулась лицом в меховой обшлаг его дубленой куртки, и он молча обнял ее. Некоторое время они так и стояли под падающим с неба снежным пухом.
        - Ой, снег пошел!- воскликнула Лючия, подняв голову.
        И в это время их стосковавшиеся губы соединились в поцелуе.
        - Как ты меня нашел? Откуда ты узнал, что я пошла гулять?- тихо спросила она.
        - Все очень просто.- Он нежно взял в ладони ее лицо и стал целовать глаза, нос, высокие скулы, брови, подбородок.- Я постучал к тебе в номер, но мне не открыли.
        - Но ведь я могла уснуть.
        - Не могла ты уснуть,- убежденно сказал Морис.
        - Почему?- Лючия задала этот вопрос, понимая, что он прав.
        - Потому что ты думала обо мне и обо всем, что произошло сегодня,- с мягкой уверенностью произнес он.
        - А как ты узнал, куда я пошла?- в ее голосе прозвенела радость.
        - Догадался.- Морис обнял ее за плечи, и они медленно пошли по тропинке в глубь леса.
        Пройдя несколько метров, они снова остановились и замерли в долгом поцелуе, потом, взявшись за руки, пошли дальше.
        - Как тебе удалось уйти из гостиницы?- Лючия все-таки задала мучивший ее вопрос.
        - У Катрин заболела голова, и она легла спать,- ответил Морис и, помолчав немного, добавил: - Мне надо многое рассказать тебе, чтобы все расставить по своим местам и чтобы между нами не было недомолвок…
        Он заговорил взволнованно и быстро, замолкая лишь на несколько мгновений, чтобы собраться с мыслями.
        - Мы поженились девять лет назад. Тогда мне было двадцать семь. Я закончил медицинский факультет Сорбонны, увлекся хирургией, начал работать в клинике. В то время началось развитие нового направления в хирургии - эндоскопия. Ты слышала, наверное… Это, когда без скальпеля в крохотное отверстие в тканях вводят небольшое зеркальце и с помощью лазера или тонкой нити проводят соответствующие манипуляции. Удаляют аппендикс, опухоли, проводят даже шунтирование на сердце. По сравнению с традиционной хирургией преимущества огромные: нет кровотечения, долго заживающих швов, не травмируются внутренние органы.
        Лючия понимающе кивала.
        - И мне, уже практикующему специалисту традиционной хирургии, пришлось буквально переучиваться. В эндоскопии такая виртуозная работа пальцами, что ей надо учиться очень долго. В общем, я много оперировал, дома корпел над учебниками, тренировал пальцы - с закрытыми глазами вязал мелкие сложные узелки. С девушками практически не встречался, хотя вокруг было много симпатичных медичек. Для расслабления и разрядки ходил три раза в неделю в бассейн. Раз в год с приятелями на недельку выбирался в Альпы. Днем носился по горам, вечерами читал в номере научные книжки. Иногда играл с друзьями в покер…
        Морис замолчал, видимо, что-то вспоминая. Снегопад усилился. Молодой человек стряхнул снег с волос Лючии и надел на них капюшон. Она встала на цыпочки, нагнула его голову, тоже стряхнула с волос снег, подняла воротник дубленки и поцеловала его в губы. Он счастливо улыбнулся и вернул ей долгий страстный поцелуй.
        - Так вот,- продолжил он свой рассказ.- Моя мама решила поскорее женить меня. Может быть, испугалась за мою сексуальную ориентацию, видя, что я общаюсь в основном с приятелями. Я только посмеивался. Однажды она уговорила меня поехать с ней в Довиль. Ты знаешь, наверное, это модный курорт в Нормандии, там снимался фильм «Мужчина и женщина». Сначала я маялся от безделья, но потом познакомился с виндсерфингистами и стал гонять с ними на парусной доске. И вот однажды подхожу я к берегу на доске и вижу: рядом с мамой в шезлонге сидит прелестная черноволосая девушка…
        Она оказалась дочерью маминой подруги, баронессы, имевшей частную клинику красоты. Катрин меня очаровала. Она была не похожа на окружавших меня девушек, раскованных, феминистски настроенных.
        - Слишком самостоятельных и общительных?- хитро прищурившись, спросила Лючия.
        Он понимающе рассмеялся и поцеловал ее в прелестный носик.
        - Подожди, не перебивай,- Морис шутливо нахмурился.- Катрин была очень нежной, какой-то не от мира сего. Немного смущало лишь то, что она требовала повышенного внимания к себе. Была недовольна, если я катался с ребятами на серфе, если говорил, что мне не нравятся долгие медлительные прогулки по набережной, где она, по-видимому, демонстрировала свою красоту и наряды.
        Когда мы вернулись в Париж, родственники с ее стороны почему-то считали нас уже помолвленными. Я посмеивался над этим, а потом и сам не заметил, как был назначен день свадьбы. Я и не сопротивлялся, ведь мне было почти 30 лет. Знакомые и коллеги поздравляли меня, говорили, что она редкая красавица, к тому же благородных кровей. Слышать это было приятно и необычно…
        Мы стали жить в моей квартире в Латинском квартале, на бульваре Сен-Мишель, доставшейся мне от дедушки, тоже врача. И я постепенно стал узнавать Катрин, а может быть, она начала меняться… Она работала косметологом в клинике своей матери, ее клиентки - очень богатые женщины, часто из знатных семей. Катрин стала общаться только с ними. Ее затянула светская жизнь. Вместе с ними ездила на воды в Виши лечить несуществующие болезни, летом на море в Довиль и Сен-Тропе. Мне вся эта надутая аристократия скоро осточертела. Но я нес свой крест: ходил с ней на всякие рауты, благотворительные концерты - неприлично, чтобы дама ходила одна… Я пытался увлечь ее своими радостями. Она начала немного кататься на горных лыжах, но только потому, что это стало модным в «их» кругах. У нас родился ребенок, мальчик. Я был счастлив, и даже вставал к нему по ночам. Но в семь месяцев ребенок умер от дизентерии.
        Морис помолчал, а потом продолжил:
        - Летом Катрин вздумала, несмотря на мои протесты, поехать с ним к морю, в Прованс, на виллу к ее родственникам. Там мальчика каким-то образом заразили… Как будто это произошло не во Франции, а где-нибудь в Экваториальной Гвинее! Когда мне сообщили и я примчался, чтобы отвести ребенка в Марсель, в хорошую детскую клинику, было уже поздно…
        В голосе Мориса звучала боль. Лючия нежно сжала его руку. Они молчали и медленно шли, глядя на небо, с которого падал снежный пух.
        - А с тех пор как умерла ее мать,- вздохнул Морис,- и Катрин унаследовала клинику, она почему-то стала дружить со старухами-графинями, которые, кажется, помнят еще Людовика XIV. Сама стала манерной, напыщенной.
        Зимой в этих кругах было модно ездить в Межев. Это на северо-востоке Французских Альп, почти на границе с Италией, в районе Монблана. Там любят отдыхать богатые старики. Они не катаются на горных лыжах. Загорают только на теплом предвечернем солнце, сидя на балконах шикарных отелей, закутавшись в пледы. Иногда катаются по окрестностям в повозках, запряженных парой лошадей. Говорят, что это стильно…
        - Но ведь вы приехали сюда вместе,- деликатно заметила Лючия.
        - Она уговорила меня,- вздохнул Морис,- на эту прощальную поездку… перед разводом. Между нами уже давно ничего нет.
        - Совсем ничего?- осторожно спросила Лючия.
        - Уже давно…
        - И все-таки вы приехали вместе.
        Морис помолчал немного и прижал ладони Лючии к своим губам.
        - Я хочу, чтобы ты поверила мне,- горячо проговорил он.- Катрин все-таки надеялась что-то склеить…
        - Так делают все женщины.- Лючия осторожно высвободила руки из его ладоней.- Они больше привязаны к семье, им труднее расставаться, чем мужчинам. С кем же теперь она будет ходить на светские рауты?
        - За нее не надо волноваться,- махнул рукой Морис.- Есть у нее один овдовевший виконт де Молинар. Он играет в средневекового рыцаря, этакого Тристана. Называет ее Прекрасной Дамой, целует ручки, дарит фамильные безделушки. То табакерку XVIII века, то веер из страусовых перьев.
        - Она тебе все это рассказывает?- поинтересовалась Лючия.
        - И показывает, и рассказывает, что, когда мы расстанемся, она недолго останется в одиночестве. Эта ситуация длится уже не первый год. А я с головой в работе, мне жалко времени и сил заниматься разводом. Но теперь… я готов на все…
        Он обнял Лючию и с любовью посмотрел ей в глаза. По ее щекам текли слезы.
        - Что с тобой, девочка?- взволнованно спросил он.- Почему ты плачешь?
        Лючия снова уткнулась ему в грудь и замерла на мгновение.
        - Я плачу от счастья,- отстранившись, пробормотала она,- и оттого, что не знаю, как жить дальше…
        - Жизнь подскажет,- уверенно сказал он,- раз уж судьба свела нас…
        Лючия быстро поднялась на цыпочки, обхватила его шею и стала осыпать поцелуями глаза, губы и слегка шершавые щеки.
        - Пойдем к тебе,- выдохнул Морис.
        Отряхнув друг друга от снега, они пошли обратно, постоянно останавливаясь для поцелуев.
        Они поднялись на второй этаж и тихо вошли в номер Лючии. На пол полетели куртки, ботинки, свитера, белье… И наконец их горячие тела приникли друг к другу. В одно целое сплелись сила и нежность, биение сердец и гибкость молодых прекрасных тел.
        Оба хотели прочувствовать каждый миг их первой настоящей встречи, оттянуть главное мгновение. Морис оторвался от любимой и, удерживая жар страсти, нежно целовал ее всю, от глаз до пальчиков на ногах.
        - Я ничего не понимаю, что же это происходит…- бормотала она, наслаждаясь его горячими поцелуями.- Как все прекрасно! Дева Мария, прости меня…
        Морис никогда не был таким счастливым. Он наслаждался ее словами, но был не в силах ответить ей.
        Внезапно в коридоре хлопнула дверь. И хотя Лючия знала, что номер Мориса и Катрин находится в другом конце коридора, этот стук вернул ее к реальности.
        Она вздрогнула и испуганно сжалась в объятиях Мориса. Еще мгновение, и она отстранила любимого.
        - О нет! Я не могу… Так нельзя, даже хорошо, что хлопнула эта дверь. Мы забыли, что твоя жена рядом и, может быть, ждет тебя.
        Морис лег на спину и закрыл глаза. Лючия стала целовать его грудь и плечи, умоляя не обижаться и понять ее. Не открывая глаз, он тихо сказал:
        - Конечно, я понимаю тебя. Пусть это будет прелюдией к симфонии нашей любви.
        - Это рапсодия Листа «Грезы любви»,- подхватила она музыкальную тему.- Пусть пока будут грезы…
        - Пусть будут грезы,- с готовностью подыграл Морис,- хотя можно сказать, что это уже не грезы, а начало воплощения мечты.
        Их обоих наполнила радость взаимопонимания. Она легла на его плечо, а он нежно и спокойно поцеловал ее.
        - Иди домой, поспи, каро мио,- ласково сказала Лючия.- Все-таки для любви создан итальянский язык, а не английский.
        И она начала ласково и быстро что-то говорить по-итальянски с нежными певучими интонациями, гладя его лицо и плечи.
        - Как это прекрасно!- Морис улыбался, слушая итальянскую музыку любви, чувствуя, что в нем опять поднимается страсть.
        Лючия легонько стала выталкивать его из постели. Посмотрев на свой светящийся циферблат, молодой человек, присвистнул:
        - Уже почти пять утра,- удивился он.
        Они встали и нежно простились. Когда он выскользнул в темный коридор, Лючия легла в свою растерзанную постель, намеренно ничего не поправляя, вдыхая в себя еще оставшийся запах любимого человека. Она с нежностью гладила свое тело, задерживая ладони в тех местах, которые еще хранили память о его поцелуях.

…Едва проснувшись, Лючия улыбнулась. Приоткрыв один глаз, она увидела циферблат маленького будильника: одиннадцать часов.

«Ну и пусть,- лениво подумала она,- покатаюсь попозже. Я люблю его,- пронзила ее мысль, я люблю его,- твердила она,- я люблю его… А как же Паоло? Но ведь Паоло - для меня папочка, у меня никогда с ним не было так, как с Морисом. Не было ощущения, что я готова идти за ним на край света… Как странно, но это так, и это прекрасно, как я счастлива!»
        Все эти мысли в одно мгновение пронеслись в ее хорошенькой головке. Но тут подоспел ее здравый смысл в виде внутреннего голоса.

«Послушай, ты опять забыла, что рядом его жена?» - проскрипел он, и сердце Лючии пронзила тоска.
        Она вскочила с постели и, чтобы привести в порядок свои чувства, порывисто вытащила из шкафа спортивную сумку, взяла купальник, шапочку и очки для плавания. Скорее в бассейн, надо охладить свой пыл и собраться с духом!
        У выхода из гостиницы она увидела Мориса с Катрин. Они были в лыжных костюмах, в ботинках и направлялись в лыжехранилище. Морис широко улыбнулся ей, а Катрин, едва кивнув, отвернулась.
        Плавая в прохладной воде бассейна, Лючия размышляла над внезапной холодностью жены Мориса. Впрочем, эта загадка была не из самых сложных. Наверняка, когда он вернулся под утро, она все поняла. Или просыпалась ночью, а может быть, вообще не спала, ждала его.
        Это открытие не прибавило Лючии настроения, но она умела отгонять от себя неприятные мысли, так как владела приемами аутотренинга.
        Бодрая и спокойная, она пришла на завтрак, когда уже почти все обитатели гостиницы отправились кататься. Сидя перед окном, Лючия видела самый близкий к гостинице склон, по которому скатывались фигуры, похожие на разноцветных муравьев.
        День третий
        Одиночество и снова радость
        Подъемник «Бельведер», названный так по имени очень красивой снежной вершины высотой около трех тысяч метров над уровнем моря, украшающей ущелье Валь ди Фасса, находился метрах в тридцати от гостиницы «Бельвью». После вчерашнего небольшого снегопада на небе опять не было ни облачка, ярко светило солнце. Повсюду улыбающиеся лица, веселые возгласы. Лючия поймала себя на том, что и солнце ее не особенно радует, и счастливые люди кажутся чуждыми. В кабинке подъемника она надела темные очки, чтобы кто-нибудь из компании шумных немцев не заметил, что ее раздражает их чрезмерная веселость и громкий разговор. Хотя она тут же упрекнула себя в излишней мрачности и глубоко вдохнула, чтобы поднять свой душевный тонус. Она переключила внимание на причудливые доломитовые скалы, на зеленоватые застывшие водопады, которые через полчаса оттают и превратятся в веселые ручейки, а после захода солнца снова заледенеют.

«Все хорошо,- уговаривала она себя,- я спокойна и весела, он любит меня, я люблю его». Надев лыжи, Лючия широко улыбнулась, сделала несколько расслабляющих вдохов, и жизнь уже не казалась ей беспросветной. Да, она сегодня без Мориса, но все у них впереди. Ведь умный и сильный Морис убедил ее, что судьба на их стороне… А когда она сделала первые два поворота на свежем мягком снегу, ее хандра и вовсе улетучилась.
        Невозможно описать все разнообразие здешних трасс. Катаясь здесь, можно за неделю не повторить ни одного маршрута. Более сотни подъемников, возносящих лыжников на высоту множества перевалов и плато, сотни километров трасс различной степени сложности.
        Лючии не терпелось пройтись по трассам лыжной «кругосветки», как называют Селла Ронду, проходящим по четырем перевалам и пяти регионам, которые можно пройти за четыре-пять часов: поднимаясь на нескольких десятках подъемников и каждый раз попадая в новую долину, не похожую на предыдущую. Собственно, ради этих всегда новых трасс она и приезжала каждый год в Доломитовые Альпы. Но на этот раз ей хотелось проехать по этой уникальной карусели только с Морисом. Без него даже сегодня ей не хотелось кататься.
        Однако прекрасное катание по свежему снегу постепенно отвлекло ее от мыслей, беспрестанно возвращавшихся к мужчине, так быстро и властно покорившему ее сердце. И вот, поднимаясь в кабинке на плато План Фратаж, она заметила Катрин, очень медленно спускавшуюся по довольно пологому склону. Внизу стоял Морис, покорно поджидавший жену. Лючии показалось, что Морис грустен, это почему-то успокоило ее, и она с радостью запорхала по склонам, вызывая восхищение мужчин и зависть женщин. Лючия каталась на лыжах с трех лет вместе с родителями, но даже сейчас, имея более чем двадцатилетний опыт владения лыжной техникой, она всегда удивлялась, почему многие люди не хотят совершенствоваться. Почему, едва научившись, они полагаются только на современные лыжи, созданные по совершенным технологиям, которые все равно вывезут, если их кое-как ввести в поворот? Особенно неприятно смотреть на плохо катающихся красивых, элегантных женщин. Почему они не хотят научиться кататься красиво, неужели не понимают, что в женщине все должно быть прекрасно и она не должна выглядеть на горе, как телега? Лючия знала за собой этот
максимализм, пыталась бороться с ним: люди имеют право быть такими, как хотят, если это не доставляет неприятностей другим… Тем не менее незыблемость для европейцев понятия «права человека» для нее не уравновешивалась эстетической неудовлетворенностью.
        Солнце уже клонилось к закату, когда Лючия решила двигаться в сторону гостиницы. Но после трех часов непрерывного катания ей захотелось передохнуть в кафе на склоне. Снимая лыжи, она увидела Антонио, вчерашнего студента, так пытавшегося завоевать ее расположение. На этот раз он был с хорошенькой блондиночкой, по виду тоже студенткой. Антонио на мгновение остановился, устремив взгляд на прекрасную женщину, пленившую его вчера. Он кивнул Лючии и демонстративно обнял свою блондинку, давая понять, что, обидевшись на нее, быстро нашел неплохое утешение, и теперь она может поревновать.
        Лючия послала ему самую пленительную из своих улыбок и помахала рукой, подняв вверх большой палец и одобрительно кивнув на блондинку.

«Приятный малый,- подумала она,- хорошо, что быстро утешился. Я, конечно, небрежно кинула его, но ничего, смазливым юношам это полезно…»
        Лючия выпила стакан чая с горными травами и посмотрела на время: четыре часа. Пора возвращаться, через час все подъемники выключат, а ей надо было четыре раза спуститься и три раза подняться.
        Когда она вошла в холл гостиницы, уже начинало темнеть. Лючия решила опоздать на обед, чтобы не встречаться с Морисом и Катрин. Ей не хотелось укрепиться во мнении, что Катрин все знает. В девушке боролись чувство некоторой вины, желание снова видеть Мориса и нежелание подстраиваться под неприязненное отношение к ней его жены.
        После обеда Лючии все-таки удалось осилить несколько страниц книги по архитектуре монолитных конструкций, и она решила немного погулять перед сном. Конечно, в глубине души она надеялась встретить Мориса.
        Лючия спустилась в холл гостиницы и сразу увидела его. Он сидел в кресле с газетой в руке и с улыбкой наблюдал, как она медленно подходит к нему. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга. Потом он встал, взял ее за руку, и они вышли из гостиницы. Он крепко поцеловал ее в щеку и обнял за плечи. Так они медленно дошли до лесной тропинки, и, скрывшись под сенью деревьев, прильнули друг к другу в долгом поцелуе.
        - Ты ждал меня?
        - Почти два часа.
        Лючия ласково погладила его по щеке, а он поцеловал ее узкую ладошку.
        - Ну, как ты провела день без меня?- нетерпеливо спросил Морис.- Опять флиртовала со студентами?
        Лючия счастливо рассмеялась, поднялась на цыпочки, наклонила его светлую, коротко стриженную голову и расцеловала брови, глаза, щеки и красиво очерченные губы.
        - Я видела вас сегодня на горе,- сказала она,- и мне показалось…- она запнулась,- что тебе было грустно.
        Морис схватил ее в охапку и приподнял над землей.
        - Какая ты наблюдательная,- удивленно воскликнул он.- Неужели углядела с подъемника?
        Лючия кивнула, вопросительно глядя на него.
        - Не столько углядела, сколько почувствовала,- с расстановкой произнесла она.
        Морис посерьезнел и на мгновение задумался.
        - Все происходит так, как я говорил?- спросил он.
        Лючия вздохнула и быстро закивала.
        - Мне показалось,- задумчиво проговорила она,- что Катрин обиделась на меня.
        - Не то слово!- хмыкнул Морис.- Она в ярости, но в основном все изливается на меня, хотя в ее словесной буре и тебе досталось.
        - Когда ты вернулся в пять утра, она не спала, да?
        - Она, оказывается, не спала всю ночь, у нее разыгралась мигрень и, конечно, не возникло ни малейших сомнений, с кем я.
        Лючия остановилась, опустила глаза и покачала головой.
        - Но ведь ты сказал, что это поездка перед вашим разводом?- ничего не понимая, спросила она.
        - Так и есть!- бросил он.- Но ведь это так по-женски! Когда она в действительности почувствовала, что все кончено, то начала цепляться за…- он подбирал слово,- за уходящую натуру…
        - Что же теперь делать?- растерянно спросила она.
        - Завтра поедем на Селла Ронду,- спокойно сказал Морис.
        Лючия захлопала в ладоши, но тут же осеклась.
        - А как же она?
        - Она будет отдыхать и гулять после сегодняшнего катания. С нее достаточно. Говорит, устала так, что не чувствует ног.
        В голосе Мориса слышались жесткость и решительность.
        - И хватит о ней,- раздраженно бросил он.
        - Зачем ты так?- миролюбиво произнесла Лючия.- Она права больше, чем мы. Раз ты приехал с ней, нам не надо было… так вести себя…
        Морис расхохотался, снова схватил ее в охапку и закружился вместе с ней.
        - Ты моя радость! Какая ты деликатная! Но я ей все рассказал и теперь имею права делать все, что хочу.
        - Думаю, что не все,- тихо возразила Лючия, когда он поставил ее на землю.- Понятия порядочности, долга и чести пока еще никто не отменял.
        Морис нежно взял в ладони ее лицо, и, отведя в сторону волосы, крепко поцеловал в губы.
        - Ты права, милая моя,- теперь в его голосе появились грустные нотки.- А я бездушный мужлан. Но Катрин сама изъявила желание завтра отдохнуть, так как сегодня очень устала. Ведь мы катались с ней целый день. Честно говоря, я постарался, чтобы она как следует накаталась.
        - А она знает, что мы завтра на весь день поедем на Селла Ронду?
        - Мы не говорили с ней об этом, пусть думает, что хочет!- буркнул он.- И вообще хватит, давай хоть на время забудем о ней! Я прошу тебя…
        Лючия поняла, что ее чрезмерная щепетильность может дойти до фарисейства. Она протянула руки Морису, он запрокинул ее голову. Опять начал падать снег, но облака были негустые, через них пробивалась луна. Они снова радовались каждому мгновению, забыв обо всем, что мешало им быть счастливыми, хотя бы на этот вечер, еще на один день. И каждый хорошо понимал это…
        Они не замечали, как бежало время, а когда вспомнили о нем, поглядев на часы под фонарем, то одновременно воскликнули:
        - Пора спать! Завтра надо быть в форме.
        Нацеловавшись в лесу, они пожелали друг другу приятных снов поднялись на второй этаж и разошлись по своим номерам.

…Когда рано утром Лючия спустилась на завтрак, за ее столиком сидел Морис. На столе уже стоял кофейник, дымилась яичница с беконом, а в розетке белел творог с малиновым джемом.
        - Надо плотно поесть,- сказал Морис в ответ на ее удивленный взгляд.- У нас сегодня трудный день. Надо набраться сил.
        - Доброе утро, каро мио!- Лючия ласково склонилась к нему.- Обязательно все съем.
        Было около десяти часов, когда они сели в кабинку «Бельведера». Сегодня им предстояло пять-шесть часов катания с отдыхом. Они были счастливы оттого, что целый день проведут вместе, что будет солнечно и тепло, что им предстоит пройти по самым интересным горным районам Италии. Лючия была в приподнятом настроении. Она предвкушала радость от тех впечатлений своего любимого, которые у него наверняка возникнут от красот альпийских долин Валь Гардена, Альта Бадия, Араба-Мармолада.
        Готовясь к долгому спуску, Лючия положила в верхний карман куртки маленькую шапочку и надела небольшие темные очки. Морис редко надевал солнечные очки, но тоже держал их при себе на случай слепящего солнца, как и маленькую шерстяную шапочку на случай холода и ветра. Щелкнув застежками креплений и надев темляки палок на руки, они подмигнули друг другу. Оба были готовы к новым испытаниям: ведь им предстояло проехать более ста километров, подняться на трех десятках подъемников, и спускаться, спускаться…
        - Вперед?- не скомандовал, а спросил Морис.
        - Вперед,- четко ответила Лючия и добавила: - Только не очень быстро, ладно? Я должна подстроиться под твой темп.
        - Не волнуйся, милая,- улыбнулся он,- у нас с тобой полная совместимость.
        И он поехал. За шлейфом легкого снежного пуха, выпавшего за ночь, виднелась только его светлая голова, красиво развернутые плечи, руки, согнутые в локтях, и палки, попеременно касающиеся склона и отмечающие начала поворотов. Лючия не могла оторвать взгляда от зрелища такой мужественной элегантности. Морис остановился метрах в восьмидесяти ниже по склону. Он поднял лыжную палку, приглашая девушку повторить его полет. Ей стало немного боязно, что у нее получится не так, как хотелось бы, чтобы ему понравиться. Но она бесстрашно заскользила вниз по склону. Чуть откинувшись назад, она старалась освободить носки лыж, чтобы облегчить им движение в свежем снегу.
        Остановившись рядом с Морисом, она с восторгом воскликнула:
        - Ах, как здорово! Хорошо, что ночью подсыпало свежего снежку!
        Морис счастливо улыбался, глядя на свою ловкую, красивую девочку. Необыкновенную девочку…
        - Иди ко мне,- ласково позвал он.
        Лючия боком подъехала к нему, и они бросились в объятия друг друга. Не удержавшись, оба упали и покатились по склону, подняв лыжи вверх, сберегая ноги. Поднялись и, заснеженные, как медвежата, начали, хохоча, шлепками отряхивать друг друга от снега.
        Вокруг было много катающихся, но Лючия с Морисом не замечали никого. Сейчас только они существовали друг для друга и еще, конечно, горы. Морис хорошо знал французские Альпы, больше всего любил знаменитые Три Долины с их более чем шестьсот километровыми трассами. Но сейчас он старался смотреть на итальянские Доломиты глазами Лючии. И убеждался, что их пейзажи отличаются от пейзажей альпийской Франции и по-своему изумительно прекрасны.
        В кабинках и креслах подъемников, они, конечно, целовались, если оказывались вдвоем. Вместе с поцелуями они пили счастье, радость единения душ и тел, чудо обретения друг друга. Десять-пятнадцать минут подъема пролетали как одно мгновение. Когда кабинка замедляла ход, подплывая к конечной станции, они едва успевали выпрыгивать из нее, хватая лыжи.
        - Однажды случится так,- представила Лючия, что мы вместе с кабинкой уедем обратно вниз.
        - Будет здорово!- подхватил Морис.- Никогда не спускался вниз на подъемнике.- Тем более забыв обо всем на свете.
        Через два часа, преодолев почти половину маршрута, они решили передохнуть и пообедать. Остановились, не доезжая до городка Корвара. На возвышенном плато, под укрытием огромного причудливого утеса, уютно разместилось кафе «Монтанаро».
        - В переводе с итальянского,- пояснила Лючия, приглашая Мориса снять лыжи и поставить их у стойки перед входом,- «монтанаро» означает горец, житель гор. Здесь лучшая кухня на всей Селла Ронде.
        Они сели на террасе, щедро залитой солнцем. С нее открывался дивный вид на огромный массив доломитовых скал, вокруг которых и была проложена итальянская
«кругосветка». Под ними расстилались лесистые холмы, пересекаемые узкими ущельями, по которым текли быстрые речушки.
        Из-за столов доносилась разноязыкая речь. Здесь были англичане, немцы или австрийцы, несколько поляков. Морису нравилась их приятно щебечущая славянская речь. Как здорово, что Европа расширяется. Теперь многие, прежде враждовавшие народы с удовольствием встречаются в горах. Он представил, как было бы хорошо, если бы все вместе запели хором «Оду к радости» Бетховена, «Обнимитесь, миллионы! . И этот хор многократно усилило бы эхо этих прекрасных гор.
        - О чем ты думаешь?- спросила Лючия, заметив, как улыбается ее любимый.
        А когда он рассказал ей о своих размышлениях, она всплеснула руками.
        - Я тоже не раз представляла себе, как все отдыхающие на солнечных плато в горах однажды запоют «Оду к радости»! Вот уж символ единения Европы.
        Вместо ответа Морис крепко обнял ее за плечи и поцеловал в щеку.
        - Ты чувствуешь, как одинаково мы с тобой думаем?!
        - Чересчур одинаково,- сморщила носик Лючия.- Это может скоро надоесть.
        - Ну уж нет!- запротестовал Морис.- Это как раз то, что нужно для счастливой совместной жизни.
        Лючия удивленно посмотрела на своего любимого. Она знала, что любит его, что он нужен ей, но почему-то пока не думала о совместной жизни с ним. А как же Паоло… Она не хотела думать об этом.
        - Давай пока не будем говорить ни о какой совместной жизни,- строго сказала она. - Мне кажется, что я люблю тебя, но о совместной жизни говорить не надо. Давай сменим тему. Например, тебе понравились Италия и Селла Ронда?
        - Классно!- сразу ответил Морис.- Замечательные трассы, красивейшие горы, но особенно хороши женщины, а больше всего одна итальянка из Рима, с зелеными глазами!
        Лючия счастливо улыбнулась и погладила его по чуть шершавой щеке.
        С удовольствием поедая тосканскую брускетту - большую гренку с помидорами, она хитро посмотрела на молодого человека.
        - А как тебе Канацеи и другие альпийские городки, через которые вы проезжали на машине?
        Морис помолчал, наслаждаясь сочным куском мяса, но все-таки поднял вверх большой палец.
        - Удивительные городки,- проговорил он,- такое впечатление, что многие здания сохранились с XVII века.
        - В Кавалезе есть даже постройки XV века,- с гордостью сказала Лючия.- А некоторые уголки этого городка даже напоминают Венецию. Например, горбатые мостики над речушками, похожи на мосты над каналами.
        - Я не был в Венеции,- признался Морис,- к сожалению…
        Лючия всплеснула руками:
        - Неужели не был?!- и добавила: - Как бы я хотела показать тебе Венецию! Это удивительный город, который, по-моему, просто создан для любви.
        - Так давай поедем в Венецию!- предложил Морис.- Это же недалеко отсюда.
        - Часа за четыре можно добраться,- подтвердила Лючия, всерьез задумавшись над этим предложением.- Надо подумать. Венеция прекрасна в любое время года, даже в феврале. Жаль только, что кончился карнавал.
        - Ничего, что кончился,- Морис прижал девушку к себе,- на карнавал мы с тобой поедем в следующем году. А через пару дней махнем в Венецию. Хочу, чтобы ты показала мне этот город. Я давно мечтал посмотреть Венецию.
        Лючия погладила его по щеке, и их губы снова слились в долгом поцелуе.
        - Ты не забыл,- медленно проговорила девушка,- что приехал сюда не со мной?
        - Катрин сказала, что послезавтра уедет домой. И попросила завтра напоследок покататься вместе с ней.
        - Ну, тогда будет видно,- неопределенно проговорила Лючия, не желая возвращаться к теме, от которой они отошли.
        Она взглянула на свои часики и ахнула:
        - Начало третьего! А мы не проехали еще и половины пути! Вот уж поистине счастливые часов не замечают!
        Морис улыбнулся и обнял ее.
        - Да, надо ехать.- Он встал и протянул Лючии ее куртку.
        Солнце было уже не очень жарким: оно готовилось к закату, торопя припозднившихся лыжников.

…Без единой остановки они проехали три километра до нового подъемника, а когда остановились, опираясь плечами на палки и тяжело дыша, с восторгом посмотрели друг на друга, не в силах вымолвить ни слова. Чуть отдышавшись, Морис наконец сказал:
        - Ай да мы! Первый раз я испытываю такое единение с женщиной на склоне! Оно близко к сексуальному!
        - Ну да!- Лючия рассмеялась. Она чувствовала то же самое, но ответила шуткой: - И не надо никакого секса! Спуск по Селла Ронде вполне заменяет его.
        Морис тоже смеялся, запрокинув голову. Лючии очень нравилась эта его привычка.
        - А представляешь, после такого катания еще и хороший секс! После этого останется только умереть,- серьезно сказал Морис.
        - Я, конечно, хочу жить,- продолжила его мысль Лючия,- но согласна умереть с тобой в постели после такого катания.
        Ей стало жарко, она расстегнула молнию куртки и свитера, приоткрыв ложбинку на высокой груди. Морис прильнул к ней губами и, с трудом оторвавшись, глухо проговорил:
        - И я тоже, но только одновременно с тобой…
        Лючия, спохватившись, замахала руками:
        - Что это мы о смерти? Нельзя так, прости нас, Дева Мария!
        И, быстро перекрестившись, вознесла к небу свои дивные зеленые глаза.
        - Ах ты, католичка моя родная!- улыбнулся Морис.- Конечно, мы с тобой будем жить долго и счастливо.
        Девушка притворно нахмурилась, махнула рукой, и оба ринулись вниз по склону.

…Когда они вошли в гостиницу, то сразу увидели Катрин. Она сидела в том самом кресле, в котором вчера Морис два часа поджидал Лючию.
        - Я уже думала, что вы не приедете,- сквозь зубы проговорила она, не поздоровавшись с Лючией и стараясь не смотреть на нее.
        - А куда бы мы делись?- беззаботно заметил Морис.
        - Ну, могли бы заночевать в одном из городков по дороге,- небрежно проговорила она.- Почему бы нет?
        Лючия почувствовала, как кровь приливает к ее щекам, хотя понимала, что на этот раз Катрин изменил ее аристократизм.
        Она все-таки кивнула сопернице и быстро пошла к себе в номер. Девушка скинула одежду и отправилась в душ. Под сильной струей горячей воды, снимающей напряжение усталых мышц, она испытывала смешанные чувства: некоторого стыда, беззаботной радости и, как ни странно, гордости за свою любовь. Она провела руками по своему телу: высокой упругой груди, тонкой талии, переходящей в стройные округлые бедра. Как хотелось, чтобы всем этим наслаждался ее любимый мужчина… Будет ли такое когда-нибудь? В ней поднималось желание прижаться к его сильному, атлетически сложенному телу, слиться с ним…
        В ресторан она спустилась, когда уже все поели,- специально, чтобы не встретиться с Катрин. Благодаря нескольким упражнениям аутотренинга ей удалось настроить себя на спокойное ожидание, избавиться от неловкости за невольное вмешательство в чужую семейную жизнь. Католическое воспитание, которое она получила в детстве в частном пансионе, все-таки давало себя знать. Чувства долга, греха, ответственности, присущие любому порядочному человеку, были у нее преувеличенными и постоянно боролись с современным миропониманием, общительностью и вполне светским самоощущением.

«Ну и хорошо, что завтра я покатаюсь одна,- думала Лючия,- соберусь с мыслями, отдохну, позагораю». Однако ее тут же пронзило желание снова видеть Мориса, касаться его рук, целовать серо-голубые глаза, гладить загорелые слегка шершавые щеки, вкладывать свою руку в его сильную мягкую ладонь.
        А за окном синел ближний склон, с которого они спустились с Морисом три часа назад. Лючия решила, что даже не пойдет сегодня гулять, чтобы не видеться с ним, хотя ей так не хватало его поцелуев. Она включила телевизор и, наблюдая за азартным соперничеством игроков-эрудитов интеллектуального шоу, не заметила, как прошел вечер. Потом показывали старую милую мелодраму, которая убаюкала ее окончательно.
        День четвертый
        Беспокойство и радость
        Сегодня Лючия решила освоить новый район катания - в зоне перевала Пассо Сан Пелегрино на плато под вершиной Чима Уомо - самой высокой в этом регионе: больше трех тысяч метров над уровнем моря. Уж тут-то она наверняка не встретит Мориса с женой. Трассы здесь довольно сложные, но интересные и снежные, так как народу не слишком много и почти нет сноубордистов, быстро сдирающих свежий снежный покров. Но Лючии почти «не каталось» без Мориса, и она облюбовала себе закрытое от всех ветров местечко в удобном шезлонге на террасе высокогорного ресторанчика. Потягивая глинтвейн, она просто расслабилась, сняла флисовый свитер и приспустила с плеч футболку. Загорать так загорать…
        За полтора часа, которые она провела на террасе, к ней пару раз «подкатывали» кавалеры, привлеченные ее какой-то завораживающей энергетической воронкой, втягивающей в нее мужчин. Но Лючия, отнюдь не расположенная ни флиртовать, ни даже беззаботно общаться, встречала их таким холодным взглядом, что они поспешно ретировались.
        Прокатившись по нескольким новым трассам, она рано вернулась в гостиницу и засела за свою архитектурную книжку. К обеду пришла одной из первых и, спрятавшись за колонной, высматривала среди спускавшихся лыжников Мориса. Пришлось признаться самой себе, что очень соскучилась по нему.
        Так и не увидев ни Катрин, ни Мориса, Лючия вернулась к себе в номер, отдохнула, а вечером отправилась в бассейн.

…Когда раздался стук в дверь, Лючия машинально посмотрела на часы: половина девятого. На пороге стояла Катрин.
        - Ты не знаешь, где Морис?- взволнованно спросила она, пытаясь заглянуть в комнату.
        - Я не видела его сегодня,- растерянно проговорила Лючия, приглашая женщину войти.
        Та медленно прошла в комнату и обессиленно опустилась в кресло.
        - Мы вместе катались до обеда,- начала она, отстраненно глядя в окно, потом я немного подвернула ногу и вернулась в гостиницу, а он сказал, что останется еще покататься часов до четырех.
        Катрин замолчала и искоса посмотрела на соперницу. Лючия села на кровать, чувствуя, как и в ее душе нарастает тревога. Тем не менее она решила ободрить пришедшую к ней женщину.
        - Может быть, он встретил кого-нибудь из друзей,- бодро предположила она,- и задержался в каком-нибудь из отелей.
        Почувствовав несостоятельность своего предположения, она добавила:
        - Хотя, конечно, мог бы позвонить тебе.
        - Или тебе…- добавила Катрин, по-прежнему не глядя на Лючию.- Только он сегодня забыл телефон в номере.
        - Тем более,- оживилась Лючия, возвращаясь к своей версии.- Ты не волнуйся, он прекрасно катается, с ним ничего не может произойти. Наверняка где-нибудь задержался.
        Катрин согласно кивнула, продолжая безучастно сидеть в кресле.
        - Зачем только я поехала с ним в эти горы,- вздохнула, она.- Как мне все это надоело…
        Лючия встала и подошла к балкону. Она молчала, не зная, как реагировать на реплику Катрин.
        - Ты хочешь упрекнуть меня?- неожиданно для себя спросила она.
        - Я ничего не хочу,- холодно ответила Катрин,- но если ты так спрашиваешь, значит… знает кошка, чье мясо съела.
        Лючия медленно повернулась к сопернице, чувствуя, как ее лицо заливает краска.
        - Зачем ты так?- спокойно проговорила она, смирив гордыню.- Ведь вы же собираетесь развестись… Ты сама сказала, что он… может считать себя свободным.
        Она запиналась от волнения и с трудом подбирала английские слова.
        - А ты и обрадовалась!- запальчиво воскликнула Катрин.- Жена рядом, а ты всю ночь продержала его у себя в постели.
        Лючия заткнула уши и снова отвернулась к балкону.
        - Я прекрасно понимаю тебя,- тихо сказала она, взяв себя в руки.- Наверное, я виновата перед тобой… у меня не хватило сил… оттолкнуть Мориса. Он просто приворожил меня своей силой, обаянием, простотой… и открытостью. Да, я влюбилась в него.
        Откровенность Лючии смутила Катрин. Своей грубостью она хотела оскорбить соперницу, вызвать у нее ответную грубость, она желала ссоры, чтобы снять нервное напряжение, разрядиться. Но признание итальянки обезоружило ее, и она уже досадовала, что ее аристократическое достоинство не выдержало испытания. Она закрыла лицо руками и разрыдалась.
        Лючии хотелось успокоить ее, но она не стала этого делать.
        - Сейчас надо думать,- устало сказала она, как искать его. О! Я знаю!- воскликнула она. Сейчас позвоню в спасательную службу. Нет, я знаю лично начальника службы Луиджи Пронти. Сейчас, сейчас…
        Лючия схватила свой мобильный телефон и стала искать в справочнике номер телефона Луиджи. Несколько лет назад он ухаживал за ней, но потом у них установились приятные дружеские отношения. Он даже приглашал ее прокатиться по мало известным трассам, не нанесенным на карту туриста. Уж он-то наверняка поможет…
        - Луиджи, здравствуй! Это Лючия. Помнишь, архитектор из Рима…
        Катрин сжав от волнения кулаки, напряженно вслушивалась в разговор. Она не знала итальянского, но, поскольку этот язык похож на французский, кое-что ей было понятно, хотя в основном она следила за интонациями итальянки.
        - Да? Очень приятно, спасибо, что не забыл.- Лючия улыбнулась, но, сразу став серьезной, продолжала: - Слушай, у меня к тебе важное дело. Тут не вернулся с горы один человек, очень хороший лыжник. Где катался? Кажется… на Виго ди Фасса,- закончила она после подсказки Катрин.- Да? Хорошо. Спасибо. Ждем…
        Она повернулась к Катрин и ободряюще сказала:
        - Сейчас он позвонит спасателям, ответственным за этот регион катания и сразу перезвонит нам.
        Расставшись с Катрин, Морис пару раз спустился по Мальга Крочифиссо - трассе, на которой проводятся соревнования на Кубок мира по горным лыжам. Когда до отключения подъемников оставалось полтора часа, он решил возвращаться к гостинице. «За час спущусь»,- подумал он, и на всякий случай развернул карту, выбирая более короткий путь.
        Он подошел к крутому склону, с которого начиналась трасса, сокращающая спуск, и заметил широкий след, ведущий в сторону лавиноопасного склона. «По-видимому, два сноуборда,- подумал Морис.- Что за шальной народ, эти сноубордисты, понесло их на лавиноопасный склон!» Он подошел ближе, стал вглядываться вниз и в этот момент услышал глухой крик о помощи. Кричал мужчина… Морис поглядел по сторонам в надежде найти помощников, но вокруг никого не было, так как этот склон был слишком сложен для непрофессионалов.

«Там что-то случилось,- с тревогой думал он,- возможно, есть пострадавшие». Конечно, как врач, он должен спуститься и помочь. Но каким образом оказать помощь? Морис сунул руку во внутренний карман куртки и обнаружил, что забыл мобильник. В сердцах обругав себя за беспечность, он снова обернулся и заметил лыжника. Морис окликнул его и пошел ему навстречу.
        - У меня к вам огромная просьба,- обратился он к парню, которого буквально остановил на ходу.- Оттуда, снизу доносятся крики о помощи. Я врач и сейчас спущусь, чтобы помочь пострадавшим. А вас очень прошу, когда спуститесь к первому подъемнику, скажите работнику канатной дороги, чтобы он связался со спасателями, передайте, что на крутом лавиноопасном склоне к северу от Виго ди Фасса что-то случилось со сноубордистами. Пусть спасатели немедленно приезжают, а я пока постараюсь им помочь. Заранее спасибо, пожалуйста, не забудьте передать.
        Парень понимающе закивал, пообещал все сделать в лучшем виде и укатил к подъемнику.
        Морис посмотрел ему вслед и начал медленно, но уверенно спускаться в ту сторону, откуда продолжали доноситься крики о помощи. Наконец он увидел человека, который, заметив спускающегося лыжника, начал отчаянно махать руками и кричать. Еще минута - и Морис остановился рядом с юношей лет семнадцати. По его внешнему виду - широким штанам с карманами и многочисленным косичкам, торчащим в разные стороны,- это был один из тех начинающих сноубордистов, которых так недолюбливают лыжники. Со свойственным юности максимализмом они пренебрегают всеми правилами поведения в горах, полагая, что им позволено все. Видимо, это был тот самый случай. Но сейчас было не до упреков…
        У скалы, на краю склона лежала девушка. Она была очень бледна, возле нее валялся сломанный сноуборд. Взглянув на ее неестественно вывернутую ногу, Морис сразу определил перелом.
        - Помогите ей!- воскликнул по-итальянски парень, так долго звавший на помощь.- Она не смогла повернуть и врезалась в скалу.
        - Ты говоришь по-английски?- спросил Морис.
        - Говорю немного,- ответил парень,- только медленно, лучше понимаю.
        Морис наклонился над девушкой. Пульс на запястье не прослушивался. Он еле ощущался лишь на шейной артерии. Девушка «уходила», как говорят врачи. Болевой шок и переохлаждение - она лежала на снегу - делали свое дело.

«Сейчас бы укол лидокаина,- подумал Морис и упрекнул себя в том, что не берет с собой на всякий случай ампулу и шприц.- Конечно, ее необходимо вывезти отсюда, но это уже сделают спасатели. А сначала ее надо вернуть в сознание». Он стал бить девушку ладонями по щекам.
        - Что вы делаете?!- возмутился парень.
        - Ее надо привести в сознание, иначе она умрет,- резко ответил Морис.
        Пострадавшая чуть приоткрыла глаза и опять впала в забытье. Реанимационная процедура продолжалась до тех пор, пока взгляд девушки не стал более или менее осмысленным.
        - Как тебя зовут?- громко спросил Морис по-английски. Парень повторил вопрос по-итальянски.
        - Бьянка,- еле слышно произнесла она.
        - Где ты живешь?- Морис спрашивал, а парень послушно переводил.
        - В Турине,- покорно ответила девушка и спросила у парня, зачем это нужно.
        Итальянской скороговоркой он объяснил ей необходимость таких расспросов, и она понимающе кивнула.
        - Где ты учишься?- Морис продолжал допрашивать несчастную.
        - В университете…- ответ прозвучал тише, видимо, девушка снова «отключалась».
        - Говори громче, не слышу! На каком факультете?- голос Мориса звучал почти грубо.
        - Что вы пристали к ней?- парень чуть не плача, набросился на Мориса.- Вместо того чтобы помочь, вы мучаете ее. Вы врач или кто?
        - Да, я врач,- теперь Морис пытался успокоить парня.- К сожалению, у меня нет с собой успокаивающих и противошоковых препаратов. Поэтому я делаю все единственно возможное в этой ситуации, чтобы она сама помогла себе. У человека огромный внутренний резерв выживаемости, и мы с тобой должны задействовать его. Нам надо как следует привести ее в сознание. Может быть, даже разозлить. Тогда она не умрет от переохлаждения и болевого шока. Надо продержаться до приезда спасателей, и тогда они наложат шину.
        Морис не был уверен, что до парня дошел смысл сказанного, но по надежде, появившейся в его глазах, было понятно, что он уразумел: надо не мешать, а помогать доктору. Бьянка снова пришла в себя. Она была очень бледна, но смотрела на доктора благодарно.
        Внезапно Морис хлопнул себя по лбу и вытащил из нагрудного кармана маленькую металлическую фляжку с коньяком. Он брал ее с собой «для согрева». Иногда было приятно почувствовать живительное тепло внутри. Эта привычка появилась у него с тех пор, когда он занимался альпинизмом и несколько раз попадал в «холодные» ночевки.
        - Пей,- сказал он, поднося к ее губам фляжку.- Ты должна выпить граммов тридцать анестезирующего средства. А мы с тобой,- Морис обратился к парню,- сейчас снимем с себя куртки и положим их под нее, чтобы она не лежала на снегу. Это может плохо кончиться…
        Пока мужчины подкладывали свои теплые куртки под спину девушки, она тихонько стонала, но оставалась в сознании.
        Парень, которого звали Пьетро, стал что-то нежно говорить своей Бьянке. Но Морис жестом остановил его, услышав какой-то рокот в небе. И действительно, скоро из-за утеса показался вертолет с красным крестом на боку.
        - Ура!- закричали Морис и Пьетро и замахали руками.
        Снижаясь, вертолет кружил в поисках площадки, удобной для посадки. Наконец он приземлился. Из машины вышли три человека - пилот и двое с рюкзаками - врач и фельдшер. Морис стал спускаться им навстречу.
        - Ну что у вас тут? Все живы?- крепкий загорелый врач протянул ему руку.- Серджио Вернини, травматолог.
        - Живы, к счастью, все,- улыбнулся Морис, крепко пожимая руку.- Морис Карнье, хирург. Один перелом, по-видимому, большая и малая берцовая кости. Надо накладывать шину.
        - Сразу загипсуем,- сказал Серджио.
        Трое прилетевших на вертолете улыбались, поняв, что случай не самый тяжелый. Наверное, они готовились к транспортировке нескольких пострадавших или погибших. Медики подошли к Бьянке, пытавшейся улыбнуться.
        - Похоже, вы родились в рубашке,- бодро сказал он.- Если бы не доктор Карнье…- Он покачал головой и выразительно посмотрел на девушку.- Сейчас сделаем укол, наложим гипс и доставим прямо в больницу.
        Пьетро отошел в сторону, стараясь не привлекать к себе внимания. Но все и так были заняты пострадавшей и его не замечали.
        Когда вертолет взлетел, покачиваясь из стороны в сторону,- все-таки разряженный воздух высокогорья,- Морис, сидевший рядом с Пьетро, спросил его:
        - И все-таки как вы оказались на этом склоне?
        С трудом подбирая английские слова, Пьетро сконфуженно ответил, что они ошиблись, рассматривая карту. Приняли этот склон за другой - тот, который ведет к подъемнику.
        - Но ведь он огорожен запретными сетками и трасса не промаркирована указательными стрелками.
        - Ну что сетки… рядом со скалами можно было проехать, мы и поехали,- с обезоруживающей логикой ответил Пьетро.
        - Из-за таких бестолковых юнцов поднимается вертолет и спасательный отряд!- в сердцах воскликнул Морис.- Такие же «смелые», как вы, ежегодно десятками гибнут в горах. Летом они в теннисных туфлях самостоятельно лезут на Монблан и насмерть замерзают в снегах, зимой ездят на лыжах и сноубордах, куда им вздумается. Ты знаешь, что будешь оплачивать спасательные работы?
        - Не знаю,- пробурчал Пьетро.- Но, если надо, родители оплатят.
        - Я бы знаешь, что с тобой сделал на месте твоих родителей?- с угрозой в голосе сказал Морис.
        - Знаю,- быстро ответил Пьетро. Оба рассмеялись, и напряжение было снято.- Я вам так благодарен!- горячо воскликнул он.- Если бы не вы, Бьянка погибла бы…
        - Не исключено,- спокойно отозвался Морис и строго добавил: - Впредь не делайте таких глупостей.
        Пьетро быстро-быстро закивал.
        Морис посмотрел в иллюминатор и увидел, что вертолет опускается на площадку рядом с приземистым белым зданием.
        - Больница,- кивнул Серджио.
        Вертолет сел, врач и фельдшер аккуратно вынесли носилки из машины. Морис с Пьетро пошли вслед за ними в приемный покой больницы. На часах в вестибюле было восемь.
        Пока дежурный врач и медсестра суетились вокруг Бьянки, Серджио повернулся к Морису.
        - Ты где живешь, доктор?
        - В Канацеи,- ответил Морис соображая, что сегодня он уже не доберется домой.
        - Я хотел тебе предложить,- Серджио положил руку на плечо Мориса,- переночевать в нашем домике спасателей. Не люкс, конечно, но переночевать можно, а завтра вернешься на лыжах в свою гостиницу.
        - Спасибо.- Морис пожал ему руку.- Я, пожалуй, останусь. Только мне надо обязательно позвонить в гостиницу и сказать, где я. Но,- он похлопал себя по карманам,- я оставил сегодня телефон в номере.
        - Возьми мой,- Серджио протянул ему свой мобильник.
        Морис благодарно кивнул, отошел в сторону и набрал номер Катрин.
        - Да-да,- сразу раздался ее голос.- Это ты?
        - Я. Не волнуйся, со мной все в порядке,- голос Мориса был бодрым и спокойным.- Я участвовал в спасательных работах, помогал девушке, сломавшей ногу.- Ночевать буду у спасателей. Приеду завтра. Пока…
        Морис почему-то решил, что Катрин расскажет о его звонке Лючии. Конечно, он представлял, что женщин обеспокоило его исчезновение, и подумал, что они объединят усилия в его поисках. Но он не мог предположить, что, когда он звонил, обе сидели в комнате Лючии.
        Лючия сразу догадалась, что Катрин разговаривает с Морисом. От Луиджи женщины уже знали, что спасатели улетели на вертолете на какие-то спасательные работы, он обещал позвонить, как только они вернутся. И вдруг звонок самого Мориса! Лючия заметила, как обрадовалась Катрин.
        - Что он сказал?- взволнованно спросила Лючия.
        - Сказал, что участвовал в спасательных работах,- ответила Катрин, глядя прямо в глаза Лючии,- оказывал первую помощь какой-то девушке, сломавшей ногу. Заночует у спасателей, а завтра вернется.
        Из глаз Лючии брызнули слезы радости, и она выбежала в коридор. Катрин вышла вслед за ней. Увидев слезы на лице соперницы, она остановилась.
        - Что ты расстраиваешься? Все будет хорошо. У вас…- тихо проговорила она и пошла в свой номер.
        День пятый
        Счастье
        В эту ночь Лючия спала как убитая. Волнения предыдущего вечера и счастливое завершение происшествия, случившегося с Морисом, сделали ее сон глубоким и спокойным.
        Утром ее разбудило яркое солнце, ворвавшееся в комнату, так как шторы вечером она забыла задвинуть. Этот столб света вовсе не раздражал ее, а наоборот, веселил и бодрил. Первая мысль была о Морисе. Сегодня она его увидит! Как он, что там произошло, когда вернется?.. Маленький будильник показывал одиннадцать часов.

«Сегодня надо покататься побольше,- думала она,- но только после того, как я увижу Мориса. А сейчас пойду в бассейн, восстановлю силы, разогрею мышцы, буду наслаждаться движениями в воде».
        Принимая перед бассейном душ, Лючия увидела Катрин, входящую обнаженной в душевую. Они кивнули друг другу.

«Да-а, бедра у нее тяжеловаты, живот малость великоват, а грудь совсем крохотная для такой крупной фигуры.- Лючия мысленно отметила недостатки соперницы.- Она из тех женщин, которые прекрасно выглядят одетыми. Но, надо признать, шея, плечи у нее хороши - для декольте. Да и талия вырисовывается на фоне таких бедер. В общем, она похожа на даму с фривольной открытки начала двадцатого века. Фигура растолстевшей богини Дианы». Поупражнявшись в иронии, Лючия натянула шапочку, закрытый купальник тигровой расцветки, плавательные очки и вышла к воде. Она почему-то была уверена, что встретит здесь Мориса.
        В бассейне плавало человек десять, но Лючия сразу увидела его. Он красиво плыл кролем. Мощные гребки и быстро работающие ноги выделяли его среди большинства барахтающихся на дорожках. Плыл он активно, не замечая ничего вокруг. До чего же хорош, везде и во всем!
        Лючия заправила волосы под шапочку, встала на стартовую тумбочку, и, когда он подплыл к стенке бассейна и развернулся, чтобы плыть обратно, она, пружинисто оттолкнувшись, ласточкой вошла в воду и вынырнула метрах в двух впереди него. Она тоже поплыла кролем, зная, что сейчас Морис наткнется на нее. Но он был так увлечен плаванием, что легко обошел Лючию, даже не заметив, кого обогнал. Тогда она доплыла до конца дорожки и остановилась в ожидании неуемного пловца. Когда он, приблизившись, хотел опять оттолкнуться от стенки бассейна и плыть дальше, девушка встала посредине дорожки, создав помеху его толчку для поворота в другую сторону. Коснувшись ее груди, он, конечно, остановился.
        - Ой, это ты! Как здорово!- воскликнул он и обнял ее.
        - Я была уверена, что встречу тебя здесь. Ты, наверное, спустился, как только включили подъемники,- Лючия тоже не скрывала своей радости, но высвободилась из его объятий.- Не надо, нас видит Катрин.
        Катрин плавала по первой дорожке, напряженно наблюдая за Ними. Лючия перешла на соседнюю дорожку и стала плавать дальше. Проплыв еще метров триста, она увидела краем глаза, как Катрин поднялась по лесенке и, покачивая широкими бедрами, ушла из бассейна.
        Морис продолжал плавать, не выпуская из поля зрения Лючию, любуясь ее движениями. Он перешел на ее дорожку и, дождавшись, пока она подплывет, быстро нырнул, обнял ее за ноги и крепко поцеловал в самый низ живота. От неожиданности она вскрикнула и хлебнула воды. Оба одновременно вынырнули, смеясь и кашляя. Он снова обнял ее и поцеловал в губы.
        - Ну как ты?- спросила она.- Когда расскажешь про вчерашние события?
        - Рассказывать особенно нечего,- пожал он плечами.- Девушка-сноубордистка сломала ногу, катаясь на запрещенной трассе. Я услышал крики парня, который был с ней, спустился, оказал первую помощь, потом мы ждали вертолет, который доставил ее в больницу в Кавалезе, а потом поехали ночевать в домик спасателей.- Он немного помолчал и добавил: - Давай лучше о том, что мы будем делать сегодня. После завтрака Катрин собралась погулять, поэтому выбирай, чем тебе хочется заняться.
        - Вместе?- радостно воскликнула Лючия.- А тебе не надо отдохнуть после вчерашнего происшествия. На лыжах ты уже накатался сегодня, спускаясь от спасателей.
        - Но ведь я не катался с тобой.- Он улыбнулся и нежно поцеловал ее в щеку.- А нам осталось всего два дня до отъезда. Так что, если хочешь кататься, я с удовольствием составлю тебе компанию, мы еще не были с тобой на перевале Сан Пеллегрино и Коль Маргерита.
        - Хорошо, мой дорогой,- весело сказала Лючия.- Только после завтрака. Я ужасно хочу есть, и вообще я уже замерзла в воде.
        Она забавно нахмурилась и, изобразив озноб, стала подниматься по лесенке к выходу.

…Когда Лючия пришла на завтрак, Морис с Катрин сидели за столиком. Морис сидел напротив входа, он весело кивнул ей, а Катрин специально поставила стул так, чтобы не видеть входящих.
        Улыбнувшись Морису, девушка прошла к своему месту. На этот раз она проголодалась так, что съела яичницу с беконом, творог и два круассана с маслом.
        Выглянув из-за своей колонны, она увидела, что Морис и Катрин уже ушли. Тогда и она поспешила к себе, быстро надела лыжный костюм и спустилась в лыжехранилище. Морис уже был там. Все лыжники давно укатили на гору, и в лыжехранилище они оказались вдвоем.
        - Как давно тебя не было,- выдохнула Лючия, прежде чем губы Мориса прижались к ее губам и они задохнулись в долгом поцелуе.
        - Может быть, пойдем к тебе,- прошептал Морис, оторвавшись наконец от своей любимой.
        - Давай дождемся ночи, милый,- взмолилась она,- я хочу, чтобы мы стали свободными. Поедем на гору, может быть, это наш последний день…
        - Не надо так говорить!- Морис испуганно схватил ее за плечи и потряс.- Почему последний?
        - Я же сказала «может быть»,- смутилась девушка.- Я знаю, что слово «последний» нельзя произносить, говоря о дне, спуске. Подводники никогда не говорят «последнее погружение», а парашютисты - «последний прыжок». Хорошо, я лучше скажу
«завершающий»… ну, в том смысле, что… послезавтра я уезжаю… а мы хотели поехать с тобой в Венецию.
        Морис облегченно вздохнул и шутливо погрозил ей пальцем:
        - Никогда больше не говори так,- он прижал ее к себе и погладил по голове.- У нас с тобой все впереди… А в Венецию обязательно поедем завтра. И пробудем там пару дней. Потом ты поедешь домой в Рим, а я полечу в Париж. А примерно через месяц, после всех формальностей развода, я приеду за тобой… Навсегда. Здорово я придумал?
        - Ой, какой ты скорый!- засмеялась Лючия.- Давай пока не будем о далеких планах. Время покажет… Давай лучше быстрее на гору. Ведь уже почти два часа. Нам осталось кататься часа полтора'.
        Они снова расцеловались и вышли из темного подвала лыжехранилища на яркое солнце.

…С перевала Сан Пеллегрино открывалась захватывающая дух панорама. Во все стороны простирался волнующийся океан гор. Без конца и края… Итальянские Альпы сменяются Французскими, на северо-востоке, километрах в тридцати расположены Австрийские Альпы. Слева, удерживая всю круговую композицию, высится белоснежный красавец Монблан, самая высокая точка Европы, который находится на границе Италии с Францией. К нему стремится вся когорта Доломитовых Альп. Летом Доломиты манят к себе самых отважных альпинистов из разных стран мира. Много смельчаков погибло здесь, но горы продолжают притягивать своей красотой и магией.
        Насколько хватало взора, можно было видеть одни бело-синие волны гор, а еще дальше - еле различимые темно-фиолетовые, более пологие Приморские Альпы, за которыми распростерлось Средиземное море. От такой красоты, перехватило дыхание, хотя, может быть, дышалось трудновато и из-за большой высоты.
        Налюбовавшись панорамой, Лючия и Морис устремились в белоснежную стихию. Снег высокогорья не был таким мягким, как внизу, но лыжи хорошо держались на этом покрытии. Морис ехал впереди, слегка притормаживая, чтобы Лючии было легче следовать за ним. Он видел, что она немного устала, так как дышать здесь действительно было сложнее, чем ниже. Он притормозил, поджидая свою любимую.
        - Ты нарочно едешь медленно?- спросила она чуть обиженно - Ты думаешь, я не успею за тобой?
        - Ну что ты, милая.- Он хотел пощадить ее почти детское самолюбие.- Ты самая лучшая лыжница… Италии и Франции.- Он обнял ее и стал целовать в глаза, щеки, ушки.- Но честное слово, я сам устал.- Скорее поедем вниз. Уже солнце заходит…
        - Стой!- вдруг приказала Лючия.- И прижалась к нему.
        - Извини меня, пожалуйста, иногда я капризничаю и… бываю совершенно несносной. Но как здорово ты прореагировал на мои капризы. Ты не рассердился на меня?
        - Что ты, глупышка,- рассмеялся Морис,- капризничай на здоровье. Я же люблю тебя, мне все нравится в тебе. И твоя итальянская эмоциональность, и детская непосредственность, и мудрость многоопытной женщины. Ты - мое сокровище!
        И они снова прильнули друг к другу в долгом поцелуе.
        - Ой! Надо ехать,- спохватилась Лючия,- иначе опоздаем окончательно.
        Чем ниже они спускались, тем мягче становился снег. Они мчались на лыжах, как на быстроходной яхте, легко преодолевая снежные буруны, быстро переходя с одного галса на другой. И каждый чувствовал: совместное парение по снежным волнам во многом сродни гармоничному физическому слиянию…
        Когда они подъезжали к гостинице, подъемники уже выключили. При входе в отель Лючия оглядывалась, думая, что сейчас увидит Катрин. Но ее нигде не было. Прощаясь до вечера, они поцеловались и разошлись в разные стороны коридора.
        Лючия разделась и собралась в душ, но тут раздался стук в дверь. Это был Морис. Он был чем-то удручен.
        - Вот,- он протянул Лючии листок бумаги.- Катрин уехала, даже не дождалась меня.
        Лючия не стала брать записку, а молча ждала, что скажет Морис.
        - «Я уехала в Париж, не хочу мешать вам. Взяла машину. Добирайся сам. Куда хочешь». Без подписи,- растерянно произнес он, и после небольшой паузы добавил: - Ну что ж, тем лучше, меньше проблем.- Он махнул рукой и с улыбкой посмотрел на Лючию.
        Она пожала плечами, чувствуя себя несколько сконфуженной.
        Он взял ее за руки и посмотрел в глаза.
        - Вот видишь, как все получилось,- пробормотала она.- Так, как… мы хотели.
        - Не мы, а я,- поправил ее Морис и привлек к себе.- Ну, что ты смущаешься, милая моя. Давай сначала в душ, потом пообедаем, а там посмотрим. Идет?
        Он нежно поцеловал ее, она улыбнулась и подтолкнула его к двери.
        Стоя под душем, Лючия постепенно оттаивала. Ее католическое воспитание отступало перед силой любви к Морису.

«Но ведь это должно было случиться,- успокаивала она себя.- Может быть, и я виновата… косвенно. Ладно, пусть за все отвечает судьба…»
        Выйдя из ресторана, они взялись за руки и прошли в комнату Лючии.
        Не помня себя от счастья, они жадно пили друг друга. Их жажда была так сильна, так долго мучила, что только тогда, когда они в полном изнеможении откинулись на подушки и свежий воздух от незакрытого балкона охладил их обнаженные тела, они осознали, что полностью принадлежали друг другу.
        - Нет, это была не симфония…- чуть слышно прошептала Лючия, первой опомнившись после долгого забытья и обретя свою обычную легкую ироничность.
        Морис поцелуем не дал ей продолжить фразу.
        - Это был победный бой тамтамов, предвещающий начало настоящего праздника тела и духа,- дал он свою версию и стал разглядывать нежное лицо Лючии, ставшее еще прекраснее после страстных минут любви. Он гладил ее пышные волосы, заметно посветлевшие от горного солнца. Очень серьезно смотрел в ее глаза, мерцающие в темноте необыкновенным желто-зеленым светом, нежно проводил чуткими пальцами по пухлым губам, в уголках которых затаились еле заметные грустные складочки.
        - Я не могу поверить…- тихо проговорил он.- Разве возможно такое счастье?
        - А почему ты говоришь так грустно?- голосом маленькой девочки спросила Лючия.
        Морис замолчал, покрывая поцелуями ее высокую упругую грудь. Лючия почти задыхалась от счастья, забыв про свой вопрос.
        - Я ужасно боюсь потерять это счастье,- наконец ответил он. Я прожил тридцать восемь лет и думал, что все испытал в этой жизни… Но ты перевернула все. Изменились жизненные ценности, приоритеты… Ты открыла мне глаза на многое. И все это меньше, чем за неделю. Страшно даже как-то…
        - Не бойся, я с тобой,- пошутила Лючия. Он рассмеялся и схватил ее в свои объятия.
        Они стали барахтаться на кровати, смеясь и кусаясь. Видя, что Мориса опять охватывает желание обладать ею, Лючия подкатилась к самому краю кровати. Еще одно движение, и оба оказались на полу. Она вскочила и, разгоряченная, выбежала на балкон. Она была похожа на нимфу, убегающую от возбужденного фавна. Морис выскочил за ней, схватил ее в объятия и бросил на кровать. Эта борьба еще больше разожгла их страсть…
        Эта ночь стала песней торжествующей любви, гармонией тел и душ. Они без слов понимали друг друга, и каждый старался сделать счастливым другого. Им стало жарко, и они, сбросив одеяла на пол, любили друг друга на полу. Проваливались в короткое забытье, а потом снова любили. Разгоряченные страстью, изнемогая от внутреннего жара, они обнаженными выскакивали на балкон и тела их становились серебряными при свете полной луны. Потом вбегали обратно, бросались на кровать, натягивали на себя одеяла и, обнявшись, быстро согревались. Отдыхая, они говорили о своей любви, о благоволении к ним судьбы или небес. Лючия испытывала неизвестные ей прежде чувства: благодарность за счастье физической любви, готовность подчинить себя всем желаниям обожаемого мужчины… и еще одно очень глубокое чувство.
        - Я хочу ребенка от тебя,- неожиданно для себя самой проговорила она.
        Морис прижал ее к себе и выдохнул:
        - Я буду самым счастливым человеком на свете. Тогда у меня будет две малышки - большая и маленькая.
        - Нет, я хочу светленького мальчика с серо-голубыми глазками, похожего на тебя.- Лючия уже представила себя матерью.- Как это прекрасно, почему я не чувствовала этого раньше.
        - А еще у нас будет девочка, похожая на тебя,- убежденно сказал Морис.
        Лючия внезапно села на кровати, и ее глаза наполнились слезами:
        - А вдруг ты меня разлюбишь?!- Она поднесла к подбородку сжатые кулачки.- Я этого не переживу…
        От возмущения Морис даже вскочил, но сразу встал на колени и обнял свою любимую.
        - Ты что, дурочка?!- он тряс ее за плечи.- Как я могу тебя разлюбить, когда ты - подарок небес! Такая любовь, как у нас,- одна на сто тысяч, нет, на миллион! Миллионы людей проживают всю жизнь и умирают, так и не встретив ее. А многие влюбляются и женятся, считая, что это и есть любовь, например, как у меня и Катрин… Только не спрашивай меня, почему я так уверен!
        - Нет, спрошу!- запальчиво воскликнула Лючия.- Почему ты так уверен?
        - Девочка, любимая, поверь мне.- Он прижал ее к себе.- Я старше тебя на 12 лет. Я очень занятой человек, люблю свою работу, которая до этого дня была для меня всем. Иногда я расслабляюсь - в работе хирурга без этого нельзя. В основном это спорт, но женщины… в какой-то степени тоже снимают стрессы… И поверь моему жизненному опыту: встреча с тобой - это дар свыше.
        - Но откуда ты знаешь,- настаивала Лючия,- что все, что между нами происходит, будет длиться долго?
        Морис смотрел на горы, а Лючия любовалась его четким профилем, похожим на профиль римского гладиатора из известного голливудского фильма. Наконец он промолвил:
        - Есть разные знания: из книг, из опыта собственной жизни, из опыта родителей и друзей. А есть Знание с большой буквы. Оно приходит оттуда,- он кивнул на небо.- И его дает то, что люди называют Высший разум, Природа или, если хочешь, Бог. Это Знание просто входит в тебя, и ты понимаешь, что сомнений быть не может.
        Лючия потерлась щекой о его щеку.
        - Да,- согласилась она.- И я чувствую то же самое, тем более что я религиозный человек. Но только у меня иногда возникает сомнение…
        - Значит, не то же самое,- убежденно сказал Морис.- Или ты просто боишься своего чувства, потому что у тебя было что-то похожее…
        - Нет, не было,- быстро ответила она.- У меня всегда все контролировалось разумом, а сейчас мой здравый смысл сопротивляется мне.
        - Радость моя,- рассмеялся Морис.- Это ты сопротивляешься своему здравому смыслу. Он давно все понял.
        Лючия взглянула в сторону гор и воскликнула:
        - Ой, уже светает.- Она взглянула на будильник: - Пять утра!
        Они снова прильнули друг к другу и снова любили друг друга нежно, восторженно и страстно, как в первый раз.
        - Надо как следует выспаться,- сонно проговорила Лючия, когда они разомкнули объятия.- А как же Венеция? Туда надо ехать рано.
        - Ничего, выспимся и поедем. И там заночуем,- пообещал Морис, одеваясь и с улыбкой глядя на свою девочку.- Поспи, моя родная.- Он поцеловал ее и вышел из комнаты.
        Она улыбнулась ему и провалилась в сладкий сон, положив руку под подушку.
        День шестой
        Беда
        Она проснулась, чувствуя себя бодрой и счастливой. Сейчас, сейчас она увидит своего Мориса. И не надо будет скрываться, прятаться за колонной. Они вместе позавтракают, а потом, неважно, что будет потом, Венеция или еще один район катания. Главное, что они будут вместе.
        Сделав легкую зарядку и приняв душ, Лючия распахнула дверь, намереваясь будить Мориса. В этот момент из двери выпал сложенный листок бумаги. Как будто предчувствуя что-то, она с замершим сердцем подняла его.

«Мари-Клэр погибла. Ее автомобиль упал в пропасть. Я срочно уезжаю. Увы… ты поймешь меня…»
        Это было ударом грома. Она зашла в комнату, опустилась в кресло и несколько раз перечитала: «…Я срочно уезжаю. Увы… ты поймешь меня…»
        Сначала она ничего не поняла, но потом до нее начал доходить смысл: «Увы… ты поймешь меня…» Он хотел сказать… Лючия боялась додумать то, что уже осознала.
        Морис решил навсегда расстаться с ней. Смерть Катрин… ужасно, ужасно. И он считает себя и ее… виноватыми в ее гибели. Лючия понимала, что в какой-то степени он прав. Но она совершенно растерялась и не могла оставаться одна. Собравшись с силами, она позвонила спасателю Луиджи Пронти.
        - Луиджи, это Лючия,- тихо сказала она.
        Она не знала, что говорить дальше. Нет, ей не поможет никто, только она сама должна справиться со своей бедой. Но, услышав голос Луиджи, спросила:
        - Вы подняли автомобиль, который упал вчера в пропасть?
        Луиджи помолчал немного и с трудом ответил:
        - Автомобиль еще нет, но женщину подняли.
        Уже потом, при встрече, Луиджи сказал ей, что администрация отелей и автомобильной дороги всегда стараются не разглашать информацию о несчастных случаях в Долине - ведь это может отпугнуть впечатлительных туристов и отдыхающих. Спустившись в ресторан на завтрак, она почувствовала, что о ночном происшествии на дороге никто не знает. Все отдыхающие были спокойны и безмятежны: улыбались, шутили, говорили о пустяках. Репутация гостиничного комплекса осталась безупречной.
        Лючия почти не притронулась к завтраку, только рассеянно выпила кофе и сок.

«Он должен был разбудить меня, чтобы попрощаться»,- думала она. Но ее сбивчивые мысли заглушались внутренним голосом здравого смысла: «Ты у него в сердце, но ему сейчас не до тебя. И разве тебе и ему нужны какие-то слова, чтобы признаться друг другу в том чувстве вины, которые вы оба испытываете, и рассказать об угрызениях совести?»
        Ресторан опустел. Она осталась одна, но, понимая, что с девушкой что-то происходит, никто из официантов не стал напоминать ей о времени.
        Жизнь опустела, никаких желаний. Лючии не хотелось ни гулять, ни кататься на лыжах. Ничего не хотелось.
        И опять на помощь пришел здравый смысл. Он не стал успокаивать ее, он просто сказал:
        - Перестань убиваться, ты молода, красива, у тебя все впереди… Вы обязательно встретитесь.

«Но даже если и нет… Я должна благодарить Бога, что узнала такую любовь,- подумала Лючия.- Я приму все испытания со спокойствием и благодарностью. За такую любовь, которая была у меня пять дней; всю жизнь надо благодарить Бога. Даже если больше ничего не будет, я узнала Любовь с большой буквы».
        Она подняла голову, выпрямила спину и только сейчас заметила, что впервые за все время ее пребывания здесь день был пасмурным, плотные облака скрывали горы, солнца не было видно. Погода соответствовала ее настроению. Лючия старалась не думать о Морисе, но на нее снова и снова накатывала волна душевной боли.
        Она и не заметила, как к ней подошел Луиджи.
        - Мне показалось, что твой звонок был не просто так,- серьезно сказал он, присаживаясь рядом.
        - Какой ты молодец!- Лючия пожала его руку.- Мне так надо поговорить с кем-нибудь, я дружила с этой парой… погибшей и ее мужем. А теперь… У меня здесь никого нет… кроме тебя.
        Луиджи погладил ее по голове, и от этого выражения сочувствия Лючия разрыдалась. Он мягко похлопывал ее по плечу, а она, уткнувшись в стол, не могла сдержать слез.
        - Пойдем отсюда,- тихо сказал Луиджи, заметив подозрительные взгляды официанта.- Иди к себе, а я принесу что-нибудь выпить.
        Лючия накрыла на стол, сбросив с него свои книги и записи. Положила плитку швейцарского шоколада, разрезала на части апельсин.
        Через четверть часа, осторожно постучав в дверь, вошел Луиджи. Он поставил на стол бутылку коньяка, положил несколько кружочков сыра моцарелла и деревенскую лепешку.
        - Сыр - экологически чистый, буйволиная моцарелла,- бодро сказал он, потирая руки.- Вы там, в городе, очень озабочены экологической чистотой продуктов.
        - Лепешка тоже экологически чистая?- пошутила Лючия.
        - Это домашняя,- гордо произнес он.- Знаешь Массимо, моего напарника? Его жена печет. Я успел забежать к ним, потому что знал, что тебе понравится.
        - Какой ты милый,- благодарно произнесла Лючия, но в ее глазах затаилась глубокая грусть.
        Луиджи, горец, родившийся и всю жизнь проживший в деревушке рядом с Канацеи, был хорошим, добрым человеком, готовым всегда прийти на помощь, особенно Лючии, которая ему давно нравилась. Но их отношения всегда были только дружескими. Когда он приезжал в Рим, Лючия показывала ему красоты Вечного города, помогала разобраться с делами, которые привели его в столицу.
        - Давай выпьем,- сказал он, разливая коньяк в маленькие рюмки, предусмотрительно захваченные с собой.- И ты расскажешь обо всем.
        Луиджи внимательно посмотрел на нее, и Лючия поняла, что он о чем-то догадывается. Морис называл коньяк анестезирующим средством, поэтому Лючия выпила пару рюмок.
        - Очень хорошая моцарелла,- похвалила Лючия, а лепешка…- от восхищения она закатила глаза,- давно не ела такой!
        - Переезжай к нам в горы,- пошутил он,- будешь постоянно так питаться.
        - Надо подумать,- засмеялась Лючия, но улыбка быстро сошла с ее лица.
        На некоторое время воцарилось молчание, которое прервал Луиджи.
        - Я, пожалуй, догадываюсь,- начал он, искоса поглядывая на нее.- Я видел тебя на горе с эти парнем, блондином, мужем погибшей… Вы были счастливы…
        Лючия опустила глаза и кивнула.
        - Курортный роман?- спросил Луиджи.
        - Если бы,- горько ответила Лючия.- Мы полюбили друг друга и собрались жить вместе.
        - Постой,- перебил он ее,- но ведь ты замужем…
        - А ты фанатичный католик и противник разводов?- запальчиво бросила она.
        - Нет, конечно,- вздохнул он.- Хотя в наших краях нравы более суровые, чем в больших городах. Я тоже головой понимаю, что противиться разводам - средневековье, но внутри…
        Он постучал себя по груди и махнул рукой. Лючия умоляюще смотрела на него, наклонившись вперед.
        - Ты знаешь, как я сопротивлялась этому чувству,- горячо сказала она.- Я даже с его женой подружилась, чтобы переключить все внимание на нее. Но… это было выше меня. Ты не думай,- она старалась убедить его,- что Морис какой-то Дон-Жуан, который влюбил в себя наивную девушку. Мы просто созданы друг для друга. И это ясно, как Божий день. Ты меня понимаешь?- Она чуть не теребила Луиджи, желая, чтобы он поддержал ее.
        И милый горец, мудрый от природы человек, открыто посмотрел на нее и кивнул.
        - Я понимаю тебя,- тихо проговорил он.
        - Значит, ты тоже любишь,- утвердительно сказала она.- Понять может только тот, кто любит, ведь так?- Она лукаво посмотрела на Луиджи, а он опустил глаза и грустно вздохнул.
        - Да, это так. Я тоже люблю…- подтвердил он ее предположение.
        - Ты действительно кого-то любишь, по-настоящему?- с веселым интересом спросила Лючия - Почему же ты не познакомил меня с ней? Кто же она?- Лючия продолжала забрасывать его вопросами.
        А Луиджи откинулся на спинку кресла и, засунув руки в карманы, молча смотрел на девушку.
        - Да, мне тридцать лет,- начал он,- родня давно пытается женить меня и на местных девушках, и на девушках из долины. Но я не хочу, не могу ни на ком жениться, пока есть… ты.
        Луиджи быстро встал и подошел к балкону.
        Лючия, совсем обескураженная, молча смотрела на него.
        - Ты сама вынудила признаться тебе!- Он начал горячиться.- Я бы никогда не рассказал, что люблю тебя с тех пор, как первый раз увидел здесь ровно восемь лет назад. Когда я ездил с тобой по новым, только что открытым для катания трассам, а ты рассказывала про другие города Италии, о Риме, где я еще не был тогда.
        - Неужели с тех пор?- Лючия обхватила ладонями свои щеки и принялась ходить из одного угла комнаты в другой.- Как же так? Ведь мы всегда были просто друзьями…- растерянно проговорила она.
        - Я мужчина, горец,- спокойно сказал Луиджи.- И умею владеть своими чувствами. К тому же я верующий и чту заповеди… И то, что ты мне сейчас рассказала про тебя и твоего Мориса, я прекрасно понимаю. Не могу сказать, что не ревную тебя к нему, но я знаю, что такое настоящая любовь! Поэтому знаю, что перед такой любовью не может быть преград. И запретов на разводы, ничего не может быть… Но только если это действительно настоящая любовь. А это можно проверить или временем, или особым Знанием.
        Луиджи указал на небо. А Лючия подумала, что именно об этом же говорил Морис. О каком-то мистическом Знании, которое приходит от Бога или Природы.
        - Луиджи, милый,- растерянно произнесла она,- мне и в голову не приходило, что ты по-прежнему относишься так же, как… восемь лет назад.
        - Это не должно волновать тебя.- Он боялся, что она начнет испытывать неловкость от его признания.- Я - это я, и это мои проблемы… и мое счастье. Не будем об этом больше…
        Лючия подошла к Луиджи, провела ладонью по его грубоватой щеке, выветренной ветрами и солнцем, и поцеловала в щеку и в глаза. Он обнял ее и по-дружески чмокнул в обе щеки.
        - Давай еще выпьем,- сказал Луиджи, разливая коньяк в крохотные рюмочки,- за благополучное разрешение твоих проблем.
        - Так что ты теперь будешь делать с Паоло?- серьезно спросил он.- Ведь он неплохой муж, разве не так?
        - Ну, во-первых,- Лючия вытащила из кармана записку и протянула ее Луиджи.- «Я срочно уезжаю. Увы… ты меня поймешь». Как бы ты объяснил последнюю фразу?
        Луиджи несколько раз прочитал записку, перевернул листок на другую сторону, и, пожав плечами, проговорил:
        - Я не вижу здесь перспектив на будущее… А ты?
        - А что здесь можно увидеть?- вздохнула Лючия.
        Луиджи задумался и после паузы сказал:
        - Можно увидеть надежду…
        Лючия недоуменно пожала плечами и посмотрела на него.
        - А можно надежду на надежду,- оптимистично произнес он.
        И, увидев возмущенное лицо Лючии и ее насмешливую улыбку, он продолжил:
        - Послушай, тебе не кажется, что ты думаешь только о себе?- Для большей убежденности он постучал ребром ладони по столу.- Ты подумала о состоянии Мориса, о том, что он испытал, узнав, что случилось с его женой, о том, что ему надо было принимать решение в несколько минут и у него просто не было времени подбирать слова… Поэтому то, что он написал, вполне нейтрально и можно назвать обнадеживающим. Увы, ты меня поймешь…- вот и все, что можно здесь толковать… И ты действительно поняла его, разве не так?
        - Ты такой мудрый!- воскликнула Лючия. Ты же просто создан для счастливой семейной жизни. Как все несправедливо в этом мире!
        - Спасибо тебе, милая,- улыбнулся Луиджи и серьезно спросил: - А ты сама уверена, что его любишь?
        Она быстро закивала головой, на ее глазах появились слезы.
        - Сейчас мне кажется, что я могла пойти за ним на край света. Хотя раньше я к этой фразе относилась только как к метафоре, литературному преувеличению. Конечно, я не знаю, что будет дальше. Ведь у меня нет ни его адреса, ни телефона. Кстати, и у него тоже…
        - А ты и не должна предпринимать никаких поступков,- уверенно заявил Луиджи.- Говорю тебе как мужчина. Я хочу только помочь тебе справиться с твоим состоянием, чтобы ты сама поняла себя. Конечно, должно пройти время, чтобы все улеглось или, наоборот… обострилось, что ли. И тогда приходит благодарность за то, что есть человек, которого ты любишь, ты всегда рад увидеть его снова, желаешь ему счастья, пусть и не с тобой. И жизнь наполняется каким-то особым ясным смыслом. Один священник сказал мне, что такое чувство называется мистическая любовь.
        Теперь Лючия смотрела на молодого горца совсем другими глазами. Прежде она считала его наивным, не очень образованным человеком и в душе снисходительно называла
«дитя гор». Ей льстило, что она нравится красивому загорелому парню, известному альпинисту, спасателю, участвовавшему во многих сложных экспедициях, в том числе в Гималаях. Ей нравилось, с какой завистью смотрят на них другие отдыхающие, особенно молодые девушки. Однако теперь перед ней сидел интересный мужчина, одаренный природным умом и тонкостью души, который любит ее и готов приложить все усилия, чтобы сделать ее счастливой… А она относится к нему, как к другу или как к брату, которого у нее никогда не было. И какое счастье, что сейчас он рядом…
        - Я чувствую, как постепенно успокаиваюсь.- Лючия ласково взглянула на Луиджи и пожала его руку.- Как хорошо, что ты здесь и мы с тобой душевно поговорили.
        - Главное, терпение,- ободряюще улыбнулся молодой человек,- и, может быть, даже стоит предпринять попытку забыть его,- хитро подмигнул он.- Даже если эти попытки будут неудачными… А вдруг одна из них принесет удачу?
        Это, видимо, был совет из его собственного опыта. Оба посмеялись, пошутили над возможными вариантами этих попыток. Подошло время обеда, и они спустились в ресторан гостиницы. Сидя у своей колонны, Лючия изредка поглядывала на опустевший столик у входа, и ее сердце сжимала тоска.
        - Так все-таки,- продолжил разговор Луиджи,- ты по-прежнему останешься с Паоло?
        - Я, наверное, не смогу,- робко посмотрела на него Лючия.- Я не знаю пока. Не мучай меня, я понимаю, что грешна, но не знаю ничего!.. Но я найду достойный выход. Обещаю тебе…
        - Хорошо, не буду.- Луиджи поднял руки вверх.- Извини.
        - Я тебе никогда не рассказывала о нас с Паоло. А сейчас хочу немного рассказать. Он долго ухаживал за мной, тогда я была еще студенткой. Он старше меня на десять лет. А Морис - на двенадцать,- вспомнила вдруг Лючия.- Как будто что-то притягивает меня к мужчинам старше меня.- Она улыбнулась, сделав паузу.
        Луиджи терпеливо ждал продолжения ее рассказа, не отводя от своей Прекрасной Дамы спокойного счастливого взгляда.
        - Так вот… Он удачливый предприниматель. И хотя внешне вовсе не красавец, маленький, толстенький, он тронул меня своей настойчивостью, воспитанностью, юмором. Познакомились мы, как ни странно, в самолете. Летели в Китай. Я - как турист, а он в командировку. Привозил и сейчас привозит из Китая декоративные облицовочные камни для строительных работ. Это прибыльный бизнес. В общем, вроде все прекрасно. Можно завидовать. Богатый, любящий муж, хороший дом, у меня интересная работа, друзья…
        Она улыбнулась и замолчала, погрузившись в какие-то мысли. Луиджи не торопил ее. Он только слегка дотронулся до ее тонкой смуглой руки.
        - Да,- продолжала она,- но всем хочется счастья. А счастья…- И она развела руки в стороны, забавно изобразив его отсутствие.
        - В таких случаях в народе говорят…- начал Луиджи.
        - Знаю,- перебила его Лючия,- …с жиру бесится. Так? Большинство женщин, особенно в деревнях и маленьких городках так и считают. Да и некоторые мои подруги тоже не понимают меня.
        Он рассмеялся, но девушка оставалась серьезной и грустной, и он быстро подавил смех.
        - Я старалась быть хорошей женой. Доброй, ласковой. Сначала эта игра мне удавалась, было даже забавно, а потом я поняла, что никогда не любила его. В постели все происходило мгновенно, и ему этого было достаточно, обо мне он не думал. Ему казалось, что все и так хорошо. Потом мы втянулись, стали играть роль папы и дочки. Он исполнял все мои прихоти, капризы, например поездки в экзотические страны, автомобили. Собственно, у меня никогда не было тяги к роскошным вещам, нарядам, украшениям. На все, что мне надо, я и сама могла заработать, кроме, может быть, поездок куда-нибудь в роскошный отель на Багамы. Но этого мне не надо. Я не люблю пляжный отдых. Мне вполне достаточно Средиземного моря, и не больше чем на неделю… Иногда за мной ухаживали мужчины, я пыталась отвлекаться, развлекаться, что ли… Но все это заканчивалось еще более зеленой тоской… Оставалась работа, книги, выставки, концерты, театры, но оказалось, Что это все не замена счастья, даже горные лыжи… Потом я решила родить ребенка. Год назад,- Лючия заговорила быстрее, и голос ее стал печальнее,- когда ничего не получалось, я уговорила его
провериться. Сама тоже была у врачей. У меня все нормально, а он, как сказали, не сможет иметь детей…
        В ее глазах опять показались слезы, но она быстро справилась с ними, пару раз глубоко вдохнув и медленно выдохнув.
        - Да вот почти и все,- она заставила себя широко улыбнуться,- милый мой исповедник! Давай выйдем на свежий воздух, немного погуляем. А то я и тебя замучила, и у самой уже голова разболелась. А завтра утром мне уезжать.
        Падал свежий снег, он уже покрыл землю, крыши домов и ветви деревьев.
        - Теперь это надолго.- Луиджи опытным взглядом посмотрел на горы.- Бельведер скрылся из вида, значит, снегопад продлится не меньше трех дней.
        Жизнь без него
        Перед отлетом Лючия позвонила Паоло и узнала, что он несколько часов назад вернулся из Китая и только что уснул - звонок разбудил его. Она понимала, что ему предстоит тяжелый период привыкания к часовому поясу, и попросила не встречать ее в аэропорту. Но, выходя с сумкой из зала прилета, она на всякий случай поискала глазами Паоло в толпе встречающих, и была удовлетворена, не увидев его. Она отгоняла от себя мысли о дальнейшей жизни с мужем.
        Лючия вошла в дом и начала разбирать привезенные вещи, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить Паоло. В их большом коттедже можно было существовать вполне автономно, не мешая друг другу. Раньше это раздражало ее, а сейчас Лючия была рада подольше не встречаться с мужем. Она приняла душ, позавтракала и прилегла в холле на диван немного передохнуть. В этот момент на лестнице второго этажа появился Паоло:
        - Ты уже здесь?- удивился он.- А я думал, что самолет, по обыкновению, опоздает.
        Он подошел к жене, обнял ее, поцеловал в щеку и повернул к свету.
        - Загорела, похудела, посвежела,- перечислял он,- но, наверное, устала, да? Ты как будто немного не в себе…
        - Да, устала немного,- улыбнулась Лючия, тоже поцеловав мужа в щеку и высвобождаясь из его объятий.
        Они сели на диван из мягкой светлой кожи со множеством уютных подушек, и Паоло включил телевизор.

«Ни минуты без футбола»,- отметила Лючия, но ничего не сказала, а прилегла рядом и закрыла глаза.
        - Ну как съездила?- спросил он, не отрываясь от экрана.
        - Хорошо,- просто ответила она.- Как всегда: хорошая погода, много снега, приятные люди.
        - Рад за тебя,- машинально ответил Паоло, одобрительно похлопав ее по бедру.
        - А как твоя поездка в Китай?- в свою очередь спросила Лючия.- Все удачно?
        - На этот раз не очень,- чуть оживился он.- Обещали свозить на новые карьеры гранита в провинцию Сычуань, но что-то у них там не сложилось - не свозили. Надеюсь, в следующую поездку все наладится.
        Потом они поужинали сосисками с полуфабрикатными овощами, выпили по полстакана красного вина, и Лючия почувствовала, что Паоло буквально засыпает за столом - разница часовых поясов.
        Она постелила ему постель, и он мгновенно уснул. Она легла рядом и тоже сразу провалилась в сон.
        Проснулась она оттого, что Паоло пытался перевернуть ее на спину. Сначала она послушно поддалась, но когда поняла, что он намеревается заняться любовью, то мгновенно проснулась и уперлась локтями ему в грудь. Его ласки стали более требовательными, им даже овладело нечто похожее на страсть, чего раньше почти не случалось. Но Лючия молча противилась его любовному напору.
        Паоло склонился над ней, опираясь на локти и тяжело дыша. Он много курил, и она привыкла к запаху табака. Но сейчас этот запах был неприятен ей.
        - Ты что, не хочешь меня?- удивленно прошептал он.
        Лючия безучастно лежала, закрыв глаза. Такое произошло между ними впервые. Обычно она с радостью исполняла супружеский долг, надеясь ласками продлить минуты близости, чтобы самой получить удовлетворение. А получалось это далеко не всегда.
        - Что случилось?- Он был удивлен и растерян.
        - Я не могу,- глухо отозвалась она.
        - У тебя месячные?- Он ничего не мог понять.
        Лючия усмехнулась, не открывая глаз, и отрицательно покачала головой. Паоло недоумевал. Он стал целовать ее закрытые глаза, высокие скулы, прильнул к губам. Целоваться он никогда не умел. Раньше Лючия подтрунивала над ним, пытаясь научить этому искусству любви. Но он не понимал необходимости этого и не поддавался обучению. Много лет она покорно терпела его неловкие грубые поцелуи. Интеллект Паоло и его деловые качества не распространялись на эротическую сферу. Он завоевал Лючию своим остроумием, грубоватым обаянием. Она стала его законной женой, а значит, проект завершен, можно не волноваться.
        Но сейчас его губы были почти отвратительны ей. Она резко отстранилась. Паоло, не ожидая такого сопротивления, окончательно растерялся и сел в кровати, обхватив колени.
        - Может быть, ты все-таки объяснишь, что произошло?
        Лючия тоже села, натянула одеяло до самого подбородка и вздохнула, приготовившись к неприятному разговору.
        - Я влюбилась,- откровенно сказала она.
        Паоло рассмеялся, облегченно вздохнул и похлопал жену по плечу.
        - А я-то думал…- протянул он, так и не закончив фразу.

«Интересно, что же он думал,- возникло в голове у Лючии,- когда почувствовал, что жена не хочет спать с ним?» Но расспрашивать не стала.
        - Ты же не первый раз влюбилась, глупышка.- Он с облегчением откинулся на подушку.- В прошлом году ты с восторгом рассказывала мне про какого-то режиссера из Римини, который ухаживал за тобой в Альпах. Года два назад был… по-моему, гениальный физик из Милана. А еще раньше ты была увлечена спасателем, Луиджи, кажется, его звали.
        - Да, потом был чемпион по теннису Болонского университета,- Лючия машинально продолжила список своих поклонников.
        - Ну вот видишь, это же все несерьезно.- Паоло, казалось, уговаривал и ее, и себя.- Были и сплыли…
        - То действительно все было несерьезно,- с досадой проговорила Лючия.- Да и вообще с ними ничего не было.
        Она встала с постели, надела желтый махровый халат, налила себе апельсинового сока, плеснув туда несколько капель ликера «Куантро». Взяв в руки бокал и удобно устроившись в кресле напротив кровати, Лючия начала откровенный разговор.
        - Паоло, на этот раз все очень серьезно. Я люблю этого человека.
        - Он прекрасный горнолыжник, атлетически сложенный высокий блондин, он сразил тебя наповал своим мужским обаянием…
        - А ты… откуда знаешь?- Лючия удивленно повернулась к мужу.
        Он коротко рассмеялся и сразу стал серьезным, а она, не отрываясь, смотрела на него, пораженная его провидением.
        - Я знал, что когда-нибудь ты влюбишься именно в такого человека. И это естественно. Ты молодая, красивая, еще никогда по-настоящему никого не любила. Я ждал и боялся, что это когда-нибудь произойдет… Но разве ты можешь быть уверенной, что действительно любишь его и завтра не наступит разочарование?..
        Лючия молча смотрела на мужа, и в ее душе поднималась жалость к нему. Конечно, он хотел убедить ее и себя, что это всего лишь очередное увлечение, которое она приняла за любовь. Она и сама была растеряна, подавлена, ее здравый смысл оставил ее. Она не могла даже плакать. И лишь в самой глубине души билась острой болью тоска по Морису, которого она вряд ли когда-нибудь увидит.
        - Нет, не могу быть уверенной,- неожиданно для себя солгала Лючия, желая сгладить острый разговор, который вряд ли мог закончиться в положительном ключе.
        - Ну вот видишь,- печальные глаза Паоло сразу повеселели,- и давай больше не будем говорить об этом.
        Лючия согласно кивнула головой и попыталась улыбнуться.
        - Я знаю только, что не смогу больше быть тебе… женой,- запинаясь, произнесла она.- А сестрой или дочерью, наверное, смогу.
        - Вот и хорошо,- согласился Паоло,- давай просто жить вместе. Можешь не спать со мной. Какое-то время, а там посмотрим…
        Оба рассмеялись, желая разрядить гнетущую ситуацию.
        - Ну иди ложись,- Паоло протянул руку. Давай спать.
        Она недоверчиво посмотрела на него, опасаясь возобновления любовных намерений.
        - Не бойся, я не трону тебя,- усмехнулся Паоло, поняв ее опасения.- Все будет так, как ты хочешь, неужели я не понимаю тебя?
        Лючия спокойно легла в постель. Она нежно, по-дочернему поцеловала мужа, думая о том, как ей везет на благородных мужчин, настоящих рыцарей. Морис, милый горец Луиджи, муж Паоло… А достойна ли она сама такого отношения? Скорее всего, нет, вздохнула она, погружаясь в сон…
        Прошло больше месяца со времени приезда Лючии с гор. Казалось, она просто вернулась к своей привычной жизни. Работа в мастерской, бассейн, теннисные корты. Визиты на вернисажи, светские вечеринки. Хлопоты по дому. Со стороны можно было подумать, что в ее жизни ничего не изменилось. Отношения с Паоло были сдержанными, но спокойными. Дежурные поцелуи утром и вечером, совместные завтраки, посещение вечеринок или прием гостей у себя. Спали они, правда, в разных комнатах. Иногда Лючия ловила на себе его вопрошающий взгляд, на который отвечала легкой, ничего не значащей улыбкой.
        О Морисе она практически не думала. Он просто был внутри нее. Он заменил в ней голос здравого смысла. Но вместо обычного своего брюзгливого оппонента теперь в ней жил мудрый, тонкий, иногда ироничный, но всегда хорошо понимающий друг. Однако часто ее охватывала такая тоска, от которой она не находила себе места. И только азарт работы не покинул ее. И за это она была благодарна судьбе.
        Тем не менее она чувствовала, что находится на грани нервного срыва. Паоло стал все больше раздражать ее. Она едва терпела его привычку после еды зубочисткой ковырять в зубах. Ее раздражало то, что прежде забавляло, например его толстый живот и вялые покатые плечи. Раньше она подшучивала над ним, пытаясь кормить его малоуглеводистой пищей, призывая делать по утрам зарядку или ходить с ней в бассейн, а сейчас еле сдерживалась, чтобы не закричать на него, не пристыдить за нежелание держать себя в форме. Однажды она взорвалась, когда, встав ночью, увидела его на кухне уплетающим бутерброды.
        - Ты что, так делаешь тайком от меня каждую ночь?- раздраженно спросила она.
        - Ну, не каждую,- смутился Паоло,- но иногда бывает. Не могу я есть одни твои овощи,- он пробовал сопротивляться.
        - Я каждый вечер готовлю тебе твою любимую пасту, самую лучшую, из твердых сортов пшеницы,- голос Лючии был холоден, она еле сдерживалась, чтобы не кричать.- Неужели тебе самому не противно, что ты поправляешься, как на дрожжах и уже похож на… сурка, набившего щеки зерном?
        - Не нравится, скатертью дорожка!- Паоло внезапно взорвался.- Иди к своему красавцу блондину. Что не идешь? Или он тебя не зовет? А ты все ждешь и поэтому превращаешь в ад жизнь своих близких. Все тебе не так! Хватит! Я больше не могу! Это выше моих сил!
        Он оттолкнул жену, хлопнул дверью и быстро ушел в свою спальню. А Лючия бессильно опустилась на стул и расплакалась. Это был катарсис, внутреннее расслабление после длительного напряжения. Она плакала от жалости, но не к себе, а к Паоло, плакала оттого, что она действительно мучила человека, от которого не видела ничего, кроме добра, понимая в то же время, что ничего не может поделать с собой.
        И вдруг пришло неожиданное решение: она должна уйти из этого дома. Она не имеет права калечить жизнь доброго человека. Она понимала, что заслужила все, что он высказал ей в минуту гнева. Внезапно Лючия встала на колени и начала исступленно молиться. Она молилась за Паоло, за то, чтобы ему было легче пережить то, что она навлекла на него. Она просила Деву Марию снять с нее тяжесть беспросветной любви, которая подтачивала ее изнутри.
        Нет, завтра же она уйдет из их общего дома. В Риме, на улице Риенцо, у нее была небольшая квартирка, доставшаяся ей от бабушки. Завтра она переедет туда, оставив Паоло добрую записку.
        Измучившись от слез и очистившись молитвой, Лючия вышла из кухни и, увидев свет в холле, поняла, что Паоло не спит, а сидит, наверное, ожидая ее.
        - Извини, я не сдержался,- глухо произнес Паоло. Он сидел перед телевизором и курил сигарету.
        - Ты сказал правду,- горько усмехнулась Лючия, поднимаясь по лестнице в свою комнату.
        Спала она очень плохо, всю ночь ей снился Морис, у которого почему-то было лицо Луиджи. Она встретила его на вокзале с его родным братом, оказавшимся Паоло. От этого жутковатого переплетения персонажей, Лючия проснулась. На часах было пять утра. Она почувствовала, что больше не уснет. Вставать было еще рано, она взяла какой-то исторический роман, давно лежавший на прикроватной тумбочке, наугад открыла его и прочитала:

«Они увиделись через год, случайно встретившись на улице. Для них это было неожиданностью, но ворон, сидевший на дереве и простерший над ними свои крыла, каркнул три раза, оповещая посвященных, что испытательный круг судьбы замкнулся…»
        Эта фраза окончательно разбудила ее. Лючия стала с интересом читать дальше, но после многообещающего начала события стали разворачиваться банально, а язык потерял свою мистическую точность и упругость, заворожившие ее в самом начале. Она вернулась к началу фразы и несколько раз прочла ее. «Испытательный круг судьбы… замкнулся…» Лючия отложила книгу, откинулась на подушку и закрыла глаза.

«Опять знак судьбы или ее насмешка?- спрашивала она себя.- Если зациклиться на одной и той же мысли, везде будут мерещиться знаки. Хватит, довольно,- беззвучно крикнула она,- еще не хватало впасть в депрессию и не выходить из нее». Лючия резко отбросила одеяло, встала и решительно подошла к балкону. У нее возник стереотип ощущения: сейчас она увидит узкое ущелье, ведущее вдаль, к синим горам. Но наваждение сразу рассеялось: перед ней был палисадник у дома с большим платаном и магнолиями, а за забором начиналась улица, ведущая к вилле Боргезе. Ближний пригород Рима, очень престижный район.

«Я схожу с ума»,- со страхом подумала Лючия и решила сегодня же пойти к психоаналитику. Опытный врач, поговорив с ней пару часов, сказал: - У вас синдром навязчивой любви, который может привести либо к глубокой депрессии, либо,- он помялся,- к самоубийству. Выход: либо новая любовь, либо длительное лечение, в том числе и медикаментозное. Хорошо бы полностью сменить обстановку, работу, окружение. Лучше куда-нибудь уехать, желательно подальше… Умом вы все понимаете, но на подсознательном уровне чрезвычайно велика сексуальная и психическая зависимость от одного мужчины. Некоторые специалисты называют это «настоящей любовью».
        Вернувшись от врача домой, Лючия собрала вещи в две спортивные сумки: летнюю одежду, женские аксессуары и несколько книг. В конце концов за остальными вещами можно приехать позже. Погрузив сумки в свой маленький «форд купер», она вернулась в дом и оставила на столике в холле записку:

«Паоло, я пока поживу у себя на улице Риенцо. Прости, мне надо разобраться, прежде всего с самой собой».
        Несколько дней она жила в автоматическом режиме: ходила на работу, взялась за новый проект, участвовала в двух конференциях по застройке нового спального района на виа Салариа. Она обратила внимание, что коллеги иногда бросают на нее недоуменные взгляды.
        - У тебя что-то случилось?- спросила однажды Кьяра, ее хорошая подруга.
        - Почему ты так решила?- насторожилась Лючия.- Во мне что-то изменилось?
        - Не то слово!- Кьяра оглянулась по сторонам, не слышит ли кто.- Тебя словно подменили. Ты ходишь мрачная, совершенно отрешенная. Иногда не слышишь, когда к тебе обращаются. Мы все теряемся в догадках: то ли у тебя кто-то умер, то ли ты рассталась с Паоло.
        Лючии и в голову не приходило, насколько неадекватно она выглядит в глазах хорошо знающих ее людей. Она молчала, но Кьяра продолжала теребить ее.
        - Так в чем дело? Неужели ты не можешь рассказать даже мне, твоей самой близкой подруге? Лично я думаю, что ты влюбилась, но почему такой трагизм?
        Лючия поняла, что самым разумным будет рассказать Кьяре все, что произошло, тем более что она сама нуждалась в поддержке, особенно женской. Взяв с Кьяры клятву, что та никому ничего не расскажет (не обольщаясь, впрочем, относительно надежности этой клятвы), женщины после работы отправились в кафе. Там за бутылочкой колли ди Больцано (вино из региона Трентино, что в Доломитовых Альпах) и отменной лазаньей перед Кьярой развернулась история любви и печали ее подруги. Лючия, правда, утаила от Кьяры, что вчера она поинтересовалась в аптеке, могут ли ей продать двадцать упаковок снотворного.
        - Что же ты теперь будешь делать?- сочувственно спросила подруга.
        - Буду просто жить, как жила прежде,- вздохнула Лючия,- только одна, без Паоло. А что еще остается?
        - Неужели нельзя остаться с Паоло?- с досадой проговорила Кьяра.- Он души в тебе не чает, ведь ты за ним, как за каменной стеной…
        Лючия медленно покачала головой, давая понять, что на эту тему говорить бесполезно.
        - Но почему?- недоумевала подруга.- Насколько я знаю, ты ведь и вышла замуж не столько за него, сколько за его деньги.
        - Ну во-первых, ты плохо знаешь,- горячо возразила Лючия.- Он мне нравился, в нем было какое-то обаяние, а во-вторых, сейчас все изменилось. Да и сама я изменилась. И потом, у нас нет детей, а мне почти 26 лет и я хочу стать наконец матерью.
        - Усыновите ребенка,- посоветовала Кьяра.- Миллионы людей делают так, и совсем необязательно расставаться.
        - Знаешь что,- Лючия начинала постепенно «закипать»,- все, что ты предлагаешь, лежит на поверхности, я и сама давно рассмотрела все варианты. Это не выход. Мне надо предпринять что-то действенное…
        - Как я сразу не догадалась.- Кьяра легонько хлопнула себя по лбу.- Конечно, тебя надо познакомить с хорошим мужиком! И желательно блондином.- Она радостно потерла ладони. И как раз завтра, в пятницу, у Массимо, моего приятеля, корпоративная вечеринка в Департаменте юридических споров Министерства иностранных дел. И он, между прочим, пригласил меня с подругой. У них там женщин - раз-два и обчелся. Многие, конечно, будут с женами, но и на нашу долю найдутся мужички. Пойдем, я прошу тебя. Развеешься, повеселишься…
        Лючия недовольно поморщилась и хотела отказаться. Она не привыкла ходить на смотрины, да и настроение не то.
        - Все, договорились!- отрезала Кьяра.- Наденешь вечернее платье, лучше с глубоким вырезом. У тебя есть такое - шифоновое с голой спиной, ты его надевала, я помню, на последний концерт Лючано Паваротти.
        Поддаваясь бурной энергии Кьяры и уступая ее натиску, Лючия согласилась.
        - Только не приезжай на машине,- напомнила Кьяра,- лучше возьми такси, а то не сможешь выпить.
        - Не говори ерунду,- рассердилась Лючия.- С каких это пор после бокала вина я не могу сесть за руль?
        Подруги вышли на набережную Тибра. На другом берегу высилась громада замка святого Ангела, красиво подсвеченная иллюминацией. Они медленно шли, наслаждаясь тихим теплым вечером и запахами распустившихся акаций и ночных фиалок.
        - Боже, как красиво,- прошептала Лючия.- Я так давно не гуляла по ночному Риму. Представляю, В каком восторге бывают туристы. Вон японцы, они даже в темноте щелкают своими фотоаппаратами.
        Внезапно кто-то обнял Лючию за плечи, она увидела, что и Кьяру обнимает какой-то мужчина.
        - Такие красивые девушки и одни,- хриплым голосом проговорил тот, который держал Кьяру за плечи.
        Лючия, резко высвободившись из рук непрошенного ухажера, сердито посмотрела на него.
        - Оставьте нас в покое,- строго сказала она.- Мы вовсе не нуждаемся в вашем обществе.
        Кьяра просто оттолкнула своего донжуана и крепко выругалась.
        Подвыпившие молодые люди не ожидали такого отпора, но снова попытались приблизиться к девушкам. Однако Кьяра и Лючия, не сговариваясь, бросились бежать. Оторвавшись от кавалеров на достаточное расстояние и увидев, что их не преследуют, обе рассмеялись.
        - Вот тебе и романтичная прогулка по ночному Риму,- заключила Лючия, переводя дыхание.- Бедные симпатичные девушки, которым во все века было опасно одним гулять по улицам.
        - Только в сопровождении собственных кавалеров или дуэний и матрон,- добавила Кьяра, отдышавшись.- Вот видишь, обязательно нужен кавалер. Так что жду тебя завтра в холле министерства в половине седьмого.
        - Я чувствую себя неловко,- сказала Лючия,- стоять вот так на террасе с коктейлем в руках в ожидании непонятно чего.
        - Расслабься,- посоветовала Кьяра.- Вон идет Массимо с красавцем блондином. Его отец швед, мать - итальянка. Холостяк, хочет познакомиться с положительной девушкой, католичкой.
        Все это она проговорила скороговоркой, почти не разжимая губ, с ничего не значащей улыбкой на лице.
        - Синьоры,- обратился к ним Массимо, друг Кьяры, с которым она встречалась уже года три,- хочу представить вам своего приятеля. Знакомьтесь: Гунар.
        Высокий блондин, отдаленно чем-то напоминавший Мориса, почтительно склонился перед Лючией и Кьярой, которая первой протянула ему руку. Когда он пожимал руку Лючии, она с душевной болью вынуждена была признать, что это сходство усилилось: деликатное рукопожатие его большой ладони заставило ее вздрогнуть. Она подняла глаза и увидела, что на нее мягко смотрят серо-голубые глаза с недлинными пушистыми ресницами.
        - Лючия,- очаровательно улыбнулась она.- Очень приятно.
        - Гунар - прекрасный юрист-международник,- представил друга Массимо.- Только что вернулся из России.
        - И как вам Россия?- заинтересованно спросила Кьяра.- Говорят, Москва - красивый европейский город, а Петербург чем-то напоминает Венецию.
        Гунар медленно и обстоятельно начал рассказывать о своих впечатлениях, из которых Лючия поняла, что лучше Рима и Стокгольма ничего нет. Пока она слушала блондина, первое впечатление стало несколько слабее. Но его глаза и ладони притягивали ее внимание.
        - А вы, кажется, архитектор,- осведомился он.- Массимо сказал, что ваш проект спортивного центра получил международную премию.
        - Да, это было два года назад,- скромно отозвалась Лючия.- А сейчас я буду проектировать комплексную застройку нового горнолыжного курорта в Сестриере, это средняя часть Итальянских Альп.
        Гунар внимательно слушал Лючию, не сводя глаз с прелестных губ девушки. Она заметила это и несколько смутилась, испытав, однако, удовлетворение.
        - У вас очень красивое платье, и оно вам идет,- мягко заметил Гунар, чем тоже порадовал Лючию.
        Увлекшись разговором, они не заметили, как отошли от Кьяры с Массимо и оказались на открытой террасе.
        - Вам, наверное, холодно.- Гунар слегка дотронулся своей мягкой ладонью до обнаженной спины Лючии, и по ее телу пробежала дрожь.- Да вы замерзли,- воскликнул молодой человек, быстро снял с себя пиджак и накинул его на плечи девушки.
        Она благодарно улыбнулась ему. В это время в ее сумочке зазвонил телефон. Лючия поставила бокал на перила террасы.
        - Да, Паоло,- спокойно ответила она, чуть отвернувшись от Гунара, который деликатно отошел на несколько шагов.- Все хорошо. Нет, ничего не надо, спасибо. Завтра? Да, можно пообедать вместе. В котором часу? Пока не знаю, я тебе позвоню позже.
        Паоло звонил Лючии почти каждый день. Когда он узнал, что она живет одна в своей квартирке, он просил ее вернуться, обещал, что все будет так, как она хочет. Лючия почти ненавидела себя за все, что происходит теперь по ее вине, что она сломала добрые устоявшиеся семейные отношения.
        - Вы чем-то взволнованы?- голос Гунара прервал ее размышления.
        - Да нет,- беззаботно ответила она.- Это деловой звонок.

«И почему я вру?- думала она.- И вообще, что я здесь делаю и зачем мне этот швед? Но, видимо, надо играть роль, которую я взвалила на себя».
        Они вернулись в зал, где начались танцы, и сразу увидели Кьяру и Массимо, которые, нежно обнявшись, топтались под музыку.
        - Приятная пара,- заметил Гунар, глядя на них.- Как бы мне хотелось, чтобы о нас с вами тоже так сказали когда-нибудь.
        Лючия не нашлась, что ответить и только пожала плечами, слегка улыбнувшись. Это пожелание в виде комплимента смутило ее. Нет, пожалуй, ей не хотелось образовывать пару с этим блондином.
        - Потанцуем?- Он протянул ей руку.
        Лючия вложила свою узкую ладонь в его большую мягкую руку, и вновь ею овладело ощущение родной руки. «Нет, надо освободиться от этого наваждения»,- подумала она.
        Гунар был выше Мориса, и Лючия испытывала неловкость, глядя на него снизу вверх, но танцевал он хорошо и вел очень деликатно. «Наверное, такой же он и в постели», - подумала Лючия, и ей захотелось испытать близость с ним, чтобы или окончательно расстаться с ним, или… покончить с зависимостью от Мориса.

«Неужели вот так сразу,- возмутилось ее католическое воспитание,- ты ляжешь в постель с мужчиной, которого не любишь, и вообще увидела в первый раз? Отстань,- возразил современно рассуждающий здравый смысл,- надо действовать…»
        Они танцевали танго, и это хорошо получалось у них. Краем глаза Лючия заметила, что на них с удовольствием поглядывают гости в зале. Во время поворота Лючия откинулась на сильную руку Гунара, а в следующем па он прижал ее к себе, и она испытала нечто похожее на вожделение. Он заметил, что у нее чуть закатились глаза и побледнели щеки, и быстро обняв ее, прошептал:
        - Вы - потрясающая женщина, я хочу вас…
        Последние слова фразы были произнесены так тихо, что она могла и не расслышать их и вообще была не уверена, что он сказал именно эти слова. Да, его глаза затуманились, он неотрывно смотрел на нее, но больше не произнес ни слова.
        Однако Лючия испытывала тягу к этому мужчине, понимая ее порочность.

«Да, я хочу переспать с ним,- она нарочно про себя произносила эти слова, пугающие ее.- В конце концов, я женщина, меня не удовлетворяет муж, а своего любимого я больше никогда не увижу. Пусть это суррогат, подмена, но я хочу переспать с ним, чтобы все стало на свои места».
        Они танцевали, и затаенная страсть танго передавалась им. Переходы, повороты, броски и объятия - перед зрителями разворачивался целый спектакль внутренней борьбы желания, сближения, отстраненности, игры и вечного притяжения друг к другу мужчины и женщины. Когда кончилась музыка, раздались аплодисменты. Лючия и Гунар вовсе не ожидали такого успеха, и, взявшись за руки, смущенно кланялись.
        - Послушайте, мы просто не ожидали!- Кьяра обнимала подругу, а Массимо похлопывал по плечу Гунара.- Такое впечатление, что вы всю жизнь танцуете вместе!
        - Вы ужасно подходите друг другу,- шепнула Кьяра на ухо Лючии.- Он без ума от тебя. Да и ты тоже, по-моему, почти млела от его присутствия.
        Замечание Кьяры несколько покоробило Лючию, но она повернулась к Гунару, который продолжал смотреть на нее, и нежно улыбнулась ему.
        - Давайте выпьем!- неожиданно для самой себя предложила Лючия.- За совместимость!
        Все понимающе рассмеялись, Массимо и Гунар принесли бокалы с шампанским, и все четверо, соединив бокалы в веселом звоне, поднесли их к губам.
        Лючия чувствовала, что ее вдохновенное настроение от прекрасного танго и хмель от шампанского требуют продолжения… Она вышла на террасу, Гунар последовал за ней, и там, в тени большого платана, делающего их незаметными в темноте, их губы слились в поцелуе. Мужские руки ласкали ее обнаженную спину, она пила этот поцелуй, как странник, почти погибающий от жажды в пустыне, с восторгом пьет воду из случайно найденной фляги, не ощущая ее вкуса и запаха.
        - Я не могу отпустить тебя сегодня,- прошептал Гунар,- поедем куда-нибудь.
        Она утвердительно кивнула и провела ладонью по его щеке, желая вернуть знакомое ей ощущение легкой небритости. Нет, щека шведа была идеально выбрита, и воспоминания не получилось.
        Гунар вызвал такси и, накинув на плечи Лючии свой пиджак, снова прильнул к ее губам. Ощущая себя как во сне, она спустилась вместе с ним в холл и, весело помахав Кьяре и Массимо, села на заднее сиденье такси и сразу оказалась в объятиях мужчины.
        Пока Гунар оформлял номер в гостинице, она сидела в глубоком кресле, глядя на себя отстраненно, и чувствовала, что страсть, охватившая ее в танце, почти прошла.

«Надо еще выпить,- подумала она,- но боюсь, что мне будет плохо. Надеюсь, что он снова пробудит во мне желание, иначе что я здесь делаю?.. Почти проститутка».
        Номер был роскошный. Лючия отметила тонкий вкус и щедрость Гунара. Пока он раздевался, она сбросила с себя почти невесомое шифоновое платье и проскользнула в ванную комнату. Стоя под горячей струей воды, она гладила свое тело, пытаясь пробудить в себе желание. Хмель, туманивший ей голову и снявший напряжение, почти прошел, и она с ужасом думала о том, что сейчас должно произойти.
        Когда она, замотавшись белым махровым полотенцем, вышла из ванной, Гунар схватил ее в объятия и почти бросил в постель. Быстро и грубо он раздвинул ее ноги своими бедрами и исступленно вошел в нее. Она почти вскрикнула от боли, но потом отдалась во власть мужчины, который, казалось, забыл о ней, а заботился только о своем облегчении. Когда его большое тело начало вздрагивать над ней, Лючия лишь слегка испытала нечто напоминающее оргазм.
        Потом он в изнеможении откинулся на подушку, а она почти заставила себя приблизиться к нему и лечь на его плечо.
        - Ну как тебе?- горделиво спросил он, отдышавшись и обняв ее.
        Лючия хмыкнула, но ничего не ответила. Гунар прижал ее к себе.
        - Тебе было хорошо?- снова поинтерисовался он и ткнулся носом в ее плечо.
        - Как тебе сказать,- задумчиво проговорила девушка.- Танцевать с тобой танго было намного приятнее.
        - Ну подожди,- проворчал он.- Я не мог сдержать свою страсть. А сейчас мы с тобой исполним еще одно танго. В постели…
        Гунар засмеялся мелким смешком, от которого Лючии почему-то стало не по себе. Ей захотелось встать и оказаться у себя дома на улице Риенцо. Но он обнял Лючию и припал к ее губам. Она ответила на его поцелуй, заставляя себя включиться в любовную игру. Он взял в рот сосок ее упругой высокой груди, но она не чувствовала в этой ласке той страсти и любви Мориса, от которой она в изнеможении забывала обо всем на свете. Она не чувствовала огня в своем партнере. Видно, холодная скандинавская кровь отца превалировала над темпераментом матери-итальянки. Теперь Лючия спокойно отвечала на его ласки, изображая удовольствие. Их второе слияние не было ни бурным, ни страстным, ни исступленным, хотя она чувствовала, что Гунар вполне доволен собой и своей красивой любовницей.
        - Вот сейчас было настоящее танго,- воскликнул он, едва отдышавшись.- Я прав?
        Лючия улыбнулась, но не стала возражать ему. По своему семейному опыту она знала, что, мужчины, не обладающие любовным талантом, не понимают этого, но считают себя непревзойденными в постели.
        - Пожалуй,- согласилась она и похлопала его по щеке.
        Больше она не хотела, не могла оставаться в его объятиях. Она встала и перед тем как зайти в ванную комнату попросила Гунара вызвать для нее такси.
        - Сегодня суббота,- удивленно напомнил он.- Давай позавтракаем и вместе проведем весь день и еще ночь.
        Но Лючия покачала головой и скрылась в ванной комнате. Сейчас, стоя под душем, она старалась смыть с себя следы прикосновения к ней чужого мужчины. Где-то в глубине души опять забилась боль тоски по Морису.
        - Ну как?- с интересом спросила Кьяра, когда она встретились в понедельник на работе.
        - Никак,- спокойно ответила Лючия, не глядя на нее.
        Кьяра на мгновение растерялась, не ожидая такого ответа.
        - Что, он тебе не понравился?!- она почти возмутилась, так как все события вечера пятницы свидетельствовали о разгорающейся любви двух красивых людей.
        - Он мне не понравился в постели, и вообще это типичное не то,- сказала Лючия, принимаясь за работу и давая понять, что больше ей неинтересно разговаривать на эту тему.- Потом поговорим,- бросила она, увидев, что кое-кто из коллег прислушивается к их разговору.
        Кьяра пожала плечами и отошла, но через несколько минут подошла снова.
        - Между прочим, он звонил мне в субботу и просил, чтобы мы с Массимо взяли тебя на пикник в следующий уик-энд. Сказал, что очень хочет снова увидеть тебя.
        - А я не хочу больше видеть его,- процедила сквозь зубы Лючия,- и в постель с ним не лягу даже под пистолетом.
        Она рассмеялась и чмокнула подругу в щеку:
        - Все, хватит об этом!
        Но Кьяра не унималась. В обеденный перерыв они вместе пошли в кафе, и там, сидя за столиком, она стала засыпать Лючию вопросами.
        - Я точно знаю, что все женщины от него в восторге,- начала Кьяра.
        - Я рада за него и за всех его женщин,- усмехнулась Лючия, запивая соком салат.
        - Ты просто ненормальная,- начала горячиться Кьяра,- такой мужик в тебя влюблен, а ты воротишь нос.
        - Умоляю тебя,- устало проговорила Лючия,- оставь в меня в покое. Я очень благодарна тебе за то, что ты хочешь устроить мою личную жизнь. Попытка не удалась, и больше ничего не надо. В конце концов, у меня есть муж.
        Закончилось лето. Для Лючии три летних месяца показались вечностью. В октябре Паоло уговорил ее поехать в Египет - понырять, посмотреть достопримечательности, продлить курортный сезон. Их отношения переросли в дружеские. Кто-то из «друзей семьи» сообщил Лючии, что Паоло иногда встречается со своей подружкой студенческих лет, которая хочет развести его с Лючией и женить на себе. Но его вполне устраивала такая жизнь, и он не собирается расставаться с женой.
        Лючии же казалось, что в ней умерли все чувства, присущие молодой красивой женщине. Ей стали безразличны все мужчины, даже похожие на Мориса. Она избегала ситуаций, подобных той, которая произошла на вечеринке в Министерстве иностранных дел. Гунар еще некоторое время пытался привлечь внимание Лючии, но она всячески избегала встреч с ним. Она продолжала ждать Мориса. Несмотря на то, что у него не было ни ее телефона, ни адреса, и у нее тоже. Время от времени у нее в голове вертелась фраза, которую она прочла на случайно открытой странице исторического романа про испытательный круг судьбы. Хотя понимала, что смерть Катрин всегда будет стоять между ними.

«Траур по жене длится год,- рассуждала она.- Неужели и после этого он не будет искать меня. Ведь они с Катрин уже давно не были мужем и женой. Он же любит меня! А может быть, для него это был очередной курортный роман, несмотря на все его уверения в вечной любви?»
        Пролетела осень. Наступили суматошные рождественские каникулы и новогодние праздники. Подошел новый горнолыжный сезон, которого каждый год она ждала так, как ребенок ждет новогодних подарков. Однако на этот раз Лючия поймала себя на том, что теперь она не представляет себя в горах без Мориса, и ей совсем не хочется кататься на лыжах без него. Это открытие испугало ее. Один знаменитый тренер сборной Франции по слалому сказал когда-то: «Горные лыжи - не счастье, но вполне могут заменить его». Долгое время эта фраза была девизом Лючии. Неужели теперь она лишится и этой радости? Должно пройти еще какое-то время, и тогда, наверное, все станет на свои места. Только как пережить это время и где взять силы?
        Испытательный круг судьбы замкнулся…
        В начале февраля в Венеции должен был состояться Международный симпозиум архитекторов, и Лючия решила присутствовать на нем. Венеция, пожалуй, оставалась единственным местом, к которому еще тянулась ее душа.
        Она любила приезжать в этот город не по железной дороге, а из Римини, по воде лагуны. У нее всегда замирало сердце, когда из тумана возникала кампанила, колокольня с площади Сан Марко, множество полосатых причалов для гондол и две колонны - с крылатым львом и статуей святого Теодора, покровителя Венеции.
        Симпозиум будет проходить на острове Лидо, во Дворце венецианских кинофестивалей. Лючия приехала накануне открытия и сняла номер в гостинице рядом с Дворцом.
        Темой симпозиума было «Сохранение исторических архитектурных ансамблей в условиях развития современного градостроительства». Венеция, законсервированный город-памятник, конечно, не мог служить примером заявленной темы, но его
«невероятная ускользающая красота», как камертон, должна была настроить всех участников на вдохновенный лад. Город, в котором практически нетронутыми остались постройки XIV века, вполне являл собой немой укор другим городам и странам, потерявшим свое историческое лицо. На симпозиум приехало много иностранных гостей: из новых стран Европейского Союза и даже из России.
        После утреннего заседания, наскоро перекусив, Лючия села на вапоретто - небольшой катер, служивший и городским транспортом, и прогулочным плавсредством, и отправилась на площадь Сан Марко, чтобы в зимних сумерках, при неверном свете фонарей, зыбко отражающихся в водах каналов, прогуляться по любимым улочкам.
        Настроение у нее было приподнятым. Она была почти счастлива, чувствовала, что встреча с Венецией вернет ей радость жизни. Сегодня она медленно прошла по площади, любуясь радостным собором Сан Марко, больше похожим на роскошный театр, чем на средневековую церковь. На площади было немного туристов, но Лючия поймала себя на мысли, что в Венеции туристы почти не мешали ей. Она знала улицы, которые, причудливо извиваясь через почти тупиковые дворы, выводили к набережной. Она вышла на набережную Фондаменте-нове, от которой обычно отходят вапоретто на «остров мертвых», Сан-Микеле, кладбище, где похоронены многие известные люди, любившие Венецию, и не только итальянцы.
        Но ноги как будто сами несли ее на мост Вздохов, нависающий над улицей Рио дель Палаццо. Ее сердце снова замерло от красоты открывающейся лагуны. Она остановилась у края моста и, прежде чем спускаться с него, почему-то стала смотреть на людей, проходящих по набережной. Неожиданно для себя она вспомнила фразу про испытательный круг и стала вглядываться в силуэты и даже в лица людей, как будто осознав, что сейчас должно произойти что-то особенное. Она даже спустилась на пару ступенек, чтобы в сумерках лучше рассматривать проходящих мимо людей. Нет, она даже не задумывалась, зачем это ей понадобилось, она просто смотрела на прохожих, провожая взглядом идущих мимо мужчин. Внезапно ее сердце сильно застучало, а дыхание остановилось. Она замерла, чувствуя, что происходит то, о чем боялась думать. Это он? Нет, не может быть… Мужчина с дорожной сумкой на плече шел мимо прогулочным шагом. И только когда он начал удаляться от нее, она увидела широко развернутые плечи, светлые волосы, блеснувшие в неверном свете фонаря.
        Лючия почти скатилась по лестнице с моста и побежала по набережной, боясь потерять в сгущающихся сумерках этого мужчину, со светлыми волосами без головного убора, в той самой дубленой куртке. Она шла быстро, в ней боролись опасение потерять его и страх разочарования от возможной ошибки. Ей приходилось расталкивать людей и, бормоча извинения, она шептала про себя: «Не может быть, не может быть…»
        Когда она поравнялась с ним, и сомнений больше не было. Некоторое время она с сильно бьющимся сердцем шла рядом, примериваясь к его росту и укрепляясь в своем предположении. Да, это он…
        Морис был погружен в себя и, казалось, ничего не замечал вокруг. Лючия осторожно взяла его под руку. Он быстро перевел взгляд на нарушителя его спокойствия и остановился, остолбенев. Некоторое время они стояли, глядя друг на друга и не веря своим глазам. Люди, идущие по набережной, недовольно обходили их, но они никого не замечали. Лючия первой пришла в себя, и, взяв Мориса за руку, оттащила его в сторону из людского потока.
        - Я знал, что встречу тебя в этом городе,- наконец, проговорил он, взяв в ладони ее лицо и внимательно вглядываясь в него.
        Не отпуская его руку, Лючия потащила его в сквер, простирающийся вдоль набережной. Там они опустились на скамейку, и он обнял ее. Она, прильнув к его груди, разрыдалась, а он молчал и ласково гладил ее по спине. Она начала успокаиваться и подняла к нему заплаканное лицо. Он нежно целовал ее глаза, мокрые щеки, брови и нос. Губы их соединились, и они долго пили друг друга, соединяя дыхания и трепет прикосновений, боясь спугнуть радость обретения и мгновения неожиданного счастья.
        - Ты похудела,- тихо сказал он.
        - А ты поседел,- Лючия погладила пальцем его висок.
        - Ты почувствовал, что я в Венеции?- спросила она.
        - Я прочитал в газете о Международном конгрессе архитекторов и почти не сомневался, что ты будешь здесь, и мы встретимся…
        - Милый, милый!- выдохнула Лючия, снова всхлипывая и прижимаясь к нему.- Я даже не предполагала, что мы… когда-нибудь снова увидимся.
        Морис счастливо рассмеялся и снова прильнул к ее губам.
        - Вот видишь ты какая!- шутливо упрекнул он.- Ведь я же сказал, что мы будем любить друг друга долго и никогда не расстанемся, а ты все сомневалась…
        - Но ведь твоя записка поставила точку на всем,- горячо возразила она.- Увы, ты меня поймешь…- горько напомнила она.- Что мне оставалось думать? Только то, что все кончено, так как между нами будет вечно стоять… ее смерть.
        Морис еще сильнее прижал к себе любимую, продолжая счастливо улыбаться.
        - Ну что же ты молчишь, разве я могла думать по-другому?- настаивала Лючия.- Ты же мог в конце записки приписать, например, «я обязательно найду тебя».
        Заметив, что с лица Мориса исчезла блаженная улыбка, она замолчала, вспомнив, в какой ситуации находился тогда ее любимый. Он нежно и грустно посмотрел на нее, поднеся к губам обе ее руки и стал целовать каждый пальчик.
        - Конечно, ты права,- тихо сказал он,- но я плохо соображал в тот момент и уж конечно не предполагал, что ты так поймешь меня…
        - Нет, я не упрекаю тебя,- спохватилась она,- но как ты собирался найти меня, если бы не сообщение о симпозиуме? Ведь прошел целый год,- вздохнула она.- Я думала, что не переживу этот год…
        - Прости, прости меня, любимая.- Морис прижал ее к себе и стал гладить по волосам.- Сначала я действительно чувствовал свою вину в смерти Катрин и не находил себе места. А потом снова погрузился в работу. Но поверь, не было ни часа, когда бы я не думал о тебе.
        Он замолчал, и их губы снова слились в нежном и страстном поцелуе.
        - Я пробовал искать тебя в Интернете,- продолжал он.- Нашел, представь, твою фотографию как победителя конкурса лучших проектов спортивного комплекса для нового района Рима. А дальше, как ты понимаешь, я смог бы найти тебя и уже знал, как искать и что найду. Но решил еще подождать. До конца года оставалось совсем мало. Подошел новый лыжный сезон, а я не мог, не хотел ехать в горы без тебя…
        - Со мной было то же самое,- прервала его Лючия, радостно рассмеявшись.- Я тоже не представляла себя в горах без тебя!
        И оба счастливо засмеялись, прижавшись лбами, и прося прощения за столь долгое отсутствие.
        - Послушай,- Морис умоляюще посмотрел на Лючию,- тебе обязательно завтра надо быть на симпозиуме?
        - Мы оба поедем туда после обеда,- ласково растолковала она.- И немного побудем на пленарном заседании. Тебе тоже будет интересно.
        - С тобой мне везде будет интересно,- счастливо рассмеялся он.- И вообще я тебя больше никуда не отпущу. И никогда…
        - Ну да,- быстро отреагировала она.- Надо было, чтобы прошел целый год, за который могло произойти все, что угодно, чтобы пришло решение больше не отпускать меня.
        Они снова прильнули друг к другу, не в силах оторваться от любимых губ.
        - А сейчас мы пойдем в гостиницу,- сказала Лючия.- Я знаю недалеко отсюда одну дивную, старинную гостиницу.
        Отель «Месснер» располагался в здании XVII века. Триста лет назад здесь тоже была гостиница, и, похоже, что с тех пор здесь сохранились и панели из красного дерева, и мебель, и бронзовые канделябры, тронутые зеленой патиной и переделанные в электрические светильники. Казалось даже, что в конце коридора сейчас мелькнет черный плащ Джакомо Казановы. Не разнимая объятий, они медленно пошли к лестнице. Но, преодолев несколько ступеней, снова остановились, и их губы слились в долгом поцелуе. В этом поцелуе было все: долгая тоска, неутоленная жажда любви, признание вины и прощение. Чьи-то шаги прервали их поцелуй.
        И они снова начали подниматься по винтовой лестнице, пахнущей старинным деревом. Едва открыв дверь номера, Морис подхватил свою любимую, положил на постель под балдахином и сел рядом с ней. Он нежно целовал ее глаза, щеки, нос, горькие складочки у рта и долго не мог оторваться от ее губ. Лючия развязала галстук, странно смотревшийся на прежде всегда открытой шее ее любимого, расстегнула ворот светло-серой рубашки и прильнула губами к его шее. Она вдыхала запах, по которому так истосковалась. Морис добрался губами до груди любимой, и его язык стал нежно ласкать ее сразу напрягшиеся соски, мягкие большие ладони обхватили тугие холмики ее грудей.
        Тело Лючии дрожало от его ласк. Она нетерпеливо снимала с него рубашку. И он, не отвлекаясь от долгого поцелуя, на ощупь расстегивал, стягивал, снимал и отбрасывал свою и ее одежду, ставшую досадной преградой к их сближению. И вот наконец их обнаженные тела встретились…
        Оба пытались чуть отдалить момент полного слияния, чтобы еще немного продлить предвкушение. Но их силы, истраченные на то, чтобы пережить почти годовую разлуку, были истощены. И они на едином вдохе соединились и стали одной сущностью. Волны наслаждения мгновенно перенесли их в мир счастья, покоя, душевной нирваны и духовного единения. Их тела сами стали плавными, набегающими волнами, перекатывающимися в океане страсти и полного забытья. Содрогаясь от переполняющей их энергии любви, они на некоторое время успокаивались, но потом снова начинали вздыматься неведомой силой, накопившейся в глубинах их стосковавшихся друг по другу тел и душ.
        Наступавший штиль был только предвестником новой любовной бури, грядущей с неизбежностью…
        Они лежали, глядя друг на друга, не в состоянии произнести ни слова. Лючия первая вернулась в реальность.
        - Расскажи, как ты жил без меня,- попросила она, гладя пальцем его поседевшие виски.- А потом расскажу я.
        - Когда я написал ту записку,- начал Морис,- я действительно думал, что смерть Катрин всегда будет стоять между нами. Поначалу я пытался… забыть тебя - работал, как проклятый, вечерами обучал молодых хирургов методам эндоскопии. Приходил поздно и проваливался в сон, как мертвый. Но часто просыпался ночами и думал о тебе. Друзья пробовали знакомить меня с женщинами. Все напрасно. Я пробовал бороться с собой, но скоро понял, что это глупо. Время лечит все, кроме… любви к тебе.
        Морис замолчал и прижал Лючию к себе.
        - Теперь твоя очередь.- Он прильнул к губам своей любимой и оторвался, когда она, едва не задохнувшись, легонько оттолкнула его.
        Она не стала рассказывать ни про шведа, похожего на него, ни про желание купить в аптеке двадцать пачек снотворного, ни про то, что ушла из семейного дома и жила одна. Она рассказала про случайно раскрытую книгу на странице, где было написано про испытательный круг, который замкнулся под карканье ворона. Она увидела в этом добрый знак, который не обманул ее. И потом добавила:
        - У нас уже мог бы родиться ребенок. Если бы я решилась…- И добавила: - Даже если бы мы не встретились, я все равно хотела бы иметь ребенка от тебя.
        - Ты поедешь со мной в Париж,- неожиданно заявил Морис,- навсегда.- И у нас обязательно будет ребенок.
        - Поеду, сейчас? Вот так, сразу?- робко возразила Лючия, хотя душа ее пела.
        - Ничего себе сразу,- протянул Морис.- Я не могу отпустить тебя, не будучи уверенным, что ты скоро приедешь сама.
        Он обнаженным вскочил из постели, похожий на античного бога, достал из сумки электронную записную книжку и сразу же записал все номера телефонов и адреса Лючии.
        - Сколько времени тебе надо, чтобы развязаться с прошлым?- нетерпеливо спросил Морис, снова ложась в постель и обнимая любимую женщину.
        - Иногда всей жизни не хватает, чтобы расстаться с прошлым,- улыбнулась Лючия, увидев философский ракурс проблемы.
        Морис тоже рассмеялся, но, сразу став серьезным, взял в ладони ее лицо и тихо проговорил, целуя поочередно ее глаза:
        - Я приеду за тобой через неделю, чтобы помочь тебе перебраться в Париж.
        - Всего неделю?- испугалась Лючия.- А как же Паоло? А где я буду работать в Париже? Мой французский недостаточно хорош для работы во Франции…
        - Паоло уже все знает, и для него не будет неожиданностью твой отъезд,- парировал он.- А что касается работы… да такого архитектора, как ты,- воскликнул он,- лауреата международных конкурсов, автора интереснейших проектов возьмут куда угодно, уверяю тебя! Я познакомлю тебя со многими художниками и архитекторами. Ты не забыла, что я известный хирург, а у врачей очень большие связи. А насчет французского, я уверен, что через полгода ты будешь говорить, как француженка.
        И он, распахнув одеяло, стал целовать тело своей любимой, которая, смеясь, сначала шутливо отбивалась, но вскоре закрыла глаза и отдалась подхватившим ее волнам страсти и любви…
        - А в конце марта мы поедем в Канацеи,- проворковала Лючия, когда они отдыхали после долгих объятий. Морис кивнул и счастливо засмеялся.
        Внимание!
        Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.
        После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.
        Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.