Мерзавец! Мой милый карибский пират Настя Takki
        # Аня - дизайнер крупного рекламного агентства. Она наделена редким талантом упаковывать любой рекламный продукт так, что он сразу становится трендом. Всё, казалось бы, идёт отлично, но однажды девушка понимает, что жизнь успешна, стабильна и… пуста. И вот, в канун очередного дня рождения она берёт авиабилет и летит на Карибы, где встречает НАСТОЯЩЕГО карибского пирата! Такой мужчина не снился даже легендарной Анжелике. Хотя, чем это, интересно, Аня уступает героине любимых книг и фильмов?! И приключения русской Анжелики начинаются…
        Настя Takki
        Мерзавец! Мой милый карибский пират
        Глава 1
        - Ladies and gentlemen, landing aboard the plane, following by fl ight Frankfurt - Moscow appears.[Дамы и господа, объявляется посадка на само лет, следующий рейсом Франкфурт - Мо сква.]
        - Нет уж, спасибо, только что оттуда, - пробормотала молодая женщина, сидящая за круглым пластиковым столом.
        Она взяла журнал, лежавший рядом с чашкой кофе из белого фаянса.

«А может, и правда назад? Пару часов - и опять дома, - подумала она, делая вид, что читает. - Да нет, ну что за глупости! Решила - так решила! Самой-то не смешно - испортить себе отдых из-за дурацкой мании? - Она невольно прыснула, прикрывшись журналом. - Все, все, я совершенно не боюсь летать, совсем не боюсь, более того, мне даже нравится - именно так, пожалуй, может начаться мой роман… А сотовый звонит, как всегда, не вовремя».
        - Алло, Анюта, привет, ты где есть-то? - спросил смешливый голос в трубке. Это моя подруга. Лучшая.
        - Привет, Люси, я вне зоны досягаемости. Я сбежала, и ты последняя, кто слышит мой голос живьем, а не из автоответчика.
        - Аня… Ты что такое говоришь? - Люсин голос задрожал.
        - Да не пугайся ты! Я не собираюсь кончать жизнь самоубийством, это я всегда успею. Просто осточертело все, вот взяла и улетела из Москвы.
        - Ты где? - продолжала беспокоиться Люська.
        - Я во Франкфурте, в аэропорту.
        - А что ты делаешь во Франкфурте?
        - Сижу и жду, когда заправят чертов самолет, чтобы полететь дальше.
        - И куда ты направляешься, если не секрет? - Голос подруги изменился, в нем послышалась обида.
        - Туда, куда я тебя давно звала.
        - В Вологодскую область за грибами? - робко предположила Люська. - Но туда, вроде через Франкфурт лететь неудобно…
        - Дурочка! - засмеялась я. - Нет, я звала тебя в некое райское место, а ты не соглашалась, находила какие-то отговорки, потом родила ни с того ни с сего…
        - Ну знаешь, рожать тоже время надо найти! - возразила Люся. - А ты, по-моему, вообще забыла о своем женском предназначении. Вкалываешь как лошадь целыми днями, а личная жизнь у тебя - так, для поддержания гормонального фона.
        - Неправда! - Я засмеялась. - Я как раз сбежала от работы, надоели суета, шум, телефонные звонки. Сотовый уже просто ненавижу! - Я отпила глоток кислой жижи, пахнущей кофе, и поморщилась. - Тут еще день рождения на носу. Как представила себе, что опять надо что-то организовывать, подумала, а пошло оно все на… Надо хоть раз в жизни себе этот праздник посвятить, а не ублажению гостей!
        - Это верно… - Люся расстроилась.
        - Не грусти, Люси, я вернусь, мы с тобой оттянемся, как полагается, обещаю.
        - Ладно. А как же Великолепный Федор?
        - А что Федор? У Федора свои дела, у меня свои. Он мне не муж, мы ничего друг другу не обещали.
        - Ты современная женщина…
        - Не язви. Мне с ним хорошо, ему со мной. Какая разница кто мы друг другу и как нас называть? Он - прелесть, но я не уверена, что хочу до конца дней своих опускать за ним сидушку на унитазе и подбирать грязные носки по квартире.
        - Но рано или поздно…
        - Вот я и не хочу делать это слишком рано, чтобы потом было слишком поздно что-то менять.
        - О’кей, не буду спорить, - засмеялась Люся, чувствуя, что я начинаю закипать. - Баран - он и есть баран.
        - Не трогайте меня за святое!
        - Ты вообще читала свой гороскоп?
        - Вот еще, глаза портить.
        - А зря, вот слушай: «Расположение планет благоприятно для стабилизации романтических связей. Это хорошее время, чтобы взглянуть на ситуацию с более рациональной стороны, оценить свою совместимость и решить, продолжать отношения на новом уровне или прервать их. Это также удачный период для новых романтических знакомств, они могут привести к длительным и серьезным отношениям…» - Люся замолчала, ожидая моей реакции.
        - Ну и что?
        - Ничего, - вздохнула Люся. - Ладно, отдыхай и поменьше негатива, солнышко. Передавай привет Карибам… - Она вздохнула. - И не очень-то увлекайся местными жителями, говорят, они красавцы!
        - О-о-о, это не входит в мои планы. Я просто хочу покоя. Хочу сидеть на берегу и рисовать море, пальмы, небо… Хочу в рай!
        - Ladies and gentlemen, landing aboard the plane, following by fl ight Frankfurt - Saint Johns appears,[Дамы и господа! Объявляется посадка на самолет, следующий рейсом Франкфурт - Сент-Джонс.] - проворковал из динамиков красивый женский голос.
        - Люсенька, я полетела! Отключаю мобильник. На моем столе найдешь зеленую папку с фотографиями Карины для рекламы, эскизы для обложки в желтой папке с синей бумажкой…
        - Все, все, лети в свой рай, ни о чем не беспокойся. И привези мне что-нибудь!
        Последние слова Люся проговорила так быстро, что практически ничего нельзя было разобрать, но Аня поняла, что на работе все будет в порядке. Она взяла увесистую сумку из толстой кожи цвета зеленого яблока и зашагала к выходу 4А.
        По дороге она разглядывала свое отражение в стеклянных перегородках и похваливала себя за то, что все-таки решилась перед отпуском перекраситься из шатенки в блондинку.
        Говорят, когда женщина меняет прическу или цвет волос, то это верный признак того, что она готова что-то изменить в своей жизни. Но Ане незачем было что-то менять, ее все устраивало.
        Сев в мягкое кресло лайнера, Аня почувствовала, что первобытный страх перед полетом опять возвращается. Он спустился волной мурашек по позвоночнику и стал пульсировать в желудке, заставляя ерзать в кресле.
        Взревели моторы, и Аня восприняла это как сигнал к действию. Она решительно достала из сумки маленькую бутылочку «Бейлиса» и стала ее гипнотизировать…
        Я потирала большим пальцем выпуклые стеклянные буквы на бутылке и вспоминала свой недавний неудавшийся алкогольный опыт.
        Неделю назад у нашей компании был главный праздник в году - день рождения генерального. На этот раз шеф решил расщедриться и отпраздновать его в ресторане
«Мао».
        Не знаю, с чем был связан этот аттракцион невиданной щедрости, то ли с тем, что ему стукнуло сорок пять, все-таки круглая дата, то ли из-за его неуемного желания произвести впечатление на нашу новую сотрудницу Машу Киселеву, чьи безупречные ножки заставляли и меня не раз завистливо грызть ногти.
        Лично я склоняюсь ко второй версии, притом что Михаил Иванович предпочитал не афишировать свой возраст, наивно полагая, что он выглядит по крайней мере лет на десять моложе.
        Банкет был просто великолепен, так что даже наши два вечно голодных друга-маркетолога не решились опошлить чудно сервированный стол молниеносным опустошением тарелок. Они терпеливо возились с причудливыми закусками, перебирая разнокалиберные вилки, и проклинали мастерство шеф-повара.
        Главному бухгалтеру с каждым тостом все больше хотелось говорить о работе - наверное, чтобы не потерять связь с реальностью. Хотя, как мне кажется, людям этой профессии такое вообще не грозит. Главбух толкала локтем сидевшего по левую руку от нее Михаила Ивановича, мешая ему разглядывать декольте Маши.
        Я же в компании Алены, штатного фотографа, и секретаря Светы накачивалась белым сухим вином.
        Вообще, не знаю, зачем я пила вино. У меня всегда от вина наступает апатия. Другое дело крепкие напитки, от них мне всегда весело и не тянет на философию.
        А здесь мне становилось все хуже и хуже. Пьянею я достаточно быстро, в отличие от девчонок. Через сорок минут я уже сидела в нирване, слушая вполуха их трескотню о мужиках и сплетни о сотрудниках. Всем вокруг было весело, кроме меня. Я попыталась спастись от подступающей к мозгу волны пессимизма, налив себе коньяка, но от этого стало только хуже.
        Остаток вечера я провела в бермудском треугольнике собственных мыслей, которые, повинуясь турбулентности, стремительно проносились в моей голове, не давая возможности зацепиться хотя бы за одну и додумать ее до конца.
        Когда все стали расходиться, я поняла, что праздник закончился. Жаль, для меня он так и не начался.
        Видимо, коварный план Михаила Ивановича удался, потому что в конце вечера Маша, смущаясь, втянула свои божественно заго релые конечности в его «инфинити», а сам виновник торжества стал похож на студента, который на отлично сдал сессию и, по-моему, выглядел на десять лет моложе.
        В это же время я, Алена и Света ожидали такси. Мы были похожи на три рябинки легкого поведения, призывно шатающиеся в ожидании своих дубов.
        Остатки серого вещества, еще не до конца пропитанного дорогим алкоголем, подсказывали моей недремлющей совести, что даже в таком состоянии мы не можем выглядеть до конца неприлично в пальто от Armani, Prada и Gucci. Это не важно, что они были куплены в одном магазине, где специально для нас делаются гигантские скидки на прошлогодние коллекции. Адрес не скажу, и не просите.
        Мы посмотрели вслед удаляющимся красным габаритам «инфинити», синхронно позавидовав юной выскочке. Объективно говоря, думаю, что Машке повезло. Все-таки в наше время симпатичные одинокие метросексуалы на дороге не валяются.
        Глава 2
        Я продолжала натирать пальцем выпуклые стеклянные буквы.
        - Боитесь летать? - спросила пожилая женщина в очках, сидящая рядом. Я очнулась от воспоминаний.
        - А это заметно? - простодушно спросила я, удивившись, что на этом рейсе именно мне попался пассажир, говорящий по-русски.
        - Вы собираетесь это пить? - Старушка указала пальцем на бутылку.
        - Да вовсе нет… хотя да, собираюсь. Хотите? - Я с надеждой посмотрела на соседку, может, не придется пить одной.
        - Да, с удовольствием! - Она улыбнулась, сморщив нос. Мне старушка сразу понравилась. Все-таки обоюдное желание выпить очень сближает людей.
        Мы познакомились. Обаятельную даму звали Анжела. А как же иначе? Ее могут звать только так.
        Аккуратно закрученные седые пряди, ровный загар, льняной серо-голубой костюм - все это вызвало в моем дизайнерском воображении образ старой эмигрантки. Скорее всего, американки. Я оказалась недалека от истины.
        - Моя дочь живет в Америке. Пять лет назад она вышла замуж за американца и переехала в Сиэтл.
        - Как интересно! Как же они познакомились? - спросила я, но смутилась. Сладкий ликер незаметно сделал свое дело, и я расслабилась.
        - Очень просто. На отдыхе. Она у меня любительница поплавать, вот заплыла далеко от берега, а накануне был шторм, и к пляжу принесло медуз. У них там медузы не такие, как у нас в Крыму или на Кавказе. Диан ка моя и обожглась.
        В это время мимо продефилировала стюардесса и предложила нам напитки.
        - Не надо, не надо, спасибо! - Я махнула рукой, чтобы бортпроводница поскорее удалилась. - Ну и что? - Я широко раскрытыми глазами уставилась на Анжелу.
        - Так вот, у дочери оказалась аллергия на этих тварей. Она рассказывала мне, что в тот момент ее всю затрясло, в глазах потемнело, даже потекли слюни… - Женщина протянула мне стакан: - Еще чуть-чуть, милочка.
        Я поспешно налила ей ликера, капнув, как всегда, себе на джинсы.
        - В общем, она стала тонуть. Пыталась кричать, звала на помощь, но никто ее не слышал, а потом, когда она уже совсем потеряла силы, увидела, что какой-то мужчина подхватил ее и тащит к берегу.
        Я тут же представила себе этого Ихтиандра.
        Старушка сделала паузу, пригубила ликер и, немножко покатав во рту, проглотила. Я следила за ее ртом и ждала, когда же из него последует продолжение.
        - На берегу подоспели врачи, отвезли ее в больницу. Потом Диана хотела узнать, кто же ее спас, но никто ничего не мог сказать. И только на следующий день ей в номер принесли огромный букет цветов с запиской от спасителя. Вот так они и познакомились.
        - Здорово… - Я сидела с мечтательным видом, прижав бокал к щеке, но цинизм, въевшийся в меня с годами, как запах табачного дыма в автомобильные кресла, быстро вернул с небес на землю. - Это один случай на миллион… - Я отпила глоток ликера. - А вообще, все эти курортные романы хороши для…
        - Для секса, - закончила за меня женщина.
        - Ну да… - Я удивленно посмотрела на Анжелу.
        Мне казалось, что после шестидесяти такие слова, как «секс», просто удаляются мозгом из лексикона за ненадобностью, хотя моя тетушка Лида, как представитель этой возрастной категории, убеждала меня в обратном. Мне стало стыдно.
        - Очень удобно, - продолжила я. - Я тебя не знаю, ты меня не знаешь, провели хорошо время - и адью!
        - Это правда. Но иногда случаются чудеса. Вот у меня теперь двое прекрасных внуков.
        Анжела достала фотографию семейства. Дочь - круглолицая девушка с каштановыми волосами, рядом высокий брюнет, отдаленно напоминающий Тома Круза, и пара детишек лет трех-четырех: мальчик и мальчик. Мне стало до глупости неловко.
        Не люблю такие моменты: я чувствую себя какой-то неправильной, и вся моя жизнь кажется мне некондиционной, все достижения незначимыми, планы глупыми, а мечты ложными.
        - Мой зять зовет меня Энджи, - гордо заявила женщина. - Это я к ним лечу на годовщину свадьбы. Они решили отметить ее на Антигуа. Отличный повод повидаться с ними и с внуками… - Она опять улыбнулась, сморщив нос. - А вы, милочка, не замужем?
        - Так заметно? - усмехнулась я.
        - Заметно, но вам идет. Вы эдакая… - Анжела завертела в воздухе веснушчатой рукой с ярко-красным маникюром. - Вы такая молодая львица, красивая, грациозная, немного агрессивная. Если надумаете выйти замуж, старайтесь не потерять этих своих качеств. Мужчины любят приручать и ломать таких, как вы.
        Не могу сказать, что комплимент Анжелы особенно меня порадовал. Сейчас вдали от офисной суеты мне хотелось производить на людей более романтическое впечатление.
        Для этой цели я нарядилась в цветастый топ с рюшами в стиле «кантри» и заплела игривые косы. Но, видно, маску вечной озабоченности делами я забыла снять.
        Принесли обед. При всей ненависти к перелетам обед в самолете всегда доставлял Ане детское удовольствие. Ей казалось, что он похож на пикник: не столько вкусно, сколько интересно.
        На этот раз трапеза ее разочаровала. «Вот я и стала взрослой», - подумала Аня.
        После обеда она задремала, как и ее соседка, которая тихонько похрапывала рядом. Полет перестал вызывать ощущение дискомфорта и протекал как череда сменяющих друг друга действий: еда, поход в туалет, телевизор, чтение, сон.
        Проснулась Аня от голоса стюардессы, которая тоном автоответчика излагала краткую информацию об острове и его столице Сент-Джонсе.
        Мутными от сна глазами Аня пыталась рассмотреть клип на экране монитора, но глаза сами собой закрывались. Аня вспомнила, что в процессе полета они с Анжелой уговорили еще бутылочку «Henessу», за что ругала себя, глядя на свеженькую, как огурчик, соседку. Анжела сняла очки и напудрила нос…
        - Как вам хорошо без очков, - сказала я и положила в рот пластинку «Wrigley spearmint».
        - Знаю, дружок, да только не могу без них никак. Раньше стеснялась носить, а сейчас без них даже за пять метров ничего не вижу.
        - А я тоже стесняюсь, - призналась я. - Хорошо, что сейчас в магазинах самообслуживание, а то раньше постоянно приходилось все у продавцов выспрашивать.
        Анжела понимающе закивала.
        - Дамы и господа через двадцать минут наш самолет приземлится в аэропорту Сент-Джонса. Просим вас занять свои места и пристегнуть ремни безопасности, - сообщил на двух языках голос из динамиков.
        - Вот и долетели! - Анжела подмигнула и застегнула ремень.
        Ровно через двадцать минут шасси коснулись посадочной полосы, и салон разразился аплодисментами. «Господи, как я люблю и ненавижу этот момент», - подумала я и присоединилась к аплодисментам.
        Пассажиры стали выходить из прохладного салона на улицу, прикрывая ладонями глаза от яркого солнца. Анжела поскреблась ноготком мне в спину:
        - Ну что, Анечка, пора прощаться?
        - Да, увы. Была рада познакомиться, удачи вам, Энджи!
        Женщина расхохоталась:
        - И тебе, куколка, у тебя все будет отлично, я знаю! Кстати, возьми мою визитку, звони, встретимся, поболтаем.
        Мы чмокнули воздух рядом с щеками друг друга, и она ушла.
        Я перевернула перламутровый серый кусочек картона. «Член совета директоров группы предприятий „Русский авангард“», - прочла я на обороте.
        - Черт, вот так старушка! - удивилась я, глядя вслед воротиле бизнеса, летающей бизнес-классом. Я спрятала визитку в карман джинсов и отправилась к зданию аэропорта.
        Аня достаточно быстро прошла контрольную зону, удивившись лояльности и даже приветливости местных таможенников. Они весьма корректно осматривали багаж, почти кончиками пальцев перебирали верхние вещи в сумках.
        И какие приветливые лица!
        Они понимающе улыбнулись, найдя целую коробку с «тампаксами», которую не стали вскрывать, глядя на сконфузившуюся Аню.
        Выйдя из аэропорта, она сделала несколько глубоких глотков горячего тропического воздуха…
        Это первое, что я делаю, приезжая в новую страну - дышу. Дышу глубоко и жадно. Мне хочется пропитаться окружающей обстановкой.
        Я вовсе не спешу, как многие из моих знакомых, залезть в автобус с кондиционером или в такси. Я абсолютно не парюсь из-за того, что одежда пропахла самолетом, ноги отекли, а дезодорант-антиперсперант, навязанный рекламой, не только не сохранил свой аромат и свежесть в течение двадцати четырех часов, но не выдержал даже пяти.
        Я просто стою, блаженно втягивая аромат цветов, смешанный с запахом выхлопных газов снующих вокруг такси, и еле уловимые сладковатые нотки, похожие то ли на запах капучино, то ли на запах выпечки или орехов… Да, собственно, какая разница? Просто вкусно пахнет, и все!
        Я подняла лицо к солнцу и наслаждалась тем, как мой тональный крем растекается по лицу под его жаркими лучами. Иногда мы умеем наслаждаться такими глупостями. Забавно, честное слово!
        Завтра я забуду о косметичке, обещаю, а сегодня еще побуду городской дикаркой с забальзамированным косметикой лицом. Променяю шпильки на сланцы, а мрачные мысли на ветер в голове.
        Рядом притормозил старый желтый «крайслер» с шашечками.
        - Taxi? - Черный мужчина в соломенной шляпе широко улыбнулся.
        Я кивнула. Таксист в одну секунду выскочил из машины, и не успела я поднять с земли сумку, как он уже открыл багажник и стал складывать туда вещи.
        Я еше раз глубоко вздохнула и залезла в машину.
        Люблю старые машины, испытываю настоящий трепет, садясь в них.
        Люблю думать о том, что происходило здесь до меня. Это все равно что послушать интересную историю в дороге, успевая за время пути практически породниться с попутчиком, а потом выйти и забыть все.
        Я гладила пальцами отполированный временем и чужими попами диванчик заднего сиденья. Наверняка кто-то ехал здесь и ругался с возлюбленным - я представила себе эту ситуацию и улыбнулась, - кто-то плакал от горя, кто-то предвкушал что-то новое, кто-то прощался со старым, кто-то занимался любовью…
        Сверкнула белозубая улыбка таксиста, и по его вопросительно хлопающим глазам я поняла, что надо все-таки назвать адрес.
        - Отель «Кокосовый пляж», Рануэй-Бей, пожалуйста, - по-английски сказала я, и машина рванула с места.
        Они выехали из столицы в том месте, где она граничит с маленькой живописной рыбацкой деревушкой Олд-Роуд.
        Удивительно, как на такой небольшой территории острова помещается столько населенных пунктов. Наверное, здесь работает принцип «удачного интерьера»… Что это за принцип? Этот принцип Аня вывела, когда занималась оформлением интерьеров, прежде чем прийти в рекламу.
        Смысл состоял в том, что малое пространство иногда может выглядеть куда лучше и уютнее, чем огромный зал при всем богатстве вариантов и комбинаций…
        Оформляя квартиры и офисы, я часто сталкивалась с тем, что из говна нужно было сотворить конфетку, а из сортира - комнату для переговоров.
        Невозможно? Очень даже возможно, было бы желание. Весь вопрос в умении организовать маленькое пространство с максимумом вещей и с минимумом места. Я не ошиблась, именно с максимумом вещей. В этом - искусство полезных мелочей. Это лично мое мнение, но мне кажется, что минимализм не приживется в России.
        Сколько раз мои клиенты просили меня оформить интерьер в этом модном стиле, но, увидев проект, сочли, что он слишком пустой и холодный. Приходилось наполнять пространство теми самыми мелочами, без которых русский человек жить просто не в состоянии! Надо признать, что в душе мы все остаемся немного мещанами, которым так и хочется поставить на лаконичную полочку из ценной породы дерева плюшевую игрушку или караван глиняных слоников.
        Но я все это пишу не для того, чтобы похвастаться опытом в дизайне интерьера… Я помню, что рассказывала о карибских деревушках. Так вот, там полностью соблюдается это правило. Каких там только нет построек. Они налеплены почти друг на дружку, как группа разноцветных моллюсков на рифе, и создают, казалось бы, хаос, но в нем столько красоты, что ни одна шикарная вилла с бассейном и тропическим садом не сравнится с теплым уютом этих корявых домишек.
        Машина вынырнула на побережье и понеслась мимо банановых рощ и ананасовых плантаций на северо-запад острова, где находится один из красивейших заливов Рануэй-Бэй.
        Аня любовалась белоснежными пляжами со стрелками кокосовых пальм и россыпью маленьких уютных гостиниц. Машина свернула к одной из них. Девушка вышла и сладко потянулась.
        Опустив руки, она заметила, что сумки уже стоят рядом с ней, а худощавая фигурка таксиста вытя нулась как струна, предвкушая чаевые. Аня протянула деньги. Он раскланялся, сел в машину и исчез, оставив только прозрачное облачко выхлопного газа.
        Через секунду перед Аней возник служащий отеля - точная копия таксиста, только в светло-зеленой форме - и разом подхватил все ее сумки. Вообще, здесь все происходит очень быстро, и любой вновь прибывший чувствует себя медлительной ламой, попавшей на ипподром.
        Анин рот уже устал улыбаться, потому что кроме нескольких фраз в аэропорту и в такси это единственное, чем он занимался, - постоянно отвечал на приветливые улыбки местных жителей…

«Господи, я скоро стану похожа на Чеширского кота», - подумала я, прислонившись к стойке ресепшена. Следующее, что я должна была сделать, не нуждается в комментариях. Молоденький портье с зализанными назад волосами таращился на меня полными восторга глазами и УЛЫБАЛСЯ!
        - Мы рады приветствовать вас, мисс…
        - Пет-ров-ская, - проговорила я. И не стала улыбаться.
        Парень затрясся от волнения, очевидно предположив, что чем-то обидел гостью.
        - Петровская… - проговорил он, забавно коверкая рот и понимая, что произносит фамилию неверно.
        - Короче, - сказала я по-русски. - Я жутко устала, хочу отдохнуть, помыться и пожрать. Давай ключи!
        Перевод не был нужен. Портье без единого слова протянул ключи и опять улыбнулся.
        - Боже! - простонала я и, взяв ключи, поплелась за носильщиком. Дойдя до номера, я вручила ему два доллара и закрыла дверь.
        Глава 3
        В комнате было прохладно, пахло полиролем и чистыми надушенными полотенцами. Крупные красные цветы в небольшой вазочке, стоящей на прикроватной тумбочке, давали понять, что гостям здесь очень рады.
        Аня подошла к кровати и повалилась на покрывало. На ее лице отразилось блаженство. Она была одна, далеко от проблем, забот и людей, которые ее знают и постоянно о чем-то спрашивают.
        Последнее время она была страшно занята, бегая по презентациям, закрывая проекты, которые шеф навешал на нее, искренне полагая, что она семижильная. А еще эти съемки для передачи о дизайне и изматывающие споры с бестолковым стилистом, возомнившим себя Сергеем Зверевым, плюс невроз Великолепного Федора, не связанный ни с чем на этом свете, кроме того, что он Овен по знаку зодиака… Еще немного - и она бы взорвалась.
        Во всей этой кутерьме, однако, осталось место для короткого романа с барменом, с которым она с какой-то радости переспала после корпоративной вечеринки, о чем Великолепный Федор не имел ни малейшего понятия. Да это Аню ничуть и не беспокоило, так же как и сам факт измены…
        Именно после этого я поняла, что не люблю Федю по-настоящему. Хотите, считайте меня идеалисткой, но я думаю, что если ты наставила своему парню рога и твоя совесть продолжает громко храпеть, значит, ЭТО НЕ ЛЮБОВЬ.
        Обычно в подобных случаях меня мучает мерзостное чувство вины, и весь следующий день я провожу на коленях у своего избранника, совершая действия, похожие на ловлю блох самкой гориллы у своего самца.
        Причем мое раскаяние абсолютно искреннее! В эти моменты истины я действительно не понимаю, как мое либидо позарилось на кого-то, кроме этого замечательного человека.
        Но это случилось…
        В тот вечер я и еще несколько особо достойных сотрудников фирмы были приглашены на
«Праздничный вечер по случаю вручения ордена за особые заслуги…» (не будем уточнять, какие и перед кем) нашему генеральному.
        Он сидел с торжественной улыбкой, ожидая своей очереди, чтобы подняться на сцену. А я с присущей мне долей цинизма наблюдала за происходящим, ковыряя вилкой в подобии заливного.
        На сцену один за другим выходили звезды и, добросовестно отработав гонорар, присоединялись к коллегам за отдельным столиком в дальнем конце зала. В перерыве между их выступлениями и происходило торжественное вручение.
        Нелепые девушки с букетами, операторы кабельных телеканалов, плохо обученные официанты… - все это отдавало дешевым фарсом, напоминающим торжественное вручение дипломов в платном вузе.
        Я искоса поглядывала на разочарованного шефа, который, будучи человеком умным, теперь понимал, за что устроители церемонии взяли с него почти три тысячи долларов
«на расходы, связанные с банкетом». Но что такое какие-то три тысячи долларов по сравнению с такой высокой честью?
        В момент когда эти тяжкие мысли сложились на его лбу тремя красивыми складочками, ведущая церемонии вызвала его на сцену.
        Шеф появился в свете прожектора с характерной гримасой Брюса Уиллиса и, приняв знак почета в красной бархатной коробочке, сдавленным голосом произнес благодарственную речь, срезав ее с двух страниц до двух абзацев. Он проигнорировал увесистую корзину с какими-то пряниками от спонсора и подошел к нашему столу.
        - Пойдем отсюда! - скомандовал он нам, и мы с радостью подчинились.
        После этого мы отправились в ближайший бар, где с искренним удовольствием напились.
        Не примите меня за алкоголичку, потому что у вас, возможно, складывается впечатление, что я постоянно с кем-то выпиваю. Это неправда! Просто в последнее время как-то так получается. Знаю, что неправильно расслабляться подобным образом, но…
        В баре все было так мило и по-семейному, но я никак не могла упустить случая и не пофлиртовать с симпатичным барменом. Не знаю, что с собой делать. Каждый раз, когда обращаю внимание на симпатичного парня и начинаю с ним флиртовать, задаю себе один и тот же вопрос: это нормально? Все дело в том, что чем старше я становлюсь, тем более молодые ребята начинают мне нравиться. Меня теперь не пугает факт, что молодой человек может оказаться младше меня лет на пять, а еще годика два назад мне бы и в голову не пришло кокетничать с парнем младше себя. Что происходит у нас в голове после двадцати пяти? Теперь я знаю. И мне это нравится. Нравится загораться от мысли о молодом красивом теле, которое еще не успели испортить пороки и излишества. Нравится их еще сырая энергия. Нравится, что они смотрят на женщину, предвкушая, какое удовольствие они могут ей доставить и она им, а не решают с первого взгляда, как мужчины старше тридцати, смогут ли они ее одеть, обуть, или это им не по силам. Молодые ребята не зацикливаются на том, чего они не могут, они просто верят в то, что могут все. А мне хочется верить им.
        Сейчас я была настроена выпить свежей молодой крови.
        В результате я переползла из-за стола за барную стойку, и весь остаток смены синеглазый блондин угощал меня фирменными коктейлями.
        Этот вечер закончился для меня в его однокомнатной квартире на Новом Арбате (неплохо для бармена!).
        После этого случая я была там еще один раз и отлично провела время, но что-то помешало мне продолжить с ним отношения, и я стерла его телефон из своего мобильного.
        Сейчас я понимаю, что мне помешало омерзительное чувство превосходства над ним в финансовом и социальном положении, а вовсе не чувство вины перед Федором, которое я так старательно пыталась вызвать в себе.
        Великолепный Федор. Люся дала ему это прозвище за сходство с Федором Бондарчуком. Общими у них были только две вещи: имя и лысина. Когда Федор побрился налысо, комплексуя из-за стремительно редеющей шевелюры, Аня просила всех подруг как можно чаще восхищаться его новой «прической».
        По этой части Люська оказалась абсолютным чемпионом, услаждая Федино самолюбие эпитетами: «сексуальный», «мужественный», «великолепный». После таких комплиментов Федор пожалел, что не сделал этого раньше…
        Меня восхищает мужская наивность! Ею можно так бессовестно пользоваться. Все что нужно - это периодически их хвалить. Притом в момент, когда их ушки жадно впитывают откровенную лесть, их суперлогический склад ума не в состоянии справиться с простейшим сопоставлением их реальных достоинств с ванильными дифирамбами коварной льстицы.
        Не хочу давать советы, но рекомендую пользоваться время от времени этим нехитрым приемом хотя бы для того, чтобы потренироваться в коварстве.
        Урчание в животе напомнило мне о том, что пора перекусить. Я нашла в номере расписание приемов пищи, принятое в отеле, и с радостью поняла, что ужин в самом разгаре.
        Открыв чемодан, я выудила из груды цветных тряпок никогда не мнущееся розовое платье из тонкого трикотажа, белые лодочки и, одевшись, поспешила в ресторан.
        В зале играла тихая музыка, официанты двигались мимо молочных деревянных колонн по белому, как лед, полу неслышно, словно у них на ногах были надеты не ботинки, а бархатные балетки. Гости сидели за столами и ужинали, переговариваясь вполголоса.

«Я в раю», - подумала я и направилась к шведскому столу с изысканными закусками. Наконец-то! Я с удовольствием, а главное, не спеша поужинала, получая кайф от каждого кусочка, попадающего в рот.

«Какое счастье, что никому до меня нет никакого дела, - думала я. - Это все потому, что здесь нет ни одного русского, кроме меня».
        Только у наших соотечественников есть дурацкая привычка глазеть по сторонам, в то время как «цивилизованные» люди не считают, что поход в ресторан есть то же самое, что и посещение зоопарка.
        Я засунула в рот кусочек индейки с манго и, закатывая от восторга глаза, неожиданно поймала на себе взгляд мужчины, сидевшего с семьей через два стола от меня.

«Неужели наши?» - подумала я с набитым ртом.
        В этот момент женщина, сидящая рядом с мужчиной, встала и, подойдя к столу с хлебом, набрала полную тарелку кукурузных лепешек.

«Так и есть», - резюмировала я, машинально дожевывая индейку.
        Закончив свой ужин бокалом «Мерло», я не стала выбирать десерт и ретировалась, чтобы семейство не вычислило во мне соотечественницу.
        Сегодня Ане не хотелось выходить из отеля, и она решила не спешить с осмотром достопримечательностей. В самом деле, она приехала сюда не для того, чтобы лазить по развалинам, а для того, чтобы спокойно отдохнуть наедине с собой, слушая прибой и пение птиц.
        Вечер был великолепный, тихий и теплый. Она вышла на балкон и легла в гамак.
        Небо в слоистых розовых облаках было похоже на воздушный десерт с клубникой и взбитыми сливками. Прибой тихо облизывал белоснежный берег, перекатывая яркие блики заката.
        Аня закрыла глаза и погрузилась в сон. Только поздно ночью она очнулась на темном балконе, не сразу поняв, где находится, и выпала из гамака…
        - Вот нелепость ходячая! - Я потерла рукой ушибленное бедро и похромала в спальню.

«Все, с завтрашнего дня становлюсь настоящей островитянкой…» - решила я и мгновенно уснула.
        Глава 4
        На следующее утро я проснулась четко к обеду и, без капли вины за пропущенный завтрак, отправилась в ресторан. Я теперь одна, сама по себе и не следую ничьему расписанию. Оно у меня свое.
        Присев за свой столик, я опять заметила русское семейство с горой хлеба и картошки в тарелках. Господи!
        Женщина сидела в купальнике, поверх которого было надето парео с безобразно яркими и здоровенными лилиями. Она отчетливо выделялась среди посетителей, одетых в легкие, но закрытые одежды.
        Администратор подошел к ней и, склонившись почти к самому уху, постарался деликатно объяснить, что стоит переодеться, так как в этом отеле не принято являться в ресторан в купальнике.
        Женщина, очевидно не владеющая никакими языками, кроме русского народного, долго не могла понять, чего от нее хотят, но потом как-то очень выразительно посмотрела на администратора.

«Сейчас что-то будет», - подумала я и была права.
        Огромная туша 54-го размера поднялась из-за стола и с южнорусским акцентом прогорланила:
        - Нет, вы шо, намекаете, что я неприлично одета?
        Администратор с «фирменной» улыбкой беспомощно озирался по сторонам в поисках переводчика.
        - Да ты знаешь, сколько это стоит? - вопрошала женщина, тряся краем парео над своим белым бедром. - Да ты столько и за полгода не зарабатываешь! Толь, скажи ему! - Она посмотрела на мужа. Супруг в это время продолжал невозмутимо жевать отбивную. - Заплатили такие бабки, приехали на ваш сраный остров, а тут еще учат, как нужно одеваться!
        Я подавила в себе желание помочь островитянину. Пускай привыкает - russo turistо, е-мое!
        - Все, Толя, мы уезжаем в другой отель. Вставай! - Она оторвала мужа от отбивной и потащила в холл. За ними семенил ножками администратор, пытаясь что-то объяснить.

«Yes! Теперь я тут одна представляю нашу страну!» Я потерла руки и поспешила в номер переодеваться.
        Надев купальник сочного апельсинового цвета с черепаховыми пряжками-кольцами и легкую юбочку-ламбаду, я отправилась на пляж.

«Наверное, это глупо- купаться после обеда? Но очень хочется!» Я улыбнулась, чувствуя себя ребенком, и чаще зашлепала сланцами о голые пятки.
        Она шла по мощенной камнем тропинке мимо зарослей низкорослых пальм и цветущих олеандров, наслаждаясь легким морским бризом и одиночеством, о котором так давно мечтала. Ей не хотелось ни с кем разговаривать, спешить на встречу, наряжаться и вести себя так, как от тебя ждут, а не так, как хочется.
        Аня приближалась к сине-зеленому зеркалу лагуны, с восторгом представляя, как погрузится в прохладную воду и по телу пробегут, щекоча, потоки маленьких пузырьков, унося прочь усталость.
        Окунувшись, она легла на теплую мягкую подстилку. Солнце и ветерок стали наперебой ласкать ее мокрую спину, доставляя ей истинное наслаж дение.
        Людей на пляже было мало, и Аня мысленно похвалила себя за идею посетить курорт именно в апреле…
        Я приоткрыла один глаз и стала наблюдать за отдыхающими, проклиная свою неистребимую привычку провинциалки глазеть по сторонам. По манере поведения нетрудно было распознать, из какой страны приехал человек.
        Немцы, особенно мужчины, почему-то любят загорать в шортах до колена и носках, часами читая книги, а американцы хоть и ничем особенно не выделяются, но вычисляются по выражению лиц, говорящих: мы хозяева жизни.
        Так я скакала глазами по головам и телам ничего не подозревающих людей, пока мой взгляд не наткнулся на группу молодых ребят, стоявших рядом с пунктом проката снаряжения. Они, без сомнения, были латиноамериканцами. Смуглые, белозубые, их будто взяли и вырезали, как картинку из мыльной оперы.
        Парни громко смеялись и болтали, оживленно жестикулируя. Среди них особенно выделялся один, высокий, стройный красавец с длинными вьющимися волосами, золотым колечком в левом ухе и татуировкой на нижней части спины в виде якоря с крыльями.
        Не знаю, что именно меня зацепило, но я перевернулась и легла на спину, чтобы удобнее было его рассмотреть. Я пожалела, что не взяла на отдых очки. Слепая курица!
        И тут меня осенило! Я достала из пляжной сумки фотоаппарат. В видоискатель можно было хорошо их разглядеть. Я рассмотрела группу с головы до ног, как снайпер в оптический прицел.
        Аня сделала несколько кадров. Ребята это заметили и стали позировать. Все, кроме красавца с татуировкой. Он поморщился и взглянул на незнакомку исподлобья, потирая подбородок. Объектив поймал этот момент. Аня взглянула на дисплей.
        - Вот это да! Хоть сейчас на обложку, даже обрабатывать не надо! - с восторгом заметила она. - Ну-ка еще разочек… - Девушка зажмурила глаз и приникла к видоискателю.
        Парень будто заметил это и повернулся к ней спиной, делая вид, что разговаривает с другом.
        - Черт! Ну, повернись же! - умоляла Аня. Она сидела неподвижно, почти не дыша, как охотник в засаде, ожидая, когда красавчик повернется. У нее затек ла рука, а зажмуренный глаз стал дер гаться. - Нет, ты посмотри какой! Не хочет фотографироваться!
        В этот момент налетел порыв ветра и сдул с ее головы косынку. Рядом Аня услышала детский крик и обернулась. Недалеко от нее расположилась семейная пара французов с малышом лет трех. Ветер подхватил яркий надувной мячик и швырнул его в море, а мальчик бросился его догонять.
        Красавец с татуировкой за секунду оценил ситуацию и бросился наперерез малышу, быстро семенящему маленькими босыми ножками навстречу прибою. Парень остановил его и жестом показал ребенку, чтобы тот оставался на месте, а сам побежал к воде.
        За то время, что Аня находилась на пляже, поднялся ветерок, и на воде появилась рябь, которая тысячами водяных пальчиков перекатывала мяч, унося его все дальше от берега.
        Парень бросился в воду и, сделав с десяток гребков длинными мускулистыми руками, оказался возле мяча и поднял его в воздух. Малыш на берегу возликовал, а разомлевшие на солнце отдыхающие наградили героя аплодисментами.
        В этой какофонии не было слышно, как бьется сердце Ани, но для нее этот стук был громче боя курантов в новогоднюю ночь.
        Парень вышел из воды, отбрасывая назад черные блестящие волосы. Теперь его темные брови правильной формы, подходящие близко к переносице, и глубоко посаженные карие глаза с длинными ресницами выделялись сильнее. Капли воды сверкали на его сильной загорелой груди тысячами кристаллов.
        Женщины в возрасте от пяти до пятидесяти лет провожали его восхищенными взглядами.
        Ане почему-то это было неприятно…
        - Тоже мне мачо, - пробубнила я и убрала фотоаппарат. - Рисуется тут перед бабами…
        Парень отдал счастливому крохе его игрушку и направился к друзьям, взглянув через плечо на меня.
        Покраснеть у меня не получилось. И куда только девается девичье смущение? Зато от моего взгляда не укрылась вопиюще сексуальная упругость его ягодиц под мокрой тканью тонких белых брюк.
        Черт! Все-таки солнцезащитные очки придуманы для того, чтобы женщинам было удобно рассматривать мужиков. Я поняла это, когда заметила, что белья на нем нет, и теперь жалела лишь о том, что он так быстро отдаляется, не давая мне возможности насладиться его безупречной анатомией…
        По дороге в отель я снимала небо, цветы, одинокого какаду и маленькую желтую обезьянку, окурок причудливой формы и старый автомобиль с аэрографией в виде фигуры Элвиса.
        Мне быстрее хотелось добраться до ноутбука, чтобы посмотреть снимки.
        - Господи, это как раз то, что нужно. Настоящий мачо! - Аня ходила взад-вперед по номеру. - Тут даже Бандерос отдыхает! - Она прижала руку к губам: - Ой нет, Бандерос - это святое! Но каков, а!
        Она подошла к ноутбуку и пролистала фото.
        - Нет, ну что же я делаю? Обещала, никакой работы, только отдых, отдых и еще раз отдых! - Она села на кровать. - И все-таки лучшей модели не найти, сколько я уже гоняюсь за этим типажом, а он - то, что нужно. Настоящий! Не то что эти педики из модельного агентства или тот тип кавказской национальности, которого привела Люська и втирала всем, что его отец - корсиканец… А у этого настоящий мужской взгляд - самца, охотника!
        Аня тарабанила пальцами по губам.
        - Нет, режьте меня, люди добрые, но я такой шанс упустить не могу!
        Она опять присела к ноутбуку.
        - Так, отлично, форма договора у меня есть, надо только распечатать. Это без проблем, достаточно улыбнуться портье. А вот сумма? Какую сумму ему предложить? - Она прищурила глаз. - Двести долларов будет достаточно. Не думаю, что эти аборигены здесь больше в день зарабатывают.
        Аня поскакала вниз на ресепшен, прихватив с собой флешку.
        Через несколько минут договор был у нее на руках, и она выскочила на улицу.
        - Так, надеюсь, он еще там… - Она взглянула на часы и поспешила на пляж.
        Подойдя к пункту проката, Аня увидела, что молодых людей уже и след простыл.

«Вот дура, надо было сразу подойти! А теперь где я буду его искать?» Аня щурилась от солнца, оглядывая пляж.
        В это время к пункту проката подошел парень в цветастых шортах и с кучей фенечек на запястье, дер жавший в руке большую бутылку с колой. Он достал из кармана ключ и стал открывать дверь. Аня узнала в нем одного из тех ребят…
        - Excuse me! - Я приблизилась к нему, зачем-то виляя бедрами.
        - Yes? - Парень снял очки.
        - Вы не подскажете, где сейчас тот парень в белых брюках, что был с вами днем? - спросила я по-английски.
        - Какой парень? - удивился он.
        - Ну, такой высокий, длинные волосы и татуировка. Здесь. - Я повернулась спиной и показала на место между попой и поясницей.
        - Не понимаю о ком вы, мисс. У многих тут татуировки. - Он повернулся и стянул шорты, демонстрируя татуировку в виде дьяволицы. Мелькнула ложбинка его ягодиц. Я поморщилась.

«Он еще издевается! Прекрасно знает, о ком я говорю!» - думала я, чувствуя, как у меня загораются уши, но взяла себя в руки и улыбнулась:
        - Нет, нет, я говорю о парне с татуировкой в виде якоря с крыльями.
        - А-а! Я вас понял, мисс, это Энрике. Женщины часто ищут его.
        - Я не поэтому ищу его, я дизайнер, фотограф, - гордо возразила я.
        - Понимаю. Вы найдете его на пристани. - Парень показал рукой в сторону маленькой бухты, следующей за той, где находился пляж. - На яхте «Сирена».
        - Благодарю.
        Я отвернулась и пошла, чувствуя спиной, что он смотрит мне вслед и посмеивается.

«Вот идиот! Я вовсе не за этим сюда приходила», - ворчала я про себя, пытаясь быстрее скрыться из виду.
        Глава 5
        Аня быстро шла по улице мимо маленьких лавчонок и лоточков с сувенирами. Ей навстречу попадались ярко одетые местные женщины и бледные туристки в льняных одеждах выцветших тонов, стайки смуглых детишек в безразмерных шортах и нахальные птички, выхватывающие крошки прямо из-под ног.
        Через пару минут Аня добралась до пристани и пошла вдоль ряда яхт разной формы и цвета, которые, как красавицы на конкурсе красоты, выстроились вдоль пирса, покачиваясь на волнах.
        Очень скоро она нашла нужную ей яхту. Это было небольшое суденышко с бортами, выкрашенными до середины в голубой цвет, а дальше в белый, с палубой песочного цвета и двумя мачтами с новыми парусами. Сбоку красовалась выпуклая золотистая надпись: Sirena.
        Ане понравилась эта яхта. Было видно, что хозяин любит и холит ее…
        Я никогда не понимала женщин, ревнующих своих мужчин к машине или яхте. Это так же глупо, как ревновать женщину к платяному шкафу или косметичке!
        Только подумайте, дорогие женщины, сколько любви вы вкладываете в эти бездушные вещи, сколько денег и времени! А как вы переживаете из-за сломавшейся помады или разбившейся пудреницы?
        Если мужчина не ноет целый вечер по поводу того, что ему нужно срочно менять свечи, потому что машина троит, а просто молча сменит их, то женщина будет стонать по утраченному несколько дней и только после этого пойдет и купит новую вещь, хотя это было изначально верным решением. Зато сколько эмоций!
        А главное в том, что мужчина облизывает своего железного коня не столько ради себя, сколько ради вас, чтобы вы гордились им, потому что ничто так не красит мужчину, как чистый автомобиль. К тому же подумайте, насколько приятнее садиться в машину своего приятеля и чувствовать себя королевой в начищенной до блеска
«шестерке» с ревущей выхлопной трубой, чем поспешно скрываться в заляпанном грязью
«мерседесе» с протухшими ковриками и чихающем мотором.
        Поймете это - считайте, постигли мужскую душу.
        На палубе «Сирены» было пусто, и Аня уже забеспокоилась, что опоздала искать своего героя в парусиновых брюках. Или тот дурачок из пункта проката ей просто наврал…
        - Эй, здесь кто-нибудь есть? - прокричала я.
        Откуда-то снизу высунулась голова в белой бандане, а затем незнакомец (это был он!
        целиком показался на палубе.
        - Что вам нужно? - прокричал он в ответ, вытирая руки тряпкой.
        - Я дизайнер, фотограф и хотела бы с вами поговорить. Спустите, пожалуйста, трап, я подойду.
        - Я не даю интервью.
        - А мне и не нужно интервью, я хочу вас фотографировать.
        Парень засмеялся и положил трап. Я поспешно взошла на борт.
        - Меня зовут Анна. - Я протянула руку, но парень скептически посмотрел на нее и не протянул руки. - Хорошо. Энрике, кажется?
        У меня запершило в горле. Я откашлялась.
        - Как я уже сказала, я - дизайнер, фотограф из Москвы.
        В глазах Энрике было недоумение.
        - Это Россия. Знаете такую страну? - Я с надеждой посмотрела на него и подумала:
«Вот дикарь!»
        - Я работаю в рекламе. Ну, знаете, журналы, постеры…
        Парень закивал и показал на открытую дверь каюты, на которой весел плакат с пышногрудой блондинкой в чем мать родила.
        - Да, да, что-то в этом роде, но не совсем… - Я порылась в сумке и достала последний номер журнала, в котором вела фотопроект.
        Энрике веером пролистнул страницы.
        - Дело в том, что для воплощения следующей концепции нам нужен такой мужчина, как вы. Если вы не возражаете, то мы могли бы завтра провести небольшую фотосессию на пляже? Думаю, об условиях мы договоримся.
        Его взгляд по-прежнему казался скептическим.
        - Нет, вы не волнуйтесь, это все оплачивается, вот договор…
        Я достала листок, но он даже не взглянул на него.
        - Не надо никаких договоров, если это важно для вас… - Он сделал паузу. - Снимайте. Завтра в шесть часов вечера на пляже. Будет не так жарко.
        - Да, отлично! - обрадовалась я. - И знаете что… вы не наденете опять те белые брюки?
        - Черт! - Он хлопнул в ладоши. - Я вас вспомнил. Вчера это вы были там на пляже с фотоаппаратом.
        - Да, я… - смутилась я.
        - Скажите, вы всегда берете с собой фотоаппарат, когда идете купаться?
        - Нет, не всегда.
        - Вы же приехали на отдых, не так ли? - Он склонил голову набок и прищурил глаза.
        - Да.
        - Тогда почему бы вам не забыть о работе и не наслаждаться всем этим? - Он развел руки и заглянул в мне лицо.
        - Ну, знаете, я вас не просила давать мне советы! - вспылила я.
        - Ладно, не сердитесь, вам не идет. Я приду, как договаривались, и в белых брюках, если вы… - Его глаза лукаво заблестели.
        - Что «если»? - Я все еще злилась.
        - Если вы больше не будете ходить в этой дурацкой панамке… - Он указал пальцем на мою соломенную шляпу. - У вас красивые волосы, я заметил еще тогда на пляже. Не прячьте их.
        - Ладно. Это все условия?
        - Да! - Он кивнул и снял бандану. Черные локоны рассыпались по его загорелым плечам.
        - Тогда, до завтра, Энрике… - Я улыбнулась и спустилась по трапу.
        Я была довольна, что нашла его. На самом деле моему шефу все равно, чьи фото подписывать, - у него дел по горло. Он считает, что женщины и так купятся на образ мачо в гриме Тарзана. А у меня, как у художника, просто душа болит, когда я вижу ОБРАЗ. Долой дешевую пластиковую имитацию! Даешь живое тело со всем, что к нему прилагается!.. Но сейчас не об этом.

«Ух, неандерталец! - думала я, удаляясь от сверкающей на солнце надписи „Sirena“. - Панамка! Да что он понимает? Хотя надо признать, комплимент про волосы добавил ему очков».
        Свернув с пристани, я все-таки сняла шляпу. Что красиво - то красиво. Пусть любуются островитяне!
        Моя натура всегда бесила меня. И нравилась тоже, но чаще было по-другому. Я люблю принимать решения, но тут же понимаю, что должна им следовать, а следовать чему-то для меня невыносимо, потому что я должна подчиняться, а я это не люблю. Даже если приходится подчиняться самой себе.
        Вот и теперь я шла и мучилась одним вопросом: зачем я все это затеяла? Я же обещала выкинуть работу из головы! Разве не я хотела побыть наедине с собой и прислушаться к своим желаниям? Хотела. Хотела, но не смогла.
        Я - трудоголик, надо признать. Люблю свою работу. Что в этом плохого? И к тому же парень - симпатяга. Может, мне хочется испытать на нем свои женские чары? Ага, упс! Только не это.
        - Да! - почти крикнула я и остановилась. Пара туристов, рассматривавших бусы из ракушек, посмотрели в мою сторону.

«Да! - прошептала я про себя. - Я хочу совместить приятное с полезным. Что в этом плохого? Я вовсе не собираюсь спать с ним, так, немножко пофлиртую, и все».
        Глава 6
        На следующий день, сразу после завтрака, я отправилась в SPA-салон отеля, чтобы снять напряжение и побаловать свое тело.
        Господи! Спасибо за то, что ты создал массаж и людей, которые делают это так же виртуозно, как эта хрупкая француженка Бриджит, которая своими маленькими, но сильными пальцами превращает сейчас мое застывшее, закостеневшее тело в нечто пластичное, пахнущее кокосом и еще бог знает чем. Потрясающе!
        Я чувствовала себя куском жесткого советского пластилина, который разогрели, размяли и слепили из него мою прекрасную копию.
        Если бы я была мужчиной, то точно влюбилась бы в Бриджит. В таких женщин всегда влюбляются, хотят они этого или нет. Они настолько очаровательны, что им даже не нужна красота.
        У меня была такая одноклассница. Я никогда не понимала, что в ней находили мальчишки, - голос тихий, взор томный. Откуда мне, королеве класса, было знать, что иногда настоящая женственность важнее умения в двенадцать лет носить каблуки и покуривать с мальчишками в подворотнях.
        Сейчас мне это было очевидно, и я улыбнулась, осознав свою возросшую мудрость. Бриджит приняла улыбку на свой счет.
        - Вам нравится? - Ее миндалевидные глаза оказались на уровне моих.
        - Просто замечательно! Вы вернули меня к жизни.
        - Я очень рада. Сейчас вам сделают пилинг и маску.
        Она улыбнулась и вышла.
        Пока косметолог колдовала над моим лицом, нанося кисточкой салатовую жижу, пахнущую травой, в моем воображении на черном фоне рисовались радужные круги и спирали. Потом возник розовый тюльпан и стал раскачиваться, за ним появился Великолепный Федор, который улыбался и что-то невнятно мяукал. Его появление было не к месту, и я прогнала его, опять вызвав тюльпан. Но упрямое растение все-таки пропало, а на смену появились глаза, брови, губы и темные вьющиеся локоны…
        - Все, мисс, мы закончили… - Голос косметолога прервал мою нирвану. Если бы симпатичная негритяночка не улыбалась всеми тридцатью двумя зубами, я бы точно запустила в нее махровым тапком.
        Потом мне долго делали укладку, и я чувствовала себя чистопородным йоркширом, которого готовят к собачей выставке.
        Спустя час Аня покинула салон. Глядя на свое отражение в зеркальной стене холла, она поняла, что уж слишком тщательно готовится к вечеру и на пляже будет выглядеть нелепо с идеально причесанными волосами. Она встряхнула головой и покрутилась перед зеркалом.
        За ее самолюбованием наблюдал тот самый молодой портье, которому она позавчера так изящно нахамила, пользуясь тем, что он не знает русского. Он приподнял брови и одобряюще поднял вверх большой палец. Ей ничего не оставалось, как улыбнуться. Она поднялась в номер, взяла фотоаппарат и отправилась на то место, где впервые увидела Энрике.
        Аня пришла на пляж и села на белый песок. Она не удивилась тому, что он опаздывал, но гадкое чувство неудобства копилось по капле, и все больше с каждой минутой. Энрике задерживался уже на пятнадцать минут…
        Я ненавижу ждать. Больше всего на свете. Ожидание делает со мной страшные вещи. Это неправильно, твердят мне с детства. Это неправильно, говорю я себе. И все-таки натура сильнее. Стихия огня непостоянна, холерична, и вся жизнь детей огня подчинена постоянному его поддержанию.
        Если вы хотите выбить меня из колеи перед встречей, просто заставьте меня подождать минут тридцать, и от моей решительности не останется и следа. Я всегда уверенна, собранна, умею вести беседу практически на любую тему, но стоит заставить меня ждать…
        Я уговаривала себя, что он опаздывает, потому что чем-то занят, потом я пугалась, что он забыл место, время, день, когда должен прийти, потом я хотела уйти и уже было встала, но потом плюхнулась на песок - упрямство взяло верх.
        Прошло сорок минут, все чувства, что я испытала, перегорели, и я сидела, тупо глядя в лазурное небо.
        - Здравствуйте, Эн!
        Я вздрогнула. Передо мной стояли ноги в белых брюках. Я подняла глаза, всеми силами стараясь улыбнуться. Скорее всего, мой оскал выдал все мои чувства, потому что он присел рядом и заглянул мне в лицо.
        - Простите, я опоздал. Я искал это. - Он протянул мне цветок розовой орхидеи. - Они растут только в одном месте на острове, я хотел принести его вам.

«Блин!!! - закричала я про себя. - Как теперь я могу сердиться! Абориген не лишен хороших манер и знает, как извиняться».
        Цветок и правда был прекрасен.
        - Извинения приняты. - Я взяла цветок. - Но это не значит, что я вас простила.
        - Простили. Вы отходчивы, я заметил. - Он широко улыбнулся.
        - Не всегда, вы меня не знаете.
        - Вы и сами себя не знаете.
        - Может, вы меня знаете? - уди вилась я.
        - Можете не верить, но знаю. Моя прабабка была из карибов, населявших когда-то остров. Так вот ей от ее прабабки-шаманки передался дар ясновидения. Раньше этот дар передавался только по женской линии, но моя прабабка очень меня любила и передала дар мне, когда умирала.
        - Понятно, - кивнула я, понимая, что меня принимают за дуру, но спорить было бесполезно. Я достала из сумки фотоаппарат.
        - Ясно, вы мне не поверили. Что ж, работа прежде всего. - Он встал и отряхнул с рук песок. - Что я должен делать?
        - Ничего. Просто будьте собой.
        Они подошли к кромке воды, и Аня сразу стала снимать. В начале Энрике смущался, так естественно и по-мужски красиво, что Аня с жадностью ловила каждый кадр. Потом он немного освоился, стал швырять камешки в воду, катался по песку, заходил в воду, играя с ней… Он делал все с таким профессионализмом опытной модели, что у Ани по телу бегали мурашки.
        Она снимала до тех пор, пока буфер не был полностью заполнен фотографиями. Аня опустила камеру…
        - Вы точно раньше не снимались? - спросила я.
        - Точно. Этим я не занимался ни с кем, кроме вас.
        Я уловила подтекст, но сделала вид, что не обратила на него внимания.
        В этот момент мимо проходили двое девиц в купальниках.
        - Привет, Энрике! - Они подошли к нему и по очереди его облобызали. Слово
«поцеловали» здесь не подходит, они его именно облобызали. Мне показалось, что одна из них вот-вот залезет ему языком прямо в ухо.
        Красавчик проделал с девушками почти тоже самое, вдобавок шлепнув их обеих по попкам. Девицы засмеялись и обрызгали его водой. Я готова была провалиться сквозь землю вместе со своим дурацким фотоаппаратом. В этот момент мне казалось, что я абсолютно лишена женственности, и чувствовала я себя, как евнух рядом с Коннаном-варваром.
        Инстинкт подсказал мне: пора валить, - и я решила его послушаться.
        Троица продолжала невозмутимо резвиться, но Энрике в конце концов заметил, как я нехотя и очень медленно складываю вещи в сумку.
        - Вы уже уходите, Энни? - удивился он.
        - Да. Я вижу, вы тут встретили знакомых…
        - О, это Бонни и Латоя, а это Энни, - представил он меня своим мартышкам. - Энни из России.
        Я скривила рот в улыбке, а девицы сделали загадочные лица, ища в своем крохотном мозгу ассоциации с этим словом.
        - Это очень далеко. Там по улицам ходят медведи! - неудачно пошутила я. Энрике тоже сделал загадочное лицо. Боже! Теперь я чувствовала себя полной дурой. - Ладно, ребята, приятно было познакомиться, мне пора. Скоро ужин, и я проголодалась.
        Я старалась покинуть это место как можно скорее, но череда нелепостей в моем исполнении продолжалась.
        Сначала я потеряла по дороге одно сабо, пришлось вернуться за ним. Я невольно взглянула на веселую троицу, которая махала мне руками, а их белые зубы были видны даже с моим «минус два». Потом из сумки «выползла» бутылка с водой. И в довершение на лифчике предательски лопнула бретелька. Но этого им не дано было увидеть.
        Поднявшись в номер, я бросила на кровать сумку с фотоаппаратом и отправилась на ужин. У меня не было желания переодеваться, и я пошлепала в ресторан прямо в сланцах. К счастью, мои шелковые бирюзовые брюки были достаточно элегантны для белоснежного интерьера ресторана.
        Я села за столик и поняла, что меня все здесь раздражает. Оно и понятно - месячные на подходе. Я переливала ложкой суп из сладкого картофеля и томатов, глядя на то, как оранжевые капли разлетаются по краям тарелки.
        - Вам не нравится? - тихо спросил меня мужчина в белом колпаке.
        - Нет, нет, что вы, очень вкусно, - меньше всего мне хотелось обидеть повара, - просто аппетита нет.
        - Так не бывает, - улыбка засияла на черном лице (ох уж эти островитяне!), - значит, это блюдо вам не подходит. Попробуйте салат из авокадо и папайи, это лучшее лекарство от хандры.
        Отказаться было невозможно. Салат был великолепен, но мне не давало покоя чувство, природу которого я не могла понять.

«И вовсе я ему не навязывалась… Все-таки глупо, глупо было обращаться к дикарю. Это моя дурацкая привычка делать все по своему… Хотела себе отдых испортить и испортила».
        Я продолжала бубнить про себя, ковыряя прыщик на шее, и вдруг меня как молнией поразило. Мать моя женщина! Деньги-то ему отдать я забыла… и договор! Что теперь делать? Опять переться к нему на лодку? Нельзя, он точно решит, что я его домогаюсь. Может забыть о нем, он ведь и договор не хотел подписывать. Сделаю вид, что ничего не было. Нет, так тоже нельзя.
        Я нащупала на плече цветок орхидеи, который заплела за лямку майки и достала его.

«Опоздал, потому что искал это…» Идиот! Пусть оставит свои уловки для тех телок, с которыми он так нежно облизывался.
        Я бросила цветок на стол. Знает он меня лучше! Тоже мне, вну чек шаманки, а я как дура уши развесила, надо же было так лохонуться! Теперь, наверное, обсуждает меня со своим дружком, у которого на жопе баба с рогами.
        В номере я не удержалась и просмотрела фотографии с Энрике. Что сказать, он был великолепен! Это чудо, не было ни одного кадра, где бы он вышел неудачно. Слайд-шоу без остановки гоняло мне хронику нашей встречи.
        Глава 7
        Этой ночью Ане приснился эротический сон. Такой красивый и сладкий, что ей не хотелось просыпаться. Однако восток разгорался все сильнее, пока из-за горизонта не выкатилось сонное светило. Оно медленно наливалось жаром, как и тело девушки, на котором выступили мелкие капельки пота.
        Она ворочалась в постели, не зная, какую позу принять, чтобы бабочки перестали порхать в животе, но они продолжали щекотать своими крылышками до тех пор, пока она не рассердилась на свое непослушное тело и не сбросила с себя простыню.
        Белье было влажным, и ей стало как-то неловко перед собой и перед девушкой с кувшином, глядевшей на нее с картины напротив кровати…
        - Ну и что ты уставилась? Я живой человек и могу позволить себе кончать, когда захочу, особенно в своем собственном сне, - оправдывалась я перед ней. - Я расстроена, а когда я расстроена, то всегда хочу секса, и если не с кем, то остается только с собой.
        Девушка с кувшином продолжала на меня таращиться с недоверием.
        - Ну, скажи еще что-нибудь. Да, я переспала во сне с дикарем, что из этого? Я никогда не говорила, что он непривлекателен как мужчина. Из-за таких, как он, между прочим, и возник женский секс-туризм.
        В этот момент меня точно пчела ужалила.

«Все понятно! Этот красавчик - жиголо. Он неизвестно кем работает, имеет неплохую яхту, хорошо одевается, а вокруг столько состоятельных и голодных женщин…» Я вскочила с кровати, забыв о мокрых трусиках.

«И как это я сразу не догадалась? Конечно, работать моделью - не мужское занятие, а вот баб трахать за деньги - совсем другое дело! - продолжала я мысленный монолог в душе, смывая с себя остатки похоти. - Договор ему не нужен! Нет уж, будьте любезны сделать все по правилам, нам благотворительности не нужно», - яростно сопя, раздумывала я.
        Засунув в пляжную сумку договор, я отправилась на берег караулить красавчика, чтобы покончить с формальностями, а заодно и с уже приклеившимся ко мне чувством неудобства.
        Еще издалека я стала высматривать знакомые фигурки рядом с пунктом проката, в очередной раз проклиная свою близорукость. Но знакомыми оказались только цветастые бермуды, из которых нарочито выглядывала ложбинка задней части приятеля Энрике, которой владелец, похоже, безумно гордился.
        - Привет, мисс! А Энрике еще не пришел, - проорал он мне на весь пляж.

«О, великий и могучий русский язык, помоги мне найти слова, чтобы описать то, что я думаю об этом засранце!» - думала я, улыбаясь ему.
        Аня положила вещи на шезлонг и пошла к голубой кромке воды. Все-таки Господь был прав, создавая водную стихию первой на Земле. Аня осознала это, когда погрузилась в теплые воды Карибского моря. Вода ласкала ее тело, волосы, лицо. Она ступала по белому мягкому дну все дальше, пока не оказалась по грудь в воде. Девушка стала плескаться и прыгать, потом нырнула и проплыла вдоль дна, касаясь рукой песка. Белые песчинки взмывали вверх как снежинки в рождественском шаре с домиком внутри. У Ани был такой в детстве, отец привез ей из Германии. Девочка часами могла наблюдать за тем, как вокруг лесной избушки кружатся снежные вихри.
        Аня вынырнула на поверхность, не сдерживая своего восторга. Она протерла глаза от воды и посмот рела на берег. Около будки проката рядом с обладателем цветных бермудов стоял Энрике.
        Быстро, но по возможности спокойно Аня стала пробираться к берегу.
        - Я сейчас, сейчас, - твердила она себе под нос, рассекая воду перед собой.
        Уже рядом с берегом прямо перед ней проплыл карапуз на надувном круге и обдал ее каскадом брызг. Тихонько ругнувшись, Аня вышла на берег и увидела, что Энрике уже и след простыл…
        - Нет, он издевается надо мной! - Я в негодовании топнула ногой. - Он что, решил со мной поиграть в прятки? Наверняка этот даун в шортах ему уже доложил о том, что я здесь, и он тут же свалил!
        В тот момент мне казалось, что у меня, как у чайника, паром сорвет крышку, и я бросилась обратно в воду. Я плыла до тех пор, пока не устала. А устала я довольно быстро, метров через тридцать. Этого было достаточно, как мне казалось, чтобы скрыться с глаз работника пункта проката и превратиться в одну из голов, болтающихся на волнах.
        Я понимала, что не могу сидеть в воде вечно. И в самом деле, чего мне бояться? Или я оставила свою уверенность на вешалке в московской квартире вместе с костюмом от Versace? Решено. Я направилась к берегу, касаясь ногами дна. Вдруг, что-то впилось мне в стопу тысячей иголочек. Я в панике задергала ногами, но, поняв, что на них ничего нет, посмотрела назад в воду.
        Гигантский, как мне показалось, морской еж лежал на дне, воинственно растопырив длинные темно-фиолетовые иголки. Я испытала облегчение от того, что это не акула, не мурена, не прочая тварь, способная умертвить или покалечить меня, а просто безобидный ежик, который вовсе не собирался на меня нападать…
        Как я была не права! Я была уверена, что мое сердцебиение вызвал испуг, но пульс стал учащаться, и я начала ощущать его удары в затылке, в висках, в шее. Мне казалось, что я вспотела прямо в воде. В глазах после каждого моргания стало появляться красное облачко.

«Этого не может быть, - думала я, глядя мутными глазами на качающуюся кромку берега. - Это какая-то дурь, мне все это снится».
        Но это был не сон. Я чувствовала, как ватными руками пытаюсь делать гребки в воде, похожей на жидкий каучук. Правая нога горела, и я продолжала ощущать в ней покалывание.
        Я попыталась что-то крикнуть, но мой крик отдавался шепотом у меня в голове. Неизвестно, сколько я так копошилась в воде, но силы были уже на исходе, а берег все еще так далеко. Меня сильно тянуло в сон, и я стала сдаваться.
        Вдруг кто-то подхватил меня, и я почувствовала, как мой затылок разрезает воду. На данный момент было абсолютно неважно, кто меня тащит и куда. Голой спиной я почувствовала теплую гладкую кожу и предположила, что, может быть, это Флиппер, как в детском кино, везет меня к берегу? Но Флиппер дышал совсем по-человечески.
        Потом был темный коридор. Я потеряла сознание.
        Из всего, что происходило позже, я запомнила только отрывки. Берег, люди вокруг, лепечущие на непонятном языке, белые халаты, машина «скорой помощи»…
        Придя в себя, я увидела, что лежу в больничной палате, больше похожей на кабинет для массажа.
        - Are you оk?[Вы в порядке?] - спросил белый потолок.
        - Все хорошо, - ответила я. - Что со мной?
        - Вы наступили на ядовитого морского ежа.
        Передо мной появилось приветливое лицо женщины-врача.
        - У вас случился аллергический шок. Мы вытащили из ноги иголки и вкололи вам антигистаминный препарат.
        Она посмотрела мне в глаза, проверяя зрачки.
        - Все в порядке.
        Я села на кровати и увидела перебинтованную ногу.
        - Не волнуйтесь, это просто повязка, через пару дней можете снять и приходите к нам на осмотр. Хорошо?
        Я кивнула.
        Мы попрощались, и я похромала в отель. Во рту было сухо и ощущался какой-то гадкий привкус. Я зашла в кафе рядом с отелем и присела за столик на террасе. Официант принес мне холодный «Мохито».[Коктейль на основе рома.]

«Неужели так и правда бывает? - думала, я царапая ногтем клетчатую скатерть. - Да нет же, просто я выдаю желаемое за действительное. Эх, Петровская, Петровская… морской воздух сделал из твоих мозгов клубничное желе. Как можно думать, что тебя вытащил из воды прекрасный юноша и таинственно исчез?»
        Я силилась вспомнить все, что со мной произошло сегодня утром, но картинка, которую я пыталась так усердно сложить наподобие истории Анжелы, услышанной в самолете, была похожа на пазл, части которого никак не подходили друг другу. И самое противное, что в этих фантазиях роль супермена отводилась именно Энрике.

«Это все из-за того случая с мячом. А на самом деле меня вытащил из воды спасатель, для которого это всего лишь работа, а не подвиг. И вообще, я надеюсь, что Энрике там не было, когда мое бездыханное тело волокли, как мешок с картошкой. Представляю себе это жалкое зрелище! Надеюсь, у меня по дороге не сполз лифчик? Господи, да о чем я думаю! Слава богу, что жива осталась…»
        На этой позитивной ноте я закончила свой мысленный монолог и собралась уходить. Я подняла глаза на стойку бара, чтобы позвать официанта, и остолбенела. Прямо перед собой я увидела высокую стройную фигуру в белой майке, из-под которой была видна татуировка: якорь с крыльями.
        Моя попа зависла где-то между стулом и столом. На секунду я задумалась, что мне делать дальше: бежать, пока он не повернется, или плюхнуться на стул и сделать вид, что не замечаю его.
        Убежать я не могла: хромая нога не позволяла, а роль клоунессы мне уже порядком надоела. Делать вид, что я его не замечаю, - тоже невозможно. На том расстоянии, где он сейчас находился, его увидел бы даже слепой.
        Я опустилась на стул, взяла стакан, где раньше был «Мохито», и стала тру бочкой вы сасывать остатки влаги из мятных листьев.
        Энрике взял у бармена стакан ледяного чая и повернулся ко мне:
        - Привет, Эн! Как вы себя чувствуете?
        - А… откуда вы знаете? - Мое лицо стало похоже на фасоль.
        - Ну, мне ли не знать!
        - Что вы имеете в виду? - Теперь фасоль стала белой.
        - Морские ежи опасны, вам повезло, что рядом были люди.
        - Вам рассказал этот бандерлог в трусах цвета фруктового безобразия?!
        - Нет, это не Тони. Вы, кстати, ему страшно нравитесь. Он просил меня походатайствовать перед вами за него.
        - Пошел он к черту!
        - Ну, я так примерно ему и сказал… - Энрике засмеялся. Мышцы на его груди напряглись и заходили от смеха.
        Я просто обволокла его взглядом.
        - Нет, кроме шуток, Энрике, скажите: откуда вы знаете? Это что уже стало новостью дня? - Я умоляюще посмотрела на него.
        Он потер подбородок, покрытый трехдневной щетиной, и наклонился ко мне поближе.
        - Все очень просто. Это я вытащил вас из воды, - сказал он шепотом.
        Я в расстерености смотрела на него, пытаясь понять, шутит он или нет. От Энрике пахло свежестью. Сердце барабанило у меня где-то в районе горла, и я чувствовала странное возбуждение. Мне хотелось то ударить его, то поцеловать, то заплакать.
        - Вы? - наконец выдавила я.
        - Да.
        - Почему?
        - Вы тонули.
        - Нет, почему вы?
        - Потому что увидел первым. На моем месте так поступил бы любой.

«Твою мать! Вот зачем было это говорить? Неужели нельзя было соврать, чтобы девушке было приятно?» - орал голос внутри меня.
        - Огромное вам спасибо, - сказала я официальным тоном и отодвинулась от него. - У нас с вами осталось одно незавершенное дело… - Я порылась в сумке и достала мятый листок договора.
        - Ох, ну что с вами делать! - Энрике запро кинул голову. - Знаете, вы мне напоминаете налогового инспектора куда ни пойдешь, везде вы с этой бумажкой. Я же сказал, что просто сделал то, что вы просили, и все!
        - Но просто есть такой порядок… - лепетала я.
        - Да черт с ним, с порядком! - Он выхватил у меня листок и разорвал его. - Педро! - крикнул он бармену. - Убери, пожалуйста, мусор.
        - Тогда возьмите хотя бы деньги.
        Энрике презрительно покосился на две стодолларовые банкноты.
        - Вы что, хотите, чтобы я их тоже порвал? - устало спросил он.
        Я поняла, что больше не хочу испытывать его терпение, и убрала деньги.
        - Хорошо. Тогда позвольте мне хотя бы ужином вас угостить в знак благодарности за…
        Он поднял глаза к небу и выругался на непонятном языке.

«Матерится», - подумала я и закусила губу.
        - Если вы хотите поужинать со мной, мисс, то платить буду я, - твердо сказал он и поднялся со стула. - Приходите сегодня вечером в девять часов в кафе «Латоя», там будет вечер самбы. Надеюсь, вы танцуете самбу?
        - Э… э… м… м… э…
        - Понятно. Да к тому же ваша нога… - Он потер пальцами губы. - Ладно, что-нибудь придумаем. Придете?
        - Да.
        - Отлично. Тогда до вечера.
        Он склонил голову набок и подмигнул, уходя.
        Улыбка, которой Аня проводила Энрике, вдруг сползла с ее лица - в конце барной стойки его ждала девушка.
        Глядя на таких, как она, в душе каждой женщины поднимается волна зависти, которая мучает как изжога, заставляя чувствовать себя на десять лет старше и на десять килограммов тяжелее. Гладкая, смуглая кожа, блестящие волосы, точеная фигурка.
        Аня украдкой посмотрела в вырез своего платья. Взгляд на грудь был апелляцией к той части тела, которой она по праву гордилась. Небольшая, но круглая и упругая, она вызывала зависть у подруг. С такой грудью Аня чувствовала себя королевой в любой сауне…

«Силикон, - резюмировала я, изучив нереально выпирающие вперед прелести девицы. - Да и целлюлит есть. Могла бы юбчонку и подлиннее надеть».
        Энрике подошел к девушке и провел пальцами по ее плечу.
        По моей руке пробежали мурашки, точно его пальцы коснулись меня. Давно забытое чувство, лишенное рациональности. В жизни стараюсь беречься таких ощущений, потому что в этот момент чувствую себя уязвимой. Из ролей: охотник и дичь - без всяких сомнений выбираю первое, а в таких случаях, как этот, чувствую, что вышла поохотиться на бизона с зубочисткой.
        Хотя кто сказал, что я вышла на охоту? Забудьте о том, что я сказала.
        Энрике и сисястая брюнетка сплелись руками и вышли из кафе.
        Глава 8

«Дура. Тысячу раз дура!» - без конца повторяла я себе, поднимаясь по лестнице в номер. Как можно было подумать, что он пришел в кафе из-за меня? Хотя не понимаю, чем эта губошлепка лучше?
        Меня душила зависть. Вообще-то я не завидую, не люблю этого и стараюсь по мере возможностей сдерживаться. Я не считаю себя красивой, несмотря на то что все, кого я знаю, твердят мне об этом. Я не лукавлю и не кокетничаю! Комплименты и правда меня всякий раз удивляют. У меня есть комплексы, как у каждой женщины, и есть вещи, для которых я пока слишком молода или уже слишком стара. Не знаю, к какой категории отнести, например, мое отношение к интимным стрижкам. Я завидую женщинам, которые идут на это, но восхищаться этим не готова.
        Так однажды меня шокировала одна из наших новых сотрудниц, с которой у меня наметилась дружба. Мы вместе, как и многие девчонки, пошли во время работы в туалет. Я стояла и сушила руки, когда она распахнула дверцу кабинки и позвала меня.
        - Смотри! - Она стояла, задрав юбку, и указывала пальцем на лобок. - Нравится?
        На том месте, где у меня прическа «а-ля классик», у нее красовался круг инь-ян.
        Я открыла рот и не знала, что сказать. Девушка гордо закусила губу, виляя бедрами. Я словно онемела, понимая, что от меня ждут одобрения, но только качала из стороны в сторону головой, подбирая слова.
        - А это что? - Я указала пальцем на маленькое золотое колечко с крохотным камушком.
        - Как что? - Она округлила глаза. - Это пирсинг. Он сейчас есть у каждой уважающей себя девушки. От этой штучки мужики просто тащатся!
        Мне показалось, что я убогая провинциалка, которую учат ходить на каблуках. Я подавилась от ощущения своей неприличной традиционности, но сдержалась и, отпустив сухой комплимент, покинула уборную, понимая, что между нами не так уж много общего, чтобы завязывать дружбу.
        Я зашла в номер и громко хлопнула дверью. Пару минут я постояла, размышляя о том, какие у меня преимущества по сравнению с мулаткой из кафе, но потом поняла, что это глупо, и отправилась в ванную.
        Аня сняла одежду, чтобы принять душ. Она не успела ополоснуться после морского купания, угодив в больницу, и теперь кожа была сухой и стянутой от соли.
        Теплые струи полились по ее телу, покрывая точно поцелуи ее лицо, плечи, грудь… Аню охватила нега. Ей на самом деле хотелось, чтобы это были поцелуи. Именно так: от шеи до мизинчиков на ногах. Чтобы так же нежно, непрерывно, чтобы пальцы ласкали ее тело… Мурашки опять побежали по ее руке. Она вспомнила, как Энрике прикасался к той девушке…
        - Сучка! Дура! Шалава! Подстилка! - Я закрыла лицо руками. - Молчи, лучше молчи, иначе я подумаю, что ты ревнуешь… Не-е-ет, это никакая не любовь, просто похоть, вот и все, - уговаривала я себя. - Хорошо, Петровская. Ты хочешь его? Да! Тогда трахни его! Трахни и забудь.
        Решение пришло само собой. Я призналась себе, что хотела его с самой первой встречи. Теперь, чтобы ситуация не вышла из-под контроля и не переросла в романтический бред из пустых иллюзий, надо вовремя расставить точки над i.
        - Просто трахни его, - повторяла я себе, яростно намыливаясь.
        Я провела рукой по ноге.
        - Ну что за черт! Зачем я покупала этот эпилятор, если от него никакого толку? Обещают две недели, а у меня уже щетина на ногах, как на морде у мужика из рекламы парфюма от Baldessarini!
        Я еще раз провела ладонями по ногам.
        - Ну, зашибись! Что же делать-то?
        Я отодвинула шторку и окинула взглядом ванную.
        - Слава богу! Мир не без добрых людей!
        На туалетной полочке лежал одноразовый набор для бритья. Я взяла его и мысленно пожелала здоровья директору отеля за заботу о гостях.
        После душа я уселась на кровать и разложила перед собой несколько комплектов белья. На мой взгляд, очень важно правильно выбрать белье для свидания. Независимо от того, будет ли между вами секс или нет. Главное, уверенно чувствовать себя и знать, что в любой момент ты готова расстаться с платьем и выглядеть в пятьсот раз более красивой и сексуальной, чем в одежде.
        В связи с этим хочу спросить: есть ли в вашем интимном гардеробе «невезучие» трусики? Это те трусики, надевая которые вы терпите регулярные фиаско на свиданиях.
        У меня такие есть. Это светло-бирюзовые трусики с черным кружевом.
        Причем самое обидное, что это очень-очень-очень дорогое белье. От этого их провальный статус представляется еще более удручающим. Каждый раз, когда я надеваю их на свидание и предвкушаю полный романтики вечер, получается с точностью до наоборот, и я, приходя домой, зло комкаю и бросаю их в корзину для белья.
        И зачем я взяла их с собой на остров? Мой взгляд никак не отрывался от бирюзового комплекта. К черту предрассудки! Надеваю его, и все тут! Не судьба - так не судьба.
        Я решительно спрятала остальное белье в сумку.
        Закончив приготовления, я облачилась в тонкое черное платье в мелкий белый горошек с рукавами-фонариками.
        Очень люблю это платье. Когда я надеваю его и накручиваю волосы, то становлюсь похожей на героиню кинофильма 1940-х годов. И мне почему-то хочется запеть «Don’t cry for me Argentina…». По-моему, это мило. Особенно если добавить к этому белую повязку на правой ноге и легкую хромоту.
        Помимо красоты я подумала и о безопасности. Вытряхнув гору бесполезных вещей из дорожной косметички, я не без усилий и изрядной доли мата откопала в ней пару презервативов и положила в сумочку вместе с помадой.
        Теперь я была во всеоружии. Все, что мне надо, - это капля духов и пара коктейлей для блеска в глазах. Остальное - дело техники, а с этим у меня все в порядке.

«Вперед!» - скомандовала я себе и покинула номер.

«Латоя» - достаточно большое кафе с открытой терассой, увитой цветами, выходящей прямо на пляж, и большим круглым танцполом посередине, на котором под музыку резвилась детвора, догоняя цветные блики прожекторов.
        Вокруг танцпола стояли столики, покрытые разноцветными скатертями, и все они были заняты. Я немного растерялась и стояла, переминаясь с ноги на ногу, не зная, что делать дальше, и с нерешительностью поглядывала на администратора. Он заметил это и сам ко мне обратился.
        - Вы пришли посмотреть программу? - спросил он.
        - Да.
        - Увы, мэм, но все столики, к сожалению, заняты.
        Я оглянулась вокруг, всматриваясь в разношерстную публику. Вдруг мужчина за одним из дальних столиков помахал мне рукой. Чертова близорукость! Я не могла рассмотреть Энрике это или нет, но решила воспользоваться ситуацией.
        - Я пришла к нему… - Я указала на тот столик. Мужчина опять помахал.
        Администратор с улыбкой пропустил меня, и я, стараясь не хромать, пошла к столику.
        Чем ближе Аня подходила, тем более четко вырисовывалась фигура сидящего за столом человека.
        На нем были легкие брюки цвета кофе с молоком, светлая рубашка с закатанными до локтя рукавами и плетеные туфли. Волосы были зачесаны назад и убраны в аккуратный хвост.
        Это был Энрике, но Аня будто бы увидела его в первый раз. Сейчас он не был похож на того парня с татуировкой, которого она встретила на пляже. Перед ней сидел вполне респектабельный мужчина, она могла бы принять его за туриста - американца, канадца или француза… Когда она подошла к столику, он улыбнулся одними уголками губ и встал…
        - Я уже боялся, что вы не придете, Анита.

«Боялся! Ха-ха! Как бы не так! Вешает тут мне лапшу на уши, сердцеед хренов!» - думала я, присаживаясь.
        Энрике придвинул стул и коснулся большим пальцем моей руки. Меня точно обожгло, и я невольно вздрогнула. К счастью, он этого не заметил.
        - Мне нравится твое платье.
        - Мы перешли на «ты»? - Я была довольна этим, но хотелось немного поломаться.
        - Конечно. Я хочу расслабиться и получить удовольствие от общения с тобой. А то каждый раз, когда ты говоришь мне «вы», у меня создается впечатление, что я пришел устраиваться на работу и прохожу собеседование.
        Я смущенно кашлянула.
        - А кстати, кем ты работаешь? - подхватила тему я.
        - Это так важно?
        - Мне просто интересно.
        В этот момент к столику подбежал официант и осведомился, что мы будем заказывать.
        - Для начала даме пинаколаду, а мне пиво.
        Я перевела на Энрике огромные глаза.
        - Ты всегда решаешь за женщину, что она будет пить?
        - Нет, но этот коктейль любят все женщины.
        - Я - не все женщины, - отрезала я. - Принесите мне «Грог моряка», - почти скомандовала я официанту.
        - Вам смешать три вида рома или один? - уточнил он.
        - Как полагается!
        Мужская тупость стала меня бесить, особенно когда я поймала насмешливый взгляд Энрике.
        - Это крепкая штука, не для женщин, - предупредил он.
        Я презрительно хмыкнула.
        С чего мужчины взяли, что они лучше умеют пить и разбираться в спиртных напитках, чем женщины? Я за свою жизнь видала не одну перекошенную от алкоголя мужскую физиономию, спящую в салате, так что сарказм по поводу женской неразборчивости в напитках мне всегда казался неуместным.
        - «Грог моряка», - повторила я.
        Официант кивнул и удалился.
        - Так все-таки чем же ты занимаешься? - Мой тон снова стал милым. - Не могу отделаться от чувства, что ты как-то связан с модельным бизнесом. Ты исключительно профессионально держался перед камерой. Признайся, ты уже работал как модель?
        Энрике поморщился:
        - За такую работу деньги берут только женщины.
        - Почему? - удивилась я. - Ты что, не слышал о том, что мужчины тоже работают моделями?
        - Я не знаю такой профессии.
        - А у тебя есть профессия? - не унималась я.
        - Конечно.
        - И кто же ты? Строитель, дантист? Или, может, учитель физики?
        - Я пират.
        - Кто?!
        - Пират.
        - Ну да, это сейчас жутко модная тема. Только туалетной бумаги с портретом Джонни Депа пока нет.
        Принесли коктейль. Я втянула из трубочки пару глотков и поняла, что это действительно очень крепкая штука. Тепло от рома моментально разлилось по телу.
        Я заметила, что Энрике наблюдает за моей реакцией, и втянула еще два глотка.
        - Значит, ты грабишь суда?
        Энрике играл со мной, и я решила принять игру.
        - Не совсем.
        - Может, ты мафиози и мне стоит быстрее убраться от тебя подальше?
        - Нет.
        - А-а, я поняла! Ты - хакер! Взламываешь пароли и воруешь электронные деньги, так?
        - Да нет же, - Энрике вздохнул. - Я просто пират. И ты зря смеешься. Мой прапрадед был самым настоящим пиратом, у него были судно и банда головорезов.
        - О! Прапрадед - пират, прабабка - шаманка. У тебя отличное генеалогическое древо!
        Энрике не оценил мой сарказм.
        - Мой прадед тоже был пират и мой дед, - по-детски объяснял он, а я чувствовала себя бестолковой взрослой теткой. - Только дед все испортил, - он сам засме ялся, - он родил мою маму и еще двоих дочерей. После этого плюнул на все и стал плотником.
        - И правильно сделал, пиратство это такая опасная профессия, - продолжала острить я.
        - Но потом у мамы родился я и продолжил семейную традицию.
        - Все, сдаюсь, пират, так пират! А я тогда благородная леди голубых кровей.
        - Нисколько не сомневаюсь в этом, - парировал Энрике.
        А я-то как раз в этом начала сомневаться, потому что у меня в теле «приятная гибкость образовалась», как говорил герой небезызвестного мультфильма, и от моей скованности не осталось и следа.
        - Нет, ты мне положительно нравишься! Я просто мечтала вот так сидеть за одним столом с пиратом, - проговорила я налившимися от алкоголя губами. - И самое смешное, я тебе действительно верю!
        - А хочешь, я погадаю тебе?
        - Хмм!
        - Я серьезно! Раз уж мы вспомнили про мою пробабку-шаманку. - Энрике протянул руку.
        Бред! Но мне ничего не оставалось, как сделать то же самое. Энрике уставился на мою ладонь:
        - Тебе двадцать восемь лет и ты не замужем.
        - Спасибо, что напомнил, я это и без тебя знаю! - Я чуть не отдернула руку. - А… как ты догадался?
        - Тут все написано… - Он коварно заулыбался.
        - Продолжай.
        - С тобой рядом есть мужчина, но ты не любишь его. Вокруг тебя вообще всегда много мужчин, но тебя беспокоит, что твоего нет среди них. Ты веришь в судьбу, но никому не говоришь об этом. Ты до сих пор гадаешь на старой колоде карт, которая уже предсказала тебе как-то большую любовь, и ты ищешь ее. Тебе недолго осталось ждать…
        - Все, хватит! - Я выдернула руку. - Сеанс спиритизма окончен.
        Я не на шутку испугалась. Все, о чем говорил Энрике, было чистой правдой, и мне страшно было услышать продолжение.
        У меня на самом деле до сих пор лежит старая колода карт, на которой я периодически пытаюсь перепроверить правильность течения своей жизни.
        Самое интересное, что, как правило, эти нелепые гадания сбываются, или я делаю вид, что они сбываются. Не важно, каждый сходит с ума по-своему, и если для меня легче отыскать мотивы своих поступков в магической силе карт, то я упрямо буду это делать, невзирая на всеобщее «Фу!» по этому поводу.
        Аня не заметила, как на круглом танцполе появились люди и зазвучали зажигательные ритмы самбы. Стакан из-под грога был пуст, а перекочевавшая в ее кровь огненная смесь превратила тело в сжатую пружину, готовую в любой момент распрямиться. Аня делала вид, что наблюдает за танцующими, украдкой касаясь взглядом лица, плеч и рук Энрике. Особенно рук. Его локти лежали на столе, он положил одну кисть на другую, и Аня чувствовала, сколько скрытой силы было в этой позе. Что будет, если дать этим рукам свободу? Что, если позволить им делать все что угодно? Как бы ей хотелось этого, но она продолжала наблюдать за танцующими парами, аплодируя им время от времени.
        Руки Энрике продолжали спокойно лежать на столе. Она скользила взглядом по вене, выступающей на смуглой коже, и продолжала фантазировать. Ей хотелось бы провести по ней губами до самого локтя и выше, потом перейти на грудь, такую сильную и гладкую, видневшуюся из-под расстегнутой рубашки…
        Она в этот момент не видела, куда смотрит Энрике, а он смотрел на нее…
        - Потанцуем? - Энрике стоял передо мной.
        Я очнулась.
        - Что? Ты с ума сошел? Я же хромаю.
        - Мы решим эту проблему.
        Он подхватил меня на руки так быстро, что я и слова не успела сказать. Просто смотрела на него широко открытыми глазами и, по-моему, даже забыла дышать.
        Энрике вынес меня на танцпол. Я плохо разбираюсь в танцах вообще и в самбе в частности. Не знаю, бывает ли медленная самба, но эта была медленной. То, что происходило дальше, трудно описать и даже трудно придумать. Мне казалось, что я перестала быть человеком, а превратилось во что-то пластичное и легкое. Я только чувствовала, как мои ноги время от времени касались земли, а вокруг меня были только его руки. Они управляли мной, вели в танце, лепили из меня ту, что есть на самом деле, а не ту, кем я прикидываюсь уже много лет.
        Мои же руки перестали мне подчиняться и делали то, что негласно приказывал мне он. Все мое тело подчинялось ему беспрекословно.
        Последние аккорды музыки стихли, и я услышала аплодисменты. Они были адресованы нам, потому что вокруг не было танцующих, кроме нас.
        Энрике опустил меня на землю.
        - Я попросил сыграть эту музыку для тебя, - тихо сказал он. Его губы были так близко, что я почувствовала жар его дыхания.
        Там, где у меня располагались бирюзовые с черным кружевные стринги, все напряглось до такой степени, что мне показалось, что, невзирая на присутствие людей в кафе, я готова наброситься на него прямо сейчас. Но именно в этот момент ко мне ни с того ни с сего вернулась официальность. Несколько секунд я хлопала глазами, не зная, как себя вести.
        - Я давно так не танцевала, - промямлила я, понимая, что НИКОГДА в жизни так не танцевала и вряд ли это когда-нибудь повториться.
        Энрике отнес меня на руках к столу. Я перестала что-либо понимать. Мне-то казалось, я все знаю о мужиках и о сексе! Но после того, что со мной случилось под музыку, я поняла, что все эти спонтанные соития просто ради секса - НИЧТОпо сравнению с этим…
        На столе меня ждало ананасовое мороженое.
        - Я знаю, что ты не такая, как все женщины, но мне показалось…
        - Тебе правильно показалось! - Я не могла сдержать улыбку. На самом деле мне уже было наплевать, такая же я, как другие женщины, или нет. Я прочла кучу статей и книжек про стерв и сама стараюсь быть такой, но в этот момент мне не хотелось изображать из себя женщину-вамп.
        Люди стали расходиться, и я поняла, что лучше первой предложить закончить вечер, чем это сделает Энрике.
        - Тебя проводить? - спросил он, едва я успела открыть рот.
        Глава 9
        Они медленно шли по дорожке, ведущей к отелю. С моря дул легкий бриз, который подхватывал запахи цветов и смешивал с их дыханием.
        Аня шла чуть впереди и чувствовала, как Энрике смотрит на ее шею. Она была рада, что он не видит ее довольного лица. Ей нравилось, что она заманивает, завлекает его, соблазняет, нравилось, что и сама не знает, что ей ждать от него. Ее будоражили мысли о том, что он может быть грубым или, наоборот, невероятно нежным, что может проводить ее до номера и уйти или, наоборот, наброситься на нее прямо в коридоре.
        Ане до смерти надоели затянутые в дорогие галстуки любовники, которым подавай белье из «Дикой орхидеи» и идеальную линию бикини, иначе есть риск, что они станут по-бабски обсуждать тебя с друзьями, считая простушкой.
        Сейчас ей хотелось животной страсти на любой горизонтальной плоскости. Никакого душа и пеньюаров! Все, как есть, с мокрыми от страсти телами и спутанными волосами…
        Мы подошли к номеру, и я стала рыться в сумочке в поисках ключа. Энрике приблизился ко мне. В этот момент я не знала, что должна сделать дальше: пригласить его в номер или скрыться за дверью и ждать, что он постучит, едва я закрою дверь.
        Я повернула ключ в замке.
        - Вечер просто чудо, но он не может сравниться с тобой… - Он провел пальцем по моей щеке и поднес мою руку к губам. - Спокойной ночи!
        - Нет… - беспомощно пролепетала я. В эту секунду я ощутила себя без одежды в своих
«невезучих» бирюзовых трусиках.
        Он прислонился плечом к косяку и посмотрел мне в глаза.
        Испуг, который я испытала в тот момент, не имел ничего общего с возможностью остаться без секса в этот вечер. Сегодня мне нужно было не просто мужское тело, мне нужен был Энрике.
        Я не могла себе представить, как расстанусь с ним. Не могла представить, что через минуту буду слышать только стук его каблуков на лестнице.
        Аня не могла больше думать ни о чем. Она сделала шаг к нему и подняла глаза. Ее взгляд спрашивал разрешения. Она стала покорной, как ягненок, и ждала разрешения на ласки.
        Энрике нажал на дверную ручку и подался вперед, навалившись телом на Аню, она сделала шаг назад и оказалась в номере. Энрике захлопнул дверь.
        Его взгляд заставил Аню задрожать от возбуждения, она видела, как грудь Энрике вздымается под рубашкой, и чувствовала, как его дыхание обжигает ей лицо. Она не могла больше сдерживаться, сделала шаг и рванула его рубашку, пуговицы посыпались на ковер. Аня прильнула к его груди. Девушка чувствовала губами удары его сердца и млела от восторга, понимая, что тоже желанна.
        Энрике расстегивал пуговку за пуговкой на ее платье, а ей казалось, что это дурацкое одеяние просто вросло в нее. Наконец они стояли обнаженные друг перед другом. На секунду их ласки прекратились, словно они хотели увидеть тела друг друга, но потом Энрике повалил Аню на кровать.
        После этого она перестала отслеживать хронику происходящего. Это было похоже на танец в кафе, только в сотни раз ярче. Время потеряло счет, оно не текло, а сверкало вспышками - 2 часа ночи, 3 часа, 3:40, 4:25, 5:00…
        Они сливались в ласках с новой силой, пытаясь утолить жажду, которую невозможно было утолить…
        Утро наступило незаметно, как конец фильма, который ты проспал.
        Я открыла глаза и тут же их закрыла. С одной стороны, мое ноющее тело напоминало мне о бурной ночи, которую я без лишних преувеличений могла бы назвать лучшей в жизни, а с другой стороны, в моей постели лежал посторонний мужчина, который в данный момент был здесь лишним. Не говоря уже о том, что ночевки посторонних в номерах гостей отеля, мягко говоря, не приветствуются.

«Вляпалась!» - не успела подумать я, как в дверь постучала горничная, пришедшая убраться в номере.
        - Don’t disturb me please, I’m sleeping![Не беспокойте меня, пожалуйста, я сплю.] - прокричала я, проклиная себя за то, что мы даже не додумались закрыть на ключ дверь. К счастью тележка поехала дальше по коридору к следующей двери.
        Я вздохнула с облегчением и опустила голову на подушку. Мои глаза встретились с глазами Энрике.
        - Привет, крошка! - Он потянулся и поцеловал меня под лопаткой. Как приятно!
        Я поняла, что не так уж и плохо, что в моей постели лежит посторонний мужчина. Он стал целовать меня дальше, и я бы не возражала, если бы не мой переполненный мочевой пузырь. Я пыталась освободиться от объятий Энрике, но он воспринимал это как игру. В результате мне пришлось просто сбежать из кровати.
        После того как я вышла из ванной, я увидела, что Энрике надевает брюки.
        - Ты куда? - испугалась я. - Ты что, обиделся?
        - Нет, о чем ты? Просто тебе надо привести себя в порядок, да и мне тоже.
        Он стал быстро застегивать рубашку, в то время как я стояла и кусала губы, а в голове у меня разрывались тысячи маленьких бомбочек с подозрениями, раскаяниями и сожалениями - словом, набирала силу чисто бабская паранойя.
        Энрике подошел и поцеловал меня в лоб:
        - Я вернусь.
        Он улыбнулся и ушел.
        Я закрыла дверь и села на пол.
        - Дура. Вот дура! Он обиделся - это точно! - ругала я себя. - Хотя Энрике сказал, что вернется… Но когда? Он же не сказал, когда. Может, через час, а может, никогда… Идиотка!
        В какой-то умной книге про женскую и мужскую психологию я читала, что у мужчин мозги выключаются перед сексом, а после работают четко и слаженно, как новый пылесос, а у женщин все наоборот: после секса ни одной четкой мысли, сплошная неразбериха в голове и эйфория.
        Согласна, но мне от этого не легче.
        Впервые за последние несколько лет мне захотелось хорошо поплакать, но слезы не приходили. Я сидела на полу и смотрела на порхающую занавеску балкона и кусок голубого неба, чувствуя себя маленькой девочкой, которая потерялась.
        Вдруг меня бросило в жар. Реальность вернулась ко мне неожиданно, как удар битой по голове. Я вскочила на ноги, подбежала к постели и стала ее осматривать.
        - Интересно, а где же презервативы? - Сердце заколотилось у меня в груди. - У не го вообще были презервативы? - Я схватила свою сумочку и вытряхнула содер жимое. Лучшие друзья девушек предательски лежали абсолютно нетронутыми.
        - Черт! МЫ ЗАНИМАЛИСЬ СЕКСОМ БЕЗ НИХ?! Неужели я была настолько пьяна? Господи! Где были мои мозги?!
        Я упала лицом в подушку.
        Последний раз такое было со мной на третьем курсе института. В то время я была безумно влюблена в одного мальчишку, но, к моему удивлению и сожалению, он оказался девственником и совершенно не знал, как вести себя в постели с девушкой.
        Естественно, что в той ситуации использование презерватива не представлялось возможным, а мы оба были на взводе. Что оставалось делать? Пришлось забыть о безопасности, за что потом я расплачивалась двумя неделями подозрений и угрызениями совести в ожидании месячных.
        Тем не менее я решила, что в нынешней ситуации паниковать не стоит, надо просто успокоиться и вспомнить все. Он мог принести их с собой, а сейчас забрал, чтобы не быть свиньей. Я легла на спину и положила ноги на стену. Это моя любимая поза для размышлений.
        - Надо просто спросить его, - думала я вслух. - Но как? Вдруг он не вернется вообще? И что же теперь, бегать за ним, разыскивать всюду? А вдруг он чем-то болен? Вот идиотка! - Я больно хлопнула себя ладонью по лбу.
        Теперь уже слезы сами полились из глаз. В душе смешалось все: и желание его увидеть, и желание забыть, и страх, что подхватила какую-нибудь гадость, и мысли о беременности, которую я не планировала, особенно от малоизвестного мужчины, и чувство злости на себя и глупой вины перед Федором…
        Словом, я лежала и ревела до тех пор, пока в дверь не постучали.
        - Уходите! - крикнула я, думая, что опять пришла горничная.
        - Анита, это я! - услышала я голос Энрике.
        Я вскочила с кровати и побежала к двери.
        - Ты что, плакала? - спросил он, разглядывая меня.
        - Нет, - соврала я, вытирая слезы.
        - Не обманывай, у тебя красные глаза. - Он развернул меня к себе и обнял.
        Только сейчас я поняла, какой он высокий и сильный. Я стояла, прижавшись ухом к его груди, и слушала, как бьется его сердце.
        На нем были чистая голубая рубашка и мои любимые белые брюки. От его кожи пахло свежестью, а подбородок был гладко выбрит, распущенные темные волосы щекотали мне лицо.
        - Что это? - спросила я, указывая на пакет, который он принес с собой.
        - О! Это сюрприз. - Он поцеловал меня в затылок и подошел к пакету. - Я буду готовить тебе завтрак. Кухня там? - Он указал на вход в маленькую кухоньку, в которую я даже еще ни разу ни зашла.
        Я кивнула.
        - Я уверен, что ты никогда не ела карибские блинчики. - Он начал доставать из пакета продукты.
        - И чем же карибские блинчики отличаются от некарибских?
        - Мы добавляем в тесто кокосовое молоко. Вот так.
        Он налил в миску кокосовое молоко, добавил немного обычного и перемешал.
        - Теперь добавим сахар. Вообще-то, я всегда использую сахарную пудру, но сойдет и простой сахар.
        Энрике стал перемешивать ингредиенты, закусив кончик языка, а я таяла как горка сахарной пудры в молоке. Прислонившись спиной к стене, я слушала его болтовню, не веря, что это происходит со мной.
        - А это кофе. Я сварю тебе самый вкусный кофе на свете по рецепту моей тетушки. Тетя Жозефина - самая лучшая тетка в мире!
        - А каким был твой отец? - ни с того ни с сего спросила я и пожалела, потому что лицо Энрике стало мрачным.
        - Отца я очень плохо помню, он бросил мать, когда мне не было шести, а мама умерла, когда мне было двенадцать.
        - Прости, я не хотела…
        - Мой отец - сын француза и индианки, а мать была чистокровной португалкой, красивой как богиня. Когда матери не стало, Жозефина стала заботиться обо мне.
        Он протянул мне потертую фотографию. На нем была женщина лет пятидесяти, красивая полная негритянка, в бирюзовом бала хоне с вышитыми на груди цветами и лиловом тюрбане.
        - А на тетушку ты явно не похож. Она и правда твоя тетя?
        - Тебя смущает, что она чернокожая?
        - Ну да.
        - Она была женой брата моей матери. У них с мужем не было детей, и она с детства нянчила меня. И хотя мы не родные по крови, но я ее очень люблю. Характером своим я обязан именно ей. Ни один отец не воспитает так, как она.
        Энрике поцеловал фото и спрятал в бумажник. Он убрал волосы в хвост и стал жарить блинчики. Потом сварил кофе и разлил по чашкам. Я наблюдала за происходящим, не веря своим глазам. У меня было полное ощущение того, что я снимаюсь в мыльной опере и вот-вот режиссер крикнет: «Стоп! Снято».
        Мы присели за столик на балконе и приступили к завтраку. Аппетит и правда был звериный, особенно если учесть, что вкуснее блинчиков я не ела никогда в жизни, а кофе по рецепту тети Жозефины был просто бесподобен.
        - Ты чем-то расстроена? - спросил Энрике.
        - Нет, - ответила я, не зная, как начать разговор о презервативах.
        - Я все вижу, не тяни, скажи сразу, особенно если дело во мне… - Он прищурил глаза.
        - Все дело в том, что мы, кажется, не воспользовались презервативами, - сказала я, не глядя на него.
        - Фу-ух, ну ты меня напугала, Анита! И это все? - удивился он.
        - А что, по-твоему, этого мало для беспокойства?
        - Тебе не нужно ни о чем беспокоиться, я все контролировал.
        Я подавилась эмоциями, пыталась сдержаться, но не получилось.
        - Как ты можешь быть уверен?! - вспылила я. - Сколько раз у нас это было? Пять, шесть или десять? Я лично не помню.
        - Успокойся, я не стал бы…
        - Да, да, знаю я! Меня через три дня здесь не будет, поэтому можешь говорить что угодно. Я всего лишь туристка, скоро ты вообще забудешь, как меня звали!
        Его лицо вдруг стало серьезным.
        - Ты не права.
        Я махнула рукой.
        - У тебя нет оснований говорить мне это. Я не сплю с каждой встречной смазливой бабенкой. - Он бросил салфетку, вышел с балкона и направился к двери. - И еще, - он обернулся, - можешь не сомневаться, я ничем не болен. Знаешь, я думал, что мы занимались любовью, а это не должно было быть так: потрахались и разбежались… - Энрике задержался на пороге. - Мне казалось, ты особенная, а ты… такая же, как все.
        Он хлопнул дверью так, что все мысли в моей голове обрушились, как осколки битого стекла. Наступил душевный паралич.
        Сейчас я не понимала что происходит. Мне казалось, что если в ближайшие десять минут что-нибудь произойдет, то голова у меня просто взорвется. Перед глазами пронеслось слайд-шоу последних трех дней, а в ушах звенели последние слова Энрике.
        В один момент я поняла, что готова ради этого мужчины на многое. И в первую очередь готова наступить на горло своей гордости. Это не важно, что через несколько дней сказка закончится, потому что эта сказка гораздо более правдива, чем та жизнь, которую я вела раньше. Сейчас все ценности, над которыми я так тряслась в последние годы, стали ничтожными, все цели потеряли свою актуальность.
        Я понимала, что для меня важны только эти несколько дней здесь. Важны больше, чем целая жизнь до этого, даже если потом в моей жизни больше ничего не произойдет. Важно только то, что сейчас. Коряво, но, надеюсь, понятно, что я хотела сказать.
        Я сидела на полу своего белоснежного балкона, обращенного к морю, и слезы текли по моим щекам. Мне показалось, что до этого момента я не жила и не чувствовала вовсе, а теперь словно прошла анестезия, и я почувствовала боль, и мне она доставляла удовольствие. Вот потешились бы коллеги с работы, видя, как «снежная королева» рыдает словно школьница, схватившись за сердце. Упоение жалостью к себе продолжалось еще минут десять, после чего я решительно встала. Что мне всегда нравилось в себе и бесило одновременно, так это то, что у меня никогда не хватало терпения как следует пострадать.
        Это как-то не по-женски. То ли дело посидеть взаперти три-четыре дня, пожаловаться подругам… а я пару часиков пострадаю, поужинаю и спать, а наутро в голове всплывает все тот же вопрос: «А что, собственно, такого трагичного произошло?»
        Едва случалось то, от чего мне хотелось лезть на стену, как на смену отчаянию всегда приходило желание драться до последнего.
        В голове появляется целая вереница вариантов ответа на вопрос «что делать?», и единственное, что требуется, - выбрать тот, что отвечает банальному, но верному правилу - «цена-качество».
        Глава 10
        Я семенила по мощеной улице, не обращая внимания на ноющую боль в ноге, и злилась на себя за тот бардак, который царил сейчас в моей глупой белокурой башке.

«Даже если я вдруг беременна - это не страшно, - думала я. - Все рано или поздно становятся матерями. По крайней мере, ребенок будет красивым! Да и пора уже… Дура!
        - я хлопнула себя по лбу.
        Трудно объяснить женскую логику, но я сейчас уже беспокоилась о том, что могу быть не беременна! Это как раз тот феномен моей личности, о котором я говорила в конце предыдущей главы.
        За последние пять минут я уже представила, как рожаю этого ребенка, как акушерка кричит мне: «Давай тужся, он уже выходит!» Рядом Энрике в голубом флизелиновом чепчике с камерой в руках. Потом семейное фото… Черт! Блондинки и правда редкие дуры! Но в ход моих позитивно-бредовых мыслей вмешались воспоминания о том, что я сделала аборт в восемнадцать, о чем потом не раз жалела.
        Меня внезапно охватил страх, что я вообще не смогу иметь детей, и я умоляла судьбу, чтобы во мне сейчас зарождалась жизнь.
        Через три минуты я стояла на пристани напротив яхты с надписью «Sirena». У меня не было сомнений, что Энрике там. Я не сомневалась только потому, что боялась допустить даже мысль о том, что его там нет, иначе эмоции задушили бы меня.
        Мне всегда трудно просить прощения. И это не из-за больной гордости, а из-за того, что мой характер обладает еще одной крайностью: с того момента, как я признаю вину, она становится тяжким бременем, и если человек, перед которым я провинилась, вовремя меня не простит, то я легко могу впасть в депрессию. А люди бывают жестоки.
        У меня был один такой случай.
        Однажды я серьезно провинилась перед подругой. Уехала на две недели отдыхать и попросила ее поливать цветы в моей квартире. Когда я вернулась, то увидела, что цветы находятся в самом плачевном состоянии. Я тут же позвонила ей и предъявила претензии. И все бы ничего, но только я была уставшей после долгой дороги за рулем, а тут увядшие цветы и песок на полу, словно по квартире ходили в обуви. Я вспылила и высказалась довольно резко. Подруга оправдывалась, говорила, что была занята, но я была очень сердита, а где гнев - там и необъективность.
        Словом, я высказала все, что о ней думаю, и бросила трубку. В ответ подруга перезвонила и высказала на этот раз все, что она думает о моем хамстве. После этого я резко пришла в себя и осознала свою ошибку. Весь следующий день я провела в раскаянии, томясь желанием поскорее встретиться с ней и попросить прощения.
        Наконец, когда вечером мы увиделись, я подошла к ней, обняла ее и сказала:
        - Прости меня, я была не права.
        - Не-е-е-т, - протянула подруга.
        Она убрала мои руки и подняла на меня глаза. Я никогда не могла себе представить, что у нее может быть такой тяжелый взгляд. Она обошла меня, как столб, и пошла прочь.
        - Но… - промямлила я и пустилась за ней. - Но я правда прошу прощения…
        Она медленно повернулась ко мне.
        - Знаешь, дорогая, за свои поступки надо отвечать, - сообщила она мне ледяным голосом.
        Я не смогла сдержать слез и заплакала. Мне на самом деле было очень больно. Я готова была выслушать упреки и претензии, готова была оправдываться, мне хотелось успокоить ее, объяснить, что я сделала это не со зла. Я плакала, и мне было стыдно за эти слезы, потому что я понимала, что теряю подругу, а ей было все равно…
        Только после нескольких недель я пришла в себя и смирилась с потерей. Помимо шрама на сердце, из этой ситуации я вынесла следующее:

1) просить прощения нужно только у тех людей, которые способны простить тебя, в противном случае вы получите нервный срыв;

2) когда просишь прощение, не стоит плакать, если тебе уже больше десяти лет, иначе просить прощения придется дольше и ты в любом случае получишь нервный срыв;

3) просить прощения трудно, но это не труднее, чем чувствовать себя виноватой.
        К счастью, Аня оказалась права, и Энрике показался на палубе, словно ждал ее… Ей так хотелось на это надеяться. Она стояла опустив глаза и теребила край платья.
        Энрике спустил трап и протянул ей руку…
        Не знаю, какая сила не позволила мне броситься к нему бегом. Я спокойно взошла на палубу и почувствовала, как гордость вернулась ко мне, заставив поднять подбородок вверх.
        - Я была не права, прости, - сказала я, глядя ему в глаза.
        Энрике ничего не ответил, просто привлек ее к себе. Аня уткнулась ему в грудь и почувствовала знакомый запах. Свежесть, как от морского ветра. Больше они не произнесли ни слова до того момента, пока их тела не оторвались друг от друга, став по ло вин ками того, что еще минуту назад было одним целым.
        В маленькой каюте царил беспорядок. Настоящий холостяцкий беспорядок! Аня зажмурилась от глупого ощущения счастья…
        Это был не казенный номер в гостинице, не квартира, уединившись в которой с мужчиной ты все равно, несмотря на крайнее возбуждение, будешь переживать и оправдываться за то, что на полу валяются колготки или трусики, хотя это ему совершенно по барабану! Наконец, это был не автомобиль, занятие сексом в котором после двадцати лет уже не выглядит столь романтично, как раньше, а описывается одним емким словом «Приспичило!».
        Энрике лежал подперев голову рукой и смотрел на Аню. Он ласкал взглядом ее тело. Она не стеснялась, не прикрывалась, позволяя ему делать это. Более того, ей хотелось крутиться, чтобы он мог увидеть ее всю.
        Собственное тело ей самой казалось сейчас прекрасным, наверное потому, что его только что так нежно любил мужчина…
        Думаете, я вспомнила о презервативах? Даже мысли не промелькнуло. Я всегда считала, что мозги во время секса отключаются только у мужчин. Сама-то я всегда держала ситуацию под контролем. За время любовной игры я могла продумать концепцию рекламного постера, или прикинуть, что подарить маме на день рождения, или поразмышлять, каким средством вывести застаревшее пятно от красного вина на любимой блузке. Потом ты ненадолго выпадаешь из эфира, череда приятных спазмов - и через три минуты можно наконец встать и заняться делами. Очень удобно! Благодаря этому ты не чувствуешь себя такой уж зависимой от секса.
        С Энрике все было не так. Я лежала, слушая тонкий писк в ушах, и мне казалось, что я слышу, как кровь несется по сосудам прямо к моему несчастному мозгу, который наконец полностью затих.
        - Все хочу спросить, - я села на постели, - что означает твоя татуировка?
        - Якорь - это символ постоянства, определенности, а крылья - желание открывать новое.
        - Противоречивая картина получается.
        - Вся наша жизнь состоит из противоречий. Если человек не будет искать, стремиться куда-нибудь, то превратится в брюзгу и просто скучного типа, но в то же время он должен вовремя остановиться, чтобы не пропустить то, что действительно важно.
        - Вау! Ну ты загнул, философ! - Я погладила его по волосам. Они были мягкими, так бы гладила их и гладила.
        - А у меня завтра день рождения, - протянула я.
        У Энрике в глазах появился детский восторг.
        - Правда?!
        - Да. Только не спрашивай, сколько мне лет. Убью! - Я зажала рот рукой. - Господи, я совсем забыла, ты же все знаешь, внук шаманки!
        - Да мне совершенно не важно, сколько тебе лет! - Он отмахнулся, продолжая восторженно смотреть на меня. - Анита, это же здорово! Я должен что-то сделать… - Он вскочил с постели и стал рыться в куче одежды в поисках чистых вещей.
        Я наблюдала за ним и млела как дура.
        - Что ты должен сделать? - спросила наконец я.
        - Еще не знаю, но должен! - ответил Энрике, запрыгивая в потрепанные джинсы.
        - Ты не надел трусы, милый, - напомнила я, продолжая голышом кататься на постели.
        - Это совершенно ненужно, все равно скоро снимать… - Он засмеялся и поцеловал мою спину… Ну хорошо, не спину, а попу. - Я скоро вернусь. Вот ключи.
        Он протянул мне ключи от яхты.
        - Мне надо в отель. Давай встретимся там.
        - О’кей, я скоро! - Он послал мне воздушный поцелуй и ушел.
        - АААААА! - прокричала я на всю каюту, едва поняв, что он уже далеко. Мне просто необходимо было это сделать.
        Что же со мной происходит? Я сотый раз за последние несколько дней задавала себе этот вопрос, так и не находя ответа. Точнее, ответ я почти знала, но делала вид, что его упорно не замечаю.
        Зачем?
        Я сжимала в руках ключи от «дома» Энрике. Он дал мне свои ключи! Значит, это что-то большее, чем… Стоп, стоп, стоп! Не надо торопиться. Поживем - увидим.
        Я встала, потянулась и еще раз испустила победный клич. Мне захотелось голой выскочить на палубу и кричать: «Мое, мое!» - и скакать по яхте в чем мать родила.
        Похоже, трех суток мне хватило, чтобы оторваться от цивилизации, - и если дело пойдет такими темпами, то через пару дней я буду бегать по набережной в набедренной повязке из пальмовых листьев и продавать туристам бусы из ракушек. Мне стало смешно.
        Официально заявляю: я рада признать, что я - обычная баба, а не какая-нибудь эмансипе, и все, что мне надо в этой жизни, - это хороший мужик рядом и стая детишек. Я официально заявляю, что готова отречься от холодного инакомыслия, запирающего женщину в образе бизнес-леди, заставляя разум денно и нощно трудиться, подчиняя чувства логике!
        Сегодня родилась новая Аня.
        Я ходила по каюте, как по музею, и рассматривала вещи Энрике. Я кайфовала от холостяцкого беспорядка, смакуя его, как швейцарский шоколад.
        Многим женщинам покажется странным, что я скажу, но я не люблю мужчин-педантов, у которых рубашки в шкафу развешены по цветам, книги на полке стоят в строго алфа витном порядке и т. д. Когда я попадаю в квартиру к такому мужчине, мне хочется обуть бахилы, чтобы не наследить на его стерильном полу вспотевшими в туфлях ногами.
        Однажды у меня завязались отношения с таким мужчиной, и я была приглашена в белоснежный рай его квартиры на Тверской. К тому моменту мы встречались уже где-то недели три на моей территории, а теперь, видимо, я получила допуск на второй уровень. Он похвастался новой кроватью с суперматрасом, и мы не могли его не испробовать.
        После испытаний он удалился в душ, а я осталась смаковать остатки оргазма, но в какой-то момент меня обуяло странное чувство и мне захотелось попрыгать на этой самой кровати.
        Это было чистое ребячество. Ну, с кем не бывает?
        Вы себе представить не можете, какой кайф прыгать голышом на кровати и смотреть, как за окном вместе с тобой прыгают огни Тверской!
        В этот счастливый для меня момент в комнате появился мой мужчина в белом банном халате. Он не сразу нашелся, что сказать.
        - Что ты делаешь, Аня?! - спросил он, заикаясь.
        Я остановилась.
        - Прыгаю…
        - Ты с ума сошла, что ли? Это же новая кровать! Что за детский сад?
        Я чувствовала себя ребенком, у которого застряла голова между прутьями пожарной лестницы. Оправдываться в таком положении неудобно, да и бессмысленно.
        Он начал проверять, не расшатала ли я что-нибудь, не промяла ли матрас.
        Второй случай в той же квартире был связан с неверным с моей стороны использованием холодильника. Я, как приличная женщина, накупила кучу продуктов и разложила их в холодильнике по своему усмотрению. На утро я застала своего бойфренда беспомощно смотрящим в холодильник. Оказывается, я перепутала полку, на которой стоят молочные продукты, с той, где хранятся соки и фрукты, а колбасу положила на полочку, где хранятся сыр и масло, газировку не нужно было ставить в дверцу с соусами, а сок на нижней полке стал слишком холодным…
        Я поняла, что с этим человеком у меня не может быть общего будущего. Даю голову на отсечение, что на роль его девушки нужно устраивать кастинг, сравнимый по своим масштабам с конкурсом «Мисс мира».
        В каюте же Энрике царило уютное свинство, в котором приятно наводить порядок и ощущать себя хранительницей очага, а не вождем краснокожих в бутике, где продают хрусталь.
        По-моему, для любой женщины величайший кайф порыться в вещах любовника, когда его нет рядом. Простите мою испорченность, может, я не права.
        Я не удержалась и поднесла к лицу его футболку, зарывшись в нее носом. М-м-м. Не знаю, делал ли кто-нибудь до меня такое, но я с проворностью магазинного вора скомкала футболку и спрятала в сумку.
        Господи! Если бы мне кто-то об этом сказал еще неделю назад, я бы хохотала до упаду и крутила пальцем у виска. А сейчас я проделала это, даже не задумаваясь.
        По дороге в отель я думала об этом, пытаясь оправдаться и присвоив себе мужскую привычку коллекционировать трусики подружек как трофеи.
        Я пыталась взывать к своему цинизму, объясняя себе, что с Энрике меня связывает всего лишь секс и скоро это кончится…
        И в номере я продолжила занятия самоанализом, даже села в кресло, закрыла глаза и стала думать о Федоре. У меня ничего не получалось. Было такое ощущение, что я даже не помню, как он выглядит. Со стороны, наверное, это выглядело как сеанс спиритизма, потому что мои напряженные гримасы были лучшей иллюстрацией к происходящему. С трудом я вызвала в памяти образ Великолепного Федора, такой же безразличный и холодный, как привидение. Я попыталась вспомнить наши совместные приятные моменты, но ничего не получалось. Ни одна чувствительная зона не отозвалась на мысли о нем, и я поняла, что надо прекратить заниматься душевным онанизмом.
        Открыв глаза, Аня тут же заметила плоскую прямоугольную сумку у стены, которая с самого приезда осталась нетронутой. Она обрадовалась точно ребенок потерянной игрушке и открыла ее.
        В сумке аккуратно лежали бумага разных оттенков и фактур, пастельные мелки и цветные карандаши.
        Аня вышла на балкон и устроилась в кресле. Она достала большой лист бумаги и коробку с пастелью. Вид с балкона был прекрасным. Серп лагуны, бирюзовая вода, отели и виллы с рыжими черепичными крышами, прилипшие друг к другу, как девчонки на школьной фотографии, разделенные только каскадами зелени и цветущими лианами. Запах цветов пронизывал солоноватый морской воздух, вдохнув который ты становишься частью всего этого пространства, с каждым днем влюбляясь в него все сильнее и сильнее.
        Рука с мелком забегала по листу, оставляя на нем, словно в танце, отпечатки того, что видели влюбленные глаза Ани в окружающей красоте. Она увлеклась рисунком, растирая штрихи пальцами, ломая мелки, чтобы сделать их края острее, крошила их, чтобы втереть густой цвет в бумагу.
        Аня закончила рисунок, но чего-то не хватало. Точнее, кого-то. Тогда она сделала несколько штрихов, и на белоснежном пляже появилась фигурка мужчины с длинными темными волосами…
        Глава 11
        - Кто там?
        Я подняла голову с подушки. Оказывается, я не заметила, как задремала. Стук в дверь напугал меня, но я решила, что со сна мне это показалось. Стук повторился.
        - Все отлично, крошка!
        Энрике с горящими глазами влетел в комнату и подхватил меня.
        - Что ты делаешь, отпусти меня… - Я попыталась изобразить смущение.
        - Ни за что!
        - Где ты был?
        - Доставал… - Энрике зажал себе рот рукой.
        - Что доставал? - У меня разгоралось любопытство.
        - Доставал… доставал… Вот это!
        Он показал мне цветок орхидеи, точно такой же, как тогда на пляже перед съемками.
        - Это все? - лукаво спросила я.
        - Ну да. - В его карих глазах прыгали чертики, и я поняла, что он что-то скрывает.
        - Говори, - тихо повелела я. - Говори, а то я тебя защекочу.
        - Нет, только не это!
        Он театрально повалился на кровать, а я на него.
        Мы катались по кровати, как дети, до тех пор, пока Энрике не запросил пощады.
        - Все, все, хватит, ты все узнаешь завтра! - смеялся он. - Ой, что это?! - Он смотрел в сторону.
        - Не пытайся меня отвлечь!
        Я продолжала его щекотать.
        - Нет, правда, что это?
        Я поняла, что он спрашивает о рисунке.
        - Да так, ерунда, просто время хотелось занять, пока тебя нет.
        Я попыталась спрятать рисунок. Все художники так стеснительны!
        - Подожди, дай посмотреть, - он забрал у меня рисунок, - очень красиво! Это правда ты рисовала?
        В его глазах был неподдельный восторг. Я растаяла:
        - Да.
        - Ты занимаешься этим профессионально?
        - Нет, я же сказала, это просто для души.
        - Тебе надо выставляться, это потрясающе!
        - Брось, - отмахнулась я.
        У меня есть идея, - Энрике щелкнул пальцами, - я покажу это Паоло.
        - Паоло? Это еще кто? Может, не стоит? К тому же рисунок - далеко не шедевр, я рисовала просто так, для себя…
        - О! Паоло отличный парень, он владелец этого отеля и мой друг.
        Я подавилась минералкой.
        - Что? Ты дружишь с владельцем этого отеля? - пропищала я. В эту секунду не знаю, чего я больше опасалась: того, что он меня разыгрывает, или того, что говорит правду.
        Пока меня терзали сомнения, Энрике набрал чей-то телефонный номер и заговорил на языке, который мне был неизвестен. Это было похоже на то, как говорит на английском испанский эмигрант, живущий во Франции.
        Он положил трубку и хлопнул в ладоши:
        - Все, я договорился. Собирайся быстрее, Паоло нас ждет.
        Моя контузия не проходила.
        Что случилось с моей жизнью? За последние три дня она стала похожа на подборку видеоклипов, в каждом из которых мне приходилось играть все новые и новые роли.
        Энрике продолжал смотреть на меня, сжав ладони, а я на него, сжав колени. Через пятнадцать минут мы уже сидели на белом кожаном диване в шикарном голубом кабинете Паоло и пили ледяную сангрию.
        Мои комплименты дизайнеру интерьера, потому что даже мой ироничный вкус не смог ни к чему подкопаться. Я бегала глазами по стенам, на которых висели прекрасные картины, без сомнения, гениальных художников, и чувствовала себя дилетанткой.
        - Может, не надо? - одними губами спросила я Энрике.
        Он покачал головой и нахмурился. В его взгляде читалось: я уверен в тебе, не разочаровывай меня.
        Я крепко сжала его руку.
        Через минуту вошел Паоло, весь в белом, как диван, на котором мы сидели. Невысокий и коренастый, с глубокими залысинами в темных, приглаженных назад волосах. Внешне он походил на итальянского мафиози в исполнении Денни де Вито, с половинкой сигары в зубах и перстнем с черным камнем на мизинце.
        Они обнялись с Энрике, потом Паоло подошел и поцеловал мне руку. Я ощутила резкий запах парфюма.
        - Очень рад. Надеюсь, вам нравится в нашем отеле? - Он улыбнулся.
        - Конечно, все просто прекрасно, благодарю, - волнуясь, затараторила я, вспоминая, как вчера мысленно благодарила его за бритвенный станок в ванной. Ирония судьбы!
        Паоло кивнул и улыбнулся.
        Друзья опять стали лепетать на неизвестном языке, а я пыталась уловить знакомые слова. Бесполезно.
        Энрике показал Паоло мой рисунок.
        Я столько раз защищала свои рекламные проекты перед генеральным, перед заказчиками и почти перед всей широкой общественностью, но клянусь, что никогда не волновалась так, как сейчас, в эти несколько секунд, пока Паоло рассматривал мой рисунок.

«Зачем я на это пошла? - вопрошала моя стремительно падающая самооценка. - Что мне это даст? Сейчас он скажет пару вялых комплиментов, и моя больная гордость будет терзать меня все оставшееся здесь время».
        - Великолепно! Это великолепно! - голос Паоло поддержала акустика кабинета. Он стрельнул на меня глазами. - Сколько вы хотите за этот рисунок?
        Я встретилась взглядом с торжествующим Энрике.
        Скорее всего, мое молчание никак не выдавало моего волнения, а только повышало цену рисунка.
        - Две тысячи вас устроит? - осторожно спросил Паоло.
        - Две тысячи? - Я замешкалась.
        - Да, две тысячи долларов, - повторил Паоло.
        - Я согласна, - закивала я, не понимая, как может столько стоить испачканный мелками кусок бумаги.
        - Отлично! - Паоло достал чековую книж ку и выписал чек. - Можете снять деньги в банке прямо за нашим отелем.
        Он опять склонился над моей рукой.
        - Если у вас есть еще что-нибудь, с радостью взглянул бы на ваши работы.
        Я открыла рот.
        - Кстати, Энрике сказал, что вы из России, - неожиданно сказал Паоло. - Чудесная страна!
        - Вы бывали в России? - удивилась я.
        - Я - нет, но брат Джордж - он живет на Кубе - ездил в начале восьмидесятых в Москву в Университет дружбы народов по обмену. Он рассказывал забавную историю, как русские студенты угощали его такой маленькой рыбкой из железной банки в томатном соусе, которую готовят вместе с головами. Как же ее…
        Мои брови поползли вверх.
        - Килька? - попыталась угадать я.
        - Точно, килька! - обрадовался как ребенок Паоло. - Джордж привозил нам пару баночек, очень вкусно! Это блюдо еще продается в Москве?
        - Да.
        - Фантастика! - Он хлопнул в ладоши, а я переглянулась с Энрике. - Скажите, Анна, а нельзя ли как-то заказать эту кильку из России?
        - Заказать? - переспросила я.
        - Да, заказать. Вы не поверите, но я уже двадцать лет мечтаю попробовать ее опять.
        - Думаю, я смогу для вас это устроить. Напишите, сколько вам нужно, и я прослежу, чтобы вам переслали…
        - Конечно, дорогая, я сейчас напишу!
        Паоло взял голубой листок и стал писать.
        Поистине, у богатых свои причуды! Но вот чтобы килька…
        Мы долго прощались с Паоло. После разговора о кильке мы стали как-то ближе друг другу. Он наконец выпустил меня из объятий. Я поняла, что вся пропахла его одеколоном.
        Энрике сделал мне знак, чтобы я подождала его в коридоре.
        Я вышла в холл и уставилась на чек.
        Это был один из самых счастливых моментов в моей жизни. Впервые я заработала тем, что принесло мне удовлетворение, а не тем, что придумала, как заставить лохов покупать говенные ноутбуки российского производства.
        Я никогда не воспринимала свое умение рисовать как способ зарабатывания денег. Еще в художественной школе мне ясно дали понять, что я - полная бездарность и единственное, что я умею делать хорошо, - это ходить на каблуках.
        После окончания школы я семь лет вообще не рисовала. Так повлиял на меня четырехлетний сеанс гипноза в исполнении авторитетных учителей. Тем не менее почти загубленные на корню способности все-таки расцвели пышным цветом, когда мне пришлось прикинуться дизайнером интерьера, чтобы заработать денег на путевку в Турцию. Я именно прикинулась, потому что человек, которому мой хороший знакомый представил меня как дизайнера, понятия не имел, что я ничего не смыслю в оформлении жи лого пространства.
        Лиха беда начало, я взялась за дело. В результате восемьсот долларов дохода и толстая папка с эскизами и фото готового интерьера.
        После этого выдающегося блефа я не только обзавелась новой работой в одном из дизайнерских бюро, но и почувствовала, что все-таки не такая уж я и бездарность, как говорили мои учителя. Все равно низкий им поклон, потому что раненое самолюбие кормило мое патологическое упрямство все эти годы, а без него я ничего бы не добилась.
        Оставшиеся десять минут, что я ждала Энрике, я была занята тем, что обдумывала, как бы мне с пользой и удовольствием потратить свой гонорар. Эта ситуация напоминала мучение девочки из советского мультика про цветик-семицветик, которая не знала, как распорядиться последним лепесточком.
        В конце концов мои мучения прервал Энрике:
        - Ты мой гений! - Он поцеловал меня.
        - Надеюсь, Паоло не запал на меня? - закокетничала я.
        - Думаю, нет. - Энрике хитро заулыбался.
        - Ах ты, негодяй! Ты думаешь, я не настолько привлекательна?
        - Упаси бог, моя королева! Просто Паоло… голубой.
        - Что? У тебя голубой друг?
        - А что в этом такого? - удивился Рике.
        - Может, я чего-то о тебе не знаю?
        - По-моему, ты знаешь достаточно, чтобы сделать выводы о моей ориентации. А с Паоло мы хорошие друзья. К тому же его сердце давно занято.
        - Понятно.
        - Только очень прошу тебя, никому об этом не говори. Геи не в чести на острове.
        - Ладно.
        Я сидела в голубом кабинете с голубым Паоло и получила от него чек на голубой бума ге. Глупо, но я была разочарована. Дурацкая привычка нравиться всем мужчинам без исключения сделала меня капризной. Согласна, это ужасно. Временами я сама себя раздражаю, как сейчас.
        - А что это за птичий язык, на котором вы лепетали?
        - Ах, да, прости, ты, наверное, ничего не разобрала. Это патуа. Все коренные жители говорят на нем, это что-то вроде наречия, смесь английского, французского и испанского.
        - Как интересно!
        Меня неожиданно взбудоражила мысль о близком общении с коренным представителем острова, и единственное, о чем я могла сейчас думать, - это огромная кровать в номере на втором этаже.
        Не стоит и говорить, что мы немедленно отправились туда.
        После того как уровень гормонов упал до уровня, позволяющего чувствовать себя спокойным, но жутко голодным, мы отправились в кафе.
        Мы сидели и молча уплетали еду за обе щеки, не вполне понимая, что едим. Но все равно было очень вкусно. А вы знаете, что после секса можно есть абсолютно все, что хочется, даже если вы сидите на диете? Дело в том, что ваш организм продолжает работать в активном режиме еще часа полтора после того, как… ну, вы понимаете. И если в этот промежуток вам захотелось съесть торт, можете это смело делать, ваше тело все переработает и не отложит ни грамма в закрома.
        Я смотрела на Энрике, который вылизывал лепешкой остатки гуокомоле из керамической мисочки. Не первый раз отмечаю в себе истинно женскую способность фантазировать о том, что было бы, если… И сейчас я хрустела печеным на гриле бататом и представляла Энрике на кухне в своей московской квартире, за круглым обеденным столом возле окна, с тарелкой драников со сметаной…
        Мои фантазии прервала девушка, которая подошла к нашему столику. У нее были европейская внешность и бесконечно длинные ноги.
        - Здравствуй, милый!
        Она наклонилась, чмокнула Энрике в щеку и стрельнула на меня глазами.
        - Что же ты не отвечаешь на мои звонки?
        Она присела.
        Я молча наблюдала за ней, как за ядовитым пауком.
        Энрике, казалось, был ничуть не удивлен ее поведением. Он сложил руки на груди, и я поняла, что мне придется присутствовать при каком-то очень неприятном разговоре.
        - Я сняла эту чертову виллу, на которой торчу целыми днями и жду, когда ты наконец явишься! - Она повысила голос. - А ты тут сидишь с какой-то… - Она опять посмотрела на меня.
        И вдруг ее взгляд перестал быть равнодушным. Она зафиксировала его на мне, и я почувствовала, как ее голубые глаза впиваются в мои.
        - Ах, теперь я все поняла! - Она хлопнула рукой по столу. - Это твоя новая жертва? - Ее палец с длинным ногтем указывал на меня, и мне это страшно не понравилось.
        - Что значит жертва? - с вызовом спросила я.
        - О! Какая прелесть, она умеет говорить! - Она хлопнула в ладоши, потом вытянула из пачки тонкую сигарету.
        Энрике достал из кармана зажигалку и дал ей прикурить. Я внезапно ощутила себя сосновым пеньком, который хочет уйти, но не может, потому что ноги просто вросли в пол. Хорошо, что я давно усвоила правило: если не можешь убежать, то нужно нападать.
        - Я не понимаю вашего тона, - сказала я и сделала свое фирменное холодное выражение лица.
        Девушка закатила глаза и как-то противно засмеялась.

«Не сработало», - подумала я, пытаясь сохранить змеиную стойку.
        - Дорогая, ты не врубаешься, что у нас с Рике разговор?
        Она затянулась и смерила меня взглядом (когда она перестанет это делать?!!):
        - Он что, уже запудрил тебе мозги?
        Я продолжала молча смотреть на нее. Девушка выпустила сизую струйку дыма и осушила бокал с мартини.
        - Деточка, если ты вбила себе в голову, что этот кобель пригоден для постоянного пользования, то ты просчиталась…
        - Замолчи, Нора! - одернул ее Энрике. Наконец-то!
        - Нет уж, извини, я больше не намерена терпеть твои выходки!
        Мне казалось, что я присутствую при ссоре мужа и жены.
        - Ты продолжаешь охаживать иностранок?
        Я подняла огромные глаза на Энрике.
        - Да, да, дорогая, - она повернула лицо ко мне, - не удивляйся, ты не первая и не последняя.
        - Ты пьяна! - Энрике схватил ее за руку. - Я вызову тебе такси.
        - Ты хочешь, чтобы я опять сделала это? - прошипела она, глядя на Энрике.
        - Сделала что? - вмешалась я.
        - Вот что!
        Нора содрала со своего запястья цветной платок.
        Под ним оказался шрам. Такой, как бывает, когда вскрывают вены.
        - Господи! - Я вскочила со стула. Но Энрике усадил меня обратно.
        - Ой, ой, ой - какие нежности! - засюсюкала девушка. - Твоя дамочка просто марсианка какая-то, позволь хоть опыт общения с тобой по наследству передать…
        - Заткнись! - оборвал ее Рике.
        - Нет, пусть говорит! - потребовала я. Меня мучило гадкое осознание того, что мне изменяет человек, который даже не является моим бойфрендом.
        - А что говорить? Этот человек даже не считает нужным ставить в известность свою девушку о том, где пропадает целыми днями, а сам милуется в кафе с другой.
        Она наклонилась ближе ко мне. От девушки разило алкоголем.
        - Я ради этого кобеля бросила модельную карьеру и торчу здесь уже несколько месяцев, а он даже не соизволит объяснить мне, что происходит!
        - Я вам скажу, что происходит, - я сверлила взглядом Энрике, - мы с вашим парнем просто переспали. Говорю «просто», потому что ни он, ни я не связаны никакими чувствами друг к другу. Это был чистый секс, я за ним сюда и приехала. Я не знала, что этого представителя местной фауны до меня уже застолбили, и приношу за это свои глубочайшие извинения. Здесь полно симпатичных мужчин, и я бы без труда нашла себе партнера для сексуальных утех. Надеюсь, ваши дети не в курсе гнусного поведения отца семейства?
        Мой монолог вызвал шок у обоих соседей по столу.
        - Нет… - промямлила Нора. - У нас пока нет детей…
        - Отлично! Просто замечательно! Надеюсь, что очень скоро они у вас появятся!
        Я бросила салфетку на стол и встала.
        - Всех благ любовнички!
        - Анита!
        Энрике вскочил с места.
        - Что, Анита? - как могла спокойно спросила я.
        - Я объясню.
        - Не стоит. Сегодня, как видишь, не наш день. Наши дни кончились. - Я развернулась и вышла из кафе.
        На улице было прохладно. Или это меня знобило, не знаю. Я сняла туфли и босая дошла до пляжа. Людей было мало, и им не было до меня дела. Села на песок. Злость захлестнула меня. Это единственное, что могло мне сейчас помочь справиться с лавиной чувств, которая накрыла меня.
        Когда я злюсь, то просто выключаю функцию анализа в мозге и позволяю себе спалить свое отношение к ситуации до состояния пепла.
        Иногда, правда, получается так, что вместе со страданиями, вызвавшими этот приступ бешенства, сгорает заодно и все хорошее, что связывало меня с объектом злости.
        В этом случае я чувствую полное разочарование в человеке, и моя боль продлевается. Это уже крайность, и часто я не могу ее избежать.
        Я злилась на Энрике, на этот остров, который в одночасье показался мне скучным и бледным. Но больше всего я злилась на себя. Дура. Как я могла подумать, что он влюбился в меня? С чего бы? Я не хуже и не лучше других девчонок…
        В этот момент мимо продефилировала красотка в большой красной шляпе и микроскопическом бикини. «Вот-вот! - подумала я, разглядывая ее безупречный зад. - Таких, как я, полно вокруг! А эта Нора? Да она - мечта, просто королева эротических фантазий! Я и близко не топталась…» Мне-то казалось, что это я его совратила, а на самом деле это он развлекся со мной.
        Я мучилась, чувствуя себя доступной женщиной в почти библейском предосудительном значении этого слова. Ту, на которую все показывают пальцем. Может, это ребячество, но именно так я чувствовала себя сейчас. Это я - та, что всю жизнь сама разводила мужиков!
        И с чего я решила, что лишена недостатков? Да их у меня полно!
        Одни ноги чего стоят, это просто ласты какие-то! Подбор летней обуви в магазине для меня сущее испытание.
        Я осознала свою широкую ступню как проблему где-то лет в пятнадцать, когда моя двоюродная сестра привезла мне в подарок из Франции босоножки. Они были потрясающие! Черные бархатные, на невысокой тоненькой шпильке, с узенькой перемычкой, украшенной стразами.
        Я истерично пыталась запихнуть ногу в эту перемычку, но она не влезала. Мне казалось в тот момент, что я - одна из дочерей мачехи Золушки, которая безуспешно пытается просунуть свою безразмерную лапу в хрустальную туфельку. Эти босоножки очень долго простояли на обувной полке как немой укор природе за допущенное ею несовершенство.
        Я зарыла в песок свою «раненую» стопу.
        - Сиди уже! - сказала я себе, слизнув с губ соленую слезу. - Еще роман какой-то себе выдумала…
        Мне трудно было оправдать свою наивность, вроде не первый десяток лет живу на свете, а все туда же - в розовые сопли тянет. Я попыталась подбодрить себя мыслями о том, что дома в Москве меня ждет Федор, такой надежный и милый, с земной профессией и стилем жизни, не то что Энрике… То, что произошло на этом острове, всего лишь забавное приключение, которое я скоро даже не вспомню. А точнее, даже буду смеяться.
        Я почти успокоилась и собиралась было встать, но передо мной возник Энрике.
        - О, боже! - Я закрыла глаза. Когда я их открыла, Энрике по-прежнему стоял передо мной.
        - Ты сказала правду в кафе? - сухо спросил он.
        Спазм в горле не позволил мне ответить сразу.
        - Это ты говоришь мне о правде? - задохнулась я. - Да я не знаю тебя совершенно и верю тебе, верю в твои сказки о пиратах и шаманах, а ты просто банальный бабник! Ты встречаешься со мной, а у самого есть девуш ка… или жена.
        - Нет, нет… - Энрике замотал головой. - Мы раньше встречались с Норой, но теперь между нами все кончено.
        - Да, да, да! - Я сделала вид, что снимаю с ушей лапшу.
        - Это правда.
        - Ты уж прости, что я тебе не верю.
        - А у тебя есть парень? - спросил он, и я лишилась дара речи.
        Я была поймана. Как шустрая маленькая ящерка - за хвост.
        - Нет! - уверенно соврала я.
        Энрике закивал головой, и я поняла, что он мне верит.
        И вдруг, не поверите, мне стало так гадко оттого, что я соврала. Я только что была готова вылить на него тонну грязи, а сейчас мне захотелось спрятать голову в песок, чтобы Энрике не увидел мои бегающие глазки.
        Аня вскочила на ноги. Несколько секунд она просто смотрела на Энрике. Она почувствовала, что у нее выступают слезы, и обняла его.

«Господи, сделай так, чтобы это не кончалось!» - подумала она и прижалась к нему всем телом. Он тоже обнял ее, но его руки лежали на спине девушки, как плети.
        Плечи Ани задрожали. Энрике понял, что она плачет, и его руки вновь стали нежными и теплыми, он ласково погладил ее по спине.
        - Прости меня… - начал он, но она прикрыла его губы рукой.
        - Ничего не говори, прошу тебя, не сейчас… никогда, не говори ничего… Я верю тебе. Ты - мой милый карибский пират! - Ее пальцы утонули в его черных как смоль волосах. - У меня нет никаких сокровищ… Что же я могу предложить тебе?
        - Себя, - он поцеловал ее в мокрое от слез лицо, - этого мне достаточно…
        Глава 12
        Два часа спустя Аня наблюдала за тем, как Энрике смотрит футбол по кабельному каналу, опустошая вазочку с засахаренной папайей.
        Она смотрела украдкой и любовалась каждым его движением: как он берет кусочек, медленно подносит ко рту и кладет его в рот, иногда не сразу, потому что слишком увлечен игрой, как он жует - движения его челюстей казались ей прекрасными, она никогда не задумывалась над тем, что можно так красиво есть, - как он облизывает пальцы, как тянется за новым кусочком… Ей казалось, что она может смотреть на это бесконечно.
        Его обнаженное тело на белых простынях в вечерних сумерках, казалось, было сделано из молочного шоколада. Оно и правда было красивым.

«Интересно, - думала она, - как изменят его годы? Будет ли он толстым или лысым? Станет ли сутулиться? Появятся ли у него привычка огрызаться на женское занудство? . Нет, он всегда будет таким!»
        Внезапно ей пришла в голову идея.
        Аня протянула руку и достала из папки листок бумаги и карандаши. Она была рада, что Энрике не заметил этого, иначе его поза перестала бы быть такой естественной.
        На листе появились профиль, волосы и плечи, напряженные локти, зарытые в простыню, выступающие лопатки, сильные, как крылья, сложенные за спиной, изгиб поясницы, бедра как у греческой статуи, ноги…
        Он не замечал, что Аня рисует его, а она вытачивала штрихами его тело на листе.

«Хочу запомнить его таким», - думала она.
        В матче наступил перерыв, и Энрике отвлекся от телевизора. Он смутился и рефлекторно поменял позу, однако рисунок был уже готов…
        - Подкараулила меня?
        - Я не могла удержаться - ты был очень красив, - сказала я.
        - Да уж, я такой! - Энрике хлопнул себя по ягодице.
        Я засмеялась: мужское кокетство всегда забавно.
        - Паоло тобой просто очарован, - сказал он. - Он обещал поговорить насчет тебя со своим другом - хозяином галереи искусств Девониш.[Известная галерея искусств на карибском острове Ангилла.]
        - Со своим другом или со своим…
        - Эй, Анита, не будь ханжой! Было бы здорово, чтобы твои работы там выставлялись.
        У меня по спине пробежал холодок.
        - Конечно, это здорово. А как я их буду сюда присылать?
        - Зачем присылать? - удивился Энрике.
        И тут у меня не холодок пробежал, а целая снежная лавина сошла.
        - Ты хочешь, чтобы я…
        - А ты нет?
        - Я - да, но…
        - Что но? - Энрике сверлил меня взглядом.
        - Ведь ты…
        - Я люблю тебя.
        Я остолбенела. Его глаза в полутьме были похожи на огромные черные вишни.
        - Я люблю тебя, - повторил Энрике.
        - Но как же…
        - Я люблю тебя и хочу, чтобы ты сейчас же мне ответила, что чувствуешь ко мне.
        Жар бросился мне в лицо, а в горле стоял ком. Я хотела сказать ему то, что он хотел услышать, но испугалась, что скажу - и все это кончится. Я всегда боялась признаваться мужчине в любви, хотя по жизни я настоящая влюбчивая ворона. За свою недолгую жизнь я влюблялась раз сто и девясто восемь из них не взаимно, но это вовсе не мешало мне вновь и вновь западать на симпатичных представителей противоположного пола.
        Как и у всякой женщины, у меня есть определенный тип мужчин, мимо которых мое легкомысленное сердечко пропорхать просто не в состоянии. А именно: мимо высоких смуглых брюнетов с красивыми (обязательно), в меру волосатыми ногами.
        Именно такой мужчина в данный момент крепко, до боли сжал мое сердце вопросом, на который мне хотелось прокричать: «Да, я люблю тебя! Люблю как чокнутая, как первый и последний раз в жизни, и мне плевать, что будет дальше!» Но я этого не сделала. Трусиха!
        Энрике положил мою голову себе на грудь, и мы так и лежали нагими в темноте под бормотание кабельного канала, пока не уснули.
        - Анита, - послышался в темноте голос Энрике.
        - Что?
        Я открыла глаза, но продолжала спать. Сон и явь смешались, и я решила спать дальше. Мне даже показалось, что я услышала собственный храп.
        - Анита, - опять позвал его голос.
        Энрике стоял, склонившись надо мной.
        Одетый.
        - Вставай.
        - Зачем? - Я взглянула на часы. - Ты с ума сошел? Сейчас четыре часа ночи!
        - Мы идем купаться.
        - Ни за что!
        Я укрылась с головой одеялом.
        - Пойдем, тебе понравится, - уговаривал он. Господи, разве можно ему отказать?
        - Ну, хорошо, - сдалась я, понимая, что сейчас мужчина в спальне мне не просто мешает, а лишает моего любимого занятия - сна. Но даже спросонья я понимала, что готова ЭТОМУ мужчине прощать многое.
        - Только купальник возьму, - пробурчала я.
        - Не надо купальника.
        - Как не надо? - удивилась я. - Меня выгонят с позором!
        - Ты забыла, что я - друг хозяина отеля?
        Это был решающий аргумент, и мы отправились к бассейну.
        Если кто не знает, то скажу: нет ничего прекраснее карибской ночи. Это просто сказка! Здесь и ночью природа не спит, она живет, поют птицы, которых вы днем не услышите, а цветы пахнут намного сильнее.
        - Там кто-то есть… - Я заметила свет у бассейна. - Это и правда дурацкая идея, Рике!
        Я развернулась, чтобы уйти.
        - Не беспокойся, там никого нет. - Он потянул меня за руку.
        Мне нравилось идти за Энрике, нравилось, что он ведет меня, нравилось, что он решает, куда идти и когда.
        Мы подошли к бассейну, и я увидела, что рядом накрыт столик на двоих и горят свечи. Вокруг бассейна тоже стояли свечи.

«Я точно попала в мыльную оперу, - подумала я. - Сейчас придет злобный плантатор дон Педро и разрушит наше счастье с прекрасным юношей…»
        - Это все ты сделал?
        - Да. Тебе нравится?
        - Как такое может не нравиться! - Я повисла на нем.
        - Теперь ты веришь, что я люблю тебя?
        - Почти.
        - Почти? - Он возвел руки к небу. - Хорошо, ледяная русская красавица, я подумаю, как убедить тебя.
        Он налил в бокалы шампанское.
        - С днем рождения!
        У меня дух перехватило. Такого дня рождения у меня действительно еще не было. Я выпила бокал до дна.
        - А что у нас с купанием? Значит, ты меня обманул и купаться мы не будем?
        - Ну, вообще-то, это была всего лишь уловка.
        Он смущенно заулыбался. Обожаю, когда он так улыбается!
        - Ну уж нет! - Я толкнула его прямо в бассейн.
        Энрике с шумом упал в воду.
        - Держитесь, Карибы, русские гуляют! - крикнула я и прыгнула следом.
        Пусть мне сегодня исполнится двадцать! Пожалуйста, пусть мне будет двадцать! Именно так я себя сегодня чувствую. Для меня все новое. Я повзрослела на год, но стала намного моложе.
        Когда мне было двадцать, я была столетней старушкой по сравнению с Аней сегодняшней. Теперь я радовалась, что пришел праздник, от ожидания которого меня передергивало каждый год, едва я успевала навести в квартире порядок после очередного…летия. А сегодня мне двадцать, и я обожаю свои дни рождения!
        В шесть утра Энрике занес меня в номер. Я была похожа на блаженную. Я это видела в зеркале напротив кровати. Это видела и девушка с кувшином - с портрета на стене. Я подмигнула ей, и она мне, кажется, тоже. Мы как-то сдружились с ней за эти дни, она была единственным свидетелем моих переживаний, безмолвным советчиком, а главное, у нее было два наиценнейших качества настоящей подруги: первое - она не критиковала моего возлюбленного, а второе - она умела хранить секреты.
        Энрике принес из ванной полотенце и стал вытирать мне волосы.
        - Нельзя ложиться спать с мокрой головой - заболеешь, - сказал он, бережно гладя меня полотенцем.
        Бли-ии-нн! Ну не бывает на свете таких мужиков! Все они озабоченные, неаккуратные, необязательные, ненадежные твари! Им нельзя верить ни за что! Это истина, которую мы впитываем с молоком матери, а она с молоком своей матери, и так испокон веков, и не нам эту истину менять!
        Я не собираюсь устраивать никакой революции в вашем сознании. Не верьте мне, прошу вас, таких мужчин на свете нет!
        Я почувствовала, как расческа скользит по моим волосам. «Он что, меня причесывает?
        - спрашивала себя я, глядя на цветок орхидеи, лежащий на подушке. Может, вам будет смешно, но я мечтала об этом моменте. Чтобы меня вот так после купания принесли в постель и расчесывали мне волосы, а по спине у меня от блаженства бегали мурашки.
        И как теперь говорить, что таких мужчин нет? А Энрике?
        - Приходи на яхту в двенадцать, - шепнул он мне и накрыл одеялом.
        Это было последнее, что я услышала, потому что следующие четыре часа был сон, густой и черный, как сама карибская ночь.
        Глава 13
        Я проснулась ровно в десять и посмотрела на соседнюю подушку. Она была пуста, и это меня расстроило. Мне не хватало Энрике.
        Тогда я решила не отчаиваться и просто представила его рядом. Во сне у него было детское лицо. Немножко поднятые вверх брови и оттопыренные губки, слегка пересохшие, такие, по которым хочется провести пальцами.
        Не то что Великолепный Федор. Я старалась не смотреть на него спящего, иначе у меня просыпалось желание как-то поиздеваться над ним, пока он спит. Обычно он зарывался ухом в подушку и сразу впадал в анабиоз, становясь похожим на гигантского плюшевого медведя, которого хочется спихнуть ногой с кровати, чтобы не мешал. Иногда я даже ловила себя на мысли, что почти ненавижу его.
        За что? Спросите доктора Курпатова.
        Я могу сказать только то, что не люблю, когда мужчины спят в майках, аккуратно складывают носки перед сном и стригут ногти, складывая их на тумбочку возле кровати.
        Только сейчас я поняла, почему не воспринимаю его как необходимый атрибут своей жизни. Он не был мне необходим ежедневно, ежечасно.
        Меня всегда напрягало его присутствие с газетой в руках с утра на моей кухне, которая граничит с туалетом. Это заставляло меня справлять нужду в неестественной позе, чтобы не слишком шуметь, тогда как он совершенно не стеснялся естественных проявлений своего организма.
        Энрике совершенно другой. Я хочу так думать, и я в этом уверена.

«Ооо! По-моему болезнь прогрессирует», - подумала я. Не нужно развивать в себе потребностей, иначе очень трудно будет от них отказаться.
        - А почему я должна отказываться? - спросила я свое отражение. - Пусть он приедет ко мне в Москву!
        Мои глаза в зеркале засияли.
        И в самом деле, у Энрике прекрасные задатки модели. Я могла бы поговорить со Стасиком, чтобы он пристроил его в свое агентство. Это на первое время, а потом он сможет сам выбирать себе агентов…
        Внезапно посетившая меня идея показалась мне такой гениальной, что я едва не поцеловала свое отражение в зеркале.
        - Это решение! Отличное решение! - обрадовалась я. - Он будет жить со мной… - Счастье душило меня. - Я помогу ему, и он останется рядом со мной…
        Надо все хорошенько обдумать.
        Я почувствовала себя по-настоящему счастливой. Впервые за долгое время я задумывалась о будущем. До этого я жила только настоящим и пыталась выжать максимум из каждого нового дня. Мне казалось, что строить планы на будущее глупо, потому что какой смысл расписывать на пятилетку вперед, когда через день, час или минуту мысли о долгосрочной перспективе может оборвать низко летящий, тихо свистящий кирпич, например.
        К тому же, когда ничего не планируешь, легче избежать различных обломов. Если вдруг что-то идет вразрез с вашими планами, просто можно сказать: «А я ничего и не планировала. Получилось - отлично, а нет - так не очень-то и хотелось!»
        Удобно. Разумно. Логично.
        Но только не в этом случае!
        Мне не терпелось поделиться с Энрике планами, и я поспешила на яхту, забыв о своем дне рождения. Зачем было думать о нем, ведь я уже получила лучший подарок! ЛЮБОВЬ.
        - Прошу! - Энрике подал мне руку, и я взошла на палубу. - С днем рождения, милая!
        Он поцеловал меня и усадил на банкетку, а сам поднял трап.
        Только сейчас Аня заметила, что мотор работает.
        - Мы собираемся куда-то плыть?
        - Конечно! Я же пират, моя стихия - море, я должен показать тебе его во всей красе, - ответил Энрике и убрал волосы в хвост.
        - Ах, вы похищаете меня, капитан? Предупреждаю, меня легко совратить, но потом, как честный и благородный пират, вы будете обязаны на мне жениться.
        - А я не против, - сказал Энрике, и все тело Ани покрыли мурашки. Она просто шутила, а он говорил серьезно, без сомнения.
        Энрике подошел к штурвалу и стал выруливать от причала.

«Sirena» выплыла из гавани и взяла курс на юго-восток. Мелкие соленые брызги как холодные мошки летели на руки и лицо Ани, и она ощущала детский восторг, чувствуя, как яхта поднимается и проседает на волнах.
        Энрике с улыбкой поглядывал на девушку, понимая, что ей нравится эта прогулка. В глазах его бегали чертики, он явно что-то задумал…
        - Куда мы плывем? - наконец спросила я. Странно, что этот вопрос мне не пришел на ум сразу.
        - Увидишь, - интриговал Энрике, и это явно доставляло ему удовольствие.

«Вези, куда хочешь», - подумала я. Сейчас мне было все равно, куда плыть.
        Все-таки бабы редкие дуры. Стоит симпатичному парню запудрить им мозги, как они готовы за ним на край света. У нас прямо в крови сидит синдром «жены декабриста», нас хлебом не корми, но дай помытариться с милым. И по барабану, куда он нас везет: в пустыню Сахару или на Северный полюс - разницы никакой! Собрались и поехали, никаких вопросов, особенно если мужчина сделает вид, что знает, ради чего он это делает. И женщина после скандала «на широкую руку» покорно рванет за ним, думая лишь о том, какой диванчик поставить в том маленьком, но очень уютном местечке в тихом, экологически чистом районе, вдали от пробок и суеты мегаполиса.
        Мне тоже все равно, куда ехать, лишь бы с ним… Я ж говорю - дура!
        Вот моей Люське повезло: она разумная. В моей ситуации она непременно подстраховалась бы с самого начала, узнав все координаты местной полиции, купила бы sim-карту местной телефонной компании, взяла бы с собой в сумку электрошок… Умничка! Горжусь, люблю, завидую.
        Сама же я валялась сейчас топлес на задней палубе, как мартовская кошка на солнышке, и мне было наплевать, куда меня везет этот симпатяга.
        Осудите меня, прошу вас! Потому что сейчас меня будоражили мысли о том, что Энрике может быть главой каких-нибудь повстанцев и везет меня в лагерь, чтобы обрить налысо и посвятить в члены своей группировки.
        Мне вспомнился фильм «Гарем» с Омаром Шарифом, который я смотрела в юности, мечтая оказаться на месте главной героини, которая влюбилась в красавца-революционера, борца за свободу турецкого народа. Бррр! Даже сейчас мурашки бегут по коже. Посмотрите фильм - и тогда поймете, о чем я.
        Потом мне представилось, что Энрике хочет сделать меня наложницей среди прочих своих рабынь на каком-нибудь острове, затерянном в море. Тоже, в общем, идея ничего, если присмотреться.
        - Приплыли.
        Энрике склонился надо мной. Он неожиданно прервал мои фантазии, которые уже готовы были воплотиться в самые что ни на есть эротические, и я почти разозлилась на то, что на самом деле никто не собирается насиловать меня или продавать в рабство.
        - Где это мы? - спросила я, оглядывая каменистый берег вдалеке.
        - Мы рядом с одним из красивейших рифов. Это остров Гваделупа. Если посмотришь на карту, то увидишь, что он имеет форму крыла… как здесь… - Энрике указал на татуировку. - Лет 200-300 назад тут затонуло не одно судно. Я выяснил, что примерно здесь лежат останки британского корабля, который потопил мой прапрадед.
        Я смотрела на Энрике во все глаза. Когда он говорил про своего прадеда, у него был весьма гордый вид и он бредил так реально, что я начала верить. Еще немного - и я начну действительно верить, что он из пиратской династии.
        - Они тогда ограбили корабль, - продолжал Энрике, - но дед намеренно оставил там одну вещь.
        - Какую? - спросила я.
        Энрике почувствовал мой интерес и улыбнулся:
        - Кольцо. За несколько дней до этой битвы его любимая девушка предала его, и он бросил это кольцо на дно, наказав своим потомкам найти его, если они встретят настоящую любовь.
        - Здорово, прямо как в книжках.
        - Я хочу достать его.
        Он испытующе взглянул на меня.
        - Мы что, будем его доставать? - нерешительно спросила я.
        - Нет, это только мое дело. А тебе я хочу показать риф, он просто прекрасен. Я брошу якорь здесь, и мы дальше поплывем сами.
        - Ты хочешь, чтобы я плыла под водой? - испугалась я.
        - Да, - твердо ответил Энрике и расстегнул молнию на большой спортивной сумке. - Я взял снаряжение.
        - Но я… я не умею.
        - Я помогу. Одевайся.
        Я открыла рот, но ничего не сказала. Команде капитана нельзя не подчиниться.
        После краткого инструктажа мы погрузились в воду. Мне казалось, что я совершила невозможное. Я, конечно, имела опыт погружений, но это было давно и в бассейне. Даже там я чувствовала себя нелепо, перебирая по кафельному дну ластами, как черепашка в аквариуме.
        Это было очень смешно, и это была всего лишь необходимая жертва ради отношений с одним из перспективных на тот момент продюсеров, имя которого сейчас произносить уже не стоит. Хочу признаться, что встречалась с ним только потому, что бредила кино и очень хотела стать актрисой, но дальше эпизодов в сериалах дело не пошло, и я от него ушла. Может, и зря, но я не жалею.
        Сейчас вокруг был настоящий океан, а рядом со мной был не самодовольный тип в дорогих плавках и бриллиантовой сережке, а мой пират - Энрике. И что это было за чудо! Мне показалось, что я никогда даже по телевизору не видела столько рыб. Они не были похожи на тех коралловых рыбок, что томятся в тесных аквариумах в аквасалоне. Это были настоящие упитанные дикие рыбы! Они нагло проплывали мимо, практически задевая меня своими блестящими боками, и я - человек, царь природы - чувствовала себя неуклюжей селедкой.
        Я видела, как Энрике улыбается, видя мои бешеные от восторга глаза. Он поманил меня рукой, и мы подплыли к маленькому гроту. Он пошевелил внутри пластмассовым жезлом, и оттуда вырвалась стайка рыб-попугаев.
        Какие же они красивые!
        Мы поплыли вдоль дна, и тут Энрике завис на месте и остановил меня. Он дотронулся все той же волшебной палочкой до песка, и из-под него выпорхнул огромный скат. Животное быстро проскользнуло на безопасное от нас расстояние, а потом стало медленно отдаляться, величаво взмахивая своими «крыльями».
        Мы проплыли еще немного, и я увидела, что дно уходит все глубже. Внизу показались какие-то руины, и я поняла, что это затонувший корабль, о котором рассказывал Энри ке. Трудно передать, что я чувствовала тогда. На дне лежал самый настоящий фрегат, разрушенный водой и временем, но в нем все еще четко виднелись палуба, мачты и поросший ракушечником остов. Ни в одном музее мира вы не увидите ничего подобного. На это нужно смотреть через толщу воды, чтобы хотелось послать к черту страх, поддаться любопытству и рвануть в бездну, чтобы дотронуться до живой истории.
        Я давно уже привыкла к ощущению сказочности всего происходящего со мной и сейчас уже с охотой верила рассказам о пиратах и сокровищах. С каждой минутой моя ненасытная душа требовала все новых впечатлений.
        Энрике знаками показал мне, что время вышло и пора возвращаться. Я почувствовала себя ребенком, которому мама выключила кино на самом интересном месте.
        Оказалось, что мы заплыли достаточно далеко. Я практически выдохлась, и гидрокостюм уже казался мне свинцовым. Энрике тащил меня за руку на буксире, но когда впереди показался спущенный в воду трап, я решила не терять достоинства и поплыла сама.
        Мы поднялись на палубу. После долгого пребывания в воде тело казалось тяжелым и даже каким-то чужим. Руки и ноги стали ватными, коленки дрожали. Как после хорошего секса.
        - Господи, я люблю тебя! - крикнула я, едва сняв маску и вытащив изо рта загубник.
        - Что-что? - переспросил Энрике, делая вид, что вытрясает из уха воду.
        - Я люблю тебя!
        - Я не слышу. Ты что-то сказала?
        - Я те-бя люб-лю-у-у!!!
        Он повалил меня на палубу и поцеловал. Я слегка ударилась головой, но это мелочи. Кто станет обращать внимание на перелом или сотрясение мозга, если речь идет о СЧАСТЬЕ? Шучу.
        Это на самом деле и был поцелуй счастья, я так его и назвала. Совершенно дурацкого, детского, неземного, шального и трепетного.
        В такие моменты в голове взрослого, разумного человека пролетает детская мысль:
«После этого можно и умереть…» На самом деле это не правда, потому что именно сейчас ты осознаешь, что ты только и начал жить, словно был заморожен до этого долгие годы. Корка льда растаяла, и ты готов ощутить всю прелесть жизни…
        Мне вовсе не хотелось заниматься любовью, это было не нужно. Я никогда не могла представить, что от подводной прогулки можно испытать практически оргазм. Наверное, все зависит от того, кто с тобой рядом.
        Я лежала на палубе, глядя на чуть посиневшие губы Энрике, и повторяла про себя: «Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя…» Он взял мою руку в свою. Как приятно! Он гладил мои пальцы один за одним, потом поднес к губам и перецеловал их.
        - Я достану тебе кольцо, - сказал он.
        - Мне не нужно никакого кольца.
        - Это нужно мне.
        Мы стянули гидрокостюмы и устроили пикник прямо на палубе. Мы пили вино, ели сыр и банановые чипсы. Я набивала рот едой, понимая, что ничего вкуснее на свете я никогда не ела.
        Единственное, что мешало мне насладиться моментом, было тиканье какого-то внутреннего будильника, который с каждой секундой все громче напоминал: скоро это кончится, скоро уезжать, скоро расставаться, надо что-то решать…
        Я смотрела на него и пыталась выбрать подходящую секунду, чтобы начать разговор. Здесь нельзя спешить, но и медлить тоже нельзя.
        - Рике, я очень счастлива здесь с тобой, но мне нужно возвращаться в Москву. Я не хочу расставаться с тобой, но…
        - Но?
        - Я хочу спросить, как ты смотришь на то, чтобы приехать в Москву? - осторожно спросила я.
        Он молчал, словно не слышал вопроса.
        - Тебе налить еще вина? - спросил он.
        - Энрике, я задала тебе вопрос.
        - Я не думал об этом, - сухо ответил он, отряхивая руки от крошек.
        - Просто я подумала, было бы здорово, например… - я ломала пальцы, - ты отлично смотришься в кадре. Словом, если бы я устроила тебя в модельное агентство… Как ты думаешь? - Я говорила и наблюдала за тем, как меняется взгляд Энрике. Он становился холодным. - Ты же не связан обязательствами… Я хочу сказать, ты нигде не работаешь, а так мы могли бы быть вместе…
        Я склонила голову набок так, что у меня хрустнули позвонки.
        - Я же говорил тебе раньше, телом торгуют только женщины, - отрезал Энрике. - К тому же у меня есть работа.
        Я смутилась, и он это заметил.
        - Анита, - он взял меня за подбородок, - мы можем быть вместе. Здесь. Разве ты не понимаешь, что здесь мы можем быть счастливы. Ты не видела, какой ты была, когда приехала сюда. Зажатая, замученная, замороженная… - Он махнул рукой. - А сейчас ты совершенно другая! Ты чудо!
        Я взяла его руку и поцеловала.
        - Я знаю, но у меня там тоже жизнь, которую я люблю. Я не могу бросить все и стать островитянкой.
        - Почему? - искренне удивился Энрике.
        - Я не могу все бросить, - повторила я. - Я не уверена…
        - Во мне?
        - В себе.
        - Надеюсь, ты говоришь не о чувствах, - вздохнул он. - Анита, ты прекрасный художник. Ты создана для творчества, а не для того, чтобы возиться со счетами и договорами. Я не такой уж дикий, каким ты меня представляешь, и знаю, о чем говорю. Пиши свои картины, ты талантлива, а я помогу тебе, ты станешь известной…
        Глава 14
        Его наивность трогала меня до глубины души. Откуда ему было знать о том холодном мире рекламного бизнеса, в котором я жила уже пять лет.
        На самом деле он озвучил то, о чем я сама думала с того момента, как Паоло подписал мне чек. До того как заняться рекламой, я оформляла интерьеры богатых граждан, и мне это нравилось. Во-первых, я зарабатывала неплохие деньги, а во-вторых, создавала среду, где человек планирует обитать по крайней мере лет пять, - это очень приятно. Когда ты занимаешься интерьером, то тебе приходится достаточно близко сходиться с людьми, познавать их личность, привычки, интересы, вкусы. Мне было интересно узнавать, что какой-нибудь брутальный руководитель может любить теплые насыщенные тона, плюшевую обивку мебели и изящную посуду.
        Я сама всегда старалась производить впечатление сильной женщины с активной жизненной позицией, и это у меня получалось. Такой подход незаменим при устройстве на работу и обещает, что женщина станет пахать как мужик, невзирая на низкую зарплату, наличие маленьких детей и мужа, которых необходимо ублажать, едва она переступает порог дома.
        На самом же деле я - мягкосердечная и мягкотелая, как садовый слизень, мне нужен теплый надежный дом, а не холостяцкая квартира с вечно текущим краном, в которой мама периодически делает генеральную уборку.
        Мне нужен мужчина, который вовремя подаст мне носовой платок, которого у меня никогда нет при себе.
        Я безумно люблю свою работу, но люблю ее, наверное, из-за того, что это единственное, что я умею хорошо делать, за что мне платят немалые деньги, хотя все, что я делаю, это хорошо завуалированный обман. Я дизайнер рекламы. Я продаю иллюзии, пустые надежды и мечты… Но разве можно купить мечту?
        Понесло же меня в философию. Но это то, о чем я думала по пути домой. Ветер сушил крохотные слезинки, которые выступали у меня на глазах.

«Что же делать?» - крутилось у меня в голове.
        Теперь я была уверена, что между нами был не просто «секс на пляже», а то, что мне не хочется терять ни за что на свете.

«Почему он не хочет ехать в Москву?..» - Я сверлила глазами спину Энрике. Он уже пятнадцать минут молча стоял за штурвалом и даже ни разу не посмотрел на меня. Мужчины не любят давления. Может, я переусердствовала? Может, не стоило напирать? Но не могу же я уехать, ничего не решив, не выяснив!

«О чем он думает? Может, он все-таки обдумывает мое предложение?» - мучалась я, не рискуя спросить его об этом.
        Зря я начала этот разговор именно сегодня. Теперь моя поспешность могла мне дорого стоить. Я закусила губу чуть ли не до крови. Истеричка! Что может быть проще: задать Энрике прямой вопрос и получить прямой ответ? Но я боялась. И дело тут не в том, что мое не в меру больное самолюбие пострадало бы от отказа Энрике. Просто ваша покорная слуга несмотря на то что ей скоро стукнет тридцать, все еще верит в то, что существует настоящая Любовь.
        Большую часть своей сознательной жизни я старалась явно не выказывать своих романтических взглядов на этот счет. Мир жесток, а мне вовсе не хотелось прослыть сентиментальной дурочкой. Роль женщины-вамп, поверьте, куда проще, чем кажется. Это даже элементарно! Всего несколько тренировок перед зеркалом, чтобы отработать взгляд и манеру говорить, но главное - интеллект. Умная женщина - изначально трудная добыча, а это и есть основная черта вампирш. Она - не добыча, а охотник.
        И вот, соорудишь себе такую ширмочку, и со стороны все выглядит так, будто отсутствие в твоей жизни любимого мужчины со всеми этими сюси-пуси по телефону и покупкой для него свитерочков в своем вкусе - это твой личный выбор, а вовсе не издевка судьбы, которая ни в какую не хочет, чтобы ваши с дорожки с тем самым единственным пересеклись.
        Вначале ты просто в восторге от своего имиджа и сопутствующей ему зависти подруг, но со временем это превращается в тяжкое бремя. Завоевание новых мужских сердец перестает радовать, потому что чем больше ты меняешь временных поклонников, тем меньше веришь в существование своей второй половинки.
        Дорогие мои женщины, не завидуйте сердцеедкам! Они в сто раз несчастнее одиноких женщин, потому что, как правило, их все равно не устраивает то, что у них есть разнообразие, - царящие вокруг них персоны - есть не что иное, как декорации, на которых написано: Я НЕ ОДИНОКА! К тому же у них есть еще одна проблема - прогрессирующий с годами цинизм, от которого они мучаются каждый день, как от изжоги, понимая, что «поздно пить „Боржоми“…».
        Будьте наивными в душе! Пусть это грозит вам ошибками в жизни, а как же без них? Совершая ошибки, мы чувствуем, что живем и учимся у жизни. Помните, что мы очень любим рассказывать про свои ошибки другим людям, про них всегда интереснее слушать, чем про победы.
        Будьте наивными, это не страшно!
        Несмотря на то что я в своей жизни видела много (без преувеличения) мужиков и видела много (от них же) гадостей, все-таки обожаю всякие розовые сопли по поводу принцев на белом коне. Я всегда верила, что он появится в моей жизни…
        Фу-х, вот видите, я призналась. И стало легче, знаете ли.
        - Что с тобой? - Энрике дотронулся до моего плеча.
        - Обними меня… - Я прижалась к нему так, будто хотела срастись с ним. - Мне грустно, Рике. Я уезжаю послезавтра, и мне кажется, что мы больше не увидимся.
        - Какие глупости ты говоришь!
        Он засмеялся и чмокнул меня в затылок. Тепло. На месте его поцелуя я почувствовала мурашки.
        - Не смейся, у меня и правда какое-то плохое предчувствие… Ты разве не слышал о женской интуиции, она никогда не врет, - всхлипнула я.
        - О нет, нет, нет, только не плакать! И с какой стати ты расстраиваешься? Мы же вместе теперь. Навсегда.
        Какое глупое слово «НАВСЕГДА». Как будто скажешь его - и твоя жизнь автоматически продолжится в связи с намеченным планом. Когда я слышу это слово, мне хочется сложить пальцы крестиками на обоих руках и ногах - так, на всякий случай, чтобы не сглазить.
        - Нет, ты не понимаешь, Рике, мы из разных миров. Я не могу жить в твоем мире, а ты не можешь в моем…
        - Ну-ну, какие ты говоришь громкие и совершенно ненужные слова… - Энрике поднял мой подбородок. - Что еще за миры ты придумала, фантазерка? У нас один мир, и мы в нем встретились.
        - Но так не бывает! - Слезы хлынули из моих глаз. Я уткнулась в грудь Энрике.
        - Ну вот, развела сырость… Пожалуйста, не плачь, мы что-нибудь придумаем… - Он гладил меня по спине.
        Слова Энрике внушали надежду, но мне понравилось плакать у него на груди, и я продолжала тихонько скулить, пока не начала икать. Это было жутко смешно, и мы оба захохотали.
        Вечер тянулся медленно, как варенье, стекающее с ложки в вазочку. Здорово! Люблю, когда время становится твоим союзником и позволяет смаковать моменты счастья.
        Мы гуляли по берегу моря, купались, целовались, лежа на песке.
        Потом был потрясающий ужин в таверне, где работает поваром дядя Энрике. Туда же пришел его двоюродный брат, парнишка лет девятнадцати. С виду вылитый хиппи с африканскими косичками и пирсингом в брови, а внутри настоящий интеллектуал, свободно говорящий на английском и французском.
        Вообще, у меня сложилось впечатление, что половина жителей острова так или иначе имеют отношение к семье Энрике. К нашему столику периодически подходили люди по одному и целыми компания ми, - здоровались, целовали Энрике и меня, присаживались, говорили, смеялись и уходили прочь.
        Я сидела с бешеными от счастья глазами, чувствуя, что стала частичкой этой огромной семьи, и мне было очень тепло от этой мысли.
        Вспоминаю свои предыдущие дни рождения - просто кошмар! В этот день все спешили меня поздравить. Коллеги - девицы с неподъемными задами, с коробками конфет и пожеланиями поправиться, а то я, мол, стала слишком худой, болезненной и старше своих лет… Упс! Они извинялись, что не так выразились, и удалялись довольные собой.
        Звонили бывшие и вместо поздравлений почему-то рассказывали о своих успехах на работе, словно намекали: смотри от чего ты отказалась. Да на здоровье!
        Потом, дома на званом ужине в мою честь, подружки притаскивали сто раз передаренные ароматы. Те из них, кто не замужем, интересовались, кого из перспективных женихов мне удалось заарканить, а те, кто замужем, да еще и с детьми, намекали на то, что время бежит и надо поскорее обзавестись чадом, потому что яйцеклетка так стремительно стареет и чем дальше, тем сложнее забеременеть. Как мило! Обычно я уходила с кухни, которая служила курилкой, чтобы дать возможность тем и другим обсудить меня.
        В комнате меня ждали их мужья или бойфренды, и обязательно хотя бы один из них, с которым у меня раньше случилась интрижка, отпускал фривольную шутку насчет Федора, его лысины и связанной с ней сексуальной активностью. Завистники! Тут Федя даст им сто очков фору!
        Надо сказать, что сам Федор всегда избегал компании моих старых друзей. Его мало интересовало общество гламурных зубоскалов с их скабрезными шутками и распусканием перьев друг перед другом. Наверное, потому, что он давно добился того, чего хотел в жизни, и предпочитал более спокойный и престижный отдых в гольф-клубе. Ну вот, я уже им горжусь!
        На самом деле мне самой все они до смерти надоели, кроме Люськи, разумеется. Я давно переросла их.
        Федор мог бы стать идеальным мужем и отцом, он хотел этого, но никогда мне этого не навязывал. Я не знаю, что бы я ответила, если бы он завел об этом разговор. Понимаю теперь почему - он не мой принц.
        На улице уже стемнело, в таверне стало еще уютней. Я рассказывала Энрике и его кузену Мигелю о России и Москве. Они слушали, затаив дыхание, как рождественскую сказку. Я говорила обо всем: о суровом российском климате, допуская для остроты некоторые преувеличения, о борще, в котором ложка должна стоять, о Путине, о русской бане, о маме и нашей даче в Подмосковье.
        Дядя Энрике, полный мужчина с длинными бакенбардами и небольшой бородкой клинышком, снял фартук и присел к нам за стол. Мне понравилось, что он сделал это медленно, тихонько придвинув тяжелый стул, как ребенок, который хочет подслушать взрослый разговор. Только сейчас, когда он уперся плечом в плечо Энрике, я заметила, насколько они с дядей похожи. Забавно было увидеть Энрике таким, каким он будет через двадцать лет. И мне это нравилось, я поняла, что могла бы любить Энрике таким с не меньшим жаром, чем сейчас.
        Как мне нравится быть сентиментальной и глупой! Нравится, что люди слушают меня открыв рот, а я верю, что им интересно. Не хочу домой. Не хочу в Москву. Хочу остаться здесь, нарожать Энрике детей, располнеть и готовить ему суп из батата. Хочу носить длинные цветные платья, как местные женщины, и выучить патуа.
        - Реклама - это здорово! - одобрил Мигель. - А мне нравится 3-D дизайн, люблю делать прикольные мультяшки, модельки всякие. Ты, кстати, смотрела «Трансформеры»?
        Я кивнула.
        - Вещь, правда?
        - Эх ты, обалдуй! - Дядя Энрике отвесил сыну ласковый подзатыльник. - Мультяшки он любит! С твоими способностями учиться нужно, а у тебя всякой ерундой голова забита. Вот бери пример с Рике, у него серьезная профессия, а ты так и будешь пиццу развозить до конца жизни.
        - Ну да, ну да! - Я прыснула и покосилась на Энрике. - Пират - очень серьезная профессия.
        - Что вы! - усмехнулся дядя. - Да разве можно в наше время этим заработать на жизнь? Не то что в прежние времена, - мечтательно произнес он.
        - Знаешь, папа, не всем же быть юристами да экономистами, - оправдывался Мигель.
        Дядя махнул рукой и отправился на кухню.
        - Погоди, что ты хочешь сказать? - Во мне заговорило любопытство. - Энрике что…
        - Зачем сейчас об этом говорить? - оборвал Энрике.
        - Нет, мне интересно, - настаивала я.
        - Он у нас самый умный в семье, - ерничал Мигель.
        - Заткнись! - Энрике сложил руки на груди и выглядел обиженным, словно Мигель выдает какой-то важный секрет. А мальчишка сидел с важным видом и готовился с юношеской жестокостью выдать ценную информацию.
        - Не обращай внимания, Анита. Он не любит об этом говорить.
        - Почему? - удивилась я.
        - Просто наш Ромео хочет быть для тебя загадкой.
        - Поздно, ты уже начал говорить, продолжай… - Мне очень хотелось узнать, чем все-таки занимается Рике.
        - Ну хорошо, хорошо, - смилостивился маленький поганец. - Мой братишка - самый крутой юрист на этом острове. Крутой-прикрутой, как яйца носорога.
        Там-дарадам-дам-дам!
        Я должна радоваться, так почему у меня шок? Я посмотрела на Энрике. Он снисходительно посмеивался, и я поняла, что мальчишка меня дурачит, и почувствовала странное облегчение.
        - Ладно, черт с вами! - рассердилась я. - Хотите надо мной позабавиться? Валяйте, меня все равно некому защищать.
        - Как это некому? - У меня за спиной появился дядюшка Энрике с тарелкой в руках, от которой шел такой аромат, что у меня потекли слюнки. - Фламбе из тропических фруктов для нашей русской гостьи.
        Энрике и Мигель синхронно облизнулись.
        - А для вас, троглодиты, у меня ничего нет. Будете знать, как обижать такую красавицу.
        Я была тронута и даже поцеловала дядюшку. Он смутился и поспешил обратно на кухню, ссылаясь на обилие гостей.
        На часах была полночь, когда мы с Энрике, попрощавшись с половиной людей в таверне, которые за этот вечер стали нам лучшими друзьями, отправились в отель.
        - Спасибо за лучший день в моей жизни! Мне никто никогда не сделал бы более дорогого подарка… - Я прижалась к белой рубашке Энрике.
        - Тебя впереди ждет еще один подарок, - загадочно сказал он.
        - М-м-м, я, кажется, знаю, что это! - Я провела рукой вниз по его животу.
        - А это само собой! - Энрике вдруг обнял меня и увлек в тень огромного красного дерева.
        Он застыл на секунду. Аня увидела, как в темноте блеснули его глаза. Его рука скользнула ей под платье и нащупала бедра, живот, грудь.
        - Я хочу… прямо здесь, - прошептала она, немея от возбуждения.
        Энрике впился губами в ее губы, и Аня почувствовала как он одной рукой стянул с нее трусики. Он подхватил ее на руки, и ее спина уперлась в шершавую кору дерева.
        Ей казалось, что время тянется бесконечно долго до тех пор, пока она не почувствовала, что их тела стали одним целым. Наслаждение накрыло ее, и Аня на несколько секунд потеряла связь с реальностью.
        Потом спустя какое-то время они стояли, прислонившись друг к другу мокрыми лбами и тяжело дыша. На смену удовольствию пришла дикая слабость. Аня трясущимися ногами дошла до номера и открыла дверь. Когда она вошла в комнату и зажгла свет, то увидела, что Энрике по-прежнему стоит на пороге…
        - Ты не останешься? - удивилась я.
        - Нет, отдыхай, ты устала. Завтра увидимся.
        У меня не было желания сопротивляться. Я действительно жутко устала.
        - Хорошо, - кивнула я, глядя на Энрике слипающимися от сна глазами.
        - Я люблю тебя, моя русская царица, - сказал Энрике и поцеловал меня в нос.
        - И я тебя, мой пират.
        Я закрыла дверь, сделала несколько шагов к кровати, успев снять платье и швырнуть его на пол, и упала на кровать.
        Глава 15
        Утро встретило меня приятной негой во всех конечностях и легким зудом в натертой о дерево пояснице.
        Блаженство. Так можно было описать мое состояние. Я крутилась на кровати, зарываясь лицом в подушку, рисовала руками и ногами разводы на простыне, как в детстве на снегу, делала стойку на плечах и еще бог весть что.
        Последний раз такая возбуждающая ломота в теле посещала меня лет десять назад и была вызвана мечтами о близкой перспективе общения с одним красавчиком-первокурсником после дискотеки.
        С самого утра я вытворяла на кровати примерно те же фигуры, что и сейчас, не зная, как дотянуть до вечера. Надо сказать, что эта перспектива обернулась полным разочарованием, так же как, наверное, любое событие, которого ты не можешь дождаться.
        С тех пор я научилась себя контролировать и стараюсь не распаляться. Но случай с Энрике - особенный. Не хочу ничего контролировать, я знаю, что он меня не разочарует.
        Мне хотелось подольше поваляться в постели этим утром, игнорируя позывы в туалет и томящееся во мне желание вскочить поскорее с кровати и помчаться на яхту к Энрике. Это занятие было для меня вершиной мазохизма, но это был настоящий кайф.
        Когда я перестала получать от этого процесса удовольствие, то сползла с кровати и побрела в ванную наводить марафет.
        Я разглядывала в зеркале ритмично движущуюся у меня во рту зубную щетку и думала о том, что все-таки, наверно, стоило посетить местные достопримечательности вроде знаменитого необарочного собора Сент-Джонс или причала Редклифф-Квай.
        Мне же надо о чем-то рассказывать крысам из маркетингового отдела, которых я небезосновательно обвиняю в энергетическом вампиризме. Им вряд ли понравятся подробности моих любовно-эротических похождений с прекрасным карибским мачо. А их бабская зависть выльется мне потом в несколько незапланированных прыщиков на самом интересном месте. Хотя по большому счету меня сейчас это совершенно не волновало. Я была счастлива, как последняя идиотка.
        Я пыталась игнорировать тревожные вздрагивания интуиции. Нельзя слепо следовать не изученному наукой до конца органу чувств. Ведь она иногда ошибается? Главное, что я чувствовала себя богиней в маленьких белых шортах, из которых выглядывал мой заметно похудевший за эти дни животик, и белом корсете, так эффектно приподнимающем грудь.
        Я продолжала изображать из себя Афродиту, идя по улице в сторону причала, когда почти бежала по мощенному камнем краю пирса.
        От интенсивной ходьбы у меня заныл живот. Проклятые месячные заблудились где-то между пятнадцатым и двадцать третьим апреля, заставляя волей-неволей гадать: залетела я или нет? К тому же вопрос: от кого? От Федора - вероятно, перед отъездом мы весьма недурно провели вечер, и только один раз из трех он использовал презерватив. Ненадежная штука, такая же, как и сами мужчины.
        Раньше я по совету врача глотала противозачаточные таблетки в надежде совместить приятное с полезным. Полезным в данном случае была попытка избавиться от прыщиков, которые с юности отравляют мне жизнь. Если вам интересно, то это не помогает. Приятного тоже мало, иногда от них вовсе ничего не хочется, а есть желание на кого-нибудь наорать.
        Энрике был первым в моей жизни мужчиной от которого мне захотелось забеременеть. С первой встречи. Я думаю, что от такого отца для своих детей не отказалась бы ни одна женщина. С гормонами шутки плохи, бегите прочь от гинекологов, которые советуют вам подбирать контрацептивы методом проб и ошибок.
        На самом деле мне хотелось бы родить ребенка, но не сейчас. Беременность, как и месячные, была бы сейчас очень не кстати. Эта малоромантичная особенность женского организма могла бы мне сейчас все испортить. Но отекшие ноги и набухшая грудь обещали, что все-таки «красный день календаря» на подходе.
        Мысли о причудах тела продолжали занимать меня, когда мой взгляд остановился и не мог послать мозгу четкий отчет о том, что он видит. Мой мир рухнул за одну секунду. Среди стройных рядов яхт не было ни одной с надписью «Sirena». Я пробежала по ним глазами еще и еще раз, но ничего не изменилось - яхты не было.
        Я крутилась на пристани, как потерявшийся ребенок. Внезапно мое отчаяние сменилось надеждой. Я присела на скамейку в тени пальм и стала ждать.

«Сбежал!», - первое что мелькнуло у меня в голове.

«Может, ему надо было отлучиться по делам. Яхты ведь и созданы для того, чтобы на них плавать», - думала я, царапая глазами горизонт. Классический случай мужского оправдания, и, видимо, я оказалась достаточно умна, чтобы воспользоваться им.

«Просто он хочет сделать мне очередной сюрприз, а я, как всегда, не умею быть благодарной!» - почему-то последний аргумент показался мне особенно убедительным, и я на некоторое время перестала нервно трясти ногой. Однако в следующую минуту я посмотрела на себя со стороны - давно уже вышедшая из школьного возраста калоша пытается развлекаться мыслями о том, что она - Ассоль, ожидающая своего Грея…
        Господи, что с нами делает любовь! Мало нам инстинктов размножения и поиска пищи, так мы сознательно пытаемся усложнить себе жизнь.
        Моя нога опять затряслась, и беспокойство стало расти, как цунами. Прошло полчаса, а Энрике не появлялся. Тут я с ужасом для себя обнаружила, что мы вчера так и не условились о времени и месте встречи.
        - Вот идиотка! - Я постучала себя по лбу. - Наверняка Рике ждет меня в гостинице, а я тут прохлаждаюсь.
        Я вскочила с лавочки и поспешила обратно в отель.
        Я вошла за ограду, вбежала в холл и влетела на второй этаж. Волосы прилипли от пота к затылку, кожу щипало, точно от соленой воды. Я неслась, рассекая раздувшимися ноздрями воздух, как лошадь на бегах, пытаясь учуять знакомый запах Энрике. Сердце мое бешено колотилось, оттого что за каждым углом мне мерещился он. Я уперлась головой в дверь своего номера. Все. Тупик. Дальше бежать было некуда. Да и сил нет.
        По коридору прошла горничная, из соседнего номера вышел человек. У кого-то заиграл мобильный. Я не двигалась с места. Все события текли как бы мимо меня.
        Я вошла в номер и рухнула на кровать. Что происходит? Сомнения сочились по капле, усиливая тахикардию. Что случилось? Я не могу признаться себе или не хочу… В чем? Стрелки на часах ползут к двойке. Половина третьего. Я лежу и не могу двинуться с места. Любые шаги на лестнице вызывают у меня дрожь ожидания.
        Потом я еще с полчаса бродила по номеру, как тигрица в клетке, машинально перекладывая с места на место вещи, которые попадались под руку. Одной из таких вещей оказался портрет Энрике: тело цвета молочного шоколада на белых простынях. Это заставило меня остановиться.
        Я села и тупо уставилась на него. Какой же он красивый!
        Через десять минут мне показалось, что ресницы на портрете дрожат, а на губах играет улыбка. Я и в самом деле ждала, что он повернет ко мне голову. Засосало под ложечкой. Жутко хочется есть, но как уйти, вдруг Рике придет…
        Я всегда хочу есть, когда нервничаю, хотя я сейчас не нервничаю, я просто жду. Не люблю ждать, хотя, кажется, я уже об этом говорила. А надо бы научиться. Но не сейчас, я ведь знаю, что через пять минут он будет здесь.
        Проходит пять минут.
        Три часа. Что происходит? Я села и потерла глаза. Нет, мне вовсе не хочется плакать, просто чертова тушь осыпалась с ресниц и попала в глаза.
        Мне стало холодно и показалось, что я съежилась в маленький комочек. Что за детский сад? У парня тоже могут быть неотложные дела, а я веду себя как маленькая…
        А вдруг это конец? Вдруг это был обычный курортный роман? Не может быть. Мне рассказывали подружки, как складываются обычные романы, точнее, как они заканчиваются. Любовники скупо прощаются, почти как друзья, без лишних сантиментов, и обмениваются телефонами, одна цифра в которых намеренно искажается, чтобы невозможно было дозвониться.
        Все-таки надо принять душ и пойти поесть, так время пройдет быстрее. Ненавижу ждать!
        Я встала под прохладные струи душа и подняла лицо.
        - Что, дурочка, обманули тебя? - пронеслось у меня в голове. - Поматросили да бросили?
        Я швырнула мыло, села на пол и заплакала. Меня вдруг охватил такой ужас, что и не передать. Но разве могло быть по-другому? Этот вопрос - плохое утешение в моей ситуации.

«Слава богу, что так получилось, - продолжал твердить внутренний голос. - Из этого все равно ничего бы не вышло».
        Меня не бросили, я его потеряла. Наверное, что-то сделала не так.
        Я внезапно встала на одну ступеньку с теми дурами, над которыми всю жизнь смеялась. Я смотрела на обманутых баб и думала: «Да как же можно быть такими глупыми? Вот я никогда не окажусь на вашем месте!» К тому же кто может меня бросить? МЕНЯ?! Это именно я всех бросаю.
        Самое противное, что в таких случаях первым всплывает вопрос «почему?» и ты не находишь на него ответа.
        Не помню, когда я в последний раз так плакала. Всего за несколько дней какой-то мальчишка стал для меня всем, а я, похоже, превратилась в ничто. Я сидела на мокром полу, наматывая сопли на кулак, пока одна светлая мысль не вывела меня из состояния наемной плакальщицы.
        - Пляж! Я там не была… - Сердце бешено заколотилось. - Если даже там нет Энрике, то я найду этого павиана в цветастых трусах.
        Я выскочила из ванной и стала быстро одеваться. Жалкое зрелище! Жаль, что меня не видят коллеги, вдоволь посмеялись бы.
        Через минуту я семенила по мощенной камнем дорожке, отмахиваясь по дороге от ветвей цветущих олеандров. Я щурила свои близорукие глазки, направляясь прямо к пункту проката снаряжения, и пыталась разглядеть цветные пятна, похожие на людей. Возле нее никого не было, но надежда осталась, что внутри есть хотя бы Тони. Как только я приблизилась к двери с нарисованными девушками в бикини, как она открылась и оттуда вышли двое полицейских, а за ними перепуганный Тони.
        Я поймала его взгляд, излучавший первобытный страх, и отступила назад. Все мое тело будто покрылось ледяной коркой, и я попятилась к палатке с сувенирами, стоящей рядом. Полицейские озабоченно смотрели по сторонам, сканируя толпу отдыхающих. Они переговаривались по рации, но я толком ничего не могла понять.

«Патуа, мать их всех…» - думала я.
        Продавец сувениров, испекшийся на солнце до состояния вареной сгущенки, стал предлагать мне какие-то индейские амулеты и шляпки, а я пыталась разобрать, что лопочут усатые стражи порядка.
        Один из них подступил к Тони и стал что-то говорить, постукивая дубинкой себе по ладони.
        Я только слышала: Энрике Мурано… три часа… контрабанда…
        Что за бред!
        Продавец опять запел мне свою песню, нанизывая на руку фенечки.
        - Ч-ччч! - Я была готова убить глупого островитянина.
        Торговец правильно меня понял, потому что сразу сел на плетеный стул и умолк.
        Но полицейские уже прекратили запугивать вспотевшего Тони и ушли. Я подлетела к нему.
        - Где Энрике? - выпалила я.
        - О, Святая Дева! Да что вы все на меня набросились? Не знаю я, где Рике, не знаю! - замахал руками Тони. - Оставьте меня в покое!
        - Что хотели полицейские?
        - Энрике хотели за жопу взять, вот что хотели!
        - За что?
        Тони открыл бутылку с водой и вылил себе на голову. Видимо, ему стало легче, потому что он посмотрел на меня и очень спокойно сказал:
        - Они обвиняют его в контрабанде и торговле наркотиками. Говорят, что у кубинских властей к нему аналогичные претензии.
        - Как?! - Я присела рядом с Тони.
        - Вот так, я и сам не знал. Уж кто-кто, а Рике дружит с законом. Говорят, что кто-то из местных мафиози показал на него.
        Я онемела.
        - Правда, один раз он угощал меня травкой, - задумчиво сказал Тони. - Знатная была дурь.
        - Господи, о чем ты говоришь?
        - Да так, ни о чем.
        Тони махнул рукой, запер дверь проката на ключ и повесил табличку «Cloused».
        - Все, с меня хватит, я ухожу.
        Я растерянно смотрела вслед удаляющемуся Тони, чувствуя себя круглой сиротой. Если еще вчера вечером я могла поклясться, что дружу с половиной острова, то сейчас мне казалось, что все здесь относятся ко мне враждебно.
        Я уже перестала что-либо понимать. Вся эта ситуация походила или на дурной сон, или на пошлый розыгрыш, только никак не на правду.
        Мне ничего не оставалось, как пойти в отель.
        По дороге я шла и складывала в голове нелепую мозаику из событий минувших дней. Получался настоящий бред: секс, любовь, пираты, ядовитые морские ежи, контрабандисты… Наверное, неплохой материал для книги, но мне сейчас совсем не хотелось думать о любовном романе. Нет, все произошедшее со мной слишком тяжело для изнеженного жителя мегаполиса. Все эти мексиканские страсти хороши на экране, а в жизни трудно справиться с крутыми поворотами событий.
        Глава 16
        Я машинально поглощала еду и так же машинально ее пережевывала.
        Я никогда не пробовала наркотики и не знаю, как чувствует себя человек во время ломки, но сравнивать мою ситуацию с похмельем я бы не стала - сравнение слишком слабое.
        Заметила, что, когда у людей не получается что-то в настоящем, они апеллируют к недавнему прошлому, а именно к тому моменту от которого начался отчет кризисной ситуации. Я проделала то же самое. Этот процесс напомнил мне уборку на рабочем столе, когда ты разворачиваешь каждый чек, открываешь каждую папку, мнешь и рвешь ненужные бумаги, а в конце процедуры понимаешь, что за всем этим мусором у тебя лежит масса полезных и нужных вещей, о которых ты давно забыл. Ты видишь, что все не так уж плохо, если взять и просто навести порядок.
        Буквально за час я перестроилась на московскую волну и уже думала о том, что жутко скучаю по своему столу в офисе с серым ковролином и высокому шкафу со стеклянными дверцами, забитому всяким хламом, по прохладной апрельской погоде, по жареной картошке и хлорированной воде из-под крана. И еще чуть-чуть по Федору. Ведь кто-то должен пожалеть покинутую любовником гулящую женщину с разбитым сердцем.
        В принципе я была рада, что со мной это все случилось, будет что вспомнить в старости, что приврать и приукрасить, чем похвастаться перед Люськой. Подруга наверняка оценит мой карибский опыт. Мы сядем с ней в уютном кафе и станем смаковать детали моего романа. Я скажу, что сама решила расстаться с мачо, потому что «нельзя быть на свете красивой такой». Люська непременно захочет поехать со мной на следующий год, и мы непременно отлично отдохнем и подцепим новых мачо. Только тогда я уже буду подготовлена к шквалу обаяния с их стороны, и мое сердце будет надежно защищено горьким опытом.
        Я же говорила, что нужно совершать ошибки! Я не отказываюсь от своих слов. Будет, будет, что вспомнить… Хотя жаль, что лет через двадцать-тридцать память утра тит свою остроту и мне уже будет казаться, что все это было не со мной. Хорошо, что у меня остались фотографии и его портрет.
        Логика, не свойственная мне, подсказывала, что на самом деле правильно, что у нас ничего не вышло. К чему связывать свою жизнь с человеком, о котором ты только-то и знаешь, что он пират, или юрист, или контрабандист! Вот видите, я ничего о нем не знаю. Смешно. Пора вернуться с небес на землю. Но… не получается!
        - Ах, Энрике! Мерзавец! - улыбнулась я. - Но все-таки самый милый карибский пират! Он ведь мне не соврал, он и правда пират.
        На самом деле, как было бы скучно, если бы он был юристом или нотариусом. Кому нужен дурацкий диплом, а пират - это звучит гордо…
        Я включила ноутбук и открыла папку с его фотографиями. Мне больно, но я не жалею ни о чем. Теперь можно спокойно покрываться коркой цинизма, зная, что пережила в жизни такое, о чем другие могут только мечтать.
        Для меня не важно, что он преступник, главное, он меня не бросил и не обманул. Он исчез, спасая свою свободу и жизнь, а не пошел зажигать с новой туристкой.
        Я не заметила, как подкрался вечер и стало темнеть.

«Нужно собирать вещи», - подумала я. Завтра будет не так много времени, чтобы посмотреть достопримечательности в Сент-Джонсе. Постараюсь так набегаться по городу, чтобы уснуть в самолете мертвым сном. И больше никаких разговоров с симпатичными старушками!
        Остаток вечера я потратила на превращение в аккуратные квадраты своих многочисленных вещей и сортировку по цвету и размеру разных флакончиков в загаженной дорожной косметичке.
        Словно это могло навести порядок у меня в душе!
        Я была спокойна, но дико несчастна. Впереди меня ждала долгая, уютно обставленная жизнь с Великолепным Федором или ему подобным. Жизнь, которой могли бы позавидовать тысячи одиноких женщин, а я грызла ногти от того, что не стою сейчас в тихой гавани на яхте рядом с любимым пиратом и не пересчитываю совместно награбленное добро.
        Могла ли я еще неделю назад предположить, что мне так отчаянно понравится нестабильность в жизни, что так остро я захочу приключений и риска?
        В углу возле двери я заметила пляжную сумку.
        - Вот хорошо, а могла бы забыть… - Я вытряхнула на кровать вещи из сумки и чуть не заплакала. Там была та самая футболка, что я сперла на яхте Энрике. И дернул же меня черт тогда!
        Я поднесла ее к лицу. Она пахла им. Что может быть лучше запаха любимого мужчины? НИЧЕГО.
        Я взяла футболку и отправилась на балкон. Там я легла в гамак, прижала ее к щеке, как дети прижимают плюшевого медвежонка… Так я и покачивалась в гамаке, наблюдая, как последние лучи солнца скрываются за горизонтом вместе с моими мечтами, и не заметила, как задремала.
        Сон - это реакция организма на усталость или болезнь. Когда я болею, мне достаточно поспать денек без всяких лекарств, и я как новенькая. Это своего рода медитация.
        Меня разбудил стук в дверь.
        Вечером я попросила портье, чтобы меня пораньше разбудили, но, открыв слипшийся глаз, я увидела, что на дворе ночь и никаким утром еще и не пахнет. Я, матерясь, проковыляла к двери, оценив в зеркале распухший от слез фэйс, и злобным голосом проревела:
        - Кто?
        За дверью молчали.
        - Что за шутки? Кто это? - повторила я, но ответа не услышала.
        Я вспомнила детские страшилки про то, что никогда нельзя открывать дверь на неизвестный стук, иначе когда ты ее откроешь и не увидишь никого на пороге, то это значит, что в твой дом в эту секунду ворвалась нечистая сила.
        Глазка на двери не было, и я решила последовать древней мудрости и от греха подальше отойти от двери. Я по-детски на цыпочках стала продвигаться из холла в комнату, но громкий стук заставил меня остановиться. Сердце бешено заколотилось.
        Я разозлилась на глупые шутки и распахнула дверь.
        Наверное, мне было бы легче, если бы на пороге никого не оказалось… Я готова была с распростертыми объятьями встретить нечистую силу, но не Энрике.
        Внезапно я почувствовала резкую боль в груди, мне показалось, что еще секунда, и мое сердце разорвется на тысячи маленьких кусочков.
        Он стоял, опершись локтем о дверь, и молчал. Он был так красив, что мои чувства к нему мог заменить только шквал гнева, который меня и накрыл.
        - Зачем ты пришел? - почти шепотом спросила я.
        Он не ответил.
        - Ты пришел поглумиться напоследок, чтобы мне было легче тебя возненавидеть? Как ты добр! Как великодушен! Как милосерден! Спасибо хотя бы за то, что не удалился по-английски.
        Энрике перешагнул порог.
        - Не входи! - завизжала я. - Я не хочу!
        - Анита, не кричи, людей разбудишь. - Он закрыл за собой дверь.
        - Уходи сейчас же!
        Энрике взял меня за плечи. Я ударила его по рукам. Тогда он схватил меня на руки, отнес в комнату и усадил на кровать.
        - Что?! Что ты себе позволяешь? Сволочь, мерзавец, обманщик!!! - по-русски заорала я. - Ты подлая тварь! Слез с пальмы, научился зубы чистить и задницу подтирать, так теперь думаешь, что можешь издеваться над женщиной?!
        - Ты очень красиво ругаешься по-русски, я тоже хочу научиться.
        Его слова меня обескуражили, обезоружили и обессилили. Я и так выдохлась после вчерашних переживаний. Я встала с кровати и стала ходить взад-вперед по комнате.
        - Зачем ты появился в моей жизни? Тебе мало было скучающих на пляже телок? Нужно было именно мне пудрить мозги? - сдавленным голосом спросила я, мне все труднее было злиться. - Ты можешь иметь любую, так иди, имей! - Я толкнула его, но он не двигался. - Иди!!!
        Энрике молчал и только смотрел на меня.
        - Я люблю тебя, - тихо сказал он.
        - О, боже! - Я шлепнулась на кровать. - Рике, прошу не надо.
        - Почему ты мне не веришь? Ведь я ни разу тебе не соврал.
        - Ну конечно же! Я поверила в сказки о потомке прославленных пиратов, а ты оказался контрабандистом и торговцем наркотиками. А так все отлично! - Я потерла виски, голову будто сдавило тисками. - Я как дура сегодня пряталась от полицейских, чтобы услышать, чем же мой милый зарабатывает себе на жизнь. Что и говорить, ты меня удивил!
        - Это неправда.
        - Что неправда, Рике? - Я поняла, что кричу, и сбавила тон. - Ты нигде не работаешь, а живешь как король, ни в чем себе не отказывая. У тебя отличные шмотки, хорошая яхта. Это что, все куплено на пособие по безработице? Может, и правда стоит сюда перебраться и валять целыми днями дурака!
        - Я не валяю дурака, - обиделся Энрике.
        - Ну конечно! Продавать детям наркотики - такое тяжелое занятие! Малыш, хочешь конфетку? Тебе последнюю разработку химической промышленности или натурпродукта отсыпать? - ерничала я. - Интересно, у тебя пятидневка или семидневная рабочая неделя?
        Энрике ринулся ко мне как ягуар, мне даже показалось, что он хочет меня ударить.
        - Я не продаю детям наркотики и не занимаюсь контрабандой. Ты хочешь узнать правду? - Он взял в руки мое лицо. - Я скажу тебе.
        Я вся напряглась, но вовсе не была уверена, что хочу слышать правду.
        - Помнишь, мой брат сказал, что я - юрист?
        Я кивнула.
        - Это правда. Я учился в Штатах, и у меня самый настоящий диплом. Прости, что не захватил его с собой, - не знал, что тут проводится собеседование, - съязвил он. - Так вот, я владею сетью юридических контор здесь, на Барбуде и на Виргинских островах.
        Я сидела открыв рот и боялась пошевелиться, чтобы не спугнуть очаровавший меня глюк.
        - Я получаю неплохой доход и могу достаточно вольно располагать своим временем. Но образ жизни, который ты увидела, далеко не тот, что я веду обычно, просто ради тебя я на все забил…
        - Почему ты мне не сказал? - спросила я пересохшими губами.
        - Я не хотел быть для тебя одной из офисных крыс, которых ты и так видела немало. К тому же насчет потомка пиратов я не лгал.
        - Ну да, ты честный контрабандист или благородный торговец краденным - вот современный лик пирата Карибского моря, - продекламировала я, рисуя в воздухе заголовок газеты.
        Энрике вздохнул и взял мою руку:
        - Пойми же, я ничем не торгую. Все очень просто, у меня ведь тоже есть конкуренты, их довольно много, и каждый как может строит козни. То, что ты узнала, это просто утка, и я сейчас веду активную охоту на ее хозяина. - Энрике вздохнул: - Это все, что я могу сказать, Анита. Если ты мне и сейчас не веришь, то…
        На меня шквалом обрушились чувства, которые я с такими усилиями бальзамировала вчера вечером. В эту секунду, глядя в глаза Энрике, я простила ему все свои страдания и готова была на коленях умолять, чтобы он причинил мне новые. Это так сладко!
        Но я собрала остатки уползающей злобы.
        - Почему же ты бросил меня здесь одну? Половина острова - твои родственники, а ты даже не потрудился передать мне записку!
        - Я не хотел подставлять тебя, полиция придралась бы и к тебе. Заварилась бы такая каша…
        - Она уже заварилась, поверь мне.
        - Прости, я просто немного задержался. Искал это… - Энрике полез в нагрудный карман рубашки.
        - Не надо мне больше твоих орхидей! Это не оправдание! - завопила я.
        - Нет, я искал это… - Он достал из кармана кольцо.
        Это было старинное кольцо с крупным камнем и гравировкой «Sempre uniti».[Вместе навсегда.] Я не буду описывать его, его надо видеть.
        - Это… - Я потянулась к кольцу.

«Может, кольцо краденое или подделка?
        Откуда я знаю, что оно со дна морского, а не с пальца трупа?» - сопротивлялся смирившийся с душевным обломом мозг, но я в ту же секунду отключила эту опцию.
        - Да, это оно, я его достал. Для тебя.
        - Значит, ты все это время был там? - тихо спросила я, потому что слезы сдавили мне горло.
        - Да, - шепотом сказал Энрике и поцеловал меня в лоб.
        - Что же мы будем теперь делать? - Я растерянно смотрела ему в глаза.
        - Думаю, мы что-нибудь придумаем. Ты забыла, ведь я пират!
        Благодарности
        Хочу выразить искреннюю благодарность своему любимому издательству «РИПОЛ классик» за то, что разглядели во мне то, чего я сама в себе не замечала. Хочу поблагодарить моих родителей: маму - Валентину Николаевну и папу - Владимира Фёдоровича за беззаветную любовь и восхищение тем, что я когда-либо делала.
        Благодарю всех своих друзей и знакомых. Встретив их на жизненном пути, я поняла, что я - неплохой человек.
        Благодарю Бога за удачу и за то, что он послал мне самого близкого человечка, преданную поклонницу и главную музу - мою дочку Малену. Если бы не её вера, я никогда не стала бы писательницей.
        Эту книгу я посвящаю ей.
        Я всех вас очень люблю,

    Настя…
        notes
        Примечания

1
        Дамы и господа, объявляется посадка на само лет, следующий рейсом Франкфурт - Мо сква.

2
        Дамы и господа! Объявляется посадка на самолет, следующий рейсом Франкфурт - Сент-Джонс.

3
        Вы в порядке?

4
        Коктейль на основе рома.

5
        Не беспокойте меня, пожалуйста, я сплю.

6
        Известная галерея искусств на карибском острове Ангилла.

7
        Вместе навсегда.