Чужой. Сердитый. Горячий Линетт Тиган
        Строптивая журналистка #2
        Господин Гордеев силой вырвал меня из-под защиты брата, оставив в его теле пулю. Мы пересекли море, и оказались в чужой стране. Я стала для него женой, любовницей и шлюхой в одном лице, к которой он приставил бдительных надзирателей. Теперь я обязана его любить против своей воли…
        …Но, кажется, я нашла выход, когда увидела того, кто пришел меня спасти… Правда, у моего единственного шанса на побег весьма вспыльчивый характер, он оказался сердитым по непонятной мне причине и ведет себя, как настоящий засранец… Как горячий засранец, будь он проклят!
        Пролог
        Турция. Анталья. 7 января.
        Нежный бриз развевает мои волосы, пока я всматриваюсь в бесконечную даль. Средиземное море шумно бьется о скалы. Мягкий гул волн успокаивает тревожное сердце. С закатом стает жутко холодно, и моя кожа усеивается мурашками, несмотря на то, что я одета в длинный теплый кардиган.
        В этот вечер я ощущаю себя крайне отвратительно. Сегодня день рождения моего брата. Я не прекращаю вспоминать с самого утра, как мы вместе проводили седьмое января в кругу семьи или на шумных вечеринках.
        Я скучаю за ним.
        Не испытываю и доли смущения, когда мою спину пронизывают взглядом надзиратели, пока наливаю в свой бокал вино. Медленно пью белое полусладкое, уже не ощущая ни печали, ни алкоголя. Голова начинает кружиться, но я устойчиво продолжаю стоять на просторной террасе в туфлях на тоненькой шпильке и в легком белом платье, которое развивается от морского ветерка, укутываясь в вязаный кардиган…
        Сейчас я уже спокойна, когда выплакала горькие слезы днём и допила почти всю бутылку вина. Отрадой стал алкоголь, который частично сдерживает мои терзания и саморазрушение.
        Кажется, я привыкла к Господину Гордееву, которого теперь обязана любить. Но как бы я ни старалась бороться с прошлым, для него нет места в моём настоящем.
        Раньше Гордеев держал охрану и телохранителей, а теперь он нанял настоящих надзирателей, которые не дают свободно перевести дух, следуя за мной по пятам из комнаты в комнату.
        Один из них подошёл ко мне, и когда я обернулась, то уже ощутила на своих плечах теплый мягкий плед и сдержанно кивнула. Мужчины не говорили со мной, только изредка и по делу. Только уголок губ, который едва-едва приподнимался, даёт мне понять, что один из них похож на человека с чувствами и эмоциями.
        Из десятка, если не больше, надзирателей, мне был по душе только этот мужчина. Он заботится именно обо мне, а не чтобы угодить Максиму. Он появился здесь недавно, около двух месяцев назад, и хоть я всегда сержусь на отчужденность надзирателей, именно от этого, седовласого мужчины, я чувствую сострадание во взгляде и осторожную заботу.
        Первые недели после добровольного похищения я отказывалась с кем-либо разговаривать, мне было плохо. Максим поступил очень хитро. Он приставил молчаливых надзирателей, и не давал доступ к интернету или телевидению. У меня не было возможности подобраться к библиотеке и домашним делам, а сам Гордеев меня нарочно избегал.
        Тогда я поняла, что неособенная и обязана принимать его требования и желания, как должное. Сдалась быстро, чтобы не сойти с ума в такой угнетающей обстановке на успокоительных. Господин Гордеев принял моё рвение говорить и наладить отношения своеобразно - разложил меня горизонтально на первом попавшемся диване.
        Я усмехнулась, припоминая, как быстро стала его послушной малышкой.
        Недавно мне удалось разговорить одного из мужчин-надзирателей. Это было нелегко, но тайна продержалась всего три дня. После того как Максим прознал об этой небольшой связи, надзирателя я больше не видела. Видимо, Господин не хотел наступать на одни и те же грабли, как с Игнатом.
        Когда я допиваю вино, слышу шаги и легкий стук каблуков мужских ботинок. Его энергетика буквально окутывает меня и подавляет, приструнив даже мой язвительный язык. Изумительно то, как всего за несколько месяцев может измениться характер и приоритеты человека, под давлением влиятельного мужчины.
        - Свободны, - его голос тихий, холодный.
        Максим подходит ко мне. Я выливаю последние капли вина в бокал, и повернувшись, протягиваю его мужчине. Он с нежной улыбкой принимает напиток, но сначала целует мои губы, прорываясь в мой рот горячим языком.
        - Говорят, моя жена ведет себя примерно, - шепчет мужчина, а я чувствую, как кольцо обжигает мой безымянный палец. Он прикасается к моим уложенным волосам и откидывает их на спину. Максим медленно проводит пальцем по шее, пока я смотрю в его сверкающие глаза с последними яркими вспышками заката. - Мне нравится, когда ты такая послушная, - Максим пробует вино.
        Я остаюсь ему примерной женой, любовницей и потехой в одном лице. Но он знает, что я веду себя притворно, и даже иногда провоцирует меня намеренно.
        На его хитрость я попалась дважды, и получила сполна. Больше не храбрилась и не сопротивлялась, теперь я усвоила этот урок. Здесь меня никто не мог защитить, кроме меня самой.
        Последние три недели прошли тихо и без инцидентов, но ранее Максим пытался вывести меня на громкий конфликт. Я, в свою очередь, сдерживала свои эмоции, училась контролировать себя и свои чувства, добиваясь такой же хладнокровности, которой безупречно владеет мужчина. Но получалось это не всегда, и когда я срывалась, должна была готовиться ко всему самому худшему.
        С ним всегда всё на грани.
        …И когда он брал меня жестко или поднимал ремень, доказывая мою неправоту, уже после, я ставала его любимой женой, за которой он ухаживал, баловал и обожал, мягко целуя каждый участочек моей кожи. Мне стыдно признать, что секс с ним был таким же горячим и обжигающим, и частично помогал мне оставаться на плаву. Гордеев давал возможность забываться, когда оргазм накрывает меня с головой.
        Ненавижу его за то, что он ломает меня под себя.
        Похоже, я смотрела на него слишком долго, не заметив того, как опустел его бокал с вином. Он внимательно меня рассматривает. Я готовилась целый вечер, чтобы быть идеальной для этого мужчины.
        - Ты не любишь мою строптивость, - отвечаю нейтрально. - Я стараюсь быть хорошей женой.
        Господин Гордеев лениво ухмыляется.
        - Строптивость горит в тебе. И я слышу её здесь, - он указывает мне на рот, - и здесь, - касается немного выше солнечного сплетения, на сердце, - поэтому ты приносишь мне удовольствие. Выживаешь в моих условиях и научилась быть великолепной женой, - Максим лукаво улыбается. - Я окрылен этим чувством, но будь аккуратней со своей ролью примерной жены. Не перестарайся, малышка.
        Максим поворачивает меня к морю, где уже зашло солнце, а небо стало тускнеть. Он обнимает меня, положив подбородок на плечо, создавая какую-то интимную обстановку, которая мне совсем не понравилась.
        - Теперь ты счастлив, Максим? - тихо спрашиваю я, и чувствую, как он крепче прижимает меня к своей крепкой груди.
        - Теперь ты моё счастье, Ярослава, - отвечает он, не задумываясь. - Пойдем, я обещал тебе вечеринку и отдых. Неделя вышла напряженной, - он стаскивает с моих плеч плед и его глаза выражают восторг. - Потрясающе, Ярослава. Ты выглядишь, как маленький непорочный ангелочек.
        Его возбуждает видеть меня в таких образах, несмотря на то, что он творит за закрытой дверью спальни.
        Только какой бы я ни стала умелой в постели и знающей мужской член со всех сторон, он не мог увидеть во мне покорную шлюху с продажным отверстием. Я тоже себя не чувствовала шлюхой, ведь знаю, что я ею не являюсь, по крайней мере, по собственной воле.
        ***
        Гордеев позволил расслабиться в баре, который находится на нижнем уровне одного из самых масштабных борделей.
        Его бизнес здесь процветает, и, кажется, даже лучше, чем в Москве. В Турции никто не стыдится подобных заведений, а хозяев восхваляют и боготворят осчастливленные клиенты и хорошо зарабатывающий персонал.
        Меня часто называют хозяйкой или Госпожой, когда я одна, а когда на горизонте появлялся Гордеев, от меня держались как можно дальше, лишний раз не поднимая взгляд.
        Я была несколько раз наверху, где расположены дорогие номера, ложа и его кабинет. Максим приводил меня сюда для секса на смятой постели после клиентов, и для меня это был один из ударов под дых.
        В тот момент он меня нещадно наказывал, когда я впала в депрессию, считая себя грязной шлюхой, несколько раз подряд выкрикивая ему в лицо подобные слова. Господин Гордеев посчитал это унижением собственного достоинства, когда я испытывала эмоциональные истерики. Гордеев своеобразно показал различие между его женой и грязной шлюхой, вытрахивая из меня извинения с набитым ртом бумажных купюр в той ужасно пахнущей комнате.
        Никогда не думала, что к такому отношению можно привыкнуть… Но я научилась не сопротивляться, по крайней мере, физически. Я держу язык за зубами, а когда надо, то открываю рот. Но внутри себя я чувствую горечь, которая каждый раз начинает давить на грудь, и от этого невозможно избавиться.
        Временами я порываюсь придумать план побега, но даже мысленно это невозможно.
        Рядом со мной охрана от двух человек, которая стала моей собственной тенью. На улице сопровождение от пяти телохранителей. Дом, этот сногсшибательный коттедж, находится над обрывом, а другая сторона ограждена плоским и высоким забором. У меня нет ни единой возможности связаться с внешним миром. Мне никто не намерен помогать в этом доме. Даже если я чудом выберусь за пределы ограждения с кучей препятствий, я окажусь на улице без денег в ночной рубашке и с незнакомым иностранным языком. На следующий день Гордеев найдет меня в одном из своих борделей и тогда его гневу не будет ни конца, ни края.
        Максим взялся за мой контроль капитально, и эта удавка до сих пор не ослабла. Выбор гардероба, развлечения, книги, еда, и даже нижнее белье - выбирал исключительно Господин Гордеев, объясняя мне, кто в нашей супружеской паре главный. К тому же в доме не было замков ни на одной двери, кроме его кабинета и нашей спальни.
        Я оказалась под самым жёстким контролем, который бы не переплюнул даже мой отец.
        Поэтому я терпеливо выжидала, когда мне выпадет тот один-единственный шанс, когда я смогу сделать шаг влево или шаг вправо, и, может быть, придумаю, как сбежать. Но пока что меня душили в узком пространстве Гордеев и надзиратели, заставляя чувствовать себя настоящим зверьком в клетке.
        Когда Гордеев возвращается к бару после разговора с некоторыми людьми на закрытой вечеринке, то выглядит более, чем раздраженным. Рядом со мной встает со стула мужчина-надзиратель, имя которого я до сих пор не знаю, и отходит немного в сторону. На его место садится Гордеев, сурово сдвинув брови.
        Заказывает двойной виски. Молча выпивает алкоголь до последней капельки и громко ставит стакан на стойку, едва его не разбив.
        - Пойдем наверх, - он явно не в духе.
        Резко встает и поддает мне ладонь, помогая слезть с высокого стула. Он ведет меня к лестнице, когда я уже понимаю всю его задумку, настраиваясь на предстоящую ночь. Мы направились по известному пути, но не в номер как я предположила ранее, а в его кабинет, чему успеваю удивиться.
        Он закрывает дверь на три поворота ключа, не забыв припрятать его в кармане брюк. Мне сложно наблюдать каждый раз, как он прячет от меня надежду на побег слишком предусмотрительно. После всех моих неудачных попыток сбежать, Максим продумывает всё до мельчайших деталей.
        - Я хочу, чтобы ты накричала на меня, - слишком неожиданно заявляет Гордеев, встав спереди стола, опираясь на него поясницей.
        Я моргнула несколько раз, пытаясь не показать своего потрясения от подобного требования. А ведь он требовал.
        - За что? - поинтересовалась я, осматриваясь.
        - С каких пор тебе нечего мне возразить или в чем-то упрекнуть, Ярослава? Давай, малышка. Я знаю, что ты не любишь рыбу, которая была на завтрак. Я знаю, что ты ненавидишь неустойчивые шпильки, которые носишь по моему требованию. Ты ведь знаешь, кто носил это платье до тебя? Шлюха, которая обслуживает по десять мужчин за ночь. Начинай, я хочу всё это выслушать, - его тон грубый и холодный.
        Господин Гордеев вызывающе за мной наблюдает, выжидая непонятной для меня реакции, сложив руки на груди. Я мнусь, прикрыв глаза. Сложно было не заметить его явные провокации, но у меня выработался иммунитет.
        - Но, Максим, я не хочу на тебя кричать, - когда он сделал несколько резких шагов ко мне, я затравленно отступила к двери, не представляя, чего можно от него сейчас ожидать. - Я… Привыкла.
        - Не притворствуй. Я хочу услышать твое недовольство, сейчас же! - закричал он так неожиданно и громко, что мои плечи дрогнули, а я испугано расширила глаза.
        В ответ на моё молчание он стал хищно приближаться.
        - Не могу, пожалуйста, - надсадно прошептала я, чувствуя себя загнанной в угол. Мне совсем не нравится его требование, - Максим! - задохнулась я, когда он встал крайне близко ко мне.
        - Делай, что я говорю! - он схватил мои плечи, дергая их.
        - Мне не за что на тебя кричать, - не рискуя повышать голос, проговорила я.
        Не до конца понимаю его мотива. Это может быть новая провокация или Максиму действительно необходимо выслушать моё недовольство. Но я не идиотка, и совсем не хочу отлеживаться с треснутой губой, расчесанной щекой, изнемогая от ссадин на заднице, наблюдая, как дорогой муж проявляет больную заботу и носит завтраки с цветами в нашу постель.
        - Как это не за что? - теперь удивился и он сам, недовольно поджимая губы.
        - Ты не был со мной грубым, заботился и позволил развлечься… Я не стану на тебя кричать, Максим, - мой спокойный тон убаюкивает его ярость, лишает необоснованной злобы и расслабляет морщинки на лице.
        Господин Гордеев замолчал, почти заворожено разглядывая меня.
        Я делаю один маленький шаг и оказываюсь рядом с Гордеевым, который недоуменно всматривается в мои глаза. В них больше истинной правды о моих чувствах, чем я хочу показать, поэтому в следующее мгновение обнимаю его и прижимаюсь к стальной груди, прикрыв глаза от напряжения.
        К счастью, я женщина, которая умеет анализировать и делать выводы, только поэтому я вылезаю из самых сложных конфликтов с минимальными потерями.
        - Хочешь, вернемся домой? Кажется, у тебя был трудный день, - шепчу я и ощущаю, как его пальцы легли мне на поясницу, плотнее прижимая к разгоряченному телу.
        Я успокаивающе вожу пальцем по его шее, зная, что ему это нравится до предательских мурашек по коже. Хитрой быть выгодно, в особенности, когда рядом Господин Гордеев и его безмерная власть.
        Он задумался на какое-то мгновение, трогая мои распущенные волосы.
        - Ярослава, - он взял мою руку, пальцем которой я водила по его шее и немного отстранился, проницательно посмотрев в мои глаза. Я старалась быть нежной и ласковой. Мне казалось, он хочет что-то сказать, возможно, даже нечто грубое, если догадался о моих ложных чувствах… Но в следующее мгновение целует, истязая мои губы в страстном поцелуе. - Да, поедем домой. Я хочу видеть тебя абсолютно нагой в нашей супружеской спальне.
        Взволнованно вздыхаю, когда Максим накидывает на мои плечи пиджак и выводит из клуба к машине.
        Он проиграл в этот раз - я не дала ему повода обрушить на меня свою горячность, но мне стоило быть слишком осторожной в ближайшие дни. Если Гордеев не удовлетворился своими извращенными желаниями, то он обязательно добьется этого в удобный для него момент.
        Несмотря на то, что я смирилась и ношу его фамилию в паспорте, это никак не значит, что я готова переломить всю свою жизнь ради Господина Гордеева и его… Странной любви, которая обескураживает своей палитрой разнообразия от ссадин до оргазма.
        Я ведь знаю, верю всем сердцем, что Андрей придумает, как меня найти и вытянуть из такой передряги…
        А сейчас я немного беспокойно смотрю на Максима, который изнывает от желания поскорее оказаться дома и заполучить меня, такую удивительно податливую.
        Не так я себе представляла свою гребаную жизнь…
        Часть 1. Дневник
        В этот раз Господин Гордеев принял решение остаться дома, выключив свой телефон и освободив почти весь рабочий персонал от каждодневной рутины. Я сразу поняла, чего именно он добивается, поэтому оставалась предельно терпелива рядом с бдительным мужем.
        Максим часто был занят на работе, и даже иногда срывается среди ночи после внезапных поздних звонков. Я ни капельки не огорчена тому, что часто могу остаться одна… Почти одна. По крайней мере, общество надзирателей меня не страшит так, как если бы я оставалась каждый день с Гордеевым один на один. Такие внезапные перемены в его поведении стали ясным предвестием возможной угрозы. Мой муж нуждается в послушной жене и горячем сексе в супружеской спальне, чего я сторонюсь.
        Максим в такие дни будто ставит себе задачу любым способом заполучить мою невежливую задницу. Он буквально целый день испытывает меня неуместными пакостями, исчерпывая моё внутреннее спокойствие и ангельское терпение.
        Только вечером мне удалось сбежать на просторную террасу, привычно открыть бутылку вина, листая глянцевый турецкий журнал, иногда долго засматриваясь на горизонт, размышляя. Гордеев дал мне немного больше часа побыть одной и едва я начала наслаждаться таким редким одиночеством, он присоединился ко мне, присев на роскошный диван.
        С ним пришел мужчина, поставив на столик поднос, быстро и аккуратно разливая приятно пахнущий горячий чай по белоснежным маленьким чашечкам. Я с благодарностью улыбаюсь, вздрогнув, когда Максим приподнял мои ноги, уложив их на свои колени, простым действием сближая нас.
        - У меня есть для тебя подарок, - он протягивает мне блокнот, на который я недоверчиво посмотрела и удивленно вскинула брови.
        Машинально беру врученный подарок в свои руки, всё ещё недоумевая.
        - Зачем мне это? - внутри чистые белые страницы с бледными строками.
        Он вручил мне совершенно новенький ежедневник, и я не до конца соображаю, для чего он мне нужен. Я не работаю и даже не общаюсь с людьми, мне незачем делать записей. Что же всё это значит?
        - Мне нужно, чтобы ты описывала в дневнике то, что я с тобой делаю, - объясняет Максим.
        На секунду я обессиленно прикрываю глаза, не разбирая его мотивов.
        - Я должна… Вести свой личный дневник? - уточняю неохотно, держа в руках подарок в кожаном переплете, предчувствуя что-то крайне нехорошее.
        - Это непросто личный дневник, Ярослава. Ты будешь подробно описывать наш секс и всё, что его касается, - разъяснил подробней Гордеев, а я жестко зубы, запрещая своему языку что-либо говорить в ответ.
        Я раздумывала несколько минут над этим новым желанием Гордеева, пока он непринужденно чаевничает, разглядывая мерцающие от солнца море. Я, в свою очередь, не могу понять, какой ему толк из того, что я опишу наш секс. Да, возможно, я выпущу все свои эмоции на лист бумаги с чувственным всплеском… Но я предпочитаю всё держать в себе, подальше от Максима.
        Он станет по-настоящему опасен, когда узнает обо мне всё то, что я до сих пор так старательно от него оберегаю.
        - Максим, ты будешь читать мой дневник? - затравлено смотрю на мужчину, вид которого непроницаемый и твердый.
        - Да, - послышался краткий ответ. - Ты совсем закрылась от меня, стала холодной. Я хочу знать, о чём ты думаешь в момент нашей близости. По-настоящему.
        Вот оно что!
        - Я так не могу, Макс, - слабо шепчу, но смотрю в его глаза, которые мгновенно сощурились. - Такие вещи очень личные. Я не хочу описывать ничего подобного, - в моё горло будто попал большой камень, не давая возможности дышать без боли.
        - Ты будешь его вести, Ярослава, так или иначе, - Гордеев в один момент посуровел, а я притихла и отвернулась, недовольно поджимая губы.
        Я журналистка, в моей душе теплится желание писать и работать над любым материалом. Но сейчас я притворная женщина, и во мне всё полыхает огнем, в желании найти, куда излить это бурлящее пламя ненависти и горечи.
        Очевидно, что описывать нежность Господина Гордеева в дневнике - это лишний повод его раздраконить всего за несколько минут, причем абсолютно молча. Но, когда я стану описывать правду, он догадается, как сильно я его ненавижу и отторгаю. В таком случае он продолжит подавлять, продолжая воспитывать во мне смирение…
        Что тогда мне предпринять, чтобы он отрекся от этой ужасной идеи?
        - Пожалуйста, Максим… - я умоляюще смотрю на мужчину, который хмурится и медленно пьет чай, будто обдумывает свои дальнейшие слова.
        - Ты сама заставила меня это сделать, - говорит он и поддает мне чашечку горячего чая. Заворожено её принимая, я не свожу взгляда с Максима и его раздражающей твёрдости в решении.
        - Это чем же я вызываю в тебе такое жгучее желание унизить меня? - слова вырвались быстрее, чем я подумала, начав дерзить.
        Сегодня был ужасно тяжелый день. Мне пришлось развлекать его в душе до моего полного физического изнеможения, а после готовить полноценный завтрак и говорить о таких простых вещах, как о погоде и семейных праздниках. Несмотря на то, что у нас сложные, запутанные и натянутые отношения, которые Гордеев старается сгладить, он всё равно нашел несколько тяжелых тем, создавая между нами конфликт, в последствии чего я скрыла свою жгучую ненависть за новыми слезами… Мне удалось упокоиться только после того, как взбешенный Максим скинул тарелки на пол и удалился в свой кабинет, похоже, продумывая изощренное наказание в виде унизительно дневника.
        Я в упор смотрю на мужа, который не без удовольствия разглядывает мимолетную потерю моего ранее безупречного контроля.
        - Ты ведёшь себя как ручная кошечка, - раздраженно высказался он. - Много фальши, а это не заводит. Меня это только ещё больше злит!
        - Максим, ты дал мне ясно понять, какой я должна быть. Я делаю всё возможное и стараюсь для тебя, а ты заявляешь, что я слишком послушная? Ты что, совсем уже… - не договариваю, поймав его пронизывающий взгляд, поэтому прикусываю свой язык едва не до крови.
        Я отложила блокнот, больше натягивая на себя плед.
        - Мне не нравится твой подарок, - изрекла я чистейшую правду.
        - У тебя нет выбора, - Максим едко усмехается, заставляя меня медленно закипать от гнева.
        - Хочешь снова меня выпороть за язвительность, но не можешь найти вразумительных аргументов? Поэтому тебя не устраивает то, что я покладистая? - я покачала головой от случившегося недоразумения. - Ты же понимаешь, что я не стану писать ничего оскорбительного в твою сторону? Для чего эти игры? - стараюсь объясниться, но быстро забываюсь, - если так сильно чешутся твои садистские руки, взял бы уже ремень и выпорол без разных глупых причин! - срывается с моего языка в повышенном тоне, когда я не справляюсь со своими эмоциями.
        Во мне всё бурлит, закипает и извергается.
        Я крепче сжимаю в своих руках чашку, маленькими и нервными глотками выпивая чай. Какой-то сегодня странный вкус… Неужели мёда не положили?
        - Ты права, - неожиданно заключает Максим через весьма долгое время и встает на ноги. Он большими размашистыми шагами направился на выход.
        Опрометчиво успеваю порадоваться, что наш разговор закончен, но с ужасом стала наблюдать за следующими действиями Гордеева.
        - Сними и отдай мне свой ремень, - говорит он излишне покорному надзирателю, который без лишних эмоций или недоумения стягивает с петелек брюк увесистый ремень.
        Гордеев сейчас в домашней одежде, и сегодня он был без своего любимого ремня с пряжкой, поэтому и подумать не могла…
        Черт. Черт!
        - Максим, - едва успеваю поставить дрожащими руками чашечку на столик, и настороженно подняться с дивана на шаткие ноги. - Я не знаю, чего ты хочешь от меня, но не делай глупостей. Я тебе покорна, сговорчива, безотказно делаю всё, что ты мне говоришь! - Максим жестом руки выгоняет надзирателя. - Пожалуйста, Макс, ты же говорил, что не будешь больше, если я буду послушной, - слезы полились из глаз горячим ручьем, а громкий возглас сбился до шепота.
        Гордеев внимательно смерил меня взглядом, сгибая в руках ремень…
        - Ты притворная, а не послушная. Мне не нужна эта пресность. Я твой муж, поэтому требую от тебя взаимности и откровения, а ты скармливаешь меня своей фальшью! Если же словами не понимаешь, то должно стать понятно по-другому, - он начинает подходить, а я отступаю, до самого края террасы. - Но мы, Ярослава, всё ещё можем… Договориться, - Гордеев склоняет голову, с любопытством рассматривая то, как я вжалась в каменную ограду.
        Меня душит перемена в его настроении и собственный страх перед ним, отчего мои ноги слабеют, подкашиваются.
        - Договориться, о чём?
        - Ты должна будешь подчиняться мне в спальне, Ярослава. За ней ты можешь быть открытой и такой, как раньше. Я всего лишь хочу, чтобы ты была честна со мной и проявляла настоящие эмоции и чувства, - он пожимает плечами, словно мне так просто даются перемены в собственном характере. - Понимаешь?
        - Но ты же будешь наказать меня за такую вольность! - несдержанно выкрикнула я, не понимая, как должна себя вести. Его прихоти колеблются из одной крайности в другую и мне сложно найти равновесие.
        - Если ты не будешь переходить границы, я буду конкретен только в нашей спальне. Обещаю, - он очень медленно и осторожно подошел ко мне, словно остерегаясь, как бы я ни спрыгнула вниз…
        Неужели Гордеев думает, что я лишу себя жизни из-за него? Никогда и ни за что. Сначала он ответит за всё, что сделал со мной, и что сделает в дальнейшем!
        - Но дневник, я не хочу…
        - Ты будешь его вести и точка, - перехватывая мою ладонь, он крепко сжимает её в своей руке. - Мне это нужно для того, чтобы понять, как действовать. Каждый раз ты отталкиваешь меня, а я хочу, чтобы наслаждалась нашей близостью. Это не так сложно, как тебе кажется, - он заправляет волосы мне за ушко, мягко и очаровательно улыбаясь.
        - Значит, теперь ты даешь мне право говорить? - ещё раз уточнила я с сомнением осмотрев мужчину, который ещё недавно за любую остроту слов мог нагнуть над какой-то поверхностью, и его жестокость зависела исключительно от моей провинности.
        - Можешь начинать, - он стирает мои слезы с влажных щек, а я всхлипываю, когда нахожу то единственное, что хочу сказать именно ему в этот момент.
        - Я ненавижу тебя, Максим, - прошептала я, поднимая взгляд на его лицо. Он не хотел бы такого слышать, но принял правду и утвердительно кивнул, немного сдвинув брови к переносице.
        - Пока что моей любви хватит нам на двоих, малышка. Ты меня обязательно полюбишь, не сейчас, со временем… - мужчина попытался меня обнять, но я выкрутилась из его рук.
        - Пока в твоих руках эта штука, даже не думай приближаться ко мне! - небрежно фыркнула, но при этом всё ещё достаточно внимательно оцениваю Максима и его реакцию, которая меня поразила.
        По его коже прошлась волна мурашек и щеки налились легким румянцем, а глаза заблестели холодным пламенем. Его плечи дрогнули, а на губах раскатилась безумная улыбка. Гордеев оказался вмиг перевозбужденным и опасным. А ещё он вышвырнул ремень с террасы, заставляя меня широко раскрывать глаза от удивления, в следующий момент ощущая на своей талии его тяжелые ладони.
        Гордеев впивается в губы со жгучей страстью, которая едва не сбивает меня с ног, заставляя вцепиться в его широкие плечи.
        - Не представляешь, насколько ты сводишь меня с ума, - одной рукой проводит по моей спине, неожиданно второй ведет по ноге, приподнимая юбку, скользя по бедру.
        Я сглотнула, схватив его запястье, пытаясь прервать такой тесный и запальчивый контакт. Всё как-то не так… И ощущаю я себя слишком… Податливой. Да, почему-то именно сейчас я таращусь на своего мужа, который только что держал в руке ремень, но меня что-то зажигает изнутри.
        - Постой, - я отвернулась от его поцелуя, а Максим, который уже завелся, лукаво усмехнулся. Мужчина в следующую секунду поднимает меня на руки и опускает уже на диване, сразу же уложив на спину. Он присел на мои ноги, при этом сдавливая своими коленями бедра и перехватил запястья, натягивая их над моей головой. - Что ты делаешь?
        - Хочу заняться с тобой любовью, - не обращая внимания на мои слабые протесты, Максим целует грудь через тоненькую шелковую майку, а свободной рукой тянет юбку на мою талию, оголяя до трусиков. Мурашки по коже. - Здесь уже прохладно, поэтому давай не терять времени.
        Прежде чем грубовато вставить в меня свой член, что уже стало привычным действием, он решил вспомнить о прелюдии. И меня это угнетало больше, чем если бы я морщилась от дискомфорта. Пока тело выгибало от его ласк, чувства устраивали моему сердцу настоящую пытку. Желать мужчину, который обращается со мной подобный образом - низко.
        Мое тело пробила дрожь от вечерней прохлады и паники. Гордеев приподнял мои ноги в коленках и развел в стороны. Не отпуская моего взгляда, водит по внутренней части бедра щекотливыми движением пальцев… Пока меня ломает от непонимания, что именно со мной сейчас происходит и почему меня это так возбуждает.
        Ещё минуту или две назад я была совершенно не готова к такому, но сейчас моё тело буквально выхватывает его ласки и упивается ими. Я отчетливо понимаю, что происходит по ситуации, но не могу понять свою реакцию, и от этого жалобно стону. Мне совсем не хочется становиться его текущей шлюхой… Только, похоже, что я такой и являюсь. Понимаю это, когда Гордеев самодовольно отодвигает ткань трусиков вбок и прикасается к пылающему клитору жесткими пальцами.
        Мои губы дрожат, и я не понимаю, чего хочется больше - расплакаться или сорваться криком на Максима, который ломает меня.
        Когда он медленно опустился на колени и животом лег на диван, крепко перехватил мои широко разведенные ноги, я даже не успела выкрутиться. Его язык в следующий момент вытиснул все мысли из моей головы. Он прикасается ко мне чрезмерно развратно, посасывая и покусывая, заставляя мой позвоночник выгибаться, а пальцы то собираться в прочные кулаки, то впиваться ногтями в обивку кожаного дивана.
        Сейчас Господин Гордеев губительно для меня контрастирует на фоне жесткого ублюдка, который до сих пор сидит в нём, но отчего-то именно сейчас вдруг нежен и страстен. В такие моменты мне кажется, что больше никакой мужчина не сможет подарить мне удовольствие, ведь Максим яростно старается уничтожить меня для других.
        Ему нравится рушить меня и, кажется, что я постепенно ему поддаюсь.
        - Ярослава, - Гордеев неожиданно щипает меня за бедро. - Я не хочу, чтобы ты сейчас о чем-то думала, кроме меня. Ты становишься слишком безвкусной, когда думаешь.
        Знал бы ты, Макс, о чём я думаю… Моё безвкусие в тебе, чёрт тебя возьми!
        - Секс тебя согреет, так что постарайся детка, - Максим поднимается и садится на диван. Перехватывая меня, как тряпичную куколку, усаживает на свои колени лицом к себе. Одним движением снимает мою майку и нетерпеливо сбивает юбку на талию. - Ну вот, малышка, дальше ты знаешь, что делать, - он легко шлепает меня по ягодице, из-за чего я машинально вцепилась в его штаны, ощущая твердость мужского возбуждения.
        - Господи… - выдохнула я, когда Максим в нетерпении сам приспустил штаны, и перехватив мою руку, принудил к нему прикоснуться.
        - Господь здесь ни при чём, Ярослава, - он оскалился, как самый настоящий дьявол.
        Часть 1.1
        Максим ворвался в столовую, когда я обедала в тихий и спокойный выходной. Громко хлопнув дверью и почти подбежав ко мне, раздраженный муж швыряет блокнот, который он подарил несколько дней назад.
        Я пережевываю салат, и запиваю его соком, не сводя глаз с удивительно терпеливого Гордеева, который закипает от моего умиротворения. Да, мне хватило два дня, чтобы вернуть себе уверенность и смелость, но с такой привилегией я обращаюсь крайне осторожно.
        - Что это такое? - он указывает пальцем на блокнот, при этом угрожающе рыча.
        - Я ещё не успела ничего написать, - объясняюсь я, внимательно наблюдая за мужчиной и его контролем над собой. - Вечером что-нибудь напишу, - пожимаю я плечами.
        - Мне не нужно что-нибудь, я хочу прочитать всё, что между нами происходит, - он указывает пальцем в блокнот, пока я, откинувшись на спинку стула, смотрю на Гордеева.
        - Знаешь, как я добилась успеха при руководстве Резника? Ходили слухи, что он самый требовательный, строгий, непреклонный руководитель в популярном журнале, через которого не могла пройти незамеченной ни одна статья без его жесткой критики, - Гордеев притих, заинтересованно рассматривая меня и преодолев свой гнев, присаживается на стул.
        Удостоверившись, что он меня внимательно слушает не перебивая, я продолжила.
        - Я писала, что от меня требовалось качественно и быстро, но он не одобрил ни одну из моих статей. А ещё отказался давать мне личную колонку, не смотря уже на добытые сенсации, которые вызвали всеобщий ажиотаж под чужим именем. Тогда мне на помощь пришел Артём и брат, когда я предложила пойти на определенный риск, - пока я говорю, замечаю, как недовольно исказилось лицо Максима, и он хотел снова вскочить на ноги, но я положила свою ладонь на его руку, убаюкивая своим спокойствием эмоции мужчины. - После выхода нелегальной статьи я написала заявление об уходе по требованию босса, а через три дня он вернул меня и повысил, так как во всём офисе оборвали телефоны, и читатели хотели узнать, будет ли продолжение статьи от Соколовской Ярославы, - я улыбнулась воспоминаниям, согревающие мне сердце.
        Уже сейчас понимаю, что и раньше был риск угодить в такое положение, в котором я сейчас с Максимом, но меня всегда профессионально проносило или кто-то вовремя поддавал руку, подставлял плечо… Как Артём или Андрей… Или как тот следователь - Вадим.
        - Я говорю это к тому что, если ты будешь давить на меня, я напишу безвкусно и пресно. Дай мне время, и я сделаю для тебя, что ты так сильно хочешь получить, - конечно же я, чёрт возьми, обдумала всё прежде, чем говорить с Гордеевым в подобной манере с расстановкой своих приоритетов.
        Я знала, что он будет злиться, когда не увидит ни одной строчки в блокноте, но также мне нужно было хорошо всё обдумать, прежде чем приступить к записям в дневнике. Если и вызывать какие-то чувства в моём жестоком и несносном муже, то пусть это будет желание и наслаждение, нежели злость и ярость. И я всё ещё не решила, как могу это сделать… Правдой или ложью.
        Гордеев взял мою ладонь в свою руку и погладил большим пальцем, проникновенно заглядывая в глаза.
        - Прости, малышка, я сегодня такой ужасно вспыльчивый, - он рассеянно качает головой. - Я хочу к тебе присоединиться, - он отдал указание внимательному батлеру, который спросил о пожеланиях моего дорогого мужа и совсем скоро Максим присоединился к обеду.
        - Может быть, ты мог дать мне какую-то работу? - решила спросить о том, на что раньше не могла решиться. - Раз уж ты дал мне больше свободы действий, я думаю стоит начать с того, чтобы вернуть мне мою жизнь в обществе, - слова звучали твёрдо, но лились елейным голоском прямо в уши нахмурившегося Господина Гордеева.
        - И чем бы ты хотела заниматься? - он нарезает маленькие кусочки фаршированной куриной грудки, а я поднимаю глаза на надзирателя, который стоит в стороне и неотрывно наблюдает за мной отчего-то слишком заинтересованно.
        Седовласый мужчина опомнился, как только встретил мой взгляд и отвел глаза в сторону. Я даже не могу догадываться, что его так сильно взволновало в моем предложении Максиму. Этот надзиратель отличается от каменных статуй, которые приставлены ко мне хотя бы тем, что у него есть спектр эмоций, время от времени отражающиеся на его лице.
        - Я хорошо оформляю и редактирую текст, разбираю любой почерк. Ещё я хорошо фотографирую, пишу статьи. Когда я была совсем юной, помогала студентам с оформлением рефератов, сотрудникам офиса - с отчётами. Но я способна к любой работе, - я улыбнулась, сделав небольшой глоток вина в ожидании ответа мужа.
        - Я знаю, на что ты способна, Ярослава, поэтому ещё совсем рано говорить о работе, - выдохнул Максим, задумчиво всматриваясь в мои глаза, при этом откинувшись на спинку стула. - Ты же не думаешь, что если будешь работать, то останешься без присмотра?
        - Меня твои надзиратели давно не волнуют. Если ты хочешь уравновешенную жену, тогда дай мне работу. Хочешь, я буду оформлять для тебя какие-то отчеты? - решаю идти напролом и вижу, как такое предложение Гордееву совсем не понравилось, и он похолодел.
        - Я против твоей работы с документацией, к тому же у меня есть грамотный и укомплектованный штат, - отсекает мою идею Максим с первым же аргументом.
        Напряженно смотрю на мужа, пытаясь понять, с какой стороны к нему подобраться, и больше не решаюсь, понимая, что время отступить. Эту тему можно перенести на более благоприятное время для обсуждений, например, в постели… Мне тоже пора бы иметь выгоду от нашего тесного общения!
        - Господин Гордеев, разрешите обратиться? - вежливо интересуется вдруг заговоривший надзиратель, и мы одновременно удивленно посмотрели на мужчину.
        - Хочешь дополнить мой разговор с женой? - скептически замечает Максим, помрачнев.
        - Вы лично поручили мне спокойствие и безопасность Госпожи Гордеевой, поэтому твёрдо могу вас заверить, что её пожелание не только прихоть, но и стимул быть активной. Молодой женщине необходимо чем-то заниматься, в противном случае скоро мы столкнемся с депрессией. В душной комнате вянут даже самые ухоженные и роскошные розы, Максим Викторович, - его голос пропитан мягкой настойчивостью.
        Не ожидая такой поддержки, перевожу свой взгляд на задумчивого мужа.
        - Твои советы, как всегда ценны, Эльдар, - произносит Максим, рассматривая меня так внимательно, словно я от него скрываю нечто тайное и запретное. - Может, мне и вправду следует к вам прислушаться, - он поджимает губы, размышляя над ситуацией. - Но предупреждаю тебя только один-единственный раз, Ярослава. Я не хочу терпеть твои новые выходки. Если я что-то замечу, пеняй на себя. А ты отвечаешь за мою жену своей головой, - решил Гордеев, но с подозрением прищуривает глаза. - Эльдар, подойди через тридцать минут в мой кабинет, а пока что оставь меня наедине с женой.
        Как же мне знакомо имя надзирателя, но никак не могу вспомнить где его слышала… Предполагаю, что Максим несколько раз к нему обращался при мне, только я не придала этому значение. Хотя и внешне мужчина вызывает какое-то сомнительное чувство, словно где-то я его встречала ранее. Возможно, еще в Москве, в том коттедже, просто не обращала внимание из-за обстоятельств и разговорчивого Игната.
        - Эльдар приближенный к тебе, только потому что доверенное лицо. Как у тебя получилось переманить на свою сторону такого принципиального телохранителя?
        Я удивлено вскидываю брови.
        - А ты не находишь странным, что телохранитель разбирается в моих проблемах и потребностях больше, чем законный муж? - усмехнулась я, и повела плечами. - Надзиратель ни разу со мной не говорил, если не считать приветствия.
        Думаю, что через тридцать минут Гордеев устроит допрос надзирателю.
        - Я дам тебе возможность вести мои личные отчеты и правки по договорам. С тобой будут телохранители и без моего ведома ты не должна ни с кем контактировать. Я серьезно, Ярослава. Нарушишь мои условия, и единственное твоё развлечение будет со мной в спальне, - по его настороженному тону я отчетливо понимаю, что Максим не был готов к такому повороту событий, но отчего-то подчинился моим желаниям, будто интереса ради.
        - Разве я когда-нибудь была плохой девочкой? - призывно облизнув губы, я приподняла ножку под столом, которая поднялась по ноге Гордеева. Муж явно ошарашенный происходящими событиями, некоторое мгновение находится в недоумении, а я беру на заметку, что его легко выбить из колеи моим кокетством.
        Все-таки чувствовать себя значимой куда лучше, чем то, что происходило в первые месяцы заключения в этом месте. Радует ещё и то, что мои мозги не расплавились окончательно и я могу быстро овладеть ситуацией, как и аккуратно начать манипулировать подчиняющимся Господином, который идёт на поводу только собственных желаний.
        - Я скучал по твоему норову, - усмехнулся Гордеев, грузно встал с места и обошел стол, приблизившись ко мне со спины. - Тебе стоит меня щедро отблагодарить, не находишь? - нагнувшись, прошептал мне на ухо муж.
        И я понимаю, что мне придется несколько долгих и утомительных часов наполнять горячим содержанием подаренный дневник. Максим последние дни словно заряжен до отказа сексуальной энергией.
        Вот только я тоже довольно упряма и готова отблагодарить Максима любым способом, ведь он дает мне возможность облегчить побег и обдумать варианты с поиском какой-либо помощи.
        Впервые за всё время лучик надежды осветил мне путь на свободу.
        Часть 1.2
        - Он был очень грубым, когда столкнул меня на колени перед своими расставленными ногами и заставил смотреть на него снизу. Он хотел, чтобы я наградила его член самыми нежными ласками. Я чувствовала, что снова становлюсь беззащитной и ничего не стоящей женщиной… Похоже, ему нравится, когда я такая. В подобные моменты мне каждый раз хочется сцепить зубы и рычать от подобного пренебрежения, - медленно и с огромным наслаждением прочитал Максим отрывок из дневника, переводя на меня отчего-то тяжелый взгляд.
        Я смиренно стою в центре кабинета, выслушивая его мнение, и чувствуя себя душевно обнаженной, когда он озвучивает мои отчасти правдивые мысли. Сначала слушать подобное было очень непривычно и неудобно, потом стыдно, а в конце уже стало невыносимо злить… Только сейчас я напряженно дожидаюсь конца, желая побыстрее сбежать.
        Гордеев растянул несколько страниц моих записей уже на добрых полчаса.
        - Тебе стыдно брать в рот мой член? Брось эти глупости, Ярослава, мы уже довольно взрослые для такого стыда, - он фамильярно закатывает глаза и ослепляет меня очаровательной улыбкой, пока я чувствую жар на шее, который поднимался выше и обжигает щеки яростными пятнами.
        - Нет, - я поджала губы, отыскивая себе разумное оправдание. Не признаваться же Гордееву, что мне тошно смотреть на его улыбку, не говоря уже о члене, которым он заставляет задыхаться и рыдать от удушения? - Ты умеешь унизить любым действием, - на этот раз я не прятала глаза, смотря прямо на него.
        Я сделала чертовски правильный выбор преимущественно говорить и писать правду. Доля ложных чувств и откровение распаляют мужа до ерзанья на удобном кожаном стуле с возбужденным блеском в глазах. На какое-то мгновение показалось, что это будут мои последние записи, которые я оставлю перед неминуемой смертью… Предсказать реакцию Гордеева было невозможно, но, кажется, у меня получилось лучше, чем я только могла надеяться.
        Оказывается, даже такие черствые люди имеют потаенные слабые места. Слабое место Господина Гордеева - его крайне изобретательная жена без чувства жалости, способная всадить в спину нож при любом удобном случае.
        Жестоко? Нет.
        - Если я ласкаю тебя своим языком, разве это моё унижение? - он откинулся на спинку мягкого стула, поставив руки на подлокотник. - Ярослава, - требовательно обратился ко мне Максим.
        - Нет, - пожимаю я плечами, а мой голос становится похож на несчастный писк.
        - Тогда почему ты считаешь…
        - Это мои чувства, Максим. Ты хотел узнать то, что я чувствую стоя перед тобой на коленях? Узнал. Не вижу причин менять моё мнение, - раздраженно перебила Гордеева, который внимательно меня осмотрел, прищурившись.
        - Я стоял перед тобой на коленях, а твои ножки едва не душили меня, когда ты была возбуждена и сводила их, не контролируя себя, - он настойчиво пронизывает меня своими синими глазами, которые обжигают открытые участки кожи. - Знаешь, почему я не чувствую себя приниженным? У меня нет в голове предрассудков и мне нравится заставлять тебя страстно стонать. Это лишь наша человеческая особенность - дарить друг другу удовольствие разными способами, что остается недоступно многим, даже для людей нынешнего вульгарного менталитета. Разве это не чудесно, что мы с тобой берем от жизни всё и немного больше?
        - Максим, - безнадежно слетело с моего языка с неким укором.
        - Я ведь прекрасно осведомлен, что затмил всех твоих прежних любовников, заставил вскипеть кровь, изменить своим принципам и обильно течь для меня одного… Так скажи мне, Ярослава, готова ли ты променять свои такие яркие и чувственные оргазмы на технические толчки, когда какой-то мудак будет спускать своё семя едва ты фальшиво станешь стонать, чтобы угодить комплектующему мальчишке? - склоняю голову, глядя на надменного ублюдка из-под бровей, чье самомнение и самолюбие активно вытесняют меня даже из такого просторного кабинета, - Бессмысленно врать, малышка. Ты любишь мужскую силу в постели, но не каждый осмелится шлепнуть твою аппетитную попку, ведь у тебя зачастую такой взгляд, будто ты собираешься сломать руку за единый неверный жест, - рассмеялся Максим.
        - Читай, пожалуйста, дальше, - я отвела глаза в сторону, не в силах обсуждать с ним мои чувства и оргазмы. Может, зря я так откровенно всё описала?
        Он молчит где-то минуту или две, пока я переминаюсь с ноги на ногу, ожидая, когда Максим дочитает и перестанет меня мучить столь изощренно.
        - Не знаю, как это снова получилось. Он любит моё тело с особой жестокостью, но всё равно заставляет задыхаться от дикого оргазма. Мне кажется, что Максим добивается моего признания в том, что я являюсь безвольной шлюхой, которая должна открывать рот только для члена Господина. Вдруг он перестанет меня любить и сдаст в свой бордель? - читает до тошноты внимательный муж последнее предложение, и я почти судорожно выдыхаю.
        Этот вопрос меня волновал с тех пор, когда я лично побывала в борделе и увидела, как горят глаза Максима, который засматривался на стриптизерш у пилона, при этом ощупывая мои бедра.
        - Не отдам, - твёрдо ответил Гордеев, а мои глаза оторвались от минутной стрелки на настенных часах. - Ты принадлежишь только мне, - он помрачнел. - Разве я могу тебя на кого-то променять, Ярослава? Я вижу в тебе идеальную женщину, жену и будущую мать моих детей. Единственное, чего бы я хотел, так это твоей активности в сексуальном разнообразии. Я ведь делаю тебе приятно, разве это не повод сделать приятное мне? По-моему, честный обмен, и, если мне нравится, когда ты заглатываешь мои яйца, не вижу причин отказывать себе в удовольствии, - Максим оскалился, похоже, вспоминая, как именно я это делаю.
        Он всегда так четко объясняет свою позицию, что иногда я даже сомневалась в том, что должна злиться или чувствовать себя жертвой такого безвольного положения…. Максим подбирает настолько правильные слова и говорит с таким убеждением, осознанием, что это выглядит правильно и рационально… А я всего лишь капризная девочка, которая не хочет брать в рот его яйца.
        Я терплю его махинации в сексе и согласна на всё, чтобы доказать ему свою преданность. Как только Максим отпустит тугой поводок, которым он меня душит, доверившись, я сразу начну предпринимать действия.
        - У меня в приоритете нежность, а не то, к чему ты меня подводишь, лишая выбора, - выпаливаю я быстрее, чем взволнованно выдыхаю. И едва я понимаю, что происходит, Гордеев откровенно смеется, запрокидывая голову назад.
        - Ярослава, ты помнишь, что я делаю с тобой за такую откровенную ложь? - я с ужасом уставилась на мужчину, вспоминая, насколько болезненный был этот последний раз, когда он уличил меня во лжи.
        Недолго все-таки продлилась моя воля в излишней язвительности. Гордеев снисходительно усмехнулся и поднялся, обойдя стол. Моё сердце колотится как от несколько выпитых банок энергетиков, когда взгляд опускается на его кожаный ремень. Максим присаживается на край стола, показывая, насколько сильно он заинтересовался моими словами.
        - Помню, - подавленно прошептала я. - Но в этот раз я не вру.
        Я и сама не знала, насколько была откровенной. Понимала уже в данный момент только то, что вряд ли я попрошу кого-то шлепать меня добровольно и буду ощущать от этого остроту ощущений и желание. Скорее для меня это будет, как соль на разорванные вновь раны.
        Хотя, о чём это я размышляю… Кто, кроме Господина Гордеева посмеет трахать и избивать меня?
        - Если ты врешь, тебе придется лечь мой на стол и принять наказание, - в ответ я отрицательно качаю головой.
        После Гордеева я мечтаю о нежности так, как раньше о горячем сексуальном партнере, который был бы диким и развратным. Что же, моё заветное желание сбылось, но избежать нещадных рук мужа уже не представляется возможным.
        - Хорошо, - я насторожилась, не понимая, что он задумал. - Раздевайся, - Гордеев будоражит моё сердце своим холодным приказом.
        У меня почти подкосились ноги.
        - Снимай всё, - уточняет муж, отбирая возможность извиниться.
        Неохотно снимаю кружевную майку, под которой не имеется белья. Затем снимаю шорты и трусики как можно равнодушней, стараясь отвратить его от себя, а не заставлять вспыхивать синее пламя в его бездушных глазах. Похоже, что мои действия сыграли ему только на руку… Гордеев всегда хочет меня, и особенно сильно, когда я сопротивляюсь нашей близости, проявляя характер.
        - Повернись ко мне спиной, - я послушно выполнила требование мужа, который определенно задумал что-то нехорошее. - Расставь ноги. Шире. Ярослава, шире. Ты плохо меня слышишь? - с каждым словом, он становится жестче, и от этого тона по коже бегут мурашки.
        Максим в любом случае заставит меня подчиняться его желанием, и неважно, хочу я того, или нет.
        - Нагнись, - мои зубы скрипнули от раздражения. Я наклоняюсь. - Обхвати свои прекрасные ножки и прогнись ещё. Я знаю, что ты довольно гибкая.
        Чёртов ублюдок!
        Вздрагиваю, когда слышу его настойчивые шаги за своей беззащитной спиной. Он прикасается к моей обнаженной спине, очерчивая линию позвоночника, сминая бедра и сжимая поочередно ягодицы. Неожиданно шлепает с такой силой, что я непроизвольно дергаюсь и испуганно глотаю воздух, попытавшись выпрямиться. Максим настойчиво обхватил одной рукой мой затылок, и надавил вниз, не давая мне шанса избежать такой унизительной позы, пока он оглушительно бьет своими ладонями мою крайне чувствительную задницу.
        И за что? Ни за что, как и всегда!
        Ноги начинают дрожать от подобного обращения с моим телом, которое никогда не привыкнет к его жестким рукам. Мои пальцы вцепились под коленку, а я старательно поджимаю губы и сцепляю зубы, запрещая себе жалкие завывания. Когда задница полыхнула огнём, я несдержанно прошипела, тяжело задышав.
        Гордеев сменил тактику не сразу, но также неожиданно, как и нанес первый удар. Он применил к шлепку только пальцы и шлепнул между ног, отчего я уже не сдержала свой писк и попыталась свести ноги. Мне это удалось сделать, когда на пятом обжигающем ударе я уже надрывно вскрикнула.
        Ощущения похожи на льющийся кипяток, которым меня безжалостно обрызгали между ног.
        - Повернись, - потребовал муж.
        Я дрожу всем телом и не знаю, отчего именно: от желания убить Гордеева или все-таки пытать тем же способом, что и он меня.
        Не успела я встать ровно и посмотреть в его глаза, как пальцы мужчины впились в соски, крепко их сжимая и перекатывая. Очередное непроизвольное шипение вырвалось из самого нутра.
        - Нет, перестань! Мне больно! Я тебе не врала! - фальшиво всхлипываю, но Максим не обращает внимания на мой спектакль. Он выворачивает набухшие и раскрасневшиеся соски, пока моя спина выгибается в разные стороны и покрывается испариной, а на глаза уже набегают настоящие слезы.
        - Нагнись над моим столом, - он не ждёт, пока я начну беспрекословно покоряться, а подталкивает к столу и нажимает на плечо, укладывая горячей грудью на холодную поверхность.
        Он расстегивает свой ремень, что пугает до истерических всхлипов и умоляющего шепота… Но Максим обходит меня и садится на стул, одним движением обвивая мою шею своим ремнем, стягивая ремень, предупреждающе начав душить.
        - Ты хорошая лгунья, но я тебе сочувствую, малышка. Обманывать саму себя чертовски паршиво. Предполагаю, что так проявляется твоя неуверенность, а от подобных комплексов необходимо как можно скорее избавляться, - Гордеев качает головой, плотно натягивая на моей шее ремень, заставляя встать на носочки, и подтянуться к нему как можно ближе через весь огромный стол, чтобы уменьшить силу удушья.
        - Я сказала правду, - процедила, с гневом и страхом глядя на мужчину и его скользкую ухмылку.
        - Ярослава, какая же ты… Упрямая, - он обхватывает ремень и тянет вверх, принуждая меня задохнуться и выгнуться до боли в позвоночнике.
        Господин Гордеев поднимается, чтобы удобнее было меня мучить и смотреть сверху вниз.
        Легкий удар по щеке оказался больше унижающим, чем болезненным. Я его почти не почувствовала, но обида и горечь мгновенно сжали в тиски колотящееся сердце. Последовала пощечина за пощечиной, и это на самом деле было не больно, но до чего же неприятно!
        Странное ощущение. Раньше он умел добавить силу и разбить мои губы, а сейчас делает это почти с нежностью, хоть и с самой отвратительной, которая вообще только может быть…
        - Докажи мне, что я ошибаюсь, - он плотоядно усмехнулся, словно заведомо зная то, чего не знаю я. - Опусти свои руки, потрогай свой клитор и покажи, насколько сильно ты потекла от моей нежности, - произносит Гордеев, выплевывая последнее слово, которое явно противно его языку.
        Когда его бровь приподнимается, а он терпеливо ожидает моих дальнейших действий, я смущенно опускаю руку между своих дрожащих бедер. Максим удерживает моё лицо за подбородок, и заставляет опрокинуть голову, смотреть только в его полыхающие глаза…
        Мои пальцы прикоснулись к обильной влажности, и вот теперь мне будто кто-то дал настоящую пощечину, да такую болезненную и звонкую, что моё лицо дрогнуло от явного поражения.
        Гордеев сразу заметил перемены в моих эмоциях, и он, черт его побери, уже всё знал!
        Какого чёрта… Как такое может возбуждать? Неужели он прав, и это моя сущность - получать удовольствие от таких жестоких игр? Не верю, что именно со мной всё это происходит! Я не могу испытывать ничего подобного от этого животного, которое меня истязает каждый возможный раз! Но почему тогда… Почему тогда мои пальцы настолько влажные, что становится стыдно?
        - Покажи мне, - требует.
        Пальцы подрагивают, когда я показываю их Максиму. Во мне что-то очередной раз надламывается. Это пошла трещинами и без того порабощенная гордость, которая всё ещё присутствовала, несмотря на моё плачевное положение.
        Я округляю глаза, когда Гордеев перехватывает запястье и поднимает выше, с упоением обхватывая мои пальцы своими горячими губами. Ощущаю, как он слизывает мое возбуждение своим шершавым языком, и почему-то от этого действия вздрагиваю.
        - Нежность нужна после того, как женщина получит оргазм. До этого она должна сполна ощутить силу мужчины и покориться его воле, - объясняет Гордеев, поглаживая мою щеку.
        Прислушиваясь к себе, я понимаю, что не испытываю этого волнительного трепета, крепких узлов внизу живота, таких щекотливых крылышек бабочек… Я не чувствую, что моё тело требует мужчину. Все было не так, как прежде, и я не могу понять, почему моё тело реагирует на его прикосновения подобным образом. Неужели он меня уничтожил для других мужчин и теперь я действительно принадлежу только ему одному?
        - Но мне же неприятно… - прошептала я, не поверив ни ему, ни себе.
        - Потому что в психологически ты настроена против меня. Когда ты отпустишь неуместные предрассудки, тогда начнешь чувствовать меня по-другому и наконец-то примешь всё то, что я тебе даю - тогда всё образуется. Твоё тело желает и вожделеет, несмотря на твою открытую пассивность, - он целует меня в губы медленно и глубоко, прикусывая мой язык, который редко ему угождает. - Ты принадлежишь мне, Ярослава. Теперь постарайся принять от меня наказание, которое заслужила справедливо за свою отвратительную ложь.
        Моя задница воспламенилась буквально через минуту!
        Часть 2. Он
        В понедельник я сижу в VIP-зоне клуба, ещё не до конца осознавая, что это моя первая маленькая победа в борьбе со всесильным мужем. Максим пообещал через несколько дней переместить меня в личный кабинет, а пока что приходится ютиться на диванчике перед стеклянным столиком, и иногда бросать косые взгляды на сверкающий металлический шест, размещенный в центре небольшого подиума.
        Рядом со мной на диване сидит надзиратель Эльдар, несколько напряженно сцепив руки в замок. Он старается наблюдать за мной максимально незаметно, но очень внимательно, пока в моих руках ноутбук, который подключен к интернету.
        Я сегодня слишком растеряна, все-таки первый рабочий день… И у меня есть доступ к интернету, хоть и под бдительным взглядом надзирателя. На протяжении всей роботы я пью только кофе, поэтому к пяти вечера приговорила четыре чашечки бодрящего напитка. Такая вот у меня дурная привычка: если нет возможности гробить свой организм алкоголем, то подойдет чрезмерное потребление кофеина.
        - Мне нужен кофе… С молоком, - я обращаюсь к надзирателю, но сосредоточенно перечитываю отчет по поставке продукции. Мужчина сразу же достал телефон из внутреннего кармана пиджака.
        - Передайте воду без газа и связку бананов, - неожиданно говорит надзиратель, проигнорировав моё пожелание.
        На мой вопросительный взгляд он поджимает губы, осторожно подбирая слова.
        - У вас уже дрожат пальцы и учащенное дыхание, так происходит после передозировки кофеином. Вода и бананы приведут вас в норму.
        Я почувствовала себя очень странно.
        Почему надзиратели так обо мне трепетно заботятся каждую минуту, но когда меня бил или унижал Гордеев никто не отреагировал? Правда, Эльдар недавно вступился за мою идею с работой… Поэтому злиться на седовласого мужчину у меня нет желания.
        - Я не хочу воду. Лучше какао, - на самом деле я уже соскучилась за общением с людьми.
        Конечно, иногда надзиратели со мной говорят, но при этом каждый из них лаконичен и довольно предметен в разговоре. Я ненавижу такое общение. Груда металла и то будет намного чувственней, чем телохранители Господина Гордеева.
        - Госпожа, - взгляд мужчины оказался тяжелым, - не нужно расстраивать вашего мужа сильными головными болями или переутомлением. Вряд ли Максим Викторович оценит подобное в первый рабочий день.
        На какую-то долю секунды я усомнилась в его словах, но мужчина весьма осторожен и рассудителен. Кофе действительно начал негативно воздействовать на мой организм, что не понравится Максиму.
        - Спасибо, - поблагодарила я внимательного мужчину и вернулась к работе.
        Это был уже пятый отчет из сотни файлов в архиве, которые требуют моих коррективов. Пока Гордеев слишком занят работой и личной жизнью, чтобы читать то, что подписывает в договоре и отчете, накопилось немало таких вот непонятных документов, от которых коробит глаза.
        Но меня заинтересовали некоторые документы больше других… И полагаю, муж останется доволен моей ответственностью. Мне крайне необходимо, чтобы Максим стал мне доверять, как самому себе. Для этого предстоит сделать много не самого приятного, но преданность, к моему огромному счастью, можно доказать не только сексом!
        Когда я первый раз открыла браузер, надзиратель окаменел, расслабившись только через несколько часов, увидев мою максимальную сосредоточенность на терминах и стандартах оформления документации. В обязанности Эльдара входит докладывать о любых моих подозрительных действиях…
        Когда пришел Гордеев, надзиратель перекинулся с ним несколькими тихими фразами и вышел за дверь. Максим, заинтересованный моей работой, около получаса проверял готовые четыре отчета, которые были сжаты до нескольких страниц с графиками и выделенными суммами на расходы. Максим остался в восторге от моей работы и предложил курировать актуальные договора первостепенной важности.
        - Мне нравится. Ты хорошо постаралась, и даже сделала диаграммы вместо скучных цифр, - задумчиво проговорил Гордеев, пролистывая последний документ в электронном виде, вчитываясь в каждое словечко. - Вот здесь просто замечательно, - он указал на оформленный дополнительно документ договора на поставку. - Я даже не думал, что ты так хорошо справишься. Ярослава, ты моё настоящее чудо, - он мне мягко улыбнулся.
        - Я знаю своё дело, поэтому предлагала работу такого рода, - я пожала плечами, схватившись за банан, мягко откусила кончик зубами и оттянула шкурку, - но что самое главное - мне понравилось и это намного лучше, чем сидеть дома.
        - Ты же знаешь, малышка, мне больше по душе твоя работа в другом исполнении, - я откусила фрукт, и отдала банан Максиму, который уже намеревался меня поцеловать. - Наглость у тебя по-прежнему в избытке, - хмыкнул он, так же откусив мягкий фрукт, пока я нахожу необходимые документы, которые хочется показать Максиму.
        - Перечитай этот отчет, - он очень неохотно поддался ближе к краю дивана и погрузился в чтение. Когда он закончил окидывать беглым взглядом текст, то вскинул брови, явно не заметив очевидной шпильки. - Максим, - вздохнула я, - ты читаешь то, что подписываешь или ждешь, пока тебя обворуют до жалких миллионов?
        Господин Гордеев так помрачнел, что стало не по себе.
        - Продолжай, - приказал он.
        - В этом документе побывала хитрая рука афериста. Здесь выделены самые незначительные цифры, и так, как это поставка на алкоголь оптом, ещё и зачем-то всё переведено в миллилитры… В общем, в конце подсчета однозначно лишние цифры, указанные в общей сумме договора, а учитывая, что заказ на сорок ящиков элитного коньяка… - я не успеваю договорить, как Гордеев вскакивает с места, вытащив из кармана брюк телефон.
        - Приведи ко мне бухгалтера, администратора и… Еще бармена. И эту, новенькую, - буквально рычит Максим, зверея.
        Я видела его таким злым только когда… Хм, наверное, я бы могла припомнить момент, когда Гордеев неожиданно пришел в мою квартиру и застал там Артёма, но даже тогда он вполне себя контролировал и оставался весьма холоден.
        - Тебе не стоит так сильно злиться, - поднимаюсь с дивана, желая подобраться в такую крайне сложную минуту к разъярённому льву с открытой пастью. В голове только одна мысль: он должен видеть во мне жену, поддержку и довериться. Самое время! - Максим, найти, кто такое вытворяет вполне не сложно, но сперва…
        - Не надо учить меня, что делать! - он так оглушительно закричал, что я вздрогнула и отступила на два шага назад, по-настоящему испугавшись за свою целостность.
        Гордеев смягчается, когда видит, что я отхожу от него, но ничего больше не говорит, хмуря густые брови, крепко сцепляя зубы.
        Чертовски сильно хотелось съязвить, но уже в последнюю секунду прикусила язык и отошла обратно к дивану, присев на подлокотник. Максим в это время стал метаться по помещению, как запертый в клетку дикий хищник, выжидая своих жертв.
        - Ну и что по-твоему я должен сделать? - Гордеев неожиданно бросил на меня свой взгляд, полный раздражения.
        - Успокоиться и осознанно принимать свои решения, - все-таки нахожу слова прежде, чем открывается дверь.
        Вот только Максим ни капельки не успокоился.
        Я перевожу сочувствующий взгляд в сторону четверых людей и застываю, ошарашено высматривая среди них того, кого точно не ожидала увидеть здесь и сейчас… Моё дыхание вмиг перехватило от шока, и мои глаза точно стали вдвое больше!
        Он равнодушно окидывает меня взглядом и впивается серыми глазами в моего злющего мужа, предпочитая игнорировать моё внимание. Я в свою очередь сглатываю с таким пугающим замешательством, что не сразу разбираю, что начал яростно басить Гордеев.
        Забываю, что кроме него здесь находится мой муж, который явно собирается расправиться с тем, кто водил его за нос. Но я не могу заставить себя отвести своих глаз от его фигуры в черной рубашке и брюках. Я помню, каким простым он был прошлым жарким летом, немного лохматый, задорный и очаровательно неряшливый…
        Сейчас я вижу перед собой совершенно другого парня, молодого мужчину, собранного, уверенного в себе и к тому же ужасно привлекательного. Сейчас его образ соответствует человеку, который работает на моего мужа.
        Когда за его спиной обнаруживаю Эльдара, то мгновенное просветление в моей голове настолько выбивает из колеи, что я прикрываю глаза, и сразу же непонимающе посмотрю на Гордеева. Так вот почему имя надзирателя мне знакомо, как и его лицо!
        Это же… Это ведь полковник Розумовский, которого я видела всего лишь мельком, и от силы несколько раз за три года. Вот почему он настолько ко мне внимателен…
        Чёрт! За спиной Максима развернули целую операцию, а мои собственные герои-спасители подобрались настолько близко и продуманно, что даже я не смогла этого заметить… Замечаю движение со стороны Эльдара, который склоняет голову и очень осторожно ею качает, словно предостерегая.
        Верно! Мне нельзя показывать свои эмоции, иначе всё закончится плачевно. Я даже представить не могу, как они смогли так ловко подобраться к Гордееву! Но я чертовски рада их следовательской изобретательности…
        О, Господи, если они здесь, значит и мой Андрюша всё это время был рядом?
        Не смотря на грубые ругательства Максима на рабочий персонал, я едва сдерживаю слезы счастья и облегчения, но мои губ непроизвольно начинают дрожать. Мельком поглядываю на Вадима, который безучастно стоит и смотрит на Гордеева, как на низшее, ничего не достойное ничтожество, и даже ухом не поведет на матерные слова.
        Рядом с ним стоит девушка, загорелая шатенка, став за его плечо, словно остерегаясь босса в ярости и почему-то прячется именно за Вадима, а не за рядом стоящим крепким мужчиной. Неужели даже в такой ситуации он успел насладиться романом?
        Когда наши взгляды снова столкнулись, меня начало лихорадить. Он всё ещё кажется ненастоящим, таким далеким и невозможным. Его глаза сжигают меня, и я не могу понять, почему не вижу в них того же тепла, как раньше.
        Вадим, приподняв подбородок, снова смотрит на Максима, а я пытаюсь в своей голове сложить пазлы того, чего не знала ранее. Только как бы я сейчас не пыталась сейчас это сделать, мне не известны планы следователя и полковника.
        - Думаешь, что имеешь право со мной играть в молчанку? - прорезается гневный рык сквозь мою оглушительную радость и я пытаюсь понять, что изменилось и без того в наколенной атмосфере.
        Максим подошел к… О Господи, именно к Вадиму, смерив его пренебрежительным взглядом. Я даже поднялась, предчувствуя нечто не хорошее в злобной усмешке мужа, который буквально за мгновение вспыхнул.
        Не успеваю его отвлечь на себя. Всё происходит как в замедленной съемке. Он замахивается и с характерным звуком бьет парня в лицо. Я, сама того не ожидая, уже оказалась рядом с Вадимом, крепко сжав его предплечье. Взволновано посмотрев на парня, я вижу насколько шокированы другие и только в его взгляде нездоровое спокойствие к обстоятельствам.
        Парень прикрыл нос, из которого обильно хлынула кровь, а сам он опустил глаза в пол, но я почувствовала, насколько тяжелой стала его энергетика. Он разозлился не меньше моего мужа.
        - Почему ты, хренов бухгалтер, не можешь правильно посчитать мои деньги, а моя жена в два счета видит, что ты по-крупному облажался? - муж пытается дернуть меня за руку, но я поворачиваюсь к нему лицом, скрывая за спиной парня.
        Гордеем смотрит жаждущим убийства взглядом сквозь меня на парня.
        - Максим, любое зачисление на счет происходит только с твоего позволения и подписи договора, - он перевел свой взгляд на меня.
        По спине сразу же прошелся холодок, а желудок сжался от страха. Господин Гордеев молчит, похоже осмысливая всю ситуацию, но заведомо знаю, что прощать в таких ситуациях он не умеет. Максим слушает меня, а это уважение от мужа многого стоит.
        - Вы платите мне приличную зарплату. На кой черт мне это делать? Мог, конечно, но тогда бы вы не досчитались несколько миллионов, - его язык оказался острее лезвия, но прежде, чем Максим начинает свою тираду, я тяну истекающего кровью парня к дивану.
        Вадим, набрав салфеток, приложил их к носу, сильно запрокидывая голову назад. Его немного пошатывает, из-за чего он сцепляет кулаки и несколько раз жмуриться, качая головой.
        - Вон, - этого хватает, чтобы заставить администратора, бармена и новенькую испариться. - А ты, Ярослава…
        - Подай полотенце, - киваю я в сторону, но Максим стоически игнорирует кровь парня и мой приказной тон. - Эльдар, мне нужен лед. Быстрее, пожалуйста, - мужчина на мои слова тоже никак не реагирует, переглядываясь с Гордеевым. Понимаю, что здесь всё решает Макс, поэтому говорю довольно твёрдо, заставляя его меня услышать. - Не время показывать, кто здесь большой босс. С таким кровотечением поедем в больницу все вместе! - предупредила я мужа, который раздраженно взмахнул рукой, отсылая Эльдара за льдом.
        - Просто отлично, - едва не прорычал на мои действия Максим, но я не обратила должного внимание. Обернулась, осуждающе посмотрев на мужа, который сел в кресло.
        - Как вы себя чувствуете? - тихо спросила я, почувствовав дискомфорт в этом обращении к парню.
        - Как будто кто-то приложился к моему носу, - Вадим успевает хмыкнуть и наградить меня колким взглядом, словно это я только что замахнулась на него.
        Эльдар возвращается с ведерком из-под шампанского с кубиками льда. Взяв несколько, я прикладываю их к переносице парня, который облегченно прикрывает глаза. Стоит огромного труда, чтобы прикоснуться к его затылку и без слов заставить опустить голову вниз.
        Обстановка здесь странная, непонятная и жутко тяжелая. Муж пронизывает мою спину, не сводя с меня взгляда, Эльдар поглядывает на своего подчиненного и в его взгляде страшное неодобрение, а я стараюсь снять боль Вадима и остановить кровь… В это даже поверить трудно!
        Отличный первый день!
        Представить страшно, чтобы сделал Максим, если бы узнал, кто сейчас перед ним на самом деле. Но Эльдар ответственный за мою жизнь, ему Гордеев доверяет, а Вадим… Бухгалтер? Да что же здесь творилось всё это время, пока я загибалась в супружеской спальне от тоски и страданий?
        Кубик льда случайно выскальзывает из моих рук, Волков вздрагивает и хватается за мою ногу выше колена, почти под ягодицы, сжав до боли. Я вздрогнула, затаив дыхание. Единственное, что меня волновало - реакция Максима, который в абсолютной тишине зловеще задышал через нос.
        Упс-с.
        - Извините, Госпожа Гордеева, - парень не глупый, руку убрал на удивление медленно, не поднимая головы.
        Поддавая и сменяя салфетки, я уже замечаю, что обильность кровотечения уменьшается.
        - Не впервой останавливаете кровотечение? - невзначай спросил парень через несколько минут, когда кровь уже вытекала парой капель.
        - В старших классах я была чирлидером. Часто кто-то падал на тренировках. Так что я знаю, как остановить кровь до прихода медсестры. Точно всё в порядке? Вы побледнели, - я склонилась, пытаясь посмотреть в глаза Вадиму и убедиться, что он в самом деле хорошо себя чувствует.
        Но он так неожиданно поднял голову, что между нами почти не осталось расстояния… Сзади послышался приглушенный кашель. Я повернулась к мужу, который недовольно и угрожающе сверкнул своим взглядом.
        Это было последнее предупреждение.
        - Никогда бы не подумал, что жена Господина Гордеева умеет делать акробатические трюки и легко садиться в воздухе на шпагат, - удивленно проговорил парень с насмешкой на губах.
        Мне не совсем понятно его поведение, но списываю это на не менее странные обстоятельства, которые уже перевернули мои будни с головы до ног.
        - Кажется всё, - я отложила салфетки на стол, где была уже кровавая гора.
        Гордеев подошел и сразу же окольцевал своими руками мою талию, показывая, что я являюсь его собственностью и запрещенной территорией даже для чужого взгляда. Вадима это совсем не смутило. Он даже задержал внимание на моей талии, которой завладели руки мужа.
        - Что прикажете мне делать? - он встал, стирая остатки крови с лица.
        - Проверь и сверь все прошлые платежи на оптовую продукцию. Внимательно. Администратор пусть проверит через кого проходят документы. Дальше я всё решу сам, - холодно ответил мой ревнивый муж.
        - Задача ясна. Хорошего вечера, Господин Гордеев. Госпожа, - Вадим словно намеренно выводит из себя Максима. Муж крепче сжал мою талию своей тяжелой ладонью после того, как взгляд парня красноречиво осмотрел меня в полупрозрачной блузке и ногу в разрезе юбки слева.
        Он намеренно играет с огнём, и я это прекрасно вижу. Только вот зачем?
        Понимаю, что каждому из нас нужно сыграть определенную роль, но с таким повышенным вниманием, Вадим всё может испортить. Чего он добивается?
        - Не злись, - говорю я прежде, чем Максим принял бы успешные попытки обвинить меня в его жгучей ревности. - Ты не должен был его бить.
        - Ты не должна была трясти перед ним своими бедрами, - ответ злобный и придирчивый.
        Я откинула голову назад, уложив её на плечо Гордеева, а рукой приобняла его шею. Томный выдох сразу же защекотал мою щеку.
        - Должна. Жена всегда отвечает за поступки мужа, - Гордеев притих, но обнял меня намного мягче. С любым другим человеком я бы насладилась тишиной и объятиями, но к нему я совершенно ничего не чувствую.
        Я уже разбираю его определенные реакции на мои слова, жесты и чувственные прикосновения. Моя женская сущность старается быть хитрой, но Гордеев просочился в мои жилы и медленно уничтожал меня настоящую. До этого времени.
        Я поддавалась его желаниям и правилам на протяжении своего похищения.
        Теперь будет по-другому.
        Вадим мне поможет, я это знаю.
        Часть 2.1
        Я сижу рядом с Максимом, который во главе стола терзает сочный стейк на маленькие кусочки, внимательно читая новости в своём телефоне. Изредка ерзаю по стулу, чтобы невзначай заглянуть в его гаджет и понять, что так сильно заинтересовало Гордеева.
        Любовница может стать мне помехой… Поддаюсь ближе к мужу, забирая его почти наполненный стакан соком и добавляю ещё, стреляя взглядом в его телефон. Максим отодвигает свой телефон подальше от моих любопытных взглядов, хмуря брови.
        - Что такого интересного в твоём телефоне? - как бы невзначай спрашиваю я, улыбнувшись, когда Гордеев перевел на меня тяжелый взгляд, выдохнув через нос. - Не хочешь поговорить со своей женой?
        Тишина притупила мой интерес, поэтому я решила запихнуть своё любопытство куда-то поглубже, наливая из заварного чайничка ароматный чай.
        - Ты когда-нибудь представляла себя в роли матери? - от внезапного вопроса, в моих руках дрогнул и зазвенел сервиз.
        Я сглотнула, растерявшись. Посмотрев на Гордеева, я встречаю горящий взгляд, терпеливо выжидающий мой ответ.
        Хотела ли я стать матерью? Любая женщина со временем захочет родить ребенка. Но вопрос был в другом: хотела ли я ребенка от Гордеева? К беременной женщине нужен особый подход от мужа, его терпение и умение успокоить в любой момент. Гордеев умеет терпеть, но это напоминает прогулку по бездонному краю: один неверный шаг, и ты труп.
        - Дети смысл жизни женщин после тридцати, - сказала холодно. Взгляд погружаю в тарелку, не желая скорого разоблачения. В моих глазах явно можно увидеть страх.
        - Дети - это дар, Ярослава. В них мы вкладываем собственную душу. Предполагаю, ты уже готова к таким серьезным шагам. В ты как думаешь? - моё сердце гулко тарабанит по ребрам, и во благо, вовремя появляется горничная, прибирая неуклюже разлитый чай.
        Нужно срочно сменить тему!
        - Что интересного ждёт меня на работе? - смена темы не остается незамеченной, когда я отчетливо вижу укоризненный взгляд Максима. Наш разговор о детях ещё незакончен…
        Ну вот какой из Гордеева отец? Он жестокий, эгоистичный, психически неуравновешенный, ревнивый, и крайне непредсказуемый человек. Я не готова к таким поворотам в своей жизни. К тому же я никак не смогу оставить… Своё чадо, если у меня будет возможность сбежать от Максима. Это привяжет меня к его ноге навсегда, а такой жизни я не хочу ни себе, ни ребенку.
        - Будешь работать с бухгалтером и проверять с ним документацию, - он откидывается на спинку стула и задумывается. - Это была его просьба с весомыми рабочими аргументами, и я согласен, что вам нужно вести документацию напрямую… - недоговаривает он, а я едва сдерживаюсь, чтобы не расплыться в счастливой улыбке, - но, Ярослава, предупреждаю, что, если я замечу твое излишнее внимание к нему, ни твоя задница, ни его лицо, не останутся целыми. Ты у меня умная девочка, понимаешь же, что жалеть не стану.
        Его глаза сверкнули опасными льдинами.
        - Прекрати, это даже смешно, - рассмеялась я несколько нервно, отпивая чай, пряча свою улыбку. - Максим, ты мой муж, и мне кажется, что ты часто об этом забываешь. Рано или поздно нужно начать доверять друг другу, иначе между нами всегда будет эта глубокая пропасть, - я накрываю его руку своей ладошкой, и взгляд мужчины в один миг вспыхивает огнём.
        - Знаешь, я бы хотел, чтобы ты занялась спортом. Например, в моём клубе у девочек отличная спортивная подготовка. Всего за месяц можно научиться чему-то новому.
        Я невольно хмыкнула. Пора было уже привыкнуть, что он считает меня своей безотказной шлюхой. Только вот теперь есть огромная шпилька - он сам дал мне возможность быть вольной.
        - Тебе не помешают физические нагрузки для выносливости и хорошая растяжка, - пояснил Гордеев, но я прекрасно понимаю, о чём идет речь на самом деле.
        - Я не очень пластичная, танцы мне мало чем помогут, - отмахнулась я.
        - Ещё вчера ты сказала, что была чирлидером в школе, а теперь у тебя какие-то проблемы? - лицо Гордеева напоминает жесткий гранит, который надвигается над моей неприкрытой головой, начиная крошиться и заваливать камнями.
        - Я полтора года пыталась попасть в основной состав чирлидеров, а ты хочешь, чтобы через несколько месяцев я непросто сидела на поперечном шпагате, но и на твоём члене. Супер, но такого точно не будет, - высказалась я, грубо отставив пустую чашку чая в сторону, случайно её опрокидывая на стол, из-за чего хрупкий сервиз моментально треснул.
        - Ты в любом случае будешь сидеть на моём члене. Не будешь заниматься сама, я помогу, но не обещаю, что после моей помощи ты сможешь нормально ходить, - своеобразно поддержал меня Гордеев, и я на мгновение застыла, почувствовав, как мной овладевает раздирающая сердце ярость.
        И этот человек только что сказал мне, что собирается вкладывать свою душу в ребенка?
        Мой подбородок дрогнул, как от удара, а сердце сжалось от его холодного тона. Заметив мой пристальный уничтожающий взгляд, он усмехается, вернувшись к завтраку, попутно что-то печатая в своём телефоне.
        Знает, что у меня нет выбора, но сегодня всё не как всегда…
        Я отстранилась от стола. Правая рука сметает ближайшие тарелки с поверхности. Мне вдруг стает невыносимо обидно от несправедливой судьбы, которая непросто подшучивает надо мной, а извращенно издевается и толкает в беспросветное дерьмо.
        Максим очередной раз морально поставил меня на колени, и эта капля стала последней.
        Тяжело дыша, я пытаюсь подавить слезы, но совершенно поздно - они уже у меня на глазах, такие горькие и обжигающие. Поднявшись с места, я несколько раз тяжело сглотнула, постаравшись проглотить тяжелый камень, который не дает мне спокойно дышать. Ничего не вышло.
        - Знаешь, что самое противное, когда я рядом с тобой? Это наш и без того извращенный секс, которым ты подавляешь и унижаешь меня. Сколько раз ты заставлял меня проделать все те отвратительные вещи? Это низко даже для тебя! Чего ты добиваешься? Покорности? Я научилась тебя слушать и слышать, подчиняться любой твоей прихоти, и подавлять собственную силу воли и достоинство, а ты относишься ко мне, как к шлюхе, которую подобрал на улице… Нет, даже к ним относятся лучше, чем ты ко мне! - стукнув ладонями по столу, я, вздрагивая от всхлипов, развернулась, задевая тяжелый стул, который шумно падает на пол.
        В этом доме уже давно не было такого крика души, если не считать моих криков в супружеской спальне. Думая об этом, я злюсь ещё сильнее, не в силах удержать чашу, в которую накапало слишком много обиды и утаенной ненависти.
        - Ярослава! - громко окликнул меня Максим, когда я намеревалась сбежать из столовой, но вместо этого передо мной выросли две большие фигуры моих надзирателей.
        Один из охраны, как назло, оказался Эльдар. Сейчас я уже не в состоянии подбирать правильные слова…
        - Вы… - выкрикнула я, и вцепилась в молчаливого надзирателя за воротник пиджака.
        Хватать так полковника у меня не хватило бы смелости, несмотря на всю мою вспыхнувшую злость. Он продолжил неподвижно стоять в стороне, не проявляя никаких эмоций, но взгляд все-таки выдал недоумение надзирателя.
        Эльдар, в свою очередь, посмотрел на меня немного удивленно.
        - Что уставился, поддонок? Знает ли твоя жена, что ты каждый день смотришь, как издеваются над женщиной вне закона и всячески её унижают, избивают, насилуют? Тебе нравится на это пялиться?! - я дернула мужчину за руку, где на безымянном пальце есть кольцо. - Чтобы сказали твои дети? Чтобы ты делал, если бы с ними случилось подобное? Молчишь? Ублюдок… - я так надрывно кричу, что мой голос мгновенно охрип.
        Оттолкнув от себя мужчину, который впервые изобразил на своём лице замешательство, он продолжил меня игнорировать, глядя прямо на Гордеева, ожидая его приказов.
        - Почему ты не смотришь на меня? - я толкнула его в грудь.
        Он не сдвинулся с места и тогда в ход пошли кулаки, но полковник меня перехватил и удержал в своих руках, взглянув в мои глаза так проникновенно, что я в один момент задержала дыхание и перестала упираться.
        - Тише, это того не стоит, - прошептал он едва слышно у моего уха, очень медленно выпуская из крепкой хватки мои плечи.
        - Ярослава, - снова обращается ко мне Максим.
        Я подавлено всхлипываю, едва не проскулив. Как же сильно хочется кричать снова и снова, пока он не усвоит мои слова раз и навсегда, но все-таки молчу…
        Ожидая поддержки, смотрю на Эльдара, который прячет взгляд и отступает от меня, когда из-за стола поднимается Господин.
        «Между нами никогда не было любви, и ты это знаешь, Максим. Подавись своей любовью! Подавись! Подавись! Подавись!» - я не могу держать себя в руках. Как он этого не видит? Зачем он каждый раз доводит меня за грань, когда я не могу овладеть собой?
        Максим приближается ко мне медленной и хищной походкой. Я отступаю на несколько шагов, испуганно сжавшись, чувствуя сильную дрожь по всему телу. Я знаю, что наговорила многое, и, к сожалению, мне не стало легче.
        Лицо мужа заметно ожесточилось, на скулах бегают желваки. Его глаза наливаются тьмой, и такое происходит, когда он хочет жестоко меня наказать и подчинить своей воле.
        Гордеев останавливается в шаге, пока я отвожу взгляд, стирая с лица слезы собственного поражения. Кажется, это был пятый срыв за все месяца, которые он меня изводит всеми доступными и недоступными способами.
        Я ещё круто держусь, раньше бы и нескольких дней не продержалась без подобных скандалов…
        - Смирись, - единственное, что слетает нерушимым словом и худшим наказанием в ответ.
        Я, сбито дыша, поднимаю глаза на его лицо, не выражающее абсолютно ничего.
        - Собирайся. Выходим через семь минут, - говорит Максим.
        - И это всё? - раздраженно слетает с моего языка.
        Он остановился, не дойдя до двери, едва повернув голову в сторону, отчего я заметила его ядовито-ползущую усмешку на губах.
        - Жена отвечает перед мужем в спальне без свидетелей. Кто знает, что на этот раз я захочу с тобой сделать, Ярослава, - ровным и холодным тоном говорит муж.
        Он вышел, заставляя меня вздрогнуть от стука двери, обнимая себя руками.
        - Ярослава… - тяжело вздохнул Эльдар, когда я беспомощно поднимаю на него свой растерянный взгляд. - Аккуратней с эмоциями, - в ответ я обессиленно киваю, шмыгая носом.
        Я знаю Гордеева, он никогда не оставит подобный инцидент без своего садистского внимания.
        ***
        Максим отводит меня в личный кабинет бухгалтера, приставляет ко мне надзирателя и дает в поручение перебрать отчеты за последний месяц. Гордеев настолько холодный в разговоре, что я невольно чувствую обязанность извиниться, что и делаю. Муж никак не реагирует на мою попытку примириться, и пожелав хорошего дня, уходит.
        Гордеев забирает Эльдара, оставляя с тем телохранителем, на которого я меньше часа назад накинулась с кулаками. Мужчина даже не смотрит в мою сторону, неподвижно стоя у дверей, строго сложив руки за спиной.
        Я подхожу к шкафу, на который ранее указывал Максим, и начинаю просматривать каждую папку с документацией. Меня не утешает, что печатных договоров нет в электронном виде. Работы настолько много, что я даже радуюсь. Именно так я смогу отвлечься от супружеских проблем с Максимом.
        Взгляд охранника колит спину, и ощущаю я себя в этом помещении очень неуютно. По крайней мере, я встречу Вадима и может быть как-то смогу поговорить с ним. Парень уже должен быть на месте, по словам Гордеева, поэтому к десяти я уже начала нервно ходить по кабинету, дожидаясь Вадима.
        Несколько раз пересекаюсь с холодным взглядом мужчины, отчего становится не по себе…
        Когда я слышу, что открывается дверь, сразу расплываюсь в доброжелательной улыбке и поднимаюсь со стула, желая встретить парня, который пришел мне на помощь в такое трудное время. Во мне всего за секунду все расцветает и… Гаснет.
        Вторая наша встреча проходит не менее… Шокирующе.
        Парень заходит в кабинет спиной, с повисшей на его шее рыжей шлюхой в кожаном белье.
        Приоткрыв рот, находясь в шоке оттого, что вижу, я даже недодумываюсь что-то сказать, когда он её развратно ощупывает и тянет к дивану. Я видела эту девушку не раз в главном зале клуба, когда она непросто танцует, а по-змеиному оплетает шест худыми ногами и изящными руками.
        Эта… Дешевка, толкает его на диван, и сама стекает лужицей на колени между его широко разведённых ног. Я, не сдержав эмоций, судорожно выдыхаю, привлекая внимания парня, открывшего глаза, и ярко возмущенную девушку между его ног с алыми губами.
        - А она кто такая? - рыжая хмурится, напрягая свои извилины. Вадим едва сдерживает едкую усмешку на своих целованных губах и облизывается, как шкодливый кот.
        - Госпожа Гордеева, - парень встает на ноги, помогая подняться удивленной девушке, которая теперь не сводит с меня своего изумленного взгляда. - Меня никто не предупреждал, что вы будете поджидать меня в моём в кабинете, - колко насмехается Вадим, внимательно меня разглядывая.
        - Ну… Я, наверное, пойду… - неуверенно щебечет рыжая, осторожно отступая к двери. - Извините, Госпожа Гордеева, - буквально пропищала девушка, прежде чем сбежала из кабинета.
        Провожая ее взглядом, я ещё какое-то время смотрю на дверь, отчего-то начиная злиться.
        - Вы на работе или в борделе? - язвительно спросила я парня, который мгновенно прищурился, изогнув брови.
        Да уж, странный вопрос, в особенности, когда мы находимся в джентльменском клубе, но удержаться от замечания - это выше моих сил!
        - Прошу прощения, Госпожа, неловко вышло, - несмотря на его извинение, по глазам вижу неясную для меня издевку, и продолжаю закипать.
        - Вам смешно? - я пытаюсь понять, что он творит, но теперь я не могу адекватно реагировать на его помощь и близость, когда он затягивает в свой кабинет шлюх моего мужа.
        Какого вообще чёрта?
        - Нет, что вы, Госпожа… Только мне казалось, что вы ведете документацию, а не занимаетесь администрированием, - я порываюсь вставить своё слово, но Вадим меня нагло перебивает. - А если вы все-таки захотите стать администратором, поинтересуйтесь у Господина Гордеева, какие приятные бонусы предоставляет его клуб рабочему персоналу. Я уверен, что даже для вас найдется парочка интересных… Экземпляров, - и этот хам додумывается еще подмигнуть! Мне!
        Поверить трудно, что он пользуется этими бонусами, но ведь мои глаза меня не обманули - действительно пользуется ещё и с пылкой жадностью!
        Конечно, Вадим взрослый молодой человек и может себе позволить развлекаться с любой девушкой, но то, что эта девушка - шлюха из клуба моего мужа… Как же это грязно и мерзко!
        Теперь мне стоит вымыть глаза с хлоркой!
        - Используйте такие бонусы в обеденный перерыв, а не вместо работы, - ровно сказала я, сев обратно на стул, подтянув к себе документы.
        Как теперь работать, когда я то и дело вижу, как эта рыжая…
        - Кхм… Госпожа, - он подходит немного ближе, привлекая к себе моё внимание. - Я понимаю, что у вас всё ещё нет своего кабинета, но это моё место и мне нужно работать, как вы верно подчеркнули. Пересядьте, пожалуйста, на диван, - скрипнув зубами, сгребаю в одну кучу документы, сверху ставлю ноутбук и освобождаю место чужого рабочего стола.
        Ну наглец!
        Всего на мгновение пересекаюсь взглядом с до крайности дерзким парнем, который не скрывает своего странного веселья, наблюдая за моим перемещением, даже не предлагая помочь со стопкой документов.
        И вдруг я начинаю осмысливать, что, возможно, он намеренно показывает при телохранителе наш конфликт. От врагов нельзя ожидать объеденной работы, не так ли? Я помню, что в прошлой нашей работе против Гордеева, Вадим здорово помог. Я запрещаю себе злиться или обижаться.
        Какой смысл обижаться на часть сценария? Но до чего же убедительно!
        Если бы мой брат не был уверен в следователе, никогда бы не приставил его ко мне так близко, особенно в такой сложной ситуации. Обдумав всё объективно, пришла к выводу, что на самом деле, всё в порядке, а моё настроение колеблется из-за утреннего скандала с мужем.
        - Станислав, скажи мне, знает ли Господин Гордеев, что его жене неудобно работать на диване? Стоит поставить его в известность. Кажется, Аня говорила, что заказанный стол отнесли на склад, но его нужно собрать. Пока ты отлучишься, я займу Госпожу работой, её накопилось немало, так уж и быть, уступлю своё место, - Вадим обращается к моему телохранителю, который впервые за всё время хмурится, показывая свои настоящие эмоции.
        - От Господина Гордеева не поступало никаких приказов.
        - Всегда забываю, что вы любите, когда Господин Гордеев свирепствует. Что же, Госпожа, я сделал всё, что мог. Своё недовольство относительно рабочего места можете высказать Максиму Викторовичу уже в удобное для вас время, - парень разводит руками и садится за свой рабочий стол, включая компьютер.
        Телохранитель напряженно смотрит на меня и то, как я едва нахожу удобный угол на диване, поджимая под себя ноги, подтягивая ступку документов, поставив на широкий подлокотник ноутбук. Не выдержав напряжения, он выходит за дверь, похоже, намереваясь разыскать моего мужа и предоставить мне для удобства рабочий стол.
        Неплохо. В любом случае провокация Волкова срабатывает на высшем уровне.
        Я мгновенно поднимаюсь на ноги. Подхожу к столу, за которым уже работает Вадим. Он окидывает меня вопросительным взглядом, когда я с искренней и широкой улыбкой, беру его руку и тяну на себя, чтобы он поднялся.
        Парень слушается, поднимается, не до конца понимая мои действия, а я сразу же обвиваю его своими руками, крепко обнимая, радуясь, что за меня кто-то всё ещё переживает, волнуется и пытается помочь.
        Сколько дней, я думала, что обо мне забыли? Сколько недель, я себя мучила догадками и причинами, почему меня никто не ищет? Сколько месяцев я провела подле Гордеева и его цепных псов, лившись нормальной жизни?
        Это настоящее счастье, что здесь Вадим, и от этого на душе стает тепло… До следующего момента.
        - Убери от меня свои руки, - его голос едва не режет меня острием, и только сейчас замечаю, что он не собирался обнимать меня в ответ.
        Растерявшись, поднимаю голову, но руки не слушаются, продолжая обнимать напряженную спину парня. Я замечаю, что он сердится на меня. Вадим сам, схватив меня за запястья, сдергивает с себя, как нечто мерзкое и случайно прилипшее.
        Непонимающе смотрю на Вадима, и, кажется, это уже не сценарий, а действительность. Но я не понимаю, почему…
        - Больше не смей ко мне прикасаться.
        Он буквально оглушает меня своими словам, и садится на стул. Волков отворачивается от меня, как от какой-то прокаженной.
        - Я не понимаю тебя…
        - И не стоит. Такой безмозглой блондинке незачем что-то понимать. Садись за работу и больше не мешай мне, - он кивает в сторону дивана, а я всё ещё стою над ним, не находя ни единого понимая того, что с ним произошло.
        Разве я его чем-то обидела? Нет уж, я его ничем не обижала! Хотя…
        - Злишься, что прервала тебя с этой рыжей шлюхой? Неужели так сильно хочется трахаться, что ты прикасаешься к шлюхам Гордеева? - недовольно прошипела я.
        - С твоей помощью уже ничего не хочется. Не нужно так переживать, Госпожа, к тебе я точно прикасаться не буду, - хмыкнул Вадим, не отрывая своего взгляда от компьютера.
        Бесит!
        Не поняла. Он только что назвал меня шлюхой Гордеева?
        Я сразу же закипаю в котле ярости с новой силой.
        Часть 2.2
        - С каких пор ты начал так со мной разговаривать? - раздраженно спрашиваю я Вадима, который сознательно не обращает на меня своё внимание.
        - Отойди от меня, - сухо отзывается парень, из-за чего я оскорбленно поджимаю губы. Да что с ним такое? - Ты меня плохо понимаешь? Может быть, если я вытяну с петель ремень, ты станешь более покладистой? Для тебя же подобное уже привычно, - он заваливается на спинку мягкого кожаного стула и смотрит на меня насмешливым взглядом.
        Если бы моё сердце было хрустальным, оно бы уже с шумом разбилось, а так только… Болезненно сжалось в конвульсивном спазме. Он смог отвесить мне словесную пощечину, причём настолько сильную, из-за чего я невольно отступаю.
        Я теряюсь с ответом, и отворачиваюсь к окну, как можно быстрее моргая, прогоняя непрошеные слезы слабости.
        - Где мой брат? - несмотря на всю эту боль, которая ноет в груди, я спрашиваю холодным и ровным тоном.
        - Хочешь наябедничать? - слышу явный смешок и непонимающе оглядываюсь. - Твой брат сидит в своей убогой норе и боится высунуться на рожон.
        - Ты хочешь сказать, что его здесь нет? - я практически умоляюще смотрю на парня, который никак не смажет свою едкую ухмылку с лица. Мне не нужен его ответ, по глазам вижу, что я правильно его поняла. Невольно сминаю губы в напряженную полосу, сложив руки на груди. - Когда всё… Произойдет?
        - Когда я посчитаю нужным, - пожимает плечами парень, осматривая меня колким взглядом, словно изучая мою одежду.
        Я и сама выпрямилась, поправив блузку. Максим, конечно, любит меня наряжать в разную открытую одежду, но терпеть не может, когда меня смотрят подобным взглядом. Мои синие брюки обтягивают ноги на высоких каблуках, от которых Гордеев без ума, а блузка полупрозрачная, вызывает сплошной интерес и желание рассматривать форму бюстгальтера. Я знаю, что выгляжу хорошо, но парень даже взглядом смеет меня осквернять.
        Может быть, он злится, что из-за меня его ударил Гордеев?
        Нет, здесь проблема серьезней, но понять какая именно и как её исправить трудная задача. Я бы попыталась ещё раз узнать, что не так, но Вадим не собирается идти на контакт и полностью игнорирует моё присутствие.
        Он будто специально меня раздражает!
        Я подхожу ближе к его рабочему столу, и хоть я стою над сидящим парнем, он не воспринимает меня всерьез, открыто продолжая скалить зубы.
        - Послушай меня, Вадим. Если у тебя проблемы, это не значит, что я в них виновата. Ты здесь не один, я могу всю информацию спросить у полковника, который мягко прощебечет мне весь ваш план. Огрызаться или артачиться, в твоем случае, бессмысленно, - не могу сохранять за собой холод или равнодушие.
        Его свинское поведение и гадкие слова имеют свой неизгладимый эффект на моё непринятие обстоятельств.
        - Крошка, - это слово он произносит так, как если бы выплюнул простое, но острое словечко «шлюха». - Я ещё не решил, помогать тебе или нет. Недавно столкнулся с мыслью, что последние месяцы моей жизни и бесконечная работа на Господина - жутко утомляют. Я работаю не покладая рук, никакой личной жизни, никаких развлечений, одно сплошное напряжение… И задумываясь над этим всем, понимаю, что мне катастрофически мало твоего сухого «спасибо». Будет вполне справедливо, если ты каждое утро будешь меня благодарить. Мне до крайности необходима твоя поддержка, Госпожа, - я не сразу понимаю, к чему он ведет, и хмурюсь, задумываясь, игра это или нет.
        Я сцепляю руки в прочные кулаки.
        - Вадим, я не совсем понимаю, что ты хочешь мне сказать, - мой голос почти зазвенел от напряжения. Он лениво склонил голову набок, очередной раз осмотрел мою одежду и губы, впервые подавив свою едкую ухмылку.
        - Ненавижу блондинок, - внезапно заявляет он, в это время рассматривая мои волосы. Не знаю, что сегодня за день и что со мной, но меня цепляет каждое слово этого парня, вынуждая вспыхивать не то от злости, не то обливаться свежим румянцем от обиды. - Ты настолько глупа, что подтверждаешь стереотип многих мужчин о блондинках, - на его губах снова усмешка, а глаза засверкали от неизвестной мне игры.
        - Ты что себе позволяешь? - не сдержавшись, я прошипела.
        - То, что позволить себе ты уже не можешь.
        Последняя капля!
        - Послушай сюда, парень… - я с решительностью делаю один шаг, и хватаю его руку, желая взъерошить парня с огромным самомнением.
        Неожиданно всё меняется, и моя секундная власть над ситуацией сокрушается буквально в следующее мгновение.
        Вадим встает довольно резко, вырывает своё запястье и перехватывая мою руку, заводит за спину, а второй рукой крепко впивается в мой затылок, уложив лицом на стол. Я даже опомниться не успеваю, когда оказываюсь в безвыходном положении, потрясенно выдохнув.
        - Не прикасайся ко мне, - рычит он за моей спиной. - Тебе достаточно знать, что я вытащу из этого места твой отодранный зад, а взамен ты будешь делать всё, что я от тебя потребую, - он тянет мою руку, заставляя издать непонятный звук от боли в теле и противоречия в мыслях. - Если я скажу благодарить - поблагодаришь. Если я скажу сидеть - ты будешь сидеть и не дергаться. Если я говорю, что ненавижу блондинок - не нервируй меня. Тебе всё понятно?
        - Понятно, - моментально и без раздумий отвечаю на его вопрос.
        - Ты хорошо меня понимаешь, когда тебе больно. Учти на будущее, что я это заметил, - он отпускает меня так же неожиданно, как и уложил на стол.
        Рука ноет в плече и запястье, по телу гуляет мелкая дрожь, а в мыслях настоящий беспорядок.
        Я смотрю на то, как беззаботно Вадим садится за рабочий стол и продолжает щёлкать мышкой, не реагируя на моё замешательство и полную растерянность от таких условий.
        Ещё вчера я была безгранично рада тому, что мне помогут сбежать, но сейчас это не более чем очевидный факт, вызывающий негативные эмоции.
        Телохранитель возвращается через две минуты, окидывая меня внимательным взглядом, без дела сидящую на диване, глубоко задумчивую и абсолютно профнепригодную.
        На Вадима я больше не смотрю. Мне не по себе даже словить его холодный взгляд серых глаз, которые пронизывают до самых костей, желая меня замучить. Работу продолжаю за своим личным рабочим столом, но то и дело думаю, что же такого приключилось с Вадимом Волковым и его отношением ко мне…
        И он правда… Ненавидит блондинок?
        Странно, мне казалось, что всё иначе.
        ***
        Не успеваю отреагировать, когда в кабинет вошло моё личное чудовище.
        Гордеев прошел в кабинет бухгалтера с явным подозрением. К счастью, я уже успокоилась, когда проштудировала десяток отчетов.
        - Развлекаетесь? - спрашивает муж, и этот насмешливый вопрос адресован не только мне.
        В этот момент, я, наверное, побледнела. Я знаю, что в клубе Гордеева установлены камеры буквально на каждом углу и если он узнал правду по моей же неосмотрительности…
        Тяжело сглатывая, я смотрю на спокойного парня, который никак не выдает того, что между нами произошёл конфликт. И вроде я пытаюсь сделать также, но нет… Не могу!
        - Мы уже проговорили рабочие моменты. Госпожа пообещала к трём часам выполнить работу. А пока что, я, пожалуй, пойду распечатаю отчет по поставке за прошлый месяц и продолжу работу, - Вадим встает с места, поправляя рукава рубашки. - Хорошего вечера, - он улыбчиво кивает в знак прощания, тихо закрывая за собой двери.
        Улизнул быстро и практически бесшумно. Гадёныш.
        - Как прошел твой день? - Максим подходит к моему столу, слегка присаживается и пристально меня осматривает.
        - Всё замечательно. Спасибо за стол, - мне нужны успокоительные, иначе эмоциональные качели все-таки скинут меня на землю и жестко стукнут по затылку.
        Я безумно разнервничалась, когда Максим поджимает губы, погрузив руки в карманы брюк. Чувствую, что он не в настроении.
        - Больше ничего не хочешь мне сказать? - интересуется муж. Задержав дыхание, я слышу, как колотится моё собственное сердце. - Малышка, ты наивно полагаешь, что утренний инцидент останется без моего внимания?
        Его уточнение моментально снимает с моей шеи удушающую удавку, и я облегченно выдыхаю. Я, конечно, знаю, что мне с ним нужно решить этот щекотливый момент, который может стать не таким уж и радостным для моей задницы, но, если бы он узнал о Вадиме и полковнике… Думать страшно, что тогда произошло бы. Ему незачем мелочиться. Может, я и выживу, но кто-то из них - однозначно нет.
        - Прости, я забываю пить таблетки, - прошептала я, отыскав для себя причину утреннего скандала и своей вспыльчивости.
        - Ты должна быть готова к тому, что я хочу ребёнка, - говорит Максим настолько будничным тоном, будто мы погоду обсуждаем, а не такие размашистые шаги в супружеской жизни!
        - Я тебя услышала, - киваю.
        - Услышала, но не поняла, - его взгляд слишком тяжёлый, чтобы его выдержать. - Пока что отложим этот вопрос на несколько дней. Мой отец с матерью в пригороде. Они решили отдохнуть и наконец-то с тобой познакомиться. Приглашают нас в гости на несколько дней, и сегодня мы отправимся к ним на ужин, - выпаливает Гордеев, и по его лицу вижу, что ему не нравится эта затея. - Мой отец очень уважаемый человек и не любит опозданий, как и проявление женского норова. Ты понимаешь, о чём я говорю, Ярослава? Этот вечер и завтрашний день должны пройти спокойно. По-семейному.
        Боюсь, что я не в состоянии обеспечить сдержанность и молчание. Последние недели меня рвет на части, и если я не кричу, то плачу взахлёб. А чего мне ожидать от семьи Гордеевых? Вряд ли на ужине будет много приятного.
        Я уже хочу сбежать!
        - Это семейное торжество? - уточнила я.
        - Годовщина, - кивает Максим.
        - У меня нет подходящего наряда для такой чести представиться твоими родителями. И я, на самом деле, не готова к этому, - я сама ещё не разобралась, плевать ли мне уже совершенно на всё или я стану волноваться.
        Мне нужны убийственные пилюли, которые лишат меня здорового смысла хотя бы на ближайшие пару дней.
        - Я уже всё подготовил, и твою одежду в том числе. Пока ты будешь в салоне, я соберу другие необходимые нам вещи и заеду за тобой.
        - К чему такая спешка? - недоверчиво насупилась я.
        - Когда ближе узнаешь моего отца, поймешь меня, - изрёк мой муж, который, похоже, не испытывает нежных чувств к своему отцу… Или всецело к своей семье.
        Чёрт.
        Когда всё это уже закончится?
        Часть 3. Семья
        Я напряженно сижу и в упор смотрю на бесконечно-долгую дорогу. Нас преследует внедорожник, в котором четыре надзирателя, не считая того, который сидит прямо за моей спиной, и от этого нельзя не раздражаться.
        Никогда и мысли не было, что Господин Гордеев меня настолько… Боится? Если это не так, разве он не может сам справиться со слабой и пугливой девчонкой?
        - Что с тобой? - спрашивает муж. Он всего на мгновение кинул взгляд в мою сторону, на что я покачала головой. - Нервничаешь?
        - Нет… - конечно, чёрт возьми, нервничаю! Он упаковал меня как подарочную коробку с неординарным взрывным сюрпризом внутри, и везёт это своим родителям. - Ты ещё ни разу не вывозил меня из города, - тише добавила я, разъясняя свою взволнованность.
        О его семье я знаю немногое…
        Например, Гордеев-старший не любит появляться на публике и его мало интересуют дела сына в России. Ко всему прочему Максим о своём отце ничего не рассказывал. Не было ни одной забавной истории из его детства, будто этого детства и вовсе не было. Несмотря на всю требовательность моего отца в воспитании, я могу найти не одну историю, где есть проявление любви, сентиментальности или смешных ситуаций.
        Когда я готовилась к интервью с Максимом, видела фотографии Гордеева-старшего с официальных банкетов, но ни единой в профиль. Так, только темный мелькающий образ…
        Гордеев Виктор Николаевич далеко не публичная личность, но, кажется, его целью в жизни является сделать личность из сына. И он сделал это с хладнокровной жестокостью.
        Меня настораживает, что Гордеев показывает свою неприязнь к отцу, когда за всю дорогу он в диком напряжении и задумчивости. Прежде чем выехать за город, он проявил характер в самой громкой и грубой форме, и под горячую руку попали все… Кроме меня.
        Мне хватило ума молчать и послушно кивать на все его требования. Похоже, что моя покладистость даже частично усмирила взвинченность мужчины, но сегодня у нас выдался сумасшедший напряженный день, и ждал ещё целый вечер испытаний, к чему мы оба не была готовы.
        Максим в сборах добивался какого-то странного идеала, придирчиво разглядывая мою прическу, сменяя её несколько раз. Макияж, который делала едва не плачущая девушка-стилистка с дрожащими руками, тоже пришлось переделать.
        Платье он выбрал великолепное, правда, немного прогадал с размером, из-за чего моя грудь едва не выпрыгивает из бюста, а мне приходится сидеть с идеальной осанкой, чтобы платье случайно не разошлось по швам… Иначе у Максима действительно будет настоящая истерика.
        - Ты знаешь почему сидишь в доме. К тому же я даю тебе полное право гулять по территории немаленьких размеров и работу. Не делай из меня дикаря, Ярослава, - раздражено фыркнул Максим, очередной раз посмотрев на свои наручные часы.
        Кажется, мы немного опаздываем.
        - Я не хотела тебя упрекнуть, просто констатирую факт, что мне неуютно выезжать из города. Я уже привыкла к нашему дому, - тихо произношу я, проследив за тем, как он тяжело вздыхает. - А вот ты, кажется, нервничаешь.
        Максим так плотно сжимает зубы, что на его скулах выделились желваки. Он злится на то, что я веду с ним беседу?
        - Если ты хочешь, чтобы я замолчала, скажи мне это.
        - Ярослава, ты же знаешь, что за глупости, которые ты можешь вытворить на ужине, потянут за собой тяжелые последствия. Я не хочу с тобой ссориться.
        Я сглотнула от серьезности его тона. Максим положил свою ладонь мне на коленку, из-за чего я поджала губы.
        - В моей семье ценится покорность женщины. Не реагируй на провокации, держи себя в руках и будь той женщиной, которая является Ярославой Гордеевой, а не взбалмошной Соколовской, - я смотрю на своего мужа, который меня подготавливает к встрече с его родителями и это отнюдь не мило.
        Он просит моей сговорчивости. Я надеюсь те мысли, которые меня тревожат не сбудутся в реальности…
        - Мне нужно притворяться? - насмешливо приподняв брови, спрашиваю я, на что Гордеев уничтожающе пронзил меня своим взглядом.
        - Если мой отец будет недоволен, недовольным буду я. Как думаешь, что для тебя лучше? - Максим внимательно проследил за тем, как я отвела глаза в сторону.
        Он отлично знает, что мне не всегда удается быть манерной и уж тем более послушной, как бы я ни старалась.
        Когда Гордеев ведет меня в ресторан, он целый вечер злится и стучит пальцами по столу, едва не шкрябая поверхность ногтями от ярости. Его всегда и всё раздражает: он заставляет меня держать спину ровнее, брать правильный прибор для деликатеса, поддерживать разговор любезностью и сдержанно реагировать на его придирки.
        Я обычная девушка, и, возможно, путаю куда и какую вилку засунуть из предложенных нескольких блюд, но точно не буду вести себя, как необразованная деревенщина. Наверное!
        - Я постараюсь, чтобы ты остался довольным, - прошептала я.
        Максим наклоняется, подхватывает мою руку и целует пальцы, крепко сжимая в своей ладони. В этом жесте ни грамма ласки, ни злобы. Он ведет себя, как муж после нескольких лет прожитых с женой, благодаря за понимание свершено ненужным, пустым поцелуем.
        Дорога заняла от силы еще десять минут, когда Максим свернул с трассы, приближаясь к одному-единственному коттеджу в глуши. Вокруг ни души, а забор с высокими воротами и усиленной охраной по территории.
        Невольно закралось чувство, что здесь есть какая-то женщина не по своей воле, как и я.
        Когда машина останавливается, Максим выходит вместе с надзирателем и обходит машину, открывая дверцу с моей стороны, протягивая свою широкую ладонь. Я не спешу, рассматривая великолепное строение коттеджа, в который жутко не хочется заходить.
        Теперь уже, когда я знакома с деньгами и наделенными властью людьми, не могу радоваться тому, в какую роскошь ведет меня Максим.
        Даже моя минимальная меркантильность подохла от такого наплыва роскоши, отбивая желание быть Госпожой. Раньше, я бы не отказалась провести выходные в таком месте с услужливым официантом и заботливыми горничными. Раньше… Раньше я никому не была женой.
        Какая-то слепая озлобленность продолжила ковыряться в моём сердце, которая грозила выйти из-под контроля.
        Двери открываются раньше, чем мы к ним подступаем. На пороге мужчина, который приглашает нас в дом, забирает мой кардиган и показывает, куда нужно пройти жестом руки в белой перчатке. Максим тягуче-медленными шагами ступает по коридору, держа меня за руку.
        Я замечаю несколько семейных фотографий на стене, но не успеваю их разглядеть, жутко разнервничавшись.
        За первым углом скрывалась большая светлая столовая, и я пораженно смотрю на женщину, которая моментально сорвалась с места, налетая на Максима, почти сбивая его с ног, целуя моего мужа в щеки и крепко обнимая за плечи.
        Неужели это…
        - Здравствуй, мама, - улыбка Максима искренняя, а его руки нежно поглаживают спину женщины, у которой на глаза неожиданно быстро накатились слезы.
        Она выглядит невыносимо худенькой и хрупкой, дрожащими пальцами трогая своего сына за лицо и плечи, словно в недоверии того, что он стоит перед ней. Моё сердце сдавила жалость и некая растерянность.
        Сколько же они не виделись?
        - Мой дорогой сын… Ты хочешь разорвать моё сердце в клочья такими долгими разлуками! - она снова целует его. Максим с любовью принимает её объятия, слезы и поцелуи.
        Я стою в стороне, и не решаюсь нарушить идиллию семейного воссоединения, осматривая огромный стол с накрытым ужином, тихих горничных в стороне и чуть дальше замечаю мужчину. Он поднялся с громоздкого резного стула.
        Наши взгляды моментально встретились, после чего я почувствовала сплошной вихрь отрицательных эмоций. По моей коже бегут мурашки от такого взгляда мужчины, и мне друг становится плохо.
        Я вижу в нём отражение Максима через несколько десятков лет, и никак не могу назвать его слабым или беспомощным. Наоборот, его возраст будто выковал каждую мужскую мышцу и характер.
        Когда я встретила Максима впервые, мне понадобилось довольно много времени, чтобы понять кто он на самом деле, но с Господином Гордеевым-старшим таких заминок нет. Я вижу, что он жестокий человек и на его руках человеческая кровь.
        От таких людей хочется бежать без оглядки, но на данный момент я заложница и бежать я могу разве что навстречу. Как говорится, лучшая защита - это нападение…
        Каждый его жест и сдержанная эмоция вымерены с точностью, что говорит о его хладнокровной властности и уверенности. Едва он ведет головой, рассматривая меня с повышенным вниманием, я начинаю ощущать себя непросто жертвой, а загнанным зайцем прямо в пасти хищника, чьи зубы безжалостно вцепились в мою незащищённую глотку.
        - Мама, отец, познакомьтесь с Ярославой, моей дорогой женой, - Максим приобнимет меня за плечи, сохранив на губах доброжелательную улыбку.
        В горле появился непробиваемый болезненный ком. Мне нужно немедленно взять себя в руки.
        - Мне очень приятно познакомиться с тобой, дорогая. Солнышко моё, - она мгновенно переключает внимание на своего сына. - Ты так похудел! Разве можно столько работать? - я не сдержалась и вздернула бровью.
        Единственный, кто из нас похудел, так это я - на шесть килограмм из-за нервов и стресса. Гордеев довольно массивный мужчина, и следит за фигурой в нашем малом тренажерном зале, и если он похудел, то только на один или два килограмма за всё наше знакомство.
        - Марго, прекрати эти щенячьи радости и причитания. У тебя будет время побыть наедине с Максимом, - черствый голос в стороне сразу охладил пылкую любовь матери к сыну, а моё сердце заледенело от увиденного. Женщина осеклась, отступив в сторону, склонив голову вниз. Гордеев-старший, подойдя ближе, сурово посмотрел на свою жену. - Вернись к сервировке стола. Ты забыла достать салфетки.
        Она послушно отступила, но едва смогла оторвать свой взгляд от Максима, который растянул губы в необычайно нежной улыбке. Он любит её по-другому, по-настоящему.
        Но женщина кажется мне странной, очень странной. Движения резкие, рваные, но чёткие, будто уже выверенные. Глаза тусклого зеленного оттенка, несмотря на счастливую улыбку, а её щеки так впали, словно её держат на сухой пойке.
        Гордеев-старший предстал передо мной в серебряных брюках и белой рубашке с бардовым галстуком. Его тронутые сединой волосы ухоженно зачесаны назад. У мужчины грубая отросшая щетина, и седые волоски отсвечивают и гармонируют с его костюмом цветом серебра. Его ресницы трепещут, когда он окатывает меня взглядом сверху вниз и обратно.
        - Отец, - несколько скупо поприветствовал его Максим, и для меня было удивлением, когда они не пожимают друг другу руки.
        - Мы договорились на восемь. Максим, ты же знаешь, как я не люблю опоздания на семейный ужин, - мужчина не был зол, но в его голосе разил такой арктический холод, что я невольно ссутулилась.
        Опускаю взгляд на наручные часы Максима, и вижу, что стрелки подбираются только к пяти минутам девятого. Посмотрев снова на Гордеева-старшего, я почти вздрагиваю от его пристального и несколько враждебного взгляда в мою сторону.
        - Обстоятельства, - Максим не пытается завладеть хозяйским авторитетом, но опускаться до оправданий тоже не стал.
        Гордеев-старший желчно усмехнулся.
        Господи, они же как две капли воды…
        - Я рад, что сегодня ты с нами, в нашу годовщину. Со своей новой женой, - замечание отца Максима не обошлось без ядовитой насмешки.
        Не смотря то, что их связывает одна кровь, они холодны друг к другу. И… Стоп! Новая жена? Новая?!
        Я шокировано вздергиваю подбородок и смотрю на Максима, который сурово сдвинул брови к переносице. Стало ясно, что мне лучше ничего не спрашивать и не вмешиваться в их разговор. Чёрт… Я не знала, что у него уже была жена.
        И… Куда она пропала?
        - Ярослава, наслышан о тебе, - Гордеев-старший обращает своё внимание на меня, отчего я с волнением выдыхаю. - Добро пожаловать в круг семьи Гордеевых, дитя.
        Киваю на его приветствие, буквально выдавливая из себя улыбку.
        - Твоя жена забыла по дороге свою вежливость? - я удивленно вскинула брови на замечание Гордеева-старшего, опешив от такой бестактности.
        - Я немного растерялась, извините, Господин Гордеев. Я очень рада познакомиться с семьей моего мужа… И совсем немного волнуюсь, - натужно улыбаясь, говорю я сухие любезности.
        - Твоя жена не знает моего имени, - констатирует он и я сразу же стыдливо опускаю глаза в пол. В последние несколько минут я не то, что имя его забыла, я забыла, как дышать и говорить! - Называй меня Виктор, - он показал мне свою краткую улыбку. Должно было стать легче, но меня будто ледяной водой облили, клянусь! - Мы теперь семья. Можешь называть меня папой, если хочешь, - он неожиданно поднял руку и прикоснулся к моей щеке, нежно поглаживая своим пальцем, отчего я невольно вздрогнула.
        И это тоже считается нормальным?
        Часть 3.1
        Я ошеломленно смотрю в небесные глаза мужчины, которые меня пытливо прожигают.
        Есть в нём что-то тёмное и глубокое, отчего хочется встать за спину Максима. Виктор Николаевич кажется весьма спокойным человеком, но он опасен - я это чувствую. В данной ситуации рядом с Максимом я чувствую себя в безопасности.
        Виктор Николаевич перевел взгляд на своего сына, кивнув.
        - Девочка хороша, - отец моего мужа выносит сомнительный вердикт.
        То есть мне до сих пор не надо беспокоиться? Ладно. У каждой семьи свои странности.
        - Дорогие мои, пожалуйста, присаживайтесь к столу, иначе всё остынет, - женщина притягивает наше внимание.
        Мы усаживаемся за стол. Виктор Николаевич садится напротив меня со своей женой, Максим остается рядом со мной. Появляется напряженная тишина, и я непроизвольно смотрю на Максима, чего-то от него ожидая. Обычно мы не молчим за столом в нашем доме, размышляя о каких-то планах, иногда о чем-то беседуя или безудержно пререкаемся.
        Тишина нагнетает обстановку.
        - Вы… Извините, Госпожа Гордеева, вы словно избегаете со мной знакомства. Надеюсь, что мне кажется. Я бы хотела с вами познакомиться поближе, - внезапно для себя, и, видимо, для всех, я разогнала тяжелую тишину… Которая в следующий момент стала ещё тяжелее.
        Виктор Николаевич недовольно покосился на свою женщину, в то время как она, нервно улыбнувшись, рассеянно поджала сухие тонкие губы.
        - Ну, что ты, милая Ярослава, - её голос дрогнул. - После ужина мы обязательно прогуляемся по вечернему саду и поболтаем, - женщина кротко улыбнулась.
        И снова тишина.
        Не желая обслуживания на семейном ужине, мужчины охотно ухаживают за своими женщинами. Я недоуменно рассматриваю семейство Гордеевых, и находиться в такой обстановке оказывается невыносимо тяжело.
        - Извините, у вас за ужином положено молчать? - переспросила я, не зная, что мне нужно делать.
        На мои вопросы Максим реагирует спокойно и даже не пытается подсказать мне, как правильно себя вести. Он будто абстрагировался от всего, что происходит и просто забыл обо мне.
        - Конечно, что нет, - опомнился муж, - на общении сказывается наше долгое расставание и знакомство. Это всё забудется после первого же бокала вина, - мой муж встал, открывая бутылку вина, разливая напиток по бокалам.
        - Мой мальчик, ты так любезен! - его мама почти тает, когда Максим помимо вина наливает ей сока.
        Я борюсь с желанием расшевелить Гордеевых своим болтливым языком, но вовремя заткнулась, внимательно рассматривая Виктора и Маргариту. Она не поднимает на меня взгляда, но любовно смотрит на сына, в то время как сам Гордеев-старший не сводит с меня своего надзирательского взгляда.
        Я хочу, как можно быстрее сбежать из этого дома.
        - Ярослава, насколько я помню из упоминания Максима, вы здесь уже не один месяц, а ты нашла пристань на работе моего сына, - начал разговор Виктор Николаевич. - Чем занимаешься? - его вопрос почти заставил меня фыркнуть.
        Понятное дело, что я не работаю в его клубе шлюхой или стриптизершей!
        - Ничего важного… Отчеты и тому подобное, помогаю перебирать архивы, - отчиталась я перед отцом мужа.
        - Она у меня скромница. Ярослава успевает за полдня перебрать десяток отчетов и правильно их оформить по новым стандартам. Несколько дней назад она подготовила отличный договор, который оценили партнеры по поставке алкоголя из Грузии, - похвалил меня Максим.
        - Надеюсь, ты проверяешь то, что она делает в твоих отчетах и договорах? Ты уже не в том возрасте, когда можешь быть доверчивым ослом, которого обхаживает женщина, - Виктор Николаевич пробуравил Максима почти с враждебной настороженностью.
        Даже я зарделась такому замечанию моему мужу, который плотно сжал в руках вилку с ножом, выстрелив взглядом в ответ.
        - Вы думаете, что я хочу отбить у вашего сына бизнес? Это же просто смешно. Я хочу помочь, и чтобы Максим был не так загружен на работе, - я даже слабо рассмеялась на такое глупое предположение его отца.
        Сразу почувствовала, как Максим толкнул мою ногу под столом своей коленкой. Молчать? Да пожалуйста!
        - Я никогда не был ослом в бизнесе, отец. Отчеты Ярославы проходят через финансового администратора и юриста, потом попадают ко мне на стол, и, естественно, я их внимательно перечитываю, - процедил Максим, разрезая мясо с неприсущей ему неаккуратностью.
        Гордеев-старший и бровью не повел на его слова.
        Если бы я хотела его подставить в документах и это увидел юрист, моя задница стала бы ядерно-красной, и сомневаюсь, что только задница. А такие идеи уже проскальзывали в моей голове. Чёрт, Максим очень осторожен ко всему, к чему я прикасаюсь и это может стать настоящей проблемой.
        - Ты уже уничтожила часть бизнеса Максима, он потерпел глобальные убытки. Ты это считаешь смешным, Ярослава? - претензия Виктора Николаевича меня поразила.
        Он говорит только со мной, игнорируя сына, и отнюдь не вежливо продолжал топтаться по мне взглядом.
        Ну, знаете ли…
        - В России я не занималась бизнесом Максима, и до сих пор не имею к нему отношение. Сейчас я отчасти знаю о ремонтных работах, зарплату работников и о поставках товара. Подобным раскладом я никак не перепишу на себя его бизнес, - нахмурилась я очень нечестному обвинению в мою сторону.
        Разве я виновата, что Макс такой садист и я не готова была терпеть подобное отношение, когда у меня была возможность остановить его? Разве я могла поступить иначе, если он своей настойчивостью загнал меня в угол?
        Я пожертвовала своей свободой, когда шла на риск, чтобы разоблачить Максима, и понесла наказание от его же рук. Как по мне, это очень честно, что он потерпел убытки.
        Моя жизнь и заключение не самое дешевое приобретение Гордеева, но он наслаждается этим приобретением каждый день сполна. Мы квиты.
        - В России ты обесчестила Максима. Тебя сложно назвать дурой, - он перевел взгляд с меня на моего напряженного мужа, - и лучше бы она продолжала быть твоей женой и любовницей, а не лезть в наш семейный бизнес. Жизнь тебя ничему не учит. Укусила раз, укусит и второй.
        - Я не собака, которая безвольно будет сидеть на одном месте в тесной будке, - успеваю язвительно ответить на претензию Виктора Николаевича, что совершенно не нравится мужу. - Вам не о чем волноваться, Господин Гордеев, мой муж внимателен ко мне на работе. Я стараюсь быть полезной. К тому же это семейный бизнес, как вы заметили, и я всецело могу претендовать на определенные обязанности в сфере бизнеса мужа, - если сначала я почти надерзила, то в конце я мягко улыбнулась, обращая почти влюбленный взгляд на сурового Максима. - А ещё я поддерживаю равенство между мужчиной и женщиной, поэтому нет ничего странного в том, что жена может стать хорошим партнером, - выбиваю страйк таким заявлением и отчасти даже горжусь своим твёрдым стержнем.
        - Максим, я жду твоего ответа, в то время как твоя жена-феминистка затыкает твой рот, равно как и мой тоже. Что за неслыханная дерзость за ужином? - холодно поинтересовался его отец и даже тона не повысил.
        - Ярослава хоть и острая на язык, но замечательная жена и хороша в работе. Девушкам свойственно быть своевольными и немного несдержанными. Ярослава раньше была журналистом, любит излишне поговорить и отстоять свою точку зрения, - я поняла, что Максим растерялся, но умело прикрыл мою вспыльчивость и наглость.
        Его глаза предупреждающе встретились с моими, отчего я едва заметно кивнула, понимая его немое требование.
        - Твоя мать тот самый образец, с которым она должна сравниться. С такими манерами негоже выводить её в свет на предстоящий банкет, - заметил его отец. - Хоть и прекрасна, как ангел, по сути - дьяволица, околдовавшая тебя. И что за идеология феминизма? Неслыханно! - он так тяжело вздохнул, что я нахмурилась.
        - Вы такого плохого мнения обо мне, Виктор Николаевич? - я недоуменно посмотрела на мужчину, который оставался предельно спокоен, - кстати, феминизм очень актуальный спектр идеологии, и я поддерживаю идею, чтобы феминистское движение считалось одним из крупнейших социальных изменений в области прав женщин, - я знаю, о чём говорю и раньше писала об этом статьи, поддерживая равенство между мужчиной и женщиной, раскрывая все ужасы западных стран.
        Увы, в нашей, казалось бы, цивилизованной стране дела идут не лучше, чем на Западе. И теперь под столом меня ударила другая нога, с противоположной стороны.
        Взгляд матери Максима стал острым и сверкающим от ярости. Я даже забыла, о чём шла речь, рассматривая Маргариту и её совершенно необоснованную злобу. Я вообще-то наши права отстаиваю!
        - Я уже сказал, как ты должна меня называть, почему ты обращаешься ко мне иначе и мне приходится акцентировать на этом внимание? - он сделал паузу, и, похоже, выдохнув поднявшуюся из недр темной души ярость, решил продолжить, на что я никак не рассчитывала. - Максим, так значит ты говоришь…
        - Я проявляю уважение к старшему по годам мужчине, отцу моего мужа. У меня язык не поворачивается называть вас просто по имени, - рассуждаю я, совершенно случайно перебив Гордеева. - Не понимаю вас. Вы что, намеренно портите нашу беседу?
        - Ты любишь перебивать старших, но не можешь обращаться по имени. Глупое дитя, это тебе не стоит создавать конфликт, - Виктор Николаевич осадил меня, из-за чего я крепче сжала бокал, в упор глядя на мужчину, который пытается задавить меня словами.
        Ну, что же!
        - Ярослава, - остепенил меня Максим, прежде чем я хотела ответить его отцу. - Попробуй багет, моя мама божественно готовит тесто и начинку, - муж вовремя отвлекает меня, и я замолкаю, борясь с чувством несправедливости внутри себя.
        Ладно. Я заткнусь! Уже молчу!
        Около получаса Максим и его отец обсуждают работу, контракты и планы на какое-то торжество на следующей неделе. Я и мать Максима молчим, терпеливо выслушивая разговоры, не поддерживая их. Еда оказалась такой вкусной, что я решила перепробовать всё, что вижу, пока не ощущаю, как плотно село платье в районе живота…
        - Возьми на банкет Викторию, она будет достойной партией на предстоящее мероприятие и умело очарует наш круг знакомых и коллег, - и если я витала где-то в своих мыслях, то с резкостью дернула голову в сторону Максима, ожидая его ответа.
        - У меня есть прекрасная жена и мне больше незачем Виктория, - я, удовлетворившись ответом мужа, отпиваю глоток вина, решая, в который раз, пропустить колкость Виктора Николаевича мимо ушей.
        - Умение быть любовницей никак не связано с женщиной, которая хорошо держит себя на светском банкете, - поразительно то, как Гордеев-старший принижал меня, при этом даже не обзывая и не обращаясь ко мне напрямую.
        Незаметно для других, Максим крепко сжал мою ладонь в своей, похоже, увидев в моих глазах готовность остепенить его отца в дерзких замечаниях.
        - На банкете никто не будет задевать мою жену, как это делаешь сейчас ты, - Максим встал на мою защиту, и заметив это, его отец хмыкнул.
        - Если ты считаешь, что никто не обратит на неё внимание из-за громких слухов о тебе и не выкрикнет Ярославе в спину, что она лживая продажная дрянь - ты очень заблуждаешься, мой мальчик. Послушай меня и сделай правильные выводы.
        Максим отвернулся, будто на самом деле задумавшись.
        - До банкета у меня ещё есть время об этом подумать, - отвечает Макс, вызвав на губах отца удовлетворительную улыбку.
        - Ты серьезно намерен взять с собой какую-то женщину вместо меня? - прямо спросила я Максима.
        - Я сказал, что только подумаю над подобным вариантом, - твёрдо повторил он.
        - Я не домашняя шлюха, Максим.
        Гордеев взглянул на меня с раздражением и злостью, в то время как его отец сложил на груди руки, словно ожидая того, что предпримет его сын в такой ситуации.
        Если Макс сейчас поднимет на меня руку, я переверну стол и вылью в лицо самодовольного Гордеева-старшего вино. Клянусь, мне нужен только один меткий толчок к этому безумству…
        Наверное, увидев в моих глазах решительность и бурю, он тщательно подбирает слова.
        - Ярослава, я не хочу, чтобы ты расстраивалась. Кто-то может выкрикнуть какую-то непристойность в твою сторону, это правда. Неловкое положение испортит не только настроение, но и банкет в целом.
        - Тебя не смущает, что неловкое положение возникло только из-за твоего отца? - я невольно сдернула руку мужа со своей ноги. - Надо было брать сюда эту Викторию, если я такая идиотка и не умею разговаривать с людьми.
        - Думаю кому-то нужно отсудиться. Марго, покажи Ярославе дом, пока мы с Максимом поболтаем о своих делах.
        Я встала, небрежно скинув на стул тряпочную салфетку резким и пренебрежительным жестом.
        Меня выгнали из-за стола!
        - Ярослава, - почти прорычал на мои действия Максим.
        - Я твоя жена, а не лающая собака, - с приподнятым подбородком, прошипела я в ответ. - Объясни это доходчивее Виктору Николаевичу.
        - Деточка, пойдем, - женщина поманила меня своей рукой, на что я сразу подчинилась. Но сделав лишь шаг, моё запястье оказалось в хватке Виктора Николаевича.
        Я не смотрю на него, ожидая новой колкости с высоко поднятой головой и вздернутым подбородком.
        - Я вижу тебя насквозь, Ярослава. Мы ещё пооткровенничаем друг с другом. А пока приди в себя, ведь ты действительно похожа на лающую собаку, - предупредил Виктор Николаевич, отпуская мою руку, но странный жестом приласкав большим пальцем моё запястье.
        Мать Максима буквально вцепилась в мои плечи.
        - Мама, лучше покажи Ярославе нашу спальню, возможно, она устала и ей необходим отдых, - от взгляда Максима по коже бежит холодок.
        В его глазах сверкают молнии… Но вряд ли Гордеев что-то предпримет при родителях, не так ли? А до возвращения я могу быть хорошей и вежливой девочкой, просто день сегодня дурной.
        Ещё и тяжелые размышления о Вадиме никак не покидают.
        Как мы прошли огромный холл, поднялись на третий этаж, и прошли вдоль просторного коридора, я почти даже не заметила за размышлениями и смешанными чувствами. Как только женщина завела меня в спальню и закрыла дверь, она сразу же схватила меня за руку, больно сжав запястье своими длинными тонкими пальцами.
        Она меня так испугала, что я нервно дернулась, и несмотря на всю хрупкость и слабость матери Максима на вид, она оказалась неожиданно сильной и цепкой.
        - Скажи, ты совсем идиотка или только притворяешься? - с обвинением, даже прикрикнув, задает она вопрос, требуя незамедлительного ответа.
        Что. Здесь. Происходит?
        Часть 3.2
        Я пытаюсь вырвать руку, но Маргарита вцепилась в моё запястье мертвой хваткой.
        - Не понимаю, о чём вы, - в груди что-то предательски защемило. Гордеевы однозначно любят нападки и оскорбления. И, кажется, я начинаю им уподобляться.
        Да, вспылила! А сейчас я и вовсе хочу разреветься от всего услышанного, вернуться в клуб Гордеева, и хорошенько пнуть язвительного Волкова, но и умолять его, чтобы поскорее вытащил меня из этого…
        - Что ты устроила? Ты понимаешь, что Виктор теперь начнёт терроризировать моего мальчика? Максим то и делает, что вступается за тебя! Что ты за жена такая? Едва только заявившись на порог, а уже всё портишь! - она эмоционально срывается на крик, обвиняя меня.
        Так вот в чём дело - она волнуется за Максима, который сейчас слушает нотации от отца насчёт моего поведения.
        - Будь ваш муж повежливее с гостями, я была бы во всём сговорчивой! - стала я припираться.
        Нет, я не могла заткнуться. Просто, блядь, уже не могла. Во мне горело, что-то распирало и принуждало спорить и отстоять своё положение. Я терпелива с Максимом, но не со всеми, кто тычет меня носом в мою собственную строптивость, будто в дерьмо.
        - Он был вежливым, Ярослава. Не открой ты свой болтливый рот… Как у тебя смелости хватает вести себя подобным образом? Ты делаешь плохо не только себе, а всем нам!
        - Я бы извинилась, но не чувствую своей вины, - раздраженно фыркнула я. - Что станется с вашим сыном после разговора с отцом? Он уже большой мальчик и может постоять за себя, - закатила я глаза, зло выдохнув.
        - Ярослава! - она больно дернула мою руку. - Прекрати себя так отвратительно вести. Ты не где-нибудь в подворотне, чтобы так развязно разговаривать с людьми. Мы уже твои родственники… К моему большому сожалению.
        Она добивает меня окончательно.
        - Я тоже не давала согласие на таких ненормальных родственников! - прорычала я. - Хватит меня трогать! Отпустите уже мою руку… - я дернула руку, а её ногти прочертили три полосы по моей чувствительной коже.
        Злость настолько неконтролируемая, что моя челюсть болит от напряжения.
        - Умолкни уже наконец-то. Не приведи Господь, Виктор услышал бы подобное! - прошептала мама Максима, оглядываясь вокруг, словно у стен есть уши. - Не храбрись, девочка, мой сын ещё тот ягнёнок, по сравнению с его отцом. Будешь и дальше такой грубой идиоткой, поверь, он не посмотрит, что ты жена его сына и выбьет из тебя всю спесь в прямом смысле этого слова!
        Я замолчала, глядя в безумные глаза женщины. Я точно отупела, ведь слышать такое от, казалось бы, здорового человека ненормально.
        Никогда бы не назвала Максима ягнёнком!
        Внутри что-то оборвалось и теперь я поняла очевидную вещь - Гордеевы по мужской линии настоящие родословные тираны, мучители и деспоты.
        Внимательней присматриваясь к женщине, которая, кажется, стала успокаиваться, я замечаю старый рубец над её бровью, у виска и ещё один небольшой на губе. Внутри меня словно наступила арктическая мерзлота. Я сосредоточила взгляд на её запястьях, на которых замечаю синяки и тонкие красные полоски, который скрывал ранее задернутый рукав платья…
        Её глаза тусклые, а кожа бледная и нездоровая на вид, как если бы она и вовсе не выходила на улицу несколько месяцев подряд.
        О Господи…
        - Он вас бьет, - констатировала я факт. Маргарита дернулась, как от пощечины, замявшись, пряча взгляд в сторону. - И вы это терпите столько лет?
        Я никогда не относилась к тем женщинам, которые допускают домашнюю тиранию добровольно, и я всё ещё цепляюсь за свободу, потому что категорически не принимаю Гордеева и его условия супружеской жизни.
        Нужно быть сумасшедшей, чтобы смириться с таким положением. И Маргарита кажется именно такой женщиной - сумасшедшей и смиренной.
        - Лучше тебе прислушаться ко мне. Ты должна прийти в себя! Мой муж не прощает такого поведения и хамства со стороны женщины. При встрече с Виктором извинись. Поняла меня?
        Конечно, я подозревала, что склонность Гордеева к подобной тирании вызвана чем-то из тяжелого детства или из-за какой-то моральной травмы. Но я даже не думала, что он решил пойти по стопам своего отца, который, видимо, был жесток с женой прямо на его глазах.
        На какую-то секунду мне стает жаль Максима, но это чувство подавляется, когда я вспоминаю всё то, что он делает со мной на протяжении уже не одного месяца.
        - Вы здесь не по своей воле? - я задала вопрос, глядя на затылок женщины, которая молча обходит комнату, рассматривая идеальный прядок.
        - А разве ты здесь по своей? - ставит она взаимный вопрос.
        - Неужели за столько лет вы не нашли выхода из подобного положения и терпели насилие мужчины? Это глупо, Маргарита, к тому же безответственно по отношению к себе самой, - поспешила я её осудить, но, когда она подняла на меня свой непонимающий взгляд, сразу же осеклась.
        - А ты, как погляжу, ежедневно устраиваешь побеги от моего сына, - она неопрятно злорадствует.
        Да, я молодая, относительно недавно в заложницах супружеской жизни и во мне горит надежда на побег, в то время как она родила Максима и уже несколько десятков лет подле Гордеева-старшего.
        - Я пыталась. И не раз…
        - Видимо, плохо пыталась раз ты ещё здесь, - она хоть и была озлобленной и насмехалась надо мной, но в ней царит удручающая и тягучая безнадежность.
        По мне скользнули мурашки отнюдь не от холода, а от страха, что я могу стать такой же невменяемой.
        - Давай я тебе расскажу, как всё было? Прекрасный молодой мужчина, как буря ворвался в твою жизнь, затягивая в свой круговорот событий, а через время показал истинный облик собственника и деспота. Ты поняла, что к чему и попыталась прекратить встречи, но было что-то, за что он уцепился и заставил тебя быть с ним. За попытки сбежать была жестоко наказана, неоднократно терпела насилие, а когда удалось сбежать… Он неизбежно заставил тебя вернуться. Появилась усиленная охрана, высокие стены и замок не дверях, - она почти сочилась ядом, как настоящая кобра, язвительно рассказывая о моей жизни рядом с Максимом из своего личного опыта.
        - Но вы его любите. Своего сына… Несмотря на то, что он делает со мной то же самое, что и ваш муж, - я негодующе посмотрела на женщину, которая улыбнулась.
        - Максим - это моя большая отдушина на несколько лет, которая часто спасала меня от жестокости Гордеева. Макс не такой, как его отец. Я прививала ему любовь к прекрасному, пока муж выбивал из него слезы, показывая на мне, как нужно обходиться с непослушными женщинами, - она подалась вперёд, отчего-то улыбаясь.
        Вдруг… Вдруг через несколько лет я стану такой же сумасшедшей из-за боли и сломленной жизни, беспрекословно подчиняясь мужу, скрывая под одеждой его побои, став неподражаемым примером жены тирана?
        - Я никогда не стану матерью в подобном заключении, - покачала я головой, испугавшись того, что мои слова были лишь пустым звуком.
        Она безумно улыбнулась, покачав головой.
        - Ты ещё не поняла, что будет происходить дальше? Гордеевым нужен наследник, и, если не ты выносишь ребенка, это сделает другая женщина. Ты останешься подле Максима в любом случае, Ярослава. Гордеевы однолюбы. И лучше набраться тебе мозгов и прикусить язык как можно быстрее, пока не станет слишком поздно, - она отворачивается, в то время как меня окутывает леденящий страх после её слов.
        Неужели все мои планы заведомо провальные? Нет, этого не может быть. Рядом со мной Эльдар, Вадим и светлая надежда. Я никогда не оставлю попыток сбежать от Максима. Рано или поздно он потеряет бдительность, а я использую этот шанс.
        - Мой сын любит тебя, ему это скрыть не удается, - я отвернулась в сторону, не понимая, как у неё должна быть искажена реальность, чтобы назвать любовью то, что делает Макс по отношению ко мне. - Из-за этого Виктор негодует и зол на него. По глупости этой беззаботной влюбленности мой сын попался на твой уловку, потеряв доверие и связи.
        - Не пойму вас, Маргарита… - я перебила её. - Вы были и остаетесь в заключении, как и я, но при этом обвиняете меня в том, что я хочу лучшей жизни и непокорна. Вы единственная, кто должен меня понять, но говорите мне терпеть и молчать… Я никогда не смирюсь с насилием.
        - Через несколько лет ты станешь другого мнения, дорогая. Лучше одумайся пока ты ещё молода и шрамы не станут уродовать твою нежную кожу, а кости останутся целыми, не изнывая на старость лет, будто тебя переехал трамвай.
        Она это говорит легко, почти с доброжелательной улыбкой. Ненормальная.
        Мы обе оборачиваемся в сторону двери, слыша шаги. Маргарита поворачивается ко мне, пронизывая холодным взглядом.
        - Мой тебе совет - заткни свой рот и веди себя уважительно. Поверь моему многолетнему опыту, девочка, если мой сын позволит Виктору преподать тебе урок, ты узнаешь, что такое боль на самом деле.
        После её слов мне тяжело даже выдохнуть.
        - Мама, - в комнату заходит Максим. Женщина моментально переключает внимание на своего сына, заключая в материнские объятия. - Сегодня твоя баранина, как никогда, восхитительна, - муж дарит комплимент, целуя свою мать в щеку. - Отец хочет тебя видеть.
        Маргарита - сломленная женщина, которую подпитал ядом Гордеев-старший, лишив её жизненных принципов и желаний. Она целует своего сына в щеку, и тяжело выдохнув, прежде чем уйти, бросает на меня свой предупреждающий взгляд.
        - Ярослава, - Максим подошел ближе, став напротив меня, а я едва могу переосмыслить то, что услышала от его матери.
        - Я не хочу больше здесь оставаться… - жалобно проскулила я, в тот момент, как на глаза моментально накатились слезы.
        Мне стало страшно, что может произойти, если вдруг Виктор Николаевич выйдет из себя, несмотря на своё спокойствие и уравновешенность.
        Максим удивленно посмотрел на меня.
        - Поехали домой, пожалуйста! Пожалуйста, я сделаю всё, что ты захочешь, только поехали домой… - я схватилась дрожащими руками за пиджак Максима.
        - Малышка, нет, - он неожиданно был ласков, поглаживая мои напряженные предплечья. - Ярослава, что с тобой? Постой… Мама наговорила тебе лишнего, - догадывается муж.
        - Максим, пожалуйста, я хочу в наш дом, - умоляю я мужа, который не понимал, что меня так взволновало. - Я не готова к беседе с твоим отцом. Он меня хочет наказать, как ты? Вы это обсуждали? Что он теперь со мной сделает? И ты так просто дашь ему меня избить? - нескончаемый поток обвиняемых вопросов посыпался на Максима, в то время как с глаз брызнули слезы.
        Ещё немного и у меня начнется истерика.
        - Ярослава, послушай меня внимательно, - он сжал мои руки в своих ладонях, оставляя на них легкие поцелуи, - ты моя жена и только моя. Отец никогда не станет трогать то, что принадлежит мне и как бы плохо ты себя не повела, за свои проступки ты отвечаешь передо мной, а не перед ним. Но ты должна быть смиренной и слушать хозяина этого дома, как это делаю я. Такие порядки и их нужно уважать.
        - Я хочу домой, - всхлипнула, - пожалуйста…
        - Не плачь. Разве тебя кто-то обидел? - он стирает мои слезы. - Малышка, я клянусь тебе, что мой отец к тебе не прикоснется. Я никогда не дам ему такой возможности. Сейчас ты умоешься, мы спустимся в столовую и попробуем ещё раз наладить контакт.
        - Нет-нет-нет, - я покачала головой, задыхаясь. - Давай останемся здесь. Пожалуйста, давай посидим, - Максим что-то обдумывает и тянет к кровати. Он садится и усаживает меня на свои колени, поглаживая напряженную спину.
        Он сегодня предельно со мной ласков… Это так неожиданно, тем более после всего, что я наговорила его отцу. Что-то мне подсказывает, всё не так просто, как кажется на первый взгляд.
        - Он намеренно провоцирует меня, - пожаловалась я.
        - Знаю, Ярослава, но разве ты не умеешь обманывать? Я предупреждал тебя не реагировать на провокации, - в его вопросе сквозит насмешка, но лёгкая, даже веселая.
        - Ты попросишь у него прощения, и он смягчиться, - сказал Максим.
        - Хорошо, - пришибленно прошептала я, прикрыв глаза. - Я всё сделаю, как ты скажешь.
        - Ты моя умница, Ярослава, покажи это моему отцу и тогда я подумаю над твоей недавней просьбой, - неожиданно говорит Максим, и я поднимаю голову, отклонившись назад, посмотрев в его глаза.
        - Над какой просьбой? - недоуменно уточнила я.
        - За личное пространство, - его ответ вызывает во мне пораженный вздох.
        Неужели…
        - Ты уберешь от меня надзирателей? - я округлила глаза.
        - Я точно уменьшу их количество и дам тебе бывать одной. Ты уже не так глупа, чтобы злоупотреблять моими снисхождением. Не так ли?
        - Я постараюсь держать себя в руках, - уверенно кивнула.
        - Ты будешь держать себя в руках, иначе дома я буду учить тебя манерам, - я поспешно заверила мужа в том, что он может мне довериться. Однако, Максим умеет правильно расставлять приоритеты. - А теперь пойдем, мама очень старалась над ужином, который мы невежливо игнорируем.
        Ух-х.
        Этот ужин ещё предстоит пережить, но теперь у меня есть приоритет быть вежливой с Виктором Николаевичем, который довольно скептически принимает моё извинение за недостойное ранее поведение…
        Я больше, чем просто стараюсь быть покорной и тихой весь оставшийся ужин.
        Может быть, Вадим оценит и перестанет на меня сердиться, когда узнает, что благодаря моим стараниям я проложу менее тернистый путь к побегу.
        Часть 4. Бессилие
        Максим решил отдохнуть, уснув беспробудным сном. Этим утром я впервые так сильно растерялась, не зная, что нужно и можно сделать.
        Целую ночь меня мучили размышления и плохое предчувствие, что мешало расслабиться. Кажется, я дремала несколько часов, а всё остальное время ворочалась. Спать в этом доме оказалось настоящей каторгой.
        Я пыталась разбудить Максима резкими движениями, закидывая на него ногу или руку, почти наваливаясь всем телом на мужчину, шепча, что уже утро и нужно вставать… Гордеев иногда перехватывал меня и подминал под себя, продолжая умиротворённо сопеть мне на ухо.
        Когда стрелка часов уже перевалила за десятый час, я не выдержала и подорвалась. Приняла расслабляющий душ, переоделась из смятой пижамы в платье, заплела волосы и тихонечко вышла из комнаты.
        Я не выспалась и глаза щиплет, поэтому я целенаправленно спускаюсь в столовую, желая выпить кофе. Поздно вспоминаю, что нужно было обуться, когда легкий сквозняк заставляет меня вздрогнуть от прохлады, крадущийся с пальчиков ног до обнажённых плеч.
        В столовой пусто, и я с облегчением выдыхаю, проходя в впечатляющую по размерам кухню. Очередной раз оглянувшись, я напряженно лажу по полочкам в поисках хоть какого-то намека на кофе.
        Нахожу натуральный молотый, а вскоре достаю из дальней тумбочки турку, не спеша наливая воду и насыпая несколько ложечек кофе. Ещё пару минут разбираюсь с новейшей техникой, и когда плита все-таки начинает стремительно нагреваться, облегченно прикрываю глаза.
        Задумываясь, смотрю в окно, вспоминая, каким напряженным был вчерашний вечер. Максим остался довольным, и даже слишком, что немного насторожило. Он вообще какой-то странный в последнее время, буквально на всё закрывает глаза, словно решил переквалифицироваться в адекватного мужа.
        Чтобы не делал Гордеев - это никогда не было просто так. Всегда есть причины и они вынуждают меня взволноваться. Как бы он ни потребовал слишком большой платы за такое спокойствие и пощаду в моих косяках.
        От раздумий меня отвлекает сбегающий кофе, и схватившись за нагретую ручку турки, шиплю, быстро отставляя в сторону готовый напиток. Кофе немного сбежало на плиту и столешницу, а ладонь мгновенно вспыхивает и щиплет.
        - Аккуратно, Ярослава, - мне на плечо опускается тяжелая мужская ладонь, отчего я вздрогнула, присев от испуга.
        Сердце сделало несколько опасных кульбитов, а маленький комок в желудке сжался так, будто меня вот-вот стошнит от паники.
        Чёрт!
        - Виктор, - просипела я имя мужчины, который мягко улыбнулся мне в ответ. Его скользкий взгляд медленно опустился по мне вниз и остановился на ногах, пальцы которых сами по себе поджались от такого повышенного внимания. - Доброе утро!
        - Добрый день, Ярослава, - поправил он меня, спрятав руки за своей спиной. По крайней мере, он не собирается меня колотить кулаками и держится в стороне. Этого более чем достаточно, чтобы я почувствовала себя в безопасности. - Мой сын любит нарушить семейные порядки. Видимо, он всё ещё спит, - Виктор погрузил на меня многозначительный взгляд.
        - Да, я не смогла его разбудить. Последнее время Максим очень много работает и не высыпается, - кивнула я, опуская глаза.
        На самом деле я боюсь Виктора Николаевича больше, чем Максима. При виде Виктора меня выворачивает наизнанку, особенно после слов Маргариты и её угроз, которые имеют основание и заставляют меня волноваться.
        - Я проголодалась. Думала сделать несколько бутербродов и кофе. Если вы не против…
        - Вы уже пропустили завтрак, Ярослава, - несколько категорично заявил мужчина. Я вопросительно вздернула брови. - Дождись обеда, его попадут в час дня.
        Я контролирую свой язвительный язык, в особенности теперь, когда на кону такая большая ставка - освобождение от надзирателей.
        - Пойдем прогуляемся по саду. Нам крайне необходимо побеседовать, вчера разговор совсем не заладился. Я толком о тебе ничего не знаю, а мой сын не первый месяц на тебе женат.
        - Да, хорошо… Только мне нужно обуться, - я поджимаю губы, когда взгляд Виктора снова опускается на мои босые ноги.
        - Пойдем со мной, Ярослава, - Гордеев-старший протянул мне свою широкую ладонь, отчего я внутри похолодела.
        Я ему не доверяю, совсем.
        Как бы мне ни хотелось сбежать обратно в спальню к Максиму, я очередной раз напоминаю себе, что должна играть по правилам Виктора Николаевича и не идти на конфликт. Выдохнув, я поддаюсь ему навстречу.
        - Конечно, - прозвучало настолько вежливо, что может стошнить от любезности.
        Гордеев-старший повел меня в сторону прихожей.
        Рядом с Максимом я стала самой настоящей и опытной лгуньей, поэтому я не стану легкой добычей для Виктора Николаевича… Только по его взгляду вижу, что он думает иначе.
        Виктор садит меня на низкий комод и берет с полочки пару женских туфель, которые принадлежат, похоже, его жене. Пока я недоумеваю, мужчина опускается передо мной на одно колено и очень осторожно подхватывает лодыжку, обувая меня.
        Мои глаза в этот момент точно округлились и едва не выкатились от шока, именно поэтому я была предельно тихой. Даже Максим никогда такого не вытворял!
        Обувь закрытая, из черной замши, с небольшим устойчивым каблуком и тоненьким ремешком, который Виктор застегивает вокруг лодыжки слишком медленно.
        Подняв голову, он впивается в меня хищным взглядом, из-за чего я тяжело сглатываю. Виктор насмешливо осматривает меня и подхватил мою ладонь, поднимается вместе со мной.
        - Нравится? - спрашивает мужчина, сбивая меня с толку.
        - Что?
        - Туфли - нравятся? - уточнил Гордеев. На удивление они оказались только на размер больше, удобные. Но мне не нравится чужая обувь, тем более, когда меня обувает сам Гордеев-старший.
        Увольте!
        - Они замечательные, - на выдохе произнесла я, неохотно улыбнувшись.
        Виктор поддает мой кардиган и помогает его надеть… Я ощущаю его руки уже на своих плечах, которые опустились до локтей. Мне не кажется, Виктор Николаевич что-то задумал - это абсолютно точно!
        Гордеев-старший поддает мне свой локоть, который я уже напряженно принимаю, и мы выходим на улицу. Сегодня днём тепло, но ветер холодный. Мы ступаем на выложенную тропинку через сад, и не спеша идём прогулочным шагом.
        Пока я разглядываю территорию, ощущаю на себе тяжелый взгляд отца моего мужа.
        Если себя убедить себя, что Виктор обычный мужчина, облаченный в идеальный костюм и немного грубоват в разговорах - он окажется обычным человеком.
        Максим пообещал, что его отец никогда мне не навредит, но верить в это оказывается не так уж просто, особенно рядом с ним.
        - Значит, ты работаешь с моим сыном. И как тебе работа?
        - Мне всё нравится, - вежливо отвечаю я, стараясь не смотреть себе под ноги, держать спину ровно, а голову прямо.
        - Рано или поздно ты что-то придумаешь - я в этом уверен, - он констатировал подобный факт с непонятным для меня удовольствием.
        - Придумаю, что? Виктор, о чём вы говорите?
        - Ты попробуешь сбежать от моего сына. Только идиотка может наступать на одни и те же грабли. А наш вчерашний ужин показал, кто и на что способен, - я очередной раз ошарашенно сглотнула, повернувшись к мужчине.
        - У нас, возможно, с Максимом не всегда всё гладко, но мы справляемся. Я не собираюсь сбегать. В России ничего хорошего меня не ждет, и вы в этом хорошо осведомлены.
        Его пронизывающий серьезный взгляд оказался самым долгим за всё время нашего общения. Я отвела взгляд первой, рассматривая сад.
        - В такое очарование как ты, Ярослава, сложно не влюбиться, - мы остановились. - Маргарита тоже когда-то меня привлекала так сильно, что о других женщинах думать стало невозможно. Я за ней ухаживал долгие годы, но даже такая роскошная роза завяла слишком быстро, как только она сблизилась со мной, по-настоящему. Мне пришлось искать красоту в других женщинах, но большее, чем имею, я ещё не встречал… До вчерашнего вечера, - его взгляд заставил покрыться мою кожу мурашками.
        Боже мой, о чём это он сейчас мне говорит?
        - Маргарита осталась возле меня как верная жена и понимающая меня женщина. Она может очаровать интеллектом, покорностью, умением великолепно вести домашние дела… Но холодная, как глыба льда в любви. Я сделаю для неё всё, что она попросит, как и она для меня. А вот на что готова ты ради Максима…
        - Это наше личное дело, Виктор.
        - Перебивать будешь своего слабохарактерного мужа, который ещё не нашел в себе силы приучить тебя к манерам. Господь просто шутит надо мной, послав тебя моему сыну, который стал мартовским котом! - укорил меня Виктор, и я больше не посмела его перебивать. - У тебя с Максимом отношения, - вздыхает Виктор, а я поджимаю губы.
        Вообще-то, Максим официально мой муж, это явно уже за границей простых отношений.
        - Ты его женщина и Максим тебя не отпустит даже в том случае, если перестанешь его привлекать физически. Знаешь, почему? Он влюблен в тебя. Я вижу вас двоих насквозь. Мой сын хочет других отношений, а ты хочешь противоположного - сбежать.
        Я не нашлась с ответом, посмотрев прямо в глаза человеку, который меня действительно пугает и пускает по мне ледяные волнительные импульсы.
        - Вы, женщины, без мужчины наивные и бестолковые существа. Не думай, что он позволит тебе сделать это снова, - договорил Виктор, с надменным прищуром взглянув на меня.
        - Какое интересное предположение, - я подавляю яркие эмоции от услышанного.
        Думаю, Виктор ещё не понимает, что я далеко не его Маргарита, и никогда ей не стану. А когда я сбегу, то мне легче будет убить себя, лишь бы не вериться к Максиму.
        - Ты не умнее моей жены, - он стал предельно серьезным. - Побег - это предательство. И когда ты сбежишь, то помни одно, Ярослава - ты предашь не только Максима, но и меня. Я такого не прощаю.
        - И почему же я не должна вас предавать, Виктор?
        - Я смогу провести воспитательный процесс без чувств жалости к лгунье и беглянке. После этого мой сын снова начнет прислушиваться к моим словам и, конечно, твоё мнение он запихнет тебе же глубоко в задницу.
        Я едва не давлюсь воздухом от услышанной грубости. В его словах есть доля правды… Я уже не один раз обманывала Максима и сбегала. Последний раз станет для всех нас решающим, а последствия очень непредсказуемыми.
        - Я - жена вашего сына, и как бы вы этому ни противились, уже всё давно решено самим Максимом. Да, он испытывает ко мне чувства, и я могу этим воспользоваться, но не больше, чем любая друга женщина может позволить себе со своим мужем. Привыкайте к тому, что я жена вашего сына, Виктор. Вы же не хотите расстроить Максима? - многозначительно взглянув в глаза мужчины, который едва не скрипнул зубами от злости.
        Я сдержанно улыбнулась. Так-то!
        - Чем меньше от тебя проблем, тем лучше для всех нас, - он оценивающе разглядывает моё лицо, едко оскалившись. - Посмотрим на твою сговорчивость позже, - его слова оказались многообещающими и даже пугающими.
        О чём это он говорит?
        - Я не совсем вас понимаю…
        - Ярослава! - неожиданно громкое рычание заставляет меня дернуться и оглянуться. Максим сбегает с крыльца недовольный, злой и кое-как одетый в помятую рубашку и не в плотно застегнутых брюках… И босиком.
        Последнее не скрылось и от его отца, который нахмурился, но очень скромно промолчал.
        - Как спалось, Максим? - Виктор рассержен из-за нарушенных правил собственным сыном.
        Проигнорировав вопрос отца, Макс устремил на меня взгляд, в котором плескается уйма эмоций, и я уже неспособна их различить.
        - Вернись в спальню, - скомандовал мой муж, и я моментально кивнула, любезно улыбнувшись напоследок Виктору.
        Максим не начинал разговора с отцом до тех пор, пока я не зашла в дом. Наверное, решил посекретничать с Виктором.
        Маргарита встречает меня на пороге, пронизывая меня взглядом, никак не отреагировав на моё мирное приветствие. Мурашки по коже сами по себе побежали по спине, перебираясь на грудь и шею, заставляя вздрогнуть.
        - Сумасшедший дом… - прошептала я, войдя в спальню и сразу же подошла к окну, осторожно подглядывая за беседой между Максимом и его отцом.
        Часть 4.1
        Я давно не радовалась так сильно, как в тот момент, когда Максим влетел в спальню злющий, как сам черт, в приказном тоне отдав распоряжение собирать вещи. Разговор с Виктором явно не заладился, но я счастлива, что в ближайшее время покинула столь неприятное для меня место.
        Несмотря на то, что Максим был угрюмым ещё целые сутки и по возвращению заперся в кабинете, я чувствовала себя хорошо, обедая в одиночестве, обсуждая меню с шефом на предстоящую неделю, занявшись своим гардеробом, при этом не выпуская из головы последнюю встречу с Вадимом. В общем, я в это время была впервые в гармонии с собой, хоть и немного с тяжелыми мыслями.
        Порадовало то, что Максим сдержал слово и отменил строгое надзирательство. Он дал возможность заниматься всем тем, чем я хочу, оставив охрану на улице, и несколько человек гулящих по дому, таких, как Эльдар и его напарник.
        Отчасти я понимала, что должна пойти и поддержать своего мужа после нервного визита к его родителям, придать ему силы и уверенности, подарить немного ласки и тепла, заверив его в моей добродетели… Но ноги сами по себе не шли, разум махал руками и ногами от подобной затеи, пока я размышляла о том, что с ним произошло. Неужели его так сильно впечатлила ссора с отцом?
        И я бы не шла в его кабинет, если бы он вернулся ночью в спальню. А он не вернулся, нарушая собственные негласные правила. Максим всегда спит в супружеской спальне.
        К трём часам ночи я сонно завернулась в плед и пошла на разведку. Эльдар, которого я встретила в коридоре, несколько удивленно проследил за мной взглядом, пока я не свернула за углом…
        Став перед тяжелой дверью кабинета, я потянула за ручку, отпирая ее. В комнате горит одна лампа, едва освещая комнату. Максим сидит на диване, пальцами перебирая стакан с янтарной жидкостью, и даже не оборачиваясь, смотрит куда-то вниз.
        Здесь невероятно холодно из-за открытого настежь окна.
        - Моя любимая жена, - пьяно протянул Максим, захлопнув альбом, напоминающий наш, супружеский. Я поняла, что он непросто расслабляется, а в стельку пьян, и желание разговаривать пропало напрочь. - Иди ко мне, - он похлопал по дивану рукой.
        Я машинально пошла на зов и присела, как хотел Гордеев.
        - Почему ты всё ещё пьешь? Завтра на работе будешь в неважном состоянии и страдать от похмелья, - я проследила за тем, как он ядовито усмехается, сверкнув в полутьме глазами, допивая алкоголь из стакана.
        Теперь в каждом его жесте я вижу Виктора, и не могу избавиться от этого крайне неприятного чувства.
        - Завтра… Точнее уже сегодня буду отсыпаться. Работа никуда не денется, - хмыкнул Максим, и одним движением притянул меня ближе к себе, обнимая и заставляя уткнуться в его грудь. - Знаешь, Ярослава… Мой отец не совсем доволен твоим поведением, но почему-то ты ему приглянулась, - он одной рукой удерживает меня за талию, а второй наливает алкоголь в пустой стакан, добрую половину проливая на стол.
        Я напряглась, поджав губы.
        Максим берет стакан, делает пару глотков, замирает, и тяжело вздыхает.
        - Ты хочешь сбежать от меня, да? - выпаливает Максим, переполненный эмоциями. Я насторожилась. - Отвечай, Ярослава. Сейчас же.
        - С тобой тяжело, но… Но уже не так, как раньше, - говорю я.
        Последнее время он и вправду сдал позиции, и несмотря на свои безумные идеи в сексуальном плане, он не позволяет себе меня бить по лицу или запирать в комнате на несколько суток.
        - Но сбежать ты хочешь. Он ведь прав, не так ли? - наводящий вопрос.
        Похоже, Виктор настраивает нас друг против друга. Зачем ему это?
        - Куда мне, по-твоему, бежать, Максим? Как и зачем? - я говорю с неожиданной легкостью, поверив сама себе. Мне, конечно, хочется держаться с Максима как можно дальше, но, если бы не Эльдар с Вадимом, я бы точно не смогла ничего придумать в ближайший год.
        Несмотря на то, что Гордеев дает свободу, он тщательно следит за мной и никогда не даст сделать лишний шаг. Он знает, на что я способна и это паршиво.
        Максим не отвечает, сбито выдыхая. Он над чем-то размышляет, и я уверенна, что его мысли тяжелее, чем мои.
        - Это отец тебе такое наговорил, да? - я смотрю на Максима, который прикрыл глаза и откинулся на спинку дивана, потянув меня за собой.
        - Моя сообразительная девочка, я всё равно тебя не отпущу. Осталось только решить, готов ли я показать тебя общественности или нет, - сомнительно похвалил он меня, похлопав по бедру. - Не переживай и иди спать, я скоро приду.
        - Ты прислушиваешься к мнению своего отца… Что мне теперь ожидать? - я отпихнула его руку, встав с дивана. Максим открыл глаза, скучающе меня рассматривая. - Ты практически согласился на то, чтобы тебя сопровождала другая женщина на банкете, и продолжаешь потакать ему! - я сердито нахмурилась.
        Виктор может разрушить все мои планы и отношения, которые я так долго строю с невыносимым Гордеевым.
        Я знаю, что каким бы ни был мой муж, держать его нужно возле себя, и не дать возможности связаться с другой женщиной. Если Максим сможет заинтересоваться кем-то в сексуальном плане, или к кому-то проявить симпатию, то для меня он будет приберегать свою агрессию и проявлять насилие.
        Пока что его чувства сосредоточены на мне, и как же хорошо, что жизнь среди московских сучек научила меня быть стратегически развитой в отношениях с мужчиной.
        Каким бы сильным ни был Максим, он остается на моём своеобразном поводке. Он уже убрал от меня своих надзирателей, а может скоро и вовсе начнет полностью доверять и отпустит в город… Главное, правильно подойти к этому щекотливому вопросу.
        - Ярослава, - тошно протянул он, - не будет никакой другой женщины. Виктория была моим прикрытием на светских вечеринках в качестве содержанки. Она превосходная актриса.
        Я молчаливо смотрю на пьяного Максима, который ерошит себе волосы, едва держит в руках стакан, расплескивая на пол алкоголь, и в голову лезут всякие скользкие мысли.
        Гордеев сейчас беззащитен, как щенок.
        - Пойдем в постель, - я подхожу к нему, отбираю стакан, и помогаю встать податливому, но очень тяжелому телу. Он не дает возможности потянуть его в спальню, прикоснувшись ладонью к моему лицу, загадочно сверкая пьяным огнём в глазах. Я осторожно перехватила его ладонь, отодвигая от своего лица. - Максим, пойдем, - я попыталась его потянуть к выходу, но он весьма неохотно поддается мне ровно до двери в спальни, прижав меня к ней небрежно и очень жестко, придавив всем своим весом.
        Целует глубоко и страстно… Точнее, всё это было бы, будь он не такой небрежный из-за выпитого алкоголя. Вкус его губ кислый и противный до тошноты, а его силы слишком много для моих бедер. Нерешительно, но я стала отдергивать его руки от моего тела.
        - Давно ты мне так не сопротивлялась, - насмешливо заметил Макс, крепко схватив мои скулы, кусая губы почти до крови.
        - Максим, - взвыла я, - ты пьян. Утром будешь подыхать от похмелья, если не проспишься.
        - Я всё равно хочу тебя, - он открыл двери, едва удержав нас двоих в стоячем положении, но взамен перевернул недалеко стоявшее кресло, когда его немного занесло.
        Когда он спотыкнулся, я вылезла из его больших и цепких лапищ, отскочив как можно дальше, но это чудовище снова протягивает ко мне свои лапища.
        - Ложись спать! - громко прокричала я, когда он снова пошел на меня с очевидными намереньями.
        Он остановился, пошатнулся и медленно прошел до кровати немного качаясь. Максим упал спиной на постель, простонав. Я облегченно прикрыла глаза. Подойдя ближе, начинаю его раздевать, освобождая мужское тело от костюма. Когда я закончила и оставила его в одних трусах, он уже спокойно посапывал.
        - Кретин, - беззвучно сорвалось с моих губ.
        Я неохотно легла рядом с Гордеевым, устремляя взгляд в потолок. Раньше, когда он выпивал несколько бокалов алкоголя я боялась даже носа высунуть из комнаты. С алкоголем любые границы стираются, к тому же у Гордеева они и так нарушены.
        Его тяжелая рука почти плюхнулась мне на живот, отчего я вздрогнула. Он подтянул меня ближе, заставив перевернуться набок и прижаться к его груди спиной. Максим спит расслабленно, в то время как я напряженно заметила некие изменения в наших отношениях.
        Давление Гордеева поутихло. Свои руки он держит при себе, а правила не такие категоричные. Наступило неясное мне спокойствие. Кажется, Максим стал куда сдержанней, уверен во мне…
        Неужели Господин Гордеев думает, что я в безвыходной ситуации и его мышеловка захлопнулась? Больше всего на свете я надеюсь именно на это предположение.
        Часть 4.2
        Утром я просыпаюсь одна в постели с оставленной запиской от Максима на его смятой подушке. Он настоятельно просит сегодня остаться дома и подготовиться к вечеринке в клубе, которая пройдет в честь открытия очередного джентльменского заведения.
        Я должна буду сыграть роль его идеальной и блистательной жены, что, если честно, расстроило. Сегодня настроение почему-то было ужасное, или его сговорились испортить окружающие меня люди.
        Во-первых, утром мне было не хорошо, болела голова и немного тошнило, наверное, из-за нервов за последнюю неделю. Во-вторых, когда мне подали тушеную рыбу в столовой… Пришлось просто обойтись черным кофе, иначе меня реально бы вывернуло прямо на стол. Гордеев сошел с ума этим правильным питанием!
        Сегодня Эльдар решил поговорить со мной в уединённом месте - на террасе, когда я пыталась сосредоточиться на книге. Впервые этот мужчина заставил меня разозлиться, и только из чувства благодарности за помощь, я не отреагировала на его комментарий о том, что сама привлекаю на себя опасность из-за сближения с Максимом.
        Тоже мне, психолог нашелся. Я полгода живу с ним под одной крышей и это мне решать, когда и какие чувства проявлять к Гордееву! На мои вопросы и возмущение, сколько ещё ждать моё возвращение домой, о котором все молчат - Эльдар деликатно избегает и учит правильно вести себя рядом с Максимом.
        Тогда я раздраженно закрываюсь в спальне, а потом и в ванной комнате, сделав себе ароматную ванну. Меня накрывает странная и беспричинная слезливая истерика. Только когда вода полностью остывает, я убеждаю себя, что всё ещё сильная и могу справиться с любой проблемой.
        Я оказалась неправа.
        Ближе к вечеру меня навещает стилист и визажист. Мне делают отвратительный высокий хвост, и я прошу сменить укладку, но получаю вежливый отказ - это Максим распорядился сделать мне такое нечто на голове. И девочки ничего не могут сделать, кроме как, распустить хвост и уложить легкие волнистые локоны, когда я плачу и жалуюсь, что такой страшной никуда не пойду.
        Похоже, мне снова нужны успокоительные или какой-либо алкоголь. Это же просто невозможно! А лучше кофе и три сигареты, которые мне не позволяет курить Гордеев, как бы слезно я его не умоляла.
        Платье подбирают другое, зеленое, бутылочного оттенка. Легкий атлас красиво струится по фигуре чуть ниже колена, а привлекательный разрез подчеркивает худые ножки на шпильках. Только в самом конце девочки рискнули сделать мне макияж, когда я смогла успокоиться и одобрить старания специалистов красоты.
        Я думала, что Гордеев меня уничтожит за этот вольный выбор… Но когда он меня увидел, любопытно пробежался взглядом, и хмыкнул, подарив обворожительный комплимент моим ногам.
        В машине он разговаривает со мной о всяких мелочах, и, наверное, у нас ещё не было такого перемирия. Но как бы там ни было, я знаю, кто мой муж и каким он бывает в закрытой спальне.
        Невероятно, но он меня отвлекает от гнетущих мыслей, и заставляет несколько раз улыбнуться на остроумных шутках о персонале, который под его руководством организовывал вечеринку.
        Новое заведение оказывается не так далеко, в живописном месте - почти на самом берегу моря, с впечатляющими римскими колонами. Они невероятно большие, поддерживают белоснежные мраморные балконы, а на улице великолепный ухоженный сад с несколькими бассейнами. Внутри оглушительная вечеринка со стриптизершами. Я даже успеваю словить взгляд рыжей бестии, пока Максим водит меня по заведению и рассказывает откуда, и как появилась такая спонтанная идея.
        Оказывается, он интенсивно работал над проектом больше трех месяцев.
        Универсальная идея заведения - здесь можно убрать подиумы, шесты и бар, подготовить все для благотворительного банкета, который пройдет в этом неимоверно большом мраморном холле. Я хвалю Гордеева, как и полагается примерной жене. Взамен получаю одобрительную улыбку и коктейль, оставшись с телохранителями.
        Муж перемещается по заведению, разговаривая с разными людьми, пока я изучаю танцпол, невыносимо часто поглядывая на рыжую шлюху, извивающуюся у шеста. Раздражает? Безусловно!
        Присматриваясь к ней, понимаю, насколько она хороша. Она привлекает внимание половины зала, но её взгляд часто направлен только в одну точку - в сторону бара. Сначала я не понимаю, куда она смотрит из-за толпы в центре холла, но позже, присмотревшись, вижу Вадима, который буквально облизывает глазами эту шлюху.
        Мой взгляд он буквально чувствует и оборачивается. Его губы портит ехидный оскал и насмешливо приподнятый стакан в негласном тосте.
        Меня снова плющит от недоумения и даже пить вкусный коктейль отпадает любое желание, так как я не могу перестать смотреть на эту парочку. Следующая половина вечера оказывается такой скучной, что я перебираюсь на просторную террасу, укутываясь в плед, дожидаясь официальной части открытия и окончания праздника.
        Я хочу забраться в кровать и больше никого не видеть…
        - Ярослава, - Максим находит меня только после шумных криков открытия и взрывных фейерверков. Я благодарна ему, что не стал меня искать и тянуть на сцену для речи, но, тем не менее сам он не рад подобному факту. У него были другие планы. - Поехали домой, - неожиданно говорит Максим.
        - Но ты же так долго старался над этим открытием… - удивилась я.
        - Официальная часть прошла, я поговорил со спонсорами и закончил все свои дела. Какое мне дело до танцующих шлюх и пьяной молодежи? - пожал он плечами. - Сегодня я хочу провести ночь вместе с тобой. Я безумно соскучился по твоим ласкам, - шепчет он мне на ухо, забираясь холодными руками под плед, прикасаясь к моей талии.
        - Максим, я не готова сегодня, - слабо даю отпор, опуская глаза вниз. - Извини, давай перенесем на несколько дней.
        - Ярослава, я похож на парня, которому ты можешь отказать? - жестко осадил меня Гордеева, заставив сжаться и едва сдержать быстро набежавшие слезы на глаза.
        - Нет, я только…
        - Просто секс. Ничего большего, - неожиданно убеждает меня муж, из-за чего я недоверчиво поднимаю взгляд, всматриваясь в его лицо.
        Нет, все-таки он мне лжет. У нас не бывает ничего простого.
        - Не ври мне. Что ты хочешь на этот раз? - я устала от всего, даже от эмоций, которые меня поглощают с головой. Он молчит слишком долго, из-за чего я начинаю злиться. - Плевать. Дай мне виски и будет тебе… Просто секс, - ухмыляюсь я мученически.
        - Не утрируй, ты знаешь, что я не стану тебе лгать, - я слышу в его словах незаконченную фразу и меня это действительно раздражает. Какого черта? - Тебе не следует меня сейчас злить, ладно? Пойдем, - Максим сдергивает с меня плед и накидывает на плечи свой теплый пиджак.
        Выводит через главный холл. Максим настойчиво тянет меня за собой, а я не сопротивляюсь.
        А судьба, сука, даже в такие моменты преподносит не самые приятные сюрпризы - я буквально сталкиваюсь с Вадимом, который ловит меня под локоть, когда рыжая, не замечая меня, толкает на удивление мощными бедрами.
        Я не удерживаю равновесие на тонкой шпильке.
        Всё происходит настолько неожиданно, что я оказываюсь повисшей на парне, крепко вцепившись в его рубашку, срывая пуговицы, за секунду оказавшись в слишком провокационном положении. Девушка перекрикивает музыку, когда извиняется передо мной, потом перед обернувшимся Максимом.
        Вадим помогает подняться встать ровно, окинув меня колким пренебрежительным взглядом, словно я его вымазала какой-то редкой гадостью. Понимаю, что я получила подобный жест помощи только из-за близкого нахождения Гордеева. Вряд ли бы парень протянул мне руку помощи, он всё ещё на меня злится по непонятной мне причине.
        Я смотрю прямо в его глаза, как и он в мои… Но разница наших реакций настолько параллельна, что я даже корю себя за излишнюю эмоциональность. Пару слезинок сбегают по щекам, и я отворачиваюсь, пытаясь как можно незаметней стереть слезы перед рядом стоящим Гордеевым, который выслушивает извинения от рыжей изворотливой шлюхи.
        Я смотрю в серые глаза и вижу только осуждение и неприкрытое злорадство, которое заставляет меня мучиться от несправедливости и непонимания. Вадим - это то, чего я боялась больше всего. Меня не то что мужчина, меня никто больше не примет за личность после всего произошедшего. Он - прямое тому доказательство.
        Максим притягивает меня к себе и осмотрев лицо, хмурится ещё больше, заметив влагу на глаз. Он умерил свой быстрый шаг, но хватка на моей руке окрепла, из-за чего ладонь моментально заныла.
        Едем в глухой тишине, в которой мне хочется раствориться, но вместо этого расстроено смотрю в окно и думаю о перспективе побега. А есть ли вообще эти перспективы?
        Все считают меня использованной и грязной, у меня больше нет карьеры, нет ни одного компромата против Максима, ведь ясно то, что он уладил все проблемы после моих выходок. Я сомневаюсь, что родители меня не будут осуждать, особенно всегда строгий и принципиальный отец, а Андрей точно бы душил меня своим повышенным вниманием…
        Всё не так радужно, как я бы хотела представить и утешить себя. В конце концов, я реалистка.
        Мне слишком плохо от одиночества, беспомощности и от понимания своей полной никчемности.
        Что ещё может быть хуже всего этого дерьма в моей душе?
        Размышляя, я не смотрю в сторону мужа, но ощущаю, что время от времени его взгляд прожигает мою щеку.
        - Говори, - прошептала я, пытаясь понять, что он хочет мне сказать.
        - Перестань рыдать, меня это ужасно раздражает, - заявил мужчина, и я повернулась к нему, с потекшей тушью под глазами, из-за которой они пекут.
        - Секс с рыдающей женщиной больше не впечатляет моего заботливого мужа? - холодно интересуюсь я, замечая, как прочно Максим сжимает руль.
        - Прекрати нести чушь, - рычит он, гневаясь.
        - Да брось, Гордеев, я знаю твои пристрастия. От чего ты решил меня уберечь? - кривляюсь я, все-таки желая вывести его из себя и наконец-то услышать правду. Он молчит, пока меня раздирают на части сдерживаемые эмоции. - Что на этот раз? Давай, порази меня своими идеями. Секс втроем? Выдерешь мою задницу? Будешь избивать? Что? Что ты хочешь, от меня в этот раз? - устало перечисляю я.
        Максим не сводит взгляд с дороги, но его лицо дергается, словно мои слова для него как настоящие пощечины. Он заезжает на территорию дома и заглушает мотор.
        По негласным правилам я сижу в машине до того момента, пока Максим сам решит открыть дверцу с моей стороны и протянуть руку. Но этого момента не настает, мы сидим молча в ужасно тяжелой тишине.
        Его голос гремит, и я понимаю, что у меня больше нет сил сражаться с ним:
        - Мне нужен наследник и ты мне его родишь.
        Часть 5. Наследник
        Едва связывая себя с реальностью, я ощутила, как моё тело вдавливается в сидение машины от ужаса в поиске несуществующей самозащиты. Я посмотрела на Гордеева с неприкрытой паникой.
        Оглушительная тишина затянулась на долгие минуты, морально подавляя нас двоих.
        «Мне нужен наследник. Наследник. Наследник» - барабанят по ушным перепонкам его слова, загоняя меня в угол, заставляя сжаться от страха и безысходности.
        Моя голова стала ватной, слышится невыносимо тяжелый гул, всё моё тело словно атаковала слабость, не давая возможности дышать без тяжелого и сбитого дыхания. Мне нехорошо и жизненно необходим свежий воздух, но, когда я попыталась открыть дверцу машины, она оказалась закрыта.
        - Открой, - единственное, что я могла сделать - это прошептать.
        Он выпускает меня из машины неохотно. Я встаю на дрожащие ноги и обессиленно опираюсь на дверцу, глубоко дыша. Мало освещаемая территория и громкий шум бьющихся волн об высокие скалы за массивным домом - помогают мне сосредоточиться и начать дышать.
        Ему нужен наследник.
        Я ведь уже давно обречена, но понимаю это только сейчас. Разве это не конец того сумасшедшего марафона, в котором я уже несколько долгих месяцев бегаю от Гордеева и пытаюсь от него избавиться?
        Это прямой финиш.
        Оказывается, у меня было неимоверно много иллюзий и надежд на свободу, которые сейчас с шумом разбились. Ради чего я терпела и приспосабливалась к ссорам, жестокости и насилию? Чтобы остаться рядом с ним до конца моих дней и быть в подчинении сумасшедшего и неприлично богатого мужчины, чьи женщины и жены куда-то исчезают?
        Может быть, Маргарита была права, и я должна смириться?
        Нет, в таком случае лучше и вовсе не жить…
        - Ярослава, - я слышу настороженный голос мужа, который вышел из машины и обошел ее, подойдя ко мне, прикасаясь к напряженным плечам. - Прости, малышка, я не хотел тебя шокировать. Я должен был подготовить тебя к этому разговору. Отец сказал, что ты… - он замолкает, когда я поднимаю глаза и качаю головой. Конечно, я должна была догадаться, что в такие решения вмешался сам Виктор! Хитрый мерзавец, знает ведь, что после такого я точно решусь на отчаянные шаги, лишь бы избежать своей участи. - Я обязательно дам тебе время подумать обо всём. Нам нужно время для принятия такого серьезного решения, - твёрдо заявил Гордеев, прикасаясь к моему лицу. - Ты ужасно бледная.
        Я больше не вынесу всего этого! Куда мне деваться, что делать, как сбежать? Эльдар молчит о плане, Вадим готов из меня душу вытрясти, лишь бы помучить… А это чудовище намеревается зачать ребенка!
        В одно мгновение все мои чувства потеряли краски и мне стало… Равнодушно, но очень тяжело и мрачно на душе. Максим слегла меня встряхнул, и я внимательней посмотрела на мужа. Я не чувствую себя свободной женщиной. Я не чувствую себя даже женщиной…
        - Ярослава, ты плохо себя чувствуешь? - я тяжело выдыхаю.
        - Мне нехорошо, - я едва могу говорить, рассеянно оглядываясь по сторонам. - Меня сейчас стошнит, - ощущая странные призывы сжимающегося желудка, я прикрываю рот рукой.
        - Присядь, - он открывает дверцу машины, усаживая меня на заднее сидение. Максим взволновался и немного растерялся. - Черт, посиди здесь, я сейчас принесу воды, - он дожидается моего кивка головы и почти бегом направляется в дом.
        Я ощущаю, как позывы стают намного жестче, и я встаю на ноги, пошатываясь, схватившись за дверцу машины. Гордеев выбегает с бутылочкой воды, но не успевает открыть ее, как желудок очередной раз сжимается в беспричинном спазме и меня буквально выворачивает наизнанку.
        Я едва успеваю зайти за машину, склонившись, дрожащими руками хватаясь за болезненно тянущий живот. Руки Максима обхватывают моё плечо и волосы, тесно контактируя со мной в таком неудобном положении, не брезгуя и выжидая, когда мне полегчает.
        Я не до конца выпрямляюсь, прислонившись к машине, принимая протянутую мужем воду. Я полощу рот и умываюсь. Нет, легче не стало. Голова кружится и тело с каждой минутой слабеет.
        - Чёрт, - нервно нашёптывает Максим, придерживая меня под локоть. Он набирает чей-то номер, говорит с человеком, и только через несколько минут до моего помутневшего сознания приходит понимание, что он вызвал доктора. - Потерпи немного. Давай, малышка, я тебе помогу, - он поднимает меня на руки и направляется в дом.
        Этот вечер оказался по-настоящему мучительным. Меня нескончаемо тошнило, а голова раскалывалась от ужасающих и тяжелых мыслей.
        Часть 5.1
        Я просыпаюсь от неприятных ощущений, когда он трогает мои руки. Раскрыв глаза, смотрю на склонившегося надо мной Максима, который просиял в лучезарной улыбке.
        - Наконец-то ты проснулась, - прошептал он, а я оглядываю нашу спальню, осторожно привстав. Голова гудит, тело слабое, а я щурюсь от яркого солнца. - Ну зачем ты встаешь? Ярослава, тебе нужно отдыхать. Ты слышишь меня? Упрямая, как всегда, - Максим подкладывает под мою спину вторую подушку, пока я пытаюсь понять странные ощущения в своём теле.
        - У меня слабость, - говорю я, насупившись.
        - Ты сутки проспала. Доктор сказал, что у тебя возможен признак синдрома… - он хмурится, хватает белый листочек с тумбочки и вчитывается, - синдром эмоционального выгорания, - Максим избегает моего прямого взгляда, задумчиво поджимая губы.
        Помню этого доктора, он несколько раз уже навещал меня, когда Гордеев навредил мне, а потом начал беспричинно беспокоиться. Я догадываюсь, что сам доктор в курсе того, что происходит со мной, но, как и все другие - он ничем мне не поможет.
        - Я такого никогда не слышал. Мне нужно было заметить это раньше… Тебе следует попроще относиться к жизни и принимать некоторые ситуации не так близко к сердцу, - слова мужа очередной раз неприятно разодрали и без того ноющую рану, но я прикрыла глаза и выдохнула свою злость. - Доктор оставил успокоительное и посоветовал больше позитивных эмоций. Если станет хуже, тебе понадобится психолог. Моя жена должны быть вменяема, поэтому ближайшие дни ты лежишь в постели.
        Как иронично. И где же взять мне эти позитивные эмоции? Может быть, выбирая голубые и розовые пеленки для наследника?!
        - Тебе абсолютно нельзя нервничать и рекомендуется отказаться от всего, что может вызвать у тебя негативные эмоции, даже если это плохие мысли.
        Я с сомнением смотрю на мужа.
        Можно ли от него отказаться? Хотя бы на пару деньков?
        - Отлично, - прошептала я. - Теперь будешь моей нянькой двадцать четыре на семь? - Гордеев задорно хмыкнул, взяв мою ладонь, оставляя горячий поцелуй на пальцах.
        - Конечно, любовь моя, это мой супружеский долг. Я принесу тебе обед, и мы подумаем о меню на вечер. Я намерен порадовать тебя, - он улыбается, напоследок целуя в обнаженное плечо.
        Максим уходит за обедом, заставив меня задержать взгляд на двери и задуматься о вердикте доктора. Да, безусловно меня эмоционально качает, но ничего подобного с синдромом… Выгорания у меня точно не наблюдается. Чушь какая-то! Возможно, усталость и стресс подкосили меня в последнее время, но я весьма адекватна.
        Только вот от отдыха я не отказалась…
        Гордеев стал идеальным мужем на несколько дней, поразив меня в своих способностях быть терпеливым, нежным и внимательным. Давно он таким не был, и я даже не сразу поняла, что именно повлияло на такое мирное поведение загадочного мужчины. Он старается расположить меня к себе для одного очень серьезного решения - понимание пришло быстро.
        Он был осторожен в выражениях, жестах, спокоен и улыбчив. За эти дни мне показалось, что в этого человека я бы могла влюбиться в два счета, как когда-то в Москве… Но его внешняя оболочка совсем ничего не значит, когда заглядываешь в пасть настоящего монстра, который любит терзать плоть и давить своими лапищами всех, кто меньше и беззащитней его самого.
        Между нами давно пропасть. Максим старается не обращать на это внимание, а я пытаюсь скрыть эту пропасть каждый раз, когда она стремительно распространяется. За эти дни я думала о наследнике, и, возможно, он тоже… Но мы не говорили об этом и не возобновляли разговоры на эту тему.
        Пока что.
        К мужу я не испытывала теплых чувств, но больше черпала и изучала его реакции, как он воспринимает меня, как ведет себя сам… Из дерзкого необузданного льва, мужчина превращался в маленького нежного котенка, который мурчал под моим ухом. В эти дни я была благодарна передышке, несмотря на то, что его было слишком много.
        Но ничего не бывает вечным, особенно моё спокойствие.
        Я спустилась на ужин к мужу, сев рядом. Пока Максим не выпускал меня на работу по состоянию здоровья, но после уговоров он с неохотой дал мне поработать в его кабинете. Только благодаря работе мы виделись реже, а я не думала о том, что Максим хочет ребенка.
        - Скоро состоится банкет, - начал разговор Максим, отпивая из стакана виски со льдом, затем накалывая кусочек стейка с кровью, медленно пережевывая. Я с отвращением смотрю на еду и алкоголь, и единственное, что нахожу съедобное в своей тарелке - зеленый горошек с яйцом и стакан воды. - Я принял решение, что ты будешь меня сопровождать, - он мягко улыбнулся, наблюдая за моим замешательством.
        - Но твой отец против такого решения, - удивленно заметила я.
        - Он мог быть для меня авторитетом до двадцати лет. Сейчас я принимаю решения сам, и к тому же я не позволю ему лезть в мою супружескую жизнь, - он покосился на меня, ожидая какой-нибудь реакции, но я только поджала губы, размышляя.
        Лучше бы с ним была та самая Виктория, а я побыла в кои-то веки в одиночестве и полном спокойствии.
        - Хорошо, - наверное, моё согласие прозвучало слишком обреченно, из-за чего брови мужа опустились и его лицо в миг стало суровым. - На вечеринке я почти не была на публике, а на банкете люди твоего окружения отчасти в курсе того, что было в Москве. Тебя это не смущает? - осторожно уточнила я, не понимая, почему он выводит меня на свою работу и рестораны, вечеринки и банкеты, при этом совершенно никто не обращает внимания, что Ярослава Соколовская по доброй воле жена Максима Гордеева.
        - Тебя это только сейчас взволновало? - усмехнулся Максим, словно ожидал моего вопроса несколько месяцев назад. - С того момента, как мы приехали в Турцию, было выполнен ряд работ в моих интересах, - он аккуратно встал из-за стола, прошел столовую и взял с тумбы у стены газету, которую он читал несколько раз в неделю за завтраком.
        Раньше я сидела с противоположной стороны и мне было откровенно плевать на его газеты и интерес к статьям в мобильном телефоне. Он вернулся, раскрыл на конкретной странице газету и положил передо мной.
        Это оказалась русская газета, и блуждая по странице взглядом, останавливаюсь на фотографии со мной и Максимом, обедающих в ресторане.
        - О-о-го, - невольно удивилась я, разглядывая нашу фотографию, сделанную через панорамное окно в ресторане, и вспоминая момент, понимаю, что сделана она относительно недавно.
        - Фотограф часто с нами на подобных прогулках и делает фотографии, которое потом отправляет в редакцию. Некоторые люди пишут статьи о нас, кажется, рубрика в этой газете называется «Раскрытие тайн Гордеевых», - он ухмыльнулся, - идиотское название, не так ли?
        Я несколько минут читаю статью, не обращая внимания на рассуждающего в голос мужа, и изумленно приоткрываю рот, качая головой. Статья, в которой автор рассказывает о наших отношениях, чувствах и эмоциях, которые увидел на фотографиях между мной и Гордеевым, повергает в шок.
        Всё оказалось так… Реалистично, но никто не знал о настоящих, существующих тиранах. Как же сильно мне хотелось приложить этого автора статьи об ближайший угол стола дурной головой, и прочистить ему мозги. Продажная тварь!
        - Такая рубрика выходит раз в неделю. Благодаря таким работам я притупил твои выходки с хитрой уловкой камеры и диктофона. Конечно, на это ещё нужно время для внушения некоторым представительным лицам, но моё окружение больше не задает ненужных вопросов, - этот засранец смеет гордиться собой! - Не все верят сухим статьям, но своим глазам и фотографиям - однозначно. Поэтому банкет то самое место, где ты подтвердишь, что являешься моей любимой женой. И заметь, тебе не придется лгать, ведь я тебя поистине сильно люблю, - горячо заявляет он, осмотрев меня голодным взглядом, под которым я вздрогнула.
        - А как же мой брат? - обеспокоенно прошептала я. - Он тоже верит в это? - взгляд Максима стал острым и менее дружелюбным.
        - С ним всё в порядке, Ярослава. Мне неизвестно, во что он верит. Иногда, конечно, пытается меня провоцировать, но я провел для него несколько поучительных уроков, после которых он заткнулся, - беззаботно пожал плечами Максим, заставляя мое сердце волнительно забиться.
        - Что ты с ним сделал? Он в порядке? Как он? - тихо спрашиваю я наперебой, осторожно взглянув на Максима.
        - То, что он жив - тебе мало? - раздраженно интересуется муж, на что я, сцепив зубы, перевожу взгляд в тарелку. - Что замолчала? За Артёма Морозова не хочешь поинтересоваться? - Гордеев начал шипеть на меня, заметно разнервничавшись.
        - Ты всё равно ничего мне не расскажешь, - я отложила в сторону вилку, и встала из-за стола. Аппетита нет совсем, эмоции начинают бить через край, поэтому решаю удалиться и не нервировать мужа.
        Крепкая хватка мужа на моей руке не дала сдвинуться с места. Максим уже стоял рядом, подавляя своей аурой и негативными эмоциями.
        - Сядь и не раздражай меня подобным поведением. Я могу тебе простить нескончаемую хандру и хамство, дать время на восстановление, но я не вечен, Ярослава. Твой срок уже вышел.
        Я сажусь, почувствовав, что Максим сегодня не в самом лучшем расположении духа. Вот и закончились эти несколько дней штиля, теперь будет один ураган.
        - Мне тебя нужно кормить или ты сама это можешь сделать? - он громко опустил ладонь на стол, заставив меня нервно вздрогнуть.
        Я взяла вилку, накалывая на нее листья салата. Еда встала поперек горла, и я почти давлюсь под взглядом Максима.
        - Я не могу ужинать, пока ты на меня так смотришь… - Гордеев сощурился, но отвернулся, раздраженно подзывая горничную, которая заменяет блюда на десерт.
        Максим так и не прикасается к еде, о чем-то размышляя, пока я маленькими кусочками ем тающее мороженое, которое пришлось мне по вкусу. Доела всю порцию и даже, если бы не суровый взгляд мужа, попросила ещё.
        - После ужина прими ванну и подготовься к совместной ночи. Будь смиренной, а я постараюсь быть нежным, - кратко и даже сухо ставит меня в известность Максим, отчего я недоуменно моргнула, внимательно разглядывая напряженного мужа.
        Неужели снова попробует со мной говорить о ребенке? Нет, он уже говорит об этом и у него есть намерения начать… Ни за что!
        - Когда ты будешь нежным, возможно, тогда и поговорим о совместной ночи, - недовольно фыркнула я, откидываясь на спинку стула, не заботясь о вилке, которая соскользнула со стола.
        - Ты всё ещё думаешь, что решение за тобой? - поинтересовался Максим и его тон не предвещал ничего хорошего.
        - А ты думаешь, что, насилуя будущую мать своего ребенка станешь хорошим отцом и мужем? - в тон ему задаю свой вопрос, из-за чего между нами мгновенно искрится пространство, когда мы начинаем противостоять друг другу.
        - Это ты каждый раз вынуждаешь меня быть таким! - почти срывая свой голос, кричит он, подрываясь, при этом отталкивая свой стул, который с грохотом падает. Горничные мгновенно выскочили из столовой, оставляя меня наедине с разъяренным зверем. - Неужели так сложно делать то, что я от тебя требую? Или тебе наглядно нужно показать, что отец делал с матерью, чтобы она стала покорной? - он хватает меня за скулы, заставляя смотреть в его глаза, одним жестом показывая, чья я и против кого не имею права идти.
        - Не прикасайся ко мне. Ты мне отвратителен, - я попыталась дернуть рукой. Гордеев больше озверел, оттолкнув мой стул, который был между нами единственной преградой.
        - Ты моя жена! - прокричал он, надрывая голос до хрипа. - И я буду к тебе прикасаться так, как того желаю сам, - он попытался притянуть меня к себе в объятия, но я уперлась руками в его грудь, сопротивляясь.
        - Я никогда не давала согласие быть твоей женой. Неужели ты хочешь ребенка заполучить насилием? Ты станешь настоящим чудовищем для него, как и твой отец был когда-то для тебя!
        Максим замер и его черты лица исказились словно от боли, но в его сердце нет боли, скорее неприятные воспоминания.
        - Я стану покорной женой, если ты не будешь на меня давить и со временем… Я не против детей, но не сейчас, Максим. Нам нужно заниматься нашими отношениями, а не… - я волнительно выдохнула, заглядывая в небесные глаза мужа, которые недоверчиво сощурились. - Дай мне возможность до беременности наладить наши отношения, - прошу я, но вслед своей просьбе вижу его ядовитую насмешку.
        - Твои отговорки больше не помогут, - он дернул меня за руку, развернув к себе спиной и мгновенно нагнул над столом. Я слышу, как он гремит ремнем, пытаясь его расстегнуть одной рукой.
        - Наследника хочешь ты или твой отец? - я больше не пыталась вывернуться из рук Гордеева, показывая, что могу быть смиренной. - Ты сказал, что принимаешь решения сам и не дашь отцу манипулировать собой, но выходит, что это совсем не так. В саду он мне сказал, что если я достаточно сильно разозлю тебя или сбегу, то он лично меня проучит не без удовольствия.
        Максим осторожно тянет меня за плечо, подняв с поверхности стола. Муж внимательно всматривается в мои глаза, будто пытаясь понять мои слова лживые или нет.
        - Мой отец ничего не решает, - покачал он головой, прикрыв глаза. - Ты моя женщина. Моя жена. Это естественно хотеть от тебя детей, - нахмурился мужчина, явно задумавшись над моими словами об отце.
        - Но не насилием, Максим, - я смотрю прямо в его глаза и вижу, как разглаживаются складочки на его лице. Гордеев успокаивается, но поджимает губы. - Удели сначала время мне и нашим отношениям. Я не готова к такому шагу, понимаешь? Мне сложно тебе довериться… Ты меня пугаешь, а твой отец… - опускаю глаза, фальшиво шмыгнув носом.
        Максим мгновенно притягивает к своей груди, прижав и поглаживая по голову. Я ощущаю, как сильно бьется его сердце, понимая, что мои слова возымели эффект. Виктор действительно не последний человек в его жизни, и оказалось, что этим можно пользоваться.
        Я смотрю на арочный проем столовой, у которого стоит Эльдар, подглядывая за мной. Когда наши взгляды встретились, он одобрительно кивнул, похоже, узнав о супружеском скандале. Глядя на мужчину, понимаю, что теперь, под угрозой насилия и беременности, я готова вытрясти душу из него, лишь бы узнать каков план побега и когда он состоится.
        - Малышка, мне пора на работу. Я сегодня пришлю тебе стилистов, подберите платье на банкет, макияж и прическу. Последний раз ты была обворожительной, - улыбнулся муж, поцеловав меня в щеку, пока в моём сердце сплошной холод и смирение.
        Как только Максим уезжает, я нахожу Эльдара и киваю в сторону второго этажа, где есть терраса и тихое место для тайной беседы.
        - Скажите мне, когда придет время? - волнительно прошептала я, как только дверь за моим медлительным спасителем тяжело закрылась.
        - Ярослава, поймите, вы можете выдать не только себя, но и всех нас. Это большой риск, - начал мужчина, очередной раз избегая ответа.
        Больше невыносимо слушать эти пустые слова!
        - Вы же сами слышали, чего он хочет от меня. Я больше не могу ждать! У меня нет времени! - эмоции взяли верх, и я едва не вскрикнула. Эльдар вздрогнул, подойдя ближе, положив руку на моё плечо.
        - Обстоятельства, которые складываются, не всегда хорошо влияют на ход событий. Нам всем нужно быть аккуратными и ответственными, - снова начал Эльдар, пока я не встрепенулась. - Ближайшее событие - банкет. Вадим предполагает, что вас возможно незаметно вывести из ресторана, но нужно продумать все детали. Мы поставим вас в известность, и поможем покинуть здание, - прошептал мужчина.
        Вот значит, как, побег состоится совсем скоро. Но все-таки меня кое-что очень смущает в словах Эльдара.
        - Вадим только предполагает или уверен в своих действиях? - настороженно переспросила я. Эльдар вдумчиво посмотрел в мои глаза, отвечая не сразу.
        - Предполагает, - ответил он, и моё сердце пропустило волнительный удар.
        - Вы хоть представляете, что сделает со мной…
        - Прошу, дайте мне объясниться, - Эльдар остановил мой поток словесного возмущения, неожиданно прикрыв рукой мой рот, - и не стоит так шуметь, это очень рискованно, - прошептал мужчина. - Вадим необычный парень, и его ценность в любой операции довольно велика. Парень в самой сложной ситуации найдет выход, даже если его, казалось бы, нет. Поэтому ваш брат решился обратиться за помощью именно к Вадиму - он хитер, умен и ничего не боится. Иногда заносчив, но поверьте мне, Ярослава, ему вы можете доверить свою жизнь без раздумий, как я доверяю свою, - уверяет меня Эльдар.
        - Что мне нужно будет делать на банкете?
        - Держать себя достойно жене Гордеева и не вызывать никаких подозрений, - моментально ответил Эльдар. - А насчет того, что требует от вас Господин - будьте предельно аккуратны. Обещаю, что всегда буду рядом и смогу отдернуть Гордеева, но больше не смейте его провоцировать на такие решительные и унизительные действия.
        - Надеюсь, ваш план действительно будет выигрышным, иначе все мы распрощаемся со своими жизнями уже очень скоро, - кивнула я, судорожно втянув воздух. От волнения мои ладошки вспотели, что не скрылось от внимательного мужчины.
        - Вы уже принимали успокоительное? - поинтересовался Эльдар, чем вызвал моё замешательство.
        Отрицательно качаю головой. Я довольно часто забываю про волшебные пилюли, которые помогают мне овладеть собственными эмоциями. Но последнее время мне от них не совсем хорошо, возможно, только поэтому я избегаю прием успокоительных.
        - Ярослава, и ещё кое-что, - остановил меня Эльдар, когда я намеревалась покинуть террасу, - не устраивайте никаких игр с Виктором. Он опасный человек. У меня есть догадки, что он причастен к исчезновению Арины.
        Я недоуменно моргнула.
        - Арины? - переспросила я.
        Эльдар напрягся, похоже, даже не подумав о том, что мне может быть неизвестно имя какой-то женщины.
        - Арина - первая жена Господина Гордеева, - объяснился мужчина, повергая меня в шок. - Я предположил, что вы знаете о ней.
        - Я слышала, что у Максима была жена, - кивнула я. - Что с ней случилось?
        - Исчезла, - утверждает Эльдар. - Женщина оказалась аферисткой, что выяснил Вадим, пообщавшись с обанкротившимися и разведенными мужчинами. Вы же понимаете, что Гордеевы таких выходок не прощают. Последний раз Арину видели в Кристалл Истра у коттеджа Гордеевых с дюжиной охраны и Виктором. Максим в тот момент был в командировке за границей.
        - Боже мой… - выдохнула я, навсегда запомнив коттедж, из которого я так рьяно пыталась сбежать от Гордеева и была жестоко наказана за эту попытку.
        - Пожалуйста, держитесь от Виктора как можно дальше, - предостерег меня мужчина, пока я пыталась обдумать его слова, заворожено кивнув.
        От Виктора у меня действительно бегут по коже мурашки, а по пояснице веет холодок. Но как избежать встречи и общения с таким человеком на банкете?
        Часть 5.2
        Гордеев решил не выпускать меня на работу, оставаясь со мной каждый день до самого обеда, и удерживая с вечера до глубокой ночи. До знаменательного дня банкета осталось совсем недолго, но муж, припомнив мне плохие манеры за ужином с его родителями, решил воспитать из меня, за столь короткий срок, настоящую светскую собеседницу.
        Самой большой проблемой стало мое переменчивое настроение. Уже несколько недель подряд, я, словно на эмоциональных качелях не могу контролировать ни свои слезы, ни эмоции. Став пить лекарство, голова моментально раскалывалась, а аппетит либо пропадал, либо я объедалась настолько, что меня нескончаемо тошнило.
        В один из вечеров, когда я морально настраивала себя на приход мужа и его очередное поучительное рычание, я услышала за дверью голоса. Эльдар, который сегодня провел со мной в комнате почти целый день, и увидев, как мне было физически плохо, остановил мужа, и только из-за неплотно закрытой двери, я услышала их разговор.
        Мужчина настоятельно рекомендовал дать мне несколько дней отдохнуть, ведь еще немного и из-за моего состояния здоровья я не смогу посетить банкет, к которому так отчаянно готовит меня муж.
        Максим несдержанно указал надзирателю на его должность и исполнение приказов, а после разъяренным зверем зашел в спальню, обвинив меня в заговоре за его спиной. Я спокойно выслушала его пламенную речь после нескольких таблеток успокоительных. Бесстрастно наблюдая за тем, как муж вне себя беспричинно кричит и избавляется от гнева гадкими словами, терпеливо выжидаю его вердикта.
        Он выдохся. Остановился, пристально осмотрел меня, и плюхнулся в кресло, прикрыв лицо руками, словно обессилив. Ему сложно понимать других людей, ему было сложно понимать себя и свои поступки, сложно осознавать, что я не могу принять его, как мужа… Но он хотя бы понимает, что его поступки сказываются негативно на наших и без того напряженных отношениях.
        Неожиданно он поднимается и несется к двери, но прежде, чем выйти, велит раздеться, чему подчинилась неохотно, но я не решилась провоцировать зверя на голодные игры. Вернулся он с бутылкой алкоголя, пачкой сигарет и пепельницей. Устроился в том же кресле, и на мое удивление, молча закурил.
        Я непонимающе наблюдала за ним, прижав колени к груди и скрестив ноги, стараясь максимально прикрыть себя и не возбуждать мужа, пока он пристально и цепко скользит по мне взглядом. Я помнила его намеренья, из-за чего довольно сильно переживала. Затушив сигарету, он налил в стакан янтарную жидкость, медленно выпивал и хищно поедал меня взглядом.
        Потеряв способность понять его, я просто сидела и ждала своей участи в этом шоу, которое заставило меня немного понервничать. Что-то было не так. Несколько минут прошли быстро, но следующий час - настоящая адская пытка. Под моим наблюдением он пьянел, и не давал возможности скрыться от его взгляда, как бы сильно я не хотела укутаться в плед.
        Я сглотнула, когда он встал, и пошатываясь, подошел ближе к кровати.
        - У меня сегодня нет на тебя сил. Сделай все сама своим болтливым ртом, - он проводит пальцами по моему подбородку, приманив меня к краю кровати. - Не смотри на меня так. Меньше будешь трепаться с телохранителями.
        Ненавидеть больше, чем я ненавижу своего мужа, просто невозможно…
        ***
        Подготовка к банкету лишала меня всяких сил и нервов, как и самого Гордеева.
        Максим почти с криком объяснял мои элементарные ошибки в этикете и беседе, а едва я не так нарезаю мясо или неуклюже поднимаюсь из-за стола, он моментально вскипал. Каждый раз, когда я наступала туфлями ему на ноги в медленном танце, он швырял ближайшую мебель, а когда я не знала некоторые значения политических терминов или искусства, он несколько раз обозвал меня блондинкой, в самом плохом смысле этого пресловутого словечка.
        Самым сложим было, когда я стояла в центре его кабинета, и он расспрашивал меня на разные каверзные темы… В особенности задавал неловкие и провокационные вопросы касательно нас и наших отношений. Приходилось усердно думать и держать покерфейс, не давая ему возможности увидеть во мне лишние эмоции.
        К концу недели уже не осталось ничего, чего бы я не знала или не умела. Максим был требовательным и внимателен ко всем деталям.
        Но в погоне за идеалом, он упустил из вида мое здоровье - мне стало нездоровиться, что я весьма хорошо скрывала от него. Как-никак выбраться в свет и сбежать стоило того, чтобы вытерпеть недомогание. Все чаще кружилась голова, оттекли ног после танцев были ноющими, еда стала безвкусной, и я перебирала ее, отчего Максим едва сдерживал себя от недовольных высказываний.
        Сначала я думала, что это все нервы и скоро все пройдет, ведь в последние дни слишком много напряжения между мной и Максимом, но затем меня посетила мысль о беременности. К этому я отнеслась слишком скептически… Действие укола должно было истечь около недели назад, а между мной и Максимом не было близости, пока что ему хватило моего рта.
        Но, каждый следующий день меня начал пугать - симптомы проявлялись очень пугающие и догадаться о возможной беременности стало куда проще. Высчитав дни менструального цикла, я пришла в замешательство, ведь уже около двух с половиной недель была задержка.
        Никакие сроки не сходятся, и это вызвало неприятное замешательство.
        У меня уже бывало подобное. Загоняв себя на учебе перед дипломной работой, я мало ела, недосыпала, нервничала и боялась провалить работу, из-за этого сбила менструальный цикл, и мне пришлось идти к доктору за помощью. Но лишь тот шанс, что это не нервы, а возможная беременность… Это действительно страшно!
        За день до самого банкета, я решилась пожаловаться Максиму на плохое самочувствие, списав все на головную боль, нервозность, особенное обострение моей хандры и много чего другого. Гордеев был настроен весьма положительно, ведь после описанных симптомов я попросила записать меня на прием к гинекологу. Его блеск в глазах насторожил, и муж вызвался сам меня сопроводить к доктору.
        Гордеев вместе со мной целенаправленно зашел в кабинет гинеколога, но женщина оказалась боевой и непреклонной, практически выпихнув мужчину из кабинета. Изначально я даже взволновалась, она показалась мне грубой и злой. Перед такой раздеваться и рассказывать свои проблемы стало в разы сложно.
        Но буквально через пару минут я пила облепиховый чай и ела ее домашние печенья, пока доктор заполняла бланк и интересовалась о моих проблемах со здоровьем. Уложив меня на кушетку, провела осмотр УЗИ, как-то странно усмехнувшись.
        - Значит, вы утверждаете, что делали противозачаточную инъекцию? - переспросила женщина, скептически глядя на монитор.
        - Муж лично настоял именно на инъекции. Его раздражает презерватив, а я не всегда могу соблюдать регулярное употребление таблеток, - пожимаю я плечами. - Укол повлиял на гормональный сбой?
        - Ну, что вы, Госпожа Гордеева, не будьте так пессимистичны к подобным симптомам, - улыбнулась женщина, и повернула экран, чтобы я видела то, что у меня в животе. - Нечасто, но организм может отвергать инъекции, как случилось с вами. Пять процентов из ста женщины беременеют и в этом не их вина, это особенности организма и гормонов. Видите, на черном пятнышке легкое светлое движение? У него четкое сердцебиение, малыш развивается хорошо… У вас на счету уже восьмая неделя беременности. Положительное развитие, никаких проблем. Все симптомы полностью описывают ваше состояние, думаю, через несколько недель все наладится и токсикоз пройдет. Поздравляю вас, Госпожа. Совсем скоро вы станете мамой.
        В ушах словно звон герц, давящий на мозг. Едва не задыхаясь, я упрямо смотрю на черное пятно, в котором виднеется маленькое белое, которое едва заметно двигается. Я прикрываю глаза, чувствуя поражение и безвыходность. Вот теперь я была на пределе, способная убить Гордеева за неосмотрительность.
        Восемь… Восемь чертовых недель я уже ношу под сердцем нашего ребенка!
        Теперь я осознаю, что последние недели во мне много перемен. В настроении, в прихотях, в организме… Я, черт возьми, беременна! Моя ладонь быстро находит живот, накрывая его необдуманным защитным жестом и я быстро опускаю кофту вниз, резко встав.
        Хотелось отчаянно зарыдать… Дикость положения меня едва не довела до обморока, пока женщина не подала стакан воды, в который я вцепилась дрожащими руками.
        Женщина провела со мной долгую беседу относительно моего положения. Я же попросила ее не разглашать… Столь радостную новость, и что мужа я хочу обрадовать сама в нашу годовщину.
        На самом деле рассказывать подобную новость Максиму я не торопилась, и не буду. Что-то мне подсказывает, что если он узнает, то обеспечит мне постельный режим до конца родов, и я не исключаю того, что он меня привяжет к кровати, чтобы я ни в коем случае не сделала ничего с ребенком, а в таком положении очень неудобно сбегать от муженька-тирана…
        Конечно, доктор категорически против моей просьбы, и настояла на том, чтобы все рассказать Гордееву прямо сейчас… В такой ситуации я не нашла ничего лучше, чем подкупить ее, взволновавшись. Максим точно ничего не должен узнать, это будет настоящая катастрофа!
        - У меня сейчас нет с собой денег. Но я знаю, что это втридорога того, что я трачу за месяц на брендовые вещи, - я снимаю с мочек украшения и кладу перед женщиной одни из сережек, которые подарил мне Гордеев, извиняясь за свое грубое поведение в постели.
        Думаю, это та самая ночь, после которой я теперь беременна, черт его возьми. Почти символично, и я бы посмеялась, но, разве что, истерично.
        Ее глаза блеснули, и доктор с лицом независимой и неприступной женщины прячет серьги в свой ящик, дав возможность мне облегченно выдохнуть.
        - Вот рецепт на витамины, - она пишет на бумаге название. - Обычные витамины для иммунитета, не беспокойтесь, на этикетке не указано ничего из того, чтобы Господин Гордеев понял, что вы беременны. Но как только расскажите ему о счастливом известии, позвоните мне, я пропишу вам витамины для беременных и поставлю вас на учет, сделаем все анализы, как полагается. Пока что вам необходимо здоровое питание, никаких нервов и отдых, этого вполне достаточно для вашего возраста.
        Я киваю, и схватив рецепт, выхожу из кабинета, пока, не приведи Господь, доктор не передумала обрадовать моего мужа моей беременностью. Максим вмиг поднимается, нервно осматривая меня, волнительно сглатывая.
        - Почему так долго… Ты больна? Ну не молчи!
        - Гормональный сбой, нужны витамины и отдых. Обо мне нужно позаботиться, - с лёгкой насмешкой отдаю рецепт Максиму, который облегченно выдохнул, но все-таки зашел лично к доктору, чтобы быть уверенным в моих словах.
        - Значит, витамины для поддержания иммунитета и отдых… - Максим хмурится и прячет бумажку в карман пиджака, поверив в легенду. - Отдохнем после банкета. Потерпи еще немного, - взмолился муж.
        ***
        Вечером, когда я уже готовилась ко сну, Максим попросил в срочном порядке заняться важным договором, устроив меня в своем кабинете. Сам же Гордеев занялся тем, что расслабленно устроился на дивне со стаканом виски, глядя перед собой, о чем-то размышляя.
        Гордеев не выпустил меня из-за рабочего стола, пока я не выполнила всю нужную ему работу, которую он тщательно проверил и сразу же при мне отослал по электронной почте Вадиму. Я ловлю себя на мысли, что этот договор оказался необычным. Каким-то слишком детальным, с десятками правил и условиями, причем не совсем корректными и выгодными для второй стороны… Надеюсь, это не проделки Вадима, который лезет на рожон.
        Я стояла рядом с мужем, пока он, придерживая меня за бедра, дождался подтверждения от Вадима. И как только он закончил, откинулся на мягкое кресло, опустив свою руку значительно ниже моей поясницы, отчего я вздрогнула, покосившись на Максима.
        - Как-нибудь после банкета, Максим. Я очень устала, - я смело одернула его руку, на что Гордеев усмехнулся.
        Я еще не успела переодеться, и по этому поводу пожалела - Максим обожает юбки и чулки.
        - Наклонись, - потребовал он уже охрипшим голосом. Я сдержанно прикрыла глаза, но не поспешила выполнять его приказ. - Ярослава, не перечь мне. Давай сделаем друг другу приятное после напряженных дней. Я сегодня готов постараться для тебя, моя дорогая.
        Я наклонилась над столом, поставив на него локти, изогнув спину, понимая, что он настроен решительно… А мне, как оказалось, остерегаться больше нечего. Все еще не могу поверить, что у меня под сердцем его ребенок. Наш ребенок.
        Гордеев немного отъехал на стуле и подъехал за мной, отчего я оказалась между его разведенных ног. Он осторожными и плавными движениям рук поднял мою юбку на талию… И я внезапно ощутила его поцелуи на своей ягодице.
        Невольно повернулась, удивленно взглянув на крайне чувственного мужа, который не спешит меня атаковать, а делает нечто необычное. Его пальцы начинают скользить по бедрам и ногам, задевая кружево белья, трогая меня очень аккуратно.
        Я сжалась от одной мысли, что он смог узнать о моей беременности и сейчас вымещал свои позитивные и нежные эмоции на мне, решая несколько отблагодарить за мои странные способности организма. Но мне не хотелось, чтобы он знал о ребенке, и тем более, чтобы он когда-либо к нему прикоснулся.
        Похоже, во мне мгновенно сработал материнский инстинкт и как бы я ни хотела ребенка, он уже во мне, и этого никак не избежать. Не хочу делиться с ним этим чувством, не хочу рассказывать ему об этом, не хочу, чтобы он навредил мне или ему… Я в состоянии сама позаботиться о нем, несмотря на то, что мне страшно иметь ребенка в такой нелегкой ситуации.
        Я к такому просто не была готова, а сейчас нет выбора. Мне нужено было думать уже не о себе, а о нем.
        - Расслабься, - сказал муж, опуская мои трусики вниз, прикасаясь своими пальцами к клитору, который не сразу поддался ласкам мужа.
        Пока меня одолевала паника и сумбурные размышления, не сразу заметила, что Максим, не став мучить, увлажнил меня сам. Мои ноги едва не подкосились от странных ощущений. Всего минута манипуляций и он хорошо подготовил меня для себя.
        - Раздвинь, - он аккуратно развел ноги шире, и зашумел ремнем, расстегивая ширинку.
        Обхватив меня за поясницу, Гордеев развернул меня к себе лицом и потянул вниз, на себя, так, чтобы я села на его член одним рывком, а после он крепко прижал меня к своей груди, пока меня распирает снизу. Мне пришлось удобней устроить колени у его бедер.
        Он не собирался использовать презерватив, чем немного успокоил мои метающиеся мысли - Максим не догадался.
        Едва я начала двигаться, как муж схватил меня за бедра и остановил, направив мои движения в самый медленный темп, которого у нас никогда не было, продолжая меня удивлять. Он откинулся на спинку, смотря прямо в мои глаза, бережно прикасаясь к груди и талии. В этот раз муж изучил каждую частичку моего тела, целуя.
        Мы закончили в спальне, когда Макс перебирает мои волосы и щекотливо касается пальцами моих плеч. Я уже почти засыпала, когда муж стал разговаривать со мной.
        - Я последнее время груб с тобой. Не воспринимай это на свой счет, я не хотел тебя обижать. Отец давит на меня, а твой характер просто невыносим, организация банкета и работа… Все это отнимает много сил, - тихо сказал Гордеев.
        Я открыла глаза.
        - Секс - это твой своеобразный способ извиниться? - поинтересовалась я, закатывая глаза.
        - Перед банкетом нам стоило наладить контакт и прийти в себя. Я очень надеюсь, что все пройдет хорошо. Ты должна понимать, как важен этот день для меня и, в общем-то, для всей нашей семьи. Поэтому прошу тебя, не реагируй на высказывания моего отца и слушайся меня.
        Я потянулась и перевернулась на живот, поставив локти на постель, приподнимаясь.
        - Я тебя не подведу, - Максим тепло улыбнулся, прикоснувшись губами к моей щеке.
        - Моя умница, - он смотрит на меня, и завивает локон волос на свой палец. - Ложись спать. Завтра нужно многое успеть до банкета. Нам нужно выспаться, - Гордеев приманил к себе, плотно прижался своим обнаженным телом к моему и обнял. - Знаешь, я хочу девочку… - шепчет на ухо муж, опустив руку на мой живот…
        Меня передернуло так, словно по моему телу прошелся электрический ток.
        Только под утро я смогла уснуть, не в силах унять волнение, борясь с тем, чтобы откинуть его жестокую и тяжелую ладонь как можно дальше от моего живота.
        Я подвинулась ближе к краю, обнимая себя руками, взмолившись, чтобы завтра все вышло и я больше никогда не оказалась в одной спальне с мужем.
        Помидорами не кидаться. Предупреждаю, что следущая часть с очень резким поворотом событий и не самыми приятными…
        Часть 6. Банкет и последствия
        К шести вечера я едва могу самостоятельно передвигаться и даже усидеть на пуфе перед зеркалом от усталости и слабости. Стилисты обреченно качают головой, пытаясь замаскировать мою бледность, а я несколько раз бегаю в ванную комнату, так как меня выворачивает наизнанку возле унитаза. Проклиная все вокруг, я каждый раз умываюсь холодной водой, чищу зубы и около пятнадцати минут сижу на бортике ванны, пытаясь унять колотящееся сердце и спазмы в пустом желудке.
        Две девушки едва не завыли избитым волком, когда я в третий раз ринулась в ванную комнату и облегчённо выдохнули, когда я вышла без изменений. Спазмы есть, но мой желудок окончательно опустел и даже стало легче дышать.
        Но, как оказалось, токсикоз - это еще верхушка айсберга.
        Ноги на довольно шаткой шпильке беспричинно болезненно ноют, словно я бегала марафон несколько часов подряд. Голова безумно болит еще с полудня и стреляет по вискам острой болью при громких звуках, поэтому я старалась сосредоточиться на себе и призвать все свои последние силы на этот вечер.
        Разнервничавшись перед выходом, я выпиваю несколько таблеток успокоительных прежде, чем спуститься в холл к мужу, так как внимательный Эльдар предупреждает о незваном госте перед моим выходом. Этот вечер сгущает самые неприятные краски…
        Крепко вцепившись в перила, я смотрю себе под ноги, остерегаясь оступиться. Еще не спустившись, я слышу голоса Виктора и Максима, спорящих грубым полушепотом. Они выжидали меня прямо у последних ступенек, поэтому мое появление заметили сразу, при этом обмениваясь между собой яростными взглядами.
        Отец Максима изучающе осмотрел меня пренебрежительным взглядом, выцепляя каждую деталь моего образа. Платье я выбрала максимально строгое и закрытое, но кричаще-красное, отчего Максим в восторге, а его отец недовольно хмурится. Голубые глаза Виктора зажглись бликами, словно ошпаренные холодным льдом, от этого по моей коже прошлись мурашки. Его крайняя заинтересованность и плотоядный взгляд заставили меня моментально вздрогнуть.
        Максим поддает мне руку, помогая спуститься с последних ступенек, и вскинув подбородок, поздороваться с не самым приятным гостем.
        - Добрый вечер, Виктор. Где ваша дорогая супруга? - я вежливо интересуюсь за отсутствующую Маргариту, удивляясь, как еще с такой головной болью можно о чем-то думать и анализировать.
        Мужчина, если это вообще возможно, еще больше выпрямил плечи, недовольно, но очень тихо, фыркнув.
        - Моя жена следит за началом банкета, я дал ей возможность похозяйничать и приветствовать гостей, - Виктор, медленно опустив взгляд вниз по моей фигуре, не спеша поднимая его обратно к лицу, явно чем-то недоволен. - Ярослава, что с твоим лицом?
        - Я не понимаю, - покачала я головой, нахмурившись.
        - Бледная, - кратко объяснил мужчина, опуская взгляд на мои алые губы, которые нервно поджались.
        - Я немного взволнована, такое мероприятие бывает не каждый день, - каюсь я в своих чувствах.
        Виктор кивнул, сощурено наблюдая за мной и Максимом, несколько недоверчиво, даже пытливо. Этот змей явно что-то задумал, но узнать, что именно - невозможно. В любом случае я планирую держаться от этого человека как можно дальше, особенно после правды, которую случайно выпалил Эльдар.
        Эта тема интересовала меня только потому, что я могла повторить судьбу Ирины - жены Гордеева, но спрашивать об этом самого Максима - настоящая провокация, которая точно ничем хорошим не закончится.
        - Ничего, выпьешь вина, и приятный румянец скрасит твои милые щечки, - влезает в разговор Максим, прерывая мой разговор с его отцом. Муж накидывает на мои плечи тоненькое пальто, поцеловав в висок. - Еще немного и мы опоздаем. Нужно выезжать, - Максим предлагает свой локоть и выводит из дома, усаживая в машину. Я поморщилась, ощутив запах моющих средств. Если я сейчас выдержу двадцати минутную поездку, значит смогу больше выдержать, чем думаю.
        Мы добирались на разных машинах, и я даже мысленно возликовала, так как почти всю дорогу меня не донимал Виктор странными взглядами и подстрекательствами.
        - Ты сегодня выглядишь запредельно роскошно. Все как я люблю, - подарил комплимент мой муж.
        - Спасибо, - кивнула я, принимая комплимент. - Знаешь, мне немного волнительно… - муж снисходительно улыбнулся и поцеловал мою руку, переплетая наши пальцы, не отрывая внимательного взгляда от дороги.
        - Я всегда буду рядом с тобой, - говорит муж, и от его вполне привычных слов, по моей коже бегут мурашки. Сегодня такой решающий день, и слышать вот такие слова запредельно страшно.
        Несколько раз глубоко вдыхаю и выдыхаю, привлекая внимание Максима, который утешительно улыбнулся на мои действия.
        Я кутаюсь в пальто, кидая недовольные взгляды на образовавшиеся свободные складочки ткани на впалом животе. Платье не обтягивало мою фигуру, оно висело, что меня значительно огорчило. Оказалось, что за последнюю неделю я избавилась от нескольких килограмм. Конечно, это не стало так заметно, чтобы мой муж обратил на это внимание, но мне стало страшно, что такой безответственностью что-то может случиться с ребенком.
        - Ярослава, ты же помнишь, что все должно пройти без неприятностей? - сдержано поинтересовался муж. Я опустила руку на его ногу, ближе к бедру, поглаживая, вселяя в него спокойствие и полное доверие к своей, на его удивление, покладистой жене.
        - Нам нужно учиться доверять друг другу, мы на верном пути, Максим, - расслабленно говорю я, обессиленно прикрыв глаза. - Только постарайся беспокоить меня как можно меньше, у меня невыносимо сильно болит голова, - попросила я.
        - Ты принимала лекарство? - насторожился муж. - Банкет будет по меньшей мере три часа.
        - Да, конечно, но лучше не стало, - киваю я, не уверенна, нужно ли пить в таких количествах сильнодействующие лекарства. Мне не стало легче, но и не хуже, пока что.
        В любом случае у меня нет выхода. Либо головная боль сразила бы меня до постельного режима, либо сегодня я возьму всю волю в кулак и смогу сбежать от Гордеева, и спасу не только себя…
        - Не беспокойся, просто день тяжелый и немного волнительный. Я выдержу, - беззаботно пожимаю я плечами.
        - Ты же помнишь, что тебе нельзя волноваться, - обреченно выдохнул Максим. - Малышка, постарайся не напрягаться. Это обычный вечер, представь, будто мы пошли в ресторан познакомиться с нашими коллегами. А если тебе станет плохо - сразу сообщи мне. И еще…
        Я перевела взгляд на Максима.
        - Держись от моего отца подальше, Ярослава, - низким баритоном проговорил Гордеев. - Все, что тебе нужно - это быть рядом со мной весь вечер. Захочешь отойти - я должен знать твое местоположение. Охрана не будет за тобой петлять по холлу и дамской комнате, но будет охранять периметр… Настоятельно прошу - без глупостей, чтобы ты не задумала, не смей идти против меня, особенно сегодня.
        Я сильнее сжала ладонь на бедре Максима, туша в нем пожар чувств беспокойства и растерянности, но мое сердце готово выскочить из груди.
        - Все пройдет хорошо, тебе не о чем волноваться.
        Банкет оказался по-настоящему с Гордеевским размахом. Приглашенных гостей так много, что кружится голова от духоты и нервирует. Бесконечные знакомства, комплименты, взгляды, испепеляющие мне спину… Мое смирение и молчание, выдержанная вежливая улыбка при замечаниях и ненужные грубые вопросы…
        Напряжение, едва не искрилось в воздухе, но муж достойно выдержал эту пытку вместе со мной и помог мне удержаться на плаву.
        Несколько часов пустой болтовни с незнакомыми людьми дали о себе знать необъятной усталостью, которая валит с ног и кружит голову до темных пятен перед глазами. Мои ноги напрочь отказались двигаться, а голова готова лопнуть от переизбытка информации и терзающих мыслей.
        Гордеев, ощутив мою слабость, отвел меня к нашему семейному столику. Я едва не закатила глаза от удовольствия, и очень была огорчена тому, что скатерти здесь не такие длинные, чтобы спрятать от чужих взглядов туфли, от которых хотелось моментально избавиться.
        - Ты можешь расслабиться, от бокала вина тебе не станет хуже, - сказал Максим, когда я поставила на стол полный стакан шампанского, которое я пригубила, но не сделала ни глоточка.
        Для него это подозрительно странно, ведь раньше я хлестала вино каждый день или через день. Но теперь с осознанием того, для кого я могла нанести непоправимый вред - отрезвил напрочь. Никакого алкоголя!
        - Думаю, что меня сильно разморит. Не хочу оказаться пьяной в самый ответственный момент, - я накрываю руку Гордеева, который, к слову, приятно удивился моему порыву. - Спасибо за заботу.
        - Ты мое чудо, Ярослава. Давай сделаем следующим образом… - прошептал Макс, оставив легкий поцелуй на моих пальчиках. И Гордеев в следующие секунды меняется в лице, когда его взгляд устремляется в зал и он задумчиво поджимает губы. - Ты пока отдохни, а мне нужно поговорить с некоторыми людьми по работе, - он еще раз целует мою руку и оставляет меня в полном одиночестве.
        И я шокировано округлила глаза, не сдержав эмоций, когда вижу вошедших через главный вход трех мужчин в полицейской форме. Но прежде чем Максим подходит к мужчинам, он одергивает ближайшего официанта, их взгляд стремительно падает в мою сторону и через несколько минут мне подают изысканные закуски и несколько видов десерта.
        Ой. Кажется, меня сейчас вырвет от одного вида морепродуктов.
        Перебиваясь кубиками сыра, прошу официанта заменить мне шампанское на лимонад, чтобы не вызывать у Гордеева и гостей каких-либо ненужных подозрений, и наблюдаю, как Макс аккуратно уводит полицейских на улицу. За ними поторопился сам Виктор, и прежде, чем уйти, отправляет в мою сторону полыхающий недовольством взгляд, и останавливается. Видимо, не решаясь оставить меня без присмотра, решает остаться в холле и отправляется к гостям.
        Сосредоточившись на легком мороженом десерте, мне даже показалось, что стало легче дышать. Я нахмурилась лишь тому, когда кто-то без приветствия и разрешения садится рядом, на место моего мужа. Повернув голову, я несколько раз удивленно моргаю, и вежливо растягиваю губы в улыбке неожиданному гостю, неуверенно обводя взглядом весь холл.
        - Чудесный вечер, не так ли, Госпожа Гордеева? - интересуется Вадим, скривив уголки губ. Он поддается вперед, к столу, укладывает локти на белоснежную скатерть и беспардонно забирает чашку чая из-под моего носа, начав громко колотить чайной ложкой… Неизвестно что.
        Наблюдая за этим странным действием, я полностью сосредотачиваю внимание на чашке.
        - К чему прикасается рука моего мужа - все приобретает ценность, - вежливо отвечаю я, так как совершенно не уверенна в том, что нас не подслушивают посторонние люди.
        Ехидное хмыканье Вадима вновь завладело моим вниманием. Он ведет себя, как неотесанный и неуклюжий медведь, привлекая к нам внимание посторонних взглядом с разных концов просторного холла. Поймав мой гневный взгляд, улыбка подлеца становится только шире.
        Пытаясь отвлечься от насмешки Волкова, я опускаю взгляд на его абсолютно идеальный смокинг синего оттенка. Он выглядит взрослым и уверенным в себе молодым человеком… И как же чертовски сильно он меня раздражает! Что за ребячество?
        Вадим морщится, когда пробует горячий зеленый чай, и беспардонно хватает бокал моего мужа, выхлестав шампанское до самого дня. Приоткрыв рот от удивления, я расширила глаза, не находя никаких слов. Он с цоканьем стекла возвращает на стол бокал, и в следующее мгновение отправляет меня в нокаут, захлопнув мой рот одним слишком вульгарным жестом своего пальца.
        Я недовольно сощурилась, удивившись и даже обозлившись на это шоу.
        - Ты привлекаешь лишнее внимание, - прошипела я. - Убирайся, пока Гордеев нас по кусочкам не разложил, - еще тише добавила я, но для пущего эффекта пнула ногой этого невежду.
        Вадим продолжил сидеть. Нет, не так. Точнее быть он нахально откинулся на спинку стула, почти развалившись, давая понять, что так просто не уйдет.
        Его рука упала на мою ногу, отчего я вздрогнула, расширив глаза от ужаса, что это кто-то может увидеть. Во благо Гордеев настойчиво вбил мне в голову держать свое лицо при любых обстоятельствах и знатно натренировал, это помогло мне довольно быстро обрести бесстрастие, только скрипнув зубами от злости.
        - Вы прогоняете меня, Госпожа Гордеева? - с излишним придыханием прошептал парень на миг, приблизившись к моему уху, отчего я почти в бешенстве смотрю на него. Какого черта этот идиот вытворяет? Он сжимает мою ногу, я опускаю взгляд, и снова смотрю на него. - Я бы не торопился этого делать. Вам же необходимо знать нюансы побега?
        Он полный кретин.
        Скинув руку Вадима со своей ноги, оглядываясь по сторонам, я облегченно выдыхаю. Осматриваю банкетный холл на наличие потенциальной опасности - Гордеевых, но каждый из них занят, увлеченно беседуют, а позади нашего стола стена - жест Волкова продуманный и служит только для того, чтобы меня лишний раз позлить, в этом я уверенна.
        - Не прикасайся ко мне, - рявкнула я угрожающим шепотом, позже заглядывая в его лукавые глаза, налитые металлическим холодом. - Обсуждать это здесь… Вадим, скорее говори, зачем пришел и уходи.
        - Знаешь, а я успел заскучать по твоему ненавистному взгляду из-под ресниц, - как-то слишком серьезно произнес Вадим, и мне пришлось сосредоточить все свое внимание на бокале своего шампанского, в котором лимонад. Если бы не мое такое сложное положение этим вечером, я с удовольствием выпила несколько бутылок вина и однозначно выплеснула один из бокалов прямо в лицо самодовольного следователя. - В двадцать один ноль семь начнется аукцион. Ровно через сорок минут будут самые жаркие события этого вечера. Тебе нужно уйти через черный выход, он расположен слева от барной стойки прямо по коридору. Виктора уже заметил мой к тебе интерес, я отвлеку его внимание, как и его сына. Выйдешь на парковку, третий ряд справа, в машине будет Розумовский, он посветит фарами. Я тебя подстрахую, не оборачивайся и не останавливайся, чтобы не произошло. Все ясно?
        - Ты думаешь, что, если бы все было так просто, у меня самой не вышло провернуть нечто подобное? - перебила я парня, который сразу заткнулся и насупился. - Сегодня весь периметр охраняется, Виктор с Максимом почти не сводят с меня глаз, это большая глупость - твой дурацкий план, - запротестовала я.
        - Кажется, я не спрашивал твоего мнения. Ты будешь делать то, что я тебе говорю. Или тебе понравилось быть избитой и трахнутой женой Гордеева? - насмехается парень, заставив меня обозлиться. - Заруби себе на носу, Соколовская - твою задницу я не буду прикрывать, а если будешь мешать мне в выполнении операции, я помогу Гордееву устроить шоу за твое отвратное поведение. Твоего братца я вышвырну из отдела с гнусным разжалованием на четыре стороны, и приложу руку, чтобы ему составили в придачу волчий билет за вранье о том, как издеваются над его маленькой сестричкой. Так издеваются, что она даже не хочет поднимать свою тощую задницу и подчиняться. Хочешь что-то еще оспорить? Ты будешь следовать моим правилам, если ты этого еще не поняла, - тихо и предельно горячо высказался Вадим, отчего я едва не побледнела.
        - Не облажайся, - Вадим поднимается на ноги, и сразу же почти горланит следующее, очередной раз меня обескуражив. - Это по-настоящему здорово, Госпожа Гордеева, просто замечательно! Всегда знал, что супружеская чета Гордеевых не только богата, но и блещет талантами в бизнесе, - громче произнес он, и его рука легла мне на предплечье в мимолетном касании.
        Вадим уходит, а я поворачиваюсь ему вслед, и сразу же встречаю Гордеева, который ближе, чем казался ранее. Он приближается хищной походкой, презрительно окидывает полыхающим взглядом Вадима, который ведет себя, как нашкодивший кот, улизнув вправо, в толпу.
        Этот парень сведет меня с ума!
        - Я вижу тебе уже значительно лучше, - Максим поставил две руки на спинку моего стула.
        - Я бы так не сказала, мои ноги невероятно болят, - почти прохныкала я, взглянув на наручные часы Максима, отследив отсчет времени.
        - Зато язык подвижен, как никогда прежде, - язвительно замечает Максим. Его колкость отвлекает от переизбытка эмоций, и кажется, что мне откатом возвращается и головная боль, и тошнота.
        - Вадим похвалил меня за работу, которую я сделала вчера для ваших партнеров. Почему меня твои сотрудники хвалят больше чем ты сам? - вопрос провокационный, и именно такой заставляет изменить злость Гордеева на недоумение и растерянность.
        Мужчина садится рядом, берет мою ладонь в свою и проникновенно смотрит прямо в глаза.
        - Я ценю не твою работу, а тебя всецело, дорогая, - он перебирает мои пальцы. - И ты важна для меня больше, чем, можешь представить. Ты как воздух. Без тебя трудно дышать. Ты как солнце, без которого холодно. И ты моя жена, без которой я не представляю своего существования, - он не говорил это тихо.
        Соседние столики точно расслышали этот фальшивый сценарий в признании любви. И хоть Гордеев был откровенен, он расчетливо просчитал время и место подобной речи, в этот момент даже музыка остановилась! Выкрутился, засранец, к тому же еще и в преимуществе остался. Просто верх эгоизма и находчивости.
        - Это так трогательно, Максим, - я накрыла его ладонь своей второй рукой.
        - Поднимайся, пойдем потанцуем, - говорит так, чтобы у меня не вышло отказаться.
        - Давай немного позже, я еще не до конца пришла в себя и хочу припудрить носик, - улизнула я от ужасно сложных танцев, от которых меня может вырвать прямо на публике.
        - Тебя проводить?
        - Нет, что ты. Я же не совсем беспомощная. Кажется, с тобой хотят поговорить твои коллеги, - указала я на вовремя идущих к нашему столу мужчину со своей женой.
        С большой неохотой, Гордеев все-таки меня отпускает.
        Часть 6.1
        Время начало стремительно приближать меня к неизбежному часу.
        Мое самочувствие не улучшалось, скорее наоборот - я мучилась каждую прошедшую минуту в томительной боли. Уже дважды я была в уборной и мысленно поблагодарила девушек-стилисток, которые сложили в мою сумочку мини-набор косметички. Но я была настолько обессилена, что около десяти минут провела у раковины, умываясь и дыша свежим воздухом из открытой форточки в уборной, забыв обновить макияж.
        На ногах стоять труднее всего, поэтому я села на подоконник, приклеившись спиной к холодному кафелю, прикрыв глаза от облегчения. Сейчас меня уже посетили мысли, что в таком состоянии я ни то, чтобы сбежать, но и дойти до чертовой парковки не в состоянии. Каждый шаг вызывает тошнотворные спазмы, в висках бьют ударные, отчего часто хочется морщиться и простонать, а сил… Сил бороться совершенно не осталось.
        Сегодня не тот день.
        Нужно поговорить с Вадимом. Как бы там ни было, я сама выживала рядом с Гордеевым больше полугода, а значит, выдержу еще несколько дней. Меня пугало только одно - последствия неудавшегося побега, а сейчас я как никогда ранее обречена на провал.
        Дверь открывается слишком резко и громко. Ручка двери бьётся об кафельную стену, заставив меня вздрогнуть. Я вижу взволнованного Гордеева, который сразу же хмурится, быстро обнаружив свою пропавшую, но не способную сбежать, жену.
        - Прости… - я едва тяну собственный голос. Максим подходит ко мне, ласково касается щек и шеи, опускает руки на плечи и как-то облегченно вздыхает. - В холле ужасно душно и мне стало дурно.
        Я вижу время на его наручных часах, которого, кстати, у меня нет. Семь минут - сейчас должен начаться аукцион, если еще не начался.
        Как бы ни хотелось принимать такое трудное решение, все же я его приняла - планы на побег придется кардинально изменить. Жертвовать собой и ребенком в попытке, которая в большем процентном соотношении может оказаться провальной, я не стану. Никогда не стану.
        Ни за что.
        - Я отдам распоряжение отпереть больше окон и дверей, там действительно стало душно, - кивнул Максим, несколько напряженно поджимая губы в тонкую полосу.
        Он внимательно изучает мое лицо, немного хмурится и гладит мое плечо. От его нежности я настораживаюсь и даже в мыслях какой-то просвет… Естественно, от напряжения и предчувствия чего-то очень нехорошего.
        - Ярослава, благотворительный аукцион уже начался. Мне нужно твое присутствие в холле. Мы ведь сюда не просто так пришли, верно? Ты моя любимая жена, и сегодня каждый должен это усвоить, - Гордеев заглядывает в мои глаза. - Я планировал закончить вечер сюрпризом для тебя… Для нас и нашего будущего, но вижу, что ты неважно себя чувствуешь, - с явным намеком говорит муж. - Я отменю свои планы, а тебе стоит высидеть всего один час, потом поедем домой и я о тебе позабочусь.
        - Да, конечно, - лениво отвечаю я, поддерживая мужа в его решении.
        Последнее время он верно пытается выслужиться и проявить ко мне необычайную нежность… Чтобы я меньше сопротивлялась процессу зачатия ребенка. Думает, что я не вижу перемен? Раньше всего лишь за одно неверное слово прожигал таким ядовитым взглядом, что можно было поперхнуться только одним воздухом! А сейчас он изображает из себя того, кем он не является. Как раньше, еще в Москве, когда такой сексуальный, нежный и харизматичный мужчина вызывал сплошной восторг в моем девичьем сердце.
        Гордеев предусмотрительно посадил меня за столик подальше от сцены и ближе к распахнутым окнам, где приятно развиваются гардины от порывов свежего ветра. Я совсем ничего не знала об аукционе и планировании вечерней программы банкета, но Вадим точно указал время, а значит план однозначно есть. Вот только, как подать ему знак, что я сегодня не готова..?
        Даже не предполагала, что, когда у меня будет возможность сбежать, я буду прохлаждаться у окна, пить воду со льдом и бездумно смотреть на сидящего рядом Максима.
        Последнее время в моей жизни все невозможное осуществляется с ужасающей регулярностью…
        После десяти минут пребывания в холле ощущаю чужой взгляд, который буквально бьет в затылок, и я поворачиваюсь, отыскав у входа фигуру в черном костюме. Вадим ожидаемо испепеляет меня своими недовольными глазищами, принуждая нервничать и вспоминать мои обязанности, которые с меня потребовал парень - подчиняться плану следователя, каким бы абсурдным он ни был.
        Полицейский опирается на косяк открытых дверей, и его очень выгодно перекрывает от лишних взглядов колыхающаяся гардина, оставляя силуэт в тени, но неожиданно передо мной мелькает громоздкая тень, перекрывающая весь обзор.
        Медленно поднимая глаза, изучаю знакомый костюм, красную бабочку и суровое лицо мужчины, который хмурится.
        - Ярослава… Что интересного ты там увидела? - он оборачивается и мое сердце мгновенно подпрыгивает к горлу, больно сжавшись. Но, когда Виктор обводит взглядом сторону, в которую я так упорно и внимательно смотрела, Вадима уже нигде нет.
        Быстрый, гаденыш.
        Я отворачиваюсь, уже встречая прищуренный взгляд Максима, который внимательно наблюдает за своим отцом. Мужчина садится с другой стороны от меня, и я моментально ощущаю себя крайне дискомфортно с двумя Гордеевыми за одним столом. У меня выходило весь вечер избегать подобного, но не сейчас.
        - Тебя искали организаторы для речи перед началом аукциона, пока ты, не предупредив меня, исчез, - весьма тихо, но четко произносит Виктор, неотрывно наблюдая за действиями на сцене и общей обстановкой в холле.
        Максим заметно напрягается.
        - Где мама? - муж не желает отчитываться и переводит тему разговора, не удостоив своего отца взглядом.
        Когда я так игнорировала Максима… Он моментально взрывался и начинал бесновато на меня кричать, пока я не попрошу прощения за свое поведение. Поэтому я наблюдаю за Виктором Николаевичем, замечая, каким нехорошим взглядом он посмотрел на своего сына.
        - Я отправил Маргариту домой, она устала и жаловалась на высокое давление, - весьма любезно отвечает Виктор. - Как твое самочувствие, Ярослава? Выглядишь ужасно, - внимание Гордеевых достается мне одной, желающей помолчать, отдохнуть и не влезать в такого рода обсуждения.
        - Ярослава слишком переволновалась, - отвечает за меня Максим.
        - Да, теперь невыносимо болит голова, но мне бы хотелось посмотреть аукцион. Раньше никогда не была на таких мероприятиях, - поддерживаю я мужа, и пробую прерывать никому не нужный напряженный разговор.
        Гордеев-старший изучает меня пристальным взглядом, совершенно точно обращая внимание на мои красные глаза, бледноту и усталость. У меня состояние выжатого лимона, и явно я не выгляжу самой счастливой и безмерно красивой женой Господина Гордеева, что, видимо, возмущает Виктора Николаевича до глубины души.
        - Такая бледная, как мертвая. Бегаешь все время в уборную и не смогла привести себя в порядок? Гости уже шепчутся о твоем слабом здоровье и невнимательности моего сына, - раздраженно отчитывает меня Виктор. Я слушаю и опускаю голову в признании его правоты. - И где только Максим смог тебя отыскать такую… Неподходящую? - задает он риторический вопрос.
        - Отец, - вмешался Максим, тяжело выдохнув через нос, показывая, как сильно недоволен подобным разговором.
        Напряженно молчим.
        Меня снова начинает тошнить, когда мои нервы натянулись от напряжения. Я часто прикрываю глаза и пью воду со льдом, пытаясь вырнуть себя в норму. Очередной раз прикрыв глаза и поморщившись от громких аплодисментов и выкриков, я открываю глаза и сразу вижу, как за мной внимательно наблюдает Виктор с неприкрытым недовольством.
        - Сиди смирно, хватит кривить лицо, как маленький неразумный ребенок. Максим сделал ошибку, что взял тебя вместо Виктории, ты привлекаешь много лишнего внимания, - яростно и очень тихо рычит мужчина, явно недовольный моим плохим самочувствием.
        Гордеев никаких не выдает того, что услышал новое нелестное замечание от отца, только скулы на его лице стали выглядеть острее, опаснее.
        Я из всех сил стараюсь сидеть с каменным и уверенным лицом, но каждый звук причиняет невероятную боль, а из-за выпитой жидкости желудок скручивает в новых сильных судорогах. Я не могу припомнить худшего вечера с таким плохим самочувствием… Мне нужен здоровый сон и минимум обстоятельств, щекочущие мои шаткие нервы.
        Пока Виктор с Максимом заинтересованно слушают аукцион и осматривают покупателей, потративших на какие-то безделушки целое состояние, я едва не сгибаюсь пополам от острой тошноты. Мой желудок выворачивается наизнанку внутри, заставляя меня пыхтеть и становиться не то пунцово-розовой от напряжения, не то нездорово-бледной из-за накатывающих спазмов.
        Единственное, что отвлекает от раздумий это то, как поднимается Виктор и поправляет свой галстук, за ним следует Максим, цепляя на свои губы легкую, почти беззаботную улыбку. Я удивленно замечаю, как неожиданно стало тихо, и все гости повернулись в нашу сторону.
        - Нам нужно произнести несколько слов о нашем благотворительном вечере. Я вернусь очень скоро, не скучай, малышка, - шепчет рядом с моим ухом муж, поцеловав в щеку.
        Ведущий программы, молодой и активный парень, вежливо просит Гордеевых подняться на небольшую сцену и сказать несколько слов перед самым масштабным аукционом и поднять азартный дух собравшихся. Гордеев-старший и младший говорят весьма долго, горячо, уверенно. Несмотря на то, что между сыном и отцом разногласия и какая-то внутренняя борьба, на сцене они выглядят как единая семья, дополняя друг друга.
        Во время громких и жарких аплодисментов после очередных слов, кто-то неожиданно и весьма громко вскрикивает у сцены неестественно тонко, затем слышится еще крик, и еще, и еще… Возле сцены начинается какая-то суета и вдруг сполохи огня желтым пламенем обнимают бардовые гардины. Я с ужасом смотрю на вмиг запаниковавших людей и охрану, ринувшуюся к сцене… Личные телохранители Гордеевых.
        В холле всего за одно мгновение начинается настоящий хаос, и я непроизвольно вскакиваю на ноги, но сразу пошатываюсь из-за сильного головокружения и растерянности. Оглядываясь по сторонам, понимаю, что рядом со мной нет никого - ни мужа с его отцом, ни надзирателей, а это значит…
        Кто-то кричит тушить огонь, кто-то призывает всех выбегать на улицу, а кто-то громко визжит от ужаса, не понимая, как действовать, поддаваясь общей панике. Одна я стою растерянно, бездействуя, но очень быстро понимаю, что именно этот момент Вадим назвал «самым жарким событием вечера», когда замечаю пустой коридор, который ведет к выходу через парковку.
        В следующий момент я вижу в толпе Максима и Виктора, пытающихся выбраться из толпы, и теперь уже решаюсь действовать, откинув все сомнения. Целеустремлённо пробиваюсь сквозь весь хаос орущих и толкающихся людей к нужному мне выходу.
        И я почти ощущаю, что у меня всё-таки есть силы на побег, но только до коридора, в котором я замедлю шаг и припадаю к стене, задыхаясь. Дышать становится совсем трудно, а в глазах мелькают черные блики, и в это время включается оглушительная пожарная тревога, а сверху начинает мелкой россыпью литься вода.
        Вода немного охлаждает и помогает очнуться, но, когда я выхожу через черный ход, цепляюсь через порог и падаю на колени, раздирая свои ладони в кровь, сипло простонав от собственной неуклюжести и слабости. Я пытаюсь встать, но получается это не с первого раза и только после того, как снимаю с ног неудобные туфли.
        Я растерялась, не понимая куда идти, мысли путаются, но вдалеке, где-то там, в темноте, я вижу свечение фар, призывающие идти на свет. Уверенность пропадает также внезапно, как и появилась, когда я понимаю, что дальше первой машины идти больше не могу… Борясь с собой я дохожу до второго автомобиля и вымученно смотрю вдаль на неприметную марку, которая очередной раз сверкнула яркими фарами. Добраться до нужного места оказывается самой невыполнимой задачей.
        К третьей машине я не дохожу, пытаюсь найти опору - облокотиться на капот, но руки скользят по поверхности, и я снова падаю на разодранные колени, упираясь ладонями в асфальт, выдохнув со стоном.
        У меня нет сил встать и идти.
        Парковка такая большая, огромная, здесь, что меньше - несколько сотен машин, выстроенные в бесконечные ряды, скрывающиеся в темноте.
        - Блядь, ты что делаешь? Ходить разучилась? Живо за мной! - слышу отдалено и будто совсем приглушенно, а когда вскидываю голову, обнаруживаю рядом со мной взбешенного Вадима, который грубо обхватывает меня под локти и заставляет встать на слабые ноги. - Ты худшее, что могло со мной произойти!
        От резких движений у меня, по ощущениям, уходит земля из-под ног и голова кружится до тошноты. У меня не хватает сил на слова, а его лицо двоится перед глазами.
        Несколько раз моргаю, пытаясь сосредоточиться, но в его руках я покачиваюсь и прижимаюсь к капоту автомобиля, всхлипывая.
        - Тебе жить надоело? - он тянет меня за собой настолько резво, что я путаюсь в собственных ногах, и цепляюсь за парня, пытаясь избежать очередного падения, практически повиснув на нем. Вадим злится, уже нагибается и хочет подхватить на руки, но я выворачиваюсь и сгибаюсь, когда мой желудок извергает выпитую жидкость самым омерзительным способом. Я выставляю руку, не давая парню ко мне приблизиться. - Что с тобой? Ярослава… Быстрее говори, не времени! - удивлённо интересуется Вадим, изумившись моему плохому самочувствию, похоже, впервые обращая внимание, что со мной что-то не так.
        - Я не могу… Не сегодня… - сбито шепчу я, оставаясь в полусогнутом состоянии, ощущая, как бегут по моим щекам слезы от боли и бессилия. - Тебе нужно уйти.
        Мы оба слышим несдержанную сигнализацию машины у самых ворот, где Эльдар явно в недоумении от длительной задержки. А вот с другой стороны, со стороны заведения, в котором стихла пожарная сирена, доносится мое имя в яростных выкриках. Меня уже в это мгновение ищет Максим и Виктор у главного входа.
        О боже.
        - Уходи, скорее! Они не должны тебя здесь увидеть, - от ужаса я даже выпрямляюсь. - Оставь меня, я справлюсь. Уходи сейчас же! - я оттолкнула от себя парня, который с сомнением всего в долю секунды, развернулся и побежал к машине, в которой нас ожидает Эльдар.
        На зависть, Вадим бегает необычайно быстро, затерявшись в темноте.
        Как только я вижу, что машина с визгом шин уезжает с парковки и исчезает за первым же поворотом, я прикрываю глаза от облегчения и прижимаюсь к холодному металлу капота, тяжело дыша. Я судорожно пытаюсь хватать ртом воздух и от боли в животе всхлипываю, не понимая, что со мной происходит.
        Кажется, мне очень срочно нужен доктор.
        Я не могу до конца выпрямиться, иду сутулая маленькими шагами, полностью лишенная физических сил. Мне нужно как можно быстрее вернуться к Максиму, не вызывая подозрений, но прежде забрать туфли и найти объяснения, что я делала на парковке и почему мои колени разбиты.
        Как только я подхожу к своим разбросанным туфлям, которые я оставила на выходе из здания, меня грубо отталкивают с такой силой, что я пячусь несколько шагов назад, спотыкаюсь через бордюр и оказываюсь на влажном газоне, который частично смягчил удар.
        Шокировано повернувшись, я вижу перед собой пылающего от ярости Виктора, и единственное, что могу делать в ответ - прерывисто хватать ртом воздух. Он разъяренно дышит через нос, оглядывается на разбросанные туфли и с нескрываемым триумфом смотрит прямо мне в глаза.
        - Рассчитывала сбежать так просто, Ярослава? Я же сказал тебе, что прежде, чем это делать, нужно все тщательно обдумать и переиграть не только моего сына, но и меня, - когда Гордеев-старший подходит, у меня проявляется инстинкт самосохранения, и я пытаюсь отползти, обезопасить себя хотя бы жалким расстоянием.
        Виктор наступает на подол моего платья, и тоненькие бретельки моментально рвутся на моих плечах. Ткань съезжает набок, а я инстинктивно прикрываю грудь, скрывая нижнее кружевное белье, волнительно замерев на холодной земле.
        - Виктор, я сейчас все объясню… Вы все не так поняли! - волнительно выдыхаю я, но мужчина буквально налетает на меня, и я не успеваю заметить характерный замах руки, как мое лицо дергается от жестоко удара по щеке.
        Я припадаю к земле, с упавшими на лицо волосами, сжавшись от страха. Ощущаю, как голова гудит с удвоенной силой и пытаюсь совершенно не шевелиться, испугавшись. Понимаю, что Виктор может напасть в любой момент, и в какой дурной ситуации я оказалась. Но все же…
        Как он узнал, где меня найти? Как понял? Видел ли он Вадима? Знает ли о помощи полковника? Что Виктор вообще может знать и насколько он проницателен в таких ситуациях?
        - Замолчи и вспомни, что я тебе говорил о предательстве, - я слышу в его голосе настоящее превосходство, а еще различаю шаги с твердым стуком каблуков мужских туфель. Максим пришел меня защищать от своего отца, и в этот раз я в надежде на его вмешательство. - Прекрати это делать, Ярослава. Я не верю, что тебе настолько плохо. Сейчас же поднимайся! - он толкает носком обуви мою ногу, заставляя зашевелиться, но единственное, что я могу - это сесть ровнее и поднять свои испуганные глаза на мужа.
        Он несется ко мне, как ураган, едва не упав передо мной на колени, с неприкрытой яростью осматривая мою полыхающую от удара щеку, поцарапанные ладони и разодранные колени в кровь. Рваное платье заставляет Максима вскипеть всего за секунду, и я опускаю глаза, не до конца понимая, на кого он злится больше - на меня или на отца.
        На мои плечи в сследующее мгновение опускается теплый пиджак, согревающий меня и скрывающий наготу.
        - Я предполагал, что сегодня ты проявишь себя очень глупо, но, чтобы настолько… Надо быть настоящей неудачницей, чтобы даже не успеть придумать план побега, а бежать прочь в первую представившуюся возможность, - Виктор говорит с насмешкой, явно считая меня настоящей идиоткой.
        Но ведь… Он не знает о плане, о следователе и о полковнике, а значит не может знать о моем побеге. Значит, он хочет обвинить меня в любом попавшемся случае?
        Гордеев-старший говорит свои предположения так твердо и категорично, отчего я чувствую замешательство. Имей он какие-то доказательства, тогда бы он действительно смог доставить мне большие проблемы.
        Виктор неприятно оскалился, будто чувствуя мои мысли, и попытался сократить расстояние. Муж отреагировал бурно, и резко поднялся, встав лицом к отцу, скрывая меня за своей спиной.
        - Не смей к ней приближаться, - голос Максима стал низким, угрожающим.
        - Не думал, что в свои года буду учить сына опознавать обман изворотливой ото лжи дряни, - насмешливо фыркнул Виктор. Плечи мужа в рубашке стали больше, от напряжения. - Как все удачно совпало, тебе это не кажется странным? Я уверен, что она играла роль больной и немощной девушки задолго до банкета и поговорила с тобой еще до начала, чтобы ты ее меньше… Контролировал, не так ли? - я уверенна, что лицо мужа каменное, не выражающее абсолютно ничего, а вот я сижу изумлённая и показываю весь спектор эмоций Виктору, который плотоядно улыбнулся, замечая мою реакцию.
        Но мне нехорошо на протяжении долгого времени, это совершенно естественно!
        - Весь вечер бледная… В ее сумочке мы наверняка найдем женскую косметичку, с которой она так часто бегала в уборную, - продолжает Господин Гордеев, а от услышанного я холодею. Он прав, у меня есть косметичка в сумочке, как и у всех других девушек!
        Но… Сейчас есть моя правда, а есть ложь Виктора, огранку которой он делает безупречной. Именно в эти минуты Гордеев-старший настраивает своего сына против меня.
        Казалось, этого не может быть… Но это действительно так.
        - Что вы такое говорите? - вмешалась я, пытаясь сбить остроумного мужчину с мысли. Он посмотрел на меня таким взглядом, что я нервно сглотнула, моментально замолчав.
        - Ты выставил наших телохранителей во двор с основной охраной, ответь всего на один вопрос - она об этом знала? - продолжает Виктор, и начинает убеждать не только моего мужа, но и меня в том, что все случившееся - это мой очередной плохой план. - Она знала, - подтверждает его отец, услышав в ответ молчание. - Неудивительно.
        - Прекрати наговаривать на мою жену, - не выдержал Максим, сцепляя пальцы рук в мощные кулаки.
        - Ты посадил ее за чужой стол. Ближе к выходу. Как все хорошо складывается, не так ли? Не удивлюсь, что ты поставил ее в известность, что мы будем на сцене продолжительное время или твоя любимая жена, копалась в твоих вещах и нашла программу вечера, - пока Виктор преподносит свою ложь настолько правдоподобно, я не знаю, какие слова найти в свое оправдание.
        Даже если бы я не пыталась сбежать на самом деле, его слова были не менее логичны, последовательны. Понимаю, что он добивается чего-то очень плохого, для меня.
        - Я никогда не захожу в кабинет мужа без спроса! - обреченно выкрикиваю я, не осмысливая, что именно это ему и нужно.
        - Она даже знает, где нужно искать, - Виктор Николаевич обходит застывшего сына, приблизившись ко мне, скалясь в ответ на мое возмущение. - Поджог - это очевидный повод устроить хаос и затеряться среди толпы. Я видел, как она побежала к выходу, но, когда я пошел за ней, дверь оказалась заперта.
        Осмысливая сказанное мужчиной, я понимаю, что за мной наверняка наблюдал Вадим и он вышел через ту самую дверь, намеренно ее закрыв.
        Я просто не могу опровергнуть его слова, при этом не приложив и долю усилий к тем действиям, в которых он меня обвиняет!
        - А теперь верни то, что ты украла из кармана моего невнимательного сына, - он протягивает мне ладонь, на которую я смотрю в полном замешательстве. Вот теперь он заигрался - у меня ничего нет! - Живо! - рявкает Виктор. Муж оборачивается и пристально наблюдает за своим отцом, за мной и я отчетливо вижу, как он не может определиться, кому из нас поверить.
        Часть 6.2
        - Я не понимаю, о чем вы говорите. Это все ложь, я не пыталась сбежать и ничего не брала из кармана Максима, - тихо и весьма растерянно шепчу я, все еще не осмысливая свою роль в чужом и жестоком сценарии.
        Его ладонь мгновенно взмывает вверх и опускается на мое лицо жгучей пощечиной. Я шокировано прикасаюсь к щеке, которая онемела, и смотрю в сторону открытых ворот и машин на парковке. Размышляя сейчас, что свобода была слишком близкой и сладкой, меня это ужасно подавляет.
        Всей этой боли и унижения могло бы не быть, но даже сейчас я не могу здраво обдумать правильность моих решений, плохое самочувствие притупляет мои мыслительные способности и язвительный язык.
        - Вы все не так поняли… Я испугалась и побежала к ближайшему выходу… - практически шепотом произношу я.
        Виктора мои слова не устраивают и сделав шаг, он переступает меня одной ногой, схватив за воротник пиджака, встряхивая.
        - Не лги мне, мерзавка. Я вижу тебя насквозь! - кричит он мне в лицо, и я совершенно не понимаю, что происходит.
        - Но я ничего не крала! - Виктор отталкивает меня на землю с такой силой, что удар в спину болезненно вышибает весь воздух из легких, дезориентируя. В следующее мгновение меня отрезвляет рвущиеся шелковое платье, отчего я начинаю паниковать, прочувствовав весь ужас сложившихся обстоятельств. - Виктор! Нет! - я пытаюсь отбиться от Гордеева-старшего, а от парализующего сознание страха, по щекам бегут горячие слезы.
        - Лицемерная сука, я научу тебя быть честной, - шипит он, и разорвав верхнюю часть платья, выпрямляется. Я натягиваю и укутываюсь в пиджак Максима, скрывая обнаженные плечи, грудь и живот.
        Меня трясет.
        - Твои, - произносит Виктор, отступая от меня и передавая Максиму в ладонь нечто небольшое и звенящее. - Ей почти удалось обмануть нас обоих и это - тому подтверждение, - я сквозь залитые слезами глаза пытаюсь сконцентрироваться и рассмотреть, что находится в руке мужа, а когда понимаю, перестаю дышать.
        В ладони Максима - его собственные ключи от феррари и это понимание решительно бьет под дых.
        Я перевожу взгляд на Виктора и не могу поверить, что все это - часть его личной игры, в которой мне предназначена роль жертвы.
        Он подставил меня! Жестоко, хитро, провокационно и психологически правильно - муж смотрит на меня с примесью отвращения и обиды, которая захлестывает его одним мощным ледяным осознанием. Только не это…
        - ты продолжишь защищать эту лживую суку или наконец-то осознаешь, что она из себя представляет? - интересуется Виктор, оказавшись за спиной Максима, нашептывая ему, как самый настоящий дьявол. - Твоя преданная и покладистая жена намеревалась сбежать, - продолжает он, неотрывно наблюдая за мной темными глазами на плохо освещаемой территории.
        - Я не пыталась сбежать! Это все неправда! Максим, прошу, дай мне объясниться… - Гордеев резко отходит в сторону и отворачивается от меня и своего отца, глядя перед собой, крепко сжимая в своем кулаке ключи от машины.
        Я собственной кожей чувствую его острую ярость и обиду. Он мне верил. Для него, все сказанное отцом - удар в спину, но этот удар лично мой. Он не может проглотить подобное очередной раз от предательницы жены, как бы сейчас не хотел казаться сильным и независимым в глазах своего отца.
        - Пожалуйста, Максим… Выслушай меня… - чтобы встать очередной раз, мне приходится очень постараться и вложить в это все силы, а подойти к нему на шатких, слабых ногах - настоящая пытка. - Все совершенно не так, - когда касаюсь его руки, он резко отходит от меня, словно ошпарившись.
        Не поднимает взгляд. Он больше не хочет меня видеть.
        Его лицо искажается от боли и предательства, а я в этот момент не могу его утешить. Его отец сделал все и даже больше, чтобы любящий женщину сын, отвернулся от меня, перестал мне верить окончательно.
        - Замолчи, - сухо приказывает муж.
        Он любит меня, я знаю это, но сейчас в нем что-то надломилось и по длительному молчанию я осознавала - он до глубины души оскорблен и унижен не только мной, но и своим отцом.
        Виктор сделал все возможное, чтобы добиться следующих слов Максима:
        - Езжай ко мне и разберись с ней. У тебя будет два часа, пока я заканчу здесь свои дела. Лицо не трогай, - цедит муж, отдавая свои ключи от машины Виктору, который удовлетворенно кивнул, словив мой изумленный взгляд.
        - Нет… Нет, Максим, не делай этого! - муж уверенно направился в сторону главного входа в здание, и прошел совсем близко от меня. Не выдержав, я дернула его за локоть, остановив. - Ты пожалеешь об этом! Мне по-настоящему плохо… И будет плохо еще несколько недель. У меня токсикоз. Я беременна, Максим. Если ты позволишь ему сделать со мной подобное, я никогда тебя не прощу! - только от безвыходности я рассказываю о своей беременности, зная, что он сделает все возможное, чтобы защитить своего ребенка.
        Гордеев медленно поворачивается и делает шаг ближе. В этот момент я затаила дыхание. Его каменное лицо никак не изменилось, но муж протягивает руку к моему лицу и стирает с моих щек слезы, смотрит внимательно, изучает… И скалится, как его отец, жаждущий боли и унижение для своей любимой женщины.
        - Ты самая никчемная тварь, Ярослава, которую я только мог встретить в своей жизни, - выплевывает он мне в лицо, больно сжимая скулы. - Такого вранья я не потерплю. Как ты смеешь мне о таком выкрикивать в спину? Он прав - ты лживая сука.
        - Я не смела тебе врать иейчас не вру! Я беременна уже больше двух месяцев, поэтому я чувствую себя плохо, поэтому я много нервничаю и плачу… Пожалуйста, Максим, это правда! Я узнала совсем недавно, мы можем… - его кулак сильный и грубый.
        - Можешь делать, что хочешь. Главное - она нужна мне живая, - обращается он к отцу, интегрируются мои доводы.
        Его слова звучат, как смертный приговор.
        Муж с равнодушием смотрит на меня, едва не пнув напоследок, видимо сдержавшись из последних сил самообладания.
        Уходит.
        - Не смей так со мной поступать! Ты пожалеешь, слышишь? Ты будешь в слезах умолять меня простить тебя, а я тебя не прощу! - кричу ему вслед, желая достучаться до ледяной глыбы льда, но Гордеев не останавливается, а когда я решаю последовать за мужем, меня перехватывают незнакомые телохранители.
        Такова любовь Максима Гордеева-младшего - подавленная собственным отцом, ничего не стоящая, лицемерная и эгоистичная.
        Меня подхватывает под руки телохранители, на которых я совершенно не обратила внимание ранее. Они посадили подвели меня к Виктору, заламывая руки за спиной, когда я пытаюсь выкрутиться.
        - Это было легче, чем я мог предположить. Кстати, зачем ты сняла туфли? - спрашивает ради личного интереса, что выглядит абсурдно.
        Он правда не знал о моем побеге, и это так шокирует, что я молчу, не ответив на его вопрос.
        Виктор дает распоряжение отвести меня к машине, и телохранители слушаются, силой ведут под руки через всю парковку к машине мужа.
        Всю дорогу я пронзительно громко кричу… Кто-то должен меня услышать, кто-то должен прийти мне на помощь!
        Защитный рефлекс срабатывает отстойно - в моем положении трудно сражаться и противостоять врагу, это практически невозможно. Единственное, чего я добилась кусанием рук телохранителей и брыканьем всего тела - оказалась грубо помещенной в ужасно маленький багажник машины.
        Всю дорогу водитель автомобиля намеренно наезжает на все ямы, заставляя меня корчиться от боли, когда тело бьется об твердую поверхность багажника.
        После того, как машина остановилась, Виктор лично вытащил меня из него, жестко перехватив мои волосы. Мне не удается поспевать за ним, когда он направился в дом, а его руки с наслаждением делают мне больно.
        - Прекратите, Виктор. Мне больно! - я попыталась выкрутиться, но Гордеев-старший держит меня крепко, вырывая локоны при моей слабой, но упорной борьбе.
        - Максим сделал из тебя настоящую неженку, - он заходит в дом, и толкает меня вперед. Я удерживаю равновесие только благодаря комоду, в который врезалась всем телом.
        Недолго размышляя, я стараюсь как можно дальше отойти от Гордеева-старшего, ступив в просторную гостиную комнату. Прятаться от Виктора бессмысленно, никакие двери меня не спасут от этого чудовища… А в гостиной горит свет, поэтому я ищу помощи именно там.
        Один из моих личных надзирателей пьет чай с горничной за маленьким журнальным столиком, и оба удивлённо поднимаются, когда я шатко вваливаюсь и порчу чужую идиллию жалким, бессильным криком.
        - Помогите мне! Пожалуйста! Он хочет меня убить! - всхлипывая, я перехватила плечо горничной, тряся ее за плечи.
        - Госпожа Гордеева… Что произошло? - пискнула женщина, отойдя к стене, испугавшись меня, а возможно неожиданно вышедшего за моей спиной Виктора. Надзиратель нервно дернулся в мою сторону, но Виктор остановил его тяжелой ладонью, которую он вскинул повелительным жестом.
        - На сегодня все свободны. Оставьте нас, - спокойно говорит мужчина. - Немедленно! - уже прорычал он гортанным рыком, отчего надзиратель и горничная выбежали из гостиной.
        Трусы!
        - Нет, вернитесь! Пожалуйста! - я бы хотела выкрикнуть их имя, но еще до недавнего времени мне было запрещено разговаривать с ними, а им со мной… Я не знаю, как их зовут.
        Виктор не подходит ко мне, стоит поодаль, и, видимо, намеренно запугивает. Осматривает меня с беззаботной насмешкой, словно я ребенок, который сейчас доверчиво станет играть с ним в его жестокие игры. Я точно знаю, что его игры слишком взрослые и насильственные - он хочет нанести мне тяжелый вред.
        Последовал звук громко хлопнувшей входной двери и безнадежная тишина. Во всем доме я осталась один на один с этим животным, и от этого осознания в моих жилах стынет кровь.
        - Попробуешь напасть, сбежать или отбиваться? - интересуется мужчина, словно ему равнодушно то, что я не дамся ему в здравом уме и буду из последних сил отбиваться. Только вот сил отбиваться не осталось… Совершенно.
        - Зачем вы так поступили со мной? - спрашиваю я, попробовав не только заговорить мужчину, но и узнать цели, которые он упорно преследует и у него вышло добится этой цели - меня, с позволения сына. - Я заложница обстоятельств и вы сами знаете, что оклеветали меня… Перекрутили события, подкинули мне ключи, заставили думать Максима, что я предала его. Вы лжец и манипулировали своим сыном, его эмоциями!
        Задорный смех пронизывает меня до самого нутра, неприятно разъедая и обжигая внутренности, будто в меня заливают кислоту.
        - Максим упертый и даже решил не подпускать меня к тебе. К твоему большому сожалению, ты вызываешь мой интерес. У него хороший вкус на женщин, этого у моего сына не отнять, - он окинул меня плотоядным взглядом, а я все еще кутаюсь в пиджак мужа, скрывая свое тело.
        - Чего вы хотите от меня? Что я вам сделала? Зачем вы так поступили? - меня охватило отчаянье, когда Виктор снял свой пиджак и сложив его, оставил на высокой спинке кресла. Он определенно медлил с ответом. - Не приближайтесь ко мне, - я отошла на несколько шагов дальше, когда Виктор сделал уверенный шаг в мою сторону. - Я правда ношу ребенка вашего сына под сердцем. Вы не можете мне навредить.
        Виктор Николаевич усмехнулся, опуская взгляд вниз, к моим босым грязным ногам, по которым засохли потекшие тоненькие струйки крови с разбитых коленок.
        - Беременность - радостная новость, которая может вскружить мужчине голову. Но к чему тебе скрывать беременность, если только ты не собиралась сбежать на самом деле? - он прошелся по гостиной, задумавшись, но не приближаясь ко мне, - Ты умеешь быть изворотливой и хитрой, так что тактика врать о беременности - безнадежная. К тому же я только недавно заговорил с ним о наследнике… - Господин Гордеев прошел к серванту, где Максим собирает коллекционный коньяк для себя и уважаемых гостей.
        Виктор достал хрустальную бутылку с алкоголем янтарного цвета, затем взял стакан и небрежно плеснул в него коньяк. Прежде чем выпить, окинул меня своим взглядом. Я однозначно привлекаю его, стоя в порванном платье, укутанная в пиджак мужа, заплаканная и с красной щекой от пощечины… Виктор доволен таким раскладом событий.
        Я в очередной раз оступилась в своем решении и оказалась в еще худшем положении, чем до этого. Лучше бы я сидела за столом и даже не пыталась осмелиться на побег.
        - Об этом невозможно соврать. Мы можем поехать в больницу, и вы сами убедитесь, что совсем скоро станете дедушкой, - осторожно предложила я, ведь иного выхода из ситуации я не вижу.
        Я наблюдаю за тем, как Виктор прошел к дивану, грузно на него сев. Он выпивает залпом алкоголь из стакана и наливает новую порцию, медленно гуляя ленивым взглядом по обстановке гостиной комнаты.
        Он загадочно усмехнулся.
        - Подойди ко мне, - подзывает меня Виктор, но я упрямо игнорирую его приказной тон. - Если продолжишь противиться, я заставлю Максима отвернуться от тебя и забыть и твоем существовании, - он не угрожал, только предупреждал о подобном развитии событий.
        - Вы мне не верите, но я говорю правду…
        - Я знаю, что мой сын возил тебя в больницу и сейчас, слыша твою изворотливую ложь, осознаю, что ты можешь подкупать и манипулировать людьми не хуже меня… Но и не лучше. Подойди ко мне, Ярослава, - чеканит Господин Гордеев и я, не желая его злить, делаю несколько нерешительных шагов навстречу.
        - Ты должна понять, что, если будешь сговорчивой, я дам тебе обещание не быть с тобой жестоким, - от его слов, я задохнулась, пораженно смотря в ледяные глаза мужчины. - Для начала ты должна показать свой покладистый характер - подойти ближе и сесть на колени. Выбор только за тобой.
        На какое-то мгновение я ловлю собственное отражение в отображении серванта, и это по-настоящему волнует меня. Мои губы треснуты, лицо пылает от удара, глаза испуганные, платье разорванное и грязное… Как и я сама.
        Я не до конца понимаю потребности Гордеева-старшего, но взгляд мужчины пылает, показывая мне, как сильно он жаждет боли, крови и чужое тело. Это так омерзительно, что я будто окунаюсь в болото грехов и грязи, пытаясь выбраться из него, но меня постепенно засасывает на самое дно.
        Наверное, все дело было в страхе потерять ребенка. В мыслях начало проясняться, что я на грани чего-то безнадежного, что еще шаг и больше не будет пути обратно. У меня не было выбора смягчить намерения Виктора, но также я не могла защищаться шатким, слабым телом от сильного мужчины.
        Чтобы дезориентировать главного врага и выиграть время, приходится отключить мозг, и действовать на инстинктах самосохранения. Я отчетливо знаю, что сейчас я неповоротливая, медленная и очень слабая. Но я не последняя идиотка и понимаю, что нужно чем-то существенно отвлечь Виктора Николаевича и пыпаться увлечить между нами растояние.
        А отвечь можно только покорностью…
        - Не может быть, - мужчина подобрался на диване, внимательно наблюдая за тем, как я делаю решительные шаги ему навстречу и встав справа от журнального столика, сажусь на колени. - Ты точно неглупая пустышка, но сам часто играешь роль марионетки, - Виктор явно не ожидал от меня такой сговорчивости, но, видимо, его это даже огорчило.
        Охотник всегда хочет выследить свою добычу, и она еще желанней, когда оказывает признаки сопротивления и хитрости. Сын с отцом до крайности похожи в своих желаниях.
        Горячие, немного влажные пальцы, подхватывают мой подбородок, поднимая лицо, заставляя встретить прямой взгляд Виктора.
        - Ты смелая девочка, - он опускает руку и тянется к пиджаку. - Распахни, - требует со вспыхнувшим желанием в глазах.
        Мне не стоит труда удержать безэмоциональное лицо, но вот мысли - невозможно. Я раскрываю пиджак, приспустив его по плечам, и он падает на пол. Рваное платье оказалось на бедрах, а руками я прикрываю откровенное белье.
        - Я все время размышляю, что он в тебе нашел. И знаешь что? Никто из бордельных шлюх и содержанок никогда не посмеет так презрительно смотреть в ответ, как это делаешь ты. Женщины, которых мы желаем, никогда не отказывают, прогибаясь под наши желания, но ты другая. Ненавидишь нас, презираешь, испытываешь гнев… Сложно отыскать такую, как ты, ровно как и воспитать под себя. Я сделал ошибку в молодости, когда сломал мою женщину, но с тобой таких ошибок я не повторю. И ты поблагодаришь меня за подобный уступок. Великодушно поблагодаришь.
        Он поднимает пальцы к моей щеке, которую он ранее ударил, и обводит полыхающий след. Затем изучает подбородк и его большой палец цепляет мои губы, размазывая помаду. В этот момент меня преследуют самые отвратительные ощущения.
        - Виктор, позвольте мне… - волнительно выдохнула я, нерешительно опуская взгляд вниз.
        - Что же ты хочешь, чтобы я позволил? - я различаю его заинтересованность, когда слышу полушепот.
        - Удивить вас, - поднимаю взгляд полный надежды. Виктор, явно не ожидавший подобного ответа, вскидывает брови.
        - Тогда приступай, - он выпрямился, с необычайным интересом и внимательностью наблюдая за мной.
        Я поднимаюсь на ноги, и для этого приходится упереться в колено Виктора, который не отводит от меня взгляда.
        Но даже его пристальное наблюдение и абсолютный контроль надо мной, трещит по швам, когда я хватаю чашку горячего чая и плеснула едва остывшим кипятком в лицо Господина Гордеева.
        Он вмиг вскакивает, закрывает лицо руками и шипит.
        - Стой! - кричит он мне в спину.
        Мне едва удается добраться до входной двери, когда Виктор приходит в себя, догоняет и в цепкой хватке сжимает мой затылок. Он с намеренной силой прижимает меня лицом к двери, заламывая руки. Я ударяюсь лбом об дверь, поморщившись от такого сильного удара.
        Мне стоило попытаться сделать хоть что-нибудь… Да, я не смогла бы далеко уйти, но у меня могло получится выйти и закрыть Виктора Николаевича одного в доме. Тогда у меня был бы шанс обратиться за помощью к надзирателям или потребовать отвезти меня в больницу.
        Но сегодня я слишком медленная.
        - Тупая маленькая сука, ты пожалеешь, что сделала это, - рявкает Виктор в ярости, которая застилает ему глаза.
        - Я жалею только о том, что у меня нет возможности сделать вам больно, - срывается с моего языка, когда он, все еще держа мой затылок и запястья за спиной, возвращает в гостиную комнату. - С Ириной вы поступили также - мучили, избивали, насиловали? - спрашиваю я отнюдь не из интереса, а чтобы как можно дольше обороняться от прямого физического нападения Виктора.
        - Надо же, он даже рассказал тебе о Ирине. Похоже, что Максим тебе действительно доверял, - усмехнулся Виктор. - Эта дрянь ответила передо мной за все свои грехи и ее уже давно нет в живых.
        - Вы - убийца, - высказалась я, вкладывая в это слово все свои эмоции.
        - Я - отец, в первую очередь. Рано или поздно я научу сына обращаться с вами как следует. Видимо, Максим еще не до конца в вас разочаровался, но предательство, которое он пережил сегодня, больше никогда не забудет.
        Я пытаюсь вырваться, Виктор разворачивает меня лицом к себе, разглядывая плечи, грудь и голый живот, взбудоражено сглатывая. Когда он дергает меня за волосы, я с шипением задираю голову, смотря прямо в жестокие глаза Виктора Николаевича.
        - Ни один мужчина, называющий себя отцом, не будет мучить свою жену и собственных детей. Ни один хороший и уважаемый отец не станет желать жену своего сына, обманывать его и насиловать беззащитных девушек. Вы настоящее животное, живущее на одних только инстинктах, подбирающий объедки, - я говорю каждое слово в эмоциональном порыве, заставляя Виктора задуматься об этом…
        Но моя новая тактика терпит крушение - взбешенный и униженный мужчина толкает меня от себя прочь, а я, не удерживаясь на ногах, падаю на маленьких журнальный столик, обжигаясь кипятком из чайника и второй чашки, разбивая стекло своим весом, падая на него сверху.
        Меня спасает только то, что я вовремя выставляю руки, и падаю боком, максимально изворачиваясь от стекла. Но всего за мгновение мои руки заливает кровь, порезы на бедре начинают жечь… Кипяток попал на плечи и грудь… Меня начинает трясти от невыносимых болезненных ощущений.
        Похоже, сам Виктор не ожидал подобного падения, и за моей спиной он угнетающе молчит. Но никакой помощи не следует.
        Когда я поднимаю взгляд и пытаюсь как можно аккуратнее встать со стекла, в кармане его брюк раздается мобильный рингтон. Он берет телефон, всего секунду смотрит на вызов и выключает его, помрачнев.
        - Это Максим, верно? - спрашиваю я, отчего-то уверенная в том, что Максим не может пустить все на самотек, но мой голос предательски дрожит. - Он понял, что все ваши доводы и размышления о моем побеге - настоящий фарс, а значит, уже едет сюда, - по большей части подобным я себя здорово утешаю, ведь могу сильно ошибаться.
        Гордеевы в гневе очень непредсказуемы, но я стараюсь поселить в своего личного мучителя сомнения и заставить отступить, пока непоздно. Глаза Виктора чернеют, и я понимаю, что замешательство из-за моего падения буквально испарились, стоило мне открыть рот.
        Я не такой искусный манипулятор, как Виктор.
        Без каких-либо слов он подходит ко мне, смотрит сверху вниз, вероятно сейчас ощущая надо мной господство. Я, почти обнаженная, лежу на разбитых стеклах, а он, одетый и обутый, стоит рядом, не ощущая дискомфорта. Разве что чувствуя нечто ядовитое, после моих слов - это отражается на его лице, когда Виктор больше не скалится, прожигая меня взглядом.
        Он больше ничего не собирается говорить или обсуждать со мной, и я это осознаю до крайности поздно… Он заносит свою ногу резко, и лакированная туфля с неестественной силой бьет в области живота, заставляя меня перекатиться по стеклам и сдавленно простонать.
        Следующие удары посыпались градом, от которых было невозможно отвернуться, но я из всех сил пытаюсь прикрыть живот, подтягивая колени к груди.
        В глазах все размывается, но я отчетливо вижу его черную фигуру, кружащую вокруг меня, как коршун, напитываясь силой от моих криков боли, когда я пытаюсь отползти от Виктора, размазывая по паркету собственную кровь.
        На какое-то мгновение мне кажется, что мне станет легче, если он меня добьет, но не ясная мне выдержка упорно оставляет меня в сознании, заставляя прочувствовать все границы боли и страданий.
        Несколько раз Виктор хватает за волосы и с силой прилаживает виском об пол. После этого я продолжаю ощущать его удары, но не могу уже защищаться, не могу увернуться, и нет сил открыть глаза.
        Когда все прекращается, я ощущаю парализующий холод… И слышу громкие сторонние голоса, дикие крики, шум. Едва приоткрыв глаза, я смотрю на размазанные фигуры, и через силу присмотревшись, различаю Максима, который что-то кричит отцу, прижав к его стене. Рядом со мной присаживается Эльдар, накрыв меня пледом. Он бережно поднимает меня на руки.
        - Тише, Ярослава, все будет хорошо, - шепчет полковник, выходя из ненавистного мне дома, направляясь к машине. - Он больше к вам не прикоснется.
        - Ребенок… - произношу я едва слышно.
        - Что? - недоумевает Эльдар.
        - Мой ребенок… - последнее, что я говорю, распознавая сочувствующий взгляд мужчины, который осматривает меня отчасти шокированно.
        А осознав мои слова, он определённо запаниковал.
        Часть 7. Сообщники
        Эльдар
        Я предельно внимательно слушаю отчет доктора, искоса наблюдая за неподвижным Господином Гордеевым, который стоит у окна. Он изнеможенный и вымученный самыми ужасными последствиями, морально терзающейся и спавший не больше четырех часов за трое суток. Я мог бы посочувствовать, но переводя взгляд на бледную девушку, которая все еще не очнулась, едва получается держать свое лицо в бесстрастии.
        Я чувствую свою вину в произошедшем… Как и исчезнувший Вадим, когда я донес ему всю трагичность того вечера, в подробностях описав, в каком именно состоянии я вез девушку в госпиталь. Разумеется, я не успел остановить горячного парня, когда он вылетел из нашей съемной квартиры, как ошпаренный, явно обвинивший во всем только одного себя - в этом вся его суть, несмотря на его скотский характер и отношение к Соколовским в целом.
        Но Вадим не понимает, что поступил очень разумно, возможно, интуитивно, а возможно, из чувства собственных предубеждений, когда не стел тащить девушку за собой силой… Тогда бы обстоятельства загнали нас в угол прежде, чем мы смогли найти выход и весь план пришлось бы перекроить на первой стадии и искать подполных докторов.
        Ярослава слишком закрытая девушка, утаившая все свои насущные проблемы. Мне не удается представить, как она себя чувствовала, понимая, что беременна в такое сложное время от своего мужа.
        Точнее быть была… Беременной. Ее выкидыш был неминуем не только из-за Гордеевского тиранизма, но и ее истощения, чего я не замечал ранее. Доктор, ставший перечислять ее нелегкое состояние, удивился, как она не потеряла ребенка раньше.
        От подобных мыслей мое сердце сжимается. Каждое мгновение перед глазами ее умоляющий взгляд и жалостливый шепот, отчего стынет кровь в жилах. Она была в моих руках истощенная физически и морально, в крови, избитая…
        Когда вздрагиваю, доктор запинается, поджимая губы. Он переводит взгляд на девушку и смотрит на нее сожалеюще, но профессиональная холодность берет вверх.
        - Жаль, что такая молодая девушка попала в аварию в положении, но она обязательно поправится. Передайте мои наилучшие пожелания Господину Гордееву, - попробовал подбодрить меня доктор, но вместо ответа я глухо выдохнул.
        - Разумеется, - сказал я, взяв себя в руки.
        Когда я захожу в палату, Гордеев оборачивается. Его лицо - серее сегодняшнего мрачного неба, под глазами залегли темные круги, а вся одежда смятая. Он все еще не переодевался и явно не мылся, судя по терпкому запаху в палате.
        Я прохожу через всю палату, открываю окно и смотрю в тусклые глаза Гордеева.
        - Госпоже нужно время на восстановление, но доктор заверяет, что с ней все будет в порядке с должным уходом, - ровно произношу я. Гордеев тяжело отступает и устало садится в кресло, закрывая лицо руками от бессилия. - Вам лучше отдохнуть, Максим Викторович, ваша жена придет в себя еще нескоро, - заверяю я мужчину, который смотрит на девушку долю секунды… Но даже это дается ему с трудом, он пришиблен своей совестью.
        Лично мне, как стороннему человеку, хочется пройтись по его свежим душевным ранам, но как полковник со стажем на спецзадании - я не позволяю себе даже нахмуриться.
        - Ты прав, Эльдар. О ней ты заботишься лучше, чем я, - вымученно ответил он, не скрывая своих расстроенных чувств. - Если бы не ты… Одному Богу известно, чем все закончилось.
        Я леденею от его слов.
        Господин Гордеев полностью прав, но не до конца. Именно Вадим, взволнованный, раскричавшийся в машине отборным матом, обзывающий девушку тупологовой блондинкой, велел мне, своему начальнику, разобраться, что с ней происходит и какого черта весь вечер ей не дает прохода Виктор.
        Едва успокоив взрывного Волкова, которого никогда не волновали рабочие сложности, и выслушав сложившуюся ситуацию - я понял, что дело дрянь. Конечно, я видел, что Ярославе нездоровится, но она девочка гордая - не смела жаловаться или идти наперекор нашим планам. Но то, что рядом с ней крутился этот Виктор, окончательно рушило все наши планы.
        Когда я вернулся на банкет, Гордеев сидел у барной стойки и пил стакан за стаканом, утоляя не то свои обиды, не то боль, жгучим дорогущим алкоголем. Поблизости я не видел Виктора и Ярославы, и плохое предчувствие уже тогда толкнуло меня в спину, чтобы я немедля заговорил с Гордеевым о причинах его одиночества и пропавшей Ярославы.
        Говорил я недолго… След от его кулака сразу отпечатался на моей скуле, и тихим рычанием, он велел подняться за ним в кабинет. Ему было бесконечно ревностно и он прыскался ядом, что его жена пыталась сбежать, а Виктор настоял взять контроль в свои руки. Оказывается, что у Гордеевых была определенная договоренность - когда девушка попытается сбежать, то отец лично будет разбираться с предательницей.
        Когда я понял, что все-таки произошло и как Гордеев-старший обставил младшего… Пришлось очень аккуратно вернуть Максиму Викторовичу внутреннее равновесие и уверенность в верности жены. Он горячился от моих нравоучений и доводов, но с каждым моим слово начал понимать, что его отец - хитрый старик, желающий очень жестоко истязать его жену, обвел собственного сына вокруг пальца.
        Наши отношения были доверительными, так как я имею самое прямое отношение к Ярославе, он подпустил меня ближе всех остальных. Правда, пришлось немало попотеть и доказать свою преданность, когда в одном из его клубных подвалов я выпытывал у нескольких задолжавших мужчин весьма солидные долги.
        Гордеев не прощает такого пренебрежения со стороны. Тогда на него работал какой-то бедолага, любящий помахать руками, выбить зубы и угрожать вырезанной печенью и почками, если через три дня задолжник не погасит свои долги. А мне казалось, что рэкетиры остались в 90-х…
        Каждый раз мне едва удавалось скрывать смешки, ведь так действуют неразумные слабаки, а точнее мои взбалмошные студенты, когда не могут давить человека под следствием словом. Преступники всегда выводят молодых ребят на эмоции, обнажая их чувства, а после требуют моральную компенсацию невероятных размеров, если конечно, среди его связей есть кто-то повыше меня во втором отделении полиции.
        В такую страстную игру «верни Господину долги» вмешался я сам, на профессиональном уровне зная психологию поведения таких вот экземпляров, а подобное подсказал Волков, который и сам ошивался в таких вот кругах еще совсем недавно. После нескольких дельных советов лично Господину Гордееву, и он внимательнее стал ко мне присматриваться, а когда я весьма мирным путем выбил долги из нескольких дерзких мужчин… Пустил в свой дом и ознакомил с новыми правилами личного телохранителя.
        Но тогда игра только начиналась, ведь мне было мало его доверия - мне нужно было подобраться к самому ценному, к его жене. Мне и Вадиму стоило большого труда устроить на Гордеева своеобразное покушение в торговом центре и погоню по трассе, а в одном из подвалов я совершенно случайно плохо связал запястья одному громиле, который вырвался из пут и кинулся в сторону Господина, отвлеченного на сообщение в телефоне. Тогда его спину я прикрыл собственной грудью.
        Уверившись, что на меня можно положиться, он отдал распоряжение приглядывать за его женой, мягко намекнув, что девушка с характером и это была настоящая правда. Несмотря на спокойствие и покладистое поведение, взгляд у нее был меткий и режущий, а любой жест сквозил непокорством, презрением, отчего Господин часто вспыхивал яростью, сразу же вымещая негативные эмоции на жене.
        Но только слепой не увидит в ее глазах тоску и пришибленность, когда она остается одна… Почти одна. Я всегда был рядом с ней незаметной тенью.
        - Я пригляжу за Госпожой и если она проснется, поставлю вас в известность, Максим Викторович, - отчеканил я. - Ваша сумка с вещами в палате семь на первом этаже.
        Гордеев на мгновение осматривает палату, цепляясь взглядом за неподвижно лежащую девушку и кивает. Поднимается тяжело, даже шатко.
        - Никого кроме меня не впускать, - отдал последнее распоряжение и выше из палаты, напряженный и уставший.
        Я знаю, что Гордеев не станет уезжаь и госпиталя, что частично усложняло мне возможность поговорить с Ярославой до их первой встречи после всего произошедшего… Ровно до вчерашнего момента. Не зря Гордеев вывез Ярославу из России, ведь здесь, находясь в незнакомой стране, имея влияние и деньги, он может любого подкупать…И не только подкупать.
        В начале сентября имя Ярославы Соколовской было на устах каждого гражданина, но к концу месяца все улеглось и наступила необычайная тишина. Теперь все знают, что Ярославы Соколовской больше нет, есть Ярослава Гордеева, прелестная жена Господина Гордеева, которая всегда улыбается на камеру и много смеется на фотоснимках, которые гуляют по всему интернету.
        Конечно, все слышали о скандале, о видео, о фотографиях… И влияние Гордеевых тогда показалась мне безграничным, которые отнюдь не идиоты. Предполагаю, что Виктор вмешался и помог с грамотными специалистами, которые умело влияют на мнение социума с помощью мощных психологических маневров. И признаю, весьма удачно. Не будь я в курсе, даже не обратил внимание на подобный шум.
        Я прохожу палату и останавливаюсь у прозрачного стекла, закрывая обзор белыми жалюзи. Поворачиваюсь к Ярославе и не могу побороть свои отцовские чувства, которые появились к этому беззащитному белокурому ребенку, неспособному самостоятельно противостоять мужской жестокости.
        Убеждая себя самого в пользе своих поступков, я из внутреннего кармана пиджака достаю наполненный шприц. Из тумбочки у койки беру вату и спирт. Дезинфицирую плечо девушки и аккуратно ввожу препарат, который должен нейтрализовать сильнодействующее снотворное.
        В трепетном ожидании, я присаживаюсь рядом и внимательно изучаю ее бледное лицо, на котором совсем нескоро сойдут темные бордово-фиолетовые синяки и царапины.
        Терпеливо жду и резко оборачиваюсь, когда девушка начинает шевелиться. Сначала жмурится, потом ее руки вздрагивают, она открывает глаза постепенно, при этом сбито выдохнув.
        - Эльдар, - шепчет сухими побитыми губами.
        Ярослава обводит взглядом палату, моментально все понимает и хмурится. Следующий жест заставляет меня тяжело прикрыть глаза - она накрывает ладонями свой живот. Девушка ничего не говорит, но взгляд выражает ее беспокойство и немой вопрос.
        - Мне очень жаль, - этих слов хватает, чтобы ее глаза стали стеклянными.
        Нет, она не начала плакать, а просто перевела взгляд в потолок, сжав в маленькие кулачки тоненькое одеяло. Я уверен - сейчас она ненавидит всем сердцем, и несложно догадаться, кого именно.
        - Что мне нужно делать? - я изумленно смотрю на девушку, которая напоминает неподвижную ледяную статую, готовая обрушиться и закопать под осколками своего разбитого сердца каждого на своем пути.
        Я не сразу нахожусь с ответом, не ожидавший, что Ярослава сможет взять себя в руки так быстро… Возможно, она уже перешла грань, когда страшные события вытесняют все эмоции и ее спокойствие - самая высокая степень истерики.
        - Вы должны обо всем забыть и заверить в этом Господина Гордеева, - я попытался говорить также ровно, но глядя на нее, начинаю волноваться.
        Она же смотрит на меня совершенно спокойно, требуя продолжать.
        - У него повышенная гиперопека. Гордеев за трое суток отходил от вас всего на четыре часа, это может стать огромной проблемой. Если все оставить как есть - он не отступит от вас ни на шаг и будет досаждать тяжелыми разговорами. Амнезия - наш выход, так он будет озабочен планами на будущее и станет рассудительно делать первые шаги к вашему новому знакомству, а потом дело за нами, - я подбирал почти каждое слово, так как мысли путаются, и я совершенно не хочу стать причиной ее срыва.
        Но она держится, как кремень, только дрожащие кулаки выдают ее внутреннюю ненависть.
        - Я сделаю все, что нужно, - сипло, но уверенно отвечает девушка. - Сколько потребуется времени на новый план?
        Она заметила, когда я отвел взгляд.
        - Вадим проинформирует вас лично, - не нашел ничего лучше, чем скинуть на парня такую ответственность, но ведь я говорил правду - в нашем деле мозг именно Волков.
        Ярослава заметно напрягалась.
        - И он снова оставит меня одну, как в прошлый раз? - вопрос колкий, сердитый.
        - Он поступил верно, Ярослава, - пресек я ее размышления. - У вас был выкидыш, мы бы не справились с этим в условиях побега, как и с вашим состоянием в целом.
        Она отворачивается, не желая меня слушать.
        - Если бы не Вадим и его беспокойство тем вечером, я мог не успеть… - осекаюсь, снова вспоминая в каком состоянии она была в гостиной комнате, на испачканном полу в собственной крови, избитая, в порванном платье, лежащая на осколках.
        - Он беспокоился обо мне? - неверующе переспросила Ярослава. На ее вопрос я изумленно вскинул брови, кивнув.
        Думаю, не стоит ей рассказывать, как он ее обзывал и считает непосильной проблемой всей его жизни, но тем не менее - да, парень волновался и это мягко сказано. Даже больше - бесследно пропал, гаденыш.
        - Вам нужно отдохнуть, а после я позову Гордеева в вашу палату. Только прошу вас, Ярослава, постарайтесь контролировать себя, свои враждебные взгляды и ненависть. Он должен поверить вам и без сомнений дать больше свободы.
        Она неопределённо усмехнулась, и это было больше похоже на оскал, не предвещающий ничего хорошего.
        - Ярослава, прошу вас…
        - Мне нужно время. Оставьте меня одну, - резко отвечает она и ее голос вздрагивает. Глаза наполняются уже не стеклянным блеском, а подступающими слезами. Девушка почти не дышит, из-за рвущихся наружу всхлипов.
        Я встаю без лишних слов и выхожу из палаты, ощущая на сердце безмерную тяжесть. Мне стоило больших усилий стоять возле палаты, слыша тихие, едва различимые, но все-таки удушающие всхлипы девушки, которая несмотря ни на что, готова идти до конца.
        Через три с половиной часа, когда Ярослава успокоилась и пришла в себя, она дает отмашку. Понимаю ее без слов, а когда отправляюсь за Господином Гордеевым, мне в спину летит взволнованный вздох.
        - Господин Гордеев, - я стучу в дверь палаты и осторожно захожу. Я застаю мужчину врасплох, когда он одевается после душа. - Зайду через три минуты.
        - Нет, не уходи. Докладывай, - остановил он меня, не оборачиваясь.
        Он натягивает чистую рубашку и не спеша застегивает пуговицы.
        - Госпожа Гордеева, она… - он моментально обернулся, требовательно впившись в мои глаза.
        - Что? Что с ней? - взволнованно зашептал мужчина. Я хмуро смотрю на его расстегнутую рубашку и опомнившись, Гордеев поспешно продолжает одеваться.
        - Она пришла в себя, чувствует себя стабильно, но… - я намеренно замедляюсь, и Гордеев напрягается всем телом.
        - Эльдар! - рявкнул он, невыдержав напряжения.
        - У нее амнезия, был небольшой шок и скандал с персоналом, девушка начала вырываться и кричать, но мы с докторами ее успокоили, и сейчас она хочет видеть своего брата и родителей.
        Ярослава проявила инициативу с этим скандалом, и я, немного ошарашенный, не сразу смекнул о ее плане, когда она вдруг начала кричать, собирая вокруг себя всех медсестер и докторов. Подобным образом она скрыла следы недавней истерики, и выглядела весьма правдоподобно - потерянная, заплаканная и рассеянная.
        - Она меня не помнит? - Максим Викторович широко раскрыл глаза, практически не моргая.
        - Простите мою невнимательность, я не вдавался в подробности. Об этом вам лучше поговорить с ее лечащим доктором, он уже провел осмотр.
        Несколько минут он нервно продолжает собираться. Наглухо застегивает рубашку, находит запонки, крепко фиксирует галстук и критично посматривает себя в зеркале, откровенно паникуя.
        - О чем мне с ней говорить? - встревоженно произносит он, глядя в зеркало. Я не отвечаю, предполагая, что это риторический вопрос, но Гордеев впивается в меня взглядом.
        - Нужно понять, помнит ли она вас, - озабоченно участвую в обсуждении.
        - А если не помнит? - тяжело сглатывает.
        - Познакомьтесь, - не могу сдержать улыбку, но с трудом сдерживаю свое коварство. Узнав Ярославу, уверен, он будет мучиться и страдать.
        А Господин Гордеев даже не знает, что лучше - начать отношения сначала и объясняться, при этом ежеминутно врать, или же вымолить прощение, если бы по легенде она все помнила.
        - Можешь идти, - отправляет он меня прочь, готовый посетить свою жену. - Эльдар, - останавливает меня, когда я тянусь к ручке двери, - спасибо тебе. В бухгалтерии я выписал тебе счет. И если тебе нужно будет какая-то помощь или услуга - обращайся, - снисходительно кивает мне мужчина.
        - Вы как всегда щедры, Господин. Я только прошу освободить меня сегодня на вечер, у меня есть незаконченные дела по домашнему быту, - прошу я.
        - Разумеется, иди.
        Выхожу из палаты и сразу же достаю телефон, в сотой попытке дозвониться к пропавшему Волкову. Проявляя всю свою настойчивость, нахожу номер Арины - стриптизерши, которая хвостом бегает за парнем с первого дня работы в бухгалтерии, поджидая его на каждом углу.
        - Его еще вчера забрали в полицию из Аристократа в ужасном состоянии. Он разгромил бар и подрался с четырьмя охранниками. Я не собираюсь оттуда вытаскивать такую грубую мразь! - отвечает она на мой вопрос, поделившись сведеньями, при этом задыхаясь от ярости.
        Разгневано выдохнув, я благодарю Арину, и решаю забрать Волкова ранним утром следующего дня, таким образом наказывая за дебош и пьянство. Ничего, хотя бы проспится и будет готов к серьезному разговору…
        Часть 7.1
        Ярослава
        Дверь в мою палату открывается практически бесшумно, но я кожей чувствую, что зашел мой муж, мой личный тиран и убийца моего ребенка. Я поднимаю голову, враждебно на него посмотрев из-под бровей, вкладывая в этот взгляд всю ненависть и обиду… Но для него это не больше, чем взгляд раздосадованной скандалистки и потяренной во времени девочки.
        - Ты еще кто такой? - фамильярно обращаюсь к застывшему в немом потрясении мужчине, который не сводит с меня широко открытых глаз. - Вон! - вместе с рукой на дверь, в его сторону летит подушка, и он не успевает среагировать, погруженный в свои мысли.
        Подушка бьется об его грудь, и летит на пол, но он ни разу не отвел своего взгляда. Хотелось метко попасть в его лицо, но мои ребра ужасно болят, чтобы делать подобные размахи руками и проявлять меткость.
        - Ярослава, - сорвалось шепотом, и Гордеев подошел ко мне ближе, словно подкрадываясь - очень осторожно, тихо и медленно. - Ты меня не помнишь… Но я близкий тебе человек. Позволь мне с тобой поговорить.
        Я рассматриваю его, и меня раздражает, что он сожалеет о моей потере. Я изучаю его уставший вид, опустившуюся на лицо тень и красные глаза. Его сочувствующий взгляд бьет в спину мою уверенность, ведь еще совсем немного и я сорвусь на эту тварь, которая лишила меня нормальной жизни, превратив ее в ад.
        - Ярослава, что последнее ты помнишь? - он обошел кровать, и, пододвинув кресло от стены до кровати, не менее осторожно на него сел, все также внимательно меня рассматривая.
        - Я помню… Новогодний корпоратив, - я вспоминаю самые беззаботные времена, когда я еще не знала, что такое интриги и настоящая жизнь, наполненная рисками и жестокостью. - Я праздновала корпоратив в ресторане Олимпия, - я помню, как решила тогда оторваться по-взрослому. - Потом я поехала с коллегами в клуб. Было много алкоголя и танцев, - рассказываю я, и поздно забываю, что в воспоминаниях возрождаю тот отрывной вечер, который принес мне много впечатлений.
        Я тогда впервые так напилась, что забралась на стол к ди-джею в совершенно коротком платье, сшитое из паеток и начала танцевать так, будто от этого зависит вся моя жизнь. От этого на самом деле зависела моя жизнь, ведь оступиться на высоких каблуках и разбить голову об пол - проще простого в таком хмельном состоянии. Обеспокоился только один человек, который стягивал меня со стола, сам ди-джей, с которым я в ту ночь исследовала служебное помещение вдоль и поперек.
        Занятный получился корпоратив.
        - Кажется… Я упала, да? Стукнулась головой, видимо. У барной стойки, - начинаю придумывать легенду, доверчиво заглядывая в глаза Гордеева, который обреченно выдыхает. - А вы кто? Не очень-то сильно похожи на доктора.
        Он мучается, это глупо отрицать, но я насыщаюсь этой болью, которая его грызет. Еще до его слов я понимаю, что он выберет самую скользкую дорожку - станет мне врать, снова.
        - Подскажи мне, Ярослава, это был твой первый новогодний корпоратив? - попросил Максим, поджимая губы в напряжении.
        - Конечно, первый! - возмутилась я, будто это у Максима что-то не так с головой.
        - Понимаешь ли, с того вечера прошло больше двух лет, - он вдумывается в каждое свое слово. - А еще ты была весьма пытливой журналисткой, и однажды взяла у меня интервью, - Максим обворожительно улыбается, совсем, как в тот день, когда я впервые встретилась с ним лицом к лицу, - и у нас случился бурный роман. А потом, - он поднимается, запускает руку в карман брюк и что-то достает, маленькое, зажатое в кулаке.
        Я осматриваю каждую его эмоцию, и, несмотря на легкую нервозность, ведет он себя более чем уверенно.
        - А потом я сделал тебе предложение. Я твой законный муж, - он присаживается на край кровати и протягивает раскрытую ладонь, показывая мое обручальное кольцо.
        Если я думала, что Максим будет приближаться ко мне очень аккуратно и бережно, то явно ошиблась. Как и всегда, Господин Гордеев идет напролом, и прибирает все к своим рукам.
        - С тебя его сняли, когда отвезли на МРТ, - подсказывает он, увидев, что я хмурюсь и смотрю на свой безымянный палец.
        - Ты лжешь, - констатирую я факт, и это получается настолько резко и правдоподобно, что Максим с возмущением смотрит на меня, набрав грудь полную воздуха, с готовностью привести уйму аргументов в свою защиту. - Ну все ясно. Это Андрей так меня проучить вздумал? Ну, мерзавец, я ему покажу! - угрюмо сжимаю кулаки, но Максима это все умиляет, из-за чего он смеется, любопытно заглядывая в мои глаза.
        О да, ему нравится то, что я не та Ярослава, которая пыталась сбежать, оказалась избита его собственным отцом и потеряла ребенка. Я сейчас та наивная Соколовская, которая своевольничает и дерзит.
        - Малышка, все не так просто, - он изучает мое лицо, заостряя внимание на искалеченном лице. - Ты попала в ужасную автокатастрофу, и мне бесконечно жаль, что с тобой это преключилось… Я должен был уберечь тебя, - говорит Максим на одном дыхании.
        Гордеев достает из пиджака телефон, быстро что-то набирает в строке поисковика и передает мне свой гаджет…
        И я без всяких маскировок шокировано изучаю статью, в которой пишется о том, что Ярослава Гордеева, возвращаясь с благотворительного вечера, попала в автокатастрофу и на данный момент перебывает в госпитале.
        Максим подстроился под обстоятельства, чтобы скрыть факт семейного насильства? Или это его отец так качественно заметает следы? Хотя, если припомнить ту газету с постоянной рубрикой о Гордеевых, совсем нечему удивляться. Но я очередной раз поняла, что Гордеевы, на каждый мой шаг, делают свои пять шагов вперед, предвещая мои последующие действия.
        О нет, это точно не работа Максима… Это по-настоящему взрослые игры с Господином Гордеевым-старшим.
        Я тяжело сглотнула, припоминая, что Маргарита была права только в одном - младший менее опасен, чем старший. Мне действительно стало не по себе от подобного открытия. Что, если старший сам как-то догадается о связи с моими спасителями? Почему-то я уверенна только в одном исходе, в летальном, причем для всех троих.
        - И вот еще, - Максим вырывает у меня из рук телефон, снова что-то вбивает в поисковик и предлагает мне рассмотреть десятки наших фотографий с разных мероприятий и случайных, сделанных где-то в ресторане, парке или торговом центре.
        - Значит, тебя зовут Максим, - я перевела взгляд на мужчину, который впервые показал мне свою частично смущенную улыбку.
        - Верно. Прости, малышка, я переволновался. Когда понял, что ты не помнишь меня… - решил лгать мне? - …Решил, что тебе необходимо узнать обо мне в первую очередь. Я единственный близкий тебе человек, поэтому…
        - Где мои родители и брат? Разве они не знают, что со мной произошло? - перебиваю его, сбиваю с мысли и улавливаю растерянность, когда мужчина отводит от меня взгляд.
        - Понимаешь, Ярослава, они… Они были категорично против нашей свадьбы, и ты рассорилась со своими родителями, затем потеряла поддержку брата, - все-таки Гордеев успешно скользит по извилистой дороге вранья.
        - И что в тебе такого, Максим… - смотрю в телефон, - Максим Гордеев, что я предпочла тебя всей моей семье? - изгибаю бровь, остро сверкнув взглядом. Максим начинает тяжело дышать, но пытается смотреть прямо в мои глаза.
        И единственный жест, который выдает его с головой - он проводит языком по пересохшим губам. Ему нравится обстоятельство, в котором мы оказались, а значит, он намерен подправить наше настоящее скверной ложью и скрытием всех своих жестоких поступков.
        - Немного позже я тебе расскажу, как прошло наше первое знакомство, - загадочно усмехнулся Максим. - А пока… Приятно познакомиться, Ярослава, меня зовут Максим и я твой муж, - он протягивает мне ладонь, широко улыбается и сейчас оказавшись на месте наивной Ярославы, я протягиваю свою ладонь в знак приветствия.
        Он моментально перехватывает мою руку, крепко сжав в свой ладони.
        - Это принадлежит тебе, - он сам надевает на мой палец обручальное кольцо, совершенно не спрашивая моего разрешения, как и тогда…
        Я помню тот вечер, когда покладисто ожидала Гордеева с работы. Мне было велено начинать ужин только по его возвращению, но тогда был накрыт праздничный стол, от одного взгляда на который в моем животе проснулся дикий голод.
        Вернувшись домой, хозяин моей жизни, пошел прямо ко мне. Гордеев положил передо мной несколько бумаг в ярком оформлении и дал ручку.
        - Подписывай, - в его голосе сплошная сталь и несгибаемость.
        - Что это? - не получив ответа, я начала читать, но Гордеев опустил ладонь на лист, низко наклонившись к моему уху.
        - Я сказал - подписывай, - прорычал он.
        Поджимая губы, я взяла ручку и все-таки выхватила пару строчек из контекста, где речь шла о браке. Тогда я сильно испугалась.
        - Убери руку, пожалуйста, - вежливо попросила я, и Гордеев, усмехнувшись, убрал, дав возможность убедиться в том, что я должна подписать согласие на брак. - Я не стану это подписывать. Ты не можешь так поступить со мной…
        Максим присел на широкое быльце деревянного стула, запуская ладонь мне в волосы, крепко сжав затылок.
        Это было предупреждением.
        - Ты же не хочешь, чтобы я рассердился, как в прошлый раз? - тихо и весьма спокойно интересуется мужчина, из-за чего по коже бегут мурашки, а я бледнею.
        В прошлый раз он разбил мне губы и заставил простоять у его ног на коленях целых четыре часа, после чего я едва смогла встать, ощущая ужаснейшую боль и унижение. А когда я пыталась хоть немного подвинуться или проявить неслыханную дерзость - присесть на колени, он тянул за волосы так сильно, что я вытягивалась струной, умоляя прекратить издевательства.
        Напрасно, Максим Гордеев - неумолим.
        Сглотнув, я покорно щелкнула ручкой и поставила подпись на всех бумагах, куда мне указывал Максим.
        - Умница, - похвалил Максим. Он достал из брюк маленькую черную коробочку, - открой.
        Открывала я мучительно долго, ведь понимала, что именно я там найду. Два кольца, от которых мое дыхание перехватило, заставили меня смиренно прикрыть глаза.
        - Теперь и навсегда ты принадлежишь мне, Ярослава, - с этими словами хватает мое запястье и через слабое сопротивление надевает кольцо на палец. Свое он надевает сам с ликующей улыбкой победителя. - Моя жена, - произносит впервые, пробует на вкус и приходит в полный в восторг, в то время, как с моих щеки упали несколько поверженных слез. - Моя любимая жена… Сегодня у нас будет первая брачная ночь. Ты готова? - он делал все и всегда, как ему угодно. Этот раз не стал исключением.
        Максим перебирает мои пальцы, потупив взгляд на кольце, и долго молчит, размышляет. Похоже, что Гордеев, как и я, вспомнил тот момент, когда я вышла за замуж, подписав несколько бумаг только под его угрозами, и он надел кольцо на палец против моей воли. Да, у нас была свадебная фотосессия, но это было лишь позерство перед камерой, не больше.
        Он разбил в дребезги меня, мои мечты и карьеру, сердце, надежды… Максим Гордеев уничтожает меня медленно, но верно, подавляя и приручая сидеть у его ног, как верная и покладистая жена. Но как бы он ни старался - взгляд, наполненный любви он не получит никогда.
        - У нас дома лежит прекрасный свадебный альбом, я тебе его обязательно покажу. Не переживай, малышка, со временем ты все… Вспомнишь. Да, обязательно вспомнишь, - он запнулся, произнося последнее слово, из-за чего я недоверчиво на него посмотрела.
        Видимо, ему поперек горла мои воспоминания и он будет стараться сделать все возможное, чтобы я ничего не вспомнила. Как бы где-то головой не приложил, ведь, кто как не я, знаю на что он способен.
        - Надеюсь, я все вспомню… Чувствую себя глупо. Еще вчера я танцевала в клубе с коллегами и закрылась в подсобке с ди-джеем до утра, а сегодня… Ой, - о, моя месть будет сладка, и не думай, мой дорогой муж, что тебе будет легко. Пока ты будешь лгать мне прямо в глаза, я медленно буду топить тебя в океане эмоций. - Э-эм, ну я хотела сказать не это… А…
        Ага, его аж перекосило.
        - Не нужно, я все понимаю, ты у меня девочка отрывная, - благодушно сглотнул муж мои слова, но в глазах заиграли бесенята. Ему очень не понравилось то, что я говорю, но решил стерпеть. - Только тебе стоит учесть, что я весьма ревнивый муж и безумно тебя люблю, - он целует мои пальцы руки, и как-то облегченно выдыхает.
        - А тот мужчина… Он был здесь до тебя, такой мрачный… С седыми волосами…
        - Эльдар, - узнает Максим надзирателя по описанию. - Он твой личный телохранитель, но сейчас я его отпустил. Ему нужно отдохнуть, как и нам. Я уже поговорил с доктором и с твоего разрешения, хочу забрать тебя домой. Там тебе будет лучше, - Максим нежно гладит пальцем мою руку и мило улыбается.
        Нет, это не мой муж. Это Макс, от которого у меня однажды вскружилась голова, и я потеряла отчет в том, что делаю. С этим Максом я занималась головокружительным сексом, ходила по ресторанам и в театр… А потом он стал превращаться в ничтожество, яростное, дикое, ревнующее…
        - Но я тебя не знаю! - потеряно произнесла я, совершенно не желая возвращаться в коттедж. - Я хочу остаться здесь…
        Максим мгновенно суровеет, взгляд становится острым, но он быстро отворачивается от меня, не давая в полной мере рассмотреть его недовольство.
        - Ты не можешь быть здесь всегда, Ярослава, - прозвучало строго, с упреком. - Мы, конечно же, никуда не торопимся, - как-то слишком легко согласился Максим с моим нежеланием возвращаться домой, сдержанно улыбнувшись. - Но дома я за тобой смогу лучше присмотреть, чем здешние доктора. Неужели тебе здесь не страшно оставаться одной в абсолютно незнакомом месте?
        Он не оставляет мне выбор, только создает иллюзию.
        - Я не знаю, - пожимаю плечами.
        - Я знаю. Дома ты будешь чувствовать себя намного лучше. Я уже дал распоряжение доктору подготовить тебя на выписку, - лучезарно улыбаясь, он не оставляет мне шанса избавиться от его общества.
        В доме мне некуда будет от него спрятаться, а здесь он меня не оставит и сам понимает, что в мою изобретательную голову может взбрести все, что угодно. И взберело бы. Возможно, здесь у меня больше шансов на побег, но я очередной раз сталкиваюсь с его взглядом, в котором сплошная непоколебимость.
        Он уже все решил.
        Черт..
        Часть 7.2
        Около двух недель, которые показалась мне вечностью, Максим не давал мне возможности свободно выдохнуть. Он не оставлял меня ни на секунду, отменив все свои рабочие дела, заботясь о моем здоровье и при этом без остановки рассказывая о нашем счастливом браке, чем, безусловно, очень сильно раздражал!
        Меня доводило до приступа ярости, когда Гордеев говорил о моих проблематичных отношениях с семьей и братом, о моей неудавшейся карьере из-за романа с Господином, и моих надеждах подарить ему сына. Каждый раз он меня едва не подводил до гневного помешательства, но мне все-таки удавалось свою взрывную злость маскировать недоумением или потрясением, иногда задумчивостью… Но реветь в подушку от бессилия почти каждую ночь вошло в привычку.
        Что касается Эльдара - он кружил надо мной коршуном, также внимательно отслеживая мое выздоровление, и не давал забыть, какую роль мне нужно было исполнить в этот раз. Он мне помогал.
        Оказывается, Максим принял мужчину за друга, и стал с ним советоваться по поводу сближения с забывшей его женой. Я преимущественно знала о внезапных разговорах, поэтому мне было намного легче правильно реагировать и даже интересоваться в ответ некоторыми деталями.
        Но самым сложным оставалось следить за болтливым языком и не сказать ничего из того, чего я не должна знать. Временами я мысленно затыкала себе рот, чтобы не поправить мужа на красноречии о нашей безграничной любви и глубоких чувствах.
        Безграничными были мои страдания, а глубоко входит только его член, да… Ничего большего я не замечала, кроме, царившего в нашей жизни безумия.
        Пока Максим решил поработать в кабинете, отпросившись у меня на несколько часов, я решила не тратить время и подышать свежим воздухом в беседке на улице, наслаждаясь одиночеством.
        Меня заботливо укутали в плед, поддали горячий чай с мятой и предоставили несколько книг на выбор. Конечно, со мной и раньше были учтивы, но сейчас я на самом деле ощущала себя Госпожой, которой стоит чихнуть и ей тут же поднесут носовой платочек… А это изрядно напрягает - за мной пристально следят и докладывают Гордееву.
        - Ярослава, - на этот раз я тоже не осталась одна. Напротив меня садится Эльдар, вежливо улыбнувшись девушке, которая расставила дополнительный сервиз и тихонько ушла. - Господин Гордеев размышляет о том, чтобы познакомить вас с его работой, при этом хочет сблизиться. Должен заговорить об этом на ужине, проявите свое любопытство и желание, - предупреждает и наставляет меня мужчина.
        - Конечно, я все сделаю, - киваю я, закрывая книгу, прочитав всего две страницы.
        Я обратила внимание, что Эльдар сел рядом, но чаще всего он стоял и вкладывался в одну минуту разговора, не привлекая лишнее внимание. Сейчас, похоже, он хотел серьезно поговорить.
        Ощутив легкий, но довольно холодный ветер, я тянусь к чашечке, из которой поднимается белая прозрачная дымка. То, что нужно!
        - Ярослава, лучше не пейте это, - советует Эльдар, а я удивлённо приподнимаю брови. Положив руку рядом чашкой, заглядывая внутрь жидкости.
        - Это не чай? - в голову сразу ворвались самые плохие мысли.
        Очевидно, Эльдар подошёл ко мне не просто так!
        - Это чай, для жизни нет ничего опасного, но в нем определенные добавки, которые вам не нужны, - как-то слишком загадочно произносит мужчина, и прежде, чем я поинтересовалась в чем дело, он задает свой вопрос. - Как ваше самочувствие? - интересуется полковник, внимательно меня осматривая.
        Да, с лица по большей части все сошло, и будет совершенно незаметно, если я нанесу макияж. Но вот ребра и бедро… Заживает не так быстро, как хотелось бы. Но несмотря ни на что, теперь я уверенна, что могу бегать, а если понадобится, то и прыгать..
        - Весьма стабильно, - задумчиво произношу я.
        - Вы должны быть уверены в своем здоровье, когда мы начнем. В этот раз все может пройти не так гладко.
        - Хотите сказать, будет хуже, чем в прошлый раз? - я холодно ухмыльнулась, но вовремя одернула себя от язвительных замечаний.
        Эльдар невиновен в том, что произошло… Да, конечно, он несколько раз напоминал мне, что мы все стали жертвами обстоятельств, но я не смогу смириться с потерей ребенка так просто и быстро. Ребенок был невиновен во всем этом ужасе, в котором я оказалась по своей ошибке.
        - То, что должно произойти, обязательно произойдет, и мы с вами не можем на это повлиять. Нам нужно быть расчетливыми, быстрыми и с несколькими планами на случай… Раскрытия или погони. Вы же понимаете, как это серьезно? - он говорит со мной весьма тихо, отчего меня пробирает больший холод. Я опускаю глаза, обдумывая слова мужчины. - Знаете, Ярослава, за это время вы мне стали такой же родной, как собственная дочь. Я сделаю для вас все возможное, но от вас тоже зависит немало. Пожалуйста, будьте благоразумны и терпеливы… Если бы вы только знали, как я хочу увидеть свою дочь на выпускном вечере… - последние слова он шепчет с тоской, и мое сердце сжимается от этих чувств.
        Он грустит по своей семье не меньше, чем я по своей.
        - Я сделаю все, что от меня требуется. Эльдар, я готова, - заверяю я мужчину, который обеспокоенно заглядывает мне в глаза. - Когда?
        - Во вторник вы должны попасть в торговый центр, до двенадцати дня. Там все и начнется. Сегодня ночью сложите в рюкзак все, что вам необходимо. Выберете одежду комфортную для бега. Рюкзак лежит у вас на третьей полке, прикрыт зеленой кофтой, - тараторит полковник, а мне только остается кивать. - В девять вечера скиньте рюкзак через окно, я его подберу. Если что-то пойдет не так, не рискуйте, найдем другое время.
        Я очередной раз покорно киваю.
        - А можете… Подробней мне рассказать о вашем плане? - подобралась я, с любопытством его разглядывая, желая узнать все детали. Наверное, тогда я буду спокойной, если мне будет известен план полковника и следователя.
        - Дорогая! - его голос, как раскат грома. Максим заходит за угол дома, и, увидев меня в обществе Эльдара, расплывается в улыбке. - Малышка, на улице ужасный холод, тебе лучше зайти в дом, - я замечаю, как Гордеев обращает внимание на полковника, на расстояние между нами и общее настроение.
        Несмотря на улыбку Максима, его глаза холодны. Не понравилось, он недоволен моим сближением с телохранителем, но при мне не поддает виду. Скрывает чувства и эмоции… Ещё несколько недель назад он бы выдернул меня за руку из-за стола и объяснил на повышенных тонах, что я не имею права на разговоры с охраной.
        - Но мне здесь так нравится, - я мечтательно улыбаюсь, натягивая плед повыше. - Уютно, а милая женщина заварила мне горячий чай, ты только попробуй! - я заботливо поддаю ему чашечку немного остывшего чая, присевшему рядом мужчине.
        Эльдар недовольно на меня зыркнул, а муж, как ни в чем не бывало, отпивает несколько маленьких глоточков чая.
        Странно. Что же такого в том чае, отчего меня предостерегает Эльдар, но Максим спокойно выпивает напиток?
        - Малышка, ты, как всегда, удивительно заботлива, - мне становится липко от такой лести, ведь пока он пробует чай, я представляю, что в чашке нечто смертельное, чем он поперхнется и скатится к моим ногами. Последнее время меня посещают весьма мрачные мысли. - И впрямь вкусно, - кивает он, и жестом собственника кладет руку мне на бедро. - Я вас перебил. О чем беседовали?
        Телохранитель набрал в грудь воздуха и посмотрел на меня. И пока он подыскивает ответ, я говорю непонятно что:
        - Я спрашивала у Эльдара немного о своей жизни… Извини, я постеснялась у тебя спросить… - о чем речь? Что я должна ему сказать?!
        Я поджимаю губы, несколько раз поднимая и опуская глаза, и Максим оказывается ужасно заинтригован.
        - Ты не должна смущаться, от мужа у тебя не может быть секретов, - он направляет мои мысли по определенному пути. Его напрягает мое молчание, а я судорожно ищу, что ответить. Надо же было ляпнуть первое, что придет в голову! - Эльдар, будь добр, оставь нас наедине, - Максим неправильно расшифровывает мой умоляющий взгляд, направленный на телохранителя, и отправляет мужчину прочь.
        Черт!
        - Малышка, раньше ты не была такой скромной, - моей холодной щеки касается горячая рука, нагретая об чашку чая. - В чем твой вопрос?
        - Я была стервой, да? - едва нахожу повод, с которым я могла обратиться к доверенному человеку в доме, работающий на чету Гордеевых. Максим непонимающе прищурился. - Почему вся обслуга меня так боится? Они даже глаз на меня не поднимают. Я слишком требовательная?
        - В нашем доме так принято, - удивился мужчина. - Ярослава, не обращай внимание на подобное. Ты никогда и никого словом дурным не оскорбила, - и снова лжет, ведь когда я не могла сорваться на Гордеева после его выходок, я срывалась на обслуге.
        На телохранителей кидалась с кулаками, горничным разбивала сервизы, еду повара отказывалась есть и принципиально молча слушала, как несколько раз Гордеев осадил при мне невинного мужчину, полагаясь на мою совесть. Зря, она спала, как и у каждого человека в этом доме, когда я умоляла мужа оставить меня в покое в пределах спальни.
        Да, я ещё та бесчувственная сука, но ей пришлось стать, иначе бы я потеряла саму себя в круговороте супружеской жизни.
        - Но почему…
        - Ярослава, я не позволяю рабочему персоналу забывать, кто им дает крышу над головой, еду и заработок, - вполне спокойно объясняет мне очевидные вещи, к которым я давно привыкла и перестала обращать внимание.
        Мы замолчали, но при этом внимательно друг на друга посмотрели. Максим поглаживает мою щеку и шею, отчего я смущенно улыбнулась, опустив глаза. Оказывается, играть наивную скромницу проще, чем стоять против течения… Но рано или поздно Гордееву надоедают однообразные игры, и он начинает провоцировать на эмоции - так было всегда.
        Если бы я потеряла память, у Максима был настоящий шанс начать все заново… Заново разбить мне сердце и истязать тело. Но такого больше не произойдет, я буду держаться от него как можно дальше.
        Уже во вторник, осталось совсем немного…
        - Малышка, ты меня очаровываешь, - он ко мне медленно тянется, и я понимаю, чего именно хочет муж, из-за чего широко раскрываю глаза, изумившись его прыткости.
        Я, переполняемая эмоциями, очень осторожно пробую отодвинуться назад и сразу ощутила крепкую хватку на затылке. Неужели посмеет?
        Его взгляд мгновенно становится жестким, угрожающим.
        - Ярослава, ты должна понимать, что я не намерен каждый раз… - он осекается, когда мы оба слышим, как открываются ворота и на территорию заезжает несколько иномарок.
        Максим отстраняется от меня и мгновенно встает на ноги, при этом я улавливаю тот момент, когда мужчина сжимает прочные кулаки. Что-то не так.
        - Господин Гордеев, - приближается к нам запыханный мужчина, один из охраны периметра. - Вы просили поставить вас в известность, когда приедет ваш отец. Простите, я не успел предупредить. Его телохранители стали открыто угрожать нам оружием, и я…
        - Замолчи! - рявкнул муж, раздраженный бессилием собственной охраны. Я нахмурилась, понимая, что при желании Гордеева-старшего его никто не остановит. Это уже серьезное заявление. Муж не в духе. - Эльдар!
        - Я здесь, Максим Викторович, - раздалось за нашими спинами.
        Гордеев облегчено выдохнул.
        - Извини, дорогая, но Эльдар проводит тебя в спальню, - он торопит меня, поднимает на ноги и поправляет плед, чтобы он не волочился по земле.
        - Но, Максим, постой. Я не ослышалась, приехал твой отец? Ты нас уже знакомил? Я его не помню. Это будет невежливо, если я уйду, - его лицо надо было видеть!
        Гордеев злющий, как дьявол, но сказать ничего не может, а внутри точно взрывается от ярости и моей настойчивости.
        - Ярослава, делай так, как я прошу тебя, - и вроде его голос стал нежнее, но он грубо одернул меня под локоть и буквально передал в руки полковника. - Они не должны увидеться.
        - Как прикажете, - покорно произносит Эльдар, и, положив руку мне на спину, ведет в сторону дома, заходя со стороны веранды через кухню, игнорируя главный вход.
        - Обязательно было его провоцировать? - непонимающе спрашивает мужчина, но я отмалчиваюсь, не решаясь с ним спорить или объяснять свои мотивы.
        Последнюю неделю Эльдар буквально ходит по моим пятам, став немного назойливым. Но разве я могу сказать ему нечто подобное? Нет, только не этому человеку. Я его уважаю, и он один из нескольких людей, которые готовы протянуть мне руку помощи, когда все отвернулись.
        Он ведёт себя, как мой отец. Мягче, конечно, но не менее внимателен ко всему, что я говорю и делаю, чем нервирует. Первым делом, когда я окажусь дома, хочу забиться в угол своей детской комнаты родительской квартиры, чтобы никто за мной не наблюдал, пока я буду искать свое спокойствие и осознание безопасности.
        - Вы играете с огнем, Ярослава, - он снимает с моих плеч плед, складывая его на весу. - Ради вашей же безопасности - не выходите из спальни. Займитесь своими делами, сложите вещи, и хватит выводить Гордеева на эмоции, - командует мужчина, предостерегающе кинув на меня взгляд.
        ***
        Я не имею понятия, что на данный момент происходило между отцом и сыном. Максим не позволил вступить ему в свой дом, вместо этого они уехали на несколько длительных часов, чему я, разумеется, была рада.
        За это время я успела привести свои мысли в порядок, собрала рюкзак с вещами, едва впихнув в него все необходимое и спрятала под кроватью. И я все никак не могла утолить свой интерес, вспоминая о том чае, который Эльдар посоветовал не пить, а Максим словно и не зная ничего о некоторых особенностях горячего напитка, выпил половину содержимого. Что за добавки были в чашке чая?
        Мой муж успел ровно к ужину, разделив со мной трапезу. Максим держался хорошо, и совершенно непохоже, что он провел такое длительное время в обществе своего отца после всего произошедшего. Напротив, у него даже появился аппетит к сладкому маленькому кексу и болтливость, которая меня утомила.
        Беседуя о моем завтрашнем первом моем рабочем дне, Максим разлил чай по чашечкам и пододвинул одну из них ко мне… Теперь обычный чай, который раньше я всегда пила без каких-либо подозрений, вызвал отторжение.
        Могло ли быть что-то нехорошее в том чае, который я пила раньше? Или воде? В кофе? В алкоголе? Припоминаю, что чаще всего напитки мне подавал муж и только когда я была рядом с ним. Это все слишком подозрительно.
        Погрузившись глубоко в мысли, я почти перестала слушать мужа, который рассказывал о сети клубов и о нашей общей работе над документацией. Каждый раз кивая, я спрашивала примитивные вопросы, поддерживая тему, при этом глядя в чашку, которая вызывала больший интерес, чем сам муж.
        В этот раз я дважды пригубила чай, имитируя глотки, любезно улыбнулась и поблагодарила за ужин. Распрощавшись с Максимом, как делаю уже на протяжении двух недель, я ухожу в нашу спальню, которая стала полноценно моей.
        Гордеев все прошедшие ночи проводил либо в кабинете, либо в спальне для гостей. Это единственное пространство, которое он оставил после моего возвращения из госпиталя, но даже такому я была очень рада и быстро привыкла засыпать в одиночестве.
        Ровно в девять вечера, как и договаривались с Эльдаром, я сбросила ему рюкзак из окна, который едва не сбил его с ног своей тяжестью. Ничего не сказав, мужчина быстро пошел прочь, даже не оглядываясь, в отличие от меня.
        Хоть что-то из задуманного не составило мне проблем, а это уже настоящий прогресс!
        Перед сном я решила немного расслабиться. Впереди меня ожидали очень бурные и тяжелые дни, поэтому я хотела позволить себе набраться больше сил и перестать нагружать себя тяжелыми мыслями.
        Я набрала полную ванну воды с разными ароматными добавками и пышной пеной. Открыла окно на проветривание, прикрыла дверь, чтобы не создалось сквозняка и зажгла несколько свечей. Они освещают тускло, но силуэты хорошо очерчены. Сейчас самое время расслабиться.
        Раздевшись, я избегаю взгляд в зеркало, в нежелании видеть в нем свое изувеченное тело. Залезая в горячую воду, я подбираю волосы и завязываю их в пучок на макушке, с блаженством опускаясь в наполненную доверха ванну. Черт, это действительно то, что нужно было!
        Приглушенный свет умиротворяет, а в тишине слышно, как шелестят и лопаются пузыри. Тело моментально расслабляется в горячей воде, пока я вдыхаю свежий воздух и легкий аромат горящих свечей со вкусом яблока.
        Откинувшись спиной на бортик, я прикрываю глаза и стараюсь вспомнить, какими теплыми были объятия у моего брата, с какой суровой внимательностью отец оглядывает меня каждый раз, когда я приезжаю домой, а убеждаясь, что я цела и невредима, позволяет себе сдержанную улыбку. Я вспоминаю, как мама любит печь творожную запеканку и как ароматно пахнет утром на кухне, наши тихие разговоры за чашечкой кофе…
        Жаль, что подобное я игнорировала с тех пор, как уехала в Москву. Тогда все казалось мне таким ненужным. А сейчас мне ужасно не хватает моей семьи, только осознание приходит уже поздно, когда я в сотнях километров от родного дома.
        Я вздрагиваю, когда холодный сквозняк мгновенно обжигает плечи и щеки. Нахмурившись, открываю глаза и нервно вздрагиваю, увидев в дверном проеме застывшего мужа, которого буквально обнимает темнота. Я сразу же съехала по бортику ванны чуть ниже, прикрываясь пеной, затравленно посмотрев на мужчину.
        Что ему нужно?
        - Максим? - я нервно сглотнула.
        - Прости, малышка, я не заметил такого тусклого света. У меня не было в мыслях тебя смутить, - осторожно проговорил Гордеев, не отрывая от меня своего взгляда, - у меня здесь набор станков для бритья, мой сломался. Ты позволишь? - он указывает на тумбу под умывальник и я киваю, сгребая к себе больше пены.
        Он неохотно отвернулся, присел над умывальником, и зашуршал в шкафчике.
        Я напряженно слежу за каждым его движением, внутри переживая настоящую бурю эмоций. Поверила ли я ему, что это была случайность? Нет! Он намеренно вошел, загоняя меня в угол и делая вид, будто совсем не замечает того, как я напряглась.
        Гордеев меня совсем за дуру считает?
        Максим находит вещицу, за которой пришел и поднимается на ноги, заостряя внимание на моих коленках, которые не вместились под водой и слой пены. Узнаю этот полыхающий звериным желанием взгляд, и тяжело сглатываю, затаив дыхание. Я начинаю нервничать.
        Уходи… Уходи… Уходи…
        - Если бы ты знала… - он сделал несколько шагов ко мне, отчего я нахмурилась и еще плотнее обняла себя за плечи, остерегаясь Гордеева, - как сильно мне тебя не хватает, - договаривает он, присев на бортик ванны, прикоснувшись пальцами к моей щеке.
        Я нервно отвожу взгляд, не зная на что смотреть, как вести себя и что делать в такой ситуации. Я никак не предполагала, что он посмеет в ближайшие несколько недель склонять меня к интиму. Но нет… Гордеев берет напором и своей самоуверенностью, которой нельзя сопротивляться.
        Он точно помнит, как зацепил меня в день нашего знакомства и почему я тогда возбудилась.
        - Я скучаю по тебе, Ярослава, - шепчет Максим, мягко улыбаясь, трогая влажные завитки на моем затылке. Он решает не обращать внимание на мое замешательство. - Еще немного и я могу забыть, как ты пахнешь, - он нависает над ванной, прикасается носом к моей шее и шумно втягивает воздух, заставляя меня вздрогнуть и покрыться мурашками от подобного действия.
        Животное…
        - Что ты делаешь? - сипло прошептала я, посмотрев в его сверкающие глаза.
        Замечательно зная, как маленький огонек в глазах Максима превращается в поглощающий и опасный пожар, я стараюсь вести себя рядом с ним очень осторожно.
        - Малышка, подари мне все лишь один поцелуй, - непростительно легко просит меня Гордеев, вымученно заглядывая мне в глаза, будто это его единственное желание всей жизни. - Мне нужно тебя почувствовать, - он уже двумя руками обхватывает мое лицо, пока мои губы непроизвольно сложились в тугую полосу протеста.
        - Я не уверенна, что стоит это делать сейчас, - тяжело выдавила я из себя.
        Максим мягко улыбнулся, и сам притянул меня к своим горячим губам, из-за которых все мое тело пронзило очень болезненное чувство… Чувство, которые я вспоминаю каждую беспокойную ночь, прежде чем закрыть глаза - как больно может быть рядом с Господином Гордеевым.
        Меня будто вывернули наизнанку, обнажая душу и снова по ней потоптавший грязными ногами. Я понимаю, что он был предельно аккуратен и нежен со мной, что бывало довольно редко. Но мои чувства обострились настолько, что его прикосновения жгли, а в воспоминании всплывали те разы, когда он насильно заставлял меня делать самые отвратительные вещи.
        - Ну вот, малышка… Я не так страшен, правда? И совсем не кусаюсь, - улыбнулся Максим, отстранившись, одной рукой продолжая поглаживать мою влажную щеку от слез.
        Гордеев замер, всматриваясь в мое лицо, которое я попыталась отвернуть от него. Эмоции взяли вверх. Я уже не могу справляться с ними, как раньше. Хотя, когда это я последний раз вообще справлялась со своими эмоциями? Возможно, в Москве я еще держалась, но не здесь, и не сейчас.
        - Ты плачешь, - он сурово сдвинул брови к переносице.
        - Я… Я просто… Вижу, как сильно ты меня любишь, но я всего этого не помню, - объясняться еще сложнее, чем сдерживать эмоции!
        - Ни к чему эти слезы, Ярослава. Не переживай, малышка, у нас все еще будет впереди, - заверяет меня Максим, а я ощущаю, как тело пробирает дрожь. - Ну же, маленькая, что мне для тебя сделать, чтобы ты не огорчалась? - спрашивает муж, трогая мою шею и обнаженные плечи.
        Узнаю его жесты, и понимаю, что он возбужден. Это подавляет меня еще больше.
        - Хочешь, я останусь с тобой этой ночью? - внезапно спрашивает Максим.
        Одна часть меня в ужасе шарахается, а другая злобно оскалилась этому наглому и для него определенно выгодному вопросу. Гордеев виртуозный манипулятор и всего парой предложений делает невозможное - загоняет меня в крепкую хватку своих собственнических рук.
        Если я откажу ему - он может оскорбиться и непонятно, когда может вспыхнуть его внутренний фитилек. Гордеев не имеет железной выдержки, в особенности со мной. А если разрешу остаться - значит, обречь себя на ночь в его руках, как и на страшные внутренние чувства борьбы.
        Максим поставил вопрос так, чтобы у меня в любом случае не было выбора. Будет ли жена отталкивать мужа, когда он делает все возможное по первой ее прихоти и при этом играет заботливого и крайне нежного мужчину? Женщина никогда не откажет такому хорошему мужу. Но я же знаю, кто он на самом деле!
        - Да, - покорно киваю я. - Только подожди меня снаружи.
        Максим не сдержал своей довольной улыбки, целует меня в висок и выходит из ванной комнаты, тихо закрывая дверь.
        Еще несколько ночей. И больше такого никогда не повторится… Я лучше умру, чем окажусь здесь снова, наедине с ним.
        Часть 8. Беги
        - Еще недавно ты любила проводить время дома и баловать меня… - он окидывает горящим взглядом с головы до ног, - разными сладостями, - протянул Гордеев, загадочно улыбнувшись. - Но ты очень активная, поэтому я настоял на работе в моем штате. Кстати, справлялась ты намного лучше, чем многое специалисты.
        Хм… Он настоял на работе? За несколько недель я уже привыкла к беспрерывной лжи мне в лицо, но в такие моменты хочется превратиться в дикую кошку и расцарапать его довольное лицо.
        Максим провожает меня до знакомой двери в кабинет и мое сердце стремительно сжимается. Муж любезно улыбается и кружит вокруг меня, сдувая пылинки, пока я пытаюсь овладеть своими мыслями и эмоциями. Мне казалось, что все будет гораздо легче и меня не заденет волнение, но все произошло как раз наоборот.
        Он открывает дверь, пропускает меня внутрь, и я с порога сталкиваюсь с серыми пронизывающими глазами. На самом деле его внимательный взгляд тяжело выдержать, сразу же вспоминая, как мы разошлись в последний раз.
        Эта встреча была тяжелой из-за напряженной атмосферы и недомолвок.
        - Добрый день, - получилось слишком холодно и неприветливо, но я ощущаю только горькое разочарование… И надежду, что совсем скоро я буду дома. Запихиваю все свои возможные размышления насчет Волкова глубоко в душу, и стараюсь идти ему навстречу.
        От него зависит мое будущее.
        - Добрый день, - вторит мне Вадим, поднявшись на ноги, при этом неотрывно разглядывая мое лицо.
        - Вадим, наш бухгалтер, - муж знакомит меня с парнем, который протягивает мне руку. Несмотря на сомнительные чувства, я пожимаю его ладонь, и стараюсь больше не пересекаться с ним взглядом. - Я поставил его в известность, не беспокойся. Вадим поможет тебе сориентироваться в работе, но ты всегда можешь обратиться ко мне, - муж улыбается мне доброй улыбкой… От которой именно у меня сводит скулы, будто я вцепилась зубами в лимон.
        - Это мой стол? - спрашиваю я, приблизившись к столу. - Почему у меня нет своего кабинета? - Максим озадачился вопросом, Вадим нахмурился.
        - Госпожа Гордеева, это была моя просьба. Я работаю с юристами и мне нужна ваша документация и возможность внести корректировки в любое время. Вы хороший и грамотный исполнитель, - берет на себя инициативу разговора Вадим.
        - Ярослава, если тебе не нравится…
        - Все замечательно, - прерываю я мужа, - еще с первого курса мечтала, что на моем рабочем столе будет стоять свадебная фотография, - улыбнулась я, подхватив фотографию, показав ее Максиму, который моментально расслабляется. - Мило.
        - Хорошо, тогда обживайся, позаглядывай на полочки и в тумбы, посмотри свои работы. Вадим тебе обязательно подскажет что к чему, а если станет скучно, заходи в мой кабинет. Ты же запомнила, где он?
        - Да, конечно, - киваю я, сев в удобное кожаное кресло.
        - Хорошего дня. На связи, - он кивает Вадиму, словно до этого поговорил с ним и обговорил нюансы моей работы после мнимой травмы. Хотя, скорее всего, так и было. Максим был осторожен со мной раньше, а сейчас еще более внимателен и аккуратен.
        Как только дверь захлопнулась, я поднимаю взгляд на парня, который медленно подошел к моему столу, присев на его край.
        - Ярослава… - парень набрал полную грудь воздуха, но встретив мой взгляд, сплошал и отвернулся. Ему понадобилась почти целая минута, чтобы собраться с мыслями. - Ярослава, завтра в полдень тебе нужно быть в торговом центре Оскар. Следи за временем. У меня нет возможности придумывать каждый день новый план, - чеканит Вадим.
        - Тебе не о чем волноваться, - откликаюсь я.
        - Как ты себя чувствуешь? - его вопрос заставил меня выгнуть брови, не до конца разбирая, волнение это или же ненужная солидарность после случившегося. Но, черт, от него я не ожидала такого участливого вопроса.
        - В этот раз побегу, не сомневайся, - заверила я следователя, развеивая его сомнения о моей слабости.
        - Яра, послушай, тот случай…
        - Замолчи, - перебиваю я парня, который нахмурился. - Я не хочу об этом говорить, если, конечно, тебе интересно, что чувствует женщина после выкидыша, то я непременно тебе это расскажу в мельчайших подробностях, - отворачиваюсь и включаю компьютер, - и еще, не смей меня так называть.
        Яра? Какая, к черту, Яра? Бр-р-р. Ненавижу любое сокращение моего имени!
        - Видимо, если к тебе вернулась уверенность и язвительность, ты вполне способна за себя постоять, - весьма тоскливо усмехнулся парень, но встал с моего рабочего стола и прошел к своему. - Эльдар был прав, ты сильная девушка, но как я и говорил ранее - дружить мы не будем. Это следует хорошо запомнить нам двоим.
        - Не беспокойся, я уже давно запомнила, что мы не друзья. Единственное, прошу, не потеряй меня во время побега, иначе все твои планы и усилия окажутся бессмысленными настолько, как и твоя мнимая заинтересованность моим самочувствием, - усмехнулась я, предполагая, что его беспочвенная ненависть может мне навредить.
        В нашем деле мы должны быть заодно - он должен побыстрее вернуть меня домой и забыть обо мне, а я вернусь домой и забуду его.
        - Язвочка, тебя невозможно потерять. Меня подвесят за яйца, если я допущу такую оплошность, - когда наши взгляды встретились снова, я поняла, что мой побег будет настоящим испытанием.
        С ним даже разговаривать невозможно!
        ***
        На ужин я буквально слетаю с лестницы, и запыхавшись, сажусь за стол, улыбнувшись Максиму. Гордеев моментально отложил бумаги и телефон на край стола, уделяя мне все свое внимание.
        - Обожаю, когда твои щечки скрашивает румянец, - муж протянул руку и прикоснулся к моему лицу, большим пальцем прикасаясь к румяным щекам, нежно поглаживая. - Ты поправляешься и это просто замечательно.
        - Я хотела с тобой поговорить о моем личном бюджете и гардеробе, - Максим озадаченно улыбнулся, непонимающе покачав головой.
        Конечно, мне не позволено иметь личный счет и одежду, которую я желаю… Но ведь эти правила знает Госпожа Гордеева, а не Ярослава Соколовская. Ставить его в тупик или в мои личные условия доставляет немало удовольствия.
        - Для начала я работаю на тебя, и у меня должны быть сбережения, а их нет. Я не буду бесплатно работать на мужа, ты уж прости, но это глупо. А еще я пересмотрела свой гардероб. Мне нужна новая одежда, хочу завтра в торговый центр, - воодушевленно говорю я, пододвигая к себе тарелку с овощами и уткой, полностью игнорируя, мягко говоря, удивленно вскинутые брови Гордеева и его немой вопрос.
        - И какую же одежду ты собираешься купить? Кроссовки, рванные джинсы и майки с глубоким вырезом? У тебя приличный гардероб, как для женщины со статусом моей жены, - переубеждает меня Максим.
        - Рванные джинсы я носила, когда училась. Мне нужны новые брючные костюмы, туфли и пальто. А еще мне не нравится, что почти все мое белье красное или черное. Никакого разнообразия.
        Глаза Гордеева моментально всполохнули огненным интересом, и он застыл с вилкой у своего рта, впиваясь в меня своим взглядом.
        - Я лично подбирал твой гардероб, - Максим хочет, чтобы я почувствовала смущение и перевала тему, но у меня абсолютно другая цель разговора. - Раньше тебе все нравилось, в особенности красное белье.
        Очередная ложь воспринимается мной весьма безразлично. Но как же я ненавижу красный цвет - теперь он всегда напоминает розы, кровь и белье.
        - Мне и сейчас все нравится, но я хочу сама подобрать одежду. Неужели в походе по магазинам есть проблема? Мне казалось, у тебя много возможностей и денег, - прищурившись, я смотрю, как Гордеев загадочно улыбается.
        - Ох уж эти пытливые журналисточки, - рассмеялся Максим. - Ладно, завтра поедем в торговый центр и обновим твой гардероб.
        - Я с тобой не поеду, - моментально запротестовала я. - Ты точно будешь следить за моими покупками… А я хочу, кстати, сделать тебе небольшой сюрприз, - лукаво улыбнувшись, я вижу, как в глазах Гордеева разжигается настоящий огонь. - И еще хочу феррари.
        - Малышка, пока ты не восстановилась я не могу дать тебе машину, - муж мгновенно суровеет, а я разочарованно опускаю глаза в тарелку, - но я могу разрешить при условии, что ты поедешь с Эльдаром и его напарником.
        - Правда? - вздернув подбородок, наивно заглядываю в его глаза.
        - Правда, - мягко улыбается Максим.
        Я, обрадовавшись такому покладистому характеру Гордеева, соскакиваю со стула, и поцеловав мужа в щеку, обнимаю за шею и плечи, радостно хохоча. Вести себя как довольная дурочка проще простого, но Максим пользуется моментом и аккуратно усаживает меня на свои крепкие колени, обнимая за талию.
        - Какая ты эмоциональная. Всего-то нужно иметь феррари и возможность пойти на шопинг, - муж откидывает мои волосы на спину и целует в открывшейся участок шеи, под ухом, опаляя свои горячим дыханием.
        - Макс, щекотно, - хочется отстраниться, но я крепче прижимаюсь к его груди, мягко рассмеявшись. - Расскажи мне, как я согласилась выйти за тебя? Я же не могла повестись только на феррари и шопинг? - мурлычу я.
        Гордеев напрягается… Везде, и даже там, снизу, чем, безусловно, дает мне возможность быть главной в подобной ситуации, несмотря на то, что здесь только он сильный мужчина. Максим обхватывает мой подбородок и едва касаясь своим губами моих, заглядывает мне в глаза.
        - Малышка, ты даже не представляешь, насколько мы счастливы в браке и как горячо наслаждаемся друг другом в спальне, - шепчет мужчина, опуская пальцы по шее, плечам, устремляясь к груди. Целует со всей страстью и жаром, не сдерживаясь. - И мы все это обязательно вернем, со временем. А пока давай вернемся к ужину.
        Еще минуту назад я думала, как буду выкручиваться из его рук, но вот он уже сам отпускает меня. И это настолько странно и неожиданно, что я даже возмущенно смотрю на мужчину. Игра с каждым днем удается мне все лучше.
        - Я попросил приготовить десерт, который тебе так сильно нравится, - он подзывает девушку, которая спешит поставить на стол тарелочку с кусочком шоколадного торта, маленький сервизный чайник и две чашки.
        - Да, десерт выглядит аппетитным… Но мне не очень нравится чай, лучше я выпью воды, - от меня не скрывается то, как Максим напрягается и гипнотизирует белоснежный сервис.
        - Надо же. Твои вкусы изменились, - говорит он, сдержанно улыбнувшись и все-таки занервничав. Неужели он каждый день чем-то меня спаивает? И чем именно? Что это может быть? - Значит, я велю поддавать кофе вместо чая. Тебе так больше нравится?
        - Да, так намного лучше, - улыбнувшись, я выпиваю воду, налив в стакан с общего графина. - Это все так мило. Но учти, если я буду каждый раз так объедаться на ночь, через месяц не влезу ни в одно платье.
        - Брось, малышка, ты очень похудела. Тебе необходимо набрать минимум несколько килограммов. Знаешь, я сегодня подумал, что было бы просто замечательно на все выходные дни уйти в море и поплавать на яхте. Проведем время вместе, расслабимся, поговорим о нас… - воркует мужчина, а я обнадеживающе улыбаюсь.
        - Конечно, с радостью!
        Часть 8.1
        Ночью не удалось уснуть, бесконечно ворочаясь из-за напряжения и волнения. Вылезла из объятий Гордеева в пять утра, долго принимала ванную, пытаясь сосредоточиться и унять сильное сердцебиение. Ничего не вышло, меня буквально трясло от очередной неудачи, которую стоило только представить и меня трясло от ужаса.
        Немного позже я спустилась в столовую и попросила подать мне крепкий кофе с успокоительными. Голова разболелась до невозможного, и я перекочевала на диван, укутываясь в плед, уютно устроившись на мягких подушках.
        И только моя голова коснулась подушки…
        - Ярослава! - я вздрагиваю от рёва, который пугает меня рычащими нотками. Резко сев, я вижу, как быстро сбегает с лестницы мужчина, немного удивлено поглядывая на меня. - Ты что здесь делаешь?
        - Прости, я тебя разбудила? - хочу подняться, но Максим уже оказался рядом и приобнял за плечи, прижав к крепкому торсу. Его сердце бьется, кажется, быстрее чем мое. - Я старалась быть тихой.
        - Ты что, совсем не спала? Малышка, - он отстраняется от меня и заглядывает в глаза. - Ты выглядишь напряженной.
        - Голова немного болит и хочется отдохнуть… От бесконечных мыслей. Спасибо, что делаешь для меня так много, Максим. Ты очень хороший муж, которым стал бы не каждый мужчина, - шепчу я крепко его обнимая.
        Горло сдавливает спазм, и я судорожно всхлипываю. Для Максима это выглядит сентиментально, и я уверенна, что он наслаждается моей искренней благодарностью, но я всем сердцем желаю, чтобы этим утром мы увиделись в последний раз.
        - Может, тебе сегодня стоит побыть дома? Наверное, я сильно поспешил, вывел тебя на работу, взвалил новые заботы и предоставил столько волнений… - он утешает меня, обнимает и целует в лоб.
        - Рядом с тобой мне сразу становится легче. А будет еще лучше, если я выпью чашечку кофе, - мужчина сладко улыбается и срывает с моих губ короткий поцелуй, невинный.
        - Конечно, сейчас я только приму душ, и мы позавтракаем. Тебе нужно хорошо питаться, а затем непременно выпьем по чашечке кофе.
        Весьма милый и заботливый муж в этот момент пронизывает меня взглядом, по которому я отчетливо вижу настороженность, напряжение и желание… Желание вновь забрать у меня свободу и право выбора, ведь тогда ему намного легче вертеть мной и манипулировать.
        Но, видимо, Максим решил изворачиваться до конца, чтобы достичь своей цели. Только вот какая конечная цель в этот раз, мне совсем неизвестно и даже неинтересно. У меня есть свои цели, ради которых нужно врать столь же изворотливо и бездушно.
        Свой последний шанс я использую с умом.
        ***
        Я собиралась медленно, с колотящимся сердцем и дрожащими руками. И я моментально побледнела, когда в комнату вошел Максим с весьма грозным видом.
        - Какая ты маленькая, - усмехнулся муж, подойдя ко мне, став за спиной напротив зеркала.
        Гордеев уничтожил все мои кроссовки, кроме тех, которые для весьма редких тренировок в спортзале, которые я упаковала в рюкзак и передала Эльдару, поэтому нашла единственную обувь на плоском ходу - ботинки.
        - Я привык видеть тебя на каблуках или лежащую в постели, - он обнимает меня, аккуратно, но все-таки ощутимо сжав в объятиях, сложив свои руки на моих бедрах, а подбородком оперся мне на макушку. - Почему мне так тяжело отпустить тебя на пару часов в торговый центр? - неожиданно задает он вопрос и таким серьезным тоном, что я даже затаила дыхание.
        Потому что, ты больше меня не увидишь - хочется сразу же огрызнуться, но такой фатальной ошибки я бы никогда не совершила в столь решающий момент.
        - Может потому что ты ленивый и больше не хочешь обеспечивать жену, которая желает прибрать к своим рукам твой феррари? - насмешливо изгибаю брови, и видит Господь, как мне тяжело вести себя столь незамысловато!
        - А может, я не ленивый, а всего лишь берегу силы на твой сюрприз и наш совместный вечер? Я для тебя тоже кое-что подготовлю, - прошептал он мне на ухо таким сладким и тихим тоном, что понять, о чем говорит Максим совсем не трудно. Трудно не поморщиться, вспоминая, какие были наши вечера и что он мог со мной сделать.
        - Интригующе, - я положила свои ладони на его руки, пытаясь предугадать, какая у него будет реакция на мое внезапное исчезновение. Я предвкушаю, каким он будет потерянным, яростным, какое-то время беспомощным и, надеюсь, с разбитым сердцем. - И все-таки - красный или черный? - это последняя петля, которую я накидываю на его шею, удушая в желании овладеть мной и томиться в ожидании моего возращения.
        Его будущие мучения - минимальная плата за мою изувеченную жизнь и тело, за истерзанную душу и сердце…
        - Красный, - предсказуемо отвечает Максим, не усомнившись, что вопрос был касательно нижнего белья, которым я желаю его соблазнить этим вечером. - Туфли и чулки черные, - он решает ответить подробней и даже не думает останавливаться, - не нужно скрывать свое тело под халатом или одеждой, а волосы обязательно распусти, - Максим прикасается к моему высокому хвосту, и я вижу в отражении, как ему не нравится моя прическа.
        - Да, мой Господин, - мурлычу я, и он крепче сжимает меня в своих объятиях. Кажется, в этот раз я перешла границу, ведь потемневший взгляд мужчины говорит только о его жгучем желании, которое сможет утолить моя покладистость и взаимность.
        Меня спасает внезапно раздавшийся рингтон мобильного телефона в его брюках, отвлекая Гордеева от поедания меня взглядом через отражение зеркала.
        - Это по работе. Хорошего дня, малышка, - он быстро целует меня в губы совершенно коротким поцелуем и выходит из комнаты, оставив меня одну. Он шумно направляется в свой кабинет, и его раздраженные ответы становятся совершенно тихими, неразличимыми.
        Я судорожно вздыхаю.
        Ладошки вспотели от волнения… Даже если что-то пойдет не так, я не вернусь в этот дом. Никогда.
        Надев пальто и взяв сумку, я закрываю лицо руками, пытаясь овладеть своими эмоциями. Мысленно твержу, как мантру, что у меня есть силы, у меня все выйдет, я все смогу. И, кажется, я наконец-то беру себя в руки, и в этот раз уверена, что у меня все получится.
        Эльдар встречает меня сдержанной улыбкой, открывая заднюю дверцу машины.
        - Ярослава, - телохранитель внимательно меня осматривает, и, наверное, убедившись, что ботинки, брюки и высокий хвост - весьма неплохо для сегодняшнего переполоха, многозначительно кивает.
        - Эльдар, постой! - Гордеев быстро выбегает из дома, попутно надевая пиджак. - Прости, малышка, Эльдар поедет со мной, нужно решить рабочие вопросы, - я растерянно перевожу взгляд с мужа на телохранителя и мне отчаянно хочется захныкать от несправедливости.
        Эльдар должен быть рядом со мной!
        - Но я никого не знаю, кроме Эльдара, - потерянно шепчу я, покачав головой.
        - Ничего страшного, ты даже не заметишь, что они рядом с тобой или это отличный повод познакомиться с людьми, которые отвечают своей жизнью за твою безопасность, - улыбается Максим, придерживает дверцу, помогая мне сесть в машину. - Не переживай. Ты же помнишь, что можешь позвонить мне в любое время?
        - Да, конечно, - киваю я, замечая, как трое мужчин садятся в машину. Двое спереди, один рядом с мной. - Надеюсь, у тебя на работе не случилось ничего серьезного…
        - Не стоит об этом беспокоиться, а моим врагам можно только посочувствовать, - он нахально ухмыляется и закрывает дверцу. - До встречи, малышка, - кивает он мне и торопливо идет к машине, в которую сел Эльдар.
        Черт.
        Неужели все рушится еще до того, как совсем ничего не началось?
        - Госпожа, куда прикажете ехать? - спрашивает телохранитель, посмотрев на меня через зеркальце, которое он поправляет.
        - Торговый центр Оскар, - пожала я плечами, пытаясь беззаботным жестом прикрыть взволнованность. - Сколько времени займет дорога? - спрашиваю я, посмотрев на время.
        Сейчас уже девять утра… Но мне все равно страшно опоздать, к тому же ни Вадим, ни Эльдар не рассказали о своем плане! А телохранителя, на котором я уже давно сосредоточила свое спокойствие и уверенность - внезапно забрал Максим, и я, всем сердцем надеюсь, что муж ничего не заподозрил.
        Не заподозрил же… Правда?
        Часть 8.2
        Два с половиной часа я заходила в каждый уголочек торгового центра, увлечённо путешествуя по замысловатым рядам и с огорчением ощущая, как натираю ноги в новых ботинках. Все мои надежды на идеальный побег продолжили рушиться с удвоенной силой.
        Внимательный телохранитель, который все время следовал за мной по пятам, контролировал каждую выбранную вещь. Разумеется, свободу я почувствовала только в отделе женского белья, а до этого надоедливые комментарии о моем выборе заставляли только сердито фыркать.
        Я хотела купить в обувном отделе новые и такие удивительно мягкие кроссовки, но все тот же наблюдательный телохранитель любезно напомнил, что кроссовки, рванные джинсы и вульгарные майки мне строго запрещены.
        Как бы муж ни давал мне свободу, она всегда была только визуальной, а я оставалась под особым контролем Максима Гордеева. По-другому никогда и не было.
        Когда время близилось к полудню, я медленно изучала стеллажи с платьем, вымученно ступая по бутику, который буквально сияет от изобилия золотых оттенков и ослепляет бликами солнца из панорамных окон.
        И в какой-то момент во всем здании вдруг включается оглушительная сирена. Первые секунды весь персонал недоумённо озирается и хмурится, а мои телохранители спохватились и моментально оказались рядом.
        - Госпожа, продолжим шопинг в другом торговом центре, - один из самых массивных мужчин схватил меня под локоть и потащил за собой в торопливом шаге, за которым мне было просто не угнаться.
        - Эй, аккуратней! Это может быть просто учебная тревога, - предположила я, пытаясь немного притормозить громадину, ведь каждый шаг предоставлял мне гамму острых и болезненных ощущений.
        К тому же сейчас почти полдень, а я, как выяснилось, совершенно не верю в совпадения, из-за чего оглядываюсь и пытаюсь понять, в чем суть такого переполоха во всём торговом центре.
        - Ярослава Игоревна, не препятствуйте. При условии вашего сопротивления у меня есть разрешение применить силу с целью сохранения вашей жизни, - несколько отрепетировано высказался мужчина и ускорился, чем заставил меня только еще больше насупиться.
        Он ведёт меня к эскалатору.
        Я осознаю, что не могу вырваться из крепких рук телохранителя, даже если бы сильно хотела… А сейчас, находясь в ужасной растерянности, я даже не знаю, стоит ли вырываться или наоборот мне нужно накинуться на этого громилу с воплями и слезами, лишь бы остановить.
        Но всё происходит само собой, когда по эскалатору взбегают массивные парни в чёрном, моментально отрезая путь к отступлению. Их пятеро, и двое, кажется, подошли сзади, застав троих телохранителей врасплох. Они нас окружили, а телохранители спрятали меня за своими спинами, настороженно разглядывая противников.
        Присматриваясь к незнакомым мужчинам-грабителям или наёмными спасителями, я сжалась от страха и непонимания. Все большие, массивные, в высоких берцах, кожанках и шапках на головах, которые прикрывают лицо, и только через две дырочки для глаз они следят за нами пристальным взглядом. Это явно спланированное нападение, без каких-либо совпадений.
        Среди всех взглядов я наткнулась на его - пепельно-серый, пронизывающий, который невозможно перепутать ни с каким другим.
        Он здесь - это хорошо.
        Он не один - это меня беспокоит.
        - На колени, - грубо рявкнул один из мужчин, на несколько шагов подступив к моим телохранителям, которые сжали меня своими спинами в узком пространстве из-за надвигающейся опасности.
        Я не видела, что происходило, но отчетливо услышала, как сняли предохранитель пистолета - звук, который я не перепутаю ни с чем другим. Понадобилось несколько секунд, чтобы бездействие телохранителей заставило всех остальных мужчин поднять оружие. Теперь мы оказались под прицелом со всех сторон.
        Стало не по себе, когда я снова столкнулась с серыми глазами и недоуменно всматриваюсь, пытаясь разобрать значение лихорадочно-сверкающего взгляда. Такое ощущение, что он желает настоящей кошмарной перестрелки, и, кажется, его глаза блестят… От неведомого мне удовольствия. Именно с таким взглядом он флиртовал со мной в прошлом и с обожанием смаковал шоколадные конфеты.
        Я же стою в ужасе и боюсь лишний раз выдохнуть, так как стоять под дулом не менее пяти пистолетов меня совершенно не успокаивает.
        - Только попробуй запустить свои руки под одежду и останешься без них, - послышалось предупреждение, и я только сейчас поняла, что телохранители не ожидали нападения, не достали оружие первыми - это стало их фатальной ошибкой.
        Выстрел прогремел отрезвляюще.
        Слева от меня послышался сдавленное шипение, в торговом центре раздалось несколько душераздирающих криков. Телохранитель рядом со мной покачнулся и схватился под локоть за второго. Ему… Прострелили ногу.
        Все эти парни в чёрном точно не мои спасители и я совсем не понимаю, что задумал Вадим.
        - На пол, живо! - мои телохранители сдались и медленно опустились на колени, решая не провоцировать таких решительных врагов. - Руки за голову!
        Один из мужчин глухо простонал, а по кафелю начали бежать струйки крови, за которыми я заворожённо наблюдаю. В следующую секунду, опомнившись, я последовала за личной охраной, присев. Не хотела бы я стать следующей живой мишенью!
        - Вы двое. Девку заберите, а то в обморок грохнется, - мужчина приказывает двум парням и жестом с пистолетом в руке указывает в мою сторону. Вадим, не опуская личное оружие, двигается мне на встречу с еще одним парнем.
        Я не знаю о новых сообщниках ровным счётом ничего, поэтому меня очень взволновало такое знакомство в подобных обстоятельствах.
        - Опомнитесь. Вы очень пожалеете. Парни, вы даже не представляете, как вляпались, - тихо, но весьма четко выговорил мой телохранитель, который не побоялся перечить мужчинам с оружием, а они явно были в выигрышном положении.
        - Поторапливайтесь. Блондинку посадите в мою тачку, встречаемся как и договаривались, - Вадим слушается, и преодолев расстояние, хватает меня за запястье, вытащив из-за спин моей личной охраны.
        Тогда телохранители зашевелились, и один из них резво поднялся, схватив меня за вторую руку. Незнакомый парень приставил дуло пистолета прямо к голове телохранителя, шокировав меня подобным действием.
        Какого черта он делает?
        - Вы не понимаете, что делаете. Лучше убирайтесь отсюда и оставьте нас в покое. Господин Гордеев ни одного из вас не оставит в живых, а если хоть один волос упадёт с головы девушки… - мужчина смотрит волком на парня, который прижал дуло к его лбу, но не дает слабину и выглядит при этом весьма уверено. - Вам не удастся даже выйти из торгового центра живыми, если посмеете похитить Госпожу и причинить ей любой незначительный вред… Но мы можем договориться, - телохранитель явно намеревается втолковать, чья я жена и какая расплата ждет их всех за мой побег… То есть, кажется, похищение.
        Черт, а ведь это правда похищение!
        Очередной выстрел заставил меня вскрикнуть от ужаса, когда пуля прошибла голову разговорчивого телохранителя и кровь брызнула на мое лицо крупными горячими каплями. Я с ужасом поддалась назад, ладонью мгновенно растирая чужую кровь по своему лицу, не до конца понимая произошедшее.
        Вадимдернул меня на себя с такой силой, что я споткнулась и упала на колени к его ногам, а увидев рядом кровавое лицо убитого телохранителя, испуганно вскрикнула, сжавшись.
        Я на долю секунды жмурюсь, пытаясь заверить себя, что мне все показалось, но нет. Жестокая реальность бьет под дых, когда всего несколько секунд назад разговорчивый телохранитель, неподвижно лежит на полу, а с его головы стекает кровь.
        Господи…
        - Поднимайся, - приказывает Вадим. Не дождавшись моего подчинения, сам вздергивает на ноги и так жестко, что сустав в плече сомнительно хрустнул.
        - Уведите ее, мы здесь пока приберем и потолкуем о наших весьма выгодных условиях, - зловеще говорит мужчина и точно ядовито скалится, ведь в его глазах только смертный приговор.
        - Нет, подождите, не трогайте… - я хочу обратиться к беспощадному убийце, и не ощущаю должного страха только из-за зашкаливающего адреналина, но Волков торопливо одергивает меня и уводит в сторону.
        - Замолчи, - слышу шелестящий шепот и хочу очередной раз обернуться, только парень против этого и решительно ведет по торговому центру через опустевший холл.
        За ним следует второй парень, крепко сжимая в своей руке пистолет, пугая своим грозным взглядом.
        - Они убили его, - непонимающе произнесла я таким же тихим шепотом, пытаясь заглянуть в глаза Вадима, но он остается совершенно холодным к ситуации и молча поворачивает в один из многочисленных коридоров в здании.
        Меня начинает мутить от переполняющих эмоций.
        Вадим нажимает на ручку, открывая тяжелую металлическую дверь и выводит меня на лестничную площадку, при этом совсем неожиданно захлопнул дверь перед лицом незнакоца, который продолжал следовать за нами. Совершенно ничего не понимая, я смаргиваю подступившие слезы и нервно оглядываюсь по сторонам.
        Парень ловко достает из внутреннего кармана куртки замок и защелкивает им ответствия в двери, в которую начали неистово бить с другой стороны. Дверь железная и ее явно невозможно выбить или как-то взломать, по крайней мере, в ближайшие десять минут.
        Я совершенно не понимаю, что происходит!
        Вадим, тем временем хватает меня за руку и ведет вниз по лестнице.
        - Почему ты молчишь? Что происходит? Неужели жизнь человека для тебя ничего не значит? Почему ты ничего не сделал? Если в убийствах заложен твой план - он мне не нравится, и я не стану идти на поводу. И кто эти парни? Разве они не должны нам помочь…
        Когда он резко поворачивается и прижимает меня к стене, придавив тяжелой рукой. Я ошеломлённо расширила глаза, напрочь забыв о своих вопросах. Отдалённо понимаю, что он не станет применять силу, но ощущение его холодного и безжалостного взгляда заставляет молниеносно покрыться мурашками и затаить дыхание.
        Он смотрит на меня со жгучей ненавистью в глазах.
        - Закрой свой рот и больше не разговаривай со мной, иначе Гордеев будет соскребать твои мозги вместе со всей лестничной площадки, - каждое его слово было пропитано отвращением, а взгляд стал надменным и пренебрежительным. - Я не спрашиваю твое мнение, и ты будешь делать то, что я его говорю. И сейчас ты заткнёшься, будешь без пререканий исполнять все мои требования и прекратишь рыдать, черт тебя возьми!
        От какой-то непонятной мне обиды поджимаю губы и опускаю глаза, едва удерживая себя на месте от его угрожающего рыка. Хотелось отойти подальше и скрыться от мужской ярости… Но сдержалась. Не время быть слабой и беззащитной как бы мне этого не хотелось.
        Парень дёргает меня за руку, заставляя быстро прыгать через ступеньку, сбегая по этажам лестничной площадки. Не знаю каким чудом я удержала себя на ногах, не приложившись к лестнице своим носом. Что самое странное - Вадим он не убрал пистолет, слово остерегался погони, а меня держал по-прежнему крепко и больно, будто я каким-то образом смогла бы выдернуть руку и сбежать.
        Спускаемся на нулевой этаж, слыша повторяющийся вой оглушительной сирены, из-за которой я раз за разом вздрагиваю.
        С глаз неконтролируемо брызнули слезы, и не только от страха и сожаления, но и от ощущения, что с моих ног будто сдирают кожу, когда я бегу за быстрым парнем. Вадим ведет меня на парковку и единственное, что заставляет его застыть ускорить еще больше - оглушительная перестрелка, которую слышно даже на таком расстоянии и с шумной воющей сиреной.
        - Этого ты добивался? Спасти меня и убить других людей? Твой план провальный! - прошипела я, заглядывая в стеклянные глаза парня, который стянул со своего лица маскирующую ткань. Он посмотрел на меня так, что я осеклась, понимая только одно - ни одно мое слово не тронуло его душу.
        Он точно собирался сказать в ответ что-то крайне острое и злое, но мы оба повернулись на металлический скребущий звук медленно закрывающихся дверей на парковку.
        - За мной!
        Мы кинулись в бег, в то время как железные ворота на парковку стали опускаться. Сигнализация нагнетает обстановку, ударяя по вискам с двойной силой шума от страха.
        - Мы не успеем, - ошеломлённо смотрю на Вадима, который только тянет меня за руку, задавая скорость бега. Понимаю, что парня ничего не сможет оставить, который бежит напролом, и поэтому начинаю нервничать. - Вадим! - вскрикиваю я, когда ворота опускаются с каждой секундой все ниже. Тяжёлые, железные, автоматические, черт их возьми! Что, если они нас раздавят, когда мы окажемся под ними и не успеем пролезть? - Нас расплющит…
        Вадим меня не слушает, бежит со всех ног и тянет меня за собой. Я не могу бежать настолько быстро, как он, но стараюсь хотя бы не упасть лицом вперед! Мое сердце от волнения выскакивает из груди и когда мы наконец оказывается у закрывающихся ворот, Волков крепко прижимает меня к себе и с разбегу практически падает на пол, удивительным образом перекатываясь со мной в руках.
        Оработанный трюк, но чертовски опасный!
        Вадим накатывается на меня, больно прижав к бетонному полу, пока я жмурюсь, всё ещё не уверенна, что мы остались целы. Громкий щелчок, и ворота закрываются через несколько долгих секунд.
        - От тебя одни проблемы, - шипит он мне в лицо, придавив своим весом будто намеренно.
        Его слова режут прямо по сердцу, и я непонимающе приоткрываю рот, хочу возразить, но наткнувшись на его взгляд, полон ненависти, решаю молчать.
        Мы поднимаемся молча и около минуты маневрируем через чужие автомобили, пока находим нужный и забираемся в него. Машина оказывается не так далеко, но я почти задыхаюсь, когда падаю на переднее сидение.
        - Пристегнись.
        Он выруливает и мчится вниз по этажам парковки. Вадим останавливается, крепко вцепившись в руль и тяжело дышит, будто отсчитывая у себя в голове секунды до какого-то крайне безрассудного поступка… И газует.
        Мои дрожащие руки судорожно шарят ремень безопасности и не с первого раза его застегивают, когда я понимаю его затею. Ужасаюсь, но не произношу ни слова, зажмуриваясь, когда Вадим набирает бешеную скорость и мчится на железные ворота, едва только раздался щелчок и он убедился, что я пристёгнута к сидению ремнём безопасности.
        Упираюсь руками вперёд для поддержки, почувствовав толчок… Сильный, но намного мягче, чем представлялось, пока жуткий звук скользящего железа знатно бьёт по ушам.
        Машина вырывается на дорогу, и вряд ли отметка за сто сорок разрешена в центре города, но с каждой минутой я чувствую невесомое чувство облегчения. Выбрались.
        Он гонит быстро, но профессионально, обгоняя препятствия и наизусть лавируя через кварталы к неизвестному мне пункту назначения.
        - Прости, - выдавливаю я из себя с огромным усилием это пресное словечко, которое на кончике языка добрых полчаса.
        Я понимаю, что глупо извиняться и делать это сейчас, когда Вадим за рулем и он едва контролирует свою злость. Но он сейчас везёт меня в целостности и сохранности, и я была действительно благодарна за этот оправданный риск. Даже знать не хочу, как он смог договориться с чужими наемниками и какую цену он заплатил…
        Нет, мы уже оба заплатили самым дорогим - жизнью других людей. И я прошу прощения за жертвы, а не за свое спасение.
        - Помолчи, Ярослава, - сухое требование, и без единого взгляда на меня в ответ, открыто пренебрегая меня и мои душевные терзания.
        Напряженно откидываюсь на сидение машины, отворачиваясь к окошку. Хочется расслабленно выдохнуть, но жуткое напряжение по-прежнему сковывает все тело.
        Слезы обжигают холодные щеки, но внутренний надрывной всхлип я натужно сдерживаю, только судорожно выдыхая и несколько раз вытирая мокрые щеки. Я хотела скрыть слабость, но поняла, что в гнетущей напряженной тишине это сделать просто невозможно.
        Через двадцать минут замечаю, что мы заезжаем на парковку порта, и машина сворачивает в какое-то странное место, в какой-то склад, пряча нас от лишних глаз. Вадим выходит, забирая свой и мой рюкзак, закидывая себе на плечо.
        Он идет быстро не оборачиваясь, и я, не обладая такими длинными ногами, перехожу на легкий бег, морщась от адской боли в ногах, которые точно растерты в кровь.
        Парень следует точно по изученному маршруту и выводит нас на пристань. На какое-то мгновение остановился и судорожно оглядывается по сторонам. Впервые замечаю его панику и то, как его поглощает растерянность. Теперь он выглядит не так самоуверенно, как ранее, и это оставило осадок на мне.
        Я заволновалась с новой силой.
        - За мной, - бросает он через плечо.
        Я покорно следую за ним, понимая, что мои силы исчерпались нереально быстро. Я разглядываю живописную пристань, где пришвартованы великолепные белоснежные яхты и судна разных размеров, любопытно озираясь вокруг, сбавляя скорость из-за своей хромоты.
        Очень хороший шаг использовать судно, чтобы исчезнуть из Турции быстро и незаметно.
        Исчезнем незаметно? Ха!
        Вадим сбрасывает наши рюкзаки, и рывком, как дикий ягуар почти прыгает на мужчину, который завязывает или же проверяет морской узел троса пришвартованной яхты. Парень цепляется за плечо мужичка, и когда он поворачивается, кулак Вадима приходится прямо в лицо незнакомцу.
        Я, шокировано вздохнув, прикрываю рот своей рукой.
        - Где моё судно?! - кричит он с надрывом, указывая пальцем на одно из пустующих мест для суден.
        - Опоздал, я предупреждал тебя. Судно заберет тот, кто платит больше и приходит раньше. Кое-кому было нужнее, чем тебе, - выплёвывает кровь мужик, зажимая нос, отползая задницей по пристани подальше он разъяренного Вадима.
        - Нужнее? - еще свирепей кричит парень тут же выпрямляясь. И через мгновение в его руке огнестрельное оружие, отчего мои глаза становятся вдвое больше. Да что здесь происходит? - Твоя жизнь, думаю, будет очень для тебя нужной, и это моя плата за аренду твоего судна. Со всем арсеналом и условиями, которые и требовал ранее, - он наводит пистолет на мужчину, и я отказываюсь верить своим глазам.
        - Вадим, да что ты творишь? - не смогла я не вмешаться.
        Мужчина, сидящий на пристани, едва глотающий воздух, держится за точно переломанный нос, и смотрит прямо в дуло пистолета, нервно поглядывая в мою сторону умоляющим взглядом.
        - Поднимай свой зад и немедленно ищи такое же судно, - парень кивает в сторону пустого места, - задержишься хоть на минуту - я оставлю твои яхты дырявыми, а после и твою голову тоже! - угрожает Вадим, эмоционально взрываясь.
        Мужчина сначала ползет на коленях, затем пошатываясь, встает на ноги, бегом кинувшись по мостовой пристани в сторону сторожевого домика, который находился весьма далеко.
        - Что ты устроил? Он же сейчас вызовет службу охраны! - я не хотела кричать, но адреналин и эмоции, которые скопились во мне, выбились наружу, выплескиваясь в лицо человеку, у которого пистолет.
        И хвала Господу, он его прячет еще тогда, когда я подхожу к нему, взмахивая руками. Отдаленно понимаю, что самосохранение у меня напрочь отсутствует!
        - Помалкивай. Твое дело малое - радоваться, пока еще живая, - грубо ответил парень, передернув плечом. - Или тебе тоже надо приставить дуло ко лбу, чтобы была тихой? Не проблема.
        - Как ты смеешь мне угрожать? - чувствую, как мое тело пробивает сильная дрожь. - Такими действиями, какие ты совершаешь - нас вычислят в считаные минуты! - я опасаюсь любого шума, в то время как этот парень делает все в точности наоборот!
        Сумасшедший идиот, который вот-вот нас погубит!
        - Если будешь и дальше орать на весь порт - да, непременно вычислят, - прорычал Вадим, люто глядя на меня.
        В какой-то момент мне показалось, что я являюсь для него единственным врагом в его жизни и он совершенно не прочь меня приложить один выстрелом в лоб. Но, когда я всматриваюсь в его глаза, то вижу, как он взволнован, а значит он беспокоится за нас и нашу безопасность.
        Нет, мы не враги друг другу, но ведет он себя паршиво.
        - Какой же ты идиот! Как я могла тебе довериться? Ты же просто хочешь сдохнуть и тянешь меня на это дно! - толкаю его в грудь от переполняемой горячности, а он умело перехватывает мое запястье, с сильной сдавливая и выкручивая, из-за чего я поднялась на носочки, пропищав от колющей боли в запястье. На глаза мгновенно навернулись злые слезы. - Отпусти-отпусти-отпусти!
        - Замолчи, Ярослава. Последнее предупреждение, - тихо говорит Вадим, аккуратно отпуская мою руку.
        Тревога давно одолела меня, застилая мои глаза какой-то пеленой, и хотелось просто приложить этого парня если не физически, так морально. Внутри меня словно прорвалось все: отчаянье, паника, страх. Чувства преобладали настолько, что я глотала каждую эмоцию Вадима вдвойне больше, чем нужно.
        Ненавидит? Пусть! Он все равно обязан меня вытащить из этой гребаной Турции, иначе не рисковал бы своей жизнью!
        - Животное. Грязное и отвратительное! Все вы из одного стада, которое только и умеют, что топтать слабых и беззащитных. Ты просто слабак, который отыгрывается на женщине. Я жалею, что нас связало это дело. Беспричинная неприязнь не повод так со мной поступать, но ты каждый раз доказываешь мне, что ты хуже, даже чем мерзкий…
        - Да что же ты такая непонятливая! - я вздрагиваю, когда Вадим наступает на меня, очень броско и опасно, резко поднимая руку, и я снова жмурюсь, отскакивая назад… Но отскакивать было некуда.
        Все перевернулось будто с головы до ног.
        Я испуганно визжу, понимая, что падаю, опускаясь ниже пристани. Вадим пытается дотянуться до меня, и на какую-то долю секунду я ощущаю его цепкие пальцы на своих, которые меня лишь слабо царапнули ногтями. Этого было недостаточно, его пальцы соскальзывают с моей руки, и его образ стирает ледяная вода, которая поглощает меня, как в глубокую и убийственную воронку.
        Вода заполняет легкие, тело погружается все ниже и ниже.
        Сердце бешено стучит в висках, а тело будто сжалось в несколько раз, став тяжелым и тесным. Руки с ногами судорожно толкают пустое и несколько тягучее пространство в воде. Каким-то чудом мне удается выскользнуть из тяжелого длинного пальто, и мне едва хватает сил выкарабкаться на поверхность, а не идти мертвым грузом ко дну.
        - Ярослава, - Вадим тянет ко мне руки, лёжа животом на пристани.
        Я гребу к нему навстречу, хватаясь за его руки, потянув на себя, сбито дыша. Парень взволнованно тянет меня на себя, значительно приподнимая из воды, но почему-то отворачивается, глянув в другую от меня сторону.
        Мне ничего не видно, но слышен звук скользящих по дороге шин явно не одной машины.
        - Вытащи меня! - едва не истерично прокричала я, цепко держась за его руки. Вадим ослабляет пальцы, словно пытается скинуть с себя ненужный балласт.
        Я в неверии происходящего всхлипываю, пытаясь самостоятельно залезть по Вадиму наверх.
        - Гордеев здесь, и он не один, - шепчет парень, - я не успею вытянуть. Снимай одежду и плыви к берегу, я буду там. И ни звука, - он отталкивает меня, а я снова погружаюсь в ледяную воду почти с головой, захлебываясь.
        Вадим поднимается на ноги и просто сбегает. Сначала слышен топот, как он взбежал на одно из суден, а затем стал постепенно удаляться в сторону берега.
        Я оказываюсь под пристанью, ухватываясь за каменный столб, быстро стаскивая со своих ног кроссовки и тяжелую одежду, которая усложняет мои движения в воде.
        Тело начало неестественно сильно дрожать, передергиваясь. Зуб на зуб не попадает от цокота, а пальцы рук и ног едва могу ощутить. Плыву от столба к столбу, старясь не шуметь хлюпаньем воды, но при этом полностью контролирую каждый издаваемый мной звук.
        Наверху слышу быстрый бег, топот и оклики.
        - Все обыскать. Каждое судно. Найти ее! - от голоса моего мужа меня передергивает и под пристанью я замираю, вцепившись в столб.
        Страшно плыть дальше, но я пытаюсь продолжить нелегкий путь в воде к берегу.
        Мне кажется, что я буквально ощущаю Гордеева, который идёт за мной тяжелым и решительными шагами. Он будто преследует меня и понимает, куда нужно направиться. Не проплыв и половины пути, я хватаюсь за столб, задыхаясь от ощущений холода и невероятной тяжести конечностей.
        Сил остаётся все меньше.
        - Ярослава! - это был не зов. Это был настоящий дикий рев зверя, который потерял след своей добычи. Я прикрываю глаза, сдерживая всхлип от накрывающей меня паники.
        Он здесь, и знает, что я совсем рядом.
        Слишком близко, слишком опасно, слишком отчаянно.
        Я была морально не готова к побегу, как бы долго я себя ни убеждала в обратном.
        - Судно «Мегаладон» отшвартовалось приблизительно пятнадцать минут назад. Хозяин говорит, что девушка и парень на него не попали. Скорее всего, они ушли, как только услышали наши машины, - отчитывается знакомый мне надзиратель. - И еще. Пришли записи с видеокамер из торгового центра. Ее выкрал Волков Вадим - ваш бухгалтер, на видео видны признаки сопротивления вашей жены. Хозяин суден утверждает, что у парня пистолет и он опасен.
        - Да, именно! Опасен! - подтверждает дрожащий голос хозяина суден.
        Молчание долгое и затянутое. Я не смогла плыть дальше, пытаясь понять логику действий Гордеева и его цепных псов.
        - В Вадима Волкова стрелять на поражение без разбирательств. Если с моей женой что-то случится, я с вас шкуру живьём спущу, - тихое и предельно яростное предупреждение.
        Всё чертовски плохо.
        Очень спешила выложить главу,
        прошу прощения за ошибки ??
        Часть 9. Защитник
        Парень ловко спрыгивает с борта судна на шаткий деревянный помост. Под его весом доски жалобно скрипнули и задребезжали, заставив Вадима застыть и на мгновенье напряжённо сжать прочные кулаки. Он настороженно огляделся. Необнаружив по близости опасности, парень тихо прокрался вдоль судна, и по железной лестнице спустился на влажный песок.
        Следователь моментально высматривает в воде девушку, которая застыла под мостом.
        Волков прислушивается к дюжине шумных телохранителей Гордеева над своей головой, осознавая, что нужно как можно быстрее исчезнуть из захваченного порта, в то время, как Ярослава растрачивает последние силы, чтобы удержать себя на плаву.
        Техоранителей слишком много. Волков вытащил из подплечной кобуры пистолет, опасаясь быть замеченым и иметь хоть какую-то мизерную защиту.
        С кипящей внутри злостью, следователь выругался себе под нос, пронизывая взглядом макушку проблемной девушки, которая совсем не спешит вылезать из холодной воды.
        Ярослава, дослушивая разгор, шокирована приказами своего ненавистного мужа, который с лютой беспощадностью желает мучительной смерти Вадиму Волкову. Он в опасности и если Гордеев их найдет - его просто убьют, а с ней… Нет, Гордеев не лишит ее жизни, но тот ад, который он может обустроить в спальне намного хуже самой смерти.
        - Идиотка! - несдержанно фыркнул парень себе под нос, взмахнув рукой, привлекая внимание девушки.
        Ярослава, дыша через раз, осторожно начинает плыть к берегу, ощущая, как конечности становятся тяжёлыми и будто наливаются свинцом от холода. Волков, убедившись в адекватности своей подопечной, расстёгивает её рюкзак и наспех достает запасную одежду.
        Парень заметно напрягся, услышав, что охрана Гордеева направилась обшаривать судна и теперь только вопрос времени, когда они спустятся под пристань. Это будет величайший провал, который закончится далеко не одной смертью.
        Следователь хороший стрелок, но один против десятерых телохранителей вряд ли выживет.
        Ярослава почти вылезает из воды, но ощущая под ногами твердое дно - начинает плескаться, как в воду брошенный котенок. Вадим срывается с места и заходит в воду по колено, подхватив девушку под локоть.
        - Ну давай же, быстрее… - парень вывел ее на песок. Стремительно обтирает её мокрое и холодное тело одним из своих свитеров, крепко удерживая девушку за хрупкие, дрожащие плечи.
        - Почему он это сделал? - доносится вопрос, пропитанный жгучей яростью.
        Вадим вздёрнул голову вверх. Который раз он так близок к разоблачению? Далеко не первый. Но сейчас он напряжённо пытается сосредоточиться только на Ярославе, одевая и обувая замерзшую девушку.
        - Предполагаю, он мог что-то знать о ваших… Отношениях с женой. Возможно, они сблизились на работе. А, может, она лишь наживка для вас, Господин. Наши люди уже изучают информацию о Вадиме Волкове, - полковник делает возможные предположения, заставляя Гордеева с большей силой увериться в невиновности своей жены. - У него есть точная цель, возможно, будет шантаж. Парень хорошо подготовился, но в любом случае вашей жене он не навредил и мы её обязательно верном живой.
        Волков допустил очередную ошибку - показал своё лицо слишком рано и одна из камер на парковке все-таки зафиксировала его профиль. Это случилось необдуманно, и Вадим понимает, что этим спровоцировал дальнейшие проблемы самому себе. Еще и эта… Пигалица оказалась совсем неуправляемой!
        Ярослава с огромными, лихорадочно сверкающими глазами в ужасе трясется, взволнованно осматриваясь по сторонам. Этот её напуганный и несчастный вид вызывает у следователя чувство холодной жалости и раздражение, ведь он чувствует вину перед девушкой за свое поведение и резкие жесты.
        Полковник слишком долго вправлял ему мозги за его эгоистичное отношение к несчастной Госпоже Гордеевой, и следовало догадаться, что её пугает повышенный тон и она будет видеть угрозу в его резких жестах… Вадим внутренне согласен с мнением своего полковника - он настоящий эгоист, но совсем не хочет, чтобы какие-либо натянутые отношения между им и ей помешали побегу.
        Вадиму хочется жёстко выругаться в первую очередь на самого себя, что не уследил за ней и не сдержал себя в руках… Но контролировать себя рядом с ней - выше его сил!
        - Я никогда не подниму на тебя руку. Никогда, поняла меня? - как бы Волков ни пытался сгладить в эту минуту напряжение, обращался он точно к глухой стене.
        Ярослава кивнула, но ее доверие к таким словам исчерпалось. Она давно поняла, что Вадим ее ненавидит и не испытывает никаких положительных чувств в ее сторону.
        Парень не ждет ответа, закидывает на плечи тяжелые рюкзаки и схватив за руку все еще ошеломленную девушку, направился к ступенькам, ведущие к складу, стараясь убраться как можно подальше от пристани.
        Они скрылись за массивными металлическими контейнерами. Груз, который хранится возле открытого склада, сыграл Вадиму на руку. У них появилась возможность спрятаться и без шума добраться до машины. Так он думал…
        Вадим выглядывает из укрытия и моментально прижимается спиной к металлическому контейнеру, одной рукой припечатав подопечную к своей груди. Телохранители блуждают по всей территории, и это заставляет его застыть на несколько мгновений, чтобы обдумать свои следующие шаги к отступлению к другому углу.
        Машина стоит совсем недалеко, но если будет много шума и стрельбы, тогда начнется погоня, что совсем не входит в его планы. Вадим хочет уйти тихо, незаметно и как можно быстрее.
        - Нам нужно бежать, - перехватив в одну руку ладонь девушки, а в другую пистолет, он осторожно выглядывает из укрытия.
        Дорога была без препятствий.
        Ярослава, переволновавшись, вцепилась в ладонь парня, неосознанно переплетая пальцы. Удивление Вадима выдали только на мгновение дрогнувшие вверх брови.
        - Не издавай ни единого звука, поняла меня? - он повернулся к ней, взглянув во все такие же огромные глаза, наполненные ужасом. Она кивает.
        Вадим передвигается бесшумно, осторожно выглядывая из-за углов, с каждым шагом всё ближе подбираясь к машине, в которую он не планировал возвращаться совсем до недавнего времени. Следователь едва ли не каждый шаг оборачивается и украдкой поглядывает на Ярославу, которая взволнованно вцепилась в него второй рукой, буквально наступая ему на пятки.
        Парень отвлекается, когда девушка часто спотыкается и похрамывает. Он укоризненно окидывает взглядом мокрую макушку неуклюжей и замершей Ярославы, терпеливо прикрывает глаза и усиливает хватку ладони, принуждая идти дальше. Сейчас не время для слабости и медлительности.
        Вадим, совершенно не задумавшись в этот момент об опасности, вышел из своего укрытия, натолкнувшись взглядом на спину одного из телохранителей, блуждающего среди укомплектованных рядов огромных контейнеров. Волков осторожно отступает, но мужчина, в безупречном чёрном костюме, замечает их гораздо раньше, чем требовалось.
        Телохранитель вооружен.
        Следователь, держащий в своей руке пистолет, решает действовать максимально быстро.
        По всей округе слишится ужасающе громкое эхо от выстрела. Вадим метко стреляет в ногу мужчине. Телохранитель заваливается, не решившись на перестрелку, пока перед парнем мельтешит жена Господина.
        Вадим срывается с места. Ему требуется всего несколько мгновений, чтобы ногой выбить пистолет из рук мужчины, который шипит от боли, пытаясь отлезть от следователя как можно дальше. Второй удар приходится по голове мужчины, став решающим. Телохранитель упал на бок без сознания.
        Следователь оборачивается на Ярославу, с жадностью глотающую воздух от переполняющих ее эмоций. Она и подумать не могла, что Вадим способен причинить вред человеку и оставить его на земле, едва заметно дышащим. Но, чтобы не сделал Вадим Волков - это последствие, вызванное причиной угрозы.
        Волков в это мгновение ощущает крепкое желание уберечь слабую и безащитную девушку, любым способом вернуть ее домой и отдать прямо в руки слишком надоедливому, но до чертиков правильному брату и взволнованным родителям. Вадим точно знает, что каким бы Соколовский ни был надменным засранцем, он позаботится о своей любимой младшей сестрёнке, как и её весьма педантичный отец.
        …Но даже для такого желания нужно сперва выбороть право на свободу.
        Волков хватает ее за руку и тянет за собой, заставляя практически переступить раненого телохранителя Гордеева и бежать к машине теперь уже без какого-либо промедления.
        Услышав выстрелы, цепные псы Господина Гордеева кинулись к складам, обшаривая пристань.
        - Скорее!
        Они кинулись бежать, слыша позади себя перекрикивания, комманды и громкий топот.
        Волков держит уверенный и самый короткий путь к машине, но уже за последним поворотом он сталкивается лицом к лицу с еще одним телохранителем. С этим громилой оказывается все не так просто - он заинтересованно изучает машину Волкова, будто дожидаясь свою добычу, которая прибежала прямо в лапы хищника.
        Телохранитель сразу же оборонятеся, поднимая оружие, наводя прицел на следователя. Он настроен на поединок, в котором точно считает себя победителем.
        Сама Ярослава не сомневается в том, что этот мужчина легко выстрелит в Вадима, ведь приказы Господина Гордеева нерушимы. Она порывается встать перед Вадимом, выступить в роли защитника, но Волков грубо перехватил ее руку, не давая девушке возможности рисковать жизнью, закрывая ее своей грудью.
        Телохранитель внимательным взглядом окидывает плачевный вид Госпожи Гордеевой, и уверенно смотрит в глаза Вадиму, не опуская свой пистолет. Вадим не может выстрелить, понимая, что за несколько десятков метров находятся дюжина таких вооруженных громил.
        Ярослава неугомонно пытается вырывать руку из хватки парня, подобным отвлекая не только Вадима, но и привлекая внимание мужчины.
        - Отойди от неё, - пробасил мужчина, но парень не шелохнулся, смотря в глаза мужчине, который дёрнул руку к наушнику.
        - Я бы на твоём месте этого не делал, - покачал головой Вадим. - Выстрел услышат всё, но вряд ли тебя найдут быстро… В принципе, как и меня, - нагло усмехнулся Волков прямо в лицо своей угрозе и был при этом неимоверно спокоен. - Медленно опусти пистолет на землю, - отдает чёткую команду парень, но телохранитель не спешит подчиняться, а с ещё большей твердостью держит в руках оружие.
        В глазах громилы только угроза, решительность и насмешка. Волков узнаёт этот кровожадный блеск в глазах и действует инстинктивно.
        Следователь дергает на себя ошеломленную девушку, выставив ее перед собой, направив дуло пистолета в сторону ее виска, действуя быстро, производя эффект неожиданности на телохранителя, который на долю секунды недоуменно моргнул.
        - Опусти пистолет на землю, если не хочешь последствий, за которые ты не готов отвечать ее головой, - Вадим в один момент стал серьезным, крепко удерживая девушку перед собой, которая потеряла возможность дышать, совершенно не понимая, как должна реагировать на подобное развитие событий.
        - Я в такую ерунду не верю, парень. Лучше тебе отойти от Госпожи… Чтобы не запятнать ее своей кровью, - телохранитель насмешливо вскинул бровь, ожидая дальнейших действий следователя, которого он явно загнал в тупик.
        Вадим поджимает губы и криво ухмыляется в ответ. Телохранитель не понимает поведения взбалмошного парня, который явно не боится ни пуль, ни дюжины охраны поблизости, ни тем более его самого. А когда Вадим ведет свой взгляд за спину мужчины, он не успевает обернуться. Эльдар бьет его по затылку рукояткой пистолета, заставляя громоздкого мужчину громко плюхнуться на бетон.
        Взгляд Эльдара строгий и достаточно гневный.
        Он и подумать не мог, что Вадим все еще находится на пристани вместе с девушкой, к голове которой приставлено оружие следователя.
        - Уходите, - командует полковник, прогоняя Волкова, но при этом многообещающе взглянув в его глаза. Они обязательно поговорят, но позже.
        Они бросаются к машине.
        Парень включает печку на всю мощность, когда выезжает на дорогу, а минуя Гордеевские массивные Бугатти, которые привлекают внимание Ярославы, притормаживает. Она ёжится от их вида, а то время, как Вадим, открыв окно, отстреливает все колеса внедорожников слева, прежде чем срывается на безумную скорость.
        Вадим впервые взволновался, подглядывая за девушкой через водительское зеркальце, когда она свернулась в дрожащий комок на заднем сидении, пытаясь самостоятельно согреться. Волков выжимает газ и мчится за пределы города.
        Они смогли вырваться, но проблема в том, что девушке нужно помочь согреться, иначе их побег закончится плачевно для её здоровья, а впоследствии, возможно, и их жизни.
        - Черт, - несдержанно прошипел парень, ударив руками по рулю. Девушка заметно вздрагивает и жмурится. Вадим, замечая ее реакцию, моментально берёт свои эмоции под жесткий контроль, обдумывая, что делать дальше.
        Необходимо остановиться и помочь согреться девушке, но при этом они потеряют дорогое для побега время, но выбора нет - Ярослава перемёрзла и согреться сама не сможет. В машине всё ещё холодно, печка в старой машине едва греет.
        Вадим находит съезд в густой лес только через четверть часа, максимально далеко отъезжая от трассы, скрывая в роще леса машину. Остановившись, он как можно скорее направляется к багажнику.
        Парень находит теплый плед, раскладывает заднее сидение и устраивается возле девушки, захлопнув дверцу. Ярослава поворачивается к нему лицом, и непонимающе смотрит на то, как Вадим без всякого смятения начинает быстро стягивать с себя теплую кофту, футболку… И даже штаны!
        - Ты что делаешь? - недоуменно спрашивает Ярослава, больше натягивая на себя курточку Вадима.
        На него даже холодно смотреть! Печка, включенная на всю мощность, едва только прогрела холодную машину, но парень даже не поёжился. Перемёрзшая девушка раздеваться точно не собирается, мелко дрожа, сдерживая цокот зубов.
        - Раздевайся, - требует он спокойным и даже равнодушным тоном, сложив свои вещи в стороне.
        - Ни за что, - упирается, заставляя Вадима кинуть на нее предостерегающий взгляд. - Зачем мы остановились? Разве план не в том, чтобы как можно быстрее выехать из страны?
        - План у меня один - не дать тебе умереть. Раздевайся, тебе сейчас нужно согреться. Не заставляй меня помочь тебе в этом деле, - Вадим держится из последних сил, чтобы не рыкнуть на девушку, которая все его слова воспринимает в штыки, абсолютно ему не доверяет и делает все только по-своему или вовсе ухудшает их общее нелегкое положение.
        К чему эти упрямства?
        Он выжидает достаточно долгое время, но, когда она вздрагивает очередной раз от пробирающего ее холода, следователь сдергивает с нее свою курточку, и начинается избавляться от спортивного костюма, не обращая внимание на слабое сопротивление, которое нарастает с каждой секундой все больше.
        - Нет! Убери от меня свои руки!
        - Не рыпайся! - повышает голос парень, снимая с неё спортивную кофту, встречая такую нелегкую преграду, как холодное и влажное нижнее белье.
        - Оставь меня в покое! Я сама! - отбивается, натягивая на себя кофту обратно. Вадим недоверчиво смотрит на то, как она закутывается в одежду и даже мысли не допускает, чтобы раздеться, чему он явно не рад.
        Право, будто он никогда не видел женских форм! Да и что с нее взять… Худющая и болезненная на вид. Единственное желание, которое она сейчас может вызвать у следователя - хорошенько ее накормить мясным блюдом, укутать в одеяло и напоить чаем. Все!
        - Я сказал - раздевайся, - сорвался и рявкнул на дрогнувшую девушку, которая округлила свои глаза, замерев. Видимо, она понимает только угрозы. - Снимай белье. Вот есть плед. Прикроешься, - он указывает на плед, который Вадим вынужден был приобрести, когда целенаправленно спивался и после бара засыпал несколько ночей подряд в машине.
        Волков расправляет плед и накрывает девушке ноги, чтобы она немного расслабилась и сняла с себя последнюю мокрую и холодную одежду. Она затравленно смотрит на парня и по ее щекам начинают бежать слезы.
        Вадим готов был завыть от досады, но выдохнув, запустил руки под плед, чем вызывал пронзительный девичий визг. Он кое-как стягивает мокрое белье, стараясь не навредить крайне изворотливой девушке, но сам в ответ получает сполна.
        Следователь в последний момент отворачивается от взмахов ее рук, но одна все-таки царапает его щеку до тонких красных полосок, когда он уже полностью обнажил девушку под пледом.
        - Успокойся, - повторяет он как мантру. - Немедленно перестань! - он ее дергает, пытаясь образумить, но Ярослава, словно находится в вакууме и совершенно ничего не слышит или не хочет слышать.
        Он ложится набок и поворачивает девушку к себе лицом, прижимая ее к своей разгоряченной груди. Ярослава не перестает упираться, но руки Вадима сильнее, напористее. Одновременно с этим он растирает ее холодную спину, ощущая, как она задыхается от бесконечных всхлипов, а слезами увлажняет его плечо, но со временем все-таки затихает.
        - Все. Тш-ш-ш, не плечь, - шепчет он ей на ухо, ощущая вину в таких мучительных и горьких слезах. - Тебе стоит начать мне доверять, иначе мы здесь застрянем надолго, - Волков начинает с ней разговаривать, прислушиваясь, как девушка все реже всхлипывает. - Ты ужасно холодная, прижмись ко мне плотнее. Нам важно, чтобы ты согрелась и не заболела, - она едва заметно к нему прижимается, не решаясь обнять парня, и он это хорошо понимает, поэтому действует самостоятельно.
        Расцепляет замок из ее рук на груди и одну заводит себе за спину, заставляя девушку плотно прижаться к его груди. Одну из своих ног Волков пропихивает через ее сжатые колени, стараясь максимально укутать ее своим теплом.
        - Умница. Отдохни немного, - снисходительно выдыхает парень, прикрывая глаза, но совершенно не тлеет надежду, чтобы уснуть.
        Даже в такой глуши леса нужно быть начеку, именно поэтому рядом с ним пистолет и подопечная под обнаженным боком, как она не пыталась этого избежать.
        Часть 9.1
        Он хмурится, когда Ярослава тяжело дыша, ворочается и стягивает плед ниже его своих плеч. Печка уже давно прекратила греть машину и со временем в ней стало холоднее. Парень сразу же покрывается мерзкими мурашками, передергиваясь. Вадим подтягивает плед наверх, накрывая не только девушку, но и себя почти с головой.
        Она продолжает ворочаться с одного бока на другой, несколько раз попыталась скатиться с горячей груди парня и снова раскрыться, но Вадим в самый последний момент удержал плед на девушке. Не хватало ему еще для полного счастья залипнуть на ее… Кхм, да и на что там смотреть? Кожа и кости - убеждает себя Вадим, но взгляд все равно опускается на интригующую, прикрытую теплым пледом, женскую грудь.
        Следователь прикрывает глаза, со злостью осознавая, что мужская заинтересованность не дает ему покоя, в то время как думать о подобном - последняя вещь в его жизни, что он будет делать.
        - Ярослава, - Вадим обращается к ней тихо, пытаясь понять, спит Ярослава или все-таки ворочается из-за неудобного спального места. Он приподнимает лицо девушки на себя, и замечает, как сильно заалели ее щеки, а лоб покрылся холодной испариной. - Нет, нет, нет… Только не сейчас, - шепчет он обессиленно и легонько тормошит девушку. - Ярослава, тебе нужно одеться. Сейчас же!
        И как можно скорее!
        Она совсем неохотно открывает глаза, ощущая пылающий жар в слабом теле и медленно сдвигается набок, стянув почти весь плед с парня на себя. Вадим наблюдает за удивительно тихой девушкой, потянувшись к своим вещам, быстро одеваясь, желая выбраться на свежий воздух.
        В машине стало слишком холодно всего за несколько часов, а на улице уже смеркается. Им нужно как можно быстрее продолжить путь, и как можно дальше уехать от Господина Гордеева и его цепных псов. Они же находятся у него под самым носом! А Вадим, как никто другой, изучил крепкую хватку Господина Гордеева и острый нюх его подчиненных.
        - Я помогу, - он настроен весьма решительно, наклоняется к ее вещам и поддает их девушке, которая начинает задумчиво хмуриться. - Справишься сама? - уточняет парень, наблюдательно отмечая, что она точно чувствует себя неважно и с особым усердием садится, опираясь спиной на дверцу машины.
        Сонная. Бледная. Измученная. Растрепанная и подавленная.
        Ярослава кивает и дожидается, пока Вадим полностью оденется, обуется и выйдет из машины. Только тогда она начинает одеваться сама, но не спешит, так как тело слишком слабое под влиянием высокой температуры. У нее начинает прорываться кашель, на который реагирует Вадим, стоя на улице, растерянно озираясь себе за спину.
        Волков досадливо морщиться, неохотно осмысливая свое участие в сложившейся ситуации. Надо же, сколько бы он планов ни продумывал, какие бы запасные ходы и возможности ни просчитывал - с ней все происходит иначе. Он может просчитать все, кроме ее реакций и поступков.
        Вадим открывает багажник, внимательно рассмотрев одетую девушку, готовую к дороге.
        - Надень шапку, - требует парень.
        - У меня ее нет, - слабый женский голос буквально пронизывает Вадима насквозь, и он, неожиданно для себя, смягчается.
        - Тогда накинь капюшон. Твои волосы еще влажные, - парень быстро складывает сидение, при этом несколько раз косо поглядывая на молчаливую и совершенно потерянную подопечную. - Не вешай нос, я поставлю тебя на ноги за пару дней. Только сперва доберемся до места, где будет безопасно остановиться. Тебе не о чем беспокоиться.
        - Ты меня утешаешь? - она недоверчиво вздернула бровь, но не повернулась в сторону парня. По ее губам прошлась тень недоверчивой ухмылки.
        - Сменим машину и несколько дней будем в поселке, пока тебе не станет лучше, - он нарочно не отвечает на ее фырканье, удерживаясь от своих ядовитых комментариев.
        Ярослава сейчас слишком слабый противник для колких фраз. Она поворачивается к нему лицом и одаряет Вадима колким взглядом. Девушка смотрит слишком долго, чтобы он самодовольно усмехнулся на такое повышенное внимание с ее стороны.
        - Любуешься?
        - Закрой багажник. Холодно, - резко выпалила девушка, поежившись.
        Парень вмиг стал серьезным. Быстро закончил с сидением и закрывает багажник, направившись к водительскому месту, но только потянувшись к дверце, у него в кармане звонит телефон. Следователь напряженно поджимает губы, читая имя контакта, и неохотно подносит телефон к уху.
        - Волков, объясни мне, что ты вытворяешь, - когда полковник повышает тон - дело действительно дрянь. Эльдар всегда отличался от всех полковников и других руководителей своей разумностью, спокойствием и жестким контролем над эмоциями… Но сейчас совершенно другая ситуация - он взбешен самодеятельностью парня. - Если твой план заключается в том, чтобы угробить всех нас - то поздравляю, с этим ты справился просто на отлично! Ты мне поклялся, что больше не будет сюрпризов, но теперь все твои обещания могут отправиться в сортир вместе с твоим самомнением и манией нарушать все возможные границы и мои указания!
        - Она в порядке, ничего серьезного не случилось, - почувствовав напор со стороны полковника, Вадим напряженно потирает переносицу, отходя подальше от машины. Он уверено, что девушка внимательно слушает его разговор. - Только… Кажется, она себя не совсем хорошо чувствует. Мы остановимся на несколько дней в оговоренном месте. Ей нужны лекарства.
        - Как она оказалась в воде? - эмоционально взрывается полковник.
        - Это случайность, просто недоразумение, ничего…
        - Отвечай сейчас же! - Эльдар срывается на гаркающий рык, что совсем несвойственно мужчине.
        Вадим растерялся.
        - Я ей несколько раз сказал, чтобы она не смела… - он одергивает себя, понимая, что хочет себя оправдать, - она испугалась моих резких жестов и отскочила в сторону. Упала в воду, - выпаливает Вадим практически на одном дыхании. - Я хотел ее вытянуть, но Гордеев приехал раньше. Ей пришлось плыть к берегу самостоятельно.
        Длительное молчание вызывает бурю эмоций и ускоренное сердцебиение парня.
        - Полковник?
        - Я знаю, на каких условиях ты пошел на это дело, Волков. Даже не смей думать, что и на этот раз я буду прикрывать твой проблемный зад. Если с Ярославой что-то случится - ты не только распрощаешься с работой, но и окажешься на сухом пайке, в самом гнилом местечке. В этом я помогу Соколовскому, не сомневайся, - упоминания подобных обстоятельств не смогли не задеть парня.
        - Угрожаете, значит, - парень холодно констатировал факт, ощущая, как в нем начинает бурлить гнев. - Я пошел на это дело только по вашей просьбе, полковник, а Соколовский может запихнуть компроматы себе в вонючий зад и закрыть, наконец-то, свой рот. И знаете, мне не даёт покоя одна мысль - каким образом у него оказалась папка моего дела. Не с вашей ли подачи, полковник?
        - Волков, а тебе, правда, понадобилось столько времени для подобного умозаключения? - съязвил полковник, - когда вернешь домой Ярославу Соколовскую, тогда я верну тебе дело. И не забывай, что она не виновата в твоих разборках с ее братом. Иногда наши родные идут на самые отчаянные поступки, и ты сам испытывал это на своей шкуре несколько лет назад, поэтому войди в положение Соколовских и выполняй свою работу разумно и качественно. Итак, Волков, - снисходительно выдохнул мужчина. - На связь не выходи, я сам буду звонить и докладывать обстановку. И сделай так, чтобы вас никто не видел. О похитителе и похищенной Госпоже Гордеевой уже объявили по всем новостным каналам. Держись от людей подальше. Завтра утром я привезу лекарства. До связи.
        Вадим слышит короткие гудки и медленно убирает телефон от уха, вдумчиво смотря под ноги. Его распирает от двояких чувств: Вадим ненавидит этого надменного и во всем идеального Соколовского, за которым трясется весь отдел, а его сестрёнка взрывает мозги перепадами настроения и дурными поступками, но несмотря ни на что - он должен ее вернуть домой… Не только ради нее, но и ради себя, своей семьи и собственного чувства достоинства.
        Соколовский запросто может потопить не только карьеру Вадима, но и его жизнь.
        Но Эльдар прав - не стоит втягивать измученную девушку в разборки с ее братом, он и сам может разобраться с этим назойливым засранцем, как только вернет Ярославу домой. И обязательно разберется - с удовольствием вправит ему мозги в нужное место.
        Ярослава - его ответственность и шанс начать все заново. Шанс стать для всех хорошим героем, а не объектом для кривых насмешек и перешептываний за спиной. Он непросто ненавидит Соколовского, он ненавидит этого чертового идеалиста, которому заглядывают в рот, в то время как он вынужден бороться каждый день за шанс стать лучше после всех совершенных ошибок.
        В этот раз ошибок допустить нельзя. Он справится. Всегда справлялся, и Вадим всем докажет, что тоже может быть хорошим парнем.
        Следователь садится в машину и посмотрев на девушку через водительское зеркальце, ловит ее очередной внимательный взгляд. Он ощущает, что нужно извиниться перед такой чувствительной и впечатлительной Ярославой за свое поведение и поступки, совершенные не только за сегодняшний день, но ком в горле не позволяет ничего произнести.
        Вадим давно не ощущал таких эмоций, которые пронизывают спавшую до недавних пор совесть. Надо же. Она на него может влиять, как и этот неизменный острый взгляд из-под ресниц.
        Парень решает ничего не говорить, а действовать, но как только Вадим проворачивает ключ зажигания, машина совершенно отказывает заводиться. Настойчиво пробуя раз за разом, он только сейчас понимает, что в желании согреть девушку, он забыл о печке, которая быстро посадила аккумулятор старенькой неприметной машины.
        Вадим крепко вцепился в руль, пытаясь контролировать свои эмоции, но выходит слишком плохо. Он выходит из машины, рассержено хлопает дверью и броско развернувшись, бьет несколько раз носком кроссовка по шине, напоследок приложив кулак по поверхности капота, физически выплескивая негативные эмоции.
        - Блядь! - гневно рявкнул он.
        Ярослава, пребывая все время в машине, немного поежилась от агрессии парня, который сейчас пытался понять, каковы их шансы самостоятельно продержаться в лесу, с разряженным аккумулятором и ослабленной девушкой до момента, когда у Эльдара будет возможность вытащить их отсюда.
        Но времени ждать полковника здесь нельзя, а возможность зарядить аккумулятор напрочь отсутствует. В планы Вадима не входило то, что девушке выдастся возможность поплавать, а позже ее необходимо будет согревать в старой тачке среди холодного леса.
        - Нам нужно немного пройтись, - с этими словами он открывает дверцу машины. - Обувайся. Сверху накинь мою куртку, - он тянется к своему рюкзаку, достав для себя вторую теплую кофту. - Яра, пожалуйста, быстрее, - взмолился парень, замечая неторопливые движения девушки.
        Пока Ярослава обувается и тепло одевается, Вадим шустро собирает необходимые вещи из машины, среди которых, к его большому сожалению, не оказывается решения, чтобы зарядить аккумулятор или разбить небольшой лагерь, уменьшая риски в общении с людьми.
        - У тебя нет плана, - он оборачивается на этот её уверенный тон и насмешливо приподнимает бровь.
        - Ты не слишком проницательна. У меня всегда есть план, - для большей убедительности парень хмурится… И пытается напрячь мозги, ведь им следует поскорее выбраться из лесной чащи, остановить попутную машину, добраться до поселка и при этом не попасть в передрягу.
        - И какой же? Замёрзнуть среди леса или дождаться помощи от моего любимого мужа? Он нам с удовольствием поможет побыстрее здесь сдохнуть! Отличный план, Волков! - она не выдержала накала эмоций и огрызнулась.
        Девушка уже догадывается, что им нужно пройти немаленькое расстояние к трассе и нет другого варианта, как рисковать и ловить попутку, в то время как Гордеев наверняка уже объявил о ее похищении.
        Она слишком хорошо знает своего мужа, особенно его отношение к ней. Господин Гордеев перевернёт землю верх дном, желая вернуть свою непокорную и заносчивую жену к своим ногам, у которых она просидела весьма долгое время.
        - Когда ты молчала - нравилась мне намного больше, - он недовольно передернул плечом и, захлопнув багажник, протягивает рюкзак девушке. - Свой понесешь сама, - отдает ей рюкзак, который он почти полностью избавил от тяжелых вещей, но с удовольствием добился едва ли не яростный скрежет зубов в ответ.
        Ярослава недовольно фыркает, но послушно забирает свой рюкзак и надевает на плечи. Вадим кивает в сторону дороги, и они вместе направляются к трассе.
        ***
        - Не хочешь мне помочь? - неожиданно вежливо интересуется парень, когда очередная машина игнорирует его знак «стоп» и они продолжают свой долгий путь по бесконечно длинной дороге.
        Вадим смотрит на то, как Ярослава странно хромает, но упрямо молчит. Обычно девушки начинают хныкать, и он уверен, что Яра тоже умеет канючить… Только при парне она упорно делает вид, будто превосходно себя чувствует и совсем не нуждается в его помощи.
        - Я не в том состоянии, чтобы останавливать извращенцев и блистать своим обаянием, - девушка слабо хмыкает, поправляя рюкзак на своих плечах.
        - Неужели? С Гордеевым ты всегда умело справлялась… - Вадим поздно прикусывает язык, когда она оборачивается, а в ее глазах, если присмотреться, можно увидеть огненные искры.
        Она отворачивается и продолжает идти, пытаясь проглотить едкие слова парня, но они встали непробиваемым комом в ее горле… Правда всегда бьет больнее всего и по самым уязвимым местам, но ей нужно научиться с этим справляться, иначе дома она не сможет переступить порог своей комнаты. Там не будет легче. Там будет шумно по ее возвращению домой.
        - Ты тоже неплохо справлялся с рыжей стриптизершей, но сейчас в этом нет никакой пользы.
        - Почему же? Мне очень льстит твоя внимательность к стриптизершам, которые меня обслуживают, - Вадим нагло усмехается, замечая, что она отводит взгляд и не желает с ним разговаривать на подобные темы. Его это еще больше веселит. - Видела бы ты свое выражение лица, когда она встала передо мной на колени…
        Ярослава прыснула себе под нос.
        - Ты невыносим, - покачала она головой.
        - Это точно. Иногда сам себя вытерпеть не могу, - пожал плечами парень и повернувшись в сторону дороги, очередной раз попытался поймать машину, которая пролетела мимо на ошалевшей скорости, нарочно громко посигналив. - Урод! - выкрикнул он вслед машине, водитель которой проигнорировал Вадима.
        - Когда мы встречались в участке, ты был весьма милым парнем, - вспоминает Ярослава, украдкой поглядывая на следователя, который не теряет веры в то, что какой-нибудь попутный автомобиль все-таки остановится. - Но, когда я увидела тебя здесь - ты сильно изменился. Ты меня презираешь, но скажи мне - это презрение из-за связи с Гордеевым или то, что ты вынужден находиться в этом месте из-за меня?
        Вадим останавливается, серьезным взглядом посмотрев в глаза девушке, которая повернулась к нему лицом, преградив дорогу.
        - Ты не имеешь к этому никакого отношения, - именно сейчас Вадим уверен, что больше не призирает ее. Ярослава не верит его словам, ведь она видела эти взгляды и ощутила изменившееся к ней отношение.
        - Тогда кто имеет к этому отношение? - она подходит ближе.
        - Оставим эту тему на потом. Сейчас у нас есть проблемы поважнее, чем выяснение отношений, - отмахнулся Вадим.
        - Я знаю, что мой брат замешан в твоем… Желании мне помочь. Рано или поздно, но я узнаю, что происходит и зачем ты на самом деле мне помогаешь, - заверяет она парня, который не смог найти ответа на такое решительное заявление.
        В любом случае правдой делиться он совсем не хочет.
        Девушка поворачивается к дороге и поднимает руку, подгадывая момент, когда рядом будет проезжать грузовая машина с продовольствием. Шумная железная махина останавливается практически перед парнем и девушкой.
        Вадим сощурился, но в то же время довольно усмехается. Ну надо же!
        Мужчина за рулем говорит на иностранном языке, и Вадим вовремя включается в разговор на английском. Ярослава ловит только оборванные фразы, отдалено понимая, о чем разговор. Водитель, милый старичок, одобрительно кивает и приглашает залезть в свою машину, из-за чего оба облегченно вздохнули.
        Вадим подсаживает девушку и залезает сам, хлопнув дверцей машины.
        - А ты говорила, что недостаточно обаятельная, - хмыкнул парень, откидываясь на мягкую спинку сидения. - Ты себя точно недооцениваешь.
        - Мое обаяние не избавит нас оттого, что этот старик может быть извращенцем, - закатила глаза девушка, поежившись. Вадим приманивает ее к себе, и попросив у водителя разрешение, включает печку на всю мощность, направляя горячий воздух на замершую и обессиленную девушку.
        - Согревайся, дорога точно займет больше часа, - говорит парень, а девушка в ответ тяжело кашляет, но при этом теснее жмется к его груди. Парень снимает капюшон с влажных волос девушки, используя возможность.
        Она засыпает быстрее, чем по радио доигрывает песня. А Вадим, ощущая тяжесть на груди и теплую защиту в машине, позволяет себе расслабиться и поговорить с весьма болтливым старичком о разных мелочах.
        - Когда я был совсем молодой, повез девчонку в непроходимую чащу на старой отцовской машине и, знаешь что? Пока развлекались я забыл выключить фары, и тогда пришлось идти к дому больше семнадцати часов. Это были самые кошмарные семнадцать часов в моей жизни, если ты понимаешь, о чем я, - смеется мужчина и Вадим тихо поддается хохоту, прекрасно понимания водителя.
        Они шли к трассе около часа, и Вадим ни разу не услышал от нее нытья, что даже было странным для девушки в ее положении. Ярослава, его бойкая подопечная, не самая покладистая девушка, и тихой ее назвать никак не выходит. Но, несмотря ни на что, Вадим каждый раз любопытно всматривается в ее горящие глаза, едва ее захлестывает злость или недоумение. Она все еще живая, чувствительная и взрывная Соколовская.
        - А вы что, в поход ходили?
        Разговор завязывается долгий, переплетаясь с рассказами старика и откровенным враньем Вадима.
        - Что-то магнитола последние дни барахлит, но я каждый день в пути, совсем нет времени на ремонт, - бурчит мужчина и переключает каналы.
        Вадим, перебирая уже высохшие волосы девушки, поворачивается к мужчине, собираясь рассказать о возможных неполадках магнитолы. Улыбка парня обмякает, и он внимательно смотрит на то, как старик хмурится и делает звук радио громе. С магнитолы доносится равномерный, беспрерывный женский голос и совсем нетрудно догадаться, что это новостная волна.
        Когда следователь отчетливо разбирает свое и имя Ярославы с местным акцентом, то стремительно бледнеет. Эльдар предупреждал о подобном, но Вадим и подумать не мог, что это может случиться здесь и сейчас.
        Старик, нервно кинув взгляд в сторону Вадима, натянуто улыбнулся и отвернулся в сторону дороги, поджимая губы в напряженную полосу. Волков осторожно запускает свободную руку себе под кофту, которая скрывает подплечную кобуру, и сжимает в руке пистолет. Он не готов к сюрпризам, которые может выкинуть незнакомый водитель грузовика.
        Ярослава щурится от копошения под щекой и открывает глаза, немного приподняв голову. Встречая предупреждающий взгляд серых глаз, она замерла, затаив дыхание.
        - Не дергайся, - едва шевеля губами, произносит парень, прижавшись щекой к ее лбу. - Может, сделаем небольшую остановку? Что-то меня прижало, - намекает Вадим, беззаботно пожимая плечами, пытаясь избежать неминуемой стычки с водителем.
        - Да-да, здесь заправка совсем недалеко, - кивает мужчина, напряженно сжимая руль. - Всего лишь минут пятнадцать. Может, меньше.
        - Боюсь, до заправки недотяну, - слабо улыбнулся парень.
        Мужчина весь подобрался, на лбу проявилась испарина от волнения, но несмотря ни на что, он уверенно ведет машину. Старик бы никогда не подумал, что именно сегодня он подберет не просто уставших девушку с парнем, а похитителя и пропавшую жену Господина Гордеева, про которых озвучил женский голос по новостной волне.
        Описание хрупкой и светловолосой девушки с высоким темноволосым похитителем не остались не замеченными водителем, как и новость о необъятной награде за помощь или любую ценную информацию касательно Госпожи Гордеевой и Вадима Волокова.
        - Придется потерпеть, парень. Здесь нельзя останавливаться, - водитель и сам только понял, что дорога ведет его по верному пути.
        Старик потянулся к телефону у руля, и парню пришлось реагировать.
        - Я так не думаю. Поверьте, вам не нужны неприятности, - тон Вадима холодеет, когда он достает пистолет и наглядно показывает его водителю, который не рискнул взять телефон с передней панели. Его телефон берет следователь и без раздумий открывает окно, выкидывая старенький гаджет, который моментально разбивается об асфальт. - Останови машину! - прорычал парень, крепче прижимая к себе девушку, которая расположена ближе к чужому мужчине.
        Старик не реагирует на требование Волкова, предполагая, что сможет довезти парня и девушку до заправки и там уже уведомить охрану или же заправщика о своей находке на обочине трассы. Но оружие в руках парня весьма нервирует мужчину со слабым сердцем.
        - Я сказал - останови машину, - парень замечает дорожные знаки, предупреждающие о приближении к заправке, и неизменно требует остановиться. Вадим поднимает пистолет выше, пытаясь не причинить вред водителю, но в тот же момент напугать возможностью выстрела.
        - Если ты выстрелишь - мы все разобьемся, - почти невозмутимо пожал плечами мужчина, в то время как с него рекой стекает холодный пот. - Вряд ли ты готов рисковать нашей жизнью, - старик кидает долгий взгляд на девушку, которая едва заметно оборачивается.
        - Вадим, не нужно, - слабо шепчет она, заглядывая в его глаза.
        Часть 9.2
        Женщина по новостной волне озвучила, что парень похитил Госпожу Гордееву из торгового центра, но одного взгляда старику достаточно, чтобы увидеть совершенно другие отношения между похитителем и похищенной женой Господина. Она к нему жмется, доверяет и если бы в машине было больше пространства, непременно вскочила к нему на колени!
        И мужчина более чем уверен, что, предоставив детальные подробности Господину о своей находке и наблюдении - его вознаградят в разы больше.
        Водитель, тяжело работающий грузоперевозчиком, никак не готов потерять возможность сдать парня с девушкой лично в руки правоохранителям и заработать целое состояние. Нет… Старик точно заставит их остаться в машине и дождаться полицию, чего бы это ему ни стоило.
        - Лучше я рискну, чем окажусь мертв через несколько часов, - оглушающий выстрел в водительское окно пугает старика и на несколько секунд он теряет управление грузовика, выворачивая руль.
        Машину заносит из стороны в сторону, своим кузовом едва не сбивая другие автомобили с дороги, которые начали яростно сигналить в ответ, пытаясь объехать железную махину. Вадима колыхнуло вправо так резко, что он не удержался и стукнулся виском, из-за чего на какую-то долю секунду перед глазами потемнело.
        Ярослава испуганно вцепилась в парня, в то время как он выронил пистолет, упираясь одной рукой в переднюю панель, а другой прижимая к себе девушку, которая норовила съехать в сторону водителя.
        Вадим смотрит себе под ноги и совсем не может понять, куда упал пистолет. А когда он наклоняется к своим ногам, слышит щелчок, отчетливо напоминающий о снятом предохранителе своего пистолета.
        - Лучше бы тебе больше не рисковать и сидеть тихо, - самодовольно хмыкнул мужчина, направляя пистолет в сторону парня, который удачно свалился почти к его ногам.
        Ярослава резко разворачивается в сторону водителя и полностью закрывает за своей спиной Вадима, который прикасается к виску, который кровоточит.
        - Все под контролем, - шепчет Вадим ей на ухо, и девушка нервно сглатывает.
        - У него твой пистолет, - ошеломленно напоминает Ярослава, в упор смотря на оружие, которое мужчина держит одной рукой на своем колене.
        - Доверься мне, - парень держится уверенно, оценивает обстановку и при этом выглядит удивительно спокойным.
        Что же… Пытаясь убежать от риска и неприятностей, они очередной раз спотыкаются и наступают на одно и то же минное поле - доверие к чужим людям.
        - Как он понял? - тихо спрашивает девушка, не отводя затравленного взгляда с водителя, который резко поднял руку с оружием и направил ей в грудь.
        У следователя есть второй пистолет, но дело в том, что парень спрятал его в рюкзак девушки, которая не осведомлена о таких щекотливых подробностях.
        - Заткните свои рты! Больше никаких разговоров на русском, - пробасил старик, совершенно не имея понятия, о чем идет разговор на иностранном языке, что, несомненно, вызывает волнение и подозрение в заговоре перед его носом.
        - Доверься, - повторяет Вадим, и отодвигается на самый край сидения, бдительно отслеживая каждый жест незнакомого мужчины.
        Он смотрит на дверцу машины со своей стороны, которая закрыта. Внимательно изучает приборную панель и трость за сидением водителя, как, собственно, и реакции импульсивного старика.
        Парень начинает обдумывать варианты, в особенности тот, чтобы Ярослава самостоятельно достала пистолет из рюкзака, но реакция человека с оружием слишком непредсказуемая. В случае если он взбесится, Вадим не сможет прикрыть девушку и тем более не выскочит из машины на скорости, выламывая закрытую дверцу.
        Он обязан что-то придумать. По дорожным знакам легко вычесть, что водитель стремительно приближается к пункту неминуемого раскрытия их побега. А чем ближе, тем больше старик становится нервным и растерянным.
        Вадим, наоборот, обуздал все свои эмоции, анализируя самые выгодные варианты.
        Водитель сворачивает на заправку, припарковав машину у обочины и несколько долгих секунд смотрит перед собой. Он щурится, когда смотрит на девушку с парнем и понимает, что оставить их двоих в машине - весьма невыгодный для него вариант.
        Ему совсем не хочется, чтобы такой куш удрал, едва он отвернется и обратиться за помощью к людям с телефоном. Водитель вынужден продумать свой следующий шаг, причем не дать возможности себя обмануть и оставить ни с чем.
        У мужчины есть пистолет, а значит он здесь главный!
        - Ты. Пойдешь со мной, - говорит он девушке, которая резко обернулась на слова водителя, неосознанно давая понять, что она частично понимает английский язык. - А ты останешься здесь. Если выйдешь из машины - я прострелю ей ногу.
        Вадим от ярости сжимает прочные кулаки. Отпускать ее с вооруженным человеком не самая хорошая перспектива, но Волков видит страх в его глазах, а значит такой человек способен выстрелить только при прямой угрозе смерти.
        Да и вообще, держал ли он хоть раз в жизни в руках пистолет, направляя на людей? Хватка слишком неуверенная. А сколько процентов того, что он сможет выстрелить в невинную и слабую девушку? Следователь считает, что процент приближен к нулю.
        Но так ли это на самом деле?
        - Он тебя не тронет, - Вадим попробовал успокоить девушку, но она еще больше вжалась в него и с ужасом следит за направленным в нее дулом пистолета. - Отдай мне свой рюкзак, как будешь вылезать.
        - И что ты собираешься…
        - Я непонятно выразился? - старик хватает девушку за руку и потянул на себя, упираясь пистолетом ей в грудь. - Никаких разговоров! Сначала выхожу я, а ты перелезешь через мое сидение. Поняла?
        - Она не сможет, - вмешался Вадим. - У нее травмирована нога. Упала с лестницы, теперь не может быстро ходить и высоко поднимать ногу. Если вы не хотите привлекать внимание, лучше выйти через мою сторону, - парень перетягивает на себя внимание водителя.
        - Неужели? Да мне плевать. Ты выйдешь со мной из машины или я оставлю в голове твоего дружка дыру от пули. Выбирай! - разъяренно обещает мужчина, очередной раз рывком потянув ее на себя.
        В этот же момент Ярослава поражает всех своим не то умоляющим криком, не то болезненным воем, схватившись за свое колено.
        - Нога! - ей несложно было залиться слезами, ведь она напугана и совсем не хочет оставаться наедине с мужчиной, который размахивает в разные стороны огнестрельным оружием.
        - Не ори! - мужчина дернул ее за плечо. - Ни звука. Хорошо, выйдете через свою дверь и только попробуйте что-то выкинуть - пострадаете оба, - предупредил их водитель и открыв дверцу машины, спускается на землю, пряча пистолет за расстёгнутым теплым жилетом, прижав оружие к груди.
        Вадим выхватывает из рук девушки рюкзак, и расстегнув его, запускает туда руку, пытаясь на самом дне найти хорошо припрятанный ствол.
        - Что ты делаешь? Он сейчас откроет дверь! - Вадим отдергивает руку и спихивает обратно на колени девушки рюкзак, досадно поморщившись. Водить и впрямь быстро оббежал машину, несмотря на то, что тяжело хромает на правую ногу.
        Старик открыл дверцу, подозрительно прищурившись, недоверчиво смотря на парня снизу верх.
        - Вылезай. И без резких движений, - парень ловко спрыгивает и, поддерживая легенду о травме девушки, предельно аккуратно помогает ей встать на землю, забрав из ее дрожащих рук открытый рюкзак.
        Она прижимается к Вадиму, ощущая в нем единственного человека, который может ее защитить.
        - Слушай, мы правда не хотим проблем. Если тебе нужны деньги, я отдам все, что у меня есть, - Вадим все еще пытается решить ситуацию мирным путем, но при этом держит открытый рюкзак за спиной Ярославы, осторожно запустив в него руку.
        Направленное оружие в парня, заставляет Ярославу реагировать и прижаться к нему плотнее, этим действием неосознанно закрывая махинации с рюкзаком за своей спиной.
        - К твоему сведенью за тебя живого отдадут целое состояние, но думаю, никто не будет против, если ты будешь немного хромать… Или не дышать, - мужчина не мог взять себя в руки, его буквально переполняло счастье, волнение и трепет. Ему еще никогда так не везло в жизни! - А ты пойдешь со мной, - он протягивает руку к Ярославе, которая отступила на шаг назад, раскинув руки в стороны, неосознанно загораживая собой парня в защитном жесте.
        - Нет. Не пойду, - едва подбирая слова на иностранном языке, шепчет она, озираясь в поиске помощи, совсем забывая, что за ее спиной единственный человек, который может бороться даже с голыми руками.
        - Пойдешь я сказал! - старик, несмотря на преклонный возраст, реагирует броско. Хватает девушку за локоть и тянет на себя, но уже в следующую секунду Ярослава оказывается между двумя поднятыми руками с оружием.
        Вадим дергает ее назад, вырывая из рук ошеломленного водителя, и заводит девушку за свою спину, при этом практически не моргая, смотрит на старика. Второй же, досадно наблюдает оружие в руках противника, но совсем не хочет отступать от своей затеи.
        Мужчина уже представил, что купит на вырученные деньги и ему глубоко плевать, что именно придется сделать или чем пожертвовать.
        Ему нужна она, а он…
        - Ключи, - Вадим требовательно впивается взглядом в водителя, с которым еще недавно приятно беседовал о разных жизненных ситуациях. Оказывается, в каждом человеке сидит своя тварь. У кого-то она чуточку меньше, а у кого-то чуточку больше. - Без глупостей, - качает головой парень, замечая, как мужчина мучается в своих решениях. - Поверьте мне, для вас это ничем хорошим не закончится. Вас вознаградят, даже если вы предоставите ценную информацию. Совсем необязательно рисковать своей жизнью.
        - Закрой свой рот! Она пойдет со мной, а ты можешь валить на все четыре стороны или получить пулю. Повторять больше не буду. Проваливай! - выкрикнул мужчина, подойдя на несколько шагов ближе, едва ли не касаясь дулом в грудь парня. - Не мешай мне, - он поддается своей жадности и подумывает в случае сопротивления парня нажать на курок, но Вадим лишь расплывается в легкой, совершенно беззаботной улыбке.
        Мужчина сбит с толку, нахмурившись.
        - Прежде, чем наводить пистолет, всегда проверяйте заряжен ли он, - самодовольно хмыкает следователь, и видит замешательство на лице мужчины. Старик делает фатальную ошибку, когда отвлекается на пистолет и Вадим, работая несколькими отточенными движениями выбивает оружие из рук водителя.
        Не осознавая, что происходит, водитель растерялся, когда всего за секунду оказался под прицелом точно заряженного пистолета и прижат к своей же машине. Следователь, оказывая больший эффект на старика, придавливает рукой его шею.
        - Ключи, - теперь требование Вадима выполнилось с молниеносной скоростью. - Я вас предупреждал о последствиях, не так ли? - он поднос пистолет ко лбу мужчине, с которого обильней начал стекать пот.
        Парень не стал терять возможность проучить старика.
        - Стой! Не нужно, - вмешательство Ярославы было слишком предсказуемо не только для Вадима, но и для алчного водителя, который умоляюще посмотрел в ее сторону. - Вадим, - она напряженно произносит его имя, но парень совсем не пытался навредить мужчине, поэтому отступает.
        Одного кивка в сторону оказалось достаточно, чтобы мужчина сбежал без обещанных последствий с голыми руками.
        Вадим открывает дверь и приглашает девушку забраться в машину. Не теряя времени, ведь он точно знает, что старик первым делом помчится к телефону, чтобы уведомить полицию о своем местоположении и уникальной находке, быстро залезает в машину.
        Следователь выруливает с парковочного места, и набирая скорость, мчится по трассе. Ярослава, находясь в замешательстве от произошедшего, не сводит с него внимательного взгляда.
        - Говори, - кивнул парень, увидев на ее лице желание узнать ответы на свои вопросы.
        - Почему ты сразу не забрал пистолет, если он не мог выстрелить? - Ярослава, поддаваясь эмоциям, повысила тон.
        - С чего ты взяла, что не мог? - усмехнувшись, он лукаво посмотрел на девушку, которая моментально сощурилась. Она перевела взгляд на кобуру, которую видно из-под расстегнутой кофты Вадима и вытягивает пистолет, который был у старика.
        - Но ты же сказал… Подожди. Здесь одна пуля! - проверив магазин пистолета, она пришла в замешательство. - То есть он мог нажать на курок и убить тебя? - уточнила девушка, слишком эмоционально реагируя на подобный факт.
        Вадим пожимает плечами склонив голову набок, не увидев причины для лишней девичьей паники. Не выстрелил бы этот старик, даже если сильно захотел. Он трус, а жажда денег на фоне реального срока в тюрьме тускнеет.
        - Ты псих!
        Они живы.
        Это и была его цель побега - просто выжить. План Вадима не состоит в том, чтобы сбежать как можно дальше. Вадима Волкова шантажом заставили оказаться здесь, чтобы после побега он помог ей любой ценой выжить и вернуться домой, минуя все неприятности на их пути.
        А одна пуля… Пустяк, если сравнить, в какие ситуации он попадал в мире криминала.
        ***
        Вадим решает не оставлять привлекающую внимание машину на обочине, и съезжает с трассы, направляется к заброшенному и непроходимому участку дороги за несколько километров от нужного им поселка, на случай, если их кто-то заметил по дороге.
        Но за грузовиком с трассы совсем никто не свернул, поэтому Вадим решительно выпрыгивает из машины, поторапливая Ярославу.
        - А если кто-то найдет машину? Что тогда? - спрашивает Ярослава, опускается на землю и сразу ежится, ощущая мерзкий холод, бегущий по щекам и голой шее.
        - Машина забита продовольствием. Сначала разберут товар, а потом, может быть, кто-то уведомит полицию. Отсюда недалеко есть город с небольшим аэропортом, первым делом полиция и Гордеев будут искать нас там. Изучать видео с камер города, прочесывать местность и опрашивать очевидцев. У нас будет несколько дней, чтобы решить все вопросы, - монотонно рассказывает парень, давая возможность девушке успокоиться и довериться его профессионализму.
        - Нам далеко идти? - интересуется девушка, замечая, как парень проверяет работу своего огнестрельного оружия и оба пистолета прячет в свою кобуру, больше не допуская ошибки в отсутствии одного из оружия.
        - Через час ты сможешь отдохнуть. Возьми что-нибудь из машины, нам нужна еда и вода, - парень кивает в сторону машины и подбрасывает ключи, которые она ловко перехватывает.
        Девушка залезает в кузов и осмотревшись, забирает две бутылки воды, полуфабрикаты, несколько пачек печенья, консервы и шоколадные конфеты, заполняя свой рюкзак доверху едой.
        Вадим стучит по кузову, призывая ее поторопиться и указывает на дорогу, по коротой нужно идти. Парень идет впереди, девушка передвигается за ним, практически наступая ему на пятки, задумчиво прожигая дыру в его спине.
        - Андрей не ошибся в тебе, - вдруг произносит она, но совсем не видит, как густые брови парня сдвинулись к переносице. Зря она поднимает такую тему. - И Эльдар был прав - тебе можно доверить свою жизнь. Спасибо. Спасибо, что не оставил меня, когда рядом появился Гордеев. И спасибо, что не дал этому… Мерзкому типу причинить нам вред, - Ярослава не знает, как выразить благодарность, не имея на данный момент ничего, кроме слов. В любом случае она больше не хочет напряжения в общении с парнем - Я благодарна тебе, Вадим, как и моя семья.
        Парень не оборачивается, и с каждым ее словом суровеет все больше. Знала бы она настоящую благодарность своего брата - никогда не говорила о таких вещах Вадиму Волкову прямо в спину. Наносит удары и совсем этого не осознает…
        - Ты же дашь мне позвонить Андрюше? И родителям? Я за ними очень соскучилась… - девушка воодушевилась своей идеей и возможностью услышать голос родных людей. Уже столько времени прошло!
        - Пока не стоит им звонить. Свяжемся с ними, когда будем в России, - парень проинформировал ее весьма сдержанно.
        - Но почему? У тебя же есть телефон уже сейчас, - возмутилась девушка, удивленно вскинув брови.
        - Яра, я уже дал ответ на твой вопрос. Ты сможешь позвонить своим родителям и… Андрюше, когда мы будем в России, - приторно-ласковым голосом повторил Вадим, выделяя имя Соколовского с максимальным раздражением.
        - Но это нечестно!
        - Именно. Так и есть. Считай, что с недавних пор ты живешь только благодаря моим нечестным правилам, - усмехнулся парень, повернувшись к ней лицом. Качая головой и драматично раскидывая руки в стороны, он пожимает плечами, в ответ замечая ее грозный взгляд.
        Мало того что его телефон каждый день разрывается от сообщений настырного брата Ярославы, Вадим совершенно точно не намерен давать упрямым Соколовским связь и обсуждение плана по телефонной линии. И даже то, что его гаджет невозможно отследить, он все равно настроен категорично. Никто и ни от чего в этой жизни не застрахован, особенно он Господина Гордеева.
        - Я понимаю, что у тебя сложные отношения с моим братом, но это не значит…
        - Яра, - он остановился и повернулся к ней лицом. - Ты ничего не понимаешь и понимать не нужно. Делай, как я говорю и совсем скоро ты будешь дома. Услышала меня? - его тон требовательный, и он ясно дает понять, что больше не желает обсуждать подобные темы.
        - Услышала, - сдалась она, покорно кивнув.
        - Хорошо. Уже темно, если ты не заметила, а нам нужно добраться к поселку как можно быстрее, поэтому не нужно отвлекать меня пустыми разговорами, когда я вспоминаю дорогу. Договорились?
        - Договорились.
        Ярославе легче с ним во всем соглашаться, чем слушать о неприязни или о том, какая она непосильная ноша и проблемная подопечная. Что же… Это была только первая ее попытка, не так ли?
        Всю дорогу они идут в тишине.
        Дом оказался на краю малонаселенного поселка в совсем безлюдной местности. Старая калитка скрипучая, и совсем никого не удержит, если кто-то из чужих навестит этот дом. Во дворе несколько сараев, пустая будка, вокруг непривычная для поселка тишина. Здесь как-то… Жутко.
        Когда они заходят в дом, Ярослава включает свет и осматривает строение с хрупкими стенами и облезшими обоями. В одной небольшой комнате находится нечто на подобии кухни, а точнее, пару полок с посудой и стол со двумя стульями, у стены расположена кровать и несколько комодов. Рваная гардина на окне слегка колыхается из-за ветра, пробивающийся через рыхлые доски подоконника.
        Штукатурка хлопьями падает с потолка на голову Ярославе, заставляя ее отступить в сторону и оглянуться на Вадима, который слишком сильно хлопнул входной дверью.
        Этот сарай больше напоминает строение для содержания животных, чем дом для ночлега.
        - И мы здесь будем несколько дней? Может… Ты что-то напутал? - уточняет девушка и на ее лице следователь считывает брезгливость и недовольство. Да, она явно отвыкла от такой жизни… Точнее, вовсе и не привыкала.
        - Принцессе не нравится? Могу вызвать такси к вилле с очаровательным видом на море, - жестко чеканит Вадим каждое слово, разочаровавшись в ее ценностях свободы.
        - Нет… Прости… Просто здесь так холодно и сыро, - она кашляет в кулак. - Можно я ненадолго прилягу? - она смущенно смотрит на единственную в комнате небольшую кровать с кучей одеял и большими перьевыми подушками.
        Только от одного взгляда на кровать усталость вдвойне накрывает с головой.
        Парень кивает, разрешая девушке расслабиться и отдохнуть, в то время как он сам располагается у самодельной печи в поиске дров. Он подсматривает за ней, когда она снимает только обувь и его курточку, залезает на кровать и укутывается пыльным одеялом, поднимая на него жалостливый взгляд из-под ресниц.
        - Сейчас я растоплю печь и станет теплее.
        Пока парень занимается печью и добычей тепла, Ярослава не сводит с него глаз. Она ложится набок и позволяет себе наконец-то расслабиться после такого долгого и насыщенного дня. Щеки снова запылали, в груди стало тяжело, а веки закрылись.
        Она буквально провалилась в сон от бессилия.
        Вадим, закончив с печью, обратил внимание на уснувшую девушку. Подошел ближе и внимательней присмотрелся к бледному лицу с ярко-красными щеками, досадно покачав головой. Он подтянул одеяло повыше, укутывая девушку и сел рядом.
        Вадим позволяет себе прикрыть глаза от усталости. Денек вышел тяжелым.
        В его кармане вибрирует телефон. Только на этот раз звонит не полковник - он точно знает. Это Соколовский, который только что узнал, что его сестра еще не в безопасности на полпути домой, а бог знает где с ненастным ему Волковым.
        Вадим раздражается только от одной мысли, что должен разговорить с Соколовским и решает, что не сейчас. Не сегодня. И может быть, даже не завтра. Он работает, хорошо работает, но за долгий результат ответит, когда Ярослава будет дома.
        Следователь со злостью проводит по сенсору смартфона и, кажется, еще немного больше силы и стекло под нажимом пальца просто треснет. Соколовский всегда добивается внимания, поэтому после скинутого звонка, он начинает писать сообщения, которые градом посыпались на телефон Вадима.
        «Слушай сюда, ублюдок, если ты допустишь еще одну ошибку - я сделаю все, чтобы ты пожалел об этом. Думаешь, я ничего не знаю? Полковник лично докладывает о происходящем, в то время как ты прячешься от меня, как крыса!»
        Вадим корит себя за то, что не выключил телефон и не отложил его в сторону. Он читает сообщение, возрождая в себе чувство ненависти к Андрею Соколовскому, когда совсем недавно пытался отпустить эту непосильную для него ненависть. Хотя бы на время, пока помогает Яре, которая совсем ничего не подозревает о своем брате, который ведет себя, как полный отморозок.
        «И лучше бы тебе не знать о том, что будет с твоими мизерными яйцами, если с моей сестрой что-нибудь произойдет. Но знаешь, недавно я узнал, где сидит Пес с его подельниками, и поверь мне, прописать тебя рядом на койке с этими тварями совсем нетрудно»
        Волков оборачивается на девушку, которая зашевелилась под одеялом и свернулась в маленький комочек. Он долго смотрит на безмятежное нежное личико, впервые за долгое время на нахмуренные брови и не льющиеся рекой слезы. Он знает, что Ярослава сильнее их всех и обязательно справится со всеми трудностями… Но как же его раздражает этот высокомерный Соколовский, который отдает ему прямые приказы и открыто угрожает!
        Был только он рядом с этими язвительными речами, Вадим мы с радостью поучаствовал в драке, избавляясь от внутреннего напряжения.
        «Заканчивай игры, Волков. Работай. И не смей прикасаться к моей сестре»
        Не прикасаться?
        Вадим кривит губы и хмыкает.
        С чего бы ему хотеть прикоснуться к капризной и скандальной девчонке? Он всего лишь собирается ее очередной раз согреть теплом своего обнаженного тела и это, конечно же, знать Соколовскому необязательно.
        Часть 10. Время
        Эта ночь выдалась для меня особенно трудной. Мне на какое-то мгновение даже показалось, что Вадим изощрённо надо мной издевается, прикрываясь тем, что у меня температура. Едва я закрывала глаза, как он яростно меня тормошил и заставлял пить что-то безвкусное и тёплое, надоедливо ворча на ухо, что я слишком капризная.
        Из-за гадкого… Кипяточка, которым он меня едва ли не насильно спаивал и тут же заваривал новый с какими-то странными травами из непонятного пакета на столе, мне приходилось несколько раз выходить на улицу в поиске туалета. Именно это худшее в этом моменте - на улице ни единого источника света, до мерзости холодно и страшно.
        Да, долгожданная свобода не всегда такая сладкая, как думаешь. Но моя «свобода» на самом деле очень и очень впечатляющая, давно забытая и интересная… Особенно когда следователь тащит тебя в забытое богом место, в полуразрушенный дом с сортиром на улице. Ну, не привыкла я к такому неожиданному комфорту и мне все равно, что он закатывает глаза, когда я очередной раз говорю о страшном сортире на улице!
        Зато под одеялом было достаточно жарко, чтобы я запрыгивала в неё слету и едва моя голова касалась подушки - засыпала. И снова всё по адскому кругу: Вадим снова меня тормошит, я игнорирую, пока он меня не сажает так, чтобы я облокотилась на его грудь и заставляет выпить три глоточка кипяченой гадости, а потом ещё и ещё… И ещё!
        Утром я просыпаюсь первая, причём под внушительной тяжестью тела Волкова, который развалился на всю кровать, крепко удерживая меня за предплечье, накрыв бедром и ногой, будто я собираюсь сбежать.
        Повернувшись к парню, я замечаю ангельское лицо, которое лишено угрюмости, злющего взгляда и напряжённых губ. Расслаблен и спокоен, что мне удаётся увидеть слишком редко, а такого - никогда. И только тёмные круги под его глазами доказывают мне, что это не он надо мной всю ночь издевалась, а я над ним. Становится стыдно за то, что я всю ночью конючила, но совсем чуть-чуть.
        Вылезти из-под него казалось почти невозможной задачей, но как только я начала разжимать его пальцы на своём предплечье, парень моментально открыл глаза, заставив моё сердце остановиться. Посмотрел насторожённо и так сердито, что я даже приготовилась слушать отборный мат. Но Волков молчит, обводит взглядом комнату, и через секунду отпускает меня, скатившись на другой бок, подмяв подушку под свою голову.
        Я осторожно перелезаю через парня, который всё равно оказался слишком большим для такой небольшой кровати. И как только мы вместились? Подозреваю, что он лег спать только под утро, а уже через пару часов я проснулась.
        Меня немного передергивает, так как наутро в доме стало прохладно, но я спешно обуваю кроссовки и спешу в туалет, умыться и тихонько умять банку консервы за обеденным столом. Поглядываю на спящего парня, и задумавшись, совсем не замечаю, когда он начинает откровенно ухмыляться.
        И долго он так за мной наблюдает?
        - Что? - недоумённо спрашиваю я Вадима, который лукаво прищурился.
        - Ты так голодно на меня смотришь, будто я вторая банка консервы, - ему удаётся меня не только смутить, но и насмешить. Но я же не виновата, что он - единственный объект в этом доме, на который интересно посмотреть…
        Не могу ничего ответить Вадиму, так как осознаю, что любой мой ответ будет очень похожим на ненужный флирт. Я знаю, что ни ему, ни мне это не понравится, поэтому разумно молчу, уперев взгляд в пачку шоколадных конфет.
        - Надеюсь, что она была не единственная, - в подтверждение его надежд, несмотря на весомое расстояние между нами я слышу, как бурчит его живот. - Как ты себя чувствуешь? - он снова нарушает тишину, развеивая отчего-то нависшее напряжение.
        - Лучше. Спасибо тебе за эту ночь… - я запнулась, поздно понимая, что за чушь я говорю. - То есть не за ночь, а за старания этой ночью… За то, что помог мне, в общем, - нервно дергаю рукой, и прикрываю глаза от собственной тупости.
        Надеюсь, что моя тупость - это не диагноз, а просто заторможенность после высокой температуры.
        - Мило, - сказал он с таким возмутительным равнодушием, чем смог моментально приковать мой взгляд к себе. - Расслабься, Соколовская, - фыркнул он так, словно это нечто недопустимое - напрягаться рядом с ним.
        Я снова перевожу взгляд на конфеты, пока он одевается и неторопливо подходит ко мне. Подняв голову, я поджимаю губы, отчётливо замечая, что в его сверкающих глазах настоящее веселье. С чего бы?
        Вадим протягивает руку к пачке конфет, шумно её открывает и достаёт конфетку, протягивая мне сладость. Не понимая, чего именно он добивается, я торможу и просто пялюсь на конфету в его руке.
        - Ладно, - он откладывает пачку на стол и почти перед моим носом снимает обертку с конфеты, протягивая её к моему рту, почти касаясь губ. - Что, так тоже не хочешь? Я уже гощаю. Потом не дам, - смеется парень.
        Если он пытается меня смутить - браво!
        Вадим продолжает откровенно веселиться и изучает мою реакцию, пристально наблюдая за мимикой и точно пылающими от смущения щеками. Понимаю, что мне нужно что-то сделать и я всё-таки решаюсь повестись на устроенный Вадимом интертеймент.
        - Спасибо… - сглатывая, я тянусь к конфете, которую в этот же момент бесстыдно забирают из-под моего носа. Он довольно жуёт шоколадную сладость, пытаясь сдержаться от хохота, и это ему удается паршиво. - Ты невыносим, Волков, - рассержено я подрываюсь со стула, и вроде как хочется что-то предпринять, но я бессильно сжимаю и разжимаю кулаки.
        - Это же шутка. Чего ты взрываешься? - смеётся он, и на завершение своего представления, щёлкает меня по носу.
        - Волков! - рявкнула я, уже ощущая, как внутри всё закипает от ярости.
        - Недотрога, - и только теперь с прекрасным и даже очень воодушевлённым настроением, парень отправляется на улицу, не забывая мне шкодливо подмигнуть.
        От его выходок у меня скоро будет типаться глаз!
        ***
        Эльдар приезжает совсем неожиданно.
        От скрипа калитки на улице, я вскочила и напряжённо посмотрела в сторону Вадима, который безучастно копался в телефоне. Когда я попыталась соскочить с кровати в порыве быстро обуться, парень медленно перевёл на меня взгляд, приподняв бровь.
        - Хочешь с порога кинуться полковнику на шею? - тянет он почти каждое слово, выключая телефон и откладывая его в сторону. - На меня ты так не реагируешь, хотя вчера мы были в настоящих передрягах.
        - Что с тобой сегодня? - я удобно сажусь в постели, поднимая подушку повыше и облокачиваюсь на неё. Из окна вижу, как во двор зашел полковник. - Ты ведёшь себя очень странно. Прекрати это делать.
        Вадим кривит губы и его взгляд на какую-то секунду выстреливает в мою сторону, но парень решает проигнорировать мой вопрос и поднимается, когда в дом заходит Эльдар Розумовский.
        Полковник грозным взглядом впивается в следователя и сдержанно кивает. Вадим вытянулся словно по струнке, изменившись не только в лице, но и в поведении - стал неожиданно сдержанным и серьёзным. Эльдар переводит на меня свой взгляд, и он моментально смягчается. Его губы медленно расслабляются, и полковник мне улыбается.
        - Рад вас видеть невредимой, Ярослава, - мужчина подходит ко мне и поставив два больших пакета у кровати, присаживается рядом. - Надеюсь, Вадим не доставляет вам хлопот? - интересуется Эльдар и в его вопросе нет интереса, он ждёт, пока я начну жаловаться на поведение не самого примерного парня.
        Волков тем временем хмурится и складывает руки на груди, явно недовольный такими вопросами своего начальника. Наши взгляды вновь пересекаются и он буквально ощетенился, будто ожидая услышать от меня одну лишь грязь и низкие жалобы.
        - Он спас мне жизнь. Вадим не может доставить мне хлопот, скорее все наоборот, - не то, чтобы я хотела его защитить… Но парень действительно стал вести себя адекватно, по крайней мере, в нём нет угрозы, от которой хочется скрыться и сбежать. Волков хороший парень, со своими причудами, необычным характером и тягой к передрягам, но хороший.
        - Неужели, - Эльдар недоверчиво прищурился, но улыбка с его губ не сошла.
        - Так и есть, - киваю я, не давая себе передумать и упомянуть о некоторых моментах, которые меня откровенно возмущают, но думаю, что с этим справлюсь самостоятельно.
        Полковник и Вадим выходят на улицу и довольно долго о чем-то разговаривают, а после возвращаются в дом и разбирают пакеты у противоположной стены, продолжая тихо перешёптываться. Больше говорит Эльдар, а следователь кивает, недовольно поджимает губы, хмурится, но не спорит и не пытается сказать больше, чем нужно. Но мне всё равно неслышно мужской разговор, поэтому я даже лишний раз стараюсь не дышать, чтобы краем уха выцепить хоть словечко.
        Разговор о новом плане, Гордееве, о наличных деньгах и связи в определённые часы, но я слышу размытые и ничего не стоящие отрывки фраз. И поэтому, когда они оба поворачиваются в мою сторону, я напряглась, сев ровнее.
        В чем такой повышенный интерес?
        - Ярослава, - ко мне возвращается Эльдар. Он некоторое мгновение не решается задать волнующий его вопрос, и отводит взгляд в сторону.
        Вадим, увидев заминку полковника, фыркает.
        - Какого черта ты не сказала нам, что Гордеев узаконил твои права на его бизнес? - Вадим буквально прорычал, несдержанно взмахнув рукой.
        Я округлила глаза, удивлённо метнув взгляд на полковника, который недовольно поджал губы от эмоциональных порывов парня.
        - Это невозможно. Я не подписывала ни одной бумаги, и мы с ним об этом никогда не говорили. К тому же Виктор был бы категорично против подобного решения своего сына, - я раздумываю вслух, не понимая, что за чушь я только что услышала. - Вы точно ошиблись в своих… Догадках.
        - Виктор был в бешенстве, когда узнал о решении своего сына. Предполагаю, что Максим хотел подстраховать вашу жизнь, чтобы в случае чего вы не стали жертвой его отца и смогли использовать ресурсы, как будет требовать того ситуация. Это было разумное решение, которое он хранил втайне до того момента, как очень болтливый старик не рассказал все подробности вашей с ним встречи, - полковник переводит взгляд на Волкова, и в нем нет злобы, только укор за очередную ошибку. - Он доказывал, что вы любовники.
        - Чушь! - прыснула я. - Он соврал!
        Полковник переводит тяжелый взглдя на следователя.
        - И что мне, по-вашему, нужно было сделать? Грохнуть старика, чтобы не болтал лишнего? - взбесился Волков.
        Наше возмущение остается без внимание полковника.
        - Слова водителя вызвали у Максима сомнения на счет вашего похищения, Ярослава. Виктор воспользовался состоянием сына, узнал детали договора и заставил его добавить ещё пару пунктов. В случае вашей смерти часть бизнеса переходит в руки Виктора, как и несколько миллионов долларов, застрахованных на вашу жизнь, - последние слова Эльдара заставляют меня побледнеть.
        - Максим бы никогда не согласился на такие условия… - полушепотом говорю я, совсем не понимая, что происходило с мужчиной, который решился на подобные условия.
        - Вы правы, Ярослава. Но вчера он был в замешательстве, ужасно пьян и наедине с отцом за закрытой дверью кабинета до самого утра. Мне бы не хотелось вас пугать, но для вас опасен не Максим, а его отец. Виктор может пойти на любые проступки, чтобы получить нечто большее. Ваша смерть на данный момент стоит очень дорого… И выгодно.
        Я помню, как мне угрожал Виктор и говорил, что никогда не простит мой побег. Но я никогда не предполагала, что он будет жаждать убить меня и получить после моей смерти до жути много денег и часть бизнеса Максима.
        Виктор - алчная мразь…
        - А Максим…
        - Сомневаюсь, что он вообще что-то помнит, - Эльдар хмурится. - Я найду момент, чтобы показать видеозапись с камер его кабинета… Но к сожалению, сейчас это невозможно. Максим Викторович не поймёт, зачем я умышленно установил камеру в его кабинете и может сильно разозлиться. А пока я буду рядом с ним, вы будете в безопасности, но, если меня уличат, вы останетесь слепы без моих предостережений. Поэтому вам нужно быть предельно осторожными, начеку и не рисковать.
        В гнетущей тишине я ощущаю, как близится конец побега, а совсем недолгий глоток свободы, которого оказалось чертовски мало, душит меня изнутри. Перевожу взгляд на Вадима, ожидая каких-либо слов поддержки или хотя бы его понимающего, сожалеющего взгляда, но парень холодный и непробиваемый.
        Удушающие слёзы подкатывают с такой силой, что глаза щипает и дышать становится трудно. Я совсем не вижу шансов на дальнейший побег, особенно зная, что Виктор больной на голову псих, который может погубить наши жизни без какого-либо напряжения.
        И я очень сильно сомневаюсь, что моя смерть будет быстрой.
        - Мы дадим Виктору то, что он так желает, - произносит следователь с такой решительностью в голосе, что меня передёргивает.
        Вадим расслабленно подходит к столу и шумно снимает обёртку с конфеты, в то время как я и Эльдар в замешательстве наблюдаем за каждым действием парня. В такой ситуации поедать конфенты может только Волков, в то время, как мой желудок от паники готов вывернуться наизнанку.
        - Объясни, - его не понимает даже полковник.
        - Спланируем нашу смерть на глазах Гордеевых так, чтобы у них не осталось никаких сомнений. Таким образом скинем все хвосты и угрозу преследования. А пока они додумаются, что к чему, мы будем в безопасном месте подальше от этих мразей и добьёмся справедливости.
        Я перевожу взгляд на полковника, который, похоже, желает возразить, но не может найти никакого вразумительного аргумента.
        - Это невозможно спланировать на глазах у Гордеевых, - если не может возразить полковник, это делаю я.
        Вадим оборачивается ко мне медленно, насмешливо улыбаясь.
        - Я совсем скоро докажу тебе обратное… Но сперва тебе нужно поправить здоровье. Как насчет чая из шиповника? - воодушевленно интересуется Вадим, заставляя меня и полковника настороженно переглядеться.
        Часть 10.1
        Вадим целый день открыто игнорирует мои вопросы и несмотря на многочисленные попытки поговорить с ним, я удручающе вслушиваюсь в тишину, вместо его ответов. Следователь он даже в глуши следователь - сел в кресло, ноги закинул на стул и вдумчиво что-то листает и смотрит в своем планшете, пока мое единственное развлечение наблюдать за его мимикой и жестами. Не хватает только виски и сигары для полной картины Шерлока Холмса.
        В этом доме ужасно скучно и нечем заняться. То есть в этом доме заняться можно уборкой и отвлечься на несколько часов, но Вадим, как только увидел в моих руках веник, схватил меня под локоть и вернул в кровать. Температура едва сбивается, и парень категорично против любых моих действий, кроме как, спать и… Спать, причем молча и с закрытыми глазами! Уф!
        Его телефон в очередной раз противно жужит, и я увлеченно смотрю как он, задумчиво переводит взгляд на экран, ранее спокойный и такой сосредоточенный парень становится моментально нервным и даже как-то по-особенному агрессивно печатает ответы на сообщения. Изредка он награждает меня нечитаемым, но внимательным взглядом, и это происходит, когда в его руках телефон. Я осталась почти без сомнений - это «что-то» касается меня.
        Не знаю, в температуре ли дело, но мою голову посещают дурные идеи.
        - Я хочу чего-то горячего. Можешь заварить мне чай в большую кружку? - невозмутимо интересуюсь я, намеренно делая голос дрожащим и слабым.
        Вадим тяжело смотрит несколько секунд, буквально пронизывая взглядом, а затем откладывает свои гаджеты и встает. Я точно помню, что в ведре не осталось воды, которую он принес утром из колодца, поэтому терпеливо жду, когда парень оденется, возьмет ведро и выйдет на улицу.
        Срываюсь с постели ураганом. Хватаю с подоконника его телефон и любопытно включаю экран, попадая на цифровую блокировку. Я целый день смотрела, как он вводил пароль и с четвертой попытки я его все-таки ввожу его, разблокировав экран.
        Прямо в моих руках телефон вибрирует и приходит сообщение от некого «Ублюдка». Сообщение выпадает сверху экрана, и я жадно вчитываюсь в строчки.
        Ублюдок: «У тебя явно крыша поехала! Никакого действия без моего разрешения! И только попробуй поступить иначе - я заставлю тебя грызть землю зубами, как и всю твою чокнутую семейку! А прикоснешься к ней, и ты нежилец!»
        Сердце бьется так быстро, что едва не выскакивает из груди, и я едва вчитываюсь в сообщения, когда пальцы рук нещадно трясет. Но все же с необъяснимым трепетным интересом нажимаю на контакт и перехожу в сообщения с ним, листая перепуску на начало беседы сегодняшнего дня.
        Ублюдок: «Какого, блядь, черта я узнаю только сейчас, что ты просрал весь наш план? Ты напрашиваешься на конфликт!»
        Человек, который знает о планах Вадима… Скорее всего, его коллега. Волков серьезен к таким вещам и кого-либо не стал просвещать. Да что там обо всех, когда я едва вытягиваю из него хоть какую-то информацию?
        Контакт (вы): «Я отчитываюсь начальству, а не таким ублюдкам, как ты. У меня все под контролем. Выясняй отношения с полковником»
        Ублюдок: «Ты, сукин сын, не уследил за ней в первый же день! Если с ней что-то случится, ты знаешь меня, и то, что я могу с тобой сделать»
        Контакт (вы): «Прибереги свои таланты для допросной, павлин. Сам знаешь, что для меня в перспективе доставить тебе этот весьма неподъемный и истеричный груз. За сохранность ответственность не несу, такого договора не было»
        Какой еще груз? У него несколько заданий?
        Ублюдок: «Ты забыл, как сидел в допросной? Не испытывай меня, ведь я уже жажду пройтись по твоей надменной морде еще раз. И с удовольствием пройдусь!»
        Контакт (вы): «Стало легче? Отдыхай. Ты же только и умеешь, что по норам скрываться, а свои проблемы спихивать на других. Мне даже жаль, что у нее такая родня»
        Ублюдок: «Ты у меня в ногах будешь лазить и умолять, чтобы я тебя оставил покое»
        Контакт (вы): «Глупые мечты, павлин. И кто знает, может, тебе еще со мной нужно будет торговаться. Не забывай, что сейчас под моим крылом уж очень надоедливая особа с симпатичным задом. Будешь меня и дальше злить, пострадает она. Разговор окончен»
        Не поняла. Разговор обо мне? Под крылом Вадима только одна особа с симпатичным… Не суть! Что, черт возьми, здесь происходит?!
        Ублюдок: «У тебя явно крыша поехала! Никакого действия без моего разрешения! И только попробуй поступить иначе - я заставлю тебя грызть землю зубами, как и всю твою чокнутую семейку!»
        Н-да. Действительно Ублюдок! Но зачем тогда Вадим с ним переписывается и к тому же уделяет этому так много времени, вместо того, чтобы игнорировать, как, например, меня. У него в этом деле талант! Я бы даже сказала, что учился он у настоящего мастера этого непревзойдённого искусства.
        Не успеваю додумать варианты, как слышу шаркающие шаги на улице и положив телефон на место, буквально с разбегу запрыгиваю обратно в кровать. В это время входная дверь открывается с противным скрипом, и Вадим не спеша заходит в дом. Он раздевается и подходит к печи, подбрасывает пару дров и наливает полный чугунный чайник воды.
        А когда возвращается в свое такое излюбленное кресло, застывает, слишком уж явно прожигая взглядом свой телефон, чтобы я напряглась. Но Волков задумчиво тянет к нему руку, снимает блокировку с сумасшедшей скоростью и точно читает сообщение от «Ублюдка» судя по его бегающим скулам на лице.
        - Тебя разве не учили не брать чужие вещи? - он выстреливает в меня взглядом, а мое сердце пропускает болезненный удар. А ведь в порыве моего любопытства я совсем сдуру ошалела и забыла, что прочитала сообщение и выдала себя. - Это был первый и последний раз, Яра. В следующий раз получишь по своим загребущим рукам, - бесстрастно предупреждает парень и его глаза говорят мне, что да - однозначно получу.
        Но следователь последнее время снизошел до нормального человеческого общения и обращения со мной, поэтому его угрозы почти не волнуют. Вадим не сможет мне навредить, даже если сильно захочет, а все дело в полковнике, который ему провел разъяснительную беседу прямо при мне. По выражению лица Волкова я точно поняла, что Розумовский отчитывает его далеко не первый раз, но парень довольно серьезно отреагировал на замечания и очередной раз повторил, что у него только одна задача - вернуть меня домой, а общаться нам и вовсе не обязательно.
        Вадим Волков своенравный, упрямый, где-то взрывной и несдержанный, а его чувства глубоко задеты чем-то или кем-то… Но он доказал мне, что не является последним засранцем и иногда может быть сносным придурком. Таким себе хорошим придурком.
        Я поздно реагирую на его предупреждение, обдумывая действия парня, когда все-таки повторится этот самый «первый и последний раз».
        - Прости, я только хотела посмотреть время… - пытаюсь прикрыть свою задницу, но его взгляд становится острым, и я понимаю, что Вадим мне не верит. Он тоже хорошо меня узнал, причем с не самой лучшей стороны.
        Виновато опускаю глаза, раздосадовано вздыхая. Теперь мне жутко интересно узнать, кто так рьяно пишет следователю, еще и с таким угрожающим посылом.
        - Мне скучно. Может быть чем-то займемся? - с надеждой вздохнула я, посмотрев на парня, который прячет телефон в свой рюкзак.
        - Значит, мне тебя еще нужно развлекать? - переспросил он с раздражением. - Мне нужно тебя вытаскивать из передряг, ухаживать, когда тебе плохо, согревать, подносить в постель завтраки и ужины, спускать с рук то, что лазишь по моим вещам и в придачу ко всему - тебе скучно и мне снова нужно что-то предпринять? - с каждым есловом его тон становится выше, угрожающим, и я не смогла себя пересилить, чтобы не поежится, сглотнуть и опустить глаза на замок из рук.
        Он взорвался и это очень мягко сказано.
        - Прости, - ошеломленно прошептала я, ощущая в груди тяжесть и странную обиду, которая гложет мои чувства. Мне кажется, что даже он слышит, как я тяжело сглатываю. На глаза так быстро накатывают слезы, и единственное, что я могу - ниже опустить голову, чтобы он не увидел моей слабости.
        Когда я слышу его шаги, отворачиваюсь к стене, отодвигаясь к ней поближе, прикрывая глаза от своей слабости, которую я не могу держать в узде. Раньше я бы и бровью не повела, разве что вопросительно, в ответ могла бы уколоть острым словечком, и непросто задеть, а приложить на лопатки… А сейчас что со мной происходит? Я могу открыть рот, только когда эмоционально не выдерживаю, но в другом случае…
        Господи, как же я ненавижу себя за то, что со мной произошло по моей же вине. Это ведь я сама зашла в вольер с диким животным, и назад выхода не было больше полугода. Я была слишком долго сама не своя, вечно в напряжении, в страхе и ожидания худшего. Я была рядом с НИМ так долго, что теперь последствие сказываются на мне не самым добрым образом.
        Когда старенькая и весьма скрипучая кровать прогибается под весом парня, я не выдерживаю и жалко всхлипываю, а скулы и горло сводит от напряжения.
        - Я не хотел тебя обидеть… Снова. Я бываю несколько… Вспыльчивым, учитывая обстоятельства и столько взвалившегося на наши плечи забот и ответственность. Если хочешь, давай посмотрим кино? Думаю, у меня есть несколько фильмов на планшете, - он касается моей спины, и я вздрагиваю, подняв голову.
        Его пытливый взгляд пронизывает, кажется, каждую текущую на моих щеках слезинку.
        - Яра… Я правда говорю глупости и совсем ненужные вещи. Ты ни в чем не виновата, и я это знаю. Обещаю, что больше не стану так делать и говорить такие вещи. И ты не должна… О, нет, только не это! - с каждым его словом мне хочется рыдать все больше, и я всхлипываю, задыхаясь новыми рыданиями, - иди ко мне, - он садится еще ближе и крепко меня обнимает, а я не отказываюсь, ощущая поддержку.
        Действительно ее ощущаю, а не слушаю.
        Не понимаю, что со мной происходит. Когда я была рядом с Гордеевым, я выдерживала почти все его выходки стойко: любая пощечина воспринималась мной уже не так болезненно, его унижения иногда задевали все живое, но и тогда я не лила такие горькие слезы от обиды, скорее это было от страха и эмоционального срыва… Гордеев делал мне в сотни раз больнее.
        А что сейчас? Я ведь услышала адекватный ответ парня, который не выдержал моей наглости. Вадим прав - он не должен меня развлекать, не должен со мной нянчиться, не должен вот так сидеть и утешать, как ребенка. А я не должна была лезть в его личную жизнь в этом чертовом телефоне. Я все это знаю! Но все равно рыдаю, как ребенок.
        Но неожиданно для меня, рядом с ним становится легче дышать. Слезы постепенно высыхают, когда он молчит и просто сидит рядом, утешающе поглаживая мою спину, притулившись подбородком к моей макушке. Я поняла, что непросто слабая рядом с ним, а мне хочется быть слабой после всего, что было за последние долгие месяцы.
        - У тебя снова поднимается температура, - у него уставший голос. Он расстроен, обессилен ровно так же, как и я сама. - Нужно принять лекарство, - Вадим говорит это и вроде как хочет уйти за таблетками и микстурой, но ни он, ни я не можем выпустить друг друга из затянувшихся крепких объятий.
        И только когда я начинаю чувствовать смущение, сама опускаю руки с его спины и осторожно откланиваюсь в сторону. Вадим всего на мгновение ловит мой взгляд и подбадривающее улыбается, а после быстро начинает выдавать порцию лекарств, готовит чай в большую кружку и бережно за мной ухаживает.
        В его глазах нет брезгливости или недовольства, и я верю ему, что взорвался он только по причине тяжелых будней, которые отнимают и без того последние силы у нас двоих.
        Следователь берет свой планшет, залезает в кровать и включает мне комедию, ссылаясь на то, что мне нужно поднять настроение и думать только о хорошем. Фильм оказывается дурацким, но смешным, а под мягкий смех Вадима сон поглотил меня уже на половине фильма.
        ***
        Несколько дней мы оба стараемся избавиться от моей температуры и кашля, и на четвертый день, нам это удается. С самого вечера до следующего вечера я чувствую себя так хорошо насколько это возможно.
        Вадим, увидев мое настроение и не ощутив температуры, вывел на улицу, и мы прошлись вдоль поселка и обратно, подышали свежим воздухом всего лишь полчаса, размяли ноги и вернулись в дом. Следователь старался уделять мне время на редкие, но стоящие диалоги, когда не занимался разработкой плана. А вечерами, когда время уже близилось к полуночи, приезжал Эльдар. Они вместе продумывали план и исключали все возможные неудачи.
        Я предлагала им свою помощь, но раз за разом, что полковник, что следователь лишь скупо улыбались на мое предложение и использовали мою инициативу совсем в другом русле. Я готовила еду, складывала их бумаги, убирала за ними стол каждое утро после ночных заседаний и просто не лезла туда, куда меня мягко не просили лезть.
        - Мы сделаем это сегодня, - констатирует факт следователь, когда я допиваю чай и доедаю последние наши сладости. Оставшийся кусочек пирожного я неохотно откладываю на блюдечко, нахмурившись.
        - Вы уже готовы к этому… - не то спрашиваю, не то утверждаю я.
        Вадим уверенно кивает, пристально за мной наблюдая.
        Конечно, я слышала часть их плана, как именно Вадим планировал провернуть такое грандиозное шоу на публике с крутыми спецэффектами, но слышать это и применять на практике - разные вещи.
        Мне уже страшно выходить из этого дома.
        - Тебе не о чем беспокоиться. Ты набралась сил, готова слушать меня и делать как нужно. Будет сложно, опасно и… Он все время будет рядом с нами. Но ты должна мне довериться и делать так, как я говорю. Тогда все пройдет хорошо. Договорились?
        Я не могу кивнуть, меня практически парализовало понимание некоторых нюансов плана следователя. Об этом речь не шла, и я не думала, что Вадим готов рисковать до такой степени безрассудства.
        - Он? - растерянно переспросила я.
        - Да. Именно Он должен поверить в нашу смерть, а для этого его нужно заверить в том, что мы в ловушке и нам некуда деваться. Это будет настоящим ударом. А у нас будут всего лишь сутки, чтобы добраться до аэропорта, где нас будет ждать частный самолет.
        - Как тебе удалось получить частный самолет? - удивилась я.
        - Это не моя заслуга, а твоего отца, - отвечает парень, и он не прекращает выбивать почву из-под моих ног.
        - М-моего о-отца? - снова переспросила я, волнительно сглатывая.
        - Да. Эльдар с ним беседовал на днях, и мы приняли решение, что нам нужен самолет и как ты понимаешь, это тоже небезопасно. По последним новостям от полковника - все города с аэропортом контролируются, особенно неизвестные и новые рейсы, а все, что взлетает в воздух, даже простой вертолет, подвергается проверке. Поэтому мы должны нанести ему такой удар, который бы потряс его в душе, и он отстранил своих людей. Иначе куда бы мы ни полетели - он будет нас преследовать.
        Я ему верю.
        - Мой отец что-то еще говорил? - поинтересовалась я, ощущая, как быстро забилось сердце в груди.
        - Прости, но я не связывался с ним напрямую. Такими делами занимается полковник.
        Киваю, задумавшись. На самом деле я все время думала, что мой отец после всех моих выходок либо задавит меня морально, либо вообще откажется от такой неправильной дочери. Он всегда был строг ко мне, даже больше, чем к брату, и настолько же бдителен, отслеживая не только каждый шаг, но и неосторожно брошенное слово.
        Это будет самая тяжелая и долгожданная встреча с родными за всю мою жизнь…
        Часть 10.2
        - Если ты не против, я бы хотела помыться и собраться, - говорю я.
        - Да, конечно, вода уже нагрелась, - он перемещает взгляд на печку с большой кастрюлей воды. - Я пока пройдусь. У тебя есть один час, мы скоро выезжаем.
        Я не теряю времени и уже зная, где стоят ведра с холодной водой, огромный таз и кувшин, привожу себя в порядок. Волосы хотелось бы помыть, но нет времени, они так быстро не высохнут, поэтому заплетаю косу и собираю ее в высокую гульку, чтобы ничего не мешало в дороге. Надеваю чистый спортивный костюм и собираю наши вещи по небольшому дому, которых очень мало. Еще ночью полковник забрал самые тяжелые и ненужные вещи, постаравшись полностью облегчить нам «отход» после всего, что должно произойти совсем скоро.
        Вадим возвращается в дом и увидев полную мою готовность, удовлетворённо кивает. Мы садимся в машину, которую следователь хорошо прогрел перед поездкой. Я пристегиваюсь и волнительно сжимаю кулаки, пытаясь взять себя в руки.
        Только подумаю, что будет происходить сегодня и меня бросает в дрожь…
        - Так не годится, Яра. Тебе нужно успокоиться, - Вадим заглушает машину и поворачивается в мою сторону, опуская свою ладонь на мой кулак. - Мы все продумали до мелочей. Пути обратно нет. Если останемся здесь, рано или поздно нас найдут и тогда будет все намного хуже.
        - Я это понимаю, но… - спотыкаюсь на слове, и зажмурившись, тру переносицу. - Я не думала, что сегодня он будет так близко к нам.
        - Яра, я обещаю, что все время буду рядом с тобой, и что бы ни случилось, ты будешь в безопасности.
        У меня раньше было слишком много неудачных побегом и мне трудно поверить, что везение может оказаться спланированным по детально и воплощено на практике. Если у нас ничего не получится… Я лучше сброшусь с того самого моста, чем вернусь к Максиму.
        Я больше так жить не смогу.
        - У тебя был второй пистолет. Дай мне его, - несмотря на мой дрожащий голос, просьба оказывается требовательной.
        Вадим вдумчиво обвел меня взглядом и распахнув свою куртку, достал из кобуры пистолет. Он протягивает оружие мне в руки, и я, как завороженная крепко обвиваю пальцами рукоятку.
        - Ты же понимаешь, что это не игрушки? - мне хватает всего несколько секунд, чтобы проверить магазин пистолета и удостовериться, что парень меня не обманул визуально. Он был полностью заряжен и это меня немного успокоило. - Значит, крошка умеет играться плохими игрушками? - хмыкнул следователь, отметив, что я неплохо справилась с проверкой.
        - В детстве брат и отец брали меня на охоту. С тех пор прошло много времени, но руки помнят, - отвечаю я на вопрос Вадима. - Еще знаю пару трюков самообороны, однажды наваляла одному из охранников Гордеева.
        Он смеется таким бархатным смехом, что невольно я расслабляюсь и улыбаюсь в ответ.
        - Такой опасной крошке я могу доверить свою жизнь, - говорит он, заставляя мои щеки заалеть.
        Вадим заводит машину и выруливает из поселка на трассу, не спеша направляясь только вперед.
        Мы едем больше двух часов, но тот момент, когда атмосфера вокруг меняется, а следователь становится сосредоточенным, я улавливаю мгновенно. Едва повернув голову к боковому зеркальцу, замечаю два внедорожника, вид которых вызывает мурашки по коже и легкий холодок в районе поясницы.
        - Ты все помнишь, что я тебе рассказывал? - интересуется следователь с легкой улыбкой на губах.
        - Да, - твердо заявляю я, поджимая губы.
        Его план был сложным не только в шокирующей развязке, но еще в прологе и завязке истории. Кажется, сейчас это была самая сложная и неосуществимая задача.
        Вадим сворачивает на заправке. Машины, отслеживающие нас, осторожно остаются на обочине подальше, словно не хотят, чтобы мы их увидели. А ведь я знаю, что ОН первым бы выскочил из машины и свернул Вадиму шею с настоящим блаженством, если бы не грамотные разговоры Эльдара, который исключительно на нашей стороне.
        Следователь выходит первым, подходит к моей дверце и открыв ее, буквально выволакивает меня из машины за локоть. Он сжимает не больно, но так сильно трясет, что я едва не заваливаюсь в сторону. Вадим скорым шагом ведет меня в магазин, не выпуская из крепкой хватки локоть, по пути накидывая мне на голову капюшон.
        - Не больно? - едва слышно спросил Вадим.
        - Порядок.
        Это был план полковника - он решил меня подстраховать на случай, если что-то пойдет не так и я столкнусь со своим жестоким мужем в одиночку. Я должна выглядеть в его глазах несчастной жертвой, выставив все так, что меня действительно выкрали и слова того старика, у которого мы угнали грузовик - ничего не значат.
        А еще я знала, что пока мы покупаем продукты в магазине, полковник разговаривает с Гордеевым и наверняка отговаривает его от желания просто выйти из машины, убить Вадима Волкова, а меня заволочь в машину и отвезти в свой дом. Полковник и следователь решили играть по-умному и хитро, но я не была уверена в том, что реакцию Максима можно предсказать. Он всегда был сам себе на уме и ему ничего не мешало взять ситуацию под свой контроль.
        Но время шло, а нас никто не атаковал, не целился оружием и не планировал убить. Вадиму приходит сообщение, и он едва подавляет ободряющую улыбку. Это сообщение от Розумовского, который подтверждает, что все идет по плану, а в нашей машине отлеживающий маячок, который подцепили люди Гордеева.
        Таким образом ОН желал убедиться, что я невиновна в происходящем и меня нельзя ни в чем обвинить, поэтому поддался аргументам полковника проследить за нами. Понаблюдать. Это стало его очередной ошибкой.
        Вадим подтверждает легенду, когда насильно ведет меня к машине, в то время, как я начинаю препираться, оглядываться по сторонам в поиске помощи и между нами завязывается диалог.
        На самом деле он меня утешает и командует, куда смотреть, а когда именно выдернуть руку из его хватки. В этом споре он должен выглядеть плохим парнем, который угрожает растерянной и слабой жене Господина Гордеева. Вадим, подняв свой пистолет к моему подбородку, говорит иногда положительно кивать, а иногда отрицательно, и со стороны это выглядит, что мне открыто угрожают расправой.
        Он сажает меня в машину грубо, но без какого-либо вреда физически. Вадим садится на водительское место и выезжает с заправки, продолжая двигаться по прямой, отслеживая движение машин позади нас.
        - Тебе нужно довериться нам. Яра, никто из нас не желает тебе вреда, - говорит парень, изредка отрывая взгляд от дороги и пристально меня разглядывая.
        - Я давно тебе верю, Вадим. Но мне страшно. Правда, страшно, - шепчу я, раз за разом поглядывая в боковое зеркальце, замечая, как машины Гордеева не отстают от нас, а, наоборот, едут ближе, чем нужно.
        Вадим выглядит собранным, подбрасывает несколько шуточек, на которые я не могу реагировать открыто и смеяться в такой ситуации, нервно сжимая ручку двери. Он, конечно, следователь и был на разных заданиях, как и мой брат, но он действительно не нервничает, и даже не думает начинать это делать, легко управляя машиной, успевая со мной говорить.
        Я понимаю, что он пытается меня отвлечь, расслабить и успокоить, но, когда я вижу по дорожным знакам, что мы подъезжаем к пункту назначения, меня начинает жестко колотить. Желудок так больно крутит, что я ощущаю тошноту и тяжело дышу, пытаясь овладеть своими эмоциями.
        Мы сворачиваем на дорогу, где изредка проезжает пару машин, и слежка сбавляет обороты, чтобы не вызвать подозрения. Они точно следят за нами по GPS-маячку и от этого понимая мне становится только хуже.
        - Я сказал - успокойся! - Вадим так громко на меня прикрикнул, что я дернулась в сторону, ошарашенно выпучив глаза от его внезапного и нечестного нападения. - С каких пор ты стала такой слабачкой? Распустила здесь сопли, как пятилетняя девчонка! Тоже мне, сестричка майора и дочь генерала.
        Он приложил меня словами и брезгливым тоном. Пребывая всего несколько мгновений в замешательстве, я начинаю злиться. А то, что меня добивает, так это его огромная ладонь, которая упала на мое колено.
        Это еще что такое?!
        - Руку убери, - прорычала я, отвернувшись к окошку. Рука парня только крепче сжалась немного выше коленки, почти заставляя поморщиться от хватки.
        - Волков, я на грани, ты хочешь оказаться с выцарапанными глазами?
        - Вот так-то. И даже думать не смей, что ты начнешь снова рыдать и жаловаться как тебе трудно. Уяснила?
        - Волков, - я попыталась одернуть его руку, но побоялась его резкой реакции, ведь он за рулем. Пару раз одернув его пальцы, что не дало какого-либо результата, я озлобленно отвернулась, сложив руки под грудью.
        - Как только все закончится, я поставлю тебе живописный фингал за все эти выходки! - пообещала я, хоть и сама не верю в свои угрозы.
        - Сомневаюсь. Ты слишком мелкая слабачка для таких подвигов, - почти нараспев сказал парень, задорно хмыкнув.
        - Какая же ты задница, Волков! - я открыто продемонстрировала свою злость.
        - Чья задница? - вскинул он брови. - Твоя мне очень даже нравится. Если что, - усмехнулся парень, крепче сжав ногу, и, кажется, там скоро появятся синяки. - Давай, позлись, Яра. Нечего сопли разводить, - елейным голосом продолжил Вадим, наверное, периферийным зрением заметив мое негодование и застрявшие слова от возмущения. - Вот, я отучу тебя быть сопливой девочкой. Может, потом и братца своего научишь быть мужиком, - неожиданно тема перешла в совершенно другую плоскость.
        - А Андрей здесь каким боком? По-моему, он прекрасный молодой мужчина, - нахмурилась я. - Чем он тебя так раздражает?
        - А по-моему, он прекрасный Ублюдок с манией величия, - презрительно фыркнул Вадим.
        Я застыла, глядя перед собой.
        - Ты подписал моего брата «Ублюдок», - прошептала я, и повернулась к нему, пытаясь найти в его жестах отрицание. Возможно, я не так поняла парня, но следователь выразительно ухмыльнулся, покачав головой.
        - Долго соображаешь.
        - Это не может быть он. Андрей себя не может вести… Так.
        - Может, ты просто плохо знаешь своего идеального братца? - подкинул мне мысль Вадим с такой легкостью, будто Андрей всю свою жизнь был законченным ублюдком. Его тон и ядовитая ухмылка меня ужасно раздражают, поэтому злюсь молча, наблюдая за дорогой.
        Но ведь Андрей не может быть таким. Не может, ведь так?
        - Почему ты улыбаешься? - прошептала я, увидев дьявольски азартную усмешку Вадима.
        Он стал себя вести странно. И открылся мне, завел такую щекотливую тему сам, без моего занудного допроса. Это все не может быть просто так, поэтому присматриваюсь к нему внимательней.
        - Разве тебя не впечатляет, что мы сейчас устроим грандиозное шоу? Ты только представь их лица, когда они увидят, что мы взрываемся, - воодушевленно провозгласил парень, наконец-то отпустив мою ногу и покрепче сжал руль обеими руками.
        - Это опасно, а не весело. Тебе нужно быть аккуратным. Я не хочу сегодня умереть, - схватившись за ремень безопасности, я косо посматриваю в боковое зеркальце.
        - Яра, ты тушишь мой запал на корню, - покачал головой Волков.
        - Он убьет тебя, когда этого действительно пожелает, а может, решит продлить твою предсмертную агонию на несколько дней, если поймает. Он жестокий и бесчувственный в этом деле, - выдохнула я, напрягаясь. - Я не хочу, чтобы это все с нами произошло.
        Я приглядываюсь к парню, который ерзает по сидению и слишком уж сильно возбужден обстоятельствами. Ведет себя странно, и единственное этому объяснение - адреналин.
        Я вижу, как он плотоядно усмехается, и думаю, сделает то же самое, смотря в лицо Смерти. Его глаза сверкают, будто он опустошил что меньше - бутылку хорошего коньяка. И я бы могла поверить, что он выпил пару рюмок, но ничего подобного не видела.
        Когда Вадим набирает скорость, я вжимаюсь в сидение.
        Сумасшедший! Что он вытворяет?
        - Ты правда думаешь, что он нас поймает? - передернул он плечами.
        - Так всегда заканчиваются все мои побеги или попытки сбежать.
        Или я схожу с ума, или он ведет себя несвойственно для себя. Я вспоминаю побег из торгового центра, и ведь его глаза сверкали также лихорадочно, но он не реагировал так остро. Возможно ли то, он жаждет таких вот моментов, когда адреналин бьет по крови и он получает от этого такой же кайф, как любые другие зависимые люди?
        Да чтоб его! Он ведь реально кайфует от этого всего!
        - Ух, Яра, полегче. Жарковато стало, - покачал он головой, приоткрывая окно, словно я вытворяю в салоне нечто непотребное.
        Я отвернулась, наблюдая за навигатором. У меня, само собой, к нему куча вопросов, но я откладываю их на потом, так как время на исходе.
        - Он тебя не получит обратно, - неожиданно, но твердо заявляет Вадим.
        - Ты думаешь, они поверят в то, что мы разбились?
        - Да, - он в этом уверен и его уверенность передается мне. - Мы уже близко, ты готова? - спрашивает Вадим, выруливая на шестьдесят шестое шоссе. Я взволнованно кивнула, насторожившись той безумной скорости, на которой мы оторвались от преследования.
        - Мост, - шепчу я, увидев то самое место, где мы должны инсценировать свою автокатастрофу и собственную смерть.
        Черт, когда об этом рассказывал Эльдар, было не так страшно, но теперь… Мои пальцы безумно дрожат. Здесь глухое место. И поэтому еще страшнее - в любое мгновение за нашими спинами может появиться несколько машин, которые быстро нас догонят и отберут возможность спастись. По всей округе только мы вдвоем.
        Вадим останавливает машину, резко разворачивая ее носом к центру железного забора так, что меня колыхнуло влево, а затем вперед. Ремень безопасноти больно впился в плечо.
        - Давай скорее, помоги мне, - мы выходим из машины, парень открывает багажник, передавая мне один из огромнейших вакуумных пакетов говядины, весом в несколько десятков килограммов. Мы кладем на передние сидения пакеты, пристегиваем ремнем безопасности, переглядываясь.
        - У нас будет мало времени. Сразу же приготовься бежать, - говорит он, подойдя забору.
        Волков откручивает крупные гайки с двух сторон и толкает железо ногой, из-за чего оно слетает с петель и с грохотом падает вниз, ударившись об скалистую землю в не менее пятидесяти метрах над мостом. Я забираю наши рюкзаки и передаю один из них парню. Захлопываем двери и переглядываемся. Вадим самоуверенно усмехается, открывая капот и активируя хитро-спланированную бомбу, чтобы избежать неудачи и точно вдребезги взорвать автомобиль.
        - Время, Яра, время! Помоги мне, - он захлопывает капот, и мы вдвоем наваливаемся на машину с двух сторон, толкая ее с моста.
        Когда она летит на землю, переворачиваясь, Вадим дергает меня за руку в сторону, заставляя отойти от края, вслед слыша жуткий скрежет металла и мощный удар, а впоследствии взрыв. Он вызывает дребезжание моста, и Волков удовлетворенно кивает.
        Мы сразу же бежим до края моста, и Волков заводит меня в лесную рощу, остановившись, крепко держа меня за руку, издали став наблюдать, как приближаются черные иномарки и из них выходят люди Гордеева.
        Поверить не могу, что мы это сделали!
        Несколько людей сразу бросаются вниз, спускаясь по ближайшему от них края моста, другие стоят с телефонами в руках.
        - Думаю, ты дашь убойное интервью по возвращении домой, - усмехнулся Вадим, - обязательно укажи, что самые крутое время ты провела только со мной, - прошептал он, довольно улыбаясь от проделанной им работы.
        - Уходим, Вадим. Опасно здесь оставаться. Скоро приедет Гордеев.
        - Хочешь пропустить самое интересное? - я выразительно смотрю в его глаза. - Ладно, но давай постоим еще минуту. Хочу почувствовать это… - возбужденно говорит парень, внимательно рассматривая место нашей мнимой смерти, прислушиваясь к окликам и наблюдая, как бегают мужчины по периметру происшествия.
        Глаза Вадима светятся, дыхание учащается, а хватка на моей ладони крепнет. Волков и правда кайфует. Не знаю, плохо это или хорошо, но я никогда такого не видела раньше.
        Он что, бесстрашный?
        У меня сердце ухает с такой силой, будто сейчас выскочит из груди, а Вадим стоит и открыто наслаждается всем этим! Это одновременно пугает и вызывает интерес.
        - Давай, побегай от меня, Яра, - вдохновенно шепчет он и отпускает мою руку, восторженно заглядывая в мои глаза. Я удивленно вскидываю брови. И что это сейчас было? - Быстрее, у меня уже… Все наготове. Мне нужно прийти в себя и успокоиться, - усмехнулся парень, а я встревоженно осмотрела его и опустила взгляд, куда и он - на спортивные штаны, которые совсем не сдерживали то самое вдохновение, которое слишком весомо действует на меня и мои ноги.
        Бросаюсь в неожиданно резкий и быстрый бег, едва понимая, что происходит.
        - Только по прямой! - долетает в спину его полушепот.
        Да чтоб его, этого ненормального следователя!
        ***
        Как думаете, удался ли план Вадима?
        P.s..: следущая часть будет от лица Гордеева. У меня уже чешутся руки и я бегу писать дальше!
        Часть 11. Господин
        Я начинаю понимать, что поиски моей жены проходят впустую и она, с каждым бездарно проведенным мгновением, все дальше от меня… И при этом не одна.
        Душа требует буйствовать, кричать, крушить, а может даже жестоко убивать… Или все же поскорее найти мою изобретательную лживую женушку, которая смогла при жестком контроле так легко ускользнуть прямо из-под моего носа!
        Руки колотит от желания найти ее и наказать так, чтобы молила о прощении захлебываясь слезами, а после очередного поучительного урока пришла ко мне, глубоко и страстно умоляя ее простить за несносное поведение. Мне будет весьма приятно увидеть покладистую кошечку у своих ног, а для нее это станет очередным кругом Ада, который моя малышка воспринимает только так.
        Когда мы прилетели в Анталью, она была удивительно покладистой и молчаливой девочкой, не поднимая на меня своего откровенно испуганного и потерянного взгляда, от которого по моей коже частенько бегали будоражащие мурашки вперемешку с жестким необузданным возбуждением.
        Я ведь сам виноват, что дал ей слишком много воли, лишь бы она не стала такой… Как моя мать - сломленной. Я желал предоставить ей хотя бы иллюзию свободы и выбора, за что поплатился и оказался несправедливо обманутым. Разве я мало ей дал после всего, что эта хитрая паршивка устраивала в России? Еще ни одна женщина меня не предавала столько раз, как эта взбалмошная журналистка, которая не перестает плести интриги и весьма воодушевленно обводит меня вокруг пальца.
        Она долго шла к тому, чтобы снова начать при мне фыркать, брыкаться и отстаивать свое мнение. Я дал ей все, чего она желала: свободу, выбор и любовь. Я хотел ее прежнюю и получил сполна! Ярослава очередной раз поджала свой хвост, устроила масштабную интригу и при первой же возможности сбежала. И хоть я бесконечно зол на неё, она поступила так, как и должна была поступить именно Ярослава Соколовская. Я был уверен, что дальше, чем мои руки и телохранители ей отступить некуда.
        Что же… Ей в упорстве до сих пор нет равных, как и в остальном. Только на этот раз мои чувства оказались в полном раздрае.
        Никогда я еще не чувствовал такого угнетающего предательства, чем сейчас. Не знаю, на кого больше злился - на себя, такого идиота, который не видит дальше ее сексуального тела и не слышит ничего лишнего кроме ее елейного голоса… Или же злиться на эту суку, которая так коварно утопила меня в своей наигранной любви, взывая меня к состраданию и понимаю, к нежности и ласке. Мои чувства постоянно разрываются рядом с этой женщиной, с моей единственной возлюбленной женщиной всей моей жизни, но теперь я теряю самого себя, приходя в ярость от одной только мысли о ней.
        Я узнал истину любви рядом с этой взрывной женщиной и готов весь этот мир опустить перед ней на колени, а она продолжает меня ненавидеть и вертеть своим маленьким, но таким неугомонным и любопытным носом. Ей всегда и всего мало, не достаточно хорошо и совсем не нужно! И никогда не станет нужным! Но не смотря на похвальную упертость моей жены, я всегда готов действовать только в ее интересах.
        Я давно осознал, что Ярослава воплощение моей безграничной любви, а вследствии гремучей смеси из ярости, эгоизма и ревности. Она, конечно, имеет право меня ненавидеть, но я не могу позволить ей это делать. Когда-нибудь мы оба остепенимся и поймем, что наше обоюдное спокойствие дороже всяких интриг и расследований.
        Мне нужна она. Здесь и сейчас.
        Да что же это я… Повелся как ребенок на очевидную ложь и поверил всем сердцем в каждое ее лживое словечко. Возможно, в некоторые моменты я сомневался насчет внезапной потери памяти, но она была… Такой! Такой, как до нашей первой ссоры: свободная, нахальная, взволнованная.
        Она напомнила мне ту девушку, которая выдернула меня из толпы громким и твердым голосом, заинтересовала наглостью и впечатлила сообразительностью.
        Возможно, чувство вины меня подломило в те злосчастные дни, пока я находился рядом с ней часами у кровати, взмолившись о том, чтобы она очнулась, и чтобы все было так, как раньше. Мне казалось, что сам Господь меня услышал и дал этот шанс.
        Ха!
        Никогда уже не будет так, как раньше. Я потерял долгожданного ребенка от моей любимой женщины. Это была и остается только моя вина, и за это я сгорю в Аду, но к счастью для меня - не сегодня. У меня еще есть законная жена, любимая женщина и от нее же будет ребенок, даже если этой неугомонной стерве захотелось острых ощущений и другого члена под собой!
        Я верну ее любой ценой, а от этого сопляка избавлюсь самым изощренным способом. Если раньше у него была возможность умереть быстро, теперь моя щедрость его обошла стороной.
        Мысли цепляются за мысли, и я от безумной любви к этой женщине и от желания крепко ее обнять, удостовериться в сохранности моего сокровища, сразу же сгораю в гневе и желании очередной раз выпороть ее, как неугодного и вредного ребенка, который позволяет себе лишние вольности!
        Вздумала взобраться на какого-то кабеля! Похоже, что в ее голове гуляет ветер, если она хоть на миг подумала о том, что это похождение по чужим рукам я оставлю безнаказанно. Маленькая, изворотливая… Интриганка! Ты запомнишь нашу встречу надолго, как и то, что моя ревность имеет самые тяжелые последствия.
        Ярость заставляет скрежетать зубами и желание поскорее найти эту лживую суку настолько сильное, что я едва могу дышать, совершенно выбившись из сил, думая о ней. Все же эту суку хочется убить за такое похабное предательство, и я бы все простил, но то, что она повелась на какого-то смазливого сопляка, добивает меня окончательно, как и детальные подробности старика-очевидца.
        Сейчас мне ничего не остается кроме как подчиниться холодной ярости, терпеть обстоятельства, а позже научить ее чтить мое благосклонное отношение, как только я верну ее в наш дом.
        Стоит потерпеть совсем немного, ведь я точно знаю - как бы далеко она не убегала, я ее найду, почувствую и нас притянет друг к другу по тонкой ниточке. Я отыщу Ярославу где бы она ни была… Верну. Ее законное место рядом со мной или больше нигде.
        Девочка совершенно забывается, что приходится мне женой и плевать на ее заносчивое неугодное мнение. Станет взрослее - поймет, а сейчас пока она ерепенится, заставляет меня учить ее быть настоящей взрослой женщиной, моей Ярославой, истинной Ярославой Гордеевой и будущей матерью моего ребенка.
        Поставив локти на стол, закрываю глаза и стараюсь взять себя в руки. Такие странные чувства и их оказывается так много, что они рвут меня в клочья, разрывают голову болью и терзают душу.
        Мне сложно все это вынести в одиночку.
        Встрепенувшись, вытаскиваю из ящика рабочего стола антидепрессанты, в желании обуздать свой пыл и успокоиться. Сквозь дрожащие пальцы выпадает несколько таблеток на пол, и моя собственная раздражающая неловкость доводит до крайней точки кипения.
        Это выше моих сил - терпеть.
        Запивая несколько таблеток водой, откидываюсь на спинку кресла и постепенно легчает… Не так, как рядом с ней, но вполне сносно, чтобы не думать о кровожадном убийстве.
        Меня отвлекает Эльдар, ворвавшись в рабочий кабинет ураганом, несколько нерешительно осмотрев меня, замявшись в проходе. Да, я выгляжу плохо и совсем не помню, когда последний раз нормально ел, спал или принимал душ… Она не покидает мои мысли даже на расстоянии.
        Внимательно смотрю на Эльдара.
        Эльдар Розумовский хорош не только как телохранитель со стажем, но и как мужчина в целом, жаль не стал работать на меня раньше. Не лезет в мои дела, понимает с первого раза любое требование, а Ярославу опекает, как родную дочь, только единственный раз вмешавшись в нашу ссору. И оказался правым, но больше не допуская подобных ошибок. Будь он моим подчиненным еще в Москве, возможно и не случилось бы такого нонсенса, как с Игнатом.
        Этот всегда серьезный и прямой мужчина чем-то взволнован и продолжает молчать, чем несносно раздражает.
        Очевидно, что лекарство все еще не подействовало в полной мере.
        - Говори, - нервно дернул рукой, заставляя мужчину докладывать мне обстановку.
        Ненавижу эту нерасторопность и жду емкой конкретики без лишних слов.
        - Мы их нашли, - спокойно ответил мужчина и помедлив, продолжил, - недалеко от города. Если поспешим, то перехватим лично. Наши люди уже отслеживают маршрут их машины. Волков плотно сел на наш крючок.
        Облегчение - это было невообразимое ощущение уверенности в дальнейших действиях впервые за все время. На самом деле стало не просто легче дышать, а даже прояснились такие путанные и сложные мысли.
        Сейчас я готов сокрушить весь мир, лишь бы скорее добраться к этой наглой и беспринципной мрази, которая посмела вообще посмотреть в сторону моей жены!
        - Едем, - я взлетаю на ноги и схватив только свой телефон, скорым шагом направляюсь за Эльдаром. - Он сам ее сопровождает или еще есть глупцы, которые готовы расстаться со своей жизнью? - спрашиваю я, когда внедорожник тронулась с места с пронизывающим визгом шин.
        Мой телохранитель всегда водит машину профессионально и с умом, но сейчас нарушает правила дорожного движения без моих приказов, мчась за пределы города. Эльдар еще несколько дней назад посоветовал перебраться в другой город, где недалеко были замечены моя жена и эта редкостная мразь, чтобы в случае чего быть к ним намного ближе. И телохранитель оказался очередной раз прав, ведь следуя указанному маршруту моих людей, догоняем их меньше, чем через полчаса.
        Поверить не могу, что они сидели у меня прямо под носом!
        Меня выворачивает наизнанку только от мысли, что моя жена находится в окружении чужого и взбалмошного сорванца. Стоило обратить раньше свое повышенное внимание к их неожиданному знакомству и совместной работе. Но ведь я обращал внимание, приставлял людей, поставил камеру после того, как предложил жене работать с бухгалтером, и ничего не увидел. Они едва за весь день могли перекинуться парой рабочих фраз, даже не смотря на друг друга.
        Но все-таки он мне не нравился, еще с того момента, как Ярослава вступилась за него. Как специалист парень проявил себя на многообещающую перспективу, помог в нескольких аферах, но вот то, что он сблизился с Ярославой… Да и она тоже хороша, вечно показывает свою обаятельную душу напоказ, отчего я утопаю в жгучей ревности.
        - Сам, - утвердительно кивнул мужчина. - Пока не нашлось безумней этого безумца.
        Нет, ему точно конец.
        Этот паршивец посягнул на мою жену и живым точно не уйдет, только после долгой и мучительной смерти от моей руки. Я заставлю его жрать собственное дерьмо за то, что посмел к ней прикасаться, смотреть на нее и говорить с моей женой. А если он с ней не только… Он будет страдать, валяться в моих ногах и умываться своей кровью.
        Я убью эту тварь, вымещу свою ярость… А потом придет черед этой самоуверенной стервы, которая все еще питает какие-то нездоровые надежды к побегу. Глупая, как овца!
        Но она мне нужна живой, определенно. Но вот целой… Это уже вряд ли. Она заслужила мой гнев. А позже по достоинству будет ценить мою нежность и опеку - это проверенный способ достучаться до ее здравого смысла и чувства самосохранения.
        В каждой паре бывают недоразумения, и мы это очень быстро исправим рядом психологических работ для нашей супружеской четы. Стерпится, все равно ей не куда деваться.
        - Достал еще какие-то данные на него? - поворачиваюсь к телохранителю, вперив взгляд в неприметную машину, в которой по данным охраны находится моя жена с Вадимом Волковым.
        - Да, Господин Гордеев, есть кое-что. Папка в бардачке, - кивнул мужчина. Я беру папку и открывая ее, пробегаю взглядом по распечатке, ощущая холодный гнев изнутри.
        Копать моим ребятам пришлось долго и трудно, но все-таки даже хорошо скрытые данные рано или поздно всплывают, если знать к кому обратиться и сколько заплатить.
        Он полицейский, следователь, высшее образование, лучшая подготовка в нескольких боевых категориях и законченный профиль экстремального выживания… Хорош, но не так хорош, как хотелось бы. Ведь этот профессионал сейчас перед нашим носом и деваться ему точно некуда.
        Неужели она повелась на помощь полицейского, когда ее брат не смог продержать меня больше положенных сорока восьми часов в отделении с довольно милым повышенным комфортом? Наивная, наивная Ярослава… Как бы ты вытерпела все то, что я хочу с тобой сделать.
        Звонок телефона отвлекает не от такого интересного чтива, как от блаженной мысли о мести. Двоим. Теперь еще и зная их точное местоположение, наше появление может быть довольно неожиданным и позволит мне выбить весь боевой дух жены. Я уже предвкушаю чувство контролируемой власти, которое я снова верну и посажу под замок эту проклятую женщину. С меня этого дерьма достаточно!
        Будет знать, как заставлять меня нервничать! Мое сердце и так не на месте…
        Он сворачивает на заправку. Требую у телохранителя пистолет и с удовольствием снимаю оружие с предохранителя. Но, как только я тянусь к дверце машины, она оказывается заблокированной.
        Мои удивленные брови взлетают вверх.
        - Это что еще за фокусы? - недовольно передернув плечами, смотрю в глаза своего телохранителя.
        - Вы не можете так просто взять, выйти из машины и стрелять во все, что движется, - твердо заявляет мужчина, причем сверкнув в меня таким суровым взглядом, будто приходится моим отцом. - Чего вы этим добьетесь сейчас, Максим Викторович? Она будет в ужасе и не подпустит вас к себе. И мы не знаем насколько они близки, нужно прощупать обстановку и понять… - его аргументы я едва слышу, когда замечаю, что сопляк выходит из машины и направляется к другой стороне машины, открывая дверь моей жене.
        Я этого джентльмена сейчас подвешу галстуком за яйца!
        - Эльдар, мне не нужны твои нравоучения. И понимать в этой ситуации мне нечего. Все слишком прозрачно - моей жене захотелось развлечься, вскочить на первого встречного и променять меня на этого сопляка! - я все еще помню, как пришел в бешенство, когда старик рассказывал мне о том, какие теплые отношения между моей женой и мнимым похитителем.
        Телохранитель поворачивает голову влево, и я веду свой взгляд туда же. Когда вижу, что МОЮ женщину грубо хватают за локоть и так встряхивают, что она едва не спотыкается, я вновь порываюсь выйти из машины, но дверь все еще заблокирована.
        Я убью его! Я убью всех!
        - Он непредсказуем. Как может поступить человек, который окажется загнанным в угол с единственным шансом под рукой, чтобы навредить вам? - я понимаю куда клонит Эльдар и напряженно прикрываю глаза.
        В упор смотрю на руки этой мази, которые схватили мою жену и ведут к магазину так быстро, что она едва успевает за ним, оглядываясь по сторонам в поиске… Помощи. У меня дергается глаз, когда он накидывает на ее голову капюшон и явно шепчет нечто угрожающее, чтобы она пониже опустила голову и не показывала своего лица, которое прокручивают каждые полчаса по всем новостным каналам страны.
        Сука!
        - И что ты предлагаешь? Все время быть на их хвосте и смотреть, как он к ней пренебрежительно касается своими мерзкими руками? - я сорвался на крик от безысходности. - Это моя жена!
        - Они в любом случае должны остановиться в месте, чтобы передохнуть от дороги. Мы будем наблюдать и подберем тот момент, когда вашей жене не будет угрожать прямая опасность от руки Вадима Волкова.
        Я не хочу слушать его глупые доводы. Если бы Волков хотел убить мою жену, то давно бы с ней расправился, а так…
        - Отдай приказ готовиться к захвату. Они должны остаться живыми, - приказываю я.
        - Господин Гордеев, вы поступаете безрассудно. Она мне стала как дочь, а вы подставляете ее жизнь опасности, потакая своим чувствам. Я не буду отдавать никакого приказа. Вам придется убить меня, если вы жаждите ее смерти! - рявкнул он в мою сторону, отчего я на секунду замешкался.
        А, может быть, он прав? Волков и так показал, что способен на многое и совсем не боится моего гнева. К тому же теперь я уверен, что Ярослава тогда поймала афериста на бумагах, которым был именно Вадим Волков, списав с моего счета несколько миллионов. Хитрый, скользкий и к тому же еще и жадный. У других бы не хватило смелости на подобное, а этот совершает ошибку за ошибкой.
        Замешкавшись, я обдумываю ситуацию.
        Эльдар созванивается с охраной и наперекор мне отдает распоряжение ждать приказов, а другим пишет отследит все возможные маршруты главного шоссе. Один из охраны семенит к пустой машине на заправке и под капот цепляет отслеживающее устройство, чтобы больше не терять их из виду.
        И пока я обдумываю правильность поступков здравомыслящего и хладнокровного Эльдара в отличии от меня, замечаю, что они возвращаются в машину. Уже на подходе моя жена начинает знакомо для меня упираться, вырывать руку из хватки полицейского и оглядываться по сторонам. Я не раз вел ее за собой насильно и то, как она реагирует - доказывает мне, что Эльдар прав.
        Сомнений не остается - он ведет ее насильно. Но в момент, когда они останавливаются у машины и в руках этой твари сверкает пистолет, неожиданно приставленный к лицу моей жены, я взволнованно переглядываюсь с телохранителем, который предупреждающе смотрит в мои глаза.
        Если он ей хоть как-то навредил… Он будет страдать долго и мучительно. Я не дам ему сдохнуть. Никогда.
        Я точно осознал, что нельзя нападать на вооруженного Вадима Волкова, пока моя жена находится к нему настолько близко. И сдаваясь убеждениям телохранителя, кивнул Эльдару, чтобы он поступал так, как знает. Я бы не хотел расквитаться с этим сопляком и в этот же день похоронить жену. Если мне нужно подождать для ее безопасности - я подожду столько, сколько потребуется.
        Когда их машина трогается, мы выжидаем всего мгновение, чтобы поехать за ними хвостом.
        Еще недавно я думал, что она предала меня, солгала и сбежала… Я даже предполагал, что она мне изменяла с этим никчемным мальчишкой, который едва созрел. Но измена в ее положении казалось мне невозможной. Я бы узнал, ощутил и почувствовал, но когда стрик рассказывал о том, что видел, как она спала на ЕГО плече, а ОН ее обнимал… У меня в тот вечер сдали тормоза.
        Я слишком много чего не замечал и вбил себе в голову глупости о моей жене, а она… Невиновна в происходящем и ей нужна моя помощь. Она впервые нуждается во мне.
        Когда мы отстаем от машины, у меня в груди поселяется какое-то плохое предчувствие. От напряжения по вискам стреляет боль, и я начинаю нервничать.
        - Машину слишком долго не видно.
        - Трасса пустая, а наши машины слишком заметны, - говорит Эльдар.
        А когда одна из наших машин спереди тормозит у обочины, мы переглядываемся.
        Часть 11.1
        - Докладывайте, - Эльдар связывается с охраной и его густые брови мрачно опускаются вниз. - Машина остановилась на мосту в нескольких километрах от нас, - рассказывает телохранитель, узнав информацию. - Мы можем подождать их передвижение или проверить, с чем связана остановка - послать разведку.
        - Они бы не остановились просто так… Какая вероятность того, что он заметил наш хвост? - размышляю я вслух, обдумывая ситуацию. - Не останавливаемся. Мы не можем потерять их снова.
        Эльдар отдает комманду охране следовать за маяком и нагнать машину, в то время, как мы неспеша плетемся по трассе.
        Когда я отвлекаюсь на звонок от отца, не успеваю ответить. Я содрогаюсь от звука мощного взрыва, похожий на раскат молнии, а следом в небо поднимается темное облако дыма.
        Эльдар сбавляет скорость довольно резко, заставляя ремни безопасности ощутимо впиться в плечо, но осторожно продолжает путь по дороге. Я перевожу взгляд на телохранителя, который напряженно впился пальцами в руль и практически не шевелится.
        Перед нами только одна дорога, которая ведет к этому черному полыхающему дыму. Авария на дороге? Прямо перед нашим носом? Прямо там, где остановилась чертова машина этой твари с моей похищенной женой? Мой подбородок дрогнул от сумасшедшего предложения в голове.
        Когда звонит телефон техоранителя, Эльдар слишком медленно тянется к гаджету, убивая мое терпение. Он внимательно слушает едва различимый голос по телефону, обращая на меня шокированный взгляд полный отчаянья.
        Эльдар останавливается на обочине дороги. В этот момент во мне все выворачивается наизнанку и тухнет.
        - Сейчас же проверьте весь округ, - твердо приказывает мужчина, отключая телефон и замирает в каком-то странном оглушенном состоянии, словно меня здесь и вовсе нет.
        - Что происходит? - раздражаюсь я, совершенно слетая с катушек. - Эльдар, отвечай мне!
        - Господин Гордеев, мне очень жаль, - едва шепчет он, тяжело сглатывает и нервно, всего на секунду, кидает в мою сторону взгляд, наполненный печалью. Его глаза блестят от влаги, лицо бледное, а страх такой сильный, что по моей коже бегут мурашки от осознания происходящего. - Машина с Вадимом Волковым и вашей женой только что разбилась, слетев с моста. Этот взрыв… Взорвалась машина. Наши люди утверждают, что никто не выжил.
        Ошеломление поглощает меня с головой, сердце больно сжимается в груди от плохо предчувствия, а я, задержав дыхание, немигающим взглядом смотрю на мужчину, стараясь найти хоть долю лжи или насмешки.
        Нет. Это все не правда. Она не могла так просто уйти от меня. Не могла!
        Как это случилось? Почему?
        - Вперёд.
        - Господин Гордеев, там все в плачевном состоянии, вы не готовы…
        - Я сказал - вперёд! - из меня вырвался звериный рев, заставивший передернуться мужчину. Отворачиваюсь к окну, прикрыв глаза и сжав кулаки. Не верю… Не верю! Все не должно идти таким чередом. Это все ложь!
        Ровно четыре минуты пути превращаются в вечность. От напряжения виски пронизывает боль, руки мелко дрожат, а когда я вижу мост - перестаю себя контролировать.
        Эльдар не успевает остановить машину, как мое тело содрогается и самовольно двигается, открывая двери, почти выпрыгивая из салона на ходу. Сердце трепыхается в груди, ударяясь до боли о ребра, и я ощущаю, как дрогнул подбородок, когда взгляд врезался в чертову сорванную с петель ограду моста. Вокруг мои люди, поспевает полиция с оглушительной сиреной, и скорая помощь… Десятки пар глаз вонзаются в меня, а я покорился своему страху, не в силах сделать больше и шага к этому губительному обрыву…
        Она не могла умереть, не могла!
        Но я вижу другое, когда онемевшие ноги делают рваные шаги, и я подхожу до края моста, взглянув вниз. Перевернутая машина, обгоревшая, почерневшая, а запах зараженного мяса оглушает меня… Увиденное подкосило мои ноги, и я, едва сдерживая рвоту, цепляюсь за возникшего рядом телохранителя.
        - Максим Викторович… - прошептал он, смотря мне в лицо, не давая осесть на асфальт. - Сядьте в машину, Максим Викторович.
        Меня все-таки выворачивает наизнанку за машиной, но выплескивается несколько чашек чёрного кофе, а после желудок крутит в бешеных судорогах.
        - Это твоя вина, - рычу я, вырывая свою руку из его захвата Эльдара, который пытается мне помочь, - ты ее упустил. Допустил это! Я тебе доверил ее жизнь! Ничтожество… - голос дрогнул, а мое лицо омыли горячие, проникновенные, давно забытые слезы… От этой сильнейшей боли внутри захотелось кричать, но ярость была еще сильней, нежели жуткое чувство потери.
        Боль - это не то слово, что может ассоциировать мое состояние, это лишь верхушка разрухи внутри меня. Нечто по-зверски раздирает мою грудь в клочья, пытаясь убить острыми когтями эмоционального перенасыщения.
        Это убивает ОНА, так давно пробравшись под мою кожу, так легко въевшаяся в мое сердце…
        Не выдерживаю, совсем не могу сдержаться и прежде, чем обдумываю происходящее вокруг меня безумие - Эльдар уже лежит на лопатках, а мои ноги не жалеют этого бесчестного ублюдка, который допустил смерть моей жены, моей Ярославы.
        Опомнился, когда меня оттащили от телохранителя мои же люди, что-то говоря, вопрошая успокоиться. Но я не могу…
        Единственное, о чем сейчас я могу думать - убить всех, кто причастен к ее смерти. Меня трусит словно в сильнейшей лихорадке, перед глазами все размывается черными пятнами и меня сажают на что-то твердое, окутывая мои плечи теплым пледом. Рядом мельтешит белый халат, голоса вокруг похожи на белый ничего не значащий шум, который я уже не могу воспринимать. В груди сжимает, тянет, пронизывает…
        Перед глазами только ее образ, заставляющий страдать на физическом уровне…
        Внутри вместо пожара и ярости, через некоторое время приходит холод и апатия, давшая мне возможность немного успокоиться. Не знаю, сколько прошло времени, может полчаса, а может и несколько часов, когда я понял, что солнце начало закатываться за горизонт. Вокруг людей стало в разы больше.
        - Господин Гордеев, пожалуйста, выпейте это. Нужно выпить лекарство до дна, - в моих руках чашка, что-то горячее, обжигающее ладони… Чужие руки помогают моим дрожащим подняться и выпить что-то кисло-сладкое, имеющее запах цитрусов. Не могу оторвать взгляд от разрушенной ограды моста, и меня гложет сомнительное чувство какого-то недоверия, но убийственное ощущение обреченности заставляет отчаяться и страдать.
        Глаза видят одно, а вот сердце… Не верит, не воспринимает подобную изуродованную правду, тяжело выдерживая подобное в реальности. Не так все должно быть. Не так она должна умирать, не с тем человеком, не при таких обстоятельствах… Единственная ее угроза - Я, а не сбившаяся с управления машина.
        Встаю на ноги, но меня ведет в сторону, отчего я цепляюсь рукой за дверь машины, тяжело передвигая ногами. И рядом снова возникает телохранитель - будущий смертник. Эльдар едва держится на ногах сам, но озабоченно наблюдает за мной и прикасается своей ладонью к моему плечу в сожалеющем жесте.
        - Не прикасайся ко мне, - несдержанно сдернул его руку со своего плеча, на что он едва заметно поморщился, а его вторая рука легла на поврежденные ребра. - Ты не жилец. Можешь не сбегать, я все равно найду и убью, - угрожающе произношу я, глядя на мужчину, который, как и всегда остается сдержан, практически холоден ко всем моим словами и угрозам.
        - Я не стремлюсь от вас сбежать, Господин Гордеев. Только хочу помочь, позвольте, - он снова тянет ко мне ладонь, на что я оборачиваюсь куда резче, но не могу сконцентрировать свой взгляд, когда перед глазами снова пятна, а меня одолевает новая волна гнева на свою никчемную слабость.
        Эльдару все-таки удается помочь мне, вернув обратно в открытую машину скорой помощи. Я прикрываю глаза, пытаясь сосредоточиться и понять, что происходит, но как бы не пытался собраться с мыслями, все было тщетно.
        - Максим, - оклик отца действует на меня, как ведро ледяной воды, спонтанно вылитое на голову. Поднимаю взгляд, ловлю его фигуру, которая плавно подошла ко мне, склонившись и затмив ярко-кровавое солнце на закате.
        - Ужасно выглядишь.
        Я невесело усмехнулся, совершенно не ожидая от отца других слов.
        - Тебе здесь не место, - прерывисто выдохнул я, взглянув на Эльдара, оказавшегося между семейным противостоянием. Он отходит в сторону, но не исчезает, периферийным зрением наблюдая за мной, что и входит в его обязанности при настигшей опасности.
        - Я твой отец и должен быть рядом в трудную для тебя минуту. И я хочу с искренним сочувствием напомнить тебе, какой ты самоуверенный идиот, позволивший своей жене сбежать с каким-то расчётливым и довольно изворотливым мужчиной. Стоит ли мне напоминать о том, что я тебе говорил ранее? Ты глуп, Максим, если надеялся на другой исход рядом с ней, - насмешливо высказывается человек, чье мнение мне безразлично, но сейчас он выдергивает из меня ниточки шаткого самообладания.
        - Долго за мной следил? - холодно интересуюсь я.
        - Всегда и во всем. Ты сам это знаешь, - кратко отвечает отец, раздражая своей прямолинейностью. - И поверь, я тоже злюсь, что этой девице удалось так искусно юлить от поисковой работы наших лучших сыщиков, от подкупных и обычных полицейских, и даже от граждан этой страны… Твой подопечный Волков хорош и знает толк в своем деле. Думаю, они совсем скоро будут в России. Там и начнется по-настоящему интересная игра. Я предпочитаю, чтобы ты убил на ее глазах последнюю надежду. Брата и Вадима Волкова, а может и ее саму. Она заслужила свою смерть.
        Я не меньше минуты всматривался в отца, который рассуждал о какой-то небылице, с пренебрежительной скукой разглядывая суету вокруг. Гнев был неконтролируемым, пальцы рук то сжимались в кулаки, то расслаблялись от перенапряжения и слабости. Челюсть пронзила боль от силы скрежета зубами, а вот мое сердце… Нет, оно все еще грозилось разорваться от переизбытка чувств. Даже будь она жива… Никогда не убью ее, рука не поднимется лишить жизни ту, которая дарит эту жизнь мне самому.
        Но…
        - Ты в край состарился, или ослеп? - озлобленно спрашиваю я, прошипев. - Не видишь, что произошло? - хотелось бы встать, посмотреть в его равнодушные глаза и закричать, но нет сил даже на то, чтобы повысить голос.
        Горло словно обвили цепями, сдавливая и заставляя меня подчинятся обстоятельствам. Морально я уже на коленях, а если сейчас встану - на коленях окажусь еще и физически.
        - Она мертва. Все кончено.
        - Я вижу то, Максим, что у Вадима Волкова получилось обойти тебя. Но ты Гордеев, мой сын, и я здесь только для того, чтобы ты не смел подчиняться своим чувствам к этой стерве, а прислушивался к своему острому и расчетливому уму, - он поворачивается, внимательно смотрит в мои глаза, словно пытается заставить действовать по его плану. Но взгляд его несколько презрителен, словно я ему не равен, и довольно глуп понять очевидные вещи, о которых он толкует. Издевается надо мной и я точно знаю, что он получает от этого удовольствие! - Ярослава - отчаявшаяся женщина, но боязливая для таких глобальных выходок. Она знает, что ты будешь в ярости. А вот ее спутник лишен чувства страха и поэтому преодолевает все препятствия, стремясь к единой цели - защите собственного достоинства… И твоей жены. Ты близок к ним, но каждый раз Волков опережает тебя на шаг. Как на пристани, как в том домике в деревне, как и в погоне по городу…
        - Замолчи, - слабо выдавил я, прикрыв глаза. У меня не осталось никаких сил. - Хватит этого бреда. Оставь меня. Уходи. Забирай своих людей и просто уходи, - я говорю тихо, но не прошу.
        Это была последняя капля моего терпения. Я готов сорваться.
        - Ты не в том положении, чтобы меня прогонять. Позовите мне медэксперта и побыстрее, - громче говорит отец, махнув своему человеку. - Приди в себя, Максим, или мне тебя нужно расшевелить? Ты только скажи, я вмиг прикажу моей охране поколотить тебя и привести в чувство, - он жестко усмехнулся, на что я сузил глаза, презрительно окинув его свои взглядом.
        На мгновение я и правда задумался об этом варианте… А потом собрался и отогнал непрошеные мысли прочь.
        В гнетущей тишине к нам подходит мужчина в форме с небольшим кейсом, здоровается и говорит на английском. Я настораживаюсь, когда отец говорит следующее:
        - Докажи мне, что это подстроенная автокатастрофа, и в салоне машины совершенно не то, о чем мы подумали. Если докажешь это в течении следующих пяти часов, я обеспечу тебя до пенсии.
        Удивленное лицо мужчины вытягивается, а позже хмурится. Он поправляет свои очки. Твердо кивает, и молча уходит, в то время как я вопросительно смотрю на отца. И что это, черт возьми, было?
        - Вернись в гостиницу, приди в себя и ожидай результатов. Мои люди пока обыщут округ, есть у меня некоторые предположения…
        - Я тебя не понимаю, - встаю на ноги, и кажется вмиг трезвею от всего, что ранее я ощущал и чувствовал. - Что ты делаешь? - нет, конечно, я не верю ни единому его слову без доказательств, но своей уверенностью он вселяет в меня нездоровую надежду.
        - Возвращаю тебе жену. А что делаешь ты? - усмехнулся отец. - Повторять не стану, возвращайся в гостиницу с Эльдаром, и дай ему тебе помочь. Я приеду с результатами экспертизы. И еще… Держи своего телохранителя при себе и никуда не отпускай.
        Дав указания, он просто уходит, без лишних объяснений, оставляя меня в замешательстве стоять и недоверчиво озираться вокруг.
        - Я отвезу вас обратно, - смотрю на Эльдара, и чувствую щепотку своей вины, что накинулся на мужчину в порыве гнева.
        Принимаю его помощь и поддержку, но в дороге велю замолчать и не разговаривать со мной до вечера. Сложно сосредоточиться, когда я уже смог подумать о похоронах своей жены! Нужно прийти в себя, собраться и дождаться отца с его непонятным для меня рассуждением.
        Если отец прав… Если это всего лишь ее провокация и это все жестокая реалистичная инсценировка смерти для новой возможности на побег… Она пожалеет о каждой секунде моего страдания и ответит за каждую проскользнувшую мысль в моей голове о ее смерти и моем одиночестве!
        Часть 11.2
        Душ освежает не только тело, но и мысли. Ледяная вода прогоняет состояние безысходности, отрезвляя. Только теперь в груди зарождается ослепляющая ярость, когда я начинаю осмысливать слова отца, сопоставляя их с реальной возможностью бесчестного обмана моей жены и изворотливого полицейского.
        Какой бы мразью ни был мой отец, он всегда оказывается прав. И он прав в том, что мне нужно мыслить холодным умом без горячности и взрывных эмоций, которые так яростно рвутся наружу. Но как же мне быть холодным и равнодушным, когда почти на моих глазах взорвалась машина с женой, а отец твердо уверен в инсценировке? Это бьёт поддых, когда я немощно лежу на лопатках.
        Надеваю свежую одежду. Выбираю один из костюмов темного синего оттенка, плотно застегивая воротник рубашки, затягивая его красным галстуком. С каждым прошедшим часом я всё уверенней оцениваю ситуацию и готов уже ринуться на последующие поиски жены без каких-либо доказательств. Но мне нужно быть уверенным в том, что моя своевольная Ярослава жива.
        А ведь это вполне реалистичный план побега с отменным результатом и с достатком времени, чтобы сбежать от преследователей. Похвалю мальчишку, этого неугомонного полицейского, за сообразительность при встрече, а после уничтожу его. Уничтожу так, чтобы он и сам себя не считал человеком, и только потом убью… Или предоставлю эту возможность смелой женушке, которая сама пристрелит свою последнюю надежду. Ему в любом случае не жить, а вот ей придётся расплачиваться и вымаливать своё прощение очень долго… И болезненно.
        Она исчерпала абсолютно все резервы моего терпения!
        Нужно поскорее закончить бессмысленные игры в хорошего или плохо мужа. У меня нет больше сил каждый раз бегать за ней и сглаживать острые углы после того, как Ярослава очередной раз взбрыкнёт. Ей, как оказалось, суждено быть моей женой со своим жалящим языком и быть наказанной за любую наглую выходку в её безупречном, неповторимом стиле.
        Не пристало жёнам человека моего положения быть такой стервозной, строптивой и вольной женщиной. Это неправильно, это - проблематично. Это противоестественно. Моя мама не такая, она надёжная, спокойная и терпеливая.
        Я совру, если скажу, что её игры были скучными, но сейчас она пересекла границу, и пути назад больше нет. Не приведи Господь, она пойдёт на ещё одну подобную выходку! Мне нравится, когда она послушная и как неожиданно может выпускать зубки, но каждый раз позволять ей обманывать себя, строить интриги за моей спиной, и ко всему прочему близко общаться с другими мужчинами… Не позволю. Никогда!
        Я не стану делить мою жену ни с кем, как и давать ложные надежды на мнимую свободу, ведь я никогда не смогу ее отпустить. Это довольно очевидные вещи, которые она отказывается понимать. Словно ради этого чертового побега она и живет, улыбается, ласкает мою грубость, сбивая с меня спесь. Я никак не мог раньше понять, чего она добивается, ведь точно знал, что у неё нет возможности сбежать дальше частного сектора, а вот теперь все стало на свои места. Она тщательно продумала план побега и только поэтому было такой идеальной.
        Мои другие женщины до Ярославы были разные: как она - строптивые, и примерно покорные, подобной которым она никогда по-настоящему не была. Те женщины сами шли в мои руки и были не против немного разнообразить обычный классический секс, но всё-таки сбегали, поджимая свои задницы от страха и новых ощущений… Ярослава была не против отдаться и буквально приказала трахнуть её жестко в тот роковой вечер нашего знакомства, с полыхающим диким взглядом и с жаждой голода отдалась полностью в мою власть.
        И вот эта самая женщина потом начала рассказывать глупые сказки, что любит сопляков, которые падают к её ногам и лелеют взглядом. Умоляю! Одного только недовольного взгляда достаточно, чтобы мужчины чувствовали себя виноватыми даже за вольность шлёпнуть упругую задницу этой несносно притягательной женщины.
        Только девочка просчиталась со мной, ведь это мне нравится брать женщин без остатка. Я испытывал ее каждый раз новым шлепком, сильным, откровенным. Сжимал горло с каждым разом сильнее, лишая воздуха, и укладывал ее в самые неудобные позы, удовлетворяясь выпяченной аппетитной задницей или заломленными хрупкими запястьями… А она каждый раз отдавалась больше, хотела большего, умоляла не останавливаться, заставляя меня каждый раз срываться, наполняя своей любовью. И я убедился остаточно, что она та самая женщина - моя женщина.
        И в тот вечер в гостинице я оказался очарован ею, как и по сей день покорён этой женщиной, её твёрдым характером, утончённой внешностью и глубокими мыслями. От такого сокровища отказаться тяжело, практически нереально, и поэтому я не собираюсь терять своё. Накрепко привяжу её к себе и больше не дам возможности отойти от меня ни на шаг.
        Оборачиваюсь к зеркалу, поправляя воротник пиджака, разглядывая свою совершенную фигуру в отражении. Собранный, уверенный в себе и с угрожающим взглядом мужчина. Да, в таком состоянии я готов ко всему и даже больше, чем вернуть жену под свое крыло и спрятать от мира, который так отчаянно хочет вырвать ее из моих рук.
        Я готов крушить.
        Эльдар заходит в мой номер, придерживая двери для моего отца, который чеканя каждый шаг, проходит в центр гостиной комнаты. Позади него горничная, мышей проскользнувшая к стеклянному столику, оставляя поднос с алкоголем и стаканами. Молчаливая девочка склонила голову, сжавшись и замерев на месте, ожидая приказа.
        В руках отца чёрная папка, которая привлекает моё внимание.
        - Выглядишь безупречно, Максим, - довольно говорит отец, скользнув по мне оценивающим взглядом, - но ты слишком напряжён, выпей виски и присмотрись к девочке. Она хорошенькая и вполне сгодится для пары часов твоих потребностей, - его слова звучит так легко, словно он предлагает мне десерт после плотного ужина.
        - Я женат, - нахмурился в ответ, но лишний раз прошёлся взглядом по горничной. Она хороша только тем, что похожа на Ярославу: простая, стройная блондинка, не больше. Ярослава, будь сейчас на месте этой горничной, вперила бы в меня свой уничтожающий взгляд, испепеляя, возбуждая и рождая между нами сильную, затмевающую мой рассудок любовь. А пародия жены неинтересная, безвкусная. - Для моих потребностей, как ты выразился, сгодится моя жена или никто вообще, - уже прорычал я, взглянув на отца.
        И я не лгу. Только с Ярославой у меня получается расслабиться по-настоящему.
        Другие женщины уже давно для меня не существуют, не возбуждают, не привлекают. Но от моей девочки кровь кипит по жилам, сердце ускоряет ритм, а член вздымается, едва я к ней прикасаюсь. Ярослава - моё откровение, моя любовь и моя слабость, а других я не хочу. Другие - ничто, в сравнении с ней.
        - Ладно, тогда я её сам развлеку, у тебя всё равно будет много дел, - пожимает плечами отец, вызывающий во мне сомнительное чувство ревности.
        Пусть поперхнётся своими шлюхами, но иметь хоть долю власти над моей женой не позволю.
        - Я хочу увидеть результат медэксперта, - сдержанно говорю я, сев в кресло, и плеснув себе в стакан виски. Понимаю, что после лекарства мне может стать дурно, но разговор с отцом заставляет меня впиться в стакан и залпом его опустошить. Нужно остыть и не воспринимать так близко к сердцу провокации отца, чем он бесстыдно пользуется. - Читай, - он садится в кресло напротив и тянет блондинку за руку вниз, заставляя её буквально упасть к его ногам.
        Она пораженно охает, стукнувшись коленями об пол, испуганно взглянув в мои глаза, словно я мог смягчить этот глухой удар и неожиданный выпад со стороны отца. Что же, это её выбор. Он точно заплатил ей хорошие чаевые, чтобы она побыла постельной шлюхой замужнего покровителя блондинок.
        Открываю папку и изучаю сначала экспертизу, в чём я ничего не понимаю, но листаю и нахожу отчёт на человеческом языке, где останавливаюсь и начинаю вчитываться, с каждым предложением удивлённо изгибая брови. В отчёте подробно и с фотографиями описано про остатки взрывчатки, про вручную снесённую ограду на мосте, про пятидесятикилограммовые мешки свинины на переднем сидении и ничего общего, связанного хотя бы гипотетически, со смертью Ярославы и Вадима Волкова.
        Инсценировка. Хорошая, впечатляющая масштабом и произведённым эффектом, но всё же инсценировка.
        От сердца отлегло. Жива моя девочка. Жива…
        - Открой рот, - приказ отца заставляет обратить внимание на происходящее и взглянуть на девушку у его ног. Блондинка сидит ко мне спиной, и, если не всматриваться в детали, можно увидеть сходства с силуэтом Ярославы, отчего в моей груди просыпается гремучая змея, готовая наброситься на отца в любой момент. Он заставляет меня вскипеть за доли секунд, но я усердно пытаюсь держать себя в руках.
        - Закусывать будешь? Хорошая девочка… - понимаю, что он поит её виски и дает дольку черного шоколада.
        - Ты был прав. Как догадался? - интересуюсь у отца, который перебирает белокурые локоны девушки, медленно наматывая их на кулак и отпускает, вызывая по хрупким плечам девушки мелкую дрожь. А он лишь играется, рассматривая реакцию девушки.
        - Я вижу её насквозь, как и возможные мотивы Волкова. И к счастью, успел с ней познакомиться поближе с твоей находчивой женой, - елейно ответил отец.
        - Ты не знаешь ни мою жену, ни Волкова, - напряжённо заявил я, бегая взглядом между отцом и девушкой. Чёрт, и впрямь девчонка на неё похожа: тонкая талия, такая же сочная задница в тугой обтянутой юбке… Мягкие локоны. На работе Ярославе нравится выглядеть безупречно, и она подкручивала волосы, придавая им волнистость… Эта шлюха похожа на неё до безобразия. - Убери её отсюда, - не выдержал я.
        Это для меня уже слишком.
        - Со стороны всегда виднее, Максим, особенно её манипуляции, которые ты не замечаешь из-за своих чувств, - он склонился над ней, обвил шею девушки руками и заставляя подтянуться, впился в неё довольно глубоким поцелуем.
        Меня передёрнуло от этой картины, ведь будь на этом месте любая шатенка, я бы даже и глазом не повел в её сторону. Но нет, подобрал же… Похожую.
        - Что за отвратительное представление? - скривился я.
        - Не понимаю, о чём ты, Максим, - лукаво усмехнулся отец, - раньше ты не обращал ни малейшего внимания на моих девочек. Считай, что здесь сидит ласковая кошечка, - он потрепал девушку по волосам, высказывая своё к ней отношения.
        Я пытался выждать какой-то реакции от девчонки, но она будто и не думала противиться таким знакам внимания. Слабачка. Ярослава бы уже руку по локоть отгрызла. И только эта мысль успокаивала - она перед ним никогда не окажется в подобном положении, а вот передо мной - обязательно.
        - Раньше и ты не обращал на моих девочек внимание. А вот на жену озирался каждый подходящий раз, едва не сворачивая свою шею. Ярослава моя, усвой это, отец. Она. Моя. Жена, - в конце я практически прорычал, не имея сил контролировать вспыльчивость.
        - Ревнуешь, - с удовольствием отметил он, и резко дёрнул волосы девушки, заставляя её страдальчески простонать. Нас обоих передёрнуло от этой фальши, напоминающий скрип.
        Отец едко усмехнулся в ответ, не познавшую настоящую боль девушке, обещая подобным только самые болезненные ощущения. Вспоминаю Ярославу, как она каждый раз задыхается от возмущения и извивается всем телом, хватая меня за руки, пытаясь их оттолкнуть от себя как можно дальше. Вспоминаю, как держится до последнего, чтобы не пискнуть от шлепка, и только когда ей уже по-настоящему больно - рычит, а затем даже кричит, без всякой протяжной фальши, от которой я поморщился только что.
        Моя девочка вырвала из моих рук треть бизнеса и десятки утерянных миллионов, истязала моё сердце и варила меня в котле ревности, вперемешку с яростью… С ней уже не сравнится никто.
        Я шумно отставил стакан на стеклянный столик, который чудом не проломился под силой удара и поднялся.
        - Ревность к любимой женщине - это естественно, - я попытался себя одёрнуть от раздражения, но ничего не вышло. Хотелось знатно выпустить пар кулаком… Слишком давно я не был в спортивном зале, как и с довольно терпеливой жёнушкой в постели.
        - Плевать мне на твою жену, Максим. Единственное что в ней привлекает - красота и сопротивление, которое она не боится оказывать ни тебе, ни мне… Ни даже своей судьбе, - он притянул голову блондинки прямо к своему паху, припечатывая её к себе слишком плотно. И снова никакой реакции, на что я в сомнении изучил девушку. Это вообще естественно не реагировать на подобные жесты, или я так привык к своей дикой жене, которая на всё отзывалась с живым сопротивлением? - Послушные девочки заводят не меньше. Правда, дорогая? Скажи, за сколько сотен тебя можно отшлепать? - обратился отец к девочке.
        - Пять, - шепчет она. Вот теперь ревность схлынула, и я действительно осознал, что передо мной обычная шлюха, продающая себя тому, кто больше платит. Ярослава за такой вопрос уже бы исполосовала мои щёки своими коготочками и попыталась облить меня виски из стакана, который девушка продолжала держать в своих руках.
        Мне даже становится смешно, и отец невозмутимо наблюдает за моей усмешкой, едва прищурив глаза.
        - А за пятнадцать подставишь свою задницу, чтобы я мог тебя выпороть? - елейно спрашивает отец.
        - Да, - вдохновенно отвечает блондинка, точно не ведая, на что дает согласие. Одно дело, когда женщина кричит и обильно кончает с твоим именем на губах, царапая спину, и совсем другое, когда он станет пороть девчонку только для того, чтобы увидеть её слезы и страх.
        Не моё дело, не хочу больше оставаться здесь. Отворачиваюсь и направляюсь к выходу, но отец не желает меня отпускать так быстро.
        - Постой, не спеши, - одёргивает меня отец, - мой детектив собрал ещё один очень интересный материал, - говорит он, заставив меня остановиться и снова обернуться. - На обратной стороне, информация в одном файле. Внимательней, Максим, ты последнее время выпускаешь всё самое ценное из своих рук.
        Не отвечаю, продолжаю идти к выходу и даже сдерживаюсь, чтобы не хлопнуть дверью. Эльдар стоит у самой двери, почтительно кивнув.
        Я разъяренно выдохнул.
        - Пойдём, хочу проветрить голову.
        Едва делаю шаг от своего номера - слышу громкий визг девушки. Эльдар настороженно посмотрел в мои глаза и перевёл взгляд на дверь, затем обратно на меня. Он ничего не спрашивает, не лезет в мои дела, а сразу начинает идти за мной, когда я направляюсь на парковку.
        Сажусь в машину на заднее сидение, открывая папку, вытягивая из файла несколько листов с упакованными в конверте фотографиями, и натужно разглядываю информацию, шокировано скосив взгляд на своего телохранителя, который спокойно ведёт машину по городу.
        В моих руках оказалась распечатка переписок, установленные IP-адреса, распечатанные фотографии из разных видеокамер… И всё бы ничего, но эта информация представлена прямо перпендикулярно с моим телохранителем, который везде поучаствовал и приложил свою изворотливую руку.
        Читаю несколько распечатанных переписок из мессенджера, где есть краткий доклад, где я нахожусь и каковы мои мотивы; вовремя написанное предупреждение, где, когда и через сколько прибудет моя охрана, а также краткие шифры, которые так просто не разобрать. Дальше изучаю бумаги на аренду автомобилей, которые были заверены на паспорт Эльдара Розумовского. И эти же автомобили находили мои люди пустыми, а так как по мессенджеру был установлен контакт с Волковым - он был предупреждён о преследовании и получал приказ оставить машину. А вот с последней коллекцией фотографий я ознакомился озлобленно, ведь на них слишком много тесного контакта моей жены либо с этим сосунком, либо с моим телохранителем.
        Я действительно на какую-то секунду растерялся, рассматривая чужие руки на моей женщине и её нежную ответную улыбку. Смял отвратительные снимки в кулаке, а потом и все листы разом, швырнув себе под ноги.
        Звоню отцу, стараясь не раскрошить в руках телефон.
        - Вместо того, чтобы помочь мне в поисках жены, ты обложился шлюхами и попкорном, занимая первый ряд для просмотра? Это подло, отец. Поверить не могу, что ты всё это делаешь у меня за спиной и манипулируешь мной, как тебе вздумается!
        - Тише, Максим, успокойся. Я всего лишь даю тебе наводку после тщательной проверки. Мне доставили эту информацию утром, и она меня даже позабавила. Представляешь, для твоей жены существует целая секретная операция, где участвует один из лучших следователей - Вадим Волков, и его начальник отдела, разумеется, сам Эльдар Розумовский, включены и другие лица, но они будут задействованы в России… Я тебе уже говорил - игра будет очень интересной.
        Отец насыщен эмоциями и восторгом, ведь то, что происходит, действительно заставляло восхититься проделанной работой нескольких человек, которые тщательно подобрались ко мне слишком близко, правда, не успели всадить в спину клинки. Разве что только один, в сердце, но прицелившись со спины - всё-таки промазали.
        Отключаю отца от звонка, пытаясь выстроить полную картину в своей голове, откровенно разглядывая Эльдара, припоминая, как он почти с первых дней всегда был слишком близко к Ярославе… И ведь это именно он так торопливо и вовремя привёз меня в тот раз домой, не дав моему отцу поиздеваться над женой, которая ослушалась меня и моей угрозы.
        Это именно он вмешался тогда в нашу дискуссию насчёт работы, и я согласился взять её под своё подчинение. Это Вадим божился не сводить с неё глаз и докладывать всё Розумовскому! Это Эльдар настоял взять жену на банкет, когда я думал над предложением отца взять Викторию и реакцией Ярославы на мою подобную выходку. Эльдар мне много советовал и помогал. Он часто настаивал.
        Она знала последствия своего побега, и думаю, не стала бы так рисковать ребёнком. Я помню, как отчаянно Ярослава пыталась сопротивляться и донести до меня своё положение, смело отстаивала свои слова. А вот спровоцировать жену на побег мог сам Эльдар и Вадим… То есть, когда не вышло, они решили перенести план на более благоприятное время, ведь ей было плохо, а мой отец взялся из ниоткуда. И всё пошло своим сценарием без ничьей выгоды. Если бы не эти двое… Ничего бы вообще не случилось! Моя жена была бы рядом со мной, и я был счастлив, зная, что под её сердцем моё дитя.
        - Возвращайся в гостиницу, - говорю я, отслеживая действия покладистого телохранителя, позволяющего мне думать о том, что он один из лучших моих людей, которому я обязан доверять. Доверял бы и сейчас, если вот не эти доказательства, которые я вижу… Сказал бы кто-то словами - не поверил.
        Сыграл отлично. Никогда бы не подумал, что мужчина, решивший выкрасть мою жену, не будет излучать ни одну негативную эмоцию и не попробует меня остановить, когда я вне себя занимаюсь воспитанием моей непокорной девочки. Однажды, и даже тогда он был холодный, расчётливый, просто железный мужчина, заставивший меня проникнуться к нему доверием. Но просчитался…
        Я, разумеется, догадывался, что отец всегда бдительно относится к моей жизни и незаметно для меня контролирует множество вопросов, но не думал, у него есть свои люди в рядах моей охраны. А вот теперь действительно интересно, как быстро такой мужчина с железным характером расскажет мне всю правду о плане, по которому из-под моего носа похищают мою собственную жену.
        Наконец-то я нашёл того человека, который лично ответит передо мной за все эти безумные дни и бессонные ночи, за мои взрывные чувства и едва не разбитое сердце…
        Вызываю свою охрану по сообщению ещё до въезда на парковку, и когда Эльдар выходит из машины, его сразу же скручивает охрана, нагнув над капотом с высоко заломленными руками. Он попытался вырваться и отогнать налетевших стервятников, но их оказалось намного больше. Я выхожу из машины не спеша, наслаждаясь крупным уловом, который предвещает веселье на ближайшие пару часов.
        Не слышу ни мольбы, ни проклятий, и думаю, мужчина сам чувствует где именно прокололся. А ещё явственно понимает, что ему не избежать моих пыток. Не теперь, когда я понял, кто именно причастен ко всем бедам за последние недели. И это не жена, которой только дай любую возможность, и она ей непременно воспользуется, с ней у меня разговор всегда короткий. Это все игры жалкого мента, который сунул свой любопытный нос совсем не туда, куда следовало.
        Смотрю на Эльдара и не вижу даже крохотной щепотки страха, только мало скрытое раздражение, возможно, немного ярости, но и эти чувства он удерживает под контролем, не пытаясь выдернуть свои руки из хвата двух мужчин. Умный гадёныш, но решил играть совсем не на той стороне.
        - Пришло время поговорить по душам. Не так ли, Эльдар? - спрашиваю я, но заранее предвкушаю гордый и стойкий отказ. Не такой он мужчина, чтобы прогибаться.
        - Нет, - твёрдо отвечает Эльдар, который настроен сначала потерпеть мой вспыльчивый характер, и, возможно, даже оттянуть время для ловкого исчезновения Вадима Волкова и Ярославы. Но вот подсказывает мне моё чутье, что удрать они должны были втроём, и так, как ещё час Эльдар при исполнении своих обязанностей, а значит Волков должен ожидать своего начальника в условленном месте с моей женой.
        Они будут ждать его до последнего. Осталось только выяснить где и когда, перехватить этого самоуверенного парня и эту… Обаятельную шлюху, которая бесстыдно позволяет прикасаться к ней чужим рукам. Мало ей не покажется, как только окажется в моих, таких ей уже родных, руках.
        - Ты же знаешь, что рано или поздно ты мне всё расскажешь. Вот только чем дольше ты тянешь, тем меньше шансов кому-то выжить, - подобная угроза всегда действует на человека шокирующим эффектом и развязывает язык.
        Но Эльдар холодно усмехнулся, и я понял, что близких у него нет. По крайней мере нет тех, которых я могу найти так легко и быстро. А значит придётся искать уже другие слабые места и заставить его говорить в самом скором времени. Только и здесь полковник просчитался, так как благодаря его работе на меня, я теперь знаю много нюансов и способов выбивать правду из совершенно неразговорчивых мужчин.
        Пусть так, путь немного погеройствует. Живым я его все равно не отпущу, а ответ буду выбивать до последнего вздоха.
        Часть 12. Мы - вместе
        Мы уже давно встретили кроваво-красный закат, сидя на капоте серенького седана, недалеко от аэропорта. Эльдар должен был прибыть ещё два часа назад, и, скорее всего, именно из-за полковника Вадим стал таким угрюмым и несговорчивым. Парень не отвечает на мои вопросы, мало того, что некоторые игнорирует, а другие вообще не слышит, так он ещё отказался от последней парочки шоколадных конфет и задумчиво пронизывает горизонт. Он явно тревожится и мне от этого не по себе.
        Я лениво ковыряюсь в пачке печенья, уже почти доедая соленые крекеры, а мои мысли постоянно возвращаются к очень неприятным ощущениям приближающейся опасности. За последний год я слишком хорошо научилась прислушиваться к себе и подобные ощущения мне совсем не нравятся. Пока рядом нет Эльдара - мне трудно понять, что все мы в относительной безопасности и готовы вернуться домой, но, с другой стороны, мы уже добрались до аэропорта без приключений и готовы лететь домой.
        Перед самым нашим носом прямой финиш, но по факту мы ещё не пробежали полосу препятствий. Остался последний шажок, чтобы ощутить настоящую безопасность вдали от навязанного мужа и чужой жизни. Я верю, что сегодня окажусь дома.
        Неожиданно из моих рук вырывают пачку печенья, заставив вздрогнуть от неожиданности. Вадим, запускает руку в отнятую у меня пачку, и начинает доедать его с завидным аппетитом. Только сейчас я понимаю, что передо мной, прежде всего, молодой мужчина, который несколько дней подряд питался паршивой рыбной консервой и конфетами, а не стальной полицейский без потребностей.
        - Да ты же голоден, просто как… - говорю я, и спотыкаюсь на полуслове, услышав в подтверждение моим словам бурчание его живота. Он погружает на меня свой тяжёлый взгляд, прикрывая глаза от усталости, поумерив свой аппетит к простенькому печенью, которое и так почти закончилось. - Я могу сходить за едой. Там вот, думаю, продают хачапури, - указываю пальцем на точку продаж уличной еды, которая находится на территории аэропорта всего лишь в метрах пятистах от нас.
        - Нет. Итак едва добрались сюда живыми, незачем рисковать, - покачал головой Вадим, уперев свой взгляд в моё лицо, и нахмурившись, о чём-то снова задумался. Я неосознанно поправляю потрёпанные волосы, замечая, как его глаза обвели мой высокий хвост.
        Да, Вадим, я не та журналистка и уже не примерная жена Гордеева на публике, чтобы быть обворожительной и идеальной во всём. Почему-то я ощущаю себя каким-то замурзанным гадким утёнком рядом с парнем, которому утром достаточно плеснуть в лицо холодной воды. Его даже не портит усталость, скорее только подчёркивает серьёзность молодого мужчины, который в своей голове держит слишком много тяжёлых мыслей.
        Не туда меня несёт, ой совсем не туда!
        - Ты волнуешься? - полушепотом спрашиваю я, замечая последние пару часов, как Вадим пытается куда-то деть свои руки или же ходит кругами вокруг машины. В обычный день он бы раскинулся на заднем сидении и, возможно, даже вздремнул.
        Волнение для Вадима - пустая трата времени, но похоже, что не сегодня.
        - Всё хорошо, мы уже практически дома. У нас всё получилось… У тебя получилось, Вадим, - отчего-то я начинаю утешать парня, не догадываясь, нужно ли вообще сейчас к нему обращаться.
        Я сомневаюсь, что сейчас он способен принять мою поддержку, но почему-то меня тянет к нему, как магнитом. Именно поэтому я опускаю свою ладонь на его горячую руку, которая вцепилась в пачку печенья до побелевших костяшек, и несмело улыбаюсь. Говорят, что телесный контакт помогает, когда не хватает слов. Но этот мгновенный порыв был бесконтрольным, словно так и надо, словно так было нужно именно в этот момент, но вышло откровенно и даже несколько интимно.
        Волков буквально прожигает своими глазами мой не обязывающий ни к чему жест поддержки, и когда на его лице начинают бегать желваки, одергиваю руку, обжигаясь о его потемневший взгляд. Похоже, я его не утешаю, а наоборот - раздражаю ещё больше. Я не хочу, чтобы он злился, и отодвигаюсь подальше, пряча руки в карманы кофты.
        Дура!
        В сердце кольнуло. Глупо ждать, что между нами может быть даже простая дружба, но я была бы не против… Он хороший, хоть иногда и колючий. Я бываю такой же и кому, как не мне понимать, что у любой черты характера есть весомая причина и огранка в прошлом.
        - Прости, я ничего такого не имела в виду… Просто хотела поддержать… Прости, - сжимаюсь я, отворачиваясь от пристального и несколько волчьего взгляда парня.
        Я мгновенно начинаю гореть от стыда. Вадим давно уже обозначил, кто мы друг для друга: не враги, но и не друзья. Он мне помогает, и, конечно, Вадим стал заметно мягче ко мне, может вольно шутить, дразнить, а иногда и язвить, только дело явно не во мне, а в полковнике. Это Эльдар пригрозил парню вести себя сдержаннее и не угнетать меня последствиями вражды между им и моим братом.
        Что же…Глупые поступки - это мой самый уникальный дар! И зачем только я его трогала? Он и так всегда сдержан и уж плакаться в моё слабое девичье плечо точно не намерен. Из нас двоих - это я нуждаюсь в подобных жестах… От него. Но я готова прожить без этого всего, ведь он показывает делом, что я в полной безопасности, и даже не подумает окунать меня в бездну бессмысленных слов сочувствия.
        Может, его холод ко мне к лучшему. У нас двоих в жизни всё сложно и запутанно.
        - Дай мне свою руку, - я поворачиваюсь к Вадиму, удивлённо приподняв брови на его приказной тон. Он протягивает мне свою большую ладонь и у меня во рту всё пересыхает от волнения. - Пожалуйста, - мягче просит он, обозначая свою просьбу.
        Я с сомнением смотрю на протянутую ладонь парня, но доверчиво, несколько заворожено вкладываю свою руку в его.
        Он переплетает наши пальцы. Сердце волнительно трепыхается. Если он читает меня, как открытую книгу и знает, что мне нашёл, то для меня Вадим Волков - книга, полная загадок и тайн. Вадим снова задумался, разглядывая наши сплетённые руки.
        Вадим держит мою ладонь надёжно. Надо же, я и сама чувствую себя намного сильнее благодаря этому жесту, и могу наконец-то спокойно выдохнуть скопившееся во мне напряжение, которое окутало меня мгновение назад.
        Этот парень вселяет в меня уверенность, и может он об этом не догадывается, но я ему безмерно благодарна. Он ведёт себя со мной естественно, без всякого сожаления, сочувствия, ни капельки не волнуется и даже может упрекать в чём-либо… Не говоря уже о некоторых жёстких шуточках парня про мои отношения с мужем. Это меня приземляет в реальность - со мной никто не будет сюсюкаться и подтирать слюни.
        Но его общение живое, свободное и настоящее… Оно греет моё сердце, и даже думать не могу о том, если бы встречала сочувствующий взгляд парня, который боялся упомянуть при мне Максима Гордеева или моё плачевное положение. Думаю, меня бы это ещё больше ранило.
        А ещё я хочу быть ему другом, настоящим. Но, к сожалению, я нуждаюсь больше в таком друге, чем парень в такой подруге, как я. Только ему об этом знать не нужно, это глупо с моей стороны обременять его такими мыслями и чувствами.
        Я почти дома и уверенна - он забудет обо, как только мы вернёмся в свои семьи, в своё привычное окружение. А пока у меня есть возможность, я держу его руку, позволяя себе прочувствовать вспыхнувшую надежду. Надежду на нормальную жизнь, в которой я смогу быть счастливой. Начать все заново, абсолютно всё.
        - Эльдар опаздывает, чего никогда не позволял себе ранее, - хрипло говорит Вадим. - Мне кажется что-то не так, - он глубоко втягивает в себя воздух, на секунду замирая, но продолжает нежно водить большим пальцем по моей ладони. Его жест меня буквально гипнотизирует.
        - Эльдар имеет дело с Гордеевым, а здесь уже нельзя быть уверенным во всем, особенно в личном времени. Ты же понимаешь, сколько шумихи мы наделали взрывом? Эльдар доверенное лицо Максима, и один из моих надзирателей…
        - Вот поэтому я переживаю за шкурку моего дражайшего полковника. В подозрение Гордеева попадают многие, но личная охрана в первую очередь, - он спрыгивает с капота и встает, напротив. Вадим удивляет меня до округлившихся глаз, когда подхватывает мою вторую руку, согревая своими горячими ладонями, встав довольно близко ко мне, напротив. - Совсем уже холодная. Почему молчишь? - он смотрит на меня несколько мрачно, отчего по коже бегут мурашки. Вадим стягивает с себя куртку. - Надевай, - твёрдо приказывает Волков, а я даже не собираюсь сопротивляться.
        Я одета тепло, но на улице стремительно холодает с приближением ночи. Мои обе ладошки попадают в плен его горячих рук, и я поджимаю губы в смятении. Он ведет себя так, будто все правильно и по-другому не может быть. А мне… Приятно. Я слишком давно не ощущала заботу человека, от которого я не испытываю страх.
        - Тебе не страшно? Я думал ты будешь много истерить и бояться. Оказывается, ты до сих пор не из пугливых и кротких девушек, - невесело усмехнулся Вадим, но довольно заинтересованно посмотрел в мои глаза, поднимая мои руки и выдыхая на них своим горячим дыханием.
        Он неправ, насчет кроткой девушки.
        Будь воля Гордеева преклонить меня морально и сделать падшей рабыней, которая вьется возле его ботинок - сделал это, и я бы стала такой. Но для него это все скучно, Максиму нужна чувственная экспрессия, яркие чувства, чтобы наблюдать и с удовольствием вытрахивать эти самые чувства и мои надежды на жизнь без него…
        Он давал многое материально, но также многое забирал морально. И эти манипуляции я понимала, стараясь быть нейтральной, не идти на поводу деспота, оставаясь в здравом рассудке, поступаясь его желаниям. Но не всегда мне хватало терпения, и это его тоже вдохновляло на новые отвратительные подвиги. Я чувствую себя грязной и лишенной женского счастья, но пока Вадим греет мои руки, я всем сердцем желаю вернуть утраченную жизнь и доверие к людям.
        И, ему, кажется, я доверяю бесповоротно…
        - На самом деле мне очень страшно, но я уже закалена опасностью, просто держу себя в руках, - пожала я плечами, неохотно припоминая безмерное количество раз, когда я чудом выдерживала давление Гордеева и избегала его тяжёлой ладони. - К тому же рядом ты и… Я знаю, что защитишь меня. Спасибо тебе за это, Вадим. Мало кто готов был прийти мне на помощь, - еще тише договариваю я, отворачиваясь, не выдержав его пронизывающего взгляда.
        - Ты смелая девочка, - он мягко улыбается, и не смущается своего откровенно долгого взгляда в мои глаза.
        - Слушай… У меня к тебе будет одна просьба… - сглотнув, прошептала я. Просить о таком - нужно быть помешаной, но по другому я не могу. - Если… Если вдруг Гордеев меня найдёт, и я попаду в его руки, убей меня сразу… - поворачиваюсь к парню.
        Он недоумённо моргнул, нахмурившись. Его руки крепче сжали мои ладони, и он весь мгновенно напрягся. Буквально кожей я ощутила, каким он стал колючим и недовольным.
        - Ничего подобного не произойдет, - твёрдо ответил парень. - Ты вернёшься домой. Не о том ты думаешь, Яра.
        - Пообещай, - настояла я.
        Это действительно страшно - снова вернуться к Максиму после всего, что я наделала. После обмана, после побега, после тех чувств, что он пережил за это время. Он отыграется, как всегда, кровожадно и жестоко, я знаю это лучше, чем кто-либо.
        Лучше умереть сразу, чем умирать под ним, с его членом во мне, слушая его унижения. Он убьет сначала мою душу, затем тело. А если посчитает нужным, я выживу, но это уже буду не я, а просто кусок мяса. Не хочу такого конца. Не хочу больше боли и страданий. Я хочу нормальную жизнь, вдали от этого всего. Вдали от жестокого мира… Вдали от жестокости людей.
        - Пообещай, Вадим, - с надрывом прошептала я.
        - Обещаю, ясно? Я обещаю, что ты вернешься домой невредимой, - заверил Вадим, неожиданно дёрнув меня на себя, заставляя съехать с капота с тихим испуганным вздохом. Мои колени разъехались по обе стороны от его бёдер, и он приманил меня к своей груди, крепко обнимая.
        Едва сглатываю, побоявшись даже поднять голову.
        Зачем он так тесно приближается ко мне? Мне кажется, что сейчас он защищает меня от всего мира… Но неожиданная теснота между нами смущает и заставляет затаить дыхание.
        - Вадим, ты не пообещал мне, - шёпотом говорю я в его грудь.
        - И даже не подумаю такое обещать! Мы больше не возвращаемся к этой теме, Яра, - предупредил он довольно угрожающим и низким тоном.
        Я верю, что он вернет меня домой… Но мои ощущения ещё слишком остро помнят Гордеева, его жестокость и ярость. Мне тяжело бороться с этим всем внутри себя. Вадим притягивает меня к себе, прижимается подбородком к моей макушке и едва ощутимо покачивается. Он буквально вытесняет волнения и заставляет поверить ему, что все будет хорошо.
        Я прикрываю глаза, заставляя себя расслабиться. Мои руки нерешительно поднимаются и ложатся на его спину, едва ощутимо обнимая в ответ. Так непривычно… Страха нет, волнения тоже, и это как бальзам на душу. У Гордеева не получилось присвоить меня.
        Вадим очень тёплый, даже удивительно горячий и спокойный. Он помогает прийти в себя. И мне начинают нравиться его способы!
        В тишине приходит отрезвляющее от его рук сообщение из мессенджера, и Вадим медлит, с какой-то неохотой отнимая от меня свою руку. Только сейчас я тяжело выдохнула, понимая, что едва дышала, боясь разрушить такой душевный момент… Вадим тянется к телефону, снимает блокировку и замирает.
        Я украдкой заглядываю в телефон, увидев пришедшее сообщение от Эльдара, которое Вадим от меня не скрыл. Только я обнаруживаю на фотографии долгожданного полковника, с окровавленным лицом, беспомощно связанного на грязном бетонном полу в потрёпанной одежде.
        Меня передёргивает от ужаса.
        Кровь вызывает во мне приступ страха, а вид избитого человека, который помог мне выбраться из Ада и очутился там сам, заставил сжаться моё сердце в болезненном ударе. Не может быть… Не может все так закончится!
        Я переглядываюсь с Вадимом, у которого в руках задрожал гаджет. Он скидывает фотографию, вернувшись в чат, в котором было дополнительное сообщение.
        «Верни её.»
        Меня передёрнуло. В голове набатом звучит его низкий тон с неоспоримым приказом, который страшно ослушаться. Я начинаю судорожно глотать воздух, взволнованно задышав, прикрыв глаза и вжавшись в грудь Вадима своим лбом, едва сдерживая слёзы поражения.
        Волков какое-то время словно не может воспринять информацию, но резкая реакция парня меня напугала до дрожи.
        - Тварь! - шипение взбешённого Вадима лишает меня его тепла. Я едва ловлю телефон, когда он неосознанно от себя отбрасывает гаджет и отшатывается от меня.
        Наблюдаю за тем, как мечется парень из стороны в сторону, как его одолевают зловещие и сильные эмоции. Ощущаю толчки по машине, когда он бьет ногами по колесам и я с сожалением смотрю на то, как он уже бессильно облокачивается на дверцу, зарывается руками в волосы и приседает, опуская свои плечи от горечи и чувства открытого поражения.
        Мы оба понимаем, что теперь весь план провалился, так и не начавшись. Внутри меня все леденеет в ужасе оттого, что Вадим должен сделать. Его начальник практически в заложниках у чудовища, а я не смогу снова вернуться к Гордееву, по крайней мере живой и в здравом рассудке. Насильно Вадим никогда меня не отдаст, как и добровольно… Он хороший, несмотря на то, что может скалиться и язвить, но в любом случае не даст подобному раскладу вообще случиться. Но если он не выполнит требования моего мужа - умрёт Эльдар, в этом я уверенна!
        Я тянусь к телефону, и ввожу уже знакомый пароль. Волков его не сменил, и я сразу вижу открытый чат, ещё раз смотря на фотографию едва живого мужчины, который помогал мне несколько месяцев и был очень нежен ко мне в любой ситуации.
        Тяжело сглатываю, перечитывая его сообщение. Смотрю на неподвижно сидящего Вадима, который что-то высматривает впереди, затем еще раз на фотографию Эльдара, глубоко задумываясь, анализируя ситуацию.
        Понимаю, что у Волкова нет выхода, и он поможет мне, скорбя о потере своего полковника, но меня такой расклад не устраивает. Я не хочу, чтобы Эльдар умер. Не хочу, чтобы кто-то вообще умирал.
        Задумываюсь и вспоминаю о деньгах, которые я обналичила перед побегом в торговом центре на случай крупных покупок или откупов. Смотрю на время, подмечая, что уже через двадцать минут должен прибыть частный самолет… Вспоминаю о имеющейся паре пистолетов у Вадима, и задумываюсь о том, сколько Гордеев может привести своих людей. К тому же у нас очень невыгодное положение - мы в розыске, и ждать помощи полицейских очень глупо.
        В голове созревает план. Будет нелегко. Очень нелегко.
        Во-первых, наша основная цель спасти Эльдара. Во-вторых, выжить и сесть на чертов частный самолет целыми и полным составом. В-третьих… Можно попытаться убить Гордеева и разом уничтожить угрозу, которая будет препятствием спокойной жизни мне в России, что сделать практически нереально. Но иначе его ничего не остановит. А я буду вздрагивать ночью от шороха и бросаться в бег по улице в случае прохожего с похожей внешностью…
        «Согласен на обмен. Если привезешь его мертвым, я вышиблю ей мозги на твоих глазах. Мне уже терять нечего» - пишу, отмечая координаты нашего местоположения. Руки дрожат, пальцы едва набирают слова без ошибок, а я и вовсе перестала дышать, отправив сообщение.
        Затем задумываюсь на какое-то мгновенье, что совершаю большую ошибку… Либо выживем все, либо никто. Гордеев никогда не упустит своей выгоды в сложившейся ситуации.
        Когда Вадим, крадучись, подходит ко мне, я напряженно замираю, перед этим боязливо дернувшись и прижав гаджет к груди. Парень садится рядом и хищно смотрит на меня и его телефон в моих руках. Аккуратно забирает телефон, читает сообщение и выключает, пряча его в свой карман. Ожидаю обвинений, но ничего не происходит, только моё сердце больно трепыхается в груди.
        - И каков твой план? - интересуется парень.
        - Он в меня не выстрелит, и не даст такого приказа охране. Максимум - ранить, если будет веский повод. Тебе нужен бронежилет, ты станешь живой мишенью для Максима. И так как наше положение не слишком выгодное, мы можем подкупить несколько охранников. Подкуп здесь - стандартная вещь. Мы нуждаемся в любом прикрытии. Я думаю, что моих наличных хватит на тройку вооруженных ребят, но надо решить, как они нам помогут, а не посадят на цепь перед Гордеевым, - быстро протараторила я.
        Вадим кивнул, словно давая возможность говорить дальше.
        - У тебя несколько пистолетов, один отдашь мне. Не беспокойся, брат научил меня обращаться с огнестрельным и одно время хорошо тренировал. Дальше тебе не очень понравится то, что я скажу, но ты должен выслушать меня и довериться, - я смотрю на парня, который хмурится с каждым моим словом все мрачнее. - Тебе нужно пригрозить ему моей смертью и сделать это по-настоящему. Ударишь и подстрелишь меня, этим покажешь всю серьезность своего намерения Максиму, он отступит. Гордеева это насторожит. Затем заберем Эльдара на твоих условиях и улетим. Все равно других вариантов нет.
        - Я тебя не подстрелю. Что за рьяное желание быть убитой или пострадать? - раздражается Волков, ударив руками по капоту. Я нахмуриваюсь, сцепив кулаки. - По протоколу, который составил Эльдар с Андреем я должен увезти тебя, как только выпадет такой шанс, и никакие форс-мажоры не учитываются. Нужно было внимательно читать мои чаты с твоим братом!
        Взбесился.
        - Я не оставлю здесь полковника наедине с этим чудовищем! Он помог мне! - срываюсь я, вскрикивая и спрыгивая с капота, устремив свой негодующий взгляд на парня.
        - В этом и дело - он помог! И я помогаю. А ты хочешь обратно в лапы к этому тирану и нашей смерти. Ошибки прошло тебя ничему не научили! Что тогда ты подставилась, сдавая ему все компроматы, что сейчас хочешь того же - пожертвовать своей жизнью. Я запрещаю! И в этот раз, Яра, ты будешь делать так, как я говорю, - повышает он голос в ответ и едва контролирует себя в ярости, которая заклокотала внутри него. Он так не бесился, даже когда я устроила заминку в торговом центре или накричала на него на пристани. - Или ты так сильно хочешь сдохнуть? Никакого плана не будет. Как только самолет окажется здесь - мы сядем и улетим.
        - Ни за что! - я пытаюсь отойти от машины, может, даже отправиться на поиски сообщников в аэропорт, на что Волков реагирует довольно резко - тянет меня за предплечье на себя, вставая передо мной, не давая возможности сбежать.
        - Эльдар умный мужик, завтра прилетит отряд и поможет ему, но не ценой наших жизней. Я отвечаю за тебя головой, и не только своей. Поэтому это ты будешь делать то, что я говорю или я запру тебя в машине до самого отлета, - рычит Волков прямо мне в лицо.
        - Как только я думаю, что ты хороший парень, ты доказываешь мне, что последний мудак! - порывисто вскрикиваю я, вывернувшись из рук парня. - Оставь меня. Вали в свой закат, трус! Я останусь здесь!
        - В последний раз тебя предупреждаю, Ярослава. Сейчас важна ты сама, и я не дам тебе рисковать почти выигрышным положением ради твоих прихотей. Либо смиришься, либо действительно будешь ограничена наручниками и кляпом до самой доставки к брату.
        Ничего не отвечаю, гневно уставившись на парня. Непохож он на эгоистичного ублюдка, каким бы ни казался, но упорно доказывает обратное подобными поступками.
        Почему? Почему он хочет оставить Эльдара? Почему в его глазах столько мучения и нерешительности, но такой же бесконечной упертости? Почему он недоволен собственным решением? Зачем тогда заставляет меня действовать так, как ему не хочется?!
        - Чем я так важна, что ты готов рисковать жизнью Эльдара? Он важен так же, как и любой из нас, - как можно спокойней спросила я, напрямую задавая вопрос, который волнует меня довольно долго.
        - У братца своего поинтересуешься, - фыркает Волков.
        - Я спрашиваю у тебя, - повышаю голос. - Отвечай мне, сейчас же! Хватит мне врать!
        - Он меня шантажирует, твой братец. Шантажирует, ясно?! Я не планировал вытаскивать тебя из этого дерьма и мне плевать… Было пока… Просто не плевать теперь, Яра. Сейчас это уже мой долг вытащить тебя отсюда, а если этого не выйдет, я и сам не смогу вернуться домой. Блядь. Твой брат просто последний урод, кого и следует называть трусом, так это именно его! - несдержанно рычит Вадим, взрываясь от злости и распирающей его ненависти… К моему брату.
        Стараюсь переосмыслить его слова, подумать, понять, о чем он говорит… Но эти информационные пазлы никак не складываются.
        - Шантажирует… Но что произошло? - осторожно и довольно резко умерив весь свой пыл, спрашиваю я. Вадим отворачивается к своей дверце, похоже, задумавшись. Он молчит довольно долго, возможно долгую напряженную минуту, а может и целые пять.
        Не знаю, куда себя деть, понимая, что этот человек не по своей воле полез в настоящее адовое дерьмо, чтобы помочь мне. Но шантаж… Это гнилой способ достижения своей цели, и вроде я должна быть благодарна брату, который делает все возможное ради меня, но все же… Это слишком. Нельзя из Ада вытащить одного человека, засовывая туда другого.
        Вадим присаживает на машину, потупив свой взгляд на мои кроссовки. От меня не укрывается жест парня, который в желании защититься, складывает руки на груди.
        Я подхожу ближе и подумав, сажусь рядом.
        - Четыре года назад моя сестра тяжело болела. Сложный случай, запущенный… Нужны были нереальные деньги на лечение. Было множество операций и долгов, которые в будущем должны были меня зарыть в землю, - он ежится, не от холода, а от воспоминаний. - Как-то наша операционная группа вышла на сводчика, - на какое-то мгновение парень повернулся ко мне, словно хотел убедиться, слышу ли я его вообще, - этот человек сводил покупателей и поставщиков. Оружие, наркотики, антиквариат, драгоценности… Естественно, все было нелегально. Когда он попал под следствие, со мной связался один из переговорщиков, хотел выкупить свободу у своего человека. Я решил взять в оборот сводчика и посадить других его клиентов… Пока не понял, что благодаря этой возможности смогу помочь сестре и погасить долги. Тогда же сразу поумерил гордость и поступился принципам.
        Я молчу, тяжело сглатывая, уставившись на парня немного шокировано.
        - Я начал сотрудничество с влиятельной криминальной группировкой. Того мужика засудили, я не смог его прикрыть и уничтожить улики. Это было невозможно с самого начала, во что я наивно не верил. Как только об этом узнал один из главарей, меня поставили на счетчик довольно в грубой форме. А когда главный понял, что я неспособен отдать ему даже и половины долга… Предложил выгодную сделку, - Вадим снова на меня посмотрел, а затем тяжело вздохнул. - Да, именно так, Яра, я продажный кретин, который решил выкрутиться из подобной ситуации ложью, предательством и разного рода криминалом.
        - Ты хотел спасти сестру. Так поступил бы каждый, как ты уже смог убедиться на своем опыте…
        - Сестра умерла спустя месяц после первой сделки. Я зарылся в дерьмо с головой. Врал одним, другим, крутился, пытался убить главаря самостоятельно, как и разрушить их гнездо. Докатился до того, что валялся в лесу едва живой… Тогда мне помог Эльдар, он единственный начал замечать во мне перемены и следил за мной. Понял, что я скатился и ожидал моего признания, ждал просьбы о помощи. Всё-таки я глупый гордец и упрямец, ведь собрался идти в логово волков с парой пуль… Он меня остановил. Он спас мне жизнь, а обо всех моих косяках никто не узнал. Эльдар замял все мои дела с бандитами на корню, благодаря ему вышло засадить этих ублюдков. Все было максимально засекречено и оперативно. А твой брат, хитрый лис, пронюхал это все дело. Провел свое расследование, накопил информацию, поговорил с заключенными. Понял, что я делал, кем был и как можно мной манипулировать. С такими доказательствами он может меня засадить в любой для него желанный момент и даже Эльдар будет бессилен, а все мои долги перейдут моей одинокой матери, которая уже пенсионерка и младшему брату, только поступившему в университет. Вопрос
времени, когда разворуют несколько наших квартир и продадут их за неуплату кредитов, не исключаю, что будут прессовать ближайших родственников, чего я не хочу. Это моя вина и груз, а не их.
        Вадим перехватывает мою руку, запястье, больно сдавив, словно пытаясь до меня донести свои истинные чувства, прикасаясь ко мне подобным немного болезненным жестом.
        - Я здесь за очищением совести, Яра. Раньше мной руководила злость на Сокола, его мерзкий шантаж, и мое желание выкарабкаться из этой ситуации сухим, но чем дольше я рядом с тобой, тем явственнее понимаю, что ты мое искупление и я должен тебе помочь по своей воле. Не прощу себя, если с тобой что-то случится, понимаешь? Ты такая… Такая! - он выдохнул, слабо покачав головой. - Не понимаю, как ты можешь выглядеть такой после рук Гордеева, - Вадим прикасается второй рукой к моей щеке. Его пальцы оказываются на затылке, а большой поглаживает скулу, заставляя меня ошеломлённо задрожать.
        - К-какой? - прошептала я.
        - Просто такой, - он улыбнулся, и неизбежно приближается к моим губам. От взволнованности и напряжения у меня сцепились зубы до боли в скулах, в то время, как Волков прикасается своим лбом к моему, опаляя лицо своим горячим дыханием. Показалось! - Да, я лицемерная и эгоистичная мразь, Яра. Продажный полицейский в прошлом с запятнанной репутацией, а еще весь в долгах и ненависти. Я варюсь в этом котле уже не один год… И здесь, сейчас, несмотря на угрозу Гордеева… Я хочу тебя защитить. Я хочу тебя вернуть домой. И я это сделаю, Яра. Просто не мешай мне.
        Я не понимаю, когда на моих щеках появились слезы, но судорожно принимаю ласку Вадима, который двумя руками стирает соленные горячие капли с моего лица.
        - Прости. Прости. Прости меня, я не знала… - нашептываю я, не понимая за что именно прошу прощения, вздрагивая от всхлипа и замираю от накаливших эмоций, когда Вадим целует мои щеки.
        У меня перехватывает дыхание от его губ на моем лице.
        - Ты ни в чем не виновата, Яра, успокойся, - Вадим притягивает меня к себе, вжимая в свою стальную грудь, утешающе поглаживая по макушке. Мне становится легче, но слезы продолжают увлажнять щеки. - Прекращай. Слышишь? Я не хотел тебе этого говорить, но ты должна знать… Теперь ты понимаешь, почему я так поступал и поступаю.
        Волков трясет мои плечи, больно впиваясь в них пальцами, отрезвляя.
        - Гордеев скоро прибудет, а самолета еще нет. Вряд ли мы так легко улетим, у него довольно много возможностей, даже задержать частный рейс… Советуйся со мной в таких моментах, Яра, придумали бы вместе что-то хитрее. Пока действуем по твоему плану без стрельбы. Тебе придётся довериться мне и… Подчиниться моему плану.
        Я стираю свои сопли-слюни, решительно настроившись на бой. В душе стало как-то… Легче, свободней. Я киваю, глубоко дыша.
        - Да, хорошо. Я готова. Дай мне оружие, - слышу горластый смех Вадима, и в придачу к нему он хлопает рукой по моему колену.
        - Давай пока разберемся с защитой.
        - Пока ты будешь решать проблемы там, - я указала кивком головы на здание аэропорта, - проблемы могут образоваться тут, - убеждаю я парня.
        - Ладно, - неохотно соглашается Вадим, тянется себе под кофту, достает пистолет. - На предохранителе, он полностью заряжен, - говорит он, отдавая оружие. - Твой блеск в глазах мне очень не нравится… Будь паинькой, Яра, и сиди как мышка.
        Вадим смотрит испытывающее, пока я не убеждаю его, что буду хорошей девочкой. До его возвращения.
        Часть 12.1
        Я стою и дрожу. Не от пробирающего до костей ветра, а от первобытного животного страха. Внутри меня всё выворачивается наизнанку от мысли, что с минуты на минуту я увижу перед собой человека, который принёс столько боли и жестокости в мою жизнь.
        Воспоминания о моём выборе, который я сделала будто в другой жизни, давят с невероятной силой на мою решительность. Если бы я только могла догадаться тогда, ещё на интервью, кто передо мной на самом деле… Ни за что бы не приблизилась к нему! Этот человек способен ради своей страшной кровавой любви на любые шаги и с лёгкостью перешагнёт мой труп тоже.
        - Яра, - Вадим перехватывает мою руку. - Не трусь. Положись на меня.
        - Да, я… Мне страшно, но все в порядке… - растерянно шепчу я, позволяя себе лишний раз проверить наличие пистолета в кармане кофты.
        Ничто так не вселяет уверенность, как наличие огнестрельного оружия в руке!
        - Лучше так, чем паршиво играть страх. Помни о нашем плане и если что пойдёт не так - стреляй. На кону наши жизни, - говорит парень слова поддержки. Но чёрт возьми, разве так должны утешать?
        Лучше так, стреляй, на кону жизни! Вадим!
        На мои округлившиеся глаза, парень мне просто подмигнул. Ну вот как? Как ему так легко удаётся управлять моими мыслями и чувствами? Я смелее смотрю ему в глаза, которые по цвету напоминают грозовые тучи, но на моих губах появляется намёк на улыбку. Он совершенно точно не боится ничего и никого.
        Черт, с ним, этим Гордеевым. Я столько всего пережила, но всё ещё полна сил и готова удрать, как первый раз, второй и третий… И как все разы в общем. Это не моя заслуга, она бесповоротно принадлежит Эльдару и Вадиму. Если бы не они, я сдалась ещё давно, поняв раз и навсегда, что Гордеев - это моя неизлечимая болезнь до гроба.
        Я дёргаюсь в объятиях парня, когда слышу пугающий шум скольжения шин въехавших в аэропорт машин.
        - Ко мне, - Вадим перехватывает мой локоть, не дав от него отскочить, крепко впившись своими пальцами в руку. Он сразу же достаёт пистолет. Какой бы я уверенной ни была, а от страха избавиться выше моих сил. - Веди себя тихо. Ни на что не реагируй и не высовывайся, - нашёптывает последние инструкции парень, после чего я уже перевожу взгляд на хлопающие двери машин.
        Впереди шагают телохранители, осматриваются и поднимают оружие в нашу сторону, словно мы самая большая опасность для Господина. Мы стоим исключительно вдвоём и выглядит это нелепо, когда я насчитала уже больше семерых телохранителей.
        Я понимаю, что Вадим не зря надел бронежилет, ведь ожидать можно чего угодно! Мало того, он заставил надеть его даже меня, не слушая аргументы о том, что Гордеев никогда не выстрелит в свою жену.
        Когда дюжина личной охраны расступается, в поле моего зрения появляется Гордеев, отчего у меня перехватывает дыхание. Мужчина всегда выглядит безупречно, но сейчас я отчётливо вижу, что он желал подготовиться к этой желанной ему встрече.
        Максим одет в роскошный костюм тёмно-синего оттенка с красным галстуком. Синий - благородный цвет, несвойственный ему, но оттеняющий цвет его ледяных глаз, а красный - цвет крови и агрессии. Он опасный… Убийца и насильник. И мой муж, всё ещё.
        - Стой, - громко рявкает Вадим над моим ухом, из-за чего я очередной раз пугливо дёргаюсь. Парень ловко обхватывает мою талию, приставив пистолет к виску.
        Возможно, страх от действий Вадима мог быть симулирован очень плохо, но страх перед Максимом всегда настоящий.
        Гордеев останавливается, расплываясь в своей очаровательно-нежной улыбке, пристально разглядывая меня. Даже издалека я вижу, как он это делает несколько пренебрежительно, обнаруживая на мне одежду парня - его куртку и чужие руки.
        Моё напряжение пробралось до позвоночника, больно его скрутив.
        Он нас так просто не отпустит. Разве что на тот свет, но только после самых мучительных прощаний. Я не выдумываю - это видно в его острых взглядах из-под ресниц и нарочно вальяжных жестах.
        - Ярослава, - ласково произносит моё имя Гордеевым, а в действительности это как глухая словесная пощёчина. - Девочка моя… - его мягкий тембр выжимает мои силы изнутри, проникая под самую кожу, заставляя трепетать от переполняющего страха. - Ты повела себя очень и очень плохо, - его взгляд мгновенно стал яростным, отчего моё сердце забилось, как у маленького перепуганного воробья. - И показала, кто ты на самом деле, связываясь с этим… Полицейским.
        Я судорожно выдохнула, прикрыв глаза, впервые начав дышать. Лёгкие горят огнём.
        - Гордеев, твоя жена сейчас под прицелом моего пистолета, а ты выясняешь супружеские проблемы? Где Эльдар? Я хочу убедиться, что он жив, - перебивает его Вадим, высказывая свои требования. И делает это так, будто бросает вызов Гордееву: эй, ты, открой глаза и слушайся меня!
        - Не играй со мной, парень. Я, конечно, весьма удивлён твоими талантами, и также бесконечно благодарен, что раскрыл мне глаза на паршивость моей жены. Будь уверен, безнаказанным её проступки я не оставлю. Ни один из них, - оскалился Гордеев, высказывая свою, на всеобщее удивление, искреннюю благодарность, - как и не оставлю безнаказанным тебя, товарищ майор Волков. Не устраивайте очередное шоу. Я знаю, что ты в неё не выстрелишь, - криво усмехнулся Максим, лукаво сужая глаза.
        Провальный, чертовски провальный план!
        - Убить - вряд-ли, она мне нужна живой самому… Но могу легко ранить, - заявил Вадим с некоторой насмешкой, будто заигрывая, ярко напомнив мне подобные слова Гордеева в прошлом. - А ещё я плотно изучал медицину, и знаю, как лишить её возможности быть полноценной женщиной, и так, чтобы она выжила, - заявил Вадим, окатив меня таким морозным холодом, что я неосознанно ему поверила - что да, может. Я неуверенно сглотнула, опуская глаза на пистолет, который упёрся мне в низ живота. - Ой-ой, а ты что, так сильно хотел стать папочкой, Господин Гордеев?
        От развязного обращения и наглых слов, Максим исказился в лице. Мой муж демонстрирует свою холодную ярость хмуростью, но передёрнуло нас обоих одинаково на очень провокационном вопросе Вадима. Да, дорогой мой муж, больно не только тебе…
        - Приведи Эльдара. Мой полковник, пока что, в приоритете, а за ней я могу вернуться в другое время. Вряд ли ты убьёшь свою такую прекрасную жёнушку, - когда Вадим перехватил моё горло, заставив прохрипеть и вцепиться в него рукой, Максим отвернулся, отдавая команду телохранителям немедленно привести полковника.
        Но я вижу его взгляд, это ни с чем не перепутать - он знает, что делает. Всё идёт не по нашему плану, а по плану Гордеева, и только поэтому он так спокоен и холоден к угрозам. Возможно, Максим уже обдумывает детали и способы убийства… Причём обоих. Мой статус невиновной жены уже давно «не активен».
        Мужчину выволакивают из машины двое телохранителей Максима. Эльдар почти не стоит на ногах, и когда от него убирают руки, его ноги подгибаются, и полковник в ту же секунду болезненно сталкивается коленями с асфальтом.
        Внутри всё сжалось от сожаления, которое жалит прямо в сердце.
        Я не хотела, чтобы кто-то пострадал из-за меня и видеть избитого человека по моей собственной вине слишком тяжело. Я всегда отвечала за свои проступки лично, открыто признавая себя виноватой или же справедливо принимая наказание… Но так… Видеть взрослого мужчину, преклонного возраста, который едва младше моего отца - это слишком.
        В моих глазах застыли слёзы беспомощности.
        - Знаешь… А ты, правда, хорош, Вадим. Возможно, я бы мог предложить тебе обеспеченное будущее. Например, такое, в котором ты за считаные месяца погасил бы свои кредитные карты, - приторно-вежливым голосом говорит Максим, и я ощущаю, как дрогнул Вадим на подобное заявление, напрягаясь.
        На слова Гордеева вскинулся даже полковник, враждебным взглядом смотря сначала на Максима, а затем на своего подчиненного. Если бы не сегодняшнее признание Вадима, я не поняла, к чему клонит мой удивительно просвещенный муж. Но сейчас, одного взгляда на полковника мне уже достаточно, чтобы заметить его напряжение от услышаного предложения.
        - Тебе, Вадим, хоть кто-то ранее предлагал такую поддержку? Я же могу непросто угрожать, а помочь. Ты ведь работаешь ради денег, усердно похаешь на минимальные премии, берешься за подобные гиблые и опасные дела, рискуя жизнью, а в конце месяца послушно носишь половину зарплаты в банк… А ведь это всё можно остановить. Я могу обеспечить тебя работой и заработком, ты позаботишься о своей семье, которая больше не будет ни в чём нуждаться. Взамен я прошу только вернуть мне моё, Вадим. Она - моя законная жена. Любой закон на моей стороне, и даже если тебе удастся сегодня подняться на борт, не думай, что всё закончится.
        Я впервые ясно вижу со стороны, как умело Максим манипулирует человеком, нажимая на больные места, предлагая помощь взамен. Но лукаво умалчивает, что после первого предательства - оно станет последним в твоей жизни. Увы, лимит исчерпал уже и Вадим, и я.
        - Улетай, Волков, - хрипит Эльдар, заставив Гордеева брезгливо посмотреть в сторону полуживого полковника и недовольно поморщиться от его самопожертвования. - Убирайтесь!
        - Нет, полковник, я не хочу под трибунал. А от тебя, Господин Гордеева, мне ничего не нужно. Совесть нельзя купить за деньги, как и очистить душу, - усмехнулся Вадим мне в затылок, отчего по коже поползли будоражащее мурашки. Он сказал это мне или Максиму? - Обмен, Гордеев, и не пробуй меня обмануть. Я успею выстрелить, - парень резко толкает меня вперёд, и я делаю три шага быстрых, но сразу же замираю.
        Гордеев смотрит на меня с огромным превосходством, мол: видишь, на кого ты меня променяла? Разве этого ты добивалась, моя глупая малышка? Ну, давай покажи мне, насколько ты можешь быть покладистой девочкой и как сильно ты хочешь, чтобы я тебя простил. Быстрее, Ярослава, я не умею ждать!
        Я в его ловушке, по крайней мере, он так считает и это нам на руку. Понимаю, что это наш план не до конца продуман, выдуман на эмоциях и предположениях… Но я знаю точно, что не должна идти прямо в руки Гордеева, что я в безопасности, что всё будет в порядке, но ноги онемели и отказывают мне в этом точно безрассудном риске.
        План нужно менять, причём без раздумий и прямо сейчас.
        - Иди ко мне, Ярослава, - приказывает Гордеев, теряя своё драгоценное терпение. - Сейчас же! - рявкает он, теряя свой хваленый контроль.
        И я начинаю делать эти первые несмелые шаги в бездну…
        Часть 12.2
        В моей душе бушует разрушительный ураган, а в голове сумбур нехороших мыслей. Тело совсем как деревянное, даже по каменному тяжёлое. Едва сгибающиеся колени замедляют и без того тягучие шаги, а руки вцепились в напряжённые кулаки. Но несмотря на удушливый страх, я смотрю прямо в глаза своему мужу, который всё это время не сводит с меня внимательного взгляда.
        Он наслаждается своей победой - моим открытым поражением.
        Ногти почти дерут ладони до крови, пытаясь вернуть меня в реальность физической болью, но это едва ли получается. Я помню каждую минуту рядом с Господином Гордеевым, за закрытыми дверьми богатого дома, моей настоящей золотой клетки.
        Я помню и никогда не забуду, как он истерзал не только моё тело, но и душу.
        За всё время я не видела с ним страшных снов, но кошмарная темнота пугала каждой чёртовой ночью на протяжении всей этой безумной недели. Но я знаю, что лучше видеть Господина Гордеева в зловещих и сводящих с ума кошмарах, чем наяву… Вот так, как сейчас.
        Я останавливаюсь на полпути, оглядываясь на Вадима, затем смотрю на шатко передвигающегося Эльдара. Мужчина смотрит на меня в ответ мутными глазами, хмуря густые, немного поседевшие брови. Эльдар идёт медленно, в какой-то момент мне кажется, что он сейчас бессильно рухнет на землю. Мне стоит большого труда не кинуться ему под руку, помогая дойти до трапа.
        Что они с ним делали? Насколько далеко зашла кровожадность Максима? Но, видимо, не так далеко, как я думала - полковник жив. Это дорогого стоит, только вот жив он по одной причине - Гордеев хочет вернуть свою жену. В таком случае что будет, когда он заполучит меня, а мужчины останутся без защиты, как дети?
        Одно я знаю точно. Мне нельзя приблизиться к Гордееву быстрее, чем полковник дойдёт до трапа. Рядом с Вадимом он будет в большей безопасности, чем на поле боя.
        - Ярослава, - хлёсткое предупреждение срывается угрожающим тоном, заставляя меня передёрнуться и повернуться лицом к моему личному Дьяволу во плоти обаятельного мужчины. Ненавижу, когда он называет меня полным именем, ибо рычащие нотки действительно внушают страх. Видам обращается ко мне совсем иначе, мягко и несколько ёмко. - Не заставляй меня нервничать.
        Я сглатываю, и осторожно делаю шаг к нему навстречу, замечая, как Эльдар пытается приложить последние свои силы к тому, чтобы оставить меня саму и идти дальше. Вижу, что полковник мечется, не может понять суть происходящего, в какой-то момент вообще останавливается, но смотрит на Вадима и всецело ему доверяет, идёт дальше.
        Гордеев вскидывает подбородок, цепким взглядом наблюдая за мной, поодаль стоящим Вадимом и хромающим мужчиной, придерживающего безвольно висящую руку другой.
        В какой-то момент я всё-таки отчётливо вижу, что Максим догадывается о нашем не самом хитром плане, только он не делает попытку перехватить инициативу на себя, а хищно выжидает добычу. Я тянула время, но как только Эльдар поравнялся с Вадимом, волнение частично понизилось.
        Я бы могла сейчас ринуться назад за Эльдаром, чего хотели оба мои спасители, но это лишь раззадорит моего мужа на возможное убийство. Об этом, почему-то я думаю только сейчас. Вадим, в ходе размышления плана, приказал угрожать Максиму, направить пистолет ему в лоб и диктовать свои условия, а если муж станет показывать норов - он сам с ним расправится. Я была полна энтузиазма, пока не поняла, что план провальный уже стоя перед Гордеевым.
        Между мной и Максимом остаётся каких-то считаных десять шагов, когда его телохранители делают попытку загнать меня в капкан, пробуя зайти по обе стороны. Я останавливаюсь. Гордеев усмехнулся, наблюдая за моей заминкой и то, как меня захлёстывает понимание, что отступать будет сложно… Вернее, практически невозможно.
        Вадим не предусмотрел такой вариант развития событий, как и я. Мы были уверенны, что самоуверенный Гордеев будет выжидать меня, не предпринимая каких-либо попыток перехватить силой, унижая подчинением, вселяя страх. Я была больше, чем просто уверена в том, что Гордеев с удовольствием будет ломать меня подобным, и даже не подумала о его любимом контроле над любой ситуацией.
        Твою же чертову мать.
        Я знала, что могла бы выстрелить в него и это может положить конец всем моим мучением… Он опасный, жестокий и больной мужчина, испытывающий такие же больные чувства, поднимающий на меня руку и в то же время произносящий слова о светлой и глубокой любви. Я, правда, хотела его смерти, как расплаты за всё то, что он сотворил не только с моей жизнью, но и жизнью его женщин до меня. Но как только мне выпала возможность достать оружие, снять предохранитель и выстрелить ему в голову - я замялась, растерялась и испугалась приложить руку к подобной жестокой расплате. Это выше меня.
        Вадим сказал, что я могу его ранить, но даже сейчас мне жутко страшно направить пистолет на Гордеева, понимая, что, если я окажусь в его плену, за эту выходку он меня накажет очень и очень жестоко. Рядом с ним телохранители, какая же вероятность моего попадания с дрожащими руками и при этом остаться в живых после всего?
        - Правильно, что боишься, Ярослава, - припечатал меня словесно Максим, не отпуская мой взгляд. - Ты посмела обмануть меня, сбежать и прикасаться к чужому мужчине. Ты будешь за это наказана со всей строгостью, - он ревностно посмотрел в сторону Вадима, к которому уже должен был подойти Эльдар, но я не обернулась. Основная опасность передо мной, и нельзя выпускать его из виду.
        - Я не прикасалась к нему, - тихо оправдалась я, едва выдерживая испепеляющий взгляд мужа.
        - Я знал, что в душе ты порочная шлюха. Стоило только раскрыть твой потенциал, - как-то беззлобно усмехнулся Максим, заправив руки за спину. Смотрится, как истинный жест джентльмена. - Я даже рад этому, Ярослава, теперь мне нет причин воспринимать тебя, как достойную ласки женщину. Шлюх не ласкают, не так ли?
        - Ты ни разу не был ласков со мной, Максим, - хоть я и боялась с ним сейчас разговаривать, но он запалил моё негодование и злость на эту беспочвенную несправедливость по отношению ко мне.
        Конечно, иногда он был хорошим и милым, только я уже не могу воспринимать и понимать подобное, ведь с ним всё хорошее затмевает его жестокая, дикая похоть и насилие как физическое, так и моральное.
        - Отпусти меня, - выпаливаю быстрее, чем смогла подумать об этой внезапно брошенной просьбе.
        - Что? - он насмешливо изогнул бровь, а затем рассмеялся, громко, горласто, будто мои слова были для него самой забавной шуткой. - Повтори, дорогая, я, кажется, тебя плохо слышу… С такого расстояния, - насмехается, но тем не менее смотрит напряженно.
        - Отпусти меня. Дай мне уйти. Пожалуйста, - повторила я свою просьбу твёрже, наблюдая за ним взглядом из-под бровей. - Достаточно меня мучить, Максим. У нас было много шансов, чтобы начать всё сначала. И каждый шанс ты уничтожал с изощрённой жестокостью, убивая любые мои… Наши надежды на общее будущее, - я пару раз поддавалась его ласкам, думала, что даже такого мужчину с жестокими наклонностями можно изменить… Но приходилось смотреть правде в глаза каждый раз, когда он обрекал меня на новые мучения. - Знаешь, когда я узнала, что беременна, то почти смирилась с моим положением и даже думала отречься от нового побега… Но ты отнял у меня ребёнка. Убил его самостоятельно с особым равнодушием и эгоизмом. В тот вечер ты потерял последний шанс быть со мной, Максим… Даже против моей воли, - я била его словами наотмашь, но точно знала, как он отреагирует именно на слова о потерянном ребёнке, и поэтому давила по самым уязвимым местам.
        К тому же эта слабость была не только его… Мне до сих пор тоскливо и тошно оттого, что не уберегла только зародившуюся во мне жизнь, поставив в приоритет свои потребности. Что же, выходит, мы оба несостоявшиеся и по-особенному плохие родители. Только в душе долго ещё будет гадко и настолько больно, что хочется лезть на стену и рыдать в самом укромном уголке этого мира.
        Едва выдерживаю давящий в горле ком, который взывает к моим горьким слезам.
        Господин Гордеев ожесточился в лице, каждая черта заострилась, взгляд помутнел от его внутренних эмоций, а пальцы сжались в прочные, опасные кулаки.
        Мои колкие слова никогда не оставляли его равнодушными.
        - Пожалуйста, Максим, хватит меня мучить. Дай мне возможность уйти, - прошептала я очередной раз эту просьбу, ощущая в груди горечь.
        Он задумался. Он правда задумался, изучающе осматривая меня и мои эмоциональные слёзы на щеках. Меня охватила такая светлая надежда, что даже дышать стало тяжело. Давай же, Максим, в глубине души я всё ещё верю, что ты можешь быть лучше, чем доказывал всё это время… Ты действительно любишь, а значит можешь дать мне шанс начать всё заново.
        - Взять её, - холодный приказ Господина Гордеева, который просочился яростью, очередной раз доказал мне о его безразличие к моим чувствам.
        Между нами вдруг заскрежетала сталь и холод.
        Он смотрит на меня со злой обидой и едва контролируемой яростью, в то время как во мне тают любые надежды. Взамен разочарованию я ощущаю силу, готовность бороться и не даться в его жестокие руки. Так просто я не сдамся, и к сожалению, он это знает.
        Я дёрнулась, когда в мою сторону снова направились двое мужчин с противоположных сторон.
        Выхода больше нет - я достаю пистолет, довольно быстро снимая предохранитель, не решаясь поднять оружие в сторону мужа. Телохранители в следующую секунду остановились с поднятой ладонью Максима, а некоторые из них подобралось к нему поближе, учуяв опасность. Максим буквально топился в своей бесконтрольной ярости.
        Для него моя очередная выходка не стала сюрпризом, но очень и очень сильно разозлила.
        - Не смей, - предупреждение было угрожающим, но подобный тон уже привычен мне, как и взгляд его ледяных глаз.
        Я не закончила свой монолог, не убедила его в своей решимости, но знаю, как поставить точку в наших отношениях.
        - Я не дам тебе того, чего ты хочешь, - я поднимаю оружие, но не на мужа, изменив этот точно провальный план, а на себя, направив дуло пистолета под подбородок. Когда моей кожи касается холодная сталь, рука вздрагивает, как и сам Гордеев, сделав ко мне несколько неровный шаг. - Ты отнял у меня все, что только мог, Максим. Ничего мне не оставил, - я срываюсь на жалостливый всхлип.
        Теперь мной руководили эмоции, которыми я стала очень плохо владеть, а не следовать по чётко продуманному плану.
        Меня распирало, рвало на части. Мне было невыносимо жаль себя, того, что я пережила и того, что может ещё произойти в ближайшем будущем.
        - Ты отнял у меня всё! Отнял, возможность быть женщиной, заставил быть твоей собственностью. Ты забрал у меня семью, друзей и работу. Ты уничтожил меня для них, как и для окружающих. Отнял невинного ребёнка, к которому я успела прикипеть и подумать о материнстве. Слышишь меня, Максим? Ты отнял всё, что у меня было. Терять мне больше нечего и это только твоя вина, - захлебываюсь слезами. И если говорить я начинала громко и твёрдо, то под конец едва ли не шептала, глотая удушливые истерические всхлипы.
        Смотри, до чего ты меня довёл! Сейчас я боюсь даже саму себя.
        - Ярослава, - он настороженно делает ко мне еще несколько шагов, но я выпрямляюсь, спиной отступаю. Крепко сжимая пистолет, дрожащим пальцем едва нажимая на твердый курок.
        - Не подходи ко мне, - прошипела я. - Если ты отпустишь меня, у тебя будет шанс отыскать меня в здравом рассудке, а если сейчас пойдёшь напролом, у тебя будет только шанс увидеть мои выпотрошенные мозги. Я знаю, что ты будешь страдать, и не думай, что упущу возможность напоследок вытрясти твою душу.
        Он напряжённо стоит, обдумывая мои слова, а я дрожу от переполняемых эмоций.
        Да, Максим, посмотри, к чему привел твой выбор и поступки. Посмотри и пойми, что я отчаянно не хочу быть убийцей, но вполне уже готова расстаться со своей жизнью, выбирая смерть вместо твоих жестоких и таких же необыкновенно мягких рук.
        Да, Максим, внимательно посмотри в мои глаза, переполненные отчаяньем и надломленностью после того, как я потеряла все, что считала для себя ценным. Видишь, что сделала со мной твоя любовь? Ты видишь, как я ещё немного и решусь на последнее в моей жизни решение?
        А видишь ли ты то, что готова я бороться за свою свободу, если у меня будет хотя бы один шанс? Я не хочу умирать, не хочу так просто сдаваться… Но никогда, никогда больше не позволю тебе прикоснуться ко мне.
        - Я вытащу тебя из-под земли, Ярослава, - он угрожает, прямо в мне в лицо, обещает еще большие мучения, чем мог сделать в этот раз. Взглядом. Жестом. Голосом.
        Он угрожает и жаждет возмездия, но тихо отступает, словно затаившись, как зверь перед решающим броском. Но не в этот раз.
        Неожиданно для всех Господин Гордеев разворачивается размашистым движением, и уходит, махнув своим людям следовать за ним. Его телохранители непонимающе переглядываются, но отступают, следуя за хозяином.
        Я неподвижно стою и смотрю ему в спину. Мне до последнего не верилось, что Максим может дать мне возможность сбежать прямо у него из-под носа. Но сейчас, в реальности, он никак мне не мешает осуществить побег и вернуться к трапу, возле которого стоит взволнованный полковник и хмурый, напряжённый Вадим с пистолетом в руке.
        Парень окидывает меня таким тяжёлым взглядом, что я не решаюсь посмотреть прямо в его глаза. В очередной раз иду против его плана, нарушаю поставленные условия и исчерпываю доверие… Но всё-таки я вижу, как едва заметно дёргаются уголки его губ, в намёке на одобрение.
        Каков бы ни был план, главное - мы живы. Не так ли, товарищ майор Волков?
        - Ярослава, - шепчет Эльдар, неожиданно перехватывая меня за плечо, прижимает к себе и крепко обнимает. - Ты самая смелая женщина, которую я когда-либо знал, - говорит он мне на ухо, заставив натянуто улыбнуться. - Умница. Спасибо тебе… Вам обоим, - в его взгляде столько благодарности и надежды, из-за чего я сентиментально смаргиваю слёзы.
        - Эльдар, вам нужна помощь. Обопритесь на меня, я помогу, - вызываюсь помочь, разворачиваясь лицом к самолёту и пытаясь перехватить за торс мужчину, но он гордо не дается, схватившись за поручень.
        - Ну что вы, Ярослава, не на столько же я немощён, хоть и старик уже, - его глаза по-доброму мне улыбаются.
        - Яра, - напряжённо обращается ко мне Вадим и я сразу же оборачиваюсь. Прослеживаю за его взглядом и вижу, что Максим говорит со своим отцом.
        Сердце рухнуло в район желудка, нервно сжимаясь в спазме.
        Неужели за дни моего исчезновения они так породнились, что он притащил его на свой крупный улов? Не к добру.
        Нужно быстрее убираться. Если с Максимом возможно договориться, хоть и не безопасно, то с Виктором - определённо нет. Этот человек преследует только свои корыстные цели.
        - Быстро на борт, все! - приказывает Вадим. Парень перехватывает меня за талию, приманивает к себе, и направляет в сторону трапа.
        Но я привыкла доверять чутью и в эту секунду поняла - уже поздно. Оборачиваюсь и смотрю мимо Вадима, прямо на яростно жестикулирующего Виктора Николаевича.
        Наверное, никто не улавливает момента, когда Гордеев-старший обходит своего сына, надменно задевая его плечом и перехватив одного из телохранителей, вырывает из рук пистолет. А дальше… Дальше, посыпавшийся град громыхающих пуль обрушился в нашу сторону.
        Я ничего не вижу и не успеваюпредпринять. Вадим дернул меня на себя и закрыл своей грудью все окружающее пространство. Волков, который налетел на меня, крепко держится за перилла, ошеломлённо смотря мне в глаза, волнительно осматривая мою целостность.
        В какой-то момент Вадим дёрнулся несколько раз, больно прижав меня к перилле, болезненно выдохнув, при этом крепче в меня впившись второй рукой. Мне страшно лишний раз выдохнуть или моргнуть. В него попали, поэтому он так тяжело дышит и жмурится.
        Крики со стороны нападающих такие же громкие, как и выстрелы, которые неожиданно быстро прекратились.
        - Ярослава! - рёв Максима вынуждает Вадима осторожно и очень медленно меня отпустить. Его жилет сдержал пули, но ему очень и очень больно.
        Я смотрю на взволнованного мужа и его телохранителей, которые прочно удерживают беснующегося Господина Гордеева-старшего и… Мой взгляд цепляет тело, лежащее на земле в шаге от нас.
        Эльдар…
        Я рухнула на колени рядом с мужчиной, который едва глотая воздух, смотрит на меня тускнеющим взглядом. Смотрю на его рубашку - она вся пропиталась кровью, заливая землю кровавыми пятнами. Я пытаюсь как-то остановить кровотечение, но кровь неумолимо хлестает мимо моих рук.
        Полковник сипло кашляет, захлебывается кровью и хочет что-то мне сказать, что-то жизненно важное, но прямо в моих руках Эльдар Розумовский испускает последний вздох, цепко ухватившись за мою руку на своей ране. Взгляд, наполненный блеском, темнеет и становится безжизненным, стеклянным, хватка ослабла, а я во все глаза таращусь на все еще текущую кровь из открытых пулевых ран. Я кладу его голову на землю, смотря на свои окровавленные руки и не могу понять происходящее. Разве так… Быстро умирают люди от пулевых ранений?
        Все случилось так быстро, что у меня получается только порывисто выдохнуть, всё ещё содрогаясь от шума недавних выстрелов и охватившего меня удача ужаса.
        - На борт, живо! - Вадим болезненно дергает меня за предплечье, заставляет резко встать на ноги, но я упрямлюсь и вырываю свою руку.
        Обращаю своё внимание на мертвого полковника, не понимая, как нужно сейчас поступить. Нельзя его так оставить! Очевидно, что Вадим научился читать по глазам.
        - Некогда! - парень не дает осмыслить важные вещи, хватает меня за шкирку и тащит по трапу вверх.
        - Ярослава! - кричит мне в спину Максим, заставив обернутся. Он решительно приближается и даже переходит на бег, в желании нас догнать.
        Зачем он бежит ко мне, если пару минут назад он наглядно капитулировал и отпустил?
        Ответ только один - передумал.
        - Отойди от нее! - кричит он снова, но на этот раз обращается к Вадиму, который, не слушая приказов моего мужа, ведет меня вверх по ступенькам. - Убери свои руки! Она моя жена! Я выпотрошу тебя, как только доберусь! Слышишь, Волков, тебе не жить! - топот ног по ступенькам свидетельствует, что Максим совсем близко.
        Парень толкает меня на борт, а сам разворачивается лицом к моему мужу. В самый последний момент дотягиваюсь до Вадима, когда парень совершает два выстрела. В ответ сразу же слышится тяжелый грохот, словно Максим… Падает по трапу вниз… Но… Что…
        Пячусь назад.
        - Взлетай! - парень оглушительно дает приказ в пустоту и самолет начинает медленное, но не минуемое движение.
        Вадим закрывает массивную и тяжелую дверь, которая сразу же получает нещадные выстрелы. Он опускает рычаг, прикасаясь лбом к двери, что-то беззвучно нашептывая. Вадим бьет кулаком по двери, закрывая глаза, крепко держа в дрожащей руке пистолет… Он застывает в каком-то трансе.
        - Ты убил… Его? - нарушаю тишину своим едва ли не писком, который привлекает внимание вмиг очнувшегося парня.
        Он смотрит на меня своим особенным волчьим взглядом, пылающим, агрессивным и подавляющим… Я сглатываю от эмоциональной встряски, которая меня подкидывает в абсурдные крайности, и едва держусь на ногах, прислонившись к стене.
        Его накрыло эмоциональной волной, как и меня, но у Вадима свои демоны, которые только изредка прорываются наружу. Он смотрит на меня своим непроницаемым взглядом, в котором отражается нечто большее, чем опасный огонь… На какое-то мгновение он меня далее пугает.
        Он проходит совсем близко и крепко обнимает. Ощущаю, как он весь дрожит, а его сбитое дыхание опаляет мою щеку. Я, сотрясаюсь в рыданиях в его объятиях.
        - Ты убил его? - задыхаюсь от собственного вопроса.
        - Наверное… Да… Его больше нет, - говорит он, и я не знаю, что начинает со мной происходить, когда я продолжаю задыхаться от слез. Более того, возникает такое ощущение, будто меня кто-то начал душить, настойчиво вытряхивая душу, оставляя болезненные ощущения в легких, в горле и в голове.
        - Яра, ты слышишь меня? - я не чувствую свое тело, но вижу, как Вадим подхватывает меня на руки и укладывает в мягкое кожаное кресло.
        Я закрываю глаза, увидев на последок лихорадочно сверкающие серые глаза Вадима.
        Часть 13.1 Только с ним
        Мне снится смертельный выстрел, в меня, прямо в сердце. Я взволнованно вскакиваю, и глотнув воздух в раскалённые лёгкие, замерла. Вокруг сплошная темнота, такая, что я не вижу даже каких-либо очертаний. Словно я всё ещё во сне, но по ощущениям это совсем не так… А ещё я нахожусь в чём-то тёплом и мягком… В постели. И я практически раздета.
        Начинаю паниковать и ворошиться, оглядываясь в поиске источника света, ощупывая пространство и жалостливо всхлипываю, не в силах совладеть с собой.
        Где я? Что происходит вокруг? Почему так темно?
        - Тише, Яра, тише. Сейчас включу свет. Всё хорошо, - убаюкивающее шепчет его голос и кровать немного прогибается от чужого веса.
        Через мгновение небольшой торшер освещает тусклым светом просторную комнату.
        Мой взгляд сразу врезается в поджарую обнажённую спину. Вадим поворачивается, несколько настороженно разглядывая меня. Мой взгляд скользит по белому бинту, который обхватывает его грудь и спину. Я мысленно врезаюсь в воспоминания и дрожащими пальцами перехватываю одеяло, подтянув его повыше. До подбородка.
        Одёрнув взгляд от Вадима, я осмотрела совсем незнакомую мне комнату. Рядом нет никакой опасности, только он.
        Выдохнула свой страх довольно резко.
        - Где мы? - осипшим голосом спросила я, приложив руку к горлу, которое ужасно першило.
        - Ты много кричала во сне, - объяснил парень мой дискомфорт, и на этот факт я нахмурилась. Мне редко снится что-то цельное и понятное, чтобы я могла испугаться во сне. Всместо снов меня посещала только тенота и тревога. - Мы сейчас находимся в моём фамильном доме. Здесь никто не жил уже несколько лет… Я успел очистил только эту комнату, - отвечает уже на мой вопрос, потирая свои сонные глаза.
        Ощущаю кожей, как он смотрит на меня, отчего-то смущаясь такому пристальному вниманию, старательно осматривая пристанище. К сожалению, ни на одной поверхности нет вещей, ни фотографий в рамках, ни аксессуаров, ни даже цветов. А ещё здесь холодно, отчего я больше закутываюсь в одеяло.
        - Мы в Москве? - сбито спросила я, не до конца понимая, где мы всё-таки находимся.
        Вадим облокачивается на спинку кровати очень осторожно, чуть боком, чтобы не нагружать свою повреждённую спину. Бронежилет хоть и сдерживает пули, но он явно не защищает досконально. Как она сам обработал раны? Или мы уже не сами?
        В голове столько вопросов…
        - Почти, - рассудительно говорит Волков, и я замечаю, как он лукаво отводит взгляд. Я выжидающе смотрю на него, терпеливо дожидаясь конкретного ответа. - Мы в Петропавловске-Камчатском, - неохотно ответил Вадим, и этот ответ словно ударил под дых.
        Я буквально оторопела от услышанного.
        Возмущённо открываю рот, затем закрываю и хмурюсь. Какого чёрта вообще здесь творится? Почему мы в Камчатском крае?
        В какой-то момент всё начинает вызывать сплошное раздражение и негодование!
        - Тогда сколько же я спала? - спросила я, нахмурившись. Мы слишком далеко от Турции, чтобы долетать за пару часов до Камчатского края.
        - Немного больше суток, мы здесь немного больше четырёх часов.
        Стало немного неловко, что я его подорвала, когда парень только лёг отдохнуть после сумасшедших дней нашего побега и потерь, которые подкосили наш боевой дух.
        Но всё же…
        - И ты не заметил, что мы пролетели всю Россию?! - я, не сдержавшись, повысила голос. - Вадим! Мы должны быть дома, а не… Здесь! - уже простонала я от безнадёжности, закрывая лицо руками. Мы же летели домой, нас давно уже все ждут. Почему он решил лететь на отдалённый полуостров? - Я не давала тебе право решить такие вопросы самостоятельно, - помедлив, прошептала я, совсем уже не понимая, что в голове у этого самовольного полицейского.
        - Слишком опасно и ожидаемо для наших врагов оказаться через несколько часов в столице. Нам пришлось менять маршрут уже в полёте… Здесь безопаснее всего, пока что, - сдержанно ответил парень на мой выпад, совсем немного сглаживая ситуацию своим спокойствием. - Как ты себя чувствуешь? - участливо спрашивает Вадим.
        Только сейчас смотрю на то, что парень лежит на самом краю двухспальной кровати, в принципе, как и я… Раньше он всегда был предельно близко, заставляя чувствовать такую странную, но уютную тесноту, а сейчас он словно… Брезгует?
        - Ужасно, - выдохнула я, возвращаясь на подушки, машинально оставаясь на том же самом краю кровати.
        Мы замолчали, напряжённо думая каждый о своём. Или о том, что произошло, и кто пострадал. Наверное, разговор об Эльдаре и я, и Вадим избегаем осознанно. Невероятно тоскливо, что мужчина отмучился последние часы наедине с Гордеевым и в конечном счёте погиб. Он был хорошим полковником и человеком.
        Ещё когда я не поняла, кто он такой на самом деле и какая у полковника цель, совсем не интересовалась им и поэтому очень многое было не невозможно понять. Но Эльдар со дня появления в нашем доме был заботлив, крайне внимателен и терпелив ко мне. Он, как мой телохранитель и личный надзиратель был в курсе всего происходящего, что я стараясь всегда скрыть от наёмных людей Гордеева. Наши отношения с мужем всегда были не для посторонних.
        Полковник часто относил меня на руках и укладывал в кровать, после того как Гордеев в очередной раз утолит свою жажду крови и мучений. Все распоряжения Эльдара были неоспоримыми для наёмного персонала, поэтому ко мне никто не заходил в то время, пока я зализывала свои раны и утешала сама себя. Только полковник навещал, предоставляя мне еду и постоянно интересовался самочувствием, не смотря, на то, что часто не получал ответы. Или…
        Только сейчас понимаю, что он помогал мне всегда. Например, даже когда Гордеев мучил меня готовкой, я неожиданно нашла три кулинарных тома в одной из тумбочек на кухне, и легко выкрутилась из положения. Максим, даже если и заметил эти своеобразные шпаргалки, то виду не подал.
        Когда меня подкашивало здоровье по-женски или же меня где-то продуло, для Гордеева звучало это словно я едва ли живая и за мной нужен очень тщательный уход. Я тогда ещё думала, как божественно могла симулировать разного вида недуги… Как же, наивная! Это всё было только благодаря ему.
        В душе тоскливо. Этот мужчина заботился обо мне и помогал выживать в тех адских условиях, часто рискуя своим положением, а мы… Мы не спрасли его в нужный момент.
        - Я бы хотела… Чего-то съесть, - всё-таки нарушила эту гнетущую тишину, понимая, что я зверски голодна до судорог в животе.
        - Да, я сейчас приготовлю… Завтрак, - мгновенно подрывается Вадим, словно только и ждал того, как бы побыстрее от меня сбежать.
        Что с ним? Сердце болезненно сдавило от возможной догадки.
        Не ожидала, что он от меня отстранится, как только мы окажемся на территории России. Он же обещал, что как только мы окажемся в России, мы будет никем друг для друга. Неужели, я ему так противна? Зачем тогда раньше всё делал наоборот, и оказывался ко мне как можно ближе? Теперь избегает, как какой-то прокажённой… Мужская логика никогда не станет понятной женщинам.
        И без него тошно. Пусть сбегает. Трус.
        - Я могу сама, - возразила я, отчётливо замечая залёгшие под его глазами круги от усталости и недосыпа. - Ты можешь отдыхать, я не хотела тебя будить. Просто испугалась незнакомого места, всё в полном порядке, - понимаю, что на протяжении долгого времени не давала ему спокойно отдохнуть, поэтому не желала терроризировать Вадима дальше.
        Если хочет побыть один… Да пожалуйста!
        - Нет-нет, всё в порядке. Давай я лучше покажу тебе ванную, - говорит Вадим, натягивая на себя свитер, и поверх него жилетку. Заметив мой удивлённый взгляд, он протягивает мне мужскую тёплую одежду в стопке. - Я включил здесь обогреватель, оденешься после ванны. Вне этих комнат просто собачий холод.
        Я беру стопку одежды, но Вадим не даёт слезть с кровати, когда я пытаюсь спустить ноги на пол.
        Парень удивляет меня своей неожиданной заботой, подхватывая шерстяные носки и поочерёдно одевая мои ножки, аккуратно прикасаясь к ним своими горячими пальцами. Чувствую себя несколько неуютно, поджимая губы, обдумывая странное поведение парня… Он колеблется, как маятник. Тем не менее подобный жест успокаивает и заставляет меня улыбнуться, хоть и подавленно.
        Мужская логика… Да-а-а, определённо сложная штука.
        Вадим поднимает свои глаза, рассматривая моё лицо, пытаясь что-то разглядеть. Что же не так? Он какой-то настороженный, что ли…
        - Всё в порядке? - интересуется он, вставая и поддавая мне руку. - Пожалуйста, Яра, не стоит меня бояться. Я не причиню тебе вред. Обещаю, - вновь нашёптывает Вадим, и, возможно, я начинаю понимать в чём же дело.
        Его обеспокоило то, что было накануне? Да, я не ожидала его выходки, когда вместо того, чтобы зайти на борт, он меня пропихнул внутрь и совершил два выстрела в моего мужа. Тогда я видела его решимость и машинально попыталась препятствовать, или, скорее всего вполне осознанно.
        Я хотела избежать убийства и насили. Мы бы нашли другой способ как с ним покончить, но Вадим решил всё по-своему. Он не хотел никого убивать, иначе сделал бы это раньше… Наверное, для него стало ударом, когда на наших глазах умер полковник. Это была чистая месть.
        Я не сожалею, но определённо не могу смириться с такой жуткой мыслью, что Максима Гордеева больше нет. В груди что-то сжимается в немом неверии происходящего. Вадим смотрит на меня с прищуром недоверия, словно я целеустремлённо пыталась сбить ему прицел в Гордеева. И, он прав, если так считает.
        - Я тебя не боюсь, Вадим, - уверенно перехватываю его за ладонь. - Ты ведёшь себя странно. Что-то не так? - не в бровь, а в глаз, как говорится.
        Мне не нужны секреты, итак голова полна дурных и неприятных мыслей.
        - Я думал… Неважно, - небрежно отмахивается Вадим от объяснения. - Советую принимать горячий душ быстро, здесь прохладно, - он открывает дверь, заводит меня в большую мраморную ванную, включая яркий свет. - Всё работает. Можешь брать, что нужно или что найдешь. Вот полотенце, - он достаёт большое махровое полотенце из тумбы возле зеркала, складывая его на бортик. - Я разложил твои вещи в тумбе возле кровати, но они не такие теплые, как мои… Ну… Я тогда пойду, - не нравится мне, как он себя ведёт. Совершенно.
        Осторожничает? Да, причём настолько, будто боится лишний раз мне что-то сказать. Но я ведь несахарная, дожила же как-то до сегодняшнего дня! К тому же таким обходительным можно было бы быть и сначала, а не нагибать в меня лицом в стол в первую нашу встречу.
        - Иди, - киваю я, напрягаясь такому поведению парня.
        Он проходит мимо меня, останавливается, чуть помедлив, но не поворачивается. Какую-то секунду мешкает, но выходит, тихо закрывая за собой дверь. Несколько недоумённо смотрю на закрытые двери, бездумно пожимая плечами.
        Купаюсь быстрее, чем пар нагревает прохладную ванную. Сушу волосы, разглядывая своё бледное отражение в зеркале. Натягиваю мужской шерстяной свитер поверх футболки, широкие спортивные штаны на флисе и тёплый меховой жилет.
        Выхожу из ванны и спотыкаюсь на пороге об два домашних валенка, едва устояв на ногах. Обуваюсь в тёпленькую обувь, которая выглядит новенькой и довольно привычной, нежели мужская одежда. Дверь из комнаты открыта, и я замечаю, как по дому теперь горит свет. Именно он привёл меня на кухню через длинный коридор с третьего на первый этаж, где Вадим жарит яичницу.
        - Не замёрзла? - спрашивает парень, когда я поближе подошла к нему, разглядывая то, что он готовит.
        - Нет, - качаю головой, потянувшись к доске, на котором лежал сыр, пару помидоров и колбаса. - Я помогу, - говорю я, решительно став нарезать продукты и выкладывать на тарелочку.
        Вадим молчит и даже как-то отодвинулся от меня подальше, и хоть я не смотрела в его сторону, насторожилась такой смене отношения ко мне. Я только в аэропорту ощутила, что между нами наконец-то рухнула ледяная стена, но кое-кто, без моего ведома, отстроил её заново. Вот уж этот… Архитектор неуёмный!
        Недавно только думала о том, что благодарна ему за то, что не видит во мне какую-то мученицу или шлюху Гордеева, но вот сейчас уже перебор.
        Когда парень снял с плиты готовый омлет, я поддаю ему тарелки. Вадим с особой осторожностью берёт их, не поднимая на меня своего взгляда.
        - Что не так? - не выдерживаю, начав допытываться.
        - Ничего, - утверждает Вадим, и делает такое удивлённое лицо, будто совсем не понимает о чём речь.
        Выкладывая яйца на две порции, он целеустремлённо игнорирует мой пристальный взгляд.
        - Вадим, - твёрдо обращаюсь я к нему, - почему ты себя так ведёшь? - я обхожу парня с другой стороны, так как он повернулся ко мне спиной. - Ну? - когда он пытается взять тарелки и переставить их на обеденный стол, я двумя руками впиваюсь в них, не давая ему уйти.
        - Давай просто позавтракаем, ладно? Поверь мне, всё хорошо, - отводит глаза в сторону, заставляя меня поморщиться.
        Врать-то мне прямо в лицо зачем?
        - Вадим, нам, как никогда ранее, нужно держаться вместе, а ты сейчас закрываешься от меня и избегаешь даже прямого взгляда. Что пошло не так? Неужели мне показалось, что мы наладили наше общение и до конца разобрались кто-есть-кто. Или мне действительно показалось, Вадим? - напряжённо уточняю я.
        Парень тяжело выдыхает.
        - Ты боишься меня? - выпаливает он. Второй раз за утро слышу, поэтому непонимающе поднимаю брови. - Ты боишься моих эмоции, действий, поступков? - он испытывающие смотрит на меня, внимательно следит за моим неподдельным удивлением, которое становится все явнее.
        - И с чего ты взял…
        - Все твои кошмары были с моим именем, а в самолёте ты так шарахнулась от меня, словно увидела нечто ужасное, - перебивает меня парень.
        - Я толком ничего не помню из снов, - покачала я головой, не понимая, как ему вообще такое пришло в голову, - а в самолёте ты вправду был не в себе и смотрел на меня по-волчьи, убил Гордеева и держал в руках пистолте. Но ты быстро исправился, когда обнял меня… Так значит, ты думал всё это время, что я тебя боюсь? - уточнила я ещё раз.
        - Да. Я не совладел с собой, не смог сдержать эмоции…Ты была напугана, и мне жаль, что так вышло. Я больше к тебе никогда не прикоснусь без разрешения… - обещает Вадим, заставляя меня напрячься таким заявлениям.
        - Я знаю, что тебя терзают очень сильные эмоции, Вадим, поэтому предлагаю считать тот инцидент… Забытым. А кошмары… Ничего не помню, и кто знает, может быть я звала тебя, чтобы ты меня спас? - пожимаю я плечами, сглаживая углы.
        Неожиданно для меня щёки Волкова порозовели, вызывая во мне трепещущие ощущения в животе. Зарделся, как мальчишка…
        - Омлет стынет, - тихо говорит парень и я разжимаю пальцы на тарелках, позволяя их поставить на стол. - Кстати… После завтрака тебе нужно позвонить… Андрею, - говорит Вадим, раскладывая столовые приборы и приглашая меня за стол, - он выносит мне мозги. Я ещё ему не говорил где мы находимся, только что в безопасном месте. Но он у тебя слишком буйный. Пока нам, как бы вам этого ни хотелось, нужно залечь на дно и оценить обстановку, надеюсь, ты понимаешь меня и донесёшь эту мысль своему брату.
        - Он мог бы приехать сюда? - спрашиваю я, но меня явно еда интересует больше какого-либо разговора.
        Я просто зверски голодна.
        - Если ты не хочешь наблюдать за нашей грызнёй по поводу и без него, лучше пусть сидит в Москве и следит за обстановкой в СМИ. Возможно, мы в розыске даже в нашей стране… Знаешь, нужно быть готовыми к любым ситуациям, а для этого нужно время, - парирует Вадим, и понимаю, что он как всегда прав.
        Сейчас как никогда хочется тишины и покоя.
        Наверное, это лучшее его решение, что мы оказались в этом месте, вдали от проблем и суеты.
        Хочу укутаться в одеяло и болтать о мелочах. Пить горячий чай с обычными шоколадными конфетами… Растопить настоящий камин, который обязан быть в этом просто огромном особняке и греться возле него. А ещё я хочу в январский сугроб снега, который точно должен быть в такой холод. Хочу насладиться мелочами с Вадимом, разделить эту возможность на несколько дней, забыть беспокойстве.
        Мы измотаны. Нам нужно набраться сил. Мы заслужили пару дней тихого уютного уединения, и возможности поспать на просторной кровати…
        - Как ты относишься к тому, чтобы проваляться целый день в постели? - спрашиваю я, буквально вылизывая тарелку и ещё сверху набивая рот сыром.
        - Как никогда положительно. А знаешь, здесь где-то ещё были настольные игры из моего детства… - задумчиво говорит Вадим, прищуриваясь. - И кажется, я знаю где они.
        ***
        Провалялись ли мы в кровати весь день? О да, ещё как, с настоящим вдохновением и энтузиазмом! Вадим нашёл пару игр, довольно сложных, но развлекательных, благодаря которым мы общались на различные темы, коротая наше время. Обедали тоже в кровати, а готовили вкусный бульон с фрикадельками, конечно же, вдвоём, в непривычном, но уютном уединении на кухне.
        Наши темы ни разу не коснулись о минувших событиях, говорили о более важных вещах, чем о смерти, насилии и бегстве. Он успокаивал меня, вовремя менял плохие темы и заставлял смеяться над разными жизненными казусами.
        Оказывается, Вадим тот ещё весельчак, а сразу и не скажешь под этим суровым взглядом, после чётких сухих приказов и, моё самое любимое - раздражённости из-за каких-то мелочей… И что поразило меня в наблюдении за парнем, он буквально через пару минут остывал от кипящего и выпускающего пар дракона, до спокойного умиротворённого мурчащего кота. Ну, почти мурчащего. Просто он едва слышно что-то нашёптывал себе под нос и быстро менял тему.
        День прошёл незаметно, и даже я себе созналась, что не хотела бы, чтобы наше время так быстро уплывало. С ним спокойно и весьма комфортно, и то, что этот холодный дом был нашей крепостью, внутренне я находила спокойствие и атрофировала на время волнение и страх.
        И, конечно, наступило время, когда кто-то должен, просто обязан испортить такой момент моего хоть и шаткого, но всё-таки душевного равновесия.
        Когда позвонил Андрей, Вадим сразу стал напряжённым, молчаливо выслушивая повышенный тон брата, который неразборчиво долетал до меня из динамика телефона. Вадим тогда отвечал на совесть спокойно, даже не огрызался, выслушал точно десяток неприятных слов и передал телефон мне. Наверное, из какого-то уважения ко мне он стал даже называть моего брата по имени.
        Взгляд Вадима был тяжёлым, предупреждающим и напоминающим о нашем разговоре, когда парень передал мне телефон.
        Я отложила телефонный звонок брату на один день, пытаясь к нему подготовиться… И, как оказалось, совсем не зря. Брат, спустя пять минут разговора, начал напирать и требовать ответить, где я нахожусь. Несмотря на то, как я расчувстовавалась и готова была уже сейчас не ждать и кинуться в его объятия, не была готова предавать Вадима и ставить его действия под сомнение.
        Андрей начал грубить и убеждать меня, применяя разного рода манипуляции. Реакция у меня сейчас на стресс совсем неоднозначная, напряжение заставляет сжаться, испугаться и одновременно приготовиться к нападению.
        Внутри меня, за время разговора, всё покрывается коркой льда, заставляя снова вспомнить чувство одиночества и беспомощности.
        Страшно ли чувствовать подобное к брату? Да, черт возьми! Не то улыбаясь от неверия, не то собирась начать реветь навзрыд, в цвепилась в подушку, волнительно хватая ртом воздух.
        В этот момент заходит Вадим с чашкой чая, обнаруживая меня на грани плача и нервного смеха. Хмурится, садится рядом со мной и берёт мою холодную ладонь в свою горячую, крепко сжимая. Поддерживает без слов.
        Я его не подведу. И я не намерена говорить с братом в таком тоне, в такой жёсткой экспрессии, где на меня кричат, душат эмоционально и подавляют морально. Я не могу вытерпеть подобное отношение снова.
        - Прости, - я пытаюсь передать брату одним словом, как сильно я сожалею обо всём, что происходило, происходит и будет происходить, скинув вызов и отложив телефон.
        Не сдерживаюсь и горько всхлипываю. Вадим сразу же притянул меня к своей груди, на которой я бессовестно захлебываюсь слезами, крепко обнимая парня. Он как настоящая опора с прочным внутренним стержнем, и его уверенность передаётся мне, но вот только в сердце такая разъедающая горечь, что её так просто не унять.
        - Тш-ш-ш, - шепчет он, проводя рукой по моим волосам. - Всё образуется, я верну тебя домой, но нужно немного больше времени. Яра, не плачь. Он немного неадекватен из-за всей этой истории, и скоро сам всё поймёт, осознает ошибки, поверь мне.
        Что-то я не очень хочу домой. Меня здесь абсолютно всё устраивает!
        - Он кричит на меня, - обидчиво жалуюсь я, шмыгая носом.
        - Андрей всегда кричит, когда бесится. А бесится он исключительно из-за меня, не принимай на свой счёт, - тихо рассмеялся Вадим, успокаивая. - И да… Отключим этот телефон, отдохнем от разных навязчивых звонков, - парень берет телефон, который снова звонит в его руках. Он без зазрения совести его выключает. - Мы заслужили отдых, не так ли? - я киваю, уныло улыбнувшись.
        - Заслужили, - киваю я, и Вадим улыбается, показывая свои милые ямочки на щеках. Он стирает мои горячие слезы, проникновенно заглядывает в глаза.
        - Думаю, пора вылезать из кровати и приготовить ужин, - рассуждает он, отвлекая меня от гнетущих мыслей.
        - Поужинаем возле камина в гостиной? - сразу же вдохновилась я, перестав всхлипывать.
        - Там грязно и холодно. Давай лучше здесь? Тебе же понравилось, как мы обедали, - в ход идёт моё печальное выражение лица и выпяченная губа. - Ладно, ладно… Найду одну шкуру, где-то мой деда свернул Потапыча, надо всего лишь хорошенько поискать… Обложимся одеялами, подушками и поедим возле камина. Может тогда я и вина из погреба достану? - вот эта идея мне нравится намного больше.
        - Тогда я займусь ужином, а ты гостиной комнатой, - довольно согласилась я, наслаждаясь тем, что Вадим старается радовать меня и прислушивается к моим желаниям.
        Вот, теперь снова всё замечательно. Мы должны отдохнуть, пока есть время на такую роскошную возможность.
        Часть 13.2
        Пока ответственный мужчина в доме разжигал камин, я готовила ужин. По правде сказать, искала то, что осталось в холодильнике и быстро смешала в нечто похожее на ужин, или его остатки. Сделала что-то подобное пышных сэндвичей, из тостов и яичницы с овощами и зеленью. Остатки сыра нарезала кубиками, как и все имеющиеся фрукты на закуску.
        Поглядев на это не самое сытное сочетание, всё-таки решила накормить вечно голодного Вадима, поэтому ещё пожарила порцию картошки. Я и хлебом объемся, а вот ему голодать не дам. Он мужчина, они едят просто до ужаса много! А у Волкова и вовсе вместо живота какая-то дыра, которую невозможно наполнить едой…
        - Сжалься надо мной, я сейчас подавлюсь слюной от ожидания, - вымученно протянул Вадим, появившись в дверном проёме. Я улыбнулась, складывая все тарелочки на поднос. - Я помогу. Возьми столовые приборы и бокалы, - говорит он, отнимая у меня довольно нагромождённый поднос.
        Когда я зашла в гостиную комнату за Вадимом, то так и не дошла до предназначенного места для ужина, застыв от настоящего восхищения. Камин оказался великолепно большим, каменным, в котором полыхает огненный пожар и тихонько потрескивают поленья. Перед ним, буквально в шаге, расстелена огромнейшая шкура, и думаю она принадлежала самому настоящему Гризли. Вокруг море подушек, и два теплых пледа.
        Вадим расставляет тарелочки стоя на коленях и только после поднимает свой взгляд на меня. Атмосфера была самая вдохновляющая и впечатляющая.
        Осторожно снимаю тапочки-валенки, и сажусь возле парня, рассматривая убранства и наш ужин. Всё так просто, но до ужаса гармонично, что я даже расстроилась, что не могу остановить время и в полной мере насладиться этим вечером.
        - Что-то не так? - наверное, из-за моего пристального внимания к деталям, Вадим немного насторожился. Я улыбнулась, покачав головой. Хотелось остаться здесь непросто на ужин, а навсегда. Я старательно попыталась впечатать в свою память такую тёплую обстановку, запомнить этот ужин рядом с моим… Ладно, что уж скромничать - моим спасителем, моим настоящим героем. Точнее одним из них…
        - Это просто потрясающе, - выдохнула я, скинув мешающий шарф и жилетку. Подтянула на плечи плед, удобнее усаживаясь на шкуре медведя перед полыхающим огнем в камине. - Спасибо, - я действительно признательна ему за такой вечер.
        - Хорошая идея с ужином, - не менее довольно кивнул Вадим, открыв бутылку вина, разливая напиток по бокалам. - Красное, надеюсь, ты не против?
        Я не против даже напиться до беспамятства, зная, что рядом человек, который обязательно отнесёт меня бессознательную в постель, укутает в одеяло и наутро оставит воду с обезболивающим. Вадим хоть и кажется колючим шипящим ежом, но это не мешает ему быть милым и изредка прятать свои иголочки в словах и поведении.
        Мы оба сейчас безмятежны, но всё-таки немного неуютно, непривычно. Несмотря на это, у нас достаточно времени, чтобы привыкнуть даже к иногда щекотливой тишине между нами.
        - За что выпьем? - вскользь интересуется Вадим, сглаживая какое-то неловко повисшее молчание.
        - За надежду, - без заминок прошептала я.
        Он поднёс свой бокал к моему, издав звенящий звук стекла. Его горящий взгляд с мерцающими огоньками в радужке скользнул по мне, задерживаясь на моих дрогнувших губах в полуулыбке.
        - За надежду, - повторил Вадим, отвернувшись к камину, вглядываясь в пламя, которое пожирало полено.
        И это был бы самый сентиментальный момент из всех, за время нашего знакомства… Даже, с щепоткой интимности! Но нет, просто - нет. Я несколько смущенно стала наблюдать за тем, как Вадим поднял тарелку со своим ужином и стал уплетать его за обе щеки, причём так быстро и интенсивно, что я даже от удивления нескромно пялилась на подобное действие, вызывающее у меня умилённую улыбку.
        Вадим заметил мой взгляд только когда доедал остатки сэндвича.
        - Почему не ешь? - он кивнул на мой ужин, от которого я отрезала два кусочка, в дальнейшем находя увлекательным лишь наблюдение за парнем, который был зверски голоден.
        - Я наелась пока готовила. Будешь мой? - я, наученная есть маленькими порциями и кусочками, резала свой сэндвич, отчего смело предложила свою часть Вадиму. Он сомневался долю минуты, пока я не убедила его в том, что не особо голодна, и на вечер не ем такую тяжелую пищу.
        Да уж, его взгляд был просто пожирающий, да такой, что, если бы я не отдала свой ужин, Вадим не побрезговал бы съесть меня следом за ним. Он с не меньшим аппетитом доел мой сэндвич, пока я скрывала свою улыбку в бокале красного вина. Легкое, немного кислое, но мягкое… Холодное снаружи, но согревающее внутри.
        - Давай немного пооткровенничаем? - неожиданно спрашивает Вадим, откинувшись на подушки, после того, как аккуратно сложил пустые тарелки в сторону. Он не отрывал взгляда от беснующегося огня, и даже мой любопытный взгляд, обращённый в его сторону, никак не смутил спокойного парня.
        - После второго бокала, - кивнула я.
        Вадим сразу же приподнялся и долил мне вина, подобным жестом говоря мне о своём желании поговорить, наверное, на серьезные темы. Я лишь обреченно вздохнула, покачав головой.
        - Только осторожно. После алкоголя я слишком сентиментальная. Могу устроить второй всемирный потоп, - от напряжения тихо хихикнула, но тут же замолчала, отворачиваясь в некотором смятении.
        Я уже веду себя как пьяная, куда дальше-то пить?
        - Хорошо, давай. Но ты ведь тоже должен быть готов ответить и на мои вопросы тоже, - предупредила я парня уже посерьёзневшим голосом. Он твёрдо кивнул.
        Я делаю несколько полных глотков вина, желая немного себя остудить, но ощущаю, что меня наоборот окутывает жар, поднимающийся из груди, переходящий на шею, опаливший щёки.
        - Почему он выбрал именно тебя? - его вопрос лишил бы твёрдой почвы под моими ногами, но, к сожалению, я сижу, только несколько напряжённо сдавив пальцами ножку бокала. Знала, что тема коснётся Гордеева, но не думала, что так прямо и резко. - Тебе станет легче, - Вадим повернулся ко мне, - доверься мне, Яра. Я знаю, что это такое, когда чувства рвут тебя на части, а у тебя нет человека, который бы тебя выслушал…
        Он не успевает договорить, как удушающие слёзы уже скользнули по щекам. Я стираю их несколько рваными и быстрыми движением тыльной стороной ладони, стараясь сдержаться и не позволить той кошмарной плотине прорваться. Вадим прав, я должна выговориться и отпустить хотя бы часть чувств, которые не дают мне покоя. А меня и правда душит недосказанность, которую невозможно преодолеть, по крайней мере самостоятельно.
        - Он не выбирал, - сухо отвечаю я, выдохнув, - это я выбрала его. Я изначально решила использовать на нём все запрещённые приёмы журналиста и грубо отыметь в прессе, - наверное моя печальная полуулыбка напоминает звериный оскал. - А вот он отымел меня по-настоящему, причём и физически, и морально…
        - Иди ко мне, - Вадим подобрался повыше, облокачиваясь с подушкой на диван, приподняв руку. - Яра, - настойчиво зовёт парень, и я покорно подвигаюсь ближе к нему, осторожно сев рядом. Вадим с лёгкой насмешкой заваливает меня на свою грудь, так, чтобы я смотрела на огонь, чувствовала легкое объятие на талии и полулежала на его теле. Стараюсь не дергаться, чтобы не причинить ему боль в спине. - Я как-то читал твою статью, вышло весьма увлекательно. Даже перечитывал несколько раз.
        - Такие комплименты Гордееву пришлись не по душе. Он решил, что я должна стать его любовницей, в принципе я не особо сопротивлялась. Пока он откровенно не стал меня шантажировать и вести себя довольно грубо. Ну, а потом…
        - Потом ты решила сбежать. И ещё раз, и ещё раз… И ещё, - прошептал Вадим, на что я лишь кивнула, отпив вина. - Но чем именно ты его зацепила? Гордеев решил изменить свою жизнь, перекроить её до основания ради того, чтобы быть с тобой. Значит, ты была особенной для него. В чём или чем?
        Я долго не отвечала на вопрос, неожиданно понимая, что просто стыжусь таких откровений перед парнем. Всё что касалось Гордеева, касалось секса, ремня и ещё раз секса. Одно дело стоять перед мужчиной, который испытывает меня сексуально и сам до невозможности был развратен, и другое дело говорить это Вадиму, который… Вдруг он вообще ценитель тех самых настоящих отношений по любви и я подпорчу его понимание о женщинах? Рассказывать о своих достижениях явно не хотелось, но в этот момент я сразу вспомнила, как Вадим оказался перед моими глазами с девочкой из клуба Гордеева… И успокоилась.
        Нет уж, Волков далеко не примерный мальчик.
        Никто из нас не святой. Даже самые скромные студентки первого курса любят смотреть жёсткое порно и представлять себя в роли несчастной героини. Они представляли, а я всё это прочувствовала на собственной шкуре и да, чёрт возьми, в некоторых моментах получала наслаждение, сильное, сносящее все границы, приносящее сплошное удовольствие. Да уж, я точно не невинный ангелочек, причём об этом знает половина России, а я до сих пор смущаюсь, как школьница.
        Сделав ещё пару глотков вина, я решилась.
        - Я поддалась ему, взяла то, что он мне так настойчиво предлагал. Гордеев оправдал все мои ожидания, в принципе, как и я оправдала его желание отшлёпать девочку, которая получает от этого искреннее удовольствие, а не сбегает, недовольно потирая задницу, - замолчала на мгновение, вспоминая мои смелые приказы в постели, которые мужчина исполнял с особым удовольствием. Вначале, конечно, в дальнейшем больше никогда не допуская моей инициативы.
        - Но есть разница, когда я делаю это добровольно или когда меня берут силой. А последнее, к сожалению, стало рутиной: сначала он брал ремень, наказывал, делал больно и доводил до слёз, а затем возбуждал и заставлял наслаждаться. Он каждый раз доказывал мне, что мне это нравится. Но в мозгах я понимала одно, а тело действовало совсем по-другому. И это, правда, было мерзко.
        Даже не плачу, что удивительно. С каждым словом становится всё легче. Я слишком долго держала всё в себе.
        - Он опаивал тебя лёгким афродизиаком, - неожиданно говорит Вадим, из-за чего я ошеломлённо привстала и обернулась на парня. - Эльдар следил за твоим рационом и заметил, как Гордеев перед подачей еды каждый раз что-то добавлял в напитки. Полковник отправил мне на экспертизу остатки твоего утреннего кофе, и оказалось, что это таблетки афродизиака стёртые в порошок. Так он соблюдал определенную дозировку, которую ты не могла ощутить в полной мере… Поэтому уверяю тебя, это лишь его изощрённая игра, а не твоё настоящее желание, - он говорит мягко, успокаивающе водит рукой по спине, а я всё никак не могу поверить в услышанное.
        Всё это время, этот лживый кусок дерьма давал мне возбудитель, а потом говорил, какая я похотливая сука, текущая от одного его прикосновения?! А я верила ему, ведь это было моё тело, которое прогибалось и стабильно увлажнялось по его прихоти! Я же изводила себя каждый день мыслями о том, какая я грязная и развратная! Он заставил меня убедиться, что я законченная больная мазохистка, которой нравится избиение и его жестокость! Да чтоб тебя, Гордеев! Какая же ты мразь…
        - Яра, - Вадим притянул меня обратно на свою грудь, немного растерянную, частично злую и оглушённую своими мыслями. - Не теряй себя. В первую очередь доверяй своему разуму, потом прислушивайся к сердцу, и только в последний момент доверяй телу.
        - Ничему не хочу больше доверять, - прошептала я.
        Значит…Всё это подделка, сценарий Гордеева, по которому он меня гонял едва не каждый день, заставляя выпрашивать его взять меня… Да уж, у него всё-таки получилось трахнуть даже мою душу!
        - Расскажи мне ещё кое-что… - осторожно продолжает расспрашивать меня парень, пропуская мои волосы через свои пальцы. - Ты правда хотела оставить его ребёнка? - просил он, и я почувствовала, как он будто провёл остриём по моему сердцу.
        - Да, - без колебаний ответила я. - Ты, наверное, не поймёшь…
        - Уже понял, - прервал он меня. Он приподнялся и добавил в наши бокалы вина. - У меня была девушка, серьёзные отношения три года. И когда она известила меня о своей беременности, я понял, что должен стать не только превосходным отцом, но и мужем. Я был счастлив, ведь мужчине уже ничего не нужно, когда рядом любимая женщина, которая носит под сердцем его ребёнка, - он как-то горько усмехнулся мне в висок. - Я подготовил роскошный вечер в ресторане, сделал предложение и, конечно же, ждал от неё положительного ответа… - несколько раздражённо выдохнул Вадим, на какое-то время замолчав.
        И от нетерпения я даже попробовала привстать, посмотреть, что твориться в его глазах, увидеть эмоции… Не вышло, он меня плотнее прижал к себе, видимо не хочет моего внимания в такой момент.
        - Она в день перед нашей встречей сделала аборт. Сказала, что слишком молода для ребёнка и не хочет себя обременять такой ношей, - ответил он сбивчиво, и я прикрыла глаза, интуитивно ощущая его неразделённую боль. - Я мечтал о ребёнке. Мечтал о семье. Я был готов, серьёзен и намерен не покладая рук работать, в то время как эта чёрствая сука убила невинное дитя, - с ненавистью прошипел Вадим, даже выругавшись грязным матом, но тихим, прошептав его куда-то в другую сторону. - Поэтому я был удивлён, когда ты так… Убивалась за ребёнком от человека, которого ты ненавидишь. Ведь она меня не ненавидела, а просто не захотела…
        Ему было тяжело. И я, отставив бокал вина в сторону, обняла вздрогнувший торс парня, уткнувшись носом ему в грудь.
        - Это было не справедливо, - прошептала я, ощущая щекой, как громко бьется сердце Вадима. Он обнимает меня в ответ.
        - Это жизнь, Яра, а она не бывает справедливой, - его слова не утешали, но он говорил чистую правду о жизни. Никакой нелепой лжи, утешений или сожалений. Только боль, и со временем она утихает, но не пройдет… Такие рубцы на сердце останутся посмертно. - Я отпустил эту горечь, вспоминаю об этом с печалью, но это не значит, что я больше не захочу женщин, жену или ребёнка… Это всё будет, но за это счастье каждому из нас нужно бороться, иначе судьба будет бить в спину каждый удобный раз. А бьёт эта сука нещадно, - он обнимает нежно, но довольно крепко.
        - Слушай! - встрепенулась я, резко сев, после длительного молчания. - Расскажи мне об этом… Об этом твоём… Ну, адреналине. Или как это называется? Что это такое с тобой происходит? Я слышала о таких болезнях, при которых атрофируется чувство страха…Кажется… Какая-то там Баху Вате… - тараторю от волнения, но меня перебивает задорный смех парня, на несколько секунд обескураживающий меня, а ещё через мгновение я сама улыбаюсь. У него заразительный смех.
        - Яра, я не болен, - покачал головой Вадим, и хоть он уже прекратил смеяться, его грудь всё равно подрагивала. - И я чувствую страх, только чувствую его в ситуации, над которой я не имею какого-либо контроля, - он подозрительно замолчал, немного сощурившись наблюдал за мной, пока томил в ожидании интересного рассказа.
        - Ну?! - не сдержалась я, возмутившись. Вадим театрально выдохнул.
        - Да рассказывать особо нечего, - беззаботно пожал он плечами. - Был мальчишкой, шугался от всего, отчего только можно. Пауки, высота, вода, клоуны, машины… Даже уличную еду обходил стороной, - покачал он головой, словно сам не понимал, как такое было возможно. - Я взрослел без отца, а мама с сёстрами вечно поднимала истерику по любому поводу, причём аргументировали они всё это разными страшными последствиями и летальным исходом, - он по-доброму улыбнулся, похоже, вспоминая о своей семье.
        - А к девяти годам, когда мама собралась на заработки за границу, меня забрал к себе деда, бывший военный. Познакомившись со мной поближе, понял, что я мать воспитала мальца, который прячется у неё под юбкой. Устроил настоящую дедовщину в то же лето, испытал меня разными методами и буквально вытолкнул все страхи и предрассудки. Научил чувствовать что-то вроде боевого транса, помог мне контролировать страх и эмоции… Конечно, первый месяц каникул я его ненавидел, а потом, вошёл в азарт. До совершеннолетия ездил к нему в этот дом, и проходил ускоренный курс молодого бойца по всем фронтам. Я стремился только к одному - услышать похвалу деда. Но даже через годы азарт никуда не делся. Сначала обгонял ребят в школе по кроссу, а после на полосе препятствий в военной академии. Я вседа рвался учиться и быть медалистом. А с работой следователя ещё интересней живётся. Убийцы, наркоторговцы, ограбления… Сплошное удовольствие!
        Ждала ли я сопливых историй и психологические травмы? Ещё как! Но то, как вдохновенно Вадим рассказал о причинах своего странного поведения, где каждый должен испугаться и обомлеть от страха, он принимал ситуацию как наглый вызов, переигрывая всех и вся - это впечатляет ещё больше.
        - Ещё вина? - только сейчас опомнилась, смутившись, ведь всё время внимательно рассматривала парня, изучая черты его лица, заметные милые морщинки при улыбке вокруг глаз, ямочки на щеках и даже обвела взглядом контур его губ, забывая, о чём вообще была речь. - Яра? - я отпрянула от груди Вадима.
        Мысли частично в пьяном рассудке отнюдь не самые трезвые…
        - Да, - киваю, решая допить вино и уснуть беспробудным сном…
        Но всё пошло уже не по плану, когда моей плед оказался под ногой Вадима, из-за чего я не смогла подняться, а пока выкручивалась из пледа, задела локтем бокал вина, который пролился на плед, подушки и Потапыча.
        Парень делает несколько резких движений, наверное, порывался успеть подхватить бокал, как и я, но…
        - Ой! - столкнулись лбами.
        Мгновение осмотрели друг на друга и сразу же расхохотались, осматривая место происшествия и быстро забывая обо всём, когда нас снова связывают взгляды. Улыбка Вадима тускнеет, в то время как моя, от неловкости не исчезает. Его взгляд становится острым, уверенным и полыхающим в полутьме…
        Горячие руки опускаются на мою щеку, оставив мне возможность только пораженно выдохнуть, когда Вадим касается своей щетиной моей второй щеки. Дыхание не то что сбилось, оно пропало напрочь, в то время как сердце бьётся об грудную клетку с давящей болью.
        - Свет мой, ты как всегда прекрасна, - шепчет он на ухо, обжигая дыханием кожу, но замораживая меня своими словами изнутри. - Яр-ра, подари мне поцелуй, - его ладонь опускается на мой затылок. Между нами больше нет ни одного спасительного сантиметра.
        Меня пробирает дрожь, ошпаривающая душу, как кипяток. И едва его бархатные губы касаются моих, я застываю. Он прикасается едва ощутимо, но уверенно продолжая захватывать в плен мои губы, а я… Я не выдерживаю. Отворачиваюсь. Губы горят, сердце выпрыгивает из груди, а руки задрожали, сложившись в калуки.
        Зачем он так со мной?
        Он добровольно выпускает меня из своих рук, когда я отстраняюсь, но продолжает пристально наблюдать за мной испытывающим взглядом… Вадим не злится, не огорчается, только многозначительно молчит и заинтересованно изучает любой мой жест.
        Встаю под гнетущую тишину, которая давит на мои плечи.
        - Спасибо за ужин… Я помогу убраться, - прошептала я, ощущая, как горят щёки. Вадим ни на секунду не отвёл своего взгляда от моего лица. Только уголки его губ дрогнули в сдержанной усмешке.
        - Можешь от меня сбежать и ложиться спать. Я сам приберусь.
        Я отвернулась и послушно сбегаю, напряжённо выдыхая уже в спальне за закрытой дверью.
        Вадим, чёрт возьми, что ты вытворяешь?!
        Часть 13.3
        Едва только проснувшись, я прислушалась к ровному дыханию над ухом, которое опаляет мой висок. Вымученно сглатываю, ощущая Вадима в непозволительной близости. Прям-таки слишком тесной, горячей и откровенной близости.
        Нахмурившись от ощущений, я с ужасом осознаю, что одна из рук бесстыжего парня пробралась под мою футболку, оказавшись на обнажённой груди, а вторая, на которой я неподвижно осталась лежать, протянулась вдоль моей талии, касаясь бёдра. Я оказалась полностью в коконе его рук, едва не поперхнувшись воздухом от накрывающей паники.
        Не двигаюсь и судорожно думаю, как выбраться из таких тесных и крепких объятий без, пока ещё, спящего свидетеля.
        Нет, кто-то из нас точно будет спать в той гостиной на медвежьей шкуре, ведь вот так просыпаться… Нет ни малейшего желания!
        Я едва смогла уснуть после странного поведения Вадима, одновременно стыдясь и обозлившись, что всё-таки вызываю в нём такие прямые желания.
        «Замечательно, Ярослава, едва удалось сбежать от Гордеева, так тебя теперь рвёт на части, как бы побыстрее найти новые неприятности с очередным…» - корила я себя большую часть ночи. Нет, конечно, он не такой, как Господин Гордеев… Но нет.
        Я так не могу.
        Из собственных быстротечных размышлений, меня вывела та самая ладонь, неожиданно покрепче сжавшая мою грудь. Закрыв глаза и максимально выровняв дыхание, стараюсь ни одним жестом не выдать моего бодрого положения.
        Это просто вселенский стыд!
        Ты же сейчас шарахнешься в сторону, как только поймёшь, что творишь, верно, Волков? Для него, думаю, не меньший шок просыпаться так вот, лапая сестру ненавистного ему Соколовского, жену Гордеева, раздражающую его Ярославу…
        И я правда думала, что он сейчас, конечно же, откатится от меня и уберет свои загребущие руки с моего тела… Да как бы не так!
        Вадим не то, что решил поскорее убрать руку, так ещё и с каким-то извращённым удовольствием ощупал, а острый сосок оказался защемлен между его пальцами, отчего я уже яростно скрипнула зубами.
        Меня охватил какой-то странный ступор. Моё дыхание спёрло, когда губы парня коснулись тайного местечка на шее, оставляя развратную влажную дорожку от языка.
        Даже не дёрнулась.
        - Удивительно. Я думал, что схлопочу прямо по яйцам, но ты до сих пор притворяешься спящей, - прошептал он на ухо, низко и порочно, касаясь носом моей щеки. - Даёшь мне шанс, Яра? Зря-я-я.
        - Теперь ты спишь в гостиной, Вадим, - ответила спокойно, но чего же мне стоило достойно сдержать себя от жёсткой брани. - Пошёл вон, - ещё холоднее добавила я, чтобы до Волкова дошёл мой категоричный отказ от любого рода отношений между нами.
        Его рука соскользнула с груди на впалый живот, но сам Вадим не спешит оставить меня в покое так скоро.
        - Злишься, - усмехнулся парень, скользнув пальцами по талии, вызывая щекотливые ощущения. - Но сама остаёшься рядом, ищешь меня руками во сне и шепчешь моё имя… Твоё внимание зазывает на решительные действия, - прошептал он, а я глотаю воздух, поразившись его наглости. - Не волнуйся, я не трону тебя, - предупредил Вадим, одним движением отстранившись от меня и зашуршал одеждой. Он вздумал издеваться надо мной, да? - Не трону, пока сама не позволишь, Яра, - самонадеянно уточнил он, отчего я впервые повернулась в его сторону, ощущая на щеках полыхающее пламя от злости и негодования.
        - Вон! - единственное подручное средство - подушка, которая в следующую секунду летит в гадёныша, посмевшего рассмеяться и ловко ее перехватить.
        - Скоро будет завтрак, позову. А пока остынь под душем, ты пылаешь, как девственница, - насмешливо отвечает он, кривя губы в подлой ухмылке, избежав второй подушки своей резвой реакцией.
        - Осёл! - уверенна, он всё услышал.
        Какого черта он вытворяет?
        ***
        Вадим решил побаловать себя настоящими изощрёнными издевательствами, и меня тешит только то, что его поведение напоминает взорвавшегося мальчишку-подростка, который дёргает девочку за косы, а не мужину, который начинает снимать ремень, намереваясь покорить своим… Кхм, «достоинством».
        Но ближе к вечеру я уже чувствовала, как начинаю раздражаться, едва пересекаюсь взглядом с его фирменной наглой ухмылочкой, и кажется, меня уже колотит от ярости. Он играет, но не трогает. Играет искусно, не прикасаясь и не оскорбляя, вгоняя в такое тяжёлое смущение, отчего я злюсь ещё больше.
        Ему нравится любая моя реакция, главное - она существует только для него одного… Думаю, ему это даже льстит.
        Только к вечеру я смогла принять верную тактику и игнорировать его провокации. Но сегодня, несмотря на поведение парня, он устроил один из самых запоминающихся моментов моей жизни - сани и снежные горки!
        Такого количество снега ещё в жизни не видела, как и не каталась на санях по крутым горным серпантинам, визжа по всё горло.
        Волков слишком непредсказуем для меня, признаю. Уж не знаю, что у него за таракан завёлся, но раньше он нравился мне намного больше, а теперь Вадим вызывал двоякие чувства и намеренно, со вкусом и смыслом, раздражал.
        Но… Неужели я правда пахну яблоками, а мои глаза сверкают, как звёзды? Нет, конечно! Просто Вадим серьёзно решил довести меня до неконтролируемого припадка злости и смущения!
        Но всё же горки и снег затмили его высокомерное, крайне самоуверенное поведение с наглым до крайности характером. Только чего стоило удовольствие швырять очередной снежок в лицо Вадима, к тому же он ни разу не обозлился, заливисто смеясь и валяя меня в снегу в ответ.
        А вот поздний обед смог испортить поразительно быстро…
        - Ты могла бы прикрывать свою привлекательную попку моим длинным свитером? На это же невозможно смотреть без рук! Или это намёк? Тогда мне надо говорить прямо, я не понимаю этих девчачьих штучек, - продолжил изводить меня Волков, на что я лишь покачала головой не оборачиваясь, продолжая нарезать овощи на салат.
        Взгляд Вадима я ощущала особенно ярко, когда он прожигал им мою спину, или, что вероятнее, место пониже. Его как подменили с вчерашнего вечера!
        Проверяю тушеную картошку в духовке, и сразу же достаю из посудомоечной машины чистые тарелочки.
        - Мило, - комментирует Вадим мой наклон.
        Напрашивается, гад!
        - Заткнись хоть на минуту, Волков, - рявкнула я, взбесившись на его очередную дурацкую реплику. Заканчиваю нарезать салат, услышав скрип стула, и буквально ощутила, как он сделал пару шагов ко мне. - Даже не думай, - лишь немного повернула голову вбок, обнаружив его периферийным зрением, и как он самодовольно улыбается, сложив руки на груди, прижавшись плечом к холодильнику.
        Он пристально рассматривает меня с повышенным вниманием. Явно ощущаю этот блуждающий по мне взгляд и совсем не понимаю, зачем он делает так. Вряд ли мой вид сейчас можно назвать презентабельным.
        Жду его очередную шуточку. Минута, вторая. Напряжение продолжает давить на плечи… Молчит, а меня уже выворачивает наизнанку. Что он хочет сказать? Господи, да пусть он уже хоть что-то скажет!
        - Свет мой, ты слишком очаровательная, особенно, когда готовишь на моей кухне и в моей одежде… Это меня провоцирует и одновременно умиляет, - шаг ближе, и я, не выдержав, всадила нож в деревянную досточку для нарезки.
        Поворачиваюсь к нему лицом с диким взглядом, пытаясь донести до него одну простую истину - я на пределе.
        - Вадим, если ты сейчас же не перестанешь меня раздражать… - на мой угрожающий тон, он издевательски поднимает бровь, насмехаясь, - будешь спать возле камина на шкуре! - твёрдо произнесла я, словно моё слово имело значительный вес.
        - Забавно. Но, разве, ты не выгнала меня из моей же спальни ещё утром? - задумчиво тянет Волков, а его ухмылка расплывается быстрее, чем я осознаю свой прокол. - В таком случае мне уже нечего терять, - он не подходит, а подкрадывается, как какой-то хищный зверь, как-то слишком уж загадочно улыбаясь.
        - Нечего терять? Что же, потом не жалуйся, - резко отвечаю я, окинув его предостерегающим взглядом.
        Вадим остановился так близко, что я едва касаюсь его своей грудью, угрюмо сопя. Не отступаю только из упрямства и желания дать отпор. Я не позволю над собой так подшучивать. Есть границы, которые нельзя переходить. Особенно в моём положении.
        - Не думаешь ли ты, что я готов сдаться так просто? Ты же знаешь, легкие пути и отступление не для меня, - говорит мягко, но многообещающе. - Целишься ты, конечно, зачётно, но только пока я тебе это позволяю.
        - Даже не вздумай! - рявкнула я, решительно его оттолкнув в грудь, когда он попытался прикоснуться ко мне. Но совсем неожиданно Вадим перехватывает мои запястья, едва они его касаются, и тянет на себя, прижав меня своими бедрами к выпирающему краю столещницы.
        Я не могу пошевелиться.
        - Прости, - шепчет он мне на ухо, освобождая запястья, взамен обвив свои руки вокруг моей талии, - прости, крошка, но в своих мыслях я уже давно совершил всё возможные непотребства, теперь осталось только…
        Я с таким рыком и так мощно отпихиваю его от себя, что сама удивляюсь проснувшейся внутри меня силе и подобным звукам. От неожиданности он отступил, а я, на каких-то инстинктах, вцепилась в сковороду, отскочив от него подальше.
        Я тяжело дышу и смотрю ему в глаза.
        - С каждым днём ты усугубляешь ситуацию, и чувствуешь это. Я могу и хочу тебе помочь. Это нас ни к чему не обязывает, если сама этого не пожелаешь… - вмиг пропали все его смешки.
        - Мне не нужна твоя терапия, Волков! Я в полном порядке, а тебе лучше держаться от меня подальше! - срываюсь на крик, душераздирающий и беспомощный. Меня пробирает озноб. - Решил заделаться в мозгоправы? Сначала себе помоги! - выплёвываю я с ядом, на что Вадим даже и взглядом не выдает свои настоящие эмоции на мои слова. - Убирайся! - я указываю ему на выход, но он продолжает стоять и внимательно смотреть на меня.
        Он изучает меня, словно зверушку, подвергая каждый мой жест тщательному анализу.
        Ещё днем я поняла, зачем он проворачивает это со мной, но думала к вечеру угомониться и поймет, что мне не нужна его помощь. Такое меня не спасёт. Я не могу воспринимать ничего из подобного, и даже думать тошно!
        А он просто взял и решил, что смеет копаться в моих мозгах и выворачивать чувства наизнанку! И кто ему дал это право?! Он сам!
        - Я же сказал, со мной - тебе нечего бояться. Я не трону тебя против воли. Никогда, Яра, - говорит он спокойно, совсем никак не выдавая своих настоящих эмоций. - Я не опасен для тебя.
        - Это, по-твоему, ты меня не трогал? Не трогал?! - истерично кричу я, взмахивая руками, в одной из которой до сих пор сковорода. - Твоя терапия заключается в том, чтобы трахнуть меня и убедить, что это мне нужно?! Я, по-твоему, такая тупая? Да пошел ты, Волков!
        - Не терапия. Поддержка, - безмятежно отвечает Вадим, заставив меня заткнуться.
        Я не сразу понимаю, с чем связан его ответ, а когда приходит понимание, скалюсь.
        - Поддержка, - повторила я за ним, просочив это слово ядом.
        - Поддержка, Ярослава, конечно же, может быть разной, но я не дурак и вижу, что можно делать и говорить, а что не следует, - не смотря на его напускное спокойствие, он смотрит на меня непоколебимо и несколько сурово.
        Я задыхаюсь от возмущения.
        - Тебе многое следует принять. Прошлого не изменить, но это станет твоей петлёй, если ты не придёшь в себя в ближайшее время. Я хочу тебе помочь… И не так, как ты себе сейчас надумала в умной головке, - он стремительно подходит и взяв меня за руку, немного ошарашенную, отбирает из ослабевших пальцев сковороду. Возвращает её обратно на плиту.
        Он поправляет мои волосы, откидывая несколько мешающих прядей с лица на спину, и смотрит прямо в мои глаза так проникновенно и по-доброму, что я ощущаю себя полной идиоткой в этой ситуации.
        Тогда почему он каждый раз пытается оказать так близко и…
        - Врать тебе тоже не стану, - его ладонь прикасается к моей щеке, большим пальцем нежно поглаживая кожу. - Ты меня цепляешь… Глубоко. Внутри. Сильно, - я удивленно расширяю глаза, - но сейчас я претендую только на то, чтобы ты приняла мою помощь. Я себе не прощу, если позволю тебе жить с ночными кошмарами, страхами и закрытыми чувствами за семью замками.
        Я отшатываюсь на шаг назад, он крепче удерживает за ладонь и делает шаг за мной, не давая возможности отдалиться.
        - С завтрашнего дня я введу тренировки по определенному графику. Это поможет тебе быть сильнее и решительней. От тебя требуется только присутствие, - холодно информирует меня Вадим, а я прищуриваюсь.
        - Что ещё за тренировки? - недовольно уточняю я.
        - Завтра обо всём узнаешь, - он беззаботно пожимает плечами, лукаво сощурившись.
        - Я клянусь тебе, Вадим, только попробуй ещё хотя бы раз…
        - Расслабься, Яра. Нельзя вечно быть в таком диком напряжении. Будь попроще, а то ещё немного и задымишься, - он окатывает меня пылающим взглядом с ног до головы и обратно. - Я, к твоему сожалению, ещё не готов принимать контрастный душ вдвоём, - насмехается он, издевательски подмигивая.
        Аж ты ж…
        Я пытаюсь что-то ответь, а он просто разворачивается и уходит из кухни. Шагаю за ним, но вскоре одергиваю саму себя, понимая, что это просто очередная выходка Вадима, на которую нельзя реагировать столь остро.
        Прикрываю глаза, пробуя прийти в себя и понять, что задумал взбалмошный полицейский.
        ***
        Ночью просыпаюсь от кошмара, после которого едва сдерживаю крик, тяжело дыша. Стираю со лба холодный пот. В этот раз приснился Гордеев так явно и подробно, что меня потряхивает от возможной реальности событий.
        Дотягиваюсь до тумбы, включая светильник, лишний раз разглядывая рассеявшуюся темноту.
        Неожиданно здесь стало спать холодно и страшно. Оглядываюсь на вторую половину кровати, задумываясь о Вадиме. С ним особо ничего не снилось и было спокойно, а если и просыпалась, то буквально на мгновение, а ощущая его рядом, засыпала.
        Поджимаю губы, ощущая досаду. Сама выгнала, а значит, нечего жалеть о своём решение. Он сам напрашивался на подобный исход.
        Заснуть не удается. Я заправляю постель и принимаю душ, а вид в зеркале просто отвратительный.
        Умылась холодной водой, пытаясь привести себя в чувство и прогнать сонливость, но это мало чем помогает. Волосы укладываю в косу и спускаюсь на кухню, стараясь не шуметь. Вадим мирно спит на диване, недалеко тлеют полена в камине, а рядом с ним стопка книг.
        И прежде чем уйти на кухню, нахожу планшет Вадима на быльце дивана. О чудо! Я улыбаюсь, обнаружив подключение к интернету. А ведь вчера Вадим сожалеющие уведомил, что интернет здесь совсем не ловит.
        Противный гад, не так ли?
        Иду на кухню, тихонько поставив кипятиться чайник и решаю позавтракать простецкой яичницей.
        Сажусь за стол. Одной рукой разделываю яичницу, а другой нахожу браузер в планшете. Давно хотела зайти в интернет и ввести своё имя, поэтому не желаю упускать такой возможности. И чёрт возьми, вылезает так много разных ссылок с моим именем, что у меня разбегаются глаза!
        Я удивлённо изучаю даже небольшую статью про себя в Википедии, сравнивая определённые данные, даты и факты. Большая часть выдумка, отчего я закатываю глаза, усмехаясь и качая головой от глупости некоторых строк. Руки чешутся исправить данные и сейчас же написать совершенно другую биография, правдивую, такую настоящую, чтобы у каждого шевельнулись бы на голове волосы…
        Перехожу на пару ссылок ниже, а они окончательно отбивают аппетит.
        Порно сайт. Удивительно, но мне хватает смелости просмотреть количество фото и видео, частично понять, что некоторые, на удивление, монтаж, причём местами совсем некачественный.
        Ладно, что здесь есть ещё…
        Не меньше двадцати минут ушло на изучение разных источников. У каждого из них своя вымышленная правда. А вокруг одна вселенская ложь.
        Но вот анонс, который высветился, когда я уже собиралась закончить с этим не самым приятным делом… Вот он и поверг меня уже в настоящий шок и ужас. На фотографии - машина скорой помощи, а заголовок гласит: «Господин Гордеев тяжело ранен. Что это, ход похитителя или его месть…» - перехожу по анонсу на главные новости браузера.
        Дыхаение перехватывает. Внутри все покрывается коркой льда. По коже ползут зябкие мурашки. Дышать стало сложно и почти нереально. Не могу в это поверить.
        Пораженно читаю, что Гордеев находится в госпитале в нестабильном и тяжёлом состоянии. Сюжет красноречиво расписывает о перестрелке в аэропорту, с некоторыми подлинными фотографиями, на которых видно Вадима с пистолетом, меня, плачущую, которую он тянет за собой парень.
        Вся статья сосредоточена на том, что Вадим, мой неизвестный похититель, стреляет в не в чём невинного страдающего мужчину, который намеревался спасти свою жену. Автор данной статьи детально описывается о предстоящей операции Гордеева, о его здоровье в целом. И прогнозы вселяют в меня прежний ужас - он выжил и будет жить дальше…
        Руки настолько трусятся, что чашка кофе выскальзывает из рук, и я чудом успеваю отодвинуть планшет, вставая с места, не отрывая глаз от текста.
        Дочитываю в полном изумлении, и после заполняющего душу страха, меня накрывает апатия. Откладываю планшет на подоконник. Лбом прислонилась к холодному стеклу окна, пытаясь охладить пылающее лицо.
        Он жив, и это последнее, что могло пойти «не по плану». Это просто тупик. Бежать бессмысленно, Гордеев найдёт сразу, как встанет на ноги. Не сегодня, так завтра… А это ни черта не та свобода, о которой я мечтаю! Снова нужно прятаться, сидеть где-то в таком же тихом месте, без связи и лишних ушей.
        Ещё ничего не кончено, и внутри я жалостливо взываю, не находя в себе силы на новую борьбу. Всё, что я делаю, это лишь бессмысленные поползновения, которые вскоре пресекутся рукой выжившего мужа.
        Это никогда не закончится…
        - Яра, - окликает Вадим. Я оборачиваюсь, наблюдая за парнем, который потирает глаза, подходит ближе ко мне, попутно поднимая опрокинутую на столе чашку. Его взгляд находит планшет рядом со мной, и думаю, он всё правильно понимает. Сейчас вид у меня не лучше, чем у пойманного трусливого зайца. - Я не знал, как тебе сказать. Собирался несколько раз, но не смог, - неохотно признаётся Вадим.
        - Почему так вышло? - шёпот, слетевший с губ едва слышный, но Волков понимает, напряжённо поджимая губы.
        - Наверное… Адреналин. Он был ранен в грудь слева и в бок. Я не смог вовремя взять себя под контроль, стрелял как придётся. Это моя вина, Яра, - он впервые не смотрит мне в глаза, отводя взгляд в сторону, хмурясь.
        Врёт.
        Я видела, как хорошо Вадим стреляет и дело совсем не в адреналине. Я успела дёрнуть его за руку, когда он стрелял, а значит это моя вина. Это именно я не хотела ничьей смерти, а значит, получай жуткий подарок судьбы - выживший муж.
        Но к моему удивлению Вадим винит только себя.
        - Ты не хочешь возвращать меня домой и не даёшь никакой информации моей семье об этом месте, чтобы нас не нашли Гордеевы… - с пониманием дела, объясняю я сама себе.
        Он украдкой смотрит на меня, словно ожидая моей буйной реакции, и хочет понять, стоит ли ему что-то вообще предпринимать.
        - Я принял решение побыть здесь и понять, как выбраться из этой ситуации. Первая камера в аэропорту выдаст твоё местонахождение. В столице много глаз и ушей, мы будем, как на ладони, - спокойно отвечает Вадим и несколько насторожился, когда я стала к нему приближаться. - Мы добирались сюда нелегальным рейсом, пока ты была без сознания. Я уничтожил все следы… - перед моим последним шагом к нему, он запнулся, нервно выдохнув. - В этом месте безопасно. Нет никаких данных связанных с этим домом ни в одном информационном источнике. Я желаю тебя защитить, поэтому прошу тебя… - не договаривает, когда я осторожно подхожу к нему слишком близко, безмятежно обнимая, приложив щеку к громыхающей груди Вадима.
        - Спасибо, - говорю я, понимая, что единственный человек, на которого я сейчас могу возложить все свои надежды - вот он, передо мной. - Я верю тебе, Вадим. Ты делаешь всё возможное для меня. Спасибо.
        Он опускает руки на мою спину, резко выдыхая над моей головой, поставив подбородок на макушку.
        - Не благодари меня, Яра. Я ещё работаю над тем, чтобы заслужить от тебя такие слова, - шепчет в ответ, и я понимаю, что в данный момент Вадим эмоционально уязвимый.
        Такой разный… С каждым новым днём он открывается мне по-новому и не перестает быть удивительным.
        - Но ты всё равно гадёныш, - прыснула я в его грудь.
        - Ты даже не представляешь насколько, - игриво отвечает парень, опуская руку на мою задницу, легко, едва ощутимо похлопав.
        Но как бы мы друг друга ни пытались утешить и отвлечься от мыслей о Гордееве, в сердце снова поселилось беспокойство и страх. Всё возвращается в исходную точку, и это пугает больше, чем неожиданно выживший муж.
        Бежать вечно невозможно.
        - Итак. Раз мы выспались и у нас впереди такое длинное утро, предлагаю перейти сразу к делу! - заявляет Вадим таким тоном, будто собирается… - Пробежка. Через пятнадцать минут выходим. Собирайся.
        Пробежка? Какая ещё пробежка?!
        Часть 14. Только он
        Три недели спустя…
        Сегодня я ощущаю бешеный прилив сил и игривый азарт. Иначе перегнать Вадима Волкова на утренней пробежке невозможно… Он просто не услышал моего приближения из-за наушников, зато его лицо очень смешно вытянулось в неподдельном удивлении, когда, перегоняя парня, я показываю ему язык.
        - Умница. У тебя хорошая физическая выдержка, - сегодня Вадим крайне щедр на похвалы, а ведь в тренировках он настоящий тиран с неиссякаемой энергией.
        Конечно, если тренироваться каждый день результат заметен мгновенно, к тому же есть с чем сравнить. Например, первый день и адские три километра, которые я даже не смогла добежать, а медленно сдыхая, повалилась на обочину, в снег.
        Вадим был недоволен, мягко говоря. К пробежкам быстро прибавились дополнительные физические упражнения…
        А вообще, всё дело в том, что Волков вбил себе в голову собственную идею-фикс, и стал изнурять меня разными… Играми. Так он их называет, подходя ко мне с хитрым волчьим оскалом, спрашивая: «новая игра и новые правила, готова?».
        Когда он это сделал впервые, я была измучена мыслями о брате. Я говорила с ним всего три раза и каждый разговор заканчивался громким скандалом. На четвёртый раз позвонил отец. Это стало для меня эмоциональным надрывом, из-за чего я пролежала целый день в слезах, пробуя разобраться в своих решениях и поступках.
        Моя семья требовала выйти из тени и вернутся домой, а у меня не было ни сил, ни желания покидать это место. Мне нужно время, чтобы прийти в себя, и Вадим помогает мне в этом лучше, чем кто-либо.
        Несколько раз я брала телефон, но боялась позвонить Андрею, и это отравляло меня морально. И как только в моей голове начинали крутиться сложные, запутанные и негативные мысли, они сразу же меркли, когда рядом появлялся Вадим с новым интересным развлечением в запасе.
        - Выпусти пар. Силой. Покажи мне, на что ты можешь быть способна, - заявил он, удивляя меня таким требованием. Вадим тогда вырвал из моих рук телефон, поднял на ноги и привёл в центр гостиной комнаты. - Давай!
        Я уже давно поняла: чтобы не делал Вадим, всё это имело смысл, поэтому пыталась с ним не спорить.
        - Как я должна это сделать? - на языке уже млела мольба о пощаде и возможности вернуться в уютную постель, продолжая унывать и пытаться подавить собственную жалость к самой себе.
        - Твой брат должен был научить тебя защите. Покажи мне, как ты можешь себя защитить в случае нападения. Просто бей меня, - конкретно ответил Вадим.
        - Я не буду тебя бить, - закатила я глаза, не понимая, какая муха смогла укусить Вадима такой холодной зимой.
        От какого-либо насилия хотелось держаться дальше, даже если всё это оговорено заранее и не несёт настоящего вреда. Это выше меня.
        - Тогда я буду очень настойчиво к тебе приставать, - лукаво заметил парень, потирая свой подбородок, явно в этот момент представляя описанные сцены с нашим участием. - Здесь холодно, и нам нужно согреться. Выбор за тобой какими именно будут наши упражнения, - заговорщицки улыбнулся Вадим и потёр ладони.
        - Хочешь остаться с разбитым носом? Начинай! - конечно, я осведомлена о профессиональной подготовке парня, но его самоуверенность подначивала мою решимость.
        Я скинула тёплый жилет, позволяя себе свободно двигаться и заплела высокий хвост, настроившись на несколько хороших приёмов, которым была обучена с пятнадцати лет. Слишком давно я не давала силовой отпор, и, наверное, уже привыкла считать себя связанной и обездвиженной жертвой.
        Мой порыв разукрасить Вадима кончился тем, что я десяток раз приземлилась на мою тощую задницу. Несколько раз я оказалась лежащая «звёздочкой» у ног самодовольного Волкова, который медленно стал читать мне лекцию. Он явственно показал мне, насколько я слаба, когда, вспыхнув от злости, утомляла себя барахтаньем и совсем бессмысленными бросками в его сторону.
        Вадим не прекращал болтать о технике и нюансах защиты, даже когда я замахивалась кулаком в его нос, а он перехватывает мою руку, толкая и ставя подножку. Раз за разом я падала, закипая от ярости, а он подавал руку, заставляя продолжать.
        Едва только закончив свою лекцию, он устроил мне несколько часов каторги, заставив отработать не один коварный боевой трюк.
        «В тебе много упорства, но дав слабину даже мысленно, ты уже обрекаешь себя на проигрыш. Вставай. Бей. Убегай. Отбивайся. Прячься. Но никогда не сдавайся» - сказал он по окончании тренировки, когда я жадно прилипла к горлышку бутылки с водой.
        Его слова имели смысл, и я поняла, что никто меня не защитит больше, чем смогу я сама. Надеяться можно только на свои силы… Но обрести уверенность в себе так быстро было просто невозможно, поэтому Вадим учил меня сначала подниматься с колен и быть уверенной именно в моих силах.
        Наутро все мои желания были о кровати, чтобы лежать на ней не двигаясь, пожалеть себя и злиться на изморившего меня Волкова. Ха! Не тут-то было. Как только Волков вернулся со своей утренней пробежки, только чудом оставив меня этим утром в покое, заставил одеться и плестись за ним в рощу зимнего леса.
        Физическая нагрузка сморила меня ещё в самом начале пути, но было слишком интересно, что такого задумал Вадим в очередной раз, из-за чего его глаза так азартно светились, а с губ не исчезала озорная улыбка.
        Оказалось, что Волков решил возобновить мои знания о стрельбе и подготовил мишени для отработки техники. Так, по крайней мере, он сказал вначале, а после начал свою очередную нудную лекцию, от которой хотелось закрыть уши. Слушала его мимолётно, осматривая местность, расстояние мишеней, и даже посчитала количество банок, едва не зевая от скучных, будто заученных назубок правил.
        Он прекрасно знает, что я умею держать оружие в руках. Раздражённо передёрнув плечами, я перебила Вадима, взяла пистолет и выбила тринадцать банок из двадцати.
        Неплохо для начала.
        - Отвратительно! Научись сначала слушать, а потом только делать, - фыркнул Вадим на мой результат, заставив зардеться от новой волны раздражения.
        - Если такой профессионал, то покажи на что способен сам!
        Вадим беззаботно согласился, давая мне возможность расставить банки в таком положении, как мне удобно, пока сам показательно отвернулся. Конечно, я не упустила шанса напакостить и расставлять эти банки в самых разных местах, а не на специальном деревянном возвышении.
        Он поворачивается и всего пару секунд осматривает мишени… А после выбивает все банки без единого промаха. Я закрыла рот, увидев его профессионализм воочию.
        Гордееву чертовски повезло. С такой меткостью, как у Вадима, просто какое-то чудовищное чудо, что мой муж выжил.
        Позже я стала слушать Вадима внимательно, буквально забрасывая его вопросами и оспаривая некоторые факты. Он очень хороший тренер, к тому же мне давно следовало выпустить пар не слезами, а подобным физическим напряжением и силой.
        А ещё в один спокойный день, парень ставит меня перед фактом, что мы должны сыграть в прятки. В ответ на его заявление он услышал только мой искренний смех. Мы что, дети, чтобы играть в такие игры? Но он предлагал сыграть с таким серьёзным выражением лица, будто предлагал мне нечто высокоинтеллектуальное, подразумевая большее, чем обычную детскую игру.
        Это было интересно, поэтому я легко согласилась. Но на четвёртый раз, когда у Вадима уходит меньше минуты на мои поиски в огромнейшем доме, эта игра стала неинтересной. Тогда он предложил мне найти его, поспорив, что у меня не выйдет его отыскать.
        Я искала его по всему дому больше часа. Оказалось, что у него даже на эту игру нашлась своя техника, и Вадим не сидел мышей в шкафу как я, а медленно и верно двигался за моей спиной, вставая в уже проверенные мной места, и с ликованием дожидался моего «сдаюсь».
        Какое же было моё удивление, когда, проверив всю комнату, я упала на диван простонав от проигрыша, а он вышел из-за гардины, которую я буквально пару минут назад одёргивала в поисках парня.
        - Суть не в том, чтобы сидеть и ждать своего проигрыша, а в том, чтобы тебя не нашли. Правила игры тебя ни в чём не ограничивают кроме условленного пространства. Это просто. К тому же прятаться под кроватью и в шкафу - удел малявок. Мысли шире, глубже, смелее. Попробуем ещё раз?
        В его словах я разбираю глубокие познания в простых вещах, и не только в игре, но и жизни. В этот день Вадим научил меня, как обхитрить преследователя, путать следы, быть аккуратной и наблюдательной к мелочам… Он заставил меня выиграть только через три с половиной часа, ведь раньше я попадалась на каждом шаге, сдержанно выслушивая свои ошибки. Он учил меня слушать.
        Я забыла обо всём, занимаясь с парнем играми, и с каждым разом понимала, что это всё не просто так. Таким способом он даёт мне возможность научиться спасти себя в случае опасности, выжить или сбежать в очень суровых условиях… И этот факт никак не утешал!
        За три прошедшие недели мы научились понимать друг друга с полуслова, полувзгляда. Рядом со мной оказался человек, который помогает твёрдо стоять на ногах и смело смотреть в лицо опасности. Я ему за это безмерно благодарна.
        На вечер я попросила Вадима взять меня с собой на пробежку, хотя раньше я воздерживалась от вечерних тренировок. Мне с головой хватало целого дня, чтобы быть утомлённой, желая поскорее поесть и лечь спать. После небольшого отдыха у нас хватило сил побегать друг за другом со снежками в руках. Вернулись уставшие, но до чего довольные и голодные!
        Ужин готовили вместе, как и всегда, но в тишине, которая стала уютной и неотъемлемой. Это самые безмятежные и счастливые дни, о которых можно было только мечтать.
        Уже не первый вечер мы ужинаем в спальне, греясь в постели, кушая с деревянных столиков-подносов при тусклом свете прикроватных ламп. За парой бокалов вина обсуждаем завтрашние планы, а они у Вадима по-настоящему грандиозные.
        Волков хочет проверить технику моей самозащиты и сходить в лес пострелять по мишеням. В общем, буду я сдавать экзамен и закреплять результат. Он думал, что напугает меня, а я уже не могу дождаться завтрашнего дня!
        От вина становится немного жарко, в теле появляется приятная нега, а после физической нагрузки меня и вовсе откинуло на мягкие подушки, когда я смеюсь над очередной историей Вадима на службе.
        Ближе к полуночи мы убираем подносы, и мы ложимся спать. Темнота вокруг густая, непроглядная, и немного наводящая тревогу, из-за чего я уже привычно подвигаюсь ближе к парню, прижимаясь щекой к его плечу, прикрывая глаза от умиротворения.
        - Кто для тебя Артём Морозов? - неожиданно спрашивает Вадим.
        Я резко открыла глаза, насторожившись спонтанному вопросу и не сразу сообразила ответ.
        Морозов долгое время был для меня другом, опорой, поддержкой, а также я без совести могла пользоваться его добротой и радушием. Я ему легко лгала, использовала в личных целях, и разбавляла скучные будни походом в кинотеатр или в клуб. Мне нужна была забота, тепло и ласка - и Морозов дал мне это в силу своих возможностей и любви ко мне.
        Сейчас я точно знаю, что при встрече с ним я смогу только попросить прощения. Я вела себя лицемерно и отвратительно. Теперь я провела работу над ошибками. Я хочу быть такой, чтобы меня пробирала гордость за мои поступки.
        Внутри себя я уже начала выкладывать совершенно новый фундамент, пробуя выбраться из хлама и разрухи. Кажется, у меня это хорошо получается, раз я могу признать свою вину и паршивое поведение.
        - Он мне друг, - определила я значение Артёма Морозова в моей жизни.
        - У тебя хороший друг, - говорит Вадим с какой-то особой осведомлённостью.
        - У нас ничего не было, - неожиданно для себя я оправдываюсь, поздно осознавая подобный факт.
        - Я уже догадался, Яра, - с насмешкой произносит Вадим.
        Я приподнимаюсь на локоть.
        - Зачем тогда спрашиваешь, если догадался? - только благодаря густой темноте Волков не видит моих полыхающих щёк, неоднозначной реакции и захваченную зубами нижнюю губу.
        - Хочу убедиться, что тебя ничего не сдерживает, - меня немного колыхнуло на мягком матрасе, когда парень привстал и склонился надо мной.
        - Ничего… - не успеваю уточнить, как он перехватывает мой подбородок, а бархатные губы опускаются на мои неожиданным поцелуем.
        Первые секунды я даже не дышу от очевидного шока и смятения, а Вадим напирает на меня, уложив на подушки, прижимаясь ко мне своей обнажённой грудью, едва ощутимо прижимая к матрасу.
        Поцелуй стал обжигающими, глубокими… И взаимным. Вадим непросто наслаждается моей отдачей, а со всей страстью пьёт этот поцелуй. Он опускает руку на мою талию, ещё плотнее прижимая меня к своему обнажённому телу.
        Я будто начала плавиться от жара и ласки. Мои дрожащие ладони опускаются на напряжённую мускулистую спину Вадима, впившись в неё ногтями. Меня впервые накрывают такие сильные эмоции, что я сама не до конца понимаю, что мне хочется больше - разрыдаться от переполняющих чувств, или позволить себе насладиться близостью и… И по-настоящему вспомнить, как бывает это по своей воле, без принуждения, угроз и уничтожающей боли в теле.
        - Вадим, подожди… - хрипло слетает прямо в его губы, когда он ставит колено между моих ног. С ним слишком много ощущений и эмоций, которые мне всё ещё недоступны.
        - Яр-р-ра, - мягко рычит он, опускаясь поцелуями на скулы, подбородок и шею, заставляя меня выгнуться, запустить пальцы в густые и влажные после душа, волосы…
        Внутри меня что-то загорелось, стало душить от жара и его горячего тела, а снаружи меня пробрал озноб, вызывая дрожь. Его губы натягивают кожу на шее, аккуратно цепляя нежные участки зубами, словно подразнивая, а одну из моих рук он прижимает к своей груди, заставив полностью приложить ладошку к разгорячённому телу.
        Сердце Вадима ошеломило меня своими интенсивными ударами в ответ, и я всё поняла без слов.
        - Вот что ты делаешь со мной… - с надрывом в голосе шепчет он мне в губы. - С этим невозможно бороться. Ты как наваждение, как нечто запретное… Но такая манящая и желанная… Ярослава, - обращается он ко мне, касаясь своим носом моего виска, вдыхая мой запах.
        А я не могу себя контролировать, глаза щипают удушливые слёзы, которые неконтролируемо потекли по щекам, и я почти не дышу, сдерживая жалостливый всхлип, который окутал моё горло стальными тисками. Когда Вадим прикоснулся губами к моим щекам, точно ощутив соленую влагу, напряжённо замерев, я не больше не смогла сдержать удушающий всхлип.
        - Я не хочу, чтобы ты это чувствовала, - он очерчивает пальцами мои щёки, стирая слёзы, - я хочу быть рядом, пока есть возможность, - выдохнул он, а я не могу ничего ответить, вздрагивая от его нежных прикосновений. - Прости, я не хотел, тебя напугать… Господи, Яра, прекрати так делать… Я сейчас уйду и не буду к тебе прикасаться. Яра, не плачь, я бы никогда… - он ощущает, как меня трусит, но как только Вадим отстраняется от меня, я жалостливо взвываю, потянувшись вслед за ним.
        Я хватаю руками невесомую темноту, в которую он беспрепятственно ускользнул.
        - Вадим! - я даже не предполагала, что могу выть так громко и болезненно, захлёбываясь слезами. - Не уходи! Пожалуйста… - сильные руки мгновенно обхватывают мои плечи, а я утыкаюсь в его грудь, тяжело дыша, не в силах одолеть свою панику самостоятельно.
        - Мне сложно… Принять это… Но не надо, не уходи… Вадим, пожалуйста, не оставляй меня одну…
        - Тш-ш-ш. Я не уйду. Буду рядом, - он держит меня в своих руках аккуратно, но достаточно крепко. Меня утешают его нашёптывания на ухо, поцелуи, обрушившиеся налицо, и нежные руки в моих волосах, перебирающие пряди.
        Вадим опирается на спинку кровати, укладывая меня частично на свою грудь, придерживая руками спину, убаюкивая утешениями и едва заметными колыханиями.
        Я почувствовала себя в полной безопасности, находясь в руках… Мужчины, которому принадлежали мои искренние эмоции, слёзы и первые улыбки после Господина Гордеева.
        Вадим ни разу не сделал того, что навредило бы мне, поэтому я ему доверила саму себя. Он говорил не плакать, и мои слёзы высыхали. Он говорил не грустить, и заставлял смеяться как можно громче. Он говорил, чтобы я не боялась, и рядом с ним любой океан был по колено…
        Но что будет, если Вадим уйдёт из моей жизни так же внезапно, как и появился?
        Часть 14.1
        Я подпустила Вадим к себе слишком близко - это моя первая мысль, когда открываю глаза.
        Спала всю ночь на коленях и груди парня, который остался сидеть неподвижно, облокотившись на спинку кровати. Он предпочёл не выпускать меня из объятий даже во сне… Его выбор защекотал мой живот, пуская лёгкие волнительные импульсы по телу.
        Невольно я залюбовалась спящим парнем, рассматривая его лицо с широкими скулами, немного растрёпанные волосы и густые трепещущие ресницы. Подбородок и скулы за несколько дней покрыла лёгкая щетина, делая его суровым и старше на несколько лет, но для меня он стал ещё более привлекательным. Да что скрывать-то? Вадим всегда хорош собой.
        Мой взгляд лениво соскальзывает на прочные упругие плечи, затем на оголённую грудь, которая вздымается от размерного тихого дыхания, а дальше я скольжу взглядом по стальным натренированным мышцам… Хорош до невозможности.
        Не сразу замечаю, что серые глаза пронизывающе изучают меня так же пристально, как и я его. Он проснулся и даже не дёрнулся, словно так и нужно просыпаться каждый день…
        Вадим пускает по мне волнительные мурашки, заставив вздрогнуть всего от одного его касания.
        - Побегаем? - спрашивает Вадим, чем вызывает мой довольный смешок.
        Чего не отнять у Вадима Волкова, так это его абсурдной энергии!
        - Побегаем, - соглашаюсь я, но совсем не спешу вставать.
        Мне слишком хорошо лежать вот так вот, смотреть в глаза Вадима, ощущать его ласковую руку в моих волосах. Была бы кошкой, наверняка уже мурчала от удовольствия, блаженно подтягиваясь.
        - Может, вечером? - интересуется парень, заставив меня весело хохотнуть от его внезапного предложения отменить тренировку.
        - Очень заманчиво, - заметила я, не выдержав соблазна потянуться и гибко выгнуть спину, прикрывая ладошкой сонный зевок.
        Его грудь начала вздыматься тяжело и часто, он весь замер, словно окаменел, а глаза впились в моё лицо. Под таким вниманием я начинаю стремительно краснеть.
        - Ты красивая, - он обхватывает рукой мою щеку, мазнув большим пальцем по пересохшим губам, - сонная и естественная, - Вадим улыбается, немного поддаётся вперёд и наклоняется…
        - Вадим, - прикладываю ладошку к его горячим губам, которые, несмотря на мою преграду, коснулись моих пальцев в томительном поцелуе с привкусом требования и желания. - Нам не стоит так сближаться… Ты ведь это понимаешь, верно?
        Вижу в его взгляде горечь, а в просыпающийся буре его серых глаз созревает настоящий бунт.
        - Вадим, - настойчиво проговорила я. - Так нельзя… Я так не могу, - я слезаю с него и сажусь рядом на колени, одёргивая задравшуюся футболку. Ловлю обжигающий взгляд Вадима на моей обнажённой коже, нахмурившись такому пристальному вниманию. - Какие-то проблемы? - спрашиваю резко, словно ошпарившись.
        Волков поднимает свои глаза на моё лицо не сразу, медленно скользя по моей фигуре, которую я быстро укутываю в одеяло, прикрывшись. От его длительного молчания меня пробирает озноб.
        - Никаких проблем, - спокойно сказал Волков, откидывая одеяло и резко вставая с кровати. Он натягивает кофту на своё напряжённое тело. Я отвожу свой взгляд от его явного утреннего возбуждения, которое не скрывают обычные пижамные штаны. - И начни уже одеваться, Яра. На тебя невозможно смотреть! - фыркнул он, недовольно нахмурившись. - Надеюсь, мы поняли друг друга.
        Я удивлённо приподняла брови, напряжённо выдохнув после того, как Вадим шумно закрыл двери в ванную. Он разозлился, но я не ощущаю угрозы, совсем.
        Мы слишком быстро сблизились, и, если обдумать моё поведение, в этом моя вина. Мне приятно получать от него нежность, настоящую заботу. Не могу держаться от него подальше, и это, наверное, уже невозможно. Но думать о близости на данный момент болезненно, морально.
        А вдруг я разрыдаюсь, испугавшись его ласк или, может быть, вспыхну от ярости на какое-то непонятное для меня слово или действие в самый неподходящий момент? Я не хочу так. Не хочу его отталкивать… И притянуть его к себе тоже не могу. Сложно.
        Как только Волков появляется в спальне, выглядит ещё более мрачным. Он скользнул по мне непроницаемым взглядом, и подхватив свои тёплые спортивные вещи, ушёл, на пробежку. Такой у него фетиш - в любой непонятной ситуации идти и утомлять себя до изнеможения.
        А я решила просто расслабиться. Сходила в душ, приготовила завтрак и вернулась в постель, прихватив с собой планшет Вадима, изучая новости в браузере. Они оказались совсем неутешительными.
        Максим Гордеев шёл на поправку, хоть и в бессознательном состоянии. Он хватался за жизнь из последних сил, цепко выкарабкивался из дыры на поверхность, снова принося в мою жизнь волнение, страх и беспокойство.
        Пока все данные указывают на то, что Гордеев прикован к постели из-за тяжёлых ранений и должен пройти месяцы реабилитации для того, чтобы вернуться к прежней жизни. Вот только моя интуиция подсказывает мне, что все мы в большой опасности, чем раньше.
        Гордеев-младший на время выбыл из этой жестокой игры, но вот старший в расцвете сил и с безграничными возможностями угрожает мне своим существованием. Был ли он страдающим отцом, сидящим у постели едва не умершего сына, или же остался ублюдком, который ищет меня, желая довести дело до конца?
        Ничего неясно, но сердце мне подсказывает, что Виктор точно не сидит в палате своего сына держа его за руку, и молясь Господу о скорейшем выздоровлении. Виктор жаждет мести.
        Этот человек буквально соткан из жестокости, крови и стали. Он не пощадит даже своего сына, если того потребуют обстоятельства. К чему, тогда, Виктор, приговорит меня?
        ***
        На несколько долгих дней между нами оказалась неизвестная ранее пропасть. Вадим заметно отстранился, стал меня избегать. Нет. Он вообще отказался ко мне приближаться.
        Который раз за эти дни мы ужинали на кухне, находясь на двух противоположных концах стола, и оба избегали прямых взглядов. Между нами поселился дикий дискомфорт, который мне хотелось искоренить.
        Мне не нравится так. Я не хочу чувствовать будоражащий холод между нами.
        Я пыталась делать шаги навстречу, стараясь быть вежливой, послушной и внимательной, но Вадим с каждым разом всё больше злился и отстранялся от меня всё дальше.
        Вот только из спальни он не уходил, позволял моей наглой руке приобнять его за торс, а моей ноге переплестись с его обеими. Он каждый вечер слушал о моих переживаниях, которые я озвучивала по поводу Виктора, после чего сухо успокаивал короткими фразами, что ни капельки не утешало.
        Я медленно вскипала эти дни, а сейчас меня буквально подорвало.
        - Зачем ты так со мной? Разве ты не понимаешь, что я не могу сбежать из постели мужа и сразу же прыгнуть в твою? - не выдержала я его холода, решив быть прямолинейной и понять, что к чему.
        Он же этого хочет? Хочет, а я не могу дать. Вот он и злиться, ходит весь такой мрачный и неприступный. Да, я отказала, но… Но я отказала сейчас, так как ещё не готова, а он… Он! Вадим устроил молчанку и решил сбегать из дома на тренировки.
        - Я не делал тебе никаких предложений относительно секса. Прекрати меня трясти. Ложись спать, - спокойно ответил Вадим в темноте.
        Я намеренно включила прикроватный свет, изучая лицо парня, который не открыл глаза. Внешне он предельно спокоен, как и всегда, но я чувствую, как напряжён внутри.
        - Я уже давно не маленькая невинная девочка, которая не понимает, что к чему. Ты ясно дал понять чего хочешь, - возражаю я.
        - Ты, правда, не понимаешь, что к чему, - заявил он, а его губы исказились в насмешке.
        Он любит уколоть словом, но сейчас я скептически изогнула бровь, понимая, что Вадим намеренно выводит меня на определённые эмоции, добиваясь нужного для него результата.
        - И, если ты хочешь меня целовать, значит, хочешь большего, чего я дать не могу. Пока, - снова оспорила ответ парня, удерживая себя на одном локте, внимательно отслеживая его реакции.
        Только вот ни реакции, ни какой-либо другой эмоции на лице парня не проявилось, разумеется, кроме подлой ухмылки.
        - Тебе же тоже много хочется. И если полагаться на твою логику, то ты должна хотеть меня в ответ, - припечатал Вадим.
        - Ничего я не хочу! - не сбавила я своего напора.
        - Как скажешь, - Вадим тяжело выдохнул, переворачиваясь со спины набок, причём в противоположный от меня. Какой же он… - Спокойной ночи, недотрога, - не удержался он от очередной шпильки, заставив меня вспыхнуть.
        Я прекрасно понимаю, как и он, что я ни разу не сопротивлялась его поцелуям. Но согласиться на близость вслух было что-то сродни обнажению. У меня что-то клубилось в груди, такое странное, но нужное, придающее смелость и уверенность.
        Потянулась к его спине и обняла, прижимаясь сзади.
        Последние два дня можно было подумать, что я сама приставала к Вадиму, выводя его на откровенные разговоры. Плотно прижимаясь к его телу, пробираясь холодными пальцами под его футболку. Он не реагирует на меня, а мне одиноко без его внимания…
        Может, он и не показывал, но держал на меня какую-то обиду, ведь как бы я не пыталась заговорить или лишний раз прикоснуться, Вадим оставался холоден к моему вниманию.
        Я носилась за ним несколько дней, как за маленьким ребёнком. Зазывала на завтраки и ужины, стараясь его удивить новыми блюдами, совсем не настаивая на его помощи. Я старалась выкладываться на тренировках так, чтобы хоть бровью повёл от удивления, но всё мимо, как и то, когда я заманиваю Вадима горячим чаем и домашним печеньем поближе к раскалённому камину, пытаясь разговорить и быть с ним ближе…
        Постойте-ка… Вот же… Хитрый гад!
        Это и был его план, чтобы я сама пришла, чтобы сама говорила, чтобы сама тянулась к нему не только телом, но и мыслями. Ах ты хитрый, изворотливый, бессовестный…
        Я толкаю его кулаком в плечо, слыша в ответ задорное хмыканье.
        - Провоцируешь? Не справишься с напором, Яра. Спи, - Вадим откровенно насмехался надо мной, в то время как я крепко сжала его торс одной рукой, подтянулась выше и шкодливо укусила его за плечо, почувствовав, как он вздрогнул от неожиданности.
        Так-то! Я тоже могу быть очень даже непредсказуемой, а я ещё очень кровожадной!
        - С этим мы можем поспорить и обсудить намного подробней, - прошептала я на ухо парню, втянув в себя его запах, как это привычно он делает со мной. Эта фишка работает, даже меня каждый раз пробирает от подобного.
        Мой диагноз идиотки ещё не прошёл, увы. Есть ли вообще от этой болезни лечение или пока известны только её осложнения?
        Внутри меня что-то забурлило с такой силой и жаждой, что мне уже требовался кувшин охлаждённой воды или горячая влажность его губ. Вадим повернулся, включил свет и всмотрелся в моё лицо… Пока я голодно пялюсь на его рот.
        Его не хватало, этого самого переполняющего жара, глубокой потребности в нежности и ласки парня, который в один миг лишил меня всего подобного. Он будто лишил кислорода и возможности чувствовать, быть желанной. А ведь и не замечала этой привязанности, пока у меня не отобрали кое-что крайне ценное. Он отобрал себя, проучил и получил отдачу сполна.
        Господи, я и вправду тёрлась об него кошкой, ходила по следам, не давала ему лишний раз побыть наедине с собой… Такая потребность должна испугать, но в глубине души она меня подначивает.
        А он… Он как мой личный антидепрессант, но сейчас он мешает размышлять о его подлости своим дразнящим и вызывающим видом! Похоже, моя болезнь излечима одним очень наглым языком, который умело очерчивает мои губы. Жар проникнет внутрь меня и распространяется по телу, покалывая кончики пальцев.
        Я задыхаюсь в этом долгожданном поцелуе. Сама его принуждаю не останавливаться, когда забираюсь ему на торс, сжимая его тело своими ногами, а руками обвиваю шею и лицо, будто он попробует вырваться…
        - И когда же ты сбежишь? Минута, а может, две? - едва оторвавшись от меня, спрашивает Вадим. Он всё ещё не прикасался ко мне, но, кажется, моих рук было более, чем достаточно. - Я же такой клыкастый волк, который точит на тебя зубы, а ты в ответ дёргаешь меня за хвост. Опасно.
        - А ты попробуй… Укуси, - я игриво ловлю скептический взгляд Вадима, который всё ещё не доверяет мне ситуацию.
        Он думает я сбегу. Возможно, так и будет. Но не сегодня. Не сейчас. Он мне нужен, как никто и никогда прежде. Я нуждаюсь в нём. Урок усвоила. У меня очень хороший учитель, который использует самые доходчивые методы.
        - Попроси, - ошеломил он меня своей неприступностью и крайней наглостью.
        Смотрит проникновенно. Прямо. Изучающе… Он явно получает удовольствие. А взгляд изучает лицо, опускается ниже, на шею, на выступающие ключицы, цепляясь пожирающим взглядом за мою прикушенную зубами губу.
        Я улыбаюсь в ответ, поддаюсь вперёд, обхватывая ладонью затылок парня, притягивая вплотную к себе. Моё дыхание бьётся о его губы, наши взгляды ни на секунду не потеряли контакт, а я уже всем телом прижаюсь к нему.
        Чёрт, разве так можно? Можно, он и сам говорил много раз: здесь нам можно всё. Здесь. Сейчас. Потом у нас не будет времени. Потом мы можем… Разойтись. От одной мысли сердце сжимается, а значит я беру и отдаю ровно то, что могу дать и взять. Ни о чём не жалею.
        Вадим привычно скалиться, а в следующую секунду он дарит мне очередной разрушительный поцелуй, который выворачивает меня наизнанку и заставляет млеть от возможности ощущать его мягкие губы, дерзкий язык и игривые покусывания.
        Этот поцелуй сопровождается его рычанием, и я получаю от этого настоящее удовольствие.
        Между нами много барьеров, но, когда наши губы соприкасаются, весь мир на это мгновение замирает, наблюдая за нами с блажью, в которой мы купаемся часами. Поцелуи, такие развязные и страстные, или такие упоительные и мягкие… Ничего большего, но этого нам двоим достаточно с головой.
        Он - мой личный антидепрессант.
        Ночь ещё не прошла, когда я проснулась от тяжёлых шаркающих шагов по коридору, ведущему к незапертой спальне. Шаги незнакомые, тяжелые.
        Я сажусь, рвано дыша, ладонью зажимая рот от переполняющего ужаса. Дышать стало невыносимо тяжело от острого страха, слыша скрип паркета под весом чужака, крадущегося по дому. Вадим? Это он?
        Моя рука шарит по постели и неожиданно сжимает ладонь спящего рядом Вадима. Моё дыхание перехватывает от паники.
        Если он здесь… То, кто там, за дверью?
        Часть 14.2
        Я трясу Вадима за плечо.
        Незваный гость стоит прямо за дверью, и, кажется, моё сердце сейчас разревётся в клочья от дикого страха.
        - Проснись! Здесь кто-то есть! Он стоит прямо за дверью, - истерически шепчу я, дергая парня за руку.
        Вадим резко садится, будто и не спал вовсе. Парень, подхватив меня под бедра, перебрасывает через себя, спрятав за своей широкой спиной. Когда я слышу явный щелчок снятого предохранителя оружия, паника совсем немного притухает. Поверить сложно, что он спит с оружием под подушкой, но это сейчас, возможно, спасёт наши жизни.
        Я едва справляюсь с собственным ужасом, крепко вцепившись в плечи Вадима, спрятавшись за ним, как за железобетонной стеной, когда дверь медленно и с коротким скрипом открывается в нашу спальню.
        Инстинктивно зажимаю рукой свой рот, чтобы не проронить ни звука. Яркий свет прошибает через зажмуренные от страха глаза.
        Вадим расправляет свои плечи, заставляя полностью оказаться за ним, а его рука тянется к тумбе, включив светильник. Я не вижу, кто стоит напротив нас, и даже не хотела видеть. Да и зачем видеть, если перед глазами яркими вспышками всплывали образы Гордеева и его отца.
        По коже бегут мурашки, меня начинает трясти от неизбежности. Моё сердце взбешено бьётся об грудную клетку, доставляя острую боль. Я ощущаю, что мне дышать стало ужасно трудно. Паника поглощает все здравые мысли.
        - Прекрати это представление. Ты её пугаешь, - голос Вадима я почти не узнаю, в нём слишком много холодного раздражения.
        - Отчего же? Она любит, когда всё на эмоциональном пределе. Вылезай, Ярослава, и скажи мне всё в глаза, что говорила по телефону, - второй голос злой и до чёртиков знакомый.
        Меня пробирает от читаемой угрозы в голосе брата, заставляя меня остаться за спиной Вадима. Так спокойней и намного безопасней.
        - Нет, Андрей. Не сейчас, - тело Вадима стало напряженным и твердым.
        - Поговорите утром, дай ей время осознать…
        - Вылезай из-под него, Яся, - рычит брат, а я отрицательно качаю головой, побоявшись выглядывать из укрытия. Во мне давно уже присутствует самосохранение, поэтому остаюсь за спиной Волкова, который всё это время был и есть для меня настоящей защитой. - Какая же ты…
        - Не смей, - несдержанно прервал брата Вадим. - Знаешь, Соколовский, ты не менее смелый по чёртовому телефону, но сейчас меня ничего не сдерживает, кроме твоей сестры. Ты вызываешь у неё отрицательную реакцию, ещё немного и будем наблюдать паническую атаку. Хочешь развлечься подобным образом? Я - нет.
        Вадим хороший манипулятор, но я знаю твёрдое упрямство Андрея. Он идёт напролом и обходит широкую кровать, и я поворачиваю свой любопытный нос, встречая полыхающий взгляд брата.
        Он в ярости сжимает кулаки, по щекам гуляют желваки, а взгляд такой убийственный, что я ёжусь, ощущая всё тот же противный холодок по коже, крепче сжимая плечи Вадима.
        - Прости, - шепчу я проклятое извинение, чувствуя вину.
        - Не сегодня, - злится Андрей. - Как ты только можешь спать с ним в одной… Постели, - брат брезгливо окатывает взглядом Вадима, этот же взгляд достаётся и мне. - Как ты можешь к нему прикасаться? К этому… Ублюдку. А ты… Ты - ничтожество! Решил досадить мне через сестру? Сукин ты сын, я порву…
        - Андрей, остановись.
        - Я уже свыкся с мыслью, что моя маленькая сестрёнка любит раздвигать ноги перед кем попало, но тебе за это отвечать отдельно, - рявкнул брат, вызвав во мне удушливый всхлип. Вадим грузно поднимается, оставляя меня без опоры, без защиты.
        - Семейное, наверное. Ты ведь с не меньшей радостью подставляешь свой зад начальству ради положения и повышения, - язвит в ответ Вадим, с удовольствием подмечая, что мой брат закипает от ярости. - Так что не тебе судить, Сокол.
        - Мы ещё поговорим с тобой отдельно в КПЗ. Помнишь, как там хорошо? - криво усмехнулся брат. - И там я с тебя спрошу по полной. За Розумовского, за стрельбу в аэропорту и выжившего Гордеева, за нарушения всех пунктов по протоколу! - повысил голос Андрей. - А тебя, моя дорогая сестрёнка, дома ожидает не менее увлекательное перевоспитание. Отец готов взять тебя под свой контроль, чему я бесконечно рад.
        - Я никуда не поеду, - хватило мне не то смелости, не то полнейшей глупости огрызнуться в ответ. От взгляда брата я поёжилась, обнимая себя руками, пытаясь защититься от его напора.
        Андрей оскалился, склонив голову, насмешливо приподняв бровь.
        - Неужели. Понравилось веселиться с Волковым или подождешь, пока встанет на ноги твой любимый муж, чтобы повеселиться всем вместе?
        - Андрей, - очередной раз выдохнул Вадим с очередной угрозой, - хватит, слышишь? Ты поступаешь глупо. Успокойся, а утром поговорим.
        - Помолчи, ублюдок. Не лезь в наши семейные проблемы!
        - Благодаря тебе, я давно по горло в ваших семейных проблемах. Но я в ответе за неё, поэтому не смей ей угрожать, - Вадим твёрдо стоял на моей защите, тихо цедя каждое слово.
        - Я приказывал тебе держаться от моей сестры подальше и вернуть домой, а не укладывать её под себя в Богом забытом месте, - я впервые вижу Андрея в такой неконтролируемой ярости.
        - Не тебе отдавать мне приказы, Андрей, - брат делает несколько броских шагов вперёд, а Вадим неожиданно отталкивает его назад. - Даже не думай, что я подпущу тебя к ней в таком состоянии.
        Брат замахивается и уже в следующее мгновение двое парней жёстко вцепились друг в друга. Они буйно снесли прикроватную тумбу, едва не заваливая книжный шкаф, почти сдирая гардину с окна, задирая на полу ковер, переворачивая кресло…
        Я нахожусь в замешательстве. С тревогой смотрю на то, как Андрей, не сдерживая своей агрессии, бросается на Вадима очередной раз, пока второй только защищается и пытается измотать брата, возможно даже успокоить… Но никак не нападает. Вадим что-то ему говорит, но слов я совсем не разбираю, только с замершим в груди сердцем наблюдаю за парой взбесившихся парней.
        Меня отрезвил раздавшийся громкий треск, и всего через секунду на колени падает Вадим, к которому я бросаюсь со всех ног, сбивая собственные колени, когда я подхватываю его голову, не давая ему удариться об пол.
        В руках брата мощный электрошокер, который он прячет в карман джинсов.
        - Что ты наделал? - затравленно спрашиваю я Андрея, прижимая голову Вадима к своему животу, проводя пальцами по щетинистой щеке, не зная, как утешить и облегчить его боль. - Ему же больно… - всхлипываю я.
        Вадим тяжело открывает и закрывает веки, кажется, почти не дыша. Чувствую, как ему больно, как он борется с этим ощущением в одиночку. Насколько же велика его выдержка, что он не стонет от боли, а сцепляя зубы, жмёт кулаки?
        - Заслужено, - бездушно отвечает Андрей. - Вставай, - он тянет руку к моему плечу, а я одёргиваю его, отстраняясь. Вадим хрипит невнятным шепотом, пытаясь встать с моих колен.
        - Нет, лежи! Всё в порядке, - говорю я упертому парню, который не слушает меня и скатывается на бок, выругавшись. Медленно, так болезненно-тяжело садится, кидая свой волчий взгляд из-под бровей на возвышающегося над нами Андрея.
        - Ты как всегда… - хрипит парень, приложив руку к своему боку, куда, похоже, пришёлся удар, - бьёшь исподтишка. Боишься, что подправлю твою смазливую морду? Правильно, павлин, подправлю ещё как!
        Андрей никогда не отступает от своих принципов и чтит собственные правила, а Вадим гордец, идёт напролом, предпочитая биться до конца с не меньшим рвением.
        - Тебе мало, Волков? - угрожающе спрашивает Андрей, ступив ближе к Вадиму.
        Довольно резко встаю на ноги, закрывая спиной Вадима, встретившись с угрожающим взглядом брата, который озверел. Он пристально осматривает меня, особенно то, как плотно мои пальцы сложились в кулаки, цепляясь взглядом за мужскую длинную футболку, которая ничего почти не скрывает.
        - Не трогай его, Андрей, - проскрежетала я, чувствуя сильный жар в груди и кажется, это пылает злость. У меня уже чесались кулаки от желания образумить брата, но я не могла так с ним поступить. - Ты омерзителен.
        - И кто мне это сейчас говорит? Шлюха Гордеева или сестра, которая окончательно сошла с ума, развлекаясь с этим придурком в глуши, игнорируя свою семью? - презрительно фыркает брат, брызжа своим ядом.
        - Не шлюха, а его жена, - отстаиваю я своё положение. - А кто ты? Мой брат никогда бы не сделал мне больно, ни словами… Ни руками, - я выразительно смотрю на его кулаки, которые сжимаются от моих слов ещё прочнее.
        Вадим тяжело поднимается с колен на ноги, вставая за моей спиной, положив увесистую горячую ладонь мне на плечо. В серых глазах плещется теплота и нежность, от которой можно растаять и растечься лужицей прямо сейчас у его ног… Да, Вадим, не только ты можешь меня защищать, но и я тебя.
        Андрей отворачивается от меня, тяжело выдохнув.
        - Утром вылетаем в Питер, - грубо рычит он, промчавшись мимо, и Вадим вовремя тянет меня на себя, не давая моему плечу встретиться с плечом брата.
        Дверь хлопает громко, заставляя меня вздрогнуть.
        В душе словно проделали новую дыру, и я в один миг слабею. Мои плечи опускаются, руки безвольно расслабляются, и я закрываю глаза, запрещая себе жгучие слезы слабости.
        - Ты ни в чём не виновата, Ярослава, - шепчет Вадим над моей головой, плотно прижимается и обнимает. Утешает аккуратными едва щекотливым поглаживанием по спине, а на лицо приходятся десятки поцелуев, которые заставляют улыбнуться.
        - Я знаю, просто…
        - Нет. Не просто. Ты ни в чём не виновата, - он настаивает, а я киваю, принимая его слова.
        Вадим ведёт меня к кровати, укладывает спать, как маленького ребенка. Ложится рядом, притягивая меня к себе, зарывается носом в мои волосы, переплетая наши ладони. Несмотря на спокойствие, мысли бурлят и буквально выкипают.
        Я наполняюсь спокойствием, таким мягким, теплым и манящим, слушая размеренное биение сердца парня.
        - Андрею нужно постелить… - я порываюсь встать, но руки Вадима препятствуют.
        - Андрей уже большой мальчик. Разберётся самостоятельно, где примостить своё бесконечное эго.
        Часть 15. Питер-Москва
        Утром я до последнего не хотела выходить из комнаты, и только благодаря Вадиму, который объяснил перспективы решения такой проблемы, как неожиданный приезд брата за примирительным завтраком, помогло собраться духом.
        Но я всё равно нервно металась по комнате. Андрей настроен слишком негативно с горой злобы прущий на нас обоих. Частично я понимаю, почему он злится, но ведь и отношения между Вадимом и Андреем с каждой встречей заходят всё дальше в тупик. Я имею только образное понятие, что было между ними, но Вадим скрывает свои слабости и не даёт ему помочь…
        Андрей пошёл характером в отца, особенно той не самой лучшей чертой, когда человек добивается чего угодно любыми целями. Это я не любила ни в отце, ни в брате.
        Отец часто врал о чём-либо, особенно в тот год, когда я решила сбежать из дома и поступить на факультет журналистики. Он будто внедрялся в мои мозги, вынуждая думать, как он, желать того, чего желает сам, ко всему прочему настолько контролировал, что я даже не успевала напакостить - он всё разоблачал.
        После побега в Москву роль отца стал играть брат. Не так интенсивно, и не особо заметно, но при нужном случае он добивался моего согласия и кроткого поведения. Именно поэтому я училась на отлично, сдавала своевременно все экзамены и пропустила все возможные студенческие вечеринки… Это неплохо, но ведь я решила оторваться по полной, когда этот контроль с меня спал.
        Я стала усердно работать в довольно нестандартной среде, научилась врать и изворачиваться, гулять в разных сомнительных местах, знакомиться с парнями и трахаться после интервью в гостинице… Меня словно прорвало, когда я поняла, что ни отец, ни брат больше не имеют возможности повлиять на мой выбор.
        - Яра, - окликает меня Вадим, и я отрываю взгляд от чашки кофе. - Всё хорошо? - он внимательно разглядывает меня, напрягаясь.
        - Да, - киваю я, продолжая пить кофе. Ночь выдалась крайне беспокойной, утренний подъём был ранним, а брат купается в душе, пока я отсчитываю эти короткие минуты до своей казни. - Как он нас нашёл? - сбила свой голос до шепота.
        Вадим некоторое время молчит, покрутив в руках чашку.
        - У нас есть основной сервис для электроприборов, где возможно вычислить сигнал заглушек, которые я использую. Другого варианта просто не может быть, да и мне казалось, что Андрей найдёт нас намного раньше… - как-то слишком вдумчиво говорит Вадим.
        - Если хочешь, я сам с ним поговорю, - парень накрывает своей ладонью мою руку.
        - Он же мой брат, мы во всём разберёмся, - в противоречие моим словам голос мой звучал слишком уязвимо.
        - Умница, - одобрят моё упрямство Вадим, подавая мне бутерброд. - Поешь, ты выглядишь вымотанной.
        Не успеваю откусить и кусочка, как взгляд ловит тёмную фигуру брата, который пристально наблюдает за мной недовольно-прищуренными глазами.
        - Теперь ты ешь с его рук. Мерзость, - фыркает Андрей, не спеша пройдя в кухню, положив руки на массивную спинку стула.
        - Доброе утро, Андрей. Присаживайся. Тебе чай или кофе? - стараюсь быть вежливой и доброжелательной, но меня настораживает повисшая неосязаемая, но ощутимая ярость между парнями, которая давит мне на плечи неведомым грузом.
        - Я никогда не сяду с ним за один стол, - брат брызжет ядом.
        Вадим, довольно улыбаясь, расслабленно откидывается на спинку стула, сложив руки на груди.
        - Давай обойдёмся без шоу. Ты в моём доме, спал на моём диване, не побрезговал поесть моей еды… Будь ты таким принципиальным на самом деле, спал бы в какой-то таверне и всем было спокойней, - Вадим не упускает шанса ответить брату на колкость.
        Только пока Вадим развлекался, а Андрей вспыхивает быстро, как спичка.
        - Андрюша, пожалуйста, давай не ссориться, - влезаю я прежде, чем у этих двоих прорвутся новые оскорбления. - Нам нужно многое обсудить… Пожалуйста, садись, - настаиваю я.
        Брат с противным скрежетом отодвигает стул от стола, садится, но брезгливо отталкивает тарелку с бутербродами, которые я недавно нарезала лично.
        Повисает неловкое молчание, и думаю, эта неловкость проскальзывает только у меня. Между братом и Вадимом ещё немного и начнёт искриться пространство.
        - Кхм… - прокашлялась я, пытаясь обратить на себя внимание, но реакции не последовало.
        - Иди собирай вещи, - обманчиво спокойно говорит Андрей, - Ярослава, - настаивает брат, мимолётно задев меня взглядом, когда я продолжаю сидеть за столом.
        - Ни за что. Думаешь я такая наивная и дам вам возможность очередной раз помахать кулаками? Нет. Сидим и обсуждаем ситуацию всё вместе, - твердо проговорила я, заметно повысив голос. В ответ ловлю недовольный взгляд брата и смешок Вадима.
        Брат переводит взгляд с меня на парня и обратно.
        - Спелись. Как мило… А ведь помню, как ещё совсем недавно ты рвал глотку в крике, что не будешь спасать шлюху-Соколовскую, и тебе плевать на всю мою поганую семейку, - не знаю, с кого именно Андрей решил сбить спесь, но сникли мы оба.
        Для меня давно не секрет, как меня ненавидел Вадим Волков, как сильно презирал, но не сейчас. Мы узнали друг друга настоящих, без всех этих масок и равнодушия для внешнего мира. Но осадок после слов брата остался, эта горечь встала прямо как кость поперёк горла.
        - Все наши недосказанности в прошлом. Яра оказалась хорошей девочкой, так что я бесконечно сожалею, что повел себя не лучшим образом, когда мы встретились, - отбился Вадим очередной раз, подмигивая мне.
        Да, нашу встречу сложно забыть, особенно как он быстро приложил меня лицом к столу, но всё в прошлом. Сейчас это воспоминание даже забавляет.
        - Может, хватит? - спросила я, перебив Андрея от новой нападки. - Гордеев в больнице, уже перенёс операцию и скоро очнётся. Виктор точно рыщет по стране в наших поисках, а вы решили забросать друг друга ругательствами, - выдохнула я, стараясь не злиться. - Мы пока останемся с Вадимом тут, в довольно безопасном месте, и я не собираюсь возвращаться домой, Андрей. Я уже девочка большая и явно не подлежу перевоспитанию.
        С каждым моим словом лицо Андрея чернеет от злости, на столе сжались его кулаки, в глаза лихорадочно заблестели от ещё невысказанной пламенной речи.
        - Ты должна вернуться домой! - кулак опускается на стол так же громко, как и звучат его слова.
        - Не должна, - спокойно припечатала я брата. - Я благодарна тебе за Вадима, которого ты всеми силами отправил мне в помощь. Но на этом я говорю тебе спасибо, Андрей, больше помогать не надо, в особенности с таким напором возвращать меня домой. Мне кажется, что я уже… Дома.
        Последние слова вырвались совсем неожиданно, и я успела только напряжённо посмотреть на Вадима, попробовав отследить его реакцию.
        Несколько секунд повисшего молчания медленно раздирали душу от моего внезапного откровения, но блаженная улыбка Вадима поддержала и даже смутила. Хоть ты и тот ещё гадёныш, Волков, но ты слишком упрямо и быстро пробираешься к моему сердцу.
        - Вот значит, как, - Андрей откинулся на спинку стула, - а он рассказал тебе, почему у нас настолько испорчены рабочие отношения? Видимо, нет, - Андрей, посадив во мне зерно сомнений, едко усмехнулся Вадиму в лицо. - Что, времени не было рассказывать, как ты умеешь продаваться криминальным авторитетам, при этом подставляя своих коллег под прицел?
        - Ты понятия не имеешь, о чём болтаешь! - рявкнул Вадим, мгновенно выйдя из себя. Андрей его задел.
        - Он мне многое рассказал, Андрей. Хватит нас провоцировать на конфликт, мы слишком хорошо ладим, чтобы рассориться из-за прошлого, - я стараюсь не выдавать эмоций, сдержанно контролировать ситуацию.
        - То есть, то что я попал под стрельбу, которую устроил этот болван - это, по-твоему, мелочи? - возмущению брата не было предела. Я удивлённо вскинула брови.
        - Что-то я не припомню, чтобы ты лежал в больнице из-за огнестрельного ранения.
        - Отец запретил тебе говорить об этом. Сошлись на том, что у меня была обострённая пневмония, - брат недовольно передёрнул плечами, а я начала припоминать ту странную заразу, которая его отправила на больничную койку.
        Вадим прячет глаза от моего взгляда, поджимая губы.
        - Я уже тысячу раз извинялся, Сокол, - тихо напомнил Вадим, сцепив замок из пальцев. - А если бы ты меньше совал в нос в мои личные дела - ничего не случилось и вовсе. Так что тебе не в чем меня обвинять. Я был предельно щедр на извинения и компенсацию.
        - Перед Розумовским тоже будешь таким щедрым? - ядовито прыснул брат.
        - Андрей! - рявкнула я, чтобы он не смел упоминать про смерть полковника, тем более обвинять в этом Вадима.
        Лицо парня окаменело, эмоции в раз сошли на нет и только переполненный взгляд печали потупился на всё том же замке из его пальцев.
        - Извинюсь и компенсирую все расходы на похороны его родственникам, - тяжело ответил Вадим, будто на его плечах несколько мешком цемента. Его поедала совесть и ответственность за смерть Эльдара, как и меня. Но видимо, Вадим и Эльдар были довольно близки, чем на первый взгляд.
        - Как же ты им компенсируешь, если в твоём кармане финансовая дыра?
        - Прошу тебя, Андрей, хватит. Чего ты хочешь добиться этими обвинениями и оскорблениями?
        - Чтобы ты, наконец-то, открыла глаза и поняла, что он тебе не ровня. Что он всегда преследует только свои цели и никогда не несёт ответственности за свои поступки. Ты должна вернуться домой. Не хочешь в Питер - не проблема, поедем в Москву. В любом случае здесь оставаться небезопасно. Если вас нашел я, скоро найдут и другие, - Андрей беззаботно пожал плечами, не открывая своего насмешливого взгляда с поникшего Вадима.
        - Вадим, - я не выдерживаю и встаю, подхожу к парню, положив обе руки на его плечи, едва ощутимо сжимая. Хочу поддержать, но Вадим не реагирует, копаясь глубоко в себе. - Что ты думаешь по поводу возвращения в Москву?
        - Ярослава, уже всё решено, иди собирай вещи, - не выдерживает брат, не давая и слова сказать Вадиму.
        - Ты меня не слушаешь, - покачала я головой. - Андрей, я останусь здесь столько, сколько сочтёт нужным Вадим. Он всё это время меня защищал, помог сбежать и вывез из Турции. Ему я доверила свою жизнь и уверена в его действиях. Так что советоваться - это уже залог успеха.
        Андрей подорвался как ужаленный.
        - Значит, ему ты доверяешь, а мне - нет? - задал провокационный вопрос брат, и я красноречиво закатываю глаза, распознавая эту манипуляцию.
        - Мы придерживаемся плана. Знаешь ли, нельзя делать опрометчивые шаги, только если ты хочешь отстоять свою правоту из вредности. Мне не нравится перспектива завтра утром наблюдать пробуждение моего мужа в больнице под вооружённым конвоем и взглядом его тирана-отца, - я тяжело вздохнула.
        - То есть физиономия этой мрази по утрам тебя вполне устраивает? - брат вскинул руку, указывая на Вадима.
        Я стою молча, вперив взгляд в брата, мысленно приказывая себе успокоиться.
        - На самом деле его слова имеют смысл. Нам нужно покинуть этот дом. Если уж Андрей нашёл нас, то от Гордеевых нас отделяет несколько дней, - Вадим, признавая слова моего брата, говорит серьёзно и без каких-либо подколов. - Лучше бы нам взять ближайший рейс. Насколько я помню, послезавтра есть рейс в Москву.
        - Неужели ты снизошёл к нам со своим никому не нужным мнением, Волков? Рейс завтра. Мы летим все трое и это не обсуждается! - Андрея буквально трясёт от ненависти к Вадиму, даже когда второй признает правоту первого.
        Желание приложить брата по голове чем-то тяжелым, например, вон той тарелочкой с бутербродами, с каждой минутой стаёт всё нетерпимей.
        Если Вадим считает, что нужно уезжать - так тому и быть, я не против. Но видеть перебранку Андрея с Вадимом больше нет сил.
        - Что-то голова разболелась… Пойду лучше прилягу, пока вы обсудите день и время вылета.
        Я не в восторге от поведения брата и мне нужна была холодная голова, чтобы не начать рубить сгоряча, поэтому решаю ретироваться.
        - Конечно, иди, Яра. Я занесу тебе обезболивающего через пару минут, - поддерживает меня Вадим.
        Я ступаю к лестнице, а брат упрямо следует за мной, вынуждая своей назойливостью остановиться.
        - Спасибо, но я дойду сама, Андрей, - отсекаю какое-либо его болтыхание поблизости, - и не смейте устроить новую драку, лучше подумайте, как ужиться в этом доме без убийства хотя бы до завтра, - напоследок предостерегающе смотрю на двух хмурых парней, и что-то мне подсказывает, что они тихими никак не будут.
        Когда я возвращаюсь в комнату, стараюсь собраться с мыслями и найти внутренний баланс. Даётся это очень трудно, слыша ругань с первого этажа и грохот мебели.
        Накрываю лицо ладонью, качая головой. Безнадёжные олени!
        Часть 15.1
        Я с раздражением стираю антисептиком кровь с брови Вадима, игнорируя его шиканья и вздрагивания. Надо же, и этот человек учил меня самообладанию, крутым боевым трюкам и обманкам, к тому же неоднократно говоря, что пока есть возможность, нужно пользоваться языком и манипулировать противником.
        Ха! Трижды ха-ха-ха!
        Когда я очередной раз заношу новый ватный диск над лицом парня, он перехватывает моё запястье.
        - Не сердись, Яра. Я не виноват, что у тебя такой твердолобый брат, - жалуется парень, а я выдёргиваю свою руку.
        - Не шевелись, - продолжаю вытирать его треснутую губу и счёсанный подбородок. Вадим очередной раз вздрагивает и жмурится несмотря на то, что я стараюсь быть нежной, но щедро поливаю антисептиком раны, полученные в самой безрассудной драке с моим братом.
        Парень обхватывает мои бёдра своими ногами, а руками тянет на себя, беззаботно улыбаясь, пока я пытаюсь выкрутиться из его тисков.
        - Не сердись, - повторяет Вадим.
        - Почему ты не защищался? - возмущённо спрашиваю я. - Зачем позволил такое сделать с собой? Я знаю, что ты хорошо можешь ударить и быстро уложить на лопатки, - в моих вопросах почти слышатся истерические нотки.
        - Потому что ему нужно было это, теперь он успокоится и по большей части не будет трогать тебя своими грубыми словами, - без раздумий отвечает Вадим, этим заставив замереть и опустить глаза на антисептик с ватным диском.
        - Я сама могу заступиться за себя, - слабо оправдываюсь я, ведь на самом деле вполне могу дать отпор брату.
        - Пока рядом я, дай мне возможность побыть сильным и брутальным, ладно? Расслабься, всего пару царапин, - парень прикасается к моей щеке своими пальцами, вырисовывая какой-то замысловатый узор, внимательно разглядывая меня. - Всё хорошо?
        Я тяжело вздыхаю, поднимая глаза на побитое лицо Вадима, пристально разглядывая каждую царапинку, и с удивлением понимаю, что меня это жутко раздражает, а ещё одновременно с этим угнетает. Прикрываю глаза, прикасаясь лбом ко лбу парня.
        - Я не хочу, чтобы ты целовал меня побитыми губами, - шепчу я, слабо улыбаясь. Ощущаю, как полыхнули мои щёки в неконтролируемом жаре, который просто невозможно сдержать. - Даже не думай, - понимаю, что Вадим тянется ко мне с лукавой усмешкой, но я останавливаю его ладошкой, приложив её к горячим губам парня.
        - Можешь сама поцеловать меня, я непривередлив, - пожимает плечами Вадим, а я позволяю себе окунуться в заливистый смех, качая головой.
        - Куда? Сюда? - я щипаю его щеку, - или сюда, - хлопаю по лбу, и к сожалению, это единственные места, где нет синяков или ссадин. Он перехватывает мой затылок своей пятернёй, заставляя потянуться к нему навстречу, и едва ли не встать на носочки, когда Вадим поднимается с бортика ванны, целуя меня с упоением и чувством полной победы.
        Он заставляет меня взлететь, почувствовать эти приятные импульсы по всему телу, с обожанием прижаться к его прочной груди, которая, я уверенна, сможет защитить меня от всего мира.
        Вадим находит на меня до того момента, пока я не опираюсь поясницей об стиральную машину, и тогда уже оказавшись чуть выше него. Я сжимаю его торс коленками, а пальцами руки зарываюсь в его шелковистые темные волосы. Хочется заурчать от удовольствия, когда руки Вадима с необычайно нежностью сминают шею и поглаживают спину. Его язык вытворяет нечто невероятное, заставляя задыхаться от переполняющих чувств, а когда я представляю этот проворный язык между своих ног - несдержанный стон срывается прямо ему в рот. Вот уж не думала, что мне захочется этого так быстро…
        Такой вечно холодный айсберг оказался горячим пламенем. Что же он ещё скрывает?
        - Свет мой, не провоцируй меня, - шепчет Вадим на ухо, когда его губы начинают блуждать по моей шее. Его требование слишком сладкое, чтобы я прекратила прижиматься к его возбуждённому члену внутренней частью своих разделённых бёдер.
        Когда я сама прильнула к его шее, заставив парня свистяще выдохнуть от моего напора, его руки крепко сжали мои бедра. О да, он прижал меня настолько плотно к себе, что между нами и иголка не пролезет. И кто кого ещё провоцирует?
        - Ну и что ты вытворяешь со мной? - насмешливо интересуется Вадим, впервые столкнувшись с моим вожделением и смелым напором. Сейчас я словно попала на иглу, снова и снова целуя мужчину по своей воле, с искренним желанием показать, что я хочу его именно сейчас.
        - Вытворяю то, что ты не решаешься делать со мной, - в моём взгляде только кипучее желание и вызов.
        - Допустим, я ждал явного зелёного света, - хмыкает парень, дёрнув вверх низ моего свитера, стягивая его через голову, оставив на мне тоненькую майку. - Ты… Не боишься? - у него получается прервать мои поцелуи только когда перехватывает лицо обеими ладонями и поднимает, вглядываясь в моих глаза, ища подвох.
        - А ты? - фыркаю я. Как я могла бояться его, когда мои руки уже чесались залезть в его спортивные штаны и досконально всё рассмотреть и потрогать?
        - Я хочу тебя, - он сказал это твёрдо, словно иначе и быть не могло. Я едва оттеснила Вадима от себя, замечая в его глазах отчаянный голод и страсть.
        Нет, конечно, что я была готова сейчас не на всё, но знала, что готова отблагодарить парня весьма приятным для него способом. Под ложечкой подсасывало от понимая, что я действительно не хотела бы сейчас полноценный секс, учитывая, что моя реакция была не до конца понятна мне самой. Да, я хотела, чтобы мы стали близки, но без конфузов, которые могли случиться со мной сейчас. Я, наверное, сгорела бы от стыда и неудобства, если бы он прикоснулся ко мне, а между ног было сухо, как в сахаре.
        Провернув замок двери в ванную комнату, возвращаюсь к Вадиму несколько неторопливыми шагами. Парень смотрит на меня так вызывающе, что уже сейчас чувствую себя голой и совсем не прикрытой.
        - Твой брат точно меня убьет, - он тяжело выдохнул, но ни единой искры сожаления в нём не проскользнуло. Совершенно.
        - Тогда останови меня, - пожимаю я плечами, оказавшись рядом с ним, заглядывая в лукавые глаза. Серый омут дурманит и будоражит, а я не хочу сейчас ни о чём думать и взвешивать своё решение.
        Если честно, уже начинаю паниковать. Гордеев, сукин сын, приложил немало сил, чтобы меня буквально трусило от любого сексуального действия, и я хочу с этим покончить как можно скорее. Хотя бы начать. Хотя бы что-нибудь сделать наперекор и нисколько не жалеть об этом.
        Действую радикально.
        - Ярослава! - прошипел Вадим, когда я сдёргиваю его штаны вниз, обнажив его самую непристойную часть тела. О да, там есть чему быть непристойным. Теперь понято откуда такой задиристый характер.
        - Что? - невинно хлопая глазами, состроив из себя дурочку, касаюсь твёрдого и налитого от похоти члена.
        Грудь Вадима до того тяжело поднимается, что меня кажется, ему сейчас станет плохо. Наступаю на него осознанно, заставляя его упереться поясницей в раковину и медленно опускаюсь, упираясь коленками в кафель.
        - Паршивка! - рычит он, когда я касаюсь члена руками, и закусив губу от предвкушения, смотрю снизу вверх. Моё сердце и само готово выскочить, но я упрямо борюсь со своими эмоциями, стараясь прислушиваться к ощущениям.
        Когда я касаюсь его губами, действую по своему чутью, напрочь заставляя себя действовать иначе, чем с Гордеевым. Не стараюсь взять член глубоко до задушливых слёз, не спешу и помогаю себе руками, при этом используя язык в разных техниках, наблюдая за реакцией Вадима.
        Черт, а ведь было зачем наблюдать. Весь напряжённый, едва не дрожащий от каждого моего движения и ласки, он смотрит на меня, медленно прикрывая глаза. Но он смотрит, словно не хочет упустить ни одно мгновение происходящего. Его руки вцепились в раковину так, что надулись вены, а костяшки побелели. Он сдерживался и мне это не нравится.
        Когда я, не прекращая ласкать его языком, тянусь к напряжённой руке, он тревожно выдыхает и смотрит на меня, как мученик. Он отрывает правую руку только когда я тяну его запястье к своему затылку, буквально заставляя расправить кулак, пальцы которого запутались в моих волосах.
        - Свет мой, я приму всё, что ты мне дашь. Я не хочу тебе мешать, - он понимает мою задумку и благодарно улыбается, едва ощутимо сжимая затылок, отчего по телу бегут мурашки.
        Я стараюсь продолжать самостоятельно без какого-либо контроля, но начинаю сбиваться то в темпе, то в новой тактике ублажения. Начинаю теряться и нервничать, ощущая себя неспособной даже на полноценный минет, разочарованно выпуская из плена губ его член.
        - Помоги мне, - я прошу помощи в первую очередь для себя. Мне важно перешагнуть через это и мне нужно почувствовать его доминирование в этой ситуации. Я не способна вынести это всё сама. Пока у меня ничего не выходит так легко, как раньше.
        Вадим едва заметно кивает. Одной рукой перехватывает мои волосы в своеобразный хвост, а другую прижимает к затылку, задавая темп моим движениям. Напряжение моментально спадает, и я доверюсь его мягким рукам. Он бережен, ласков, но требователен.
        - Не бери глубоко. Лучше используй руки. У тебя волшебный язык, - мягко обращается ко мне Вадим, давая короткие инструкции, которые я охотно использую. И как только я вошла в раж, Вадим откидывает голову назад, хрипло издав сдавленный стон.
        Его удовольствие возбуждает меня саму, поэтому я с каждой последующей минутой беру себя в руки и сама довожу начатое до логичного конца. Когда он старается меня отстранить от своего подрагивающего члена от передозировки моих ласк, я отталкиваю его руки, не останавливаясь.
        Вадим кончает обильно с приятным утробным рыком, на какое-то время перестав дышать. Пока он приходит в себя, я облизываю губы и с интересом наблюдая, как он облокачивается на раковину, полностью обмякнув.
        Перехватив обе мои руки, он тянет меня вверх и неожиданно впивается в мой рот требовательным и развратным поцелуем, своеобразно благодаря.
        - Ты чудовищно беспощадна, - шепчет Вадим, всматриваясь мне в глаза. - Спасибо.
        Он меня благодарит за минет? Вот уж зрелище!
        - Теперь твоя очередь, - его рука моментально оказывается под моими штанами и нижним бельём, отчего я вздёрнулась, ошарашенно схватившись за плечи парня.
        Его пальцы нежные, но очень коварные. Я смущённо осознаю, что моё желание есть и он его ощущает. Неужели у меня тоже получится… Насладиться таким сладким и честно заработанным оргазмом?
        По дверям ванной комнаты раздаётся громкий грохот, заставив нас прерваться и дёрнуться друг от друга, будто ошпарившись.
        - Откройте эту чертову дверь или я её вышибу! - угрожает брат.
        Прежде чем открыть дверь, я недовольно поджимаю губы, глядя на Вадима, который не менее раздражён. Такой момент!
        Брат, со сложенными руками на груди, пронизывает меня своим, как и прежде, убийственным взглядом. Сначала достаётся мне, а потом и Вадиму.
        - До тебя туго доходит, Волков? - процедил Андрей, осматривая мои вспыхнувшие пламенем щёки и очевидную растрепанность после случившегося. - Я же ясно сказал, чтобы ты держался от неё подальше.
        - Мозги атрофировались, наверное, от нежности твоей сестры. Не помню ничего подобного из тобой сказанного, - Вадим расправляет свои широкие плечи, вскидывая подбородок. И нет в нём ничего угрожающего, только надменный вызов и насмешка.
        Вадиму, похоже, очень нравится дразнить моего брата. Если бы Андрей знал, насколько обоснованные его слова… Была бы катастрофа!
        - Повторяю последний раз - держись от неё подальше! - повысил голос брат. - А ты, Яся, иди спать, поздно уже! - говорит Андрей.
        Я задумалась над ощущением, которое полыхнуло жаром между моих ног.
        - Я что-то непонятное говорю? - спросил Андрей, и, похоже, что я предельно долго молчала.
        - Всё понятно… Мне нужно принять душ, - своим заявлением я заставляю выйти Вадима и Андрея из ванны, заперевшись одна.
        Когда я прижимаюсь спиной к двери, глупо и мечтательно улыбаюсь, всё ещё облизывая слегка солоноватые губы.
        Мне ужасно понравилось делать подобное с Вадимом, но мне нужно немедленно остыть с помощью душа… Или закончить начатое. Второе мне нравится гораздо больше!
        Часть 15.2
        Утром я заставила Вадима как можно быстрее одеться в спортивный костюм и выйти на пробежку, чтобы избавиться от назойливого вмешательства Андрея. Пока брат купался в душе, мы наскоро умылись в раковине на кухне и поторопились сбежать.
        Наше уединение в этом замечательном доме бесцеремонно прервал Андрей, и я не могла оставаться спокойной. Внутри меня словно накатывал снежным ком злости и агрессии, который так старательно растапливал во мне Вадим всё это время. Но вот из-за Андрея, этот ком покатился по наклонной, собирая в себе всё самое плохое, увеличиваясь и накатывая на меня своим массивным негативом, сбивая с ног.
        Единственный способ унять свои бушующие эмоции - физическая нагрузка, к которой я пристрастилась не без помощи Вадима. Она была намного эффективней, чем избиение брата.
        Этим утром бежала я намного дольше обычного, тяжело дыша, ощущая, как тяжелеют ноги, как становится жарко, но не останавливалась до последнего…
        Эта невыносимая злоба подпитывала меня силами изнутри, из-за чего Вадим едва поспевал за мной, одёргивая от скорости, на которую я срывалась.
        Ар-р-р! Невыносимый, такой непреодолимо противный и упёртый баран!
        - Ярослава, мы тренируемся, а не сбегаем от твоего братца на край света… Что на тебя нашло? - спросил парень, когда я замедлилась, устав.
        - Он же просто невыносим! Как я должна с ним находиться в одном доме, когда к тебе даже нельзя напрямую обратиться, потому что у брата сразу начинается какой-то грёбаный рефлекс? Бесит! - ногой бью сугроб, вымещая злость. - Яся, хватит с ним общаться. Яся, тебя что, волнует его мнение? Яся, как ты можешь ему доверять? Яся, ты совсем… - сбиваюсь от перечисления недовольства брата из-за громкого заливистого смеха Вадима. - Тебе смешно? Что смешного, Вадим?! Не смешно! - я уже была на грани срыва, готовая разгромить всё на своём пути.
        - Не думал, что ты будешь так сильно нуждаться в моём внимании, Яра, - выдохнул Вадим, самодовольно сложив руки на груди.
        - Да ты! - вспыхнула я. - Ты! - развела руками. - Ты должен быть на моей стороне!
        - Правда? - насмешливо приподнял бровь парень, чем ещё больше раздразнил.
        - Правда, - подхожу к нему решительным шагом, стиснув кулаки, пока из-под кроссовок отлетает белоснежный снег. - Правда! - повторяю я, повышая голос. Останавливаюсь напротив него, довольно близко, всё так же тяжело дыша, злая и разгорячённая.
        - Ударишь? - интересуется он елейным голоском, приподнимая бровь, а я даже слышу, как скрипят мои зубы.
        - Ещё как! - уверенно отвечаю я, глядя в его глаза. Но рядом с ним меня распирало не от злости, а от особого воздержания, которое было невыносимо.
        И единственное, на что я способна сейчас, это покрепче схватить его за жилетку, подняться на носочки, со всей страстью прижавшись к его обжигающим губам, встретив гостеприимный горячий язык.
        Смесь чувств взорвали внутреннее напряжение, оставляя после себя разливающееся в груди тепло и лёгкую негу.
        Тут и сейчас мне достаточно знать, что он рядом и все наши проблемы решаемы. Это всё чувствуется, об этом нет потребности говорить… Вадим и не обещает, он продолжает быть рядом со мной, во всём помогать и поддерживать.
        Мой удивительный антидепрессант.
        - Легче? - шепчет Вадим, обнимая меня, притягивая к своей груди.
        - Намного, - вдруг ослаблено шепчу в ответ, прикрывая глаза.
        По ощущениям, меня будто укрыли теплым шерстяным одеялом, в котором хотелось раствориться. Жаль это ненадолго, ведь в доме Вадима ждет мой брат, который не то, чтобы прикоснуться, а и смотреть в сторону Вадима не позволяет…
        - Ещё немного, - противлюсь я, когда Вадим хочет отстраниться, но я тянусь за ним. - Пожалуйста.
        Вадим смеётся, хочет взять мои руки в свои ладони, чего я не позволяю сделать и наступаю на него, плотно обхватывая его спину. И пара неловких движений, наши ноги путаются между друг другом, из-за чего мы оба валимся на обочину дороги, скатываясь с небольшого сугроба, ныряя в обжигающий холодом снег.
        Я вздрагиваю, вереща от холода, который проникает под воротник кофты и жилета, и даже попадёт на живот, из-за сбившейся одежды. Вадим заразительно хохочет, привстав с меня, но продолжает смотреть в глаза. И смотрит с необычайной теплотой, целует в висок, очаровательно улыбаясь. Он целует мои щёки, веки, нос и лоб, зацеловывая меня короткими бархатными поцелуями. А я таю, снова и снова, забываясь в его руках.
        Неужели нельзя провести так всё время? И всё равно, что лежу я в сугробе снега, меня уже здорово потряхивает от холода, а губы точно посинели, дрожат, но тянуться навстречу сладостному поцелую…
        - Ты замерзла, заболеешь. Не могу позволить этому произойти, - он ласкает пальцами мою щеку, и я млею от этих прикосновений. - Не расстраивайся, у нас ещё будет время побыть вместе, - щипает меня за щеку, загадочно улыбаясь. - Давай последний круг для разогрева и сворачиваем домой.
        Последний круг оказался каторгой, но я мужественно перестала ныть и приставать к Вадиму.
        Едва переступили порог, Андрей уже активизировался со своим прежним недовольным видом, а Волков, замечая мои закатывающиеся глаза, не удержался от довольного смешка.
        - Вам совсем нечем заняться, кроме пробежек по сугробам в кошмарном холоде? Ярослава, где он тебя извалял, что даже твои волосы мокрые? - все-таки не сдержался Андрей от нового упрёка, и, кажется, не удержится никогда, если будет такая возможность.
        - А тебе, вижу, тоже нечем заняться, кроме того, как… - Вадим одёрнул мою руку, из-за чего я зло скрипнула зубами, на мгновение прикрыв глаза.
        Он прав, нельзя поддаваться эмоциям, я сейчас слишком импульсивно воспринимаю брата.
        - Ну что ты, Яра. Твой брат переживает, чтобы ты не заболела. Это естественно, - он помогает мне снять теплую жилетку, пока я тушу в себе эмоциональный пожар. - Согрейся и выпей чай, после меня пойдешь в душ и будем уже собираться, - наставляет Вадим, пока я снимаю промокшие кроссовки. - Андрей, всецело доверяю нашу малышку в твои заботливые руки, - добродушно говорит Вадим, положив руки на мои плечи, немного подталкивая на встречу к брату.
        А вот он умеет без какой-либо агрессии или злости вывести брата из себя за считаные секунды… Чего не скажешь о втором.
        - Исчезни, Волков, - раздражённо прыснул он. Вадим исчезает на втором этаже едва я моргаю, оставляя меня один на один с братом.
        Пока я ставлю чайник, Андрей возвращается с теплыми шерстяными носками, исключительно своими, конечно же. Андрей не даёт возможности самой переодеться, вместо этого присаживается и снимает промокшие холодные носки, растирая мои замершие побелевшие ноги. Я несколько смущённо смотрю на брата, который делает это без какого-либо раздражения, заботливо и усердно натирая стопы, возобновляя кровоток.
        - Сколько же нужно ума, чтобы бегать в такой холод и валяться в снегу. Руки и ноги нужно ему оторвать за такую безопасность… - ворчит себе под нос Андрей, но тяжело вздыхает, понимая, что я игнорирую его недовольство.
        - Не будь ты таким надоедливым, сидела бы здесь, дома, и спокойно завтракала, - брат поднимает голову, предостерегающе сверкнув взглядом.
        - Дом у тебя в Москве, в моей квартире или у родителей в Питере, но не в этом месте, Ярослава, - процедил Андрей, а я и сама не поняла, как оговорилась.
        Но ведь именно здесь я чувствую тепло, заботу, самые хорошие эмоции… Разве не это ассоциируется с домом? Как по мне, именно так, и я уже несколько дней думаю о том, что хотела бы тут остаться жить, подальше от проблем и суеты. И не сама, разумеется.
        - Андрей, хватит уже этой ненависти. Вадим спас меня, прими это уже, как факт, и будь если неблагодарным, то хотя бы не таким ядовитым, - встала я на защиту парня, пока Андрей надевает теплые носки на мои ноги, хмуря брови. - Ты злишься на то, что он не позволил мне умереть?
        - Что за чушь ты несешь, - негодующе проговорил брат, повернувшись к плите и сняв закипающий на огне чайник. Заваривает чай в две чашки, игнорируя третью. - Ты многого не знаешь, Ярослава. Вадим не такой уж и хороший, как ты думаешь. Да, я послал его вытащить тебя из лап Гордеева, и знала бы ты, какого труда мне стоило, чтобы хоть как-то повлиять на это бесчувственное чудовище.
        - Да, характер у него не самый покладистый, но это чудовище смогло провести меня по самому опасному пути сюда, и мы оба должны быть ему благодарны. К тому же, как ни удивительно, ты знаешь, как зовут Вадима, что было под моим большим сомнением. Может, впредь будешь называть его по имени, а не разными ругательствами? - язвительно заметила я, на что Андрей немного подтянул уголок губ, сдерживая улыбку. - Мне плевать, кто он там для тебя, Андрей. Главное, что для меня он стал человеком, у которого я в долгу.
        - Ты ко всем спасителям будешь лезть в постель? - передёргивает брат.
        - Пока только к Вадиму. Хорошо, что спаситель у меня только один, не правда ли? - не сдерживаюсь от этой жесткой словесной борьбы. Андрей прищуривает глаза, недоверчиво меня рассматривая. Вижу, что брат сдерживает себя от новой перепалки, но смиренно остывает и впервые решает промолчать. С чего бы это воздержание? - Думал, что Гордеев перевоспитал меня и теперь я безвольная куколка?
        - Даже не смел на это надеяться, Яся, - усмехнулся брат, с неприсущей ему тоской. - Ты почти не изменилась. Это хорошо, быстрее вольёшься в столичный ритм.
        - Мне будет хорошо везде, Андрей, но без словесного и физического насилия. Пойми, что я не буду заставлять себя прогибаться под твой напор, как раньше. Поэтому перестань давить на меня, или сбегать уже буду от тебя. Понятно?
        Брат молча ставит передо мной чай, пододвигает ближе печенье и садится с противоположного края стола, долго смотря в мои глаза, что-то обдумывая. Глаза брата всегда говорят больше, чем он сам, и сейчас я знаю, что он что-то задумал и не собирается от этого отступать.
        Не нравилась мне эта решительность в его взгляде, от которой что-то недоброе шевелилось в моей груди.
        Слишком подозрительно.
        - Я предлагаю просто вернуться домой, где можно нанять специальных людей, которые помогут нам в случае чего. Что спасет тебя здесь от десятков головорезов Гордеева? Этот самонадеянный и бестолковый парень, с лёгкостью жертвующий своей тушей направо и налево? Хорошо, первых троих он убьет, скорее всего, даже подставиться под пулю пятому-седьмому. И что дальше? Тебя очередной раз насильно скрутят и присвоит Гордеев, - брат покачал головой, сложив руки на столе в напряжённый кулак. - Когда они придут, Вадим не сможет спасти тебя в одиночку, Ярослава. Поэтому я здесь. Я желаю тебе добра и люблю тебя, как и всегда любил, сестрёнка.
        Его слова имели обоснованную почву для опасения, заставляя задуматься.
        - Я дала согласие на полёт в Москву, как и Видим. Тебе не нужно меня уговаривать. Я не взбрыкну. К тому же нам остались считанные часы до рейса.
        - Мелкая, пойми, я выбираю жёсткие методы, но это на твоё благо, для твоей будущей тихой жизни и спасения от всего того чудовищного, что ты пережила. Доверься мне, сестрёнка, я не подведу.
        Я отворачиваюсь от брата, встречая в проходе кухни притаившегося Вадима. Немного хмурого и задумчивого, который смотрел на меня и с долей недоверия на моего брата.
        - Я доверяю тебе, Андрей. И люблю тебя, хоть ты тот ещё зануда, - сдалась я, улыбнувшись брату, принимая его волнение и помощь.
        - Андрей прав, Ярослава, - Вадим прошёл на кухню, - в Москве можно подключить наших людей из отдела для твоей защиты, ты там будешь больше защищена, чем со мной на данный момент, - он обращается ко мне с нежностью, а когда заходит мне за спину, опуская руки на плечи, я чувствую внезапный прилив сил и уверенность. - А в будущем, если у тебя будет такое желание, вернёмся сюда летними тёплыми деньками, хорошо?
        Вот как ему удаётся излучать столько солнечной надежды, уничтожая всё плохое и волнительное?
        - Тогда я пойду собирать вещи, - Андрей на удивление спокойно выходит из кухни. И, О Господь всемогущий, позволяет мне остаться наедине с Вадимом!
        Вадим подаёт мне руку, и я встаю на немое приглашение. Только никак не могу сориентироваться, когда парень садится на моё место, и притягивает к себе, отчего я совсем нескромно падаю на его колени. Ощущения такие, будто меня одновременно втолкнули не то в ледяную воду, заставив судорожно завозиться на его коленях, либо в жуткую парилку, отчего лицо, шея и грудь одержимо запылали.
        - Вадим, он же все увидит… - взволнованно прошептала я, оборачиваясь на дверь кухни. - Не хватало ещё одной ссоры перед отъездом.
        - Тебя только это волнует? - интересуется парень, уткнувшись носом в мою шею, шумно втягивая воздух, вызывая рой мурашек по моей коже. - Расслабься, Свет мой, ничего он сделать не сможет. Никто не смеет упрекать тебя в твоём выборе, и ты не поддавайся на провокации. Покажи свою ядовитую змеючку и все сразу же от тебя отпрыгнут, - советует парень, а я смеюсь, качая головой.
        Я больше не хочу бороться, только оставаться на его коленях и быть рядом.
        - Не хочу никуда уезжать, Вадим, - жалобно проскулила я, бесстыдно продолжая сидеть на нём, с удовольствием исследуя пальцами, похоже, его чувствительную зону - затылок. - Плохое предчувствие, понимаешь? Что-то меня гложет, и брат так рьяно настаивает, а ведет себе ещё подозрительнее… - тихо жалуюсь я на своё волнение.
        - Прекрати себя накручивать. Нам действительно нужно выбираться отсюда, а наша безопасность превыше наших желаний, особенно в таком положении. Обещаю, как только решим все наши проблемы, сможешь сама делать выбор куда тебе хочется поехать. Но сейчас давай придерживаться здравому смыслу и сохраним наши жизни.
        - Последнее время мне все что-то обещают, но в конце я остаюсь сама и ни с чем, - в моё настроение проскальзывает оправданная грусть и тоска. Отчасти чувствую, что Вадим в Москве от меня отдалится, а я совсем не хочу оставаться одна.
        Вадим улыбается, щекотливо целует в шею, одновременно запуская руки в мои волосы, стягивая резинку, перебирая распущенные пряди. Смотрит долго, словно… Любуется и от этого понимания, я смущаюсь ещё больше, опуская глаза.
        - Со мной тебе придется многое проглотить, Яра. И плохое, и хорошее. Выбор только за тобой, и отстаивать его нужно вместе, - отвечает Вадим. Его слова были переполнены надеждой на совместное будущее, что вселяет надежду.
        - Ярослава, - возглас брата из соседней комнаты, и я буквально подрываюсь на ноги, нервно отскакивая от Вадима к плите, замечая входящего Андрея в кухню, испуганно задержав дыхание. - Ты чего вещи не собираешь… С тобой все хорошо? - спрашивает Андрей, подозрительно оглядев меня и Вадима, который без какого-либо замешательства спокойно отпивает чай из моей чашки.
        - Все супер, - нервно улыбнулась я, поджимая губы. - Уже бегу собираться.
        ***
        Десять часов в полёте выдались очень тяжелыми, и несмотря на благоприятную обстановку в самолёте, мое тело все болело и ныло от ужасного переутомления. Андрей сидел напротив меня и спал крепким сном, отгородившись от наших с Вадимом разговоров берушами, чему я была безгранично рада.
        Начало пути мы спали, а бодрствуя уже после обеда, разговорились с парнем, находя друг для друга много интересных тем для обсуждения и дискуссии. Чуть позже, убедившись, что Андрей не препятствует нашим желаниям, я повернулась боком к Вадиму, протянув свои ноги вдоль колен парня, который при рассказе очередной истории немного размял мои ноги, подарив мне настоящее блаженство.
        - Давай завтра в каком-нибудь старбаксе выпьем кофе? Встретимся на Красной площади, прогуляемся, - предлагаю я Вадиму, как только между нами появилась тишина.
        - Не может быть! Ты зовёшь меня на свидание?! - смеется Вадим, а я закатываю глаза, улыбаясь и качая головой. Отчасти, так и есть. - Не смущайся так, Яра. На самом деле я тоже хотел предложить встретиться, но сегодня вечером, если получится, - парень тянет на своих губах лукавую улыбку.
        - Думаю, сегодня я буду готова только добраться до душа и упасть на кровать после этого ужасно долгого полёта, - пожимаю я плечами, но с тоской обдумываю, что для встречи с Вадимом не помешает никакая усталость.
        Единственное препятствие - брат, который станет наблюдать за мной, и мне либо придётся сбегать, либо отпрашиваться как в студенческие времена.
        - У меня есть для тебя небольшой подарок, - говорит Вадим, прежде поглядев на спящего брата, который склонил голову к быльцу своего пустующего соседнего сидения. Парень достает из своего портмоне что-то чрезвычайно маленькое. Затем Вадим берет мою руку, поворачивает ладошкой вверх и отдает SIM-карту, - тут ты найдешь всю информацию, как можно со мной связаться. Несколько моих личных номеров, адреса по которым я могу быть, мой адрес дома, социальные сети и почта. Если ты оставишь где-то своё сообщение, я его обязательно замечу и прочту, - уверяет меня Вадим, но подобным заявлением заставляет меня насторожиться и нахмуриться.
        И снова неприятное предчувствие колит в моей груди. Наверное, я осознаю то, как сильно я не хочу отпускать Вадима от себя дальше, чем на пару шагов.
        - Спасибо, - единственное, на что у меня хватает сил, так это поблагодарить его за то, что побеспокоился о нашей связи. - Я буду тебе писать. И звонить. И ещё ужасно надоем, что сменишь все номера, - разряжаю я обстановку, чувствуя, как Вадим холодеет и недоверчиво прищуривается, наблюдая за моей реакцией.
        - Я буду этого очень ждать, Ярослава, - парень сжимает мою коленку, поддаваясь вперёд, как и я к нему. Но нам так и не судилось подарить друг другу жизненно необходимый поцелуй, так как покашливание брата заявили о себе раньше, чем наши губы коснулись друг друга.
        Вадим смотрит долго мне в глаза взглядом, который пронизывает до самого сердца, и я крепко сжимаю в своём кулаке вручённый подарок.
        - Выспался? - воодушевлённо интересуюсь я у брата, взгляд которого задержался исключительно на моей коленке и горячей ладони Волкова.
        - Видимо, долго спал, - Андрей делает вид, будто ничего не случилось. Он открыто игнорирует ладонь Вадима на моём колене и даже отворачивается к окошку. - Кажется, минут через сорок уже будем приземляться. Яся, сядь, пожалуйста, как полагается, для твоей же безопасности и пристегнись, - елейно просит брат, и я послушно опускаю ноги на пол, сев, как положено, обуваясь.
        Андрею интереснее смотреть в иллюминатор и клацать планшет, чем вникать в наш лёгкий диалог с Вадимом. Брат открыто игнорирует и то, как мы договариваемся о встрече с Вадимом на завтра.
        Даже Вадим с подозрением поглядывает на Андрея, пытаясь догадаться, что он задумал, пребывая в хорошем расположении духа, не реагируя на него с прежней одержимостью.
        У нас частный рейс, небольшого пассажирского самолёта, но все проходит по правилам любого аэропорта… Долго, нудно и несколько нервно. Пока устанавливают лестничный трап для нашего самолета, мне кажется, что я самая первая выпрыгну, промчусь по ступенькам и разомну свои конечности от долгого перелёта… В принципе, это и произошло. Я, не обращая внимание на удивлённую стюардессу, выскакиваю впереди брата, перепрыгивая через ступеньку, радостно потягиваясь и осматриваясь.
        С большим удивлением обнаруживаю пятерых… Нет шестерых мужчин в полицейской форме, заставив насторожиться. Но эти парни ничего не делают, держатся стороной, провожая взглядом не спеша спускающегося брата и за ним Вадима. Скорее всего, наши сопровождающие.
        - Мы летели целую вечность. У меня всё тело болит! - восклицаю я, как только рядом со мной ровняется брат.
        - Не переживай, выспишься в своей постели, отдохнёшь и наутро будешь, как огурчик, - уверяет меня Андрей, перехватывая мою ладонь, крепко сжимая в своей руке. - Пойдем скорее, нечего лишний раз здесь светиться.
        Я делаю пару шагов, куда ведёт меня брат, но удивлённо оборачиваюсь назад, замечая, что Вадим остаётся на месте, провожая меня взглядом с едва заметной улыбкой. Он кивает мне головой, словно прощается.
        - Ты чего стоишь? Пойдём с нами, все равно недалеко живём друг от друга. Мы подкинем. Правда же, Андрей? - спрашиваю я брата, который стиснул мою ладонь в стальные тиски, и не слушая меня, тянет меня вперёд.
        Я недоумённо смотрю на напряжённого брата, и снова оборачиваюсь на Вадима, к которому подошли те самые громилы в полицейской форме, которые стояли чуть дальше трапа. И всего проходит какое-та жалкая секунда, как эти массивные парни валят с ног Вадима, заламывая ему руки и прижимая лицом к асфальту. Он не сопротивляется, но при этом получает нещадные удары нападающих. Это невозможно! Так не должно быть! Что происходит?!
        Меня словно окатило внезапным страхом, который болезненно полился по моим венам, отравляя моё сердце.
        - Вадим! - я кричу надрывно, буквально на весь аэропорт, вымещая всю боль и сожаление. Когда я встрепенулась, пытаясь броситься на помощь к Вадиму, врезаюсь в брата, который препятствует и тянет меня к выходу из аэропорта. - Нет, ему нужна помощь! Андрей, там же… - и я осеклась, шокировано смотрю на брата, который не собирается ни слушать меня, ни оборачиваться назад, ни тем более помогать Вадиму. - Боже мой… Это всё ты! Ты! - догадываюсь я, пытаясь выдернуть руку из болезненной хватки брата, и бью в его грудь, пытаясь отпихнуть Андрея как можно подальше от себя.
        - Кирилл! - рычит Андрей, и пока я борюсь с братом, рядом оказывается один из парней в полицейской форме. - Закинь сумку в мою машину и подожди меня там, - парень слушается, и даёт возможность брату уже двумя руками схватить меня и целенаправленно толкать на выход аэропорта. - Сейчас же перестань рыпаться, Яся. Я тебе приказываю, не смей дёргаться, - бесновато рычит брат.
        - Как ты можешь? Что ты с ним собрался сделать? Я больше никогда тебе не поверю, Андрей! Никогда! - кричу я. - Немедленно отпусти его, сейчас же! - от бессилия и того, что я не могу вырваться, помочь Вадиму, которому явно не сулит ничего хорошего, я поддаюсь панике и горячими слезам. - Ненавижу тебя. Слышишь? Я не прощу тебя!
        - Закрой рот, - он грубо встряхивает меня за плечи. - Как ты смеешь меня обвинять? Я твой брат и хочу тебе помочь, и делаю для этого всё возможное! Он - нам не нужен, и кому нужно верить, так это только мне! - повышает он голос, впервые так на меня крича и больно удерживая за руки, не позволяя вырваться.
        - Отпусти, Андрей, не делай глупостей. Не делай этого, иначе ты мне не брат, - озлобленно смотрю в его глаза, в которых плещется только гнев и едкое презрение. Какой же он поганец! Как только посмел?
        - Думай, что говоришь, Ярослава! Не заставляй меня обходиться с тобой грубо, - толкает он меня вперёд, но не выпускает из своей хватки. Оборачиваясь назад, я вижу, как Вадима грузно поднимают и тащат в машину, а он особо не сопротивляется этому жестокому обращению.
        Моё сердце сжимается от несправедливости, и я продолжаю вырываться, больше не воспринимая ни единого угрожающего слова брата. Я понимаю, что Вадиму нужна помощь, и не чья-либо, а только моя. Но у меня не хватает сил вырваться из хватки брата, который не отступается от своей умышленной подлости.
        - Ненавижу тебя, зачем ты вообще приехал? Ты всё испортил! - кричу ему в лицо, и в порыве сплошной ярости бью его по лицу, от этого гнетущего чувства предательства и жестокого вранья от родного брата.
        Вадиму больно, его точно возьмут под арест, а сейчас жестоко избили без какого-либо на то права! Зачем он так с ним обошёлся? Это его расплата за моё спасение? Вадим рисковал своей жизнью ради меня, а я, слабачка, даже брата не могу приструнить!
        Лучше бы меня… Пусть меня бьёт, но только не Вадима.
        Андрей перехватывает мои запястья, застегивая на них наручники ловко отработанным манёвром, и не давая возможности одуматься от его новой выходки, обхватывает мои бёдра, закидывая себе на плечо для собственного удобства и моего поражения. Я стараюсь выкрутиться из его сильных рук, и плевать, если упаду на твёрдый асфальт и отобью колени. Меня душат слезы отчаянья, когда я так жёстко столкнулась с этой чертовой реальностью, и только Дьявол знал, как сильно я кипела в ненависти за подобную выходку к своему родному брату.
        Я поверила Андрею, думала, что он желает мне только лучшего и поможет мне во всем, о чём я попрошу… А обернулось это настоящей катастрофой. Катастрофой в моей душе, в которой наступила сплошная разруха после болезненного предательства брата. Как можно верить во что-либо, когда предают самые близкие люди, в которых разочарование настолько сильное, что отнимает силы и надежду?
        И последнее, что я понимаю перед тем, как брат довольно грубо запихнул меня в машину, блокируя дверь, так это то, что мы вовсе не в московском аэропорту, а в питерском.
        Мне не хочется верить в то, что происходит вокруг. Ведь, поверив в эту реальность можно опустить руки и потерять силы для борьбы уже навсегда.
        ***
        Крошки-еноты, возобновляю работу над романом!
        Спасибо всем, кто ждал и продолжает читать:*
        Откликнитесь, кто ещё со мной:D
        Часть 15.3
        Как только я встретилась лицом к лицу с взволнованными и счастливыми родителями, я на несколько минут приструнила свою истерику, но слезы продолжали тихо литься по щекам. Меня трясло от несправедливости, от сожаления, а совесть и вовсе выгрызала огромную дыру в груди.
        Мама меня утешала в своих теплых объятиях, подбирая самые ласковые и нежные слова. Отец молча наблюдал за мной и Андреем, анализируя ситуацию, которую брат рассказал совсем не так, как было на самом деле. Он очередной раз выставил Вадима мошенником и моим похитителем, который требовал за меня деньги. Ложь!
        Я не поверила ни одному плохому слову о Вадиме, а родители остались в замешательстве.
        - Ты предал меня! - завыла я, когда уже не стало сил выслушивать нелестные ругательства в сторону Вадима. - Его избили на моих глазах! Как ты можешь говорить, что он это заслужил?! Он спас мне жизнь!
        - Прекрати нести эту чушь! Он забудет о тебе, как только окажется в Москве. Это же следует сделать тебе - забыть о нем. И как можно скорее! - огрызнулся брат.
        Когда я вырвалась из маминых объятий, которая отшатнулась к стене, испугавшись, меня остановил отец от потасовки с братом.
        Я не смогла пойти против отца, а даже если бы и желала - сил не хватило. Но как же чесались мои руки снова пройтись по физиономии брата, решившего, что ему всё дозволено!
        - Отправляйся в свою комнату и успокойся, - его голос мягкий, но приказ неоспоримый. Сторогий взгляд отца буквально меня встряхнул, поставив на место, заставив опустить глаза в пол и вспомнить, где я нахожусь. - А с тобой мы поговорим сейчас, - отец указывает брату на гостиную комнату, и я с удовольствием замечаю, как Андрей напряженно поджал губы.
        Отец точно не простит ему ни одну мою слезинку!
        Я иду в свою комнату, со всех сил стараясь взять себя в руки и найти внутреннее равновесие. Мне нужна холодная голова для дальнейших действий… К огромному недовольству своего брата - я никогда не забуду Вадима.
        Мама заходит несколько часами позже, напоив меня успокоительным, за чем пристально наблюдает отец своим нечитаемым взглядом.
        - Андрей уже уехал, приедет навестить тебя через неделю, - говорит отец, словно этот факт должен меня обрадовать. - Если тебе что-нибудь нужно - обращайся, - у него ровно столько эмоций, как у каменной глыбы.
        Перекидываясь с ним взглядом, и обнаруживаю, что в отличии от него, я - открытая книга. Он понимает, что как только мне выпадет возможность, я вырвусь в Москву. Наши взгляды встречаются в немой борьбе, и к сожалению, я заведомо проигрываю. Родители оставляют меня одну, советуя отдохнуть и ничего не бояться.
        Я же Ярослава Соколовская, а значит мне жизненно необходимо продолжать бороться.
        Поднимаюсь с кровати после полуночи, как только действие успокоительного и мягкого снотворного проходит, выдергивая меня из сна. В квартире сплошная тишина и мрак, в котором я собираю дорожную сумку. Я никогда себя не прощу, если оставлю Вадима в лапах своего брата. Пришло время мне бороться за нас и отстаивать свой выбор.
        Быстро переодеваюсь в удобную спортивную одежду, обуваясь тоже в комнате, на ходу надеваю пуховик. Я закидываю на плечо дорожную сумку с вещами и на цыпочках подкрадываюсь к своей двери.
        Своих личных денег у меня всего несколько купюр. Я реалистка, и отлично понимаю, что за семьсот рублей я далеко не уеду.
        Я крадусь на носочках, стараясь не шелестеть курточкой, крепко прижимая к груди сумку. Выхожу в коридор, направившись в гостиную комнату. Сердце так и норовит выпрыгнуть из груди, когда я смотрю на едва приоткрытую дверь спальни родителей, сглатывая свой собственный леденящий страх. Если отец узнает… Нужно поторопиться!
        Я ставлю сумку у двери, подкрадываюсь к серванту, ориентируясь во тьме на знание комнаты из детства и едва уловимое освящение с улицы. Открываю стеклянные дверцы серванта, ощупывая белоснежный рижский фарфор маминого сервиза, который она всегда оберегала с особой щепетильностью. Будто я не знаю, почему.
        Подхватываю маленький чайничек, тихонечко его осматривая внутри, засовывая туда пальцы. Увы, мимо…. Исследую другие сосуды - сахарницу и перечницу, но там тоже ничего не нахожу. А вот в самом дальнем кофейнике я нащупываю купюры, причем довольно хорошую пачку. Есть!
        Я всё верну - обещаю самой себе. Это только на время.
        Ликую, доставая наличные деньги из кофейника… А в следующий момент все начинает рушится, как карточный домик, когда в комнате включается торшер. От неожиданности я вздрагиваю и закрываю рот рукой, сдержив писк. Кофейник падает к моим ногам, звучно разбиваясь об пол.
        Поворачиваюсь не спеша, догадываясь, кто может меня поджидать столь поздней ночью, уверенный в том, что я точно приду.
        Отец сидит в широком кресле с закинутой ногой на колено, изучающе разглядывая меня с завидным спокойствием. В одной из рук он держит сигарету, и на какое-то мгновение я понимаю, что под адреналином, который частично помутнел мой рассудок, я даже не заметила запаха.
        Побег был обречен на провал ещё с самого начала, и я это видела по самодовольному взгляду отца. Он знал. Знал всё, о чем я думала и что задумала… Да у меня что, на лице все красной строкой написано?!
        - Когда тебе было пятнадцать, ты хотела сбежать в Москву вопреки моему запрету. Ты действовала точно так же, как и сейчас, - напоминает отец, а я смотрю на свою сумку у порога гостиной, измеряя расстояние. Ну не побежит же он за мной, в самом деле! - Я позволил тебе это сделать только потому что Андрей убедил меня в своей ответственности. Он не справился, как видишь. Я сожалению, что ты оказалась в такой ситуации…
        Отец заставляет посмотреть на него и почувствовать себя загнанным в угол зайцем.
        - Но я не разрешаю тебе возвращаться в Москву. Моё решение не изменится, - говорит он, немного опуская подбородок, из-за чего его взгляд стал суровым, а играющая тень от торшера добавила его лицу особой опасности. Отец струсил пепел сигареты в пепельницу, которая аккуратно стоит на деревянном быльце кресла, и снова перевел на меня свой тяжелый взгляд. - Будь хорошей девочкой, Ярослава, и перестань делать глупости. Я хочу тебе помочь, а не навредить.
        Я его не слушаю, вместо этого прытко подбираю деньги с пола и бегу прочь, захватывая на ходу дорожную сумку. Сердце колотится в груди, и я будто вовсе не дышу, когда добегаю до дверей в прихожей, наскоро открывая замок.
        Толкаю плечом дверь и… И толкаю ещё раз. Трясу ручку, проворачивая все замки и не понимаю, почему дверь закрыта. Только присмотревшись в полутьме, я вижу новую замочную скважину, которой раньше никогда не было. Дверь заперта изнутри на ключ.
        И только теперь я понимаю собственный провал в полной мере, озлобленно ударив дверь кулаком несколько раз подряд, так и не выбравшись из квартиры. Я чувствую жгучее бешенство и неконтролируемую агрессию.
        Сколько можно за меня решать? Сколько можно меня контролировать? Сколько ещё окружающие будут думать, что могут так поступать со мной?!
        Возвращаясь в гостиную комнату, чувствую себя обманутой. Отец с безразличием продолжает дымить сигарету. Я встала прямо перед ним, всем своим вызывающим видом демонстрируя, что я готова к очередному спору.
        - Ты не имеешь права держать меня взаперти! - утверждаю я, взмахнув руками.
        - Ты - моя дочь, Ярослава. Я имею право воспитывать тебя. Выбор только за тобой каким методом я это сделаю, - отвечает отец. - Отправляйся в комнату и подумай над своим поведением, - он едва заметно дергает подбородком по направлению выхода, красноречиво взглянув, предостерегая.
        - Ярослава, не искушай меня, - предупреждает отец с нагнетающей хрипотцой в голосе, когда я упрямо стою на месте.
        - Выпусти меня! - настаиваю я.
        - Нет, - жёстко приложил он, туша окурок о донышко пепельницы, грузно поднимаясь. Я борюсь с желанием действительно сбежать, когда он подходит ко мне, остановившись в шаге. - Сейчас же возвращайся в комнату, Ярослава.
        - Нет, - неприступно вторю я отцу. Мы слишком одинаковы, чтобы кто-то из нас сейчас уступил.
        Его взгляд заполыхал вспышками холодной и тихой ярости. В следующую секунду отец крепко хватает меня за воротник куртки, подтащив к себе, выпустив свое пропитанное сигаретным дымом дыхание прямо мне в лицо. У него явно больше привилегий, чем у меня.
        - Не забывайся, Ярослава. Я прошу тебя в последний раз - возвращайся в комнату, - угрожающе шепчет он, отчего я замираю и кажется, бледнею. - Не заставляй меня запирать тебя в четырех стенах.
        - Только попробуй и ты узнаешь, как сильно я возненавижу тебя после этого, - я с вызовом вскидываю подбородок, глядя в его глаза, которые он сузил.
        - Ты меня ненавидишь всю жизнь, к чему же мне сейчас волноваться о твоей любви? - едко усмехнулся отец, потянув меня силком в мою комнату.
        Я упиралась, но он сильнее меня, и угрожающе близко держит сжатый кулак с курткой у моего лица… Я могу быть упертой, но страх все равно берет своё и я позволяю впихнуть меня в комнату без особо трепыхания.
        Отец буквально сажает меня на кровать, и уже двумя руками держит воротник куртки, нависая надо мной нерушимой скалой.
        - Я тебя не выпущу для твоей же безопасности, Ярослава. Очнись наконец-то. Я даю тебе безопасность и защиту в своем доме, так что будь хотя бы раз мне благодарной.
        - Не прикасайся ко мне! - повысила я голос, пытаясь содрать его руки с моей одежды. У меня в груди клокочет лютая злость. Я начинаю вырываться, отбиваясь руками и ногами, пытаясь вылезти из его хватки, но силы не равны. - Ты всегда только и делал, что приказывал. Никогда меня не слушал! Никогда меня не понимал и не хотел даже пробовать! Поздравляю папочка, ты добился большего. Я. Тебя. Ненавижу. Ненавижу! - бросаю ему в лицо ядовитые слова, в этот момент утопая в чудовищном чувстве ненависти. Это что-то темное, вязкое, тянущее меня ко дну…
        Я смотрю в его глаза, которые меня царапнули проблеском его внутренней, душевной боли от моих слов, но отец только больше нахмурился, поджав губы. Сожалею ли я о сказанном? Возможно, но извиняться не стану!
        - Я в любом случае твой отец и не позволю тебе очередной раз натворить глупостей. Ложись спать, Ярослава, - он выпустил из жесткой хватки мою куртку, направившись на выход из моей комнаты.
        Как только за ним закрывается дверь, я слышу, как в замочной скважине щелкает замок на три оборота, моментально сделав меня заложницей четырех стен.
        Я сижу в полном раздрае… И не чувствую ничего, кроме того, как что-то с треском внутри надломилось, вызвав полнейшую апатию.
        Что делать теперь?
        ***
        Несколько дней проходят в какой-то прострации, приложив меня к постели, из которой я почти не поднималась. Любая мысль угнетала настолько сильно, что щеки постоянно были влажные, а губы стали покусанные из-за сдерживаемых всхлипов.
        Мама наведывалась ко мне довольно часто, не давая покоя завтраками и разговорами, которые я открыто игнорировала. Отец не заходил, только открывал дверь для мамы и намеренно запирал меня после ее ухода, каждый раз показывая, что я нахожусь здесь на его условиях.
        В душе было паршиво, и мне требовалось время, чтобы прийти в себя. Мама усердно старалась вывести меня из подобного состояния разговорами, сидя на стуле у кровати с собранным обедом на подносе.
        Она говорит, говорит и говорит…
        - Детка моя, ну зачем же ты так убиваешься? - тихо спрашивает мама, поглаживая рукой мои волосы, а я ещё громче всхлипываю, остро вспоминая избитого Вадима а аэропорту. Чем усерднее меня жалеет мама, тем больше я поддаюсь слезам. - Вот увидишь, всё станет как прежде, - нашептывает мама, - Только нужно подождать, Ясенька… Он не хочет, чтобы ты страдала, слышишь? Он винит себя, когда видит твои слезы. Видела бы ты его… - мама аккуратно убирает волосы с моего лица, стирая с щеки слезы.
        - Мама, я хочу побыть одна, - из меня вырвался не голос, а посаженный хриплый баритон из-за болезненных удушливых слез.
        - Ясенька, ну что ты, солнышко, я не могу оставить тебя в подобном состоянии. Поговори со мной хоть немного, - просит мама, а я открываю свои глаза, врезавшись взглядом в стену.
        - Мама, оставь меня в покое, - повторяю я, сдерживая свои порывы выкрутиться из ее рук и указать на дверь.
        - Он твой отец, и может не растил тебя в щепетильной любви, но отдавал всего себя вам, и в большей степени тебе, Ярослава. Игорь всегда боялся за тебя едва не до сердечного приступа. У него болело сердце, даже когда ты сбивала коленки на улице…. Пойми, дорогая, не всем мужчинам свойственно показывать свою любовь, но он всегда за тобой присматривал, остерегал и помогал окрепнуть стержню в твоем характере… - не выносимо ее слушать, из-за чего я поднимаюсь и сажусь, частично ощущая, как обессилено моё тело после нескольких абсолютно неподвижных дней в постели.
        Перевожу взгляд на маму, которая нежно улыбается.
        - Пожалуйста… Я хочу побыть одна, - твержу я, взглянув в ее глаза. Она поджимает губы, и я уже думаю, что она собирается уйти из комнаты, как она снова улыбается.
        - Покушай, котёнок, ты совсем бледная. Тебе нужно поправить здоровье, нервозность плохо влияет на твое самочувствие и…
        Поднос летит на пол, когда я его спихиваю с ее рук. Яростная вспышка агрессии утихла, как только в глазах матери промчался испуг и начали слезится глаза. Я чувствую стыд, судорожно выдохнув, раскаиваясь.
        - Прости… Прости, пожалуйста, я не знаю, что со мной. Прости, ты здесь не причем… Не злись на меня, мамочка, пожалуйста. Просто мне нужно побыть одной, - прошептала я, перехватывая ее руки. Она мужественно улыбается и смаргивает слезы.
        - Ну что ты, детка, я ни капельки не злюсь. Всё понимаю… - она обнимает меня, и я крепко прижимаясь щекой к её плечу. Она утешающе гладит меня по макушке, не выпуская из объятий.
        - Елена, что случилось? - окликает маму отец, из-за чего мы обе вздрогнули. И если мама повернулась, то я нет, смотря в противоположный бок от двери - в окно.
        - Я случайно перевернула поднос, ничего страшного, сейчас всё уберу, - убеждает она отца, который через какое-то слишком долгое и напряженное время выходит, не забыв задеть меня своим колючим взглядом, который я ощутила своей кожей. - Хочешь, я на ужин приготовлю твою любимую творожную запеканку? - спрашивает она, присаживаясь у моей кровати, поднимая расколотую чашку, которая вылетела из подноса.
        - Не откажусь, - слабо улыбаюсь я маме, заставляя себя быть максимально дружелюбной и милой, не обращая внимание на зудящее чувство в груди, которое хочет вылезти из меня удушливым всхлипом и горячими слезами.
        Мама промокает столовой салфеткой паркет, воодушевившись моим аппетитом впервые за четыре дня. Как только она выходит из комнаты, я грузно ложусь на подушку, пробуя задушить в себе обиду и злость.
        Борьба самой собой слишком невыносимая. И только тлеющая надежда встретиться с Вадимом, заставляет меня усердно думать над реализацией своего заветного желания.
        ***
        Дерзкий план, который приходит мне в голову буквально за сутки до возвращения брата, заставляет воодушевиться и использовать все свои возможности в полную силу. Из этих возможностей у меня только мозги и надежда.
        Сумку я собираю вечером, пока отец громко смотрит новости в гостиной, а мама готовит ужин на кухне. Предоставленное мне время я использую по максимуму, собрав самые нужные вещи, спрятав сумку.
        Снова ворочаюсь по кровати до глубокой ночи в раздумьях, в сомнениях, в тоске и внутренней борьбе. Невозможно спать, думая о Вадиме, вспоминать эти несколько идеальных недель в дали, кажется, от всего мира.
        Как он там? Скучает ли по мне так же сильно, как и я по нему? Вспоминает ли он меня с теплотой на сердце, как и я каждую минуточку своего существования так далеко от него? Борется ли он вместе со мной… За нас?
        Мое сердце отвечает мне - да. Борется. Я чувствую и до чертиков сильно тоскую.
        Под самое утро я слышу тихие, но тяжелые шаги отца, остановившегося прямо у моей двери. Видимо, нам двоим не спится… Если он снова словит меня во время побега - точно посадит на цепь.
        Свет из коридора откинул тень его ног, пока он стоял напротив моей двери так долго, что я думала, он уже не зайдет. Насторожено вслушиваясь в тишину, понимаю, что отец наконец-то решил отпереть дверь. Очень тихо, видимо, не желая потревожить мой сон.
        Я быстро откинулась на подушку, повернувшись к стене, когда ручка на двери опустилась. Прислушиваясь к медленным шагам отца, я внутреннее натянулась, как струна.
        Он подходит к кровати, и я едва могу контролировать эмоции, которые могли меня выдать физически - сбитое дыхание, нервная дрожь и мурашками по телу. Некоторое время он стоит надо мной, и я уже начинаю ощущать его взгляд кожей. Мне осталась возможность только надеяться на то, что жар не прилил к щекам от такого пристального внимания.
        Отец подходит на шаг ближе и склоняется надо мной, подтягивая одеяло до самых плеч. Громкое сердцебиение от его действия закладывает мои уши. Когда он собирается уйти, я не выдерживаю и перехватываю его за руку. Отец вздрагивает, не ожидавший того, что я не сплю.
        Я держу его руку в своей, сжимая, разглядывая обеспокоенное лицо отца. Сегодня он бледнее обычного.
        - Прости меня… За те слова. Я сожалею, что сказала это тебе в лицо. Я знаю, что ты заботишься обо мне и хочешь уберечь от всего плохого, - шепчу я.
        На сердце становится немного легче. Тогда я была не в себе, перешла границы и наговорила гадостей. Но этот человек, прежде всего, мой отец и никогда не оставлял меня в беде.
        Отец некоторое время молчит, но взгляд его теплеет. Второй рукой он очерчивает линию моей щеки и подбородка. Он наклоняется, оставив поцелуй на моей макушке.
        - Не переживай, девочка моя. Я никогда не держу на тебя зла. Ложись спать, - он мягок и краток. Я ложусь на подушку, и отец снова меня укрывает, прямо как в детстве. Мы переглядываемся, сдержано улыбаясь друг другу.
        Когда он выходит из моей комнаты - дверь остается открытой. Это настоящая удача!
        ***
        Я поступаю подло с родителями, с братом, но иначе не могу. У меня не было возможности уснуть, пока совесть острыми когтями царапает в душе. Я понимаю позицию родителей, понимаю поведение брата, но… Кто подумает о Вадиме, если не я?
        Андрей приезжает к полудню, совсем не изменяя своим привычкам. Я готовилась к нашей встрече с дрожащими руками, кучей сомнений и трепещущим сердцем. Если бы отец не упрямился и отпустил меня, если бы брат не утроил в аэропорту засаду Вадиму… Я бы ни за что не решилась сыграть на их чувствах, чтобы добраться до Москвы весьма радикальным методом.
        Я легла спиной к двери и повернулась к стене, слыша голос брата. Понимаю, что с минуты на минуту он придет ко мне, поэтому мысленно готовлюсь и заставляю себя взять себя в руки.
        Андрей никогда не был равнодушным ни к моим слезам, ни к моим ссорам с отцом, ни тем более к моей депрессии… А это значит, что козыри в моих руках и пока они у меня есть, я не буду бездарно растрачивать свои возможности.
        - Ну мамочка, пусти. Я хочу увидеть сестру! - слышу голос брата. - Ничего страшного, я разбужу. Смотри, какой день сегодня солнечный, нечего в кровати отлеживаться! - голосит Андрей, заходя в мою комнату.
        Я даже не шелохнулась, когда он упал на край моей кровати.
        - Ну что, сестрёнка, пора слезать со своего ложа! Знаешь, я тебе кое-что привез. Ты будешь просто в восторге, что это пушистое недоразумение стало гораздо толще от переедания морковки, - говорит Андрей, всё-таки заставив меня повернуться к нему лицом, и увидеть в руках брата клетку с моим хомяком Яшей.
        Отворачиваюсь к стене, не проронив ни слова. Надо же, решил откупиться от своих подлых поступков?
        Я не продаюсь.
        - Надеюсь, ты его не заморишь голодом своим безразличием, - подмечает брат моё настроение, отойдя к столу, поставив на него клетку. - Вставай уже, хватит лентяйничать, помоги маме накрыть стол и доготовить обед, - настроение Андрея быстро портится, когда он видит мое подавленное состояние. А чего он ожидал? Что приедет через неделю, и я всё так просто забуду?
        Я послушно встаю с постели, не спеша надевая тапочки. Под пристальным взглядом брата расчесываюсь и заплетаю волосы в высокий хвост. И да, эффект от моей демонстрации подействовал на Андрея мгновенно.
        Он подошел ко мне почти впритык, обвив пальцем подбородок, разглядывая желтовато-синюю ссадину на скуле. Не просто же так любимый брат мне дарил несколько мастер-классов по макияжу в топовых салонах Москвы? Измазать себя косметикой - дело не хитрое, а сделать это так, чтобы фальшивый синяк невозможно было отличить от настоящего - это шедевр.
        - Этого не было! Откуда? - он тяжело сглатывает, ищет в моем взгляде ответ, но на самом деле додумывает всё самостоятельно. Мой затравленный взгляд заставляет его вздрогнуть. Я никогда не жаловалась на отца, только иногда припоминала брату о его гиперопеке, которая выходит за рамки дозволенного. - Это сделал отец, - утверждает, максимально точно следуя моему плану.
        Я не отвечаю, добивая брата своими горькими слезами и опущенными глазами в пол. Андрей грязно ругается, притягивает меня к себе, крепко обнимая. Я же обнимаю в ответ, выдавливая из себя громкий жалостливый всхлип, заставляя его вариться в месиве абсурдных чувств. Брат немного отстраняется, заглядывает в мои глаза, словно очередной раз подтверждая свои догадки и вылетает из комнаты, пригрев ярость на своем сердце.
        Мой низкий поклон Гордееву, который научил меня скрывать настоящие эмоции и отрабатывать актерское мастерство до предела.
        Впервые за всю мою сознательную жизнь Андрей повышает голос на отца, а я, не теряя момента с завидной для девушки скоростью натягиваю верхнюю одежду, доставая из-под кровати дорожную сумку. Наскоро обуваюсь, и очень аккуратно открываю двери, оглядывая пустую гостиную, слыша яростный рев Андрея и повышенный голос отца в ответ из кухни. Нужно спешить, пока моя провокация не вскрылась.
        Не теряя ни секунды времени, я бегу в прихожую, но неожиданно налетаю на маму, которая убирает обувь брата в тумбу. Я уставилась на неё оленьими глазищами, пока она осматривает хитрый макияж на моем лице, качая головой, не одобряя мой поступок.
        Она мельком бросает взгляд на закрытую дверь кухни, откуда доносятся ругательства, а затем смотрит на меня, поджимая свои губы. Мама не решается ни остановить меня, ни выпустить.
        - Пожалуйста, - шепчу я одними губами, умоляюще глядя на маму.
        У меня внутри все похолодело до арктического льда, когда она обдумывает несколько секунд, что делать, при этом награждая меня сожалеющим взглядом, и… Отходит в сторону!
        Господь всемогущий! Мама всего на мгновение останавливает меня, когда я берусь за ручку двери. Смотрит в мои глаза с лихорадочным блеском, и схватив с тумбочки ключи от машины брата и его портмоне из курточки, вкладывает их в мою ладонь.
        - Будь осторожной, - шепчет она и хочет обнять… Но у меня нет времени на прощание.
        Я со всех ног, перепрыгивая через две ступеньки, сбегаю вниз по лестничной площадке.
        На автостоянке у дома нахожу машину брата в привычном месте, бросаясь к ней, закидывая сумку на переднее сидение. Завожу машину, выруливая с визгом шин из парковки на проезжую часть. На бешеном адреналине, который бурлит в моей крови, удается промчаться через весь город с дрожащими руками на руле без препятствия или какой-то погони.
        Только уже за городом я даю возможность выйти своим эмоциям, неверующие улыбаясь со слезами на глазах.
        Отправляюсь в Москву с единственным желанием - найти Вадима и при этом не попасть в неприятности.
        Часть 16. Бродяга
        Я слышу, как открывается массивная железная дверь с пронизывающим до костей скрежетом. Едва разлепляю глаза, повернувшись на шум. Давно знакомый мне Леонидов, всегда молчаливый товарищ, заходит своим шаркающим шагом в изолятор временного задержания.
        Он громко ставит поднос с очередной похлебкой, кашей и жирным мясом с парой кусков хлеба на стол. Даже от вида этого завтрака мой желудок должно вывернуть наизнанку, но я слишком голоден, чтобы брезговать едой. И без того получаю её раз в день, ерепениться не стоит.
        Если бы кто-то спросил меня, как законно можно пытать людей, я без застенчивости сказал бы заглянуть в российский изолятор временного задержания под руководством уже подполковника Соколовского.
        Грузно сажусь, прикладывая руку к своим ребрам, поморщившись от ноющей боли. Леонидов косо смотрит на меня, изучая взглядом явно не самую приятную для глаз картину, расписанную моей собственной кровью, куда он сам приложил ногу… Или руку, не помню точно.
        - Воды не положено? - изучив содержимое подноса, смотрю на парня, который хмурится.
        - Ешь, - кратко говорит он, но прежде чем выйти, добавляет, - от тебя несет, как от дворовой псины. Через час тебя отведут в душевую… Там и нахлебаешься воды, - скривился Леонидов, и поспешил выйти. Дверь громыхнула так, что едва не заложило уши, но вот головная боль отреагировала на подобный звук довольно резко, болезненно завибрировав в висках и затылке.
        Я пересаживаюсь с железной койки, устланной тонким старым матрасом, на скамью, пододвинув к себе поднос. Взяв ложку, действую быстро, словно кто-то меня гонит в шею. С них станется вернуться и отнять последние крошки.
        В голову лезут навязчивые воспоминания, как в моем фамильном доме, на моей кухне, у моей плиты, в моей одежде… Готовит моя девочка, которой нравится готовить исключительно вкусную еду. Теперь у меня просыпается другой аппетит, когда я прикрываю глаза, возрождая в памяти ее аппетитную задницу, к которой я с удовольствием прикасался каждую ночью, когда она закидывала свою стройную ножку на мои бедра.
        Её не хватает. Катастрофически.
        Никогда не думал, что какая-то девушка, ко всему прочему блондинка, да еще и младшая сестрёнка взбалмошного Соколовского, сможет зацепить меня до юношеской зацикленности. Какое-то время мне казалось, что, завладев ею в постели, я смогу срубить на корню эту самую непонятную зацикленность, но с каждым днем я убеждался, что все не так просто. И это все началось с самой первой минуты нашей встречи, когда за меня смело заступилась девчонка, не позволив взрывному нраву Гордеева ударить меня еще несколько разочков по кровоточащему носу.
        И он был бы прав за каждый свой удар. Ведь это была моя шалость поиметь Гордеева финансово прежде, чем мы начнем операцию с Розумовским. За меня никто и никогда не заступался, а её братец вечно бил по самым уязвимым местам и не терял возможности ударить в спину…
        И несмотря на то, что мне от Ярославы хотелось держаться подальше, произошло все иначе. Я просто неимоверный идиот, подумавший, что такой ураган, как Яра, промчится мимо меня, но нет… Она зацепила так, что разнесла все в щепки.
        Я частично понимаю одержимость Гордеева. Понимаю его желание быть с Ярославой всегда, присвоить и запереть от чужих глаз. Но единственное и самое важное, что нас отличает - я не желаю видеть ее слез, страха в глазах и чувствовать её отчаянье. И я чертовски злюсь на Андрея, который вытворил на ее глазах то, что она не должна была увидеть.
        Ярослава не так бы испугалась, не так бы мучилась и возможно содействовала добровольно, но Андрей захотел показать свой ублюдский характер, позаботившись только о своей гордыне, которую я задел отношениями с его сестрой…
        Яра с боевым характером, не смотря на хрупкую фигурку и волосы белокурого ангелочка. Она с огоньком, и черти, это нереально заводит. Один только взгляд в её глаза, в которых всполохи огня, чего только стоят! А то, что она вытворила в ванной… Господь один знает, как тяжело мне удалось сдержать себя в руках и не спугнуть её своим животным желанием.
        В этих воспоминаниях можно провести не один день… Но! Леонидов, как и обещал, вернулся за мной с конвоем, позволив принять душ, который был великолепным, хоть и ледяными. Но кто я такой, чтобы быть недовольным душем, о котором мечтал три дня? С блаженством смываю запекшуюся кровь с лица, пот и собственное унижение.
        А в изоляторе меня ждал еще один неожиданный подарок - чистая одежда, причем моя. Леонидов с сомнением встряхнул ее, проверяя на наличие посторонних предметов.
        - Кто тут был? - сдержано интересуется Леонидов.
        - Розумовский-младший, - ответил один из рядовых за дверью. - Сказал, что это вещи Волкова из его шкафчика.
        Димка Розумовский - внук полковника, добрый паренек с простецкой душой, только-только закончивший академию и ступивший на тропу своего деда, желающий подарить мир всему миру. Хороший малый, который любит всем сердцем деда, свято верящий в добро и справедливость. Преданный друзьям, считающий меня одним из них. И до безобразия наивный, что может сыграть с ним в очень плохую шутку.
        - Не всем ты ещё перешёл дорогу. Удивительно, - буркнул Леонидов, недовольно на меня зыркнув. - Но, когда паренек узнает как погиб Эльдар, тебе несдобровать. Я об этом лично позабочусь, - заявила эта глыба льда и безразличия.
        Упоминание о смерти Эльдара кольнуло меня ядовитым сожалением, и Леонидов увидел, как я прочувствовал его злую шпильку. Он вышел и оставил меня в одиночестве, со смешанными чувствами.
        ***
        Я слышу его голос за долго до того, как он заходит в изолятор. Я сажусь прежде, чем открываются двери, встречая взглядом своего гостя… Соколовский заходит с присущей ему яркой надменностью и брезгливостью, в принципе, как и уходил. Довольно эффектно, но что тогда, что сейчас мне хочется плюнуть в его морду за подобный спектакль.
        Гребанный придурок с львиным самомнением, а на деле шуганный воробей в поле.
        Андрей заходит в камеру не один. Леонидов, на пару с ребятами, заставляет пересесть с койки на скамью, грубо застегнув наручники на моих запястьях за спиной. Ребра заныли, и чего только стоило не скривиться от боли, чтобы не доставить удовольствие Соколовскому.
        - Оставьте нас, - командует Андрюша, не отводя от меня своего насмешливого взгляда. Как только парни закрывают двери с другой стороны, этот гаденыш по-змеиному усмехается, положив черную папку на стол. - Как самочувствие, Волков?
        - Молитвами твоей сестры ещё не подох.
        Его взгляд отчетливо мне угрожает смертью в отместку за подобные слова о его любимой сестрёнке. Он открывает папку, одновременно продолжая сверлить во мне дыру.
        - Начнем с того, что полковник Розумовский прикрывал все это время твою задницу, особенно твоё содействие с бандитам. Ты под предлогом семейных проблем, решил помогать главарю, и сводить покупателей с поставщиками. Оружие, наркотики, незаконные препараты и живность для опытов в фармацевтической обсерватории… Если принюхаться, двадцатью годами попахивает, - заключает Андрей, ковыряясь в моих грехах.
        Внутри меня всё клокочет от бешенной ярости, а от осознания, как именно он достал подобный компромат от Розумовского, злюсь ещё больше. Какой же ты мерзкий ублюдок, Соколовский. Вряд ли он лично марал свои руки в чужой квартире, но я уверен, что Эльдар ни за что бы не подставил меня подобным образом.
        - Дело закрыто, - настороженно говорю я, дернув подбородком. Чувствую себя беспомощным ничтожеством. Дело - дрянь, и с каждой минутой я убеждаюсь в этом всё больше.
        - Так я открою, Волков. С радостью! - убеждает меня Андрей.
        - Я вернул твою сестру, каков и был наш уговор, - я понимаю, что почти на грани.
        Как бы мне не хотелось раскрасить самодовольное лицо Соколовского, я понимаю, что с руками за спиной сделать это нереально. В любом случае, даже если я его уложу на лопатки, мне отсюда не выбраться.
        Я немощный, как рыба на суше. Ничего от меня не зависит, и это почти заставляет отчаяться. Но, все-таки почти. У меня есть она, ради которой я должен отсюда выбраться.
        - Уговор был вернуть её домой, - он поднялся с места, закрыв папку и хлопнув ею по столу. - А что сделал ты, сукин сын? Отвез её в свой дом, черт знает где, так ещё и вбил ей в голову ерунду, от которой она стала неуправляемой!
        - А чего ты ожидал, отняв у неё свободу выбора? Я делал каждый день для нее больше, чем ты за всю свою никчемную жизнь. Она перестала шарахаться от людей, реветь от повышенного тона и начала стремиться выжить в подобных условиях. Яра не опустила руки, узнав, что Гордеев выжил в перестрелке. Я научил её бороться до победного конца, а что сделал ты? О, я расскажу, что ты с ней сделал… - я озлобленно усмехнулся. - Она в одиночку боролась с насилием, и столкнулась с ним вновь. И не от какого-либо, а от собственного брата, который разорвал все её надежды в клочья. Все ещё считаешь, что поступил правильно? Нет, можешь не тешить себя пустыми надеждами. Моя крошка надерет вам зад.
        Да, я был немощен, но я все ещё жив, а значит мы встретимся.
        - Эта твоя крошка под домашним арестом, и как бы ты не тешил себя надеждами, она останется дома. Отец об этом позаботится и обезопасит её от неприятностей, - проскрежетал Сокол.
        - В любом случае, я выполнил свою часть сделки. Ты должен отдать мне обещанные документы и отпустить меня, - я очередной раз напомнил ему о нашем уговоре, который для него уже точно ничего не значил. Я видел по его взгляду, что он хочет мне испортить жизнь, о чем он так долго мечтал.
        Андрей Соколовский казался не плохим парнем, пока в нем не родилась зависть. Зависть всему, к чему я прикасался, на что смотрел и чего добивался. Но отдаю ему должное - я все ещё под впечатлением, как он добился того, что я стал внештатным сотрудником, да и наш уговор был не самой приятной штукой, когда меня абсолютно точно отымели в этом же изоляторе, заставив согласиться на сделку и вылететь с Розумовским в Турцию.
        - Ты сделал для неё многое, и я благодарен тебе в том, что ты хоть что-то в этой жизни не испортил, - он сделал большую паузу, после чего поднялся и опустив ладони на стол, немного наклонился, всматриваясь в моё лицо. - Но я не прощу тебе того, что ты был с ней в одной постели. Вот этого - никогда!
        Я не сдержал себя от смеха, покачав головой. Черт, я мечтаю об этом не одну неделю! То, что устроила Ярослава своим коварным языком и ртом, только распалило жажду затащить её на несколько дней в постель и не выпускать с утра до ночи!
        - Андрей, не будь таким идиотом, - он поправляет воротник своей формы, с презрением глядя на меня. - Мы не спали. Всего лишь налаживали контакт для взаимопонимания и выживания в экстремальных условиях.
        - А ты мне зубы не заговаривай, - рявкнул он, опустив свой кулак на папку. - Видел я, как она на тебя смотрит. Подобная связь бывает только… - он запнулся и прикрыл глаза. Желваки зашевелились на его скулах. Злится. - Плевать. В ближайшее время вы точно не увидитесь, и она тебя благополучно забудет. Уж я об этом позабочусь.
        Я неосознанно дернулся, но встать не смог, как и мысленно снять с себя металлические наручники.
        - Вы только посмотрите на него… - Андрей подходит ко мне, надменно смотря сверху вниз, и ожидаемо наносит удар по левой стороне ребер, вызывая мой рев от боли, из-за которой я валюсь со скамьи на бетонный пол. - Думал поимел мою сестру, значит, поимел и меня?
        - Ты ещё ответишь за то, что вытворяешь, - проскрежетал я, пытаясь встать, но новый удар в спину валит и придавливает к холодному полу.
        - Обязательно, лет через двадцать, когда тебя, возможно, выпустят, - он ещё раз бьет с бешеным остервенением, заставляя меня стиснуть зубы. - Готовься к суду, ублюдок. И не переживай, я расскажу в подробностях Ярославе, какой ты продажный сукин сын, решивший сбежать из КПЗ, и трусливо спрятаться, вместо того, чтобы прийти к ней и помочь с такой проблемой, как Гордеев. Думаю, статус ее собственного героя понизится до статуса облезлой крысы, которая нырнула в нору, - прощается Соколовский, сплюнув на пол, с шумом закрывая металлическую дверь.
        Грузно поднимаюсь с холодного бетона, поморщившись от новых ушибов, к которым я даже не могу прикоснуться из-за наручников, сковавшие мои запястья. Смотрю на закрытую дверь, и внутри рождается зверь, жаждущий разорвать Соколовского в клочья.
        - Тварь.
        Клянусь, я превращу его смазливое лицо в месиво при первой же возможности!
        Часть 16.2
        Мне было уже знакомо чувство, которое поселилось в душе. Такое вязкое, противное и липкое. Ненависть. Ненависть к себе за то, что я так облажался. Я корил себя за неосторожность довериться Соколовскому, который очередной раз подставил и доказал, что верить людям нельзя.
        Даже не помню, когда мы стали заклятыми врагами, наверное, ещё со времен учебы в академии.
        Я добивался всего, чего желал, но эти достижения доставались мне через тяжелую физическую и интеллектуальную нагрузку. И хоть каждый курсант должен подчиняться обязательным правилам, меня часто заносило в спорах с офицерами, из-за чего я был незаменимым дежурным… Тем не менее я ладил со многими из высших чинов, и добивался похвалы не языком, а делом.
        Разборки с Соколом начались, где-то с третьего курса. Как сейчас припоминаю: увольнительные, вечеринки по столице и шикарная брюнетка в белом платье, которая скользнула мне на колени, единственному, кто имел смелость на свой страх и риск быть по форме в клубе. Я-то знал, что внимание девочек привлекает форма, и каждый раз пользовался этим, затягивая в свои объятия самую бойкую и задорную прелесть на зависть всем курсантам…
        И ничто не предвещало беды, кроме того, что эта девочка ранее приглянулась вредному Соколовскому, который на следующий день в академии устроил со мной драку, оглушая своим криком, что я, похотливая свинья, завладел его девушкой. В тот момент это было весело, и меня раззадорило подобное поведения парня, который стал меня ненавидеть и открыто противостоять.
        Потом начался ряд его нападок, и уже стало не так весело, как в начале. Он действовал грязно, подставлял меня, и я уже незаслуженно получал дежурство, которое не позволяло мне расслабиться с парнями на турниках или побегать по дорогам вечерней столицы.
        Вынюхивал все мои планы и нагло выводил меня на эмоции, когда рушил их, как карточный домик. Сплошное удовольствие было попасть с ним на преддипломную практику в наш отдел, в котором выделили мои успехи и похвалили за службу. А вот сущий Ад оказался в том, что работать мы стали вместе, что нестерпимо злило. И злило не меня одного, когда на каждый новый день за нами числилась новая драка.
        Сейчас наша ненависть перешла границу, и я оказался в проигравших рядах, опуская руки, которые и без того в металлических оковах. Надо же, никогда не думал, что попадусь на уловку Соколовского, который действительно найдет на меня компромат и сдаст под трибунал.
        Но вот Ярослава… Из-за этой девчонки сердце кровью обливается. Как она справится, справится ли вообще? Поверит ли в то, что я трусливо сбежал после всего, что сделал, что говорил, что обещал? Как быстро забудет и смирится ли с подобным сюжетом? Я вот, вряд ли смогу смириться. Пусть эта мразь попадется мне на глаза, и я выбью ему зубы. И буду действовать только на его благо, так как попытаюсь вправить ему мозги в правильное место.
        Железная дверь открывается тихо, но в гнетущей тишине и темноте, слышно отчетливо. Я ощущаю, как заходит кто-то чужой, скорей всего непрошеный гость, оттого и остаюсь на месте, едва приоткрывая веки, пытаясь распознать силуэт, который с каждым шагом осторожно приближался ко мне.
        Неужели по мою голову?
        Мысленно я уже продумывал, как именно ударить ногой крадущегося ко мне незваного гостя, чтобы уложить его на лопатки и придавить его своим весом к полу, не используя своих рук…
        - Вставай, Вадим, - шепчет парень, и аккуратно касается моего плеча. Открывая глаза, я лишь убеждаюсь в том, что передо мной Дмитрий, который поджимает губы, напряженно поглядывающий на открытую дверь.
        - Ты должен уходить. Сейчас же, - говорит он, и помогает мне встать, быстро снимая с моих затекших рук наручники.
        - Как ты сюда пробрался? - недоверчиво спрашиваю я, частично усомнившись в его помощи.
        За мной присматривало минимум четверо рядовых, это может быть явная провокация Соколовского. И что на этот раз? Будет стрелять в спину? Вот уж не удивлюсь!
        - Как ты и учил - устроил ЧП в главном отделении, куда все и помчались, - довольно уточнил малый, гордо скинув подбородок, когда я сощурился.
        Ну, хитрец!
        - Спасибо, - я ему верю, хоть и ощущаю царапающее сомнение в груди, поглядев на дверь. - Ты даже не представляешь, как помог, - говорю я, и уже делаю несколько шагов по направлению к выходу, как Димка препятствует, встав в проходе.
        - Тебе нельзя домой. Соколовский поставил надзор за твоей квартирой, - предупреждает он. - И у меня не получилось забрать папку с компроматом. Он припрятал её у себя дома, но и там тоже опасно. Думаю, сейчас везде есть люди, которые готовы подсластить жизнь будущему полковнику. Надеюсь, ты понимаешь, о чем я.
        Потираю запястья, слушая парня. Еще бы не понять, Соколовский всегда метил на кресло Эльдара, а тут такой непредвиденный поворот и свободная должность, на которую он охотно станет лезть, к тому же меня, как конкурента, давно уже убрал с поля боя.
        - Спасибо за наводку, но дальше я сам, - пожимаю ему руку. - А теперь, как я тебя и учил, возвращайся на место ЧП. Никто не должен понять, что ты помог мне, иначе последуешь за мной, - предупредил я парнишку, который широко улыбнулся.
        - Всё под контролем, товарищ майор.
        И я вспоминаю одну важную деталь, которую у меня изъяли перед тем, как бесцеремонно впихнуть в эту пыточную камеру.
        - Я могу доверить тебе вопрос жизни и смерти? - спрашиваю я парня, который задумался, но утвердительно кивнул.
        - Мой дед отдал за тебя жизнь, Вадим. Я знаю больше, чем ты думаешь, только поэтому я помогаю тебе. Хоть ты и редкостная сволочь, но незаменимый следователь. Мой дед давал тебе смачных пенделей, и я продолжу его дело с абсолютным удовольствием, - сказал парень, пронизывающе поглядев в мои глаза, которые я опускаю и отвожу в сторону, всё ещё не поборов в себе сожаление из-за смерти Эльдара. - Говори, я помогу.
        - Мне нужны мои личные вещи.
        ***
        Мне требуется целый день, чтобы устроиться на новой снятой квартире, взять в аренду машину, купить новый телефон и договориться об очень важной встрече с не самыми хорошими ребятами.
        Проверяя свой телефон, все почты и чаты, я не нахожу ни одной весточки от Ярославы, и это раздражает больше всего - я не знаю, что с ней и где она находится.
        Раньше я думал, что Соколовский оставит сестру под своим надзором и возьмет пару человек из нашего отдела, но он оставил ее в Питере, и я без понятия, насколько там безопасно. Если бы она написала мне хотя бы одно сообщение, облегчив бремя, я мог мыслить здраво, а не связываться с Киром, который крутится в криминальных кругах.
        И чего стоила мне эта встреча… Я даже представить не мог, что способен ради неё снова ступить на скользкую дорожку.
        Я подавляю в себе стыд перед Эльдаром, которому я божился больше ни под каким предлогом не связываться с Князем. На встрече с которым, первым делом, на меня навели несколько автоматов, грубо вытряхивая из машины с поднятыми руками, толкая в спину и поставив на колени перед крайне довольным бородачом.
        Кирилл Князев, по прозвищу - Князь, с садистским блеском в глазах, получает дозу кайфа, когда смотрит на меня сверху вниз. Я единственный человек, который способен разрушить его криминальное гнездо и засадить на пару десятков лет, а сейчас стою перед ним на коленях, заведя руку за голову.
        - Какие люди. Без оружия. Без охраны. Почему бы мне тебе сразу не свернуть шею? Это утро станет лучшим, за этот год, - насмешливо спрашивает Кир, стоя со своей бесноватой охраной, которая вопреки всей безопасности не сводит с меня автоматов, окружив.
        - Мне очень нужна твоя помощь, Кир, - тихо, но довольно твердо говорю я громиле, который подходит ко мне ближе, брезгливо рассматривая. И с завидной силой бьет в челюсть, свалив на острую щебенку. Ощущения ярче, чем умеет доставлять Соколовский. У меня из глаз в буквальном смысле вылетают искры.
        Чем я всем так насолил? Ах да… Припоминаю!
        - Вполне… Заслужено, - сплевываю я кровь, кончиком языка проверяя целостность зубов.
        - Когда ты пришел к Барсу с подобной просьбой, он оказался в суде с выговором на тридцать лет строгого режима, - проскрежетал он. - Думаешь, меня ты тоже сможешь подставить? Хрена с два, Бродяга. Ты просто очередной мусор, который вышвырнули даже из мусорного бака, - он подходит ближе, и я вовремя перекатываюсь по щебенке, не давая возможности пройтись массивным ботинком по моим и без того ноющим ребрам.
        - Я готов заплатить. Много. Любую сумму, которую ты скажешь. Прямо сейчас, - говорю я, и остаюсь на земле, не рискуя геройствовать, зная этого человека. Гребанный рэкетир.
        - За какие деньги ты говоришь? Мне с тебя нечего поиметь. Это же явная подстава! - фыркнул Кир, и поддает знак своему парню, который подходит ко мне ближе, приставив оружие к моему лбу.
        Я прикрываю глаза, пробуя собраться с мыслями, но весь контроль летит к черту, зная, что именно стоит на кону. Она.
        Сглатываю, прикрывая глаза, с колотящимся в груди сердцем.
        - Ты думаешь я явился сюда с пустыми руками, чтобы получить пулю в лоб? К тому же я точно знаю, что, убрав Барса с твоего пути, открыл тебе новые возможности. Я не прошу мне доверять. Я прошу тебя о помощи, за которую оплачу сполна, - говорю предельно спокойно, насколько это возможно, когда в мой лоб упирается дуло автомата двухметровой машины-убийцы.
        Кир обдумывает услышанное, а после усмехается, сложив руки на груди.
        - И кто же это прелестное создание, за которое ты решил подставиться и расплатиться за свои проступки передо мной, а, Бродяга? - о да, он умный мужик, и точно понимает, что я ни за что бы не вернулся в криминальные круги после злополучного опыта… Из-за которого я стал внештатным сотрудником. Но других вариантов нет, в полиции просить о милостыни, помощи и взаимопонимании я не стану. Они все под Соколовским, как жалкие шавки.
        - Женщина. Неужели Бродяга… Нашел свою Леди? - говорит он, склоняя голову к плечу, и уже искренне удивляясь подобному факту, он задорно смеется.
        Я бы тоже посмеялся с его сравнения о Бродяге и Леди, но только не в этой ситуации. Смешного ничего не было, я только ещё больше нахмурился.
        - Женщина, - киваю я, смотря в бездушные глаза Кира, в которых появился заинтересованный блеск. - Ей угрожает опасность. Думаю, ты наслышан о нашумевшей истории Гордеевых. Пока я участвовал в операции, смог пробраться в бухгалтерию Гордеева и перевести на мой счет несколько миллионов. Я уже сказал, что готов платить за твои услуги любые деньги…
        Лицо Кира удивленно вытягивается.
        - Вставай, Вадим. Поболтаем до душам, - он подает мне руку, отзывая своего человека с автоматом. Я хватаюсь за его ладонь, крепко сжимая своими пальцами и поднимаясь с щебенки. - Я помогу тебе. С предоплатой в семьдесят процентов, и ты мне сдашь всю имеющуюся на меня информацию, которую ты раскопал за последние два года, - говорит Кир, поставив не самые приятные условия.
        До этого черта никто не мог подобраться, но вот Эльдар имел настоящий талант, копить информацию о группировка и брать их горяченькими налётом. Причем с моей помощью полковник собрал немало информации, выжидая подходящий момент для контрольного провала Князя с последующим обвинением через суд. Но, думаю, он простит меня, ведь за Ярославу он погиб с пулями в груди…
        - Ты как всегда изворотливый гаденыш, Князь, - процедил я, отряхивая свою куртку и джинсы.
        - Я все еще слышу сомнение в твоем голосе, Бродяга. А сделал я в своё время для тебя не мало. Будем в расчете после этой оплаты друг другу, - громко говорит Кир, чтобы все слышали его условие.
        - А сунешься сюда ещё раз после нашего договора - башку снесу и из машины выйти не успеешь, - предупредил он, и сделал это вполне дружелюбно, несмотря на то, что говорил чистейшую правду.
        - Мне нужны люди, спецы. Еще оружие и машины, а ещё паспорта, - перечисляю то, в чем нуждаюсь на данный момент. - И самое главное, разведчики, которые доложат мне обстановку и обеспечат поиск…
        - Нет-нет-нет, Бродяга, - перебил меня Кир, остановившись перед дверью старого здания, которое служило гнездом для его группировки. - Сначала ты мне в самых мельчайших подробностях расскажешь о том, как тебя занесло к Гордеевым и как у тебя получилось присвоить его жену в свои грязные лапища, - весело рассмеялся Кир, - ещё я хочу увидеть её фотографию.
        Я непроизвольно насупился, замолчав, понимая, что яростно сверлю дыру в Князе, который своими условиями заставляет закипятиться.
        - Что угодно, Кир, но пялиться будешь на свою жену, - тихо ответил я, хоть и со свистом, цедя слова через зубы. Он весело хохочет, похлопав меня по плечу.
        Шутник какой!
        - Порычал? А теперь в подробностях и с самого начала.
        Часть 16.3
        Князю понадобилось всего восемь часов, чтобы обеспечить меня всем необходимым, в том числе и информацией, пока мы обсуждали текущие проблемы за несколькими бутылками пива. Пару человек сразу присели на хвост Соколовского, который очень вовремя отправился в Питер. Едва и сам не отправился за ним… Руки уж больно сильно чесались, но здравый смысл взял главенство. В кои-то веки!
        Несколько телохранителей отправились со мной в снятую для меня квартиру, за которой теперь следят люди Князя. Впервые за всю неделю я смог спокойно насытиться ужином состоящий из огромных мясных сарделек, лапши быстрого приготовления и свежего хлеба. Я с удовольствием принял горячую ванную, отмывая себя до красных пятен, осторожно огибая ноющие ребра, напоминающие о произошедшем в КПЗ. А сон и вовсе накрыл меня быстро в белоснежной постели на мягком матрасе. Наутро я наконец-то ощутил себя живым, свободным человеком.
        Утром, зализывая свои ссадины у зеркала в ванной, кривлюсь от каждого движения. Ребра, которые больше стали похожи на одну большую гематому, приходится показать персональному доку от Кира. Старик в халате предупреждает меня о трещинах, постельном режиме и отдыхе, очень плотно покрывая мои ребра эластичным бинтом, после чего двигаться стало менее болезненно. Основную боль заглушили обезболивающие, и на том спасибо!
        Открыв свой ноутбук к обеду, снова проверяю все социальные сети, мессенджеры и почту, пробуя найти письмо от Ярославы, что заканчивается неудачной попыткой и поверить в обещание Соколовского. Он явно опустил меня в её глазах ниже плинтуса…
        Я грубо захлопываю ноутбук, направляюсь к холодильнику, попутно взяв со стола разрывающийся от звонка телефон.
        - Мой док сказал, что тебя хорошо помяли, - с насмешкой замечает Князь. - Не завидую тому везунчику, который рискнул тебя разукрасить до треснутых ребер.
        - Чего тебе, Кир? - устало спрашиваю я, приставив крышку пива к железному бортику стола, открывая бутылку. Я соскучился по этому напитку за время моего принудительного отъезда под зорким взглядом Эльдара, который запрещал не просто пить, а даже думать об этом.
        Вспоминая укоризненный взгляд полковника, отставляю бутылку в сторону, с раздражением приблизившись к окну.
        - Да так, узнаю о тебе много нового, Бродяга… Например, что твоя Леди - сестра Андрея Соколовского, дочь бывшего генерала полка спецназначения. Как всё интересно, не так ли? А ты даже не рассказал мне ничего подобного, - канючит мне в телефон Князь, разочарованный моими секретами, которые слишком быстро становятся доступными этому ползучему гаду.
        - И правильно сделал - ты бы не связывался с фараонами. Давай ближе к делу, - смотрю на знакомые машины, в которых тусуются парни Кира, о чём-то разговаривая.
        - Мои ребята доложили, что Леди недавно выбежала из своего дома и угнала машину, на которой приехал ее братец. Моим ребятам перехватить твою девочку? Эта дорожная летчица нарушила все возможные правила ещё до выезда из города, - докладывает мне Кир, и я за секунду оживился. - И обрадую тебя - она направилась в Москву.
        - Не трогайте её на трассе, можете спугнуть. Пусть едет сама, возможно скоро свяжется со мной лично, - говорю я сипло, желая поскорее сбросить звонок и нетерпеливо ждать от неё хотя бы гребанного сообщения. - Пока просто следите и докладывайте о её местонахождении.
        Он отключается, а я глупо улыбаюсь.
        Очевидно, Ярослава угнала машину Сокола, а это значит она сбежала из дома. Теперь я могу унять свою злость по поводу того, что она меня игнорировала, ведь скорее всего, у неё просто не было возможности позвонить мне…
        Но вот от понимая, в каких условиях ее держали под этим домашним арестом, как обмолвился Андрей, во мне зарождается новый ком ярости. Соколовскому точно не отделаться от меня сломанным носом!
        До вечера я прибираюсь в квартире, умеющий с детства за считанные часы устраивать из чистой квартиры сплошной мусорный бак.
        Я восхищаюсь Ярославой, которая вопреки всему, смогла преодолеть трудности, а их думаю, в ее семье предостаточно. Будет весьма занятно послушать, как она смогла сбежать. В сердце бушует теплый шторм чувств, осознавая, что девочка на всех парах мчится ко мне, возможно ещё даже не подозревая, что я на воле и могу обезопасить её от всех проблем.
        Чтобы занять руки и мозги, поступаюсь своей брутальности и решаю организовать вкуснейший ужин на двоих. Наверняка крошка приедет голодной и уставшей, предоставив мне возможность о ней позаботиться.
        Яра особенная гостья, поэтому звоню матери, выведывая ее фирменный рецепт лазаньи. Конечно, ещё полчаса болтовни уходит на то, чтобы объяснить, что за странное рвение у её сына к готовке, который часто перебивает свой голод дешевой пиццей… Зато мама контролирует приготовление лазаньи в телефонном режиме.
        Как только погружаю лазанью в духовку под маминым беспрерывный треп, я вынужден ее перебить, извиниться и попрощаться, так как мне звонит Кир с новостями. Судя по позднему времени, Ярослава должна уже передвигаться по Москве.
        - Порадуй меня, - прошу я Князя, присаживаясь у дверцы духовки, рассматривая свое творение. Никогда не думал, что я могу творить такие блюда, но ведь для неё не жалко потратить несколько часов личного времени.
        - Она сейчас в квартире Соколовского, - напряженно говорит он, а я нахмурился, задумавшись. На кой черт ей та квартира, когда я жду её сегодня в своей постели? - И ещё… На въезде в Москву ей сели на хвост.
        - В чем проблема скинуть хвост? - уточняю я, раздражаясь.
        - Фараонов не так уж и просто скинуть без шума, особенно, если эта слежка, которая не выдает себя. Похоже, за ней присматривают подчиненные Соколовского, только не понятно, какого именно, - раздумывает Князь.
        - Нельзя, чтобы ее перехватили. Скажи ребятам, чтобы вывели её из дома тихо и незаметно, никаких полицейских быть не должно. Нам не нужен шум и перестрелка. Девушку сразу ко мне, без остановок, но прошу, аккуратно с ней. Часа вам должно хватить, - отключаюсь от звонка, прикрывая глаза.
        В такой напряженном положении провожу двадцать мучительных минут, раздумывая, что же она задумала, и что делает в квартире Соколовского. Вздрагиваю от звонка, не сразу приняв вызов. Интуитивно чувствую, что что-то пошло не так, но заставляю себя успокоиться, приглушая ежедневные новости из включенного телевизора в углу кухни.
        - Она у нас, - это были первые слова Кира, и я облегченно выдохнул. - Парни уже везут её к тебе.
        - Хорошо сработали, - хвалю я работу Князя.
        - Знаешь, я и близко не предполагал, что Леди настроена на режим боевой фурии. Двое из моих ребят решили перехватить её в квартире, за что получили полицейским электрошоком. Она одним махом вырубила моих бойцов. Моим пацанам чудом удалось перехватить девчонку с черного входа, - смеется Кир, заставляя меня улыбнуться.
        - Не упустите её снова, - говорю я, начав сервировать стол.
        Если бы ты только знала, как сильно я жду тебя на ужин, крошка, с голодом облизываясь… И дело далеко не в ароматно пахнущей лазанье!
        - Господин Гордеев возвращается в Москву на личном рейсе, - улавливаю краем уха приглушенные новости. Быстро оказываюсь перед телевизором и схватив пульт, добавляю громкость. - Касательно здоровья Гордеева Максима, преодолевая стабильно-тяжелое состояние, он прибыл в Москву для подписания ценных бумаг вместе со своим отцом. Уже ходят слухи, что Максим Викторович отстранился от дел, но его уверенно поддерживает семья. Нам стало известно, что более пятидесяти одного процента акций возглавил Виктор Николаевич Гордеев на неопределенное время и взял все бразды управления на свою ответственность, - появляется видео с аэропорта, где отчетливо видно приветливо махающего репортерам Гордеева-старшего, который передвигает своего сына на инвалидном кресле. Живучая тварь! - Давать комментарий Гордеевы отказались, но мы уверены… - я выключаю телевизор, откинув пульт на диван.
        Я понимаю, для чего они прибыли в Москву. И я отлично осведомлен, что такие мрази хотят сделать с Ярославой. Они не остановятся, пока она не будет возвращена назад, под заботливое крыло своего всё ещё законного мужа… Есть и второй вариант - зверское убийство, на которое Гордеевы больше, чем просто способны. Один из них явно получил удовольствие, когда убил полковника и едва не пришиб меня в аэропорту.
        Не успеваю задуматься или хотя бы предположить о возможных планах Гордеевых, как пронизывающий женский крик разносится из подъезда. Дверь квартиры громко открывается, точно шарахнув ручкой по стене, а в прихожей слышен шорох и отборный мужской мат.
        - Сука, да успокойся уже! - рявкнул один из псов Кира, и я отмираю, поднимаясь с пола. - Блядь, держи эту истеричку. Она меня укусила! Ты что, совсем больная?
        - Убери от меня свои руки! - я узнаю её голос, а когда захожу в прихожую, вижу её своими глазами. - Отвали от меня! - она пихается, и не смотря на её хрупкость по сравнению с высокими и физически подготовленными мужчинами, кажется совсем крохой, но толкает сильно. Один из них оступается и спиной ударяется об дверь, перехватывая её под локоть.
        - Ну всё, достаточно, Яра. Ты сейчас одолеешь своих спасителей, - насмешливо говорю я, не решаясь смотреть дальше на эту борьбу. Ребятам, конечно, отдан приказ от Кира быть осторожными, но на то они и бандиты, чтобы не быть паиньками. Такие парни быстро теряют терпение.
        Ярослава резко оборачивается, и сама выдергивает руку, которая легко выскальзывает из хватки рассерженного мужчины. Она тяжело дышит и словно не верит своим глазам… И я догадываюсь, что ей никто не говорил, что ребята везут её ко мне. Интриганы чертовы!
        - Вадим… - она, будто понимая, что я действительно нахожусь от неё в нескольких шагах, жалостливо всхлипывает и бежит ко мне. Едва успеваю среагировать и подхватить её на свои руки, моментально ощущая мягкие губы в жестком поцелуе. Она буквально взобралась на меня, окольцевав бедра ногами, а плечи - руками. - Ну ты и засранец! - игриво возмущается она и даже легонько бьет в плечо, но сразу же обнимает и плотно прижимается к моему телу.
        Я краем уха слышу щелчок закрывшейся двери, оградивший нас от всего мира. Она со мной, в безопасности и теперь абсолютно моя.
        ***
        Поверить не могу, что Вадим так вкусно готовит! Возможно, я была слишком голодной и вымотанной за целый день, что даже не ощутила малейшего изъяна в лазанье. Но это реальный факт - он сделал её специально для меня, и я с ещё большим удивлением смотрела на парня, который ни на секунду не сводил с меня взгляда.
        Перед тем, как лечь спать, крутой полицейский усадил меня в кресло и допытывал около получаса, пока я в подробностях не рассказала обо всем, что было интересно Вадиму. А своё внимание он уделил всему, даже моей не самой образцовой семье, заканчивая нанятыми головорезам, от которых я не была в восторге.
        А что? Они же могли сказать, к кому меня везут! Может, тогда бы я не вырубила двух амбалов у квартиры моего брата, по пути не заехала одному по яйцам и не пыталась несколько раз удрать. Я испугалась и надумала так много лишнего, что едва не решилась по дороге выпрыгнуть из машины на ходу!
        Как только я уже начала засыпать, часто зевая, Вадим сдает свои позиции следователя и провожает меня в просторную светлую спальню. Пока я переодеваюсь в одну из его футболок, умалчивая факт о том, что у меня есть пижамная рубашка и штаны, он закрывает окно плотными шторами, за которым уже глубокая ночь, и расстилает кровать. Снова оказываясь в одежде Вадима, я чувствую себя предельно комфортно, а когда понимаю, что спать мы будем снова вместе…
        Я залезаю под холодное одеяло, с удовольствием рассматривая, как медленно выходит Вадим из ванной комнаты с обнаженным торсом, находясь только в синих штанах в забавную белую клеточку. Вот только мне совсем не понравился широкий эластичный бинт на его ребрах, и замечая мой взгляд, парень решает надеть футболку, скрывая свои травмы.
        - Что с тобой произошло? Это сделал Андрей? - я не могу удержаться от вопроса, но Вадим только тяжело выдыхает и качает головой. Ничего не говорит и я понимаю, что он не собирается мне ничего рассказывать, а тем более жаловаться.
        Он ложится со мной, притягивая к своей горячей груди, крепко обнимая. Мы вдвоем, предельно близко, переплетаем наши ноги и руки… Это кажется обычным и даже обязательным событием перед сном. Но вот сейчас этот желанный сон категорически отказывается меня посещать, и поэтому находиться в тесноте мужских объятий становится вдруг волнительно. Я ворочаюсь, а он терпеливо ожидает, пока я удобно устроюсь в его руках.
        - Вадим? - шепчу я, перевернувшись на бок, лицом к парню, который молчаливо опустил руку на моё голое бедро из-за задравшейся футболки. Понимаю, что он точно не спит, и явно не мог уснуть с моими скачками по кровати за эти пятнадцать минут, но при этом ничего не сказал, даже глаз не открыл. - Мне страшно оставаться в Москве. Давай уедем?
        Молчание парня долгое, и оттого тяжелое для меня. Он поднимается на локоть, включает светильник и рассматривает меня, хмуря свои брови.
        - Нельзя бежать от проблем. От бездействия проблемы сами по себе не решаются. Никогда, - говорит Вадим, очерчивая замысловатые линии на моем бедре. - Сейчас ты в безопасности. Пока есть время, мы должны думать о будущем и защите, а не сбегать. Понимаешь?
        - У меня уже нет сил бороться, - слабо шепчу я, поднимая руку, аккуратно положив её на ребра парня, осторожно поглаживая ссадины через бинт, едва дотрагиваясь. - Нам было так хорошо там… У камина, на кухне, в спальне… И сейчас такое чувство, будто я оставила там всё самое хорошее. А здесь пусто, холодно и мерзко…
        Вадим долго изучает меня своим взглядом, и в какой-то момент мне кажется, он уже не ответит. Но парень наклоняется, и целует горячим, волнительным поцелуем, говоря лишь об одном - он тоже помнит, как нам было хорошо.
        Я скучаю по тем дням, когда мы были счастливы вместе, наслаждались спокойствием и нашим уединением. Там было ощущение того, что весь мир сузился до старенького дома на окраине, в котором мы были свободны.
        Я чувствую, как внутри меня начинает гореть забытый ранее огонь страсти и желания, такого дикого и естественного, что начинает кружиться голова. Дыхание становится трудным и рваным, когда Вадим напирает своей жаждой, лишая возможности думать о чем-либо, кроме его мягких губ, требующих ответа и крепких рук, знающих ласку.
        И как только мне кажется, что могу себе позволить быть по прежнему открытой, сексуальной и желанной, Вадим замирает при поцелуе на моей шее, когда я обвиваю ногами его бедра, выгнувшись навстречу его руке под футболкой на моей груди. Я ощущаю, как он напрягается всем телом.
        - Ты дрожишь, - констатирует он факт, на который я не обращаю ни малейшего внимания. - Я не могу так поступить. Ты нуждаешься в адаптации, - неожиданно говорит парень и вмиг отстраняясь от меня, в то время как я плотнее скрестила ноги, не позволяя ему двинуться.
        - Мне нужен ты, а не адаптация, - произношу я, обхватив ладонями его лицо, заставляя смотреть в мои глаза. - И я хочу забыть, как это делать с нелюбимым мужчиной, мучаясь в агонии от боли. Я хочу, чтобы… Ты для меня очень важен… Вадим, - я не могу найти подходящих слов, мысленно избегая слов о любви.
        «Люблю» - я говорила Максиму, который вынуждал меня это делать силой. Иногда я старалась быть мягкой и покладистой, признаваясь в фальшивой любви, а иногда он заставлял это делать ради своего удовольствия. Часто в такие моменты я рыдала взахлеб и просила прощения на коленях, уверяя в преданности и безграничной любви.
        - Яра, я не хочу утром в твоих глазах увидеть сожаление и признание в ошибке. Ты ещё не готова… - Вадим снова поддается назад, но я упрямо перехватываю его взгляд, а ногами удерживаю довольно массивное тело.
        - Ты никогда не станешь моей ошибкой, Вадим. Я здесь и сейчас только ради тебя. И если честно… Я никак не могу забыть нашу… Шалость в ванной комнате. Я просто хочу всё это повторить, - шепчу я голую правду, с колотящимся сердцем в груди. Живот затянуло в крепкий узел, и кажется, этот узелок тянет взгляд Вадима. Как же давно ничего подобного со мной не происходило!
        - Яр-р-ра… Я ужасно голоден, - рычит Вадим, отчего я, мягко говоря, в замешательстве.
        Голоден? В то время, как я рассказываю о том, как он мне нужен и что я хочу его, он говорит, что хочет есть?!
        Я почти разозлилась, но в следующий миг парень очень плотно прижимается ко мне снова, самоуверенно запуская руки под мою футболку, сжимая чувствительную грудь и страстно овладевает моим ртом. Немного сконфуженная его словами и действием, не сразу понимаю, что он голоден совершенно не в плане еды…
        - Ты должна будешь остановить меня, как только тебе что-то не понравится. Любая мелочь, Яра. Сейчас это будет очень важно. Не терпи, и не вздумай перебороть саму себя в одиночку, - наставляет Вадим, едва отрываясь от моей шеи и задирает мою футболку наверх, стаскивая через голову быстро и жадно… Он действительно голодно облизывается, когда я не скрываю себя, смотрю на него снизу вверх. - Обещай мне.
        - Обещаю, - шепчу в нетерпении, отпуская свои собственные страхи и весомые щепотки недоверия, потянувшись за очередным поцелуем. И я получаю его, как и необузданную страсть Вадима, который напирает на меня ураганом.
        Ему я верю и сердцем, и душой, но не себе. Мне страшно облажаться, ощутить панику и завопить. Я боюсь, что в самый неподходящий момент я буду вспоминать игры моего мужа, который мог часами издеваться надо мной, пока не насытится криками и мольбой. Я не хочу вообще вспоминать о Гордееве, но… Но то, что он делал последние полгода - нельзя так просто забыть.
        Вадим может подумать, что я какая-то сумасшедшая, у которой не получается контролировать эмоции. Вдруг, после неудачи, он больше не захочет даже встретить мой взгляд, не прикоснется или… Скажет, что мне лучше уйти. А если его совесть обяжет быть со мной из жалости?
        В голове полный сумбур, а чувства стают смешанными. И пока он раздевается, не спеша, будто дает шанс передумать, я начинаю нервничать.
        Вадим Волков прекрасен, особенно без одежды. Он такой невозможный, молодой, горячий… С этой густой шевелюрой на голове, которую мне нравится ерошить своими пальцами, с проникновенным взглядом серых глаз. Что уже говорить о его прекрасной физической форме, когда прикасаясь к нему, я чувствую силу и защиту? Наглая ухмылка на губах придает ему мальчишеского озорства, но учитывая его возраст и ситуацию на данный момент, я ощущаю его ликование.
        Сильные руки трогают меня бережно, едва порхая над кожей, а губы настойчивые и пробуют каждый сантиметр моей кожи. Его смех восхитительно мягкий и заливистый, когда я вздрагиваю от щекотливых движений его языка… Он закрывает собой обзор на всю комнату, часто заглядывает в глаза и ждет, когда я ударю по тормозам.
        Он оказался очень чутким, заботливым и нежным парнем. Хоть он и умеет страстно зубоскалить мне в ответ, быть бескомпромиссным и лавировать по краю без какого-либо страха, испытывая мое терпение. Вадим Волков обворожителен. Перед ним сложно устоять, и теперь, когда в его взгляд добавился блеск жадного и такого яркого вожделения - пути обратно нет.
        Его губы неумолимо опускаются ниже, становятся настойчивыми, всасывая чувствительную кожу и изредка царапая ее зубами. Чувствую все предельно ярко, забываясь в каких-то новых… Или совсем забытых мной ощущениях. Вадим с приглушенным стоном сжимает мою грудь, когда я смело подаюсь навстречу его рукам, выгибаясь, теснее сжимая его бедра. Ему всё это тоже чертовски нравится. И мне. Мне тоже нравится!
        Я ощущаю, как он осторожничает, нестерпимо долго подготавливая к следующему этапу нашей близости, к более откровенным ласкам… Постоянно перехватывает мой взгляд, словно вслушивается в каждых выдох или полушепот его имени, рассматривает меня, пытаясь найти во мне путеводитель.
        - Я доверяю тебе, Вадим, - произношу я слова, которые оказываются точкой невозврата. Мне кажется, что сейчас, я готова вывернуться наизнанку, лишь бы видеть в его взгляде восхищение и нежность.
        - Не хочу заходить с тобой сразу так далеко… - шепчет он, прикасаясь к моему лбу своим, немного влажным, часто дыша на мои губы раскаленным пламенем. - Но я не смогу держаться на расстоянии… Я слишком сильно хочу тебя, Ярослава.
        - Я тоже хочу тебя ближе, - говорю ему в глаза. - И как можно глубже, - настаиваю, понимая, что он может в любой момент сорвать нашу первую ночь.
        Его пальцы преодолевают ткань нижнего белья аккуратно, прикасаясь к разгоряченной плоти. Взглядом выстреливает в меня и то, как я выгибаюсь. Только когда не ощущает сопротивления, Вадим игриво сминает пальцами самые чувствительные зоны, находя тот самый выключатель моего рассудка и разного рода сомнений.
        Вот оно - по-настоящему яркое, естественное и осознанное желание к человеку, для которого я распята на кровати… Это то, чего хочу я сама!
        - Смотри на меня. Запоминай только меня, - его голос стал хриплым и почти неузнаваемый, будто он переполнился нежностью и будоражащим возбуждением. А я ни разу не отвела взгляд, оттачивая в своей памяти его эмоции, запоминая свои ощущения…
        Моя рука, неконтролируемо касается его возбужденной плоти, нежно сжимаясь вокруг. Замечаю, как взгляд Вадима в буквальном смысле становится хищным, приправленный игривым блеском, словно зверь готовится сначала вдосталь наиграться со своим беглым ужином, а после долго-долго лакомиться, урча от удовольствия.
        И он действительно зарычал мне на ухо, не стесняясь ничего, получая удовольствие даже от моей руки, которая прикасается к раскаленному, очень крепкому и бархатистому члену. Да, я определенно осмелела.
        - Сильнее, - направляет меня Вадим, став таким же путеводителем, как и я, помогая мне сориентироваться.
        Неуверенно сжимаю ладошку немного плотнее, а через миг ее накрывает большая мужская ладонь, сдавливая в разы сильнее. Мне кажется, что ему станет больно, но Вадим прикрывает глаза и сбито выдыхает.
        - Ты можешь побыть главной, если хочешь. Больно ты не сделаешь, но остроту ощущений подаришь всего за пару значимых секунд, - объясняет парень, направляя мою ладошку по своему члену, постепенно ослабевая хватку, передавая мне власть и способность свободно действовать.
        Вадим, увлеченно рассматривает мое замешательство, но, когда я чувствую, как его член буквально каменеет в моей ладошке, повторяю его маневр. Мы расслабляемся оба, обмениваясь вожделеющими взглядами. Играться долго парень не позволяет, прерывая наш контакт. Тогда он достает упаковку презервативов, и я снова ощущаю поднимающийся страх, затмевающий все хорошие эмоции.
        Парень слишком внимателен ко мне, и мои эмоции скрыть не удается. Он всё видит, даже когда пытаюсь отвернуться и тянусь за поцелуем… Он перехватывает мою ладонь, судорожно сжимающую его плечо. Я почти впилась в него до крови своими ногтями от неконтролируемой паники.
        - Посмотри на меня, - Вадим меня просит, не смотря на требовательность. Поднимаю глаза, впиваясь в его лицо, смотря, как он целует мою раскрытую ладошку, прижимая к своей немного щетинистой щеке. - Ты прекрасна, Яра, - шепчет он, наклоняясь, срывая с моей улыбки поцелуй. - Никогда не бойся меня. Я быстрее отрежу себе яйца, чем сделаю тебе больно, - с некой бушующей яростью доказывает Вадим, сурово сдвигая брови к переносице.
        - Я верю тебе, - растеряно шепчу я. - Ничего отрезать не нужно, - покачала я головой, - Это мне ещё понадобится, - стараюсь разрядить обстановку, глупо улыбаясь, но Вадим видит меня насквозь и его даже не волнует собственное… Кхм… Состояние.
        - Ты так напряжена, словно ждешь от меня трепки, - покачал он головой, и после его слов я оцениваю свое состояние. Да, возможно сексуальное напряжение затмил страх и зажатость, но ведь я ни от чего не отказываюсь! - Хорошо. Поиграем с тобой иначе. Ударь меня и удостоверься в том, что я не отвечу. Прямо… По заднице! - неожиданно выдает Вадим следующее, с озорной улыбкой. - Ну?
        Я охренела от его предложения, уставившись на него округлившимися глазами, с высоко поднятыми бровями и открытым ртом.
        - Ни за что, - прошептала я.
        - Давай, - настаивает парень. - У тебя нет столько силы в руках, чтобы нанести мне какой-либо вред, но эмоции свои отпустить сможешь. Поверь мне. Это лишь несчастный шлепок, Ярослава, смелее, - провоцирует меня парень, а я, находясь за толстым слоем недоумения, едва ощущаю, как он заносит мою ладошку над его бедром… Но я не могу его ударить. У меня не хватает смелости для подобного поступка. Возможно, та Ярослава Соколовская даже с удовольствием поиграла, но не я теперешняя.
        Вадим откровенно смеется, наблюдая за мной, каким-то образом разбавляя напряженную обстановку. Что смешного? Он предлагает мне его отшлепать?
        - Ты ненормальный, да? - сипло спрашиваю я.
        - Мы уже проходили этот этап нашего знакомства, - напоминает он мне, закрываясь носом в мои волосы. - Я хочу от тебя знатного шлепка, Яра. Давай же, порадуй меня. Не сдвинусь с места, пока не выполнишь мою маленькую развратную просьбу.
        Развратную просьбу? Развратную?! Что это у него за игры такие?
        Я изгибаюсь всем телом, чувствуя его раскаленный член, который касается моего подрагивающего живота. Вадим решил поиздеваться надо мной изощренным способом, одаривая жадными поцелуями и мучительно-медленно подаваясь вперед-назад, имитируя толчки, возвращая мне прежнее желание и яркие впечатления.
        - Яр-р-ра, - уже намного требовательней рычит он, аккуратно кусая моё плечо. - Мы не зайдем сегодня дальше этого, если ты будешь такой соблазнительно нерешительной.
        Сдаюсь. Я правда сдаюсь, потому что хочу этого самоуверенного наглеца, который решил, видимо, заделаться в психотерапевты… Я заношу руку и шлепаю Вадима по обнаженной ягодице, немного напрягаясь, прислушиваясь к своим ощущениям и изучая реакцию парня.
        - Ещё. Я ничего не ощущаю. Хочу сильнее, - подначивает парень.
        Он либо законченный мазохист или же решил провести со мной развратные экспериментами над его упругой задницей. Ладно. Ещё? Будет! Сильнее? Больше не попросит!
        Горячо опускаю ладонь на его ягодицу, уверенно прибавив силы, выжидающе поглядывая на парня, который не обращает на меня никакого внимания. Он сминает мои груди своими руками, касается языком возбужденных сосков и щекочет меня своим колючим подбородком, когда целует шею. Вадим четко дает понять, что ему запредельно мало и слабо моих стараний.
        Одна из его рук прикасается к моему клитору, задавая новый ритм моей жажды, а вторая показательным жестом опустила мою ладонь на его бедро, молча объясняя мою задачу. Что же… Это очень странно, но я заставлю его отречься от подобных фантазий, не давая возможности подобному произойти ещё раз.
        Шлепаю размеренно и хлестко, наученная горьким опытом, попадая ладонью по прежним ударам, где быстро воспламеняться кожа. И чем резче и интенсивнее он взывал к моему возбуждению, тем не контролируемей шлепки обрушивались на подставленную мужскую задницу, которая ни разу не отодвинулась в сторону и не вздрогнула от моих ладоней. Видимо, он оказался прав - я не несу в себе никакого вреда, а эмоционально стало легче. Словно я доказала самой себе, что парень для меня не опасен и это даже забавно…
        Вадим довольно внезапно поймал мои ладони, не давая больше себя шлепать, переплетая наши пальцы и вдавливая их в подушку.
        - Тш-ш-ш… Вот теперь мне очень горячо, - нежно улыбается парень, похоже, прочувствовав мои ладони достаточно остро. - Легче? - киваю, обвивая ногами его бедра, смущенно ощущая его пылающую кожу от моих шлепков.
        Вадим припечатывает меня своими поцелуями, одновременно забирая из-под моей головы подушку, подкладывая мне ее под поясницу, поднимая мои бедра откровенно высоко. Не улавливаю момент, когда он уже во мне, выбивая из моих глаз искры удовольствия.
        А в следующий момент мы закружились в урагане ощущений, в котором обнажены душой и телом, свободны от предрассудков, открыты друг для друга… Этот мир сузился до этой спальни, в которой было то, о чём ещё несколько месяцев назад мечтать я не могла - моя свобода.
        Это не был грязный секс. Это было нечто светлое, чувственное, томящееся, страстное, горячее… Только когда я утомленная лежу на груди заснувшего парня, не могу сдержать своих горьких слез, судорожно их стирая. Теперь мне ещё больше хочется исчезнуть с ним из этого города, из этой страны… Быть как можно дальше от всех проблем, которые угрожают нашей жизни.
        Я хочу забраться как можно дальше, где нас никто и ничто не сможет достать. Хочу быть как никогда уверенной в завтрашнем дне, а не страшиться нового дня, представляя все те ужасы, которые могут произойти. Рядом со мной ему угрожает опасность… И пока живы Гордеевы, опасность будет дышать нам в затылок.
        Часть 17. Наш бой
        Выбравшись из спальни к позднему обеду, я становлюсь у плиты, занимаясь быстрой и незаменимой яичницей. Вокруг нас уютная тишина, пока мы переглядываемся, беспрерывно улыбаясь друг другу в ответ. Не могу перестать реагировать на этого парня без смущения, и он это отлично знает, чем бесстыдно пользуется, отслеживая каждое мое движение!
        Вадим не дал мне одеться в мою одежду, надевая на меня свою футболку, которая кое-как прикрывает мою попу. Он ещё не знает, но я всё-таки надела белье, чтобы было меньше соблазна вернуться в спальню. Я устала, и хоть умираю сейчас без его рук на своих бедрах, понимаю, что больше не выдержу. Вадим здоровый парень, но думаю столько раундов слишком даже для него…
        Вдвоём сервируем стол.
        Как оказалось, рядом стоящий с ним стул его категорически не устроил… Завтракала я у него на коленях, и была вполне довольна таким раскладом.
        Когда телефон Вадима начинает разрываться в спальне, он совершенно не реагирует. Ну, как не реагирует… Вадим углубляет поцелуй, обвивая мою талию рукой, а второй, играючи, обводит пальцем напряженную вершинку груди под футболкой.
        - Тебе звонят, - говорю я, разрывая поцелуй.
        - Я занят, - отвечает он, не задумываясь.
        - Вдруг что-то важное? - улыбнувшись, запускаю свои пальцы в его темные густые волосы.
        - Все важное при мне, - Вадим опускает свои губы на мою шею, медленно изучая своим языком каждый миллиметр. Я покрываюсь мурашками.
        - Вадим, - настаиваю я, но телефон перестает производить надоедливый рингтон. Парень, усмехнувшись, самодовольно на меня смотрит сверкающим взглядом, чувственно ущипнув за сосок.
        - Забудь. Лучше поцелуй меня, - настаивает парень, и порывается продолжить исследовать меня своими губами и языком, но теперь очень настойчиво стучатся в дверь. Вадим на какое-то мгновение замирает, обдумывая варианты возможных упертых гостей, и встает, поставив меня на ноги. - Оденься и не выходи из комнаты, пока я не скажу. Ладно?
        - А кто там? - озабоченно поворачиваюсь в сторону прихожей.
        - Не знаю, но предполагаю. Сиди, как мышка, хорошо?
        Я киваю и ухожу в спальню, хватая свою сумку.
        Прислушиваюсь, как Вадим открывает двери, и торопливо перерываю свою сумку в поиске вещей. Папку, о которой я уже успела забыть, откладываю на тумбу, а из сумки достаю толстовку, надеваю джинсы и даже успеваю натянуть носки. Вдруг что?
        - Давай, ты обещал мне, показывай свою Леди, - слышу мужской голос постороннего мужчины.
        - Ты не вовремя, Кир. Ей нужно отдохнуть, - видимо разговор обо мне, и я прислушиваюсь. - Не стоит пугать девушку твоей уголовной мордой.
        - Оскорбляешь меня, - слышу задумчивый голос. - Значит прячешь что-то действительно интересное. Показывай, - тон сменяется на коварный, даже насмешливый, но вполне безобидный.
        - Кир, - настойчиво перечит Вадим.
        - Показывай, - не отступает мужчина.
        Когда я слышу шумные шаги, по которым легко узнаю Вадима, не шевелюсь, заинтересована тем, что происходит. Парень заходит, прикрывает двери и первым делом быстрым взглядом пробежался по моей одежде.
        - Не беспокойся, пришел мой знакомый, - говорит парень, подойдя ко мне поближе. - Он очень хочет с тобой познакомиться, - смотрит на меня так, будто пытается найти в моих глазах страх… Но его нет.
        Слишком много уже видела и пережила, чтобы шарахаться от каждого встречного. К тому же рядом со мной Вадим, мне нечего бояться.
        - Ты можешь отказаться, - настойчиво предлагает свой вариант Вадим, похоже, не желая меня знакомить со своим другом.
        - Выходи, Леди, я не тот, кого следует бояться! - я нетерпеливо поглядываю на прикрытую дверь спальни, за которой слышен басистый голос.
        - Некрасиво заставлять гостей ждать, - улыбнувшись, я перехватываю ладонь парня, - ты чего?
        Вадим качает головой и ухмыляется.
        - Моя бесстрашная, - он заглядывает в мои глаза.
        - Ты круто стреляешь, знаешь рукопашный бой и очень эффектно водишь машину. Неужели мне есть, чего бояться рядом с тобой? - задаю я глупый вопрос, замечая плохо скрываемое восхищение в серых глазах.
        Он дергает меня за руку, заставляя прижаться к нему своей грудью. Вадим склоняет голову, шумно вдохнув носом мой запах.
        - Пахнешь сексом. После я помогу тебе принять душ, - шепчет он, очередной раз заставляя меня краснеть. Почему у меня такая реакция именно на него? Я делала столько отвратительных и развратных вещей, но сейчас смущаюсь, как школьница. - Пойдем, Кир очень нетерпеливый, может ворваться даже в спальню, - он ведет меня в просторную гостиную с кухней.
        Мужчина, который напоминает большого медведя, выжидающе стоит в центре комнаты. Он огромный, бородатый, грозный и сердитый… На вид. Его глаза противоречат тому угрожающему виду, который он имеет. Мужчина одет в кожаную курточку, темные джинсы и огромные сапоги со шнуровкой. На его щеке кривой шрам, который не прикрывает даже суровая темная борода с редкой сединой.
        - Отойди, мне же совсем её не видно, - возмущается мужчина, и Вадим заходит за мою спину, при этом тяжело выдохнув. Не хочет показывать, он хочет спрятать меня за своей спиной. - Леди…
        - Можно просто - Ярослава, - улыбнувшись, предлагаю я другой вариант. Почему именно Леди? - А вас как зовут? - Вадим берет меня за руку, переплетая наши пальцы. Он показывает наши чувства только в одном легком жесте.
        - Кирилл, - говорит он, подобравшись ближе, разглядывая меня своим щепетильным взглядом, не упуская ни одной детали от своих темных карих глаз. - Ты очаровательная. Понимаю Бродягу и его нежелание знакомить нас. Такое сокровище прячут от плохих взглядов.
        Бродяга… Это что, отсылка к детскому старому мультфильму? Леди и Бродяга. Весьма оригинально!
        - А у вас плохой взгляд? - переспросила я, так же внимательно рассматривая мужчину. Его смех низкий, но спокойный и очень приятный.
        - Для тебя, Леди - нет. Ты мне нравишься, - кивает он. - Ты уложила двух моих здоровяков, а они даже не сообразили, что произошло. Леди, я по-настоящему тобой восхищаюсь! - он подходит ближе и протягивает большую мозолистую ладонь вперед, похоже, для рукопожатия.
        Я выпучиваю глаза, услышав про двух здоровяков. Протягиваю руку, но мужчина перехватывает мою ладонь, и поднимает выше, а сам наклоняется, оставляя своими губами неожиданно мягкий поцелуй на моей руке, щекоча пальцы своей бородой.
        - Кир, не переусердствуй, - слышу сзади недовольное ворчание.
        - Ревнивец тебе попался знатный… - хрипло шепчет он, заставляя меня улыбнуться.
        - Чай, кофе? Могу сделать бутерброды. Или вам нужно по-мужски поговорить?
        - Да, - не задумываясь, говорит Вадим.
        - Нет, - вторит ему мужчина.
        И оба переглядываются.
        - Я буду чай с молоком, - говорит Кирилл, внимательно меня осмотрев. Резкий выдох Вадима ударил мне в шею.
        - Кофе, пожалуйста, - шепчет на ухо парень, и я киваю.
        Мужчина проходит к дивану, устраиваясь таким образом, чтобы видеть меня. Вадим, замечая это, качает головой, но молчит, показывая своё недовольство сложенными руками на груди. Они тихо о чем-то переговариваются, пока у меня кипит чайник и турка с кофе на две порции. Я не спеша нарезаю бутерброды. Неоднократно ловлю на себе любопытный взгляд Кирилла.
        Я складываю на поднос чашечки с горячими напитками, бутербродами и сахарницей, подавая на низкий столик между креслами и диваном.
        - Присаживайся, - мужчина указывает рядом с собой на свободное место дивана, а я не против. - Мне всё-таки очень интересно, как ты смогла вырваться из квартиры и завалить двух больших парней. Они у меня гордые, молчат, очень беспокоятся, что все узнают, что их положила на лопатки хрупкая девушка, - Кирилл берет свою чашку с черным чаем и молоком, косо на меня поглядывая.
        Вадим тоже заинтересовался.
        - Они меня очень напугали. Ломились в квартиру и обозвали соплячкой, - деловито отвечаю я, взяв свою чашку. Поднимаю взгляд на Вадима. - Ты говорил, что в безвыходной ситуации нужно действовать непредсказуемо. Пистолет, я, конечно, не стала трогать, но у меня был шокер, полицейский, мощный. А так, как мне колотили дверь, я её открыла… С разбегу, - пожимаю я плечами, замечая, как довольная усмешка Вадима бежит по его губам. - Это было не сложно, к тому же адреналин в этой ситуации очень здорово помог.
        - У тебя есть пистолет? - удивился мужчина.
        - Конечно, позаимствовала у брата, пока копалась в его сейфе… - я снова вспоминаю о папке. - Вадим, у меня для тебя кое-что есть. Не совсем разбираюсь в таких вещах, но мне не понравилось, что подобное лежит у нас дома в сейфе, - отставив чашку, я встаю и торопливо выношу из спальни черную папку, которую я передаю озадаченному парню.
        - Ты что же, и сейфы вскрываешь? - смеется мужчина.
        Вадим хмурит брови, открывает папку и тяжело сглатывает, метнув в меня шокированный взгляд.
        - Нет, что вы. Мой брат слишком предсказуем и любит меня. Все пароли составлены из цифр даты моего рождения, - пожимаю я плечами. - Что там в папке?
        - Ярослава… - он так тяжело вздыхает, будто сейчас начнет отчитывать за самодеятельность. - Ты моё самое настоящее сокровище, - шепчет он, - это мое дело, то, с которым меня можно посадить на цепь, как и сделал Андрей. Ты не представляешь, как помогла решить сразу несколько проблем! - Вадим листает бумаги, убеждаясь в том, что это нужные ему бумаги.
        - Как эта папка оказалась у Андрея? - спрашиваю я парня, который задумчиво поджимает губы, покачав головой.
        - Это уже неважно, - качает он головой, очевидно не желая разговаривать о моем брате. - Главное, что теперь у Андрея на меня нет никакой управы, и он не сможет ничего предъявить в случае обвинения, - парень откидывается на спинку кресла. - Гребанная справедливость… Эта сука всё-таки существует!
        - Не зарекайся, - неожиданно говорит мужчина, отставляя почти пустую чашку на поднос. - Мне уже пора идти, дел по горло. А ты держи меня в курсе своих планов, чтобы мои ребята прикрывали твою задницу, - мужчина предупреждающе смотрит на Вадима, а затем поворачивается ко мне. - Ты тоже не глупи, Леди. Может, мои парни и грубые раздолбаи, но очень ценят свою работу и будут вас защищать до последнего.
        - Спасибо, Кирилл, - киваю я. - До свидания.
        - Проводи меня, - он хитро поглядывает на парня, медленно обходя мебель, держа путь на выход.
        - Я проведу, - говорит мне Вадим, удаляясь за Кириллом.
        Ясно, у них намечаются мужские секреты, которые нельзя подслушивать такой девчонке, как я.
        ***
        Вадим не отходит от меня ни на минутку, наслаждаясь нашей близостью. Он словно решил вообще не вспоминать, что нам угрожает опасность, замуровавшись в этой квартире вместе со мной, как в настоящую башню.
        Мы смотрим несколько комедий подряд на тесном, но очень удобном диване. Он заливисто хохочет, заражает меня своим настроением, заставляя на время отпустить негативные мысли. Его глаза блестят, руками он гуляет по моему телу, иногда проникая к обнаженной груди или поглаживая бедра. А мне хорошо от того, что он просто рядом.
        Но в какой-то момент мне становится невыносимо тяжело только от одной мысли, что будет, если Гордеевы нас поймают. Плевать, что будет со мной… Что будет с ним? Я не смогу пережить, если с ним что-то случится…
        Мне страшно, что он умрет на моих руках, защищая меня…
        Я знаю Виктора, этого кровожадного монстра. Ему доставят удовольствие мои мучительные крики безысходности и боли. Я знаю Максима, как он ревнив и не прощает измен, наказывая болезненно, ломая меня и загоняя в свою клетку тирании.
        Вадим, наверное, даже не предполагает, что я уже готова идти на жертвы и действовать. Покончить со всем этим дерьмом как можно скорее!
        Он не даст сражаться с ним в одиночку. Не даст поддержать его, потому что элементарно не покажет слабости. Он не остановится, потому что хочет защитить меня. Его упрямство может сыграть с ним же в плохую шутку…
        Я не хочу, чтобы его серые глаза так же безжизненно погасли, как глаза Эльдара.
        - Ты чего это грустишь? - замечает Вадим моё сменившееся настроение. - Не понравилась концовка? - спрашивает парень, кивнув на телевизор, в котором уже бегут титры на черном фоне.
        - Нет, это замечательный фильм, - я определяю для себя план действий. Боюсь, ему он очень не понравятся, поэтому решаю умолчать обо всём. Не хочу его волновать. - Уже поздно. Пора ложиться спать, - хочу встать с парня, но он прижимает меня к себе.
        - Спать? - шепчет он, растягивая гласные. - Не представляю, как с тобой теперь можно просто заснуть, - он зарывается носом в мои волосы, крепко обвивая мою талию, очень плотно прижимая к своей груди
        - Аккуратно, у тебя же больные ребра, - упираюсь руками в диван, пытаясь ослабить давление на его перемотанные ребра, на которые, кажется, он ещё не разу не обратил свое внимание, как бы не был активен в постели.
        Вадим с истинным упрямым мужским характером, не позволяет увидеть его слабость.
        - У меня есть обезболивающее, - усмехается он, но всё-таки прислушиваясь ко мне, ослабевая свою хватку.
        - Правда? Что-то я его не заметила, - хмурюсь на его равнодушие к собственному здоровью. Вадим лукаво прищуривается, снова запуская руки мне под одежду, обеими обхватывая мою грудь.
        - Да вот же оно, невнимательная моя, - мягко сжимает, заставляя меня рассмеятся. - Правда, мне сразу становится легче. Станет ещё лучше, если ты будешь спать рядом со мной без одежды, - заключает он исключительно профессионально-деловым тоном.
        - Неужели? - смеюсь я. - Тогда пойдем тебя лечить.
        Пару часов мы просто ещё разговариваем. Я лежу на его горячей обнаженной груди, а он водит пальцами по моей спине. С ним так спокойно… Он много рассказывает о себе, своей семье, работе, о своих амбициях. Его интересно слушать, и совсем не хочется вмешиваться или дополнять. Мой мир сузился только до этой квартиры и Вадима, а остальное в эти минуты мне неважно.
        Жизнь начинает делиться на «до» и «после», как в книге. Первую часть не хочется перечитывать, ее хочется сжечь к чертовой матери. А вторую дочитать до конца и облегченно выдохнуть. По крайней мере, сейчас моя «вторая часть» сказочная и романтичная. Мы вместе.
        Вадим засыпает. Я лежу, не шевелюсь. Слушаю его глубокое равномерное дыхание, ещё раз обдумывая свою безумную идею, чтобы покончить со всем этим кошмаром, и какое-то время не могу решиться выбраться из этих жарких объятий.
        Я смотрю на Вадима, которого освещает бледный свет из окна. Черты его лица стали острыми, немного опасными и угрожающими, но я знаю, что это лишь игра теней. Вадим привлекательный, и не только внешне, но и внутренне. Характерный, но умеет тормозить, в отличии от меня. И узнав его поближе, вижу, как он одинок… И это одиночество хочется заполнить собой, чтобы он думал обо мне всегда так же, как и я о нем.
        Внутри что-то решительно щелкает.
        Я осторожно подбираю его запястье со своей талии, придерживая и медленно выкатываюсь из объятий Вадима. Быстро пододвигаю свою подушку, положив на нее его руку и прислушиваюсь к равномерному дыханию, которое ничуть не изменилось.
        Хватаю свою сложенную одежду, которую оставила на подоконнике с сумкой, и мышкой выхожу из комнаты, прикрывая дверь. Быстро одеваюсь в джинсы, толстовку, расчесываюсь и заплетаю хвост.
        Курточку не надеваю из-за того, что слышен шелест материала. Закидываю на плечо сумку и подхватив из ключницы один из экземпляров ключей, открываю дверь. Ну, как открываю… Тихо шкрябаю замочную скважину и не могу понять, почему дверь не поддается.
        Меняю ключ за ключом, которые прикреплены к одной связке и начинаю нервничать. В дрожащей руке ключи падают, а я замираю, будто это мне поможет оправдаться. Не услышав шагов, задумчиво смотрю на дверь и подсвечиваю своим телефоном замки. Огорчаюсь, когда он один-единственный и не поддается моему напору.
        Измученно выдыхаю. Провальная я беглянка, которая даже дверь открыть не может! Но я же Соколовская, а поэтому кладу вещи на пол и встаю на колени, пытаясь протиснуть проклятый замок.
        Свет зажигается резко, отчего я дернулась. Смотрю на дверь и вспоминаю, как мой отец совсем недавно поймал меня на горячем. Вадим, оказывается, тоже имеет чуйку.
        Оборачиваюсь и поднимаю взгляд на Вадима передо мной, который облокотился об дверной косяк и сложил руки на груди. Видимо, ждет объяснений, но я молча поднимаюсь, не решаясь искать оправдания.
        - Яра, - зовёт низко и требовательно.
        Моё сердце забилось с такой волнительной силой, что даже немного закружилась голова.
        - Что ты делаешь? - чеканит он каждое слово.
        Молчу. Да и что я ему сейчас скажу? Он имеет полное право злиться, так как он ложился спать и не подозревал, что я соберу вещи и решу тихо уйти, чтобы найти Кирилла, а позже связаться с Гордеевым. Черти, как он так быстро проснулся и спохватился моей пропажей?
        - Не это ли искала? - он достает из кармана спальных штанов ключ.
        Знаю, что не имею право возмущаться, и как только оно проскальзывает на моём лице, опускаю голову пониже. Чувствую себя, как в детстве, когда подралась с девочками в школе, и стою перед родителями, переминаясь с ноги на ногу, не зная, как себя оправдать.
        - Умница, что попробовала усыпить мою бдительность. И спасибо, что не додумалась использовать снотворное, - неожиданно говорит Вадим, и я изумленно поднимаю голову, вперив свой взгляд в серые глаза. Мне послышалось? - Но теперь я не выпущу тебя из квартиры ни под каким предлогом. Переодевайся и ложись спать, - меня морозит не от зимнего холода, а от его тона.
        Он обижен. Понимая это, взгляд Вадима ошпаривает меня изнутри только своим взглядом, когда я чувствую свою вину. Но я же его не обманула… Хотела только защитить, так же, как он это делал на протяжении стольких недель!
        - Вадим, я хотела, как лучше… - тихо шепчу я.
        Черт. Неужели он не спал? Или я громко одевалась? Шумела замком? Не понравилась подушка? Почему он проснулся? Хотя… Если бы не он, кто знает, на что я могла пойти ради него… Вдруг бы действительно пустили пулю в лоб.
        Очередной раз уберег от неприятностей… Но внутренне я с этим не согласна.
        Вадим отправляется в спальню, и я за ним. Неожиданно он начал меня раздевать, но при этом не смотрит в глаза, молчит. Мне не по себе от этого всего. Присаживается, снимает с моих ног кроссовки. Немного напрягаюсь, потому что вспоминаю, как Гордеев не раз раздевал меня лично, чтобы зверски наказать.
        Немного волнительно, когда я остаюсь в одних трусах и майке, но, наверное, я настолько ошеломлена его действиями, что послушно стою и не шевелюсь. Вадим спокоен, сдержан, даже не блуждает своим заинтересованным взглядом по моему телу, когда я оказываюсь перед ним в нижнем белье. Ведет к кровати, как ребенка, и ждет пока я лягу, чтобы накрыть одеялом. Не целует, ничего не говорит, продолжает игнорировать мой взгляд и ведет себя отстранено.
        Он выходит из спальни, тихо закрыв за собой дверь. Несколько минут слышится шуршание в прихожей и его шумные шаги по студии, словно он что-то выискивает. Точно слышу, как он пьет воду из-под, перекусывает чем-то из холодильника.
        И вдруг… Там что-то падает, шумно, очень громко. Наверное, тот милый деревянный столик… А с него ваза с цветами.
        Мне страшно. Вадим в настоящей тихой ярости, хотя мне демонстрировал полное равнодушие… Не хочу, чтобы он заходил в спальню в таком состоянии.
        Меня начинает трусить.
        Я слышу, как он ходит по квартире, а затем отправляет в душ на долгие полчаса. В этот момент я немного успокаиваюсь, но ни о каком сне речь не идет. Я задерживаю дыхание, когда Вадим направляется в спальню и по пути тушит свет громкими хлопками по светильникам. Теперь пришло моё время для поучительных разговоров?
        Но Вадим остается молчалив. Заходит и тихо прикрывает дверь. Он просто ложится в кровать, сразу поворачиваясь ко мне спиной, оставаясь на своей половине.
        И всё.
        Он не собирается со мной выяснять отношения, не собирается кричать, ругать или что-то ещё… Вадим просто молчит, а меня выворачивает наизнанку и распирает от непонимания.
        Я уже так себя накрутила, что сейчас чувствую вину вдвойне.
        Нужно извиниться.
        Да, нужно, но я не могу привести в порядок даже своё собственное дыхание, не то, чтобы связать несколько слов в грамотное предложение. Сбито дыша, я осторожно пододвигаюсь к нему немного ближе, и хочу прикоснуться к его плечу, провести по напряженным мышцам своей ладонью, немного утихомирить его гнев…
        Едва прикоснувшись, он дергает плечом. Пренебрежительно, словно не желает больше, чтобы я к нему прикасалась… Чтобы никогда не прикасалась. Сердце больно сжалось от этого болезненного осознания, а горло оцепило раскаленное железо от сдерживаемого всхлипа. Рыдания рвутся наружу, но я себя держу в руках. Сказать ничего не удается, поэтому выждав минуту, пробую прикоснуться к нему ещё раз.
        - Ярослава, не нужно. Ложись спать, - его тон безжалостен ко мне.
        Внутри всё покрывается морозной коркой льда от такого ответа, и слезы бесконтрольным градом падают на постель. Горло болит от подавленных всхлипов, и ощущение такое, словно я проглотила его слова, а они поцарапали меня внутри.
        - Вадим, - с моих губ срывается жалкий шепот. - Пожалуйста… - слезы заливают всё моё лицо горячим и соленым сожалением.
        - Нет. Ты сделала свой выбор, когда намеривалась сбежать, - отвечает он, отодвигаясь на самый край.
        Это был удар. Настоящий. По лицу, по сердцу, по моим чувствам. Во мне всё горит, но Вадим даже ко мне не прикоснулся, даже мне запретил к нему прикасаться!
        Я ощущаю, как моё тело дрожит. Опускаюсь на подушку и смотрю на его спину. Я виновата, знаю… Но я не хочу навредить ему тем, что нахожусь рядом, наслаждаюсь его руками, греюсь на горячей груди, испытывая счастье. Он слишком хороший, чтобы платить за мои ошибки. Не хочу, чтобы он держал на меня обиду или злился на меня, но и не могу ничего толково объяснить, захлебываясь эмоциональными слезами.
        Зарываясь в клочок одеяла, заглушаю своё шумное и сбитое дыхание. Меня будто что-то ломает изнутри, и я вздрагиваю, когда хочет вырваться отчаянный всхлип, который больше похож на удар под дых, нежели на нормальную реакцию вдоха при таком состоянии.
        Я держусь минуту. Вторую. Может, даже третью…
        И не выдерживаю. Это настоящая пытка - смотреть, как он отвернулся и молчит. Нужно успокоиться. Я отбрасываю одеяло, и уже хочу встать, предчувствуя, как выпущу истерику в горячем душе, но Вадим оборачивается и перехватывает меня за предплечье.
        - Ну что же ты со мной делаешь? - негодует он, пододвигаясь ближе, притягивая меня к себе и в этот момент моя плотина, которую я так долго сдерживала - прорывается с ошеломительным истерическим плачем навзрыд. - Прекрати, Яра. Почему ты плачешь? Я не кричал на тебя, ничего плохого тебе не сделал и не собирался, - он не понимает, что происходит, но в ответ я крепко сцепляю руки за его спиной, упираясь лбом в плечо Вадима.
        - Не-не… Не надо… От-от-отворачиваться от меня… Пож-а-алуйста, я больше не буду… Так делать, - не могу успокоиться, не могу его отпустить, не могу перестать чувствовать щемящую боль в сердце. - Мне страшно… Не бросай меня, не надо. Б-больше не буду… Так делать, - нашептываю ему, пытаясь говорить с ним, пока он слушает, но всхлипы сдавливают горло болезненными судорогами, выталкивая из меня громкие мучительный рыдания.
        Вадим приподнимается, а я испуганно усиливаю хватку.
        - Нет, нет, нет, - лихорадочно плачу. - Пожалуйста! Не надо…
        - Тш-ш-ш, я никуда не ухожу, - он каким-то образом садится со мной на руках. Опирается на изголовье кровати, подтягивая подушку под спину и укладывает меня, как ребенка, едва отцепив от своей спины мои руки. Меня трусит, я замолкаю, но дрожу от рыданий.
        Вадим удобно натягивает одеяло, укрывая меня, и поглаживая мою спину ритмичными движениями пальцев. Сидит. За эти доли секунд ему удалось напугать меня, дать почувствовать боль и так же быстро успокоить, при этом молчать и просто находиться рядом. Как такое вообще возможно?
        Я прикрываю глаза, они щипаются от слез. Дыхание приходит в норму. Я чувствую себя опустошенной, но успокаиваюсь.
        - Ты только представь, что я почувствовал, когда проснулся, а тебя нет рядом. У меня едва сердце из груди не выпрыгнуло от волнения, - говорит он, покрепче прижимая меня к себе, убеждаясь, что я в его руках. - Я по-настоящему испугался, и это было самое ужасное, что можно было почувствовать за последние несколько лет.
        Я не нахожу слов, вместо этого по щекам текут отчаянные слезы.
        - Мне жаль, - шепчу ему в грудь, прижимаясь к его плечу щекой, слушая как сильно бьется его сердце. - Я хотела… Хотела защитить тебя, - нахожу в себе храбрость сказать правду. Он наклоняется, пытается найти мой взгляд. И тянется к лампе, включив тусклый свет.
        - Не понял, - он непонимающе качает головой. - Хотела защитить… Меня? - он это так спрашивает, что заставляет меня смутиться и опустить взгляд. Этот парень умеет куда больше, чем я, и звучит это действительно очень странно, но так на самом деле и есть.
        Я хочу его защитить.
        - Свет мой, ну разве можно быть такой… - он не подбирает слов, тяжело выдыхая. - Пожалуйста, в следующий раз побеспокойся о моём сердце, которое не выдержит твоего внезапного исчезновения, ладно? - я слышу, что он улыбается. Именно слышу, поэтому поднимаю взгляд.
        Киваю.
        - Ладно, - согласно шепчу я в ответ.
        - Хотела наведаться к Киру, да? Расскажешь свой план дальше? - спрашивает он. Зачем спрашивает то, что самому не понравится услышать? Я упрямо молчу, опуская голову, упираясь щекой в его грудь очередной раз, и даже не собираюсь считать… Бессмысленно.
        Не хочу, чтобы он ругался или осуждал меня. Я правда хотела, как лучше… А, получилось, как всегда.
        - Ладно, и так не сложно догадаться. Что же мне с тобой делать?
        - Целовать, - неосознанно, очень тихо шепнула я себе под нос, но Вадим расслышал. Его грудь содрогается, он смеется, заливисто, откидывая голову назад. Я не удержалась, поднимая голову, наблюдая за ним, улыбнувшись такой открытой реакции.
        Между нами ежесекундно начинает теплеть.
        - Будут ещё какие-то пожелания? - спрашивает он, сверкая своим довольным взглядом.
        - Убраться подальше из Москвы… - осторожно говорю следующее важное для меня предпочтение. Он заглядывает в мои умоляющие глаза, стирает со щёк мокрые дорожки от слез и умиротворенно улыбается.
        - Будут тебе и поцелуи, и подальше от Москвы, - с теплотой отвечает он, лаская меня своим нежным взглядом. Я почти задыхаюсь от восхищения, от благодарности, от счастья.
        - Вадим! - приподнимаюсь, обхватывая его руками за шею, крепко обнимая. Он обнимает в ответ, спокойно, но крепко, упираясь лбом в моё плечо. - Спасибо… - целую его в колючую щеку, прикрывая глаза от той мягкой безмятежности на сердце, которая наступает только после самой сильной бури. - Спасибо.
        Он перехватывает мои холодные щеки своими горячими ладонями, заставляя посмотреть в его глаза.
        - Обещай, что больше не попытаешься сбежать, что будешь слушаться. Обещай, что мне не придется волноваться и если мне нужно будет вернуться в Москву, то ты отпустишь.
        Нет. Не хочу обещать. Нет, ни за что…
        - Обещаю, - сдаюсь я в его власть.
        - Тогда нужно ложиться спать, чтобы выспаться и до завтрашнего вечера уехать, - говорит он то, что мне хотелось услышать больше всего именно в этот момент. Ещё вчера он был против, но теперь… Неверное, он чувствует, как мне нужно это, поэтому соглашается и решает помочь осуществить мои желания.
        - А можно… Подальше от Москвы завтра, а поцелуи сейчас? - он снова смеется, но сразу же целует, поглаживая мои щеки, проникая своим языком мне в рот, творя там бурный хаос. Он тяжело дышит, прикасаясь своим лбом к моему, глядя в глаза. - Где же ты всё это время был? - неверующе спрашиваю я.
        С ним меня выворачивает наизнанку. С ним кружится голова. С ним сердце бьется чаще от чувственных эмоций. С ним иначе.
        С ним всё намного ярче…
        - Рядом. А буду еще ближе.
        Часть 17.1
        Утром я переполнена новыми силами и готова, едва открыв глава, собирать вещи. Во мне горит желание как можно скорее покинуть Москву. Поворачиваюсь и обнимаю Вадима, крепко прижимаясь к мужской груди. Он зарывается рукой в мои волосы, целует в висок, в щеку и в шею.
        - Свет мой, ты сводишь меня с ума. Нужно идти в душ и собираться, пока я не подох от желания взять тебя снова, - Вадим целует мою грудь, сжимая сильными руками талию. Похоже, он от неё тащится даже больше, чем от меня в целом.
        - Почему ты называешь меня своим светом? - улыбнувшись, спрашиваю я. Парень, отвлечённый от моей груди, поднимает голову, игриво вскидывая брови.
        - Потому что ты мой свет. С тобой безмятежно, а ещё ты напоминаешь невинного ангелочка… Пока не начинаешь зубоскалить, - целует меня в нос, чем вызывает мою улыбку от щекотливого жеста. - Пора вставать, - тянет он гласные, целомудренно целуя мои губы.
        Эти утренние поцелуи сводят меня с ума… Разве после этого можно просто так подняться? Но к сожалению, выбора нет.
        - Я в душ, а с тебя кофе, - едва удается вылезти из-под тяжелого Вадима, который специально ложится на меня почти всем телом, пока я, кряхтя и смеясь, выбираюсь из постели.
        Никогда не думала, что собратьсяс парем - это так чертовски трудно. Вадим преследовал меня в душе, где мы, разгорячившись, напрочь забыли, зачем там находились. На кухне было невозможно завтракать, так как Вадим не отходил от меня, а позже и вовсе усадил на свои колени… Почти забылись, пока не позвонил Кирилл, поторапливая нас, таких влюбленных и увлеченных друг другом.
        - Одеваемся и выезжаем через десять минут, - нашептывает мне на ухо Вадим, крепко обнимая. - Точно хочешь уехать? Ещё не поздно передумать.
        - Нам везде будет небезопасно, - изрекаю я довольно очевидную мысль. - Здесь нас легче найти, мы уже на одном месте несколько дней. Помнишь чему ты меня сам учил? Давай собираться? - возвращаюсь в спальню.
        Надеваю удобную одежду. Джинсы, свитер и кроссовки, и на некоторое время останавливаюсь у окна, разглядывая тихий заснеженный двор. На душе почему-то немного тревожно, но когда меня со спины обнимает Вадим, я расслабляюсь… Подсознательно понимаю, что его руки надежные, как никогда прежде.
        - Ты нервничаешь, - говорит он, положив руку мне живот, поглаживая. - Пообещай, что будешь послушной, и, если я скажу тебе оставить меня - ты оставишь в любом случае.
        - Мне не нравится такое обещать, - насторожилась я. Хмуро осмотрев двор, замечая подъезжающую машину, из которой вскоре выходит Кирилл с несколькими ребятами. За ними подъезжают ещё две машины. - Много людей.
        - Мы будем в одной машине, другие будут неподалеку всю дорогу.
        - Ты мне что-то недоговариваешь, - повернулась к нему лицом, изучив черты парня, которые вмиг стали жесткими. - Гордеев уже следит за нами, не так ли?
        Вадим отводит взгляд, и я устало вздыхаю, прикрывая глаза. Понимаю, что он хочет меня уберечь от плохих вестей, но чёрт возьми, такое нельзя скрывать!
        - Так знай, Вадим, я не брошу тебя, и, если нас поймают вместе, так тому и быть, - раздраженно выдохнула я, смерив его негодующим взглядом. - И верни мне мой пистолет, который ты взял из моей сумки, - обхожу его, требуя с насмешкой, но с львиной долей недовольства.
        Он залез в мою сумку! Я точно помню, где лежал пистолет!
        - Яра, я не хочу тебе врать… Но мне трудно смотреть на то, как ты боишься. Как твой взгляд наполняется страхом. Я теперь всегда рядом с тобой. Ты ведь знаешь, что я сделаю для тебя всё возможное и не возможное. Доверься мне, - он удерживает меня за руку и проникновенно заглядывает в глаза.
        Значит он знал, что за нами следят Гордеевы и ничего мне не сказал? Неужели после всего, что между нами произошло, я не заслуживаю знать наш план действий и риски? Я стою, пытаясь овладеть эмоциями, но в итоге бесконтрольно плачу, выдергивая руку.
        - Боже мой, Ярослава… - он привлекает меня в свои объятия, - неужели после всего случившегося с нами, ты всё ещё мне недоверяешь? - он качает головой. - Было бы лучше, беспрерывно болтай ты всю дорогу, не задумываясь ни о чём плохом. Пожалуйста, Яра, ты ведь знаешь, что у меня нет намерений тебя огорчить или обидеть. Понимаю, что рано говорить о доверии, но…
        - Я тебе верю. Прости, - шмыгаю носом, и с горечью осознаю, насколько я жалко выгляжу в глазах парня. - Больше всего сейчас я боюсь потерять тебя, а тот, кто может это сделать - следует за нами по пятам! - бунтую я. - А ты всё время рискуешь, бесчувственный кретин! - не выдерживаю и бью его по груди, слабо, только для того, чтобы обратить внимание на себя.
        Он мягко смеется на мой выпад и целует каждый сантиметр моего лица, нежно улыбаясь.
        - Отпусти! - шиплю я, пытаясь выкрутиться из его цепких рук и отстраниться от щекотливых поцелуев, несмотря на то, что они вызывают у меня трепет и едва скрываемую улыбку. - Всё, хватит! Да ну тебя! Я серьезно! - взвываю, сдаваясь на милость этого безрассудного парня, который в одно мгновение лишил меня негатива и тихой обиды. - Ладно, я больше не злюсь, но покусаю тебя, если продолжишь! - улыбнулась я своей же угрозе, слушая его горластый смех.
        Смотрю на него и не могу поверить, что этот парень рядом со мной, дарит свою нежность и заботу. Мне иногда кажется, что я недостойная его девушка, такая грязная, никчемная и потасканная… Гордеевская шлюха.
        Я столько всего вытерпела в Аду своего нежеланного замужества, где была практически бесправной рабыней, где ощущала себя грязью под ногами Господинов… Я всё ещё ярко помню, какой была для Гордеева, что делала с ним, и что он делал со мной…
        Взгляд парня меняется, и скорее всего, он замечает, что меня гнетут плохие мысли, пока я неотрывно смотрю в его глаза.
        - Люблю тебя, - шепотом выпаливает Вадим, остановив моё сердце.
        - Люблю тебя, - на выдохе и также шепотом, крепко сжимая своими руками его ладони, всё ещё боясь поверить в светлое счастье.
        Но я точно знаб, что мы оба на него заслужили.
        ***
        Дорога по городу проходит в привычном молчании. Единственное, что для нас в новинку - держаться за руки, поглядывая друг на друга уже без утаенных чувств. Внутри меня будто светит яркое солнышко, и мне становится на какое-то время легче дышать.
        Оказалось, я настолько была поглощена бесстыдным рассматриванием парня, что Вадим начинает смущенно улыбаться, а его щеки загорелись поразительно мягким и трогательным румянцем.
        Он бывает таким… Сердитым, чужим, а сейчас он мой, такой хороший и нежный… Горячий. Мне следовало пройти через многое, чтобы научиться замечать в мужчине эти маленькие, но такие важные детали, от которых замирает сердце в минуту безмолвного счастья.
        Его телефон неожиданно разрывается громким звонком, и Вадим нехотя отпускает мою ладонь. Смотрит на него так долго, что я невольно подтягиваюсь и заглядываю в экран мобильного телефона, увидев номер своего брата.
        - Позволь мне, ладно? - парень беспрекословно отдает гаджет, будто намеревается избавиться от всего, что связанно с Андреем.
        Его напряжение выдало то, что он крепко сжал руль и сцепил зубы.
        Я принимаю вызов, и не успеваю что-либо сказать, как на меня обрушивается эмоциональный порыв брата.
        - Скажи мне, что она у тебя! - кричит Андрей, заставляя меня дернуться. - Скажи мне, и если это не так, я найду тебя и тогда спущу шкуру живьем! Всё из-за тебя, никчемный ты кусок дерьма! Сбежала она из-за тебя, а теперь мне даже неизвестно…
        - Андрюш, - осторожно зову я брата, пока он не наговорил ещё больше гадостей. - Со мной всё в порядке, - когда не слышу ответа, продолжаю говорить, - прости, я не могла поступить иначе.
        - Господи! - выдыхает Андрей так, будто перестал дышать, когда услышал мой голос. А может быть, так и было. - С тобой правда всё хорошо?
        - Да, конечно, всё здорово, - успокаиваю я брата. - Ты так встревожен…
        - Ярослава, ты была в нашей квартире? - его вопрос меня настораживает, поэтому немного сникаю. Наверное, увидел пропажу пистолета, денег и папки с данными на Вадима.
        Сейчас такое начнется, что мама точно не спасет!
        - Заходила на пару минут после приезда, - я успокаиваюсь, когда Вадим кладет свою ладонь на мою ногу, поглаживая.
        - В нашей квартире всё разрушено. Кухня и гостиная сгорели, а наши соседи едва успели вызвать пожарников. Я тебя везде ищу… Пожалуйста, скажи мне, где ты, - брат меня поражает, и я поджимаю губы от недобрых новостей.
        - Мне ужасно жаль, Андрей. Я помню, что закрывала квартиру, и не могу понять…
        - Записка, - перебивает меня брат. - В дверях была записка. За тобой по пятам идёт Гордеев, и я не могу понять, младший или старший. Прошу тебя, давай без глупостей. Скажи мне, где ты, - настаивает Андрей, но слишком сильно нервничает, чтобы быть требовательным.
        - Секундочку, - я опускаю телефон и прижимаю его к свитеру. - Он сказал, что нашу квартиру разрушили и подожгли. Оставили послание, и возможно, что Гордеевы наблюдают за нами, - кратко говорю я Вадиму, который хмурится. - А ещё он хочет знать, где мы.
        - Яра, тебе решать, как поступить. Можем ехать дальше, а можем остановиться. В любом случае нужно добраться сегодня до Зеленограда, - пожимает плечами парень, доверяя мне выбор, который был очевиден.
        Пока рядом Андрей, не будет между никакого спокойствия.
        - Послушай меня, Андрей… Я в безопасности, и через полчаса уже выеду из города, поэтому тебе не о чем волноваться. Со мной Вадим, он обо мне позаботится, - слишком быстро протараторила я, предчувствуя, что брат может мгновенно выйти из себя.
        - Я хочу быть рядом с тобой, и быть уверенным, что тебе ничего не грозит. Обещаю, что… Хорошо, я смирился с твоим выбором, но хочу помочь. Скажи мне, где вы, чтобы мы поехали за вами.
        Я растерялась и не могу найти верное решение.
        - Мы? - переспрашиваю я. - Кто это - мы?
        - Я и отец, конечно же, - беззаботно отвечает.
        Его ответ будто обливает меня ледяной водой.
        - Я с ним не в тех отношениях, чтобы… - слышу копошение и приглушенные слова. Андрей переговаривается с отцом и похоже, что телефон оказывается уже в его руках. Хочу что-то сказать, но слова застряют в горле непробиваемым комом.
        Это выше моих сил!
        - Ярослава, - его голос хриплый, уставший и беспокойный. - Я сделал много непростительных вещей, но дай мне возможность исправиться и стать для тебя… Отцом. Пожалуйста, - он произносит слова с такой болью, что я задыхаюсь, ощутив, как быстро набежали слезы на глаза.
        Не могу выдохнуть, воздух словно превратился в иглы, парализуя моё горло до болезненных спазмов. Я снова не смогла сдержать слезы, поспешно их стирая, привлекая этим жестом внимание Вадима, который решает остановиться у обочины.
        - Я готов, Ярослава… - он так сложно выговаривает слова, что я ощущаю всю тяжесть каждой его мысли. - Я готов тебя отпустить, не препятствовать твоему выбору. Но сейчас я хочу тебе помочь, этой мой долг, Ярослава, как отца. И может я не был идеальным, даже иногда был хуже деспота, но я никогда в жизни не хотел причинить тебе боль. Дай мне возможность увидеть тебя и уберечь, - я судорожно дышу, вслушиваясь в то, что говорит мой отец.
        Он никогда не был голословным, всегда говорил прямо и по факту, без каких-либо чувств, но при этом никогда не переставал обо мне заботиться. Не так как все, по-своему, как умеет только он. И да, я всё ещё обижена на него, но осознаю, сама не лучше. Я подбирала самые мерзкие слова, чтобы сделать ему больнее в отместку. Я знаю, как он дорожит мной, как переживает, как любит…
        Он мой отец, и я не вправе выбирать себе родителей, как и он себе дочь.
        - Мы едем в Зеленоград, - говорю я, и Вадим помогает назвать адрес. - До встречи.
        Несколько минут я держу телефон, и не могу выйти из этого странного оцепенения. Вадим привлекает меня к себе, обнимая.
        - Если ты так расстроилась, зачем тогда сказала адрес? - спрашивает парень, стирая мои слезы, пока я по-детски шмыгаю носом.
        - Так нужно, - качаю я головой, не способная сейчас внятно объяснить своё решение. - Если Андрей станет донимать тебя, скажи мне. Давно хочу уложить его на лопатки! - я фыркаю, ухмыльнувшись.
        - Свет мой, тебе придется стать в очередь, - смеется Вадим, целуя меня в щеку.
        - Даже не уступишь мне?! - шутливо возмущаюсь.
        - Ни в коем случае! - он драматично кривится, и сразу же завлекает в жадный поцелуй, покоряя меня своим проворным языком.
        В следующий момент мы оба вздрагиваем. Впереди, метрах в пятистах, точно такую же машину, таранит черный Бугатти, и с такой силой, что простенький и неприметный седан переворачивается.
        - Какого… - Вадим поражен увиденным и застывает, а я поворачиваю голову, влево, замечая ещё один внедорожник, который несется в нашу сторону с ошеломляющей скоростью.
        Господи!
        - Езжай! Езжай! Езжай! - в панике кричу, и Вадим впечатляюще быстро реагирует.
        То, с каким остервенением он выруливает и дает по газам, меня кидает из стороны в сторону. Только благодаря ремню безопасности я ещё не расшибла подбородок или лоб.
        - Это его машины! - кричу я, оглядываясь назад, не в силах усидеть на месте от накатившего адреналина. - О Господи, это я виновата, что мы остановились… Прости, прости, прости! - я поддаюсь своему страху, и Вадим крепко хватает меня за руку.
        - Сядь и не дергайся, - твёрдо говорит он, одной рукой удерживая руль, а второй меня. - Тебе нужно успокоиться. На ходу нас взять практически невозможно, - уверенно говорит он. Сейчас Вадим собран, как никогда прежде. - Никакой паники, Яра. Поняла меня?
        - Вадим, откуда… Как… Нет, почему это… - моя бессвязная речь - последствие шока.
        - Тш-ш-ш, - он крепче впивается в мою ладонь, подобным жестом успокаивает нас обоих. - Не забывай, что существуют современные технологии, по которым можно отследить кого-угодно, а это лишь шалость Гордеева, который любит играть во взрослые игры. Не хочешь проиграть - не поддавайся, поняла? Я тебя не этому учил. Ты сильная девочка, и будешь сильной до самого конца, - он не просто говорит, а заверяет.
        Слушаю Вадима и безоговорочно ему верю. Беру себя в руки, но моё волнение выдает сбитое напрочь дыхание.
        - Выкинь этот телефон и возьми другой в моём рюкзаке, боковой карман, - говорит парень, и я делаю всё без лишних слов. Один телефон летит в окно, а второй я отыскиваю в рюкзаке, - там единственный контакт - Князь. Он с примочками, не волнуйся, этот не отследят. Я сейчас решу, какой у нас план. Звони ему и дай мне телефон.
        - Какой раз у нас идёт всё не по плану? - раздраженно задаю риторический вопрос, разблокировав телефон, быстро нахожу контакт, и звоню. Передаю телефон Вадиму, который прикладывает его к уху, не отрывая глаз от дороги.
        - Мы направляемся к Медвежьим Озерам. Встретимся там через три часа, следуем плану «Б», и у ещё - у меня хвост, - молчит пару секунд, - давай, - отключает звонок и отдает мне телефон. - Набери номер Андрея, - командует он, и я послушно всё исполняю.
        - Медвежьи Озера, по Щелковскому шоссе, поворот после Газпромнефть тридцать семь, езжай мимо коттеджей до конца дороги к озеру, - говорит быстро и четко, а затем откидывает телефон, который я едва успеваю словить. - Да блядь! - шипит он, когда выехав из района, видит перед собой огромный дорожный затор.
        Я молчу, совершенно не зная, что делать в таких ситуациях. Шок заставляет меня быть тихой и сидеть неподвижно… Точнее, именно сейчас я вцепилась в сидение и упираюсь одной рукой в бардачок. Вадим реагирует отменно, но настолько резко, что я всё-таки вписываюсь виском в стекло дверцы.
        - Прости. Держись крепче, - напряженно говорит Вадим, а я бездумно киваю. - Ой, да брось, намечается веселье, - я закатываю глаза от игривого тона парня, замечая знакомый блеск в серых глазах. Вот теперь я узнаю Вадима-сорвиголова! - Будем импровизировать… Но возьми к себе поближе пистолет. Хочу быть уверен, что в случае опасности ты сможешь кому-то хорошенько навалять.
        Вадим долго выворачивает руль и сворачивает в разные районы, иногда поглядывая в навигатор. Он полностью сосредоточен, спокоен и даже равнодушен к сложившийся ситуации, а когда за нами пропадает хвост в неизвестном направлении, я только недоуменно смотрю на парня.
        Что произошло?
        - Как ты это сделал? - неверующе спрашиваю я, когда уже в пригороде он сбавляет скорость, плавно двигаясь по шоссе.
        - Не зря же мы на одинаковых машинах едем. Князь скинул наш хвост, и поманил за собой, - объясняет Вадим, когда я вытаращила глаза в немом восхищении. Мне сложно всё это понять, но видимо, план у нас всё-таки есть на все форс-мажоры. - Но предполагаю, что они через несколько часов отследят наш маршрут, это вопрос времени. На месте нужно быть готовыми каждую следующую минуту. Видимо, скоро состоится наш последний бой.
        - Ты гений! - восхищенно утверждаю я.
        - Я - простой следователь, крошка.
        ***
        Когда подъезжает знакомая черная ауди, я соскакиваю с теплого капота машины, обрывая наши объятия с Вадимом. Парень отходит подальше, предоставляя мне возможность пообщаться с моими близкими, но я уже сейчас беспомощно на него оглядываюсь… Вадим ободряюще подмигнул, и облокотился на машину, кивая в сторону отца и брата.
        Первым подходит Андрей. Он набегает на меня, сгребая в охапку, приподнимая. Так крепко сжал, что не спасла даже пуховое пальто, под которым затрещали ребра.
        - Боже мой, как я волновался! - он ставит меня на землю, и осматривает моё лицо, будто ищет повреждения, но буквально спотыкается взглядом о мои зацелованные губы. Теперь переводит взгляд на Вадима, переполненный враждой, но тихой и холодной, внутренней. - С тобой точно всё в порядке?
        - Тебе не о чем волноваться, - уверяю я брата, который отходит в сторону.
        Теперь передо мной стоит отец, в нескольких шагах, но никто из нас не осмеливается ступить ближе друг к другу. Поджимаю губы, опуская глаза и отчего-то смущаюсь. Мы никогда не проявляли теплых чувств в наших отношениях и даже сейчас обниматься было бы немного… Что это?!
        Отец делает широкий шаг, а в следующее мгновение стоит рядом, и бережно обхватывает меня за плечи, притянув к своей груди. В этот момент я забыла обо всём. Во мне вдруг заколотились и взорвалось все чувства.
        Напряжение сменило спокойствие, и расслабившись, поднимаю руки, обнимая папу в ответ, прикрывая глаза. В его объятиях тепло, и хоть мы молчим, между нами настоящий сумбур эмоций. Горечь, начавшая таять обида и… Любовь.
        Мне тяжело забыть о том, что он был со мной весьма грубым и резким дома, но я решаю оставить всё в прошлом. Именно, поэтому, подняв голову, смотрю в его глаза.
        - Я хочу тебя познакомить с одним человеком, - перехватываю широкую ладонь отца и веду в сторону Вадима, который вмиг напрягся и выпрямился по струночке, метнув в меня растерянный взгляд. Я лукаво улыбаюсь ему в ответ. - Познакомься. Это Вадим. Вадим, это мой отец, Игорь Алексеевич, - представляю я их друг другу, оказываясь между ними, с удовольствием прослеживая крепкое мужское рукопожатие.
        В стороне замечаю Андрея, который обреченно качает головой. Хоть он и не хочет смириться с тем, что моё сердце принадлежит Вадиму Волкову - его заклятому врагу, у брата нет выбора. Так решило моё сердце.
        - Теперь буду знать, к кому моя дочь стремглав помчалась в Москву, - отец говорит с забавой, даже с легкой насмешкой. Ни злобы, ни агрессии, кажется, он даже чем-то доволен.
        - Поверьте, Игорь Алексеевич, мне самому едва чудом удалось перехватить бегунью прошлой ночью, - усмехнулся Вадим, хитро посмотрев на меня, заставив залиться горячим румянцем. - Пойдемте в дом. Пора бы нам всем поговорить и обсудить общую проблему.
        Вадим с отцом загоняют машины на территорию. Я с братом перемещаюсь во внутренний двор.
        Домик хорошенький, похожий на деревенский, но очень просторный. Единственный минус - план «Б» не отапливался, потому что был план «А».
        Вадим скинул на ближайший диван наши рюкзаки и внимательно обвел всех бдительным взглядом.
        - Вы отключили свои телефоны? - спрашивает он моего отца и брата. Папа утвердительно кивает, и Андрей, поджав губы, повторяет за отцом.
        Когда все присели за круглый стол в центре гостевой комнаты, никто не рискнул раздеться, но Вадим любезно поставил чайник на плиту, чтобы нас немного согреть.
        - Я проведу небольшой инструктаж и расскажу план на этот вечер, - парень берет на себя всю ответственность, и выглядит довольно суровым, даже насупленным. Отец сдержанно осматривает меня, а затем Вадима, заинтересовавшись его планами.
        - Скоро прибудет мой друг, он приведет подмогу. Ребята будут сидеть в машинах в метрах двухсот от дома. Пока мы здесь одни, у каждого с собой должно быть средство самозащиты. Позже разделим время для дежурства и за следующий час обойдем ближайшую территорию, чтобы вы ориентировались по местности. Сейчас стоит наколоть дрова и растопить печь, а тебе нужно позаботиться о голодных мужчинах, - обращается ко мне Вадим, дождавшись моей улыбки и твердого кивка головой.
        Слишком внимательный взгляд папы заставил немного поерзать на месте, но он был настолько спокойным, что я отмела все сомнения. Если отец одобряет мой выбор, Андрей не сможет вмешаться, и как бы ему не хотелось, мы с ним поговорим на эту щекотливую тему.
        - Когда стемнеет, используем свечи и фонари. Не будем привлекать лишнее внимание и заодно, в случае чего, заранее привыкнем к темноте. В доме никому не раздеваться, снимаем только верхнюю одежду. Остальные действия по обстоятельству, я открыт для любых вопросов. Единственное, что все должны понимать - Гордеевы сегодня сюда явятся, а мы должны дать достойное сопротивление любым способом, - закончил, и даже облегченно вздохнул. Взгляд Вадима скрестился с моим братом на какое-то мгновение… Но парень улыбнулся и проигнорировал явное подстрекательство Андрея. - Чай или кофе?
        Кажется, я даже заметила восхищение в сверкнувших глазах отца. Да, я тоже так смотрела на Вадима, когда он решал мои проблемы и в любой непонятной ситуации находил выход.
        - Кофе, - в один голос говорю я, отец и брат.
        Часть 17.2
        В одиннадцать вечера Вадим уложил меня в кровать. Андрей наблюдал за этим из-под бровей и со сложенными руками на груди, презирая парня за каждое прикосновение ко мне, пока я старалась игнорировать такое явное недовольство.
        - Спать, - очередной раз приказал Вадим, и мягко улыбнувшись, щекотливо поцеловал в нос.
        Да я как бы не сопротивлялась, делать-то больше нечего! Все трое моих самых дорогих мужчин наотрез отказали мне участвовать в дежурстве или вообще выходить из дома.
        - Да вали уже… - несдержанно фыркнул Андрей, подобравшись ближе. Вадим даже бровью не повел на его очередной выпад, зато мой взгляд оказался острее ножа.
        Когда Волков скрывается за дверью, Андрей садится на край кровати.
        - И долго ты будешь вести себя как самый последний осел? - недовольно спросила я, удобнее устраиваясь в кровати, повернувшись набок.
        - Поверить не могу, что ты выбрала этого продажного ублюдка, - рычит он, заставляя меня прикрыть глаза от раздражения.
        - Андрей, - укорила я брата, который недовольно засопел. - Прекрати так говорить, - надавила я, заставляя брата стушеваться. Он смотрит на меня и перехватывает ладонь, крепко сжав руку.
        - Я восхищен тем, что ты с отцом смогла преодолеть трудности в отношениях. Впервые вижу, чтобы вы не ссорились на ровном месте. Позволишь? - я двигаюсь дальше к стене, уступая место брату, который ложится рядом.
        - Вы говорили обо мне, когда я сбежала? - спрашиваю я Андрея, прижавшись к его плечу.
        - Срывали голос криком, - хмыкает брат, - едва не подрались. Мама вовремя нас остановила.
        - Я поступила паршиво, - припоминаю, как кричала слова о ненависти отцу в лицо и как разрисовала своё лицо. Андрей поглаживает мою спину в свитере, поцеловав в висок.
        - Он волнуется за тебя, поэтому отец всегда такой взрывной, - отвечает брат. - Давай я тебе расскажу несколько моментов из вашей жизни, - Андрей поворачивается набок, чтобы ему было удобно смотреть в мои глаза.
        - Я и без тебя знаю, насколько у нас сложные отношения, - пожала я плечами, посчитав ненужным слушать объяснения брата.
        - Нет, Ярослава, тебе стоит это услышать, - его рука легла не моё предплечье. - Отец лелеял тебя с самого рождения, как тепличный цветочек. Когда тебе было три года, ты приболела обычной простудой, а я в первом классе подхватил ветрянку. Родители сразу решили отправить меня к бабушке, чтобы не усложнять твоё здоровье. Ты была очень слабенькая в детстве. Отец настрого запретил подходить к тебе, но перед отъездом я не удержался. Ты была такой забавной маленькой крошкой, что я пришел к тебе и поцеловал на прощание. Через сутки ты уже была в больнице с осложнениями, - он провел ладонью по моей щеке, видимо, сожалея о прошлом.
        - А когда тебя должны были выписывать, ты подхватила ангину. Твой организм не выдержал такой нагрузки и болезнь ударила по сердцу. Отец устроил драку с главврачом, а после забрал тебя домой и выходил с частными врачами. Он не оставлял тебя ни на секунду, и у него начались проблемы на работе. Ему было глубоко плевать на всех и вся, кроме тебя. Тогда вы настолько были связаны, что ты могла заснуть только на его руках.
        Облизываю пересохшие губы. Я такого не помню, и об этом никто мне не рассказывал…
        - Когда тебе было семь, отец отпустил нас гулять вместе во дворе строго под мою ответственность. Я заигрался с ребятами, пока ты, разложив на проезжей части мелки, стала разрисовывать асфальт возле поворота. Я думаю, ты помнишь тот момент, когда машина выскочила из-за угла и едва успела сбавить скорость. Тебя откинуло на несколько метров. У тебя был перелом ноги, двойной перелом руки и сотрясение. Отец тогда был настолько зол, что впервые накричал на меня и сказал, чтобы я не смел приходить к тебе в больницу, потому это была только моя вина. Он был прав, я не уследил, а он сидел возле тебя изо дня в день, помогая пройти полную реабилитацию.
        Да, я помню, как мы весело проводили время с папой в больнице. У меня была своя палата, и поэтому мы делали всё, что душе угодно. Было очень здорово… Пока я не вернулась домой. Около полугода отец не давал мне гулять на улице. Водил на разные секции, чтобы у меня не было соблазна гулять на улице. Это были первые перемены в наших отношениях, когда я начала плакать и ссориться с неприступным отцом. Я скучала по своим друзьям.
        - Когда он признал, что ты всё ещё ребенок, стал отпускать на улицу. Каждый раз отец выходил на балкон с книгой, приглядывая за тобой. Ты больше никогда не оставалась без его внимания.
        - Помню, что все надо мной смеялись и называли папиной соплячкой, - покачала я головой. - Мне приходилось сбегать, чтобы погулять с кем-то, за что позже допоздна учила ненавистную биологию и физику.
        - А разве тебе было легче получить по заднице ремнем? Вряд ли. Отец пытался справиться с тобой как мог… Вместе со мной, - договаривает Андрей, и я недоверчиво прищурилась.
        - Не поняла?
        - Твой выпускной. На самом деле это моя вина, что отец запретил тебе идти на вечеринку после официальной части, - Андрей поджимает губы, опустив глаза. - Помнишь Олега? Мой бывший одноклассник, твоя безответная первая любовь. Перед окончанием года он всем хвастался о том, как страстно ты целуешься за гаражами. Когда мы подрались, он пообещал, что на выпускном возьмет тебя в первом же попавшемся месте. Ты мне не поверила. Я очень за тебя волновался, поэтому рассказал всё отцу, и он проследил, чтобы после официальной части мы поехали в ресторан и посидели в кругу семьи. Даже тогда он не хотел тебя разочаровать, но ты устроила грандиозную истерику, - Андрей натянуто улыбнулся, очевидно вспоминая, как в ресторане я скинула тарелки со стола, стянув скатерть, протестуя запретам отца.
        После вечеринки Олег больше ни разу не появился в моей жизни. Уехал учиться в другой город и даже сменил номер, одним сообщением расставшись со мной. Тогда только я поняла, что и Андрей, и отец оказались правы. Но не замечать правоту отца было проще, чем принять свои ошибки. Поэтому сразу после выпуска, я начала готовиться сбежать в Москву подальше от отца и его давления.
        - Он всегда был рядом со мной, - шепчу я, впервые оценив поступки отца во взрослой жизни. Отец всегда был рядом и знал, какие школьные предметы я ненавижу, с какими одноклассниками ссорюсь и о чём мечтаю. - Мне всегда казалось, что он срывался на мне и отыгрывался после тяжелых рабочих дней… - выдохнула я.
        - Никогда, - низкий, уверенный голос, который не принадлежит брату.
        - Пап, - я растеряно привстала, осматривая отца, притаившегося у дверного проема. Он подходит ближе, тоскливо улыбнувшись. - Я вела себя ужасно, - признаюсь я, ощущая такую же тоску.
        - Ты всегда была девочкой с характером. Вся в меня! - он садится на кровать. Тянусь к нему, крепко обнимая. - Но, если бы мне дали шанс что-то изменить в прошлом… Так и знай! Ничего бы не изменил! - по-доброму смеется отец. Андрей накрывает наши объятия своими, и я впервые чувствую себя самой важной частичкой семьи, которая безумно мной дорожит.
        Из своей жизни выношу новые уроки, и теперь я понимаю, что без моих близких я никогда бы не справилась. Я чувствую себя нужной, и все, кто рядом со мной, готовы защищать до последнего вздоха.
        ***
        Я пугаюсь, когда кто-то накрывает мой рот и до боли впивается пальцами в плечо.
        - Это я, не шуми, - шепчет Вадим, заставив меня осмотреться. - Одевайся. К окнам не подходи, - говорит он и сонливость резко исчезает.
        Замечаю, насколько сильно Вадим взволнован, и кажется, очень нервничает. Парень терпеливо ждёт, но поторапливает и помогает надеть курточку. Не мою, какую-то чужую, мужскую, с тяжелым запахом одеколона.
        - Твоя слишком приметная, - говорит парень, указав на моё красное пальто.
        Глаза немного колит от недосыпа и выплаканных слез за последнее время. На часах четвертый час утра.
        - Гордеевы нас выследил? - шепчу я, и в ответ замечаю твердый кивок.
        - Дай мне свой пистолет, - не успеваю отреагировать, как Вадим сам вытягивает из-под подушки пистолет и проверяет его рабочее состояние. - Отлично. Помнишь, как мы играли в прятки в особняке?
        - Да, - непонимающе киваю.
        - Тебе нужно отправится к сараю, наша третья точка возле озера. Я тебя прикрою, но ни в коем случае не шуми и не ходи на озеро. Если будет необходимо - беги через лес, не задерживайся ни в одном месте, если кто-то тебя преследует. В твоём рюкзаке есть всё необходимое, - он помогает надеть рюкзак на спину, - действуем по плану и никакой самодеятельности. Люди Князя будут здесь через десять минут, тогда я приду к тебе и уведу в безопасное место. Всё ясно?
        Мне остается только нервно закивать.
        - Свет мой, нельзя сейчас нервничать, - Вадим проводит рукой по моей щеке, утешая. - Ты у меня сильная девочка, - улыбается он, целуя в лоб. - Тебе нужно покинуть дом. Если начнут штурм, ты уже не сможешь выйти.
        Вадим выводит меня на улицу, и достает свой пистолет, провожая меня взглядом, придавая уверенности. Надев капюшон, я осторожно иду вдоль дома, забора и деревьев, держась как можно дальше от белоснежного снега, на котором я сразу стану легкой мишенью.
        Дорога занимает несколько минут, учитывая, что мне приходится оказаться по колено в снегу и перелезать через забор. Никто не стреляет, не шумит, не кричит и, тем более, не пытается меня убить. Я оглядываюсь по меньшей мере сотню раз в каждую сторону, и отпираю тяжелую дверь амбара, проскальзывая внутрь.
        Я сразу подбегаю к шаткой деревянной лестнице, взбираясь наверх. Вадим показывал, где можно укрыться в случае опасности. Это возвышение в амбаре оказалось ручной кладкой из досок около двух-трех метров над полом, устланная сеном. Из-за каждого моего шага, всё скрипит и вибрирует под моим весом, волнуя настораживающими звуками.
        Подхожу к сложенным тюкам, спрятавшись за сеном. Сажусь, прикрыв глаза. Сердце так волнительно бьется в груди, что прямо-таки оглушает. Только через несколько минут понимаю, что на улице началась настоящая перестрелка, когда я сжимаюсь от каждого выстрела.
        Держу пистолет, крепко сжимая его в своих руках, отвлекая себя рассматриванием завитков на ручке оружия… Но я не могу не думать о моих родных и Вадиме. Что, если им не повезет, и они попадут под пулю? Я же не могу сидеть и ждать чьей-то смерти ради своей безопасности? Что, если именно в эту минуту они нуждаются во мне, пока я прячусь здесь, как мышка?
        Порываюсь встать, но вспоминаю наставления Вадима, и не смею ослушаться. Снова пытаюсь сделать хотя бы шаг, и также останавливаюсь, не в силах преодолеть свои страхи и обещание, данное Вадиму.
        Слышу, как скрипит дверь и зимний холодный ветер окутывает всё пространство, забираясь под куртку… Нет, кажется, это страх, пробирающий до костей.
        Хочу убедиться, что ко мне пришел Вадим, или Андрей, или отец, но понимаю, что, если это кто-то чужой, мне нельзя себя выдать столь опрометчиво. Они знаю условное место, а значит мне нужно терпеливо ждать.
        - Выйди, - слышу я голос, переполняющий меня жутким страхом. Этого не могло случиться! Как он здесь оказался? Как понял, где я нахожусь? - Малышка, быстрее. Лучше поговори со мной, чем попадись ты моему отцу на глаза, - слышу я смешок, и зажмуриваюсь от перенапряжения. - Я обещаю тебе, что мы только поговорим с тобой. Не бойся меня, Ярослава.
        В его голосе сквозит усталость, и я могла бы поверить ему, но не после всего, что со мной произошло. Поднимаю пистолет, а услышав, как он медленно и осторожно поднимается по лестнице - снимаю с предохранителя.
        О Господи… Почему именно он?
        Почему сейчас?
        Почему тогда, когда я одна?
        - Я долго думал о нас, - тихо и надсадно говорит он. - Малышка, в моём состоянии я точно не могу тебе навредить. Выйди ко мне… - на моё удивление, он просит, а не принуждает. - Чёрт! Ладно… - лестница снова скрипит, и я непонимающе оглядываюсь, не зная, как действовать.
        Отступаю в сторону, двигаясь за сложенными тюками сена, напряженно поджимая губы, когда скрипят доски. Нужно было не дергаться и сидеть, не шевелясь!
        - Малышка, я ведь слышу тебя, - он тяжело дышит и шипит сквозь зубы, когда попадает на второй этаж. Видимо, он всё ещё слаб после ранения. - Хватит убегать от меня, ты ведь знаешь, что я всё равно тебя найду.
        Он приближается очень тихо, и я не понимаю, как ему это удается. Недоуменно отступаю к самой дальней стене, наводя пистолет в сторону лестницы. Похоже, что он стоит и выжидает, пока я выйду сама, но я не рискую приближаться к нему…
        - Попалась! - я испуганно кричу, когда ощущаю крепкие руки, на своих плечах. Какие-то считанные секунды, и я дергаюсь, толкая его, а Максим отшатывается от меня, схватившись за свои ребра. Второй рукой он успевает вцепился в мой рюкзак. Ловко снимаю его, отпрянув от мужчины.
        Трюки Вадима всегда работают отменно, от страха не додумалась бы сделать нечто подобное, но парень хорошо меня научил думать и действовать прежде, чем пугаться и бежать.
        - Ярослава! - взревел Гордеев, когда я попыталась сбежать, но не смотря на его шаткое состояние, он обогнал меня, загородив спиной лестницу. Он корчится от боли, рвано дыша.
        Я, паникуя, навожу на него оружие. Мой муж успокаивающе поднимает руки, показывая, что безоружен. А я… Я ему не верю. Он никогда не был беззащитен.
        - Уйди! - сглатывая, дрожащей рукой прицеливаясь в Гордеева пистолетом. - Или я выстрелю! - выкрикнула, отчего-то мучаясь. Почему он так смотрит на меня? Почему не действует? - Клянусь, я убью тебя! - обессиленно шепчу, ощутив, как слезятся глаза.
        Я трусиха. И он и я понимаем, что не выстрелю.
        - Ты не выстрелишь. Только посмотри, насколько я беззащитен и беспомощен. Я тебе не угроза, - насмехается Максим, но стоит неподвижно с поднятыми руками.
        - После всего, что ты сделал со мной, смеешь считать себя беззащитным? - непонимающе спросила я, надломленным голосом, а по щекам потекли несдерживаемые слезы.
        - Прости, малышка, я только… - он хочет подойти, но я отступаю, не прекращая наводить дуло пистолета на Господина Гордеева. - Прекращай целиться в меня своей игрушкой! - разозлился он, заставляя меня дернуться. - Чёрт, просто опусти пушку, малышка. Нам нужно поговорить. Я хочу помочь тебе. Рядом со мной тебе ничего не угрожает, а вот с моим отцом всё не так просто.
        Я не опускаю пистолет, а Максим то и дело переводит взгляд с оружия на меня, и обратно. Поздно понимаю, что он задумал, когда Гордеев перехватывает пистолет, и отводит его вверх, пытаясь вырвать оружие из моих рук.
        - Отвали от меня! - стараюсь приложить все возможные и невозможные усилия, поэтому остервенело дергаю оружие на себя, как и шатающегося Гордеева.
        - Если бы я хотел навредить тебе, то непременно уже навредил! - он пытается вырвать из моих цепких рук пистолет, и когда отпихивает меня в сторону, я спотыкаюсь через собственные ноги.
        Совершенно не успеваю испугаться, когда из легких выбивается весь воздух, а тело пронизывает боль. В ушах звон, голова кружится, и я шокировано смотрю наверх. Всего мгновение, и я оказалась на нижнем уровне амбара на скрипучих досках, со стоном переворачиваясь на спину, прошипев от боли в бедре и руке.
        Слышу оклики Гордеева и как он поспешно приближается к лестнице, начиная спускаться.
        - Лежи! Не смей вставать! - кричит Максим, когда я, надрывно дыша, пытаюсь подняться, упав на колени, зашипев от острой боли. - Ярослава, черт тебя возьми!
        Второй раз действую слаженней и решительней, кое-как поднимаясь на ноги, простонав от боли в бедре. Тело горит от неприятных ощущений.
        - Нет, Ярослава, там стреляют! Вернись сейчас же! - кричит Гордеев, стараясь слезть как можно быстрее, но я уже выбегаю из амбара.
        Здесь творится настоящий хаос. Выстрелы проносятся буквально над моей головой. Ошалело смотрю на незнакомых мужчин у забора с одной стороны и с другой, у леса. Они меня не замечают, увлеченные перестрелкой. Передо мной оказывается только один путь - через озеро.
        Но Вадим сказал, чтобы туда ни ногой…
        Нет времени на размышление, когда за мной выбегает Максим, поэтому срываюсь с места неудержимым ураганом, побежав в вдоль сада, к озеру. Я слышу, как выстрелы свистят возле моих ног.
        - Не смей! - он не успевает за мной только из-за полученных ранее ранений, скорее всего, ещё плохо перенося погони, перестрелки и борьбу. Благодаря этому у меня есть небольшой шанс, чтобы хорошо оторваться.
        Зима в этом году оказалась весьма холодной, но несмотря ни на что, первые шаги по льду даются мне с большим трудом и волнением. Оставшись на твердой поверхности, бегу дальше, и Господин Гордеев решительно стремится меня догнать.
        Я осталась без пистолета, рюкзака и по моим пятам бежит Гордеев. Самый хреновый расклад, не смотря на наличие безупречного плана!
        - Нет, Ярослава, там глубоко! Ты провалишься! Ярослава стой! - оборачиваюсь только для того, чтобы увидеть, не догнал ли меня Максим. Между нами довольно большое расстояние, поэтому я сбавляю темп, ощущая, насколько острой стала боль в бедре.
        Но я резко останавливаюсь, когда слышу пугающий звук… Я замерла, испугавшись.
        - Не двигайся! - кричит Максим, а я оборачиваюсь и вздрагиваю от громких звуков, раздающихся под моими ногами. Эти звуки издает стремительно трескающийся лёд. Гордеев останавливается примерно в десяти шагах, тяжело дыша, осматриваясь вокруг. - Малышка, тебе нужно лечь. Сейчас же.
        Недалеко от меня лёд треснул настолько громко, что я присаживаюсь, жалостно всхлипнув. В этот ужасный момент я думаю только о том, что в жуткой смертельной перестрелке участвуют мои близкие, а я, возможно, уже и вовсе нежилец.
        - Слушай меня, Ярослава. Ложись на лёд. Прекрати упрямиться! - рявкает Максим, принуждая смотреть на него и слушаться. Понимаю, что он говорит разумные вещи, но моё деревянное тело слушается не сразу. - Ложись медленно и осторожно. Ну же!
        Едва я хочу опустить руки к снегу, как лёд трясётся и трещит прямо под моими ногами.
        - О Господи, Господи, Господи! - ошалело поднимаю взгляд на Максима и в следующую секунду с головой ухожу под воду.
        Вода настолько холодная, что моментально обжигает лицо и легкие. Из-за неожиданности и испуга я не успела захватить воздуха. Я стремительно начинаю задыхаться. Пытаюсь всплыть, но на мне так много зимних вещей, что, намокнув, они тянут меня вниз, забирая у меня любую надежду всплыть и спасти свою жизнь. Пытаюсь расстегнуть тяжелую куртку, но пуговицы в петлях мне не поддаются.
        В груди с каждой секундой усиливается боль, и в горло попадает вода. Я захлебываюсь, но всё ещё пытаюсь двигаться и всплыть. Меня целенаправленно тянет ко дну, несмотря на мою отчаянную борьбу.
        Жесткий рывок, ещё один и ещё.
        Беспрерывное барахтанье и я, безудержно кашляя, глотаю необходимый для выживания воздух.
        - Давай, малышка, тебе нужно вылезти из воды, - шепчет Максим, цокая зубами мне возле уха. Я шокировано оборачиваюсь, пытаясь понять, правда ли это, что сейчас происходит, или я уже… - Хватайся за поверхность и ползи. Не вставай, поняла меня? - он не дожидается моих ответов, пока я пытаюсь осознать истину - Гордеев прыгнул за мной в воду.
        Максим подсаживает меня, при этом сам уходит под воду. Толкает сильно, а я карабкаюсь по скользкому льду, едва вылезая из воды, мгновенно переворачиваясь набок, встретившись взглядом с мужчиной. Смотрю, как он пытается вылезти самостоятельно, но лёд трескается с каждой его новой попыткой выбраться из воды. Он пробует взобраться на поверхность с разных сторон, но добивается лишь того, что делает прорубь больше.
        Он беззащитен и ко всему прочему успел раздеться.
        Максим не смотрит на меня, а я… В самый ответственный момент решаю протянуть свою руку, не ожидая от самой себя подобного жеста. Он спас меня, и, если бы хотел убить, не стал тогда жертвовать собой. Не понимаю, что творится с этим человеком и его сознанием, но я не могу оставить его в воде… Я - не убийца!
        Максим оставляет попытки выкарабкаться и обреченно качает головой, криво ухмыльнувшись.
        - Больше полугода я ждал от тебя протянутой руки, - выдыхает Гордеев, дрожа и цокая зубами. - Тебе нужно уйти, сейчас же, Ярослава, - он приказывает, а я, не слушая его, пытаюсь схватить его за руку. Он упирается, и под моим весом лёд начинает снова трескаться. Максим реагирует быстрее и отталкивает меня от края. - Ничего не выйдет, малышка, - задыхаясь от холода, говорит он.
        - Все получится. Я тебе помогу, - когда я снова протягиваю руку, Максим ее перехватывает, крепко сжимая её в своей ладони.
        - Ничего не изменится, даже если ты будешь звать на помощь. Я всё равно уйду под воду, - говорит он охрипшим голосом. - Я хотел сказать тебе, что… - он прокашливается, крепче обхватив мою руку, - мой отец хочет тебя убить. Если бы я нашел тебя раньше его, и увез как можно дальше… Надеюсь, ты простишь меня. Мне очень жаль, что я… Мне жаль, что я полюбил тебя, Ярослава, - он горько улыбается, и его глаза стеклянеют будто от набегающих слез. Подобное зрелище перехватывает моё дыхание.
        - Максим, я не понимаю, зачем ты…
        - Когда любишь, неважно каким образом, защищаешь любой ценой. Тебе просто повезло немного меньше, - ответил он, отпуская мою руку. Он протягивает её к моему лицу, дрожащей холодной ладонью прикасается к моему подбородку, большим пальцем нажимая на нижнюю губу. - Ты всегда была моей непокорной девочкой, - смеется он, клацая зубами, дрожа всем телом. Его руки и губы бледные, как и лицо. - Убей его, как только увидишь, - рычит Максим, - не думай, не разговаривай, просто стреляй. Ты меня поняла?
        Пораженно выдыхаю, слыша от него подобные слова. Он говорит мне убить его отца, и я даже понять не могу, что должно было произойти с этим человеком, чтобы сейчас заявить о подобном.
        - Максим, вылезай из воды. Прошу тебя, постарайся. Я тебе помогу, - чеканя каждое слово, я начинаю его умолять.
        Он одновременно по сумасшедшему улыбается и замерзает от холода.
        - Поцелуй меня. Сама. В последний раз, - шепчет он, смотря на меня так… Подавляюще, но одновременно умоляюще.
        - Максим…
        - Ненавидь меня, Ярослава, но я прошу только попрощаться со мной. Я не смогу вылезти из воды, - он хватает мою куртку и подтягивается сам, обжигая ледяным поцелуем. Первые секунды я сопротивляюсь, но Максим привычно давит своим напором, при этом почти ко мне не прикасаясь.
        Отвечаю всего одним мимолетным движением губ, но и этого для мужчины оказывается достаточно, поэтому он отстраняется, посмотрев на меня взглядом, который наполнен… Безумством и любовью. От чего-то отрицательно качаю головой, изумленно рассматривая Господина Гордеева, который отталкивает меня.
        - Максим! - вскрикнула я, плеснув по воде руками.
        Сердце сжалось от непонятного чувства. Несмотря на то, что я хотела убить Господина Гордеева не один раз, сейчас подавленно плачу, не веря в то, что он спас меня и пожертвовал своей жизнью ради меня.
        - Проваливай, пока я не потащил тебя за собой, - угрожающе скалится. - И поверь мне, малышка, сейчас я очень сильно борюсь с этим желанием. Вместе до конца - помнишь мою клятву перед росписью? - я сглатываю и двигаюсь назад ползком, с опаской смотря под себя, слыша легкий треск. - Пистолет возьми, - говорит Максим, и я уже встаю на ноги возле его вещей, которые он скинул перед прыжком в воду.
        Я смотрю на него и сердце сжимается от непонятного чувства потерянности.
        - Уходи, - шепчет он одними губами, которые уже посинели.
        Нерешительно делаю шаг назад, а затем под пристальным взглядом ещё один и ещё… В какой-то момент я не выдерживаю и срываюсь, превозмогая боль и холод, возвращаюсь в сторону амбара.
        Больше я не оборачиваюсь.
        - Ярослава! - кричит Андрей, перехватив меня по пути. - Боже мой, что случилось? - он взволнованно смотрит на меня, потянув к углу амбара, заставляя присесть.
        - Максим… Там, в воде, - шепчу я, показав рукой, не в силах обернуться. Я остаюсь сидеть, прижатая к земле тяжелой мокрой курткой и двоякими чувствами.
        - Что? Ты его видела? Он тебе что-то сделал? Где он? - допытывается брат, а я зажмуриваюсь и трясусь от пробирающего до костей холода.
        - Он… В озере… - с надрывом шепчу я.
        - Но там никого нет, - непонимающе вскидываю голову и поворачиваюсь… Там действительно больше никого нет. О, Боже мой… Он утонул? Так быстро? Я задыхаюсь то ли от холода, то ли от переполняющих меня эмоций. - Забудь, - одергивает меня брат. - Тебе нужно срочно переодеться.
        Брат стаскивает с меня мокрую куртку и свитер, заменяя мою верхнюю одежду своей.
        В это трудно поверить, и я, кажется, никогда не поверю в происходящее… Снова смотрю на озеро, не осознавая реальность. Максима больше… Нет.
        Неужели он любил меня так сильно, что раз за разом делал больно, но при этом не позволил умереть? Я его ненавидела, но теперь, с таким концом, он разбивает меня. Максим Гордеев напрочь разрывает мне сердце и душу в очередной, но в последний раз.
        Господи, Максим, что же ты сотворил со мной?
        - Ярослава, очнись! Некогда думать, нам нужно найти убежище, - Андрей встряхивает меня за плечи.
        - Вадим сказал ждать его в амбаре, таков план. Мы должны его дождаться, - противлюсь я.
        - Планы изменились, - Андрей тянет меня за руку, желая обойти амбар. Я пытаюсь его остановить.
        - Он не изменит этот план. Вадим знает, что я здесь и придёт при любом раскладе. Мы сейчас можем разминуться… - настаиваю я.
        - Пойдем скорее, - не слушает меня брат.
        - Нет! Никуда мы не пойдем. Мы будем его ждать в этом грёбанном амбаре! - срываюсь я на крик, и Андрей остервенело прижимает меня к деревянной поверхности, зажимая мой рот рукой.
        - Нам некого ждать. Никто не придет. Сколько раз мне нужно говорить тебе, чтобы ты спасала свою жизнь, пока есть возможность? Волкова взяли люди Гордеева. Нам небезопасно здесь находиться! - утробно рычит Андрей, разгневавшись.
        - Как взяли? - ошеломленно выдыхаю я, как только Андрей убирает свою ладонь с моего рта. - Как взяли?! А ты знал и не помог? - неконтролируемо вскрикиваю, а брат приподнимает руку и борется сам с собой, чтобы снова меня не заткнуть.
        - Тихо! - шипит. - Подробности позже, сейчас - уходим!
        - Нет. Я его вытащу, а ты либо со мной, либо катись к чёртовой матери!
        Часть 17.3
        Я выглядываю из-за угла, наблюдая за домом, в котором ещё недавно безмятежно легла спать. Сейчас его окружили мужчины с оружием и в доме горит свет, что было запрещено по плану Вадима. Там точно Виктор - сердцем чувствую. И там Вадим, человек, который всеми силами пытался меня спасти, а сам угодил в эту преисподнюю.
        - Я сдамся, - шепчу я брату, который напряжено поджимает губы. - Отвлеку на себя Виктора, а ты с Киром вытащите отца и Вадима. Такой вот мой план, - говорю я о своём плане, пряча пистолет за пояс мокрых джинсов.
        - Хреновый план! - не соглашает со мной Андрей, крепко схватив за предплечье. - Ты хоть понимаешь, что он может с тобой сделать? Нет, не понимаешь… - качает он головой, когда видит мою готовность кинуться в бой с голыми руками.
        - Он у меня хотя бы есть! - выглядываю из-за угла и вздрагиваю, когда на меня падает тень. Не сразу узнаю Кирилла, который присаживается возле нас. Мужчина был на разведке, и я жду хороших вестей, но по его глазам вижу - всё очень и очень плохо.
        - У них Бродяга и ваш отец, - выпаливает мне в глаза Кир, хмуря свои брови.
        - Всё ещё будешь меня отговаривать? - едко уточняю я у брата, который поражённо выдохнул. - В общем так - я иду туда и делаю всё, чтобы уехать вместе с Виктором и оставить в живых Вадима и отца… Вы сядете на хвост и подрежете машину. Всё закончится и все будут целы.
        - Если он тебе не пустит пулю в лоб! - рычит брат, перехватывая меня за руки. - Очнись! Нам лучше уйти. Ему нужна ты, а отец и Вадим во всём разберутся сами, не подвергая тебя опасности. Так бы хотел отец… И Вадим! - меняет он тон, заостряя внимание на мнении Вадима.
        - Я не оставлю их здесь, к тому же Виктора я знаю очень хорошо. Он клюнет. Он - точно клюнет, - уверяю я брата, и себя тоже.
        - Ты не можешь знать…
        - Это лучше, чем бездействовать, - осаждает Кирилл моего брата, ободряюще похлопав меня по плечу. - Но ты должна понимать, что прикрыть твою спину будет некому. Действуй с умом.
        - Я научилась прикрывать не только свою спину, но и свой зад… Так что всё будет хорошо, - ухмыляюсь в глаза мужчине, который видит во мне сильную молодую женщину. - Главное, вы не облажайтесь и поскорее вытащите меня из машины. Боюсь, Виктор успеет меня славно потрепать, если задержитесь!
        - Это опасно! - Андрей хватает меня за куртку, но его пальцы по ней скользят, когда я резко поднимаюсь. - Ярослава вернись! Какого хрена ты вытворяешь? - шипит он на Кирилла, который не отводит от меня взгляда, удержав в крепкой хватке моего брата, когда я смело иду по направлению к дому.
        Хоть и веду себя бесстрашно, но сердце дико колотит внутри. Руки подрагивают, и я вся дрожу, немного от холода и чертовски сильной от первобытного страха. Последняя моя встреча с Виктором закончилась тем, что он застрелил человека. Эльдар не был достоин такой участи, и тем более пыток, которые организовали ему Гордеевы в желании выведать моё местоположение.
        Возле дома мужчины засуетились, напряженно направляя на меня дуло пистолета, и я замираю. Другой сразу же проскальзывает в дом, видимо, известить своего хозяина о желанной гостье. Стараюсь не оглядываться, чтобы не раскрыть место, из которого за мной точно наблюдает брат и Кирилл.
        Когда открывается старая деревянная дверь, я вздрагиваю. Мужчина кивает, разрешая зайти. Ноги стают ватными и тяжелыми, когда я почти крадучись, захожу в дом. Охранник за мной не идёт, и я оказываюсь в гнетущей полутьме.
        Очень опрометчиво думать, что у мокрой девчонки после купания в озере, с сумасшедшими от обстоятельств глазами, не может быть пистолета.
        - Решайся быстрее, моя дорогая… - я слышу его тягучий голос, который пронизывает до мурашек.
        Иду осторожно, но доски под моими ногами страшно скрипят, нагнетая обстановку. Когда подхожу к двери, из щелей которой пробивается свет, волнительно выдыхаю.
        Мне нужно быть сильной. Я обязана быть сильной ради моих близких. Всё когда-то началось из-за моей ошибки, которой я не предала значения, а поэтому только я могу с этим покончить. Вадим был прав - нельзя вечно бежать от проблем. Нужно бороться.
        Открываю дверь, сразу же метнув взгляд на стоящего посреди небольшой комнаты Виктора. Он с интересом меня рассматривает, удовлетворенно ухмыляясь. Я пришла, и он знал, что приду, поэтому зловеще-широко улыбается, и даже чеширский кот позавидовал бы такому оскалу.
        Я ошарашенно перевожу взгляд на отца, сидящего на стуле и находящегося возле него Вадима, лицо которого залито кровью. Боже… Снова он страдает из-за меня… Вадим тяжело смотрит на меня, но никак больше не проявляет эмоций. Отец встревоженно меня осматривает, и даже дернулся, из-за чего наручники на его руках задребезжали.
        - Отпусти их, - обращаюсь я к Виктору, но не могу оторвать своего сожалеющего взгляда от папы и избитого Вадима. Это всё моя вина. Каждое моё действие гонит за собой тяжелые последствия, но самое ужасное, что за мои ошибки расплачиваются другие, невинные люди. - Я сделаю всё, что вы прикажите.
        - Хм, - хмыкает Виктор и склоняет голову. Я не спускаю своего взгляда с мужчины, который снисходительно смотрит на меня в ответ. - Боюсь, что не всё так просто, дорогая. Знаешь ли, мне не нужны свидетели, особенно полицейские… Особенно такие мозговитые, - он поднимает оружие, провоцирующее его рассматривая.
        Я срываюсь и повторяю его движение, но прицеливаясь сразу ему в голову.
        - Будет лучше, если все останутся живы, - несмотря на мой слабый и дрожащий голос, пистолет я держу цепко, решительно.
        - О, моя дорогая, уверяю тебя, ты будешь жить, как и я, - в следующий момент его фальшивая улыбка спадает, и показывается он - дьявол в обличии человека. Его лицо ожесточается, он смотрит на меня с присущем ему гневом, когда взгляд цепляется за мой пистолет. Не ожидал? Я на грани, и он должен это видеть. - Но не они… - он переводит дуло своего пистолета на моего отца. Это провокация, которая грозит смертью.
        В голове всплывают слова Максима, чтобы я стреляла первая и не давала ему шансов. Я борюсь с собой, встревоженно бросая взгляд на отца и Вадима. На последнем я задерживаю взгляд дольше, и вижу только едва уловимый кивок, придающий мне смелости.
        Нажимаю на курок первая, затаив дыхание.
        Виктор вздергивает бровью, наслаждаясь моим промахом. Я со страхом нажимаю ещё несколько раз на курок, пока на переворачиваю пистолет, проверяя патронную обойму. Она оказывается пуста… Видимо, она вылетела раньше, а я и не заметила…
        Вот дерьмо!
        - Господь ко мне всегда был благосклонен, Ярослава, - насмехается Виктор, подобравшись ко мне ближе, когда я оказалась безоружна и совершенно неопасна. В точности, как ребенок, играющий водяным пистолетом. - А я готов ему помочь в ответ и карать за грехи… - низко шепчет он и замахнувшись, бьет по лицу с такой силой, что я отворачиваюсь и цепляю тумбу, падая на больное бедро.
        Глухо стону, резко повернувшись к нему лицом, боясь пропустить следующий удар. Виктор присаживается рядом, с садистским наслаждением рассматривая, как я щурюсь от боли и подавляю в себе жалкие всхлипы.
        - Ты принадлежишь моему сыну и мне. Теперь ты раз и навсегда это запомнишь, - он тянет руку к моему лицу, но я брезгливо отворачиваюсь. - В тебе появилось больше строптивости, чем я ожидал. Интересно, на что ты готова ради своего любовничка и отца…
        Я медленно скольжу взглядом на отца и Вадима, которые настороженно наблюдают за Виктором. Каждый из них в тихом гневе, когда взгляд каждого скользит по моей пылающей щеке. Они всегда боролись за мою защиту, но теперь никто из них не может препятствовать обстоятельствам.
        - И что дальше? Оставите здесь гору трупов, а меня снова под замок? Вы не видите дальше своего самодовольного носа, Виктор. Боретесь за счастье своего сына, пока он сам желает вам смерти, - я не без удовольствия говорю ему правду, но избегаю издевательских насмешек, не решаясь так явно провоцировать. - Со своей семьей разберитесь прежде, чем лезть в чужую!
        - Маленькая дрянь… - он хватает меня за влажные волосы, притащив впритык к своему лицу. - Что за чушь ты несешь?
        - Правду, - хватаюсь за его руку, пытаясь ослабить хватку, но она наоборот крепчает и болезненно надрывает волоски.
        - Оставь её в покое, мразь, - хрипит отец, прерывая мой зрительный контакт с Виктором, полностью отвлекая его на себя. - Моя дочь - не свинья для битья.
        - Ты смотри-ка. Твой папочка наконец-то заговорил, а заставил меня думать, что он принципиальный, - воодушевился Виктор и дернул меня за волосы, протащив несколько метров к отцу, поставив перед ним на колени.
        Едва сдерживаю в себе душераздирающий крик от боли, боясь провоцировать отца на решительные действия. Я ошеломленно смотрю на папу, растерявшись. Ничего не могу сделать: ни спасти их, ни спасти себя.
        Мой план был другим!
        - Виктор, - я пытаюсь дернуться, но мужчина держит жесткой хваткой, не позволяя вырваться. Я замираю, когда холодный пистолет прижимается к моей щеке. - Я вам нужна, - у меня дрожит голос, но я уверенна в своей правоте.
        - Конечно, нужна. А вот они - нет, - он рывком направляет дуло пистолета в отца и раздается оглушительный выстрел, из-за чего я дергаюсь и жмурюсь. Отвернуться не удается - Виктор крепко держит за волосы.
        Боюсь открыть глаза, понимая, что я могу сейчас увидеть. Сердце больно бьется об ребра, громыхая по ушным перепонкам. Тяжело дышу, пытаясь взять под контроль свои эмоции. Когда я слышу болезненный хрип, открываю глаза, вытаращившись на отца, который зажимает рану в области легкого.
        - Папа… Прости меня, папа, - с удушливыми слезами прошу я прощение, но отец отрицательно качает головой.
        - Он не собирается меня убивать, - просипел он, поднимая взгляд на Виктора.
        - Через нескольких часов, если не оказать помощь - ты сдохнешь, - чеканит Гордеев-старший. - Мы уйдём, и я надеюсь, что у вас хватит мозгов позаботиться о себе и больше не лезть к моей семье. А если дадите огласку, милое личико твоей дочурки украсят шрамы, - он дёргает меня вверх, заставляя встать на ноги, упирая дуло пистолета мне в бок. - Надеюсь, я ясно выразился.
        - Более… Ч-чем, - кашляет отец, и из его рта вытекает струйка крови. Боже мой!
        - Пусти меня, пусти! - я пытаюсь вырваться, переполнена желания помочь своему отцу самостоятельно. Что, если они не успеют довезти его до больницы? Вадим умеет гонять, но он сейчас в ужасном состоянии. Я не переживу, если отец умрет от руки этого ублюдка!
        - Не рыпайся, иначе помогать ему будет некому, - Виктор не отпускает меня, мучительно вырывая волосы. По ощущениям кажется, что он готов снять с меня скальп. - Сворачивайтесь! - кричит он своим людям, когда выводит меня в коридор.
        - Господин Гордеев, связь с вашим сыном оборвалась около часа назад. Мы не знаем, где он, - торопливо отчитывается мужчина, сопровождая нас к машине. Я смотрю в сторону укрытия брата с Киром, резко махнув рукой в сторону дома, сразу же впиваясь ею в запястье Виктора, пытаясь смягчить его хватку.
        - Оставь людей, пусть его найдут и сообщат, что наша птичка в клетке, - он швыряет меня в машину, в которую я вписываюсь многострадальным боком. Не успеваю увернуться, когда Виктора соединяет мои запястья наручниками и во благо не за спиной.
        Мужчина отходит и сообщает по рации информацию, пока Виктор грубо запихивает меня на заднее сидение. Я сразу же сажусь, оглядываясь на ремни безопасности.
        Наперед садится охранник, а Виктор рядом со мной, с другой стороны. Я напряженно слежу за тем, как он пристегивается и тоже самое проделывает со мной, пригвоздив к сидению машины. Он едко насмехается, когда наши лица оказываются на одном уровне слишком близко.
        - Это твой финиш, девочка. Добегалась! - он ликует, когда машина медленно выруливает на проезжую часть.
        Я внимательно смотрю на защелку ремня безопасности, а затем смотрю на ручной тормоз в метре от меня, напряженно впившись руками в свои колени. Виктор слишком внимательно наблюдает за мной, из-за чего любое моё движение быстро пресечется.
        Что же… Видимо, пора задействовать мой язык и разъярить мужчину настолько, чтобы он потерял контроль надо мной и над собой.
        - Как для отца моего любимого мужа, вы слишком много обо мне заботитесь. Неужели так не терпится трахнуть меня? - я оскалилась, когда лицо Виктора дрогнуло, будто от словесной пощечины. - Так что же вы тянете? Мой дорогой муж точно не слезет с меня в ближайшие месяцы… Боюсь, если будете долго тянуть, кусок пирога вам не обломится…
        С удовольствием наблюдаю, как он агрессивно дергается и хватает меня за локоть, притащив к себе ближе, обдавая своим несвежим дыханием. Безупречная реакция, которая даже не заставляет меня распыляться и разглагольствовать понапрасну!
        - Не сомневайся, девочка, я умею ждать и всегда получаю большее, - заверяет он меня, и, возможно, я бы испугалась, если бы не знала, что сейчас за нами должен быть хвост, а Максим трагически погиб в озере.
        Не страшно. Больше меня ничего не волнует. Отец и Вадим в относительной безопасности, люди Кира точно им помогут, как и мне. Осталось только организовать правосудие над Виктором, и вся эта история наконец-то закончится!
        - А вы говорили, что Гордеевы - однолюбы. Как вы можете любить женщину и трахать всё, на что стоит? Кстати, если мы уже так близки и обсуждаем эту тему - хватит ли вам сил трахать меня или всё-таки уже пользуетесь приборчиками и пилюлями? - Виктор едва не зеленеет от ярости, когда больно сдавливает мои щеки, а второй рукой почти судорожно начинается расстегивать свой ремень.
        Я смеюсь, задорно, громко… И предвкушающее.
        Яблоко от яблони! Едва малейшая провокация и Гордеевы готовы выпрыгнуть из одежды и поиметь меня в любую доступную дырку.
        - Сука, тебе смешно? Я тебе сейчас рот порву, когда буду пихать в него свой член и яйца, - рявкает Виктор и заметно нервничает, когда машина качается и он не может расстегнуть свой угрожающе толстый ремень.
        - Не боитесь, что откушу? - впервые, за столько времени в семье Гордеевых, я веселюсь и хамлю в ответ с удовольствием, без малейшего страха. Виктор от этого ярится, смешно морща нос. - В больничку далековато. К тому же не думаю, что приживется обратно…
        - Закрой свой блядский рот! - не выдерживает мужчина и отпихивает меня, обеими руками расстегивая свой ремень. Я с извращенным удовольствием наблюдаю, как бездействует его мужской орган на полёт моей фантазии и дерзости.
        Ничегошеньки.
        - Что, не поднимается ваш дружок? - сладко пою, когда он хватает мою ладонь и тянет меня себе за шиворот, заставляя его приласкать.
        - Не поднимается, значит - поднимешь! - несмотря на бушующую в нём ярость, замечаю, что в глаза не смотрит - смущен.
        Я мельком смотрю боковым зрением влево, понимая, что рывок должен быть резкий и четкий, чтобы ухватить ручной тормоз, а в лучшем случае расстегнуть ремни безопасности водителя и Виктора.
        - Что застыла? Дерзкая на язык, а как член в руке - смелость теряешь? - Виктор, кажется успокаивается, замечая мою заторможенность, пока я перебираю в своей голове варианты быстрой остановки.
        - Просто не привыкла, что член нужно поднимать, обычно он сам подскакивает. Вы давно проверялись на потенцию? - уделяю я Виктору своё драгоценное внимание, убрав насмешки, спрашивая с серьезной обеспокоенностью. - Вы же понимаете, что как бы я не старалась, поднять то, что неспособно это сделать - невозможно!
        Пощёчина прилетает жесткая, из-за чего я дергаю руки на себя, пытаясь увернуться уже от второй. Виктор хватает за волосы, тормоша в разные стороны, из-за чего теперь я поворачиваюсь корпусом к лобовому стеклу и хватаюсь за водительское кресло.
        - Радуйся сука, что у меня нет времени на твои блядские игры, иначе бы остановились и я вставил в тебя… Даже если не член, то кулак бы приняла. Точнее примешь, как только мы окажемся наедине, - рычит он мне на ухо.
        - Всегда мечтала попробовать что-то новенькое… Максим бывает слишком консервативным, - при упоминании его сына он рывком меня отпускает, и я больше не теряю своего драгоценного времени.
        Рукой нажимаю на замок ремня безопасности Виктора и быстро, но плавно нагибаюсь вперед, чтобы меня не зафиксировало на месте, пока мой навязанный свёкор отвлекается на свой ремень безопасности. Обеими ладонями хватаю ручник и резко тащу на себя со всех сил, ощущая, как нас резко заносит.
        Машина скользит на опасной скорости по снежной дороге, а на моей шее оказываются руки Виктора. Он душит меня, несмотря на то, что машину кидает в стороны. А я поддаюсь ещё ближе к нему и давлю на ручку двери, которая поддается и впускает в солон морозный ветер.
        - Я убью тебя, сука! - взревел Виктор, одной рукой пытаясь удержать меня, барахтающуюся, а второй застегнуть ремень безопасности, боязливо поглядывая на открытую дверь.
        - Если не сдохнешь первый! - шиплю я, забираясь на сидение с ногами и отпихивая его ближе к краю, пока Виктор не успел пристегнуться и запереть дверцу машины.
        - Останови эту машину, блядь! - кричит Виктор.
        - Скользко! - паникует водитель.
        У меня получается подвинуть Виктора ближе к открытой двери. Он отпускает меня и хватается за водительское сидение, а второй рукой закручивает вокруг руки до локтя ремень, пытаясь удержаться и остаться в машине.
        - Сука! - я бью ногой ему по груди, но мужчина вцепился в подручные средства намертво. - Я потащу тебя за собой! - он рывком поддается вперед и цепляется за мой ремень безопасности.
        Меня его угрозы не пугают, поэтому со всем сих изворачиваюсь и царапаю его лицо, кричу, кусаюсь. Виктор вёртко щелкает замок, из-за чего ремень ослабевает, а в следующий момент он хватается за мою многострадальную шею. Мужчина перекрывает кислород, придвигая меня ближе к себе, рассчитывая меня образумить.
        Я смотрю в его глаза, задыхаясь. Мне нечего терять - о моих близких позаботятся. В одном он прав: кто-то из нас потащит второго за собой. И решаю, что это сделаю я, ради отмщения за все страдания и угрозы, за убийство моего народившегося ребенка и полковника, за то, что он сделал Максима себе подобного…
        Подбираю ноги под себя, поддаваясь к Виктору ближе, хватаясь за его шею так же жестко, как он держит меня. А следом, когда машину заносит на одном из поворотов и дверь настежь открывается, опираюсь ногами об свою дверь и рывком уничтожаю шаткое равновесие мужчины.
        В следующую секунду я чувствую под ногами жесткую землю. Дыхание перехватывает, потому что Виктор всё ещё пытается удержаться и удержать меня, но и сам он практически вываливается из машины под крик и отборный мат.
        Я рискую - опускаю пятки на асфальт, значительно увеличивая вес. Просчитываюсь с одной важной деталью, когда кислород прекратил поступать в легкие и я задыхаюсь. Царапаю руку Виктора до крови, чтобы отпустил. Скорость значительно уменьшилась, а значит, я смогу уцелеть и кинуться в бег в любую сторону. Главное - подальше от этого человека.
        Виктор с ревом тужится и больше вываливается из машины. Всё меняется быстрее, чем я успеваю испугаться. Кувырком лечу по асфальту, переворачиваюсь, ошалело поднимая голову на звук скольжения шин.
        Мужчина упал следом, в метрах двадцати от меня. Я, пересыщенная адреналином, поднимаюсь на колени, а затем с глухим стоном на ноги. Замечаю, как Виктор проделывает тоже самое и при этом хлопает себя по бокам. Вижу, что его кобура пустая.
        Мы оба оглядываемся, замечая ствол в стороне, на абсолютно одинаковом расстоянии. Виктор прожигает во мне дыру, придерживая руку, которая, похоже, вывернута. Смотрит на меня зверем и теперь уверена, что если раньше он имел на меня виды, то сейчас с радостью всадит пулю в лоб.
        Переминаюсь с ноги на ногу, тяжело дыша, проверяя своё тело к готовности кинуться в бег. Как дуэлянты, смотрим в глаза друг другу, перед метким выстрелом. Добежит ли первым? Сможет ли быть быстрее? Насколько он ушибся? Есть ли силы? Стоит ли полагаться на удачу?
        Я отвожу взгляд первой, смотрю на пистолет и цепляюсь взглядом за совершенно другой силуэт. Одергиваю себя и снова смотрю на Виктора, пытаясь понять - увидел ли он то, что увидела я.
        - У тебя проблема с ногой, ты не добежишь первая, - утверждает мужчина посаженным голосом.
        - Я люблю рисковать, - вздергиваю бровью, с удовольствием замечая, как он стал тяжелее дышать.
        Страшно ли ему? Вероятно - да. Мы на равных условиях, и, кажется, это впервые. Ему нечем мне пригрозить, нечем убить, и он не может ко мне дотянуться, чтобы придушить. Судьба - не идиотка, верно? Эта сучка знает, на кого ставить, и я уверенна, сегодня ставка на меня.
        Я бросаюсь к пистолету, но Виктор действует на секунду раньше. Видимо, я слишком явно демонстрирую самоуверенность. Мы бежим ровно, но в какой-то момент я даю слабину, позволю ему добежать первым за мгновение до того, как сама дотянусь до рукоятки.
        Скольжу по льду в близь тротуара и слишком неосторожно падаю, скользя несколько метров. Завываю от боли в бедре, которое сегодня уже не справляется с моими физическими потребностями и количеству ушибов.
        - Я жалею, что не убил тебя раньше, - с тихим шипением, Виктор хватает меня за капюшон и заставляет встать на колени перед ним и дулом пистолета, направленного мне прямо в лоб. - У меня было слишком много возможностей, но я не считал тебя такой конченной сукой!
        - Не теряйте времени. Стреляйте, - приказываю я, заставляя мужчину измениться в лице. О да, он точно хочет всадить мне пулю в лоб. - Я передам вашему выродку пламенный привет от его папаши, - оскалилась я, когда Виктор передернул плечами.
        - Что ты несёшь? - несмотря на грубость, я вижу, как его одолевают сомнения.
        - Ваши гончие плохо работают, иначе бы ещё в доме сообщили, что Максим мёртв, - я с садистским наслаждением наблюдаю, как нечто человеческое проскальзывает в глазах Виктора. И это чувство едкое, тягучее и болезненное.
        - Ты не могла его убить. Слишком слаба для этого, - он пытается защититься, оспорить мои слова.
        - Он всё сделал сам. Не правда ли, хороший расклад? Спас меня, чтобы сдохнуть самому, - не смотря на слова, которые цепляют не только отца Максима, я продолжаю, желая довести начатое до конца - лишить Виктора контроля над собой. - Я считаю, что смерть от утопления в ледяном озере намного хуже любой другой. Представьте, как легкие наполняются водой, из-за чего они горят, сжимают и словно рвутся внутри тебя. Представьте, как он начал захлебываться и пытаться вылезти, но сил уже не стало. Представьте, как он сожалел, что…
        Пистолет, который мой несостоявшийся убийца наводит на мой лоб - глухо щелкает. Я с осознанием происходящего не сдерживаю задорного смеха. Не ирония ли судьбы? Чертовски верно - она!
        Виктор, гонимый своим бешенством, замахивается с пистолетом в руке. Несколько четких движений, чтобы откланяться и выбить пистолет из рук Виктора - выходят превосходно. Ни один урок Вадима не прошёл мимо меня и только благодаря ему я всё ещё жива.
        Пистолет оказывает в моих руках, и я поднимаюсь на ноги, заставляя Виктора отступить на шаг назад. Из-под рукава вытаскиваю полную патронную обойму, которую успела выхватить до моего скользящего сальто на бальное бедро, и теперь с чувством полного превосходства, направляю пистолет на человека, которого ненавижу больше всего на свете.
        - Видимо, клеймо карать за грехи теперь принадлежит мне… Не так ли, Виктор Николаевич? - я смотрю в глаза самого дьявола, и сейчас я понимаю, что больше ни доли страха, ни сомнений. Жизнь этого ублюдка в моих руках.
        Он знает, что я могу и хочу выстрелить, поэтому не решается со мной спорить. Иначе, если бы не эта чертова заминка в доме - его бы уже не было в живых. Интересно, что он предпримет сейчас, за шаг до своей смерти, глядя в глаза своему палачу?
        Ничего.
        Виктор ничего не делает и не проявляет эмоций, превратившись в громадную и холодную глыбу льда.
        - Стреляй, - приказывает мужчина, прикрывая глаза, видимо, ожидая пулю. Но я различаю его ухмылку и ликование…
        Клянусь, я готова была выстрелить, если бы на горизонте не замаячили фары машины. Полицейская сигнализация слышна на всю округу. Настороженно перевожу взгляд с глаз Виктора и обратно, мысленно прокручивая в голове самые отборные словечки своего лексикона.
        - Стреляй, если хочешь отсидеть за убийство, - он не сдерживает довольного смешка, а меня от досады и раздражения начало трясти.
        Это мой шанс! Это мой реванш! Это справедливо, в конце концов!
        Машины подъезжают быстрей, чем ожидалось, противно скользя шинами по трассе. Не позволяю себе даже прищуриться, когда держу на мушке голову Виктора Николаевича. Нельзя его так просто отпускать! Он выйдет меньше, чем через сутки, а затем вырежет всех, кто мне дорог и меня саму!
        Из машины выбегают полицейские, а с ними я слышу такое родное и знакомое - «Яра!».
        Я тяжело сглатываю, но не шевелюсь. Взгляд не отвожу от напряженного Виктора, который, несомненно ощущает мою внутреннюю борьбу.
        - Ярослава, - Вадим оказывается рядом со мной, тщетно пытаясь привлечь моё внимание. - Он того не стоит. Опусти пушку. Мы о нём позаботимся. Я клянусь.
        - Чем ты клянёшься, Вадим? У него есть возможность выкупить свою свободу не только в вашем отделении, но и в стране! - срывающимся голосом, говорю я. - Я больше не хочу спать по ночам и вздрагивать от того, что это чудовище находится поблизости!
        - Яра, это было раньше, но не сейчас. Закон на нашей стороне, как и свидетели, и наши союзники. Теперь им не уйти от правосудия. Эти твари проведут свою жизнь в тюрьме, там же и сдохнут, - говорит Вадим, но я отрицательно мотаю головой.
        - Ты не знаешь, что говоришь… Ты не знаешь, на что он способен! - от желания нажать на курок - меня трясёт.
        - Ярослава, - хриплый голос отца - единственное, что привлекает моё внимание. Я перевожу взгляд, замечая с какой болью даются ему шаги и даже слова. Его придерживает Андрей, обеспокоенно разглядывая напряженную обстановку. - Опусти пистолет, - ласково просит отец, оттеснив Вадима, став ко мне ближе.
        - Не могу! - слёзы подкатываются к глазам. - Он стрелял в тебя! Ты в своём уме? Ты хоть можешь предположить, сколько на его руках смертей? Ты даже не представляешь, через что они заставили меня пройти!
        - Моя любимая девочка, - отец мягко опускает ладонь на моё плечо, - доверься нам, своей семье. Мы больше никогда не допустим подобных ошибок. Каждый должен нести наказание за свои поступки по справедливости, но не ты, - он тянет руку к пистолету и с нажимом опускает его. Сдаюсь под его напором, ощутив, как по холодным щекам полились горячие слезы.
        - Моя доченька. Моя умница. Моя крошка… - нашептывает отец, отбирая у меня пистолет и притягивая к своей груди, обнимая. Неожиданно крепко он прижимает меня к своей груди, но напряженное тело выдает болезненные ощущения.
        - Папа… - всхлипываю я, пытаясь отстраниться и не доставлять ему дискомфорта. Отец крепко прижимает мой лоб к своему плечу, а в воздухе раздается оглушающий выстрел, заставляя меня вздрогнуть от неожиданности.
        Ошеломленно поднимаю голову, когда отец даёт слабину и заглядывает в мои глаза.
        - Ты… - неверующее качаю головой.
        - Я никогда бы не позволил нести тебе это бремя, - шепчет он мне в ответ и целует в лоб, прижимая к себе. - Всё закончилось. Теперь - навсегда.
        Сзади меня накрывают ещё одни тёплые объятия - Вадим, а сбоку вклинивается Андрей с подбадривающей полуулыбкой, стирая с моей щеки слезы.
        - Если вы ещё хотите в больницу - самое время! - изрекает Кирилл, когда мы все дружно вздрагиваем, испытующе глядя на отца.
        Папа не прав - ещё не всё закончилось…
        Часть 18. Вместе навсегда
        Я нервно дергаюсь, когда Андрей прикасается к моему плечу. Брат протягивает очередной стаканчик кофе, который я беру дрожащими руками. Киваю в знак благодарности, устало потирая переносицу.
        Операция отца длится уже больше пяти часов. Доктора не дают никаких гарантий, избегая моих вопросов. Вместо разговоров, меня заставили пройти в процедурную и обработать раны. Точнее, Андрей и Вадим буквально завели меня в процедурную и усадили перед врачом, не давая мне отмахнуться.
        Сейчас, когда я обогрета и в безопасности, моё сердце беспокойно трепещет в ожидании результата операции. Я знаю, что отец сильный, но я не переживу, если…
        - Тебе уже достаточно, - Вадим предупреждающе смотрит в глаза моего брата, отбирая у меня стаканчик кофе. Отпивает сам, недовольно поджимая губы. - Хочешь пройтись? Ты сейчас изведешь себя до состояния своего отца.
        Я отрицательно качаю головой, не желая больше покидать коридор возле операционного отдела.
        - Прекрати, Леди. Иди погуляй немного. Напрягаешь своей болезненной физиономией, - поддерживает Вадима угрюмый голос Кира, который отходит от стены и подбирается к нам поближе.
        - Не твой отец сейчас в операционной без гарантий выжить! - огрызаюсь я. - Никуда не пойду. Сами прогуляйтесь и не действуйте мне на нервы.
        - Крошка, - Вадим перехватывает мою руку, переплетая наши пальцы, - с ним всё будет хорошо. Состояние тяжелое, но стабильное.
        - Ты с каких пор стал всезнающим доктором? - взрываюсь я от негодования. - Господи, просто помолчите, пожалуйста… - стараюсь не срываться на близких, устало прикрыв глаза.
        Трое мужчин отворачиваются от меня, поджимая губы. Я, поставив локоть на ногу, роняю голову, зажмурившись. По вискам колотит головная боль, не утихающая после нескольких обезболивающих. В теле слабость и хочется есть, но от вида еды меня подташнивает. Глаза щиплет от слез и недосыпа, но спать я себе запрещаю.
        - Он сильный, - говорит Андрей, сев рядом. - Отец тебя не оставит так просто, - хмыкает брат, заставив меня едва уловимо улыбнуться.
        - Я хочу в это верить… Иначе придётся оживить Гордеева и снова его прикончить! - горячо утверждаю я.
        - Тише, мелкая. Всё кончено, - Андрей пытается вбить мне это в голову, вот только я не могу поверить в этот бесспорный факт. Сколько раз я думала, что это конец? - Но дальше нас ждет много волокиты с юристами и судом. Стоит уже сейчас об этом подумать.
        - Думать не о чем. Все знают правду, - я поднимаю голову и смотрю на брата. - К тому же закон на нашей стороне, а преступники мертвы.
        - Да, должно пройти всё гладко, но это займёт время, - поддерживает меня Андрей.
        У него звонит телефон, и звонок он принимает не сразу, смотря на номер. Брат поднимается с места и отходит немного в сторону, отвечая за звонок, привлекая моё внимание.
        В больнице этим утром шумно, и я ничего не могу разобрать в словах Андрея, который говорит довольно тихо. Когда порываюсь встать, меня удерживает Вадим, отрицательно качая головой.
        - Хватит с тебя новостей.
        - Плохих или хороших? - уточняю я у парня, который поджимает губы.
        - Любых. Мой свет, тебе нужно отдохнуть… Ты гаснешь на глазах, - он заботливо прикасается к моей щеке, нежно проводя по ней костяшками пальцев, и я сдаюсь - укладываю голову ему на плечо.
        - Когда всё стихнет, мы поедем отдохнуть в твой фамильный дом? - интересуюсь я. Ощущаю его губы на своей макушке и заранее знаю ответ.
        - Мы можем там провести столько времени, сколько ты захочешь, - утверждает Вадим.
        - А как же твоя работа?
        - Переведусь. Тем более, если твой брат удержит назначение полковника, с этим не возникнет никаких проблем, - он ухмыляется, видимо, представляя реакцию Андрея на подобную просьбу.
        - Как ты думаешь, я смогу вернуться к журналистике? - я сама не знаю, хочу ли продолжить работать в своей профессиональной среде, но меня интересует мнение Вадима.
        - Только если у тебя есть желание. Возможно, будет разумно скорректировать тематику твоих интервью и статей, - помедлив, говорит парень.
        - Да, у меня есть уже несколько идей для социального проекта… - размышляю я, и хотела бы поделиться своими планами с Вадимом, но из операционного отдела выходит доктор.
        Я и Вадим срываемся с места, почти подбежав к мужчине, который снимает маску. Он такой же уставший, как и мы, но держится с прямой осанкой и имеет уверенный взгляд.
        - Доктор, пожалуйста… Не томите, - я держу себя в руках, чтобы не завыть от волнения.
        - Ваш отец в стабильном состоянии. Реабилитация будет долгой, но гарантии на поправку отличные, - отчитывается доктор, а у меня с плеч наконец-то сваливается каменная гора.
        Я облегченно выдыхаю.
        - Спасибо вам, доктор, - говорит Вадим, приобняв меня за плечи. - Когда мы сможем его посетить?
        - Господин Соколовский требует увидеть свою дочь. Как доктор, я могу дать вам не больше пяти минут. Следующее посещение через три дня.
        - Я! Я его дочь! - начинаю паниковать, но серьезный и несколько грозный взгляд доктора приструнил мои эмоции.
        - Я вас провожу, - доктор ступает в операционной отделение, а я оглядываюсь на Вадима, который мне кивает.
        Только переступив порог отделения, доктор выдает мне халат, перчатки и маску. Мы идем дальше по коридору, а я ощущаю, как с каждым шагом моё сердце волнительно бьется в груди.
        Мой папа жив, и он совсем скоро поправится.
        Доктор останавливается возле палаты, предостерегающе взглянув мне в глаза.
        - Пять минут, не больше. Не волнуйте его, пока он слаб. Лучшее, что вы можете сейчас сделать - поддержать, - наставляет меня доктор.
        - Я всё понимаю. Спасибо, - мужчина отходит в сторону, пропуская меня к двери. Я понимаю, что он будет дежурить у палаты, что мне импонирует. Мой отец в надежных руках!
        Я захожу в светлую палату, услышав пищащую аппаратуру возле койки отца. Он бледен, но взгляд цепкий. Он едва заметно улыбается и дергается, словно хочет сесть. Срываюсь с места и оказываюсь возле папы, схватив его за руку.
        - Ну что ты делаешь? Лежи. Тебе нельзя напрягаться, - шепчу я, всматриваясь в лицо отца. Он мягко улыбается, едва ощутимо сжимая мои пальцы в своей ладони.
        - Моя взрослая и смелая девочка, - шепчет папа, а мои глаза начинают щипать и стремительно слезятся. - Тебе оказали медицинскую помощь?
        - Папочка, не волнуйся. Это лишь царапины, клянусь, - заверяю я отца, стирая слезы со своих щёк. Папа внимательно смотрит на мою бровь, которую я разбила при падении из машины и хмурит свои брови.
        Это он ещё мои ребра и бедро не видел!
        - Я надеюсь, что ты ни в чём себя не винишь, - он смотрит на меня предостерегающе, а я молчу.
        Поступок Максима на кануне смерти наложил на меня увесистый отпечаток. Я себя не обвиняю, но считаю, что должна была как-то помочь… Как бы я в душе не желала смерти моему бывшему мужу, я не убийца… По край мере, я бы не смогла убить его. А вот его отец заслуживает отдельный котёл в Аду!
        - Ярослава, - отец суровеет.
        - Нет. Нет, я ни в чём не виновата, - твёрдо отвечаю я. - Я боролась, когда меня хотели сделать жертвой.
        - Ты моя храбрая воительница, - шепчет отец. - Но обещай мне, что ты дашь Вадиму и Андрею позаботиться о себе, пока я здесь валяюсь. Договорились?
        - Договорись, - я не контролирую слезы, обеими руками держа ладонь отца, целуя его костяшки. Он не дал мне совершить ошибку, которая бы стоила моего психологического здоровья и мучений. - Спасибо тебе. Спасибо за всё…
        - Я поступил, как отец, - убеждает меня папа, - и так будет с каждой тварью, которая попробует обидеть мою девочку.
        - Ты лучший папа в мире, - всхлипываю, а его ладонь прижимается к моей щеке, стирая соленные слезы. - Прости, что иногда бывала слишком строптивой. Я знаю, что ты всегда желал мне лучшего и старался обезопасить.
        - Сколько доктор дал тебе времени? - спрашивает папа.
        - Пять минут, - я с сожалением улыбаюсь.
        - Приляг со мной рядом, пока этот зануда в белом халате не вернулся, - шепчет отец, а я, прыская со смеха, с укором смотрю на ослабевшего мужчину после операции.
        - Не положено, папочка…
        - И когда тебя останавливали эти дурацкие правила? - отец, несмотря на только перенесенную операцию, улыбается и провоцирует меня.
        Я тяжело выдыхаю, но не могу отказать отцу. Разуваюсь и ложусь на бочок возле папы, стараясь не потревожить его рану. Папа, как мужчина, который не привык показывать слабость, требует, чтобы я легла ему на плечо.
        - Не смотри на меня, как на побитого щенка. Ранение с другой стороны, а из-за обезболивающего я ещё ничего не ощущаю. Так что сделай, как говорю и прекрати меня жалеть, - взбунтовался отец.
        - Узнаю своего категоричного папочку, - смеюсь я, и ложусь на его плечо, ощущая отцовскую защиту и силу.
        - Маме не вздумай говорить, что я в больнице, пока мне не дадут в руки телефон, - предупреждает отец. - Разволнуется ещё…
        - Обещаю, что проявлю креативность и мама ничего не узнает! - хихикаю я.
        - Не сомневаюсь в твоих возможностях, - папа гладит мою спину. - Так значит, тебе нравится Вадим?
        - Нравится, - говорю я с улыбкой. - Очень нравится.
        - Мне тоже. Умный парень и очень храбрый. Я поговорю с Андреем, чтобы держал свой язык при себе. Благодаря Вадиму Волкову ты оказалась дома, - мне нравится то, что Вадиму удалось произвести на моего отца положительное впечатление.
        - Да, Андрюше надо дать знатного ремня за его выходки! - подначиваю я, но при этом смеюсь, понимая, что отец такого никогда не сделает.
        - Думаю, он такого же мнения о тебе, - папа смеется, но начинает покашливать и прижимает вторую ладонь к легкому. Я взволнованно подрываюсь.
        - Тебе больно! - утверждаю я, на что отец картинно закатывает глаза.
        - Больно - значит живой, - отец, с лицом мудреца, смотрит в мои глаза. Я вижу, что он хочет что-то спросить, но дверь в палату открывается и заходит доктор.
        Мужчина почти спотыкается на пороге, когда видит, где я нахожусь. В глазах - возмущение и он стремительно смешит к койке отца, но поджимает губы и не решается отчитывать нас двоих. Видимо, отец уже провел лекцию к доктору лично, на что он имеет право, а на что нет.
        - Время. Вам нужно отдохнуть. Обоим, - доктор строго смотрит в мои глаза.
        - Я обязательно приду, - клянусь я папе, встав на ноги. Наклоняюсь над ним и целую в щеку. - А ты быстрее поправляйся, не то мама приедет лично и поднимет на ноги, хочешь ты того или нет.
        - Да уж, эта женщина и мёртвого поднимет… - ворчит отец.
        - Не доводи до крайностей. До скорой встречи, папочка, - я покидаю отца с легкостью на сердце.
        Я выхожу из отделения и сразу замечаю Андрея, Вадима и Князя, широко улыбаясь. Мужчины что-то обсуждают, не замечая моего приближения. Вадим сидит напряженно, сложив замок под подбородком, Андрей потирает переносицу, а Князь сложил руки на груди, возвышаясь над парнями.
        Хочу их обрадовать, что отец в порядке, но в последний момент замираю.
        - Уму не постижимо, как этому гаду везет. Никому об этом нельзя говорить, особенно Леди, вдруг ещё разнервничается… - слышу я суровый голос Кирилла, замерев за его спиной.
        - Она узнает в любом случае и тогда нам всем лучше бежать без оглядки, - тихо отвечает Вадим.
        - Если узнает, - вставляет Андрей.
        - А можно подробнее? - срываюсь я, придя в бешенство, что от меня снова что-то хотят скрыть. Князь оборачивается и вся его уверенность, которая находилась в руках, опускается вместе с ними. Вадим прикрывает глаза от скорого разоблачения, а Андрей напряженно смотрит в мои глаза. - Что замолчали? За моей спиной взрослые дела обсуждаются легче?
        Трое мужчин молчат, переглядываясь.
        - То есть будете молчать? После того, что случилось, вы думаете меня может что-то шокировать? - на мой вопрос они снова переглядываются, а я начинаю ощущать клокочущую ярость в груди. - Мне что, нужно падать на колени и вымаливать у вас информацию?
        - Яра, всё не так просто… Присядь, - Вадим поднимается и взяв меня за руку, садит на стул.
        - Волков, ну не сейчас же! - рычит Андрей, явно недоволен тем, что Вадим так легко сдался.
        - Леди права. Она пережила больше трагедий, чем каждый из нас. Так будет честно, - поддерживает Вадима его друг.
        Вадим заглядывает в мои глаза, в который замешательство. Он долго смотрит, будто пытается что-то найти и мне кажется, что он высматривает страх. Я уже и не знаю, что должно произойти, чтобы ощутить страх. Слишком я стала закаленная для этого чувства.
        - Водолазы прочесывают озеро. Тело Максима Гордеева ещё никто не нашел… - понизив голос, рассказывает Вадим последние новости с поля боя.
        - Пока что! - вставляет Андрей. - Это ещё не точно!
        - Там есть следы, ведущие к следам шин от машины. Мы подозреваем, что ему кто-то помог, - припечатывает Князь, недовольно посмотрев на моего брата, который желает защитить меня от волнующей информации.
        - Он заляжет на дно. Гордеев не явится без какой-либо поддержки, которая у него теперь вряд ли вообще появится. Их люди арестованы, как и все активы, бизнес и любая недвижимость до решения суда. А суд на нашей стороне. Если Гордеев на самом деле жив - он беспомощен и ничем нам не угрожает. К тому же через пару дней о нём будет знать каждая дворовая псина, - заключает Вадим.
        - У меня слишком много защитников, чтобы мне волноваться. Я хочу знать все детали следствия и теорий, которые предоставит следствие, - отвечаю я, несколько заторможено.
        Значит, мой муж может быть жив… Это не вызывает страх. Вместо страха какое-то сомнение. Я видела, как он утопал, и не видела никого рядом, кто бы мог ему помочь. Может, это всё странное стечение обстоятельств? В любом случае я не собираюсь бояться несуществующей угрозы. Я устала жить в страхе.
        - Мы его поймаем, и он ответит за всё, что с тобой делал, - заверяет меня Андрей.
        - Если он жив, - уточняет Князь. - А это пока всё ещё малый процент.
        - Забудем об этом хотя бы на пару дней… Как себя чувствует твой отец? - спрашивает Вадим, присаживаясь у моих ног, накрывая своими большими горячими ладонями мои руки.
        - Лучше, чем может себя ощущать человек после операции. Препирается со мной и доктором, а значит он уже идёт на поправку, - улыбаюсь.
        - Я очень рад, - Вадим крепко сжимает мои руки. - Нам всем нужно отдохнуть. Поехали домой?
        Я смотрю в глаза Вадима и позволяю себе показать, насколько я устала. Киваю, ощущая, что ещё пару часов и я свалюсь с ног.
        - Куда это - домой? - уточняет Андрей.
        - Ты тоже можешь поехать с нами, Сокол. Насколько мне известно, твоя квартира нуждается в ремонте.
        - А будешь много умничать - оставим в подъезде на коврике! - утверждаю я, припомнив, какие скандалы устраивал Андрей, когда вломился в фамильный дом Вадима и заставил всех нас нервничать.
        - Но вы же собираетесь просто отдохнуть, верно? - уточняет Андрей, когда я поднимаюсь со стула, а Вадим меня приобнимет. - Ребят? Почему молчите?
        Мы отворачиваемся и держим путь на выход, слыша смех Князя.
        - Эй, я же серьезно! - недоумевает Андрей, но срывается с места и быстро нас нагоняет.
        ***
        Через два месяца, когда я уже обустроилась с Вадимом в его квартире, мы решили отметить моё день рождение. Точнее быть, меня к этому решению подтолкнул Вадим, заметив, что я стала затворницей. Сложно ею не стать, пока тело моего бывшего, почти умершего, мужа считается без вести пропавшим.
        Я не смогу себя ощущать в безопасности, не помнимая, с какой стороны ждать атаки. А дома безопасней, тем более Князь до сих пор не убрал своих людей от нашего дома.
        Мой папа чувствует себя отлично, Андрей стал с большим терпением относится к моему парню, а мама уже спрашивала, когда мы планируем детей. Мама Вадима навещает нас с младшим сыном не часто, но несколько раз мы уже устраивали семейные вечера, и все вместе готовили яблочный пирог. Наши семьи ещё не знакомы, и Вадим считает, что моё день рождение - это повод стать ближе.
        Я не спорю. Вадим Волков - это тот парень, которому я доверилась однажды и это на всю жизнь. Он меня не подведет, я знаю.
        Наши отношения стали крепче, секс ярче, а любовь проникает с каждым днем всё глубже в наши сердца. Я о таком мужчине запрещала себе мечтать, а теперь он рядом со мной, поддерживает меня и любит безвозмездно.
        - Волнуешься? - спрашивает парень, поддавая мне бокал шампанского. Я не могу оторвать взгляда от шикарного банкетного зала, который оказался слишком большим и дорогим для наших семейных посиделок, которые обещал Вадим.
        - Немного, - я скольжу пальцами по ножке бокала, напряженно улыбнувшись. - Ты перестарался, Вадим, - шепчу я с сожалением, но говорю правду ему в глаза, как мы и договаривались.
        - Я хотел тебя удивить и порадовать, - теперь он скептически осматривает зал, заостряя внимание на вручную разрисованный потолок с ангелами, на громадные колоны с аттическими скульптурами и позолоте на стульях. - Ладно, в следующий раз сделаем шашлык во дворе и отпразднуем дома, - смеется Вадим, притянув меня к себе поближе.
        Мне это всё чуждо и я рада, что он разделает моё мнение.
        - Отличная идея! - вдохновилась я. - А если тебе некуда тратить деньги… - я многозначительно смотрю на парня.
        Мы оба понимаем, что деньги, которые лежат на нашем общем счёте, нервируют нас обоих. Суд мне выплатил огромную компенсацию, когда признал Гордеевых преступниками. Причем большая часть из их арестованных счетов теперь оказалась в банке на моё имя, ошеломляя своими цифрами. Видимо, мне, как и Вадиму нужно куда-то вложить эти деньги, которые вызывают внутреннее напряжение.
        - Я здесь присмотрела одну компанию, которая может заняться реставрацией твоего фамильного дома. Ценник будет зашкаливать, учитывая масштаб дома. К тому же у меня есть ещё идеи насчет дополнительных построек…
        - Насколько дорого? - лукаво улыбается Вадим.
        - Настолько, что нам нужно будет найти хорошую работу на содержание дома, - смеюсь я, и мы чокаемся.
        Вопрос о переезде не стоял, но Вадим часто мне напоминал, что мы можем переехать в любой момент. Но пока что я не могу решиться оставить своих родных и забраться на самый край родины. Далеко, к тому же не очень люблю холода…
        - Знаешь, чего я хочу? - спрашивает парень, а я смотрю ему прямо в глаза, ухмыльнувшись.
        - Снять с меня платье? - предполагаю я.
        Вадим хищно проходится взглядом по моему наряду и тяжело сглатывает.
        - Это всегда в первую очередь! - он поправляет галстук. - Вообще-то я хочу тебя сейчас поцеловать, так как наши родственники уже высаживаются из такси.
        Я не успеваю обернуться, как мягкие и требовательные губы парня сминают мои в поцелуе. Отвечаю со всей страстью и удовольствием, ощущая привкус шампанского и моего мужчины. Когда мы слышим колокольчик, обозначающий пришедших гостей, отрываемся друг от друга, многозначительно переглядываясь.
        - Где же моя именинница? - басит голос отца, а я спешу к моим родителям, которые приехали первые.
        Меня одаривают цветами, подарками и пожеланиями. Андрей приезжает через несколько минут под руку с девушкой, знакомство с которой затягивается до прихода мамы Вадима и его брата. На нашей маленькой вечеринке появляется Князь с женой. Незваные гости быстро находят общий язык с нашими родственниками, а я рада видеть чету Князевых.
        Этот мужчина оказался слишком заинтересован отношениями между мной и Вадимом, чтобы так просто исчезнуть из нашей жизни. Кажется, Князь решил перейти на сторону добра, когда начал меня расспрашивать о журналистике и рентабельности бизнеса в СМИ. Он подмечает, что читает мой новый блог на сайте sokol.group, который я запустила две недели назад на пару с программистом, дизайнером и маркетологом. Моя команда пока маленькая, но мы видим большую перспективу в дальнейшем.
        Идея моего форума - скандал, интриги и расследования в статьях с доказательствами. Конечно же я начала со своей жизни, еженедельно раскрывая всю подноготную Гордеевых и жизни вместе с ними. Вадим скептически отнесся к идее, задав единственный вопрос: что я буду делать, когда я выплесну весь свой опыт и у меня больше не будет подобных «приключений» в жизни? Я лишь пожала плечами. Обычно проблемы сами находят мою задницу, но об этом ему пока знать не нужно.
        Я отхожу в сторону, замечая, что каждый гость заинтересован обсуждением с собеседником. Стою в стороне, рассматривая дорогих мне людей, которые пьют шампанское, эмоционально жестикулируют и громко смеются. Это место не портит мой праздник, наоборот, я восхищаюсь мужчинами в пиджаках и женщинами в вечерних платьях.
        Я всю жизнь бежала куда-то подальше ото всех, не обращала ни на кого внимание, кроме себя и всё ради чего? Ради предательства, жутких испытаний и опыта, который останется со мной на всю жизнь… Теперь я точно знаю, что счастье в семье, в близких и людях, которые готовы протянуть руку в самое тёмное время.
        Отец ловит мой взгляд и поднимает бокал. Я улыбаюсь и делаю также, но оборачиваюсь на звонок колокольчика. В ресторан заходит мальчишка с букетом цветов.
        Удивленно приближаюсь к незнакомому пареньку, которому на вид лет пятнадцать, не больше. Он смотрит на меня большими карими глазами и жмется, оглядывая убранства ресторана.
        - Привет, - я останавливаюсь рядом, заглядывая в испуганные глаза.
        - Вы - Ярослава? - спрашивает парень, а я, скрывая недоумение, мягко улыбаюсь.
        - Да, это я. А кто ты? - он молчаливо протягивает букет цветов, сцепив зубы. Букет тяжелый, чтобы держать на вытянутых руках, поэтому интуитивно забираю цветы. Осматриваю розы, и думаю, что я могу найти записку или что-то от отправителя.
        - Ярослава, - меня окликает Вадим, начав приближаться. А через мгновение срывается на бег в мою сторону, из-за чего я непонимающе смотрю на парнишку, который уже дергает дверь ресторана и выбирает на улицу.
        Вадим мчится ко мне, взволновано осматривая с ног до головы, схватив за плечи.
        - Ты в порядке?
        - Да… Да, я в порядке, - растерянно говорю я, удивленно разглядывая взволнованного Вадима. - Что происходит? - спрашиваю я, взглянув на появившегося рядом отца. Он переглядывается с Вадимом, и парень срывается с места, кинувшись к двери, выбегая на улицу.
        Сердце ёкнуло от ужаса.
        - Папа! - требовательно смотрю на отца, а он переводит взгляд на цветы, пытаясь что-то найти. Я тоже опускаю глаза, рассматривая букет, находя конверт в стеблях.
        Дрожащими руками достаю конверт, но папа накрывает мою руку своей ладонью. Меня уже сейчас прошибает осознание происходящего, хоть и не хочу в это верить. Чтобы отец мне не мешал, а вкладываю в его руки букет цветов из сотни красных роз, от которых меня передергивает.
        Руки дрожат, когда я достаю карточку с печатным текстом, и я ощущаю, как весь мир сотрясается под моими ногами.
        «Он, конечно, не прекрасный принц, но есть в нём что-то, чего я дать никогда не смогу. Хорошего праздника, малышка.»
        Ошеломленно смотрю на отца, который всё знает и без моих слов. Я срываюсь с места и выхожу за Вадимом, увидев его у дороги, оглядывающегося и кому-то звонящему. По кварталу разносится приглушенный вой сирен, а значит в районе уже активировался полицейский патруль.
        Парень оглядывается и увидев меня, стоящую в вечернем платье в начале марта. Он возвращается ко мне. Вадим на мои плечи накидывает пиджак и старается завести в ресторан, но я останавливаюсь и поворачиваюсь к нему лицом.
        - Это он, - я протягиваю ему карточку. Вадим угрюмо пробегается по ней взглядом и с раздражением рвет её в клочья.
        - Всё, что от него осталась - незначительная тень, - убеждает меня Вадим. - У нас отличная охрана и он ничего не может сделать, кроме этих грязных подарков. Ты мне веришь?
        - Ты знал. Откуда? - спрашиваю я. - Почему раньше мне не сказал?
        - Это третий букет на праздник. Ублюдок, видимо, решил тебя так поздравлять каждый раз, - Вадим в ярости, но старается говорить спокойно. Он притягивает меня к своей груди и крепко обнимает. - Я не позволю ему причинить тебе вред. Обещаю, Яра.
        - Третий? То есть… Он поздравил меня на Новый год и… Восьмое марта? - догадываюсь я, вычисляя праздники между событиями до моего дня рождения.
        - Да, - Вадим поддерживает мою догадку. - Я должен был сказать раньше, но ты и так чувствовала себя неважно. Прости… Я просто хочу тебя защитить.
        - Я знаю, Вадим, - я обхватываю руками его лицо, и заставляю посмотреть в мои глаза. - Я тебе доверю, и я тебя люблю. Но пообещай мне больше ничего не скрывать касательно информации про Гордеева.
        Он облегченно выдыхает, видимо, ожидая бури негодования и ярости из-за скрытых инцидентах, связанные с Гордеевым. У меня нет злости, потому что я знаю - Вадим и все мои близкие защитят меня любой ценой.
        - Обещаю, - шепчет парень, целуя меня в лоб, крепко обнимая.
        - Этот человек больше не имеет имени и власти, а значит никогда больше не станет нам угрозой, - говорит отец, подойдя к нам ближе. - Ты в лучшей безопасности, чем была когда-либо, дорогая. Тебе не о чем беспокоиться.
        - Спасибо, папа, - я сжимаю его ладонь. - Продолжим? У нас ещё стоит ящик шампанского и сейчас будут подавать горячее.
        Папа и Вадим переглядываются, но никто больше не заостряет внимание на ситуации, старательно избегая этой темы.
        Но как бы хорошо мы не праздновали до рассвета моё день рождения, как бы я не восхищалась полуночному салюту в мою честь, как бы я не ощущала защиту и поддержку родных… Я поняла, что больше не могу оставаться в столице.
        Я хочу уехать с Вадимом и оставить всё прошлое здесь, забыть эту грязь где-то в районе аэропорта и больше никогда не ступать в этот город.
        Мы начнем всё заново, вместе.
        Своё решение я озвучила Вадиму утром, когда он достал из своего пиджака бархатную коробочку с помолвочным кольцом. Мой парень, получивший статус жениха, сказал мне, что ждал предложения о переезде с самого первого дня, когда мы начали жить вместе.
        Единственное напоминание о прошлом - розы с завуалированными цитатами, которые я продолжала получать на каждый праздник в любом месте, где бы я не оказалась.
        Сначала это пугало, затем злило и я нервничала, но вскоре смирилась. Открытки я сжигала непрочитанными, потому что тогда он слишком глубоко пробирается в мои мысли, а цветы я оставляла в вазе на улице. Его подаркам нет места в доме моего мужа.
        Я никогда не видела Максима, который перестал существовать для всех, кроме меня в короткие мгновения на праздники.
        Он меня действительно отпустил, теперь уже - навсегда.
        ***Конец***
        БОЛЬШЕ КНИГ НА САЙТЕ -KNIGOED.NETKNIGOED.NET(