Дороже всех наград Диана Тэлкотт
        Келзи Уильямс живет в Миннеаполисе, где вместе с сестрой содержит крошечное семейное кафе.
        Ей даже не приходит в голову, что ярко-рыжие волосы, из-за которых ее часто дразнили в детстве, станут для нее ключом к успеху, откроют блестящую карьеру. Ведь именно благодаря их огненному цвету на нее обратили внимание представители фирмы по производству косметической продукции.
        Заключив контракт с фирмой на рекламную кампанию, Келзи получила интересную работу, новых друзей, возможность путешествовать…
        Но, самое главное,  — встретила настоящую любовь.
        Диана Тэлкотт
        ДОРОЖЕ ВСЕХ НАГРАД
        1
        Келзи Уильямс чувствовала, что за ней наблюдают. Она не знала мужчину, который украдкой бросал на нее взгляды, но разгадать его намерения не составляло труда. Келзи было немного не по себе, и, наверное, именно поэтому она завязала разговор с девушкой, стоящей рядом с ней у стенда с косметикой. Это все-таки было намного приятнее, чем чувствовать на себе пристальный взгляд молодого человека — высокого и темноволосого и, пожалуй, слишком красивого.
        На нем словно висел предупреждающий знак, предназначенный для девушек: «Держитесь подальше!» Все в нем почему-то вызвало недоверие Келзи — саржевые брюки с кожаным ремнем, сшитая на заказ рубашка, двубортный пиджак. У него был вид человека, которому все равно, что думают о нем окружающие,  — галстук повязан небрежно, пиджак расстегнут. Из кармана пиджака выглядывал бирюзовый платок, словно он схватил его в последний момент из ящика комода, хотя Келзи сомневалась, что это было именно так.
        Стрижка его, казалось, была выполнена скальпелем. Наверное, парикмахер решил вдохнуть новый смысл в выражение «хирургически точно». Волосы были коротко подстрижены с боков и красиво зачесаны над высоким лбом. Очевидно, молодой человек придает большое значение своей прическе. Келзи неплохо разбиралась в людях, и сейчас она понимала, что видит перед собой весьма честолюбивого человека, стремящегося к тому, чтобы от него веяло эдаким небрежным благополучием, которое якобы ничего ему не стоит.
        Мужчины такого сорта редко обращали внимание на Келзи Уильямс. Обычно ей доставались парни совсем другого типа — улыбчивые, в очках, со стандартными стрижками, сделанными в первой попавшейся парикмахерской.
        От взглядов незнакомого мужчины у Келзи слегка дрожали колени. Крепко сжав в руке флакончик шампуня, она подошла к стоящей рядом незнакомой девушке, перебиравшей на стойке баночки и флаконы. На груди девушки болталась пластиковая табличка с именем — Бетти. Наверное, она работала где-нибудь по соседству и решила заглянуть в магазин во время обеденного перерыва.
        — Я недавно начала пользоваться вот этим,  — сказала Келзи.  — Потрясающая вещь.
        Бетти внимательно посмотрела на этикетку поверх очков.
        — Даже не знаю. Я никогда о нем не слышала…
        — Попробуйте,  — настаивала Келзи.  — Конечно, почти все предпочитают покупать что-то привычное, но, хочу вам сказать, эта штука ничуть не хуже, чем написано в рекламе. Мои волосы никогда еще не выглядели так замечательно.  — Келзи бросила беглый взгляд на рыжие кудряшки Бетти.  — К тому же приятно, что это сделано специально для нас. Для блондинок давно уже придумали лимонный шампунь, брюнетки подкрашиваются хной. Давно пора было подарить что-нибудь рыжим.
        Бетти взяла флакончик из рук Келзи.
        — «Только для рыжих»,  — с удовольствием прочитала она и повернула флакон, чтобы посмотреть список ингредиентов.
        — После него волосы блестят,  — убеждала ее Келзи,  — и приобретают золотистый оттенок. Есть еще одна разновидность этого шампуня — чтобы сделать рыжий цвет более насыщенным.  — Она сняла с полки то, о чем говорила, заметив при этом, что мистер Совершенство подвинулся чуть ближе. Явно прислушиваясь к их разговору, он взял с полки шампунь от перхоти.
        Перхоть? Ха! Да у него, наверное, за всю жизнь не выпал ни один волосок! Люди такого типа выглядят шикарно, почти не прилагая к этому усилий. У них никогда не течет из носа, когда они после долгого пребывания на холоде входят в теплую комнату, никогда не остается на галстуке ни единого пятнышка после обеда в модном ресторане, а этот тип, судя по виду, обедал там довольно часто.
        — А кондиционер вы тоже пробовали?  — спросила ее Бетти.
        — Нет,  — почему-то виноватым голосом произнесла Келзи.  — Я пользовалась только шампунем. Но могу сказать, что я стала горячей поклонницей серии «Только для рыжих». Уж это я гарантирую,  — Келзи улыбнулась.  — Терпеть не могу, когда смотришь в зеркало и видишь, что твои волосы напоминают затухающий костер.
        Шесть футов два дюйма сплошных достоинств одарили ее ослепительной улыбкой. Келзи едва заметно вздрогнула. Больше всего ей хотелось сейчас сказать что-нибудь жутко умное. Но вместо этого она зачем-то изображала из себя продавщицу, рекламирующую товар. А ведь он все слышал!
        Бетти с решительным видом положила шампунь в свою тележку.
        — Уговорили — попробую. Все равно тот шампунь, которым я пользовалась последнее время, мне разонравился. Спасибо за ценную информацию, дорогая. Мы, рыжие, должны держаться вместе.
        — Безусловно,  — согласилась Келзи, гадая про себя, продолжает ли красавчик в конце стойки прислушиваться к их разговору.  — Рыжих обвиняют во всех смертных грехах — буйном темпераменте, повышенной сексуальности, излишней независимости. Что ж, теперь нам, по крайней мере, преподнесли подарок — свой собственный шампунь. Все же не так обидно.
        Бетти захихикала и покатила свою тележку по проходу к рядам касс. Келзи с неохотой отошла от полки, стараясь не столкнуться лицом к лицу с мистером Совершенство. Она убеждала себя, что его интерес вызван лишь тем, что у него тоже рыжая жена или, скорее, девушка.
        Неожиданно Келзи остановилась, наткнувшись на толстяка в белой рубашке, который тут же принялся перед ней извиняться. Толстяк закрывал собой весь проход, препятствуя движению покупателей. Он поймал Келзи за локоть, помогая ей тем самым удержаться на ногах.
        — Вы, наверное, не видели меня? С вами все в порядке?
        Взглянув через плечо, Келзи увидела, что с другой стороны к ней приближается все тот же молодой красавец. Оказавшись между двумя мужчинами, Келзи озадаченно переводила взгляд с одного на другого.
        Красавчика практически не интересовали черты ее лица, зато его просто завораживали рыжие волосы Келзи. Девушка заметила, что он по ошибке оставил шампунь от перхоти между красиво выложенными баночками с муссом для укладки волос. Красно-зеленый флакончик недорогого шампуня выглядел просто смешно среди роскошных упаковок мусса.
        — Так, значит, вам понравился шампунь из серии «Только для рыжих»?  — напомнил о себе стоящий рядом с Келзи толстяк.
        — Да, я… я действительно им пользуюсь,  — Келзи бросила беглый взгляд на красавчика. Он по-прежнему не сводил взгляд с ее волос. В чем дело? Может, он маньяк, помешанный на рыжеволосых?
        — Какие волосы!  — пробормотал молодой человек, обращаясь к толстяку.  — Наверное, все дело в хорошей стрижке и укладке?
        — Возможно,  — толстяк поправил галстук, затем вынул из кармана пиджака визитную карточку, протянул ее Келзи и представился.  — Юджин Тайс. Но все зовут меня просто Джин. Мы…  — он запнулся и поглядел на своего спутника.  — Мы представители компании, выпускающей этот шампунь. Мы проводим маркетинговые исследования. Ну, понимаете, прохаживаемся вдоль рядов, где продается косметика, и смотрим, что покупают женщины.
        Келзи удивленно посмотрела на толстяка. Неужели он думает, что ее так легко обмануть? Потом перевела взгляд на карточку. Похоже, она была подлинной.
        — О! А я-то уже начала было волноваться…  — Келзи пожала плечами.  — Меня не каждый день загоняют в угол в магазине, где я покупаю шампунь. Я уж было решила, что вы — агенты ФБР или что-нибудь в этом роде.
        Джин улыбнулся и, склонив голову набок, стал внимательно изучать Келзи. У него были седые виски, приятное полное лицо, наводившее на мысль о том, что он наверняка питается дома, а после сытного обеда, судя по слегка помятой одежде, скорее всего возится с детьми.
        — Хуже,  — сказал Джин.  — Мы — бизнесмены. Мы докапываемся до мотивов ваших поступков. Пытаемся понять, почему вы взяли с полки именно этот шампунь. И что надо сделать, чтобы заставить вас купить его.
        — Я в любом случае собиралась его купить. Он мне очень нравится. Но вы ведь хотели задать мне несколько вопросов по поводу своей продукции? Или я ошибаюсь?
        — Ммм, пожалуй, нет.
        — Это что-то вроде анкетирования?
        — Ну зачем же так официально. Просто расскажите мне, чем вам нравится именно этот шампунь, как давно вы им пользуетесь и все такое.
        — Дайте подумать… Я купила его впервые около месяца назад. От него мои волосы становятся мягкими и шелковистыми. И еще они красиво блестят. Этот шампунь словно делает ярче мой естественный цвет, в то время как после других волосы словно покрываются липкой пленкой и выглядят тусклыми. И еще — он не сушит волосы.
        — Вы укладываете волосы феном?  — спросил красавчик.
        Келзи вздрогнула от неожиданности — она почти успела забыть о его существовании.
        — Как правило, да,  — ответила она.  — У меня нет времени долго возиться с головой — накручиваться на бигуди или укладываться щипцами. К счастью, волосы вьются сами по себе, и…  — она замерла, удивленно глядя на руку, тянущуюся к ее волосам.
        — Вы позволите?
        Келзи непроизвольно напряглась. Заметив, как она переменилась в лице, Джин рассмеялся.
        — Вы должны извинить Тейта,  — сказал он.  — Этот парень счастлив только тогда, когда может погрузить пальцы в женские волосы. Тейт, тебе не кажется, что стоит познакомиться с женщиной, которая добровольно делает рекламу нашему шампуню?
        Тейт улыбнулся, и Келзи с удивлением увидела, как на щеках его появляются ямочки. По глазам этого человека никак нельзя было понять, о чем он думает. Что ж, это лишь подтверждало первое впечатление Келзи — перед ней был уверенный в себе мужчина с непринужденными манерами.
        — Мой друг и коллега Тейт Александр,  — представил его Джин.  — Мисс?..
        — Уильямс,  — автоматически произнесла Келзи, словно зачарованная проницательным взглядом синих глаз Тейта. Девушка протянула ему руку.  — Келзи Уильямс.
        — Прошу меня извинить, мисс Уильямс,  — у Тейта был приятный низкий голос.  — Просто я немного опешил, когда вдруг нашел наконец то, что давно искал. Как жаль, что вы не…  — взгляд его скользил по фигуре Келзи, по оранжевому свитеру и единственной паре приличных джинсов, имевшейся в ее гардеробе.
        Склонив голову набок, Келзи ждала, что он скажет дальше. Но Тейт молчал. Келзи не знала, что он запнулся в тот самый момент, когда свет ламп, освещающих зал, упал на ее волосы и они буквально засверкали золотистыми искрами.
        — Видите ли,  — произнес наконец Тейт.  — Я — автор идеи шампуня «Только для рыжих». И, конечно, мне очень интересно, как его покупают. А теперь, увидев человека, которому мой шампунь нравится так же, как мне, я понимаю, что работал не зря.  — Он улыбнулся.  — Я вовсе не собирался набрасываться на вас подобно дикарю из пещеры — просто мне очень захотелось потрогать ваши волосы.
        У Тейта было неплохое чувство юмора. Келзи улыбнулась, подумав про себя, что приятно обнаружить под столь безукоризненным экстерьером живой ум.
        — Слава Богу!  — сказала она.  — А я уже хотела испугаться.
        Оба мужчины рассмеялись.
        — Хочу сказать вам еще одну вещь.  — Келзи опустила визитную карточку Юджина Тайса в карман джинсов.  — Мои клиенты сразу заметили разницу, когда я стала пользоваться шампунем «Только для рыжих». Многие начали интересоваться: «Что ты сделала со своими волосами, Келзи? Они стали такими красивыми!» Два моих постоянных клиента даже пригласили меня пообедать и сходить вместе в кино, третий принес билеты на концерт, а четвертый настаивал на том, чтобы я пошла с ним играть в бейсбол. Так что затраты на ваш шампунь чертовски быстро окупились. Если вам удастся убедить всех рыжеволосых девушек Америки, что с шампунем «Только для рыжих» их ждет немедленный успех, вы станете мультимиллионерами.
        — А как насчет вас, Келзи?  — спросил Джин, сверкнув в ее сторону глазами.  — Может, именно вам удастся убедить в этом наших потенциальных покупательниц? Заразить их своим энтузиазмом?
        — Да уж, я могу подписаться под этим рецептом успеха — четыре приглашения за четыре дня!  — Келзи приняла позу статуи Свободы, только в вытянутой руке она сжимала не факел, а флакончик шампуня. И тут, поглядев в смеющиеся глаза Тейта, она вдруг пожалела, что так разоткровенничалась.
        Конечно, все четыре парня, назначившие ей свидания, были вполне приличными ребятами — тихими, скромными и правильными. Никто из них никогда не надел бы двубортный пиджак и галстук, расцветка которого напоминала цветущий сад. Они не умели кататься на лыжах и считали, что можно сидеть при свете свечи только в тех случаях, когда в доме отключают электричество. Подобно миллионам других автомехаников, бухгалтеров и страховых агентов, они были хорошими простыми ребятами. Слишком простыми.
        — Женщина с таким даром убеждения просто обязана пройти пробы,  — сказал Джин.
        — Что?  — Келзи вернулась в мир реальности.
        — Фотопробы. Мы ищем девушку, которая могла бы стать олицетворением успеха нашей продукции. И, если я что-то понимаю в этом деле, мисс Уильямс, вы — то, что нам надо. Вы полны энтузиазма, общительны, привлекательны…
        — Неопытны,  — вставил Тейт.
        — Я говорю вполне серьезно,  — Джин решил не обращать внимания на его слова.  — Она должна пройти пробы.
        — Джин…  — Тейту явно не очень нравилась эта мысль.
        — Я прекрасно представляю ее в этой роли,  — настаивал Юджин Тайс.  — Это будет большая рекламная кампания,  — сказал он, наклоняясь к Келзи.  — С вами заключат контракт, и вас узнает вся Америка. К тому же вас ждет много очень приятных вещей — бесплатные поездки, шикарные наряды и зарплата, которая наверняка раза в четыре больше той, что вы получаете сегодня.
        Келзи чуть не раскрыла рот от удивления. Слова Джина продолжали звучать у нее в голове. Поездки. Наряды. Зарплата. Контракт. Деньги — гораздо больше денег, чем она получает сейчас, хотя и работает в собственном кафе, которым владеет вместе со старшей сестрой. Работа ее сводится к тому, что Келзи целыми днями вытирает столы и ругается с бакалейщиками, не доставившими вовремя пироги, которые они подают к кофе. Но предложение Джина все же казалось ей нелепым, почти смешным. Нормальные люди не предлагают девушкам работу у стойки с косметикой в магазине, торгующем со скидкой. Надо быть осторожнее.
        — Думаю, такую работу не находят посреди одного из магазинов Миннеаполиса,  — сказала Келзи.
        — Согласен, звучит немного абсурдно,  — воскликнул Джин.  — И все же такое случается. У вас ведь натуральный цвет волос, не так ли?
        Келзи почувствовала, что краснеет.
        — Конечно, натуральный!  — возмущенно ответила она.
        Джин подмигнул Тейту.
        — И как раз того оттенка, который нам нужен для рекламы шампуня.
        — О Боже, Тайс, перестань давить на меня. Мы вложили слишком много денег…
        — Кто это вложил слишком много? Я не зря пришел сюда сегодня. У меня было предчувствие. Тебе тоже не помешало бы немного интуиции. Учись, пока я жив!  — Джин засунул руку в карман брюк и погремел лежащей там мелочью. Для Келзи этот жест стал как бы символом доходов, которые предложил ей только что Юджин Тайс.  — Я знаю фирму, которая с удовольствием проведет пробы, мисс Уильямс. Мы можем сделать это завтра утром. Почему бы не попробовать? Я просто уверен: у вас есть все, что нам необходимо.
        Тейт скептически разглядывал Келзи. Что ж, он был с ней честен, а Келзи уважала честных людей. И все же ей вдруг стало немного обидно, захотелось во что бы то ни стало доказать этому типу, что он не прав.
        Но сама идея по-прежнему казалась Келзи абсурдной. Ну какая из нее модель? А ведь от этой рекламной кампании зависит успех новой продукции Тейта и Джина.
        — Думаю, вам это только кажется,  — покачав головой, Келзи сделала шаг в сторону выхода.  — Ваше предложение звучит слишком заманчиво, чтобы быть правдой.
        — Что ж, ей, по крайней мере, не откажешь в присутствии здравого смысла,  — заметил Тейт.
        — Это работа, о которой можно только мечтать,  — воскликнул Джин, устремляясь за Келзи.
        Когда девушка поравнялась с Тейтом, он посмотрел на нее так, словно хотел запомнить получше, и произнес:
        — Для девушки, о которой можно только мечтать.
        Глаза их встретились, и Келзи увидела во взгляде Тейта твердую решимость поступить так, как он считает нужным. Взгляд его словно зачаровывал Келзи, притягивал ее. Она никак не могла понять, чем вызвана подобная реакция — растущим любопытством или ощущением таинственной силы, исходящей от этого мужчины. Тейт медленно покачал головой, разрушив тем самым возникшую между ними странную связь.
        — Я слышал, как вы сказали, что еще не пользовались нашим кондиционером,  — произнес он. Засунув руку в карман, Тейт извлек оттуда несколько маленьких пакетиков, которые обычно раздают бесплатно в целях рекламы.  — Возьмите вот это. И позвольте еще раз выразить восхищение вашими волосами.
        Пакетики, лежащие на ладони Келзи, оказались удивительно теплыми. Девушка подумала о том, что они лежали у бедра Тейта, впитывая тепло его тела. Она сжала ладонь. Ей вдруг захотелось, чтобы пакетики подольше сохраняли это тепло. Остыв, они станут лишь напоминанием о короткой встрече с Тейтом Александром.
        — Спасибо. С удовольствием попробую. Может, даже сохраню один на память о весьма изобретательных, хотя и малоизвестных производителях косметики.
        Тейт подарил ей скупую улыбку. Интересно, способно ли что-нибудь заставить этого человека рассмеяться. И что сделало его таким высокомерным и неулыбчивым,  — наверное, тяжелая работа на пути к успеху. Что бы это ни было, Келзи им удалось заинтриговать.
        — Подумайте о пробах,  — сказал Юджин Тайс.  — Я говорю серьезно. Не могу дать гарантий, что это приведет вас к успеху, но, возможно, вам не придется жалеть о потраченном времени.
        — Вот что я вам скажу,  — Келзи с неохотой опустила пакетики с кондиционером в карман.  — Я все как следует обдумаю и, если изменю свое решение, сразу же вам позвоню.
        И Келзи, не оглядываясь, пошла к выходу. Она оплатила покупки, перебросилась парой слов с кассиршей и вышла из магазина, но ее еще долго преследовали выражение разочарования в глазах Джина и странный взгляд Тейта Александра.
        С утра день обещал быть спокойным, но стычка с брюзгливым клиентом и неполадки с машиной для льда все изменили. Монтер, которого вызвали посмотреть агрегат, качал головой, цокал языком, и Келзи почему-то почувствовала себя вдруг виноватой, словно это она сплела тоненькие трубочки, по которым поступала вода, в один запутанный узел, с которым монтер никак не мог разобраться.
        Облокотившись о дальний угол стойки, Келзи снова подумала о Тейте Александре и Джине Тайсе. Она до сих пор гордилась собой, вспоминая, что ей предложили принять участие в кинопробах.
        Предложение Джина разбудило ее воображение — оно открывало для нее столько возможностей, каждая из которых была гораздо заманчивее вечного протирания столиков в кафе. Дорогие подарки, одежда, машины, счет в банке. Она сможет даже выписывать чеки. Сейчас самое большее, что могла позволить себе Келзи, это складывать в банку из-под майонеза пяти- и десятицентовые монетки.
        А майонезной банки, даже полной на три четверти, было далеко недостаточно, чтобы заплатить за очередной учебный семестр ее сестры Девон. Девон хотела стать магистром. Но дело двигалось слишком медленно, так как она посещала занятия лишь тогда, когда сестры способны были за них заплатить, а такое бывало далеко не всегда. Сестрам приходилось крутиться как белкам в колесе, чтобы сводить концы с концами.
        — Мисс!  — мужчина в полосатом костюме, сидящий у другого конца стойки, с недовольным видом отодвинул от себя чашку.  — Этот кофе холодный.
        — Да? Прошу прощения. Позвольте мне сварить для вас новый,  — Келзи говорила извиняющимся тоном, но глубоко внутри она чувствовала раздражение. Ведь на самом деле мужчину так захватила колонка биржевых новостей в газете, которую он просматривал, что он не прикасался к своему кофе примерно полчаса.  — Не хотите ли кусок пирога?
        — Нет,  — отрезал мужчина, снова раскрывая газету. Через несколько секунд Келзи поставила перед ним чашку с дымящимся напитком.
        — У вас что, нет раздела спортивных новостей?  — спросил клиент, помахивая перед ее носом газетой. В кафе всегда были свежие газеты и журналы, чтобы посетителям было чем занять себя за чашкой кофе.
        — Сейчас поищу.  — Келзи обшарила полку, на которой лежали газеты, и нашла то, что ему было нужно. Вместо благодарности мужчина пробормотал что-то себе под нос. Келзи пришлось собрать волю в кулак, чтобы не выказать своего раздражения.
        — Дайте-ка мне немного мелочи,  — потребовал мужчина, опуская руку в карман.  — Лучше по одному центу, если у вас есть.
        Он вынул из кармана пятидесятицентовую монету. Келзи подошла к кассе, набрала мелочь и дала мужчине двадцать центовых монеток — четыре по пять центов и одну десятку.
        — Вот все, что я могу вам предложить. Мне нужно немного мелочи, чтобы обслуживать других клиентов.
        Келзи гордилась своим умением улыбаться, когда на самом деле ей хотелось скрежетать зубами. Что ж, может, он, по крайней мере, оставит ей приличные чаевые.
        Но парень оставил на стойке девяносто пять центов — ровно столько, сколько стоили его кофе и освежающий дыхание мятный леденец. Келзи с унылым видом опустила деньги в ящик кассового аппарата.
        Через несколько минут монтер подал ей счет.
        — Вы должны заключить договор на сервисное обслуживание,  — сказал он, укладывая в чемоданчик инструменты.
        — И сколько это будет стоить?
        — Больше, чем заслуживает ваша машина. Но никуда не денешься. Покупка нового льдогенератора съест всю вашу выручку. Вот,  — он положил на стойку разноцветные бланки, заполненные мелким почерком.  — Розовый бланк оставьте себе, а желтый и белый — пришлите нам. В конечном итоге это сэкономит вам кучу денег. Я могу за это поручиться.
        Келзи с несчастным видом взяла со стойки бланки и счет.
        — Я пришлю вам чек,  — пообещала она, опуская бумаги в ящик.
        Оставшись одна, Келзи серьезно задумалась над тем, стоит ли подписывать договор на сервисное обслуживание. Мысли ее прервал телефонный звонок.
        — «Кофе и сладости»,  — произнесла Келзи, подняв трубку.
        — Привет, Келз, это Девон.
        — Ну что, записалась на курс?
        — Да. Занятия во вторник вечером. Так что смогу ходить туда после работы.
        — Звучит неплохо.
        — Но у меня есть еще одна новость…
        — Какая же?
        — У них открылась вакансия в классе Фридмана, куда я давно мечтала попасть.
        — И что же?  — Келзи сама прекрасно знала ответ на свой вопрос.
        — Я записалась и туда.
        — Ну конечно.
        — Занятия по средам и пятницам. Надо что-то придумать, чтобы клиенты покупали побольше сладостей. Может, нам продавать еще хот-доги и тортильяс?
        — Нет, мы не можем больше покупать новое оборудование. Ты умрешь, когда увидишь, во сколько нам обошлась починка машины для льда.
        На другом конце провода послышалось смущенное сопение.
        — Я откажусь от одного класса,  — сказала Девон.  — Догоню потом.
        — Ни за что на свете. Если не будет другого выхода, станешь продавать однокурсникам пироги.
        Девон захихикала.
        — А у тебя что новенького?  — спросила она.
        Келзи вспомнила о встрече с Юджином Тайсом и Тейтом Александром, но решила не говорить об этом сестре. Пусть их встреча останется приятным воспоминанием, которое можно прокручивать в памяти, будя собственное воображение. А Девон наверняка отнеслась бы к этому скептически. И скорее всего отчитала бы Келзи за то, что та заговаривает в магазинах с незнакомыми мужчинами.
        — Ничего особенного,  — ответила она старшей сестре.  — Опять приходил тот парень, который все время читает биржевые новости. Он, наверное, решил, что у нас тут благотворительная организация.
        — Тот, который покупает мятные леденцы и никогда не оставляет чаевых?
        — Тот самый. Клянусь тебе, он считает, что нам бесплатно доставляют прямо к дверям целые мешки кофе.
        Девон рассмеялась.
        — Тебе надо отдохнуть, дорогая.
        — Вряд ли из этого что-нибудь выйдет.
        Повесив трубку, Келзи несколько минут размышляла над состоявшимся разговором с сестрой. Ей действительно требовалось отдохнуть. Оплачивать образование сестры было все равно, что надувать воздушный шарик с дыркой. Они едва успевали платить по счетам и все время стояли перед угрозой перерасхода средств, лежащих в банке.
        Так что об отдыхе нечего было и думать. Вот разве что сменить обстановку, заняться другой работой…
        Келзи снова вспомнила о предложении Джина и дала волю фантазии. Было бы здорово иметь интересную работу и получать большие деньги. А что, если Джин говорил серьезно и она действительно подходит им?
        Достав из кармана визитную карточку, Келзи облокотилась о стойку и принялась внимательно ее изучать. «Юджин Р.Тайс. Элсет индастриз, 5234 Арден-уэй, Миннеаполис, Миннесота».
        Сначала Келзи решила, что просто найдет в телефонном справочнике фирму, указанную на карточке. Но потом рука ее словно сама собой набрала номер. Келзи ответила секретарша. Понадобилось не больше минуты, чтобы выяснить, что Юджин Тайс не просто работает в «Элсет индастриз», а является ее президентом и учредителем.
        Келзи так обрадовалась, что забыла даже узнать, какое место занимает в компании Тейт Александр. Она договорилась, что явится на пробы завтра в восемь часов. Так что Девон придется одной обслуживать утренних посетителей.
        2
        Келзи приехала на пробы на двадцать минут раньше назначенного времени. Теперь она сидела на краешке дивана, обитого кожзаменителем, и, стараясь скрыть волнение, все время разглаживала на коленях юбку. Тейт напрасно ожидал услышать от Келзи кокетливое приветствие, как от других фотомоделей, с которыми ему приходилось иметь дело. У девушки был такой вид, словно она не знает, что делает и как вообще здесь оказалась.
        Тейт с удовольствием отметил про себя, что у Келзи очень красивые ноги. Это было приятной неожиданностью. Никогда не знаешь, что скрывается под джинсами!
        — Как хорошо, что вы пришли,  — радостно воскликнул Джин, увидев Келзи.  — Сейчас мы все организуем. Прежде чем вас начнут снимать, Тейт хотел бы сам проследить, как уложат ваши волосы.
        Келзи смущенно посмотрела на Тейта. Нетрудно было догадаться, что девушке стало не по себе при одной мысли о том, что сейчас ее усадят в кресло и начнут суетиться вокруг с феном и лаком для волос. Это немного забавляло Тейта.
        Келзи рассыпала волосы по плечам, словно предлагая покупателю товар.
        — Но я уложила их сегодня утром,  — сказала она.
        Джин улыбнулся.
        — Тейт просто хочет почувствовать ваши волосы, увидеть, как они поддаются укладке, оценить полученный эффект.
        Тейт нисколько не сомневался, что, не будь обстановка такой официальной, девушка тут же повернулась и убежала бы, услышав последнюю реплику Джина. Сейчас лицо ее покрыл нежный румянец.
        Тейт подумал, что у Келзи очень приятное лицо — правильные, хотя и немного мелкие черты, высокие скулы, приятная улыбка, красиво очерченный рот и ровные зубы.
        За последние несколько месяцев Тейту пришлось повидать множество моделей со слишком широкими, неискренними улыбками, обнажавшими два ряда слишком безукоризненных зубов. Это все время раздражало его, как и глаза с чересчур ярким макияжем. Келзи же, напротив, так умело пользовалась косметикой, что ее лицо выглядело совершенно естественным.
        Тейт чувствовал, что ее ясные изумрудно-зеленые глаза с золотыми искорками будут прекрасно выглядеть на пленке. Их миндалевидная форма будет только выигрывать на рекламных снимках, а выражение лица, одновременно жизнерадостное и скромное, наверняка заинтригует публику. Интересно, заметил ли все это Джин?
        — Итак, давайте начнем.  — Тейт указал рукой в сторону небольшой грим-уборной, внимательно следя за реакцией Келзи. Девушка глубоко вздохнула, тонкая футболка натянулась, подчеркивая высокую грудь. Тейту показалось, что она с трудом сдерживает волнение и решение прийти к ним на пробы далось ей нелегко.
        — Давайте,  — Келзи прошла вслед за ним к парикмахерскому креслу. Тейт представил ей Брюса, который развернул кресло так, чтобы девушка могла сесть. Брюс, мастер, услугами которого они пользовались, был худым и низкорослым мужчиной с желтоватым цветом лица. В одном ухе его поблескивала серьга. Единственное, что он умел в этой жизни, это пользоваться ножницами, феном и щеткой для укладки волос. Но делал он это виртуозно.
        Тейт подождал, зная по опыту, что модели, которым не терпится получить работу, усевшись в кресло парикмахера, обычно становятся очень разговорчивыми и начинают засыпать его вопросами. Но Келзи не произнесла ни слова.
        Зато за нее ясно говорили слегка испуганные, широко открытые глаза. Келзи изучала обстановку грим-уборной — зеркала, многочисленные баночки, пузырьки и флаконы, кипы модных журналов и фотографий. Брюс развернул кресло, и Тейт поймал в зеркале взгляд девушки.
        Его потрясло выражение, светившееся в глубине ее глаз. Чуть приподнятые брови выдавали смущение и настороженность — Келзи словно не верила в то, что с ней происходит. Эта девушка умела смотреть на мир таким невинным, чистым взглядом, перед которым наверняка не мог бы устоять ни один мужчина. А на экране все это будет выглядеть просто неотразимо.
        Тейт протянул руку, чтобы показать Брюсу, как следует уложить волосы Келзи. Случайно коснувшись пальцами ее плеча, он почувствовал, что девушка вздрогнула.
        — Нервничаете?  — спросил он.
        — Так, не очень,  — пожала плечами Келзи.  — Хотя, наверное, мне полагалось бы нервничать.
        — Да? Почему?
        — Меня ведь не каждый день приглашают на пробы.  — Келзи покачала головой и смущенно улыбнулась.  — Сестра очень волновалась за меня. Она уверяет, что вся эта затея — сплошное надувательство. Девон пообещала, что обратится в полицию, если я не перезвоню ей до двенадцати.  — Взглянув на висящие на стенке часы, Келзи лукаво усмехнулась.  — Нам лучше поторопиться. Девон обычно держит слово.
        С трудом подавив улыбку, Тейт начал экспериментировать с волосами Келзи. Сначала он поднял их на затылке, позволив длинным огненным прядям падать на плечи девушки. Накручивая волосы на палец, Тейт с восторгом заметил, что они еще гуще, чем казались на первый взгляд.
        — Пожалуй, обойдемся без стрижки. Думаю, мы просто вымоем вам голову и уложим волосы на естественный манер — ничего экстравагантного.
        — Слава Богу! А то я уже успела испугаться, что вы обрежете мне волосы.
        — Ха! Это все говорится только для того, чтобы не испугать вас,  — сказал Брюс, беря свежее полотенце.  — Не волнуйтесь, как только с вами заключат контракт, я буду преследовать вас с парой ножниц. К концу рекламной компании мы разработаем совершенно новый образ рыжеволосой красавицы. Тейт позаботится об этом.
        Келзи рассмеялась.
        — Извините, но надеюсь, вы понимаете, что не очень приятно, когда тебя преследует человек с ножницами в руках.
        Брюс поправил полотенце на плечах Келзи и провел по волосам щеткой.
        — Смотри, вот здесь волосы растут неровно,  — сказал он, обращаясь к Тейту.
        Тейт потрогал кончиками пальцев две прядки у самой шеи Келзи, которые действительно росли в другую сторону. Кожа в этом месте была нежной и молочно-белой. Касаясь Келзи, Тейт вдруг почувствовал себя хищником, во власти которого оказалась беззащитная жертва. Пожалуй, волосы надо завить в виде спиралей. Правда потом, если они все-таки решат сделать ей короткую стрижку, кудряшки придется срезать. Жалко.
        Брюс опустил волосы Келзи и погрузил в них пальцы.
        — Что ж,  — сказал он.  — Она умудрилась не пересушить волосы, часто пользуясь феном, и не обесцветить краской. И, слава Богу, она не делала перманент в домашних условиях, но эта стрижка…  — Брюс пренебрежительно усмехнулся.
        У Келзи был такой вид, словно ей хотелось слиться с креслом и стать невидимой. Схватив прядь волос, Брюс подсунул ее прямо под нос девушки.
        — Кто это сделал?  — требовательно спросил он.
        Надо отдать Келзи должное — ни один мускул не дрогнул на ее лице. Она лишь едва заметно вздохнула и тихонько произнесла одно-единственное короткое слово:
        — Я…
        — Чем вы пользовались?  — ехидно поинтересовался Брюс.  — Маникюрными ножницами?
        Келзи послала ему поистине убийственный взгляд. Тейт, внимательно следящий за выражением ее лица, едва сдержал улыбку.
        — Она как следует обкорнала себя, да, Брюс?  — спросил он.
        — Ох уж эти доморощенные парикмахерши,  — поморщился Брюс.
        Лицо Келзи стало вдруг суровым, подбородок казался теперь немного тяжелым.
        — И вовсе я их не обкорнала,  — сказала она.  — Корнают кухонным тесаком или мачете, а я всего-навсего немного подровняла волосы портновскими ножницами, которыми мама когда-то кроила.
        Улыбка Тейта тут же погасла.
        — Знаете что,  — как ни в чем не бывало продолжала Келзи,  — в последний раз, когда я ходила в парикмахерскую, мне сделали такую отвратительную стрижку и за такую бешеную цену, что я решила стричься сама.
        Брюс покачал головой, ясно давая понять, что женщина, сама подрезающая себе волосы, ведет себя просто неприлично.
        — Что ж, на самом деле все не так плохо,  — успокаивающе сказал он.  — Волосы достаточно длинные, чтобы мы могли экспериментировать.
        — Замечательно,  — произнес Тейт безо всякого энтузиазма.
        У него было множество возражений против заключения контракта с девушкой, не имеющей опыта подобной работы. Рекламная кампания полна неожиданностей, и, прежде чем нанять модель, неплохо было бы знать, способна ли она справляться с проблемами. Конечно, Келзи Уильямс была очень симпатичной девушкой, но Тейт не хотел рисковать.
        — Итак,  — произнес Брюс.  — Ты хочешь, чтобы я просто немного поиграл с ее волосами и не более того?
        Тейта немного раздражал лексикон Брюса.
        — Я хочу, чтобы ты открыл ей лицо, зачесав волосы наверх,  — сказал он.  — Чуть приподними на макушке и придай объем всей массе.
        — Массе? Вот уж тут тебе не о чем беспокоиться. С чем, с чем, а с объемом у нее все в порядке. И не только на голове.
        Брюс начинал всерьез раздражать его. Тейт окинул взглядом прикрытую полотенцем фигуру Келзи. Пожалуй, она была немного ниже ростом, чем ему бы хотелось. Но ее фигура поражала пропорциональностью — из-под полотенца выглядывали изящные пальцы и тонкие запястья, которые вполне заслуживали того, чтобы их украсили браслетами. Тейт поймал себя на том, что с удовольствием разглядывает фигуру сидящей в кресле девушки. Это было неправильно, он должен был думать сейчас совсем о другом. Ведь Тейт был твердо намерен доказать Джину, что нельзя подбирать на улице первую попавшуюся девицу в надежде превратить ее в первоклассную модель.
        И все же, пока Брюс мыл и укладывал волосы Келзи, Тейт все время находился рядом, давал советы, подсказывал смелые идеи. И это было ошибкой, потому что с каждой минутой волосы Келзи очаровывали его все больше и больше. Наконец работа была закончена — они зачесали волосы назад, взбив их в пышную массу, а на висках завили несколько локонов.
        — У нее действительно потрясающие волосы, Тейт,  — заявил Брюс.  — Потрясающие. Очень пышные и немного вьющиеся безо всякой химии. С хорошей стрижкой ей даже не придется делать перманент.
        — А что это у нее на виске?  — нахмурился Тейт.  — Корова лизнула?
        — Мммм,  — замычал Брюс.  — Ничего. Я придумал прическу, которая поможет скрыть этот дефект.
        Наконец Брюс закончил заниматься волосами Келзи и развернул кресло так, чтобы она могла видеть себя в зеркале.
        Посмотрев на свое отражение, девушка едва не вскрикнула от изумления. Она откинулась на спинку кресла, но тут же вздрогнула и выпрямилась, боясь помять волосы на затылке.
        — Что я наделала,  — испуганно воскликнула Келзи.
        Брюс пожал плечами.
        — Это всего лишь прическа, а не музейный экспонат. Сейчас вы пройдете в аппаратную, на вас направят свет прожекторов, и Чак начнет гонять вас, давать указания, переставлять с места на место, так что очень скоро голова ваша будет выглядеть так, словно вас как следует оттаскали за волосы.
        Брюс отошел на несколько шагов и стал внимательно разглядывать результат своей работы с таким видом, словно перед ним один из шедевров мирового искусства. Затем он подошел поближе и чуть распушил волосы на макушке Келзи. Девушка сидела неподвижно и молча разглядывала свое отражение.
        — Тейт?  — она вопросительно взглянула в его сторону.
        — Да?
        — Что мне надо делать во время проб?
        И зачем они только затеяли это все? Ему не надо было обнадеживать Келзи. Она старалась изо всех сил, но все равно не могла бы сравниться с профессиональной моделью. И ей незачем было приходить сюда на пробы. Глупо было думать, что эта милая, но неопытная девушка способна справиться с рекламной кампанией их продукции и всем, что с этим связано. Она была очень привлекательна, но все же далека от совершенства. И что привлекло их внимание тогда, в магазине? Ее миловидное личико? Или горячая речь в поддержку шампуня «Только для рыжих»?
        Тейт ни за что не должен был говорить того, что сказал в следующую минуту. И все же он произнес это и на какую-то долю секунды даже сам поверил в то, что говорит. Наверное, так случилось потому, что к такой милой девушке просто невозможно было не преисполниться самых теплых чувств. Или потому, что почувствовал в Келзи некий глубинный, натуральный вкус и шарм, которые невозможно было подделать.
        — Просто встать перед камерой и поразить всех присутствующих,  — с восторгом произнес Тейт в ответ на вопрос Келзи.  — Включите все чувства, все эмоции и поделитесь ими с кинокамерой с таким видом, словно это дорогой, особый подарок. Подарок лично от вас, Келзи.
        Перед камерой Келзи было немножко страшновато, и поначалу она испытывала скованность, которая сменилась особым, волнующе-радостным чувством. Ей казалось, что она стоит посреди огромного круга, а все остальные — парикмахер, гример, осветители, звукооператоры, фотограф и даже Тейт и Джин — вращаются вокруг нее. Однако были моменты, когда девушке казалось, что она превратилась в фигурку из воска, которой пытаются придать нужную форму. Прежде чем к делу приступил фотограф, звукооператоры поэкспериментировали немного с ее голосом. Они что-то говорили о резонансе, тембре, искажениях, и у Келзи постепенно сложилось впечатление: что бы там ни было не в порядке с ее голосом, эти люди все исправят. Ее заставили читать какие-то глупые детские стишки, не имевшие ничего общего с рекламой шампуня. Когда Келзи закончила, все, улыбаясь, переглянулись.
        Келзи буквально поразила работа осветителей. На ней была простая бежевая юбка и водолазка без рукавов, но умелая подсветка все время заставляла ее выглядеть по-разному и даже чувствовать себя по-другому. Установив на прожектора цветные фильтры, осветители меняли цвета. Келзи то купалась в лучах холодного белого света, то оказывалась в полутьме, освещаемая приглушенным неярким сиянием. Она вдруг открыла для себя, что ей нравятся некоторые цвета, например, голубой и красный, в то время как желтый, напротив, заставляет все внутри неприятно, болезненно сжиматься.
        Фотограф все время давал ей какие-то указания. Он был здесь главным. По мере того как двигалась работа, с Келзи происходили удивительные метаморфозы. Она почувствовала себя во власти этого человека, а затем, через какое-то время, поняла, что начинает ему доверять. Чак, чтобы добиться нужного эффекта, все время старался подбодрить ее, польстить ей, похвалить.
        «Встаньте вот так, сделайте руку вот так. Над головой. А теперь чуть ниже талии. Ну же, втяните немного живот. Мы ведь снимаем не рекламу для беременных,  — шутил он.  — Поднимите подбородок, выгните спинку. Накиньте на плечи жакет. А теперь сбросьте его. Сбросьте и быстро поднимите голову. Улыбайтесь. Шире. Неужели мне придется попросить звукооператоров выдать весь запас известных им скабрезных шуток, чтобы вызвать у вас улыбку?
        Перерыв — отдохните, смените позу. Давайте немного растреплем волосы. А теперь выгнитесь вперед, словно кто-то давит вам на спину между лопаток. Будьте кокетливой. Соблазнительной».
        Но что это? Келзи забыла вдруг о нацеленном на нее объективе. Взгляд ее устремился к Тейту — человеку, стоявшему за пределами досягаемости яркого света прожекторов и критически смотрящему в ее сторону.
        — Эй? Вы немного устали?  — участливо спросил Чак.
        Келзи вздрогнула.
        — Нет. Я…
        — Мы работаем уже три часа, Чак,  — сказал Джин.  — Почему бы нам не сделать перерыв? К тому же Тейт сказал мне, что Келзи надо куда-то позвонить.
        Кто-то кинул ей полотенце. Келзи поймала его в воздухе и накинула на плечи, испытав при этом облегчение, которое, наверное, испытывает боксер в перерывах между раундами. Не успела она вытереть лицо, как над ухом раздался голос одного из ассистентов Чака:
        — Промокайте — не трите, а то испортите макияж.
        Келзи повиновалась, гадая про себя, сколько денег пошло на эти самые пробы. Она не могла себе представить, что это займет так много времени. Все держались с ней очень приветливо, тем не менее в студии царила сугубо деловая обстановка, и никто вроде бы не собирался отказываться от нее только потому, что у нее нет необходимого опыта.
        — Ну, как идут дела?  — спросил Тейт, беря Келзи под локоть и провожая ее к ближайшей двери.
        — Замечательно. Никогда не думала, что работа может быть такой приятной. Я совершенно перестала следить за временем — даже не верится, что уже полдень.
        — Уже почти час дня,  — сказал Тейт, заводя Келзи в чей-то пустой кабинет и подавая ей телефонную трубку.  — Вот. Лучше позвоните скорее своей сестре, пока полиция не явилась сюда с наручниками. Только недолго. Насколько я понимаю, Чаку не терпится скорее продолжить пробы.
        Тейт вышел, но не стал закрывать за собой дверь. Келзи повернулась к ней спиной и начала набирать номер.
        — «Кофе и сладости»,  — ответил на другом конце провода голос Девон.
        — Привет! Как идут дела?
        — Лучше скажи, как дела у тебя. Они еще не потребовали, чтобы ты снималась голой?
        — Не говори ерунды. Здесь работают вполне серьезные люди.
        — Что ж, должна сказать тебе, что очень волновалась, и когда ты не позвонила в двенадцать, я обратилась…
        — О нет!  — Келзи инстинктивно повернулась к окну, чтобы посмотреть, не подъезжают ли к зданию полицейские машины. Девон вполне могла выполнить свое обещание — такие вещи были в ее духе.
        — Нет, не в полицию,  — успокоила Келзи сестра.  — Я позвонила в агентство, которое дает информацию о разных фирмах. У «Элсет индастриз» безукоризненная репутация. Хотя, конечно, представителем компании мог бы назваться кто угодно. Ты ведь знаешь, такое случается постоянно…
        — Девон!
        — Так что не подписывай никаких бумаг, пока они не пообещают тебе луну с неба.
        — Даже если мне предложат жалованье, которое позволит покрыть расходы на твое образование?
        На другом конце провода воцарилась тишина.
        — Тогда подписывай собственной кровью,  — произнесла наконец Девон.
        Келзи рассмеялась. В этот момент в комнату заглянул Тейт Александр. Келзи жестом успокоила его и попрощалась с сестрой.
        — Я слышал на улице звук полицейских сирен,  — сказал Тейт, когда Келзи повесила трубку.  — Пожалуйста, скажите мне, что это не к нам.
        — Нет. Но моя сестра все-таки позвонила в специальное агентство и навела справки о вашей компании.
        — И?
        — И выяснила, что у «Элсет индастриз» весьма завидная репутация.
        — Так же, как у президента фирмы и его партнера.
        Келзи улыбнулась.
        — Если бы вы знали, что она думала…
        — Попробую догадаться.  — Тейт прислонился к дверному косяку и взглянул в лицо Келзи.  — Она решила, что мы из тех фирм, где снимают модели для рекламы в чем мать родила.
        — Что ж, вы действительно говорили что-то о купальнике,  — Келзи саркастически улыбнулась.
        По-прежнему не сводя глаз с ее лица, Тейт протянул ей довольно бесформенный купальник ярко-красного цвета.
        — Примерьте вот это. Если не подойдет, подберем что-нибудь другое. Понимаете,  — сказал Тейт,  — любая модель — это красивые части тела, которые можно выгодно подать зрителям. Я знаю одну девушку, у которой самые коммерческие ноги. Она рекламирует обычно туфли на высоких каблуках или супинаторы доктора Скола. В этом бизнесе совершенно безразлично, что надето на модели — туфли или купальник. В конце концов всем моделям приходится забыть о скромности. Привыкайте к этой мысли, Келзи.
        — Попробую. Спасибо за лекцию. Будем надеяться, что купальник мне подойдет.
        Но купальник не подошел. Он был именно того размера, который обычно покупала Келзи, но чашечки оказались слишком маленькими, и грудь Келзи буквально вываливалась из них через верх. И сколько она ни натягивала купальник повыше, все было бесполезно. Келзи покраснела от смущения.
        Когда Тейт увидел ее в купальнике, он на секунду остолбенел, затем сказал, что она выглядит просто грандиозно, но Келзи не поверила в его искренность — голос звучал как-то чересчур равнодушно.
        — У нас осталась еще пара идей, которые нужно попробовать, а потом вы свободны.
        Снова взойдя на подиум, Келзи обнаружила там шезлонг, пляжный зонтик и цветастое махровое полотенце. Кто-то направил на нее мощный вентилятор, который развевал волосы Келзи, имитируя легкий морской ветерок.
        — Не щурьтесь!  — потребовал фотограф.  — Мы снимаем девушку, получающую от жизни удовольствие, а не несчастную особу, которой засыпало глаза песком.
        К тому моменту, когда они закончили эту съемку, глаза Келзи стали круглыми, как мячики для гольфа, и сухими, как ямки с песком, в которые кидают эти мячики.
        Снова поменяли освещение и в комнату внесли огромную двуспальную кровать.
        Келзи заставили лечь на кровать в купальном халате и в очках, держа в руках книжку. Потом Чаку пришло наконец в голову, что уже три часа дня и его модель, должно быть, голодна. Он объявил получасовой перерыв, и Келзи первым делом приняла душ. Джин прислал ей ленч прямо в гримерную. Присев на мягкий диван, девушка наслаждалась свежими фруктами, крекером и салатом из тунца. Вместо обычной пепси-колы ей принесли диетическую, и Келзи, предпочитающая обычный напиток, едва отпила из банки.
        Но ей некогда было думать о том, что она ест и пьет. Келзи позволила себе предаться мечтам. Она возлагала большие, очень большие надежды на эти фотопробы. Келзи думала о роли, которую ей, возможно, доведется играть в ближайшем будущем. Она должна будет воплотить образ девушки, которая бы олицетворяла своим внешним видом высокое качество продукции компании «Элсет индастриз».
        Из услышанных сегодня разговоров Келзи поняла, что Джин и Тейт собираются организовать прокат телевизионных роликов и выпуск печатной рекламы. Для этого они искали девушку определенного типа, и, похоже, оба пришли к выводу, что Келзи как нельзя лучше подходит для этой роли. Она станет не просто моделью, не просто актрисой, а как бы олицетворением косметической серии «Только для рыжих».
        Если бы вчера кто-то спросил Келзи, не хочет ли она стать моделью, девушка бы рассмеялась в глаза этому человеку. Но сегодня Келзи открыла в себе качества, о которых даже не подозревала, и теперь ей казалось, что она сможет сделать то, что от нее требуется.
        Сам процесс съемок привел ее в состояние приятного возбуждения. К тому же у нее замирало сердце при мысли о том, что могла принести ей эта работа. Иногда ей казалось, что последние двадцать четыре часа пролетели слишком быстро и она просто не успела осознать всего, о чем говорил вчера Джин. Судьба готовилась предоставить ей потрясающий шанс — и дело было не только в высоком жалованье, а в том, что у нее вот-вот появится возможность сделать карьеру.
        Как только Келзи осознала в полной мере, что пробы, в которых она принимает участие, могут перевернуть за один день всю ее жизнь, ей стало вдруг не по себе. Договор с компанией «Элсет индастриз» откроет для нее двери в тот мир, на который она могла раньше только любоваться на страницах журналов и в выпусках десятичасовых новостей. Такая работа позволит ей общаться со множеством людей, принадлежащих к самым разным слоям общества — и наверняка среди них будут очень богатые и влиятельные.
        И все это достанется ей по воле слепого случая. В конце концов ее рыжие волосы — самая большая случайность. Ведь цвет волос никак не зависел от других качеств Келзи — происхождения, образования, ума и даже пола. Никто из родителей Келзи не был рыжим. Последний рыжеволосый родственник Келзи жил два поколения назад. И вероятность того, что Келзи унаследует именно этот ген, равнялась одному к пятидесяти. Келзи надеялась, что ее шансы стать моделью, рекламирующей серию «Только для рыжих», оцениваются несколько выше.
        Итак, солнечным зимним днем Келзи Уильямс сидела на диване в гримерной одной из фирм города Миннеаполиса и от души благодарила Господа Бога за то, что двадцать семь лет назад ей повезло родиться с огненно-рыжими волосами.
        Келзи вспоминала, что еще ребенком ее часто останавливали прямо на улице и начинали восхищаться ее рыжими кудряшками. Зато потом, в школе, ее безжалостно дразнили, а в старших классах мальчишки все время намекали на то, что у девушки с огненными волосами наверняка должен быть огненный темперамент. Что ж, если она получит этот контракт, то одержит окончательную победу над всеми, кто когда-либо смеялся над цветом ее волос.
        — Келзи? Вас хочет видеть мистер Тайс.  — В гримерную заглянула Ханна, секретарь фирмы. Она носила очки, мешавшие разглядеть выражение глаз, а черты лица ее были такими невыразительными, что трудно было угадать, о чем думает Ханна или какое у нее настроение. Такая секретарша была, наверное, мечтой любого шефа — женщина, способная противостоять толпе агрессивных торговых агентов и вечно недовольных покупателей.
        Келзи почувствовала, что сейчас ее мечтам предстоит разбиться вдребезги. Сейчас ее поблагодарят и объявят, что не сочли возможным воспользоваться ее услугами. «Видите ли, Келзи, это была просто сумасшедшая, бредовая идея — найти девушку на улице и превратить ее в олицетворение косметики серии „Только для рыжих“…»
        Дальше ей перечислят множество причин, мешающих Джину и Тейту дать ей работу.
        Келзи молча шла за Ханной, которая умудрялась держать спину так прямо, что Келзи задумалась: уж не носит ли эта женщина под синим шерстяным платьем корсет из нержавеющей стали?
        Войдя в кабинет Джина, Келзи тут же позабыла о секретарше. Она не получит эту работу. Дружелюбная, чересчур участливая улыбка Джина ясно говорила ей об этом.
        Не дожидаясь предложения сесть, Келзи опустилась на стул и только тут поняла, что Тейт тоже находится здесь — сидит совсем рядом. Она сразу почувствовала себя наивной дурочкой, которая позволила себе роскошь предаться мечтам, а теперь ей остается только сидеть и ждать, пока мечты эти развеются в прах. А потом придется снова превратиться во вчерашнюю Келзи Уильямс — девушку, работающую в небольшом кафе, мечтающую открыть когда-нибудь собственное дело и заниматься организацией приемов и банкетов.
        Все еще немного надеясь на то, что ошиблась в своих прогнозах, Келзи взглянула на Тейта, который нервно барабанил по колену костяшками пальцев. Он явно был не в духе. Келзи подозревала, что ему хотелось бы оказаться сейчас где-нибудь подальше отсюда.
        Она ждала, затаив дыхание и словно окаменев, нервы ее были напряжены до предела.
        — Мы только что посмотрели пробы,  — сказал Джин, водя по столу ластиком на конце карандаша. Затем он многозначительно поднял брови.  — То, что мы увидели, ну, пожалуй, это было очень необычно, я бы даже сказал, интригующе.
        — Мне ты говорил совсем другое, Тайс,  — перебил друга Тейт Александр.  — «Просто неправдоподобно!» — разве это не твои слова? Конечно,  — продолжал Тейт,  — это не значит, что у нас нет определенных сомнений. До сих пор не было ни одного случая, чтобы подобную работу доверили непрофессионалу.
        Келзи, казалось бы, должна была обрадоваться, что фотопробы прошли успешно, но сомнения, которые только что высказал Тейт, свели на нет его же похвалу. Однако Джин явно не разделял этих сомнений.
        — Это действительно было неправдоподобно, Келзи. Вы так быстро освоились с новым делом, что одного взгляда на снимки было достаточно, чтобы понять: никто не способен рекламировать серию «Только для рыжих» лучше вас. И я могу сказать совершенно определенно: если вы хотите получить эту работу и обещаете не обмануть наших ожиданий — она ваша.
        Келзи так переволновалась за сегодняшний день, что теперь просто лишилась дара речи и никак не могла отреагировать на слова Джина. Она вдруг почувствовала, как заныли плечи, и подумала, что у нее, наверное, вот-вот прорежутся крылья, которые унесут ее в новую жизнь. Келзи нисколько не сомневалась, что теперь все в ее жизни круто изменится. Больше не надо будет считать каждый цент, выкраивая на плату за обучение Девон. И еще можно будет начать откладывать деньги на открытие собственного дела. Келзи была уверена, что ее работа в качестве модели продлится недолго и ограничится рекламной кампанией серии «Только для рыжих».
        — Я не пришла бы сюда, если бы не хотела получить эту работу, мистер Тайс,  — сказала она, стараясь изо всех сил, чтобы голос ее звучал как можно увереннее.  — Я приложу все усилия, чтобы оправдать ваши ожидания.
        — Вам необходимо помнить, Келзи, что вы — не просто модель. Все в вашем облике, вашем характере и даже в вашем темпераменте должно работать на то, чтобы наглядно продемонстрировать достоинства нашей продукции. Поэтому я должен узнать о вас все — даже самые интимные подробности, о которых вы не говорили даже своему последнему поклоннику.
        Заявление Джина было более чем двусмысленным. Келзи вспыхнула. Ее последний серьезный роман закончился после того, как молодой человек заявил, что, хотя они встречаются уже два года, ему кажется, будто он совсем не знает Келзи. Она ответила ему, что если бы он почаще отрывался от своего любимого спорта, то давно заметил бы, что ее интересы не исчерпываются игрой в бейсбол.
        — Что же вы хотите про меня знать?  — спросила Келзи.  — У нас в семье нет никаких мрачных тайн, если вас это интересует.
        — Поймите, Келзи, я не собираюсь лезть вам в душу и задаю подобные вопросы не из праздного любопытства. Но нам нужно иметь о вас максимум информации, чтобы нас не ожидали никакие неприятные сюрпризы. Особенно после того, как мы выложим круглую сумму, чтобы создать образ рыжеволосой красавицы.
        — Насколько я знаю, мое прошлое вполне безупречно и, пожалуй, даже немного скучно. Мой отец был почтовым служащим, а мать проработала практически всю жизнь в магазине модной одежды. Правда, у меня действительно была сумасшедшая тетушка, которая залезла однажды на растущее во дворе дерево и стала палить из ружья по воробьям.
        — Вы шутите?
        — Вовсе нет. Дело в том, что эти воробьи превратили ее двор неизвестно во что. Трое полицейских два часа уговаривали ее слезть. Моя бабушка была в ужасе. Она даже аннулировала членство в клубе любителей бриджа, потому что не могла больше спокойно смотреть в глаза своим партнерам. Но это было только один раз, больше тетушка никогда не выкидывала ничего подобного.
        Джин с трудом подавил улыбку, но глаза его весело сверкнули. Тейт закашлялся, отчаянно пытаясь сдержать смех.
        — Ваши родители на пенсии?  — спросил Джин.
        — Папа умер, когда мне было четырнадцать лет — он страдал сердечной недостаточностью. А мама погибла три года назад — ее сбила машина, проехавшая перекресток на красный свет. Маму отвезли в больницу, но…  — Келзи слегка побледнела.  — Она так и не пришла в сознание.
        — Мне очень жаль.  — Джин тут же прекратил расспросы о прошлом Келзи, и девушка поняла, что сидящий напротив мужчина не только преуспевающий бизнесмен, но и добрый, сердечный человек.  — У вас есть братья или сестры?  — спросил он.  — И каково их семейное положение?
        — У меня есть сестра, Девон. Она старше меня на год — ей сейчас двадцать восемь. Девон не замужем. Она заканчивает учебу в университете. Мы вместе управляем небольшим кафе в Маунт-Хоуп, которое купили на мамину страховку. К сожалению, оно почти не приносит дохода. Вы представляете себе, сколько чашек кофе надо продать, чтобы получить прибыль?  — Джин удивленно поднял брови, но ничего не сказал.  — Однако кафе позволяет оплачивать счета и обучение Девон. Девон работала в приемной мэра и очень хотела получить образование. После маминой смерти она бросила работу в расчете на то, что сможет учиться на дневном отделении. Но дела в кафе шли не так уж хорошо, и мы решили, что объединим наши усилия, чтобы Девон могла получить образование, а семейное кафе перейдет потом в мое полное распоряжение.
        — А как насчет вас? У вас нет высшего образования?
        — Нет. После школы я начала учиться на менеджера по управлению отелями, но потом нашла работу в местном ресторанчике, и там я очень увлеклась организацией банкетов и приемов. Мне так это понравилось, что я бросила колледж. Полгода я работала в ресторане, а потом хозяева закрыли заведение.
        — А где еще вы работали?
        — Я сменила несколько занятий. Была менеджером по реализации, секретаршей, одно время я даже занималась продажей продукции по телефону. Но все это не шло ни в какое сравнение с организацией банкетов. Наверное, больше всего мне нравилось находиться среди людей в счастливые моменты их жизни, когда все веселятся и празднуют.
        Джин снисходительно улыбнулся, словно хотел сказать, что не разделяет ее восторгов — ведь после свадьбы начинается обыденная жизнь, наполненная разочарованиями, ревностью, неладами с родственниками, заботами о детях и семейном бюджете.
        — Поэтому,  — продолжала Келзи,  — когда нам подвернулась возможность купить кафе, я с удовольствием за нее ухватилась. Это моя работа, и она очень мне нравится. Правда, судя по нашим доходам, вряд ли мне когда-нибудь удастся открыть сеть филиалов. Девон ненавидит кафе, но безропотно помогает мне в работе, так как из нашей скромной прибыли мы платим за ее обучение.
        — Расскажите мне о своем детстве, Келзи,  — попросил Джин.
        И она пустилась в воспоминания. Как играла за городскую бейсбольную лигу, исполняла главную роль в школьной постановке «Моя прекрасная леди», как четыре года брала уроки вокала и училась на твердые четверки. Рассказала о редких поездках всей семьей в Айову, на озеро Окабоджи. Келзи зачем-то изложила свои взгляды на религию, семью и на мир в целом. Она рассказала даже, как дразнили ее в школе из-за рыжих волос.
        Затем секретарша внесла подготовленный контракт и положила его на стол перед Келзи. Джин сказал, что подписанный контракт можно будет впоследствии дополнить и при необходимости пересмотреть некоторые пункты. Нетрудно было догадаться, что речь идет в основном о деньгах. Келзи уже видела себя за рулем спортивной машины. Она подумала, что неплохо было бы обновить мебель в спальне и съездить зимой во Флориду.
        Однако в контракте были пункты, которые немного смущали Келзи. Например, ей строго запрещалось участвовать в рекламе других фирм, занимающихся производством или продажей средств ухода за волосами. В случае нарушения этого пункта контракт аннулировался. Все приглашения на приемы и презентации, а также деловая корреспонденция, приходящая на имя Келзи, будут просматриваться представителями фирмы.
        Съемки на Гавайях, в Нью-Йорке и рекламные туры по всей стране также являлись частью сделки. Вся одежда, которую Келзи будет надевать для съемок и приемов, переходит в ее собственность.
        Что же касается гонораров, Келзи поняла, что чем больше она будет работать — тем больше будет получать. Для начала ей предложили такую сумму, что Келзи едва сумела скрыть изумление. Теперь им не придется откладывать деньги на образование Девон. Можно будет нанять кого-нибудь управлять кафе, а Девон сможет учиться на дневном отделении.
        Еще вчера о таком можно было только мечтать.
        — Возьмите это домой и как следует обдумайте,  — сказал Джин, подвигая контракт Келзи.  — Он составлен в самых простых выражениях, но если вы в чем-то не уверены, лучше будет посоветоваться с адвокатом. А теперь,  — Джин со вздохом сложил руки на животе,  — позвольте рассказать вам об «Элсет индастриз». Я основал фирму восемнадцать лет назад, горя энтузиазмом, но плохо представляя, чем собираюсь заниматься. Тейт присоединился ко мне через шесть лет в качестве консультанта по химии. Мы прекрасно дополняем друг друга.
        — Он хочет сказать,  — вмешался Тейт,  — что не очень верил в меня до тех пор, пока я не доказал ему, что современные женщины предпочитают пользоваться дома ручными фенами, а не просиживать под колпаками в парикмахерской, чтобы сделать укладку.
        Джин улыбнулся.
        — Итак, Тейт всегда был настроен прогрессивнее, чем я. Средства для волос серии «Только для рыжих» ясно это доказывают. Идея принадлежала Тейту. Это — его детище. Он — мой полноправный партнер, и сам будет следить за дальнейшей судьбой этого проекта, так же как за вашей дальнейшей судьбой. Но, будучи президентом компании, я, конечно же, обладаю правом вето во всем, что касается рекламной кампании. Мы работаем вместе, но каждый отвечает за свой участок работы.
        Келзи смотрела на контракт, понимая, что, подписав его, начнет абсолютно новую сказочную жизнь на ближайшие двенадцать месяцев.
        — Для начала мы выделим на гардероб десять тысяч долларов,  — сказал Джин, глядя на Тейта.  — Если Келзи готова будет к нам присоединиться, мы летим в Калифорнию через две недели. Как тебе это нравится?
        — Звучит замечательно,  — сказал Тейт.  — Но времени остается не так уж много. При таком цейтноте нам следовало заняться гардеробом Келзи еще вчера.
        — Когда вы сможете сообщить нам о своем решении, Келзи?  — поинтересовался Джин.
        — Я позвоню вам завтра.
        — Хорошо. А послезавтра я заеду за вами часов в десять.  — Тейт говорил так, словно не сомневался, что Келзи согласится.  — И оденьте что-нибудь такое, что можно легко и быстро снимать и надевать. Ведь мы целый день будем ездить по магазинам, подбирая вам гардероб. Если у вас есть на послезавтра другие планы, отмените их.
        — Я понимаю,  — Келзи готова была даже закрыть кафе, если это понадобится для пользы ее новой работы.  — Но… ведь окончательное решение относительно моей одежды будете принимать вы? А вдруг что-нибудь не пойдет мне?
        — Моя задача состоит в том, чтобы все выглядело на вас безукоризненно.
        «Даже белье»,  — подумал про себя Тейт.
        Келзи вышла из здания, где находилась фирма, неся проект контракта с такой осторожностью, словно это была пластиковая бомба.
        Дома, пока Девон внимательно читала контракт, Келзи ерзала от волнения на стуле и еле сдерживала себя, чтобы не кусать ногти. Но Девон молчала, продолжая с непроницаемым видом просматривать документы. Келзи казалось, что она никогда не доберется до последнего пункта.
        — Хочешь знать мое мнение?  — спросила Девон, снимая и откладывая в сторону очки.  — Ты будешь полной идиоткой, если не подпишешь это.
        3
        Если бы Келзи не была так озабочена тем, что наденет для похода по магазинам, она бы, наверное, выкинула Девон в окошко их квартиры. Келзи никак не могла решить, что лучше обуть — свои любимые мокасины, которые выглядели так, словно их только что достали из ящика для подержанной одежды в одном из отделений «Армии спасения», или новые туфли, которые ей сильно жали.
        — Девон, как ты думаешь, на чем мне остановиться?  — спросила она, держа перед собой в воздухе обе пары обуви.
        Едва взглянув через плечо, Девон посоветовала:
        — Мокасины. Когда он увидит тебя в них, то сжалится и увеличит сумму, отведенную на твой гардероб.
        — Девон!  — возмущенно воскликнула Келзи.
        Но все же она действительно выбрала мокасины, а туфли сунула в угол шкафа.
        — Ну, как я выгляжу?  — спросила Келзи, одергивая пуловер, который надела поверх джинсов.
        — Ты напрасно надела свитер. Тебе придется столько раз стаскивать его через голову и надевать обратно, что к концу дня волосы встанут дыбом.
        Келзи бросилась обратно в спальню и вскоре появилась оттуда в велюровой кофте с застежкой спереди.
        — Ну как?  — спросила она.
        — Забудь об этом. Такое сейчас никто не носит.
        — Так что же делать?
        — Расслабься, Келзи. Надень то, что выбрала с самого начала. Я пошутила насчет волос.
        Велюровая кофта полетела вслед за туфлями.
        — А как мои волосы?  — спросила Келзи.  — С ними все в порядке?
        Девон пожала плечами и перегнулась через подоконник, чтобы лучше видеть улицу.
        — Они выглядят как обычно.
        — Как обычно? Но они должны выглядеть лучше, чем обычно. Ведь Джин и Тейт купили именно их — мои волосы.
        Девон пренебрежительно передернула плечами.
        — За такую цену я бы не дала снять с себя скальп.
        — Не смешно.
        Келзи поняла, что на содействие сестры ей нечего рассчитывать. Девон отошла наконец от окна и поправила занавески. Старшая сестра Келзи носила короткую стрижку, открывающую высокий лоб и умные карие глаза. У нее были темные волосы и выразительные черты лица, находившиеся в вечном движении, словно у Девон постоянно вертелся на языке вопрос, задав который, она обязательно начнет спорить с любым ответом, который на него получит.
        — Какая машина у твоего босса?  — спросила Девон.
        — Не знаю.
        — Наверняка какая-нибудь дорогая. Что, если он заедет за тобой на лимузине?
        — Не будь смешной!
        — Я до сих пор не могу поверить, что ты едешь по магазинам с мужчиной, которого едва знаешь.
        Келзи поморщилась.
        — Мне и не надо его знать. Тейт — мой босс, а поездка по магазинам — часть моей работы.
        — Хорошую работу ты заполучила! Новая одежда, огромное жалованье, поездка в Калифорнию, рекламные турне.
        — Считай, что я взяла отпуск, чтобы отдохнуть от основной работы.
        — Хорошо.
        — Есть еще одна вещь…
        — Что такое?
        — Самое приятное во всем этом то, что мы можем заплатить Кассу, чтобы он поработал в кафе сегодня утром. Так что ты можешь остаться дома и попереживать за младшую сестру — ведь сегодня первый день моей новой работы.
        Лицо Девон расплылось в улыбке.
        — Так уж и быть,  — великодушно согласилась она.  — Но ты уверена, что мы можем себе это позволить? Ведь ты пока не получила никаких денег.
        Они обменялись понимающими взглядами, которыми показывали иногда друг другу, что, несмотря на разницу характеров, все равно были и остаются очень близки.
        — И это ты называешь работой? Ведь на самом деле мерить вещи — одно из твоих любимых развлечений.
        — Да уж. Но теперь я по крайней мере буду примерять их, зная, что могу позволить себе купить то, что понравится.
        — Что ж, я прошу за сестринское участие в твоей судьбе только одну вещь, Келзи.
        — И что же именно?
        — Твои обноски. Если ты действительно станешь топ-моделью будущего сезона, думаю, мне больше не придется переживать, что я одета хуже всех на своем курсе. А твои наниматели наверняка не захотят, чтобы ты все время появлялась на людях в одном и том же.
        — И все же у них не благотворительная организация, а коммерческая фирма.
        — Не забывай, что мне больше подходят мягкие тона. Например, голубой.
        Келзи потянулась за сумочкой.
        — Может, мне захватить с собой список твоих любимых цветов?  — довольно холодно произнесла она.
        Девон ничего не ответила. Она снова подошла к окну и стала смотреть на улицу.
        — Посмотри, Келзи, это он? Какой красавчик! Он приехал на «фиате».
        Келзи быстро подошла к окну и задернула шторы, от души надеясь, что Тейт не успел заметить наблюдающую за ним любопытную Девон. Но она успела разглядеть внизу новую спортивную машину красного цвета, под капотом которой скрывался, судя по всему, довольно мощный мотор. Келзи подумала, что такая машина вполне соответствует характеру Тейта Александра.
        — Почему ты не сказала мне, что он такой молодой и такой красивый?  — не унималась сестра.
        — Потому что…
        Келзи хотела объяснить Девон, что под безукоризненной внешностью Тейта таилось нечто, вселяющее в нее тревогу, и что на самом деле она немного побаивалась работать рядом с ним. Конечно, Тейт был тактичным и внимательным. Но в то же время требовательным и настроенным весьма критически. У Келзи перехватывало дыхание, когда она думала о том, что придется работать под его оценивающим взглядом. Интересно, сумеют они сработаться или будут спорить по любому поводу?
        — Потому что он вовсе не такой, как ты думаешь,  — ответила Келзи на вопрос старшей сестры.  — Совсем не такой. Он влюблен по уши в свое детище — серию «Только для рыжих», а я для него — только средство обеспечить этой продукции успех. И все же в нем есть что-то… пугающее. Не думаю, что смогу понять до конца, что он из себя представляет.
        Девон задумчиво покачала головой.
        — Не знаю. Я на твоем месте обязательно попыталась бы.
        На пути в торговый комплекс Тейт объяснял Келзи назначение десятков разноцветных кнопок на приборном щитке машины. Она не понимала и половины того, что он говорил, но ей нравилось слышать звук его голоса. Тейт вел машину на скорости, которая позволяла все время держаться в левом ряду и в то же время не привлекать внимание дорожной службы.
        — Начнем с отдела готового платья,  — сказал Тейт, когда они стояли у светофора перед самым магазином.  — Думаю, мы отдадим предпочтение классическому стилю. Но не забывайте ни на секунду, что наша главная цель — подчеркнуть красоту ваших волос.  — Оторвав глаза от дороги, Тейт посмотрел на волосы Келзи, и глаза его сузились от удовольствия.
        — У вас такой взгляд, словно вы прикидываете, как лучше меня постричь,  — сказала Келзи.
        Машина проехала перекресток и свернула на стоянку.
        — Именно об этом я и думал,  — признался Тейт, ставя машину на ближайшее свободное место.
        Выключив мотор, он протянул руку и коснулся волос Келзи. Девушка невольно вздрогнула. Тейт взвешивал на руке копну рыжих кудрей, словно это был моток огненного шелка.
        — Я полночи думал о том, что можно с ними сделать,  — произнес он.  — И придумал так много способов заставить их выглядеть еще красивее, что теперь не знаю, какой из них выбрать.
        — Расскажите хотя бы об одном из них.
        — Например, их можно уложить короной на затылке — это будет особенно эффектно смотреться, когда вы наденете вечернее платье. Или нанести немного мусса и зачесать назад. А еще я вижу их развевающимися по ветру, когда вы мчитесь на мотоцикле. Или в виде локонов, падающих на вашу шею.
        «Или лежащими на плечах поверх ночной рубашки,  — добавил он про себя.  — А еще лучше — рассыпанными по подушке».
        Келзи ожидала услышать что-нибудь попроще — «подстриженными, уложенными или взбитыми». Длинная речь по поводу ее прически, произнесенная Тейтом, немного смутила ее. И еще у Келзи было такое чувство, словно Тейт сказал ей не все. Неожиданно ее кольнула мысль о том, что они сидят слишком близко и постоянно ощущают присутствие друг друга. Стенки машины казались ей скорлупой, ограждающей их от остального мира. В такой обстановке трудно было не дать волю воображению.
        Но Тейт мечтал всего лишь о воплощении своих замыслов, и Келзи приходилось все время напоминать себе об этом.
        — Ваши волосы дают нам неограниченные возможности, Келзи,  — сказал он.
        — А меня должно устраивать то, что вы захотите сделать с моими волосами, или это не имеет значения?  — поинтересовалась Келзи.
        — Думаю, вы согласитесь довериться моему вкусу,  — Тейт убрал руку, невзначай коснувшись запястья Келзи.  — Я постараюсь делать то, что будет нравиться нам обоим.
        Тейт вылез из машины и, прежде чем Келзи успела снять темные очки и взять сумочку, обошел вокруг автомобиля и открыл перед ней дверцу. Келзи ступила на тротуар, чувствуя себя принцессой с копной блестящих рыжих волос вместо короны.
        За ночь успело похолодать, и Келзи зябко куталась в пальто. Она чуть не поскользнулась, но Тейт ловко подхватил ее под локоть и довел до двери магазина.
        — Следить, чтобы я не сломала ногу,  — теперь тоже часть вашей работы?  — спросила Келзи.
        — Часть моей работы — следить, чтобы вы, наше последнее приобретение, ломали ноги только перед камерой и только по требованию режиссера.
        Тейт расстегнул пуговицы, полы пальто распахнулись, отчего его и без того крупная фигура стала казаться еще массивнее. Келзи отвела взгляд от широких плеч Тейта и направилась к двери одного из магазинчиков.
        — Знаете,  — сказала она.  — Я видела в этом магазине замечательное платье. Давайте попросим…
        — Хм,  — Тейту явно не понравилась эта идея.
        — Но почему вы против?  — удивилась она.
        — Потому что,  — объяснил Тейт, стараясь идти помедленнее, чтобы Келзи успевала за ним.  — Если я увижу на вас это платье, оно может мне понравиться, а мы должны подобрать для вас что-нибудь в классическом стиле. Что-нибудь изящное — и ни в коем случае ничего ультрамодного.
        — А кто сказал, что платье, про которое я вспомнила,  — ультрамодное?
        — Ну, скажем, моя интуиция и ваша оживленная жестикуляция,  — улыбнулся Тейт.
        — Но давайте все-таки посмотрим,  — не унималась Келзи.
        — Нет,  — покачал головой Тейт, всем своим видом выражая непреклонность.  — Смесь может оказаться убийственной.
        — Я не понимаю, о чем вы говорите,  — смутилась Келзи.
        Но Тейт не торопился объяснить, что имел в виду.
        — Видите ли, Келзи, мы с Джином не любим рисковать,  — сказал он наконец.  — Наша компания должна быть стабильной и надежной. Ничего легкомысленного, никаких излишеств. В этом проблема рекламной кампании. Нам нужно что-нибудь убедительное, но выдержанное в хорошем вкусе. Как цвет ваших волос. Ведь именно благодаря волосам мы выделили вас из толпы.
        Келзи удивленно смотрела на Тейта, не зная, считать ли его последние слова комплиментом.
        — Итак,  — сказала она,  — насколько я понимаю, вы не доверяете моему вкусу.
        — Вовсе нет, леди, вовсе нет. Просто я не хочу рисковать.  — И Тейт с улыбкой повел ее к самому дорогому магазину дамской одежды.
        Около часа они бродили мимо манекенов в самых разнообразных нарядах, выбирая цвета, споря о фасонах и изучая ценники.
        — Примерьте вот это,  — сказал наконец Тейт, протягивая ей плечики с ярко-голубым платьем.
        Келзи скептически посмотрела на круглый вырез.
        — По-моему, оно несколько простовато.
        — Такое нам и нужно. Платье не должно отвлекать внимание от ваших волос.
        Платье было Келзи в самый раз, так же как и другое, желтовато-коричневое, которое Тейт предложил ей померить вслед за первым. Потом они купили блейзер горчичного цвета с тремя большими разноцветными пуговицами. Тейт попросил, чтобы к блейзеру подобрали подходящие по цвету брюки и блузку.
        Потом Келзи перемерила примерно две дюжины свитеров и блузок.
        Одни казались Тейту слишком строгими.
        Другие — слишком скучными.
        Слишком пушистыми.
        А на блузках все время оказывалось слишком много пуговиц.
        Волосы Келзи наэлектризовались, и девушка вспомнила предсказание сестры о том, что к концу дня они будут стоять дыбом. Когда Тейт подошел к ней с новым ворохом одежды в руках, волосы самопроизвольно потянулись ему навстречу.
        — Судя по тому, как ведут себя ваши волосы, пора переходить к вечерним туалетам,  — сказал Тейт.
        И Келзи снова мерила длинные бархатные и короткие шифоновые платья, платья, доходившие ей до колена, и другие — почти до пят. Некоторые оставляли открытыми плечи, на других практически не было спины. Два платья были с разрезами по бокам, а еще три — с разрезом снизу, доходившим почти до спины.
        — Мне это не нравится,  — с кислым видом произнесла Келзи, стоя перед Тейтом в очередном наряде.
        — Очень приятный цвет,  — возразил он.
        — Для цветущего сада, но не для платья. Шесть складок в форме лепестков нависали над бедрами Келзи, платье было желто-белым, и Келзи чувствовала себя в нем, как маргаритка, которую вот-вот кто-нибудь сорвет.
        Тейт стоял, прислонившись к колонне, и скептически оглядывал ее наряд.
        — А вы сможете сесть в такой узкой юбке?  — спросил он.
        — Да, но тогда я буду напоминать уже не сад, а клумбу.
        Тейт потрогал «лепестки», затем взглянул на колени Келзи.
        — Хм,  — протянул он.  — Любит, не любит, плюнет, поцелует…
        — Ха. Вы хотите погадать?  — Келзи приняла вызов.  — Тогда надо говорить по-другому: наденет, не наденет.
        — Не торопитесь, Келзи. Это платье будет неплохо смотреться на приемах или на концертах, где музыку слушают стоя.
        — Замечательно. Только в зале меня примут за один из цветков, которыми украшены обои.
        — Что ж, думаю, его действительно не стоит покупать,  — улыбнувшись, признал Тейт.
        Покончив с выбором платьев, они перешли к примерке пальто. Продавщица радостно суетилась вокруг, прикидывая в уме размер своих комиссионных. Наконец Келзи остановилась на желтом кашемировом пальто классического фасона, доходящем ей до середины икры. Взглянув в зеркало, а потом в глаза Тейта, она поняла, что попала в точку.
        Чуть позже Келзи присоединилась к Тейту, стоящему у кассы и внимательно изучавшему внушительный счет. Пальто уже сложили в коробку, остальные покупки тоже были упакованы.
        — Большинство мужчин не любят ходить по магазинам,  — говорила продавщица, укладывая в огромную сумку последний свитер.  — Но с хорошенькой женщиной это должно доставлять удовольствие. Мой муж всегда приходит в восторг, когда я демонстрирую ему свои покупки.
        Келзи изо всех сил старалась не рассмеяться. Тейт молча расписался на чеке.
        — Если зайдете к нам еще раз, обязательно спрашивайте меня. Я всегда узнаю своих клиентов и помню, что им нравится. На следующей неделе нам привезут потрясающие деловые костюмы, без которых сейчас не обойтись ни одной женщине.
        Тейт покачал головой.
        — Не думаю, что мы вернемся так быстро. Эта леди успела опустошить за один день мой банковский счет.
        — Но дело того стоит,  — продавщица понимающе подмигнула Тейту, а Келзи смущенно отвернулась и стала поправлять волосы. Продавщица явно решила, что их связывают тесные отношения.  — Похоже, вы испортили прическу, пока выбирали одежду,  — не унималась она.  — Со мной обычно происходит то же самое. Но я знаю замечательного парикмахера прямо здесь, в нашем торговом комплексе.
        — Правда?  — Келзи не могла упустить такой случай поддеть Тейта.  — Это надо запомнить. Так трудно найти хорошего мастера. Но, знаете, я всегда немного стесняюсь, когда моими волосами занимается мужчина. Им иногда приходят в голову такие странные мысли. Последний, к которому я садилась в кресло, сказал, что мои волосы выглядят так, будто я откромсала их маникюрными ножницами. Неужели он рассчитывал заслужить этой репликой мое доверие?
        — О, я понимаю, о чем вы говорите,  — закивала продавщица.  — Приходится привыкать к подобной манере поведения. Дать вам карточку моего мастера?
        — В этом нет необходимости,  — сказал Тейт, засовывая под мышки по два свертка и подхватывая огромные пакеты.  — Думаю, нам пора отсюда выбираться.
        — Что с вами?  — спросила Келзи, когда они вышли из магазина.  — Неужели вам не хотелось сказать что-то в свою защиту?
        — А зачем? Все равно ближайшие двенадцать месяцев вы в моей власти. И во власти ножниц Брюса.
        — Так, значит, вы постоянно помните об этом,  — улыбнувшись, Келзи указала на выставленные в витрине, мимо которой они проходили, черные атласные туфельки.  — Как вы думаете, они подойдут к вечернему платью?
        — Конечно.
        И они занялись поисками туфель. У Келзи была очень узкая нога, и было трудно подобрать ей что-нибудь подходящее. У продавца, молодого человека лет двадцати, был такой вид, словно он сражается среди множества коробок с обувью за собственную жизнь. Тейт уже почти отчаялся подобрать подходящие туфли, но Келзи, которая очень испугалась, что узкая нога будет стоить ей выгодного контракта, продолжила поиски и вскоре нашла целых четыре пары. Потом они купили две подходящие по цвету сумочки и подошли наконец к прилавку с ювелирными изделиями.
        — Золотые серьги,  — объявил Тейт, поправляя волосы Келзи так, чтобы открылись уши. Затем он приложил к мочке ее уха прозрачную пластинку, на которой висели сережки.  — Вы должны носить их постоянно.
        Две блестящие полированные золотые петельки соблазнительно поблескивали у щеки Келзи. Девушка была в восторге — до тех пор, пока не увидела цену.
        — Слишком дорого,  — прошептала она, как только продавец отвернулся.
        Тейт улыбнулся в ответ.
        — Мы возьмем их,  — громко произнес он.
        — Замечательно,  — отозвался продавец.  — У нас как раз есть цепочка, сделанная в том же стиле. Если леди…
        И он приложил к шее Келзи длинную золотую цепочку.
        — Нет,  — твердо сказал Тейт.
        Келзи удивленно подняла на него глаза.
        — Ничего такого, что могло бы отвлечь взгляд от ее волос.
        — Но она будет так здорово смотреться с тем кремовым свитером. И с костюмом тоже.
        — Ничего не должно отвлекать внимание публики от ваших волос,  — резко повторил Тейт.
        Продавец, слегка напуганный сердитым выражением лица Тейта, боясь, что они передумают покупать серьги, быстро повесил цепочку обратно, успев однако бросить на разочарованную Келзи полный сочувствия взгляд.
        Тейт протянул ему свою кредитную карточку, но тут же опустил руку и задумчиво посмотрел на пальцы Келзи.
        — Вы не носите кольца?  — спросил он.
        — У меня есть одно с изумрудом,  — ответила Келзи.  — Но оно немного маловато. Его надо растянуть.
        Тейт повернулся к продавцу.
        — Что вы можете предложить?
        Келзи чуть не потеряла сознание, когда перед ней поставили бархатную коробку, где в отдельных ячейках покоились кольца с бриллиантами. Обхватив девушку за талию, Тейт чуть отстранил ее от прилавка и взял крайнее кольцо — целую гроздь бриллиантов в массивной золотой оправе. Келзи выбрала другое, с бриллиантом поменьше, окруженным двенадцатью крошечными бриллиантиками треугольной формы. Кольцо было простым, изящным и в то же время очень оригинальным.
        Как только Келзи надела кольцо на палец, Тейт поднял к глазам ее руку и стал любоваться сиянием драгоценных камней. Затем он погладил большим пальцем кончики коротко подстриженных ненакрашенных ногтей Келзи.
        Девушка изо всех сил старалась унять дрожь, которую вызвало у нее прикосновение Тейта. Ведь он наверняка думал сейчас о том, что ей необходим маникюр, или представлял, как будут выглядеть ее пальцы после того, как на них наклеят искусственные ногти из акрила. И все же, когда Тейт перевернул ее руку и легонько провел пальцем по мозолям, сердце Келзи учащенно забилось.
        — Это все машина для льда,  — виновато произнесла она.  — Приходится таскать ведра…
        — Вам больше не придется таскать ведра. Начинайте тереть мозоли пемзой. У меня есть специальный лосьон.  — Тейт снова погладил пальцем шершавые бугорки и только тут вспомнил о том, что перед ними по-прежнему стоит продавец.  — Мы возьмем серьги и это кольцо,  — сказал он.
        Освободив руку, Келзи начала снимать кольцо с пальца.
        — Мне кажется, вы превышаете бюджет,  — сказала она.
        — Ненамного,  — Тейт протянул продавцу кредитную карточку.  — Дайте нам мешочек и коробочку, но упаковывать не надо — леди наденет все это сразу, прямо сейчас.
        — Оно такое красивое!  — Келзи вертела кольцо в руках, наслаждаясь блеском камней.  — Я просто не могу во все это поверить! Неужели оно действительно мое?
        Тейт улыбнулся.
        — Оно станет вашим по истечении действия контракта. А сейчас это всего лишь одно из средств обеспечить успех нашей рекламной компании.
        Когда они выходили из магазина, Келзи с удовольствием ощущала приятную тяжесть на среднем пальце правой руки. Она никогда в жизни не чувствовала себя такой счастливой. Сердце ее учащенно билось всякий раз, когда Тейт расплачивался за очередную покупку или даже просто обращал ее внимание на ту или иную вещь.
        В зоомагазине он остановился у плаката с рекламой щенков разных пород. Интересно, какая собака должна быть у модели фирмы «Элсет индастриз»? Стройная и поджарая или, наоборот,  — круглая и пушистая? А может, что-нибудь экзотическое?
        — Это как на Рождество,  — восторженно произнесла Келзи.  — Только Санта-Клаус едет не на обычных санях, а на машине с прицепом.
        Тейт улыбнулся.
        — Что ж, Келзи, наверное, ты была в этом году очень хорошей девочкой. Только не забывай, что нам еще надо дотащить до машины все твои подарки.
        Тейт увлек Келзи в маленький уютный салон дамского белья и, не спрашивая ее, взял вешалку с шелковой сорочкой абрикосового цвета, отделанной вдоль ворота кружевами.
        — Интересно, у них есть халатик такого же цвета?
        Келзи ошеломленно смотрела на огромный вырез.
        — Я надеюсь, вы не думаете, что я стану сниматься в ночной рубашке?
        В глазах Тейта мелькнул озорной огонек.
        — Просто Санта-Клаус хочет проследить, чтобы у вас было все необходимое.
        — И все же остановитесь на секунду. Ведь ночная рубашка не нужна мне для работы, не так ли? Я же не надену ее на прием или банкет во время рекламного турне.
        — Скорее всего нет. Но если вам придет в голову заказать в номер завтрак, не хотелось бы, чтобы официант в отеле увидел вас в потертом халате и старой ночной рубашке.
        — Завтрак в номер?  — восторженно воскликнула Келзи.  — Больше всего на свете люблю, когда меня обслуживает официант!  — Взяв из рук Тейта вешалку с ночной рубашкой, она выбрала подходящий по цвету халат и направилась в примерочную.  — Я расскажу вам, как она сидит на мне.
        Келзи совсем забыла о том, что, пока она вертится перед зеркалом, Тейту приходится ожидать ее в окружении трусиков, комбинаций и другого белья. Рубашка сидела безукоризненно, и Келзи чувствовала себя в ней так, словно поднялась на пьедестал, доступный только самым богатым и удачливым. Кремовые кружева красиво обрамляли шею, а шелк приятно холодил кожу.
        Келзи очень устала, но была счастлива, как никогда в жизни.
        Тейт снова расплатился за покупку, с улыбкой выслушав сообщение Келзи о том, что сорочка и пеньюар сидят на ней замечательно. Келзи не удержалась от тяжелого вздоха, когда он запихнул белье в одну из сумок с другими покупками. Интересно: шелк мнется?
        — После двадцати минут ожидания в салоне женского белья я объявляю мораторий на покупки,  — сказал Тейт.  — По крайней мере, до тех пор, пока мы не отыщем ресторан и не подкрепимся.
        — Знаете что я вам скажу? Я смотрела все утро, как вы транжирите деньги компании, и теперь чувствую, что просто обязана подсказать вам, как сэкономить доллар-другой на еде. Пошли,  — Келзи потянула Тейта за рукав.  — Я знаю недалеко одно место.
        Через пять минут они сидели в уютном ресторанчике. Официантка поставила перед ними по бокалу чаю со льдом. Тейт подошел к буфету и наложил Келзи зеленого салата, который она просила, а себе — куриные крылышки, жареный картофель и огромное количество маслин.
        В свете ламп под атласными абажурами кольцо на пальце Келзи блестело и переливалось всеми цветами радуги. Келзи повернула кольцо так, чтобы голубоватый отблеск бриллиантов падал на ее лицо.
        — Это самый замечательный день в моей жизни,  — тихо сказала она, не решаясь поднять глаза на Тейта. Келзи почему-то боялась раскрыться до конца перед этим человеком. Она не знала, как он отреагирует на то, чем ей хотелось бы поделиться. И в то же время была уверена, что есть вещи, которые просто необходимо сказать именно Тейту Александру.  — Ну, в самом деле, кто еще начинает свой первый рабочий день с похода по магазинам и покупки драгоценностей и вечерних платьев?
        Тейт ничего не сказал. Он молча развернул салфетку и занес вилку над дымящимся картофелем, но затем вдруг застыл и в упор посмотрел на Келзи. От волнения девушка начала накручивать на палец волосы.
        — Не делайте этого,  — попросил Тейт.  — Вы испортите кончики волос и очень расстроите этим Брюса.
        — Извините. Это привычка. Я всегда делаю так, когда немного нервничаю.  — Келзи ждала, что Тейт скажет что-то в ответ, но он молчал.  — Я просто пытаюсь выразить словами, как важна для меня эта работа. Ведь теперь я смогу заплатить за обучение Девон и сделать много разных вещей, о которых раньше могла только мечтать. Меня ждут путешествия, встречи с новыми людьми.  — Келзи сделала глоток чаю со льдом.  — Я просто хочу, чтобы вы знали: я сделаю все от меня зависящее для успеха серии «Только для рыжих», и я счастлива, что вы доверили мне эту работу.
        Тейт положил вилку, так и не проглотив ни одного кусочка.
        — Келзи, я тоже хочу, чтобы вы знали: я и не жду от вас ничего другого. И если сегодняшний поход по магазинам может служить индикатором ваших способностей, я уверен, что вы справитесь с этой работой. Лучше, чем мы с Джином могли себе представить.
        По спине Келзи побежали вдруг мурашки. Она почувствовала: сейчас Тейт сообщит ей, что есть одно «но».
        — Поймите меня правильно, я считаю, вы должны знать, что я думаю обо всем этом. Мне нравится ваша улыбка, и я первый готов объявить кому угодно, что вы обладаете собственной индивидуальностью. И это наверняка пойдет на пользу нашей рекламной кампании. Но правда в том, Келзи, что я все же немного сомневаюсь, сможете ли вы сделать то, что делают профессиональные модели.
        4
        Келзи отодвинула тарелку и принялась теребить край лежащей перед ней дешевой бумажной салфетки.
        — И почему же вы в этом сомневаетесь?
        — Вы очень симпатичная девушка, Келзи. Но это не всегда приносит удачу в рекламном бизнесе.
        — Значит, вы думаете, что эта работа не для меня?
        — Подождите обижаться. Я не говорил ничего подобного. Но вы ведь очень неопытны, Келзи, и чувствуете себя как рыба, вынутая из воды. И позвольте вас предупредить: кругом достаточно акул, которые только и ждут случая вонзить в вас свои зубы.
        — Значит, вы считаете, что я не смогу работать наравне с профессионалками?
        — Думаю, нам надо было поискать модель с опытом работы в рекламе.
        — Тогда почему вы этого не сделали?
        — Потому что Джин не согласился с моим мнением. А он — мой начальник.
        — Что ж, спасибо за то, что сказали правду.
        — Все дело в том, что вы попали в новый для вас мир. И поэтому вам будет очень трудно. Так всегда бывает в первый раз. Это влечет за собой дополнительное напряжение и… Вы хотите, чтобы я говорил честно?
        — Да.
        — Я ведь совсем не знаю вас и не берусь даже гадать, как вы справитесь со всем этим. И все же я очень беспокоюсь.
        Келзи улыбнулась.
        — Не бойтесь, я не обижаюсь. Я вообще не обидчивая.
        Но Тейт словно не слышал ее слов — лицо его оставалось напряженным и мрачным.
        — Через две недели мы летим в Калифорнию,  — продолжал он.  — Там мы сразу наберем съемочную группу и снова снимем пробы вместе с актером, которого мы выбрали вам в партнеры, чтобы убедиться, что мы не ошиблись в своем выборе. После этого мы полетим на Гавайи и снимем несколько роликов там. А в перерывах вас ждут бесконечные фотосъемки, приемы и работа по связям с общественностью. Рекламная кампания будет очень напряженной.
        — Я надеюсь с этим справиться,  — заверила его Келзи.
        Тейт закашлялся, пытаясь скрыть усмешку, но Келзи успела заметить, что на щеках его появились ямочки, делавшие Тейта таким обаятельным.
        — Я очень на это надеюсь. Но, видите ли, когда в вас вкладывают такие деньги, исполняют все по вашему первому требованию, когда каждое утро вы находите на подносе с завтраком свежесрезанную розу, трудно бывает умерить свои претензии, обуздать свой темперамент.  — Тейт подцепил на вилку маслину.
        — Но это же просто смешно,  — пробормотала Келзи, разворачивая салфетку и аккуратно расправляя ее на коленях.  — Ведь вы ничего обо мне не знаете, а уже подозреваете в каких-то грехах.
        — Вы очень нравитесь мне внешне, Келзи. Но я вовсе не стремлюсь узнать, что у вас внутри.
        — Почему?
        — Потому что мне не хотелось бы оказаться рядом, когда вы впервые швырнете о стену вазу с цветами, разозлившись на то, что ваша яичница немного не дожарена. Или когда вы откажетесь сниматься из-за того, что вам не понравится, как гример наложил макияж.
        — Так вот какого вы обо мне мнения!  — Келзи удивленно смотрела на Тейта.
        Он твердо выдержал ее взгляд.
        — Дело не в вас. Просто я имею опыт общения с моделями. Мне уже не раз приходилось собирать осколки разбитых ваз и извиняться за них перед съемочной группой. И я не хочу делать это впредь. Может быть, несправедливо сравнивать вас…
        — Конечно же, несправедливо!
        Тейт вздохнул.
        — Все дело в моих неприятных воспоминаниях. А от нашей рекламной кампании зависит очень многое. Она рассчитана на то, чтобы затронуть чувства потенциальных покупателей. У каждого человека свои вкусы и привычки, а вы должны попытаться угодить всем. Вы должны стать символом серии «Только для рыжих». И все время будете на виду, а значит,  — как бы под прицелом.
        Келзи покачала головой, словно не желая верить в то, что говорил Тейт. Неужели он не понимает, что значит для нее эта работа? И какой бы тяжелой ни оказалась эмоциональная нагрузка, она ее выдержит.
        — Вы хоть понимаете, что разговариваете с человеком, который привык обслуживать клиентов в кафе? Уж кто-кто, а я никогда не устрою скандала по поводу недожаренной яичницы.
        — Я знаю только одно — я разговариваю с человеком, у которого нет опыта работы в рекламном бизнесе. Извините меня, но главная роль в школьной постановке «Моей прекрасной леди» девять лет назад — это не опыт.  — Тейт разломил булочку на две половины.  — Послушайте, я ничего не имею против вас лично. Просто я предпочел бы видеть на этом месте девушку с опытом и хорошей деловой репутацией.
        Келзи взялась было за вилку, но тут же положила ее обратно на тарелку. Она была очень встревожена, но решила ни за что не демонстрировать это Тейту. Изобразив полное равнодушие и безмятежность, Келзи посмотрела ему прямо в глаза.
        — Если вы излагаете мне основные принципы рекламной кампании, я готова их выслушать,  — спокойно произнесла она.  — Но если вы хотите меня напугать, то вы стараетесь напрасно. Я просто мечтаю получать завтрак на подносе со свежесрезанной розой и готова напряженно работать, чтобы этого добиться.
        По пути домой Келзи снова и снова проигрывала в голове эту сцену. Девушка была охвачена негодованием. Она вспоминала все нелестные эпитеты, которыми наградил ее Тейт: неопытная, непрофессиональная, неподготовленная. И все это, чтобы лишить ее уверенности в себе. И неудивительно, что в конце концов у Келзи появились дурные предчувствия. А может быть, он прав? И отсутствие опыта действительно помешает Келзи справиться с этой работой?
        В машине они поддерживали вежливый и беспредметный разговор. Тейт поставил в магнитофон кассету и сосредоточился на том, чтобы никто не мог опередить его на перекрестках — как только зажигался зеленый свет, он тут же сильно нажимал на педаль акселератора. Келзи казалось, что ему не терпится скорее довезти ее домой и избавиться от ее общества.
        Когда машина остановилась у ее дома, девушка отстегнула ремень безопасности и вздохнула с облегчением, что поездка подошла к концу.
        — Подождите,  — Тейт протянул руку и заправил застежку ремня в специальное отделение.  — Я хотел сказать по поводу сегодняшнего разговора за ленчем…
        — Вам не надо ничего объяснять — вы достаточно ясно изложили свою позицию по всем вопросам.
        Глядя прямо перед собой на разросшуюся живую изгородь, Келзи подумала вдруг о том, какой сложной и запутанной стала ее жизнь с тех пор, как умерла мама. Ей не хотелось даже смотреть в сторону дома — Келзи была почти уверена, что Девон таращится на них из окна. Она вполне способна выскочить на улицу и начать ругать Келзи за долгое отсутствие. А Келзи очень не хотелось бы, чтобы все это увидел Тейт.
        — Я сказал только, что не хочу присутствовать при некрасивых сценах. Но я забыл сказать, что, если у вас возникнут какие-то проблемы, связанные с работой, вы всегда можете обратиться ко мне. Мне бы очень хотелось, чтобы между нами царило доверие. А если у вас возникнет какая-нибудь интересная идея…
        — То, принимая во внимание мою пресловутую неопытность, вы только посмеетесь над ней.
        Тейт невесело усмехнулся и забарабанил по рулю костяшками пальцев.
        — Что ж, наверное, я заслужил такой ответ.
        — Наверное.
        — Но послушайте. Я просто хотел, чтобы вы поняли мою позицию и не обижались на меня.  — Тейт искоса взглянул на Келзи, и у нее вдруг почему-то перехватило дыхание от этого взгляда.
        — Я поняла вас.
        — И мы должны приложить все усилия, чтобы сработаться, привыкнуть друг к другу.
        Теперь уже Келзи недоверчиво посмотрела на Тейта и с неохотой кивнула.
        — Я постараюсь…
        Сидя среди распакованных коробок и смятых пакетов, Девон охала и ахала над кольцом с бриллиантами, примеряла серьги и пыталась втиснуть свою ногу в изящные атласные туфельки. Келзи с трудом терпела эту сцену, хотя на самом деле ей полагалось бы сейчас восторгаться обновами вместе со старшей сестрой. Но вместо этого она тихо сидела в кресле, не замечая ничего вокруг, и все время задавала себе одни и те же вопросы. Справится ли она с работой, за которую взялась? Сумеет ли убедить покупателей, что им стоит пользоваться косметикой серии «Только для рыжих»?
        Конечно, она вернулась домой с ворохом покупок на несколько тысяч долларов, которые должны были помочь ей справиться со стоящей перед ней задачей. Но Келзи неожиданно пришло в голову, что все следующие двенадцать месяцев придется фальшивить, изображать из себя то, чем она вовсе не является. Эта мысль так поразила ее, что теперь Келзи стыдно было взглянуть в глаза даже собственной сестре.
        — Что случилось?  — спросила Девон, продолжая крутить в руках атласную туфельку.  — Почему ты не радуешься всему этому богатству?
        — Я радуюсь.  — Знаешь, ты похожа на лопнувший шарик, из которого вышел воздух. Кто это сделал — Тейт?
        — Я просто немного устала, вот и все,  — солгала Келзи, не желая признаваться даже Девон в своих сомнениях и дурных предчувствиях.
        — Только не говори мне, что тебе успела надоесть жизнь звезды.
        Келзи напряглась, вспомнив слова Тейта.
        — Оставь меня, пожалуйста, в покое хотя бы ненадолго.  — Келзи засунула ночную сорочку обратно в пакет, прежде чем Девон успела примерить и ее тоже.  — Мне ведь еще надо разложить все это в шкафу.
        — Понимаю, понимаю,  — сочувственно произнесла Девон, снимая с ноги туфельку и кладя ее обратно в коробку.  — И ты боишься, что в гардеробе не хватит места.
        — Очень. Но, если честно, дело в том, что я только сейчас начала понимать, насколько эта работа, одежда, поездки изменят мою жизнь.
        — Не валяй дурака. Этот Тейт действительно вывернул тебя сегодня наизнанку. Я догадывалась, что так и будет.
        — Да,  — устало согласилась Келзи, поднимая пакеты с покупками.  — Он действительно вывернул меня наизнанку.
        Оставшись в комнате одна, Келзи подумала о том, что Девон никогда не поймет, что они имели в виду совершенно разные вещи. Бросив пакеты на незастеленную постель, Келзи поклялась себе, что завтра утром встретится с Тейтом с улыбкой на лице и твердой решимостью не уступать ему ни в чем. Она, черт возьми, покажет ему, чего стоит на самом деле. Келзи достала из пакета шелковую рубашку и принялась с удовольствием разглаживать тонкую, гладкую ткань. Потом она обмотала тесемки рубашки вокруг шеи старого плюшевого мишки с одним глазом, которого когда-то давно подарил ей отец. Погладив медвежонка, она подмигнула ему и улыбнулась.
        Что ж, она докажет Тейту Александру, что под копной рыжих волос, которые так ему нравятся, находится голова, а вовсе не пустое место.
        Повернувшись к столу, Тейт взял с полки очередную папку. Он сидел во вращающемся кресле, которое подобрал для его кабинета декоратор, нанятый Джином. Однако вместо того, чтобы открыть папку, Тейт задержался взглядом на висевшей в рамочке над столом трехсотдолларовой банкноте, которую повесил сюда все тот же декоратор, не пожелавший слушать возражения Тейта. Интересно: какой именно кофе продает Келзи в своем кафе? Сейчас Тейт не отказался бы от чашечки.
        Он со вздохом взглянул на стоящую на полке статуэтку полуголой девицы, которая должна была, по замыслу этого «волшебника интерьера», олицетворять собой удачу. У Тейта все время было такое впечатление, что эта самая удача заглядывает через его плечо в бумаги. Он пробежал глазами расписание съемок и поморщился. Рекламная кампания еще не началась, а они уже отставали от графика. Оставалось надеяться только на то, что леди Удача, стоящая у него за плечами, поможет в рекордно короткий срок превратить Келзи Уильямс в чудо рекламы. Ознакомившись с расписанием на сегодняшний день, Тейт нажал на кнопку селектора.
        — Кэрол?
        — Да?
        — Пожалуйста, дайте мне знать, как только приедет мисс Уильямс.
        — Она уже ждет, сэр. Приехала минут двадцать назад. Ей войти?
        — Нет,  — поколебавшись, решительно ответил Тейт.  — Сейчас я выйду и сам провожу ее в гримерную.
        Тейт так сильно откинулся на спинку, что чуть не опрокинул кресло. Он с ужасом подумал о том, что скоро придется отправиться вместе с Келзи в Калифорнию.
        Захлопнув папку, Тейт отложил ее в сторону и напомнил себе, что Келзи пришла сюда вовсе не для того, чтобы действовать ему на нервы. Она пришла, чтобы работать.
        Келзи ждала его в приемной. Она не надела ничего из приобретенных ими вчера вещей. Вместо этого на девушке были джинсы, в которых Тейт увидел ее впервые, и свитер персикового цвета. На секунду Тейт даже подумал, что она пришла сообщить, что передумала участвовать в рекламной кампании. Увидев его, Келзи встала, нервно одернула свитер. Что ж, спасибо, она хоть не накручивает на палец волосы. Сам не понимая почему, Тейт повел вдруг себя так, словно не замечает присутствия Келзи. Наверное, дело было в том, что он нервничал сейчас не меньше ее и ни за что не хотел этого показать.
        — Кэрол,  — сказал Тейт,  — в следующий раз, если мисс Уильямс придет немного раньше, дайте мне знать немедленно. Не стоит держать ее в приемной. Мы и так уже отстаем от расписания.
        — Хорошо, сэр.
        Тейт резко повернулся к Келзи. Выражение лица его было не слишком приветливым. Наверное потому, что Тейт старался изо всех сил не поддаться очарованию ее улыбки. Или потому, что не мог не признаться себе: Келзи Уильямс была настолько хороша собой, что будет очень трудно держаться на расстоянии и воспринимать ее только как сотрудницу.
        — Я вижу, вы предпочли свою старую одежду,  — сказал он.
        Келзи выпрямилась, у нее слегка дрогнул подбородок, словно она судорожно пыталась решить, стоит ли оправдываться в подобной ситуации.
        — Я не знала, в чем именно вы захотите меня увидеть, поэтому решила, что лучше будет принести кое-что с собой.  — Келзи кивнула головой в сторону вешалки за спиной Тейта, на которой висел пакет с одеждой.  — Если хотите, я могу переодеться.
        — Нет. Нет. Вы и так прекрасно выглядите,  — сказал Тейт, увлекая Келзи вниз по коридору. Ему было немного стыдно за свою грубость, и в то же время он почти восхищался предусмотрительностью Келзи.  — Сейчас я отведу вас в гримерную. Прежде всего мы займемся вашими волосами.
        Быстро ведя Келзи по длинным коридорам, Тейт отметил про себя, что манера ее поведения явно изменилась по сравнению со вчерашним днем. Сегодня Келзи была спокойной, внимательной… почти покорной. Слишком покорной.
        Похоже, она решила держаться строго в официальных рамках.
        В гримерной Брюс подметал с пола волосы, оставшиеся после чьей-то стрижки. Увидев Тейта и Келзи, он сгреб волосы в кучку и поставил швабру к стене.
        — Вы пришли довольно рано,  — заметил он, поворачивая к Келзи кресло.  — Уже решили, что именно мы сделаем с волосами?
        — Что-нибудь классическое и в то же время оригинальное. И так, чтобы прическу можно было легко менять.  — Тейт, оказывается, успел принять решение.
        Брюс распустил волосы Келзи.
        — Давайте начнем с длины.
        — Думаю, выше плеч.
        — До ушей?
        Келзи мысленно содрогнулась, представив себе, как голова ее становится круглой, похожей на недозрелый помидор. Если Брюс подстрижет ее таким образом, с мечтами о блестящей карьере можно распрощаться.
        — Чуть длиннее,  — сказал Тейт.
        Брюс поднял волосы к макушке Келзи.
        — Ее лицо больше подходит для короткой стрижки — это поможет подчеркнуть ее черты.
        — Не надо фантазировать, Брюс. На первом плане должны быть волосы, а не черты лица.
        — Да, но мне кажется, что та стрижка, которую ты придумал,  — слишком скучна.
        — Так сделай ее повеселее. Это — твоя профессия.
        Брюс отпустил волосы Келзи и зажал их пальцами в нескольких дюймах ниже подбородка.
        — Терпеть не могу, когда просят, чтобы прическа легко менялась,  — сказал он.  — Всякий раз, когда ты произносишь эти слова, я чувствую себя так, словно мне нужны не ножницы, а волшебная палочка.  — Брюс закатил глаза, однако вид у него был вполне довольный — комплимент Тейта достиг своей цели.  — Ну хорошо. В таком случае я обрежу пока до плеч. Сделать покороче мы успеем всегда.
        Келзи едва сдержала вздох облегчения. Мысль о том, что Брюс покончит одним движением ножниц со всеми ее мечтами, казалась невыносимой. А ведь он даже не подозревает, как много она поставила на карту.
        Келзи немного смущало присутствие Тейта. Прислонившись к туалетному столику, он следил, словно ястреб, подстерегающий добычу, за каждым движением Брюса. Пока Брюс мыл ей голову, Келзи прикрыла глаза и постаралась немного расслабиться под действием теплой воды и ловких рук мастера. Когда Брюс вытер ей голову и отвернулся в поисках ножниц, взгляд Келзи снова упал на Тейта.
        Сейчас на лице его не было обычного критического выражения. Тейт скользнул взглядом по лицу Келзи, и глаза их встретились. Келзи тут же почувствовала себя слабой и беззащитной. И куда только девалась ее уверенность в себе? Неужели она кажется ему некрасивой и неловкой! И еще Келзи вдруг поняла, что ей очень важно мнение Тейта — важно, чтобы он видел в ней женщину, а не только средство для продвижения его продукции на рынок.
        — Готовы?  — спросил Тейт, когда Брюс стал поднимать кресло, устанавливая оптимальную высоту.
        «К чему?» — чуть не спросила Келзи, чувствуя, как все дрожит у нее внутри.
        Опустив глаза, она увидела, что полы пиджака Тейта забрызганы пеной от шампуня, которым ей только что мыли голову, и удивилась, что он не отошел на безопасное расстояние, но, взглянув на его сосредоточенное лицо, поняла, что все происходящее было для него слишком важным.
        — Я готова,  — сказала наконец Келзи, сжимая подлокотники кресла.  — Но вы уж постарайтесь, чтобы все прошло хорошо.
        Тейт подбодрил ее улыбкой, а Брюс пренебрежительно фыркнул.
        Келзи ожидала, что Брюс справится со стрижкой очень быстро, но он все время останавливался и критически осматривал свою работу. Волосы Келзи высохли раньше, чем Брюс успел закончить стрижку, тогда он побрызгал их из пульверизатора, не думая извиниться за то, что капли попадали ей на лицо.
        Схватив полотенце, Тейт промокнул ей лицо. Для человека, который вчера пытался запугать ее предстоящими трудностями, он что-то слишком уж старался, чтобы Келзи не испытывала неудобств. Значит, у этого безукоризненного джентльмена все-таки есть сердце.
        — Спасибо,  — сказала Келзи, удивленно подняв брови.
        — Не двигайтесь,  — приказал Брюс, аккуратно подрезая волосы Келзи сбоку.
        Тейт не мог дождаться результатов работы. Стрижка могла сильно изменить внешность Келзи.
        — Давайте высушим волосы и посмотрим, что получилось,  — нетерпеливо предложил Тейт.
        — Мне не совсем нравится челка. Придется подкрутить концы щипцами.
        — Хорошо.
        Брюс с недовольным видом взял в руки фен и запустил пальцы в волосы Келзи. Ее немного удивило, что он ни разу не воспользовался расческой — вместо этого Брюс массировал пальцами кожу головы у корней волос, словно желая подчинить каждый волосок своей власти. Он тянул волосы вверх, затем отпускал, заворачивал и разглаживал, придавая им красоту и блеск.
        Однако он ответил отказом на просьбу Келзи дать ей взглянуть в зеркало. Брюс повернул ее лицом к Тейту, демонстрируя, словно товар.
        — Ну как?  — спросил он.
        Лицо Тейта было суровым, глаза оставались непроницаемыми, а рот — плотно сжатым, так что губы представляли собой прямую линию, скептически опускающуюся на концах вниз. Он словно никак не мог решить, что хочет сделать — похвалить стрижку или разругать ее в пух и прах. Только сейчас Келзи обратила внимание, что у Тейта немного искривлен нос, и это слегка портило впечатление от его классически правильных черт лица.
        — Потрясающе!
        Келзи чуть не вздрогнула, когда Тейт вынес наконец свой приговор. Нетрудно было догадаться, что он нечасто употребляет такие слова. Наконец Келзи взглянула на себя в зеркало. Стрижка оказалась совсем не такой, как она думала. Ничего оригинального — просто волосы выглядели так, словно их только что растрепало ветром, или, скорее, немного напоминали снегопад при лунном свете, когда крупные снежинки ложатся рядом и блестят, не желая растаять сразу.
        — Вот это да! Это то, что надо,  — Тейт с благоговением коснулся прядки на виске Келзи.  — Это именно то, что я хотел увидеть. Черт побери! Вас можно уже сейчас поместить на обложку журнала.
        Келзи была на верху блаженства. Однако она с грустью сознавала, что похвала Тейта относилась, по сути дела, не к ней, а к тому, кто воплотил его мечты.
        Келзи держала в руках кусок прозрачной голубой материи. Она отказывалась верить своим глазам и ушам.
        — Вы шутите!  — еле выдавила из себя девушка.  — Мы купили вчера разной одежды на несколько тысяч долларов, а вы хотите, чтобы я надела вот это?
        — Не спорьте. На это нет времени. Наш фотограф берет тысячу долларов в день.
        Келзи подняла к глазам краешек материи.
        — И он не мог придумать ничего более остроумного?
        — Он считает, что одежда является лишним препятствием.
        — Что ж,  — сказала Келзи, запахивая плотнее полы халата.  — Мы с ним никогда не поймем друг друга. Мне снимать все?
        — Нет,  — Тейт кашлянул.  — Можете остаться в трусиках.
        — Вот здорово,  — Келзи заставила себя подмигнуть Тейту, хотя на самом деле внутри у нее все дрожало.  — Как на приеме у врача, да?
        Тейт кривовато усмехнулся, а Келзи быстро прошла в гримерную и задернула занавеску, отделявшую помещение размером не больше чулана, в котором находился душ. Скинув халат, она с недовольным видом встала на не слишком чистые кафельные плитки. У Келзи давно сложилось впечатление, что уборщица старается заходить в гримерную как можно реже. Интересно, сумела ли она пробить брешь в укреплениях Тейта своей безукоризненной работой в течение последней недели? Келзи от души надеялась, что да.
        Когда Келзи вернулась, все было готово для съемки. Она облачилась в предложенное ей одеяние, которое вместо того, чтобы облегать ее на манер индийского сари, перетягивало плечи и прижимало к бокам руки, так что девушка чувствовала себя похожей на египетскую мумию.
        — Что вы сделали?  — подбежал к ней фотограф.  — Нам нужны мягкие складки, а вы словно покрыли себя слоем бинтов.
        Прежде чем Келзи успела сообразить, что с ней делают, фотограф поставил ее на табуретку и велел прижать рукой к груди один из концов материи. Потом он уложил ткань так, что теперь она свисала фалдами спереди и чуть собралась в складки на спине. И, к собственному удивлению, Келзи поняла, что вовсе не выглядит голой — одеяние оказалось гораздо целомудреннее купальников, в которых она уже снималась. Не уделив ни малейшего внимания ее волосам, он начал фотографировать. На лицах стоящих тут же Джина и Тейта было ясно написано, что они нисколько не сомневаются — снимки будут потрясающими. Тейт переминался с ноги на ногу, а на лице Джина сияла довольная улыбка.
        Они поработали еще полчаса, затем Джин ушел, явно довольный ходом съемок. И тут Келзи вдруг вздрогнула и густо покраснела, заметив у стены свою сестру Девон, проскользнувшую в открытую дверь.
        По указанию фотографа ткань то поднимали, то опускали, меняя тем самым облик Келзи — она выглядела то соблазнительной и сексуальной, то почти целомудренной. Стоя с обнаженным плечом и полуобнаженным бедром, Келзи увидела, как Тейт подошел к Девон. Боже правый! Ведь достаточно одной беспардонной реплики ее сестрицы, чтобы весь энтузиазм Келзи испарился, как дым! Келзи так старалась услышать разговор, что наклонилась в их сторону и потеряла равновесие. Табуретка опасно зашаталась. Но даже теперь, стараясь не свалиться с нее, Келзи сжимала пальцами ткань, боясь больше всего на свете, что она может развернуться. На секунду Келзи представила, как лежит на полу среди бесформенной кучи голубой ткани, из-под которой торчат только кончики ее рыжих волос.
        — Черт побери!  — выругался фотограф, подхватывая Келзи под локоть.  — Вам очень хочется опрокинуть табуретку?  — Он закинул висевший внизу угол ткани на плечо Келзи, словно тоже вдруг решил позаботиться о ее скромности.
        — Нет, я…  — испуганно лепетала девушка.
        — Что там происходит?  — поинтересовался Тейт.  — Вы что, не можете закутать ее как следует?
        — Задрапировать как следует? Очень трудно сделать это с моделью, которая пытается спрыгнуть с возвышения,  — огрызнулся фотограф.  — А если вы хотите, чтобы работа шла как следует, не лучше ли уйти в свой кабинет и перестать отвлекать ее внимание.
        — Я как раз забочусь о том, чтобы ничто не отвлекало ее внимание.
        — Девон?  — Келзи вопросительно взглянула на сестру.
        — Он говорит, что я должна уйти!  — возмущенно воскликнула Девон.
        — Это работа, а не развлекательное зрелище,  — властно произнес Тейт. Голос его отозвался гулким эхом в огромном зале.
        Келзи соскочила с табуретки, слегка поцарапав бедро об угол, и, прижимая к груди материю, направилась к тому месту, где стояли Девон и Тейт.
        — Вы платите фотографу тысячу в день и тратите драгоценное время на всякие пустяки,  — сказала она, обращаясь к Тейту.
        — Хотите верьте, хотите нет, но я пытаюсь очистить помещение от незваных гостей, чтобы нам не мешали работать,  — ответил Тейт.
        — Незваных гостей? Вот тут вы ошибаетесь. Тейт Александр, позвольте представить вам мою сестру Девон. Вчера я спросила Джина, нельзя ли устроить ей экскурсию по «Элсет индастриз», и он разрешил пригласить ее на сегодняшнюю съемку.  — Келзи сделала паузу, радуясь про себя тому, что впервые за все время их знакомства Тейт не может подобрать нужные слова.  — Я думаю,  — спокойно произнесла она,  — что вы немного перестарались.
        — Очень рад познакомиться с вами, мисс Уильямс,  — сказал Тейт, протягивая Девон руку.  — Очевидно, меня забыли поставить в известность о вашем визите. Чувствуйте себя как дома.  — Но когда он повернулся к Келзи, она увидела в его глазах плохо сдерживаемый гнев.  — Келзи, нам надо поговорить,  — Тейт махнул рукой в сторону коридора и сказал фотографу, что пора устроить небольшой перерыв.
        Келзи обогнала Тейта, не желая, чтобы он вел ее, как на поводке, в гримерную. Она еще не решила, как именно будет отвечать на вопросы, которые наверняка задаст ей Тейт, но твердо знала одно: она выскажет безо всякого стеснения все, что думает.
        — Келзи,  — Тейт закрыл дверь и оперся о нее спиной.  — Независимо от того, что думает по этому поводу Джин, такие вещи не должны входить в привычку.
        — Этого не произойдет. В конце концов мы ведь уезжаем на будущей неделе.  — Но Тейта явно не убедили ее слова.  — Я хотела показать Девон, чем мы тут занимаемся. Ведь она останется одна, пока я буду в Калифорнии, и я подумала…
        — «Элсет индастриз» не музей и не зоопарк, куда устраивают экскурсии. И несмотря на то, что Джин хочет, чтобы мы чувствовали себя одной большой семьей, не стоит забывать, что в эту рекламную кампанию вложены сотни тысяч долларов. Это главное, о чем вы должны помнить. И я отвечаю за успех мероприятия. Вы можете сколько угодно спорить с Брюсом по поводу стрижки или с гримером по поводу макияжа — это часть творческого процесса. Но если что-то мешает работе, мой долг позаботиться о том, чтобы устранить препятствие.
        — Я понимаю. Но я просто хотела показать Девон, что ей не о чем беспокоиться, вот и все,  — Келзи пожала плечами, смущенно накручивая на палец краешек голубой материи.  — С тех пор, как умерли наши родители, мы отвечаем за себя сами. Вот и приходится присматривать друг за другом.
        Келзи и Тейт смотрели друг на друга в упор. Они никогда не найдут общего языка, если не научатся понимать один другого. Тейт знал, что работает с новенькой, это одновременно злило и немного интриговало его. Келзи, в свою очередь, понимала, как важна для Тейта реклама серии «Только для рыжих» — ведь он работал над этим проектом несколько лет. Но все же ее очень раздражали высокомерные манеры Тейта, его резкость. Главная трудность состояла в том, что оба втайне восхищались друг другом, не желая признаваться в этом даже самим себе. Тейт поражался непосредственности Келзи, а она — его умению работать. Но, как ни странно, именно это осложняло их отношения.
        — Вам предстоит очень тяжелая работа, Келзи,  — сказал Тейт,  — поэтому надо сразу отделить деловые отношения от личной привязанности — даже к сестре.
        — Но вы ведь не можете заставить меня чувствовать по-другому, Тейт.  — Скорее всего нет, в этом-то вся проблема,  — в его глазах мелькнул вызов.  — Только что я видел, как вы постепенно менялись, входили в образ. Но вот в зал вошла ваша сестра, и настроение, которое так долго создавал фотограф, тут же испарилось.  — Он щелкнул пальцами, подбирая нужные слова.  — Совсем как…
        Келзи открыла было рот, чтобы возразить, но тут поняла вдруг, что Тейт абсолютно прав и ей нечего сказать в свое оправдание. Ведь именно об этом он предупреждал ее неделю назад. А теперь получается, что фирме Тейта и Джина придется терпеть дополнительные убытки из-за ее неопытности. Ей надо было задуматься над этим раньше.
        — Тейт, мне очень жаль,  — произнесла наконец Келзи.  — Просто я не понимала…
        — Я и не ожидал, что вы поймете это сразу,  — перебил Тейт, не обращая внимания на ее извинения. Сняв руку с дверной ручки, он взял девушку за локоть.  — Послушайте, Келзи, на этой неделе вы проделали огромную работу. Но несколько минут назад я видел, как вы вошли в образ, добились нужного эффекта, а потом все исчезло в один миг…  — Говоря, Тейт все крепче сжимал ее локоть, пока не почувствовал, как напряглись под его пальцами мускулы Келзи. Тогда он разжал руку и погладил большим пальцем то место, которое только что сжимал.  — Эта рекламная кампания — кульминация всей моей работы за последние несколько лет. Вы должны понять, как я отношусь ко всему, что может помешать успеху нашего дела.
        — И вы думаете, что я смогу относиться к этому так же?
        — Я знаю, что вы должны относиться к этому так же. Иначе успеха нам не видать. На время вы должны забыть о друзьях, семье — здесь не место отношениям, которые мешают работе.  — Он посмотрел вдруг прямо в глаза Келзи и с неохотой убрал руку с ее локтя.
        Уже не в первый раз оба замечали, что чувствуют в присутствии друг друга какое-то странное напряжение. Между ними словно пробегал электрический разряд, их явно притягивало друг к другу. И дело было не только в общей работе — дело было в них самих.
        — Келзи, я хочу сказать вам еще одну вещь.
        Девушка молча подняла глаза.
        — Я знаю по собственному опыту, что лучше как можно быстрее научиться разделять работу и личную жизнь.  — Келзи по-прежнему молчала, ожидая, пока Тейт объяснит свою мысль.  — Думаю, вам все равно рассказали бы об этом. Я не знаю ни одной съемочной группы, способной держать язык за зубами. Все дело в том, что однажды я попал в очень неприятную историю, связанную с одной моделью, и очень не хотел бы, чтобы это повторилось.
        — Но ведь ко мне это не имеет никакого отношения.
        — Может быть, и нет. Она была совсем не похожа на вас. Эта девушка была счастлива, только когда становилась центром всеобщего внимания и могла манипулировать людьми, как хотела. Мы довольно долго были вместе, но постепенно я устал от ее бесконечных обманов и сцен, которые она закатывала. Да, она была совсем другой, но иногда, когда я смотрю на вашу работу перед камерой…
        — Можете не продолжать, Тейт, я все понимаю,  — прервала его Келзи, хотя на самом деле ей было понятно далеко не все.
        — Вот почему с самого начала и до самого конца наши отношения должны оставаться строго профессиональными.
        — Мы ведь давно договорились об этом,  — произнесла Келзи, от души надеясь, что Тейт не услышит дрожи в ее голосе.  — Но вам тоже надо знать, как важна эта работа для меня. И я никогда не сделаю ничего, что могло бы повредить делу.
        — Я очень рад это слышать, Келзи.
        — Но я также не хочу, чтобы этой работе мешали вы,  — продолжала Келзи.  — А вы мешаете, когда свой прежний неудачный опыт переносите на меня.
        Тейт замялся, не желая признавать, что Келзи попала в точку.
        — Итак, мы поняли друг друга,  — сказал он наконец.  — Я постараюсь, чтобы остаток дня ваша сестра чувствовала себя здесь как дома, а вы в ответ сделаете все для того, чтобы сегодняшняя съемка прошла именно так, как мы ожидали.
        Тейт открыл дверь и отстранился, пропуская Келзи вперед. На секунду девушку посетило что-то вроде видения — открытая дверь напомнила ей почему-то крышку волшебного ящика Пандоры.
        5
        — Итак, чего ты хочешь?  — заправив нижний конец галстука за ремень брюк, Джин тяжело опустился в продавленное кресло, стоявшее у его стола.
        — Полчаса твоего времени,  — сказал Тейт.
        — С каких это пор ты стал спрашивать разрешения? Обычно ты просто приходишь и отнимаешь его.
        — Мне необходимо поговорить с тобой о рекламной кампании.
        — Что там еще такое?  — Джин откинулся на спинку кресла.  — Последние снимки с голубой тканью — это было нечто, не правда ли?
        — Да уж. Действительно нечто.
        — Я отобрал несколько кадров, которые прекрасно подойдут для плакатов. Мы развесим их в салонах красоты, парикмахерских и прочих подобных заведениях. Один снимок хорош настолько, что никто просто не сможет пройти мимо.
        — Так вот, Джин. По поводу кампании…  — Засунув руку в карман, Тейт подошел к окну. Ему вдруг захотелось, чтобы воды озера, находившегося внизу, поднялись сюда и, окунувшись в них, он мог бы успокоить свои напряженные нервы.  — Я начинаю думать, что надо бы нанять кого-то другого, чтобы он занимался деловой частью проекта. Ведь с этого момента мы вступаем в игру, где ставки слишком велики. Я умею работать в лаборатории, создавать новые продукты, могу, если надо, вести повседневные дела кампании, но в рекламе я разбираюсь далеко не так хорошо.
        — Подожди, подожди,  — прервал его Джин.  — Но ты ведь знаешь вдоль и поперек весь проект. И мы вместе составляли план рекламной кампании, прекрасно понимая, что идем на риск. Мы провели маркетинговые исследования и, черт возьми, готовы к тому, за что взялись. Руководить кампанией должен именно ты — неужели ты хочешь повернуться ко мне спиной в трудную минуту?
        — Просто все оказалось сложнее, чем я…
        Джин рассмеялся. Он редко позволял себе нечто подобное во время делового разговора, но сейчас был как раз один из таких случаев.
        — Ну конечно. И это самое «все» зовут Келзи Уильямс. Ты всегда был неравнодушен к моделям. Но у этой действительно есть один существенный недостаток — она не профессионалка, а значит, живет своей жизнью за пределами нашего бизнеса. К тому же она так свежа и естественна, в отличие от наших обычных желанных хищниц. Это-то и выводит тебя из себя, не так ли, мой мальчик?
        Тейт быстро повернулся к Джину. Лицо его было буквально искажено яростью.
        — Ты делаешь весьма неоригинальные выводы — и к тому же ошибочные,  — почти прорычал он.
        — Но разве это не здорово, а, Тейт?  — не унимался Джин.  — Рыжеволосая красавица из твоих грез вдруг вошла в твою жизнь, в твою лабораторию, а со временем скорее всего окажется и в твоей постели.
        — О Господи! Джин, хотя у тебя самого очень удачный брак, не надо пытаться заманить всех в ту же ловушку.  — Тейт сам не заметил, как оказался возле стола Джина.
        — Брак? Ха-ха! Твои мысли скачут быстрее моих, Тейт. Я ведь только рассуждал о твоем пристрастии к моделям. И вовсе не призывал тебя заходить так далеко.
        — Юджин,  — руки Тейта непроизвольно сжались в кулаки.
        — Зато ты окончательно убедил меня, что просто невозможно передать этот проект кому-то другому. Серия «Только для рыжих» — твое любимое дитя, и, учитывая все обстоятельства, тебе лучше как можно скорее понять, что Келзи Уильямс — залог нашего успеха и ты должен сдувать с нее пылинки и не прикасаться даже пальцем. По крайней мере, до окончания рекламной кампании.
        Попав в переполненный аэропорт Миннеаполиса, Келзи совсем растерялась. Время от времени по радио объявляли номера рейсов и просили пройти на посадку, и она силилась понять, куда же надо идти. Мимо быстро прошел человек в деловом костюме, и Келзи решила двигаться за ним. Мужчина явно знал, куда ему надо и как туда попасть. Однако он быстро затерялся в толпе, и Келзи оставалось только растерянно смотреть на висящие над головой мониторы и всевозможные указатели, направленные в разные стороны.
        — Келзи! Вот вы где! А я думал, что мы встретимся у стойки регистрации.  — Тейт подхватил одну из сумок Келзи и тут же замер, глядя на кучу чемоданов, стоящих у ног девушки.
        — Девон подвезла меня до аэропорта, но ей пришлось тут же ехать обратно — Касс смог подменить ее только на утро.
        — Надо было позвонить — я бы заехал за вами.
        — У меня столько вещей — они все равно не влезли бы в вашу машину.
        — Мы могли бы вызвать лимузин.
        От удивления глаза Келзи чуть не вылезли на лоб.
        — Я имею в виду такси,  — успокоил ее Тейт.
        Первый чемодан, который он взял в руки, напоминал трофей времен первой мировой войны. Ручка крепилась к корпусу ржавыми скобками. Тейт подумал о том, что, прокатившись на карусели для багажа, чемодан явно потеряет даже антикварную ценность. Саквояж для косметики в руках Келзи был изготовлен примерно в пятидесятых годах. Тейт готов был поклясться, что видел точно такой же в руках Конни Стивенс на кассете со старым фильмом, которую взял недавно посмотреть. Надо срочно купить новые чемоданы, иначе роскошный гардероб Келзи, на который они потратили столько денег, просто не долетит до Гавайев.
        — Тейт?
        — Ммм-хмм?  — Он поднял огромный пластиковый пакет, гадая про себя, не обидится ли Келзи, если он прямо сейчас пойдет и купит ей новый набор чемоданов.
        — Мне надо кое-что сказать вам,  — произнесла девушка над самым его ухом.
        — Давайте.
        — Я никогда не летала на самолете,  — смущенно призналась она.
        — Ничего страшного. Считайте, что сидите в кресле в собственной гостиной. Впереди — огромный экран с последним фильмом, на коленях — обед на пластиковом подносе. Обед, правда, не такой, как дома.
        — Мне было девять лет, когда мы ездили в Висконсин-Деллз,  — продолжала Келзи.  — И всю дорогу мне было плохо.  — Она сглотнула слюну.
        — Вас укачивает?  — спросил Тейт, ставя чемодан обратно на пол.
        Келзи смущенно кивнула.
        — Девон вручила мне на прощание таблетки, но я никак не могу решить, когда их лучше выпить — сейчас или в воздухе. Здесь есть где-нибудь фонтанчик с водой?
        — Что-нибудь найдем,  — заверил ее Тейт, снова подхватывая чемодан и моля Бога о том, чтобы он не развалился, пока они долетят до Калифорнии.  — Выпейте таблетку перед взлетом и не садитесь рядом с Брюсом,  — посоветовал он.
        В зале ожидания у выхода номер пять Келзи внимательно наблюдала за другими пассажирами. Одни из них со скучающим видом читали журналы, другие стояли у конторки и внимательно изучали рекламные плакаты. Келзи изо всех сил старалась казаться беззаботной, и ей это почти удавалось, если отбросить тот факт, что она слишком часто подходила к фонтанчику с водой, чтобы смочить пересохший от волнения рот.
        — Извините, пожалуйста,  — обратилась к ней пожилая женщина, сидящая в соседнем кресле.  — Я все время смотрю на ваши волосы и должна сказать вам, что они очень, очень красивые.
        — Большое спасибо.
        — У моей дочери тоже рыжие волосы,  — продолжала женщина.
        — Правда?
        — Но она намного старше вас — ей около пятидесяти, и в волосах уже пробивается седина.
        — А она как-нибудь ухаживает за волосами?
        — Вы имеете в виду краску? Нет, на это у нее не хватает времени.
        — Есть способы, которые не требуют много времени,  — сказала Келзи, залезая в сумочку.  — Шампунь из серии «Только для рыжих». Возьмите несколько пакетиков для своей дочери. Я сама пользуюсь этим шампунем и скоро буду его рекламировать. Я готова поклясться — это лучшее средство по уходу за рыжими волосами.
        Сидящий рядом Тейт перестал заполнять бланк и прислушался к разговору.
        — Как мило с вашей стороны!  — воскликнула женщина.  — Это, должно быть, новый шампунь.
        — Да. И его изобрели специально для рыжеволосых. Пока он продается только в некоторых магазинах, но скоро появится везде. Ваша дочь может спросить о нем в своей парикмахерской. Следите за нашей рекламой.
        — Ну разве это не чудесно! Наконец изобрели что-то для рыжеволосых.  — В этот момент объявили посадку на их рейс, и женщина встала.  — Большое спасибо, моя дорогая.
        — Это вам спасибо,  — сказала Келзи.
        Тейт перебросил через плечо ремень своей кожаной сумки и коснулся запястья Келзи.
        — Вы были великолепны,  — прошептал он.  — В жизни не видел более внушительной рекламы.
        Келзи вспыхнула от его похвалы, но быстро взяла себя в руки.
        — Мне ведь платят именно за это, не так ли?  — сказала она.  — За то, чтобы я привлекала покупателей, рассказывая им о товаре, которому сама полностью доверяю.
        Тейт покачал головой, явно озадаченный ее ответом, и Келзи решила не говорить ему, что это Джин предложил ей взять с собой несколько пакетиков с шампунем. В конце концов, решила Келзи, окрыленная своей маленькой удачей, совсем неплохо, если Тейт поймет наконец, что она обладает кое-какими способностями, а не только набором генов, благодаря которым появилась на свет с рыжими волосами.
        В самолете Брюс сел на несколько рядов впереди, а Тейт пропустил Келзи на место у окна. Он сказал, что во время своего первого полета каждый имеет право насладиться видом Америки с высоты тридцати пяти тысяч футов.
        Как и предсказывал Тейт, еда оказалась не очень вкусной. Но Келзи почти ничего не ела — внимание ее было приковано к тому, что она видела внизу. Как только самолет поднялся в воздух, все страхи Келзи мгновенно испарились, и она не обратила ни малейшего внимания на предупреждение пилота о том, что со стороны Денвера на них надвигается циклон. Келзи казалось, что ничто не способно испортить залитый солнечным светом пейзаж, проплывавший далеко внизу.
        Но где-то над Небраской яркое зимнее солнце закрыли тучи, а у границы Колорадо небо стало совсем серым. Келзи смотрела как завороженная на окружившие самолет облака.
        Тейт положил ручку в портфель и громко захлопнул крышку.
        — Надеюсь, мы успеем сесть, прежде чем начнется буран,  — сказал он.  — Нам предстоит пересадка — самолет, который должен доставить нас на место, вылетает через два часа.
        Самолет сильно повело вправо, так что Тейту пришлось схватить стоящую перед ним чашку кофе, чтобы она не перевернулась. Пилот извинился за качку, попросил пристегнуть ремни и сообщил, что взлетно-посадочная полоса свободна. Тейт проверил ремень Келзи и вынул из кармашка перед сиденьем бумажный пакет.
        — Со мной все в порядке,  — сказала Келзи, беря у Тейта пакет и засовывая его обратно в кармашек.  — И вообще мне очень понравилось лететь самолетом.
        — Вы все время удивляете меня, Келзи,  — сказал Тейт.  — Всякий раз, когда я начинаю бояться, что вы доставите мне неприятности, все происходит наоборот — вы с честью выходите из любой сложной ситуации.
        Келзи улыбнулась, подняв обе руки ладонями вверх.
        — Итак, что мы можем сделать, чтобы предотвратить бурю?  — пошутила она.
        — Сесть раньше, чем она начнется.  — Они как раз начинали снижаться.
        Пока самолет садился, оба молчали. Келзи пыталась разглядеть сквозь замерзшее окошко хотя бы силуэт Денвера, но ничего не увидела. Когда самолет резко пошел вниз, она вцепилась пальцами в подлокотник. Тейт положил ладонь на руку Келзи и легонько сжимал ее всякий раз, когда самолет начинал вибрировать, а моторы ревели особенно грозно.
        Келзи хотела было сказать ему, что не боится, но было так приятно сидеть, касаясь его плеча, и чувствовать, как сильные теплые пальцы поглаживают ее руку. У нее немного кружилась голова, и едва ли это было как-то связано с посадкой самолета.
        Келзи решила, что нет ничего плохого в том, чтобы позволить Тейту чувствовать себя ее покровителем. К тому же, если самолет вдруг начнет падать, она хотела бы держаться в этот момент за руки именно с Тейтом Александром, и ни с кем иным.
        Взглянув на Тейта, Келзи увидела, что он откинулся на спинку сиденья и чуть прикрыл глаза. Когда самолет выпустил шасси, глаза его едва заметно сузились, и Келзи поняла вдруг, что Тейт смотрит на их переплетенные пальцы. Он явно не замечал, что Келзи наблюдает за ним. И вдруг Тейт поднял ее руку с подлокотника и крепко сжал ее.
        Больше всего на свете Келзи хотелось бы знать, о чем он сейчас думает. Не хочет, чтобы модель, в которую вложено столько денег, нервничала зря? Или прикидывает: сумеет ли по прибытии сводить ее сделать маникюр? Интересно, Тейт по-прежнему хотел бы, чтобы на ее месте сидела профессиональная модель или его удовлетворяла работа Келзи за прошедшие две недели? Интересно, понимает ли Тейт, что рекламная кампания является для Келзи лишь средством наладить свою жизнь? Что она занимается всем этим временно и не принимает всерьез свою роль, хотя и относится к работе добросовестно? Она работает в полную силу, и кто знает: может быть, все это станет лишь первым шагом к новой жизни.
        Келзи поспешила отвести взгляд, пока Тейт не заметил, что она следит за ним.
        — С вами все в порядке?  — спросил он, опуская ее руку на подлокотник.
        — Как ни странно, да. Первый полет оказался не таким уж страшным.
        Тейт улыбнулся.
        — То же самое вы скажете через год и о нашей рекламной кампании.
        И тут Тейт сделал нечто совсем непонятное. Он поднес руку Келзи к губам и поцеловал ее пальцы. Губы его были мягкими и одновременно сильными, требовательными.
        — За удачу,  — прошептал он.
        — За удачу,  — прошептала в ответ Келзи, чувствуя себя на верху блаженства.
        Они даже не почувствовали, как самолет коснулся земли. Пассажиры вокруг сразу зашумели и засуетились. Тейт с неохотой отпустил руку Келзи. Момент близости остался позади. Как только самолет подрулил к терминалу, Тейт снова превратился в бизнесмена, а Келзи — в модель. Поправив одежду, они взяли свои вещи, стараясь не думать о том, что произошло между ними.
        В здании аэропорта царила суета. У стойки регистрации им сообщили, что рейс, на который они должны пересесть, отменен. Тейт быстро взглянул на Келзи, ожидая увидеть, что она расстроена так же, как он. Но Келзи была абсолютно спокойна, и Тейт с хмурым видом повернулся к Брюсу.
        — Говорят, буря очень сильная,  — сказал он.  — Нам придется ждать часов шесть.
        — Замечательно,  — сказал Брюс.  — Я собираюсь провести это время в ближайшем баре. Надеюсь, компания оплатит мне счет? За такую посадку с вас надо бы взять за вредные условия работы.
        — Даже не думай,  — сказал Тейт.
        — Спросить никогда не вредно,  — улыбнувшись, Брюс отправился на поиски бара.
        — А вы, Келзи? Что потребуете за эту посадку вы?  — спросил Тейт, даже не пытаясь скрыть раздражения. Он с мрачным видом запихивал в карман пиджака билеты на новый рейс.
        — Ничего, Тейт,  — успокоила его Келзи.  — Наоборот, я считаю этот ураган настоящим подарком судьбы. Может быть, мне не удастся посмотреть на Денвер, зато я как следует изучу аэропорт.
        — Это как раз то, что нам надо,  — проворчал Тейт.  — Чтобы вы узнали как следует аэропорт. А я-то надеялся, что скоро мы попадем в отель и вы детально ознакомитесь с тем, что нужно для съемок рекламных роликов. Мы и так не укладываемся в график, а тут еще эта задержка!
        — А что, если…  — Келзи склонила голову набок, словно прикидывая, стоит ли говорить то, что пришло ей в голову.  — Что, если вы объясните мне все, что собирались, пока мы осматриваем аэропорт?
        — Так и сделаем. Только сначала бросим куда-нибудь все эти сумки. Но мы погуляем совсем немного — потом я должен где-нибудь пристроиться и поработать с бумагами.
        Они поставили вещи в ближайшую камеру хранения и начали экскурсию с небольшого магазинчика.
        — Итак,  — сказал Тейт, вертя в руках спортивные журналы, в то время как Келзи разглядывала какую-то книжку в мягкой обложке.  — На побережье у нас есть агентство, которое должно собрать съемочную группу. Через десять дней, если пробы с актером, которого выбрали месяц назад, пройдут так, как мы и ожидали, мы летим все вместе на Гавайи. Если же вы не подойдете друг другу, придется задержаться и заняться поисками нового партнера.
        — Но как вы могли выбирать партнера, не зная, как выглядит модель?
        — У нас была на примете одна манекенщица. Под нее и подбирали актера. Но я уже тогда подозревал, что она не очень нравится Джину — он продолжал поиски. И тут, когда мы уже собрали съемочную группу, эта девушка вдруг взяла и уволилась сама. Расторгла контракт.
        — Правда?  — Келзи взяла с полки футболку и притворилась, что изучает ценник, хотя на самом деле она судорожно пыталась понять, как повлияло увольнение манекенщицы на решение Джина и Тейта нанять совершенно незнакомую девушку, не имеющую ни малейшего понятия о рекламе.
        — Так, значит, я была второй,  — сказала она.  — Наверное, вам надо было найти поскорее хоть кого-нибудь. Вы наверняка наняли бы любую рыжеволосую девушку, которая подвернулась в тот момент.
        Тейт быстро захлопнул журнал и почти швырнул его обратно на стойку.
        — Нет,  — сказал он.  — Мы всегда соглашаемся только на самое лучшее — в этом была главная сложность организации рекламной кампании. Мы готовы были отложить презентацию серии на полгода, а если понадобится, то и больше: до тех пор, пока не найдем то, что нам нужно.
        Келзи стало немного стыдно за свои слова. Тейт взял у нее из рук вешалку с футболкой, взглянул на этикетку, затем приложил футболку к груди Келзи.
        — Но потом,  — тихо сказал он,  — мы нашли вас.
        — Тейт, я вовсе не хотела…
        — Я знаю,  — он снова стал разглядывать футболку, пытаясь оценить ее качество.  — По-вашему, она стоит этих денег?  — спросил он.
        — Думаю, да. Я…
        — Хорошо. Тогда давайте ее купим. Ее можно будет носить на пляже поверх купальника. Кто знает, может, она даже пригодится для одного из роликов.
        — Тейт. Вы не должны…
        — Я знаю. Но посмотрите на это с другой стороны, Келзи. Пусть эта футболка станет символом нашего мирного договора. Теперь мы знаем, откуда начали наш путь, и знаем, куда идем.  — На футболке была изображена лошадь, бьющая копытом о землю.  — Мы уже проскакали часть пути и сумели удержаться в седле.
        — И неважно, кто правит лошадью?
        — Неважно,  — Тейт положил футболку возле кассы.  — Потому что мы оба должны доскакать до конца.
        Келзи почувствовала вдруг прилив радости, когда Тейт передал ей пакет с футболкой. Ей нравилось, что он действовал, не рассуждая, повинуясь первому порыву. Если ей хотелось футболку, туфли или кольцо, Тейт просто доставал бумажник и расплачивался. И дело не в том, что она получила только что новую красивую вещь. Ей приятно было, что Тейт делает это для нее. Потакает ее капризам и доставляет ей маленькие радости.
        — Это все за счет фирмы?  — спросила она, поблагодарив Тейта.
        — На этот раз нет,  — убрав бумажник, Тейт потянул Келзи к выходу.  — За это я плачу сам. Так же как за туалетные принадлежности, открытки, марки и развлечения.
        Как раз в этот момент взгляд Келзи упал на светящуюся неоновую вывеску, рекламирующую электронный китайский бильярд.
        — Кстати, как насчет развлечений?
        Тейт пробормотал что-то неопределенное.
        — Пойдемте,  — Келзи потянула его за руку в сторону вывески.  — Сейчас я покажу вам одну игру под названием «Месть Эльвиры».
        Келзи подвела слабо сопротивляющегося Тейта к автомату и опустила в щель три монетки.
        — Сначала вы,  — потребовала она.
        На поле выкатились двенадцать серебристых шариков.
        — Я? Но я понятия не имею, как играют в китайский бильярд.
        — Вы просто обязаны выиграть. У этой самой Эльвиры, судя по картинкам, столько волос, что вам будет на чем разгуляться. Представьте, что это станет вашей наградой за победу.
        Рассмеявшись, Тейт занял место перед автоматом.
        — Существуют какие-то правила, которые мне необходимо знать?  — спросил он.
        — Вам необходимо знать только одно — я собираюсь перекрыть ваш рекорд не меньше чем на пять тысяч.
        — Это будет несложно,  — сказал Тейт, начиная играть.  — Но позвольте все же предупредить вас: у меня хорошая реакция.
        — Что ж,  — Келзи с улыбкой смотрела, как он загоняет в лунку первый шарик.  — Для девушки, которая путешествует вместе с вами, это просто неоценимая информация. Но запомните, Тейт, хороший и быстрый — не всегда значит одно и то же.
        Второй шарик исчез в отверстии, и Тейт торжествующе посмотрел на Келзи. Если она решила поддеть его, этого ни за что нельзя было сказать по ее невинному виду. Скорее всего, девушка хотела отвлечь его внимание от игры. В результате Келзи действительно обошла его с серьезным разрывом в счете.
        — Знаете, в чем проблема?  — спросил Тейт.
        — В чем же?
        — В том, что у этой Эльвиры не рыжие волосы.
        — Придется наградить вас утешительным призом в виде порции мороженого,  — сказала Келзи.
        Кафе-мороженое находилось за соседней дверью. Ни о чем не спрашивая Тейта, Келзи заказала ему двойную порцию французского ванильного мороженого.
        — Как вы догадались, что я люблю именно его?  — удивился Тейт.
        — Ванильное мороженое — это что-то такое солидное, серьезное, совсем как вы.
        Тейт улыбнулся, и в глазах его блеснул озорной огонек.
        — А вам нельзя мороженого,  — сказал он.  — С этого дня вам необходимо следить за своим весом.
        Келзи только рассмеялась в ответ.
        — Двойной «Французский шелк»,  — сказала она официантке, задиристо глядя на Тейта.  — В вафельном стаканчике, со взбитыми сливками и вишенкой наверху.
        6
        Келзи, привыкшей, что времена года сменяют друг друга в строго определенном порядке, казалось совершенно неправдоподобным, что она попала вдруг из города, засыпанного снегом, на залитый солнцем пляж. Оказавшись в номере, она прошла мимо столика, на котором стояли корзина с фруктами, ваза с цветами и бутылка вина, прямо к окну и быстрым движением раздвинула занавески. Келзи была буквально зачарована открывшейся за окном картиной. Хотя бы ради возможности оказаться в этом дивном месте стоило браться за нелегкую работу, предложенную ей Джином. Воздух в комнате благоухал ароматами цветов и фруктов, а бутылка гавайского вина обещала придать вечеру особый оттенок.
        Как только посыльный, доставивший в номер сильно потрепанный багаж Келзи, вышел за дверь, Тейт протянул девушке меню и посоветовал заказать в номер все, что ей нравится, а поужинав, ложиться спать. К шести часам утра им надо было явиться в студию. Тейт решил не говорить Келзи, что за ними приедет шофер на лимузине,  — ему очень хотелось видеть выражение ее лица, когда шофер откроет перед ней дверцу шикарной машины.
        Когда утром Келзи увидела лимузин, она почувствовала себя настоящей королевой, хотя вела себя при этом скорее как испуганная служанка. Не удержавшись, она провела рукой по бархатной обивке сиденья.
        Брюс вел себя совсем как ребенок — играл с телефоном, переключал каналы телевизора, поминутно наливал себе различные прохладительные напитки из встроенного бара. Однако вскоре он утомился и стал со скучающим видом смотреть в окно. Тейт налил Келзи стакан апельсинового сока.
        У девушки не было времени волноваться по поводу предстоящей встречи со своим партнером — всю дорогу Тейт подробно излагал расписание на предстоящий день. Только перед тем, как вылезти из машины, она услышала наконец имя актера, с которым ей предстояло сниматься в рекламных роликах,  — Дэниел Марстон. От имени веяло стабильностью и надежностью. Такое имя, по мнению Келзи, скорее подошло бы военному, банкиру или инженеру.
        Но при встрече Дэниел произвел на нее не слишком приятное впечатление. У него были широкие плечи и узкие бедра — такие фигуры всегда напоминали Келзи перевернутый треугольник. К тому же он показался ей грубоватым и необщительным. Его выгоревшие волосы были зачесаны назад, открывая лоб, который был, на взгляд Келзи, чересчур низким и чересчур широким. Крепко сжатые челюсти наводили на мысль о злобной собаке, светлая щетина, покрывавшая щеки и подбородок, напоминала наждачную бумагу.
        — Привет, Келзи, очень рад познакомиться,  — Дэниел протянул ей руку и улыбнулся. У него был звучный грудной голос.
        Пока Марстон пожимал ей руку, Келзи следила за игрой его мускулов и чувствовала себя маленькой и слабой, как дождевая капля, попавшая в бочку для сбора воды. Все в этом человеке — от устрашающего вида мускулов до тембра голоса — подавляло Келзи. От Дэниела Марстона так и веяло самодовольством, он носил свой профессионализм, словно маску. Одежда — облегающие джинсы и вязаный свитер — сидела на нем, как на живой вешалке. У Марстона был вид человека, который ни на секунду не сомневается в том, что делает.
        — Я тоже очень рада познакомиться с вами, Дэниел,  — произнесла Келзи.
        Ей было абсолютно ясно — этот партнер не для нее. Они никогда не будут хорошо смотреться вместе в кадре. А что, если ролик, который снимут на пляже с их участием, окажется неудачным? Что тогда?
        Келзи рассеянно изучала сценарий, который вручил ей Тейт, время от времени украдкой поглядывая на Марстона. Он уже прочел свой экземпляр и наверняка запомнил все вплоть до выражения лица, с которым надо смотреть на Келзи в тот или иной момент.
        — Ну что ж, ребята, пора начинать,  — сказал режиссер.  — Не мне вам напоминать, что время — деньги. Прочтите страницы с третьей по пятую, и начинаем. Репетируем один раз — потом снимаем. И никаких дублей! Это понятно?
        Все вокруг Келзи лихорадочно зашуршали сценариями. Она последовала их примеру, хотя присутствие рядом Тейта Александра волновало ее сейчас куда больше предстоящей съемки. Интересно, он тоже волнуется? Когда режиссер попросил Келзи занять место перед камерой, она на секунду замялась, ожидая, что в последний момент получит от Тейта какие-нибудь дополнительные инструкции. Но Тейт молчал. Тогда Келзи стряхнула с платья воображаемую соринку, подняла голову и подошла к Дэниелу с таким видом, словно делает это каждый день. Никто не должен понять, что все дрожит сейчас у нее внутри. К тому же у нее ведь всего две строчки текста, а у Марстона целых четыре. Так с какой стати она должна волноваться?
        Келзи не покидало ощущение, что они с Дэниелом не совсем подходят друг другу, и это наверняка не скроешь перед зоркой кинокамерой. А значит, сцена может получиться фальшивой. Чтобы избежать этого, они должны компенсировать несходство образов идеальной актерской игрой. Справятся ли они с этой задачей?
        Если у них ничего не получится, сроки окончания рекламной кампании снова отодвинутся. Келзи имела лишь отдаленное представление о том, что это значит для «Элсет индастриз», зато она точно знала, как это коснется ее лично. Придется менять время выхода в эфир рекламных роликов, и неизвестно, когда реклама даст эффект. А значит, Джин наверняка захочет пересмотреть кое-какие пункты контракта Келзи. Возможно, даже ее гонорар. А главное, подобная задержка сильно осложнит ее отношения с Тейтом Александром. Келзи с неохотой призналась себе, что, пожалуй, последний пункт волнует ее больше всех остальных.
        Келзи понимала, что должна выложиться целиком и полностью, чтобы сцена удалась. Если для этого потребуется смотреть на Дэниела Марстона влюбленным взглядом, что ж, она согласна. Если надо придать голосу сексуальные нотки, она будет подражать Лорен Бокалл. Если понадобится поцеловать Дэниела, это будет самый страстный поцелуй на свете.
        Прочитав сценарий, Келзи поняла, что ничего такого не потребуется, и ей стало даже немного обидно. Оказывается, ей не придется говорить ни слова о самом шампуне, о том, как он усиливает цвет волос, делает их гладкими и блестящими.
        Когда Дэниел Марстон склонился над Келзи, вместо того, чтобы поморщиться, она сделала вид, что восхищенно разглядывает его накачанное тело. Правда, она старалась не касаться его, мысленно оправдывая это тем, что намек на близкие отношения между мужчиной и женщиной не должен быть слишком явным. Келзи с чувством произнесла написанный для нее текст.
        Когда репетиция закончилась, она вынуждена была признать, что Дэниел — действительно профессиональный и очень хороший актер. Он не пытался переиграть ее, напротив, вел сцену так, что она все время находилась под наиболее выгодным углом к камере. Он прекрасно подыгрывал Келзи. Это напоминало игру в теннис — приятно было подавать подачу, точно зная, что ее отобьют опытной рукой.
        Стоящие вокруг люди улыбались. Сначала Келзи не могла понять, с чем это связано. Она даже испугалась было, что репетиция идет крайне неудачно и все просто смеются над ними. Но тут Келзи посмотрела на Тейта и поняла, что это не так. Тейт наблюдал за съемками с таким выражением лица, точно видит за всей этой сценой нечто большее. В то время, как все остальные улыбались, Тейт был серьезен, почти мрачен, как судья на Уимблдонском турнире. В какой-то момент, когда Дэниел Марстон развязно потрепал Келзи по подбородку, ей показалось, что Тейт нахмурился.
        Хотя за последние несколько минут отношение Келзи к Дэниелу никак не изменилось, между ними все же что-то происходило — Келзи было легко поддерживать контакт с этим человеком, ей даже нравилось работать с ним. Дэниел словно вдыхал в нее уверенность в собственных силах, помогал лучше понять стоящие перед ними задачи и найти средства их достижения. И когда режиссер присвистнул в знак одобрения, Келзи испытала самый настоящий триумф.
        — Здорово, правда, Кобб?  — спросил постановщика Дэниел Марстон.  — Где ты нашел такую девушку, Тейт? Я готов работать с ней каждый день.
        — Похоже, тебе представится такая возможность, Марстон. По крайней мере на ближайшие несколько месяцев.  — Тейт произнес это без особого энтузиазма, но Келзи видела, что ему тоже понравилась их работа.
        — Думаю, что, как только Джин посмотрит пленку, он пригласит тебя подписать контракт.
        Марстон посмотрел на Келзи с таким видом, словно только что они вместе сдвинули гору. Затем он неожиданно подмигнул ей и сказал:
        — Это будет грандиозно, я обещаю.
        Первые отснятые кадры были еще лучше, чем то, что они делали на репетиции. И все же Тейт испытывал какое-то странное напряжение. Келзи и Марстон удивительно подходили друг другу. Тейт никогда бы не подумал, что Келзи — такая превосходная актриса. Или дело не в этом? Может, она почти не играет — просто искренне восхищается Марстоном?
        Но Тейту больше нравилось думать, что пленка немного искажает их игру, подчеркивает ее чувственность и эмоциональность. Тейт подумал о том, что в последнее время у него расшалились нервы. Он все время напоминал себе, какой эффект произведет на аудиторию только что отснятая сцена, но и это не помогало.
        Тейт никогда бы не подумал, что Дэниел Марстон окажется мужчиной во вкусе Келзи. Его выбрали для участия в рекламной кампании только из-за внешности. В рекомендациях Дэниела сообщалось, что, выходя из морской пены, отряхивая с ног песок, вскидывая на плечо серф, он выглядит так же безукоризненно, как и стоя посреди спальни в шелковых трусах.
        Но вместо того, чтобы просто снять двух отобранных компанией актеров, режиссер заставлял их все время демонстрировать новую глубину, вовсе не нужную, по мнению Тейта, для обыкновенного рекламного ролика. Демонстрация актерского мастерства вовсе не входила в их задачи — им надо просто захватить внимание аудитории, убедить зрителей воспользоваться именно их шампунем.
        Наблюдая за сценой, Тейт злился все больше и больше. Пальцы его нервно барабанили по крышке стоявшего рядом стола. Когда режиссер бросил на него сердитый взгляд, Тейт убрал руку в карман, пытаясь решить для себя, что лучше — попросить Кобба поторопиться и таким образом настроить его против себя или же страдать молча. Вспомнив, как радовался Джин Тайс, что им удалось заполучить Кобба в качестве постановщика ролика, он предпочел промолчать.
        — Боже… Тейт! Неужели это ты?  — раздался вдруг за его спиной женский голос.
        Тейта тут же бросило в жар, потом в холод.
        — Задора?  — Он знал, кто окликнул его, даже не оборачиваясь.
        — Но что ты тут, черт возьми, делаешь? Так приятно снова увидеть тебя!
        Задора бросилась ему на шею, словно действительно была очень рада их встрече. Но Тейт слишком хорошо знал эту женщину, больше ей не удастся его провести.
        — Я провожу рекламную кампанию серии «Только для рыжих»,  — сказал Тейт, заглядывая Задоре в лицо.
        Она почти не изменилась. Задора одарила его в ответ взглядом, полным воспоминаний. Воспоминаний об их прошлой близости.
        — Так, значит, ты все еще носишься с этим дурацким проектом?
        — Все еще ношусь.
        — А я-то думала, что ты уже… тебе давно пора было двигаться дальше.
        — Извини, Задора, но моя жизнь меняется не так стремительно, как твоя.
        — Извинить? Но мне вовсе не за что тебя извинять.
        Задора картинно потянулась, словно только что вышла из класса аэробики.
        — Я не знаю, как Коббу понравится…
        — О, он не будет возражать, если я немного посмотрю. Мы с ним прекрасно ладим. Если честно, я пришла сюда именно затем, чтобы увидеть его.
        — Тогда располагайся поудобнее.
        — Спасибо, так я и сделаю. Ну и как же работает ваша новая модель?
        Тейт пожал плечами.
        — Она — новичок в этом деле. Очень неопытна. Но, думаю, в ней что-то есть.
        — О Боже, ты помнишь, как я хотела получить это место? Помнишь?  — Задора растрепала свои коротко стриженные рыжие волосы и рассмеялась. Затем она подняла руку и ткнула Тейта пальцем в грудь, при этом браслеты на ее запястье угрожающе зазвенели. Тейт вспомнил, что Задора всегда носила браслеты — это был словно ее фирменный знак.
        — У тебя все равно не нашлось бы времени поработать на нас, Задора,  — сказал Тейт.  — Ты ведь была так занята работой у нового дизайнера.
        — А, ты помнишь,  — поморщилась Задора.  — Это был не слишком дальновидный шаг с точки зрения карьеры. В конце концов он вылетел в трубу, а я осталась без работы.
        Тейт едва сдержал улыбку, вспомнив, какие надежды возлагала Задора на свою новую работу.
        — Что ж, с нами вполне может случиться то же самое,  — сказал он.
        Не обращая внимания на Кобба, призывавшего соблюдать тишину во время съемок, Задора громко рассмеялась.  — Все же приятнее потерпеть фиаско после показа по национальному телевидению, чем после выхода на подиум в торговом центре.
        Кобб снова потребовал тишины, напомнив присутствующим, что от сегодняшней съемки зависит, получит ли «Элсет индастриз» миллионные доходы от продажи своей продукции.
        Желая оправдать его ожидания, Келзи и Марстон изобразили сцену, которая буквально приковала внимание зрителей и очень понравилась Тейту. Когда съемка закончилась, Келзи сияла от счастья. Марстон шутливо накинул полотенце ей на шею — словно Келзи стала победителем на ринге.
        — В сегодняшнем матче победила…  — Марстон поднял руку Келзи.
        — Серия «Только для рыжих»,  — закончила за него Келзи, с удовольствием подыгрывая ему.
        Все рассмеялись, и только Задора недовольно нахмурила брови. Тейт вполне мог представить себе, что она испытывает, видя успех конкурентки. Карьера манекенщицы — жестокая игра для тех, кто твердо решил достигнуть вершины.
        — Пожалуй, на сегодня хватит,  — сказал Кобб, подходя к Тейту и похлопывая его по плечу.  — Вряд ли нам удастся добиться большего. Они оба — эмоциональные, импульсивные ребята. Боюсь, если мы будем снимать много дублей, их действия станут механическими.
        — Мне очень понравилось то, что я видел,  — похвалил Тейт.
        Кобб усмехнулся, засовывая под ремень большой палец и незаметно подтягивая брюки. Затем он наклонился почти к самому уху Тейта.
        — Послушай, парень. Не знаю, понимаешь ты это или нет, но вы с Джином нашли самую настоящую золотую жилу. Эти двое прекрасно смотрятся вместе. По-моему, вам надо скорее разливать по бутылочкам свой шампунь — скоро все рыжеволосые телезрители кинутся искать его в супермаркетах и парикмахерских салонах. Не знаю, где ты нашел эту девушку, но Келзи Уильямс вскоре сделает себе имя.
        Тейт пробормотал что-то неопределенное, словно не желая соглашаться с мнением Кобба.
        — Только не говори об этом ей, ладно?  — попросил он.
        — Хе-хе, понимаю. Ты боишься, что она тут же потребует прибавки жалованья. Что ж, я ничего ей не скажу — не хочу, чтобы ты заживо снял с меня кожу.
        Тейт рассмеялся.
        — Пойдем, Зи,  — сказал Кобб, кивая в сторону открытой двери.  — Я хочу показать тебе один проект.
        — Подожди минуточку,  — попросила Задора.  — Хочу познакомиться с Келзи Уильямс, новой протеже Тейта.
        Кобб пожал плечами и скрылся в своем кабинете.
        Через несколько секунд Келзи уже стояла рядом с Тейтом.
        — Ну, что вы обо всем этом думаете?  — спросила она.
        — Когда работаете с Дэниелом,  — сказала Задора,  — старайтесь не уступать ему первый план. Иначе, учитывая его размеры, он займет основную часть кадра. А девочки вроде нас просто не могут такого позволить,  — Задора дружелюбно подмигнула Келзи и протянула девушке руку.
        — Спасибо за совет.  — Келзи пожала руку Задоры, радуясь возможности подружиться с профессиональной моделью.
        — Задора Кейн. Я работала на Тейта несколько лет.
        — Келзи Уильямс.
        Задора показалась Келзи довольно приятной, но какой-то чересчур манерной. Келзи решила про себя, что это, должно быть, часть ее имиджа. Она была слишком сильно накрашена, особенно глаза, но это абсолютно ничего не значило — ведь Задора вполне могла зайти сюда по дороге на съемку или возвращаясь с нее. Келзи давно поняла, что не стоит придавать особого значения первому впечатлению — оно почти всегда оказывается ошибочным.
        — Тейт сказал мне, что вас пригласили рекламировать серию косметики «Только для рыжих».  — Задора вынула из сумочки флакончик духов, приделанный к брелоку для ключей, и подушила шею.  — Вам очень повезло. Эта компания откроет для вас большие возможности. «Элсет индастриз» обычно не жалеет ни сил, ни денег, чтобы их реклама имела успех.
        — Я очень рада это слышать,  — ответила Келзи.  — И постараюсь сделать все от меня зависящее, чтобы принести фирме успех. Но мне еще многому предстоит учиться.
        Улыбнувшись, Задора положила ключи и духи обратно в сумочку.
        — Поговорите с Коббом, чтобы вам взяли репетитора по постановке речи. Вам неплохо было бы поправить дикцию.
        — Я как-то не думала об этом,  — Келзи взглянула на Тейта, пытаясь понять, стоит ли принимать слова Задоры всерьез.
        Но Тейт ничего не сказал по этому поводу.
        — Сходите за сумкой,  — велел он.  — Поедем куда-нибудь позавтракать, а потом я провожу вас в отель и отправлюсь на деловую встречу.
        Келзи скрылась в гримерной и, к великому облегчению Тейта, не могла слышать, что сказала ему Задора.
        — Весьма интересный поворот событий,  — заметила она.  — Я всегда считала, что ты захочешь, чтобы твою продукцию рекламировала модель с именем. А ты, я вижу, решил рискнуть, наняв непрофессионалку. И это после всего, что ты вложил в этот проект!
        — Ты ведь знаешь Джина. Как только он находит то, что ему нравится…  — Тейт пожал плечами.
        — Смотри, Тейт. Ставки в этой игре слишком высоки. Ты ведь знаешь, что бывает, если товар залеживается на прилавках.
        Тейт поморщился, едва сумев придать гримасе подобие улыбки.
        — Кому, как не тебе, напоминать мне об этом!  — сказал он.
        — Но кто-то же должен это сделать.
        Тейт отнес к стене стоявший рядом с ним стул.
        — Мы считаем, что Келзи вполне способна справиться со стоящей перед ней задачей,  — сказал он.  — Каждый раз, когда у меня возникают сомнения, я вспоминаю ее первые пробы. Тебе стоило бы посмотреть на это.
        — Я бы, наверное, умерла от ревности.
        — Наверное.
        — А что, если она из тех, кто легко вспыхивает и быстро сгорает?
        — Не думаю,  — Тейт покачал головой — он нисколько не сомневался, что Келзи Уильямс может сделать себе любую карьеру, какую только захочет.  — Она привлекает внимание не только за счет своей броской внешности. Все гораздо глубже. Я бы назвал это наивностью в сочетании с чувственностью. Келзи — типичная американская девушка. Можно называть это как угодно, главное, чтобы люди ей поверили.
        — На мой взгляд, она слишком сентиментальна,  — передернула плечами Задора.
        — Правда?  — Тейт с усмешкой поднял бровь.
        — Мы оба прекрасно знаем, что такое имидж. Это — труд многих людей, а не смазливая мордашка, полученная от родителей. Все, что происходило здесь сегодня,  — только лишь иллюзия успеха.
        Внутри Тейта сработал защитный механизм. Он вновь вспомнил все, что связывало его когда-то с Задорой, вспомнил боль, которую причинила ему эта женщина. Но он ни за что не позволит ей об этом узнать. И вообще, ни к чему оглядываться через плечо. Надо смотреть вперед.
        — Ты не права, Задора, на этот раз ты чудовищно не права,  — спокойно произнес он.
        7
        Следующие десять дней Келзи почти не видела Тейта. Он все время работал в отведенном ему кабинете или носился по всему городу, организовывая съемки, а Келзи проводила целые дни на съемочной площадке, а потом наслаждалась видами города или ходила по магазинам. Два дня они с Марстоном снимались для плакатов, потом в студии озвучивали ролики. Почти целый день понадобился на то, чтобы как следует наклеить Келзи искусственные ногти.
        Во время их кратких встреч Тейт казался ей каким-то отрешенным и подавленным. Это не очень удивляло Келзи — ему ведь приходилось так много работать. Надо было организовать отъезд съемочной группы на Гавайи. За время, что она не видела Тейта, Келзи начала постепенно понимать, что успела многое узнать об этом человеке во время полета из Миннеаполиса. Вся жизнь его принадлежала «Элсет индастриз». Долгие часы, проведенные Тейтом за работой, говорили о нем больше, чем самые подробные характеристики.
        Келзи понимала, что должна целиком и полностью сосредоточиться на своей роли и соблюдать дистанцию между собой и Тейтом — так будет лучше для них обоих. Ведь Тейту нужно было от нее именно это. А если она захочет придать личный характер их отношениям, это только помешает делу.
        В аэропорту Келзи окинула взглядом группу, собранную Тейтом. Эти люди отличались друг от друга вкусами и уровнем интеллекта и все же общались как старые друзья и очень приветливо относились к новичкам.
        Они летели обычным туристическим рейсом, сильно отличавшимся от того, которым прибыли из Миннеаполиса Келзи и Тейт. В каждом ряду было девять мест, кресла такие низкие, что колени почти доставали до носа. Стюардессы ловко сновали по проходу, раздавая тарелки с холодным ленчем и наполненные лишь на две трети стаканчики с бесплатными напитками. Члены съемочной группы вели себя как невоспитанные дети — шумели, смеялись, громко переговаривались.
        Келзи почувствовала, как общее возбуждение передается и ей. Оно нарастало и нарастало где-то внутри, когда Келзи думала, что никогда не видела океан, никогда не пила «мей-тей» и не нежилась на сияющих под солнцем песчаных пляжах. Это же самое возбуждение усиливало ее нетерпение, заставляло улыбаться все шире. Глаза ее сияли, подобно изумрудам — изумрудам с вкраплениями сверкающих бриллиантов.
        — Иди сюда, Келзи, садись со мной,  — Дэниел Марстон похлопал по сиденью рядом со своим местом.
        Келзи, улыбаясь, пробралась мимо него и села у окна.
        — Так у нас хоть будет возможность поговорить,  — улыбнувшись, сказал Дэниел.  — Я всегда стремлюсь узнать как можно больше о своей партнерше.
        — Может быть, не стоит этого делать, а то твое разочарование отразится на качестве ролика.
        — Мне нравится твой юмор. Так может шутить только человек, который уважает себя.
        Келзи немного удивило, что Дэниел выражается так философски, что совсем не соответствовало его облику.
        В этот момент в салоне появился Тейт и, заметив, что Келзи села рядом с Дэниелом, попросил Брюса сесть у прохода, так чтобы сам он мог сидеть напротив Марстона. Брюс не выразил особого восторга, однако покорно пересел на предложенное ему место.
        Когда они взлетели, Тейт завязал разговор с Марстоном на профессиональные темы, а Келзи пришлось смотреть в окно на сверкающую поверхность океана.
        — Я никогда не видела столько воды,  — вздохнула она, отворачиваясь от окна, чтобы взять с подноса малоаппетитный сандвич.  — Все такое синее. Небо сливается с океаном.
        Тейт и Марстон обменялись понимающими улыбками.
        — Никак не могу поверить, что ты никогда не видела океана,  — сказал Марстон.  — Но ты ведь как-никак родилась в Миннесоте, а значит, умеешь плавать, не так ли?
        — Как рыба. Если точнее, как форель, а не как дельфин. Но не знаю, как буду чувствовать себя в соленой воде.
        — Одно могу сказать точно — ваши волосы будут чувствовать себя плохо,  — сказал Тейт, бросая скомканную салфетку на поднос с недоеденным завтраком.
        — Ты всегда так защищаешь ее волосы?  — рассмеялся Марстон.
        — Да,  — сказала Келзи.  — Если бы это было возможно, он носил бы их у себя на поясе. Не как трофей, конечно же,  — просто для сохранности.
        Тейт не стал спорить, губы его чуть раздвинулись в довольной улыбке, и он окинул взглядом волосы Келзи, словно с благодарностью принимая на себя ответственность за это сокровище.
        — Вот что я скажу тебе, Келзи,  — произнес Марстон.  — Как только прилетим на Гавайи, я покажу тебе, каков океан во всей его красе. Устрою тебе настоящий тур, а не просто короткую экскурсию. Как только разместимся в отеле, отправимся кататься на серфах.
        — Правда?
        — Слово чести. Гавайи просто созданы для этого.  — Марстон повернулся к Тейту.  — А ты катался когда-нибудь на серфе?
        Тейт положил на колени кожаный портфель, который везде таскал за собой последнее время.
        — Не помню, кажется, нет,  — он вынул из портфеля работу, словно желая избежать приглашения Марстона.
        — О, тогда надо выкроить время и присоединиться к нам. Это хорошо снимает любые стрессы. Келзи обязательно надо этим заняться. У нее есть к этому способности,  — Дэниел снова повернулся к Келзи.  — Ты ведь позволишь мне научить тебя кататься на серфе, правда? Мы будем тренироваться каждый день.
        — Ты хочешь сказать, что я научусь серфингу за то короткое время, что мы здесь пробудем? Это было бы прекрасно. Девон ни за что не поверит,  — Келзи снова взглянула в окно на пенистые гребни волн и не заметила, как нахмурился Тейт.  — Серфинг,  — произнесла она нараспев. И это еще называется работой!
        — Вы, Келзи, не должны забывать о том, чтобы беречь себя. Вы можете купаться и загорать, но не должны увлекаться опасными видами спорта,  — сказал Тейт, подняв глаза от бумаг.
        — Эй, Тейт, не надо так беспокоиться,  — воскликнул Марстон.  — Я даю честное словно, что не позволю ее волосам запутаться в водорослях. Наша модель не станет рыжеволосой русалкой.
        — Модель серии «Только для рыжих»,  — уточнил Тейт, снова возвращаясь к бумагам.
        — Да, да, красавица из рекламы серии «Только для рыжих».
        Марстон взял Келзи за руку и стал критически разглядывать белую, почти прозрачную кожу и видневшиеся под ней тоненькие голубые ленточки вен.
        — А ты обгоришь, детка,  — пообещал он.  — Я буду следить за тем, чтобы ты не забывала мазаться кремом. Выбирай в отеле номер по соседству с моим. Я всегда вожу с собой крем для загара.
        Тейт вдруг швырнул свою ручку на стоящий перед ним поднос и тут же посмотрел на нее так, будто не понимает, откуда она там взялась.
        Они приземлились в Гонолулу и вскоре прибыли в отель. Но съемка была назначена лишь на следующий день на одном из уединенных частных пляжей. Келзи буквально сгорала от нетерпения. Скорее бы наступило утро!
        Утром, когда они ехали по шоссе, оставив позади многоэтажные отели Вайкики, Келзи широко открытыми глазами смотрела по сторонам, поражаясь великолепию пейзажа. Они добирались до места съемки почти сорок пять минут, но девушка нисколько не устала.
        Красота пляжа превзошла все ожидания Келзи. Он тянулся до самого горизонта, отделяя раскинувшийся справа океан от огромных тенистых пальм. Келзи вдруг почувствовала себя очень маленькой рядом с необъятным простором океана, под куполом ярко-синего неба. Ей показалось на секунду, что никакая, даже самая замечательная, игра не будет достаточно хороша на фоне этого поистине сказочного пейзажа, выбранного Тейтом.
        Но как только они приступили к работе, Келзи вдруг ясно поняла одну простую вещь — от нее вовсе не требовалось быть такой же огромной, как океан, или такой же яркой, как небо. Просто надо было спокойно гармонировать с их красотой, как бы делясь ею со зрителями.
        И хотя задача ее состояла всего-навсего в том, чтобы убедить их купить шампунь, как только ноги Келзи коснулись теплого песка, ей очень захотелось поделиться своей радостью с миллионами зрителей, которым вряд ли представится когда-нибудь возможность побывать на Гавайских островах. Ведь только вчера она была одной из них и никогда не попала бы сюда, если бы не работа, предложенная Джином и Тейтом.
        Келзи надеялась, что способна вызвать у зрителей доверие и интерес к продукции, которую она рекламирует. Она верила, что сможет донести до них это ощущение счастья и восторга, охватившее ее сейчас на берегу безбрежного синего океана. Купив косметику серии «Только для рыжих», женщины смогут испытать частицу того восторга, который испытывает Келзи, касаясь ступнями теплого песка. Келзи очень хотелось поделиться этим открытием со всеми остальными.
        Конечно, шампунь «Только для рыжих» не может дать женщине гарантию, что вскоре она окажется на залитом солнцем пляже рядом с красивым мужчиной, но он способен помочь ей чувствовать себя увереннее независимо от того, подает ли она кофе в дешевом кафе или собирается участвовать в киносъемках.
        Келзи снова подумала о том, что работать с Дэниелом Марстоном оказалось гораздо приятнее, чем она могла предположить. Она не могла не признаться себе, что, несмотря на странные чувства, которые вызывал у нее Марстон, между ними росла взаимная симпатия. Келзи никогда не выбрала бы этого человека себе в партнеры, но была очень благодарна ему за искреннее стремление помочь ей влиться в работу, почувствовать себя раскованнее перед камерой.
        Келзи никак не могла понять, почему Тейт так угрюмо смотрит на Марстона. Дэниел ведь сделал все, чтобы они могли работать вместе, стали хорошими партнерами. А может, ей просто нравится Марстон? Может, она вжилась в образ, созданный перед камерой?
        «Нет»,  — твердо ответила самой себе Келзи.
        Марстон прогуливался рядом, с интересом наблюдая, как Джина, гример съемочной группы, работает над обликом Келзи. Ей сделали массаж лица, затем маску, потом вытерли лицо губкой, нанесли грим, расчесали волосы. Наконец, отступив на шаг, чтобы полюбоваться результатами своей работы, Джина объявила, что Келзи так красива от рождения, что всего этого, в общем-то, не требовалось. Обе весело рассмеялись.
        Когда Брюс намочил волосы Келзи, обмотал их полотенцем и сказал, что можно снимать, девушка чуть не задохнулась от изумления.
        — Тюрбан!  — воскликнула она, удивленно глядя на себя в зеркало.  — Вы хотите, чтобы я рекламировала собственные волосы, когда их даже не видно?!
        Рядом с ней стояли Кобб и Юджин, прилетевший на острова на день раньше. Даже за темными очками виднелись морщинки вокруг глаз Кобба. Его пухлые губы расплылись в улыбке.
        — Не волнуйся, Келзи,  — сказал он.  — Ты снимешь тюрбан по ходу действия. Надо немного подразнить зрителя. Так ты будешь выглядеть еще шикарнее, дорогая. Давай, порази нас своей игрой. Мы очень на это рассчитываем.
        Немного приободренная Коббом, Келзи в последний раз просмотрела реплики, записанные в сценарии, а затем они подошли к месту съемки.
        Реквизит сцены был немногочисленным — полотенце Келзи, серф Марстона и красная спортивная машина с откидным верхом. Келзи с удивлением заметила, что серфу уделили ничуть не меньше внимания, чем ее волосам. Его помыли, высушили, протерли и отполировали так, что он буквально сиял под утренним солнцем.
        Келзи скинула халатик, который ей дали надеть поверх купальника, и кто-то — она даже не заметила кто — подхватил его, прежде чем он успел коснуться земли. Затем Келзи поправила тонкие тесемки купальника.
        Тейт сам выбирал для нее купальный костюм. Кремовые и медные полосы тянулись наискосок снизу вверх, подобно мазкам кисти художника. В этом купальнике Келзи выглядела особенно стройной, у нее был плоский живот, как у инструктора по аэробике, и длинные красивые ноги. Она старалась не думать о том, что в вырезе виднеется впадинка между грудей и вообще купальник скроен как раз так, чтобы дразнить воображение зрителей.
        Прежде чем сесть в красную машину, Келзи оглянулась вокруг в поисках Тейта. Они оба были очень заняты последнее время. Сегодня утром она видела его лишь мельком и то издалека. Сейчас Келзи чувствовала, что ей просто необходима поддержка Тейта. Пусть хотя бы кивнет ей. Ведь это благодаря ему Келзи находится сейчас здесь. И ей хотелось разделить с ним этот момент. Понять, что он, как и она, готов к следующему шагу, когда кусочек кинопленки сделает ее известной на всю страну.
        Келзи прикрыла глаза рукой от солнца и только тут увидела Тейта. Он, как обычно, стоял за камерами с таким видом, словно тропическое солнце создано лишь для того, чтобы у него выгорели волосы, а гавайский ветерок — чтобы трепать его рубашку. В этот момент Тейт выглядел очень загадочным и далеким.
        Проходя мимо машины, Марстон постучал по ней костяшками пальцев и сказал:
        — Давай, детка. Постарайся!
        Келзи, улыбнувшись, опустилась на нагревшееся под солнцем кожаное сиденье. Сама не понимая почему, видимо от волнения, она принялась вдруг зачем-то поправлять зеркало заднего вида.
        — Молодец, Келзи,  — сказал Кобб.  — Ты уже уловила общую линию. Я хочу, чтобы ты снимала полотенце очень медленно и соблазнительно. Просто отпусти его и дай ему упасть самому.  — Кобб сдвинул очки вниз, чтобы заглянуть в глаза Келзи.  — Оно должно упасть как драпировка, скрывающая статую ценой миллион долларов. А потом проведи рукой по волосам, словно ты предлагаешь Марстону присмотреться к ним повнимательнее. Ты должна гипнотизировать его, обещать неземные наслаждения. И позволь мне сказать тебе…  — Кобб засмеялся, поправил очки и отошел от машины.  — Он будет просто безмозглым идиотом, если откажется от такой возможности. Нам надо, чтобы аудитория не сводила с тебя глаз, их надо захватить, заинтриговать. Они должны сгорать от любопытства, гадать, что произойдет между вами к концу тридцатисекундного ролика, а потом они должны захотеть узнать, что будет дальше.
        Келзи повернула ключ в замке зажигания, и машина ожила, мотор приятно заурчал, словно желая убедить ее в том, что все в порядке, что у нее все прекрасно получится.
        Келзи не знала, что камера начала работать в тот самый момент, когда Кобб отошел от нее. Машина тронулась с места, Келзи подняла голову и прижалась спиной к сиденью, легонько давя ногой на педаль газа. Машина двигалась очень медленно, просто тихонько ползла по песку.
        Затем Келзи нажала на тормоз, и машина резко остановилась. Келзи качнуло вперед, а тюрбан развязался, превратившись в бесформенную кучу ткани у нее на голове. Прямо перед ней, возле правого крыла, стоял Дэниел Марстон в ярко-зеленых плавках, возвышаясь на фоне океана, подобно крепости. Он сделал глубокий вздох, отчего грудь его расширилась до невероятных размеров, и серф выглядел на его могучем плече просто игрушкой. Легкий ветерок раздувал его волосы, лицо Дэниела расплылось в улыбке.
        — Ну что?  — спросил он.  — Как водичка?
        Келзи даже не подозревала, что на нее направлена камера, она просто решила помочь Дэниелу репетировать сцену. Девушка подняла брови, отвечая на взгляд Марстона. Выражение ее лица стало вдруг чопорным, кончиком языка Келзи нервно облизала губы.
        — Вода мокрая,  — с вызовом произнесла она.  — Очень, очень мокрая. Просто кошмарно мокрая.  — Келзи начала медленно снимать с головы полотенце. Пальцы ее погрузились в волосы. Келзи знала, что ее руки никогда еще не выглядели так красиво, это были руки, о которых мечтал любой мужчина, представляя, как они ласкают его в течение долгой ночи, полной страсти.
        Глядя в упор на Дэниела Марстона, Келзи продолжала шевелить пальцами волосы. Капли воды падали ей на плечи, мокрые волосы были сейчас не рыжими, а красновато-коричневыми, они тонкими змейками прилипали к ее светлому, не успевшему загореть телу. Глаза Келзи встретились с глазами Марстона, и на губах ее заиграла улыбка. Она была похожа на святую, которая напрасно борется с грешными мыслями.
        Келзи завела машину и подъехала чуть ближе к Марстону. Серф тихонько соскользнул на асфальт.
        — Эй,  — Дэниел наклонился к машине, словно желая остановить ее.  — Ты часто сюда приезжаешь?
        Келзи положила один локоть на дверцу машины, а другой — на руль и в последний раз провела по волосам.
        — Как только предоставляется такая возможность,  — сказала она.
        — Значит, я еще увижу тебя?
        Реакция Келзи была чисто автоматической. Она думала в этот момент о Тейте. Девушка накрутила на палец рыжий локон, затем опустила его на щеку, провела волосами по губам и коснулась их кончиком языка. Стараясь, чтобы в голосе звучали, как просил Кобб, зазывные нотки, Келзи медленно произнесла:
        — Ну конечно.  — Она отпустила волосы, которые, раскрутившись, упали на плечо.  — Трудно пропустить в толпе рыжеволосую девушку.
        Келзи начала ощущать чувство радостного упоения, эйфории, доставляемое ей новой работой.
        Как только съемка заканчивалась, она чувствовала себя победительницей. Так, наверное, должен был чувствовать себя человек, постоянно возглавлявший список мультимиллионеров. Каждая сцена была для нее развлечением, каждая репетиция — предчувствием радости.
        Они работали целый день, переснимая одну и ту же сцену в разных ракурсах. В перерывах Келзи отдыхала в палатке, специально поставленной для нее Тейтом.
        — Вы не обгорели?  — спросил он, заглядывая в палатку.
        Келзи уронила на ручку шезлонга журнал, который читала. Тейт буквально пожирал ее глазами. Келзи почувствовала, как нарастает внутри готовая захлестнуть ее с головой горячая волна.
        — Нет. Сегодня меня хорошенько натерли кремом для загара. Наверное, каждая моя клеточка так пропиталась маслом, что теперь даже старость ей не страшна.
        — Надеюсь, что это не так,  — Тейт выдавил из себя улыбку.  — Говорят, что с возрастом все приобретает шарм.
        Келзи улыбнулась, надеясь, что и он ответит ей более естественной улыбкой.
        — Знаю, знаю,  — сказала она.  — Вам нужна модель, которую можно эксплуатировать лет до сорока.
        — Что ж, для вас это было бы не так уж плохо.  — Тейт опустился в соседний шезлонг, стоящий вплотную к тому, на котором она сидела с ногами, и тихонько провел пальцем по ее коленке.  — Но иногда я жалею, что мы не наняли модель, перед которой я оказался бы способен устоять.  — И тут же, испугавшись, что Келзи воспримет его слова слишком серьезно, добавил: — Извините, что-то я очень разболтался. Это одна из дурных привычек, от которых вы должны меня отучить.
        — Благодарю,  — сухо сказала Келзи, откидываясь на спинку кресла.  — Я рада, что вы считаете, будто я могу это сделать.
        Тейт улыбнулся, словно не замечая, что продолжает поглаживать ее ногу. Но Келзи чувствовала это каждой клеточкой своего тела. Она сидела неподвижно, не желая признаваться себе в том, что тело ее реагирует на каждое прикосновение Тейта.
        — Съемки проходят прекрасно,  — сказал он.  — Завтра мы будем снимать крупные планы, но в общем Кобб очень доволен вашей работой. И я тоже. А уж Джин — тот просто в восторге. Никто не думал, что все пройдет так гладко. Сегодня будет вечеринка. Все хотят отпраздновать успех.
        — Сегодня? Отпраздновать? По-моему это несколько преждевременно. Ведь до конца еще далеко.  — Говоря это, она думала о планах рекламной кампании. Им предстояло снять еще пять роликов, в которых должен был развиваться «роман» между Келзи и Марстоном. Это должно было поддерживать интерес зрителей, и таким образом название серии «Только для рыжих» должно было прочно засесть в их головах.
        — Да. Но мы сразу выпустим в прокат первый ролик. «Элсет индастриз» выпускает много других товаров, которые неплохо продаются, и мы набрали достаточно денег, чтобы начинать крутить каждый ролик, как только он будет готов. Музыку, информационный фрагмент и фотографии уже подобрали. Осталось только разрезать…
        — … и склеить?  — Келзи пошевелила пальцами.
        Тейт смотрел на ее ногти, накрашенные ярко-красным лаком, словно по-прежнему удивляясь, что держит ее ногу в своей руке.
        — Ну ладно,  — встав с шезлонга, Тейт неловко похлопал ее по колену. Жест этот так не соответствовал обычной манере поведения Тейта Александра. Он постоял, переминаясь с ноги на ногу, затем попятился к выходу из палатки.  — Я зашел поблагодарить вас за отличную работу. Вечеринка начнется в семь в отеле. Надеюсь, мы увидимся.
        8
        В ресторане отеля был заказан банкет на двенадцать человек. Когда Келзи спустилась в зал, почти все уже сидели в плетеных бамбуковых креслах, потягивая напитки и рассматривая фотографии, сделанные на пляже. Джина вертела в пальцах маленький зонтик, который достала из коктейля, а Брюс ковырял своим в зубах.
        Кобб и Марстон, сидевшие на противоположном конце стола, вели оживленный разговор с Джином. Келзи заподозрила, что они обсуждают сценарий следующего ролика. В этот момент в зал вошел Тейт. От сел рядом с Джином и Коббом. Келзи никак не могла решить, где сесть ей. Оставалось два свободных кресла — одно рядом с Брюсом, другое рядом с Тейтом. Келзи понимала, что просто не выдержит весь вечер, если сядет рядом с Брюсом, который, раскачиваясь в кресле, уже начал задевать всех вокруг своими язвительными репликами.
        Как ни странно, именно Брюс разрешил ее сомнения.
        — Садись рядом с Тейтом, Келзи,  — сказал он.  — Томми только что пролил «мей-тей» на стул рядом со мной. Теперь он сушит штаны в туалете ручным феном.
        Келзи не понадобилось повторять дважды. Она тут же опустилась на стул рядом с Тейтом. Он не слышал слов Брюса и радостно улыбнулся Келзи, давая понять, что очень рад ее соседству.
        — Привет. Я заказал вам коктейль.
        — Правда?
        — Я хотел быть первым, кто угостит вас коктейлем после первой настоящей удачи в вашей работе.
        — Значит, сегодня вечером многое будет впервые?
        — Думаю, да.
        Келзи вздрогнула, представив себе, что могут означать эти слова. Впрочем, в последнее время ее все чаще охватывала дрожь, когда Тейт был рядом. В нем было что-то магнетическое, заставлявшее Келзи жадно ловить каждое его слово, а потом долго вспоминать их разговоры.
        — Итак, давайте выпьем ваш первый экзотический коктейль на этом отдаленном, хотя и весьма…  — он обвел жестом сидящих за столом,  — … населенном острове.
        — Коктейль для леди,  — объявила подошедшая официантка в гавайском наряде, ставя перед Келзи запотевший бокал.
        Келзи смотрела на голубую жидкость, в которой плавали лед, кусочки ананаса и проткнутая шпажкой вишенка.
        — Спасибо,  — сказала она.
        — Берегитесь,  — предупредила ее черноволосая красавица-официантка.  — Мистер Александр велел подносить коктейли постоянно.
        Келзи рассмеялась, а Тейт тут же принялся оправдываться:
        — С одной-единственной целью — чтобы моя прекрасная леди весь вечер была веселой.
        Во время еды члены съемочной группы перебрасывались шутками, и Келзи быстро обнаружила, что каждый старается добродушно поддразнить именно ее.
        — А вы видели эти взгляды, полные страсти, которые наша Келзи бросала на Марстона?  — спрашивал оператор.
        — Видел ли я?  — восклицал звукооператор.  — Да я даже испугался, что объективы или расплавятся, или взорвутся от этого взгляда. А вот если бы вы могли слышать в наушниках ее хриплое дыхание — держу пари, зрители ни за что не разберут, что именно они слышат: шелест волн, шорох пальмовых листьев или дыхание женщины, сгорающей от страсти.
        За время работы со съемочной группой Келзи научилась спокойно реагировать на такие шутки и отвечать на них своими. Это очень нравилось всем ее новым друзьям. Пока они смеялись и шутили, Келзи перестала считать, сколько раз официантка ставила у ее локтя новые бокалы с голубым гавайским коктейлем, сладким, вкусным и обманчиво легким.
        — Кажется, мне пора,  — сказала наконец Келзи и, слегка пошатываясь, встала из-за стола. Она наклонилась, чтобы взять с кресла сумочку, и едва не упала, но Тейт вовремя подхватил ее за локоть.  — Да, да, мне пора отдохнуть,  — пробормотала Келзи, прикрывая рукой глаза.
        — Позвольте мне проводить вас,  — предложил Тейт, беря с кресла сумочку Келзи. Он по-прежнему сжимал одной рукой ее локоть, не обращая внимания на сальные шуточки и смех членов съемочной группы.
        — Эй, Александр, смотри-ка, наконец-то тебе подвернулась возможность!
        — Разве не замечательно — Келзи всегда может потом сказать, что просто была пьяна.
        — А этот парень неплохо все рассчитал — не хуже, чем Марстон на съемочной площадке.
        — Держу пари, если вы спросите его, что он делает, Тейт ответит, что просто оберегает собственность фирмы.
        — Так, может, спросишь?
        — А что — и спрошу.
        — Эй вы,  — бросил через плечо Тейт, увлекая Келзи к двери,  — если кому-то не ясно — я просто провожаю девушку в номер.
        — Да,  — сказала Келзи, высоко подняв голову и не замечая, что едва выговаривает слова.  — А я достаточно трезвая, чтобы позволить ему это сделать.
        За их спиной раздался оглушительный взрыв хохота. Но Тейт и Келзи даже не оглянулись. Они вышли в фойе и чуть не столкнулись с пожилой дамой в ярко-розовом гавайском платье. Келзи внимательно смотрела, как дама поправляет на своем мощном бюсте цветочную гирлянду.
        — Интересно, как бы я себя чувствовала, если бы приехала сюда туристкой?  — задумчиво произнесла Келзи. Она двигалась, как в тумане, все время ощущая, что касается плечом плеча Тейта. Подняв голову, Келзи разглядела в его глазах немой вопрос. Она освободила руку, чтобы поправить блузку.  — А впрочем, цветы ведь наверняка пахнут одинаково, независимо от того, кто ты — туристка или загнанная рабочая лошадка.
        Потоптавшись немного на месте, Тейт вдруг увлек ее в сторону, противоположную лифтам.
        — Думаю, сейчас вам нужнее не отдых, а глоток свежего воздуха,  — сказал он, подводя Келзи к выходу на пляж.  — Как насчет небольшой прогулки?
        Келзи со вздохом кивнула, затем прикрыла глаза и попыталась сосредоточиться на шуме прибоя, словно желая запечатлеть его в памяти, чтобы увезти с собой домой. Ей очень хотелось бы, чтобы Девон тоже могла увидеть все это. Что ж, Келзи будет вспоминать эти дни зимой, убирая снег с тротуара перед кафе или дрожа на улице в зимнем пальто. А может, ей удастся заработать столько денег, чтобы ездить на Гавайи каждый год? Вот было бы здорово!
        — И все же, приезжая на Гавайи работать,  — сказал Тейт,  — не замечаешь главные прелести островов.
        — Какие же, например?  — Келзи приоткрыла глаза, но тут же закрыла их снова.
        — Ну, к примеру, праздники под открытым небом, на которых едят жаренную на углях свинину.
        Келзи хмыкнула, по-прежнему не раскрывая глаз, представив себе, как это могло бы выглядеть.
        — Но вы ведь сами говорили, что от этого сильно толстеешь.
        — Или обычай украшать себя цветочной гирляндой.
        — Что-что?  — Келзи открыла наконец глаза и попыталась идти ровнее.
        Тейт молча подвел ее к стоящему рядом лотку.
        — Вот эту, пожалуйста,  — сказал он продавцу, доставая бумажник.
        Пожилой продавец понимающе улыбнулся и с любопытством посмотрел на Келзи. Затем он полез в стеклянную витрину, чтобы дать Тейту то, на что он указал. Аккуратно взяв из его рук длинную цветочную гирлянду, Тейт обмотал ее вокруг головы Келзи.
        — Алоха, Келзи, добро пожаловать на Гавайи.  — Протянув руку, Тейт намотал на палец прядь ее волос.
        У Келзи перехватило дыхание.
        — Совсем как сделали вы сегодня перед камерой, да, Келзи?
        Чтобы скрыть смущение, девушка поднесла цветы гирлянды к носу и вдохнула в себя аромат орхидей, гипнотизирующий ее и обостряющий все чувства. Гирлянда скрывала румянец, появившийся на ее горящих щеках.
        — Неужели я так и буду все время напоминать вам, что, делая так, вы портите волосы. К тому же это непрофессионально.
        Келзи подняла одно плечо, по-прежнему прижимая к лицу гирлянду.
        — Я знаю. Но ведь это выглядело так убедительно, разве нет? Именно так я сделала бы, если бы все происходило на самом деле.
        — Ммм.  — Разогнув палец, Тейт медленно убрал его, опустив рыжий локон поверх цветов. Потом Тейт опустил гирлянду к шее Келзи, так что нежные лепестки цветов коснулись ее кожи.  — А что если мы ненадолго представим себя туристами? Пойдемте на пляж.
        — Но…  — Келзи подняла с плеч цветы.  — Там очень ветрено. Я боюсь, что гирлянда пострадает и сказка продлится недолго.
        — Это в любом случае продлится недолго. И неважно, туристка вы или модель. И то, и другое временно, и вы прекрасно это понимаете.
        Келзи провела пальцем по лепестку орхидеи, наслаждаясь прикосновениями к щекам теплого ночного ветерка. Все временно — сказал только что Тейт. Возможно, она придала этим словам больше смысла, чем вкладывал в них он. Но Тейт дразнил ее, и Келзи не хотела оставлять это без ответа. Она не собиралась строить иллюзии относительно Тейта Александра, но не видела ничего плохого в том, чтобы воспользоваться ситуацией и попытаться пробить броню, которой он себя окружал.
        — Значит, я буду наслаждаться всем этим, пока оно есть,  — тихо произнесла она.  — Спасибо. Но вам не надо все это делать. Не надо быть со мной таким милым и добрым. Не думаю, чтобы это являлось частью вашей работы.
        — На сегодняшний вечер это именно так,  — Тейт легонько подтолкнул Келзи к двери.
        Они вышли на пляж. Луна напоминала медную монетку, висящую высоко в небесах, и правильный профиль Тейта красиво выделялся на фоне лунного света. Улыбнувшись, он взял Келзи за локоть.
        — Снимите туфли. Сегодня вечером их положено нести в руках.
        — Значит, мне можно замочить ноги?
        — Безусловно.
        — Забавно, правда? Я провожу целые дни у океана и еще ни разу не зашла в воду. Кто-нибудь все время волнуется, что я обгорю, испорчу волосы или купальник.
        — Весьма разумные опасения.  — Тейт с беззаботным видом скинул с ног мокасины. Они упали на песок, и Келзи подумала, что он еще, чего доброго, не сможет потом их отыскать. Но сегодня это не имело значения ни для него, ни для нее.
        Наклонившись, чтобы снять туфли, Келзи увидела, как треплет ветер брюки Тейта. Сквозь тонкую ткань проглядывали мускулы его ног. Когда она выпрямилась, Тейт взял ее за руку и медленно повел к воде. Вода, теплая, как в ванной, коснулась ног Келзи и тут же отхлынула назад. Ноги ее стали погружаться в песок, и Келзи чуть приподняла брюки.
        — Как чудесно!  — вздохнула она, прислоняясь к плечу Тейта и закидывая голову назад, чтобы насладиться порывами ветра, играющего ее кудрями. Рассмеявшись, Тейт обнял ее за талию, и все чувства Келзи вдруг обострились, наполнились новым смыслом. Ей захотелось почему-то, как в детстве, покачаться на качелях, касаясь при этом теплого тела стоящего рядом Тейта. Желание вздымалось внутри нее, словно волна. Исчезли прочь все мысли, все страхи и опасения. Затем, словно смытые волной, охватившие ее чувства исчезли, и Келзи снова почувствовала себя маленькой девочкой.
        — Мне так нравится здесь. Все это просто неправдоподобно. Здесь забываешь обо всем.  — Келзи готова была заключить в объятия весь мир.
        — Все это по-настоящему прекрасно, только когда даешь этому поглотить себя целиком и полностью. Чтобы океан ласкал твои ноги, а, приседая, ты касался волн руками. Вода словно хочет поиграть с тобой, словно уговаривает раздеться и поплавать немного.
        — Эгей, Тейт Александр,  — тихо сказала Келзи, поворачиваясь лицом к молодому человеку, по-прежнему обнимающему ее одной рукой.  — А вы поэт! И вы думаете о том же, о чем я. Вот уж никак не могла предположить ничего подобного.
        — Есть много вещей, о которых вы никогда даже не задумывались,  — хрипло произнес Тейт и вдруг крепко прижал ее к себе. Сейчас Келзи не могла думать ни о чем. Он был так близко, что она не могла разобрать, морской ли ветерок касается ее щеки или это его горячее дыхание. Тейт крепко прижимал ее к груди, и Келзи вдруг почувствовала, как мнутся оказавшиеся между ними нежные цветы. Она чувствовала кожей пряжку на ремне Тейта, а туфли, которые держала в одной руке Келзи, легонько ударяли ее по бедру.
        Все, что испытывала сейчас Келзи, было полно невыразимой сладости. У нее закружилась голова.
        Губы Тейта были все ближе, ближе, и наконец Келзи с готовностью ответила на его поцелуй, понимая в глубине души, что давно уже ждала этого момента. Ждала гораздо сильнее, чем заключения контракта, а потом начала съемок.
        — Как все-таки хорошо, что ты не обгорела,  — прошептал Тейт, гладя ее по спине. Каждое прикосновение его рук наполняло Келзи неизъяснимым блаженством.  — А то мы не могли бы стоять вот так…
        — А, так, значит, ты поставил палатку, чтобы я все время была в рабочей форме.
        — Совершенно верно.
        — В этом ты весь — работа, работа и еще раз работа. И даже когда ты получаешь от жизни удовольствие, тебе кажется, что дело всего лишь в работе.
        — Да?  — Тейт вопросительно взглянул на Келзи.
        — Да,  — утвердительно ответила она.
        — По-моему, ты судишь обо мне слишком поспешно. Сейчас я нисколько не сомневаюсь, что получаю удовольствие от жизни.  — Руки его скользили все ниже и ниже, гладили ягодицы и бедра Келзи, потом снова поднялись вверх и стали поглаживать плечи, словно желая снять с нее напряжение.
        Тейт изучающе смотрел в лицо Келзи, словно высчитывая момент, когда лучше снова поцеловать ее. Губы их снова слились в поцелуе. Он медленно исследовал ее тело, словно прибитое к нему волной прилива.
        У нее кружилась голова, и выпитые гавайские коктейли были тут ни при чем. Она чувствовала щекой пробивавшуюся щетину Тейта, язык его властно проникал между ее губ. Келзи гадала про себя, почему во рту так сладко — от поцелуев Тейта или от съеденного за ужином экзотического десерта.
        Десятки мыслей крутились у нее в голове, пока губы Тейта ласкали ее рот, а потом чувствительное место возле мочки уха.
        Она вспомнила, каким холодным казался Тейт, когда они встретились в первый раз, как они ходили в ювелирный магазин и он, взяв в ладони ее руку, поглаживал пальцем мозоли. Потом она вспомнила, как Тейт с удовольствием ел мороженое в аэропорту Денвера, забыв об ожидавшей его бумажной работе. И она была рада, что, если они даже вскоре расстанутся, эти воспоминания, в которых Тейт был таким красивым, заботливым и нежным, навсегда останутся с ней.
        Но очарование момента было нарушено криками каких-то подвыпивших юнцов, которые пробежали мимо них прямо по воде, обрызгав Келзи и Тейта с головы до ног. Тейт сделал шаг назад, держа Келзи за руку. Теперь у него был возмущенный вид, пальцы сжимали ладонь Келзи сильно, почти грубо.
        — Келзи, я…  — он покачал головой, словно упрекая в чем-то самого себя.  — Я не хотел, чтобы наша игра зашла так далеко. Извини. Я не должен был…
        — Нет,  — Келзи выпрямилась.  — Не надо.
        В лучах лунного света Тейт выглядел таким же смущенным, как Келзи. Он стряхнул с себя эмоции, как обезьяна стряхивает с дерева кокосовый орех. Тейт так и не понял, как сильно подействовало все это на Келзи. И она не собиралась показывать ему это. Она будет холодной и рассудительной. И не признается ему ни в чем, кроме того, как много значила для нее работа. И прежде чем закончится рекламная кампания, Тейт поймет, что Келзи — способная, решительная и уверенная в себе девушка. Она покажет ему, о, она обязательно покажет ему! Никто еще никогда не целовал ее так и не спешил потом извиниться.
        «Может быть, в этом все дело,  — призналась себе Келзи.  — Просто никто никогда не целовал меня так, как Тейт».
        Келзи провела пальцем по подбородку Тейта, невзначай коснувшись мизинцем его губ. Она надеялась, что Тейт не почувствует ее дрожи, а даже если почувствует, никогда не поймет, от чего она дрожит — от гнева или от сдерживаемой страсти.
        — Не извиняйся,  — произнесла она.  — Не нарушай очарования. Пусть этот момент останется в памяти — лунная ночь, двое людей, стоящих на пороге сказки. Твой шампунь принесет тебе удачу, а моя работа поможет добиться успеха мне. Не надо извиняться, чтобы дать мне понять, что это всего-навсего работа. И не стоит напоминать мне, что нельзя смешивать деловые отношения с личными.
        Тейт не стал с ней спорить, но руки его, все еще обнимавшие Келзи за талию, безвольно упали вниз. Келзи тут же стало холодно. Несколько минут они медленно шли вдоль берега. Но теперь прогулка потеряла всякий смысл: каждый думал о своем, и каждый готов был в любой момент вернуться к себе в номер.
        У дверей отеля между ними возникла неловкость. Келзи рассеянно мяла цветочную гирлянду, думая о том, что пора прекратить все это как можно скорее, но не находя в себе сил.
        — Келзи…  — произнес наконец Тейт.  — Я хочу сказать…
        Она глубоко вздохнула, жадно ловя каждое его слово и понимая, что вряд ли можно что-нибудь изменить. Ничто не изгладит из ее памяти той бури эмоций, которую она пережила несколько минут назад.
        — Я понимаю, что ты имела в виду,  — продолжал Тейт.  — И я рад — мне легче от того, что ты не восприняла все происшедшее слишком серьезно. В конце концов это могло бы помешать успешному ходу работы, а никому из нас этого бы не хотелось.
        Келзи ничего не ответила. Она смотрела на Тейта застывшими глазами с непроницаемым выражением лица.
        — Думаю, что сегодня наши друзья из съемочной группы ясно показали, чего ждут от нас. Но ты абсолютно права, считая, что я не должен идти у них на поводу.  — Он говорил все это, не догадываясь о разочаровании, с которым отчаянно боролась Келзи.
        Когда Келзи в следующий раз увидела Дэниела Марстона, он использовал свой серф уже не как реквизит на съемочной площадке — он скользил на нем по волнам, напоминая морского бога на спине дельфина. Несмотря на внушительные размеры Марстона, все это выглядело так, словно он не прилагает ни малейших усилий к тому, чтобы держаться на волнах. Пока съемочная группа готовилась к съемке, Келзи восхищалась мастерством Марстона. Когда он выскочил на песок в нескольких футах от нее, Келзи спросила:
        — А когда я смогу получить урок серфинга, обещанный мне в самолете?
        Марстон покрутил головой, словно собака, стряхивающая воду, и лучезарно улыбнулся Келзи.
        — А ты готова?
        — Конечно.
        — Но что скажет на это Тейт? Он ведь, наверное, испугается за твои волосы и прочтет мне целую лекцию о безответственном поведении.
        Сердце Келзи больно заныло, как только она услышала имя Тейта. Но тем упрямее она стала настаивать на своем. Закатив глаза, Келзи раздраженно произнесла:
        — Как будто это действительно имеет какое-то значение. Для последней съемки мои волосы даже не причесывали. Ну давай же. К тому же Кобб сказал, что мы не будем сегодня снимать до ленча.
        — Ты просто не оставляешь мне другого выхода, Келзи.  — Марстон подмигнул ей.  — Обещаешь, что постараешься не обгореть? Уж в этом-то случае Тейт наверняка снимет с меня скальп.
        Келзи протянула ему руки, предлагая осмотреть кожу. Лосьон для загара покрывал ее тело тонкой пленкой.
        — Видишь. Он не смывается даже морской водой.
        — Что ж, придется согласиться,  — сказал Марстон с видом человека, которого обвели вокруг пальца. Он наступил на один конец серфа, а другой подхватил рукой.
        — Вперед, малышка, мы заставим их всех пожалеть, что они не на нашем месте.
        День был словно специально создан для занятий водными видами спорта. Было, как всегда, солнечно, но не очень жарко. Они отплыли футов на пятьдесят от берега, Марстон что-то объяснял Келзи про приливы и течения, но она почти ничего не понимала. Потом он помог Келзи забраться на серф, и она, конечно же, тут же опрокинулась обратно в воду. Но тот короткий момент, когда она стояла на доске, прежде чем потерять равновесие, был поистине незабываемым.
        Потом они поплавали немного у берега и стали нырять и резвиться на мелководье. Члены съемочной группы кричали им с берега какие-то непристойности, но Келзи уже привыкла не обижаться на этих людей. Она обдавала Марстона фонтанами брызг, а он набрасывался на нее, грозя потопить.
        — Уф,  — сказал наконец Марстон, снова отталкивая от берега серф.  — Ты слишком хороша для всех этих игр. Лучше заберись еще раз на эту штуку и покажи им всем, какой я хороший учитель.
        Келзи поплыла за ним, приободренная похвалой. К своему собственному изумлению, когда они отплыли от берега, она сумела, забравшись на серф, захватить набежавшую волну и, по знаку Марстона, встала на ноги, испытывая при этом примерно те же ощущения, что и накануне, когда шла по вестибюлю отеля под парами голубого коктейля.
        Но она сделала, сделала это! У нее получилось!
        Под аплодисменты собравшихся на берегу Келзи проплыла параллельно берегу примерно двадцать пять футов. Когда доска опрокинулась, она упала спиной в воду, словно кто-то потянул ее сзади за купальник, и тут же вынырнула, по-прежнему смеясь от удовольствия.
        Тейт был единственным человеком на берегу, которого не забавляло происходящее. Он что-то сказал Коббу, и тот сделал Келзи и Марстону знак вылезать.
        Выходя из воды, оба выглядели как нашкодившие школьники. Съемочная группа успела разойтись, Кобб обсуждал что-то со звукооператором.
        — Мне кажется, Келзи,  — начал Тейт, глядя куда-то поверх ее головы.  — Ты должна бы понимать, что соленая вода может повредить твоим волосам.
        — Но я ведь пробыла в океане совсем недолго.
        — А Джина волнуется, что ты испортишь ногти. У нас нет времени приклеивать их заново перед крупными планами, если, конечно, мы хотим захватить время до захода солнца.
        — Я…  — Келзи с виноватым видом посмотрела на свои руки.  — Я совсем забыла об этом.
        — Это я виноват, Тейт,  — пришел ей на выручку Марстон.  — Но сегодня такой замечательный день. А я давно обещал поучить Келзи серфингу. Извини.
        — Не надо извиняться. Если хотите, можете проводить время как угодно после того, как мы отснимем еще два ролика. Хорошо?  — Он очень странно посмотрел на Келзи, и девушка сразу поняла, что гнев его вызван не только беспокойством о ее волосах и ногтях. Его фраза о том, что не надо извиняться, напомнила ей вчерашний разговор с Тейтом. Келзи поняла, что Тейт изо всех сил старается придерживаться тех правил, которые они установили для себя вчера.
        — После третьего ролика мы так или иначе сделаем перерыв, так что у вас будет время на развлечения.  — Тейт вымученно улыбнулся Марстону.
        9
        Следующие два ролика сняли удивительно легко. Келзи сама не могла понять, как это она так быстро привыкла к новой работе и научилась точно выполнять требования режиссера. Она улыбалась Марстону так, будто он действительно очень ей нравился, заставлял ее сердце учащенно биться, а мысли путаться. Или ей это только казалось? Так или иначе, Кобб уверял ее, что на пленке все выглядит очень убедительно.
        От съемок второго ролика Келзи была в полном восторге. Она почти забыла о том, что ее снимает камера. Кобб и Тейт очень боялись, что она все-таки обгорит, так как по сценарию действие ролика происходило на волейбольной площадке в самое жаркое время дня. В дни съемок ее тщательно натирали специальным защитным лосьоном. Наносить его надо было очень аккуратно, чтобы не было видно следов. Тейт запретил применять масло, так как не хотел, чтобы концы волос Келзи, касаясь плеч, быстро стали сальными.
        Каждый день, прежде чем снимать, они не меньше часа играли в волейбол, чтобы войти в роль. Марстон хорошо умел создавать настроение, что бы для этого ни требовалось. Он прекрасно отбивал мяч, подавал пасы, постоянно отпуская шутки.
        Третий ролик показался Келзи немного скучным по сравнению со вторым, в котором Марстон ловил пропущенный девушкой мяч, посылая ей полные страсти взгляды.
        По сценарию третьего ролика она должна была лежать на животе на пляжном полотенце и шарить рукой в сумочке в поисках лосьона для загара. Весь фокус состоял в том, что из сумочки должен был как бы случайно выпасть флакончик шампуня «Только для рыжих». Они переснимали несколько раз, пока флакончик не оказался именно в том месте, куда должен был приземлиться по замыслу Кобба. И когда это наконец произошло, Марстон, который должен был поднять флакончик и начать разглядывать этикетку, вдруг нечаянно уронил его. Все застонали при мысли, что придется переснимать снова. Однако следующий дубль оказался, ко всеобщему облегчению, удачным.
        Перед съемками ассистенты гримера терли руки Келзи специальной пастой, чтобы скрыть легкий загар, которым, несмотря на все ухищрения, покрылась ее кожа, иначе ее реплика: «Я так медленно загораю, не мог бы ты натереть мне спину» — звучала бы несколько неестественно. Келзи было очень трудно сниматься в этой сцене, потому что всякий раз, когда она переворачивалась на спину, чтобы произнести нужные слова, ей казалось, что Тейт, склонившись к плечу оператора, следит за каждым ее движением. Он держал в руках блокнот и выглядел таким же озабоченным, как Кобб. Понимая, что Тейт мешает ей, Кобб попросил его встать так, чтобы Келзи не могла его видеть.
        После этого она произнесла наконец нужную реплику.
        Сцену переснимали несколько раз, но ни один дубль не вышел таким же убедительным, как первый. Хотя они просто произносили фразы, написанные в сценарии, Келзи чувствовала приятное возбуждение, заранее предчувствуя, какое место должно особенно понравиться зрителям. Больше того, Келзи надеялась, что сумеет поймать на крючок достаточно покупателей, чтобы принести успех серии «Только для рыжих» и прочно занять свое место в компании Тейта и Джина. Она была уверена, что играет безукоризненно, и это наполняло ее ощущением силы, от которого делалось одновременно радостно и немного тревожно.
        Все члены съемочной группы признавали, что с самого начала рекламной кампании всем им очень везло. В их работе часто случаются неприятные неожиданности — они могли не набрать массовку, поссориться между собой или испортить пленку. Но ничего такого не произошло — и это было очень необычно. Может быть, поэтому всем так хотелось устроить еще одну вечеринку в конце съемок. Все надеялись, что веселый банкет будет хорошим вступлением ко второй части рекламной кампании, которая пройдет так же удачно, как первая.
        И разве можно было придумать что-нибудь лучше праздника на пляже, под открытым небом?
        После того как Джин объявил, что первый ролик уже вышел в эфир и вскоре его покажут по национальному телевидению, все занялись организацией праздника.
        Тейт обеспечил доставку продуктов — в меню преобладали рыбные блюда и прохладительные напитки. Келзи понимала, что он не хочет заказывать много спиртного, чтобы поддержать группу в рабочем состоянии, но ее это не трогало. Она хорошо помнила их разговор на берегу океана и не собиралась нарушать данного ему слова и осложнять их работу проявлениями своих чувств.
        — Келзи,  — позвал ее Марстон, стоя по колено в воде и держа одной рукой серф.  — Готова ко второму уроку?
        Келзи быстро засунула в рот крекер, намазанный крабовой пастой, и поставила на столик стакан с диетколой.
        — Ты еще спрашиваешь!
        Келзи пробежала песчаную полоску пляжа, отделяющую ее от воды, и, вздымая брызги, понеслась по воде мимо Джины, плававшей на надувном матраце у самого берега.
        — Сегодня очень хорошая волна,  — сказал Марстон.  — Давай! Я хочу, чтобы ты выступила перед нашими.
        — Выступила? Я?
        — Конечно. Именно так на твоем месте поступила бы любая актриса. Представь, что ты на съемочной площадке.
        Келзи поплыла за ним.
        — Ты что, решил, что я хочу тебя переиграть?
        Марстон посмотрел на нее через плечо, лицо его было задумчивым и каким-то беззащитным. Это никак не вязалось с устрашающим обликом Дэниела. Рассмеявшись, он толкнул плывущий перед ним серф.
        — Нет,  — сказал он.  — Но ты заставила меня играть на полную катушку, чтобы этого не произошло.
        — Ты сделал то же самое со мной,  — призналась Келзи.  — Тейту наверняка даже не приходило в голову, чем это обернется, когда он выбирал тебя для этих роликов.  — Они шли по грудь в воде и разговаривали на темы, весьма далекие от серфинга.
        Марстон повернулся, подвинул серф так, что он оказался между ними, и поставил на него локоть.
        — Тейт очень честолюбив,  — продолжал Марстон.  — Мало кто представляет, что для него значит новая серия.
        — Что ты имеешь в виду?
        — Тейт — очень умный человек, но ему не всегда везло с рынком. Шесть лет назад он создал новый продукт, который так и не нашел сбыта. Это было настоящим крахом. Они с Джином собирались запустить в производство серию мужских шампуней — превосходных шампуней. Но публика была не готова к этому, к тому же упаковка оказалась недостаточно шикарной, чтобы продавать эти шампуни в дорогих парикмахерских салонах. Но на этот раз, мне кажется, ему повезет. Это просто необходимо ему, чтобы спасти собственную гордость. Для человека вроде Тейта,  — Марстон, улыбнувшись, поглядел на берег, где стоял рядом с Коббом Тейт Александр,  — очень много значит собственное «я». Слава Богу, что шесть лет назад рядом с ним оказался человек вроде Джина, который не дал Тейту сломаться.
        Келзи тоже посмотрела в сторону Тейта.
        — А откуда ты все это знаешь?  — спросила она Марстона.
        — Потому что для той рекламной кампании меня несколько раз снимали на плакаты. Правда, они так и не понадобились. Кампания прекратилась, едва начавшись. Тейт и Джин лезли вон из кожи, и в конце концов им удалось продать ровно столько шампуня, чтобы не пришлось объявлять о банкротстве.
        — Тейт никогда не рассказывал мне об этом.
        — И не расскажет. Он пытается забыть о том, что с ним случилось.  — Марстон толкнул серф в набежавшую волну и поплыл следом. Келзи старалась не отставать.
        Они заплыли чуть подальше, и Марстон стал давать ей новые инструкции, объяснять, что надо делать, чтобы плыть на серфе в направлении берега. Келзи старалась запомнить его наставления, хотя мысли ее были заняты Тейтом. Она думала о его предыдущей неудаче и спрашивала себя, не по этой ли причине он так нервничал, становился таким нетерпимым, когда речь шла об успехе серии «Только для рыжих». Конечно же, это было именно так. Он хотел обеспечить продукции успех. И Келзи знала это с самого начала. Но теперь, после того, что сообщил ей Марстон, она начинала догадываться о еще одной, не менее важной, цели Тейта. Он стремился доказать, что по-прежнему что-то из себя представляет, несмотря на неудачу шестилетней давности.
        Волна, которую выбрала Келзи, оказалась слишком высокой. Но девушка поздно поняла, что не сможет справиться с поставленной задачей.
        Она изо всех сил старалась удержать равновесие, но доска вибрировала под ней, норовила, словно живая, выскользнуть из-под ног. Когда Келзи поняла, как высоко над гребнем волны ее подбросило, ее пробрала дрожь.
        И тут доска все-таки перевернулась. Перелетев через нее, Келзи перекувырнулась в воздухе, как неуклюжий новичок в гимнастическом зале, и нырнула головой в воду. Звук ревущих волн оглушил ее. Океан словно смеялся над ее неудачей.
        Она вынырнула на поверхность, плохо понимая, в какой стороне находится берег. У Келзи очень болела голова и едва хватало сил в руках, чтобы удержаться на поверхности. Ей казалось, что она плывет не в воде, а в тягучем сахарном сиропе. Когда держаться на воде стало совсем тяжело, Келзи опустилась вниз, поддавшись зову океанских глубин, словно хотела поплавать немного под водой.
        Через несколько секунд ее снова вытолкнуло на поверхность. Делая очередной гребок, она взглянула на свою руку и увидела на ней кровь.
        Келзи была так ошеломлена случившимся, что не успела даже как следует испугаться. Прежде чем она успела сообразить, что делать дальше, ее накрыло новой волной, и Келзи не стала бороться с ней, позволив нести себя в сторону берега. Марстон быстро подплыл сзади к судорожно барахтающейся Келзи.
        Когда он подхватил ее, девушка уже почти не могла шевелиться. Она едва слышала прерывистое дыхание Марстона. А когда он открыл рот, оттуда полились слова, которые отнюдь не делали чести интеллигентному, образованному человеку.
        — Это не соответствует твоему имиджу,  — прошептала Келзи.
        Прорычав что-то, Марстон потащил ее дальше к берегу. Келзи безвольно обмякла в его сильных руках и выглядела, словно рыбка, пойманная на крючок. Небо над головой пересекали почему-то какие-то странные розоватые полосы. Келзи поняла, что они доплыли до берега, когда Марстон резко поставил ее на ноги. Подоспевшая сзади волна словно прибила Келзи к его могучему телу.
        Она услышала вокруг шум голосов и с удивлением обнаружила, что вокруг них собралась вся съемочная группа.
        — Эй! Возьми,  — кто-то кинул Марстону пляжное полотенце. Келзи не сразу поняла, для чего оно понадобилось.
        Марстон промокнул краешком лоб Келзи. Поморщившись от боли, она отступила на шаг и оттолкнула его руку.
        — Что ты…
        — Стой спокойно!  — потребовал Марстон.
        — Со мной все в порядке,  — попыталась воспротивиться Келзи.
        — Нет, не в порядке!  — раздался над ухом голос Тейта.
        Что ж, раз не в порядке, значит, не в порядке. Осознав наконец, что она в безопасности, Келзи перестала сопротивляться надвигавшейся на нее тьме и потеряла сознание.
        Побледнев, Тейт сразу потерял свою внешнюю привлекательность. Даже загар его смотрелся теперь нелепо, словно он покрылся им не на гавайском пляже, а в дешевом солярии, чтобы скрыть какие-то дефекты внешности. Он сжимал руль так, что побелели костяшки пальцев. Келзи пыталась приободрить его, убедить, что все не так уж плохо.
        — Откинься на спинку,  — потребовал он, когда Келзи привстала, чтобы помочь ему разглядеть подъезд к отделению скорой помощи местной больницы.
        — Лучше следи за дорогой,  — заспорила с ним Келзи.  — В конце концов я ведь не истекаю кровью.  — Она приподняла краешек полотенца.  — Самая обыкновенная царапина.
        Тейт поморщился, глядя прямо перед собой.
        — Пусть это решает врач.  — Припарковав машину на ближайшем свободном месте, он выключил зажигание, тихо выругавшись по поводу того, что мотор не сразу перестал работать.
        — Сиди спокойно,  — бросил он Келзи.  — Я открою дверь.
        Прежде чем она успела нащупать ручку дверцы, Тейт уже обошел вокруг машины.
        — Но Тейт,  — не унималась Келзи, пока он заботливо помогал ей подняться с сиденья.  — Со мной действительно все в порядке.
        — В порядке? Ты напугала меня до смерти. Когда ты лежала в обмороке, ты была похожа на прекрасную утопленницу. Я был уверен…
        — Тейт, я просто ударилась головой, набила шишку. Это иногда случается. Доктор промоет ранку перекисью водорода и отправит меня домой. Вот посмотришь. Не расстраивайся — вам не придется менять расписание съемок.
        Тейт резко остановился. Лицо его едва заметно покраснело. Что ж, теперь оно, по крайней мере, не казалось таким мертвенно-бледным.
        — Съемки? Черт побери, да я даже не думал о съемках…
        — Тогда о чем же ты думал?  — спросила Келзи, отнимая ото лба полотенце и завязывая его вокруг талии.
        Тейт смущенно смотрел на порез над бровью девушки. Волосы на виске Келзи слиплись от засохшей крови.
        — О Боже! Не спрашивай меня. Я ни в чем больше не уверен.  — Из двери отделения скорой помощи вышел санитар, и Тейт сразу выпрямился, словно присутствие рядом профессионала заставило его собраться с мыслями.  — Ну да, ты, конечно же, права. Я волновался по поводу съемок. Мы ведь можем отстать на несколько дней от расписания.  — Тейт погрозил Келзи пальцем.  — Ты должна была подумать об этом.  — Я?
        — Привезти кресло на колесиках, сэр?  — поинтересовался санитар.
        — Нет,  — бросил ему Тейт.  — У нее просто рассечена кожа.  — Однако, оглянувшись на Келзи, он тут же усомнился в собственных словах. У Тейта был вид человека, который предпочел бы, чтобы ему отрезали правую руку, только бы не смотреть сейчас на рану над бровью Келзи.
        — Ну, вообще-то,  — поспешил поправиться он,  — у нее рана на голове.
        — Что?  — Келзи удивленно переводила взгляд с Тейта на санитара.  — Не будь смешным. Я вполне могу пройти еще двадцать шагов на собственных ногах.
        — Это может быть сотрясение мозга,  — сказал Тейт санитару, не обращая внимания на слова Келзи.
        Тейт так нежно обнял Келзи за талию, что ей сразу же захотелось снова лишиться чувств. Однако, когда санитар пошел за креслом на колесиках, Келзи последовала за ним. Молодой человек немного смутился, когда увидел, что девушка, которой он привез кресло, спокойно стоит у стола и отвечает на вопросы дежурного по приемному отделению.
        — Я пойду сама,  — отмахнулась она от помощи санитара.
        Как и предсказывала Келзи, доктор обработал ранку дезинфектором и предложил ей на выбор — наложить швы или сделать тугую повязку. Повязка, по его мнению, уменьшала вероятность того, что над бровью останется шрам.
        Тейт сидел, закрыв глаза, словно это не Келзи, а ему обрабатывали рану. Или он зажмурился, представляя себе, что теперь рекламная кампания неизменно потерпит крах?
        — Повязка!  — решила Келзи. Доктор, ожидавший именно такого ответа, уже достал пакет со специальными бинтами. Он обработал ранку каким-то вязким раствором и плотно сжал ее, словно склеивая. Келзи поморщилась.
        — Больно?  — посочувствовал врач.
        — Не очень.
        — Может, вы пропишете ей на всякий случай что-нибудь обезболивающее,  — попросил Тейт, склоняясь над плечом Келзи.  — Я позабочусь о том, чтобы она не перенапрягалась, но мы хотим, чтобы Келзи отдохнула и…
        — С ней все будет в порядке,  — заверил его врач.  — Это поверхностная рана. Однако она может кровоточить. Думаю, это напугало вас больше всего. Что ж, мы всегда переживаем за людей, которые нам дороги.
        Тейт резко выпрямился и отвернулся к окну. Облокотившись о подоконник, он засунул одну руку в карман. Наблюдая за ним краем глаза, Келзи видела, что Тейт сильно расстроен. Нетрудно было догадаться, что он думает о том, как бы скорее привести Келзи в порядок, чтобы можно было продолжить съемки.
        — Не беспокойся, Тейт,  — сказала она.  — Все заживет быстро. Если мы и отстанем от расписания, то совсем чуть-чуть.
        Тейт посмотрел на нее, словно не понимая смысла ее слов.
        Джин отнесся к происшедшему совсем иначе, чем Тейт. На этот раз он вовсе не казался таким веселым и беззаботным, каким его знала Келзи до сих пор. Джин вызвал ее и Марстона к себе в номер и как следует отчитал за случившееся.
        — Мне очень жаль, Джин,  — оправдывался Марстон.  — Но я был уверен, что Келзи оседлает эту волну.
        — Она ведь почти ничего не весит. И ни разу не вставала на серф до своего приезда сюда. А ты хотел, чтобы она справилась с волной, которую способен оседлать только профессионал.
        Марстон нервно сглотнул слюну.
        — Волна была не такая уж большая.
        — Черт бы тебя побрал! Но разговор сейчас не об этом. Из-за вашей безответственности мы не только отложим на несколько дней съемки, но и потеряем тысячи долларов. Первый ролик уже крутят по телевизору. Мы должны вскоре представить остальные. И ничто не сможет нас остановить. Я не допущу этого!  — Джин поднял палец, словно бросая вызов небесам.
        — Но до сих пор все шло так хорошо…  — Келзи тут же осеклась, как только Джин посмотрел на нее.  — Я хотела сказать…
        — А если у тебя останется шрам?  — теперь палец Джина был направлен прямо на нее.
        Келзи вспыхнула. Конечно, она не могла гарантировать, что над бровью не останется шрама. Рука непроизвольно потянулась к бинтам, но взгляд Тейта остановил ее. Она хотела накрутить на палец волосы, надеясь, что это, как всегда, успокоит ее. Но, взглянув еще раз на Тейта, поняла, что и этого делать не стоит.
        Джин вздохнул с видом разгневанного отца, расстроенного поведением своих детей.
        — Послушай, Келзи,  — продолжал он, опускаясь в кресло.  — Я забочусь не только о ходе кампании, но и о тебе. Ты прекрасно работала все это время, и теперь, если понадобится отложить съемки, пока ты не поправишься, мы готовы это сделать. Но ты не должна больше подвергать себя даже малейшему риску. Надеюсь, ты это понимаешь.
        Закусив губу, Келзи кивнула. Слова Джина заставили ее почувствовать себя виноватой, словно все случившееся произошло по ее вине и она виновата не только в том, что упала с серфа, но в том, что на свете существуют приливы, отливы и подводные течения.
        — Ведь с тобой могло случиться несчастье, понимаешь?  — не унимался Джин.
        — Я понимаю,  — с несчастным видом произнесла Келзи.  — И мне очень стыдно. Наверное, я воспринимала все происходящее слишком легко. Мне было так весело и приятно работать и…  — Келзи беспомощно развела руками.
        — Мы и хотим, чтобы тебе и всем остальным было весело и приятно. Для этого мы и создавали новую косметику. Но мы хотим, чтобы вы оба,  — Джин взглянул на Марстона,  — не забывали о здравом смысле. Думаю, это не такое уж невыполнимое требование.
        В комнате воцарилась тишина. Всем, включая Тейта, было немного не по себе под укоризненным взглядом Джина.
        — Мы отложим съемки на десять дней,  — продолжал он.  — За это время Келзи успеет поправиться, а Кобб — продумать в деталях сценарий следующего ролика. Я уже говорил с ним об этом, и он сказал, что можно решить некоторые проблемы со временем, если снять кое-что отдельно, а потом смонтировать.  — Поморщившись, Джин потер ладонью лоб.  — Надеюсь, ему это удастся. А теперь…  — Он резко вскочил на ноги и стал заправлять выбившуюся из брюк рубашку.  — Раз уж я вынужден предоставить вам отпуск, вы должны использовать его с максимальной пользой. Келзи, я приказываю тебе отправиться на экскурсию по острову. Марстон, я надеюсь, что ты найдешь способ хорошо провести время без своего серфа. А тебе, Тейт, я приказываю расслабиться. Если мне что-нибудь понадобится от кого-то из вас, я дам знать.
        — А как насчет тебя?  — спросил Тейт.  — Что будешь делать ты?
        Лицо Джина расплылось в широкой улыбке. Он был похож на счастливого, довольного жизнью кита.
        — Я? Я немедленно вызову сюда семью. Мы должны постараться извлечь максимум пользы из сложившейся ситуации. Дети будут просто в восторге от местных пляжей.
        10
        Келзи последовала совету Джина и постаралась извлечь из вынужденного перерыва в работе максимум пользы и удовольствия. На следующий день она отправилась по магазинам. Келзи покупала все, что ей нравилось, не обращая внимания на высокие цены — ведь теперь она могла заплатить за все из собственного кошелька. В полдень она позвонила Девон и испытала огромное удовольствие при мысли, что можно больше не волноваться из-за размеров телефонного счета. Дома все было нормально — кафе даже приносило небольшой доход. Девон наняла Касса на полный день и нашла еще одного работника. В университете тоже все было хорошо. В Миннеаполисе шел сильный снег, городским властям пришлось даже закрыть аэропорт. В старой машине Девон сломалась печка, ремонт обойдется долларов в двести. Стоит чинить или лучше подумать о покупке новой машины? Келзи, лежащая на балконе в купальнике, натертая лосьоном для загара, великодушно пообещала сестре, что вышлет ей деньги на ремонт или на первый взнос за новый автомобиль — как решит сама Девон.
        На следующий день Келзи отправилась на берег собирать ракушки, хотя, в общем-то, у нее не было для этого настроения. Тем не менее она собрала достаточное количество раковин. Каждая была очень интересной, и каждая просилась обратно в море. Подумав немного, Келзи разжала ладонь, и раковины упали на мокрый песок. Вздохнув с облегчением, она решила, что, пожалуй, пора что-нибудь выпить.
        Поискав глазами кого-нибудь из знакомых, она увидела Джину и уговорила ее присоединиться к ней. Девушки устроились в палатке, поставленной Тейтом.
        — Ты очень естественно выглядишь перед камерой,  — похвалила Джина Келзи.  — Марстон должен бы сгорать от зависти, потому что все получается у тебя так легко.
        — Ты шутишь?
        — Вовсе нет.
        — Не могу в это поверить. Ведь мне так легко именно благодаря ему. Я только стараюсь подстраиваться под его игру.
        — Он симпатичный парень, правда? Марстон очень расстроился из-за этого несчастного случая.  — Джина внимательно пригляделась к повязке на лбу Келзи.  — Очень болит?
        — Нет. Сейчас уже не очень. Конечно, это было глупо с моей стороны.
        — А что сказал Тейт?
        Келзи задумчиво набрала в горсть песок и стала смотреть, как он сыплется между пальцев.
        — Он расстроился из-за того, что придется отложить съемки. Но вообще-то я думала, что он будет вне себя — я дала ему для этого повод.
        — Так, значит, он все-таки не кричал, не рычал, не валился на спину, молотя ногами по воздуху?
        — Нет. Хотя, возможно, он делает это сейчас.  — Снова набрав в ладонь песку, Келзи задумчиво насыпала его себе на руку.  — Я не видела его уже два дня.
        Подняв с земли стакан, Джина сдула с краешка песчинку.
        — Вообще-то Тейт не очень терпелив с моделями,  — сказала она.
        — Да? А мне он не показался таким уж раздражительным.
        — И все же он очень сильно изменился после той истории с Задорой Кейн.
        — С Задорой?
        — Да. У них был бурный роман.
        В голове Келзи вереницей пронеслись воспоминания о встрече с Задорой. Тогда ей показалось, что профессиональная модель пытается помочь ей, дает полезные советы. Келзи почему-то неприятно было думать о том, что между Тейтом и Задорой что-то было.
        — Ты уверена?  — переспросила она Джину.  — С Задорой? Я видела ее на студии в Калифорнии. Мне и в голову не пришло бы, что между ними…
        — Уверена ли я?  — Джина расхохоталась, ставя стакан обратно на песок.  — Да они просто кипели от страсти. Это был очень, очень страстный роман. Конечно, всем заправляла Задора. Она таскала Тейта с собой на самые шикарные вечеринки, знакомила с нужными людьми. А почему бы и нет? Тейт хорошо смотрелся с ней под руку. Он ведь такой красавчик!
        Келзи вспомнила, что, впервые увидев Тейта, назвала его про себя тем же словом: красавчик. Ей стало не по себе, когда она представила Тейта рядом с Задорой Кейн.
        — Но что могло их связывать?  — недоумевала она.  — Задора показалась мне… такой ультрасовременной, а Тейт смотрел на нее так, словно на него не действуют все эти штучки.
        — Не действуют? Да когда они расставались, это была настоящая буря. Задора использовала его, а потом бросила. Никто не знает всех деталей, но с тех пор Тейт ни разу не сказал доброго слова ни об одной модели.
        «Наверное, он до сих пор переживает»,  — это была единственная мысль, которая пришла Келзи в голову. Ей тут же стало очень грустно. История, рассказанная Джиной, вызвала прилив жалости к Тейту. Узнав его поближе, Келзи поняла, что он хороший, порядочный человек. Теперь она знала еще одну вещь — Тейт не позволяет себе никаких чувств в отношении ее из-за воспоминаний о Задоре Кейн. Неожиданно ей захотелось узнать эту историю во всех подробностях. Она вспомнила, как Тейт говорил ей что-то о своем разбитом сердце. Так, значит, он имел в виду Задору! Не может быть!
        Сама того не подозревая, Джина подтвердила Келзи, что поцелуй на пляже был со стороны Тейта не более чем ошибкой, которую он допустил, расслабившись.
        Ей было больно думать об этом, очень больно.
        Женщина-агент в экскурсионном бюро пыталась убедить Келзи сходить в Центр полинезийской культуры, но она была явно не в настроении любоваться культурными ценностями и только морщила нос, слушая описания экспонатов, выставленных там. Впрочем, женщина не заметила этого, так как, говоря, не поднимала глаз от бумаг. Наконец Келзи перебила ее.
        — Кажется, мне туда не хочется,  — сказала она.
        — А как насчет однодневного путешествия на Мауи?
        — А это не слишком дорого для одного дня?  — слова вырвались у Келзи словно сами собой, прежде чем она успела задуматься. Женщина удивленно подняла глаза.
        — Это нормальная цена,  — сказала она, скользя взглядом по дорогой одежде и золотым украшениям Келзи.  — Экскурсия на вершину Халеакала с гидом — незабываемые впечатления. Это — потухший вулкан, и с вершины вы увидите его кратер. Очень живописный вид, множество редких растений и минералов.  — Женщина подвинула Келзи брошюру.  — И, конечно же, на Мауи отличные пляжи, превосходные магазины и множество прекрасных ресторанов. У нас есть еще другие туры. Изучите брошюры, и я с удовольствием приму у вас заказ на завтра.
        Открыв проспект, Келзи почувствовала, что кто-то опустился рядом с ней на диванчик. Она сосредоточилась на брошюре, одновременно решая про себя, дождаться ли ей, пока агент закончит заниматься с другим клиентом, чтобы заказать экскурсию, или все-таки встать и уйти.
        — Еще не решила?  — раздался над ухом мужской голос.  — По-моему, лучше выбрать Мауи.
        Подняв голову, Келзи увидела Тейта.
        — Приятно видеть, что ты следуешь совету Джина.  — Тейт внимательно разглядывал ее лицо.  — Как твоя рана?
        — По-моему, пройдет бесследно.  — Тейт с довольным видом кивнул.  — Вчера я познакомилась с семьей Джина. Но тебя,  — Келзи замялась, сомневаясь, стоит ли сообщать Тейту, что она заметила его отсутствие,  — тебя там не было.
        — Мне захотелось побыть одному. Поразмышлять кое о чем. Сама знаешь, как это бывает.
        — Да. И поэтому я здесь. Я подумала, что небольшое путешествие поможет мне взглянуть на свою жизнь с другой стороны.
        — С другой стороны? Неплохая идея.  — Тейт взял проспект из рук Келзи.  — Моя жизнь кажется мне последнее время какой- то…  — Он пожал плечами, подбирая нужное слово.  — … Пустой.
        — Я поехала бы с Джиной, но она хочет навестить завтра какую-то свою подругу.
        — Жаль,  — Тейт ткнул пальцем в живописный снимок Лахайны.  — А вот я завтра свободен.
        — Хочешь, чтобы я пригласила тебя с собой?
        — Нет. Я не гордый. Я сам предложу тебе свое общество,  — улыбнувшись, Тейт вызывающе посмотрел на Келзи, словно ожидая, что она станет с ним спорить. Но Келзи молчала. Тогда Тейт повернулся к агенту.  — Закажите для нас два билета на завтрашний авиарейс,  — он вопросительно взглянул на Келзи.  — Пустим все на самотек и закажем экскурсию прямо на месте.
        В шесть часов утра они должны были сесть в лимузин, предоставленный отелем, чтобы тот отвез их в аэропорт. В прохладном воздухе пахло опавшей листвой. Спустившись в вестибюль, Келзи увидела Тейта, стоящего прислонившись к колонне. Через плечо его был перекинут свитер. Келзи надела одно из платьев, которое они выбирали вместе с Тейтом, когда ходили по магазинам в Миннеаполисе.
        — О, мое любимое платье,  — одобряюще воскликнул Тейт.  — А ты не забыла взять купальник?
        — Он здесь,  — Келзи похлопала по небольшой дорожной сумке, в которой лежали, кроме купальника, полотенце, косметика и пакетики шампуня «Только для рыжих».
        Тейт, наверное, рассмеялся бы, увидев эти пакетики. Но Келзи носила их теперь везде. Она уже дала по одному горничной в отеле, девушке-клерку, барменше, кое-кому из туристов. И теперь, хотя Джин объявил мораторий на работу, Келзи по-прежнему не упускала любой возможности сделать рекламу новой серии.
        Самолет из Гонолулу на Мауи вылетал в семь. Увидев крошечный самолетик, в котором им предстояло лететь, Келзи чуть не передумала. Тейт, должно быть, заметил ее колебания.
        — Самолет работает на пропеллерах, которые приводит в действие ременный привод,  — сказал он.
        — Нет,  — сказала Келзи, глядя в окно зала регистрации, как механики толкают к дверце кабины трап.  — Может быть, я чересчур наивна, но…
        — Извините,  — сказала, подойдя к Келзи, невысокая полная женщина. Келзи тут же пересела, решив, что женщина хочет попросить ее уступить своей дочке место у окошка.  — Извините, ведь вы — та девушка, которая снималась в рекламном ролике? Ну, в том, про шампунь?
        Келзи замерла от удивления. Спохватившись, она улыбнулась, расправила плечи и снова превратилась в девушку с рекламного ролика.
        — «Только для рыжих»,  — уточнила она.
        — Да, да,  — обрадовалась женщина.
        — Что ж, я рада, что вы запомнили наш шампунь,  — одной рукой Келзи уже рылась в сумке.
        — У моей дочери волосики почти рыжие,  — женщина подтолкнула к Келзи маленькую пухленькую девочку с пышными волосами.
        — Да, я вижу,  — улыбнувшись, произнесла Келзи. Она протянула пакетики с шампунем девочке, а не ее матери.  — Попробуй помыть головку вот этим. Твои волосы станут еще красивее.
        Девочка благодарно улыбнулась.
        — У тебя есть знакомый мальчик?  — спросила Келзи, озорно подмигивая девчушке.
        Малышка кивнула.
        — Но когда я вырасту,  — сказала она,  — я хочу быть такой, как вы. У меня будет такая же машина, как у вас, и такой же красивый жених.
        Келзи рассмеялась. Если бы девочка только знала, что машина была взята напрокат, а они с Марстоном старались изо всех сил, чтобы заставить свой роман выглядеть натуральнее!
        — Вы не могли бы дать нам автограф?  — попросила женщина, доставая листок бумаги и ручку.  — Ваш ролик — это просто фантастика. Мы видели его всего несколько раз перед вылетом из Калифорнии, и он просто поразил нас.
        Келзи улыбнулась, стараясь поймать взгляд женщины, чтобы та не видела, как дрожат от волнения ее руки. Она постаралась, чтобы подпись ее выглядела более внушительной, чем была на самом деле.
        — Спасибо вам,  — сказала Келзи.  — Мы очень рады, что вам понравился ролик. Надеюсь, вас не разочарует и шампунь.
        Через плечо женщины Келзи видела, что в их сторону оборачиваются другие пассажиры. Вскоре вокруг Келзи собралось человек пять.
        — Так это вы снимались в той рекламе?
        — Я же говорила тебе, что это она.
        — Вы дадите мне автограф?
        — И мне тоже.
        — А я не видел этот ролик. И не знаю, зачем я только стою в очереди.
        — Молчи, Грег. Нельзя же упустить возможность получить автограф у знаменитости.
        — Я искала этот шампунь в магазине для своего деверя. Но нигде не смогла найти.
        — О? А мужчины тоже могут им пользоваться? Тогда…
        Келзи старалась изо всех сил, чтобы каждый остался доволен. В какой-то момент ей стало даже немного страшно, когда она подумала, во что может превратиться теперь ее жизнь. Но она тут же напомнила себе, что за все надо платить. Келзи старалась выглядеть настоящей леди с шармом и хорошим вкусом, который пропагандировала компания Тейта, выпуская серию «Только для рыжих». В конце концов она раздала по пакетику шампуня всем стоявшим в очереди к стойке регистрации.
        Итак, Келзи стала знаменитостью. В аэропорту, куда прилетали в основном туристы, ее узнали несколько человек. Она познала вкус славы.
        Они с Тейтом последними поднялись на борт самолета. Келзи подумала, что навсегда запомнит приветливые лица незнакомых ей людей. Все кивали ей с таким видом, словно Келзи была их лучшим другом. К сожалению, некоторые мужчины провожали ее сальными взглядами, наверняка думая в этот момент о том, как сидел на ней купальник.
        Все это время Тейт молчал, и Келзи не могла понять по выражению его лица, как он относится ко всему происходящему. Пока механики убирали трап, Тейт смотрел в окно, нахмурясь и закусив нижнюю губу.
        — Что такое? Отказал ременный привод?  — Келзи перегнулась через Тейта, чтобы взглянуть в окно.
        Едва коснувшись локтем бедра Тейта, она почувствовала, как напряжены его мускулы. С печальной улыбкой на лице Тейт сжал между пальцев прядь ее волос. Он наверняка думал сейчас о чем-то бесконечно далеком от этого полета.
        Когда Тейт наконец заговорил, Келзи едва смогла расслышать его голос из-за рева заработавших моторов.
        — Ты хоть понимаешь, как сильно изменит эта работа твою жизнь?  — спросил Тейт.
        — Понимаю,  — с довольным видом ответила Келзи.  — Я обрету наконец уверенность в себе, которая так необходима тем, на кого все время направлены сотни любопытных глаз. Думаю, это пойдет только на пользу рекламе серии «Только для рыжих».
        — Я имел в виду совсем не это.
        — Нет? Тогда, наверное, ты решил, что теперь я стану испорченной, эгоистичной, честолюбивой и капризной?
        — Неплохое описание. Ты умеешь выбирать слова.
        — Но ведь этого не произойдет,  — с жаром произнесла Келзи, ударив себя кулаком по колену.  — Я твердо стою на ногах. Хотя, конечно.  — Келзи испуганно взглянула на вибрирующий пол самолета.  — Сейчас это не самое подходящее выражение.
        — Понимаю,  — Тейт отпустил ее волосы.  — Сейчас ты витаешь в облаках собственной славы и всеобщего восхищения.  — Откинувшись на спинку кресла, Тейт сжал руками подлокотники. Он выглядел немного обескураженным.  — Но самое странное, что это ведь и мой успех.
        Путешествие по Мауи было просто сказкой. Оба они оставили тот стиль поведения, которого придерживались в Гонолулу, и, пожалуй, узнали за этот день друг о друге гораздо больше, чем об острове. Тейт взял напрокат машину, и, забравшись в нее, они, как настоящие туристы, доехали до вершины Халеакала за рекордно короткое время. Они почти не обращали внимания на растения и минералы, зато Келзи узнала, что у Тейта есть мать и сестра, которые живут в Висконсине. Что трое племянников зовут его «дядюшка Тейтум», что в возрасте десяти лет он устроил в доме пожар, экспериментируя с химикатами. А Тейт узнал, что, начиная с двенадцати лет, Келзи подрабатывала каждое лето, присматривая за чужими детьми, в двенадцать лет начала заниматься музыкой, в восемь — танцами и всего один раз провалилась на экзамене — это был экзамен по физике в последнем классе.
        Спустившись с горы, где было весьма прохладно, оба рады были очутиться на залитом солнцем пляже. Быстро переодевшись, они легли загорать на двух небольших полотенцах, глядя на бьющиеся о берег волны и признаваясь друг другу в том, что оба не очень любят китайскую кухню, современное искусство и вечеринки бывших выпускников, зато обожают тако, тортильяс, буррито, кожаные куртки и отреставрированные старые автомобили.
        Днем они кормили чаек на палубе небольшого плавучего бара, лакомились свежими фруктами и дарами моря. Потом отправились на экскурсию на катере к месту стоянки китов. Им обещали, что, если повезет, они увидят, как кит выпрыгивает из воды. Но они не увидели ничего, кроме блеска прозрачной воды, и, стоя плечом к плечу, жадно ловили каждое мгновение этого чудесного дня.
        Когда Тейт и Келзи сели наконец на самолет, летящий обратно на Оаху, было уже темно. Они везли с собой две корзины орехов макадамиа, кучу бус, резные пластинки китового уса, соломенные шляпы, две пары шлепанцев, юбку из травы, стебли сахарного тростника, бамбуковые подстаканники и блюда с изображениями обезьян. Оба сошли с самолета усталые, но полные впечатлений и без сил опустились на сиденья лимузина, словно две тряпичные куклы, обвешанные побрякушками.
        Тейт проводил Келзи к номеру, неся под мышками свертки с покупками. Она положила на пол свои свертки и стала рыться в сумочке в поисках ключа.
        — Спасибо за замечательный день,  — сказал Тейт, тяжело привалившись к стене рядом с дверью.  — Только в следующий раз смотреть на китов мы больше не поедем.
        — В следующий раз?  — удивилась Келзи.
        — Конечно. А почему бы и нет?
        — Но как только снова начнется работа…  — Келзи пожала плечами, не закончив фразы.
        Тейт понял, что она имеет в виду. Взгляд его скользнул от распущенных волос Келзи к помявшемуся платью. Без косметики глаза Келзи выглядели сонными, кожа ее чуть блестела от увлажняющего крема, которым она пользовалась на пляже. Тейту вдруг захотелось поцеловать ее во влажную щеку. Келзи улыбнулась, ресницы ее дрогнули, и Тейт понял, что сейчас он услышит приветливое и дружеское «спокойной ночи».
        Никогда еще Келзи не казалась ему такой красивой, как сейчас.
        Несмотря на то, что он очень устал, ему казалось неправильным, несправедливым, чтобы этот вечер просто взял и кончился вот так. Где-то в глубине его подсознания зрела мысль, что он не довел дело до конца. Но чтобы что-то предпринять, надо было сначала избавиться от свертков.
        Разжав пальцы, сжимавшие ручку одного из пакетов, Тейт позволил ему опуститься на пол. Папиросная бумага, в которую были завернуты блюда с обезьянами, зашелестела на весь коридор.
        — Наши покупки лежат вперемешку,  — сказал Тейт, встряхивая сумку.  — Давай разберем их прямо сейчас.  — Тейт решил, что такое начало будет эффективнее, чем если он начнет помогать Келзи искать ключ.
        — Это можно сделать и завтра,  — возразила она.
        — Правда?  — Тейт был явно разочарован ее ответом. Однако он понимал, что виноват во всем сам, ведь это он установил рамки их отношений в тот вечер, когда купил ей гирлянду из орхидей, а потом, поцеловав, стал извиняться и этим только все испортил.
        — Уже поздно,  — сказала Келзи. Она двигалась, словно марионетка, к рукам и ногам которой привязали веревочки. Сейчас Келзи казалась осторожной и сдержанной, словно это не она веселилась сегодня весь день, как ребенок.  — Нам лучше не переходить на ночной режим — ведь через несколько дней начнутся съемки, и снова придется рано вставать.
        — Да. Ну что ж… спокойной ночи.  — Но Тейт не двигался. Он смотрел прямо туда, где кончался лиф платья Келзи и начиналась впадинка между грудей, таких полных и упругих. Келзи вынула из ушей сережки, и Тейт подумал, будет ли у нее повод надеть купленные ими вместе жемчужины до того, как пора будет возвращаться на континент. Скорее всего нет.
        — Спокойной ночи,  — тихо сказала Келзи, наклоняясь за пакетами и одновременно вставляя ключ в замок. Дверь открылась, и Келзи вошла в комнату, где не было места Тейту.
        — А что, если я зайду за тобой завтра и мы позавтракаем вместе?  — спросил он.  — Говорят, здесь отличный буфет.
        — Звучит неплохо. Только сначала позвони. А то я могу проспать.
        Тейт представил себе Келзи, лежащую в постели, и тут же прогнал от себя эти мысли — он и так чувствовал себя виноватым после того случая на пляже. Он все время задавал себе вопрос: а что было, если бы Келзи пригласила его зайти? Как изменились бы их отношения после проведенной вместе ночи? Но она уже успела закрыть дверь, и Тейт ясно понял, что этого не произойдет.
        — Ну конечно, позвоню,  — сказал он.  — Я обещаю.
        Однако случилось так, что Тейт не смог сдержать данного обещания.
        Потому что на следующее утро, когда он постучал к ней в дверь в восемь часов, в руках его была газета, а рядом стоял Джин. С одного конца коридора в их направлении двигался Кобб, а с другого — Марстон. Когда Келзи, все еще сонная, открыла дверь, Тейт даже не обратил внимания, что на ней надета ночная рубашка, которую они покупали вместе в Миннеаполисе.
        — Одевайся,  — приказал он.  — Нам предстоит тяжелый день.
        11
        Официант принес им в номер поднос с булочками и кофе. Джин задумчиво молчал. Тейт рассеянно ломал сдобную булочку, время от времени откусывая от нее по кусочку. Джин намазал маслом пончик с корицей и со вкусом жевал его своими огромными челюстями. Так он съел три булочки, прислушиваясь к жалобам и взволнованному бормотанию остальных членов группы. Затем он вытер рот салфеткой, смял ее и бросил на поднос.
        — По-моему, нам надо возбудить дело о клевете,  — сказал Кобб, резко отпустив чашку на блюдце.  — За последнее время многие выигрывали такие процессы. Может быть, нам стоит подумать об этом всерьез?
        — Но это может стоить всем нам карьеры,  — сказал Марстон, угрюмо глядя на дно пустой чашки.  — Если мы начнем дело и проиграем его, это будет подобно самоубийству.
        Джин со вздохом наклонился над портфелем и достал оттуда папку с бумагами. Просмотрев несколько ксерокопий, он достал из папки какой-то факс.
        — Я не хотел показывать вам это до поры до времени,  — сказал Джин.  — Но мне кажется, время настало. Это копии некоторых заметок в газетах, которые прислала мне секретарша.  — Джин бросил их на стол, словно тузы во время игры в покер.  — Мы должны нанести ответный удар. Мощный удар. Сейчас, пока мы на гребне огромной волны рекламного бизнеса.
        Келзи, у которой немного рябило в глазах при виде четырех мужчин, суетящихся вокруг стола, взяла одну вырезку и принялась внимательно ее читать. Все остальные последовали ее примеру.
        — В общем и целом во всех статьях пишут об одном и том же,  — сказал Джин.  — Шампунь «Только для рыжих» якобы вызвал всеобщий интерес только благодаря рекламным роликам, которые показывают по телевизору. Всем хочется узнать, что будет в следующих клипах. Никто не видел Келзи раньше. Все хотят узнать, чем она занималась до сих пор. Представители рекламного бизнеса считают ее однодневкой, но, я думаю, они не правы. На телевидение постоянно звонят мужчины, которые просят сообщить им имя новой модели. Журналисты умоляют передать им биографию Келзи. И только поэтому «Элсет индастриз» завалена заказами на поставку шампуня. Мы и мечтать не могли о таком рынке.
        Келзи внимательно смотрела на Марстона, гадая, не станет ли он завидовать ее успеху.
        — Подростки требуют с пеной у рта, чтобы сделали продолжение про Марстона и напечатали плакаты с его изображением,  — продолжал Джин.  — О вас двоих ходят самые разнообразные слухи. Мы неожиданно добились колоссального успеха. И мы не собираемся потерять все из-за того, что какая-то паршивая газетенка — она даже называется «Шумиха» — решила оболгать нас на своих страницах.
        Тейт с негодованием отбросил вырезку, которую читал.
        — Вчера в аэропорту нас окружила целая толпа,  — сказал он.
        — Это только начало,  — мрачно предсказал Джин.
        — А что, если нас перестанут воспринимать иначе, как в связи с серией «Только для рыжих»?  — заволновался Марстон.  — Мне вовсе ни к чему, чтобы мое имя ассоциировалось только с одним продуктом.
        — Все закончится хорошо, если мы будем действовать сообща.  — Джин кинул на середину стола еще несколько листочков факса, которые чуть не угодили в лужицу пролитого кем-то кофе.  — Я хотел подождать до конца съемок, прежде чем разрабатывать стратегию дальнейшего хода кампании, но эта дурацкая статья в «Шумихе» подстегнула меня.
        Келзи смотрела, не веря своим глазам, на заголовок. Все кипело у нее внутри.
        — Так, значит, они считают, что у меня не натуральный цвет волос и мы просто обманываем зрителей!
        — Подобные «сенсации» увеличивают тираж газет. Ты сейчас на гребне славы, Келзи. И они не захотели остаться в стороне.
        Тейт угрюмо трепал пальцем угол ксерокопии.
        — А что, если мы просто не станем обращать на это внимание?  — предложил он.
        — Нет. Мы не можем так поступить,  — возразил Джин.  — Эта статья уже посеяла зерна сомнения среди зрителей.  — Теперь послушайте, что предлагаю я. Мы так или иначе вынуждены сделать перерыв из-за несчастного случая с Келзи. Это дает нам неплохой шанс познакомить с ней зрителей. Надо дать ей возможность пожать руки живым людям, перемолвиться с ними парой слов. У нас и так был намечен рекламный тур — мы просто проведем его чуть пораньше. Тур получится немного скомканным, но зато Келзи появится на людях. Я прослежу за юридической частью процедуры и за тем, чтобы вовремя появились пресс-релизы, освещающие этот тур.
        — Вы хотите, чтобы я появилась на публике с раной на лбу?  — удивилась Келзи.
        — Да, да, конечно, это привлечет внимание. Думаю, пресса просто набросится на эту подробность. Но бинты уже сняли, а шрамик можно замаскировать с помощью косметики.  — Джин потер лоб.  — А ты ведь, наверное, уже репетировала сцены из следующего ролика, да? Не знаю, когда мы сможем снова приступить к съемкам, но одно я знаю наверняка — сейчас у нас есть все шансы заслужить симпатии публики.
        Все сидящие за столом облегченно перевели дух. Однако Келзи вовсе не была так уверена в успехе. И вообще ей не очень нравилось все происходящее. План Джина казался слишком расчетливым, он как-то не вязался с тем стилем, который должна была представлять серия «Только для рыжих».
        — А что будет со съемочной группой?  — спросил Кобб, доставая из кармана сигару. Келзи знала, что он не зажжет ее, а только будет жевать кончик, пока тот не превратится в сплющенную черную пластинку.  — Потом понадобится много денег, чтобы собрать всех снова.
        — Мы останемся здесь и будем продолжать работать.
        — Что?  — удивился Кобб.
        — Пока можно снимать пейзажи, которые станут потом фоном. Да и Марстон может проделать кое-какую работу. У него красивый голос, им восхищаются американские подростки. Надо воспользоваться этим и смонтировать что-нибудь из того, что не вошло в первые три ролика.
        — Но ведь весь этот материал никуда не годился, поэтому он и оказался на полу в монтажной, откуда его просто вымели.
        Тейт поднял брови, оценивающе глядя на Келзи.
        — Выберите какой-нибудь совсем короткий фрагмент. Чтобы я мог сказать за кадром что-нибудь вроде: «Моя девушка пользуется шампунем „Только для рыжих“, потому что…» — вмешался в разговор Марстон.
        — Ты прекрасно понял мою мысль,  — воскликнул Джин, пристукнув кулаком по столу.  — Мы сумеем заморочить им головы!
        — Причем не только рыжие головы,  — вставила Келзи, восхищаясь про себя находчивостью и энергией Джина.
        — Сегодня же сяду на телефон и организую тур,  — объявил Тейт.  — Мы полетим вдвоем. Самолет на завтра уже заказан.
        — А как же Брюс?  — спросила Келзи.
        Джин ничего не сказал, а Тейт только покачал головой.
        — Брюс плохо переносит путешествия,  — объяснил он.
        — Но как же мои волосы?
        — Ты ведь укладывала их сама до того, как познакомилась с Брюсом, не так ли?  — сказал Джин.  — Значит, сможешь сделать это и во время поездки. А Брюс займется рекламой нашей продукции среди специалистов в самых модных салонах Гонолулу. Так он сможет полнее реализовать свое «я».
        — Это не так уж страшно,  — заверила Джина Келзи.  — Я, конечно же, смогу уложить их сама.  — Келзи провела рукой по волосам, вспоминая, как тщательно Брюс укладывал каждую прядь.  — Просто я хочу, чтобы волосы выглядели как можно лучше, ведь теперь это особенно важно.
        — Ты будешь выглядеть превосходно, в этом можно не сомневаться,  — сказал Тейт.  — А если будешь держаться с таким же достоинством, как вчера в аэропорту, нас ждет бешеный успех.
        — Последние дни я действительно чувствую себя на гребне волны успеха,  — подтвердила Келзи, качая головой, словно ей до сих пор трудно было в это поверить.
        Келзи даже не предполагала, каким напряженным окажется график их с Тейтом турне. Они перелетали из города в город поздно ночью или рано утром, чтобы день можно было посвятить многочисленным встречам, интервью, презентациям. Келзи, казалось, уже потеряла чувство времени и пространства.
        Они пропускали обеды и ужины и утоляли голод прямо в гостиничных номерах шоколадными батончиками, запивая их соком. Бесплатные шоколадки, которые они находили в номере отеля, заменяли полноценную еду, когда они возвращались поздно ночью в свои номера.
        Келзи узнала, как выглядят крупные магазины утром, до открытия. Она пожимала руки продавцам и просила их направлять покупателей к специальному прилавку, за которым должна была стоять полдня рядом с корзиной, наполненной пробными пакетиками шампуня. Если по дороге им попадался цветочный магазин, Келзи покупала букет красных гвоздик, который ставила на столик рядом с корзиной, если же нет — она просто красиво раскладывала вокруг рекламные проспекты, представлявшие продукцию.
        Келзи раздавала автографы до тех пор, пока у нее не начинала болеть рука. Она отвечала на вопросы о себе и о новом шампуне, мысль ее, лихорадочно работая, вовремя находила ответ на едкую реплику недоверчивого покупателя. Иногда ей приходилось уклоняться от ответов на слишком уж личные вопросы — это повредило бы ее имиджу. Когда это случалось, Келзи искала глазами Тейта, который понимающе кивал ей из последнего ряда. Ей постоянно приходилось разъяснять, что в газете «Шумиха» о ее волосах написали полную чушь.
        — Когда я родилась,  — говорила Келзи,  — волосы мои были такими рыжими, что мне единственной во всем отделении не требовался браслет с именем на руку.
        Во всех магазинах, где появлялась Келзи, она не только увеличивала спрос на продукцию, привлекая внимание покупателей, но и старалась хоть немного пообщаться с людьми. Келзи вернула родителям трех потерявшихся детей, погоревала с четырьмя лысыми мужчинами по поводу того, что у них скоро вовсе не останется волос, и рассказала десяткам покупателей, как найти аптечный киоск — по Америке гуляла эпидемия гриппа.
        Спустя десять дней после начала турне они прилетели в Омаху. Все было, как всегда: долгое ожидание у транспортера с багажом, затем они уточняли из телефонной будки планы на завтра, после чего Келзи попыталась дозвониться до Девон, но ей, как всегда, пришлось наговорить информацию на автоответчик. В машине она смогла наконец снять туфли и дать ногам отдых, радуясь про себя, что с ней поехал Тейт.
        Но в Омахе все оказалось по-другому. Как только Келзи снова засунула отекшие ноги в туфли и вышла из машины, чтобы вытащить из багажника чемодан, Тейт вышел из отеля с взволнованным выражением лица.
        — Положи чемодан обратно,  — сказал он.  — Похоже, нам придется ночевать на улице.
        — Что случилось?
        — Фирма отменила заказ на номер и все остальные намеченные мероприятия. Давай войдем в отель и подумаем, что делать дальше.
        Келзи чуть не уронила чемодан обратно в багажник.
        — Значит, мы остановимся в другом отеле?  — спросила она.
        — Вполне возможно,  — Тейт поморщился.
        Келзи выдавила из себя улыбку. Она очень устала, все мускулы ее болели, плечи ныли, словно она весь день таскала мешки, мысли путались. Захлопнув багажник, она побрела вслед за Тейтом ко входу в отель.
        — Мы обзвонили все близлежащие отели,  — сказала регистраторша, как только они подошли к конторке.  — Везде все забронировано. В Ак-Сар-Бене проходит выставка крупного рогатого скота, а у нас — съезд страховых компаний. Может быть, удастся найти что-то в пригороде.  — Девушка подвинула Тейту телефонный справочник.  — Если хотите, можете позвонить. Нам очень жаль, что мы не можем разместить вас.
        Глаза Келзи широко открылись от изумления. Неужели во всей Омахе нельзя найти для них номер? Ведь март вовсе не является пиком туристского сезона в Омахе.
        — Я просто не могу поверить, что нельзя найти для нас комнату,  — сказала она.  — Хотя бы чулан для инвентаря уборщицы.
        — Вообще-то у нас свободен номер для молодоженов.
        — А там есть раскладной диван?  — спросила Келзи после минутной паузы.
        Регистраторша постаралась сдержать улыбку.
        — Не думаю. Но мы попытаемся найти для вас вторую кровать.
        — Тогда мы берем этот номер,  — вырвалось у Келзи, прежде чем она вопросительно взглянула на Тейта.  — Но так мы, кажется, перерасходуем бюджет?
        — Судя по всему.
        — Хорошо. Я с удовольствием сама оплачу разницу. Ты ведь достаточно платил за меня все это время.
        — Извините, мэм,  — перебила их регистраторша,  — но, как я только что выяснила, свободных раскладных диванов у нас нет. В номере есть небольшой диванчик, и если вам нужен второй комплект белья…
        — Замечательно,  — одновременно произнесли Келзи и Тейт и, взглянув друг на друга, громко рассмеялись.
        Номер превзошел все их ожидания. Конечно, они догадывались, что там будет много места, много оборочек, огромная кровать, но не были готовы увидеть бутылку шампанского в ведерке со льдом, стены в зеркалах и ванну с гидромассажем и подогревом в форме сердца. К тому же их обещали накормить бесплатным обедом за счет отеля.
        Тейт провел рукой по красному пластику, покрывавшему стены ванной комнаты.
        — Запомни,  — сказал он.  — Ты сама этого хотела. О Боже, просто не могу поверить, что в Омахе, в центре Америки, можно увидеть такое.
        Келзи уселась на диванчик, сняла туфли и уперлась пальцами ног в краешек журнального столика. Она молча смотрела, как посыльный ставит перед дверью их чемоданы.
        — По-моему, я очень хорошо придумала,  — сказала она.  — И спать в этой ванне будет гораздо удобнее, чем на диванчике.
        — Ты хочешь, чтобы я спал в ванной? В номере для молодоженов?
        Келзи слишком устала, чтобы обидеться или хотя бы улыбнуться словам Тейта. К тому же в ее жизни бывали и более серьезные неприятности, чем необходимость делить номер с мужчиной, который ей очень нравился.
        — Хочешь принять ванну?  — спросила она.
        — Может быть, это сделаешь сначала ты? А я позвоню в службу отеля и закажу ужин на девять часов.
        — Замечательно.
        — Келзи?
        — Да?
        — Ты что, действительно хочешь принять ванну с гидромассажем?
        — Раз уж я плачу за всю эту роскошь, надо воспользоваться, чем успею.
        Неожиданно для себя самой Келзи надолго задержалась перед зеркалом. Сначала она хотела только стереть с лица дневную косметику и переодеться в купальник. Но через несколько минут машинально принялась расчесывать волосы. Затем Келзи наложила новый слой крем-пудры, слегка провела по ресницам тушью, нанесла на щеки румяна. Глядя на свое отражение в зеркале, она подумала, что, кажется, привыкла выглядеть безукоризненно на публике и просто не может предстать перед Тейтом, рискуя вызвать его неодобрение по поводу своего внешнего вида.
        Хорошо выглядеть. Хорошо выглядеть снаружи. Однако Келзи сильно беспокоило в последнее время, захочется ли Тейту заглянуть глубже, заглянуть в ее сердце, понять, что творится у нее в душе.
        Вздохнув, Келзи стерла с губ помаду и выбросила использованную салфетку. Она слишком устала сегодня, чтобы копаться в себе. К тому же Тейт ясно определил границы их отношений всего несколько недель назад. И у нее просто нет сил и средств что-то изменить.
        Погасив свет, Келзи распахнула дверь и застыла на пороге.
        Тейт лежал, погрузившись в ванну с гидромассажем, и рассеянно водил пальцем по кромке бокала с шампанским, стоящего на красном пластике. Рядом с его бокалом стоял другой, явно приготовленный для Келзи. В комнате было темно, если не считать подсветки под водой.
        — Я не стал тебя дожидаться,  — сказал Тейт, делая глоток из бокала с шампанским.  — Надеюсь, ты не обидишься.
        — Вовсе нет. Хм…  — Келзи растерянно смотрела на бурлящую в ванне воду, надеясь, что Тейт догадался залезть туда в плавках, а не голым.
        — Принести тебе полотенце?  — предложила она.
        — Уже здесь,  — сказал Тейт, приподнимая с кафельного пола стопку махровых полотенец.  — Они обо всем позаботились.
        — Если ты хочешь вытянуться как следует, я могу…
        — Лучше иди сюда, Келзи. Вода просто замечательная.
        Сделав несколько робких шагов в сторону ванной, Келзи почувствовала, что у нее дрожат колени и кружится голова. Прежде чем она успела справиться с собой, Тейт встал в полный рост. На плавках, плотно облегавших его бедра, лопались пузырьки, по плечам и груди стекала вода. Не замечая облегчения Келзи, он протянул ей руку.
        — Давай спускайся ко мне.
        — Я и так качусь по наклонной плоскости,  — сказала Келзи.  — Уже докатилась — принимаю ванну со своим начальником.
        Опершись на руку Тейта, она шагнула вниз, колени ее тут же подогнулись, и через несколько секунд Келзи уже лежала, погрузившись в воду, а вокруг головы плавали ее распущенные волосы.
        — Это просто неприлично,  — прошептала Келзи, давая струям воды вытолкнуть на поверхность ее руку.
        Тейт с неохотой отпустил ладонь Келзи и с улыбкой поднял бокал, словно желая произнести тост.
        — Может быть, но мне кажется, что мы первые обитатели номера для молодоженов, которые влезли в эту штуку в купальниках.
        Рассмеявшись, Келзи погрузилась с головой, чтобы Тейт не мог видеть румянец, заливший ее щеки.
        — Не торопись с выводами. Я почти уверена, что мы не первые оказались в подобном положении.
        — По-моему, очень приятное положение, разве нет?
        Они полежали в ванне еще полчаса, даже не замечая, как бурлящая вода избавляет их от усталости и напряжения сегодняшнего дня, помогает расслабиться.
        Прежде чем принесли ужин, Тейт облачился в махровый халат, а Келзи надела персиковый пеньюар, который Тейт выбрал для нее в Миннеаполисе. Шелк приятно холодил кожу, а цвет ткани подчеркивал румянец, играющий на ее щеках. Глядя друг на друга поверх бокалов с шампанским, оба вдруг забыли обо всем, что происходило между ними до сих пор.
        — За успех серии «Только для рыжих»,  — объявил Тейт, чокаясь с Келзи.
        — За серию «Только для рыжих»,  — согласилась Келзи, медленно поднося бокал к губам. Но, взглянув в глаза Тейта, она сразу же поняла, что он думает сейчас не о шампанском, не о шампуне и, конечно же, не о тех ролях, которые они должны играть для пользы дела. Келзи видела перед собой мужчину, игравшего в китайский бильярд в аэропорту Денвера, бесстрашного лихача, гнавшего взятую напрокат машину к вершине Халеакала, улыбавшегося Келзи, уговаривая ее примерить юбку из травы.
        Тейт давно успел стать для нее не просто одним из руководителей фирмы «Элсет индастриз». Он стал ее другом, с которым она могла поделиться своими мыслями и переживаниями. Келзи успела рассказать ему о себе, о своей семье, о своих мечтах куда больше, чем рассказывала самым лучшим подругам.
        Они почти одновременно сделали по глотку из бокалов.
        — Спасибо тебе, Тейт,  — сказала Келзи.  — Спасибо за все.
        — За что? За то, что мы оказались на Омахе без номера в отеле?
        Келзи пожала плечами. Оба прекрасно понимали, что она имела в виду совсем не это. Келзи взглянула через плечо Тейта на диванчик. Он успел накрыть его простыней, но постель выглядела не очень уютно. Келзи представила, как будет лежать сегодня ночью на большой кровати и прислушиваться к мерному дыханию Тейта. Она вполне могла представить его спящим — во время их длительных перелетов Тейт несколько раз дремал у нее на плече. Грудь его мерно вздымалась, и он клал под щеку одну руку, совсем как ребенок. Веки Тейта иногда вздрагивали, словно подсознание спешило напомнить ему о тысяче дел, которые еще необходимо было сделать. В эти моменты он всегда выглядел таким беззащитным, что Келзи хотелось держать его на руках и баюкать.
        — Это уладилось, как и все остальное,  — сказала Келзи.
        — Это ты уладила вопрос с отелем, причем гораздо быстрее и проще, чем я мог от тебя ожидать,  — тихо произнес Тейт, отрезая кусочек мяса.
        — Я хотела, чтобы ты мог мной гордиться.
        — И я горжусь тобой. Знаешь, я не предполагал, что все так обернется. Я рассчитывал, что это будет обычная рекламная кампания — куча тяжелой работы, большие надежды. Но сейчас все совсем по-другому — и не только потому, что мы сидим в номере молодоженов, окруженные цветами и сердечками.  — Он повертел в руке бокал.
        — Цветы и сердечки — маленькие неожиданные радости, украшающие нашу жизнь.
        За едой они болтали о разной чепухе. Оба очень устали сегодня, но их так окрылял успех рекламного тура, что они все еще испытывали радостное возбуждение.
        Они закончили ужин, Тейт собрал посуду на поднос и выставил его за дверь. Когда он вернулся, Келзи разлила по бокалам оставшееся шампанское.
        — Ты уверена, что стоит его допивать?  — спросил Тейт.
        — Жаль было бы оставить бутылку недопитой.
        — Но я хорошо помню, что способны сделать с тобой несколько гавайских коктейлей.
        Прикрыв глаза, с бокалом в руке Келзи подошла к кровати и поставила на нее одно колено.
        — Я знаю, нам пора ложиться,  — сказала она.  — Но мне почему-то не хочется спать.
        — Да?  — Взгляд Тейта скользнул по телу Келзи и остановился на ее полных губах и полуприкрытых глазах. Ее распущенные волосы, которых давно не касались руки Брюса, напомнили Тейту их первую встречу. Слова Келзи звучали как приглашение, и ему приходилось все время напоминать себе, что он должен непременно отказаться.
        — Ты уже насладилась видом из окна?
        Келзи встала и подошла к Тейту. Номер находился на шестом этаже, и сверху Келзи видела ярко освещенную главную улицу. Прислонившись к стеклу лбом, она смотрела, как к отелю подъезжают машины и их пассажиры заходят внутрь. Тейт положил руку ей на плечо.
        Он притянул к себе голову Келзи, не видя ничего, кроме изгиба ее бровей и накрашенных коричневой тушью ресниц. Заметив веснушки вокруг носа Келзи, Тейт с нежностью подумал: сколько в ней еще сохранилось детского.
        «Скажи ей, Тейт, скажи ей, ради всего святого!»
        — Знаешь, о чем я жалею уже несколько недель?
        Келзи повернулась к Тейту лицом. Ее зовущие губы и затуманенные глаза были всего в нескольких дюймах от него. От девушки приятно пахло свежестью.
        — Так о чем же?  — спросила она.
        — О том, что я так быстро прервал наш поцелуй тогда, на пляже. Наверное, я просто был в таком же шоке, как и ты.
        — Тейт, тебе не надо…
        — Нет. Но я так хочу тебя, Келзи. Каждый вечер, провожая тебя до номера и возвращаясь к себе, я представляю, что было бы, если бы я вошел…
        Келзи остановила Тейта, положив руку ему на грудь. А потом она сделала еще более странную вещь. Во всяком случае Тейт не ожидал от нее ничего подобного. Келзи продела свою руку под его и подняла голову, подставляя губы и словно предлагая ему забыть обо всем в ее объятиях. Она поняла, как сильно хочет ее Тейт, когда он властно проник языком между ее зубов.
        Тейт крепко прижал Келзи к себе. Она чувствовала, как напряглось его тело, слышала его порывистое дыхание. Руки Тейта поползли от плеч к талии Келзи. Халат его чуть распахнулся, и Келзи почувствовала кожей жесткие волосы, покрывавшие его грудь. Оба они сгорали от страсти.
        — Келзи…  — имя ее вырвалось у Тейта словно само собой, он крепко прижал к себе ее бедра, по телу его прошла дрожь. Тейт не отстранился, но и не стал прижиматься к ней сильнее. Он снял с плеча Келзи тесемку пеньюара, теперь тонкая шелковая рубашка держалась только на выпуклом соске девушки. Она выглядела так соблазнительно, что Тейт чуть было окончательно не потерял голову при мысли о ее мягком и податливом теле. Он хотел обладать этой женщиной, хотел насытиться ее покорностью, сгорая от наслаждений, которые сулила ему их близость.
        Губы Тейта коснулись пульсирующей на шее Келзи жилки. Он слизывал языком крошечные капельки влаги на ее коже. Тейт был очарован этой женщиной, он мечтал о ней каждую секунду в течение последних недель. Она являлась ему в снах — сияющая, соблазнительная, распаляющая желание.
        Однажды он уже был влюблен в модель и твердо обещал себе, что это никогда не повторится. Но только на этот раз он имел дело с неподражаемой Келзи Уильямс, девушкой с потрясающей улыбкой, с огоньками в волосах, которая играет в прятки с маленькими детьми, а потом, подмигнув, раздает пакетики шампуня их матерям, которая теряет сознание на тихоокеанском пляже, а потом помогает ему искать подъезд к отделению скорой помощи.
        Разве можно отказаться от такой женщины? Он был связан с ней своими мыслями и чувствами, а не только контрактом, который заключила Келзи, и Тейт наслаждался каждой секундой ее близости. Он видел, как светились лица незнакомых людей, когда они узнавали Келзи, и ему приятно было радоваться ее успеху.
        И все же, прижимая Келзи к себе, Тейт чувствовал внутри какую-то странную тяжесть. Он хотел владеть Келзи целиком и полностью. Если бы можно было аннулировать контракт, отдающий ее во власть миллионов,  — он мечтал, чтобы Келзи принадлежала ему, только ему. Как мучительно было делить ее с толпой! Глядя на соблазнительные улыбки, которые Келзи дарила перед камерой Дэниелу Марстону, он буквально сходил с ума. Черт побери, он потерял три блокнота и не меньше дюжины ручек, стараясь сделать вид, что очень занят, пока эти двое обнимались у него на глазах.
        Чуть повернув голову, Келзи подставила поцелуям Тейта нежную шею с завитками рыжих волос. По телу его снова пробежала дрожь, рука проникла под шелковую рубашку и крепко сжала грудь Келзи. Большим пальцем он опустил висящую на ее упругом соске ткань рубашки.
        — Обними меня,  — прошептала Келзи, прижавшись к его щеке.  — Дай мне почувствовать, что я — что-то большее, чем персонаж очередного рекламного ролика. Все меняется так быстро, что мне просто необходима чья-то поддержка.
        Тейт хрипло засмеялся и чуть откинул назад голову Келзи.
        — Что? Так тебе не нравится быть звездой? Тысячи мужчин с радостью дали бы отрезать себе правую руку, чтобы быть сейчас на моем месте.
        — Но я хочу только одного мужчину,  — прошептала Келзи, проводя пальцем по подбородку Тейта.  — Мужчину, который создал мой имидж.
        У Тейта дрожали руки, но упоминание о том, какую роль он уже сыграл в жизни Келзи, заставило его поправить бретельку шелковой ночной рубашки на ее плече. Это далось ему с трудом. Он хотел Келзи, но еще не успела зажить рана от давней неудачи. Сможет ли он стать единственным мужчиной в ее жизни? Готов ли он к этому? Тейт понимал, что это значит, особенно с такой женщиной, как Келзи.
        — Ты делаешь все для того, чтобы мне было как можно тяжелее спать на диване,  — сказал Тейт.
        — Тогда не надо на нем спать,  — Келзи потрепала пальцем жесткие волосы на виске Тейта.  — Ты создал не только новый шампунь. Сам того не подозревая, ты создал женщину, которая больше не боится попросить о том, чего ей хочется. Сегодня, Тейт Александр, я хочу тебя.
        — Келзи…
        — Нет, нет, позволь мне закончить.  — Она взяла его лицо в свои ладони и приблизила к себе, так что теперь они почти касались носами. Келзи ясно видела горбинку, придававшую Тейту такой мужественный вид. Он, в свою очередь, смотрел на веснушки, усыпавшие нежную кожу вокруг носа Келзи, которые Джин обычно запудривала.  — Мы слишком долго играли в кошки-мышки. Нас тянет друг к другу, но мы тут же спохватываемся и отстраняемся. Нам кажется, что мы защищаем себя таким образом, но это не так, Тейт — мы сводим себя с ума. Я сдаю на эту ночь один край двуспальной кровати. И мне будет очень приятно, если ты снимешь его.
        Даже если бы Келзи, желая уговорить Тейта, распахнула полы его халата и начала ласкать, осыпая поцелуями, его возбужденную плоть, она вряд ли добилась бы большего эффекта.
        — А я-то надеялся, что мы разделим друг с другом середину этой кровати,  — усмехнулся он.
        Келзи рассмеялась, но Тейт тут же прижал губы к ее губам.
        Оказавшись наконец на огромной двуспальной кровати, Тейт и Келзи еще крепче прижались друг к другу. Келзи щедро дарила ему себя, все время поддерживая его возбуждение. Оказавшись наверху, она скинула с себя ночную рубашку, наслаждаясь страстными прикосновениями рук Тейта. Не позволяя ей изменить положение, Тейт медленно вошел в нее, затем осторожно, стараясь не сделать Келзи больно, опустил ее на спину и склонился над ней, поглаживая ее плечи и утопая лицом в рыжих волосах. Сначала он нежно дразнил Келзи, проникая в нее не полностью, но это явно было не для нее. Тело ее требовало — нет жаждало — настоящей страсти. И Тейт, повинуясь ее желаниям, довел Келзи до высшей точки наслаждения, завороженно глядя, как она отдается целиком и полностью охватившим ее чувствам и ощущениям.
        Волны удовольствия проходили по телу Тейта, когда Келзи извивалась под ним, упираясь руками ему в грудь, касаясь сосков кончиками пальцев. Оргазм Тейта был быстрым и сильным, почти что агрессивным.
        Несколько минут они лежали, обнявшись. Восстановив дыхание, Тейт лег рядом с Келзи, поглаживая ее руку и щекоча нежную кожу с обратной стороны локтя.
        — Ты — замечательная любовница. И как это ты забыла упомянуть об этом таланте в своем резюме?
        В ответ Келзи провела пальцем по ключице Тейта.
        — Кое-что лучше держать до поры до времени в секрете.
        Рассмеявшись, Тейт снова крепко прижал Келзи к себе.
        — Но будет очень трудно скрывать это и вести себя как ни в чем не бывало, когда мы вернемся на Гавайи.
        Келзи успела удобно устроиться на сгибе руки Тейта и закрыть глаза. Она едва заметно улыбнулась, спрашивая себя, почему это им обязательно надо держать все в секрете. Для блага рекламной кампании? Чтобы не повредить ее имиджу? Почему они должны вести себя так, словно жизнь для них ни в чем не изменилась? Келзи заснула, так и не ответив себе на эти вопросы.
        12
        Келзи едва дождалась того момента, когда самолет приземлился на Гавайях. Приятно было снова оказаться в тепле, хотелось снова ощутить радостное чувство творческого подъема, которое она испытывала в самом начале съемок. К тому же теперь, когда рядом был Тейт, всегда готовый оказать ей поддержку, весь мир казался Келзи еще прекраснее. Она безоговорочно верила ему и нисколько не сомневалась, что возникшие между ними отношения будут только способствовать успешному завершению рекламной кампании.
        Последние дни их тура Келзи думала только о Тейте, она постоянно вспоминала моменты их близости, и это заставляло ее забыть об усталости и о том, как тяжело улыбаться целыми днями сотням покупателей, в тысячный раз хвалить шампунь, демонстрируя своим видом его достоинства.
        Теперь она может, наконец, отдохнуть от всего этого.
        Однако передышка была недолгой.
        Когда Келзи распаковывала вещи, в номере раздался телефонный звонок.
        — Алло?  — ответила Келзи.
        — Итак, ты вернулась!
        — Девон! Да, дорогая, мы только что прилетели.
        — Спасибо, что позаботилась о том, чтобы позвонить мне. К этому и сводятся теперь наши отношения, да? К нескольким сообщениям на автоответчике?
        — Извини, но…
        — Я прочла в газетах, что ты умудрилась слететь с серфа и что ты проехала с рекламным туром по всей стране. Да, да, здесь есть твой маршрут. Чикаго, Сент-Луис, Канзас-Сити, Даллас. Ах да, еще ты была в Омахе. Но ты ни разу не позаботилась о том, чтобы оставить телефонный номер, по которому тебя можно отыскать.
        Келзи нервно сглотнула слюну. Ей не хотелось думать о ночи в Омахе как об одной из длинной череды ночей, проведенных на гостиничных кроватях. И уж конечно не хотелось, чтобы Девон говорила об этом таким злобным тоном.
        — Я не могла оставить номер, потому что мы не задерживались подолгу на одном месте. Это не зависело от меня. Приходилось все время перелетать из города в город, чтобы повидать как можно больше потенциальных покупателей.
        — Эти твои покупатели знают о тебе теперь больше, чем я,  — не унималась Девон.  — С каких это пор ты стала чересчур важной персоной, чтобы поднять трубку и позвонить родной сестре?
        — Девон, но у меня не было на личные дела даже пяти минут!  — «Кроме той ночи в Омахе»,  — напомнила себе Келзи.  — А если бы ты почаще бывала дома, мне не пришлось бы разговаривать с автоответчиком.
        — Почаще бывала дома? А ты хоть представляешь, что это такое: учиться в университете и одновременно управлять этим дурацким кафе? Все время какие-то неприятности — что-нибудь обязательно сломается или кто-нибудь уволится, как только мне надо писать курсовую или готовиться к контрольной. Мы так не договаривались, Келзи. Я должна управлять этим кафе, а не работать в нем сама.
        — Ничего, все станет на свои места. Как только ты найдешь помощника, не надо будет беспокоиться…
        — Беспокоиться? Только этим я теперь и занимаюсь. Беспокоюсь об оценках в университете, о делах кафе, об этой дурацкой машине для льда. Кстати, тебе никогда не приходило в голову, что я беспокоюсь и о тебе тоже? Не очень приятно прочесть в газетах, что твоя сестра получила серьезную травму, занимаясь серфингом.
        — Серьезную травму? Да мне даже не стали накладывать швы.
        — Что ж, теперь это не очень меня волнует. Хочешь знать, что я думаю?  — Келзи молчала, прекрасно понимая, что Девон вовсе не нужен ее ответ на этот вопрос.  — Ты там купаешься в славе и деньгах и совсем обо мне забыла. А мне просто противно подавать кофе и ловить косые взгляды шоферов, пока ты нежишься под солнышком на песочке.
        — Косые взгляды?  — удивилась Келзи.  — Кто это бросает на тебя косые взгляды?
        — Сэм… не помню, как дальше.
        — А, ерунда, он всегда так делает,  — усмехнулась Келзи.  — Просто не обращай на него внимания. Сэм женат и не позволит себе ничего большего, чем взгляды.
        — Слава Богу.
        — И еще, Девон…
        — Что?
        — Я вовсе не нежусь на песочке под солнышком. Я была так занята, что даже не представляла, сколько времени в Миннеаполисе, когда я туда звонила. За последние две недели я побывала в четырех временных поясах. Или даже в пяти.  — Келзи вздохнула, опускаясь на кровать рядом с нераспакованным чемоданом.  — Я приехала всего час назад, а завтра мы снова должны приступить к съемкам.
        — Хорошо, дорогая. Только когда будешь блистать перед камерой, вспомни о том, что я встаю ни свет ни заря, чтобы вовремя вскипятить воду для кофе и успеть поругаться с шофером, доставляющим булочки.
        — Девон, если кафе не приносит дохода…
        — Оно приносит доход. Просто кучу денег!  — снова взорвалась Девон. Затем последовала пауза.  — Послушай,  — сказала она уже спокойнее.  — Ты ведь понимаешь, что я не создана быть официанткой. Я ненавижу эту работу. Ненавижу каждую секунду, которую приходится проводить в кафе. Я считаю дни до того момента, когда истечет срок твоего контракта и я снова смогу жить нормальной жизнью. Я знаю, я сама согласилась управлять кафе в твое отсутствие, но…
        — Девон, мне кажется, ты просто не понимаешь,  — осторожно произнесла Келзи, теребя пальцами телефонный шнур.  — Моя работа на «Элсет индастриз» не прекратится, когда истечет срок действия контракта.
        — Что-что? Что ты такое говоришь?
        Келзи привалилась к стене. Она так устала от этого спора!
        — Знаешь, Девон,  — сказала она.  — Может быть, тебе просто надо немного отдохнуть. Уговори Касса поработать за тебя. Мы вполне можем это позволить.
        — Конечно же, из твоего жалованья.
        — Ты должна благодарить судьбу, что я получила эту работу,  — ведь именно поэтому ты можешь спокойно учиться.
        — Да, ты права, я уже начинаю чувствовать себя бедной родственницей на содержании. Кроме того, с самого начала мы договаривались совсем о другом.
        — Но откуда я знала тогда, что случится дальше? В то время ты была просто счастлива, что я работаю в кафе, чтобы ты могла учиться. Конечно, ты помогала мне, когда могла, но я не могла постоянно на это рассчитывать. Я делала основную часть работы и никогда не жаловалась. А теперь ситуация немного изменилась, вот и все.
        Девон фыркнула на другом конце провода. Келзи была почти в отчаянии. Сестра не хотела ничего слушать, совсем как в те времена, когда они еще были детьми. Келзи давно устала от ее бесконечных претензий и вовсе не собиралась считаться с ними сейчас, когда она нашла наконец дело, которое ей по душе. Она не собиралась менять свои планы на будущее, и в то же время ей очень хотелось хоть как-нибудь успокоить Девон.
        — Послушай, телефонные переговоры стоят слишком дорого, чтобы мы продолжали этот бесконечный спор. Мы обе устали. Тебе необходимо отдохнуть. Думаю, что за деньги Касс согласится присмотреть за кафе. Что, если я пошлю тебе авиабилет, чтобы ты прилетела сюда, ко мне? Тогда ты сможешь сама убедиться, что я работаю, а не лежу целыми днями на пляже.
        Девон колебалась.
        — И я смогу познакомиться с Дэниелом Марстоном?  — спросила она.
        — Познакомиться? Да я сделаю так, что он не будет от тебя отходить. Так ты согласна забыть обо всей этой ерунде, которую мы только что наговорили друг другу, и просто сесть в самолет и прилететь сюда?
        — А ты уверена, что хочешь этого? Я хочу сказать…
        — Конечно, я хочу, чтобы ты прилетела! Может быть, здесь ты поймешь, наконец, что моя работа — вовсе не цепь сплошных развлечений.
        — Что ж… хорошо. Знаешь, Келзи, на самом деле я ведь очень рада за тебя. Просто я так ненавижу это кафе. Я никогда не хотела в нем работать. Я мечтаю о кабинете, на котором будет висеть табличка с моим именем.
        — Я знаю. Ничего, продержись еще немного, дорогая. Дай мне несколько месяцев, и мы все уладим.
        — Спасибо. Да, Келзи, я хотела спросить тебя… Что мне брать с собой из одежды? Ну, ты понимаешь, если тебе удастся организовать наше знакомство с Марстоном… Что он предпочитает — спортивный стиль или кружева и оборочки?
        Келзи очень позабавил вопрос Девон. Она никак не могла представить себе, чтобы ее деловая сестрица могла всерьез увлечься горой мускулов и образом секс-символа Америки.
        — О Боже, я понятия не имею,  — сказала она.
        — Но ты же работаешь с ним.
        — Это правда. Но я только работаю с ним — ничего больше.  — Протянув руку, Келзи достала из чемодана шелковую ночную рубашку и, поглаживая пальцами кружева, стала вспоминать ночь, проведенную с Тейтом Александром. После Тейта она не могла даже представить себе, что захочет когда-нибудь взглянуть на другого мужчину. Но если Марстон не интересует Келзи как мужчина, может быть, у них действительно что-нибудь получится с ее старшей сестрой? А даже если не получится, Девон, по крайней мере, будет чем занять свои мысли.
        — Ууу!  — мечтательно произнесла Девон на другом конце провода.  — Если я познакомлюсь с ним, это будет просто потрясающе. Он такой красавчик в этих ваших роликах. Если его снимут на плакат, ты попросишь его подписать мне один?
        — Обязательно,  — пообещала Келзи.
        В тот вечер Джин устроил общее собрание. Келзи от души надеялась, что оно не затянется надолго. Тейт рассказал о том, что тур прошел успешно. Джин подтвердил это информацией, полученной из других источников. Тур принес кампании настоящий успех — объемы продажи шампуня резко возросли, особенно в тех городах, где побывали Келзи и Тейт.
        Кобб и Марстон тоже неплохо поработали и были полны новых идей, касающихся дальнейшего хода кампании. Съемки начнутся завтра, как и было намечено, и Тейту придется позаботиться о том, чтобы контролировать толпу.
        — Контролировать толпу?  — удивилась Келзи.
        В наступившей тишине Кобб рассказал, как нескольких членов съемочной группы буквально затерроризировали, пытаясь добыть у них информацию о съемках. Не только местные жители, но и некоторые туристы готовы были пожертвовать несколькими часами свободного времени, чтобы взглянуть на героев модных роликов. И, что гораздо хуже, журналисты замучили Кобба просьбами о предоставлении преимущественного права освещать дальнейшие отношения знаменитой парочки.
        — Господи, во что же это мы ввязались?  — ошеломленно произнесла Келзи.
        — Мы упали в котел с деньгами,  — с улыбкой ответил ей Джин.  — И сейчас барахтаемся в самой его середине. Причем в котле хватит места еще для многих. Ну разве это не замечательно?  — Он откинулся на спинку кресла, сложив руки на затылке.  — Мы не только добились того, что продукция продается, но можем теперь зарабатывать деньги на самом процессе рекламы. Это ли не мечта любого бизнесмена! А та бульварная газетенка пока никак не откликнулась на дело, которое мы возбудили, зато это заинтересовало другие издания. Все идет именно так, как я предполагал.
        — Дело?  — Келзи, нахмурившись, разглядывала сидящих перед ней мужчин.
        — «Элсет индастриз» возбудила против «Шумихи» иск на три миллиона долларов.
        — Иск?
        — С обычной в таких случаях формулировкой — клевета, диффамация, оскорбление личности…  — Джин поднял руки, давая понять, что это вовсе не доставило ему удовольствие, просто ему не оставили другого выхода.
        Кобб, рассмеявшись, встал с кресла, продолжая жевать при этом кончик сигары. Марстон, улыбаясь, отодвинул кресло от стола.
        — Увидимся завтра утром!  — сказал он, направляясь вслед за Коббом к двери.
        Однако Келзи неподвижно сидела в кресле.
        — Я не совсем поняла,  — сказала она.  — Оскорбление личности — разве это может иметь отношение к бизнесу?
        — Смотря по обстоятельствам, Келзи,  — сказал Тейт.  — В нашей работе особенно важно, как реагирует на тебя публика.
        — И что же?
        — А то,  — объяснил Джин, что ты тоже являешься одной из сторон, возбудивших иск.
        — Кем я являюсь?  — от удивления Келзи даже привстала с кресла, а потом снова упала в него. Кровь стучала у нее в висках.  — Я не собираюсь ни на кого подавать в суд.
        — От имени «Элсет индастриз»….
        — «Элсет индастриз»! Вы слышите меня? Это говорит Келзи Уильямс! Я не возбуждаю против людей необоснованных исков.
        — Этот иск вовсе не является необоснованным,  — возразил Джин.
        — Но я никому не давала полномочий возбуждать его от моего имени!
        — В твоих же интересах…
        — Я сама способна позаботиться о своих интересах,  — она взглянула на Тейта, ожидая от него поддержки.  — Мы все знаем, что напечатанное в газете — сплошная ложь. Но я не хочу, чтобы мое имя упоминалось на суде. Ведь это непременно отразится на моей жизни.
        — Уже отразилось.
        Келзи вспыхнула, разозлившись на Тейта, который произнес это таким спокойным тоном.
        — Я хочу жить нормальной, обычной жизнью,  — сказала она.  — Я готова позировать для фотографий, сниматься в роликах, целовать детишек и продавать шампунь их мамам. Но я никогда не собиралась оказаться в центре газетной войны. Не хочу, чтобы мое имя упоминалось в шестичасовых новостях в связи с тем, что кто-то усомнился в натуральности моих волос. Это же просто смешно — возбуждать дело на три миллиона долларов только потому, что кто-то из корреспондентов «Шумихи» не верит, что у меня действительно рыжие волосы.
        — Мы хотим доказать им, что ты — не просто девушка с рыжими волосами, дорогая. Мы хотим, чтобы они поняли, что у тебя есть свои принципы и мы никому не позволим безнаказанно клеветать на тебя и на нашу продукцию.
        — Он прав,  — тихо произнес Тейт, серьезно глядя на Келзи.  — Мы должны это сделать. Это защитит нас от дальнейших нападок с чьей-либо стороны. К тому же это выставит тебя в самом благоприятном свете и восстановит репутацию кампании.
        — Ты ведь знал об этом все время, да?  — Келзи обвиняюще ткнула пальцем в широкую грудь Тейта — грудь, к которой она прижималась несколько часов назад.
        — Да, я знал, что к этому все придет.
        — И ни разу не упомянул об этом в разговоре со мной?  — Келзи готова была заплакать от отчаяния. Так, значит, Тейт все знал и ничего не сказал ей. Она чувствовала себя обманутой, преданной.
        — Я не думал, что ты так на это отреагируешь,  — Тейт повысил голос.
        — Ты должен был сказать мне!  — Келзи перевела дыхание.  — Почему бы вам двоим не пойти куда следует и не отозвать свой иск? Я не желаю иметь с этим ничего общего и никому не давала разрешения вовлекать меня в этот кошмар. Я не хочу заработать репутацию несдержанной, капризной выскочки, которая развлекается, возбуждая судебные дела.
        Джин тяжело вздохнул. Сейчас он напоминал рефери, стоящего между двумя разъяренными противниками.
        — Может быть, вы прекратите ругаться друг с другом?  — сказал он.
        Келзи и Тейт снова опустились в кресла и растерянно посмотрели друг на друга.
        — Вот что я скажу тебе, Келзи. Конечно, судебные дела просто отвратительны. Но, учитывая все, что поставлено на карту, мы просто не можем без этого обойтись. Извини, Келзи, но это записано в твоем контракте. «Элсет индастриз» имеет право предпринимать любые действия, чтобы защищать свою продукцию и твой имидж. И если для этого надо возбудить иск, мы возбуждаем. Лично я не думаю, что все это зайдет слишком далеко. Но пока мы не узнаем результатов — каждый будет заниматься своим делом. Так давай предоставим юридическим органам разбираться в степени виновности газетчиков. А теперь,  — сказал Джин, переводя взгляд с Келзи на Тейта.  — Давайте расстанемся друзьями.
        Жизнь Келзи неслась теперь бешеным галопом. Она была на гребне славы, кошелек ее распух от туристических чеков, а чемоданы — от новых нарядов. У нее был свой личный парикмахер и гример. И все же старшая сестра была ею недовольна, Келзи смертельно уставала и должна была к тому же следить за процессом, возбужденным от ее имени без ее разрешения. И, что хуже всего, они с Тейтом расстались у лифта с поджатыми губами и каменными лицами, едва пожелав друг другу спокойной ночи.
        На следующее утро должны были начаться съемки, а Келзи не спала почти всю ночь. В пять утра ее разбудили звонком из службы отеля. Келзи с ужасом взглянула на себя в зеркало. Первой мыслью ее было позвонить в местную газету и сказать: «Хотите увидеть, чем платит звезда за свой успех? Приезжайте скорее, и я дам вам эксклюзивное интервью».
        Келзи сохраняла спокойствие ровно до тех пор, пока, оказавшись на площадке, не увидела Тейта. Она постаралась сделать вид, что не заметила его.
        Тейт с холодным, высокомерным видом тоже сделал вид, что очень занят. И это было обиднее всего. Келзи по-прежнему сердилась на него за то, что он не рассказал ей о судебном иске, но она прекрасно понимала, что это не повод для того, чтобы перечеркнуть прекрасные минуты близости, сделавшие их обоих счастливыми.
        Келзи нравилась ее работа, нравились изменения в собственной жизни. Конечно, рекламный тур был очень трудным и утомительным, зато за две недели Келзи увидела больше, чем видела за всю предыдущую жизнь. Она узнала, что техасцы очень гостеприимны, а жители Небраски сдержанны и неразговорчивы. Она почувствовала на собственном опыте, что Чикаго действительно город ветров, она видела в Сент-Луисе знаменитую арку, напоминавшую радугу. Все промелькнуло перед ней, как в калейдоскопе, но было так красиво, что она не променяла бы это путешествие ни на что на свете.
        Ей нравилось даже вставать рано утром и полусонной погружаться в сладкие мечты, пока Брюс трудился над ее волосами. Она любила всех, с кем приходилось работать. Джин была отличной собеседницей. Она знала кучу чужих секретов и делилась ими с теми, кому доверяла. От Брюса всегда можно было ожидать любых неожиданностей. Юджин Тайс был таким милым и веселым, и в то же время таким деловым. Кобб был творческой личностью во всех отношениях. Марстон мог примирить кого угодно с чем угодно и все время стремился к гармонии с теми, кто его окружает. И, наконец, рядом всегда был Тейт.
        Тейт. Тейт, который знал выход из любой трудной ситуации. Тейт, который всегда оказывался одет именно так, как требовалось в том или ином случае. Тейт с его обворожительной улыбкой. Решительный и в то же время добродушный. Тейт, который держал детей на руках, пока их мамы покупали шампунь «Только для рыжих». Тейт, разливавший шампанское, сидя в ванне с гидромассажем.
        Келзи очень нервничала из-за размолвки с Тейтом, и это явно отражалось на ее работоспособности. Она чувствовала себя так, словно начинает новый проект, не до конца закончив старый. Келзи не хотела ссориться с Тейтом и от души надеялась, что они найдут способ уладить недоразумение.
        И все же в голове ее постоянно звучали одни и те же слова. Те, которые она сказала Тейту накануне вечером и на которые он не мог ничего ответить.
        «Ты должен был сказать мне».
        Тейт промолчал, и это было для Келзи едва ли не больнее, чем мысли о самом судебном процессе, который ей предстоит. Интересно — он сделал это намеренно или просто забыл сказать ей? Изменятся ли их отношения, когда она узнает это?
        Внешне Келзи выглядела спокойной, но внутри ее все кипело. Она никак не могла решить, какого цвета тени Джин должна наложить на ее веки. А потом накричала на Брюса. Впрочем, он этого вполне заслуживал.
        — О, а мы становимся капризными,  — сказал Брюс, закрывая колпачком флакон лака для волос.
        — Мне просто надоело, что волосы все время лезут мне в глаза. Тебе никогда не приходило в голову, что, кроме волос, у меня есть еще лицо?
        — Никто не должен замечать его,  — невозмутимо ответил Брюс.  — Публика должна смотреть на твои волосы.
        — Что ж, прекрасно. Когда мои ресницы склеятся и я не смогу смотреть в камеру, пусть Кобб предъявляет претензии тебе.
        Келзи вышла на площадку, вокруг которой стояла теперь охрана, быстро отрепетировала кусок с Коббом, повторила свои реплики, поправила новый желтовато-зеленый купальник и вытянулась рядом с Дэниелом Марстоном на пляжном полотенце.
        Никто не сказал ни слова о ее волосах, зато ассистентам Кобба понадобилось минут пятнадцать, чтобы разложить полотенце так, как нужно. Кобб никак не хотел понимать, что ассистенты вовсе не виноваты в том, что оно все время заворачивается и мнется под тяжестью тел Келзи и Марстона.
        Наконец Келзи разрешила проблему, насыпав со всех четырех углов полотенца по кучке песка. Она двигалась легко и изящно, как дикая кошка. Кобб вздохнул с облегчением и объявил готовность к съемке.
        Двум черноволосым красоткам, специально нанятым Тейтом, велели прохаживаться по прочерченной на песке линии, все время находясь в поле зрения Марстона. Пока Марстон и Келзи лежали на песке, девицы принимали всевозможные соблазнительные позы.
        Кобб заставлял их медленно прохаживаться, бежать, скакать вприпрыжку.
        Девицы были просто ужасны, и Кобб решил отказаться от их участия, чтобы они не отвлекали зрителей, которые при виде их могли забыть, что смотрят рекламный ролик, а не порнографический фильм. Глядя на их переговоры с Коббом, Марстон тихонько хихикал, лежа за спиной Келзи.
        Затем они довольно быстро отсняли следующую сцену, хотя пришлось повторить несколько дублей, пока Кобб не остался доволен. Келзи забавляла эта ситуация.
        К сожалению, Марстон все время произносил свою следующую реплику — «Не волнуйся, дорогая. Мое внимание — только для рыжих!» — разным тоном, в котором читалось все, что угодно — от восхищения до пренебрежения. Голос его звучал то проникновенно, то легкомысленно. Наконец Кобб добился от него, чтобы все эти четыре компонента присутствовали одновременно.
        — Не волнуйся, все мое внимание — только для рыжих,  — гримасничая, произнес Марстон, когда камеру уже выключили.
        Келзи, которая вот уже шесть часов подряд все время вставала с полотенца и ложилась обратно, с улыбкой подняла глаза и увидела Тейта, держащего ее халат.
        — И мое тоже,  — сказал он, когда Келзи поднялась на ноги.
        Что-то словно оборвалось у нее внутри. Не обращая внимания на Марстона, Келзи пошла к Тейту. Виновато улыбаясь, он развернул халат, и Келзи, повернувшись, попыталась попасть руками в рукава. Мысли ее путались, сердце учащенно билось. Тейт запахнул на ней халат и повязал ей пояс, затем как-то виновато улыбнулся Келзи. Он выглядел в этот момент таким растерянным. Келзи поняла вдруг, что Тейт очень испугался, решив, будто между ними все кончено.
        Глубоко вздохнув, он засунул палец за ворот халатика, чтобы вытащить оттуда застрявший локон.
        — Так лучше?  — спросил он.
        — Легче,  — со вздохом ответила Келзи, вкладывая в это слово двойное значение.
        Тейт повел ее к ограждению, чтобы Келзи могла поговорить с собравшимися там поклонниками, он был рядом с ней, пока она раздавала автографы. И увидев, как дрогнули его губы, когда ей задали какой-то двусмысленный вопрос, Келзи поняла, что ссора их осталась позади.
        13
        Девон рассталась со своими манерами деловой женщины в тот самый момент, когда сошла с борта самолета. Вместо того, чтобы окинуть все критическим взглядом, она одарила Келзи счастливой, сияющей улыбкой.
        — Неужели это твоя сестра, с которой у вас такие непростые отношения?  — прошептал Тейт, глядя, как Девон беззаботно болтает с Марстоном, глядя на него поверх бокала с ананасовым коктейлем.
        — Наверное, полет на самолете сделал ее другим человеком,  — прошептала в ответ Келзи.  — Никогда еще не видела Девон такой веселой и добродушной.
        Улыбнувшись, Тейт сжал под столом ее колено.
        — Ты хочешь сказать, что она не такая легкомысленная, как ее младшая сестра?
        — Легкомысленная? Интересно, как это понимать?
        Рука Тейта поползла выше и остановилась у края юбки Келзи.
        — Неужели такая умная женщина не может догадаться?
        В последнее время Тейт и Келзи как бы изучали друг друга, пытаясь понять, благодаря чему они оказались вместе. Это было вполне естественно и старо, как мир, но все же доставляло обоим огромное удовольствие. Келзи нравилось смотреть, как Тейт улыбается — его лицо словно вспыхивало изнутри и сразу становилось мягким и обаятельным. А Тейт полюбил привычку Келзи накручивать на палец волосы — это давало ему вполне законный повод самому погрузить в них пальцы, чтобы спасти от неправильного обращения.
        Марстон спросил их, были ли они в Центре полинезийской культуры. Нет, да и что им там делать — ответили почти одновременно Тейт и Келзи, думая при этом совсем о другом.
        И все же они обсудили вчетвером вопросы, связанные с путешествиями, отдыхом и работой на островах,  — над чем-то посмеялись, а о чем-то поговорили просто для того, чтобы поддержать разговор. Наконец Тейт взял Келзи за руку и произнес:
        — Я должен проводить эту малышку в ее номер. Ей нельзя засиживаться допоздна. Утром съемка, и у нее не должно быть кругов под глазами.
        Келзи и Тейт встали из-за стола. Девон была на верху блаженства,  — казалось, она весь вечер ожидала этой минуты.
        — Уже?  — спросила она, изображая разочарование.  — А я-то надеялась, что мы потанцуем — здесь такая хорошая музыка.  — Она махнула головой в сторону небольшой танцплощадки, на которой покачивались, обнявшись, несколько пар, нимало не заботясь о том, чтобы двигаться в такт музыке.
        Марстон заметно помрачнел, но, будучи человеком мягким и воспитанным, предложил Девон руку со словами:
        — Позвольте мне позаботиться о том, чтобы вы хорошо провели свой первый вечер на Гавайях. О мешках под моими глазами никто особенно не беспокоится.
        Сияющая Девон взяла Марстона под руку.
        — Завтра мы расскажем вам, как повеселились,  — пообещала она.
        Тейт и Келзи немного задержались, чтобы посмотреть, что будет дальше. Девон и Марстон не стали танцевать в традиционной манере, когда мужчина кладет руку женщине на талию, а она — на его плечо. Девон обхватила плечи Дэниела, не оставив ему другого выхода, кроме как прижать к себе.
        — Как ты думаешь, это достаточно безопасно, чтобы мы могли спокойно уйти?  — спросил Тейт.
        Келзи закатила глаза.
        — Девон обычно добивается всего, чего хочет. Но я никогда не думала, что она так амбициозна. И еще — раньше ее целью никогда не были мужчины.
        Тейт нежно взглянул на Келзи.
        — Знаешь что,  — сказал он.  — А мы ведь никогда не танцевали вместе.
        — Я подумала о том же самом.
        — Да?
        — Но я хотела бы танцевать с тобой наедине, без посторонних глаз.
        — Что ж, это можно организовать. Я люблю немноголюдные вечеринки.
        Кто-то громко стучал в дверь номера Келзи, так что вся комната ходила ходуном, а картины на стенах вздрагивали. Келзи вскочила с кровати, не понимая, что происходит.
        Нащупав в темноте халат, она подошла к двери и спросила: кто там.
        — Это я,  — послышался взволнованный голос Девон.  — Открывай!
        Девон стояла на пороге с перекошенным лицом. Келзи дважды видела ее в таком состоянии. Один раз, когда она выкрасила кошку в зеленый цвет ко дню святого Патрика, а второй раз, когда Девон узнала, что юноша, с которым она встречалась в школе, обманывает ее.
        Келзи растерянно моргала, глядя на сестру. Потом она закрыла дверь и села на край кровати, бессильно сложив руки на коленях.
        — Что такое, Девон? Что произошло?
        — И ты еще спрашиваешь? Можно подумать: ты действительно не знаешь.
        — Марстон что — приставал к тебе?  — с ужасом спросила Келзи.
        — Ха!
        — Ха? Что — ха?
        — Хотела бы я, чтобы мне так повезло,  — отшвырнув с дороги новую пару туфель Келзи, Девон плюхнулась в кресло, заваленное вещами.
        — Никогда — слышишь — никогда больше не делай мне таких одолжений и не знакомь меня с красавчиками, у ног которых лежит вся Америка.
        — Что?
        — И вообще хватит делать мне одолжения!  — повторила Девон сквозь крепко сжатые зубы.  — Потому что только что я так унизилась перед ним…
        Келзи посмотрела на сестру, запахивая полы халата.
        — Так что же случилось?
        — Я решила изменить своей обычной манере поведения, вот что. Я подумала, почему бы не повеселиться как следует. Я это заслужила…
        — Девон, что случилось?
        — Я пригласила Марстона к себе в номер.
        — Ты — что?
        — Выпить на сон грядущий. И посмотреть на эти дурацкие оборочки и кружева на гавайском платье, которое я купила в магазине на пляже.
        — И?
        — И он отказал мне!  — У Девон был такой вид, словно она вот-вот расплачется.  — Он долго извинялся, а потом сказал — я цитирую: «Немногие знают об этом, но это мне надо нарядиться в кружева и оборочки».
        По мере того, как до Келзи доходил смысл слов Девон, челюсть ее опускалась все ниже и ниже. Так вот почему их с Марстоном никогда не тянуло друг к другу.
        — Он голубой,  — бормотала Девон.  — Голубой. Как ты могла познакомить меня с таким человеком и позволить мне так унизиться? Я чувствую себя дурой. Абсолютной дурой. Маленькой глупышкой, которая не понимает, откуда дует ветер.
        — Я… он… он никогда…  — У Келзи в голове вертелись тысячи мыслей, но ни одну из них она не могла облечь в слова.  — Никто никогда не догадывался,  — наконец выпалила она.
        — На это он и рассчитывает. Сказал, что надеется, что я хорошая девочка и сохраню его секрет. Иначе это может повредить его карьере, может…
        — Тогда зачем он вообще рассказал тебе об этом?
        Девон поглубже уселась в кресле.
        — Может быть, потому, что я была немного… настойчива.
        Келзи знала, что означают эти слова. Девон умела быть упрямой и агрессивной. Из этой женщины действительно получился бы прекрасный сотрудник муниципалитета. Уж если она заставила гомосексуалиста выложить ей свой секрет, то с городской администрацией смогла бы делать все, что угодно.
        Несколько минут сестры молчали. Наконец Келзи подошла к холодильнику и достала оттуда два пакета апельсинового сока. Она дала один Девон, и обе стали пить прямо из пакетов, даже не подумав о том, чтобы взять стаканы. Конечно, это было совсем не то, что пить из хрустальных бокалов коктейль с ананасовым соком, как сегодня вечером в ресторане.
        Отняв ото рта пакет, Девон с несчастным видом посмотрела на Келзи.
        — Кажется, я хочу домой,  — сказала она.
        — Не выдумывай! Ведь ты так давно не была в отпуске. И не надо так легко от него отказываться.  — Девон рассеянно вертела в руках пакет сока.  — Марстон — хороший парень. Действительно хороший. Я уверена, что он не хотел тебя расстроить. Но ты не можешь заставить его быть тем, кем ему не хочется быть.
        — Так же, как я пыталась заставить тебя быть тем, кем ты не хочешь?  — грустно спросила Девон.
        Они сидели вдвоем на кровати, почти касаясь друг друга коленями. Дэвон удивленно смотрела на сестру.
        — В тебе всегда что-то было, Келз. Что-то особенное, что-то уникальное… даже не знаю, как это лучше назвать. Наверное, именно поэтому я всегда так ругалась с тобой, всегда старалась настоять на своем. Но ты все равно оставалась прежней. И Джин с Тейтом сразу заметили, что ты не такая, как все.
        — Да брось ты. Они просто купили мои рыжие волосы.
        — Теперь в тебя влюбилась вся страна, но самое удивительное, что ты словно не замечаешь этого.
        — О чем ты, Девон?  — Келзи подняла руку с пакетом, словно желая возразить, и сок выплеснулся ей на пальцы. Она вытерла руку о простыню, радуясь про себя, что их меняют каждый день — неизвестно, что еще скажет ей сегодня Девон и как она на это отреагирует.
        — И Тейт тоже заметил это,  — продолжала Девон.  — Он сам пока этого не понимает, но ты изменишь всю его жизнь.
        Келзи должна была бы радоваться — только что она добилась наконец признания старшей сестры, к которому так стремилась всю жизнь. Но она почему-то чувствовала себя беспомощной и несчастной.
        Келзи понятия не имела, что Девон мучили какие-то комплексы по отношению к ней все годы, пока они росли вместе. Она всегда считала, что Девон просто любит командовать, но даже не догадывалась, что на самом деле она изо всех сил старается затмить младшую сестру.
        Сестры проговорили всю ночь, вспоминая свои прошлые ссоры и признаваясь самим себе, что они, в сущности, совсем не знали друг друга. Они почти никогда не расставались, проводили бок о бок дни за днями, но понадобилась длительная разлука, встряска Девон после свидания с кумиром, чтобы плотину недомолвок в отношениях между сестрами наконец прорвало.
        Обе недоумевали, почему они так долго молчали. Ведь они всю жизнь были так близки, но при этом, споря друг с другом, даже не задумывались о том, что творится у каждой в душе.
        Как ни странно, ссоры делали их более искренними и прямолинейными друг с другом. Но какую цену приходилось за это платить!
        Келзи почти не спала этой ночью, переживая по поводу того, что жизнь ее оказалась вовсе не такой, о какой она мечтала, и думая о переменах, которые ждут ее впереди. Только теперь Келзи начинала понимать, что до сих пор смотрела на жизнь сквозь розовые очки.
        Ее роль в рекламной кампании оказалась гораздо больше, чем она могла себе представить. Она относилась к работе, как к забаве, и только сейчас начинала со страхом понимать, как сильно могут изменить жизнь человека показанный по телевидению тридцатисекундный рекламный ролик и несколько фотографий в модных журналах. Кроме того, Келзи вдруг ощутила огромный груз ответственности, о которой раньше как-то не думала всерьез. До сих пор все казалось ей игрой — походы по шикарным магазинам, работа перед камерой, бесплатные путешествия. Заключая контракт, Келзи понятия не имела, что слава перевернет всю ее жизнь.
        Ее имя известно теперь сотням тысяч незнакомых людей, которые знают, что она любит есть на завтрак, во что одевается, и знают даже, что Тейт и Джин нашли свою модель в магазине, торгующем со скидкой. А она ведь абсолютно ничего не знала обо всех этих людях. И от этого Келзи становилось не по себе, она чувствовала себя обманутой. Ведь теперь она должна была работать, думая о своих незнакомых «друзьях» и тщательно просчитывая каждый шаг, чтобы не погубить успех рекламной кампании.
        И, что гораздо хуже, люди, которых Келзи знала раньше, даже ее родная сестра, смотрели на нее теперь другими глазами, словно новая работа изменила ее так сильно, что теперь непонятно, увидят ли они когда-нибудь прежнюю Келзи. Конечно, она действительно изменилась, приобрела опыт, научилась делать некоторые вещи, о которых не имела ни малейшего понятия, стоя у кофейного автомата. Она могла теперь, позвонив в службу отеля, заказать ужин в номер, научилась улыбаться до тех пор, пока не занемеют губы, пользоваться дорогой косметикой — но ведь не стала же она от этого другим человеком! Может быть, Келзи изменилась снаружи, но не внутри.
        Но ведь никто не знал этого. Все ожидали от Келзи большего. Больше зрелости, больше профессионализма, больше денег, больше стиля и шарма. С этой последней задачей было особенно трудно справляться. Келзи все время носила маску, которую она, конечно же, не могла носить бесконечно. И уж о спокойствии, уединении, о том, что когда-то она имела свои маленькие тайны, можно смело забыть. Джина знала, какую бровь Келзи надо выщипывать сильнее, Брюс знал, что делать, чтобы заставить лежать как следует непослушные пряди волос у виска Келзи, а Тейт знал даже, что она надевает, прежде чем лечь в постель. Последнее, конечно, не так уж плохо, если не считать того, что посыльный, приносящий в номер завтрак, каждый раз чуть ли не открывает рот, видя Келзи в ночной рубашке и сидящего рядом Тейта.
        Последнее время Келзи не давал покоя еще один вопрос. Как относится к ней Тейт? Искренни ли его чувства, или он просто влюбился в созданный им самим образ. После выяснения отношений с Девон Келзи поняла вдруг, что ни в чем нельзя быть уверенной на сто процентов. А мысль о том, что у Тейта был роман с Задорой Кейн, причиняла ей почти физическую боль. А что, если Тейт влюбился в нее лишь потому, что она была очередной моделью, добившейся быстрого успеха? Что, если она придает их отношениям гораздо большее значение, чем Тейт?
        В то же время ей приходила в голову мысль, что он, возможно, мучается теми же самыми вопросами. И все же Келзи была почти уверена, что Тейт готов, забыв о прежней неудаче, попробовать еще раз — и не только потому, что она была моделью, рекламирующей его любимое детище, но и потому, что Келзи задела его чувства на каком-то куда более глубоком уровне.
        Когда Тейт заглянул утром к ней в номер, чтобы проводить Келзи на съемочную площадку, она выглядела усталой и измученной. Сделав себе чашку кофе, Тейт молча наблюдал, как Келзи надевает туфли и подбирает пару сережек, подходящих к платью. Теперь, когда съемочная площадка была окружена поклонниками, Келзи приходилось тщательнее заботиться о туалете, в котором она отправляется утром на работу. Когда они только приступили к съемкам, Келзи обычно быстро натягивала по утрам джинсы и какую-нибудь блузку или футболку, зная, что все равно придется переодеваться перед выходом на площадку. Но теперь все было по-другому.
        Застегивая сережку, Келзи краешком глаза наблюдала за Тейтом. Он отхлебывал кофе, наблюдая за туалетом Келзи. Тейт очень любил смотреть на нее вот так, словно из зрительного зала, или стоя рядом с камерой во время съемок.
        — Ну и ночка была у меня сегодня!  — сказала Келзи, беря вторую сережку. Она понимала, что должна рассказать обо всем Тейту, хотя твердо решила не касаться в этом разговоре сексуальных пристрастий Марстона. По крайней мере пока. Ей самой требовалось осознать это как следует.
        — А в чем дело?  — вопросительно взглянул на нее Тейт.
        — Девон пришла ко мне вчера, расставшись с Марстоном, и мы проговорили несколько часов.
        Тейт укоризненно поднял брови.
        — Разве ты не понимаешь, что должна высыпаться перед съемками? Ничего страшного не случилось бы, если бы ты предложила Девон пойти к себе в номер.
        Келзи заложила волосы за уши, чтобы видны были сережки.
        — Младшая сестра не имеет права поступать так со старшей, разве ты не знаешь?  — Келзи подождала, пока Тейт улыбнется.  — Мы говорили о многих важных вещах. Девон очень не нравится работать в кафе. Раньше она не понимала, как тяжело приходится мне. И еще Девон была немного шокирована быстрым успехом рекламной кампании. Она чуть с ума не сошла, когда увидела мое лицо на экране телевизора. И еще она очень расстроилась, узнав об иске, возбужденном «Элсет индастриз».  — Глаза Тейта сузились, он плотно сжал губы, но ничего не сказал, только поставил на столик чашку кофе и встал, чтобы открыть перед Келзи дверь. Надев на плечо сумку, она прошла мимо Тейта в коридор.  — Но Девон лучше меня понимает ваши мотивы,  — продолжала Келзи.  — И это заставило меня о многом задуматься. Например, о том, что нельзя останавливаться на полпути.
        Тейт шел, засунув руки в карманы и опустив голову, словно пытался разглядеть что-то на ковре. Если бы Келзи знала его чуть хуже, она бы решила, что он ищет оброненную им монетку. Но Келзи уже успела заметить, что у Тейта просто такая привычка слушать своего собеседника. Они почти дошли до лифта, когда Келзи произнесла фразу, заставившую Тейта поднять голову.
        — Даже не знаю, что думать по поводу нашей кампании, Тейт,  — сказала она.  — Вчера вечером мы откровенно поговорили с Девон. Кажется, мы стали гораздо ближе друг другу. Но потом я задумалась над тем, что происходит последнее время со мной. Эта кампания перевернула всю мою жизнь. Все стало по-другому, все меняется — не только мои отношения с Девон, но и я сама. Никто больше не хочет помнить, какой я была раньше, всех интересует только новая Келзи Уильямс. А этот судебный процесс — он так пугает меня. Мне ведь никогда не приходилось участвовать ни в чем подобном.
        — Относись ко всему проще,  — посоветовал ей Тейт.  — Ведь этот иск с твоей стороны — простая самозащита.
        — Но я чувствую, что полностью утратила контроль над собственной жизнью,  — продолжала жаловаться Келзи.  — Отказалась от него в тот самый день, когда подписала контракт с «Элсет индастриз».
        — Но ты ведь знаешь, что дело возбуждено для того, чтобы защитить тебя и кампанию. И ни по какой другой причине. Уж, конечно, не ради денег. Мы и сами предпочли бы иметь продукт с незапятнанной репутацией, но нам не оставили другого выхода.
        — Я понимаю,  — сказала Келзи, хотя даже слова Тейта не могли убедить ее до конца.
        — Что же касается твоей сестры, по-моему, она уже достаточно взрослая, чтобы самой о себе позаботиться.  — Они шли по небольшому садику во дворе отеля. Сорвав цветущую веточку какого-то дерева, он пощекотал ею Келзи.  — Ты заключила с ней договор относительно кафе примерно так же, как с «Элсет индастриз». Но ты ведь знаешь, условия его всегда можно пересмотреть.
        Келзи сорвала с веточки крошечный цветочек и стала внимательно изучать его, гладя лепестки.
        — Знаешь, Келз, в последнее время в твоей жизни действительно случилось множество удивительных вещей. И я от души надеюсь, что твои сомнения не помешают тебе двигаться дальше.
        Келзи молча засунула цветок в карман блузки, так что он напоминал теперь миниатюрную бутоньерку. Это напомнило Келзи о первой встрече с Тейтом, одетым в модный пиджак, из кармана которого выглядывал краешек яркого носового платка.
        — Когда я узнал, что ты работаешь в кафе, чтобы помочь сестре получить образование, я ушам своим не поверил. Не все люди способны на такое самопожертвование. Но теперь тебе представилась возможность изменить свою жизнь. И не надо отказываться от нее, Келз. Не бойся воспользоваться ею. Не поворачивайся к ней спиной только потому, что жизнь твоя неожиданно вышла из-под контроля.
        — Но ведь это действительно так,  — сказала Келзи.  — Я и представить себе не могла, как все обернется.  — Зеленые глаза ее тревожно смотрели на Тейта.  — Я-то думала, что эта работа принесет мне одни радости. Я готова была стараться изо всех сил, надеясь, как и все вы, что серия «Только для рыжих» будет иметь успех. Никто никогда не говорил мне, что работа поглотит целиком и полностью мою жизнь.
        — Это потому, что ты такая сладкая. Весь мир только и мечтает о том, чтобы проглотить тебя — глотать снова и снова.  — Тейт нашел губами губы Келзи.  — Например, я.
        Но Келзи уперлась ладонью ему в грудь, уклоняясь от поцелуя.
        — Я сказала Девон, что она может делать с кафе все, что ей заблагорассудится. И что, независимо ни от чего, моя работа будет для меня на первом месте. Так же и с судебным процессом,  — почти прошептала она.  — Как бы я к этому ни относилась, вы можете на меня рассчитывать.
        Прощание с Девон было очень грустным и трогательным. Тейт, который привез их в аэропорт, предпочел наблюдать за сценой прощания сестер, оставаясь на почтительном расстоянии. На прощание Девон обняла младшую сестру, и Келзи поняла, что они не просто расстаются ненадолго — объятие это было молчаливым признанием того, что теперь они пойдут по жизни разными дорогами, но Девон понимает и уважает желание Келзи жить в новом мире, открывающем для нее большие возможности.
        В ночь перед отъездом они снова говорили друг с другом, и Девон призналась, что никак не могла осознать, что младшая сестренка уже выросла. Но, понаблюдав за работой Келзи на съемочной площадке, она поняла, что работа на компанию Джина и Тейта сделала ее другим человеком, обогатила новым опытом. Девон пообещала приучить себя к мысли о независимости сестры, не тревожить ее по пустякам и не ныть по поводу неприятностей в кафе.
        — Наверное, теперь мне надо прислать тебе в подарок на день рождения пару темных очков,  — пошутила Девон.
        — Не трать зря деньги,  — сказала Келзи.  — Мы снимаем на Гавайях еще всего один ролик, а потом вернемся на континент.
        — Я думала вовсе не о твоих глазах, а о донимающих тебя поклонниках,  — сказала Девон.
        — Не беспокойся об этом. Это — часть моей работы,  — заверила ее Келзи.
        Девон кивнула, снова прижала к груди Келзи и взглянула в сторону Тейта.
        — А он — он тоже часть твоей работы?  — спросила она.
        Келзи посмотрела на человека, который заставлял ее кровь вскипать в жилах, а сердце учащенно биться. Даже сейчас, когда он стоял по другую сторону забитого людьми терминала, она каждой клеточкой своего тела ощущала его присутствие. Ей приятно было знать, что он рядом, но еще приятнее было сознавать, что он всегда будет рядом с ней, независимо от того, сошлись ли они во мнениях, как снимать ту или иную сцену, или же Тейт категорически не согласен с тем, какие именно драгоценности Келзи должна надеть на очередную встречу с публикой. Разногласия между ними не имеют никакого значения — главное, что они движутся в одном и том же направлении.
        Глубоко вздохнув, Келзи едва заметно улыбнулась.
        — Знаешь,  — сказала она Девон,  — в сложившихся обстоятельствах его, я думаю, стоит рассматривать как часть моей новой жизни, которая все-таки состоит не только из работы.
        14
        Вечером Келзи никуда не собиралась, поэтому она с радостью согласилась остаться с детьми Джина: не все ли равно, в каком номере сидеть — у себя или у него. Келзи была просто в восторге от семьи Джина, особенно от его жены Энн. Неудивительно, что муж так ею восхищался. Энн была настоящим ангелом. Гордостью отца был Томми, одиннадцатилетний парнишка, который не мог говорить ни о чем, кроме спорта, и, конечно же, Джин очень любил четырехлетнюю малышку Черри — хорошенькую девчушку, обожавшую танцевать в гимнастическом купальнике и балетных туфельках.
        Девушка, сидевшая с детьми Джина, взяла расчет, и, чтобы Джину и Энн не пришлось из-за этого менять планов на вечер, Келзи согласилась посидеть с детьми. Это было не так уж трудно, учитывая, что Томми уткнулся в телевизор, где передавали очередной баскетбольный матч, а Черри часами могла играть с маленьким парикмахерским набором, подаренным ей Тейтом. Сначала она возилась со своими куклами, но потом ей это надоело, и девочка переключилась на Келзи. За первые же полчаса она воткнула в волосы Келзи не меньше дюжины игрушечных заколок.
        — Можно я прилягу, пока ты работаешь,  — спросила девочку Келзи, вытягиваясь на диване.  — А ты сделаешь мне красивую-красивую прическу.
        — Хорошо. Это будет сюрприз.
        — Вот и замечательно,  — сказала Келзи, чувствуя, как еще одна заколка схватывает ее волосы в районе виска.
        Под звуки телевизора ее немного клонило в сон. День был длинным и тяжелым, и Келзи требовался отдых перед съемками последнего ролика. Она не знала, какие мероприятия запланировал Тейт после съемок, но ей хотелось скорее дождаться перемен, когда можно будет заняться чем-нибудь новым. Съемки шли успешно, и Келзи было немного грустно при мысли, что придется расставаться с членами съемочной группы, но все же ей хотелось двигаться дальше.
        Под щелканье заколок и мерные движения перед глазами маленьких детских ручек Келзи задремала. В какой-то момент она открыла глаза, услышав над ухом щелканье ножниц, но тут же закрыла их снова, зевнула и, устроившись поудобнее, стала мечтать о будущем. Так она пролежала еще минут пятнадцать, а Черри все играла с ее волосами.
        Потом, взглянув на часы, Келзи поняла, что малышку еще полчаса назад пора было уложить в постель.
        — Пойдем спать, дорогая,  — сказала Келзи, садясь и протирая глаза.
        Она заметила, что девочка уже собрала парикмахерский набор в коробку и отложила ее в сторону. Что ж, тем лучше — меньше придется убирать ей. Но она удивилась еще больше, когда девочка покорно подняла ручки, чтобы надеть ночную рубашку, приготовленную ее матерью. Уложив Черри, Келзи вернулась на диван и стала рассматривать журнал, гадая про себя, почему это те дети, с которыми ей приходилось когда-то сидеть в Миннеаполисе, не были такими послушными.
        Джин и Энн вернулись довольно рано, часов в десять. От них слегка попахивало спиртным. Джин, покачиваясь, насвистывал какую-то мелодию, а потом решил поразить женщин, изобразив несколько замысловатых танцевальных па. Вдоволь насмеявшись над мужем, Энн повернулась к Келзи и буквально застыла на месте.
        — О Господи!  — воскликнула она.  — Что случилось с твоими волосами?
        — А что такое?  — Келзи провела рукой по макушке, решив, что Черри убрала из ее волос не все заколки.
        Джин, остановившись, с ужасом смотрел на висок Келзи.
        — Позвони Тейту,  — сказал он Энн.  — Пусть немедленно идет сюда.
        — О Боже, так она…  — Энн закрыла рукой рот, словно запрещая себе говорить дальше.
        Келзи повернулась к зеркалу. Ее волосы, о которых так заботились, которые мыли, расчесывали, укладывали, брызгали лаком, были нещадно выстрижены над виском. Несколько щелчков маленьких детских ножниц с тупыми концами разрушили работу Брюса и нанесли непоправимый ущерб рекламной кампании серии «Только для рыжих».
        Келзи понимала, какой поднимется шум, и уже представляла, как в нее тычут сотни обвиняющих пальцев.
        Тейт смотрел на нее глазами, напоминающими горящие угли. Зато в лице его не было ни кровинки — оно было мертвенно-серым.
        — Как это произошло?  — требовательно спросил он.
        — Черри закалывала мои волосы игрушечными зажимами, а я…  — Келзи давно уже поняла, что ночь эта будет для нее тяжелой, очень тяжелой.  — Я заснула. Я никак не думала, что она…  — Келзи всхлипнула.  — Что она захочет подстричь меня.
        Тейт ударил кулаком по столу, даже не поморщившись от боли. Зато Джин не посчитал нужным сдерживаться. Он орал так, что Келзи испугалась, как бы соседи не позвонили в службу безопасности отеля. Тейт поспешил захлопнуть дверь на балкон.
        — А почему это ты нападаешь на Келзи, Александр?  — бушевал Джин.  — О чем думал ты сам, когда дарил малышке такую игрушку. Ты хоть понимаешь, что все произошло из-за твоего дурацкого подарка.
        — А если ты такой умный, то почему позволил Черри играть в это?  — парировал Тейт.
        Джин напоминал льва, изготовившегося к броску.
        — Знаешь, в чем твоя беда?  — кричал он, тряся перед носом у Тейта кулаком.  — Тебе надо бы родить парочку своих детишек, тогда ты бы не задавал такие дурацкие вопросы.
        Тейт смотрел на него круглыми глазами.
        — О да,  — сказал он.  — Именно этого мне сейчас и не хватает.
        Келзи слушала перепалку мужчин и поражалась, что никто из них не пытался обвинить ее. Тейт был очень подавлен тем, что случилось с ее волосами. Джин был в панике, но инстинкт подсказывал ему наброситься не на Келзи, а на кого-нибудь еще. А этим человеком мог оказаться только Тейт — Энн ушла в спальню к детям.
        Все, что кричали друг другу Джин и Тейт, в другой ситуации показалось бы Келзи просто смешным. Но оба наступали друг на друга, распаляясь все больше и больше. Наконец Келзи не выдержала и встала между ними.
        — Вы закончили?  — спокойно спросила она.  — Ведь ничего уже не изменить. Надо решить, что делать дальше.  — Келзи потрогала рукой выстриженные волосы.  — Я надеюсь, вы изобретете что-нибудь. Например, можно поднять волосы и заколоть их заколками…
        — Не произноси при мне этого слова,  — зашипел на нее Тейт.
        — Или надеть на меня шляпу.
        — Но мы ведь собирались показывать твои волосы, а не прятать их,  — рявкнул Джин.
        — Или, может быть, ставить камеру под другим углом, как мы делали после случая с серфом? Вы оба забываете о том, что это все временно — мои волосы отрастут.
        Тейт и Джин перестали наконец рычать друг на друга и стали внимательно рассматривать Келзи. Глаза их встретились, и оба робко улыбнулись друг другу. Келзи больно было смотреть, как из мусорной корзины извлекли и положили на стол ее отрезанные локоны.
        — Надо подумать,  — пробормотал Тейт.
        — Да,  — согласился Джин.  — А утро вечера мудренее.
        Но потребовалось гораздо больше времени, чем одна ночь, чтобы принять решение относительно волос Келзи. Съемки снова отложили, все изнемогали в ожидании. Наконец Джин позвал Келзи к себе в номер, где все собрались, чтобы решить возникшую проблему.
        В центре комнаты, словно на судейском месте, сидел Брюс. Он не стал рассматривать волосы Келзи вблизи, а окидывал ее с расстояния презрительными, высокомерными взглядами, которые были для Келзи куда неприятнее, чем вопли разгневанного Джина.
        — Ну что ж,  — начал Тейт.  — Мы никак не можем придумать, как выйти из сложившейся неприятной ситуации, и поэтому решили дать каждому возможность высказаться.
        — Высказываться надо о волосах или обо всей ситуации в целом?  — уточнил Брюс.  — Что касается меня, всякий раз, когда я смотрю на это, мне кажется, что я во власти непрекращающегося кошмара.
        Тейт не посчитал нужным как-то реагировать на его слова.
        — Мы обсуждали, не отказаться ли нам вообще от съемок этого последнего ролика. Еще есть вариант отодвинуть дату его выхода на экран и доснять потом, но фирме хотелось бы избежать дополнительных расходов, связанных с тем, что придется заново собирать съемочную группу.
        Кобб вынул из кармана и сунул в рот очередную сигару.
        — Мне кажется, можно продолжать съемки. Но нам не удастся добиться того эффекта, на который мы рассчитывали. Мы можем надеть на Келзи венок, но тогда Марстону придется полностью пересмотреть манеру общения с ней. Ни один нормальный мужчина не приблизится к женщине, чтобы поцеловать ее, зная, что в глаза ему попадут лепестки маргариток. Келзи будет выглядеть так, как будто к ней прицепили цветочный куст, который Марстону придется обходить. Да я могу привести вам еще десятки причин, почему лучше прекратить съемки.
        — Но все-таки вы можете снимать, несмотря на то, что случилось с ее волосами?  — уточнил Тейт.
        — Конечно.
        — Думаю, я сумею справиться с венком на ее голове,  — мягко вставил Марстон. Келзи впервые видела его немного раздраженным по поводу того, что Кобб усомнился в его способности действовать перед камерой.
        — Я не хочу объясняться со зрителями,  — сказал Джин, все время вертевший в руках какую-то бумажку.  — Эти ролики снимаются в расчете на реакцию публики. И я не хочу, чтобы они догадались, что с ее волосами что-то не в порядке.
        Тейт внимательно смотрел на Келзи, и в голове его постепенно созревал план.
        — А что ты мог бы сделать с ее волосами, Брюс?  — спросил он.
        — Смотря, что от них осталось,  — Брюс скривил губы и оттолкнулся от стола, раскачиваясь на стуле.  — На изуродованном месте не осталось почти ничего. Я бы вообще обрезал остальные волосы и сделал ей стрижку. Но поскольку это исключается, можно попробовать создать эффект водопада. Тогда публика решит, что половина волос просто не попала под струю воздуха, когда она сушила их феном.
        — Так что же ты предлагаешь?  — спросил Тейт.
        — Обрезать. Беспощадно обрезать над ушами и сделать чуть покороче сзади.
        Тейт посмотрел на испуганную Келзи. Как раз в этот момент глаза ее встретились с глазами Марстона. Черт побери, почему она так смотрит на него! Тейт вспомнил, как руки Марстона гладили волосы Келзи, вспомнил все кадры, когда он касался пальцем падавшей ей на плечо рыжей пряди. И его охватила вдруг злость.
        — Но волосы должны остаться мягкими,  — напомнил Брюсу Джин, отрываясь от бумаг.
        — Останутся, не беспокойся.
        Тейт постучал по столу костяшками пальцев. В тишине звук этот напоминал град или даже погребальный звон.
        — Что ж, решено. Мы отпускаем группу и переносим съемки на завтрашнее утро. У тебя есть день, чтобы сделать чудо, Брюс.
        — Подождите минутку,  — воскликнула Келзи, хватаясь за рукав Тейта.  — А мне что, не дадут высказаться по этому поводу?
        — Думаю, нет,  — рукав его выскользнул из пальцев Келзи.
        — Так вы твердо решили обрезать мне волосы?
        — Это — лучший выход.
        — Ни за что на свете,  — с жаром произнесла Келзи.  — Я отказываюсь снова стричься!
        — Келзи, но ты ведь сама говорила, что твои волосы отрастут.  — Говоря это, Тейт понимал, что принял свое решение не только для пользы дела. Немаловажную роль в принятии этого решения сыграла его ревность.
        — Ничего не хочу слушать,  — настаивала на своем Келзи.
        — Возможно, она права,  — пришел ей на помощь Джин.  — Мы снимаем ролики о том, как меняются постепенно отношения между героем и героиней, и рекламируем шампунь, а не модные стрижки. С короткой стрижкой она станет для зрителей чужой. Это будет уже не тот образ, который все успели полюбить.
        — Но отношения их развиваются, и прическа вполне может меняться,  — возразил Тейт.  — Придумайте для Келзи что-нибудь более значительное, чем соблазнительную улыбку, кувыркание на песке и копна волос, в которые каждый мужчина мечтает погрузить свои пальцы.
        — Но это же просто ерунда,  — воскликнула Келзи.  — Ты что, считаешь, что только потому, что я влюбилась в мужчину, я должна тут же подстричь волосы? По-твоему, серьезные отношения возможны только со стрижкой? Это все равно что утверждать, что все блондинки непременно глупы.
        — И что же дальше?  — спросил Брюс, подпирая ладонью щеку.
        — Кроме того,  — продолжала Келзи, не обращая на него внимания.  — Публике это может не понравиться. Мы только испортим то впечатление, которое создали. Людям нравится тот образ, который они видели до сих пор, и, решив изменить его, вы играете с огнем. Мы ведь показывали красивые, романтические отношения, и если для этого требовалось соблазнительно улыбнуться, побарахтаться в волнах и в песке или даже коснуться друг друга, что ж, почему бы и нет? Зрителям надо дать возможность пофантазировать. И не надо подрезать мои волосы, словно это засохшие сучья на деревьях. Все равно это ничего не даст.
        Джин, рисовавший что-то на листочке бумаги, отбросил ручку в сторону.
        — Келзи права,  — сказал он.  — Почему мы должны рисковать?
        — Тогда что ты предлагаешь?  — Тейт готов был взорваться.
        Никто не ожидал ответа оттуда, откуда он последовал. Умудренные опытом мужчины тут же повернулись к Келзи, и на лицах их появилось задумчивое выражение. Келзи сложила руки под подбородком и произнесла твердым, спокойным голосом:
        — Я никому не позволю отрезать мне волосы. Даже Брюсу. Но у меня есть одна идея. Я думаю, она должна сработать.
        Площадку подготовили для съемок, и Келзи быстро повторяла свои реплики, прежде чем включат камеру.
        Этот ролик отличался от остальных тем, что на этот раз дело происходило в помещении. Дэниел должен был потоптаться немного перед дверью Келзи, затем постучаться и подождать ответа. А дальше шел самый трудный момент в сценарии. Келзи должна была открыть ему дверь, завернутая в полотенце и с тюрбаном на голове. На заднем плане виднелась кровать, на которой было разложено подвенечное платье, а рядом стоял флакон шампуня «Только для рыжих». Келзи должна была прижимать полотенце рукой к тому месту, где не хватало волос.
        — Ты еще не одета?  — удивленно спрашивал Марстон.
        — Нет. А ты торопишь события…
        Дэниел, рассмеявшись, тянул за полотенце, прижатое к ее виску, со словами:
        — Я — самый счастливый человек на свете! А ведь ты говорила, что рыжеволосые девушки никогда не одеваются в белое!
        Затем камера отодвигалась от Келзи, и Марстон стирал полотенцем капельки влаги с ее виска. Взяв флакончик шампуня, она тыкала им Марстона в грудь и говорила:
        — В очень редких случаях мы делаем исключение.
        Все члены съемочной группы были воодушевлены идеей Келзи. Брюс буквально светился от гордости — ему удалось искусно уложить волосы Келзи, чтобы они выглядели мокрыми и блестящими одновременно. Джина готова была поклясться, что никто никогда не догадается, что на виске Келзи не хватает нескольких прядей волос. Конечно, оператору пришлось постоянно менять ракурс, показывая ее с той стороны, которая не пострадала.
        Администрация отеля великодушно предоставила им возможность после окончания съемок устроить в фойе вечеринку с раздачей автографов. Туристы и остальные постояльцы отеля просто не могли не увидеть накрытый льняной скатертью стол и плакат, приглашающий публику познакомиться со звездами рекламной кампании серии «Только для рыжих» — Келзи Уильямс и Дэниелом Марстоном.
        Келзи спустилась в фойе в дорогом гавайском платье, с орхидеей в волосах, скрывавшей остриженное место,  — слава Богу, по местной традиции незамужние девушки должны были прикалывать цветок над ухом. На Марстоне была пестрая гавайская рубашка и цветочная гирлянда. Они раздавали автографы, пожимали руки, позировали для фотографий. Когда в фойе собралась настоящая толпа, Марстон снял с шеи гирлянду, с улыбкой опустил ее на шею партнерши и расцеловал Келзи в обе щеки. Подростки буквально бесновались от восторга. Келзи готова была поклясться: в толпе нет ни одной женщины, которой не хотелось бы оказаться на ее месте. Она видела по их глазам: каждая из них тоже ждет своего рыцаря в сверкающих доспехах, который увезет ее далеко-далеко на белом коне. Она видела по лицам пожилых женщин, проживших в браке долгие годы, что сейчас они вспоминают себя молодыми и беззаботными. А по горящим глазам девочек-подростков Келзи могла безошибочно определить, что они с интересом наблюдают за ней и Марстоном, гадая про себя: бывает ли так на самом деле. Существуют ли на свете такие большие и сильные и в то же время
нежные мужчины, как Марстон? И действительно ли женщины, нашедшие свою любовь, всегда улыбаются так весело и беззаботно, словно это ничего им не стоило?
        Келзи поискала глазами Тейта. Уж она-то знала, что такое отчаянно и безнадежно влюбиться в красавца-мужчину, привыкшего всю жизнь гоняться за радугой. Она знала, что такое полюбить человека, чьи амбиции заставляют его быть беспокойным и упрямым.
        И все же, взглянув на Тейта, Келзи сразу поняла, что ему хотелось бы сейчас стоять рядом с ней на месте Марстона. Она видела это по блеску его прищуренных глаз. Тейт оценивающе смотрел в ее сторону.
        Хорошо, что толпа отделяла его от Келзи, иначе она вряд ли удержалась бы — уж очень хотелось подбежать и крепко обнять его. Им необходимо было поговорить. У обоих практически не было для этого времени с тех пор, как они вернулись из рекламного тура. Пора было выяснить, к чему идут их отношения, а также — где кончается работа и начинается их привязанность друг к другу.
        Келзи вздохнула с облегчением, когда Тейт знаком показал ей, что пора уходить. Ей всегда было трудно выбраться из толпы, но с каждым разом Келзи все успешнее справлялась с этой задачей. Она не стала прощаться, просто пошла сквозь толпу, поговорила по дороге с очередной мамой, потрепала по волосам рыжеволосую малышку. К тому же за ней шел Марстон, заслоняя ее своей широкой спиной от напирающей сзади толпы.
        Они вошли в лифт, где уже стояли остальные члены съемочной группы.
        — Администрация отеля просто в экстазе,  — объявил улыбающийся Джин, когда закрылись двери лифта.  — Вся эта толпа направится теперь в бар.
        Марстон улыбнулся. Он снял руку с плеча Келзи и отступил на шаг в тот самый момент, когда захлопнулись двери лифта.
        Тейт подвинулся к Келзи и с видом собственника обнял ее за плечи.
        — В следующий раз не целуй ее на глазах у толпы,  — почти грубо сказал он Марстону.  — Это выглядит ненатурально, неестественно.
        Марстон удивленно посмотрел на Тейта, затем рассмеялся.
        — Ты хочешь сказать, что в следующий раз надо поставить в фойе диван, на котором мы будем целоваться?
        — Я хочу сказать,  — начал Тейт, подталкивая Келзи к открывшейся двери лифта.  — Что…
        — Перестань ворчать, Тейт,  — остановил его Джин.  — Все ведь прошло успешно. И пара поцелуев в щечку не разрушили имидж Келзи и Дэна.
        С этими словами он направился к двери своего номера, оставив Келзи, Тейта и Марстона в лифте.
        Марстон нахмурился, глядя на то, как Тейт властно обнимает Келзи, затем в глазах его блеснул озорной огонек. Тейт демонстративно обнял Келзи еще крепче. В ответ Марстон немного поиграл мускулами, и Тейт рядом с ним показался Келзи не таким уж высоким и сильным. Ей было не по себе — она никак не могла придумать что-нибудь, что могло бы разрядить ситуацию.
        — Я видел, что ты злишься, Тейт, но не знал, что это так серьезно,  — сказал Марстон.  — Извини. Послушай, я не собираюсь наступать тебе на пятки, когда дело касается Келзи. Разве что ты сам попросишь меня об этом,  — улыбнувшись, Марстон приподнял свое огромное плечо.  — Но если ты решишь бросить ее, обязательно дай мне знать. Просто невозможно, работая так близко с женщиной, не понять, что в ней есть много такого, что стоит изучить поподробнее.
        На шее Тейта выступили жилы, он чуть опустил голову и был похож на быка, готового к нападению. Келзи вовремя остановила его.
        — Эй, Тейт,  — примирительно произнес Марстон, выходя из лифта,  — это ведь был комплимент очаровательной леди. Не надо так злиться.
        Двери лифта начали закрываться, но Тейт остановил их, поставив между ними руку. Келзи потянула его за руку, но это, казалось, только придало ему решимости.
        — Тейт,  — Келзи не разжимала пальцев на его запястье.  — Ну же, Тейт. Не надо.
        — Да?  — Тейт никак не хотел убирать руку.  — Если хочешь знать, Марстон, это из-за тебя я так настаивал на том, чтобы Келзи сделали стрижку. Ты не мог пропустить ни одного дубля, чтобы не запустить пальцы в ее волосы. И это все время казалось мне крайне глупым.
        От удивления у Келзи перехватило дыхание.
        Марстон, усмехнувшись, смерил его пристальным взглядом.
        — Ты недооцениваешь меня, Тейт,  — сказал Марстон.  — Я знаю, что могу прекрасно сыграть любую сцену. А теперь позаботься, пожалуйста, о моей очаровательной партнерше и постарайся понять, что, возможно, самое большое достижение в твоей жизни — это то, что Келзи держит тебя сейчас под руку.
        Тейт по-прежнему рвался в бой, но Келзи удалось наконец затянуть в лифт его руку, и двери закрылись.
        — Тебе не надо было этого делать,  — сказала Келзи, когда они приехали на свой этаж.  — Помнишь тот вечер, когда мы обедали вчетвером с Девон?
        Тейт угрюмо кивнул.
        — Я говорила тебе, что Девон зашла ко мне, расставшись с Марстоном. Но я не сказала тебе тогда, что она была очень расстроена.
        — Но когда мы уходили, она была просто на седьмом небе.
        — Да, но потом все пошло крайне неудачно. Девон сказала, что это было настоящее мучение.
        Тейт удивленно поднял брови. Он-то был уверен, что Девон прекрасно провела время с Марстоном. Неужели он разочаровал ее, сообщив, что имеет виды на свою партнершу?
        — В общем,  — продолжала Келзи.  — Марстон отклонил ее предложение,  — она замялась, пытаясь подобрать нужные слова,  — … провести время с пользой.
        — Провести время с пользой?
        — Наверное, сам Марстон назвал бы это попыткой «изучить ее поподробнее».
        Они как раз дошли до двери номера Келзи. Глаза Тейта сузились, но он ничего не сказал.
        — Он отверг Девон. И привел весьма убедительные причины в свое оправдание.
        — И какие же это причины?
        — Он голубой.
        Тейт изумленно застыл.
        — Я не верю в это,  — решительно произнес он.
        — Он держит это в большом секрете.
        Внимательно взглянув на Келзи, Тейт понял, что она говорит ему правду.
        — Господи, Боже мой!  — Тейт прислонился к двери номера.  — А я наговорил ему столько всякой ерунды!
        — Но ты же не знал.
        — Но ведь он так…  — Тейт закрыл глаза и откинул назад голову.  — Я всегда думал, что между вами что-то происходит…
        — Мне очень жаль. На самом деле ничего такого не было. Никогда. Поэтому так трудно поверить во все это. Я имею в виду реакцию публики. Ведь мы оба всего-навсего играли, изображая, что нас влечет друг к другу.
        — Боже мой!  — повторил Тейт, погружая пальцы в волосы Келзи.  — Если бы об этом кто-нибудь узнал, вся рекламная кампания полетела бы к черту.
        — Это могло бы разрушить карьеру Марстона. Этого он и боится, поэтому и ведет себя как эдакий самец, живет двойной жизнью и держит от всех в секрете свои сексуальные наклонности.
        Взяв Келзи за плечо, Тейт притянул ее к себе. Она прижалась лбом к его подбородку, и Тейт потрогал лепестки орхидеи, приколотой к ее волосам, а потом стал нежно гладить ее шею.
        — Я никогда бы не догадался,  — тихо сказал он.
        — Марстон так много сделал для успеха кампании.
        — Я знаю. Если мы будем осторожными и не станем забывать о его желании сохранить тайну, мы и дальше сможем прекрасно работать вместе. Но все же…  — Тейт покачал головой и закрыл глаза.  — Все же я не могу поверить в это до конца. Ведь все это время, глядя, как он смотрит на тебя, касается тебя, говорит с тобой, я думал… Боже мой, как это смешно!
        — Что, Тейт? Что смешно?
        — Я все время ловил себя на мысли, что не хочу, чтобы ты так кокетливо ему улыбалась. Не хочу, чтобы ты участвовала с ним в этих дурацких сценах, написанных сценаристом. Я не хотел делить тебя ни с кем. Я просто сгорал от ревности, когда ты дотрагивалась до него или он касался тебя. Я хотел быть в тот момент на его месте. Наверное, я ревновал так именно потому, что все время видел его на том месте, на котором мечтал оказаться сам.
        — Но, знаешь ли…  — сказала Келзи, обнимая Тейта за талию и утыкаясь лицом ему в грудь, чтобы ее не узнали проходящие мимо постояльцы.  — Похоже, что сейчас я принадлежу только тебе.
        Тейт обнял ее, но тут же разжал руки. Ему мешало то, что он должен был ей сказать. И все же Тейт считал необходимым сказать это для своей и ее пользы. Да, он сходил с ума от ревности всего несколько минут назад, но он не мог позволить Келзи считать, что отношения их стали теперь какими-то другими, не такими, какие были раньше. Он установил правила игры в начале их знакомства, в Миннеаполисе, и не должен отступать от них.
        Да, он хотел ее, очень хотел, он привязался к ней, как ни к какой другой женщине, но у обоих по-прежнему были обязанности, которые требовали полной отдачи, иногда и в ущерб личной жизни. Оба должны работать на «Элсет индастриз», а Келзи скоро почувствует, что работа стала отнимать у нее еще больше времени.
        — Это ненадолго,  — сказал Тейт, выпрямляясь и беря Келзи за руку.  — Ты скоро летишь в Нью-Йорк сниматься на плакат у одного из лучших фотографов в Штатах. А у меня куча работы. И, честно говоря, Келзи, я не знаю, когда мы увидимся снова.
        15
        В ту ночь Тейт так и не вернулся к себе в номер. Они с Келзи всю ночь занимались любовью, а потом заснули в объятиях друг друга и проснулись под звуки прибоя, когда рассвет окрасил небо в розовый цвет. Утром они снова занимались любовью, но теперь уже не страстно, как прошлой ночью, а медленно и нежно. Оба не могли не думать о том, что ждет их в будущем.
        Тейт чуть приподнял Келзи, так что груди ее касались его груди, и, полюбовавшись несколько секунд ее красотой, стал дразнить ее нежными и в то же время страстными поцелуями. Он целовал чувствительное место рядом с мочкой уха, впадинку между плечом и шеей. Оба сгорали от желания.
        Они знали, что разлука неизбежна, и от этого любовь их становилась более страстной, более горячей. Оба не могли не думать о том, что минуты, когда они могут держать друг друга в объятиях, уже сочтены, и не в их власти что-нибудь изменить.
        И Келзи не выдержала. Отстранившись, она накинула на плечи шелковый халатик и сказала:
        — До сих пор не могу поверить, что ты действительно заказал мне билет на четырехчасовой рейс. Через два часа нам надо выезжать. Ты стараешься отправить меня поскорее, правда? Это действительно так необходимо для моей работы, или ты просто хочешь от меня избавиться?
        — Не говори глупостей,  — Тейт опустил ноги на пол и потянулся за трусами.
        Эти шелковые трусы, с набивным рисунком из золотых монет, снова напомнили Келзи о том, что вся одежда Тейта, включая нижнее белье, словно бросала вызов обыденности. Иногда, сердясь на Тейта, она думала, что бы он сказал, если бы она подарила ему пару трусов с изображениями героев комиксов. В свете их неизбежной разлуки вполне подошла бы кукушка. Келзи не хотелось, чтобы их отношения с Тейтом на этом закончились, но она не представляла, как этого можно избежать. И еще она никак не могла поверить, что Тейт решил так быстро отправить ее в Нью-Йорк.
        — Глупостей?  — повторила Келзи.  — Но ведь это ты заказывал билеты на самолет. Я просто сообщаю тебе, как это выглядит со стороны. Если бы у нас впереди был целый день…
        — Этот фотограф не собирается под нас подстраиваться. Он работает по собственному расписанию. Пришлось с этим считаться. К тому же,  — продолжал Тейт, натягивая носки и стараясь не глядеть на Келзи,  — у меня очень много дел.
        Кровь бросилась Келзи в лицо. Она резко повернулась к Тейту, не замечая, что халат ее распахнулся.
        — Так, значит, это утро — всего лишь одно из твоих дел?
        — Я просто хотел с тобой попрощаться…
        Сердце Келзи больно сжалось от этих слов.
        — Попрощаться? Извини, но такие сцены не в моем репертуаре,  — скомкав дорогую шелковую рубашку, она швырнула ее в чемодан.  — Я слышала о скоротечных романах на съемочной площадке, но не думала…
        — Келзи?  — Тейт в замешательстве вскочил с кровати.  — Я хочу этого не больше, чем ты. Но ведь мы еще увидимся в Миннеаполисе. Мы расстаемся только на время. Ты ведь понимаешь это, разве не так?
        — Нет,  — твердо сказала Келзи, продолжая вытаскивать из гардероба свои вещи и бросать их в чемодан.  — Я знаю только, что должна подчиняться твоим указаниям и ехать туда, куда ты скажешь. Я знаю только, что добилась быстрой славы — всего, о чем только может мечтать каждая девушка. И все же я очень несчастна.
        — Подойди сюда.
        — Зачем?
        — Но ты же должна следовать всем моим инструкциям. Повернувшись к Тейту вполоборота, Келзи наблюдала за ним краешком глаза. Она решила про себя, что в одном носке Тейт выглядит не слишком внушительно. Пожалуй, даже трогательно.
        — Подойди сюда.
        Бросив в чемодан очередную пару колготок, Келзи подчинилась. Она вся напряглась, когда Тейт обнял ее за плечи.
        — Ну что?  — спросила Келзи.
        — Мне тоже очень тяжело с тобой расставаться.
        — Не надо притворяться.
        Вздохнув, Тейт прикусил губу. Откинув голову Келзи назад, он пристально посмотрел ей в глаза, потом нежно коснулся губами того места на виске, где Черри выстригла ей волосы.
        — Мне очень жаль, Келзи. Но поверь мне — если бы мы расставались не через шесть часов, а через шесть дней, было бы не легче. Я не могу сказать тебе, что будет дальше. Но хочу, чтобы ты твердо знала одно: то, что было между нами,  — это вовсе не скоротечный роман на съемочной площадке.
        Прикосновения Тейта и его слова немного успокоили Келзи. Она даже выдавила из себя улыбку. А может, ей просто не хотелось спорить.
        — Да? Ты уверен? Уж очень похоже, что это именно так. По крайней мере сегодня ночью. И утром,  — прошептала она, поднимая голову, чтобы Тейт мог поцеловать ее.
        Прощаясь с Тейтом в аэропорту, Келзи вспомнила этот момент. Ее пугало одиночество, ей будет очень не хватать Тейта. Она летела вместе с Брюсом, заранее готовясь к постоянным стычкам с грубым насмешливым парикмахером. Ей так хотелось, чтобы Тейт был рядом, чтобы он по-прежнему улаживал все непредвиденные ситуации, помогал ей, поддерживал ее.
        Но это было невозможно. Она должна была лететь в Нью-Йорк с Брюсом, который должен был подготовить ее волосы для снимков на плакат. Келзи пришлось даже согласиться, чтобы он немного подстриг ее. На этот раз у нее не было выбора. От нее зависел дальнейший успех рекламной кампании, и Келзи пришлось подчиниться требованиям Брюса. Слишком многое было поставлено на карту. Она могла потерять все, чего добилась. Даже Тейта.
        Если ей говорили «улыбайся!», она не имела права думать в этот момент о том, как скучает по Тейту. На первом месте должна быть работа, и только работа. И лишь вечером можно было дать волю чувствам. Келзи понимала, что она сознательно шла на это, подписывая контракт, но это было слабым утешением.
        Обаятельная улыбка Тейта стояла у нее перед глазами, когда она позировала для плаката. Глядя на слепящие прожектора, она вспоминала тот вечер на пляже, когда Тейт впервые поцеловал ее, заставив почувствовать себя так, словно они, потерпев кораблекрушение, оказались вдвоем на необитаемом острове. Потом она вспоминала путешествие на Мауи, походы по магазинам и как оба они пытались перещеголять друг друга, купив что-нибудь необычное. Интересно, придется ли ей хоть раз в жизни надеть юбку из травы?
        Вопреки ожиданиям Келзи, Брюс особенно не донимал ее, если не считать того дня, когда он сделал Келзи стрижку,  — в этот день он был самым настоящим тираном. Келзи едва дождалась того момента, когда он разрешил ей встать с кресла.
        Когда в коридоре студии фотографа Келзи наткнулась на Задору Кейн, она была рада увидеть знакомое лицо и даже не сразу вспомнила, что Задору и Тейта Александра связывало когда-то нечто большее, чем совместная работа. Она забыла даже о том, что Джина говорила ей о Задоре — Джина считала эту женщину хладнокровной интриганкой. Но Келзи было приятно, что Задора проявляет такой живой интерес к ходу их рекламной кампании.
        — Так, значит, кампания идет успешно,  — сказала Задора, доставая из кармана брелок в виде флакончика духов. Она вытащила пробку и как следует надушила запястья под браслетами. Воздух наполнился резким, почти удушливым запахом.  — Всякий раз, когда я читала об этом в газетах, я просто не верила своим глазам. Ты прекрасно справилась с этим делом, дорогая.
        — Честно говоря,  — призналась Келзи,  — нам не очень нравится шумиха, поднятая прессой.
        — А, ты имеешь в виду эту чушь про твои волосы? Не стоит беспокоиться. Насколько я знаю Джина, он заставит газетчиков заплатить за клевету.  — Задора положила брелок обратно в карман.  — И что же вы собираетесь делать дальше?
        — Пока мы остаемся в Нью-Йорке. Брюс связался с несколькими салонами красоты и хочет, чтобы я встретилась с их представителями.
        Задора понимающе кивнула, они поболтали еще несколько минут и пошли каждая своей дорогой. Если бы Келзи не наступила на крошечный флакончик с духами, она бы ни за что не заметила его на полу. Наверное, он отцепился от брелока и упал, когда Задора клала его в карман. Келзи подняла флакончик, надеясь, что она еще увидит Задору и сможет его вернуть. Единственное, что немного тревожило ее, когда она вспоминала о разговоре с Задорой, это тот факт, что модель ни слова не сказала о Тейте.
        Неужели до нее уже дошли сплетни? Так, значит, вокруг уже ходят слухи о том, что Келзи и Тейта связывают не только деловые отношения? Или Задора сама догадалась об этом? Впрочем, Келзи решила, что это не так уж важно.
        Проведя три недели в Нью-Йорке вместе с Брюсом, Келзи готовилась вернуться в Миннеаполис. Они обошли множество салонов красоты — Брюс расхваливал достоинства серии «Только для рыжих», а Келзи пожимала руки, позволяла всем желающим потрогать ее волосы и раздаривала направо и налево улыбки. Она привыкла к запаху состава для «химии» и к одним и тем же вопросам, задаваемым людьми в форменной одежде того или иного заведения. В конце их поездки, чтобы вознаградить себя и Келзи за тяжелый день, Брюс повел ее в театр. Келзи была покорена не столько самой пьесой, сколько тем, что Брюс попытался как бы извиниться перед ней за то, что не всегда бывал достаточно вежливым. И даже в самолете он был очень мил. Келзи было особенно приятно, когда Брюс сказал вдруг:
        — Не стоит говорить Тейту о том, что произошло в салоне «Помпадур». Он не всегда понимает мой стиль работы.
        В ответ Келзи только пожала плечами и стала рассматривать лежащий у нее на коленях журнал. Ничего себе стиль работы. Брюс просто оскорблял людей, с которыми работал, и ей стоило огромного труда уладить его стычку с администратором в салоне «Помпадур».
        Келзи с удовольствием думала о том, что Тейт обещал предоставить ей три дня отдыха. Она собиралась насладиться ими в полной мере. Единственное, о чем она жалела, так это о том, что не сможет провести их с Тейтом — он все еще разъезжал по делам.
        Но прошло всего сорок восемь часов, когда Тейт позвонил ей домой и попросил срочно приехать в офис. Келзи, одетая в выцветшие джинсы и рубашку, сидела перед телевизором со стаканчиком мороженого и смотрела свое любимое шоу. Она даже не стала снимать телефонную трубку. С Тейтом поговорила Девон, а потом передала Келзи, что Тейт вернулся из поездки раньше, чем рассчитывал, и хочет немедленно ее видеть.
        Келзи буквально помчалась в офис, сгорая от нетерпения увидеть Тейта, а также узнать, почему ее вызвали так спешно. Секретаря в приемной не было, поэтому Келзи постучала в дверь Тейта и вошла со словами:
        — Привет! Какой приятный сюрприз…
        Она думала, что Тейт тут же заключит ее в объятия, но, когда он поднял голову от бумаг, глаза его были холодными как лед. Он швырнул на стол газету и сказал:
        — Вот уж действительно сюрприз! Только мне не нужны подобные сюрпризы.
        — Я думала…  — Келзи замялась, стоя на пороге.  — Я думала: ты просто хочешь увидеть меня. Я вернулась два дня назад и…
        — Я знаю.
        — Тейт?
        — Мне пришлось вернуться из-за этого,  — сказал он, снова беря в руки газету.
        Каждый шаг к столу Тейта стоил Келзи таких усилий, словно она шла не по ковру, а брела по колено в песке. Тейт смотрел на нее в упор. У Келзи слегка дрожали руки, когда она взяла со стола газету. В голове ее вертелись самые ужасные догадки. Что могло случиться? Может быть, Брюс превзошел себя, оскорбляя людей, и это попало в газеты? Или фотограф рассказал журналистам историю о том, как снимал ее с выстриженным клоком волос на голове? Или Девон выкинула какую-нибудь глупость, например, рассказала о том, что Дэниел Марстон — голубой?
        Статья находилась на развороте газеты. «Конкурс „Только для рыжих“ — фальшивка»,  — гласил заголовок. Дальше сообщалось, что конкурс, объявленный Джином Тайсом для покупателей детского шампуня серии, оказался сплошным надувательством. Компания «Элсет индастриз» обещала победителю стипендию на четыре года, но это оказалось лишь рекламным трюком с целью привлечь деньги, необходимые для рекламной кампании. Никакой стипендии не будет.
        Келзи чуть не стало дурно, когда она подумала, чем может все это обернуться. В сочетании со статьей в бульварной газетенке о ее якобы ненатуральных волосах это может погубить репутацию серии «Только для рыжих» и даже компании «Элсет индастриз» в целом. Теперь она понимала, почему Тейт был вне себя от гнева.
        — Они ссылаются на «надежные источники»,  — сказал Тейт.  — Это ты дала им информацию?
        — Я? Я никогда не делала ничего подобного!
        — Ведь это ты всегда трепала по волосам маленьких рыженьких детишек и уговаривала их родителей прислать нам их фотографии.
        — Но это часть моей работы, Тейт.
        — Вся эта история целиком выдумана, и я хочу знать, кто за этим стоит.
        — Я не могу сказать этого.
        — Тебе ведь не нравился твой контракт.
        — Это неправда. Мне нравится работать на «Элсет индастриз».
        — А как насчет той ерунды, которую ты наговорила мне на Гавайях? Ты все время повторяла, что работа перевернула всю твою жизнь и ты не знаешь, что делать дальше.
        — Да, был момент, когда я не могла с этим справиться.
        Перегнувшись через стол, Тейт взглянул Келзи в глаза.
        — Мне пришло в голову, что, если наша кампания потерпит крах, ты сможешь быть свободна от контракта.
        Кровь отлила от лица Келзи. У нее дрожали колени. Схватившись за угол стола, чтобы не упасть, она произнесла:
        — Не может быть, чтобы ты думал, будто я способна на такое. Не может быть. После всего, что было между нами.
        В глазах Тейта мелькнуло отчаяние, он крепко сжал зубы, и Келзи тут же поняла, что он уже жалеет о своих обвинениях.
        — Тейт,  — сказала она.  — Если бы я сделала такое, я бы разбила твою жизнь. Ведь твоя работа — ее неотъемлемая часть. Но ты ведь и меня сделал частью своей жизни. И я не смогла бы сделать ничего такого, что навредило бы тебе. Никогда.
        Тейт глубоко вздохнул, нерешительно переминаясь с ноги на ногу. Он расправил плечи, но руки его, лежащие на столе, были сжаты так крепко, что побелели костяшки пальцев.
        — Я действительно не знала, что работа способна так перевернуть мою жизнь, Тейт,  — сказала Келзи. Она нежно провела газетой по костяшкам его пальцев. Тейт не убрал руки, и Келзи почувствовала, что сомнения оставляют его.  — Об этом я и говорила тебе на Гавайях. И ты не можешь обвинять меня в том, что я была в шоке, когда это случилось. Ведь никто из нас, даже ты, не ожидал, как все обернется.
        Тейт снова посмотрел на газету.
        — Но, Келзи, у них действительно должен быть источник информации. Это весьма уважаемое издание. Они не могли просто выдумать все это.
        — Это мог быть кто угодно, только не я.
        — Тогда кто? У меня такое впечатление, что кто-то очень заинтересован в провале нашей кампании.
        Келзи медленно покачала головой. Она не могла представить себе никого, кому хотелось бы покончить с серией «Только для рыжих». Среди съемочной группы не было ни одного человека, который не старался бы изо всех сил, чтобы обеспечить успех. Даже фотографы, с которыми она работала, и люди в салонах, куда они ходили с Брюсом, встречали ее приветливо и радостно.
        — Даже не знаю. Когда я была в Нью-Йорке, несколько человек упоминали вскользь об этом конкурсе, но я не придала этому значения. Только взяла один раз анкету с фотографией у какой-то мамы с ребенком.  — Она подняла на Тейта полные тревоги глаза.  — Я ничего не понимаю в большом бизнесе и, возможно, скажу сейчас глупость, но… ты не думал о потенциальных конкурентах? Они не могли…
        Тейт поднял глаза от газеты и задумался над словами Келзи.
        — Это было бы очень рискованно. Не хочу даже думать об этом. В таком случае нам вряд ли удалось бы справиться с этим, не затевая еще один судебный процесс. А с подобными обвинениями очень трудно бороться — это может стать для нас крахом.
        Враждебность Тейта исчезла без следа, Келзи ясно это видела. Она поняла вдруг, что больше всего его пугало подозрение, что в этом деле замешана Келзи. И все же ей было очень обидно, что Тейт хотя бы на минуту мог предположить подобное. И тут она неожиданно вспомнила, что говорила ей Джина о Задоре Кейн, и ей пришло в голову, что все происшедшее вполне в ее духе. Может быть, Тейт до сих пор не может избавиться от мысли, что все модели скроены по одному образцу. Может быть, когда пройдет время, искренность ее отношения к Тейту поможет ему избавиться от этого убеждения.
        — Послушай, Келзи, давай уйдем отсюда,  — Тейт отложил бумаги, над которыми работал, обошел вокруг стола и нежно, словно извиняясь, поцеловал Келзи.  — Мне необходим глоток свежего воздуха. Как насчет ленча?
        Келзи с удовольствием согласилась.
        В машине они разговаривали о работе — о фотографах, снимавших Келзи, о встречах с покупателями в Нью-Йорке, о Брюсе, о том, что Тейт успел заехать в Висконсин повидать родителей.
        Келзи очень удивилась, когда поняла, что они приехали не в кафе, а домой к Тейту. Он жил в шикарном доме в Эдине, где на всем чувствовался отпечаток достатка — белые лепные украшения, огромные окна с тонированными стеклами, массивные двери с латунными ручками и дверными молотками.
        — Это так не похоже на тебя,  — сказала Келзи, разглядывая его жилище.  — В твоем кабинете все совсем по-другому.
        — Кабинет отделывал декоратор,  — сказал в ответ Тейт. Выключив зажигание, он окинул взглядом двухэтажный особняк, думая о трех пустых спальнях наверху и о маленькой крытой веранде позади дома, которой почти никогда не пользуются. Интересно, если бы с ним жила Келзи, они купили бы газовый гриль и раскладные кресла? Сам он никак не мог собраться это сделать.  — А здесь я могу делать все, что хочу, не заботясь об имидже.
        — Правда?
        Тейт не обратил внимания на нотки недоверия, звучащие в голосе Келзи. Он подвел ее к двери с таким видом, словно был агентом по продаже недвижимости, который надеется убедить клиентку, что этот дом — именно то, что ей нужно.
        Тейт никак не мог понять, почему ему в голову пришло такое нелепое сравнение. Но неожиданно ему вдруг очень захотелось, чтобы Келзи понравился этот дом. Открыв дверь, он пропустил Келзи вперед, наблюдая, как она реагирует на то, что увидела,  — мраморный пол в прихожей, картина маслом над стойкой для зонтиков, восточные ковры в гостиной и столовой. Тейт заметил, что Келзи смотрит на бронзовую люстру с восемнадцатью лампочками, и неожиданно пожалел, что люстра выглядит чересчур роскошно. Он купил ее когда-то на аукционе, ожидая важных гостей к званому обеду.
        — Я всегда держу в холодильнике что-нибудь для сандвичей,  — сказал Тейт.  — Надеюсь, этого хватит, чтобы утолить голод.
        На кухне Тейт проводил Келзи к бару и нахмурился, увидев, что забыл накануне помыть посуду.
        На баре стояли пятнадцать стаканов и двенадцать тарелок. Мусорное ведро было, как всегда, переполнено. Коробки из-под полуфабрикатов и мороженых овощей вперемешку со старыми конвертами и использованными салфетками. Рядом с табуреткой, на которой любил сидеть Тейт, лежала стопка газет, его карманный калькулятор, чековая книжка, мелочь, пульт дистанционного управления и взятая напрокат видеокассета. Если сравнить все это с чистотой, царящей в остальных комнатах, сразу становилось ясно, где именно живет Тейт. Открыв бумажный пакет, он смахнул туда мусор со стойки бара и закинул его в чулан.
        Келзи улыбалась, глядя, как он привычными движениями протирает стойку мокрым бумажным полотенцем. В этот момент зазвонил висящий на стене телефон, и Тейт вынужден был прервать уборку. Пока он разговаривал, Келзи рассматривала в соседней комнате висящие на стенах семейные фотографии в рамочках. Повернувшись спиной к Келзи, Тейт отвечал на бесконечные вопросы, так и сыпавшиеся из телефонной трубки.
        — Тейт? Ты слышишь меня?
        — Да.
        — Ну и что скажешь?
        — Я думаю.
        — Ты уже знаешь о статье?
        — Прочел сегодня.
        — Но это еще не все, говорят, во время съемок для плаката она вела себя просто ужасно. Ты ведь знаешь Эла. Он всем рассказывает, что с ней невозможно работать. Я не удивлюсь, если тебе не удастся больше заставить ни одного приличного фотографа снимать ее. Ты должен разобраться с этим делом. Никто наверняка не захочет иметь с ней дело.
        — Это так неожиданно. Я ни за что бы не догадался.
        — Я знаю, что ты…  — Задора замялась, подбирая нужные слова.  — Увлечен ею, Тейт. И я не хочу вмешиваться. Ты знаешь, я слишком люблю тебя для этого. Но именно потому, что у нас когда-то что-то было, я так волнуюсь за тебя. Я знаю, что значит для тебя эта кампания. И говорю тебе все это в твоих же интересах. И в интересах «Элсет индастриз».
        — Да, конечно. Я очень ценю это.
        — Я знаю, она выглядит, как ангел. Но слухи про нее ходят ужасные. Если ты хочешь, чтобы я узнала побольше или…
        — Я могу перезвонить тебе?
        — Это было бы замечательно. И если я могу сделать что-то еще…
        — Я буду иметь это в виду.
        — Я люблю тебя, Тейт, и не хочу, чтобы повторилось все то же, что в прошлый раз.
        — Да, конечно.
        Положив трубку, Тейт взглянул в невинные глаза Келзи. Разве можно поверить в то, что она вела себя так, как говорит Задора? Не может быть, чтобы девушка, которая несколько месяцев не была дома, принимая участие в съемках, потом участвовала в утомительном рекламном туре, очаровала буквально всю съемочную группу, вдруг устроила скандал, оказавшись в Нью-Йорке.
        И как он не учел, что Келзи и Брюс не ладят друг с другом? Ведь они с самого начала придирались друг к другу. Но неужели нельзя было обойтись без публичных ссор?
        Тейт залез в холодильник и вынул оттуда две упаковки нарезанного мяса для ленча.  — Итак, что случилось в Нью-Йорке?  — спросил он, нарезая хлеб.
        — Все было как обычно,  — ответила Келзи, вскрывая пакет с грудкой индейки.  — В первый день меня снимали для плаката. Но это ты знаешь — ты же сам обо всем договаривался. Это было просто здорово — фонтаны, статуя Свободы, снимки в залах музеев и на перекрестках оживленных улиц.
        — И как все прошло?
        — Замечательно. Вот только мне кажется, что Брюс слишком коротко подстриг меня. А как ты думаешь? Ты ничего не сказал об этом.  — Келзи повернулась к Тейту в профиль, чтобы он мог оценить длину волос.  — Я была почти уверена, что ты будешь того же мнения. Правда ведь, коротко?
        — Да, пожалуй. Но, видимо, у Брюса не было другого выбора.
        Келзи пожала плечами, всем своим видом давая понять, что она уже пережила это.
        — Наверное, так и было. Впрочем, со стрижкой я нормально смотрелась в музеях — так у меня более серьезный вид, не правда ли?
        Тейт ничего не ответил.
        — А что ты сказала, когда увидела, что тебя подстригли короче, чем ты хотела?  — спросил он.
        — А что я могла сказать? Было уже поздно что-то говорить.
        — Так, значит, Брюс всю поездку был хорошим мальчиком?  — спросил Тейт, протягивая Келзи блюдо, чтобы она разложила на него бутерброды.  — А в салонах…  — Он замолчал, заметив, что Келзи старается не смотреть ему в глаза.  — Что случилось, Келзи?
        — Тебе лучше спросить об этом у Брюса.
        — Но я спрашиваю тебя.
        — Он повздорил с одним парнем в салоне «Помпадур» из-за того, что там не были готовы к нашему приходу. А потом разозлился за что-то на меня. Но позже Брюс попытался загладить свою вину.  — Келзи намазала на свой сандвич горчицу.  — И еще однажды он поспорил с фотографом. Но это потому, что в тот день моросил мелкий дождик, а фотограф настаивал на том, чтобы снимать на улице, даже если мои волосы будут выглядеть при этом мокрыми. А Брюс, ты ведь знаешь, любит, чтобы все было безукоризненно. О,  — сказала Келзи, отодвигая тарелку и залезая в лежащую рядом сумочку.  — Это было в тот день, когда я встретила Задору Кейн. Ты не мог бы вернуть ей вот это?  — Она протянула Тейту флакончик с духами.  — Это упало с ее брелока для ключей.  — Келзи вдруг вздрогнула и повернулась к Тейту.  — О Боже,  — в глазах ее появилось выражение самого настоящего ужаса.  — Задора была так мила — все время расспрашивала меня о ходе рекламной кампании. Ни о чем другом просто не хотела говорить.
        Они вместе восстановили все подробности разговора Келзи с Задорой. Тейт, которого и без того насторожил звонок Задоры, постепенно начинал понимать, что к чему. Он первый высказал предположение, что встреча Келзи с Задорой вовсе не была случайной. А когда он сказал, что Задора всегда начинает душить запястья, когда сильно нервничает, Келзи порадовалась про себя, что у нее осталось вещественное доказательство их встречи. К счастью для Келзи, Задора не догадалась отвлечь от себя подозрения, рассказав Тейту о разговоре с Келзи.
        В конце концов Тейт предположил, что все их неприятности были организованы Задорой. Интересно, какую роль сыграл в этом Брюс? Удалось ли Задоре привлечь его на свою сторону, или он вел себя так необузданно по чистому совпадению?
        На Келзи обрушилась настоящая буря эмоций. Она испытала одновременно облегчение и гнев, который перешел постепенно в настоящую ярость. Тейт пытался успокоить ее, но от этого Келзи злилась еще больше. Келзи обвиняла себя в том, что предала Тейта, обманула его доверие. Зачем она стала обсуждать с Задорой Кейн ход рекламной кампании?
        Все это было так грустно. Жизнь предоставила Келзи шанс, ей словно дали в руки блюдо с аппетитными вишнями и серебряную ложку, но появилась Задора Кейн и попыталась выбить это блюдо у нее из рук. Наверное, Задора устала от бесконечной гонки, с которой неизбежно связана профессия модели. Или ей надоело жить мечтами о богатстве и других счастливых временах. А может, она просто хотела потешить свою злобу, испортив жизнь Тейту и Келзи.
        Но они не позволят ей этого сделать. Ведь на карту поставлено все, и они не дадут капризной, заносчивой особе разрушить плоды напряженного труда стольких людей.
        Было уже поздно, когда Тейт поднял трубку и набрал номер Задоры. Келзи никак не могла решить, что делать,  — стоять рядом с Тейтом и пытаться услышать что-то в трубке или отойти в другой угол кухни.
        — Зи? Привет!  — сказал Тейт.  — Послушай, я тут думал о том, что ты рассказала.  — Он знаком попросил Келзи подойти поближе.  — Так ты уверена в том, что говорила?  — Последовала пауза.  — Послушай, а ты случайно не встречалась с Келзи в Нью-Йорке? Нет? Просто интересуюсь. Ведь Келзи могла бы многому научиться у такой опытной модели, как ты. Дело в том,  — продолжал Тейт, поднимая к свету флакончик с янтарной жидкостью,  — что Келзи просила меня вернуть тебе флакончик духов, который всегда висит у тебя на брелоке. Она подобрала его в коридоре студии Эла. Наверное, он отцепился и упал.
        Тейт чуть отодвинул трубку от уха, чтобы Келзи могла слышать ответ Задоры. Задора молчала. Она была странно спокойна, несмотря на то, что Тейт поймал ее на лжи. Только что Задора утверждала, что не встречалась с Келзи в Нью-Йорке, но, слава Богу, у Келзи было доказательство этой встречи.
        — Тейт,  — произнесла наконец Задора.  — Я видела Келзи в Нью-Йорке, это правда. Но это была лишь случайная встреча… Я и забыла о ней.
        — Да, действительно?
        — Послушай, все совсем не так, как тебе могло бы показаться…
        — Тогда объясни мне как,  — прижавшись ухом к трубке, Келзи с волнением ждала, что ответит Задора.
        — Мы просто поговорили о ходе рекламной кампании, вот и все. Я хотела узнать, как обстоят у вас дела.
        — А почему тебя это волнует?
        — Почему? Ну, потому…  — голос Задоры звучал неуверенно.  — Послушай, Тейт. Тот факт, что Келзи удалось так быстро добиться славы, стал своего рода ударом для тех из нас, кто тяжело работает, чтобы добиться успеха. И всех нас интересует, как ей это удалось. Надеюсь, ты не станешь сердиться на меня за то, что я задала ей несколько вопросов.
        — Мне кажется, что ты задавала их совсем по другой причине, Зи.
        — Насколько я знаю тебя, ты бы, наоборот, рассердился, если б я прошла мимо Келзи, встретив ее в коридоре. И что плохого в моих вопросах? Я задавала их просто из вежливости.
        — Ты ведь спрашивала ее о детском конкурсе, не так ли?
        — И что же?
        — И по какому-то странному совпадению после вашей встречи в газетах Миннеаполиса появилась статья о том, что наш конкурс — фальшивка.
        — Я понятия не имею, почему это произошло,  — почти прорычала в трубку Задора.
        — Это произошло потому, что ты, Задора, готова разрушить результаты моей работы, только бы не смотреть, как другая модель работает на нашу фирму и приносит ей успех.
        На другом конце провода воцарилась тишина.
        — Я действительно хотела получить эту работу, Тейт,  — произнесла наконец Задора.  — И я должна была ее получить. Я давно говорила тебе, что готова на все, чтобы заниматься рекламой серии «Только для рыжих». А вместо этого я рекламирую модели какого-то идиота в заштатных городишках, о которых я даже никогда не слыхала раньше. После всего, что я для тебя сделала, я считала, что могу рассчитывать на эту работу.
        — Так это ты дала информацию газете, Задора?
        — Ты хочешь сказать, что не знал об этом? Так это все твои догадки?
        — Догадаться не так уж трудно.
        Голос в трубке стал вдруг тихим, почти смущенным.
        — Нет, думаю, это не так.
        — Ты хочешь, чтобы я копал дальше? Я ведь могу заручиться решением суда и проверить, откуда звонили в газету. Готов спорить на что угодно — ты звонила из своей квартиры.
        Снова тишина.
        — Ты действительно сделаешь это?  — тихо спросила Задора.
        — У меня нет выбора. «Элсет индастриз» вложила в проект несколько миллионов долларов.
        — Хорошо, хорошо,  — Задора откашлялась, стараясь выиграть время.  — Это я позвонила в газету и постаралась, чтобы все выглядело так, будто информация исходит непосредственно от Келзи.
        — Боже мой, Зи, как ты могла это сделать?!
        — Потому что… потому что я все время думала о том, что, когда мы встретились, ты работал над этим дурацким проектом для рыжих, и я решила тогда, что это именно то, что мне надо. Как ты думаешь, почему я согласилась встречаться с тобой, ты, напыщенный индюк? Уж, наверное, не из-за твоих дурацких амбиций. Я делала это для себя. Я ведь считала, что если ты действительно меня любишь, то дашь мне эту работу.  — Последовала пауза.  — А еще, когда я узнала от Дэниела, куда вы с Келзи поехали, я позвонила в Омаху и отменила заказ на ваши номера в отеле. Просто так, от злости. О Боже, мне очень жаль, Тейт. Я знаю, это звучит ужасно, но я просто…
        Келзи отодвинулась от трубки. Она не хотела слушать то, что скажет Задора дальше. Это касалось только Тейта. И, что гораздо хуже, Келзи понимала, что Тейту приносит страдания вынужденная исповедь Задоры. Стиснув зубы так, что кожа вокруг губ побледнела, он крепко сжимал в руках телефонную трубку.
        Наконец он медленно положил ее на рычаг. И, словно этого было недостаточно, выдернул из розетки шнур.
        — Я не должна была слышать все это,  — сказала Келзи.  — Может быть, я лучше пойду?
        — Нет, не уходи.  — Тейт привлек ее к себе.  — Мне просто нужно время, чтобы осознать все, что я сейчас услышал.
        — Тебе будет проще сделать это, если я уйду.
        — Я так не думаю,  — закрыв глаза, он положил голову на грудь Келзи.
        «Интересно, слышит ли он, как часто бьется мое сердце»,  — думала Келзи. Поступки Задоры вызывали у нее отвращение. Но сейчас, когда Тейт прижимал ее к себе, Келзи волновали только его чувства. Теперь, когда Келзи окончательно поняла, что стала жертвой интриг мстительной Задоры, она также начала понимать, что в ее жизни и работе главное, а что нет.
        — Думаю,  — нежно произнесла Келзи, гладя сидящего на табуретке Тейта по волосам.  — Что, когда поезд остановится, мне лучше с него сойти. Все это не для меня. Я начинала так удачно, но посмотри, чем это обернулось.  — Тейт ничего не сказал, только крепко сжал руку Келзи.  — Мы все приносим друг другу боль. Ты, Задора…
        Тейт резко вскинул голову.
        — Слова Задоры вовсе не сделали мне больно!  — твердо заявил он.
        — Но посмотри, что происходит. С кампанией. С «Элсет индастриз». С нами.
        Тейт резко выпрямился. Келзи видела, как неприятно ему напоминание о том, что Задора Кейн была когда-то частью его жизни.
        — Послушай,  — сказала он.  — Единственное, что злит меня в этом деле, это то, как Задора Кейн манипулирует всеми, кто ее окружает. Но на этот раз у нее ничего не получится. И наша фирма, и рекламная кампания переживут результаты ее интриг. И мы с тобой тоже переживем их. Она настоящая ведьма, я всегда знал это. Поэтому я и порвал с ней, поэтому я…
        — Так это ты порвал с ней?
        — Надеюсь, ты не думаешь, что я предоставил ей возможность считать, будто это она меня бросила?
        — Но я думала,  — сказала Келзи,  — что это из-за разрыва с Задорой ты так боялся сблизиться со мной, старался соблюдать дистанцию.
        — Я не мог допустить, чтобы все это произошло со мной во второй раз.
        Тейт произнес это с такой страстью, что Келзи охватила паника. Зачем Тейт сказал все это? Чтобы дать ей понять, что они останутся в прежних, ни к чему не обязывающих отношениях? Это пугало ее. Это пугало ее больше, чем судебный процесс, больше, чем борьба с Задорой. Тейт стал самой важной частью ее жизни, хотя Келзи и старалась изо всех сил скрыть это от него.
        И ей не хотелось мучиться неопределенностью их отношений. Она хотела, чтобы сбылись все ее мечты, а Тейт был их главной частью. Он стал точкой, вокруг которой вращался весь остальной мир.
        — Келзи, я знаю, как тяжело тебе пришлось,  — сказал Тейт, перебирая ее пальцы.  — Но самое страшное позади. Теперь мы можем исправить все, что натворила Задора. Мы дадим опровержение в прессе, и кампания снова пойдет своим чередом.
        — А что будет с нами?  — чуть отодвинувшись, спросила Келзи. Ей хотелось потребовать от него прямого ответа, но гордость не позволяла этого сделать. Они и так достаточно пережили сегодня. Сейчас не время и не место выяснять отношения. Но следующая фраза Тейта потрясла Келзи.
        — После сегодняшней ночи,  — сказал он,  — мы вернемся каждый к своей жизни и постараемся забыть друг друга. Задора не способна причинить мне боль, потому что она больше не волнует меня. Ты поняла, что случилось, и это не сможет повредить твоей работе. Иногда мне кажется, что ничто не может тебя остановить, вот посмотришь, ты сделаешь потрясающую карьеру. Уж что-что, а это я могу тебе обещать.
        Тейт ничего не говорил об их личных отношениях — только о работе. Келзи едва сдерживала слезы, когда Тейт вез ее обратно домой. И не потому, что успех рекламной кампании был под угрозой. Она влюбилась и теперь не знала, что с этим делать. Ведь любовь никак не вписывалась в жесткое расписание рекламных мероприятий.
        16
        Прошло три недели с тех пор, как Тейт и Келзи выяснили, что скандал вокруг продукции «Элсет индастриз» организовала Задора Кейн. Как и говорил Тейт, им быстро удалось справиться с последствиями ее интриг. Стипендию присудили хорошенькой рыжеволосой девочке из Топики, штат Канзас. Джин выступил в программе национальных новостей и объявил, что шестилетняя девчушка примет участие в съемках следующего рекламного ролика. Тейт мог торжествовать — репутация фирмы была полностью восстановлена.
        Зато Келзи каждое утро просыпалась в плохом настроении. Она едва успевала участвовать во всех мероприятиях, которые запланировал для нее Тейт. Путешествия закончились, теперь Келзи жила дома, ходила по местным магазинам и салонам красоты. Тейт был занят разработкой нового проекта. Келзи была так расстроена по поводу того, что они редко видятся, что при встрече даже забывала спросить его о ходе работы.
        Девон чувствовала, что с младшей сестрой что-то не так. Она предложила ей пригласить Тейта на ужин, который вызвалась приготовить сама. Келзи была очень тронута предложением сестры, зная, как Девон не любит возиться на кухне. Она чувствовала, что просто обязана передать Тейту приглашение. Но, хотя он и принял его, Келзи со страхом ждала вечера, на который был назначен обед.
        Все шло именно так, как предсказывал Тейт,  — каждый из них жил своей жизнью. Вот только Келзи почему-то чувствовала себя случайным гостем, которому очень грустно посреди всеобщего веселья.
        — Келзи, тебя к телефону,  — сказала Девон утром того дня, когда они ждали Тейта к обеду.
        Келзи подняла голову с подушки. Ей очень не хотелось вставать.
        — Скажи, что передашь мне все, что нужно,  — попросила она сестру.
        — Лучше подойди сама. Это Джин.
        Келзи застонала.
        — Скажи ему, что я в душе. Пусть не волнуется — его рыжеволосая модель будет готова улыбаться всем вокруг к десяти часам.
        — Ты ведь знаешь, как я не люблю врать,  — возразила Девон. Келзи скинула с себя одеяло и снова подумала о Тейте.
        — Я говорю правду, я действительно буду готова к десяти часам.
        — Ну хорошо.
        Вернувшись в спальню Келзи, Девон сообщила ей, что Джин хочет побеседовать с ней наедине и просит Келзи приехать в офис фирмы ровно в полдень. Девон произнесла все это таким сухим, официальным тоном, что Келзи поежилась. Джин никогда никого не вызывал к себе в кабинет. Если он хотел обсудить что-либо, то предпочитал делать это над блюдом пончиков или за игрой в гольф. Гадая, что могло случиться, Келзи надела самый красивый костюм, но даже это не помогло ей обрести уверенность в себе. Секретарша в приемной сказала, вернее рявкнула, Келзи, что Джин и Тейт заперлись в кабинете и оставили строгие указания, чтобы их никто не беспокоил.
        Келзи просидела в приемной пятнадцать минут и всякий раз, когда минутная стрелка перепрыгивала с деления на деление, представляла себе, что сейчас ее уволят и она снова превратится в прежнюю Келзи Уильямс — брошенную любовницу из маленького кафе-кондитерской. Какое потрясающее сочетание!
        Господи, что скажет Девон? После всего, что произошло, она вряд ли обрадуется, снова видя младшую сестру за стойкой кафе. Снова подавать кофе, ругаться с шофером из-за несвежих булочек. Сейчас Девон справляется с работой, чтобы предоставить Келзи возможность сделать карьеру. Но если все изменится, она вполне может взять под мышку свои книги и заявить, что ей надоело слушать, как посетители кафе ругают правительство.
        Ожидая, Келзи теребила пуговицу на пиджаке. Раньше она накручивала на палец прядь волос, но Брюс обрезал их слишком коротко. Она поправила волосы, и в этот самый момент Тейт открыл дверь кабинета. Складки на его щеках углубились, он выглядел усталым и озабоченным.
        Келзи схватилась за ручки сумочки, думая про себя, что, наверное, выглядит сейчас, как старомодная дама. Она вдруг подумала о том, что когда-нибудь состарится, и попыталась представить себе, что скажут Тейт и Джин, когда в ее рыжих кудрях появятся первые седые пряди.
        Но пока что рано было думать об этом. Сейчас надо было заботиться о том, чтобы не пополнить ряды безработных моделей.
        — Заходи,  — сказал Тейт.  — Нам надо было обсудить кое-какие детали, и это заняло больше времени, чем мы рассчитывали.
        Поднявшись, Келзи оправила юбку и стала внимательно вглядываться в лицо Тейта, пытаясь понять, что ждет ее за дверью. Но лицо его было непроницаемым. Казалось, Тейт изо всех сил старается не проявлять никаких эмоций. Зачем он это делает? Из-за Джина? Из-за секретарши? Или ради нее? А ведь сегодня вечером он должен прийти к ним обедать — разве сможет она, сидя за столом напротив, наблюдать за его застывшим лицом?
        Джин сидел за столом перед стопкой бумаг. На носу его красовались новые очки — во всяком случае Келзи не видела их раньше. Он фактически не смотрел сквозь стекла — очки висели на самом кончике его носа, и Келзи казалось, что Джин специально надел их так, чтобы они ему не мешали.
        — Садись, Келзи,  — сказал Джин, указывая ей на стул.  — Я как раз просматриваю твой контракт.
        Все сжалось у Келзи внутри. Колени ее дрожали, когда она опускалась на стул.
        Джин прочел еще несколько строчек и поднял глаза.
        — Перейдем к делу. Ходят слухи, что ты хотела бы уволиться.
        Келзи чуть подалась вперед, глаза ее расширились от удивления.
        — Я… я никогда не говорила ничего подобного, мистер Тайс. Надеюсь, вы не станете придавать значения слухам.
        — И все же эта кампания далась тебе очень тяжело?
        Вопрос был риторическим, Джин явно не ожидал ответа, но Келзи чувствовала, что просто обязана сказать ему все как есть. Тейт сидел, закинув ногу на ногу, с таким видом, словно здесь не происходит ничего особенного.
        — Наверное, вы правы,  — сказала Келзи.  — Я не представляла, что такое работа в рекламе. Теперь я узнала обратную сторону славы, поняла, какие высокие требования ко мне предъявляют. Конечно, мне нравилось работать, но… но это усложнило всю мою жизнь. Мои отношения с…  — сначала она подумала о Тейте, но потом решила, что не стоит обсуждать это с Джином,  — … со старшей сестрой, с людьми, которых я знала раньше. Конечно, все это со временем уладится.
        — Тебе действительно трудно было пережить многие вещи,  — вмешался Тейт.  — Судебный процесс, несчастный случай с серфом,  — он лукаво улыбнулся и добавил: — Стрижку.
        — Что ж, это было неизбежно,  — Келзи старалась изо всех сил, подбирая правильные слова.  — Знаете,  — сказала она, переводя взгляд с непроницаемого лица Тейта на светящиеся любопытством глаза Джина.  — Я не хочу увольняться. Контракт действителен еще полгода, и я собираюсь его выполнить.
        — Что касается контракта, Келзи,  — произнес Джин, залезая рукой в карман.  — Мы также намерены выполнять его условия.  — Он протянул ей несколько монет.  — Вот пятьдесят центов. Мы выиграли дело против газеты. Процесс окончен, и ты можешь быть свободна. Пойди выпей чашку кофе.
        Келзи растерянно смотрела на монетки, пытаясь понять, что происходит. Итак, Джин увольняет ее. «Пойди выпей чашку кофе»,  — продолжали звучать у нее в голове его слова. Итак, ей сообщили, что она прекрасно справилась с ролью модели серии «Только для рыжих», но при этом не подходит фирме «Элсет индастриз». Что ж, скоро ей предстоит вернуться в кафе, снова протирать прилавок и любоваться собственным отражением в экране телевизора.
        Но что случилось? Чем она их не устраивает?
        Когда она встала со стула, колени ее по-прежнему дрожали. Келзи крепко сжимала ремешок сумочки. Джин нахмурился, а Тейт подвинулся чуть ближе.
        — Спасибо,  — едва слышно произнесла Келзи.  — Как бы там ни было, я приобрела неоценимый опыт.
        — Ты не слушаешь, что я говорю,  — сказал Джин, а Тейт подошел к Келзи, положил руки ей на плечи и нежно опустил ее обратно на стул.
        Затем он наклонился, прижался щекой к ее щеке, так что губы его оказались в нескольких миллиметрах от ее уха, и прошептал:
        — Если ты любишь меня, то останешься здесь и выслушаешь все до конца.
        Келзи изумленно смотрела на Тейта.
        — Так вот,  — откашлявшись, продолжал Джин.  — Мы узнали, что за статьей в «Шумихе» также стоит Задора Кейн. Она сумела использовать журналистов в своих целях.
        Тейт подвинул стул к Келзи и, опустившись на него, взял девушку за руку и подмигнул ей.
        — А вот нам повезло чуть меньше,  — сказал он.
        — Вовсе нет,  — возразил Джин, улыбаясь во весь рот.  — Ты забыл о бесплатной рекламе. Келзи, ты только что получила свою долю. Мы выиграли ровно доллар в качестве компенсации морального ущерба.
        — Что?  — Келзи изумленно смотрела на монетки, по-прежнему лежавшие у нее на ладони.
        — Доллар и опровержение в газете. На процессе были представители телевидения, я думаю, о его результатах сообщат в шестичасовых новостях.
        — Зи просто вне себя,  — усмехнулся Тейт.  — Ее роль в этой истории всплыла как раз в тот момент, когда Задора собиралась подписать контракт с крупной косметической фирмой. Что ж, обман и предательство не проходят даром. Теперь с ее карьерой, скорее всего, покончено.
        — Мы прошли вместе огонь, воду и медные трубы, Келзи,  — сказал Джин, закладывая большие пальцы рук за проймы жилета — он делал так всегда, когда был чем-то доволен.  — Мы с Тейтом все утро просматривали твой контракт. Мы хотим продлить его еще на полгода. У нас есть несколько маленьких дополнений, которые, я думаю, тебе понравятся. Мы поговорим о некоторых из них сейчас, а остальные Тейт изложит тебе сегодня вечером.
        Обед превратился в настоящее празднование. Это был просто пир, особенно если учесть, что еду готовила Девон, которая терпеть не могла этим заниматься. Она приготовила свиные ребрышки, итальянский салат, пончики с апельсиновой глазурью, тушеный горошек, морковь и французский пирог. Девон подала десерт только на двоих, так как ей надо было бежать в кафе. Снова сломалась машина для льда, и монтер сказал, что зайдет починить ее вечером. В последнее время у Келзи появилось подозрение, что ее сестре очень нравится подавать этому монтеру его гаечные ключи. Как только Келзи заикалась о том, что теперь они могут позволить себе купить новый льдогенератор, Девон возражала, что раз они заключили контракт на гарантийное обслуживание, надо подождать сначала, пока он истечет. Впрочем, сегодня вечером Келзи вполне устраивал очередной ремонт машины для льда — ведь это давало ей возможность остаться наедине с Тейтом.
        Тейт привез с собой свои любимые диски, и Келзи поставила их на новый проигрыватель. Они наслаждались вкусной едой и тихой красивой мелодией.
        — Потанцуем?  — спросил Тейт, обнимая Келзи и привлекая ее к себе.
        Не дожидаясь ответа, он стал двигаться в такт музыке. Келзи почувствовала приятную дрожь во всем теле. Тейт все крепче и крепче прижимал ее к себе. Подняв голову, она коснулась лбом его лба, волосы Тейта щекотали ей висок. От него сладко пахло фруктами, как из шейкера с ананасовым коктейлем, который он привез с собой. Он потерся носом о щеку Келзи, и она тут же вспомнила их дни и ночи на Гавайях, полные счастья и радости.
        Все это было в прошлом, но память навсегда останется с ней. Она провела рядом с Тейтом шесть месяцев, но не могла представить, как они будут работать вместе еще целый год. Это будет настоящей мукой, но это единственное, что ей остается. Рядом с ним работа переставала казаться Келзи важной. Она была просто средством находиться рядом с Тейтом. Стараться изо всех сил, чтобы он остался ею доволен. Подбадривать его, когда он бывает в дурном настроении и ему кажется, что все трещит по швам.
        Тейт стал целовать мочку уха Келзи. Сердце ее учащенно забилось в такт чувственной музыке. Она словно таяла в объятиях Тейта. Вдруг Тейт тихо рассмеялся.
        — Сегодня ты какая-то очень задумчивая,  — сказал он, чуть отодвигаясь от Келзи и вопросительно заглядывая ей в лицо.  — Не говори мне, попробую догадаться сам. Наверное, ты думаешь об огромной компенсации, полученной от газеты «Шумиха».
        — Нет,  — Келзи печально улыбнулась. Она ни за что не признается Тейту, что их отношения волнуют ее куда больше, чем неожиданный исход судебного процесса.  — Хотя на пятьдесят центов не купишь даже чашки кофе.
        — Ты разочарована?
        — Нет, не очень.  — «Я предпочла бы тебя,  — подумала Келзи.  — Я предпочла бы тебя контракту на пять миллионов и шкафам, полным самых модных нарядов».  — Если бы я могла привести в порядок свою личную жизнь, пятьдесят центов показались бы мне золотым дождем.
        — У тебя наладились отношения с Девон?
        — Да, она вела себя все это время просто прекрасно. Даже пыталась проявить понимание. И мы теперь не ругаемся больше из-за ее работы в кафе.
        — Тогда…
        Келзи остановилась, забыв о музыке. Она никак не могла решить, стоит ли говорить обо всем этом с Тейтом. Готов ли он выслушать ее?
        — Я успела полюбить все, что связано с моей работой, Тейт. Путешествия, стабильное материальное положение… И еще ты дал мне то, что невозможно оценить,  — ты дал мне уверенность в себе. Теперь, оказавшись в толпе, я испытываю приятные чувства от того, что мне есть чем поделиться с этими людьми, что я могу доставить им удовольствие. Но ведь я заплатила за все это немалую цену.
        — Что же это за цена?
        — Я потеряла возможность слиться с толпой, оставаясь незамеченной. И я немного скучаю по тем временам, когда была самой обыкновенной девушкой. Это немного пугает меня, потому что я поняла вдруг, какими непостоянными могут быть друзья. И, если честно, я бы предпочла скоротечному вниманию поклонников серьезные отношения с хорошим человеком.
        Тейт тоже остановился, внимательно глядя на Келзи, скользя взглядом по ее волосам, по жемчужным сережкам, которые купил ей на Гавайях.
        — С кем-нибудь вроде меня?  — спросил он хриплым, срывающимся голосом.
        — С кем-нибудь вроде тебя,  — тихо, но твердо произнесла Келзи.
        — Знаешь, ты никогда больше не сможешь затеряться в толпе,  — сказал Тейт.  — Разработчики серии «Только для рыжих» гарантируют тебе это.
        — Я знаю,  — кивнула Келзи.
        — Ты стала известна публике как символ американской мечты об успехе, который пришел как награда за усердие и трудолюбие.
        — Ну да, и еще за копну рыжих волос,  — сухо произнесла Келзи, отметив про себя, что они снова говорят о ее карьере, а не о чувствах, которые их связывают.
        — Я был очень занят последние несколько недель,  — продолжал Тейт.  — Улаживал дела с судебным процессом и со статьей о детском конкурсе. Но я все время помнил о тебе, все время думал о том, как много ты сделала для успеха нашей рекламной кампании, и о том, что надо пересмотреть твой контракт, чтобы он стал для тебя более выгодным. Так, чтобы ты осталась с нами. Я ведь знаю, как тяжело тебе пришлось. Гораздо тяжелее, чем ты могла себе представить. Но ты прошла через все трудности, как настоящий профессионал.
        Келзи улыбнулась. Ей приятно было, что Тейт понимает это.
        — Келзи, в эту кампанию были вложены огромные средства,  — сказал Тейт.  — И они прекрасно окупились. Ты достигла настоящего успеха. Думаю, что по истечении контракта ты сможешь позволить себе работать всего несколько недель в году, просто чтобы о тебе не забывали.
        Келзи вздохнула. Руки ее, словно сами собой, расстегивали верхнюю пуговицу рубашки Тейта. Ну как он может в такой момент продолжать разговор о том, что теперь Келзи сможет помочь Девон окончить университет?
        — Знаешь, ей ведь приходится нелегко. Кафе…
        — Кафе?  — удивленно переспросил Тейт, но затем лицо его расплылось в улыбке.  — Если ты непременно хочешь оставить его за собой, мы можем нанять кого-нибудь, чтобы им управляли.
        — Что-что мы можем сделать?
        — Я как-то не думал об этом, но в принципе многие знаменитости содержат собственные рестораны. Так почему же Келзи Уильямс не может владеть собственным кафе? Если, конечно, ты сама этого хочешь. Мы вполне можем себе это позволить.
        — Мы? Почему ты все время говоришь «мы»? Если я смогу обеспечить себе сносное существование, работая на «Элсет индастриз» несколько недель в году, и если Девон захочет бросить кафе, тогда…
        — Почему я говорю «мы»?  — перебил ее Тейт.  — Потому что я говорю о нас с тобой, Келзи. Мы заработаем кучу денег на серии «Только для рыжих». Но я хочу, чтобы в моей семье был еще один человек, который неплохо зарабатывает. Я, конечно, имею в виду вовсе не продажу кофе постоянным посетителям.
        Келзи изумленно смотрела на Тейта, сомневаясь, правильно ли она поняла его слова.
        Почувствовав недоверие Келзи, Тейт заглянул ей в глаза и заговорил как деловой человек, который пытается обосновать правильность принятого им решения.
        — Послушай, я все продумал. Нам нужно время, чтобы побыть вместе, и мы можем сделать это сейчас, когда на рынок должен поступить детский шампунь «Только для рыжих».
        Келзи почувствовала, что весь мир вращается у нее перед глазами, быстро набирая скорость. Сейчас она была просто не в состоянии вникнуть в суть того, что говорил Тейт. Надо было спросить его, что он имел в виду, говоря о том, что они могут оставить себе кафе, и о том, что им нужно время, чтобы побыть вместе. Но вместо этого она ухватилась за тему, не имеющую к его предложениям никакого отношения.
        — Детский шампунь? Так вот для чего вы выбрали эту маленькую девочку из Топики?  — Неожиданно Келзи все стало ясно — так, значит, Тейт действительно был занят работой по подготовке нового тура рекламной кампании.  — Никто не говорил мне, что ты готовишь выпуск нового продукта. И ты сам ни разу не упомянул об этом.
        — У меня не было времени, потому что все надо было сделать очень быстро. Люди просто забросали нас просьбами сделать что-нибудь специально для детей. Если бы ты видела всю эту почту! Секретарша Джина вне себя, потому что я дал ей указание непременно ответить на каждое письмо.
        — Так вот почему она так рычала на меня утром.
        — Ничего, все наладится. Это только временное раздражение,  — Тейт крепко прижал к себе Келзи.  — Если эта девочка из Топики понравится публике, тебе станет немного полегче. Конечно, все равно придется появляться изредка на публике, но сейчас основной акцент делается на рекламу детского шампуня.
        — Но ведь мы снова не сможем видеться,  — Келзи слегка встряхнула Тейта за плечо, словно желая привести его в чувство.  — Как ты собираешься справиться с маленькими актерами? Помнишь, что сказал Джин после того, как Черри обрезала мне волосы? Тебе надо скорее завести собственных детей.
        — Это была одна из его лучших идей,  — улыбнулся Тейт, поправляя прядку волос Келзи.  — Скоро мы сможем над этим поработать. Знаешь, надо ведь подгадать так, чтобы все произошло, когда истечет срок твоего контракта. А это будет через год.
        — Так, значит, ты уже все запланировал?
        Тейт кивнул.
        Конечно, в словах Тейта, таких долгожданных и нужных ей как воздух, как сама жизнь, недоставало романтических чувств и нежности. Но Келзи успела хорошо узнать Тейта Александра, чтобы понимать, что и эти слова стоили ему больших усилий.
        Тейт страстно и в то же время нежно поцеловал Келзи в губы, скрепляя их соглашение.
        — Тебе предстоит нести тяжелую ношу,  — сказал он.  — Я делаю женщине предложение первый раз и хочу, чтобы это было на всю жизнь. Я ведь очень занятой человек и не могу позволить себе пройти через все это во второй раз. Я люблю тебя, Келзи. И еще,  — в глазах его мелькнул озорной огонек,  — когда у нас будут дети, не могла бы ты постараться, чтобы все они родились рыжими?
        — Ты умеешь добиться своего,  — засмеялась счастливая Келзи.  — Но позволь мне сказать тебе заранее, что, независимо от того, какого цвета волосы будут у наших детей, ни один из них не будет иметь ничего общего с рекламным бизнесом. И вообще, когда они появятся, я хотела бы бросить это дело. Потому что я люблю тебя и хочу, чтобы мы все время были вместе.  — Келзи склонила голову набок.  — Помнишь свадебное платье, которое мы использовали для последнего ролика? По контракту оно переходит в мою собственность. И мне очень хотелось бы однажды пойти в нем к алтарю уже в жизни, а не на кинопленке.
        — Только однажды?
        — Только однажды. Как ты думаешь, когда это можно будет организовать?
        — Как и все, что мне пришлось организовывать для этой рекламной кампании,  — как можно скорее.