Праздник в городе влюбленных Скарлет Уилсон
        Любовный роман — Harlequin #572 Руби и Алекс встретились в Париже в новогоднюю ночь. Это была любовь с первого взгляда, но обстоятельства разлучили их. Узнав, что Алекс — наследник престола европейской страны, Руби решает навсегда выбросить его из головы, но десять лет спустя он неожиданно обращается к ней за помощью…
        Скарлет Уилсон
        Праздник в городе влюбленных
        Роман
        Scarlet Wilson
        The Prince She Never Forgot
        , «Праздник в городе влюбленных»
        
        Пролог
        Десять лет назад
        Руби чувствовала радостное волнение, витающее в воздухе. Ей казалось, будто все люди в мире решили отпраздновать наступление Нового года в Париже. Плотная толпа, казалось, сама несла ее от Елисейских Полей к Эйфелевой башне.
        — Ты рада, что приехала сюда?  — прокричала Руби на ухо ее подруга Полли, пролив вино ей на рукав.  — Сейчас это, наверное, лучшее место на свете.
        — Да,  — пробормотала Руби.
        Прогуливаться по Парижу определенно лучше, чем сидеть в квартире и думать о бывшем бойфренде, с которым ей не следовало иметь дело, и о работе, которую она не получила.
        Полли радостно завизжала.
        — Через час начнут запускать фейерверки. Давай попробуем подойти ближе к Эйфелевой башне, чтобы нам было лучше их видно.
        Руби кивнула. Их компания состояла из десяти человек, и им становилось все труднее держаться вместе.
        — Прежде чем мы пойдем смотреть салют, мне нужно найти дамскую комнату,  — сказала она Полли.  — Дай мне пять минут.
        На Елисейских Полях было множество кафе и баров, но, похоже, сейчас всем женщинам в городе нужно было то же, что и ей.
        — Идите дальше без меня,  — предупредила она подругу.  — Встретимся там, где договорились.
        У их компании были четкие планы на сегодняшний вечер. Они собирались пообедать на речном пароходе, выпить в баре отеля, прогуляться по Елисейским Полям и полюбоваться фейерверками у Эйфелевой башни. Они выбрали место, где встретятся, если кто-то потеряется. В такой вечер, как сегодня, это было бы неудивительно.
        Руби целую вечность простояла в очереди в дамскую комнату, после чего пошла дальше. У нее было такое ощущение, будто за эти тридцать минут все жители Парижа вышли на улицы. Скорость передвижения была черепашьей. У Эйфелевой башни уже собралась плотная толпа. Она не сможет найти в ней своих друзей.
        По правде говоря, она не беспокоилась. Улицы были освещены яркими огнями. Всеобщее настроение было праздничным. Люди пили вино и пели песни. Повсюду были полицейские, так что она чувствовала себя в безопасности, хотя и была одна. Она слышала вокруг обрывки разговоров на французском, английском, итальянском, немецком и даже японском.
        Руби расстегнула свое темно-красное шерстяное пальто. В декабре в Париже было прохладно, но толпа была такой плотной, что ей стало жарко. Зная, что в новогоднюю ночь на улицах Парижа полно карманников, она крепче прижала к себе сумочку.
        Когда впереди наконец показалась Эйфелева башня, у нее запищал мобильный телефон. К этому моменту толпа почти остановилась, так как улицы были забиты, и подойти ближе к башне было невозможно.
        Тогда Руби сделала несколько шагов в сторону, расстегнула сумочку, достала телефон и прочитала сообщение.

«Где ты?» — спрашивала Полли.
        Похоже, друзья ждали ее в условленном месте.

«Не уверена, что смогу до вас добраться, но попробую»,  — написала Руби. Едва она успела нажать кнопку «Отправить», как кто-то толкнул ее, и она уронила телефон. Его пнула одна нога, другая, и он отлетел в сторону и скрылся из виду. Она попыталась пройти туда, где видела его в последний раз, но толпа понесла ее в противоположном направлении, и она потеряла ориентацию в пространстве. Тогда она осмотрелась, чтобы определить, куда ей нужно идти, затем продолжила искать взглядом телефон.
        Вдруг кто-то сильно толкнул ее сзади в плечо, и ее понесло прямо на группу немцев у стены.
        — Простите…
        Они громко смеялись, и от них пахло пивом. Руби попыталась отойти в сторону, но это было невозможно. Народа вокруг было столько, что идти было некуда.
        — Пожалуйста, пропустите меня! Дайте мне пройти!  — закричала она.
        У нее начался приступ клаустрофобии. Ей казалось, что толпа вот-вот сомкнется и раздавит ее. Тогда она глубоко вдохнула, подняла локти и снова попыталась изменить направление своего движения, но у нее ничего не вышло.
        Столкновение оказалось неизбежным, и она почувствовала пахнущее пивом дыхание на своей щеке.
        Вдруг кто-то схватил ее сзади за пальто и потянул вверх. Затем сильная рука обхватила ее за талию и продолжила поднимать. У нее перехватило дыхание, и едва она опомнилась, как оказалась на выступе стены. Ее ступни были на уровне плеч проходящих мимо людей.
        — Вы в порядке?  — раздался рядом с ней мужской голос. Рука, которая ее поддерживала, убралась, и Руби, почувствовав, что начинает терять равновесие, схватилась за нее.  — Вы в порядке?  — повторил мужчина.  — Вы пьяны?
        Переведя дух, Руби повернулась и посмотрела на своего спасителя. Она хотела открыто возмутиться его вопросу, но, когда увидела его, потеряла на мгновение дар речи.
        Даже в поздний час в толпе она обратила бы внимание на этого высокого широкоплечего парня с темными волосами и ярко-голубыми глазами.
        Она машинально подняла руки:
        — Нет-нет, я не пьяна. Просто толпа понесла меня в другую сторону, и я запаниковала.
        Его губы растянулись в очаровательной улыбке.
        — Вы уже собрались домой? Вы не хотите смотреть салют?
        Он говорил по-французски с едва заметным акцентом.
        — Нет, я не иду домой,  — вздохнув, ответила Руби.  — Разумеется, я хочу посмотреть салют.  — Она всмотрелась в неподвижную плотную толпу внизу.  — Но не так. Я должна была встретиться со своими друзьями.
        — Вы потерялись?
        — Не совсем,  — ответила Руби, снова переведя на него пристальный взгляд.  — Мы должны были встретиться неподалеку от Эйфелевой башни.  — Она покачала головой.  — Сейчас добраться туда невозможно.
        Он бросил взгляд на толпу и улыбнулся:
        — Вы правы. Простите, что так бесцеремонно вас схватил, но вы выглядели напуганной. Я думал, что у вас началась паника.
        — Я действительно запаниковала, но сейчас все хорошо,  — призналась Руби, обнаружив, что ее дыхание и пульс уже выровнялись.  — Спасибо вам. Я никогда раньше не бывала в такой огромной шумной толпе.  — Она сняла пальто и шапку и поправила волосы.
        — Управлять массой людей может быть сложно.
        Руби удивили его слова.
        — Откуда вы знаете?
        Он молча улыбнулся, проигнорировав ее саркастический вопрос. Тогда она протянула ему руку и представилась:
        — Я Руби Уизерспун из Англии.
        Его большая теплая ладонь сомкнулась вокруг ее ладони.
        — Алекс,  — просто сказал он.
        Ее взгляд скользнул по его одежде. Джинсы и футболка были подходящей одеждой для молодого парня, но классическое черное пальто показалось ей странным выбором.
        — Вы местный?  — спросила Руби.
        Уголки его губ поднялись.
        — Нет, но мой дом находится довольно близко отсюда,  — ответил он по-английски.
        Ей понравилась его загадочность. В праздничную ночь она была вполне уместной.
        Оказавшись при других обстоятельствах в обществе загадочного красавца, она бы насторожилась, но рядом с Алексом она почему-то не испытывала никакой нервозности.

«Доверяй своей интуиции»,  — всегда говорила Руби ее бабушка. Если бы она следовала этому мудрому совету, то, возможно, не застала бы бойфренда в постели со своей лучшей подругой. По правде говоря, она не могла дождаться, когда закончится этот ужасный год.
        Руби огляделась по сторонам. Удивительно, но, кроме них двоих, на этом выступе стены никого не было.
        — Где ваши друзья, Алекс? Мне придется спрыгнуть вниз, когда они захотят к вам присоединиться?
        Наверное, большинство из них девушки, причем очень красивые.
        — Я тоже потерял своих друзей. Я забрался сюда, чтобы попытаться их найти. Затем я решил, что останусь здесь, потому что отсюда лучше видно салют.
        Поймав направление его взгляда, Руби обнаружила, что он прав. С этой пусть даже небольшой высоты открывался великолепный вид на Эйфелеву башню. Окаймленная со всех сторон гирляндами из белых лампочек, она походила на причудливый маяк, горящий на темном фоне ночного неба. От этой красоты захватывало дух.
        — Ничего себе,  — пробормотала Руби.  — Я только сейчас вспомнила, зачем сюда шла.
        Внизу мимо них протиснулись несколько человек. Один из них задел плечом ногу Руби. Она закачалась, но Алекс поддержал ее. Он не убирал руку до тех пор, пока она вновь не обрела равновесие.
        — Итак, почему молодая англичанка решила встретить Новый год в Париже?  — спросил он.
        Руби подумала, что таинственному незнакомцу не нужно знать всей правды.
        — Приехала к бойфренду?
        Это был провокационный вопрос, но Руби Уизерспун не поддавалась на провокации.
        — Эта идея принадлежала Полли, моей соседке по комнате. Обычно мы встречаем новый год в Лондоне. Однажды мы захотели покататься на лыжах и сняли домик в Шотландии, но все два дня шел такой сильный снег, что нельзя было носа из дома высунуть.  — Алекс рассмеялся, и она продолжила: — Какая девушка отказалась бы отпраздновать Новый год в Париже? Это удивительный город.  — Ее голос прервался.  — По правде говоря, мне нисколько не жаль, что этот год закончился.
        — У вас был плохой год?
        — Хуже не придумаешь.
        — Мне жаль. Но целый год определенно не мог быть плохим.
        Разумеется, он прав.
        — Конечно нет. Были и хорошие вещи. В этом году я получила диплом.
        — По какой специальности?
        — Дефектология.
        — Звучит здорово. Поздравляю.
        — Спасибо. Я действительно стала тем, кем хотела.
        Три года, потраченные на учебу, были счастливыми. Она получила отличные знания, закрепила их во время учебной практики и окончательно убедилась в том, что правильно выбрала профессию.
        — Тогда почему вы не прыгаете от радости? Вы можете заниматься тем, что вам нравится. Некоторые люди отдали бы за это многое,  — задумчиво произнес Алекс, и Руби подумала, что он, наверное, принял ее за нытика, который вечно всем недоволен.
        — Я знаю, что мне следует радоваться. Я действительно хочу работать в этой области. Я успешно прошла профессиональную стажировку, но к тому времени, когда я получила диплом, осталась только одна подходящая вакансия и мне предпочли более опытного специалиста.
        Руби небрежно пожала плечами, хотя до сих пор переживала из-за этой неудачи.
        — Где было это рабочее место?
        — В Лондоне. В отделении дефектологии самой крупной детской больницы. Я проходила там учебную практику, и мне там очень понравилось. Персонал в этом отделении особенный, а дети… К ним было невозможно оставаться равнодушной.
        — Чем вы там занимались?
        В его вопросе слышался неподдельный интерес.
        — Я работала с детьми, у которых были определенные проблемы с речью. Эти дети каждый день делали успехи. Пусть совсем небольшие, но все же это был прогресс.  — Предавшись воспоминаниям, Руби мягко улыбнулась.  — Я даже работала с детьми, у которых были проблемы со слухом. Я видела, какие у них были лица, когда после вживления кохлеарного имплантата они впервые слышали звуки.  — Она посмотрела на Алекса: — Это было незабываемо.
        В его взгляде было столько понимания, что у нее захватило дух. Подумать только! В этом городе живет несколько миллионов человек, а он смотрит именно на нее. Руби не знала, как у нее это вышло, но ей удалось завладеть его вниманием.
        — Значит, сейчас у вас нет работы?  — спросил он, и от тембра его голоса по ее спине пробежала приятная дрожь. А может, ей наконец ударило в голову вино, которое она пила в баре с друзьями?
        — Есть. И я вовсе не хотела показаться вам нытиком. Я получила место в отделении реабилитации. Я работаю с людьми, у которых возникли проблемы с речью после инсульта.
        Алекс поднял брови:
        — Но ведь эта работа не менее важна, чем та, которую вы хотели получить.
        Она говорит себе это каждый день, но пользы от этого мало.
        — Я знаю. Мне повезло, что я вообще нашла работу по специальности. Не все мои однокурсники могут этим похвастаться.  — Руби грустно улыбнулась: — Просто это не то, о чем я мечтала.
        Он сделал глубокий вдох:
        — Мы не всегда получаем то, о чем мечтаем, Руби.
        Его тон был серьезным, и ею овладело любопытство. Неужели этого красивого незнакомца сейчас мучают те же мысли, что и ее? Неужели он по какой-то причине тоже занимается не тем, что ему нравится?
        — А вы, Алекс, чем занимаетесь? Вы приехали сюда в командировку?
        Он покачал головой:
        — Нет, я, как и вы, приехал сюда отдохнуть. Я бизнесмен. Занимаюсь инвестициями. Это скучно.
        — Почему вы этим занимаетесь, если находите это скучным?
        — Потому что должен,  — уклончиво ответил он, и ее любопытство усилилось.
        У него в кармане зазвонил телефон. Достав его, он посмотрел на дисплей и нахмурился.
        — Это ваши друзья?  — спросила Руби.  — Они вас ищут?
        Алекс убрал телефон в карман и покачал головой:
        — Нет, это не они.
        — А я уронила свой телефон. Наверное, он разбился вдребезги.
        Он очаровательно наморщил нос:
        — Что значит «вдребезги»?
        — На множество мелких осколков.
        — А-а, понял. Его нельзя починить.
        — Правильно поняли,  — улыбнулась Руби.
        Его рука все еще лежала у нее на талии, но она нисколько не возражала. Его близость доставляла ей удовольствие.
        — Ваши друзья, наверное, вас ищут,  — предположила она.
        — Думаю, да.  — Он пожал плечами.  — Но я не всегда хочу быть найденным.
        Еще одна загадка. У него хорошо получается сбивать людей с толку.
        Алекс придвинул ее ближе к себе.
        — А вам сейчас комфортно без ваших друзей, Руби Уизерспун? Вам доставляет удовольствие ждать фейерверки в компании незнакомца, выдернувшего вас из толпы?  — спросил он, и от блеска его глаз, от его улыбки у нее захватило дух.
        Порыв ветра поднял несколько ее локонов и бросил ему в лицо. Рассмеявшись, Алекс поймал их и убрал ей за ухо. Руби положила ладонь ему на грудь и почувствовала тепло его тела через тонкую ткань футболки.
        Если бы сегодня утром кто-то сказал ей, что она встретит Новый год в компании сексуального мужчины, она бы покрутила пальцем у виска.
        — Вы не незнакомец,  — просто сказала она.  — Вы Алекс.

«Dix… neuf… huit… sept…»[1 - Десять… девять… восемь… семь… (фр.)]
        Толпа уже начала вести обратный отсчет, и через несколько секунд в темном небе над Эйфелевой башней расцвели букеты разноцветных огней. Тогда Алекс наклонился и поцеловал ее. Праздничные фейерверки были ничто в сравнении с теми, которые зажглись в этот момент внутри у Руби. Она никогда прежде не целовалась с мужчиной в день знакомства, но сейчас приличия вдруг перестали иметь значение. Происходящее казалось ей таким уместным, таким правильным.
        В старости она обязательно будет рассказывать своим внукам о том, как много лет назад в Париже целовалась с красивым незнакомцем. Потому что все это больше похоже на сказку, чем на реальность.
        Вот только ощущения, которые она испытывала, были вполне реальны. Одна рука Алекса лежала у нее на талии, другая, зарывшись ей в волосы, поглаживала ее затылок. Его пальцы были сильными и нежными. Она ощущала приятное покалывание в тех сокровенных уголках ее тела, о существовании которых она до сих пор даже не подозревала.
        Если бы только можно было законсервировать это волшебное мгновение, чтобы переживать его заново одинокими вечерами!
        Когда Алекс оторвался от ее губ, она едва удержалась от того, чтобы не потребовать продолжения. К ее удивлению, чары не рассеялись. Какое-то время она ничего не замечала, кроме бездонных голубых глаз напротив нее. Затем она обнаружила, что люди внизу прыгают, кричат и фотографируют фейерверк на мобильные телефоны.
        — С Новым годом,  — прошептал Алекс, улыбаясь.
        — С Новым годом,  — тихо произнесла она с ответной улыбкой.
        Они молча стояли, пока в небе над Эйфелевой башней не погасли последние огни.
        — Может, уйдем отсюда?  — предложил Алекс, взяв ее за руку.  — Не хочешь выпить? Перекусить?
        Бросив взгляд туда, где она должна была встретиться с друзьями, Руби поняла, что не сможет их найти.
        — «Перекусить» звучит заманчиво,  — сказала она.
        Когда толпа внизу немного рассеялась, Алекс спрыгнул вниз, затем снял ее. Идти сквозь толпу за руку с высоким широкоплечим мужчиной оказалось намного проще, чем одной. Несколько секунд за ними следовала странная группа мужчин в черном с телефонами, но они быстро исчезли, и Руби про них забыла.
        Несколько кафе и ресторанов на улице Георга Пятого по-прежнему было открыто. Остановившись на мгновение у входа в «Четыре сезона», Алекс, словно передумав заходить, направился к одному из ресторанов со столиками на улице.
        Когда он выдвинул для Руби стул, она с улыбкой села. Хорошие манеры Алекса приятно ее удивили. Она не помнила, когда в последний раз мужчина выдвигал для нее стул.
        — Если ты замерзла, мы можем войти внутрь,  — сказал он.
        — Нет, мне хорошо здесь,  — ответила Руби, понимая, что внутри наверняка много народу.
        К ним подошел официант и кивнул Алексу.
        — Что ты хочешь, Руби?  — спросил он, взяв два меню и протянув одно ей.  — Вино? Кофе? Что-нибудь из еды?
        — Я, пожалуй, возьму коктейль.  — Открыв меню, она пробежала по нему взглядом.  — «Ройал пинк серкус» и большой кусок торта.
        Заглянув в меню, Алекс улыбнулся:
        — Посмотрим, что это за коктейль. Гм… водка, шампанское и малиновый сироп. Интересный выбор.
        Повернувшись к официанту, Алекс быстро заговорил по-французски. При более ярком свете он оказался еще красивее. Руби только сейчас заметила, что у него смуглая кожа и что на его подбородке пробивается щетина. Как жаль, что она разбила телефон и не может его сфотографировать! Ее подруги не поверят, что она встретила Новый год в компании такого красавца.
        — Какие у тебя планы?
        Руби пожала плечами:
        — У меня нет телефона, поэтому я не могу позвонить друзьям.  — Она махнула рукой: — Но в этом нет ничего страшного. Я знаю, где сейчас нахожусь, и смогу сама добраться до своего отеля.  — Она указала ему жестом на «Четыре сезона»: — На секунду мне показалось, что ты собираешься зайти туда.  — Она окинула взглядом свое красное пальто, джинсы и сапоги.  — Думаю, меня бы туда не впустили.
        — Впустили бы,  — произнес Алекс со странной уверенностью и взял Руби за руку.  — Но я говорил вовсе не о планах на сегодня. Ты надолго приехала в Париж?
        — Я пробуду здесь еще два дня. Мы возвращаемся домой в пятницу. А ты?
        — У меня нет четкого расписания. Я могу вернуться домой в любое время. Ты хочешь получше познакомиться с Парижем до того, как вернешься домой?
        Сердце Руби подпрыгнуло в груди. Ее друзья знают о ее последних неудачах, поэтому не будут возражать, если она развеется в обществе красивого парня.
        — Звучит здорово,  — кивнула она.
        К ним подошел официант и поставил перед ней стакан с коктейлем, а перед Алексом пиво. Руби попробовала коктейль. Напиток оказался крепче, чем она ожидала. От пузырьков шампанского у нее защекотало в носу, и она, кашлянув, рассмеялась.
        — «Ройял пинк серпус» — это что-то!
        — Что ты имеешь в виду?  — спросил Алекс, сделав глоток пива.
        — Коктейль просто отличный.
        Затем ей принесли огромный кусок торта. При виде семи слоев бисквита со сливочным кремом, джемом и малиной у нее потекли слюнки. Она тут же взяла вилку и попробовала этот кулинарный шедевр.
        — М-м-м… Не хочешь кусочек?  — спросила она Алекса, наблюдавшего за ней с улыбкой.  — За такой торт можно душу продать.
        Он покачал головой:
        — Не хочу лишать тебя ни крошки лакомства. Мне доставляет удовольствие наблюдать за тем, как ты его ешь.
        — Ты не заказал себе ничего из еды?
        — Заказал, но попросил, чтобы сначала принесли твой торт.
        Она съела еще кусочек:
        — Я могла бы привыкнуть к такому баловству.
        В его глазах что-то промелькнуло, и она подумала, что перегнула палку. Но Алекс, похоже, так не думал.
        — А я бы мог привыкнуть к Руби Уизерспун, которая умеет есть,  — сказал он.
        Руби облизала вилку:
        — Что? Неужели твои знакомые девушки не едят?
        Алекс поднял глаза на официанта, который принес ему огромный сэндвич с томатами и беконом и картофель фри. Руби протянула руку и схватила ломтик картофеля.
        — Не так, как ты,  — мягко рассмеялся он.
        Руби пожала плечами:
        — В этом ресторане не экономят на размере порций. Как он называется?  — Посмотрев на вывеску, она поморщилась: — Слишком сложное название. Я лучше запомню, что он находится рядом со сказочным отелем.
        — Сказочным отелем?  — удивился Алекс, быстро поглощая картофель.
        Она кивком указала в сторону:
        — Да, по соседству. Наверное, каждая девчонка, приезжая в Париж, мечтает поселиться в таком отеле.
        — А я думал, что в замке Золушки в Диснейленде.
        — Я тоже когда-то об этом мечтала, но с возрастом вкусы меняются.  — Она посмотрела на свой коктейль: — Боюсь, если я его выпью, то опьянею. Наверное, мне следовало взять вместо него кофе.
        Алекс тут же подозвал официанта и заказал ей кофе.
        — Ты уже была на смотровой площадке Эйфелевой башни?
        Кивнув, она наклонилась вперед и прошептала:
        — Открою тебе секрет. Я думала, что меня там стошнит. Когда я смотрела вдаль, все было нормально, но когда я посмотрела вниз…  — Она качнулась из стороны в сторону: — Это была плохая идея.
        Алекс рассмеялся:
        — А в Версале и Лувре ты была?
        Она кивнула:
        — Я отстояла огромную очередь, чтобы взглянуть на «Мону Лизу».
        — Ну и как она тебе?
        Руби наморщила нос:
        — Сказать честно? Она оказалась меньше, чем я ожидала, и несколько темновата, но все же мне захотелось протянуть руку и прикоснуться к ней.
        — Она заворожила тебя так же, как и Леонардо. А в соборе Парижской Богоматери ты уже была?
        Руби снова кивнула.
        Алекс положил нож и вилку:
        — Как долго ты уже находишься в Париже?
        — Несколько дней, но у нас была довольно насыщенная культурная программа.
        — Есть еще что-нибудь, что ты хотела бы посмотреть?
        — Конечно! Это же Париж. Я еще не видела Сакре-Кер и Пер-Лашез.
        Откинувшись на спинку стула, он сделал глоток пива:
        — Я предложил тебе посмотреть достопримечательности, а ты хочешь навестить покойников? Похоже, я пробуждаю в тебе лучшее.
        Руби рассмеялась:
        — Ты когда-нибудь гулял по кладбищу? Летом там так красиво и спокойно. У себя в городе мне нравится бродить между могил и читать надписи на надгробных плитах. На некоторых выгравирован череп и перекрещенные кости. Это означает, что погребенные под ними люди умерли от чумы в Средние века. Когда я на них смотрю, у меня прямо дух захватывает.
        Алекс широко улыбнулся:
        — Руби, всякий раз, когда мне кажется, что я немного тебя знаю, ты говоришь что-нибудь, что меня удивляет.
        — Это плохо?
        Она покачал головой:
        — Нет, это хорошо. Очень хорошо.  — Он взял ее за руку: — Уверен, мы найдем что посмотреть.
        — Но сегодня первое января. Все будет закрыто.
        — Не беспокойся, я что-нибудь придумаю.
        Руби была так очарована Алексом, что не заметила мужчин в черных пальто, пока они не подошли к их столику. Один из них положил руку в черной кожаной перчатке на плечо Алексу, наклонился и что-то сказал ему на ухо.
        — Алекс, в чем дело? Кто это?  — взволнованно спросила Руби.
        Выражение его лица изменилось. Он посерьезнел. Его глаза сначала засверкали от гнева, затем в них промелькнула паника. Он резко вскочил, уронив стул.
        — Алекс?  — позвала она.
        Мужчина в черном пальто даже не удостоил ее взглядом.
        — Руби, прости, но я должен идти.  — Он достал из кармана свой мобильный телефон.  — Дай мне свой номер. Я тебе позвоню.
        Она машинально потянулась за сумочкой, но вспомнила, что потеряла телефон. Дома в записной книжке у нее есть номер своего мобильного, и она сможет его восстановить, но сейчас, когда он ей так нужен, она, как назло, его не помнила.
        — Я потеряла телефон, а номер не помню,  — пробормотала она, чувствуя себя полной идиоткой. Любой нормальный человек знает номер своего мобильного.  — Что случилось?
        Алекс покачал головой. Он выглядел ошеломленным.
        — Это касается моей семьи. Скажи, где ты остановилась. Я с тобой свяжусь.
        Она протараторила название дешевого отеля.
        — Мне жаль,  — сказал он, подойдя к ней,  — но я должен идти. Я оставлю для тебя сообщение у администратора.
        Наклонившись, он легонько коснулся губами ее губ и ушел в сопровождении людей в черном.
        Так закончилась ее новогодняя сказка.
        Январь
        Войдя в квартиру с сумками, рабочими папками и униформой, которую она забрала из химчистки, Руби устало вздохнула.
        Полли сидела по-турецки на диване, ела лапшу и смотрела телевизор.
        — А вот и наша царевна Несмеяна. Брось куда-нибудь все это барахло и составь мне компанию. Лапша на плите, вино в холодильнике.
        Руби чувствовала себя как выжатый лимон, причем как физически, так и эмоционально. Ежедневный путь до клиники и обратно был утомительным, да и работа оказалась труднее, чем она думала. Правда, сегодняшний день принес ей небольшую радость. Один из ее пациентов наконец заговорил. Правда, он произнес только слово «нет», но это определенно был прогресс.
        Положив папки и униформу на кресло, она разделась, отнесла покупки на кухню, налила себе вина, наполнила тарелку лапшой и, вернувшись в комнату, плюхнулась на диван рядом с Полли.
        — Что смотришь?
        — Новости.
        Руби подцепила на вилку лапшу и отправила ее в рот. В следующую секунду ей показалось, что там вспыхнул огонь. Полли любила острую пищу, и поскольку обязанности кухарки по их взаимной договоренности она взяла на себя, Руби пришлось привыкнуть к подобной еде.
        Чтобы потушить пожар во рту, она стала быстро пить вино. Вдруг ее взгляд сосредоточился на экране телевизора, и она резко закашлялась. Руби повернулась и, смеясь, похлопала ее по спине:
        — Неужели соус настолько острый?
        — Сделай погромче,  — пробормотала Руби, ошеломленно уставившись на экран.
        — Что?  — промямлила Полли с набитым ртом.
        — Сделай погромче!
        Не отводя глаз от экрана, Руби принялась искать среди журналов и диванных подушек пульт дистанционного управления. Найдя его под одной из них, она прибавила громкости. Все это время Полли смотрела на нее с разинутым ртом.

«Согласно неподтвержденным данным, король Эвронии Леопольд серьезно болен. Несколько дней назад в обычно спокойном княжестве начался подъем активности. В государственном аэропорту один за другим совершают посадку частные самолеты. Кронпринц Александр вернулся домой из Соединенных Штатов, где работал по окончании Гарварда.
        Принц Александр, единственный сын овдовевшего короля Леопольда, несмотря на молодой возраст, не ведет светский образ жизни. Он дальновидный бизнесмен, преданный своей стране. Последние несколько лет ходят слухи об ухудшающемся здоровье короля Леопольда и его все более редких появлениях на публике.
        Кронпринц Александр вернулся в Эвронию на своем самолете в новогоднюю ночь и тут же отправился на встречу с государственными чиновниками. Нам сообщили, что в ближайшие несколько минут будет сделано заявление».
        — Это он,  — пробормотала Руби, глядя на экран.
        Ее грудь словно сдавило железными обручами, и она с трудом могла дышать.
        Полли поставила тарелку на стол.
        — Что?  — Она перевела взгляд с Руби на экран и обратно.  — Это твой Алекс? Он принц?
        — Очевидно.
        Во рту у Руби пересохло, и она залпом выпила остатки вина.
        Теперь она поняла, почему Алекс показался ей загадочным. Поняла смысл его фраз, реакций и других нюансов, которые сбили ее с толку. Части головоломки, о существовании которой она до сих пор даже не подозревала, встали на свои места.
        На экране появилось изображение Алекса, выходящего из самолета. Он выглядел неважно. Его красивое лицо было бледным, под глазами залегли тени.
        Он не позвонил в гостиницу, не оставил для нее никакого сообщения. Поначалу она испытывала гнев, обиду и разочарование, но в конце концов призналась самой себе, что очень расстроена.
        Но то, что она узнала из новостей, все меняет. Алекс оказался не обычным парнем, а принцем. Это означает, что он для нее недоступен. Что новогодняя ночь на самом деле была сказкой.
        — Неудивительно, что ты так несчастна. Подумать только! Руби, ты целовалась с настоящим принцем.  — Полли снова перевела взгляд на экран.  — Интересно, что там произойдет.
        Следующий сюжет прервало прямое включение из Эвронии. После сообщения диктора на экране появилось изображение седовласого мужчины в черном костюме, стоящего на трибуне, и титр «Королевская резиденция».
        — Что это значит?  — спросила Полли.
        Руби покачала головой:
        — Понятия не имею.

«На совещании членов королевского совета было принято решение о том, что кронпринц Александр де Кастеллане должен стать регентом Эвронии в связи с тем, что его величество король Леопольд не может больше выполнять свои королевские обязанности. Данное решение вступает в силу немедленно, и кронпринц Александр будет отныне называться принцем-регентом».
        Далее диктор в лондонской студии сообщил:

«По неподтвержденной информации, у короля случился инсульт. Пресс-секретарь королевского дворца воздержался от комментариев относительно состояния здоровья короля Леопольда».
        Полли посмотрела на Руби:
        — Ничего себе.
        Руби вспомнила, как изменилось выражение лица Алекса, когда мужчина в черном что-то ему сообщил. Несомненно, речь шла о болезни его отца. Должно быть, ему сейчас очень тяжело.
        Почему он не сказал ей правду?
        В глубине души она знала ответ.
        Принцу не нужна обычная девушка вроде нее.
        Глава 1
        Десять лет спустя
        — Руби?  — окликнула ее Рена, которая работала регистратором в ее отделении.
        У Руби голова шла кругом. Ей нужно было направить одного ребенка к специалисту, второго — к хирургу-отоларингологу и проконсультироваться с коллегами насчет третьего.
        Повернувшись, она чуть не сбила огромную цветочную композицию.
        — Тебе снова прислали цветы,  — улыбнулась Рена.  — Их так много. Они, наверное, стоят целое состояние.  — Задумавшись на мгновение, она добавила: — Ты заметила, что эти загадочные букеты присылают тебе уже шесть лет? Ты их получаешь с того момента, как начала здесь работать. Наверное, ты за это время догадалась, от кого они.
        Руби покачала головой:
        — Понятия не имею. В карточках нет ни малейшего намека на это.  — Она достала из букета карточку и прочитала: — «Думаю о тебе и желаю тебе всего хорошего». Вот видишь?
        Нахмурившись, Рена посмотрела на карточку:
        — Ты звонила флористу, чтобы узнать, кто присылает тебе цветы?
        — Конечно, звонила, но там мне ничего не сказали.
        — Кто бы это ни был, денег он не считает.  — Наклонившись, Рена понюхала цветы.  — Они божественно пахнут.  — Она задумчиво закусила губу.  — С кем ты встречалась в последнее время? Может, это Пол прислал тебе цветы? Может, он хочет, чтобы вы снова были вместе?
        Руби покачала головой:
        — Пол никогда не прислал бы мне такие цветы.  — Она улыбнулась.  — Он вообще не прислал бы мне никаких цветов. Он скупердяй, и это лишь одна из причин, по которой мы расстались.
        Ее отношения с Полом были бледными по сравнению с воспоминаниями об Алексе. Иногда ей казалось, что та ночь в Париже была плодом ее воображения. О ее знакомстве с принцем Эвронии знала только Полли.
        Руби всячески пыталась забыть Алекса. Пару лет она даже жила с парнем по имени Люк. Он был славным, но у них ничего не вышло. В глубине души она знала почему. Как она ни старалась, ей не удалось забыть своего загадочного принца.
        Рена с улыбкой коснулась ее руки:
        — Очевидно, у тебя есть тайный поклонник. Как это романтично!
        — Ты начиталась любовных романов, Рена.
        Руби снова посмотрела на композицию. Это были тропические цветы ярких оттенков. Они были прекрасны как солнце, выглянувшее из-за туч в дождливый день.
        Она сглотнула. Цветы перестали приходить примерно в то время, когда все новостные издания наперебой сообщали о свадьбе принца Алекса с принцессой Леруны Софией. Хрупкая и светловолосая, он походила на сказочную принцессу. Вскоре у них родился ребенок. Примерно через год после этого София умерла от рака груди.
        Руби задумалась. Все эти события произошли в течение двух лет. За эти два года Руби не получила ни одного букета. Странное совпадение. Полтора года назад цветы снова начали приходить. Могут они быть от Алекса или она принимает желаемое за действительное?
        Внутри у нее что-то сжалось.
        Подойдя к окну, она уставилась на моросящий дождь. Ничего не случится, если она отдохнет пять минут.
        Благодаря усердному добросовестному труду ей все-таки удалось получить работу своей мечты. Последние несколько лет она целиком посвятила себя детям, у которых были проблемы с речью. У нее не оставалось времени ни на что другое. Работы у заведующей отделением патологии речи одной из лучших лондонских больниц было хоть отбавляй. Иногда она чувствовала себя белкой в колесе, из которого нет выхода.
        Звонок стационарного телефона на столе Рены вернул ее к реальности. Вдохнув аромат прекрасных цветов, она направилась в свой кабинет.

* * *
        Она носилась туда-сюда как сумасшедшая, поэтому Алекс нашел ее не сразу. Несколько раз он, следуя указаниям персонала, приходил в названное место, но ее там уже не оказывалось.
        Увидев ее наконец, он остановился на секунду, чтобы перевести дух.
        Десять лет. С той новогодней ночи в Париже прошло десять лет.
        Если бы его отец тогда не заболел, его жизнь могла бы сложиться по-другому. Он встретился бы с Руби через несколько часов и показал ей Париж. При этой мысли его сердце до сих пор всякий раз болезненно сжималось.
        Она выглядела почти так же, как и тогда. Ее формы по-прежнему были округлыми и женственными. Правда, темные кудри стали немного короче, а в уголках глаз залегли морщинки. Выражение лица было серьезным и сосредоточенным, даже усталым.
        Сам он в последнее время даже не хотел смотреть на свое отражение в зеркале. Ему казалось, что за прошедшие десять лет он постарел на все двадцать.
        Цветы, которые он ей прислал, стояли на столе за ее спиной. Ее коллеги смотрели на них с восхищением, но она была слишком занята, чтобы ими любоваться.
        Она ходила туда-сюда со стопкой бумаг в руках.
        — У нас семнадцать новых направлений,  — сказала она стоящей рядом с ней коллеге,  — а Кэролайн застряла в пробке в центре Лондона. Как мы успеем осмотреть всех этих детей?
        Алекс не сомневался, что Руби предана своей работе. Не помешает ли это осуществлению его плана?
        — Я могу вам чем-нибудь помочь?  — спросил его кто-то.
        Покачав головой, он выступил вперед, понимая, что нет смысла тянуть время.
        — Одно из этих направлений от меня.
        Резко повернувшись, Руби уронила бумаги.
        — Алекс,  — ошеломленно пробормотала она, уставившись на него.
        — Руби…
        Она задумчиво наклонила голову набок, словно готовилась задать ему множество разных вопросов, но вместо этого глубоко вдохнула и еле заметно покачала головой.
        С тех пор как он запустил пальцы в эти темные кудри и поцеловал эти губы, прошло десять лет, но он помнил все свои ощущения так хорошо, словно это было лишь вчера.
        Руби наклонилась, чтобы поднять бумаги, и он опустился на корточки, чтобы ей помочь. Когда их пальцы случайно соприкоснулись, Руби отдернула руку, словно обжегшись.
        — Зачем ты сюда пришел, Алекс?
        Он почувствовал себя так, словно его ударили в солнечное сплетение. Карие глаза Руби смотрели на него с укором, в словах слышалась обида.
        Но кого она видит, когда смотрит на него? Он уже не молодой холостяк, а отец и вдовец. Принц-регент, правитель страны.
        Он думал, что по прошествии стольких лет сможет спокойно подойти к Руби и изложить суть проблемы, но ошибся. Стоило ему только увидеть Руби, вдохнуть цветочный аромат ее духов, как он подумал о последних десяти годах как о потерянных.
        — Алекс?
        Ее голос вернул его к реальности, и он не смог сдержать улыбку. Его уже давно никто не называл Алексом.
        Выпрямившись, он передал ей собранные им бумаги:
        — Я здесь, потому что мне нужна твоя помощь, Руби.
        Руби часто рисовала воображен свою новую встречу с Алексом, но местом действия всегда был Париж.
        Даже в самых смелых своих мечтах она себе не представляла, как Алекс приходит к ней на работу и просит ее о помощи. Похоже, она спит или бредит.
        Он коснулся ее руки. На этот раз она не отстранилась и позволила себе насладиться приятным теплом, растекающимся по коже.
        Алекс действительно здесь. Это не галлюцинация. Он такой же красивый, как раньше. Даже еще лучше. И он не забыл ее! Тогда почему она сейчас испытывает гнев?
        Когда он убрал руку, она разозлилась еще сильнее, сглотнула и посмотрела ему в глаза:
        — Чем я могу тебе помочь, Алекс?
        Он огляделся по сторонам:
        — Мы можем поговорить наедине?
        Кивнув, она пошла по коридору, жестом пригласив его последовать за ней. Остановившись у двери своего кабинета, на которой висела табличка с надписью «Руби Уизерспун. Заведующая отделением патологии речи», она ее отперла.
        Ее кабинет был маленьким, зато уютным. Сев на свое рабочее место за столом, она указала Алексу на кресло напротив.
        — Что я, по-твоему, могу для тебя сделать, Алекс?  — спросила она деловым тоном, поправляя стопку бумаг.
        — Не для меня. Для моей дочери Аннабель. Ей уже три года, но она не говорит.
        Руби машинально кивнула. Разумеется, он пришел к ней из-за своего ребенка. К ней ежедневно обращаются больше десятка родителей с подобными просьбами.
        — У всех детей развитие речи происходит по-разному. Кто-то начинает говорить раньше, кто-то позже. Если ребенок не говорит в три года, это не повод для паники. Разумеется, если нет врожденных патологий. Ты проверял ей слух?
        Алекс вздохнул. Судя по выражению его лица, он уже много раз слышал все то, что она только что сказала.
        — Я выслушал десять разных профессиональных мнений. Последний специалист сказал, что это избирательная немота. Со слухом и умственным развитием у нее все в порядке. Она понимает, что ей говорят, но, похоже, сама просто не хочет говорить.
        Руби была возмущена. Показать ребенка десяти специалистам — это перебор. Почему просто не позволить девочке развиваться постепенно?
        — Как она общается?
        — С помощью жестов.
        — Как глухонемые?  — удивилась Руби.
        Он кивнул:
        — Одна из наших горничных глухая. Должно быть, Аннабель научилась у нее.
        Для глухого ребенка или для того, у которого есть глухой брат или сестра, это нормальное явление. Но для ребенка, который слышит и все понимает, это весьма странно.
        — Возможно, она считает, что это нормально,  — предположила Руби.
        Он покачал головой.
        — Аннабель когда-нибудь говорила? Произносила хотя бы отдельные слова?
        — Да, но эти случаи можно пересчитать по пальцам.
        Руби охватило профессиональное любопытство. Избирательная немота — явление необычное, но прежде ей уже приходилось иметь дело с несколькими случаями. Она даже опубликовала две научные работы на эту тему.
        — У Аннабель были какие-нибудь серьезные заболевания?
        — Нет.
        Какое-то время они молча сидели и смотрели друг на друга. Руби поняла, что не может разговаривать с ним как с обычным посетителем.
        Ее возмущению не было предела. Неужели он решил, что после стольких лет может как ни в чем не бывало прийти к ней и попросить о помощи? Неужели у нее на лбу написано, что она идиотка?
        Она не могла объяснить, какие чувства охватили ее в тот момент, когда она повернулась, услышав его голос. Это было похоже на удар под дых. Но больше всего ее злило то, что она по-прежнему его хотела.
        Пришло время поговорить начистоту.
        — Я не понимаю, Алекс,  — начала она, откинувшись на спинку кресла.  — Почему после стольких лет ты приехал ко мне? В Эвронии, наверное, есть множество хороших специалистов в этой области.
        Между его темных бровей залегла складка.
        — Я хочу быть полностью уверен в том, что сделал для Аннабель все возможное. Я не верю тем людям, которые ее осматривали. Девять из них несли откровенную чушь. Десятый, как мне кажется, поставил правильный диагноз, но мне не понравился его план лечения.

«В таком случае, может, тебе оставить ее в покое и позволить ей быть нормальным ребенком?» — подумала Руби, представив себе, каким стрессом были для несчастной малышки все эти осмотры. Разумеется, она не могла сказать об этом вслух.
        — И что это за план лечения?  — поинтересовалась она.
        Он пододвинул к ней папку, которую принес с собой. Открыв ее, она достала из нее скрепленные листы бумаги и начала читать.
        Осмотр, похоже, был тщательный, но Руби не была согласна с планом лечения и преждевременными заключениями.
        — У каждого профессионала может быть своя идея относительно плана лечения твоей дочери,  — осторожно произнесла она.  — Я не вправе не соглашаться.
        Он указал ей на папку:
        — Что бы сделала ты?
        — Какое это имеет значение?
        — Я бы хотел, чтобы ты отправилась со мной в Эвронию и сама осмотрела Аннабель. Чтобы ты сама разработала план лечения и применила его.
        Руби почувствовала себя так, словно ее окатили ледяной водой.
        — Это невозможно,  — сказала она.
        — Возможно. Я знаю, что у тебя много пациентов, но я предложил вашему администратору огромную компенсацию, которую он сможет потратить на нужды отделения, если ты согласишься поработать на меня.
        Руби не поверила своим ушам.
        — Что ты сделал?  — Она резко вскочила на ноги, обошла стол и схватила Алекса за лацкан пиджака, заставив его подняться.  — Ты это сделал, не поговорив прежде со мной? Как ты посмел, Алекс? Я не продаюсь. У меня есть работа. Я должна заботиться о своих пациентах. У меня полно других обязанностей.
        Она посмотрела на свою руку с побелевшими костяшками, все еще держащуюся за его лацкан. Что она делает, черт побери?
        Она тут же отдернула руку и сделала шаг назад. Ее сердце бешено колотилось.
        — Твое отделение будет работать еще лучше, если в нем станет на два сотрудника больше.
        Руби почувствовала, как у нее вытягивается лицо.
        — Что?
        — Я обещал вашему руководству, что буду платить зарплату человеку, который тебя заменит, и двум дополнительным сотрудникам, если они отпустят тебя со мной.
        У Руби голова шла кругом. Наличие еще двух сотрудников пошло бы на пользу отделению. Это позволило бы принимать больше пациентов и решить проблему с очередями.
        Ей не нравилось, что на осмотр каждого ребенка отводится слишком мало времени. Им не хватает сил, чтобы помочь всем нуждающимся, из-за этого людям приходится месяцами ждать приема. Два дополнительных сотрудника — это роскошь, от которой они не вправе отказаться.
        Алекс откинулся на спинку кресла и провел ладонью по лицу.
        Она читала обо всем, что произошло в его жизни за прошедшие десять лет, и искренне ему сочувствовала.
        — Это похоже на шантаж, Алекс. Я не видела тебя десять лет. За это время ты ни разу не дал о себе знать.  — Покачав головой, она принялась измерять шагами маленький кабинет.  — Я знаю, что произошло с твоим отцом. Весь мир знает. Десять лет назад ты не связался со мной. Я два дня безвылазно просидела в отеле в ожидании вестей от тебя. Мне уже начало казаться, что наша с тобой встреча — плод моего воображения.
        — Я оставил тебе сообщение,  — сказал он.
        — Я его не получила!  — возмутилась Руби.
        — Странно. Я написал записку и велел начальнику своей охраны отвезти ее в твой отель и передать администратору. Ты должна была ее получить.
        Она покачала головой:
        — Я не получала никакой записки. Я два дня ждала от тебя вестей, но их не было.
        На смену ее гневу пришли печаль и сожаление. Подумать только! Несмотря на то что произошло у него дома, Алекс все-таки оставил ей сообщение.
        Сейчас он выглядит так, словно на его плечах лежит тяжесть всего мира. Его отец болен уже десять лет, и ему приходится управлять страной вместо него. Его жена умерла от рака, а любимая дочка не говорит.
        Взяв его за руку, она тихо произнесла:
        — Почему я? Почему, Алекс?
        Он нежно коснулся свободной рукой ее щеки:
        — Потому что больше нет никого, кому я мог бы доверить самое дорогое, что у меня есть.
        Руби с трудом сдержала слезы. Он не сказал ни слова о том, что захотел ее увидеть, узнать, как она жила все эти годы. В то же время его признание в том, что он готов доверить ей свою дочь, говорило о многом. Она не знала, следует ей расстроиться или обрадоваться.
        Алекс достал из бумажника фотографию и протянул ей. На снимке была изображена маленькая белокурая девочка, очень похожая на свою покойную мать. Она выглядела печальной.
        — О, Алекс…  — пробормотала Руби.
        — Ты поедешь со мной?
        — Мне нужно подумать. Дай мне немного времени.
        Прошло десять лет, а она просит о времени. Какая ирония!
        Разве она может сказать «нет»? Разве может не попытаться помочь несчастной малышке? Она не знает, удастся ли ей помочь его дочери, но она должна попытаться.
        Сквозь щели между планками жалюзи Руби видела коридор, по которому туда-сюда сновали люди. В отделении работает много сотрудников, но времени у них катастрофически не хватает. Она любит свою работу, но очень устает. Признаться, последние несколько месяцев она просматривает объявления о вакансиях.
        Согласившись на предложение Алекса, она поможет отделению и множеству пациентов. Неужели так сложно сказать «да»?
        Алекс поднялся со стула.
        — Я оставлю тебе эти бумаги,  — сказал он, направляясь к двери.  — Там есть мои контактные данные. Если все-таки надумаешь со мной поехать, дай мне знать.
        Похоже, он решил, что она собирается отказаться.
        Посмотрев на фото Аннабель, лежащее на папке, Руби задала ему вопрос, который не давал ей покоя с момента его прихода:
        — Алекс, как ты узнал, где я?
        У двери он повернулся и пристально посмотрел на Руби своими ярко-голубыми глазами.
        — Я всегда знал, где ты, Руби,  — тихо ответил он, открыл дверь и вышел в коридор.
        Глава 2
        Полет на частном реактивном самолете проходил гладко. Руби следовало расслабиться и наслаждаться комфортом, но с того момента, как она покинула Лондон, она была как на иголках.
        Когда самолет снижался перед посадкой, Руби увидела ослепительно красивое побережье Средиземного моря. Это была Эврония. На территории страны площадью в семьдесят квадратных километров проживало двести тысяч человек. Из-за налоговых льгот сюда стекались богатые и знаменитые. Пресса любила Эвронию, потому что многие знаменитости играли здесь свадьбы.
        После их встречи в больнице она не общалась с Алексом. Телефонный номер, который он ей оставил, принадлежал его секретарю Руфусу. Этот веселый энергичный человек обрадовался, когда она сообщила ему, что согласна помочь Аннабель. Он заверил ее, что все организует, посоветовал, какую одежду и обувь следует взять с собой, и спросил, какой размер она носит, на тот случай, если ей вдруг понадобится что-то еще.
        В аэропорту ее ждал черный лимузин. Рядом с ним стоял человек в черном, больше похожий на телохранителя, чем на шофера.
        — Добро пожаловать в Эвронию, мисс Уизерспун,  — вежливо произнес он.  — Поездка до дворца займет десять минут. Устраивайтесь поудобнее и угощайтесь напитками.
        Поблагодарив его, Руби забралась в отделанный кожей салон и села в одно из мягких кресел, но от напитков отказалась, поскольку все они были алкогольными. В пол-одиннадцатого утра она бы предпочла чашку чая.
        Глядя на проносящиеся за окном пейзажи, она вспоминала слова Полли.

«Это не сказка, Руби. Он тебя использует. Не мечтай о несбыточном».
        В отличие от нее Полли к тридцати годам встретила своего прекрасного принца, вышла за него замуж и родила ребенка.
        — Когда ты вернешься?  — спросила ее Полли.
        — Понятия не имею,  — ответила Руби.
        Она знала лишь то, что никуда не уедет, пока не осмотрит Аннабель и не узнает, что с ней.
        Машина заехала в ворота, у которых стояли вооруженные охранники, и через несколько минут впереди показался «Палас Принципале». Здание, построенное из розового песчаника, было больше известно как Розовый дворец. Она видела его фотографии в Интернете, но в реальности он оказался еще более величественным. У него было четыре квадратные башни, множество узких окошек и массивная входная дверь, к которой вела крутая лестница.
        Она приехала сюда работать. Но почему ее сердце так часто бьется? Почему ей хочется побежать в обратную сторону по этой извилистой желтой дороге?
        На пороге стоял мужчина. Разумеется, это был не Алекс. Он ей даже не позвонил.
        Поднявшись по ступенькам, она повернулась, чтобы полюбоваться белыми яхтами, плавно покачивающимися на лазурной глади воды. Каждая из них, наверное, стоит больше, чем она сможет заработать за всю свою жизнь. Это совсем другой мир.
        Тогда Руби снова напомнила себе, что ее пригласили сюда как наемного работника. Чем скорее она приступит к выполнению своих обязанностей, тем лучше.
        Алекс наблюдал за тем, как Руби выбирается из машины. Она превосходно выглядела. У нее были длинные стройные ноги. Подол ее бледно-зеленого платья красиво покачивался на ветру.
        Ее встретил Руфус, его личный секретарь. После пяти минут общения с ним у нее, наверное, голова пошла кругом. Руфус суетлив, зато у него доброе сердце. Это он полностью организовал поездку Руби в Эвронию. Он выяснил, какую еду она предпочитает и какие фильмы и телепередачи любит. Даже узнал на всякий случай размер ее одежды и обуви. Он лишь однажды обратился к Алексу — чтобы узнать, какие комнаты готовить для Руби.
        Поразмыслив, Алекс решил, что лучше поселить ее в западном крыле, откуда открывается великолепный вид на море. Эти комнаты были любимыми у его матери.
        Неожиданно тишину нарушил звонок мобильного телефона.
        — Ваше высочество? Боюсь, у нас небольшая проблема. Наша гостья просит, чтобы ее поселили рядом с принцессой Аннабель,  — взволнованно произнес Руфус.
        — Отведи ее в библиотеку. Я сейчас туда приду.
        Руби хватило пяти минут, чтобы превратить его жизнь в хаос. Он надеялся, что не будет жалеть о своем решении.
        Спустившись по лестнице, Алекс пошел по коридору в библиотеку. Руфус ждал его в дверях.
        — Где она?  — спросил Алекс, обнаружив, что Руби нет в библиотеке.
        Руфус поморщился. Ему не нравилось, когда кто-то не следовал его планам.
        — Пошла наверх в покои принцессы Аннабель. Она знает, что Анабель там сейчас нет, но сказала, что хочет сама осмотреть дом.
        Алекс махнул рукой:
        — Я сам с этим разберусь.
        Что, черт побери, делает Руби? Она едва переступила порог его дома и еще ничего здесь не знает.
        Покинув библиотеку, он быстро пошел наверх. Наверное, ему следует проявить к ней немного терпения. Она не привыкла к дворцам и незнакома с дворцовым этикетом. Это он пригласил ее сюда. Она не только его новая работница, но и гостья.
        Дверь в комнату Аннабель была широко распахнута. Руби сила на диванчике в оконной нише. В руках у нее была плюшевая коала, подаренная Аннабель австралийским послом во время его прошлого визита. Взгляд Руби скользил по комнате.
        Остановившись в дверях, Алекс окинул взглядом ее фигуру, и кровь тут же закипела в его жилах. Он не думал, что испытает нечто подобное спустя десять лет. Видеть Руби в комнате, в которой он бывал каждый день, было так странно.
        — Руби, что ты здесь делаешь?
        Вздрогнув от неожиданности, она посмотрела на него своими большими карими глазами:
        — Думаю, было бы лучше, если бы я заняла одну из комнат рядом с этой.
        — Почему?  — удивился Алекс.  — Комнаты, которые я выбрал для тебя, гораздо светлее и просторнее.
        Она покачала головой:
        — Мне нужно быть рядом с Аннабель, Алекс. Ты забыл, что я живу в Лондоне? Любая из этих комнат больше моей квартиры. Твоей дочери три года. Я должна понаблюдать за ней в привычной для нее обстановке. Мне нужно посмотреть, что она делает, как взаимодействует с теми, кто ее окружает. Мне нужно в первую очередь оценить ее когнитивные способности. Где сейчас Аннабель?
        Ни один из специалистов, которым он прежде показывал свою дочь, не требовал ничего подобного. Должно быть, он наконец сделал правильный выбор.
        Алекс посмотрел на часы:
        — Она со своей няней. Два раза в неделю та водит ее в местный детский сад. Она считает, что общение с другими детьми пойдет Аннабель на пользу. Они вернутся с минуты на минуту.
        Руби с улыбкой кивнула.
        — Эврония — небольшая страна,  — продолжил Алекс.  — Аннабель будет ходить в школу вместе с другими детьми так же, как и я когда-то. Мой отец всегда считал, что правитель должен быть частью своего народа.
        — Похоже, он очень мудрый человек.  — Отвернувшись, она посмотрела на море.  — Где сейчас твой отец? Он здесь, во дворце?
        Алекс помедлил. Информация о местонахождении и состоянии здоровья короля держится в секрете. Но если он готов доверить Руби свою дочь, почему он не может сказать ей, где его отец и что с ним.
        — Нет, он в Швейцарии.
        — В Швейцарии?
        — Последствия его удара были слишком серьезными. В нашей больнице нет отделения интенсивной терапии.
        Руби подошла к нему и положила руку ему на плечо. Очевидно, ее никто не предупредил, что до принца нельзя дотрагиваться. Алекс был рад, что она об этом не знала. Ее глаза смотрели на него с искренним участием. Она была так близко, что он видел у нее на носу россыпь веснушек, которую не замечал прежде.
        — Удар был десять лет назад, но твоей отец по-прежнему нуждается в интенсивной терапии?
        — Поначалу он в ней нуждался. Процесс его восстановления был медленным и трудным. После реанимации он долго находился в отделении реабилитации. В последнее время он часто болеет пневмонией, поэтому ему нужно поблизости отделение интенсивной терапии со специальным оборудованием. В Эвронии такого оборудования нет.
        — Ты мог бы его купить.
        — Мог бы, но мой отец не хочет, чтобы люди видели его таким, какой он сейчас.
        Алекс слышал в своем голосе напряжение. За эти десять лет он много раз представлял себе, как возвращает Руби в свою жизнь, но даже в его воображении это не происходило по подобному сценарию. В минуты одиночества он закрывал глаза и вспоминал Руби и их поцелуй в Париже. Та ночь была сказочной, но закончилась она ужасно.
        — Я встречал много разных людей, Руби. Я постоянно вижу маски, притворство. В тебе ничего этого нет, Руби. Десять лет назад в Париже я познакомился с девушкой, которая была расстроена тем, что не получила работу своей мечты. Она не побоялась признаться в этом постороннему человеку. Все те специалисты, которые осматривали Аннабель…  — Он покачал головой.  — Ни один из них не был со мной откровенен. Да, все они профессионалы в своей области, но они говорили мне то, что я, по их мнению, хотел услышать. Большинство из них пытались произвести на меня впечатление своими научными познаниями. У меня создалось ощущение, что ни один из них не хотел узнать, какая Аннабель на самом деле. Их лишь интересовало с научной точки зрения, почему трехлетний ребенок не говорит.  — Он накрыл ее руку своей.  — Ни одному из них не было дела до того, что творится у нее в душе.  — Он придвинулся так близко, что мог бы наклониться и поцеловать ее.
        — Я не удивлена,  — сказала Руби, глядя ему в глаза.
        — Не удивлена чему?
        — Тому, что ты приехал ко мне.
        Глава 3
        Лишь четыре долгих дня спустя Аннабель начала обращать внимание на Руби. Поначалу она полностью ее игнорировала, предпочитая иметь дело со своей няней Бриджит.
        К счастью, Бриджит оказалась благоразумной и преданной. Она прожила всю свою жизнь в Эвронии и работала во дворце с самого рождения Аннабель. Малышка полностью ей доверяла. Узнав, что Руби приехала, чтобы помогать ей с Аннабель, Бриджит очень обрадовалась. Она любила девочку и была расстроена тем, что не может сделать для нее больше.
        Руби старалась быть терпеливой, несмотря на то что Алекс постоянно к ней подходил, задавал вопросы, мешая ей концентрироваться. В его присутствии все ее чувства обострялись. Ей следовало почаще напоминать себе о том, что она здесь ради Аннабель, а не ради него.
        Словно вызванный ее мыслями, Алекс подошел к ней сзади. Ей не нужно было оборачиваться, чтобы понять, что это он. Она узнала его волнующий запах.
        — Алекс, тебе нужно уйти, чтобы я могла продолжить работать. Я приехала сюда для этого, не так ли?
        Аннабель спокойно играла в своей комнате. Она то раскрашивала картинки, то рисовала что-то мелом на доске. У нее был телевизор, но она редко его смотрела. За ней было интересно наблюдать. Ей нравилось заниматься творчеством. В ящиках ее стола было полно цветной бумаги, красок и карандашей. Она выглядела счастливой, когда увлекалась процессом. Она пачкалась, как все нормальные дети, и ее приходилось отмывать, чтобы она выглядела как подобает принцессе.
        У Аннабель был планшетный компьютер, но она включала его только для того, чтобы послушать песни из своих любимых мультфильмов.
        — Но я ее отец,  — возразил Алекс.  — Разве ты не должна передо мной отчитываться?
        Руби тихо вздохнула и кивнула:
        — Думаю, должна. Но я еще не закончила наблюдать за Аннабель. Я могу лишь поделиться первыми впечатлениями. Наблюдение займет больше времени, чем я думала. Мне придется ждать до тех пор, пока Аннабель не будет готова со мной общаться. Я не буду сама ей навязываться. Ей это не понравилось бы.
        Он положил руки ей на плечи и тепло улыбнулся:
        — Вот почему ты здесь, Руби. Из всех специалистов, которые осматривали Аннабель, ты первая мне это говоришь. Тебя волнует не время, а ребенок.

«Я выполняю свою работу, а ты мне за нее платишь»,  — подумала Руби.
        Она работала в больнице и никогда прежде не занималась частной практикой. Зачастую ей не хватало времени для каждого пациента, что ее очень расстраивало. К счастью, здесь, во дворце, проблем со временем у нее не было.
        Зато у нее были проблемы другого рода. Руки Алекса по-прежнему лежали на ее плечах. Она была в сарафане, и по ее обнаженным рукам пробегала приятная дрожь. Чтобы не принять желаемое за действительное, ей следует почаще напоминать себе о том, что она приехала сюда работать.
        — Почему бы нам не продолжить этот разговор в каком-нибудь другом месте?  — Он указал ей на пейзаж за окном.  — Позволь мне показать тебе хотя бы часть Эвронии.  — Он посмотрел на ее сандалии.  — Может, прогуляемся?
        — С удовольствием,  — ответила Руби, решив, что в его предложении нет ничего плохого.
        — В таком случае пошли.
        — Разве ты не должен сначала предупредить свою службу безопасности, Алекс?
        Он снова улыбнулся и покачал головой:
        — Знаешь, ты единственный человек, который меня так называет. Меня больше никто не зовет Алексом.
        — И как же все тебя называют?
        — Ваше высочество. Те, кто знает меня много лет, зовут меня Александром.
        — Но я знаю тебя как Алекса, поэтому всегда буду так тебя называть.
        Улыбнувшись, он жестом велел ей следовать за ним, и они, преодолев множество коридоров, вышли на улицу и оказались в ухоженном саду. Руби узнала фонтан, который видела на черно-белом фото, изображавшем Алекса и его жену в детстве.
        Они пошли по безукоризненно подстриженной лужайке в сторону города.
        — Ты играл в этом саду, когда был ребенком?  — спросила Руби.
        Алекс кивнул:
        — Да. Вон там в лесу есть тайный лабиринт. Мой отец велел плотнику построить для меня дом на дереве. У того ушел на это почти целый год, зато дом получился отличный. Аннабель еще слишком мала, чтобы в нем играть. Сомневаюсь, что дом вообще ей понравится.
        — Ты его еще ей не показывал?
        Он покачал головой:
        — Нет. Нам с Аннабель пока не до этого. У нас полно других проблем.
        Руби кивнула. Она считала, что Алекс поступает неправильно, но не могла его критиковать. Будет лучше, если вместо этого она даст ему рекомендации.
        — Если ты мне как-нибудь покажешь этот домик, я, возможно, смогу придумать, как сделать так, чтобы он понравился маленькой девочке.
        Алекс кивнул в ответ и, подойдя к калитке в высокой каменной стене, набрал электронный код, и она открылась. За ней оказалось скалистое побережье. С моря дул прохладный бриз. Руби поежилась, и Алекс снял с себя пиджак и накинул ей на плечи.
        — Ты часто выскальзываешь из дворца через черный ход?  — спросила Руби.
        — Разумеется.  — Он поднял брови.  — Неужели ты думала, что я постоянно торчу в замке?
        — Я понятия не имею, что ты вообще делаешь, Алекс.
        Он шумно вдохнул. Она вовсе не хотела, чтобы это прозвучало как упрек. Ей просто нужно было лучше изучить обстановку, в которой живет Аннабель.
        Прогулка до центра города была очень приятной. Они прошли меньше мили, время от времени останавливаясь у витрин магазинчиков. Несколько владельцев вышли на улицу, чтобы поговорить с Алексом. Один из них дал ему большой кусок сыра, другой — ветчину, завернутую в бумагу. Руби удивило, как запросто люди общались с Алексом. Они кивали ему в знак приветствия, и никто не испытывал перед ним благоговейного трепета.
        — Хочешь попробовать самый вкусный торт в Эвронии?  — спросил Алекс.
        — Даже вкуснее, чем в Париже?
        Их взгляды встретились, и они одновременно улыбнулись друг другу, вспомнив вечер своего знакомства.
        — Парижский торт не идет ни в какое сравнение с этим.
        — Ты это гарантируешь?
        — Полностью.
        Он положил руку ей на талию, и они вошли в кафе, находящееся напротив казино, фотографии которого Руби видела в Интернете. Это кафе, судя по многочисленным отзывам, пользовалось большой популярностью у туристов.
        — Ты не боишься, что тебе здесь будут досаждать?  — спросила Руби.
        Он покачал головой:
        — По воскресеньям в Эвронию не прибывают ни круизные лайнеры, ни туристические автобусы. Это лучший день для прогулок по городу.
        К ним подошел владелец кафе.
        — Вам, как обычно, кофе и шоколадный торт, ваше высочество?  — обратился он к Алексу, и тот кивнул.  — А что желает прекрасная леди?
        — Пойди взгляни на витрину,  — посоветовал Алекс.
        Послушав его, она изучила содержимое витрины и выбрала бисквитный торт с клубникой и сливками.
        Руби казалось невероятным, что она десять лет спустя снова сидит вместе с Алексом за столиком в кафе. Он выглядел более расслабленным, чем во дворце. Это было странно, учитывая, что дворец — его дом.
        Через пару минут им принесли кофе и тарелки с тортами.
        — Попробуй,  — сказал он, отломив вилкой кусочек своего торта и протянув ей.
        Немного помедлив, она подалась вперед и приняла угощение.
        — М-м-м… Очень вкусно. Ты прав. Торты здесь действительно вкуснее, чем в Париже.
        Он указал кивком на ее торт:
        — Твой тоже так хорош?
        Руби подняла брови и помахала вилкой:
        — Я тебя предупреждаю. Если ты прикоснешься к моему торту, я уколю тебя.
        Алекс запрокинул голову и рассмеялся:
        — Помнится, в Париже ты предлагала мне свой торт.
        Она отправила в рот половинку спелой клубники:
        — Возможно. Но тогда я пыталась произвести на тебя впечатление.  — Она улыбнулась и пожала плечами.  — Те дни остались далеко в прошлом.
        — Ты не пытаешься произвести на меня впечатление сейчас?
        — Нет,  — серьезно ответила Руби, накрыв его ладонь своей.  — Я просто пытаюсь тебя отвлечь,  — призналась она, незаметно приблизила к его тарелке руку с вилкой и украла у него немного торта.
        Алекс переплел свои пальцы с ее пальцами:
        — Именно такой я тебя запомнил, Руби. Ты для меня девушка, которая умеет получать удовольствие от торта.
        Руби облизала вилку:
        — Это мой самый большой талант. Для его развития понадобились годы практики.
        Алекс рассмеялся. Сейчас он как никогда походил на того веселого парня, с которым она познакомилась десять лет назад в Париже.
        — Как долго уже открыто казино?  — поинтересовалась она, глядя на людей, входящих в здание напротив и выходящих из него.
        — Почти два часа.
        — Но сейчас полдень. Я думала, что азартные игры — это ночное развлечение.
        — Ты когда-нибудь бывала в Лас-Вегасе или Атлантик-Сити?
        Она покачала головой:
        — Хочешь сказать, что люди здесь играют круглые сутки?
        Алекс кивнул.
        — Это хорошо или плохо?
        Он встретился с ней взглядом:
        — Ты имеешь в виду народ или страну в целом?
        — Наверное, и то, и другое. По правде говоря, я не очень много знаю об азартных играх.
        — Я тоже, но туризм — это один из эффективных способов привлечения денег в страну. Благодаря тому, что мы построили новый порт, в него могут заходить круизные лайнеры. В разное время года мы открываем для посещений разные части дворца. Мы вложили много денег в строительство пятизвездных отелей, которые привлекают богатых и знаменитых. Им нравятся наши налоговые послабления. Многие из них справляют у нас свадьбы. Благодаря всему этому Эврония процветает.
        Руби услышала гордость в его словах. Ему определенно было чем гордиться. Десять лет назад финансисты прогнозировали, что, если экономический спад продолжится, Эвронии придется стать частью одной из соседних стран. К счастью, ни один из этих прогнозов не сбылся.
        — Ты поэтому отправился в Гарвард изучать экономику? Чтобы найти способ помочь Эвронии?
        Алекс грустно улыбнулся:
        — Если бы в этом не было необходимости, я бы стал изучать физику и математику.
        — Правда?  — удивилась Руби.  — Тебе действительно нравятся точные науки?
        Он кивнул:
        — Конечно. Какой мальчишка не мечтает стать космонавтом? Я до сих пор об этом мечтаю.
        Руби не смогла сдержать улыбку. Он снова стал тем Алексом, с которым она познакомилась в Париже. Тем парнем, который украл частичку ее сердца.
        Доев торт, она облизала вилку:
        — Теперь, когда я знаю о существовании этого замечательного места, я буду приходить сюда каждый день.
        — Я буду приводить тебя сюда всякий раз, когда ты пожелаешь.
        — Это хорошо. Потому что я хочу, чтобы ты привел нас сюда завтра.
        — Нас?
        — Да. Меня и Аннабель. Я хочу понаблюдать за тем, как она общается с другими детьми в детском саду, но прежде я хочу посмотреть, как вы взаимодействуете друг с другом.
        — Но ты уже видела ее со мной.
        — Во дворце. Я хочу посмотреть на вас в нормальной обстановке.
        Он поднял брови:
        — По-твоему, моя жизнь не нормальная?
        Руби вздохнула:
        — Не нормальная, и у Аннабель все должно быть по-другому. Она всего лишь маленькая девочка. Я хочу посмотреть, как она ест торт в компании своего отца. Мне нужно знать как можно больше о ней, о вашей семье. Расскажи мне о матери Аннабель.
        Алекс побледнел, и она пожалела, что попросила его об этом. По правде говоря, она не хотела слышать о том, как прекрасна была его жена, но ей нужно было как можно лучше изучить обстановку, в которой жила Аннабель.
        — Что ты хочешь знать?  — пробурчал он.
        День был теплый и солнечный. На воде покачивались прекрасные белоснежные яхты. Напротив нее сидел мужчина, о котором она думала все эти десять лет. Надо же ей было все испортить! Впрочем, это не свидание. Она пришла сюда для того, чтобы поговорить с Алексом об Аннабель.
        — Что случилось с Софией? Я видела фотографию, на которой вы в детстве сидите на ограждении фонтана в дворцовом саду. Очевидно, вы с ней были знакомы много лет.
        Он запустил пальцы в волосы. Между его бровей залегла складка.
        — София была моим самым близким другом. Она жила в соседней стране Леруне. Поскольку наши отцы вместе вели дела, она часто бывала у нас.  — Он тяжело сглотнул.  — София пришла ко мне, когда я уже стал принцом-регентом. Дела в стране шли неважно. Я искал новые направления развития и с головой ушел в решение финансовых проблем. София плохо выглядела. Я сразу понял, что она была тяжело больна.  — Сжав пальцы в кулак, он напряженно уставился на что-то над плечом Руби.  — У нее был рак груди в последней стадии. Она сказала, что перепробовала множество разных методик лечения, и у нее не осталось ни сил, ни желания продолжать борьбу с болезнью.
        В глубине его глаз была застарелая боль, и у Руби защемило сердце. В то же время она обнаружила, что завидует женщине, к которой Алекс был так привязан.
        — И ты на ней женился?  — спросила Руби.
        Он еле заметно кивнул:
        — София сказала, что больше всего на свете хочет родить ребенка, пока у нее еще есть время. Я не смог ей отказать. Она была мне очень дорога. Все вокруг много лет думали, что мы поженимся, но нам с Софией это даже в голову прийти не могло. София была творческой и любознательной натурой. Она разрывалась между дизайном и журналистикой. Ей нравилось писать. У нее повсюду были эскизы одежды.  — Он вздохнул.  — Болезнь перечеркнула все ее планы. У нее осталась всего одна цель, и она попросила меня помочь ей в ее достижении. София была единственным ребенком в семье. С ее смертью прервалась бы целая династия. Она не хотела, чтобы это произошло. Ей нужен был ребенок от меня, чтобы продолжить династию и объединить два королевства.  — Он встретился взглядом с Руби.  — После смерти отца Софии Аннабель станет королевой Леруны. Если это произойдет до ее совершеннолетия, я стану регентом обоих королевств.
        Алекс женился на больной подруге детства, чтобы она смогла обеспечить продолжение своего рода. Как это было благородно с его стороны.
        Он сказал, что София была ему дорога. Он не сказал, что она была любовью всей его жизни. Возможно, у нее, Руби, есть маленький шанс.
        Ей снова пришлось напомнить себе, что она приехала сюда работать, а не устраивать свою личную жизнь.
        — Она была слишком молода, чтобы заболеть раком груди.
        — У нее была мутация гена.
        У Руби перехватило дыхание. Она знала, что такие вещи могут передаваться по наследству.
        — А у Аннабель она есть?
        Алекс покачал головой:
        — Нет. Генетический анализ дал отрицательный результат.
        Руби облегченно вздохнула:
        — Слава богу.  — Она задумчиво уставилась в стакан с водой.  — Могла ли беременность ускорить течение болезни твоей жены? Я слышала, что такое бывает.
        — София была настроена крайне решительно. Она знала, что в конце концов болезнь ее победит. Ей был очень нужен этот ребенок, поэтому на время беременности она отказалась от химиотерапии. После родов она возобновила лечение, чтобы подольше побыть с Аннабель, но оно лишь вызывало у нее усталость и тошноту. Поняв, что оно не поможет ей выздороветь, а лишь немного продлит ее мучения, она бросила его. Захотела спокойно провести остаток своих дней рядом с дочерью.
        Аннабель, безусловно, была совсем крошкой, когда угасала ее мать. Могло ли происходящее повлиять на развитие ребенка? Руби считала, что это было маловероятно, но исключать это также было нельзя. Никто не знает, в каком возрасте у ребенка формируются первые воспоминания. Большинство специалистов считают, что это происходит примерно в три года, но в ходе своей профессиональной деятельности Руби несколько раз сталкивалась с вещами, которые заставляли ее в этом сомневаться.
        — Сколько месяцев было Аннабель, когда умерла ее мать?  — спросила Руби.
        — Одиннадцать. София проводила с ней столько времени, сколько могла. В последние дни она была слишком слаба, и ей приносили дочку в кровать. Она умерла, держа на руках Аннабель.
        — Должно быть, тебе было очень тяжело.
        — Мы с Софией выросли вместе. Мы были лучшими друзьями. Если бы у моего отца не случился удар, если бы София не заболела раком, все могло бы сложиться по-другому.
        В его взгляде что-то промелькнуло. Сожаление. Намек на то, что у нее тоже все могло сложиться по-другому. Это было признание того, что их встреча десять лет назад была для него не менее важна, чем для нее.
        На ее глаза навернулись слезы.
        — Прости, Руби,  — прошептал он, протянул руку и убрал ей за ухо прядь волос, выбившихся из прически. Его пальцы задержались на ее щеке прямо как тогда в Париже.
        Они оба молчали. Слова были не нужны. Она поняла, что больше на него не злится. Все эти долгие годы Алекс сам себе не принадлежал. Он пожертвовал своими карьерными амбициями, возможно, своим счастьем ради благополучия своей страны.
        Она десять лет мечтала о своем принце, и реальность оказалась лучше всякой мечты. Алекс ее не забыл!
        — Спасибо, тебе, Руби,  — сказал Алекс, убрав руку.  — Спасибо за то, что делаешь это для меня и для моей дочери.
        Его дочери. Он просто поблагодарил ее за то, что она добросовестно выполняет свою работу, а она придумала себе бог знает что.
        Руби поднялась из-за стола:
        — Нам пора идти. Мне нужно понаблюдать за Аннабель в детском саду. Мы с Бриджит и воспитателем уже обо всем договорились.
        Если Алекса и задела ее резкая смена настроения, он не подал виду. Он сделал знак официанту, положил на стол несколько банкнотов и пошел вместе с Руби к выходу.
        Ее щека все еще горела в том месте, где до этого ее касались его пальцы.
        Глава 4
        Странный шум повторился.
        Руби встала с диванчика в нише окна, откуда наблюдала за заходящим солнцем. Вечера во дворце длились долго. Аннабель рано ложилась спать, и Руби в свободное время перед сном гуляла в саду, читала в библиотеке или разговаривала по телефону с Полли.
        Снова какие-то звуки. Это хныканье Аннабель? У Бриджит заболела голова, и она рано пошла спать, так что она ничего не слышит.
        Дверь комнаты Аннабель всегда оставляли приоткрытой. Выглянув в коридор, Руби прислушалась. Аннабель еще к ней не привыкла и может испугаться, если Руби войдет к ней в комнату.
        Когда хныканье повторилось, она все-таки решила туда заглянуть. В комнате было темно. Солнце еще не село, но ставни на окнах были закрыты. Руби не сразу обнаружила, что постель пуста.
        Подавив в себе желание закричать, она включила свет и осмотрела комнату. Аннабель в ней не было. На всякий случай она заглянула в шкаф и под кровать. Там малышки тоже не оказалось.
        С бешено колотящимся сердцем она вышла в коридор и отправилась на поиски Аннабель. Если она не найдет ее в ближайшие несколько минут, то позовет охрану.
        Этого не понадобилось. Через несколько секунд после начала поисков она увидела маленькую фигурку в розовой пижаме, стоящую на верхней площадке лестницы.
        — Аннабель!  — позвала она и бросилась к малышке. Та не отреагировала на ее присутствие, и Руби сразу стало ясно почему. Аннабель ходила во сне.
        Руби никогда прежде не имела дела с лунатиками, но Аннабель находилась в такой опасной близости от ступенек, что она, не раздумывая, подлетела к ней и подхватила ее на руки. Глаза Аннабель были открыты. Она перестала хныкать и уткнулась лицом в шею Руби.
        В коридоре, кроме них, никого не было, и Руби, пройдя по нему, остановилась в нерешительности у двери комнаты Аннабель.
        Она не могла просто уложить девочку в кровать и уйти, поскольку Аннабель снова могла начать ходить во сне и на этот раз упасть с лестницы. Утром она обязательно спросит Бриджит или Алекса, известно ли им что-нибудь об этой особенности Аннабель. До сих пор о ней никто не упоминал.
        Руби вернулась в свою комнату. У нее большая кровать, в которой хватит места двоим. С ней девочка точно будет в безопасности.
        Глаза Аннабель по-прежнему были открыты. Может, она частично проснулась, а может, у лунатиков глаза всегда открыты, когда они ходят во сне. Руби не знала этого наверняка.
        Маленькие ручки машинально обвили шею Руби, и она, покачивая Аннабель, прошла в ее спальню, взяла диск с ее любимым мультфильмом и вернулась в свою комнату. Мультфильм будет играть роль фонового шума. Малышке будет нужна знакомая обстановка, когда она проснется.
        Прижимая одной рукой к плечу Аннабель, Руби вставила диск в проигрыватель, затем села на кровать, прислонившись к подушкам в изголовье.
        Ей не осталось ничего другого, кроме как смотреть «В поисках Немо». Она не встречала ни одного ребенка, которому не нравился бы этот мультфильм.
        Девочка тесно прижалась к Руби, и та начала прислушиваться. Она уже слышала хныканье Аннабель. Совершенно очевидно, что девочка может произносить звуки. Похоже, у нее на самом деле избирательная немота.
        Когда началась песня, Аннабель повернулась лицом к экрану и начала издавать тихие звуки и еле заметно покачиваться в такт музыке. Руби никак на это не реагировала. Она просто сидела и смотрела на девочку. На маленьком личике Аннабель играла улыбка. Она была в восторге от происходящего на экране.
        Ей всего три года. Для развития речи еще не слишком поздно. Руби пришла к выводу, что Аннабель нужно нормальное общение, а не бесконечные консультации специалистов. Ей придется тщательно подбирать слова, чтобы донести эту мысль до Алекса. Он должен понять, что всему свое время, и позволить Аннабель развиваться естественно.
        Веки Аннабель начали опускаться. Когда она заснет, Руби уложит ее в постель и сама ляжет спать, а пока она посидит и подумает обо всей этой ситуации.
        — Руби!
        Ее глаза распахнулись. Первое, на что она обратила внимание, была боль в затекшей шее, второе — три человека, стоящие в дверях ее комнаты. Это были Бриджит, Руфус и Алекс. Шторы по-прежнему были задернуты, экран телевизора на стене горел. Руби даже думать не хотела о том, как ужасно она, наверное, сейчас выглядит.
        Руби попыталась приподняться, но на коленях у нее лежала спящая Аннабель.
        — Что, черт побери, происходит?  — яростно бросил Алекс, ворвавшись в комнату.  — Ты хоть представляешь, что я подумал, когда увидел, что ее кровать пуста?
        Разумеется, он испугался так же, как и Руби, когда она вчера не увидела Аннабель в ее комнате.
        — Прости. Вчера я услышала хныканье и заглянула в спальню Аннабель. Ее там не было, и я пошла ее искать. Я нашла ее на верхней площадке лестницы. Она ходила во сне. Я не знала, следует ее будить или нет, поэтому просто взяла на руки и принесла сюда. Я испугалась, что, если оставлю ее одну, она может снова начать ходить во сне и упасть с лестницы.
        Алекс подошел к кровати и взял на руки спящую Аннабель.
        — Ходить во сне? Почему ты не позвала меня? Я ее отец и должен знать, что с моей дочерью. Ты должна была прийти ко мне.
        Руби понимала причину его гнева, поэтому нисколько на него не обиделась.
        — Поблизости никого не было, Алекс. Я не знала, известно ли тебе, что твоя дочь ходит во сне. Ей, похоже, было со мной комфортно. Я думаю, ей была нужна компания. Я планировала сегодня с тобой об этом поговорить.
        Не сказав больше ни слова, Алекс бросил на нее испепеляющий взгляд и со спящей Аннабель на руках вышел из комнаты.
        — Простите меня, Бриджит,  — сказала Руби няне девочки.  — Я знала, что у вас была мигрень, и не хотела вас беспокоить. Мне показалось, что я сама смогу справиться с проблемой.
        Ничего не сказав, Бриджит повернулась и тоже ушла, оставив Руби наедине с Руфусом.
        — Я собираюсь принять душ и одеться,  — сказала она ему.
        Смерив ее неодобрительным взглядом, Руфус последовал за Бриджит.
        Руби хотелось позвать всех троих назад и заверить в том, что поводов для беспокойства нет, но здравый смысл подсказал, что сейчас для этого не самое подходящее время.
        Алекс не разговаривал с Руби четыре дня. Это было нелепо. Он накричал на нее без причины. Но, по правде говоря, когда Руфус прибежал к нему и сказал, что Аннабель нет в ее комнате, он запаниковал. Одна лишь мысль о том, что с его дочерью что-то могло случиться, привела его в ужас.
        Увидев Аннабель, мирно спящую в постели Руби, он почувствовал облегчение, на смену которому тут же пришел гнев.
        Руби не могла знать, что София, вопреки рекомендациям, часто клала Аннабель с собой в постель. Что при виде Аннабель на коленях у другой женщины его охватило чувство вины.
        Вопреки всеобщему мнению, его любовь к Софии была платонической. Он любил ее как лучшую подругу. Ему было больно оттого, что София не может обнимать их дочку, видеть, как та растет. Будь София жива, у Аннабель не было бы проблем с речью. Она не ходила бы во сне. Это тоже его вина? Еще один повод для того, чтобы собрать консилиум специалистов?
        Он не понимал, почему его больше всего беспокоил тот факт, что проблему обнаружила именно Руби. Эта женщина запала ему в душу глубже, чем он думал. Его снедало чувство вины. Ему казалось, что он предает свою дочь.
        Что подумала бы об этом София? Она бы разобралась с проблемами Аннабель лучше, чем это делает он. С другой стороны, если бы София сейчас была здесь, он больше не увидел бы Руби. Эта мысль мучила его сильнее всего. С возвращением в его жизнь Руби в его душе снова разгорелся огонь, который давно потух. Он чувствовал ее присутствие повсюду. Даже персонал во дворце стал держаться менее формально. Она ворвалась во дворец словно порыв свежего ветра, пахнущего цветами. Она не боялась задавать вопросы и открыто смеяться. За несколько дней атмосфера стала более радостной. Тяжелая болезнь его отца, болезнь и смерть Софии, экономические проблемы страны, переживания за Аннабель — все это легло тяжелым грузом на его плечи. При виде Аннабель, мирно спящей на коленях у Руби, он испытал потрясение. Он никогда не думал, что ему следует найти женщину, которая заменила бы Аннабель мать. Теперь он понял, что это неизбежно. Рано или поздно он снова женится, на этот раз по любви, и его жена станет хорошей матерью для Аннабель. Последние несколько лет он был очень занят, и ему было некогда думать о подобных вещах.
Пришло время двигаться дальше, но вот готов ли он к этому?
        Глава 5
        Семнадцать платьев разных цветов лежали на кровати Руби. К каждому из них были подобраны туфли.
        — Я не понимаю, с моей одеждой что-то случилось?
        Руфус покачал головой:
        — Я же говорил вам, что закажу для вас другую одежду.
        Протянув руку, она прикоснулась к ближайшему из платьев. Оно было красного цвета. Его можно было бы запросто надеть на праздник в Королевском саду в Лондоне. Оно было дороже и изысканнее всех вещей, которые она покупала себе сама.
        — Но я не уверена, что мне все это понадобится. Я не знаю, сколько времени еще здесь пробуду. Кроме того, у меня полно своей собственной одежды.  — Открыв гардероб, она продемонстрировала ему свои платья, джинсы, топы и несколько пар обуви.
        Руфус еле заметно покачал головой.
        — Вещи уже здесь, так что наслаждайтесь,  — сказал он и, взмахнув рукой, покинул комнату.
        — Прямо как в «Красотке»,  — вздохнув, пробормотала Руби. У нее кружилась голова. Алекс таким образом собирается ее купить? Он хочет наряжать ее как куклу?
        Все платья были выполнены в разных стилях, но среди них не было ни одного, которое она не надела бы. Одно из них было ярко-голубого цвета. Прямо как глаза Алекса.
        Он не разговаривал с ней четыре дня.
        Очевидно, взяв к себе на ночь в спальню его дочь, она переступила границу дозволенного. Все же она думала, что он отреагировал на ситуацию слишком остро. Ничего плохого не произошло. Скорее даже напротив. Барьер между ней и Аннабель начал рушиться. Девочка больше ее не игнорировала. Вчера она сидела рядом с Руби, когда та листала книгу. Через некоторое время Руби спросила Аннабель, не хочет ли она послушать сказку. Та кивнула и придвинулась ближе. Это был небольшой шаг, но для нее было очень важно заслужить доверие Аннабель.
        Руби взяла еще одно платье. Оно было желтым. Этот цвет Руби обычно не носила. Он был такой же яркий, как и цветы за окном.
        Руби сняла с себя футболку и капри и надела платье. Оно подошло идеально, словно было сшито специально для нее. Она попыталась застегнуть молнию, но это оказалось проблематично. Ей удалось закрыть молнию только до уровня застежки бюстгальтера. Затем она завела руки за плечи, чтобы поднять материал платья повыше и схватиться за молнию.
        Вдруг кто-то покашлял у нее за спиной, и она повернулась. Ей и в голову не пришло закрыть дверь после ухода Руфуса.
        — Алекс!  — воскликнула она, почувствовав, как ее щеки заливает краска.
        Он стоял, прислонившись к дверному косяку и сложив руки на груди. На его лице была озорная улыбка. Она даже не слышала его шагов!
        — Что ты здесь делаешь?
        Он улыбнулся шире.
        — Вижу, тут нужна моя помощь,  — сказал он, входя в комнату.  — Повернись. Я застегну.
        С его появлением комната словно уменьшилась в размерах. Воздух наэлектризовался.
        Чтобы застегнуть молнию, нужно всего несколько секунд, но Алекс не торопился. Взявшись за замочек молнии, он подошел к Руби сзади вплотную. Она почувствовала аромат его одеколона, и ее пульс участился.
        — Прости, что накричал на тебя тогда,  — спокойно произнес он.  — Я просто подумал, что с Аннабель что-то случилось.
        — Прощаю,  — с трудом произнесла она.
        — Я подумал, что мы могли бы сегодня сходить в кафе с Аннабель, как ты предлагала.
        Руби улыбнулась.
        Означает ли это, что он уже забыл о ее проступке, или это приглашение — способ извиниться перед ней? Он по-прежнему не сдвинулся с места. Даже молнию не застегнул.
        — Хорошо,  — кивнула она, чувствуя на своем плече его теплое дыхание.
        — Тебе нравятся платья?
        — Да, очень, но они мне не нужны. Руфусу не было необходимости их покупать.  — Ладонь Алекса легла ей на бедро, и у нее перехватило дыхание.  — Не думай, что мне это нравится, Алекс. Ты не можешь меня купить.
        Алекс покачал головой:
        — Я не пытаюсь тебя купить, Руби. Мне все равно, есть на тебе одежда или нет.  — Он небрежно махнул рукой.  — Если эти платья тебе не нравятся, отдай их в благотворительный фонд или выброси. Мне все равно.  — Он подошел еще ближе.  — Думаю, я не силен в подобных вещах. Я просто пытаюсь попросить у тебя прощения за то, как я отреагировал на ситуацию с Аннабель. Я подумал, что мою дочь похитили, и очень испугался. Я сам не знал, что говорю. В общем, я решил таким способом попросить у тебя прощения. Разве не все женщины любят красивую одежду?
        Его слова прозвучали искренне, и Руби почувствовала, как напряжение уходит.
        — Что ты будешь делать, если это повторится?
        Он улыбнулся:
        — Установлю сигнализацию. Если Аннабель откроет ночью дверь своей комнаты, в моей спальне, в спальне Бриджит и в комнате охраны прозвучит сигнал.  — Обернувшись, он прошептал заговорщическим тоном: — Во все пижамы Аннабель вшиты датчики слежения, только ей об этом не говори.
        Руби поняла, что он шутит, и весело рассмеялась. Обняв ее рукой за талию, он указал ей на платья:
        — Какое из них тебе нравится больше всего?
        — Голубое.
        — Почему?
        — Мне нравится цвет,  — ответила Руби не подумав и тут же пожалела об этом. Впрочем, он, будучи мужчиной, вряд ли догадается, что платье ей нравится потому, что оно того же цвета, что и его глаза.
        Он легонько коснулся губами ее уха:
        — А мне нравится красное. Оно того же цвета, что и пальто, которое было на тебе в ночь нашего знакомства в Париже.
        По телу Руби пробежала мелкая дрожь. У нее было такое ощущение, будто ее окружила стайка бабочек.
        Когда его пальцы легонько коснулись обнаженного участка ее спины, с ее губ сорвался тихий вздох и все нервные окончания зазвенели.
        Он снова наклонился и прошептал ей на ухо:
        — Десять лет — это долгий срок, Руби.
        Алекс медленно застегнул ей молнию. Его пальцы задержались сзади над вырезом ее платья.
        Руби казалось, что у нее вот-вот подогнутся колени и она рухнет на пол. Разум говорил, что она не должна придавать этому значения, но разве можно игнорировать десять лет надежд, мечтаний и фантазий?
        Она подалась назад, и их тела соприкоснулись. Взгляд ее по-прежнему был прикован к растениям в саду. Она знала, что если повернется и посмотрит в его голубые глаза, то сделает что-нибудь такое, о чем будет потом жалеть.
        Вместо этого она просто положила голову ему на грудь. Какое-то время они стояли неподвижно, радуясь этому крошечному шагу, сделанному навстречу друг другу. Шагу, означающему, что их встреча десять лет назад не была плодом ее воображения.
        Она чувствовала, как вздымается и опускается его грудь, ощущала сквозь одежду тепло, исходящее от его тела. Это было так естественно, словно ее место было здесь, рядом с этим мужчиной.
        Одна его ладонь медленно скользнула по ее бедру и задержалась на животе. Другой рукой он нашел ее руку и переплел свои пальцы с ее.
        Это неправильно. Это неприлично. Но почему ей от этого так хорошо?
        — Ваше высочество?  — донесся до них из коридора голос Руфуса.
        Алекс тут же разомкнул объятия и, ничего не сказав, покинул комнату.
        Ноги Руби словно приросли к полу, все чувства были обострены до предела.
        Неужели это действительно произошло? Ее тело отвечало утвердительно, и разум не мог его контролировать. Все ее мысли перепутались, и это было странно. Руби Уизерспун всегда славилась благоразумием и способностью мыслить здраво.
        Сейчас, вопреки здравому смыслу, она не чувствовала себя наемной работницей. Ей начало казаться, что она здесь не только ради Аннабель.
        Но вот на что она может рассчитывать — это большой вопрос.
        Глава 6
        Руки Алекса дрожали. Только что произошло то, чего он так долго ждал.
        Они с Руби наконец остались наедине. Сделать это во дворце оказалось сложнее, чем он думал.
        В голове у него вертелись вопросы, которые задала ему Руби несколько дней назад. Сколько времени он проводит с Аннабель?
        Он старается завтракать вместе с дочерью и заглядывать к ней в комнату вечером перед сном. Но ему, как правителю Эвронии, приходится часто ездить в другие страны. Он может отсутствовать несколько дней кряду. Зачастую он работает допоздна, и когда заглядывает к Аннабель, она уже спит.
        Испугавшись, что с Аннабель что-то не так, он начал показывать ее одному специалисту за другим. Когда Руби сказала ему, что ей нужно понаблюдать за тем, как он общается с дочерью, его охватила паника. Ему показалось, что она собирается его критиковать.
        Он все тщательно спланировал. Сначала они устроят пикник во дворцовом саду, затем прогуляются до центра города и поедят мороженого в кафе.
        Войдя в комнату Руби, он обнаружил ее там в расстегнутом платье. При виде ее голой спины его бросило в жар. Когда он к ней прикоснулся, то едва удержался от того, чтобы не снять с нее платье и не повалить на кровать. Возможно, он сделал бы это, если бы его не позвал Руфус. Отдав ему распоряжения, Алекс спустился вниз.
        Аннабель и ее няня ждали Алекса в холле. Через несколько минут к ним присоединилась Руби. В руках у нее был ярко-розовый мячик. Ее щеки раскраснелись. Похоже, ее тоже взволновало то, что произошло между ними десять минут назад.
        Бриджит, кивнув, удалилась. Алекс взял за руку Аннабель, а на другую руку повесил корзину для пикника.
        — Ты не говорил, что мы пойдем на пикник,  — сказала Руби.
        — Разве?
        Он посмотрел на мяч, затем окинул взглядом ее наряд. При виде желтого платья и белых кроссовок он улыбнулся. Руби, похоже, не было никакого дела до того, что она надела несочетаемые вещи.
        — Не думал, что ты играешь в футбол.
        Руби одернула подол платья и улыбнулась:
        — У меня много скрытых талантов. Может, мне все-таки надеть что-нибудь другое? Например, брюки?
        Он покачал головой:
        — Не надо. Это платье вполне подходит для пикника.
        Ее румянец сделался еще ярче. Наверное, она вспомнила о том, как он ей помог застегнуть платье.
        Она села на корточки перед Аннабель:
        — Пикник — это замечательно. Я уже несколько лет не была на пикнике. Покажи нам свое любимое место в саду.
        Улыбнувшись Алексу, Руби направилась к выходу. Они с Аннабель последовали за ней. Алекс обнаружил, что персонал смотрит на них с удивлением. Неужели им всем кажется странным, что он собрался провести время со своей дочерью? А может, новость о том, что он сегодня выходил из комнаты Руби, уже распространилась по всему дворцу?
        Он хотел пойти к пруду с утками или к лабиринту из кустарников, но у Аннабель была другая идея. Она направилась в сторону и, остановившись рядом с фонтаном, села на зеленую лужайку.
        Именно у этого фонтана Алекса с Софией сфотографировали, когда они были детьми. Снимок появился во многих изданиях по всему миру под заголовком «Будущие король и королева».
        Алекс не знал, видела ли Аннабель это фото. Руби, судя по выражению ее лица, его видела. В любом случае она ничего не сказала, а просто села на траву рядом с Аннабель, не став ждать, когда Алекс расстелет одеяло.
        Малышка начала возиться с ремешком сандалии. Руби с улыбкой придвинулась к ней и помогла ей разуться и снять носки. Затем она протянула Аннабель руку и повела ее к фонтану. К удивлению Алекса, его дочь не оказала ни малейшего сопротивления. Аннабель поднялась на бортик фонтана, потрогала мыском ноги воду и тихо рассмеялась.
        У Алекса защемило сердце. Его дочь так редко смеется.
        Держа Руби за руку, Аннабель пошла по бортику. На ее лице была довольная улыбка.
        — Как ты догадалась, чего она хочет?  — спросил Алекс, идя рядом с Руби.
        Она пожала плечами:
        — Я в ее возрасте сделала бы именно это.
        Когда они сделали полный круг, Руби сняла Аннабель с бортика и немного покружила ее в воздухе. Судя по веселому смеху малышки, ей это доставляло удовольствие. Затем Руби посадила Аннабель на одеяло и начала вытирать ей ступни.
        Алекс тем временем открыл корзину и начал доставать из нее еду. При виде миски, из которой шел пар, Аннабель радостно взвизгнула, открыла крышку и начала искать ложку.
        Руби придвинулась ближе и заглянула в миску:
        — Макароны с сыром? Это же одно из любимых блюд Аннабель.
        Алекс кивнул:
        — Да, но я не знаю, как оно могло оказаться в корзине для пикника.
        Руби взяла яблоко, откусила от него немного и подняла глаза на дворец.
        — Знаешь, я никогда раньше не устраивала пикник перед дворцом.
        Алекс посмотрел на сотни окон. Несомненно, кто-нибудь из персонала сейчас наблюдает за ними. Их уединение — всего лишь видимость.
        — Не хочешь посмотреть лошадей или пройтись по лабиринту?  — спросил он Аннабель.
        Покачав головой, девочка продолжила есть макароны. Алекс запустил руку в корзину, чтобы достать оттуда бутылку воды, и неожиданно наткнулся на что-то странное. Это была нога пластиковой куклы. Он обнаружил, что кукол целых три, и достал их. Одна была в платье принцессы, вторая — в купальнике, третья — в расстегнутом серебристом скафандре.
        Алекс посмотрел на Руби:
        — Вижу, ты взяла своих кукол, Руби.
        Рассмеявшись, она взяла светловолосую космонавтку и застегнула ей скафандр:
        — Разумеется, Алекс. Я девочка, и мне нравится играть в куклы.
        Аннабель улыбнулась ей, положила вилку и подошла к куклам. С восприятием речи на слух у нее все в порядке. Она отлично понимает, что происходит вокруг нее. Тогда почему она не говорит?
        Руби взяла принцессу и куклу в купальнике:
        — Какая тебе больше нравится? В розовом или в фиолетовом?
        Аннабель поморщилась и покачала головой. Ни на одной из кукол не было одежды этих цветов.
        Руби просто улыбнулась и подняла обеих кукол выше:
        — Точно. Я ошиблась. Тогда в голубом или в красном?
        Аннабель подошла к ней, выбрала куклу в голубом платье и указала на свое собственное почти такого же цвета.
        Руби кивнула:
        — Значит, тебе нравится голубой?
        Алекс понял, что в такой игровой манере Руби оценивала умственные способности Аннабель. Все специалисты, которым он показывал свою дочь прежде, прибегали к более традиционным методам. Они заставляли Аннабель делать разные вещи зачастую против ее воли. От трехлетнего ребенка нельзя ждать полного подчинения, но они пытались убедить Алекса в том, что его дочь неуправляема и плохо понимает, что происходит. В отличие от них, Руби, похоже, нашла способ до нее достучаться.
        Аннабель взяла кукол и пошла с ними к фонтану.
        — Думаю, куклы собрались купаться прямо в одежде,  — пробормотала Руби, взяла сэндвич с ветчиной и начала есть. Алекс взял сэндвич с тунцом. Он знал, что это не самая подходящая еда для принца-регента, но любил ее с детства.
        — Она разбирается в цветах. Для трехлетнего ребенка это хорошо,  — сказала Руби, глядя на Аннабель.
        — Ты смогла это понять, задав всего два вопроса?
        — Нет, мы с Аннабель на днях сделали несколько игровых упражнений.  — Наклонившись вперед, она притянула к груди колени и прошептала: — Послушай.
        Прислушавшись, Алекс услышал помимо журчания воды в фонтане другие звуки.
        Руби коснулась его руки:
        — Она что-то напевает себе под нос. Она уже делала это на днях. Один из специалистов, к которым ты обратился, пришел к выводу, что Аннабель не может издавать звуки. Но она может это делать. Ты слышал ее смех. Слышал, как она визжит. Она может общаться посредством знаков и жестов. Она намеренно не говорит.  — Между бровей Руби залегла складка.  — И я должна выяснить почему.
        Для Руби Аннабель всего лишь пациентка. Между ними нет эмоциональной связи. Ее не гложет чувство вины из-за того, что она делает недостаточно. Для нее это всего лишь профессиональный вопрос.
        — Ты так об этом говоришь, будто это просто,  — произнес Алекс с горечью.
        — Я не думаю, что это просто, Алекс,  — ответила Руби, не сводя глаз с Аннабель.  — Я думаю, что тебе и мне придется запастись терпением. Другого выхода нет.
        Она встретилась с ним взглядом. На мгновение ему показалось, что она говорила не об Аннабель, а об их отношениях.
        — Какое твое первое воспоминание, Алекс?
        Ее вопрос застиг его врасплох.
        — Что?
        — А мое первое воспоминание вот какое,  — произнесла она с улыбкой.  — Мне тогда было около семи лет. Я ездила с мамой и папой в отпуск в Булонь. Я помню, что мы много ходили с чемоданами, потому что не могли найти свой отель. Затем мой отец решил, что всем нам будет интересно посмотреть, как рыбаки ловят рыбу.  — Она содрогнулась.  — Возможно, это и вправду кому-то было интересно, только не мне в семилетнем возрасте.  — Она снова улыбнулась.  — Вот мое первое отчетливое воспоминание.
        — Я помню, как очень долго сидел неподвижно,  — сказал Алекс, все еще не понимая, зачем она затронула эту тему.  — Была важная церемония с вручением государственных наград, и отец сверлил меня взглядом всякий раз, когда я начинал ерзать. Мне было неудобно в костюме с галстуком.
        — Сколько лет тебе тогда было?
        Он небрежно пожал плечами:
        — Думаю, около пяти.
        Руби посмотрела на Аннабель:
        — Согласно научным исследованиям, три года — это важнейший этап в развитии мозга ребенка. В этом возрасте начинают формироваться воспоминания, но я, признаться, не помню себя в три года. Специалисты говорят, что у маленьких детей старые воспоминания со временем сменяются новыми. Глядя на Аннабель, я гадаю, что она может помнить.
        Алекс насторожился:
        — Что ты имеешь в виду?
        Руби соединила пальцы в замок:
        — Детский мозг как губка. Он очень восприимчив. Дети рождены для того, чтобы учиться. До двух лет развитие ребенка во многом зависит от его взаимоотношений с близкими людьми. Вокруг этого строятся все мозговые связи. У меня есть предположение, что потеря матери могла повлиять на развитие речи Аннабель.
        Подобное Алексу даже в голову не приходило.
        — Что?  — удивился он.  — Когда умерла София, ей было всего одиннадцать месяцев.
        — Это долгий срок. Даже находясь в животе у матери, ребенок узнает ее голос. Появившись на свет, он соединяет голос со зрительным образом и реагирует и на то, и на другое. Ты, кажется, говорил, что София была хорошей матерью и проводила почти все время с дочерью.
        Он кивнул:
        — Да, так оно и было.
        — В таком случае в течение одиннадцати месяцев все мозговые связи Аннабель строились вокруг образа матери.
        После этого Руби села прямо и замолчала.
        Она ни в чем его не винила. Она просто сделала профессиональное умозаключение и дала ему возможность обдумать то, что он от нее узнал.
        Именно этим он и занимался, наблюдая за Аннабель, которая бросала кукол в фонтан. Похоже, ее это забавляло.
        Он обнаружил, что слова Руби успокоили его, притупили чувство вины.
        Сэндвичи быстро закончились, за ними последовали маленькие пирожные. Руби, похоже, не видела необходимости заполнять тишину болтовней. Ей доставляло удовольствие просто лежать на одеяле и наблюдать за Аннабель.
        У Алекса обычно не было времени на подобные вещи. Ему постоянно нужно с кем-то что-то обсудить, подписать какой-то документ, ответить на электронное письмо. Оказать прием почетному гостю, пообедать с какой-нибудь знаменитостью, чтобы сделать стране рекламу и привлечь новых туристов и бизнесменов.
        Где ему взять время для Аннабель? Для самого себя?
        Ему некогда быть отцом. Некогда быть просто Алексом. Никто из его окружения не думает о нем как об Алексе. Никто, кроме Руби.
        Она подкралась к Аннабель и обрызгала ее водой из фонтана. Весело вскрикнув, Аннабель побежала от нее. Это был самый прекрасный звук, который он когда-либо слышал.
        Через пару минут Руби взяла маленький мячик и бросила его Аннабель через фонтан. Та его не поймала, но подобрала с лужайки и, забравшись на ограждение фонтана, кинула его назад Руби. Руби его поймала и снова бросила ей.
        Ему следовало вмешаться. Следовало сказать им, чтобы они перестали заниматься глупостями. В прошлый раз плитку на ограждении фонтана меняли целую вечность.
        Но они так весело смеялись, что ему не хватило духа сделать им замечание. Он не помнил, когда в последний раз видел Аннабель такой счастливой.
        Причиной этого веселья была Руби.
        При мысли об этом внутри у него что-то сжалось. Он обнаружил, что ревнует свою дочь к Руби. Ему было немного досадно оттого, что не он развеселил свою дочь. В то же время он не мог обижаться на Руби, которая была так искренна. Ни один из специалистов до этого не относился к его дочери с такой теплотой. За несколько дней она сумела установить контакт с Аннабель, подружиться с ней.
        Пригласив ее сюда, он поступил правильно. Он помнил, как десять лет назад она с сожалением говорила о том, что не получила работу своей мечты. Помнил, какую радость и гордость испытал, когда спустя несколько лет узнал, что она ее получила.
        Его размышления прервал крик, за которым последовал громкий плеск. Перед его глазами промелькнуло что-то желтое, и он резко вскочил на ноги.
        Аннабель спрыгнула с бортика и побежала к другой стороне бассейна, куда уже подоспел Алекс. Они оба уставились в прозрачную воду, под которой находилась Руби. Подол ее желтого платья плавно колыхался в воде, изо рта шли пузырьки воздуха. Алекс наклонился, опустил руку в воду и начал ее вытаскивать.
        Когда ее голова показалась из воды, она открыла глаза и громко рассмеялась. Аннабель, стоящая рядом с ним, тоже залилась смехом.
        Алекс мельком посмотрел на окна дворца. Он даже думать не хотел о том, что это зрелище мог видеть кто-то из персонала.
        Руби, очевидно, нисколько не беспокоило то, что она насквозь промокла и одежда облепила ее тело.
        Продолжая смеяться, она схватила его за руку и резко потянула на себя. Потеряв равновесие, он упал в фонтан. Несмотря на то что день был ясным и солнечным, вода в фонтане была ледяной. Алекс обнаружил, что смеется вместе с Аннабель и Руби.
        Руби наклонилась и подняла со дна куклу в платье принцессы.
        — Я прыгнула в фонтан, чтобы спасти куклу, а ты зачем это сделал?  — спросила она с дерзкой улыбкой.
        Он поднял брови:
        — Чтобы спасти Руби.
        Его руки лежали у нее на талии. Ее лицо находилось в нескольких миллиметрах от его лица.
        — Кто сказал, что меня нужно спасать?  — спросила она.
        Ей не было никакого дела до того, как она выглядит и смотрит на нее сейчас кто-то или нет. Она была самой собой.
        Тогда Алекс понял, что этот пикник имеет большее значение, чем он мог себе представить. До сих пор, глядя на этот фонтан, он вспоминал, как они с Софией в детстве сидели на ограждении и болтали ногами. Отныне при виде этого фонтана он будет вспоминать Руби в мокром платье и смеющуюся Аннабель.
        Некоторые воспоминания настолько яркие, что способны менять картину мира.
        Глава 7
        Похоже, с ней что-то не так. Она привыкла, открывая шкаф, видеть множество красивых платьев, ждущих своего часа.
        Ее джинсы и футболки лежали в глубине шкафа. Прошло всего две недели, но ей уже не хотелось их надевать. Даже бледно-зеленое платье, в котором она приехала, не шло ни в какое сравнение с одеждой от-кутюр, подаренной Алексом. Все женщины любят красивые вещи, но она не ожидала, что так скоро привыкнет к роскоши.
        Что произойдет, когда через несколько недель она вернется в Лондон и наденет униформу?
        Она всегда с гордостью носила свою униформу. Что с ней творится, черт побери?
        Алекс последовал ее совету. Несмотря на свою занятость, он стал проводить больше времени с Аннабель. Вопреки своей воле Руби старалась держаться в стороне. Она понимала, что отцу и дочери нужно побыть наедине.
        Остальные этого, похоже, не понимали. Первое время в комнату, где находились Алекс и его дочь, постоянно кто-то заходил. Руби в конце концов это надоело, и она начала дежурить снаружи у двери. К тому времени, когда Аннабель засыпала, прослушав несколько сказок, в коридоре уже стояла очередь из людей, которым нужно было поговорить с Алексом. Руби была непреклонна. Она никого не впускала в комнату Аннабель.
        Разговор о развитии детского мозга подействовал на Алекса. Он по-другому расставил приоритеты и научился находить в своем плотном графике время для дочери.
        — Тук-тук.
        Голос Алекса прервал размышления Руби. Она сидела в библиотеке, окна которой выходили в сад. Это помещение со стеллажами из темной древесины, заполненными книгами, быстро стало ее любимым местом во дворце. Оно притягивало ее как магнит. Когда ей нужно было поработать с электронной почтой, она приходила сюда со своим ноутбуком. Писем было немного. Коллеги рассказывали ей, как идут дела в отделении, и иногда спрашивали профессионального совета относительно того или иного пациента. В общем, в ее отсутствие на работе все было спокойно.
        — Алекс? Что-то случилось?  — спросила она, развернувшись в кресле.
        — Разве я к тебе прихожу, только когда что-то случается?  — улыбнулся он.
        Руби поставила локоть на стол и подперла рукой подбородок.
        — А разве нет?  — поддразнила его она. Ей было легко общаться с Алексом, когда рядом не было вездесущего Руфуса.
        — В таком случае почему бы нам это не изменить? Ты здесь живешь уже несколько недель, но, если не считать территории дворца и центра города, толком не видела страну. Как ты смотришь на то, чтобы это исправить?
        Алекс протянул ей руку, но она помедлила, прежде чем ее принять.
        После того как Алекс помог ей застегнуть платье и они вместе искупались в фонтане, в их отношениях что-то начало меняться. Это происходило медленно, почти незаметно.
        Ловя иногда на себе взгляд Алекса, она видела человека, с которым познакомилась в Париже десять лет назад. Молодого парня, на плечах которого еще не лежал тяжелый груз. Это были ее любимые моменты.
        Она десять лет думала о нем, представляла себе, как все могло бы сложиться, будь обстоятельства другими. Отрицать это было глупо.
        Руби Уизерспун никогда не была романтичной девчонкой, мечтающей о прекрасном принце, но одинокими вечерами часто мысленно возвращалась в ту новогоднюю ночь в Париже.
        Но вспоминать прошлое больше не имеет смысла. Нужно с надеждой смотреть в будущее. Ее уверенность в Алексе росла с каждым днем.
        Поднявшись, она вложила свою ладонь в его и почувствовала приятное тепло.
        — Куда ты планируешь меня отвести?  — Руби окинула взглядом свою одежду.  — Я одета надлежащим образом?
        — Тебе понадобится смена одежды.
        — Зачем?
        Алекс подмигнул ей:
        — Скоро узнаешь.
        Если экипаж яхты и был удивлен тем, что он прибыл со спутницей, никто не подал вида. До этого он всегда приезжал в одиночестве.
        Руби до последнего момента не знала, куда они направляются. Когда она увидела блестящую белую яхту длиной в три сотни футов, ее глаза расширились.
        — Руби, позволь мне представить тебе даму, которая занимает важное место в моей жизни,  — произнес Алекс, указывая на яхту.  — Это «Аугуста».
        — Она огромная,  — ответила Руби, глядя на экипаж на борту.  — Явно рассчитана не на одного-двух человек.
        Кивнув, он подошел к трапу:
        — Здесь четыре гостевые спальни и хозяйская каюта, которая состоит из гостиной, спальни, ванной и веранды. Эта красавица — мечта любого мужчины.
        Руби поставила ногу на трап, но дальше не пошла. Алекс мысленно отругал себя. Прежде чем везти ее сюда, ему следовало спросить, не боится ли она воды и не страдает ли от морской болезни. Возможно, он зря распорядился, чтобы экипаж приготовил все для купания.
        К счастью, его беспокойство оказалось напрасным. Она сделала несколько шагов по качающемуся трапу и схватилась за ограждение, чтобы не потерять равновесие.
        — Разве на судне не должно быть парусов?  — спросила она.
        — Зачем? Это же яхта. Здесь четыре дизельных двигателя. Она может развивать большую скорость, нежели некоторые автомобили.
        Руби остановилась и улыбнулась:
        — Ты придирчивый.
        Он наморщил нос:
        — Что ты имеешь в виду?
        Руби великолепно выглядела. На ней было голубое платье и сандалии. В воздухе витал запах моря, но сейчас он чувствовал только цветочный аромат ее духов.
        — Что тебе не нравится, когда твою яхту называют судном.  — Она махнула рукой.  — Судно, яхта, лодка — для меня все это одно и то же.
        Алекс покачал головой и рассмеялся:
        — Как у вас в Англии называют людей вроде тебя? Сухопутными крысами?
        Он помог ей подняться на палубу, и она кивнула:
        — Да, и я с гордостью ношу этот ярлык. Я ничего не знаю о мореходстве. Единственные кораблики, с которыми я когда-либо имела дело, были из бумаги.
        Ее глаза блестели. Так было всякий раз, когда они шутили, находясь наедине друг с другом. Ему так хотелось видеть этот блеск чаще.
        Она опустилась в одно из белых кресел, и через минуту яхта пришла в движение. Сегодня море было абсолютно спокойным.
        — Не желаете перекусить, мисс Уизерспун?  — спросил подошедший к ней стюард.  — Шеф-повар приготовит для вас любое блюдо.
        Алекс увидел, как Руби побледнела. Будучи принцем, он многие вещи принимал как должное. Во дворце повара готовили для него все, что он захочет, в любое время. Руби, разумеется, к такому не привыкла, поэтому предложение стюарда смутило ее.
        — Думаю, раз я сейчас в море, мне следует выбрать рыбу,  — улыбнулась она стюарду.  — Что вы можете мне порекомендовать?
        Если его и удивил ее вопрос, то он не подал вида.
        — У нас есть лангусты, мидии, гребешки и устрицы. Если желаете, мы приготовим сардины или буйабес. Это тушеная рыба с овощами и пряностями, наше национальное блюдо.
        — Звучит здорово. Я, пожалуй, выбираю его.
        Яхта поплыла вдоль берега. Через несколько минут в поле зрения появился Розовый дворец.
        — Ничего себе!  — воскликнула Руби, вскочив с места.  — С моря он выглядит совсем по-другому. Он похож на сказочный.
        Алекс закатил глаза:
        — Ты можешь себе представить, что я чувствовал, когда в подростковом возрасте жил в Розовом дворце?
        Она улыбнулась, и ее глаза снова заблестели.
        — Могу. Но ты только взгляни на него. Вблизи он выглядит впечатляюще, но отсюда… Мне кажется, что я попала в сказку.
        — Какая комната твоя любимая?
        — Во дворце?
        Он кивнул.
        Стюард принес бутылку шампанского. Откупорив ее, Алекс наполнил два бокала и протянул один ей.
        — Библиотека,  — ответила она, сделав глоток.  — Мне нравится запах дерева и старых книг. Я могла бы сидеть там целый день.
        — Моя мать тоже больше всего любила библиотеку. Она проводила там много времени.
        Повернувшись, Руби посмотрела на него:
        — Ты не говорил о своей матери. Какой она была? Я видела ее на фото. Она была красивой.
        Алекс кивнул:
        — Да. Многие отмечали тонкий вкус и чувство стиля Маргерит де Кастеллане. У моей матери было отличное чувство юмора. Она была умна. Знала четыре языка и с самого моего рождения говорила со мной по-английски и по-французски. Она умерла от легочной тромбоэмболии. Вирус гриппа выбил ее из колеи на несколько недель. У нее отекли ноги, но она никому ничего не говорила. Потом было уже слишком поздно что-либо предпринимать.
        Всякий раз, когда он вспоминал о матери, его охватывала печаль. Для всех Маргерит де Кастеллане была королевой, для него, единственного ребенка в семье, чей отец постоянно работал, она была целым миром.
        Мать делала все для того, чтобы он чувствовал себя обычным ребенком. По ее настоянию он ходил в местный детский сад и школу. Она часто отправляла его за покупками в пекарню и магазин мясных деликатесов.
        После ее смерти его отец постарел лет на двадцать. Он по-прежнему занимался государственными делами, но больше не вкладывал в это душу. Отношения между отцом и сыном всегда были натянутыми. Даже после того, как здоровье короля ухудшилось, ближе друг другу они не стали.
        Между бровей Руби залегла складка. От ее искреннего сочувствия у Алекса потеплело на сердце. Раньше он говорил о своей матери только с Софией, которая была его лучшим другом и знала Маргерит. Руби видела его мать только на фото в Интернете, но он обнаружил, что хочет поделиться с ней сокровенными мыслями. Он сделал это и нисколько не пожалел.
        Вытянув перед собой ноги, Руби потягивала шампанское. В его компании она чувствовала себя непринужденно. Алекс был этому рад. Он знал, что во дворце она не может полностью расслабиться. Что ей сложно привыкнуть к дворцовому этикету. Она не просит персонал решать ее бытовые проблемы. Руфус упоминал о том, как она всех шокировала, когда сама постирала свои вещи.
        — Расскажи о своей семье,  — попросил ее Алекс.
        Она улыбнулась:
        — Мои родители собираются уйти на пенсию. Они уже сказали мне, что планируют переехать на юг Франции. Им там очень нравится. Последние десять лет они проводили там отпуска, а в прошлом месяце купили дом в Провансе.
        — Они когда-нибудь бывали в Эвронии?
        Руби закатила глаза:
        — Только миллиардеры могут себе позволить побывать в Эвронии, Алекс.
        — Это неправда. В наш порт каждый день приходят круизные лайнеры. Кроме того, во Франции продаются автобусные туры…
        — Алекс…  — Подавшись вперед, она коснулась его руки.  — Я шучу.
        Ее глаза снова заблестели, и он накрыл ее ладонь своей.
        — Иногда я в этом не уверен,  — ответил он, встретившись с ней взглядом.
        Руби не смутилась, не отвела взгляд. Ее губы приоткрылись, но улыбка стала немного грустной.
        — Что, по-твоему, между нами происходит, Руби?  — прямо спросил он.
        — Понятия не имею, Алекс,  — прошептала она.  — Иногда я думаю о том, что было бы, если бы обстоятельства были другими. Ни один из нас не может этого знать наверняка. За десять лет человек меняется. Я больше не та девчонка, с которой ты познакомился в новогоднюю ночь в Париже, а ты больше не тот парень, который вытащил ее из толпы.
        Она права. Они не могут бесконечно говорить о том, что было бы, будь все по-другому. Это бессмысленно. Главное — то, что Руби сейчас здесь с ним.
        — Я думал о тебе, Руби,  — признался он, проведя ладонью по ее руке.  — Много и часто. Когда ты не ответила на оставленное мной сообщение, я решил, что ты либо просто передумала иметь со мной дело, либо увидела новости и испытала потрясение.
        — О, Алекс…  — Она запустила пальцы в волосы и слегка покачала головой.  — Я не получала твоего сообщения, Алекс. Когда я узнала, кто ты, я предположила, что принц Эвронии не захочет иметь ничего общего с заурядной Руби Уизерспун без роду без племени. Тебе нужно было управлять целой страной. Я думала, что ты сразу обо мне забыл.
        Он нежно погладил ее по щеке:
        — Ты ошибалась. И я никогда не считал тебя заурядной.
        — Все эти цветы были от тебя, не так ли?
        Алекс кивнул:
        — Да. Я посылал их в течение нескольких лет. Потом настало время, когда я по этическим соображениям больше не мог этого делать.
        Он не стал вдаваться в детали. В этом не было необходимости. Руби знакома с его биографией. Она прекрасно понимала, что мужчина, который женился на одной женщине, не должен делать подарки другой.
        — Теперь я снова могу посылать тебе цветы,  — сказал он.
        — Думаю, да.  — Улыбнувшись, она поставила бокал на столик.  — Для чего ты пригласил меня в свою страну, Алекс? Зачем я тебе нужна?
        Руби Уизерспун достаточно смела, раз задала ему этот вопрос.
        Руби не связана обязательствами перед народами двух стран. Ей не нужно лезть из кожи вон, чтобы обеспечить им финансовую стабильность. Ей не нужно общаться с иностранными дипломатами и тщательно подбирать слова во избежание международного скандала. У нее есть своя собственная жизнь, свои обязанности. Согласится ли она разделить с ним его тяготы?
        Пришло время рискнуть.
        — Я позвал тебя сюда не только ради Аннабель, Руби. Моя дочь нуждается в твоей помощи.  — Он взял ее за руку.  — И я тоже в тебе нуждаюсь.
        Руби закусила губу:
        — Что это значит, Алекс? Мне нужно, чтобы ты сказал это вслух.
        Он встретился с ней взглядом и коснулся ее щеки:
        — Я хочу, чтобы у нас был шанс, Руби. Я отдаю себе отчет в том, что я не похож на мужчин, с которыми ты имела дело до этого. Что мы с тобой живем в совершенно разных мирах. Мне бы хотелось посмотреть, куда это может нас завести, но я понимаю, какой тяжелый груз лег бы на твои плечи, если бы ты согласилась быть со мной. Я не хочу на тебя давить. Я подожду до тех пор, пока ты не будешь готова.
        Руби покачала головой:
        — Этого объяснения для меня недостаточно. Кто я, Алекс? Руби Уизерспун, дефектолог из Англии, которого ты нанял для своей дочери? Или я женщина, за которой ты мог бы ухаживать?
        Поднявшись, она пересекла палубу и, прислонившись к ограждению, уставилась вдаль.
        — Ты прикасаешься ко мне, Алекс. Целуешь меня. Приглашаешь на пикник и на прогулку на яхте. Что ты делаешь, Алекс? Что мы делаем?
        Встав из-за столика, он подошел к ней, встал у нее за спиной и обнял ее за талию.
        — Руби, ты можешь быть тем, кем захочешь. Но я предупреждаю: быть рядом с Алексом де Кастеллане нелегко. Если ты хочешь быть женщиной, за которой я ухаживаю, прекрасно. Узнает ли кто-то о наших отношениях или мы будем встречаться украдкой, решать тебе.  — Придвинувшись ближе, он прошептал ей на ухо: — Один раз я уже потерял тебя, Руби, и я не собираюсь терять тебя снова. Но в этом вопросе я готов подчиниться твоей воле.  — Он бросил взгляд в сторону дворца.  — Я хочу дать нашим с тобой чувствам шанс. Хочу посмотреть, куда они нас заведут. Я бы хотел, чтобы, когда мы с тобой шли по улице, никто, глядя на нас, не шептался, но я понимаю, что это невозможно. Я не принадлежу себе, Руби. Я принадлежу этой стране. Я не хочу, чтобы она полностью завладела и тобой тоже. По крайней мере, до тех пор, пока мы оба не поймем, чего хотим.
        Руби повернулась к нему лицом. Ее глаза блестели от слез.
        Алекс обнял ее за талию:
        — Ну, что скажешь, Руби? Ты готова дать нам шанс?
        Обвив руками его шею, она встала на цыпочки и прошептала ему на ухо:
        — Думаю, мне понадобятся дополнительные убедительные аргументы.
        — Какие еще аргументы?  — спросил он, даже не представляя, о чем может пойти речь.
        Она посмотрела на него с озорством:
        — Если мы с тобой будем встречаться, я смогу заходить в те комнаты дворца, в которые мне сейчас нет доступа?
        — Ты это хотела узнать?  — улыбнулся он.
        — Я также хочу поискать тайные коридоры и темницы.
        Алекс серьезно кивнул:
        — Я посмотрю, что можно сделать.
        — Я смогу съезжать вниз по перилам?
        — Думаю, это было бы слишком.
        Она пожала плечами:
        — Это избавило бы персонал от необходимости их полировать.
        Он кивнул:
        — Точно. Жаль, что этот довод не пришел мне в голову двадцать лет назад.
        Руби снова встала на цыпочки и прошептала ему на ухо:
        — Как ты смотришь на то, чтобы покрасить дворец в более яркий оттенок розового? Разве не каждая девчонка мечтает жить в розовом дворце?
        — Тебе он кажется недостаточно розовым?  — рассмеялся Алекс.  — Девчонки, может, и мечтают жить в розовом дворце. Мальчишки определенно нет. Я говорил тебе, что, когда я был подростком, мне это очень не нравилось.
        Руби покачала головой:
        — Глупый мальчик. Ты не отдавал себе отчета в том, что имел.
        Перестав улыбаться, он коснулся ее щеки:
        — Зато теперь отдаю.
        Ее губы приоткрылись, и он уставился на них словно зачарованный. Они были не одни на яхте, но сейчас ему было все равно. У него было такое чувство, будто он всю жизнь ждал этого момента.
        Наклонившись вперед, он жадно приник губами к ее губам. Она ответила на поцелуй, при этом нежно поглаживая пальцами его шею. В паху у него тут же разгорелся огонь, и он отстранился:
        — Помимо нас на яхте сейчас находятся еще семь человек. Они не будут нам мешать, но нам не следует делать это у них на виду.  — Открыв дверь, он взял Руби за руку и повел по узкому коридору.  — Нам обоим нужно охладиться. Я распорядился, чтобы для тебя подобрали купальный костюм. Мы поставим яхту на якорь и немного поплаваем, а затем пообедаем.  — Остановившись у двери одной из спален, он произнес: — Я дам тебе время подумать.
        Руби не до конца отдает себе отчет в том, что значит быть женщиной принца. Он с самого своего рождения находился под пристальным вниманием прессы. Эврония всегда привлекала богатых и знаменитых, так что здесь на каждом шагу можно было встретить папарацци. Алекса удивляло, что никто до сих пор не прокомментировал появление Руби во дворце. Должно быть, ее приняли за новую работницу, но это ненадолго. Скоро они обо всем пронюхают.
        Руби внезапно посерьезнела:
        — Алекс, что, если мы совершаем ошибку? Что, если мы оба просто попали под воздействие приятных воспоминаний и подменяем ими реальность?  — Она посмотрела на него сквозь полуприкрытые веки: — Мы плохо друг друга знаем и можем не сойтись характерами.
        Внутри у Алекса все сжалось. Это справедливое замечание. Он в два счета мог бы выяснить, в какой школе училась Руби, чем занимаются ее родители и с кем она дружит, но он хотел, чтобы она рассказала ему обо всем этом сама.
        Наклонившись, он поцеловал ее в щеку:
        — В таком случае давай выясним, подходим ли мы друг другу.

* * *
        Войдя в комнату, Руби закрыла дверь. Алекс поцеловал ее и ушел. Ее сердце бешено стучало, щека горела в том месте, где ее коснулись его губы.

«Давай выясним, подходим ли мы друг другу».
        Она ждала десять лет, чтобы это выяснить. Десять лет предавалась безумным фантазиям. Что, если она потратила столько времени впустую?
        Ей было необходимо с кем-то поговорить, поэтому она достала свой мобильный телефон и набрала номер лучшей подруги:
        — Полли? Ты не занята? Мы можем поговорить?
        — Руби? Куда ты, черт побери, запропастилась? Вчера я несколько раз пыталась до тебя дозвониться. Ты возвращаешься домой?
        — Нет. Пока нет. А может быть…
        — Может быть что? Что происходит между тобой и твоим прекрасным принцем?  — прямо спросила ее Полли.
        Вздохнув, Руби прислонилась к стене:
        — Он только что меня поцеловал, и я не хотела, чтобы он останавливался.
        — И что тебя не устраивает?
        — Я волнуюсь, Полли. Он сказал мне, что хочет дать нашим отношениям шанс, и спросил, готова ли я.
        — Готова к чему? К прогулке верхом на единороге по сказочному королевству?
        — Дать нам шанс. Посмотреть, к чему это приведет.  — Она начала медленно опускаться на пол.  — Но я не могу мыслить здраво, Полли. Я не принцесса и не супермодель. Я обычная женщина. Разве я могу соответствовать его требованиям? Я даже не знаю, какая вилка предназначена для какого блюда.
        — Послушай меня внимательно, Руби Уизерспун. Речь идет не о его ожиданиях, а о тебе. Ты лучше, чем принцесса или фотомодель. Ему повезло, что он встретил тебя. Что ты согласилась приехать помочь его дочери. Не думай о том, достаточно ли ты хороша для него. Пусть он думает, достаточно ли он хорош для тебя.
        Она правильно сделала, позвонив подруге. Полли умеет поднять ей настроение. Безусловно, ей были приятны слова Полли, но она им не верила.
        Руби покачала головой:
        — Он мне нравится, Руби. По-настоящему нравится. Но это совсем другая страна. За Алексом наблюдают множество людей. Если я вступлю с ним в связь, они будут наблюдать и за мной.
        — Он принц, Руби. Чего ты хочешь?
        Она вздохнула:
        — Я хочу нормальных вещей. Я хочу лучше его узнать. Хочу, чтобы у меня была возможность пойти с ним в кино и выпить по бокалу вина в баре.
        — Зачем вам куда-то идти смотреть фильм? Разве во дворце нет кинотеатра?
        — Возможно, есть. Я не знаю. Я знаю лишь то, что рядом с Алексом не могу мыслить здраво. Когда он входит в комнату, по всему моему телу начинают бегать мурашки.  — Она содрогнулась.  — Еще я знаю, что люди здесь совсем другие. Я вижу, как они на меня смотрят, когда я с Алексом.  — Ее вдруг охватила паника.  — Его мать знала четыре языка. Я не полиглот. Я ничего не смыслю в политике и новейшей истории. Я получила удовлетворительную оценку по географии только потому, что запомнила материал о берегах, подвергающихся эрозии.
        — Ты думаешь, Руби, тебя туда пригласили просто так? Ты опытный дефектолог, первоклассный специалист в своей области. Ты опубликовала несколько научных работ. Ты работаешь в одной из лучших больниц Лондона. Почему ты считаешь, что ты недостаточно хороша для него?
        — Я не считаю, что я недостаточно хороша. Я просто обеспокоена. Алекс хочет дать нашим отношениям шанс. Я этого тоже хочу. Но как насчет остального мира?
        — Наплюй на остальной мир, Руби. Это твоя жизнь, а не других людей,  — простонала Полли.  — Ты знаешь, что я хочу, чтобы ты вернулась сюда ко мне. Но десять лет, Руби. Ты целых десять лет ждала, когда этот парень вернется в твою жизнь. Тебя не должно волновать, что думают другие.
        Руби поднялась с пола. Полли права. Алекс тоже прав. Он просто пытается ее подготовить. Заставить ее понять, что ей, вполне возможно, придется нелегко.
        Но Алекс де Кастеллане хочет ее, Руби Уизерспун. Это определенно что-то значит.
        Она прошла в другую часть комнаты. На кровати лежало пять бикини в разных стилях.
        — О, Полли, он купил мне одежду.
        — Опять? Ты, кажется, говорила, что у тебя шкаф ломится от одежды.
        — Скажем так, это больше похоже на кусочки одежды. Они предназначены для купания.  — Рассмеявшись, она взяла один из купальников, сфотографировала его на телефон и отправила снимок Полли.  — Что этим можно прикрыть?
        Она посмотрела на этикетку. Размер ее, но она ни за что не появится в этом перед Алексом. По крайней мере, не сейчас.
        Полли взвизгнула: очевидно, она получила фото.
        — Я должна идти, дорогая. Малыш проснулся. Если ты все-таки решишься надеть этот купальник, пришли мне фото.
        Разорвав соединение, Руби улыбнулась. После разговора с Полли она всегда чувствовала себя лучше. Полли обрела свое счастье. Почему бы ей не попытаться сделать то же самое?
        Она выбрала красный купальник с рюшами впереди, надела его, повязала вокруг талии прозрачный черный саронг и вышла из комнаты.
        В белых плавках Алекс выглядел так, словно сошел со страницы глянцевого журнала. Он проводил ее на корму яхты. Там было несколько сидений, но он постелил полотенца на открытую площадку в задней части. Там не было ни лестницы, ни ограждений.
        — Для чего нужна эта площадка?  — поинтересовалась Руби.
        — Для ныряния. Раньше я увлекался дайвингом, поэтому и заказал яхту со специальной площадкой.
        — Ты заказал яхту? Ты не просто выбрал ее из каталога и купил? Насколько ты богат, Алекс?
        Смеясь, она опустила пальцы ног в воду. Она оказалась холодной.
        — Ой!  — воскликнула она, вытащив ноги из воды.
        Алекс рассмеялся.
        — Вот, возьми,  — сказал он, бросив ей крем для загара.  — Намажь нос, чтобы он не обгорел.
        Дул прохладный ветерок, поэтому жара почти не ощущалась. Нанеся крем на лицо, руки и ноги, Руби придвинулась к Алексу, чтобы намазать ему спину, но он схватил ее за руку и посадил к себе на колени:
        — Я уже намазался, а вот твоя спина может обгореть. Дай мне флакон. Выдавив на ладонь немного крема, он принялся водить ею по спине Руби. Они сидели на краю площадки, и она боялась пошевелиться. Сейчас между ними было всего несколько лоскутков ткани. Ее правая рука лежала на его обнаженной груди, покрытой курчавыми темными волосками.
        Когда его рука скользнула под завязки ее бюстгальтера, она резко вдохнула.
        — Тебе не нравятся бикини?  — хрипло произнес он.
        — Я себе не нравлюсь в бикини.
        — Почему?  — спросил он, не убирая руку.  — Ты красивая женщина, Руби.
        Ее щеки вспыхнули от смущения. Это было нелепо, учитывая, что она сидит у него на коленях в купальнике. Вряд ли их сейчас кто-нибудь видит. Они находятся в море. Поблизости нет ни одной яхты.
        Его рука опустилась ниже и остановилась рядом с узлом саронга.
        — Тебе очень идет красный цвет, Руби. Твои родители дали тебе подходящее имя.
        — Мама назвала меня в честь рубиновых туфелек из «Волшебника Страны Оз», но я всегда ей говорю, что мне нравится ее выбор,  — улыбнулась Руби.
        Это было слишком. Она чувствовала, как рядом с ее плечом вздымается и опускается его грудь. Их лица разделяло всего несколько дюймов. Как же сложно не поцеловать его!
        Положив ладонь ему на затылок, она придвинулась ближе и прижалась губами к его губам. Его язык проник вглубь ее рта, руки заскользили по ее обнаженной спине. Сейчас была не новогодняя ночь, но ей казалось, что она слышит звуки фейерверков. Ее кожа горела, и причиной этого было не солнце, а руки Алекса.
        — Руби…  — пробормотал он, оторвавшись от ее губ.
        — Что?
        Она не хотела, чтобы он останавливался. Не хотела, чтобы это чудесное мгновение заканчивалось.
        — Нас могут увидеть. Может показаться, что вокруг никого нет, но…
        Руби снова накрыла его губы своими, не дав ему договорить. Она видела проплывающие мимо них другие яхты и лодки, но понимала, что если бы не поцеловала его сейчас, то потом пожалела бы об этом.
        — Алекс?  — произнесла она, прервав поцелуй.
        Он встретился с ней взглядом:
        — Что?
        — Ты прав,  — улыбнулась она.  — Нам нужно остыть.
        Все еще обнимая его, она резко наклонилась назад, и они оба упали в холодную воду. Через несколько секунд она выплыла на поверхность и прокашлялась. Когда она убирала с лица мокрые волосы, рядом с ней вынырнул Алекс.
        — Кажется, это входит у тебя в привычку,  — сказал он, обхватив ее за талию.
        Руби обвила руками его шею:
        — Похоже на то. Наверное, нам с тобой не следует находиться рядом с водой.
        — В таком случае рядом с чем, по-твоему, нам следует находиться?
        — Ну не знаю. Как насчет розовых Эйфелевых башен, дворцов и фейерверков?
        Его голубые глаза заблестели.
        — Давай проплывем вокруг яхты,  — сказал он, отпуская ее.
        Они поплыли бок о бок вдоль корпуса. Время от времени они останавливались, и Алекс рассказывал ей о своей стране.
        — Вон те пещеры раньше использовались пиратами.
        Посмотрев на два темных углубления в скалистом берегу, Руби скептически покачала головой:
        — Не может быть. Это все сказки. Истории, придуманные для привлечения туристов.
        — Ты забываешь, что это страна с Розовым дворцом. Ты думаешь, что у нас не было пиратов?
        — Сомневаюсь.
        — Я покажу тебе кое-какие вещи, хранящиеся в подвалах дворца. Я предполагаю, что мои предки либо были в сговоре с пиратами, либо взяли их в плен.
        — С чего ты это взял?
        Они продолжили плыть вокруг яхты.
        — У нас есть несколько дублонов, старинных украшений и единиц оружия. Все это предположительно испанского происхождения, но испанцы не захотели ничего забрать, когда им это предложили несколько сотен лет назад. Эти вещи не имеют особой ценности, но мы продолжаем их хранить, поскольку они имеют историческое значение.
        — В таком случае в список условий, которые я назвала до этого, я добавляю посещение пещер.  — Она подмигнула ему.  — Возможно, я даже попрошу тебя одеться в костюм пирата.
        Когда они обогнули корпус яхты, неподалеку от них показалась еще одна белая яхта. Она была поменьше этой, но не уступала ей в красоте.
        Алекс вздохнул:
        — Давай вернемся на борт.
        — Ты знаешь владельца этой яхты?
        Он поплыл к площадке для ныряния.
        — Это Рэндалл Мерр и его жена. Они оба невыносимы. Нам пора возвращаться в порт. Я немедленно распоряжусь.
        Руби последовала за ним.
        Значит, Рэндалл Мерр. Миллиардер, у которого множество домов по всему миру, включая виллу в Эвронии.
        Внутри у нее что-то сжалось. Алекс не хочет представлять ее своим знакомым? Он ее стыдится?
        Алекс первый доплыл до площадки, забрался на нее, помог Руби выбраться из воды и дал ей полотенце. Она чувствовала себя неуютно, и дело было не в том, что она была в бикини. Невидимый магический кокон, в котором они с Алексом пребывали до этого, исчез в мгновение ока.
        — В чем дело, Руби?  — спросил Алекс, взяв другое полотенце.
        Она начала подниматься по ступенькам в каюту.
        — Все нормально. Я просто хочу одеться,  — произнесла она с предательской дрожью в голосе.
        Алекс схватил ее за руку:
        — Руби, скажи мне, что случилось. Ты на меня злишься?
        Слова, которые вертелись у нее в голове, сами полились рекой:
        — За что мне на тебя злиться, Алекс? Ты предлагаешь мне самой решать, какими будут наши отношения, но как только мы попались на глаза твоим знакомым, ты решил меня спрятать, словно я наемная работница, с которой тебя не должны видеть. Это так, Алекс?
        Нахмурив брови, он покачал головой и привлек ее к себе. Она стояла на второй ступеньке лестницы, и их лица были на одном уровне.
        Его глаза сверкали. Похоже, она его разозлила.
        — Ты думаешь, что я хочу тебя спрятать? После всего, что я сказал?
        Его гнев не напугал, а лишь раззадорил ее.
        — По крайней мере, очень на это похоже.
        В следующую секунду он схватил ее за талию и накрыл ее губы своими. В его поцелуе не было нежности. Только огонь страсти. Запустив пальцы ей в волосы, он слегка наклонил ее голову, и его язык проник внутрь ее рта. Она едва могла дышать.
        Он отпустил ее в тот момент, когда вблизи от них проплыла яхта Мерра.
        — Ну вот,  — пробурчал он, не оборачиваясь.  — Рэндалл Мерр и его жена нас видели. Если ты не хочешь, чтобы о нас узнали, уже слишком поздно что-либо делать. У миссис Мерр большие связи в мировой прессе.
        Руби сглотнула.
        Чего она хочет на самом деле? Признаться, она не дала Алексу ответ на этот вопрос, потому что у нее его не было.
        В Алексе она нисколько не сомневалась. Просто она не была уверена в том, что сможет жить в привычном для него мире. Как ей, девушке из обычной семьи, адаптироваться к стилю жизни принца? Она уже знала, что кое-кто из дворцового персонала подозревает, что между ней и Алексом что-то есть, и недолюбливает ее.
        Она хотела быть с тем парнем, с которым познакомилась в Париже десять лет назад, но тот Алекс существовал только в ее фантазиях. В действительности Алекс — это правитель страны, отец маленькой дочери и бизнесмен, от решений которого зависит благополучие целого народа.
        И все же этот Алекс приехал за ней спустя десять лет и сказал, что хочет дать шанс их отношениям. Ее мечта вот-вот осуществится. Ей с трудом в это верилось.
        Алекса де Кастеллане всегда окружали супермодели и кинозвезды. Каждая из них хотела, чтобы ее увидели с ним, сфотографировали.
        Принц-регент очарователен. В нем есть что-то загадочное. Он знает, как сделать так, чтобы его собеседник почувствовал себя особенным. Большинство людей с легкостью растворились бы в его мире.
        Но Руби была другой. Ей не нужна была сказка.
        Возможно, Алекс, о котором она мечтала, был всего лишь плодом ее воображения. Возможно, его никогда не существовало.
        Парень, с которым она десять лет назад провела несколько часов, был жизнерадостным, строил планы на будущее. Он предложил показать ей Париж, и она с радостью согласилась.
        Приняла ли бы она его приглашение, если бы с самого начала знала, кто он?
        Большинство женщин, не задумываясь, ответили бы «да». Но Руби Уизерспун не похожа на большинство женщин.
        Ее ладонь все еще лежала на его руке. По его загорелой коже стекали капли воды. Да, она хочет Алекса, как физически, так и эмоционально, но все это ее пугает, и она не может выразить словами причину своего страха.
        В данный момент ей больше всего хотелось вернуться во дворец и продолжить изучать поведение Аннабель. Работа — это та стихия, где она чувствует себя в полной безопасности.
        — Иди переоденься, Руби. Мы поедим на палубе, а потом вернемся во дворец,  — прошептал Алекс ей на ухо и удалился.
        Внезапно ей стало холодно. Завернувшись в полотенце, она босиком прошла в комнату, где лежала ее одежда, рухнула на кровать и закрыла глаза.
        Глава 8
        Алекс с трудом контролировал свои эмоции. Сегодня его не волновали биржевые котировки и цены на нефть, газ и электричество. Сегодня он мог думать только о красивой женщине, которую пригласил на прогулку на яхте.
        Поначалу все было хорошо. Ему наконец удалось выразить словами все то, что крутилось у него в голове последние несколько недель, но неожиданно все пошло коту под хвост.
        В ожидании Руби он расхаживал взад-вперед по палубе. Члены экипажа яхты не показывались ему на глаза, понимая, что он не в духе. Лишь стюард незаметно принес на столик охлажденную диетическую колу. О еде Алекс даже думать не мог. Разве он сможет проглотить хоть кусок, когда он так напряжен?
        Как его, черт побери, угораздило все испортить? Он все тщательно спланировал, решил, что не будет ее торопить. Руби, похоже, это устроило.
        Затем появились Мерры на своей чертовой яхте. Возможно, миссис Мерр специально за ними следила. Любое издание с радостью купит информацию о том, с кем проводит свой досуг принц-регент.
        К его глубокому удивлению, Руби рассердилась, когда он попытался скрыть ее от любопытных глаз. Он просто хотел ее защитить, а она решила, что он ее стыдится.
        Ему хотелось, чтобы его видели в обществе Руби. Хотелось сказать всему миру, что эта женщина заслуживает, чтобы ей дали шанс. Но в то же время он боялся, что жесткая критика со стороны мировой прессы заставит ее бежать без оглядки.
        Откуда он мог знать, что правильно, а что нет? Как он мог догадаться, что творится у Руби в душе?
        Они договорились перекусить вместе, но она все не шла. Посмотрев на часы, Алекс прошел в свою каюту, сел за стол и включил ноутбук.
        Время — это то, что сейчас нужно Руби, и он его ей даст.

* * *
        Руби остановилась в нерешительности у приоткрытой двери каюты Алекса. Он сидел перед ноутбуком и внимательно смотрел на экран.
        Она решила пару минут поваляться на кровати и сама не заметила, как уснула. Проснувшись, она обнаружила, что прошел целый час, и ужаснулась. Она была в мокром купальнике, поэтому, прежде чем выйти из комнаты, ей пришлось принять душ и привести себя в порядок.
        Она думала, что они причалили к берегу, поэтому была удивлена, когда обнаружила, что они все еще находятся в море.
        Здесь ей некуда спрятаться, поэтому придется поговорить с Алексом. Она надела длинное бирюзовое платье, которое взяла с собой, и собрала волосы в хвост. Она не собиралась соблазнять Алекса. Она готовилась к самому трудному разговору в своей жизни.
        Внезапно у нее громко заурчало в желудке, и Алекс повернулся в кресле:
        — Руби…
        Его тон был неприветливым, но она все равно прошла внутрь каюты и села напротив него:
        — Прости. Я легла отдохнуть на пару минут и случайно уснула.
        — Очевидно, ты находишь мою компанию не слишком интересной.
        Это была колкость, но Руби пропустила ее мимо ушей.
        — Я пришла поговорить,  — сказала она, закрывая крышку его ноутбука.
        Отдернув руки, Алекс сердито посмотрел на нее:
        — Я работал.
        — Ты все время работаешь.
        — Определи, чего ты хочешь, Руби.
        — Не могу. В наших отношениях слишком много меняющихся факторов.
        Никаких церемоний. Она понимала, что другого шанса у нее не будет.
        — Давай начнем с тех вещей, которые никогда не изменятся.
        Наклонившись, она взяла из серебристого ведерка банку колы, открыла ее и сделала глоток.
        — Это викторина, Алекс? Я что-нибудь выиграю, если правильно отвечу на вопросы?
        Их взгляды встретились. Они оба знали, что на карту поставлено слишком многое. Знали, какой ценный приз получат в случае выигрыша.
        Глубоко вдохнув, Алекс поднес ко рту открытую банку колы. Похоже, он все-таки готов к разговору.
        — Я всегда буду правителем Эвронии и отцом Аннабель.
        Руби кивнула:
        — Это не подвергается сомнению.
        — Да, но я никогда не говорил, что хочу этих вещей. Право вступить на престол я унаследовал, а жениться меня вынудили обстоятельства. В юности я думал, что быть королем — это тяжелое бремя, но понимал, что у меня, как у единственного сына, нет выбора. Став старше, я не только смирился с тем, что такова моя судьба, но и понял, что хочу стать королем.
        Руби облизала сухие губы.
        Это первый шаг. Он впервые признался ей в том, чего хочет.
        Алекс откинулся на спинку кресла:
        — Я отправился в Штаты изучать экономику и основы предпринимательской деятельности. Эта идея принадлежала мне, а не моему отцу, но он полностью ее поддержал. Мир постоянно меняется, и Эвронии нужно было войти целой и независимой в двадцать первый век. Сейчас я с помощью полученных мной знаний добиваюсь процветания своей страны.
        — И какое отношение все это имеет к нам с тобой?
        — Что ты ко мне испытываешь, Руби?
        Его вопрос застиг ее врасплох. Она была готова к откровенному разговору, но подобного не ожидала.
        — Я…  — пролепетала она, тщетно пытаясь подобрать нужные слова.
        Алекс покачал головой. Похоже, она его разочаровала. Но как она могла сказать ему о своих чувствах, когда они еще не прояснили главное?
        — Что, если бы София не умерла?  — спросила она.
        — Что?  — пробормотал Алекс. Похоже, ей тоже удалось его смутить.
        — Что, если бы она победила рак?
        Он покачал головой:
        — Этого не могло произойти. София была смертельно больна. С этим ничего нельзя было поделать.
        — Но что, если бы у нее был шанс на выздоровление? Ты бы все равно на ней женился? Завел бы с ней ребенка? Отправился ли бы ты за мной, если бы она выздоровела?  — Ее голос предательски задрожал, и она глубоко вдохнула, чтобы успокоиться. Ей нужно мыслить здраво, а не идти на поводу у своих эмоций.  — Мне нужно, чтобы ты был со мной честен, Алекс. Мне нужно, чтобы ты был честен с самим собой.  — Этот разговор давался ей тяжелее, чем она предполагала.  — Если бы София сегодня была жива, какое место она занимала бы в твоей жизни?
        — Не нужно выставлять ее злодейкой в этой истории, Руби. Ты злишься на меня, потому что я женился на другой женщине. Признайся в этом.
        — Ты прав. Я злилась на тебя. Более того, я была разочарована, хотя не имела на это права. Но я не понимаю. Если бы я действительно была тебе нужна, ты бы ко мне приехал. Ты посылал мне цветы. Это означало, что ты знал, где я все это время находилась. Почему ты не сел в свой реактивный самолет и не прилетел ко мне?
        В ее голосе слышалось отчаяние, и она ненавидела себя за это.
        — Ты не ответила на сообщение, которое я тебе оставил в гостинице,  — сказал Алекс.  — Что мне следовало сделать? Найти женщину, которая не хотела, чтобы я ее нашел? Унизить себя и поставить тебя в неловкое положение?
        Руби закусила губу. Он дал ей разумный ответ, но ей от этого было не легче.
        — Я думал, что после того удара мой отец умрет,  — продолжил он.  — То, к чему я готовился, внезапно обрушилось на меня. У меня не осталось времени на размышления. Мне нужно было срочно начинать действовать. Неудивительно, что мой отец согласился, чтобы я изучал основы предпринимательской деятельности. Страна балансировала на грани экономической катастрофы. Я три года работал как проклятый. Следил за рынками ценных бумаг, вкладывал деньги, привлекал в страну потенциальных инвесторов. Я спал по четыре часа в сутки, Руби. Я был как выжатый лимон. У меня ни на что не было времени. Как бы ты чувствовала себя рядом с мужчиной, который был бы слишком занят и не мог бы уделять тебе внимание? Разве между нами были бы возможны нормальные отношения?
        — Но ты нашел время для Софии,  — так тихо произнесла она, что ее слова едва не утонули в шуме двигателей яхты.
        Глаза Алекса расширились.
        — София пришла ко мне, когда дела начали улучшаться,  — тут же ответил он.  — Она была в отчаянии, Руби. Она была моим лучшим другом. Ее болезнь вернула меня к реальности. Какой смысл лезть из кожи вон, заботясь о стране, если ты не можешь позаботиться о тех, кто рядом с тобой?
        Она добилась своего. Ее голос был полон эмоций.
        — Ты имеешь в виду Аннабель?
        Слова сами слетели с ее губ. Только произнеся это вслух, она осознала, как они жестоки.
        Алекс резко подался назад, словно она ударила его ножом в грудь:
        — Ты считаешь, что в ее нежелании говорить виноват я, не так ли?
        Руби встретилась с ним взглядом. Все привыкли ходить перед Алексом на цыпочках и тщательно выбирать слова при общении с ним, но она не собирается этого делать. Откровенный разговор — единственный способ обрести желанный шанс, о котором идет речь.
        — Я думаю, что, когда умерла София, Аннабель потеряла не только мать, но и отца.  — Глубоко вдохнув, Руби продолжила: — Ты продолжаешь утверждать, что София была твоим лучшим другом. Можешь говорить это сколько угодно, но нельзя отрицать, что Аннабель точная копия ее матери. Думаешь, я не заметила, что в комнате девочки нет фотографии ее матери? Думаешь, я не замечаю странную тень в глубине твоих глаз, когда ты смотришь на свою дочь? Дети тоже замечают подобные вещи. Уверена, Аннабель ее видит. Ты не хочешь находиться рядом с дочерью, потому что она напоминает тебе о том, что ты потерял.  — Руби видела потрясение на лице Алекса, но не могла остановиться: — Я знаю, что ты занят, но сомневаюсь, что так занят, как ты утверждаешь. Когда я порекомендовала тебе проводить больше времени с Аннабель, ты без труда его нашел. Даже когда она с тобой или со мной, она существует в своем собственном мире. Наша с тобой задача — постепенно расширить границы ее мира.
        — Сейчас речь идет не об Аннабель, а о нас с тобой.
        Алекс выглядел ошеломленным. Похоже, он был потрясен тем, что кто-то с ним заговорил о его чувствах к Аннабель. Предположил, что его дочь не хочет говорить по его вине. Нетрудно догадаться, почему он хочет сменить тему разговора.
        — Наши отношения невозможны до тех пор, пока не будет решена эта проблема,  — решительно заявила Руби.  — Завтра я найду красивое фото Софии и поставлю его у кровати Аннабель. Девочка должна иметь возможность видеть каждый день свою мать. Знать, что в этом мире был человек, который ее любил.
        — Хочешь сказать, что я ее не люблю?
        Его голубые глаза сверкали от ярости, но Руби отказалась идти на попятную:
        — Неужели ты не понимаешь, Алекс? Никаких «нас» не может быть, пока ты не разберешься со своим прошлым. Аннабель не дитя из пробирки. Ее создали вы с Софией. Ты спал со своей женой. Это означает, что в какой-то степени ты ее любил.  — Она махнула рукой.  — Перестань мне доказывать обратное. Я приняла это, Алекс, и ты тоже должен это принять. Если ты хочешь снова меня поцеловать, ты должен признать, что горевал о своей жене. Ты должен научиться смотреть на свою дочь без сожалений и любить ее, как она того заслуживает.  — По ее щекам покатились слезы.  — Дело не в том, хочу ли я, чтобы нас с тобой видели вместе. Я не могу дать ответ на этот вопрос, поскольку для этого еще рано. Тебе легко перекладывать всю ответственность за наши с тобой отношения на мои плечи, потому что, если я возьму ее на себя, тебе не нужно будет думать о Софии и Аннабель.
        Лицо Алекса помрачнело. У нее не осталось ни малейшего сомнения в том, что она любила этого сильного и страстного мужчину. Сказать ему об этом, броситься в его объятия и поцеловать его было так заманчиво, но она не может всего этого сделать, пока их разделяет его прошлое. Она сможет быть с ним, только когда он освободится от этого тяжелого груза. Пока он еще не готов.
        — Эта ситуация меня убивает, Алекс,  — прошептала она.
        Он резко поднялся и провел рукой по волосам:
        — Мне нужно подумать.
        Его взгляд был пустым, тон — невыразительным.
        Все перевернулось с ног на голову.
        Он сказал ей, что даст ей столько времени, сколько понадобится, но в действительности оказалось, что это ему нужно время.
        Руби встала и направилась в двери:
        — Не торопись. Я готова ждать столько, сколько потребуется.
        Глава 9
        Алекс два дня не разговаривал с Руби. Ему нужно было многое обдумать и принять. Всякий раз, когда он видел Руби, ему хотелось к ней прикоснуться, но у него из головы не выходили слова, которые она сказала ему на яхте. Они были жестоки, но правда всегда жестока.
        Ему не составило труда выбрать фото Софии для Аннабель. Его огорчало то, что он не додумался до этого раньше.
        Алекс не прятал фотографии от Аннабель. Он просто выслушал мнения окружающих и решил, что Аннабель не может помнить свою мать. Какой смысл был держать фотографии Софии на виду?
        Аннабель играла в своей комнате. Посадив светловолосую куклу в машину, она рычала, имитируя звук мотора. Когда кукла вывалилась из машины, она ахнула.
        У Алекса защемило сердце. Он в очередной раз спросил себя, говорила ли бы Аннабель, будь София жива.
        Пришло время сделать то, что ему уже давно следовало сделать.
        Войдя в комнату дочери, он произнес веселым тоном:
        — Привет, Аннабель. Смотри, что я тебе принес.
        Когда он поставил на прикроватный столик серебряную рамку с фотографией, она снова ахнула и уставилась на нее широко распахнутыми глазами.
        Он выбрал снимок, который ему нравился больше всего. На нем София была здоровой и веселой. Она сидела на качелях в розовом платье. Ее светлые волосы развевались, лицо озаряла беззаботная улыбка.
        У него были фотографии, на которых София держала новорожденную Аннабель, но на них глаза его жены были полны печали. Он соберет их в небольшой альбом и принесет Аннабель.
        Малышка протянула руку, коснулась фотографии и заулыбалась. Очевидно, ей передалось веселое настроение ее матери.
        Алекс присел рядом с ней:
        — Это твоя мама, Аннабель. Она была красивой, и ты очень на нее похожа. Я подумал, что ты захочешь иметь ее фотографию в своей комнате.
        Девочка задумчиво нахмурилась, затем ее губы сомкнулись, словно она собиралась произнести звук «м». Его не последовало.
        Алекс положил ладонь ей на спину:
        — Смотри, у нее платье того же цвета, что и у тебя.
        Аннабель кивнула, и он мысленно отругал себя за то, что не дал ей фотографию раньше. Ему следовало догадаться, что ей нужно видеть свою мать. Но откуда он мог знать такие вещи? Он был единственным ребенком в семье. У его друзей были дети, но он видел их всего пару раз и не установил с ними контакта.
        До рождения Аннабель он во время своих поездок по стране держал на руках младенцев и разговаривал с детьми постарше, но этот опыт был весьма скудным.
        Алекс посмотрел на Аннабель, которая продолжила катать куклу, затем на фото, и его захлестнула волна тоски.
        Руби права. София была для него не только другом.
        Женился ли бы он на ней, не будь она смертельно больна? Вряд ли. Они были разными. София любила путешествовать. Она наверняка куда-нибудь уехала бы и вышла замуж за иностранца.
        Алекс сделал глубокий вдох. София была ему дорога, но между ними не было того магнетического притяжения, которое существует между ним и Руби. Чувство, которое он испытывал к Софии, было многолетним и спокойным. Он говорил себе, что женился на ней из чувства долга, но он вряд ли бы это сделал, если бы их больше ничего не связывало. Если он хочет, чтобы в их с Руби отношениях наметился прогресс, он должен признать, что София была для него не просто другом.
        Он протянул руку дочери:
        — Пойдем со мной, Аннабель. Давай нарвем в саду цветов и навестим твою маму.
        Он не помнил, когда в последний раз был на могиле Софии. Аннабель он туда точно ни разу не приводил, но отныне все изменится.
        Алекс последовал ее совету.
        Первым, что заметила Руби, была фотография Софии на прикроватном столике в ее спальне. Сердце Руби сжалось. Мать Аннабель была очень красива.
        Нет, она больше не ревновала Алекса к умершей. Раньше она считала, что София украла у нее десять лет, которые она могла провести с Алексом. Что если бы этой женщины не существовало, Алекс приехал бы к ней сразу. Теперь она понимала, что это глупости. Что к жизни не применимо сослагательное наклонение.
        С Аннабель тоже произошли перемены. Пусть незначительные, но это было лишь начало. С каждым днем она становилась все менее замкнутой, словно внутри ее рушились защитные барьеры, которые появились после смерти матери. В детском саду она теперь чаще играла с другими детьми, чем одна. Во время просмотра мультфильмов она стала чаще что-то мурлыкать себе под нос, издавать негромкие звуки.
        В детской также появился небольшой альбом с фотографиями Аннабель и Софии. Алекс с Аннабель листали его каждый вечер перед сном. Он делился с дочкой приятными воспоминаниями, которые были связаны у него с Софией. Персонал перестал выстраиваться в очередь перед дверью детской. Алекс запретил отвлекать его, когда он общается с дочерью.
        Это общение шло на пользу им обоим. Алекс узнал, какие блюда любит его дочь и как зовут ее друзей из детского сада. Он выучил все песни из мультфильма «В поисках Немо» и подпевал, когда они с Аннабель вместе его смотрели.
        Руби много работала с Аннабель. Что касается их с Алексом отношений, после того разговора на яхте в них ничего не изменилось. Он больше ни разу не пытался ее поцеловать, хотя она часто ловила на себе его пылкие взгляды. Желание никуда не исчезло. Если их с Алексом руки случайно соприкасались, по ее коже пробегали электрические разряды.
        Его влечение к ней придавало ей уверенности. Она больше не сравнивала себя с супермоделями, не чувствовала себя жалкой. Она знала, что нужна ему, и это было для нее самое главное. Она знала, что игра стоит свеч, и была готова запастись терпением.
        В свободное время она изучала историю страны. Ее творили смелые неординарные личности. Она пришла к выводу, что отец Алекса был самым спокойным из правителей.
        Он по-прежнему находился в Швейцарии. Когда у него случилось очередное обострение болезни и ему потребовалась вентиляция легких, Алекс отправился туда. Руби предложила сопровождать его, но он попросил ее остаться с Аннабель. Они оба знали, что малышке нужна стабильность, и Руби с радостью подчинилась.
        Когда осень раскрасила листья деревьев в яркие цвета, Алекс снова начал оказывать Руби знаки внимания. Он так часто приглашал ее в кафе на площади, что его владелец перестал ее спрашивать, что она хочет заказать. После того как она похвалила абрикосовый бисквит, его стали печь каждый день.
        Алекс часто устраивал пикники для них с Аннабель на территории дворца и в живописных уголках за его пределами. Однажды он даже свозил их на целый день в Монако.
        В гардеробе Руби таинственным образом появлялись новые красивые вещи. Поняв, как она предана Алексу и Аннабель, персонал стал относиться к ней более дружелюбно. Даже Руфус привык к ее присутствию во дворце и дал ей ключ от библиотеки, чтобы она смогла приходить туда в любое время без предупреждения.
        — Руби?
        Услышав голос Алекса, Руби резко подняла голову.
        Уже перевалило за полночь. Она сидела в большом старинном кресле в библиотеке и читала электронную книгу. На ней были свободные серые брюки и мешковатый белый топ. Ее волосы были собраны в небрежный узел на затылке.
        — Что-то не так с Аннабель?  — встревожилась она.
        — Нет, с ней все в порядке,  — ответил Алекс, подойдя к ней.  — Я искал тебя. Мне следовало сразу догадаться, что ты здесь.
        Его взгляд и тон были теплыми, и она вспомнила, что библиотека была любимым местом его матери.
        Он кивком указал на ее электронное устройство:
        — Разве не кощунственно читать здесь это?
        Руби пожала плечами:
        — Я не смогла разобраться с системой старинных выключателей. Всякий раз, когда я что-то нажимала, свет включался не там, где мне было нужно. Кроме того, здесь не очень темно.  — Она указала ему на фонтан с подсветкой в саду за окном.
        — Я тут кое-что принес.  — Алекс продемонстрировал ей бумажный пакет и две большие чашки, от которых исходил аппетитный аромат.  — Полночный перекус.  — Опустившись в соседнее кресло, он широко улыбнулся.  — Я проголодался и совершил рейд на кухню.
        Руби подняла брови:
        — Странно, что внутренняя сигнализация Руфуса не сработала и тебе удалось пробраться на кухню незамеченным.
        — Мне тоже,  — улыбнулся Алекс.  — Он всегда в курсе происходящего. Держи.
        Он протянул ей одну из чашек, и она понюхала ее содержимое:
        — Суп?  — Она посмотрела на часы.  — В час ночи?
        Он одарил ее мальчишеской улыбкой, которую можно было увидеть на его лице, только когда они оставались наедине.
        — Я проголодался. К тому же суп Лины просто объедение.  — Он потряс перед ней пакетом.  — Мне даже удалось раздобыть свежие булочки. Составишь мне компанию? Я не люблю есть в одиночестве.
        Его глаза весело блестели. Она никогда еще не видела его таким расслабленным. Общение с дочерью явно шло ему на пользу. Он больше не походил на человека, на плечах которого лежала непосильная ноша.
        Разве она могла ему отказать?
        Когда они сели за стол, Алекс положил перед ней бежевую папку:
        — Я принес тебе еще кое-что.
        Открыв папку, Руби изумленно ахнула при виде снимка, на котором они с Алексом были запечатлены десять лет назад в Париже.
        — Мне не давало покоя то, что ты не получила мое сообщение,  — сказал он.  — Я доверяю начальнику моей службы безопасности. Если он сказал, что оставил сообщение, можно быть уверенным, что он это сделал. В общем, я решил выяснить, в чем дело.
        — Спустя столько лет?
        По правде говоря, ее тоже это беспокоило. Она достала из папки бумаги и прочитала записи. Все они касались ее.
        — О нет!  — воскликнула она.
        — В чем дело?  — спросил Алекс, взяв ее за руку.
        — «Отель де Шат»,  — улыбнулась она.  — В этих записях говорится, что начальник твоей службы безопасности оставил сообщение у администратора этого отеля.
        Алекс нахмурился:
        — Да, это так. Ты сама мне сказала, что остановилась в этом отеле.
        Руби сжала его руку:
        — Я жила в «Отель де Шамп», а не в «Отель де Шат», Алекс.  — Она покачала головой.  — После стольких лет я не знаю, что мне следует испытывать — облегчение или досаду.
        Алекс обхватил руками голову:
        — Я был так уверен, что ты назвала «Отель де Шат».
        — Там было шумно, Алекс. Это была новогодняя ночь. Тебе только что сообщили о болезни твоего отца.  — Она сделала глубокий вдох.  — Ошибки случаются, Алекс.
        — Ненавижу ошибки,  — прошептал он, проведя пальцем по ее щеке.
        — Я тоже.
        С полминуты они просидели молча. Каждый из них думал о том, как могла бы сложиться жизнь их обоих, если бы не эта нелепая ошибка. Но кто мог это знать? В любом случае прошлого не изменишь.
        Руби первая нарушила молчание, задав Алексу вопрос, который не давал ей покоя все эти годы:
        — О чем говорилось в твоем сообщении?
        Алекс встретился с ней взглядом:
        — Оно было простым. Мы с тобой только что познакомились и не имели возможности друг друга узнать. В нем говорилось, что мне было жаль, что я не мог с тобой встретиться. Что я очень хотел увидеть тебя снова, но был вынужден срочно вернуться домой по семейным обстоятельствам. Я оставил свой номер и попросил тебя позвонить по нему сразу, как только ты получишь мою записку.
        — Понятно,  — мягко улыбнулась Руби.
        Они снова замолчали на несколько секунд.
        — Давай есть, пока суп не остыл,  — сказал Алекс.
        Кивнув, она взяла ложку:
        — Я сейчас чувствую себя ученицей одной из школ-интернатов из книг Энид Блайтон. Там дети устраивали пиры среди ночи.
        Алекс поднял бровь:
        — Это детская писательница, не так ли? К сожалению, я незнаком с ее творчеством.  — Он подмигнул Руби.  — Интернат — это не так уж плохо.
        — Ты учился в интернате?  — удивилась она.
        — С двенадцати лет. До этого я посещал школу здесь, в Эвронии. Кстати, в нее я планирую отдать и Аннабель.
        Ее рука с булочкой замерла в воздухе.
        — Ты планируешь отправить ее в интернат, когда она станет старше?
        При одной лишь мысли об этом Руби бросило в дрожь.
        — Не знаю. Нужно будет посмотреть, как Аннабель будет учиться и взаимодействовать с окружающими. Поживем — увидим.
        Руби почувствовала некоторое облегчение, но этого ей оказалось недостаточно. Она не имела права вмешиваться в дела этой семьи, но промолчать не могла.
        — Не думаю, что тебе следует отправлять ее в интернат.
        — Почему?  — удивился он.
        — Я просто сомневаюсь, что обстановка интерната подойдет для нее.  — Подавшись вперед, она коснулась его руки.  — Я должна кое о чем тебе рассказать.
        — О чем?
        Она улыбнулась:
        — Сегодня я наблюдала за Аннабель в детском саду и почти уверена, что она разговаривала с другим ребенком.
        — Что?
        Она кивнула:
        — Это был маленький мальчик. Они вместе играли. Я находилась в другом конце комнаты, но увидела, как она подняла глаза на своего друга, и ее губы зашевелились. Мальчик поднял голову и молча посмотрел на нее. Это означает, что она что-то ему сказала, и он ее услышал. Но после этого она продолжила общаться с другими детьми с помощью знаков. Наверное, реакция ее друга напомнила ей о том, что она не говорит.
        Алекс смотрел на нее так, словно с трудом ей верил. Его лицо одновременно выражало удивление и облегчение.
        — Но ты не слышала ее?  — спросил он.
        — Нет. Я сидела слишком далеко от нее. К тому же в комнате для игр было шумно.
        — Это хорошо, не так ли?
        — Надеюсь, что так. Суть явления избирательной немоты состоит в том, что в одних ситуациях ребенок разговаривает, а в других нет.
        — Каковы твои прогнозы?
        — Я вижу происходящие с ней изменения, Алекс. Они незначительны, но постоянны. Аннабель — маленький цветочек, который только сейчас начинает распускаться. Мы должны лелеять ее, позволять ей развиваться в том темпе, который ей подходит.
        Алекс кивнул:
        — Я тоже так считаю. Я не хотел об этом говорить, но, когда мы с ней на днях смотрели фотографии, мне показалось, что она тихо произнесла звук «м».
        — Ты подумал, что она хочет сказать «мама»?
        Он грустно улыбнулся и переплел свои пальцы с ее:
        — По-твоему, я принимаю желаемое за действительное?
        Руби покачала головой:
        — Я думаю, что ты ведешь себя как любой нормальный родитель, Алекс. На первое место ты ставишь благополучие своего ребенка.
        — И ты тоже.
        Он произнес эти слова так тихо, что ей показалось, что они ей послышались. Но его голубые глаза смотрели на нее так пристально, что все ее сомнения сразу улетучились. Намек ей был понятен. Алекс признал то, в чем она сама еще себе не призналась.
        Ее рука с булочкой, застывшая над супом, дрожала, и она уронила хлеб в чашку и отодвинула ее в сторону.
        Его свободная рука скользнула по ее плечу и легла ей сзади на шею. Ее кожу тут же начало покалывать. Затем он заключил ее в объятия и накрыл ее губы своими. Ее руки сами обвили его шею, губы приоткрылись. В последний раз он целовал ее на яхте. Тогда атмосфера была напряженной. Сейчас все было по-другому.
        Происходящее казалось ей естественным. Каждое прикосновение Алекса вызывало у нее приятную дрожь, заставляло желать большего.
        Ее сейчас целовал не принц-регент Эвронии, а Алекс, которого она встретила в Париже десять лет назад.
        Она была свидетелем того, как этот мужчина изменился за несколько месяцев. Он следовал ее советам, уважал ее мнение.
        Она больше не чувствовала себя наемной работницей. Она стала для него близким человеком. Ей казалось, что ее место здесь, рядом с ним. Ей было наплевать, что на ней невзрачная одежда и что ее волосы растрепаны. Главным для нее было то, что она находится в объятиях мужчины, которого любит.
        Оторвавшись от ее губ, Алекс посмотрел на нее. Он улыбался, его глаза блестели.
        — Руби Уизерспун?
        — Да?
        — Ты пойдешь со мной на ежегодный благотворительный бал?
        Во рту у нее пересохло. Ей захотелось облизать губы, но Алекс снова ее поцеловал. Он словно знал, что ею овладеют сомнения, и решил таким образом ее от них избавить.
        Они проводили много времени вместе, но сегодня он впервые пригласил ее на официальное мероприятие. Очевидно, он решил, что миру пора наконец узнать об их отношениях.
        Им обоим было нужно время, и это время уже закончилось. Они оба обрели уверенность в себе и друг в друге и были готовы сделать вместе шаг в будущее.
        Поэтому она дала ему единственно возможный ответ:
        — Да, Алекс. С удовольствием.
        Глава 10
        Платье из красного атласа с корсажем, украшенным рюшем и расшитым серебристыми кристаллами, было восхитительным. Оно висело на двери гардероба. Рядом с ним стояли серебристые босоножки.
        Руби чувствовала себя так, словно у нее в животе поселилась стайка бабочек. На столе стоял поднос с ужином, но она даже думать не могла о еде.
        Одна из работавших во дворце девушек накрутила ее волосы на бигуди и не велела ей снимать их раньше чем за пять минут до выхода.
        Она так волновалась, что смогла хорошо накраситься только с третьей попытки. Даже после этого у нее все равно остались сомнения насчет красной помады. Она отлично подходила к платью, но в сочетании с бледной кожей и темными волосами делала Руби похожей на злую королеву из диснеевского мультфильма.
        Алекс пригласил ее на бал. Он сделал это из лучших побуждений, но она оставалась обычной женщиной, которая ничего не знала ни о высокопоставленных гостях, ни о традициях других стран. Поначалу она радовалась приглашению, но потом забеспокоилась. Каждое ее рукопожатие, каждое слово может все испортить. Последнее, чего она хочет, это подвести Алекса. Может, ей лучше остаться в своей комнате?
        Дверь комнаты внезапно открылась, и Руби, которая была в одном нижнем белье, охватила паника.
        К счастью, это была Аннабель. На ней была розовая пижама.
        — Что-то случилось, Аннабель?  — спросила Руби, опустившись на корточки перед девочкой.
        Взгляд Аннабель был прикован к кристаллам на ее платье. Тихонько взвизгнув, малышка вытащила изо рта палец и прикоснулась им к платью. Оно слегка покачнулось на вешалке, и кристаллы замерцали как звезды на небе.
        Палец Аннабель оставил на подоле пятнышко, но Руби не придала этому значения.
        — Тебе оно нравится, Аннабель?
        Девочка кивнула. Тогда Руби качнула платье, чтобы кристаллы замерцали снова. Затем она надела атласный халат, подняла с пола уроненную девочкой книжку и сказала:
        — Пойдем. Я отведу тебя в твою комнату.
        Руби читала Аннабель книжку, пока девочка не заснула. Ей захотелось лечь рядом с ней. Это было легче, чем надеть платье и пойти на бал.
        Она не говорит на иностранных языках, не знает, как нужно приветствовать высокопоставленных гостей. Возможно, она обидит кого-то из них по невежеству.
        Неприятное ощущение под ложечкой усилилось.
        Спящая Аннабель была похожа на ангелочка. С каждым днем она все сильнее привязывалась к Руби. Именно к Руби она приходила, когда ей хотелось порисовать или поиграть.
        За последние несколько недель ее поведение изменилось. Она уже не была такой застенчивой, как раньше. Она больше играла с другими детьми. Да, она по-прежнему не говорила, но стала чаше издавать разного рода звуки. Похоже, напряжение уходило и она чувствовала себя более комфортно.
        Когда они вчера смотрели в очередной раз «В поисках Немо», Руби обнаружила, что Аннабель не просто мурлычет себе под нос мотив, а пытается бормотать слова. Руби никак на это не отреагировала, чтобы не напугать малышку. Когда Аннабель уснула, она осторожно сняла ее со своих коленей, уложила в кровать и тихо выскользнула из комнаты.
        Разве она сможет оставить эту бедную девочку? Коллеги из больницы начали спрашивать у нее, когда она планирует вернуться. Это было разумно. Она не ожидала, что так надолго здесь задержится. Полли тоже ей звонила и говорила, что соскучилась. Но дни незаметно превращались в недели, недели — в месяцы. Она чувствовала себя в Эвронии как дома и не была уверена, что хочет уезжать от Аннабель. От Алекса.
        Вернувшись в свою комнату, Руби сняла халат и надела красное платье. Оно подошло идеально, впрочем, как и другие наряды, заказанные для нее Алексом. Босоножки оказались удобными. Не хватало только украшений. Ее простые золотые сережки и цепочка не подходили к этому платью, и она решила их не надевать.
        Вытащив из волос бигуди, Руби посмотрела на свое отражение в зеркале и осталась довольна. Темные волосы падали ей на плечи красивыми завитками, грудь благодаря корсажу с рюшами казалась больше, а кожа благодаря цвету платья не такой бледной. Даже красная помада ничего не портила.
        Она пойдет на бал с принцем и станет принцессой. Пусть хотя бы на сегодняшний вечер.
        Алекс полчаса ходил туда-сюда, гадая, когда появится Руби.
        Во дворце царила суматоха. Последний бал здесь был больше года назад. Когда была жива его мать, они с отцом устраивали балы несколько раз в год.
        Подготовкой к балу, как обычно, занимался персонал. Он только сказал, кого нужно пригласить и какие благотворительные организации поддержать.
        Через десять минут во дворце будет больше тысячи гостей. Во всех коридорах стояли охранники. Они скажут гостям, какие части дворца открыты для посещений, а какие — нет.
        Мысленно отругав себя за то, что не заглянул к Аннабель раньше, Алекс направился в ее комнату. Войдя внутрь, он обнаружил, что его дочь уже спит, но все равно поцеловал ее в лоб, прежде чем пойти к Руби.
        Он тихо постучался в ее дверь. Она тут же открыла ее и встретила его с улыбкой:
        — Привет, Алекс. Ну что скажешь?  — Ее голос слегка дрожал.
        Она так потрясающе выглядела, что у него захватило дух. Элегантное красное платье было длинным и закрытым, зато красиво облегало изгибы ее женственной фигуры. Кристаллы на корсаже мерцали в тусклом вечернем свете. Темные волосы падали на ее обнаженные плечи крупными завитками. Ее макияж был ярче обычного и хорошо сочетался с платьем и прической.
        — Ты выглядишь почти безупречно, Руби,  — сказал он, протягивая ей черную бархатную коробочку.
        Руби подняла бровь:
        — Почти?
        Несомненно, она понимала, что он ее дразнит. Дрожащей рукой она взяла у него коробочку, открыла ее и ахнула от изумления при виде сверкающих бриллиантов.
        — Алекс…  — Ее глаза расширились.  — Откуда они?  — Достав из коробочки одну серьгу, она принялась восхищенно ее рассматривать.
        — Они принадлежали моей матери,  — ответил Алекс.  — Я подумал, что было бы здорово, если бы ты надела что-то из ее драгоценностей.
        Ее карие глаза расширились.
        — Ты хочешь, чтобы я надела эти серьги? Но они, должно быть, стоят целое состояние! Что, если я потеряю одну?
        Алекс покачал головой и улыбнулся:
        — Не беспокойся, не потеряешь.
        — Но…
        — Никаких но.  — Развернув ее лицом к зеркалу, он взял у нее сережку и приложил к ее уху.  — Отлично смотрится.
        Руби положила ладонь на грудь:
        — Они очень красивы и отлично подходят к этому платью. Почему ты выбрал именно их?
        — У моей матери был безупречный вкус. Какое бы платье ты сегодня ни надела, они бы к нему подошли.  — Наклонившись, он прошептал ей на ухо: — У тебя с ней много общего.
        — Что ты имеешь в виду?
        — Что ты любишь одеваться скромно, но элегантно, как и она.  — Он вложил серьги ей в ладонь.  — Давай надень их.
        Руби сделала как он велел и посмотрела на себя в зеркало.
        Алекс положил руки ей на плечи:
        — Ты будешь самой красивой женщиной в зале, Руби Уизерспун.
        Она все еще выглядела взволнованной. Признаться, он и сам нервничал. Ведь сегодня он впервые после смерти Софии появится на официальном мероприятии не один, а со спутницей. Он заранее знал, что реакция некоторых гостей будет негативной. Ничего страшного. Чем скорее Руби пройдет боевое крещение, тем скорее привыкнет к своей новой роли.
        — Ты готова?  — спросил он, взяв ее за руку.
        Кивнув, она прикоснулась к бриллиантовым серьгам у нее в ушах:
        — Готова.
        Это прозвучало вполне уверенно.
        В первый раз Руби чуть не запаниковала, когда наступила на подол платья. К счастью, сильная рука, схватившая ее за локоть, не позволила ей упасть. Сначала она подумала, что это Алекс, но он шел с другой стороны. Осмотревшись, она поняла, что ее спаситель — это официант с серебряным подносом с канапе. Поймав ее взгляд, он заговорщически ей подмигнул:
        — Осторожнее, миледи.
        Приподняв подол платья, Руби пошла дальше. Еще один официант предложил ей бокал шампанского, но она покачала головой. Алкоголь был ей сейчас нужен меньше всего.
        Алекс повернулся и улыбнулся ей. Он был неотразим в парадной форме с красной лентой с медалями, пересекающей грудь.
        Когда они бок о бок вошли в бальный зал, гости, вопреки ее ожиданиям, не затихли. Кое-кто начал шептаться и тайком указывать на них, но в целом все было не так уж плохо.
        Алекс тут же взял на себя роль гостеприимного хозяина. Держа Руби за талию, он ходил от одной группы гостей к другой. Время от времени он говорил с кем-то на французском или на немецком. Руби почти ничего не понимала из этих разговоров, поэтому просто кивала и мило улыбалась.
        Наверху в комнате она увидела в бриллиантовых серьгах королевы, одолженных Алексом, показной шик, но здесь, в зале, поняла, что беспокоиться ей не о чем. На фоне светских красавиц с тиарами в волосах, массивными ожерельями, браслетами и кольцами с огромными бриллиантами она выглядела довольно скромно. Некоторых из этих женщин она видела на афишах кинофильмов и на страницах светской хроники.
        В какой-то момент перед Руби возникла светловолосая актриса, которая ей нравилась. Она, как всегда, была невероятно красива. На ней было длинное черное облегающее платье с таким огромным декольте на спине, что Руби не поняла, как оно держится.
        Повернувшись, блондинка наклонила голову набок и принялась бесстыдно разглядывать Руби. Щеки Руби вспыхнули от смущения, но она запретила себе поддаваться панике.
        — Мария Кошет?  — вежливо произнесла она, протягивая женщине руку.  — Рада с вами познакомиться. Я — Руби Уизерспун.
        — Я знаю, кто вы.
        Итальянский акцент, который так очаровательно звучал на экране, в реальности был резким и неприятным. Кинозвезда рассматривала ее с нескрываемым отвращением, и красное платье, которым она восхищалась у себя в комнате, внезапно начало казаться ей старомодным.
        — Как ты это сделала?  — тихо произнесла Мария, по-прежнему игнорируя ее руку.  — Как замухрышке вроде тебя удалось привлечь внимание принца? А может, он иногда ради развлечения спит с прислугой?  — презрительно фыркнула она.  — Лидия Мерр рассказывала мне о тебе. Она сказала, что ты не красавица, и была права.
        Руби была неконфликтным человеком, но если бы этот разговор происходил в другом месте, она бы с радостью залепила Марии пощечину. Алекс предупреждал ее насчет сплетницы миссис Мерр. Похоже, их поцелуй на яхте не остался незамеченным.
        Присмотревшись к лицу Марии, Руби обнаружила, что оно небезупречно. Что из-за инъекций ботокса ее брови несимметричны и что в уголках ее глаз есть лучики морщинок. Это придало Руби уверенности. Выпрямив спину, она улыбнулась и игриво коснулась своей бриллиантовой сережки:
        — Полагаю, у некоторых из нас есть скрытые таланты, Мария. Вам нравятся эти серьги? Они принадлежали матери Алекса.
        Серьги королевы были изысканны, в то время как броские ювелирные украшения Марии свидетельствовали об отсутствии вкуса.
        Руби посмотрела в холодные серые глаза напротив нее и снова улыбнулась:
        — Лучше меньше, да лучше, вы так не считаете?
        Не дожидаясь ответа, она повернулась и с гордым видом удалилась, несмотря на переполнявший ее страх.
        Неужели ей придется привыкать к подобным вещам? Это ее первое появление на официальном мероприятии в качестве спутницы Алекса, и она оказалась к нему совершенно не готова. Алекс не предупредил ее, с чем она может столкнуться, но она не могла его винить. К таким вещам нельзя подготовиться заранее. К ним лишь можно адаптироваться после долгой практики.
        Руби обвела взглядом зал и поняла, что у нее нет здесь ни одного друга. Эта мысль отрезвила ее, и она почувствовала себя очень одинокой.
        Впервые со дня ее приезда сюда ее охватила тоска по дому, по родителям и друзьям. Когда она в последний раз разговаривала с Полли? Удастся ли ей провести Рождество с родителями во Франции, как она планировала?
        Алекс словно почувствовал это. Поймав ее взгляд, он извинился перед своими собеседниками и начал пробираться к ней сквозь толпу. Руби обнаружила, что улыбается ему. Внезапно все эти сотни разодетых в пух и прах гостей перестали для нее существовать. Остался лишь Алекс, его нежный взгляд, его улыбка.
        Через несколько секунд он подошел к ней и обнял за талию:
        — Ты в порядке?
        — Уже да.
        — Руби, ты самая красивая женщина в этом зале,  — прошептал он, глядя ей в глаза.
        — Рядом с тобой я всегда чувствую себя самой красивой,  — тихо ответила она.
        Тогда он притянул ее к себе и накрыл ее губы своими. Люди вокруг них начали шептаться, но ей было все равно. Алекс целовал ее у всех на виду и таким образом заявлял о своих намерениях на ее счет.
        Руби казалось, что у нее выросли крылья. Что она вот-вот поднимется над толпой и вылетит из замка. Вместе с Алексом, разумеется.
        Прервав поцелуй, он потерся кончиком носа о ее нос и сказал:
        — Ты моя, Руби Уизерспун, и теперь об этом знает весь мир.
        — А ты мой.
        Она никогда не думала, что произнесет вслух эти слова, потому что не верила в них вплоть до этого чудесного момента.
        — Я не хочу тебя отпускать,  — призналась она.  — Не хочу, чтобы кто-нибудь испортил то, что сейчас происходит между нами.
        — Разве кто-нибудь смог бы это сделать?  — улыбнулся Алекс.
        Вдруг толпа вокруг них замолчала, словно все одновременно потеряли дар речи. Руби слышала только дыхание Алекса и свое собственное. Волоски у нее на руках встали дыбом.
        — Алекс?
        Он поднял глаза и тут же убрал руки с ее талии. Повернувшись, Руби увидела элегантную пожилую пару, стоящую в дверях. Оба смотрели на Алекса.
        Руби никогда не видела родителей Софии, но, глядя на всеобщую реакцию, поняла, что это они.
        Она с волнением посмотрела на Алекса, гадая, видели они их поцелуй или только объятия. В любом случае это была катастрофа.
        Алекс сориентировался быстрее, чем она. Взяв ее за руку, он повел ее к королю и королеве. Его шаги были быстрыми и уверенными. Руби пришлось приподнять край подола, чтобы снова на него не наступить.
        Алекс поклонился королю и королеве:
        — Ваши величества, позвольте представить вам Руби Уизерпун, это бабушка и дедушка Аннабель — король Леруны Генри и королева Изабель.
        Одному лишь Богу известно, что о ней подумали родители Софии. Безупречное воспитание не позволило им проявить неучтивость.
        Какое-то время они оба просто стояли и смотрели на нее, затем король кивнул:
        — Мисс Уизерспун.
        Королеве понадобилось больше времени, чтобы совладать со своими эмоциями. Когда она наконец протянула Руби руку, та на мгновение застыла на месте, не зная, следует ей ее поцеловать или пожать. Она остановила выбор на рукопожатии и реверансе:
        — Рада с вами познакомиться, ваше величество.
        Королева продолжала внимательно на нее смотреть вместе с сотнями гостей. Сердце Руби бешено колотилось. Если она сейчас же не успокоится, то упадет в обморок. Все, что она бы сейчас ни сделала, будет иметь решающее значение. От ее поведения будет зависеть, что о ней подумают эти люди.
        Вдруг ей в голову пришла одна идея. Она поняла, как можно обратить эту напряженную ситуацию в свою пользу. Как добиться симпатии этой величественной женщины в серебристом платье и сверкающей тиаре.
        — Работать с Аннабель для меня огромное удовольствие. Она чудесная малышка и делает успехи.
        Изабель удивила подобная прямота. Очевидно, что она не привыкла, чтобы с ней так разговаривали, но поскольку речь шла о ее внучке, в ее глазах промелькнул интерес.
        — Значит, вы логопед,  — произнесла королева с некоторым отвращением.
        — Руби мой близкий друг,  — тихо, но твердо сказал Алекс, давая всем понять, что никому не позволит оскорблять Руби.
        Но королева не обратила никакого внимания на его слова.
        — Успехи?  — спросила она Руби, слегка подняв брови.  — Она начала говорить?
        Очевидно, она была удивлена.
        Кивнув, Руби подошла к ней ближе. Алекс посмотрел на нее с чувством облегчения и мольбой и повел короля к столику с напитками. Руби бросила вопросительный взгляд в их сторону, но королева покачала головой и, не дожидаясь приглашения, направилась в комнату с мебелью красного дерева.
        Опустившись в одно из кресел, королева расправила подол платья и кивком указала Руби на кресло напротив:
        — Расскажите мне об Аннабель.
        Руби улыбнулась:
        — Я заметила прогресс. Он медленный, но постоянный. Я не подвергаю сомнению диагноз «избирательная немота». Вы знаете, что некоторые дети с этим диагнозом разговаривают в одних обстоятельствах и не разговаривают в других?
        Королева кивнула, и она продолжила:
        — Когда я приехала сюда, Аннабель молчала, но в последнее время мы стали замечать, что она издает звуки.
        — Звуки?
        — Да. Возгласы радости и удивления, но это еще не все. Она часто подпевает, когда слышит песни из своих любимых мультфильмов. Она делает это бессознательно. Обычно это бывает, когда она полностью расслаблена и ее ничто не беспокоит. В общем, когда ей комфортно.
        — Она чувствует себя комфортно рядом с вами?  — произнесла королева чуть более мягким тоном.
        — Да, вполне, но ей понадобилось время, чтобы ко мне привыкнуть. Сейчас она проводит больше времени со своим отцом. Персоналу запрещено отвлекать принца, когда он общается с дочерью,  — протараторила Руби. Она всегда быстро говорила, когда нервничала. Ей хотелось убедить королеву в том, что она не пытается встрять между Алексом и его дочерью. Нельзя было допустить, чтобы его мать подумала, что Руби пытается занять место Софии.
        — Это работает?  — спросила пожилая женщина с некоторым недоверием.
        — Определенно работает. Аннабель меняется. С каждым днем она становится все более общительной. Она уже не та замкнутая девочка, с которой я познакомилась, когда приехала сюда.
        Королева выпрямилась в кресле и слегка прищурилась:
        — Почему, по-вашему, моя внучка не говорит, мисс Уизерспун?
        — Думаю, она тоскует по своей матери,  — просто ответила Руби.
        Королева Изабель тихо вздохнула, и ее глаза затуманились. Теперь это была не властная правительница страны, а несчастная женщина, которая потеряла дочь и переживает за внучку. В этот момент Руби впервые за этот вечер обрела уверенность в себе. Подавшись вперед, она легонько сжала руку королевы, затем поднялась из кресла и села перед ней на корточки:
        — Согласно научным исследованиям, воспоминания формируются даже у младенцев. Аннабель узнавала голос матери, когда находилась внутри ее, и потом в течение одиннадцати месяцев.  — Руби положила левую ладонь себе на грудь.  — Она помнит свою мать сердцем.
        Она не хотела расстраивать королеву, но считала своим долгом сказать ей правду.
        — Алекс поставил фотографию Софии у кровати Аннабель и собрал для дочери альбом, содержащий фотографии их обеих. В детстве мать и дочь были похожи как две капли воды.  — Она снова сжала руку королевы.  — Алекс каждый вечер рассказывает Аннабель о ее матери.
        Если королеве и не понравилось, что Руби называла принца-регента Алексом, она не подала вида. По ее щеке покатилась слеза.
        — Правда?
        Руби кивнула:
        — Да. Разумеется, он делится с ней только приятными воспоминаниями. Потом они играют и смотрят мультфильмы.
        Губы пожилой женщины дрожали.
        — И кто убедил его в том, что ему нужно это делать?  — спросила она, пристально глядя на Руби своими светло-серыми глазами.
        Руби сделала глубокий вдох:
        — Я. Их отношения изменились кардинальным образом. Думаю, Алекс слишком долго прятал свое горе внутри себя. Общение с дочерью пошло на пользу им обоим.
        — Вы сделала это? Вы сделали это ради них?
        Руби могла сказать, что у нее здесь чисто профессиональный интерес, но королева видела, как они с Алексом обнимались. Возможно, даже больше. Настало время откровений.
        — Они оба мне очень дороги.
        — Думаете, моя внучка когда-нибудь заговорит?
        — Я не могу говорить наверняка, но мне кажется, что да. На днях мне показалось, что она что-то сказала одному из мальчиков в детском саду. Я не стала расспрашивать этого мальчика. Мне не хотелось привлекать ее внимание к факту. Нам всем нужно запастись терпением.
        — У вас достаточно терпения, мисс Уизерспун?
        Этот вопрос шокировал ее. Он мог на первый взгляд показаться простым, но было совершенно очевидно, что королева имела в виду не немоту Аннабель, а что-то совсем другое.
        Хватит ли ей смелости быть честной?

«Я ждала десять лет»,  — подумала она, а вслух сказала:
        — Да, достаточно.
        Они с минуту сидели молча. Похоже, королева обдумывала то, что сказала ей Руби. Наконец она подвинулась ближе к краю кресла и произнесла слегка дрожащим голосом:
        — Александр был опорой для Софии. Единственным мужчиной, которого она сочла достойным своего подарка.
        У Руби защемило сердце.
        — Аннабель — это бесценный подарок. В этом нет никаких сомнений.
        Их взгляды снова встретилась, и она прочитала в глазах королевы понимание. Эта женщина потеряла единственную дочь. Она смогла бы возненавидеть Руби и осложнить их с Алексом жизнь, если бы захотела. Но у нее, похоже, не было ни малейшего желания это делать.
        — Я рада, что рядом с моей внучкой есть кто-то, кого заботит ее благополучие. Что Александр хочет создать для себя и своей дочери новую жизнь.  — Она кивнула Руби и поднялась.  — И я бы очень хотела услышать, как говорит моя внучка.
        Руби тоже выпрямилась и обнаружила, что у нее затекли колени.
        Королева искренне улыбнулась ей:
        — Я устала, но, если я уеду сейчас, люди начнут сплетничать. Нам следует вместе вернуться в бальный зал.
        Руби понимающе кивнула. Затем королева сделала то, чего она никак не ожидала. Она выставила локоть, предлагая Руби пойти с ней под руку. Та без раздумий приняла приглашение, и они неспешно направились в зал.
        Ее не было каких-то пятнадцати минут, но за это время отношение к ней людей странным образом изменилось. Внезапно она начала всех интересовать. Алекс подходил к ней каждые десять минут, чтобы представить ей кого-то из дипломатов и королевских особ. Все они вежливо ей улыбались и пожимали руку. Знаменитости держались более открыто. Все хотели с ней подружиться. Наверное, дело было в том, что Алекс поцеловал ее у всех на виду.
        Когда она появилась в зале руку об руку с королевой Леруны, лица некоторых гостей вытянулись. Даже Алекс выглядел немного удивленным.
        — Что ты сделала?  — спросил он, подойдя к ней, чтобы пригласить на танец.
        — Сказала ей правду,  — просто ответила Руби, и он закружил ее в вальсе.
        Оставшаяся часть вечера пролетела незаметно. Руби была так сосредоточена на Алексе, что даже не заметила, как ушли король и королева Леруны.
        Он был внимателен к ней как никогда. Ее кожа горела от его прикосновений. Всякий раз, когда она ловила его взгляд, ей казалось, что в помещении нет никого, кроме них двоих.
        К тому моменту, когда разошлись последние гости, ее ноги болели от танцев, а губы от улыбок.
        — Ты устала?  — спросил подошедший к ней Алекс.
        Руби покачала головой:
        — Нет. Я не хочу, чтобы эта ночь заканчивалась.
        Тогда он взял ее за руку и повел ее вверх по лестнице, а затем по коридору в сторону своих покоев. Они шли быстро, но с каждым шагом напряжение внутри ее нарастало.
        Войдя в его спальню, Руби осмотрелась по сторонам. Она оказалась здесь впервые, и то, что она увидела, удивило ее. Обстановка в комнате была спартанской. Никакой старинной мебели. Никакой роскоши. Только самое необходимое. Минималистский интерьер был выдержан в черно-белой гамме и больше подходил для квартиры в центре Нью-Йорка, чем для королевских покоев в Розовом дворце.
        Эту спальню он когда-то делил со своей женой.
        Она посмотрела на лицо Алекса и все поняла. Ему не нужно было ничего ей говорить. Комната была пустой, потому что у него на душе много лет было пусто.
        — О, Алекс…
        Подойдя к нему, Руби обвила руками его шею, и он закрыл глаза.
        До сих пор они ждали, когда она будет готова. На самом деле они также ждали, когда он будет готов.
        Возможно, ей будет больно, потому что сегодня вечером она окончательно поняла, чего хочет.
        Быть с Алексом — вот ее мечта.
        Но нуждается ли он в ней? Или, может, просто хочет заполнить пустоту, образовавшуюся в его сердце после смерти жены?
        Находясь в спальне, которую он делил с покойной женой, она должна была испытывать неловкость, но что-то подсказывало ей, что после ее смерти он все здесь изменил до неузнаваемости.
        Запустив пальцы в его волосы, она нежно поцеловала его в шею:
        — Ты готов, Алекс? Готов дать нам шанс?
        Он был более чем готов. С того момента, как Руби предстала перед ним в красном платье, он мог думать только о том, как отведет ее в свою спальню и наконец сделает ее своей.
        — Готов. Я ждал этого целую вечность.
        Руби посмотрела на него как десять лет назад в Париже. Не хватало только фейерверков.
        — Я тоже,  — призналась она.
        Он нежно провел кончиками пальцев вверх по ее руке, затем по зоне декольте. Другая ее рука тем временем нашла замочек молнии на ее платье и потянула его вниз. Мгновение спустя оно скользнуло вниз по ее телу и упало бесформенным ворохом к ее ногам. Тогда Алекс привлек Руби к себе и принялся покрывать поцелуями ее тело, одновременно с этим снимая с себя одежду.
        Когда на них обоих не осталось ни лоскутка ткани, Алекс обхватил ее за талию, попятился назад, и они вместе рухнули на белую кровать.
        Он мечтал об этом последние десять лет, но реальность оказалась даже лучше мечты.
        — Ты уверена, что хочешь этого, Руби?  — спросил он, нависнув над ней.  — Назад дороги уже не будет. Мы должны быть уверены, что оба этого хотим.
        Она пристально посмотрела на него своими карими глазами и улыбнулась:
        — Я хочу этого. Всегда хотела.
        Затем она притянула его к себе и поцеловала, заставив забыть обо всем остальном.
        Глава 11
        Люди таращились на нее и шептались. Она часто бывала в магазинах в центре города, но ни разу не сталкивалась с подобной реакцией.
        Даже дружелюбный хозяин ее любимой пекарни не был похож на самого себя. Не глядя на нее, он протянул ей пакет с выпечкой и отказался брать деньги за покупку.
        Все это вызвало у нее чувство неловкости. Она плохо говорила по-французски, но до сегодняшнего дня чувствовала, что ей здесь рады.
        Вдруг ее внимание привлекла газета, трепещущаяся на ветру в ближайшем ларьке с прессой. На ее первой полосе было большое ярко-розовое пятно. Подойдя ближе, она прижала страницы газеты… и увидела на первой полосе себя и Алекса. Они сидели в своем любимом кафе в центре. На ней было ярко-розовое платье с широким подолом. Алекс приложил ладонь к ее щеке и смотрел на нее так, словно он была для него единственной женщиной на свете.
        Рядом с этим снимком были еще два поменьше — ее фото со вчерашнего бала и старое фото матери Алекса в тех же бриллиантовых серьгах, которые были вчера на ней.
        Кроме слов «принцесса Руби» она не поняла больше ничего, но ее охватил праведный гнев. То, что происходило между ней и Алексом, было их личным делом, не предназначенным для посторонних глаз и ушей.
        Но она тут же поняла свою ошибку и почувствовала себя глупо. Алекс принц-регент и будущий король Эвронии. Его жизнь проходит на виду у прессы. Именно это он пытался донести до нее на яхте.
        У Руби закружилась голова, и она, прислонившись к ближайшей стене, глубоко задышала. Проходящие мимо нее люди пялились на нее и шептались.
        В ее сумочке зазвонил мобильный телефон. Достав его, она увидела на экране незнакомый номер, но все равно ответила на звонок:
        — Алло?
        — Руби Уизерспун? Это Франк Барнс из «Селебрити Ньюз».
        — Откуда у вас этот номер?
        — Мы бы хотели узнать поподробнее о ваших отношениях с принцем-регентом. Вы дадите нам эксклюзивное интервью?
        Руби бросило в дрожь.
        — Нет. И не звоните больше.
        Разорвав соединение, она беспомощно огляделась по сторонам.
        Алекс. Ей нужно поговорить с Алексом.
        Телефон зазвонил снова. Номер был другой, но тоже незнакомый. Тогда она отключила телефон, убрала его в сумочку и быстро пошла назад во дворец. Никогда еще путь до него не казался ей таким долгим.
        Когда она вошла во дворец, ее поразила гробовая тишина. Обычно здесь царила суета, но сегодня все словно куда-то исчезли.
        Вспомнив, что ее ноутбук лежит в библиотеке, она отправилась туда, включила его и вошла в Интернет. Набрав в поисковике их с Алексом имена, они пришла в ужас, увидев количество открывшихся фотографий. Все они были сделаны без их с Алексом ведома и могли рассказать об их отношениях больше, чем любое интервью.
        Если Алекс еще не знает о ее чувствах к нему, он все поймет, глядя на эти снимки.
        По ее щекам покатились слезы. Она старалась быть осторожной. Она не хотела, чтобы весь мир узнал, что она десять лет любила Алекса де Кастеллане.
        А ведь до сих пор все так хорошо складывалось. Аннабель становилась более общительной, а Алекс… Прошлой ночью он был великолепен.
        Она открыла одно из английских интернет-изданий. Фотографии в нем были те же, что и в других, а вот текст шокировал ее. В нем говорилось о том, что она много лет жаждала захомутать богатого холостяка Алекса де Кастеллане. Что она лживая авантюристка, которую интересуют только деньги. В заметке не было ни слова ни об Аннабель, ни о ее работе.
        Тогда она кликнула по другой ссылке и наткнулась на эксклюзивное интервью Марии Кошет. По словам Марии, Руби Уизерспун смеялась, рассказывая о том, как ей удалось с помощью уловок уговорить Алекса подарить ей бриллиантовые серьги, принадлежавшие его матери. Она утверждала, что коварная обманщица со временем доберется до всего остального. Что Алекс слишком уязвим после смерти жены и попался в ее сети.
        К горлу подкатилась тошнота.
        Она сама во всем виновата. Ей не следовало вчера ругаться с Марией Кошет. Разумеется, у такой женщины, как она, есть связи в прессе. Руби недооценила противницу и поплатилась за это. Она не готова быть частью этого мира.
        Некоторые издания пошли на крайности. Одно разыскало ее бывшего бойфренда. Надо отдать Люку должное — он не стал говорить про нее гадости. Но его фраза «Я всегда знал, что она со мной не останется» больно ее задела.
        Правда была в том, что каким бы славным парнем ни был Люк, он проигрывал воспоминаниям об Алексе так же, как и все мужчины, с которыми она встречалась в течение последних десяти лет.
        В других статьях говорилось, что ее поведение на балу шокировало короля и королеву Леруны. По словам Марии Кошет, Руби весь вечер вешалась на Алекса и никому не давала нормально с ним пообщаться. Родители Софии явно не хотели, чтобы Руби заняла место их покойной дочери.
        По щекам Руби покатились слезы. Она больше не могла сдерживать свои эмоции.
        Сегодняшний день должен был стать началом нового этапа ее отношений с Алексом, но вместо этого стал худшим днем в ее жизни. Благодаря стараниям злобных сплетников все вокруг теперь считали ее алчной женщиной, которая хотела женить на себе принца и прибрать к рукам его богатство, а не счастливицей, которая спустя десять лет наконец воссоединилась со своим любимым мужчиной.
        У нее за спиной послышались чьи-то шаги, и она обернулась. Это был Алекс.
        — Вот ты где, Руби. Нам нужно поговорить.
        Его лицо было мрачнее тучи. За дверью стоял Руфус с двумя советниками, и она увидела, как все ее надежды и мечты лопаются словно мыльные пузыри.

* * *
        День не задался с самого начала.
        Проснувшись утром, Алекс обнаружил, что Руби ушла. Должно быть, она не хотела, чтобы кто-нибудь застал ее рано утром в его спальне.
        Едва он успел встать с кровати, как в его комнату вошел Руфус с двумя советниками. Они сообщили ему о том, что мировая пресса выставила Руби алчной злодейкой. Он сразу понял, что Мария Кошет воспользовалась своей дружбой с миссис Керр.
        Его охватило чувство вины.
        Это он все испортил. Ему следовало представлять Руби миру постепенно, чтобы люди привыкли к ее присутствию рядом с ним, узнали ее и прониклись к ней уважением. Все, кроме самых близких людей, думали, что его брак с Софией был идеальным, поэтому любая женщина, претендующая на ее место, воспринималась бы общественностью негативно. Он прекрасно это знал, но поторопился, и теперь им обоим придется иметь дело с негативными последствиями.
        Он недостоин Руби. Он подвел ее.
        Судя по выражению ее залитого слезами лица, она тоже так считала.
        — Я пошла в город, чтобы купить нам на завтрак свежую выпечку, и наткнулась на сегодняшнюю газету,  — произнесла она дрожащим голосом.  — Люди смотрели на меня как на прокаженную.
        При мысли о том, что Руби была совсем одна, когда на нее обрушился весь этот кошмар, Алекс еще сильнее возненавидел себя. Опустившись на корточки рядом с Руби, он уставился на экран ноутбука, лежащего перед ней на столе.
        — Прости меня, Руби. Мне следовало тебя к этому подготовить.
        Она недоверчиво покачала головой:
        — Разве можно подготовить человека к этой лжи?  — К столь бесцеремонному вторжению в ее частную жизнь?  — Мне сегодня звонили. Просили меня дать эксклюзивное интервью. Разумеется, я отказалась и выключила телефон. Как они узнали мой номер?
        Алекс взял ее за руку. Она была холодной как лед.
        — Это несложно, Руби. Такие вещи происходят постоянно. К ним привыкаешь.
        Она отдернула свою руку и указала ему на текст на экране.
        — Разве к такому можно привыкнуть, Алекс? Я не хочу, чтобы обо мне писали подобные гадости. Не хочу, чтобы меня фотографировали без моего ведома.
        Его сердце разрывалось на части от боли за нее.
        — Это я во всем виноват, Руби. Мне не следовало приглашать тебя на этот бал, но я не хотел больше ждать. Я хотел, чтобы ты поскорее стала частью нашего с Аннабель мира.  — Он взял обе ее руки в свои.  — Но я обещаю все исправить. Я проконсультируюсь со своими советниками, и мы вместе что-нибудь придумаем.
        Руби покачала головой:
        — Я не хочу, чтобы кто-то за меня решал, что я должна говорить и делать. Я хочу просто быть Руби Уизерспун, но, боюсь, здесь это невозможно.
        — Возможно,  — мягко возразил он.  — Я все исправлю, и мы с тобой будем вместе. Я люблю тебя, Руби, и не намерен тебя терять во второй раз.
        Глубоко вдохнув, Руби поднялась со стула, подошла к окну и тупо уставилась на сад. Она вела себя так, словно не слышала его.
        — Я больше не могу здесь находиться. Это не мой дом. Не мое место. Мне нужно уехать подальше от всего этого.  — Она повернулась к нему лицом.  — Подальше от тебя, Алекс.
        Ее слова подействовали на него как ушат холодной воды и породили в его душе сомнения. Возможно, она просто поняла, что не готова ответить ему взаимностью.
        — Куда ты поедешь?  — спросил он.
        — Я планировала провести Рождество с родителями во Франции,  — ответила она, направляясь к двери.  — Я доберусь туда за несколько часов.
        Похоже, она была настроена решительно, и ничто не могло ее переубедить.
        — Я распоряжусь, чтобы для тебя приготовили мой самолет.
        Отрывисто кивнув, она покинула библиотеку, забрав с собой остатки надежды.
        Алекс сказал, что любит ее.
        Ей следовало радоваться, но ее грудь так сильно сдавило, что она едва могла дышать.
        Им не суждено быть вместе. Она не сможет жить в мире, где нужно тщательно обдумывать каждый свой шаг, каждое слово.
        Открыв свой шкаф, она достала оттуда чемодан, положила его на кровать и начала снимать с вешалок всю одежду подряд и бросать в него.
        Когда в ее руках оказалось одно из платьев, подаренных Алексом, она замерла в растерянности.
        Следует ей забрать с собой все эти вещи или только то, с чем она сюда приехала?
        Бросив платье на кровать, она прошла в ванную и одним движением сгребла с полки в матерчатую сумку все свои туалетные принадлежности. Умывшись холодной водой, она заметила в дверях какое-то движение.
        Ну почему Алекс не может дать ей спокойно уйти?
        Но это оказался не Алекс, а Аннабель. Девочка смотрела широко распахнутыми глазами на разбросанные вещи, ее нижняя губа дрожала.
        Руби опустилась перед ней на колени и положила руки ей на плечи:
        — Прости меня, малышка, но мне нужно уехать.
        Аннабель покачала головой. Затем ее рот открылся и из него донеслось:
        — Нет.
        Это было одно-единственное коротенькое слово, но оно означало, что месяцы наблюдений и терапии не прошли даром. Также оно означало, что ей будет вдвойне сложнее уехать.
        Руби порывисто обняла ее за плечи и прошептала ей на ухо:
        — Я люблю тебя, дорогая, и горжусь тем, что ты заговорила. Ты такая умная девочка.  — Она взяла в ладони ее личико.  — Это лучшее слово, которое я когда-либо слышала.
        — Нет,  — повторила Аннабель, глядя в сторону.
        Поймав направление ее взгляда, Руби увидела Алекса. Его лицо было бледным как полотно.
        — Руби?
        Руби кивнула:
        — Да, она заговорила со мной.
        Поцеловав Аннабель в лоб, она передала ее Алексу и продолжила собирать вещи.
        — И все же ты по-прежнему собираешься уехать?
        Руби кивнула. Она любила Алекса и Аннабель и понимала, что если не уедет прямо сейчас, то обречет их всех на еще большие страдания.
        Засунув остаток вещей в чемодан, она застегнула его и только тогда посмотрела на Алекса. Он покачал головой:
        — Как ты можешь вот так взять и уехать?
        — Я должна. Так будет правильнее. Если я останусь, все только усложнится. Думаешь, я не видела панику на лицах твоих советников? Думаешь, я не понимаю, что любой твой поступок может повлиять на твой бизнес и благополучие целого народа. Я не хочу, чтобы ты по неосторожности разрушил все, что с таким трудом создавал столько лет. Я не настолько глупа и эгоистична.
        — Но как насчет нас?  — спросил он, глядя на Аннабель, прижавшуюся к его груди.  — Как ты можешь нас бросить? У тебя есть сердце?
        — Я оставила его в Париже десять лет назад. Тебе следовало это знать, Алекс.
        С этими словами она взяла чемодан и вышла из комнаты.
        Глава 12
        Проводить рождественскую неделю в Провансе для Руби оказалось непривычно. Здесь было намного теплее, чем в Лондоне, и совсем не было снега.
        В комнату вошла ее мать с кремовым конвертом в руке:
        — Это принес курьер. Я расписалась за тебя.
        — Этот конверт от Алекса?
        Вздохнув, Руби посмотрела на стол, на котором валялись конверты большего размера. В них содержались инструкции, составленные советниками Алекса. В одних бумагах говорилось, как ей следует вести себя с прессой, чтобы исправить сложившуюся ситуацию, другие представляли собой своды правил дворцового этикета. Больше всего Руби возмутило то, что посторонние люди решали за них с Алексом, сколько времени они могут проводить вместе, как часто ей следует появляться на публике и когда Алекс сможет ее обнять у всех на виду. Она также получила книгу по истории Эвронии и Леруны, которую ей было рекомендовано изучить. В общем, она чувствовала себя так, словно ей нужно было снова сдавать выпускные экзамены. Вот только это были не экзамены, а жизнь.
        В этих конвертах также были записки от Алекса, в которых он признавался ей в своих чувствах и умолял вернуться. Его слова были такими искренними, что она боялась, что ей не хватит сил продолжать стоять на своем.
        — Рано или поздно тебе придется с ним поговорить,  — сказала ее мать, положив конверт на стол.  — Он звонит по три раза в день, и я уже начала воспринимать его как члена семьи.
        — Я пока не готова, мама.
        — Зачем тянуть время? У тебя на лице написано, что ты любишь этого мужчину и его дочку. Это самое главное. И не обращай внимания на щелкоперов. Они отстанут от тебя сразу, как только найдут себе другую жертву. Как говорит твой отец, сегодня мы читаем газеты, а завтра заворачиваем в них рыбу или используем их в качестве наполнителя для кошачьего лотка.
        Руби не смогла сдержать улыбку. У ее отца было отличное чувство юмора.
        Она посмотрела на конверт:
        — Я больше не могу читать все эти инструкции от советников Алекса.
        Ее мать покачала головой:
        — Это письмо привезли из Леруны. Разве у тебя там есть знакомые?
        Пульс Руби участился. Взяв конверт, она увидела в верхнем углу королевскую марку, и у нее не осталось никаких сомнений.
        — Оставь меня, пожалуйста, одну, мама.
        Когда ее мать ушла, Руби вскрыла конверт и достала из него лист дорогой почтовой бумаги, покрытой красивым почерком. Письмо было от королевы Изабель. Когда Руби прочитала его, у нее закружилась голова. Королева не только просила ее приехать в Эвронию на сегодняшний новогодний бал, но и благословляла ее на создание семьи с Алексом и Аннабель. Каждая ее фраза была проникнута доверием, уважением и симпатией.
        — Руби?  — донесся до нее из коридора голос матери.  — Машина, которая привезла это письмо, ждет тебя у входа. Кстати, помимо письма тебе велели передать еще и это.  — Ее мать вошла в комнату с мерцающим серебристым платьем в руках.  — Похоже, во дворце сегодня будет бал и твое присутствие на нем обязательно.

* * *
        Когда автомобиль, встретивший Руби в аэропорту, въехал на территорию дворца, ее глаза широко распахнулись при виде множества гирлянд из маленьких белых лампочек.
        Выбравшись из салона с помощью шофера, она посмотрела на часы. Было полдвенадцатого. Ровно одиннадцать лет назад они с Алексом познакомились в Париже.
        Алекс.
        Он стоял наверху лестницы и ждал ее. Когда их взгляды встретились, она испугалась, что у нее подкосятся ноги, но они сами понесли ее к нему.
        Она остановилась в паре футов от него. Ее серебристое платье мерцало в свете белых лампочек. Если Аннабель смотрит сейчас в окно, она, наверное, думает, что их посетила сказочная фея.
        — Я так рад, что ты приехала,  — сказал Алекс, взяв ее за руку.  — Я боялся, что ты никогда не вернешься.
        — Я долго колебалась,  — призналась она.  — Я не хочу быть частью чьего-то плана. Я не смогу жить по расписанию,  — добавила она с виноватой улыбкой.  — Я люблю тебя и Аннабель. Мне бы очень хотелось быть с вами, но в моих жилах не течет голубая кровь. Мои манеры далеки от идеальных. Думаю, мы оба должна признать тот факт, что я тебе не подхожу.
        Сердце подпрыгнуло в его груди. Она любит его и его дочь, а они любят ее. Что еще им нужно?
        Алекс обнял Руби за талию и притянул к себе:
        — Одиннадцать лет назад в Париже я встретил женщину своей мечты. Это была любовь с первого поцелуя.
        Руби положила ладони ему на грудь, и он улыбнулся:
        — Ты нужна нам, Руби. Мне и Аннабель. Мне наплевать, что говорит о тебе пресса. Я знаю, какая ты на самой деле, и хочу, чтобы ты всегда была рядом со мной.
        — Но как насчет меня, Алекс? Я хочу работать. Я не смогу сидеть дома.
        — Твое желание для меня закон, дорогая,  — улыбнулся он.  — У нас здесь тоже есть больница. Отделение дефектологии в нем небольшое, зато там нет такой бюрократии, как у вас в Лондоне.
        Ее глаза загорелись.
        — Правда?
        — Я выделю дополнительные средства, и ты сможешь помогать детям из бедных семей. Ты станешь народной принцессой, всеобщей любимицей.
        Она покачала головой:
        — Я не смогу быть принцессой. Я простолюдинка.
        — Ты сможешь, Руби. У тебя благородное сердце, а это важнее, чем голубая кровь.  — Достав из кармана кольцо с рубином, Алекс опустился перед ней на колено.  — Я люблю тебя, Руби Уизерспун, и хочу, чтобы ты стала моей женой. Обещаю любить, уважать тебя и быть рядом с тобой в горе и в радости. Каким будет твой ответ, Руби Уизерспун?
        Наклонившись, она заставила его подняться.
        — Я не хочу, чтобы ты стоял передо мной на коленях,  — сказала она, надевая кольцо на безымянный палец.  — Я хочу, чтобы мы с тобой шагали по жизни руку об руку.
        — Это означает «да»?  — спросил он, обнимая ее.
        — Да! Да! Да!  — радостно воскликнула Руби, обвив руками его шею.
        В следующую секунду их губы слились воедино, а в небо за их спиной взмыл фонтан из разноцветных огней.
        notes
        Примечания

1
        Десять… девять… восемь… семь… (фр.)