Охотник за приданым Диана Фарр
        Лучший способ поправить свои дела для разорившегося знатного повесы — это… конечно же, ВЫГОДНАЯ ЖЕНИТЬБА!
        Конечно, жениться на богатой старой деве не хочется… Конечно, о характере леди Оливии Фэрфакс ходят ужасные слухи, и Джордж Карстерс, барон Райвал, о них знает, но выбора-то нет!
        Но иногда слухи оказываются ложными!
        Джордж с первого взгляда очарован прелестной Оливией — и теперь, пылая страстью, помчался бы под венец, будь даже она нищей…
        Но Оливия совершенно не склонна верить в искренность любви мужчины, разбившего десятки женских сердец!
        Диана Фарр
        Охотник за приданым
        Глава 1
        Проклятие! Ничего не вышло.
        Джордж Карстерс, барон Райвал, одним движением скомкал письмо. Ему очень хотелось сжечь этот листок: в нем в предельно вежливой форме содержался очередной отказ. Огромным усилием воли он удержался от столь опрометчивого шага и швырнул письмо на обшарпанный письменный стол в углу лондонской квартиры. Нужно все хорошенько обдумать. Еще раз перечитать послание.
        Джордж стал мерить шагами тесную комнату, однако это не помогло ему справиться с раздражением. Словно назойливая мелодия в мозгу звучал вопрос: что делать? На все нужны деньги, а их у него нет. Он не может нанять прислугу, помочь отчаянно борющимся с нищетой арендаторам. Не может сам внести необходимые изменения в ведение хозяйства, не имеет возможности прибегнуть к помощи специалиста. Нет денег ни на ремонт, ни на строительство. Не его вина, что поместье Рай-Вейл почти полностью разрушено, но исправлять положение предстоит именно ему. Однако это ему не под силу.
        Сезон давно закончился, а он все еще находился здесь, пытался выбить заем. Лондонские аристократы давно устремились в Брайтон или вернулись в свои поместья. Он отклонил все приглашения друзей и остался в городе изнемогать от летнего зноя. Барон решился прибегнуть к средствам, которые считал для себя унизительными.
        Лорд обратился чуть ли не к каждому богатому лондонцу, надеясь, что хоть один из них с радостью даст в долг аристократу. Но вскоре выяснилось, что люди, сколотившие себе состояние собственными силами, не испытывают ни малейшего уважения к его титулу из-за скандальной репутации повесы. А все, что можно заложить на правах наследника, давно заложено.
        Джордж опустился в кресло перед крошечным камином и устало потер лоб. Ограниченность в средствах связала его по рукам и ногам. Ну что можно сделать с такими землями? Богатейшие пастбища Суссекса прямо-таки созданы для овцеводства, но отец с дедом пригнали слишком много овец в слишком короткие сроки. Насильно оторванные от насущных дел, арендаторы, прокладывая дороги для стад, наверняка проклинали всю их семью. И проклятия достигли цели. Поместье Рай-Вейл превратилось в пустошь, а лорд Райвал разорился.
        Джордж в бессилии стиснул ручки кресла. Состояние, огромное состояние, нажитое предками, до последнего пенса промотано за игорным столом. Останься хоть десятая часть, он бы все вложил в землю, и положение изменилось бы в корне.
        Но что толку терзаться? Этим делу не поможешь. Джордж унаследовал титул в двадцать два года. Двенадцать лет прожил в Лондоне, забыв о поместье. Вел разгульный образ жизни. А когда все проиграл, вспомнил о доме. Тосковал, страдал из-за своей беспомощности, мучительно размышляя о том, как вернуть поместью былое богатство. Придумал с дюжину планов — любой принес бы удачу, но ни один из них лорд не смог воплотить в жизнь. Судьба сыграла с ним злую шутку.
        Невеселая улыбка тронула губы Джорджа. Совесть — не самое удачное приобретение в зрелом возрасте. Ответственность за судьбу поместья он почувствовал, когда ему исполнилось тридцать четыре. И этот груз тяжким бременем лег ему на плечи.
        Зачем человеку совесть? Если путь выбран, то чем поможет сознание того, что он приведет вас в ад? Выбора нет. В любом случае нужны деньги, а нажить состояние законным и достойным уважения способом не представляется возможным. Он не мог переступить через себя и промышлять грабежом или убийствами. Но есть еще одна скользкая дорожка — стать мошенником.
        Барона передернуло от отвращения. Он снова стал мерить шагами комнату. Он и сам не понимал, почему ему столь омерзительна идея жениться на богатой наследнице. Ведь жизнь в Лондоне с самого начала была не чем иным, как фарсом.
        Из всех представителей светского общества у него единственного не было слуг. Лорд Райвал сам чистил обувь, гладил белье, вытирал пыль, разжигал по утрам камин. Он презирал эту жалкую жизнь, и, если бы друзья узнали о его постыдной нищете, не пережил бы унижения.
        Он часто посещал балы, надеясь, что музыка заглушит голодное урчание желудка. Всем своим видом демонстрировал полное безразличие к ужину, умудряясь откусывать маленькие кусочки омара и сандвичей с салатом, с трудом сдерживая желание с жадностью наброситься на еду. В светском обществе его жалобы на бедственное материальное положение воспринимались как шутка.
        В лгуна Джордж: превратился давно. Почему тогда не прибегнуть к откровенному жульничеству? Пора забыть гордость и принять неизбежное. Чтобы восстановить имение, нужно целое состояние. Одолжить его негде. Заработать невозможно. Остается лишь на нем жениться.
        Лорд Райвал остановился у письменного стола и рассеянно посмотрел на аккуратные стопки счетов и корреспонденции. Скомканное письмо упало на подставку для карандашей, нарушая общий порядок. Джордж Карстерс был человеком скрупулезным. Он потянулся за ним, разгладил, положил к остальной корреспонденции. Между бровями пролегла морщинка.
        Путь открыт. Он ожесточит свое сердце, оставит сожаления и немедленно приступит к делу. Оставалось продумать план.
        Он сел и заточил перо. Немного поразмыслив, обмакнул в чернила, положил перед собой лист бумаги и начал быстро писать.
        Леди Оливия Фэрфакс бесшумно проскользнула в спальню. Несколько секунд она стояла, разглядывая хрупкую фигурку, свернувшуюся калачиком под одеялами.
        Эдит слегка застонала во сне.
        — Бедняжка,  — прошептала Оливия, направившись к кровати. Она опустила прохладную ладонь на лоб Эдит. Горячий, но лихорадки нет. Оливия нежно убрала спутанные кудряшки с изможденного лица Эдит и ласково сказала:
        — Жестоко будить тебя сейчас, но мне нужно ненадолго уйти. Как ты себя чувствуешь?
        Девушка пошевелилась, и боль вспыхнула с новой силой, морщинки пролегли между светлыми бровями. Она с трудом приоткрыла лишь один глаз и хрипло проговорила:
        — Кажется, получше.
        Это была явная ложь. Оливия улыбнулась и строго-настрого запретила себе плохо думать об Эдит. Она вполне допускала, что ее невестка — просто дура. Как и любая женщина, пожелавшая выйти за Ральфа. Однако Эдит по крайней мере обладала твердым характером.
        — Ты храбрая девочка. Надеюсь, тебе скоро станет полегче, ты уже заставила себя выпить немного чая. Может, поешь гренок? Или овсянки?
        — Сейчас утро?
        — Да. Раздвинуть занавески?
        — Как хочешь,  — равнодушно прошептала Эдит.
        Оливия, подойдя к окну, слегка тронула тяжелую занавеску. Солнечный свет хлынул в образовавшийся зазор. Абиссинский ковер, отполированная мебель и шелковые французские обои заиграли красками. Эту уютную комнатку, выдержанную в голубых и кремовых тонах, словно специально подбирали для светловолосой Эдит, лежащей под балдахином. Но сейчас для девушки это не имело ни малейшего значения. Морщась от боли, она приподняла дрожащую руку, чтобы прикрыть от света заплывшие глаза.
        Оливия вернулась к кровати.
        — Позволь, я осмотрю тебя,  — нежно сказала она. Оливия присела на краешек кровати, откинула одеяло и впервые увидела все повреждения при свете дня. Теперь она ясно увидела, что сотворил Ральф, и в ней буквально забурлил гнев. К нему примешалось удивление. Малышке Эдит все же достало мужества сбежать. У девушки не было ничего, кроме одежды, и она в таком ужасном состоянии проехала весь путь до Челси. Оливия покачала головой:
        — Просто не верится, что ты осмелилась прийти сюда. У тебя могло быть внутреннее кровотечение. Что заставило тебя пойти на такой риск?
        — Риск?  — прошептала Эдит.  — Остаться там было намного рискованнее.
        — Да, но почему ты пришла именно сюда? Мы ведь едва знакомы. Что, если бы ты во мне ошиблась? Если бы я отказалась тебя принять? Или приняла сторону своего отвратительного братца?
        Слабая улыбка, коснувшаяся губ Эдит, быстро померкла — ссадины все еще беспокоили девушку.
        — Я нисколько не сомневалась в вас. Весь мир знает, что вы — заступница всех обиженных и обездоленных.
        Оливия засмеялась:
        — Да, это так. В конце концов, он мне всего лишь сводный брат. Но ведь говорят, что кровь людская — не водица.
        — Я думала об этом. Но мне некуда было пойти.
        — А твоя мама? Она наверняка живет ближе, чем… Пальцы Эдит с неожиданной силой стиснули запястье Оливии.
        — Ради Бога! Ради Бога, не говорите маме, что я здесь. Она отправит меня обратно.
        Потрясенная Оливия смотрела на Эдит.
        — Ни одна мать не отдаст свое дитя негодяю, который…
        — Только не она! Я точно знаю! Она не раз мне об этом говорила. Я и раньше умоляла ее, когда… Господи, она не должна узнать, что я здесь!
        При одной мысли об этом Эдит стала бить дрожь. Можно ожидать жестокости от Ральфа, но чтобы родная мать была такой бессердечной!
        — Успокойся,  — с теплотой в голосе произнесла Оливия.  — Разве я не обещала тебе помочь? Я не выдам тебя матери. Мы должны просто сохранить твое местонахождение в тайне-.
        Немного успокоившись, Эдит снова откинулась на подушки.
        — Спасибо,  — сказала она, и слезы хлынули у нее из глаз.  — Вы так добры. Я правильно поступила, что пришла сюда.
        Оливия улыбнулась и натянула одеяло на плечи Эдит.
        — Ты правильно поступила,  — согласилась она.  — Здесь ты и останешься, пока не придумаем, что делать. Но это все потом. Сейчас тебе нужно поправиться.
        — Мне совсем плохо,  — призналась Эдит.  — Даже хуже, чем вчера.
        — Правда? Этого и следовано ожидать, ты ведь не меньше шести часов тряслась в коляске. Когда спасаешь свою жизнь, о здоровье не думаешь. Но так всегда бывает, можешь мне поверить.
        Оливия еще некоторое время смотрела на девушку.
        — Ты пока поспишь или прислать поднос?
        — Пожалуй, поднос, если вы думаете, что завтрак пойдет мне на пользу.
        — Умница.  — Оливия похлопала девушку по здоровой руке.  — Сегодня скорее всего самый тяжелый день. Думаю, раны не опасны. Сломан только один палец, мы его хорошенько забинтовали, срастется правильно. Пульс сильный и ритмичный. Даже кожа выглядит более здоровой,  — добавила она с улыбкой.  — Хотя трудно разглядеть, какого она цвета, под таким количеством синяков.
        — Я никогда не смогу отплатить вам за вашу доброту,  — печально произнесла Эдит.
        — И не нужно. Ведь на моем месте ты поступила бы так же.
        Слабая улыбка вновь коснулась губ девушки.
        — Вам бы это не понадобилось.
        — Скорее всего нет. Я не из тех женщин, за кем неприятности ходят по пятам. Даже приключения обходят меня стороной.
        — Хотела бы я быть такой, как вы. Это, наверное, чудесно,  — вздохнула Эдит.
        Оливия смешно наморщила нос:
        — Нуда, и однажды утром проснуться высушенной старой девой? Конечно, сейчас ты охотно поменялась бы со мной местами, но, поверь, положение у меня не самое завидное.
        — Но вы так помогаете людям. Всегда находитесь в центре событий, занимаетесь по-настоящему нужными и важными делами.
        — Признаться, я своей жизнью довольна. Но многим она показалась бы скучной. В том числе и тебе. Благотворительность отнимает массу времени, иногда я работаю даже ночью.
        — Да, зато вы живете как захотите, ни от кого не зависите.  — В голосе Эдит прозвучали нотки зависти.  — У вас есть свое дело, это все равно что владеть поместьем. Женщинам редко принадлежит что-нибудь, чем они могут распоряжаться по своему усмотрению. Нам не разрешают иметь собственность, заключать контракты, вообще заниматься какой-нибудь деятельностью.
        — Не разрешают. А ты разве не знала? В день свадьбы вся собственность невесты переходит в руки жениха.
        — Знала, но наследства у меня не было, поэтому я не осознавала, какое это имеет значение. У замужней женщины вообще ничего нет. Она не может распоряжаться даже собственным телом.  — Эдит понизила голос до шепота.  — Во всем, что со мной делал Ральф, я, как он говорил, была сама виновата, потому что спровоцировала его. И получила по заслугам.
        Оливия приподняла бровь:
        — Пусть говорит что хочет. Я буду укрывать тебя столько, сколько понадобится.
        — Но… Неужели вы не боитесь?
        — Ха! Бояться Ральфа? Господи, да что он может мне сделать? Вряд ли он догадается, что ты здесь. А если и догадается, тем лучше. Он не посмеет сюда прийти. Было бы забавно видеть, как он ревет, сыплет угрозами и извергает пламя.
        Эдит содрогнулась:
        — Забавно?
        — Конечно.  — В глазах Оливии вспыхнул воинственный огонь.  — Я бы позабавилась, высказав этому животному все, что о нем думаю, а потом вышвырнула бы вон.
        — Ну а если… он вас ударит?
        — Я посажу его за решетку,  — не раздумывая ответила Оливия.  — У лорда Бадсворта нет надо мной власти. Да и я не последний человек в Челси. Пусть только поднимет на меня руку, горько пожалеет об этом.
        — Какая вы смелая!
        — Чепуха. Я давно научилась применять силу в отношениях с Ральфом. Мы никогда друг друга особо не любили. Как ты думаешь, почему я могу вести столь независимое существование? Потому что глава семьи, Ральф, вообще не думает о том, что со мной станется. Пока я не прошу у него денег, я могу жить где и как захочу. И это меня устраивает.
        — Жаль, что я не могу быть такой же свободной, как вы,  — прошептала Эдит, испуганно посмотрев на Оливию.  — Знаю, что нельзя так говорить.
        — Наоборот, я тебя прекрасно понимаю. Мне действительно повезло. Мужчины повелевают женщинами. Отец, брат, муж или дядя есть практически у каждой, и они имеют над нами неограниченную власть. Среди моих знакомых я — единственная, кому не приходится ни перед кем отчитываться.  — Глаза Оливии весело засверкали.  — Некоторые жалеют меня, потому что я не замужем. Какая глупость! Да я самая счастливая из всех женщин, которых знаю. И уж точно — самая независимая.
        Она встала, деловито оправив юбки.
        — Мне сегодня утром предстоит переделать кучу дел, так что, пожалуй, пора уходить. Я попрошу кухарку собрать тебе поднос, а Бесси принесет его наверх. Тебе ведь нравится Бесси?
        — Мисс Фэрфакс? Еще как! Она похожа на мою старенькую нянюшку.
        Оливия с трудом удержалась от улыбки, надеясь, что Эдит не скажет об этом Бесси. Последняя была добрейшим на земле существом, но сравнение со старой нянюшкой наверняка задело бы ее.
        Эдит с сомнением посмотрела на выцветшее платье и прочные туфли Оливии.
        — Не одобряешь мой наряд?  — подмигнула та.
        — Довольно мило,  — вежливо ответила Эдит.
        — Ничего подобного. Зато прекрасно подходит для моих сегодняшних планов. Буду разбирать ящики, по уши в опилках и мятой бумаге.  — Оливия брезгливо поморщилась.  — Не самое приятное занятие, но что делать. Скончался старый друг моей матери. Все содержимое дома он оставил школе, названной в ее честь. Мне сказали, что там ужасно грязно, придется копаться в пыли, чтобы навести порядок. Пока опись еще не составлена, предпочитаю все делать сама. Слышала, что в доме полно дорогих безделушек. Как бы они не исчезли в карманах уборщиц, за ними нужен глаз да глаз. Поэтому я опасаюсь нанимать посторонних в помощь.
        — Но… это же целый дом! Похоже, в одиночку там не справиться.
        Оливия улыбнулась:
        — Я буду не одна. Бесси обещала подойти, как только сможет, и добровольные помощницы из школы помогут с уборкой. Но ключи у меня, поэтому придется прийти пораньше.  — Она нежно и очень осторожно потрепала Эдит по плечу.  — Днем зайду проведать тебя. А пока отдыхай. Ни о чем не беспокойся. Теперь ты в безопасности.
        Она тихо прикрыла за собой дверь и быстро пошла по дому, отдавая различные распоряжения, чтобы Эдит обеспечили наилучший уход. Тосты, чай и небольшую тарелку овсянки отнести наверх. Поставить свежие цветы и налить в умывальник горячей воды. Время от времени заходить к ней, а если температура поднимется, заварить чай из ивовой коры. Колокольчик поставить поближе, чтобы Эдит не трудно было позвать на помощь, если понадобится. Ее присутствие в доме должно держаться в строжайшем секрете. А также купить ночные рубашки: сорочки Бесси слишком широки, а Оливии — длинны для крошечной Эдит.
        Оливия уже почти дошла до входной двери, а за ней с ворчанием и руганью семенила Бесси на высоких каблуках, полненькая и приземистая, немного напоминающая бульдога.
        — Сколько времени мы будем держать ее здесь?  — подбоченясь, спросила она.  — Бадсворт обеспечит тебе неприятности с законом, и что тогда с нами будет?
        — Сначала придется найти ее, а я постараюсь не допустить этого как можно дольше,  — сказала Оливия, аккуратно заправляя темные волосы под чепец.  — С какой стати ему вздумается искать сбежавшую жену под крышей моего дома? Сначала он справится у родителей, потом у теток, а на подруг и тех, с кем она училась, вообще потребуются месяцы. К тому времени мы наверняка что-нибудь придумаем.
        — Надеюсь,  — произнесла Бесси с сомнением в голосе.  — А тебе, Айви, я вот что скажу: ты-то «и будешь все придумывать.
        Оливия засмеялась:
        — Такая уж обо мне идет слава. Очень прошу, будь с ней поласковее. Я пообещала, что ты занесешь ей поднос и развлечешь разговорами.
        Бесси с готовностью кивнула:
        — С удовольствием. Бедная малышка. Мужчины — настоящие чудовища. А твой братец еще хуже других.
        — Он мне сводный брат,  — напомнила Оливия.  — Не понимаю, почему Ральф так невероятно жесток. Возможно, это смерть матери так его потрясла.
        Бесси фыркнула:
        — Я хорошо помню тетю Блайт, и вряд ли ее смерть кого-нибудь огорчила. Она тоже была жестокой. А яблочко от яблони недалеко падает.
        Оливия с сомнением посмотрела на Бесси:
        — Думаешь? А по-моему, он больше похож на отца. Все мужчины в нашей семье тираны. Ты посмотри, что за наследство он мне оставил! На таких глупых условиях…
        — Дядя Рубен, конечно, был забияка, но в жизни никого пальцем не тронул. Лучше бы Ральф был похож на него! Мало пороли мальчишку.
        — Ну ладно, сейчас уже поздно его пороть. Ты сегодня придешь в дом мистера Биба?
        — Конечно, вместе с дамами из школы. Как только закончу с Эдит.
        Прищурив свои и без того небольшие черные глаза, она бросила сердитый взгляд на чепец Оливии:
        — Надеюсь, ты не собираешься идти в этом на улицу? Оливия наградила двоюродную сестру веселой улыбкой:
        — Думаешь, опозорю семью? Не волнуйся, я надену шляпку. Кружева будут обрамлять лицо. Вполне соответствует моде!
        — Хм! А платье давно пора отдать бедным. Так что шляпка тут не поможет.
        — А я завернусь в длинный платок,  — отпарировала Оливия.  — Видишь? Честь семьи останется незапятнанной.
        — Рада слышать. А если ты пойдешь достаточно медленно, может, и туфли никто не заметит.
        Оливия закатила глаза.
        — Ты считаешь, что ящики мистера Биба заслуживают парадного облачения?
        — Ладно, Бог с тобой,  — мрачно произнесла Бесси.  — Это я могу надеть что угодно. Не я в этой семье красавица.
        — Эдит здесь красавица,  — решительно заявила Оливия, натягивая перчатки.  — Будь добра, перестань молоть чушь.
        Двумя часами позже Оливия оторвалась от очередной коробки с хламом и прислушалась к доносившемуся сверху грохоту, усиливавшемуся с каждой секундой.
        — Ради Бога!  — раздраженно проговорила она.
        Гримсби решил вообще не открывать дверь? Это наверняка пришли Бесси и помощницы из школы. Если Гримсби будет и дальше продолжать в том же духе, она останется в одиночестве в царстве пыли и хаоса.
        — Вот что бывает, когда дворецкий почти глухой,  — произнесла она вслух, встала, промаршировала через кладовую и поднялась по узеньким ступенькам, вытирая руки о повязанный поверх платья передник.
        Оливия с невеселой усмешкой подумала, что мистер Биб, вероятно, жил отшельником не потому, что ему нравилось одиночество. Может, Гримсби просто никому не открывал дверь. Он не только глуховат, но к тому же терпеть не может посетителей, особенно женщин. По всей видимости, ни один слуга, помимо дворецкого, не жил здесь постоянно. Во всем доме Оливия углядела лишь Гримсби да откормленного кота, причем оба старались скрыться при первой же возможности.
        Трудно поверить, что никто не услышал стука, если он слышен даже в подвале. Наверное, Гримсби выглянул из окна, увидел на ступеньках целую ватагу женщин и с ворчанием и проклятиями удалился в свое убежище.
        Посетитель продолжал молотить по двери, даже когда Оливия добралась до захламленного унылого коридора.
        — Иду, иду!  — крикнула она. Стук наконец прекратился. Ну это уж слишком! Куда подевался Гримсби?
        Сердито нахмурившись, онадошла до входа, отодвинула щеколду и резко распахнула дверь. Все слова, которые она хотела высказать Бесси, замерли на устах, потому что за дверью стоял незнакомец и удивленно таращился на нее.
        Оливия застыла. Именно такой мужчина всю жизнь преследовал ее в самых сокровенных мечтах. Высокий, широкоплечий, элегантный, настоящий джентльмен. А до чего хорош собой!
        Оливия была достаточно высокого роста и втайне стеснялась этого. От неожиданной встречи с мужчиной почти на голову выше у нее перехватило дыхание. Белоснежная рубашка и синий сюртук из тончайшей ткани, превосходно сидевший на стройной подтянутой фигуре, прекрасно оттеняли темные волосы и черные глаза незнакомца. Он казался властным, но движения были грациозными и расслабленными, словно его властность не нуждалась в подтверждении. В общем, он был красив и опасен, как пантера.
        Мужчина ее мечты. Оливия никогда не продумывала образ в подробностях, но узнала его сразу, как только заглянула ему в глаза.
        Он же, по всей видимости, ничего такого не почувствовал. Несколько секунд смотрел ей в глаза, потом раздраженно спросил:
        — Кто вы такая, черт побери?
        Глава 2
        Кажется, Гримсби скоро вообще перестанет открывать эту чертову дверь. «Однажды,  — подумал Джордж раздраженно,  — я ударю так, что дверь слетит с петель, и этот неотесанный старый негодяй уж точно потеряет место». Только он поднял трость, как в доме раздался возглас. Лорд Райвал перестал стучать и прислушался. Крик не повторился, зато с выразительным треском выдвинулась щеколда, демонстрируя раздражение не меньшее, чем его собственное. Какая наглость!
        Джордж сердито нахмурил брови. Набрав воздуха, он заготовил язвительную реплику, но за дверью оказалась не угрюмая физиономия Гримсби, а дерзкое и рассерженное личико горничной, которую явно отвлекли от очень пыльной работы.
        Ее глаза приковали его внимание. Для женщины она была очень высокой, поэтому их взгляды неожиданно оказались на одном уровне. Лорд Райвал никогда раньше не видел столь необычных глаз. У него захватило дух. Разглядев их получше, он потерял голову от удивления.
        Как настоящий знаток женщин, он не мог не восхититься разрезом ее огромных глаз, но больше всего лорда поразил их цвет. Почти прозрачные, светло-серые. Или голубые. А может, зеленые. «Нет, все-таки серые»,  — решил лорд. Почти платиновые, особую выразительность им придает темный ореол вокруг радужки. Необыкновенные глаза — кожа вокруг них гладкая и матовая,  — окруженные густыми черными ресницами. Ресницы напоминали маленькие лучики, а глаза были подобны звездам. Овальные серебряные звезды. Боже, в голове не осталось ни одной связной мысли.
        Любой художник отдал бы руку за возможность изобразить эти глаза. Проклятие, но все же почему она так долго не открывала дверь?
        Он хотел устроить ей разнос за халатность, но вместо этого выпалил:
        — Кто вы такая, черт побери?
        Оливию словно холодной водой окатили. «Идиотка». Она попыталась взять себя в руки. Неудивительно, что он в бешенстве. Он уже давно стоит под дверью и ломится в дом.
        С другой стороны, раздражение не дает ему права грубо выражаться при благородной даме. Оливия надменно взглянула на него.
        — Будьте любезны разговаривать подобающим образом,  — гневно произнесла она.
        Незнакомец вскинул бровь.
        — Прошу прощения,  — насмешливо протянул он.  — Я думал увидеть здесь Гримсби. Скажите, пожалуйста, разве стук не слышен в комнатах для прислуги?
        Какая грубость! Красота красотой, но… Увы, на ее идеал он похож лишь внешне. Какое разочарование! Она злилась на него за то, что он вернул ее с небес на землю, и еще больше на себя за то, что размечталась.
        — Вот его и спрашивайте,  — отрезала она, оглядев улицу позади него.  — А где уборщицы?
        Бровь незнакомца приподнялась еще выше.
        — Понятия не имею. Где Гримсби?
        — Понятия не имею,  — сказала Оливия, передразнивая его. В ней пробудилась язвительность, и она жестом указала ему в сторону черного хода.  — Если вы пришли к нему, вход для прислуги позади дома,  — произнесла она, с удовлетворением заметив, что он пришел в замешательство.
        Незнакомец взглянул на номер дома. Нет, дверью он не ошибся.
        Оливия отступила, держа руку на щеколде. Джентльмен немедленно доказал, что интуиция ее не подвела — его рефлексы сработали безупречно. Трость, еще секунду назад небрежно зажатая под мышкой, решительно вклинилась между дверью и порогом, не позволяя оставить ее обладателя снаружи. Он нахмурился:
        — Послушай, милочка…
        Оливия приветливо улыбнулась и перебила его:
        — Предупреждаю, вашу дорогостоящую тросточку я сломаю без колебаний.
        Он молниеносным движением выдернул трость. Оливия захлопнула дверь. Она с трудом подавила смешок. Выражение его лица, когда она закрыла дверь перед его носом, было поистине незабываемым!
        Стук раздался над самым ее ухом, она подпрыгнула от неожиданности. Оглушительный баритон по другую сторону двери звучал так громко, что ей даже не пришлось прислушиваться, несмотря на толстую дубовую дверь.
        — Я все расскажу о твоем поведении мистеру Бибу, он тебя, чертовку, на кухню сошлет!
        От удивления она приоткрыла рот. Он принял ее за служанку! Она обернулась к пыльному зеркалу. Уродливое шерстяное платье, передник, волосы заправлены под чепец и — о ужас!  — на щеке черное пятно. Униженная, она стала быстро оттирать его передником. Какой стыд! Как хорошо, что в сложившихся обстоятельствах он не узнал ни кто она, ни какое положение занимает в обществе.
        Мужчина продолжал барабанить в дверь.
        — Немедленно впусти!  — скомандовал он приглушенным голосом.  — Мистер Биб ждет меня!
        Что ж, что бы джентльмен о ней ни думал, на такую реплику надо ответить, хотя бы для очистки совести. Раз уж этот грубиян принял ее за служанку, придется вести себя соответственно, не дай Бог, он заподозрит правду.
        Оливия приоткрыла дверь и серьезно посмотрела на него, надеясь, что с покойным его не связывают ни дружба, ни родство. Новость стала бы тяжелым ударом для близкого человека. Хотя, насколько она знала, у мистера Биба не было близких. Поэтому он завещал все, чем владел, на благотворительные цели.
        — Мистер Биб оставил нас,  — мягко сказала она незнакомцу.
        Он смутился, но, казалось, ничуть не расстроился.
        — А куда он отправился?
        — Трудно сказать наверняка,  — дерзко отозвалась она.  — Не судите, да не судимы будете…
        Высказывание было в духе одной из ее собственных служанок, которую она выгнала за нахальство. Оливия пожалела, что Бесси не присутствовала при этой сцене. Тон, по всей видимости, она скопировала превосходно.
        Он посмотрел на нее, как на ненормальную. Оливия сдалась и открыла дверь нараспашку.
        — Он скончался, сэр.
        — Скончался?
        Удивление незнакомца не имело предела.
        — Он что, умер?
        — Да, сэр.
        На его лице появилось какое-то странное выражение. Он глубоко вздохнул:
        — Умер… Почему мне не сообщили? Оливия, прищурившись, посмотрела на него:
        — А почему вам должны были сообщить? Только не говорите мне, что он должен вам деньги. Я вам все равно не поверю.
        — Боже мой, девушка, не уж то я похож на ростовщика? Он был моим другом!
        — Ерунда! У мистера Биба не было друзей. Нехорошо, конечно, так развлекаться за чужой счет, но она не могла остановиться. В том, что ее не узнали, было нечто раскрепощающее. Она ощутила вспышку неправедной радости, когда незнакомец вытащил визитную карточку и протянул ей. Она притворилась, что с подозрением изучает ее. Жаль, что нельзя впустить его и продлить забаву. Он бы наверняка оценил хорошую шутку.
        Внезапно Оливия осознала, чье имя написано на карточке. Милосердные небеса, она препиралась с самим лордом Райвалом! Брови ее поползли вверх, и она посмотрела на него совсем другими глазами. Неудивительно, что он показался ей таким привлекательным. Насколько она знала, этот человек только тем и занимался, что завлекал женщин.
        Самый известный в Лондоне повеса казался не самым подходящим знакомым для не слишком общительного мистера Биба.
        — Вы говорите, что были его другом?  — спросила она с еще большим сомнением.
        Выражение лица лорда Райвала стало внушать ей серьезные опасения. Он склонился к ней, облокотившись о косяк двери.
        — Знаешь ли,  — сказал он дружелюбно,  — я не привык, чтобы в моих словах сомневались.
        От интимных ноток его низкого голоса Оливия замерла и едва выдавила:
        — Все когда-нибудь бывает в первый раз…
        Он выпрямился, и это движение разрушило чары, под власть которых угодила Оливия. Теперь она снова могла дышать.
        — Вот оно что… Может, все-таки спросишь Гримсби насчет меня?  — произнес лорд Райвал.  — Или он тоже умер?
        В его голосе явственно звучал смех.
        Губы Оливии дрогнули, она с трудом сдержала улыбку:
        — Гримсби все еще с нами, сэр.
        — Чудесно. Тогда он сможет подтвердить, что мы с Бибом играем в криббидж[1 - Криббидж — карточная игра, каждый игрок получает по шесть карт, сбрасывает одну или две с целью набрать максимум очков.  — Здесь и далее примеч. пер.] по четвергам.
        — Играли,  — напомнила она. Скептически оглядев лорда, Оливия добавила: — Вы не похожи на игрока в криббидж.
        Его снова охватило раздражение.
        — Ты не слишком похожа на сумасшедшую, но в данном случае внешность, видимо, обманчива. Позови того, кто здесь распоряжается.
        Оливия дерзко взглянула на него:
        — Я здесь распоряжаюсь. Никто другой.
        Теперь настал черед лорду Райвалу терзаться подозрениями. Он изучал ее лицо, облокотившись на трость. Оливия пыталась сохранить бесстрастное выражение лица под его внимательным взглядом.
        Наконец он произнес:
        — Скажи мне, если мистер Биб обрел покой, почему на дверном молотке нет траурной повязки? Почему на двери нет венка?
        Она удивленно уставилась на дверь. Разумеется, лорд был прав: ничто не указывало на траур.
        — Занавески задернуты,  — неуверенно сказала она.
        — В этом доме они всегда задернуты.
        — Ой… — Оливия не смогла ничего больше придумать.
        — Ты ведь этого не знала?  — Ну, я…
        — А ведь только что сказала, что распоряжаешься здесь.
        — Так и было. Так и есть!
        — Не верю. Ты новенькая. Я тебя впервые вижу. Она вскинула голову.
        — Вы, разумеется, в этом уверены,  — с издевкой произнесла она.  — Вы что, помните каждую женщину, с которой хоть раз в жизни встречались?
        Легкая язвительная улыбка коснулась его губ, словно он признал свою скандальную известность. Изгиб брови выражал насмешку и над ней, знающей о его репутации, и над ним самим, получившим такую славу.
        — Не каждую. Но тебя я бы запомнил,  — сказал он низким дразнящим голосом.
        Оливия ощутила, как яркий румянец заливает щеки. Глупо чувствовать себя польщенной. Ведь он не подозревает, кто она на самом деле, полагая, что флиртует со служанкой. Оливия понимала, что за его словами ничего не стоит, но ей трудно было скрыть свои чувства.
        И разумеется, он обо всем догадался. Она выпрямилась и сердито посмотрела на него.
        — Вот вы и наступили на собственные грабли,  — саркастически заметила она.  — Меня вы не запомнили.
        В его в глазах загорелось любопытство.
        — Шекспир,  — констатировал он, с интересом глядя на нее.  — Да, загадочная история… Образованная женщина, да еще чертовски привлекательная, вдруг оказывается горничной. И вижу я тебя не впервые, что бы ты ни говорила. Итак, кто ты?
        От такой наглости у Оливии перехватило дыхание. «Не выходи из роли»,  — приказала она себе и, хотя ей это стоило немалых усилий, огрызнулась:
        — Не ваше дело, сэр, кто я такая!
        «Слова, достойные озлобленной старой девы, а не нахальной служанки»,  — пронеслось у нее в голове, и уже более игриво она добавила:
        — С какой стати я буду представляться кому попало? Чтобы всякие томы, дики и гарри называли меня по имени!
        — Вообще-то я Джордж,  — произнес он с улыбкой, приведя ее в еще большее замешательство.
        Оливия растерянно уставилась на него. Воспользовавшись тем, что дверь приоткрылась, лорд Райвал проскользнул мимо Оливии внутрь, остановился, снял перчатки и огляделся. Оливии ничего не оставалось, как захлопнуть дверь. Хотя она вся кипела от возмущения.
        — Я, пожалуй, отыщу Гримсби,  — сухо сказала она.  — Будьте так добры, подождите там.
        Оливия неопределенно махнула рукой. Рядом с холлом располагалась комната, которая, по всей видимости, представляла собой нечто среднее между библиотекой и кабинетом.
        — В библиотеке?  — с готовностью отозвался посетитель.  — Да.
        — Думаю, я лучше пойду с тобой. Оливия в упор посмотрела на него:
        — Пойдете со мной?
        — Да. Искать Гримсби.
        — Но это… это просто недопустимо! Почему бы вам не подождать, как нормальному разумному человеку, в библиотеке?
        Его глаза вновь заискрились смехом.
        — Я неразумный человек. Кроме того, уверен, что мне предстоит развлекаться в библиотеке как минимум четверть часа, стоит только выпустить тебя из виду.
        Разумеется, он угадал. Во-первых, она понятия не имела, куда мог запропаститься Гримсби. Во-вторых, длительное ожидание преподаст хороший урок лорду Райвалу. Ну как он обо всем догадался?
        Оливия поджала губы, пытаясь заставить его смутиться под испытующим взглядом. Но его глаза сияли весельем, а перед обманчиво кротким выражением лица невозможно было устоять. Она не сдержала улыбки и отвернулась, чтобы скрыть ее.
        — Вы самый настоящий дьявол — ни стыда, ни совести!  — строго сказала Оливия.  — Трудно даже предположить, как воздать вам по заслугам.
        — В нашем грешном мире злодеи редко получают по заслугам,  — смиренно возразил он.
        — Чистая правда. В следующей жизни вам наверняка предстоят долгие часы развлечений в библиотеке.
        — Тогда нет нужды подвергать меня этому испытанию сегодня. А кроме того, не стоит подвергать меня общению с Гримсби.
        — А мне показалось, что вы хотите его видеть.
        — Передумал. Лучше посмотрю на тебя.
        Вновь глупенькое сердечко Оливии екнуло, но она уже начала привыкать, проведя несколько минут в обществе лорда Райвала. На этот раз она не покраснела и не запнулась. Она наградила его взглядом, которым гувернантка смотрела на ее детские шалости. По всей видимости, у нее получилось очень хорошо: лорд Райвал расхохотался, да так заразительно, что Оливия с трудом сдержалась, чтобы не последовать его примеру. Только глаза у нее заблестели.
        — У меня полно работы,  — сказала она ему с укором.  — Не могу отвлекаться на непослушного мальчишку, бегающего за мной по пятам.
        Он положил руку на сердце:
        — Мальчишку? Я давно не мальчишка, по крайней мере уже лет двадцать.
        — Вы останетесь мальчишкой до конца жизни,  — надменно сообщила ему Оливия.  — Буду вам очень признательна, если вы займетесь собственными делами и оставите меня в покое.
        — Пожалуй, вы и в самом деле служанка. Оливия тихонько вздохнула:
        — Не будете ли вы так любезны сказать, ваша милость, что именно вы хотели узнать у Гримсби. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы ответить на ваши вопросы, а потом будьте любезны удалиться.
        — Разумеется. У меня два вопроса. Во-первых, что случилось с беднягой Бибом — в нашу последнюю встречу он выглядел бодрым и здоровым. Во-вторых, хотел бы узнать, что за очаровательная девчушка открыла мне дверь несколько минут назад.
        Оливия с вызовом посмотрела на лорда:
        — Я такая же девчушка, как вы — мальчишка.
        — Обидно, да?  — осведомился он. Оливия капитулировала.
        — Ладно,  — произнесла она примирительно.  — Мистер Биб скончался во сне четыре дня назад. Как вы справедливо заметили, совершенно неожиданно. Вчера состоялась закрытая панихида.
        Голос ее смягчился, и она продолжила:
        — И если он действительно был вашим другом, я искренне сожалею о том, что вы не были приглашены.
        В знак благодарности лорд Райвал склонил голову и, нахмурившись, разглядывал набалдашник трости.
        — Мы с Бибом были много лет знакомы, но наши отношения лишь недавно переросли в дружбу,  — объяснил он.  — Знай я о его смерти, непременно пришел бы проститься с ним. Но скорбеть о нем долго не буду.
        Оливия печально кивнула:
        — Да и вряд ли кто-нибудь будет. Его все уважали, даже любили, но близких друзей он не имел. К великому сожалению.
        Лорд Райвал, удивленно приподняв бровь, проницательно посмотрел на Оливию. Внезапно она осознала, что разговаривает с ним как с равным. Служанка не стала бы высказываться подобным образом о хозяине. Лорд Райвал с задумчивым видом подошел к стоящему в коридоре столику, положил на него шляпу, перчатки и трость и, не оборачиваясь, спросил:
        — Скажи мне, пожалуйста, знает ли о смерти мистера Биба леди Оливия Фэрфакс?
        Голос его звучал бесстрастно, но сердце у Оливии ушло в пятки. Она судорожно сглотнула, но ответила таким же безразличным тоном:
        — Да, ваша милость. Разумеется.
        — Ты знакома с леди Оливией Фэрфакс?
        — Да, господин. Я хорошо ее знаю.
        «Намного лучше, чем ты»,  — с негодованием подумала она. Но, к ее удивлению, знакомством с леди Оливией наглец не похвастался.
        — Откуда ты ее знаешь?
        Она молчала, пытаясь потянуть время. Откуда служанка Алоиза Биба могла знать леди Оливию Фэрфакс? Ниоткуда. До этого утра Оливия здесь ни разу не была. Но лорд Райвал этого тоже не знает. Она собралась с духом и уверенно ответила:
        — Мистер Биб и мать леди Оливии когда-то были очень дружны. Вы ведь помните покойную графиню Бадсворт?
        — Да, разумеется.  — Казалось, происходящее его забавляет.  — Значит, ты встречала леди Оливию, когда она навещала мистера Биба?
        Тема показалась Оливии скользкой и довольно опасной, и она без всякого выражения произнесла:
        — Да, ваша милость. А теперь, с вашего разрешения, я вернусь к своим обязанностям.
        — Думаю, мне лучше пойти с тобой. Ее губы вновь приоткрылись.
        — Даже и не думайте! С какой это стати?
        — Скажем так: что-то не нравится мне вся эта история.
        — Что? Не понимаю, о чем вы.
        — Под словом «не нравится» я имел в виду тебя.  — Он усмехнулся, глядя на ее удивленное лицо.  — Есть в этой истории нечто сомнительное, непонятное, вызывающее, прямо скажем, определенные подозрения, хорошая моя.
        Глаза Оливии опасно засверкали.
        — Какое вы имеете право ставить под сомнение мои намерения или законность моего пребывания в этом доме?
        — Долг каждого законопослушного гражданина — предупреждать воровство.
        От возмущения Оливия топнула ногой и резко указала наглецу на дверь.
        — Вон!  — закричала она.  — Убирайтесь! Немедленно! Вы, вы…
        Но этот несносный мужчина расхохотался, приблизился к ней и заставил опустить руку.
        — Вот это темперамент! Извини. Не нужно звать стражу, я попытаюсь прилично себя вести. Не обещаю, что получится, но очень постараюсь.
        Господи Боже! Повеса Райвал обнимал ее! Почти. Сложно продолжать злиться во время такого интересного и волнующего приключения. Самый опасный мужчина Лондона слегка обнимал ее за плечи, его самоуверенные глаза смеялись над ней.
        Смущенная и потрясенная, Оливия вырвалась из его объятий и попыталась сообразить, что произошло. Ахда. Он высказал шутливое предположение, а она в ответ разоралась на него, как рыночная торговка. Яркий румянец залил ее лицо. Стыдно было не только за вспышку гнева, но и за то, как нелепо она реагирует на его близость. Что на нее нашло?
        — У меня столько же оснований подозревать вас,  — холодно промолвила Оливия, сдерживая дрожь в голосе.  — Даже гораздо больше.
        — Правда? Тогда тебе нельзя отпускать меня ни на шаг.
        Несколько секунд она разглядывала его, скрестив на груди руки, пытаясь обрести душевное равновесие. Он прав. Нельзя возвращаться к работе, оставив его здесь без присмотра. К тому же она не имела ни малейшего представления, куда мог деться Гримсби. Выставить лорда Райвала невозможно. Поистине тупиковая ситуация, выхода из нее Оливия не видела.
        — Ваши соображения мне ясны. Пойдемте,  — решительно сказала она, направившись по ступенькам в подвал. Десять минут в пыльной душной комнате — и от странного намерения лорда Райвала сопровождать ее не останется и следа.
        Глава 3
        Джордж понял, что девушка оскорблена, и это рассмешило его. Он охотно последовал за ней. Теперь он был твердо уверен, что эта таинственная женщина вовсе не служанка. Тем сильнее было его удивление, когда она распахнула дверь в конце коридора и направилась в подвал. Со все возрастающим любопытством он спустился за ней.
        Помещение у подножия лестницы оказалось темным и тесным. Оно, безусловно; использовалось как винный погреб, но Гримсби явно не терял времени даром и с огромной скоростью истреблял запасы покойного хозяина. Винные полки были практически пусты. Женщина, не обернувшись и не сказав ни слова, открыла дверь в противоположном конце погреба и вошла. Вслед за ней он попал в огромную кладовую, где, судя по ее виду, в последний раз делали уборку еще в прошлом веке. Пыльные окна под потолком едва пропускали солнечный свет.
        Повсюду валялись экспонаты, не поместившиеся в отведенные им ящики. Казалось, их привезли и свалили в кучу. Некоторые предметы представляли определенную ценность. В большинстве же своем в комнате преобладали старая домашняя утварь и разнообразный хлам, среди которого нет-нет да и попадались ценные вещи. Несколько египетских штучек. Большой саркофаг с мумией бесстрастно взирал на свалку разнообразной сломанной мебели. В помятом металлическом ведерке для угля непонятно зачем была сложена разбитая посуда. Внушительные напольные часы стояли рядом.
        Комната сверху донизу была забита коробками и ящиками, грозившими обвалиться в любую минуту. Некоторые уже были взломаны, из них высыпались опилки и скомканная бумага, которые устлали весь пол. Лом, перо и записная книжка лежали на крышке дожидавшегося своей очереди ящика. Аккуратные пронумерованные строчки заполняли первый лист записной книжки. Вокруг стояли распакованные предметы больших габаритов, вещи помельче были аккуратно разложены. Джордж оторвал молодую женщину от составления описи.
        — Боже мой,  — в ужасе прошептал он.  — Неужели ты и вправду собралась описать весь этот мусор? Подвиги Геракла меркнут в сравнении с твоими.
        Она рассмеялась. Ее смех оказался низким, горловым и очень приятным.
        — Теперь вы легко можете себе представить мое разочарование, когда я увидела на пороге вас вместо целой бригады помощниц.
        — Ужасное разочарование! Я прощаю тебе твою неучтивость.
        Она прикусила губу.
        — Я нагрубила вам, да? Прошу меня простить.
        — Не нужно. Твое поведение вполне объяснимо.  — Он с отвращением оглядел комнату.  — Мой тебе совет — возвращайся наверх и дождись там своих помощниц.
        — Ерунда.  — Не обращая внимания на грязный пол, она опустилась на колени у открытой коробки.  — Я с удовольствием что-нибудь поделаю, пока жду. Основная трудность здесь в том, что упаковано все беспорядочно, свалено как попало.
        Теперь она стояла на коленях, засунув голову в ящик. Он поднял записную книжку и приподнял бровь.
        — Ты, кажется, искренне веришь в то, что можешь исправить положение,  — произнес он насмешливым тоном.
        — Разумеется, могу.  — Она вынырнула из ящика, лукаво посмотрела на него и добавила: — К тому же без особых усилий.
        — Одному не под силу описать весь этот хлам. В ее глазах запрыгали чертики.
        — Двоим.
        Джордж бросил записную книжку и в притворном ужасе вскинул руки.
        — Радость моя, неужели ты думаешь, что я стану ползать по полу и копаться в опилках?
        Она бросила взгляд на его одежду и уже мягче сказала:
        — Думаю, что не станете. Вы ведь одеты для… как там его?  — Губы ее дрогнули в усмешке.  — Для криббиджа.
        — Правильно,  — решительно заявил Джордж.  — Для криббиджа. Но будь даже я одет по-другому, физический труд все равно не для меня.
        Она изучающе посмотрела на него. Мускулистый, подтянутый — явно увлекается верховой ездой и фехтованием. Она уже открыла свой очаровательный ротик, чтобы высказаться по этому поводу, но тут же закрыла его и снова нырнула в ящик.
        Эта леди, кем бы она ни была, производила двойственное впечатление. Для экономки слишком молода, для служанки чересчур властна. Ее высокое положение в обществе не вызывало сомнений, так же как и аристократическое происхождение. Она бы могла сойти за гувернантку, но зачем гувернантка в доме, где нет детей? Ну кто, черт побери, она такая?
        Быть может, она… Невероятно, но в этом нет ничего невозможного. Облокотившись на груду ящиков, он наблюдал, с какой грацией и уверенностью она движется. На нее вполне можно положиться. Такая способна свернуть горы.
        — Можно задать вопрос?
        Она чуть заметно напряглась и оторвала взгляд от ящика:
        — Смотря какой.
        — Ничего личного. Не о тебе. Ее плечи заметно расслабились.
        — Хорошо. Задавайте.
        Он обворожительно улыбнулся:
        — Расскажи мне о леди Оливии Фэрфакс. Знаешь ли, я никогда ее не встречал.
        Тревога ли мелькнула в ее больших серых глазах? Или просто удивление? Он так и не понял, а она вновь скрылась в огромном ящике.
        — А что именно вам бы хотелось о ней узнать? Зачем?
        — Ну, ее считают загадочной,  — спокойно ответил он.  — Как человеку того же круга, мне любопытно. Говорят, она сказочно богата, но никогда не появляется в свете. О таких людях ходят легенды. Общество не прощает невнимания к себе.
        — Невнимания? Как это? Он усмехнулся:
        — Богатенькая графская дочка должна провести один или два сезона в Лондоне и свести с ума охотников за приданым. Но леди Оливия нарушила этот обычай и прослыла эксцентричной. Кстати, это правда?
        Девушка пожала плечами:
        — Ой, даже не знаю. Слышала, что она вспыльчивая. И несомненно, очень своевольная. Поэтому предпочла не участвовать в ярмарке невест.
        Джордж весь обратился в слух. Уже несколько недель он по крупицам собирал .информацию у Алоиза Биба, а сейчас выяснил намного больше, чем за все это время. Свой интерес он скрыл за очередной ласковой улыбкой.
        — Она, наверное, живет отшельницей. Кроме Алоиза Биба, ты — первый человек, кто может похвастаться знакомством с ней.  — Он помолчал, вновь улыбнулся и произнес: — Даже не представляю себе, как она выглядит.
        — Вот об этом я могу вам рассказать,  — оживилась девушка.
        Когда она вынырнула из ящика, ее щеку украшало большое грязное пятно. Оливия едва заметно улыбнулась одними уголками губ.
        — Вы знакомы с лордом Бадсвортом?
        — Это ее сводный брат? Я его немного знаю.
        — Они удивительно похожи.
        — Чем именно?  — осторожно спросил он. Бадсворт вечно хмурился и был необычайно уродлив. Невозможно представить себе женщину со столь грубыми и некрасивыми чертами лица.
        В раздумье она запрокинула голову и стала разглядывать потолок.
        — По-моему, у них одинаковые носы,  — сказала она и, помолчав, добавила: — И цвет лица.
        Не удержавшись, Джордж воскликнул:
        — Провалиться мне на этом самом месте! Я-то думал, нос у него красный из-за выпивки.
        Она решительно покачала головой:
        — Ничего подобного. Это у них семейное. В его годы у нее появятся такие же шишки. Бородавки уже появились, хотя пока они мало заметны.
        — Боже мой!
        — Они обычно бросаются в глаза, когда на них вырастают волоски.
        — Но… Черт побери, ей всего двадцать шесть! Девушка широко раскрыла глаза:
        — Не может быть! Я думала, ей самое малое сорок.  — Она помолчала и добавила: — Наверное, плешь ее старит.
        Джордж прищурился:
        — Ты, кажется, заливаешь! Огромный нос, бородавки, красное лицо, да еще и плешь? Быть не может!
        Она звонко рассмеялась:
        — Ну, она не совсем лысая. Немного волос еще осталось. Местами.
        — Только не говори, что на подбородке!
        — Нет! Только на бородавке. А вот на голове есть, но не очень много. Красавицей ее, конечно, не назовешь…
        — Это уж точно!
        — Но мне она нравится. Что бы там о ней ни говорили. Она достала из ящика глиняную вещицу и поднесла к свету:
        — Как называется эта глиняная безделушка?
        — Понятия не имею,  — отрезал он.  — А что говорят о леди Оливии?
        Девушка приняла чопорный вид и покачала головой.
        — Не хочу передавать сплетни,  — сдержанно сказала она и потянулась за записной книжкой.
        Джордж вдруг подумал, что она имеет в виду школу. Он выяснил, что леди Оливия Фэрфакс организовала школу для девочек-сирот. Неужели эта молодая женщина связана со школой? Может, она там слышала нелестные отзывы о леди Оливии?
        Пока она писала, он внимательно изучил ее одежду. Платье старое, хотя сшито из дорогого материала, скромное и практичное, с закрытым воротом и длинными рукавами. Эта женщина вполне могла получить образование в благотворительной школе, там же ей дали и это платье. Он все больше склонялся к мысли о том, что она гувернантка. Или же преподает в благотворительной школе! В таком случае она, разумеется, знакома с неуловимой наследницей.
        Джордж ужаснулся. Неужели ее описание леди Фэрфакс хотя бы наполовину соответствует истине? Если да, то неудивительно, что даже при такой родословной и баснословном состоянии она умудрилась остаться старой девой. Да и зачем незнакомке с ним так глупо шутить?
        Если только… нет. Нужно критически отнестись к ее рассказу. У нее может быть множество причин ввести его в заблуждение. Возможно, в благотворительной школе строго-настрого приказали хранить в тайне личную жизнь леди Оливии. К тому же он не терял надежды на то, что молодая женщина сама может оказаться…
        Да кем бы она ни была, какого черта она здесь делает? Он нахмурился и отошел от ящиков.
        — Давай сменим тему,  — сказал он.  — Зачем ты описываешь собственность Биба?
        — Такова его последняя воля. Об этом сказано в завещании.
        Она поднялась с колен и отряхнула передник.
        — Да, но почему ты этим занимаешься? Кто ты такая? Она подняла книжку и перо.
        — В высшей степени неделикатно с вашей стороны задавать каверзные вопросы и мешать мне работать. Будьте добры, откройте следующую коробку.
        — С огромным удовольствием,  — ответил он, поднимая лом.  — Как только ты назовешь мне свое имя.
        Она прищурилась:
        — А если не назову?
        Джордж решил, что она вполне способна отобрать у него лом, и сменил тактику.
        — Послушай,  — произнес он с обезоруживающей улыбкой,  — должен же я как-то к тебе обращаться.
        — Называйте меня мадам. Он издал ехидный смешок.
        — Ну какая из тебя мадам? Ведь ты всего-навсего служанка, не так ли?
        Ага. Она в полном замешательстве. Уже позабыла свою роль. Нужно ловить момент, пока она не пришла в себя. Этот шанс он не упустит. Джордж поставил лом, потянулся к ней и схватил за плечи в надежде на то, что от испуга она скажет правду. Он собирался поцеловать ее быстро и грубо, как надменный поместный лорд целует скромную горничную, но что-то остановило его.
        Какой приятный сюрприз. Она, оказывается, красавица. Интересно, почему он раньше этого не заметил?
        Он замер буквально на секунду, наслаждаясь близостью ее удивительных глаз. Широко распахнутые, в полумраке они казались серебряными. Очаровательно. Он вдохнул исходивший от нее легкий .аромат. От девушки пахло розами.
        Пока Джордж разглядывал ее, наверху хлопнула входная дверь. Наверное, в планировке дома была какая-то особенность, потому что в ту же секунду дверь в подвал закрылась с приглушенным звуком. Но он стоял, словно зачарованный, и глядел в глаза таинственной незнакомки. Она вырвалась и с воплем бросилась к захлопнувшейся двери в тщетной попытке отворить ее.
        — Блюдешь свои моральные устои? По-моему, поздновато,  — заявил Джордж, поспешив ей на помощь.  — Позволь-ка мне.
        Оливия отступила.
        — Гримсби сказал, когда дверь захлопывается, то срабатывает замок.
        Зловещее предсказание. Он покрутил ручку — та не поддалась. Потянул изо всех сил — снова никакого результата.
        — Уму непостижимо! Подвальная дверь автоматически закрывается с внутренней стороны! Какой идиот это придумал?  — воскликнул он.
        Оливия наградила его сочувствующим взглядом.
        — Отойди,  — приказал он. Девушка послушалась. Он налег плечом на дверь и изо всех сил толкнул. Но массивная дверь из английского дуба даже не шелохнулась. Тяжело дыша, он отошел и внимательно ее изучил.
        — Лом.
        — Боже,  — еле слышно вздохнула она.  — Может, не стоит выбивать дверь?
        — Вряд ли это удастся сделать. Скорее лом погнется. Он думал, что пошутил. Однако пятью минутами позже оба, глазам своим не веря, смотрели на погнутый и бесполезный лом. Джордж швырнул его на пол. На двери образовалось несколько царапин, но замок не пострадал.
        — Интересно, во сколько этот лом обошелся Бибу?  — кисло проворчал Джордж.  — Из чего он сделан? Из бумаги?
        — Ящики им открывать получалось,  — произнесла Оливия.
        Джордж фыркнул и огляделся вокруг:
        — Посмотрим, не завалялась ли в этом хламе пушка.
        Он различил смешок и удивленно обернулся. Несмотря на отчаянное положение, стоящая рядом незнакомка едва сдерживала смех.
        — Вряд ли,  — произнесла она извиняющимся тоном, ее голос все еще звенел от смеха.  — Это своего рода египетский зал.
        Его губы растянулись в улыбке.
        — Так, а где средневековое собрание? Не отказался бы от тарана.
        Оба расхохотались.
        — О Боже, это совершенно не смешно. Что же нам делать?
        — Сдаться, разбрестись по саркофагам и уснуть вечным сном.
        — Я не так пессимистично настроена.  — Она решительно поднялась и огляделась.  — Должен же здесь быть запасной выход.
        Джордж проследовал к саркофагам и плюхнулся на крышку. Вытянув длинные ноги и скрестив на груди руки, он с интересом наблюдал, как девушка бродит по комнате, заглядывая во все углы.
        — Что касается меня, то в твоем обществе я с удовольствием здесь останусь,  — произнес он.
        Она высунула голову из-за саркофага с мумией и наградила его грозным взглядом.
        — А у меня нет ни малейшего намерения оставаться с вами наедине,  — парировала она.  — Ни здесь, ни в каком-либо другом месте. У меня идея!
        Она вновь исчезла позади саркофага.
        — Лучше расскажи мне, кто ты такая,  — сказал он ей вслед.  — Из тебя такая же экономка, как из меня дворецкий. Ты родственница мистера Биба?
        — Хватит задавать вопросы. Напрасно выдумаете, что я намерена сидеть в этом грязном подвале и разгадывать загадки.
        — Можешь не сидеть. Хотя, с другой стороны, было бы забавно.
        Она вышла из-за книжного шкафа и, подбоченясь, уставилась на него. Он приглашающе похлопал по саркофагу. Неужели ее глаза смеются? Он на это надеялся, но разобраться помешали еле слышные звуки с наружной стороны двери. Шаги. В соседнюю комнату кто-то спускался.
        Облегчение, которое почувствовал Джордж, смешивалось с разочарованием. Лучше бы их спаситель пожаловал минут на пять позже. Или на десять.
        А глаза девушки засверкали от облегчения. Она бросилась к двери и сразу же налетела на ведерко с осколками глиняной посуды. Джордж прыжком устремился на помощь, и оба спикировали на пыльный пол.
        Издалека донесся встревоженный женский голос:
        — Айви? Это ты? Где ты?
        — Здесь,  — задыхаясь, выдавила девушка, высвобождаясь из объятий Джорджа.  — Я здесь, Бесси!
        Чихая от пыли, она с трудом поднялась и спотыкаясь побежала к двери.
        Голос прозвучал уже намного спокойнее:
        — О Господи, это всего лишь кот! Котик, ты меня до смерти напугал!
        Остальное он не расслышал, так как женщина — кажется, Бесси — ушла. Легкий стук закрывшейся наверху двери подписал им окончательный приговор. Звяканье ведер и топот ног возвестили о приходе уборщиц, которые немедленно включились в работу. Крики и стук, доносящиеся из подвала, теперь уж точно никто не услышит.
        Признав поражение, девушка в изнеможении осела у самой двери, ничего не видя и все еще кашляя.
        — Какой кошмар,  — простонала она.  — Пропади он пропадом, этот чертов кот! Надо же, какое невезение.
        Джордж тоже поднялся, улыбка осветила его лицо.
        — Говори за себя, радость моя,  — довольно произнес он. Мне только что чертовски повезло.
        Он приблизился к ней. Оливия отпрянула к двери.
        — Правда?  — нахмурившись, спросила она.
        — Да,  — подтвердил он.
        Все его существо охватила радость, переходящая в ликование. Пикантная ситуация! Взаперти в подвале с хорошенькой служанкой. Да еще знающей жертву, которую он уже несколько недель тайно выслеживает. Он испытал разочарование, услышав ее имя. Жаль, что не Оливия, но роптать не стоит. Айви — имя плебейское. Аристократку так не назовут.
        Он положил руки на дверь по обе стороны от нее.
        — Что ж, Айви, пора сбросить маски?  — мягко произнес он.  — Ведь теперь я знаю, кто ты.
        Глава 4
        Оливия в ужасе подумала, что каким-то непостижимым образом он догадался, кто она. Но это было не так.
        — Должен признаться, Айви, я почти надеялся, что ты окажешься леди Оливией Фэрфакс,  — сказал он смеясь.
        — Боже мой!  — Голос ее дрогнул.  — С чего вы взяли? «Какие у него красивые темные глаза!» — пронеслось.
        У нее в голове, и дрожь пробежала по телу. Ее наполнял восторг, смешанный со страхом. Как хорошо, что он о ней ничего не знает. Ее чувства явно выходили за рамки приличия. Трудно держать себя в руках, когда твое прозвище произносят таким тоном. Только члены семьи называли ее Айви.
        Он улыбнулся, и она почувствовала себя счастливой.
        — Все считают ее эксцентричной,  — сказал он.  — Согласись, если богатая аристократка одевается как молоденькая служанка, значит, она действительно эксцентрична.
        — Разумеется.
        Она попыталась улыбнуться, но не получилось.
        — Не могу сказать, что твое общество мне неприятно. Напротив. Но в том, что я принял тебя за леди Фэрфакс, виновата ты сама. Потому что отказалась назвать свое имя.
        Пытаясь скрыть смущение, она стала рассматривать окна на самом верху стены. Он подошел к ней почти вплотную.
        — Скажи, Айви,  — прошептал он ей на ушко,  — неужели леди Оливия так безобразна? Просто не верится.
        — Еще уродливее, чем вы можете себе представить,  — заявила Оливия. Она собралась с духом и повернулась к нему, решив наконец сменить тему.
        Он пытливо посмотрел на нее и пришел к выводу, что она не шутит.
        — Проклятие! Тогда какого черта Биб все время твердил, что мы очень подходим друг другу?
        Оливия от удивления открыла рот:
        — Он так говорил?
        — Вот именно!
        — Вот это да!  — воскликнула она, покачав головой.  — Невероятная затея. О мертвых плохо не говорят, но, видимо, у мистера Биба было не все в порядке с головой.
        Лорд Райвал ухмыльнулся:
        — Побывав в его подвале, не стану спорить с тобой. Он отошел от нее и, нахмурившись, принялся мерить шагами помещение. Оливия не могла отвести от него глаз. Даже сейчас, весь в пыли и грязи, он был неотразим. А мистер Биб, зная обоих, считал их идеальной парой. Как же ей хотелось знать, правда ли это!
        Она решительно отбросила крамольные мысли. Идеальная пара, как же! Да этому распутнику не подойдет ни одна приличная женщина! Она с тревогой подумала, что нельзя давать волю чувствам. Этот повеса наверняка совратил не одну добродетельную женщину. И она не допустит, чтобы и ее постигла такая же участь.
        Лорд Райвал остановился, и лицо его озарила улыбка. «Черт подери!» — подумал он, запрокинув голову, и расхохотался: — Все ясно! Да этот скрытный старый чудак просто морочил мне голову! Думал, я втираюсь к нему в доверие, и сам оказался способен сыграть такую шутку! В жизни бы не подумал. Сам бы угодил в ловушку, а он бы захлопнул дверцу.  — Он огорченно покачал головой.  — Хорошая бы вышла шутка! Жаль, что он не успел.
        Внезапно у Оливии появилось неясное предчувствие.
        — А в чем соль шутки?  — спросила она, пытаясь улыбнуться. Она не испытывала уверенности в том, что хочет знать ответ.
        Он плюхнулся на деревянный ящик и весело улыбнулся:
        — Соль в том, что я поддерживал дружбу с Бибом лишь потому, что он один из всех моих знакомых знал семью Фэрфакс. Старый ловкач обманом вынудил меня каждый четверг играть с ним в криббидж! Подумать только — я и вдруг играю в криббидж! Мне даже приходилось ему иногда поддаваться.  — Плечи лорда Райвала сотрясались от хохота.  — Я пытался убедить его познакомить меня с леди Оливией. А он догадался зачем. Он мне ни слова о ней не сказал, лишь твердил, что мы очень подходим друг другу. Да он провел меня, как мальчишку! Представляя себе выражение моего лица, когда я наконец увижу эту ведьму!
        Оливии было не до смеха, но лорд, поглощенный своими мыслями, не заметил, что она в замешательстве.
        — Похоже, старина Биб решил преподать мне урок!  — Он ухмыльнулся.  — Ничего у него не вышло, но не могу винить его за то, что он попытался. Видимо, он обожал леди Оливию со всеми ее недостатками. У Оливии перехватило дыхание.
        — Да, скорее всего.
        Бедный мистер Биб. Он ей тоже очень нравился.
        — Ох, пора переходить к следующей по списку. Именно этого она и боялась, но заставила себя задать вопрос. Уж лучше знать.
        — По какому списку? Вы ведь не планируете свои… победы?
        Он слегка удивился и подмигнул ей:
        — Вот как! Моя репутация бежит впереди меня.
        На ее лице, по всей видимости, отразился ужас, потому что он ухмыльнулся.
        — Я, конечно, негодяй, но не отпетый! Унизительно обнаружить, что все твои недостойные деяния дошли до прислуги. Да, репутация у меня явно не из лучших.
        — Это уж точно,  — фыркнула Оливия.  — Вам должно быть стыдно.
        — Само собой,  — легко согласился он с невозмутимым видом.  — Я наслаждался обществом многих женщин. Однако мне бы и в голову не пришло составлять список… э… экспонатов. Но теперь удовольствия по боку. Я намерен жениться. Следовательно, я составил список.
        — Понятно. Список кандидаток на место жены.
        — Правильно. Коротенький такой списочек.  — Он с горечью усмехнулся.  — Не могу себе позволить жениться на ком угодно.
        Сердце у Оливии ушло в пятки.
        — Полагаю, вам нужна богатая наследница?
        — Конечно,  — признался он.  — Биб так и подумал. Не представляешь, какая сейчас нехватка наследниц на ярмарке невест. Все известные мне богатые женщины либо замужем, либо некрасивы, либо скучны.
        Оливия изобразила на лице вежливое недоумение:
        — Но всем известно, что леди Оливию не интересует брак. Она старая дева.
        Он приподнял бровь. В глазах запрыгали смешинки.
        — Она, может, и не интересуется. Но я обладаю даром убеждения.
        Господи, этот мужчина представляет вполне реальную опасность. Огромную опасность. Оливия лихорадочно подумала, как же ей повезло. Этот роскошный мужчина мог войти в ее жизнь, а друг семьи представил бы его ей. Не знай она правды, влипла бы по самые уши. При одной мысли об этрм ей стало не по себе.
        Но он откинулся назад, чувствуя себя превосходно в ее компании и наслаждаясь тем, что может выговориться перед благодарным слушателем.
        — Старые девы, как правило, одиноки. И невинны. Они могут стать легкой добычей для человека, обладающего даром убеждения. Так же легко закоренелые холостяки могут отдать свое сердце сообразительной вдовушке.
        Она выдавила улыбку:
        — Пожалуй, вы правы.
        — Леди Оливия занимала первую строчку в списке. Она заинтриговала меня. О ней ничего не известно, а выяснить что-либо чертовски трудно. Мне известен ее возраст, происхождение, где она живет, я знаю, что она возглавляет благотворительную организацию, названную в честь ее матери. Вот и все. Ничего о ее личной жизни, о внешности, о ней самой. Чем более загадочной она мне казалась, тем сильнее возбуждала мой интерес. Что-то вроде охотничьего азарта.
        Гнев пробил огромную брешь в ее самообладании. Она изо всех сил пыталась сохранить сочувствующее выражение лица.
        — Понимаю каким ударом было для вас узнать, что она уродина, как и все состоятельные женщины из вашего списка.
        На секунду маска вежливой веселости соскользнула с его лица, а под ней оказались растерянность и уныние.
        — Ну ладно. Я и не надеялся, что это придется мне по вкусу.  — Он вновь обрел уверенность, одобрительно оглядел ее, и глаза его засверкали.  — Но все сложилось не так уж плохо. Общаясь с тобой, я получил много полезной информации. И уж точно вдоволь позабавился: разговаривать с тобой намного интереснее, чем играть в криббидж с Бибом.
        — Хороша забава!  — От смеха у нее перехватило дыхание.  — Сэр; мы заперты в подвале!
        Прежде чем она разгадала его намерение, он слегка притиснул ее к стене. Она замерла и широко раскрыла глаза. Даже сквозь плотные юбки она ощущала прикосновение его тела.
        Оливия лихорадочно размышляла, что бы предпринять, но в голову не приходило ни одной здравой мысли. Что должна сделать дерзкая горничная, если распутник зажал ее в углу? Об этом она понятия не имела. Она знала, как бы поступила в этом случае прекрасно воспитанная скромница Оливия Фэрфакс. Но ей вдруг расхотелось вести себя подобным образом.
        Он изучал черты ее лица. Под его взглядом по ее телу пробегали медленные, жаркие волны удовольствия. Такое наслаждение испытывает гурман, вдыхая аромат превосходно приготовленной пищи, прежде чем отведает ее. Она знала, что он ее поцелует, боялась и в то же время желала этого.
        Позволить или нет?
        Конечно, нет! Что за безумная мысль!
        Но ведь он не знает, кого будет целовать. Ее репутация не пострадает. Глаза ее были широко раскрыты. Понимая, что он бессовестно охотится за приданым, она не боялась потерять голову или вообразить, что у него серьезные намерения.
        А какое замечательное могло быть приключение!
        Оливия всю жизнь мечтала о приключениях. И вот у нее появился шанс. Самый отъявленный во всей Англии повеса собирается поцеловать ее! Заманчиво… Запретный плод… Удовольствие, которого она сознательно лишила себя, отказавшись от мысли о замужестве. Второго такого шанса у нее не будет. Она до конца жизни останется целомудренной.
        Он прижимался, к ней всем телом, Оливия не сопротивлялась. Они смотрели друг другу в глаза.
        Дрожа от предвкушения, она пыталась, взять себя в руки. Но он не целовал ее. Господи, ну почему он медлит? Он сводит ее с ума.
        — Айви,  — с мольбой в голосе прошептал он почти касаясь лицом ее лица, обдав ее горячим дыханием. Она подставила ему губы в ожидании поцелуя, охваченная неведомым ей доселе чувством, и уже готова была сама его поцеловать. Быть может, он догадался об этом и потому медлит, мучает ее?
        Его губы легко коснулись ее лба, пробежали по щеке… Неземное блаженство. Оливия не могла унять дрожь. Его губы нежно и медленно скользили по ее щеке.
        — Скажи, Айви, насколько хорошо ты знаешь леди Оливию?  — прошептал он.
        — Ч-что?
        Их щеки соприкоснулись.
        — Леди Оливию,  — нежно повторил он. От звука его голоса по телу пробежала дрожь.  — Ты действительно ее знаешь?
        Его шепот был манящим, словно он произносил слова любви.
        — Да,  — едва слышно ответила она, с трудом понимая, о чем идет речь.
        — Айви, ты не разыгрываешь меня?
        Она не ответила, потому что плохо соображала, и, не в силах больше терпеть, повернула голову так, что он губами накрыл ее губы.
        Именно об этом она мечтала всю жизнь. Реакция лорда Райвала превзошла все ее ожидания. Его поцелуй был полон страсти, о таком она даже не смела мечтать и, забыв обо всем на свете, прильнула к нему. Затем, усилием воли взяв себя в руки, отпрянула.
        — Хватит,  — задыхаясь произнесла она, отталкивая его. Он коснулся лбом ее волос.
        — Ты на такое не рассчитывала, радость моя?  — с насмешкой спросил он, хотя голос его звучал напряженно.
        Он отошел на шаг и посмотрел на нее. Его глаза потемнели от желания, однако она не могла не заметить легкого замешательства, что весьма ее удивило.
        — Я, честно говоря, тоже поражен,  — хрипло проговорил он и отошел.
        Ну вот, она все же сделала это. Поцеловала повесу Райвала. Оливия попыталась дрожащей рукой оправить чепец и . успокоиться. «Он угадал»,  — печально подумала Оливия. Ничего подобного она не ожидала. Хотела лишь поучаствовать в приключении, чтобы было что вспомнить на старости лет. Но случившееся она вряд ли скоро забудет. Воспоминание об этом поцелуе будет преследовать ее и днем, и ночью.
        Воздух дрожал от напряжения. Оливия, собравшись с силами, преувеличенно бодро проговорила:
        — Что ж, сэр, поднимите меня лучше к окну. В ответ раздался удивленный смешок:
        — Резко же ты сменила тему. Мне обидеться? Улыбка притаилась в его глазах. Напряжение немного ослабло. Оливия с облегчением улыбнулась:
        — Вам представится отличная возможность отомстить мне, если я не пролезу в окошко.
        — Благодарю. Но, как истинный джентльмен, я первый должен попытаться совершить этот подвиг.
        — Не стоит утруждать себя вежливостью,  — добродушно отпарировала Оливия.  — Горбатого могила исправит.
        Его глаза засверкали.
        — Заноза. Она хихикнула:
        — Не смогла удержаться! Но, сэр, вы действительно туда не пролезете. Особенно ваши плечи.
        Он оглядел ее и еще шире улыбнулся:
        — Я лучше промолчу.
        Оливия покраснела. Нахал! Но она сама виновата — нечего было говорить о его плечах. Это не к лицу настоящей леди. Так что она не вправе обвинять его в отсутствии деликатности.
        С большим трудом она протиснулась в окошко. Сначала пыталась пролезть головой вперед, потом — ногами. С третьей попытки Оливия в отчаянии проскочила то место, где остановилась в прошлый раз. На несколько ужасных секунд ей показалось, что она намертво застряла. Представив, что придется разрушить весь дом, чтобы извлечь ее, она рванулась и умудрилась выбраться наружу. Окно располагалось лишь на пару дюймов выше уровня мостовой. Она вскочила на ноги, благодаря судьбу за то, что на улице ни души. Оливия бегом устремилась к входной двери, открыла ее своим ключом и бросилась вниз освобождать лорда Райвала.
        Когда она распахнула дверь подвала, он стоял, прислонившись к косяку, и злорадно ухмылялся.
        — Попробуем еще разок?  — предложил он.  — Мне особенно понравилось, когда ты…
        — Ради Бога, сэр, быстрее!  — воскликнула Оливия, отчаянно дергая его за рукав.  — Уходите немедленно!
        — Уйти? Да я давно так замечательно не проводил утро. Оливия не знала, плакать ей или смеяться.
        — Сэр, умоляю вас, поторопитесь. В доме полно людей. Вас сразу же обнаружат.
        — Ну и что?  — запротестовал он, когда она потащила его вверх по лестнице.  — Скажешь, что я пришел осмотреть дом, поскольку собираюсь его приобрести. А ты любезно показывала мне винный погреб…
        — Никто не поверит. Ведь мы бог знает на кого похожи!
        — Ох, неужели я такой же грязный, как ты?
        — Разумеется.
        — Какая неприятность. Тем не менее никто не догадается, что мы катались по полу в подвале. С чего бы нам так развлекаться?
        — Они, может, и не догадаются, что мы были в подвале, но то, что мы где-то валялись, совершенно очевидно. Не будете ли вы так любезны удалиться?
        Тащить его оказалось бесполезно, она встала позади него и начала толкать.
        Смеясь и протестуя, он позволил ей довести себя до середины лестницы и остановился. Ухватившись обеими руками за шаткие перила, он загородил ей путь:
        — Уйду, но с одним условием.
        — Все, что угодно, если вы уйдете немедленно.
        — Договорились,  — пообещал он.  — Уйду, но дай мне слово, что мы снова встретимся.
        Она во все глаза уставилась на него, не зная, что ответить.
        — Господи, у вас только одно на уме!  — посетовала она.  — Вы же интересовались леди Оливией!
        — Сгодится любая наследница,  — бросил он.  — Я лелею надежду, что ты — бесследно пропавшая внучка Биба, и он оставил тебе все свое состояние.
        — Вы прогадаете,  — радостно сообщила она.  — Он почти все оставил на благотворительность.
        — Так мы увидимся?
        Она холодно взглянула на него:
        — Сделайте одолжение, покиньте этот дом. Он поднес руку к груди и подмигнул:
        — Готов всю жизнь делать тебе одолжения.
        К ее огромному облегчению, Райвал поднялся наконец по лестнице. Он взял со столика свои вещи, торжественно водрузил сияющую чистотой шляпу на взъерошенные пыльные волосы и позволил ей открыть дверь. Но на пороге остановился и ухватил ее запястье.
        — Отпустите меня!
        Он пристально посмотрел ей в глаза, поддразнивая, но его взгляд был настойчив.
        — Сначала дай слово, что мы увидимся.
        — Ладно,  — раздраженно произнесла она.  — Даю слово.
        — Прекрасно.
        Он сразу же отпустил ее руку и шагнул за порог, расплывшись в улыбке.
        — Посмотрели? Больше не увидите,  — дерзко добавила она, со стуком захлопнув дверь.
        Весь день Оливия занималась тысячей хозяйственных мелочей, ловя себя на том, что улыбается. В памяти всплывало то лицо лорда Райвала, то его забавные реплики, словом, настроение у нее было приподнятое. Она нисколько не жалела о встрече с этим повесой. В его обществе она чувствовала себя совсем неплохо. Он оказался интересным собеседником.
        О поцелуе Оливия старалась не думать.
        Глава 5
        На следующий день Джордж извлек Гримсби из его берлоги и засыпал вопросами. Его попытки описать внешность Айви натолкнулись на возведенную угрюмым дворецким стену непонимания. Гримсби заявил, что женщины — существа чрезвычайно неприятные, и признался, что не в состоянии отличить одну от другой. Да, огромная толпа женщин нагрянула вчера в дом, они устроили жуткую суматоху. Нет, он не обратил ни на одну из них особого внимания. Не заметил, какая из них пришла первой. Единственное, чего смог добиться от него Джордж, так это утверждения, что все они из школы для сирот.
        Джордж и без него знал, из какой они школы. Домой он вернулся сильно разочарованным. Ни разу в жизни он не встречал такой забавной и интригующей женщины, как Айви. Но оказалось, что она каким-то образом связана со школой для девочек имени Хелен Фэрфакс, как он и подозревал. Что означало, опять же, как он и предполагал, что она — женщина образованная и респектабельная. Джордж знал правила. За такой, к сожалению, нельзя просто поухлестывать. Жаль, конечно, но ничего не поделаешь.
        Его позабавила мысль о том, что ее можно выследить в школе, от которой он с чувством сожаления отказался. Каким бы заманчивым ни казалось это знакомство, ничего хорошего от их следующей встречи ждать не приходится. У него бесчестные намерения, жестко напомнил он себе. Без вариантов. Поэтому из уважения к женщине, которая ему по-настоящему понравилась, он решил держаться от нее подальше.
        Это решение далось ему нелегко. Он постоянно думал о ней, и ему стоило немалых усилий не прогуляться в направлении школы. Он даже готов был нанять коляску и попутешествовать по Челси в надежде, что она выйдет на улицу.
        «И что тогда, лунатик ты эдакий?  — недовольно спрашивал он себя.  — Ты ее соблазнишь и бросишь? Да, достойное джентльмена развлечение. Или с помощью бедняжки Айви добьешься знакомства с неуловимой леди Оливией? Какой кошмар!»
        Он представил себе, как будет первый раз в жизни ухаживать за уродиной, к тому же на глазах у стоящей в сторонке Айви. От такой перспективы ему стало не по себе.
        Несмотря на описание, данное Айви, Джордж решил познакомиться с леди Оливией, прежде чем вычеркнуть ее имя из списка. В конце концов, из всего списка он не знаком только с ней. К тому же жаль времени, потраченного на преследование. Ему претила мысль о том, что придется поставить крест на всем предприятии, так и не посмотрев на нее. Кто угодно согласится, что Айви — большая озорница. Возможно, она все-таки решила поводить его за нос по какой-то причине. Он пытался добиться от нее правды, когда…
        Не будет он об этом думать. Воспоминания о том поцелуе могли изменить его намерение держаться от нее подальше.
        Он придумывал и отбрасывал различные планы «случайной» встречи с леди Оливией Фэрфакс, когда произошло чудо. Пришло приглашение на оглашение завещания Алоиза Биба.
        Какая удача. Уж там он точно увидит леди Оливию. Познакомится с ней. Но не эта мысль приковала его взгляд к двум коротким вежливым предложениям на листе прессованной бумаги. Письмо от поверенного Биба могло означать только одно: Джордж как-то с этим связай. То есть упомянут в завещании Биба.
        На это, среди всего прочего, нацеливался Джордж, заводя дружбу с Бибом, состоятельным человеком, не имевшим ни семьи, ни близких. Но он никогда серьезно не рассчитывал на такой исход. Биб ни словом не обмолвился о том, что вписал Джорджа в завещание.
        Он с трудом подавил затеплившуюся надежду. В конце концов, Айви сказала, что Биб оставил на благотворительность большую часть состояния. Присутствие женщин из школы Фэрфакс, которые убирали и описывали все в доме, подтверждало это. Но кто знает истинные размеры богатства Биба? Возможно, сколько-нибудь он оставил Джорджу. Сумма может оказаться весьма существенной.
        И тогда его мечта исполнится. Он восстановит поместье, не охотясь за приданым.
        Прекрасная мечта… В ней фигурировала Айви. Если не придется жениться из-за денег, он сможет жениться по любви.
        Но тут он спустился с небес на землю и посмеялся над собственной глупостью. Что за чушь! Жениться на нищей учительнице! Тем более он ничего о ней не знает. Но из-за этой загадочности она и завладела его воображением.
        В назначенный в письме поверенного день Джордж одевался еще тщательнее, чем обычно. Траурное облачение — это уж слишком, но некоторая сдержанность в одежде необходима. В день встречи с леди Оливией Фзрфакс он, разумеется, хотел выглядеть наилучшим образом, чтобы произвести впечатление, поэтому долго собирался и дотошно продумывал каждую мелочь. Стоя в спальне перед зеркалом, он остался доволен собой.
        Его одежда была тщательно подобрана, придавая ему еще более мужественный вид. Угольно-черное пальто, белоснежная рубашка, светло-серый жилет, о трауре напоминала лишь скромная повязка на рукаве. Глядя на него, трудно было представить себе, что он почти нищий. .
        — Что ж, старый обманщик,  — прошептал он.  — Ты похож на набожного, респектабельного и состоятельного человека. На самом же деле все в точности наоборот.
        Он добавил к своему костюму скромную жемчужную булавку для галстука. Жемчужина, разумеется, была поддельной, но догадаться об этом мог лишь ювелир. То, что надо, оценил он, мрачно улыбнувшись. Одежда не вульгарная, не писк моды, но в целом он производит впечатление человека богатого и с хорошим вкусом.
        Контора поверенного оказалась большой, слегка запущенной, от пола до потолка забитой книгами. Массивный письменный стол занимал почти половину комнаты, а вдоль стен, напротив стола, рядами стояли кресла с прямыми спинками. Занавески на окнах были раздвинуты, солнечный свет проникал в комнату. В камине потрескивал огонь. Самого поверенного не было. В углу сидел Гримсби, держа на коленях мрачного черного кота. Три непреклонного вида женщины в черных бомазиновых платьях разместились на стульях у стены, словно вороны на заборе. Глядя на них, Джордж ощутил внезапную слабость. У каждой из них на лбу было написано, что она занимается благотворительностью. Которая из этих ведьм леди Оливия? Он содрогнулся и изобразил обворожительную улыбку.
        У стола высокая стройная женщина в дорогом рединготе и чрезвычайно модной шляпке разговаривала с худым пожилым похожим на банкира мужчиной и невысокой женщиной с сердито сдвинутыми бровями, которая напомнила Джорджу его старенькую няню.
        Быстро оценив обстановку, Джордж сразу исключил собеседницу стоящей у стола женщины и одну ворону, которая в силу возраста никак не могла быть той, кого он искал. Другие две относились к тому типу суровых женщин, чей возраст невозможно определить и которые всю жизнь трудятся, не получая взамен никакой благодарности. Им может быть сколько угодно лет, хоть двадцать пять, хоть сорок. Наверняка одна из них леди Оливия Фэрфакс.
        Он отвернулся от собравшихся у стола и тайком изучил двух оставшихся на предмет сходства с лордом Бадсвортом. Одна из них непомерно толстая. Лицо второй изрыто оспинками. Обе были уродливы, но ни у одной он не заметил ни бородавок, ни огромного носа, ни плеши. Айви обманула его. Если он еще раз увидит эту шалунью, задаст ей.
        В противоположной стороне комнаты раздался низкий смех. Джордж снова повернулся к стоявшим у стола. Высокая женщина смеялась над чем-то, что сказала приземистая. Шляпка скрывала большую часть ее лица, но было что-то знакомое в ее профиле, смехе…
        Вдруг она резко повернулась к нему. Джордж глазам своим не верил.
        — Айви!  — задохнувшись, прошептал он. Происходящее не укладывалось у него в голове.
        Та приподняла идеальной формы брови.
        — Сэр?  — холодно сказала она.  — Вы ошиблись. Мы с вами не знакомы.
        Он ошарашено уставился на нее. Куда делась озорница, полностью захватившая его воображение? Эта женщина с внешностью Айви смотрела на него сверху вниз, словно на какого-то мужлана, посмевшего оскорбить благородную леди.
        В мозгу у него проносились совершенно немыслимые версии происходящего. Быть может, все это ему только снится? И он принял сон за явь? Или он просто сошел с ума? Или они близнецы, разлученные при рождении? На секунду он даже поверил в то, что Айви оказалась потерянной внучкой Биба. Все, что угодно, абсолютно все было возможно, но, Боже, только не это. Этого не может быть…
        — Леди Оливия Фэрфакс,  — сказала она, протянув ему руку.  — Поскольку здесь некому представить нас друг другу, сделаем это сами.
        Он посмотрел ей в глаза и пожал затянутую в перчатку руку.
        — Лорд Райвал,  — произнес он с небрежным поклоном, не в силах выдавить больше ни слова.
        — Бесси, позволь представить тебе лорда Райвала. Лорд Райвал, это моя кузина, мисс Фэрфакс.
        Он обернулся и отвесил поклон приземистой темноволосой женщине, которая пристально разглядывала его, сдвинув брови.
        — Как поживаете?  — угрюмо спросила она.
        Бесси. Вот кто такая Бесси. Господи, каким же идиотом он оказался. Информацию о том, что леди Оливия живет со своей кузиной Элизабет, он получил во время твоих изысканий. Но не догадался, что это она и есть, когда услышал имя Бесси из уст Айви.
        Но как он мог догадаться? Айви? Какого черта мисс Фэрфакс называет Оливию Айви? Почему не Олли, не Ливи? Тут он понял, что леди Оливия представляет его трем воронам. Он поклонился с улыбкой, но имена их прослушал. От столь неприятной догадки у него голова пошла кругом.
        Выводы неутешительны. Анализируя случившееся, он все больше и больше терзался. Приехал поверенный Биба и приступил к оглашению завещания. Поглощенный своими мыслями, Джордж рассеянно слушал поверенного, излагавшего какую-то юридическую тарабарщину.
        Почему он не прислушался к своему внутреннему голосу? Проклятие! Интуиция, идеально отшлифованная годами, когда он руководствовался разумом, редко его подводила. Он сразу догадался, что Айви и есть леди Оливия, хотя это казалось невероятным.
        Ладно, после драки кулаками не машут. Теперь на его планах можно поставить крест.
        При воспоминании об утре, проведенном с Айви, его бросило в жар. Он сам сообщил ей, что охотится за леди Оливией, чтобы заполучить ее состояние. Какого черта он вообще в этом признался? К тому же служанке, которую увидел впервые. Ведь излишняя болтливость ему несвойственна. Он едва не застонал от осознания собственной глупости.
        А сколько времени потрачено зря! Несколько недель он обхаживал Алоиза Биба, играл с ним в ненавистный криббидж, ходил перед ним на задних лапках, упрашивая представить его леди Оливии. От такого времяпрепровождения его чуть ли не выворачивало наизнанку. А теперь выяснилось, что все впустую. Удача была совсем близко, только руку протяни, но он сам все испортил. И поделом ему. Ничего подобного прежде с ним не случалось. Один неверный шаг, и все полетело в тартарары.
        Он посмотрел на тонкий профиль леди Оливии. Она сидела в противоположном конце комнаты, делая вид, что внимательно слушает поверенного. Он сразу заметил это по выражению ее лица. Она тоже нет-нет да и поглядывала на него исподтишка. Наконец-то он встретил не только богатую, но и привлекательную наследницу и из-за собственной глупости потерял шанс завоевать ее сердце.
        Поверенный уже прочел большую часть завещания и теперь перечислял различные предметы, фонды и владения, завещанные школе имени Хелен Фэрфакс. Мистер Биб завещал небольшое ежеквартальное содержание Гримсби, оставив четкие указания относительно фонда, из которого его следует начислять. Наконец дошла очередь до Джорджа.
        —Джорджу Карстерсу, барону Райвалу… — Поверенный прокашлялся, виновато посмотрел на Джорджа и продолжил: — Завещаю своего драгоценного питомца, черно-белого кота Тома, вкупе со всем его имуществом, перечисленным ниже: одна подушечка, красная; одна корзина с крышкой и ручками, соломенно-желтая; одна фарфоровая миска, расписанная цветами…
        Кот. Его пригласили сюда, чтобы подвергнуть очередному унижению — сообщить, что он унаследовал какое-то идиотское животное семейства кошачьих. Он ненавидел кошек.
        Теперь Джордж убедился, что угодил прямиком в ночной кошмар. Для осознания этого ему уже хватило услышанного, но окончательно его добили последние пункты завещания.
        Поверенный бросил затравленный взгляд на Джорджа, потом на леди Оливию, поправил очки, глубоко вздохнул и огласил статьи поистине фантастические и абсурдные. Биб решил все же предоставить Джорджу более чем щедрое ежегодное содержание — восемьсот фунтов в год — сумма весьма приличная, но на определенных условиях. Он будет получать это содержание на усмотрение леди Оливии Фэрфакс в зависимости от помощи, оказываемой им в каком угодно виде на ее выбор школе для девочек имени Хелен Фэрфакс.
        Джордж невольно поднялся. Через некоторое время поднялась и леди Оливия. Она крепко сжала спинку стоявшего перед ней стула и в бешенстве наклонилась вперед.
        — Ушам своим не верю!  — воскликнула она.  — Это, должно быть, какая-то шутка!
        Поверенный изо всех сил вцепился в бумаги, словно опасаясь, что она вырвет их у него из рук.
        — Прошу прощения, мадам,  — быстро проговорил он,  — но мистер Биб упорно настаивал на этом пункте. Эта мысль полностью захватила его. Я не смог ни отговорить его, ни убедить хотя бы посоветоваться с вами, прежде чем ставить вас в столь компром… я имею в виду обязать вас тесно сотрудничать с… — Он покосился в сторону лорда Райвала, побледнел и снял очки, настолько устрашающе выглядел Джордж.  — Факт, достойный сожаления! Но все совершенно законно, несмотря на некоторую странность последнего пункта завещания…
        Джордж издал невеселый смешок. Поверенный вздрогнул, но храбро продолжал:
        — В связи с этим сочту своим долгом пояснить, что мистер Биб часто изменял свое завещание. И обязательно вводил какую-нибудь странную статью, которую позже заменял другой или просто убирал. Боже милостивый! Я и предположить не мог, что этот вариант станет окончательным. Будь у меня хоть малейшее предчувствие, что моему клиенту так мало осталось жить, я бы проявил большую настойчивость, но, как говорится, прошлое не вернешь.
        — Позвольте уточнить, правильно ли я понял?  — с преувеличенной вежливостью спросил Джордж.  — Мой друг Биб оставил мне неплохое содержание, но получить его я смогу лишь в том случае, если леди Оливия Фэрфакс проявит ко мне благосклонность.
        Поверенный растерялся и стал усиленно протирать очки носовым платком, чтобы не встречаться с Джорджем глазами.
        — В общем-то да,  — произнес он наконец.  — Но леди Оливия — женщина разумная, и вы решите с ней этот вопрос полюбовно. Если понадобится моя помощь, я буду рад…
        — Могу ли я отказаться? Поверенный пришел в замешательство:
        — Не уверен, сейчас посмотрю… — Он снова водрузил очки на переносицу и стал торопливо перебирать бумаги.  — Погодите, погодите… Непредвиденные обстоятельства непременно должны быть учтены. Разумеется, мы не ожидали, что вы можете отказаться…
        — Поставлю вопрос по-другому. Как будут обстоять дела, если леди Оливия в своей бесконечной мудрости сочтет, что я не принес достаточной пользы школе?
        — Если сумма не будет вам выплачена, деньги останутся в фонде и будут использованы на нужды школы.
        — В таком случае,  — с трудом сдерживая гнев, заявил Джордж,  — лучшее, что я могу сделать для школы,  — это отказаться от содержания. Так я и поступлю. Прямо сейчас.
        Три вороны из школы, затаив дыхание, ловили каждое его слово. Даже Гримсби, выражавший негодование по поводу того, что призрачное наследство Джорджа превосходит содержание его самого, подался всем телом вперед и приложил ладонь к уху. Неожиданно разыгравшиеся драматические события внесли живую струю в довольно скучное утро.
        Джордж сардонически усмехнулся. Приятно сделать широкий жест на публике. Широкий, но бессмысленный. Ничего другого ему не оставалось. Раз бразды правления оказались в руках обиженной им женщины, из этих денег он не получит ни пенни. С таким же успехом можно притвориться, что они тебя не интересуют, и сохранить хотя бы остатки чувства собственного достоинства.
        — Но, милорд… я не уверен, что вы можете так поступить. По правде говоря, это незаконно,  — пытался переубедить Джорджа поверенный.
        Однако Джордж был настроен решительно:
        — Раз Алоиз решил оставить свое состояние на благотворительные цели, пусть так и будет.
        Он гордо выпрямился и скрестил на груди руки. Звучное контральто нарушило театральность момента.
        — Весьма впечатляюще,  — заявила леди Оливия.  — Но по-моему, лорд Райвал, вы слишком торопите события. Нельзя принимать решения, руководствуясь исключительно эмоциями.
        Он резко обернулся к ней, но, увидев, что она настроена весьма серьезно, сдержал свой гнев. Она слегка побледнела, однако взяла себя в руки и смело встретила его взгляд:
        — Предлагаю ничего не предпринимать сегодня, давайте сначала подробно изучим сам текст завещания. Это соглашение меня так же, как и вас, не устраивает, лорд Райвал, но, возможно, мы найдем какой-нибудь выход. Возможно, там осталась лазейка.
        Поверенный раздраженно надул щеки. .
        — Текст завещания предельно четкий и ясный, уверяю вас,  — недовольно произнес он.  — Условие трактуется однозначно.
        — Прошу прощения.  — Ее улыбка оказала умиротворяющее воздействие на поверенного.  — Уверена, что вы оформили все абсолютно законно. Тем не менее буду вам весьма признательна, если вы позволите моему поверенному взглянуть на него. Мистер Калпеппер?  — Она повернулась к пожилому мужчине, которого Джордж принял за банкира.  — Не будете ли вы так любезны взглянуть?
        Калпеппер поклонился и приблизился к столу. Поверенный Биба недовольно подвинулся, освобождая ему место, и оба склонились над документом. Оливия повернулась к собравшимся.
        — Думаю, на сегодня все,  — объявила она, взяв на себя функцию поверенного распускать собрание.  — Спасибо, что пришли.
        Ее командный тон был настолько естественным, что три женщины из школы послушно поднялись и вышли, Гримсби, ворча, последовал за ними.
        Бесси Фэрфакс осталась. Джордж ей явно не понравился, и она сверлила его взглядом. Леди Оливия направилась к Джорджу. Когда он посмотрел ей в глаза, весь окружающий Мир словно перестал существовать. Они не слышали шепота поверенных, не замечали неодобрительного взгляда мисс Фэрфакс. Они словно остались наедине, забыв обо всем на свете. Щеки Оливии слегка порозовели.
        Она остановилась достаточно далеко от него, но он остро ощущал ее близость. Никогда еще его не влекло так к женщине.
        Она говорила тихо, но он различал каждое слово:
        — По всей видимости, нам избрали такую кару.  — Она еще больше покраснела, опустила глаза и нервно сцепила перед собой руки, словно школьница, не выучившая урок.  — Со своей стороны, сэр, я сожалею о том недоразумении, которое вышло у нас с вами, когда мы впервые встретились.
        «Но не так, как я»,  — подумал с горечью Джордж. Он с трудом сдерживал охвативший его мучительный гнев. Леди Оливия превосходила его самые смелые надежды, но собственный просчет лишил его каких бы то ни было шансов. Хуже того, Алоиз Биб снабдил Джорджа превосходным сценарием, на фоне которого могло бы пройти успешное ухаживание. Держи он рот на замке, был бы уже на пути к удобному во всех отношениях браку с ней, и они вместе возились бы с ее любимым детищем — школой. Мысль об упущенной возможности причиняла ему почти физическую боль.
        Она замолчала, видимо, ожидая от него извинений. Но он промолчал, лишь скрипнул зубами. Она подняла на него глаза и снова уставилась в пол:
        — Я должна вам все объяснить. Когда вы приняли меня за горничную, я почувствовала себя до того униженной! Но скорее умерла бы, нежели сказала, кто я на самом деле. Надеялась расстаться с вами еще у двери. Но потом вы вошли в дом, и мне пришлось играть эту роль гораздо дольше, чем я предполагала.  — Она помолчала и продолжила: — Я решила, что ничего страшного не случится, потому что мы никогда больше не увидимся. Но когда я узнала, что вы приглашены на оглашение завещания, мне стало не по себе. Я… — Она снова умолкла, ожидая, что он скажет.
        Он улыбнулся, пряча досаду.
        — Моя очередь извиняться? Вы этого ждете? Долго же вам придется ждать. Меня никогда не мучает совесть,  — сказал он, натянуто рассмеявшись.  — Тем не менее я принимаю ваши извинения.
        Она побледнела от нанесенного оскорбления:
        — Правда? Вы невероятно добры!
        — Да. Не злопамятен.
        Его вымученную улыбку сменила вполне искренняя ухмылка. Леди Оливия прямо на глазах превращалась в острую на язык девчонку, какой он ее и запомнил.
        — В чем дело? Я не должен был принимать ваши извинения?
        К его радости, она разозлилась:
        — С вашей стороны это самое настоящее хамство! У вас намного больше причин извиняться, чем у меня.
        — Что ж, раскрою вам секрет. Если бы я извинялся за каждый свой проступок, у меня не осталось бы времени заниматься любимым делом — грешить.  — Он подмигнул.
        — Не сомневаюсь,  — сердито бросила она.
        Он наклонился к ней настолько близко, как только позволяли приличия в общественном месте.
        — Раскрою еще один секрет,  — ласково произнес он.  — Вам тоже понравится грешить.
        От потрясения губы ее приоткрылись. Он пристально посмотрел на них. Он мечтал о ее поцелуе, всего одном, прежде чем она исчезнет из его жизни. В ее необыкновенных глазах он увидел желание, такое же сильное, какое испытывал сам. Но все это несбыточные мечты. Так что лучше о них забыть.
        Сознает ли она, что ее можно читать как открытую книгу? Наверное, нет. Она была смущена и испугана. И едва сдерживала гнев. Но умела подавить в себе любые эмоции. Она отошла от него на шаг.
        — Какой же вы наглец! Не хочу вступать с вами в перепалку…
        — Слишком поздно.
        — Если, по-вашему, вам не за что просить прощения, то мне и подавно.
        — Я не говорил, что мне не за что извиняться. Я просто сказал, что не стану этого делать.
        — Я ведь хотела закончить дело миром,  — возмущенно заявила она.  — А вот вы, милорд, с самого начала замышляли недоброе. Обманывали мистера Биба, притворившись его другом, задумали соблазнить порядочную женщину и завладеть ее деньгами. Самая заурядная подлость в чистейшем виде!
        — Подлость не бывает чистейшей. И редко заурядной.
        — Правда? Как интересно!  — Глаза ее засверкали.  — Поверю на слово: вами эта область всесторонне изучена.
        Он засмеялся:
        — Мудро. Новичку стоит прислушиваться к советам эксперта. Так, давайте подумаем… Как мне применить свои навыки на благо школы? Осмелюсь предположить, что она остро нуждается в небольшой добавке подлости. Я лучше всех могу удовлетворить эту потребность. Восемьсот фунтов в год обеспечат вам стабильные поставки. Она раздраженно притопнула:
        — Вы все смеетесь, а мы ведь оказалась в очень неприятном положении.
        Он притворился непонимающим:
        — Со школой?
        — Да нет же! Вы и я. Это ужасно.  — В ее голосе звучало отчаяние.  — Я надеялась, что мы больше никогда не увидимся, а теперь у меня нет выбора.
        Он знал, что Оливия поведет себя подобным образом, и досадовал, что она причинила ему боль своей неприязнью.
        — Вы забыли, что я отказался от наследства,  — твердо заявил он,  — и к вашей драгоценной школе не имею ни малейшего отношения. Скоро ваши страдания закончатся, мадам. Это наш последний разговор.
        Она нахмурилась:
        — Но почему? Почему вы отказываетесь от наследства, если до того нуждаетесь в деньгах, что уж решили охотиться .за приданым?
        Он поморщился.
        — Как бы я ни нуждался, ни за что не стану плясать под вашу дудку,  — заявил он.  — Ведь вы не подпустите меня к деньгам ближе, чем на пушечный выстрел. Святой бы не устоял — такая возможность проучить меня!  — Он сардонически улыбнулся.  — А вы, мадам, далеко не святая.
        Она залилась краской гнева:
        — Да как вы смеете? Святость тут ни при чем. Я с радостью отдам вам содержание, если вы его заслужите. Почему бы и нет?
        Он иронично поклонился:
        — Превосходно! Мои аплодисменты! Вы отдадите мне содержание, если я его заслужу. А что заставите делать, милая леди? Грузить уголь? Выносить помои? Поймите, мадам, мне придется быть у вас в подчинении! А потом, что бы я ни делал, вы можете с полным правом заявить, что этого не достаточно, и отказать мне в деньгах.
        — Понятно,  — сказала она.  — Вы даже не пытаетесь играть в благородство. Отказываетесь от наследства лишь потому, что не надеетесь его получить.
        — Именно так. Я, разумеется, убит тем, что вы разгадали мои низменные побуждения, но вы абсолютно правы. Ваша школа меня нисколько не интересует, я просто хочу избежать еще одного унижения. Уже несколько часов меня гложет досада.
        На ее лице снова отразилось недоумение.
        — Но у меня нет намерения унижать вас, тем более было бы несправедливо лишать вас денег. Не самый лучший способ преподать урок, вы не находите?
        — Само собой,  — ответил он.  — Но ничто человеческое вам не чуждо, вы, без сомнения, считаете, что именно такой урок я и заслужил. Возможно, вы и правы, но я в нем не нуждаюсь.
        Оливия сдвинула брови.
        — Так вот оно что!  — воскликнула она.  — Вы заподозрили меня в желании отомстить. Да как вы смеете приписывать мне такую мелочность?
        Она, казалось, искренне возмутилась. Он удивленно уставился на нее. Неужели он снова ошибся? Ни одна женщина не упустила бы возможности проучить мужчину, вознамерившегося нажиться за ее счет. Нелепо. Никто не может быть настолько терпимым.
        Терпимая. Именно это слово как нельзя лучше характеризовало леди Оливию Фэрфакс.
        — Милая девочка…
        — Я не девочка!
        — Прекратите!  — приказал он, взяв ее за плечи. Он посмотрел ей в глаза — в них не было ни намека на коварство. Только искреннее негодование.  — Вы злитесь на меня, что бы вы ни говорили. Неужели вы действительно не против моего пребывания в школе? В ее глазах появилась настороженность.
        — Ну, я не знаю… Боюсь, некоторые старшие девочки могут оказаться чересчур впечатлительными…
        — Меня не интересуют школьницы!  — перебил он ее.  — Я спросил, не будете ли вы против моего присутствия в школе. Впрочем, можете не отвечать, вы ведь неглупая женщина.
        Ее щеки вновь порозовели. Она опустила глаза:
        — Согласно завещанию мистера Биба вы должны помогать нам. После всего, что он сделал для школы, я не могу нарушить его последнюю волю.
        — Чушь.
        — Нет,  — стояла она на своем, но глаз так и не подняла.  — Вся сложность в том, чтобы найти вам подходящую должность. Если мы вместе подумаем…
        — Это не моя проблема,  — сказал он, еще сильнее сжав ее плечи.  — Любое мое участие в жизни школы свяжет нас с вами. Как вы можете согласиться на это? Как можете позволить мне быть рядом с вами? Ответ, по-моему, очевиден. Это невозможно.
        Мисс Элизабет Фэрфакс поднялась со стула. Джорджу показалось, что из ее горла вырвался звук, похожий на рычание. Она походила на мопса, заметившего, что его любимую косточку обнюхивает чужак. Выругавшись про себя, он отпустил плечи леди Оливии.
        — Для подобного разговора здесь слишком много свидетелей,  — сказал он.
        Оливия обернулась и, встретившись взглядом с Бесси, помахала ей рукой. Та, негодуя, удалилась. Оливия с обеспокоенным видом повернулась к нему.
        — Вы правы,  — тихо произнесла она.  — Моя репутация мне дорога. Очень бы не хотелось, чтобы моя связь с вами запятнала ее.
        Она все еще не понимала! Неужели ему придется ей объяснять?
        — К черту вашу репутацию!  — воскликнул он.  — Неужели не помните, что я вам говорил? Я — охотник за приданым, низшая форма жизни.  — Он склонился к ней, понизив голос до шепота: — Если бы вы не выведали у меня правду, клянусь, ни за что бы не догадались. Я бы довел вас до такого состояния, что вы забыли бы о репутации, о предостережениях близких и друзей. Вы отдали бы мне свое сердце, поверив, что я люблю вас. А я потащил бы вас к алтарю, чтобы жениться не на вас, а на ваших банковских счетах. И после этого у вас не возникло желания мне отомстить?
        Она спокойно посмотрела ему в глаза:
        — Вы поступили очень плохо. Но я не мстительна.
        Он нервно провел рукой по волосам. Чертова девчонка! Зачем он все это ей объясняет? Нет ничего хуже честного негодяя. Все дело в том, что она ему понравилась. И лгать ей у него не было ни малейшего желания.
        Джордж вздохнул:
        — Значит, если не откажусь от этого дурацкого наследства, вы меня к нему допустите?
        — Конечно.
        — Даже зная, что я негодяй?
        Внезапно в глубине спокойных серых глаз он увидел грусть. На ее губах заиграла легкая улыбка.
        — Дорогой мой лорд Райвал,  — в ее голосе звучали едва слышные веселые нотки,  — если бы я избегала каждого, кого интересуют мои деньги, у меня не осталось бы друзей.
        Глава 6
        — Ты простояла с ним в углу двадцать минут! Целых двадцать минут!
        Оливия прикусила губу, но искорка все равно загорелась в ее глазах.
        — Бесси, прошу тебя, не сердись,  — ласково попросила она.  — Я сожалею, что огорчила тебя. Но что он мог мне сделать в конторе поверенного? Прости, но твое беспокойство кажется мне беспочвенным.
        —Айви, я тебя хорошо знаю,  — решительно заявила Бесси, тыча пальцем в кузину. Та вертелась перед зеркалом, мечтательно улыбаясь.  — Ты была сама не своя, когда Калпеппер сообщил, что лорд Райвал будет на оглашении завещания. Тогда я ничего не заподозрила. Любая уважающая себя женщина заволновалась бы, окажись она в компании этого… этого распутника. Но я сразу заподозрила неладное, когда ты кинулась за новой шляпкой. Ты ведь никогда не интересовалась модой!
        — Уф! А я думала, ты обрадуешься. Сколько раз ты меня упрекала в том, что я не обращаю внимания на моду. Что скажешь?  — Оливия обернулась и продемонстрировала Бесси свои темные локоны, стянутые в блестящий узел на затылке.  — Как по-твоему, мне идет?
        — Тебе все идет,  — угрюмо проговорила Бесси.  — Айви, умоляю тебя, будь осторожна. Ты совсем не знаешь мужчин. Все они коварны.
        Оливия расхохоталась:
        — А ты, разумеется, их знаешь. Бесси покачала головой.
        — Я собираюсь поразвлечься, пофлиртовать с красивым мужчиной, прежде чем состарюсь. И все.
        — Но у него совсем другие намерения. Ты слишком неопытна, чтобы одержать верх над этим дьяволом.
        Оливия легкомысленно взмахнула рукой.
        — Ты не объективна в этих вопросах, Бесси, и никогда не доверяла мужчинам. Влияние Фэрфаксов! В нашей семье есть пренеприятнейшие представители, но в целом мужчины вполне порядочны.  — Она хихикнула.  — Само собой, лорда Райвала я к ним не причисляю. Ты права, он дьявол, но чертовски забавный.
        Она достала из шкатулки нитку жемчуга и приложила к шее, глядя на свое отражение:
        — Хороший жемчуг. Я его хоть раз надевала? Нет, по-моему. Какое упущение.
        — Ты меня пугаешь,  — заявила Бесси, с беспокойством глядя на Оливию. Та отложила жемчуг в сторону и, напевая, начала рыться в шкатулке в поисках других безделушек.  — Ты никогда не интересовалась мужчинами! Что на тебя нашло?
        — Ровным счетом ничего. По-моему, это с тобой происходит что-то странное: ты никогда не поднимала шума по пустякам. Я уже вышла из возраста, когда компаньонка нужна при любом разговоре с мужчиной. Мы разговаривали всего несколько минут, причем в твоем присутствии. Что здесь плохого?
        — Он тебя касался!  — воскликнула Бесси.  — И назвал Айви. Я сама слышала! Откуда он узнал?
        Оливия почувствовала, что краснеет, торопливо положила драгоценности в шкатулку и наклонилась, поправляя застежку на туфле, чтобы Бесси не заметила, как она покраснела.
        — Не знаю, откуда он узнал,  — смеясь ответила Оливия.  — Наверное, услышал от тебя. Ты ведь иногда называешь меня Айви даже на людях.
        Она присела, мысленно поздравив себя с удачным выходом из ситуации. Но в зеркале отразилось обеспокоенное лицо Бесси, и Оливия почувствовала себя виноватой.
        Бесси окончательно упала духом:
        — Ради Бога! Оливия, я тебя умоляю!
        Глаза Бесси наполнились слезами. Ошеломленная Оливия бросилась к ней и обняла:
        — Ох, Бесси, прости! У меня нет от тебя никаких секретов. Но ты должна мне доверять. Я уже давно не девчонка. И не дура.
        — Если бы,  — ожесточенно сказала Бесси и вырвалась из объятий Оливии, шаря в кармане в поисках платка.  — Ты слишком доверчива. Ты думаешь, все люди хорошие, а мир справедливый и добрый. Но все как раз наоборот.
        Она вытерла глаза.
        — Знаю,  — тихо сказала Оливия.  — И потому я не строю иллюзий насчет лорда Райвала. Помнишь капитана Хатфилда? Мне тем летом исполнилось восемнадцать.
        — Разве такое забудешь?  — воскликнула Бесси.  — Я думала, эта рана не заживет.
        — Да, но я справилась,  — сказала Оливия.  — Этот урок пошел мне на пользу. Лорд Райвал точно такой же —очаровательный и беспринципный. Но я больше не отдам свое сердце охотнику за приданым.
        — Охотник за приданым?  — Бесси широко раскрыла глаза.  — Впервые о таком слышу.
        Оливия пожалела о сказанном.
        — Может, я ошибаюсь,  — сказала она, подходя к гардеробу, чтобы осмотреть свои платья.  — Но надо учиться на ошибках прошлого, чтобы впредь их не повторять. Теперь я любого мужчину, который проявляет ко мне интерес, воспринимаю как охотника за моими деньгами.  — Она вынула скромное утреннее платье из жаконэ[2 - Жаконэ — ткань, разновидность батиста.] и, нахмурившись, оглядела.  — Неужели это самое лучшее? Боже мой, ну почему у меня нет ничего нарядного? Сегодня же отправлюсь в Лондон. Хочешь со мной?
        — Возьми лучше Эдит. Она тоскует взаперти.
        — Хорошо. Но пусть закроет лицо вуалью, чтобы ее никто не узнал. Если ее увидят в компании со мной, Ральф найдет ее в течение недели.  — Она вздохнула и опять развернула платье.  — А пока придется довольствоваться тем, что есть.  — Она лукаво улыбнулась Бесси.  — Лорд Райвал может пожаловать в любой момент.
        Спускаясь в гостиную, она с трудом сдерживала охвативший ее восторг. Было в этом мужчине что-то, заставлявшее ее ощущать радость жизни. Первым наверняка придет мистер Калпеппер, а потом к ним присоединится лорд Райвал для обсуждения условий наследования. Трудно будет внимательно слушать доброго старого Калпеппера, зная, что в любой момент может появиться лорд Райвал, подумала Оливия с улыбкой.
        Однако в гостиной она не увидела Калпеппера, зато лорд Райвал уже пожаловал. Он поднялся и кивнул, с одобрением оглядев ее.
        Оливия остро ощущала, что они одни в комнате. Благословенные небеса, до чего же красив этот мужчина!
        — А где мистер Калпеппер?  — спросила она. Он ухмыльнулся:
        — Когда бы мы ни встретились, один из нас всегда кого-нибудь ждет. Я не видел мистера Калпеппера. А обо мне разве не доложили?
        — Нет.  — Она покраснела.  — Я думала, Калпеппер меня уже ждет, поэтому и спустилась. Он почти всегда приходит раньше назначенного времени… Ой, извините! Как поживаете? Может, выпьете чаю?
        Она шагнула за порог и снова остановилась.
        — Я не слишком люблю чай, но сегодня утром, думаю, он придется кстати.  — Джордж помрачнел.  — Никак не могу свыкнуться с мыслью об этом несчастном содержании. Скорее всего буду готов вручить школе обе части своего наследства.
        Она не сразу поняла его.
        — Вы ведь не хотите отдать нам своего кота? Дорогой мой сэр, это жестоко! Том привык к холостяцкому хозяйству.
        — По-моему, об удобствах этого зверя и так сверх меры пекутся,  — раздраженно произнес он.  — Бибу много за что придется ответить! Где бы он ни находился, надеюсь, он сполна заплатит за все беды, которые навлек на меня. Я всю ночь не спал.
        — О Боже!  — Оливия сделала еще несколько робких шагов и позвонила в колокольчик.  — Бедняжка Том не давал вам спать?
        — Бедняжка Том? Это Джордж бедняжка! Проклятый кот от меня ни на шаг не отходит! Сначала мне пришлось протащить его по всему Мейфэру в корзинке с крышкой. И все это время он не переставал орать. Половина Лондона потешалась над нами, пока мы шли от дома Биба» ко мне. На продаже билетов на это представление я бы сколотил состояние. Слава Богу, что большинства моих знакомых пока нет в городе. Если бы кто-то из них увидел меня с котом, я бы не пережил.
        Оливия укоризненно посмотрела на него:
        — Для вас это мелкие неприятности, а для кота — тяжелое испытание. Вы только представьте, как страшно, когда тебя уносят из дома, сажают в корзину и закрывают крышкой. Я ему искренне сочувствую.
        — Страдания Тома не сопоставимы с моими собственными,  — отрезал лорд Райвал.  — Как только я выпустил его из корзинки, он намертво прилип ко мне, всячески демонстрируя свое удовлетворение. Во мгновение ока стал чувствовать себя как дома. Будто нигде больше не жил.
        — Но это же замечательно! Он, видимо, добрый и ласковый.
        — Чересчур ласковый! Вчера ночью я попытался выдворить его из спальни, так этот зверь барабанил своими пушистыми лапами в дверь, пока я не открыл. Выставил его за окно — он начал орать. Так как я дорожу хорошими отношениями с соседями, пришлось его впустить. Он лежал у меня в ногах до утра. Противный, подлый кот! Как только я засыпал, он начинал мурлыкать во все горло и бить меня лапами.
        — Вы не любите кошек?  — пораженная, спросила Оливия.
        — Терпеть не могу! Они существа коварные и неверные. Никаких моральных устоев! Видели бы вы, какой он подхалим! Падает мне в ноги и смотрит огромными печальными глазами — это он так со мной флиртует! Ха! Знает, кто тут командует сметанкой.
        Оливия приподняла бровь.
        — Для вас самый подходящий питомец,  — заметила она.  — У вас с ним много общего.
        Чай принесли как раз вовремя, что позволило ей избежать гневной отповеди на ее остроту. И тут же появился Калпеппер, долго извиняясь за опоздание. После чая поверенный вручил свой отчет об условиях завещания мистера Биба, которые они собирались обсуждать. Оливия и лорд Райвал отставили недопитый чай и со все возрастающим неудовольствием слушали, на что обрек их покойный друг. Сухим вычурным языком Калпеппер сообщил им основные пункты завещания. По его просвещенному мнению, все условия предельно четко прописаны. К его огромному сожалению, невозможно обойти требования завещания. Лорд Райвал обязан трудиться на благо школы имени Хелен Фэрфакс либо где-нибудь еще на ниве образования, и его труд должен приносить пользу школе. Пока он выполняет поставленные условия, содержание выплачивается ему ежеквартально. Но ответственность за контроль лежит на леди Оливии. Ей предстоит определять ему задания, наблюдать за исполнением и выносить суждение о качестве работы. Мало того, средства не будут выданы, если она посчитает, что он не выполнил свою часть соглашения, и деньги вернутся в школу. К концу отчета леди
Оливия раздраженно притопывала, а лорд Райвал был мрачнее тучи. Она начисто забыла о своих опасениях, что ей не удастся сосредоточиться на словах Калпеппера в присутствии Джорджа. Наоборот, сложно было не уделить должного внимания проблеме такой важности.
        — Но это невыносимо!  — воскликнула наконец леди Оливия.  — Я должна надзирать за лордом Райвалом? У меня нет времени на такую ерунду!
        — Сожалею, госпожа, но таковы условия. У лорда Райвала задергалась щека.
        — У нее не хватит времени, а у меня характера. Выходит, я стану наемным работником в школе?
        — Нет, не наемным работником,  — сказал Калпеппер, соединяя кончики пальцев.  — Вы даже не станете служащим леди Оливии. В законном смысле. Хотя ваши отношения будут именно такими.
        Лорд Райвал процедил сквозь зубы:
        — Мне это очень не нравится.
        — И мне тоже,  — быстро проговорила Оливия.  — Но должен же быть выход. Должен.  — Она поднялась и быстро прошлась по комнате, остановилась и переплела пальцы.  — Я придумала. Мы просто заключим соглашение за моей подписью, гарантирующее лорду Райвалу его содержание без всяких предварительных условий.
        Калпеппер посуровел:
        — Нет. Вы не имеете права. Такое соглашение нарушит само содержание завещания.
        — Хорошо, давайте сделаем по-другому. Могу я передавать свои полномочия по доверенности?
        — Можете,  — осторожно сказал Калпеппер.  — При определенных обстоятельствах.
        — Замечательно,  — произнесла она торжествующе.  — Я передаю свои полномочия лорду Райвалу. Пусть решает, заработал он свое содержание или нет.
        Калпеппер неодобрительно прищелкнул языком:
        — Нет, нет, нет! Совершенно неприемлемо! Дорогая леди Оливия, попрошу вас отнестись к завещанию немного серьезнее. Ваши выдумки не выдерживают никакой критики. Умоляю вас, садитесь, и мы вместе подумаем.
        Она плюхнулась в кресло.
        — Послушайте, пусть содержание остается в неприкосновенности. Предположим, он никогда не заработает его, просто не сможет. В этом случае средства направляются в школу. Нет, прошу вас, выслушайте меня! Мы можем заключить соглашение прямо сейчас. Будем выплачивать лорду Райвалу восемьсот фунтов в год, будто он их зарабатывает.
        Лорд Райвал ушам своим не верил.
        — Платить мне просто так? Но с вашей стороны это очевидная глупость!
        Оливия раздраженно закатила глаза:
        — Господи, речь идет лишь о каких-то восьмистах фунтах! Калпеппер, возьмите их из моих собственных денег. Время, которое придется потратить на всю эту чепуху, мне гораздо дороже.
        Калпеппер огорчился.
        — Примите мои поздравления, леди,  — протянул лорд.  — Восемьсот фунтов для большинства смертных не такая уж маленькая сумма.
        Она покраснела, поняв, что сказала лишнее, хотя не имела намерения бахвалиться своим состоянием.
        — Извините,  — сухо произнесла она.  — Я не хотела выразиться так вульгарно.
        Глаза лорда Райвала сверкнули.
        — Ничего особенного. Вас спровоцировали. Я тоже готов вульгарно высказаться.
        Калпеппер чопорно поджал губы.
        — Прошу вас, давайте возвратимся к предмету нашего разговора,  — строго сказал он.  — Думаю, перед началом нам следует определить, какое занятие в наибольшей мере подойдет его милости.
        Он взял перо и выжидательно посмотрел на лорда Райвала.
        Лорд нахмурил брови.
        — Вы меня спрашиваете?  — вежливо осведомился он.  — Я полагал, что выбор занятия целиком и полностью предоставлен леди Оливии.
        Оливия нахмурилась:
        — Это просто абсурд. Я вас едва знаю и не имею представления о ваших талантах.
        Калпеппер казался озадаченным, но все еще надеялся.
        — Есть ли у вас, лорд Райвал, какие-нибудь выдающиеся таланты?
        — Ода!
        — Какие?
        Лорд Райвал посмотрел на Оливию. Она еле слышно вздохнула и закрыла глаза, молясь, чтобы он не сказал лишнего.
        — Пикет.
        Оливия открыла глаза и задышала. Тем не менее ответ был неслыханным. Калпеппера он явно застал врасплох.
        — Милорд, вы сказали — пикет?
        — Да.
        — Ладно. Ладно, ладно. Пикет.  — Поверенный почесал за ухом.  — Не думаю, что молодых леди следует обучать игре в пикет. Вы что-нибудь еще умеете?
        — Меня считают неплохим стрелком. Да и на боксерском ринге я имею вес.
        Оливия прикусила губу, чтобы не расхохотаться. Калпеппер пришел в ужас:
        — Пистолеты, господин? Кулачный бой?
        — Он может по ночам обходить владения,  — предложила Оливия сквозь смех.
        Лорд Райвал весело посмотрел на нее.
        — Как правило, вечерами я очень занят,  — извиняющимся тоном произнес он.
        Она хихикнула:
        — Играете в пикет.
        — Именно.
        — Дальше, дальше,  — раздраженно сказал поверенный.  — Вы наверняка еще что-нибудь умеете.
        — Многим нравится, как я танцую,  — сказал лорд Райвал.
        Лицо Калпеппера просветлело:
        — Ага. Танцы.
        Перо заплясало по бумаге. Оливия покачала головой:
        — Бесполезно. Они сироты, а не дебютантки. Лицо лорда приняло грустное выражение.
        — Разве я не могу научить девочек танцевать?  — жалобно спросил он.  — Мне говорили, что вальсирую я божественно.
        Оливия приподняла бровь:
        — Правда? Я слышала, в пикет вы играете лучше.
        — Да, в пикет я играю просто неподражаемо,  — серьезно сказал он. Оливия с трудом подавила смешок.
        Калпеппер провел кончиком пера по подбородку:
        — Хм… Думаю, этим девочкам не слишком требуются танцы. Большинство из них станут модистками, кухарками и все в таком роде.
        — Увы, я не слишком хорошо шью шляпы. Да и тесто замешиваю не лучше.
        — Думаю, вы не пробовали,  — радостно сказала Оливия.  — Кто знает? Может, у вас есть нераскрытые таланты.
        Лицо его было серьезно, но глаза смеялись.
        — И все же мы сэкономим время, если займемся моими раскрытыми талантами.
        — А какой в этом смысл? Таланты, которые вы перечислили, не могут принести пользы.
        Он вскинул бровь и несколько мгновений смотрел на ее губы, затем перевел взгляд на ее глаза. Оливия покраснела.
        — Вы считаете, что все мои навыки бесполезны?  — любезно поинтересовался он.  — Какое разочарование.
        Оливия опустила глаза:
        — Навыки, которые вы перечислили, несколько… фривольны.
        — Понятно. Но я назвал еще не все.  — Он небрежно положил ногу на ногу.  — Надо подумать, какие таланты могут пригодиться молодым леди.  — Он погрузился в размышления.
        Оливия тяжело вздохнула. Бросила испуганный взгляд на Калпеппера, но поверенный внимательно слушал Джорджа. Попыталась заглянуть в глаза лорду Райвалу, но тот задумчиво разглядывал потолок.
        — Никогда особенно не любил детей,  — начал он,  — но когда девочки достигают определенного возраста…
        — Лорд Райвал!  — перебила его Оливия.
        Он повернулся к ней и вежливо ждал, пока она договорит. Она покачала головой, чтобы не дать ему произнести что-либо шокирующее, но не знала, что добавить к сказанному.
        Ее выручил Калпеппер:
        — Я и сам всегда теряюсь с молодыми. Не сомневаюсь, что леди Оливия не хотела ни в малейшей мере принизить ваши таланты. Но вынужден согласиться с тем, что занятия светского человека не найдут соответствующего практического применения у девушек низкого происхождения.
        — В большинстве своем эти занятия не подойдут девушкам любого происхождения, даже независимо от возраста,  — согласилась Оливия, в которой вновь пробудилась язвительность.  — Прослушав перечень талантов лорда Райвала, я готова платить ему за то, чтобы он держался подальше от школы.
        — Ладно, ладно — снисходительно сказал поверенный.  — Мы уже решили, что эти предметы не подойдут,  — он начал просматривать свои записи.  — К моему величайшему сожалению, должен признать, лорд Райвал, что обучение девочек-сирот — явно не ваш хлеб.
        Пока Калпеппер перекладывал бумаги, Оливия угрожающе посмотрела на лорда Райвала. Он склонился к ней, в его глазах дрожал смех.
        — Он ошибается,  — вполголоса произнес лорд.  — Я дал образование стольким сироткам.  — Он улыбнулся.  — Ваши родители тоже скончались, не так ли? С радостью возьму вас под свое крылышко. Кто знает? Может, станете моей лучшей ученицей.
        — Бесстыдник!  — Голос ее дрогнул.  — Не будете ли вы любезны прилично себя вести? Вы ничему не можете меня научить. Я говорю о…
        — Осторожнее, Айви,  — прошептал он.  — Такой шанс выпадает раз в жизни. Ваше образование, по-моему, весьма ограниченно… в определенных областях. А вам выпал шанс восполнить эти пробелы с помощью одного из лучших в Англии специалистов. Мало того, он еще хочет поделиться с вами знаниями.
        Она негодующе посмотрел на него. Плечи Джорджа ходуном ходили от смеха.
        — Вы что-то сказали, лорд Райвал?  — спросил поверенный.
        Джордж улыбнулся:
        — Мы с леди Оливией возобновили наш разговор о скрытых талантах. В основном применительно к женскому образованию.
        — А…
        Джордж лениво откинулся на стуле.
        — Женщины часто противятся образованию, не так ли? Тем не менее с ними происходит то же, что и с мужчинами. В деле, к которому женщина никогда не проявляла особого интереса, она может стать докой, если обнаружится… — его улыбка стала еще шире,  — так сказать, природная склонность.
        — Возможно, вы правы,  — сказала Оливия.  — В том смысле, насколько образование необходимо женщинам.
        — Конечно.  — Лорд Райвал послал Оливии очередной смеющийся взгляд.  — Я как раз собирался описать леди Оливии преимущества обстоятельного обучения, учитывая постоянное повторение, что обеспечивает наилучшее усвоение навыка.
        Калпеппер просиял:
        — Да, милорд. Во всем нужна практика.
        Лорд склонил голову, признавая истинность этой банальности:
        — Именно. Особенно когда новичок работает под началом мастера. Одаренный, опытный преподаватель может пробудить истинный энтузиазм, а это служит залогом наилучшей реализации потенциала.
        Он лукаво посмотрел на леди Оливию. Вспышка желания прошла по ее телу, словно удар молнии. Ей пришлось признать, что обстоятельное обучение в исполнении лорда Райвала наверняка пробудит энтузиазм… в одной ученице.
        — Я не знал, что вы педагог, милорд,  — с нескрываемым уважением сказал Калпеппер.
        Лорд Райвал скромно пожал плечами:
        — Просто любитель. Как и у каждого, у меня есть свои, так сказать, теории.
        Глава 7
        Лорд Райвал подумал, что это утро неизбежно завершится приглашением осмотреть школу. Месяц назад он, не раздумывая, с негодованием отклонил бы его. Какой поворот судьбы!
        Он не испытывал ни малейшего интереса к благотворительным начинаниям леди Оливии, чего нельзя сказать о ней самой. Без малейших усилий он подвел ее к тому, что экскурсию должна провести она одна. Калпеппер объявил, что он в полном распоряжении лорда Райвала в любое утро, за исключением завтрашнего. Джорджу пришлось солгать, что он свободен только в этот день. Леди Оливия, благослови, Господи, ее невинность, незамедлительно клюнула на приманку и предложила сопровождать его.
        Он зашел за ней ровно в десять, подозревая, что она из тех женщин, кто ценит пунктуальность. Разумеется, она уже была готова и ждала его. Даже поблагодарила за своевременный приход.
        — Вы не поверите, сколько людей не считают зазорным опаздывать на пятнадцать минут, а то и больше!  — заметила она, тепло пожимая его руку.
        — В мире так много копуш,  — согласился он.  — Я, само собой, тоже к ним отношусь. Но сегодня хотел произвести на вас впечатление.
        Она рассмеялась:
        — И это вам удалось.
        Оливии тоже удалось произвести на него впечатление, если она добивалась именно этого. Он окинул ее оценивающим взглядом. Леди Фэрфакс являла собой прелестную картину. На ней было сшитое по последней моде дорогое муслиновое платье с узором из веточек, подвязанное под грудью узкой лайковой лентой под цвет перчаток. С наигранным удивлением он приподнял брови:
        — Невероятно! Вы сняли чепчик? И передник тоже?
        — Умоляю, не напоминайте мне о нашей первой встрече,  — попросила она.  — Не могу подумать о ней без стыда.
        — Не стоит,  — добродушно сказал он.  — Я же принял ваши извинения.
        — Приняли, но мне этого мало. Теперь ваша очередь. Он наградил ее вежливой улыбкой и кивнул в сторону двери. Она сдержала смешок. Потом направилась к двери, распахнутой лакеем.
        Они вышли на улицу, дул сильный ветер. Леди Оливия вдруг остановилась как вкопанная. Перед домом стоял наемный экипаж. С высокого облучка спрыгнул возница, опустил подножку и распахнул дверцу. Леди Оливия замерла.
        — В чем дело?  — как ни в чем не бывало поинтересовался Джордж.
        — Насколько я понимаю, этот экипаж не ваш!
        — Конечно, нет. Я его нанял.
        Придерживая шляпку, которую чуть не унесло ветром, она запрокинула голову и посмотрела на него:
        — Я не поеду в этом экипаже.
        — Боже, а мы, оказывается, гордые!  — Джордж был в полном недоумении.  — Что-то не так? За чистоту и безопасность могу поручиться. Я приехал в нем из Лондона.
        — Наедине с вами в экипаже — не самое безопасное для меня путешествие,  — возразила она.  — Неужели вы настолько привыкли к легкомысленным женщинам, что позабыли все правила? Леди не может ехать наедине с джентльменом в закрытом экипаже.  — Она погрозила ему пальцем.  — Если же вы не джентльмен, то лучше не говорите не об этом.
        — Спасибо,  — поблагодарил Джордж.  — Может, я и не джентльмен, но обязуюсь быть таковым всю дорогу. Если вы на этом настаиваете.
        — Если? Если я… — Она осеклась и покраснела.  — Вы сумасшедший! Дело не в том, как себя вести. Если двери закрыты, можно заподозрить что угодно.
        — Заманчиво.
        У нее перехватило дыхание, но она быстро взяла себя в руки:
        — Ничего подобного! Ну почему вы не наняли двуколку или двухколесный экипаж?
        — Открытый экипаж?  — скептически спросил он.  — Кажется, собирается дождь.
        — С чего вы взяли? Ладно, придется идти пешком.
        — Дорогая леди Оливия! Я в новых ботинках! Пожалейте меня.
        Оливия едва сдержала смех.
        — Какой же вы наглец!  — воскликнула она. Он молчал, изображая смирение. Оливия расхохоталась.  — Если вы настаиваете на нашем путешествии в закрытом экипаже, моей кузине придется сопровождать нас для соблюдения приличий,  — наконец сказала она.
        Джордж взял ее за руку, но она не сдвинулась с места.
        — Чего вы боитесь?  — спросил он.  — Ваша репутация не пострадает от десятиминутной поездки в экипаже, даже в моем обществе. Пойдемте же,  — подмигнул он ей.  — Прокатимся.
        — Я заслужила свою репутацию, сэр, остерегаясь подобных сомнительных развлечений.
        — Тем более можете разок нарушить приличия,  — беспечно произнес он.  — Давно пора. Вы уже не школьница. Кто посмеет вас критиковать? У кого хватит наглости порицать женщину столь безупречной репутации за какую-то поездку в экипаже? Ерунда!
        Она заколебалась. Он продолжал:
        — Вы осудили бы свою подругу за столь незначительный проступок?
        Она задумалась:
        — Не осудила бы, не зная, что заставило леди поступить подобным образом.
        — Вот видите.
        Ее лицо озарила улыбка:
        — Но у меня нет такой необходимости.  — Ее глаза светились обезоруживающей искренностью.  — Я могу оказаться с вами в одном экипаже только по собственному желанию.
        У него отвисла челюсть. Боже сохрани! Она вновь удивила его. Он определенно испытывал слабость к откровенным женщинам. В висках у него застучало, в нем всколыхнулось желание. Нужно проявить деликатность. Если он спугнет ее, она напустит на него свою кузину и загубит весь день.
        Он вздохнул:
        — Что ж, это все меняет. Поехали обратно в Лондон. А лучше в Дувр.
        Его шутка достигла цели: она захихикала.
        — Я доеду с вами до школы. Не дальше,  — решительно заявила она.  — Даже моя безукоризненная репутация не выдержит больше десяти минут наедине с таким развратником.
        Победа. Он с трудом верил своей удаче. Внешне невозмутимый, в душе он торжествовал. Джордж помог леди Оливии подняться в тесный полумрак экипажа. В нем могли поместиться лишь двое, что послужило решающим фактором в выборе именно этого экипажа: он намеревался любой ценой избежать присутствия Бесси Фэрфакс. Леди Оливия ничего не сказала по этому поводу и не возражала, когда он сел рядом с ней. Возница захлопнул дверцу и взобрался на козлы. Джордж почувствовал, как напряглась его спутница.
        — Никогда в жизни не позволяла себе ничего подобного,  — напомнила она.  — Надеюсь, вы не заставите меня жалеть о принятом решении.
        — Надеюсь, что не заставлю,  — ласково заметил он.  — Я собираюсь втянуть вас в еще более скандальные предприятия.
        Она чуть было не подпрыгнула.
        — Что ж, благодарю за откровенность. Но какой вам прок портить мою репутацию?
        — А я и не собираюсь этого делать. Я лишь хочу оставаться с вами наедине при любой возможности,  — улыбнулся он.  — Не могу быть с вами официальным. А это неизбежно в присутствии посторонних.
        — Да, я понимаю, о чем вы,  — неожиданно сказала она.  — Очень забавно разговаривать с вами наедине, хотя мне не следовало в этом признаваться. Скажите, сэр, неужели все повесы такие же очаровательные?
        Она застала его врасплох, и он насмешливо уставился на нее. Оливия говорила вполне серьезно.
        — Очарование — обязательное качество для повесы,  — ответил он, с трудом сдерживая смех.  — Хотя, как вы уже, наверное, догадались, большинству из них до меня далеко.
        Она искренне рассмеялась:
        — Тогда, осмелюсь предположить, они не достигают подобного успеха.
        — Затрудняюсь сказать,  — скромно сказал он.  — Для истинного повесы осмотрительность тоже важна.
        — Какая же у вас интересная жизнь,  — произнесла она, сложив руки на коленях.  — Расскажите о своих приключениях.
        — Ни за что! Теперь ваша очередь рассказывать!
        — Пожалуйста, спросите меня что-нибудь, чтобы я смогла быстренько ответить. Но я предпочла бы послушать вас,  — озорно произнесла она.
        Он ухмыльнулся:
        — Хорошо. Один вопрос терзает меня последние двое суток. Почему ваша кузина зовет вас Айви?
        — Боже.  — Она прикусила губку.  — Все члены семьи зовут меня так. С самого детства.
        — Но почему Айви, если ваше имя Оливия?
        — Айви — это прозвище, оно не имеет ничего общего с моим именем.
        Не поверив ей, он коснулся ее подбородка и повернул, ее лицо к себе.
        — Я хочу знать правду,  — настаивал он. Она с вызовом посмотрела ему в глаза:
        — Этот вопрос слишком личный. Я не уверена, что стоит на него отвечать.
        — Вы заставили меня обсуждать мое обаяние,  — напомнил он, с трудом подавив смех.  — Так что раскройте вашу страшную тайну.
        Она легонько шлепнула его по руке, держащей ее за подбородок, и расправила плечи.
        — Ладно, скажу, если вы так настаиваете. Меня прозвали Айви, потому что я прибираю к рукам все, что меня хоть как-то касается[3 - Непереводимая игра слов:Ivyв английском языке употребляется как уменьшительное от Оливии, но также имеет значение «плющ» — вьющееся растение с плотным крепким стеблем, которое очень плотно оплетает опоры и цепко держится.].
        Он расхохотался.
        — Вам это кажется смешным?
        — Еще бы!
        — Но мое прозвище оказалось нелегким испытанием для меня, уж поверьте. Я долго к нему привыкала.
        — Оно вам идет.
        — Господи! Неужели это заметно? Мы ведь едва знакомы!
        — Дорогая моя девочка, я давно наблюдаю, как вы руководите всем и вся! Пытались не пустить меня в дом Биба! Ни перед чем не останавливались!
        — Нет! Как вы можете так говорить? Ведь вы все равно зашли в дом Биба!
        Его глаза засверкали.
        — Мы с вами идеальная пара — стоим друг друга! Она поглядела на него в полумраке, негодуя, но при этом смеясь:
        — Только время расставит все по своим местам. Трудно сказать, кто кого переупрямит.
        — Я тоже так думаю,  — быстро проговорил он.  — Хотя по натуре я игрок.
        Смех сблизил их еще больше. Джордж остро ощущал близость ее лица, поднятого навстречу ему, и постоянные прикосновения ее тела при движении экипажа. Поистине сладостное ощущение.
        Она, все еще улыбаясь, склонила голову, будто изучая его.
        — Думаю, было бы ошибкой недооценивать вас,  — заметила она.  — Я привыкла все делать по-своему, как вы только что столь язвительно заметили. Но поскольку вам удалось расстроить и запугать меня за такой короткий срок, я должна быть настороже.
        Он опустил руку позади нее. Она широко открыла глаза, но он ободряюще улыбнулся ей.
        — Что-то я не припомню, чтобы загонял вас в этот экипаж с помощью угроз,  — заметил Джордж.
        — Нет, конечно!  — согласилась она.  — Глупо было бы предположить нечто подобное. Десять минут в непосредственной опасности — прекрасное начало для утра.
        Она смеялась, но он чувствовал, что она напряжена, как натянутая струна. Она уже жалела о том, что согласилась сесть в экипаж. Одно неверное движение — и она ускользнет. Он понимал, что отступление в данный момент принесет свои плоды в будущем, но отпустить ее было чертовски сложно. Между ними словно пробегали электрические разряды. Ее близость в покачивающемся экипаже доставляла ему ни с чем не сравнимое наслаждение. Так приятно было ее обнимать, даже слегка касаясь!
        Однако он убрал руку, дав ей понять, каких усилий ему это стоило.
        — У меня и в мыслях не было подвергать вас опасности,  — произнес он.
        Она сразу расслабилась и, видимо, пожалела о том, что он убрал руку. Он уже поздравил себя с удачно выбранной стратегией, но тут Оливия сразила его своим вопросом:
        — Вы мне враг?
        Вопрос звучал смешно, почти театрально. Он рассмеялся, но, заглянув ей в глаза, сразу посерьезнел.
        Ему казалось, что она видит его насквозь. Внезапно ему открылась неприглядная правда: он действительно ей враг. Она ему нравится, его влечет к ней, но он обворует ее при первой же возможности. Сначала украдет сердце, а потом состояние. Он впервые подумал об этом.
        Он хотел отделаться шуткой, но не смог. Привычная обходительность дала осечку. Не слишком приятное чувство. Она не сводила с него глаз.
        — Вы сомневаетесь,  — спокойно произнесла она.  — Понятно.
        Боже милостивый! Как же ему выкрутиться? Для шутки поздновато. Он, нахмурившись, сжал ее ладонь.
        — Я сомневаюсь, потому что вы кажетесь серьезной. Легкомысленный ответ сделает ваш вопрос незначительным.  — Он насмешливо посмотрел на нее.  — Вы не избегаете моих прикосновений. Не надо стесняться! Я лишь пытаюсь объяснить свое замешательство.
        Пальцем другой руки он провел по ее щеке, заправил выбившуюся из-под шляпки прядку темных волос. Женщина такого склада скорее отзовется на прямоту, чем на лесть или попытки успокоить. Лучше оставить насмешки и быть честным, насколько это возможно.
        — Я не могу сказать, что наши намерения прямо противоположны, потому что не знаю, чего хотите вы,  — тихо произнес он.  — Что у вас на уме? На вашем месте, леди Оливия, я бы не стал связываться с таким, как я. Я не думал, что вы простите мое поведение в доме Биба, не говоря уж о моих сегодняшних замечаниях. Так что ко мне вы не должны испытывать ничего, кроме отвращения. Тем не менее мы с вами находимся здесь. Почему?
        Она вырвала руку и отвернулась.
        — Я многим обязана мистеру Бибу… — начала она.
        — Чушь!  — перебил он ее.  — Только не надо мне рассказывать, что вы лишь пытаетесь выполнить, условия завещания! Вы могли бы добиться того же результата, отправив меня к Калпепперу. Тогда не пришлось бы терпеть мое общество. При желании вы именно так и поступили бы.
        К ней вернулось чувство юмора.
        — И что же тут непонятного?  — бодро сказала она.  — Очевидно, я не хочу избегать вас.
        Он не мог скрыть своего удивления, и она рассмеялась:
        — Понятно. Вы ничего не знаете о жизни уважаемой старой девы.
        — Совершенно верно! Иначе вы не казались бы мне такой загадочной.
        — Думаю, да.  — Она безмятежно улыбнулась.  — Не поймите меня превратно. Меня вполне устраивает моя жизнь, но в ней не хватает остроты.
        — Ага.
        Ситуация становилась все более интересной. Он насмешливо приподнял бровь:
        — Значит, вы жаждете приключений? И хотели бы начинать утро с десяти минут непосредственной опасности. Я бы не додумался.  — Он пожал плечами.  — Хотя, оценив все случившееся, должен был бы. Вы дали несколько подсказок. И нечего краснеть! Все было проделано просто очаровательно.
        Он откинулся на сиденье и окинул взглядом ее стройную фигурку. Он чувствовал, как ее колено касается его бедра. Ленивая улыбка появилась на его лице.
        — Итак, вашей жизни недостает остроты. Вы выбрали правильного мужчину, леди Оливия. С удовольствием внесу оживление в ваше однообразное существование.
        Она вопросительно взглянула на него:
        — Помните, главное — не перестараться. Это как если бы я всю жизнь решила питаться овсянкой. Полезно. Но даже самая лучшая каша надоедает, если есть ее каждый день.
        — Прекрасно вас понимаю,  — согласился он.  — На кашках могут жить лишь младенцы. А вы уже женщина. Вы хотите другого — чего-нибудь пикантного. Обо что можно поточить зубки.
        — О Боже,  — поморщилась она.  — Похоже, пример мы выбрали неудачный.
        — Напротив,  — засмеялся он.  — Ваше пристрастие к моему обществу, поначалу совершенно для меня непонятное, теперь кажется совершенно логичным.
        — Чье поведение кажется необъяснимым, так это ваше,  — сообщила она, лукаво блестя глазами.  — Вам нравится читать морали и нравоучения, что несвойственно распутнику и повесе. Зачем вы завлекли меня в этот экипаж, если не с целью доказать свое преимущество. Я полностью доверилась вам, но вы, вместо того чтобы воспользоваться такой возможностью, теряете драгоценное время, рассказывая, какой вы негодяй и почему мне следует держаться от вас подальше. Вы ведете себя как священник, а не как распутник!
        — Какая наглость!  — рассерженно воскликнул Джордж, хватая ее в объятия.  — Я-то думал, что оказываю вам любезность! Знали бы вы, чего мне стоила моя скромность!
        Оливия оттолкнула его.
        — Мы приехали,  — сказала она, словно оправдываясь. Он не заметил, что экипаж замедляет ход, и про себя чертыхнулся. Эта плутовка, прекрасно зная расположение школы, спровоцировала его именно в тот момент, когда уже была в безопасности. Дверь открылась, и он наградил Оливию взглядом, обещавшим страшную месть. А она, словно ребенок, показала ему язык. Смех светился в ее глазах. Он не смог удержаться от ухмылки.
        Тем не менее, подумал он, заплатив вознице сумму, превышавшую его двухнедельный доход, поездка прошла не зря. Он узнал о том, что леди Оливия не прочь поиграть с огнем. А разжечь пламя можно и потом.
        Глава 8
        Экипаж уехал. Джордж оглядел уродливый фасад школы для девочек имени Хелен Фэрфакс. Массивное неприглядное здание из камня и кирпича угрюмо нависало над узенькой улочкой. Оно вполне соответствовало своему предназначению — быть приютом для отчаявшихся и обездоленных. Это как же надо отчаяться, подумал Джордж, внутренне содрогнувшись, чтобы искать приюта в подобном месте.
        Однако первое гнетущее впечатление в корне изменилось, когда он вошел внутрь. Мебель казалась скорее прочной, чем красивой, но в хорошо освещенном холле было тепло и чисто-. Рубцеватые деревянные панели на стенах начищены до блеска. На сверкающем полу — хоть и потертые, но без единого пятнышка коврики. Здесь было по-домашнему уютно. Леди Оливия вновь его удивила.
        Как только они вошли, на его спутницу налетели со всех сторон женщины, появляющиеся словно из ниоткуда. Они радостно здоровались с ней. Кто-то спрашивал совета, кто-то требовал решения какой-то проблемы, кто-то пытался сообщить новости относительно исполнения того или иного выдающегося проекта. Он немного отстал от нее и остался наблюдать, чувствуя себя не в своей тарелке. Она слушала всех внимательно, поворачиваясь то к одной, то к другой.
        — Леди Оливия, этот проклятый козел опять забрался в огород и сожрал всю редиску. Некоторые девочки вознамерились сделать из него своего питомца. Как нам быть?
        — Ваша милость, мы ни словечка не получили из работного дома Брикстон-роуд.
        — Леди Оливия, на чердаке протекает крыша…
        — Леди Оливия, извините, но я…
        — Леди Оливия, извините, что вмешиваюсь… Когда же ее светлость заговорила, все моментально умолкли.
        — Не позволяйте детям трогать чужого козла,  — спокойно сказала она.  — Мария, прошу вас, поговорите с фермером Типтоном. Если он и впредь не будет запирать свою скотину, я попрошу мистера Калпеппера вмешаться. Мисс Стиверс, надо еще раз написать в работный дом, но на сей раз мы не будем полагаться на почту, а пошлем с письмом Питера. Чердак протекает в том же самом месте?
        — Да, миледи.
        — Я сама поговорю с мистером Джессопом. Лорд Рай-вал, позвольте представить вам наших сотрудников. Дамы, это лорд Райвал. Он будет нам помогать.
        Она повернулась, чтобы включить его в круг общения, и сразу же продолжила церемонию знакомства, будто пытаясь избежать вопросов о том, в чем именно будет заключаться помощь лорда Райвала. Он бросил на нее веселый взгляд, прежде чем кивать и улыбаться женщинам, делающим ему реверансы. Одни с благоговением рассматривали этого элегантного мужчину. Другие выглядели озадаченными. По крайней мере одна казалась одновременно взволнованной и скептичной. Он наградил ее самой холодной своей улыбкой и приподнял бровь. Она покраснела и испуганно опустила глаза.
        Леди Оливия показала ему здание. Эта сторона ее жизни, равно как и сама школа, оказалась интереснее, чем он предполагал, хотя проблем тут было невпроворот. Странно видеть мир, столь отличный от того, к которому он привык, и в то же время знать, что леди Оливия легко вращается и в том, и в другом. Она предстала перед ним в совершенно новом свете.
        Ее везде приветствовали с восхищением и любовью. Против воли он отмечал, что школа работает как отлаженный механизм, а леди Оливия повсюду пользуется уважением. Будь он сам менее заметным мужчиной, открывшееся его взору привело бы его в уныние. Эта женщина вела жизнь, наполненную радостью и высоким смыслом. Сложно будет отучить ее от этого.
        Мужчин вокруг почти не было. Они встретили лишь нескольких рабочих в крагах и пожилого священника, который занимался религиозным воспитанием и, как признала леди Оливия, играл роль наглядного пособия.
        Она объяснила ему это, когда они шли по коридорам, где приглушенный гул голосов за закрытыми дверями свидетельствовал о присутствии учениц.
        — Многие девочки, до того как попасть к нам, никогда не видели порядочного мужчину,  — сказала она, понизив голос, чтобы не мешать урокам.  — Мужчина у них ассоциируется с пьянством, жестокостью и развязностью. Доктор Баркер — воплощение доброты, и во многих случаях это оказывается весьма полезным.
        — Правда?  — цинично спросил Джордж.  — Поосторожнее, Оливия! Приучая девочек доверять мужчинам, вы оказываете им плохую услугу.
        Она замотала головой и явно села на своего любимого конька, даже не заметив, что он назвал ее по имени.
        — Наоборот. Если девочка встречает одних лишь негодяев, она вырастает с уверенностью, что все мужчины таковы. И эта уверенность делает ее еще более несчастной.  — Она выбрала из связки ключ и вставила его в замочную скважину массивной двери в конце коридора.  — А доктор Баркер на собственном примере показывает, насколько приятнее любезность и уважение, чем обиды и конфликты» Они должны понять, что мужчина мужчине рознь. Пока не знаю, как воспримут они знакомство с вами.
        Он рассмеялся. Она ответила ему улыбкой:
        — Извините, прозвучало не слишком вежливо. Я только хотела сказать, что дети здесь полностью оторваны от окружающего мира. А это увеличивает влияние присутствующих в школе взрослых. Вы слишком шикарны. Не стоит прививать девочкам вкус к элегантности.
        — Спасибо за комплимент,  — поблагодарил Джордж.  — Возможно, садовник одолжит мне кожаный передник, чтобы хоть частично скрыть мою неземную красоту.
        Он положил руку на ключ, с которым она не могла справиться.
        — Позвольте мне,  — вежливо сказал он.
        Ее рука лежала на ключе, который был на связке, а та, в свою очередь, висела на цепочке у нее на поясе. Поэтому отойти она не могла. Он нежно обнял ее за талию, а его ладонь накрыла ее руку. И он снова ощутил исходивший от нее аромат теплого летнего утра и роз.
        Ее пальцы замерли под его ладонью, но она не отдернула руку. Впрочем, она никогда не противилась его прикосновениям. В коридоре они были одни. Интересно, что она сделает, если он зароется лицом в ее волосы и коснется губами шеи? Нужно лишь чуть-чуть наклониться вперед…
        Вместо этого он сильнее сжал ее пальцы и повернул ключ в замке. Раздался щелчок. Механизм сработал.
        — Спасибо,  — сказала она. Голос ее дрогнул.
        Он мысленно умолял ее поднять глаза, продолжая сжимать ключ и вместе с ним ее пальцы. Несколько секунд они стояли неподвижно. Словно оцепенев, она уставилась на их соединенные руки. Но головы не подняла.
        Ее ушко находилось всего в нескольких дюймах от его губ.
        — Не за что,  — прошептал оп.
        Тонкая прядка ее волос затрепетала от его дыхания. Оливия вздрогнула и отступила, на щеках вспыхнул румянец.
        Прежде чем он успел открыть перед ней тяжелую дверь, она рванулась вперед и сделала шаг в сторону, пропуская его. Запах капусты рассеял очарование момента. Он послушно прошел за ней комнату с высоким потолком. Стоявшие рядами столы сияли чистотой. Близилось время обеда.
        Он с удивлением оглядел комнату.
        — Вы не только учите детей, но еще и кормите?  — спросил он.
        Она приподняла брови:
        — Они живут здесь. Вообще-то это приют, но девочки получают образование, а слово «приют» звучит неприятно, и мы заменили его школой.
        Он был потрясен размахом работы леди Оливии, осознав, как много значат ее усилия для огромного числа людей.
        — Боже мой, здесь же столько работы! Неудивительно, что бедняга Биб счел необходимым дать вам кого-нибудь в помощники. Скольким детям вы даете кров, пищу, образование?
        — У нас девяносто семь кроватей для девочек в возрасте от восьми до шестнадцати лет. Жаль, что не получается больше. Спрос огромный, но свободных мест нет.
        — А откуда берутся девочки?
        — По большей части из Лондона, и еще приходы со всего юга Англии посылают к нам детей. Но у нас есть (выход на работные дома, которые берут к себе некоторых наших воспитанниц.  — Очаровательно. Он изучал ее лицо, страдальчески вспоминая, сколько времени ему понадобилось, чтобы понять, что она красива. Мужчины его типа не привыкли замечать красоту в сильных, независимых женщинах. А теперь наконец он разглядел, благодарение Богу. С каждой минутой она становилась все прекраснее.
        — А как отбирают претенденток? Устраивают тех, кто в этом нуждается?
        — Нет,  — вздохнула она.  — Многим жизненно необходима работа. А спасти мы можем лишь некоторых. Мы просим работные дома отбирать тех, кого еще можно спасти. Некоторым девочкам нет еще и восьми, а мы уже не можем им помочь.
        Он нахмурился:
        — Не понимаю…
        — Видите ли, мы не можем брать девочек с заразными заболеваниями. Бедность испортила не одну из них. Голод часто ведет к преступлениям и разврату. Некоторые чуть ли не с детства становятся закоренелыми преступницами.
        Она сменила тему, боясь вызвать у него отвращение. Видимо, считает, что при его легкомыслии он не способен понять всю тяжесть проблемы, подумал Джордж, но промолчал. Она рассказала, что еду готовят сами девочки под руководством профессионалов. Таким образом каждая из них научилась немного готовить. А тем, у кого хорошо получалось, предлагали совершенствоваться.
        — Боже мой!  — воскликнул Джордж, приподняв бровь.  — Вижу, в моем домашнем образовании есть значительный пробел. Меня никогда не учили готовить.
        Оливия, оценив шутку, наморщила нос:
        — Осмелюсь предположить, ваше образование преследовало иные цели. Не понимаю, с чего Калпеппер взял, что вы можете нам оказаться полезным. Полный абсурд.
        — Я владею латынью и греческим,  — сказал он. Она рассмеялась:
        — Обучать их греческому и латыни — все равно что танцам и игре в карты! А вот умение готовить может оказаться полезным. Мы уделяем много внимания природным склонностям и поощряем их развитие. Обучаем девочек основным навыкам ведения домашнего хозяйства. Вы заметили, в каком безупречном состоянии полы? Очень полезные навыки вдобавок к чтению, письму и арифметике. Еще мы учим их ткать, шить, стирать, печь хлеб.
        Он замахал рукой:
        — Довольно! Изнурительная работа! А вы наблюдаете за всем процессом?
        Она улыбнулась:
        — Я бы сказала, что обеспечиваю средства и общий контроль. У меня прекрасный неутомимый штат, они и выполняют основную работу.
        — Кстати, о работе, моя глубокоуважаемая коллега — не это ли вы припасли для меня? У меня, конечно, широкий кругозор, но с глубочайшим сожалением вынужден вам сообщить, что категорически отказываюсь чистить рыбу и резать лук.
        Ее радостный смех подействовал на него как целительный бальзам.
        — Какая жалость! Но я действительно кое-что придумала и уверена, моя затея вам понравится. Пойдемте, нам нужно обсудить этот вопрос наедине.
        Он не смел поверить в свою удачу. Целый день он всей душой надеялся остаться с ней наедине, а тут она сама… Конечно, вряд ли она поведет его в библиотеку или в сад. Он угадал. Они пришли в кабинет управляющего школой.
        Вдоль стен этой большой мрачной комнаты рядами выстроились полки, заставленные гроссбухами, на одной стояли буквари и учебники. Поцарапанный пол наводил на мысль о том, что мебель здесь постоянно переставляют. В комнате находились два письменных стола, несколько столиков разного размера и стулья из разных гарнитуров. У столика стояла полная женщина. Он уже видел ее у поверенного: тогда она была облачена в черный бомбазин, сегодня — в платье более веселого оттенка, а на ее лице он даже заметил подобие улыбки. Леди Оливия отстегнула ключи от пояса и подошла к ней. Оказывается, она взяла их у этой толстушки-экономки. Он так и не разобрал ее имени, но особо и не прислушивался. Леди Оливия послала ей ободряющую улыбку и спокойно произнесла:
        — Думаю, Джейн, вы можете идти. Пожалуйста, не закрывайте за собой дверь.
        — Как скажете, ваша милость.
        Она сделала реверанс и вышла с невозмутимым видом. Ее спокойный уход позабавил Джорджа.
        — Надо же! Как мирно все прошло,  — прокомментировал он, изобразив досаду.  — Она, должно быть, ничего обо мне не знает.
        Оливия сверкнула глазами:
        — Зато хорошо знает меня.
        — А-а… Какое разочарование. Да, между прочим, перестаньте называть меня «ваша милость». Это меня нервирует.
        — Господи, а как же тогда к вам обращаться? Он обезоруживающе улыбнулся:
        — Вы можете называть меня Джордж. Мы же друзья.
        — Правда?  — Она серьезно посмотрела на него.  — Но мы еще не решили, не враги ли мы.
        Он слегка пожал плечами.
        — Оливия, мы партнеры, а не враги.
        Она слегка нахмурилась, заметив, что он назвал ее по имени. Чтобы она не успела возразить, Джордж быстро проговорил:
        — Вы жаждете приключений, а я мечтаю о содержании, поскольку нуждаюсь в деньгах. Мы можем достигнуть соглашения, получив таким образом желаемое. Так что вы для меня придумали?
        Она чопорно уселась на стул с высокой спинкой и жестом предложила ему устроиться в кресле напротив.
        — Сначала нам нужно объясниться. Вы неоднократно выражали свою незаинтересованность в получении наследства.
        — Ничего подобного,  — сказал он, усаживаясь и положив ногу на ногу.  — Я чрезвычайно заинтересован в наследстве. Но находиться у вас в подчинении — весьма сомнительное удовольствие.
        Она нахмурилась скорее озадаченно, чем раздраженно.
        — Да, я поняла. Но в чем проблема? Ваше отношение кажется мне нелогичным. То, как вы восприняли сегодня школу, очень меня удивило.
        — Что именно вас удивило? Предприятие весьма впечатляющее. Я с уважением и одобрением отношусь к вашим достижениям. К вашему героизму. Да к чему угодно. Что ни на секунду не означает, что я сплю и вижу, как бы попасть к вам в штат.
        — Вы не понимаете,  — сказала она с улыбкой.  — Незауряден ваш подход. В большинстве своем англичане не одобряют женского образования.
        Джордж удивленно вскинул брови:
        — Чепуха. Почти все мужчины положительно к этому относятся. Лишь у некоторых, возможно, сохранились предрассудки…
        — Возможно? Но вы забыли, что я даю образование бедным женщинам! Многие говорят, что я прививаю своим подопечным мысли, которые недопустимы для особ, занимающих столь низкое положение в обществе.
        — Нельзя учить их готовить и вести хозяйство? Это же смешно.
        Улыбка Оливии потеплела.
        — Спасибо,  — с чувством поблагодарила она Джорджа.  — На своем пути я часто сталкивалась с сопротивлением, даже встречала резкий отпор со стороны представителей мужского пола. В том числе и со стороны священников.  — По ее лицу пробежала тень.  — К моему великому сожалению. Я постоянно подвергаюсь нападкам и жесткой критике. Это невыносимо.
        — Какая наглость!  — воскликнул он, вне себя от удивления.  — Кто смеет вас критиковать? С какой стати?
        — Причина всегда одна и та же. Понимаете, я основала школу без чьей-либо помощи. Использовала для этого деньги, унаследованные от матери. Все, что она оставила, тратится в рамках благотворительной организации, которую я назвала в ее честь. Только женщины поддерживают школу материально, работают здесь, держат все под контролем. Я сама веду даже финансовые дела.
        Тайное становилось явным.
        — Понятно,  — медленно произнес Джордж.  — У руля школы нет ни одного мужчины.
        — Да,  — сказала она, уставившись на стиснутые на коленях руки.  — Поэтому меня не одобряют. Когда женщина работает в благотворительной организации, это считается нормальным, даже если костяк организации составляют женщины. Но если женщина стоит во главе, это не одобряют.
        Джордж подумал после паузы сказал:
        — Значит, вам нужен номинальный руководитель? Своего рода марионетка, который будет, не глядя, подписывать ваши бумажки, вести финансовые дела и все такое, выслушивая критику, направленную на вас?  — Он сверкнул глазами.
        — Нет, сэр, ничего подобного!
        — Не сердитесь на меня.  — Он скрестил руки на груди и насмешливо улыбнулся.  — Я подумал и решил, что могу оказаться полезным для школы. Я умею ставить подпись.
        — Вы меня не поняли. Мне не нужна ваша помощь, по крайней мере не в таком виде. Я просто рассуждаю о вашем странном отношении к женскому образованию, а также к предприятиям, которые возглавляют женщины. Вы ничего не имеете против такого порядка вещей, просто не хотите в этом участвовать.
        — Несмотря на ваш ум, вы иногда удивительно недогадливы,  — сказал Джордж, сменив гнев на милость.  — Как вы недавно заявили, я ничего не знаю о жизни старой девы. Позвольте сообщить вам, что вы ничего не знаете о мужчинах.
        — Я никогда и не претендовала на это,  — сухо сказала она.  — А в чем проблема?
        — В большинстве своем мужчины, радость моя, не любят, когда ими командуют женщины,  — любезно сообщил он, скрывая раздражение.  — Тем более женщины, в которых мы принимаем участие.
        Оливия широко распахнула глаза.
        — Но вы не принимаете во мне участия!  — воскликнула она.
        Наверное, ее обеспокоило выражение его лица.
        — Вы же отказались от этого… этого смешного намерения ухаживать за мной? Мы теперь просто знакомы! Мы… мы же друзья!
        Джордж ухмыльнулся.
        — Если только мы не враги,  — напомнил он. Она сдвинула брови:
        — Вы сказали, что мы партнеры! Как бы то ни было, нам предстоит работать вместе.
        — А вот это еще вопрос,  — отрезал он.  — Мы до сих пор не решили, что бы я мог делать в вашей школе. Кроме того, у меня нет ни малейшего желания находиться у вас в подчинении.
        Он откинулся в кресле и, прикрыв глаза, наблюдал за ней. Оливия смутилась.
        — Как бы нам обойти это?  — спросила она.  — Надеюсь, вы не думаете, что в угоду вашему тщеславию я откажусь от своей должности и позволю вам управлять школой!
        — У меня нет необходимых навыков, равно как и желания управлять школой для девочек,  — заявил он.  — Я лишь пытаюсь объяснить, что не буду пахать в упряжке. Со мной невозможно было справиться, еще когда я был мальчишкой. А теперь и подавно. Любая попытка заставить меня подчиниться обречена на провал. Особенно, как я уже говорил, если отчитываться придется перед вами. Думаю, вам мое сопротивление кажется необоснованным, но…
        Она вдруг рассмеялась и коснулась его рукава, чем очень удивила Джорджа.
        — Знаете, я всю жизнь сталкиваюсь с необоснованным сопротивлением. Это моя главная беда, она причиняет мне немало неприятностей. Интересно, могли бы мы работать на равных? Никто никем не командует. Или у каждого свой участок работы.
        — Ха! Интересно!  — Он улыбнулся.  — Простите мое стремление к лидерству. Я достаточно упрям, на компромиссы не иду. Но если на кону кругленькая сумма, я могу пойти на уступки. Говорите, радость моя. Что я могу для вас сделать? Я имею в виду — для вашей школы?
        Она стиснула сложенные на коленях руки.
        — Я должна начать с одного очень личного вопроса, ваша милость.
        Он сверкнул глазами:
        — Вы не можете задавать личные вопросы человеку, к которому обращаетесь «ваша милость».
        Она покраснела:
        — Хорошо, Джордж. У меня к вам личный вопрос. Одной преградой меньше. Он кивнул, пытаясь скрыть свою радость:
        — Спасибо. Задавайте.
        Она, не дрогнув, встретила его взгляд.
        — Вы назвали наследство мистера Биба кругленькой суммой. Пожалуйста, скажите, оно избавит вас от денежных трудностей?  — Оливия смущенно отвела глаза.  — Этот вопрос ужасен, знаю,  — быстро сказала она,  — но я должна знать ответ. Это сильно повлияет на нашу возможность работать вместе. Ведь вы сказали, будто собирались преследовать меня, точнее, наследницу, потому что…
        — Потому что нуждаюсь в деньгах,  — вежливо подсказал Джордж.  — Разумеется. Зачем еще надо преследовать наследницу?
        Оливия сделала глубокий вдох:
        — Да. Именно. Поэтому я надеялась, что…
        Она заколебалась. Этот вопрос давался ей почти с таким же трудом, что и ему. Почти, подумал он, стиснув зубы, но не совсем. Неприличен сам факт того, что они дошли до этого. Жаловаться на свои финансовые затруднения крайне унизительно, а уж если отчитываться непосредственно перед ней… В ярости он поднялся со стула и начал мерить шагами комнату.
        — Вы подумали, что наследства Биба мне может хватить. И если я заполучу восемьсот фунтов в год, то могу прекратить поиски богатой невесты,  — произнес он, скривив губы.  — Вы сочтете меня алчным, но я вынужден ответить отрицательно. Нет, восемьсот фунтов в год не покроют моих нужд.
        Разумеется, он не будет зависеть от капризов фортуны, играя в азартные игры. Ему не придется выманивать драгоценности и карманные деньги у женщин, скрывать свою финансовую несостоятельность от высшего общества. Наследство могло облегчить ему жизнь как в мелочах, так и в целом.
        Но лишь ему одному. На его арендаторах это никак не отразится. Для спасения поместья Рай-Вейл потребуется гораздо больше.
        Он знал это наверняка, потому что сотни раз продумал положение за последние два дня. Джордж постоянно сражался с расчетами, пытаясь растянуть наследство на весь год так, чтобы покрыть все текущие расходы на восстановление. Это невозможно. Даже если он сам будет жить в Лондоне, полагаясь лишь на свои мозги и карточные таланты, как он и делал последние двенадцать лет, а все до последнего пенни посылать в поместье. Он сможет лишь нанять квалифицированного управляющего. Но что может даже самый лучший управляющий, если в землю нечего вложить? Джордж мог избрать другой путь и вложить деньги, надеясь на удачу в будущем, но три процента в год — слишком мало, а все остальное — слишком рискованно.
        Придется жениться на одной из женщин этого проклятого списка. Если леди Оливия намерена лишь флиртовать с ним, придется от нее отказаться. Или заставить передумать.
        Он посмотрел на нее. Лучше бы она передумала.
        Сейчас вряд ли получится. Оливия не отодвинулась от стола, она сидела всего в трех шагах от него, но казалась невероятно далекой. В ее ясных серебристых глазах читался упрек, а расстояние между ними все увеличивалось. Но отказаться от своих надежд и обратиться к другой теперь, когда он встретил ее, невероятно сложно. Цепкий ум опытного картежника с легкостью просчитал вероятность встречи с другой состоятельной женщиной, которая заставит его кровь кипеть: увы, вероятность эта была равна нулю.
        — Я надеялась, что мы сработаемся. Даже станем в какой-то мере друзьями.  — В ее голосе Джордж уловил нотки сожаления.
        Он выдавил улыбку:
        — У нас все еще есть шанс. По-моему, я достаточно четко разъяснил, что в моем положении не отказываются от гарантированного дохода. Как бы неприятно мне ни было, в конце концов я, возможно, забуду гордость и приму все как есть. Как вы и предложили, можно выполнить условия завещания таким образом, чтобы мое мужское самолюбие не пострадало.
        Попытка Оливии улыбнуться оказалась еще более неудачной, чем его собственная.
        — Думаю, ваше мужское самолюбие это переживет. Вопрос, который волнует меня, иного рода. Не покажется ли вам предложенное задание чересчур скучным?
        — А в чем оно состоит?
        Нервозность вернулась к ней. Она жестом пригласила его сесть, а сама вскочила и стала мерить шагами комнату. Сидя в кресле, он наблюдал за ней. Дойдя до края самого большого стола, она остановилась и обернулась, испуганно глядя на него, словно загнанный в угол зверек.
        — Вы знаете что-нибудь о счетоводстве?  — спросила она.
        Напряженность, с которой она задала столь банальный вопрос, позабавила его.
        — Вы угадали, это занятие представляется мне скучный. А разве у вас нет счетовода?
        — Почему же, есть. Калпеппер этим занимается для школы.  — Она поджала губы.  — Я была бы рада освободить его от этой обязанности.
        — Бог мой, с чего это вдруг? В жизни не поверю, что он обворовывает сироток.
        — Ох нет, конечно, ничего подобного,  — быстро сказала она.  — Я ни на секунду не усомнилась в его честности. Но его взгляды слишком устарели. Временами с ним бывает очень трудно.  — Она вздохнула и потерла лоб.  — Думаю, лучше все объяснить.
        — Будьте так любезны,  — сказал Джордж не без любопытства.
        Оливия вновь устроилась на стуле напротив него, сложив перед собой руки.
        — Калпеппер был поверенным моего отца,  — начала она.  — Несмотря на разницу в положении, они по-настоящему дружили, насколько мой отец мог дружить с человеком, на которого смотрел свысока. Они были похожи во всем, кроме положения в обществе и темперамента. Калпеппер был вполне благожелателен, в то время как отец весьма суров. Но Калпеппер беспрекословно соглашался с ним во всем. Они полностью сходились в своих подходах, оценках, идеях, мнениях и отношении к жизни. Создавалось впечатление, что Калпеппер поддерживает в моем отце деспотизм и властолюбие, какие бы чудовищные формы ни принимала его тирания.
        — Зачем же вы пользуетесь его услугами? Разве вы не противились его влиянию?
        — Да, очень сильно! Но он желает только добра. Он полностью предан мне, как когда-то моему отцу. Но дело в том, что… — Она вновь вздохнула.  — Его взгляды вообще невозможно изменить. Он, например, искренне верит в то, что женщины не способны здраво мыслить.
        Джордж чуть было не рассмеялся:
        — Даже вы?
        — О да.  — Она криво улыбнулась.  — Невозможно заставить его изменить свое мнение. Он тут же начинает говорить о френологии, приводить отрывки из Библии, научных трудов. Вспомнит все, что может подтвердить его правоту, причем написанное, разумеется, мужчинами. Женщины, без сомнения, низшие существа. Мозг меньше, тело слабее и так далее. А еще у нас нет моральных устоев. Вы в курсе?
        Он моргнул:
        — Не знал.
        — Калпеппер убедит вас, что так и есть. Без руководства и защиты мужчин женщины были бы не только беспомощны, но и развратны.
        Джордж небрежно закинул ногу на ногу.
        — Подумать только. Я потерял столько лет, пытаясь совратить женщин с пути истинного, не понимая, что разврат у них в крови. Надо же так притворяться! Что, кстати, Калпеппер думает по этому поводу? А как насчет вашего умения говорить так, что это кажется разумным? Теперь-то я понимаю, что женщины учат английский, как попугаи…
        Оливия захихикала.
        — Не знаю, как там попугаи,  — сказала она смеясь,  — но большинство знакомых мне женщин прекрасно владеют речью. Да и отвечают не наобум, не то что птицы.
        — А я знавал и таких,  — задумчиво произнес Джордж.
        — Ваша милость, мы все дальше отходим от темы,  — строго напомнила Оливия.  — Позвольте мне закончить рассказ.
        — Пожалуйста.
        — Калпеппер составил завещание моего отца. Вы знакомы с материальным положением моей семьи?
        — Немного.
        Он проводил небольшое расследование, когда собирал сведения об имеющихся наследницах. Информация о леди Оливии была весьма ограниченной.
        — Я знаю, что вы ребенок второй жены покойного графа.
        Она кивнула:
        — Совершенно верно. Первая жена моего отца, Блайт, родила ему сына, ныне графа Бадсворта. Она умерла, а отец вскоре женился на моей матери. У нее было довольно большое приданое. В рамках брачного соглашения все ее состояние должно было сохраниться для ее детей. Я оказалась ее единственным ребенком. Она умерла, когда мне было семнадцать, и я все унаследовала. До последнего пенса.  — Оливия сделала паузу и уставилась на свои руки.  — Мой отец немедленно заставил Калпеппера искать способ отобрать у меня наследство, так как я была несовершеннолетней, и к тому же женщиной. Справедливости ради должна сказать, что поручение отца пришлось ему не по вкусу, и они впервые разошлись во мнениях. Однако он сделал все, чтобы выполнить поручение. К счастью, это ему не удалось.
        Она вновь подняла глаза на Джорджа.
        — Нет нужды говорить, что мои отношения с отцом стали очень напряженными.
        — Не могу в это поверить.
        — Мама много лет играла роль посредницы в наших с отцом отношениях, я не понимала этого в детстве. После ее смерти я в полной мере испытала на себе его тиранию. Он пытался полностью подчинить меня, следил за каждым моим шагом, но я изо всех сил сопротивлялась. Не самое лучшее было время.
        — Отвратительно.
        — Мой брат Ральф меня не поддерживал, скорее радовался нашему противостоянию и подстрекал нас забавы ради. А сторонника я неожиданно нашла в лице Калпеппера. Он по возможности сглаживал наши конфликты и даже пытался объяснить мне поступки отца.  — Она усмехнулась.  — Калпеппер считал, что мой долг — подчиняться его требованиям независимо от того, справедливы они или нет. Он просто старался облегчить мое положение.
        — Какая необыкновенная доброта,  — сухо заметил Джордж.
        — И все же,  — возразила она,  — он желал мне добра. Напряженность в наших с отцом отношениях нарастала. Мне повезло, что он всего на несколько месяцев пережил маму. Он погиб на охоте прежде, чем я успела убить его.  — Она осеклась и покраснела.  — Прошу прощения. Такими вещами не шутят.
        Он улыбнулся:
        — Мне можете говорить все, что угодно.
        — Нет! Это низко. Но спасибо вам за то, что вы не осудили меня.  — Она покачала головой, легкая улыбка коснулась ее губ.  — А теперь о завещании отца.
        — Милостивый Боже, неужели он вам ничего не оставил?
        — Не все так просто.  — Она поморщилась.  — Какое-то наследство он мне оставил, но какое — не знаю. Да, ваше удивление вполне понятно. Ну разве это не смешно? Я получаю с него доход, и неплохой. Калпеппер выделяет мне его небольшими порциями. Сумма одна и та же каждый квартал. Но я понятия не имею, откуда она берется.
        — А вы не спрашивали у поверенного?
        — Само собой! Но таковы условия завещания. Наследство сохраняется, но никакой информации ни по состоянию счета, ни по вложениям я не получаю.  — Она невесело рассмеялась.  — Может, все вложено в ценные бумаги? Может, я владею судоходной компанией или фабрикой по производству шерсти, или алмазными копями в Африке? Можно ли его распродавать? Можно ли вложить деньги более выгодно? Я не знаю, следовательно, не могу проконтролировать. Я не имею ни малейшего представления о своем собственном капитале. Не могу ни приумножить его, ни растратить. Если, конечно, не выйду замуж.  — Ее голос зазвенел от гнева.  — Калпеппер имеет право открыть правду только моему мужу. Который, по английским законам, будет распоряжаться моим наследством.
        Джордж кашлянул:
        — Дорогая моя Оливия, на вашем месте я бы немедленно вступил в брак, хотя бы для того, чтобы разгадать загадку. Ваш муж наверняка откроет вам тайну.
        Оливия поморщилась:
        — В этом случае наследство уже не будет принадлежать мне, и я утрачу к нему всякий интерес.  — Она сжала ладонь в кулак, глаза ее сверкали.  — Я никогда не выйду замуж. Никогда.
        Джордж предпочел не комментировать ее заявление и, изобразив на лице сочувствие, спросил:
        — Разве не Калпеппер составлял завещание?
        — Он самый. Но идея принадлежала отцу. Я уверена. Он хорошо меня знал. Чтобы свести меня с ума, лучше ничего не придумать.  — Она печально улыбнулась.  — Осмелюсь предположить, что я похожа на него гораздо больше, чем мне казалось. Я пришла в ярость и ушла из дома. Навсегда. Ральф с радостью отпустил меня, и мы с кузиной переехали в Челси, где я и живу по сей день. Как только я получила первую выплату по завещанию отца и узнала размеры своего дохода, сразу же основала школу имени Хелен Фэрфакс, вложив в нее все мамины деньги.
        Ее глаза светились серебристым пламенем, пеки раскраснелись. Он с восхищением смотрел на нее.
        — Выходит, вы живете на деньги отца, а состоянием матери распорядились по велению своей своенравной души. И поэтому буквально одержимы школой.
        Она натянуто рассмеялась:
        — Пожалуй, что так. Справедливости следует сказать, что моя заинтересованность в успешной работе школы исключительно альтруистическая. Хотя, стыдно признаться, я испытываю неправедную радость, видя, насколько хорошо справляюсь. Так что мотивы моих поступков не лишены эгоизма.
        Он мягко улыбнулся:
        — Ничто человеческое нам не чуждо, Оливия. Какими бы ни были мотивы ваших поступков, вы действительно прекрасно справляетесь. И это самое главное. Но почему вы позволили Калпепперу вести все счета?
        — У меня не было на это времени, а он предложил свою помощь. И мне не хотелось его обижать. К тому же я полностью ему доверяю. Не делайте такое лицо! Мы обязаны воздать ему должное. Он всегда действует в моих интересах.
        — Гм… Думаю, он оставляет за собой право решать, что именно в ваших интересах.
        — Он пытается,  — призналась она.  — Поэтому я бы охотно приняла вашу помощь, чтобы его отстранить.
        Джордж наклонился вперед, глаза его сияли.
        — Будьте осторожны, Оливия! Я тоже всего лишь человек. Быть может, наши представления о ваших интересах не совпадут.
        — Уверена, полностью совпадут, ваша милость. Атмосфера в комнате разрядилась. Глаза Оливии сияли весельем.
        На лице Джорджа появилась улыбка.
        — Если вы еще хоть раз назовете меня «ваша милость», я продемонстрирую вам парочку своих идей прямо сейчас.
        Она вскинула бровь:
        — Это угроза, ваша милость, простите, Джордж?
        — Нет. Это обещание.
        Глава 9
        Серебристые звездочки. Оливия никогда не одевалась так смело. Серебристые блестки лишили ее покоя еще в магазине, ткань была невыразимо прекрасной. И очень приятной на ощупь — так и льнула к телу, а крошечные звездочки сияли по всей длине, подчеркивая каждый изгиб.
        Она поднесла тонкую ткань к лицу и повернулась к собравшимся.
        — Прилично ли будет надеть такое?  — обеспокоено спросила она.
        — Ни в коем случае,  — заявила Бесси.
        — Разумеется!  — сказала Эдит.
        — Это сейчас очень модно,  — проговорила портниха, ползая вокруг Оливии по полу.
        — Что ж, я потратила на эту ткань кучу денег,  — мрачно сообщила Оливия.  — Придется носить, хотя бы для того, чтобы оправдать покупку.
        — Ткань превосходна,  — промолвила Эдит. Она лежала на диване, но приподнялась на локте, чтобы посмотреть, как сидит на золовке платье.  — А главное, платье тебе идет. У тебя прекрасная осанка и высокий рост. Я бы не осмелилась надеть такое.
        — Оно выглядит вызывающе,  — заявила Бесси.  — Блестки отражают свет, а газ слишком плотно облегает фигуру. С таким же успехом можно ходить голой! Не понимаю, что на тебя нашло, Айви. На тебя будут пялиться все мужчины.
        — О Боже!  — прошептала Оливия.  — Только этого не хватало.
        Она не боялась выйти за рамки приличий, главное — не выглядеть в этом платье смешной. Но если платье производит ошеломляющее впечатление, она готова забыть о скромности. Ведь никогда в жизни она не носила ничего подобного.
        — Куда ты собираешься в нем пойти?  — спросила Эдит. Оливия встретилась взглядом с Эдит в зеркале и сочувственно улыбнулась ей:
        — В Воксхолл-Гарденз. Жаль, что ты не можешь пойти, дорогая. Знаю, как тяжело тебе сидеть взаперти.
        Эдит печально рассмеялась:
        — Да ладно. Не хочу в таком виде появляться на людях. Нелегко быть привязанной к дому, но уж лучше так, чем…
        Оливия выразительно посмотрела на нее, и та осеклась. Поняла, как рискованно упоминать о своих семейных обстоятельствах в присутствии портнихи.
        — Ты сказала, в Воксхолл?  — обратилась она к Оливии.  — Я думала, сады закрыты в этом сезоне.
        — Так и есть. Они закрыты для публики на несколько недель, но этот случай особый. Говорят, в сентябре члены русской царской семьи пожалуют с визитом в Лондон. Принц-регент приказал привести сады в порядок и открыть на один вечер.  — Оливия закатила глаза.  — Если бы не русская великая княгиня, я бы ни за что туда не пошла.
        Эдит удивилась:
        — Неужели тебе там не нравится? А я в полном восторге, хотя была там всего раз.
        Оливия улыбнулась:
        — А я вообще там не была, хотя трудно в это поверить. Но вспомни, какой замкнутый образ жизни я вела. Даже на сезоны не выезжала, разве что в самом конце. Мне еще разок повернуться, Дженни, или мы закончили?  — обратилась она к портнихе.
        — Достаточно, ваша милость.  — Портниха поднялась, быстро вытащила изо рта булавки и расплылась в улыбке.  — Прекрасная ткань, мадам. Одно удовольствие с ней работать.
        — Очень рада. Пожалуйста, помогите мне снять платье. Пока портниха помогала ей, умоляя быть осторожнее и не уколоться, Оливия выглянула из-под ее рук и наткнулась на хмурый взгляд Бесси.
        — Ты категорически против?
        — Да,  — резко ответила Бесси.  — Ткань великолепна. Платье тебе очень идет. Я против того, чтобы ты шла на этот вечер, да еще в таком обществе. Но ты все равно пойдешь.
        Эдит с любопытством переводила взгляд с Бесси на Оливию. Портниха ушла, с благоговением держа в руках сверток с тканью, а Оливия накинула пеньюар. Быстрым движением затянула поясок и повернулась к Бесси.
        — Даю тебе последний шанс переубедить меня,  — сказала она.  — Я и сама сомневаюсь, поэтому охотно выслушаю тебя.
        Бесси надула щеки:
        — В последнее время я только и делаю, что донимаю тебя. Знаю, твое терпение на исходе. И не виню тебя в этом.
        — И что?  — спросила Оливия. Бесси выпалила:
        — Мой долг, Айви, предупредить тебя об опасности. Не ходи туда. Тем более с этим мужчиной. Но если тебе уж так хочется, зачем я здесь живу?
        — Дорогая моя Бесси! Ты не наемная прислуга. Это твой дом. Когда я оказалась предоставлена сама себе, то нуждалась в компаньонке или дуэнье, ведь в то время я едва закончила школу! Это было много лет назад. Не сочти меня неблагодарной, но…
        — Хватит напоминать мне о своем почтенном возрасте. Да в свои двадцать шесть ты еще большее дитя, чем Эдит, которой семнадцать.
        — Так и есть,  — неожиданно отозвалась Эдит. Морщась от боли, она пыталась принять сидячее положение. ~ Я уже замужняя леди, к тому же в октябре мне исполнится восемнадцать.
        От такого заявления Бесси и Оливия буквально лишились дара речи. Эдит, очень довольная, перевела взгляд с одной на другую.
        — Раз Бесси возражает, значит, в Воксхолл ты собираешься идти с лордом Райвалом,  — проницательно заметила она.
        — Да, но я не буду с ним наедине,  — возразила Оливия.  — Предложи он мне что-либо подобное, я бы отказалась.  — На самом деле именно это он и предложил, но Оливия наотрез отказалась, и лорд пошел ей на уступки.  — Кроме меня, туда приглашены еще шестеро гостей, и я не буду там особо выделяться.
        Бесси фыркнула:
        — В этом платье ты привлечешь всеобщее внимание. Эдит подавила смешок:
        — Если этот вечер затевает принц-регент, там будут женщины в весьма смелых нарядах. Так что Оливию никто не осудит.
        — Гм… А ты бывала на вечерах у принца-регента? Уверена, что нет. Говорят, он окружает себя подхалимами, картежниками и вообще всяким сбродом. Молоденьким девочкам там не место.
        — Надеюсь, ты не будешь утверждать, что я молоденькая девочка!  — воскликнула Оливия.  — Для первого сезона Эдит это было бы неподобающе, а женщина двадцати шести лет — совсем другое дело.
        — Постарайся только не влипнуть в это другое дело!  — колко сказала Бесси, подбоченившись.  — В окружении принца может оказаться кто угодно! Например, целая ватага распутников, да еще не первой молодости! У меня мурашки по телу, как только я представлю, что ты потеряешься в этой толпе! Ягненок в волчьей стае!
        — Я не останусь без защиты,  — с достоинством парировала Оливия.  — Что бы ты ни думала о лорде Райвале…
        — Того, что я думаю о лорде Райвале, даже бумага не стерпит!
        — Он не допустит, чтобы со мной что-нибудь случилось. Кроме того, это не вечер принца-регента, как ты его назвала. Там соберется весь высший свет. Сомневаюсь, что я хоть одним глазком увижу принца-регента или великую княгиню. Я буду на празднестве в небольшой компании. Что в этом опасного?
        — Звучит превосходно,  — сказала Эдит.  — Туда можно идти кому угодно.
        Бесси ухватилась за эту фразу:
        — О чем и речь! Мы же не знаем, кто там будет. Айви, дорогая, я не хочу, чтобы ты оказалась в толпе совершенно незнакомых нам людей.
        — Все не так плохо,  — настаивала Оливия.  — Один из приглашенных, по-моему, наш родственник. Кузен моей матери. Ты наверняка слышала о Чейнах, это очень уважаемая ланкастерская семья.
        Эдит хихикнула:
        — Мне разрешили пойти в «Олмакс» с совершенно незнакомыми людьми, а мне тогда было шестнадцать.
        Оливия сдержала смех. Бесси, казалось, хотела что-то сказать. Оливия могла легко догадаться, что именно. Ее восхищала стойкость, с которой Бесси хранила молчание. Милая Бесси! Она не хотела объяснять неискушенной малышке, чем вечер, на который собирается Оливия, отличается от целомудренного бала в «Олмаксе». Оливия даже сочувствовала кузине. Ужасно, наверное, наблюдать, как меняется близкий тебе человек. Бесси не могла не заметить, что в последнее время Оливия ведет себя совсем не так, как раньше.
        — Всего один вечер,  — уговаривала Оливия.  — Обещаю, это не повторится. Ну пожалуйста, не сердись на меня! Лорд Райвал теперь работает с нами. Милостиво согласился вести все счета школы. Не думаю, что ему по душе это занятие. Я просто не могла не принять его приглашение. Хотя бы из благодарности.
        Мысли Бесси сразу потекли в другое русло.
        — Если ему не нравится счетоводство, Боже мой, почему ты привлекла его к этому занятию?  — воскликнула она.  — Я битый час вчера выслушивала жалобы Калпеппера! Старалась, как могла, его успокоить, но он так оскорблен, что даже не пожелал меня слушать.
        Оливия со вздохом опустилась на ближайший стул.
        — Калпеппер — настоящий ханжа, к тому же везде сует свой нос. Давно пора было поставить его на место,  — раздраженно сказала она.  — Пришлось напомнить ему, что хозяйка в школе я, а он мой служащий. В результате я уволила его.
        Бесси вскрикнула от ужаса. Посмеявшись, Оливия добавила:
        — Бесси, не стоит падать в обморок! Он все еще наш поверенный. Я освободила его только от обязанностей, которые он выполнял в школе.
        — Прости, Господи!  — Бесси опустилась на свободный конец дивана, прижав руку к груди.  — Как же ты меня напугала! Я знала, что ты не можешь поступить так жестоко. Уволить беднягу Калпеппера! Он служит нашей семье столько лет, сколько я себя помню. Иногда, конечно, он раздражает, но…
        — Даже очень! Он считает, будто школа не может без него обойтись. А женщины слишком легкомысленны, чтобы вести записи и контролировать расходы. Узнав, что его место займет мужчина, он немного успокоился. Мне очень хотелось надрать ему уши.
        Бесси немедленно встала на сторону Оливии:
        — Каков нахал! Надеюсь, ты высказала ему все, что о нем думаешь.
        — Разумеется. Однако это не возымело действия.
        — Но, если Калпеппер уволен, кто тогда учит лорда Райвала?  — удивилась Эдит.
        — Я,  — ответила Оливия с гордостью, хотя для гордости не было оснований. Занятия отнимали уйму времени, и она никак не могла понять почему. Ей показалось, что они в ужасе замолчали, и она быстро заговорила: — По-моему, у него хорошо получается. Ведь он никогда не выполнял такой рутинной работы.
        Бесси строго посмотрела на нее:
        — Хочешь сказать, что ты, Оливия Фэрфакс, пытаешься сделать из лондонского повесы счетовода?
        Оливия слабо улыбнулась.
        — В это трудно поверить, я понимаю,  — призналась она. Эдит округлила глаза:
        — Боже мой! Разве лорд Райвал повеса?  — Она рывком села на постели.  — Как интересно! Я имею в виду… — Она осеклась, видя, что Оливия едва сдерживает смех, а Бесси сердито нахмурилась.  — Ну, я никогда не встречала повесу,  — с достоинством произнесла она.  — По крайней мере настоящего. Мой брат Фред воображал себя денди. Тогда отец сжег все его жилеты и выбросил в реку монокль. Но все равно это не одно и то же. У лорда Райвала есть монокль?
        — Не знаю,  — сказала Оливия, пытаясь скрыть дрожь в голосе.  — В Воксхолле спрошу у него.
        Эдит с завистью посмотрела на нее:
        — Теперь я понимаю, почему Бесси не хочет отпускать тебя с ним. Меня бы мама точно не отпустила! Девушка не должна рисковать своей репутацией. Но ты в таком возрасте, что это уже не имеет значения,  — простодушно добавила она.
        — Ни малейшего,  — согласилась Оливия.  — Такая престарелая особа, как я, может гулять с кем угодно, и никто не может ей запретить.
        Эдит покраснела.
        — Я не хотела сказать, что ты старая,  — извиняющимся тоном произнесла она.  — Просто ты уже вышла из возраста, когда пытаются найти себе мужа.
        Оливия улыбнулась:
        — Эдит, милая, я поняла, что ты хотела сказать, и согласна с тобой. Раз уж мне не суждено выйти замуж, не все ли равно, что будут обо мне говорить? Закон не запрещает женщине дружить с мужчиной, правда?  — Она вздохнула, пытаясь унять сильно бьющееся сердце.  — В конце концов, я уже взрослая. Могу делать что захочу.
        Есть ли доля правды в этом ее заявлении? Неужели она действительно может делать что пожелает? Может нарушить хотя бы самые дурацкие правила навязанного ей этикета? Она не привыкла идти на поводу у других, но в последнее время ощущала, что присущая ей авантюрная жилка все чаще берет верх. Эта сторона характера была обычно надежно скрыта в глубине ее размеренной жизни, как заноза, которую невозможно вытащить, как ни старайся. Либо она скоро вырвется на свободу, либо нервное напряжение, в котором она пребывает, доконает ее.
        В течение многих лет в ней зрел протест против предрассудков, касающихся незамужних женщин. В ее годы, ей-богу, уже можно ни от кого не зависеть. Гулять по улицам, которые ей интересны. Самой решать, что правильно, а что нет. Встреча с Джорджем Карстерсом заставила ее задуматься об этом, и ее больше не устраивала тихая, однообразная жизнь. Оливия взбунтовалась, как после смерти матери, когда за свободу приходилось ожесточенно бороться с отцом.
        Почему так случилось, она не понимала. Лорд Райвал с того дня, как устроил их поездку в закрытом экипаже, вел себя очень осмотрительно. Обращался с ней учтиво, не позволяя себе никаких вольностей.
        Это сводило ее с ума.
        Если бы он вышел за рамки приличий, она поставила бы его на место. Но он вел себя безупречно, и это задевало ее.
        Каждый день они встречались в школе. Она показывала ему книги и гроссбухи, рассказывала о деятельности и устройстве благотворительных организаций. Он поразил ее превосходными предложениями относительно финансовых операций, особенно касательно перечисления денег и последующего распределения имущества, завещанного мистером Бибом школе. Вопреки ее ожиданиям лорд Райвал превосходно разбирался в бизнесе. Но его растущий интерес к финансам на нее, к сожалению, не распространялся. Его вниманием завладели тайны оборота благотворительных денежных средств. Он подробно и вдохновенно анализировал, какие вложения выгоднее и почему.
        Она надевала новые платья, недавно купленные на Бонд-стрит. Он улыбался и кивал, но не проявлял ни малейшего интереса. Она садилась рядом, но когда их руки соприкасались, он вежливо отодвигался, освобождая ей место. Она намеренно говорила двусмысленные фразы. Он притворялся, что не замечает. Несмотря на то что они без раздумий обращались друг к другу по имени — а она постоянно называла его наедине Джорджем,  — между ними не возникало близости.
        Когда Джордж протянул ей приглашение в Воксхолл-Гарденз, она буквально ухватилась за первую возможность провести вечер наедине с ним. Но это было совершенно неприемлемо, хотя она чуть было не согласилась. И это испугало ее. Вечер за разговорами с незнакомцами будет скучным, но она с облегчением приняла этот компромисс. Она боялась очутиться перед выбором — идти с ним одной или вообще отказаться. Но ей ужасно хотелось пойти, и к черту последствия.
        Из-за уязвленного самолюбия она заказала это самое платье. Хаотичные и непонятные чувства и огромное желание любой ценой привлечь внимание Джорджа довели ее до такого состояния, что она выбрала фасон, который подходил скорее высококлассной куртизанке, нежели благородной леди.
        Декольте оказалось настолько низким, что невозможно было надеть корсет. На последней примерке она от ужаса закрыла глаза. Слишком поздно она поняла, что ни за что не появится в таком платье на людях.
        — Но оно так вам идет!  — удрученно воскликнула Дженни. После окончания школы имени Хелен Фэрфакс ее устроили к одной из самых дорогих модисток Лондона, и в ее тоне звучали одновременно властность и фамильярность.  — Это самое элегантное платье, которое я когда-либо шила!
        — Милосердные небеса!  — Оливия смущенно дотронулась до груди.  — Моя кузина, увидев это платье, запрет меня на чердаке, только бы не выпустить из дома. Нельзя ли немного поднять вырез? Чтобы я могла надеть корсет.
        — Корсет все испортит,  — решительно заявила Дженни.  — Вы только посмотрите, как красиво! А корсет будет виден сквозь газовую ткань.
        — Но я чувствую себя такой беззащитной!  — Оливия жестом указала на свое отражение. Откровенно говоря, ее красота превзошла ее самые смелые ожидания. Но сверкающая ткань, обволакивающая ее тело и ниспадающая красивыми складками, украшенная лишь крошечными блестками, оставляла мало простора воображению.
        — Леди Оливия, уверяю вас, в этом платье нет ничего неприличного,  — горячо уговаривала ее Дженни.  — В наши дни модные леди не стесняются показывать свою фигуру. А у вас она безупречна. Кроме того, мы очень старались прикрыть все, что необходимо. —Дженни с беспокойством смотрела на Оливию, не отрывавшую глаз от зеркала.
        Оливия уже хотела отказаться от платья, когда Дженни просветлела лицом и щелкнула пальцами.
        — Придумала! Я сделаю подкладку.
        — Думаешь, это поможет?  — спросила Оливия.
        — О да, ваша милость! Платье не будет прозрачным, и вы не озябнете в нем. Подкладка не испортит силуэт и бюст в отличие от корсета. Мадам, позвольте мне помочь! Я приступлю к работе немедленно, только перейду в другую комнату, где освещение получше.
        Оливия с готовностью согласилась, радуясь простоте решения. Прогулка состоится через несколько часов, а у нее в гардеробе нет ничего подходящего.
        Пришить подкладку оказалось сложнее, чем думала Дженни. В результате времени на примерку не осталось: Оливии пора было одеваться. Когда Дженни натягивала платье на его счастливую обладательницу, расправляя и укладывая складки так, как она планировала, Оливия была уже на грани нервного срыва. Она повернулась к зеркалу, готовясь к худшему.
        Из зеркала на нее смотрела незнакомая девушка. Как и обещала Дженни, элегантная простота вечернего платья сохранилась. Складки ткани, чуть более тяжелые, чем раньше, ниспадали еще более плавно. Но Оливия совсем не была уверена, что платье стало скромнее. Оно стало менее прозрачным, и она не чувствовала себя голой. Но из-за подкладки платье еще плотнее облегало фигуру, подчеркивая каждую линию и изгиб.
        Портниха восхищенно хлопала в ладоши. Горничная Оливии, ахнула от восторга. Их горячее одобрение заставило Оливию задуматься, не слишком ли она стыдлива. Нельзя же мыслить как старая дева, даже если это так и есть. Благодаря мастерству Дженни она буквально преобразилась. Ее уверенность возросла, когда она еще раз взглянула в зеркало.
        — Спасибо, Дженни,  — сказала она.  — Превосходно. Анни! Принеси, пожалуйста, мои бриллианты.
        Глава 10
        Джордж убрал в карман семьдесят фунтов, выигранные позавчера у Нелли Бичами, и поправил галстук. Сегодня ставки были намного выше, чем те, которые предлагала малышка Нелли.
        Задумавшись, последнюю партию с Нелли он чуть было не проиграл. Джордж нахмурился. Он стал рассеянным? Или ему просто скучно? Скорее, второе. В последнее время ему было так сложно сосредоточиться в обществе Нелли, что она дулась, обвиняя его в невнимательности.
        Она, разумеется, была права. Он постоянно думал об Оливии Фэрфакс и ее треклятой школе. Увидев в зеркале чисто выбритого, безукоризненно одетого в дорогой костюм мошенника, он рассмеялся. Кто бы мог подумать, что Джордж Карстерс найдет свое призвание в изучении гроссбухов благотворительной организации? Но колонки цифр, а также взлеты и падения финансового мира заинтересовали его. Даже, можно сказать, очаровали. У него возникло множество идей, которые очень нравились Оливии. Восхищали ее.
        — Я всего лишь купчишка в обличье аристократа,  — прошептал он своему отражению.
        Треугольная голова с громким урчанием потерлась о его ногу. От неожиданности он чуть было не подпрыгнул и громко выругался:
        — Иди ты к черту, зверюга! Я не с тобой разговариваю.  — Он оглядел свой еще минуту назад безупречный чулок и с отвращением снял клочок черной шерсти.  — Вот гляди!  — отчитывал он Тома, демонстрируя ему волоски.  — Какого дьявола в тебе нашел Биб? Ведь от тебя один вред!
        Том моргнул. Он всегда моргал, когда Джордж ругал его. Лорда же эта привычка раздражала. У Джорджа возникало ощущение, что его не принимают всерьез. Этот жирный негодяй, похоже, уверен, что Джордж питает к нему нежные чувства. Чушь!
        Он услышал звук шагов на лестнице и в следующий момент стук в дверь.
        Джордж чертыхнулся. Узнав этот характерный стук, он ни на шаг не отошел от зеркала. Дверь распахнулась.
        — Привет, Сид,  — сухо сказал он.  — Чего тебе на этот раз?
        — Привет, Джордж. Послушай, ну нельзя же так здороваться с людьми! Почему я обязательно должен чего-нибудь хотеть?  — С бесцеремонностью старого знакомого Сидни Чейн медленно вплыл в комнату и плюхнулся в кресло.  — Холодно у тебя.
        — Если тебе не нравится…
        — Знаю! Могу считать себя свободным,  — улыбнулся Сид.  — Признаю свой промах, старик! В комнате тепло, как в раю.  — Он внимательно посмотрел на галстук Джорджа.  — Как хорошо у тебя получился узел! Это моя булавка?
        — Спасибо за комплимент. Нет, не твоя.
        — Да, ты прав,  — беззлобно отозвался Сид.  — Я ее лишился, кажется, в прошлом феврале. Наверное, окончательно спятил, раз решил играть с тобой в пикет. Кстати, сапфир там — подделка.
        — Да, знаю. Надеюсь, ты пришел не для того, чтобы сказать, что не сможешь пойти.
        Сид приоткрыл глаза:
        — Ты про Воксхолл? Бог мой, нет, конечно. Я еще не одевался, но всенепременно приду туда вовремя. Я у тебя в долгу, парень, за то, что ты для меня сделал.
        Джордж бросил на него циничный взгляд:
        — Не так уж много я и сделал, ставки сейчас не в твою пользу. Знатоки говорят, что если Сауэрберри до сих пор держит оборону, то эту крепость тебе вообще не взять.
        Тень пробежала по лицу Сида, стерев с него бесшабашную веселость.
        — Не все еще потеряно,  — бросил он.  — Я еще не ударил из главных орудий.
        — Бог мой! Звучит зловеще! Не буду спрашивать, что скрывается за этим загадочным обещанием. Отмечу лишь, что твоя уверенность не слишком обоснованна.
        Сид притворно рассмеялся и со всех сторон оглядел вечерний наряд Джорджа:
        — Да, ты такой шикарный, что Сауэрберри вряд ли удостоит меня своим вниманием. Старик, будь другом, поумерь свое обаяние, когда мы туда придем.
        — Хм… — Джордж опустился на стул напротив Сида.  — Так вот зачем ты пришел. Попросить, чтобы я прохладно отнесся к ней? Похоже, ты уверен в себе даже меньше, чем я предполагал. Не волнуйся! Я собираюсь удалиться при первой же возможности. Можешь преследовать мисс Сауэрберри, сколько душе угодно. Удачной тебе охоты.
        На лице Сида облегчение боролось с неприязнью. Он попытался улыбнуться.
        — Очень мило с твоей стороны,  — беспечно произнес он, поднявшись с кресла.  — На твоем месте я поставил бы на мою победу в клубе «Уайте», пока не изменился расклад сил. Я собираюсь взять над ней верх.
        Джордж кивнул.
        — Раз так, желаю удачи,  — вежливо сказал он с едва заметной ноткой сарказма.  — Что? Ты уже уходишь? Постараюсь справиться с этой ужасной потерей в предвкушении нашей скорой встречи. Само собой, недолгой.
        Сид, уже стоя в дверях, весело засмеялся:
        — Чем короче будет наша встреча, тем лучше! Хотя, признаюсь, леди Оливия Фэрфакс разожгла мое любопытство. Я уже почти считал ее плодом воображения.
        — А-а… Присмотрел ее для себя?  — насмешливо произнес Джордж.  — Думаю, ты не смог подобраться к ней.
        Сид смутился, покраснев от злости.
        — Тем забавнее будет увести ее у тебя из-под носа,  — с притворной веселостью произнес он.  — Смотри, старик, как бы я не отбил ее у тебя.
        Джордж улыбнулся.
        — Не выйдет,  — сказал он вполне дружелюбно, но Сид покраснел еще гуще и издал смешок.
        — Не буду даже пытаться. Я слишком занят сегодня, буду уламывать мисс Сауэрберри. Ну, до скорого!
        Он ушел так же внезапно, как и появился. Недобрая улыбка скользнула по губам Джорджа, когда он взглянул на дверь, за которой скрылся Сид Чейн.
        — Правильное решение,  — тихо прошептал он.  — Какими бы недостатками ты ни обладал, Сидни Чейн, дураком тебя не назовешь.
        Том, спрятавшийся в момент появления Сида, выполз из-за каминной решетки и еле слышно мяукнул. Джордж погрозил ему пальцем.
        — Нет,  — решительно заявил он.
        Том продолжил наступление, явно намереваясь запрыгнуть к хозяину на колени.
        — Нельзя,  — с досадой повторил Джордж.
        Том моргнул и напрягся, готовясь к прыжку. Джордж, чертыхнувшись, встал — кота нужно переупрямить. Слишком часто Джорджу приходилось в лучшем случае довольствоваться ничьей.
        — Пошел вон!  — заявил Джордж, открывая окно.
        Том присел на задние лапы, не слишком заинтересованно оглядел проем, ведущий на крыши Мейфэра. Он явно не принял на свой счет приглашение прогуляться. Джордж взял кота на руки и выпихнул его на карниз.
        — Тебе, толстячок, не мешало бы подвигаться, ты уже по форме напоминаешь кубышку,  — сообщил ему Джордж.  — Толстеешь с каждым днем.
        Том присел на карниз и укоризненно посмотрел на Джорджа.
        — Шевели лапами,  — посоветовал Джордж. Том моргнул. Джордж отодвинул его, закрыл окно, снял с жилета несколько волосков, прилипших, пока он таскал Тома по комнате, надел перчатки, шляпу и плащ и отправился в Челси.
        У входа в дом он остановился и посмотрел на небо. Вечер выдался прекрасный, очень теплый для сентября. На звездном небе не было ни облачка, луна заливала Лондон ярким неземным светом. Превосходно. Он готовился к этому вечеру целую неделю, демонстрируя Оливии безразличие к ее чарам. Когда она выказывала недовольство, он делал вид, будто ничего не замечает. К его огромной радости, она почти откровенно завлекала его. К тому моменту, как он пригласил ее в Воксхолл, она уже потеряла над собой контроль.
        Сегодня вечером все будет иначе. Ее нужно лишь чуть-чуть подтолкнуть — и она сдастся. Проявленная им апатия расстраивала ее. Сегодня она упадет в его объятия.
        Он медленно направился в сторону Гайд-парка, от предвкушения по телу побежали мурашки. Атмосфера достаточно накалилась, игра будет захватывающей. Никогда не знаешь, чего ждать от женщины, и неопределенность исхода лишь добавляет остроты. Но на сей раз его отношение к игре было иным. Исход, удачный или не слишком, занимал его гораздо больше, чем обычные удовольствия.
        Наемный экипаж доставил его к городскому дому Оливии. Она предложила, чтобы ее собственный кучер отвез их в Воксхолл в ландо. Джордж не возражал. Такой вариант, как и задумывалось, обеспечит Оливии иллюзию безопасности и избавит его от необходимости брать с собой Бесси Фэрфакс, не говоря уже о расходах на транспорт. В назначенный час он вышел из экипажа, расплатился с возницей, грациозно поднялся по невысоким каменным ступенькам и энергично постучал в дверь дома Оливии. Он прекрасно владел собой и уже успел нацепить на лицо выражение легкой скуки. Намеченная им жертва не должна догадаться, что под этой маской он напряжен, как ищейка, пытающаяся скинуть поводок.
        Лакей впустил его, и Джордж непринужденно остановился в холле, оправляя складки плаща. Интересно, как долго ему придется ждать? Вряд ли женщина, которая так много лет избегала светских развлечений, сможет быстро подготовиться к вечеру в Воксхолл-Гарденз. Он не оставил ей времени на подготовку, опасаясь, как бы она не передумала. Джордж всей душой надеялся, что ей не придется извлекать платье, оставшееся со времен ее дебюта в обществе. Хотя одевалась она неплохо, он морально готовился к тому, что наряд ее подойдет скорее молоденькой девушке, кроме того, он уже наверняка полностью вышел из моды.
        Не важно, какое на ней будет платье, когда она появится. В любом случае придется притвориться, что она замечательно выглядит. Он приблизился к висящему у двери зеркалу и рассеянно оглядел фальшивый сапфир, выигранный им у Сида Чейна.
        — Добрый вечер, лорд Райвал,  — раздался голос Оливии с лестницы позади него. Джордж обернулся, удивившись тому, как быстро она собралась. Она медленно шла к нему. На ее лице играла загадочная полуулыбка.
        Заготовленное заранее вежливое приветствие немедленно вылетело у него из головы. Он уставился на нее, раскрыв рот. Он думал, что готов ко всему, но действительность сразила его наповал.
        Куда делась строгая старая дева, до самого горла укутанная в практичный муслин? Куда исчезла респектабельная деловитая школьная директриса? Темноволосая сладкоголосая сирена, облаченная в платье из расплавленного лунного света, плавно спускалась по ступеням. Свечи заливали мягким светом стройную фигурку, их сияние играло на бриллиантовом ожерелье и серьгах.
        Волосы ее были уложены в блестящие косы, причудливо сколотые чуть выше затылка и открывавшие длинную изящную шею. Он скользнул взглядом по бриллиантовым серьгам. Но внимание его приковали не они. Белай, словно алебастровая, шелковистая кожа, прежде скрытая от его взора, казалась переливающейся в неярком свете свечи. Лайковые перчатки, плотно облегавшие руки от кончиков пальцев до самых локтей, подчеркивали прозрачность платья. Эта великолепная шея, плечи, нежные руки были обнажены. Под платьем отчетливо выделялась округлая грудь — оно ничего не скрывало. Почти. Остальное ему нарисовало воображение.
        Другая женщина выглядела бы вульгарно в таком наряде. Но не Оливия Фэрфакс. Ее величественная осанка, простой покрой платья и немногочисленные украшения придавали сверкающей ткани сдержанную элегантность. От красоты Оливии захватывало дух.
        Прекрасное видение приблизилось к нему и протянуло затянутую в перчатку руку. Он взял ее и посмотрел Оливии прямо в глаза. Прекрасные, необычайные, незабываемые! Чистые, словно морские воды, сверкающие, словно лунный свет. Платина в оправе из черного дерева. Любой мужчина был бы счастлив утонуть в этих глазах.
        Он болезненно ощутил, как маска вежливой скуки падает к ее ногам и разбивается на осколки. Туда же полетела и его хваленая выдержка. Он не смог остаться безразличным. Он готов был овладеть ею прямо сейчас, на холодном мраморном полу.
        Она была неузнаваема. Стоило посмотреть на выражение лица лорда Райвала, когда она спустилась вниз! Никто бы не сказал, что женщина в переливающемся платье и по-детски неуклюжая девочка, постоянно красневшая и спотыкавшаяся на каждом шагу, какой она была восемь или девять лет назад,  — одно и то же лицо. Она могла идти по краю толпы под руку с Джорджем и наслаждаться красотой открывшейся ей картины. Ее смелый наряд прекрасно замаскировал ее.
        Когда они приехали, уже стемнело. Но людные места были ярко освещены бумажными фонариками, гирляндами висевшими на каждом дереве вдоль аллей. Они создавали магическую атмосферу. Оливия радостно воскликнула при виде их, не обратив ни малейшего внимания на поддразнивания Джорджа насчет неприличного проявления восторга. Ей было все равно. С того самого момента, как она вышла из экипажа и увидела яркое сияние вечера, садов, постоянно меняющийся калейдоскоп хорошо одетых людей, началась сказка.
        Все было прекрасно, непохоже на обычную жизнь. Радость от осознания собственной красоты была ей раньше незнакома. Она с лордом Райвалом гуляла по ухоженным, посыпанным гравием дорожкам, ее путь освещали цветные огоньки. Вечер казался волшебным, Оливия никогда в жизни не чувствовала себя такой счастливой.
        Он водил ее по беседкам и павильонам, улыбаясь ее искренней радости. Потом они подошли к мостику, откуда открывался вид на сады. Из рощицы, где размещался оркестр, доносилась музыка. Яркие огоньки сверкали сквозь листву деревьев, Оливия облокотилась на перила мостика, наслаждаясь атмосферой праздника.
        — У каждого человека должен быть один такой вечер,  — прошептала она.  — Один вечер, когда небеса нисходят на землю. Когда небо так близко, что еще немножко — и можно дотянуться до него рукой.
        — Вечер только начинается,  — ласково сказал он.  — Мы еще дотянемся до небес.
        Оливия ощущала его близость, ей даже казалось, что она чувствует исходящие от него жар и жизненную силу. Его рука касалась ее талии, а на один чудесный миг она поддалась искушению и склонилась на его плечо. Грубая ткань его сюртука слегка оцарапала ухо, до нее донесся чистый, приятный аромат мыла. Сама его мужественность, абсолютно чуждая и незнакомая ей, очаровывала. Она отодвинулась, ее душа пела от одного лишь прикосновения к нему.
        — Только ангелы могут коснуться небес,  — беспечно сказала она, но ее голос при этом дрогнул.  — Я же довольствуюсь тем, что любуюсь ими.
        — Пока довольствуетесь.  — Он лениво облокотился на перила рядом с ней.
        — Пока,  — с улыбкой согласилась она.
        Она вновь обратилась к музыке и огням, притворившись, будто не замечает его взгляда.
        — Скажите,  — произнес он наконец,  — как получилось, что вы никогда здесь не были? Я думал, во время сезона хоть один раз обязательно оказываешься в Воксхолле.
        — Может, и так, но я и в сезон никуда не выезжаю. Я думала, вы об этом знаете.
        — Разумеется, знаю.  — На его хмуром лице появилась ухмылка.  — Не представляете, как сложно попасть в ваше убежище. Сейчас-то вы отшельница, а как вы в юности умудрялись не выезжать? Вы же дочь графа. Должен же был кто-то представить вас ко двору, давать в вашу честь балы и все в таком духе.
        Она бросила на него испуганный взгляд, словно лань, преследуемая охотником.
        — А почему вы спрашиваете об этом?
        — Потому что хочу знать. Можете списать этот вопрос на банальное любопытство. Ну же, отвечайте. Не всегда же я преследую скрытые цели.
        Она улыбнулась, глядя на его обиженное лицо.
        — Хорошо! Я не делаю из этого никакой тайны. Меня представили ко двору, отвели на несколько мучительнейших вечеров, я побывала на трех с половиной балах. Мне было семнадцать, и созревала я медленно. Иными словами, мне там не понравилось, потому что я была слишком молода и неуклюжа.
        Он изогнул бровь:
        — Половина бала — это как?
        — Это когда в разгар бала зовут к постели умирающей матери.  — У Оливии перехватило дыхание, и она отвернулась. Глупо мимоходом об этом упоминать. Однако она продолжила: — Моя мама заболела и к утру скончалась. Внезапно. Вот так закончился мой единственный сезон. Я вернулась домой. В имение отца.
        — Мне очень жаль,  — тихо произнес он.  — А почему вы не вернулись в Лондон на следующий год?
        — В марте умер мой отец, как раз перед началом сезона.
        — А-а… — Она заметила, что он не выразил ей соболезнований в связи со смертью отца. Даже испытывая боль от воспоминаний об этих черных днях, она почувствовала благодарность к нему.  — А еще через год?
        — К тому времени я уже занялась благотворительностью и не испытывала ни малейшего желания выезжать,  — беззаботно сказала она. Самое время поговорить о чем-нибудь другом, а то они уже вплотную подобрались к очень опасной теме. Она одарила его сияющей улыбкой.  — А когда мы пойдем к вашим гостям?
        Он немедленно выпрямился и предложил ей руку:
        — Как только пожелаете.
        Она с облегчением приняла предложенную руку, и они направились к дворику. Но у нее не получилось сбить его с толку. Он наклонился к ней и прошептал в самое ушко:
        — Так легко вы от меня не отделаетесь. Меня не так-то просто провести.
        Она прикусила губу.
        — Раз уж я ясно выразила желание сменить тему,  — строго произнесла она,  — с вашей стороны не слишком вежливо продолжать обсуждать ее.
        — Да, но я такой нахал, что буду обсуждать ее, несмотря ни на что,  — спокойно возразил он.  — Я жажду узнать, как вы превратились в отшельницу в столь нежном возрасте. Вам было девятнадцать? Вряд ли больше. По-моему, рановато для принятия такого решения. Почему вы так поступили? Вы не застенчивы. И дело даже не в том, что вам не по душе такое времяпровождение. Ведь сегодня вы не скрываете, что вам весело… Подозреваю, вы изголодались по развлечениям.
        — Чушь.
        — Изголодались,  — решительно повторил он. Оливия улыбнулась.
        — Господи, какое наслаждение гулять среди деревьев,  — заметила она.  — Тропинки так хорошо ухожены, правда?
        Он не обратил ни малейшего внимания на ее попытку проигнорировать его вопрос.
        — Наверное, кто-то плохо с вами обошелся. Нет, вряд ли. Не думаю, что вы отказались бы от общества из-за такой ерунды.
        — Редко в сентябре бывает такая прекрасная погода.
        — Неужели принц-регент осмелился тронуть вас? Это кого угодно загонит в укрытие.
        Она засмеялась, однако продолжала гнуть свою линию:
        — Какую чудесную симфонию играет оркестр! Вы любите музыку?
        — Страстно. Давайте остановимся и послушаем.
        Он напугал ее, увлекая на узенькую темную тропинку, густо поросшую зеленью. Смеясь и протестуя, она последовала за ним. Он вывел ее на маленькую безлюдную полянку. Она твердила себе, что это место не может быть таким уединенным, как кажется. Музыка здесь звучала так же громко, а свет фонариков пробивался сквозь густую листву. Полянка была аккуратно выложена гравием и предназначалась для гуляний. Но они были совершенно одни.
        — Негодяй!  — воскликнула она, вырываясь из его»рук.  — Что ваши гости подумают, если мы в ближайшее время не появимся? Они решат, что вы меня похитили, и будут правы! Где это мы?
        Он ухмыльнулся и небрежно облокотился на дерево, чувствуя себя как дома.
        — У любого повесы в Англии есть свой постоянный укромный уголок в Воксхолле, на который никто больше не претендует. Вот этот — мой.
        Она ему не поверила, но его слова вызвали в ней странное чувство разочарования. Они натолкнули ее на мысль о том, что он был здесь с кем-то другим. Он водил сюда не одну женщину, жестоко напомнила она себе. То, что она воспринимала как волшебство, для него было в порядке вещей, нечто, о чем даже не обязательно помнить. Возможно, он уже позабыл и об их поцелуе.
        Что ж, больше она такого не допустит. Она скрестила на груди руки, словно защищаясь от нападения.
        — Никогда в жизни не встречала такого грубияна.
        — Причем такого настойчивого,  — сказал он, едва заметно улыбнувшись.  — Давайте не терять времени зря, расскажите мне то, что я хочу знать.
        Эта игра рассчитана на двоих. Ее глаза сузились.
        — Я отвечу на ваш вопрос, если вы ответите на мой.
        — Договорились,  — с готовностью ответил он. Джордж проницательно посмотрел на нее, на его лице было написано сочувствие.  — Что произошло с вами тем летом, когда умер ваш отец?
        Она вызывающе подняла на него глаза:
        — Если вы так настаиваете… Я влюбилась. Он выпрямился, нахмурившись:
        — Бог мой. Тогда почему вы не вышли за него замуж? Она натянуто рассмеялась:
        — Я не вышла за него замуж, сэр, потому что узнала, что он охотится за моим приданым.
        Вот так. Она все сказала. Ей захотелось спрятать лицо, на котором была написана боль. Но она должна была увидеть реакцию Джорджа. Поэтому она не отступила ни на шаг и посмотрела ему прямо в глаза.
        Он пришел в замешательство, но быстро взял себя в руки.
        — Понятно,  — тихо произнес он.
        На глаза навернулись слезы, она сморгнула их и стиснула зубы:
        — Я не хочу… повторять эту ошибку.
        — Нет.  — Он беспокойно зашагал по полянке, потом остановился и чертыхнулся про себя.  — Не могу винить вас за то, что вы отнеслись ко мне очень настороженно. Вы верили что он вас любит?
        — О да.  — Она улыбнулась.  — Мы все ему верили. Он был таким простодушным, бесхитростным. Таким откровенным и открытым! Совсем не умел скрывать своих чувств! Он был по уши влюблен в меня. Все выглядело так правдоподобно. А я была молода, простодушна.  — Она содрогнулась.  — Я обожала его.
        — А как вы узнали правду?
        — Калпеппер подсказал. И представил мне доказательства.  — Она поднесла руку глазам, голос ее дрогнул.  — Мне бы не хотелось об этом говорить.
        — Бедняжка Оливия!  — Его голос был исполнен искреннего сочувствия. Она с трудом подавила порыв броситься к нему в объятия и выплакать все свое горе. Какая глупость!
        — Вы любили когда-нибудь?  — спросила она. Он удивленно приподнял бровь:
        — Я ведь обещал ответить на ваш вопрос?
        — Да.  — Она слабо улыбнулась.  — Это долг чести.
        — Так и есть. Я всегда аккуратно плачу по счетам.  — Он взял ее за руку, увлекая за собой в тень.  — Ответ положительный.
        От его прикосновения кровь быстрее побежала по жилам.
        — Влюблялись! Причем дюжину раз! Но это ведь не одно и то же.
        — Знаю.  — Он слегка коснулся ее щеки.  — Но любил я лишь однажды.
        Оливия решила не обращать внимания на то, что он обнял ее за талию. Она положила руки ему на грудь, не давая приблизиться, и спросила с притворной беспечностью:
        — А почему вы не женились на ней?
        — Она была замужем.
        Оливия смутилась, а он, смеясь, покачал головой:
        — Не спешите с выводами, Оливия! Кларисса была воплощенной добродетелью. Мне не исполнилось еще и двадцати, она была на несколько лет старше. Я никогда не видел более прелестного создания. Я был у ее ног, к несчастью, не единственный: она многих свела с ума. Все ее обожатели ходили по струнке, занимались бумагомарательством и дрались на дуэлях, выставляя себя на посмешище. Ее муж терпел все это, потому что знал, что ей никто, кроме него, не нужен. Ему невероятно повезло.  — Джордж, улыбнувшись, вновь покачал головой.  — Я весь сезон из себя выпрыгивал, пытаясь остаться с ней наедине. Наконец получилось, а она посмеялась надо мной, очень по-доброму, а потом выбранила за то, что я ухаживаю за замужней женщиной. Она полностью уничтожила меня. Насколько я помню, я извинился.
        Оливия не смогла сдержать смех:
        — Жаль, что я этого не видела.
        — По-моему, вы бы прекрасно с ней поладили! Они с мужем иногда приезжают в город. Для того чтобы считаться с мнением света, они слишком богаты. В этом вы с Клариссой тоже похожи.
        — Хотите сказать, что нам обеим не чужд снобизм? Он засмеялся:
        — Вы меня неправильно поняли. Для сноба очень важно, что о нем думают. Вы же с Клариссой — самые независимые женщины, каких только я имел счастье знать.
        — И самые богатые?  — вежливо осведомилась она. Он зло ухмыльнулся:
        — Именно так.
        — Понятно. Вырисовывается образец для подражания. Она исподтишка посмотрела на него. Джордж разразился хохотом:
        — В точку, прелесть моя! Весьма проницательно! Оливия почувствовала себя польщенной.
        — Почему же вы разлюбили ее?  — спросила она.
        — Я не разлюбил. С тех самых пор блондинки меня не интересуют, глупышки раздражают, а женщины легкого поведения навевают скуку. Кларисса Уитлеч пробудила во мне страсть к темноволосым, откровенным, умным женщинам. И непременно с серебристыми глазами. Такими, как у вас.
        Ее сердце замерло. Она не сдержала улыбки и быстро перевела взгляд на его галстук. Он сжал руки на ее талии.
        — А как вы могли разлюбить своего охотника за приданым?  — мягко спросил он.
        «Я полюбила другого»,  — пронеслось в голове. На секунду Оливии показалось, что она произнесла это вслух, и она затаила дыхание. Затем подняла глаза на Джорджа.
        — Я влюбилась в призрак, которого никогда не существовало,  — ответила она.  — А теперь нам пора к вашим гостям.
        Глава 11
        Оливии показалось, что в кабинете, куда ее привел лорд Райвал, слишком много народу. Он был рассчитан на восьмерых, но двое гостей, мистер и миссис Сауэрберри, отличались настолько внушительными габаритами, что занимали чуть ли не половину пространства. Поскольку среди приглашенных значились также их дочь и Сид Чейн, друг Джорджа, лорд Райвал и леди Оливия втиснулись с очень большим трудом. Все шестеро оказались буквально прижаты друг к другу, но притворялись, будто им очень весело и удобно. Оливия не пришла в восторг от перспективы провести вечер в их обществе.
        Она никого не знала. Однако миссис Сауэрберри сразу завела с ней разговор и стала перечислять всех своих знакомых в надежде на то, что Оливии они тоже знакомы. У Оливии эта особа вызывала отвращение, и она попыталась вовлечь в беседу мисс Сауэрберри. Но та с затравленным видом что-то пробормотала в ответ. Видимо, боялась матери, которая бросила на нее грозный взгляд и снова завладела вниманием Оливии.
        Через десять минут пребывания с гостями Оливии открылись некоторые неприглядные факты. Во-первых, Сид Чейн, который в первые три минуты знакомства показался Оливии очаровательным, упорно преследовал мисс Сауэрберри. Мисс Сауэрберри нечем было заинтересовать красивого молодого человека из хорошей семьи, значит, ясно как божий день, что девочка богата. Миссис Сауэрберри не скрывала своего пренебрежительного отношения к Сиду Чейну и приняла приглашение лишь из желания познакомиться с леди Оливией Фэрфакс. Оливию использовали в качестве приманки для семейства Сауэрберри.
        Только воспитанная годами вежливость помогла Оливии скрыть свое отвращение. Этот негодяй Джордж сидит рядом, нахально прижимаясь бедром к ее колену, и широко улыбается, словно не замечает ее гневных взглядов. Ей очень хотелось высказать ему все, что она об этом думает.
        Миссис Сауэрберри, типичная выскочка, бесцеремонная, громогласная простолюдинка вознамерилась во что бы то ни стало пропихнуть свою дочь в высший свет. Это будет нелегко, с отвращением подумала Оливия. Мистер Сауэрберри все время молчал, поглощая пищу в огромных количествах, было совершенно очевидно, что он торгаш. Видимо, он очень богат, раз его дочерью заинтересовался Сид Чейн. Этот тип вызывал у Оливии еще большее отвращение, нежели семейство Сауэрберри. Он родился в хорошей семье, получил достойное воспитание и не должен был вести себя столь неподобающим образом.
        Не будь Оливия так рассержена, она была бы благодарна Джорджу за то, что он наклонился к ней и прервал один из бесконечных монологов миссис Сауэрберри, поинтересовавшись, не желает ли Оливия попробовать знаменитый рисовый пунш.
        Она бросила на него испепеляющий взгляд, но тон ее остался предельно вежливым:
        — Не стоит, большое спасибо. Он, видимо, очень крепкий.
        — Почти как ром.  — Его темные глаза светились лукавством.  — Уверен, он пойдет вам на пользу. Вы что-то побледнели.
        — Здесь душновато,  — произнесла она.  — Со мной все в порядке.
        В его улыбке не было ни капли раскаяния.
        — В таком случае, леди Оливия, я настоятельно советую вам попробовать пунш. Пара стаканчиков, и все как рукой снимет.
        Тут в разговор вступил мистер Чейн:
        — Возможно, Райвал, леди стоит подышать свежим воздухом. Здесь и в самом деле душно.  — Он с улыбкой посмотрел в сторону семейства Сауэрберри.  — В твое отсутствие я охотно возьму на себя обязанности хозяина, старик.
        Миссис Сауэрберри хмыкнула в ответ на это предложение, но Оливии настолько сильно хотелось сбежать, что она, не раздумывая, согласилась.
        — Если не возражаете, ваша милость,  — обратилась она к Джорджу.
        — Нисколько,  — быстро сказал он, улыбнувшись Оливии, поднялся и скинул плащ. Она тоже встала и приняла протянутую руку, но тут ее одолели сомнения. Весь инцидент был явно подстроен. Неужели в глазах Джорджа искрится смех?
        Не успела она опомниться, как он, поклонившись, вышел из-за стола, и ей пришлось последовать за ним. Миссис Сауэрберри выразила надежду, что леди Оливия вскоре почувствует себя лучше и возвратится. Мистер Чейн заверил лорда Райвала, что вполне справится с ролью хозяина, так что тот может не беспокоиться.
        Оливия снова гуляла в садах под руку с лордом Райвалом. Неужели он так все и задумал? Как только они свернули на одну из аллей, оставив гостей далеко позади, она остановилась и повернулась к нему. Он смотрел на нее, простодушно приподняв брови в немом вопросе, но Оливия заметила, что плечи его дрожат от смеха.
        — Я так и знала! Вы все это нарочно подстроили,  — с укором заявила она и, к собственной досаде, почувствовала, что сама едва сдерживает смех. Видимо, он догадался об этом, потому что на губах у него появилась насмешливая улыбка.
        — Не понимаю, что вы имеете в виду,  — с невинным видом сказал он.
        — Вы сознательно обрекли меня на общество людей, которые, как вы наверняка знали, вызовут у меня отвращение. Как вы смеете так со мной обращаться?
        — Вы ко мне слишком суровы,  — посетовал он, по всей видимости, глубоко уязвленный.  — Разве я способен на столь неблаговидный поступок? Я думал, вам понравится простое семейное сборище.
        — Семейное?
        — Конечно. Мистер Чейн сказал мне, что приходится каким-то четвероюродным кузеном вашей матери, что-то в этом роде.
        Она вскинула в отчаянии руки:
        — Вам ли говорить мне об этом?
        — Ну же, ну же, родню не выбирают,  — примирительно произнес он.  — Он говорит, что мы с ним тоже находимся в отдаленном родстве. Таким образом, он может послужить связующим звеном между нашими семьями, придав нашему собранию оттенок респектабельности.
        Она скривила губы. Выражение триумфа на лице Джорджа подсказало ей, что это оправдание он только что выдумал.
        — Понятно. Итак, присутствие мистера Чейна послужило оправданием моему присутствию, и наше сборище получилось семейным. Что ж, подобное объяснение заткнет рты всем сплетникам. Весьма предусмотрительно с вашей стороны. А в каком родстве вы состоите с Сауэрберри, позвольте узнать?
        Он задумчиво потер подбородок:
        — Сейчас соображу. Поскольку они породнятся с мистером Чейном…
        — Откуда у вас такие сведения?
        — От самого мистера Чейна. Почему вы смеетесь? Уж он-то наверняка знает, на ком собирается жениться.
        — Бог мой, само собой. Эти сведения на редкость достоверны. Знаете ли, я разочарована. Я-то думала, что очень рискую, решив прийти сюда с вами вдвоем. А тут, оказывается, собрались эти очаровательные новоявленные члены моей семьи.
        Джордж развел руками:
        — В точности так. Банальный и вполне безопасный состав гостей. Я пригласил нашего общего кузена, или кем там он нам приходится, чтобы вы чувствовали себя комфортнее, а для удовольствия мистера Чейн позвал семейство Сауэрберри.
        Она скрестила на груди руки и притопнула ногой.
        — Даже не знаю, кто вы после этого,  — наконец сказала она сурово, изо всех сил стараясь сдержать смех.  — Эта жуткая женщина всем про меня растрезвонит. Даже если меня лишат сомнительной чести зваться ее кузиной, с этих самых пор я буду фигурировать в ее рассказах не иначе как «моя дражайшая подруга леди Оливия Фэрфакс».
        — Она весьма дружелюбна,  — заявил Джордж.  — Я безмерно счастлив, что эта дама вам пришлась по душе.
        Оливия не смогла удержаться от смеха. Джордж взял ее руку и, легонько погладив, положил поверх своей.
        — Прекрасно. Вы на меня не сердитесь.
        — Очень сержусь!  — воскликнула она, все еще смеясь.  — В жизни не встречала такого негодяя!
        — Да, но ваш жизненный опыт весьма ограничен,  — напомнил ей Джордж, неспешно ведя ее в сторону одного из павильонов.  — Как вам ваш новоявленный кузен?
        — Который? Мистер Чейн? Ему принадлежит почетное второе место в моем списке негодяев.
        Глаза Джорджа сверкали весельем.
        — Следовательно, вы разглядели его сущность. А я сомневался.
        — Он очень противный,  — без обиняков заявила Оливия.  — Неужели вы с ним друзья?
        Последовало непродолжительное молчание, потом Джордж заговорил:
        — Думаю, да. По крайней мере он так считает. В минуту слабости я действительно дал ему ключ от своей квартиры. Хотя уже основательно подустал от его выходок. Когда-то он показался мне забавным. Теперь я понимаю, что ошибся.
        — Он вызывает у меня отвращение. Поверить не могу, что он показался вам забавным! Я сразу поняла, что скрывается за его показным радушием.
        — Это я тоже сразу понял. Но простил его.  — Он продолжал улыбаться, но за его улыбкой скрывалось беспокойство. Уверенность Оливии в этом возросла, когда он посмотрел на нее и ласково сказал: — Мы с ним, знаете ли, очень похожи.
        Оливия возмутилась.
        — Вы ни капельки не похожи!  — горячо возразила она.  — Я даже слушать об этом не желаю! Такого отвратительного человека я еще не встречала, а вы… — Она осеклась.
        Он опять засмеялся:
        — Умоляю, договаривайте! А я самый привлекательный человек…
        — Какого я имела несчастье встретить,  — мрачно договорила она, покраснев.  — Не слишком мне везет в нынешнем сентябре.
        — Зато мне везет.
        Было что-то в его улыбке, от чего ее гнев поутих.
        Они подошли к одному из павильонов. На балкончике играл небольшой оркестр. На гладком полу кружились пары. Гирлянды фонариков, развешанные над площадкой для танцев, плавно покачивались, заливая павильон призрачным светом.
        Оливия рассеянно наблюдала за танцующими, не проявляя особого интереса, когда вдруг ее внимание привлекла одна особенность танца. Каждая пара танцевала сама по себе. Они могли бы столкнуться, если бы не двигались в одном направлении. Самым необычным было то, что партнеры обнимали друг друга. Возможно, в этом просто заключалась особенность танца, но это очень напоминало объятие. Она предполагала, что они расстанутся в следующей фигуре танца, но этого не происходило. По всей видимости, в танце не предусматривались другие фигуры. Некоторые партнеры тесно прижимались друг к другу, другие просто танцевали рядом, некоторые мужчины грациозно крутили своих партнерш, но все пары танцевали в непрерывном контакте.
        И она поняла, что они кружатся в вальсе. Раньше она только слышала об этом танце. Говорили, что это один из признаков падения нравов. Что вальс — очевидное доказательство упадка цивилизации. Заинтригованная Оливия наблюдала за непрекращающимся кружением пар и пыталась представить себе, что они чувствуют. Смотреть было увлекательно, но она ни за что не стала бы так танцевать.
        Погруженная в раздумья, она не сразу заметила, что Джордж предложил ей руку, и испуганно посмотрела на него.
        — Ох! Прошу прощения. Я прослушала, что вы сказали. Вы приглашаете меня на следующий танец? Если это будет контрданс или кадриль, то я с радостью.
        — Этот оркестр играет только вальс. Он только-только вошел в моду.
        — Да, я знаю.  — Она вновь обернулась к танцующим, на сей раз вслушиваясь в мелодию.  — Замечательная музыка, не правда ли? Очень… как бы это сказать? Ритмичная.
        — Оливия! Неужели вы впервые слышите вальс? Оливия покраснела.
        — Не смотрите на меня так, словно у меня выросла вторая голова,  — рассердилась она.  — Вполне вероятно, что я слышала нечто подобное и раньше, просто не знала, что это вальс.
        — Бог мой! Вы не умеете танцевать вальс?  — Джордж вздохнул, на лице его отразилось крайнее удивление. Словно он услышал потрясающую новость и изо всех сил старается скрыть свою радость.  — Неожиданный поворот событий.
        — Почему же? Я ведь уже говорила, что с семнадцати лет не была на балах.
        — Думаю, вам обязательно нужно научиться танцевать вальс.
        Она усмехнулась:
        — Мне это не нужно! Я согласилась пойти с вами в Воксхолл, но это вовсе не значит, что я готова ринуться в круговорот светской жизни. У меня нет времени на такую ерунду. Кроме того, я уверена, что мне не понравится.
        — Вальс не может не понравиться,  — заявил он.
        Его рука вновь коснулась ее талии, и словно электрический разряд пробежал по ее телу. Она машинально подняла взгляд и тут же пожалела об этом. От его улыбки у нее захватило дух.
        — Мы заключили сделку,  — мягко напомнил он.  — Я терпеливо сносил все ваши уроки счетоводства, милая леди. А теперь хочу поучить вас тому, чего вы не умеете.
        — Прямо сейчас?  — тихо спросила она.
        — Да,  — ухмыльнулся он.  — Вы сразу научитесь. Она бросила взгляд на площадку, любопытство боролось в ней со стеснительностью.
        — Я не переживу. Я буду выглядеть как дурочка.
        — Никто вас не увидит. Мы будем одни, пока вы не выучите основные фигуры.
        Она, смеясь, покачала головой:
        — Я должна была догадаться! Вы собираетесь затащить меня в кусты и там учить танцевать вальс?
        — Оставьте при себе свои подозрения, мисс Благоразумие! Так уж получилось, что прямо вот за этой стеной слева от вас, той самой, к которой крепится балкон, где располагается оркестр, находится площадка с фонтаном посередине. Музыка там слышна так же, как на танцевальной площадке, зато все остальные танцующие нас не увидят. Атак как вальс танцуют по кругу, мы можем танцевать вокруг фонтана.  — Он прижал Оливию к себе, наклонился и прошептал ей на ушко: — Доверьтесь мне.
        — С какой стати?  — сухо спросила она, злясь на себя за то, что почти готова согласиться.
        Он снова ухмыльнулся:
        — Не хотите — не доверяйте. Но могу поклясться, что на сей раз мои намерения благородны. Мы не сделаем ничего предосудительного. Так могу я начать обучение?
        Она внимательно смотрела на него, разрываясь между боязнью еще большего риска, чем тот, на который она уже пошла, и непреодолимым желанием последовать за ним, куда бы он ни позвал. Ее разум кричал ей о том, что этот мужчина опасен, что сам этот вечер таит в себе угрозу, что она играет со своим собственным сердцем, своим счастьем, возможно, даже со своим будущим, оставаясь с Джорджем наедине. Какой смысл обещать себе, что она будет держаться с ним начеку? Что она не будет слишком уж доверять ему? Что она не позволит чувствам затмить разум? Она уже не однажды обещала это себе, но обещания нарушала.
        Уже много лет спустя она вспоминала эту минуту, которая, как ей казалось, навсегда изменила ее жизнь. Это был последний раз, когда она могла сказать ему «нет». Откажись она от одного этого танца, ее жизнь сложилось бы совершенно иначе.
        Но она не отказалась.
        Еще раз взглянув на танцующих, она представила себя среди них, облаченную в сверкающее платье. Глаза Джорджа улыбаются ей, его руки — направляют ее в летящем ритме музыки. Перед этим видением она не могла устоять.
        — Спасибо, лорд Райвал,  — спокойно сказала она.  — Я согласна.
        Глава 12
        Он надеялся, что она не жалеет. Они свернули с главной аллеи, оставив позади огни и веселье Воксхолла, и попали в мир, созданный для них двоих. Она молча шла за ним, словно в трансе. Когда они подошли к площадке, тропинка резко сузилась, а макушки деревьев по обеим сторонам почти соприкасались. Теперь они не могли вдвоем идти по тропинке. Он взял ее за руку и повел за собой, другой рукой раздвигая ветки. На площадке, как он и обещал, игриво плескалась вода в фонтане, а звезды дарили свой яркий свет. Оливия остановилась и в радостном удивлении огляделась.
        — Но… но это же чудесно,  — произнесла она едва слышно.
        Джорджу повезло: на площадке позади павильона не было ни души. Посередине, в чаше огромного фонтана, весело плескалась и переливалась вода, ее журчание, переплетаясь со звуками музыки, рождало новую, волшебную мелодию. Благоговение в голосе Оливии заставило его по-новому взглянуть на окружавшую их сказку. Он признал, что это место кажется поистине волшебным. Этот уединенный уголок, надежно укрытый за стеной от суеты и огней, околдовал и его. Оба поддались очарованию музыки, легкого ветерка, шумящего в листве, подобно флейте. Их окружал мир, принадлежащий им двоим. И сознание этого придавало особую острогу моменту.
        Оливия направилась к фонтану, слегка покачиваясь в такт музыке, подняла голову, глядя на звездное небо, протянула руки и обернулась.
        — Здесь просто чудесно,  — повторила она, тихонько смеясь от радости.
        Он улыбнулся. Охваченная восторгом, она выглядела так трогательно в своей беспредельной наивности. Значит, она ему все-таки доверяет. Странно.
        — Я рад, что вам нравится,  — просто сказал он. Оливия опустила руки и загадочно улыбнулась.
        — Это лучший вечер в моей жизни,  — призналась она. Потом рассмеялась и в замешательстве наморщила нос.  — .Бог мой, я как неотесанная деревенщина! Выгляжу, наверное, настоящей дикаркой, особенно в обществе такого мужчины, как вы.
        Он хотел отговориться вежливой ложью, но вовремя спохватился. Оливия не заслужила этого.
        — Есть немного,  — признался он, уверенный в том, что она заметит искорку смеха в его глазах.  — Но это привносит новую струю. Отсутствие коварства придает вам особый шарм. Я, признаться, подумал, что вы разыгрывает спектакль.
        Она немного расслабилась:
        — К сожалению, нет! Я не умею притворяться, даже из вежливости. А в вас есть нечто такое… Вы как-то странно на меня действуете. Даже не знаю, чем это объяснить.
        Он подошел к ней:
        — Я пробуждаю в вас все самое худшее? Она засмеялась:
        — Надеюсь, что нет. Но возможно, вы правы. Отчасти.
        Он улыбнулся. До чего же она прелестна! Оливия грациозно облокотилась о чашу фонтана, волшебное платье переливалось, словно усыпанное бриллиантами.
        — Оливия, если это худшее, то я бы не хотел увидеть лучшее.
        — О чем вы?
        — Помните, что вы мне недавно сказали? Небеса не для смертных.
        Он взял ее руку, облаченную в перчатку, и галантно поцеловал ее пальцы.
        — Думаю, вы мне льстите,  — ответила она, вырывая руку.  — Ладно, не важно! Оркестр снова заиграл. Если не возражаете, я бы хотела начать урок.
        — Отлично. Начнем с немецкого или французского вальса?
        — Я не знаю, в чем между ними разница,  — сказала она, спокойно глядя ему в глаза.  — Сами решайте.
        У него перехватило дух. Атмосфера слегка изменилась. Он посмотрел на ее лицо, и вспышка желания прокатилась по его телу.
        — Мне нравятся они оба.
        — Тогда научите меня и тому, и другому.  — Голос ее слегка охрип, и он с легкостью догадался о причине. Кровь быстрее заструилась по жилам. Она знает, что ступает на опасную стезю. Знает и все равно отдает себя в его власть.
        Значит, она хочет его.
        Она хочет чего-то, напомнил он себе, пытаясь взять себя в руки. Эта женщина сильно выигрывала в сравнении с пресыщенными кокетками. В отличие от скучающих жен, которые искали его общества, Оливия могла и не знать, что именно ей нужно.
        Да и потом, хотеть — не значит позволить. Он должен добиться того, чтобы она согласилась. Прежде чем украсть ее, нужно получить на это ее согласие. Джордж слишком опытный игрок, он не откроет карт раньше времени.
        Эта ночь на его стороне. Он заманил Оливию в романтичный уголок. Рядом с ними плескался и переливался фонтан, пьянящий запах опавших листьев и легкий сентябрьский туман возвещали о приближении осени. Прекрасная прохладная ночь. Но чудеснее всего была музыка, которая звучала лишь для них двоих. Мать-природа и госпожа Удача объединили свои усилия, чтобы обеспечить ему шансы на победу. Теперь главное — правильно ими воспользоваться.
        — Снимите перчатки,  — тихо произнес он.
        Было светло, и он с легкостью разглядел выражение ее лица. Она широко распахнула глаза, но не отступила:
        — Ч-что?
        — Вам легче будет учиться, если вы будете чувствовать мою руку.
        Интересно, поверит? Попытаться стоит. Он пойдет на огромный риск, лишь бы коснуться ее чудесной кожи. Он смотрел ей в глаза, уверенно снимая свои перчатки и пристраивая их на краешке фонтана, ожидая, что она последует его примеру.
        — Идите сюда,  — позвал он.  — Я вам помогу.
        Она неуверенно протянула ему руку. Он нежно взял ее, держа осторожно, словно хрупкий фарфор, боясь нарушить тонкую атмосферу доверия. Его проворные без перчаток руки быстро расстегнули крохотные жемчужные пуговки, и он с благоговением стянул длинную перчатку с безвольной руки.
        Он положил снятую перчатку на бортик фонтана рядом со своими и, не касаясь ее обнаженной кожи, взял вторую руку. Пока она не снимет обе перчатки, он не дотронется до ее обнаженной руки. Прикосновение к коже могло разрушить колдовство. Опомнившись, она отказалась бы снимать перчатки, а он намеревался зайти гораздо дальше.
        Итак, ее руки обнажены. Пора начинать.
        Он нежно провел пальцами по ее ладони. Оливия потрясение приоткрыла рот, от его прикосновения у нее захватило дыхание. Да. Он тоже это ощутил. Он удивился этому не меньше, чем она. Такая мелочь, прикосновение рук — это происходит каждый день. Но это касание было совершенно иным. Значительным. Наполненным соблазном и опасностью.
        Он знал, что прикосновение ее кожи доставит ему удовольствие. Но ей оно тоже пришлось по вкусу. Новизна этого ощущения для Оливии должна удвоить его значимость для нее. Он осознавал это, а также то, что вряд ли какой-нибудь мужчина касался ее раньше, и это чувство еще сильнее разожгло огонь, пожирающий его изнутри. Чувственные волны бежали по его телу от одного лишь прикосновения ее руки.
        Кажется, все будет лучше, чем он ожидал.
        — Подойдите поближе,  — прошептал он, глядя ей в глаза.
        Ее чувства были прозрачны, как вода горного озера. В ее глазах он читал тревогу, сомнение, борьбу с желанием. Он не двигался. Он знал, что желание в ней победит. Так и случилось, и она шагнула к нему. Ее грудь почти касалась его сюртука. Оба ощущали охвативший их жар.
        — Положите левую руку мне на плечо.
        — Так?
        — Да.
        Джордж положил правую руку ей на талию. Господи — на ней же нет корсета! Он знал об этом с самого начала вечера, старался не пялиться на ее грудь, но так сосредоточился на уговорах, что совершенно не подумал, каково ему будет танцевать с ней. Черт подери! Неудивительно, что по правилам этикета джентльмен должен танцевать с дамой только в перчатках.
        Ни перчаток. Ни корсета. Их тела разделял лишь слой тонкой облегающей ткани, легкой, как паутинка, согретой теплом ее тела. Это было уже слишком. Он не смог устоять. Его рука невольно скользнула по ее пояснице и прижала ее тело к его груди.
        Она едва слышно вскрикнула и на секунду прикрыла глаза, словно оцепенев от потрясения. Джордж испытывал схожие чувства, а при виде ее возбуждения оци стали еще острее. Если он сумеет соблазнить ее, этот опыт станет самым удачным в его жизни. Только бы дожить до этого момента.
        Ее прекрасные ресницы затрепетали, она приоткрыла глаза и в упор посмотрела на него.
        — Закройте глаза,  — прошептал он.
        Она беспрекословно подчинилась и запрокинула голову. Ее губы приоткрылись, будто в предвкушении поцелуя, но интуиция, не раз выручавшая его в игре, подсказала ему, что еще не время. Он подчинился, проклиная необходимость ждать. Еще не сейчас. Но скоро.
        — Вслушайтесь в музыку,  — прошептал он.  — Вы чувствуете ее?  — Пользуясь тем, что Оливия прикрыла глаза и запрокинула голову, он уставился на ее обнаженную шею, белую, словно алебастровую в сияющем лунном свете, окончательно теряя рассудок. С мочки ее уха свисала, касаясь темной массы волос, изысканная бриллиантовая сережка, а под ухом билась крохотная жилка.  — Раз, два, три. Раз, два, три,  — прошептал он, очарованный ее заметным возбуждением.  — Вы чувствуете ритм, Оливия?
        — Да,  — едва вымолвила она. Движение ее губ приковало его взгляд к ее рту. Но прежде чем он отвернулся, она неожиданно открыла глаза.
        Она заметила, куда устремлен его взгляд. Страсть настолько захватила его, что он потерял дар речи. Не говоря ни слова, он смотрел на нее.
        Она не смутилась, не покраснела. Снова прикрыла глаза и — о Боже!  — обмякла и прижалась к нему.
        Яркая вспышка жара ослепила его. На осколки рассыпалось его самообладание. Он забыл о том, что учил ее танцевать. Забыл о принятом решении и крепко прижал ее к себе. Кончиками пальцев он провел по внутренней стороне ее руки, наслаждаясь прикосновением к нежной коже. От нахлынувших чувств она слегка вздрогнула в его объятиях, разрушая остатки его самообладания. Он обнимал ее уже обеими руками.
        Он почувствовал сумасшедшее желание предостеречь ее.
        — Я собираюсь поцеловать вас,  — тихо проговорил он хриплым голосом.
        — Да,  — прошептала она.
        Ее ответ оказался последней каплей, переполнившей чашу. Он резко вдохнул и накрыл ее нежные теплые губы своими. Она ответила на поцелуй. Он целовал ее бесконечно, пока оглушительный стук его сердца не стал невыносимым. Она отзывалась на каждое его прикосновение. Подчинялась любому его движению. Ее аромат смешивался с его запахом. Ее тело словно было создано для него. Господи, она совершенна. Невероятно.
        Потеряв самообладание, он зашел слишком далеко. Еще секунду назад она вздыхала и прижималась к нему, и он сходил с ума от страсти, но вот она опомнилась и в ужасе сжалась. Он немедленно положил руки ей на талию, проклиная свою глупость, но было уже поздно. Она прервала поцелуй и прижалась лбом к его подбородку, пытаясь отдышаться.
        — Простите,  — сдавленно прошептал он, целуя ее лоб, потом волосы.  — Оливия, подарите мне еще один поцелуй.
        Он вновь попытался завладеть ее губами, но она застонала и безвольно склонилась на его плечо.
        — Ох, я не могу. Не могу. Я не могу этого сделать.
        — Нет, можете.  — Он еще крепче сжал ее в объятиях и прижался щекой к ее виску. Поглощенный страстью, он испытал чувство совершенно новое для него в подобном положении — радость. Когда это он испытывал радость, целуя женщину? Ответ очень прост. Вполне естественно испытывать радость, узнав, что предполагаемая невеста страстно увлечена не только сиротами.
        Она почувствовала, что он смеется, и отступила на шаг, чтобы взглянуть ему в лицо.
        — Вы обещали мне, что мы не будем делать ничего предосудительного,  — взволнованно произнесла она.
        — А мы ничего и не сделали.  — Он нежно заправил выбившуюся прядку волос, которая упала ей налицо.  — Я же говорил вам, что у меня благородные намерения. Таковыми они и остаются.
        Она пришла в замешательство. Ее лицо словно застыло. Она вырвалась из его объятий и скрестила руки на груди, будто защищаясь от него.
        Джордж нахмурился. Он явно допустил промах. Он внимательно смотрел на нее, пытаясь угадать, о чем она думает. Должно быть, догадалась, что он намекает на женитьбу. Глупо с его стороны, он же знает, что она настроена против этого, особенно имея столько причин не доверять ему. Несколько планов возникло у него в голове, но он их сразу же отбросил. Джордж решил сыграть ва-банк. Он попробует поговорить с ней начистоту.
        — Вы знаете, чего я хочу от вас,  — тихо произнес он.  — А чего вы от меня хотите?
        Она стояла неподвижно, отвернувшись от него, не произнося ни слова.
        — Дружбы,  — наконец сказала она, отважившись поднять на него глаза, и увидела сардоническую ухмылку, вызванную ее словами. Оливия покраснела и снова отвернулась.  — Это правда.
        Он подошел, обнял ее за талию и повел обратно к фонтану, где было не так темно.
        — Пойдемте, я не причиню вам зла,  — заявил он тоном, каким обычно разговаривают с детьми. Она возмущенно фыркнула, но вырываться не стала.
        Он облокотился на фонтан и, сцепив руки у нее за спиной, пристально смотрел на нее. Она уперлась руками ему в грудь и уставилась на его галстук.
        — Моя дружба у вас уже есть. Но я думаю, одной дружбы нам мало.
        Она слегка пожала плечами:
        — Возможно.
        Он склонил голову, пытаясь поймать ее взгляд.
        — Вы целуетесь со всеми знакомыми джентльменами? Она с трудом подавила смешок, но ничего не ответила. Даже не взглянула на него.
        — Отвечайте же, я жду.
        Она вздохнула и наконец посмотрела ему в глаза.
        — Круг знакомых мне джентльменов весьма ограничен,  — с негодованием заявила она.
        — Если вы будете дарить поцелуи с такой страстью, их станет гораздо больше. К концу недели они слетятся как мухи на мед.
        Его слова потрясли Оливию.
        — О! Вы ведь не станете… — Она осеклась, не в силах договорить.
        — Всем об этом рассказывать? Не смешите меня!  — резко сказал он.  — Я пошутил.  — Он сильнее сжал руки за ее спиной. Мысль о мужчинах, роящихся вокруг Оливии, встревожила его странным образом.  — Я лишь хотел, чтобы вы поняли абсурдность вашего замечания.
        — А я хотела, чтобы вы не возомнили о себе бог знает что. Хотя, боюсь, уже слишком поздно.
        Он ухмыльнулся:
        — Да, поздновато.
        — Джордж, мне действительно нужна ваша дружба. Только дружба,  — сказала она очень серьезно.  — То, что произошло сегодня, не должно повториться. По крайней мере я этого не хотела.
        Он задумчиво посмотрел на нее:
        — А я хотел. Очень хотел.
        Он нежно коснулся подбородком ее лба, затем виска. Оливия замерла. Он поцеловал мочку ее уха. Она вырвалась.
        — Джордж,  — начала она и умолкла, приоткрыв губы Этого Джордж не ожидал, и по телу его пробежал электрический разряд.
        Оливия, пылая от страсти, прильнула губами к его губам. Никогда еще Джордж не испытывал такой нежности и чувственности, какие дарила ему она.
        Невероятно, но искушенному лорду Райвалу было чему поучиться у этой неопытной девочки. Дрожа, он прижимал ее к себе, целовал, упиваясь нахлынувшими на него доселе неизведанными чувствами.
        Они словно стали единым целым. Окружающий мир исчез. Джордж не слышал музыки и не чувствовал прохлады сентябрьской ночи. Он парил в облаках вместе с Оливией, связанный с ней невидимыми нитями, и грезил наяву.
        Он держал ее лицо в своих ладонях. Ее глаза были широко открыты, в них застыло мечтательное выражение, он тонул в серебристой бездонной глубине этих удивительных глаз. В этот момент Оливия была поистине прекрасна.
        — Выходите за меня замуж, Оливия,  — услышал он свой голос, хриплый от обуревавшей его страсти.  — Вы должны стать моей женой.
        Глава 13
        Она, должно быть, сошла с ума. Иначе не утратила бы над собой контроль. Тело Оливии напряглось в объятиях Джорджа, она хватала ртом воздух, пытаясь прийти в себя.
        — Нет,  — прошептала она. И еще решительнее повторила: — Нет.
        Он предложил ей выйти за него замуж. Наверное, считает ее полной идиоткой. А почему бы и нет? Вела она себя именно так.
        Он прижимал ее к себе, уткнувшись лицом в ее волосы.
        — Оливия,  — нежно сказал он.  — Айви. Маленькая моя. Это именно то, что тебе нужно.  — Он поцеловал ее в лоб.  — Это то, чего ты хочешь. Разве ты не чувствуешь этого, любовь моя? Поверь мне,  — шептал он.  — Прошу тебя, Айви. Пожалуйста.  — Он хотел сорвать еще поцелуй.
        Он охвачен страстью, утратил контроль над собой. Будто напрочь забыл все свои планы и отдался во власть чувств. Словно жаждет ее настолько, что отбросил в сторону всякую осторожность. Но нельзя забывать, кто он! Пусть даже ее предало собственное тело, пусть его прикосновения сводят с ума.
        Все слишком уж хорошо. Он прекрасно все это умеет. Наверняка заранее отработал эту сцену.
        Она яростно вырывалась из его рук, но, к несчастью, уйти не могла. Колени подгибались. Поэтому она облокотилась о бортик фонтана и повернулась спиной к Джорджу, пытаясь собраться с силами и прийти в себя. Она разлетится на мелкие кусочки, если еще раз взглянет на него.
        Воздух наполнился прохладой. Она мелко дрожала в своем тонюсеньком платье. Ее перчатки распластались на бортике фонтана. Она взяла их и принялась натягивать трясущимися руками.
        — Позвольте мне,  — спокойно сказал Джордж. Оливии оставалось лишь согласиться. Ненавидя свою беспомощность, она позволила ему натянуть ей перчатки и застегнуть крошечные пуговки на запястьях.
        — Спасибо,  — неловко поблагодарила она. Украдкой бросила на него взгляд: на его лице застыло непроницаемое выражение. Черты заострились, приобрели неприступность. Он натянул свои перчатки. Ее охватило нелепое желание извиниться, словно ее решительный отказ глубоко ранил его. Но какую боль может причинить невинная девочка такому прожженному повесе? Скорее всего он просто злится на себя за то, что выбрал неверный момент. Недооценил ее решимость. Что ж! Это не ее вина.
        Она почувствовала, как в ней закипает гнев, и это принесло ей облегчение.
        — Почему, когда мужчина целует женщину,  — решительно заговорила она, расправляя перчатки,  — он уверен, что она от него без ума?  — Оливия натянуто рассмеялась.  — Принято считать, что мужчина не теряет головы от поцелуев. Почему же женщина должна ее терять?
        Он стиснул зубы, и Оливия догадалась, что задела его за живое.
        — Совершенно верно,  — вежливо и слегка устало протянул он, словно они были едва знакомы.
        Игривая улыбка на ее губах померкла. Счастье, которое она испытывала несколько минут назад, разительно контрастировало с постигшим ее разочарованием. Какой же идиоткой надо быть, чтобы выйти полуодетой в прохладную сентябрьскую ночь. Свою легкую шаль она забыла в кабинете, где они ужинали.
        — Вы замерзли,  — заметил он, сверкнув глазами, и на его лице вновь появилось насмешливое выражение.  — Мне следовало это предвидеть.
        Оливия обхватила себя руками и сухо сказала:
        — Сейчас сильно похолодало.
        — Да,  — уныло согласился он.  — И музыка уже не та. У нее вновь перехватило дыхание. Оливия с трудом сдерживала подступившие слезы. Слезы? Да что это с ней? Разозлившись, она еще крепче обхватила себя руками. Нужно унять дрожь.
        — Чепуха. С музыкой ничего не произошло,  — бодро сказала она.  — Мне нравится.
        Прикрыв глаза, он разглядывал ее все с тем же непроницаемым выражением лица.
        — И скольких же вы так целовали?  — настойчиво спросил он.
        Неожиданная грубость ошарашила ее.
        — Я вас не понимаю.
        — Вопрос очень простой. Или вы уже потеряли счет? Она сердито сдвинула брови — на выручку ей пришел долгожданный гнев, ее спина напряглась.
        — Да как вы смеете? Я никогда не позволяла себе вольностей!
        Он удивленно приподнял бровь:
        — Но вы сами сказали, что женщина может целовать мужчину, не испытывая при этом никаких эмоций. И я с вами согласился.
        — Тогда не читайте мне нотаций. Мне бы в голову не пришло спрашивать вас, скольких женщин вы целовали.
        — Я спросил, не скольких вы целовали. А скольких так целовали.
        — Как «так»?  — Она смутилась.
        — Я восхищен вашим умением, радость моя. В жизни бы не подумал, что вы ничего не чувствуете. Здорово вы меня ввели в заблуждение.  — Он лениво облокотился на бортик фонтана, наблюдая за ней.  — Думаю, такой спектакль пришлось не один день репетировать.
        Ее глаза вспыхнули, и она упрямо взглянула на него.
        — Разумеется, не один,  — холодно сказала она.  — Вам лучше знать. Я новичок в искусстве изображать чувства.  — Она судорожно сглотнула. Она не заплачет. Ни за что.
        — Замечательно,  — сказал он с нескрываемым восхищением.  — А теперь скажите, что никогда раньше такого не пробовали.
        — Так и есть!  — в ярости воскликнула она.  — Это не я совращаю невинных! Не я охочусь за деньгами! Да как вы смеете надо мной насмехаться? Кроме вас, я целовала только одного мужчину… — Она прикусила язык и в смятении поднесла руку ко рту.
        Глаза Джорджа заблестели, как у кота, схватившего добычу.
        — Мужчину, которого вы любили. Охотника за приданым. Когда вам было восемнадцать.
        Она кивнула с несчастным выражением лица, уронила руку и нервно вздохнула.
        — Я сожалею, что выразилась так… резко,  — неуверенно произнесла она.  — Но вы вывели меня из себя.
        Его белые зубы ярко блеснули во тьме.
        — Пришлось. Не сердитесь! Это единственный способ выбить из вас правду.
        — Эта так называемая правда совершенно вас не касается.
        — Надеюсь, что будет касаться.  — Он нежно дотронулся до ее щеки рукой, еще не затянутой в перчатку.  — Вы ввели меня в минутное замешательство. Такое больше не повторится.
        — Что вы хотите этим сказать?  — настойчиво спросила она.
        Джордж ухмыльнулся:
        — На какое-то мгновение я поверил, что вы более опытны, чем мне показалось. Но я ошибся.
        — Напрасно вы, ваша милость, так уверены в этом,  — мрачно произнесла она.  — Я еще могу удивить вас.
        Его улыбка стала еще шире.
        — Правда? Очень на это надеюсь.  — Выражение его лица смягчилось.  — Впрочем, вы меня уже удивили.
        Оливия покраснела, надеясь, что тьма скроет от Джорджа ее румянец. Вдруг руки Джорджа нежно сжали ее предплечья.
        — Оливия, вы знаете, как живут игроки? Она настороженно встретила его взгляд:
        — Откуда мне знать? Он посерьезнел:
        — Мы с вами живем по разным законам. Свои я строго соблюдаю. Никогда не жульничаю.
        Она выдавила улыбку:
        — В противном случае вашей карьере пришел бы конец.
        — Совершенно верно. Так что я вправе считать себя честным человеком. Вы мне верите?
        — Да-а,  — протянула она.  — Не думаю, что вы жульничаете в картах, если вы это имеете в виду.
        — В любви я тоже не жульничаю.
        Она опустила глаза, опасаясь, что он заметит, как глубоко ее ранили его слова. О любви он говорил как об очередной игре. Игре по правилам, где победа вызывает подозрения: победители иногда жульничают. А честные люди проигрывают.
        Он прав, уныло напомнила себе Оливия. Лицо Люка, давно позабытое, появилось у нее перед глазами, словно все было лишь вчера. Она попыталась прогнать его образ. Такой искренний. Так страстно любит ее. О да, она верила каждому его слову. Он искренне плакал, сжимая ее в объятиях, моля о любви, и она с готовностью отдала ему свое сердце. Каткой же она была дурочкой!..
        Джордж продолжал говорить, не подозревая, что она сомневается в правдивости его слов.
        — Вы так невинны. Возможно, вы верите, что, когда мужчина и женщина касаются друг друга, искры летят во все стороны. У вас не хватает опыта, чтобы понять, насколько редко это случается и как это прекрасно.  — Он уже натянул перчатки и нежно гладил ее руки.  — Между нами происходит нечто особенное, и я не имею ни малейшего желания отказываться от этого.
        Она не сопротивлялась, когда он вновь обнял ее. Хотя никак не реагировала на его прикосновения. Просто стояла, пока он баюкал ее на своей груди. Горестные воспоминания завладели ее сознанием. Впервые за долгие годы она радовалась им, не пыталась загнать в самые дальние уголки души.
        Как забыть боль разбитого сердца? Негодяя, обманувшего ее доверие?
        Дрожа всем телом, она закрыла глаза. Джордж все крепче прижимал ее к себе, шептал ласковые слова, но она ничего не слышала. В ее ушах стоял голос Калпеппера. Он говорил мягко, просил простить за боль, которую ей причиняет, но уверял, что делает это лишь ради ее блага. Ей опять было восемнадцать, не веря своим глазам, она читала письмо, переданное ей поверенным, письмо Люка брату, которое Калпеппер перехватил. В нем подробно описывались ничего не значащие сплетни и повседневные дела, за исключением трех судьбоносных предложений:
        «…Мои ухаживания за О.Ф. продвигаются должным образом, хотя ее семья этого и не одобряет, а я до смерти устал изображать по уши влюбленного осла. Меня коробит при одной мысли о том, что каждое утро за завтраком в течение ближайших лет пятидесяти придется смотреть в ее огромные, как у домового, глазищи. Но увы! У нищих нет выбора».
        Эти слова словно отпечатались в ее мозгу. Прочтя письмо, она впервые в жизни упала в обморок.
        Наверное, Джордж заметил ее состояние. Он обхватил ее лицо ладонями и попытался заставить ее поднять на него глаза.
        — Что с вами, любовь моя?
        — Ничего,  — пробормотала она. Ее губы еле двигались от холода и с трудом подавляемого гнева.  — Я бы хотела вернуться к гостям, если не возражаете. Мне… мне нужна моя шаль.
        Его лицо приняло озабоченное выражение.
        — Я же насильно не потащу вас к алтарю, если вы именно этого боитесь.
        — Правда? Вы сама любезность, ваша милость,  — холодно произнесла она.  — Думаю, такой поступок вы назвали бы жульничеством, что, разумеется, вас не достойно.
        — Именно так.  — Он сверкнул глазами.  — Но я не считаю жульничеством попытку заставить вас передумать.
        — Понятно.  — Она внимательно посмотрела на него.  — Вам придется простить мое невежество, Джордж. Я в этой игре новичок. А каковы правила этого соглашения? В нем ведь есть определенные правила?
        — Правила?  — Он крепче сжал руки на ее талии.  — Говорят, в любви все средства хороши.
        Она кивнула:
        — Так говорится еще и о войне.
        Он рассмеялся, не заметив сарказма в ее голосе.
        — Вам набросать правила этой игры в общих чертах?
        — Если не возражаете. Прежде всего меня интересует цель игры.
        — Цель этой игры — как и любой другой — победа.  — Он обворожительно улыбнулся.  — В упрощенном виде наша игра заключается в следующем: я хочу на вас жениться, а вы вообще не желаете выходить замуж.
        — В таком случае ваша цель и заключается в том, чтобы потащить меня к алтарю.  — Она снова закипела от гнева.
        — Не совсем.  — Он нежно коснулся ее лица.  — Я хочу, чтобы вы пришли туда по доброй воле. Чтобы захотели выйти за меня. И сделаю для этого все, что в моих силах.
        — Ваши надежды тщетны, я никогда не выйду замуж. Ни за вас, ни за кого-либо другого.
        — Не все так просто,  — снова засмеялся он.  — Вы хотите остаться старой девой, но при этом испытать острые ощущения.
        — И как долго мы будем играть в эту игру?  — осведомилась она.
        — Пока один из нас не выиграет. Откажетесь выйти за меня — я проиграю. Согласитесь — выиграю.
        — Что же, это справедливо,  — заметила она.  — Давайте назначим срок. Если к определенному времени вы не получите моего согласия, оставите меня в покое. Итак, игра продолжается до Рождества.
        — До Пасхи. Она задумалась.
        — До Сретенья.
        Он подумал и кивнул. Ее серьезность позабавила его.
        — Пять месяцев? Если за это время я вас не завоюю, значит — не судьба. Договорились.
        Ей нужно продержаться пять месяцев и не сказать «да», И все это время ей придется общаться с лордом Райвалом. Он будет целовать ее столько, сколько она пожелает, исполнять все ее прихоти. Она сможет наслаждаться целых пять месяцев, зная, что потом окажется в безопасности. Он не будет больше давить на нее. От предвкушения у нее закружилась голова. Пять божественных месяцев!
        Он снова склонился к ней.
        — Что вы делаете?
        — Скрепляю сделку.
        Отлично. Поцелуй] чтобы скрепить сделку. Она позволила ему поцеловать себя уже столько раз, что один поцелуй ничего не изменит. На сей раз она держала себя в руках, удостоверившись, что поцелуй будет кратким. Сладким, но недолгим.
        Его теплые руки вновь баюкали ее лицо, а когда он поднял на нее глаза, она могла поклясться, что видела в них искреннюю заботу.
        — Знаете, для меня это тоже в новинку,  — улыбнулся он.  — Я еще ни разу не целовал женщину, на которой собирался бы жениться. То есть не делал этого с благородными намерениями.
        Она стиснула зубы. О каком благородстве он говорит? Это скорее подлость. Завоевать сердце женщины, чтобы завладеть ее состоянием. Такие браки — обычное дело, но охотника за приданым никак нельзя назвать благородным.
        Она напряглась и отпрянула от него.
        — В чем дело?  — прошептал он.  — Вы не можете жалеть о парочке украденных поцелуев!
        Она вывернулась из его объятий:
        — О нет! Я ни о чем не жалею. Я хотела развлечься этим вечером и благодаря вам мне это удалось. А сейчас уже поздно, и к тому же похолодало. Думаю, пора уходить.
        Он пытливо посмотрел на нее в неверном свете луны.
        — Хорошо,  — сказал он беспечным тоном.
        Оливия повернулась и пошла. Но он резко схватил ее за руку и заставил обернуться.
        — У любой женщины есть веская причина избегать объятий повесы,  — тихо произнес он.  — А у вас, Оливия, ее нет. Вы знаете, что я вас не соблазню и не брошу. Свои намерения я изложил вам достаточно ясно.
        — Да. И я все поняла.  — В глазах у нее стояли слезы.  — Вам нужны мои деньги.
        Она вырвалась от него и побежала.
        Глава 14
        Ранним утром двадцать девятого сентября Оливия отправилась в Сити. Игнорируя неприязненные взгляды, которые сопровождали ее повсюду в этой святая святых мужской половины человечества, она покончила со школьными финансовыми делами и вернулась домой ждать Калпеппера. Этот ежеквартальный ритуал выводил ее из себя. Дерзкий поход в банк был даже забавен, а последующий разговор с Калпеппером раздражал еще сильнее. Он аккуратно выдавал ей ее доход, но ждать его в гостиной было унизительно. Кроме того, деньги он приносил в золоте, вместо того чтобы вручить банковские ассигнации, которые могли бы дать ей представление о наследстве. Она чувствовала себя ребенком, которому выдают карманные деньги.
        Ожидание она обычно коротала за подсчетом заработной платы по школе — это занятие успокаивало ее. Она внимательно высчитывала сумму, откладывала деньги для каждого работника, заворачивала в лист бумаги и надписывала сверху имя того, кому они предназначались, а потом отмечала в платежной ведомости дату и сумму выплаты. Дома она держала только книги с платежными ведомостями. Оливия вела тщательный ежеквартальный учет расходов на заработную плату, потому что таким образом могла заниматься важным и нужным делом в ожидании Калпеппера. Кроме того, вид Калпеппера, когда он смотрел на ее стол, заваленный бумагами, приносил ей удовлетворение. На этом столе лежали доказательства того, что она прекрасно справляется с материнским наследством, в то время как он выдает средства из отцовского состояния на совершенно унизительных условиях. В целом ему удавалось контролировать ее, но она, как могла, усложняла ему эту задачу.
        В этом квартале в фонд школы поступили новые средства из имущества Алоиза Биба. Она возблагодарила за это Бога, с улыбкой перебирая стопку ассигнаций. Джордж предложил вложить половину капитала, пока они будут продумывать небольшое расширение школы. Совет ей понравился, так она и поступила, но на руках у нее осталась кругленькая сумма на то, чтобы благоустроить помещения школы. Оклеить обоями. Купить новые кровати для самых маленьких девочек. Покрыть восточное крыло новой крышей. Улучшить систему водоснабжения. Водопровод получает все большее распространение. А еще мясо, решила она. Детям будут давать мясо два раза в неделю, а не только по воскресеньям и праздникам.
        А лорд Райвал получит свою зарплату.
        Она отсчитала двести фунтов и аккуратно завернула их в бумагу, испытывая одновременно возбуждение и легкий страх. Как он на это отреагирует? И что сделает с деньгами? Он, наверное, по уши в долгах, сказал, что восьмисот фунтов в год ему не хватит. Интересно, расплатится он со своими кредиторами? Или проиграет все деньги? Несомненно, именно так он и влез в долги. Ситуация для аристократа вполне обыденная. Странно только, что азарт не чужд даже ему, человеку с деловой хваткой.
        Она как раз дописывала его имя на обороте конверта с деньгами, когда Калпеппер тихонько постучал в дверь. Он вошел, крепко вцепившись в зажатый подмышкой портфель. На его изможденном лице была написана крайняя озабоченность. Он нерешительно потоптался на пороге, словно пытаясь собраться с духом перед встречей с ней.
        Оливия удивленно на него посмотрела:
        — Как поживаете? Прошу вас, мистер Калпеппер, проходите. Что-то не так?
        — Благодарю вас, ваша милость,  — сдавленно произнес он, но с места не сдвинулся.  — Боюсь, что да.
        Оливия подумала было, что он заметил Эдит. Она отложила перо и внимательно посмотрела на поверенного, пытаясь скрыть свое беспокойство. Молоденькая графиня становилась все более неугомонной и, забыв об осторожности, вполне могла попасться на глаза кому-либо из гостей. Калпеппер, поверенный семьи Фэрфаксов, был предан Ральфу как главе семьи больше, чем любой из женщин, и не колеблясь выдал бы местонахождение Эдит ее жестокому супругу.
        Но на лице Калпеппера отражалось скорее негодование, нежели гнев. Брови Оливии удивленно поползли вверх.
        — Надеюсь, вас не ограбили по дороге сюда?
        — Нет, мадам.  — Он решительно надвинул очки на нос.  — К великому моему сожалению, я вынужден сообщить вам неприятные новости. Увы! Это мой долг.
        — Боже мой! Прошу вас, садитесь и немедленно выкладывайте, что произошло.
        Он сел и лишь после долгого молчания заговорил:
        — Не знаю, с чего и начать, ваша милость. Я совершенно растерян.
        Оливия смотрела на него с растущей тревогой. Его лицо покрылось красными пятнами. Наконец он остановил на ней взгляд и выпрямился на стуле.
        — Такие новости невозможно сообщать деликатно,  — объявил он.  — Я вынужден сказать прямо. Поверьте, я бы никогда в жизни не принес вам таких вестей, если бы не был абсолютно уверен в их достоверности.
        Сердце у Оливии ушло в пятки. В прошлый раз, когда Калпеппер говорил с ней таким тоном, он вручил ей письмо Люка. Она чувствовала, что ее ждет ужасный удар, и судорожно вцепилась в ручки кресла, моля всем сердцем, чтобы новости, которые он собирается сообщить, не касались…
        — Эти новости касаются лорда Райвала.
        На секунду она закрыла глаза. Ее молитвы не были услышаны. Она заставила себя открыть глаза и встретила взволнованный взгляд поверенного.
        — Что же вы узнали о нем?  — Она старалась говорить спокойно.
        Калпеппер тяжело вздохнул.
        — Дорогая моя леди Оливия, мы все жестоко обмануты,  — произнес он.  — Крайне жестоко. Вы пригрели змею на груди.
        — Продолжайте,  — едва слышно произнесла она. Он подался всем телом вперед и прошептал:
        — Ваша милость, этот мужчина — самый настоящий повеса!
        — Да,  — оцепенело согласилась она.  — И что с того? Она взяла себя в руки, готовая к любому ужаснейшему открытию.
        Но Калпеппер в замешательстве моргнул:
        — И что с того? Леди Оливия, да что вы такое говорите? Я узнал, что лорд Райвал — повеса! Он распутник, мадам, о его победах на любовном фронте гудит весь Лондон! У него отвратительная репутация, и должен заметить, он ее заслужил. Я все подробно разузнал, прежде чем оскорбить ваш слух подобными разговорами! Надеюсь, вы не подумали, что я поверил сплетням! Нет-нет, ваша милость, это истинная правда, и легко доказуемая! Она в замешательстве уставилась на него:
        — Что правда? Не понимаю.
        — Тсс! Послушайте, ваша милость,  — раздраженно сказал Калпеппер.  — Вы должны знать, что такое повеса. Повеса — это соблазнитель, осквернитель женщин.
        — Да, но…
        — А я говорю вам, мадам, что, к моему глубокому сожалению, лорд Райвал — не тот человек, с кем стоило бы поддерживать отношения.
        У Оливии отлегло от сердца.
        — И это все?  — воскликнула она. Ее слова ошеломили Калпеппера.
        — Все? Все! Дорогая моя леди Оливия, вы привели этого негодяя в школу! Показали ему наши счетные книги! По-дружески отнеслись к нему! Его надо прогнать. И немедленно! Вы рискуете стать посмешищем! Запятнать свою репутацию!
        Оливия откинулась на стуле:
        — Господи, как же вы меня напугали! Но для меня это отнюдь не новость.
        — Не новость?  — Он был поражен.  — Вы хотите сказать, что знали о репутации этого человека?
        Она улыбнулась:
        — Конечно. Почему бы и нет?
        Калпеппер побагровел, казалось его сейчас хватит удар.
        — Дорогая мадам. Леди в вашем положении должна быть крайне осторожна. Вы невинная, незамужняя леди! Малейший намек на скандал, если ваше имя, не дай Бог, свяжут с именем лорда Райвала — и ваша безупречная репутация погибла.
        — О моем добром имени судят по моим собственным поступкам, а не по поведению моих друзей.
        Калпеппер фыркнул, поджав губы:
        — Говорят, скажи мне, кто твой друг, и я скажу тебе, кто ты.
        Она, нахмурившись, выпрямилась на стуле:
        — Бог мой, и что вы предлагаете? Отказать лорду Райвалу от дома? Освободить его от недавно порученных ему обязанностей? Не могу же я неожиданно взбелениться, как последняя мегера, из-за того, о чем давно уже знаю! Вот тогда я уж точно стану посмешищем, причем вполне заслуженно!
        — Ну-ну, вам совершенно необязательно брать это на себя,  — сказал Калпеппер.  — Предоставьте все мне!
        — Что именно?
        — Я улажу все от вашего имени. Поговорю с ним. Это мой долг. Я просто решил сообщить вам обо всем, прежде чем взять на себя смелость прогнать его.
        Оливия подняла руку:
        — Стоп. Не в вашей власти прогнать лорда Райвала.
        — В таком случае, леди Оливия, я с радостью возьму на себя эту власть.
        — Скорее, захватите! Нет.  — Она говорила вежливо, но непреклонно.  — Я категорически запрещаю вам делать нечто подобное.
        Калпеппер надулся и очень напоминал жабу.
        — Что? Да как такое возможно? Неужели вы не понимаете всей серьезности положения? Подумайте хотя бы о вашей школе!
        Оливия вскинула руки, словно пытаясь воззвать к его разуму:
        — Но лорд Райвал приносит школе очень много пользы. Он уже не раз это доказал. Он очень умный и рассудительный…
        — Рассудительный! Этот повеса, распутник, по-вашему, рассудительный?
        — Рассудительный,  — решительно повторила она.  — Я говорю о финансовой стороне. Его личная жизнь нас не касается.
        — Очень скоро коснется, как только станет известно о его связи со школой! Прошу вас, не забывайте, что речь идет о школе для девочек!
        Оливия прищурилась:
        — Ну а это здесь вообще ни при чем.
        Калпеппер весь кипел от ярости и сорвался на фальцет:
        — Говорю вам, леди Оливия, у лорда Райвала нет ни сердца, ни стыда, ни совести! Это общеизвестно! Вы первая придете в отчаяние из-за того, что слухи о распущенности лорда Райвала лишат ваших протеже каких бы то ни было шансов получить приличную работу!
        От отвращения Оливия наморщила нос;.
        — Вы говорите чепуху, мистер Калпеппер! Мне стыдно за вас.
        — Я всего лишь выполняю свой долг.  — Калпеппер вновь побагровел.  — И со всей ответственностью заявляю, что вам не стоит поддерживать какие бы то ни было отношения с лордом Райвалом.
        — Почему? Из боязни сплетен? Вы просите меня предать друга, мистер Калпеппер. Вам следовало бы выдумать причину получше.  — В ее голосе звучало презрение.
        — Боже милосердный, только не говорите мне, что вы питаете симпатию к лорду Райвалу!
        — Не буду, если вам так угодно. Хотя это вполне возможно. Вы меня разочаровали, мистер Калпеппер. Лорд Райвал зарекомендовал себя как человек, безусловно достойный доверия во всем, что касается школы. Я безмерно благодарна ему за его идеи и помощь. Почему тогда я не могу воздать ему должное? Калпеппер побледнел.
        — Ушам своим не верю! Это выше моего понимания! Ничего подобного я и предположить не мог!
        Его страдания были настолько неподдельными, что Оливия почувствовала себя виноватой и прикусила губу.
        — Прошу прощения. Знаю, что вы всей душой печетесь о моем благополучии. И я… я не собираюсь принимать сторону лорда Райвала в ущерб вам. Уже много лет вы являетесь моим поверенным, я вам безгранично доверяю. Лорда Райвала я знаю всего несколько недель. Но вы должны предоставить мне право самой решать, что правильно, а что нет. Я уже не ребенок.
        — Вы женщина!  — отрезал Калпеппер.  — А женщина не в состоянии принимать такие решения.
        Оливия с трудом сдерживала ярость, когда в дверь постучали и на пороге появился лорд Райвал. Он остановился, приподняв бровь, и перевел взгляд со сверкающих глаз Оливии на чопорно застывшего Калпеппера. Наступившая тишина красноречиво свидетельствовала о том, что он помешал им ссориться.
        Оливия, как обычно, была рада его видеть. Она испытывала огромное наслаждение при одном лишь взгляде на него. Он выглядел, как всегда, безукоризненно в своем орехового цвета сюртуке, темно-желтых бриджах и до блеска начищенных ботфортах. Темные волосы сияли. На рубашке ни пятнышка. Сердце Оливии учащенно забилось.
        — Доброе утро,  — учтиво поздоровался он.  — Надеюсь, я не слишком рано?
        — Нет, милорд, вы удивительно пунктуальны. Впрочем, как обычно,  — решительно сказала Оливия.  — Прошу вас, проходите. Мистер Калпеппер уже собирался уходить.
        Калпеппер бросил гневный взгляд на девушку.
        — Позволю себе заметить, миледи, что мы с вами не закончили наше дело.
        — Закончили,  — сказала Оливия непререкаемым тоном.  — Оставьте, пожалуйста, то, что принесли, на моем столе. Удачного вам дня.
        Он сердито надул щеки, поднялся, порылся в портфеле, вытащил толстый сверток и швырнул его на стол, после чего отвесил Оливии поклон:
        — До свидания, леди Оливия. Надеюсь, вам не придется сожалеть о событиях сегодняшнего дня. Как вы уже знаете, на следующей неделе я уеду из Лондона, чтобы помочь вашему брату с ежеквартальными расчетами. Я не смогу помочь вам выбраться из затруднительного положения, если возникнет такая необходимость.
        — Не волнуйтесь, друг мой,  — сказал Джордж, прислонившись к дверному косяку.  — Леди Оливия может целиком и полностью положиться на меня.
        Такое утешение, по всей видимости, лишило Калпеппера дара речи. Оливия с трудом подавила улыбку и, сдержав смех, произнесла:
        — Спасибо, лорд Райвал. Вы наверняка успокоили мистера Калпеппера.
        — Наоборот, миледи, наоборот,  — мрачно прошептал поверенный.  — Не думаю, что лорд сможет защитить вас в той же степени, что и я.  — Он бросил взгляд на Джорджа и небрежно поклонился.  — Удачного вам дня, сэр!  — И заторопился к выходу.
        Джордж пожал плечами.
        — В чем дело?  — спросил он, устремляясь к маленькому столику, чтобы положить на него свои перчатки и шляпу.
        Оливия воспользовалась предоставленной возможностью и украдкой разглядывала его, наслаждаясь грациозными движениями и мощью фигуры. Он обернулся и заметил ее внимательный взгляд, поэтому она поспешно отвернулась.
        — Ни в чем,  — неопределенно сказала она.  — Ничего особенного.
        — Вы совсем не умеете лгать, дорогая моя.  — Он усмехнулся.  — В женщинах мне это нравится.  — Он подошел к камину и протянул руки к огню.  — Думаю, дражайший Кал-пеппер пытался предостеречь вас насчет меня.
        — Как вы догадались?  — с досадой спросила она.
        — Это был вопрос времени.  — Он бросил на нее печальный проницательный взгляд.  — Несмотря на все недостатки, о вас он печется не хуже, чем о собственной дочери. Он и так долго молчал. Интересно, почему?
        Оливия невесело рассмеялась, вертя в руках промокашку:
        — Потому что сплетни медленно доходят до подобных людей. Очевидно, до недавнего времени он ничего не знал о вашей репутации.
        — А-а. Это все объясняет.  — Он прошел к стулу напротив ее стола и сел, не сводя с нее глаз.  — И теперь, когда узнал, что я собой представляю, посоветовал прекратить со мной всякие отношения.
        — Совершенно верно.
        — И что вы?  — Он буквально сверлил ее глазами. Она твердо встретила его взгляд:
        — Отказалась.
        Лицо Джорджа расцвело в улыбке.
        — Мне следовало догадаться,  — мягко произнес он.  — Какая же вы беспечная! Сочувствую бедняге Калпепперу. Равно как и любому мужчине, который попытается взять вас под уздцы.
        — Какое вульгарное выражение!  — Она поморщилась.  — Такие попытки скорее в вашем духе.
        Он расхохотался:
        — Хорошо сказано! Хотя я никогда не пытался взять вас под уздцы.
        — Рада слышать,  — сказала она, сверкнув глазами. Он наклонился и, понизив голос, сказал:
        — Не стоило вам об этом говорить, Айви.
        — О чем?
        — О лошадях. Вы пробудили во мне грешные мысли. Объяснить?
        — Нет, конечно!  — покраснев, воскликнула Оливия. Вечно этому негодяю удается выбить ее из колеи!  — Может, перейдем к вопросам более прозаическим?
        Он ухмыльнулся и откинулся на стуле:
        — Если у нас нет выбора…
        Она молча вручила ему две сотни фунтов.
        — Спасибо,  — поблагодарил Джордж и убрал ассигнации в карман.
        Возникла некоторая неловкость. Оливия этого не ожидала. Хотя Джордж говорил, что ему будет неприятно находиться у нее в подчинении, но до этого момента она не думала, что сложившаяся ситуация ей тоже не понравится.
        — Вам не за что меня благодарить. Вы эти деньги заработали.
        Он слегка поклонился, всем своим видом выражая иронию.
        — Как скажете, миледи. Вы для этого меня позвали?
        — Нет,  — быстро ответила она, обрадовавшись, что можно переменить тему.  — Не совсем. Я надеялась, вы поможете мне с расчетами заработной платы в школе. Раньше это делал Калпеппер, но…
        — Но теперь вы поставили меня на его место.  — Джордж криво усмехнулся.  — И я все думал, как скоро вы об этом пожалеете.
        Она нахмурилась:
        — Я не жалею. Вы знаете дело не хуже, чем он. Кроме того, не смотрите на меня свысока в отличие от него.
        — С другой стороны,  — вежливо заметил Джордж,  — ему вы доверяете. А довериться мне не решаетесь.
        Краска снова залила ее щеки.
        — Я собираюсь доверить вам расчет всей школьной зарплаты, сэр, где-то около тысячи фунтов! Если вы думаете, что это пустяк…
        — Деньги я никогда не считал пустяком. Заслужить ваше доверие хотя бы в этой области — уже большой прогресс.
        — Прогресс? Нет.  — Она уставилась на свои руки, не в силах поднять на него глаза — «Прогресс» подразумевает движение вперед. Мы это уже обсуждали, милорд. Прошу вас, выбросьте из головы мысль о том, что у нас с вами есть будущее. Скоро наша игра закончится.
        Он стремительно наклонился и схватил ее за запястье, вынуждая посмотреть на него.
        — Я вас заставлю довериться мне,  — ласково произнес он.  — Во всем. Не только в делах.
        — Напрасно надеетесь.
        Он отпустил ее запястье и откинулся на стуле, задумчиво глядя на нее.
        — У нас тупиковая ситуация, Джордж, я вам об этом не раз говорила. Я хочу, чтобы мы с вами были просто друзьями.
        Он промолчал, не сводя с нее глаз. Лицо его было непроницаемым.
        — Разумеется, мы можем стать друзьями. Вы доверяете мне в какой-то степени. И мы друг другу нравимся.  — Он широко улыбнулся.  — Очень нравимся. Разве не так?
        — Вы правы,  — с облегчением произнесла она.  — Мне приятно с вами общаться, Джордж. Я всегда с нетерпением жду нашей встречи.
        — Я тоже.  — Оливию не покидало чувство, что он иронизирует. Он встал, махнув рукой в сторону бумажных свертков на ее столе.  — Будьте так добры, сложите их куда-нибудь…
        — О! Конечно!  — Она порылась в ящике и извлекла из него портфель, сильно напоминающий калпепперовский.  — Вам не придется таскать их голыми руками.
        Голые руки. Ну, зачем она об этом заговорила?! Она смотрела, как он аккуратно укладывает деньги в портфель, завороженная движениями его ловких, сильных пальцев. Какие красивые у него руки. Такие мускулистые. Ее одолевали грешные мысли, но она не могла их отогнать.
        Смех лорда Райвала прервал ее размышления. Она вопросительно посмотрела на него. И в ужасе увидела, что он насмешливо приподнял бровь и чуть скривил губы, словно прочитав ее мысли. Она покраснела и отвернулась. Он оперся кулаками на письменный стол и навис над ней.
        — Оливия, дорогая моя,  — прошептал он.  — Куда это вы уставились?
        Его лицо вплотную приблизилось к ней. Как всегда, когда он на нее смотрел, ее сердечко затрепетало, и она затаила дыхание.
        Он взглянул на ее губы, затем посмотрел ей в глаза.
        — Если вы, Айви, не выйдете за меня замуж,  — мягко сказал он,  — мне придется найти другую невесту. И вы, я уверен, будете по мне сильно скучать.
        Он прав. Боже милостивый, он прав. Она живо представила себе, как потеряет его, когда он станет мужем другой женщины. Наступят черные дни. Она останется одна в своем маленьком безопасном мирке, обители добродетельных женщин и добрых дел. Она любит этот мирок! Она сама сотворила его и гордилась им. Но если Джордж покинет ее, эта тихая гавань превратится в тюрьму.
        Оливия с отчаянием посмотрела ему в глаза. Она сказала Джорджу, что он хочет невозможного. Но теперь поняла, что это была жалкая ложь. Невозможного хочет она.
        Глава 15
        — Итого тридцать фунтов.  — Джордж швырнул свои карты на стол и улыбнулся.  — Нелли, радость моя, видела бы ты свое лицо! Мне извиниться?
        Миссис Бичамп умудрилась изобразить улыбку:
        — Ха! Не городи чепухи. Я сама захотела с тобой сыграть.  — Она кокетливо похлопала ресничками.  — Не на что жаловаться, да? Я же знала, какой ты опасный. Но не могу устоять перед тобой,  — проворковала она.
        Как же ему надоели ее ужимки. Со скучающим видом Джордж собрал и перетасовал карты.
        — Помнишь, я уже говорил, что эта партия — последняя. Она еще сильнее надула губки:
        — Да, но почему? Думаю, тебе скучно все время выигрывать. Но я все же лучше играю в пикет, правда?  — Она опять захлопала ресницами.  — Нечестно не давать мне отыграться. Еще неделька, и я начну выигрывать.
        — То же самое ты говорила месяц назад.  — Он улыбнулся, чтобы смягчить колкость.  — У тебя совсем нет самолюбия, Нелли. Я же обогащаюсь за твой счет.
        — Не-а, за счет Хьюго,  — игриво возразила она.  — Он себе может это позволить.  — Она наклонилась вперед на узенький столик и положила свою нежную ручку поверх его.  — Джордж,  — упрашивала она,  — ну не уходи. Я умру от скуки.
        — Не умрешь.  — Он скользнул взглядом по ее прелестям, которые она выставила напоказ, облокотиьшись на столик. Нелли — весьма соблазнительная малышка.  — По крайней мере дюжина парней с радостью займут мое место.
        — Они мне не нужны. Я хочу тебя. Ну почему ты от меня бежишь?
        — Я открыл новую страницу в своей жизни, дорогуша,  — Он снял ее руку со своей и насмешливо поцеловал обручальное колечко.  — Я больше не посягаю на чужую собственность. Она приподняла бровь:
        — Отрекся от нечистых помыслов? Ты, Джордж? Невероятно.
        — Самый закоренелый грешник, и тот может раскаяться.
        Прикрыв глаза, она покачала головой.
        — Посмотрим,  — промурлыкала она.  — Приходи ко мне завтра утром. Полюбуемся на твою решимость. С девяти Хьюго будет в клубе.
        Он с трудом скрыл раздражение.
        — Отрицательный ответ не принимается? Она мило улыбнулась:
        — Нет.
        Он нахмурился и рывком вышел из-за стола, но Нелли схватила его за рукав.
        — Ох, Джордж, не сердись! Я этого не переживу! Знаешь, ты должен прийти, хотя бы за выигрышем, у меня нет с собой тридцати фунтов.
        — Отлично,  — лаконично ответил он.  — Я зайду к тебе утром, мы попрощаемся и пожелаем друг другу удачи. Прости мне мою резкость, но в соседней комнате я заметил Давентри. Мне надо с ним поговорить.
        Она мрачно отступила.
        — Тогда иди.
        Он поднялся и поклонился:
        — Благодарю. Спокойной ночи, миссис Бичамп.
        Он вышел из передней, где они уединились на время игры, и вернулся в шумный салон. Он обычно не рвал с женщинами так резко, но Нелли в последнее время раздражала его.
        — Благодарение Богу и Алоизу Бибу,  — прошептал он про себя, подходя к двери. Какие разительные перемены принесли такие сравнительно небольшие деньги. Он свободен от нее и ей подобных.
        Как бы ни сложились их отношения с Оливией Фэр-факс, он никогда больше не будет дурачить скучающихжен богачей. Разве что изредка. Если Оливия его отвергнет, ему скорее всего придется распрощаться с надеждой на содержание, оставленное Бибом. Вполне вероятно, что ему пригодится Нелли Бичамп и ей подобные, чтобы продержаться, пока он будет искать другую невесту. Ладно, будет день — будет пища. Нечего настраиваться на неудачу. Он должен победить, чего бы это ему ни стоило.
        Оливия ему не доверяет. И не зря. Чтобы заслужить ее доверие, нужны годы, а она дала ему всего несколько месяцев.
        И все же он своего добьется, она выйдет за него замуж.
        В женщинах лорд Райвал разбирался. У него было много случайных связей. Женщины редко ему отказывали. Он умело использовал силу их страсти, о которой они и не подозревали. Заставь женщину захотеть тебя, и она потеряет голову. Это просто, как дважды два.
        Оливия Фэрфакс невероятно умна и обладает силой воли, ее нелегко соблазнить. Но лорд Райвал не привык отступать. В его постели оказывались не только доверчивые дурочки, но и недоверчивые, умные женщины. Брачное предложение не слишком отличается от его обычных предложений. Или он ошибается?
        Повеса Райвал терзался непривычными для него сомнениями.
        Трудно соблюдать осторожность, когда сгораешь от желания. Страсть к Оливии мешала ему трезво мыслить. Обычно он демонстрировал полное равнодушие к намеченной жертве, и она сама бросалась в его объятия. На этот раз Джордж угодил в собственную ловушку. Он мерил шагами комнату, охваченный лихорадочной страстью. Он тосковал по Оливии, не уверенный в ее взаимности. Он испытывал все то, на что хотел обречь Оливию, и потерял уверенность в себе.
        Женитьба — это не случайная любовная связь. Это серьезный шаг. Неудивительно, что лорд потерял сон и покой.
        Постоянная тоска привела его в дом Оливии одним октябрьским утром. Он пришел якобы для того, чтобы показать только что приобретенный парный экипаж. Экономка Оливии давно относилась к нему, как к любому из обитателей дома. При виде его она засияла, сделала реверанс и сказала, чтобы он поднялся наверх и сам объявил о своем приходе. Джордж легко взбежал по лестнице со шляпой в руках, постучал в дверь гостиной и вошел.
        Оливия была одна и что-то писала.
        — Джордж!  — радостно воскликнула она и, смутившись, поднялась из-за стола.  — Я не ждала вас сегодня.
        Он положил шляпу и пожал ей руку: ~ — Надеюсь, вы простите меня за неожиданное вторжение.
        — Чепуха, я всегда рада вас видеть. Кроме того, я пыталась написать брату, а это чрезвычайно сложное дело. Я рада, что вы меня оторвали от этого занятия.  — Он задержал ее руку в своей, и на щеках ее появился легкий румянец, который очень ей шел.  — Присаживайтесь.
        — Только если вы сядете рядом.
        Она тщетно попыталась высвободить руку:
        — Джордж, Бога ради, не глупите! Дверь нараспашку.
        — Это вполне поправимо.  — Увлекая ее за собой, он возвратился к двери и без тени смущения захлопнул ее. Оливия уставилась на него, как на сумасшедшего. Он довольно ухмылялся, глядя на ее ошарашенное лицо.  — Когда я вас в последний раз целовал?
        — Что?
        Он сам ответил на свой вопрос:
        — С тех пор прошло слишком много времени.  — Он наклонился и прильнул губами к ее губам. Она ответила на поцелуй и, смеясь, уперлась руками ему в грудь, не давая приблизиться.
        — Джордж, вы меня в гроб вгоните. Подумать только, какой разразится скандал, если кто-нибудь войдет!
        — Это будет ужасно. Вам придется выйти за меня замуж.  — Он хотел снова ее поцеловать, но она зажала рот рукой.
        — Все, сэр, довольно!  — решительно заявила Оливия. Он поцеловал ее ладошку, но она быстро отдернула руку.
        — Может, довольно,  — сказал он.  — А может, и нет. Она широко открыла лучащиеся весельем глаза:
        — Негодяй! Ни стыда, ни совести!
        — Нельзя сказать, что я их напрочь лишен.  — Он улыбнулся, глядя на нее сверху вниз. Она весело смеялась в его объятиях.  — Вы просто восхитительны.
        — Для наследницы,  — поддела она его.
        — Для кого угодно,  — заявил он, еще крепче сжимая ее в объятиях.  — Мне невероятно повезло.
        На сей раз она разозлилась:
        — Вы слишком много на себя берете. Я вам не принадлежу.
        — Будете принадлежать.  — Ее глаза метали молнии, и он предотвратил грозу, прошептав: — А я буду вам принадлежать.  — Он снова запечатлел на ее губах поцелуй. В его руках она таяла, как воск. Оливия представила себе их совместную жизнь. Когда нет необходимости целоваться украдкой, в залитых лунным светом садах или за закрытыми дверями.
        Он оторвался от ее губ и посмотрел на нее. Глаза прикрыты, на лице — мечтательное выражение. Внезапно, уже не в первый раз, его посетила мысль о том, что женитьба на Оливии принесет ему не только избавление от финансовых трудностей. Будет невероятно приятно целовать ее всегда, когда ему захочется.
        — Выходи за меня, Оливия,  — молил он ее,  — чтобы я мог целовать тебя при всех, не таясь.
        Ее губы расцвели в улыбке.
        — Это было бы чудесно,  — вздохнула она. Но как только открыла глаза, на лице ее вновь появилось смешливое выражение.  — Ты негодяй, Джордж, но ты превосходно умеешь убеждать. Ладно! Не могу сказать, что меня не предупреждали.
        — Я сам тебя предупредил, насколько я помню. Надо же было совершить такую глупость!
        — Да, не слишком умно с твоей стороны,  — произнесла она.  — Бедняжка Джордж! Думаю, в следующий раз ты будешь осторожней.
        — В следующий раз?
        — Ну, когда будете ухаживать за очередной наследницей.
        — А-а… — Он щелкнул ее по носу.  — Следующего раза не будет. Я собираюсь жениться на вас.
        Ее серебристые глаза сверкнули.
        — Вы не женитесь на мне, Джордж, потому что я за вас не выйду.  — Она выскользнула из его объятий и распахнула дверь. Потом вернулась на свое место за столом.  — И чем же я обязана вашему визиту? Не могли же вы явиться в Челси для того лишь, чтобы поцеловать меня?
        Неожиданно он понял, что она попала в точку, а экипаж был всего лишь предлогом. Он печально улыбнулся: скажи он ей правду, она бы подумала, что это шутка.
        — Ладно,  — задумчиво произнес он.  — День выдался чудесный, а у меня новый экипаж. Думаю, вам интересно будет взглянуть, на что я проматываю деньги Биба.
        — Экипаж!  — пораженно воскликнула она.  — Бог мой! Какая экстравагантная покупка!
        Он ухмыльнулся:
        — Девочка моя, вы всю жизнь прожили в роскоши и не знаете разницы между экстравагантностью и необходимостью. Поясню: экипаж — это необходимость, без которой я и так прожил достаточно долго.
        — Едва ли можно назвать необходимостью парный экипаж.
        Он положил руку на спинку стула и наклонился, обращаясь к ней заговорщическим тоном:
        — Раз уж вы так настаиваете, скажу, что раньше я претендовал лишь на капельку виски.
        Она скривила губы:
        — Достойно.
        — Тем не менее я счастлив доложить, что этот экипаж стоил не намного дороже. Я купил его у своего закадычного дружка. Он оказался в весьма стесненных обстоятельствах.
        Ее улыбка потеплела.
        — Ох, я так рада! Это… это, конечно, не мое дело, но…
        — Вы рады, что я не такой мот, каким вы меня считали?
        — Да. О Боже!  — Она прикусила губу и рассмеялась.  — Ладно, меня все это не касается. И я не должна радоваться, если вы смогли купить то, о чем давно мечтали. Прошу прощения! Вообще-то мне несвойственно совать нос в чужие дела. Меня оправдывает только то, что…
        — Вам не нужно оправдываться.  — Он усмехнулся.  — Любая женщина захочет понять характер человека, за которого собирается замуж.
        — Гм! Я подумала, вы сочтете это смешным.
        — Ни капельки. Но скажите мне, я вас уговорил? Может, выйдете на полчасика из-за своего письменного стола? Мне бы очень хотелось вас покатать.
        Она явно боролось с искушением.
        — Я бы с удовольствием. Но…
        — Сейчас покажу.  — Он подошел к ней, приобнял за талию и подвел к окну, в которое был виден экипаж.  — Вот он. Черный, красивый, отделанный медью. Ну как можно отказаться от такой красоты? Вам будут завидовать все в Челси.
        — Потрясающе. Вы правы. Экипаж великолепен.
        — Он удивительно подходит мне, вы не находите? Она рассмеялась:
        — Но я не хочу, чтобы мне завидовали все в Челси.
        Она повернулась к нему лицом. Он с трудом удержался, чтобы не поцеловать ее. Ее нежный взор, серебристый, как морской туман, поднимающийся над Рай-Вейл, сводил его с ума.
        — Спасибо вам за то, что скрасили мое однообразное существование. Теперь у меня есть все.
        — Но вы должны пожелать еще чего-нибудь,  — хрипло произнес он.  — Того же, чего желаю я.
        Он привлек ее к себе и страстно поцеловал. Она ответила на поцелуй без колебаний. Разве может она не желать большего? Черт бы побрал ее невинность!
        — Оливия,  — прошептал он, сжимая ладонями ее лицо.  — Разве вы не чувствуете, любовь моя? Разве не понимаете, что можно желать намного больше? То, что происходит между нами — настоящее чудо, этот огонь, это пламя… — Он снова страстно поцеловал ее, но она начала вырываться.
        — Нет,  — простонала она.  — Нет. Не все ли равно, что я чувствую…
        — Того, что вы чувствуете, недостаточно. Пока… Невероятно трудно было отпустить ее, но нет смысла удерживать ее против воли. Он уронил руки. Она смутилась и напряглась, но он так и не понял, чему она противится и по какой причине. Он слишком приблизился к ней. Вот в чем главная сложность. У него не было перспективы, его собственные чувства приобрели угрожающий размах. Он не мог разглядеть ее сквозь призму собственных эмоций.
        Она пригладила волосы дрожащей рукой и робко улыбнулась:
        — Вы всегда неожиданно врываетесь и нарушаете все планы.
        Краешком глаза он заметил какое-то движение за дверью, резко обернулся, но там уже никого не было. Оливия шла к столу, словно в тихую гавань.
        — Мне придется отклонить ваше заманчивое приглашение. Надо закончить письмо. Может, в другой раз?
        — Тогда завтра. .
        — Отлично. Завтра покатаемся.
        — С самого утра.
        — Когда пожелаете.
        Он положил руку на стол и наклонился к ней:
        — Не забудьте надеть шляпку, когда пойдете завтракать, моя милая. Я буду ждать на пороге.
        Он взял шляпу и не торопясь вышел.
        Джордж уже почти спустился, когда в темноте позади себя услышал легкий шорох. Он обернулся, машинально сжав кулаки. Его преследователь испуганно вздрогнул и шлепнулся на ступеньку на самом верху лестницы.
        На него испуганно смотрела молоденькая девушка, почти школьница. Он понятия не имел, кто она такая.
        — Бог мой! Вы не ушиблись?  — Он хотел помочь ей подняться, но она отпрянула от протянутой руки.  — Прошу прощения,  — извинился Джордж.  — Вы меня напугали, но сами, по-моему, испугались еще больше.
        — Да. Ох! Простите.  — Когда она немного оправилась от испуга, на ее лице появилось униженное выражение. На сей раз она не отшатнулась от его руки и позволила ему поднять себя.  — Как глупо с моей стороны.
        — Нисколько,  — вежливо ответил он.
        — Вы, наверное, лорд Райвал?  — нерешительно спросила она.
        Он кивнул. Она покраснела; лестница была плохо освещена, но он разглядел, что девушка очень хороша собой. Голубоглазая, со светлыми, почти белыми, как у фарфоровой куклы, волосами. Совсем не в его вкусе, но многим нравится эта воспетая многочисленными поэтами красота.
        Девушка взволнованно вцепилась в перила:
        — Я, наверное, кажусь вам совершеннейшей дурочкой. Я мисс… то есть леди Бадсворт.
        Джордж удивленно приподнял брови. Так эта малютка — молодая жена Бадсворта. И вправду дурочка.
        — Как поживаете? Простите, что напугал вас. Проводить вас в какую-нибудь комнату? Или позвать кого-нибудь на помощь?
        — Ох, спасибо, не нужно. Я в полном порядке,  — уверяла она.  — Я сама во всем виновата. Не надо было идти за вами по пятам.
        В общем-то она права, но соглашаться невежливо.
        — Не сомневаюсь, у вас для этого очень веская причина. Не скажете какая?
        Леди Бадсворт смутилась:
        — Хочу попросить вас об одолжении. Джордж немного удивился:
        — Бог мой. Думаю, нам не стоит разговаривать на лестнице. Здесь не слишком удобно. И небезопасно.
        — О да! Прошу вас пойдемте.
        Леди Бадсворт пошла вниз по лестнице и провела его в небольшую библиотеку. Поразительно, но в особняке Оливии она чувствовала себя как дома. Странно, но Оливия не сказала ему, что невестка гостит у нее. Возможно, ей неудобно представлять его родственникам. К этому он привык: большинство женщин предпочитали держать знакомство с ним в тайне от своих семей.
        Он заметил, как леди Бадсворт украдкой оглядела холл, прежде чем проскользнула в библиотеку. Совершенно очевидно, девушка не хочет, чтобы их видели вместе, но тем не менее шла за ним по пятам. Интересно… Когда они остались наедине, она умоляюще сложила руки и, задыхаясь, созналась, что стала свидетельницей их с Оливией разговора.
        — Не подумайте, что я подслушивала, ни в коем случае, но мне показалось, что вы пригласили леди Оливию покататься в экипаже. А она отказалась. Я отдаю себе отчет, что мы с вами не знакомы, но, ..
        Она осеклась и судорожно сглотнула. Джордж подавил вполне естественное желание рассмеяться и сохранил серьезное выражение лица.
        — Осмелюсь предположить, что вас нужно куда-то подвезти?  — осведомился он.
        Она бросила на него благодарный взгляд:
        — Да, милорд. Это именно то, что мне нужно. Вам может это показаться странным.
        — Едва ли. Возможно, вам полегчает, если я скажу, что женщины часто ходят за мной по пятам и просят об оказании различных услуг. О мелочах, о которых они не хотят просить мужей. В общем-то я рад оказать помощь. И куда же вам нужно попасть?
        — Ох, куда угодно,  — воскликнула она, потом покраснела и смешалась.  — Я… я была больна, целую вечность пришлось сидеть взаперти в четырех стенах, и я просто мечтаю выйти на солнышко, хоть ненадолго. А кроме того, леди Оливия была ко мне необычайно добра, и я хотела бы купить ей подарок в знак благодарности.
        Звучит, мягко говоря, странно. С чего бы вдруг просить об этом незнакомца? Его слегка удивили ее отношения со вспыльчивым лордом Бадсвортом, ведь было бы весьма закономерно попросить мужа о таком безобидном путешествии. Но, само собой, Бадсворт не смог бы завоевать сердце этой нежной, словно только распустившийся бутон, девушки. Скорее всего несчастного ребенка продали покупателю, предложившему наивысшую цену. Наряду с любопытством она пробуждала в нем рыцарские чувства.
        В любом случае поиск ответа на эту загадку поможет ему довольно весело скоротать утро. Поэтому он с готовностью согласился выполнить ее просьбу. Бормоча слова благодарности, она побежала наверх с просветлевшим лицом, обещая вернуться буквально сию секунду, и вскоре появилась в голубой мантилье и шляпке с густой вуалью. Вуаль позабавила его. Обычно именно боязнь быть узнанным привлекает внимание. Но он промолчал.
        События приобрели еще более загадочный оборот, пока они ехали по Челси. Было совершенно очевидно, что девушка ничего здесь раньше не видела. Она восторженно озиралась по сторонам, жадно разглядывая улицы, вытягивала шею и время от времени восхищенно ахала. Когда она отвлекалась от созерцания окрестностей, то начинала простодушно болтать. Она рассказывала скучнейшие истории о своих школьных подругах, дальних родственниках, щенятах, которых она обожала, и детских годах, проведенных дома.
        Ее непрерывный поток болтовни крайне утомил бы его, если бы не то, о чем она предпочитала умалчивать. Она ничего не рассказывала о своей теперешней жизни. Ни о муже, ни о пребывании у леди Оливии не сказала ни слова. Ее энергия била через край, и трудно было поверить, что она недавно болела. Что-то тут нечисто.
        Спустя минут двадцать Джордж осторожно спросил:
        — Мне отвезти вас обратно? Лицо ее вытянулось.
        — О нет! Зачем? То есть… простите меня Бога ради! Я отнимаю у вас драгоценное время.
        — Ни в коем случае. Но мне бы не хотелось, чтобы вы снова заболели.
        — Заболела? С чего бы это?  — удивилась она и смущенно прикусила губу.  — Я сказала, что была больна, не так ли?
        — Да.
        — Я неточно выразилась. Я сильно ушиблась. Но с тех пор прошло уже несколько недель, и сейчас я себя прекрасно чувствую.
        — Ушиблись? Как жаль! Надеюсь, вы ничего не сломали?
        — Только палец. Он пока не до конца сгибается, но гораздо лучше, чем раньше.  — Она подняла левую руку, демонстрируя пострадавший палец.  — Я все еще перевязываю его на ночь.
        Джорджу показалось, что под глазами у нее синяки, которые не могла скрыть даже густая вуаль.
        Он все больше склонялся к тому, что ему не показалось. Ушиблась. Он вспомнил, как она отшатнулась от него на лестнице. Словно испугалась, что он ее ударит. Как вздрагивает при каждом неосторожном движении. Ему были хорошо знакомы такие проявления несчастного брака. У его покойной сестры Сьюзен вскоре после замужества появились такие же симптомы.
        Он редко думал о сестре. И каждый раз, когда это случалось, его охватывали негодование и горечь. Ему стоило немалых усилий отогнать эти образы и вернуться к событиям дня сегодняшнего. Он попробует поставить на место еще один кусочек мозаики.
        — По-моему, прогулка пошла вам на пользу. Почему же никто не позаботится о том, чтобы вы каждый день бывали на свежем воздухе? Думаю, леди Оливия или лорд Бадсворт с радостью вывозили бы вас, особенно сейчас, когда вы почти оправились.
        Она нервно рассмеялась:
        — Ох, они меня совсем избаловали. Такая опека даже излишня. Но они хотят как лучше, так что мне грех жаловаться. Ой, это кондитерская? Вы не против, если я сбегаю и кое-что там куплю? Для леди Оливии и мисс Фэрфакс. Они так добры ко мне.
        — Я целиком и полностью в вашем распоряжении, леди Бадсворт.
        Нелли Бичами остановилась на другой стороне оживленной улицы и подозрительно прищурилась. Без сомнения, этим броским экипажем управляет лорд Райвал. Но кто эта его новая пассия? Лицо скрыто под вуалью! Как театрально! Нелли презрительно скривила губы.
        Ее переполнял гнев. Неужели Джордж купил этот экипаж на деньги Хьюго? Деньги, которые он у нее выиграл? Останься она с ним, ее бы это ни чуточки не побеспокоило. Однако мысль о том, что ее деньги Джордж тратит на другую женщину, претила ей. Но в этом нет ничего невозможного. Напротив, вероятность достаточно велика. Она пожалела, что не подумала об этом раньше.
        Джордж остановил экипаж и бросил монетку пареньку, вызвавшемуся присмотреть за лошадьми. Он ловко соскочил с высокой подножки и протянул руку своей спутнице. Нелли, отвернулась, чтобы они ее не заметили, и наблюдала за витриной кондитерской на другой стороне улицы.
        Что-то знакомое было в этой фигурке в голубой мантилье. Нелли обладала превосходной памятью на лица. Она сразу узнает таинственную леди.
        Из-под шляпки выбивались белокурые локоны. Неужели это Хлоя Гиллиленд? Нет. Эта слишком высокая и стройная. И совсем молодая, судя по тому, как спрыгнула с подножки. На секунду ее вуаль приподнялась, и лицо девушки предстало перед Нелли. От удивления та затаила дыхание. Леди Бадсворт! Леди Бадсворт, клянусь всеми святыми! Нелли бы узнала ее где угодно, под вуалью или без.
        Нелли резко обернулась. Джордж и ее светлость скрылись в магазине, не замечая устремленного на них взгляда. Но Нелли хватило увиденного. Она была абсолютно уверена, что с ним именно леди Бадсворт.
        Кошачья улыбка заиграла на губах Нелли. Какой прекрасный повод для сплетен! Повеса Райвал наставил рога лорду Бадсворту!
        Джорджу давно пора преподать хороший урок. Прекрасно! Отвратительный лорд Бадсворт быстро собьет спесь с высокомерного лорда Райвала.
        Глава 16
        Оливия чувствовала себя как в раю в эти октябрьские деньки, когда последние теплые лучи солнца согревали ее, а бодрящий ветерок обдувал лицо. Она сидела рядом с Джорджем на высокой узкой скамье экипажа. Здесь и только здесь она могла быть наедине с лордом Райва-лом3 не рискуя своей репутацией. Она радовалась их прикосновениям, не боясь, что ситуация может выйти из-под контроля. Даже когда его шутки приобретали пикантную двусмысленность, ее кровь быстрее бежала по венам, а по телу разливалась волна возбуждения, она могла не бояться. Ничто не могло принести больше удовольствия, чем ощущение кажущейся опасности.
        Лорд Райвал заезжал за ней каждое утро, и вскоре ежедневные прогулки в экипаже стали для нее самым любимым и долгожданным событием. Она ждала их с чувством радостного предвкушения, когда суровый английский климат внес свои коррективы, отобрав у нее этот прекрасный час уединения с Джорджем. До сих пор дождь шел лишь однажды, но острое разочарование, которое она испытала в тот момент, заставило задуматься о том, что ее чувство безопасности довольно призрачно. На самом деле, когда едешь в открытом экипаже средь бела дня, ни о каких неприличных ухаживаниях не может быть и речи, и все же нельзя терять бдительность.
        Лорд Райвал все прочнее завоевывал себе место в ее сердце, хотя он был последним мужчиной на земле, которого она хотела бы полюбить. Дело было не только в его внешности, хотя при одном взгляде на него почва уходила из-под ног. За его обходительными манерами скрывались недюжинный ум, чувство юмора и доброе сердце.
        В одно прекрасное утро на второй неделе октября она сидела рядом с ним, смотрела на его профиль и мечтала. Сам он вряд ли замечает, сколько в нем благородства. Скорее считает себя расчетливым и бессердечным. Она же не раз убеждалась в обратном.
        Почувствовав на себе ее взгляд, Джордж обернулся, приподняв бровь:
        — Что-то вы сегодня молчаливы.
        — Пытаюсь разобраться в том, что вы за человек, лорд Райвал.
        — Бог мой!  — удивился он.  — Надо немедленно вас отвлечь.
        — Почему? Я плохо о вас не думаю. Напротив.
        — Что-то не верится.
        Она улыбнулась:
        — Я подумала, что вы недооцениваете себя.
        На его лице появилось насмешливое выражение.
        — В таком случае, моя кошечка, я все же отвлеку вас, чтобы вы не изменили своего мнения.
        Она усмехнулась:
        — Кстати, о кошечках. Как поживает бедняжка Том?
        — Толстый, как колобок. И продолжает толстеть.  — Доказательство номер один, сэр,  — произнесла она. —
        Вы перекармливаете зверя, которого, по вашему же утверждению, презираете. У вас доброе сердце.
        — Скорее, я терпеливый,  — возразил Джордж, лихо завернув за угол.  — Этот чертов кот правит мной железной лапой.
        — Вы отучили его лезть к вам в постель?
        — Наоборот! Он меня к этому приучил. Я теперь сплю беспробудно и каждое утро нахожу его у себя в ногах, так что мои усилия в этом направлении не увенчались успехом.
        Она все еще смеялась над живыми описаниями тирании Тома, когда Джордж остановил экипаж перед ее домом.
        — Ох! Мы уже вернулись?  — с тоской в голосе спросила она, испытывая разочарование, как обычно, когда приходилось расставаться.
        Его глаза ярко сверкали.
        — Идите, леди Оливия. Помните, вы деловая женщина и не можете терять время на флирт с такими, как я.
        — Вы правы.  — На ее лице появилась легкая улыбка.  — Хотя я весьма сожалею об этом.
        Его глаза еще больше потемнели. От одного взгляда на него у нее кружилась голова. Его рука смело обхватила ее талию.
        — Когда мы сможем побыть с вами наедине?  — прошептал он.
        — Завтра утром, разумеется. Он покачал головой:
        — Не в экипаже. Не на людях, сладкая моя. Наедине. Она не смогла ему отказать, как того требовали приличия, и тоже шепотом произнесла:
        — Я… я не знаю.
        — Позвольте мне пригласить вас в театр.
        — Вы, должно быть, шутите. Мне одного Воксхолла хватило. А театр вообще вызовет настоящий скандал.
        — Мы можем вместе пообедать. В каком-нибудь уединенном уголке. Тогда обойдется без скандала.
        — Вы, разумеется, знаете подходящее место.  — Она притворно рассмеялась. Мысль о том, что она у него не единственная женщина, действовала на Оливию отрезвляюще.  — Нет,  — сказала она еще более решительно.
        Лакей открыл дверь и спустился, чтобы помочь ей выйти из экипажа. Она повернулась к Джорджу и, прощаясь, протянула ему руку.
        — До завтра.
        Он на секунду задержал ее руку и пристально посмотрел ей в глаза.
        — Мы еще вернемся к этому разговору, миледи. Не сомневайтесь.
        — До завтра,  — едва слышно повторила Оливия.
        Он улыбнулся, приподнял шляпу, и уехал. Каждый раз, когда он покидал ее даже на день, она ощущала тупую боль в сердце. Она говорила ему «нет», хотя ей все сильнее хотелось сказать «да».
        Не успела она войти в дом, как на нее буквально налетела миссис Пратт, ее экономка.
        — Миледи, можно вас на минутку?  — сказала она взволнованно, кивнув в сторону библиотеки.
        — Боже мой, что случилось? Вы меня до смерти напугали.
        Когда они вошли в библиотеку, миссис Пратт, скрестив руки на груди, сказала:
        — Лорд Бадсворт, мадам. Он здесь.
        — Здесь? В Челси?  — Оливия ушам своим не верила.
        — Он наверху, миледи, ждет вас в гостиной. Оливия побледнела:
        — Где Эдит?
        — В своей комнате, в полной безопасности. Дверь заперта, не сомневайтесь. С ней мисс Фэрфакс. Они и попросили меня перехватить вас по дороге.
        Оливия в ярости принялась мерить шагами комнату. Первым ее побуждением было позвать лорда Райвала, хотя он ничем не мог помочь. Просто его присутствие придало бы ей сил.
        — Когда приехал Ральф?
        — Минут двадцать назад. Мы сказали ему, что вас нет, но он нам не поверил и буквально вломился в дом, отшвырнув в сторону моего Джо.
        — Жаль, что меня не было, миссис Пратт,  — быстро сказала Оливия.  — Надеюсь, с Джо все в порядке?
        — Да, миледи. Не можете же вы все время сидеть дома на случай, если лорд Бадсворт вдруг заявится. Мы знаем свои обязанности. Нам пришлось впустить его, раз уж он решил вас дождаться, но он все равно ничего не «узнает. Бедная малютка надежно укрыта наверху.
        — Спасибо вам, вы превосходно со всем справились,  — рассеянно отозвалась Оливия, приложив руку ко лбу.  — Он очень зол? Думаю, да, иначе не набросился бы на беднягу Джо. Ума не приложу, откуда он мог узнать, что Эдит здесь?
        — Может, он и не знает,  — успокоила экономка Оливию.  — Лорд Бадсворт о ней не спрашивал. Спрашивал вас.
        — Будем надеяться на лучшее. Может, он и вправду не знает, что она здесь. Поднимусь наверх, узнаю, что ему нужно. Он наверняка видел в окно, что я приехала.
        Миссис Пратт улыбнулась:
        — На этот случай, мадам, я взяла на себя смелость закрыть ставни.
        — Прекрасно!  — Оливия одарила ее благодарной улыбкой.  — Если он до сих пор не разнес весь дом, наверняка не знает, что вы меня предупредили.
        На добродушном лице миссис Пратт отразилось беспокойство.
        — Но ведь закон на нашей стороне, миледи?
        — Нет,  — тихо произнесла Оливия.  — Боюсь, что не на нашей.  — Она вздохнула.  — Ничего не поделаешь, придется сказать ему правду. Мы ведь знали, что этот день настанет. Я думала, мы с ним придем к какому-нибудь соглашению. Брак по расчету — вполне обычное для нашего класса явление. Немногие из них оказываются удачными, и мужья и жены в конечном итоге соглашаются жить отдельно.
        Говоря это, Оливия хорошо понимала, что оптимизм ее не имеет под собой никаких оснований.
        Экономка была настроена весьма скептично.
        — Мастер Ральф своего не упустит. Только силой у него можно что-нибудь отобрать.
        Размышляя вслух, Оливия еще раз быстро обошла комнату.
        — Надо что-то придумать. Хотя бы попытаться. Нельзя допустить, чтобы Ральф выделил ей домик из ее приданого. Пока он знает, где Эдит, она не будет в безопасности. Но может быть, он позволит мне оставить ее у себя за определенную цену.
        Миссис Пратт довольно кивнула.
        — Если позволите, миледи, я поднимусь наверх, скажу Эдит, что вы дома и все в порядке.
        Все было далеко не в порядке, но Оливия рассеянно отпустила ее, думая о своем. «Это мой дом,  — подумала Оливия,  — Ральф здесь никто».
        Она нацепила на лицо любезное выражение, открыла дверь и вошла в гостиную.
        — Ральф, как поживаешь?  — радушно обратилась к нему Оливия, протянув ему руку.  — Какими судьбами ты оказался в Челси?
        Он стоял у камина и даже не поздоровался с ней. Лишь воинственно нахмурился, напомнив ей отца. С каждым годом Ральф все больше походил на него. Его волосы редели с пугающей быстротой, а полноту уже нельзя было списать на развитую мускулатуру. Бедняжка Эдит, содрогнувшись, подумала Оливия.
        — Прекрати трещать,  — грубо сказал он.  — Я ищу Эдит. Она сбежала. Бросила меня, не сказав ни слова. У меня к тебе только один вопрос. Ты об этом знала?
        — Да,  — просто сказала она. Ральф побагровел.
        — Клянусь небом, я в этом не сомневался!  — заорал он.  — Ее видели в Челси. Ушам своим не поверил, когда узнал!  — В бессильной ярости он погрозил ей кулаком.  — Вы с ней сговорились, да, Оливия? Это ты помогла ей убежать от меня? Это ты все придумала? Черт возьми, я бы этому не удивился! Ты никогда ни в грош не ставила доброе имя семьи.
        — Это не я придумала,  — решительно сказала она.  — Держи себя в руках, братец, и не забывай, где находишься! Потрудись сменить тон, иначе я тебя вышвырну.
        Ральф разразился руганью, топал ногами, проклинал ее. Оливия спокойно сняла перчатки и шляпку и положила их на столик у двери. Потом опустилась в кресло и с бесстрастным видом ждала, когда наконец он перестанет беситься.
        — Твой темперамент доведет тебя когда-нибудь до беды,  — заметила она.  — Прошу, сядь и веди себя как взрослый — если сможешь. Ты ничего не добьешься, если будешь закатывать истерики.
        — Да как ты смеешь?  — завопил он.  — Да как ты смеешь разговаривать со мной таким тоном, наглая девчонка? Забыла, что я глава семьи?!
        — Здесь ты никто!  — резко парировала она.  — В моем доме ты гость, причем непрошеный, и с каждой минутой все больше досаждаешь мне! Сбавь тон, Ральф! Меня тебе не запугать.
        За долгие годы Оливия научилась скрывать свой страх, имея с ним дело. Она благодарила Бога за то, что у них большая разница в возрасте: это в некотором роде и спасло ее от детства, наполненного ужасом. Ральф всегда отличался жестокостью и взрывным характером, но когда она была маленькой, он учился в школе.
        Он уставился на нее, наклонив голову и сощурив глаза, словно разъяренный бык.
        — Это ничтожество сбежало!  — прорычал он.  — Она сбежала, слышишь? Черт подери, выставила меня на посмешище! Такое невозможно сохранить в тайне. О моем браке болтает весь город! Я догадался бы, что ты приложила к этому руку, но думал, что вы едва знакомы.
        Она презрительно скривилась:
        — Да, это в твоем духе. Чуть что — виновата я. Ты всегда обвинял других в своих неудачах.
        — А ты никогда не упускала случая сделать мне гадость! Ты охотно подвергла бы меня такому унижению, будь это в твоих силах.
        — У меня есть дела и поважнее.  — Она вновь указала ему на стул, и он наконец сел, бросив на нее полный ненависти взгляд. Оливия, зная, что поблизости ходят слуги, готовые в любой момент прийти на помощь, обратилась к нему со своим обычным спокойствием: — Я не строю никаких злодейских планов. Эдит убежала, потому что ты ее бил.
        — Ха! Я так и думал. Эта шлюшка тебе об этом рассказала?
        — Ей не пришлось рассказывать. Я видела следы побоев.  — Оливия в ярости сжала кулаки.  — Ужасные. Она еще не поправилась.
        — Хо, не поправилась она, видите ли! Ей уже настолько хорошо, что она разгуливает по городу со своим любовником! Ты, само собой, об этом не знаешь.  — Голос Ральфа был полон сарказма.
        Оливия удивилась:
        — С любовником? Ты с ума сошел. У Эдит нет любовника.
        Он презрительно усмехнулся:
        — Она бросила меня из-за другого. Хорошенькое дельце, да? А перед тобой разыграла трагедию! Разыграла оскорбленную невинность! Хитрая шлюшка! А ты сразу клюнула на ее вранье.
        Оливия засмеялась, неприятно удивленная его словами.
        — Хочешь сказать, что никогда не поднимал на нее руку?
        — Поднимал и еще не раз подниму!  — прорычал он.  — Имею на это полное право. Мужчина должен поддерживать порядок в собственном доме. Она заслужила наказание. Это еще цветочки! Я бы ей еще сильнее всыпал, если бы знал, что она бегает на тайные свидания с лордом Райвалом.
        — Что?
        — Ну же, Айви! Не притворяйся глупее, чем ты есть. Ты наверняка видела их вместе. Мне говорили, что этот повеса в последнее время постоянно ошивается вокруг твоей драгоценной школы. Это из-за моей жены, будь она проклята!
        Оливия прижала руки к вискам.
        — Не знаю, кто из нас сошел с ума!  — воскликнула она.  — Присутствие лорда Райвала в школе не имеет ни малейшего отношения к Эдит. Они даже не знакомы.
        — Да что ты говоришь!  — фыркнул в ответ Бадсворт.  — А я слышал, что моя скромница-жена пользуется его покровительством.
        — Что ж, этот слух я могу пресечь в корне. Она живет здесь, со мной. Не понимаю, откуда взялись эти грязные сплетни.
        Ральф еще сильнее побагровел, когда понял, что сводная сестра укрывает его сбежавшую жену. Он в ярости вскочил, Оливия подумала, что он бросится ее душить, и испугалась. Он снова разразился грязной бранью в адрес всех женщин.
        — Прекрати!  — крикнула она, зажав руками уши.
        — Она здесь?  — заорал он.  — Она здесь, в этом доме? Бог мой, Оливия, да я заставлю тебя за это ответить по всей — строгости закона!
        — За что именно, братец? Это тебе не средневековье, а Эдит не твоя рабыня.
        Он надвигался, подавляя ее своей физической мощью. Ральф Фэрфакс был крупным, и какой бы храброй она ни казалась внешне, вспышки его ярости с детства пугали ее. В гневе он таращил глаза, налитые кровью: Оливия судорожно сглотнула, но не опустила взгляд.
        — Надо бы стукнуть тебя головой о стену. Отхлестать кнутом. Преподать тебе наконец урок. Научить уважать главу семьи.
        Он резко выпрямился, направился к двери и, распахнув ее настежь, вышел на площадку. Она поняла, что он пошел искать Эдит. Если он найдет ее, будучи в таком настроении, произойдет нечто ужасное. Оливия побежала к нему, крича:
        — Джо! Уильям! На помощь, помогите!
        Казалось, все домочадцы собрались у подножия лестницы и расступились, когда лакей и поваренок откликнулись на ее отчаянный призыв и преградили Ральфу дорогу.
        Поваренок Джо набросился на лорда Бадсворта. Уильям присоединился к нему. Они вдвоем с трудом удерживали графа.
        — Постыдись, Ральф! Успокойся!  — воскликнула Оливия, но ее голос утонул в громких проклятиях Ральфа.  — Мне что, позвать стражу? Бога ради, подумай! Вспомни, кто ты!
        Он совершенно обезумел.
        — Отдайте ее мне!  — выпалил он.  — Она моя!
        — Я не позволю тебе увидеться с ней, не говоря уже о том, чтобы увезти. Ты убьешь ее!
        — Это мое дело, ты тут ни при чем. Господи, Эдит — моя жена! Ты вмешиваешься в личную жизнь супругов, хотя ничего в ней не понимаешь.  — Он вырвался от Уильяма и, рыча, повернулся к Джо.  — Убери от меня свои грязные лапы, холоп!
        Джо воинственно выпятил подбородок, но Оливия сделала ему знак, и Джо неохотно отпустил Ральфа. Тот отряхнул рукав пальто и вернулся в гостиную. Оливия кивнула домочадцам, изумленно наблюдавшим за разыгравшейся сценой, и они поспешно разошлись по своим делам. Тогда Оливия тихо сказала Джо и Уильяму:
        — Спасибо. Пожалуйста, не отходите далеко. Они угрюмо кивнули.
        Оливия снова оказалась наедине с Ральфом.
        — Давай все обсудим, как разумные люди. Вы не женаты еще и года, но уже ясно, что мирно жить с Эдит не можете. Тогда живите отдельно.
        Он рассмеялся:
        — Я женился не для того, чтобы мирно жить. Мне нужен наследник.
        — Тогда измени свое поведение,  — резко сказала Оливия.  — Если бы Эдит месяц назад была беременна, после того как ты ее избил, наверняка потеряла бы ребенка.
        — Много ты об этом знаешь,  — подколол ее Ральф.  — Я не желаю ходить рогатым, черт бы ее побрал! Некоторые мужчины закрывают глаза на неверность жен, но я не из таких! Я сохраню чистоту крови Фэрфаксов! Запру ее дома, если придется.
        — Да все это ерунда! У Эдит нет никакого любовника. Тебя ввели в заблуждение.
        — Ее видели, когда она висла на руке лорда Райвала в Челси. Сплетни появились, как только она ушла от меня. А теперь по всему городу распространились слухи, что она бросила меня из-за Райвала. Я сразу помчался в Лондон и убедился, что слухи подтвердились. Эдит в Челси.  — Он скрипнул зубами.  — Эта маленькая сучка позорит мое имя. Кстати, и твое тоже! Но тебе-то все равно.
        — Да. Откровенно говоря, мне это совершенно безразлично.
        В этот момент вошла Бесси и со свойственной ей проницательностью сразу оценила ситуацию.
        — Будет вам, будет,  — спокойно произнесла она.  — Как поживаешь, Ральф? Можешь не отвечать. Сама вижу.
        Полные губы Ральфа сложились в отвратительную ухмылку.
        — Я про тебя и забыл,  — грубо сказал он.  — Ты, как обычно, в самой гуще событий и суешь нос не в свое дело.
        Бесси сурово нахмурила брови:
        — Если ты имеешь в виду защиту Эдит от такой скотины, как ты, то так оно и было. И я не позволю тебе запугать Айви.
        Макушка Бесси едва доходила до груди Ральфа, но тем не менее она была ценной союзницей. Милая Бесси! Оливия чувствовала огромную признательность и любовь к своей кузине. Что бы ни случилось, Бесси всегда ее поддержит.
        Женщины объединили усилия, уговаривая взбешенного лорда Бадсворта угомониться. Их усилия наконец увенчались успехом — лорд Бадсворт успокоился в достаточной мере, чтобы посмотреть правде в глаза: Эдит не вернется к нему, если не будет уверена в своей безопасности. Чем дольше они это обсуждали, тем неспокойнее становилось на душе у Оливии. Она хорошо понимала, что Ральфу нельзя доверять, он просто притворился, будто согласен с их доводами. Оливия подозревала, что он дурачит их, лишь бы заполучить Эдит. Если он увезет ее, невозможно вообразить, что он с ней сотворит.
        С тяжелым сердцем Оливия поднималась по ступенькам в комнату невестки. Пора бы Эдит включиться в переговоры, касающиеся ее будущего, но Оливия хотела позвать ее лично, а не доверять это дело слугам. Во-первых, Эдит может отказаться спуститься вниз, во-вторых, Оливия должна ее предупредить, что однажды Ральф нарушит свое слово, к какому бы решению они не пришли.
        Она легонько постучала в дверь комнаты Эдит.
        — Эдит, дорогая, это Оливия.  — Она немного подождала и постучала погромче. Никто не отозвался. Оливия нахмурилась и повернула ручку. Дверь оказалась заперта.  — Эдит, не глупи. Я тут одна. Ральф остался внизу. Открой дверь.
        Никакой реакции. Тишина. Оливия не знала, волноваться ей или сердиться. Она подергала железную ручку и снова постучала, упрашивая невестку впустить ее, но попытки оказались тщетными.
        Оливия быстро вернулась на площадку и попросила о помощи. Миссис Пратт и Джо поднялись наверх. Оливия с ними посовещалась. Миссис Пратт заявила, что единственный ключ она отдала Эдит, поэтому открыть дверь снаружи не представляется возможным. Джо предложил выбить дверь, но Оливия заверила его, что такие радикальные меры не потребуются. Появился Ральф. Бесси шла следом за ним. Впятером они столпились у двери Эдит.
        Как только Ральф убедился, что его подозрения подтвердились: Эдит заперла дверь и не собирается выходить из комнаты,  — он налег на дверь плечом и, несмотря на протесты собравшихся, сорвал ее с петель.
        В комнате царил полумрак. В ней не было ни души.
        Глава 17
        — Эдит!  — закричала Бесси и побежала в гардеробную, куда можно было попасть только из спальни. Но Ральф сразу направился к оконному проему, распахнув занавески. Окно, скрытое за складками тяжелой материи, было открыто настежь.
        Оливия удивленно воскликнула:
        — Благословенные небеса! Не могла же она выпрыгнуть в окно?
        Оливия подбежала к окну, боясь увидеть на тротуаре безжизненное тело невестки. Но там ее не было. Эдит и след простыл. На тротуаре валялась груда белья. Оливия никак не могла понять, что это такое.
        Зато Ральф догадался. Рыча, он бросился к кровати Эдит и распахнул балдахин. Белья на кровати не оказалось.
        — Да что здесь…
        — Она сбежала по веревке!  — прорычал Ральф.  — Связала простыни и наволочки. Похоже, на сей раз веревка оборвалась, пока она спускалась. Надеюсь, эта сучка сломала себе шею.
        — Ральф, как ты можешь?  — закричала Оливия. Она снова бросилась к окну, боясь, что увидит на тротуаре кровь, но там ничего не было.  — Господи, ну зачем она пошла на такой отчаянный шаг?
        Бесси подошла к ней:
        — Потому что была в отчаянии, бедняжка. Боялась, что мы отдадим ее Ральфу.
        Ральф громко выругался, и обе женщины подскочили от испуга. Граф стоял у комода, держа в руке записку. Она была адресована Оливии. Миссис Пратт и Джо немедленно бросились к Ральфу, Оливия тоже устремилась к нему из другого конца комнаты, выкрикивая на ходу, что нельзя читать чужие письма. Но он поднял записку высоко над головой, пристально уставился на нее, потом яростно скомкал листок и швырнул на пол, побагровев от злости. Бесси бросилась к смятой записке, а Ральф устремился к двери. Оливия схватила его за руку, но он вырвался, продолжая ругаться.
        — Куда ты собрался?
        — В Брайтон!  — прорычал он сквозь зубы и побежал вниз по лестнице.
        Эдит, наверное, по глупости раскрыла в записке место, куда отправилась. Оливия выбежала в коридор и крикнула вслед графу:
        — Подожди! Что ты собираешься с ней сделать, если найдешь?
        — Убью. И ее, и этого сукиного сына Райвала,  — бросил ей через плечо.
        Олийия закрыла лицо руками. В ярости он сам не знает, что говорит. Он, конечно же, никого не убьет. Даже свою жену. И уж конечно, не причинит вреда лорду Райвалу. У него нет на это причин. Джордж вообще не имеет ни малейшего отношения ко всей этой истории.
        Однако Оливию терзали сомнения. Уверенность Ральфа в том, что лорд Райвал помог Эдит бежать и теперь ждет ее в условленном месте, сводила Оливию с ума.
        Хлопнула входная дверь, это вывело Оливию из раздумий. О смысле происходящего она подумает позже. А сейчас надо действовать. Она побежала в спальню Эдит. Бесси попыталась сунуть ей записку, но Оливии был нужен Джо Пратт.
        Она схватила паренька за плечи и заговорила, пристально глядя ему прямо в глаза:
        — Джо, необходимо отвезти записку лорду Райвалу. Немедленно. Скорее всего он сейчас в школе. Если же нет, поезжай к нему домой в Мейфэр. Возьми экипаж. Попроси его милость срочно приехать ко мне. Скажи ему, что лорд Бадсворт вбил себе в голову какую-то ерунду и собирается доставить ему кучу неприятностей. Ты понял?
        — Да, миледи,  — энергично кивнул Джо и помчался вниз.
        — Что написала Эдит?  — спросила Оливия, беря записку из дрожащих рук Бесси.
        — Она писала в такой спешке, что я не могу разобрать, о чем там речь. Почему Ральф так разозлился на Райвала?
        — Ральф сумасшедший,  — ответила Оливия, молясь, чтобы причина была лишь в этом. Она внимательно просматривала записку Эдит, сосредоточившись на неразборчивых каракулях. Этот листок бумаги не Пролил света на происходящее.  — Брайтон,  — удивленно прошептала она.  — С чего он взял, что она уехала в Брайтон?
        В записке говорилось следующее:
        «Дорогие Оливия и Бесси!
        Прошу вас простить меня, но я не могла остаться. Вы были невероятно добры ко мне, и я вам очень благодарна. Прошу вас, примите эти конфеты. Я собиралась подарить их вам, но сейчас уже поздно. Лорд Райвал (дальше неразборчиво).
        Я сожалею, что доставляю вам неприятности, но я должна уехать, а вам лучше не знать, куда именно. Я буду в безопасности, потому что уезжаю к человеку, который любит меня. Мне надо было сразу туда поехать, но это слишком далеко. Я напишу вам.
        Эдит».
        Оливия дважды прочла записку. Ее беспокойство возросло. В записке определенно упоминался лорд Райвал, но в какой связи? Она указала на эту строчку, протягивая письмо Бесси.  — О чем это она?
        — Она сожалеет, что доставляет нам неприятности.
        — Да, да, а что написано до этого? Что-то про лорда Райвала.
        Бесси внимательно прочла написанное и покачала головой:
        — Не знаю. Ты видела, она оставила нам корзиночку марципанов. Бедная крошка! Очень мило с ее стороны.
        — Да какая разница!  — нетерпеливо воскликнула Оливия. Она еще раз перечитала записку, силясь понять.  — Почему она пишет о лорде Райвале? Откуда она его знает?
        — А я об этом и не подумала. Боже! Как странно, что она его знает!
        — Да. Ральф обвинял меня в этом полчаса назад, а я поклялась ему, что они не знакомы. Но теперь понимаю, что ошиблась.
        — Не мог же он подумать, что она говорит о Райвале только потому, что написала какую-то чушь о ком-то, кто ее любит. Неужели он из-за этого вылетел отсюда как ошпаренный?
        — Возможно. У него в голове непонятно, что творится.  — Вдруг Оливия осознала, что экономка все еще здесь.  — Миссис Пратт, пожалуйста, соберите вещи для меня и для Бесси. На одну ночь. Будьте добры, как можно скорее.
        — Да, миледи.
        Миссис Пратт удалилась, а Бесси прищурилась:
        — Вещи! Айви, что ты задумала? На лице Оливии появилось упрямое выражение.
        — Поедем в Брайтон. Если Эдит и вправду туда направляется, а Ральф висит у нее на хвосте, мы должны опередить его. Пока он не успел причинить ей вред.
        — Ну и где мы ее будем искать?  — спросила Бесси.  — Ральф-то, кажется, знает, куда она поехала, а мы — нет.
        — На самом деле не обязательно ее искать, если мы поймаем Ральфа. Думаю, это вполне осуществимо; говорят, беглеца можно поймать, даже если он далеко впереди. В любом случае лорд Райвал подскажет, что нам делать.
        — Лорд Райвал! Да чем он нам может помочь? Надеюсь, ты не собираешься выносить сор из избы на глазах…
        — Бесси, ради Бога, Ральф сказал, что собирается убить его. Даже если это пустые угрозы, мы должны хотя бы предупредить Джорджа.
        — Джо Пратт его предупредит,  — сказала Бесси.  — Айви, прояви благоразумие! Если ты действительно хочешь отправиться вслед за Эдит, мы не можем ждать Райвала!
        Оливия упрямо вздернула подбородок:
        — Я без него не поеду.
        — Тогда это бесплодная затея,  — проворчала Бесси, но Оливия была непреклонна. Она хотела, чтобы Джордж был рядом. Она нуждалась не столько в его советах, сколько в самом его присутствии. Она не успокоится, пока не увидит его. Не из-за опасения, что Ральф причинит ему вред. Ей стыдно было это признать, но она боялась, что Ральф может оказаться прав.
        Ее приводила в отчаяние мысль о том, что Джо Пратт вернется без Джорджа. Если Ральф прав, Эдит не поранилась, когда отцепилась ее самодельная веревка, лишь потому, что лорд Райвал ждал ее под окном и она упала в его объятия. Если Джордж и Эдит уже на полпути в Брайтон… Господи, как ей все это пережить?
        Когда Бесси ушла, оставив кузину в спальне Эдит, Оливия тщетно пыталась отогнать мучившие ее подозрения.
        Она с пристрастием осмотрела комнату Эдит. Одежда была разбросана по всей гардеробной, исчезли лишь некоторые туалетные принадлежности. Судя по всему, Эдит собиралась в спешке. Оливия никак не могла сосредоточиться. Демоны зла нашептывали ей, что Эдит появилась у нее на пороге за день до того, как Джордж вошел в ее жизнь. Было ли это совпадением? Или Эдит, как и утверждал Ральф, бросила мужа из-за Джорджа? Неужели Джордж и Эдит встречались тайком все это время?
        Не в первый раз ее простодушное сердечко доверилось и было вознаграждено за это предательством. В своих худших кошмарах она переживала заново боль осознания того, что любимый человек расчетливо обманывает ее. А на этот раз — двое любимых людей.
        Лживые друзья — главная опасность, подстерегающая богатого человека. В мелочах, со случайными знакомыми Оливии было все равно, когда ей улыбались, подлизывались, льстили. Фальшивые нотки обычно выдают неискренность до того, как она успеет причинить боль. Но ошибиться в дружбе, которая имеет для тебя огромное значение, проявить доброту к человеку так, как она поступила с Эдит, и получить за это лишь презрение было горько. А еще горше было мечтать о конкретном человеке, таять от его прикосновений и вдруг узнать, что он тайком над ней смеется. Боль сжигала ее изнутри.
        Отдавшись во власть демонов, она уже не сомневалась, что Джордж похитил Эдит. Оливия довела себя до такого состояния, что не поверила собственным ушам, когда внизу раздался знакомый баритон и послышались быстрые решительные шаги. Она замерла, затаив дыхание, потом резко со свистом выдохнула. Облегчение переполняло ее; чтобы не упасть, она ухватилась за кроватный столбик. Она слышала, как он бежит наверх, перепрыгивая через две ступеньки и — о чудо!  — вот он стоит перед ней на пороге. Высокий и широкоплечий, он заполнил собой весь дверной проем.
        Он скользнул по ней взглядом, и выражение его лица переменилось.
        — Что произошло, любовь моя?  — Он подбежал к ней и схватил за плечи.
        Оливия нервно рассмеялась, осознав, что все еще сжимает кроватный столбик.
        — Ничего. Разыгралось воображение.
        Он улыбнулся, но глаза его оставались серьезными.
        — Превосходно. Надеюсь, воображение нарисовало вам меня?
        — О да! Разумеется! Но я вам очень благодарна за то, что вы пришли так быстро. Нельзя терять ни минуты.
        Он удивленно приподнял бровь:
        — Такое неотложное дело? А где лорд Бадсворт? Джо Пратт сказал, что он явился сюда с угрозами. Я хотел убедиться, что его угрозы адресованы мне.  — Он погладил ее щеку.  — Это вас расстроило, Айви?  — хрипло спросил он.  — Он угрожал вам?
        — Мне? Нет. Он бы наверняка во всем обвинил меня, но когда исчезла Эдит, он находился рядом со мной. Он знает, что я не имею к этому отношения, по крайней мере сегодня. Хотя продолжает считать, будто в первый раз я ей помогла. Ральфа трудно понять.
        Он снова положил руки ей на плечи, но слегка отстранился, пристально глядя на нее:
        — Мы с вами словно говорим на разных языках. Кто такая Эдит?
        Она округлила глаза:
        — Прошу прощения. Леди Бадсворт. Моя невестка.  — Ее обескуражило, что он не знает ее имени.
        Его недоумение лишь возросло.
        — Послушай, мне сказали, что твой брат охотится за мной, мечет громы и молнии. Я решил, что он узнал о нашей дружбе и вознамерился положить ей конец.
        Оливия засмеялась:
        — Нет! Ральфу я абсолютно безразлична. Он решил, что вы вступили в связь с его женой.
        Теперь Джордж от удивления лишился дара речи.
        — Черт побери! Да с чего он взял? Бред какой-то! Оливия краешком глаза продолжала наблюдать за ним.
        — Почему же бред? Думаю, вы развлекались со многими женщинами.
        — Само собой,  — не колеблясь, ответил он.  — Но это доставляло мне удовольствие. Айви, вы оскорбляете меня! Я, может, и распутник, но не идиот!
        Эти жестокие слова должны были отвратить ее от Джорджа, но они произвели обратный эффект. Она просияла.
        — Об этом я не подумала,  — призналась Оливия.  — С вашей стороны было бы глупо соблазнять Эдит. В сложившихся обстоятельствах. Но Ральф сказал мне, чтоона бросила его из-за вас!
        — Чушь собачья! Только не говорите мне, что вы ему поверили.  — Он приподнял ее подбородок и заглянул в глаза.  — Господи, а ведь вы ему поверили! Почему?
        — Она сбежала! Неужели Джо Пратт вам не сказал об этом?
        — Нет!  — Он нахмурился.  — А зачем?
        — Она оставила записку.  — Оливия запнулась.  — В ней она упоминала вас.
        Джордж смотрел на нее, словно громом пораженный.
        — Но в ее записке же не говорилось, что она собирается бежать со мной!  — воскликнул он.
        — Нет.
        — Что же все-таки там было? Оливия очутилась в глупом положении.
        — Мы точно не знаем,  — призналась она.  — Невозможно разобрать.
        Помолчав, Джордж запрокинул голову и громко расхохотался. Теперь Оливия окончательно убедилась в беспочвенности и глупости своих страхов.
        — Как же я могла не обратить внимания на нелепость всего происходящего? В конце концов, вы с Эдит незнакомы.
        — Мы встречались,  — неожиданно заявил Джордж.  — Однажды она выпрыгнула на меня из засады и упросила отвезти ее в кондитерскую.
        Его ответ поразил Оливию, но то, что он произнес эти слова, нисколько не смутившись, доказывало, что Ральф не разобрался в ситуации.
        — Ладно! У меня к вам тысяча вопросов, но они подождут. Нужно срочно найти Эдит!
        Джордж окинул комнату взглядом.
        — Эту корзиночку с марципанами она и купила. Чертовы ленты всю дорогу били меня по лицу. Где ее записка?
        — У меня.  — Она вытащила ее из кармана и протянула Джорджу.  — Ральф прочитал ее и тут же решил, что она поехала в Брайтон, хотя про Брайтон ни слова не сказано.
        Он бегло просмотрел письмо.
        — В Брайтоне у нее бабушка,  — рассеянно сказал он.  — Господи, вот ведь глупышка! Она действительно упоминает обо мне, но скорее всего в связи с марципанами. То, что она пишет обо мне в прощальной записке, убегая от собственного мужа,  — фатальная ошибка с ее стороны. Не важно, что контекст абсолютно безобиден — одно мое имя… э-э… разжигает в мужьях неописуемую ярость. Неудивительно, что Бадсворт пришел к такому выводу. Более разумные мужья вставали на дыбы, имея даже меньшие на то основания.  — Он вернул записку Оливии.  — А зачем вы меня позвали, милая? Хотите, чтобы я преследовал беглянку?
        — Но не один. Вместе со мной.  — Оброненные им слова о бабушке Эдит слова явились для нее ударом. Насколько хорошо он ее знает? Но для расспросов сейчас нет времени.  — Я бы хотела составить вам компанию. Ну пожалуйста.
        Он взглянул на нее сверху вниз:
        — Час от часу не легче. Этот экипаж оказался самым удачным моим приобретением.
        Она сунула записку в карман, взволнованно глядя на него:
        — Джордж, это реально? Сможем ли мы их догнать?
        — Когда они уехали?
        — Точно не знаю. Эдит уехала около часа назад. Ральф тоже. Но он обычно путешествует в своем экипаже. Наверняка вернется в гостиницу, чтобы подготовить все необходимое. Не удивлюсь, если он еще там или только что отправился.
        — Какой у него экипаж?
        — Старомодный, крытый, довольно тяжелый. Скорости Ральф предпочитает комфорт. Кроме того, он нанимает охранника, который сидит рядом с возницей. На это требуется время.
        — Как вы думаете, на чем поехала Эдит? Или она пошла пешком?
        Абсурдность его предположения насмешила Оливию.
        — Надеюсь, что нет! Но я об этом пока еще не думала.
        — У нее есть деньги? Багаж?
        — Деньги есть. А вот вещей она захватила не много. Когда уезжала, знала, что Ральф в доме. Думаю, поэтому и уехала. Наверное, все деньги потратит на то, чтобы ехать как можно быстрее:
        — Значит, поехала в почтовой карете. Не думаю, чтобы малютка леди Бадсворт поехала в Брайтон верхом.  — Он задумчиво потер подбородок.  — Брайтон. Плохо, что ее бабушка живет в Брайтоне.
        — Почему?
        Он лукаво улыбнулся:
        — Я бы с гораздо большим удовольствием, моя дорогая, отвез вас в Шотландию. Несколько ночей в пути…
        Глава 18
        В конце концов, из соображений целесообразности, они решили воспользоваться экипажем лорда Райвала. Но в такой холодный день в открытом экипаже всем троим пришлось несладко. Бесси непреклонно заявила, что в таком критическом положении не стоит обращать внимание ни на высокое происхождение, ни на удобства. Она отклонила все возражения и устроилась на небольшой жесткой скамеечке, предназначенной для грума. Уселась, выпрямив спину, завернувшись, чтобы не замерзнуть, в толстый дорожный плед. Картонки с вещами Оливии и Бесси привязали к задней стенке экипажа, а Оливия забралась наверх к Джорджу. С момента отправления Оливия и Джордж серьезно обсудили, в каких городах лучше сменить лошадей и где купить бритвенные принадлежности и чистое белье для Джорджа. Скорее всего ночевать им придется в Брайтоне.
        — И прошу вас, не спорьте. Я сама все оплачу,  — сказала Оливия.  — Мы и так перед вами в долгу за то, что вы согласились сопровождать нас, и я постараюсь максимально сократить неудобства, которые мы доставляем вам. Это самое малое, что я могу для вас сделать, после того как злоупотребила вашей добротой.
        — Хорошо,  — вежливо ответил Джордж.  — Не возражаю. Проявляйте благородство, сколько душе угодно. Я рискую получить от вас дорогие подарки, особенно интимного свойства. Но всецело полагаюсь на вашу совесть и честность. Уверен, что вы сделаете мне предложение, после того как окончательно погубите мою репутацию.
        Оливия рассмеялась:
        — И вы его, несомненно, примете.
        — Само собой. С неподобающей готовностью. Я уже предвкушаю, как вы опуститесь на одно колено и попросите моей руки.
        Оливия видела, что Бесси внимательно смотрит на них со своего возвышения. Ее сиденье, предназначенное для грума, располагалось достаточно высоко, и она не могла бы их услышать, говори они тихо. Но Оливии было не по себе, поскольку она исключила из разговора свою верную компаньонку, и оттого она не могла заставить себя говорить шепотом, делая вид, будто они с Джорджем одни. Она предостерегающе посмотрела на него и перевела разговор на другую тему:
        — Сколько нам еще ехать, милорд?
        Джордж слегка пожал плечами, сосредоточившись на дороге и ловко проводя экипаж по запруженным каретами лондонским улицам.
        — Это зависит от того, сможем ли мы перехватить Эдит по дороге. Если нет, нам придется разыскивать бабушку леди Бадсворт по всему Брайтону, тогда, осмелюсь предположить, нам предстоит нелегкий денек. Ведь мы не знаем ни ее имени, ни адреса.
        — Боже мой! Но мы ведь перехватим их по дороге? Он бросил на нее веселый взгляд:
        — Боюсь, свой хрустальный шар я позабыл дома. Но у нас есть шанс перехватить лорда Бадсворта. Я неплохой возница, по крайней мере был. Попробую тряхнуть стариной.
        В городе им приходилось ехать на небольшой скорости, но как только они миновали Вестминстерский мост, движение стало менее оживленным, и лорд Райвал смог проверить свое мастерство на деле. Лошадей они взяли напрокат, лорд Райвал не знал их повадок, но без малейших усилий заставлял бежать быстро и без остановок. Оливия только восхищенно замечала, как быстро проносятся мимо окрестные пейзажи.
        — Уверена, мы за час догоним Ральфа! Бесси, разве это не чудесно?
        Оливия обернулась к ней, придерживая шляпку. Но Бесси, к ее огромному разочарованию, не испытывала ни малейшей радости. Лицо ее было напряжено. Она изо всех сил вцепилась в сиденье.
        — Как бы то ни было, чем быстрее мы поедем, тем скорее все это кончится,  — стоически отозвалась Бесси. Экипаж сильно трясло, и кузина подпрыгивала на каждом ухабе.  — Нет-нет, не надо из-за меня замедлять ход,  — запротестовала она, когда Оливия в беспокойстве потянула лорда Райвала за рукав.  — Ничего со мной не случится.
        — Но я чувствую себя негодяйкой, заставляя тебя так страдать,  — мучаясь угрызениями совести, сказала Оливия.  — Нам надо было нанять крытый экипаж.
        — Чушь,  — усмехнулась Бесси.  — У нас не было времени. Но вот что я тебе скажу, Айви. Ни за какие деньги я бы не стала работать кучером. Прости, Господи! Отсюда так далеко до земли.
        Они останавливались у каждой заставы и почты и подробно описывали экипаж лорда Бадсворта. Про Эдит не спрашивали, поскольку не знали, каким видом транспорта она едет. Когда доехали до Кройдона, один из конюхов в Кингс-Хэде вспомнил краснолицего джентльмена в экипаже с гербом, который вовсю поносил одного из слуг.
        Эта информация показалась настолько правдоподобной, что конюх получил за нее неплохие чаевые. Остальные конюхи, быстро оценив размер вознаграждения, окружили экипаж и охотно отвечали на все вопросы, противореча друг другу. Поэтому невозможно было понять, когда прибыл граф, когда уехал и как долго здесь находился. Райвал решил сменить лошадей и ехать дальше.
        — Он намного опередил нас,  — заметил лорд Райвал, подстегивая лошадей.  — Но теперь, когда нет нужды останавливаться в каждой деревушке, мы быстро наверстаем упущенное. Думаю, он не остановится до самого Хорли.
        Вначале Оливия опасалась, что они сбились со следа или, что еще хуже, опередили Ральфа. Но теперь, убедившись, что опасения ее беспочвенны, залюбовалась окружающей их местностью. Пейзаж радовал глаз своим многообразием. Даже серое осеннее небо имело свое очарование. Это вынужденное и далеко не комфортное путешествие начинало ей нравиться.
        Она наслаждалась близостью лорда Райвала. Жар его тела согревал ее, экипаж качало на ухабах, и молодые люди то и дело касались друг друга. Джордж правил упряжкой с беззаботным видом, но Оливия понимала, как трудно и утомительно управлять незнакомыми лошадьми на одной из самых оживленных дорог Англии. Его выносливость и умение не могли не вызвать восхищения.
        Оливия не хотела отвлекать его от дороги, а Бесси была слишком озабочена тем, как удержаться на своем ненадежном сиденье, поэтому их разговор то и дело прерывался. Но когда они петляли по дорогам Иствудских пустошей, Джордж с улыбкой взглянул на Оливию:
        — Скажите, кошечка, зачем мы преследуем лорда и леди Бадсворт? Не хочу показаться назойливым, но коль скоро мне, возможно, придется объясняться с судьей, я бы хотел подготовить подобающий ответ.
        Оливия удивленно уставилась на него:
        — Разве вы не знаете?
        — Мне известно лишь, что леди Бадсворт сбежала, а ее муж, что вполне естественно, хочет вернуть ее. Но при чем тут мы с вами, не говоря уже о мисс Фэрфакс?
        Оливия еще больше удивилась:
        — Неужели вы повезли меня в Брайтон, просто выполнив мою просьбу, при этом оставаясь в полном неведении? Простите, но, думаю, это путешествие показалось вам настоящим безумием. Почему же вы согласились поехать?
        В его глазах заплясали смешинки.
        — Потому что вы попросили.
        Оливия лишилась дара речи. Тут подала голос Бесси:
        — Весьма любезно с вашей стороны. И если мы решим проблему полюбовно, судья нам не понадобится.
        — Спасибо, мисс Фэрфакс. Вы меня успокоили. Оливия пришла в замешательство. Какое это счастье, когда рядом есть мужчина, готовый в любую минуту прийти на помощь, ни о чем не спрашивая.
        — Разумеется, я вам очень благодарна. Но совершить столь опрометчивый, безрассудный поступок!
        — Ничего подобного,  — с оскорбленным видом возразил лорд Райвал.  — Мисс Фэрфакс говорит, что меня, возможно, не арестуют.
        Оливия рассмеялась.
        — Лишь в том случае, если все решится миром,  — напомнила она.
        — Как бы то ни было, мы можем предотвратить преступление,  — добавила Бесси.  — Айви, милая, будь добра, объясни ему.
        Излагая суть дела, Оливия краешком глаза наблюдала за Джорджем. Она рассказала о том, как еще в детстве замечала необузданную жестокость брата, в каком состоянии была Эдит, когда в сентябре появилась у нее на пороге. Многие, в том числе и Ральф, считают, что муж вправе избить жену, если она того заслужила.
        Лицо Джорджа посуровело. Однако он ничего не сказал. То ли осудил поведение Ральфа, то ли предмет разговора был ему неприятен, и он злился на нее за то, что она вынудила его участвовать в домашней сваре, которая его никоим образом не касается.
        Тем временем они прибыли в Хорли. Джордж, все еще хмурясь, успокоил загнанных лошадей и завел разговор с челядью, суетившейся в «Чекерсе». Эта гостиница была, очевидно, самой популярной по дороге на Брайтон, поэтому никто из слуг, по горло загруженных работой, не запомнил ни самого лорда Бадсворта, ни его старомодный экипаж среди множества других, которые останавливались у гостиницы за последние несколько часов.
        Оливия и Бесси вылезли из экипажа немного поразмяться, пока конюхи меняли лошадей. Бесси прихрамывала и призналась, что «немного засиделась» за время путешествия, но наотрез отказалась поменяться местами с Оливией, даже ненадолго.
        — Не стоит выставлять себя на посмешище,  — сказала она.
        Подумав, Оливия согласилась с ней. Дама средних лет рядом с лордом Райвалом в открытом экипаже и Оливия на месте грума будут и в самом деле выглядеть забавно да еще привлекут внимание к себе, что крайне нежелательно. Однако Оливия понимала, как мучается на неудобном сиденье ее немолодая кузина, и решила за непомерно высокую цену приобрести подушечку для Бесси в одной из лавочек «Чекерса». В гостинице имелся большой запас таких изделий. Проблема с неудобными сиденьями возникала у многих путешественников.
        Солнце уже садилось, когда они наконец выехали из Хорли. Лорд Райвал погрузился в размышления, рассеянно глядя на дорогу и автоматически управляя экипажем. Оливия уже решила прервать его раздумья, спросить, откуда он знает Эдит, когда он неожиданно вскрикнул. Она вопросительно посмотрела на него. Джордж пристально смотрел в одну точку. Проследив за его взглядом, она увидела деревушку. У самой дороги расположилась почтовая гостиница с остроугольной крышей. Во дворике под раскидистым деревом стоял экипаж, несомненно принадлежавший Ральфу. Бесси схватила лорда Райвала за руку.
        — Я вижу,  — сказал он, остановив экипаж рядом с пыльной каретой Ральфа. Из гостиницы выбежал мальчик, чтобы взять лошадей, а Джордж легко спрыгнул на землю.
        Он повернулся к Оливии, взял ее за руку и едва слышно произнес:
        — Простите, но мне нужно отойти. Слуги вам помогут.
        — Зачем?
        — В гостиницу я войду первым. Если лорд Бадсворт еще бушует…
        Он осекся, и не успела Оливия опомниться, как он уже приближался кдвери. Из гостиницы доносился шум. Джордж вошел внутрь.
        Не отдавая себе отчета в своих действиях, Оливия соскочила с экипажа и побежала за ним мимо удивленного слуги, протягивавшего ей руку. Подбегая к гостинице, она услышала недовольный голос Бесси: та ругала паренька за нерасторопность и требовала, чтобы он немедленно помог ей спуститься.
        Когда Оливия была уже в двух шагах от входа, в одной из комнат раздался ужасный грохот. Она бросилась туда и как вкопанная остановилась на пороге, пораженная открывшейся ей картиной. В маленькой комнатке находились трое. Лорд Райвал стоял у окна, широко расставив ноги и сжимая кулаки. К нему прижималась Эдит. Джордж не сводил глаз с распростертого на полу Ральфа.
        Оливия тихо вскрикнула. Джордж обернулся к ней. Увидев выражение его лица, она в ужасе отшатнулась. Появление Оливии вернуло Джорджу способность здраво мыслить. Он даже выдавил улыбку:
        — Прошу прощения, милая, кажется, мы с лордом Бадсвортом устроили тут небольшой беспорядок. Думаю, леди необходимо увести отсюда.
        Оливия бросилась к нему:
        — Вы не ранены? Он подмигнул ей:
        — Что я слышу? Вас не волнуют ваши родные?  — Он не пошевелился, поскольку Эдит, дрожа, все еще прижималась к нему, лишь кивнул в сторону Ральфа.  — Думаю, ваш братец не скоро оправится.
        Она посмотрела на Ральфа. Тот лежал ничком на коврике у очага. Видимо, при падении уцепился за скатерть. Столик перевернулся, и на полу валялись оловянные кружки и свечи. Она вздохнула, осторожно перешагнула через брата и подошла к Джорджу и Эдит.
        — Думаю, он это переживет.
        — Уверен. Я не собирался его убивать.  — Джордж помолчал.  — Хотя искушение было велико.
        — А вы жалостливый!
        В дверях появилась Бесси. Она слегка запыхалась, чепец сполз набок.
        — Что здесь произошло?
        Эдит отпустила Джорджа и с воплем бросилась к Бесси. Та обняла ее и гневно посмотрела на Джорджа:
        — Лорд Райвал, буду вам очень признательна, если вы… Успокойся, малышка. Ты в безопасности. Ничего с тобой не случится.
        Эдит подняла заплаканное лицо:
        — Я не вернусь к Ральфу! Ни за что! Я не могу! Бесси ласково погладила ее, что-то прошептала, и Эдит затихла у нее на плече. Бесси снова посмотрела на Джорджа:
        — Итак, я была бы вам очень признательна, если бы вы объяснили мне, что здесь произошло. Впрочем, ясно, что дело закончилось дракой. Я этого не одобряю, милорд, вы довели леди до истерики! Она очень чувствительна. А ей нелегко приходится.
        — Ох, Бесси, умоляю! Лорд Райвал ни в чем не виноват. Все произошло так быстро — и, о Боже!  — вдруг появляется лорд Райвал. Как же я ему обрадовалась!
        К Джорджу вернулось его обычное самообладание, и он поклонился леди.
        — Мисс Фэрфакс совершенно права, леди Бадсворт. Мне следовало попросить вашего мужа выйти со мной на минутку и поговорить с ним, как мужчина с мужчиной. Сбивать человека с ног в присутствии жены — дурной тон. В свое оправдание могу лишь сказать, что он меня спровоцировал,  — закончил он, посуровев.
        — Не извиняйтесь,  — быстро проговорила Оливия.  — Не сомневаюсь, мой брат получил по заслугам.
        В этот момент граф застонал. Джордж приподнял бровь.
        — Как видите, лорд Бадсворт приходит в себя,  — заметил он.  — Возможно, к нему вернулся здравый смысл, тогда я воздержусь от… как там сказала мисс Фэрфакс? От драки. Но поскольку нет полной уверенности в том, что его милость полностью владеет собой, я настоятельно прошу увести леди в другую комнату.
        Ральф прошептал грязное ругательство. Оливия поспешно отпрянула. Джордж протянул руку, чтобы поддержать ее, и она с благодарностью за нее ухватилась.
        — Лорд Бадсворт, здесь присутствуют леди. Прошу вас, потерпите несколько минут. И я буду полностью в вашем распоряжении,  — сказал Джордж.
        Кто-то из слуг увел Бесси и Эдит. Оливия же не сдвинулась с места. Ее глаза сверкали, она не осознавала, что все еще крепко прижимается к Джорджу.
        — Я останусь,  — заявила она.  — Не собираюсь спокойно сидеть в гостиной, в то время как мой ненавистный братец попытается изувечить тебя.
        Глаза Джорджа смеялись.
        — Спасибо. Веришь ты или нет, но я в состоянии за себя постоять.
        — Ты не знаешь его,  — заявила Оливия.  — Он ведет нечестную игру.
        — Да. Я это уже понял из нашего короткого, но незабываемого знакомства.
        Ральф снова издал стон, с усилием перевернулся на другой бок и схватился за голову.
        — Ты, кобель,  — хрипло пробормотал он,  — я тебе еще покажу. Убери свои грязные лапы от моей жены.
        — Ваша жена давно ушла, лорд Бадсворт,  — ответил Джордж.  — Вы помните, где находитесь?
        — Да, черт тебя побери. В гостинице. На пути в Брайтон.  — Он выругался и с усилием сел, все еще держась за голову.  — За это я тебя убью, Райвал. Убью!
        — Вряд ли,  — спокойно сказал лорд Райвал.  — Но вы можете попытаться.  — Он галантно протянул лорду Бадсворту руку, чтобы помочь ему встать, но граф, тяжело дыша, лишь смерил его сердитым взглядом. Джордж пожал плечами и выпрямился.  — Успокойтесь. Думаю, мы сможем продолжить наш разговор, когда вы примете сидячее положение.
        — Какой разговор?  — Ральф посмотрел на Оливию.  — Черт побери, сестрица, какого дьявола ты тут делаешь?
        — Меня привез лорд Райвал.
        Граф, и без того не красавец, скорчил совершенно отвратительную гримасу:
        — Черт меня подери! Я знал, что Эдит по сути своей потаскушка, но что моя высушенная сестрица окажется шлюхой, мне в голову не могло прийти.
        Оливия, держа Джорджа за руку, почувствовала, как напряглись его мускулы, каких огромных усилий ему стоило не нанести Ральфу удар.
        — Я не бью лежачего,  — процедил он сквозь зубы.  — Но говорю тебе: заткни свою грязную пасть. Твоя сестра попросила меня привезти ее сюда, потому что боялась, что ты можешь нанести тяжелые увечья своей жене. Что ты и собирался сделать, мой вспыльчивый друг, когда я приехал и остановил тебя. В сложившихся обстоятельствах советую тебе прислушаться к голосу разума. Сегодня ты уже достаточно натворил.
        На пороге кто-то робко кашлянул. Там стоял испуганный мужчина в переднике.
        — Прошу прощения, джентльмены, ой, и миледи, но я отвел женщин в гостиную, как вы и приказали, а моя добрая жена спрашивает, останетесь ли вы вее на обед. И нужны ли вам комнаты,  — добавил он, просияв от удовольствия.
        — Думаю, и то и другое,  — сказала Оливия.  — Уже поздно.  — Она обнадеживающе улыбнулась обеспокоенному хозяину гостиницы, махнув рукой в сторону брата.  — Лорд Бадсворт заплатит за причиненный ущерб. Мы просим у вас прощения за доставленные неприятности.
        Хозяин с огромным облегчением посмотрел на нее:
        — Спасибо вам, миледи. Моя жена чуть с ума не сошла от страха, боялась, что джентльмены поубивают друг дружку прямо здесь, у нас в гостинице. Такого у нас еще не бывало.
        — Я вас хорошо понимаю,  — ответила Оливия.  — С первого взгляда видно, что у вас в высшей степени респектабельное заведение.
        Хозяин кивнул и бросил тревожный взгляд на лорда Райвала:
        — Надеюсь, джентльмен не пострадал, мадам. Послать за врачом?
        — Думаю, не стоит,  — сказал Джордж, стряхнув с рукава невидимую пылинку.  — Чего этой стране не хватает, так это полиции. Но в ее отсутствие…
        Хозяин был возмущен до глубины души.
        — Полиция? Нет, сэр, уж извините.
        Он стремительно удалился, чтобы подготовить все к обеду, а Джордж придвинул стул к сидящему на полу Ральфу. Одну ногу он поставил на сиденье и облокотился на нее.
        — Что ж,  — любезно произнес он, глядя на свирепое лицо Ральфа.  — Сейчас, лорд Бадсворт, мы обсудим ваш брак. Это не мое дело, скажете вы, но вы сделали достаточно, чтобы впутать меня во все это, и я требую объяснений. А пока мы будем обсуждать ваш брак,  — добавил он,  — заодно обсудим и его будущее. Думаю, леди Бадсворт не вернется под ваше покровительство, сэр. Я лично вам обещаю, что этого не случится.
        Глава 19
        Она ожидала увидеть здесь жалкую сидячую ванну. Вместо этого в комнату принесли самую большую ванну, какую она только встречала. По самый подбородок Оливия погрузилась в воду, над которой клубился пар, и блаженно вздохнула. Ничего лучше, чем горячая ванна после путешествия в открытом экипаже, придумать невозможно. Оливия заказала ванны для всех спутников. Расходы на них того стоили. Бесси расслабит свои уставшие мышцы, беспокойство Эдит улетучится, а Джордж… о Боже! Вода в ванне словно стала горячее при одной только мысли о Джордже.
        В гостинице оказались три свободные комнаты и одна уединенная гостиная. Ральф немедленно уехал в Лондон, чтобы не оказаться в одной комнате с лордом Райвалом, и Оливия всей душой надеялась, что никогда больше не увидит его. Присутствие Бесси, по всей видимости, помогало Эдит успокоиться, поэтому им выделили самую большую из трех комнат. Комнату Оливии от них отделяли две комнаты. Джорджу же досталась, с многочисленными извинениями хозяина гостиницы, шумная крошечная комнатушка над кухней. Лорд заверил хозяина, что привык к неудобствам и это не помешает ему хорошенько выспаться. Оливия рассмеялась. Лорд Райвал не слишком напоминал человека, привыкшего к неудобствам.
        Она опустила голову на край ванны и прикрыла глаза. Комнату наполнил легкий аромат лаванды. Мышцы ее тела медленно расслаблялись. Лучший момент дня, лениво подумала она. Не считая моментов, когда Джордж касался ее. Сегодня прикосновений было много, и каждое из них словно отпечаталось на ее коже. На секунду она вообразила, каково бы было объединить… горячую ванну и Джорджа Карстерса. Что, если бы Джордж сейчас вошел к ней? Посети ее эти сладострастные мысли в любой другой момент, она бы отчаянно покраснела. Но в ванне, в тепле, неге и полной безопасности, Оливия лишь мечтательно улыбнулась.
        Она высунула из ванны ножку и внимательно оглядела ее, слегка согнув ступню. Вода тоненькими струйками стекала по икре. Какая жалость, что современная мода не позволяет леди демонстрировать ножки. У нее они такие длинные, стройные, изящные, но никто не может ими полюбоваться. Ни один мужчина. Интересно, доведется ли лорду Райвалу взглянуть на них? Что за чушь лезет ей в голову? Но не это пугало ее. Ведь Джордж видел прелести многих женщин. Настоящих красавиц.
        Она вновь погрузилась в воду. Добавить остроты — это прекрасно, но у нее есть гордость. И она ни за что не покажет ему свою уязвимость.
        Победит ли она в этой странной игре? Оливия надеялась, что победит. Он внес разнообразие в ее жизнь, даже превзошел все ее ожидания. К возбуждению добавилось чувство грядущей опасности. И она не согласилась выйти за него замуж. Поэтому победа определенно на ее стороне.
        Но, как ни странно, это не радовало ее. В глубине души она хотела проиграть.
        Какой же он властный, мечтательно размышляла она. Оливия не любила это качество в людях, но Джордж… ох, Джордж не вписывается ни в какие рамки. После сегодняшних событий она осознала очевидные преимущества того, что рядом с ней такой сильный мужчина. Присутствие трех женщин не заставило бы Ральфа прилично себя вести. Он уехал в ярости, но все же уехал — и без жены. И за это следовало благодарить Джорджа. Если бы не его внутренняя сила, положение в обществе, а в придачу еще и весомый удар, им бы ни за что не справиться с Ральфом. Произошло настоящее чудо. Этот злодей уехал, не только не навредив Эдит, но и согласившись держаться от нее подальше, пока они не придут к соглашению, как защитить ее. Эдит чуть не плакала от благодарности, и Оливия с трудом удержала ее от того, чтобы поцеловать лорду Райвалу руку, словно святому.
        На лбу Оливии пролегла небольшая морщинка, когда она вспоминала эту сцену. Она вынуждена была признать, что мысль об Эдит, выражающей таким образом свою благодарность Джорджу, пришлась ей не по вкусу. Она не хотела, чтобы Эдит целовала его руку, равно как и любую другую часть его тела. Она и так расстроилась, увидев, как Эдит прижимается к Джорджу, после того как он сбил с ног Ральфа и тот лишился сознания. У нее не было ни малейшего желания когда-нибудь еще стать свидетельницей подобной сцены.
        Эта мысль взбудоражила Оливию. Что бы Джордж ни делал и кто бы его ни касался, она не вправе сетовать. Джордж предложил ей это право, но она отказалась. Когда-нибудь он оставит ее и перейдет к следующей по списку наследнице. Он очень четко и жестко обрисовал ей ситуацию. Скоро он будет ходить на задних лапках перед другой леди. Другая женщина будет радоваться его улыбке, вниманию, приятному обществу. Его поцелуям.
        Она не могла не думать об этом. Оливия села в ванне, в ярости выжимая мочалку. Нечего закрывать глаза на очевидные факты. Она возненавидит счастливицу, которая завладеет его вниманием.
        Вода остыла. Оливия сразу озябла. Пора вылезать из ванны и собираться на обед.
        Обед подали в ту самую комнату, где несколько часов назад лежал без сознания Ральф. Оливия пришла туда первой. Столик поставили на место, постелили чистую скатерть. Хозяин старался изо всех сил: нечасто в его маленькой гостинице останавливалась представители высшего общества. Он убрал оловянную посуду и заменил фарфоровой. Не переставая кланяться, проводил Оливию в комнату, прося прощения за не подходящие к посуде подсвечники. Она улыбнулась ему и заверила, что все замечательно. Тогда он начал извиняться за обед, который собирался подать, потому что его жена не успела ни приготовить, ни заказать изысканные блюда за такое короткое время. Он перечислил бы все, что собирался подать им на обед, и рассказал бы всю историю закупки и приготовления, если бы в этот момент не появился лорд Райвал.
        Джордж был облачен в ту же одежду, что и утром, снял только пальто. Но его костюм был почищен и отутюжен, а обувь отполирована до блеска. Он также где-то раздобыл свежее белье. Чистая рубашка и галстук сияли белизной. Он выглядел безукоризненно, а свой костюм для верховой езды носил с такой элегантностью, словно одеваться так к обеду — было последним криком моды.
        Святые небеса, как же красив этот мужчина! Более чем красив. Нечто большее заставило ее преклоняться перед ним, конечно, не в прямом смысле этого слова. Неужели он на всех женщин имеет такое влияние? Она безнадежно подумала, что так оно и есть.
        Ладно. Даже если бы она хотела выйти замуж — а она, конечно, не хотела,  — последний человек, за которого она бы пошла, это лорд Райвал. Ну каково это — жить с таким красавцем? На него женщины слетаются как мухи на мед. Настоящая пытка.
        Впрочем, нынешняя жизнь Оливии и без того превратилась в пытку.
        Он устремился к ней, сверкая глазами. У Оливии перехватило дыхание. На ее устах застыла улыбка. Презирая себя за слабость, она позволила ему склониться к ее руке. Он бросил на нее лукавый озорной взгляд.
        — Наконец-то одни,  — прошептал он едва слышно, чтобы не услышал хозяин.
        Она покраснела и отдернула руку:
        — С ума сошли! Остальные сейчас придут.
        — Не придут.  — Он повернулся к хозяину, который быстро убирал со стола половину блюд.  — Кажется, мисс Фэрфакс и леди Бадсворт просили простить их и прислать подносы наверх. Ваша невестка еще не пришла в себя после случившегося, а мисс Фэрфакс в полном изнеможении.
        — Да, вы правы. Бедняжка Бесси. Это путешествие нелегко ей далось.  — Оливия говорила спокойно, но ей было не по себе. Обедать наедине с мужчиной неприлично. Тем более с таким, как Джордж Карстерс. Она неуверенно посмотрела на него.  — Как вы считаете, милорд, нам стоит последовать их примеру?
        В его глазах плясали чертики.
        — Попросить, чтобы обед прислали к вам в комнату? Разумеется, если вы настаиваете.
        Она прикусила губу и бросила взгляд на хозяина, но тот, видимо, не слышал слов Джорджа, поскольку убирал со стола блюда и, когда Джордж сострил, выбежал на минутку из комнаты.
        Ее потрясло, что хозяин, человек в высшей степени респектабельный, не видел ничего предосудительного в том, что она собиралась обедать наедине с лордом Райва-лом. Наверное, она все сильно преувеличивает.
        Дверь за хозяином захлопнулась, и они с Джорджем остались одни. Она искоса взглянула на него. Как она и предполагала, он не испытывал ни малейшего неудобства и смеялся над ней. Оливия вздохнула и закатила глаза.
        — Знаю, знаю, я веду себя, как неопытная девчонка,  — сердито заметила она.  — Но ничего не могу с этим поделать. В отличие от мужчины женщина не может позволить себе игнорировать правила приличий.
        — Когда вам исполнится восемьдесят, дорогая моя Оливия, и вы оглянетесь на прожитые годы, то непременно вспомните несколько пикантных моментов. Они согреют вас.  — Он подмигнул ей.  — Так что не упустите свой шанс.
        На ее губах появилась улыбка.
        — Этим самым утром,  — Бог мой, как давно, кажется, оно было,  — вы предложили мне поужинать где-нибудь наедине, но я отказалась.
        — Да, отказываться от моих предложений вошло у вас в привычку. Но я стойкий парень.  — Он подошел к столу и пододвинул ей стул.  — Умоляю, садитесь, милая леди, и доставьте мне удовольствие побыть в вашем прелестном обществе. Я обещаю, что не сделаю ничего непристойного.
        Она подошла и позволила ему усадить себя.
        — У нас разные понятия о том, что пристойно, а что нет,  — печально произнесла она.  — Но отказать вам я не могу, после всего, что вы сегодня сделали для меня.
        — В таком случае я умолчу о том, какое удовольствие мне это доставило.
        Он сел напротив нее.
        — Вы говорите так только из вежливости. Вас вынудили ехать в Брайтон. К тому же без вещей. Потом вам пришлось иметь дело с Ральфом! Я сгораю от стыда при мысли о том, сколько неприятностей я вам доставила.
        Он с веселым удивлением смотрел на нее.
        — Запишите в мой школьный послужной список.
        — Так я и сделаю,  — беззаботно сказала она,  — но ни за что не поверю, что хоть один из нас подумал о школе, когда я бесцеремонно вовлекла вас в свои семейные неурядицы.
        — Всегда к вашим услугам. Продолжение нашего с лордом Бадсвортом знакомства я нахожу весьма поучительным.  — Он презрительно скривил рот.  — Я не забыл того, что вы рассказали о своем отце. Если вы считаете, что все мужчины одинаковы, то передо мной стоит непростая задачка.
        Она улыбнулась:
        — Правду говорят, что детские впечатления не так-то легко забыть. Но по прошествии многих летя поняла, что мужчины моей семьи весьма своеобразны.
        Она мысленно сравнила Ральфа и своего отца с рыцарем без страха и упрека, сидящим за столом напротив нее. Оливия вдруг поняла, что ее подозрительность по отношению к нему не имеет никаких оснований, что он благороден и не способен на подлость.
        Она коснулась его руки.
        — Шутки в сторону, Джордж. Я и вправду не знаю, как вас благодарить,  — мягко сказала она.  — Не знаю, что бы мы без вас сегодня делали. Мне все равно, почему вы поступили так. Вы помчались мне на выручку без раздумий и сомнений. Я никогда этого не забуду.
        Он накрыл ее руку своей, глаза его затуманились печалью. Мысли его витали где-то далеко. Наконец он заговорил:
        — Вы не должны меня благодарить. Это я вам благодарен. Вы дали мне шанс… — Он умолк на мгновение и договорил: — Избавиться от призраков прошлого.
        Оливия слушала, затаив дыхание. Доверится ли он ей? Она страстно хотела узнать что-нибудь о нем. Оливия осознала, что привыкла к мысли, будто бы хорошо его знает, но в действительности он оставался для нее загадкой. Она ничего не знала о его прошлом и еще меньше — о настоящем.
        Как обычно, его учтивость быстро взяла верх, и он вновь улыбнулся ей:
        — Вы не спросили, почему я ударил вашего брата.
        — Сводного брата,  — уточнила она.  — Видимо, он оскорбил вас. Словом или делом.
        — Нет,  — тихо ответил Джордж.  — Этого оправдания у меня, боюсь, нет.  — Она вопросительно посмотрела на него, и он криво усмехнулся в ответ.  — Думаю, у большинства людей есть такие тайные ниточки: потянешь за них — и происходит взрыв. Лорд Бадсворт опрометчиво задел одну из моих.
        — Бог мой! Когда он успел? Я прибежала следом за вами, а Ральф уже валялся на полу.
        — Эта ниточка очень чувствительная,  — пояснил Джордж.  — Взрыв происходит при малейшем прикосновении.
        — Понятно.  — Она едва заметно улыбнулась.  — Может, расскажете, что это за ниточка, чтобы я ненароком не подвергла себя такой опасности?
        Он рассмеялся:
        — А вы не сможете. Взрыв происходит, когда сильный пытается запугать того, кто слабее.  — Черты его лица заострились.  — Когда я вошел, лорд Бадсворт запихивал жене в рот кляп, кажется, носовой платок. Он придавил ее коленом к стулу и свободной рукой дергал за волосы, чтобы она не могла опустить подбородок.  — Он умолк и уже мягче продолжил: — Я вышел из себя.
        — Благословенные небеса,  — в ужасе прошептала Оливия.  — Что вы сделали?
        — Что бы я ни сделал, это было быстро и эффектно. Но не слишком по-джентльменски.
        — По-джентльменски? Это было поистине героическое деяние!  — воскликнула Оливия.  — Я вам безмерно благодарна. С вашей стороны было верхом благородства спасти Эдит. Вы ведь ее едва знали!
        г — Это так.  — Его учтивость вновь дала сбой.  — Но я знавал других, попавших в ее положение.  — Он печально усмехнулся.  — Такие ниточки в душе человека сами по себе не появляются.
        Оливия увидела слабый свет за той личиной, которую лорд Райвал демонстрировал миру, и хотела вызвать его на откровенный разговор, но тут вошел хозяин гостиницы с супницей в руках, и им пришлось сменить тему.
        Но между ними возникло чувство близости. Оливия едва прикоснулась к еде, она была слишком увлечена разговором с Джорджем. Блюда подавали и уносили, бокалы осушались и наполнялись вновь, но они чувствовали себя так, словно находились на необитаемом острове. Столик стоял у камина, в котором весело потрескивал огонь, согревая их своим теплом. В бокалах отражалось пламя свечей. А напротив сидел мужчина, воплощение всех ее грез, и разделял их лишь узкий столик. Вечер был поистине чудесным. Оливия так и не вспомнила, о чем они говорили в тот вечер, но его взгляды, движения и звук его голоса навсегда врезались в память. Он то откидывался на стуле, поигрывая бокалом, то наклонялся вперед, опираясь локтем на стол, а его темные глаза словно гипнотизировали ее. Возникшая между ними близость крепла с каждой минутой. Предвкушение. Вот как можно было охарактеризовать этот вечер.
        Время летело незаметно. Внезапно в огонь упало полено, подняв яркий сноп искр. Оливия моргнула, точно пробуждаясь ото сна, и удивленно огляделась. Со стола уже убрали, а огонь почти погас. Наверное, уже очень поздно, подумала Оливия.
        — Сколько мы здесь сидим?  — спросила она.
        — Не знаю,  — улыбнулся Джордж.  — Неужели вы уйдете и оставите меня допивать портвейн в одиночестве?
        — О Боже! Я должна была это сделать давным-давно.  — Она поднялась, но его длинные сильные пальцы сомкнулись на ее запястье.
        — Не уходите,  — с мольбой в голове произнес он.
        — Мне пора,  — прошептала она, но не шелохнулась. Она подняла на него глаза, боясь увидеть в его взгляде желание, но еще больше — безразличие.
        Он серьезно смотрел на нее.
        — Вы хотите уйти?
        Он ласково приобнял ее за плечи, и она задрожала от страсти.
        — Я не знаю, чего хочу!  — выпалила Оливия. В ее голосе звучала боль. Она опустила голову.  — Не мучайте меня. Пожалуйста, Джордж. Не надо.
        — Никогда, любовь моя.  — Он принялся укачивать ее, как ребенка.  — Никогда.
        Ее руки скользнули по его спине, и она вздохнула, прижавшись щекой к его груди. Какое счастье! Джордж обнимал ее, прижимал к себе. Она прикрыла глаза и прислушалась к ударам его сердца. К горлу подступил комок слез. Откуда эта боль?
        Тиканье часов рождало в ней грусть. Она знала, что эти безмятежные моменты счастья скоро кончатся. Эту сладость она взяла взаймы. Сколько осталось до Сретенья? Четыре месяца? Она заключила неудачную сделку. Джордж успеет занять место в ее сердце. Впереди наполненные пустотой годы. Воспоминания о кратковременном счастье сделают ее жизнь невыносимой.
        У него такие сильные руки. Такое крепкое тело. Ирония заключалась в том, что в его объятиях она чувствовала себя защищенной, словно наконец-то обрела свою гавань, хотя здравый смысл подсказывал ей, что все как раз наоборот. Невероятным казалось чувство защищенности, о котором она всю жизнь втайне мечтала, ведь при этом под угрозой оказывалось ее будущее.
        Охотник за приданым, равнодушно напомнила она себе. Не Оливию Фэрфакс он так нежно обнимает, а ее деньги.
        Уродливые, отвратительные воспоминания всколыхнулись в ней. Бесполезные воспоминания. Она пыталась побороть их. Зачем вспоминать о Люке? Она помнит урок, который он ей преподал, этого достаточно. Из всего, что у нее есть, только деньги могут привлечь такого превосходного мужчину, как Джордж Карстерс.
        Голос Джорджа ворвался в ее путаные мысли.
        — Вы рождены для моих объятий,  — прошептал он.  — Словно сама судьба нас соединила.
        Его голос звучит так искренне! Так же, как голос Люка. Эта мысль ледяной волной накрыла ее с головы до ног. Она вырвалась из его рук.
        — Хорошо сказано, милорд,  — сказала она.  — Я почти поверила.
        Он замер, пораженный. На его лице отразилась боль. Бог мой! Да он великолепный актер! Но если интуиция не обманула ее, эти слова ранили его, а причинять ему боль было невыносимо.
        Она нежно погладила его по щеке. Его глаза потемнели. Он взял ее руку и прижал к своему лицу.
        — А вы поверьте,  — прошептал он.  — Мы не просто друзья.
        Он поцеловал ее руку. От прикосновения его теплых губ Оливию бросило в жар. Она прикрыла глаза, изо всех сил стараясь не поддаваться охватившим ее чувствам.
        — Не сопротивляйтесь, Оливия.  — Его губы скользнули по ее руке, запечатлев поцелуй на запястье. Ее тело отвечало на его прикосновения, сердце учащенно забилось.  — То, что происходит между нами, гораздо больше, чем дружба. И вы это чувствуете.
        — Я не знаю, что чувствую,  — в отчаянии прошептала она.  — Не знаю, где правда.
        — Нет, знаете. Вы испытываете те же чувства, что и я.
        — Что бы я ни чувствовала, это не имеет ни малейшего значения. Чувствам нельзя доверять.
        Он взял ее лицо в ладони.
        — Еще одно пленительное откровение. Какие мы с вами разные!
        — О чем вы?
        Он приподнял бровь:
        — Вы подавляете свои желания. А я только ими и живу. Вы отдаете себя служению другим. Я делаю это в случае крайней необходимости. Нам есть чему поучиться друг у друга.
        — Не думаю.
        — Ох, Оливия,  — прошептал он.  — Да вы же просто умоляете об этом.  — Он запечатлел на ее губах поцелуй.  — Я слышу вас даже во сне.
        Не в силах противостоять ему, она ответила на его поцелуй. Он действовал на нее как наркотик, без которого Оливия уже не могла обойтись, она упивалась ощущениями, которые Джордж будил в ней. Ожидая еще одного поцелуя, она прикрыла глаза.
        Но он не поцеловал ее. Она чувствовала, как часто вздымается его грудь, ее тело плавилось, как воск, откликаясь на зов его страсти, но он не целовал ее. Оливия будто лишилась рассудка, с ним пропала и ее воля. Она услышала нежный, умоляющий стон и поняла, что он раздался из ее собственного горла. Бесстыдница, какая же она бесстыдница! Но ей все равно.
        — Пожалуйста,  — прошептала она, потянувшись к нему губами.
        Его голос звучал низко и хрипло, очень напряженно:
        — Скажите, что я прав.
        — Да. Все, что угодно. Да, вы правы. Да, я выйду за вас замуж. Да, земля плоская, а я кенгуру. Все, абсолютно все. Вы правы. Только поцелуйте меня.
        — Я поцелую вас, сладкая моя. Зацелую до потери сознания. Но только при условии, что не зря теряю время.
        — Что?  — Она хотела возмутиться, но у нее не было сил. Он ухмыльнулся:
        — Для меня не составляет ни малейшего труда пробудить ваши первобытные инстинкты. Но как заставить вас признать это, когда момент страсти проходит?
        Если бы он только знал! Она постоянно желала его, был он рядом или нет. Слава Богу, что он этого пока не понял. Она собралась с силами и фыркнула:
        — Вы говорите чепуху.
        — Вот видите? Уже забыли, что происходило минуту назад.  — Его бровь взлетела вверх.  — Придется вам напомнить.
        Он вновь наклонился к ней, но на сей раз Оливия уперлась руками ему в грудь, не давая приблизиться.
        — Спасибо, я все прекрасно помню. Но что я чувствую, и чувствую ли что-нибудь вообще, не важно. Чувства лгут.
        — Лгут только люди.  — Замкнутое выражение вновь появилось на его лице, он выпрямился, пристально глядя на нее.  — И вы уверены, что я лгу. Анализируете каждое мое слово.
        Она вымученно улыбнулась ему:
        — Пожалуй, вы правы.  — Ужасная мысль. Очень обидная, она понимала это, испытывая стыд.  — Вас это волнует?
        — Немного.
        Его признание показалось ей забавным.
        — Правда? Мы очень разные. Я бы расстроилась, если бы меня сочли не достойной доверия.
        — Естественно. Вы к этому не привыкли. А вот мне никто не доверяет,  — сказал он очень спокойно, даже улыбнулся.  — И вы тоже. Есть в этом своего рода ирония: вы ожидаете от меня самого худшего в тот единственный раз, когда я сделал героическое усилие и повел себя благородно. Но у вас веские основания не доверять мне. Я это-хорошо понимаю.
        — Рада слышать,  — сказала она.  — Вы с самого начала говорили, что хотите жениться на большом состоянии. Вы мне очень нравитесь, Джордж, я восхищаюсь вами. Но вы не можете завоевать мое доверие за какие-то несколько месяцев.
        — Совершенно верно. Вы женщина умная.
        Оливия пришла в замешательство. Он говорил спокойно и разумно. Из его слов было ясно, что игра окончена и она победила.
        — Вы хотите прекратить свои ухаживания?
        Он сцепил руки у нее на талии и наградил ее зловещей ухмылкой:
        — Ни в коем случае.
        — Но… но… мы же только что пришли к выводу, что я вам не доверяю и у вас нет надежды завоевать мое доверие.
        Он игриво коснулся кончика ее носа указательным пальцем:
        — В общем, вы мне, конечно, не доверяете, но бывают моменты, когда недоверие исчезает. И это главное. Вы выйдете за меня, моя милая Айви, доверяете вы мне или нет.
        — Вы с ума сошли,  — заявила она.  — С какой стати я выйду за человека, которому не доверяю?
        — А вот с какой.  — Он наклонился и снова завладел ее губами.
        Оливия не могла ему противостоять. Она так хотела его!.. От этого долгожданного поцелуя по ее телу бежали электрические волны.
        Едва слышный стон вырвался из ее груди. Она сгорала от страсти, забыв о приличиях, забыв обо всем на свете.
        Глава 20
        Джордж крепко прижимал ее к себе, борясь с охватившим его желанием. Знает ли Оливия, что делает с ним? Может, и нет. Страсти, обуревающие мужчин, ей незнакомы. Кроме того, девственниц всегда потрясает первая вспышка страсти.
        Он заставил себя ослабить напор. Меньше всего он хотел ее напугать. Удача вновь ему улыбнулась, и он не упустит свой шанс. Совершенно невероятный поворот судьбы — и вновь все зависит только от него. Слава Богу, они заперты в этой гостинице. Он должен покорить ее этим вечером, другой такой возможности не представится.
        Его поцелуй стал еще нежнее, за ним последовала целая серия легких, ласкающих движений вокруг ее губ. Она слегка двигалась в его руках, податливая и дрожащая от вожделения. Это сводило его с ума. Он безумно хотел ее. С его губ сорвался полусмех-полустон. Насколько сильно она хочет его? Ошибиться нельзя. Он должен знать. Стоило ему прервать поцелуй, как она подставляла губы, безмолвно моля о продолжении.
        Превосходно.
        Еще и еще. Он перехватил ее под бедрами и поднял. Она задохнулась от удивления и слегка отстранилась, чтобы посмотреть на него. Ее серебристые глаза стали еще больше, но она не сопротивлялась. Она прижалась к нему, обвила его шею руками, и он отнес ее на низенький диванчик у камина.
        Джордж усадил ее на бархатную обивку и скользнул к ней, запечатлев еще один поцелуй, если она вдруг вздумает протестовать,  — на всякий случай. Она и не помышляла об этом. Он перебросил ее ноги через свои, удобно прижав к себе, и что-то шептал ей.
        Она дрожала, отворачивая лицо:
        — Нельзя. Хозяин…
        — Не войдет.
        Раз уж ее губы отвергли его, он погрузил лицо в ее волосы, медленно двигаясь к шее. У нее перехватило дыхание, и она выгнула шею навстречу его поцелуям. Боже милостивый, какая же она сладкая. Ее шелковистая кожа была теплой и нежной.
        — Откуда ты знаешь?  — Ее голос звучал напряженно, она едва дышала. Аллилуйя. .
        — Дал ему на лапу,  — хрипло пробормотал Джордж.
        — Что?  — не поняла она.
        — Дал ему на чай,  — объяснил он.  — Велел не беспокоить. Он не войдет, любовь моя.
        Она испуганно округлила глаза, и он снова стал ее целовать.
        Джордж мог лишить ее девственности, когда, охваченная страстью, она теряла самообладание, но он хотел, чтобы, презрев приличия, она сама ему отдалась.
        — Я вам уже однажды говорил, что в любви бываю честным до конца.
        — Я помню,  — прошептала она.
        — Знаете, что я имел в виду?
        — Нет.  — Она судорожно сглотнула.
        Оливия не верит, что он возьмет ее силой, она слишком умна, подумал Джордж. Но может быть, ее пугает сама близость или ее последствия? Кто их разберет, этих девственниц! И Джордж решил поговорить с ней начистоту, не откладывая в долгий ящик.
        — Сейчас объясню. Я не стану компрометировать вас. Это было бы обманом.  — Прядка выбилась из ее прически, и он нежно заправил ее обратно в пучок.  — Что бы между нами ни произошло, никто ни о чем не узнает. Вам не придется выходить за меня, чтобы избежать скандала.
        Она едва заметно кивнула.
        — Я сделаю так, что вы не забеременеете.  — Он провел ладонью по ее лицу.  — Я вас хочу и терпеливо жду, когда вы тоже меня захотите.
        Она закрыла глаза, наслаждаясь нежными прикосновениями его рук.
        — Жаль, что вы не можете меня понять,  — прошептала Оливия.  — Одержите вы победу честно или недостойными средствами, результат будет один. Брак. А я не хочу выходить замуж Ни за вас, ни за кого-либо другого.  — Она открыла глаза, i них была мольба.  — Я восхищаюсь вашим терпением и благодарна вам. Но если вы будете играть честно, останетесь в проигрыше.
        Ее слова прозвучали как вызов. Он вскинул брови:
        — Дорогая, вы недооцениваете меня.  — Он привлек ее к себе и пристально посмотрел ей в глаза.  — Не важно, в какую игру играть,  — прошептал он,  — ставить нужно на более опытного игрока.
        Ее глаза засверкали от гнева, но она спрятала его под густым покровом ресниц.
        — А разве новичкам не везет? Он рассмеялся:
        — Отлично. Вы рветесь вперед, надеясь, что новичкам везет.  — Он уткнулся носом ей в шею.  — А почему бы нам не поднять ставки? Что скажете, Айви? Либо двойной выигрыш, либо проигрыш. Как получится.
        — Думаю, не стоит, ставки достаточно высоки,  — взволнованно произнесла она.
        — Выше, чем вы думаете.  — Он поцеловал ее в затылок, почувствовал, что она дрожит. Она реагировала на каждое прикосновение, это сводило его с ума.  — Идите ко мне,  — прошептал он и усадил ее к себе на колени. Она сопротивлялась, но он успокоил ее ласковыми словами. И она положила голову ему на плечо.
        Для полноты картины ему недоставало еще одной детальки, без нее он не мог двигаться дальше.
        — А что плохого вы видите в браке?  — прошептал он.
        — Думаю, это очевидно. Он считал, что это не так.
        — Хотите, чтобы я догадался?
        Его слова удивили ее. Он ухмыльнулся:
        — Обычно женщина мечтает привязать мужчину покрепче. Почему вы не такая?
        Она вырвалась из его рук.
        — Поверить не могу, что вы меня об этом спрашиваете!  — В ее голосе звучало негодование.  — Вы же разумный человек. К тому же хорошо меня знаете. Как по-вашему, что я ставлю превыше всего в жизни?
        Джордж пристально смотрел на нее, не зная, что бы такое сказать, и, набравшись нахальства, выпалил:
        — Меня?
        Она засмеялась:
        — Негодяй! Вы все перепутали — это ваше главное достоинство.
        — Я знал, что хоть один из нас так считает.
        Но ее не так-то просто отвлечь. Она вновь посерьезнела.
        — Я ценю свою независимость. Свободой наслаждаются очень немногие женщины, даже моего положения. Я планирую свое время, как мне удобно. Ни перед кем не отчитываюсь. Я — главная в доме, ни одно дело без меня не решается. Многим ли женщинам это доступно? Немногим. Равно как и мужчинам. Было бы неразумно променять драгоценную свободу на мужа.  — Оливия усмехнулась.  — Дело не только в том, что я вам не доверяю. Я ни одному мужчине не доверяю настолько, чтобы вручить ему свою жизнь, свое состояние и свое будущее. Брак дает мужу абсолютную власть над женой. Надо потерять голову, чтобы решиться на подобную сделку.
        — И что в этом страшного? Я не шучу. Посмотрите на все с точки зрения разума. В том, как вы все это представили, есть логическое противоречие. Каждый день какая-нибудь женщина выходит замуж. По какой причине?
        — Большинство женщин нуждаются в финансовой поддержке. Я — нет.
        — Отлично. Но вы не единственная в Англии богатая женщина. А богатые женщины тоже выходят замуж. Почему?
        Она задумалась.
        — Возможно, они действуют, не подумав. Нам постоянно твердят, что наша судьба — это брак. Многие женщины слепо верят в это.
        — Не все богатые женщины дуры.
        — Я этого не сказала!
        — Значит, вы признаете, что некоторые богатые женщины умны. И все-таки они выходят замуж?
        Она нахмурилась:
        — Чтобы порадовать свою семью. Или делают то, чего ожидает от них свет.
        —Что?! Выйти замуж, чтобы доставить удовольствие другим? Эти женщины, видимо, беззаветно преданы своей семье, раз жертвуют собой. Но зачем любящей семье отдавать вою дочь в рабство, как вы это себе представляете?
        Она вздернула подбородок:
        — Вы прекрасно знаете зачем. Чтобы появились наследники.
        Он пристально посмотрел на нее. Под воинственным видом она скрывала ранимость. Он явно задел ее за живое. Оливия посвятила свою жизнь сиротам. Этим все и объяснялось.
        — Неужели дети приносят радость только бабушкам и дедушкам?  — мягко спросил он.
        В ее глазах отразилась боль.
        — Нет,  — глухо произнесла она.  — Иногда женщины выходят замуж, чтобы иметь детей.
        — Тогда в браке есть свои плюсы. Даже для богатых, умных женщин.  — Он привлек ее к себе.  — Дорогая моя девочка, наконец-то искушение оказалось достаточно сильным.
        Она обвила его шею руками, с ее губ сорвался не то стон, не то смех.
        — Думаю, вы правы. Но это несправедливо. Жаль, что одинокая женщина не может родить ребенка, не разрушив при этом свою жизнь.
        Он улыбнулся:
        — В этом вы вся. Вас не волнует перспектива одинокой старости. Мои поцелуи не могут свести вас с ума. Вам не нужны мои советы, моя помощь, моя защита, мое общество, но стоит упомянуть о детях — и вы преображаетесь.
        Она всхлипнула и выпрямилась, вытирая глаза тыльной стороной руки:
        — Но у меня есть дети. Много. Несколько дюжин.
        — Они не ваши,  — тихо произнес он.  — Они не наши. Наши. Только сейчас он подумал, что, если женится на ней, она будет рожать ему детей.
        Джордж двенадцать лет прятался от своих грез и воспоминаний и научился с ними справляться. В его гедонистическом существовании не было места ни прошлому, ни будущему. А теперь, совершенно неожиданно, прошлое и будущее встретились в настоящем.
        Обнимая Оливию, он представил себе Рай-Вейл, где бурно росла трава и дул морской бриз. Дом. Рядом с Джорджем именно эта женщина. Темноволосые ребятишки бегают по траве, которую слегка колышет ветерок. Дом.
        Оливия сделает эту картину возможной. Оливия и ее деньги, посланные небом. В благодарность он будет любить ее всю свою жизнь. Он сделает все, чтобы она была счастлива.
        Он сжимал ее в объятиях, целовал ее волосы:
        — Оливия. Выходи за меня замуж. Ради Бога!
        Она всхлипнула. Он знает, что она откажет, и страстно поцеловал ее, молясь, чтобы она не сказала «нет». По крайней мере в этот момент. Чтобы не разрушила его мечты.
        Ее лицо было мокро от слез. Черт подери, теперь она плачет. Он перестал ее целовать и попросил прощения.
        Она покачала головой и уткнулась лицом ему в шею. Каким-то образом она вновь оказалась у него на коленях, он держал ее в объятиях, прижимая к груди. Она что-то прошептала ему.
        — Я не слышу, любовь моя. Она подняла голову.
        — Не называйте меня «любовь моя»!  — негодующе произнесла она.  — Я теряю голову.
        — Хорошо,  — прошептал он, взяв на заметку, что при каждом удобном случае нужно говорить ей «любовь моя».  — Но я хочу, чтобы вы теряли голову. Именно такой вы мне и нужны.  — Галстук мешал ему. Он сорвал его и бросил на диван.  — Повторите, что вы сказали минуту назад.
        Но Оливия словно лишилась дара речи. Широко открыв глаза, она уставилась на его обнаженную шею. Он едва сдержал смех. Выражение ее лица польстило бы любому мужчине.
        — Что случилось?  — спросил он.  — Вы никогда не видели мужской шеи?
        Она подняла на него полные восхищения глаза. Его сердце радостно подпрыгнуло.
        — Смотрите, сколько душе угодно,  — хрипло произнес он.
        Ее изумление было и трогательным, и возбуждающим.
        — Хотите еще что-нибудь посмотреть? Я с радостью окажу вам эту любезность.  — Он расстегнул сюртук и стал ждать.  — Ваш ход, Айви.
        Оливия медленно запустила руки под сюртук, распахнув его и восхищенно касаясь его груди, напрочь забыв о правилах приличий. Он старался не шевелиться. Словно застыл.
        — Потрясающе,  — прошептала она. Джордж рассмеялся:
        — Пощадите мою скромность, любовь моя. Думаю, вам нужно больше света.  — Он сбросил сюртук, подошел к камину и подбросил в гаснущий огонь еще одно полено. Если его потенциальной невесте доставляет удовольствие смотреть на него, он не возражает. Возможно, ему тоже выпадет шанс посмотреть на нее, так что свет нужен не ей одной.
        Джордж повернулся и выпрямился. До чего он хорош! Она прерывисто вздохнула.
        — Я могу снять все, если хотите,  — предложил он.
        — Ох! Прощу прощения,  — сказала она, густо покраснев.  — Не знаю, что на меня нашло. Я не должна была на вас смотреть.
        — Почему? Я не возражаю.  — Он облокотился на каминную полку, чтобы пламя освещало его мускулы.  — Но было бы справедливо, если бы вы последовали моему примеру.
        — О Боже! Нет. Пожалуйста. Я терпеть не могу, когда на меня смотрят.
        Он подошел к дивану и остановил на ней взгляд.
        — Вам понравится,  — пообещал он.  — Когда смотрят так, как вы смотрите на меня, всегда приятно. А я буду смотреть именно так.
        Несколько долгих секунд он не сводил с нее глаз. Она была необыкновенно красива. Платье из темно-синего шелка оттеняло ее белоснежную кожу. Блеск ожерелья и сережек придавал особую прелесть серебристым глазам.
        — Предлагаю начать с украшений,  — сказал Джордж.
        Глава 21
        Он не говорил о любви. А если бы и говорил, она все равно не поверила бы ему. Но его молчание больно ранило ее.
        Зато он говорил ей такие слова, от которых она пламенела, касался ее и поддразнивал до тех пор, пока с ее губ не стали срываться слова, полные страсти.
        Теперь он не сводил с нее глаз, и она не возражала. Ее скромность уступила место радости. Он хотел ее, и она не сомневалась в том, что о деньгах он и не помышлял. Завернись она в десятифунтовые банкноты, он без сожаления рвал бы их и отшвыривал в сторону.
        Она не решалась доверить ему свое сердце, но, если он попросит, отказать не сможет.
        Временами сила чувств, которые он пробуждал в ней, пугала ее. Он находил способ ее успокоить, а потом все начиналось сначала. Вскоре она окончательно потеряла голову. Даже лишилась дара речи. Он стал для нее центром вселенной. Она желала его. Яростно. Восхищенно.
        — Скажи «да».  — Он прижимался к ней.  — Скажи «да», Айви. Сейчас.
        Она не могла. Боже, что он с ней делает? Она умрет, она этого не вынесет.
        — Доверься мне,  — нежно просил он.  — Скажи «да», любовь моя.
        В отчаянии она открыла глаза.
        — Да,  — всхлипнула она, и мир перевернулся, она погрузилась в пучину наслаждения.  — Это… все?
        Он рассмеялся:
        — Далеко не все.
        Так она и знала. Она наслаждалась, а он не получал ничего. Поразмыслив, она поняла, что его удовольствие стало бы ей наградой.
        Но она его любит. А он ее чувств не разделяет, следовательно, не получив удовольствия, чувствует себя обманутым. Она приподнялась на локте и внимательно посмотрела на него.
        — Ты не чувствуешь удовлетворения,  — серьезно сказала она.
        Он улыбнулся. На его лице была написана страсть, но он не терял самообладания.
        — Ты ошибаешься. Я знал, что ты страстная женщина. И оказался прав. Этого мне достаточно. По крайней мере нынешней ночью.
        В глубине его глаз все еще тлело желание, но он старался погасить пылавшее в нем пламя. Какая же у него выдержка! Она бы не смогла. От одного его прикосновения в ней волнами поднималось желание. Почему тогда ее прикосновение не сводит его с ума?
        Надо попробовать. Она погладила его и почувствовала, что мускулы его напряглись и у него перехватило дыхание.
        — Ты говорил, что в честной игре должна быть взаимность,  — промолвила она и вдруг заметила, как загорелись его глаза, а на губах появилась чувственная улыбка. В ней вновь вспыхнуло желание.  — Научи меня,  — прошептала она, подставляя ему губы.  — Научи, как доставить тебе удовольствие.
        Неужели она согласилась выйти за него замуж? Только сейчас она осознала, что они лежали в ее постели. Ведь это же безумие! Но она не обещала выйти за него замуж.
        Пожалуй, ситуацию стоит прояснить.
        — Джордж!
        — М-м-м…
        — Я не говорила, что выйду за тебя замуж. Он открыл один глаз и приподнял бровь:
        — Говорила. Она нахмурилась:
        — Но…
        Не успела Оливия опомниться, как он перекатился и пригвоздил ее к кровати своими сильными руками.
        — Вы дали мне слово, мадам.
        — Я этого не…
        — Ты сказала «да».
        Она озадаченно уставилась на него. Он что, смеется над ней?
        — Ты же знаешь, что я была не в себе.  — Она почувствовала, что краснеет, и посмотрела на него.  — Я бы согласилась на что угодно. Пообещала бы совершить любое безумие.
        Джордж расхохотался:
        — Ты мне льстишь! Ты плавилась в моих руках, как воск.
        — Повторяю, я была не в себе.
        — И не только плавилась,  — продолжал он. Джордж вытянулся рядом с ней, и каждой частичкой тела она ощущала его волнующую близость.
        — И сейчас плавлюсь,  — согласилась она. Он наградил ее поцелуем, который вновь разбудил в ней желание. Инстинктивно она потянулась к нему, но он поднял голову и посмотрел на нее.
        — Хочешь, чтобы я взял тебя сейчас, Оливия?  — хрипло спросил он.  — Скажи!
        Прежде чем Оливия ответила, рука Джорджа скользнула между их телами и нежно коснулась ее.
        — Ты девственница, любовь моя?
        Она кивнула, ловя ртом воздух. Его пальцы замерли. Решение давалось ему нелегко. В конце концов он убрал руку и откатился от нее:
        — Тогда дождемся нашей первой брачной ночи. Первая брачная ночь! Она завернулась в простыню и села на постели.
        — Джордж, нет!  — сказала она. В голосе ее звучало страдание.  — Я не хочу выходить замуж. А ты не хочешь жениться.
        Она схватила его за руку и увидела ленивую, насмешливую улыбку на его губах. Внезапно слова так и полились из ее уст:
        — Ты думал, что женитьба положит конец всем твоим неприятностям. Но деньги — это далеко не все, Джордж. Твои беды лишь начались бы.
        Он удивленно поднял брови.
        — Ты настолько проницательна?  — спокойно спросил он.  — Это для меня новость.
        — Я тебе не всепрощающая жена, которая будет мириться со всеми твоими пороками,  — предупредила она.  — Я превращу твою жизнь в ад, можешь не сомневаться! Я женщина, и ты можешь подумать, что я бессильна против тебя, но у меня есть влиятельные друзья. Я не вынесу, если муж будет мне изменять.
        Он был ошеломлен. Прекрасно. Она заставила его задуматься.
        — Вот видишь? Ты думал только о деньгах, совершенно не представляя, каково это — быть привязанным к одной женщине всю жизнь.
        Он скрестил руки на затылке и уставился в потолок.
        — Нет, ничего подобного я себе не представлял,  — признался он.  — А сейчас представляю.
        Судя по выражению его лица, картина оказалась неожиданно приятной.
        — Ну и?  — настойчиво спросила Оливия, стараясь не смотреть на его обнаженное тело.  — Что же ты себе представил? Как сразу после бракосочетания идешь к моим банкирам и начинаешь тратить мои деньги, забыв о моем существовании?  — Она презрительно ухмыльнулась, распаляясь все больше и больше.  — Выйти замуж за такого, как ты, значит обречь себя на одиночество, а потом и на нищету. Прости за резкость, но я говорю правду. Ты заядлый игрок и пустишь на ветер все мои деньги.
        Лицо Джорджа окаменело. Он уставился на нее, словно видел впервые.
        — Понятно,  — медленно произнес он.  — Неудивительно, что тебе претит сама мысль о том, чтобы выйти за меня замуж.  — Он приподнял бровь.  — Во-первых, я не собираюсь проигрывать твои драгоценные денежки.
        — Заядлые игроки всегда так говорят.
        — Правильно,  — спокойно ответил он.  — Но я не заядлый игрок. Мне абсолютно безразлична очередная партия в пикет, и я нисколько не расстроюсь, если никогда больше не попаду в этот ад, где процветает азарт. Ш-ш-ш!  — Он поднес палец к ее губам.  — Только ни одна живая душа не должна об этом знать.
        — И ты думаешь, я тебе поверю? Ты же наследный лорд. Тебя не посадят в тюрьму, если ты станешь банкротом. А деньги тебе нужны для того, чтобы расплатиться с карточными долгами.
        — Да, я должен расплатиться с карточными долгами, только не со своими. Но мы отклонились от темы.  — Лицо его сохраняло серьезное выражение, но глаза смеялись.  — Во-вторых, я намерен стать верным мужем.
        Ее сердце забилось быстрее.
        — Недаром говорят, что самые лучшие мужья — это раскаявшиеся повесы.
        — Но дело в том,  — язвительно заметила она,  — что я не вижу тут раскаявшегося повесы.
        — Оливия,  — нежно сказал он,  — я никогда не даю легкомысленных обещаний.
        Этого Оливия не могла отрицать. Иначе он давно бы ей объяснился в любви. Он вообще ни разу ей не солгал.
        Но вопреки всему Оливия не могла ему полностью доверять. Слишком много в жизни искушений, и в какой-то момент он может не устоять.
        — Говорят, как волка ни корми, он все равно в лес смотрит,  — прошептала она.
        — Смотря какой волк. Я, например, уже не чувствую себя хищником. Хотя истребил полдеревни.  — В глазах его заплясали смешинки.
        — Хочешь сказать, что изменишь свой образ жизни, если женишься на мне?
        — Не если. Когда.  — Он крепко обнял ее и посмотрел ей в глаза.  — Неужели так трудно поверить?
        — Трудно,  — призналась Оливия.  — Да и зачем тебе это?
        — Думаешь, я только и делал, что развлекался? Она подняла бровь:
        — По крайней мере так говорят.
        — Незачем слушать сплетни.
        — При чем тут сплетни? Ты сам говорил, что ты повеса и авантюрист, хвастался, как хорошо играешь в пикет.
        — Да, но жизнь повесы не такая уж веселая, как многим кажется.  — Он приподнялся и посмотрел на нее.  — Оливия, сладкая моя. Нет ничего скучнее грехов. Поверь мне, я знаю, о чем говорю. Я грешил много лет и смертельно устал. Такая жизнь лишь поначалу кажется заманчивой. А потом надоедает.
        — И для разнообразия ты решил жениться на богатой наследнице.  — Голос ее зазвенел от обиды.
        Он нахмурился:
        — Не стану этого отрицать. Но у меня были на то веские основания. Причем даже не эгоистичные..
        — Избавь меня от подробностей!  — вспыхнула она, закрыв руками лицо, чтобы он не увидел на нем выражение боли.  — Уходи! Ищи себе другую наследницу.
        — Нет!  — Он обнял ее.  — Ты сказала, что выйдешь за меня, дала слово.
        — Ты обманом заставил меня! И не стыдно тебе? Ты обещал не жульничать.
        — Я и не жульничал. Это ты не подумала о том, что такое брак,  — мягко сказал он.
        — Я все обдумала!  — воскликнула она. Он легонько щелкнул ее по носу.
        — Ты обвинила меня в том, что я учитываю только финансовую сторону брака.
        Она уставилась на него. Он пригладил ее растрепавшиеся волосы и приобнял за плечи. Его насмешливая улыбка сводила ее с ума.
        — Недавно ты очень мудро заметила, что деньги — это не все.
        Он поцеловал ее, но она отстранилась.
        — Меня никогда так не оскорбляли! Ты предлагаешь мне купить твою мужскую силу?
        Он нахмурился:
        — Я просто пытаюсь тебе объяснить, что брак — нечто большее, чем сделка. У нас будет общий дом, моя милая. И постель.  — Он поцеловал ее в ушко, и она задрожала.  — И дети.
        Дети. Она старалась не думать о них. Потому что не собиралась выходить замуж. Но если она согласится на брак, ее тайная мечта осуществится.
        И во второй раз за ночь Оливия Фэрфакс, когда-то осторожная и разумная, улыбнулась и сказала «да».
        Глава 22
        Солнечный свет лился на скатерть, сверкал и отражался в бокалах. В свете ясного утра маленькая столовая оказалась неожиданно красивой. Оливия почти не спала этой ночью, но чувствовала себя превосходно. Замечательное утро. И настроение у нее превосходное. Что-то напевая себе под нос, Оливия намазывала тост джемом и ждала, пока собравшиеся осознают смысл ее слов.
        Бесси со стуком уронила вилку на тарелку.
        — Что ты сказала?
        Эдит вскочила, бросилась к Оливии и обняла ее за шею.
        — По-моему, это прекрасно! Поздравляю! Оливия рассмеялась, пытаясь оттолкнуть Эдит.
        — Спасибо, только не надо меня душить! Ну что здесь такого удивительного?
        Эдит шлепнулась на стул и весело защебетала:
        — Ты же заявляла, что никогда не выйдешь замуж! Это кто угодно подтвердит, да ты сама мне говорила! Уверяла, что тебе никто не нужен, что тебе одной хорошо. Значит, хитрила?
        — Я не хитрила… — начала было Оливия, но Эдит перебила ее:
        — И все это время ты завлекала лорда Райвала! В жизни бы не подумала! Повеса Райвал и убежденная старая дева Оливия Фэрфакс!
        Эдит расхохоталась, но Оливии было не до смеха. Она положила тост обратно на тарелку. У нее пропал аппетит. Она украдкой взглянула на Бесси, которая словно окаменела.
        Отворилась дверь, и вошел Джордж. Оливия почувствовала слабость в коленях. Он был неотразим. Он обладал грацией хищника, и Оливия ужаснулась. Она, наверное, лишилась рассудка, когда согласилась выйти за него замуж.
        Он улыбнулся, и она поняла, что пойдет на все, лишь бы он остался с ней. Он завоевал ее сердце. Он не заставлял ее соглашаться, она изо всех сил искала оправдание, только бы согласиться. Сейчас уже поздно, слишком поздно, стучало в ее мозгу, когда она протянула ему руку, краснея и улыбаясь, как любая другая невеста. Жалеть она будет потом. Когда Джордж склонился к ее руке, она ощущала лишь совершенно идиотское счастье. Он украдкой улыбнулся ей, и она еще сильнее покраснела.
        — Доброе утро,  — только и сказал он, но то, как он это произнес, смутило ее.
        — Доброе утро,  — защебетала Эдит.  — Примите мои поздравления!
        — Спасибо,  — с поклоном сказал Джордж.  — Я самый счастливый мужчина на свете.
        Эдит просияла:
        — Значит, счастье у вас уже есть, так что желать его вам необязательно.
        Не дожидаясь приглашения, он сел рядом с Оливией, бросив на Эдит веселый взгляд.
        — Честно говоря, леди Бадсворт, я думал, что в сложившихся обстоятельствах вы не будете смотреть на брак столь оптимистично.
        — Несмотря на все мои беды, я одобряю браки как таковые.  — Переведя глаза с лорда Райвала на Оливию, она засмеялась.  — Это моя кузина была решительно настроена против брака. Я рада, что вы заставили ее передумать.
        — Я тоже рад,  — сказал Джордж, протягивая руку за кофейником.
        — Мое мнение о браках ни на йоту не переменилось,  — решительно заявила Оливия.  — Дело в том…
        Она осеклась и растерянно огляделась. Все взгляды были устремлены на нее, а она никак не могла закончить фразу. Джордж откровенно забавлялся, Эдит казалась удивленной, а лицо Бесси словно застыло. В наступившей тишине Джордж спокойно договорил за нее:
        — Мы с тобой будем исключением, которое подтверждает правило.  — Он спокойно отпил кофе.  — В отличие от большинства мужей я не буду давить на свою жену.
        Оливия засмеялась над этой откровенной ложью. Джордж способен был подавить кого угодно. Сама мысль о том, что он может превратиться в покорного мужа, казалась нелепой. Она бросила на него укоризненный взгляд, он лишь улыбнулся.
        Бесси наконец заговорила:
        — От всей души желаю тебе счастья, Айви.  — Она вытащила из кармана платок и энергично высморкалась.  — Для меня это настоящий шок, но раз уж так суждено…
        — Все было предопределено свыше,  — сказал Джордж.
        — Я вам обоим желаю счастья. Эх!  — Она шмыгнула носом и стала нервно комкать платок.  — Прошу прощения, я так взволнованна. Скажу больше — поражена. Я и не предполагала, но ничего не попишешь. Я справлюсь.  — Она помолчала и неожиданно заявила: — Я о вас очень высокого мнения, милорд. С первого взгляда вы мне не слишком понравились, как вы наверняка догадались. Но потом я поняла, что вы человек чести. После вчерашних событий мне стало ясно, что в свете сложилось превратное представление о вас, и я постараюсь его изменить. У вас есть задатки героя, милорд, и я постараюсь это всем объяснить.
        Джордж был удивлен и в то же время тронут.
        — Спасибо, мисс Фэрфакс. Но, прошу вас, не подумайте, что свет был несправедлив ко мне. Я заслужил свою отвратительную репутацию, и вы были совершенно правы, когда отнеслись ко мне с подозрением.  — Улыбка осветила его лицо.  — Но теперь вы изменили мнение обо мне, и я всей душой надеюсь, что мы станем друзьями.
        Бесси кивнула:
        — Прекрасно, милорд. Я тоже на это надеюсь.  — Она перевела взгляд с Джорджа на Оливию.  — Какие у вас планы?
        — Планы?  — переспросила Оливия. У нее нет никаких планов.
        А у Джорджа они определенно были. Он положил себе яичницу.
        — Во-первых, мисс Фэрфакс, мы попросим вас с леди Бадсворт вернуться в Челси. Если вы будете так любезны.
        — О да!  — быстро проговорила Эдит, умоляюще глядя на Бесси.  — Прошу тебя, Бесси, не оставляй меня. Я чувствую себя намного увереннее, когда ты рядом. Что, если я опять столкнусь с Ральфом? И, о Боже, что я скажу Калпепперу?
        — Ничего,  — непреклонно заявила Бесси.  — Я знаю его намного дольше, чем ты. Он будет суетиться и читать мораль, но это меня ни капельки не трогает. Я поговорю с ним вместо тебя, Эдит, не бойся.
        — Превосходно. Уверен, что вы сможете представлять интересы леди Бадсворт. Возьму на себя смелость внести еще одно предложение.  — Джордж вопросительно взглянул на Бесси, и та осторожно кивнула. Он посолил яичницу.  — Надеюсь, вы с леди Бадсворт сообща обсудите ваше будущее до разговора с Калпеппером. К какому бы решению относительно будущих условий ее жизни вы бы ни пришли, думаю, ей не следует жить одной.
        Эдит немедленно выразила свое горячее одобрение и заявила, что Бесси непременно должна жить с ней. Бесси раскраснелась от нахлынувших на нее чувств, которые Оливия расценила как благодарность и облегчение. Она испытала острую душевную боль, поняв, что Джордж верно истолковал причину каменного выражения лица Бесси, в то время как сама она не догадалась, что после ее замужества Бесси окажется бездомной.
        — Я пошлю за старым мошенником, как только мы вернемся, пока Ральф не успел дать ему свои указания,  — заявила Бесси.
        — А пока вы будете заключать сделку с Калпеппером,  — подхватил Джордж,  — велите ему поместить в лондонских газетах объявление о помолвке леди Оливии.
        Бесси усмехнулась:
        — Это его отвлечет. Я скажу ему, как только он начнет заламывать руки по поводу того, что Эдит ушла от Ральфа.
        Оливия упрямо вздернула подбородок.
        — А мое мнение кого-нибудь интересует?  — осведомилась она.  — Почему это Бесси должна встречаться с Калпеппером? Он вообще-то служит у меня.
        — Ты будешь занята другими делами,  — спокойно сообщил Джордж.  — Думаю, мы можем оставить леди Бадсворт на попечении твоей кузины. По-моему, мисс Фэрфакс прекрасно со всем справится.
        Оливия лишилась дара речи. Бесси порозовела от похвалы, а Эдит засияла. Новоявленный жених, видимо, уже забрал поводья из рук Оливии и вовсю распоряжался ее хозяйством.
        Он заговорил поверх ее головы, вновь обращаясь к Бесси:
        — Думаю, вы получите некоторое преимущество, если поговорите с Калпеппером до того, как он увидится с лордом Бадсвортом. Я договорюсь, чтобы экипаж отвез вас в Челси как можно скорее. Сколько времени вам нужно на сборы?
        — Час, милорд.
        — Отлично.  — Он взял вилку.  — Экипаж будет вас ждать. Мы с леди Оливией примерно в то же время, что и вы, отправимся в Суссекс. Я верну ее вам в целости и сохранности через пару дней.
        К Оливии вернулся дар речи.
        — Бог мой, и что же находится в Суссексе?  — спросила она, сверкнув глазами.
        — Твое новое имение,  — ответил Джордж. Он улыбнулся, и гнев ее испарился, но его слова подействовали на нее как гром среди ясного неба.
        Имение. Какая же она глупая. Он же барон; само собой, у него есть имение. Она никогда не задумывалась над этим. У большинства женщин хватало здравого смысла выяснить все подробности до того, как вступать в брак. Даже у глупышек, к которым относилась и она сама, находились благоразумные опекуны, которые все выясняли. Но Оливия Фэрфакс, которая гордилась тем, что не нуждается в опекунах, презрительно отвергала советы и сама принимала решения, влюбилась, как девчонка, и опрометчиво согласилась стать женой человека, о котором ничего не знает.
        Человека, у которого есть имение. В Суссексе.
        Она не слушала разговоров, которые велись за завтраком. Спустя некоторое время встала из-за стола, так и не прикоснувшись к еде, и поднялась наверх, чтобы проследить затем, как пакуют ее вещи. Она никак не могла привыкнуть к своему новому положению, осознать, как могли обстоятельства коренным образом измениться за одну ночь.
        Суссекс. Он повезет ее в Суссекс. Он покажет ей свой дом. Наверняка убежден, что она будет жить там, в его имении. А где будет жить он? Вернется в Мейфэр проматывать ее наследство? Бездельничать, пока его простофиля-жена будет в Суссексе плакать в подушку вдалеке от всего, что знает и любит?
        Оливию словно ушатом ледяной воды окатили. Она вдохнула, выбежала из комнаты и забарабанила в дверь спальни Бесси. Никто не ответил. Она помчалась вниз и увидела облачко пыли, поднятое экипажем. Бесси и Эдйт уехали.
        Оливия опустилась на узенькую деревянную скамейку у входа в гостиницу. Как только Бесси приедет в Челси, немедленно пошлет за Калпеппером. Объявление о помолвке Оливии появится в газетах раньше чем через неделю. Какой кошмар! После объявления в газетах разрыв помолвки вызовет еще больше кривотолков, чем сама помолвка.
        Оливия попыталась сосредоточиться. Тяжело пережить скандал, но она не разрушит свою жизнь из страха перед сплетнями. Что же делать? Давно уже она не чувствовала себя такой одинокой.
        Она услышала шаги позади себя, но не повернула головы. Она знала, что это Джордж. Он остановился рядом с ней, но она продолжала смотреть в ту сторону, где скрылся экипаж.
        — Оливия!
        При звуке его голоса она задрожала, не то от любви, не то от страха, не то от обиды. Она сама не знала.
        — Оливия…
        Она не шелохнулась. Он приблизился к ней вплотную и опустился на одно колено, взяв ее ледяные руки в свои.
        — Ты боишься,  — ласково сказал он.  — Я слишком много с тобой шутил. Прости меня, любовь моя. Я в этом новичок, но со временем научусь,  — улыбнулся он.  — Я не могу пообещать, что всегда буду серьезен, но постараюсь отбрасывать время от времени свое привычное легкомыслие. При необходимости.
        Она посмотрела на него, мечтая, чтобы одним волшебным движением он вернул ей головокружительное счастье, которое она испытывала час назад.
        — Мне страшно,  — произнесла она.  — Сама не знаю, почему я согласилась выйти за тебя замуж. Ведь я тебя едва знаю.  — Она перешла на шепот.  — Не иначе как ты меня заколдовал.
        Он ухмыльнулся:
        — Если б мог, так бы и сделал. Но черной магии я, к несчастью, не обучен.  — Он поднялся на ноги и протянул ей руку.  — Пойдем прогуляемся.
        Она молча поднялась. Его прикосновение успокаивало. Он повел ее прочь от гостиницы, они обогнули изрезанный колдобинами пыльный дворик и оказались в небольшом садике, разбитом между зданием и дорогой на Брайтон. Неухоженные растения росли вдоль дома, а цветущих к октябрю почти не осталось, но Джордж искал уединения, и это было подходящее место.
        — Что ты хочешь обсудить?  — глухо спросила она, когда он захлопнул за ними расшатанную калитку.  — Брачный контракт? Условия? Не хотелось бы тебя разочаровывать, но приданого не будет. Я уже вступила в права наследства, и больше, мой друг, ты ничего не получишь. Вряд ли можно рассчитывать, что Ральф сделает нам хороший подарок к свадьбе.
        — Осмелюсь предположить, что мы выкарабкаемся и без его помощи.
        — И еще одно.  — Она выпрямила плечи, готовясь к схватке.  — Большая часть моего состояния — это наследство, оставленное мне матерью. Оно намного превосходит доход, который оставил мне отец. Но эти деньги связаны со школой. Ты не сможешь их и пальцем тронуть.
        — Я и не собираюсь. Разве я похож на человека, способного вырвать кусок хлеба изо рта у сирот?
        Она почувствовала стыд — и облегчение.
        — Не знаю, на кого ты похож,  — призналась она.  — Совершенно очевидно, что ты обаятельный негодяй, и я догадываюсь о скрытых чертах твоего характера. Но…
        — Что?
        — Я могу ошибаться.  — Она взволнованно уставилась на него, надеясь, что он ее успокоит.
        — Бедная моя Оливия.  — С грустной улыбкой он покачал головой.  — Ты ищешь успокоения, которое я не могу тебе дать. Ты знаешь, как я жил. Я не могу привести тебе в пример ни одного добродетельного поступка, который доказал бы тебе, что за моей грубой наружностью скрывается золотое сердце.
        Она не знала, смеяться ей или злиться.
        — В твоей наружности нет ничего грубого,  — сердито произнесла она.  — Совсем наоборот. Но ты какой-то странный охотник за приданым. Ни разу не спросил о размерах моего дохода.
        — Он мне уже известен. Ты, возможно, помнишь, что я навел справки о тебе, прежде чем знакомиться. Я подкупил банковского служащего.
        Она в ужасе застыла. Новость расстроила ее. На его губах играла таинственная улыбка.
        — Ты наверняка испытаешь облегчение, услышав, что этот служащий там больше не работает. Ты была не единственная, чьими секретами он жаждал поделиться. Мне повезло, я успел задать свой вопрос до того, как его уволили.
        — Тебе в принципе везет,  — проговорила она.
        Джордж, по всей видимости, не услышал ужаса, прозвучавшего в ее голосе. Он рассеянно смотрел на линию горизонта.
        — Ты наверняка догадалась, что я живу на восемьсот фунтов Биба.
        Оливия рассмеялась:
        — Откровенно говоря, я вообще не задумывалась о твоих доходах. Заметь, еще несколько часов назад это меня совершенно не касалось.
        — Ах да! Глупо с моей стороны. Я так долго жил в бедности, что забыл, как можно воспринимать богатство как само собой разумеющееся. По-настоящему богатые люди никогда не задумываются о деньгах.
        — Но ты же живешь в Мейфэре.  — Она окинула скептическим взглядом его отполированные ботинки и модную одежду.  — У тебя наверняка есть какой-то доход. И что же ты сделал? Думаю, вложил все в поместье.
        У него дернулась щека, но голос оставался спокойным.
        — Нет, мадам,  — сухо сказал он.  — Каждый грош, который приносило поместье, был истрачен еще до того, как я вступил в наследство.
        — Ты говорил, что тебе нужны мои деньги, чтобы расплатиться с долгами, но не с твоими. Значит, ты это имел в виду?
        Он кивнул:
        — Совершенно верно.  — На его лице вновь появилось рассеянное выражение.  — Вообще-то мне не хотелось показывать тебе Рай-Вейл,  — сказал он.  — Но его вид, полагаю, потрясет меня сильнее, чем тебя. Когда я смотрю на поместье, то вижу его таким, каким оно должно быть.
        Оливия подняла на него глаза. Она ушам своим не поверила. Джордж любит свой дом! Какое это прекрасное чувство. Он никогда ей об этом не говорил.
        Он унаследовал разоренное поместье. Оно очень много значило для него, но у него не было средств привести поместье в порядок. Жалость пронзила Оливию. Она поняла, почему он искал богатую невесту.
        — Как ты мог покинуть поместье, ведь там же нужен хозяин!
        — Это уж точно. Но я совсем мальчишкой уехал в Лондон. После смерти отца я не вернулся. В поместье почти никого не осталось. К тому же в городе я мог найти хоть какое-то применение своим талантам. В Суссексе мне нечего было делать.
        — Понятно.  — В тоне ее он услышал нотки осуждения.
        — Для тебя это слабое утешение, правда?  — спросил он с присущей ему иронией.
        — Пожалуй. По правде говоря, Джордж, я очень сомневаюсь в правильности предпринятого мной шага. И склонна расторгнуть помолвку. Я тебе сочувствую и желаю всего самого лучшего, но не имею ни малейшего желания покинуть свой дом и принести себя в жертву.
        Реакция Джорджа оказалась весьма неожиданной. Он лишь погладил ее по руке и добродушно улыбнулся:
        — Да, знаю. О сделках, заключенных ночью, обычно жалеют. Днем они предстают совсем в ином виде.
        Оливия не сказала ни слова. Однако его равнодушное отношение к разрыву помолвки заставило ее передумать.
        Идя рядом с ним, она пыталась разобраться в обуревавших ее чувствах.
        Он остановился и повернул ее лицом к себе:
        — Прошу тебя лишь об одном. Поезжай со мной.  — Голос его дрогнул.  — Позволь показать тебе Рай-Вейл. Ведь мне нужна ты, Оливия, а не твое проклятое богатство. Мне нужен твой совет, твои организационные способности. Твоя помощь.
        Его неожиданная горячность застала ее врасплох. Оливия молча уставилась на него. Черт бы его побрал! Он все-таки нашел эти волшебные слова. Она не могла устоять перед прямой просьбой, особенно если та льстила качествам, которые она ценила в себе превыше всего. Не в силах произнести ни слова, она лишь кивнула.
        — Спасибо,  — просто сказал он, целуя ее руку. Его теплые губы коснулись прохладной кожи, с неожиданной яркостью напомнив ей, почему она согласилась выйти за него прошлой ночью.
        Он женится на ней из-за денег. Прекрасно. Пусть забирает.
        На ее лице играла легкая улыбка. Она смотрела, как ветерок ласково играет с прядкой его темных волос. Поразмыслив, Оливия решила, что заключила не такую уж плохую сделку. Пусть он не любит ее, но хотя бы ценит. Это даже лучше. Уважение и дружба незыблемы. А романтическая любовь недолговечна.
        Но тут он поцеловал ее — при свете дня, как он однажды обещал. И дрожь, пробежавшая, по ее телу, ясно сказала ей, что уважение и дружба — лишь жалкая тень того, чего она хочет от этого мужчины.
        Когда он с улыбкой предложил ей руку, чтобы проводить к экипажу, она весело улыбнулась ему в ответ. Однако боль не утихла, даже когда экипаж покатил по брайтонской дороге.
        Глава 23
        Джордж думал, что за два дня непрерывной езды в экипаже устанет, но этого не случилось. Чем ближе они подъезжали к поместью, тем бодрее он себя чувствовал. Окрестности приобретали все более знакомый вид, трава и небо будили в нем тысячи полузабытых воспоминаний.
        Джордж по натуре был скрытным, но сейчас ему захотелось поделиться самым сокровенным с Оливией. Слова рождались в дальнем уголке души и потоком лились из уст. Он хотел, чтобы она взглянула на поместье его глазами и поняла его мечту, прежде чем реальность вызовет у нее разочарование. Поэтому всю дорогу он рассказывал ей о своей семье.
        Она почти все время молчала, но слушала внимательно и иногда задавала вопросы. Он сообщил, что его титул, Райвал,  — сокращенное название поместья, а оно, в свою очередь, произошло от древнего слова «ручей».
        Он рассказывал о древней истории поместья, о том, как оно пришло в упадок, как несколько поколений назад титул перешел к роду Карстерсов. Поведал он также о последних годах Рай-Вейл, о чрезмерной расточительности восемнадцатого века. С нескрываемой злобой он говорил о том, как, начиная со времен его прадеда, распродавали по кусочкам землю. В конце концов остался лишь главный особняк и окружавший его парк. Немногочисленные арендаторы с трудом наскребали свою ренту, и те небольшие суммы, которые все же получалось собрать, уходили на уплату налогов. Пожилая семейная пара, всю жизнь прослужившая семье, осталась жить в доме в качестве прислуги, но в основном их присутствие было необходимо для того, чтобы воры держались подальше от дома. Насколько ему было известно, особняк ни разу не грабили. Видимо, вся округа знает, что ничего ценного там нет. Он с горечью усмехнулся. После смерти отца заявились кредиторы. Они продали все, что можно было продать.
        — Этих денег хватило, чтобы расплатиться с долгами?
        — Нет. Отец умудрился заложить огромный участок земли. Я платил кредитору от случая к случаю, чтобы он не забрал заложенную землю. К счастью, он горожанин и понятия не имеет, что делать с землей. Этот джентльмен плоховато соображает. Никто в здравом уме не ссудил бы моего отца деньгами. Этот кредитор довольствуется тем, что время от времени запугивает меня предупреждениями. Я плачу ему, лишь когда карта хорошо ложится.
        Она подробно расспрашивала его о поместье, ее острый ум и глубокое понимание принципов землевладения поразили его. Оливия напомнила ему, что не всю жизнь прожила в городе. Она выросла в имении отца, и эти годы не прошли для нее впустую. Она всем интересовалась и впитывала знания как губка. В итоге, по ее словам, она узнала больше, чем следовало. Ее смиренный вид подпортила искорка, сверкнувшая в ее глазах.
        Его лицо приобрело суровое выражение.
        — Ты захватила принадлежавшую отцу власть и стала управлять имением вместо него? Полагаю, наказание было суровым.
        — Более чем,  — заверила она.  — Управляющий без единого звука воспользовался моими советами, но ему же досталась и похвала. Ужасно сложно было держать язык за зубами, когда отец дивился, как хорошо организовано поместье и производство.
        Джордж рассмеялся.
        — Задевает, наверное,  — сочувственно сказал он.
        — Да, но я заслужила. Все в семье говорили, что мне надо было родиться мальчиком.
        — Не смею возражать, но я благодарен Богу за то, что ты девочка.
        Она засмеялась, но что-то промелькнуло в глубине ее глаз, и он почувствовал, что она немного отстранилась. Он понимал причины ее сдержанности. Она не отказалась от мысли бросить его. В этом он не сомневался и не имел ни малейшего намерения везти ее назад в Челси до тех пор, пока она не отдаст ему всю себя без остатка. К тому времени объявление о помолвке уже будет опубликовано во всех газетах, мисс Фэрфакс, уехавшая в Лондон, позаботится об этом.
        Он должен получить ее. Сейчас он хотел ее саму почти так же сильно, как и ее деньги. Он бросил на нее взгляд, и кровь быстрее побежала по жилам. Черты ее лица безупречны, впрочем, хорошенькой ее не назовешь. В ней есть нечто большее, что не подается описанию. Одни глаза чего стоят. Не говоря уже о нежной, шелковистой коже.
        Они свернули на проселочную дорогу, петлявшую меж полей и лугов, где паслись овцы, и больших пустошей. Вскоре Джордж замолчал под бременем воспоминаний. Каждая травинка, каждый камешек и каждый колышек были ему знакомы. Высокая трава колыхалась на ветру, громко пели птицы. Дорога шла то вверх, то вниз, и Джордж знал, что с гребня невысокого холма их взгляду предстанет Рай-Вейл, сам особняк. Эмоции переполняли его. Он остановил лошадей, чтобы немного успокоиться.
        Вокруг стояла тишина, дул свежий морской ветер.
        — Что случилось?  — спросила Оливия.
        — Прислушайся,  — прошептал он, закрыв глаза.  — Есть ли еще где-нибудь в Англии чайки, которые так кричат?
        Ее тихий смех согрел его.
        — Чайки везде кричат одинаково. Твой дом уже близко?
        — Очень.  — Он открыл глаза и повернулся к ней. Ее щеки слегка порозовели от ветра. Серые лучистые глаза сверкали весельем и пониманием. Он улыбнулся.  — Я люблю эту землю,  — просто сказал он.
        — Здесь красиво.
        — Я рад, что тебе нравится.  — Он огляделся.  — Некоторые не могут жить без городских радостей и любят Лондон. Здесь они чувствуют себя некомфортно. Тем, кто привык к лесам, эта часть Англии кажется слишком пустынной.
        — Могу только посочувствовать им,  — сказала Оливия.  — Это свидетельствует о бедности их души. Бог мой! Какой свежий воздух!
        Порывом ветра качнуло экипаж, и она едва успела удержать шляпу.
        — Здесь просто чудесно,  — заметила она. Он рассмеялся:
        — Делаешь хорошую мину при плохой игре?
        — Ничего подобного!  — Ее глаза светились от удовольствия.  — Радуюсь всей душой.
        Благодарность переполняла его сердце.
        — Знаешь, почему мы остановились?  — спросил он.
        — Догадываюсь. За вершиной холма находится то, что ты боишься увидеть.
        Как же она близка к истине, удивился он.
        — Скорее, жажду увидеть. Но боюсь показать тебе.  — Он попытался улыбнуться.  — С вершины холма виден особняк. Думаю, он в ужасном состоянии.
        — Не надо бояться,  — бодро произнесла она.  — Мы здесь, чтобы это исправить, не так ли?
        Она права. Нет смысла оттягивать неизбежное. Он вновь пустил лошадей, и они быстро оказались на вершине холма.
        Все оказалось хуже, чем он предполагал. Он смотрел на дом, где прошло его детство, за бесстрастным выражением его лица притаилась боль. Раньше были лужайка, сад, выложенная гравием аллея и цветущая живая изгородь. Теперь все поросло бурьяном. Там, где была подъездная аллея, все еще стояли окаймлявшие ее тисы, но они сильно разрослись. От аллеи не осталось и следа. Дом стоял в море травы, похожий на тонущего, вынырнувшего из пучины, чтобы глотнуть воздуха. Крыша в южном крыле провалилась. Почему Рагглсфорды ему об этом не написали?
        При виде дома Оливия тихонько вскрикнула и коснулась его ноги, выражая сочувствие, и он ощутил благодарность. Он молча направил экипаж к особняку. Им пришлось ехать по неровной гужевой дороге, которая привела к задней стороне дома. Здесь был расчищен небольшой дворик.
        Джордж остановил экипаж у низких каменных ступеней, ведущих в кухню. Он не верил собственным глазам. Под ногами кудахтали и хлопали крыльями цыплята. Впереди, напротив курятника, рядами росли бобы и редис.
        Старинный особняк поместья Рай-Вейл превратился в ферму.
        Бессильный гнев охватил Джорджа. Рагглсфорды не виноваты. Как еще могли они выжить? Они делали все возможное, чтобы дом окончательно не разрушился. Вряд ли бедный старик мог самостоятельно починить крышу. Чтобы свести концы с концами, они разводили цыплят и сажали овощи. Джордж сидел в экипаже, не в силах пошевелиться, когда на пороге кухни появилась миссис Рагглсфорд, часто крестясь и сияя от радости.
        Джордж был бесконечно благодарен Оливии, которая с присущим ей тактом приняла удар на себя. Она улыбнулась миссис Рагглсфорд, похвалила запахи, доносившиеся из кухни. Добрая женщина зарделась от удовольствия и разразилась тирадой. Подробно рассказала о многочисленных способах, которыми они с мужем пытались спасти дом от разрушения, и уже совсем некстати сообщила рецепт выпечки хлеба. Оливия внимательно выслушала ее, дав Джорджу возможность прийти в себя.
        Джорджу Карстерсу всегда везло. В тот день он понял, что встреча с леди Оливией Фэрфакс — самая большая удача в его жизни. При этом он осознавал, что недостоин ее. Ни один мужчина недостоин Оливии Фэрфакс.
        Она — настоящее чудо. Чудо, которое ходит, говорит и дышит. Она вошла в скромный дом Рагглсфордов, который когда-то был кухней, буфетной и комнатой камердинера в особняке Рай-Вейл, и сразу же завоевала сердца слуг. Десять минут горячего одобрения и восторженных восклицаний о мелочах, на которые Джордж никогда не обратил бы внимания, и дело сделано. Рагглсфорды наперебой старались угодить ей.
        Он был поражен, когда миссис Рагглсфорд предложила показать им главные комнаты особняка. Они отправились л центральное крыло через главный холл вслед за миссис Рагглсфорд, которая гремела висящими на талии ключами.
        Немногочисленная мебель особняка была покрыта чехлами. Пахло затхлостью и пылью. Джордж расстроился, однако у Оливии глаза сверкали. Она восхищалась остатками былой красоты. Ничто не могло укрыться от ее испытующего взгляда. Она уже представляла себе, как будет выглядеть дом, если привести его в порядок.
        После осмотра дома Джордж отпустил Рагглсфордов и подвел Оливию к оконному проему.
        — Дорогая Оливия!  — воскликнул он.  — Я готов пасть к твоим ногам.
        Она засмеялась, оттерев с перчатки пыль.
        — Это не понадобится, милорд,  — спокойно сказала она.  — Ты совершил бы огромную ошибку! Ты еще не видел моих вспышек энтузиазма. Их невозможно вынести.
        — Меня не так-то легко запугать. Она смерила его взглядом:
        — Пожалуй, ты прав.
        Он обнял ее и привлек к себе:
        — На самом деле я отозвал тебя в сторонку, чтобы поговорить. Мне нужно объяснить тебе кое-что, пока ты не просчитала цену занавесок, ковров и обоев и не начала отправлять заказы на лондонские склады.
        — Правда?  — разочарованно спросила она.
        — Это очень важно, Айви.  — В конце концов, речь идет о ее деньгах.  — Я рад, что ты смогла разглядеть красоту этой развалины и хочешь привести ее в надлежащий вид. Но я решительно против, чтобы ты вложила все средства в особняк.
        Глаза ее засверкали.
        — Да как ты смеешь мне указывать? Ведь я еще не решила, выйду ли за тебя замуж.
        Он поморщился:
        — Ты не поняла. Я хотел сказать, что есть более насущные нужды.
        — Не понимаю, о чем ты,  — недовольно произнесла она.
        — Когда мы отремонтируем крышу и сделаем дом пригодным для жизни, нам будет хорошо и без особой роскоши. Мне больно оттого, что приходится отказывать тебе. Но даже твоего дохода не хватит, чтобы сделать все сразу. Сейчас наш долг — позаботиться о людях, которые живут в поместье. Помочь им.
        Она ошеломленно уставилась на него. Потом взяла в ладони его лицо, поднялась на цыпочки и поцеловала.
        — Когда мы сможем встретиться с твоим управляющим? Именно это Джордж хотел от нее услышать.
        Глава 24
        Не зря она полюбила его. Сейчас она в этом не сомневалась и была счастлива. Он хоть и повеса, но по сути своей человек в высшей степени благородный.
        Арендаторы приветствовали Джорджа. Они не винили его в своих бедах. Рагглсфорды любили и уважали его, а когда он пришел к старому управляющему отца, человеку преклонных лет, тот заявил, что возвращение лорда — Божье благословение. Без сомнения, уважение, которое питали к нему те, кто зависел от него, даже в то время, когда он почти ничего не мог для них сделать, показывало Джорджа с совершенно иной стороны, о которой не имело представления светское общество.
        Страхи и сомнения не покидали ее, но она не поддавалась им. Она влюблена, собирается замуж, и к черту все остальное! Сложнее было не замечать острую боль, которая терзала ее, как больной зуб. Он охотник за приданым. К тому же не любит ее.
        Возможно, она будет несчастлива в браке, но и без него никогда не станет счастливой.
        Эта часть Суссекса на границе с Кентом казалась ей страной неба и ветра. Она так долго жила под Лондоном, что забыла, как живут вдалеке от шума и дыма. Небо казалось бездонным. Прекрасным. На второй день Джордж прискакал в гостиницу, где она остановилась, соблюдая правила приличий. Лошадь для нее уже оседали, и они с Джорджем поскакали галопом. Она смеялась от радости, когда ветер трепал волосы, а одежда развевалась, словно флаг. Давно она не каталась на лошади. Это было истинное наслаждение, особенно когда рядом скакал Джордж.
        Она полюбила это место. Даже полуразвалившийся особняк казался ей красивым, старинным и гордым. Вместе с Джорджем они строили планы, как вернуть утерянное богатство его семьи, расплатившись с долгами и вдохнув новую жизнь в землю. После необходимых денежных вливаний поместье станет себя окупать. И воплощать замысел будет интересно — они восстановят земли, а потом и дом. Создадут семью. Энергия в ней била через край. Она всей душой хотела начать новую жизнь. Не важно, что замысел принадлежит Джорджу: придумай она все сама, большего счастья ей бы достичь не удалось.
        И теперь будущее рисовалось в радужных тонах.
        За эти дни они переделали кучу дел. С помощью Рагглсфордов наняли слуг, которые сразу же начали приводить дом в порядок. Джордж, видимо, все продумал, заготовил с дюжину планов, и им оставалось лишь выбрать, с чего начать. Они нашли работников для расчистки парка, приведения в порядок дорожек и аллей, ремонта крыши. Необходимо было тщательно прибрать центральную часть дома, снять с мебели чехлы. Под строгим контролем миссис Рагглсфорд, женщины остроглазой, честной и бережливой, купить новые матрасы, белье и другие хозяйственные принадлежности. Оливия с Джорджем собирались вернуться в Лондон, где Джорджу предстояло получить специальную лицензию. В течение двух недель они поженятся, подготовят все в школе к временному отсутствию Оливии и сразу же вернутся в Рай-Вейл.
        Оливию не покидало чувство счастья, когда она возвращалась в Челси. Завтра он последует за ней. Она ехала домой в покачивающейся повозке, мечтая о чудесах, которые приберегла для нее судьба.
        Она верила, что в конце концов завоюет его любовь. Пусть даже он не будет любить ее так же сильно, как она его. Будь что будет, они станут друзьями, партнерами.
        Осенний день клонился к вечеру, когда заляпанная грязью повозка остановилась у ее дома. Она выбралась, напевая себе что-то под нос, и принялась давать указания относительно своего багажа вознице, когда дверь распахнулась. Бесси и Эдит бросились к ней, а миссис Пратт, улыбаясь, ждала на залитом светом пороге. Оливия, едва сдерживая слезы, крепко обняла сначала Эдит, потом Бесси.
        — Господи! Не обращайте на меня внимания. Не знаю, с чего это я так расчувствовалась. Я прекрасно провела время.
        — Как хорошо, что ты вернулась, милая.  — Бесси критически оглядела ее.  — Твоя мантилья вся помялась.
        — Да. Ужасно, правда? Я носила ее три дня кряду и теперь похожа на трубочиста. Эдит, пожалуйста, не тяни за этот рукав, а то как бы он не оторвался. Ты уже поговорила с Калпеппером?
        Воцарилась тишина. Бесси и Эдит переглянулись. Миссис Пратт сказала:
        — Леди Оливия, не стойте на пороге, войдите в дом. Я принесу вам чаю.
        Оливия, сдержав любопытство, улыбнулась экономке:
        — Спасибо, миссис Пратт, я воспользуюсь вашим любезным предложением. В библиотеку, будьте добры.  — Она поднялась по ступенькам, на ходу стягивая перчатки, и прошла в библиотеку. Бесси и Эдит последовали за ней. Закрыв дверь, она обернулась к ним, приподняв бровь.  — Почему вы не ответили на мой вопрос? Только не говорите, что вы три дня не можете поговорить с Калпеппером.
        — Мы встретились с Калпеппером в тот же день, как вернулись домой,  — в сердцах сказала Бесси.  — Но…
        — Калпеппер немного поворчал,  — вступила в разговор Эдит,  — но Бесси уломала его. И как только у нее смелости хватило? Теперь с моим браком все решится наилучшим образом. Я получу деньги на карманные расходы, и мы с Бесси будем жить в одном доме.
        — Бог мой! Как быстро!
        — Это Розовый коттедж, Айви. Ты наверняка его помнишь.
        — Помню.  — Он принадлежит семье и находится неподалеку от имения Ральфа. Последней в нем жила ее бабушка.  — Там вы будете в безопасности?
        Бесси усмехнулась:
        — Мы наймем крупного камердинера, чтобы мог защитить нас.
        Оливия рассмеялась:
        — Понятно.
        — Так что бояться нам нечего. Лорд Райвал не рассказал тебе о разговоре, который состоялся у них с Ральфом? Нет? Лорд Райвал, очевидно, оказался достаточно убедительным.  — Бесси покачала головой, притворяясь, что теряется в догадках.  — Я никогда не видела Ральфа таким запуганным.
        На лице Эдит появилось обеспокоенное выражение.
        — Я чувствую себя виноватой при мысли о том, что у Ральфа не будет наследника.
        — Неужели, милая?  — Оливия ласково похлопала ее по плечу.  — Не стоит. Следующий наследник — брат Бесси. Он добрый малый, тебе понравится. И у него большая семья, так что роду ничего не угрожает.
        — И ты… ты не против? Что титул перейдет не по линии твоего отца?
        — Нет, конечно,  — не раздумывая, ответила Оливия. Эдит засмеялась и бросилась целовать Оливию:
        — Спасибо! Конечно, он мог бы развестись со мной и снова жениться, но мне не хотелось бы быть разведенной…
        — Ох, бедняжечка! Нет никакой необходимости позорить семью разводом. Кроме того, Ральф изувечит еще одну ни в чем не повинную женщину, если женится снова.
        — А я ей об этом сказала,  — отозвалась Бесси.  — Я рада, что ты такого же мнения. Ведь наследником станет Джон, а потом и малыш Джонни.
        Миссис Пратт принесла чай и удалилась, унося с собой шляпу и перчатки Оливии. Та опустилась на стул с высокими подлокотниками и взяла из рук Бесси чашку.
        — Чудесный аромат! Как хорошо дома!  — Ее глаза озорно сверкнули.  — Уже весь город говорит о моей помолвке?
        Бесси и Эдит вновь переглянулись.
        — Нет!  — резко сказала Бесси.  — Никто о ней не знает. На лице Оливии появилось удивленное выражение.
        — Но ведь… объявление в газетах…
        — Не поместили,  — нахмурившись, заявила Бесси.  — Калпеппер отказался. Сказал, что сначала хочет поговорить с тобой наедине. Я не смогла его переубедить. И он заставил меня пообещать, что я не буду помещать его сама. Старый негодяй сказал, что не будет говорить с Ральфом о Розовом коттедже, если я помещу объявление.
        Оливия осторожно поставила чашку. Эдит быстро заговорила:
        — Ты сердишься, Оливия, но не вини во всем Бесси. Мы подумали, что задержка на день или два не имеет значения.
        — В общем-то да,  — произнесла Оливия.  — Чтобы получить лицензию на брак, необязательно объявлять о помолвке в газетах, это лишь дань традиции. Но меня беспокоит то, что Калпеппер откровенно отказывается выполнять мои просьбы.  — Голос ее зазвенел от гнева.  — Мое терпение на пределе. Я делаю скидку на его возраст и на то, что уже долгие годы он служит нашей семье. Интересно, что он хочет мне сказать?  — Она поднялась и дернула шнурок колокольчика.  — Если он желает поговорить со мной, предоставим ему такую возможность прямо сейчас. Хотя я наверняка помешаю ему обедать!
        Она знала, что ее категоричное требование неразумно, и ожидала, что Калпеппер вежливо попросит ее уделить ему время утром, когда ей будет удобно. Она решила, что, если содержание или хотя бы тон письма будет извиняющимся, она простит его. Она и не думала, что Калпеппер поспешит к ней, как только получит ее послание. Когда через три четверти часа ей сообщили о его приходе, она удивленно посмотрела на висящие на стене библиотеки часы. Уже поздно.
        — О Боже,  — прошептала она.  — Проводите его сюда, пожалуйста.  — Она посмотрела на Бесси.  — Сейчас этот педант надуется, чтобы наказать меня за мою вспыльчивость. Боже, пошли мне терпения!
        Калпеппер появился на пороге и поклонился. Он выглядел бледным и немного растерянным. Она поднялась ему навстречу, собираясь извиниться, но он заговорил первым.
        — Спасибо, что сообщили мне о вашем приезде, леди Оливия,  — тихо произнес он.  — Мне необходимо поговорить с вами. Надеюсь, еще не очень поздно?
        — Нет, конечно,  — пробормотала Оливия. Он совсем не сердился на нее. Что-то явно не так, но проблема не в этом.  — Прошу вас, проходите.
        Он вошел и снова отвесил поклон, приветствуя Бесси. Каждая черточка его лица, поворот плеч — все говорило о его крайнем беспокойстве. За то время, что они не виделись, он, казалось, постарел.  — Надеюсь, мисс Фэрфакс извинит нас,  — сказал он с несвойственным ему смирением.  — Мне надо кое-что сказать вашей кузине наедине.
        Бесси неохотно вышла. Оливия ждала, когда Калпеппер заговорит. Но он ждал, пока за Бесси закроется дверь. Потом, не говоря ни слова, побродил по библиотеке, нервно поправил манжеты, подол пальто, зачем-то переставил чернильницу на письменном столе. При этом избегая встречаться с ней взглядом.
        — Итак?  — поторопила его Оливия.  — По-моему, вы еще не пожелали мне счастья.
        Он еще больше расстроился, но продолжал мерить шагами библиотеку, переставляя все с места на место.
        — Прошу прощения, миледи. Я… я не могу. Не могу, будучи в здравом уме, пожелать вам счастья, зная… Прости, Господи, какая же тяжелая участь выпала на мою долю!  — Последние слова он произнес с таким чувством, что невозможно было заподозрить его в неискренности. Душа Оливии ушла в пятки. Она схватилась за спинку стула, ноги отказывались ее держать.
        — Почему вы не поместили в газеты объявление о моей помолвке?  — требовательно спросила она.
        Калпеппер снял очки и принялся протирать их носовым платком:
        — Вам это кажется странным?
        — Разумеется.
        — Я счел это неразумным. Вам следует расторгнуть помолвку.  — Он откашлялся.  — В сложившихся обстоятельствах.
        Кроме беспокойства, она ощутила еще и гнев.
        — В каких обстоятельствах? Предупреждаю вас, мистер Калпеппер, если вы хоть единым словом попытаетесь опорочить лорда Райвала…
        — Леди Оливия, вы ошибаетесь. То, что я должен вам сообщить, не имеет ни малейшего отношения к лорду Райвалу. Это касается вас.
        Она в замешательстве уставилась на него:
        — Меня?
        — Да.  — Он тяжело вздохнул. Наконец он посмотрел на нее, и она с удивлением заметила, что глаза его покраснели и увлажнились. Казалось, он сейчас заплачет. А когда он заговорил, в голосе его звучала несвойственная ему нежность.
        — Сядьте, леди Оливия,  — грустно сказал он. Боюсь, мое сообщение станет для вас настоящим ударом.
        Глава 25
        Часы на каминной полке едва пробили десять, когда она услышала внизу голос Джорджа. Оливия тупо посмотрела на часы. Вряд ли Джордж приехал так рано. Ей, наверное, показалось. Она слишком устала, ей могло померещиться все, что угодно. Но она услышала его смех, а потом слова:
        — Я сам доложу о своем приходе, спасибо.
        Его легкие шаги раздались на площадке перед комнатой, а она еще не успела подготовиться. Но не все ли равно, когда этот разговор состоится.
        Она не успела нацепить на лицо веселое выражение. Дверь отворилась, и он появился на пороге, такой красивый , такой дорогой! У нее, как всегда, захватило дух. И как всегда, он заполнил собой дверной проем, а ее гостиная казалась чересчур тесной.
        — Вот и я,  — произнес он игривым тоном.  — Ты ждала меня во тьме, любовь моя?
        Только сейчас она заметила, что забыла раздвинуть занавески. Джордж опередил ее и сделал это сам, разговаривая с ней, как ни в чем не бывало.
        — В Рай-Вейл без тебя было скучно, Айви. Я закончил все дела и отправился в Лондон еще ночью.
        Комнату залил свет, и Оливия прищурилась. Она не поднялась из-за стола, не сказала ему ни слова. Это было выше ее сил.
        Он приблизился к ней сзади и ласково произнес:
        — Я не мог дождаться, когда наконец увижу тебя.  — Он положил руки ей на плечи, и Оливия, дрожа, напряглась. Ее сердце разорвется, если он еще раз коснется ее.
        — Джордж,  — выдохнула она, голос ее звенел от слез,  — не надо!
        Руки на ее плечах замерли, потом подняли ее со стула, и она оказалась с ним лицом к лицу. То, что он увидел в ее глазах, стерло усмешку с его губ. Он нахмурился:
        — Бог мой! Что случилось? Она заставила себя улыбнуться:
        — Плохие новости.
        Он попытался обнять ее и, почувствовав ее сопротивление, прошептал:
        — Что случилось?  — Голос его от волнения стал хриплым.
        Она оттолкнула его и прошептала:
        — Пожалуйста. Не надо. Думаю, тебе стоит сесть.
        Он не послушался, но отпустил ее и обошел стол с другой стороны. Она откинулась на стуле, пытаясь унять дрожь.
        — Новости настолько ужасны, что мне нельзя тебя обнять? Не может быть, чтобы ты передумала.
        — Не я. А ты!
        Он смотрел на нее, как громом пораженный. Оливия отвернулась:
        — Я ввела тебя в заблуждение, сама того не желая.  — Она судорожно сглотнула.  — Но я ничего не знала до вчерашнего вечера.
        — О чем ты?  — спросил он.  — Скажи наконец, Айви. Я не могу видеть твоих страданий.
        Она тяжело вздохнула:
        — Я не богатая женщина!
        Оливия украдкой бросила на него взгляд.
        — Это шутка?
        — К сожалению, нет.
        Он опустился на стул напротив нее.
        — Конечно, не шутка,  — произнес он.  — Но думаю, это чепуха.
        — Знаю, в это трудно поверить. Но прошу тебя, вспомни о том, что отец указал мне на мое место.
        Он поднял голову:
        — Ты имеешь в виду, что он запретил говорить тебе об источниках твоих доходов?
        Оливия кивнула. Ее охватил бессильный гнев. Чудовищно. Несправедливо.
        — Если бы я знала, могла бы хоть как-то распоряжаться своими деньгами или хотя бы повлиять на попечителей… — Она осеклась и, помолчав, продолжила: — Но нет смысла плакать над разлитым молоком. Я ничего не знала и в результате осталась без денег.  — На ее губах появилась ироничная улыбка.  — Похоже, Калпеппер выплачивал мне ежемесячное содержание из своих собственных денег. Оттягивал Судный день, надеясь, что однажды ситуация улучшится или одно из вложений принесет прибыль. Но обману пришел конец.  — Она уставилась на свои руки.  — Последнее прибыльное вложение, думаю, его можно назвать вложением,  — это текстильная фабрика. В Массачусетсе. Кажется, вся собственность, которую доверил мне отец, находится за границей. Чтобы мне было сложнее управлять ею или продать, если я как-то выведаю, что именно у меня есть.
        — А Калпеппер знал, зачем твой отец это затеял?  — спросил Джордж.
        Она невесело рассмеялась:
        — Сомневаюсь. Но мне-то все ясно. Я прекрасно знаю, как мыслил отец. Фабрика не была застрахована и в прошлом году сгорела. Попечители использовали весьма небольшой доход от этой фабрики, чтобы покрыть убытки от другой собственности. А сейчас… — она подняла глаза на Джорджа,  — я банкрот.
        Лицо его стало бесстрастным. Она вдруг подумала, что с таким выражением он, наверное, играет в карты. Но такой шквал эмоций он скрыть не мог. Тем более от нее. Его мозг лихорадочно работал. Он пытался избавиться от постигшего его несчастья, но пока не осознал, что сделать ничего нельзя.
        — Ты не могла лишиться богатства за одну ночь,  — сказал он. Голос его звучал хрипло и напряженно.  — Это невозможно.
        — Я же сказала, что обанкротилась. Я не нищая,  — тихо сказала она.  — Могу продать кое-какое имущество, например, этот дом. И многое из того, что в нем находится. Но я больше никогда не буду богатой.
        Она должна облегчить его участь. Его ошеломленный вид придал ей сил. У нее была целая ночь на раздумья, а он пока до конца не осознал последствий произошедшего и пребывает в шоке. Она должна объяснить ему как можно деликатнее.
        — Я не смогу оплатить все то, что мы заказали и сделали за эти три дня,  — сказала она.  — Денег для Рай-Вейл не будет. У меня хватит средств, чтобы скромно жить в Челси. Но я не смогу восстановить твое поместье.  — Она выпрямилась и заставила себя говорить спокойно.  — Калпеппер, зная ситуацию, сохранил нашу помолвку в тайне, предполагая, что мы захотим еще раз все обдумать.
        Ради него она должна притвориться храброй. Сказать то, чего он не хочет сейчас слышать. Сегодня он, быть может, станет возражать. Но потом испытает облегчение и будет благодарен ей.
        — Джордж, пойми же наконец, нет никакой помолвки. Наше обручение оказалось построенным на лжи. Я освобождаю тебя от обязательств.
        Он уставился на нее все с тем же бесстрастным выражением лица.
        — Ты освобождаешь меня от обязательств,  — словно эхо повторил он.
        — Да.
        В его глазах сверкнула боль. Он поднес руки к лицу, словно пытаясь отогнать кошмар.
        — Нет денег,  — пробормотал он и повернулся к ней.  — Они уже дергают сорняки. Завтра примутся за крышу. Я должен вернуться и остановить их.
        И он ушел. Звук хлопнувшей внизу двери отозвался в ее ушах погребальным звоном, убившим остатки надежды на счастье. Силы оставили ее. Она уронила голову на стол и заплакала.
        И не заметила, как уснула. По ковру скользили тени, в комнате стало холодно, с запада надвигалась гроза. Окно позади нее громыхнуло на ветру, и она проснулась. Оливия выпрямилась, все тело затекло, и она машинально потянулась за колокольчиком, но тут же опустила руку. Нет смысла растрачивать уголь и керосин. Теперь ей придется на всем экономить.
        Так ей посоветовал Калпеппер, но понемногу, чтобы не вызвать толков. Дом можно будет продать подороже, если никто не узнает о ее бедственном положении. Но как сохранить это в тайне? Миссис Пратт, например, очень удивится, если попросить ее покупать сальные свечи вместо восковых. Они всегда жгли воск по всему дому. Даже слуги в своих комнатах. Теперь она сочла это расточительностью. Внезапная вспышка бережливости, без сомнения, насторожит домочадцев, и слухи о ее банкротстве распространятся, как лесной пожар.
        Оливия слишком устала, чтобы размышлять, добралась до своей комнаты и легла в кровать, пытаясь уснуть. Но сон не шел. Она невидящим взором смотрела на темный полог кровати над головой. Мозг сверлила одна-единственная мысль.
        Она останется одна. Теперь, когда она уже не хотела жить одна, именно это ей и предстоит. Бесси и Эдит переедут в Розовый коттедж. Они, возможно, были бы ей рады, но она не может поехать с ними. Единственное, что у нее осталось,  — это школа. И она не оставит ее.
        Ну почему, почему эта катастрофа не разразилась полгода назад? Тогда она смогла бы это пережить. Потеря состояния и положения в обществе ничего для нее не значила. Возможно, некоторое время ее раздражали бы сочувствие и жалость. Было бы неприятно отказывать себе во всем. Но как она переживет потерю Джорджа?
        Слезы обжигали глаза, она мысленно снова и снова возвращалась к нему. Жизнь без него утратила всякий смысл.
        Она сожалела о том, что потеряла Рай-Вейл. Частица мужчины, которого она любила,  — поместье завладело ее сердцем. Она беспокойно металась по подушке, думая об обещаниях, которые дала, которые теперь придется нарушить, о людях, которым она подарила надежду.
        Если бы только… если бы… так много разных «если». Зачем терзать себя? Но ее ум возвращался к ним снова и снова.
        Если бы она знала, во что вложены ее деньги, она поняла бы, насколько это рискованно, и предполагала бы подобный исход. Ее гнев был направлен на отца и Калпеппера, но в отсутствии сбережений она могла винить лишь себя. Если бы она сохранила часть капитала, который имела! Вместо этого она потратила все, что могла, и раздала остаток. Всегда находилась веская причина или нуждающийся человек. Ей просто не приходило в голову, что наследство отца может испариться. Обида на отца заставляла Оливию тратить все, что он ей давал и в чем она не нуждалась. Она кичилась своей щедростью, считала, что откладывать деньги на черный день — нечто иное, как алчность. Слишком поздно она поняла, что глубоко ошибалась. Она была заносчивой и недальновидной. И в результате потеряла Джорджа.
        Придя к такому выводу, она заплакала. Они будут видеться с Джорджем время от времени. Их дружба не прекратится.
        Дружба. Дружба с ним станет пыткой, проклятием. Видеть его и не иметь возможности коснуться — лучше, но ведь она не хотела брать надушу грех прелюбодеяния. Что ж, не пройдет и года, как он женится. Ни одна женщина перед ним не устоит. Женится на приданом.
        Но в этом случае ему больше не понадобится содержание, оставленное Бибом. Таким образом, они вообще не будут встречаться. И теперь она не знала, что хуже: видеть его и не иметь возможности к нему прикоснуться или совсем не видеть.
        Она и потом не смогла вспомнить, как пережила эти двадцать четыре часа. Это была настоящая мука. Она не могла ни есть, ни спать. Было даже хуже, чем в те сутки, когда скоропостижно скончалась ее мать. Утешения она найти не могла — Бесси и Эдит уехали на несколько дней в Розовый коттедж, чтобы подготовить его и сделать пригодным для жилья. Она сказала миссис Пратт, что ей нездоровится, и не выходила из комнаты, меряя ее шагами или ворочаясь в постели.
        Измученная, она наконец уснула, но через пару часов проснулась. Серый дневной свет тускло освещал комнату, в окна барабанил дождь. Погода была под стать ее настроению. Она поднялась, умылась, оделась. Нельзя же вечно прятаться в своей комнате и лить слезы. Она взрослая женщина, пора взять себя в руки и жить дальше. Она с головой уйдет в работу. Нужно написать письма, свести баланс. Она спустилась в гостиную, раздвинула занавески. Позвонила, попросила угля, зажгла лампу, потому что сквозь плотную пелену дождя в комнату не пробивался свет, села за стол и заточила перо.
        Она услышала стук внизу. Посетители! О Боже, нет! Она не может сегодня никого принять. К несчастью, ее просьба принести уголь дала ее домочадцем все основания полагать, что она уже бодрствует. Придется положиться на здравый смысл миссис Пратт и надеяться, что она никого не пустит. Ведь целых два дня Оливия жаловалась на недомогание. Но тут она с ужасом услышала чей-то голос и следом шаги на лестнице.
        Эти шаги она узнала бы из тысячи. Дверь распахнулась, и на пороге появился Джордж.
        Он был похож на безумного. Пальто намокло, с него на ковер стекала вода, ботинки грязны. Волосы взъерошены. Бледный, небритый, под глазами тени.
        Она, не подумав, выпалила:
        — Ты ужасно выглядишь!
        — Ты тоже.  — Голос его звучал хрипло. Они стояли не двигаясь.
        — Я думала, ты уехал в Рай-Вейл.
        — Так оно и было.
        — Тогда что ты здесь делаешь?
        — Я вернулся. Отменил все заказы на работу и отправил людей по домам.
        Она поднялась:
        — Хочешь чаю?
        — Нет. Спасибо.
        Она жестом предложила ему сесть на диван. Он посмотрел на него, потом перевел взгляд на Оливию:
        — Я весь мокрый. Испорчу диван. Она с горечью усмехнулась:
        — Следовало бы сказать, что это ничего не значит, но не могу позволить себе новую обивку.
        — Именно об этом я и пришел с тобой поговорить.
        — Не понимаю.
        Он нахмурился, глаза его горели.
        — Ты хоть подумала о своем нынешнем положении? Дом будет продан, слуги уволены и все прочее.
        — Разумеется, подумала.
        — И что?  — Внезапно ему показалось, что он проявляет излишнюю навязчивость, и выдавил улыбку.  — Извини, Айви. Но это важно.
        Слезы обожгли ее глаза, когда она услышала из его уст свое прозвище. Она рассмеялась и вскинула голову:
        — Если ты думаешь, что вырученные деньги оправдают женитьбу на мне, Джордж, то вынуждена тебя разочаровать. Думаю, что смогу выручить тысячи три, в лучшем случае — пять. Не больше.
        Судя по его виду, ему нелегко с ней расстаться. Его сильные пальцы обхватили ее руки.
        — Оливия, выслушай меня.  — Голос его дрогнул от переполнявших его эмоций.  — Если я останусь в городе и продолжу работать с тобой, я могу и дальше получать содержание. Это восемьсот фунтов в год. Многие пары существуют и на меньшие деньги.
        Ее вновь охватило чувство нереальности происходящего. Неужели он говорит о браке? Она в замешательстве уставилась на него:
        — А что будет с Рай-Вейл? На Рай-Вейл не хватит.
        — Нет. Восстановление Рай-Вейл подождет.  — Его глаза подернулись печалью, но голос оставался нежным.  — Нашим детям придется жениться по расчету, дорогая. Потому что, клянусь небом, я не могу. Я люблю тебя.
        Если, бы он не удержал ее, она бы упала. Она уставилась на него широко открытыми глазами.
        — Я люблю тебя. Я был идиотом, настоящим ослом, полагая, что мне нужны твои проклятые деньги. Пошли они к черту! Мне нужна только ты!
        Невероятно, но он опустился перед ней на колени.
        — Прости меня,  — хрипло произнес он.  — Я был мелочным и слепым эгоистом. Я столько лет жил во тьме, милая моя, и когда наконец увидел солнечный свет, не заметил его. Выходи за меня замуж, Оливия. Прошу тебя. Выходи за меня, спаси меня от гибели.
        — Но… но… но я не могу спасти тебя от гибели,  — прошептала она. .
        Он вскочил и посмотрел на нее. Так, как никогда не смотрел.
        — Финансовые сложности не имеют ни малейшего значения. Что такое растраченные деньги по сравнению с растраченной жизнью? Ты можешь спасти меня от гибели. И сейчас это главное.  — Он сорвал с рук перчатки, отшвырнул в сторону и взял ее лицо в ладони.  — Разве ты не знаешь, дорогая моя девочка, что ты — целительный бальзам для моего израненного сердца? Я не жил, пока не встретил тебя.  — Его пальцы ласкали ее лицо.  — Богом тебя заклинаю, Айви, не прогоняй меня,  — прошептал он.  — Не обрекай меня на пустую, бессмысленную жизнь.
        Она всхлипнула, обвила руками его шею, и он крепко прижал ее к себе.
        — Ты любишь меня,  — выдохнул он.  — Спасибо тебе, Господи!
        — Да, я люблю тебя. Уже целую вечность. Ох, Джордж, что же мне делать?
        Джордж не сводил с нее глаз.
        — Я люблю тебя слишком сильно, чтобы не выйти за тебя замуж,  — простонала она,  — и слишком сильно, чтобы выйти.  — Она отстранилась от него и смахнула слезы.  — Наш брак не позволит тебе достичь того, о чем ты мечтаешь. Я не могу этого допустить.  — Она прерывисто вздохнула.  — Тебе придется забыть о планах восстановления Рай-Вейл, а ведь поместье так много для тебя значит.
        — Я могу там отремонтировать крышу, пусть даже мне придется это делать собственными руками. Что же до всего остального… — Он пожал плечами.  — Я не могу жениться на деньгах. Все, что угодно, только не это.
        — Сможешь… — начала было она, но он прижал палец к ее губам.
        — Оливия,  — нежно, но решительно произнес он,  — я женюсь на тебе или вообще не женюсь.
        Оливия наконец сдалась, испытав огромное облегчение. Радость захлестнула ее.
        — Тогда, пожалуйста, женись на мне,  — прошептала она.  — Ох, Джордж. Женись на мне.
        Их губы слились в поцелуе. Впервые они целовали друг друга, ничего не тая. Разделявшие их барьеры рухнули. Это была не игра. Это была настоящая большая любовь.
        Глава 26
        Калпеппер взволнованно ворвался в столовую, размахивая газетой.
        — Леди Оливия, это неслыханно!  — воскликнул он и осекся, удивленно вытаращив глаза.
        Она улыбнулась ему:
        — Доброе утро, мистер Калпеппер. Прошу вас, присаживайтесь. Кофе хотите?
        Он несколько раз беззвучно открыл и закрыл рот, словно рыба, вытащенная на берег.
        — Нет,  — наконец сказал он.  — Спасибо. Прошу прощения, миледи. Я думал, вы одна.  — Тут он вспомнил о правилах приличий и сухо кивнул.  — Лорд Рай вал.
        — Сэр.  — Лорд Райвал грациозно склонил голову, но глаза его сверкали лукавством.  — Надеюсь, вы все же выпьете кофе, Калпеппер. По-моему, он вам просто необходим.
        Калпеппер лишился дара речи и взглянул на газету, которую все еще крепко сжимал в руке.
        — Я не пью кофе,  — рассеянно произнес он.  — А вы… прошу прощения… кто-нибудь из вас видел сегодняшнюю газету?
        — Так ведь она у вас в руке,  — невозмутимо промолвил Джордж.
        — Вот именно. Я хотел сказать… — Он смутился.  — Леди Оливия, я бы не отказался от чая, если не возражаете.  — Поверенный в изнеможении опустился на стул.  — Простите, но я поражен, что вы вместе.
        Оливия приподняла бровь.
        — Бог мой,  — спокойно сказала она,  — как же вас легко удивить.  — Она налила в чашку чай и с улыбкой протянула ему.  — Что вы, мистер Калпеппер? Вы же знали о нашей с лордом Райвалом дружбе.
        — Я не знал, что она все еще продолжается,  — строго заметил он.  — Думал, между вами все кончено.
        — Неужели?  — равнодушно спросил лорд Райвал.  — Вы, должно быть, не читали сегодняшних газет.
        Калпеппер заерзал на стуле:
        — Бог мой! Вы знали?
        — Разумеется. Я поместил объявление.
        — Его уже напечатали?  — обрадовалась Оливия, взяла у Калпеппера газету и стала просматривать.
        Калпеппер с тревогой переводил взгляд с нее на Джорджа.
        — Не может этого быть,  — сказал он наконец.
        — Почему же?  — спросил лорд Райвал. Калпеппер что-то пробормотал и обратился к Джорджу:
        — Милорд, полагаю, леди Оливия была с вами не вполне откровенна.
        Оливия нахмурилась:
        — Напрасно беспокоитесь, мистер Калпеппер. У меня нет тайн от Джорджа.
        Калпеппер осторожно поставил на стол нетронутый чай. Он был искренне огорчен.
        — О Боже. Надеюсь, моей вины в этом нет. Впрочем, , кто знает? Возможно, я не достаточно четко объяснил вам ситуацию, миледи. Или вы меня не так поняли.  — Он со вздохом обратился к лорду Райвалу.  — Милорд, от всей души прошу простить меня, если вас ввели в заблуждение. Ни я, ни леди Оливия, в чем я не сомневаюсь, не собирались этого делать. Но у вас не должно быть никаких иллюзий касательно обстоятельств леди Оливии.
        Лорд Райвал закатил глаза:
        — Не надо говорить об этом снова, умоляю. Все предельно ясно.
        Глаза Оливии метали молнии в поверенного.
        — Калпеппер, я не настолько глупа, чтобы не понять вас, и не настолько бессовестна, чтобы не сообщить об этом лорду Райвалу. Он в курсе дела.
        Калпеппер подался всем телом вперед:
        — Леди Оливия банкрот, милорд.
        — Ну вот! Просил же я его не сыпать соль на раны,  — притворно жалобным тоном произнес лорд Райвал,  — а он все равно… Подло!
        Оливия протянула Джорджу руку, глаза ее смеялись.
        — Низко,  — согласилась она.
        Наблюдая за этой сценкой, Калпеппер оцепенел. Эти двое явно влюблены друг в друга. Боже мой! Поверенный побледнел.
        — Значит, несмотря ни на что, вы собираетесь пожениться?  — заикаясь, спросил Калпеппер.
        — Ну да,  — ответил лорд Райвал.
        — Как же вы будете жить?  — воскликнул поверенный.
        — Вдвоем жить дешевле, чем поодиночке,  — заметила Оливия.
        — Ее милость может не волноваться,  — сказал лорд Райвал.  — Я умею экономить, поскольку долго жил на весьма скромные доходы.
        — В этом, милорд, я совершенно не сомневаюсь,  — прошептала леди Оливия.
        — Значит, у вас брак по любви?  — с трудом выговорил Калпеппер.
        — Вот именно, рыба вы хладнокровная!  — резко отозвался лорд Райвал.
        Калпеппер так растерялся, что пропустил мимо ушей оскорбление лорда Райвала, и поднялся из-за стола.
        — Милорд, я в вас ошибся,  — заявил он. Лорд Райвал вздохнул.
        — Ладно, забудем,  — произнес он миролюбиво.  — Не вы один.
        — Нет-нет, вы меня не поняли,  — возразил Калпеппер. Он молитвенно сложил руки.  — Я совершил ужасную ошибку. Чудовищную. Леди Оливия, вы примете мою отставку? Только не увольняйте меня без рекомендаций.
        Кровь отхлынула от лица Калпеппера, Оливия заволновалась и протянула руку старику:
        — Мистер Калпеппер, прошу вас! Не терзайте себя. Уверена, вы действовали из лучших побуждений.
        Он перевел на нее умоляющий взгляд:
        — Именно так.  — Он стоял перед ними, словно преступник на суде.  — Я вам солгал, мадам. И, сам того не желая, причинил зло.
        — Да ради Бога! В чем именно вы мне солгали? И почему?
        Калпеппер откашлялся:
        — Вы наверняка помните наш недавний разговор. Когда я высказал свое мнение о лорде Райвале.
        — Да, я его прекрасно помню. И что же?
        — Я видел, что вы мне не поверили, и сильно встревожился, мадам. Я навел некоторые справки, лишь затем, чтобы утвердиться в своем мнении, прежде чем предпринимать дальнейшие шаги. Увы, мои худшие опасения оправдались.
        — Какие опасения?  — спросила Оливия, пунцовая от гнева.
        Калпеппер кашлянул:
        — Я опасался, миледи, что лорд Райвал — банальный охотник за приданым, и решил быть постоянно начеку. Из своих источников я узнал, что его милость лорд Райвал едва сводит концы с концами, несмотря на его образ жизни.
        — Примерно так оно и было,  — подтвердил лорд Райвал.  — Ваш рассказ меня чрезвычайно заинтересовал. Дорого бы я отдал, чтобы узнать, как вы это выяснили.
        Калпеппер искоса взглянул на лорда Райвала:
        — Как-нибудь в другой раз, милорд.
        — Да, Джордж, пусть он наконец расскажет все. Я так и не Поняла, в чем он мне солгал.
        Калпеппер вздохнул:
        — Постараюсь быть кратким. Я намеревался встретиться с вами, леди Оливия, и поделиться полученными сведениями. Надеялся, что эта информация образумит вас, и вы откажете лорду Райвалу от дома или, на худой конец, будете с ним крайне осторожны. Но к моему ужасу, в это же самое время мисс Фэрфакс просит меня поместить в газеты объявление о вашей помолвке.  — Он умоляюще протянул к ней руки.  — Я был уверен, леди Оливия, что вас обманули. Что ваш брак с лордом Райвалом принесет вам несчастье.
        Оливия начала понимать, к чему клонит Калпеппер. Она напряглась и подалась всем телом вперед:
        — Ради Бога, Калпеппер, продолжайте.
        — Я подумал, мадам, что если лорд Райвал узнает, что вы обанкротились, у него пропадет охота делать вам предложение. И тогда…
        — О нет!  — Оливия побледнела.
        — Да, мадам.  — В глазах Калпеппера блеснули слезы.  — Я нарисовал вам ужасную картину вашего финансового положения во время нашего последнего разговора. Я подумал, что раз уж ваша помолвка расстроилась, вы, возможно, огорчены, и я смогу приободрить вас, сознавшись в своем небольшом обмане. Тем временем вы наконец поймете истинную сущность лорда Райвала и простите меня. А потом будете мне благодарны, когда окажетесь в безопасности.  — Он замолчал. В комнате наступила звенящая тишина.  — Но теперь я понял, какую чудовищную совершил ошибку.
        Тишину нарушил смешок лорда Райвала. Потом он расхохотался, уронив голову на руки, и никак не мог остановиться. Оливия сердито уставилась на него:
        — Не вижу в этом ничего смешного!  — Она перевела взгляд на Калпеппера.  — Вы хотите сказать, что обрушили на меня этот кошмар, не имея на то ни малейших оснований? Говорите! Я все еще богата?
        — Вы очень богаты, миледи.
        Оливия лишилась дара речи и откинулась на стуле.
        — Вы должны были догадаться, миледи, что я не нарушу обещания, данного вашему отцу.
        — Какого обещания?
        — Не раскрывать вам источник вашего дохода. Оливия вскрикнула от досады. Джордж, все еще смеясь, погладил ее по руке:
        — Не волнуйся, любовь моя. Сейчас мы доберемся до сути.  — Он, ухмыляясь, повернулся к Калпепперу.  — Итак, несносный вы невежа? Вы сдержали свое чертово обещание, данное покойному лорду Бадсворту. Но может быть, помолвка леди Оливии освободит вас от него?
        — Как сказать, милорд. Я не могу обсуждать вложения с леди Оливией, только с вами.
        — Он просто невыносим.
        — Да-да, моя кошечка. Я полностью согласен с тобой. Но давай положим конец всей этой истории. Скажите, Калпеппер, правда ли, что леди Оливия обладает какой-то собственностью за рубежом? Я готов обсуждать этот вопрос в присутствии леди Оливии.
        Поколебавшись, Калпеппер все же сдался:
        — Я согласен, милорд, хотя не считаю это разумным. Все наследство леди Оливии вложено в государственные ценные бумаги, поэтому она получает доход вовремя и четко.
        — Спасибо, Калпеппер,  — мрачно поблагодарила Оливия.  — А теперь уходите.
        Выражение лица Оливии не предвещало ничего хорошего. Он еще раз взглянул на нее, взял свою шляпу и откланялся:
        — До свидания, миледи. Прощайте, милорд. Желаю вам обоим счастья.
        Он буквально выбежал из комнаты, забыв о чувстве собственного достоинства.
        Оливия упала в объятия Джорджа.
        — Ну и ну! Больше я не намерена терпеть! Я вышвырну Калпеппера вон. Пусть отправляется к Ральфу, у того дел невпроворот.
        Джордж усмехнулся:
        — Дело твое. Что до меня, то я благодарен старому чудаку.
        — Благодарен?  — возмутилась она, вырвавшись из его рук.  — Ведь он оскорбил тебя! И доставил нам уйму неприятностей.
        — Все это так. Но в противном случае и я, и ты были бы уверены, что я женюсь на тебе из-за денег.  — Он обвил руками ее талию.  — Но нас соединила любовь! И это для меня главное.
        На губах Оливии заиграла улыбка.
        — Мы бы со временем это поняли.
        — Но ты, моя милая, не перестала бы сомневаться в моих чувствах.
        Оливия задумалась.
        — Боже милосердный. Ты, пожалуй, прав, Джордж. Он привлек ее к себе и, что-то напевая, закружил в танце.
        — Все хорошо, что хорошо кончается,  — произнес Джордж.
        — Я не сомневалась, что так и будет.  — Оливия подняла на него взгляд. Джордж думал о Рай-Вейл. Строил всевозможные планы. Она вздохнула и закатила глаза.  — Только больше никаких потрясений, прошу тебя. Никаких разрывов. Я просто не выдержу.
        Он отстранился от нее:
        — Совсем забыл тебе сказать. Прости, Айви! Тебе придется пережить еще одно потрясение.  — В душе у Оливии шевельнулось дурное предчувствие.  — По крайней мере для меня это огромное потрясение, Ты, возможно, отнесешься к этому иначе. Это касается бедняжки Тома.
        — Тома?  — обеспокоено спросила она.  — Надеюсь, он не сбежал?
        — О нет. Это была бы большая удача. Помнишь, я жаловался, что он день ото дня толстеет?
        — Ну и?
        — Пока мы были в Суссексе, он родил кучу котят.  — Джордж сокрушенно покачал головой.  — Одна кошка — это уже неприятность, но полный дом этих бестий…
        — О Боже! Нам следовало догадаться, что Том — кошка! Не зря он к тебе так привязался!
        — Да,  — задумчиво произнес Джордж.  — В тот момент мне это показалось необычным. Однако, должен признать, он — прекрасная мать. Присматривает за маленькими бестиями день и ночь и встает на дыбы каждый раз, когда я к ним приближаюсь.
        — Ты хорошо действуешь на матерей.
        — Действовал,  — решительно заявил Джордж.  — Теперь уже нет.  — Его глаза лукаво блеснули.  — Я знаю, как сбить спесь с Калпеппера. Надо подарить ему котенка. Поверь, милая девочка, ничто так не унижает человека, как кошка.
        — Правда? Но, глядя на тебя, этого не скажешь. Он приподнял бровь.
        — Шалунья,  — проворчал Джордж, целуя ее.
        notes
        Примечания
        1
        Криббидж — карточная игра, каждый игрок получает по шесть карт, сбрасывает одну или две с целью набрать максимум очков.  — Здесь и далее примеч. пер.
        2
        Жаконэ — ткань, разновидность батиста.
        3
        Непереводимая игра слов:Ivyв английском языке употребляется как уменьшительное от Оливии, но также имеет значение «плющ» — вьющееся растение с плотным крепким стеблем, которое очень плотно оплетает опоры и цепко держится.