Магия смелых фантазий Лиз Филдинг
        Лето на вилле Роза #1
        Миранда Марлоу не только умница и красавица, она — пилот высшего класса. А еще она влюблена в своего босса, Клива Финча, который год назад овдовел и не может справиться со своим горем. Со смешанным чувством любви, сострадания и страсти Миранда дарит ему утешение доступным любящей женщине способом — проводит с ним ночь. А наутро исчезает, избавив любимого от объяснений. Вскоре она узнает, что беременна. Не желая создавать любимому мужчине новые проблемы, Миранда увольняется из компании и улетает на маленький итальянский остров. Ей нужно время, чтобы принять решение. Не понимая, что происходит, Клив летит за ней…
        Лиз Филдинг
        Магия смелых фантазий
        Глава 1
        — Миранда…
        Энди Марлоу сняла с вешалки пальто, глубоко вздохнула и, прежде чем повернуться к Кливу Финчу, директору авиакомпании «Голдфинч Эйр сервисез», изобразила приветливую улыбку.
        Прошел почти год с того дня, когда его жена погибла при крушении шестиместного самолета, который она пилотировала: в мотор попала птица. Горе почти сломило Клива: он похудел, скулы обострились, под загаром от ежедневных утренних пробежек проступала серая бледность. На него было страшно смотреть.
        — Клив?
        — Ты свободна после обеда?
        — В прошлые выходные я заменяла Кевина.
        — Не надо объяснений,  — покачал он головой.  — Хотел просить тебя уделить мне пару часов.
        Энди проигнорировала неуместную радостную дрожь от мысли, что нужна ему. Клив — ее начальник. Ему просто понадобился сотрудник для срочного дела.
        — Без проблем. Глажка белья может подождать.
        — Глажка? Сегодня пятница. Разве ты не спешишь на свидание с горячим парнем?  — Он выдавил улыбку.
        Миранда тоже с усилием улыбнулась.
        — Парней больше не привлекают свидания. Им нужен быстрый секс.
        — Идиоты.
        — Не буду спорить,  — согласилась Энди, убившая немало времени у компьютера в безуспешных поисках подходящего партнера, способного отвлечь ее от мыслей о единственном мужчине, для которого она готова раздеться. Потом она бросила это занятие.  — У меня запланировано развлечение сегодня вечером — турнир в дартс в деревенском пабе. Впрочем, если повезет встретить незнакомца моложе пятидесяти, у меня, возможно, будет шанс.  — Она взглянула на белую информационную доску с графиком полетов, но не увидела пустой строки.  — Кто-то заболел?
        — Нет,  — махнул рукой Клив,  — звонила Имоджин.
        — Моя сестра?  — насторожилась Энди, забыв на секунду неловкость, которую всегда испытывала рядом с ним, поскольку неизбежно теряла контроль над чувствами. А ведь было время, когда сестра-близнец целиком занимала ее внимание. Однако теперь Имми не нуждалась в опеке, занятая мыслями о скорой свадьбе.  — Что-то случилось с мамой и папой?
        — Нет!  — Его рука замерла в воздухе, не коснувшись ее.  — Я не хотел напугать тебя. Она позвонила сказать, что новый самолет…  — Слова будто застряли у него в горле.
        Инстинкт подсказывал Энди, что надо взять его за руку, сжать, согреть в ладонях, успокоить его любой ценой. Прежде чем она успела совершить глупость, Клив запустил пальцы в густую темную шевелюру, когда-то отливавшую рыжиной, а теперь оттененную легкой проседью.
        Горе, вызванное смертью жены год назад, коснулось не только его. «Мэйфлай» — шестиместный самолет, на котором она разбилась,  — был выпущен заводом «Марлоу авиэйшен», основанном семьей Энди на заре авиационной эры. Трагическое событие потрясло обе компании.
        Комиссия по расследованию аварии не нашла виновных: все улики указывали на то, что это был несчастный случай, вызванный столкновением самолета с птицей. Трагедия усугублялась тем, что Рейчел была на первых месяцах беременности — обстоятельство, которое Клив узнал только в процессе расследования. Рейчел была очень опытным пилотом, и было высказано предположение, что причиной аварии в этом случае могла стать тошнота или головокружение.
        Когда расследование закончилось, мать Энди, опасаясь за состояние мужа, заставила его передать управление компании «Марлоу авиэйшен» в опытные руки Имми и ее жениха, после чего пожилая пара отправилась в долгое автобусное путешествие по Индии, как пара хиппи.
        Однако Клив не взял ни одного выходного со дня похорон, объясняя это ответственностью перед сотрудниками компании «Голдфинч», которую он создал с нуля. Энди предполагала, что в душе он боялся никогда больше не сесть за штурвал самолета, если не сделает этого сразу.
        После того как все формальности со страховкой были урегулированы, Клив, проявив незаурядное благородство и дружескую поддержку, заказал у «Марлоу авиэйшен» на замену разбившегося точно такую же модель самолета, на котором погибла его жена.
        Теперь ее сестра позвонила сказать, что заказ можно забрать.
        — Я могу это сделать,  — быстро сказала Энди.  — Поеду на поезде, там переночую, а завтра прилечу обратно.
        — Нет,  — покачал головой Клив.  — Предстоит ряд процедур. Самолет должен пройти инженерную проверку.
        — Справлюсь.
        У Энди был диплом авиаконструктора. Она трудилась бы сейчас в дизайнерском бюро, если бы красивый пилот, который явился в офис отца обсудить покупку самолета, не предложил ей работу в своей компании при условии, что она получит сертифицированную лицензию летчика. Он скрепил обещание поцелуем, от которого Энди могла бы лететь без крыльев.
        Когда она, закончив летную школу, явилась к нему с честно заработанной лицензией, на пальце Клива красовалось новенькое обручальное кольцо. Он приветливо обнял ее и выполнил обещание. Жена Клива, умевшая даже с высоты десяти тысяч метров разглядеть влюбленную девушку, сочувственно улыбнулась. Она не сомневалась, что рядом с ней мужу не грозят никакие соблазны.
        — Мне нужно, чтобы ты доставила меня туда на самолете, Миранда,  — пояснил Клив.  — Если тебе неудобно, я сам поеду на поезде.
        — Я подумала…  — запнулась Энди, понимая, что он мог бы справиться без нее, но ему необходим кто-то рядом.  — Когда думаешь вылетать?
        — Прямо сейчас. Двухместный «Оскар Танго» сегодня свободен. Партнеры по дартс переживут твое отсутствие?
        — Вздохнут с облегчением. Тем более что я сама собиралась завтра лететь домой. Имми меня просто достала уговорами,  — усмехнулась Энди, умолчав, что сестра действительно настаивала на ее приезде для примерки платья подружки невесты к ее свадьбе.  — Надеюсь, ты втиснешься в крошечную кабину.
        — Не беспокойся.
        Клив придержал дверь, пока Энди доставала телефон, чтобы эсэмэской предупредить сестру о том, что примерку можно назначить на завтра.
        — Она выбрала розовое?  — спросил Клив по пути к стойке диспетчера для регистрации вылета.
        — Розовое?
        — Платье.
        — Ты прочитал мой текст?
        — Зачем? Я получил приглашение на свадьбу и решил, что Имми обязательно попросит сестер быть ее подружками. Искушение увидеть наконец тебя в платье слишком велико, поэтому дал согласие.
        Энди быстро взглянула на Клива: лукавая улыбка, которая заставила когда-то дрогнуть ее юное сердце, в последнее время появлялась еще реже, чем Энди надевала юбку.
        — Не прощу себе, если не увижу тебя в розовом платье с оборками,  — добавил он.
        — Пожалуйста, не шути так…
        — Надеюсь, жених позаботился о достойных свидетелях со своей стороны, чтобы сделать день незабываемым для тебя.
        — Портия — старшая сестра,  — напомнила Энди, подумав, что статная красавица привлечет взгляды не только всех холостых, но и женатых мужчин. Впрочем, если свидетели похожи на жениха, то она охотно уступит.  — У нее право первого выбора. Нам с Пози достанутся отвергнутые.
        — Ты невысокого мнения о женихе, не так ли?
        — Я этого не говорила.
        — Но сделала гримасу.
        Энди слегка повела плечами.
        — Жениться на дочери босса — банально. Главное, чтобы Имми была счастлива.  — Ей стало неловко за неприязнь к будущему члену семьи.  — Кажется, папе он нравится.
        — Рад за него. У твоего отца высокие стандарты.
        — Ну… да…  — с облегчением закончила Энди странный разговор с Кливом о свадьбе, когда они подошли к диспетчерской.  — Если не возражаешь, заправь, пожалуйста, самолет, пока я вожусь с документами.
        — Никогда не слышал, чтобы ты разрешала кому-нибудь дотрагиваться до твоей машины. Даже техническое обслуживание делаешь сама.
        — Сплетни,  — отмахнулась Энди, не признаваясь, что он единственный, кому она готова доверить самолет, подаренный отцом на ее восемнадцатилетие. В тот день, когда она получила диплом авиаконструктора. В тот день, когда Клив поцеловал ее.
        — Смотри не капни маслом на фюзеляж,  — сказала она, доставая из кармана ключи, чтобы кинуть ему, но Клив перехватил ее руку, сжав запястье длинными сильными пальцами. Их глаза встретились, и у Энди перехватило дыхание.
        — Это честь для меня.
        — Я не бескорыстна,  — проговорила Энди, скрывая смущение.  — Оплатишь горючее своей карточкой.  — Она было собралась идти, но Клив задержал ее руку в своей на мгновение дольше, кивнул, взял ключи и ушел. Ее обычно теплая ладонь вдруг заледенела.
        Скорее из любезности Энди спросила:
        — Возьмешь штурвал?
        Она не ожидала положительного ответа, но не потому, что Клив предпочитал быть вторым пилотом или не доверял женщинам за штурвалом — в конце концов, его жена была летчиком. Дело в том, что со дня аварии он сам почти не летал. Жаловался, что не хватает времени, что слишком занят административными делами, открывая новый офис на Кипре. Ходили слухи, что даже если ему приходилось садиться в самолет, он занимал место запасного пилота. У него сдали нервы.
        Покачав головой, он поднялся на борт, сел и закрыл глаза. Попытка пошутить по поводу платья подружки невесты истощила тему разговора. Радость по поводу приобретения нового самолета казалась неуместной.
        Спустя сорок минут, прошедших в полном молчании, Энди приземлилась и вырулила на свою персональную парковку аэродрома «Марлоу авиэйшен». Не дожидаясь благодарности шефа, она спустилась на землю и без промедления направилась к главному инженеру, ожидавшему их на поле. Диспетчер, конечно же, заранее предупредил его о прибытии.
        — Привет, Джек.
        — Энди…  — пожав ей руку и поцеловав в щеку, он обернулся к подошедшему Кливу.
        — Здравствуй. Рад тебя видеть,  — кивнул он, не успев до конца скрыть шок при виде изможденного лица. В любой другой ситуации Джек отпустил бы дежурную шутку о женщинах-пилотах, а Энди привычно закатила бы глаза, как требовал многолетний ритуал, но вид Клива не располагал к юмору.
        — Джек,  — коротко приветствовал Клив.
        — Мы все приготовили для вас,  — заторопился тот.  — Энди, тебе будет интересно взглянуть, как мы усовершенствовали последнюю модель «Мэйфлай».  — Это была мольба не оставлять его наедине с Кливом, но Энди оказалась бессильна снять тревожное напряжение, исходившее от Клива.
        — Мне просто не терпится взглянуть,  — сказала она, подталкивая Клива за локоть. Ее поразила реакция на прикосновение: Клив вздрогнул, как от электрического разряда. У Энди перехватило дыхание от жаркой волны, прокатившейся по ее руке и охватившей все тело. Она с трудом удержала улыбку, когда он резко отпрянул.
        — Во многом благодаря Энди мы изменили дизайн хвоста,  — объяснял Джек по дороге к ангару.  — Чем скорее ей надоест жить над облаками и она захочет вернуться в конструкторское бюро, тем лучше.
        — Миранда рождена для полетов,  — заметил Клив прежде, чем она успела ответить.
        — Мое время придет,  — усмехнулся Джек с уверенностью.  — Какой-нибудь счастливчик завоюет Энди, и она вернется на землю, чтобы начать семейную жизнь.
        Торопясь нарушить неловкую тишину, наступившую после бестактного заявления Джека, Энди шагнула к сверкавшему белизной узкому корпусу самолета. На хвосте красовалась стилизованная красно-золотая с черным эмблема преуспевающей компании «Голдфинч Эйр сервисез».
        — Он просто красавец, Джек.
        Энди повернулась к Кливу за подтверждением, но он оставался безразличным. Уже не в первый раз она подумала, что демонстративная, публичная поддержка репутации «Марлоу авиэйшен» и заказ самолета в компании ее отца были ошибкой.
        — Давайте начнем с оформления документов,  — предложила она.  — Если Имми в хорошем настроении, она предложит нам…
        — Надо скорее покончить с этим,  — прервал ее Клив, прежде чем она заикнулась о чашке чая.
        Тем не менее именно Энди кивала и задавала все нужные вопросы, когда Джек рассказывал о конструктивных особенностях самолета. Главный инженер не пытался скрыть облегчение, когда по громкой связи его вызвали к телефону.
        — Придется вас оставить,  — сказал он.  — Мы почти закончили. Почему бы вам не сделать несколько кругов над аэродромом. Попробовать самолет в деле, так сказать.
        — Спасибо, Джек,  — ответила Энди, когда Клив промолчал.  — Увидимся позже.
        — Буду ждать вас в офисе…
        Она кивнула и повернулась к Кливу. Он смотрел на самолет. Его лицо напоминало серую, неподвижную маску. Энди не рискнула тронуть его за локоть из страха, что он сорвется.
        Словно чувствуя ее неуверенность, он сказал:
        — Иди к сестре, займись платьем. Дальше я справлюсь.
        — Не думаю,  — вздохнула Энди и, не дожидаясь возражений, продолжила:  — В таком состоянии тебе нельзя лететь даже на воздушном шаре.
        Они стояли, казалось, целую вечность, глядя друг на друга, и вдруг, словно спала пелена, обнажилась вся глубина его горя и отчаяния. Прежде чем Энди успела подумать, протянуть руку, Клив повернулся и, спотыкаясь, вышел из ангара.
        Летное поле заканчивалось крутым склоном поросшего лесом холма. Пока Энди приходила в себя, Клив уже стоял у обрыва.
        — Стой!
        Она догнала его, схватила за рукав. Клив резко повернулся к ней. Ей показалось, что он оттолкнет ее, но вместо этого Клив рванул ее к себе, обнял и прошептал еле слышно:
        — Помоги мне, Энди…
        Он не называл ее так с тех давних пор, как дразнил ее, поощрял, целовал в темных углах отцовского самолетного ангара, а ее юное сердце замирало и верило, что они вместе полетят к звездам.
        Клив дрожал, теряя контроль над собой. Энди обняла его, прижимая к себе, пока он не замер.
        — Прости…
        Она тронула пальцами его щеку, мокрую от слез.
        — Я не могу…
        — Успокойся.  — Она тронула губами его губы, заставляя замолчать, и закрыла глаза. Клив ответил не прежним горячим и сладким поцелуем, который остался в ее мечтах, а темным, страстным, требовательным. Его поцелуй был полон отчаяния, сломившего защитный барьер, которым она окружила сердце, заглушив тоску страстью к полетам. Она не отступила.
        Энди чувствовала его дрожь.
        — Энди…
        В одном только слове прозвучала безысходная печаль. Энди взяла его руки в свои.
        — Ты замерз,  — сказала она и повела его вдоль летного поля к воротам и дальше к дому родителей. Отперев дверь, проводила его вверх по лестнице. Там, в своей комнате, полной ее книг, старых игрушек, снов и надежд, она раздела его, разделась сама, и со всей копившейся в ней любовью и страстью — губами, руками, телом она согрела его.
        Глава 2
        Уставшая, с легким головокружением после качки, Энди сошла на берег с парома, доставившего ее на остров. На пограничном контроле она протянула паспорт офицеру.
        — Бонджорно, синьора,  — приветствовал он и, глянув на последнюю страницу документа, перевел изучающий взгляд на нее. Вероятно, в древнем порту Сан-Анджело еще две тысячи лет назад с таким же подозрением встречали путешественников, смущая даже самых добропорядочных из них.  — Какова цель вашего визита на остров Фьори?
        — Я скрываюсь,  — пробормотала Энди.
        От своей работы, от жизни, от мужчины, которого она полюбила с того переломного мгновения, когда он встретил аплодисментами ее безупречное приземление в сложных условиях порывистого бокового ветра. Она скрывала секрет, который носила в себе.
        — Простите?
        Энди проглотила комок в горле.
        — Приехала в отпуск.
        Слова прозвучали неубедительно. Энди понимала его недоверчивость, хотя липкие, стекавшие по спине струйки пота не были вызваны чувством вины.
        — Путешествуете одна?
        Ну, это как посмотреть… Она кивнула:
        — Да. Сама по себе.
        — Где намерены остановиться?
        — Вилла «Роза»,  — сказала Энди, глядя, как брови пограничника ползут вверх.  — Моя сестра унаследовала дом после смерти своей крестной матери Софии Романа,  — пояснила она в ответ на скептический взгляд.
        Брови офицера взлетели на самый лоб. Конечно, любовница короля Лудано не очень годилась в крестные, но София пошла в школу в один год с ее бабушкой. Их дружба выдержала все испытания и продолжалась всю жизнь. Когда у родителей Энди родилась четвертая дочь, других кандидатур на роль крестной матери уже не осталось.
        Кашлянув, пограничник полистал паспорт.
        — Вы много путешествуете?
        — Да.  — Посадки и вылеты из аэропортов Европы и Ближнего Востока она совершала почти ежедневно.  — Я — коммерческий пилот.
        — Понятно.  — Он задумчиво окинул ее взглядом, но отнюдь не страх был причиной ее слабости: ноги едва держали, заставляя тяжело облокачиваться на разделявшую их стойку.  — Вы плохо выглядите, синьора Марлоу.
        — Мне и вправду нехорошо,  — призналась Энди. На бледной коже выступила испарина, а выбившиеся из-под косынки волосы прилипли к щекам и шее. Она прекрасно понимала, о чем думает пограничник,  — на его месте ей в голову пришло бы то же самое объяснение.
        — Должен спросить, чем вызвано ваше состояние…
        — Я беременна.
        Она произнесла это слово. Впервые сказала вслух. Энди убедила сестру, что устала, нуждается в отдыхе, а Пози, поскольку не могла сама вырваться, пришла в восторг от того, что кто-то поедет на виллу, посмотрит, все ли в порядке. Она даже не поинтересовалась, почему Энди не предпочла курорт, где могла бы расслабиться на всем готовом.
        Первым о ее беременности узнал пограничник, который собирался спросить, не употребляет ли она наркотики.
        — У меня будет ребенок,  — сказала она, положив руку на живот в вечном защитном жесте и сделав шаг назад.  — Меня сейчас стошнит.
        Паром, на котором она прибыла из Италии, довольно сильно качало. Перед отплытием Энди заставила себя съесть бутерброд, но он оказался за бортом еще до выхода из гавани, однако спазмы желудка не прекратились. Она быстро нырнула в туалет, чтобы не опозориться. Когда немного полегчало, Энди плеснула в лицо холодной водой, убрала волосы под косынку и, глубоко вздохнув, вернулась к стойке. Офицер протянул ей паспорт с сочувственной улыбкой.
        — Поздравляю, синьора.
        Энди не знала, как реагировать, но он кивнул, как будто понимал ее смешанные чувства по поводу интересного положения.
        — Мою жену сильно тошнило в первые дни, но потом все прошло,  — сказал он.  — Расслабьтесь, держите ноги повыше, когда будете греться на солнышке, и скоро вам станет лучше. Вас кто-нибудь встречает?
        — Собиралась взять такси.
        Офицер проводил ее до парковки, строго прикрикнул на водителя такси, который выпрыгнул из машины, чтобы взять ее вещи.
        — Я велел ему ехать медленно, синьора.
        Оказавшись на свежем воздухе под теплыми лучами закатного солнца, Энди нашла силы улыбнуться.
        — Думаете, он услышал?
        Офицер пожал плечами с легким сомнением.
        — Вы не попросите его остановиться у супермаркета? Мне надо кое-что купить.
        Обменявшись несколькими фразами с водителем, офицер сказал:
        — Он подождет вас у магазина.
        — Спасибо.
        — Удачи, синьора. Наслаждайтесь отдыхом.
        Энди прилегла на прохладную кожу сиденья. Водитель с преувеличенной осторожностью выехал с территории порта и вскоре остановился у небольшого супермаркета. Чувствительная к запахам, Энди быстро проскочила гастрономический отдел, набрала в корзинку самых необходимых предметов и вернулась в машину.
        — Вилла «Роза»?  — спросил водитель.
        — Да. Только медленно,  — попросила Энди.  — Лентаменто.  — Она употребила слово, которое услышала от офицера.
        — Си, синьора,  — кивнул водитель, стараясь исполнить просьбу, но хватило его не надолго.
        Он был уроженцем древнего острова в Средиземном море — перекрестка морских дорог. В нем смешалась кровь греков, карфагенян и римских завоевателей, тысячелетиями владевших этой землей. Его автомобиль был колесницей. Насмешливые гудки обгонявших водителей бросали вызов мужскому достоинству.
        Энди вцепилась в ремень безопасности, когда он нажал на газ, бросил машину в крутой поворот и помчался по извилистой дороге. Море мелькало за окном то справа, то слева по мере того, как они поднимались к вершине горы, где располагалась вилла «Роза».
        Энди покинула Лондон в промозглый, серый день без всяких признаков весны. Сколько раз в прошлом они с сестрами переживали это чудо, когда бабушка увозила девочек из Англии на каникулах, чтобы дать передышку их матери.
        Она помнила возбуждение от весеннего буйства, столь отличного от оставленного позади холода. Их встречал на изящной итальянской машине Альберто, присматривающий с женой Еленой за виллой и садом, а также служивший у Софии шофером. Он обращался с девочками как с принцессами. Их приветливо встречали экзотические цветы, коттеджи, окрашенные в пастельные тона и бледную терракоту, сверкающая бирюзовая синева моря.
        Дом стоял в нескольких сотнях метров выше по склону над деревней. Само же поместье занимало участок земли, простиравшийся от морского берега до бровки леса, уходящего вверх к горному перевалу в центре острова, объявленного королем Лудано национальным парком.
        Портия, старшая и более искушенная сестра Энди, шокировала всех предположением, что он сделал это по единственной причине — скрыть от посторонних глаз частые визиты к любовнице.
        Какими бы ни были мотивы, но распоряжение короля спасло от коммерческой эксплуатации эту часть острова, в отличие от восточного побережья, густо застроенного сетью приморских отелей.
        Узкая дорога резко поворачивала перед последним подъемом. Детьми они спорили, кто первый увидит бледно-розовые стены виллы «Роза», черепичную крышу, французские окна, открытые в сад, спускавшийся вниз к скрытому от глаз гроту. Все это так отличалось от их дома в Англии.
        Внутреннее убранство тоже вызывало восторг: бесконечные анфилады открытых для исследования комнат, волнение от участия во взрослых вечеринках в просторной гостиной со сводчатым потолком, раскрашенным в нежно-голубой, розовый, сиреневый цвета закатного неба. На пыльном чердаке хранились сокровища, доступные тем, кто не боялся пауков. Любимым местом Энди была прохладная крытая веранда, выходившая на море, где с книгой приятно пережидать жару. В детстве ворота усадьбы не закрывались. Выбравшись из машины, девочки бросались вниз на пляж, снимали туфли и, стоя у кромки воды, повизгивали от восторга, подставляли ноги набегавшей волне.
        Сегодня ворота были закрыты. Для купания было еще холодно и уже достаточно поздно, чтобы спускаться к морю. Энди хотелось забраться в кровать и отдохнуть от перелета в Италию из Лондона и путешествия на пароме до острова.
        Шофер задал ей вопрос на местном диалекте. Она не поняла, но по его озабоченному виду догадалась, что он спрашивал, туда ли привез ее. Энди с улыбкой кивнула, расплатилась и подождала, пока он развернется и уедет вниз по склону. Потом достала из сумки тяжелую связку ключей, полученную от Пози, отперла калитку и вступила в тихий, пустынный двор виллы. По одной его стороне тянулся ряд бывших конюшен, которые, как она помнила, использовались как гараж и вещевой склад. По другую сторону располагался главный дом — его тыльная сторона с кухней и кладовкой. В детстве, возвращаясь с пляжа, они заходили в дом с заднего крыльца.
        Последний раз они посещали виллу восемь лет назад. Энди и Имми было по шестнадцать, Пози — пятнадцать. Портия не приехала. Она училась на первом курсе университета и считала ниже своего достоинства отдыхать с малолетками у моря даже на великолепной вилле, принадлежавшей любовнице местного монарха.
        Король Лудано умер. София осталась одна, и только воспоминания согревали ее в бывшем любовном гнездышке. Годы не пощадили старый дом. Его сотрясали зимние штормовые ветра и нередкие подземные толчки, типичные для сейсмической зоны. Розовая штукатурка полиняла. Потоки воды из дырявых водостоков оставили на потрескавшихся стенах уродливые подтеки. На крыше кое-где обвалилась черепица.
        Замечательный подарок, полученный Пози от крестной, нуждался в дорогостоящем капитальном ремонте. Она давно рассталась бы с обременительной недвижимостью, если бы не расположение дома. Вилла «Роза» была единственной усадьбой в этой живописной части острова. Она имела частный пляж, укрытый от проплывающих лодок каменной грядой, как защитная рука выступающей далеко в море, а горячий источник, возникший благодаря вулканическому происхождению острова, питал бассейн, в котором можно было купаться даже зимой. Выставленная на продажу, усадьба быстро нашла бы покупателей.
        Море приветливо сверкало в лучах заходящего солнца, но в марте оно было слишком холодным. Энди мечтала только о чашке мятного чая и постели. Завтра она спустится на пляж, пройдется босиком по песку, окунет ноги в волны Средиземного моря. Потом она погрузится по самую шею в горячую воду маленького бассейна в скале и смоет с себя все тревоги и волнения последних дней. Она позволит себе пофантазировать, что Клив рядом и ситуация снова под контролем.
        Впрочем, надежды напрасны. Она не будет обременять Клива проблемами, ведь знала, на что шла, когда вытащила его из кризиса единственным доступным ей путем. Ей довелось увидеть его в минуты отчаяния, слабости, сломленного горем от невосполнимой потери, и она покинула его прежде, чем он проснулся. Ей казалось невыносимым встретить его взгляд на следующее утро, мучительно искать темы для разговора за завтраком. Энди понимала, чем закончится их единственная, проведенная вместе ночь: один должен будет уйти, но это будет не Клив.
        Четыре месяца назад она была опытным пилотом и работала на «Голдфинч Эйр сервисез» — быстро растущую компанию чартерных и грузовых перевозок. Энди могла рассчитывать на любой контракт и в любой момент могла найти другую работу.
        Три месяца и шесть дней назад она провела ночь с боссом, а дальше история развивалась банально: беременна, одинока, без работы. Она сказала пограничнику, что скрывается. Так и было — она убегала, но не от будущего, в котором их будет двое. Ее будущий ребенок — бесценный дар. Она скрывалась от необходимости сказать Кливу, что беременна.
        Он должен будет узнать, захочет узнать, но эта новость доконает его. Энди предстоит самой совершенно точно решить, что она будет делать, каковы дальнейшие планы, что сулит будущее с тем, от кого ничего не ждет.
        Энди перебрала связку и нашла ключ от заднего крыльца. Дверь немного подалась и застряла. Думая, что она разбухла от зимних дождей, Энди налегла плечом: сердце зашлось, когда на нее обрушилась гора мусора.
        — А-ах…  — Она отпрыгнула, судорожно отряхивая волосы, плечи, одежду, уверенная, что по ней бегают пауки…

* * *
        Клив повесил фуражку на крючок и подошел к доске с графиками полетов.
        — Где Миранда? Не вижу ее в списке.
        — Она взяла отпуск на несколько недель.
        Отпуск? Он повернулся к офис-менеджеру Люси.
        — Когда?
        — Со вчерашнего вечера. Утром она летала в Кент за участниками турнира по гольфу, но после ланча почувствовала себя плохо,  — ответила она, не поднимая головы от компьютера.  — Она неважно выглядела в последнее время.
        — Заболела?  — У него дрогнуло сердце.
        Люси пожала плечами.
        — Подхватила какой-то вирус. Врачи не допускают к полетам пилотов, страдающих тошнотой, поэтому я посоветовала ей подлечиться.  — Она наконец подняла голову.  — С прошлого лета она почти не брала выходных и вполне заслужила нормальный отдых.
        — А что, бывает ненормальный?
        — Надеюсь, все обойдется.
        Клив проглотил резкость, готовую сорваться с губ.
        — Почему ты не сообщила мне?
        — Ты был в Ирландии последние три дня.
        — Разве нет телефона, мейла, почты?
        — Кажется, ты предупредил, чтобы тебя не беспокоили по пустякам,  — напомнила она.  — Если мне придется спрашивать разрешения отпустить человека, который не берет выходных и не был в отпуске больше года, то ищи другого офис-менеджера.
        — Что? Нет…  — Он подумал, что не обойдется без Люси, хоть она и зануда.  — Нет, просто…  — Он наконец набрался храбрости поговорить с Мирандой, взглянуть на нее.  — Она… все сотрудники должны предупреждать за месяц, если уходят в отпуск.
        — Ей полагается неделя по больничному,  — твердо сказала Люси.
        — Знаю. Я не имел в виду…
        Клив оглянулся на фотогалерею летчиков «Голдфинч» на стене. Миранда смотрела на него из верхнего ряда со спокойной, уверенной улыбкой, которая всегда успокаивала пассажиров. Чувство вины, засевшее в груди, стало невыносимым. Он нарушил все правила: потерял контроль над собой, воспользовался ее добротой, проявил слабость, которую не потерпел бы в других.
        У него сдали нервы. Нежность Миранды, как волшебный эликсир, вернула его к жизни. Он в вечном долгу перед ней. Ее аромат, нежность кожи, пышная копна волос, упавшая на грудь, животворящий жар губ…
        Думая о ней, он вспоминал ту ночь: тепло ее тела, изгиб шеи, соблазн разбудить ее, чтобы снова насладиться близостью. Но он не шевелился, боясь увидеть в нежных золотисто-зеленых глазах выражение жалости и сочувствия, а потом неловкость от непонимания, что делать дальше. Она проснется, и все закончится. Он погрузился в сон, хотя больше года страдал от бессонницы, а когда проснулся несколько часов спустя, то увидел записку возле остывшей чашки чая.
        «Возвращаюсь на новом самолете на базу. Возьми мой двухместный или поезжай на поезде — он ходит каждый час. Увидимся в понедельник. М.».
        Записка была бодрой и деловой: забудь и двигайся вперед. Клив не мог этого так оставить, не мог ждать поезда. Он вернулся на базу на ее маленьком самолете. Желание поговорить, объясниться с ней победило депрессию, от которой он страдал после гибели Рейчел. В безумии той ночи он не думал о контрацепции и хотел уверить ее в том, что готов отвечать за последствия. Однако, когда Клив приземлился, квартира Энди была заперта и машины не было на парковке.
        Вероятно, она предполагала, что он явится к ней домой с неловкими оправданиями и предпочла держать дистанцию, а потом, встретив в понедельник, сделать вид, что ничего не было. Без сомнения, это было разумное решение. Они обменялись бы понимающими взглядами и преодолели смущение. Однако в воскресенье вечером ему позвонили с Кипра. Его партнер попал в автомобильную аварию, и Клив срочно вылетел, чтобы принять дела.
        Он несколько раз собирался позвонить ей, снимал трубку и клал обратно. Не видя ее лица, живой реакции, он не знал, что она думает, что ей сказать. Мужчины с Марса…
        Его отец решал все без слов с помощью цветов, но Клив, обратившись к онлайновым флористам, не смог преодолеть первое препятствие — выбрать повод: день рождения, юбилей, любое мыслимое событие. Неудивительно, что его сценарий не вписывался в обычные рамки.
        Какие цветы предпочесть?
        Отцу повезло: все, что требовалось,  — букет хризантем из садика перед гаражом. Мать закатывала глаза, качала головой и улыбалась. Его собственный опыт семейной жизни учил, что для извинения годятся только алые розы на длинном стебле. Ничто в жизни не заставило бы его отправить такой букет Миранде.
        Она заслуживала большего. Гораздо большего. Она должна была услышать от него слова. Если бы только он знал, что ей сказать.
        Клив вернулся с Кипра с твердым намерением объясниться. Миранда вылетела в Эмираты забрать двух кобыл для запланированной случки с жеребцом. Потом он уехал во Францию. Так продолжалось до сих пор. Возможно, это были совпадения, но если кто-то препятствовал их встрече, то очень преуспел. Миранда не могла менять его планы, но легко перестраивала свои. Вероятно, ей требовалось время, а он уважал ее решение. До сегодняшнего дня. Прилетев из Ирландии, он решил поговорить с ней во что бы то ни стало, не откладывая.
        — Я заеду к ней по пути домой, завезу виноград,  — сказал он. Ничего странного в том, чтобы навестить больного коллегу, с которым работал много лет. Виноград, в отличие от цветов, не предполагал эмоционального подтекста — красный, черный, желтый — он оставался виноградом.
        — Напрасно потратишь время. Она смотрела расписание поездов до Лондона перед уходом, а потом позвонила сестре, чтобы предупредить о приезде.
        — Кому из сестер?
        — Портия занята подготовкой торжественных приемов. Если это Имми, то она ехала бы домой. Значит, та, что в Королевском балете.
        — Пози. Она сказала, сколько будет отсутствовать?
        — Просила меня снять ее из графика на месяц.
        — Месяц!
        — Она много раз замещала других, в том числе тебя. У нее отгулов на шесть недель.  — Люси махнула в сторону его офиса.  — Может, ты что-то узнаешь из записки, которую она тебе оставила.
        Клива прошиб холодный пот, когда он увидел на столе заклеенный конверт, надписанный аккуратным почерком Миранды. Не открывая письма, он уже знал, что она не вернется. Он прочел короткую записку — уведомление об увольнении. Причины указаны не были. Клив понял, что пора действовать, и протянул руку к телефону.
        — Имоджин, это Клив Финч.
        — Привет, Клив. Чем могу помочь? Проблемы с самолетом?
        — Нет, он в порядке. Мне нужен адрес Пози.
        — Пози?  — удивилась она, но без всякой тревоги. Вероятно, Миранда ничего не рассказала сестре-близнецу.
        — Вечером буду в Лондоне, хочу передать кое-что Миранде,  — произнес он заготовленный предлог.  — Я бы спросил ее саму, но телефон не отвечает. Она остановилась у Пози?
        — Смеешься? В ее комнате кошка не поместится. Энди заехала забрать ключи перед вылетом.
        — Вылетом?  — разочарованно переспросил Клив, собиравшийся пригласить Энди на ужин и поговорить с ней.  — Куда?
        — На остров Фьори. Она тебе не сказала?
        — Я был в Ирландии всю неделю.
        — Понятно. Видишь ли, Пози унаследовала от крестной чудесный старый дом с теплицами и садом.  — Ее голос затих.  — Думаю, там все заросло.  — Она вздохнула.  — Мы проводили там летние каникулы. Волшебное место.
        — Охотно верю, но…
        — Извини, отвлеклась… Пози не сможет выбраться туда до осени. Она не хотела, чтобы дом пустовал. Энди решила съездить туда в свой отпуск, проветрить. Место довольно безлюдное,  — добавила она.  — Возможно, телефон не ловит сигнал. Это срочно или может подождать до возвращения?
        — Что именно?
        — Ты хотел передать что-то Пози.
        — Да… нет…
        — Ладно,  — засмеялась она.
        — Да, это очень важно. Не может ждать,  — быстро сказал он.
        — В таком случае я дам тебе ее адрес.
        Глава 3
        Собравшись с силами, Энди толкнула дверь еще раз и обнаружила, что ее заблокировал провисший потолок кладовки. Боясь, что дальнейшие попытки лишь обрушат все ей на голову, она поволокла чемодан и сумку с продуктами в обход дома к главному входу. Выбрав из связки нужный ключ, она вошла внутрь. Когда-то блестящие мраморные плиты пола были покрыты толстым слоем пыли, а кучка перьев указывала на то, что через дымоход сюда залетела птица и в панике пыталась выбраться. Передернув плечами, Энди понадеялась, что ей это удалось. Все жалюзи были закрыты. Свет проникал только через открытую дверь, но быстро темнело: солнце вот-вот скроется за горой.
        Подперев дверь чемоданом, Энди поспешила к выключателю, щелкнула, но ничего не случилось. Надеясь, что беда только в перегоревшей лампочке, она попробовала другую — никакого результата. Она помнила дом светлым, открытым, полным воздуха и смеха и никогда не думала, каким он может быть зимой. Каково остаться тут одной, когда сыро, холодно, темно? Мысль ей совсем не понравилась.
        Для света хватило бы свечей: помнится, вечерами они тепло мерцали в высоких канделябрах, но, чтобы привести дом в порядок, понадобится горячая вода. Если электропроводка пострадала от дождевой воды, будут серьезные проблемы. Энди торопливо открывала в доме жалюзи, впуская быстро меркнущий свет. Потом бросилась к электросчетчику в ящике под лестницей. Ее ждала хорошая и плохая новость. Вероятно, подобная проблема возникала регулярно, потому что рядом на полке лежал фонарик и запасные пробки. Хуже оказалось то, что батарея фонарика была на последнем издыхании. Энди быстро проверила пробки, нашла и заменила сгоревшую, и в этот момент фонарь погас. Она вздохнула с облегчением, когда в холле загорелся свет.
        Энди принесла сумку с продуктами в огромную, старомодную кухню. У кого-то хватило ума оставить дверцу древнего холодильника открытой: его просто нужно хорошенько вымыть. Затаив дыхание в опасении, что перегорит еще одна пробка, она подключила его к сети. Холодильник недовольно заворчал и медленно ожил. Так-то лучше.
        Она отвернула кран — ничего. Тот же «кто-то» предусмотрительно перекрыл воду и слил из бойлера. Отвернув краны на полную мощность, Энди заглянула под раковину в поисках вентиля и, не обнаружив, открыла дверь в кладовку. Там царил хаос. Через дыру в потолке дождевая вода заливалась внутрь, потолок опасно провис. О том, чтобы включить электричество, не было и речи. При слабом свете, проникавшем из кухни, она осторожно пробралась в угол к ржавой мойке и открыла дверцу шкафа под ней. Что-то метнулось по ногам. Энди отскочила в холодном поту. «Это мышь,  — твердила она,  — мышь, а не паук. Она отчетливо видела хвост…» С трудом переведя дыхание, не понимая, откуда взялась решимость, она наклонилась, вглядываясь в черное отверстие шкафа — слишком темно, чтобы разглядеть, слишком глубоко, чтобы дотянуться до задней стенки. Энди опустилась на четвереньки, сунула голову внутрь и взвизгнула, когда уткнулась лицом в паутину. Она с силой вцепилась в вентиль, готовясь повернуть его. Вдруг сильный свет фонарика сзади осветил гроздья паутины и мышь, застывшую в луче света.
        Из темноты прозвучал резкий мужской голос, спросивший по-итальянски:
        — Кто здесь?
        На грани нервного срыва, готовая завизжать, Энди резко отпрянула, ударившись головой о край шкафа так, что искры посыпались из глаз.
        — Простите, синьора…
        Поздно извиняться, черт побери…
        — Что мне эти извинения!  — огрызнулась Энди, с трудом поднимаясь на ноги и прижимая руку к гудящей голове.  — Чего тебе здесь надо?
        — Так ты англичанка?
        — Какое твое дело!
        — Никакого. Но я не хотел напугать тебя.
        — Я не из пугливых,  — сердито ответила Энди, но ее слабый голос не испугал бы и мышь, не то что мужчину, загородившего дверь и слепящего ее фонарем. Энди прикрыла глаза, заслоняясь от света.  — Ты кто такой? Чего здесь делаешь?
        — Мэтью Старк.  — Он опустил фонарь и хотел было протянуть ей руку, но вовремя передумал.  — Присматриваю за виллой в отсутствие хозяйки.
        — Правда? Она мне не сказала, когда передавала ключи. Розалинда Марлоу — моя сестра.
        — Розалинда?
        — Она предпочитает, чтобы ее звали Пози.  — Энди могла бы рассердиться на сестру за то, что та не поставила ее в известность, если бы сама специально не подгадала время, когда Пози торопилась на вечернее выступление. Сестрам бывает достаточно взгляда, чтобы почуять неладное.  — Я — Миранда Марлоу.
        — Ох,  — вздохнул Мэтью с облегчением, оттого что ему не надо разбираться с вторжением.  — Конечно, видел тебя на похоронах. Если бы меня предупредили, я бы включил воду и проверил, все ли работает.
        — Решение было принято в последнюю минуту. Я в семье самая практичная, могу включить вентиль…  — Она не стала упоминать пауков, но отступила, пропуская его вперед.  — Тогда беритесь за дело, Мэтью Старк.
        — Конечно.
        — Только не наступите на мышь,  — предупредила она.
        — Любите мышей?
        — Только не в кухне. Не хочу убирать тушку, если ты наступишь на нее своими огромными ботинками.
        — Ладно,  — сказал он тоном человека, пожалевшего о том, что не остался дома.  — Не буду давить мышей…
        Энди почувствовала тошноту, когда он нырнул под раковину. Впрочем, он тут же обернулся к ней.
        — Отверните краны, а то воздух…
        — Уже сделала.
        — Ладно.
        Он вынырнул из-под раковины с двумя пауками в волосах, что несколько примирило Энди с его присутствием. Они вернулись в кухню. Стряхивая пыль с ладоней, он предложил:
        — Начнем сначала. Я — Мэт, между прочим. Никто не зовет меня Мэтью.
        — Энди,  — коротко ответила она, прислушиваясь к свисту и шипению выходящего из труб воздуха.  — Как ты узнал, что я здесь? Сработала тревожная кнопка?
        — Чистая случайность. Тут нет ни мобильной связи, ни Интернета. Я увидел свет.
        — Техническая отсталость.
        — Обходимся тем, что имеем. Мы были ближайшими соседями Софии. Наш дом на краю деревни. Я приглядывал за ней.  — Он огляделся.  — Будешь жить здесь одна?
        В вопросе звучала озабоченность: если бы в доме кто-то был, давно бы явился. Вместо ответа Энди задала встречный вопрос:
        — Ты знал Софию? Какой она была? Я не видела ее несколько лет до того, как она умерла.
        — Независимая, раздражительная, гламурная до самого конца. Она не принимала помощи, но была добра к моей матери. У матери тяжелая форма артрита, поэтому мы приехали на остров, ради тепла и горячих источников,  — добавил он.
        — Сочувствую.
        — Такова жизнь,  — пожал плечами Мэт.  — Мы возили ее в Сан-Ариа, но София, когда узнала, разрешила пользоваться источником внизу на пляже. Я проложил дорожку из досок, чтобы им было легче спускаться к бассейну. Думаю, Софии нравилось, что можно с кем-то поболтать.
        — Моя бабушка навещала ее, пока могла.
        — Знаю. Встретил ее однажды… Пози не возражала, чтобы все так продолжалось, пока не продаст дом.
        Энди уловила вопросительную интонацию и кивнула:
        — Твоя мать может приходить когда хочет.
        — Спасибо,  — огляделся вокруг Мэт.  — Здесь не очень-то уютно. Нужна помощь с уборкой? Потолок в ужасном состоянии.
        — Ты строитель?
        — Нет, но умею обращаться с метлой.
        Он определенно хотел помочь, однако Энди думала только о том, чтобы лечь.
        — Тут нужно кое-что посерьезнее. Если не возражаешь, подумаю об этом завтра.
        — Уверена, что не нужна помощь?
        — Длинный день, морская качка.  — Она отпустила спинку стула, за которую держалась.  — А поездка на такси — это отдельная история. Я к такому не привыкла.
        Кажется, она его не убедила, но Мэт не стал спорить.
        — Если ты уверена, так тому и быть.  — Он задержался у двери.  — Тут нет телефона, но ты увидишь шнур возле кровати в спальне и еще один над диваном в маленькой гостиной. Если что-нибудь понадобится, потяни, и я услышу колокольчик в саду. Техническая отсталость,  — заметил он с легким сарказмом.
        — Обходитесь тем, что имеете.
        Он не испугался и прибежал, думая, что в дом Пози проник грабитель, а она так грубо обошлась с ним.
        — Спасибо, Мэт, ты очень хороший сосед, а я обещаю быть добрее, после того как высплюсь.
        — Прости, что напугал тебя.
        — За то, что спас меня от необходимости сунуть голову в шкаф с пауками,  — Энди передернула плечами,  — ты полностью прощен.
        Он улыбнулся, кивнул и вышел из дома. Энди проводила глазами удаляющуюся фигуру, заперла дверь и вернулась в кухню. Вода уже лилась ровной струей, и она закрутила краны. Теперь, когда у нее есть свет и вода, надо подумать, где спать. Личные покои Софии располагались на первом этаже, но Энди не могла и подумать, чтобы воспользоваться ее кроватью. Детьми они спали на втором этаже. Она вспомнила, как, свернувшись калачиком под одеялом, наблюдала за проплывающими за окном кораблями. Однако сейчас ей не хотелось подниматься вверх по пыльной лестнице с клубками паутины на перилах. План на завтра не вызывал вопросов — ей предстояла большая уборка.
        Энди почистила зубы и умылась холодной водой. В маленькой гостиной Софии она сняла с дивана покрывало, открыла створки стеклянной двери, повесила его в самом дальнем углу террасы и хорошо выколотила, чтобы все пауки и букашки попадали в сад.
        Вдали маячили огоньки кораблей, и она на минуту замерла, вдыхая свежий морской воздух. Ее одолела зевота. Закрыв двери, она облачилась в пижаму и завернулась в легкий шелковый халат, пожалев, что не прихватила более теплый. Энди нашла шнур и подвязала его от греха повыше — не хватало только случайно задеть его и поднять тревогу: Мэт наверняка примчится в страхе, что она лежит бездыханная. Она заснула раньше, чем донесла голову до подушки.
        Энди проснулась от холода: тело занемело, шея не поворачивалась. Однако в окно сквозь открытые жалюзи уже заглядывало солнце. Она лежала не двигаясь, в надежде, что утренняя тошнота перестала беспокоить ее. Не тут-то было!
        Она умылась, завязала волосы на затылке и пошла на кухню в поисках съестного. Лучи восходящего солнца безжалостно осветили царящий на вилле хаос, невидимый при вечернем освещении. Энди нашла чайник, наполнила водой и поставила на древнюю плиту. Она рискнула включить бойлер, и, как ни странно, пробки выдержали. Вымыв под струей горячей воды чашку, она заварила пакетик мятного чая и достала пресный бисквит — обычно это помогало успокоить желудок.
        Энди вышла на веранду в надежде, что свежий воздух прояснит голову, но на стульях не было подушек. Тогда она прошла через сад до скамейки, поставила чашку и повертела затекшей шеей. Соблазнившись заманчивым шуршанием волн на песке в маленьком гроте внизу, она знакомой тропинкой спустилась на пляж. Энди скинула босоножки и подошла к самой кромке воды. Неожиданная волна — холодная и бодрящая — захлестнула ее по щиколотки. Ей вдруг захотелось окунуться, но для этого надо было вернуться в дом за купальником…
        Бывают неповторимые моменты, и это был один из таких. Поднявшись по крутой дорожке вверх, она уже не вернется на пляж. Энди оглянулась. Укромный грот трудно заметить с моря, а соседи наверняка еще спят. Закатив глаза от собственной, чисто британской стыдливости, она сбросила халат, вылезла из пижамы и бросила их на ближайший камень. Жест, странным образом, пробудил чувство свободы. Она подняла руки навстречу теплым лучам солнца, наслаждаясь легким бризом, ласкавшим тело, как прикосновения любовника.
        Энди зашла в море по колено, и по телу побежал озноб. Вода поднялась до бедер, охлаждая разгоряченное тело. Она положила руки на все еще плоский живот, вспоминая момент, когда Клив, обезумевший от горя, почти не отдавая отчета в том, что делает, со стоном вошел в нее, и сделал ей ребенка. Энди вздрогнула, но не от холода.
        С ее стороны было неправильно, эгоистично воспользоваться моментом его слабости. Вместо того чтобы спасти его, она снова причинит ему боль. Ахнув, когда вода захлестнула живот, она бросилась в воду и поплыла к дальней стенке грота и обратно. Дрожа, выскочила из моря и бегом бросилась к горячему источнику. Только погрузилась по шею в каменную купель, как осознала, что она не одна. Энди оглянулась.
        Клив стоял, облокотившись на камень, на который она бросила одежду. Сложив руки на груди, он улыбался.
        — Ради этого стоило пролететь тысячу километров,  — сказал он.
        Увидеть ее, синюю от холода, покрытую гусиной кожей. Сомнительно…
        — Ты давно здесь?
        — Достаточно давно.
        Вероятно, он уже был в саду, когда она раздевалась, салютовала солнцу…
        — Джентльмен должен был отвернуться.
        — Только идиот смотрел бы в другую сторону. Чтобы не смущать даму, джентльмен притворился бы, что ничего не видел,  — говорил Клив, скидывая ботинки, стаскивая носки, снимая через голову рубашку и бросая на камень рядом с ее одеждой.  — Однако уверен, твой отец предупреждал тебя, что я не джентльмен.
        — Если ты не идиот и не джентльмен, то кто же?
        — Честно?
        — Стой. Что ты делаешь?
        — Присоединяюсь к тебе в этой огромной ванне. Хочу сообщить, что не принимаю твоего увольнения.  — Он сделал паузу прежде, чем расстегнуть ремень брюк.  — Если ты не предпочтешь выбраться сюда ко мне.
        Обнаженные, они без всякого стеснения провели вместе ночь. Он видел, как она раздевалась, а потом бежала к источнику. Глупо было проявлять ханжество, но ничто не могло заставить ее выйти голой ему навстречу.
        — Так я и думал,  — констатировал он, когда она промолчала.
        Клив расстегнул пуговицу на поясе и спустил брюки. Тонкие белые трусы плотно облегали бедра и ягодицы.
        — Довольно!
        Ее руки стягивали с него нижнее белье, интимно прикасались к коже, когда она раздевала его. Она видела его голым, хотела видеть голым рядом с собой, внутри себя…
        — Подай мне одежду.
        Энди схватила протянутый им халат, быстро натянула, намочив подол. Она собиралась вернуться на виллу, чтобы снова увидеть Клива в нормальной одежде, но он уже шагал вокруг купальни по гладким, отполированным морем валунам.
        — Я собиралась уходить.
        — Зачем?  — Он удобно устроился на камне, закрыв глаза.  — Вилла твоей сестры в ужасном состоянии, но я готов смириться ради вот этого.
        — Не стоит. Ты уедешь отсюда на следующем пароме.
        — Сомневаюсь.  — Его дьявольски обаятельная улыбка напомнила прежнего Клива.  — Джерри Паркер давно уговаривал меня купить его самолет. Вчера мы заключили сделку, и я решил отпраздновать событие, взяв несколько дней отдыха, а заодно проверить машину в деле.
        — На острове нет коммерческого аэродрома,  — нахмурилась Энди.
        — Зато есть авиационный клуб. Они разрешили мне посадку, а потом подбросили до виллы.
        Международное братство пилотов…
        — Кто остался присматривать за «Голдфинч»?
        — Я повысил Люси в должности до исполнительного директора.
        — Ого. Она заслужила,  — сказала Энди.  — Уже год, как исполняет эти обязанности.
        — Ты не будешь так радоваться, когда узнаешь, что она предложила Гэвину Джонсу подменить тебя.
        — Пусть подписывает с ним контракт, потому что я не вернусь.
        Клив всегда совершал утренние пробежки вокруг старого военного аэродрома, ставшего базой «Голдфинч», а со дня гибели Рейчел он посвящал этому больше времени и увеличил нагрузку. У него были широкие плечи, атлетическое сложение, длинные ноги с рельефными мышцами, узкие ступни. Хуже всего, что намокший халат Энди прилип к телу, подчеркивая каждый изгиб тела. Даже в теплой воде купальни ее соски затвердели, как камушки. Она глубже погрузилась в воду.
        Клив улыбнулся:
        — Море очень холодное?
        — Зачем ты приехал, Клив?
        — Думаешь, я бы позволил тебе сбежать?
        — Совсем не…
        — Притворилась больной, сказала Люси, что уезжаешь в отпуск, оставила заявление об увольнении на моем столе. Я расцениваю это как побег.
        Ладно, он прав. Ей просто нужно время, чтобы определиться. Найти способ сказать ему о ребенке, не причинив вреда.
        — Я заболела. Честно. Не хотела говорить Люси до того, как скажу тебе. Я нашла новую работу.
        — Сначала убегаешь, а потом врешь. Нет никакой работы.
        — У меня много предложений.
        — Не сомневаюсь. По крайней мере три компании пытались сманить тебя в прошлом году: выше зарплата, переподготовка для перехода на большой самолет. Но ты все отклонила.
        — Ты знал?
        — В нашем бизнесе нет секретов. Если бы ты согласилась подписать контракт, мне стало бы известно через десять минут.  — Он смотрел на нее через купальню с непроницаемым выражением. Энди не могла прочесть по лицу, что он думает.  — Ты бы проболталась друзьям. Они бы устроили прощальную вечеринку на долгую память.
        — Я и без этого никогда не забуду тебя,  — сказала она: Клив уже одарил ее бесценным сокровищем…  — Не забуду никого из вас,  — быстро добавила она.  — Ты не слышал потому, что я буду работать на своего отца в конструкторском бюро.  — Она должна подумать об этом: пора возвращаться на землю, пора вспомнить, что произошло с Рейчел. К тому же ей надо быть ближе к дому, ведь ей понадобится помощь хотя бы до тех пор, пока ребенок не пойдет в детский сад.  — Джек был прав,  — добавила она.
        — Хочешь сказать, что нашла подходящего парня и решила завести семью и детей?  — Клив говорил тихо, но жилка на шее выдавала волнение.  — Напомню тебе, что еще месяц назад ты упоминала о турнире в дартс в местном пабе, как о самом волнующем событии.
        — Клив…
        — Знает ли он о жалости…
        — Замолчи!  — Она вскочила на ноги, не думая о том, что намокший халат стал прозрачным и облегает тело. Энди не могла позволить, чтобы он превратил то, что случилось, в грязную историю.  — Ни слова больше.
        Мокрая, она выскочила из купальни, подхватила пижаму и босоножки и бросилась наверх. Казалось, ничего не могло быть хуже, но возле открытой веранды ее ждал Мэтью Старк.
        Прекрасно!
        — Неужели я дернула шнурок и вызвала тебя, как джинна, на помощь или это визит вежливости?  — рявкнула она.
        — Нет. Да,  — замялся он, удивленный ее агрессией.  — Я беспокоился…  — Его удивленный взгляд был красноречивее слов. Энди не надо было оборачиваться, чтобы догадаться, что Клив идет к ним через сад.
        — Это он?  — Клив даже не подумал натянуть брюки на мокрые трусы. С какой стати?
        — Извини,  — сказал Мэт,  — я думал, ты одна.
        — Я тоже так думала,  — огрызнулась Энди.  — Как мы оба ошибались!
        Глава 4
        Схватив чемодан, Энди скрылась в личных покоях Софии.
        — Пара недель,  — чертыхнулась она. Разве она много просит? Немного времени, чтобы перестроиться и начать новую жизнь.
        Она щелкнула выключателем, но свет не зажегся. Сквозь закрытые жалюзи проникало достаточно света, чтобы она нашла туалетные принадлежности. Вода была чуть теплая, но, по крайней мере, в ее распоряжении личная ванная комната и несколько минут, чтобы принять душ и вымыть голову.
        Когда-то она пробралась в спальню Софии и решила, что это самое гламурное место на земле: занавески на окнах из прозрачного тюля, на кровати шелковое расшитое покрывало, огромная ванна на изогнутых ножках с полированными до блеска медными кранами. Рядом стопкой возвышались белые пушистые полотенца, а на стеклянных полках красовались флаконы с шампунями, лосьонами, бальзамами самых изысканных и дорогих брендов.
        Поставив на полку свои самые обычные гель для душа и шампунь, Энди достала из шкафа полотенце и включила душ. Из гудящих труб, фыркая и брызгаясь, полилась чуть теплая вода. Со вздохом Энди стянула мокрый халат и встала под струю.
        Клив наблюдал, как Энди, гордо выпрямившись, уходит в дом. Мокрый, прилипший к телу халат непоправимо нарушал эффект. Ее густые волосы, обычно туго стянутые и убранные под пилотку, волной лежали на плечах и золотом отливали на солнце.
        Понимая, что он не единственный, кто наслаждается зрелищем, Клив повернулся к стоящему рядом мужчине.
        — Как давно?
        — Чего?
        — Как давно ты знаешь Миранду Марлоу?
        — До этой минуты?  — Он посмотрел на часы.  — Тринадцать часов, двадцать минут и несколько секунд. Она сказала, что будет добрее, когда выспится.  — Он скривил лицо.  — Что-то я не заметил.
        — Но, если ты не…  — Клив не стал развивать неприятную тему. У нее никого не было. Он оставался единственной причиной ее побега. Но почему она решила бросить летать?  — Ты кто? Что здесь делаешь?
        — Мэтью Старк. Живу в деревне. Присматривал за Софией, а теперь за домом. Когда увидел свет…  — Он пожал плечами.
        — Решил, что она грабитель?
        — Раньше можно было уйти, оставив дверь открытой, но теперь приходится опасаться воров, которые снимают медные листы с крыши и выламывают трубы на металлолом.
        — Рискнул прийти сюда один?
        — Если бы увидел грузовик, то вызвал бы полицию. Я подумал, что кто-то ищет, чем бы поживиться или место для ночлега.
        — А вместо этого застал Миранду в плохом настроении,  — заметил Клив, понимая, что был груб. Он протянул руку: — Клив Финч.
        — По правде говоря, удар по голове не прибавляет оптимизма, да и в доме хаос. Я рад, что она будет не одна,  — сказал Мэт с явным облегчением, потом протянул Кливу пакет.  — Булочки из деревенской пекарни. Решил, что это будет жестом примирения.
        Клив даже не глянул на пакет.
        — Что за удар по голове?
        — Она полезла в шкаф под раковиной в поисках вентиля. Когда я появился, она резко подняла голову и ударилась. Удар сперва слегка оглушил, но она сказала, что просто устала и хочет спать.
        — И ты оставил ее?
        — Она выставила меня. Телефонная линия в деревне оборвалась во время шторма несколько лет назад. Ее так и не починили. Я объяснил, как вызвать меня, если понадобится.  — Он кивнул в сторону дома.  — Давно знаешь ее?
        — Шесть лет. Шесть лет, восемь месяцев и четыре дня. В день, когда ей исполнилось восемнадцать, она получила пилотную лицензию, и отец разрешил ей сесть за штурвал самолета. К моменту посадки подул коварный боковой порывистый ветер, но она коснулась посадочной полосы легко, как перышко.
        Великолепная посадка, ее сияющая улыбка, когда она спрыгнула на землю, сжимая в руке новенький блестящий значок пилота, солнечные блики в темных волосах с оттенком корицы — все было свежо в его памяти, словно случилось вчера.
        Потом были поцелуи и праздничный торт для всех. Клив не был членом семьи, не работал в «Марлоу авиэйшен» — он приехал купить свой первый грузовой самолет. Вероятно, волнение слегка опьянило его, потому что он пообещал взять ее на работу, если она получит разрешение на коммерческие полеты. Энди немедленно пригласила его на вечеринку. Позже, в тенистом саду родительского дома, они обменялись поцелуем, но не по поводу ее лицензии — он касался их двоих. Они зашли бы дальше, чем поцелуй, если бы не появилась слегка перебравшая шампанского младшая сестра, помешавшая совершить то, за что ему было бы стыдно.
        Были и другие поцелуи. Энди всегда поджидала его, когда он прилетал. Она не позволила забыть обещание взять ее на работу.
        Клив спохватился, что Мэт Старк ждет рядом, но у него не было желания делиться воспоминаниями. Он наконец взял из рук Мэта пакет.
        — Спасибо, надеюсь они умилостивят ее.
        — Желаю успеха,  — усмехнулся Мэт и вышел через калитку. Через минуту Клив услышал стук отъезжающего скутера.
        Решив, что, пожалуй, лучше предстать перед Энди одетым, он натянул рубашку, брюки и направился в кухню, как вдруг услышал душераздирающий крик. Он уронил пакет и бросился на звук, вломившись в запретную дверь спальни.
        — Миранда!
        Из соседнего помещения доносились всхлипывания. Клив обнаружил ее в углу ванны, бледную, стучащую зубами от ужаса, не сводившую глаз с довольно крупного паука на стене над душем. Клив протянул ей полотенце, но, парализованная страхом, она не пошевелила рукой, чтобы взять его. Налицо был типичный случай панического приступа.
        Клив завернул ее в полотенце, вынул из ванны. Она прильнула к нему всем телом.
        — Он появился ниоткуда,  — дрожащим голосом пробормотала она, обретая дар речи.
        — Я займусь им,  — пообещал он.  — Можно тебя поставить?
        Опустив на пол, он повел ее в спальню, но Энди держалась за него и не отпускала.
        — Ты побудешь одна, пока я избавлюсь от паука?
        — Не убивай его! Это приносит несчастье.
        — Разве?
        — Не смейся.
        — Ладно. Обещаю.  — Он действительно улыбался. Впрочем, для этого были все основания: неожиданно в руках у него оказалась обнаженная женщина, прижимавшаяся к нему, словно от этого зависела ее жизнь. Паук заслужил право жить долго и счастливо.
        — Выброшу его в окно.
        — Нет.  — Она посмотрела на Клива полными отчаяния глазами.  — Он вернется через вентиляционное отверстие. Убери его подальше. За ворота.
        Он сомневался, что паук не способен перелезть через забор и приползти обратно в дом. В страхе Энди не было логики.
        — Хорошо. За ворота.
        — Не просто за ворота.
        — Перенесу через дорогу и посажу на дерево. Это достаточно далеко?
        — Пожалуй,  — кивнула она неуверенно.
        — Но тебе придется отпустить меня,  — сказал Клив с сожалением, только из опасения, что паук скроется.
        — Да.  — Энди с усилием разжала пальцы, сжимавшие его рубашку, и отступила из защитного кольца его рук. Клив боролся с желанием обнять ее, прижать к себе и никогда не отпускать. Вместо этого, глядя ей прямо в глаза, он подхватил готовое упасть полотенце — единственную преграду между ними, плотнее закутал ее, закрепив конец между грудями.
        — Скоро вернусь,  — хрипло сказал он, преодолевая спазм в горле.
        Энди подавила искушение снова вцепиться в него. Работая в мужском коллективе, она должна была казаться сильной по принципу «что бы ты ни сделал, я сделаю лучше». Любое проявление слабости грозило превратить ее в жертву. Здесь это правило не работало. Она не отрывала взгляда от Клива, пока он не скрылся в ванной. Через несколько минут он вынес пойманного в полотенце паука из дома, вернув ей способность трезво мыслить. Энди натянула на себя первое, что попалось под руку,  — шорты и майку. Причесавшись и завязав волосы на затылке, она пошла на кухню. Мебель здесь была старомодная: сервант с посудой, которую предстояло перемыть, и большой обеденный стол.
        Энди нашла жидкое мыло в пластиковом флаконе, развела его в миске с горячей водой. К тому времени, когда Клив вернулся, она уже разобрала полку с чашками и драила сушку для тарелок.
        — Чем могу помочь?
        — Ты уже помог.  — Энди немного запиналась, смущенная сценой, в которой выставила себя полной дурой.  — Спасибо, что спас меня.
        — Всегда готов.  — Клив наклонился, чтобы набрать в чайник воды. От случайного прикосновения его плеча ей стало легче.  — Хочешь поговорить об этом? Миранда?  — настаивал он, отходя к плите, чтобы поставить чайник на огонь.
        — Уже обращалась к психотерапевту. Не помогает.
        — Расскажи мне.
        Он смотрел на нее так пронзительно, что Энди забыла, что хотела сказать. В голове крутились воспоминания о том, какое счастье оказаться в его объятиях, слышать пульс возле уха, чувствовать руки на обнаженной спине, быть в безопасности.
        — Хуже не будет.  — Клив сделал шаг ей навстречу, а она смотрела только на его губы.  — Не хочу пугать тебя, но дом стоял пустой довольно долго. Паук не единственная живность, готовая выползти из щелей.
        — Ящерицы меня не беспокоят.  — Она заставила себя отвернуться и перевела взгляд на ящерицу-геккона под потолком.  — Они едят комаров и мух.
        — Как и пауки.
        — У тех миллион ног и глаз.
        — Миллион?
        Он поддразнивал ее. Энди знала, что в уголках его рта появились маленькие складочки, и сама не удержалась от улыбки.
        — Ладно, восемь,  — неожиданно смутилась она и с удвоенной силой принялась тереть упрямое пятно.  — На четыре больше, чем надо, они волосатые, и у них клыки.
        — Это все, что тебя пугает?  — с веселой насмешкой спросил Клив.
        Когда последний раз это было? На одной из вечеринок, когда один из инженеров преследовал ее ухаживаниями. Она спряталась в дамской комнате. Рейчел отсутствовала в ту ночь, и Клив спас ее, уведя через запасной выход. Энди не удержалась, искоса взглянула на него — лицо было тоньше, а морщинки глубже, чем она помнила.
        — Рассудком понимаю, что они боятся меня больше, чем я их, но стоит увидеть одного — впадаю в панику.
        Сложив руки на груди, Клив молча ждал продолжения, как бывало тысячу раз, когда кто-то начинал оправдываться.
        — Мне было восемь. Один мальчишка запихнул мне за шиворот огромного паука. Я чувствовала, как он барахтался под блузкой. У меня началась истерика: я визжала и срывала с себя одежду.  — От воспоминания у Энди мурашки побежали по коже.  — Пуговицы так и летели, а он и его мерзкие дружки от смеха катались по полу, пока не прибежала учительница и не прекратила все это.  — Она вздохнула.  — Паук оказался не настоящим, а резиновой игрушкой.
        — Почему он выбрал жертвой тебя?
        — Отец назвал его дураком за то, что девчонка победила его в математическом тесте.
        — Жаль, что нельзя штрафовать родителей за плохое поведение.
        — Как бы то ни было, но при виде паука, я, как восьмилетний ребенок, чувствую, как он ползает по коже.
        — Классическая форма маниакального психоза.
        — Который никто не принимает всерьез,  — призналась Энди, выжимая тряпку над раковиной.  — Я научилась держать себя в руках. Поверь, в ванной все было чисто — я проверила. Намылила голову и стала смывать пену, а когда открыла глаза, он сидел на стене прямо у моего лица.
        — На твоем месте от неожиданности любой бы испугался,  — сказал Клив, оглядывая мокрое пятно на потолке.  — Жаль, но дом сильно запущен. Допускаю, что тебе придется еще не раз столкнуться с родственниками того паука. Почему ты не переедешь в отель?
        — Я не отдыхать приехала,  — заторопилась она, прежде чем он спросил о причине.  — Скоро начнется оценка и перерегистрация поместья, а у Пози связаны руки до конца лета. Здесь к тому времени все развалится.
        — Ты бы не явилась сюда, если бы не бедственное состояние дома? Откуда у тебя ключи?
        — София отдала дубликаты бабушке, когда они виделись в последний раз. Она, должно быть, знала, что умирает.
        — Крестная мать Пози? Почему она здесь жила?
        — София Романа? Ты вряд ли слышал о ней — одна из первых супермоделей. В холле висит ее фотография. Она была знакома со всеми, вращалась в высшем свете, а когда у нее начался роман с королем Лудано, он поселил ее на этой вилле.
        — Интересный выбор крестной матери.
        — Они с бабушкой были лучшими подругами. Дружили с детского сада. Мама с папой боролись за сохранение компании «Марлоу авиэйшен» после скоропостижной смерти деда, и бабушка привозила нас сюда на каникулы. Это было потрясающее время. На вечеринки Софии съезжались кинозвезды.
        — А потом?
        — Мы выросли и вступили во взрослую жизнь,  — задумчиво посмотрела в окно Энди.  — Присылали Софии открытки на день рождения и Рождество, маленькие подарки… но я жалею, что…  — Она покачала головой.  — Ты завтракал?
        — Нет, но твой добрый сосед принес булочки, как знак примирения.  — Он разорвал пакет, который прихватил по дороге, и кухня наполнилась ароматом теплого сдобного теста.  — Надеюсь, ты поделишься со мной?
        Желудок Энди сжался в комок. Она быстро отвернулась. «Только не сейчас, не сейчас…»
        — Бери, конечно.
        — С тобой все в порядке?
        — Да.  — Она сосредоточилась на лимонном запахе мыла, ставя тарелку на сушку.
        Клив взял полотенце.
        — Чем я могу помочь?
        — Я справлюсь. Почему бы тебе не позавтракать на террасе, на свежем воздухе? Там вкуснее.
        — Неужели?  — Он надкусил булочку. Аромат сладкой жирной выпечки усилился.  — Аппетитнее быть не может. У тебя есть кофе?
        Кофе…
        Одного слова, даже без запаха, было достаточно, чтобы она зажала рот рукой и бросилась в ванную. Потом плеснула в лицо холодной водой и оглянулась на Клива, стоявшего на пороге со скрещенными на груди руками. Его лицо было непроницаемо.
        — Я узнаю об этом последним?
        — Нет!  — Именно этого кошмара она боялась.  — Никто не знает.
        — Похоже, Люси в курсе.
        — Я ей не говорила. Никому не говорила.
        Он кивнул.
        — Когда же ты собиралась сказать мне?
        — Позволь…  — Она махнула рукой на дверь.  — Мне нужно на воздух.
        Клив пропустил ее вперед и последовал за ней на веранду. Энди села на ступеньки. Если бы он сел рядом, взял ее за руку, сказал что-нибудь… Вместо этого он прислонился к колонне. Молчание затянулось, грозя поглотить ее.
        — Я не видела тебя, Клив.
        — Ты первая ушла в то утро. Меняла свой график так, чтобы мы не встречались на базе.
        — Что? Нет.  — Она уставилась на него.  — Ты сам позаботился об этом.
        — Я? С чего бы вдруг? Черт побери, Миранда, ты спасла меня в ту ночь. Если бы я сел в самолет, то летел бы по прямой к побережью и дальше, пока не кончилось горючее. Ты догадалась об этом,  — сказал он,  — поэтому остановила меня.
        — Да,  — прошептала она еле слышно.
        — Поэтому ты вылетела на новом самолете на базу следующим утром, а мне оставила свой. Мне стало это понятно, когда я вылетел за тобой, но ты не стала дожидаться меня.
        — Я знала, что могу доверить тебе свой самолет. Она видела его в момент кризиса, отдала свое тело, чтобы спасти его в минуту отчаяния и преодоления. Она видела его обнаженным, обнимала, когда он рыдал на ее груди. Наблюдала, как во сне его лицо разгладилось, стерлось напряжение последнего года.
        — Меня ждала Имми.
        — На примерку платья. Конечно, что могло быть важнее? Как все прошло?
        — Примерка?  — Она нахмурилась, удивляясь вопросу.  — Отлично. Обошлись без оборок.  — Честно говоря, Энди с трудом вспоминала платье, возбужденный разговор Имми об угощении, цветах, музыке. Ее чувства были в полном смятении после ночи с Кливом. Казалось, он умирал от голода, а она насытила его, наполнила собой. Как белка, собирающая орехи на зиму, Энди хранила в памяти каждое прикосновение его рук, губ, языка.
        Подшивавшая подол портниха подняла голову, когда слеза упала ей на руку. Энди придумала оправдание, рассказав Имми о воспоминаниях детства: разве они могли представить, какой красивой невестой она станет.
        На самом деле ее слезы были о Кливе, до сих пор отчаянно влюбленном в Рейчел, и о ней, потому что он навсегда останется ее единственной любовью.
        Поняв, что Клив говорит о чем-то, она спросила:
        — Разве это имеет значение?
        — Думаю, придется забыть о платье, если ты сохранишь ребенка.
        — Если…  — Она не заметила, как вскочила на ноги.
        — Разве поэтому ты никому не сказала?  — возмутился Клив, не дожидаясь ответа.  — Почему ты прячешься ото всех в этом разваливающемся, похожем на праздничный торт доме? Почему скрываешься?
        — Нет…  — У нее пересохли губы, и слова застревали в горле.
        — Мне в голову не приходило…  — Он смотрел в небо, словно ища ответа.  — Как ты могла пойти на такой риск?
        — Риск?  — Она сделала шаг назад, и если бы он не поддержал ее, то упала бы. Выпрямившись, она стряхнула его руку.  — В тот вечер я думала только о тебе, потому что ты рассыпался прямо на глазах. Никаких контрацептивов, предохранений. А с тех пор я боялась только одного — новость станет последней соломинкой, которая сломает тебя. Теперь сомнениям пришел конец — ты станешь отцом. Тебе придется жить с этим.
        — Энди…
        Он протянул ей руку, но она отпрянула. Энди не хотела возвращаться в дом, полный пауков, опутанный паутиной. Она развернулась и бросилась в сад, продираясь через густой кустарник и высокую траву в поисках старой беседки со скамейкой, где они любили сидеть с Имми. Для роз было еще рано, но бутоны уже набухали. Через пару недель воздух будет напоен их ароматом.
        Клив прижал руку к сердцу, чтобы успокоить отчаянный стук, и глубоко вздохнул. Миранда Марлоу носит его ребенка. Словно время повернуло вспять — ему снова двадцать четыре, самая красивая девушка в его объятиях, он готов покорить мир. Ему хотелось кричать, чтобы весь свет узнал об этом. Однако прежде всего надо подумать о Миранде, о том, каково ей. Проведя рукой по лицу, он стер улыбку и отправился искать ее.
        Хотя краска облупилась, обнажив серебристое дерево, скамейка выглядела надежной. Энди сидела с закрытыми глазами, вытянув ноги вперед. Она слышала, как Клив с проклятиями продирается сквозь заросли. Он не окликал ее, справедливо полагая, что она не ответит. В конце концов он набрел на беседку. Скамейка пошатнулась, когда он уселся рядом.
        — Прости меня.
        Энди не открыла глаза.
        — Не извиняйся, Клив. Мне от тебя ничего не надо. Мне почти двадцать пять. Ребенок не разрушит мою жизнь.  — Для нее это дар.  — Можешь быть свободен.
        — Я не об этом… Посмотри на меня, Миранда. Ей было легче не видеть его, но она повернула голову.
        — Ты оцарапал щеку.
        Он провел рукой по лицу, на пальцах остались капли крови.
        — Розы никто не обрезал уже много лет.
        — София любила свой сад,  — сказала Энди, достала бумажную салфетку и протянула ему, преодолев желание самой протереть царапину.  — Жаль, что сад так запущен.
        — В усадьбе больше проблем, чем запущенный сад.  — Он прижал салфетку к лицу и убрал, не глядя, в карман.  — Прости меня, я не имел в виду…
        — У тебя были основания подумать, что я сбежала, но это не так. Я ушла утром потому, что хотела избежать неловкости, когда люди не знают, что сказать друг другу.
        Она лежала в его объятиях до рассвета, не двигаясь, не желая будить его, оттягивая, сколько возможно, момент расставания. Он повернулся, стянув с нее одеяло. Энди замерла, боясь, что он проснется. Клив спал, уткнувшись лицом в подушку. Его грудь тихо вздымалась во сне. Она могла бы смотреть на него до бесконечности, но она встала, написала записку и ушла.
        — Я собирался позвонить тебе с Кипра.  — Он коснулся ее руки.  — Несколько раз поднимал трубку.
        Значит, она была права.
        — Мы дружим много лет, Клив. Мне не нужны слова. Я рада, что оказалась рядом в нужный момент.
        — А теперь я нужен тебе.  — Он охватил ее ладонь длинными прохладными пальцами.  — Какие здесь требования закона?
        — Закона?  — нахмурилась Энди.
        — Как скоро мы можем пожениться?
        Глава 5
        Крепко зажмурив глаза, Энди покачала головой и выдернула руку.
        — Нет!
        — Ребенку нужны оба родителя, Миранда. Ты не можешь растить его одна. Либо мы делаем это сейчас, когда он еще не появился на свет, либо тащим его с собой в приходскую церковь.
        — Я не одна. У меня есть семья, которая поддержит меня.
        — Семья, которой ты не сказала о нашем ребенке.
        Наш ребенок…
        Слова грели душу. Клив предлагал ей все, о чем она когда-то мечтала. Он обещал любить ее и заботиться о ней до конца жизни. Именно так она это представляла в восемнадцать лет, когда они сбежали с праздничной вечеринки, и в тени сада его поцелуй обжег ей губы, а его прикосновения творили что-то немыслимое с ее телом. Все бы случилось тогда, если бы не ломившаяся прямо на них сквозь кусты Пози, совершенно пьяная от шампанского, которое она пила втихаря от взрослых.
        Но все было иначе. Она должна честно признаться, что все было иначе. Она сама бросилась в объятия Клива, и он с энтузиазмом подхватил ее. Тем летом Энди подстерегала его, когда он прилетал на завод. Были еще горячие поцелуи украдкой, но он никогда не ухаживал за ней, не приходил в дом, не приглашал на свидания. Их отношения оставались тайной, а для Клива не более чем флиртом.
        Обещания останутся пустыми словами: их будет связывать только ребенок и его успехи — первые шаги, первые слова, первый день в школе. Ей скоро исполнится двадцать пять: она уже достаточно взрослая, чтобы не обманывать себя юношескими мечтами. Надо жить в реальном мире, а реальность такова, что Клив все еще любит погибшую жену. Ее ребенок будет лишь подменой ребенка, которого носила Рейчел.
        Это не мечта, а настоящий кошмар.
        Она подняла голову.
        — Ты прав в одном.  — Она обвела рукой сад и дом.  — Я действительно сбежала сюда. Ты же знаешь, как бывает, когда люди работают вместе. Тебя стошнило один раз — отравление, второй раз — они смотрят на календарь, стараясь вспомнить, с кем видели тебя в последний раз.  — Энди глубоко вздохнула и посмотрела на Клива.  — Я никому не сказала о ребенке потому, что хотела сама сообщить тебе новость, не дожидаясь, когда начнутся сплетни, подмигивания, шушуканье по поводу того, кто этот счастливец.
        — Я бы знал.
        Энди согласно кивнула.
        — Что сказала Люси?
        — Ничего. Ты же знаешь, она молчит как партизан. Но Люси намекнула, что врачи не любят, когда пилота тошнит за штурвалом. Я не придал этому значения, думая, что тошнота — предлог, чтобы немного отдохнуть. Убедился, что прав, когда прочитал твое письмо. Моя ошибка.
        — Мне уже было тяжело летать. Если бы я сказала Люси, что увольняюсь, она достала бы меня вопросами: почему, куда, зачем.  — Энди безнадежно махнула рукой.  — Люси не тот человек, кому можно сказать «не твое дело».
        — Не думаю, что она бы стала расспрашивать, потому что уже знала. Теперь мне понятно, на что она откровенно намекала. Вряд ли она стала бы это делать, если бы не знала, что я отец.
        — Твой отъезд лишь подтвердит ее догадку.
        — Не сомневаюсь, но она будет молчать.  — Клив провел большим пальцем по ее щеке, прижал ладонь к лицу, повернул к себе, заглядывая в глаза.
        — Мы давно дружим, Миранда. Все будет хорошо. Он говорил правильные вещи, которые должен говорить порядочный человек: она и не ожидала другого. Всем сердцем Энди хотела верить ему, но в глубине души знала, что с Кливом Финчем «хорошо» для нее недостаточно. Она никогда не сделает его счастливым. Глядя на нее, он будет думать о Рейчел и нерожденном ребенке…
        Удерживаясь от искушения прильнуть к нему, замереть в кольце его рук, она отстранилась.
        — Ребенок не лучший повод, чтобы жениться, Клив.
        — Но достаточно хороший. Когда-то это было обязательно.
        — Слава богу, жизнь идет вперед. Навряд ли отец приставит ружье к твоей голове.
        — Уверен, что нет,  — произнес Клив с неожиданной горечью. Инстинктивно Энди накрыла его руку своей, вызвав слабую улыбку.  — Но вдруг он приставит его к твоей голове?
        — Какой смысл, если мы оба знаем — он в жизни не спускал курок.  — Энди легко сжала его ладонь.  — Я не пропаду, Клив.
        — Не сомневаюсь, ведь ты сильная и умная женщина, однако жизнь матери-одиночки не сахар. Твои сестры заняты своими делами, родители наконец отпустили вожжи после стольких лет усилий поднять компанию из руин после неожиданной смерти деда. Они вывели ее в лидеры. Для них настало время наслаждаться свободой.
        — Считаешь меня эгоисткой?
        — Ни в коем случае. Просто ты должна взглянуть на вещи трезво.  — Он накрыл ладонью ее руку.  — Что бы ни случилось, знай, я пройду с тобой весь путь.
        — Даже в родильной палате?  — не подумав, произнесла Энди.
        — Я посеял семя, Миранда, и я соберу урожай. Энди с трудом сдерживала слезы. Комок в горле мешал говорить.
        — Подумаешь об этом, пока меня не будет?
        — Не будет?
        Мгновенная реакция выдала ее. Клив улыбнулся:
        — Я скоро вернусь, только дойду до деревни, куплю еды. Мне нужно что-нибудь более существенное, чем мятный чай и булочки на завтрак,  — сказал он, поднимаясь.  — Чего бы тебе хотелось?
        Чего бы хотелось?
        Долгое время она пыталась вообразить, каково это — провести ночь в объятиях Клива. Теперь она знала и имела реальный шанс получить неограниченный доступ. Ей нужно только сказать «да».
        Энди заставила себя сосредоточиться на вопросе, мысленно пробежав по основным продовольственным группам, и остановилась на бананах. Желудок не протестовал против ее выбора.
        — Пожалуй, меня устроит мягкий банан и кусочек хлеба.
        — Для начала. Что еще? Острую закуску? Может, пару кусков угля?  — поддразнил он.
        — Кстати,  — Энди заслонилась рукой от солнца,  — загляни в гараж. Если найдешь канистру, купи несколько литров бензина.
        — Молоко принесет тебе больше пользы.
        Энди готова была рассмеяться, но поняла, что Клив говорит серьезно с высоты своего опыта. Как будущий отец, он наверняка прочитал кучу книг, чтобы разделить с Рейчел счастье поворотного в жизни события.
        — Желудку нужно время привыкнуть к молочной диете.  — Она махнула рукой.  — Послушай, в гараже, возможно, стоят несколько винтажных автомобилей, включая двухместный кабриолет и скутер, если их, конечно, не украли.
        — Их выгоднее продать, чем пытаться завести.
        — Проверим. Для начала надо хорошенько смазать детали. Может, там и масло есть. Я пойду с тобой и проверю.
        Судя по всему, Клив собирался сказать что-то поучительное про необходимость покоя. Прежде чем он открыл рот, Энди объяснила:
        — Мне нужен транспорт, пока я живу здесь.
        — Попробуем привести в порядок кабриолет,  — согласился Клив, протягивая ей руку. Энди приняла помощь, а он не отпустил ее и повел за собой, осторожно раздвигая колючие заросли, чтобы она не поцарапалась.
        На двери гаража висел замок, настолько ржавый, что рассыпался при первом ударе. Клив распахнул ворота — все было на месте: маленький скутер — ярко-красный под слоем пыли — и элегантный силуэт кабриолета под чехлом. Обе машины висели на ремнях, так, чтобы шины не касались земли. Альберто хорошо знал свое дело.
        Пока Клив исследовал помещение, Энди уселась на скутер.
        — Мы, бывало, по очереди катались на нем по двору. Однажды ночью Портия решила тайно съездить на нем в деревню на свидание с мальчиком.
        — Почему меня это не удивляет?  — откликнулся Клив, снимая с полки канистру для бензина.
        — Она выкатила его на дорогу, чтобы в доме никто не услышал стук двигателя, и даже не осмелилась включить фары. На первом же повороте она свалилась в кювет.
        Клив рос единственным ребенком у родителей и мог только представить, каково это — быть членом дружной, большой семьи, где независимо от временных междоусобиц все стояли друг за друга горой. Он перевернул канистру, проверяя, не протекает ли дно.
        — Она сильно ударилась?
        — Отделалась подбитым глазом и яркими синяками. Сказала бабушке и Софии, что ей приснился страшный сон и она упала с кровати.
        — Изобретательно. А как она объяснила повреждения на скутере?
        — Мы с Имми утверждали, что поцарапали его, когда вывозили из гаража. Альберто обо все догадался, но привел скутер в порядок, прежде чем кто-то увидел его.
        Энди слезла с седла и бережно открыла пыльный ящик, стоявший на краю рабочего стола. Там были аккуратно сложены тряпки, шкурки, баночки с полиролью — все необходимое для идеального ухода за машиной.
        — Альберто?
        — Они с Еленой следили за домом и садом. Интересно, они еще живут в деревне?  — Надев латексные перчатки, Энди взяла тряпку и начала протирать скутер.  — Они казались нам ужасно старыми, но думаю, это не так.
        — Ладно,  — поднял канистру Клив,  — кажется, она в порядке. Скоро вернусь.
        — Купи апельсиновый джем.  — Энди вскинула голову с лукавой улыбкой и стала похожа на себя восемнадцатилетнюю.  — Для витамина С.
        Она давно так не улыбалась ему. Клив не стал смущать ее предложением купить что-нибудь более эффективное в аптеке, но все-таки не удержался:
        — Ты была у врача?
        Энди выпрямилась и несколько секунд думала, что ответить. Вопрос был назидательным, личным и его не касался. Но на самом деле касался напрямую. Вероятно, потребуется время, чтобы убедить в этом Миранду. Однако вместо того, чтобы дать ему отповедь, она приложила ладони к еще плоскому животу.
        — Еще нет, но я зашла на сайт для будущих мам и теперь принимаю фолиевую кислоту и витамин D, как рекомендовано. Другое дело — как удержать их в организме.
        Клив с трудом удержался, чтобы не обнять ее — их обоих — и защитить от опасности. Однако Миранда в любой момент могла передумать и выставить его. Он только крепче сжал канистру и не двинулся с места.
        — Ты что-нибудь чувствуешь?  — Комок в горле мешал ему говорить.
        — Пока нет. Должно пройти по крайней мере шестнадцать недель. Он или она ожидается во второй неделе ноября.
        Она впервые говорила с ним открыто. Для обоих этот момент был поворотным: они молча переживали его важность.
        — Пожалуй, я пойду.
        Энди кивнула.
        — Я еще раз пройдусь тряпкой по скутеру.
        Клив хотел потребовать, чтобы она села, подняв повыше ноги, и берегла себя, но у него хватило ума промолчать. Он заставил себя сдвинуться с места.
        Против его ожиданий, в деревне телефон не включился: остров Фьори был диким местом даже по туристическим стандартам. Однако впервые бизнес занимал последнее место в его сознании. Клив целиком сосредоточился на Миранде и ребенке. Тем не менее надо было связаться с офисом и предупредить о своих планах. Он оглянулся в поисках почты — там должен быть стационарный телефон.
        Клив сообщил Люси, что не будет на связи пару дней, получив саркастический ответ, что не был на связи уже год.
        — Если бы ты не была таким хорошим специалистом, я бы уволил тебя.
        — Если бы я не была таким хорошим специалистом, ты давно бы потерял свой бизнес. Передай привет Энди.  — Люси положила трубку прежде, чем он успел ответить. Клив засмеялся и встал в очередь в обменный пункт, чтобы обзавестись местной валютой.
        Он не знал, что сказать Миранде, пока не понял, что рискует потерять ее. С этой минуты он уже не сомневался. Клив представлял себе, как прилетит на остров, найдет Миранду в очаровательной вилле и начнет соблазнять вкусной едой в ресторанах, хорошим вином, прогулками по пляжу. Он убедит ее остаться, но не в «Голдфинч», а с ним.
        Ребенок изменил все. Он понял, что Миранда никогда не примет вынужденного предложения, сделанного через пять минут после того, как он узнал о беременности. Через пять минут после того, как фактически обвинил ее… Он покрылся холодным потом, вспомнив, что сказал ей.
        Меняя план на ходу, он не обрушился на нее с признаниями, а нашел силы действовать не спеша, подготовив ее постепенно. Даже без ребенка она могла решить, что им движет чувство вины, и отказала бы.
        У них была возможность остаться вместе еще много лет назад. Его очаровала ее улыбка, страсть к полетам, влюбленность. Ему не стоило труда взять то, что она сама предлагала. Но Миранда Марлоу была особенная девушка. Таких приглашают домой, знакомят с родителями, на таких женятся. Она готовилась к поступлению в университет, к другой жизни, а у него была репутация, приводившая в ярость ее отца, бизнес, отнимавший все время, банковские кредиты, которые надо вернуть. Тогда их жизни не пересекались, но теперь все могло сложиться иначе, если бы он не сплоховал. Пока довольно того, что он зачал ребенка и заронил в ее голову мысль о совместном будущем. Он должен не словами, а делом доказать серьезность намерений. Их ребенок будет иметь двух родителей.
        Клив шел по дороге к деревне вдоль сверкающего на солнце моря. Запах дикого розмарина освежал голову, и он представлял себе будущее. Он пройдет с ней вместе курс молодых родителей, будет сопровождать Миранду на все медосмотры и процедуры и присутствовать во время родов. И потом все время будет рядом. Он не оставит мысли о браке, но ее согласие придется заслужить, а он согласен ждать.
        Клив остановился перед витриной магазина с эксклюзивной детской одеждой и игрушками. Плюшевый медвежонок с голубой ленточкой так и просил, чтобы он его купил, но Клив отошел. Ребенок потом, а прежде всего Миранда. Она просила бананы и бензин.
        Купив продукты, моющие средства, залив в канистру бензина, он готов был возвращаться, но увидел табличку «Старк» на калитке большого коттеджа. У Клива возникло импульсивное желание зайти. Он прошел по дорожке через сад и постучал в дверь.
        Мэт открыл дверь и поднял брови:
        — Энди выгнала тебя?
        — Нет еще.  — Клив собирался оставаться, пока она терпит его.  — Она упомянула супружескую пару, работавшую на вилле. Они до сих пор живут в деревне?
        — Елена и Альберто? Они здесь, но теперь на пенсии. Не думаю, что согласятся помогать с уборкой дома. Один из их сыновей продолжает косить там траву весной. Если ее не поливать, она почти не растет летом.
        — Дело в другом. Миранда хотела навестить их. Впрочем, если ты знаешь кого-нибудь, готового помочь с уборкой, мы с удовольствием заплатим.
        — Уверен, они обрадуются визиту. Я покажу дорогу.  — Мэт направился к воротам.  — Пройди по переулку в гору. Их дом третий справа.
        — Спасибо.
        — Не за что. Я спрошу насчет уборки.  — Мэт замялся.  — Обычно после обеда я вожу мать на виллу, на горячий источник. Энди знает об этом и не возражает, но мне не хотелось бы…  — Он замолчал и нахмурился.  — Это дым?
        Клив повернулся: на холме в голубое небо поднималась тонкая струйка черного дыма.
        — Миранда… она в гараже…
        Бросив сумку и канистру, он побежал. Мэт что-то крикнул вслед и скоро нагнал его на скутере, притормозил, чтобы Клив прыгнул на заднее сиденье, и они помчались вверх по склону в сторону черного столба дыма.
        Клив соскочил со скутера, не дожидаясь остановки, и влетел в ворота. Во дворе он замер в растерянности: гараж не горел. Обернувшись, он увидел в дверях виллы перепачканную сажей Миранду с огнетушителем в руке.
        — Какого черта ты полезла туда?!  — закричал он в ярости, вызванной страхом.
        — Ну, я…  — Она откашлялась.  — Увидела дым, схватила огнетушитель и бросилась в дом.
        — Идиотка,  — прорычал он, прижимая ее к себе. Клив на секунду представил, что могло произойти.  — Последнее, что ты должна делать,  — заходить в горящий дом.
        — Знаю,  — пробормотала она ему в плечо.  — Это дом Пози.
        — Он застрахован. Она была бы благодарна тебе, если бы он сгорел.
        — Нет! Это особенный дом. Волшебный…
        Во двор вбежал Мэт.
        — Мы увидели дым. Ты в порядке, Энди?
        Она отпрянула от Клива и улыбнулась Мэту.
        — Да, все хорошо. Не скажу того же о кухне, а дом будет вонять дымом еще долго.
        — Что случилось?
        — Кто-то, не буду называть имени, поставил чайник на плиту и забыл выключить.
        Чайник? Это его вина.
        К горлу подступила желчь. Клив не мог глядеть в лицо Миранде. Невидящими глазами он уставился в сверкающую даль моря, чувствуя, как его захлестывает знакомое чувство вины, окутывая мир черной пеленой.
        Менее часа назад он представлял, как защитит ее и ребенка, как окружит заботой, разделит тревоги, чтобы заслужить право стать одной семьей. Вместо этого он чуть не убил ее и ребенка.
        — Клив?  — тронула его за рукав Миранда и сказала с участием: — Это случайность. Такое могло случиться с каждым.
        Он покачал головой, не в силах говорить. Это случилось не с каждым, а с ней, и вина лежала на нем.
        — Я видела, как ты поставил чайник. Мы оба забыли…
        — Моя вина.
        — Ты отвлекся,  — продолжала Миранда, поворачивая к себе его лицо, заставляя взглянуть на себя.  — Все обошлось,  — уговаривала она с нежной улыбкой, не представляя степени его отчаяния.
        — В этой развалюхе могло случиться что угодно: потолок мог обрушиться…  — заметил Мэт, обернувшись на звук пожарной сирены.  — Я крикнул маме, чтобы вызвала их.
        Секундой позже ворота распахнулись, и во двор въехала пожарная машина с бригадой пожарников. Наступило всеобщее замешательство, пока Мэт на местном диалекте не объяснил, что синьора Марлоу потушила пожар.
        Проверив, что опасности возгорания нет, пожарные расцеловали Миранду в обе щеки, назвав ее «мужественной красавицей» и, удовлетворившись небольшим вознаграждением, отбыли, закрыв за собой ворота.
        — Пожалуй, схожу за покупками,  — пробормотал Мэт и быстро удалился.
        — Покупки?  — спросила Миранда.
        — Я бросил пакет у его дома, когда мы увидели дым. Апельсиновый джем вряд ли остался цел,  — сказал Клив, вспомнив удар пакета о каменные плиты дорожки.
        — Ты заходил к Мэту?
        — Увидел табличку с его именем и решил спросить о Елене и Альберто. Кажется, ты хотела навестить их.
        — Конечно,  — улыбнулась она,  — спасибо.
        На лице Миранды красовалось черное пятно сажи. Клив отступил, прежде чем потерял ощущение реальности: он хотел броситься к ней, прижать к груди, поцеловать, защитить… Он никого не может защитить…
        — Я накупил всяких моющих средств.
        Энди увидела, как кровь отхлынула от его лица, горько обострились складки кожи.
        — Очень вовремя.  — Она сделала попытку пошутить.  — Раньше кухня была запущена, теперь она в руинах.
        — Я все уберу, а потом перестану мешать тебе. Заявление ошеломило ее, когда до нее дошел смысл.
        — Хочешь сказать, что, закончив уборку, ты уедешь?
        Клив смотрел на нее затравленным взглядом.
        После многочисленных учебных тренировок по тушению пожара Энди действовала по инструкции: отключила электричество, бросила мокрое полотенце на чайник, густо залила пеной из огнетушителя, но Клив думал не об этом. Перед ним стоял образ Рейчел и их ребенка.
        — Клив…
        — Ты права Миранда. Твоя семья поможет тебе и твоему ребенку.
        — Моему ребенку?
        — Тебе не стоит усложнять жизнь, связавшись со мной. Сама видишь. Я обеспечу финансовую помощь, когда вернусь.
        — Финансовую…
        Час назад она была уверена в его решимости. Теперь, после несчастного эпизода, он вернулся в ужас прошлого. Лицо Клива стало серым. Без всякого психотерапевта ей стало ясно, что его нельзя отпускать.
        Образ беспомощной истерички был совершенно чужд ей, но обстоятельства требовали разыграть сцену: Клива надо остановить любой ценой. Она схватилась за первый предлог, пришедший в голову:
        — А если снова появится ужасный паук?
        — Я купил средство против пауков.
        Вот как?
        — Мне не нужны ядовитые химикаты.
        — Это мятное масло. Мне порекомендовала женщина в магазине.
        — Мятное?
        — Уксус тоже помогает, но я подумал, что запах мяты приятнее. Надо добавить немного воды и опрыскать щели.
        — Ох…  — Глаза Энди защипало от слез.
        Клив неуверенно шагнул к ней.
        — Ты плачешь?
        Ну, если это подействует…
        — Довольно часто,  — подтвердила она, обмахиваясь ладонями,  — гормоны, знаешь ли.
        На его лице появилось растерянное выражение, какое бывает у мужчин, столкнувшихся с загадочной женской природой. Энди воспользовалась моментом.
        — Не только пауки. В это время года бушуют штормы, от подземного толчка может рухнуть крыша, и никто меня не откопает,  — говорила она, нагнетая драму.
        Он сжал челюсти и нахмурился.
        — Без сомнения мистер Старк примчится на скутере и спасет тебя.
        Самообладание оставило Энди.
        — Я ношу ребенка не Мэтью Старка,  — закричала она,  — а твоего!
        Энди слышала свои слова как будто со стороны. Это была не она, а истеричная героиня мыльной оперы. Она сослалась на гормоны и тем самым выпустила их на волю. Они разыгрались не на шутку. К сожалению, бурный эмоциональный всплеск заставил Клива отступить — не физически, но эмоционально. В наступившей тишине послышалось легкое покашливание.
        — Я, пожалуй, оставлю все здесь.  — С этими словами Мэт аккуратно сложил пакеты и канистру бензина с внутренней стороны калитки и тихо удалился, закрыв ее за собой.
        Глава 6
        Поглядев на пакеты, Клив, как ни в чем не бывало, обратился к ней:
        — Тебе не обязательно здесь оставаться. Можешь вернуться на моем самолете.
        Энди покачала головой:
        — Этого не будет никогда.
        Возвращение домой означало конец всему. Ей придется продать квартиру, попрощаться с друзьями и коллегами, оставить любимую работу и принять финансовую помощь от Клива.
        — Ты хоть представляешь, сколько времени я не была в отпуске?  — возмутилась она.  — Или иначе: когда ты последний раз отдыхал?
        Клив глянул на крышу с отсутствующей черепицей.
        — Не знаю, как ты, но уверен, что в моем отеле не было дыр в потолке.
        — Если правильно помню, это была тростниковая хижина.
        Рейчел обожала экзотические спа-отели в Юго-Восточной Азии. Перед отъездом в отпуск грянул кризис, и Клив не смог поехать. Вместо того чтобы отменить или отложить поездку, Рейчел отправилась на курорт одна. Вероятно, теперь Клив сожалел об этом.
        — Я не любитель грязевых ванн, паровых обертываний и прочих пыток, включенных в стоимость обслуживания,  — произнес он без всякого выражения.  — Рейчел прекрасно провела время без меня.
        Она действительно вернулась с курорта сияющая, а спустя несколько недель погибла.
        — Ты прав. Солнечные ванны и тропические коктейли остались в прошлом,  — согласилась Энди, словно бесившийся в ней демон исчез — растворился как утренний туман, оставив только чувство неловкости.  — Теперь модно ездить в глушь и платить за привилегию строить дороги и складывать из камней стены под проливным дождем.
        — По крайней мере, нет риска пожара.
        — Забудь дурацкий пожар. Это всего лишь мелкое происшествие.  — Конечно, если бы она не учуяла дым, то дом мог бы сгореть, но она вовремя спохватилась.  — Крыша не рухнула, никто не пострадал. Годы спустя мы еще будем смеяться «а помнишь…».
        — Смеяться?
        — Да.  — Когда-нибудь они будут рассказывать эту историю маленькому мальчику — копии Клива.  — Идиот отец, смелая мамочка, комические пожарные…
        На мгновение она представила себе всю семью в сборе по какому-нибудь поводу: родители, сестры, дети, с разинутым ртом слушающие семейные предания. Картина предстала так явственно, что она испугалась. Ей надо предпринять что-то героическое, чтобы не упустить свой шанс. Иначе Клив, преодолев горе, женится на другой, заведет детей, а ей достанется жалкая участь наблюдать чужое счастье со стороны.
        — Смеяться?  — яростно повторил Клив, возвращая ее к реальности.  — Ты могла погибнуть!
        Эхо разнесло его крик по двору. Она могла погибнуть. Как Рейчел.
        В этот момент что-то щелкнуло у нее в мозгу. Она забыла, что играет роль. Рейчел мертва, а она жива — это реальность. Ее чувства уже ничего не значили: речь шла не о ней, а о Кливе и о ребенке. Она будет бороться до последнего, если потребуется, пойдет на унижение, чтобы вернуть Клива из прошлого, заставить смотреть в будущее.
        — Могла, но не погибла. Я здесь, как и наш ребенок. Ты забыл свое обещание остаться со мной ради ребенка? Создать дом, семью?
        Похоже, неожиданная атака привела его в замешательство — лицо выражало растерянность. Ничего удивительного, ведь она настаивала на том, что не желает его жертвы на алтаре брака. Она так убедительно внушала ему, что обойдется без его присутствия.
        — Я так говорил?
        — Час назад ты просил меня выйти за тебя замуж. Или ты блефовал, уверенный, что я откажу тебе?
        Она не знала, как он воспримет известие о том, что станет отцом, но предвидела, что он сделает ей предложение, и была готова отказать ему. В реальности это оказалось в тысячу раз труднее, но она убедила себя, что поступает правильно. Теперь ей стало ясно, что она действовала из эгоистических соображений, не желая смириться с тем, что Рейчел всегда будет стоять между ними.
        Клив потерял ребенка, своего наследника, а она не нашла ничего лучшего, как объявить, что ее будущий ребенок не нуждается в нем. Конечно, младенцу нужен отец, а для Клива в заботах о наследнике жизнь обретет смысл, побудит желание двигаться дальше.
        — Разве смысл брака не в этом?
        Брак. Семья. Клив следил за ленивым полетом пчелы, привлеченной ароматом фруктов, а скорее джема, пролившегося из разбитой банки. Он пошел к пакетам, оставленным Мэтом у калитки.
        — Может, начнем с завтрака?  — сказал он.
        — Завтрака?  — поперхнулась Энди.
        — Я лучше думаю на сытый желудок. Давай поедим в саду. Запах гари не способствует аппетиту.  — Он махнул в сторону заднего крыльца.  — Надо бы открыть дверь, чтобы сквозняк продул помещение.
        — Она заблокирована. Потолок провис от дождевой воды.
        — Сейчас посмотрю.
        — Ты не торопишься?  — бросила вызов Энди.
        Он выполнил долг и сделал предложение, но получил отказ. У него есть полное право выйти из игры и обеспечить лишь финансовую поддержку. Около часа назад, вдыхая аромат розмарина, он был полон планов на будущее. Близость трагедии вернула его к реальности и вновь толкнула в бездну вины и отчаяния. Уступить им — значит проявить непростительную слабость. Миранда протянула ему руку помощи в самый критический момент. Он обязан ей жизнью. Неужели он так жалок, что бросит ее теперь, когда она нуждается в нем? Даже если спасет ее от паука в ванной.
        — Вряд ли ты готова включить обещание «подчиняться» в свои клятвы, не так ли?  — спросил он.
        — Клятвы?
        — Любовь, уважение…
        На мгновение она растерялась, вникая в смысл его слов, но тут же на лице появилось выражение, которое он не смог до конца понять: облегчение и, возможно, сожаление, что, в отличие от жениха сестры-близнеца, Клив далек от ее идеала.
        — И подчинение,  — закончила она.  — А ты как думаешь?
        Золотисто-зеленые глаза смягчились в улыбке, согревшей Клива. От ее улыбки солнце всегда светило для него немного ярче. Он поверил в искупление. Пускай он не ее идеал, но сделает все, чтобы Миранда была счастлива.
        — Сейчас принесу тарелки,  — сказал он, подбирая пакеты и передавая ей тот, что с едой.
        — А я помою руки.
        — И лицо,  — напомнил Клив, погладив ладонью ее щеку.
        — Встретимся возле теплицы!  — крикнула она ему вслед.
        — Сейчас приду.
        Минуту Энди стояла неподвижно, прижав пакет с продуктами к груди. В горле словно застрял комок. Тряхнув головой, она вошла в холл и выложила овощи на стол рядом с красивой вазой, полной ракушек и камешков, принесенных ими с пляжа. Над столом в роскошной раме висел пейзаж с домом, сделанный Пози. Рисунок отличался наивностью и непосредственностью. Энди достала бумажную салфетку и стерла пыль.
        Она попыталась представить дом, полный детских голосов и шума. Возможно, София мирилась с этим ради возможности общаться со своей ближайшей подругой по две-три недели два раза в год. Или бездетная женщина мечтала о семье, и они помогали ей сохранять иллюзию.
        — Что это?  — спросил из-за спины Клив.
        — Пози, когда ей было около шести лет, нарисовала картинку для Софии.
        — А это София?  — уточнил он, глядя на черно-белый портрет: фронтальный ракурс с огромными глазами…
        — Она была старше, чем здесь, когда мы впервые познакомились, но ее кожа, тонкое лицо… Сам видишь. У нее была поразительная внешность. Люди оглядывались бы на нее и в восемьдесят, и девяносто, если бы она дожила.
        — Не сомневаюсь. Дай мне пакет.  — В руках у Клива был поднос с тарелками и приборами.  — Подержи, я сейчас. Хочу взглянуть на дверь.
        — При условии, что не полезешь на крышу.
        — Не сегодня.
        Прежде чем идти в сад, Энди, поставив поднос на стол, заглянула в ванную и поймала свое отражение в зеркале. Щеки были вымазаны сажей, а на голове рыжие завитки торчали во все стороны. Неудивительно, что Клив пытался сбежать от нее. Энди умылась, заплела волосы в косу.
        — Буду ждать тебя возле оранжереи!  — крикнула она в сторону кухни и услышала, как Клив чертыхнулся из глубины кладовки. У нее не было желания участвовать в рискованной затее, и она направилась в расписную гостиную. Мебель была накрыта чехлами, но прекрасный сводчатый потолок пересекала глубокая трещина — последствие подземного толчка, от которого обвалились плитки черепицы. Энди прошла через оранжерею — стеклянный мозаичный потолок здесь тоже пострадал.
        Интересно, внесен ли дом в список исторических зданий острова? Или, купив дом, хозяин может его просто снести и построить новый? Она распахнула дверь и вышла на террасу, где они обычно сидели по вечерам и смотрели, как рыбачьи лодки возвращаются в гавань, а вдоль набережной зажигаются фонари.
        Сухие стебли прошлогодней сорной травы торчали из трещин, а новые зеленые побеги грозили окончательно разрушить стены. Энди поставила поднос на деревянный стол, за которым семья обычно завтракала, и подошла к каменной ограде, сложенной вдоль утеса. Пускай вилла выглядит заброшенной, но расположена она невероятно живописно. Пляж внизу доступен только от дома или с моря, да и то, если знаешь, как пробраться к нему. Но с террасы как на ладони открывался залив и деревня, карабкающаяся в гору от самой гавани.
        Энди не обернулась, когда подошел Клив.
        — Я видел уютное кафе, когда ходил в деревню,  — сказал он.  — У самой гавани.
        — С голубыми ставнями и лобстерами в садках перед входом?  — Она скорее почувствовала, чем увидела, что он кивнул.  — Мы иногда ходили туда на ланч — только девочки. София давала нам деньги и просила не тратить все на вино… Не сомневаюсь, она выставляла нас, когда ожидала визита короля.
        — Что вы ели?
        — Все, что повар приносил в тот день с рынка: осьминога во фритюре, если повезет, бифштекс из акулы, пасту с креветками.  — Сладкие, сладкие воспоминания.  — У тебя урчит в животе или у меня?
        — Думаю, это дуэт. Так что? Сходим туда попозже?  — предложил Клив.  — Если повар переживет двойной сглаз поджигателя чайника и укротителя пожаров.
        — Не уверена насчет еды, но рада буду прогуляться.
        Клив наклонился и заглянул ей в лицо.
        — С тобой все в порядке?
        — Да,  — Энди смахнула слезу,  — вспомнила кое о чем…
        — Надеюсь, не о том, что станешь моей женой.
        — Нет.  — Она протянула ему руку. Клив сжал ее, не зная, что сказать.  — Ты правильно заметил, что мы давно знаем друг друга. Все будет хорошо.
        — Когда ты скажешь семье?
        — Ох,  — пожала плечами Энди.  — Не стоит торопиться. Мама с папой наслаждаются путешествием по Индии, Портия в Америке, Пози мечтает стать солисткой балета и не пропускает ни одного спектакля…
        — А Имми готовит свадьбу, которая затмит королевскую.
        — Похоже на то. Дай бог семье справиться с одной свадьбой, как думаешь?
        — Значит, выбрала вариант «А»?
        — Вариант «А»?  — Энди наконец взглянула на него и увидела, что он с головы до ног засыпан известкой и пылью.
        — Что ты делал?  — спросила она, как будто не знала.
        Клив оглядел себя и попытался стряхнуть с себя мусор, но только размазал грязь по влажной рубашке.
        — Оставь, я положу отмокать.
        — Я сам справлюсь.
        — Правильный ответ.
        Он увидел, что Энди смеется, и тоже улыбнулся. Сердце в ее груди сделало пируэт,  — ей придется нелегко…
        — Расскажи, что с потолком в кладовке?  — быстро спросила она.
        — Начать с плохой или хорошей новости?
        — Есть хорошая?
        — Задняя дверь открыта и сквозняк выдувает запах гари из дома.
        — А плохая в том, что потолок обвалился тебе на голову,  — усмехнулась Энди, вспоминая доносившиеся проклятия.
        — Не весь, а только угол возле двери. К счастью, он был мокрый, поэтому пыли мало.
        — Еще одна хорошая новость,  — кивнула Энди, подумав о том, что стало со спальней над кладовкой.  — Можно отремонтировать?
        — Не стоит начинать, пока не восстановлена крыша. Я заметил лавку строительных товаров на окраине деревни. Давай зайдем и закажем черепицу,  — предложил Клив, но, увидев ужас на ее лице, пояснил: — Мне довелось помогать местному строителю во время каникул, чтобы заработать на обучение летному делу.
        — Покрывал черепицей крышу?
        — Подносил мастеру на леса, но, чтобы не терять время даром, попросил его научить меня, как это делается.
        — На случай, если бы из тебя не получился летчик?
        — Альтернатива была — последовать по стопам отца и стать врачом. Он мечтал передать мне свою медицинскую практику. Не понимаю почему. Он всегда жаловался на нехватку времени, денег, на бумажную работу.  — Клив улыбнулся.  — Старый чудак любит свое дело.
        — Поэтому и хотел передать его тебе.
        Энди встречалась с отцом Клива — семейным доктором, словно вышедшим из трогательного телевизионного сериала.
        — Он решил, если мне придется самому платить за летные уроки, я скоро оставлю мечту повторить героический путь моего прадедушки — военного летчика.
        — Двое упрямых мужчин.
        — Я лучше понимаю машины, чем людей.  — Клив обернулся к столу.  — Хочешь апельсинового сока и банан?
        — Пожалуй.
        Он разлил сок по стаканам, нарезал хлеб толстыми ломтями и достал пачку масла.
        — Мне без масла,  — попросила Энди, размазывая банан по хлебу. Она потянулась к джему.  — Похоже, банка не разбилась.
        — Это не тот, что я купил. Мэт подменил его другим из своих запасов.
        — Нам будет нужен свидетель,  — рассудила Энди, добавив джем к банану.  — Он нормальный мужик. Давай позовем его.
        — Уверена, что не хочешь сообщить семье?
        — Абсолютно.  — Энди с завистью смотрела, как Клив укладывает ветчину на ломоть хлеба с толстым слоем масла. Может, ей стоит рискнуть?  — Прости мой эгоизм. Ты, наверное, хотел пригласить своих родителей?
        — Сделаем так, как ты захочешь, Миранда. Они поймут.
        Разве? А ее родители поймут?
        Скорее всего, нет, однако притворяться, что их брак не более чем соглашение: превращать свадьбу в торжество, было выше ее сил. Когда они вернутся домой, им не избежать праздничного ужина, но всего лишь ужина, а не свадебного приема.
        — Может быть, мы опережаем события?  — засомневалась Энди.  — Надо узнать местные законы. Вероятно, потребуется миллион разных справок и документов…
        — Нет.
        — Нет?
        — В Италии процедура действительно бюрократическая — все те же формальности, что в Англии, и сверх того.
        — Но не здесь?
        — Нет. Остров Фьори очень маленький, все друг друга знают. Никто не может совершить двоеженство или жениться на кузине, потому что это станет известно через пять минут после запроса разрешения.  — Клив пожал плечами в некотором смущении.  — Клерк на почте очень любезно мне все объяснил.
        — Ты ходил на почту, чтобы узнать о правилах регистрации брака? После того, как я тебе отказала?
        — Я зашел, чтобы позвонить Люси и поменять деньги, но заодно решил побольше разузнать.
        — Похоже, у вас был длинный разговор.
        — Информации получил больше, чем хотел. Женщина в очереди посоветовала лететь в Лас-Вегас, если я хочу жениться на кузине.
        — Она говорила по-английски?
        — Нет. Клерк переводил.
        — Вы там хорошо повеселились,  — улыбнулась Энди, представив себе всю сцену.  — И часто здешние кузены женятся в Лас-Вегасе?
        — Навряд ли, потому что после этого их выгоняют с острова. Они как бы перестают существовать. Вот так.  — Клив изобразил нож, вонзающийся в сердце.  — Когда местным жителям не хватает слов, они заменяют их жестами.
        — Поняла,  — с трудом сдерживая смех, сказала Энди.  — Ну что же, если ты не специально зашел, чтобы узнать…
        — С чего бы, если ты мне отказала?
        — Потому что ты пилот и готов к любым поворотам судьбы.
        Повернувшись к Кливу, Энди увидела, что он улыбается той самой улыбкой, которая покорила ее юношеское сердце. Чувствуя, как закружилась голова, она схватилась за край стола. В ту же секунду Клив обнял ее за плечи и привлек к себе. Она почувствовала легкий запах дымы, сырой штукатурки и теплой кожи. Это не помогало.
        — Ты в порядке?
        — Почти.  — Энди расслабилась, удобно положив голову на его плечо.  — Скачок сахара в крови после банана, джема и сока на голодный желудок. Послушай, Клив. Я прошла ту же подготовку, что и ты, поэтому знаю — на моем месте ты поступил бы точно так же. Разница только в том, что у меня будут котята, а не у тебя.
        — Котята? Я думал, речь идет о нашем ребенке. Энди толкнула его локтем в бок.
        — Просто я понимаю твою реакцию. На твоем месте я бы тоже обозвала тебя идиотом.
        — Обозвала бы? Насколько помню, ты вопила как торговка на базаре.
        — Извини. Это гормоны.
        — Не сомневаюсь.
        — Издеваешься над моими гормонами?  — пробурчала она.
        — Я бы не посмел.
        — Правильно.  — Энди грустно улыбнулась, вспомнив, что их брак по расчету она организовала сама. Она выпрямилась и сделала серьезное лицо.  — Ты не поделишься ветчиной? Не помню, когда нормально ела в последний раз.
        Клив сделал ей сэндвич. Энди откусила и застонала от удовольствия.
        — Так что ты узнал? Какие формальности нас ждут?
        — Надо подписать Декларацию об отсутствии препятствий в нотариальной конторе, представить ее в местную администрацию вместе с паспортами, после чего мэр выдаст лицензию.
        — И все?
        — Нам остается только решить, где пройдет церемония бракосочетания и кто ее проведет.
        — А мэр может провести? Прямо в мэрии?
        — Думаю, да. Спросим, когда получим лицензию. Давай поедем завтра в Сан-Рокко, назначим встречу с нотариусом, пообедаем, пройдемся по магазинам?
        — По магазинам?
        — Хочешь сказать, что на всякий случай привезла с собой подвенечное платье?
        — У меня с собой только джинсы, шорты и майки. Для свадьбы нужно что-то поэлегантнее.  — Энди почувствовала, что краснеет. Ну, не такое…  — она беспомощно взмахнула рукой,  — сам знаешь…
        — С оборками?
        — Именно.
        — Но что-то особенное.
        — Да,  — пошла на уступку Энди.  — У тебя есть пиджак?
        — Он не подойдет для свадьбы. Нужен новый костюм.
        — Ладно,  — кивнула Энди, представив себя в особенном платье, Клива — в новом костюме, и Мэта, который снимает на пленку всю церемонию. Фотографии будут отосланы родителям и сестрам с сообщением, что они поженились и ждут ребенка. Мэт сделает отдельное фото жениха с невестой на ступеньках мэрии. Этот снимок в серебряной рамке она спрячет в бельевой шкаф. Для себя лично.
        Глава 7
        Прежде всего Энди занялась уборкой кухни и чисткой плиты, а Клив отправился на поиски лестницы, чтобы залезть на крышу и выяснить объем работ.
        Он снял рубашку и положил отмокать в таз. Энди остановилась в саду с охапкой постельного белья, которое собиралась развесить на ограде для проветривания. Клив похудел за последний год. Хотя на мускулистом теле не было ни грамма лишнего жира, он каждое утро совершал пробежки. Рельефные мышцы на спине играли на солнце. Она знала, какова на ощупь шелковистая кожа, помнила запах тела, не замаскированного лосьонами и гелями для душа, как принято у большинства мужчин, но недопустимо для летного состава. Каждая секунда проведенной с ним ночи отпечаталась у нее в мозгу. Энди отвернулась, чтобы Клив не прочел все это на ее лице.
        — Не подержишь лестницу, Миранда? Я спускаюсь.
        — Надо, чтобы всегда кто-то страховал,  — сказала она, приходя на помощь, и не сводя взгляда с обтянутых джинсами тугих ягодиц.  — Следующий раз зови меня.
        — Ладно,  — сказал Клив, оборачиваясь и заглядывая ей в глаза, отчего Энди замерла, и мир перестал существовать для нее.  — Спасибо, дальше я сам.
        Энди отступила на шаг, завороженная видом широких плеч, узких бедер, груди, поросшей темными волосами, треугольником уходящими под ремень джинсов.
        — Что ты делаешь?
        Она вздрогнула, покрывшись румянцем стыда, но поняла, что это не обвинение, а всего лишь вопрос.
        — Э… я преодолела лестницу с паутиной и убираю спальни на втором этаже.
        Клив тронул пальцами ее щеку.
        — Не увлекайся, у тебя уже испарина.
        — Я в порядке,  — быстро ответила она.  — Те, что дальше от кухни в хорошем состоянии, только вот пыль…  — Она замолчала от неожиданной мысли: он собирается спать с ней?
        В тот раз все произошло спонтанно, без осознанных мыслей, без слов. Но теперь ситуация изменилась, возникла неловкость. Лучше не думать об этом.
        Захочет ли он заниматься любовью по-настоящему? Не просто сексом, хоть и горячим, как она знала, а с чувством…
        — Пауки?  — подсказал он.
        — И пыль,  — поспешила добавить Энди.  — Как две феи в пантомиме о Золушке.
        Клив усмехнулся.
        — Интересное дополнение к классическим персонажам.  — Не дождавшись ответа, он продолжил:
        — Не беспокойся обо мне, Миранда. Я сам уберу комнату и постелю кровать.
        Неужели легкий укол в сердце вызван разочарованием? Огорчением? Она покинула его спящим, чтобы избежать неловкости. Но как это будет выглядеть накануне вечером? Брачная ночь с женихом поневоле…
        — Комнаты убраны, но матрасы надо проветрить,  — сказала она и постаралась уйти от темы о кроватях.  — Если тебя не смущает знакомство с пауками, займись ванными комнатами наверху.
        — Сделаю, когда вернемся. Можно пока воспользоваться твоей?
        — Это не моя, а ванная Софии. Я не могу спать там. Мои вещи в комнате, которую мы делили с Имми.
        — Ладно. Уберу лестницу, приму душ, а потом давай сходим в деревню, если ты не передумала. На обратном пути возьмем такси, чтобы не идти в гору.
        — Клив…  — запнулась Энди, понимая, что надо все-таки внести ясность.
        — Подожди минуту.
        Клив сложил лестницу, но, когда он вернулся, решимость покинула ее.
        — Хотела сказать спасибо за крышу.
        — Разве не слышала? Теперь модно проводить отпуск в трудах.  — Он приобнял ее за плечи.  — Я не задержу тебя.
        — Закрою пока балконную дверь.
        В гараже, куда Клив отнес лестницу, царил порядок: все расставлено по полкам и снабжено этикетками, инструменты промаслены и развешаны на крючки. Слой пыли создавал ощущение покоя, как в сказке о Спящей красавице. Скорее всего, именно так Альберто воспринимал машины.
        Достав чистую одежду из сумки, Клив бросил ее на широкую кровать, в которой когда-то король спал со своей любовницей. Поскольку Миранда прозрачно намекнула, что не последует примеру Софии, он включил в душе холодную воду.
        Двадцать минут спустя Клив вышел из дома на звук мотора — Миранда кругами ездила по двору на скутере. На ее лице сияла счастливая улыбка. Она остановилась рядом с Кливом.
        — Тебе удалось завести его,  — похвалил он.
        — С первой попытки. Подкачала шины и заранее поставила аккумулятор на зарядку. Завелся сразу. Открывай ворота. Можно ехать.
        — Когда ты последний раз ездила на чем-то подобном?  — спросил он, открывая деревянные створки.
        — Сто лет назад, но это как велосипед. Не беспокойся, не скину тебя в ближайшую канаву.
        — Поверю на слово,  — кивнул он в то время, как тысяча возражений пронеслись в его голове, в том числе обязательное наличие шлема. Ему хотелось завернуть Миранду в вату, оберегать от любой напасти, но это была его проблема, а не ее. Он перекинул ногу через седло.
        — Держись.
        Кливу не надо было повторять дважды: он обнял Миранду за талию. Она рванула через ворота на дорогу. Клив воспользовался случаем обнять ее покрепче, прижаться к ее спине и коснуться щекой волос, все еще немного отдававших дымом. Они вписывались в повороты словно были одним целым. Клив сожалел только о том, что они въехали в деревню слишком быстро. Спустя полчаса, заказав все необходимое для починки крыши с гарантией доставки материала к вечеру, они сидели перед кафе с голубыми окнами. Официант принес вино, воду и принял заказ. Миранда захотела бифштекс из рыбы-меч и салат.
        — Кажется, к тебе вернулся аппетит,  — заметил Клив, повторив ее заказ, добавив к нему картофель фри.
        — Солнце, свежий воздух… Дело в том, что у меня был стресс — не знала, как сказать тебе о ребенке.
        — Напрасные волнения.
        Она беспомощно пожала плечами:
        — Клив…
        Он знал причину. Миранда не сомневалась, что он вне себя от горя. День был слишком светлым и радостным, чтобы омрачать его темными тайнами прошлого. Он действительно был в отчаянии. Клив никому не раскрыл тайну Рейчел, но Миранда должна будет все узнать прежде, чем примет бесповоротное решение об их будущем. Но не сейчас и не здесь.
        — Надеюсь, это не испортит удовольствие от еды?
        — Нет,  — тряхнула головой Энди,  — все в порядке.
        Почти в порядке.
        Оба замолчали, но тишина была комфортной, как бывает между хорошо знакомыми людьми, которым не надо поддерживать светскую беседу. Они наблюдали за оживленной работой порта, приходящими и уходящими лодками, мужчинами, драющими палубы, тощей черной кошкой, выслеживающей добычу.
        — Мне нравится здесь,  — признался Клив, когда принесли еду.
        — Мне тоже.
        Рыба была хорошо зажарена. Энди рискнула попробовать картофель из тарелки Клива. Завязался разговор, на этот раз о работе: о новых самолетах, о филиале компании на Кипре, которая увеличит объем трафика с Ближнего Востока. Они не касались личной жизни, избегая эмоциональных стрессов. Клив заказал эспрессо и расплатился.
        — Материалы для ремонта скоро доставят. Останься в деревне, если хочешь, а я, пожалуй, вернусь на виллу.
        Энди знала, что на время сиесты жизнь замирает, магазины откроются ближе к вечеру, но она почувствовала желание Клива побыть в одиночестве.
        — Деревня разрослась с тех пор, как я уехала. Теперь это почти город. Я бы прогулялась, чтобы сжечь калории после ланча.
        — Будь осторожна, когда поедешь обратно. Постарайся купить шлем.
        — Обещаю, если ты не полезешь на крышу до моего возвращения.
        Клив приложил руку к сердцу:
        — Честное скаутское.  — Его серо-стальные глаза потеплели.  — Не сомневайся, что ты нужна мне.
        Не дожидаясь ответа, он наклонился и нежно поцеловал ее в губы, словно пробуя на вкус. Она не успела перевести дыхание, как он ушел. Энди прижала ладонь к губам: поцелуй заставил ее затрепетать. Он таил обещание.
        Когда она вернулась, Клив сооружал строительные леса.
        — Откуда это?
        — Взял в аренду. Безопасность прежде всего. Где шлем?
        — Я не нашла магазин с мототоварами. Скажи, Мэт привел свою мать? Боюсь, мы напугали его.
        — Они пришли, когда я был в доме, и направились прямо к источнику.
        — Попробую перехватить его на обратном пути и поблагодарить за джем. За нами должок.
        — Завтра купим баночку в Сан-Рокко и завезем на обратном пути.
        — Попроси его быть твоим свидетелем.
        Клив кивнул, затягивая болт и проверяя прочность соединения, прежде чем добавить следующую секцию.

* * *
        Столица острова Сан-Рокко оказалась очаровательным старинным городком с особняками, уютными площадями и сквериками, тенистыми аллеями с крутыми, уходящими вверх ступенями. За резными решетками ворот виднелись зеленые сады. Столики многочисленных кафе и пиццерий стояли прямо на тротуаре. Вдоль пешеходной зоны высились палаццо, построенные в те золотые времена, когда остров был перекрестком торговых путей — теперь в них размещались роскошные бутики. Над городом, на горе возвышался древний замок, когда-то защищавший гавань.
        — Не могу поверить, что город не наводнен туристами. Здесь есть все!  — воскликнула Энди.
        — Все, кроме аэропорта.
        — Почему они не построят его?
        — Им и так хорошо.
        — Если бы я жила здесь, то думала бы так же,  — призналась Энди.  — Но это жестоко по отношению к молодому поколению,  — вздохнула она.
        — Тем не менее здесь есть информационный центр для туристов. Давай спросим, где нотариальная контора.
        Час спустя необходимые документы были готовы, а перевод на итальянский им обещали подготовить к вечеру завтрашнего дня.
        — С легкой частью покончено,  — сказала Энди,  — переходим к трудной.
        — Трудной?
        — Ненавижу покупать одежду. Счастье, что на работе мне приходится носить форму. Все гены, отвечающие за модную одежду и высокие каблуки, достались Имми.
        — Если поможешь мне купить костюм, я выберу тебе платье и туфли.
        — Невозможно,  — ужаснулась Энди.
        — Почему?
        — Ну… понимаешь… это плохая примета,  — запнулась Энди, чувствуя себя полной ДУРОЙ.
        — Примета?  — опешил Клив.  — О чем ты?  — Он широко улыбнулся.  — Куда делась спокойная, решительная и рациональная Миранда Марлоу?
        — Одно дело — работа, другое — настоящая я.
        — Хочешь сказать, что боишься черных кошек?
        — Только идиот не боится их.
        — Бросаешь соль через левое плечо? Разбитое зеркало сулит семь лет без взаимности? Вот не думал, что ты так суеверна.
        — Не совсем так,  — покачала головой Энди, проклиная себя за глупое замечание.  — Но некоторые приметы сбываются.
        — Например, жених не должен видеть невесту в подвенечном платье до свадьбы?
        — Старые суеверия не случайны.
        — Значит, ты наденешь что-то новое, что-то старое, что-то одолженное и голубое?
        С завидным упрямством Энди заявила:
        — Уверена, найду что-нибудь у Софии.
        — Как ты относишься к голубому?
        — Положительно.
        — Только не сапфиры. К твоим глазам пойдет что-то зеленое с золотом.  — Он переплел ее пальцы со своими.  — Подумай насчет желтого бриллианта.
        — О чем ты? Нет…
        Клив указал на здание позади нее. Обернувшись, Энди увидела витрину ювелирного магазина — скорее всего, очень дорогого, судя по великолепным образцам за стеклом.
        — Нам нужны кольца. Предоставь выбор мне, но учти, что будешь носить их гораздо дольше, чем платье, которое купишь по своему вкусу.
        — Прошу тебя, только самое обычное,  — решила Энди, вспомнив кольцо матери.
        — Тогда все решат, что свадьба была вынужденной из-за беременности. Ну уж нет!  — Клив открыл дверь магазина, пропуская ее вперед.
        Изысканный интерьер помещения, пушистый ковер, мягкое освещение соответствовали выставленным на продажу предметам роскоши. Навстречу вышел менеджер в безупречно сшитом костюме. Усадив их в позолоченные кресла возле стола с резным узором, он занял место напротив.
        — Синьор, синьора, добро пожаловать. Чем могу служить?
        — Мы хотим купить обручальные и свадебные кольца,  — сказал Клив.
        — Отлично,  — склонил голову менеджер и обратился к Энди: — Синьора предпочитает классическое с белым бриллиантом?
        Синьора уже горько сожалела, что затеяла спор по поводу платья. Она могла бы сейчас спрятаться в примерочной.
        — У синьоры золотисто-зеленые глаза,  — вмешался Клив.  — Я предлагаю желтый бриллиант.
        — Глубокий желтый,  — кивнул менеджер стоящему рядом человеку. Тот скрылся на минуту и вынес лоток с кольцами, мерцающими в приглушенном свете магазина.
        — Это парные кольца: свадебные и обручальные кольца прекрасно дополняют друг друга. Ваш палец, синьора. Мне надо снять мерку,  — пояснил он, когда Энди не пошевелилась.
        Она бросила на Клива беспомощный взгляд, пытаясь остановить безумие — кольца стоили целое состояние. В ответ он взял с лотка кольцо и надел ей на палец:
        — Как тебе?
        — Немного велико,  — еле выговорила Энди.
        — Попробуйте вот это, синьор.
        Клив заменил кольцо на гарнитур из двух. Свадебное кольцо представляло дорожку из желтых и белых бриллиантов в белом золоте. Оно было слегка изогнуто таким образом, что желтый бриллиант-солитер нижнего обручального кольца смотрелся во всем великолепии. Размер подходил идеально. Изысканное сочетание двух колец поражало красотой, и Энди не сдержала вздоха.
        — Великолепно,  — кивнул ювелир.
        — Клив, нет…  — Она сделала попытку снять драгоценности, но Клив остановил ее.
        — Они как будто созданы для тебя, Миранда,  — заметил он, глядя не на сверкающие кольца, а на нее.  — Красота без вычурности, знак силы и верности до конца жизни.
        Энди словно лишилась дара речи и не смела поднять глаза на Клива.
        — Думаешь, это слишком?  — спросил он и приподнял ее подбородок, заставляя взглянуть на него.
        — Ты и сам знаешь,  — сказала она.
        — А если я признаюсь, что последовал за тобой на остров Фьори только с одной мыслью — просить тебя стать моей женой?
        — Но ты же не знал…
        — Нет, не знал.  — Клив повернулся к менеджеру, который старательно делал вид, что не слышит их разговор.  — Эти оба кольца для синьоры.  — Он позволил ей снять драгоценности и положить их на черный бархат.  — Подберите мне что-нибудь простое.
        Для него? Энди взглянула на его руку, полагая, что он все еще носит обручальное кольцо Рейчел, но на пальце не осталось даже бледного следа от него. Менеджер сделал знак, и на столе возник лоток с кольцами из белого золота.
        — Вот это.  — Без колебаний Клив указал на полированный перстень.
        — Прекрасный выбор,  — заметил менеджер.  — Мы подгоним его под нужный размер к завтрашнему вечеру. Оставите у нас все кольца до завтра?
        — Только свадебные. Синьора наденет обручальное прямо сейчас,  — сказал Клив, положив на стол кредитную карту. Пока менеджер оформлял покупку, Клив надел кольцо Энди на палец. Ее рука дрожала, и бриллиант полыхал яркими бликами.
        — Не знаю, что сказать,  — пробормотала она.
        — Я мечтаю услышать от тебя, Миранда, только одно слово «да», но подозреваю, персонал ожидает, что ты выразишь благодарность поцелуем.
        — Простите, синьор, но ваш банк требует подтверждения транзакции,  — вмешался менеджер, передавая Кливу трубку телефона.
        Отказавшись от шампанского, Клив взял Энди за руку и повел к двери, распахнутую для них сияющим клерком.
        — Погоди,  — остановила Клива Энди.
        — Ты что-то забыла? Передумала? Предпочитаешь белый бриллиант…
        — Нет, я просто хочу сделать вот что…  — Энди поднялась на цыпочки, закрыла глаза и коснулась губами его рта. Через секунду рука Клива крепко обняла ее, а поцелуй из нежного стал горячим и страстным. Неизвестно, сколько времени он мог продолжаться, если бы не аплодисменты у них за спиной. Они разомкнули объятия.
        — Было бы жестоко обмануть ожидания персонала,  — пролепетала Энди прерывающимся голосом.
        Клив легко погладил ее по щеке, обнял за плечи и вывел на площадь. Энди не могла поверить в происходящее: у нее дрожали колени, но она постаралась взять себя в руки.
        — Ладно. Теперь самое время подыскать тебе костюм, достойный этих драгоценностей, при условии, что у тебя остались какие-нибудь деньги.
        — Мне необходимо выпить чашку эспрессо, чтобы прийти в себя.
        — Неужели кольцо стоило таких безумных денег?  — с ужасом спросила Энди.
        — Это не имеет никакого отношения к деньгам.
        Глава 8
        Купленный для Клива бежевый льняной костюм пришелся ему по душе, однако из суеверия Энди отказалась покупать свадебный наряд в его присутствии.
        — Я пока прогуляюсь,  — предложил Клив.
        — У меня есть получше идея. У Софии шкафы и сундуки набиты дизайнерскими вещами. Она разрешала примерять их, когда мы гостили на вилле.
        — Ну, прямо добрая волшебница. Ты уверена, что наряды пережили ваши примерки и время?
        — Не все, но они упакованы в сундуки с сандаловой отдушкой, и кое-что мне удастся найти.  — Энди решила, что стоит рискнуть, ведь иначе ей придется стоять в примерочной, пока ассистенты на стремительном итальянском будут подгонять платье по фигуре.  — Винтажный стиль сейчас в моде.
        — Как волонтерская работа в отпуске?
        — Но без физической нагрузки.
        Вряд ли она убедила Клива, и, возможно, он прав: мыши могли сделать гнезда в дизайнерской одежде.
        — Как бы то ни было, обещаю, что в мэрии от меня не будет пахнуть нафталином.
        — Главное, чтобы ты сама туда явилась.  — Он взял ее за руку.  — Пойдем купим банку апельсинового джема.
        Пообедав в деревне, на обратном пути они заглянули к Мэту.
        — Вот, зашли вернуть джем и попросить об услуге.
        — Тогда вам лучше зайти.
        — Спасибо, мы ненадолго.
        Мэт проводил их на веранду, где его мать, сидя в кресле, грелась на солнышке.
        — Здравствуйте, миссис Старк. Извините за беспокойство.
        — Зовите меня Глория. Мы рады гостям. Присаживайтесь. Кофе?  — спросила она Миранду.  — Или чай с мятой?
        — С удовольствием. Спасибо.
        — Хотели просить об услуге, Мэт,  — сказал Клив.  — Мы с Мирандой решили пожениться на днях — зарегистрировать брак в мэрии. Не возражаешь быть нашим свидетелем?
        — С удовольствием!
        — Поздравляю. Вы будете счастливы,  — оживилась Глория, любуясь кольцом Ми Миранды.  — Давно знакомы?
        — Шесть лет, восемь месяцев и четыре дня,  — сообщил Мэт.  — Теперь уже пять дней. Клив все рассказал мне. Энди исполнилось восемнадцать, и она получила лицензию пилота. Он наблюдал, как она приземлилась при коварном боковом ветре.
        Описание первой встречи вызвало настороженную тишину. Глория первая нарушила молчание:
        — Вы пилот?
        — Пилот коммерческой авиации. Только Клив не точно назвал время первой встречи — не посчитал пару високосных лет. Семь дней. Шесть лет, восемь месяцев и семь дней.
        Глория сдержанно улыбнулась Кливу.
        — Лучше бы ты помнил дату ее рождения. Ошибка может стать фатальной.
        — Двенадцатое число. Я никогда не забуду этот день.
        Энди рискнула взглянуть на него, но Клив отвел взгляд. Снова наступила неловкая тишина.
        — Ваши родители прилетят на свадьбу?  — спросил Мэт.  — Вилла вряд ли пригодна для проживания, но мы с радостью предоставим свободные комнаты.
        — Очень любезно с вашей стороны,  — сказал Клив, вставая.  — Не возражаете, если мы выпьем чай в другой раз, Глория?
        — Заходите в любое время.
        — Спасибо. Не провожайте нас.  — Он так спешил, что Энди не успела зайти в комнату за своей сумкой.

* * *
        В машине Клив не произнес ни слова, и Энди молчала, слишком занятая размышлениями о том, что произошло. В ювелирном магазине Клив сказал ей, что приехал просить выйти за него замуж. В чем причина? Чувство вины? Может, ее увольнение заставило его вспомнить, что было между ними шесть лет восемь месяцев и семь дней назад? Или ему нужен якорь? Собственно, именно эту роль она выбрала для себя, и, возможно, оказалась права. Однако он точно помнит день их знакомства. Обычно такое не забывают девочки… Не стоит придавать этому значение. Ей исполнилось восемнадцать — знаменательное событие, даже если не брать в расчет поцелуй в кустах. В конце концов, Энди работала на него, Клив знал, сколько ей лет, а в свой день рождения она угощала коллег тортом. Но он точно сосчитал дни…
        В маленькой машине они сидели бок о бок. Рука Клива касалась ее руки, когда он переключал передачу. Она ощущала его запах, аромат шампуня, знакомый, как ее собственный. Лицо Клива было непроницаемым, когда он остановил машину возле гаража.
        — Ты побудешь одна, пока я совершу пробежку?
        — Хороший план. Пожалуй, пойду искупаюсь. Буду осторожна,  — добавила она в ответ на его встревоженный взгляд.  — Плавание полезно беременным женщинам. Расслабляет…
        — Я не об этом. У тебя есть купальник? Вдруг Мэт решит занести твою сумку, которую ты оставила в его коттедже.
        — Не думала, что ты заметил.
        — Обратил внимание, что ты вернулась к машине с пустыми руками. Впрочем, я сам схожу за ней позже.  — С этими словами Клив собрал сумки с вещами и скрылся на вилле.
        Энди прошла в комнаты Софии, открыла гардероб и почувствовала слегка затхлый запах. Однако вещи были аккуратно сложены в пакеты и защищены от мышей и моли. Она достала несколько дизайнерских платьев, но среди них не оказалось гламурных вечерних туалетов, которыми они с сестрой восхищались в детстве. Энди помнила восхитительное шелковое кремовое кимоно с желтыми и зелеными виньетками: одновременно простое и стильное, оно бы идеально подошло для скромной свадебной церемонии. Энди поднялась на второй этаж в помещения, за уборку которых еще не бралась. Она надеялась найти там сундуки с вещами и действительно обнаружила два контейнера.
        Из окна комнаты открывался вид на сверкающее внизу море. Светлый аквамарин плавно переходил в бирюзу, сгущаясь между скалами до чернильных оттенков. День клонился к вечеру. Если сундуки могли подождать, то с купанием надо было торопиться. Энди взглянула на кольцо, недавно надетое Кливом ей на палец, и покраснела, вспомнив о том, как воспользовалась моментом и поцеловала его. Поцелуй потряс его не меньше, чем ее,  — почти как в первый раз, шесть лет восемь месяцев и семь дней назад.
        Энди тряхнула головой и сняла с пальца кольцо. Сначала она решила оставить его в фарфоровой тарелочке на туалетном столике, но побоялась. Тогда она открыла секретный ящичек под зеркалом. Он был пуст, если не считать лежащего там большого ключа. Интересно, от чего он? Энди огляделась, но ничего не обнаружила. Скорее всего, просто забыт, иначе висел бы на связке с остальными ключами. Она положила кольцо рядом и закрыла ящик.
        Переодевшись в купальник, Энди оглядела себя в большое зеркало. Она прижала ладони к все еще плоскому животу и замерла на мгновение, потом взяла полотенце и спустилась на пляж.
        Заросшая тропинка, которую Клив выбрал для пробежки, поднималась круто вверх. Пропустив нескольких дней без тренировок, он усилил нагрузку и сбавил темп, только достигнув вершины холма. Отсюда открывался сказочный вид на замок и старый город Сан-Рокко с его высокими шпилями и разноцветными домиками, но мысли Клива были далеки от сказки. Миранда изменила решение и согласилась выйти за него замуж. Она без колебаний подписала нужные бумаги, но с трудом поддалась уговорам принять кольцо. Она не ответила на его шутливую просьбу о поцелуе, но неожиданно сама поцеловала, подарив ему надежду. Он до сих пор чувствовал прикосновение ее мягких губ и ее уступчивость, когда он обрушился на нее со всей страстью. Кливу казалось, что это их первый поцелуй, открывающий дорогу в будущее после всех ошибок и прошлых грехов. Если так, то он должен открыться Миранде. Она имеет право знать все и только тогда принять окончательное решение. Только в этом случае они смогут начать жизнь с чистого листа.
        Энди слышала шаги Клива по песчаному пляжу. Повернув голову и подняв на лоб солнечные очки, она наблюдала, как он нырнул в воду и поплыл в море к выходу из бухты. Она задержала дыхание, готовая крикнуть, предупредить, что течение там очень сильное и опасное. По счастью, он повернул и уже возвращался к берегу. Вскоре он присоединился к ней в купели у горячего источника. Она была благодарна, что темные очки скрывают ее жадный взгляд, ласкавший его мускулистый торс в каплях морской воды.
        — Как пробежка?
        — Отлично! С вершины холма виден замок и Сан-Рокко. Не предполагал, что это так близко.
        — Дорога вьется вдоль острова, но пешком можно дойти за час, а до замка еще быстрее.
        — Знакомая тропинка, полагаю.
        — Когда-то в замке жил король, влюбленный в прекрасную даму,  — улыбнулась Энди.
        — Но король был женат,  — напомнил Клив, усаживаясь на край купели.
        — Жизнь, как правило, не похожа на сказку,  — согласилась Энди.
        София отличалась красотой, остроумием, жизнелюбием — блестящая хозяйка званых приемов, которые она устраивала на вилле, но вряд ли она была совершенно счастлива, думала Энди с высоты жизненного опыта. Однако надо пожалеть и другую женщину, выданную замуж против воли, ожидавшую в замке возвращения мужа. Две одинокие женщины…
        — Супружеская жизнь далека от волшебной сказки,  — сказала Энди.  — Она требует усилий, преданности, понимания и взаимной поддержки в трудные времена.  — Она готова к этому, и у нее перед глазами был прекрасный пример.  — На долю моих родителей выпали суровые испытания. Им пришлось забыть мечты и взвалить тяжкую ношу, чтобы спасти «Марлоу авиэйшен», когда дедушка умер. Они доказали свою любовь.
        — Как поживает твой отец?
        — Отлично. Они прекрасно проводят время в Индии. Жаль, что завтра мне придется пропустить еженедельный сеанс видеосвязи с ними.
        — Где они сейчас?
        — У них нет определенной программы. Путешествуют, как заблагорассудится.
        Клив молча кивнул, но наступившая тишина не казалась такой комфортной, как накануне за обедом. Он пристально наблюдал за пузырьками горячей воды, поднимавшимися со дна купели. Его плечи были напряжены, губы сжаты.
        — Что с тобой, Клив?
        Он взглянул на нее.
        — Я должен рассказать тебе о Рейчел.
        У Энди свело желудок. Она подозревала, что разговор неизбежен, но все равно к горлу подступила тошнота. Энди сделала глубокий вдох.
        — Собирался сказать тебе еще вчера за обедом в гавани, но день был так хорош — не хотелось портить его.
        — Все так плохо?
        — Да.
        После душевной близости последних дней, он, казалось, отдалился от нее. Что-то насторожило его еще в коттедже Мэта: Клив поторопился сбежать.
        — Хочешь я сяду рядом и возьму тебя за руку,  — предложила Энди, чувствуя, что сама нуждается в поддержке.
        — Нет, я должен видеть твое лицо.
        Рейчел была любовью всей его жизни. Суета с кольцами, покупка свадебных нарядов вдруг заставили его опомниться. Вероятно, он не в силах больше притворяться или, что еще хуже, скажет, что их брак будет платоническим. Ей не стоило целовать его. Он ответил на поцелуй только, чтобы не поставить ее в глупое положение. Кроме того, он живой человек из плоти и крови. Но теперь его мучает чувство вины.
        Она заставила себя глубоко дышать.
        — Клив, ты пугаешь меня.
        — Прости, но мы поженимся через несколько дней, и у тебя есть право знать…  — Он с трудом перевел дыхание.
        — Знать — что?
        — Имеешь право знать, и я хочу, чтобы ты знала: ребенок, которого носила Рейчел, когда погибла, был не моим.
        — Не…  — Энди уставилась на него в изумлении: такое не могло присниться даже в страшном сне.
        Они считались золотой парой авиации. Энди пришла в отчаяние, когда узнала о женитьбе Клива, но Рейчел так идеально подходила ему, что она, пролив ведро слез, смирилась. Сердце болело, но ее утешало, что Клив выполнил обещание и взял ее на работу, хотя другие даже не рассматривали возможность найма молодого неопытного пилота. Жизнь пошла своим чередом. Более или менее.
        — Кто…  — Она тряхнула головой. Разве это важно?
        — Не знаю.
        — Мне жаль.
        — Мы долго пытались наладить отношения.
        — По этой причине ты не поехал на Пхукет?
        — Не совсем. Когда она забронировала поездку, я подумал, что она хочет дать нам шанс спасти брак, и был готов поддержать ее.
        Клив выглядел подавленным. Энди с трудом удерживалась, чтобы не бросится к нему с утешением, но она понимала: он должен сам справиться с болью.
        — Ты не поехал,  — напомнила она.
        — Незадолго до отъезда Рейчел заявила, что хочет ехать одна, чтобы все хорошо обдумать.
        — Тогда ты придумал кризис?  — ахнула Энди.  — Чтобы никто не догадался.
        — Рейчел хорошо умела притворяться, но не смогла все предусмотреть. После ее гибели я нашел снимки — она была там не одна.
        Энди не знала, что сказать. Мысль о неверности Рейчел казалась невероятной.
        — У меня были подозрения, что у нее кто-то есть, но я не винил ее. Она была несчастлива, а я не мог ей помочь. Я узнал о ее беременности случайно — взял по ошибке ее телефон и увидел сообщение из клиники.
        — Но…
        — Последние полгода я спал отдельно.
        Не раздумывая, Энди пересекла купель, села рядом с Кливом и взяла его за руку. Как и Клив, она знала, что Рейчел не собиралась заводить детей. Такие, как она, ничего не делают без расчета. Ее внебрачная беременность не была случайной. Клив сжал ее ладонь с такой силой, что Энди едва сдержала стон. Почувствовав это, Клив поцеловал ее пальцы и немедленно отпустил.
        — Прости меня.
        — Что ты сделал?  — спросила Энди, с трудом отводя глаза от его мускулистой груди.
        — Не трудно догадаться. Сказал, чтобы она убиралась из моей квартиры и моей жизни. Она ответила, что скорее мне придется паковать вещи, а если захочу развода, то она отберет у меня половину компании «Голдфинч».
        — Клив…  — испугалась Энди.
        — Она говорила не только это и кое в чем была права,  — продолжил Клив, избегая глядеть на Энди.  — Как она разозлилась! Заявила, что я никогда не любил ее, не должен был жениться на ней, что наш брак — пустышка. В этом она не ошиблась.
        — Так зачем же ты…  — Энди замолчала и подняла вверх руки.  — Прости, прости. Не мое дело.
        — Мы поженимся. У нас будут дети. Все, что касается меня, касается и тебя, Миранда.  — Он закрыл глаза, собираясь с мыслями.
        — Рейч начинала работать на меня как запасной пилот и хорошо зарекомендовала себя. Компания росла, и она вошла в штат. У меня не было времени на личную жизнь. Когда она пригласила меня на вечеринку в Нью-Йорк, мы оба знали, чем все закончится. В полночь мы поцеловались, в час мы были в постели. Довольно скоро она фактически переехала ко мне. А к концу года все спрашивали, когда мы поженимся.
        Как же иначе? Клив и Рейчел — оба красивые и умные, оба пилоты, жизнь которых связана с «Голдфинч Эйр сервисез».
        — Потом родители Рейчел объявили, что продали дом и переезжают во Францию в июне. Они поинтересовались, когда же мы сыграем свадьбу. Таким образом решился вопрос. Все были готовы к тому, что я сделаю предложение, а у меня не было причин откладывать.
        Сердце Энди упало. Она подумала: «Он собирается сделать это снова».
        — Что было дальше, Клив?
        — Я послал ее к дьяволу и сказал, что ей не видать «Голдфинч» как своих ушей. Она не стала спорить, так как спешила на аэродром — в графике стоял ее вылет,  — но велела мне паковать вещи и вышла, громко хлопнув дверью. В тот день у меня был выходной, и я отправился на пробежку. Что бы я ни говорил, но ей полагалась половина всего, что я имел. Мне надо было освежить голову и решить, как сохранить остатки компании.
        Энди сжала его руку, поскольку знала, что последует дальше.
        — Остаток дня я работал с бумагами и уже собирался звонить своему бухгалтеру, чтобы назначить встречу, но тут раздался стук в дверь. Пришла Люси и с ней полицейский.
        Глава 9
        Пытаясь осмыслить услышанное, Энди закрыла глаза: страшно представить себе шок и ужас этого момента.
        — Ты никому не говорил об этом?  — уточнила она.  — О ребенке.
        — Смерть Рейчел была ужасной. Меня терзало чувство вины. Не хватало еще вывалять ее имя в грязи.
        — Чувство вины?  — Энди озарила догадка, что Клив все это время страдал не от горя — он считал, что виновен в гибели Рейчел.  — С чего ты решил, что виновен?
        — Я должен был отстранить ее от полета, позвонить Люси и срочно найти замену. Но я не мог ясно мыслить.
        — Произошел несчастный случай. Ты сам был потрясен.
        — Потрясен всей этой сценой, тем, сколько боли она носила в себе, но одновременно я испытал облегчение.  — Клив посмотрел на Энди.  — Я готов был отдать все, чем владел, заложить душу дьяволу, чтобы сохранить «Голдфинч», но мне не надо было больше притворяться. Во время пробежки голова была занята мыслями о предстоящей борьбе, но у меня за спиной словно выросли крылья.
        Он отвернулся, но Энди взяла в ладони его лицо и заставила посмотреть ей в глаза.
        — В мотор попала птица, Клив. Рейчел летела низко, вынырнув из тяжелых облаков. К несчастью, она столкнулась с вереницей гусей, которых спугнули собаки, лиса или огородное пугало фермера, защищавшего свои посевы. У нее не было шанса.
        — Я послал ее к дьяволу.
        Энди болела за него всей душой, понимая, что психологически эти слова мучили его.
        — Мы часто говорим эти слова в минуты злости. Рейчел была опытным, уравновешенным пилотом, Клив. Если бы у нее возникли малейшие сомнения в своей способности к управлению самолетом, она бы отказалась летать, как это сделала я.
        — Если бы она отвечала за свои поступки, я бы отдал ей все — квартиру, «Голдфинч», что угодно, только бы ее смерть не была на моей совести.
        Больше всего Энди хотелось погладить его по щеке, запустить пальцы в густые волосы, нежно поцеловать, чтобы отогнать удручающие мысли, но Клив был захвачен воспоминаниями, болью, виной, и она должна была вернуть его к реальности.
        — Скажи, Клив, почему ты решил, что она не отвечала за свои поступки?
        — Она была в ярости…
        — У нее были для этого причины. Ты застукал ее, заставил признаться до того, как она была готова к этому. Она тоже не выбирала выражения и демонстративно хлопнула дверью…
        Клив покачал головой, но Энди намерена была высказаться до конца.
        — На ее месте любая хлопнула бы дверью в подобных обстоятельствах. К тому моменту, что она дошла до машины, Рейчел испытала облегчение, ведь самое неприятное уже случилось.
        — Откуда ты знаешь?
        — У меня три сестры,  — напомнила Энди.  — Мы все прошли через что-то подобное в свое время: секреты, разоблачения. Сперва испытываешь злость, но сразу после этого наступает облегчение.
        Он не верил ей.
        — Когда Рейчел приехала на аэродром, никто не заметил ничего необычного. Она уточнила прогноз погоды, зашла в офис и сделала запись в журнале. Ребята рассказали, что она посмеялась, напомнив, как обыграла их в выходные в пабе.
        Клив должен был знать об этом из доклада следственной группы, но, вероятно, сразу забыл, мучаясь виной.
        — Она встретила своих пассажиров. Оба летали с ней раньше и хорошо знали Рейчел. Она доставила их в Лидс на переговоры. Оба утверждали, что она была спокойна и собрана, как всегда. Она пообедала в кафетерии аэропорта, заказав суп и овощи. Встретив знакомого из наземной службы, расспросила о внучке…
        — Откуда тебе это известно?
        — Все подробности были опубликованы в местной газете.  — Каждая деталь запечатлелась в памяти Энди. Ей хотелось быть рядом с Кливом, но главная ее задача, как и других пилотов, заключалась в том, чтобы «Голдфинч» продолжал работать в штатном режиме — перевозить пассажиров, грузы и привечать постоянных клиентов, которые не сбежали от них.  — Рейчел не испытывала стресс, во всяком случае в твоем понимании. Если она и витала в облаках, то, скорее, как ты, от будущих перспектив.
        — Каких перспектив? Отец ребенка так и не объявился.
        — А как бы ты поступил на его месте, Клив?  — Она подняла руку, чтобы остановить его протест.  — Знаю, у тебя никогда не могло быть отношений с замужней женщиной, но окажись ты на его месте, что бы ты сделал?
        Клив молчал.
        — Не допускаешь, что он скрывал свое горе от всех, потому что, как и ты, хотел защитить любимую женщину?
        — Ты видишь в людях только хорошее.
        Не только. Рейчел стоило все рассказать Кливу, но легче сказать, чем сделать. Сколько она сама мучилась вопросом, как сообщить Кливу о беременности, а в итоге он узнал самым неожиданным образом…
        — Я вижу хорошее в тебе. Ты бесконечно вспоминал последний разговор, когда ты сорвался, и страдал от чувства вины. Боль вполне естественна, но смерть Рейчел — результат трагедии, и в ней никто не виноват.
        — Мне надо было…
        — Надо, не надо,  — оборвала Энди, теряя терпение.  — Жизнь не репетиция спектакля. Ты не можешь ничего исправить. Многие поступили бы иначе, дай им шанс, но, если все время оглядываться назад, не сможешь увидеть будущее.
        — Я знаю, что меня ждет.
        На секунду Энди подумала, что он говорит о ней, об их ребенке, о неожиданном повороте в их судьбе, но Клив поднялся на ноги, не взглянув на нее.
        — Мне надо починить крышу.
        Как это по-мужски — ухватиться за что-нибудь конкретное, материальное. Она знала, что отец поступал точно так же в минуту эмоциональных переживаний, словно ремонт мотора, стрижка газона, починка велосипеда давали силы вернуть самоконтроль.
        — Будь осторожен,  — сказала она, заставив себя остаться на месте.  — Если ты упадешь, я буду чувствовать себя виноватой.
        Клив обернулся, нахмурив лоб.
        — С какой стати?
        — Ты оказался здесь из-за меня, Клив, и я вынудила тебя чинить крышу. В человеческой природе винить себя, если что-то идет не так. Нам свойственно анализировать слова и поступки, предполагать, как могли бы развиваться события, поступи мы иначе.
        — Закончила читать мне нравоучение?
        — Зависит от того, хорошо ли ты слушал.
        — Можешь проверить. Ты в ответе за то, что я здесь, и повинна в том, что мне предстоит чинить крышу. Правильно?
        — Ты хорошо это усвоил?
        — Могу продемонстрировать.  — Он протянул ей руку.  — Давай так. Если мне предстоит лезть на крышу по твоей воле, ты должна при этом присутствовать.
        Энди правда хотела дать ему время подумать над ее словами в одиночестве, пока руки будут заняты укладкой плитки.
        — Чем я могу быть полезна, стоя на земле, если ты будешь на крыше?
        — Глядя на тебя, буду вспоминать, что нужно быть осторожным. Если все-таки я начну падать, ты подхватишь меня.
        — Идиот,  — нежно проворковала она, понимая, что ее слова не прошли даром.
        Опираясь на протянутую руку, Энди поднялась.
        — Вместо того чтобы терять время, наблюдая за тобой, займусь, пожалуй, кабриолетом. Не можешь же ты приехать на собственную свадьбу в спортивной машине, согнувшись в три погибели.
        Крепче сжав руку Миранды, Клив повел ее через пляж к душу с пресной водой — обычному шлангу, свисавшему со скалы. Возможно, она считает его идиотом, но тогда он счастливейший идиот на земле. Только что он свалил с плеч груз вины, исповедовавшись Миранде. Она должна знать о нем все — и хорошее, и плохое. Конечно, она была в шоке, но, к его удивлению, разложила все по полочкам: проанализировала каждую деталь, и нашла ей место, проявив железную логику. Он чувствовал себя сломанным мотором, который она разобрала на детали, почистили и смазала, потом собрала заново.
        Чувство вины по отношению к Рейчел никогда не покидало Клива. Он не любил ее так, как она этого заслуживала. Они кое-как ладили до того, как Миранда пришла в «Голдфинч». Хотя Клив объяснил, почему принял ее в штат, Рейчел устроила скандал, который стал началом конца.
        Клив повернул кран душа, но вода не полилась.
        — Он не исправен?
        — Должен работать,  — сказала Энди.  — Его не включали много лет, наверное, заржавел.
        Клив поднял голову, и в этот момент лейка душа с треском отвалилась, не задев его по чистой случайности. Однако он не сдержал проклятия, когда на разгоряченное тело обрушился каскад холодной воды. Стоявшая в стороне Энди весело расхохоталась.
        — Ах, тебе смешно?  — прорычал Клив, хватая ее в охапку и толкая под брызжущие струи.
        В шоке Энди выдохнула неожиданное в ее устах ругательство. Словно стирая вырвавшееся слово, он коснулся ее губ большим пальцем. Она издала тихий стон, усиливая его возбуждение, которое не охладил даже ледяной душ. На секунду все замерло: земля словно остановила вращение. Клив опустил голову, коснулся губами ее соленых губ, и они приоткрылись ему навстречу. Время повернуло вспять: Энди отвечала со всем пылом невинной юности, покорившей когда-то раз и навсегда его сердце. Клив опустил бретельки ее купальника, обнажив до пояса прекрасное тело, и ее мягкая грудь прижалась к его груди. Клив жадно ласкал нежные губы, пока оба не начали задыхаться.
        Энди закрыла глаза, и Клив поцеловал длинные мокрые ресницы. Она задрожала.
        — Замерзла?
        Но стоило Кливу закрутить кран, перекрывая воду, как Энди обвила его шею руками и притянула к себе.
        — Согрей меня.
        — Теперь согрелась?  — спросил Клив, когда, тесно обнявшись, они лежали на постели возле открытого окна. Солнце село, и только узенькая полоска света тянулась вдоль линии горизонта. Энди смотрела на ярко сиявшую на западе Венеру и на точки звезд, искрившихся на быстро темневшем небе.
        Как описать окутавшее ее тепло? Все происходило совсем иначе, чем в ту отчаянную, проведенную вместе ночь. Хотя секс тогда был страстным и горячим, таким, какого она не испытывала раньше и не могла вообразить, но в нем таилась темная сила, пробуждавшая не радость, а слезы, которые она сдерживала, но пролила потом, когда осталась одна. Она оплакивала то, что могло произойти, но не произойдет никогда.
        У Энди никогда не возникало сомнений, что Клив знал, кто был рядом с ним: он шептал ее имя. Она подавляла в себе несбыточную надежду, понимая, что для него она всего лишь свет в конце туннеля, который должен вывести его к новому будущему. Она не рассчитывала на большее.
        Сегодня это будущее было рядом, в каждом жесте и прикосновении. Все было немного тревожно, как в первый раз — они познавали друг друга. Клив сдерживал себя, проявляя заботу и нежность, но быстро распалился в ответ на ее призывные стоны. Доведя ее до изнеможения, он губами осушил слезы на щеках, а потом делил с ней смех и шутки.
        — Еще как,  — улыбнулась Энди — он согрел не только тело, но и душу.  — Жаль, что ты пропустил кое-что, иначе я бы представила тебя к награде.
        — Что еще пропустил?  — шутливо проворчал Клив, который выглядел помолодевшим и возбуждающе опасным, как в те времена, когда увлекал ее в темный угол ангара и целовал до умопомрачения, почти за спиной у отца, а сердце Энди стучало так же сильно и радостно, как в те времена.  — Я согрел каждый сантиметр.
        Горячая волна желания обожгла ее. Энди засмеялась:
        — Значит, виноват сквозняк. Я чувствую, как под правой коленкой…
        Она не договорила, потому что Клив перевернул ее лицом в подушку, пощекотал губами указанное место, потом лизнул языком, а потом начал все сначала.
        Лежа рядом с Мирандой, Клив думал, что отогрелся впервые за все время, что помнил себя. Его рука покоилась на животе Миранды, где зрела новая жизнь. Закрыв глаза, она положила ладонь поверх его руки, сильнее прижимая к себе. Клив поцеловал ее плечо.
        — О чем ты думаешь?
        Она подняла ресницы и поглядела в окно, на море, на светящиеся огни рыбачьих лодок.
        — Жаль, что мы не сделали этого раньше.
        Признание позвучало настолько неожиданно, что Клив немного растерялся, не сразу собравшись с мыслями.
        — Мне очень хотелось, но Пози появилась так некстати…  — Она вздохнула.  — Почему она наткнулась на нас, а не ушла в другую часть сада?
        Его первая реакция была такой же.
        — Возможно, ее направил твой ангел-хранитель.
        — Ангел-хранитель?  — нахмурилась Энди.
        — Ты бы горько пожалела потом.
        Она подняла брови:
        — У тебя была девушка в каждом аэропорту?
        — Не в каждом.
        Ни одна не могла сравниться с ней, и все остались в прошлом после той ночи, когда он почувствовал что-то новое, непонятное, изменившее его. До тех пор он ничего не воспринимал всерьез. В ту ночь он решил, что не хочет быть просто летчиком, авиакурьером — он хочет владеть миром, чтобы положить к ее ногам.
        — Чем бы все обернулось? Ты уезжала в университет в конце лета. Я боролся за свой бизнес. У нас не было времени для серьезных отношений.
        — Мне не хотелось серьезного — только горячего мужчину, который…
        Клив накрыл ладонью ее рот, зная, чего она хотела: слишком долго он размышлял над тем, как сложилась бы жизнь, если бы он переступил черту той ночью.
        — Тогда было слишком рано,  — сказал он, склоняясь над ней для поцелуя.  — Сейчас наступило наше время.
        — Вот в такие минуты я сожалею, что нет телефона заказать еду на дом.
        Энди пошевелилась, разминая затекшие от непривычных упражнений суставы.
        — Что бы ты предпочел?
        — Что-нибудь питательное, чтобы восстановить потраченные за последние два часа калории. Горячее и острое.
        — Боюсь, здесь поблизости нет индийского ресторана. Если не поленишься сбегать за едой, можешь рассчитывать только на пасту.
        — Сбегать?  — Клив перекатился на бок, лег, опершись на локоть, и посмотрел на нее.  — Могу сказать только одну вещь, Миранда Марлоу.
        — Только одну?  — Ей захотелось обнять его и поцеловать, но сил больше не было.  — И что же именно, Клив Финч?
        — Дойди до ванной и повтори, что ты сказала. Энди засмеялась.
        — Твоя взяла,  — призналась она без сопротивления.  — Тебе придется отнести меня на руках.
        Он наклонился и поцеловал ее.
        — С удовольствием.
        Чугунная старинная плита пережила пожар и не пострадала от пены огнетушителя. Из холодильника Энди достала продукты, купленные в день приезда и доставленные Кливом из деревенского супермаркета. Этого было достаточно для приличного томатного соуса. Клив поставил кипятить воду для пасты, и они принялись резать и строгать овощи, на ходу придумывая рецепт.
        Заметив, что Клив замер и смотрит на нее вопросительно, Энди тоже остановилась.
        — Проблема?
        — Что? Ах да,  — очнулся Клив.  — Как ты относишься к чесноку?
        — У нас его нет.
        — Разве?  — Он оглядел стол.  — Оливки. Я имел в виду оливки.
        — Мы добавим их в последний момент.
        — Ладно, ты командуешь.
        — Ну уж нет,  — запротестовала Энди, очищая большой помидор от семян и разрезая его на дольки.  — Делим ответственность поровну. Если не получится, то виноваты оба.
        Она заметила, что Клив улыбнулся.
        — Лук, помидоры. Что может быть не так?
        — Согласна,  — сказала Энди, бросив порезанный лук на разогретую сковородку в кипящее оливковое масло.
        Клив нашел в ящике штопор и открыл бутылку красного вина.
        — Что ты будешь пить?
        — Я привезла сок, достань из холодильника.
        Налив ей в бокал сока, а себе вина, Клив следил, как Энди добавила в сковородку томаты и хорошо встряхнула ее.
        — Ты любишь готовить?
        Энди сделал глоток сока и усмехнулась:
        — Немного поздно выяснять, хорошая ли я домохозяйка.
        — Я женюсь не на домохозяйке, просто понял сейчас, как мало знаю о тебе.
        — О чем ты? Мы знакомы много лет.
        — Мне известно, что ты за человек: щедрый, добрый, рассудительный, собранный. Я доверял тебе жизнь в воздухе. У тебя врожденный конструкторский талант — предложенный тобой дизайн крыла значительно улучшил полетные характеристики самолета.
        — Отец так и не простил тебя за то, что ты взял меня на работу.
        — Он сам это сказал?
        — Он сказал, что во время кризиса никто не рискнет подписать контракт с неопытным пилотом-девицей.
        — Не верю, что он назвал тебя «пилотом-девицей».
        — Ты прав, но он именно это имел в виду. Я написала тысячу заявлений, заполнила десятки бланков, но меня ни разу не пригласили на собеседование. Его притворное сочувствие так взбесило меня, что я напомнила о твоем обещании взять меня на работу, и собралась лететь к тебе.
        — Вот как? Что же он ответил?
        — Сказал, что времена тяжелые и не стоит полагаться на обещание, данное поспешно несколько лет назад и, скорее всего, забытое.
        — Значит, несмотря на обещание, я оказался последним в твоем списке работодателей.
        — В чем-то я согласилась с отцом. Такие обещания мужчина часто дает…
        — Чтобы залезть хорошенькой девушке под юбку?
        — Вроде того,  — слегка покраснела Энди.  — Тем не менее это был последний шанс, и я обещала, что оставлю мечту летать и сяду в конструкторское бюро, если получу отказ.
        — Тебе повезло, что у меня была вакансия.
        — Ее не было на самом деле,  — взглянула на Клива Энди.  — Мне очень скоро стало понятно, что ты мог обойтись без меня.
        — Бизнес стал раскручиваться сразу после этого. К тому времени ты освоила самолеты и полностью влилась в команду. Никогда не жалел о своем решении.
        — Я знаю о тебе главное, Клив. Ты умеешь держать слово.
        У него пересохли губы, и он сделал глоток вина.  — Мы говорим о тебе.
        — Обо мне? Я перед тобой как на ладони — боюсь пауков, ненавижу оборки и не люблю покупать одежду. Впрочем, готова сделать усилие ради свадьбы, раз уж не могу спрятаться в униформу.
        — Тебе идет розовый цвет.
        — Розовый?  — нахмурилась Энди.  — Не помню, когда носила розовое. По крайней мере…
        — На тебе было бледно-розовое платье на восемнадцатилетие из чего-то мягкого и летящего. А еще ты любишь ромашки.
        — Ромашки?
        Он бросил пару горстей пасты в кипящую воду.
        — Хотел послать тебе букет цветов с Кипра, но боялся, что ты неправильно поймешь.
        — Сложно,  — согласилась она.
        — Мне самому было не очень понятно, что я хотел сказать. Помню, ты всегда собирала букет диких ромашек на летном поле, когда они цвели.  — Он помешал пасту.  — Если бы я вовремя вспомнил, возможно, ты бы рассказала мне о ребенке.
        — Вряд ли флористы продают дикие ромашки по Интернету.
        — Пожалуй.
        — Мне нравятся маргаритки, рододендроны, иван-чай, потому что их много везде.
        — А на День святого Валентина?
        — В феврале? Фиалки. Они растут целыми полями за аэродромом Марлоу.  — Она попробовала соус.  — Можешь добавить базилик.
        Клив насыпал в сковороду нарезанную приправу.
        — Давай натру сыр.
        — Сыр?  — удивилась Энди.  — Разве у нас он есть?
        Клив развернул промасленную упаковку.
        — Купил, когда ходил за джемом…
        — Не-е-ет!  — Энди прижала ладони ко рту, глядя, как Клив быстро запихивает остро пахнущий деликатес в холодильник.
        — Избавлюсь от него позже.
        Она кивнула, явно боясь открыть рот. Клив сунул ей под нос горсть базилика, и Энди снова смогла дышать.
        — О господи. Прости меня.
        — Не извиняйся, но скажи на будущее — это реакция на пахучий сыр или просто утреннее недомогание?
        — Почему только утреннее? Это может случиться в любое время,  — усмехнулась Энди и пересказала ему сцену в порту, когда таможенник проявил сострадание, когда узнал о проблеме.
        — Так он был первым, с кем ты поделилась новостью?
        — Прости, Клив. Я должна была сказать тебе первому.
        — Не переживай.  — Он поцеловал ее в лоб.  — Если бы я не задержался на Кипре…  — Он сознательно оттягивал возвращение, не решаясь на неизбежный разговор с Мирандой, не зная, что сказать.  — Если бы я был рядом…
        — Если бы да кабы…
        — То во рту росли б грибы.
        Они оба засмеялись.
        — По правде говоря, мне нельзя есть довольно много продуктов. Несколько дней назад это не имело значения — мне ничего не хотелось, но теперь аппетит вернулся. Надо заглянуть в Интернет.
        — Завтра возьму с собой смартфон, когда поедем в Сан-Рокко.
        — Нет! Не вздумай…  — Она покачала головой.  — Не обращай внимания. Веду себя глупо. Просто боюсь, что внешний мир ворвется в нашу теперешнюю жизнь и разрушит ее.
        Глава 10
        Обняв за плечи, Клив крепко прижал ее к себе.
        — Ладно…
        — Гормоны, кажется, снова взбесились,  — оправдывалась Энди.  — Конечно, тебе надо проверить почту.
        — Не обязательно,  — сказал Клив, не чуждый мысли, что все слишком хорошо, чтобы быть правдой: в любой момент какая-то неожиданность нарушит идиллию.  — Гормоны каждую минуту начеку, готовые защитить тебя. Давай будем их уважать.
        Энди кивнула, но глаза странно блестели: она сдерживалась, чтобы не заплакать.
        — Давай завтра пообедаем в ресторане. Я видел симпатичное заведение с видом на море примерно в километре от Сан-Рокко. Может, нам осмотреть остров, ведь мы в отпуске. Даже волонтерам положено время полюбоваться местными красотами.
        — Только когда они разгибают спину от непосильного труда,  — заметила Энди, заставив его рассмеяться.  — Паста готова?
        Клив отпустил ее и повернулся к плите.
        — В самый раз.
        Он слил воду, перемешал пасту с соусом, разложил по тарелкам.
        — Остается украсить сверху оливками, листком базилика — и блюдо готово.  — Он убедился, что плита выключена, и предложил:
        — Давай поедим на террасе.
        Они сидели рядом, ели пасту и смотрели вниз на огоньки залива ди Роза.
        — Марк Твен сказал, ничто так не украшает пейзаж, как яйца с беконом,  — заметила Энди.  — Могу добавить к списку тарелку пасты.
        — К этому виду полагается звучащая вдалеке неаполитанская любовная песня.
        Засмеявшись, Энди покачала головой:
        — Вот не думала, что ты неисправимый старый романтик.
        — Напрасно. Что бы ты предпочла?
        — София любила Синатру и по вечерам, когда мы здесь собирались, ставила пластинки с его медленными песнями.
        Взяв Энди за руку, Клив тихо запел.
        — Никогда не слышала, как ты поешь,  — сказала Энди, когда он закончил.
        — У меня никогда раньше не было причины петь о любви.
        — Клив…
        Он поднес ее ладонь к губам и поцеловал пальцы.
        — Думаешь, слишком рано подумать об именах?
        — Об именах?  — Энди, очарованная его голосом, вздрогнула, возвращаясь к реальности.
        Младенец… Она не должна забывать, что дело не в ней,  — здесь все ради ребенка.
        — Еще не время.  — Она постаралась сохранить улыбку.  — Чтобы мы ни придумали, все изменится, когда он или она появится на свет.
        — Почему тебя назвали Мирандой? В честь тети или бабушки?
        — Героиня шекспировской пьесы «Буря».
        — Смеешься.
        — Портия, Миранда, Имоджин и Розалинда?  — подсказала она.  — Мама и папа встретились в Стратфорде. Сидели рядом на представлении «Венецианского купца». Остальное — история, как они говорят.
        — Никогда бы не догадался. Чтобы ты знала, если родится девочка, то я бы предложил назвать ее Дейзи.
        — Дейзи Финч. Договорились,  — согласилась Энди, стараясь не придавать большого значения тому, что он выбрал для имени ее любимый цветок дейзи-ромашку,  — но только если она не будет похожа на фиалку, ирис или лилию.
        — А может, на мак, первоцвет или маргаритку,  — усмехнулся Клив.  — Рад, что мы выбрали свою тему.
        — Тему? А если родится мальчик?
        — Подумаем об этом, когда ты пройдешь ультразвук. Ты хочешь узнать пол ребенка?
        Хочет ли? События разворачивались слишком стремительно. Ей нужно время подумать, а она едва успевает реагировать на обстоятельства.
        — Не могу сразу ответить. Спроси меня о чем-нибудь попроще.
        — Ладно. Какой твой любимый фильм?
        — «Когда ты спал».
        — Почему? Расскажи.
        — Это мелодрама для девочек,  — предупредила она.
        — Ничего, выдержу.
        — Кто ты?  — удивилась она.  — Куда делся Клив Финч?
        — Если у меня будет маленькая дочка, придется пробудить в себе женское начало.
        Против воли Энди расхохоталась. Остаток вечера они делились тем, что каждый любил: еду, музыку, фильмы, а когда стало прохладно, они вернулись в кровать и любили друг друга.
        Позже Энди лежала без сна в тишине, нарушаемой только тихим дыханием спящего рядом мужчины и плеском волн на пляже под скалой. Она схватилась за возможность женить на себе Клива, чтобы остановить его скольжение в темную пропасть, и, конечно, ради ребенка и его месте под солнцем. А как же ее чувства?
        Она не знала, захочет ли Клив спать с ней. Все счастливо разрешилось: он оказался страстным мужчиной, серьезно относился к их браку и планировал завести еще детей — кучу девочек…
        Ну а любовь?
        Клив признался, что легко решился жениться на Рейчел, однако не дал ей счастья. Развод мог обернуться большими финансовыми потерями, но, если бы родились дети… Клив крепче обнял ее и поцеловал в шею.
        — Не тревожься. Засыпай.
        Следующим утром, когда Клив работал на крыше, Энди отправилась в деревню забрать свою сумку и навестить Альберто и Елену. Она провела с ними целый час, предаваясь счастливым воспоминаниям и выслушивая последние новости. Энди сообщила им о свадьбе, пояснив, что это будет скромная церемония, и пригласила прийти вместе со Старками на праздничный ужин. Осталось только назначить дату. Потом Энди вернулась на виллу и занялась подбором подходящего для венчания платья из коллекции Софии. Туалеты были бережно упакованы в шелковые, пропитанные лавандой чехлы и выглядели как новые. Она нашла желанное кимоно во втором сундуке вместе с альбомом фотографий, на которых София демонстрировала наряды для журнала итальянской моды.
        Энди проглотила комок в горле, поняв, что напрочь лишена модельного стиля — платье никогда не будет сидеть на ней так, как на Софии. Прикинув кимоно на себя, она столкнулась с другой проблемой — при ее невысоком росте платье оказалось слишком длинным.
        — Миранда…
        Ничего страшного. Она подберет подол или выберет платье покороче.
        — Я готов, жду тебя.
        Клив возник на пороге в безупречно сидящих серых брюках и темно-синей рубашке.
        — Стой там!  — крикнула Энди, пряча за спиной платье.
        Подняв руки, он попятился, улыбаясь:
        — Ни в коем случае не хочу оскорбить богов суеверия.
        Любуясь на море, они пообедали на террасе ресторана недалеко от Сан-Рокко, потом поехали к ювелиру за кольцами и забрали переведенные декларации в нотариальной конторе.
        — Давай заглянем в муниципальный совет и узнаем, не могут ли они зарегистрировать нас на этой неделе,  — предложил Клив.
        — Я бы предпочла, чтобы церемонию провел мэр нашей деревни, как принято дома.
        — Как пожелаешь,  — сказал он,  — еще не поздно…
        — Не беспокойся, Клив.  — Помолчав, она добавила: — слишком рано.
        Для него последний год тянулся бесконечно долго, вместив целую жизнь. Возможно, для Энди события разворачивались слишком стремительно.
        — Ты должен написать родителям Рейчел.
        — Они вычеркнули меня из жизни после расследования. Письмо, которое я отправил на годовщину гибели, вернулось нераспечатанным, а букет цветов, вероятно, выбросили в мусорное ведро.
        — Тяжело потерять ребенка.
        — Дети — огромная ответственность.
        Они стояли, держась за руки, размышляя о том, что с рождением малыша их жизнь навсегда изменится.
        Мэр деревни с удовольствием согласился провести свадебную церемонию: им надо только выбрать время и место.
        — Думаю закончить ремонт крыши через два дня. Если мы поженимся в субботу, то сможем вылететь домой на следующий день,  — сказал Клив.
        — Домой?
        Так рано? Впрочем, его здесь ничего не держит. «Голдфинч» — его жизнь. Разве недостаточно, что он приехал сюда, разыскал и благородно предложил жениться на ней. Он не в претензии по поводу ребенка, согласился на свадьбу и уж точно не возражал починить крышу. Вероятно, ему не терпится вернуться в свой кабинет.
        — Меня это устроит,  — согласилась Энди.
        Клив поинтересовался, открыт ли муниципалитет в субботу.
        — Нет, синьор, но я могу провести церемонию в любой день, в любом месте в границах деревни.
        — Тогда в субботу.
        — Только не в субботу. У моей дочери день рождения.
        — Как насчет воскресенья?
        Выяснилось, что в воскресенье мэр очень занят: обязательное посещение церкви и обед в кругу большой семьи. Однако он согласился поженить их вечером, перед заходом солнца. Оставалось выбрать место.
        — Есть идеи? Может, на пляже?
        Миранда покачала головой:
        — Некоторые события плохо сочетаются с обилием песка.
        — Не любишь пикники на пляже?
        — Скрип на зубах? Нет, спасибо.  — Словно прочитав его мысли, она добавила: — Дизайнерское платье будет там не совсем уместно. Почему бы не провести церемонию на террасе с видом на море?
        — Постараюсь привить тебе вкус к пляжным пикникам,  — пообещал Клив, потом повернулся к мэру: — Решено, синьор, на террасе виллы «Роза» перед закатом в воскресенье.
        Они направились к дому Глории и Мэта, чтобы сообщить о дате и времени свадьбы, купив по дороге бутылку шампанского, чтобы отметить событие. Мэт встретил их у входа.
        — Прочитали мое сообщение?
        У Энди упало сердце.
        — Какие-то проблемы?
        — Заходите. Вам лучше сесть, чтобы услышать это,  — пригласил Мэт.
        — Что-то с моими родителями? Несчастный случай? Отец болен?  — заторопилась Энди.
        — Не волнуйтесь, ничего подобного. Звонила Пози.
        — Пози?
        — Она знала, что дом в плохом состоянии, и хотела убедиться, что вы в порядке. Я работал, и трубку взяла мама.
        — Ох.  — Энди догадывалась, чего ждать, и опустилась в кресло.  — Что она сказала?
        — Слишком много. Вы ведь знаете, что она вызвала пожарную бригаду, а я не подозревал, что приезд сюда Клива и свадьба являются секретом. Мне очень жаль.
        — Так что все-таки Глория поведала?  — настаивал Клив.
        — Сказала, что Энди не пострадала, хотя ударилась головой, а потом случился пожар. Пози, понятно пришла в ужас, тогда мама успокоила ее, сообщив, что Клив заботится о тебе. Поскольку мама знакома с Пози, она выразила надежду встретиться с ней на свадьбе.
        Голова, пожар, Клив, свадьба… Чего не хватает?
        — Она упомянула ребенка?
        — При слове «свадьба» реакция на том конце провода была оглушительной. Мама запаниковала, решив, что наговорила лишнего. Она бросила трубку.
        Это уже кое-что.
        — Спустя десять минут позвонила твоя сестра.
        — Имоджин. Не говори, что мама пообщалась с ней. Имоджин вытащит всю подноготную за несколько секунд.
        — К этому времени она позвала меня, и я взял трубку. Прежде чем она открыла рот, мне удалось сказать, что ты сама ей позвонишь. Она дала тебе время до семи вечера, потом пригрозила сесть завтра на первый же самолет из Лондона. Мне очень жаль.
        — Это моя вина, а не твоя.  — Энди покачала головой.  — Как мама? В порядке?
        — Прячется в оранжерее, боясь показаться на глаза.
        — Пожалуйста, успокой ее. Я из рук вон плохо сыграла свою роль в семейной драме. Готова лично извиниться перед твоей мамой, когда все утрясется.
        — Спасибо. Пойду утешать ее. Телефон в твоем распоряжении.
        Мэт ушел, а Клив встал перед ней, взяв за руки.
        — Что ты будешь делать?
        — Полетим в Лас-Вегас?  — Он неуверенно рассмеялся.
        — Экстремальное решение. Раз уж кошку выпустили из мешка, почему бы не выложить все новости Имми, пообещав, что устроим свадебный прием, когда вернемся?
        — Все новости?
        — Переживаешь, что придется рассказать о нашем ребенке?
        Слова «наш ребенок» прибавил Кливу сразу миллион призовых очков.
        — Стыдно признаться, что в моем возрасте я не научилась безопасному сексу.
        — Это не был секс,  — напомнил Клив,  — а неотложная помощь. Поцелуй жизни.  — Он секунду сохранял абсолютную серьезность, а потом расплылся в улыбке.  — Вот вчера ночью мы занимались сексом.
        Энди не удержалась от смеха:
        — Не буду отрицать.
        Когда Клив обнял ее, она старалась не прижиматься слишком сильно. В ее годы она знала, что мужчины реагируют на секс иначе, чем женщины: они не всегда включают чувства.
        — Так что же? Сбежим или выйдем с открытым забралом?
        — Какой смысл убегать? Рано или поздно все станет известно, а если я не позвоню Имми, она перевернет мир вверх дном.
        Энди набрала номер, но не успела произнести ни слова.
        — Энди! Объясни, что происходит? Как ты ударилась головой? Что за пожар? Пози вне себя от беспокойства.
        — Для этого нет оснований. Я ударилась головой о буфет, но пострадал только он. Пожар — ерунда. Оставленный на плите чайник выкипел, пришлось залить его пеной из огнетушителя.
        — Ладно. Это пустяки. Скажи, как там оказался Клив Финч? Впрочем, нетрудно догадаться. Когда все случилось?
        — Тебе лучше сесть.
        — Энди!
        — Я беременна,  — призналась Энди, взяв Клива за руку.
        — Что? Как давно? Нет, постой, это было в те выходные, когда ты доставила его к нам забрать самолет! Ты вела себя странно и рассеянно на примерке платья…
        — Вовсе не странно.  — Энди взглянула на Клива.  — Просто… устала.
        Имми засмеялась:
        — Вероятно, он тоже устал. Джек сообщил, что Клив улетел довольно поздно на следующее утро, но я не придала этому значения: подумала, что засиделся в пабе, но теперь все объяснилось.
        Энди не стала возражать, помня о бурной фантазии сестры. Нервный срыв Клива останется между ними двумя.
        — У тебя действительно будет ребенок? Когда? Подожди… если не ошибаюсь,  — она явно считала на пальцах,  — в ноябре?
        — Правильно,  — подтвердила Энди.
        — Неужели я стану тетей? Разве не замечательно? Мама с папой знают?
        — Еще нет.
        — Можешь сказать им завтра, когда они выйдут на связь. Найдешь откуда?
        Искушение сказать «нет» было почти непреодолимым, но она уже и так все запутала. Родители имели право услышать все от нее лично.
        — Сигнал ловится в Сан-Рокко.
        — Какая прекрасная новость. Постой… Пози ничего не перепутала по поводу свадьбы, правда ведь?
        — Мы решили пожениться здесь. В воскресенье мэр проведет простую церемонию. Не хотим ждать и отвлекать семью перед твоим бракосочетанием. Свадебный прием устроим позже.
        — Извини, дорогая сестра-близнец. Если думаешь, что церемония пройдет без меня, то подумай еще раз. Дай-ка мне Клива.
        — Она хочет говорить с тобой,  — сказала Энди, протягивая трубку.
        — Я справлюсь,  — кивнул Клив и рассмеялся в ответ на слова Имми, но потом, в течение нескольких минут повторял только «да» и «я понял».
        — Имми?  — успела сказать Энди, получив обратно трубку.
        — Я сказала Кливу, что вы можете жениться на острове при условии, что мы все там будем. Нам нужно несколько дней, чтобы подготовиться, но у вас будет настоящая свадьба. Это воскресенье отпадает — мне потребуется больше времени. Клив обещал перенести все на неделю, но ожидание стоит того. Тем временем расслабляйся и наслаждайся медовым месяцем.
        — Мне казалось, он наступает после свадьбы.
        — Энди, не хочу указывать на очевидное, но ты уже нарушила очередность. Ты долго шла к этому, дорогая, так что не теряй времени. И не думай о деталях: как твоя главная свидетельница, я позабочусь обо всем. Сразу начну действовать.
        — Имми, мы не хотим суеты.
        — Ничего себе! Не каждый день осуществляется мечта, и это надо достойно отпраздновать.
        Под взглядом Клива Энди немного смутилась.
        — Не знаю, что сказать.
        — Ничего не говори. Постой, скажи миссис Старк, что я люблю ее. Увидимся завтра на видеоконференции.
        Энди положила трубку.
        — Что она сказала?
        — Свадьбы не будет, пока все не соберутся.
        — И это все?
        — Смысл сводился к этому,  — кивнула Энди.  — Позвони родителям прежде, чем они узнают новость из третьих рук, а я пойду обниму Глорию и уговорю выпить с нами шампанского.

* * *
        Объяснение с родителями получилось очень эмоциональным, но Клив был рядом и поддерживал ее. Если отец сохранял спокойствие, то мама говорила правильные вещи, а сестры вели себя так оживленно, что привлекли внимание посетителей за соседними столиками кафе. Все обещали быть на свадьбе, даже Пози. Для нее непросто оставить труппу Королевского балета в разгар сезона, но ее могли отпустить на одно воскресенье.
        Клив сказал, что прилетит в Лондон, чтобы всех забрать, но отец Энди обещал договориться с аэроклубом острова Фьори о доставке гостей на свадьбу. Родители и бабушка с благодарностью приняли предложение Глории занять комнаты в ее коттедже, а Клив уже забронировал для своих номер в гостинице Сан-Рокко и собирался присоединиться к ним в ночь перед свадьбой.
        — По-моему, все прошло неплохо,  — сказал Клив по дороге к машине.
        — Отец больше молчал.
        — Я поговорю с ним.
        — Ох!  — Она дорого бы дала, чтобы услышать этот разговор.  — Что ты ему скажешь?
        — Лучше, если это останется между нами,  — крепче взял ее под руку Клив.  — Чувствуешь себя лучше?
        — Да, спасибо.
        — За что?
        — Миришься с моей семьей, с гормонами, глупыми суевериями.
        — Кстати, как насчет суеверий? Что-то новое, что-то одолженное, что-то голубое… А еще обязательно подвязка!
        — Вот как?  — протянула Миранда, чувствуя, как настроение уходит.
        Имми думала, что осуществляется ее мечта, но на самом деле Клив уже проходил через это: его свадьба с женщиной, вызывавшей восхищение и вожделение многих мужчин, проходила в одном из престижных залов страны. Однако, несмотря на всю роскошь, которую могли купить деньги отца невесты, брак распался.
        На сей раз ему предстояло жениться, чтобы искупить вину за случайно зачатого ребенка. Наскоро состряпанная свадьба будет проходить в запущенном саду в кругу близких родственников, а вместо медового месяца на Мальдивах Клив вернется в свой офис на следующий день.
        — Миранда? Ты хорошо себя чувствуешь? Хочешь присесть?
        — Дойду до машины,  — натянуто улыбнулась она.
        — Уверена?
        Она кивнула, но жалела только о том, что не согласилась без лишних слов зарегистрировать брак в Сан-Рокко сразу после того, как заполнили декларации и купили кольца. Без нарядного платья, фотографий, с парой свидетелей из офиса, а главное, без семьи, желавшей превратить сомнительный брак в торжество.
        Крыша была починена. Сын Альберто, Тони, скосил траву, прополол сорняки вокруг террасы — кустарники и каллы предстали во всей красе. Жена Тони помогла привести в порядок спальни для сестер и убрала, как могла, гостиную и оранжерею.
        Во вторник прибыла Имми, за два дня до приезда остальных. Клив, вероятно, был в курсе и упаковал сумку.
        — Куда ты?
        — Не буду мешать вам двоим делать то, что полагается перед свадьбой. Желаю хорошо провести время.
        — Но…
        — Тем временем доставлю сюда свою семью и твою.
        — Отец собирался все организовать.
        — Он передал полномочия Имми, а она привлекла меня.  — Он повернулся к Имми: — Следи за ней.
        Та засмеялась:
        — Обещаю не оставлять пустой чайник на плите. Энди проводила Клива на крыльцо.
        — Как ты доберешься до аэродрома?
        — Имми попросила такси подождать.  — Клив положил сумку на пол и обнял ее.  — Мне надо сделать пару вещей. Увидимся в воскресенье.
        — Но ты вернешься в субботу.
        — Представь, твоя сестра организовала кое-что на субботу.
        — Девичник?  — Энди уткнулась лицом ему в грудь.  — Только не говори, что пойдешь на мальчишник с моим отцом.
        — С твоим, моим и еще с Мэттом…  — Он приподнял ее подбородок.  — Если нас заберут в полицию, обещай, что заплатишь выкуп.
        — Отправлю разбираться Имми, и тогда вы горько пожалеете,  — предупредила Энди.
        Он засмеялся, поцеловал, прижав к себе.
        — Пора идти, иначе пропущу время вылета.
        — Иди,  — подтолкнула она.  — Будь осторожен! Сотни раз она видела, как он взлетает, но сейчас это было личное.
        — Береги себя,  — прошептала она, махая рукой вслед отъезжающему такси.
        Глава 11
        Приготовленный Имми список начинался с пункта «платье».
        — Что собираешься надеть?
        Энди показала ей кимоно. Имми вздохнула и покачала головой.
        — О чем только ты думала?
        — Простое, элегантное.
        — Будь ты на десять сантиметров выше и тонкая, как модель, тогда может быть. Ты красавица, моя дорогая, но не София. Это для женщины без бюста.  — Имми открыла сундук и начала доставать наряды.  — Ох! Помнишь вот это?  — Она подняла зеленое шифоновое платье и приложила к себе.  — Мне казалось, что я в нем похожа на Софи Лорен.
        — Только без груди и пышных волос. Не уверена,  — засмеялась Энди, обнимая сестру.
        Они занялись содержимым сундуков, вспоминая дни юности, вечеринки, посочувствовали Софии, такой одинокой в своей розовой вилле на берегу моря и так рано ушедшей в мир иной.
        — У нее было платье, которое идеально подойдет тебе. Очень нежное и связанное для нее с чем-то важным, потому что она не разрешила Портии надеть его.
        — Напомни, какое оно?
        — Подожди, скоро увидишь. А вот этот наряд как раз для меня,  — сказала Имми, вытаскивая яркое шелковое платье. Она огляделась.  — У Софии была прекрасная коллекция дорогой бижутерии. Она хранила ее в сейфе под лестницей.
        Энди достала ключ из ящичка под зеркалом.
        — Если не боишься пауков, то попробуй открыть его.
        — Здорово. Умираю от любопытства,  — обрадовалась Имми.  — Но мне нужны туфли и белье. Пройдемся завтра по магазинам?
        — А без этого нельзя?
        — Ни в коем случае, но не сегодня. Сейчас расслабляемся на солнце.
        — Надо подумать об угощении.
        — Я все устроила.
        — Как?
        — Думаешь, ты здесь отрезана от мира? На этом острове есть телефонная связь и даже Интернет. Отец дал мне «карт-бланш» и свою кредитку, а также намекнул, что некоторые дочери предусмотрительно сбегают из дома, чтобы выйти замуж.  — Он дразнил тебя. Увидишь, будет лопаться от гордости, когда поведет тебя в церкви.
        — Знаю. Пойдем-ка на пляж.
        Они плавали, нежились в купели у горячего источника, потом отправились в деревню поужинать и засиделись за полночь, вспоминая каникулы на вилле.
        На следующий день Портия прилетела из Соединенных Штатов и чуть не задушила Энди в объятиях.
        — Все-таки заарканила плохого мальчишку?  — Она покачала головой, с улыбкой рассматривая обручальное кольцо.  — Ты никогда не соглашалась на второй сорт. Имми, ты все приготовила на завтра?
        — На завтра?  — удивилась Энди.
        — Мы решили вместо скучных свадебных подарков пригласить всех в спа на целый день побаловать себя.
        — Ох…
        — Тебе ведь не нужен тостер? У тебя уже всего по две пары,  — усмехнулась Портия.  — Решили, где вы будете жить?
        Энди покачала головой. Квартира Клива больше, но обставлена по вкусу Рейчел и полна ее вещей…
        — Не имеет значения,  — быстро вмешалась Имми.  — Надо подыскать дом. Детям нужен сад.
        — Все случилось так быстро,  — беспомощно махнула рукой Энди.
        Имми ласково потрепала ее по плечу и перевела разговор на свадебные приготовления:
        — Мы решили взять туалеты Софии, как дань памяти. Тебе, Портия, придется выбрать наряд.
        — Винтажный,  — оживилась Портия.  — Что ты наденешь, Энди?
        — Еще не знаем. Помнишь, София не дала тебе примерить платье? Ты еще долго дулась на нее.
        — Платье мечты!
        — Точно.
        — Ты права. Оно идеально подойдет.
        — Но мы не нашли его в сундуках.
        — Помню, она унесла его в спальню,  — заявила Портия, решительно направляясь к двери.  — Вы не спали здесь?  — удивленно спросила она.
        Энди покачала головой, заметив, что Имми и Портия обменялись взглядами.
        — Мне казалось, это неправильно.  — И быстро добавила: — В шкафу я нашла только повседневную одежду.
        Портия начала открывать ящики: кружева и шелк струились между пальцами.
        — Пози продаст это за огромные деньги.
        Наконец она добралась до нижнего яруса и достала сверток, упакованный в тонкую бумагу и лавандовый шелк. Положив на кровать, она развернула его. Перед сестрами возникло платье, похожее на воздушное облако: целиком сотканное из кружев, похожих на лепестки цветов с жемчужными сердцевинами, оно казалось прозрачным, если бы не телесного цвета тонкий чехол под кружевом.
        На секунду сестры замерли. Энди первая взяла себя в руки. Это слишком… Настоящее свадебное платье-то, чего она хотела избежать.
        — Слишком длинное,  — заметила она,  — его нельзя укоротить.
        — Посмотрим.
        Сестры быстро сняли с Энди майку и брюки, прежде чем она успела возразить, надели платье. Оно идеально легло по фигуре, немного смявшись внизу.
        — Высокие каблуки!  — воскликнули сестры в один голос и засмеялись: — Вперед по магазинам!
        На следующее утро они заехали за Глорией и вчетвером отправились в отель в Сан-Рокко с роскошным спа. Как только подали кофе и пирожные, прибыли мама, бабушка, Лора Финч и Пози. Начались поцелуи и объятия, неожиданно сердечное приветствие от Лоры. Потом всех пригласили на массаж и косметические процедуры. После ланча — маникюр, педикюр, стрижка, укладка, шампанское, поданное прямо в ванну всем, кроме Энди, и, наконец, вечерний чай.
        Однако в течение всего дня, среди смеха и шуток, в голове Энди звучал голос Портии: «Ты никогда не соглашалась на второй сорт…»
        — Энди…  — Портия поймала ее взгляд. Весь день старшая сестра была оживлена и бодра, но иногда, казалось, ее мысли витают далеко.
        — С тобой все в порядке?
        — Да,  — ответила Портия слишком быстро.  — Небольшой стресс, много работы… Хотела спросить, останетесь ли вы с Кливом здесь после свадьбы.
        — Мы и так задержались надолго,  — ответила Энди.  — Сразу вернемся домой.
        — Ох… медовый месяц до события,  — усмехнулась она.  — Думаю попросить разрешения Пози задержаться на вилле ненадолго. Снять стресс.
        Вернувшись домой, Энди мечтала поскорее остаться одной. Сославшись на усталость, она поднялась в спальню. Некоторое время еще слышались знакомые звуки — сестры спорили, кто займет ванну, хихикали и шутили по поводу событий дня. Потом все затихло. Только старый дом поскрипывал, остывая после дневной жары.
        Вдруг послышался легкий стук в окно. Ей показалось, что ночная бабочка бьется в стекло, но стук повторился. Раздался шепот:
        — Миранда…
        Только один человек называл ее так.
        — Клив?  — Она выбралась из кровати и увидела его полулежащим на подоконнике.  — Что ты делаешь?
        — Стою на лестнице, разговариваю с женщиной, на которой завтра женюсь. Очень неудобно. Можно к тебе?
        — Ты напился?
        — Пара бокалов вина, бренди…
        — Как ты попал сюда? Тебе нельзя за руль.
        — Чудесная ночь для прогулки. Мне надо сказать тебе что-то важное.
        — Идиот. Немедленно спускайся вниз, пока не упал. Нет, подожди. Я подержу лестницу.
        Энди завернулась в халат и, затаив дыхание, боясь разбудить сестер, спустилась вниз. Клив ждал у двери. Она не успела опомниться, как он сгреб ее в охапку и начал целовать как безумный. В его дыхании чувствовался аромат выдержанного бренди — терпкий, согревающий, умиротворяющий.
        — Разве ты не знаешь, что, оставшись здесь после полуночи, превратишься в тыкву?  — засмеялась Энди, когда отдышалась.
        — Я не останусь,  — пообещал Клив.  — А что касается суеверий, хочу сказать, что решил проблему, касающуюся «чего-то голубого». Завтра увидишь.
        — Ты шел пешком из Сан-Рокко только для того, чтобы сообщить об этом?
        — Позвонил бы, но телефона здесь нет. Однако не могу солгать — Мэт подвез меня на такси. Я дошел из деревни.
        Энди покачала головой:
        — Ладно. Отвезу тебя обратно.
        — Прогулка освежит мне голову.
        — Рискуешь попасть ногой в кроличью нору и сломать лодыжку.  — Энди подтолкнула его в сторону гаража.
        — Постой. Дело не только в голубом, скажу еще кое-что.  — Клив говорил так серьезно, что у нее зачастил пульс.  — Пока я был дома, понял, что все там напоминает о Рейчел — цвет обоев, мебель, мелочи на кухне. Мы должны начать с чистого листа, поэтому я выставил квартиру на продажу со всей обстановкой.
        Его квартира значительно превосходила размером ее собственную, и разумно было бы поселиться там, но Энди с ужасом думала об этом. Она припала к его груди и замерла, собираясь с духом.
        — Спасибо,  — прошептала она.
        — Приготовься жить в тесноте, пока подыщем дом.
        — Справимся.
        — Уже почти двенадцать. Мне пора идти,  — сказал Клив, целуя ее.  — До завтра.
        Утром Имми достала коробку с лампочками на солнечных батареях и привезенные с собой рулоны ленты с сердечками. Пока Пози помогала развешивать украшения в саду, Портия исчезла в неизвестном направлении.
        От модного флориста из Сан-Рокко привезли коробки с цветами.
        — Имми!
        Та развела руками:
        — Я ни при чем. Выполняла инструкции Клива. Сняв крышку с одной из коробок, Энди обнаружила венок из мелких белых цветов с желтыми сердцевинами и букет голубых ромашек.
        — Африканские ромашки…  — Она осторожно тронула пальцем нежные цветы.  — Никогда бы не догадалась, что он имел в виду, говоря о «чем-то голубом», но Клив придумал оригинальный ход.
        — Если бы ты надела зеленое кимоно, то голубые цветы могли бы стать решением проблемы, но, слава богу, теперь у тебя белое платье,  — рассудила Имми.  — Разве не знаешь, что выходить замуж в зеленом — к несчастью?
        — Не может быть! Первый раз слышу,  — ахнула Энди.
        — Не переживай. Бабушка знает тысячи связанных со свадьбой суеверий — она не допустит промаха. Она, кстати, привезла тебе жемчужное ожерелье.
        — Ну теперь все в порядке: одолженное платье, новые туфли, винтажный жемчуг и голубые ромашки. А как идут приготовления к твоей свадьбе?  — спросила Энди.
        — Бесконечно,  — закатила глаза Имми.  — Лучше было бы сбежать, как ты.
        — Не думаю, что Стивен согласится с тобой.
        — Он носится с этой свадьбой еще больше, чем я. Он, кстати, извиняется, что не может оставить бизнес и приехать: на заводе куча проблем. После свадьбы возьмем отпуск.
        — Главное, что ты здесь.
        — Ты в порядке, Энди?
        — Конечно.  — Она не сожалела, что не будет роскошной церемонии, а в понедельник Клив вернется в офис. Не важно, что ей предстоит побегать по агентствам недвижимости. Главное, что он подумал о новом жилье, вспомнил, как она любит ромашки, а вчера проник к ней через окно, словно романтический любовник…
        — Так-то лучше,  — сказала Имми.
        — Что?
        — Ты улыбаешься.
        — Как иначе, ведь сегодня моя свадьба. Помоги занести цветы в дом — там прохладнее.
        Прибыли ящики с шампанским и закуски для буфета, упакованные в контейнеры со льдом. Когда пришло время наряжаться для церемонии, стало понятно, чем занималась Портия.
        Комнаты Софии преобразились: мебель сверкала, кровать под резным балдахином была застелена покрывалом с кружевным бордюром, в спальне стояли свечи в высоких красивых подсвечниках, а в ванной комнате, кроме свечей, на стеклянных полках красовались флаконы с дорогой парфюмерией.
        — Портия…
        — Время не ждет. Прими ванну или душ, и мы начнем превращать тебя в принцессу.
        Пози отвечала за макияж, показав мастер-класс,  — все, чему она научилась в театральной гримерной. Портия создала замысловатую высокую прическу с изящными локонами вдоль лица. Сестры нарядились в изысканные винтажные платья, которые выбрали для себя — каждая согласно своей индивидуальности. Наконец они облачили Энди в ее роскошное платье и помогли надеть туфли на высоких каблуках — самых высоких, которые она когда-либо носила.
        С жемчужным ожерельем и серьгами явилась бабушка, восклицая, как хороши все ее внучки, и, застегивая украшение на шее Энди, пустилась в воспоминания.
        — София была в этом платье в тот вечер, когда встретила Лудо,  — сообщила она.  — Думаю, она была бы счастлива, узнав, что ты надела его сегодня, дорогая.
        Пози помогла Энди закрепить шпильками венок из ромашек и вручила букет. Настало время фотосъемки.
        — Довольно, девочки,  — объявила Портия.  — Папа хочет дать напутствие дочери, прежде чем вручит Энди Кливу.
        — Он здесь?
        — Только что приехал. Боялись, что Клив проспит свадьбу после вчерашнего мальчишника?
        — После того, как в полночь влез в окно невесты?  — вздохнула Имми.  — Как романтично!
        Пози усмехнулась:
        — Смотрите, Энди покраснела. Думала, мы не заметили.
        Все засмеялись и гурьбой вышли из комнаты, оставив Энди одну. Через пару минут раздался стук, и отец просунул голову в дверь.
        — Мне сказали, что можно. Ты прекрасна, дорогая. Кливу очень повезло.
        — Нам обоим повезло.
        — Ты права. Боюсь, в свое время я ошибался в нем.
        — Ошибался? Когда?  — нахмурилась Энди.
        — Много лет назад. У него была плохая репутация.
        — Подружка в каждом аэропорту?
        — Ты знала?
        — Мне было восемнадцать, папа, и не секрет, что мужчины с его внешностью с трудом отбиваются от поклонниц.
        — Согласен. Но когда он приехал покупать свой первый самолет, я был уверен, что он разорится через год.
        — Клив? Он работает не покладая рук и пользуется заслуженным уважением.
        — Тогда все было иначе: он был молодым и самонадеянным.
        — Не то что ты и мама, пожертвовавшие всем, чтобы спасти «Марлоу авиэйшен».
        — Возможно, я завидовал ему… Но для меня было очевидно, что ты влюблена в него. Он мог разбить твое сердце.
        — Папа?  — Энди схватила отца за руку.  — Что ты хочешь сказать?
        — Я сделал то, что считал правильным тогда и считаю сейчас.
        — Ты прогнал его?  — потребовала ответа Энди, отступая назад: она не знала, что оскорбило ее больше — вмешательство отца или капитуляция Клива.  — Что произошло?
        — Не важно. Я рад, что вы нашли друг друга.
        — Сегодня я выхожу за него замуж. У меня есть право знать, почему тогда он отказался от меня.
        — Он бы не отказался…  — Отец поднял руки, сдаваясь.  — Ладно. Клив подписал с крупной компанией контракт на курьерское обслуживание. Банк согласился предоставить ему кредит на покупку грузового самолета.
        Энди знала об этом. Она училась в университете, но Клив сообщал ей о новостях и о своих визитах на завод, чтобы они могли встретиться. В свой последний приезд он рассказал о покупке самолета. Они договорились вместе отпраздновать важный шаг в становлении «Голдфинч» и выходе компании на глобальный рынок. Клив обещал известить о дате. Однако на этом все закончилось — ни писем, ни встреч и поцелуев.
        Энди предположила, что Клив встретил новую любовь. Она рыдала на плече у Имми, неделю плакала ночами в подушку, а потом смирилась. Что ей оставалось? Однако теперь ей необходимо знать правду.
        — Говори,  — прошептала она пересохшими губами.
        — За две недели до отгрузки самолета у банка начались проблемы, и он отказал в кредитах сотне мелких заемщиков.
        — Но…
        — Без грузового самолета Клив не мог выполнить контракт. В полном отчаянии он пришел ко мне. Его родители одолжили деньги на операционные расходы, но ему нужна была рассрочка на оплату самолета.
        — Что ты сделал?
        — Предложил сделку при условии, что он откажется от тебя.
        — Или я, или грузовой самолет?
        — Ты успешно проходила университетский курс, Энди. Мне хотелось, чтобы ты работала у меня в конструкторском бюро. Я был против, чтобы он сманил тебя не только в постель, но и соблазнил карьерой летчика.
        — Он согласился,  — опустила голову Энди. Конечно, согласился. К ней он испытывал чувства, а «Голдфинч» был его жизнью.
        — Я дал ему час на раздумья. Должен признаться, что Клив сообщил о решении в последнюю секунду, хотя мы оба знали, что у него нет выбора. Он подписал соглашение на жестких условиях: если бы нарушил, стал бы банкротом.
        — Ты заставил его подписать бумагу? Не просто взял с него слова джентльмена?
        — Энди…
        — Почему же ты не использовал свое право, когда он нарушил условие и взял меня на работу?
        — Он был уже женат. Остепенился.  — Отец подошел к дверям террасы и посмотрел на залив.  — Я видел, как ты писала одно прошение за другим в поисках работы. Получая отказы, ты гасла на глазах.
        До Энди начал доходить смысл его слов.
        — Хочешь сказать, что сам попросил Клива дать мне работу?  — Все оказалось хуже, чем она предполагала: у Клива не было вакансии, и первые несколько месяцев ей не давали заданий…  — Ты не просил, а заплатил ему…
        Не дожидаясь ответа, она сорвала с головы венок и вышла на террасу. Ей надо было в одиночестве пережить то, что она узнала. В саду собралось много народа: все головы повернулись к ней. Энди скинула туфли и, подобрав подол, бросилась вниз к морю. Краем глаза она заметила импульсивное движение Имми последовать за ней и руку Портии, удержавшую сестру.
        Энди остановилась у кромки воды: только драгоценное платье Софии удержало ее от того, чтобы броситься в море и смыть позор. Вся жизнь показалась ей клубком лжи: двое мужчин, которым она абсолютно доверяла, устроили заговор против нее.
        Глава 12
        Услышав хруст песка под ногами Клива, она не обернулась — боялась расплакаться. Разбитое сердце — достаточная причина, чтобы утонуть в слезах, но она не позволит себе проявить слабость перед обманувшим ее мужчиной. Она взрослая женщина и перенесет свой позор с достоинством. Она отправит домой всех людей, любящих ее и пришедших на ее свадьбу, забудет фантазии о счастливой жизни. Не более чем фантазии. Даже когда она убеждала себя, что выходит замуж ради того, чтобы у ребенка был отец, а у нее — семья, что она делает это ради Клива, она обманывала себя. Она по-прежнему была восемнадцатилетней девушкой, по уши влюбленной в красавца-пилота.
        Ей надо всего лишь несколько минут, чтобы взять себя в руки, но время ушло.
        — Боюсь, дело хуже, чем последние сомнения перед свадьбой,  — сказал Клив, поравнявшись с ней, но не делая попытки дотронуться.  — Давай поговорим.
        — Поговорим?  — переспросила она с глубоким сарказмом.  — Наконец ты выбрал время?
        — Подозреваю, отец что-то сказал тебе.
        — Не смей обвинять отца!  — крикнула она в отчаянии и повернулась к нему.
        Это была ошибка. За те дни, что они провели вместе, он расслабился, тусклый взгляд обрел живость, глаза снова стали синими, как небо и море. Разум требовал, чтобы она презирала его, но тело помнило прикосновения, близость, искренность. Она действительно была с ним откровенна, а вот он…
        — Обычный разговор отца с дочерью.  — Энди проглотила комок в горле.  — Как в кино, когда он готовится отдать дочь человеку, казавшемуся сначала недостаточно хорошим для нее, но потом проявившим себя героем.  — Она подавила всхлип.  — Вот только ты не герой.
        — Миранда…
        — Почему ты зовешь меня Мирандой? Никто больше этого не делает.
        — Когда я впервые увидел тебя, ты протянула руку и сказала: «Я — Миранда Марлоу. Сегодня мне восемнадцать, и я пилот».
        Слезы все-таки навернулись на глаза. Этот момент навсегда отпечатался в ее памяти.
        — Ты пожал руку, поцеловал меня в щеку и сказал: «Поздравляю. Ты отлично приземлилась. Когда получишь лицензию на полеты, приходи. Я возьму тебя на работу».
        Их глаза встретились. Оба думали о полетах, но не на самолете…
        — Если бы кто-нибудь сказал, что я полюблю с первого взгляда, я бы счел его сумасшедшим, но для меня все изменилось в один день.
        — Однако отец сделал предложение, от которого ты не мог отказаться. Я или самолет.
        Клив не отрицал.
        — Он заботился о тебе, Миранда. Надеюсь быть таким же хорошим отцом для нашей дочери…
        — А если родится мальчик?  — резко оборвала она.  — Научишь искать во всем выгоду?
        — Мальчика назовем Джорж, а имя Дейзи оставим для будущей дочери.
        — Будущей? Ты солгал мне, Клив!
        — Солгал?
        — Ты взял меня на работу, сделав вид, что помнил обещание, хотя напрочь забыл о нем.  — Она не дала ему возразить.  — Почему ты не сказал мне, Клив? Я могла понять и ждала бы тебя.
        Слово «ждала» повисло в воздухе. В этот момент он протянул ей руку, и Энди машинально взяла ее.
        — Я не сказал потому, что так потребовал твой отец. Он знал, что ты не примешь отказа.
        — Это так.
        — Осторожно, не намочи прекрасное платье,  — предостерег он, когда волна почти коснулась ее ног.
        — Бабушка сказала, что король Лудано влюбился в Софию, когда увидел ее в этом платье.
        — Неудивительно. Если бы я не полюбил тебя шесть лет восемь месяцев и пятнадцать дней назад, то влюбился бы сейчас.
        — Не надо…  — Она отшатнулась.  — Будь честен. Мы оба знаем, что ты дал мне работу потому, что отец заплатил тебе.
        — Он предложил деньги, но я не взял. Не веришь мне, спроси Люси. Она покажет тебе бухгалтерию.
        — Но…  — запнулась Энди,  — для меня не было заказов, Клив, а ты не мог позволить лишнего человека в тех условиях.
        — Я не забыл свое обещание и готов был платить тебе из своего кармана.
        — Безумное решение. Как ты объяснил Рейчел?
        — Сказал правду. Твой отец выручил меня, и я был обязан ему.
        — Она согласилась?
        — Ей хватило ума не спорить.
        — Вот почему ты купил у него новый самолет. Чтобы поддержать его.
        — Не только поэтому. Он действительно поверил мне, а потом, против своего желания, но ради любви к тебе, помог осуществить мечту — обрести крылья.
        — О, черт!  — Слезы потекли ручьем.
        Достав белоснежный платок, Клив повернул к себе ее лицо и вытер мокрые щеки.
        — Я скажу тебе сейчас правду, и только правду. Ты спрашивала, почему я женился на Рейчел.
        — Нет…  — Она вырвалась и попыталась уйти, но Клив перегородил ей дорогу.
        — Послушай, твой отец был прав насчет меня. Я воспринимал жизнь как игру. Это касалось не только женщин, но и бизнеса. Тогда я встретил тебя.
        — И что? Хочешь сказать, переменился за одну ночь?
        — Можно и так сказать. Ты была другой, Миранда. Такую девушку мужчина знакомит с матерью и надеется, что они понравятся друг другу, потому что это очень важно. Я знал, сколько усилий приложил твой отец, чтобы спасти «Марлоу авиэйшен», и хотел стать таким, как он. Вызывать уважение.
        Клив снова взял ее за руку.
        — Я принял решение: никаких гулянок и женщин. Для меня существовала только ты.
        — Но тут лопнул банк.
        — Без «Голдфинч» у меня не было ничего, что я мог предложить тебе, Миранда. Я сам остался бы без работы.
        — Знаю. Тяжелым трудом ты спас компанию, когда другие разорились.
        — Я был готов просить твоего отца дать разрешение встречаться с тобой.  — Клив посмотрел на обручальное кольцо, которое надел на ее палец. Оно мягко сияло в лучах заходящего солнца.  — Перед Рождеством я прилетел на завод, чтобы обновить электронику, и зашел в его офис. Он знал, о чем пойдет разговор. Глядя в окно, я смотрел, как ты, словно спустившийся с небес ангел, зашла на посадку. Рядом с тобой был пассажир.
        — Она пригласила Фредди провести с нами каникулы,  — пояснил твой отец, стоявший рядом.
        — Фредди?
        — Высокочтимый Фредерик Корнуэл-Джонс. Это прозвучало так, что ты нашла кого-то достойного, а я остался в прошлом.
        — Нелепое предположение. Фредди хороший парень. В университете мы помогали друг другу. У нас много общего. Он знал про тебя и сказал, что готов быть моим лучшим другом, но не запасным любовником. Его родители тяжело разводились в те дни, а я, как друг, увезла его домой на Рождество.
        — Значит, я ошибся — благородно отступил, когда должен был добиваться тебя.
        — Вместо этого отправился на вечеринку в Нью-Йорке… Ты сам сказал, Клив: это было не наше время.
        — Зато теперь — наше. Даже если свадьба сегодня не состоится, я не оставлю тебя. Я прилетел на остров Фьори с одной целью — сказать, что люблю тебя, Миранда, и всегда любил. Хотел просить начать все сначала — встречи, старомодные свидания, разговоры, чтобы постепенно строить отношения на будущее.
        — Но я перевернула все вверх дном скандальной беременностью.
        — Ситуация осложнилась. Я понимал, что ты воспримешь мое предложение как вынужденный поступок. Мне надо было убедить тебя, что наши отношения глубже, чем обязательства перед ребенком.
        Прежде чем она успела ответить, Клив опустился на колено.
        — Прошу тебя, Миранда, сжалься надо мной. Дай согласие стать моей единственной верной любовью, жизнью, матерью моих детей, моей женой, любовницей до конца дней.
        Сердце Энди растаяло. Забыв о роскошном платье, она опустилась на колени рядом с ним.
        — Ты сказал, что отец помог осуществить мечту — дал мне крылья. Но на свете есть что-то более ценное для меня. Сжалься надо мной, Клив. Будь моей единственной любовью, жизнью, отцом моих детей, мужем, любовником до конца моих дней.
        Они обменялись нежным поцелуем — другого ответа им не надо…
        Пора было идти. Их ждали обеспокоенные родственники и друзья.
        — Прежде чем вернемся к гостям,  — сказал Клив, помогая ей подняться на ноги,  — хочу кое-что передать тебе. Голубое, как обещал.
        — Разве не голубые ромашки?
        Клив немного растерялся.
        — Ромашки? Нет. Я только сегодня получил эту вещицу от ювелира, починившего булавку.
        Он достал коробочку и открыл ее. На подушечке лежали серебряные крылышки эмблемы Королевских Воздушных сил.
        — Они принадлежали Джоржу Финчу, моему прадеду. Он был одним из Избранных, а эта эмблема — самая почитаемая и важная часть его наследства,  — сказал Клив, прикалывая крылышки к ее платью.  — По-моему, ничто так не демонстрирует мою любовь и уважение к тебе, как этот символ.
        Лишившаяся дара речи, Энди не могла сдержать слез. Кливу снова пришлось достать платок. Взяв ее под руку, он повел ее по тропинке наверх к гостям.
        — Хорошо, что все так закончилось. Я боялся, что придется ехать в свадебное путешествие одному.
        — Путешествие?
        — На рассвете улетаем на Капри.
        Усилиями сестер через пятнадцать минут Энди была приведена в полный порядок. Из-за двери осторожно выглянул отец.
        — Твоя мать в ярости от меня. Запретила произносить еще хоть слово.
        Энди протянула ему руку.
        — Я рада, что ты все рассказал. Ты действовал из любви ко мне, а мы с Кливом получили возможность поговорить о прошлом. Наш союз стал еще крепче.  — Она взяла отца под руку.  — У меня есть предложение.
        — Какое?
        — После замужества я не смогу вернуться в твое конструкторское бюро, как собиралась. Однако некоторое время мне не придется летать. Позволишь ли ты установить чертежную доску в офисе «Голдфинч», чтобы я могла поработать на тебя?
        — В один день я отдаю тебя и получаю обратно. Разве это не прекрасно?
        — Значит, договорились.
        На террасе собралось множество гостей: мать Энди, родители Клива, Мэт и Глория. Сестры выглядели великолепно в винтажных платьях. Однако Энди не сводила глаз с Клива. Без колебаний она шагнула ему навстречу. Отец отдавал ее любимому мужчине теперь уже навсегда.
        Мэр произнес речь. Новобрачные обменялись кольцами и перед поцелуем оба в один голос произнесли заветные слова «Я люблю тебя», словно были единственными людьми на Земле.
        Солнце опустилось за горизонт, и сад засиял разноцветными лампочками. Гости говорили тосты, буфет был изысканным и разнообразным, а свадебный торт украшали кремовые цветы, похожие на ромашки в букете невесты.
        Отец Энди произнес эмоциональную речь, а поздравление Мэта вызвало веселый смех. Наконец над террасой поплыли звуки романтического вальса в исполнении струнного оркестра. Клив обнял Миранду и повел в танце, не замечая обращенных на них взглядов.
        Эпилог
        Обещание свое Клив сдержал и сопровождал Энди и младенца везде и всюду, не пропустив, конечно, ни одного ультразвукового исследования. Он улыбался как лунатик, когда акушерка сообщила, что у них будет девочка. Клив посещал занятия для будущих родителей и стал специалистом в пеленании и детском массаже. Пожертвовав утренними пробежками, он ходил с Энди в бассейн, следя за тем, чтобы она получала достаточно физической нагрузки.
        Они вместе придумали дизайн и обставили детскую комнату в новом доме, который купили на окраине деревни.
        — Что ты, черт возьми, делаешь?  — спросил он, вернувшись с аэродрома и застав ее на стремянке под потолком.
        — Ты нарисовал для Дейзи велосипед, а это мой подарок.
        Взглянув наверх, он увидел маленький самолет, парящий над комнатой.
        — Ты собрала для нее игрушечную модель?
        — Прототип нового аэроплана, над которым я сейчас работаю,  — сказала Энди, тихо охнув, когда он помог ей спуститься с лестницы и поцеловал.  — Пусть наша дочь с детства мечтает о высоте.
        — К вопросу о высоте, зачем ты полезла на стремянку? Дождалась бы меня.
        — Я только хотела…  — запнулась Энди, чувствуя, что боль в пояснице усилилась.
        Клив наклонился, внимательно глядя в ее лицо.
        — Ты хорошо себя чувствуешь?
        — Спина болит,  — прижалась к нему Энди.
        — Сядь и расслабься. Сейчас приготовлю ужин. Она снова охнула от приступа боли.
        — Знаешь, кажется начались схватки…
        Ему не надо было повторять дважды. Через пару минут Клив вез ее в машине в роддом осторожно, как драгоценный венецианский хрусталь.
        Роды были не очень легкими, но Клив не отходил от нее, прикладывая ко лбу холодное полотенце и поддерживая морально. Наконец пуповина была перерезана. Он поцеловал потное, красное от натуги лицо Энди и крошечную дочь.
        Глядя на нее с обожанием, Клив произнес:
        — Я не подозревал, что способен на такую безмерную любовь, Энди. Спасибо тебе…
        Она прижала ладонь к его щеке и, почти засыпая, прошептала строку из Шекспира: «Как я люблю тебя? Позвольте мне посчитать пути…»
        Акушерка унесла ребенка, чтобы взвесить, измерить рост и провести все необходимые тесты, но сомнений не было — малышка была образцом совершенства.
        Медсестра пришла с чашкой горячего чая, которую у нее принял Клив, потому что Энди провалилась в сон. Когда она проснулась, он был рядом и напевал колыбельную дочери, лежавшей в люльке рядом с матерью.
        — Так, значит, даем ей имя Дейзи?
        — Дейзи Марлоу Финч. Прекрасная и солнечная, как ее мать. Я разослал фотографии. Все поздравляют тебя и ждут не дождутся увидеть вас обеих.
        Энди покачала головой:
        — Теперь нас трое, и мы семья. Поехали домой.
        ВНИМАНИЕ!
        ТЕКСТ ПРЕДНАЗНАЧЕН ТОЛЬКО ДЛЯ ПРЕДВАРИТЕЛЬНОГО ОЗНАКОМИТЕЛЬНОГО ЧТЕНИЯ.
        ПОСЛЕ ОЗНАКОМЛЕНИЯ С СОДЕРЖАНИЕМ ДАННОЙ КНИГИ ВАМ СЛЕДУЕТ НЕЗАМЕДЛИТЕЛЬНО ЕЕ УДАЛИТЬ. СОХРАНЯЯ ДАННЫЙ ТЕКСТ ВЫ НЕСЕТЕ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ В СООТВЕТСТВИИ С ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВОМ. ЛЮБОЕ КОММЕРЧЕСКОЕ И ИНОЕ ИСПОЛЬЗОВАНИЕ КРОМЕ ПРЕДВАРИТЕЛЬНОГО ОЗНАКОМЛЕНИЯ ЗАПРЕЩЕНО. ПУБЛИКАЦИЯ ДАННЫХ МАТЕРИАЛОВ НЕ ПРЕСЛЕДУЕТ ЗА СОБОЙ НИКАКОЙ КОММЕРЧЕСКОЙ ВЫГОДЫ. ЭТА КНИГА СПОСОБСТВУЕТ ПРОФЕССИОНАЛЬНОМУ РОСТУ ЧИТАТЕЛЕЙ И ЯВЛЯЕТСЯ РЕКЛАМОЙ БУМАЖНЫХ ИЗДАНИЙ.
        ВСЕ ПРАВА НА ИСХОДНЫЕ МАТЕРИАЛЫ ПРИНАДЛЕЖАТ СООТВЕТСТВУЮЩИМ ОРГАНИЗАЦИЯМ И ЧАСТНЫМ ЛИЦАМ.