Улыбнись, мой ангел Барбара Фритти
        Бухта Ангелов #1
        С тех пор как Дженна Дэвис поселилась в Бухте Ангелов, она впервые за долгое время почувствовала себя в безопасности. Все изменилось после случая с загадочной девушкой, которая едва не свела счеты с жизнью, прыгнув с пирса в неспокойное ночное море. Дженна спасла ее, но оказалась из-за этого в центре внимания. Теперь за ней следят журналисты, в том числе наблюдательный Рид Таннер, прознавший, что Дженна от кого-то скрывается. Она робеет при мысли о том, что репортер может проникнуть в ее тайну, и готова на любое безумие, лишь бы сбить Рида со следа.
        Барбара Фритти
        Улыбнись, мой ангел
                
        1
        Шагая с рынка по темной, пустынной улице, протянувшейся в направлении порта, Дженна Дэвис чувствовала, как ее пробирает дрожь. Дувший с Тихого океана ветер нес с собой влажный туман, ледяным холодом обдававший ее лицо. Если бы не молоко, которое нужно было купить Лекси на завтрак, она ни за что не вытащила бы малышку из теплого и уютного дома на этот зверский вечерний холод. Но и оставить семилетнюю девочку дома одну она тоже не могла.
        Хотя Бухта Ангелов благодаря уединенному расположению на скалистом побережье центральной Калифорнии в целом ей нравилась, бывали моменты, когда эта уединенность заставляла ее нервничать.
        Издалека до нее долетали звуки музыки — в баре Мюррея, который так любили местные обитатели и туристы, веселье било ключом, а вот ее квартал, похоже, был пуст и безлюден.
        Днем побережье кишело людьми и напоминало муравейник, теперь же покачивающиеся на волнах яхты казались ей зловещими призраками, заставляя поеживаться от страха.
        Дженна попыталась совладать с разыгравшимся воображением, но ей мешал зловещий свет уличных фонарей и жутковатое ощущение того, что за ней в любую минуту кто-то может увязаться, а она этого даже не заметит.
        И хотя, как ей казалось, она умела заметать следы, в глубине души Дженна отнюдь не чувствовала себя в безопасности. Порой у нее возникало подозрение, что ей вообще больше никогда не суждено изведать чувство абсолютной безопасности и спокойствия.
        Тем не менее Бухта Ангелов уже успела стать для нее домом, и за два последних месяца они с Лекси начали понемногу привыкать к своему новому месту обитания. Денег от частных уроков игры на пианино им обеим вполне хватало на жизнь. Лекси закончила первый класс и на следующей неделе должна была отправиться в летнюю школу.
        Кошмары продолжали преследовать ее, а вот приступов паники больше не было. Как не было и особых причин для волнения. Тем не менее, спеша к машине, Дженна крепко сжимала девочке руку.
        Внезапно Лекси остановилась и указала в сторону пирса.
        — Посмотри, там ангел!
        Дженна тяжело вздохнула. Лекси была буквально одержима ангелами с самого первого дня, когда они переехали сюда. Здесь она впервые услышала легенду о знаменитом кораблекрушении, о людях, которые не смогли добраться до берега, и об ангелах, которые охраняют залив. В последнее время воображение Лекси подпитывалось появлением в Интернете видео с какими-то призраками, танцующими над водами залива, и таинственными символами, внезапно возникшими на скале.
        Видео привлекло в городок изрядное число туристов как раз накануне открытия летнего праздника, назначенного на завтрашний вечер.
        Дженна хотела было отчитать дочку за то, что та выдумывает всякую ерунду, как вдруг сама заметила темную фигуру на краю пирса. Это была женщина в развевающемся платье. Оседлав ограждение пирса, она любовалась волнами, и морской ветер развевал ее длинные светлые волосы.
        Сердце Дженны было готово выпрыгнуть из груди. Волосы стоявшей на пирсе женщины были очень похожи на волосы Келли, но это была не Келли, а какая-то другая женщина, которой в данный момент угрожала реальная опасность.
        Женщина перекинула вторую ногу через парапет и теперь стояла на узком карнизе. От холодной водной бездны ее отделял всего шаг. Ухватившись рукой за ограждение, женщина обратила голову к небу, словно в безмолвной молитве.
        — Как ты думаешь, она сейчас улетит?  — спросила Лекси.  — Улетит на небеса?
        — Нет. Это не ангел.
        Дженна поспешно открыла дверцу автомобиля и поставила сумку с покупками на заднее сиденье.
        Черт! Не хватало ей лишних проблем! Но вокруг никого не было, и, повернувшись в сторону пирса, Дженна увидела, что женщина вот-вот упадет в воду.
        — Давай пойдем, поздороваемся. Убедимся, что с ней все в порядке.
        Дженна схватила Лекси за руку и быстрым шагом направилась к пирсу.
        Из-за резкого ветра глаза Дженны слезились. Ее также одолевало желание повернуть назад к машине и уехать. Зачем связываться с чужими проблемами? Это небезопасно и чревато последствиями. И тем не менее назад она не повернула.
        — Привет!  — крикнула она, когда они подошли к концу пирса.  — Что вы здесь делаете? Может, вам нужна помощь?
        Женщина ничего ей не ответила и снова подняла лицо к небу. Она убрала руки с ограждения: сначала одну, потом другую. Затем вытянула их перед собой. Мгновение спустя она издала пронзительный вопль и прыгнула с пирса.
        Дженна, не раздумывая, сбросила с себя пальто и туфли.
        — Оставайся здесь, Лекси! Не шевелись. Ты меня поняла? И ни за что не подходи к ограждению!
        — Что… что ты делаешь? Куда… куда ты идешь?  — заикаясь, пробормотала девочка. В ее глазах застыл ужас.  — Не бросай меня!
        Она схватила Дженну за руку, маленькие пальцы дочери крепко вцепились в ладонь Дженны.
        — Я сейчас вернусь, Лекси. Я должна спасти ее. Кроме нас, здесь никого нет.
        Господи, ну, хоть кто-нибудь бы появился на берегу! Но даже истошный крик девочки никого не заставил выглянуть из располагавшихся неподалеку зданий или стоявших на приколе яхт.
        Дженна осторожно высвободила руку, вынула сотовый, набрала 9-1-1 и протянула телефон Лекси.
        — Когда тебе ответят, попроси их немедленно приехать к пирсу и скажи, что женщина упала в воду. Поняла?
        Лекси кивнула.
        — И стой здесь!  — повторила Дженна.  — Не отходи отсюда ни на шаг!
        Сердце Дженны бешено колотилось, когда она подошла к ограждению и перелезла через него. Когда же она глянула вниз, ее охватил ужас. До воды было примерно шесть метров, да и плавала Дженна не так уж хорошо.
        Она слышала, как Лекси что-то кричит в телефон, но прекрасно понимала, что помощь подоспеет не сразу. Между тем незнакомка беспомощно барахталась в воде, и ее в любой момент могли накрыть темные волны.
        Затаив дыхание, Дженна закрыла глаза и прыгнула.
        Когда она достигла воды, ей показалось, что от ледяного холода у нее остановилось сердце. Намокшая одежда тянула ее вниз, на дно, и прошла целая вечность, прежде чем Дженне удалось вынырнуть на поверхность. Сделав несколько жадных глотков воздуха, она стала искать взглядом незнакомку. Было темно, и течение затягивало Дженну под пирс. Никаких признаков тонущей нигде не было видно. «Неужели я опоздала?» — подумала Дженна.
        И тут она увидела пузыри на поверхности воды и руку. Затем из-под невысокой волны показалась голова. Дженна нырнула, схватила девушку за волосы и за руку. Та отчаянно отбивалась, но Дженна держала ее крепко, успешно сопротивляясь ее усилиям высвободиться, пока они обе не вынырнули на поверхность. Девушка кашляла и часто моргала, глаза ее как будто остекленели.
        — Все в порядке. Вы в порядке!  — пыталась успокоить ее Дженна, но глаза девушки неожиданно закрылись, и она начала выскальзывать из рук своей спасительницы. Обхватив девушку за шею, Дженна поплыла к лестнице на краю пирса. Она двигалась против течения и уже успела изрядно устать и замерзнуть.
        А что, если ей не удастся доплыть до пирса? Такой знакомый старый напев вновь зазвучал в ее сознании: «Ты ни за что не справишься. Тебе нужно было упорнее трудиться, больше работать над собой, а ты всю жизнь оставалась неудачницей, никчемным ничтожеством».
        Дженна попыталась заглушить этот голос собственными мыслями. Она справится во что бы то ни стало. Она не позволит себе проиграть. Отдаленный звук сирены придал ей сил и уверенности. Дженна сделала рывок к пирсу. Она справится… К тому моменту, когда она достигла лестницы, по пирсу уже кто-то бежал. Дженна ухватилась за нижнюю перекладину, когда над ней появился спасатель. Он спустился к Дженне и принял из ее объятий спасенную девушку. За ним подоспел следующий, который помог Дженне выбраться на берег. Помощь пришла вовремя, так как Дженну внезапно окончательно оставили последние силы. Руки болели от напряжения, и она едва могла стоять на ногах. Взобравшись наконец на пирс, Дженна тут же упала на колени, и к ней бросилась до смерти напуганная, рыдающая Лекси.
        — Все в порядке, моя милая. Со мной все хорошо,  — повторяла Дженна, прижимая к себе девочку.  — Ты все правильно сделала. Я горжусь тобой.
        Но Лекси продолжала плакать, обхватив ее ручонками за шею.
        — Все в порядке, детка. Все в порядке,  — продолжала повторять Дженна.
        Наконец Лекси подняла голову, но слезы все еще текли у нее по щекам. Дженна корила себя за то, что так напугала девочку. Девочка очень тяжело переживала.
        — Я боялась, что ты не вернешься,  — всхлипывая, пробормотала Лекси.
        — Я никогда тебя не брошу, Лекси. Никогда.
        Страх понемногу рассеялся, и девчушка всматривалась в лицо матери уже без прежнего ужаса и недоверия. Наконец, как будто удовлетворившись заверениями Дженны, Лекси кивнула.
        — Хорошо.  — Она вытерла лицо рукавом свитера.  — Но почему ангелы не умеют летать?
        — Она не ангел, милая.
        Дженна обернулась и взглянула на спасенную ею девушку, которая громко кашляла, выплевывая морскую воду. Дженна вздохнула с облегчением: все-таки жива. Девушка была намного моложе, чем она первоначально предположила,  — наверное, лет шестнадцати или семнадцати, не больше. Мокрые пряди длинных светлых волос прилипли к щекам. Глаза были широко открыты и непонимающе смотрели на происходящее вокруг.
        Поняла ли она, насколько близко подошла к роковой черте? Почему, черт возьми, ей так захотелось свести счеты с жизнью?
        Почувствовав, что к ней приближается один из полицейских, Дженна подняла голову.
        Это был Джо Сильвейра, начальник местной полиции. Дженна встречала его в городе. Сильвейре было под сорок, но на службу в местную полицию он поступил недавно, что не мешало ему снискать репутацию умного и проницательного правоохранителя. Кстати, именно поэтому Дженна побаивалась вступать в разговоры с ним. Она всегда стремилась ничем не выделяться, всегда хотела раствориться в толпе. До последних нескольких минут…
        Нервы Дженны напряглись до предела.
        — Накиньте вот это,  — предложил ей полицейский и протянул теплое одеяло.  — Вы, должно быть, замерзли.
        — Спасибо.
        Дженна встала и накинула на себя одеяло. Озноб сотрясал ее тело так, что у нее застучали зубы. Ей страшно хотелось домой, хотелось согреться и оказаться подальше от стражей порядка.
        — Меня зовут Джо Сильвейра,  — представился полицейский.  — Кажется, мы до сих пор не встречались в официальной обстановке, но я несколько раз видел вас в кафе.
        — Дженна Дэвис. А это моя дочь Лекси.
        Полицейский улыбнулся Лекси и вновь перевел взгляд на Дженну.
        — Мне, наверное, следует отвезти вас в клинику. Там проверят, не ушиблись ли вы.
        В больнице придется заполнять разные бланки, отвечать на вопросы, подумала Дженна.
        — Нет, не надо. Со мной все в порядке,  — поспешно ответила она.  — Только немного замерзла. Мне просто нужно принять горячую ванну.
        — Вы уверены, что вам не нужен врач?
        — Абсолютно.
        — Хорошо. Я не хочу вас больше задерживать на холоде. Но не могли бы вы мне объяснить, что все-таки здесь произошло?
        — Мы с Лекси выходили из супермаркета и вдруг заметили, что какая-то девушка перелезает через ограждение. Когда она прыгнула в воду, я прыгнула вслед за ней.
        — Мужественный поступок с вашей стороны,  — заметил полицейский.  — Он впечатляет.
        У Дженны не было ни малейшего желания произвести на него впечатление, ни хорошего, ни плохого. Ей хотелось только одного — чтобы он поскорее забыл о ней. Но, по-видимому, думать об этом было уже слишком поздно.
        Пожав плечами, она сказала:
        — Так поступил бы любой на моем месте.
        — Позвольте мне усомниться в ваших словах. Вам знакома эта девушка?
        — Я никогда ее раньше не видела.
        — Я тоже,  — мрачно добавил полицейский, бросив взгляд на спасенную, которую медики укладывали на носилки.  — А я знаю практически всю молодежь в городе. Значит, вы говорите, она сама намеренно прыгнула в воду? Не упала? Не поскользнулась?
        Дженна покачала головой.
        — Она перелезла через ограждение и прыгнула. Надеюсь, с ней все будет в порядке.
        — Я полагаю, что вы спасли ей жизнь.  — Джо Сильвейра помолчал, пристально вглядываясь в лицо Дженны.  — Она вам ничего не говорила, когда вы были в воде?
        Дженна снова отрицательно покачала головой.
        — Ничего. Ни слова. Мне можно идти?
        Она вернула полицейскому одеяло и подняла с настила свое пальто и туфли.
        — Да, конечно. Вы не будете против, если утром я задам вам еще несколько вопросов?
        — Мне больше нечего вам сказать. Все произошло практически мгновенно.
        Сильвейра кивнул.
        — Ну, что ж, тогда мне остается пожелать вам всего хорошего.
        — Спасибо.
        Дженна быстрым шагом проследовала сквозь собравшуюся толпу. Несколько человек окликнули ее по имени, но она не остановилась. Едва она успела усадить Лекси в машину, как лицо ей осветила фотовспышка. Ослепленная ярким светом, она закрыла глаза рукой, но фотограф успел сделать еще один снимок. Дженна забросила пальто и туфли в автомобиль, затем повернулась к репортеру. От гнева и ненависти к нему у нее перехватило дыхание.
        — Что, черт побери, вы делаете? Кто позволил вам меня фотографировать?
        На мгновение Дженну охватил жуткий страх, что кому-то удалось ее выследить.
        — Вы только что спасли жизнь девушке,  — невозмутимо ответил репортер, опустив фотоаппарат.  — Вы совершили подвиг.
        Дженна нахмурилась. В темноте она могла разобрать только то, что перед ней стоит высокий широкоплечий мужчина с волнистыми каштановыми волосами в джинсах и черной куртке поверх майки такого же цвета.
        — Кто вы такой? Вы ведь явно не из местной «Дейли ньюс»?
        Фотографом в местной газете была шестидесятилетняя женщина по имени Глэдис.
        — Меня зовут Рид Таннер,  — представился мужчина.  — И да, я не из «Дейли ньюс». Но я приехал сюда в поисках ангелов.
        Дженна поняла: он здесь из-за того пресловутого видео, выложенного в Интернете.
        — Здесь вы не найдете никаких ангелов.
        — Жаль. И все же, как вас зовут?
        — Это не имеет никакого значения.
        Дженна выхватила у него фотоаппарат, нырнула в машину, захлопнула и заперла за собой дверцу.
        — Эй, он мне нужен!  — крикнул репортер и постучал в стекло.
        Дженна не обратила на его крик ни малейшего внимания и попыталась разобраться в тонкостях управления сложной и, по всей видимости, довольно дорогой фототехникой.
        — Что ты делаешь? Зачем ты забрала у него фотик?  — спросила Лекси.  — Он же машину из-за нее разобьет,  — добавила она, едва не заикаясь от страха.
        — Все в порядке, милая. Неприлично и недостойно снимать людей, когда они… когда они насквозь промокли.
        Она стерла два последних снимка, после чего опустила стекло и вернула фотоаппарат владельцу.
        — Вы сумасшедшая,  — сказал он, изумленно покачав головой.  — Я же все равно смогу вас снять. Хотя бы прямо сейчас.
        — Ошибаетесь. Прямо сейчас у вас не получится.  — Она включила зажигание и быстро отъехала от него.
        В зеркало заднего вида она заметила, что он продолжает стоять, озадаченно глядя ей вслед. У нее почему-то неожиданно возникло ощущение, что она совершила какую-то жуткую ошибку, отвергла шанс, который ей предложила судьба. Но разве у нее есть выбор? Она же не может допустить, чтобы ее фотография появилась в газете. Ей оставалось только надеяться на то, что этот парень уедет туда, откуда приехал, и забудет о ее существовании. Если нет, то им, наверное, придется снова бежать и снова скрываться.

* * *
        Рид смотрел вслед машине, и ему казалось, что он проснулся от долгого глубокого сна. Последние одиннадцать месяцев прошли для него однообразной и отупляющей чередой бессмысленных дней и недель, большая часть которых была заполнена попытками забыть о прошлом.
        Он принял предложение «Спотлайт мэгэзин» просто для того, чтобы подзаработать немного денег и одновременно решить вопрос: стоит ли ему возвращаться к той работе, которой когда-то он отдавал всего себя без остатка.
        Выпускник Северо-Западного университета, работавший в «Нью-Йорк таймс», он и представить себе не мог, что двенадцать лет спустя будет освещать не события мирового значения, а какую-то жалкую провинциальную сенсацию вроде появления ангелов на берегу залива. Было время, когда Рид был страстным искателем истины и справедливости, что в конечном итоге сделало его безрассудным. Ради важной информации он был готов на все, что угодно. Дело закончилось тем, что самый близкий ему человек заплатил страшную цену за его честолюбие.
        Глубокой ночью, когда воспоминания не давали ему покоя, перед мысленным взором Рида часто представала сцена ее похорон — когда гроб опускали в могилу. Он слышал рыдания, раздававшиеся со всех сторон, и видел обращенные на него обвиняющие взгляды. Однако никто не вышел из толпы и не сказал: «Это ты во всем виноват». Впрочем, в этом и не было необходимости. В глубине души он прекрасно знал, что виноват действительно только он и что вряд ли когда-нибудь он сможет избавиться от мучительных воспоминаний и укоров совести. Большую часть прошедшего года он провел в безуспешных попытках добиться забвения с помощью алкоголя. Все его попытки были бессмысленны, так как всякий раз неизбежно наступал безжалостный момент жестокого отрезвления.
        Отойдя от пирса, Рид направился в сторону ресторанчика Мюррея.
        Он и раньше намеревался заглянуть в это заведение, но на полпути туда услышал завывания сирен и решил узнать, что произошло. От старых привычек трудно отделаться, а за каретами «Скорой помощи» он бегал с самого раннего детства.
        В том районе, где он вырос, сирены полицейских машин были обычным делом. Рид до сих пор прекрасно помнил яркие полосы света глубокой ночью на стенах и потолке своей спальни и то, как он потихоньку подбирался к окну, чтобы понаблюдать за полицейскими, которые прибыли, чтобы в очередной раз арестовать кого-то у них во дворе.
        Шумно выдохнув, он повторил про себя свою любимую мантру. Не оглядывайся назад, не заглядывай слишком далеко вперед и вообще посылай все к черту.
        Ну и что из того, что он встретился с какой-то странной и немного загадочной женщиной? Он же приехал сюда не для того, чтобы расследовать неудавшиеся попытки самоубийства, и не для того, чтобы брать интервью у героических женщин-спасительниц. Его целью было разоблачить видеоролик из Интернета, который вызвал всеобщий интерес и вновь пробудил веру в реальное существование ангелов — веру, которой Рид решительно намеревался положить конец. Ангелы не более реальны, чем любой другой сказочный персонаж. И уж ни при каких обстоятельствах они не станут разгуливать по улицам приморского городка.
        Или все-таки он ошибается? У него перед глазами снова всплыл образ насквозь промокшей брюнетки с настороженным и сердитым взглядом. Она, не задумываясь, прыгнула в темные и холодные морские волны, чтобы спасти жизнь совершенно незнакомой ей девушки. Кто же она такая?
        Может быть, она и есть ангел.
        Ангел, которому есть что скрывать.
        Легкий холодок пробежал у него по спине — явный признак пробуждающегося любопытства. Но нельзя идти на поводу у своих эмоций, подумал Рид. Всю жизнь его интересовала исключительно истина, справедливость и борьба со злом в окружавшем его мире. Преследование этой загадочной женщины не входило в круг его интересов. И в его планы. По крайней мере, сегодня вечером…
        2
        Медицинский центр «Редвуд» располагался на окраине Бухты Ангелов, на высоком обрыве посреди рощи огромных секвой. Центр обслуживал пациентов лишь с самыми простыми заболеваниями. В более сложных или тяжелых случаях их направляли в больницу Св. Марии, находившуюся на расстоянии пятидесяти километров от «Редвуда».
        Шарлотта Адамс, работавшая в «Редвуде» акушеркой, привыкла иметь дело со счастливыми роженицами или беременными. Девушка, накануне вечером совершившая попытку самоубийства, не принадлежала ни к одной из этих категорий.
        Шарлотта вошла в палату, где та спала. Девушку после того, как ее доставили в больницу, уже успел осмотреть врач.
        Попросив врача проверить, все ли в порядке с ее ребенком, она уснула глубоким сном и до сих пор не просыпалась.
        Было уже девять часов утра. Пациентке провели пробу на наркотики, но ничего не обнаружили. Ее долгий сон мог объясняться только страшной усталостью и сильнейшим стрессом. Шарлотта взяла карточку девушки и просмотрела ее основные показатели, которые сестра сняла всего за несколько минут до этого. Все было в норме.
        Девушка была бледная и ужасно худая, за исключением небольшого круглого животика. При этом она была обладательницей очень длинных светлых волос, спускавшихся почти до пояса. Шарлотта взяла ее руку и нащупала пульс. Он немного участился, и врач заметила легкое подрагивание века. Может быть, она только притворяется спящей? Должно быть, бедняжка напугана, растеряна и чувствует себя страшно одинокой.
        Когда ее привезли в больницу, при ней не было никаких документов, и до сих пор никто не справлялся о ней. Бухта Ангелов сама по себе относительно небольшой населенный пункт, однако в окрестностях — в горах и вдоль нескольких сельских дорог — людей живет довольно много. Возможно, в семье ее отсутствие пока не вызвало беспокойства.
        Но не исключено, что ее просто выгнали из дома. Возможно, именно поэтому она и попыталась покончить с собой. Шарлотта почувствовала, как все внутри у нее сжалось. С первого мгновения, когда она увидела свою новую пациентку, Шарлотту начали осаждать неприятные воспоминания. Образы прошлого пробудились у нее в памяти: положительный результат теста на беременность, который она делала в ванной у своей лучшей подруги, ужас и отвращение на лице матери, когда она наконец вынуждена была во всем ей признаться. Потом та кошмарная поездка в больницу. Она была слишком молода и слишком слаба, чтобы со всем этим справиться. Наверное, и эта девушка, что лежит сейчас перед ней, прошла через нечто подобное.
        — Все в порядке,  — тихо сказала Шарлотта.  — Просыпайся. Здесь тебе ничего не угрожает.
        Мгновение незнакомка никак не реагировала, затем ее глаза медленно открылись. Шарлотта взглянула в эти карие с золотистыми блестками глаза и увидела в них странную смесь детской невинности и взрослого страха.
        — Я — доктор Шарлотта Адамс. Ты находишься в медицинском центре «Редвуд». Ты помнишь, что с тобой произошло?
        Мгновение девушка молчала, затем хриплым срывающимся голосом произнесла:
        — Почему она не позволила мне умереть?
        — Как тебя зовут?  — спросила Шарлотта, пытаясь отвлечь ее от мыслей о самоубийстве.
        Девушка пристально смотрела на Шарлотту, и в глазах у нее читалась скорее нерешительность, нежели растерянность.
        — Не бойся, ты можешь мне доверять,  — продолжила Шарлотта.
        Девушка медленно покачала головой.
        — О тебе, наверное, уже беспокоятся,  — сделала еще одну попытку Шарлотта.
        — Нет,  — резко ответила ее собеседница.
        — А твои родители?
        — Я хочу уйти отсюда. Где моя одежда?
        Она окинула взглядом палату.
        Шарлотта могла бы сказать ей, что не может отпустить ее, так как, по закону, любой совершивший попытку самоубийства должен оставаться в клинике не менее семидесяти двух часов и может быть выписан только с разрешения психиатра. Но она предпочла более осторожную тактику.
        — Тебе нужно отдохнуть и поесть, а я должна провести несколько анализов по поводу состояния твоего ребенка. Нужно удостовериться в том, что все в порядке. Ты, кажется, на шестнадцатой неделе беременности? К счастью, стадия утренней тошноты уже миновала. Я акушерка. Мне постоянно приходится принимать роды и заботиться о молодых мамах.
        Помолчав, Шарлотта добавила:
        — Мне бы очень хотелось знать, как тебя зовут.
        Девушка перевела на нее взгляд, нервно дергая краешек одеяла.
        — Можете называть меня Энни.
        Шарлотта улыбнулась.
        — Отлично, Энни. Ты обращалась к врачу после того, как забеременела?
        — Нет.
        — Мне нужно сделать тебе УЗИ. Я хочу посмотреть твоего ребенка и установить точный срок беременности.
        — Это будет больно?
        — Нисколько.
        — Ладно, делайте.
        Энни облизала пересохшие губы.
        — Я немного проголодалась.
        — Прекрасно. Я попрошу, чтобы тебе принесли завтрак. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь тебе, Энни. Кстати, сколько тебе лет?
        — Восемнадцать.
        Выглядит она явно моложе, но, скорее всего, не врет, ведь ответила она на вопрос Шарлотты без малейшего колебания.
        — Полицейские еще придут?  — спросила Энни.
        — Обязательно придут. Они беспокоятся за тебя и хотят убедиться, что с тобой все в порядке.
        — Если вы скажете им, что со мной все в порядке, они уйдут?
        В речи Энни был заметен легкий южный выговор, свидетельство того, что свое прошлое она провела не в Калифорнии.
        — С тобой действительно все в порядке?
        Энни помедлила, но потом решила признаться:
        — Я должна была это сделать. Я хотела проверить, спасут ли меня ангелы. Достойна ли я. И они спасли меня. Значит, теперь все в порядке.
        Но Энни спас совсем не ангел. Если бы в тот момент, когда она прыгала с пирса, никто ее не заметил, она была бы сейчас мертва. Однако разговор на подобную тему лучше оставить до более благоприятного времени.
        — Я уверена, что есть люди, которые очень за тебя беспокоятся, Энни. Мне кому-нибудь позвонить от твоего имени?
        — Нет, не надо. Пожалуйста, не говорите никому о том, что я здесь.  — В глазах у Энни появился испуг.  — Обещайте мне.
        — Отдыхай и ни о чем не беспокойся,  — попыталась успокоить ее Шарлотта.  — Сейчас тебе принесут завтрак.
        Шарлотта закрыла за собой дверь в палату и проследовала по коридору в сестринскую комнату.
        Сердце бешено забилось, стоило ей увидеть там начальника местной полиции Джо Сильвейру. Смуглый красавец-брюнет с темно-карими глазами и иссиня-черными волосами. В свое время он разбил немало женских сердец, но теперь был женат, по крайней мере, так утверждали местные сплетницы. Однако при этом никому не было известно местопребывание его жены.
        Шарлотта с деланым равнодушием поздоровалась с ним. Обычно она старалась не обращать внимания на женатых мужчин. Точнее, она давно уже не обращала внимания на мужчин, и сейчас явно был не самый удачный момент для раскрепощения ее либидо.
        — Доктор Адамс,  — обратился к ней полицейский, и улыбка осветила его лицо.  — Давно вас не видел.
        — С тех пор, как вы принимали роды на Оук-роуд.
        — У меня бы ничего не получилось, если бы не ваши советы по телефону, но я надеюсь, что это был первый и последний подобный случай в моей карьере. Не хочу больше отнимать ваш хлеб.  — Сильвейра кивнул в сторону палаты, из которой Шарлотта только что вышла.  — Как там наша девчонка?
        — Проснулась. Сказала, что я могу называть ее Энни, но я не уверена, что это ее настоящее имя.
        — На сей раз она не солгала. Мы нашли ее рюкзак рядом с мотоциклом, который она бросила у пирса. Ее действительно зовут Энни Дюпон. Судя по ее школьному аттестату, ей восемнадцать лет, хотя в школе она не учится уже пару лет. Ее семья живет в горах, и, по-видимому, девушка занимается образованием самостоятельно.
        — Вы связались с ее родителями?
        — Пока нет. Я направил одного нашего сотрудника по адресу, которым мы располагаем, но он обнаружил в горах лишь заброшенную лачугу. Как вы думаете, Энни сообщит мне свой нынешний настоящий адрес?
        — Боюсь, что нет.  — Шарлотта решила быть с ним полностью откровенной.  — Она просила меня никому не говорить, что находится здесь. Она явно чем-то сильно напугана. Если вы станете на нее сейчас давить, боюсь, она попытается сбежать, а мне совсем не хочется применять к ней насилие. Она еще почти девочка, эмоционально крайне уязвимая и к тому же беременная. Нужно, чтобы она почувствовала себя здесь в безопасности, и тогда, возможно, я смогу ее разговорить. Ее должен посмотреть и наш психиатр, доктор Реймонд, но он приедет только после обеда. Вы не могли бы отложить свой разговор с ней хотя бы до сегодняшнего вечера?
        — Ей восемнадцать лет. Наверное, я могу подождать. Послушайте, она случайно не говорила, почему решила утопиться?
        — Энни утверждает, что хотела проверить, спасут ли ее ангелы.
        — Это то самое чертово видео!  — Джо с отвращением покачал головой.  — Как будто специально изготовлено для того, чтобы сводить людей с ума.
        — Насколько я понимаю, вы не принадлежите к числу тех, кто верит, что ангелы вырезают надписи на отвесных скалах на побережье?
        — Я принадлежу к числу тех, кто считает, что кому-то понадобилась легенда об ангелах для прикрытия, или чтобы отвлечь нас от того, что он на самом деле замышляет.
        — Вы знаете, Джо… о, простите, мистер Сильвейра…
        — Можете называть меня Джо.
        Шарлотта закашлялась, смущенная его насмешливым и нежным взглядом. Мужчинам не следует позволять так улыбаться.
        Она заставила себя сосредоточиться на теме разговора.
        — Я здесь выросла, и легенды про ангелов у нас популярны больше, чем где бы то ни было. И веру в них вам будет очень трудно развенчать. В наших местах случались вещи, плохие и хорошие, которые очень трудно объяснить.
        Сильвейра пристально всматривался в лицо Шарлотты.
        — Ваши слова звучат чертовски загадочно. Мне вы раньше казались весьма рациональной и логичной женщиной.
        Шарлотта вздохнула.
        — Когда-то я действительно была такой. Потом я вернулась домой.

* * *
        Дженна поморщилась, слушая, как Стелла Рубинштейн, пятидесятидвухлетняя дама, переживающая кризис среднего возраста и последствия развода, «издевается» над темой любви из увертюры-фантазии «Ромео и Джульетта» Чайковского.
        Закончив игру, Стелла радостно улыбнулась Дженне.
        — У меня уже лучше получается, не правда ли? Сидней просто не поверит, когда я сыграю это на свадьбе у Кэрол.
        Да, Сидней вряд ли поверит.
        — Вам, наверное, вначале следует продемонстрировать свой талант в более узком кругу,  — Дженна тщательно подбирала слова.  — Свадьба дочери должна стать по-настоящему радостным событием для вас, а если вы будете волноваться по поводу того, как примут вашу игру, все удовольствие от праздника наверняка будет испорчено.
        — Вы шутите? Обо мне будет говорить весь город. Сидней укорял меня, что я сделалась такой однообразной, не могу научиться ничему новому, никому больше не интересна. Он заявил, что я не способна сравниться с более молодой и талантливой женщиной. Как будто у официантки в ресторане Мюррея есть какие-нибудь другие таланты, кроме ее больших сисек. Сид жестоко ошибся, бросив меня, и я намерена ему это доказать!  — заявила Стелла.  — Теперь он увидит во мне не только женщину, которая на протяжении двадцати трех лет стирала ему носки и готовила обеды. Женщину, которую он бросил, потому что она ему наскучила. Теперь со мной не соскучишься.
        — Да уж… Теперь с вами не соскучишься,  — покорно согласилась Дженна.
        Добродушная и разговорчивая Стелла Рубинштейн принадлежала к числу самых колоритных жительниц Бухты Ангелов. Дженна не понимала, правда, почему Стелла выбрала именно музыку для самоутверждения, но прекрасно знала как профессионал, что музыка — самое лучшее лекарство для уязвленной души. И Стелла, несомненно, получала от этого лекарства немалую пользу. Когда шесть недель назад она пришла на первый урок, то чувствовала она себя крайне неуверенно и была вся какая-то поникшая и бесцветная. Теперь же ее ученица покрасила волосы, сбросила несколько фунтов лишнего веса и свою обычную небрежную одежду сменила на облегающие джинсы и свитер. Благодаря новой стрижке она стала выглядеть свежо и молодо.
        — Я получаю истинное наслаждение от игры,  — продолжала Стелла.  — У меня возникает такое ощущение, словно я делаю нечто чрезвычайно важное и как будто я уже не та, прежняя, а совсем другая. Это звучит глупо, я знаю.
        — Вовсе не глупо. Музыка говорит с сердцем человека. Она преображает его.
        Дженна всегда обращалась к пианино как к лекарству, когда чувствовала себя несчастной или одинокой. В таких случаях она вся без остатка отдавалась техническим сложностям исполнения Третьего концерта Прокофьева или «Патетической» сонаты Бетховена. Однако, несмотря на обретение Стеллой веры в себя, Дженне очень не хотелось, чтобы та выступала перед публикой, по-настоящему не подготовившись, хотя, по зрелом размышлении, Дженна поняла, что Стелла никогда не будет готова к подобному выступлению. Получая истинное удовольствие от игры, Стелла Рубинштейн при этом была начисто лишена чувства ритма. Она часто путалась, и ее пальцы то и дело сталкивались на клавишах. Но играла она с искренним воодушевлением, а это дорогого стоило.
        — Почему бы вам на следующей неделе не прийти ко мне дважды?  — предложила Дженна.  — Чтобы уж действительно довести музыкальную пьесу до совершенства. Вы же хотите, чтобы ваша дочь по-настоящему гордилась вами.
        — Именно она и оплачивает мне эти уроки музыки. Она сказала мне: «Мама, хватит хныкать о том, что ты ничего не умеешь делать, научись хоть чему-нибудь. Ты же еще не так стара. Ты вполне можешь начать новую жизнь. Можешь встретить другого мужчину».  — Стелла рассмеялась.  — Как будто мне нужен другой мужчина! Но против новой жизни я бы возражать не стала. Я ведь прекрасно понимаю, что играю совсем не так хорошо, как мне кажется, Дженна, но игра действительно доставляет мне удовольствие. Я давно уже не чувствовала себя так хорошо.  — Глаза Стеллы затуманились.  — Мне будет тяжело отдавать свою девочку замуж. Остается только надеяться, что она сделала более удачный выбор, чем тот, что когда-то сделала я.  — Стелла помолчала.  — А ваши родители не разведены?
        Дженна покачала головой, готовясь произнести очередную ложь о себе. Казалось, теперь лжи не будет конца.
        — Они оба уже умерли.
        — О, извините.
        — Довольно давно.
        Дженна надеялась, что на этом вопросы закончатся.
        — Уверена, что боль от утраты еще не прошла. Моя мама умерла пятнадцать лет назад, но мне так ее не хватает. Мне иногда хочется с ней поговорить. Каждый год на День благодарения, когда я фарширую индейку по ее рецепту, я всегда вижу ее лицо и как будто слышу, как она укоряет меня за то, что кладу слишком много масла.  — Стелла смахнула слезу.  — Светлая печаль. Ну, вот сейчас я расплачусь.
        — Я тоже очень тоскую по своей матери,  — призналась Дженна.  — Она погибла в канун Рождества. Ехала в нашу церковь, чтобы играть там на пианино. Ей нужно было прибыть туда пораньше, поэтому мы не поехали вместе.
        Дженна замолчала, события той жуткой ночи вновь ожили в ее памяти. Поначалу ей показалось, что за окном вспыхнули рождественские огни, но потом она поняла, что это фары полицейских машин и кареты «Скорой помощи». Потом она услышала крик отца — страшный вопль, который до сих пор часто слышит во сне. Дженна смущенно закашлялась, заметив в глазах Стеллы сочувствие.
        — Но…
        — Я понимаю. Я должна идти. Спасибо, Дженна.
        — Я всегда рада вас видеть.
        Дженна встала и тут же оказалась в горячих объятиях Стеллы. Инстинктивно она напряглась. После смерти матери все эти объятия и поцелуи ушли для нее в прошлое, да и вообще она никогда не отличалась излишней чувствительностью. У нее никогда не было особенно тесных и доверительных отношений с подружками, да и большим числом знакомых мужчин она тоже не могла похвастаться. На протяжении же последних нескольких месяцев она не позволяла никому, кроме Лекси, прикасаться к ней.
        Однако прикосновение Стеллы впервые за долгое время не вызвало у нее отвращения.
        — Какая же вы худая! Вы, наверное, мало едите. Я знаю, что это меня не касается, но ничего не могу с собой поделать. Ну, что ж, до свидания.
        Она схватила свою сумочку со стола, помахала Дженне рукой и направилась к двери, что-то при этом напевая.
        Когда дверь за великовозрастной ученицей закрылась, Дженна взглянула на часы. До следующего урока оставалось еще несколько минут, и она уселась за старый рояль. Он достался ей с мебелью в доме, который она снимала. Впервые увидев дом и фортепьяно, Дженна мгновенно поняла: они с Лекси попали туда, куда нужно. С музыкой она могла пережить любые невзгоды. Роялю было, по крайней мере, лет семьдесят, и ему было далеко до тех роскошных музыкальных инструментов, на которых ей приходилось играть, но в данный момент он ее вполне устраивал. И даже лучше, потому что этот рояль напоминал ей о том, что значит играть без особых претензий и амбиций или какого-то внешнего давления. Музыка для Дженны была одновременно и лучшим другом, и злейшим врагом, и сейчас Дженне очень хотелось, чтобы она оставалась ее другом.
        И вот теперь, когда она смотрела на ряд клавиш перед собой, давнее искушение овладело ею. Она понимала, что должна изо всех сил противиться ему. Ей ни в коем случае нельзя ему сейчас поддаваться. Если она начнет играть что-нибудь большее, нежели простые ноты и примитивные мелодии, она не сможет остановиться, а она должна будет остановиться. Теперь она жила совсем другой жизнью. Она не могла себе позволить того, что позволяла раньше.
        Но искушение клавиш неумолимо влекло ее. Ну, всего несколько аккордов, просто в качестве лекарства для слуха после мучительно нескладной игры Стеллы. Она понимала, что только ищет предлог, но не могла удержаться от прикосновения к клавишам. Ее сразу же пронзило ощущение неотвратимого восторга, которое она всегда испытывала перед тем, как пальцы извлекут из клавиш первую ноту. И, как только она коснулась их гладкой поверхности, она сразу же утратила контроль над собой и оказалась совершенно в другом мире. Сначала она играла мелодии, памятные ей с раннего детства. Родители научили Дженну играть на пианино раньше, чем читать.
        Теперь музыка переполняла ее, мелодии следовали одна за другой. К ней возвращались полузабытые чувства, всплывали воспоминания о прошлом, когда музыка вела ее по жизни…
        Толпа поклонников замирала, когда она шла по залу Айзека Штерна в Карнеги-Холл.
        Сколько же времени ушло на то, чтобы взойти на этот олимп… целая вечность… Бесконечные часы упражнений, полные неверия в собственные силы. И все-таки она победила. Когда она начинала играть, страх уходил. Дженна как будто превращалась в кого-то другого, расставалась со своим обыденным «я». Она становилась частью музыки, и не только той, которую играла сама, но и той, которую на протяжении многих десятилетий исполняли в этом великолепном зале прославленные музыканты. Теперь она была одной из них, а музыка превращалась в то связующее звено, которое соединяло ее с гениями прошлого.
        Когда она завершила свое сольное выступление, наступила гробовая тишина. Затем зал взорвался громом аплодисментов. А она ведь почти забыла, что играла для кого-то еще, кроме себя самой.
        Встав, Дженна долго кланялась. Внезапно ее взгляд упал на мужчину в первом ряду. У него было мрачное лицо. И он не аплодировал.
        Может быть, ему не понравилась ее игра. Но, черт возьми, сегодня на этой сцене стоит она, а не он. И Дженна отвернулась от него.
        За тот ничтожный бунт позже ей пришлось жестоко расплачиваться…
        Но сегодня она могла наслаждаться доставшимся ей мгновением, которое принадлежало только ей.

* * *
        Рид Таннер притормозил у одноэтажного дома в самом конце Элмвуд-лейн. Дом Дженны Дэвис располагался на краю рощи секвой, на значительном отдалении от соседних домов. Между ним и ближайшим коттеджем раскинулась обширная пустошь. По другую сторону от дома Дженны полоса деревьев спускалась по крутому склону прямо к океану.
        Элмвуд-лейн находилась на расстоянии нескольких кварталов от гавани, в довольно тихом районе города, однако до оживленного центра оттуда было не более десяти минут ходьбы. Домик выглядел довольно скромно, рядом — аккуратно подстриженная лужайка, несколько кустов у веранды, но ничего яркого, разноцветного и особенно привлекательного. Окна занавешены шторами и закрыты жалюзи, как будто специально для того, чтобы защититься от яркого полуденного солнца.
        Дом производил впечатление одинокого, намеренно отделенного от всех соседних строений, и этим он, наверно, был похож на свою владелицу. Нет, она же не владелица, она всего лишь его арендует, вспомнил Рид. Из местных сплетен Рид узнал, что Дженна Дэвис приехала сюда два месяца назад и уже заслужила репутацию приятной, дружелюбной, но уж слишком замкнутой женщины.
        Никому ничего конкретного не было известно ни о ней, ни о ее дочери Лекси. Но он-то сумеет все разузнать, на то он и Рид Таннер.
        Он хотел было постучать во входную дверь, но тут до него долетели из дома звуки музыки, и он передумал. Тот, кто там внутри играл на пианино, обладал невероятным талантом, Рид это мгновенно понял. Но в самой мелодии было что-то болезненное и недоброе, в ней звучали раскаты грома, чувствовалось приближение страшной бури. У Рида забилось сердце в предчувствии чего-то очень важного. Ему казалось, что музыка наполняет воздух, которым он дышит, течет вместе с кровью по жилам, приводит в трепет каждую клеточку его тела. Он ощущал ее притяжение. Чувствовал, что она влечет его туда, куда он не хотел идти, заставляла его думать о чем-то, переживать… Черт побери, ему не нужны эти мысли и переживания. Риду захотелось бежать отсюда, но он не смог сдвинуться с места.
        Мелодия завершилась потрясающим крещендо. Рид сделал глубокий вдох, взволнованный услышанными яростными звуками, ощущением отчаяния и ужаса, изливавшихся в музыке. Он подождал мгновение, и музыка смолкла. Воцарилась полная тишина. Тишина перед очередной бурей, или буря все-таки закончилась?
        Кто мог сказать наверняка? Рид провел не один день, размышляя над тем, отступят ли когда-нибудь те кошмары, что преследовали его в последнее время, или же они всегда будут подстерегать его и нанесут очередной удар в тот момент, когда он меньше всего будет ожидать их, напомнив ему, что он никогда не сможет от них освободиться.
        И, возможно, тот человек, который сейчас играл на пианино в доме, тоже переживает нечто подобное. Человек, который играл на пианино с такой страстью, какой Риду никогда прежде не доводилось слышать. Задумавшись над этим, он усомнился в правильности своего плана. Ведь он приехал сюда, чтобы расспросить местных жителей о появлении ангелов.
        К сожалению, Рида гораздо больше заинтересовала женщина, которая так безжалостно отшила его прошлым вечером. И интерес его только усиливался от предположения, что именно она сейчас и играла на пианино.
        Рид позвонил и поднял камеру, чувствуя выброс адреналина в кровь.
        Господи, как же она разозлится! Но его переполняло предвкушение чего-то по-настоящему увлекательного.
        Дверь открыла Дженна.
        — Улыбочка!  — произнес Рид и щелкнул кнопкой фотоаппарата.
        Он заметил, как у нее от неожиданности отвисла нижняя челюсть, как сверкнули гневом темно-синие глаза, в которых почти мгновенно появилось отчаяние. Рид сделал еще одно фото, и когда она после этого попыталась захлопнуть дверь, он помешал ей, поставив ногу на порог.
        — Я же вам говорил, что все равно сфотографирую вас.
        — А я вам говорила, что вы все равно ничего от меня не добьетесь. Почему вы не отправились на скалу вместе с другими репортерами?
        — Я не люблю ходить в стае, Дженна.
        Она нахмурилась, услышав свое имя из его уст. На ее лице отразилось интригующее сочетание возмущения и настороженности.
        Рид почувствовал, что Дженна Дэвис, должно быть, весьма не простая женщина — еще одна причина, по которой ему не следовало бы приходить к ней домой.
        — Как вы меня нашли?  — спросила она.
        — Ничего не было проще. В кафе у Дины все только и говорили, что о вашем вчерашнем героическом поступке. Почти все признавались, что не смогли бы поступить так, как вы, окажись они на вашем месте. Мне даже странно, что никто из журналистов местной газеты не захотел взять у вас интервью.
        В глазах у Дженны появился некий намек на смущение.
        — Наверное, я ошибаюсь. Они пробовали, но вы их выставили за дверь, не так ли?
        — Мне абсолютно наплевать на ваши газетные штучки. Я поступила так, как на моем месте должен был бы поступить любой. Сотрудники местной газеты уважают мое право на неприкосновенность частной жизни.
        — В таком случае они не более чем жалкие педики, а не настоящие журналисты.
        — Что вам от меня надо?  — резко спросила Дженна.
        — Я хочу знать, почему вы так поступили. Большинство окружающих нас с вами людей не оторвали бы свой зад от дивана, чтобы спасти собственную мамашу, а вы, не раздумывая, бросились в ледяные волны залива на помощь совершенно незнакомой вам девушке. Именно этим вы меня и заинтересовали.
        Взгляд Рида скользнул по ее фигуре. Вчера вечером она промокла, и в темноте он не смог ее хорошенько рассмотреть. Не очень яркая, но довольно мила. Густые каштановые волосы перехвачены резинкой, и, кроме двух пятен румян на щеках, никаких других признаков косметики. Не было на ней и украшений, даже обручального кольца, что тоже заинтриговало Рида.
        На ней были дешевые мешковатые джинсы и поношенная майка, которая к тому же была ей велика как минимум на один размер. Дженна производила впечатление женщины, живущей чрезвычайно скромно, но у скромности этой, несомненно, была причина — ей явно хотелось обращать на себя как можно меньше внимания. Глядя на нее, казалось, что она стремится от кого-то или чего-то спрятаться, что еще больше подогревало его интерес к ней.
        — Что вы хотите получить в обмен за уничтожение сделанных вами только что снимков?  — спросила Дженна, скрестив руки. От этого движения майка натянулась, и от взгляда Рида не ускользнули соблазнительные очертания ее груди. Чувствовалось, как вся она напряглась в ожидании его ответа. Посмотрев ей в глаза, Рид кашлянул.
        — Как насчет, например, откровенного объяснения, почему вас так пугают фоторепортеры?
        — Я хочу вести спокойную жизнь, вот и все. Кстати, на кого вы работаете?
        — На журнал «Спотлайт».
        — Не слыхала о таком.
        — Его читают шесть миллионов человек,  — сообщил Рид.  — Мы освещаем любые вопросы, которые могут заинтересовать наших читателей.
        — Вряд ли их заинтересую я.
        — Но меня вы уже успели заинтересовать.
        — Не могу представить чем.
        — Тем, например, что вы даете уроки фортепианной игры начинающим, притом что сами играете как профессиональной пианист мирового класса.
        Глаза Дженны расширились от ужаса.
        — Вы слышали мою игру?
        — Да, и был восхищен ею. Но, я полагаю, вас не должно удивлять мое восхищение.
        — Никаких восторгов я не заслуживаю. В этом я абсолютно уверена,  — резко ответила Дженна, тряхнув головой.
        — У вас явно заниженная самооценка. Между прочим, почему вы решили сыграть такое мрачное произведение? Возникало ощущение, что вас терзает какая-то невероятная боль или злость, а может быть, и то, и другое, вместе взятое.
        Дженна отвернулась и взглянула на часы.
        — У меня нет времени на подобные разговоры. Через несколько минут ко мне придет ученик. Послушайте, мистер…
        — Таннер. Рид Таннер. Дело в том, Дженна, что у меня как раз есть немного свободного времени до следующего чудесного появления ангелов. Передо мной стоит дилемма: я могу либо вас кое о чем расспросить, либо порасспрашивать о вас жителей городка. Уверен, им не терпится потолковать о таком исключительном человеке, как вы. Разговоры уже начались благодаря тому поступку, который вы совершили вчера вечером. Вам выбирать. Если вы хотите, чтобы я ушел, вам придется кое в чем мне уступить.
        Мгновение Дженна колебалась, в ее прекрасных синих глазах отражалась внутренняя борьба. Рид чувствовал, что ей хочется захлопнуть дверь у него перед носом, но, так как подобная тактика уже один раз не сработала, ей нужно было придумать что-то новое.
        Обычно Риду не стоило большого труда разговорить женщину, но на сей раз ему попался крепкий орешек.
        — Хорошо,  — наконец проговорила Дженна,  — вот мои условия. Вы сделали два снимка. Я даю вам право на два вопроса. После чего вы сотрете мои фотографии.
        — Но вы будете отвечать правду? И, простите, этот вопрос не считается,  — поспешно добавил он.
        — Посмотрим.
        — Ладно.
        На мгновение он задумался, стараясь точнее подобрать слова.
        — Где находится отец Лекси?
        — Он умер,  — коротко ответила Дженна.  — Следующий вопрос.
        — Кого вы боитесь?
        Дженна не ответила сразу, несколько секунд она стояла, сжав губы. Затем посмотрела ему прямо в глаза и сказала:
        — В данный момент… вас.
        3
        — Меня?  — отозвался Рид.  — С какой стати вам меня бояться?
        — У вас закончился лимит вопросов,  — ответила Дженна с решительным блеском в глазах.  — А теперь отдайте мне ваш фотоаппарат.
        — Я сам сделаю то, что вы просите.  — Он отступил на шаг, опасаясь, что Дженна выхватит фотокамеру у него из рук, после чего нажал пару кнопок.  — Довольны?
        — И больше не приходите сюда!  — предупредила она.
        — Вам не нужно меня бояться. Я ведь не бандит какой-нибудь.
        — Именно так говорят все бандиты,  — сказала Дженна, и в ее голосе послышалась нотка разочарования.  — До свидания, мистер Таннер.
        Через мгновение Рид уже изучал захлопнувшуюся перед ним дверь. Ему страшно не нравилось, что и на сей раз последнее слово осталось за Дженной. А он ничего, по сути, не получил. У него не было ее снимков, а ее ответы породили еще больше вопросов.
        Он повернулся и стал спускаться по ступенькам к своему автомобилю.
        Журналистский инстинкт подсказывал ему, что он должен во что бы то ни стало разузнать ее историю. Рид был уверен, что такая история у нее есть и притом страшно увлекательная. Именно поэтому она и боится его. У нее есть тайна, которую она тщательно хранит. Таннер никогда не умел противиться соблазну тайны. Но в глубине души он чувствовал, что расследование этой тайны может стать причиной массы проблем, а их у Рида и так было с избытком.
        Он включил зажигание и отъехал от обочины. Разворачиваясь, Рид заметил, как шевельнулась штора на окне.
        Она наблюдает за ним.
        Просто поезжай и не оборачивайся, сказал себе Рид. Однако против своей воли он не отрываясь смотрел в зеркало заднего вида, понимая, что обязательно сюда вернется.

* * *
        Дженна поняла, что ей предстоит как-то справляться с Ридом Таннером. Сегодня он уехал, но он обязательно вернется.
        Подобно акуле, он чувствовал запах крови, но она не раскроет ему свои секреты, как бы ни пытался он обворожить ее своей неотразимой улыбкой или проникновенным взглядом темно-карих глаз. Она не может и не должна никому доверять, тем более журналисту.
        Когда в очередной раз зазвенел звонок, Дженна, прежде чем открыть, посмотрела в глазок. За дверью стояла ее ученица.
        Марли — студентка выпускного курса университета, двадцати двух лет. Она должна была вот-вот получить диплом учителя и у Дженны брала уроки игры на пианино, которые, по ее мнению, должны были ей пригодиться в работе с детьми в начальной школе.
        Пухленькая блондинка улыбнулась Дженне.
        — Привет.
        — Привет. Удалось попрактиковаться на этой неделе?
        — Не очень. У меня было много всякой другой работы. Но я все-таки надеюсь, что на следующей смогу выкроить больше времени.
        Зазвонил сотовый Дженны. Она вздрогнула от неожиданности.
        Только один человек знал номер этого ее телефона. Сердце Дженны бешено заколотилось.
        — Марли, поупражняйтесь немного без меня. Я подойду через минуту.
        Она бросилась к себе в спальню, плотно закрыла за собой дверь и набрала номер, с которого ей только что звонили. Ей почти мгновенно ответил тихий, очень знакомый женский голос.
        — Что-нибудь случилось?  — спросила Дженна.
        Женщина, которую Дженна знала под именем Пола, ответила:
        — Брэд выставил дом на продажу.
        — Он переезжает?  — спросила Дженна, потрясенная услышанным.  — А как же его работа?
        — Возможно, он никуда не уедет. Просто не будет жить в том доме.
        Дженне сделалось дурно. У Брэда явно появился какой-то план. Но какой?
        — У вас все в порядке?  — спросила Пола.  — Как Лекси?
        — Лучше. Теперь она просыпается не больше двух раз за ночь. И еще у нее появились друзья. Она меньше заикается. Мне бы очень не хотелось увозить ее отсюда. Мне кажется, что она наконец-то начинает чувствовать себя в безопасности.
        — Ты сделаешь то, что должна сделать.
        — Да, конечно.
        — Ей посчастливилось иметь такую мать, как ты.
        — Посчастливилось? Трудно представить себе более несчастного ребенка,  — прошептала Дженна, закончив разговор.

* * *
        Побережье Бухты Ангелов оживляла обычная полуденная суета. В воздухе стоял запах жареной рыбы, который Рид почувствовал, проходя мимо «Крабовой лавки Карла». Здесь уже выстроилась очередь за рыбными палочками с жареным картофелем. Он обошел группу туристов, только что вернувшихся с экскурсии, во время которой наблюдали за китами с «Акулы-Ангела», чартерного судна, приписанного к Бухте Ангелов и принадлежащего семейству Мюрреев. Самому известному семейству в городке, у членов которого Рид также со временем намеревался взять интервью. Однако в данный момент он занимался поисками семидесятидевятилетнего Генри Милтона, который, по слухам, дни и ночи проводит на своей рыбацкой лодке, называвшейся «Мэри Линн».
        Семиметровая лодка, которую Рид заметил неподалеку от «Акулы-Ангела», казалось, пережила немало штормов, так же как и человек, лениво прохаживающийся по палубе. Обветренная физиономия Генри Милтона повидала не меньше штормов, чем его лодка,  — смуглая кожа красновато-коричневого оттенка была испещрена множеством мелких морщин. Седые волосы торчали на макушке клочковатыми прядями. Сам он был чрезвычайно, даже как-то болезненно худ. Заметив приближающегося Рида, старик дружелюбно ему улыбнулся.
        — Мистер Милтон, можно мне подняться на борт?  — спросил Рид.
        — Зависит от того, с какой целью вы сюда пришли. Если для того, чтобы поговорить с моим внуком Тимоти, то его нет.
        — Понимаю. В последние дни его не так-то просто найти.
        Все попытки Рида взять интервью у Тимоти и его приятеля Джеймса, снявших знаменитое интернетное видео об ангелах, потерпели полное фиаско.
        Как оказалось, оба молодых человека отправились далеко в море ловить рыбу и должны были вернуться только на следующий день.
        Вероятно, им было не по себе от той мощной волны любопытства, которую вызвал их сюжет, но вечно скрываться от журналистов они все равно не смогут.
        — Собственно, я хотел бы поговорить с вами,  — продолжил Рид.  — Я бы не прочь узнать ваше мнение относительно пресловутых ангелов и изображений на скале.
        — Мое мнение… э-э-э? Тогда подождите минутку.
        Генри спустился в трюм лодки и спустя некоторое время появился оттуда с двумя бутылками пива. Одну из них он бросил Риду.
        — Кажется, самое время утолить жажду.
        — Верно. Спасибо.
        Рид уселся на скамейку напротив старика, открыл бутылку и сделал большой глоток. Вкус у пива был совсем неплохой — вкус забвения. Но в данный момент он не мог его себе позволить и отставил бутылку в сторону.
        — Итак, что же вы думаете по поводу ангелов?
        — В этом городке ходит много разных легенд, даже и не знаю, с чего начать.
        — Вы ведь прожили здесь всю жизнь? Я не ошибаюсь?
        — Да, так же как мои родители, и родители моих родителей, и их родители. Мой прапрапрадед был одним из двадцати четырех выживших, которым удалось добраться до берега после того, как в середине девятнадцатого столетия здесь потерпела крушение «Габриэлла». Сам он родился в Нью-Йорке, но уехал из родного города и в поисках золота обогнул мыс Горн и добрался до Сан-Франциско. Золота он не нашел, но влюбился и завел семью. Потом повез жену обратно на Восточное побережье, но их корабль затонул. Его жена погибла. Он женился на одной из спасшихся и с новой семьей остался здесь.
        Генри почесал подбородок.
        — В ту ночь погибло очень много народа. В заливе неподалеку от берега выловили тридцать тел. Еще сорок унесло в открытое море. Их так и не нашли.
        — Значит, ваш предок оказался в числе немногих счастливчиков?  — подвел итог Рид.
        — Да.
        — Как вы думаете, не являются ли это видео, ангелы, изображения на скале всего лишь способом привлечь побольше туристов на летние праздники, которые открываются здесь завтра? Может, кто-то хочет сделать ваш городок еще привлекательнее?
        Генри бросил на Рида пристальный взгляд.
        — Тимоти мне говорил, что видел ангелов. Причем так же ясно, как собственную руку. Он даже видел их лица, а не только очертания. Одна из них женщина с длинными светлыми волосами. На том видео, которое он сделал, она не очень хорошо получилась, но мой внук клянется, что сразу же узнает их, если увидит снова.
        — В самом деле?  — Рид попытался говорить без недоверия в голосе. Ему нужно было разговорить Генри, а скепсис мог только помешать этому.  — Скажите, ваш внук религиозен?
        И вновь Генри пристально посмотрел на своего собеседника.
        — Нет, он совсем не верующий. Он утратил веру в Бога после того, как развелись его родители. Вы ведь тоже неверующий, мистер…
        — Таннер. Да, вы правы, я неверующий.
        После паузы Рид продолжил:
        — Я слышал, что на «Габриэлле» перевозили большое количество ценностей, найденных в дни золотой лихорадки. Тем не менее никому до сих пор не удалось отыскать на дне бухты ни обломков самого корабля, ни каких бы то ни было признаков пропавшего золота.
        Генри кивнул.
        — А вы неплохо подготовились,  — одобрительно сказал он.  — Но, если вы не смогли разглядеть признаков чего-то, это еще не значит, что его там нет. Всю свою жизнь я хожу в море ловить рыбу. Под водой у нас тут целые каньоны и горы. В хорошую погоду там можно увидеть потрясающие красоты. И я никогда не сомневался в том, что где-то неподалеку отсюда находятся и обломки самой «Габриэллы», и ее драгоценный груз.
        Генри немного помолчал, затем заговорил снова:
        — Некоторые считают, что ангелы пытаются нарисовать на скале карту местонахождения затонувшей «Габриэллы». Они хотят, чтобы мы нашли что-то такое, что было скрыто от нас на протяжении очень долгого времени.
        — Сокровища,  — пробормотал Рид, и холодок предвкушения сенсации пробежал у него по спине. Мысль о потерянном золоте не могла не волновать.
        — Именно,  — сказал Генри и широко улыбнулся Риду.  — Ну, что, удалось мне вас заинтересовать? На ангелов-то вы можете наплевать, но только не на таящиеся где-то здесь сокровища. Соблазны, алчность да скупость меняют человека. Отчаяние тоже.
        Генри замолчал, поднес бутылку к губам и, задумчиво нахмурившись, сделал большой глоток.
        — Здешние места всегда были ареной битвы добра и зла, двух сторон человеческой души. У нас в семье на протяжении нескольких поколений сохраняются дневники. В них изложены события той ночи: страшная буря, корабль, разбивающийся в щепы о скалы, отчаянный поиск шлюпок, понимание того, что их не хватит на всех и что не всем суждено спастись. Там же упоминается, что поведение многих было далеко не героическим.
        Рид не мог отвести глаз от старика, увлеченный его рассказом.
        — Но ваш предок вел себя достойно?
        — В его собственных воспоминаниях он предстает настоящим героем, да только кто сейчас может знать правду? Порой человеку очень не хочется пристально всматриваться в собственную душу. Вы ведь понимаете, о чем я, мистер Таннер?
        Рид действительно провел большую часть нынешнего года, изо всех сил пытаясь не слишком пристально всматриваться в свою душу. И у него неожиданно появилось отчетливое ощущение, что старому Генри о нем все известно. От этой мысли Риду стало не по себе.
        Он всегда считал себя прекрасным игроком в покер — человеком, хорошо умеющим скрывать свои эмоции.
        — Граница между добром и злом может быть очень тонкой,  — продолжал Генри.  — Иногда она совершенно размыта, а порой вы замечаете ее, только перешагнув через нее. Вам кажется, что вы поступаете правильно, и вдруг вы осознаете, насколько заблуждались.
        Старик откинулся на спинку скамьи и сделал новый глоток пива.
        Рида этот разговор неожиданно задел за живое, и он перевел взгляд на городскую панораму — ему нужно было какое-то время, чтобы привести мысли в порядок.
        Маленькие магазинчики выстроились вдоль всего Океанского бульвара. Набережная была похожа на поздравительную открытку: сувенирные лавки, маленькие уличные кафе, художественные галереи, бутики, антикварные магазины, магазин лоскутных одеял.
        Дальше располагался жилой район города, в основном состоявший из небольших коттеджей. Однако на прилегающих к берегу холмах виднелись шикарные особняки.
        Пройдет совсем немного времени, и в Бухте Ангелов появится гораздо больше рабочих мест и жителей, чем он сможет вместить. Возможно, это время уже наступило. Управляющий гостиницей «Чайка», в которой остановился Рид, сообщил ему, что практически все отели в городе сейчас переполнены.
        У них никогда не бывало такого количества туристов. Наверное, именно этого и добивались изготовители видео.
        — Вам бы поговорить с Фионой Мюррей,  — посоветовал Генри, прервав череду мыслей Рида,  — если вас действительно интересует история нашего города. Она владелица магазина лоскутных одеял, там часто собираются здешние женщины. Вон то большое строение красного цвета.  — Генри указал на дальний конец улицы.  — Фиона много знает о «Габриэлле», о судьбах спасшихся пассажиров и их потомков. Существует легенда, что некоторые из переживших кораблекрушение попытались потом уехать из города, но ни у кого из них это не получилось. Как будто погибшие удерживали их и не отпускали даже после своей смерти.  — Генри погладил короткую русую бородку.  — Другая легенда утверждает, что на судне перед самым кораблекрушением произошло нечто жуткое.
        — В каком смысле жуткое?  — спросил Рид, старику вновь удалось заинтриговать его.
        — Убийство,  — коротко ответил Генри.  — Некоторые считают, что именно поэтому ангелы так взволнованы. Им надоело ждать, пока истина выйдет на поверхность. Они хотят привлечь чье-то внимание к этой страшной тайне.  — Он помолчал, глядя Риду прямо в глаза.  — Не исключено, что ваше.
        Убийство, утерянное сокровище, таинственная женщина…
        На каждом шагу в Бухте Ангелов его поджидал какой-нибудь новый захватывающий сюжет. Рид почувствовал, как у него по спине пробежали мурашки, как будто погода должна была внезапно измениться, или должно было произойти нечто важное. Что за ерунда! Его просто заворожили стариковские россказни.
        — История интересная,  — с иронией в голосе заметил Рид.
        — Но рассказывать ее придется кому-то другому.  — Генри вопросительно взглянул на Рида.  — Почему бы нам не проехаться к скалам? Изображения там лучше всего видны с океана.
        Рид бросил взгляд на изрезанную береговую линию и дальние утесы. За пределами безмятежной поверхности залива водная гладь производила впечатление коварной стихии, готовой в любой момент взорваться ураганом.
        — Это далеко?
        — Сразу за волноломами. Минут за двадцать доберемся. Может, у вас есть какие-то более важные дела? Вы не похожи на человека, который пишет, основываясь только на чужих рассказах,  — с улыбкой заметил Генри, бросая вызов молодому журналисту.
        Рид его принял с такой же задорной улыбкой.
        — Вы меня совершенно правильно поняли. Поехали.
        — Замечательно!
        Генри вскочил и стал готовить лодку к отплытию. Он отвязал канаты, включил мотор, и они отплыли. Когда они отходили от причала, Рид приблизился к Генри, стоявшему у руля.
        Глаза старого рыбака блестели от возбуждения.
        — Вы влюблены в море, как я вижу,  — заметил Рид.
        — Я всю свою жизнь был связан с морем. Оно у меня в крови. Не знаю, что бы я делал, если бы больше не смог видеть океан, чувствовать солоноватый вкус морского ветра, бьющего в лицо. Вот в чем для меня счастье.  — Генри улыбнулся, но улыбка была не радостной.  — У моих сыновей совсем другое отношение к жизни. Один из них живет в Детройте, другой — в Небраске. Очень далеко от океана. Но оба счастливы.
        — Один из них — отец Тимоти, насколько я понимаю?
        — Да. Мой старший, Пол. Они с Эрикой развелись шесть лет назад. Эрика жила здесь какое-то время, но в прошлом году нашла себе нового мужа и перебралась в Лос-Анджелес. Тимоти решил остаться и поселился у меня вместе со своим другом. Я стараюсь с ним почаще видеться. Но ведь он молодой человек, и ему скучно со старым дедом. Какой, однако, чудесный день! Господи, как же я все это люблю!
        Рид, прищурившись, пристально посмотрел на старика.
        — Сколько пива вы выпили?
        — А этот вопрос вам следовало бы задать до нашего отплытия,  — рассмеявшись, ответил Генри. Он прибавил скорости, и Риду пришлось ухватиться за бортовое ограждение, чтобы удержаться на ногах.
        — Поверьте мне, уж я-то знаю, что делаю.
        Слова старика болезненным эхом отозвались в душе Рида. В последний раз он слышал их от человека, которого уже не было на этом свете.
        — Что-то случилось?  — спросил Генри, искоса взглянув на Рида.  — Вы как будто слегка позеленели. Сколько вы выпили пива?
        — Совсем немного. Одну бутылку, которую вы мне дали.
        Генри кивнул.
        — Я заметил блеск у вас в глазах, когда давал вам пиво. Вы частенько пытаетесь забыться с его помощью, не так ли?
        — Случается.
        — И чего же вы опасаетесь? Боитесь забыть или боитесь вспомнить?
        — Возможно, опасаюсь и того, и другого немного. Никогда не думал, что меня так легко раскусить.
        — Я уже давно живу на этой земле, сынок.
        Рид отвернулся, вновь ощутив неожиданный всплеск эмоций, и вновь от одного-единственного слова. У него не было отца, он никогда не слышал в свой адрес слова «сынок», и ему казалось, что он уже давно привык к этому. Как ни странно, обращение «сынок» в устах старика его успокоило. Более того, здесь, среди водной глади залива, где океанский ветер дул ему в лицо, а горячее солнце согревало голову, он впервые за долгое время ощутил спокойствие и уверенность в себе. Наступило лето, его любимое время года,  — длинные дни, короткие теплые ночи и почти постоянно ярко-голубое небо. Время новых возможностей. Рида изумило это неизвестно откуда взявшееся воодушевление. Может быть, причина всему — божественная красота океана. Генри прав, в морском пейзаже есть что-то такое, что вселяет в человека ощущение свободы и собственной силы.
        Оглянувшись на старика, он заметил у того на лице выражение нескрываемого восторга и наслаждения.
        — Теперь я понимаю, за что вы любите океан.
        — Здесь я правлю миром,  — отозвался Генри, сопроводив свои слова широким взмахом руки.  — Держу пари, вы меня понимаете.
        — Когда-то, наверное, я тоже чувствовал нечто подобное,  — сознался Рид.
        — В море я управляю своей судьбой, ну, по крайней мере, до тех пор, пока мать-природа не решит вступить со мной в неравную игру. Но даже с ней я смогу потягаться. Там, на берегу, слишком много разных людей, которым нравится понукать мной.
        — Возможно, это люди, которым вы просто небезразличны.
        — И поэтому они считают, что я слишком стар, чтобы ходить по улице без сопровождения,  — пробурчал Генри.
        Рид улыбнулся и указал на остов сгоревшего двухэтажного дома на одном из утесов.
        — Что там такое?
        — Владения Рамзеев. Проклятое место. Дом постоянно пытаются отстроить заново, но что-то обязательно этому мешает.
        — Наверное, помимо всего прочего, там обитают привидения. А может быть, в нем отдыхают ангелы после работы по раскрашиванию ваших скал.
        — Не исключено,  — отозвался Генри, как будто не заметив сарказма в голосе Рида.  — Единственное, что мне известно наверняка,  — это то, что за последние тринадцать лет с тех самых пор, как в подвале этого дома нашли тело пятнадцатилетней Абигейл Джемисон, никому не удалось прожить в нем больше нескольких дней. Девушка была убита. В тот момент дом пустовал — прежние жильцы съехали, а новые еще не прибыли. Какое-то время в убийстве подозревали одного местного парня, Шейна Мюррея, но так и не смогли найти неопровержимых доказательств его вины. Это преступление до сих пор считается нераскрытым. С тех пор дом часто переходил из рук в руки, сменил нескольких владельцев, и там постоянно происходит что-то странное. Люди, которые там останавливались, рассказывали, будто слышали крики, доносившиеся из подвала, крики Абигейл, разумеется.
        — Вам бы следовало стать писателем, Генри,  — с улыбкой заметил Рид.  — Вы прирожденный рассказчик.
        — Я не рассказываю сказок, а говорю про то, что было на самом деле.
        — А когда случился пожар?
        — Примерно шесть месяцев назад. Новый владелец решил сделать в доме капитальный ремонт, вот тут-то все и запылало. Говорили о поджоге, но никакого поджигателя так и не нашли. Слышал, что дом снова выставили на продажу, но я очень сомневаюсь, что кто-то будет на него претендовать. По крайней мере, никто из местных.
        Когда они приблизились к берегу, волны стали неистово раскачивать лодку.
        — Здесь всегда так?  — спросил Рид, ухватившись за ограждения и чувствуя, как содержимое желудка подкатывает к горлу.
        На физиономии Генри появилась самоуверенная улыбка бывалого моряка.
        — Ничего страшного. Океан просто шутит с нами, старается развлечь.
        — А вы когда-нибудь попадали в настоящую бурю?
        — Было такое. Три раза. В последний раз десять лет назад. Как же тогда волны били о борт моей лодки! И она начала набирать воду. Я уже подумал, что вот-вот пойду на дно. Проклинал себя за то, что выбрался в море в плохую погоду. Потом услышал голоса — голоса умерших людей: бабушки, матери, сестры. Они давали мне советы. Это были советы ангелов. Я последовал им и благополучно вернулся домой.
        — И вы на самом деле видели ангелов?  — спросил Рид, не в силах скрыть скепсис.
        — Нет, не видел. Но я чувствовал их присутствие.
        — Я думаю, большинство, оказавшись в тяжелой или смертельно опасной ситуации, начинают искать помощи ангелов или каких-то других духов.
        — Наверное, вы правы. Но ведь я же не погиб благодаря им…
        Генри заглушил мотор и указал на скалу.
        — Вот она.
        На утесе собралось множество народа — искатели ангелов чуть ли не в полном составе.
        — Мы можем подплыть поближе?  — спросил Рид.
        — Совсем близко не сможем. Воспользуйтесь вот им.  — Генри вытащил бинокль.  — Вы рассмотрите изображения даже лучше тех, кто стоит там, на утесе. Некоторые из них обезумели настолько, что пытаются спуститься вниз по скале. Один позавчера упал на камни и сломал обе ноги. Его пришлось доставать оттуда с помощью вертолета. Теперь там устанавливают ограждение.
        Рид направил бинокль на зевак, что собрались за временным проволочным ограждением на самом краю скалы. Большинство выглядело, как обычные туристы. Они просто с любопытством осматривались вокруг. Но была там и парочка опустившихся на колени людей, явно молящихся.
        Рид перевел бинокль на поверхность скалы. В видео, выложенном в Интернете, демонстрировались в основном очертания ангелов, а не сама скала. В фильме, сделанном позднее, были видны какие-то другие, по-видимому, случайные и хаотические отметины на поверхности скалы. Глядя в окуляры бинокля, Рид с удивлением отметил, что эти отметины выстраиваются в некое подобие человеческого лица. Голова овальной формы, два больших глаза, вздернутый нос, красиво очерченный рот, длинные волосы, ниспадающие с одной стороны,  — рыжевато-золотистые локоны, резко выделяющиеся на фоне серой поверхности скалы.
        Рид почувствовал, что от волнения у него сильно участился пульс, когда лицо на скале полностью обрело форму и крепко запечатлелось в его памяти.
        — Что вы видите?  — спросил Генри.
        — Не могу сказать точно.  — Рид не мог признаться старику в той мысли, которая пронзила его мозг. Она была просто безумна.
        — Ну, попробуйте,  — настаивал Генри.  — Я думаю, все не так сложно, как кажется.
        — Может быть, женское лицо, а может быть, и нет.
        — Интересно,  — задумчиво отозвался Генри.
        Рид опустил бинокль, почувствовав, что Генри хочет рассказать ему еще одну историю.
        — Интересно,  — повторил Генри.  — Когда я смотрю на скалу, то вижу розовый куст.
        — Вот как?  — Рид снова поднес бинокль к глазам.  — Ничего похожего на розовый куст не вижу.
        — Конечно. Каждый видит что-то свое. И каждый описывает его по-своему. Один говорит, что видит карту. Другой — человеческое лицо. Третий — сундук с сокровищами. Четвертый — дом. Кто-то даже видит волка. Я думаю, что каждый видит то, что должен увидеть. Поэтому все говорят разное.
        — Оставьте эту ерунду для туристов.  — Рид вернул бинокль Генри, взял фотокамеру и сделал несколько снимков, с тем чтобы позднее рассмотреть их более внимательно.
        Старик рассмеялся.
        — Кто может с уверенностью утверждать, что реально, а что — нет?
        — И что является работой ангелов, а что — воздействием волн, постоянно бьющих о скалы.
        — Этих отметин на скале месяц назад еще не было. Каждый день на ней появляются новые линии, хотя за последние несколько дней их стало меньше, чем прежде. Возможно, потому, что на утесе теперь собирается слишком много народу, и они отпугивают ангелов.
        — Или тех, кто вырезает картины на скалах.
        — Никакой человек не сможет добраться до того участка на скале. Я же говорил вам, что случилось с парнем, который пытался это сделать.
        — Может быть, есть какой-то способ, о котором мы не знаем.
        Но о других возможных способах не хотелось даже и думать.
        Повернув лодку назад, Генри вопросительно взглянул на Рида.
        — Ну, и кто же она такая?
        — О ком вы?
        — Та женщина, чье лицо вы увидели на скале? Вы ее знали?
        Он действительно узнал ее? Неужели его подсознание спроецировало лицо Эллисон на скалу просто потому, что он не в силах его забыть?
        Рид решил ответить на вопрос Генри собственным вопросом:
        — Если вы считаете, что мы видим на скале то, что должны или хотим увидеть, то в чем у вас проблема с вашим розовым кустом?
        Генри отвернулся в сторону океана.
        — Моя Мэри очень любила ухаживать за розами. У нас их много росло за домом. Целый розовый сад. Меня всегда влекла вода, ее — земля. Ей нравилось сажать семена растений, ухаживать за ними, наблюдать, как они растут. По ночам я засыпал, чувствуя запах роз у нее на руках, в ее волосах, и с тех пор, как она умерла, я никак не могу избавиться от ощущения, что все еще продолжаю чувствовать этот аромат.  — Он печально покачал головой.  — Мы прожили вместе тридцать девять лет. На сорокалетнюю годовщину нашей семейной жизни мы планировали отправиться в круиз на Аляску. Мне ни разу, ни под каким предлогом не удалось затащить ее на свою лодку, но она всегда мечтала попасть на шикарные круизные корабли с роскошными ресторанами. Мы все откладывали и откладывали поездку, а потом было уже слишком поздно. Ее нет уже почти четыре года. Я и представить себе не мог, что смогу жить без нее, но жизнь как-то идет, день проходит за днем…  — Старик перевел взгляд на Рида.  — Когда-нибудь ты это поймешь, сынок.
        — Вы случайно не экстрасенс?
        В способности Генри понимать самые скрытые движения души мало знакомого ему собеседника было что-то жуткое.
        Пока Генри подводил лодку к причалу, Рид прошел по ней, чтобы получше рассмотреть водный простор, остававшийся позади. Скала с загадочными изображениями уже начала удаляться от них, уменьшаясь в размерах, и вдруг ее накрыла большая тень — тень, в которой явно проглядывали очертания женской фигуры. Наверное, всего лишь тень от облака, но небо было практически безоблачным. Нелепые мысли стали лезть в голову Риду, но он настойчиво отгонял их. Он провел в городке меньше двух суток, но уже оказался им околдован. И видел он вовсе не ангела. Потому что если бы ему на самом деле явился некий дух, то это был бы не ангел, а демон.
        4
        От полуденного бриза по коже Дженны пробежали мурашки. На целый день у нее было испорчено настроение. Причем не только из-за известия о том, что Брэд выставил дом на продажу, но и из-за бесцеремонного вторжения Рида Таннера в ее жизнь.
        Шагая с Лекси по Океанскому бульвару, Дженна не могла избавиться от ощущения, что кто-то наблюдает за ними. Сонный городок, в который она переехала некоторое время тому назад, теперь отличала лихорадочная активность в связи с подготовкой к фестивалю, отмечавшему одновременно и годовщину основания города, и официальное начало летнего сезона. Фестиваль должен был открыться через два часа. Он начнется с угощений, вина, закусок и ярмарки ремесел вдоль всего побережья.
        На уик-энд было назначено еще несколько мероприятий, включая красочный карнавал и карусели на дальней окраине городка. Дженну уже терзало предчувствие неизбежного хаоса, который воцарится в городе из-за огромных толп приезжих. Будь ее воля, она бы заперлась дома на все выходные до понедельника. Но она прекрасно понимала, что ей, к несчастью, никакими способами не удастся удержать там Лекси во время праздника. С другой стороны, ей очень не хотелось, чтобы Лекси жила ее жизнью, полной неуверенности и страха, хотя порой она задавалась вопросом, будет ли для них вообще когда-нибудь возможна нормальная человеческая жизнь.
        — Кимми хочет, чтобы мы сегодня пришли к ним на ужин,  — радостно сообщила Лекси, вприпрыжку следуя за Дженной. Лекси — настоящий сгусток энергии. Она никогда не ходит. Она либо бежит, либо прыгает. И никогда не может спокойно устоять на одном месте. Но благодаря такой активности дочери Дженна начинала чувствовать себя гораздо лучше.
        На протяжении первых дней их панического бегства через всю страну Лекси замкнулась в себе. И вот теперь Дженна радовалась, что девочка наконец вышла из этого тягостного состояния, хотя одновременно с энергией к ней вернулось и характерное для нее прежде капризное упрямство.
        — Они оставят для нас места. Ты не против?  — добавила Лекси, бросив на нее вопросительный взгляд так, словно ожидала, что Дженна откажется, и в этом вряд ли ошибалась.
        Кимми была очередная лучшая подруга Лекси, и, хотя Дженна и раньше встречала мать Кимми, Робин Купер, их знакомство свелось лишь к паре слов, которыми они обменялись у ворот школы. Дженна прекрасно понимала, что ужин с семейством Киммни будет сопровождаться массой вопросов. Ей оставалось только надеяться, что их с Лекси ответы будут звучать убедительно.
        — Ладно,  — без особого энтузиазма согласилась Дженна.  — Только ты должна будешь строго выполнять все наши правила. Договорились?
        — Да, конечно,  — пробурчала Лекси,  — но…
        — Но что?  — переспросила Дженна.  — Ты же понимаешь, что не может быть никаких исключений, Лекс.
        — А ты не думаешь, что папа скучает без меня? Ты не думаешь, что ему сейчас одиноко?
        Услышав слова Лекси, Дженна резко остановилась. Она притянула Лекси к себе, присела на корточки и заглянула ей в глаза.
        — Твой папа болен, милая. И ему нужно сейчас побыть одному, чтобы поправиться. Поэтому мы не можем ни звонить ему, ни сообщать, где мы находимся. Очень важно, чтобы ты это помнила, чтобы… чтобы ты продолжала играть в нашу с тобой игру.
        Девочка надула губы и нахмурилась.
        — Но…
        — Не может быть никаких «но»!  — оборвала ее Дженна.  — И никаких исключений.
        — А что, если ему нужна я, чтобы он поправился?
        — Я понимаю, ты хочешь ему помочь, но твой отец должен справиться самостоятельно.
        — А если тот бандит причинит какой-нибудь вред папе?
        Дженна глубоко вздохнула. Она не знала, что Лекси помнит о днях, предшествовавших их бегству, и насколько ее воспоминания соответствуют действительности. Казалось, в голове у Лекси реальные эпизоды перепутались с какими-то фантазиями. Дженна могла только предполагать, что подобное поведение вполне естественно для ребенка ее возраста, но точных выводов она сделать, конечно, не могла. Дженна понимала, что Лекси нужно отвести к психологу, но в данный момент пойти на такой риск она не могла.
        — С твоим папой все будет в порядке,  — заверила она дочь,  — но ты должна мне пообещать, что будешь отвечать на все вопросы так, как мы договорились. Это очень важно.
        Лекси медленно кивнула. Бунтарский огонек в ее глазах погас.
        — Но как ты думаешь, папа на самом деле скучает по мне?
        — Уверена, что скучает,  — ответила Дженна, не зная, правильно ли она поступает, поддерживая в девочке надежду.
        Лекси снова улыбнулась.
        — Я тоже уверена. Посмотри, вот и Кимми!  — Лекси показала в сторону Кимми с матерью, которые входили в магазин лоскутных одеял, и потянула Дженну за руку.  — Пойдем. Я не хочу опаздывать в первый день занятий.
        Вечером накануне Дженна наконец уступила нескончаемым мольбам Лекси и согласилась отвести ее на занятия детского кружка по изготовлению лоскутных одеял. Буквально с первых дней их пребывания в Бухте Ангелов они поняли, что, хотя рыболовство и туризм занимали значительное место в экономике городка, «душой» городка было производство лоскутных одеял.
        И так как это ремесло было первым, к чему Лекси проявила хоть какой-то интерес после их приезда в Бухту Ангелов, Дженне очень не хотелось ей отказывать. Лекси необходимо отвлечься от страшных воспоминаний, и новое увлекательное занятие должно помочь ей в этом.
        Магазин лоскутных одеял располагался в большом специально оборудованном строении на Океанском бульваре. Каждый понедельник, вечером, десятки женщин собирались на верхнем его этаже, чтобы поучаствовать в совместном изготовлении одеял. Помимо того, что одеяла в качестве подарка получали все невесты и новорожденные городка, их также продавали по всему миру. Бизнес этот по-настоящему процветал. Дженну тоже приглашали поучаствовать в занятиях для взрослых, но ей удалось отговориться, сославшись на загруженность уроками музыки.
        Ей до сих пор удавалось вообще ни разу не посетить это всеми обожаемое место. Дженна прекрасно понимала, что чем больше она будет входить в местное женское сообщество, тем на большее число вопросов ей придется отвечать и тем сложнее ей будет уравновешивать ложь о своей жизни с правдой.
        — Как ты думаешь, я смогу сделать сегодня одеяло для своей кровати?  — спросила Лекси, когда они подошли к магазину.
        — Мне кажется, чтобы научиться делать одеяла, тебе придется основательно и долго поработать. На это уйдет не один день.
        Дженна не смогла удержаться и бросила взгляд через плечо, чтобы убедиться, что их никто не преследует, и при этом крепко сжала руку дочери.
        — Ты делаешь мне больно,  — пожаловалась Лекси.
        — Извини, милая.  — Дженна взглянула на дочку и увидела тревогу у нее в глазах.
        — Все в порядке. Не бойся.
        Она произнесла эти слова твердым решительным тоном, так, как если бы они предназначались не только для Лекси, но и для нее самой.
        Она отпустила руку девочки и открыла дверь в магазин.
        Первый его этаж был заполнен яркими разноцветными рулонами материи, каталогами с образцами продукции, обилием швейных машинок, разнообразных мотков ниток, материалов для аппликации и пялец. На стенах висели настоящие шедевры из числа лоскутных одеял, изготовленных в городе, а одно из них было даже помещено в специальный стенд под стекло.
        Как и предполагала Дженна, магазин был полон женщин и детей. Некоторые из них что-то покупали, другие судачили за чашкой кофе, третьи, усевшись на удобные кушетки, вышивали. Много народа собралось на втором этаже, где в основном и шло производство лоскутных одеял, а также проводились учебные занятия для взрослых. В задней части магазина стояли два длинных стола, за которыми дети разбирали ткани, и там же они реализовывали свои первые проекты по изготовлению одеял.
        Лекси увидела Кимми и сразу же бросилась к ней. Дженна последовала за дочкой и мгновенно поняла, что с первой минуты своего появления здесь она стала центром всеобщего внимания. Замечая знакомые лица, она улыбалась им натянутой улыбкой. Некоторых из этих мамаш она встречала, когда водила Лекси в школу, библиотеку и на спортивную площадку, но за все время со всеми ими она перебросилась не более чем парой слов. Дженна подозревала, что они считают ее либо чрезмерно высокомерной, либо болезненно застенчивой. Но, по правде говоря, она сохраняла дистанцию не потому, что боялась их вопросов, а просто потому, что не знала, о чем с ними говорить. Тот мир, в котором они с Лекси теперь оказались, так разительно отличался от мира, в котором они жили раньше.
        — А вот и наша героиня!  — воскликнула Кара Линч, миловидная дама лет тридцати с небольшим, ярко-рыжая, кареглазая и смешливая обладательница обворожительной улыбки.
        Бабушка Кары, Фиона Мюррей, была владелицей магазина лоскутных одеял. Кроме того, Кара работала в местном агентстве недвижимости и помогла Дженне снять дом, поэтому Дженна была знакома с ней немного ближе, чем с другими здешними женщинами. Кара была замужем за полицейским по имени Колин Линч, и осенью у них должен родиться первенец. Рядом с Карой сидела блондинка с короткой диагональной стрижкой — Тереза Монро, супруга Роберта Монро, мэра Бухты Ангелов. На ней было шикарное черное платье, и выглядела она здесь столь же неуместно, что и Дженна.
        — Привет!  — сказала Дженна, обращаясь к ним обеим.
        — Вы знакомы с Терезой?  — спросила Кара.
        — Кажется, официально нас не знакомили,  — ответила Дженна и представилась: — Дженна Дэвис.
        — Тереза Монро. Приятно познакомиться.
        Тереза протянула руку, но ее взгляд оставался холодным и недружелюбным.
        — Мой муж говорил мне о невероятно героическом поступке, который вы совершили вчера вечером. Мы все восхищены вашим мужеством.
        — Ничего особенного,  — ответила Дженна, чувствуя себя крайне неуютно под любопытными взглядами присутствующих дам.
        — Я просто не могу поверить, что вы вот так взяли и прыгнули в холодную воду,  — заметила Кара.  — И вы не побоялись?
        — Все решило буквально одно мгновение. У меня не было времени на раздумья. Кстати, вам ничего не известно о том, как чувствует себя та девушка?
        Мысли о ней целый день преследовали Дженну.
        — Колин говорит, что она, кажется, в полном порядке,  — ответила Кара.  — Она ведь беременна.
        — Я… я не знала…  — растерянно пробормотала изумленная Дженна.  — Она показалась мне такой юной.
        — Тем не менее, полагаю, она достаточно взрослая, чтобы забеременеть. Но сейчас все задаются главным вопросом — кто же отец будущего ребенка?  — Кара перевела взгляд с Дженны на Терезу.
        — Наверное, какой-нибудь мальчишка,  — пробормотала Тереза.
        — Утверждать наверняка невозможно,  — возразила Кара.  — Им может быть кто угодно из жителей города. Даже кто-то из женатых мужчин.
        — У меня нет ни времени, ни желания сплетничать на подобные темы,  — заметила Тереза.  — Простите, но я должна идти. Я зашла сюда, чтобы купить ниток для матери. Было очень приятно с вами познакомиться, Дженна. Надеюсь скоро с вами увидеться снова.
        — Да-а-а…  — протянула Кара, как только Тереза ушла,  — очень интересно.
        — Что?
        — Она сказала, что пришла за нитками, но никаких ниток не купила. Подозреваю, что Тереза приходила за новостями.
        Кара быстро оглянулась, словно для того, чтобы убедиться, что ее никто не подслушивает. Все женщины в магазине оживленно перешептывались.
        — Девушка, которую вы спасли, работает в конторе у Майры,  — продолжала Кара.  — Они занимаются уборкой. Убирают во всех больших домах у нас в городе, включая и дом мэра. Ходит слух, что некоторые жены очень обеспокоены тем, что девушки-уборщицы предоставляют и некоторые другие услуги. Думаю, вы меня поняли.
        — О…  — Дженна даже не знала, как реагировать на слова своей собеседницы.
        В детстве и юности у Дженны было совсем немного подруг, и у нее не выработалась привычка делиться новостями и сплетнями. И хотя в данный момент она была не объектом, а всего лишь участницей пересудов, ей все равно стало не по себе.
        — Муж Терезы, мэр,  — большой охотник поволочиться за девушками. Ну, конечно, и сам красавчик. Я не хочу ни на что намекать, но уж очень подозрительно, что Тереза так поспешно ушла, как только разговор зашел о той девушке.
        — Мэру уже за сорок. Девушка всего лишь подросток,  — запротестовала Дженна.
        — И что из этого следует?  — Бровь Кары насмешливо приподнялась.
        Дженна тяжело вздохнула.
        — Да, конечно…
        — Слава богу, что мы с Колином не можем позволить себе приглашать уборщиц на дом,  — заметила Кара с усмешкой.
        Положив руку на округлившийся живот, она добавила:
        — Ребенок сегодня устроил настоящий бунт.
        — Когда вам рожать?
        — В сентябре. Надеюсь, что будет девочка,  — сообщила Кара с виноватой улыбкой.  — Конечно, самое главное, чтобы ребенок родился здоровым. Но мне всегда хотелось иметь дочку. Я просто не знаю, что буду делать с мальчиком.
        — Но ведь пол ребенка можно узнать заранее.
        — Колин против. Он хочет, чтобы ребенок стал для нас сюрпризом. Я возразила, что можно устроить себе сюрприз и сейчас, но он ведь такой упрямый ирландец. Если уж решил что-то, то никакая сила не заставит его передумать. Но он прекрасный человек, и из него выйдет превосходный отец. Я ведь забеременела только через четыре с половиной года после свадьбы. Я уже начала отчаиваться. Для меня этот ребенок — настоящий дар Божий. Ой, извините, заболталась, но я так счастлива. Я готова прыгать от радости.
        Дженна улыбнулась. Не улыбнуться было невозможно. В глазах у Кары было столько счастья, что оно заражало каждого, кто с ней заговаривал.
        — Дженна, вам нужна моя помощь в чем-то?  — спросила Кара, переводя разговор на другую тему.  — Вы хотели бы записаться на обучение, приобрести какие-нибудь ткани, посмотреть наши новые швейные машинки? Я спрашиваю, потому что заменяю сейчас бабушку. Ей нужно было уйти, и она очень не любит заставлять посетителей ждать.
        — Я просто привела Лекси на занятия. Самой мне ничего не нужно.
        — Вам следует тоже начать заниматься у нас. Вы ведь хорошо играете на пианино, значит, у вас ловкие руки и изготовление лоскутных одеял вам понравится. У этого занятия огромное число достоинств: оно практично, увлекательно, снимает стрессы, развивает воображение. А ночи ведь у нас бывают холодные, особенно зимой, и тогда одеяла могут очень пригодиться.
        — Я вообще не умею шить.
        Кроме того, у Дженны не было времени на новые занятия.
        — Научиться шить очень просто. Уж поверьте мне, если вы задержитесь в Бухте Ангелов надолго, вы никуда не денетесь от шитья. Изготовление одеял — наше главное занятие здесь. Основная часть нашей жизни, то, что отличает нас от всего остального мира. По крайней мере, так говорит моя бабушка. Она считает, что традиции, передаваемые от одного поколения к другому, позволяют нам не терять связей друг с другом в мире, который становится все более сложным и хаотичным. В этом я с ней полностью согласна.
        — Я тоже.  — Дженна лучше многих других знала, насколько непрочными бывают связи между людьми, как легко они рвутся и как внезапно приходит одиночество.  — Вас научила шить бабушка?
        — Да, причем еще до того, как я пошла в детский сад. Я часто вспоминаю, как совсем еще маленькой ходила с ней выбирать ткани, как она рассказывала мне историю нашего города и историю семейства Мюрреев, о многих поколениях женщин, занимавшихся изготовлением одеял. Мою маму оно не интересовало, но, когда она вышла замуж за мужчину из семьи Мюрреев, ей тоже пришлось заняться одеялами. Это семейная традиция, возникшая вместе с рождением нашего города. Вы уже знаете его историю?
        — Немного. Но я не хотела бы отвлекать вас от работы.
        Кара отмахнулась.
        — Ко мне пока никто не подходит. Вы ведь слышали о кораблекрушении? Ну, в общем, когда выжившие добрались до берега, первым делом женщины взялись за шитье одеяла в знак памяти о погибших. Каждый из выживших принес по лоскуту, и в каждом из этих лоскутов — целая человеческая жизнь. Некоторые мужчины остались совсем одни, без жен и матерей. И тогда другие женщины стали расспрашивать их о жизни и подбирать ткань и рисунок в зависимости от рассказанной ими истории.  — Кара кивком указала на стену.  — И вот оно там, наше самое первое одеяло.
        Дженна перевела взгляд на большой застекленный стенд у стены, потом поднялась и подошла к нему поближе, чтобы лучше рассмотреть. Дома у нее никогда не было лоскутных одеял, ее родители любили элегантность и изысканный стиль во всем, избегая пестроты. Цветовая гамма их дома была почти исключительно черно-белой. Последние остатки ярких цветов исчезли после гибели матери Дженны — отец старался убрать из своей жизни все, что напоминало ему о погибшей жене.
        Дженна всегда рассматривала шитье лоскутных одеял как домашнее рукоделье, притом несложное. Такие одеяла, в ее представлении, делались из простых повторяющихся лоскутов: квадратов, треугольников, ромбов. Но одеяла, изготовлявшиеся в Бухте Ангелов, представляли собой сложное переплетение символов и не менее сложное сочетание тканей.
        — В этом одеяле заключена целая история,  — пояснила Кара.  — Большинство лоскутов было изготовлено из одежды тех, кто пережил кораблекрушение, и тех, кто погиб, но чьи тела волны выбросили на берег. Вот, например, этот белый квадратик в центре вырезан из детского чепчика.
        — Детского чепчика?  — повторила Дженна.  — А я думала, что на корабле были только матросы и мужчины, золотоискатели из Сан-Франциско.
        — Нет, там были целые семьи — женщины и дети. Говорят, что ребенка нашли на берегу на следующее утро после кораблекрушения. На нем было белое платьице и чепчик. Девочке было всего несколько недель. Она, вероятно, родилась накануне отплытия корабля из Сан-Франциско. Вначале все в городе ждали, что кто-нибудь предъявит на нее права, но вскоре стало ясно, что ее родители погибли, и девчушку сделали дочерью города. Розалин Мюррей взяла ее к себе в семью и вырастила вместе со своими детьми. Ее назвали Габриэллой в честь корабля.
        — Розалин Мюррей и ваш предок, насколько я понимаю?
        Кара кивнула.
        — Да. Моя бабушка Фиона происходит из семьи потомков Шона Мюррея, одного из сыновей Розалин. Он был на год или два старше Габриэллы. Но ведь это было много десятилетий назад. Розалин Мюррей была одной из тех, кто организовал изготовление первого одеяла. Для города оно стало способом утешения и знаком памяти о погибших. Она поместила кусочек детского чепчика в центр одеяла, потому что младенец — символ нового начала, а чепчик служил напоминанием о погибших родителях.
        — Узор лоскутов в этом одеяле напоминает крыло.
        — Верно. Крыло ангела,  — с улыбкой добавила Кара.
        Дженна и сама должна была бы догадаться. По всей поверхности одеяла были разбросаны разнообразные намеки на очертания ангелов, но, когда она рассматривала контур большого крыла, какое-то туманное воспоминание тщетно попыталось пробиться на поверхность ее сознания. Она явно где-то раньше видела этот узор.
        Дженна перевела взгляд на Лекси. На девочке были гольфы и теннисные туфли, но Дженна прекрасно помнила, что на левой ноге дочери есть родимое пятно точно такой же формы. Сердце Дженны учащенно забилось. Странное совпадение. Да, не более чем совпадение. Или все-таки?.. Внезапно события, которые привели их сюда, в Бухту Ангелов, приобрели некий особый смысл.
        — Вы в порядке, Дженна?  — спросила Кара.
        — Что?  — переспросила та, она даже не услышала вопрос.
        — Вы вдруг так переменились в лице, как будто увидели призрак.
        — Нет, со мной все в порядке, я просто неожиданно кое-что вспомнила.
        Она вспомнила тот конверт из плотной бумаги, который вскрыла два месяца назад и в котором было описание пути в Бухту Ангелов и имя человека, готового помочь им перебраться туда. Она ни разу не задавалась вопросами об этом. Единственное, о чем она тогда думала, была безопасность Лекси, и Дженна была готова принять помощь от кого угодно.
        — Говорят, что у того младенца, у Габриэллы, было родимое пятно в форме крыла ангела — знак того, что ее спасли ангелы, поцелуй ангела,  — добавила Кара.  — Но если вы надолго задержитесь в нашем городе, вы узнаете, что ангелам здесь приписываются многие странные и необъяснимые явления.
        Она замолчала и задумчиво взглянула на Дженну.
        — Некоторые считают, что вы тоже ангел, так как спасли вчера ту девушку.
        Дженна рассмеялась.
        — Ну, уж я-то определенно не ангел.
        — Возможно, но вы совершили поистине героический поступок. Я бы никогда ни на что подобное не решилась. Я бы, конечно, позвонила по номеру 9-1-1, но в воду прыгать бы не стала.
        — Но вы ведь беременны. Вам нужно в первую очередь думать о ребенке.
        — А вы в первую очередь должны думать о дочери, не так ли?
        — Я же говорила, я ни о чем не думала. Если бы у меня было время подумать, я, скорее всего, не стала бы прыгать.  — Дженна немного помолчала.  — Наверное, я лучше пойду. Мне нужно кое-что сделать до того, как закончится занятие Лекси.
        Ею овладело непреодолимое желание как можно скорее вернуться домой и хорошенько разглядеть тот конверт. Возможно, в нем есть что-то такое, что она тогда в первый раз пропустила, что-то очень важное.
        — До встречи!  — крикнула ей вслед Кара.
        Дженна помахала ей рукой, не скрывая своей спешки.
        Однако на тротуаре дорогу ей преградил Рид Таннер. Он улыбнулся Дженне двусмысленной улыбкой и поднял руки.
        — Я безоружен. Без фотоаппарата.
        — Вы что, за мной следите?
        Внезапно ее охватил страх. Уж не прикидывается ли Рид Таннер репортером? Что, если он детектив, которого нанял Брэд следить за ней? Создается впечатление, что этого человека гораздо больше интересует она сама, нежели та статья, которую он должен писать.
        — Если бы я следил за вами, вы бы заметили меня по пути сюда. Ведь вы каждые пять минут оглядывались.
        — И откуда же вам известно, что я оглядывалась, если вы за мной не следили?
        Не исключено, что именно его взгляд она и чувствовала на себе, когда шла сюда.
        — Я сходил с лодки Генри Милтона на берег,  — объяснил Рид.  — И мне был хорошо виден весь Океанский бульвар. Я заметил вас и вашу Лекси. Ну и куда же вы сейчас направляетесь?
        — Никуда… я просто должна дождаться окончания занятия у дочери.
        Теперь она, конечно, не могла оставить Лекси одну в магазине, когда рядом находился этот подозрительный человек.
        — Не желаете ли выпить чашечку кофе? Кафе «У Дины» — на противоположной стороне улицы.
        Зайди Дженна в кафе, она сразу же бы стала объектом любопытных взглядов со всех сторон, не говоря уже о том, что меньше всего ей сейчас хочется беседовать с репортером.
        — Нет, не хочу.
        — Не хотите? Решительно говорите «нет»?  — В уголках губ Рида затаилась улыбка.  — Ух, какая вы!
        — Послушайте, неужели вам до сих пор непонятно, что я не желаю с вами общаться? Почему вы никак не перестанете приставать ко мне со своими вопросами?
        — И все-таки можно я вам задам еще один вопрос? Почему вы меня боитесь?
        Его взгляд, казалось, пронзает ее.
        Стал бы он задавать ей подобный вопрос, если бы работал на Брэда? Возможно, если бы не хотел, чтобы она знала, зачем он сюда приехал.
        — Насколько я помню, мы с вами договорились о трех вопросах. Вы исчерпали свой лимит,  — заметила Дженна.
        — Давайте заключим новый договор.
        От его пристального взгляда ее бросило в жар, и она в первый раз внимательно посмотрела на него. Довольно высокий, не меньше метра восьмидесяти, широкоплечий. Потертые джинсы, черный трикотажный свитер, рукава которого закатаны до локтей. На подбородке заметная щетина. Волнистые каштановые волосы спускаются до воротника. Нос слегка скошен в сторону, словно кто-то несколько раз хорошенько нокаутировал его. Загорелое лицо свидетельствовало о том, что Рид Таннер много времени проводит на солнце. Во всем его облике чувствовался наглый вызов, в изгибе губ — наплевательское отношение к тому, что о нем могут подумать, но в глазах застыла какая-то застарелая боль. Кем бы он ни был, ему есть что скрывать, что совсем не удивило Дженну. В последнее время она стала замечать, что почти все, с кем она встречалась, что-то скрывают.
        — Вы на самом деле репортер?  — неожиданно спросила она.
        — Почему вы задаете такой вопрос?
        — Вы совсем не производите впечатление человека, который собирается писать статью об ангелах.
        — Я всего лишь выполняю поручение своего журнала,  — ответил Рид, пожав плечами.  — И только ради денег.
        — Вот как? Значит, вас совсем не интересует то, о чем вы пишете?
        — Больше не интересует.  — В его голосе прозвучала заметная горечь.
        — Почему же?
        — Это долгая история.
        Ей неожиданно стало интересно, но… меньше всего ей сейчас надо вступать в какие-то отношения с этим человеком. Он может оставить свои секреты при себе, так же как и она свои.
        — Мне нужно вернуться в магазин.
        — Дженна, постойте!
        Он крепко схватил ее за запястье.
        Ее захлестнуло горячей волной, как будто от пожара, вспыхнувшего где-то поблизости. Дженна высвободила руку. Рид прищурился и пристально посмотрел на нее. Она поняла, что ее реакция была чрезмерной. Но в нем было что-то такое, от чего ей становилось не по себе, что вызывало в ней желание бежать от него без оглядки. Она явно боялась Рида, но это не был страх физического насилия, а нечто неуловимое, притягательное, в чем таилась также и опасность.
        — Возможно, я смогу вам чем-то помочь,  — заметил Рид, не сводя с нее глаз.
        Дженна попыталась исправить ситуацию, понимая, что невольно выдала свое психологическое состояние.
        — Мне не нужна ваша помощь.
        — Вы уверены?
        — Абсолютно. Я не имею никакого отношения к статье, которую вы пишете, и я не та загадка, которую вы должны разгадать.
        — Я постоянно говорю себе то же самое, но всякий раз понимаю, что вы меня чрезвычайно интригуете.
        Нервная дрожь пробежала по телу Дженны. Она уже очень давно не вызывала подобных чувств у мужчин и теперь не знала, как справиться с создавшейся ситуацией.
        — Я должна идти.
        Она повернулась и протянула руку к двери магазина.
        — Дженна!  — снова позвал ее Рид.
        — Что?
        — Если бы вы на самом деле хотели, чтобы о вас никто ничего не знал, вам бы не следовало прыгать в воды залива, чтобы спасти ту девушку. Это была большая ошибка с вашей стороны.
        — Знаю,  — прошептала она.  — Но у меня не было выбора.
        Дженна вошла в магазин, чувствуя, как гулко стучит ее сердце.
        Рид Таннер слишком многое замечает. Он умен, наблюдателен… сексуален… О, господи! Еще этого ей не хватало — увлечься совершенно незнакомым мужчиной. Он может быть опасен для нее с самых разных точек зрения. Дженна выглянула в окно, чтобы узнать, что он собирается делать дальше. Войдет в магазин следом за ней? Или будет ждать, когда она выйдет? Неужели она все-таки преувеличивает его интерес к ней?
        Рид повернулся к ней спиной. Достал телефон, набрал номер и ушел. С кем он разговаривает? Может быть, с Брэдом? От сильного сердцебиения ей стало дурно. Ей не хотелось верить, что Рид может подставить ее, но она ведь ничего о нем не знает. И его последнее замечание о том, что она совершила ошибку… Не пытался ли он таким способом намекнуть ей на что-то?
        Ей необходимо убедиться, что он на самом деле тот, за кого себя выдает. Если он действительно работает на журнал «Спотлайт», кто-то обязательно сможет это подтвердить.
        Занятия у Лекси еще не закончились, и Дженна вновь выскользнула из магазина на улицу. Рида там уже не было. Она перешла на другую сторону улицы, остановилась возле газетного киоска и стала просматривать расставленные там журналы. В течение последних нескольких месяцев ее до такой степени занимали собственные проблемы, что она практически перестала обращать внимание на события в мире.
        «Спотлайт» она нашла на второй полке. Это был обычный глянцевый журнал с броскими заголовками статей. На его страницах сообщались последние новости о кинозвездах и прочих знаменитостях, об их детях, разводах, любовных интрижках и скандалах. В нем публиковались материалы об НЛО в Нью-Мексико, забеременевшем мужчине из Огайо, о какой-то ясновидящей, утверждавшей, что ей известно, где закопаны двадцать три трупа. Рид Таннер — разумный и проницательный человек и, по-видимому, неплохой журналист. Как же он может работать на такое позорное «желтое» издание? «Спотлайт» явно не вязался с обликом Рида.
        Дженна открыла первую страницу и провела пальцем по списку состава редакции. Имя Рида Таннера там отсутствовало.
        Она пролистала журнал, но в нем не было ни одной статьи, подписанной именем Таннер. Она заплатила за журнал и перешла улицу. Оглянувшись по сторонам и убедившись, что за ней никто не наблюдает, Дженна вытащила телефон и набрала номер редакции журнала.
        Когда ей ответили, она попросила пригласить к телефону Рида Таннера. Женщина, ответившая ей, замялась, потом попросила подождать минутку.
        Спустя некоторое время она снова взяла трубку и сказала:
        — Очень жаль, но мне неизвестно, где находится мистер Таннер. Вероятно, он один из наших внештатных корреспондентов. Если хотите, я могу попросить кого-нибудь из наших редакторов перезвонить вам.
        — Не нужно, спасибо.
        Когда Дженна выключила телефон, ее рука дрожала. Действительно ли Рид внештатный корреспондент «Спотлайта»? Или он приехал в Бухту Ангелов по каким-то другим причинам, которые как-то связаны с ней? Но даже если он не работает на Брэда, его любопытство может быть крайне опасным. Если он начнет задавать вопросы всем подряд или если он, упаси боже, начнет наводить справки о ней в полиции, она окажется в серьезной опасности.
        5
        Джо Сильвейра откинулся на спинку кресла, пружины которого жалобно заскрипели под тяжестью его тела. Управление полиции Бухты Ангелов располагалось в двухэтажном здании, построенном лет сто назад. Очарования старины в нем было больше, чем современных удобств, но Сильвейра любил историю, ему нравилось сидеть в кресле, которое до него занимала череда прежних начальников местной полиции. Одна из причин, заставивших его переехать в этот маленький городок, заключалась в том, что ему хотелось чувствовать живую связь с людьми, для которых он работает. К сожалению, в данный момент проблемы личной жизни начинали оттеснять в мыслях Сильвейры заботы о благополучии городка, сделавшегося его нынешним пристанищем.
        Посмотрев на часы, он прижал к уху телефон, в котором слышался голос его жены. Она пересказывала ему подробности последней покупки недвижимости. Лучше всего Рейчел умела говорить. Он понял это с самого первого мгновения их знакомства в выпускном классе школы. Джо влюбился в нее раньше, чем узнал ее фамилию. Она обладала всем тем, что он мечтал видеть в женщине: иссиня-черными волосами, великолепной кожей, ослепительной улыбкой, не только красивой, но доброй и сострадательной. Она жила в двухэтажном доме с креслом-качалкой на обширной веранде.
        Отец Рейчел был известным преуспевающим врачом, мать — домохозяйкой, занимавшейся организацией различных фондов. В общем, жизнь Рейчел совсем не походила на его жизнь.
        Наполовину мексиканец, наполовину ирландец, Джо вырос в неспокойных пролетарских кварталах Лос-Анджелеса в рабочей семье, в которой, кроме него, было еще пятеро детей. Его мать работала официанткой, отец — менеджером в супермаркете.
        Они хотели, чтобы Джо поступил в университет, со временем стал адвокатом, врачом или инженером. И он послушно попытался реализовать родительские мечты. Получив диплом по политологии, Джо поступил на юридический факультет, но его самым сокровенным желанием с детских лет было работать в полиции. Именно из-за этого у них с Рейчел и произошла первая размолвка. Она была страшно расстроена, когда он бросил юридический факультет. Рейчел уже тогда воображала, что когда-нибудь они будут жить с ним в таком же доме, в каком она провела детство. Но понемногу она смирилась и поддержала Джо, когда он решил поступить в полицейскую академию.
        С течением времени многое в их отношениях изменилось. Джо подолгу работал, что стало сказываться и на их семейной жизни. У Рейчел появились планы, в которые он не вписывался. Появились друзья, с которыми он не был знаком. Она проводила много времени в теннисном клубе у своих родителей, и ее гораздо больше интересовали собственные успехи в теннисе, чем совместная жизнь с Джо. Вопрос о ребенке даже не поднимался.
        Когда пришло время обзавестись собственным домом, Джо хотел приобрести небольшой коттедж, который они вполне могли себе позволить. Тем не менее Рейчел удалось уговорить его принять в качестве подарка от ее родителей просторный дом неподалеку от теннисного клуба.
        До сих пор Джо не мог понять, почему это приобретение было ему до такой степени неприятно. Ведь оно было таким невероятно щедрым даром со стороны родителей Рейчел, которых Джо обожал и которые с распростертыми объятиями приняли его. Но что-то с этим домом было не так, и все его многочисленные комнаты казались теперь Джо дополнительным пространством, отделявшим его от Рейчел. Дистанция между ними достигла критической точки, когда он решил поменять работу, переехав дальше по побережью. Теперь его от дома жены, от их друзей, от ее родителей отделяло несколько часов езды.
        — Джо, ты меня слушаешь?  — Рейчел резким вопросом прервала поток его мыслей.  — Ты разучился меня слушать.
        Может быть, это объяснялось очень просто: то, что она говорила ему, безумно наскучило. Но, конечно, вести себя так по отношению к ней было несправедливо. Ей, вероятно, были столь же неинтересны его рассказы о службе в полиции. На самом деле все было, конечно, не совсем так. Чаще всего Рейчел жаловалась, что он так мало делится с ней своими профессиональными проблемами. Она не желала понимать, что в общении с ней он должен был забывать о своих профессиональных проблемах, иначе просто бы не выжил.
        — Джо!  — повторила она с раздражением в голосе.
        — Извини,  — поспешно отозвался он.  — Я немного отвлекся.
        — Да, я так и поняла.
        — Мне здесь предстоит очень тяжелый уик-энд. У нас тут толпы туристов, съехавшихся на праздник города, не говоря уже о безумных искателях ангелов, разбивших лагерь на скалах. Прошлой ночью у нас на пирсе была попытка самоубийства.
        Рейчел тяжело вздохнула.
        — Господи! Зеваки туристы, искатели ангелов и утопленник — настоящий эпицентр бурной полицейской деятельности.
        И откуда взялся этот сарказм?
        Сделав вид, что он не заметил его, Джо спросил:
        — Когда ты приедешь ко мне?
        Ответом на его вопрос была гробовая тишина. Он все понял до того, как услышал ее слова.
        Как только три года тому назад Рейчел получила лицензию на торговлю недвижимостью, ее стала занимать исключительно карьера и очередная намечавшаяся сделка.
        — В этот уик-энд у меня ничего не получится, Джо. В воскресенье мне придется заняться продажей одного дома.
        — Рейчел, ты ведь обещала, что будешь потихоньку завершать свои дела в Лос-Анджелесе. Мы должны быть вместе.
        — Я понимаю, но здесь такая насыщенная деловая жизнь. И в данный момент я зарабатываю очень много денег… наших денег, денег на наше с тобой будущее. Я ведь зарабатываю гораздо больше, чем ты. Намного лучше будет, если ты бросишь свою работу там и вернешься домой в Лос-Анджелес. Я тут на днях видела Митчелла. Он сказал, что в лос-анджелесском управлении с радостью возьмут тебя обратно.
        — Но я вовсе не к этому стремлюсь, и мой дом… наш дом — здесь.
        — Тебе не приходит в голову, что я хочу, чтобы ты вернулся сюда ко мне?  — спросила Рейчел.
        — А я хочу, чтобы ты приехала сюда ко мне,  — парировал Джо.  — Бухта Ангелов — прелестный городок с чудесными жителями, а вдоль побережья столько недвижимости, что торговать ею можно сотни лет.
        — Ты растрачиваешь там себя задаром, Джо. Ты слишком хорош, слишком талантлив для такого захолустья. Я понимаю, что тебе нужно было отдохнуть, и, возможно, ты прав, возвращение в управление не самая лучшая идея. Но ведь есть же места и поближе, чем Бухта Ангелов.
        — Дело совсем не в отдыхе. Я здесь работаю, и я хочу здесь работать и впредь.
        Он понял это в то мгновение, когда в первый раз вошел в крошечный домик с двумя спальнями, который дядя Карлос оставил ему в наследство. Впервые в жизни он ощутил некую духовную связь с тем местом, в котором находился. Бесчисленное множество раз Джо пытался все объяснить Рейчел, но она так, кажется, ничего и не поняла. Она просто не могла представить, как разумный человек может по собственной воле поселиться в отдаленном захолустье на расстоянии многих миль от тех мест, к которым привык и в которых живут его близкие.
        — Это ты сейчас так говоришь,  — возразила Рейчел.  — Но ведь все может измениться. Я тебя хорошо знаю, Джо. Ты ищешь острых ощущений, риска, опасности. И тебе никогда не удастся подавить эту часть своего «я», как бы ты ни старался. Тебе когда-нибудь обязательно захочется большего.
        — Я понимаю, что слишком многого от тебя требую, но мне кажется, что если бы ты просто попробовала пожить в Бухте Ангелов, то тебе бы здесь очень понравилось. Здесь ведь очень красиво. И люди замечательные — как раз такие, среди которых очень хорошо жить крепкой дружной семьей. У нас тоже может получиться.
        — Я очень хочу, чтобы у нас получилось,  — сказала Рейчел, чей голос заметно смягчился.  — Поверь мне. Я просто не знаю, как это сделать сейчас.
        — Я тоже,  — сознался Джо.  — Но одно я знаю твердо — у нас ничего не получится, если мы будем жить отдельно. Мне бы очень хотелось, чтобы ты приехала сюда хотя бы на неполный уик-энд. Многие люди здесь о тебе спрашивают. Они хотят с тобой познакомиться. Я уже получил десяток приглашений на обед, которые мне пришлось отклонить. Если ты все-таки выкроишь немного времени и приедешь, я уверен, тебе понравится.
        — Хорошо, я постараюсь. Но сейчас я должна идти. Поговорим позже. Пока!
        Джо услышал звук отключения телефона до того, как успел попрощаться и признаться ей, как сильно он ее любит. Мгновений, когда он говорил ей эти слова, становилось все меньше с тех пор, как он переехал в Бухту Ангелов. Рейчел провела в их доме с великолепным видом на океан в общей сложности не более полудюжины ночей. Ему, конечно, рано или поздно придется понять, что кто-то из них должен уступить. И, скорее всего, уступить вынужден будет он.
        Раздался осторожный стук в дверь, и Джо повернул голову.
        — Войдите,  — сказал он.
        Джо был удивлен, увидев Шарлотту Адамс. И немного взволнован… Он находил молодую акушерку, обладательницу золотистых волос, очаровывающих светло-голубых глаз и оливковой кожи, ужасно привлекательной.
        Однако Джо надеялся, что в этом чувстве нет ничего серьезного и что оно очень скоро пройдет само собой.
        И, конечно, он не собирался ничего предпринимать, ведь у него имеется законная жена — Рейчел. Несмотря на все проблемы, возникавшие в их семейной жизни, он не намерен с ней расставаться.
        — Извините, что я вас побеспокоила,  — начала Шарлотта,  — но я очень тревожусь за Энни. У вас есть какая-нибудь информация о ее семье?
        — Садитесь, пожалуйста.  — Джо махнул рукой в сторону кресла у стола и взял факс, который получил за несколько минут до того.
        — Отец Энни — Карл Дюпон. В прошлом служил в ВМС. Дважды был в Афганистане, там потерял половину кисти руки и в настоящее время пребывает на инвалидности.
        — Ужасно,  — прокомментировала Шарлотта, и в глазах ее появилось искреннее сочувствие.
        — Я собирался проехаться в горы, чтобы побеседовать с ним. У меня есть его новый адрес — тот, на который ему приходит пенсия по инвалидности.
        — Я бы хотела поехать вместе с вами,  — призналась Шарлотта.
        Джо удивила ее просьба.
        — Думаю, это будет не очень разумно.
        Шарлотта резко выпрямилась в кресле, и Джо заметил, как изменилось выражение ее глаз — оно сделалось упрямым и целеустремленным.
        — Меня очень беспокоит состояние моей пациентки и ее будущее,  — жестким тоном произнесла она.
        — Но это — дело полиции, доктор Адамс.
        — Это и мое дело как ее лечащего врача. Я хотела бы познакомиться с условиями ее жизни, узнать, насколько они подходят для нее самой и для ее будущего ребенка, да и вообще, сможет ли она возвратиться туда.
        — Она сама будет решать, и вы не имеете права вмешиваться. Энни восемнадцать лет. Она может и не возвращаться к родителям, если не захочет.
        — Но она беременна, и ее заработка едва хватает на еду. Кроме того, неизвестно, будут ли ее держать на работе после попытки самоубийства и после того, как факт беременности станет всем известен. В любом случае ей понадобится помощь. Возможно, у нее не будет никакой другой альтернативы, как только вернуться домой.
        — Вас всегда так беспокоят судьбы ваших пациентов?  — спросил Сильвейра.
        — Юридически Энни, наверное, может считаться взрослой, но психологически она еще подросток, страшно напуганный чем-то или кем-то. До такой степени, что она попыталась совершить самоубийство и убить своего еще не родившегося ребенка. И чем больше я буду знать об обстановке в ее семье, тем больше смогу ей помочь.
        — Но вы не ответили на мой вопрос.
        Шарлотта вздохнула.
        — Нет, не всегда, но Энни ведь очень отличается от обычных пациентов.
        — Каким же образом?
        Шарлотта замялась, затем, пожав плечами, ответила:
        — Ее случай кое о чем напоминает мне в моей собственной жизни. Так что, могу я поехать с вами к ее родителям?
        Джо понимал, что в этой идее нет ничего хорошего по целому ряду причин, но как-то незаметно для себя произнес «Да» и, увидев улыбку Шарлотты, почувствовал, что даст тот же ответ на любую ее просьбу. Постаравшись выбросить подобные мысли из головы, он поднялся с кресла и жестом пригласил ее следовать за ним.
        — Поехали. Нам нужно вернуться до начала праздника.
        Шарлотта последовала за ним к автомобилю. Она пристегивала ремень безопасности, пока он заводил машину, стараясь подавить волнение от слишком близкого ее присутствия. Джо откашлялся и сделал усилие над собой. Это чисто профессиональная поездка, в ней нет ничего личного.
        — Спасибо за понимание,  — сказала Шарлотта.  — Я знаю, что вы нарушаете правила.
        — Мне просто понравилось ваше отношение к пациентам,  — нарочито сухо ответил Джо, выезжая со стоянки.
        Несколько минут они ехали молча. Ему хотелось задать ей массу вопросов, но каждый из них мог завести на опасную тропинку дальнейшего сближения.
        — Знаете, я ведь до сих пор не знакома с вашей женой,  — заметила Шарлотта, первой нарушив молчание.
        Джо изо всех сил сжал руль.
        — Рейчел приходится много ездить. Она завершает свои дела в Лос-Анджелесе.
        — Вы, должно быть, скучаете по ней.
        — Скучаю,  — быстро и слишком эмоционально ответил он.
        — Сколько времени вы женаты?
        — Девять лет, но мы вместе с тех пор, как нам было пятнадцать.
        — Школьная любовь? Потрясающе! Вы, наверное, так хорошо знаете друг друга.
        — Раньше я действительно так думал.  — Сказав это, он сразу же пожалел о своих словах.  — Уверен, вы скоро с ней познакомитесь.
        Помолчав, Джо спросил:
        — А у вас как обстоят семейные дела?
        — Я не замужем. Я уехала отсюда, когда мне исполнилось восемнадцать. Поступила в колледж, затем на медицинский факультет, потом была интернатура. Неожиданно я поняла, что не была дома уже тринадцать лет, если не считать нескольких уик-эндов.  — Шарлотта перевела дыхание.  — И вот я вернулась. Здесь теперь мне все кажется одновременно и знакомым, и незнакомым.
        — Насколько я знаю, ваш отец был местным священником. Больше тридцати лет?
        — Тридцать четыре года. Он умер в феврале.
        — Да. Я слышал. Мне очень жаль.
        — Благодарю вас.
        — Поэтому вы и вернулись?
        — Да, хотя мне следовало бы сделать это раньше. Я планировала приехать на следующий уик-энд, а ему стало хуже. Он умер до моего возвращения.  — Шарлотта отвела взгляд.  — Мы так и не поговорили в последний раз, не попрощались, но, может быть, так даже к лучшему. Кое-что лучше оставить невысказанным.
        Джо было интересно, что она имеет в виду, но он решил не спрашивать.
        — Уверен, ваша мама очень рада тому, что вы наконец вернулись.
        На губах Шарлотты появилась горькая улыбка.
        — Не думаю. Из своих детей меня она любит меньше всех, но, к несчастью для нее, я единственная, кто может быть с ней. Моя старшая сестра Дорин с мужем недавно переехали в Сан-Франциско, а младший брат Джейми сейчас в армии в Ираке, поэтому рядом с ней могу быть только я.
        — Я не представляю, как вас можно не любить.
        Шарлотта улыбнулась.
        — Очень приятно, что вы так высоко меня цените, но вы ведь меня совсем не знаете.
        — Я знаю, что вы хороший врач и притом очень заботливый. Уверен, ваша мать должна гордиться вами.
        — Возможно… но у нас с ней сложные отношения.
        Минуту Шарлотта помолчала.
        — Мои родители всегда очень многого от нас ожидали. Отец был духовным наставником для большого числа людей. Мать была для него не просто женой, она была его соратницей, во всем поддерживала его и помогала ему и приходу. Я была дочерью пастора, и предполагалось, что я должна быть абсолютно безупречной, примером во всем, но в подростковом возрасте я совершила несколько необдуманных поступков. Я подвела мать. Думаю, что она мне этого никогда не простила.
        — Разве ваш отец не проповедовал прощение?
        — Отец — да, но не мать.  — Шарлотта нервно разгладила складку на юбке.  — И с отцом я была не особенно близка. Между нами всегда стояла мать. Она не принадлежала к числу тех матерей, которые говорят: «Подожди, пока отец вернется домой». Она во всем его защищала, от всего оберегала. Все проблемы решала она. Она хотела, чтобы в центре его внимания всегда были только она сама и церковь. Именно в такой последовательности, хотя на людях она постоянно делала вид, будто все наоборот. Она безумно любила его, но эта безумная любовь стала причиной таких ее поступков, которые оказались…
        — Непростительными?  — подсказал Джо.
        Шарлотта искоса взглянула на него.
        — Вы что-то слышали?
        — Что вы имеете в виду?
        Несколько мгновений она пристально всматривалась в него.
        — Ничего. Как бы то ни было, все осталось в прошлом. Теперь я живу здесь, но не знаю, выдержу ли. Иногда мне кажется, что мать была бы страшно рада, если бы я уехала. Но сестра постоянно убеждает меня, что матери кто-то нужен рядом, что она на самом деле не такая уж и сильная, какой пытается выглядеть, и не только потому, что недавно потеряла мужа, но и потому, что ее любимый сын находится в зоне боевых действий. И я подозреваю, что, говоря «кто-то», сестра имеет в виду меня.
        Джо почему-то стало неприятно от мысли, что Шарлотта может уехать. Ему нравилось видеть ее в городе, встречаться с ней в кафе Дины, где она ела пирожные, замечать, как она покупает газеты в киоске или бежит по берегу залива перед самым закатом. Джо неожиданно понял, что часто взглядом ищет ее на улицах города. Это надо прекращать, решил он.
        — Значит, вы не собираетесь оставаться здесь навсегда?  — спросил он как бы между прочим.  — Жаль. Городу нужны хорошие врачи.
        — Ну… посмотрим. Сейчас я просто живу и не строю никаких планов насчет будущих путей в жизни. И, кстати, относительно путей и дорог…  — Она схватилась за подлокотник, так как автомобиль подбросило на большом ухабе.  — Мы все еще едем по дороге?
        — Теоретически да.  — Джо сбавил скорость после того, как они наскочили на очередную рытвину. Асфальтированная муниципальная дорога закончилась примерно милю назад. Джо сделал вывод, что они приближаются к владениям Дюпонов, по увеличившемуся количеству знаков у дороги, среди которых были: «Проезд запрещен! Частная собственность», «Осторожно! Злая собака». Интуиция подсказывала Сильвейре, что Дюпон вряд ли встретит их с распростертыми объятиями и бокалом лимонада.
        — Мне не следовало привозить вас сюда,  — пробормотал он.
        — Уверена, все будет хорошо. Вы начальник местной полиции. Что он может нам сделать?
        Джо мог бы вспомнить множество случаев, когда людям из-за стресса, психического заболевания или крайнего озлобления было глубоко наплевать на его форму и звание.
        — Мы ведь хотим просто поговорить с ним,  — как будто пытаясь успокоить саму себя, добавила Шарлотта.
        — Черт!  — воскликнул Джо, нажимая на тормоза при виде внезапно появившегося из-за деревьев человека в армейской форме и шлеме. В руках он держал винтовку, и дуло ее было направлено на их автомобиль.
        — Не думаю, что он собирается с нами беседовать.
        Джо остановил машину и нажал кнопку вызова диспетчера на рации. Никакого сигнала — сейчас они были вне зоны связи.
        — Оставайтесь в машине, Шарлотта.
        Он открыл дверцу и медленно опустил ноги на землю, оставаясь под прикрытием двери.
        — Мистер Дюпон, я начальник местной полиции Сильвейра. Опустите оружие. Я приехал побеседовать с вами о вашей дочери Энни.
        — У меня нет дочери!  — рявкнул в ответ человек в военной форме, но винтовку опустил.  — Не забывай, что находишься в частном владении.
        — Энни сейчас в больнице,  — немного спокойнее продолжал Джо, увидев, что его собеседник опустил оружие.  — Вчера вечером она попыталась покончить с собой. Хотела утопиться в заливе. Одна добрая самаритянка ее спасла. Ей очень повезло.
        — Я же тебе сказал — у меня нет больше дочери!
        Не успел Джо что-то произнести, как Шарлотта распахнула дверцу машины. Когда она вышла, мужчина снова поднял винтовку и на сей раз направил ее на Шарлотту. Сердце сжалось в груди у Джо. Какую же ошибку он совершил! Ему ни в коем случае нельзя было брать ее с собой!
        — Мистер Дюпон, я лечащий врач Энни,  — начала Шарлотта.  — Я уверена, что вас должно беспокоить состояние вашей дочери.
        — Моя дочь — шлюха. Что заслужила, то и получит. Она опозорила меня. Опозорила Господа нашего. А теперь убирайтесь с моей земли и никогда сюда больше не возвращайтесь!
        — Садитесь в машину, Шарлотта!  — приказал Джо.  — А вы, мистер Дюпон, опустите оружие, если не хотите, чтобы я вас арестовал.
        Дюпон опустил винтовку. В нем, по-видимому, сохранилось достаточно здравого смысла, чтобы не идти на открытый конфликт с властями.
        Шарлотта села в машину и захлопнула дверцу. Джо последовал ее примеру. Он включил зажигание и дал задний ход, проехав по узкой дорожке до того места, где можно было развернуться. Спускаясь с горы, он бросил взгляд в зеркало заднего вида. Карл Дюпон внимательно наблюдал за ними. Наверное, он так и будет стоять, пока не убедится, что они действительно уехали.
        — Вам не следовало выходить из машины,  — сказал Джо довольно резким тоном. По его вине Шарлотта подверглась серьезной опасности, и этого он не мог простить себе как профессионалу.
        — Извините.
        — Он же мог выстрелить в вас!  — заметил Джо.  — Вы что, всегда так импульсивны? Вы вообще-то думаете перед тем, как что-то сделать?
        — Я уже извинилась,  — пробормотала Шарлотта.
        — Хорошо. Забудем. Это была моя вина. Мне не следовало брать вас с собой.
        — Но ведь я хотела вам помочь,  — возразила Шарлотта,  — я не ожидала, что так получится. И я могу ответить на ваш вопрос. Да, вы правы: из-за своей импульсивности я часто попадаю в разные неприятные ситуации. Однако я пытаюсь работать над собой.
        Он бросил взгляд в ее сторону и заметил на красивых губах Шарлотты виноватую улыбку. Она очень отличалась от всех тех врачей, с которыми ему приходилось работать раньше. Шарлотту по-настоящему заботила судьба ее пациентов.
        Она была преисполнена такой решимости помочь девчонке, попавшей в беду, что могла, не задумываясь, подставить себя под дуло винтовки. В душе Джо раздражение смешивалось с искренним восхищением ею, но он не хотел, чтобы это заметила Шарлотта.
        — Вам следует работать усерднее,  — сказал он.
        — Поняла. И что мы теперь будем делать? Энни не может вернуться домой. Даже если отец согласится ее принять, кто знает, какой ад он может ей там устроить.
        — Она — совершеннолетняя, Шарлотта.
        — И что из этого следует?
        — То, что я ничего не могу сделать. Ей нужно пойти в социальные службы, узнать, какие программы помощи существуют для таких, как она. После восемнадцати лет ее отец имеет полное право не тратить на нее ни цента.
        — Но он же сумасшедший. И притом вооружен. Он опасен. Ведь вы же должны как-то решить этот вопрос.
        — Я, конечно, постараюсь разузнать подробности, выясню, есть ли у него разрешение на оружие, но арест мистера Дюпона ничем не поможет Энни.
        — Да, вы правы,  — согласилась Шарлотта, горестно вздохнув.  — Мне так ее жаль. Может быть, у нее есть кто-нибудь еще из родственников, кто мог бы ей помочь.
        — Вам нужно с ней побеседовать и выяснить это.
        — Я так и сделаю. Вы можете себе представить, что значит жить с таким отцом? Не могу понять, как люди способны отворачиваться от собственных детей в трудную минуту. Неужели они не осознают, как низко и как непростительно подло они поступают.
        Джо повернулся к Шарлотте и задумчиво посмотрел на нее.
        — Мы ведь уже говорим не об Энни, не так ли?
        — Об Энни, о ком же еще?  — поспешно возразила Шарлотта.
        Джо понимал, что она говорит неправду.
        — Я найду способ помочь Энни,  — поклялась Шарлотта.
        — Потому что когда-то никто не помог вам в похожей ситуации?  — высказал предположение Джо.
        Шарлотта бросила на него раздраженный взгляд, и Джо понял, что она не хочет, чтобы он лез в ее дела. Улыбнувшись ей, он заметил:
        — Меня не так-то легко испугать.
        — Я не привыкла делиться фактами из своего прошлого с людьми, которых я едва знаю.
        — Ну, что ж, в таком случае нам придется стать близкими друзьями.
        — Не думаю, что это хорошая идея, мистер Сильвейра.
        — Возможно, вы правы,  — пробормотал он.
        — Совершенно права.  — Шарлотта скрестила руки на груди, решительно глядя перед собой.  — Расскажите мне лучше о своей жене.
        6
        Дженна спешила вернуться домой с Лекси после занятий, чтобы хорошенько обдумать случившееся. Последнее время она была настолько занята заботами о том, чтобы в жизни Лекси было поменьше проблем, что никогда не задавалась вопросом, почему они оказались именно в этом городке. Она всегда думала, что их приезд стал результатом чистой случайности: местечко, до которого не так легко добраться, расположенное в противоположном конце страны. Но, возможно, в их приезде в Бухту Ангелов был какой-то неведомый ей смысл и какая-то конкретная причина.
        Отправив Лекси переодеться и умыться, Дженна прошла в свою маленькую спальню и плотно закрыла за собой дверь. Конверт лежал на верхней полке комода под стопкой свитеров.
        Дженна вытащила его оттуда и легла на кровать. Она уже и раньше несколько раз просматривала вложенные в него материалы. Однако теперь ей казалось, что она могла что-то пропустить — то, что помогло бы ей понять, почему ее направили именно в этот городок, население которого более столетия назад спасло ребенка с таким же родимым пятном, как у Лекси, что никак не могло быть простым совпадением.
        Внутри конверта находились копии свидетельств о рождении, удостоверения личности, номера документов социального страхования под их новыми именами. Кроме того, там были объяснения, как добраться до Бухты Ангелов, номер телефона компании по торговле недвижимостью, где работала Кара Линч, банковская карточка и счет в местном банке. Ей также дали сотовый телефон с предварительной оплатой на случай экстренных ситуаций. Короче, ей предоставили все, что было нужно для того, чтобы исчезнуть из прошлой жизни.
        Но почему ее направили именно сюда?
        В конверте не было ничего, что помогло бы Дженне ответить на этот вопрос. Может быть, ключ к разгадке находится в самом доме?
        Мебель, картины на стенах и шторы на окнах поступили из компании, дающей напрокат все, что нужно для дома. Дженна с Лекси просто приехали сюда и начали здесь свою новую жизнь.
        Дженна подошла к окну и выглянула на улицу, которая находилась на одном из многочисленных холмов Бухты Ангелов. Благодаря этому из разных концов дома открывался великолепный вид на океан и город. Из окна спальни был виден пирс, на котором накануне вечером она спасла девушку. Даже сейчас, глядя из окна в сторону пирса, Дженна ярко представляла ту сцену. Создавалось впечатление, что ей было самой судьбой суждено оказаться в том месте, увидеть ее и спасти.
        Холодок пробежал по спине Дженны. Может быть, она только придумывает все эти мистические связи? Может быть, ее тоже загипнотизировала здешняя всеобщая вера в ангелов, вера в существование некой тайной силы, незримой и непостижимой, которая всем управляет. Или, может быть, ей все-таки следует прислушаться к собственному внутреннему голосу, подсказывающему внимательнее оглядеться по сторонам и стать проницательнее.
        Дженна отошла от окна и взяла телефон, лежавший на ночном столике. Сунув руку в ящик комода, она вытащила визитную карточку Кары Линч с номером домашнего телефона и телефона в офисе.
        Когда Дженна выходила из магазина лоскутных одеял, Кара тоже направлялась домой. Дженна решила, что Кара уже успела добраться до дома.
        После двух гудков послышался радостный голос Кары:
        — Алло!
        — Привет, Кара. Это Дженна Дэвис.
        — Привет, Дженна. Иметь возможность два раза за день побеседовать с вами — настоящая удача.
        — Я забыла спросить вас раньше, но всегда хотела узнать, кому принадлежит дом, в котором мы сейчас живем. Кому-то из местных? У меня возник вопрос по поводу мебели.
        — Надеюсь, никаких проблем не возникло?
        — Нет, никаких. Мне просто показалось, что один здешний предмет мебели обладает настоящей антикварной ценностью.
        — По-моему, там сплошной антиквариат, но вы можете уточнить у Дженис Пеловски. Она управляет антикварной лавкой тетушки Мэри на Гроув-стрит.
        — Дженис — владелица этого дома?
        — О, нет, владелец дома — наша компания. Там жила тетка моего босса. Роза Литлтон. Она умерла два года назад. С тех пор этот дом сдается. Может быть, вы хотите еще что-то узнать?
        — Нет, спасибо.
        — Ну, что ж, тогда увидимся на празднике.
        — Да, обязательно увидимся.
        Дженна положила трубку.
        Роза Литлтон… Она была абсолютно уверена, что никогда не слышала этого имени. Дженна взяла сумку, вынула оттуда сотовый и нажала кнопку повторного звонка. Паула не ответила, и она решила не оставлять сообщения.
        Едва она успела положить конверт в комод, как в комнату влетела Лекси в голубых джинсах, майке и розовом трикотажном свитере. Розовый цвет был ее любимым.
        — Я готова,  — сообщила Лекси и выжидающе улыбнулась.
        У нее уже выросли два новых передних зуба, но один молочный зуб сбоку вот-вот должен был выпасть.
        Всякий раз, когда Дженна это видела, ее охватывало чувство вины.
        — Может, будет лучше вырвать этот зуб?  — спросила Дженна, но как-то неуверенно. Ей очень не хотелось причинять Лекси дополнительную боль. Но забота о здоровье дочери относилась к числу важнейших материнских обязанностей, что Дженна прекрасно понимала.
        Лекси быстренько закрыла рот и взглянула на мать с вызовом.
        — Нет,  — процедила она сквозь стиснутые зубы.
        — Но он же мешает тебе.
        Лекси решительно мотнула головой.
        — Хорошо, пусть остается, пока не выпадет сам собой.
        Как было бы хорошо, если бы все ее проблемы решались так же легко, подумала Дженна.
        — Он не сможет выпасть сейчас, потому что тогда Зубной Фее не удастся меня найти,  — с серьезным видом возразила Лекси.
        Сердце Дженны сжалось, и на глаза навернулись слезы. То, что Лекси после всего случившегося еще способна верить в Зубную Фею и в ангелов, казалось настоящим чудом.
        — Он не выпадет до тех пор, пока мы не вернемся домой,  — добавила Лекси, отчего сердце Дженны сжалось еще больше.  — Ведь его надо положить под особую подушку.
        Дженна тайком смахнула слезы. Лекси пришлось так много пережить, слишком много для своих семи лет. Ее детство было в значительной степени загублено, но, по крайней мере, она осталась жива. И это самое главное.
        Дженна вытащила свитер из шкафа, улыбнулась и сказала:
        — Нам нужно поскорее отправляться на праздник, а то Кимми съест всю пиццу.
        — А мы увидим сегодня ангелов?  — спросила Лекси, когда они выходили из комнаты.  — Они обязаны появиться, потому что сегодня день рождения города.
        — Давай лучше пойдем, полюбуемся карнавалом.
        — Ты никогда не хочешь отвести меня посмотреть на ангелов,  — захныкала Лекси.  — Это несправедливо.
        — Милая, никто до сих пор не видел никаких ангелов, а на скалах сейчас холодно.  — Кроме того, там очень много всяких незнакомых людей, подумала Дженна.  — Какую пиццу ты хотела бы сегодня попробовать?
        Лицо Лекси осветилось — она принялась размышлять над ответом на этот вопрос.
        — Пепперони,  — наконец решила она и выбежала на веранду.  — Я очень хочу такую пиццу.
        По крайней мере, с этой проблемой я могу справиться без труда, подумала Дженна, идя по улице.

* * *
        Рид всматривался в экран компьютера, на котором в очередной раз прокручивалось пресловутое видео. До своего приезда сюда он уже десяток раз просмотрел видеоролик с ангелами, но теперь, после того, как сам побывал у тех скал, захотел посмотреть его снова. Белесые, как будто сотканные из воздуха фигуры с неким подобием крыльев летают вокруг скал, порой с такой скоростью, что их очертания расплываются. Невозможно, чтобы это были ангелы. Но кто же это в таком случае? Или что? С помощью определенных спецэффектов можно легко получить изображения ангельских фигур. Тем не менее, хотя сотни скептиков написали в своих постах, что видео — откровенная фальшивка, тысячи других заявляют, что оно несомненное доказательство реального существования ангелов.
        Закрыв видеоролик, Рид загрузил в компьютер снимки, которые он сделал, находясь в лодке Генри. Затем увеличил изображение скалы. И пока он смотрел на него, картинка как будто изменилась. На скале больше не было лица Эллисон. Он увидел другое лицо — лицо ребенка: большие карие глаза, курносый нос, вьющиеся волосы…
        Риду сделалось дурно.
        Он закрыл глаза. Рид не хотел видеть лицо Кэмерона. Почему ему привиделся этот образ?
        Возможно, Генри прав — ангелы показывают вам то, что вы должны увидеть. Но зачем ему видеть лица Кэмерона или Эллисон на поверхности какой-то далекой скалы? Ведь они постоянно находятся перед его мысленным взором.
        Рид открыл глаза, закрыл картинку и включил программу обработки текста.
        Рид уже успел написать два абзаца для своей статьи, но получилось у него совершенное дерьмо. Теперь это стало ему понятно. Он не располагал никакой фактической информацией, никакими фотографиями ангелов. В его распоряжении были только изображения каких-то неровностей на поверхности скал, что могло быть следствием чего угодно. У него имелись только несколько совершенно анекдотических историй об ангелах, кораблекрушениях и потерянном сокровище, рассказанных людьми, которые, скорее всего, заинтересованы в притоке туристов в их городок. И никакой по-настоящему серьезной и заслуживающей доверия информации.
        Ах, он совсем забыл, что работает не над серьезным материалом для солидного издания. И хотя он убеждал себя, что без особого усилия сумеет написать какую-нибудь пошлую глуповатую статейку об ангелах, у него никогда не хватит духу поставить под ней свою подпись. Это ниже его журналистского достоинства.
        Рид откинулся на спинку кресла, заложил руки за голову и задался вопросом: почему он так щепетилен? Ведь то, что он пишет сейчас, в принципе, не имеет никакого значения. Его настоящая журналистская карьера закончилась одиннадцать месяцев назад. И теперь он должен давать своим читателям только то, что они хотят читать: фантастические истории про ангелов, чудеса, надежду, любовь и всякое тому подобное дерьмо.
        Но стоило ему прикоснуться к клавиатуре, как он мгновенно понимал, что не сможет выжать из себя ни единого слова. Где-то в глубинах души Рида была еще жива частичка его журналистского таланта, которая пробуждалась и напоминала ему, что когда-то он любил свою профессию и жил ради нее. Он должен сделать все, чтобы вернуться в то свое прошлое. Ведь то, чем он занимается сейчас,  — самое большое предательство в его жизни.
        Все началось с той самой разноски газет.
        Рид очень рано лишился родителей и оказался в приемной семье. В детстве и юности он постоянно искал способ подзаработать, и потому, когда однажды старший брат одного его знакомого попросил Рида помочь с ежедневной выгрузкой газет из фургона, он с радостью согласился.
        Эти газеты и изменили его жизнь. Он до сих пор помнил запах бумаги, цвет типографской краски на пальцах, тяжесть газетных связок, которые он забрасывал на веранду шикарного особняка в богатом пригороде.
        Друзья Рида не воспринимали свою работу всерьез. Они громко хохотали, когда пачка газет вместо крыльца приземлялась на дождевальную установку или в кусты, но Рид всегда старался выполнять порученное ему дело аккуратно и тщательно. Он уже тогда понимал, что содержание этих газет имеет для кого-то большое значение, что людям нужен голос прессы, чтобы защищать их права, проливать свет на тайны сильных мира сего. Со временем в нем зародилось желание стать одним из тех, кто делает прессу. Ему пришлось преодолеть множество препятствий на пути к своей мечте. Риду приходилось работать в двух, а то и в трех местах, чтобы найти деньги на учебу и плату за жилье. Потом до тридцати лет он выплачивал кредиты, взятые для получения образования. Но прошло время, и Рид приблизился к осуществлению своей мечты. Причем все получалось так, как он планировал. Он стал журналистом, и притом весьма популярным.
        Главным для него было донести до читателя значимую новость, все остальное не имело никакого значения, в том числе и то, каким образом эта новость добыта. Цель для него оправдывала средства… До тех пор, пока жизнь не доказала ему обратное.
        И вот теперь, раздумывая над своей нынешней злополучной статьей, он многое вспомнил.
        И тут зазвонил его сотовый. Звонил Пит Мак-Эвой, его редактор и старый друг, который и подыскал для него эту работенку. Поначалу Рид не хотел поднимать трубку, но потом понял, что Пит не успокоится, пока не найдет его. За последние два дня он звонил уже трижды.
        Рид открыл телефон и произнес в трубку:
        — Привет, Пит.
        — Ну, вот, ты, кажется, снова вернулся к общению с окружающими.
        — Не подумай, что я избегал тебя, Пит. Я просто был страшно занят: бегал за ангелами по пятам. От них ведь очень трудно добиться интервью.
        — Смешно. Ну и каковы твои успехи на сегодняшний день?
        — Ребята, сделавшие фильм, еще не вернулись в город. Прежде чем передать тебе материал, мне нужно поговорить с ними.
        — Рид, пойми, мне не нужна Пулитцеровская премия за твою статью,  — заметил Пит.
        — Тебе в любом случае ее не получить, поэтому можешь не беспокоиться. Ведь ты же понимаешь, все, о чем я здесь пишу,  — полная ахинея.
        — За которую тебе светят неплохие деньжата, Рид. Когда мы в последний раз виделись, ты явно не купался в деньгах. Да и теперь ты все-таки не сидишь без работы.
        — Ты называешь это работой?
        Рид подумал, а не озвучить ли ему ту мысль, которая мучила его весь сегодняшний день.
        — А как ты посмотришь на то, что я наткнулся здесь на более интересный материал?
        Слова произнеслись сами собой, и он уже ничего не мог поделать.
        — О каком материале ты говоришь?
        — Я пока не уверен, но интуиция подсказывает мне, что я напал на нечто чрезвычайно интригующее.
        — А я почему-то полагал, что ты уже успел утопить свою интуицию в пиве и текиле.
        — Она каким-то чудесным образом воскресла.
        Просто Рид был не совсем уверен, что ему нужно возвращение его интуиции.
        — Ты имеешь в виду какую-то сенсацию? И ты готов работать над ней?  — спросил Пит.
        — Не знаю. Возможно… возможно, и не готов.
        — Раньше ты всегда знал наверняка. И еще… раньше ты всегда был готов. Ты ведь был превосходным репортером, Рид. Неужели ты не хочешь начать все сначала?  — Пит помолчал.  — Тебя действительно в Бухте Ангелов держит та сенсация, на которую ты намекаешь, или ты там просто прячешься? Насколько я знаю, у тебя сейчас сложный период, ведь прошел почти год…
        — Если бы я захотел спрятаться, то поискал бы другое место, а не землю любви и чудес. Я перешлю тебе историю ангелов в начале следующей недели.
        — Рид, если ты в самом деле наткнулся на что-то стоящее, давай копай дальше. Доверься своей интуиции. Я буду по-настоящему счастлив, если ты опять станешь тем первоклассным журналистом, каким был когда-то. И помни, только настоящие серьезные новости заставляют людей думать. А пока мне нужно чем-то заполнить полосу, поэтому ищи ангелов, и поскорей.
        — Да, да, я понял. Не звони мне, я сам тебе позвоню.
        Рид закрыл телефон, выключил компьютер и подошел к окну. Из его номера в гостинице «Чайка» было хорошо видно, что праздник уже в полном разгаре. По всему Океанскому бульвару горели огни, а в центре карнавальных торжеств было установлено большое «чертово колесо». Рид даже не помнил, когда в последний раз катался на «чертовом колесе». Но внезапно вспомнил. Память начала разворачивать перед его мысленным взором яркие картины, которые ему хотелось остановить, но они продолжали настойчиво всплывать против его воли…
        Когда их гондола оказалась на самом верху колеса, перед ними открылось все пространство карнавала. Город Уильямсвилль праздновал свой столетний юбилей фейерверками, и Риду было приятно немного отдохнуть от напряженной работы в компании одного из самых близких ему людей.
        Он взглянул в лицо Эллисон. Ее рыжие волосы в лунном свете отливали загадочным блеском, а глаза сияли таким счастьем, какого он давно уже не видел. Он не знал, как развиваются отношения Эллисон и ее мужа Брайана. Они были неразлучны с тех самых пор, как все трое познакомились на втором курсе университета. Их трио не распалось и тогда, когда Эллисон и Брайан поженились. Рид участвовал во всех важнейших событиях их жизни: помолвке, холостяцкой вечеринке, на свадьбе во Флориде, где в палатке, разбитой для приема гостей, неожиданно обнаружилась вдруг дыра и все участники промокли до нитки под летним ливнем. Элли и Брайан не обращали ни на что внимания. Они безумно любили друг друга. И Рид видел, что эта любовь упрочилась еще больше с рождением Кэмерона. Рид поехал вместе с Брайаном в родильное отделение больницы, когда туда срочно доставили Эллисон. Он был свидетелем панического страха Брайана за жену и сына и радовался вместе с ним, когда им сообщили, что Кэмерон родился абсолютно здоровым.
        Однако с течением времени Рид стал как-то отдаляться от них. Причем по своей собственной вине.
        В каком-то смысле Брайан и Эллисон были самодостаточны, и как бы они ни любили его и ни заботились о нем, он начинал чувствовать себя третьим лишним.
        В детстве Рид часто менял приемные семьи и школы, привык всюду чувствовать себя чужим и плохо умел сближаться с людьми. Но теперь вдруг начал осознавать, что, отходя от Брайана с Эллисон, якобы чтобы не мешать их семейной жизни, он на самом деле поступал не по-товарищески.
        Рид понимал, что происходит что-то не то. Брайан упросил их пойти на карнавал вдвоем, сославшись на срочную работу. Он заметил напряжение в глазах Эллисон, когда она услышала отговорку Брайана, и разочарование на лице Кэмерона, когда отец отказался идти с ними.
        Рид перевел взгляд на малыша, вцепившегося в перила ограждения так, что у него побелели костяшки пальцев. Рид, конечно, вряд ли может заменить ему Брайана, но он все же постарается. Он положил свою руку на руки Кэмерона.
        — Не бойся, малыш, все в порядке.
        — Здесь очень высоко.  — Голос Кэмерона дрожал.  — Мне страшно.
        — Я не позволю, чтобы с тобой случилось что-то плохое.
        Рид улыбнулся Эллисон.
        — Спасибо,  — прошептала она.  — У нас была тяжелая неделя.
        — Ты мне когда-нибудь расскажешь, что вообще происходит?
        — Я тебе хотела задать тот же вопрос. Зачем ты приехал, Рид?
        — Повидаться с друзьями,  — попытался он увильнуть от прямого ответа.
        Эллисон покачала головой.
        — Ты ведь несколько месяцев не выходил с нами на связь. Я думаю, тебе что-то нужно. Почему ты просто не попросишь?
        — Ты же меня хорошо знаешь.  — Рид сделал глубокий вдох.  — Сейчас я работаю над материалом о контрафактных лекарствах, которые поставляются в местные больницы.
        Она широко открыла глаза от удивления и спросила:
        — В Глен-Оук?
        В ту самую больницу, где она работала медсестрой.
        — Да, она одна из трех медицинских учреждений в моем списке. Ты ничего не слышала?
        — Какие-то слухи до меня доходили, но ничего определенного.
        — Мне нужно, чтобы кто-то из сотрудников помог мне в расследовании.
        — И это должна быть я?  — спросила Эллисон с понимающим кивком.  — Теперь до меня дошло.
        — Если ты считаешь, что это как-то может тебе помешать…
        — Да, может.  — Она прямо смотрела ему в глаза.  — Но для тебя я сделаю то, что ты просишь.
        — Тебе следует вначале подумать,  — поспешно заметил Рид, уже начав жалеть о том, что вовлек ее в такое дело. Но ему становилось известно все больше фактов о гибели людей из-за того, что они получали недостаточную дозу медикаментов или примитивное плацебо вместо реального лекарства.
        У него имелся ряд доказательств, но он хотел добыть больше неопровержимых улик. Риду, как всегда, хотелось быть первым, и он довольно близко подошел к финишу.
        Колесо обозрения завершило свой круг, и они вышли. Кэмерон побежал к группе друзей, а Рид с Эллисон остановились в нескольких шагах от них.
        — Мне не нужно думать.  — Эллисон положила свою руку на руку Рида.  — Я верю тебе, Рид. Я знаю, что это очень важно, иначе ты не стал бы ко мне обращаться. И я даже рада, что ты наконец нашел, о чем можно меня попросить. Иногда начинаешь тяготиться тем, что только берешь у окружающих, но ничего им не даешь взамен.
        — Но это как раз к тебе совсем не относится,  — возразил Рид, несколько удивленный ее словами.
        — Относится. Особенно в отношениях с тобой. Ты ведь так много даешь мне, Брайану, Кэмерону и ничего не просишь от нас. Ты участвуешь в нашей жизни, но не впускаешь нас в свою. А ты ведь нам очень дорог. Но ты всегда держишь нас на расстоянии.
        — Я никогда не задумывался об этом.
        — Потому что ты был таким всю свою жизнь. Ты давно научился уходить первым. Я тоже давно тебя поняла. Но пойми, мы ведь не собираемся уходить от тебя. И вот теперь, когда ты даешь мне шанс как-то поучаствовать в твоей жизни, я с радостью его принимаю. А от тебя требуется только сказать «спасибо». Нужно учиться принимать то, что тебе дают.
        Рид улыбнулся.
        — Хорошо. Я позволю тебе также купить мне мороженое.
        — Эй, не становись алчным,  — со смехом отозвалась Эллисон.
        Рид почувствовал некоторое облегчение от того, что они выяснили отношения. Он и не думал, что она может так обидеться из-за его стремления держать дистанцию.
        — Ну, что ж,  — продолжил он,  — тогда уж давай делиться всеми проблемами. У тебя с Брайаном все нормально?
        В глазах у Эллисон потемнело.
        — Будет нормально.
        — Ну и кто из нас на самом деле отдаляется на сей раз?
        — У нас все будет в порядке. Пойдем, я куплю тебе мороженое.
        Рид открыл глаза. Он больше не мог вынести этих воспоминаний: ее лица, звука ее голоса. Ему вообще не следовало впускать ее в свою жизнь. А ей не следовало доверять ему. Если бы он мог заново прожить одно-единственное мгновение в своей жизни, то он выбрал бы мгновение той их встречи. Потому что именно тогда все и началось. И если бы не было этого начала, то не было бы и жуткого конца.
        Отвернувшись от окна, он достал из сумки ключи от номера. Ему нужно было хотя бы на время отделаться от воспоминаний. Но куда бы он ни бежал, они всюду преследовали его.
        7
        Идея пришла ей в голову, когда они спустились с гор, но, войдя в дом матери, Шарлотта подумала, что совсем сошла с ума. По крайней мере, мать ей прямо скажет это в лицо. Моника Адамс никогда не выбирала выражений, и уж особенно в общении со своей средней дочерью, в которой уже давным-давно разочаровалась.
        Проходя по дому, Шарлотта, к своему удивлению, обнаружила в коридоре кучу пустых коробок. Неужели мать наконец-то решила разобраться с вещами, оставшимися от отца? За те три с половиной месяца, что прошли со дня его смерти, мать не притронулась ни к одной его вещи. Его одежда все еще висела в стенном шкафу в спальне, журналы по-прежнему лежали на кофейном столике. Даже его ключи оставались на том же самом месте на тумбочке в прихожей, где он оставил их, в последний раз вернувшись домой. При виде всего этого становилось жутко, но Шарлотта уже устала от попыток убедить мать хоть немного поменять обстановку в доме. Она вообще уже давно поняла, что мать ни в чем убедить невозможно. Именно поэтому она и считала, что ее новая идея будет воспринята в штыки как абсолютно идиотская. И все-таки решила попробовать, так как ситуация и в самом деле была критическая.
        В доме царила тишина, чего никогда не бывало при жизни отца. В детстве и юности Шарлотту, возвращавшуюся домой, всегда встречал аромат готовящегося ужина, звуки оживленной беседы на кухне и включенного телевизора из кабинета отца, смотревшего вечерние новости. Брат Шарлотты Джейми раскатывал по коридору на игрушечном автомобиле, а сестра Дорин могла часами болтать по телефону. Порой дом наполнялся прихожанами из отцовской церкви: членами группы по изучению Библии, дамами из благотворительного общества или просто людьми, которые хотели попросить совета у ее отца.
        Их дом всегда жил напряженной жизнью. Теперь у Шарлотты часто возникало ощущение, что она приходит в старый театр, в котором по притихшему зданию разносятся призрачные звуки невозвратного прошлого. Все переменилось, но в каком-то смысле было прежним. Ее отношения с матерью оставались сложными, как и раньше, может быть, даже еще больше осложнились из-за отсутствия прежнего буфера.
        Шарлотта обнаружила мать на задней веранде. Она неподвижно сидела в кресле, глядя перед собой. Свитер висел на ней, как на вешалке — за последние несколько месяцев Моника Адамс похудела, по крайней мере, на четыре-пять килограммов и полностью утратила свою былую гордую и воинственную осанку. Теперь она производила впечатление женщины, раздавленной жизнью. Победитель проиграл свою главную битву — она потеряла мужа.
        Остановившись на пороге, Шарлотта подумала, что мать намеренно мучает себя этим вечерним сидением в плетеном кресле на веранде. Ведь сколько Шарлотта себя помнила, родители каждый вечер после ужина проводили здесь какое-то время. Как-то одним летним вечером они засиделись на веранде до глубокой ночи, и до нее доносились оттуда их приглушенные голоса, сдавленные смешки, но… вдруг наступила тишина, и Шарлотта решила, что они целуются. Она ни разу в жизни не усомнилась в безумной любви родителей друг к другу.
        Во многих отношениях они жили совершенно в ином мире, глубокой пропастью отделенном от мира их детей. У них была паства, о которой они заботились. Отец в качестве пастора, мать в роли жены пастора, всеми возможными способами поддерживая его и приход. Предполагалось, что дети при любой возможности будут тоже участвовать в этой работе, с честью и достоинством повсюду представляя свою семью. Дорин и Джейми легко вписывались в такой стереотип. Шарлотта оказалась единственным членом семьи, испортившим благостную картину семейной идиллии, которую ее мать пыталась создать с первой минуты своего замужества. Но мать сумела сделать вид, будто ничего не случилось, что Шарлотта ничего такого не совершала, что все это дурной сон, о котором лучше не вспоминать.
        — Не стой над душой, Шарлотта,  — неожиданно резко произнесла мать.
        Шарлотта вздрогнула.
        — Извини.
        — Ты очень поздно пришла сегодня.
        — У меня был сложный пациент.
        — Ты говоришь, как твой отец.  — Моника наконец повернулась лицом к дочери.  — Но он, по крайней мере, всегда звонил и говорил, что задерживается, чтобы я не волновалась.
        Шарлотта приняла укор без комментариев. Она вышла на веранду и села на стул рядом с матерью. Шарлотта рассчитывала на другую ситуацию для беседы, но ждать более удобного случая было бессмысленно.
        — Я хочу попросить тебя об одной услуге, мама.
        Брови Моники изогнулись от удивления.
        — Меня?
        — Да. Не знаю, слышала ли ты о девушке, которая вчера вечером попыталась совершить самоубийство, спрыгнув с пирса, но…
        — Конечно, слышала, Шарлотта. Она беременна, и никому не известно, кто отец ее ребенка, хотя ходит множество разнообразных слухов по поводу нескольких не слишком верных мужей. Мне трижды звонили по этому поводу до обеда.
        Шарлотта должна была предполагать, что разветвленная сеть друзей и знакомых матери уже сообщила ей обо всем. В Бухте Ангелов сплетни всегда цвели пышным цветом.
        — Ну, и чего же ты хочешь от меня?  — спросила Моника.
        — Энни — так зовут девушку — всего восемнадцать лет. Ей некуда пойти, а завтра я должна выписать ее из больницы.  — Шарлотта сделала глубокий вдох.  — Я хочу привезти ее к нам.
        Брови матери поползли еще выше.
        — Ты хочешь, чтобы я приняла в свой дом эту девицу?
        — Но ведь ты же и раньше помогала людям.
        Мать нахмурилась и сжала губы.
        — То время прошло, Шарлотта. Оно закончилось вместе со смертью твоего отца.
        — Она в беде. У нее нет никого, кто может ей помочь. Мне просто на время нужна комната для нее. Всю ответственность за нее я принимаю на себя. Тебе ничего не придется делать.
        — Ты принимаешь ответственность на себя? Это что-то новенькое.
        Шарлотта почувствовала, что готова вот-вот взорваться, но понимала, что ссорой с матерью из-за оценки своего прошлого она ничего хорошего не добьется. После смерти отца она все больше и больше превращалась для матери в девочку для битья. И тем не менее Шарлотта надеялась, что со временем горе уляжется, мать немного успокоится, и они найдут адекватный способ общения, осознав, что у них обеих просто нет другого выхода.
        — Это всего на несколько дней,  — продолжала Шарлотта, не обратив внимания на замечание матери,  — пока я не найду квартиры для Энни.
        — Я ничем не могу тебе помочь.
        — Можешь, просто не хочешь,  — мрачно отозвалась Шарлотта.
        — Нет, ты ошибаешься, не могу.  — Моника взяла письмо с колен и протянула его Шарлотте.
        — Что это?  — спросила та, быстро просматривая его.
        — Уведомление о выселении. Руководство церкви требует, чтобы я освободила дом в течение тридцати дней.
        — Что? Это какое-то безумие!  — воскликнула Шарлотта, потрясенная неожиданным известием.
        — Никакого безумия, просто факт.
        В письме, правда, сформулированном значительно более дипломатичным языком, в самом деле высказывалась просьба освободить собственность, принадлежащую церкви.
        — Но ты же прожила в этом доме тридцать четыре года!  — Шарлотта не могла скрыть своего потрясения.  — Здесь твой дом.
        — С формальной точки зрения, вовсе нет. Он принадлежит церкви. Дом, в котором я, по твоим словам, прожила тридцать четыре года, официально является домом для пастора Бухты Ангелов и для его семьи. Но пастор в нем больше не живет.  — Голос Моники дрогнул.  — Мне придется искать другой дом. Где-то еще. Я не могу представить где.  — Она покачала головой, уставившись в темноту перед собой.  — Было бы намного легче, если бы я умерла первой. Тогда все уладилось бы само собой.
        Шарлотта даже не знала, как реагировать на слова матери. Ей никогда не удавалось по-настоящему искренне поговорить с ней, и мать ни разу не делилась с ней, Шарлоттой, своими сокровенными мыслями. Но одно она знала совершенно определенно: сама мысль о необходимости покинуть этот дом для Моники Адамс была невыносима. Вся ее сознательная жизнь прошла в его стенах.
        — Наверное, существует какой-то способ добиться отмены их решения,  — предположила Шарлотта.
        — Нет никакого способа. Преподобный Мак-Коннелл, который совмещает службу у нас с приходом в Монтгомери, устал ездить туда и обратно каждую неделю, да и рассматривался он только в качестве временной замены. Новый пастор начинает службы с ближайшего воскресенья, а переехать сюда он должен в конце месяца. Создается впечатление, что его нашли внезапно, решили взять сюда и поселить в городской квартире, пока я не съеду.
        — О, мама, мне очень жаль тебя.
        — В самом деле? Но ты ведь всегда ненавидела этот дом.
        — Неправда.
        — Ты всегда стремилась из него сбежать.
        — Для всех детей наступает момент, когда они хотят сбежать из дома. Так устроен мир.
        Шарлотта пыталась немного пригладить воспоминания об очень сложном периоде в своей жизни, но она прекрасно понимала, что в подобном разговоре сейчас — да и когда-либо вообще — нет никакого смысла. Кое-какие вещи лучше оставить в прошлом и больше не возвращаться к ним.
        Моника устремила на нее пронзительный взгляд.
        — Ты думаешь, я не понимаю, до какой степени я разочаровала тебя?
        — По-моему, не ты меня разочаровала, а я тебя,  — возразила Шарлотта.
        — Ну, что ж, ты права. Ты действительно меня разочаровала. И ты продолжаешь меня разочаровывать. И самое печальное, что ты даже не догадываешься, чем.
        — О, я прекрасно знаю, чем.
        Говоря эти слова, Шарлотта заметила, как в глазах матери промелькнуло какое-то странное выражение. Действительно ли она знает, чем разочаровывает мать? Внезапно Шарлотта почувствовала, что чего-то не понимает.
        Моника поднялась, прошла к двери и вдруг остановилась.
        — Ты говоришь, той девушке больше некуда пойти?
        — Да.
        — Хорошо, приводи ее сюда. Она сможет прожить здесь около недели. Я знаю, твой отец не позволил бы мне ее выгнать даже в такие тяжелые для меня дни, какие я сейчас переживаю.
        — Спасибо,  — тихо произнесла Шарлотта.  — Но, мама, как же ты собираешься решать проблему с домом?
        — Думаю, подыщу какое-нибудь другое место.
        — Я не могу представить себе, что ты сможешь уехать отсюда.
        — Я тоже не могу этого представить, Шарлотта. Однако я не могла представить себе жизни без твоего отца, но все же живу, как видишь. Кстати, новый пастор — твой хороший знакомый. Эндрю Шиллинг.
        Сердце Шарлотты замерло. Эндрю Шиллинг вернулся в Бухту Ангелов? Ее бывший бойфренд будет здешним пастором? Она не видела Эндрю тринадцать лет и надеялась больше никогда его не увидеть.
        — Полагаю, Гвен, в конце концов, все-таки победила,  — заметила Моника, имея в виду их длительное соревнование с ее знакомой Гвен Шиллинг по поводу их детей и всего остального.
        — Она всегда считала, что ее дети лучше моих. Она всегда хотела заполучить то, что принадлежало мне: этот дом, моего мужа…
        — О чем ты говоришь?  — прервала ее Шарлотта.  — Ей не нужен был папа.
        — Ты заблуждаешься. Еще как нужен! Гвен встречалась с твоим отцом до того, как мы поженились, но, в конце концов, он все-таки предпочел меня. Он выбрал меня,  — злобно повторила Моника.  — Он любил меня, только меня.
        — Конечно, и никто в этом никогда не сомневался.
        Шарлотта и не предполагала до сих пор, что поводом для постоянного соперничества между ее матерью и Гвен Шиллинг был ее отец.
        — Я все делала для твоего отца. Всю свою жизнь ему отдала,  — добавила Моника, как-то странно покачав головой.  — И что мне теперь делать?
        Шарлотта не знала, что можно ответить на подобный вопрос. Но это уже не имело значения, так как ее мать полностью погрузилась в собственные мысли, забыв о существовании Шарлотты.

* * *
        Ночь спускалась на Бухту Ангелов, и полосы яркого света и китайские фонарики осветили место проведения пикника для участников карнавала. Уже несколько минут их развлекал квартет парикмахеров. За ними должен был последовать школьный хор. Это был семейный праздник. Дженна и Лекси сидели вместе с семьей Кимми: ее матерью Робин, отцом Стивом и маленьким Джонатаном, которому было уже почти два года.
        Робин Купер, кудрявая брюнетка невысокого роста, выглядела жутко усталой. Она принадлежала к той разновидности мамаш, которые редко выходят из дома. Стив работал адвокатом и специализировался в планировке недвижимости и семейной доверительной собственности.
        По словам Робин, Стив по многу времени проводил у себя в офисе, и нынешний «выход в люди» всей семьей был первым за очень долгое время. Стив стоял от них на расстоянии примерно трех шагов и оживленно беседовал с какими-то двумя мужчинами. Их беседа продолжалась уже почти целый час. Робин казалась совсем изможденной, особенно после того, как последние полчаса ей пришлось непрестанно присматривать за непослушным малышом.
        — Можно нам купить надувного слона?  — спросила Лекси, махнув рукой в сторону человека, который за соседним прилавком продавал надувных слонов.
        — Конечно,  — ответила Дженна, и Лекси с Кимми выскочили из-за стола.
        — Возьми брата с собой,  — попросила Робин дочку.  — Держи его крепко за руку.
        — Он может убежать,  — захныкала Кимми.
        — Если ты не сможешь с ним справиться, я буду здесь.  — Робин с облегчением вздохнула, когда Кимми повела Джонатана к соседнему прилавку.  — Слава богу, хоть две минуты покоя. Вы, наверное, думаете, что я ужасная мать.
        — Скорее, жутко усталая,  — мягко поправила ее Дженна.
        — Вы очень добры. Стив часто повторяет мне, что его мать без особого труда вырастила пятерых детей. Кроме того, каждый день она готовила обед из четырех блюд, убиралась по дому, штопала одежду и выполняла еще массу всяких дел, на которые нужны просто сверхчеловеческие силы.
        — Такому примеру довольно сложно следовать.
        — Она очень милая женщина,  — заметила Робин, но в голосе ее не чувствовалось особой искренности. Она улыбнулась Дженне слабой улыбкой смертельно уставшей женщины.  — Нет, я на самом деле так думаю. Я просто устала от постоянных сравнений с ней. А у вас какая свекровь?
        — Совсем не похожа на вашу, слава богу.
        — Вам повезло. Ну, в общем-то, вам не очень повезло, конечно,  — запуталась Робин окончательно.  — Извините, я не знаю, хотите вы говорить о нем или нет… я имею в виду вашего мужа.
        — Не хочу,  — ответила Дженна.  — Не обижайтесь. Мне просто очень неприятно об этом воспоминать.
        — Да, конечно, я понимаю.
        Когда Робин замолчала, Дженна заметила мужчину, который сидел в полном одиночестве за столиком неподалеку от них и смотрел в их сторону. На нем были джинсы, голубая майка, из-под рукава которой выглядывала татуировка. Он нахмурился, увидев, что она заметила его взгляд, затем резко встал и ушел. Дженне очень не нравились мужчины, пытавшиеся скрыться сразу же после того, как вы встретились с ними взглядом.
        — Кто это такой?
        — Кто?  — переспросила Робин.
        — Вон тот мужчина рядом с автоматом с попкорном, в майке.
        — О, это Шейн Мюррей. Местный рыбак.
        — Я никогда раньше его не видела.
        — Он любит одиночество. Редко появляется в многолюдных местах. Мой муж говорит, что он неплохой парень. При такой внешности он уже успел влюбить в себя половину незамужних женщин города. Шейн — самый популярный предмет сплетен по вечерам в понедельник.
        — Что вы имеете в виду?
        — Вечером в понедельник, когда все собираются за шитьем одеял,  — со смехом пояснила Робин.  — Все любят о нем поговорить, ну, конечно, кроме тех случаев, когда рядом его бабушка Фиона или сестра Кара. Вы ведь знакомы с Карой, не так ли?
        — Да, она сняла для меня дом. Я бы и не подумала, что этот мужчина тоже из семьи Мюрреев.
        — Мюрреев здесь очень много. Их всех и не перечислишь. Его брат Майкл владеет ирландским пабом. Патрик уехал отсюда. Ну, кроме того, есть еще Кара и Ди. Ди работает у своего отца Финна — в компании по прокату яхт.  — Робин помолчала.  — Вам стоит как-нибудь наведаться к нам вечером, когда мы шьем одеяла. Познакомитесь с очень многими людьми, и я уверена, вам там понравится. В этот понедельник все, конечно же, будут говорить о той девушке Энни и о ее ребенке и будут без конца строить догадки о том, кто мог быть его отцом.
        Робин снова перевела взгляд на мужа.
        Неужели к ней закрались подобные мысли и относительно Стива? Как бы то ни было, некоторая напряженность в их отношениях бросалась в глаза.
        — Уверена, что отец ребенка — тоже какой-нибудь юнец,  — поспешила заметить Дженна, чтобы успокоить Робин.  — Она же ведь такая молоденькая.
        — Не думаю, что этим можно утешать себя в случае с доступной девицей не слишком строгих нравов. Сколько раз мой отец изменял матери!  — с горечью в голосе добавила Робин.  — И я тоже начинаю переживать — мне начинает казаться, что муж мне изменяет. И не то чтобы я думала, что он и есть отец ребенка. Ну, конечно, я так не думаю. Забудьте мою глупую болтовню. Просто между нами последнее время все как-то не очень ладится,  — продолжала Робин, которой явно было нужно излить кому-то душу.
        — С тех пор, как родился Джонатан, я почти совсем потеряла интерес к… ну… в общем… к сексу.  — Робин залилась краской.  — Извините. Я даже сама не знаю, зачем я это вам говорю. Вы, наверное, подумали, что я совсем спятила.
        — Нет, я ничего подобного не думала,  — поспешила разуверить ее Дженна, хотя на самом деле признания Робин несколько обескуражили ее. Ведь они с ней были едва знакомы.
        — Я просто настолько устала, что у меня мысли путаются. Несколько дней подряд у меня не было времени даже на то, чтобы почистить зубы, и тут домой заявляется Стив, требует ужина и спрашивает, почему я до сих пор не заплатила по счетам и чем я занималась целый день, кроме как присматривала за детьми. Как будто присматривать за двухлетним малышом — это не настоящий и притом адский труд! Вчера Джонатан забрался в сушку для белья. Он мог бы там задохнуться, и что, я была бы виновата? Иногда мне начинает казаться, что я не создана быть матерью. Я так плохо выполняю материнские обязанности.
        — Быть матерью действительно очень тяжело. Ведь до того, как у меня появился собственный ребенок, я и не подозревала, насколько это сложно, утомительно и жутко ответственно. А ведь у меня только один ребенок.
        Робин ответила Дженне благодарной улыбкой.
        — Вы так добры ко мне. Надеюсь, со временем мы познакомимся ближе. Кимми и Лекси подружились, возможно, мы тоже подружимся.
        — Мне бы очень хотелось,  — ответила Дженна, чувствуя себя немного виноватой из-за того, что не может быть столь же откровенной с Робин, как та была с ней. Она повернулась к детям, вернувшимся с надувными животными.
        — Мама, можно мы поиграем в мячик?  — попросила Кимми.
        — Можно?  — эхом повторила за ней Лекси.
        Прежде чем Дженна успела ответить, рядом с их столиком остановилась Кара Линч.
        — Привет всем!  — поздоровалась она.  — Извините, если помешала. Я очень надеялась здесь с тобой встретиться, Дженна. Можно тебя на минутку?
        — Мы только что собрались поиграть в мячик.
        — Не беспокойтесь, я присмотрю за детьми,  — сказала Робин, вставая из-за стола.  — За Джонатаном все равно нужен глаз да глаз. Вернетесь, когда освободитесь.
        Дженна колебалась. Ей очень не хотелось выпускать Лекси из поля зрения, но в мяч играли за углом.
        — Хорошо, но никуда не отходи от Кимми и ее мамы,  — предупредила она Лекси.
        — Конечно,  — пообещала Лекси.
        Кара уселась на скамейку, как только Лекси ушла с Куперами.
        — Что-то случилось?  — спросила Дженна.
        — У меня появилась кое-какая новая информация о Розе Литлтон, если тебя это интересует.
        — Да, интересует.
        — Я говорила с моим боссом, Беном Фаррадеем. Он племянник Розы, и он кое-что рассказал мне об их семье. У Розы было три сестры. Она и ее сестра Марта, старые девы, жили вдвоем в том доме, пока первой не умерла Марта, а потом год спустя — Роза. Две других сестры вышли замуж. Корнелия была матерью Бена. Тельма переехала в Южную Каролину и родила там нескольких детей, и Бену ничего не известно о ее дальнейшей судьбе. Но тебе, я думаю, покажется интересным то, что Роза тоже, как и ты, преподавала игру на фортепьяно. Бен говорит, что его тетя была очень хорошей пианисткой. Каждое воскресенье она играла на церковных службах. Правда, забавно? Ты ведь даешь уроки музыки на таком же инструменте.
        Дрожь пробежала по спине Дженны. Еще одно странное совпадение?
        Нет, не может быть. Происходит нечто такое, чего она не понимает, и в данный момент все, что ей непонятно, может представлять реальную опасность.
        — Бен сказал, что его тетя Роза была убеждена, что является прямым потомком той маленькой девчушки Габриэллы, которую спасли жители городка после кораблекрушения. У нее было точно такое же родимое пятно, как и у Габриэллы, в форме крыла ангела, которое ты видела на одеяле, помнишь?
        — Помню,  — ответила Дженна, чувствуя, как сильно стучит ее сердце.
        Неужели у Розы было такое же родимое пятно, как у Лекси? Это производило впечатление чего-то невероятного.
        — Бен также говорит, что его тетя пыталась выяснить, кто были родители Габриэллы. Насколько я знаю, воспоминания выживших в той катастрофе довольно туманны. Существует легенда, что ребенка спас ангел, который доставил девочку на берег. Если тебя заинтересует эта история, ты сможешь найти дневники очевидцев и их письма в нашей городской библиотеке.
        — Меня она уже заинтересовала,  — ответила Дженна. Особенно потому, что история города каким-то загадочным образом пересекалась с ее собственной.
        Здоровяк высокого роста в форме полицейского подошел к Каре сзади и положил свои сильные руки ей на плечи.
        Кара подняла голову и улыбнулась ему.
        — Привет, милый. Это Дженна Дэвис. Вы, наверное, еще не знакомы. А это мой муж, Колин, и он, как обычно, на дежурстве.
        — Официально мы, конечно, не знакомы,  — ответил Колин, широко улыбнувшись,  — но я вас видел на пирсе после того, как вы спасли ту девушку. Она вам очень многим обязана.
        Дженна передернула плечами. Меньше всего ей сейчас хотелось вступать в разговоры с полицейским, но Колин грузно опустился на скамейку рядом с Карой и нежно поцеловал жену в щечку.
        — Дженна — невероятно скромный человек,  — пояснила Кара.  — Ее очень смущает, когда окружающие начинают делать ей комплименты по поводу ее героизма. Но тебе этого все равно не понять, милый,  — добавила она со смешком и локтем толкнула мужа в бок.  — Колин обожает быть центром внимания. Тщеславия ему не занимать.
        — Неправда,  — отозвался Колин,  — я очень стеснительный.
        Дженна, естественно, сочла это за шутку. Сидевший перед ней мужчина стремился вызвать преклонение женщин, подобные вещи она понимала сразу. И, несмотря на то, что она уже давно научилась не доверять людям в полицейской форме, Колин Линч больше был похож на большого и уютного плюшевого мишку, чем на того, от кого могла исходить реальная угроза для нее.
        — Ну и как вам нравится наша Бухта Ангелов?  — спросил Колин.  — Вы намерены здесь остаться надолго?
        — Думаю, что да,  — ответила Дженна.  — Лекси, моей дочке, очень нравятся школа и одноклассники.
        — Да, у нас хорошо растить детей,  — заметил Колин.  — Мы с Карой здесь выросли. И познакомились мы в первом классе. Я поставил ей подножку на игровой площадке. Она расцарапала коленку и назвала меня придурком. Это была любовь с первого взгляда.
        — Ты был самым настоящим придурком, и это не была любовь с первого взгляда,  — вмешалась Кара.  — Я просто не выносила тебя, по крайней мере, до четвертого класса.
        — Но потом мы уж точно были неразлучны,  — подвел итог Колин.
        — Правда, мы иногда дрались. И довольно часто. Ведь Колин такой упрямый.
        — А Кара слишком болтлива.
        — Ты уже безумно утомил Дженну,  — заметила Кара.
        — Нет, вовсе нет,  — возразила Дженна, она получала удовольствие от веселой перепалки супругов. Ей редко встречались по-настоящему счастливые пары, но эти двое просто светились счастьем.
        — Дженна заинтересовалась историей того дома, в котором живет,  — продолжала Кара.  — Тебе что-нибудь известно о женщинах из семьи Литлтонов, что раньше жили там?  — Она повернулась к Дженне.  — Колин очень много знает о нашем городе. Он настоящий фанатик истории. Да, и кроме того, он верит в ангелов.
        Кара закатила глаза.
        — Да, это правда. Однажды я собственными глазами видел ангела,  — согласился Колин.
        — В самом деле?  — переспросила Дженна.
        — Мне тогда было пятнадцать лет. Я нырял рядом с гротами. В них можно добраться только в определенный момент прилива, и чтобы попасть в гроты, надо нырять под скалы. И вот однажды я сбился с пути и не мог найти дорогу назад. И вдруг передо мной появилась девушка примерно моего возраста. Она протянула мне руку, и в следующее мгновение я оказался в гроте.
        — У тебя, наверное, начались галлюцинации из-за недостатка воздуха,  — заметила Кара.
        Колин покачал головой.
        — Это был самый настоящий ангел. Он спас меня. Я бы обязательно утонул, если бы она не показала мне дорогу. Чудеса случаются, если ты в них по-настоящему веришь.
        Дженне тоже хотелось верить в чудеса, но разве могла она себе позволить подобную роскошь? Она ни разу в жизни не встречалась с ангелом, который захотел бы ей помочь.
        — Все, что вы говорите, очень интересно, но мне, наверное, уже пора идти. Мне нужно найти Лекси.  — Дженна поднялась.  — Мне было очень приятно с вами познакомиться, Колин. И как хорошо, что когда-то вас спас ангел, ведь вы такой замечательный человек.
        Колин приветливо улыбнулся ей.
        — Не сомневайтесь. И если у вас возникнут какие-то проблемы, просто наберите мой номер.
        Как бы он ей ни нравился, звонить ему она не собиралась ни при каких обстоятельствах. Однако вслух Дженна произнесла сакраментальную фразу:
        — Конечно, я обязательно так и сделаю.
        С этими словами она встала и проследовала к площадке для игры в мяч, но там не было ни Лекси, ни Кимми, ни кого-то из родителей Кимми. Пробираясь сквозь веселящуюся толпу, Дженна чувствовала, как бешено стучит ее сердце. Она убеждала себя, что причин для паники пока нет, но интуиция подсказывала ей, что случилось нечто серьезное.
        Наконец она заметила в толпе Робин. Та в очередной раз пыталась призвать к порядку своего не в меру расшалившегося малыша и одновременно что-то горячо объясняла мужу.
        — А где девочки?  — вмешалась Дженна в их беседу.
        Робин поразил тон, с которым Дженна задала свой вопрос.
        — Что-то случилось? Они вон там!  — и она кивнула в сторону игровой площадки у воды.
        Дженна разглядела длинные волосы Кимми, заплетенные в хвост, и была уже готова вздохнуть с облегчением, как вдруг поняла, что Лекси там нет. Она подбежала к Кимми и схватила ее за руку.
        — Где Лекси?
        — Она пошла в туалет.
        — И ты отпустила ее одну?
        Губы Кимми задрожали, и Дженна поняла, что напугала девчушку.
        — Все в порядке, милая, извини. Мне просто нужно найти Лекси.
        К ним подошла Робин и спросила:
        — Что случилось?
        — Лекси пошла в туалет одна. Мне нужно ее найти.
        И Дженна бросилась к общественным туалетам, расположенным на противоположной стороне пространства, отведенного под карнавал. Она не могла поверить, что Лекси пошла туда одна. Она ведь постоянно повторяла дочке, что ей нельзя никуда ходить одной. Ей не следовало оставлять Лекси. Ни на секунду!
        Дженна вбежала в туалет и резко остановилась, с ужасом взирая на пустые кабинки. В отчаянии она стала звать Лекси, но в ответ до нее доносился только ее собственный голос, отдававшийся от цементных стен.
        — Она здесь?  — спросила Робин, вбегая в туалет вместе с Кимми.
        — Нет,  — ответила Дженна. Никогда в жизни она не испытывала большего страха.
        — Мы ее найдем,  — попыталась успокоить ее Робин.  — Я уверена, она уже вернулась на игровую площадку.
        — Или пошла смотреть ангелов,  — вставила Кимми.
        Дженна уставилась на нее.
        — Что ты сказала?
        — Лекси хочет увидеть ангелов. Она говорила, что хочет задать им вопрос.
        И тут Дженна все поняла. Теперь она знает, где нужно искать Лекси.
        8
        Рид допил пиво из пластикового стаканчика и швырнул его в урну. Карнавал набирал обороты: счастливые возбужденные вопли и смех доносились со стороны «американских гор» и с игровой площадки, где дети бросали мячи в баскетбольные корзины и играли в дартс с надувными шарами вместо мишеней. От аромата попкорна, горячих кренделей с горчицей, сахарной ваты ему сделалось не по себе. С тех самых пор, как он приехал в Бухту Ангелов, у него появилось ощущение, будто он попал внутрь одной из картин Нормана Рокуэлла или в какой-нибудь фильм середины пятидесятых, в котором все прекрасно и все счастливы.
        Он бы охотно поменялся своим детством со здешними детьми. И даже согласился бы подольше сохранить свою невинность. Его бы вполне устроило наличие обоих родителей, которые заботились бы о нем, отвозили бы его в школу, помогали бы ему готовить уроки. Ему бы так нравилось кататься на плечах у отца, как вот этому трехлетнему малышу.
        Но он уже давно отвык мечтать о том, что невозможно получить. Здесь была не его жизнь. Он был просто случайным гостем, и чем скорее он отсюда уедет, тем лучше.
        Повернувшись спиной к веселящейся толпе, Рид пересек автомобильную стоянку и направился в сторону утесов, нависавших над океаном. На расстоянии примерно полумили асфальтовая дорожка превратилась в хорошо протоптанную грунтовую тропу. В последние несколько дней к скалам шел почти непрерывный поток туристов. Вдали он увидел несколько групп людей, собравшихся увидеть ангелов.
        Рид решил, что, пожалуй, сможет получить от них какую-то информацию.
        Ночь была безоблачная, на небе светила яркая полная луна, но океан волновался, волны с грохотом бились о береговые утесы. Белая пена взлетала вверх, подхватываемая ветром, и лицо Рида уже покрыли крошечные капельки влаги. Он никогда не принадлежал к любителям пляжного отдыха, но здесь ему начинал нравиться привкус соли в воздухе, а энергия моря заставляла его сердце биться чаще в предчувствии чего-то неизведанного.
        Рид находился на расстоянии примерно ста шагов от групп туристов, когда внезапно на краю одной из скал он увидел крошечную одинокую фигурку. Подойдя ближе, он не мог поверить своим глазам. Это была маленькая дочка Дженны. И рядом нигде не было видно ее чрезмерно заботливой и вечно подозрительной матери.
        Подойдя еще ближе, Рид произнес не слишком громко, чтобы не испугать девочку:
        — Эй, привет!
        Лекси отскочила на один шаг, увидев его, и Рид заметил, каким ужасом наполнились ее глаза. На какое-то мгновение ему вообще показалось, что она сейчас сделает шаг назад и рухнет вниз со скалы. На этом участке не было никаких ограждений, и Лекси от бушующего внизу океана отделяло всего несколько шагов.
        Рид поспешил успокоить ее:
        — Не бойся. Я же тот самый журналист, который вчера вечером пытался сфотографировать твою маму. Помнишь? Меня зовут Рид… Рид Таннер. Я приехал сюда, чтобы сделать репортаж об ангелах. Тебя, кажется, зовут Лекси.
        Лекси ничего не ответила.
        — Отойди, пожалуйста, от края,  — добавил Рид.  — Там стоять очень опасно.
        Девочка снова ничего не ответила, но послушно сделала шаг от края, что немного его успокоило.
        — И где же твоя мама?  — продолжал он.  — Готов поспорить, она страшно волнуется из-за того, что ты здесь одна. Но почему ты не вместе со всеми детьми на карнавале?
        Губы Лекси вытянулись в тонкую напряженную линию. Как же они похожи, эта девочка и ее мама. Но хотя Лекси не демонстрировала ни малейшего желания говорить с ним, она в то же время не делала никаких попыток уйти.
        — Ты, должно быть, ждешь ангелов?  — догадался наконец Рид.  — Я ведь и сам хочу их увидеть.
        — Вы думаете, они прилетят?  — спросила девочка, но в голосе ее слышалось отчаяние от почти утраченной надежды.
        — Не знаю. А ты как думаешь?
        — Я надеюсь. Мне ведь нужно задать им один вопрос. Это очень важно.
        — Думаю, что да, иначе ты не пришла бы сюда. Но ведь твоя мама не знает, что ты здесь.
        — Я просила ее отвести меня сюда, но она отказалась.  — Лекси повернулась в сторону океана.  — Она постоянно обещает, что отведет меня сюда в следующий раз, но никогда не выполняет своего обещания.
        — Ну и о чем же ты хочешь спросить ангелов?
        — Это секрет.  — Лекси скрестила руки на груди, а на лице у нее появилось упрямое и слегка надменное выражение.
        Рид улыбнулся, подумав, что она напоминает ему его самого в детстве, когда он изо всех сил старался произвести впечатление крутого парня, притом что все внутри у него сжималось от страха. Но у Лекси есть мать, которая заботится о ней и которая сейчас, наверное, страшно переживает из-за исчезновения дочери. Он хотел было забрать Лекси и вернуться с ней на карнавал, но потом подумал, что ему вряд ли удастся уговорить ее. Тащить силой чужого ребенка он никак не мог себе позволить. Единственным выходом было продолжать разговор с ней, пока не появится Дженна, что должно было произойти с минуты на минуту.
        — Значит, секрет, говоришь?  — переспросил он.
        Лекси кивнула.
        — И я буду ждать здесь, пока они не прилетят.
        — Может быть, в таком случае я тоже подожду тут рядом с тобой, чтобы тебе было не очень скучно?
        Лекси искоса глянула на него.
        — Они могут и не прилететь, если вы будете здесь.
        — Но ты же не можешь оставаться здесь одна? Ангелы рассердятся на меня, если узнают, что я бросил тебя здесь одну.
        — Ангелы не любят беседовать со взрослыми, только с маленькими детьми. Так говорит Кимми.
        — Кимми — твоя подруга?
        — Один раз она видела ангела. Однажды она заблудилась в парке и никак не могла найти дорогу, и тут появилась женщина-ангел и отвела ее к родителям. Ангелы очень хорошо умеют находить родителей.  — Лекси повернулась к Риду и внимательно посмотрела на него. В ее взгляде чувствовались не только настороженность, но и любопытство.  — Вы хотите их сфотографировать?  — спросила она.  — Им может это не понравиться. Моя мама, например, очень не любит, когда ее фотографируют.
        — В чем я имел случай убедиться,  — отозвался Рид с натянутой улыбкой.  — Но я не понимаю, почему. Она же очень красивая. Так же, как и ты.
        — Знаю. Я похожа на ангела. Все так говорят.
        Теперь Рид улыбнулся вполне искренне. Лекси начала понемногу расслабляться, и, если теперь ему удастся правильно сформулировать вопросы, возможно, она расскажет ему, чем они с матерью так напуганы. Однако само вытягивание информации из маленького ребенка выглядело не очень пристойно. Не исключено также, что его вопросы могут пробудить в ней какие-нибудь неприятные воспоминания. Было совершенно ясно, что Дженна и Лекси попали в беду и в настоящее время от кого-то скрываются. Он мог представить себе с полдюжины возможных сценариев их ситуации, которые в большинстве случаев сводились к жестокому и коварному мужу, преследующему бывшую жену, сбежавшую от него с ребенком. Рид, конечно, не знал, до какой степени Лекси была информирована в сложившейся ситуации, но с каждой минутой ему все больше хотелось получить от нее хоть какие-то сведения. Возможно, он даже сумеет им чем-то помочь. Ведь именно с этой мыслью он когда-то пришел в журналистику. Но Дженна явно не желала принимать от него никакой помощи. Она умоляла его оставить ее в покое.
        — А у вас есть ребенок?  — полюбопытствовала Лекси.
        Рид отрицательно покачал головой.
        — Нет. А почему ты спросила?
        — Вы хотите иметь ребенка?
        — Не знаю. Насколько мне известно, с ними бывает много проблем. Они, например, часто убегают от своих родителей.
        Лекси нахмурилась, поняв его намек. Она была весьма неглупой девочкой и вполне себе на уме.
        — Я должна была сюда прийти. Это очень важно.
        — И о чем же ты хочешь спросить ангелов?
        — Я не могу вам сказать. И вообще мне запрещено разговаривать с незнакомыми людьми,  — добавила она.  — Вы должны уйти отсюда.
        — Не думаю. Я тоже хочу задать ангелам несколько вопросов.
        Рид сел на землю на расстоянии нескольких метров от Лекси и вытянул ноги. Мгновение спустя Лекси тоже села, подчеркнуто сохраняя дистанцию между ними.
        Мгновение спустя она нарушила молчание своим вопросом:
        — О чем вы хотите спросить их?
        — Я хочу узнать, из чего сделаны их крылья и как высоко они могут взлететь.
        — Какие глупые вопросы! Крылья ангелов сделаны из облаков, и летать они могут выше неба. Вы что, вообще ничего не знаете?
        Рид улыбнулся.
        — На самом деле я действительно знаю очень мало. А ты очень умная девочка для своих… десяти или одиннадцати лет?
        — Мне семь лет. Как вы думаете, ангелы похожи на Санта-Клауса? Ведь он не дарит подарки плохим детям. Может быть, ангелы тоже не разговаривают с теми детьми, которых считают плохими?
        — Наверное, у ангелов все-таки немного другой подход, чем у Санта-Клауса,  — медленно ответил Рид, почувствовав, что Лекси необходимо успокоить.  — Неужели ты совершила что-то плохое?
        Выражение ее лица сделалось торжественно-мрачным, и она кивнула.
        — Я не пошла в свою комнату, когда должна была это сделать.  — Губы девочки задрожали, и она отвернулась.  — Ваш папа когда-нибудь бил вашу маму?
        У Рида внутри все сжалось.
        — Мой отец ушел от нас, когда я был совсем маленьким. И я его практически не знал. Но одно я знаю очень хорошо: бить нельзя никого. И особенно мужчина никогда не должен бить женщину.
        — Даже если она плохая?
        — Не имеет значения,  — решительно ответил Рид.
        — Но иногда, когда папы болеют, они очень сердятся и могут случайно кого-нибудь ударить.
        — Кто-то ударил твою маму, Лекси? Твой папа?
        Он понимал, что действует не совсем достойно, но, если кто-то в самом деле причинил боль Лекси или Дженне, он обязан был сделать все, что в его силах, чтобы это больше не повторилось.
        Лекси вроде бы уже решилась ответить ему, но на тропинке появилась группа людей, и Лекси поджала колени, обхватила их руками и опустила голову. Когда люди прошли, она сказала:
        — Кимми говорит, что ангелы могут видеть все, что происходит в мире. Они могут побеседовать с тобой, когда ты чувствуешь себя одиноко. И после общения с ними тебе обязательно станет лучше. А иногда они находят потерявшихся людей.
        — Этого ты и хочешь попросить у них? Чтобы они кого-то нашли для тебя?
        Лекси пристально посмотрела на него.
        — Как вы думаете, они в самом деле смогут найти?
        — А кого ты хочешь найти?
        Лекси уже открыла было рот, чтобы ответить на его вопрос, но ее прервал истерический вопль Дженны.
        Лекси встала. Рид тоже поднялся, понимая, что Дженна не обрадуется, увидев его рядом со своей дочерью.
        Мгновение спустя на тропинку выбежала Дженна, схватила Лекси и прижала ее к себе.
        — Ты меня до смерти напугала, Лекси!  — И она еще теснее прижала к себе девочку.
        — Извини,  — произнесла Лекси.  — Я очень хотела увидеть ангелов.
        — Их здесь нет.  — Дженна бросила на Рида неприязненный взгляд.  — Это вы ее сюда привели?
        — Нет. Я просто проходил мимо и заметил ее в полном одиночестве. Мне не хотелось пугать ее и насильно тащить назад, потому что решил, что вы так или иначе сами скоро сюда придете. И вы действительно пришли, прихватив с собой половину городка.
        Дженна оглянулась, за ней действительно следовала большая толпа.
        — О, боже!  — пробормотала она.
        — С ней все в порядке,  — крикнула Дженна, обращаясь к собравшимся людям.  — Спасибо вам. Все в порядке.
        — Извините, Дженна, что я не сумела присмотреть за ней,  — сказала женщина из толпы. Одного ребенка она держала на руках, а второй стоял рядом с ней. На ее лице было написано глубочайшее раскаяние.
        — Все в порядке, Робин. Вы не виноваты. Лекси, попроси у миссис Купер прощения за то, что ты убежала.
        — Простите меня,  — пробормотала Лекси, низко опустив голову и водя ногой по земле.
        — Да, Лекси, ты нас страшно напугала,  — отозвалась Робин.  — Теперь, я думаю, мы все вернемся домой.  — Она с любопытством взглянула на Рида, потом перевела взгляд на Дженну.  — Вы пойдете с нами?
        — Я присоединюсь к вам через несколько минут,  — ответила Дженна.
        — Вы уверены? Вы его знаете?  — Она понизила голос, хотя Рид прекрасно ее слышал.
        — Он журналист,  — ответила Дженна.  — Мы несколько раз встречались. Все нормально. Спасибо за вашу заботу обо мне.
        — Я все еще чувствую себя жутко виноватой. Мне следовало бы присматривать за девочками более внимательно. Я бы себе никогда не простила, если бы что-то случилось.
        — Но ведь ничего не случилось. И виновата Лекси, а не вы. Попрощайся с Кимми, Лекси.
        Лекси послушно попрощалась, Кимми печально помахала ей рукой, и мать потащила ее вниз по тропинке.
        — Для человека, скрывающегося от любопытных глаз, вы как-то уж слишком умеете привлекать к себе всеобщее внимание,  — заметил Рид, когда они остались наедине.
        — Лекси, как ты сюда попала?  — спросила Дженна, повернувшись к дочери.  — Это он привел тебя?
        Лекси отрицательно покачала головой.
        — Я сама пришла.
        — Я же вам говорил,  — присоединился к разговору Рид.
        — Почему вы постоянно следуете за нами?  — воскликнула Дженна.
        — Просто городок очень маленький, Дженна. И я как раз шел к искателям ангелов, хотел взять у них интервью.
        Он кивком указал на группу людей в конце тропы.
        — В таком случае не будем вас больше задерживать. Мы идем домой.
        — Нет!  — решительно возразила Лекси, топнув ногой.  — Мне нужно дождаться ангелов.
        — Лекси, не спорь со мной!
        — Ты никогда не позволяла мне приходить сюда! А я хочу увидеть ангелов. Они могут появиться в любую секунду. Я уверена. Я должна с ними поговорить.
        Рид ждал, когда же Дженна скажет дочери, что ангелов не бывает, что все это выдумки. Но Дженна молчала. По ее лицу было видно, что в ней идет сильная внутренняя борьба.
        Наконец она сказала:
        — Это не то время и не то место, Лекси. Мы придем в другой раз.
        — Я не пойду!  — продолжала упрямиться девочка.
        Рид видел, что Дженна разрывается между необходимостью устроить сеанс воспитания в его присутствии и желанием уступить Лекси.
        — Она очень упрямая. Впрочем, так же, как и вы.  — Рид кивнул в сторону горизонта.  — Опускается туман. Скоро он переместится сюда.
        Дженна бросила взгляд через плечо, а затем снова взглянула на Рида.
        — Вы правы. Думаю, мы можем подождать несколько минут,  — сказала она, обращаясь к Лекси.  — Но как только опустится туман, у нас уже не будет ни малейшей возможности увидеть ангелов. И тогда нам придется повторить попытку в следующий раз.
        — Я надеюсь, что они поторопятся.
        Лекси вырвала свою руку из руки матери и отошла на несколько шагов от них, устремив испытующий взгляд на океан.
        — Не подходи к краю!  — предупредила Дженна.
        Лекси прошла еще дальше по выступу скалы, однако держась на почтительном расстоянии от края. Она явно полагала, что шансов встретиться с ангелами больше, когда стоишь подальше от взрослых.
        — Что она вам рассказала?  — спросила его Дженна почти шепотом.
        — Она выдала все ваши тайны.
        Искра ужаса промелькнула у нее в глазах, но ей мгновенно удалось взять себя в руки.
        — Вы лжете.
        — Да, лгу,  — согласился Рид.  — Но она говорила, что кого-то ищет. И надеется, что ангелы помогут ей найти этого человека.  — Он помолчал в расчете на то, что Дженна заполнит паузу, но она, как и следовало ожидать, ничего не сказала.  — Я предположил, что, если она хочет поговорить с ангелом, а ее отец мертв, то, значит, она, по-видимому, хочет встретиться с его душой.
        Рид подошел еще ближе к Дженне. Он услышал ее судорожный вздох и почувствовал, как она напряглась при его приближении, но не отошла.
        — Но он ведь не умер, не так ли, Дженна?  — прошептал он.
        — Да, он умер!  — решительно и резко произнесла Дженна.  — Именно поэтому Лекси так настойчиво ищет ангелов.
        Дженна отвернулась, словно боялась увидеть что-то в его взгляде.
        — Я вам не верю,  — тихо произнес он.  — Я думаю, что он причинил боль вам, возможно, и Лекси тоже, и поэтому вы скрываетесь в Бухте Ангелов.
        — Вам бы лучше заняться той историей, из которой вам поручено сделать статью.
        — А вам следует обратиться в полицию. Они вам должны помочь.
        — Мне не нужна ничья помощь. Мы с Лекси ни от кого не прячемся. Мы… мы в трауре. Мы оплакиваем смерть близкого человека. Лекси хочет увидеть ангелов, потому что… потому что ей на самом деле нужно верить, что небеса существуют и что с человеком, которого она любила больше всех на свете, все в порядке.
        — Человеком, которого вы тоже любили?  — Рид не мог удержаться от вопроса.
        Дженна посмотрела ему прямо в глаза.
        — Да, человека, которого я очень-очень любила.
        Ее слова почему-то слишком задели его за живое.
        Но ведь он почти не знает ее. И у него нет никакого права интересоваться тем, кого она любила и как сильно. Вполне возможно, ее муж действительно умер и боится она какого-то совсем другого человека. Тем не менее от кого-то Дженна все-таки скрывается.
        — У горя есть одна универсальная особенность,  — сказал Рид.  — Оно не вызывает страха, напротив, человек становится мужественнее, потому что худшее уже случилось. Когда вы кого-то теряете — того, кого уже не можете вернуть, все остальное лишается для вас какого-либо смысла. Вам становится безразлично, что произойдет лично с вами. Но ведь вы ведете себя совсем не так. Вы ведете себя, как человек, боящийся что-то потерять и изо всех сил борющийся за свою жизнь.  — Рид помолчал, затем продолжил: — Наверное, у вас все еще есть кто-то, кого вы можете потерять,  — Лекси. Она спросила меня, имеет ли право мужчина бить женщину, папа бить маму.
        — Вы лжете!  — воскликнула Дженна, не веря своим ушам. В ее глазах отобразился ужас.
        — Нет, я не лгу. Ваш муж бил вас?  — Новый образ возник у него в голове.  — И вы ударили его в ответ? Вы убили его? Поэтому вы скрываетесь? Потому что вас преследует полиция? Отвечайте!
        Дыхание Дженны участилось.
        — Я никого не убивала. У вас слишком богатое воображение. Вам следует писать романы.
        — Возможно, я ошибаюсь, но все равно о чем-то в своей жизни вы не желаете говорить правду. Я могу спорить на что угодно, на собственную жизнь, что вы от кого-то скрываетесь.
        — Спорить вы будете не на свою жизнь, а на чужую — вот в чем проблема. Поэтому оставьте нас в покое. Пожалуйста. Прошу вас.
        Дженна отошла от него и приблизилась к Лекси. Она попыталась положить руку на плечо девочки, но та стряхнула ее и отодвинулась. Дженна сложила руки на поясе, приняв примерно ту же позу, что и дочь. Рид видел, как они обе молча вглядываются в ночь, и подумал, что перед ним, вероятно, два самых одиноких человека в мире. Взглянув на себя, решил, что все-таки три…
        Так он и стоял там, ожидая, пока туман накроет утес, и Дженна с Лекси повернутся и пойдут домой. Он ждал, пока сам наконец-то решится сдвинуться с места, но у него так и не хватило силы воли сделать шаг в ту или другую сторону. Он как будто очутился в лабиринте и уже не знал, кто он, чего он хочет и что должен делать.
        На протяжении всего первого этапа жизни у него была одна цель, одно главное стремление. И вот эта цель достигнута. Но потом все рухнуло. Он — больше не ценимый всеми репортер, раскрывающий читателям глаза на важнейшие события. Но он никогда не смирится с ролью жалкого писаки, работающего на «желтую» прессу, на таблоиды. Одно время ему казалось, что он сможет плюнуть на все и работать только ради денег. Но встреча с Дженной и Лекси изменила его взгляд на самого себя, вновь пробудила в нем стремление стать прежним Ридом Таннером. Но сможет ли он вернуть прошлое? Да и захочет ли?
        — Лекси, пора идти домой,  — внезапно раздался голос Дженны, прервавший ход его мыслей.
        — Туман еще не дошел до нас,  — возразила Лекси.
        — Уже поздно. Мы придем как-нибудь в другой раз.
        — Ты всегда обещаешь, но никогда не выполняешь своих обещаний.
        — Лекси!
        Дженна попыталась схватить ее за руку, но та вырвала руку и отбежала от нее.
        — Оставь меня в покое. Я не пойду с тобой. Это не наш дом, и я больше не хочу играть в твои глупые игры. Я больше не хочу притворяться. Я хочу к моей маме!
        Она расплакалась.
        Рид был потрясен и в ужасе смотрел на обеих. Лекси хочет к своей маме?
        Дженна обхватила рыдающую девочку за плечи и быстрым шагом прошла мимо него. Он был слишком потрясен, чтобы остановить ее. Выходит, Дженна не мать Лекси? Но кто же, черт побери, она тогда такая?
        9
        Дженна нисколько не сомневалась в том, что Рид отправится за ней следом. Ее удивило другое,  — чтобы добраться до ее дома, ему потребовался час. Когда она привезла Лекси домой, ее так и подмывало собрать чемоданы и уехать, но, увы, малышка ужасно устала и вся изнервничалась. Даже после того, как она выплакала все глаза, к ней никак не шел сон. В белой ночной рубашке она была похожа на ангелочка. Золотистые волосы разметались вокруг ее головы по подушке и походили на нимб. Веки опухшие, заплаканные. Щеки красные. Этакий печальный ангелочек. Дженна не знала, как развеселить ее.
        Стук повторился, настойчивый и решительный. Затворив за собой дверь в спальню Лекси, Дженна вышла в гостиную. Посмотрев в дверной «глазок», она облегченно вздохнула: Рид пришел один. Он хотя бы не привел с собой полицию.
        Дженна открыла дверь и отступила назад. Рид молча вошел в дом. Не говоря ни слова, они с минуту смотрели другу на друга.
        — Почему вас так долго не было?  — наконец спросила она.  — Где вы задержались? Ходили в полицию?
        — С какой стати?  — с вызовом спросил он.
        — Нет, конечно.
        Он пристально посмотрел ей в глаза.
        — Кто вы?
        — Вы уже знаете ответ на этот вопрос,  — парировала Дженна.  — Вы действительно ищете здесь ангелов? Или вас специально послали искать меня?
        — Вас кто-то преследует?
        — Да. Тот, кто хочет причинить вред мне и Лекси.
        — Я не работаю на этого человека, кто бы он ни был.
        — Хотелось бы вам верить. Но я позвонила в ваш журнальчик, и секретарша ответила мне, что никогда о вас не слышала.
        — Потому что я никогда не работал в редакции. Я — внештатник. Но я пришел не для того, чтобы говорить обо мне,  — сказал он, продолжая сверлить ее взглядом.  — Вы ведь не мать Лекси, да?
        Дженна сделала глубокий вдох и шумно выдохнула.
        — Наверно, все-таки стоит позвонить в полицию,  — сказал он, когда она не ответила, и шагнул к двери.
        — Подождите.  — Наверно, ей придется рассказать ему часть правды.  — Хорошо. Я не ее мать.
        Он резко обернулся.
        — Продолжайте!
        — Вам лучше сесть.  — Ей придется подобрать ключик к Риду Таннеру, убедить его не разглашать ее тайну, а для этого одной минуты будет явно мало.
        Она прошла в гостиную и села в кресло. Рид устроился на кушетке, все так же сверля ее взглядом. Такой пронзительный взгляд она видела впервые. Рид Таннер приводил ее в замешательство все больше и больше. Она опустила глаза и принялась разглядывать деревянный пол, пытаясь собраться с мыслями.
        — Вы похитили Лекси?  — неожиданно спросил Рид.
        Дженна резко подняла глаза.
        — Боже, нет! Как вы могли такое подумать?
        — Она сказала, что устала притворяться, что вы ее мама. Сказала, что хочет домой.
        — Я — ее родная тетя. Лекси — дочь моей сестры. Моей старшей сестры Келли.
        — И где же ваша Келли?
        Дженна снова вздохнула, набираясь сил говорить дальше.
        — Она мертва. Умерла более двух месяцев назад.  — Произнесенные вслух, эти слова оказались даже ужаснее мысли о том, что Келли больше нет. Все это время для нее на первом месте была Лекси. Предаваться горестным размышлениям было просто некогда. Кстати, и сейчас тоже. Она обязана сохранять ясность ума.
        — К чему этот обман? Зачем заставлять семилетнего ребенка играть в эту шутовскую игру?
        — Это сложно объяснить.
        — Если вы расскажете мне правду, я, пожалуй, помогу вам.
        — Или же не захотите этого делать.
        Рид задумчиво качнул головой.
        — Дайте мне шанс.
        — Всего вам я сказать не могу. Ограничусь лишь тем, что моя сестра была красивой, доброй и нежной. Ее убили. И тот, кто лишил ее жизни, убьет меня и Лекси, если найдет нас.
        — Почему?
        — Этого я вам сказать не могу.
        Рид покачал головой.
        — Почему бы вам не пойти в полицию и не попросить помощи? Если вашу сестру убили, то они должны найти убийцу.
        — Они ищут не в том месте. Точнее, их отправили искать не в то место.
        — Кто отправил? Убийца?
        — Да.
        Рид так пристально посмотрел на нее, что ей сделалось не по себе. Проницательности ему не занимать. Дай она ему в руки достаточно фрагментов загадки, и ему не составит труда собрать их воедино. Нет, она не даст ему это сделать.
        — Где, по мнению полиции, находится Лекси?  — уточнил он.
        — Откуда мне знать?
        — Я знаю, вы имеете в виду отца девочки. Ведь это он убийца, верно? Лекси уже проговорилась, что видела, как отец бил ее мать. Из этого несложно сделать вывод, что степень жестокости всякий раз возрастала.
        Дженна была потрясена.
        — Лекси призналась вам в этом?
        — Можно сказать, что да. Скажите, это так? Неужели ваш зять убил вашу сестру?
        — Похоже, такое даже никому в голову не пришло,  — ответила Дженна и, помолчав, продолжила: — Я не могу знать, что именно помнит Лекси, она никогда не говорила со мной об этом. Но мне с трудом верится, что она рассказала это вам. Вы ведь чужой человек.
        — Я умею слушать. Рассказывайте дальше, Дженна, назовите его имя.
        Она прикусила язык, чтобы не сказать лишнего. Рид действительно умел слушать. Его теплый взгляд приглашал ее излить душу. Но нет, лучше не стоит — ей есть что терять.
        — Не могу. Чем больше вы знаете, тем большей опасности подвергаете жизнь Лекси.
        — Возможно, я смогу ее защитить,  — возразил Рид.  — У меня есть лишь ваши слова о том, что случилось. Ваша версия. Но вам ничто не мешало похитить девочку где-нибудь в супермаркете или на школьном дворе. Вы придумали историю, велели ей делать вид, будто она ваша дочка, внушили ей, что отец убил ее мать.
        — Неправда!  — торопливо возразила Дженна.  — Я — родная тетя Лекси. Вы должны мне верить.
        Рассуждения Рида встревожили ее. Впрочем, еще сильнее напугало то, что он мог предпринять, руководствуясь ими.
        Похоже, она его так и не убедила.
        — Я не знаю даже, во что верить.
        — Вы видели меня вместе с Лекси. Вы знаете, что я люблю ее и ради нее готова на что угодно!  — пылко проговорила Дженна, отчаявшись убедить его.  — Я не делаю ей ничего плохого, наоборот, защищаю ее, забочусь о ней. И это вас не касается. Вы не здешний. И вы не коп. Вы журналист, который собрался писать об ангелах.  — Неожиданно она все поняла.  — Так вот в чем дело! Вы хотите написать большую статью. Сделать из меня сенсацию. Вот почему вы так заинтересовались мной и Лекси.
        — Частично так оно и есть,  — согласился Рид.
        Его слова разозлили ее.
        — Кто дал вам право совать нос в чужие дела? Пресса — самое последнее, что мне нужно!
        — Главное — не то, что нужно вам. Главное — это истина.
        — Истина? Истина в том, что в опасности маленькая девочка, которая хочет, чтобы ангелы вернули ей мать! И внимание к ней со стороны прессы лишь сильнее поставит ее под удар.
        — Еще раз повторю — это лишь ваша версия этой истории.
        — Это не версия.  — Его бездушие довело Дженну до белого каления. Он понятия не имеет, чем она рискует! Для него — это лишь сенсационный репортаж, для нее — вопрос жизни и смерти.
        — Я бы не советовала вам ввязываться в это дело,  — заявила она.  — Порой истина только вредит невинному человеку.
        — Ложь тоже вредит,  — безжалостно возразил Рид.  — Так же, как обман и предательство. Вы не первая, кто пытается мне лгать, заискивающе глядя печальными глазами, но при этом обманывая в каждом слове.
        В его голосе прозвучала неподдельная горечь. Нечто трагически-мрачное, что она уже заметила в нем, вернулось, причем с большей силой.
        — Это вы о ком?  — спросила она.
        — Неважно,  — ответил Рид и резко встал.
        Дженна вскочила на ноги. Что он собрался сделать? Чего она сама ждет от него? Трудно сказать.
        Она положила руку ему на локоть.
        — Не надо. Прошу вас.
        — Не надо чего?
        — Не говорите никому. Я не мать Лекси. Не пишите обо мне, прошу вас. Оставьте меня в покое и забудьте о том, что сегодня вечером услышали от Лекси. Уходите. Прошу вас.
        Рид пристально смотрел на нее, вместо того чтобы уйти, шагнул ближе. Его глаза оставались в тени, и ей было трудно понять, о чем он сейчас думает.
        — Я бы хотел уйти,  — произнес он, немного помолчав.  — Я целый час пытался отговорить себя и не приходить к вам. Я бросил писать сенсационные статьи примерно год назад. Сказал себе, что с меня хватит. Мне надоело ковыряться в жизнях других людей. Надоело докапываться до истины. И вот я встретил вас — ту, что прыгнула в воду, чтобы спасти жизнь незнакомого человека, рискуя при этом не только собственной жизнью, но и своими секретами.
        Рид покачал головой.
        — Я думал, что смогу уйти от вас и Лекси, сделать вид, будто ничего не произошло, будто это меня не касается. Но, оказывается, я не могу.
        С этими словами он протянул руку и прикоснулся к ее щеке. От неожиданности у нее перехватило дыхание. Всего один миг — и они перестали быть чужими людьми.
        — Кстати, это не имеет ничего общего с моими журналистскими амбициями,  — продолжил он.  — Я постоянно думаю о вас. Я понятия не имею, кто вы такая на самом деле — законченная лгунья или отчаявшаяся женщина, действительно попавшая в большую беду.
        Его палец прикоснулся к ее губам. Затем Рид приподнял ей подбородок и заставил посмотреть ему в глаза. Внутри нее тотчас закипела кровь. Соски отвердели и напряглись. Тело захлестнула волна бесстыдного желания. Она прикусила нижнюю губу, зная, что должна отстраниться, ведь между ними ничего нет и быть не может.
        Увы, стоило его взгляду скользнуть по ее губам, как они затрепетали от вожделения. Рид наклонился к ней, наклонился медленно, так что ей ничто не мешало отстраниться, отойти в сторону, но она была не в силах сделать и шага.
        Внезапно ей захотелось почувствовать на своих губах вкус его губ. Захотелось оказаться в объятиях его сильных рук, прижаться к его крепкому телу, хотя бы на минуту раствориться в нем. Хотя бы минуту перестать быть сильной, готовой яростно защищать и защищаться.
        Она подалась навстречу поцелую. Ее губы раскрылись навстречу его губам, его язык проник в ее рот. Руки Рида легли на ее талию. Он привлек ее к себе, и ее грудь прижалась к его груди. Искра, вспыхнувшая при первой их встрече, разгорелась в бушующее пламя.
        Никогда в жизни ею не владело столь необузданное желание. Ее руки скользнули ему под рубашку; ладони тотчас ощутили твердость его мускулов и тепло кожи. Казалось, еще мгновение — и она сорвет с себя одежду, и с него тоже, и они сольются в любовных объятиях. Впрочем, о чем она? Как это глупо, опрометчиво, опасно. Невозможно.
        В конце концов первым отстранился Рид и посмотрел на нее с высоты своего роста. Дыхание его было надрывным и частым. Его пальцы жгли ее обнаженную кожу между блузкой и джинсами. Казалось, он хочет отпустить ее, но не может. То же самое можно было сказать и о ней. Впрочем, нет, он не тот, кто ей нужен, да и момент тоже не тот. Она не имеет права впустить его в свою жизнь.
        — Отпустите,  — прошептала она.
        — Я пытаюсь,  — охрипшим голосом ответил Рид.  — Что это, черт побери, было?
        — Безумие.  — Она отвела от себя его руки.  — Наверно, мы это зря. Обычно я не позволяю себе таких вольностей.
        — Зачем тогда начинать сейчас?
        — Вы притягиваете меня к себе,  — честно призналась Дженна.  — Вот только зачем мне это?
        — Кстати, я тоже не в восторге.
        Дженна вздохнула. На какой-то миг воцарилось молчание. Она нарушила его первой:
        — И что теперь? Что вы собираетесь делать?
        Рид испытующе посмотрел на нее. Было невозможно понять, о чем он сейчас думает, но с каждой секундой его взгляд делался все отчужденнее и холоднее.
        — Вы что, рассчитывали поцелуем перетянуть меня на свою сторону?  — наконец спросил он.  — Думали, что я перестану задавать вопросы? Что не обращусь в полицию? Признайтесь честно. Это был очередной ход в игре, в которую вы играете?
        Его слова привели в ярость.
        — Я ни во что не играю! Может, мне стоит задать вам тот же вопрос. Вы что, рассчитывали, что я растаю и начну изливать перед вами душу? Что я все вам расскажу? Неужели вы надеялись выведать мои самые страшные тайны?
        Рид не ответил. Он стоял перед ней, задыхаясь в такт ее собственному бешеному пульсу. Затем, не говоря ни слова, развернулся и вышел.
        Примерно с минуту Дженна стояла, не двигаясь, как будто приросла к месту. Как же он поступит дальше? Неужели отправится в полицию? Начнет копаться в ее жизни? Или все-таки не станет? Она изо всех сил боролась с искушением броситься вдогонку. Нет. Она не может взять и уйти из дома, бросить Лекси одну. Тем более ночью.
        Дженна опустилась на диван и кончиками пальцев потрогала губы. Его поцелуя ей явно было мало. Она не могла вспомнить, когда в последний раз теряла голову. И вот теперь его прикосновение, его поцелуй заставили ее забыть обо всем на свете. Причем поцелуй того, кому она не доверяла и кто не доверял ей. Что за глупый порыв с ее стороны! Но что же ей делать? Нужно срочно что-то придумать, но что именно? Рид напомнил ей пса, впившегося зубами в кость. Он точно не отступится.
        На миг ее посетила безумная мысль: может, оно даже к лучшему? Впрочем, нет. Инструкции Келли были предельно ясными. Сестра умоляла никому ничего не говорить, никому не верить,  — даже тем, кто клянется в дружбе. Келли имела все основания быть недоверчивой. Она знала, что ей грозило. Чего не скажешь о ней самой. Знала она лишь одно: следует поступать в точности так, как просила сестра.
        В следующий миг, шлепая босыми ногами и протирая сонные глаза, в комнату вошла Лекси. Дженна с удивлением посмотрела на нее.
        — Эй, ты почему не спишь?
        — Хочу пить,  — ответила девочка, забираясь к ней на колени.
        — Я принесу тебе воды,  — ответила Дженна. Как хорошо, что племянница не вошла в комнату несколькими минутами раньше.  — Может, вернешься в постель, и я принесу тебе воды в спальню?
        Лекси помедлила с ответом. Ее губы задрожали.
        — Прости, что я сказала правду.
        — Я понимаю,  — вздохнула Дженна. Как же тяжело, должно быть, Лекси, если ей страшно говорить правду? Но, слава богу, девочка жива. Она в безопасности. А это самое главное.
        — Мистер Таннер ведь никому не скажет?  — с надеждой в голосе спросила Лекси.
        — Будем надеяться,  — ответила Дженна, убирая ей за ухо прядку волос.
        — Я скучаю по маме,  — печально призналась малышка.
        — И я тоже,  — сказала Дженна. Слова Лекси ранили ее в самое сердце.
        — Я хотела спросить у ангелов, хорошо ли там маме и смогут ли они вернуть ее обратно к нам. Ведь небеса так далеко от нас.
        — Верно, далеко,  — согласилась Дженна, прижимая ее к себе.  — Но мама видит тебя независимо от того, где ты находишься, и она всегда будет любить тебя. Каждый раз, когда она смотрит на тебя, ей хочется видеть, как ты играешь с подружками, учишься в школе, ей хочется, чтобы и у тебя все было хорошо. Она хочет видеть, как ты смеешься, как ты веселишься. Вот что она всегда желает видеть, дорогая.
        Дженна с трудом подбирала слова, думая о том, как много всего Келли уже никогда не увидит. Не увидит, как Лекси покупает свой первый лифчик, как в первый раз по-настоящему целуется, как переживает первую любовную драму. Не увидит, как ее дочь закончит школу, а затем колледж.
        Ее не будет на свадьбе дочери, она не будет нянчить внуков, не будет знать о ее семейных проблемах. Как же это несправедливо! Келли должна была жить. У Лекси была бы мать, а теперь она сирота. Боже, как это неправильно! Неправильно.
        — Если я буду улыбаться, мама подумает, будто я не скучаю по ней,  — нахмурилась Лекси.
        Комок в горле Дженны как будто стал еще больше.
        — Она хочет, чтобы ты была счастлива, дорогая. Она хочет видеть твою улыбку, а не твои слезы.
        — Мне не хочется улыбаться.
        — Я знаю,  — прошептала Дженна.
        Нижняя губа девочки задрожала.
        — Я хотела бы еще разок увидеть маму. Хочу сказать ей, что зря я не осталась в своей комнате, как она мне велела.
        — О, Лекси, она совсем не сердится на тебя.
        — Но я даже не попрощалась с ней. Не сказала, как люблю ее.  — Лекси посмотрела на Дженну огромными серьезными глазами.  — Мама ведь не знает. Она ушла на небеса и поэтому не знает.
        Сердце Дженны как будто разорвалось пополам. Она тоже не успела попрощаться с Келли. Не сказала сестре, что любит ее, что огорчена их многолетним отчуждением и взаимными обидами, что ей стыдно за то, что ничего не знала о том, что жизнь Келли рушится прямо на глазах.
        Почему она была такой безучастной? Почему замкнулась в своем мирке? Почему отдалилась от сестры? Почему не заметила признаков надвигающейся беды? Не увидела, что Келли страдает? Как жаль, что нельзя вернуться в прошлое! Она бы многое в нем изменила.
        Но нет, прошлого не вернуть.
        И вот теперь, глядя на Лекси,  — а они с Келли похожи, как две капли воды,  — Дженна понимала: единственное, что она способна сделать ради сестры, это позаботиться о племяннице, подарить ей любовь и ласку, всячески защищать от бед. Как и просила Келли.
        — Твоя мама знает все твои мысли. Она знает, что ты любишь ее, что переживаешь из-за того, что не попрощалась с ней. Но она не хочет видеть тебя печальной.  — Дженна положила ладонь на грудь девочке, там, где билось ее сердечко.  — Твоя мама здесь, в твоем сердце, и она всегда будет с тобой. Каждый раз, когда ты захочешь увидеть ее, просто закрой глаза. И она придет к тебе.
        Лекси закрыла глаза.
        — Я вижу ее,  — спустя мгновение прошептала она.  — Мама улыбается.
        По щеке Дженны скользнула слеза, и она украдкой ее смахнула. Если она сейчас расплачется, ей будет трудно собраться с силами. Нет, раскисать ей никак нельзя. Нужно делать то, о чем просила Келли.

* * *
        Рид быстро опрокинул две стопки текилы и заказал третью. На экране телевизора над барной стойкой показывали матч: «Гиганты» против «Доджерс». Впрочем, ему это было неинтересно. Он думал о Дженне и о том, что ему, черт побери, с ней делать. Может, стоит вернуться к ней домой и закончить то, что он начал? Ему давно уже не было так муторно. Он не знал, что делать с волной похоти и адреналина, которая обрушилась на него, грозя вынести мозг. Его бы спас только секс. Увы, секс с Дженной только все осложнил бы. Нет, нужно все основательно обдумать и взвесить.
        Все, что Дженна рассказала ему, могло быть ложью. Однако интуиция подсказывала ему: эта женщина была с ним честна, пусть даже она сообщила совсем немногое. Остальное он мог домыслить и сам.
        По всей видимости, Дженна и Лекси находятся в бегах, скрываясь от отца Лекси. Мать девочки стала жертвой убийцы, которым, похоже, был ее муж. По словам Дженны, полиция ищет не того человека. Поэтому, если преступник — отец девочки, то у него или веское алиби, или он имеет сильное влияние на полицейское расследование. В таких случаях подозрение падает в первую очередь на мужа жертвы, тем более если та погибла при подозрительных обстоятельствах.
        Главный вопрос — как ему поступить?
        Он мог бы выяснить, кто такая Дженна и кто родители Лекси — у него еще остались связи в правоохранительных органах.
        Черт побери, он мог бы пойти в местный полицейский участок и поделиться своими сомнениями в том, что Лекси — дочь Дженны. Черт, из этого вышел бы неплохой материал. Он сделал бы на нем имя, и его карьера вновь сдвинулась бы с места.
        Правда, тем самым он, несомненно, поставит под удар жизнь Лекси, а может, и Дженны. Нужно действовать осмотрительно. Неплохо бы узнать как можно больше об этой истории, прежде чем обращаться в полицию. Кстати, одну ошибку он уже совершил, поцеловав Дженну. Господи, какие же приятные у нее губы!
        Сказать по правде, столь бурной реакции на его поцелуй он никак не ожидал. Ну что бы подумать, что за столь скромной внешностью скрывается такая страстная натура! А может, наоборот, это было вполне предсказуемо? Ведь ее музыка едва не взорвала ему душу. Разве не то же самое должен был сделать ее поцелуй? Неужели было непонятно, что достаточно одного прикосновения, и ему захочется раздеть ее, положить в постель и никогда больше не вставать?
        Но Дженна напугана и хочет перетянуть его на свою сторону, сделать его своим союзником. Кто знает, каковы истинные мотивы ее поцелуя? Для женщины, которая, по ее словам, боится его, она подозрительно быстро и решительно преодолела страх. Ему не хотелось верить, что она лишь изображала страсть. С другой стороны, с какой стати он должен ей доверять? Куда легче подозревать худшее и не удивляться потом, нежели надеяться на лучшее и вечно разочаровываться.
        Бармен Майкл Мюррей поставил перед ним новую стопку текилы.
        — Может, принести целую бутылку?  — спросил он с хитринкой в глазах. Рид уже перекинулся с ним парой фраз. Бармены в маленьких городках обычно являют собой кладезь информации, особенно бармены из самой именитой семьи в городе.
        — Пожалуй,  — ответил Рид, проглотив содержимое стопки одним глотком.
        — Поссорился с подружкой?  — с улыбкой предположил Майкл и, налив Риду очередную стопку, поставил ее перед ним.  — Когда я в последний раз расстался со своей девушкой, я так надрался, что потом блевал целых два дня. Помяни мое слово, парень, не стоит оно того.
        — Спасибо за совет,  — поблагодарил Рид, глядя на новую стопку.
        — Так кто она?
        — Сплошная головная боль,  — ответил Рид.
        — Так они все такие. Или ты не знал?
        — Верно подмечено,  — согласился Рид, опрокинув четвертую порцию текилы. Майкл тем временем отошел, чтобы заняться новым посетителем.
        Бар был переполнен, свободных мест за столиками уже не осталось. Праздник завершился, и народ переместился в заведение Мюррея.
        — Похоже, ты тут один,  — раздался рядом с ним женский голос. Рид обернулся. На соседний табурет уселась блондинка в платье с глубоким вырезом, на вид лет тридцати с небольшим. Судя по ее обольстительной улыбке, она искала себе партнера на ночь. Стройная, симпатичная по меркам заведения. Внешностью она напомнила ему мать. Правда, вряд ли бы она обрадовалась такому сравнению.  — Угостишь меня выпивкой?  — спросила она.
        Рид уже собрался кивнуть, когда мысленно услышал голос Эллисон.
        — Она не для тебя, Рид. Ты всегда увлекался женщинами, которым от тебя не слишком много нужно. Ты заслуживаешь большего. Перестань дешево продавать себя. Хватит гоняться за всякой дешевкой. Ты знаешь, что тебе нужно на самом деле. И уж точно не она.
        Рид мотнул головой, отгоняя от себя голос Эллисон. Нет, он явно перебрал текилы. В следующий миг он поймал на себе взгляд женщины, сидевшей в дальнем углу бара. Она была в тени, но он заметил блеск рыжих волос и легкую, понимающую улыбку. Рид тотчас напрягся. На ее лицо упал свет, и на мгновение ему показалось, что перед ним Эллисон. Она была в том же самом черном платье, в каком он видел ее в тот последний день.
        Она поднесла к губам кулон и поцеловала золотое сердечко, висевшее на цепочке. Он подарил ей эту вещицу, когда у нее родился Кэмерон. Рид встал. Нет, должно быть, ему померещилось, и в то же время женщина была такой реальной, такой живой. Совсем не такой, какой он видел ее в последний раз,  — холодное, бездыханное тело, бескровная бледная кожа.
        — Куда ты?  — спросила блондинка.  — Я думала, мы познакомимся.
        Рид не ответил. У него сейчас была одна-единственная цель. Кто-то преградил ему путь. Он оттолкнул этого человека в сторону. Он должен пробраться к дальнему концу бара, прежде чем Эллисон ускользнет от него.
        — Эй, смотри, куда прешь!  — запротестовал кто-то из посетителей.
        — Прочь с дороги!  — рявкнул на него Рид.
        — Поучись хорошим манерам,  — ответил тот, обдав его парами виски.
        Рид попытался пройти дальше, но незнакомец схватил его за руку. Рид высвободился, но тотчас наткнулся на другого. Тот в ответ толкнул его. В воздух тотчас взлетели кулаки. Один угодил Риду в лицо. Из носа горячей струйкой потекла кровь.
        — Черт!  — прорычал он и нанес ответный удар.
        Вся накопившаяся за год злость прорвалась наружу. Черт, как же приятно врезать кому-нибудь, чтобы выпустить пар! Он не просто пытался с боем прорваться на другой конец бара, он бился за свою жизнь. И при этом ловил кайф.

* * *
        Джо Сильвейра посмотрел на разбитые физиономии трех задержанных, сидевших в арестантской камере. Побоище в баре остановили его коллеги, Колин Линч и Генри Маркэм. Они разняли драчунов, задержали их и доставили в участок.
        Джо нарочно промариновал их в камере целый час. Теперь же ему не терпелось вернуться домой. По сравнению с другими потасовками в барах эта была легким пустячком. Дерущихся разняли почти в самом начале, так что бару был нанесен самый незначительный ущерб.
        Он узнал братьев Харлан, Роджера и Билла, владельцев здешней скобяной лавки. Третий был не местный, журналист по имени Рид Таннер, по всей видимости, приехавший в город писать репортаж об ангелах.
        Джо Сильвейра обычно не занимался драками, случавшимися в барах в пятницу вечером, предоставляя это «удовольствие» своим подчиненным. На этот раз он отослал Колина и Генри домой. У обоих семьи, жены и дети, он же был одинок. По крайней мере, здесь, в городе, у него никого нет. Так почему бы не поработать допоздна? Пусть лишь затем, чтобы скрасить одиночество. Ему нравился его дом, город, его работа, однако в личном «департаменте» зияла огромная дыра. Он тосковал по Рейчел.
        Он засыпал и просыпался в пустой постели. Ему было не с кем переброситься даже парой слов. Он скучал даже по ее болтовне, когда она грузила его рассказами о своей работе. Но он здесь, а ее с ним нет, и он не знает, когда все изменится.
        — Босс, это он виноват,  — заявил Роджер Харлан, тыча пальцем в Таннера.  — Он первый меня ударил.
        Рид даже не думал возражать. Что говорить, когда и так все ясно.
        — Верно. И он едва не сбил меня с ног,  — добавил Билл, подыгрывая брату.
        — Тебе есть что сказать?  — спросил Джо у журналиста.
        — Нет.
        — Отлично.  — Сильвейра задумался. С тех пор как месяц назад умерла их мать, братья Харлан пили, не просыхая. Скорее всего, драку затеяли именно они. Не секрет, что Роджеру, после того как он выпьет, достаточно пустякового повода.
        — Один из вас ударил моего офицера локтем в нос,  — произнес Джо.  — Нападение на полицейского — серьезное преступление.
        Роджер нахмурился.
        — Я не нарочно. Зачем мне бить Колина, он мне как брат. Мы выросли вместе. Ты это знаешь.
        Да, Джо это знал. Как и то, что Колин вряд ли станет выдвигать обвинения против друга детства, с которым он ходит на рыбалку. Да и арестованные тоже, похоже, не спешат обвинять друг друга, что существенно облегчало ему задачу.
        — Ну, хорошо,  — произнес он.  — Давайте так договоримся. Вы оплатите убытки хозяину бара. А в воскресенье береговому патрулю понадобятся добровольцы. Нужно помочь в расчистке берега после праздника. Ожидаю увидеть там всех троих.
        Все трое кивнули.
        — Отлично. Если теперь кто-то из вас даже плюнет на мостовую, он тут же окажется здесь и получит на полную катушку.  — С этими словами Джо распахнул дверь камеры.  — Роджер, Билл, ваши женушки заждались вас на улице. Отправляйтесь-ка домой и сидите тихо, как мышки.
        Братья Харлан ушли. Когда Рид Таннер встал, перед ним вырос Джо Сильвейра.
        — А тебя, приятель, я попрошу задержаться на секунду.
        Рид смерил его пристальным взглядом.
        — Смотрю, с чужаками у вас не цацкаются?
        — Просто решил поговорить,  — ответил Джо.  — Хотел спросить, что забыл в Бухте Ангелов бывший репортер «Вашингтон джорнэл»?
        — У тебя зоркий глаз.
        — Я привык знать, кто и зачем находится в городе. Ты, насколько мне известно, привык мутить воду. Тебя даже уволили из-за твоей последней статьи.
        — Вообще-то я уволился сам. Да и лишние неприятности мне ни к чему. Зачем мне мутить воду, если я ищу ангелов, как и все прочие здесь.
        — Видел их в баре Мюррея?
        — Нет. Лишь призрак,  — бросил в ответ Рид. Он все еще был зол.
        — Это все текила.
        — Пожалуй, ты прав. Я могу идти?
        — Потерпи минуту. Что ты разузнал про это видео с ангелами?
        Рид нахмурился.
        — Да почти ничего. Почему ты спрашиваешь?
        — Да мне самому интересно узнать, что там происходит на скале. Я отправил туда своих парней, чтобы они проверили, не пытался ли кто разрисовать утес. Никто ничего не заметил. И все-таки там каждый день появляется новая отметина. Обычно после того, как туман рассеивается. У меня в голове не укладывается, чтобы кто-то карабкался по утесу вверх или вниз во время тумана, а потом спускался или поднимался назад. Но других объяснений у меня нет.
        — У меня тоже, начальник.
        — Но ты ведь сообщишь мне, если что-то увидишь? Прежде, чем я прочитаю об этом в журнале.  — Последняя фраза прозвучала как утверждение, а не как вопрос.
        — Если ангелы тут ни при чем, я непременно дам тебе знать.
        — Тебя довезти до отеля?  — Обычно Джо не делал подобных предложений своим «клиентам», но за Таннером неплохо бы приглядеть. С какой стати репортеру уровня Рида Таннера заниматься какими-то ангелами? Что-то тут нечисто. Скорее всего, имелась другая причина, заставившая его приехать в их город.
        — Я, пожалуй, пройдусь пешком,  — сказал Рид.
        — Думаешь, что сможешь вернуться в отель, не ввязываясь ни в какие драки?
        — Драку в баре начал не я.
        — Но и не стал уклоняться от нее,  — парировал Джо и пристально посмотрел на Рида.  — Иногда ведь приятно дать сдачи, верно?
        — Что ты знаешь об этом, начальник?
        — Больше, чем ты думаешь. Кстати, советую тебе приложить к лицу лед. Утром у тебя будет шикарный «фонарь» под глазом. Готов спорить, он у тебя не первый.
        — Последний был давно.
        — Смотри, чтобы я не пожалел, что выпустил тебя из кутузки,  — сказал Сильвейра, когда Рид шагнул к выходу.
        Журналист ушел. Джо вернулся к себе в кабинет и выключил компьютер. Затем выключил свет, замкнул кабинет и, попрощавшись с ночным дежурным, отправился домой. Он не торопился в холодный дом, где его ждала холодная постель. С другой стороны, он устал, и ему не помешало бы выспаться. Для женатого человека он проводил слишком много ночей один.
        10
        Кара наблюдала за спящим мужем. Ей совсем не нравился синяк у него под глазом. К счастью для братьев Харлан, Колин человек незлобивый. Он не станет обвинять старых друзей в нападении на полицейского. В отличие от мужа, Кара была настроена не столь миролюбиво. Она не любила, когда Колину делали больно. Да что там! Она терпеть не могла, когда он был вынужден идти даже на самый незначительный риск.
        К счастью, Бухта Ангелов — мирный городок, но в глубине души Кара жутко боялась за Колина и была вся не своя, когда он уходил на работу.
        Когда же она забеременела, то совершенно лишилась покоя. Теперь ей в голову лезли всякие дурацкие мысли про то, что с ним может случиться. Что, если бы драка, которую он разнимал в баре, окончилась смертельным исходом? Если бы кто-то вытащил нож или пистолет? Как бы она стала жить, если бы с ним что-то произошло? Эта мысль показалась ей невыносимой. Кара потрогала его руку. Прикосновение к крепким мускулам успокоило ее. Она прекрасно знала: Колин способен постоять за себя. А еще с самого момента их знакомства он всегда заботился о ней. Сердце у него огромное, как океан; сердце, наполненное любовью, которую он всегда ей дарил, даже когда ей самой это было не нужно.
        Она выскользнула из постели, надела халат и вышла из спальни. Было четыре часа утра, но сон к ней не шел. Пройдя по коридору, Кара открыла дверь в детскую.
        В прошлые выходные Колин наклеил новые обои с изображением воздушных шаров и цирковых зверей, правда, без клоунов. Кара находила их скорее пугающими, чем забавными.
        Ее взгляд упал на детскую кроватку, и она невольно улыбнулась. Эту кроватку отдала ей мать. Почти все дети в семье Мюрреев когда-то спали в ней, включая ее старших братьев, Шейна и Патрика, ее младшую сестренку Ди и младшего брата Майкла. Как хорошо, что в этой кроватке будет спать и ее будущий малыш! Для Мюрреев всегда на первом месте была семья. Именно они много лет назад приняли к себе малышку Габриэллу.
        Она давно, целую вечность не вспоминала историю семьи, но разговор с Дженной заставил ее вспомнить о прочной связи с городком, в котором она прожила всю жизнь и где намерена оставаться до конца дней своих. Слава богу, Колин разделяет ее чувства. Его детство было труднее, чем у нее. Его родители развелись, когда он был ребенком. Отец перебрался в Сан-Диего. Летом Колин вечно ездил туда и обратно, разрываясь между матерью и отцом. Затем каждый из родителей обзавелся новой семьей, и обоим стало не до Колина. Зато он всегда оставался желанным гостем в ее семье и занимал особое место в ее сердце. И вот теперь у них скоро родится ребенок, плод их взаимной любви.
        Они всегда мечтали иметь детей. Увы, Кара уже потеряла надежду. Самым сложным для них стал год перед тем, когда тест на беременность наконец оказался положительным. Долгие месяцы попыток зачать ребенка сказывались на их отношениях. Какое-то время Кара даже опасалась, что потеряет мужа. Но, как часто повторяла ей бабушка, нельзя терять веру в то, что все образуется. И вот теперь их мечта сбылась.
        Она прикоснулась к механическим фигуркам, висевшим над кроваткой. Крошечные ангелочки тотчас замахали крылышками. Это был подарок одной из бабушкиных подруг. Скоро ее будущий малыш получит лоскутное одеяло, сшитое с любовью и заботой всеми женщинами города. Она ждет не дождется этого подарка.
        — Что ты здесь делаешь?  — раздался голос стоявшего в дверях Колина. Встревоженно глядя на нее, он провел рукой по волосам.  — Что-то не так?
        — Нет, ничего. Просто мне… немного нехорошо.  — Весь день ее не отпускало напряжение во всем теле, и вот теперь слегка прихватило живот.
        Внезапно ей стало страшно, и она прижала руку к животу.
        Колин мгновенно шагнул к ней.
        — Это ребенок?
        — Я… я не знаю.
        Он подвел ее к креслу-качалке, и Кара села. Муж опустился рядом с ней на колени.
        — Я вызову врача.
        — Сейчас ночь.
        — Все равно.
        — Погоди. Все прошло.  — Кара облегченно вздохнула.  — Наверно, это просто газы.
        Судя по всему, ее слова не убедили Колина.
        — Мне кажется, тебе нужно в больницу или хотя бы позвонить Шарлотте.
        — Не стоит…  — Кара собралась было возразить, но Колин уже вышел. Через секунду она услышала, как он разговаривает по телефону. Затем он вернулся в комнату и протянул ей телефон.
        — Извини за беспокойство, Шарлотта,  — сказала Кара.  — Я просила Колина не делать этого, но он все-таки позвонил тебе.
        — Все в порядке. Скажи, что случилось?  — спросила Шарлотта сонным голосом.
        — Ничего особенного. Просто пару секунд были боли в животе, но сейчас все прошло.
        — Кровотечения нет?
        — Думаю, нет. Это не опасно? Я ведь не потеряю ребенка, верно?  — Только не это, только не выкидыш. Она этого не переживет. Стоило ей подумать об этом, как ребенок лягнул ее изнутри, как будто заставлял не думать ни о чем плохом. Кара вновь положила руку на живот и вздохнула.  — Я чувствую, как он шевелится.
        — Это хороший признак. Предлагаю тебе вернуться в постель и постараться заснуть. Позвони мне утром или даже раньше, если возникнут какие-то проблемы.
        — Спасибо, Шарлотта. Еще раз извини за беспокойство,  — сказала она и закончила разговор.
        Колин уже стоял перед ней на коленях. По глазам было видно, что у него словно камень свалился с души.
        — Слава богу,  — сказал он, положив ей на живот руку.
        Она наклонилась и уткнулась лицом в его макушку.
        — Я не хотела тебя пугать.
        — Больше никаких полуночных хождений по дому без меня, договорились?
        — Я просто прошлась по коридору. Не могла уснуть.
        — В следующий раз буди меня. И неважно, устал я или нет,  — добавил Колин, зная, что она собирается возразить ему.  — Для меня нет ничего важнее, чем ты и наш малыш.
        — А для меня нет ничего важнее тебя и твоей любви, Колин.  — В ее глазах появились нежданные слезы. Кара шмыгнула носом и глупо улыбнулась.  — Гормоны.
        — Неужели? Что же мне сказать в свое оправдание?  — произнес он и, взяв ее за руку, отвел в спальню и уложил в постель.

* * *
        Еще толком не рассвело, когда Энни Дюпон встала с постели и подошла к больничному окну. Из ее палаты была видна роща секвой. В слабом утреннем свете она разглядела вдали крыши городских зданий. На востоке виднелись горы. Там, в горах, жил ее отец, там она провела свою жизнь.
        Жаль, что ее окна не выходят на океан. Тогда бы она увидела ангелов. Энни знала: они существуют. Один из них спас ей жизнь, вытащив из ледяной воды бухты. Все потом говорили ей, что спасшая ее женщина никакой не ангел, а лишь добрая самаритянка, которая бросилась ей на помощь. Но сама она слышала голоса ангелов, подсказывавших ей, куда плыть. А еще она видела, что к ней протянулась и извлекла ее на поверхность не одна рука. Когда же она заглянула в глаза ангелу, то увидела перед собой лицо матери.
        Ее мать верила в ангелов. Наверно, верил в них и отец, хотя для него куда важнее были геенна огненная и сатана, пытающийся завладеть человеческими душами. Мать однажды сказала ей, что отец не всегда был таким одержимым. Когда-то он был добрым и мягкосердечным.
        Увы, когда он вернулся из армейских командировок, его стало не узнать. На войне он видел, как умирают его товарищи, и сам едва не погиб. После этого он замкнулся в себе и превратился в настоящего параноика. Именно таким она его знала: отец не снимал с себя военную форму и охранял любую лачугу, в которой они жили, так, будто это был наполненный золотом дворец. Он ни на минуту не расставался с оружием. Иногда по ночам он будил их с матерью и приказывал им уйти из дома высоко в горы, где их никто не мог найти.
        Жили они в основном на подножном корме. Мать иногда заезжала в город, чтобы взять заказ на шитье. Сама она ходила в школу лишь короткое время. Потом отец обезумел окончательно, и о школе пришлось забыть. Ее заменило домашнее обучение.
        После того, как умерла мать, прекратилось и оно. Она смогла вздохнуть чуть более свободно лишь после того, как отец разрешил ей пойти на работу в компанию, занимающуюся уборкой домов. Он разрешил ей спускаться с гор в город на стареньком мотоцикле, строго-настрого наказав возвращаться домой до наступления темноты и ни с кем не вступать в разговоры.
        Она же жаждала человеческого общения и в те дни, когда приезжала в город, старалась задержаться там как можно дольше.
        Затем она встретила его — отца своего будущего ребенка, мужчину. Благодаря ему она вновь почувствовала себя нормальным человеком, живущим в настоящем мире, а не в мире фантасмагорий ее отца. Но она не посмела сказать ему о беременности. Она разрушила собственную жизнь и не хотела разрушить его.
        Когда однажды утром отец заметил, что ее тошнит, он мгновенно догадался о ее беременности.
        Отец сказал ей, что это проделки дьявола и что в ней вызревает плод от семени демона, а потому она должна молить о прощении и если вдруг ангелы сочтут ее достойной, то, может быть… может быть, они ее спасут.
        И они ее действительно спасли.
        Или, возможно, ей просто повезло.
        Энни понимала, что совершила глупость, но последние несколько дней отец постоянно насмехался над ней, у нее же больше не было сил терпеть его насмешки. Теперь она точно знала, что больше ни за что не вернется в горы. Ей нужно поскорее найти новое пристанище. Не только для себя, но и для будущего ребенка. Но куда ей пойти? Куда податься? Денег у нее нет, на работе платят мало. А тут того гляди и вообще уволят. Какая жизнь ждет ее после того, как она родит ребенка, о котором вряд ли сможет заботиться? Глядя в окно, Энни подумала, а не ошиблись ли ангелы, когда спасли ее.

* * *
        Дженна всегда была ранней пташкой. Она любила утреннюю тишину, звуки просыпающегося города, аромат свежего кофе, стук дверей, когда владельцы открывали свои магазинчики, выставляя на тротуар лотки с фруктами. Ей нравился шелест утренних газет, запах свежей рыбы, которую привезли в лодках рыбаки. Летнее солнце уже разогрело воздух. День обещал быть прекрасным.
        Обычно, оставив Лекси в городской библиотеке, где по субботам проводился детский час, Дженна брала кофе и, сев за столик, принималась читать местную газету. Этим утром ее мысли занимали другие вещи, в том числе Рид Таннер.
        Она провела бессонную ночь, думая о том, как ей поступить. Неужели он пойдет в полицию и заявит на нее, как на похитительницу ребенка? Или самостоятельно начнет копаться в ее жизни? Или,  — чудо из чудес,  — оставит ее в покое? Впрочем, вряд ли. В глубине души она сомневалась, что Рид останется в стороне. Это не в его привычках.
        Из-за угла выехала полицейская машина и медленно подкатила к ней. От ужаса у Дженны перехватило дыхание. Неужели это за ней? Автомобиль остановился рядом. Окно машины опустилось, и она услышала голос Колина Линча.
        — Привет, Дженна. Ты сегодня рано.
        От страха сердце едва не выскочило из груди. Но, похоже, Колину лишь хотелось поболтать с ней.
        — И ты тоже,  — игриво ответила она.  — Неужели тебе не дают выходных? Если не ошибаюсь, ты ведь вчера был на дежурстве?
        — Да, по выходным всегда полно работы. Слишком много пьяных.
        — Это точно.
        — Хорошего тебе дня.
        С этими словами он уехал. Дженна облегченно вздохнула. Похоже, Рид никому не выдал ее тайны. Надо уточнить, чтобы знать наверняка. Возможно, ей не стоит этого делать, но неизвестность сводила ее с ума. Она встала и, свернув на следующем перекрестке за угол, зашагала к гостинице «Чайка».
        Рид не сразу откликнулся на стук в дверь, а когда открыл ей, то вид у него был такой, будто он только что вылез из постели: босиком, в одних джинсах и слегка мятой бордовой футболке. Волосы растрепаны, и… У Дженны отвисла челюсть. Под глазом красовался «фонарь», на скулах зрело еще несколько синяков.
        — Что с вами?  — удивилась она.
        — Наткнулся на кулак,  — не слишком вежливо произнес Рид, хмуро на нее глядя.
        — Похоже, там был не один кулак.
        — Чего вам от меня нужно, Дженна?  — спросил он не слишком приветливо.
        Похоже, они поменялись ролями. Было приятно разнообразия ради почувствовать себя активной стороной.
        — Нам нужно поговорить.
        — Вы на самом деле собираетесь поговорить?  — вызывающе спросил Рид.
        — Да, если вы меня впустите.
        Не станет же она разговаривать с ним через порог.
        Рид отступил назад и жестом пригласил ее войти. Номер произвел на нее впечатление типичного мужского жилища. Стены обшиты деревянными панелями. Громоздкая старинная мебель, настоящий антиквариат. На стенах картины с видами моря и рыбацких лодок. Возле стены небольшой черный чемодан. В открытом шкафу на вешалках несколько аккуратно развешанных рубашек. Простыни и покрывало на кровати смяты, на наволочке бурые следы — по всей видимости, от натекшей из носа крови. Кстати, и сам нос сегодня был не такой, как накануне.
        — Интересно, с кем вы подрались?
        — С парой парней в заведении Мюррея.
        — Из-за чего?
        — Возникло небольшое непонимание.
        Дженна вопросительно наклонила голову.
        — Небольшое непонимание, из-за которого вы выглядите, как боксер, выстоявший десять раундов на ринге?
        — Вы бы видели этих парней,  — с самоуверенной усмешкой произнес Рид.
        — Парней? То есть их было несколько?
        — Очевидно, они братья, кажется, братья Харлан.  — Пока Дженна ждала продолжения рассказа, Рид вздохнул.  — Мне показалось, будто я увидел в баре одну знакомую. Я пошел убедиться, что это она, но какому-то пьяному болвану показалось, будто я толкнул его. Он толкнул меня. Я налетел на его брата. Дело кончилось тем, что нас отволокли в полицейский участок, где мы просидели пару часов в камере, пока тамошний начальник не смилостивился и не отпустил нас. Вот такая история.
        Дженне показалось, что Рид сгладил свой рассказ, дипломатично кое о чем умолчав.
        — Лицо болит?
        — Вам это действительно нужно знать?
        Дженна сама удивилась тому, в какой степени ей это небезразлично. Помнила она и о том, что в комнате они одни, а до кровати — всего один шаг. Да-да, всего один шаг, и можно оказаться с Ридом в постели, напрочь забыв о цели визита.
        — Это такой сложный вопрос?  — донесся до ее слуха его голос.
        Дженна встрепенулась, Похоже, собеседник ждет от нее ответа.
        — Я спросила из вежливости.
        — Вообще-то я прекрасно себя чувствую. Теперь ваша очередь.  — Рид сложил на груди руки.  — Что случилось? Вчера вечером вы просили меня держаться от вас подальше, и вдруг сами же появляетесь у меня рано утром. Что привело вас ко мне? Желание поговорить? Или что-то еще?
        Дженна оставила без внимания его вызывающий взгляд.
        — Я должна знать, намерены ли вы сообщить в полицию, что я не мать Лекси.
        Он пристально посмотрел на нее. Его лицо при этом оставалось непроницаемым. Было непонятно, о чем он думает в эти секунды.
        — Я еще не решил. Хочу побольше узнать о вас.
        — Вам нужно знать лишь то, что, держа это в тайне, вы защитите Лекси, убережете от беды маленькую невинную девочку.
        — Это вы так говорите, Дженна. А поскольку я о вас ничего не знаю, мне трудно судить о вашей искренности. Если вы хотите моего содействия, расскажите мне о себе.
        — Не могу, Рид. Я тоже не могу доверять вам. Будь дело только во мне, я, возможно, кое-что вам рассказала бы. Вы производите впечатление приличного человека.
        — Какой, однако, комплимент. Я потрясен. Польщен до глубины души.
        — Нет, правда. Дело не только во мне. Мне нужно помнить о Лекси, а она для меня — самое дорогое на этом свете.
        Рид нахмурился.
        — Я верю, что она дорога вам, но с вашей стороны это может быть нездоровая, навязчивая любовь.
        — Неправда. Лекси — моя племянница, и у меня есть веские причины для обмана.  — Как же ей убедить его? Как жаль, что у нее нет конкретных доказательств в виде документов, которыми можно было бы помахать у него перед носом.
        Дженна принялась расхаживать туда и обратно возле кровати, судорожно подыскивая слова, которые помогут ей завоевать его доверие, но в то же время не вызовут новых проблем и не повредят Лекси.
        — Вы попали в щекотливое положение. Я прав, Дженна?  — спросил Рид.
        — Вы даже не представляете, в какое,  — призналась она, останавливаясь перед ним.
        — Кто еще знает о вас с Лекси?
        — Только один человек. Тот, кто помог мне начать все заново.
        — И вы доверяете этому человеку?
        — До сих пор все было нормально. Думаю, что так будет и дальше, если вы сделаете вид, будто вчера вечером ничего не слышали.
        Рид покачал головой. Его взгляд немного смягчился.
        — Послушайте, Дженна. Лекси всего семь лет. Когда-нибудь она снова проговорится. Она кому-то еще расскажет все, как есть, например, одной из своих подружек. Те передадут ее слова своим родителям. Вы представляете, что вас ждет в таком случае?
        — Может быть, так и случится, но сейчас мне нужно лишь немного времени, чтобы отсидеться.  — Чем дольше она сохранит свою тайну, тем больше возможностей у нее будет на то, чтобы хорошенько обдумать следующий шаг. В течение двух месяцев ее единственной целью было прожить всего один день. О будущем она не смела даже думать.
        — Ну и? Что вы скажете?
        — Я подумаю.
        Дженна покачала головой.
        — Ваш ответ мне нужен сейчас, Рид. Я всю ночь не спала, мучаясь вопросом, что вы намерены делать. Просто пообещайте, что будете молчать. И все.
        Он приблизился к ней, и она инстинктивно отпрянула назад. Рид нахмурился.
        — Вы боитесь меня?
        Ей ничто не мешало солгать, но по какой-то причине она сочла нужным сказать правду.
        — Я больше боюсь самой себя. Мне не следовало отвечать вчера на ваш поцелуй. Я сейчас не в том положении, чтобы с кем-то вступать в отношения. Я зря поддалась своим порывам.  — Дженна вздохнула, понимая, что должна договорить до конца.  — Я поцеловала вас не для того, чтобы соблазнить вас, вынудив тем самым держать язык за зубами.
        — А я поцеловал вас не для того, чтобы выведать историю,  — ответил Рид, глядя ей в глаза.
        Его взгляд поразил ее своей честностью. Дженна едва не вскрикнула. Ее тело вновь как будто пронзило током.
        — Если хорошенько подумать, наверно, я поцеловала вас затем, чтобы перетянуть на свою сторону. Знаю, такое признание выставляет меня не в самом выгодном свете, и вы вряд ли поверите мне, но я не привыкла лгать. Это не в моем характере. Я всегда говорила правду. Но теперь все изменилось. Порой мне кажется, что в конце концов, я настолько запутаюсь во лжи, что забуду о том, кто я на самом деле.
        — Похоже на то. Трудно жить, постоянно обманывая. Ведь в какой-то момент правда непременно прорвется наружу.
        Дженна вздохнула.
        — Я не это хотела услышать.
        — Если вы считаете, что вашу сестру убили, вам нужно обратиться в полицию и рассказать, кого вы подозреваете в убийстве. Полиция в силах защитить и вас, и Лекси.
        — В иных обстоятельствах я бы согласилась с вами, но тот, кто убил мою сестру, имеет в кругах правоохранителей хорошие связи. Так что я не уверена, что нас там защитят. Кроме того, существует вероятность…  — Дженна засомневалась, стоит ли продолжать? Неужели она свихнулась настолько, что все ему выложит? Узнай он о том, кто в этом замешан, он не устоит перед соблазном дать ход этой истории.
        — Вероятность чего?  — напомнил ей Рид.
        — Вероятность того, что полиция посчитает, будто я похитила Лекси. В таком случае ее наверняка попытаются вернуть тому, кому ее возвращать ни в коем случае нельзя.
        — Если вы и в самом деле ее родная тетя, я уверен, вы действительно можете достойно заботиться о ней, особенно если под подозрением ее отец, чему я верю. Кстати, у девочки есть бабушка с дедушкой?
        — Можно сказать, что нет.
        — То есть все-таки есть.
        — Будем считать, что «нет»,  — сказала Дженна, сокрушенно всплеснув руками.
        — Дженна, у меня самого было трудное детство. Я воспитывался в приемных семьях. Я видел немало женщин, которых мужчины «учили» кулаками. Я уже больше десяти лет пишу статьи о преступлениях. Если то, что вы рассказали мне, правда, если вашу сестру на самом деле убили, а ее убийца охотится и за вами, вы нигде и никогда не будете в безопасности. Когда-нибудь, рано или поздно, что-то случится, и он найдет вас.
        — Вы пытаетесь запугать меня?..
        — Я пытаюсь избавить вас от иллюзий. Что вы делаете для собственной защиты помимо того, что прячетесь?
        — А что еще я могу сделать?
        — Может, попытаться найти улики? Доказательства виновности убийцы? Что вы на это скажете?
        — Как я это сделаю, я здесь и защищаю Лекси. Моя сестра была убита на другом конце страны.
        — Вы удивитесь, узнав, как легко это сделать. Главное, знать, как.
        Дженна пристально посмотрела на него, чувствуя, как в ней начинает проклевываться крошечное семечко надежды.
        — Вы хотите сказать, что в состоянии помочь мне?
        — Я мастер раскапывать нужные факты.
        Все это хорошо, но что, если о его поисках станет известно? Что, если его вопросы насторожат Брэда и он выйдет на их след?
        — Я не могу рисковать,  — медленно произнесла она.
        — Значит, вы предпочитаете бездействие? Кстати, тот, кто когда-то совершил убийство, не побоится убить во второй раз.
        — Если я спрячусь и не стану напоминать о себе, он, возможно, забудет о нас.
        — Забудет о своем единственном ребенке? Не говорите ерунду, Дженна. Кого вы хотите обмануть? Ни вам, ни Лекси не светит ничего хорошего, если вы и дальше будете делать вид, будто все разрешится само собой. Это вам не поможет. Расскажите мне все, как есть. Иначе будет слишком поздно.
        11
        Дженна понимала: Рид прав. Невозможно постоянно жить в бегах, вечно от кого-то прячась. Нельзя жить одной лишь надеждой, что они в безопасности. Нужно действовать. Довериться журналисту — значит сделать смелый шаг. Впрочем, ему и без того известно уже многое. Он не перестанет докапываться до истины, даже если она откажется говорить с ним. Позволь она ему самостоятельно заниматься поиском, кто знает, к чему он придет и в какой набатный колокол ударит?
        — Ну, хорошо. Если я расскажу вам мою историю,  — наконец выдавила она,  — вы обещаете, что не станете обращаться в полицию? Обещаете, что не станете писать обо мне и Лекси до тех пор, пока все не закончится? Пока мы не окажемся в полной безопасности, а убийца не будет пойман? Это мое условие.
        — Я согласен.
        Она заглянула ему в глаза. Хотелось убедиться в его искренности. Он не стал отводить взгляд. Какое-то шестое чувство подсказало ей, что Рид — тот человек, чьим словам можно верить. Но это было лишь ее чутье.
        — Надеюсь, что я не совершаю ошибку.
        — Не совершаете,  — успокоил ее Рид и, сев на стул возле письменного стола, приготовился слушать.
        Дженна устроилась на кровати и переплела пальцы.
        — Ну, хорошо. Слушайте. Я действительно не знаю, что произошло между моей сестрой и ее мужем. Мы с Келли были не очень близки. Последние пять лет я провела, гастролируя по Европе с фортепианными концертами. Пару месяцев назад в моей концертной карьере случился кризис, и я вернулась обратно в Штаты. Мне требовалось время, чтобы прийти в себя, восстановить душевное равновесие. Я отправилась проведать Келли, которая жила в пригороде Бостона. Я поселилась в гостинице недалеко от ее дома. Я не была уверена, что она будет рада меня видеть. Мы ведь с ней так давно не виделись!
        Когда Келли пришла ко мне в гостиницу, я была потрясена тем, как она выглядит. Сестра очень сильно похудела, на руках и шее я заметила синяки. Она рассказала мне, что попала в беду, причем настолько серьезную, что сама не сразу это поняла.
        У Дженны перехватило горло. Она вспомнила панику в голосе Келли, ужас, застывший в ее глазах. Почему в тот день она не заставила сестру заночевать у нее в номере? Прояви она чуть больше настойчивости, Келли сейчас была бы жива.
        — Не торопитесь,  — тихо произнес Рид.  — Дать вам воды?
        Дженна сделала несколько вдохов-выдохов.
        — Не надо, со мной все в порядке.
        — Ваш зять избивал вашу сестру,  — заключил Рид.  — Именно это вы узнали, верно?
        — Да, но я не думаю, что дело ограничивалось только этим. Я тут мысленно прокрутила два наших последних разговора. Келли рассказала мне, что встретилась с кем-то за три недели до моего приезда. Этот человек рассказал ей про Брэда ужасные вещи, в которые она не хотела верить, но потом поняла, что это правда.
        — Что же именно?
        — Она не вдавалась в подробности. Просто сказала, что собирается уйти от мужа, но ей необходимо как следует к этому приготовиться.
        — Как звали того человека?  — прервал ее Рид.
        — Она не сказала. Я предложила сию минуту забрать Лекси из школы и уехать из города. Келли отказалась. Она уговорила меня дождаться следующего дня.
        Попросила не звонить ей и не приходить к ним в дом. Не хотела, чтобы Брэд узнал о том, что я в городе. Сказала, что нужно сделать одно последнее дело. Прежде чем уйти, Келли вручила мне конверт и попросила завтра встретить ее и Лекси в парке, недалеко от их дома. Если что-то случится, я должна разыскать Лекси и следовать указаниям, которые найду в конверте. В любых обстоятельствах мне следовало заботиться о безопасности Лекси. Но самое главное — я ни за что не должна отдавать девочку Брэду.
        Дженна посмотрела на своего собеседника.
        — Келли заверила меня, что все будет в порядке, главное — выдавать себя за мать Лекси.
        — Вы не спросили ее, почему она отказалась обратиться в полицию?  — уточнил Рид.
        — Можно было и не спрашивать. Мой зять — полицейский.
        — Я так и понял,  — ответил Рид и поджал губы.
        — На следующий день, как мы и договаривались, я пришла в парк. На улице, где жила сестра, я увидела полицейские машины. Меня охватило ужасное предчувствие, но я все равно отправилась в парк. Сначала я там никого не увидела, но затем услышала детский плач. Я нашла племянницу в горке-трубе, где она пряталась. Она горько рыдала, и я заметила капли крови на ее туфельках.
        Дженна сглотнула застрявший в горле комок.
        — Лекси сказала, что папа сделал больно маме и что мама велела ей бежать в парк и найти там меня. Мне неизвестно, что Лекси увидела в тот день. Иногда мне кажется, что она спряталась и стала свидетелем того, как родители начали драться, и отец не заметил ее. Затем, похоже, Брэд бросился искать Лекси, и когда он выскочил из комнаты, девочка бросилась к матери, и та велела ей бежать из дома, из чего следует, что на тот момент моя сестра была жива.
        Голос Дженны дрогнул. Она представила себе израненную, умирающую Келли, потерявшую всякую надежду на спасение и такую одинокую. Неужели Брэд вернулся и добил ее? Неужели Келли страдала и после того, как Лекси убежала?
        У Дженны затряслись руки. Казалось, она вот-вот задохнется. Все тело было напряжено. Еще мгновение — и оно порвется, лопнет, как слишком туго натянутая струна.
        В следующий миг Рид уже сидел рядом с ней, прижимая ее к себе, чтобы успокоить. Дженна попыталась сопротивляться. Ей было страшно принять его помощь. Она привыкла действовать на свой страх и риск, отчаянно пытаясь всеми мыслимыми способами избежать смертельной опасности. Увы, объятия Рида сделались крепче. Она не смогла противостоять их силе, теплу его тела, утешению, которые он ей предлагал. Боже, как же она устала нести на плечах тяжкий груз скорби по поводу смерти сестры, тревог за жизнь и безопасность племянницы и страха разоблачения.
        И она сдалась. Обняв Рида за талию, она опустила голову ему на грудь. Она оставалась в таком положении всего минуту — ровно столько, чтобы прийти в себя и успокоиться.
        Впрочем, внутри нее все продолжало клокотать, угрожая затянуть ее на самое дно. Боясь, что вот-вот разрыдается, Дженна прикусила нижнюю губу и крепко зажмурила глаза. Нет, только без слез. Нужно быть сильной.
        — Все в порядке, Дженна. Успокойтесь,  — прошептал Рид ей на ухо и погладил по спине.  — Здесь вы в безопасности. Со мной вам ничто не угрожает. Вы больше не одиноки.
        Из ее горла вырвался всхлип, затем еще один, и она расплакалась — впервые после смерти сестры. Она оплакивала будущее, в котором не будет Келли. Оплакивала прошлое, их былые взаимные обиды, резкие слова, которыми они обменивались, непонимание, ничтожность упреков и, более всего, тоску по сестре, которая останется с ней на всю жизнь.
        Откуда ей было знать, что когда-то она потеряет сестру? Она свято верила, что в один прекрасный день они вновь обретут духовную близость. Миллион раз она давала себе обещание, что очередной День благодарения или очередное Рождество она проведет вместе с Келли.
        И всякий раз откладывала — на завтра, на следующий год. И вот теперь упущенных возможностей не вернуть. Сестры, с которой она когда-то спала в одной спальне, с которой делилась секретами, больше нет. И она уже никогда не вернется.
        Слезы Дженны намочили рубашку Рида, но он не отстранялся от нее до тех пор, пока она не успокоилась. Когда рыдания стихли и она попыталась отдышаться, он протянул ей коробку бумажных носовых платков. Дженна высморкалась и тотчас устыдилась заплаканного лица.
        — Извините,  — пробормотала она.  — Не знаю, что на меня нашло.
        — В этом нет ничего удивительного,  — успокоил он ее. Взгляд его был теплым и понимающим.
        — Я проявила слабость.
        Обычно она не плакала. Отец всегда говорил ей, что эмоции следует приберегать для музыки. Не плачь, лучше играй! Теперь она чувствовала себя абсолютно обнаженной и уязвимой. Она не собиралась выставлять себя перед Ридом этакой слезливой дамочкой, но так уж получилось.
        — Слабость — это слово к вам не подходит, Дженна. Оно вам чуждо. Такой сильной и мужественной женщины я еще не встречал,  — тихо произнес он.
        — Вы не слишком хорошо меня знаете.
        — Вы чересчур строги к себе.
        — Большинство людей так не думают.
        Рид прищурился.
        — Большинство людей — это кто?…
        — Это неважно. Спасибо за моральную поддержку. Кстати, вам стоит переодеться.  — Она скользнула глазами по широкой, мускулистой груди. Ее тотчас охватило безумное желание помочь ему снять намокшую рубашку. Каким-то чудом она сдержалась. А как, наверно, восхитительно было бы уступить желанию, погрузиться в сладостное забвение…
        — Дженна!  — окликнул Рид.
        Она подняла на него глаза. Его взгляд пылал желанием.
        — Не смотрите на меня так!  — предупредил он.
        — Я не знаю, о чем вы…  — смущенно сказала она.
        — Знаете.  — Рид вскочил на ноги и вернулся на стул.  — Вы должны рассказать мне все до конца, чтобы я смог помочь вам. Давайте вернемся к тому месту, на котором вы остановились. Вы забрали Лекси в парке. Что было дальше?
        Дженна сделала глубокий вдох, затем выдох и, немного помолчав, заговорила снова:
        — Я хотела зайти в дом, чтобы удостовериться, что с Келли все в порядке, но внутренний голос подсказал, что этого делать не стоит. Нужно забрать Лекси и отвести ее в безопасное место.
        Я знала, что в доме находится полиция, и поэтому поступила так, как просила меня сестра. Я села в машину и ехала четыре часа. Я остановилась возле мотеля, когда проехала пару сотен километров от города. У меня был с собой ноутбук, и я зашла в Интернет.
        Так я узнала, что Келли скончалась от ножевых ран во время предполагаемого ограбления дома.
        Я увидела фотографии плачущего Брэда, умолявшего найти убийц его жены. Руки у него были перебинтованы. Эти раны он якобы получил, защищаясь от преступника.
        Вокруг него стояли его товарищи-полицейские в форме. Мне даже показалось, что его горе настоящее, а не наигранное. Потом я вспомнила, что мне сказала Лекси, вспомнила синяки на руках Келли и ужас в ее глазах. Это Брэд убил мою сестру, я уверена в этом.  — Их взгляды встретилась снова.  — Не лежи на мне ответственность за Лекси, я бы выследила его. Я бы добилась, чтобы его покарали за совершенное злодеяние.
        — Не сомневаюсь,  — заверил ее Рид.  — Скажите, Дженна, где Лекси могла находиться во время этого якобы ограбления?
        — В новостях говорилось, что, к счастью, дочь убитой гостила у родственников в другом штате, и в момент ограбления ее не было в доме, что, разумеется, ложь. Я не знаю, почему Брэд так заявил.
        — Что в принципе нетрудно было установить даже в ходе простого расследования.
        — Лекси никто не искал, потому что Брэд сообщил всем, что с его дочерью все в порядке.
        — Почему он не заявил об ее исчезновении?  — задумчиво спросил Рид.  — Какая-то бессмыслица получается.
        — Возможно, он знает, что она у меня.
        — Согласен. Продолжайте.
        — В конверте, который дала мне Келли, содержались подробные инструкции относительно того, как начать новую жизнь. Очевидно, сестра давно все спланировала. Она связалась с группой активистов, которые помогают женщинам, пострадавшим от семейного насилия. Эта группа придумала для нее и для Лекси новые имена, так что я просто заняла место Келли. Меня отправили сюда, в Бухту Ангелов, и снабдили документами. Меня ждал банковский счет, снятый напрокат дом и новая жизнь. Короче говоря, я могла начать все сначала.
        Дженна помолчала.
        — Беда в том, что Лекси меня почти не знает. Я всегда была для нее полузнакомой тетей, живущей где-то далеко, которая играет на пианино и изредка присылает ей красивые подарки. Она не понимает, почему я увезла ее далеко от дома. Первые дни мне пришлось с ней трудно. Сначала она вообще не разговаривала. Она как будто пребывала в трансе, спрятавшись от невзгод и боли. Потом она начала плакать и кричать. Она била меня, кричала, требовала, чтобы я отвезла ее домой.
        — Да, тяжело вам пришлось.
        — Я не знала, что мне делать. Лекси постоянно спрашивала, где ее мать и когда мы вернемся домой. Наконец я была вынуждена сказать ей, что ее мать мертва, что она превратилась в ангела и теперь живет на небе. По какой-то причине это объяснение успокоило ее. Думаю, какой-то частью сознания она уже понимала, что матери больше нет, но ей требовалось подтверждение. В конечном итоге Лекси перестала плакать. Я рассказала ей, какой план придумала ее мама, чтобы избежать опасностей, и что по этому плану мы должны выдавать себя за маму и дочку. Она согласилась и большую часть времени исправно, даже очень хорошо играла свою роль.
        Дженна сделал глубокий вдох.
        — Я знаю, у Лекси тяжело на душе, ей все еще больно. Она прячется от этой боли. Так же, как мы с ней прячемся от ее отца. Все стало игрой, обманом, притворством. Возможно, она думает, что однажды игра закончится и все будет по-прежнему. Или же она и впрямь поверила в то, что ее мама на небесах. Не знаю, не могу сказать.
        — Так вот почему ей хочется поговорить с ангелами,  — произнес Рид.  — Она хочет найти свою маму. Хочет спросить у нее, все ли у нее хорошо.
        — Да, именно так,  — кивнула Дженна.  — Это разбивает мне сердце, но что я могу поделать? Лекси ничего не видела. Не видела похорон или даже гроба не видела. А ее отец… я не знаю, какие чувства она питает к нему.
        Временами в ее представлении он — плохой дядя. Иногда она начинает путаться, говорит, будто какой-то злой человек забрался к ним в дом и убил ее маму. Думаю, ей нужен психотерапевт, но я боюсь вести ее к специалисту. Слишком рискованно. Я все время надеюсь, что спустя какое-то время Брэд смирится и прекратит поиски. Тогда я смогу показать Лекси врачу, и все само собой уладится.
        — Я бы на вашем месте не обольщался. Что вам известно о намерениях Брэда в отношении Лекси? Мужья, избивающие жен, не всегда избивают детей. Любит ли он Лекси? Хочет ли он, чтобы она вернулась к нему? Или желает причинить ей вред?
        — Не знаю. Возможно, Лекси могла бы обвинить его в убийстве матери. Не исключено, что ее свидетельство упрятало бы Брэда за решетку. Но она никогда не рассказывает одну и ту же историю дважды.
        — Его адвокаты не оставят от показаний ребенка камня на камне,  — возразил Рид.  — Нужны более весомые доказательства его вины. Вам нужно выяснить, что ваша сестра знала о своем муже.
        — Но как, господи, я это узнаю?
        — Можете начать с того, что назовете мне его фамилию.
        Последняя капля сомнения заставила ее немного помедлить с ответом. Но она уже зашла слишком далеко. Увы, хочешь не хочешь, а нужно идти до конца.
        — Уинтерс. Брэд Уинтерс.  — В глазах Рида вспыхнул интерес. Дженна вскочила и прикоснулась к его руке.  — Рид, только будьте осмотрительны. Брэд человек неглупый и к тому же полицейский. Если вы начнете наводить о нем справки, он непременно выйдет на вас.
        — Этого не произойдет,  — заверил ее Рид.  — Единственный способ окончательно обезопасить вас — это посадить Брэда в тюрьму. Мы должны это сделать.
        — Мы?  — Ей понравилось это «мы», означавшее, что теперь они заодно. Сила Рида, его уверенность в успехе уже вселили в нее надежду.
        — Именно. Лучший способ победить врага — узнать о нем как можно больше,  — продолжил Рид.  — Ваша сестра узнала что-то важное о своем муже. Если мы поймем, что именно, тем самым мы получим в наши руки оружие, которое применим против него. До сих пор вам, Дженна, не оставалось ничего другого, как отступать. Но в какой-то момент вы уткнулись в глухую стену. Единственная возможность начать борьбу — нанести ответный удар.
        Дженна кивнула. С каждой минутой ее уверенность в успехе крепла.
        — Хорошо. Я готова воевать. Однако предупреждаю: это не ваша война, Рид. Если вы будете в ней участвовать, вы поставите себя под удар. Даже если ваши действия не спровоцируют Брэда нагрянуть сюда, он может и сам выйти на мой след. Если вы станете помогать мне, ваша жизнь тоже окажется под угрозой.
        — Я умею постоять за себя.
        — Скажите, это нужно вам для того, чтобы потом написать репортаж для газеты?  — уточнила Дженна.
        — А вы как думали?  — парировал он.
        Рид попытался высвободить руку, но Дженна держала ее мертвой хваткой.
        — Я вам не верю. Мне кажется… думаю, что вы хотите помочь мне.
        — Может быть… немного,  — признался Рид.
        — Что-то не слишком похожи на рыцаря в сверкающих доспехах.
        Рид нахмурился.
        — Верно, не советую вам совершать этой ошибки, Дженна. Я вовсе не рыцарь, уверяю вас.
        — И кто после этого занимается самоедством?
        Рид покачал головой.
        — Вам еще о многом предстоит поразмыслить, Дженна. За меня не беспокойтесь.  — Он посмотрел на ее руку.  — И… отпустите меня.
        Кстати, давно пора. Увы, тепло его тела было таким приятным! А воздух между ними как будто насыщен электричеством. Точно таким, какое она обычно ощущала перед выходом на сцену: сладостное и пугающее предвкушение того, что вот-вот произойдет, если только этому не мешать. Дженна посмотрела Риду в глаза. Судя по его взгляду, с ним творилось то же самое.
        Положив руки ей на бедра, он притянул ее к себе.
        — Я, кажется, предупредил вас,  — произнес он, а в следующий миг его губы прижались к ее губам.
        В первые мгновения его поцелуй был жадным и даже каким-то сердитым, как будто он был зол на самого себя за то, что хочет ее. Но стоило ей ответить на его поцелуй, как злость сменилась страстью. Он целовал ее так, будто не мог насытиться ею, будто умирал от жажды, а она была его единственным спасением.
        Неожиданно ее ноги ударились о край кровати, и она повалилась на матрац, который как будто издал легкий вздох. В следующий миг Рид уже лежал на ней, жадно целуя ей шею, лаская грудь. Его колено раздвинуло ей ноги.
        Она запустила пальцы ему в волосы и попыталась еще крепче прижаться к нему. Боже, как это приятно — ощущать на обнаженной коже его руки, его губы!.. Она была готова на что угодно, лишь бы выпустить на волю мучительное вожделение, от которого каждый нерв ее тела звенел, как натянутая струна.
        Неожиданно раздался бой часов. В первое мгновение они даже не поняли, что это такое. Дженна так увлеклась Ридом, что перестала понимать, где находится. Бой повторился снова и снова.
        — Черт!  — Рид подняв голову.  — Какой болван ставит часы с боем в номере отеля?
        Часы отбили десять. Испуганная Дженна попыталась принять сидячее положение.
        — О, боже! Я опоздала. Мне надо забрать Лекси из библиотеки.  — С этими словами она столкнула с себя Рида и, вскочив на ноги, увидела себя в стенном зеркале: волосы всклокочены, губы опухли от поцелуев, глаза подернуты поволокой страсти.  — Ну и вид. Настоящее пугало!
        — Неправда. Вы красавица,  — возразил Рид.  — Но вам действительно пора идти.
        — Верно. Пора. И, наверно, зря мы себе это позволяли. Не то время, не то место, да и все прочее не то.
        — Но тогда почему нам обоим так хорошо?  — лукаво спросил Рид.
        Схватив сумочку, Дженна поспешила к выходу. Она не стала отвечать на его вопрос.
        12
        Шарлотта открыла дверь и предложила смутившейся Энни войти. Она надеялась, что поступает правильно. После нескольких продолжительных бесед с психотерапевтом Энни выпустили из больницы. Врач пришел к заключению, что девушка больше не представляет опасности для самой себя и ее будущего ребенка. Энни признала, что прыжок с пирса был глупостью с ее стороны и у нее нет желания его повторять.
        Просто в тот момент она поддалась минутному порыву. Жестокость отца довела ее до отчаяния, но ей очень хотелось жить — ради себя самой и ради будущего ребенка.
        Шарлотта долго общалась с Энни и имела все основания ей верить. Тем не менее считала своим долгом держать девушку в поле зрения, по крайней мере, в ближайшее время. Потому что вскоре Энни столкнется со многими трудностями, и одной ей с ними не справиться.
        — Вы точно уверены, что мне можно к вам?  — прошептала Энни. В ее карих глазах читалась тревога.
        — Да, уверена,  — спокойно ответила Шарлотта.  — Моя мать будет рада, если ты поживешь у нас несколько дней, пока мы не найдем тебе крышу над головой.
        — Она ведь не считает меня… грешницей?
        Шарлотта подозревала, что мать не самого лучшего мнения об этой юной особе и ее подростковой беременности, однако надеялась, что мать, как и подобает жене священника, встретит ее понимающей улыбкой, а не холодной миной, какой она много лет назад встретила собственную дочь.
        — Не беспокойся, все будет хорошо,  — сказала она и суеверно скрестила пальцы, в надежде на то, что так и будет.
        Они вместе прошли в дом. Шарлотта удивилась дразнящим ароматам, что доносились из кухни. Утром, когда она уезжала из дома, мать все еще спала. Она никогда особенно не торопилась навстречу новому дню.
        Наверно, что-то изменилось.
        — Вот и вы,  — сказала мать, когда они вошли в кухню. Она была в переднике, черных брюках и сером свитере. Лицо ее разрумянилось. Увидев Шарлотту и ее спутницу, она улыбнулась.  — Ты, должно быть, Энни. Я — Моника Адамс. Надеюсь, ты любишь овсяное печенье с изюмом?
        — Э-э-э… да,  — запинаясь, ответила Энни.
        — Отлично. Тогда марш за стол. Я приготовила салат с курицей и утром купила на рынке свежую клубнику,  — продолжила Моника.  — Почему бы тебе не умыться? Ванная комната впереди по коридору и налево.
        — Хорошо,  — ответила Энни и, бросив на Шарлотту быстрый взгляд, вышла из кухни.
        — Ты сегодня в ударе!  — искренне поразилась Шарлотта. Ясноглазая женщина в кухонном фартуке не имела ничего общего с той, с кем она разговаривала накануне, да и вообще на протяжении последних семи месяцев.  — Спасибо тебе.
        — Я делаю это не для тебя. Я делаю это ради твоего отца. Вчера мне приснился сон. Твой отец сказал мне, что я должна жить дальше, должна ради него быть сильной, продолжать его дело, чтобы он мог бы гордиться мной.
        Ее глаза затуманились слезами.
        — Он был такой красивый, такой живой. Совсем не такой, как в последние недели, когда он так мучился. Он улыбался.  — Моника прочистила горло.  — Ради его памяти я готова на все.
        — Замечательно,  — осторожно сказала Шарлотта, не зная, куда заведет новое настроение матери. В любом случае это была перемена к лучшему. Перед ней была живая женщина, а не тот полуживой манекен, с которым она обитала под одной крышей последнее время.
        — Кстати, мне утром пригодилась бы твоя помощь,  — продолжила Моника.  — Пришлось поменять постельное белье Джейми и прибраться в его комнате. Помнится, кто-то обещал мне, что возьмет всю ответственность на себя.
        Нет, похоже, мать не слишком изменилась.
        — Пришлось съездить в больницу. Прошлой ночью Каре Линч показалось, будто ей грозит выкидыш. Нужно было проверить, в каком она состоянии. Слава богу, с ней все в порядке.
        — Я рада. Кара — славная девочка. Не то что ее братец Шейн, тот всегда ходит какой-то угрюмый. А эти его татуировки — кто знает, что они означают? Каждый раз, когда я вижу его, я перехожу на другую сторону улицы.
        — Шейн — неплохой парень.
        — Только, пожалуйста, не защищай Шейна Мюррея,  — заявила Моника.  — Или других парней из вашей школьной компании. Тебя всегда как магнитом тянуло к молодым людям с сомнительными моральными ценностями. Эндрю был единственным твоим приличным кавалером. Один Господь ведает, почему вы с ним перестали встречаться.
        С этими словами она пристально посмотрела на Шарлотту.
        — Вдруг теперь, когда он возвращается обратно, у вас с ним найдется больше общего, чем раньше.
        — Вряд ли.
        — Откуда ты можешь знать? Ты ведь не видела его много лет.
        — Верно, но я с трудом представляю себя подружкой пастора.
        Моника обиженно поджала губы.
        — На меня намекаешь? Ты не видишь себя в роли жены пастора потому, что считаешь, будто моя жизнь прожита напрасно?
        — Я вовсе так не думаю.
        — Не считай меня дурочкой, Шарлотта. Я знаю, по-твоему, быть чьей-то женой, заботиться о муже значит поставить на себе крест. Для тебя на первом месте карьера. Ты врач и гордишься этим. Ты впускаешь в мир новую жизнь. Разве можно сравнить с врачом жену пастора, которая печет печенье и приносит больным суп?
        Шарлотта удивленно посмотрела на мать. Боже, сколько же гнева скопилось в ее душе по отношению к собственной дочери! И, самое обидное, она не давала для этого повода.
        — Я не считаю, что ты поставила на своей жизни крест,  — возразила она.  — Ты помогаешь людям. Делаешь благое дело.
        — Я не раз замечала в твоих глазах презрение. Можно подумать, я не знаю, как ты на самом деле относишься ко мне?
        Шарлотта выдержала ее взгляд.
        — То, что ты видела в моих глазах, не имеет отношения к тебе как жене пастора. Скорее к тому выбору, который ты сделала для меня, а не для себя. Ты действительно хочешь поговорить о том, что случилось?
        Моника Адамс глубоко вздохнула. Она не была готова к подобным разговорам.
        Немного помолчав, мать покачала головой.
        — Нам нечего обсуждать. Прошлое есть прошлое. Его уже не вернуть и никак не изменить.
        С этими словами Моника подошла к духовке и вытащила из нее противень с золотисто-коричневым овсяным печеньем. Любимое печенье Дорин. С изюмом. В отличие от сестры Шарлотта терпеть не могла изюм. И мать это прекрасно знала.
        — Я по-прежнему считаю, что ты не должна отталкивать от себя Эндрю,  — сказала Моника, перекладывая печенье на блюдо.
        — Уверена, женщины в церкви все до единой втрескаются в него по уши,  — легкомысленно произнесла Шарлотта.  — Надеюсь, ему нравятся домашняя выпечка и лоскутные одеяла. Он будет в избытке получать и то, и другое.
        — Тебе лишь бы поиздеваться над традициями нашего города!
        — Вообще-то я и не думала издеваться,  — вздохнула Шарлотта.  — Я лишь хотела сказать, что Эндрю станет номером первым в списке перспективных холостяков. К вящему интересу многих одиноких женщин.
        — Ты могла бы тоже вступить в это состязание.
        — Прости, не поняла?
        Ее мать удивленно выгнула бровь.
        — Что? Неужели мне запрещено говорить, что моя дочь красавица?  — Она на миг умолкла и, посмотрев на дверь, спросила: — Почему бы тебе не сходить за Энни? У меня такое ощущение, что она заблудилась.
        Шарлотта обрадовалась возможности завершить неприятный разговор. Энни она нашла в комнате брата. Та не сводила глаз с фотографий, стоявших на столе Джейми. Одну из них, недавно снятую, она держала в руке. На ней брат Шарлотты был запечатлен перед отправкой на место службы. Он был в форме, волосы коротко острижены, мальчишеское лицо кажется очень взрослым, очень решительным.
        Энни посмотрела на нее укоризненным взглядом.
        — Я не могу оставаться здесь,  — заявила она.
        — Что здесь не так?  — удивилась Шарлотта.
        Энни указала на фотографию.
        — Это комната солдата.
        Шарлотта вспомнила отца девушки: одетый в камуфляж, он целился в них из ружья.
        — Армия делает из людей сумасшедших,  — продолжила Энни.  — Когда они возвращаются домой, то больше не помнят, какими были раньше.
        — Так было с твоим отцом? Он тоже изменился, после того как вернулся домой?
        Энни кивнула.
        — Когда ему становилось совсем лихо, мама умела успокоить его, но когда она умерла, отец совершенно свихнулся. Я же не знала, как вернуть ему разум. Там, в горах, он как будто ведет свою собственную войну. Иногда мне казалось, будто я его заложница, будто я попала к нему в плен. Но в иные дни он бывал почти нормальным. Просыпаясь утром, я не знала, какое будет у него настроение.  — Энни проглотила застрявший в горле комок и заговорила дальше: — Он отпускал меня в город только на работу и купить продуктов. Я не знаю, что теперь с ним будет,  — с тревогой добавила она, посмотрев на Шарлотту.  — У него там грядки, на которых он выращивает овощи, несколько кур и больше ничего. Он велел мне не возвращаться домой. Даже не знаю, что делать.
        — Ты пока побудешь здесь. Отдохнешь. Восстановишь силы. Ради себя и будущего ребенка. Не волнуйся, Энни, мы все уладим. Надеюсь, мы сможем помочь твоему отцу, позаботимся о том, чтобы ему там хватало еды. Но я не хочу, чтобы ты возвращалась туда одна. Тебе надо думать не только о себе, но и о ребенке. Договорились?
        — Договорились,  — с видимым облегчением согласилась Энни.
        — Мне думается, тебе будет удобнее в моей комнате,  — сказала Шарлотта.  — Пойдем со мной. Тебе там понравится. Когда мы с сестрой были подростками, Дорин обставила ее на свой вкус, а она была страшная модница.
        — Ух ты!  — изумленно воскликнула Энни при виде комнаты в розовых тонах. На огромной двуспальной кровати высились горы мягких подушек, диванчик возле окна был завален мягкими игрушками. Стены увешаны книжными полками.
        — В детстве мы спали каждая в своей кровати. Но когда я, окончив школу, уехала учиться, комнату заняла Дорин. Книги тут — мои, ее интересовала только косметика.
        Шарлотта указала на туалетный столик. На нем рядами выстроились бутылочки лака для ногтей, лежало зеркало, пара расчесок, а в ящике — куча старой ненужной косметики.
        — Как красиво!  — восхитилась Энни, и ее глаза вспыхнули неподдельной радостью.
        Хотя Энни было уже восемнадцать и она уже была беременна, во многих отношениях она все еще осталась ребенком — хорошенькой маленькой девочкой со светлыми волосами и карими глазами, в которых застыли печаль и невинность. В своей жизни она повидала немало плохого и почти не имела представления о том, что способен ей предложить окружающий мир.
        Шарлотте не давал покоя вопрос, кто лишил Энни невинности. Такой же подросток, как и она? Или кто-то постарше, кто отдавал себе отчет в своих действиях? Она спросила у Энни, принуждал ли ее этот мужчина заниматься с ним сексом, но девушка ответила отрицательно. Она так и не сказала, кто отец ее будущего ребенка.
        Хотелось надеяться, что Энни говорит правду. Увы, она по личному опыту знала: в том, что касается секса, девушки-подростки порой попадают в самые разные неприятности.
        Энни погладила теплое стеганое одеяло.
        — Эта комната как из сказки. Вам повезло, что вы выросли здесь.
        — В детстве я так не думала.
        Сейчас благодаря Энни она посмотрела на комнату другими глазами, Наверно, ее детству можно позавидовать. Но тогда ей казалось, что комната не ее, а Дорин, а дом принадлежит матери, она же здесь лишняя, если не сказать, чужая. Неожиданный звонок в дверь заставил ее вздрогнуть.
        — Откроешь, Шарлотта?  — крикнула ей из кухни мать.
        — Я сейчас вернусь,  — сказала Шарлотта Энни.  — А ты пока можешь поводить носом.
        С этими словами она направилась к входной двери. Звонок тем временем повторился. Шарлотта распахнула дверь, ожидая увидеть кого-то из прихожанок с очередным угощением. В следующий миг ее приветливой улыбки как не бывало. На пороге стоял молодой мужчина с букетом цветов.
        Некогда светлые волосы потемнели, но голубые глаза остались прежними. Сохранилась и ямочка на подбородке. И красивые губы. Сердце Шарлотты как будто сделало сальто. Она на секунду перенеслась в то время, когда школьная звезда бейсбола Эндрю Шиллинг заявился к ней с букетом цветов, которые нарвал по пути. Он пригласил ее покататься на машине. Она согласилась, и тогда…
        — Шарли?  — растерялся он.  — Это ты?
        Шарлотта сглотнула комок и постаралась сделать равнодушное лицо.
        — Да, это я. Что… что ты делаешь здесь?
        — Я буду новым пастором.
        — Да. Мама говорила вчера. Но я не ожидала, что так скоро.  — Она была не готова видеть его и разговаривать с ним. Но деваться некуда. Вот он перед ней, в темно-коричневых брюках, кремовой рубашке и коричневом блейзере. Он был хорош собой, хотя и выглядел строго и чуть старше своего возраста. Шарлотта даже пожалела, что в данный момент на ней серые брюки-капри и черный свитер, а волосы убраны в конский хвост. Можно было одеться и поярче.
        — Прошло столько времени,  — произнес Эндрю, откашлявшись.  — Я слышал, ты стала врачом. Это замечательно.
        — Да. А ты — пастором.
        — Ну вот, мы установили факты,  — сказал Эндрю, улыбнувшись.
        — Чем я могу быть тебе полезна?
        — Я пришел поговорить с миссис Адамс. Послушай, я не собираюсь выставлять тебя или твою семью из дома. Это было бы некрасиво с моей стороны. Вы прожили здесь всю жизнь Я могу снять квартиру в центре города.
        — Даже не думай,  — решительно заявила Моника Адамс, появившись за спиной Шарлотты.  — Привет, Эндрю.
        — Здравствуйте, миссис Адамс, это вам,  — сказал он, протягивая ей букет.
        — Прекрасные цветы. Это такой красивый жест с твоей стороны. Ты теперь наш новый пастор, и это твой дом. То самое место, куда ты можешь привести жену и детей.
        — Я не женат,  — быстро ответил Эндрю.
        — Когда-нибудь ты обзаведешься семьей.
        — Но мне не нужен дом прямо сейчас. И я не намерен выставлять вас за порог. Он так долго был вашим домом.
        — Да, он был моим домом. Я буду скучать по нему. Но мой муж хотел, чтобы здесь жил ты. Я рада, что это ты, а не посторонний человек,  — добавила Моника.  — Будешь есть с нами? Мы как раз собирались сесть за стол. Еды хватит на всех. Я уверена, вам с Шарлоттой захочется поговорить, вспомнить прошлое. Помнится, вы с ней были дружны до того, как она стала встречаться с другим юношей.
        Эндрю явно чувствовал себя неуютно. Шарлотта молила бога, что он откажется. У нее не было ни малейшего желания сидеть с ним за одним столом и уж тем более начинать с ним новый разговор — тринадцать лет спустя, да еще в присутствии матери.
        — Извините, не могу,  — все-таки отказался Эндрю.  — У меня назначена встреча в церкви.
        — Хорошо, я понимаю. Но ты приходи к нам.
        — Обязательно, с удовольствием,  — пообещал он.
        Мать ушла. Шарлотта собралась закрыть дверь, но Эндрю ее остановил.
        — Хочешь, мы чуть позже выпьем кофе?  — предложил он.
        Шарлотта помедлила с ответом.
        — Я сегодня занята. Извини.
        Новый священник кивнул и грустно улыбнулся.
        — Наверное, я заслужил это. Если не ошибаюсь, я сказал тебе то же самое, когда ты хотела со мной поговорить.
        Да, так и было. Она помнила каждое его слово. Они крепко врезались ей в память.
        — Это было давно и уже не имеет значения. Мы с тобой непременно где-нибудь встретимся.
        — Шарли?
        — Что?  — спросила она, испытывая непреодолимое желание захлопнуть дверь у него перед носом и навсегда забыть прошлое.
        — Я рад, что ты здесь. Что мы оба дома, в этом городе.
        — Не знаю, надолго ли я здесь.
        Он выдержал ее взгляд.
        — Надеюсь, что надолго.
        Закрыв входную дверь, Шарлотта прижалась к ней спиной и стояла так примерно минуту. Когда-то Эндрю Шиллинг был главным героем ее фантазий, но она давно уже не та наивная девчушка, а он не тот парень. Но в прошлое возврата нет, былого не вернуть. Теперь с нее хватает забот о настоящем, в котором есть нечто такое, о чем Эндрю Шиллингу лучше не знать.
        13
        Открыв дверь, которая вела из кухни в подвал, Дженна задержалась на лестничной площадке, чтобы щелкнуть выключателем, после чего медленно спустилась вниз. Она уже один раз была в подвале, когда только-только поселилась здесь. Хотела убедиться, что в дом нельзя забраться через подвал, лишь через входную дверь. Здесь вдоль одной стены тянулся ряд окошек, но они были слишком малы, чтобы в них мог кто-то пролезть. Сейчас она пыталась понять, почему их с Лекси отправили жить именно в этот дом.
        — Что ты делаешь?  — спросила Лекси, стоя наверху около двери.
        — Просто смотрю, что здесь есть. Осторожно,  — добавила она, когда девочка стала спускаться по лестнице следом за ней.
        — Здесь страшно,  — сказала та.
        Дженна щелкнула выключателем. К ее великому облегчению, зловещие тени сразу же исчезли. Как и Лекси, она была не любительницей страшных мест, особенно после событий последних двух месяцев.
        В подвале хранился всякий хлам: комод с зеркалом, письменный стол, две старые лампы и огромный сундук на вид столетней давности, водонагреватель и несколько заржавевших садовых стульев.
        — Чье это?  — полюбопытствовала Лекси.
        — Не знаю,  — ответила Дженна.  — Должно быть, это вещи бывшей хозяйки дома. Ее звали Роза Литлтон.
        — Роза. Красивое имя,  — пробормотала Лекси и нахмурила бровки.  — Мама рассказывала про какую-то женщину по имени Роза.
        — Правда?  — удивилась Дженна, все больше и больше убеждаясь в том, что Бухта Ангелов была выбрана в качестве нового места жительства не случайно.  — И что твоя мама рассказывала про эту Розу?
        — Я не помню. Подожди. Роза — это ангел,  — сказала девочка, и ее лицо просветлело. Замечательно.  — И ее поцеловал ангел, так же, как меня и маму.
        Дженна удивленно посмотрела на племянницу.
        — Ты хочешь сказать, что у нее была такая же родинка на пятке, как у тебя и твоей мамы? Откуда твоей маме было это известно?
        Лекси пожала плечами и спросила:
        — А почему ангел не поцеловал тебя?
        — Не знаю,  — ответила Дженна. Она никогда не видела в родинке Келли ничего особенного. Вроде бы у их матери родинки тоже не было, но она не могла точно этого вспомнить. В иные дни она не могла вспомнить даже ее лицо. В большинстве своем воспоминания о ней были расплывчатыми — пестрая мешанина мыслей и того, что говорили о матери другие люди. Интересно, что Лекси будет помнить о Келли через двадцать или тридцать лет? Скорее всего, не слишком много.
        Лекси подошла к сундуку.
        — Что там?
        Она попробовала открыть крышку, но та не поддалась. Тогда Дженна потянула за ручку сильней, и крышка, подняв тучу пыли, открылась. Дженна закашлялась и принялась рукой разгонять в воздухе пыль.
        — Одежда!  — пискнула Лекси, опускаясь на колени рядом с сундуком.  — Мы можем в нее нарядиться. Мы так обычно играли с мамой.
        И она принялась вытаскивать платье. Оно вытягивалось долго-долго, белое платье, отделанное старым, пожелтевшим кружевом.
        — Это платье ангела?
        — Нет, дорогая, Думаю, это подвенечное платье.
        Странно. По словам Кары, Роза никогда не была замужем. Может, это платье ее сестры?
        Сунув руку глубже в сундук, Лекси вытащила вуаль, пару длинных, до локтя, пожелтевших перчаток, потускневшую от времени серебряную расческу и щетку для волос. Груда вещей на полу постепенно росла. Вскоре на нее сверху лег переплетенный в черную кожу ежедневник. Пока Лекси примеряла вуаль, Дженна открыла его и села на пол.
        На первой странице оказалось краткое посвящение.
        — Моя дорогая Роза,  — прочитала вслух Дженна,  — в те минуты, когда ты решишь, что одинока, знай, что это не так. Если ты будешь прислушиваться к своему сердцу, то услышишь шепот тех, кто ушел перед тобой. Ты ангел, и однажды ты снова улетишь. Любящая тебя мама.
        — Я же говорила тебе, что она была ангелом,  — воскликнула Лекси, садясь с ней рядом.
        — Верно, говорила,  — пробормотала Дженна, переворачивая страницу.
        — Что там еще написано?  — полюбопытствовала Лекси.
        Первая запись в дневнике была датирована 8 июня 1950 года.
        — Сегодня мы похоронили Митчелла,  — продолжила читать Дженна.  — Вчера должна была состояться наша свадьба, но вместо этого я похоронила моего жениха, которого положили в твердую холодную землю. Я бросила розы на его гроб.
        Я слушала достопочтенного отца Джекобса, который говорил о жизни Митчелла. Я знаю, его больше нет, но никак не могу в это поверить. Чувствую себя такой одинокой. Мама и девочки пытались меня приободрить, но сердце мое разбито. Не знаю, как мне жить дальше. Как мне жить одной, без него? Все наши планы, все наши мечты рухнули. Когда я пришла домой, то села за пианино и попыталась играть. Музыка всегда была моим утешением, но теперь даже она не приносит мне облегчения. Уже ничто никогда не будет так, как прежде.
        Дженна снова посмотрела на свадебное платье.
        — Наверно, это ее платье.
        — Она так и не надела его,  — сказала Лекси.  — Какая жалость. Что еще она написала?
        Дженна перевернула страницу. Следующая запись была сделана 14 июля 1950 года.
        — После смерти Митчелла я пытаюсь занимать время поисками потерпевшего крушение корабля. Знаю, что у нас с мамой есть такая же родинка, как и у Габриэллы, девочки, пережившей кораблекрушение. Похоже, что каждая первая дочь наследует эту родинку.
        Легенда гласит, что ангел выхватил Габриэллу из пучины вод и, держа ее за ножку, перенес в безопасное место, а затем бережно положил на землю на берегу. Родинка на ее пятке — это отметина, оставленная ангелом. Но в легенде ничего не говорится о родителях Габриэллы. Как они умерли? Кем они были? Как маленький ребенок потерял родителей?
        Моя мать говорит, что каждая женщина, у которой есть такая родинка, пытается найти ответы на эти вопросы, но в отчетах о кораблекрушении ничего не сказано о родителях Габриэллы. Большая часть тех, кто выжил, утверждали, что не видели ребенка до того утра, когда корабль потерпел крушение. Как такое могло быть, если они пробыли до этого две недели на корабле? Была ли Габриэлла ангелом, посланным на землю, чтобы начать все заново? Некоторые считают именно так, но это сильно похоже на выдумку. Мне трудно и дальше верить в ангелов. Мне трудно понять, почему Бог забрал Митчелла таким молодым. Но я пытаюсь хотя бы чем-то занять себя.
        Сегодня я ходила в библиотеку и кое-что там узнала.
        Я нашла запись в дневнике Сэмюэля Мартина, одного из матросов корабля. Незадолго до того, как корабль разбился о скалы, он услышал звуки ужасной борьбы, выстрел и детский плач. К несчастью, ни на одном из тел погибших, выброшенных волнами на берег, не было пулевых ранений. Поэтому он был не уверен в случившемся. Я думаю, что на корабле, прежде чем он затонул, что-то произошло, что-то такое, что было связано с родителями Габриэллы, моими предками. Но узнаем ли мы когда-нибудь об этом?
        Дженна перевернула следующую страницу, ожидая продолжения текста.
        Но там стояла новая дата — эта запись была сделана два месяца спустя.
        9 сентября 1950 года.
        Со дня моей последней записи случилось многое.
        Мать слегла с сильной лихорадкой. Ночью я смачивала ей лоб холодной водой и слушала ее сбивчивую речь — она говорила, что присоединится к моему отцу, который сейчас на небесах. Я пыталась заставить ее бороться за жизнь, чтобы она не уходила от меня и моих сестер, но она все слабела и прошлой ночью скончалась. Теперь мы остались одни. Мне предстоит воспитывать трех младших сестер, а также моего будущего ребенка. Как мне с этим всем справиться?
        — У нее родился ребенок?  — удивилась Лекси.
        — Похоже на то,  — ответила удивленная Дженна и перевернула еще одну страницу. Та была датирована 10 марта 1951 года.
        — Сегодня я отдала моего ребенка. Мне довелось всего несколько секунд подержать его на руках и попрощаться с ней. Женщина, которая забрала ее, пообещала, что моя дочь будет расти в хорошей, любящей семье, которая даст ей то, чего не в состоянии дать я.
        Это было самое трудное решение в моей жизни, но у меня не хватает денег, чтобы заботиться и о сестрах, и о малышке. Надеюсь, когда-нибудь я найду ее. Меня утешает мысль о том, что я всегда узнаю ее по родинке на пятке, ведь у меня точно такая же. Независимо от того, как далеко друг от друга мы будем находиться, нас будет связывать поцелуй ангела. Я засунула в ее одеяльце медальон, который мне подарил Митчелл, так что с ней навсегда останется вещица, связанная с ее родителями. Надеюсь, она простит мне, что я отдала ее чужим людям. Возможно, когда-нибудь судьба снова сведет нас вместе.
        Дженна пролистала следующие страницы, но они оказались пусты. Она посмотрела на Лекси. Девочка сделалась неожиданно тихой и серьезной, на ее лице появилось задумчивое выражение.
        — Что-то не так, дорогая?
        — У мамы был медальон. Он открывался, и она говорила мне, что положит в него мой портрет. Как ты думаешь, это был медальон Розы?
        — Не знаю, как он мог быть ее медальоном?  — неуверенно произнесла Дженна и задумалась. Если у Розы была родинка и она отдала чужим людям дочь, у которой такая же родинка, как у Келли и Лекси…
        Дженна вернулась к нужной ей записи в дневнике. В глаза ей неожиданно бросилась дата.
        — О, боже!  — прошептала она. Ее мать, Кристалл Беннетт, родилась 10 марта 1951 года, в тот же день, когда и дочь Розы. Но Дженна никогда не слышала о том, что ее мать была приемным ребенком. Знала ли об этом сама Кристалл? А Келли? Келли, должно быть, знала и наверняка проследила все генеалогическое древо до времени кораблекрушения в Бухте Ангелов. Так вот почему она отправила их с Лекси в дом Розы. Это дом их бабушки.
        Пульс мгновенно участился. Нет, это просто невероятно, но факты — упрямая вещь. Даже если закрыть глаза на совпадение в датах, родинка у Лекси говорит сама за себя.
        Роза Литлтон была ее бабушкой. Они с Лекси связаны узами крови с этим городом, со своими предками. Келли хотела, чтобы они начали новую жизнь там, где было их прошлое, где родилась их мать, откуда ее отдали в другую семью. При этой мысли по спине Дженны пробежал холодок. Ей показалось, что она мысленно слышит голос Розы, слышит ее рыдания, когда она расстается со своим младенцем. Она чувствовала ее отчаянное желание когда-нибудь снова увидеть дочь.
        Но Роза, насколько известно, так и не увидела дочь. Сама Роза умерла два года назад, еще до того, как Келли составила план бегства. И все-таки, несмотря ни на что, они оказались здесь. Лекси поднялась с пола и чихнула, чем вернула Дженну в реальность.
        — Мы теперь можем пойти на карнавал?  — спросила девочка.
        Мысли Дженны все еще витали в прошлом, а Лекси уже жила настоящим, что, видимо, было правильно. Дженна отложила дневник и встала. Похоже, ей предстоит заняться чем-то очень важным.
        — После того, что случилось вчера вечером, думаю, нам лучше остаться дома.
        Лицо девочки омрачилось.
        — Я буду хорошо себя вести. Буду всегда рядом с тобой и буду называть мамой. Обещаю,  — произнесла она с серьезностью, от которой Дженне захотелось расплакаться.  — Я не забуду. Кимми сказала, что сегодня вечером на берегу будет фейерверк. А еще там будут жечь костер и поджаривать на огне пастилу. Прошу тебя, давай пойдем и мы!
        — А как же ангелы?  — спросила Дженна.  — Ты не убежишь от меня снова, чтобы искать их?
        — Они не летают, когда пускают фейерверки, потому что не любят шума,  — заявила Лекси с такой серьезностью, что Дженна невольно улыбнулась.
        — А до или после фейерверка? Не будешь их искать?
        В глазах девочка появилась неуверенность.
        — Я не стану нарочно их искать, но если сами они найдут меня, я спрошу у них, как там моя мама,  — упрямо заявила она.
        — Дорогая, так не бывает.
        — Ты не знаешь, как бывает. Ты не на небесах и ничего не знаешь об ангелах. Если они захотят с кем-нибудь поговорить, то только со мной, потому что у меня на ноге есть поцелуй ангела.
        Возразить на это Дженне было нечем.
        — Хорошо, но обещай, что не станешь охотиться за ними без меня. Договорились?
        — Договорились,  — радостно ответила Лекси и побежала вверх по лестнице, как будто боясь, что ее новая «мама» передумает.
        Дженна не спеша последовала за ней. На лестничной площадке она бросила последний взгляд в подвал, после чего выключила свет и закрыла дверь. Она еще заглянет туда, чтобы найти ключи к загадкам прошлого. Старое пианино в гостиной как будто поманило ее к себе. Дженна пересекла комнату, села на табурет и представила себе другую женщину, которая сидела на этом месте много лет назад, положив руки на эти же самые клавиши. В своем дневнике Роза писала о том, что искала утешения в музицировании. В их семье на пианино играло вот уже несколько поколений женщин. Пусть она не унаследовала «поцелуй ангела», зато ей достался в дар музыкальный слух.
        Пальцы Дженны легонько коснулись клавиш, и она неожиданно заиграла. Она не знала мелодии, не знала, почему извлекает именно эти ноты.
        Закончив играть, она почувствовала, что продрогла. Откуда-то как будто потянуло сквозняком. Она обернулась. Странно, ведь все окна закрыты. Нет, это какое-то безумие, ведь Роза давно мертва. Дженна встала и вышла из комнаты. Но чей-то тоненький голосок шепнул ей на ухо, что музыку часто называют голосом ангелов.

* * *
        Бег трусцой был для Шарлотты спасением от стресса. Увы, сейчас на улице слишком много людей. Не дай бог она случайно наткнется на Эндрю. И она решила прокатиться на велосипеде. Обычно Шарлотта с удовольствием вступала в разговоры с друзьями и соседями, но только не сегодня. Сегодня она не в настроении обсуждать последние сплетни вроде беременной Энни, возвращения Эндрю и выселения их из пасторского дома, а ведь именно эти новости сейчас на устах у всех жителей города.
        Ей нужно время, чтобы побыть одной, решить, как вести себя дальше с Эндрю. О нет, в ее планы не входит вступать в какие-то отношения с ним, просто их пути рано или поздно пересекутся. Мать настаивала, чтобы она по воскресеньям ходила в церковь, и если Эндрю переедет в их дом, он, по всей видимости, будет делать то же самое.
        Свернув на одну из улиц, Шарлотта покатила в направлении следующего подъема. Мышцы тем временем уже начали гореть от напряжения, но это была приятная боль, с которой она справится. А вот боль полученных в юности ран так и не прошла, оставив на сердце рубцы.
        Встреча с Эндрю Шиллингом пробудила воспоминания, как приятные, так и не очень. Ей же не слишком хотелось вспоминать тот период своей жизни. Жизнь продолжалась, совершенно другая жизнь. Что, если Эндрю начнет задавать ей вопросы, на которые у нее нет желания отвечать? Именно этого она и боялась больше всего.
        Ей было страшно, что вопреки себе она вновь испытает к нему некие чувства. Нет-нет, только не это.
        Из последних сил нажимая на педали и задыхаясь от напряжения, Шарлотта преодолела последний подъем. Здесь она развернулась и покатила вниз. Вскоре дорога вновь стала ровной, пульс пришел в норму. Впрочем, мысли все равно были заняты другим.
        Мать наверняка попытается снова свести ее с Эндрю. Шестеренки в голове матери уже завертелись вовсю. Моника видела дочь женой нового пастора в надежде на то, что история повторится и Шарлотта проживет свою жизнь так же, как и она, Моника Адамс.
        Пусть даже не надеется. Такая жизнь не для нее. Она не горит желанием выйти замуж за Эндрю. Что было, то прошло. Слишком много воды утекло с тех пор.
        Выбросив Эндрю из головы, Шарлотта попыталась сполна насладиться велосипедной прогулкой. Вернувшись в родной город, она начала понимать, как скучала по нему эти годы: по чистому воздуху, бескрайнему океану, потрясающим видам, крику чаек, запаху соленой воды, ощущению общности со всеми его жителями. Как хотите, но она местная девушка и всегда ею останется.
        Шарлотта уже почти докатила до конца улицы, когда проехавший мимо нее «пикап» свернул на подъездную дорожку, что вела к последнему дому. Она узнала Джо Сильвейру сразу, как только он — в выцветших джинсах и спортивной рубашке — вылез из машины.
        У Шарлотты екнуло сердце.
        Она собралась было развернуться и покатить в обратном направлении, но, увы, опоздала. Джо заметил ее и помахал рукой.
        Доехав до конца улицы, она остановилась напротив него.
        — Привет, босс!
        — Привет, доктор Адамс!  — улыбнулся в ответ Джо.  — Обычно я вижу, как вы бегаете трусцой. Не знал, что вы еще и велосипедистка.
        — Решила дать ногам нагрузки побольше,  — ответила Шарлотта, слегка смутившись под его взглядом. Какие же у него красивые карие глаза!
        — Я впечатлен. Я хоть и за рулем, а устал карабкаться на холм.
        — Думаю, вы не только крутите руль. Вы ведь в прекрасной форме.  — Шарлотта осеклась. Черт, она только что призналась, что обращает внимание на его тело. Как это совершенно не к месту.
        Похоже, что Джо не возражал. Его улыбка сделалась еще шире.
        — Спасибо. И вы тоже.
        Шарлотта смущенно откашлялась, чувствуя, что нужно срочно сменить тему разговора. Было в Джо Сильвейре нечто такое, что всегда выбивало ее из колеи.
        Ну почему она не догадалась подкрасить губы и наложить чуточку румян? И вот теперь стоит перед ним взмыленная, волосы по-дурацки торчат из-под велосипедного шлема. Кстати, шлем она стала носить с тех пор, как некоторое время поработала в травматологии.
        — Я забрала Энни к себе, точнее, в дом моей матери,  — сообщила Шарлотта, лишь бы заполнить возникшую паузу.  — Она пробудет у нас неделю-другую, пока мы не найдем для нее крышу над головой.
        В глазах ее собеседника промелькнуло удивление.
        — Широкий жест с вашей стороны и стороны вашей матери.
        — Энни одинока и в беде. Ей нужна помощь. Я сочла своим долгом помочь.
        — Думаю, таких, как вы, немного.
        Наверно, он прав. Она встречала немало равнодушных, циничных и очерствевших сердцем врачей. Хочется надеяться, что сама никогда не станет такой.
        — Как сказала бы моя мать, у меня дурная привычка подбирать бродяжек. После двух собак и четырех кошек она сказала решительное «нет» и потребовала, чтобы я нашла для них другой приют. Признаюсь, я даже не ожидала, что она разрешит Энни пожить у нас. Впрочем, я поймала ее на слове, чтобы она не поменяла решение.
        — Если понадобится помощь, дайте мне знать.
        — Обязательно. Вы идете сегодня смотреть фейерверк?
        — Я сегодня дежурю. А вы идете?
        — Пока точно не знаю,  — ответила она, пожав плечами.  — Я уже видела его раньше.
        — Не сомневаюсь. Но это было раньше, а теперь все будет по-другому.
        — Только не в Бухте Ангелов,  — со смешком возразила Шарлотта.  — Я заходила в бистро к Дине выпить кофе. Там Руди и Уилл вели свой вечный спор о том, кто из них поймал самую большую рыбу. И так из года в год.
        — Причем, как я понимаю, оба ужасные рыбаки,  — улыбнулся Джон.  — Вы сейчас куда поедете дальше?
        — Это был мой последний подъем. Сейчас развернусь и покачу обратно.
        — Похоже, самое время что-нибудь выпить. У вас такой вид, будто вы умираете от жажды.
        — Вообще-то…  — Шарлотта заколебалась. Разумнее всего сказать твердое «нет». Но губы произнесли другое.  — Спасибо, я бы не отказалась.
        Подкатив велосипед к входной двери дома, она прислонила его к перилам крыльца, сняла шлем и встряхнула волосами. Те волнами упали ей на плечи.
        Джо открыл дверь. Из дома навстречу им с лаем выскочил золотистый ретривер. Сначала пес бросился к хозяину, затем к Шарлотте.
        — Лежать, Руфус!  — приказал Джо, но пес так и норовил лизнуть гостью в лицо. Он явно пребывал в превосходном настроении.
        — Ах ты, лапочка,  — произнесла Шарлотта и почесала его за ухом.
        — Простите,  — извинился Джон, беря Руфуса за ошейник.
        — Все в порядке. Я люблю собак. Откуда он у вас?
        — Достался мне вместе с домом. Он принадлежал моему дяде. После смерти дяди его к себе взяли соседи. Я даже не знал о его существовании, пока две недели назад он не прорыл яму под забором и не убежал. С тех пор он живет у меня и не желает никуда уходить. Соседи — пожилые люди и, очевидно, были рады, что Руфус сбежал от них. Я сделал такой вывод, когда неожиданно нашел на крыльце огромный пакет с собачьим кормом.
        — И вы этому совсем не расстроились,  — пошутила Шарлотта. Ей было приятно видеть Джо в таком веселом и беззаботном настроении. До этого она видела его только при исполнении служебных обязанностей.
        — В детстве я всегда мечтал о собаке, но мать говорила, что с нее хватает шестерых детей. Когда Руфус пришел ко мне, я не стал выгонять его. Ведь по большому счету это его дом, а не мой.
        — Я понимаю.
        — Не сомневаюсь,  — он посмотрел ей в глаза.  — Может, зайдете?
        Шарлотта не стала возражать. Любопытно взглянуть, как живет Джо Сильвейра. Дом был старый, с двумя или тремя спальнями. В гостиной и столовой деревянные полы. Мебели немного. В гостиной имелась раздвижная стеклянная дверь, выходившая на открытую террасу.
        — Воды? Холодного чая? Содовой? Пива?  — предложил ей хозяин дома.  — Что желаете?
        — Наверно, воды, но я, по правде говоря, предпочла бы холодное пиво.
        — И это правильно,  — улыбнулся Джо.  — В бутылке или в банке?
        — Лучше бутылочного.
        — Я сейчас вернусь. Вы просто оттолкните Руфуса, если он полезет к вам лизаться.  — С этими словами он отпустил ошейник пса, но вместо того, чтобы подойти к гостье, Руфус побежал следом за хозяином на кухню.
        Пока Джо доставал из холодильника пиво, Шарлотта откатила стеклянную дверь и вышла на террасу. Вид с нее открывался потрясающий. Далеко внизу тянулся приморский променад, район верфей и простиралась бескрайняя гладь океана. На горизонте ни малейших признаков тумана, в летнем небе лишь несколько легких белых облаков.
        Через пару секунд на террасу вышел Джо и протянул ей пиво. Шарлотта сделала глоток. Пиво было холодным и приятно освежало горло.
        — Дух захватывает!  — сказала она, глядя на океанскую синеву.
        — Знаю. В первый раз приехав в дом, я вышел на террасу и не захотел уезжать отсюда.  — Джо поставил пиво на перила.  — Мой дядя оставил мне его в наследство. Наверное, потому, что я единственный из всех его племянников и племянниц приезжал сюда и рыбачил вместе с ним. Мне тогда было лет двенадцать, и мать обычно пыталась сплавить меня из дома на все лето.
        Дядя Карлос был помешан на рыбной ловле. Как-то раз мы провели в море три дня и поймали столько рыбы, что просто не смогли ее сосчитать. Видимо, он решил, что я по достоинству оценю дом и город.
        Сначала я приехал, чтобы выставить дом на продажу, но, увидев его, тотчас понял, что не смогу с ним расстаться. Ноги сами привели меня в здешней полицейский участок, где я спросил, нет ли у них вакансии. Шеф Робинсон как раз собирался уходить в отставку. Так что я оказался в нужном месте в нужное время.
        — Чтобы получить такую высокую должность, наверное, нужно иметь солидный послужной список.
        Джо облокотился на перила, любуясь океанским простором.
        — Я двадцать лет проработал в управлении полиции Лос-Анджелеса. Начал службу в двадцать три года, сразу, как только окончил полицейскую академию. Работал патрульным, занимался бандитами, проститутками. Короче, всякое повидал.
        Судя по его тону, повидал он, мягко говоря, вещи малоприятные.
        — Наверно, после Лос-Анджелеса Бухта Ангелов кажется вам сонным местом,  — предположила Шарлотта.
        — Вовсе нет. Здесь прекрасно.  — Джо обернулся и посмотрел на нее.  — Я с великой радостью уехал из Лос-Анджелеса. Кстати, я ушел из тамошнего управления за месяц до того, как приехал сюда, чтобы получить дядин дом. Тогда я еще не знал, чем займусь. Знал лишь то, что моя жизнь будет другой. Со мной происходило нечто странное, я не понимал, в кого превращаюсь. Нужно было что-то срочно менять в жизни.
        — Случилось что-то конкретное?  — спросила Шарлотта. Джо не ответил, и она поняла, что задала бестактный вопрос, вторглась за границы приличия.  — Простите. Это не мое дело. Мне не следовало спрашивать вас об этом.
        Джо вздохнул.
        — Однажды я производил арест одного типа. Он набросился на меня. Я дал ему отпор. Это был мерзкий ублюдок, и мне хотелось убить его на месте. Мой напарник с трудом оттащил меня. Если бы не он, не знаю, что я сделал бы с тем подонком. На следующий день я написал рапорт об отставке, уверенный в том, что в полиции мне больше не служить. Но через пару-тройку недель голова моя начала проясняться. Когда я приехал в Бухту Ангелов, внутри меня как будто снова вспыхнул свет. Я понял, что это мое место. Преступности здесь почти никакой, а та, что есть, не напрягает. Мне всегда нравилась моя работа. Главное, быть копом где-нибудь подальше от Лос-Анджелеса. Люди здесь в основном хорошие, добрые и заботливые.  — Джо провел рукой по волосам.  — Простите, вы что-то спросили?
        Она была рада, что спросила его, и была более чем довольна, что Джо откровенен с ней.
        — Нет-нет, я вас отлично поняла. Я ведь работаю в здешнем медицинском центре. Это позволяет мне ближе узнать людей, почувствовать себя их частью. Это так здорово!
        — Честно говоря, я думал, вы здесь долго не задержитесь,  — признался Джо.  — Похоже, ваша работа вам нравится.
        — Да, еще как! Мне вообще в этом городе многое нравится, но у нас с матерью сложные отношения. Кроме того, в моей прошлой жизни есть кое-какие эпизоды, которые я хотела бы забыть. Поскольку мое прошлое здесь, в Бухте Ангелов, то это дается с трудом.
        — Да, от прошлого убежать нелегко, как ни пытайся,  — согласился Джон.  — Может, пора перестать убегать и повернуться к нему лицом?
        — И это говорит мне человек, который сам убежал от прошлого?  — шутливо парировала Шарлотта.
        Джо пристально посмотрел на нее.
        — Верно, но я убежал не от прошлого. Скорее, это было бегство от будущего, которое ничем не отличалось от настоящего.
        — В данный момент я пытаюсь помочь матери выйти из депрессии после смерти отца.  — Шарлотта замолчала, решив сменить тему разговора.  — Кстати, как звали вашего дядю? Может, я его знала, если он ходил в нашу церковь.
        — Карлос Рамирес. Он был братом моей матери. Дядя считал, что он потомок некоего Хуана Карлоса Рамиреса, который якобы находился на борту корабля, затонувшего в здешних водах пару столетий тому назад.
        — Интересно.
        Джо пожал плечами.
        — А вы? Вы как-то связаны с кораблекрушением?
        — Нет. Мои родители приехали сюда, когда отца направили в эту церковь. Они оба выросли в Сан-Диего, и большая часть наших родственников живет там. Мне казалось, мать захочет вернуться туда, но с Бухтой Ангелов связана вся ее жизнь. Отец похоронен на здешнем кладбище, и она, скорее всего, останется здесь и никуда не уедет.  — Шарлотта сделала очередной глоток.  — Вы серьезно считаете, что этот город для вас? Я понимаю, вам нужны были перемены, но неужели навсегда?
        Джо бросил на нее быстрый взгляд.
        — Вы говорите совсем как моя жена.
        Его жена. Верно. Она чуть не забыла о ней.
        — Рейчел убеждена, что через полгода мне здесь наскучит, и я вернусь в Лос-Анджелес,  — продолжил Джо.  — Но она ошибается. Мой дом — здесь. Именно такое место я всегда искал. Просто я не знал, что мне нужно. Я это понял, только когда попал сюда,  — если вы понимаете, о чем я.
        — Отчего же? Хорошо понимаю. Вы не знали, что вам нужно, пока не приехали сюда.
        — Да,  — негромко подтвердил он, глядя ей в лицо.  — Странно, как можно думать, что у тебя есть все, а потом вдруг обнаружить, что это не так.
        Что он хочет этим сказать? И как пристально он на нее смотрит. Что означает этот взгляд? Она поймала себя на том, что они стоят совсем близко друг к другу — одни, в пустом доме.
        Неожиданно в доме хлопнула внутренняя дверь, и раздался женский голос.
        — Джо! Где ты?
        Через секунду обладательница голоса вышла на террасу.
        Женщина была красива — черные волосы, матовая кожа, темные глаза. И еще она была очень-очень стройная. В коротком черном платье и в туфлях на высоких каблуках она была похожа на манекенщицу.
        Увидев Шарлотту, она нахмурилась.
        — Рейчел! Глазам не верю, что ты приехала,  — произнес Джо.
        — Вижу,  — резко ответила та.  — Может, ты познакомишь меня с твоей… знакомой?
        — Это Шарлотта Адамс… доктор Адамс,  — поправился Джо, смущенно откашлявшись.  — Это моя жена Рейчел.
        — Рада познакомиться,  — сказала Шарлотта, протягивая руку. Рейчел удостоила ее коротким рукопожатием. Выражение ее лица оставалось нелюбезным.
        — Я даже не рассчитывал, что ты приедешь в эти выходные,  — сказал Джо.
        — По твоим словам, тебе хотелось, чтобы я приехала,  — ответила ему жена.  — Но, похоже, ты тут прекрасно обходишься без меня.
        — Неправда,  — возразил Джо и смерил Рейчел укоризненным взглядом.  — Шарлотта зашла случайно… Она каталась на велосипеде, и мы увидели друг друга.
        — Верно. Мне пора. Спасибо за пиво и ваш совет относительно Энни,  — произнесла Шарлотта, видя, что жене Джо неприятно ее присутствие.
        — Я провожу вас,  — предложил он.
        — Не надо. Я сама найду дорогу. Надеюсь когда-нибудь встретиться с вами, миссис Сильвейра,  — сказала Шарлотта.  — До свидания, босс.
        Она быстро вышла из дома, надела шлем, села на велосипед и покатила вниз по улице. Что-то подсказывало ей, что Джо сейчас предстоит несколько неприятных минут. Возможно, он это заслужил, если вспомнить, как он смотрел на нее до прихода жены. Хорошо, что Рейчел вернулась.
        Джо Сильвейра женат, и ей нужно помнить об этом. И ему, пожалуй, тоже.
        14
        — Ничего не произошло,  — сказал Джо, повернувшись к Рейчел. Ее глаза были полны ярости. С удивлением он поймал себя на том, что ему приятно, что Рейчел его ревнует.
        — Ты один в доме в обществе красивой женщины. Где же тут «ничего не произошло»?
        — Шарлотта — врач. Она занимается одной молодой женщиной, которая позавчера вечером пыталась покончить с собой. Мы просто знакомые.
        — Когда я вошла, вы не были похожи на просто знакомых.
        — Иди ко мне,  — сказал он, протягивая к ней руку.
        Рейчел оставила его жест без внимания и сложила на груди руки.
        — Наверно, зря я не осталась в Лос-Анджелесе,  — сказала она, постукивая мыском туфли по полу.
        — Ну, зачем ты так? Я рад, что ты приехала. На самом деле я счастлив,  — поспешно поправился Джо. Наконец-то у него появилась возможность показать ей Бухту Ангелов в самом ее лучшем виде. Праздник сейчас в самом разгаре, весь город поет и танцует. Рейчел своими глазами увидит, что город совсем не то сонное болото, каким она его себе представляет.
        Поскольку Рейчел не проявила желания сдвинуться с места, он шагнул к ней и обнял. От нее пахло «шанелью». Аромат дорогих духов настораживал. Впрочем, с чего бы это? Тем более что Рейчел обняла его за талию и, подняв голову, заглянула ему в глаза.
        — Ты на самом деле скучал по мне?  — тихо спросила она.
        — Скучал. Еще как скучал! Что же заставило тебя изменить твое решение?
        — Ты,  — ответила она ему.  — Я не знаю, что нам с тобой делать. Уверена лишь в одном: нам нужно время, чтобы поговорить и во всем разобраться. Вот поэтому я здесь.
        — Ты здесь,  — повторил он и поцеловал ее в губы.
        После поцелуя она отстранилась от него.
        — Ты не хочешь занести в дом мой чемодан? Мне нужно срочно сделать телефонный звонок. Я должна была получить завтра замену моего открытого дома. Хочу убедиться, что все готово. Я пробовала дозвониться из машины, но мне никто не ответил.
        — Никаких проблем. Сейчас.
        Но не успел он сделать и шага, как к ним подскочил Руфус и со свойственным ему дружелюбием набросился на Рейчел, пытаясь ее лизнуть. Она испуганно взвизгнула и замахала руками, чтобы отогнать пса, уронив при этом телефон. Отскочив от пола, тот полетел с террасы вниз, на камни.
        — Черт побери!  — крикнула Рейчел, бросившись к перилам.
        Джо, не торопясь, последовал за ней. Вряд ли телефон остался цел, упав на каменистый склон с высоты в шесть метров.
        — Мне нужен мой телефон!  — вскрикнула Рейчел и посмотрела на мужа. Ее глаза пылали яростью.  — От этого телефона зависит моя жизнь. Откуда, черт возьми, взялась эта псина?
        Руфус лег на пол возле ее ног, виновато вильнув хвостом.
        — Это пес дяди Карлоса.
        — Раньше его здесь не было.
        — До этого о нем заботились соседи.
        — А теперь?
        Джо откашлялся, зная, что за этим последует.
        — Теперь о нем забочусь я.
        — Только не это. Не хватало нам собаки в доме.
        — Последние семь лет это был его дом. Он прорыл яму под забором, чтобы вернуться сюда. Руфус хороший пес. Дружелюбный. Вот увидишь, он понравится тебе, когда ты познакомишься с ним ближе.
        — Я не хочу с ним знакомиться. Я не люблю животных.
        — Заботиться о нем буду я. Его присутствие тебя нисколько не потревожит.
        — Он уже стоил мне телефона.
        — Руфус был рад видеть тебя. Так же, как и я.
        Рейчел нахмурилась.
        — Не пытайся подлизаться ко мне, Джо. Собаки в доме не будет.
        — Поговорим об этом чуть позже. Знаешь, что тебе нужно? Бокал вина. Переоденься, и мы с тобой полюбуемся закатом. На дежурство я пойду лишь в восемь часов.
        — Ты сегодня на дежурстве?
        — Сейчас в городе праздник, так что ночь предстоит нелегкая. На берегу будут жечь костры и устроят фейерверк. Будет весело. Я познакомлю тебя с интересными людьми.
        Рейчел неуверенно посмотрела на него, и на мгновение ему показалось, что она сейчас выбежит из дома, сядет в машину и умчится обратно в Лос-Анджелес. Нет, только не это.
        — Предлагаю воспользоваться этой возможностью, Рейчел. Ты провела здесь всего пару уик-эндов и так ни с кем и не познакомилась.
        — Фу, как это глупо, Джо. Костры, барбекю, праздники… неужели тебе это нравится?
        — Да, нравится.  — Джо выдержал ее взгляд.  — Согласен, это несправедливо по отношению к тебе. Я знаю, ты считаешь, что я изменил нашу жизнь, не посоветовавшись с тобой, проигнорировав твои интересы и чувства. Ты думаешь, что мне они безразличны, твои чувства. Но это не так. Не безразличны. Я люблю тебя. Я давно люблю тебя. Но в Лос-Анджелесе я задыхался.
        — К чему было все так резко менять? Мы могли бы переехать в один из пригородов, ближе к океану, в Беверли-Хиллз или в Малибу. Здесь же нас от друзей и знакомых отделяют целых четыре часа езды.
        И еще у меня работа, Джо. Я неплохой риелтор. Умею продавать недвижимость. А ведь я не сразу нашла то, что я действительно умею хорошо делать. Теперь же ты хочешь, чтобы я все бросила.
        — Недвижимость есть и здесь. К югу отсюда на побережье ведется активное строительство. Летние домики растут, как грибы после дождя. Тебе будет здесь хорошо. И мне тоже.
        Рейчел отрицательно покачала головой.
        — Ты всегда умел уговаривать.
        Большую часть их совместной жизни все было наоборот, но поскольку она улыбнулась, Джо решил не форсировать события.
        — Отлично. Я выпью бокал вина и возьму твой сотовый. Мне все еще нужно сделать звонок. И уведи, пожалуйста, отсюда этого пса,  — сказала она.
        — Пойдем, Руфус,  — Джо взял пса за ошейник.  — Давай-ка в дом.
        Закрыв дверь на террасу, Джо посмотрел на Руфуса. Ему было стыдно, что вместо того, чтобы, как обычно, вместе полюбоваться закатом, он столь бесцеремонно затащил его в дом.
        — Все будет в порядке, дружище. Ты ей понравишься, вот увидишь. Рейчел хорошая женщина, и мы хотим, чтобы она здесь осталась. А тебе придется следить за своими манерами.
        Руфус коротко гавкнул.
        — Именно.  — Джо зашел в кухню, надеясь, что там найдется бутылка вина. Приезды Рейчел были редкими, и он давно не покупал ее любимого вина. Сам он предпочитал холодное пиво… как и Шарлотта.
        Конечно, он совершил глупость, пригласив ее выпить. Но почему-то совершенно в этом не раскаивался. Ведь между ними ничего не было. Разве что короткое мгновение, когда ему захотелось поцеловать ее, но он не поддался искушению. В конце концов, он верный муж, а с Шарлоттой они просто друзья. Так что все в порядке.

* * *
        Тимоти Милтон и Джеймс Холт были неразлучными друзьями, а также пресловутыми создателями видеоролика с ангелами, который они выложили в Интернет. Риду в конечном итоге удалось договориться с Генри Милтоном о встрече, которую тот назначил на борту его лодки. Правда, в данный момент его куда больше интересовало прошлое Дженны, но звонок Генри напомнил ему о том, что писать статью об ангелах все же придется. Ладно, сначала статья, а потом можно сосредоточиться и на истории Дженны.
        — Ты можешь точно сказать, что ты увидел в тот день?  — спросил Рид.
        Тимоти, долговязый парень со светлыми волосами и искренней улыбкой, кивнул.
        — Это было рано утром, часов в пять. Еще не рассвело. Мы отправились далеко в море порыбачить. Когда мы вышли из гавани и обогнули утес, то увидели их. Мы не верили собственным глазам. Их было двое или трое, точно не могу сказать. Но мы видели их крылья и волосы. У одного были длинные золотистые волосы. Он… она была такая красивая.
        — Что они делали?
        — Летали над утесом. У одного было что-то в руке… что-то вроде жезла. Мне показалось, будто он что-то рисовал на утесе.
        — Это была моя идея снять их на видео,  — вмешался в разговор Джеймс. В отличие от своего приятеля он был темноволос и энергичен, с пронзительным взглядом. Говоря, он постукивал по полу ногой.  — Я знал, что люди с ума сойдут, когда это увидят,  — добавил он.
        — Как долго вы наблюдали за ангелами?
        — Всего пару минут, потому что один из них заметил нас,  — ответил Джеймс.  — Они полетели прямо на нас. Затем нам показалось, будто их целый десяток, а не два или три. Они чуть не задушили нас своими крыльями. Мы ничего не могли разглядеть и едва могли дышать. Когда они исчезли, оказалось, что нас отнесло метров на сто от прежнего места, и вокруг все снова было темно.
        — Любопытная история. Но почему на видео не видно летающих перед вами ангелов?
        — Так ведь произошло очень быстро, я не успел заснять,  — признался Джеймс.  — Похоже, я уронил фотик, когда они облепили нас со всех сторон.
        — Скажите спасибо, что он не разбился,  — заметил Рид.  — А есть какие-то другие доказательства?
        — Ты на что намекаешь?
        — Вас чуть не задушили крыльями. Наверняка при этом должны были отлететь перья, верно?
        — Да, это было бы круто,  — произнес Джеймс.
        — Но никаких перьев не было.
        — Ты нам не веришь?  — вступил в разговор Тимоти.  — Думаешь, мы все сочинили?
        — Только ленивый не пытается слепить видеоролик, чтобы прославиться в Интернете,  — сказал Рид, пристально глядя в лицо Тимоти. Похоже, парень говорит правду. Его взгляд переместился на Джеймса. А вот этот, похоже, темнит.
        — Мы ничего не подделывали,  — заявил в свое оправдание Джеймс.  — Все произошло именно так, как мы сказали.
        — Так что, по-вашему, ангелы рисовали на утесе?  — уточнил Рид.
        — Карту,  — ответил Тимоти.  — Карту того места, где когда-то разбился корабль.
        — Все знают, что где-то там затонул корабль, на борту которого было золото,  — добавил Джеймс.  — Ангелы пытаются подсказать, где его искать.
        — Но почему сейчас?  — спросил Рид.  — Это было сто пятьдесят лет назад.
        — Потому что пришло время,  — вмешался в разговор Генри, дед Джеймса, выходя на палубу.  — Всему свой черед.
        — Но все-таки почему сейчас?  — повторил Рид.  — Что изменилось?
        — Во-первых, сюда приехал ты,  — сказал Генри.
        — Ангелы объявились до моего приезда.
        — Но ведь это они привели тебя сюда?
        — Вообще-то сюда меня привел ваш внук со своим приятелем.
        Генри пожал плечами.
        — Результат тот же.
        — Я не охотник за кладами и не искатель затонувших кораблей. Если ангелы рисуют карту того места, где лежит давно утраченное сокровище, то найду его точно не я,  — ответил Рид.
        — Вряд ли это была карта. Но они наверняка шлют какое-то послание. От тебя зависит — поймешь ты его или нет. Нельзя воспринимать все буквально. Иногда приходится, так сказать, читать между строк.
        Рид снова сел на скамью, злясь на Генри с его загадкой.
        — Я — журналист. Я излагаю факты и даю читателям возможность самим истолковать их.
        — Учитель становится учеником,  — улыбнулся Генри.  — Такое бывает с каждым из нас.
        — Мы закончили? Потому что нам пора,  — внезапно произнес Джеймс. С этими словами он встал и, соскочив с борта лодки на причал, поманил за собой Тимоти.
        — Пока, дед!  — попрощался Тимоти, следуя за товарищем.
        — Вот ты и услышал историю,  — произнес Генри, когда они остались вдвоем.
        — Пожалуй,  — согласился Рид. Теперь в качестве доказательства у него имелись фото, сделанные юношами, их рассказ о случившемся и пресловутая видеозапись. Если только ангелы не появятся в понедельник, он может сварганить свою статью и забыть о ней.  — Звучит, правда, не слишком убедительно. Ты им веришь?
        — Тимоти — славный парень. Да и Джеймс тоже. Они что-то видели, тут я готов спорить на что угодно. Что касается твоего вопроса о том, почему сейчас, то… Думаю, в этом городе что-то случилось, что-то изменилось. Тебе остается выяснить, что именно. Что новенького тут у нас? Что не так?
        — Откуда мне знать? Я же не здешний. Может быть, ты сам и ответишь на свои вопросы.
        Генри задумчиво поскреб подбородок.
        — Я много думал об этом. В эти выходные будут праздновать юбилей основания города. Скорее всего, причина в этом. Или в чем-то другом.
        — Это я люблю больше всего — определенное мнение.
        Генри осклабился.
        — Знаю, что ты любишь факты, но иногда приходится полагаться на нюх.
        — Я так и делал и угодил в неприятности.
        — Так это был твой нюх или твое тщеславие?
        — Слушай, Генри, ты часом не психоаналитик?  — кисло улыбнулся Рид.  — Каждый раз, когда я с тобой встречаюсь, у меня такое чувство, будто начинается сеанс психотерапии. Тебе стоило бы поставить в лодке кушетку.
        — Мой дед, бывало, говаривал, что лучшее зеркало, в котором можно увидеть свое отражение,  — чьи-то глаза. Оно — самое правдивое.
        Рид посмотрел на старика, но увидел в его глазах лишь одобрение. Неужели это то, что он должен был в них увидеть? Неужели кто-то верит в него, даже когда он сам не верит в себя?
        — Ты все выяснишь,  — уверенно заявил Генри.  — Ты парень умный.
        Он гулко закашлялся, и казалось, будто этот надсадный кашель рвется откуда-то из глубины его души.
        — Принести тебе воды?  — предложил Рид, обеспокоенный внезапной бледностью старика.
        — Нет… со мной… все в порядке,  — ответил Генри, откашлявшись.  — Когда-то я был заядлым курильщиком. Даже этот жуткий кашель не мешает мне мечтать о табаке. Жена заставила меня бросить. Она умирала, и я совершил ошибку, пообещав, что сделаю все, лишь бы ее порадовать. Эта женщина всегда умела наставить меня на путь истинный.
        Рид пристально смотрел на старика, чувствуя, что на языке у него вертится вопрос, который, наверно, не следует задавать, потому что он смехотворный и бессмысленный. Но вопрос вырвался у него помимо воли.
        — Ты когда-нибудь видел свою жену… после того как она умерла?
        Генри вытаращил глаза.
        — Не ожидал, что ты спросишь об этом.  — Он тяжело вздохнул.  — Нет, никогда. А хотел. Мы с Мэри прожили вместе много лет. Мы знали, что нас ждет, и успели попрощаться. У нас не осталось незаконченных дел. Почему ты спросил?
        — Просто так.
        — Ты что-то увидел, когда мы были в лодке. Я тоже заметил… женскую фигуру. Я не узнал ее, но готов спорить на что угодно, что ты — узнал,  — произнес Генри.
        — Это была тень, на миг заслонившая солнце.
        — У вас кто-то умер, мистер Таннер?
        Рид растерялся. Он не хотел отвечать, но, черт побери, старик от него не отстанет.
        — Один человек, с которым мы были очень близки,  — медленно проговорил он.  — Женщина. Ее звали Эллисон. Я пытался забыть то, что случилось с ней почти год назад. И я уже почти забыл, но потом приехал сюда. Теперь она мне всюду мерещится.
        — Только мерещится?
        — Мне показалось, будто я увидел похожую на нее женщину в баре Мюррея, но она исчезла прежде, чем я прошел через зал. Я ввязался в драку.
        — Да, я слышал, как ты сцепился с братьями Харлан,  — кивнул Генри.  — Я так и решил, что из-за женщины.
        — Женщина была не настоящая. Просто иллюзия, обман зрения, из-за того, что я просто перебрал текилы.
        — Ты винишь себя в ее смерти?
        — Но я действительно виноват. Я стал причиной ее смерти. Если Эллисон вернулась, то тогда она призрак, а не ангел. Она неотвязно преследует меня. Только вот теперь какая, к черту, разница?!
        — Некоторые считают, что из-за незаконченных дел духи и привидения заперты в ловушке между этим миром и следующим. Другие верят в то, что умершие возносятся на небеса и становятся ангелами. Иногда они возвращаются, потому что те, кого они любят, нуждаются в них и ждут от них посланий, наставлений, подсказок,  — сказал Генри и пожал плечами.  — Откуда нам знать, так это или не так?
        — Это все чепуха,  — возразил Рид, понимая, что пытается убедить скорее себя, чем своего собеседника.
        — Если бы ты так думал, ты бы сейчас не разговаривал со мной.
        — Ладно, закругляюсь,  — сказал Рид, вставая.  — Спасибо, что дал поговорить с твоим внуком.
        — Не за что. Кстати, мистер Таннер, а вдруг история, которую ты должен рассказать, совсем не то, за чем ты охотишься.
        Рид уже и сам об этом подумал. Возможно, он видел Эллисон потому, что должен спасти другую женщину, даже если в свое время он не спас ее. Может, это то, чего хочет он сам.
        15
        Дженна вместе с Лекси вышла на городскую площадь. Ощущение собственной связи с Розой Литлтон заставило ее по-иному взглянуть на город. Если ее подозрения верны и ее мать действительно дочь Розы, то Бухта Ангелов — это место, где выросла и жила ее бабушка. Именно здесь жила бы и ее мать, если бы ее не отдали в приемную семью.
        Ей по-прежнему не давал покоя вопрос, знала ли мать тайну своего рождения. Впрочем, ответ на этот вопрос может подождать. Главное для нее — обезопасить себя от Брэда. Потом у нее наверняка появится возможность поговорить с отцом и другими родственниками, которые смогут дополнить картину. А пока…
        Она обвела глазами площадь. Работа над лоскутными одеялами шла полным ходом. Здесь были установлены пять больших рам. Вокруг каждой сидела группа женщин, трудясь над своим одеялом. Одна из подружек подозвала Лекси к детскому столу. Дженна заметила Кару Линч. Та приветственно помахала ей рукой, приглашая присоединиться к их группе.
        Не успела она подойти и поздороваться, как ей тотчас уступили место, чтобы она могла сесть рядом с Карой.
        — Наверно, я зря занимаю чужое место,  — быстро произнесла Дженна.  — Я ни разу не шила лоскутных одеял.
        — Значит, научишься, ведь это просто,  — сказала Кара и протянула ей иголку с ниткой.  — Давай начнем с самого простого. Видишь иголочное ушко? В него нужно вдеть нитку.
        — Ну, уж это я умею,  — улыбнулась Дженна. В свое время Келли прошла через увлечение вышивкой. Иногда она даже позволяла ей взять в руки пяльцы и сделать несколько стежков.
        — Отлично,  — похвалила Кара и улыбнулась.  — Так дальше и делай. Потом я покажу тебе следующий шаг.
        — Не хочу портить такую красоту,  — сказала Дженна.  — Ведь эти одеяла шьются на продажу, верно?
        — Да, верно. Каждый год к празднику города мы воссоздаем старый образец одеяла. Мы также шьем пять других моделей наших традиционных одеял и продаем их по всему миру.
        — Потому мне и следует уступить место той, кто знает, как это делается.  — Дженна уже приготовилась встать, но Кара положила ей руку на плечо и улыбнулась.
        — Одеяла — это только повод, мы встречаемся не просто ради них. Это старая традиция. Она помогает нам почувствовать нашу общность, соединить прошлое и будущее.
        Слова Кары эхом отозвались в сердце Дженны, напомнив ей о той связи, которую она никогда даже не предполагала найти и которая внезапно давала о себе знать на каждом шагу.
        Семья Кары вела свою историю с момента кораблекрушения. Дженне было боязно подумать, что ее семья могла иметь столь же глубокие корни. Более того, в числе ее предков была главная фигура всей этой истории, малышка Габриэлла.
        Взгляд Дженны переместился в центр одеяла, на квадрат белой ткани, символизировавший детский чепчик, затем на знаменитую родинку в виде крыла ангела,  — свидетельство чудесного спасения. Неужели Келли знала эту легенду? Неужели она верила, что Бухта Ангелов станет надежным пристанищем для нее и Лекси? Безумная мысль, но ее никак нельзя сбрасывать со счетов, особенно сейчас, когда она сама начинает верить в то, что ее корни — здесь, в этом городе. Более того, она имеет прямое отношение к этому одеялу с его узором из цветных лоскутков, которые есть не что иное, как связующее звено между теми, кто спасся во время того кораблекрушения, и историей, которая еще ждет своего рассказчика.
        — С тобой все в порядке, Дженна?  — участливо спросила Кара.  — Ты как будто о чем-то задумалась.
        — Просто я вспомнила историю Бухты Ангелов. Сама я всегда жила в большом городе, где люди не знают даже своих соседей. Для меня так непривычно, что вы все связаны друг с другом и теми, кто жил здесь до вас, и как это воплотилось вот в таком лоскутном одеяле.
        Она предпочла промолчать о собственной связи с этим городом. Пока она живет здесь под чужим именем, людям лучше не знать о том, что она внучка Розы Литлтон.
        Кара улыбнулась.
        — Похоже, Дженна, ты уже прикипела сердцем к нашему городу. Одеяло магически действуют на любого, кто садится его шить. Оно затягивает тебя в свой мир и не отпускает. Так что не удивляйся, если в один прекрасный день ты начнешь шить свое лоскутное одеяло и больше не захочешь бросить это занятие. Оно войдет в твои плоть и кровь.
        — Это верно, дорогая,  — вступила в разговор сидевшая рядом с Дженной женщина постарше.  — Помню, как я приехала в Бухту Ангелов сорок два года назад. Тогда мне было двадцать. До этого я и стежка в своей жизни не сделала, но влюбилась в это дело.  — Ее морщинистое лицо озарилось улыбкой.  — Я — Долорес Каннингем.
        — А еще она влюбилась в Престона Каннингема,  — сообщила сидевшая напротив другая пожилая женщина.
        — Долорес решила произвести впечатление на мать Престона, сшив лоскутное одеяло. Она упорно трудилась, и в конце концов у нее получилось. Кстати, меня зовут Маргарет Хилл. Друзья называют меня Мэгги.
        — Да, так оно и было,  — сообщила Дженне Долорес.  — Сначала я не понравилась матери Престона. Она решила, что я гордячка из большого города, задумавшая обольстить ее сына. Но я завоевала ее доверие своим одеялом. Убедила ее, что намерена жить здесь и с радостью стану частью их семьи. На следующий день Престон попросил меня стать его женой, и я согласилась.
        — Правда, через три года они с ним развелись,  — снова вмешалась в разговор Мэгги.  — Ты всегда пропускаешь эту подробность, Долорес.
        — Верно, но я до сих пор обожаю шить лоскутные одеяла,  — усмехнулась Долорес и лукаво посмотрела на Дженну.  — Мужчины приходят и уходят, а одеяла остаются. Я так всегда говорю.
        Слушая разговор двух пожилых женщин, Дженна подумала о том, что они наверняка знали Розу Литлтон. Интересно, какие отношения у них были с ее бабушкой? Ей ужасно захотелось расспросить их, выведать как можно больше.
        Нет, лучше не стоит. Скажи она им, что Роза ее бабушка, как она привлечет к себе излишнее внимание.
        И она сосредоточилась на иголке. Наконец ей удалось вставить в нее нитку, и она подняла руку, ощущая себя этаким триумфатором.
        — Надеюсь, ты не заставишь меня ею воспользоваться?  — спросила она у Кары.
        — А ты как думала? Сейчас ты сошьешь вместе переднюю и заднюю стороны одеяла.
        Дженна скептически на нее посмотрела.
        — Ты уверена?
        Кара рассмеялась.
        — Это совсем не сложно. Воткни иголку вот здесь, затем снова вытащи ее — вот так,  — показала Кара.  — А теперь попробуй ты.
        Дженна сделала так, как показала ей Кара, стараясь, чтобы стежки выходили аккуратными. Ничего, она тоже когда-нибудь этому научится. Она продолжила работу, надеясь, что ничего не испортит.
        — Не беспокойся, все будет хорошо,  — улыбнулась ей Кара.  — О боже! Зачем так крепко сжимать иглу, у тебя даже пальцы побелели.
        Дженна подняла голову и посмотрела на Кару.
        — Это от чрезмерного усердия.
        — Не переживай. Лоскутные одеяла не обязательно выходят идеальными,  — сказала Кара.  — Но шьют их с любовью.
        — Но ведь эти пойдут на продажу. Покупатель ожидает идеального качества. Если его не будет, он потребует вернуть ему деньги.
        — Ручная работа не бывает идеальной на сто процентов. Может, это звучит глупо и как-то старомодно, но моя бабушка внушила мне, что каждый стежок — это личный след человека, а само одеяло — часть истории, ее маленький кусочек, что передается от поколения к поколению. Те, кто покупают наши одеяла, знают, что они ручной работы, что они сшиты живыми людьми, а не бездушными машинами.
        Дженна так и не смогла понять, почему идеальное качество для этих женщин — не главное. Лично для нее совершенство было главной целью всей ее жизни. Она по десять часов в день истязала себя за роялем, пытаясь добиться идеального исполнения.
        Причем делалось это не столько ради нее самой, сколько ради отца, ради преподавателей, затем ради слушателей и музыкальных критиков. То, что стремиться к совершенству вовсе не обязательно, было для нее в новинку. Тем не менее она вняла совету Кары и перестала напрягать пальцы.
        — Уже лучше,  — похвалила ее Кара.
        — Спасибо. Ты терпеливая учительница,  — отозвалась Дженна.  — Думаю, что ты будешь непревзойденной матерью.
        Лицо Кары осветилось улыбкой.
        — Я тоже надеюсь. Прошлой ночью мне стало немного страшно — показалось, будто начались схватки. В тот момент я поняла, насколько мне хочется, чтобы малыш родился здоровым.
        С этими словами она положила руку на свой огромный живот и нежно его погладила.
        — То есть тревога оказалась ложной и с тобой все в порядке?  — искренне поинтересовалась Дженна.
        — Шарлотта… доктор Адамс сказала, что все нормально. Малыш отлично развивается, сердцебиение стабильное, так что все хорошо. Наверно, просто были боли в животе.  — Кара замолчала, на минуту мечтательно задумавшись, затем заговорила снова: — У тебя когда-нибудь было такое чувство, когда все идет хорошо, будто все изменится к худшему, потому что ты считаешь себя несчастливой?
        — Я думаю, что в том, что ты нервничаешь, нет ничего необычного при беременности,  — ответила Дженна.
        — А ты нервничала, когда носила Лекси?
        Дженне ужасно не хотелось говорить ей неправду. Люди в Бухте Ангелов такие милые, такие участливые и такие щедрые на дружбу.
        — Мы всегда беспокоимся за детей, даже когда с ними все в порядке. Даже когда они еще не появились на свет. Слушай, я точно все делаю верно?  — спросила она, кивком указав на очередной стежок.
        — Да, все отлично. Спасибо за моральную поддержку. Мне самой досадно, что я, как ненормальная, начинаю всего бояться. В последнее время мне в голову лезет всякая чертовщина. Глупо, конечно. Не представляю даже, как это Колин меня терпит. Но он замечательный. Он прекрасный человек. Я знаю, он будет отличным отцом.  — Кара покачала головой и усмехнулась.  — Это все гормоны виноваты, как ты считаешь?
        — Наверное,  — согласилась Дженна. Правда, оглядев площадь, она не смогла избавиться от неприятных мыслей. В городе сейчас так много приезжих. Если кто-то следит за ней, то она этого просто не заметит. С другой стороны, в толпе даже безопасней. Никто не причинит вреда ни ей, ни Лекси, когда рядом будут женщины, шьющие лоскутные одеяла. Опасаться по-настоящему стоит лишь дома, когда, кроме нее и Лекси, там никого нет.
        Она знала: Рид был прав в том, что нельзя прятаться до бесконечности. Рано или поздно Брэд найдет их, и она должна быть готова дать ему отпор. Что будет нелегко, ведь он отец Лекси. В глазах закона он ни в чем не виновен, он косвенная жертва страшного преступления. Ее же обвинят не только в похищении ребенка, но и, возможно, в убийстве сестры.
        Брэду ничего не стоит нарисовать картину вражды двух сестер, заявить, что это она, Дженна, пришла в их дом и убила Келли. Как ей опровергнуть такое обвинение? Она почти ничего не знала о жизни сестры. Ей нужно узнать больше. Хочется надеяться, что с помощью Рида она найдет нужные ей факты, чтобы без боязни вступить в бой.

* * *
        Рид посмотрел на экран компьютера. Оттуда на него смотрело лицо Келли Уинтерс. Ему показалось, будто он видит перед собой Лекси. Мать и дочь были поразительно похожи. Дженне следовало бы это учесть, пускаясь в бега. Почему бы не перекрасить волосы девочки в каштановый цвет? Это помогло бы добиться сходства с ней самой. Вспомнив, как Лекси с гордостью заявила, что похожа на свою маму, Рид подумал, что Дженна пока не заменила для нее мать.
        Он прошелся по онлайн-архивам всех газет и информационных порталов, сообщавших о смерти Келли Уинтерс, жены полицейского Брэда Уинтерса. Так в его распоряжении оказались кое-какие новые факты. В пятницу 12 апреля в четыре часа дня Брэд Уинтерс пришел домой с работы и обнаружил, что в доме побывали грабители, а его мертвая жена лежит на полу кухни.
        Она скончалась, получив несколько ножевых ран. По словам Уинтерса, его дочери Каролины дома не было — ее отправили на уик-энд к родственникам в штат Мэн. Так что, к счастью, в тот роковой час, когда убили ее мать, девочки в доме не было.
        Итак, Лекси на самом деле зовут Каролиной. А Дженна — не кто иная, как Джульетта Харрисон, пианистка с именем, выступавшая практически со всеми прославленными оркестрами мира. Ее отец Дэмьен Харрисон был известным дирижером. В то время, когда было совершено убийство, и дочь, и отец якобы находились в Лондоне. Однако в нескольких газетах высказывалось предположение, что Джульетта была доставлена в клинику после передозировки наркотиков, от которой она упала в обморок прямо на сцене перед началом концерта в Вене.
        Это заставило Рида задуматься. Дженна ни разу не обмолвилась, что когда-то принимала наркотики, лишь коротко упомянула про какой-то кризис своей исполнительской карьеры. Нет, дело явно не в наркотиках. Должно быть какое-то другое объяснение.
        Он снова переключил внимание с Дженны на Брэда Уинтерса. Он нашел несколько фотографий Брэда, и в их числе и ту, что была сделана за три недели до убийства. Одна местная женщина заявила, что Уинтерс герой, потому что однажды, даже не будучи на дежурстве, спас ее машину от угона.
        Хотя Брэд частично закрыл лицо рукой, словно защищался от фотографов, Рид разглядел, что это сильный, крупный мужчина спортивного телосложения с квадратным хмурым лицом и короткой армейской стрижкой. Важнее всего было то, что он герой. Нет ничего удивительного, что Келли не сомневалась: никто не поверит, будто он избивает жену.
        Но ограничивалось ли дело только побоями? Рид уже пытался искать сведения, касавшиеся биографии Брэда Уинтерса, но нашел лишь несколько скупых фактов. Похоже, о нем никто толком не знал, пока он не пришел служить в полицию. Но больше всего Рида тревожило то, что Брэд не стал поднимать шум из-за исчезновения Лекси. Он знал, что ни у каких родственников она не гостила. Если убийца он, то грабители — его выдумка. Но почему не заявить о пропаже дочери? Ответ напрашивался единственный: Брэд не хотел, чтобы Лекси нашли.
        Или Брэд знал, что Лекси находится с Дженной, или ему известно, что дочь видела, как он убил ее мать, и он не хотел, чтобы ее допросили в полиции. Или и то, и другое.
        Рид достал телефон и позвонил Питу. Это, конечно, рискованно, но Питу можно доверять. Кроме того, ему нужен посредник, который добыл бы для него нужную информацию.
        — Мак-Эвой слушает,  — ответил Пит.  — Ты мне лучше скажи, как дела с обещанной статьей.
        — Она почти готова. Я только что взял интервью у наших юных видеорежиссеров.
        — Отлично. Наконец-то есть какой-то сдвиг. Ты потому и звонишь?
        — Нет, мне нужна твоя услуга.
        Пит тяжело вздохнул.
        — Я ее тебе уже оказал. Раздобыл тебе заказ на статью.
        — Мне нужна информация о копе из Массачусетса по имени Брэд Уинтерс и о расследовании убийства, которое произошло в его доме примерно два месяца назад. Его жена Келли Уинтерс была убита якобы при ограблении дома.
        — Что конкретно тебе нужно?
        — Любая информация. Я подумал, что ты мог бы расспросить Стэна,  — ответил Рид, имея в виду частного детектива, услугами которого они пользовались уже много лет.  — Только не говори ему, что эти сведения для меня.
        — Убийство, Рид? Мне казалось, ты отошел от подобного рода сенсаций.
        — Кто, как не ты, звал меня вернуться в старую игру?  — напомнил ему Рид.
        — Почему ты не хочешь сам позвонить Стэну?
        — Не хочу, чтобы через него вышли на меня.
        — Хорошо. Посмотрю, что смогу для тебя сделать,  — ответил Пит.  — Но деньги для Стэна я возьму из твоего гонорара. Кстати, это как-то связано с женщиной?
        — Сразу с двумя.
        — Понятно. Как это я сразу не догадался.
        — У меня все под контролем,  — заверил собеседника Рид.
        — Я это слышал и раньше.
        — Просто достань для меня информацию. И… Она нужна мне была еще вчера.
        — Конечно, как же иначе. Давай договоримся — ты мне статью про ангелов, я тебе информацию.
        — Получишь свою статью про ангелов, не беспокойся.
        С этими словами Рид закончил разговор. Теперь его мысли занимал исключительно этот чертов Брэд Уинтерс.

* * *
        — Потрясающий дом!  — воскликнула Рейчел, когда они вышли из машины.
        — Я бы сказал, сгоревший,  — возразил Джо, не разделяя ее восторга, и последовал за ней по заросшей травой тропинке. Он сам предложил ей прокатиться по побережью. Хотел показать, как быстро здесь растут новые дома, надеясь пробудить в ней интерес к рынку недвижимости в Бухте Ангелов. В его планы не входило демонстрировать ей бывший дом Рамзеев, но Рейчел заметила и пожелала поближе разглядеть его, точнее, то, что от него осталось.
        — Ты только посмотри, какой отсюда открывается вид,  — сказала Рейчел с восхищением, какого Джо не слышал от нее уже много лет.  — Представь себе перспективы. Ты знаешь, что еще?..  — Она повернулась к нему. Ее глаза лучились радостью.  — Превосходное место для киносъемок. Марку оно понравится.
        — Кто такой Марк?
        — Мой знакомый кинопродюсер. Он ищет недвижимость на побережье для своего очередного фильма ужасов.
        — Где ты с ним познакомилась?  — спросил Джо.
        Рейчел беспечно махнула рукой.
        — В прошлом году я продала ему дом. Он дружит с Эйданом, с которым мы играем в смешанной паре.
        — Что-то я не припомню никакого Эйдана.
        — Не удивительно. Он вступил в клуб после твоего отъезда.
        Она так и сказала «твоего», а не «нашего», что не ускользнуло от Джо. Все ясно: Рейчел до сих пор не привыкла к тому, что и ее муж, и их брак переместились севернее и теперь находятся в четырех часах езды от Лос-Анджелеса. Впрочем, в данный момент у них мирные отношения, и ему не хочется раскачивать лодку.
        — Так что случилось с этим домом?  — спросила Рейчел.
        — Поджог. Шесть месяцев назад. В доме предположительно водились привидения. Четырнадцать лет назад в подвале был найден труп. С тех пор каждый раз, когда кто-то пытался отремонтировать дом или сделать к нему пристройку, происходило что-то странное.
        — Вот это да!  — отозвалась Рейчел.  — Наверное, в каждом маленьком городе есть дом с привидениями. Что еще ты мне тут покажешь?
        — На сегодня это последний дом. Мне пора на службу. Ты должна прийти на пляж сегодня вечером.
        — И сидеть там одна, пока ты будешь на дежурстве?  — спросила Рейчел.  — Не слишком веселое занятие.
        — Ты будешь не одна. Я познакомлю тебя с людьми.
        — Представить даже не могу, о чем можно говорить с местными жителями.
        Увидев выражение ее лица, Джо улыбнулся.
        — Рейчел, это не Марс. Люди здесь ничем не отличаются от тех, кто живет в четырех часах езды к югу отсюда. Хотя, если честно, Лос-Анджелес и впрямь представляется мне другой планетой.
        — Джо, почему ты попросил меня приехать сюда на этот уик-энд, если ты собрался весь вечер быть на службе?
        — Я буду дома к полуночи. Завтра в нашем распоряжении целый день. Отоспимся вволю.  — Он подошел к ней ближе и обнял.  — Мы можем провести весь день в постели. Я скучал по тебе.
        — А я по тебе,  — призналась Рейчел.
        Джон удивился ее словам.
        — Правда?
        — Я люблю тебя, Джо. Но ты превращаешься в незнакомого человека.
        — Познакомься со мной еще раз.
        — А я? Ты хочешь познакомиться со мной? Ведь я тоже изменилась, если ты этого еще не заметил.
        — Конечно, заметил.
        — И тебе не нравится то, что ты видишь?
        Это был явно вопрос с подтекстом.
        — Я хочу, чтобы ты была счастлива,  — осторожно подбирая слова, заговорил Джо.  — Ты довольна своей карьерой. Я это вижу. Но ведь здесь ты можешь заниматься тем же самым. Возможно, я проявляю наивность, ожидая, что ради меня ты откажешься от привычной жизни. Но и я готов на компромиссы. Я поселился в доме, который купили для нас твои родители, хотя это против моих принципов.
        — Это был щедрый подарок. По идее, ты должен быть благодарен моим родителям за то, что у них нашлись средства на покупку для нас дома.
        — Я и был благодарен. Извини, не хочу снова возвращаться к этой теме.  — Джо поцеловал ее в губы, но она отстранилась.  — В чем дело?
        Рейчел как-то нерешительно посмотрела на него и, немного помолчав, сказала:
        — Тебя не удивляет то, что я так ни разу и не забеременела?
        — О чем ты говоришь?  — осторожно спросил Джо.
        — Возможно, нам не суждено было иметь детей или же вообще быть вместе.
        Джо с головой накрыла волна страха. Не дай бог Рейчел перейдет черту, через которую они оба старались не переступать. Не дай бог она скажет что-то такое, о чем потом сама пожалеет, или что-то такое, чему он не сможет дать отпор.
        — Нет. Никакой причины нет. Мы должны быть вместе,  — наконец произнес он.  — Я люблю тебя с тех пор, как мне исполнилось пятнадцать.
        Рейчел печально улыбнулась.
        — Но я уже не пятнадцатилетняя девчонка, а ты не пятнадцатилетний мальчишка. Я действительно опасаюсь того, что мы переросли друг друга.
        — Будь ты действительно в этом уверена, ты не приехала бы сюда.
        Джо надеялся, что это именно так.
        — Я здесь потому, что, наверное, не готова расстаться с тобой.
        У Джо отлегло от сердца.
        — Я тоже.
        Он снова захотел поцеловать ее, но испугался, что ощутит холод ее губ.
        — Ну, хорошо.  — Она сделала глубокий вдох и шумно выдохнула.  — Пожалуй, я пойду на праздник и познакомлюсь с твоими друзьями. Мы снова будем семейной парой.
        Ему хотелось верить, что она все еще с ним. Но, несмотря на все ее слова, он не мог избавиться от чувства, что она медленно ускользает от него.
        16
        Шарлотта постоянно ловила на себе чужие взгляды, как будто шагала рядом со знаменитостью. Почувствовав, что девушка готова броситься в бегство, она взяла руку Энни в свою. Они прошли всего несколько кварталов. Люди даже не притворялись, что говорят о чем-то другом, а в упор разглядывали их, когда они проходили мимо.
        — Самое главное, поскорее дойти до дома,  — сказала Шарлотта — Как только все увидят, что с тобой все в порядке, они тотчас переключатся на кого-то другого.
        — Не думаю, что им интересно знать, все ли со мной в порядке. Они сплетничают о том, кто отец моего ребенка.
        Энни впервые сама заговорила об отце малыша. Шарлотта поспешила воспользоваться этой возможностью.
        — Ты хочешь рассказать мне о нем?
        Энни покачала головой.
        — Я не могу сказать, кто он такой.
        — Я знаю, ты сказала, что он не сделал тебе больно, что он не принуждал тебя силой, но если он продолжает давить на тебя, запугивать, он не имеет права это делать.
        — Он хороший человек. Он любил меня. По крайней мере, мне так казалось,  — медленно произнесла Энни.  — Я не хочу, чтобы из-за меня у него были неприятности.
        — Он в курсе твоей беременности?
        Энни резко остановилась.
        — Я не хочу возвращаться в дом вашей матери.
        — Энни, ты должна ему сказать. Он тоже несет ответственность за ребенка. Ты не обязана брать эту ношу целиком и полностью на свои плечи. Ты как минимум имеешь право на финансовую поддержку с его стороны. Если он такой хороший и добрый, возможно, ты его недооцениваешь. Вдруг он сам захочет тебе помочь?  — говоря эти слова, Шарлотта ощутила себя предательницей.
        Когда-то она сама оказалась в том же положении, что и Энни. И не сделала ничего из того, что предлагала девушке сейчас.
        — Извини,  — поспешила она загладить свою бестактность.  — Я не должна указывать, что тебе делать. Ты взрослый человек. Это твой ребенок и твоя жизнь. Пойми, я лишь хочу тебе помочь.
        — Я благодарна вам. Просто я не могу сказать, кто он такой.
        — Ну, хорошо. Я дойду с тобой до твоего дома. Просто я подумала, что тебе неплохо немного отдохнуть от моей матери.
        — Ваша мать хорошая женщина, но уж слишком печальная. Я видела, как она до этого плакала у себя в комнате.
        Шарлотта ни разу не видела мать плачущей, хотя ночью из ее спальни доносились приглушенные рыдания. Мать не любила выставлять напоказ свои чувства — ни перед детьми, ни перед знакомыми.
        — Она очень любила моего отца.
        Энни кивнула.
        — Она рассказала мне, как познакомилась с ним на катке. Нарочно притворилась, будто не умеет кататься, чтобы он подержал ее за руку.  — Энни улыбнулась.  — Но потом выяснилось, что он тоже не умеет кататься, и они вместе упали на лед. Их взгляды встретились, и в этот миг она поняла, что выйдет за него замуж. И за все годы, что они прожили вместе, она так и не сказала ему, что умела кататься.
        Шарлотта в изумлении посмотрела на Энни. Мать ни разу не рассказывала ей историю про каток. Или рассказывала? И она сама ее не слушала?
        Она давно уже научилась пропускать мимо ушей критические замечания матери. Возможно, она заодно пропустила мимо ушей и многое другое.
        — Вам не обязательно идти вместе со мной,  — сказала Энни.  — Я знаю обратную дорогу. А вы идите к костру. Со мной ничего не случится.
        С этими словами она развернулась, чтобы уйти. Шарлотта же на минуту задумалась: а хочется ли ей идти к костру?
        Но Энни уже прошла полквартала. Что ж, пусть идет дальше одна. Она же сама может отправиться и к костру. И она зашагала по дорожке, ведущей к пляжу. Вскоре последние лучи солнца скрылись за горизонтом. Тотчас потянуло прохладой. Шарлотта плотнее закуталась в куртку.
        Дойдя до пляжа, она сбросила туфли и босиком зашагала по песку к группе людей, что собрались вокруг костра. Тот уже набирал силу.
        С первыми искрами Шарлотта перенеслась в другое время, в другое место, на другой пляж. Там тоже был ночной костер.
        Джо стащил из отцовского бара две бутылки водки, Марсия — бутылку текилы, а Ронни уговорил старшего брата купить для них три упаковки пива, по шесть банок каждая. Был конец учебного года, начало лета, и вокруг небольшого костра на берегу собрались несколько подростков. Костер они развели в укромном месте, в нескольких милях от города, в надежде на то, что здесь их никто не увидит.
        — Шарли, выпей,  — сказала ее подружка Бет, протягивая рюмку текилы.  — Не бойся, это всего один глоток. На следующий год мы уже будем старшеклассниками.
        Шарлотта бросила взгляд через костер туда, где Эндрю Шиллинг разговаривал с Памелой Бейнс. Памела — пышная грудь, длинные ноги, высокомерная улыбка. Как же Шарлотта ее ненавидела! Главным образом потому, что Эндрю, похоже, положил на нее глаз. А ведь он, по идее, ее бойфренд. По идее, он любит ее.
        Полтора месяца назад у них был секс. Ее первый секс. Он был ее первым парнем. Неужели она сделала что-то не так? Иначе почему Эндрю делает вид, будто не замечает ее?
        Шарлотта взяла из рук Бет рюмку текилы и осушила ее. Прозрачная жидкость обожгла горло, и она закашлялась. Бет рассмеялась и налила ей еще одну рюмку. Шарлотта понимала, что должна остановиться, что мать будет ее ругать.
        Впрочем, какая разница? Родители в любом случае возненавидят ее, если узнают, что она спала с парнем. Раз она больше не приличная девушка из хорошей семьи, так почему бы не стать по-настоящему плохой?
        За второй рюмкой последовала третья, а потом она вообще потеряла им счет. Движимая яростью и текилой, она решила поговорить с Эндрю начистоту. Шатаясь, она направилась в его сторону и в какой-то момент едва не упала в костер. Кто-то вовремя оттащил ее от пламени — кажется, Шейн Мюррей. Смерив ее презрительным взглядом, он отошел прочь. Ей было наплевать, что он о ней думает. Главное для нее выяснить, почему Эндрю ее больше не любит. Кстати, он уже обнимал Памелу за талию.
        — Эндрю,  — сказала она.  — Мы можем поговорить?
        — Что ты делаешь, Шарли? Ты зачем так напилась?
        — Какое твое дело? Пойдем со мной. Нам нужно поговорить.
        — Я занят. А ты иди домой. Пусть Тери тебя проводит. Ей нужно домой, и в отличие от тебя она не пила.
        — Я не хочу домой с Тери. Мне нужно поговорить с тобой.
        — Он не может разговаривать с тобой прямо сейчас, потому что мы собираемся искупаться голышом,  — встряла в их разговор Памела. Отступив от Эндрю на шаг, она стащила с себя рубашку. Взору Шарлотты предстала пышная грудь в эротичном розовом лифчике. От изумления она даже разинула рот. Неудивительно, что Эндрю предпочел Памелу. Она — настоящая женщина.
        Схватив Эндрю за руку, она увлекла его за собой к воде. Они на бегу сбросили с себя остальную одежду. Их примеру последовали и другие. Вскоре пляж был усеян ворохом одежды, а подростки с радостным визгом голышом плескались в море.
        Слезы жгли Шарлотте глаза. Она поискала взглядом Бет, но не нашла ее. Наверно, она сейчас вместе со всеми плещется в воде. Тери тоже не было видно. Шарлотта осталась совсем одна, ощущая себя круглой дурой. Ей хотелось разреветься, но она не хотела выставлять себя перед всеми полной идиоткой. В животе было нехорошо.
        Она подумала, что ее сейчас вырвет, и бросилась бегом через пляж, сквозь лесок к автостоянке. Там она увидела зажженные фары. Может, Тери еще не уехала? Может, она еще подвезет ее домой. Внезапно ей на плечо легла чья-то рука…
        — Шарлотта!  — Голос Эндрю резко вернул ее в настоящее. Она растерянно заморгала.
        — С тобой все порядке?  — спросил он, озабоченно глядя на нее.
        — Да. А что?  — в свою очередь спросила она.
        — У тебя был такой вид, будто ты за миллионы миль отсюда.
        — Допустим, не за миллионы.
        Он пристально посмотрел ей в глаза, и ей показалось, что в его взгляде промелькнуло нечто похожее на сожаление.
        — Признайся, ты ведь вспоминала ту ночь на пляже?  — негромко спросил он.
        — Ту, когда вы с Памелой Бейнс разделись у меня на глазах и бросились в воду? Да, ее.
        — Не самый достойный момент в моей жизни,  — признал он.
        — Это было так давно,  — пожала плечами Шарлотта, надеясь, что он прекратит этот разговор. Увы…
        — После той ночи ты со мной не разговаривала. Я хотел извиниться перед тобой, но ты не отвечала на мои звонки.
        — Эндрю, был всего лишь один звонок. По-моему, ты не слишком усердствовал.  — Она это точно знала, потому что ждала, сидя у телефона. После того единственного раза она не стала перезванивать ему — думала, что ему будет стыдно и он позвонит снова. Но он так не позвонил.
        — Шарли, я был глупым мальчишкой. Я наделал много ошибок.
        — Я тоже. Мне не следовало с тобой спать. Вернее, заниматься с тобой сексом на заднем сиденье твоей машины.
        Эндрю оглянулся через плечо.
        — Давай не будем здесь говорить об этом.
        — Боишься испортить свою репутацию?
        — Или твою,  — резонно заметил он.  — В мои планы не входило начинать этот разговор. Я лишь хотел поздороваться и поговорить про праздник.
        Что ж, это и впрямь разумнее.
        — Ты прав. Сейчас не время и не место для таких разговоров,  — она повернулась, чтобы уйти, но он зашагал рядом с ней.
        — Я любил тебя, Шарли,  — сказал он.
        Шарлотта резко остановилась — его признание повергло ее в шок.
        — Как ты можешь говорить такое? Зачем ты лжешь мне сейчас?
        Похоже, он не ожидал от нее такой реакции.
        — Я не лгу. Тогда ты меня напугала. Я не знал, что делать с собственными чувствами. Я не хотел влюбляться. Я был слишком молод.
        — Я тоже. Или, по-твоему, я знала, что мне делать с собственными чувствами?
        — Ты хотела от меня большего, чем я мог тебе дать.
        — Ты мне вообще ничего не хотел давать,  — возразила она.  — И вообще, откуда тебе было знать, чего мне хотелось, если я сама этого не знала?
        — Да, я виноват,  — тихо признался он.  — Я попортил тебе кровь, когда связался с Памелой. Наверно, ты слышала, что произошло между нами. Потому что после той ночи ты даже не посмотрела в мою сторону.
        Ей и сейчас не хотелось на него смотреть. Но не потому, что сделали он и Памела, а из-за того, что сделала она сама.
        — Эндрю, давай забудем об этом.
        — Я готов начать все сначала, Шарли. Ведь мы когда-то были друзьями.
        — Похоже, ты сторонник принципа «подставь другую щеку» — в отличие от меня. Ты сделал мне больно, и хотя это было давно, я не забыла.
        — Ты еще можешь меня простить.
        — Ну, хорошо,  — вздохнула Шарлотта.  — Допустим, я тебя прощаю. Теперь тебе легче, преподобный мистер Шиллинг?
        В ответ на ее сарказм Эндрю улыбнулся.
        — Ты никогда не любила ошибаться.
        — Я не ошибаюсь.
        — И ты никогда не любила, чтобы тобой командовали.
        Шарли открыла было рот, чтобы возразить ему, но он поднял руку.
        — Ладно, давай сменим тему. Мне действительно жаль, что твой отец умер. Он был хороший человек. Мне до него далеко.
        Шарлотта пристально посмотрела на него.
        — Ответь, почему ты решил стать пастором? Что-то я не припомню, чтобы ты жаловал церковь. Мы даже пару раз сцепились с тобой из-за этого.
        — Вообще-то службы мне даже нравились, но я не хотел в этом признаваться, особенно тебе,  — ответил он и на минуту умолк.  — Когда я уехал учиться в колледж, я изменил многим своим ценностям. Можно даже сказать, сорвался с цепи. Скажу больше, в один прекрасный день я проснулся и внезапно устыдился того, как я живу. Я начал ходить в церковь, и жизнь вскоре вернулась в прежнее русло. И тогда я понял: больше всего на свете мне хочется стать пастором.
        — И жизнь вновь привела тебя сюда,  — сказала Шарлотта.
        — Тебя тоже,  — напомнил ей Эндрю.  — Похоже, у нас есть шанс начать все сначала.
        Он пристально посмотрел на нее, и у нее защемило сердце.
        Вряд ли Эндрю любит ее после этих долгих лет. Но даже если и любит, нужен ли он ей? Ни один мужчина не наполнял ее сердце таким трепетом, как он. И все же…
        Наверно, он ждет от нее слишком многого и ожидает слишком быстрого исполнения желаний.
        — Мне нужно идти,  — сказала она.  — Думаю, мы еще увидимся в городе.
        — По крайней мере, ты не сказала «нет»!  — крикнул он ей вслед.
        Но она не сказала и «да». Впрочем, Шарлотта знала, что рано или поздно у нее будет ответ. Не для него. Для себя.

* * *
        Шарлотта была первой, кого Джо заметил на берегу. Впрочем, он замечал ее первой везде, даже в толпе народа. И еще он заметил, что она о чем-то жарко спорит с новым пастором.
        Джо был в курсе, что Эндрю Шиллинг вырос здесь, в Бухте Ангелов. Чего он не знал, так это какие у нового пастора отношения с Шарлоттой. При этой мысли он нахмурился.
        — Джо!  — Рейчел потянула его за руку.  — На кого это ты уставился?
        — Извини, я просто задумался,  — он улыбнулся ей. Он сам привел ее на пляж и теперь должен был сделать все для того, чтобы ей здесь понравилось, пока он сам будет на дежурстве. Он пробежал взглядом по толпе и облегченно вздохнул, увидев Кару Линч. Кара Линч работала в агентстве по продаже недвижимости и знала здесь буквально всех и каждого. Вот кто наверняка сумеет помочь его жене вписаться в новую обстановку.
        — Нет, здесь все не мое,  — заметила Рейчел.  — Я привыкла к Малибу, к пляжным клубам, где мне подают шампанское, а не взбивают мне в лицо облака песка,  — добавила она, когда мимо пробежала стайка детей.
        — Мы с тобой ездили на Манхэттенский пляж полюбоваться прибоем,  — напомнил он ей.  — Там не было никакого шампанского.
        — Тогда мне нравилось видеть тебя без рубашки,  — возразила она с легкой улыбкой.
        — А мне тебя — в бикини. Как ты смотришь на то, если мы придем сюда завтра одни и вспомним молодость?
        — Посмотрим. Слишком сильный загар старит кожу.
        — Мы не будем загорать. Познакомься, это Кара. Жена моего коллеги,  — сказал он, когда они подошли ближе.  — Кара, это моя жена, Рейчел, а это Кара Линч.
        — Рейчел, я так рада познакомиться с тобой,  — сказала Кара с неподдельной искренностью.  — Джо так много про тебя рассказывал.
        — Привет,  — ответила Рейчел, пожимая ей руку.
        — Кара замужем за Колином Линчем. Это один из моих офицеров,  — пояснил Джо.  — Мы просто обязаны пригласить их на барбекю.
        — Ну, ты у нас король по этой части,  — пошутила Рейчел.
        — Джо сказал мне, что ты занимаешься недвижимостью,  — продолжала Кара.  — Я работаю в местном агентстве, здесь, в Бухте Ангелов. Думаю, еще один агент нам бы не помешал.
        — Вот как?  — У Рейчел вспыхнули глаза.  — И какой недвижимостью вы занимаетесь? Джо показал мне несколько новых объектов. Они тоже ваши?
        — Некоторые из них. В городе у нас два офиса, а если учесть, что новые дома растут, как грибы, работы у нас тоже прибавилось.
        Джо смог облегченно вздохнуть. Одной заботой меньше, подумал он, видя, с каким увлечением Кара с Рейчел обсуждают рынок недвижимости. Он окинул взглядом толпу, выискивая глазами Шарлотту и ее знакомого. Интересно, куда они подевалась? Их нигде не видно. Впрочем, одно он знал точно: он не имеет права думать о ней.
        Повернув голову в другую сторону, он увидел Дженну Дэвис. Она сидела на расстеленном одеяле. В отдалении стоял Рид Таннер и не спускал с нее глаз. Джо прищурился. Уж он-то отлично знал: репортера такого ранга, как Таннер, в первую очередь интересуют отнюдь не ангелы.
        Как знал и то, что Дженна Дэвис явно что-то скрывает. Если свести их вместе, весьма любопытно будет пронаблюдать, что произойдет дальше. Черт, наверно, ему стоит поглубже копнуть под обоих.
        17
        Риду уже давно не хотелось так сильно кого-то видеть. Предвкушение не давало ему покоя, но он не хотел торопиться. В целом он был полон оптимизма, что было для него в новинку, и он не знал, хорошо это или плохо. В течение почти года он только и делал, что оглядывался на свою прошлую жизнь, и вот сегодня впервые ему захотелось устремиться к чему-то новому.
        Ему хотелось воспринимать Дженну как очередной эпизод. Увы, у него никак не получалось забыть вкус ее губ, холмики грудей в его ладонях, ее нежное тело в его объятьях. После того, как она ушла из его номера, он долго стоял под холодным душем. Хотел он того или нет, но он ею увлекся. Вернее, хотела она того или нет. Но больше всего его тревожило то, что ему самому это нравилось.
        Сегодня вечером Дженна не стала убирать волосы в узел. Океанский бриз трепал и путал их. Рид представил себе на месте ветра свои пальцы. Представил, как берет ее лицо в свои ладони, как заглядывает в эти огромные, прекрасные, печальные глаза. Как его губы касаются ее губ, как они с ней переносятся в иной, параллельный мир. Боже, как ему хотелось изгнать из ее глаз этот страх, это одиночество, заставить ее улыбнуться, услышать, как у нее перехватывает дыхание, когда его губы впиваются в нее поцелуем. Чтобы она наконец дала выход страсти, которую до сих пор держала в узде, притворяясь рядовой, заботливой матерью.
        Дженна не выходила у него из головы. Она пробудила его, проникла в самое сердце, и пути назад уже не было. И он решился: подошел к ней и сел рядом на расстеленное на песке одеяло.
        Дженна настороженно улыбнулась.
        — Долго же ты думал. Я видела, как ты наблюдал за мной. Одолевали сомнения?
        — Было дело,  — признался он.
        — Мы с Лекси для тебя не проблема. Ты всегда можешь уйти.
        Ее слова напомнили ему о щедрости ее души. Напуганная, в опасности, совершенно одна, она все равно предлагала ему свободу.
        — Я никуда не хочу уходить. Я с вами.
        Дженна подтянула колени к груди и обняла их. На ней были выцветшие джинсы, облегающая трикотажная рубашка и мягкий свитер. Ноги босые. Заметив на пальцах красный лак, Рид улыбнулся: наверно, это и есть настоящая Дженна. Похоже, она перехватила его взгляд, потому что поспешила зарыться пальцами ног в песок.
        — Не бойся. Красный лак тебя не выдаст, Джульетта,  — он нарочно назвал ее настоящим именем.
        — Тсс,  — сказала она и оглянулась по сторонам: вдруг их кто-то подслушивает.
        — Не бери в голову. Нас никто не слышит.  — Лекси с подружками играла в нескольких метрах от них.  — Сегодня ты больше похожа на Дженну,  — задумчиво добавил он.
        — Я уже начала ощущать себя Дженной. Джульетта осталась в прошлом. Романтичная идеалистка, оторванная от реальности. С тех пор моя жизнь стала иной. Откуда ты узнал мое имя?
        — Спасибо Интернету. Ты сама дала мне имена Брэда и Келли, остальное было секундным делом,  — негромко ответил он. Пусть они вдалеке от толпы, но вдруг кто-нибудь услышит.  — То, что ты мне рассказала, совпадает с данными полиции. И все равно, я с трудом представляю себе, как Брэду удалось скрыть местонахождение Лекси. Такое вряд ли можно делать бесконечно. Ведь есть же друзья, соседи. Рано или поздно, они бы начали задаваться вопросом, куда подевалась его дочь.
        — Он выставил дом на продажу,  — пояснила Дженна.  — Мой человек держит меня в курсе его перемещений.
        — Что ж, это снимает проблему с соседями.
        — Пожалуй. Наверно, затем он и продал дом. И все равно мне тревожно. У меня такое ощущение, будто он что-то задумал. Мне бы очень хотелось знать, что именно. Так для нас было бы безопасней.
        Рид не стал развеивать ее страхи. Ее деверь — опасный человек. Для нее даже лучше постоянно об этом помнить. Ей нельзя расслабляться, терять бдительность. На ней лежит такая огромная ответственность.
        — Я должен тебе кое-кто сказать,  — быстро произнес Рид.
        Уголки ее губ опустились. Она вздохнула.
        — Что-то приятное?
        — Нет.
        — Ты всегда такой честный? Или ты не в курсе, что порой бывает даже полезно подсластить пилюлю?
        — Только не когда твоя жизнь в опасности.
        Дженна в упор посмотрела на него.
        — Продолжай.
        Рид вытащил из кармана распечатку письма, полученного от Пита. Сумерки постепенно сгущались, но было еще относительно светло, чтобы рассмотреть фото.
        — Ты узнаешь, кто это?
        Дженна несколько секунд смотрела на снимок.
        — Нет,  — сказала он.  — А что, я должна его знать?
        — Это Брэд Уинтерс.
        — Это не тот Брэд Уинтерс, за которым была замужем моя сестра.
        — Знаю. Но у него тот же номер социальной страховки, он ходил в ту же школу и работал там же, где и Брэд. Твой деверь, поступая в полицейскую академию, указал те же самые места работы.
        — Ничего не понимаю.
        — Твой деверь украл личность этого человека,  — пояснил Рид.
        Дженна вытаращила глаза. Такое с трудом укладывалось в голове.
        — Быть того не может! Брэд Уинтерс, это такое обычное сочетание. Наверно, это какая-то ошибка.
        — Увы. Я попросил одного моего знакомого частного сыщика покопаться в прошлом твоего деверя.
        С этими словами он вытащил еще одну распечатку, про угон машины. На этом снимке Брэд закрывал ладонью лицо. Теперь Риду было понятно, почему Брэд так не хотел, чтобы его фото попало в газету.
        — Этот снимок был сделан примерно за три недели до того, как умерла Келли. Твой деверь был местным героем.
        — Келли никогда мне об этом не рассказывала,  — сказала Дженна, беря у него снимок.
        — Но твоя сестра наверняка говорила тебе, что незадолго до этого к ней приходил кто-то, чтобы рассказать ей о ее муже.
        — Не вижу связи.
        — Статья вышла примерно в то же самое время. Похоже, кто-то увидел фото в газете и узнал твоего деверя. Этот человек знал, что на самом деле он никакой не Брэд Уинтерс.
        — Кто же он в таком случае?
        — Этого я пока не знаю.
        — Час от часу не легче,  — вздохнула Дженна и посмотрела на Лекси. Та с подружкой увлеченно строила замок из песка.  — Он ее отец, Рид. Что я ей скажу? Как объясню, кто он такой?
        В ее голосе звучала боль. Рид прекрасно понимал, что для ребенка это будет удар.
        — Уверен, ты найдешь нужные слова.
        — Я не позволю, чтобы она вернулась к нему. Я найду способ доказать, что это он убил Келли,  — заявила Дженна и решительно вскинула подбородок.
        Она не привыкла сдаваться. Наверно, именно это качество и позволило ей сделать себе имя в мире классической музыки. Сейчас она была сломлена обстоятельствами, но это лишь прибавило ей человеческих качеств. Жизнь жестоко обошлась с ней, но она нашла в себе силы подняться. А это самое главное. Наверно, то же самое должен сделать и он. Подняться и сражаться, а не продолжать заниматься самоедством.
        — Для Лекси будет ударом, если она узнает, что отец убил ее мать,  — продолжала Дженна.  — Это травма на всю жизнь.
        — Что ты ей уже говорила?
        — Что ее отец болен и нуждается в помощи, но помочь себе он может только сам. Похоже, Келли уже готовила ее к бегству. Она знала, что теперь ее будут звать Лекси, а ее мать — Дженной.  — Она заморгала, смахивая с ресниц слезы.  — Дженной должна была стать Келли, а не я. Не знаю, почему она выбрала это имя. Но мне так даже легче. Я как будто стала к ней ближе. Оно словно мостик между нами. Словно мы обе умерли, чтобы вместе заново родиться новым человеком — Дженной. Наверно, это звучит безумно.
        — Неправда. Думаю, твоя сестра гордилась бы тобой.
        — Хочется надеяться. Кстати, а Брэд не узнает, что твой детектив копает под него? Что, если он поймет, что ниточка тянется сюда, в Бухту Ангелов?
        — Не волнуйся, я действую через посредника.
        Дженна кивнула. Так ей было спокойнее.
        — Но если Брэд никакой не Брэд, то кто он такой?
        Рид пожал плечами.
        — Человек, который скрывался от собственного прошлого.
        — А как же в таком случае настоящий Брэд Уинтерс? Если муж Келли пользовался чужим номером социальной страховки, неужели тот, настоящий Брэд этого не обнаружил? Ведь это длилось почти десять лет.
        — Надеюсь раздобыть больше информации. Но что-то подсказывает мне, что настоящий Брэд давно уже на том свете.
        Дженна побледнела.
        — Ты хочешь сказать, что Брэд отнял у него не только удостоверение личности, но и жизнь?
        — Я могу ошибаться.
        — Но, может, и нет. Келли наверняка что-то выяснила. Иначе зачем ей было готовиться к бегству?
        — Вполне возможно, что настоящий Брэд жив. Именно он пришел к ней и рассказал ей правду. Либо это мог быть кто-то еще,  — рассуждал Рид.  — Тот, кто точно знал, что Брэд не тот, за кого он себя выдает. Мы с тобой понятия не имеем, от какого прошлого пытался убежать твой деверь. Если кто-то увидел в газете его фото и знал, что здесь что-то нечисто, этот человек вполне мог обратиться к Келли, а не к Брэду. Думаю, как только у нас появится новая информация, мы найдем ответ и на этот вопрос.
        Дженна пристально посмотрела на него.
        — У тебя все?
        — Нет. Есть еще несколько вопросов к тебе.
        — Разумеется,  — вздохнула она.
        — Что думает твой отец по поводу того, где ты сейчас? Мол, лечишься в клинике для наркоманов?
        В ее глазах промелькнуло разочарование.
        — Мой отец знает, что я не употребляю наркотики. Он уверен, что я сейчас отдыхаю на каком-нибудь Карибском острове. У моих знакомых есть дом на Антигуа.
        Ее ответ напомнил ей, что они происходят из совершенно разных миров.
        — У знакомых, говоришь. Это он или она?
        Дженна вопросительно выгнула бровь.
        — Это так важно?
        — Просто мне интересно, почему ты никому не позвонила, не попросила помощи. Красивая, знаменитая пианистка. Неужели у тебя нет друга?
        — У меня ни с кем не было серьезных отношений. Только с роялем,  — зачерпнув пригоршню песка, она дала песчинкам просыпаться сквозь пальцы.  — Музыка была смыслом всей моей жизни. С трех лет и до недавнего времени. Два месяца назад я рассталась с ней.
        — Ты сказала, что ты пережила кризис. Что случилось?
        — Я рухнула прямо на сцене. Не могу сказать, почему. Переутомление, депрессия, тревога, паника… По отдельности или все вместе. Я не высыпалась и почти ничего не ела.
        Я была на гастролях по городам Европы. График был изматывающий: каждую неделю новый город. Усталость копилась годами. Это постоянное стремление к совершенству, увы, недостижимому. Я так и не достигла тех вершин, к которым стремилась. Концерты выматывали. Каждый раз, выходя на сцену, я цепенела от ужаса. Или, наоборот, тряслась.
        В конечном итоге я поняла, что больше не могу. Я выбрала трусливый способ уйти. Я рухнула прямо на сцене, лишь бы только не говорить отцу, что я перегорела.
        Рид был под впечатлением от ее самоанализа. Впрочем, ничего удивительного, если вспомнить, какую высокую планку она себе задала.
        — Именно поэтому ты смогла просто взять и бросить. Боялась, что отец тебя не поймет?
        — Не только это. Также из-за музыки. Я люблю ее. Она всякий раз уносит меня в другой мир. С ней я выплескиваю себя, обретаю радость. Она — это я. Но есть и обратная стороны. Концерты. Жесткий график гастролей. Критические отзывы. Дирижеры, зрители и… мой отец. Мне требовался отдых, но я не могла выкроить на него время. Отец настаивал, чтобы я и дальше гастролировала, пока я на пике популярности. Что нельзя допустить, чтобы мое имя забыли. Что если я перестану давать концерты, то выпаду из обоймы звезд, и на моей карьере можно будет поставить крест. Мне так не хотелось его расстраивать. Я была продолжением его собственного успеха. Он сотворил меня.
        — Неправда,  — возразил Рид.  — Ты сотворила себя сама.
        — Он был моим учителем.
        — Но на клавиши нажимала ты. Это твое собственное достижение.
        — Умом я это понимаю, но что касается сердца, все гораздо сложнее,  — сказала она, глядя ему в глаза.  — После того, и мама умерла, у меня остался только отец. Он видел во мне мою мать. Когда я играла, я чувствовала ее присутствие. Во мне звучал ее голос. Прекрати я играть, и эта невидимая связь была бы утрачена. Но с ней я бы утратила и отца. И осталась бы совсем одна.  — Дженна посмотрела на языки костра. Их отблески плясали по ее лицу.  — Печально и то, что мне никогда не было страшно потерять Келли. Я принимала ее присутствие в моей жизни как должное. Мне казалось, что она всегда будет рядом. Увы, я ошибалась. Впрочем, не только в этом, но и во многом другом.
        Рид с трудом подавил в себе порыв заключить ее в объятия. Он знал, что такое одиночество. Ему казалось, будто он один на всем белом свете. Рид провел долгие годы, пытаясь стать частью семей, которым он был не нужен. И в конце концов понял: если не хочешь разочарования, лучше поддерживать дистанцию. В отличие от него Дженна знала, что такое любовь, и в ее жизни до сих пор оставались двое близких людей. Отец и Лекси.
        — Ты еще увидишься с отцом. Может, он и сердит на тебя, но, готов спорить на что угодно, он не вычеркнул тебя из своего сердца. А еще у тебя есть Лекси.
        — Ты прав. А еще с тобой легко вести беседы,  — сказала Дженна с грустной улыбкой.  — Последние два месяца я никого не подпускала близко к себе. Когда же появился ты, я тотчас выложила тебе все.
        Рид улыбнулся ей в ответ.
        — Я умею слушать. Твой отец наверняка слышал, что твоя сестра стала жертвой убийства. Он был на ее похоронах? Пытался встретиться с тобой? Даже если в газетах писали, что ты в клинике, он наверняка знал, что это не так.
        — На следующий день после убийства Келли я позвонила отцу из уличного автомата. Он уже знал об этом, но, к сожалению, не мог отменить назначенные встречи, чтобы приехать на похороны. Поэтому попросил меня представлять на похоронах всю нашу семью. А также держать его в курсе событий в том, что касается поисков убийцы. Сначала я не хотела ему звонить, но потом подумала, что если совсем исчезну из вида, он переполошится и начнет меня искать. В общем, я оставила ему несколько сообщений, а также звонила, когда точно знала, что его не будет дома. При этом я всегда пользовалась уличными автоматами, чтобы никто не мог проследить, откуда сделан звонок.
        Рид поморщился и покачал головой.
        — Похоже, твой папаша полный болван. Его дочь убили. А ему, видите ли, некогда прилететь домой, чтобы проводить ее в последний путь? А внучка? Она что, для него вообще не существует?
        Его слова задели Дженну за живое.
        — Мой отец отпустил Келли от себя уже давно. Музыкального таланта у нее не было. Пока он возил меня по всему миру, она находилась на попечении нянь и экономок. Его даже не было на ее свадьбе, а Лекси он видел от силы пару раз.
        — Нет, он и впрямь болван.
        — Он образованный, умный, талантливый. Но ты прав, при этом он полный болван. Но что касается Келли, то я и сама не лучше. Я тоже отпустила ее от себя. Наверно, в это трудно поверить, ведь у меня было гораздо больше всего, чем у нее, но я ей завидовала. Она была свободна, отец не давил на нее. Над ней не висел постоянный страх разочаровать его. Ей не нужно было постоянно ублажать отца. Она могла делать все, что ей вздумается. Думаю, сама она смотрела на это иначе. Скорее всего, она ощущала себя покинутой — и им, и мной.
        Дженна подняла на него взгляд. В ее глазах застыла вина.
        — Ты даже не представляешь, как я жалею о том, что между нами возникла эта пропасть. Будь я к ней ближе, то наверняка бы заметила, что она попала в беду. Или она пришла бы ко мне раньше, когда ей еще можно было помочь. Быть может, быть может, быть может,  — задумчиво повторила Дженна, чеканя каждое слово.  — Как жаль, что уже ничего нельзя изменить.
        Это чувство было Риду хорошо знакомо.
        — Зато сейчас ты ей помогаешь. Ты оберегаешь Лекси. Ты пожертвовала ради нее своей карьерой.
        — Этого недостаточно.
        — Еще как достаточно!
        — Хотелось бы надеяться. Я хочу подарить Лекси такую жизнь, о какой мечтала для нее Келли. Увы, наверно, я плохая замена. Все-таки я ей не мать. Тем более что я знаю, что такое потерять мать. Я была ненамного старше Лекси, когда умерла моя мама.
        — Почему она умерла?  — спросил Рид.
        — Попала в аварию. Она должна была играть в церкви в Сочельник. Она тоже была пианисткой, как и я. В тот день был гололед. Машину занесло, и она перевернулась. Врачи сказали, что смерть была мгновенной.  — Дженна шумно вздохнула.  — Всего за секунду я потеряла двух близких мне людей. И дважды даже не успела попрощаться. С тех пор люди значат для меня многое. Любой человек.
        Рид посмотрел на костер. Он отлично ее понимал. С другой стороны, неужели эти прощания что-нибудь значат? Ведь куда важнее то, что было до них. Он не жалел о том, что не попрощался с Эллисон. Он жалел о другом: что втянул ее в свою жизнь.
        — Ты не против, если мы сменим тему разговора?  — спросила Дженна.
        — Буду только рад,  — ответил Рид, причем совершенно искренне.
        — Как продвигается твой репортаж? Ты уже поверил в ангелов?
        — Пока еще нет.
        — Смотрю, ты крепкий орешек.
        — Просто я реалист. Надеюсь, ты не хочешь признаться мне в том, что веришь, будто вокруг этих скал порхают ангелы?
        — А что, увлекательная мысль.
        Рид покачал головой.
        — Сделать видеозапись с ангелом пара пустяков — спецэффекты легко сотворить на любом домашнем компьютере. Метки на утесе могут быть любого происхождения — следы приливов, ветров, эрозии.
        Дженна наклонила голову, недоверчиво глядя ему в глаза.
        — И это ты напишешь в своем репортаже?
        Рид улыбнулся.
        — Нет, конечно. Кому в наше время интересна эрозия? Я навешаю читателям на уши лапши про разного рода чудеса. Ну, а они потом пусть думают что хотят.
        — Даже если сам в это не веришь?
        Рид пожал плечами.
        — Я пишу то, что от меня ждут. Я не судья и не прокурор чужим вкусам.
        — Моя мать когда-то говорила, что если никогда не смотреть вверх, то никогда не обретешь надежду. Наверно, поэтому люди так любят смотреть на небо.  — Дженна приподнялась на локтях и посмотрела вверх.  — Какая красивая ночь. Рид, ты только взгляни.
        — Можно подумать, я не видел ночного неба.
        — Но не этого и не со мной. Давай! Ведь что тебе терять?
        Поколебавшись пару мгновений, он последовал ее примеру: растянувшись на одеяле, посмотрел вверх.
        Он давно уже утратил любые надежду и веру или как там называют эти вещи. Оно, конечно, так, последние одиннадцать месяцев он провел, глядя вниз. Но даже если он станет смотреть на звезды, то это вряд ли поднимет ему настроение. Хотя нет, что греха таить, такое количество звезд он видит впервые. По крайней мере, не припомнит подобного зрелища.
        Он вырос в большом городе. Звезд там не было видно — их заслоняли небоскребы и свет фонарей. Он любил суету, толпы народа, адреналин шумных городских улиц. Но была оборотная сторона медали. В Бухте Ангелов все знали друг друга, привыкли помогать соседям. Здесь у людей есть надежды, неожиданно осознал Рид. И, как и предрекала Дженна, он тотчас ощутил, как надежда эта начала проникать в его сердце.
        — Келли знала все созвездия,  — произнесла Дженна.  — Я же никак не могла их запомнить. Вон те звезды похожи на льва, что ты скажешь?
        — Скажу, что каждый видит то, что ему хочется,  — ответил Рид и удивился сам себе. Сам того не осознавая, он повторил слова Генри. Нет, если он в самое ближайшее время не уедет отсюда, то утратит способность логически мыслить. Или вообще утратит разум.
        — Я хотела бы увидеть лицо Келли,  — продолжала Дженна с печальными нотками в голосе.  — Хочу убедиться в том, что делаю то, чего она от меня ждала.
        Рука Рида скользнула через одеяло и накрыла ее руку.
        — Именно это ты и делаешь, и ты сама прекрасно это знаешь. Не нужно быть ангелом, чтобы тебе это сказать. Ты все сама знаешь, без них и без меня.
        — В любом случае спасибо,  — тихо ответила она.
        — Не за что.
        Его пальцы переплелись с ее пальцами, и он вновь ощутил связь — с миром, с собственной жизнью и, что самое главное,  — с ней. Это, если быть честным, страшно его напугало. Он поспешил убрать руку и сел — как раз в тот момент, когда к ним подбежала Лекси с подружкой. Лицо у Лекси светилось, словно рождественская елка. Песок налип ей на щеки, волосы, похоже, тоже были полны песка, зато глаза сияли радостью. И все благодаря Дженне. Если бы не ее неустанная забота, разве чувствовала бы Лекси себя в безопасности? Рид надеялся, что девочка это понимает.
        — Сейчас мы будем делать вкусняшки!  — взволнованно воскликнула Лекси.
        — И что же это такое?  — поинтересовалась Дженна.
        — Ты не знаешь?  — искренне удивилась подружка Лекси.  — Берете два печенья, кладете между ними кусочек шоколада и добавляете расплавленной пастилы. Вкуснотища!
        — Тебя угостить?  — спросила Лекси у Дженны.
        — Не знаю…  — начала та.
        — Конечно, угостить,  — ответил за нее Рид.  — А заодно и меня. Пойдем, Дженна.
        С этими словами он помог ей подняться на ноги.
        — Ну, я не знаю, понравится ли мне,  — сказала она Риду.  — Судя по описанию, это нечто отвратительное.
        — Уверяю тебя, что ты ошибаешься.
        И он повел ее к столу, на котором полным ходом шло изготовление этих самых вкусняшек. Лекси и ее подружка были заняты тем, что делали свои собственные.
        — На вид так себе,  — сказала Дженна и наморщила нос.
        — Главное не вид, а вкус,  — ответил Рид и протянул ей два крекера. После чего схватил кусочек шоколада и стащил с прутика ломтик расплавленной пастилы.  — Шоколад клади вниз, пастилу сверху,  — пояснил он.  — А теперь кусай.
        Дженна недоверчиво посмотрела на него, однако откусила. В следующее мгновение на ее лице возникло выражение блаженства. Рид же ощутил прилив гордости за себя, чего с ним не случалось уже давно.
        — И как?
        — Великолепно,  — ответила она, хотя рот у нее все еще был набит пастилой.  — Просто потрясающе!
        — А я что говорил?
        — Странно, что я раньше никогда их не пробовала. Кстати, а сколько в них калорий?
        — Забудь про калории и наслаждайся вкусом,  — он наклонился и тоже откусил от ее печенья.
        — Эй, бери свое!  — пожаловалась Дженна.
        — Ты бы никогда не попробовала их, не притащи я тебя сюда. И после этого ты еще жадничаешь, не желая делиться со мной?
        — Представь себе, что нет. Хотя спасибо за то, что притащил сюда. Но печенье бери свое,  — смеясь, сказала она и отправила остаток крекера в рот.
        — У меня есть идея получше,  — он схватил ее палец и слизал с него остатки шоколада. Ее глаза тотчас потемнели от страсти. Его сердце, казалось, вот-вот пробьет грудную клетку и вырвется на волю.
        Дженна отдернула руку, схватила со стола салфетку и вытерла пальцы. Что бы она там ни ощутила в те доли секунды, когда их взгляды встретились, продолжение было исключено. Она повернулась и зашагала прочь.
        Рид поплелся вслед за ней к одеялу.
        — Тебе не следовало этого делать,  — раздраженно сказала она и села.  — Нас могли увидеть.
        — И что такого?  — спросил он, садясь с ней рядом.
        — Зачем привлекать к себе внимание. Лично мне это не нужно.
        — На нас никто не смотрел.
        — Откуда такая уверенность?  — спросила она, окинув глазами берег.  — Лично я постоянно чувствую на себе чей-то взгляд.
        — Это в тебе говорит страх. Но даже если бы кто-то и наблюдал за нами, разве мы совершили преступление? Ты живешь как вдова. Я холостяк. Мы имеем право поцеловаться. Мы вообще можем делать все, что хотим.
        — Неправда. Ты через пару дней уедешь отсюда. Я же в постоянных бегах, и не одна, а с ребенком. Я не имею морального права связывать себя отношениями с кем бы то ни было, даже если бы ты захотел. А я уверена, что тебе этого не хочется. Сейчас не время что-то начинать. Даже мимолетный роман.
        — Кто сказал, что он будет мимолетным?  — в свою очередь возразил Рид. Он сам не заметил, как произнес эти слова. Но, увы, они были сказаны. Как говорится, слово не воробей. Взять назад сказанное он уже не мог.
        — Потому что ты не из тех мужчин, что стремятся к серьезным отношениям. Я же не из тех женщин, кто готовы переспать с кем угодно.
        Он с удовольствием поспорил бы, что она не права. К сожалению, в том, что касалось его отношений с женщинами, правда была на ее стороне. Вот уже пять лет он не провел ни с одной из них более одной ночи. Если же говорить начистоту, то он должен признать, что так было всю его жизнь. Быть верным он не умел. Годы, проведенные в приемных семьях, научили его простой истине: бросай первым, прежде чем бросят тебя. Других отношений он себе просто не представлял. И не привык обнажать свое сердце.
        — Разве я не права?  — спросила у него Дженна.
        — Я практически всю свою жизнь делал карьеру.
        — Карьеру репортера-фрилансера в «желтой» газетенке?  — уточнила она, вопросительно выгнув бровь.
        — Я работал и в других местах.
        — Например?
        Рид вздохнул.
        — В «Нью-Йорк таймс», в «Сан-Франциско кроникл», а недавно в «Вашингтон джорнэл».
        — Впечатляет. Тогда отчего такое падение?
        — А кто сказал, что это падение? Может, я просто искал перемен.
        — А может, я не так глупа. Ладно тебе, Рид. Я знаю, что с тобой что-то не то. Твоя преданность делу, твоя яркая личность, твой напор — все это как-то не вяжется с твоей нынешней работой.  — Она подняла глаза и пристально на него посмотрела.  — У меня такое чувство, будто ты тоже бежишь от чего-то.
        — Я всего лишь делаю мою работу.
        — Неправда.
        — Наверно, в прошлом я тоже была слишком сосредоточена на себе самой, на своих проблемах и потому не замечала того, что происходило с другими людьми. Все изменилось в одночасье, когда я схватила Лекси и бросилась вместе с ней в бегство. Теперь я при всем желании не смогла бы закрыть глаза на жизни других. Так что не стесняйся, Рид, расскажи мне свою историю.
        Он не знал, как ответить на ее вопрос. И уж тем более не спешил исповедоваться перед ней в своих грехах.
        Его спасла Лекси, которая вновь подошла к одеялу. Лицо ее было измазано шоколадом, а еще она что-то держала в руке. Сначала ему показалось, что это камешек, но потом он заметил кровь и тотчас напрягся.
        — У меня выпал зуб, посмотрите!  — гордо заявила Лекси. У Рида тут же отлегло от сердца.
        — Ого!  — воскликнула Дженна.  — Не иначе как он застрял в одной из вкусняшек. Давай его мне.  — С этими словами она взяла с ладони Лекси выпавший зуб.
        — Ты думаешь, Зубная Фея меня найдет?  — спросила Лекси у Рида.
        — Она найдет кого угодно.  — Дженна вытащила из сумочки бумажный носовой платок, завернула в него зуб, затем чистым платком вытерла Лекси лицо.  — Говорю тебе, она придет к тебе, когда ты будешь крепко спать и видеть сны.
        — Ты тоже так считаешь?  — на всякий случай уточнила Лекси у Рида.
        — Абсолютно,  — подтвердил тот.
        Лекси задумчиво посмотрела на него, как будто взвешивала правдивость его ответа.
        — Я пойду, посмотрю вместе с Кимми фейерверк, хорошо? С их места лучше видно,  — Лекси указала пальцем на другой конец пляжа. Мать Кимми помахала ей в ответ.
        — Хорошо, но только никуда оттуда ни на шаг. Я это серьезно, Лекси. Не вздумай убегать к скалам, чтобы взглянуть на ангелов,  — строго предупредила Дженна.
        — Обещаю, что не буду,  — сказала Лекси и бегом бросилась к подружке.
        — Она просто сгусток энергии,  — сказала Дженна Риду.  — Келли тоже была такой. Слава богу, что зуб выпал сам. Я так боялась, что его придется удалять. В целом материнские обязанности меня не слишком пугают, но рвать шатающийся молочный зуб — нет уж, увольте.  — Дженна умолкла и покачала головой.  — Кстати, на чем мы с тобой остановились? На том, как так получилось, что ты перешел из «Вашингтон джорнэл» в свой «желтый» журнальчик?
        — Какая разница, как. Главное, что я сейчас здесь. И ни о чем не жалею. Не оглядываюсь назад и не смотрю вперед. Я целиком и полностью сосредоточен на настоящем.
        Ночную темноту прорезала первая ракета. От неожиданности Дженна вздрогнула и посмотрела вверх. Яркий свет высветил ее лицо. У Рида перехватило дыхание. Как же она прекрасна! Темные волосы свободно падали на плечи. Его так и подмывало убрать их в сторону и впиться губами в изгиб ее шеи.
        — Похоже, начинается фейерверк,  — сказала Дженна. Люди вокруг взволнованно перешептывались.
        — По-моему, он уже начался — по крайней мере, для меня,  — прошептал он.
        Дженна обернулась на него.
        — Рид, прекрати, слышишь?
        В следующий миг ночное небо взорвалось россыпью разноцветных вспышек, которые, взорвавшись, медленно поплыли вниз. Зрелище было впечатляющее, но даже оно не шло ни в какое сравнение с тем, что было сейчас в его голове.
        — Не могу устоять,  — он наклонился и поцеловал Дженну в губы. Они были мягкие и нежные, а дыхание — теплым. Одного поцелуя оказалось мало.
        Она уперлась ему ладонью в грудь, но отталкивать от себя не стала. Вместо этого ее пальцы впились ему в рубашку.
        — Нас увидят.
        — В нашу сторону никто даже не смотрит.
        — Лекси…
        — Все в порядке,  — сказал он, вновь наклоняясь к ней.  — Расслабься и лови момент, пока можно.
        — Ну, хорошо, всего один момент,  — прошептала она.  — На большее не рассчитывай.
        18
        Сердце Дженны билось как бешеное, губы саднило, тело жаждало куда более смелых ласк. Судя по его взгляду, с Ридом творилось то же самое.
        — Дженна…  — произнес он.
        — Ничего не говори,  — прошептала она под оглушительный треск заключительных залпов фейерверка. С неба посыпались последние огненные цветы; толпа разразилась ликующими возгласами. Дженна поднялась на ноги и, сделав несколько глубоких вдохов, нашла глазами Лекси. Та, слова богу, была вместе с Куперами.
        Рид встал у нее за спиной. Его теплое дыхание согревало ей шею. Еще миг, и она прильнет к его груди, его руки скользнут ей вокруг талии, она же слегка повернет голову и…
        — Целовать меня не возбраняется,  — сказал Рид.
        — Дело не во мне. Я нарушаю все правила.
        — Это какие же?
        — Никакой публичной демонстрации чувств. Никаких скандалов. Никаких замечаний. Никакой растрепанной прически. Никаких нервных срывов. Всегда помнить о том, что я должна делать и кем должна быть.
        — Это похоже на заповеди твоего отца. Ты можешь выбрать свои собственные, Дженна,  — сказал Рид, кладя ей на талию руку.  — Хватит изводить себя,  — шепнул он ей на ухо.  — Ты не сделала ничего дурного.
        Она положила руку поверх его руки. Тепло его пальцев как будто просочилось ей в душу. Почему именно он? Почему сейчас, когда ее ждет масса других неотложных дел? Как обычно, вселенная не включила ее в свои планы. Просто она сама встала на отчаянный путь.
        Наконец фейерверки отгремели и потухли. Люди начали расходиться. Заметив, что Кара с Колином идут в их сторону, Дженна отошла от Рида. Она была даже рада, что теперь они не одни.
        Лицо Кары сияло счастьем. Колин обнимал жену за плечо, как будто не желал ни на миг отпускать ее от себя. Имейся в словаре рядом со словом «счастье» картинка, то на ней бы точно были изображены эти двое.
        — Привет, Дженна,  — сказала с улыбкой Кара.  — Как вам фейерверк? По-моему, потрясающее зрелище.
        — Да, красота невероятная,  — ответила Дженна.
        — Точно, красотища,  — согласился Рид.
        Уловив в его голосе улыбку, Дженна поняла: мысли его заняты другим. К лицу тотчас прилила краска, но, похоже, никто не заметил.
        — Мне кажется, мы не знакомы,  — сказала Кара, вопросительно глядя на Рида.  — Я — Кара Линч, а это мой муж, Колин.
        — Рид Таннер.
        Рид сделал шаг вперед, чтобы пожать Каре руку. Затем протянул руку Колину, но тот лишь смерил его враждебным взглядом.
        Кара посмотрела на мужа.
        — Что с тобой? Почему ты не хочешь с ним поздороваться?
        — Мы уже встречались,  — ответил Колин жене.  — Он был в числе тех, кто вчера вечером устроил в баре драку.
        — Я подумала, тебе досталось от братьев Харлан,  — Кара хмуро посмотрела на Рида.  — Это не вы случайно вчера вечером поставили моему мужу фонарь под глазом?
        — Нет,  — ответил Рид.  — И я приношу извинения за драку. Братья Харлан неправильно истолковали мое желание пересечь зал. Они решили, что я нарочно толкнул одного из них, что было отнюдь не так. К сожалению, когда кто-то замахивается на меня, я замахиваюсь в ответ.
        Колин перестал хмуриться и кивнул.
        — Сколько себя помню, у Роджера с Биллом характер всегда был не подарок. Я сам не раз получал от них тумаки, когда они еще были подростками. Советую тебе держаться подальше от них, когда они пьяны. А так — парни они неплохие,  — Колин протянул руку.  — Наверно, я должен официально приветствовать тебя в Бухте Ангелов. Ты здесь по какому-то делу или просто отдыхающий?
        — Я пишу статью об ангелах для одного журнала.
        Колин понимающе кивнул.
        — Я сам большой любитель местных легенд. Хотя, говоря по правде, был бы не против, если бы ангелы на время исчезли. В эти выходные у нас было больше случаев вандализма, чем за все последнее время. Не говоря уже о кражах со взломом. Смотрите, хорошенько заприте сегодня двери. Мы усилим патрулирование улиц, но в городе полно приезжих, и я буду счастлив, когда они все наконец разъедутся по домам. Кстати, коль об этом зашла речь,  — он посмотрел на жену,  — по-моему, нам тоже пора. Малышу нужен сон.
        — Ты хочешь сказать, что мы сразу завалимся спать?  — спросила Кара с лукавым огоньком в глазах.
        — Все будет зависеть от того, насколько ты устала,  — пошутил Колин, заботливо убирая с ее лица прядь волос.
        — Пока, Дженна,  — сказала Кара, и они с Колином зашагали прочь.
        — Какая милая пара,  — заметила Дженна.  — И так любят друг друга.
        Рид не ответил. Он стоял, погруженный в свои мысли.
        — Рид!  — подтолкнула его она.  — Ты о чем задумался?
        — О том, что Колин только что сказал про вандализм. Интересно, есть ли какая-то связь между кражами со взломом, Интернет-видео, фанатиками ангелов и символами на утесе. Я не представляю, как можно незаметно вскарабкаться на тот утес, он ведь у всех на виду. Но хотя ангелы не появлялись вот уже неделю, похоже, никто не собирается разъезжаться по домам.
        — По-моему, вера не имеет временных границ. И вообще, мне кажется, что здесь я — твоя самая любимая история,  — игриво добавила Дженна.
        Рид улыбнулся.
        — Я умею одновременно делать несколько дел,  — пошутил он. Затем его лицо неожиданно посерьезнело.  — Кстати, о твоей истории, Дженна. Как насчет того, чтобы поведать ее Колину?
        — Только не это. Он, конечно, человек хороший, но он коп. Не хотелось бы рисковать.
        — Кто знает, возможно, придется.
        Наверно, он прав, но она не была готова принять такое решение.
        — Хорошо, я подумаю. А пока я должна отвести Лекси домой.
        С этими словами она подняла одеяло и стряхнула с него песок.
        — Я провожу тебя,  — сказал Рид, когда добровольцы принялись разбирать столы рядом с костром.
        — Думаю, лучше не стоит.
        — Не волнуйся. Я просто пожелаю тебе на пороге доброй ночи.
        Она не поверила ему ни на секунду.
        — Ты мастер соблазнять меня делать то, чего мне не хочется.
        Рид довольно улыбнулся.
        — А мне кажется, тебе самой хочется. Просто тебе требуется стимул. Вот я его и обеспечил.
        — Ну, ты нахал. Ты это знаешь?
        — Да, мне это уже говорили.
        Дженна вздохнула. Разве перед таким устоишь? Чем ближе она узнавала его, тем больше он ей нравился, даже несмотря на нахальство.
        В следующий миг к ним подбежала Лекси и затараторила про то, какой чудесный был фейерверк. Когда же она наконец умолкла, чтобы перевести дыхание, Дженна сказала:
        — Я рада, что тебе понравилось, но тебе уже давно пора спать. Мы идем домой.
        — Кимми сказала, что я, если хочу, могу завтра прийти к ним в гости с ночевкой,  — заявила Лекси.  — У них за домом есть качели. Я так хотела бы на них покататься.
        Дженна громко вздохнула. Казалось, нет конца тому, что Лекси хотела бы сделать, лишь бы вырваться из-под ее опеки, что, в принципе, не так уж и страшно. Главное, подумать, как с этим мириться.
        — Хорошо, поговорим об этом завтра.
        Они вместе начали взбираться по ступенькам. На глазах у Дженны Лекси схватила Рида за руку и принялась рассказывать, что из фейерверка ей понравилось больше всего. Рид держался с ней дружелюбно. Он разговаривал с ней как с равной, совсем не свысока. Лекси просто расцвела от его улыбок. Наверно, ей в ее жизни не хватало отца. Впрочем, Дженну такая привязанность немного обеспокоила. Рид — временный человек в ее жизни. Надо, чтобы Лекси это тоже понимала.
        Примерно через два квартала от пляжа энергия Лекси иссякла. Она резко остановилась и вскинула руки в воздух.
        — Я устала. Ты не хочешь взять меня на закорки?  — спросила она у Рида.
        — Нет проблем,  — он присел на корточки.  — Забирайся.
        Лекси вскарабкалась ему на плечи, обвила ногами за талию и обняла за шею. Рид поднялся и потрусил вперед. Лекси взвизгнула от удовольствия. Глядя на них, Дженна улыбнулась. Рид явно выпендривался. Интересно, он в курсе, что впереди его ждет крутой подъем?

* * *
        Энни задумчиво посмотрела на телефон в кабинете Адамсов. Было почти десять часов вечера. Судя по всему, Шарлотта и ее мать уже легли спать. Они были каждая в своей спальне, причем оттуда уже довольно долго не доносилось никаких звуков. У миссис Адамс в течение вечера были две гостьи, причем большую часть времени они провели в кухне. Шарлотта была у себя в комнате, разговаривая по телефону с сестрой Дорин. Они проговорили как минимум полчаса, причем было ясно, что они о чем-то спорят.
        У Шарлотты, похоже, не складывались отношения ни с сестрой, ни с матерью. И Энни не могла понять, почему. Потому что Шарлотта была милейшим существом. Миссис Адамс тоже милая женщина, хотя и строгая. Она любила, чтобы все было так, как хочется ей. Энни оставалось лишь надеяться, что она делает все, как надо. Потеряй она это место, и куда ей пойти? Некуда. Она должна постараться ублажить миссис Адамс, и тогда та разрешит ей остаться.
        Энни понимала, что такое печаль. Она ощущала ее на протяжении почти всей своей жизни, но больше всего она скорбела по матери. Она не просто потеряла мать. В ее лице Энни лишилась лучшей подруги. И с трудом представляла себе, как ей жить без нее дальше. Не представляла она и то, как даст жизнь собственному ребенку, ведь рядом с ней не будет матери. Но матери больше нет. И с этим нужно смириться.
        Она оторвала взгляд от телефона и обвела глазами комнату. Когда-то преподобный Адамс использовал ее как рабочий кабинет. На столе, рядом с Библией, стояло семейное фото. Интересно, заставлял ли он Шарлотту выучивать наизусть стихи из Библии, как когда-то делал ее собственный отец?
        Увидев перед собой Библию, Энни тотчас вспомнила о том, как опозорила отца. И вот теперь он ее ненавидит. Да что там, она для него мертва. Впрочем, какая разница. Он давно ее не любит. Если же говорить честно, отец вообще никогда ее не любил — по крайней мере, с тех пор, как она была совсем маленькой, до того, как война изменила его.
        Ее не тянуло назад в их последнюю развалюху, которую он называл домом. Ей не хотелось вновь переживать о том, чтобы он случайно не выпустил в нее пулю, когда она ночью отправится в уборную. Не хотелось его пощечин, его оскорблений. Ведь сколько раз он называл ее шлюхой. И все же… как жаль, что у нее нет дома, нет семьи. Она приложила руки к животу. Там, внутри, рос ее ребенок.
        Эта мысль привела ее в ужас и вместе с тем наполнила счастьем. Теперь ей есть кого любить, есть кто-то, кто, в свою очередь, полюбит ее. Но ребенок принадлежит не только ей одной. Быть может… быть может, ей все же следует позвонить.
        Она сняла трубку и быстро — чтобы не передумать — набрала номер. Раздались три гудка, после чего ей ответил сильный мужской голос — его голос. Ее сердце тотчас растаяло. Ей вспомнилось, как голос этот шептал ее имя, когда они с ним занимались любовью. Он говорил ей, что она прекрасна, и она ему верила. По ее щеке скатилась слеза.
        — Алло,  — нетерпеливо произнес он.  — Кто это?
        На заднем фоне раздался еще один голос. И она поняла, что ей делать. Она бросила трубку. Она и ее ребенок были одни. Ей пора смириться с этой мыслью.

* * *
        Как приятно вернуться домой не одной, подумала Дженна, когда они подошли к крыльцу. Она не любила ночи с их темнотой и тишиной, высокими тенями деревьев вокруг дома. И вместе с тем, хотя она и была благодарна Риду за его присутствие, сейчас она отправит его домой, чтобы не натворить глупостей,  — например, снова не поцеловать его. Уж слишком он ей нравится.
        Большинство мужчин, с которыми она встречалась, принадлежали к ее миру — воспитанные, начитанные, знающие толк в культуре, искусстве, музыке. У них были абонементы в оперу и на балет. В отличие от них Рид являл собой сплошные острые углы. Он явно умел драться. Он был прямолинеен, честен и, похоже, плевал на политкорректность.
        Зато он был умен, обаятелен, чертовски красив и, похоже, понимал ее даже лучше, чем она понимала себя. Он был добр с ней, всегда подставлял плечо, на котором можно выплакаться, терпеливо выслушивал все ее жалобы на жизнь. Нет, она не настолько наивна, чтобы не понимать, что она для него потенциальный источник для его репортажа, однако внутренний голос подсказывал ей, что этим дело не ограничивается. У него отзывчивое сердце. Он думал о ней, даже когда не хотел.
        — Я войду,  — сказал Рид, когда они поднялись на крыльцо.
        Дженна не стала вступать в препирательства и отомкнула дверь.
        Она всегда страшилась нескольких первых мгновений, когда они входили в темный, пустой дом. Она тотчас принялась включать свет и заглядывать в комнаты. Лекси побежала в свою спальню, чтобы переодеться в пижаму. Дженна быстро проверила остальную часть дома, спиной ощущая на себе взгляд Рида.
        — Все в порядке?  — спросил он, кивнув головой в сторону двери, что вела в подвал, и прошел вслед за ней на кухню.  — Куда она ведет?
        — В подвал,  — ответила Дженни.  — Снаружи туда не войти.
        — Почему бы на всякий случай не проверить?
        — Хорошо.
        Она открыла дверь и щелкнула выключателем на верхней ступеньке.
        Рид спустился первым.
        — Что это тут у вас сгружено?  — спросил он, обводя глазами подвальное помещение.
        — Вещи, что остались от прежней хозяйки дома. Она умерла. Ты не поверишь, но она имеет отдаленное отношение к моей семье.
        Его глаза тотчас вспыхнули любопытством.
        — Рассказывай дальше.
        — В том сундуке я нашла старую одежду и дневник. Похоже, что Роза Литлтон, женщина, которая прожила здесь большую часть жизни, в юности отдала кому-то своего ребенка, девочку. У малышки на пятке имелось родимое пятно в виде крыла ангела, похожее на крыло, которое изображено на центральной клетке герба Бухты Ангелов. Не знаю, слышал ли ты историю города, но, согласно легенде, когда-то на берег был выброшен потерявший родителей ребенок, девочка. Горожане взяли ее под свою опеку и назвали Габриэллой. Если верить найденному мной дневнику, каждая первая дочь, которая ведет свое происхождение от Габриэллы, имеет точно такое же родимое пятно.
        — Я слышал что-то в этом роде,  — сказала Рид, обводя взглядом подвал.  — Но как это связано с тобой? Я думал, ты попала сюда случайно. Что тебя отправила сюда какая-то подпольная сеть.
        — Я тоже так думала. Пока не прочла дневник. Похоже, что Роза отдала ребенка в другую семью, девочку, у которой было родимое пятно в форме крыла ангела. У моей матери и ребенка Розы были одинаковые родимые пятна.
        — И твою мать удочерили?
        — Это мне неизвестно. Никто никогда не заговаривал на эту тему, а после того как она умерла, я утратила всякую связь с ее родственниками. Они жили в другом штате. Мой отец на поощрял общение с ними.
        — То есть все, что у тебя есть, это общая дата рождения?
        — Не только. У Келли было точно такое родимое пятно. Есть оно и у Лекси. Я не уверена насчет моей матери, но, думаю, у меня есть все основания полагать, что у нее оно тоже было. Наверно, Келли разгадала ее связь с Розой, потому она и приехала сюда. Именно по этой причине мы и снимаем этот дом. Потому что в нем, возможно, жила наша родная бабушка.
        Дженни по глазам Рида поняла, что он не верит. Она так ему и сказала.
        — Ну, а ты? У тебя есть родинка?
        — Я не первый ребенок, и, если верить дневнику, родимое пятно переходит только к перворожденной дочери. Тебе нужны доказательства? Сейчас покажу.
        Она с Ридом вышла из подвала и повела его за собой по коридору в комнату Лекси. Та уже успела переодеться в пижаму и теперь сидела на кровати. В руках у нее была щетка для волос — судя по всему, она тщетно пыталась расчесать спутанные пряди.
        Дженна взяла у нее из рук щетку и села рядом с ней на постель.
        — Давай я причешу тебя, а ты покажешь мистеру Таннеру поцелуй ангела на своей пятке, хорошо? Ему очень хочется на него взглянуть.
        Лекси тотчас высунула ногу. Рид сел с ней рядом и принялся рассматривать родимое пятно.
        — Вот это да,  — произнес он, обводя пальцем контуры.
        — Такое есть не у всех, только у особенных людей. Это поцелуй ангела. У моей мамы оно тоже было. То есть…
        Она облизала губы и покосилась на Дженну.
        — Можешь говорить. Мистер Таннер знает, что я твоя тетя. Но он единственный, и пусть так и останется навсегда. Ты меня поняла?
        Лекси серьезно кивнула и снова повернулась к Риду.
        — Вообще-то мое имя Каролина, но Лекси мне нравится больше. Моя мама сказала мне, что я могу взять себе любое имя, какое только захочу. Мы с ней читали рассказ про девочку, которую звали Лекси. У нее была масса приключений — она лазила по деревьям, занималась серфингом и искала закопанное в землю сокровище. Я тоже, когда подрасту, буду заниматься серфингом.
        Рид улыбнулся.
        — Мне тоже всегда хотелось оседлать волну.
        — Тогда давай вместе, а?
        — Посмотрим,  — уклончиво ответил он, однако Дженна заметила, что Рид испытывает неловкость.  — Мне нравится имя Лекси,  — продолжал он.  — Я тоже всегда хотел поменять мое имя.
        — На какое же?  — поинтересовалась Лекси.
        — На Дракон,  — серьезно ответил Рид.
        Лекси рассмеялась.
        — Дракон? Нет такого имени. Ой, как смешно!
        — Неправда. Скажи мне кто-нибудь нечто такое, чего я не хочу слышать, или же попробуй кто-нибудь заставить меня сделать то, чего мне не хочется, я бы полыхнул на них пламенем и напугал. По-моему, это самое лучшее имя.
        Наверно, у него было трудное детство, подумала Дженна. Он как-то раз обмолвился о том, что рос в приемных семьях, и она тотчас прониклась к нему сочувствием. Неудивительно, что он такой замкнутый. Сколько душевных страданий выпало на его долю. Наверно, именно поэтому он так легко нашел общий язык с Лекси. По собственному опыту знал, что это такое — потерять обоих родителей.
        — Вы почитаете мне, мистер Таннер?  — спросила Лекси.  — Я ничего не знаю про драконов, зато у меня есть книжка про русалок.
        — Не знаю. Мне кажется, Дженна хочет, чтобы я ушел,  — ответил Рид.
        — У тебя есть время почитать ей книжку,  — ответила с улыбкой Дженна.
        Лекси протянула Риду взятую в библиотеке книгу про русалок, живших в заколдованном море до тех пор, пока в один день к ним не нагрянули пираты, чтобы украсть их золото. Пока Рид читал, Дженна причесывала девочке волосы. К ее удивлению, Рид оказался прекрасным чтецом. Он читал выразительно, меняя голос для каждого персонажа. Даже в таком деле, как чтение сказки, он выкладывался сполна.
        Наконец спутанные волосы были расчесаны. Лекси легла на кровать и закрыла глаза, слушая, как Рид читает финальную сцену, в которой русалки, перехитрив пиратов, возвращают себе золото. Дженне эта история тоже понравилась. Русалки спасли сами себя. Дело обошлось без рыцарей и героев, как то обычно бывает в сказках.
        — После чего они все жили долго и счастливо,  — произнес Рид, закрывая книгу.
        — Спокойной ночи, Рид,  — прошептала Лекси. Она перевернулась на бок и, положив руку под щеку, тотчас уснула.
        Дженна хорошенько накрыла ее, выключила ночник и монитор, после чего они с Ридом вышли из комнаты. Закрыв за собой дверь, она пошла вслед за ним по коридору в гостиную.
        — Как ты здорово нашел с ней общий язык.
        Рид пожал плечами.
        — Она замечательный ребенок. Почитать ей — не великий труд. Как жаль, что я не могу сделать для нее большего.
        — Ты сказал, что рос в приемных семьях. Что стало с твоими родителями, Рид? Они умерли?
        — Нет. Они исчезли.  — Рид cунул руки в карманы джинсов и покачнулся на пятках.  — Мой отец сделал ноги еще до моего рождения. Я его в глаза не видел.
        — А мать?
        — Через несколько лет она бросила меня. Однажды она взяла меня с собой в церковь. Я подумал, что это добрый знак. Мы опустились на колени рядом с последней скамьей. Она опустила голову и, думаю, какое-то время молилась. Затем сказала мне, чтобы я оставался на своем месте, ей же нужно на минутку отлучиться, но она скоро вернется. Спустя пять часов, когда я ее по-прежнему ждал, ко мне подошел священник и сказал, что ему нужно закрывать церковь.
        Сердце Дженны обливалось кровью. Она представила себе маленького мальчика, преданного собственной матерью, брошенного на произвол судьбы.
        — Прости, Рид. Я не знала.  — Неудивительно, что ему хотелось стать драконом. Сколько горечи, сколько обиды он носил в себе.  — Ты больше ее не видел?
        — Увидел примерно через год. Она разыскала меня, потому что захотела вновь получать пособие. К сожалению, судья счел, что она не в состоянии выполнять обязанности матери, и оставил меня в приемной семье. Тогда я был зол на весь мир. Я хотел быть с ней. Я верил в нее даже после того, как она со мной так поступила. Я был круглый дурак.
        — Ты был ребенком.
        — После этого я видел ее еще пару раз. Она пыталась избавиться от наркозависимости, но всякий раз вновь садилась на иглу.
        — И кто же вырастил тебя?
        — Никто. Я сменил с полдесятка приемных семей. Меня не слишком жаловали. Я вечно пытался убежать из дома, чтобы найти мать.
        — И когда ты видел ее в последний раз?
        — Десять или двенадцать лет назад. Сейчас ее вполне уже может не быть в живых. Откуда мне знать?..
        — И ты не хочешь этого узнать? Ты ведь журналист. Думаю, ты мог бы легко это выяснить.
        — Я устал ее искать. Порой полезно забыть свои былые утраты.
        Дженна кивнула. Теперь она понимала его чуть лучше.
        — Может, посидишь у меня пару минут?
        — Зачем?  — настороженно спросил он. Дженна улыбнулась.
        — Потому что нам есть что рассказать друг другу,  — подойдя к дивану, она села и похлопала по подушке рядом с собой. Рид подошел, однако сел в кресло напротив.
        — Ну, хорошо. Но у тебя есть еще только два вопроса. Договорились?
        — Наш прежний уговор не очень-то тебя остановил,  — напомнила она ему.  — С тех пор ты задал целую сотню вопросов.
        Рид улыбнулся ей.
        — Скажу лишь одно: будь осторожна, выбирая слова.
        — Хорошо. Итак, каким образом ты выкарабкался из бедности и приемных семей и стал репортером крупных газет? Этот взлет с трудом укладывается в голове.
        — Я знал: всего того, что я буду иметь в этой жизни, мне придется добиваться самому. Я давно мечтал стать журналистом. Кем-то таким, кого будут слушать другие, кого они не смогут игнорировать. Я жаждал той власти, какую имеет пресса. И я ее получил.
        — Но тогда почему ты ее оставил?
        — По ряду причин.
        — Нельзя ли поконкретнее?
        Рид какое-то время смотрел в пол, затем поднял на нее глаза.
        — Я делал материал по поддельным лекарствам. Это огромный бизнес и очень опасный. Тысячи людей умирают, потому что им дают плацебо или, в лучшем случае, разведенные препараты. Одна из моих самых лучших друзей, Эллисон, работала медсестрой в больнице. Она заподозрила, что там используют поддельные лекарства. Я попросил ее помочь мне сделать об этом репортаж.
        В течение нескольких недель она поставляла мне информацию. Затем однажды, когда она шла домой с работы, ее сбила машина. Водителя никто не разглядел. Она умерла спустя несколько часов. Ее смерть обставили как несчастный случай, хотя на самом деле это было убийство.
        Дженна была в шоке, отказываясь поверить услышанному.
        — Эллисон погибла, потому что я привлек ее к своему расследованию, моему самому главному репортажу. Я намеревался опубликовать его прежде, чем меня кто-то опередит,  — продолжал Рид.  — Она была лишь медсестрой, а никаким не шпионом. Я не имел права использовать ее таким образом.
        Дженна хотела возразить, что это не его вина. Впрочем, он все равно не стал бы ее слушать. Вместо этого она встала с дивана и, опустившись перед ним на колени, взяла его руки в свои. Она чувствовала, как он весь напряжен, и мысленно укорила себя за то, что заставила говорить его о таких вещах. В свою очередь, Рид сжал ее руку.
        — Когда я просил Эллисон мне помочь, она тотчас же ухватилась за такую возможность. Сказала мне, что я всегда поддерживал дистанцию, отказывался впустить ее в мою жизнь. И вот теперь ее нет.  — Он посмотрел Дженне в глаза.  — Возможно, тебе тоже стоит оттолкнуть меня. Что, если я так же опасен, как и Брэд?
        — Не верю.
        — Я просил тебя верить мне. Но последний человек, кто это сделал, мертв.
        — То есть ты наказываешь себя за смерть Эллисон? Работаешь на желтую газетенку, делаешь вид, что тебе наплевать, что ты пишешь?
        — Я не делаю вид. Мне действительно наплевать.
        — Неправда,  — сказала она, глядя ему в глаза.  — Может, раньше так оно и было. Может, ты прожил целый год, будучи уверен, что поставил крест на своей прежней жизни. Но когда ты приехал сюда, все изменилось. Ты встретил меня. И теперь тебе не все равно.
        По его глазам Дженна поняла, что это правда.
        — То есть ты встретил меня и учуял хорошую историю. Я сделала так, чтобы тебе вновь захотелось написать настоящий материал. Чтобы ты кому-то помог.
        — Ты приписываешь себе слишком большие заслуги.
        — Но ведь я права?
        Он посмотрел ей в глаза. Казалось, даже воздух между ними был наэлектризован.
        — Тебе пришлось прыгать с этого чертова пирса. Мне с трудом верилось, что кто-то готов на риск ради незнакомого человека. Но ты это сделала. Даже несмотря на то, что ты пыталась скрыть, ты не смогла пройти мимо. Точно так же, как ты не смогла уйти, когда сестра попросила тебя о помощи, когда Лекси пряталась в парке, когда ты ради племянницы пожертвовала всей своей жизнью. Я восхищаюсь тобой, Дженна.
        — А я тобой. У тебя была такая нелегкая жизнь, но ты столько в ней достиг. И главное, сам, без чьей-либо помощи.
        — Я всего лишь пытался выжить, только и всего. Так что не надо делать из меня героя.
        Дженна покачала головой.
        — Ты сам не понимаешь, какой ты молодец.
        — Дженна…
        — Нет. Даже не пытайся разубедить меня. Я, когда захочу, могу быть очень даже упрямой.
        — Вообще-то я уже это заметил,  — улыбнулся Рид.
        — Я верю тебе, Рид. И никакие твои слова не способны это изменить. Мне жаль, что так получилось с твоей знакомой. Но из того, что ты мне рассказал, мне кажется, она вызвалась помочь тебе не потому, что ты ее об этом попросил, а потому что хотела защитить людей. Она была медсестра и знала, как опасны поддельные лекарства. Я уверена, своей статьей ты спас бы сотни жизней, в том числе благодаря ее помощи. Так что это было не напрасно.
        — Я всего лишь распугал мелкую рыбешку. Прикрыл одну аптеку. Вряд ли этого достаточно. Когда я стал репортером, мне казалось, что в моих силах изменить этот мир. Но единственный мир, который я изменил, был мир моих лучших друзей. И я его разрушил. Я ушел из журналистики на следующий день после того, как она умерла.
        Дженне было невыносимо видеть боль в его глазах: чувство вины давило на него тяжким грузом. В своей жизни он любил не так уж много людей, и Эллисон явно была из их числа.
        — Мне понятно, почему ты ушел, даже если я не согласна с твоим решением. Тебе нужно было время, чтобы прийти в себя. И вот теперь ты снова готов действовать. И ты поможешь мне. Мы с тобой объединим силы. Станем соратниками.
        В его глазах она прочла целую гамму чувств. Рид из последних сил вел сражение — с ней, с самим собой. Он слишком давно был один в целом мире и возвел вокруг своего сердца несокрушимую стену. Он не умел верить в людей. Не знал, как это делается. Не знал, как поверить в себя.
        Увидела она и то, чего не мог видеть он сам,  — сильного, умного, решительного человека, которому было по плечу изменить жизни других людей, в том числе и ее собственную. Молчание затягивалось, а с ним росло и напряжение. На смену ярости и душевным мукам приходило нечто другое, нечто большее и опасное.
        — Я не хочу быть лишь твоим соратником,  — произнес Рид.
        От его слов у нее перехватило дыхание. Вот оно — прямо перед ней. В его глазах вспыхнул немой вопрос, от которого в животе у нее как будто стянули тугой узел. Он давал ей выбор, спрашивал у нее — готова ли она переступить черту. Она сказала себе, что не готова. Сказала, что лучшее в этой ситуации — сказать ему, чтобы он уходил. Но язык отказывался повиноваться ей. Боже, как она устала лгать, устала притворяться. Может, в данный момент ей лучше быть честной?
        Но Рид лишил ее этой возможности. Ничего не говоря, он встал и направился к двери.
        Черт бы его побрал! Не мог подождать пары секунд, чтобы услышать ее ответ. Как и накануне, когда он буквально сбежал от нее. Что это? Он ушел навсегда? Это конец их союза? Или же просто завершение вечера? Он привык оставлять последнее слово за собой. Как же она от этого устала!
        Дженна бросилась к открытой двери. Рид уже дошел до середины дорожки.
        — Ты уже второй раз уходишь на середине разговора!  — крикнула она ему вслед.  — Мне это не нравится.
        Он замедлил шаг и обернулся к ней.
        — Ты не дала мне закончить наш разговор,  — бросил он в ответ.  — Не захотела.
        — Только не говори мне, чего я хочу. Я сама прекрасно это знаю.
        Он постоял пару секунд, затем повернулся и медленно зашагал назад к дому. Он подошел к ней почти вплотную.
        — В чем дело?
        Дженна набрала полную грудь воздуха, как будто приготовилась спрыгнуть с утеса.
        — В тебе.
        — Дженна…  — сказал он, и его глаза блеснули в лунном свете.
        — Я испугала тебя?  — спросила она, чувствуя себя с каждой секундой все смелее и увереннее.
        — Еще как!  — глухо прошептал он.  — Ты уверена?
        — Да, останься.
        Она протянула ему руку. Несколько секунд ей было страшно, что он ее не возьмет, но затем его пальцы сомкнулись вокруг ее пальцев. Она повела его назад в дом. Рид закрыл дверь, задвинул задвижку, после чего заключил ее в объятия.
        Его поцелую ничего не предшествовало — ни легкого прикосновения, ни робкой ласки. Он впился ей в губы, как будто те принадлежали только ему. Его поцелуй был горячим, жадным и властным. Когда его язык проник ей в рот, ее как будто обожгло огнем. Его пальцы скользнули ей в волосы, придерживая ее голову так, как было удобно ему. Наконец он отпустил ее губы, но его собственные не знали покоя, лаская ее лицо, ее щеки, ее виски. Он легонько укусил ее в шею — этакий мучительно-сладкий укол страсти.
        Затем его руки скользнули к ее талии, и она ощутила их жар у себя на животе. Он помог ей сбросить с себя свитер. Затем ухватился за край футболки. Их руки встретились, и они вместе стащили ее через голову.
        Увидев ее красный лифчик, Рид улыбнулся.
        — Так вот, значит, что ты прятала от меня. Соблазнительное белье. Мне нравится,  — он заглянул ей в глаза.  — Как и ты сама.
        — А ты мне,  — ответила она.
        Его губы скользнули к ее ключице, а затем еще ниже. Он расстегнул на ней лифчик, сдвинул чашечку и припал губами к ее соску. Ее тело, словно удар током, тотчас пронзило желание. Ее пальцы скользнули ему в волосы, и она притянула его ближе. Тем временем он переключил внимание на второй сосок, дразня и лаская, и каждое прикосновение было обещанием неземного блаженства. Ее ноги сделались ватными. Казалось, еще мгновение, и она растает под его ласками.
        Ее руки проникли ему под футболку. Пальцы прошлись по сильной, мускулистой спине. Он оторвался от нее, чтобы сбросить с себя футболку. Тем временем Дженна сбросила с себя лифчик и прильнула к нему, обнаженной грудью ощущая приятную щекотку от волосков на его груди.
        Он вновь припал к ней поцелуем, а его пальцы потянулись к молнии на ее джинсах. Она сделала то же самое с его джинсами. Ей хотелось поскорее ощутить его наготу, соприкоснуться с ним кожа к коже, рот ко рту, чтобы между ними не было никаких барьеров.
        Сбросив джинсы, они подошли к дивану в гостиной. Дженна откинулась на мягкие подушки. Рид лег сверху. Его губы ласкали ей лицо, рука нащупала грудь, а колено раздвинуло ей ноги. Она провела пальцами по его бицепсу и, обхватив рукой за голову, привлекла его лицо к своему.
        — Нам некуда спешить,  — прошептал Рид.
        — Есть куда,  — возразила она.
        Он заранее вытащил из кармана презерватив и теперь разорвал упаковку. Дженна помогла его надеть. После этого Рид вновь лег на нее и скользнул туда, где она так его ждала.
        19
        Рид смотрел на тени, двигавшиеся по стене гостиной. Через щели в шторах просачивался лунный свет. Его сердце все еще не успокоилось, но это потому, что он по-прежнему сжимал в объятиях восхитительное обнаженное тело Дженны. Он стащил со спинки дивана покрывало, чтобы накрыть их обоих. Голова Дженны лежала на его груди. Наверно, ей слышно, как колотится его сердце. Одну ногу она перебросила через него, одной рукой обнимая за талию, как будто не желала отпускать его от себя.
        Он мечтал заняться с ней любовью с первого мгновения, как только ее увидел, но то, что произошло в реальности, затмило любые мечты. Под внешней сдержанностью скрывался настоящий вулкан страсти, щедрая возлюбленная и нежное любящее сердце. Может, он зря так близко подпустил ее к себе? Из-за нее он теперь желает то, чего никак не может иметь. Она заставила его поверить в возможность будущего, которого, увы, у них нет. Или все-таки есть? Дженна пошевелилась, и он еще сильнее прижал ее к себе.
        Он был не готов отпустить ее от себя.
        Дженна подняла голову и одарила его задумчивой улыбкой.
        — Я знаю, о чем ты думаешь: совершил ли ты ошибку. Ответ отрицательный. Никакой ошибки ты не совершил.
        — Я думал не об этом.
        — Об этом. Еще как об этом,  — сказала она и поцеловала ему грудь.
        — Ну, хорошо. Может быть,  — улыбнулся Рид.
        — Мне ничего от тебя не нужно.
        — Это хорошо. Потому что мне нечего тебе предложить.
        — Ты слишком дешево себя продаешь,  — прошептала она. Ее глаза были полны нежности.
        Ее слова перекликались с тем, что много раз ему говорила Эллисон. Но Эллисон ошибалась, так же, как и Дженна. Когда-то он верил, что все образуется. Всякий раз, попадая в новую приемную семью, он верил, что это навсегда. Что теперь у него, как и у всех, будут настоящие родители, пусть даже приемные. Увы, он всякий раз ошибался. Он был никому не нужен.
        — Это был просто секс,  — сказал он, чтобы она не тешила себя иллюзиями, когда они встали с дивана. Нет, он понимал, что эти слова ранят ее, и если ему повезет, Дженна разозлится и выставит его за дверь.
        Но, похоже, его слова ее лишь позабавили.
        — Неплохо. У меня был «просто секс». Неужели?
        Рид пожал плечами.
        — Значит, я был хорош. Но это ничего не значит.
        Дженна скорчила забавную гримасу.
        — Ну, хорошо, ты не продаешь себя дешево абсолютно во всем, только там, где дело касается чувств.
        — Не поверю, что у тебя сейчас был «просто секс». Ты не такая.
        — Он был всего лишь очередной музыкант, скрипач. Скажем так, он просто лучше играл на своем инструменте.
        Рид расплылся в улыбке и пробежал рукой по ее волосам. Ну почему она так ему нравится? Ему ведь это не нужно. Увы, он не мог ничего с собой поделать. Ее бесхитростность подкупала.
        — А как насчет других?
        — Было несколько, но я не вела им счет. У меня просто не было времени на серьезные отношения. А у тебя? У тебя был хотя бы один серьезный роман?
        — Знаешь, это мой самый нелюбимый вопрос, какой только может быть задан после секса,  — ответил Рид.
        Дженна рассмеялась.
        — Только хорошего в этой жизни не бывает.
        — Ты уже исчерпала лимит вопросов.
        — Ну, хорошо, тем более что ответ мне известен. Серьезных отношений ты не заводишь. Я не любительница случайного секса, хотя наш с тобой вряд ли случаен. Нет-нет, не думай ничего такого,  — торопливо предупредила она.  — Я знала, на что иду, и ни о чем не жалею.
        Рид нахмурился. Несмотря на ее слова, он подозревал, что ей хочется большего, чем он способен ей дать. Другое дело, что ему не хотелось говорить с ней на эту тему. Поэтому он лишь положил ей на затылок ладонь и притянул ее голову ближе, чтобы поцеловать.

* * *
        Ночную тишину прорезал пронзительный крик. Дженна вскочила с кровати, в спешке стащив за собой одеяло. Кричала Лекси. Ее голос был исполнен ужаса.
        — Погоди!  — крикнул ей в спину Рид, но Дженна не только не стала ждать, но и не удостоила его ответом. Схватив джинсы, Рид на ходу натянул их и бросился за ней следом. Похоже, что в комнате Лекси кто-то был.
        Добежав до ее спальни, он увидел, что Лекси ведет в постели бой с одеялом, как будто это был некий невероятно сильный противник. Она то кричала, то рыдала. Лицо ее раскраснелось, мокрые от пота волосы прилипли к голове.
        Дженна подхватила ее на руки и прижала к себе.
        — Успокойся, дорогая моя. Все хорошо. Я с тобой. Тебя никто не обидит,  — сказала она, прижимая голову девочки к своей груди.
        Этот ночной детский страх резко контрастировал с той Лекси, которую Рид видел днем. Он забыл, через что ей довелось пройти. Днем она могла отвлечься, играя с друзьями. Но в темноте ночи кошмар вновь настигал ее. Отец травмировал Лекси до конца ее дней и должен был заплатить за все, что он сделал,  — за дочь, за разрушенную семью.
        Дженна продолжала прижимать к себе девочку, покачиваясь вместе с ней в кровати и шепча ей на ухо ласковые слова. В выражении ее лица читались одновременно любовь и решительность. У Рида защемило сердце.
        Дженна была другим человеком — заботливой матерью, верной сестрой, добрым другом. Возможно, дешево себя продавала она, а не он.
        Я ее недостоин, внезапно подумалось ему.
        Он резко повернулся и зашагал по коридору в обратном направлении. В гостиной он привел себя в порядок, собрал одежду Дженны и принес ее в спальню. Она вышла из двери секунду спустя, все еще завернутая в покрывало.
        — Ты уходишь,  — сказала она. В ее синих глазах читалось разочарование.
        — Я уверен, ты не хотела бы видеть меня утром, когда Лекси проснется,  — ответил Рид. Он был вынужден сжать руки в кулаки, лишь бы только вновь не потянуться к ней.
        — Лекси будет спать до восьми, а может, проснется и позже,  — мягко возразила Дженна.  — Тебе нет необходимости уходить прямо сейчас.
        — И часто такое с ней случается? Я имею в виду кошмары,  — спросил Рид, меняя тему разговора.
        Дженна кивнула и плотнее завернулась в покрывало.
        — Сейчас уже не так часто, как правило, лишь раз за ночь. Вначале она постоянно спала со мной, но в конце концов я приучила ее спать в отдельной комнате. Мне хотелось, чтобы мы с ней жили нормальной жизнью, чтобы она избавилась от страхов. Наверно, я ошиблась.
        — У тебя хорошие инстинкты, Дженна. Не надо подвергать их сомнению. Лекси тебя любит и полностью доверяет тебе.
        — Я тоже ее люблю, как собственную дочь.  — Ее взгляд слегка затуманился.  — Рид, ты сейчас действительно хочешь уйти?
        Хочет ли он уйти? Черт, конечно же, нет.
        — Думаю, так будет лучше, если только ты не боишься оставаться здесь одна.
        На какой-то миг он понадеялся, что она скажет, что да, ей страшно, и у него появится уважительная причина задержаться здесь на всю ночь.
        Она продолжала смотреть ему в глаза.
        — Я одна вот уже два месяца. Я попросила тебя остаться не потому, что мне нужен телохранитель, а потому, что мне нужен ты.
        От ее слов у него снова защемило сердце.
        — Я тоже тебя хотел. Просто я не привык оставаться на ночь. Так мне проще.
        — Да, ты не любитель все усложнять. В таком случае тебе лучше уйти. Ступай, я закрою за тобой дверь.
        Она выставляла его за порог. Ему тотчас захотелось остаться.
        — Я же сказал, что не могу дать тебе того, что ты хочешь.
        — Неправда. Ты боишься взять, что ты хочешь. Дело не во мне. Дело в тебе самом.
        Ему стало страшно: с какой легкостью она раскусила его!
        — Ты как-то раз открыл свое сердце, и тебе его растоптали. Я это поняла,  — сказала Дженна.  — Ты желаешь уйти, потому что не хочешь быть брошенным.  — Она нервным жестом убрала за ухо волосы; глаза ее светились пониманием.  — И хотя мне хочется сказать, что я никогда тебя не брошу, я понимаю, что не имею права раздавать подобные обещания. На первом месте для меня Лекси, чего бы мне это ни стоило. Так что ты прав — чем проще, тем лучше. Доброй ночи, Рид.
        С этими словами она поцеловала его в губы. Нежный поцелуй этот скорее означал «прощай», нежели «доброй ночи».
        У Рида опять защемило сердце. Сколько всего он хотел ей сказать, однако не смог выжать из себя ни единого слова.
        Дженна проводила его до входной двери. Стоило ему шагнуть на крыльцо, как она тотчас захлопнула за ним дверь и закрыла ее на задвижку. Именно так, как ему и хотелось.
        — Ты круглый дурак, Рид,  — звенел у него в голове голос Эллисон.
        — Знаю,  — пробормотал он, шагая по дорожке.  — Знаю.

* * *
        В воскресенье, рано утром, зазвонил телефон. Толком еще не проснувшись, Дженна потянулась, чтобы ответить на звонок. После того как Рид ушел, она почти не спала, заново переживая проведенные с ним мгновения, и уснула только под утро.
        — Алло?
        — Дженна? Это Кара Линч. Извини, если разбудила тебя, но у меня проблема.
        Дженна тотчас села в кровати и потерла глаза, прогоняя сон. Затем посмотрела на часы. Без нескольких минут восемь.
        — Что случилось?
        — Наш церковный пианист заболел. Новый пастор проводит службу в десять часов, и мы бы не хотели, чтобы она прошла без музыки.
        Дженна сделала гримасу. Ей не хотелось играть на публике. Одно дело — давать частные уроки, и другое — играть в церкви.
        — Боюсь, я не знаю, что у вас играют,  — осторожно начала она.
        — Все говорят, что ты потрясающий преподаватель. Думаю, тебе не составит труда сыграть пару гимнов. Или же ты можешь сыграть те, которые знаешь. Это всего лишь раз,  — умоляющим тоном добавила Кара.
        Внутренний голос подсказывал, что ей ни за что не выиграть эту битву. Тем не менее она тотчас отыскала очередной повод отказаться.
        — У меня ведь Лекси.
        — Возьми ее с собой. Ей у нас понравится. После службы будет небольшой ланч в честь нового пастора. Кстати, мы с ним вместе учились в школе. Его имя Эндрю Шиллинг. Мне самой с трудом верится, что он пошел в пасторы, но это другая история. В общем, будь там без пятнадцати десять, чтобы тебе показали, что нужно играть. Честное слово, мы будем премного тебе благодарны.
        Дженна было открыла рот, чтобы возразить, но Кара уже повесила трубку. Если же она перезвонит и откажется играть, это вызовет к ней куда больший интерес, чем если она все-таки придет и сыграет. Тем более что это не составит большого труда. Подумаешь, пара гимнов. Никто даже не заподозрит, что она не просто рядовая учительницы игры на фортепьяно.
        К ней в спальню вошла Лекси и, сияя улыбкой, прыгнула к ней в кровать. Похоже, ночной кошмар был напрочь забыт. Сейчас в руке у нее был доллар — тот самый, что Дженна накануне сунула ей под подушку. Она уже почти забыла, но после того, как Рид ушел, вернулась в спальню Лекси, проверить, как она там, и вспомнила про зуб.
        — Посмотри, что у меня есть,  — Лекси с восторгом помахала долларовой бумажкой.  — Значит, Зубная Фея все-таки пришла ко мне!
        — А что я тебе говорила,  — улыбнулась Дженна.
        — Может, Зубная Фея — это мистер Таннер? Он был в моей комнате вчера вечером. Он мне понравился,  — заявила Лекси.  — Он такой добрый. И хорошо читает сказки.
        — Мне он тоже нравится,  — сказала Дженна с легким вздохом.
        — А кто сейчас тебе звонил?
        — Миссис Линч. Она хочет, чтобы я сегодня сыграла в церкви.
        — Мы пойдем в церковь?  — с волнением в голосе сказала Лекси.  — Ты ведь говорила, что мы с тобой не можем ходить в церковь.
        Лишь потому, что ей не хотелось привязываться к этому городку. Но, похоже, избежать этого, увы, невозможно.
        — Значит, сделаем разок исключение,  — в последние несколько дней она только тем и занималась, что делала исключения. Оставалось лишь надеяться, что это не навлечет на нее новых бед.

* * *
        Рид устремил взор на океан, наблюдая, как волны разбиваются о скалистый берег. Был прекрасный солнечный день. Небо над головой — ослепительно-голубое, полное надежд и обещаний. Впрочем, лично он предпочел грозовые тучи. Они бы лучше соответствовали его настроению.
        Прошлым вечером он повел себя как круглый дурак,  — побоялся провести ночь с женщиной, которая ему нравилась, с которой он был готов разделить гораздо большее, нежели просто фантастический секс.
        Он еще ни разу не встречал женщины, которая бы столь недвусмысленно озвучивала свои намерения, свои ожидания, свои действия. По идее, такая удивительная честность должна была облегчить ему жизнь. Увы, он был к ней совершенно не готов.
        Кроме того, ему было непривычно иметь рядом с собой ту, что привыкла одаривать других. Большинство людей — потребители, привыкшие из всего извлекать для себя пользу. По собственному опыту он знал, что дети — дешевый товар. Дженна же была готова пожертвовать ради Лекси жизнью, и это притом, что девочка ей всего лишь племянница. А как она прыгнула в воду, чтобы спасти совершенно чужого ей человека. Нет, она слишком хороша для него.
        Рид схватил бутылку пива и сунул ее в один из мусорных пакетов, которые он тащил вдоль пляжа — один для вторичного сырья, другой — для прочего мусора.
        Роджер и Билл Харланы также были заняты уборкой берега в рамках общественных работ, к которым их приговорили. С Роджером были двое мальчишек, десятилетние близнецы, которые развлекались тем, что кидали в воду палку, следом за которой тут же бросалась их собака.
        В свете дня, трезвые, как стеклышко, братья Харланы были обыкновенные мужики, с женами и детьми, а вовсе не кровожадные громилы, какими их представлял себе Рид. Билл даже извинился, что толкнул его. В свою очередь, Рид тоже принес извинения. Чего греха таить, он ведь тоже выплеснул на них часть своего раздражения. Да, Билл первым распустил кулаки, зато он сам с удовольствием дал сдачи.
        Услышав свист, Рид поднял глаза. По берегу, в джинсах и футболке, шагал Джо Сильвейра со своим золотистым ретривером. Заметив Рида, он кивнул ему, после чего бросил псу теннисный мячик. Пес бросился его ловить, однако его отвлекла собака Харланов. Оба пса принялись гоняться друг за дружкой у кромки воды.
        — Похоже, ты уже управился,  — сказал Джо, подходя к Риду.
        — В принципе, не такая уж и тяжелая работа.
        — Местные жители поддерживают пляж в чистоте. Это в некотором роде предмет их гордости.
        — Я уже заметил. Хороший пес,  — добавил он, когда ретривер, подбежав к ним, отряхнул на них воду.
        — Руфус мой верный друг. Когда-то он принадлежал моему дяде, а мне достался в качестве наследства, вместе с домом.
        Рид всегда мечтал завести собаку. Увы, его привычная среда обитания вряд ли бы пришлась по душе любому псу. Его квартира в округе Колумбия располагалась на двенадцатом этаже. Рид с трудом представлял себе, как бы он каждый день катался с собакой вверх и вниз в лифте. Нет, собаки, женщины и дети плохо вписывались в его образ жизни. Рид вздохнул.
        — Ну как, нашел общий язык с Харланами?  — спросил Джо.
        — Вроде бы да.
        — Понятно.  — Джо наклонился, чтобы поднять с песка теннисный мячик.
        Размахнувшись, он швырнул его как можно дальше. Пес тотчас бросился за ним вдогонку.
        — И сколько еще времени ты проведешь в нашем городе?
        — Пока не знаю.
        — Вот уже несколько дней как с утесом ничего не происходит. В последний раз картинка появилась на нем три дня назад. По-моему, тут просто слишком много людей.
        — Ты считаешь, действительно кто-то карабкается по отвесной скале, чтобы что-то выцарапать на ней?  — спросил Рид.
        — Не знаю, как, но я не верю в ангелов. Думаю, наверняка существует куда более приземленное объяснение.
        — Хотел бы его выслушать.
        — Я тоже,  — ответил Джо и, наклонив голову, смерил Рида задумчивым взглядом.  — Сдается мне, вы с Дженной Дэвис успели подружиться.
        Рид тотчас напрягся. Что-то не верится, что со стороны Джо это лишь невинное замечание. Скорее всего, это сказано неспроста.
        — О ней никто почти ничего не знает,  — продолжал Джо.  — Готов спорить, местные сплетники давно перемывают ей косточки. Я сам пытался кое-что о ней разузнать, и что же ты думал? Ничего! Никакой информации. Согласись, это довольно странно.
        — Не думаю, шеф, что она совершила какое-то преступление. Зачем тебе понадобилось ее проверять?
        Джо с минуту смотрел на океан, потом сказал:
        — Я не собираюсь изображать из себя Большого Брата. Но Дженна Дэвис чего-то боится, и это не дает мне покоя,  — он посмотрел на Рида.  — Думаю, ты понимаешь, о чем я.
        Наверно, ему следовало догадаться, что шеф полиции заметил, что Дженна чем-то напугана. И он сам, и Сильвейра привыкли иметь дело с людьми, которым есть что скрывать.
        — Хотелось бы знать, ждать нам каких-то неприятностей или нет,  — добавил Джо, пристально глядя Риду в глаза.
        — Насколько мне известно, никаких,  — спокойно ответил тот.  — Но это не моего ума дело.
        — Вот как? Мне казалось, вы с ней вместе над чем-то работаете. Хотя, наверно, репортаж здесь ни при чем. Она красивая женщина.
        — Это точно,  — согласился Рид, а про себя задался вопросом, стоит ли рассказать шефу больше. В глубине души он был убежден, что Дженне требуется помощь со стороны полиции. Увы, он дал ей обещание и намерен его сдержать.
        — В последнюю пару дней имели место кражи со взломом,  — сказал Джо.  — Возможно, это обыкновенное воровство, но мы собираемся усилить патрулирование жилых кварталов. Если тебе есть что мне рассказать, я буду благодарен за любую информацию.
        Пес принес в пасти теннисный мячик, положил его на песок и тявкнул. Джо поднял мяч и снова швырнул его как можно дальше. Вздымая фонтаны песка, пес бросился за ним вдогонку. Впрочем, его внимание вскоре отвлекла стая прогуливавшихся по песку чаек. Заметив его приближение, птицы истошно закаркали и захлопали крыльями.
        — Могу представить несколько причин, почему женщина, попав в беду, отказывается обратиться в полицию,  — продолжал Джо.  — Первая. Она совершила какое-то преступление. Вторая — она пытается кого-то защитить. Третья — по ее мнению, полиции доверия нет.
        Он посмотрел Риду в глаза.
        — Если дело в третьей причине, то она ошибается. Я разберусь с любым, кто бы это ни был.
        — Приятно слышать.
        — Так ей и передай.
        Рид кивнул и двинулся дальше вдоль кромки воды, высматривая бутылки или кучи водорослей. Вскоре в песке что-то блеснуло. Подойдя ближе, он увидел, что это не бутылка, а какая-то металлическая штука. Рид опустился рядом с ней на колени. Отбросив в сторону водоросли, он выкопал загадочный предмет. Последний оказался старым и проржавевшим корабельным колоколом, диаметром примерно в полметра. Рид потрогал ржавый металл. Пальцы повторили очертания букв, которые складывались в надпись: «Габриэлла, 1850».
        Сердце бешено забилось в груди. Он понял, что перед ним.
        Это корабельный колокол. Я только что откопал колокол с корабля, затонувшего здесь сто пятьдесят лет назад.
        Он тотчас ощутил прилив адреналина. По словам Генри, с того утра, когда корабль пошел ко дну, на берег не было выброшено ничего из того, что находилось на его борту. Рид положил ладонь на надпись и в следующий миг ощутил легкое покалывание. Голова закружилась. Он закрыл глаза.
        Затем, как наяву, ощутил витавший над кораблем запах страха. Матросы тщетно пытались совладать с разгневанным океаном, пассажиры беспомощно жались друг к другу в главном салоне. Никто не проронил ни слова. Музыканты прекратили играть. Было уже за полночь, но люди боялись расходиться по каютам, опасаясь, что больше никогда не проснутся. В такой страшный шторм судно не попадало с момента выхода из Сан-Франциско.
        Рид двинулся по палубе, думая лишь о ней, женщине, с которой познакомился этим днем. Он расспросил ее, точно так же, как и многих других. Он собирался опубликовать их рассказы по возвращении домой, в Нью-Йорк. Ее историю читатель наверняка прочитает, затаив дыхание. Он должен непременно поговорить с ней еще раз.
        Он не мог заставить себя не думать о ней. В следующий миг раздался женский крик. Он ускорил шаг. Инстинктивно он знал, что это она. Но не успел сделать и шага, как палуба ушла у него из под ног. Корабль содрогнулся и затрещал. По всей видимости, они налетели на скалы.
        Во все иллюминаторы, во все двери хлынула вода. Он так и не сумел встать. Волна увлекла его за собой, протянув по палубе, пока он наконец не ухватился за кусок трубы, что спасло его от падения в морскую бездну. Тем временем люди устремились к спасательным шлюпкам. Женщины, дети, мужчины, матросы…
        Он попытался подняться, но корабль сильно накренился. И тогда он увидел ее. В глазах ее застыл ужас. На платье — брызги крови.
        — Что тут у тебя?
        Рид моментально открыл глаза и растерянно посмотрел на Джо. До него не сразу дошло, где он. Начальник полиции недоуменно посмотрел на него, затем тоже присел рядом, чтобы рассмотреть его находку.
        Рид убрал руку. Пальцы все еще покалывало, сердце билось как бешеное, перед глазами стояла сцена кораблекрушения. Неужели он только что все это видел? Все это чувствовал? Неужели он был на том корабле вместе с остальными пассажирами, которых ждала неминуемая гибель? Он что, тоже погиб?
        Нет, это просто уму непостижимо. Он не знал никого, кто был на борту этого корабля. Он почти ничего не знал о самом кораблекрушении.
        Но тогда откуда у него это ощущение, будто он только что вторгся в чью-то жизнь, в чью-то память?
        — Черт!  — выругался Джо.  — Неужели это то, что я думаю?
        — Похоже, это колокол с затонувшего корабля,  — медленно произнес Рид, все еще пытаясь собраться с мыслями.
        — Но ведь это невероятно! Ты понимаешь, что это значит?
        — Что сюда нагрянут новые толпы народа. Я прав?
        Джо сердито посмотрел на него.
        — Да что это с тобой? Ты выглядишь так, будто только что видел призрак.
        — Когда я потрогал колокол, то испытал странное ощущение.
        Не успел он договорить, как к нему уже подошли братья Харлан, двое мальчишек и два пса — все, как один, сгорая от любопытства взглянуть на находку.
        — О, господи!  — воскликнул Роджер Харлан.  — Да ведь это же колокол с «Габриэллы»! Не иначе как его вынесли на берег ангелы. Так вот чем они занимались. Летали вокруг, взбивали воду, чтобы колокол всплыл на поверхность и люди снова поверили. Это знак. Они хотят, чтобы мы нашли сам корабль.
        — Колокол легко могло вынести на берег приливом,  — возразил Джо.
        Рид посмотрел на море, и у него тотчас участился пульс. Между водной гладью и солнцем проплыло легкое облачко. Или это был ангел? Он заморгал, отгоняя от себя мысленную картину. Он не мог видеть никакого ангела. Нужно взять себя в руки.
        — Я забираю это в полицию,  — заявил тем временем Джо.
        — Эй, погоди! Это ведь я его нашел!  — возразил Рид.
        Джо нахмурился.
        — Кто ты такой, чтобы указывать мне, где его хранить?
        — Ты меня не понял. Я лишь хочу сфотографировать его, чтобы потом поместить снимки в мой репортаж,  — пояснил Рид, отчаянно соображая, что ему делать дальше.
        — Ты можешь прийти в участок и сделать там нужные снимки. До тех пор, пока я не выясню, что это такое и куда ее деть, эта вещь останется у меня,  — решительно заявил Джо и вздохнул, глядя, как братья Харлан уже спешили по берегу, чтобы разнести весть о находке дальше.  — Эти двое сейчас раструбят о нем по всему городу, еще до того, как я успею доставить его в полицию. Господи, это ведь всего лишь старый колокол со старого корабля. Ну почему из его находки нужно делать событие?
        — Скажи, а ты ничего не чувствуешь, когда прикасаешься к нему?  — спросил Рид. Вопрос вырвался у него прежде, чем он смог заставить себя замолчать.
        — Нет, ничего,  — ответил Джо, поднимаясь на ноги.  — Или ты тоже веришь, что колокол на берег вынесли ангелы?
        Рид в ужасе поймал себя на том, что не исключает и такой возможности. Образы того, что он только что видел и чувствовал, все еще стояли у него перед глазами. Черт, откуда же они взялись?
        До него дошло, что начальник полиции все еще ждет от него ответа.
        — Нет, конечно. Я ведь не верю в ангелов.
        — Я так и думал,  — сказал Джо.  — Почему же тогда мне кажется, что ты не так уверен в этом, как раньше.
        20
        Заметив в глазах Эндрю неуверенность, Кара заподозрила, что у нового пастора не все в порядке с нервами. От нее не скрылось, как он, поднявшись на сцену, возился с микрофоном. Боже, какой же он неуклюжий! По всей видимости, он волновался, думая, что в городе его по-прежнему воспринимают как ребенка. Что ж, это можно понять. Если к кому-то прилипнет ярлык, избавиться от него трудно.
        Например, родители ее друзей и подруг до сих пор видели в ней одну из детей Мюрреев, а не взрослую женщину, у которой есть муж и работа. Кстати, на работе было абсолютно неважно, что о ней думают люди. Главное, чтобы она оказывала положенную услугу. Увы, для Эндрю все совершенно не так. По идее, ему предстоит стать новым духовным лидером города, это тяжкая ноша. Эндрю поднял глаза и встретился с ней взглядом. Кара улыбнулась.
        Он смущенно улыбнулся в ответ и спустился к ней со сцены. Он был красив в своем пасторском облачении. Светлые волосы аккуратно подстрижены и уложены, лицо чисто выбрито. Женщины их городка наверняка уже сходят по нему с ума.
        — И насколько глупо я выгляжу?  — спросил он.
        — Ошибаешься, ничуть не глупо. А вот то, что нервничаешь, так это заметно.
        — Я вырос в этой церкви. Странно, что я буду читать проповедь там, где я сам столько раз слушал преподобного Адамса. Он был прекрасный оратор. Он заставлял слушать себя даже тогда, когда мне этого не хотелось.
        Кара подозревала, что с Эндрю будет то же самое. Он обладал неподдельным обаянием. В его глазах была доброта, а улыбка подкупала.
        — Вот увидишь, у тебя все прекрасно получится. Нам будет приятно услышать с кафедры новый голос. Дело не в том, что мне не нравился преподобный Адамс. Но ты будешь говорить с другим поколением. Твои родители наверняка гордятся тобой.
        — Еще как. Моя мать решила, что раз я теперь пастор, то она — первая дама в городе, выше даже, чем жена мэра.
        — Твоей матери не избежать конкуренции. Вот увидишь, скоро сюда выстроится очередь из незамужних женщин, желающих взглянуть, кто станет супругой нового пастора,  — поддразнила его Кара.
        — Вряд ли очередь будет длинной.
        — Вот только не надо скромничать. Девчонки в школе были от тебя без ума. Половина женщин, с которыми ты рос, не замужем и по-прежнему живут здесь. Есть и новые. Вскоре сюда начнут приносить салаты и печенье. Будет столько добровольцев, столько желающих тебе помочь, что ты не будешь знать, что с ними делать.
        Кара закрыла рот. До нее дошло, что Эндрю ее не слушает. Его взгляд был устремлен в другой конец церкви. В вестибюле она увидела Шарлотту. Та разговаривала со своей матерью.
        — Похоже, кое-кто уже возглавил эту гонку,  — добавила она.
        — Что ты сказала?  — рассеянно спросил Эндрю, не сводя с Шарлотты глаз.
        — Ничего. Ага, вижу, пришла Дженна, наша сегодняшняя пианистка. Пойду к ней.
        Кара встретила Дженну в дальнем конце церкви. Похоже, та нервничала даже больше, чем Эндрю. Лицо ее было бледным, взгляд — тревожным. Кара уже давно заметила, что Дженна часто имеет встревоженный вид. Ей не давал покоя вопрос, что такого было в прошлом Дженны, что она так осторожничает. Впрочем, они не настолько близкие подруги, чтобы задавать подобные вопросы. Может, когда-нибудь, в один прекрасный день…
        — Спасибо, что согласилась выручить нас,  — сказала она Дженне.  — Ноты лежат на пианино. Думаю, тебе их будет достаточно, но если хочешь, миссис Адамс пробежится по ним вместе с тобой. Это вдова нашего преподобного Адамса,  — пояснила Кара, заметив во взгляде Дженны недоумение.  — Она знает от и до, как, чему положено быть в церкви. Как должны проходить службы и так далее. Так что пока вздохни поглубже и успокойся.
        — Вряд ли у меня получится расслабиться, пока служба не закончится.
        — Вот увидишь, все будет прекрасно,  — заверила ее Кара, а про себя подумала, скольких еще людей ей предстоит сегодня подбадривать.
        — Пойду, посмотрю на ноты,  — сказала Дженна и направилась к пианино.
        — А я пойду, поищу миссис Адамс,  — ответила Кара и зашагала по проходу, здороваясь с прибывающей паствой.  — Доброе утро, Шарлотта, доброе утро, миссис Адамс,  — сказала она, выйдя в вестибюль.  — Наша пианистка хотела бы получить от вас наставления.
        — Отлично. Поговорим потом, Шарлотта,  — сказала Моника и направилась в зал.
        — Вы с матерью о чем-то спорили?  — спросила Кара, когда они с Шарлоттой остались одни.  — Мне показалось, она чем-то раздражена.
        — Обычное явление,  — устало ответила Шарлотта.
        — Представляю, как вам трудно после смерти отца.
        — Трудно было, когда он был жив. Сейчас просто невозможно.
        — Понятно. Молись за нее. Может, она изменится.
        Шарлотта улыбнулась.
        — Бог слышал мои молитвы как минимум миллион раз, но пока не отвечает.
        — Я подумала, ты сегодня приведешь с собой Энни.
        Шарлотта покачала головой.
        — Я хотела, но, думается, ей пока слишком рано быть в центре всеобщего внимания.
        — Что ж, пожалуй, соглашусь. Хотя с удовольствием бы с ней познакомилась.
        Хотя Шарлотта вроде бы ее слушала, взгляд ее был устремлен на Эндрю. Вот оно что!
        — В чем дело?  — спросила Кара.
        — Не поняла?
        — Сначала Эндрю, затем ты. Вы оба смотрите друг на друга, когда вам кажется, что второй этого не видит.
        Шарлотта покраснела.
        — Не говори глупостей. Просто странно видеть его в пасторском облачении. Он в нем такой… одухотворенный.
        — В школе между вами что-то было. И вряд ли ограничивалось только… одухотворенностью,  — пошутила Кара.
        — Прекрати, мы же в церкви.
        — Это ты прекрати. По Эндрю девчонки сохли в школе. Будут сохнуть женщины в церкви. Впрочем, ничего удивительного.
        — Если между нами что-то и было, то так давно, что уже и не вспомнить. Повторения точно не будет.
        — Это почему же? Он холост, хорош собой. Кроме того, он добрый, раз выбрал для себя такую стезю. Ты же красива и не замужем. Так что если сложить одно с другим…
        — Я сказала, прекрати!  — оборвала ее Шарлотта.  — В мои планы это не входит.
        — А вот твоя мать была бы в восторге. Ты только представь: ты — жена нового пастора.
        Шарлотта поморщилась, Кара же рассмеялась.
        — Или препятствие — твоя мать?  — уточнила она.
        — Скажем так. Я не горю желанием стать женой пастора.
        — Это не самый худший вариант.
        — Мне хорошо одной,  — ответила Шарлотта.  — Не понимаю, почему замужние женщины из кожи вон лезут, лишь бы выдать замуж своих незамужних подруг.
        — Просто мы хотим, чтобы вы тоже были счастливы,  — улыбнулась Кара.
        — Кто тут счастлив?  — спросил Колин, который вырос у нее за спиной. Он обнял ее за талию и поцеловал в щеку.  — Привет, Шарлотта.
        — Колин, скажи своей жене, чтобы она прекратила сводничать.
        — И кого же мы сводим, дорогая?  — поинтересовался у жены Колин.
        — Ничего не говори,  — предостерегла ее Шарлотта.  — Ты сама не заметишь, как об этом будет знать весь город,  — добавила она, обводя взглядом церковь. Та уже начала заполняться народом.  — Давай лучше сядем.
        Кара направилась вслед за Колином и Шарлоттой по проходу. Они заняли места в третьем ряду в тот момент, когда Дженна заиграла на пианино. При звуках музыки, которые извлекали из клавиш ее пальцы, Кара на миг застыла на месте. Нет, это была та же самая мелодия, которую она слышала каждое воскресенье, но по какой-то причине сегодня она звучала совершенно иначе.
        — Как хорошо играет,  — прошептал ей на ухо Колин.
        — Просто изумительно,  — согласилась Кара и мысленно удивилась, почему такая прекрасная пианистка, как Дженна, вдруг нервничала.
        Произведение закончилось, и Эндрю занял место на подиуме. Окинув взглядом зал, он улыбнулся.
        — Друзья,  — произнес он.  — Как же я рад, что я снова с вами…
        На выходе из церкви Дженну остановили около десятка людей, чтобы сказать ей, как им понравилось ее исполнение. Играя для других, а не для себя, она ощущала более тесную связь со своей прежней жизнью, со своим прежним «я».
        Комплиментам не было конца. Судя по таким восторженным отзывам, как «несравненно», «превосходно», «изумительно», «лучшее, что мне доводилось слышать», она сегодня явно была в ударе. А ведь в ее планы входило сыграть как рядовая, если не сказать заурядная, пианистка. Увы, стоило пальцам коснуться клавиш, как она уже не могла остановить себя. Нет, она не тосковала по своей прежней жизни. Она истосковалась по музыке.
        Выйдя из церкви, она остановилась под деревом.
        Лекси была на игровой площадке вместе с Кимми — они крутились на карусели. Активистки прихода уже приготовили угощения. Стол был уставлен салатами, выпечкой и десертами. Был даже автомат с мороженым. За другим столом угощали лимонадом и пуншем. Похоже, в Бухте Ангелов обожали юбилеи и праздники, был бы только повод.
        Скажи ей кто-нибудь, что она обменяет Лондон, Париж, Вену и Рим на крошечный городок в Калифорнии и, главное, будет там счастлива, она бы ни за что не поверила. Если бы не постоянные переживания по поводу Брэда, она уже бы начала ощущать себя местной жительницей. У нее появлялись новые друзья и знакомые. Раньше у нее не было подруг, и вот теперь она открыла для себя женскую дружбу. Лекси тоже буквально расцвела, обзаведясь подружками. Похоже, им обеим Бухта Ангелов пошла только на пользу.
        — Дженна!
        Знакомый голос заставил ее обернуться. У нее за спиной стоял Рид. Она же так глубоко погрузилась в свои мысли, что не услышала, как он подошел к ней сзади. При его виде екнуло сердце. Лицо его по-прежнему «украшали» синяки, и все равно он был красив. Невероятно красив. Ее взгляд скользнул к его губам, что накануне доводили ее до сладостного исступления. Она подняла голову и встретилась с ним взглядом. Его глаза пылали все той же испепеляющей страстью. Значит, он тоже помнит. Они могли расходиться во мнениях, могли спорить о чем угодно, но ни он, ни она не посмели бы отрицать, что их как магнитом тянет друг к другу.
        — Привет,  — игриво сказала она.  — Вот уж не думала, что ты ходишь в церковь.
        Рид стоял, засунув руки в карманы джинсов. Сегодня на нем был темно-синий свитер, рукава которого он закатал до локтей.
        — Не хочу. Просто, идя по улице, я услышал, как какие-то люди восторгались по поводу того, что такой прекрасной пианистки в городе еще не было. По их словам, как будто сам ангел посетил церковь, чтобы усладить слух прихожан божественной музыкой. Я сразу понял, что речь идет о тебе,  — улыбнулся Рид.
        — Я не ангел.
        — Помню. Ты уже говорила мне это во время нашей первой встречи.  — Он вытащил из ее волос слетевший с дерева лист.  — Но что-то мне не верится.
        — А я не думала, что увижу тебя снова, после того, как ты вчера ушел.
        — Мы по-прежнему партнеры.
        — Союзники,  — уточнила Дженна.  — Соратники. Думаю, для нас так проще.
        — Мне казалось, ты не будешь жалеть.
        — Я и не жалею. Просто я…  — она не договорила, не зная, как закончить предложение. Что касалось Рида, она была в полном смятении.  — Просто я хочу сменить тему разговора. Что ты на это скажешь?
        — Буду безгранично благодарен.
        Дженна улыбнулась. Похоже, это было сказано искренне.
        — Ты неподражаем.
        Он улыбнулся в ответ.
        — Раз уж мы затронули новую тему, у меня для тебя новости. Сегодня утром я убирал пляж — в наказание за драку в баре — и нашел в песке одну любопытную вещицу.
        — И что же это такое?
        — Корабельный колокол с «Габриэллы».
        — Ты серьезно?
        — Разумеется. А ты как думала? Насколько я понимаю, это первое, что было выброшено на берег за сто пятьдесят лет.
        — Ух ты! И его нашел именно ты. Удивительно! Невероятно! Да это просто чудо!  — заметив на лице Рида досаду, Дженна рассмеялась.  — Извини, не смогла удержаться.
        — Поверь, в старом колоколе с затонувшего корабля нет ничего удивительного и чудесного.
        — Не могу судить. И все же в этом есть что-то от чуда, особенно если учесть, когда это случилось. На этой неделе годовщина кораблекрушения и основания города. Вновь появились ангелы, а ведь их не было видно давно. Неужели это все совпадения?
        Рид пожал плечами.
        — Совпадения? Возможно. Чудо? Однозначно нет. Но, похоже, так думаю только я. Братья Харланы видели, как я его нашел. Они убеждены, что ангелы нарочно взбили морские волны, чтобы поднять колокол с океанского дна. Роджер утверждает, будто они хотят, чтобы остов затонувшего корабля был найден. Именно поэтому они и летали в последнее время вокруг утесов.
        — Вот это теория! Похоже, твоя статья получила новый поворот. И где же этот колокол сейчас?
        — Его на временное хранение взял начальник полиции. Чуть позже я схожу к нему в отделение, чтобы сфотографировать находку.
        Столь пристальный интерес с его стороны поразил Дженну. Да и странная задумчивость, промелькнувшая в его глазах, тоже заставила насторожиться.
        — Ты чего-то недоговариваешь. Ведь так?
        Рид пожал плечами.
        — Когда я потрогал колокол, то испытал странное чувство. Как будто в тот момент, когда корабль разбился о скалы, я был на его борту. Я как будто видел все собственными глазами. Как люди пытались не упасть в воду, когда судно дало сильный крен, как через борт хлынула вода. Я видел все это словно наяву.
        — Мне кажется, ты слишком увлекся этой темой.
        Рид покачал головой.
        — Мне действительно кажется удивительным, что останки корабля так и не были найдены. Но ведь на его борту якобы перевозился большой груз золота. Искатели сокровищ наверняка мечтают его найти, но тем не менее местонахождение останков судна до сих пор остается загадкой. Океан надежно спрятал их в каком-нибудь укромном месте в своих глубинах.
        — Или же ангелы,  — сказала Дженна.  — Несмотря на весь твой скепсис, ты вряд ли станешь отрицать, что здесь ощущается некая духовная энергия.
        — Ангелы и останки корабля — две совершенно разные вещи.
        — Местные жители так не думают.
        Рид пристально посмотрел на нее.
        — И ты тоже теперь считаешь себя одной из них?
        — Почему бы нет? Если Роза Литлтон моя бабушка, если родимое пятно у Лекси такое же, как и у малышки Габриэллы, значит, и она, и я имеем прямое отношение к ребенку с затонувшего корабля.  — Она на минуту умолкла, затем заговорила снова: — Если я когда-нибудь сумею убежать от преследований Брэда, я хотела бы заняться изысканиями. Впрочем, сейчас не об этом. Ты узнал что-нибудь новое от своего частного сыщика?
        — Пока что нет. Но у меня состоялся малоприятный разговор с Джо.
        При упоминании начальника полиции нервы Дженны напряглись, как струна. Ей не нравилось, какой оборот принимает их разговор, и уж тем более что Рид назвал его просто Джо, как будто они с ним уже друзья.
        — Ты кажешься ему подозрительной,  — продолжал Рид.
        Внутри у Дженны все похолодело.
        — Что ты хочешь этим сказать?
        — Ему кажется, что ты чем-то напугана и что-то скрываешь. Он уже начал копать под тебя.
        — Он тебе так и сказал?  — Ее тотчас обдало волной паники: дыхание перехватило, пульс участился.  — Мне надо идти. Я должна собрать вещи. Я уезжаю,  — она обернулась, выискивая глазами Лекси.  — Где она? Где Лекси?
        Она уже было сделала шаг, но Рид удержал ее за руку.
        — Успокойся, Дженна. Слышишь? Успокойся!
        — Ты шутишь? Если начальник полиции копается в моем прошлом, то вскоре он узнает, что Лекси мне не дочь. А может, уже узнал.
        — Не узнал,  — оборвал ее Рид.
        — Ты уверен?
        — Да. Каким бы целям ни служил твой обман, ты поддерживала его мастерски.
        — Да, но как долго я еще смогу его поддерживать? Не могу же я оставаться здесь и ждать, пока он выяснит, кто я такая? Я не могу рисковать. Что, если он узнает правду и сообщит Брэду? И тогда тот отнимет у меня Лекси.
        Она попыталась вырваться, но Рид крепко держал ее.
        — Джо Сильвейра — человек порядочный.
        — Откуда тебе это известно? Из вашего пятиминутного разговора на пляже?
        — Дженна, тебе придется рассказать правду кому-то еще, а не только мне одному.
        Как ни странно, Дженну не слишком задело, что Рид неожиданно встал на сторону начальника местной полиции.
        — Можешь доверять ему, если хочешь. Я же не собираюсь этого делать.
        — Тебе требуется защита.
        — Брэд — полицейский. Сильвейра не станет меня защищать. Он защитит своего коллегу-копа.
        — Брэд — мошенник, Дженна. Я располагаю информацией, чтобы это доказать. Если ты, конечно, не против.
        Что ж, по-своему он прав. Но что, если Сильвейра иного мнения?
        — Он все равно может нам не поверить. Существует же презумпция невиновности. Он может вызвать к себе Брэда и выслушать, что тот ему скажет.
        — Если мы объясним ему, что именно произошло, уверен, Сильвейра займет нашу сторону.
        Что ж, может, он и прав. Поскольку Рид раскопал информацию о том, кто такой на самом деле Брэд, не исключено, что в полиции ее все же выслушают. Впрочем, это еще не гарантия того, что Лекси у нее не отнимут.
        — Даже если мы перетянем начальника полиции на мою сторону, он может забрать у меня Лекси. Даже если ее не передадут Брэду, ее вполне могут поместить в приемную семью. Ты сам знаешь, что это такое.
        Рид нахмурился.
        — Знаю и не исключаю такую возможность. Но потерять Лекси временно — куда лучше, чем лишиться ее навсегда.
        — Я не смогу защитить ее, если меня не будет с ней рядом,  — возразила Дженна и упрямо тряхнула головой.  — Келли хотела, чтобы я осталась с ней. Я ей это обещала. Это были мои последние слова, сказанные сестре. Я не могу нарушить данное ей слово.
        Рид явно не знал, что на это сказать. Он сокрушенно вздохнул и взъерошил себе волосы.
        — Я понял тебя. Но Келли пыталась бежать одна, не рассчитывая на чью-то помощь, и в результате погибла. Есть вещи, которые нельзя делать в одиночку. И хотя я сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить вас, боюсь, этого будет недостаточно.
        — Я и не прошу меня защищать. Самое разумное для меня — уехать отсюда. Боюсь, я слишком близко сошлась с местными жителями. Мне кажется, Сильвейра — не единственный, кто заметил, что я что-то скрываю. Мне больше нельзя здесь оставаться. Потому что чем дольше я буду здесь, тем больше будет вопросов.
        — Это, конечно, верно, но ты думала о Лекси?  — спросил Рид и оглянулся на карусель, где Лекси играла в обществе подружек.  — Ей здесь хорошо. Она буквально расцвела. Неужели ты хочешь лишить ее всего этого? Если ты честна перед собой, тебе придется признать, что ты здесь счастлива.
        Все верно. Они обе здесь счастливы. Эта беззаботная жизнь — именно то, что нужно Лекси. Увы, среди темных теней затаилось зло, и в любой момент оно может нанести удар. Так, может, Рид прав? Может, ей есть смысл рискнуть и обратиться в полицию, если она хочет обрести истинную свободу, навсегда избавившись от преследований Брэда?
        — Хорошо, я подумаю,  — медленно проговорила она.
        Рид задумчиво посмотрел на нее.
        — Дженна, ты можешь пообещать мне одну вещь?
        — Что именно?
        — Что ты не убежишь отсюда, не предупредив меня?
        Она пристально посмотрела на него.
        — Об этом я тоже подумаю.

* * *
        Джо удивился, увидев на подъездной дорожке чужую машину. Он вылез из своего пикапа и вместе с Руфусом вошел через заднюю калитку. Перепачканный в песке пес никак не смог провести время с Рейчел.
        Шагнув в боковой дворик, Сильвейра прислушался. С веранды доносились голоса. Рейчел разговаривала с каким-то мужчиной. Тот что-то сказал, и она рассмеялась. Джо замер на месте. Он давно уже не слышал такого искреннего и счастливого смеха жены. Ему тотчас стало неприятно, потому что причиной этого стал кто-то другой, а не он сам.
        Он поднялся в дом по ступенькам крыльца в задней части дома.
        На кушетке сидел мужчина на вид лет тридцати с небольшим. На вид — типичный обитатель Беверли-Хиллз: спортивная рубашка, черные брюки, светлые прилизанные волосы.
        Рейчел подняла глаза и увидела мужа. В ее глазах тотчас промелькнуло нечто похожее на вину. Или это только ему показалось?
        — Джо!  — сказала она, вскакивая на ноги.  — Я уже начала задаваться вопросом, куда это ты подевался. Не иначе как ты пробежал по берегу несколько миль.
        — Нет, пришлось на какое-то время заглянуть в управление.
        — Познакомься, это Марк Девлин,  — сказала она.  — Марк, это мой муж Джо.
        Девлин встал и протянул руку. Лицо его осветилось улыбкой.
        — Нам давно пора познакомиться. Рейчел мне столько о вас рассказала.
        — Неужели? Мне она о вас ничего не говорила.
        Быстро пожав Девлину руку, он отошел назад и прислонился к балюстраде.
        — Да нет же, рассказывала!  — воскликнула Рейчел.  — Марк — кинопродюсер. Я в прошлом году продала ему дом в Беверли-Хиллз. Он подыскивает место для съемок нового фильма. Я рассказала ему о доме с привидениями на утесе. Ему стало так интересно, что он даже съездил туда, чтобы взглянуть своими глазами.
        — Слишком дальняя поездка для такого импульсивного решения,  — язвительно заметил Джо.
        — Рейчел убедила меня это сделать. Сказала, что я непременно должен увидеть этот дом,  — пояснил Марк.
        — Вряд ли найдутся желающие его приобрести,  — сказал Джо.
        — Это ты так думаешь. А я вчера разговаривала с Карой Линч, и она сказала мне, что желающие нашлись,  — встряла в их разговор Рейчел.  — Кара будет здесь в два часа. Привезет информацию об этом доме. Она также сказала, что покажет и другие места, которые можно снять в этом фильме. Согласись, это просто здорово!
        Джо подумал, что здорово уже то, что Рейчел наконец нашла, чем занять себя в Бухте Ангелов. Это ему совершенно не нравилось, потому что своим интересом она обязана Девлину. Чтобы взглянуть на брошенный дом, этот красавчик не поленился целых четыре часа провести за рулем.
        — Ой, забыла сказать. Я пригласила Марка на обед,  — добавила Рейчел.  — Ты не мог бы поджарить несколько стейков?
        — То есть вы решили остаться здесь на ночь?  — уточнил Джо.
        — Я подумал, что мне есть смысл завтра утром посмотреть на сам город,  — ответил Марк.  — Я заказал номер в гостинице «Чайка». Симпатичное место с неповторимой атмосферой. Обожаю маленькие городки.
        — Да, в Бухте Ангелов если что-то и есть, так это атмосфера,  — заметила Рейчел. В следующий миг в дверь позвонили.  — Это Кара. Нам пора.
        Она жестом поманила Марка вслед за собой в гостиную. Войдя, Рейчел вновь сунула голову на веранду и улыбнулась мужу.
        — Согласись, что это здорово. У тебя есть то, что любишь ты, у меня есть то, что люблю я. Мы с тобой счастливы.
        Помахав ему рукой, она вошла в дом. Джо услышал, как она представила Каре Марка, после чего дверь за ними закрылась. Вновь стало тихо — даже слишком. В ушах у него по-прежнему звучал ее смех. Почему-то его не отпускала мысль, что Рейчел интересует не столько продажа дома, сколько сам Марк Девлин.
        21
        — Согласно данным, которые сумел раздобыть Стэн,  — сообщил Риду Пит,  — за три недели до того, как ее убили, Келли Уинтерс звонила какому-то человеку по имени Родни Харрис.
        — А кто такой Родни Харрис?  — Рид переложил телефон к другому уху, чтобы было удобнее делать записи.
        — Правильнее сказать, кто он такой был. На следующий день после ее звонка он был ограблен и убит рядом со своим домом.
        У Рида участился пульс.
        — С этого и надо было начинать.
        — Люблю оставлять самое интересное напоследок. Харрис был страховым агентом в одном городке в Северной Каролине. Его сестра погибла лет десять назад — утонула в бассейне во дворе собственного дома. Харрис подозревал, что это дело рук ее мужа, но у того было железное алиби. Кроме того, уровень алкоголя в ее крови зашкаливал. Так что смерть списали на несчастный случай.
        — И как это связано с Келли Уинтерс?
        — Мужа сестры звали Стив Дансмор. Он исчез примерно год спустя после смерти жены. Когда я говорю «исчез» — это значит, что с концами пропал. Как сквозь землю провалился: ни кредиток, ни нового места работы, ни счета в банке. Ничего. Но мы сумели откопать его старое фото. Угадай, кто это?
        — Стив Дансмор — это Брэд Уинтерс,  — сказал Рид. Все разом встало на свои места.  — Значит, он уже проделывал это раньше. Он убил свою первую жену, а потом и вторую.
        При этой мысли сердце забилось как бешеное.
        — Предполагаю, что Родни Харрис мог рассказать кое-что Келли Уинтерс. Что ее муж — совсем не тот, за кого себя выдает.
        — Брэд тут же сообразил, что она пытается докопаться до истины, и решил от нее избавиться. Полиция, которая расследовала обстоятельства ее смерти, наверняка была в курсе того, что случилось с мистером Харрисом. То, что Харриса убили после того, как он встретился с Келли Уинтерс, должно было насторожить полицейских. Странно, что они не копнули глубже.
        Похоже, кто-то постарался, чтобы расследование зашло в тупик, или же уничтожил связь между Харрисом и Келли.
        — Я сейчас пришлю тебе по электронной почте фото этого Дансмора. Если ты рассчитываешь его поймать, то действовать надо быстро. Он выставил дом на продажу. Сегодня утром Стэн на всякий случай проехал мимо и увидел, как он грузил в машину какие-то коробки. Он явно затеял бегство.
        Судя по его прошлому, Брэд знал, как начать жизнь с чистого листа. Разница в том, что в прошлом у него не было дочери. Что, если он захочет исчезнуть вместе с Лекси? Или же для него важнее спасти собственную шкуру? Он наверняка подозревает, что Лекси жива и здорова, пусть даже место жительства Дженны ему неизвестно. Они обе представляют для него серьезную угрозу.
        Вопрос в другом. Как далеко он готов пойти, чтобы избавиться от этой угрозы.
        — Ну, хорошо. А где моя история про ангелов?  — спросил Пит.
        — Получишь сегодня к вечеру. Я хочу добавить к ней одно фото. Кстати, это совершенно новый поворот.
        — Это какой же?
        — Узнаешь, когда прочтешь,  — ответил Рид и дал отбой. Он поднялся со стула, схватил фотоаппарат и куртку и зашагал к дому Дженны.

* * *
        Дженна пробежалась пальцами по клавишам, надеясь выплеснуть с музыкой свои чувства. Оставив Рида стоять у церкви, она снова и снова прокручивала в голове дальнейший план действий. Самое лучшее — бежать. Но как и когда — ответов на эти вопросы у нее не было. Лекси и Кимми самозабвенно играли в принцесс в ее спальне. Доносившийся оттуда счастливый детский смех резанул по сердцу. Неужели она в очередной раз будет вынуждена оторвать Лекси от ее новой подружки, увезти прочь от дома, который она уже привыкла считать своим. С другой стороны, как она может здесь остаться? Что, если Брэд ее найдет? Или местные копы арестуют ее, а Лекси отправят к отцу? Единственный выход — бегство. Что ж, с одной стороны, это избавит ее от пристального внимания со стороны местных жителей. Но вот спасет ли это их от Брэда?
        Ей нельзя действовать сгоряча. Она должна все как следует обдумать и взвесить.
        Увы, паника мешала принять единственно верное решение. Чтобы обрести хотя бы толику спокойствия, она взяла одну ноту, затем другую. Ее пальцы знали свое дело. Мелодия полилась сама собой. Ей оставалось лишь следовать за ней в надежде, что к концу песни ответ у нее будет.
        В первый момент она не услышала звонка. Его звук слился с музыкой. Впрочем, ее чуткое ухо уловило диссонанс, нарушавший красоту мелодии. Дженна оторвала руки от клавиш и пошла открывать дверь.
        Заглянув в глазок, она увидела на крыльце Рида. Сердце тотчас затрепетало в груди. Как ни пыталась она уверить себя, что ни о каком романе не может быть и речи, тело отказывалось повиноваться рассудку.
        Она открыла дверь. Рид решительно переступил через порог.
        — У меня есть новая информация,  — сказал он.
        — Секундочку,  — сказала Дженна и, пройдя по коридору, закрыла дверь в детскую спальню, чтобы Лекси и ее подружка не услышали их разговора. Вернувшись, она села на диван.  — Давай, выкладывай.
        Рид рассказал ей, что ему удалось узнать о том, кто такой на самом деле Брэд Уинтерс. Изумлению Дженны не было предела.
        — Не понимаю, как твой детектив сумел все это выяснить. Ведь если копы, которые расследовали убийство Келли, не смогли, то что говорить о других,  — сказала она, когда Рид закончил свой рассказ.
        — Они не рассматривали Брэда в качестве подозреваемого. Или же кто-то очень хорошо скрыл факты. Брэд был их другом, их коллегой. У него была безупречная репутация офицера полиции.
        — Что не мешало ему убить двух невинных женщин. И одному богу известно, есть ли на его совести другие убийства.  — Дженна посмотрела Риду в глаза.  — Я готова поговорить с начальником местной полиции. Хочется надеяться, что нам хватит улик, подтверждающих нашу правоту.
        — Хватит. И я рад, что ты наконец пришла к такому решению,  — сказал Рид, одобрительно кивнув.  — Через полчаса Джо ждет меня у себя в отделении, чтобы я смог сфотографировать колокол. Не хочешь поехать со мной?
        — Через полчаса? Это слишком рано.
        Одно дело принять решение, и совсем другое — начать его выполнять.
        — Единственный способ избавить тебя от Брэда — поймать его прежде, чем он поймает тебя. Пусть это будет твой первый шаг.
        — Мне просто страшно. Не хотелось бы все испортить.
        — Не переживай. А как насчет Лекси? Ее мы тоже возьмем с собой?
        — Я сейчас позвоню матери Кимми. Спрошу, сможет ли она хотя бы часок присмотреть за Лекси. Мы можем завезти ее домой к Кимми по пути в управление.
        С этими словами она встала. Ей на руку легла ладонь Рида.
        — Подходя к дому, я слышал, как ты играла. Я рад, что ты снова возвращаешься к музыке.
        — Она помогает мне успокоиться.
        — Знаешь, а на меня она действует с точностью до наоборот. Стоит мне представить, как твои пальцы бегают по клавишам, как вместо клавиш я вижу себя.
        Он выразительно посмотрел на нее. У Дженны перехватило дыхание.
        — Мне казалось, между нами исключительно деловые отношения.
        — Я тоже так считаю. И все же хочу тебя поцеловать.
        — Это затруднит расставание.
        — А разве мы расстаемся?
        — Пока нет,  — прошептала она. Несмотря на собственные слова, она первая подалась к нему и припала губами к его губам. Она хотела его так же, как он хотел ее.
        Окончательное решение подождет. Она еще успеет его принять.

* * *
        Джо Сильвейра погрузился в изучение информации, собранной Ридом Таннером на Брэда Уинтерса, он же Стив Дансмор. Рассказ Дженны превзошел его подозрения. Он полагал, что она жертва семейного насилия, которая сбежала от мужа, не в силах больше терпеть побои и издевательства. Причем тот, вопреки всем ее утверждениям, жив и здоров. Увы, в реальности все оказалось гораздо сложнее.
        Он отложил бумаги и посмотрел Дженне в глаза. Лицо ее было бледным, во взгляде читалась решимость.
        Примерно то же выражение было на ее лице, когда она прыгнула в воду, чтобы спасти Энни Дюпон. Эта женщина привыкла делать то, что считала своим долгом, даже если при этом рисковала собственной жизнью. Вот и сегодня она была напугана и вместе с тем исполнена решимости. Он поймал себя на том, что проникся к ней симпатией. Ему хотелось помочь ей. Как хорошо, что она в конце концов доверилась ему. Впрочем, здесь явно не обошлось без Таннера, подумал Джо, за что ему большое спасибо. Было заметно, что репортер питает к ней не только деловой интерес. Он стоял позади ее стула, положив ей на плечо руку, как бы говоря, что не даст ее в обиду.
        Джо вновь сосредоточил внимание на Дженне. Было видно, что она сильно нервничает. С другой стороны, учитывая, через что она прошла, в этом нет ничего удивительного.
        — Мне понятно ваше нежелание обращаться в полицию. И я рад, что вы наконец пришли к нам. Я хочу помочь вам и Лекси.
        — Для меня главное — безопасность Лекси. Я хочу, чтобы мы с ней были вместе,  — быстро сказала Дженна.  — Девочка пережила страшную психологическую травму. И если ее у меня отнимут, не знаю, переживет ли она разлуку со мной. К отцу ей возвращаться никак нельзя. Надеюсь, вы даже не рассматриваете такую возможность.
        Джо заподозрил, что стоит ему неправильно ответить на ее вопрос, как она схватит Лекси и сбежит из города прежде, чем он сумеет оповестить социальные службы.
        — Мне понятна ваша озабоченность. Но давайте не будем торопиться, а решать нашу проблему шаг за шагом.
        — Полицейское управление, в котором работает Брэд, могло легко обнаружить эту информацию, если бы там смотрели внимательнее,  — сказала Дженна.  — Или же посмотрели, но решили замять, так как это бросало тень на их коллегу.
        — Это серьезное обвинение.
        — Мне оно тоже дается нелегко,  — заметила Дженна.  — Если вы позвоните в управление, в котором он работает, кто-то скажет ему, где меня искать и куда я увезла его дочь. И тогда он явится за нами. В этом у меня нет ни малейших сомнений.  — Она умолкла, обернулась и посмотрела на Рида, после чего продолжила: — Велика вероятность того, что Лекси видела, как отец убил ее мать. Думаю, именно поэтому Брэд никому не сказал, что Лекси была в доме. Поэтому ее никто не стал искать. Не хотел, чтобы она опознала его как убийцу матери.
        Джо уже проверил базу данных с именами пропавших граждан, чтобы убедиться, что Лекси/Каролин Уинтерс в ней отсутствует. В полицию не поступало никакого донесения о том, что местонахождение ее неизвестно или же ее жизни угрожает опасность. Похоже, что пока Дженна говорила правду, что немного его успокоило. Брэд Уинтерс не сообщил в полицию о пропаже дочери, что довольно странно для человека, у которого убили жену. Так что этот факт требует расследования.
        — Брэд сказал детективам, что Лекси находится у родственников,  — добавила Дженна.  — В известном смысле так оно и есть. Она со мной. Что, насколько я понимаю, преступлением не является. Если бы Брэд хотел, чтобы она была с ним, он наверняка бы поручил кому-нибудь присмотреть за ней.
        Дженна скользила по тонкому льду, но в данный момент Джо не стал с ней спорить. По крайней мере, до тех пор, пока не будет располагать исчерпывающей информацией.
        — Я буду действовать с предельной осторожностью,  — заверил он Дженну.
        — Но обещать ничего не можете.
        — К сожалению, с кем должен быть ребенок, решаю не я.
        — Отец Лекси — убийца.
        — Это пока не доказано.
        — То есть пока вы отправите ее назад к нему?  — в ужасе спросила она.
        — Я этого не говорил.
        Дженна дернула ногой.
        — Послушайте, я обещала сестре, что возьму Лекси под свою защиту. Ей нельзя возвращаться к Брэду ни на секунду. Кстати, помимо него, я ближайшая ее родственница. Она любит меня, и я люблю ее. Нам хорошо вместе. Ради нее я готова пожертвовать собственной жизнью.
        В ее глазах читалось отчаяние. Джо хотелось успокоить ее, хотя бы затем, чтобы она не сбежала из города.
        — Я сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить Лекси. Она останется с вами до тех пор, пока меня в юридическом порядке не обяжут поместить ее под чью-то опеку.
        — Лично меня такая перспектива пугает. Наверно, я зря пришла к вам.
        — Дженна,  — вмешался в их разговор Рид. Увидев, что она повернулась к двери, он схватил ее за плечо. Она стряхнула его руку.
        — Ты слышал, что он сказал. Лекси могут отдать Брэду.
        — Он этого не говорил, и мы этого не допустим,  — возразил Рид.  — Верно я говорю, шеф?
        Глядя Риду в глаза, Сильвейра поднялся с места.
        — По крайней мере, пока не проведем полное расследование.  — Он повернулся к Дженне.  — Дайте мне возможность во всем разобраться, и тогда станет ясно, что нам делать дальше. У меня нет ни малейшего намерения действовать в ущерб Лекси, в том числе отдавать ее отцу. Даю вам мое слово. А пока что я поручу моим подчиненным взять ваш дом под круглосуточное наблюдение.
        — То есть вы нам верите?  — спросила Дженна.  — Или просто делаете вид?
        — Верю. Вряд ли вы пришли бы ко мне, имейся на вашей совести какая-то вина. Я не допущу, чтобы офицер полиции остался безнаказанным, если он употребил данную ему власть для совершения неблаговидных поступков. Не говоря уже об убийстве. Я не буду становиться на его сторону, равно как и на сторону любого, кто помогал ему уйти от наказания. Мне все равно, есть на нем полицейская форма или нет.
        Дженна пристально посмотрела ему в глаза и вздохнула.
        — Думаю, вам можно доверять. Господи, как же я не хочу ошибиться!
        — Вы не ошибаетесь. Первое, что мы сделаем завтра утром, это еще раз встретимся с вами.
        — У Лекси летняя школа. Я могу приехать к вам после того, как отвезу ее туда в девять часов.
        — Отлично.
        — Насколько я понимаю, полицейский, который будет следить за моим домом, будет следить и за мной?  — спросила она.
        — Даже не думайте уехать отсюда,  — сказал Джо.  — Это не решение проблемы. Вам нужна помощь, и в данный момент я — ваш единственный шанс.
        Дженна неохотно кивнула.
        — Вряд ли я смогла бы убежать из города, даже если бы захотела. Он как будто не отпускает нас от себя.
        Сильвейра улыбнулся.
        — Отлично вас понимаю. Я ненамного дольше вас нахожусь здесь, а у меня такое чувство, будто я прожил здесь всю мою жизнь. Есть в Бухте Ангелов нечто такое, что притягивает к себе, словно магнит.
        — Кстати, говоря о Бухте Ангелов,  — вставил слово Рид.  — Прежде чем мы уйдем, мне нужно сделать несколько фотоснимков корабельного колокола.
        — Верно. Я чуть не забыл.  — Джо открыл шкаф у себя за спиной и, вынув оттуда колокол, поставил его на стол. Рид и Дженна подались вперед, чтобы рассмотреть его ближе.
        — Просто потрясающе!  — воскликнула Дженна, проводя пальцами по выгравированным буквам.  — Даже не верится, что он все эти годы считался утерянным, а затем неожиданно обнаружился!
        — Или же кто-то нарочно положил его там, чтобы он нашелся,  — заметил Джо, не в силах скрывать звучавший в своем голосе скепсис.
        — Кто-то, кто хотел бы привлечь в город еще больше туристов?  — спросил Рид, попутно делая фото.
        — Может быть,  — ответил Джо.  — Лично меня настораживает время находки. Как раз в тот момент, когда участились появления ангелов.
        — Может, ангелы и впрямь вынесли его на поверхность?  — бесхитростно предположила Дженна.
        — Вы верите в ангелов?  — спросил ее Сильвейра.
        — В данный момент я готова поверить во что угодно, что подарит мне надежду, в том числе и ангелов.
        — Думаю, что точно так же думают многие,  — ответил полицейский.  — К сожалению, мое мнение таково, что этот колокол приведет в наш город больше фанатиков, чем туристов. Не успеем мы и глазом моргнуть, как сюда слетятся охотники за сокровищами и прочие авантюристы.
        — Кто знает,  — пробормотала Дженна и, переглянувшись с Ридом, взяла его за руку. Этот жест напомнил Сильвейре, что дома его тоже ждет женщина. Впрочем, нет, сейчас она с другим мужчиной.
        После их визита в полицейский участок Рид проводил Дженну домой, после чего вернулся в гостиницу, чтобы закончить репортаж об ангелах. Сосредоточиться не получилось — мысленно он то и дело возвращался к разговору с Сильвейрой. Он не сомневался, что Джо им поможет, что он вызволит Дженну из этого кошмара. Вот только какой ценой? Нельзя допустить, чтобы Лекси отдали отцу. Они обе этого просто не переживут. Но, как сказал Джо, не стоит торопить события.
        Рид загрузил снимки корабельного колокола в компьютер и прикрепил к файлу, который собрался отослать Питу. Тот будет в восторге: еще бы, тут будут и ангелы, и кораблекрушение, и пропавшее сокровище! И наверняка потребует второй репортаж по горячим следам. Но напишет его кто-то другой. Ведь как только он отошлет материал, его репортерское задание будет выполнено. Ему нет резона оставаться в городе. Если бы не Дженна…
        Он пообещал ей, что останется здесь, пока Брэд не будет пойман, пока он не убедится, что они с Лекси в безопасности. Нет, он не может взять и уехать, пока над ними висит угроза. Уехать потом, когда все образуется,  — это другое дело. А он должен уехать. Он точно это знает.
        Увы, уехать от такой женщины, как Дженна, было не так-то просто. С ней не просто приятно проводить время, она не просто временная подружка. Она его друг. Она понимала его так, как никто другой, что, если признаться честно, пугало Рида.
        Раньше он никогда не позволял себе слишком увлекаться, но, видит бог, он не смог устоять перед соблазном. Она была красива, добра, хороша в постели. А ведь она тащит на себе тяжкий груз в лице семилетней племянницы. Им с Лекси нужен мужчина — одной муж, другой — отец. Он же не умел быть ни тем, ни другим. Нет, ему не оправдать их надежд. Он точно это знал.
        Покачав головой, Рид щелкнул мышкой по кнопке «отправить». После чего закрыл компьютер и подошел к окну. На небе появилась луна. Еще один день наступил и завершился. Завтра будет то же самое. Он мог и дальше продолжать вычеркивать прожитые дни, как он делал это с тех пор, как не стало Эллисон, или же заново начать жить.
        Вот только как это сделать? Ответа у него не было.
        Или был?  — возразил внутренний голос. Для этого достаточно позвонить ей, а еще лучше пойти к ней домой, чтобы видеть ее, защищать и любить. От этих мыслей ему стало не по себе.
        Внезапно зазвонил телефон. Впрочем, у Дженны есть его номер. Он точно знал, что это она, еще до того, как принял звонок.
        — Что-то не так?  — спросил он, даже не поздоровавшись.
        — Нет, все в порядке,  — ответила она.  — Вернее, все в порядке в той мере, в какой позволяют обстоятельства. День выдался просто безумный.
        — Это точно. Можешь не рассказывать. Но ты поступила правильно.
        — Надеюсь.  — Дженна на миг умолкла.  — Возможно, это покажется тебе странным, ведь мы с тобой провели вместе почти целый день. Но я… я скучаю по тебе, Рид. Я знаю, это не навсегда, но ты не придешь ко мне сегодня вечером? Лекси уже в постели. Мы могли бы попить кофе…
        Ее милое приглашение, за которым скрывалось гораздо большее, поразило его в самое сердце.
        — Не могу,  — сказал он, моментально приняв решение.  — Извини.
        Пальцы еще крепче сжали трубку. По-хорошему, ему полагалось как-то объяснить свой отказ, но Дженна наверняка сразу бы раскусила ложь. Ему же совершенно не хотелось ей лгать.
        — А ты меня,  — сказала она.
        — Я позвоню тебе утром. Или же ты позвони мне, если вдруг возникнут какие-то проблемы. Договорились? Я всегда готов помочь.
        — Если возникнут проблемы,  — повторила Дженна, давая понять, что она его поняла.  — Доброй ночи, Рид.
        В трубке послышались гудки. Чувствуя себя самым главным трусом на свете, он положил трубку. Что случилось? Что с ним не так? Ему в срочном порядке нужно выпить. Увы, стоило этой мысли промелькнуть в его голове, как он тотчас понял, что это не так. Ему нужна Дженна. Он же только что сам оттолкнул ее от себя. Ну не дурак ли он после этого?
        22
        Дженна ворочалась в постели, чувствуя, что не в силах уснуть. Ей было душно, она была расстроена и раздражена. Впрочем, она с самого начала знала, что Риду не нужны серьезные отношения. Его отказ не должен был ее удивить. Чего она не ожидала, так это того, что все случится так скоро. Нет, он просто безумец. Им так хорошо вместе. Они подходят друг другу. Ну почему он этого не понимает?
        Может, и понимает, просто отказывается в это поверить. Они принадлежат совершенно разным мирам, и когда вся эта история завершится, вновь вернутся туда — каждый в свой собственный. Может быть. Лично ей нравилось здесь, в Бухте Ангелов. Лекси тоже счастлива здесь. Они вполне могли бы здесь остаться. Еще теснее сдружиться с городом. Завести новых друзей. Начать новую жизнь.
        Но такая жизнь не для Рида. Ему не нужна жена, не нужен ребенок, не нужен маленький домик в маленьком городе с маленькой газетенкой. Или?..
        Что, если это именно то, что ему нужно,  — семья, которой у него не было всю его жизнь? Даже если он сам в этом никогда не признается. Не рискнет раскрыть душу, будет и дальше носить непробиваемый панцирь, скрывая под ним душевные раны. Будет и дальше жить как перекати-поле, лишь бы только не связывать себя ничем постоянным.
        Дженна вздохнула и в очередной раз перевернулась на другой бок, пытаясь выбросить Рида из головы. Спи, приказала она себе. Завтра ей рано вставать: она должна приготовить Лекси завтрак и отвести ее в летнюю школу.
        Дженна вызвала из глубины сознания свои любимые картинки, всегда помогавшие ей уснуть: закат солнца над океаном, сумерки, плывущая по небу луна. Перед глазами промелькнуло белое облачко, и она увидела лицо — лицо Келли. Вместо того чтобы улыбнуться, Дженна встревожилась. Но почему? В чем дело? Неужели из-за Брэда?
        Где-то в глубине сознания она услышала его голос…
        — Привет, малышка? Ты по мне соскучилась?
        — Папа?  — сонно спросила Лекси.  — Это ты?
        — Да, это я. Наконец я тебя нашел. И теперь мы всегда будем вместе. Нас никто не разлучит.
        — Мы поедем домой? А как же мама?
        — Ты ведь знаешь, что мамы больше нет. У тебя есть только я. И я ни за что не отпущу тебя от себя. Ты ведь любишь меня, скажи?
        — Люблю, но ты… ты обидел маму,  — прошептала Лекси.
        — Я не хотел. Это получилось случайно. А теперь пойдем. Где твои туфли?
        — Нет, я хочу к маме.
        — Я отвезу тебя к ней.
        — Но ведь мама на небесах.
        — Нет, моя дорогая. Я отвезу тебя к ней. А теперь пойдем со мной.
        Дженна резко проснулась. Сердце было готово выскочить из груди.
        Ей показалось, что она только что слышала голос Брэда. Или это было во сне? Она повернулась к монитору. В доме было тихо. И все же его голос прозвучал где-то рядом. Дженна встала с кровати и на цыпочках прошла по коридору.
        Дверь в спальню Лекси была закрыта. Дженна положила руку на дверной косяк и прислушалась. Затем тихонько повернула ручку и приоткрыла дверь.
        И тотчас окаменела от ужаса, увидев Брэда с Лекси на руках. На ногах у девочки были теннисные туфли, поверх пижамы надета куртка. Детские ручки обвивали шею отца. Лицо — растерянное и испуганное.
        — Папа отвезет меня к маме,  — сказала Лекси упавшим голосом.
        Дженна сделала глубокий вдох. Спокойствие, велела она себе, только не теряй головы.
        — Отпусти ее, Брэд,  — сказала она.
        — Неужели ты считаешь, что ты способна отнять у меня мою дочь?  — спросил Брэд.
        — Я не позволю тебе забрать ее с собой.
        — Я хочу посмотреть на маму,  — пискнула Лекси.  — Папа отвезет меня к ней. Он так и сказал. Он пообещал мне.
        По страдальческому личику девочки было видно, как сильно ей хотелось верить в то, что ее мать жива. Дженна понимала: как это ни тяжело, но она должна убить в ней эту беспочвенную надежду.
        — Твоей мамы больше нет. И ты это знаешь. Ты не можешь ее увидеть. И должна остаться со мной. Потому что этого хотела твоя мама.
        — Она лжет,  — спокойно возразил Брэд.  — Твоя мама ждет тебя. Ждет не дождется, хочет тебя увидеть. Мы с тобой, как когда-то, сделаем горячее мороженое. Ты ведь помнишь, как мы его делали?
        На лице Лекси застыла нерешительность. Ложь, которую говорил ей Брэд, была не просто непорядочна, она была жестока.
        — Немедленно прекрати, Брэд. Отпусти ее. Со мной она в безопасности. Никто не знает, где мы. Ты же можешь и дальше жить своей жизнью. Мы никому ничего не скажем.
        — Я не могу рисковать.
        — Ты делаешь ей больно! Отпусти ее!  — взмолилась Дженна, видя, как по щекам Лекси катятся слезы.
        — Папа, я никуда не поеду,  — прошептала девочка.  — Я хочу остаться здесь.
        — Ты нужна мне, моя малышка. Моя красивая маленькая девочка. Мы должны быть вместе. Или я умру от горя. Неужели тебе этого хочется?
        Дженна не могла без боли смотреть на страдальческое личико Лекси. Ей хотелось верить отцу, но в глубине души она знала: он совершил нечто ужасное.
        Брэд шагнул к открытому окну. Поселившись в доме, Дженна наглухо забила все окна, но каким-то образом он сумел его открыть.
        Она шагнула вслед за ним, рассчитывая его остановить, но в следующий миг он вытащил пистолет и приставил к ее голове. По его глазам она поняла, что это не пустая угроза. Он, не раздумывая, нажмет на спусковой крючок.
        — Не двигайся,  — произнес он.  — Моя дочь пойдет со мной.
        — Мне страшно!  — выкрикнула Лекси.  — Папа, я больше никуда не хочу!
        — Я сказал, ты пойдешь со мной!  — повторил Брэд, когда она начала вырываться.  — Немедленно прекрати! Только попробуй вырваться от меня, и я убью твою тетку!
        Лекси тотчас окаменела, с ужасом глядя Дженне в глаза. Такой несчастной и беспомощной та видела девочку впервые.

* * *
        Чтобы сжечь накопившуюся энергию, Рид решил прогуляться. Пройдя пару кварталов, он заметил женщину, шагавшую по тротуару впереди него. Когда она оказалась под уличным фонарем, ему в глаза бросились ее рыжие волосы. Похоже, это та самая, которую он несколько вечеров назад видел в баре. Впрочем, трудно сказать. Он знал лишь одно — это не Эллисон. Но ему были нужны доказательства — с тем чтобы со спокойной душой уехать из этого города и никогда больше не оглядываться назад. Чтобы не ломать голову, кого он видел — призрака или ангела.
        Она повернула за угол и зашагала по узкой дорожке между домами. Рид свернул вслед за ней. Затем она свернула еще раз. Но он успел разглядеть ее тень. Похоже, она ускорила шаг. Он сделал то же самое, пытаясь не выпустить незнакомку из поля зрения. Сердце бешено колотилось в груди. Он несколько раз сказал себе, что преследует настоящую женщину, из плоти и крови, но внутренний голос твердил, что никакая женщина не может шагать так быстро и, самое главное, так бесшумно.
        Соленый океанский воздух оставлял на его лице крошечные капли тумана. Соседние дома казались зловещими темными силуэтами. Рид заморгал, стряхивая с ресниц ночную влагу.
        В очередной раз свернув за угол, он обнаружил, что ноги привели на ту улицу, где живет Дженна. Он замедлил шаг и окинул глазами квартал. Никакой женщины, за которой он шел следом, нигде не было. Зато в конце улицы, в несколько домах от дома Дженны, стояла полицейская машина. Дверь со стороны водителя была открыта, на земле лежало чье-то тело.
        Рид бегом бросился к нему. Добежав до машины, он опустился на колени рядом с лежавшим на земле полицейским. Тот лежал на спине. Из простреленной головы сочилась кровь. Это был Колин Линч. И он был без сознания.
        Рид прижал палец к его шее. Пульс прощупывался. Из приоткрытых губ доносилось слабое дыхание. Рид заглянул в машину, схватил рацию и доложил о раненом полицейском по адресу Элмвуд-лейн, 910. Диспетчер в трубку выкрикнул несколько вопросов, но Рид его уже не слушал. Инстинкт подсказывал ему, что Дженна в опасности.
        Сняв куртку, он прикрыл ею Колина. Вдали уже раздавалась сирена, значит, помощь придет скоро. Оставив Колина лежать, он со всех ног бросился к дому Дженны. Передняя дверь была заперта. Он резко рванул на себя ручку, но дверь не поддалась. Перепрыгнув через перила крыльца, он схватил тяжелую вазу с цветами и швырнул ее в окно. Стекло со звоном разбилось. В доме раздался женский крик. Похоже, самые худшие опасения Дженны оправдались. Брэд Уинтерс нашел ее.

* * *
        Где-то в доме послышался звон стекла. Затем Рид позвал ее по имени. Дженна разрывалась между желанием позвать его на помощь и страхом, что Брэд может в него выстрелить.
        — Слишком поздно,  — сказала она Брэду.  — Оставь Лекси, а сам уходи.
        — Она моя! Я никуда не уйду без нее.
        С этими словами он стал проталкивать девочку в открытое окно. До земли было около полутора метров. Лекси вырывалась из последних сил, но, увы, он был во сто крат сильнее ее. Девочка с криком упала на землю.
        — Беги!  — крикнула ей Дженна.
        Брэд вскинул пистолет и выстрелил в нее. Дженна присела, но плечо пронзила обжигающая боль, и она тут же рухнула на колени.
        У нее за спиной в спальню ворвался Рид. Ему хватило секунды, чтобы понять, что происходит. Брэд выстрелил снова, Рид был вынужден отскочить в сторону. Брэд тем временем залез на подоконник и спрыгнул на землю.
        Тишину ночи прорезали полицейские сирены. Успеют ли полицейские спасти Лекси? Дженна, пошатываясь, поднялась на ноги. Голова кружилась. Сердце сжималось от ужаса. Рид схватил ее руки.
        — Ты ранена. На тебе кровь.
        — Ничего страшного! Найди Лекси!  — взмолилась она.  — Спаси ее, Рид! Ты должен ее спасти!
        — Не волнуйся, спасу. Только ты не умирай, Дженна. Ты слышишь меня? Не умирай!  — Он схватил ее лицо в ладони и поцеловал в губы, после чего бросился к окну. Еще миг — и он уже был на земле. Дженне осталось лишь молиться, что он найдет Лекси прежде, чем это сделает Брэд.

* * *
        Рид бросился через боковой двор, проклиная на бегу то, что дом Дженны со всех сторон был окружен зарослями. До него донесся лай собак, затем среди деревьев мелькнуло что-то розовое. Похоже на свитер Лекси. Она бежала к утесам. Он бросился за ней следом. Впереди него, тоже вслед за ней бежала темная фигура. Нет, он не допустит, чтобы этот монстр схватил бедняжку. Он должен догнать ее первым.
        Бежать среди густых зарослей было тяжело. Он то и дело спотыкался о камни, налетел на ветви деревьев, с трудом прокладывая себе путь. Так продолжалось примерно четверть мили, после чего он выбежал на открытое пространство. Брэд и Лекси боролись на самом краю утеса.
        Он бросился к ним, стараясь не попадаться Брэду на глаза. Тот пытался подхватить Лекси на руки. Девочка вырывалась, колотя его в грудь своими крошечными кулачками. Она была подобна маленькому, но яростному торнадо. Увы, их неравная схватка происходила на самом краю утеса. Одно резкое движение,  — по всей видимости, Лекси, брыкаясь, попала ему в пах,  — и он отпустил ее. Лекси замахала руками, словно мельница, стараясь удержать равновесие на скользкой влажной земле. Боже, она сейчас сорвется и полетит вниз!
        Рид со всех ног бросился к краю утеса. Господи, неужели он не успеет?
        Брэд схватил Лекси за ногу, но она увлекла его вслед за собой в бездну. Сердце Рида замерло от ужаса. На какой-то миг он подумал, что потерял Лекси навсегда. Однако, добежав до края, увидел, что Брэд и девочка приземлились тремя метрами ниже, на пологом склоне, ниже которого утес резко обрывался вниз.
        Брэд одной рукой ухватился за валун, второй — удерживал Лекси за ногу. Она руками вцепилась в землю, но перед ней оставалось не более полуметра пологого склона. Брэд пытался подтянуть ее ближе к себе, при этом сам стараясь держаться за валун — тот был последней преградой на пути их падения в пучину вод.
        Лекси истерично рыдала и дрожала от ужаса. Держать ее с каждым мгновением становилось все трудней и трудней.
        Скользя ногами по земле, Рид как можно быстрее спустился по склону. При каждом шаге из-под его подошвы вниз катились мелкие камешки. Он пригнулся, стараясь слиться с темным склоном. Чтобы не сорваться вниз, он цеплялся руками за землю и редкий кустарник.
        Даже если ему посчастливится добраться до Лекси, вернуться назад будет трудно. Ничего, он как-нибудь сумеет. Ведь он не может ее потерять. Нет, он не даст ей умереть.
        Брэд пристально наблюдал за ним. Рид не знал, как поступит это чудовище — отпустит Лекси, чтобы та сорвалась вниз, или первым делом выстрелит в него. Рид решил, что выбора у него нет.
        — Лекси! Это я, Рид. Я пришел, чтобы забрать тебя домой!  — От ее свободной ноги его отделяло всего полметра.
        Лекси повернула к нему заплаканное лицо. В ее глазах застыл ужас. Даже это легкое движение вызвало небольшой камнепад. Рид сделал скользящий шаг и схватил ее за лодыжку. Ему тотчас стало легче на душе. Увы, теперь Лекси была растянута между ним и Брэдом, причем последний отнюдь не собирался ослабить хватку.
        — Отпусти ее!  — крикнул Рид, пытаясь заглушить океанский прибой.  — Полиция будет здесь через считаные секунды. Они уже в доме. Тебе не уйти. Все кончено.
        — Она моя дочь. Моя.
        — Ты можешь спасти ей жизнь, если не станешь мне мешать. Я знаю, ты ведь не хочешь, чтобы она погибла.
        Брэд посмотрел на дочь. Та буквально впилась в него глазами.
        — Папа?  — спросила она. У Рида закололо сердце. Было видно, что она боится отца, и все же какая-то часть ее «я» хотела, чтобы он был ее отцом, чтобы любил ее, чтобы спас.
        — Я знаю, кто ты такой,  — продолжал Рид, видя, что Брэд колеблется.  — Мне известно про твое прошлое, твою первую жену, я знаю твое настоящее имя. Сегодня мы были в местном отделении полиции и рассказали там все. На этот раз никто не встанет на твою защиту. Твое место — за решеткой.  — Брэд молчал.  — Но сейчас ты можешь совершить благородный поступок. Ты можешь спасти ей жизнь.
        Брэд повернул голову и посмотрел на Лекси.
        — Я люблю тебя, малышка. Слышишь? Я люблю тебя!  — крикнул он.
        Лекси расплакалась.
        — Ты единственная в моей жизни, кого я любил,  — продолжал Брэд.  — Мне жаль, что все так получилось с твоей мамой. Поверь мне, я не нарочно. Это был несчастный случай.
        — Я верю тебе, папа!  — ответила Лекси сквозь рыдания.  — Я люблю тебя. Но мне страшно! И я хочу домой.
        — И ты туда вернешься. Ты вернешься домой, ты вырастешь и будешь совсем не такой, как я. Я всегда желал тебе только самого лучшего. Помни это. Обещай, что будешь помнить.
        — Обещаю, папа.
        Брэд посмотрел на Рида.
        — Держи ее крепче,  — сказал он, после чего сам медленно отпустил ее ногу.
        Рид осторожно подтянул Лекси ближе к себе, после чего сам медленно, дюйм за дюймом двинулся вверх по склону. Девочка скользила животом по влажной земле, то и дело цепляясь за камни. Рид надеялся ухватить ее за руку и перевернуть лицом вверх, но, увы, это ему не удалось. Он с трудом удерживал равновесие, двигаясь вверх. Это сейчас куда важнее. Вокруг них сгущался туман, клубясь у самого его лица. Но туман ли это?
        Рид растерянно заморгал: перед ним возникла женская фигура. У нее были светлые волосы и печальные глаза.
        В следующее мгновение на его руку легла ее рука. Держать Лекси тотчас сделалось легче. Еще одно энергичное движение, и он вместе с Лекси оказался на самом верху. Задыхаясь от пережитого, он подхватил девочку на руки.
        Лекси смотрела мимо него — на женский силуэт, который только что спас им жизнь.
        — Мама, ты здесь,  — прошептала она.
        Я буду любить тебя вечно, будь счастлива, прошептал голос. Ангел улыбнулся, послал им воздушный поцелуй и в следующий миг исчез.
        Рид вытер глаза, уверенный в том, что это была галлюцинация. Лекси улыбалась ему, пусть даже лицо ее все еще было грязным и заплаканным.
        — С мамой все в порядке. Она на небесах. Она по-прежнему меня любит.
        С этими словами Лекси обхватила Рида за шею и крепко его обняла. Он тоже обнял ее, не желая отпускать от себя.
        Затем откуда-то издалека послышались крики, и в следующий миг из зарослей выбежали двое полицейских. В одном из них он узнал начальника местного управления. Рид поднялся, держа на руках Лекси. Та зарылась лицом ему в грудь. Между тем туман рассеялся. Рид рискнул посмотреть вниз.
        Брэд все еще цеплялся за валун. Рид удивился, что он не предпринял попыток вскарабкаться вверх по склону. Теперь же путь к отступлению был для него отрезан. Дженна и Лекси будут отомщены.
        — С вами все в порядке?  — спросил Джо, подходя к нему. Рид кивнул.
        — Он внизу.
        Заметив полицейских, Брэд посмотрел вниз, на воду. И тогда Рид понял, почему он остался там. Он не хотел, чтобы его взяли живым.
        — Я отнесу Лекси в дом,  — сказал Рид, обращаясь к Джо, и быстро зашагал прочь.
        Впрочем, он не успел отойти далеко. За спиной у него раздался пронзительный крик, затем глухой удар и плеск волн о скалы. Брэд Уинтерс теперь больше никому не причинит зла.
        Уже почти у самого дома мимо них на всей скорости пронеслась карета «Скорой помощи». На подъездной дорожке стояла пожарная машина и два полицейских фургона. Дженна, рыдая, сидела на верхней ступеньке крыльца. Медик обрабатывал ей рану. Рядом собрались соседи. Кто-то из них накинул ей на колени лоскутное одеяло.
        Всхлипнув в очередной раз, она подняла глаза и увидела перед собой Рида и Лекси. Он сел рядом с ней на крыльцо. Медик слегка отодвинулся, уступая ему место. Лекси оторвала лицо от груди Рида и украдкой посмотрела на Дженну. Когда она увидела на ней кровь, ее губы задрожали.
        — Со мной все в порядке,  — успокоила ее Дженна и снова всхлипнула.  — Мне наложили несколько швов, только и всего.
        — Тогда почему ты плачешь?  — спросила Лекси.
        — Потому что я счастлива, что ты снова со мной,  — ответила Дженна.  — Не обращай внимания. Все хорошо, честное слово.
        — Я видела маму,  — сообщила ей Лекси.  — Она спасла меня. Правда, мистер Таннер?
        Рид не хотел признаваться, что видел ангела, но и не мог отрицать того, что произошло. Он нехотя кивнул.
        — Да, она помогла мне вытащить тебя.
        — Вытащить откуда?  — испуганно встрепенулась Дженна и пристально посмотрела ему в глаза.
        — С утеса.
        — Боже мой, Рид…
        — Все позади, Дженна. С ней все в порядке.
        — Мама улыбнулась мне,  — продолжала Лекси.  — Она сказала: «Я буду любить тебя вечно. Будь счастлива». Сейчас она держит путь на небеса. Она хотела попрощаться со мной.
        Губы Дженны задрожали. Глядя на нее и Лекси, Рид и сам был готов расплакаться. Малышка потеряла обоих родителей, но все равно верила в небеса. Хотя кто знает, может, и впрямь случилось чудо. Лекси вновь с силой обняла его за шею и уткнулась лицом ему в грудь.
        — А где Брэд?  — шепотом спросила Дженна.
        — Можешь не волноваться. Все позади.
        Дженна кивнула. Она все поняла, и у нее отлегло от сердца.
        — Мне сказали, что я должна поехать в больницу. Там мне наложат несколько швов.
        — Мы с тобой.
        — Спасибо. Мне будет только приятно. И вообще вряд ли Лекси захочет отпустить тебя от себя.
        — Я тоже никуда ее от себя не отпущу,  — пообещал Рид.
        К ним навстречу по дорожке шагал Джо. Лицо его было серьезным.
        — Ты сказал ей, что произошло?  — спросил он, явно не желая обсуждать подробности гибели Брэда в присутствии Лекси.
        — Еще нет, но расскажу,  — ответил Рид.
        — Я хотел бы поговорить с вами обоими, но в данный момент мне нужно в больницу,  — сказал Джо.  — Признаюсь, я бы предпочел, чтобы вы переночевали где-то еще. Хотелось бы сохранить место преступления нетронутым. Насколько я понимаю, ваш деверь проник к вам в дом.
        — Да, через окно в комнате Лекси,  — Дженна на мгновение умолкла.  — Простите меня, что Брэд стрелял в Колина. Я ощущаю себя преступницей. Ведь это я привела этого монстра в ваш город. Это я во всем виновата.
        — Неправда. Офицер Линч исполнял свой долг,  — возразил ей Джо.  — Служебный долг, который он выбрал по собственной воле.
        — Я буду молиться, чтобы он выжил,  — сказала Дженна.
        — Я тоже,  — сказал Джо.  — Я тоже.
        23
        Карен Линч резко проснулась. Та сторона кровати, где обычно спал Колин, была пуста. Сегодня у него ночное дежурство. Все в порядке, подумала она, но по телу почему-то пробежала дрожь. Шторы шуршали, как будто их колыхал ветер. Странно, ведь окна закрыты. А потом в дверь позвонили. Она уже давно ждала этого ночного звонка, хотя и не могла бы сказать, почему. Теперь ей было страшно отвечать на него.
        Однако звонок повторился, а вслед за ним — настойчивый стук.
        Кара встала с постели. Накинула халат, медленно подошла к входной двери и посмотрела в глазок. На крыльце стоял Джо — бледный и хмурый, что было заметно даже в тусклом свете уличного фонаря. Дрожащей рукой она открыла дверь.
        — Что с Колином?  — спросила она, охваченная дурным предчувствием.
        — В него стреляли. У него пулевое ранение. Сейчас его везут в больницу. Я специально заехал за тобой.
        — Надеюсь, с ним все будет в порядке,  — сказала она. О чем-то другом ей было страшно думать.
        — Ну, конечно,  — ответил Джо, не осмеливаясь посмотреть ей в глаза.
        — У нас будет ребенок. Колин должен выжить. Он мне нужен. Я не могу растить ребенка одна. Не могу.
        — Ты лучше одевайся, Кара.
        Ужас охватил ее, словно лесной пожар. Но нет, она должна взять себя в руки. Должна поехать к Колину в больницу. Она должна верить в него. Он будет жить. Он непременно выживет. Он должен. И этим все сказано.
        Колина вертолетом доставили в больницу в тридцати милях от их городка. Клиника специализировалась на серьезных травмах. Пока они ехали туда по туманному берегу в полицейской машине Джо, Кара сидела погруженная в себя, не замечая ни воя сирены, ни вспышек мигалки. Всю дорогу она молила Господа и ангелов, в которых тот так верил, всех своих родственников, что уже были на небесах, и всю вселенную спасти Колина. Чего только она не обещала и не предлагали им взамен на жизнь мужа.
        Потому что как ей без него? Колин был ее муж, ее возлюбленный, ее лучший друг — человек, с которым она мечтала прожить всю свою жизнь. Он отец ее будущего ребенка. Кара положила руку на живот, чувствуя, как крохотная ножка или кулачок упирается ей под ребра. Ее ребенку нужен отец. Ей нужен муж. Они всегда были вместе. Он был ее первой любовью, и никакой другой любви ей не нужно. Их связь не может оборваться, по крайней мере, вот так, без всякого предупреждения. Она к этому не готова. И никогда не будет готова.
        По ее лицу катились слезы. Она смутно почувствовала, как Джо вложил ей в руку бумажный носовой платок. Она вытерла глаза. Ей нужно крепиться. В голове у нее звучал голос Колина. Он говорил ей, что она должна успокоиться, что все будет хорошо. Что она должна в него верить.
        Когда они наконец приехали в больницу, Джо повел ее вверх по лестнице в комнату для посетителей. Там уже были двое сослуживцев Колина, оба в штатском. Сегодня вечером они не были на дежурстве и, как только узнали, что произошло, тотчас примчались в больницу. Они по очереди обняли ее. Впрочем, Кара ничего не чувствовала, кроме отупляющей боли. Кто-то усадил ее на стул. Кто-то сказал, что Колина сейчас оперируют, и, как только все закончится, доктор выйдет к ней.
        Закончится? То есть Колин может не выжить? Она тотчас отогнала от себя эту мысль, столь пугающей та была. Затем она перевела взгляд на висевшие на стене часы, наблюдая, как они отсчитывают минуты. Всякий раз, когда она просыпалась ночью после нехорошего сна, Колин заключал ее в объятия, гладил ей волосы, целовал ее в губы и говорил, что все будет хорошо, что к утру она забудет про свой кошмар.
        Ей не терпелось дождаться утра. Боже, поскорее бы встало солнце! И тогда этот кошмар закончится.

* * *
        Наконец швы были наложены, и Дженна вышла из кабинета врача. Рид и Лекси уже ждали в коридоре отделения неотложной медицинской помощи. Она знала, что Колин Линч доставлен в центр травматологии, и хотела попасть туда как можно скорее. С другой стороны, Лекси едва держится на ногах от усталости. Вот и сейчас она спит, растянувшись на больничной кушетке. Заметив Дженну, Рид тотчас встал и подошел к ней. В его глазах читалась тревога.
        — Ну, как ты?  — спросил он, глядя на ее перебинтованные плечо и руку.
        — Пока ничего не чувствую,  — ответила Дженна с усталой улыбкой.  — Мне дали что-то болеутоляющее. К счастью, ранение было поверхностным. Его вообще могло не быть, не будь я такой растяпой.
        — Ты здесь ни при чем. Это мне следовало в тот момент быть рядом с тобой.
        В его голосе слышался упрек в собственный адрес. Зря он так.
        — Ты был со мной,  — напомнила она ему.
        — Был, вот только опоздал. Я должен был прийти к тебе раньше…
        Она не дала ему договорить, зажав ему здоровой рукой рот.
        — Немедленно прекрати, слышишь! Я не позволю тебе брать на себя вину. Ты за нас не отвечаешь. Но ты в нужный момент пришел на помощь. Ты спас Лекси жизнь! У меня нет слов, чтобы выразить мою благодарность,  — она подняла руку.  — Кстати, а почему ты пришел ко мне? Мне казалось, у нас не было совместных планов на этот вечер.
        Рид как-то странно посмотрел на нее.
        — Я решил прогуляться и снова увидел ту женщину. Ту самую, с рыжими волосами, которая так похожа на Эллисон. Я даже подумал, что это она. Я пошел вслед за ней, как вдруг заметил, что оказался на твоей улице, рядом с твоим домом. Она же исчезла. Потом я увидел на земле Колина — он лежал рядом с машиной — и сразу понял, что Брэд в твоем доме. Мне показалось, что, прежде чем я добежал до тебя, прошла целая вечность.  — Он обнял ее за талию и притянул к себе.  — Когда же я шагнул в комнату и увидел Брэда с пистолетом в руке и тебя на полу…  — он не договорил и покачал головой.  — Опоздай я хотя бы на секунду, он убил бы тебя.
        — Но ты не опоздал, и со мной все в порядке.
        Он поднял руку к ее волосам и убрал за ухо выбившуюся прядь.
        — Думаю, я еще пару дней присмотрю за тобой. На всякий случай.
        — Не имею ничего против,  — улыбнулась Дженна. Поглубже вздохнув для смелости, она добавила: — Хочу задать тебе один вопрос. Что было там, на утесе? Как он погиб? Ты уверен, что его больше нет в живых?
        — Когда я нашел Брэда, он пытался удержать Лекси. Она сражалась с ним, как маленькая тигрица, но они были слишком близко к краю утеса. Она поскользнулась. Брэд попытался ее удержать, и они оба покатились вниз. До того как утес резко обрывается вниз, там три метра относительно пологого склона. Брэд сумел схватить Лекси за ногу, а сам другой рукой вцепился в валун, не давая им обоим сорваться в море.  — Рид сглотнул застрявший в горле комок и продолжил: — Я спустился к ним. Сказал ему, что все закончено, что мы все про него знаем. В какой-то миг я испугался, что он отпустит ее. Но она посмотрела на него и нежным голоском назвала его «папой». Сколько надежды было в этом голосе! Должно быть, она достучалась до его сердца. Потому что он сказал ей, что любит ее, что она самое лучшее, что когда-либо было в его жизни, и что ему жаль, что ее матери больше нет.  — Рид на минуту умолк.  — Брэд не стал мне мешать. А ведь ему ничего не стоило сорваться вместе с ней вниз. Но какая-та частичка его души не позволила ему убить собственного ребенка.
        — Слава богу. Все равно мне с трудом верится, что его больше нет. Я бы предпочла увидеть все своими глазами.
        Да, так было бы надежней.
        — Его больше нет,  — повторил Рид.  — Он сорвался вниз с отвесного утеса. Там внизу везде скалы. Там невозможно остаться в живых. Думаю, утром полиция найдет его тело.
        — А что за ангел, которого упомянула Лекси? Плод ее воображения?
        По губам Рида промелькнула улыбка.
        — Я видел то, что было похоже на ангела. Кстати, он сам был копия Лекси. В какой-то момент я испугался, что не смогу подняться с обрыва. Земля была скользкой, из-под ног катились камни. Я в любой момент мог оступиться, да и Лекси была в неудобном положении. Внезапно я ощутил в себе силу, как будто кто-то пришел мне на помощь. Скажешь, что у меня поехала крыша?
        — Не скажу. Мне тоже очень хочется верить, что с Келли все хорошо, что она сейчас в лучшем мире, чем этот. И то, что Брэд спас Лекси, тоже хорошо. Это поможет ей, когда она вырастет и постарается осознать то, что произошло. Правда, я боюсь, что она еще не скоро оправится после сегодняшней ночи.
        — Ты ей поможешь. Согласен, сделать это будет нелегко. Это потребует огромного терпения и огромной любви. Но Лекси повезло. У нее есть ты. Ты потрясающая женщина, Дженна. Мне было страшно, что я потеряю тебя прежде, чем…
        — Прежде чем что?  — спросила она.
        — Прежде чем я скажу тебе, что люблю тебя.
        От неожиданности она даже ахнула.
        — Но ведь ты не любишь меня. Или ты забыл?
        — Как же, помню.  — Рид взял ее руку в свои и сжал пальцы.  — Я не хотел приходить к тебе потому, что боялся поддаться собственным чувствам. Надеялся, что смогу уйти, не оборачиваясь назад. Но я лгал себе, Дженна. Я успел полюбить тебя. Просто я не был готов признаться в этом самому себе. И вот теперь признаюсь. Жизнь коротка, и я не хочу попусту тратить ее бесценные мгновения.
        — Ну, хорошо,  — улыбнулась сквозь слезы Дженна.  — Я тоже без ума от тебя. Знаю, это глупо, но это так. Возможно, все дело в этом городе. У меня такое чувство, что так и должно быть — и для тебя, и для нас с Лекси. Она тоже тебя любит. Кстати, если хочешь, можно не торопить события. Нам некуда спешить. Нам даже нет необходимости оставаться здесь,  — добавила она в надежде, что он правильно ее поймет.  — Если ты хочешь вернуться в газету или заняться чем-то другим, мы решим, как нам поступить. Теперь я свободна — не только от Брэда, но и от моего отца, от всех надежд, какие он возлагал на меня. Я наконец могу жить собственной жизнью. Я хочу, чтобы и ты тоже был свободен. Чтобы ты больше не терзал себя по поводу Эллисон, чтобы твое нелегкое прошлое действительно стало прошлым. Я хочу, чтобы ты был счастлив. Чтобы мы были счастливы.
        Рид приподнял ее подбородок.
        — В детстве я мечтал об одном — чтобы у меня была семья. Чтобы меня окружали люди, которых я бы любил и которые бы любили меня.
        — И вот теперь все это у тебя есть.
        — Верно, а все остальное как-нибудь образуется,  — сказал он, нежно целуя ее.
        Дженна обняла его за шею и притянула его голову ниже. Казалось, что их поцелуй продлится целую вечность.

* * *
        В понедельник, в семь утра Шарлотта застала Джо в конце больничного коридора. На другом его конце Кара Линч, ее родственники и друзья ждали, когда им сообщат о состоянии Колина. Сама Шарлотта приехала в больницу полчаса назад. Хотела проверить, как там Кара, прежде чем вернуться к своим собственным пациентам.
        — Привет!  — тихо сказала она.
        Джо резко обернулся.
        — Есть какие-то новости?
        Шарлотта покачала головой. Не хотелось его расстраивать.
        — Пока никаких.
        — Ранение серьезное,  — сказал Джо.
        — Я знаю.
        — Вчера, ставя его на дежурство, я должен был дать ему конкретные инструкции. Дженна сказала мне, что ее преследует деверь, так что в принципе я был готов к такому повороту событий. Чего я не предполагал, так это того, что развязка наступит так скоро.
        — Я уверена, что ты точно проинструктировал Колина.
        — Да, но, видимо, недостаточно. Я ничего не сделал для его безопасности.
        В его глазах читалась боль, смешанная со злостью на самого себя.
        Она положила руку ему на плечо.
        — Ты сделал все от тебя зависящее, так же, как и Колин. Мы выросли вместе, он всегда первым бросался на защиту слабого. Когда на спортивную площадку приходили местные хулиганы, Колин всегда брал их на себя, хотя сам был тощий и тщедушный. Но он обожал роль защитника.
        — Он может умереть, Шарлотта,  — сказал Джо и покачал головой.  — Не знаю, сумею ли я простить себя. И простит ли меня Кара. Черт возьми, у них ведь будет ребенок! Колин только и делал, что о нем говорил. Ты даже не представляешь себе.
        — Отчего же? Представляю. Он не пропустил ни одного осмотра жены. Всегда приходил вместе с ней. Я бы не стала терять надежду и тебе тоже не советую.
        — Я стараюсь. Но я видел, что порой случается с людьми. И мне трудно быть оптимистом.
        — Знаю. Жизнь часто бывает несправедлива к нам.  — Шарлота на минуту умолкла, затем заговорила снова: — Джо, как ты смотришь на то, если я тебя обниму?
        Он раскрыл объятия, и она шагнула ему навстречу. Наверно, она задержалась в его объятиях чуть дольше положенного, но, увы, не смогла ничего с собой поделать. Ему было больно, а значит, было больно и ей. По идее, в эти минуты рядом с ним должна быть жена. Кстати, где она? Хотя нет, это ее не касается. Шарлотта отстранилась и с улыбкой посмотрела на Джо.
        — Береги себя, Джо.
        — А ты себя, Шарлотта.
        — Непременно. Мы еще увидимся.
        Город был взбудоражен. Такое впечатление, что в понедельник утром на четвертый этаж в госпитале Пресвятой Девы Марии пришли все его жители. Дженна не представляла себе, как Кара отреагирует, когда увидит ее. В конце концов, разве не из-за них с Лекси она может потерять мужа? Разве не они приехали сюда, в Бухту Ангелов? И все же Дженна решилась приехать в больницу. Хотела поддержать ту, что неизменно одаривала ее своей дружбой.
        Мюрреи прибыли в полном составе, как, впрочем, и полицейское управление. Дженна узнала еще нескольких жителей города. Кара сидела на кушетке. Чья-то заботливая рука накинула ей на плечи покрывало. Заметив Дженну, она поманила ее к себе.
        Рид пожал ей руку, мол, давай, вперед. Дженна заставила себя пересечь комнату и села рядом с Карой. Та была бледна, в глазах застыл страх, но вместе с тем в них читалась надежда.
        — Прими мои соболезнования,  — сказала ей Дженна.  — Мне жаль, что все так случилось с тобой и Колином. Кстати, как его состояние?
        — Врачи извлекли из его головы пулю,  — сказала Кара,  — но они не могут сказать, что будет дальше и насколько поврежден мозг. Пока что он какое-то время будет спать. Пусть отдохнет, ему пора наверстать упущенное.  — Она улыбнулась сквозь слезы.  — Ему не помешал бы отпуск. Ведь он привык выкладываться на все сто, хватался сразу за все и все успевал…  — Голос ее дрогнул, и она судорожно вздохнула.  — Но я не теряю надежды, потому что… потому что так надо. И я не хочу, чтобы ты во всем винила себя.
        — Мне больше некого винить.
        — А как же этот монстр, который стрелял в моего мужа? Я слышала, что он мертв, и несказанно этому рада.
        — Я тоже,  — ответила Дженна. Как только рассвело, полиция нашла тело Брэда, тем самым положив конец самому жуткому из ее кошмаров.
        — Джо рассказал мне, через что прошли ты и Лекси,  — продолжала Кара.  — Я рада, что для вас это уже позади. Я догадывалась, что ты чего-то боишься. Я хотела помочь, но стеснялась навязывать тебе мою помощь.
        — Но ты мне помогла. Ты подарила мне свою дружбу. Она много для меня значила. Значит и сейчас.
        — И какие у тебя планы? Ты останешься в нашем городе?  — спросила Кара.
        — Пока не знаю. Наверно, поживу здесь еще какое-то время. У меня есть что тебе рассказать, но сейчас не время.
        — Чего-чего, а времени у меня много,  — ответила Кара, беспомощно пожимая плечами.  — В принципе, будет даже неплохо, если я смогу отвлечься.
        — Ну, хорошо. Тогда скажу в двух словах. Мне кажется, что мы с Лекси приехали сюда не просто так. Я нашла дневник Розы Литлтон и склоняюсь к тому, что она была моей бабушкой. Видишь ли, так же как и у Розы, на пятке у Лекси есть родимое пятно в виде крыла ангела. Как у других потомков по женской линии.
        — Потомков Габриэллы,  — завершила ее мысль Кара, в изумлении на нее глядя.  — О боже! Это невероятно! Я непременно должна сказать Колину, что он спас ребенка Габриэллы. Круг замкнулся. Кстати, ангелы появились здесь после твоего приезда. Интересно, они знали, что однажды Лекси понадобится их помощь? Что ребенок Габриэллы вернулся домой, чтобы его спасли?  — Кара улыбнулась.  — Сейчас я говорю точно как Колин. Господи, неужели я вдруг поверила во всю эту чушь про ангелов? Впрочем, я слышу, как они говорят мне: «Кара, это не чушь. Поверь в нас». Так я и сделаю. Буду верить в них, покуда будет вериться.
        — Что ж, неплохая идея.
        Кара перевела взгляд с Дженны на Рида — тот стоял, не спуская с них глаз,  — и улыбнулась.
        — Вот, значит, как обстоят дела. Ты нашла здесь не только свою историю и безопасность. Ты нашла кое-что еще.
        — Верно,  — согласилась Дженна.  — Я нашла любовь.
        Кара взяла ее руки в свои.
        — Это самое главное. Любовь. Не дай мне это забыть, договорились? Потому что у меня такое чувство, что в ближайшие дни и недели мне потребуется напоминание.
        — Я не дам тебе это забыть,  — пообещала Дженна, пожимая ей руку.  — Колин тоже.
        — Я буду сражаться за него. Вернее, за нас,  — заявила Кара.
        — Не сомневаюсь, что так и будет. И мы все будем сражаться вместе с тобой,  — сказала Дженна, обводя глазами переполненную людьми комнату.  — Бухта Ангелов никого не оставит в беде.