Опасная штучка Белла Фрэнсис
        Поцелуй — Harlequin #100 Лондонский дизайнер Тара Девайн обожает мир моды с его вечеринками, показами, знаменитостями и вспышками фотокамер. Чего нельзя сказать о Майкле Крузе, который слишком хорошо знал, что такое модельный бизнес. С Тарой Майкл познакомился в модном клубе, своим вызывающим поведением она возмутила его. Однако он не устоял против неординарного шарма этой женщины, ночь они провели вместе, но наутро Майкл был холоден и равнодушен. Глубоко оскорбленная, Тара бросилась вон из его дома. Откуда ей было знать, что Майкл просто боится потерять из-за нее голову…
        Белла Фрэнсис
        Опасная штучка
        BELLA FRANCES
        DRESSED TO THRILL
        
        Глава 1
        Тара Девайн умела вести себя плохо. Очень плохо. Ее принципом стало все делать в полную силу — упорно работать, много кутить и веселиться, а потом читать в Интернете безжалостную сводку о своих триумфах. Просто оказалось, что это самый надежный способ обратить на себя внимание и преуспеть в жестоком мире международной моды, где действовали волчьи законы. А сегодня — кульминация сезона ее гламурных выходок, сегодня Тара просто светилась от необузданности, как неоновый боди-арт в темном зале ночного клуба.

«Но что я буду делать?»
        Не замечая ног, которые притопывали рядом с ее ногами под столом, Тара порылась в сумочке-клатче и вытащила пудреницу. Еще один слой соблазнительной красной помады на надутые губки, пока она еще достаточно трезва.
        — Все будет хорошо,  — пообещала Тара своему отражению в крошечном зеркале.
        Широкие стрелки, наведенные жидкой подводкой для глаз, выглядели почти идеально — с ума сойти! Она никогда не красилась так раньше — это такой фарс!
        — Но я уверена, что он скоро появится! И если застукает меня здесь… после того, как я сказала, что собираюсь прямиком домой…
        Тара убрала помаду в футляр. Честное слово, до этой девушки не достучаться.
        — Фернанда.
        Ее взгляд оторвался от серебряных туфель на платформе и переместился на умопомрачительно красивое лицо Фернанды Круз — самой соблазнительной испанской девушки-подростка, которая будет украшать подмостки и таблоиды и через десять лет. Ее каштановая грива сексуально наплывала на один глаз, а шелковое мини-платье цвета фуксии открывало бесконечные ноги. Девушка выглядела так, словно никогда даже не слышала слова «углеводы».
        — Что?
        Тара ткнула в нее помадой:
        — Немедленно прекрати это. Во-первых, ты даже не уверена, появится ли он. Во-вторых, если он и придет…  — давай смотреть правде в глаза,  — то, вполне вероятно, тебе придется дать ему отпор. Сказать, чтобы он убирался из твоей жизни и перестал вести себя как самонадеянный и заносчивый засранец.  — Она снова раскрыла пудреницу и проверила, не испачкались ли в помаде зубы.  — Ты не сделала ничего плохого, Фернанда. Это всего лишь вечеринка!
        — Но ты не понимаешь. Мой брат Майкл — главный в семье. Если он здесь, я…  — Она обхватила шею рукой, изображая удушение.
        — И он должен понять: чтобы выжить сегодня в мире моды, ты должна рекламировать себя, быть на виду, попадать на снимки папарацци, целовать Гарри…
        — Но я его младшая сестра, Тара! И он ненавидит все это. Хочет, чтобы я училась, изучала финансы или что-нибудь еще. Считает моделей пустышками, а дизайнеров — мошенниками.
        Тара с чересчур многозначительным видом щелкнула замком сумочки. Она знала все о властном Майкле Крузе — брате Ферн и легендарном Короле Мачо. Десять часов назад, когда Фернанда безупречно демонстрировала причудливые платья Тары из коллекции «весна  — лето» на Неделе моды в Лондоне, ее до тошноты красивый брат сидел в первом ряду со скучающим, унылым видом.
        И пресса на это клюнула. Его образ — безукоризненно сшитый костюм, невероятно мужественная челюсть и совершенно безразличное выражение лица — за считаные минуты растиражировали все модные интернет-сайты. Слава богу, восторженности другой его сестры Анжелики хватало на весь ряд. И она была достаточно любезна — упомянула о том, что «подумывает» поручить Таре дизайн ее свадебного платья. Такое заявление практически компенсировало высокомерие этого мужчины!
        — Ферн, милая, мы много работали. Наши карьеры на взлете. Для меня эта вечеринка так же важна, как шоу. А ты с нетерпением ждала ее целый месяц. Через две недели нам нужно повторить все то же самое в Париже! Дзинь-дзинь-дзинь! Так что если он здесь, мы пошлем его… подсчитывать собственные бабки, а сами будем тусоваться и танцевать и посмотрим, много ли о нас напишут в СМИ. Пойдем!
        Она схватила Ферн за руку и потянула из-за стола. Все сто восемьдесят сантиметров ее изыканно худого тела только подчеркивали округлости Тары — результат любви к взбитым сливкам. «Самая толстая женщина в мире моды. Обжора-приставала». Да, она все это слышала. И иногда это причиняло боль — конечно, причиняло. Но Тара давно поняла, что, даже если будет питаться воздухом и пить росу, все равно останется женщиной с пышными формами. Поэтому она научилась грамотно их демонстрировать.
        Теперь, когда элита индустрии моды начала проявлять к ней интерес, следующая задача Тары заключалась в том, чтобы привлечь внимание прессы. Отсюда и фигурирующее в заголовках платье с ее шоу — она назвала его «Домашняя стерва: Мэрилин против Мадонны». Возможно, подобная краткость не самая лучшая идея — нет ничего надежнее, чем заставляющая ее краснеть фотография — «с грехом пополам залезаю в лимузин», появляющаяся в утренних новостях. Статьи становятся длиннее, а у команды «Девайн» появляется больше причин для осуждения Тары. Девушки из «Девайн» должны просто смириться и заткнуться — у нее самой эти навыки развиты слабо…
        Ди-джей сменился, и музыка стала тяжелее. Тара увидела Ферн на танцполе с каким-то многообещающим молодым красавчиком, сама она затерялась в толпе, улыбаясь и посылая воздушные поцелуи другим знаменитостям, находящимся в самом начале звездной карьеры. Она подхватила бокал шампанского с проплывающего мимо подноса и направилась в сторону фойе, пытаясь избежать общения со своим голландским инвестором, самым скучным человеком на земле. Но тут вся толпа разом обернулась, и Тара поняла, что приехал кто-то очень важный.
        Все в жизни Тары Девайн происходило на скорости миллион миль в час. Ее мозг генерировал мысли, которые тут же озвучивал ее рот. Что иногда приводило к проблемам. Например, когда она с опозданием — пусть и на две секунды — осознавала, что именно сказала или сделала. Но здесь, сейчас она воспринимала происходящее как в замедленной съемке. Тара наблюдала, замерев, как фойе словно подернулось дымкой тумана, когда на красной дорожке появился высокомерный Майкл Круз. Собственной персоной.
        Когда вспышки фотокамер озарили пространство, он чуть повернул голову, как будто услышал раздражающий неприятный звук. Теперь Тара могла по-настоящему разглядеть его: она представляла его именно такого роста, именного такого совершенного телосложения. И хотя редко шила для мужчин, она точно знала, что скрывается под тканью, обтягивающей его спину. Рельефные мышцы и невероятно мужественные пропорции плеч и торса были безупречны.
        Одна рука лежала у него на бедре, отодвигая полу пиджака и демонстрируя ослепительно-белую рубашку. Он повернулся, сделал шаг и взял что-то, протянутое ему одним из телохранителей. Сунул предмет в карман, оглядел толпу, словно отыскивая кого-то, а потом…
        А потом его пронзительные темные глаза остановились на ней. Майкл уставился на нее, и сердце Тары бешено билось, пока он изучал ее тело. Он прищурился, когда взгляд упал ей на грудь, и Тара инстинктивно подняла руки, чтобы защититься. Развернувшись к ней всем корпусом, Майкл продолжал рассматривать ее, взгляд скользил по ногам вверх и вниз.
        Фотокамеры жужжали и вспыхивали, люди что-то говорили, обращались к нему, заметив его интерес к ней. А потом, с какой-то снисходительной ухмылкой, он отвернулся, будто отвергая ее.
        Тара почувствовала, как вспыхнуло ее лицо. Уже давно никому не удавалось пробить ее броню. И это лишь сильнее разозлило ее — да как он посмел? Тара сделала шаг вперед, чтобы высказать ему все, что думает о нем,  — о нем и его скучном, темном, сшитом на заказ костюме. Они находятся в сердце одного из самых креативных городов в мире в самое захватывающее время,  — когда внимание всех СМИ в мире моды обращено на молодые таланты,  — а он открыто отвергает все, кроме замшелого консерватизма.
        Она навела о нем справки — любимчик журналистов, по сути, еще один браконьер, превратившийся в егеря, чье представление об искусстве было не шире его галстука — абсолютно в тренде, никакого риска. Доступ в его мир могли получить только красивые люди, никаких исключений. Деньги и длина конечностей значили для него больше, чем любой талант. Насколько она могла судить.
        И словно в доказательство ее правоты, стайка шумных девочек-моделей окружила его, сияя, хихикая и сверкая обнаженными ногами. Он оживился и приобнял двоих, угодивших прямо в его «папочкины» объятия. Омерзительное кокетство. Иногда женская солидарность все-таки отталкивает.
        — Тара, querida[1 - Дорогая, дорогуша, солнышко (исп.).]! Как я рада тебя видеть!
        Тара обернулась и увидела, что к ней направляется третий член «Клуба Круз»: возмутительно элегантная Анжелика, клиентка-мечта и богиня стиля, умеющая работать на публику. О, да! Господи, благодарю тебя за двойные Х-хромосомы в потомстве Крузов!
        — Анжелика!
        Воздушный поцелуй слева, воздушный поцелуй справа и надменный взгляд в сторону нахального альфа-самца. Тот заметил, но даже не пытался скрыть бесстрастное отношение к происходящему. Стоял со своей подобострастной труппой, весь такой невозмутимый и уверенный. Да и кто бы стал его винить, когда девочки почти облизывали воздух вокруг него?
        — Анжелика, ты великолепно выглядишь — как всегда. Дай мне рассмотреть тебя.  — Тара сделала шаг назад и оглядела идеальный наряд.  — Тебе очень идет высокая мода. Жаль, что твой брат упорствует и никак не откажется от скучного образа бизнесмена.
        Анжелика рассмеялась, просияла и, подхватив Тару под руку, присоединилась к вечеринке.
        — Майкл терпит это только ради меня. Ему действительно больше не нравится такое общество. Но он с удовольствием пользуется некоторыми из преимуществ.
        Она бросила быстрый благосклонный взгляд в сторону Майкла.
        — Это уже третья вечеринка подряд, и его самолюбие должно быть больше, чем счета из бара. Все эти красивые молодые девушки и так мало мужчин, с которыми можно флиртовать. Ну, в смысле, мужчин, которые предпочитают женщин.
        Тара оглядела коллег — завсегдатаев вечеринок — и кивнула в знак согласия. Эстрогенов в помещении было больше некуда. Легионы геев не очень-то поднимали и без того пониженный уровень тестостерона. Даже мужчины из третьесортной элиты казались слишком прилизанными — выщипанные крашеные брови и лоснящиеся оранжевые лица. Совсем, ну совсем не возбуждающего вида.
        Мужчины Тары — это неуверенные таинственные бета-самцы. И исключительно в прошлом. Последний настоящий роман — с чувственным, использующим подводку для глаз музыкантом — закончился в колледже. Сегодня у нее остались отношения только с шампанским и спонсорами. Ах да, и со средствами массовой информации. Ее самый яркий и продолжительный флирт.
        — Кстати, ты не видела Фернанду?
        Тон Анжелики еще сохранял легкость и непосредственность, но Тара почувствовала беспокойство.
        — Я думала, сестра осталась дома, но, возможно, она пришла сюда с тобой?
        Тара посмотрела по сторонам: с Ферн они расстались довольно давно.
        — Она точно здесь — пошла танцевать. Но если узнала, что пришел Майкл, то наверняка прячется в туалете. Полчаса назад она была близка к эмоциональному срыву. У брата явно какая-то власть над ней.
        Анжелика потянула Тару в направлении танцпола, улыбаясь завсегдатаям, и подхватила два бокала шампанского с удачно подвернувшегося по пути подноса.
        — У него самые благие намерения: Майкл просто беспокоится, потому что несет за нее ответственность. Нелегко быть опекуном двух девочек-сирот.
        Тара смутно припоминала предысторию: вроде ему пришлось бросить весьма успешную карьеру модели-актера-ведущего, когда его мать и отчим погибли в автокатастрофе. За ночь он превратился из заядлого тусовщика номер один в серьезного, молчаливого, рассудительного мужчину. Что там говорила ее ирландская бабушка? «В молодости развратница — в старости монашка». Или как-то так. Да, без сомнений, его снисходительная манера поведения просто реформистское очковтирательство.
        — Он считает, что в мире моды все корыстные, подлые или глупые — из-за собственного неудачного опыта в молодости. Ты должна познакомиться с Майклом. Успокоить его. И еще нам нужно обсудить мое платье.
        Как долго Тара мечтала услышать эти слова. Она проглотила благодарность, которой почти захлебывалась, и хладнокровно улыбнулась:
        — Конечно. Когда тебе будет удобно. Я собираюсь в Париж только через неделю.
        — Прекрасно…  — Анжелика рассеянно оглянулась. Она высвободила руку и сжала ладонь Тары.  — Я думаю, нам стоит пойти и разыскать Майкла. Может, тебе удастся убедить его побыть здесь, пока я отвезу Фернанду домой. Тайно.
        Она кивнула в сторону Ферн, которая, прижавшись губами к своему красавчику, раскачивалась в такт какой-то плотской музыки. Похоже, ее не волновало, что все видели, как она двигала бедрами и растворялась в поцелуе — свидетельство того, что она уже выпила несколько бокалов и попрощалась со всеми запретами.
        Анжелика закатила глаза:
        — Брату не понравится, если она пила. Он так ее оберегает. Лучше ему об этом не знать — это избавит всех от многих проблем.
        Вообще-то Тара думала, что гораздо больше проблем решится, если послать его подальше, но каждому свое.
        Она сжала руку Анжелики в ответ:
        — Согласна.
        Помочь подруге и расположить к себе Анжелику казалось вполне разумным. Единственный недостаток — вынужденное непосредственное общение с первоклассным хамоватым мачо. Что, черт побери, у них общего?! Бывший маленький идол Испании, который вырос и превратился в заумника. Который говорит пятисложными словами на языке суперуспешных людей.
        Может, проще уронить клатч и, наклонившись, непристойно вильнуть ягодицами в его сторону. Ходили слухи, что он все еще понимал этот конкретный язык, и, возможно, тогда ей удастся завладеть его вниманием, чтобы сестры смогли улизнуть из-под его навязчивого контроля.
        Но бежать пришлось ей самой, вернее, Тара задумала и воплотила свой план. Ушла, когда подвернулся удобный момент. Это было ее лучшим решением. Честное слово. Управляй она миром, то распорядилась бы собрать всех надменных хулиганов во главе с Майклом Крузом и бросить в омут.
        Она шла вперед за плавно скользящей Анжеликой, туда, где Майкл со свитой по-прежнему позировали клубному фотографу, ослепляя всех своей красотой. Она наблюдала, как пара более известных моделей принимала разные позы, и чувствовала, что ему уже надоело подыгрывать. Но его улыбка оставалась такой же ослепительной, как у сестер,  — и, да поможет ей Господь, несколько мгновений Тара просто не могла оторваться от этой мужской красоты.
        А потом он повернулся к Анжелике, и выражение его лица потеплело. Значит, у него все-таки есть сердце?
        Прервав фотосессию, он поздоровался с сестрой, затем отстранился от всех и повел ее — только ее — к бару, собственнически положив руку на ее узкую спину. Он специально прикидывался или действительно не знал, что Тара следует за ними?
        Она могла смириться или наплевать. На всю эту затею с Крузами, которая практически перечеркивала ее планы. На вечеринке было несколько очень интересных новых лиц, и мистер Высокомерие уже дважды проявил неуважение к ней — даже три раза, если считать сегодняшнее шоу.
        Тара как раз собиралась оставить их разбираться самостоятельно, когда увидела, что он обернулся. Не полностью, скорее неохотно,  — и, словно подавая милостыню бедным, показал жестом, чтобы она догоняла их.
        Из всех возможных уровней боевой готовности Тара только что достигла самого верхнего. Черт возьми, кем он себя возомнил? Неужели все женщины падают к его ногам или — еще хуже — в линию? Только не в этот раз. Может, для других он и мужчина мечты, но для нее — воплощение ночного кошмара.
        — Тара. Кажется, мы не знакомы по-настоящему.
        Ему кажется, что они не знакомы по-настоящему?
        Серьезно?
        Сквозь дымку, внезапно застлавшую глаза, Тара различала только ослепительную улыбку Анжелики. «Держи себя в руках, держи себя в руках. Не позволяй ему управлять тобой. Не выставляй себя на посмешище».
        Она подняла бокал, который судорожно сжимала в руке, и сделала большой глоток.
        Мачо снисходительно улыбнулся, а затем медленно подошел к ней и протянул руку:
        — Я Майкл — брат Анжелики. И Фернанды. Приятно познакомиться.
        О, он был хорош! Но она лучше. Тара замерла, затем подчеркнуто осторожно поставила напиток на ближайший столик и повернулась к нему лицом:
        — Что-то сомневаюсь. Вы были на моем сегодняшнем шоу.  — На тот случай, если он думал, что сможет смягчить свою грубость.  — Не похоже, чтобы вам понравилось. Мода, похоже, вас не интересует?
        Видимо, он знал немногих женщин, начинавших беседу столь запальчиво, что вполне объясняло его легкое недоумение и удивленный взгляд. Но Майкл быстро справился с собой и потряс Тару за руку. Очень теплое, очень правильное рукопожатие. Не до хруста костей, просто крепкое и мужское. Очень, очень мужское.
        Его глаза не отрывались от нее. Он отпустил ее руку.
        — Да, вы абсолютно правы. На этой неделе я высидел на многих модных показах. Не могу назвать это лучшим времяпрепровождением, но… это убило несколько часов.
        — И принесло несколько миллионов нашей экономике,  — добавила Тара сладким голосом.
        С каким удовольствием она запустила бы сейчас в него тортом. Прямо в слащавое лицо, вызывающее зевоту. Некоторые наверняка бы отметили мужественные, резко очерченные скулы и решительный подбородок. Глаза — слегка миндалевидные и непостижимые, как его настроение. Но полные красные губы казались слишком твердыми. Тара неожиданно подумала, что такие губы умеют доставлять настоящее удовольствие.
        Такие опасные. О да!
        Она сглотнула и направила мысли в нужное русло.
        — Мне часто кажется, что некоторые люди забывают, сколько сил и времени вложено в создание одного платья.  — Она пощупала пальцами подол своего наряда, непреднамеренно заставляя Майкла взглянуть и оценить.
        Черт, но он не стушевался. Наглости этого мужчины конца и края нет.
        — Мы оба просто в восторге от вашего шоу, Тара. Платья действительно великолепны. И у вас идеальная фигура, чтобы их демонстрировать.
        Оживленный голос Анжелики прорезал тяжелый воздух, который бурлил между ними.
        — Как песочные часы. Знаешь, я тут недавно читала, что мы все превращаемся в прямоугольники. Представляешь? Сплошняком сверху донизу. Никакой талии. Неудивительно, что ты событие недели, милая. Все мы, худышки, хотим выглядеть так же женственно, как ты. Ну разве она не очаровательна, Майкл? Ой, посмотрите, вот и фотограф. Мы обязательно должны попозировать. Майкл, ты встань туда, обними Тару. Идеально.
        Анжелика засуетилась и наконец замерла рядом с Тарой с другой стороны, когда засверкали вспышки фотокамеры. И хотя манера, с которой Майкл пытался смягчить свое высокомерие, по-прежнему возбуждала Тару, она понимала, что сейчас не время для провокации.
        Потому что теперь он уже покушался на ее личное пространство. Она почувствовала, как Майкл положил руку ей на талию и притянул к себе, к правому боку. Уверенно. Держал ее крепко — словно имел полное право обхватить Тару своей большой ладонью и позировать перед камерой. Как будто для него совершенно нормально прижимать ее к себе и вызывать настоящие фейерверки в ее нервных окончаниях. Неужели всем очевидно, что она чувствует? Какой позор! С каких это пор Тара Девайн стала марионеткой?
        Ей не очень-то нравилась такая мысль…
        Его хватка была крепкой и однозначной: Тара всего лишь необезжиренная версия низкокалорийных закусок, которые он отведал пятью минутами ранее. И она ненавидела, ненавидела, ненавидела его за это.
        Майклу казалось, что его лицевые мышцы в любой момент сведет судорога. У него выдался непростой день, и брутальные вечеринки прельщали его сейчас меньше всего. Но какого черта? Он так редко видит Анжелику, что в состоянии переварить это мероприятие, раз для нее оно так важно. Хотя он не рассчитывал оказаться рядом с маленькой взрывной Тарой Девайн, известной своими соблазнительными формами, любовью к кутежам и полным отсутствием самоконтроля.
        Но ближе к делу — Майкл оглядел зал, к счастью, Фернанда оказалась достаточно умна, чтобы отказаться от участия в действе. По крайней мере, она сдержала слово и осталась дома. Несмотря на все мольбы позволить ей выйти на подиум в качестве модели на этой неделе, она сохранила самоконтроль, который Майкл пытался воспитать в ней все последние шестнадцать лет. Ферн была молода и наивна. И легко находила общий язык с пустыми и легкомысленными людьми в этой ужасной индустрии моды.
        Будь он проклят, если позволит ей бездарно растратить душу и разум, которыми она наделена. Наркотики и алкоголь — особенность таких вечеринок. В свое время он тусил на них больше, чем нужно. И окажется дураком, если поверит, что сестру не попытаются втянуть в то же самое.
        Майкл взглянул на мини-секс-бомбу у себя под мышкой — ничего удивительного, что обе его сестры находят ее такой харизматичной. У этой женщины есть свой стиль — да еще какой!  — волосы модного цвета «клубничный блонд» со странными платиновыми и золотистыми прядками, зачесанные и уложенные в виде мягкого улья, вообще не в его вкусе. Он видел изгиб ее шеи, отметил кремовую бархатную безупречную кожу. Атлас кремового цвета прикрывал и еще больше подчеркивал самые обсуждаемые общественностью груди, и Майкл опустил глаза, чтобы еще раз насладиться этим зрелищем.
        А что такого? Он ведь мужчина.
        Анжелика оказалась права. Талия Тары теперь, когда его ладонь уверенно покоилась на ее бедре, на самом деле оказалась гораздо тоньше, чем он мог ожидать, хотя никогда об этом по-настоящему не задумывался. И ее бедра в юбке — небольшом отрезке ткани — выглядели мягкими и округлыми. Весь облик напоминал ему что-то. Что-то очень женственное. Очень сексуальное. Она повернулась и взглянула на него, ее ярко-голубые глаза были жирно подведены черным карандашом, в котором она просто не нуждалась. Ее губы… Такие красные, такие полные… Она что-то говорила.
        — Да, Фернанда удивительная модель. У нее есть потенциал, чтобы стать настоящей супермоделью — мирового класса. Я ангажировала ее еще на неделю. Для Парижа.
        Туман в голове тут же рассеялся. Если Фернанда думает, что он снова позволит ей участвовать в этом цирке, то она явно не в своем уме. Да, один раз он согласился на ее затею, чтобы она раз и навсегда выбросила эту глупость из головы. Но ни в коем случае его сестра не сделает на этом карьеру — с ее-то потенциалом добиться чего-то стоящего в жизни.
        Нужно расставить все на свои места.
        Он наклонился и прошептал Таре Девайн на ухо:
        — Тогда вам лучше вычеркнуть ее из списка. Ни в коем случае моя сестра не будет работать на вас, ни на следующей неделе, ни на какой другой.  — Он говорил ей прямо в ухо и улыбнулся, почувствовав, как Тара напряглась. Майкл помедлил и мог поклясться, что она дрожала.  — Не знаю, что она вам наговорила, но у Ферн есть вещи поважнее, чем ходить туда-сюда, вырядившись в сумасшедшие наряды.
        — О, да вы и правда помешаны на контроле!  — прошипела Тара надутыми губками, позируя перед папарацци, изображая застенчивую маленькую девочку.
        Все мужчины в комнате — те, которые не были вовлечены во всю эту модную ерунду,  — откровенно пялились на нее и на ее невероятно пышные формы.
        Она улыбнулась им, повернулась в руках Майкла и потрепала его по щеке:
        — Чего вы так боитесь? Того, что она хорошо повеселится?
        Произнося эти слова, она наклонилась прямо к его уху, и Майкл почувствовал, как ее губы чуть коснулись его кожи, а грудь прижалась к его руке. Так она хотела поиграть? Что ж, он потерпит ее общество еще пару минут, если это проучит ее.
        Он поймал Тару за запястье, резко опустил ее дерзкую руку вниз и завел за спину — Тара выгнулась, и полные нежные груди казались теперь еще больше. Она шумно вздохнула, а Майкл намеренно медленно изучал глазами ее гладкую шелковистую кожу. Вырез атласного платья был такой глубокий, а сверху открывался такой великолепный обзор! И черт возьми, он почувствовал тепло, спускающееся вниз до самого паха, прежде чем повернулся к фотокамерам.
        Майкл ощущал колебания воздуха в помещении. Чувствовал повышенный интерес к ним.

«Твой ход, дорогуша!»
        И она его сделала, да еще какой. Как только появилась телевизионная съемочная группа. Гениально!
        — Ну, ребята, думаю, можно с уверенностью сказать, что сеньор Круз только что продемонстрировал нам, что он большой поклонник «Девайн дизайн». Вы все знаете, что я от души повеселилась на этой неделе — моя одежда для реальных женщин, с реальными телами. Я создаю красивые женственные наряды для красивых, женственных барышень. Но иногда даже такой франт, как Микки, может забыть о хороших манерах, но мы простим его. Он просто ничего не может с этим поделать.
        Она подхватила его и Анжелику под руки. Анжелика улыбалась,  — казалось, кожа на лице вот-вот лопнет от усердия,  — и Майкл был уверен, что мисс Девайн собирается отвесить поклон. Не сдержавшись, Майкл усмехнулся по окончании ее небольшой речи: он определенно уязвил самолюбие Тары. Как правило, нахальные типы оказываются гнилыми внутри. Так что он предстанет перед ней именно таким, но сначала убедится, что поблизости нет фотокамер или журналистов, на случай, если она снова расхрабрится.
        — Анжелика, я просто отлично провожу время, пытаясь поддерживать все эти высокоинтеллектуальные разговоры. Автомобиль подъедет через пять минут. Тебе хватит времени, чтобы собраться?
        Анжелика перестала хихикать со своей маленькой подругой и осмотрела зал:
        — Да, Майкл. Конечно.  — Неожиданно она слегка напряглась.  — Только принесу вам с Тарой еще по напитку, подожди здесь.
        Еще по напитку? С секс-бомбой? Он повернулся, чтобы помешать планам сестры, но той и след простыл, и ему неожиданно пришло в голову, что она очень походила на их мать — тот же овал лица, распущенные волосы, ниспадающие на плечи. Такая же царственная осанка и дипломатический талант.
        Что еще она задумала? Что затевала?
        — Где Ферн?  — Он развернулся к Таре.
        Та посмотрела на него огромными потемневшими глазами. А потом пожала плечами:
        — Понятия не имею.
        Она взяла бокал шампанского у проходящего мимо официанта и сделала несколько жадных глотков. Без той элегантности, какую он привык видеть в женщинах, которых приглашал на свидания.
        — Жажда замучила?
        — Просто скучно.  — Она многозначительно посмотрела в сторону, а затем глотнула еще.
        — Вам нужно развлечься.
        Она повернулась к нему лицом. Угрюмо взглянула и сжала пухлые губы в презрительной гримасе:
        — Если бы не компания, я бы прекрасно проводила время.
        — Неужели?  — Оказалось, ее так легко заманить в ловушку. Майкл улыбнулся, увидев, как она нахмурилась еще сильнее.  — А что не так с компанией?
        — Разве не очевидно? Я точно не первая, кто упрекнет вас в ужасных манерах?
        — Вообще-то мои манеры — самая ничтожная из ваших проблем.
        Это было так не похоже на Майкла: обычно он вел себя подчеркнуто галантно с женщинами.
        — В смысле…
        — Вам обязательно знать?
        Она поболтала остатки золотистой жидкости в узком бокале, а затем залпом осушила его. Наблюдая за тем, как двигался ее кадык при глотании, Майкл почти ожидал, что затем, подобно салонной шлюхе из вестерна пятидесятых, Тара вытрет губы тыльной стороной ладони. Мисс Девайн была далека от образа леди. И она начинала возбуждаться — возможно, вечеринка все же удастся на славу.
        — Единственная проблема, которую я здесь наблюдаю,  — это вы и ваше самолюбие. Наверняка не я одна мечтаю о том, чтобы вы и ваш скучный костюм и ботинки убрались отсюда к черту.
        Как только она прошипела свои оскорбления, к ним подпорхнула еще одна стайка красоток.
        — Вообще-то не уверен, что все разделяют ваше мнение…
        Слишком молодые и, честно говоря, слишком пьяные девушки окружили его, а Тара встала в стороне, демонстративно глядя в сторону, затем достала телефон. Майкл заметил, как она изменилась в лице, прокручивая сообщение на экране. Потом сунула мобильный обратно в сумочку и, казалось, взяла себя в руки. Интересно.
        Подошла к нему. Медленно. Почти шаркая ногами по полу.
        — Я за напитком — вам тоже принести?
        Майкл приподнял бровь. Такого он не ожидал.
        — Что случилось? Получили СМС-предупреждение и сменили гнев на милость?
        Она натянуто улыбнулась, но даже несмотря на фальшь, улыбка была великолепна. Ее идеальный рот полуоткрылся, обнажив белые зубы,  — идеальные, за исключением двух передних, расположенных чуть под углом друг к другу. Необычно. Мило.
        — Нет, просто подумала, что нам стоит выпить и расслабиться, пока мы ждем. Но если вы слишком заняты, я пойму.  — Она кивнула на девочек.
        — Я и так не напряжен, благодарю, но не хочу вас останавливать. Я собираюсь найти сестру. Самое время покинуть вечеринку и тех, кто еще не нагулялся.
        — Ой, да бросьте. По маленькому бокальчику? Уверена, что Анжелика будет с минуты на минуту.
        — Я тоже в этом уверен. Но мне кажется, я и так уж слишком долго ей потакаю.
        — Это называется «потакать»? Позволить людям веселиться вместе?  — Широким жестом она обвела группы гостей, которые болтали, смеялись, пили, танцевали.
        Он видел много подобных сцен в разных уголках земного шара. В свое время это была и его жизнь. Но несколько лет назад он устал от вечеринок, и теперь весь этот спектакль оставлял его равнодушным.
        — Все относительно. Мои развлечения и ваши — два несовместимых понятия.
        — Полагаете? Бьюсь об заклад, мы найдем то, что доставит нам обоим удовольствие.
        Он развернулся от пульсирующей толпы к ней — глаза медленно скользили по ее интригующему лицу. Она что, клеилась к нему после своих враждебных выпадов? Ко всему прочему, у нее еще и проблемы с памятью или расстройство личности?
        — Что вы имеете в виду?
        На ее щеках выступил легкий румянец — у любого другого человека он выглядел бы стыдливо, но у Тары потерялся на фоне волос, макияжа, наряда и поведения. Она напоминала карикатуру. Но что-то в ней было. Что именно, Майкл никак не мог понять — пока. Может, просто поведение или энергия. Или откровенная чувственность. Но он знал много женщин, и Тара не вписывалась ни в одну «категорию». Это не значило, что он хотел тусоваться с ней на этой или любой другой вечеринке, но объясняло, почему Анжелика решила добавить ее в свой ящик Пандоры с надписью «Друзья».
        — Что я имею в виду? Еще слишком рано, чтобы определяться с чем-то конкретным.
        Он улыбнулся ей. Ничего не мог с собой поделать.
        — У вас на все есть ответ, мисс Девайн.
        Она улыбнулась, и на этот раз искренне. Словно солнце показалось из-за туч. Словно под всем этим макияжем могла скрываться естественная красота. Вот на это он бы взглянул. Но Майкл не собирался выбирать такой путь. Да, он один, и, пока Ферн не будет пристроена,  — а вероятно, и после,  — так и останется холостяком. Причин изменить это положение он не видел.
        Жаль, что женщины никак не могли уловить одну мысль — ему так больше нравилось. Никакой лжи. Никаких сомнений. Никакого чувства вины. Только секс. Как и когда он хотел. Но не сегодня. Что-то в этой женщине сигнализировало об опасности. А он предпочитал не игнорировать подобные предупреждающие знаки. С шестнадцати лет.
        — К сожалению, уже слишком поздно, чтобы остаться и выяснить, что же именно вы выберете. Или кого. Я собираюсь сесть в автомобиль, забрать Анжелику и оставить вас наедине с вашими развлечениями.
        Хотя местонахождение его сестры представляло собой проблему, которая начинала раздражать его.
        — Во всяком случае, уверен, что Анжелика наверстает упущенное с вами позже. Было… интересно.
        Он положил руку ей на плечо и наклонился для обязательного прощального поцелуя в щеку. Почувствовал ее запах — духи, лак для волос, косметика. Коснулся гладкой кожи. Ощутил, как великолепная грудь прижалась к нему. Майкл позволил губам задержаться чуть дольше, чем предполагает простой платонический поцелуй. Его пальцы крепче сжали ее плечо, другой рукой он обнял ее за талию, привлекая ближе. Ощутил сильное желание схватить ее за ягодицы и притянуть к себе. Ее тело было мягким и податливым, и Майкл потянулся губами к другой щеке. Но наткнулся на рот и поцеловал ее в губы. Только один раз.
        Она. Была. Такая. Сексуальная.
        Когда он отступил, ее глаза широко распахнулись. Пытливые. Почти невинные. И он снова почувствовал, что Тара великолепная актриса. Все равно он не собирался оставаться, чтобы убедиться в этом.
        — Да, было… приятно познакомиться с вами.  — Казалось, что она запыхалась и чуть пошатнулась на каблуках.
        Майкл поддержал ее за локоть.
        — Не думаете, что нам лучше подождать здесь? Уверена, она скоро придет.
        — Нет. Все это очень соблазнительно, но мне начинает казаться, что здесь что-то не так. В общем, как я уже сказал — хорошо вам повеселиться, берегите себя.
        Он вытащил телефон и позвонил водителю. Потом направился в толпу, оглядываясь по сторонам. Его терпение было на грани.
        Глава 2
        Несколько секунд — и метаморфозы казались неизбежными. Ревущий шум, пульсирующий свет, кожа, улыбки и дикие глаза.
        Что, черт возьми, только что произошло?
        Тара протянула руку и ухватилась за край стола, липкого от пролитых напитков. Спина Майкла исчезала в толпе, и ей нужно последовать за ним. Но Тара еще не оправилась от поцелуя, который был даже не настоящий поцелуй, а так, касание губ. Но боже милостивый, он же настоящий ас!
        — Эй, Тара, хочешь выпить?
        Определенно, но сначала она должна закончить работу: заарканить мистера Великолепного и задержать его, пока все не прояснится.
        — Скоро вернусь, Джонни,  — пробормотала она другу ди-джею, который упаковывал свой винил. Друг, которому она яростно строчила эсэмэски, чтобы убедиться, что тот останется после смены,  — лучший тусовщик, которого она знала, но с ним придется повременить.
        Она проверила телефон и начала прокладывать себе путь через зал, по дороге задела стеклянную рюмку на столе, и та отлетела, вращаясь, на танцпол — место, где сейчас должна была обретаться Тара.
        Мобильный прожужжал. Еще одно сообщение:

«Майкл ждет тебя в машине. Я сказала ему, что поеду с друзьями. Встретимся у него дома, но сначала я отвезу Ферн к себе. Огромное спасибо, что задержала моего брата. Обнимаю. Анжелика».
        Обнимаю? Кому нужны ее объятия? Шампанское! Вечеринка! Вот чего Тара по-настоящему хотела. Но они были такие милые, и — черт побери!  — ничего не случится, если она пропустит час или около того. Хотя, может, и случится — ведь придется войти в логово льва без электрошокового пистолета. Парней, которые так выглядят, так целуются и, что еще хуже, ведут себя так, каждый день не встретишь. Ей потребуется, по крайней мере, два слоя кевларовой[2 - Кевлар — синтетическое волокно повышенной прочности, используется для изготовления бронежилетов и бронешлемов.] ткани.
        Автомобиль будет наверняка стоять у главного входа. Ей придется пройти мимо очередной группы грубиянов, если те еще на месте. Тара ускорила шаг, достигла лестницы и, покачиваясь, осторожно сошла вниз. Не хватало только, чтобы сфотографировали, как она рухнет к его ногам.
        В лицо ударили предрассветный серо-голубой свет и свежий воздух. Тара заметила уже знакомого парня — суперфигура и идеально сидящий костюм,  — который лениво, даже вальяжно облокотился на автомобиль… большой, низкий, обтекаемой формы. Но Майкл затмевал собой все остальное, нужно отдать ему должное.
        Он посмотрел на нее. Приподнял одну бровь. Открыл дверцу машины и жестом пригласил Тару сесть. Это просто взбесило ее. Как насчет хороших манер, хотя бы чуть-чуть? Она не просит ничего особенного, всего лишь «привет» или «пожалуйста» и «спасибо». Казалось, он относится к женщинам как к маленьким домашним животным, которых нужно тренировать и хвалить. Но он сильно заблуждался, если думал, что она будет кувыркаться от радости, как щенок. После многих лет страха и раболепия Тара отточила до совершенства свой лай и хватку.
        — Я вас не преследую. Просто согласилась поехать вместе, чтобы быстро встретиться с Анжеликой. Хорошо?
        — Вы приглашены. Почту за счастье сопроводить вас.  — Он смотрел поверх ее головы, проверяя, кто наблюдает за ними.
        — Стыдно показываться в моей компании?
        Он вдохнул, приоткрыв рот и обнажив прекрасные зубы. Ухмыльнулся.
        — Пытаешься обороняться?
        — Я не обороняюсь…  — возразила она, наклоняясь, чтобы забраться в машину, и задевая проклятой прической о дверную раму.
        Он нырнул внутрь за ней, и Тара быстро подвинулась вперед. Кожаное сиденье приятно холодило бедра, но жар от левой ноги Майкла, твердой, как камень, чувствовался даже на расстоянии пары дюймов, разделявших их. Тара не могла оторвать от нее глаз.
        — Всего-навсего проницательность.
        Он поднял на нее взгляд, вытянул руку на спинке сиденья, другую положил себе на колено. Автомобиль тронулся, и она на мгновение обратила внимание на другие такси и машины, прибывающие и отъезжающие. А сама уезжала все дальше от клуба — ее второго дома.
        — Тогда вы слишком мнительная. Здесь нет никакого подтекста — сегодня вечером я провожу время в обществе сестры. В настоящий момент мы не часто видимся: она в основном в Лондоне, а я большую часть времени в Барселоне, из-за школы Ферн и бизнеса. Так что…  — Он посмотрел на нее, и Тара чуть было не отвела глаза — таким проницательным показался его долгий взгляд.  — Я здесь ради них. Всегда.  — В конце концов он отвел взгляд и посмотрел в окно.  — Но у Анжелики свой лондонский круг знакомств, так что все в порядке. Она нас догонит.
        Майкл развернулся и отодвинул ногу от бедра Тары. Она вся подобралась и скрестила лодыжки, глядя прямо перед собой. Майкл снова пристально посмотрел на нее.
        — Нет, я вас абсолютно не стыжусь.
        Она метнула на него взгляд и, не удержавшись, улыбнулась. Майкл был произведением искусства, ей ли не знать. Возможно, не в ее вкусе, но, несомненно, привлекательный и, несомненно, умеющий творить чудеса с женщинами. Слава богу, она не настолько глупа, чтобы влюбиться в него.
        — Какое облегчение.
        Он рассмеялся:
        — А так и не скажешь. Вид у вас встревоженный и взволнованный.
        Она чувствовала себя именно так — и даже хуже. Она выпила. Сколько? Три бокала шампанского за три часа? На главной вечеринке сезона? И теперь, находясь внутри чего-то, напоминавшего катафалк, она направлялась на вечеринку для двоих, на которой ни один из них не хотел присутствовать.
        — Я справлюсь.
        — Не сомневаюсь. Вы стойкая и справитесь с чем угодно.
        Она повернулась, Майкл смотрел на нее. Искушал, заманивал ее.
        — С вашими нападками уж точно.
        Его глаза загорелись. Улыбка съехала набок, и, пока автомобиль мчался вперед и за окном то вспыхивали, то тухли, то опять вспыхивали огни, Тара увидела, как порочные, развратные губы издеваются над ней. Она видела и чувствовала это. То самое тяжелое напряжение, которое она уже дважды испытывала рядом с Майклом. Она должна вернуть самоконтроль, иначе не избавится от ощущения, что ее зона комфорта осталась где-то далеко, за несколько миль отсюда. Там, где иммунитет к мужчинам был ее второй натурой.
        — Вы очень интересный человек, Тара.
        Ей вдруг представилось, что он берет ее за подбородок и поворачивает к себе, и она не сопротивляется, беспрекословно подчиняясь воле мужчины. Слава богу, это происходило только в ее воображении. Тара не из тех, кто следует инстинктам. И к счастью, она могла вспомнить, как вести себя с самоуверенными идиотами…
        Она отвернулась и уставилась в затылок водителю. Их взгляды на секунду встретились в зеркале. Наверное, он наблюдал подобные сцены каждый вечер. Какая жалость, что сегодня она сорвет привычный для него спектакль.
        — Мне это говорили.
        — Но у меня такое ощущение, что вы еще не знаете себя по-настоящему.
        Она почувствовала, как ее челюсть напряглась, а зубы сжались. Какое высокомерие.
        — Этот снисходительный комментарий даже не заслуживает ответа.
        — Но я уверен, что все равно получу его.
        Она поерзала на сиденье и развернулась к нему. Майкл наблюдал за ней, мягко улыбаясь.
        — Да что вы вообще обо мне знаете?
        Он не сводил с нее темных и требовательных глаз. Тара хотела отвернуться, но не могла, и облако тумана, или эмоций, или осознания странности происходящего снова обволакивало их со всех сторон. Ей казалось, что она дышит воздухом Майкла. Как будто часть ее просочилась в его пространство.
        — Только то, что я говорю. Вы очень интересный человек, но вы еще не до конца познали себя… иначе бы не боролись с очевидным притяжением между нами.
        — Вот это самомнение, раз вы считаете, что каждая девушка на заднем сиденье автомобиля хочет как минимум поцеловать вас.
        Он пожал плечами:
        — Думаю, вы хотите.
        Они уставились друг на друга.
        — Потому что вы чмокнули меня, когда уходили, а я не влепила вам пощечину? Не значит, что я хочу повторить этот опыт.
        — Вы действительно не хотите повторить?
        Он медленно, тщательно зондировал почву.
        Машина остановилась. Тара не знала: на светофоре, или они прибыли на место назначения. Но ничто не могло заставить ее отвести взгляд от Майкла и проверить. На его лицо падала тень, освещенным оставался только насмешливо изогнутый рот. Но глаза горели угольками в темноте.
        Она сглотнула:
        — Исключено.
        Майкл сидел совершенно неподвижно, но его присутствие она ощущала чрезвычайно остро и полно. Тара знала, что он видел ее насквозь, но признать это? Ни за что. Даже при одной этой мысли ее охватило желание прикоснуться к его губам и попробовать их на вкус. Желание запульсировало между ног. Воздух казался гуще. Тара определенно была не в своей зоне комфорта.
        — Тогда начинаем вечеринку.
        Он вывел ее из оцепенения. Плавно передвинулся и потянулся к дверной ручке. Вышел на улицу и протянул руку Таре. Та проигнорировала ее и вместо этого схватилась за дверную раму. Вышла из машины и выпрямилась в лимонном свете раннего утра. Такой трезвой и растерянной в это время суток она не была с тех пор… с тех пор, как начала понимать, что гедонизм[3 - Гедонизм — направление в этике, признающее наслаждение высшим благом, целью жизни; стремление к удовольствиям, наслаждениям.] и амбиции можно аккуратно упаковать вместе. С тех пор, как она нарочно и сознательно сожгла все мосты, связывающие ее с маленьким городком в недалекой маленькой Ирландии.
        Ну и пусть ее семья смотрела на нее с презрением. Тара знала правду: проведенная жесткая маркетинговая кампания сделала Тару неприятной для одних и восхитительной для других.
        Она оправила платье и коснулась рукой волос на затылке. Страшно даже представить, на что походило ее лицо — размазанная помада и круги под глазами. Как знать? Возможно, это ее лучшая форма защиты.
        Майкл смотрел на нее и ждал. Как благородно. В дверях стоял швейцар, плюшевый ковер на полу уводил куда-то вдаль. Автомобиль отъехал, и у Тары перед глазами внезапно возник образ: они вместе входят в этот многоквартирный дом девятнадцатого века, Майкл в черном костюме, она в белом платье, словно делали это тысячу раз прежде.
        Боже, ей необходимо немедленно выпить.
        Она даже не могла смотреть на него в лифте. Не поддерживала светскую беседу и не позволяла почти интимному дыханию в замкнутом пространстве как-либо повлиять на себя. Ни в коем случае.
        Когда лифт остановился, она наблюдала, как двери плавно открылись, потом вышла и стала ждать. Майкл указал рукой налево, и она пошла рядом, как будто он вел ее по катакомбам. Он отпер дверь ключом и придержал ее для Тары. Она сделала шаг внутрь квартиры. Ожидания не оправдались: никаких полов вишневого дерева, никакой кожи и хрома. Вместо этого однотонный ковер, разноцветные пледы и шелковые кресла.
        Она повернулась, чтобы сделать саркастическое замечание, но вдруг почувствовала присутствие Майкла за спиной и услышала, как тихо щелкнул дверной замок.
        Она застыла, словно пригвожденная, внезапно осознав, что ее позиция «на миру и смерть красна» не имеет здесь особого смысла. Сколько они пробудут здесь, наедине, пока не появится Анжелика со своим маленьким отрядом или без него? Весь этот план по отвлечению Майкла был хорош для ночного клуба. Но пустые пространства, способствующие развитию клаустрофобии, пусть даже такие большие, как это, неожиданно погасили ее браваду.
        — Шампанское? Или что-нибудь покрепче?
        Он прошел в открытую гостиную, бросил пиджак на ортопедическую спинку дивана. Даже мебель, казалось, смотрела на Тару сверху вниз. Девушки Девайн всегда удобно устраивались на кушетках — на коленях поднос с ужином, взгляд устремлен на экран телевизора. Она могла разглядеть столовую нишу с огромным обеденным столом и декоративными стульями, намеренно диссонирующими с подушками из драгоценного атласа.
        Ей, безусловно, нужно что-то покрепче.
        — Что у тебя есть?
        Он подавил смешок и переместился к бару:
        — Уверен, у меня есть то, что тебе нужно.
        — «Маунт Гай»?

«А ну-ка, заумник»,  — подумала она, вспомнив название самого недоступного рома, который пришел ей на ум.
        Он достал бутылку. Разумеется.
        — С чем?..
        — Э-э-э…  — Пораженная, она выдохнула.  — Просто неразбавленным. Все равно проглочу залпом.
        Он рассмеялся:
        — Ты ведь не нервничаешь?
        Она рассмеялась в ответ:
        — Что? Считаешь, что плохо воспитанная представительница мира моды, такая как я, не впишется в мир роскоши и общество европейских аристократов, таких как ты и девушки-красавицы Круз? Думаешь, я не уверена в себе? Ничего подобного. Я буду то же самое, что и ты, детка. Каждый раз.
        — Каждый раз?
        Он поймал ее взгляд. Выдержал его. Опять. Подошел к ней со стаканом рома, в котором мягко позвякивали кубики льда, ударяясь о стеклянные стенки. На губах играла мягкая улыбка, такая сексуальная, такая греховная.
        — Прекрати.
        Он передал ей стакан, по-прежнему улыбаясь, и вопросительно поднял бровь:
        — Что?
        — Сам знаешь.
        Он стоял практически в ее личном пространстве — с напитком в руке и лукавым выражением на лице.
        — Неужели?
        — Ты выбиваешь меня из колеи. Специально выбиваешь меня из колеи!
        Он искренне рассмеялся на это — никакого притворства или очарования. Просто утробный, безудержный смех. И неожиданно Тара расслабилась.
        — Никто не может обвинить тебя в том, что ты говоришь не то, что думаешь, Тара. Должен признать, это бодрит.
        Она поднесла свой стакан к его и чокнулась:
        — Ты тоже. Полагаю.  — Сделала большой глоток — кубики льда скатились и ударились о зубы — и покачала головой, удивляясь самой себе и всей этой сумасшедшей ситуации. Еще несколько часов назад она с удовольствием задушила бы этого мужчину, но теперь казалось… казалось, что он, в конце концов, все-таки человек.
        — У тебя есть музыка?
        — Конечно. Проходи и выбери что-нибудь на свой вкус.
        Она проследовала за ним, восхищаясь его плавными, мужскими движениями. Вот человек, который ходит в спортзал. Без сомнений. Какая идеальная задница. Будь Тара в клубе, то, возможно, даже ущипнула бы его.
        Он передал ей ноутбук, и Тара пролистала несколько музыкальных списков. Вкус неплохой. Небольшая доработка не помешает, но, в общем, все вполне сносно. Она выбрала что-то трендовое, беспроигрышное, отступила и почувствовала, как басы заполняют пространство. Так было лучше…
        Майкл. Она повернулась. Он смотрел на телефон и хмурился. Затем положил его на барную стойку и взглянул на Тару. Что, черт возьми, происходит?! Требовательные темные глаза вперились прямо в нее, и под этим взглядом Тара чувствовала себя беззащитной, возбужденной, опьяневшей, задыхающейся.
        — Все в порядке?
        Он кивнул, подошел к ней:
        — Отлично. Только от Анжелики ничего не слышно.  — Залпом осушил стакан.  — Обновить?
        — Обязательно.
        Она последовала за ним в бар. Стояла и наблюдала, покачивая бедрами в такт балеарской мелодии. Очень даже неплохо. Вообще, она никогда не любила домашние вечеринки. Толпы гостей, громкая музыка, сильное похмелье. Обязательно. Но было что-то милое и успокаивающее в том, как он передвигался по дому, наливал ром и выглядел так сексуально.
        — Ты часто здесь бываешь?
        Он покачал головой, закручивая крышку на бутылке с ромом:
        — Один, может, два раза в месяц. Но это временно. Я собираюсь вернуться, как только Ферн поступит в местный университет.
        Тара открыла рот. Потом закрыла. Все шло хорошо, и, возможно, единственный раз в жизни ей стоит держать язык за зубами. В конце концов, это не ее дело.
        — Твое здоровье,  — сказал он и коснулся ее стакана своим.
        Она чокнулась, избегая смотреть ему в глаза. Но Майкл как будто догадался о ее страхах. Очень странно! Он рассмеялся.
        — Я больше не буду на тебя смотреть, мистер. Ты творишь странные вещи.
        Он снова засмеялся. Отставил стакан и сделал шаг к Таре. Атмосфера стала напряженной.
        — Какие вещи?
        — Вещи…
        Ее голос постепенно затих. Майкл протянул руку и накрыл пальцы Тары своими поверх стакана. Огонь и лед. А потом она позволила разжать и опустить свою ладонь.
        Его рука коснулась ее щеки, пальцы нежно заскользили по коже. Тара закрыла глаза и задрожала, словно сдерживая волну. А потом сдалась — в тот самый момент, когда могла бы остановить все это.
        Майкл положил руку ей на затылок и притянул к себе. Она уперлась руками в его грудь и почувствовала крепкие мышцы — именно такими она их себе и представляла. Его рот нашел ее губы, и Тара застонала, подчинившись,  — он овладел ее губами.
        Майкл сделал шаг вперед вместе с Тарой, не отрываясь от ее рта. Рука Майкла соскользнула с ее затылка, пальцы коснулась шеи, проследили линию ключицы.
        — Твоя кожа заводит меня.
        Это было все, что он сказал, прежде чем вновь припасть к ее губам. Медленно провел пальцами вниз по обнаженной руке — такие теплые, желанные, необходимые прикосновения. Ладонь Тары, наоборот, поднималась вверх по его шее к подбородку. Легкая щетина покалывала пальцы, а от древесно-цитрусового запаха кружилась голова. Язык Майкла исследовал ее рот, и Тара изо всех сил старалась не отставать. Его руки лежали теперь у нее на талии, ощупывая, изучая ее форму и изгибы. Тара знала, что его ладони вот-вот накроют ее набухшие груди, и жаждала этого.
        — Прикоснись ко мне, пожалуйста…  — Ее просьба потонула в поцелуе.
        И он это сделал. Обхватил руками обе ее груди, ощутив их вес, и начал мягко массировать. Нащупав большими пальцами соски через атласную ткань платья, он превратил их в источник удовольствия.
        Он не спрашивал, чего она хотела. Он просто давал то, что ей было нужно.
        Майкл подхватил ее и направился — должно быть, в спальню. Затем поставил ее на ноги и развернул вокруг:
        — Снимай. Платье.
        Он был очень груб, но Тара проглотила это как нектар и принялась проталкивать покрытые шелковой тканью пуговицы через петли, чтобы расстегнуть и стянуть платье по бедрам вниз. Ничто в мире не могло остановить ее — она желала заполучить его теплые сильные руки, которые ласкали ее кожу, оставляя горячие следы.
        — Ты чертовски сексуальна,  — произнес он, на мгновение оторвавшись от ее губ.
        Тара схватила его за рубашку, беспомощно теребя пальцами пуговицы. Но он успокоил ее. Отступил на шаг назад. Посмотрел на нее, стоящую в озере шелкового атласа кремового цвета: соски напряглись и выступали сквозь кисею бюстгальтера, трусики скрывали последний из ее секретов. Тара чувствовала его взгляд — словно языки адского пламени лизали ее кожу.
        На такие вечеринки ее раньше никогда не приглашали. И Тара хотела повеселиться.
        Она пожирала Майкла глазами, не замечая ничего, кроме его безупречного широкого торса. Провела по нему пальцами, затем прикоснулась губами и языком — вдыхая и пробуя на вкус. Майкл стянул брюки, и Тара ахнула от удивления, увидев размер его возбужденной плоти, выступающей вперед стальным жезлом,  — не смогла удержаться и опустилась на колени, обхватив его рукой, а затем губами.
        Но Майкл потянул ее за руки вверх и усадил на кровать, затем слегка толкнул, так что она упала на спину. Затем ухватился пальцами за края ее трусиков, стянул их вниз и отбросил в сторону. Тара откинулась на локтях и смотрела ему в лицо. Майкл обхватил руками ее лодыжки и раздвинул ноги, а затем опустил голову и лизнул складку, обжигая своим прикосновением.
        Тара дернулась, но он положил руку ей на грудь. Покачал головой:
        — Еще рано.
        Он снова опустил голову и принялся нещадно дразнить языком и посасывать нежную кожу, пока Тара не почувствовала, как внутри ее разгорается огонь, обжигая и подчиняя себе нижнюю часть ее тела. Тара с наслаждением посмотрела вниз на темную голову у себя между бедер. Губы Майкла превратились в орудие сладкой пытки, спазмы внизу живота подступали волнами, пока Тара не провалилась в какую-то бездну, полностью отдавшись оргазму. На самом пике она вскрикнула, а потом замерла, наслаждаясь уже слабыми толчками — неожиданными, мягкими, легкими.
        Но губы Майкла, влажные от ее собственных соков, тут же прижались к ее губам в глубоком поцелуе, который снова и снова разжигал внутри ее страсть. Схватив Тару за запястья, Майкл потянул ее к себе. Она послушно приподнялась на кровати, расстегнула бюстгальтер и восхищенно смотрела, как он натягивает презерватив. Ей хотелось почувствовать его внутри — Тара просто жаждала этого.
        Майкл чуть замешкался, и она села и выпрямилась на кровати.
        — Просто расслабься, Тара. Ляг на спину.
        Она снова упала на постель, продолжая наблюдать за ним. Майкл поймал ее взгляд — Тара почувствовала, как он толчком раздвинул ее бедра, а затем вошел в нее глубоко, очень глубоко. Тара всхлипнула, как щенок, а потом начала двигаться в его ритме. Все это время темные глаза Майкла не отрываясь смотрели на нее.
        Как она делала это раньше? С мужчинами, которым были нужны подсказки?
        Он нависал над ней — широкие сильные плечи и карамельного цвета кожа в сознании Тары сливались с теплыми волнами удовольствия, которые накатывали с каждым сильным жестким толчком.
        — Тебе нравится, Тара?
        Эти глаза пытливо смотрели на нее.
        — Хм, милая? Теперь ты чувствуешь — это притяжение?
        Ей было плевать, что он пытался доказать свою правоту. Может делать это сколько угодно, лишь бы она испытывала то же самое каждый раз.
        И она схватила его за голову, притянула к себе и уверенно поцеловала. Майкл подался вперед и перевернулся вместе с Тарой, так что она оказалась сверху: наклонилась, чуть сместила бедра, перевела вес, и все это время не отрываясь смотрела Майклу прямо в глаза. Что-то зарождалось в его груди — нечто огромное и мощное,  — и Тара на мгновение ощутила страх или удивление.
        Затем он протянул руку, коснулся ее рта. И возобновил резкие исступленные толчки, хотя она сидела на нем верхом. Тара знала, что ни с кем больше ей не будет так хорошо. Никогда. Следующая волна оргазма накатила на нее, когда Майкл дернулся и взорвался глубоко внутри. Все это время он не отрывал от нее взгляда, и Тара почувствовала, как обжигающее давящее ощущение в груди вернулось. Слишком сильное. Слишком мощное.
        Она закрыла глаза. Опустила голову и затихла.
        Мгновение или два спустя Майкл отвел руки в стороны и выдохнул. Вероятно, сигнал, что пора спрыгнуть. Тара уперлась руками о кровать и медленно соскользнула вниз. Она все еще ощущала его — такого большого и мощного — внутри себя, и это было чертовски приятное чувство. Но вместе с осенним рассветом забрезжила и реальность. Они просто занимались сексом. Он не посмотрел на нее, не коснулся и не утешил. Не сказал ни единого слова. Она просто женщина, с которой он переспал.
        Тишина.
        Из незашторенного окна, мимо которого прошла Тара, были видны все ее любимые лондонские достопримечательности. Она остановилась на мгновение, пытаясь запечатлеть этот вид в памяти: все формы и цвета небоскребов и линии горизонта — мосты, башни, часы. Все на фоне румяной зари.
        Он сделал еще один глубокий выдох:
        — Тебе лучше одеться.
        — Несомненно.  — Она бросила взгляд через плечо туда, где все еще лежал Майкл Круз — красивый, высокомерный, абсолютно не в ее вкусе.
        — Не обижайся. Просто Анжелика с друзьями появится здесь с минуты на минуту, и будет лучше, если мы пригласим их на вечеринку, а не на групповуху.
        — Я знаю, что ты имеешь в виду. Я же сказала, что собираюсь одеться. Не возражаешь, если я сначала приведу себя в порядок?
        Он оказался такой свиньей. Хуже разговора после секса она не помнила. Тара сама виновата. Что она вообще здесь делает? Если ей не изменяет память, то оказывает услугу девушке, которую едва знает, и ее чрезвычайно космополитичной сестре? Ладно, она чувствовала солидарность с ними, была рада помочь им перехитрить еще одного мачо. Мачо с легендарной сексуальной репутацией, против которой не существует иммунитета.
        Зачем она ввязалась во все это? С какой стати решила, что у нее хватит эмоциональных сил, чтобы справиться с ситуацией? Ей необходимы правила и рамки. Она не может вот так барахтаться! Она умела флиртовать. Дразнить. Но она знала себя достаточно хорошо, чтобы понять, что дальнейшие шаги потребуют от нее слишком большого напряжения. Она всегда старалась тщательно скрывать свои чувства. Майклу придется довольствоваться лишь камуфляжем ее комментариев.
        — Иди прямо. Ванная комната там.
        Он махнул рукой и поднялся с кровати, Тара старалась не подавать виду, какое сильное впечатление его тело снова произвело на нее,  — этот мужчина был в превосходной форме. Жаль, что его сущность оказалась такой гнилой.
        Она ощупала холодную кафельную стену в поисках выключателя, но Майкл подошел к ней сзади, протянул руку и включил свет.
        — Спасибо,  — сказала она, поспешив закрыть за собой дверь.
        Но Майкл вошел внутрь и потянулся к ней. Таре становилось зябко, и она жаждала тепла его тела, но держалась холодно и непреклонно в его объятиях. Он приложил свою тяжелую руку золотистого цвета к ее груди — поразительный контраст. Ее молочная кельтская кожа служила идеальным фоном для его гладкого карамельного тела. И даже со своими полными грудями и бедрами Тара все равно мило гармонировала с его фигурой.
        С одной стороны, это нравилось ей, непонятно почему, но с другой — Тара сердилась, что так легко пошла с ним и занялась сексом, как какая-то дешевка.
        Ее взгляд упал на заветное украшение: бабушкино кольцо на старинной золотой цепочке. Частица любви, которой она касалась пальцами каждый день. Ее святыня и сила. Тара дотронулась до него и сейчас, ожидая, чтобы Майкл оставил ее одну.
        — Послушай, мне нужно уединиться, если ты не против.
        Он подцепил густые, волнистые пряди ее волос, выбившиеся из прически, и заправил за ухо, погладил пальцем под подбородком. Тара ничего не сказала.
        — Конечно,  — ответил он, но развернул ее к себе и обхватил лицо обеими руками. Поцеловал. Медленно и сладко.  — Все что угодно.  — Поцеловал ее еще раз и отступил. Напоследок провел пальцем вниз по плечу и руке.  — Красавица.
        Она подождала, пока дверь за ним закрылась, и скорчила гримасу. Они все красавицы — каждая из десяти тысяч женщин, с которыми он переспал. И она стала номером десять тысяч один. Какая же она дура, что даже не смогла сопротивляться ему!
        Тара взглянула на женщину-катастрофу, которая смотрела на нее из зеркала,  — нечто размытое и нечеткое. Она выглядела, как и ее мать, слабой и потерянной. И Тару от этого тошнило.
        Майкл, вероятно, воспользовался другим душем, потому что он выглядел, как в рекламном ролике средства после бритья, когда Тара наконец заставила себя выйти из ванной и направиться туда, где, как ей казалось, варился кофе.
        — По-прежнему ничего?  — поинтересовалась она, уверенная, что Анжелика появится в ближайшее время.
        Он покачал головой и отхлебнул кофе:
        — Нет. Видимо, планы изменились. Кофе?
        Она отказалась. Кому нужен кофеин в такую рань?
        Она уже поместила эту ночь в папку «Удаленные» и собиралась наплевать на вечеринку у Джонни и прямиком отправиться домой, чтобы лечь в кровать.
        — И что за изменения?
        Майкл стоял к ней спиной, и Тара снова поймала себя на том, что ее глаза изучают его движения, игру мышц под одеждой.
        — Похоже, все неплохо повеселились в клубе, и, добравшись до квартиры, она просто решила остаться дома. У меня нет пропущенных вызовов, а у тебя?
        Мозг Тары закипал. Что, черт возьми, будет правильно сейчас сказать? Наверняка что-то случилось, раз Анжелика не смогла приехать. Может, что-то с Ферн?
        — Не знаю. Сейчас проверю. Так…
        — И можешь допить кофе, автомобиль ждет перед домом, когда ты будешь готова.
        Майкл сидел на барном стуле, утренняя газета зашуршала, раскрылась и легла на деревянную стойку медового цвета. Он поднес раздражающе маленькую чашечку для эспрессо к губам, и Тара почувствовала непреодолимое желание выбить ее прямо из его самодовольной руки.
        — Между прочим, Майкл, я думаю, что недооценивала тебя. Ты казался мне просто высокомерным. Но теперь я вижу, что сильно ошибалась. Тебе удалось в одиночку испортить вечер, которого я с нетерпением ждала несколько недель. Твое высокомерие не знает границ. Ты это понимаешь?
        — Интересно. Я испортил твой вечер,  — сказал он газете.  — Значит, ты готова идти? Я позвоню вниз, чтобы водитель знал, что ты уже спускаешься.
        Тара подхватила сумочку. И остатки гордости. Ей хотелось убраться отсюда как можно быстрее.
        Ее каблуки проваливались и путались в густом ковровом ворсе, пока она шла к двери. На глаза наворачивались горячие, обжигающие слезы. Как она могла так низко пасть? О чем она вообще думала, решив заняться сексом с таким парнем? Никакое удовольствие не стоит того, чтобы почувствовать себя проституткой, к тому же незваной проституткой. Он полностью уничтожил все гормоны счастья, которые благодаря ему же родились в ее теле, и разрушил ее самооценку. А хуже всего то, что она позволила ему это сделать. Она должна была казаться беззаботной, возбужденной, пусть и наигранно. Должна была сорвать с себя бюстгальтер и в экстазе размахивать им над головой. Нельзя позволять, чтобы Майкл причинял ей такую боль. Она ведь Тара Девайн. Ей наплевать.
        Только ей было не наплевать. Совсем. И ей очень, очень больно.
        Но век живи, век учись. После того, через что она прошла, пора бы уже и усвоить эту науку. Но по сравнению с другими ее жизненными уроками — это так, мелочь. Таре просто хотелось быть лучше подготовленной в следующий раз. Не выставлять свои чувства напоказ.
        Глава 3
        — Я не куплюсь на это, Анжелика. Где она?  — Майкл с угрюмым видом шагал по коридору суперстильной квартиры Анжелики, раздражение так и бурлило в каждом его движении.
        — Доброе утро, Майкл. Мы снова не в настроении? Что случилось прошлой ночью? Надеюсь, ты не был так же груб с Тарой?
        Майкл проводил взглядом Анжелику, проплывающую по идеально обставленной гостиной. К такому вопросу он тоже не был готов — это касалось только его и никого больше.
        Он поискал глазами доказательства… чего угодно, но комната выглядела безупречно. Хотя Анжелика казалась напряженной, что довольно редкое явление. Она суетилась на кухне.
        — Для меня кофе не вари, и так уже выпил сегодня слишком много,  — выдавил Майкл, пытаясь вытеснить воспоминания о том, как шокировал Тару своими комментариями.
        Эта ночь стала настоящим адом, и Майкл понимал, что им манипулируют, просто не знал почему. Но одно было ясно: идея потерять контроль над собой из-за женщины не очень ему импонировала. А Майкл оказался очень близок к этому накануне. Даже не смог противостоять своему желанию. Когда в последний раз он показывал такое полное презрение к собственным ценностям? Майкл ненавидел это ощущение неуправляемости — слишком свежо оно было в памяти, хотя прошло более двадцати лет с тех пор, как он по-настоящему «сорвался в штопор».
        — Где наша сестра?
        — О, Майкл, ради бога, в своей постели! Она же почти ребенок, работала всю неделю. Постарайся вспомнить свою молодость и предоставь ей немного свободы. Ослабь поводок. Хм?  — Анжелика включила кофеварку и занялась чашками и сливками.
        Беда в том, что он слишком хорошо помнил, каково быть молодым. Не в деталях, но достаточно: перепутанные день и ночь, наркотики и антидепрессанты, секс где и с кем попало. За глаза хватит, чтобы понять — это была просто тщательно срежиссированная катастрофа, которой управляли его менеджеры и наслаждались его поклонники. И если бы не смерть матери, которая подействовала на Майкла как холодный душ, все могло бы закончиться для него так же плохо, как и для многих других.
        Хотя Анжелика предложила «ослабить поводок», он скорее воспользуется им, чтобы связать Фернанду, пока та не станет достаточно зрелой, чтобы справиться со свободой. Другое дело, если бы она походила на Анжелику, но Ферн была слишком непостоянна и беспечна. Кроме того, Майкла беспокоил этот ее интерес к миру моды. Тут нужен глаз да глаз.
        — Позавтракаешь? Ты уже ел?
        — Нет, спасибо, ничего на нужно.
        Он направился к гостевой спальне, быстро постучал в дверь, прислушался и вошел. В лицо ударил запах перегара. Майкл подошел к спящему телу и склонился над ним. Ферн была в отключке. Значит, вчера напилась до полусмерти.
        Подошел к окну и распахнул шторы. Потом вернулся к кровати.
        — Доброе утро, Фернанда.
        — Ей нужно выспаться, Майкл, оставь ее в покое.
        Анжелика вошла в спальню и принялась поднимать и аккуратно складывать одежду. Комната походила на комиссионный магазин. На прикроватном столике стоял огромный стакан с водой, повсюду были разбросаны ювелирные украшения и наряды.
        — Она пьяна в стельку?
        — Майкл, успокойся, с ней все в порядке.
        Суетливость Анжелики начинала его раздражать.
        Фернанда валялась в алкогольной коме, как последнее быдло,  — у Майкла было достаточно опыта, чтобы понять это,  — так почему же кто-то пытается убедить его в обратном? Именно так все и начинается. Вот так ровесники Ферн играют в «орел или решку» с судьбой. Ферн шестнадцать — в точно таком же возрасте он связался с плохой компанией и покатился вниз по наклонной. Был слишком самоуверен и тщеславен, чтобы слушать кого-либо, за исключением комплиментов по поводу своего внешнего вида или мастерства в постели. И абсолютно глуп и наивен, чтобы понимать, что просто не мог быть хорош в сексе. Вот так молодые жизни и выходят из-под контроля, когда рядом нет взрослых, которые по-настоящему заботятся о тебе.
        И пусть Анжелика думает, что поступает правильно,  — его мать тоже была уверена в своей правоте,  — но они просто другие. Доверчивые, добрые, неиспорченные. Не такие, как он. Совсем не такие.
        Поэтому он не позволит истории повториться. Ни за что.
        — Подними ее, Анжелика. А потом можете рассказать мне, что, черт возьми, произошло вчера ночью. Думаешь, я не просек ваш план? Вы подослали ко мне эту маленькую секс-бомбу, чтобы удержать меня подальше, разве нет?
        — О, Майкл, ты ведь не был груб с ней?
        — Ты уже спрашивала. Не твое дело, что я сделал, или не сделал, или сказал Таре.  — Он отвлекался и уже не совсем понимал, зачем вообще здесь.  — Просто разбуди Ферн, я подожду на кухне.
        Он направился в сияющую глянцевую кухню. В голове стучало от слишком большого количества кофеина и горечи. За одну ночь его обвели вокруг пальца три женщины, и впервые за много лет он почувствовал, что ситуация развивается в направлении, которое ему не очень нравится.
        Майкл достал телефон и снял блокировку. У него есть остаток выходных, а в понедельник уже поездка в Испанию. Но до этого его ожидают выяснение отношений, бессонница и сокрушающие воспоминания, связанные с Тарой Девайн.
        Тара Девайн? Почему, где и как это имя пересеклось с его? Двадцать четыре часа назад он получил план передвижения Ферн и согласился сопровождать Анжелику на модный показ Тары. Нехотя согласился. Высидел мучительный час, благодаря судьбу за то, что его больше ничто не связывает с этой чушью.
        Восемнадцать часов спустя он самозабвенно «жарил» в постели ту же мисс Девайн и не мог насытиться ею. В чем его проблема? Сексуальное расстройство? Последняя любовная связь была давненько. Возможно, Тара просто разбудила в нем что-то.
        — Ты наконец встала.  — Он наблюдал за Ферн, которая осторожно ступала через кухню. Она двигалась, словно была стеклянной и боялась разбиться. Головная боль? Или хуже?
        Она опустила голову. Майкл не видел ее лица из-за волос, но Ферн сидела согнувшись на барном стуле с телефоном в руке, игнорируя брата. Ее тело практически сложилось пополам, и Ферн выглядела довольно хрупкой в своих пижамных шортиках и гигантских носках. При этом она безостановочно строчила сообщения.
        — Убери телефон, Фернанда.
        Она выключила его и положила экраном вниз, но глаз на Майкла не подняла.
        — Где ты была вчера вечером?
        — Тусила. На вечеринке.
        — Тогда почему сказала, что останешься дома?
        Она взглянула на него снизу вверх. Вызывающе. Раньше он никогда не видел ее такой.
        — С чего ты взял?
        — Я жду ответа. Не отвечай вопросом на вопрос.
        Она нахмурилась и пробормотала:
        — Тара права. Ты действительно помешан на контроле.
        — Рад, что мы это выяснили. Мнение Тары очень важно для меня.  — Он действительно хорошо контролировал себя, так что слова прозвучали спокойно и медленно.
        — Великолепно! Мы все вместе сможем поговорить об этом через пару минут. Она уже едет сюда.
        Если бы он сейчас отхлебнул кофе, точно поперхнулся бы. Но Майкл ничем не выдал себя, лишь бросил удивленный взгляд на Анжелику, которая присоединилась к ним на кухне,  — беззаботная, как будто так происходит каждое субботнее утро и Тара Девайн постоянный гость.
        — Пообедаем? Полагаю, самое время для обеда… завтрак мы, кажется, уже пропустили.
        До смешного легкомысленные рассуждения его сестры прервал звонок в дверь. Майкл оглядел остальных, но те продолжали свою маленькую игру. Так что он направился к входной двери.
        Если Тара не ожидала увидеть его, то очень умело это скрыла. Широченная улыбка, розовая помада на губах, несколько взмахов ресниц, словно Майкл был соринкой, которую она пыталась сморгнуть. Уверенно вошла внутрь.
        — Майкл.
        Прошла вперед по коридору, он не мог оторвать взгляда от ягодиц, покачивающихся в кожаной юбке, которая сидела как вторая кожа. Эта кожа — ее кожа,  — он никогда не видел и не касался ничего подобного. Нежная, кремово-белая, шелковистая. Он проводил Тару взглядом до самой кухни. Послышались приветственные возгласы сестер, даже страдающей от тяжелого похмелья Фернанды.
        — Так ты поедешь?
        Поедешь куда?
        Он вошел в кухню. Увидел, как Тара приблизилась к Ферн. Обняла ее и была вознаграждена мягкой улыбкой.
        — Я бы очень хотела. Но у меня много дел, возможно, лучше повременить. Пока все не уладится.
        Пока что не уладится?
        Выступление Анжелики было достойно награды. Легкая улыбка и королевский наклон головы.
        — Конечно… конечно. Мы могли бы запланировать время после Парижа. Не хочется откладывать надолго. Думаю, это единственные свободные дни, которые появятся у меня в ближайший месяц.
        Тара получила чашку кофе и теперь стояла рядом с Ферн.
        — Это сложно. Когда вам нужно знать точно?
        Нужно знать что?
        — О, я просто думала заехать за тобой перед рейсом, или, если ты полетишь сама, я могу встретить тебя в аэропорту.
        Что? Они все выучили сценарий перед приходом Майкла?
        — Что тут происходит? Куда вы все собираетесь?  — потребовал ответа Майкл, едва сдерживая растущее раздражение.
        Они обернулись к нему — две темные головки и одна светлая. Три пары больших глаз и губы, сложенные трубочкой.
        — В Барселону. Тара согласилась разработать дизайн моего свадебного платья и приедет к нам на… Ну, детали мы можем обсудить и позже.
        — Это правда? Тара, мне кажется, мы должны поговорить.
        — О чем?..
        О состоянии Фернанды. О сигналах, которые она посылает его впечатлительной сестре. Об умопомрачительном сексе, который был у них менее шести часов назад. Ее приезд в Барселону не вариант. Он хотел порядка, а не хаоса. Он хотел, чтобы Ферн успокоилась и вернулась к занятиям. Он хотел думать о Таре Девайн в прошлом, а не наблюдать ее в настоящем и мечтать сорвать с нее одежду.
        Ему было просто необходимо сохранять контроль над своей головой и телом. А Таре Девайн удавалось превращать его в примитивное существо с рефлекторными реакциями и странными эмоциями. Кто бы, черт возьми, захотел такого? Она уже заставила его сомневаться в самообладании, задуматься о чувстве вины и всей его системе ценностей. Это никуда не годится!
        Видимо, его сестры вышли из комнаты. Но его больше обеспокоил огонек в глазах Тары, чем отсутствие других людей. Когда дверь защелкнулась, Тара повернулась к нему.
        — Согласна, нам нужно поговорить. Сначала я. Прошлой ночью я пришла к тебе домой, наивно веря, что встречу там остальную компанию. В машине я однозначно даю понять, что не хочу тебя поцеловать. Переступаю порог квартиры, и ты однозначно решаешь, что «нет» означает «да».
        — Хочешь сказать, ты была против того, что произошло между нами?
        — Нет.  — Она отвела взгляд.  — Нет. Я только хочу сказать, что то, как ты обращался со мной после, шокировало меня.
        Она повернулась к нему лицом: глаза казались огромными. У любой другой женщины по щекам уже катились бы слезы уязвленного самолюбия, но Тару трудности лишь закалили. И это задело его еще сильнее.
        — Ты сама посылала довольно ясные сигналы. Я пошел за тобой в ванную комнату, помнишь? Но ты хотела уединиться.
        — Винишь меня? Я духа не успела перевести, как меня поставили на счетчик. Было ясно сказано, что время пошло.
        — Тара, ты распутница. Не пытайся обмануть меня, что надеялась на какую-то галантность. Ты знаешь правила такой игры. Ты или участвуешь, или нет. И ты была в игре по самую твою великолепную шею.
        Он посмотрел прямо туда. Ее серебристый трикотажный джемпер с косым воротом открывал эту шелковую кожу. Ключица подчеркивала линию, которой он касался губами. Декольте скрыто, но Майклу достаточно и воспоминания о нем, чтобы пробудить свое похотливое желание. Он взглянул вверх — Тара смотрела на него в упор. В голубых глазах все еще жила боль, а самые розовые, самые пухлые губы по-прежнему были сложены в презрительно-капризной гримасе.
        — Распутница? И кто же играет в игры по правилам, которые ты придумал? Правило первое: вести себя как высокомерный болван. Правило второе: напрочь игнорировать ясное предупреждение другого человека. Правило третье: нападать, как вырвавшийся из клетки зверь…
        — Правило четвертое: соответствовать ожиданиям мисс Секс-бомбы.
        Она онемела от изумления.
        — Что? Разве я не прав? Сейчас ты играешь с большими мальчиками, Тара. Тебе лучше убедиться, что ты продумала все ходы до конца, потому что это не репетиция.
        Она положила руки на бедра и выпрямилась. Грудь вздымалась, а кожа порозовела, как тогда, когда они занимались любовью. Тара была великолепна в своей ярости.
        — Просто послушай, что ты говоришь. Это же абсолютное бахвальство. Я ни за что не сыграла бы с тобой снова, пусть даже моя жизнь зависит от этого.
        — Твоя жизнь будет зависеть от того, насколько далеко ты будешь держаться от моих сестер. Так почему бы тебе не пойти и не сказать Анжелике, что ты передумала?
        — Ты мне угрожаешь? Ты серьезно угрожаешь мне?
        Нет, конечно, он ей не угрожал. Просто вырвалось. Ему было необходимо, чтобы она оказалась подальше от них, и в первую очередь — от него самого, и немедленно. Потому что от одного ее вида сейчас — сверкающие глаза и приоткрытые влажные губы, руки на бедрах, грудь, выступающая под тонкой, мягкой тканью свитера,  — он хотел владеть ею целиком и полностью, насколько это возможно.
        — Ничего не получится, Тара.
        — Все отлично получится. И вот как. Я честно заслужила заказ на платье Анжелики. Мне нужно провести с ней какое-то время, чтобы понять, чего именно она хочет. Мы договорились, что встретимся на следующей неделе. Тот факт, что мы с тобой занимались сексом, не имеет значения. Самая большая проблема заключается в твоей потребности контролировать все аспекты жизни каждого, в том числе и мои! Только этого тебе не удастся. Ясно?
        Она подошла ближе к нему для большей убедительности своей маленькой тирады, и этого оказалось достаточно. Майкл протянул руки и обхватил ее лицо, сделал шаг вперед и, чуть приподняв Тару, прижал к себе. Овладел розовым ртом и заставил замолчать на какое-то мгновение.
        Он вынуждал Тару отступать, пока та не уперлась спиной в дверь. Прижавшись к Таре, Майкл провел руками по ее груди, проник под джемпер и внутрь бюстгальтера. Она вскрикнула от удовольствия, но его губы поглотили все звуки. Руки Тары были везде — похлопывали его по ягодицам, скользили по плечам, вниз по торсу и, наконец, добрались до его возбужденной плоти. Тара была такая же знойная, как пустыня Мохаве, совершенно ему под стать.
        Майкл отступил назад, положил руки ей на плечи, перевел дыхание. Конечно, Тара права. Даже если она действительно настоящая тусовщица, какой хотела казаться,  — а он начинал подозревать, что это медийный миф,  — он перешел границы дозволенного. Но это к делу не относится. В первую очередь он предан семье, и так будет всегда. И никакое половое влечение или дерзкие остроумные комментарии не превратят ее в женщину, рядом с которой он хотел бы находиться. Всего лишь неделя в ее компании — и посмотри, что случилось с Ферн. Одна неделя с ней, и кто знает, что станет с ним?
        — Мне такое не нужно. Просто не хочу, чтобы Фернанда еще больше подвергалась влиянию твоего мира. Ты получила заказ от Анжелики — хорошо. Но остальное табу.
        Тара мгновенно разозлилась, быстро пришла в себя и шагнула в сторону, одной ладонью обхватила дверную ручку, другой поправляла волосы. Она посмотрела на него, качая головой и дыша с презрением:
        — Как я уже сказала, я играю по собственным правилам. Смирись с этим.
        Глава 4
        Меньше всего сейчас ей нужны были ссоры. Любого характера. Стресс от организации следующего шоу зашкаливал, и, да, она развязно держалась перед своей командой, но критика Таре была не страшна.
        Она выключила телефон и, сомкнув вокруг него наманикюренные пальчики, задалась вопросом: перестанет ли он когда-нибудь звонить? Значит, Голландец Ронни пошел на попятную. Она должна была это предвидеть. Уж слишком он хорош, чтобы все оказалось правдой. Ну, за исключением его зацикленности на себе и тупости. Красивый, бисексуальный и скучный. И, как теперь выяснилось, на мели.
        Она закатила глаза. Это означает еще один унизительный разговор с банком, чтобы продлить кредит. Конечно, в имидже «плохой девочки» есть определенные плюсы, но, когда дело доходило до встреч с бизнесменами, у которых на руках все карты, Тара иногда даже сожалела, что у нее нет хотя бы одного наряда в строгом синем цвете до колен. Деловая сторона жизни удается гораздо легче, если у вас в руках консервативный мяч.
        Тем не менее стратегия выбора рекламы до сих пор ее не подводила. Все обожали ее непринужденный образ — сама непосредственность,  — и Тара знала, что большинство из них забывали о ее амплуа тусовщицы и нарядах, когда концентрировались на словах, которые она произносила.
        Но какая же ирония! То, что эти чучела рубашек знали ее лучше, чем большинство друзей и вся ее семья. Забавно, что она чувствовала себя вполне комфортно, обнажая перед ними душу, раскрывая пятилетние планы и откровенничая о том, как она собирается покорить Европу в следующие двенадцать месяцев. Единственное, чего они не знали,  — зачем.
        Почему она так одержима? Что превратило тихую, скромную девушку-которой-ничего-не-светит в агрессивную, целеустремленную, самоуверенную женщину? А она сама себя знала?
        Иногда. И это ее не радовало.
        Уж пусть лучше голова трещит от бизнеса, чем заниматься самокопанием. Таре просто необходимо вернуть все в нужное русло.
        Тем не менее неделю назад она и подумать о таком не могла! Свадебное платье для Анжелики Круз. Всю империю Тары оно не спасет, но вполне может привести к очень прибыльному долгосрочному сотрудничеству. Если бы только она могла держать рот на замке и оторвать взгляд от красавца.
        Она опустила глаза на наряд для Барселоны номер один — небольшое красное шелковое платье-рубашка, бежевые босоножки с открытым носом и… Она вынула украшения, которые взяла с собой, просто смех: несколько золотых браслетов-обручей… Тара ненавидела спешку, в которой ей пришлось упаковывать вещи. Она зачесала волосы назад, а затем собрала их в хвост. Красные матовые губы — никаких следов помады на губах — и… она посмотрела вниз… да, облезлый лак на ногтях.
        Но этим придется заняться позже. Сейчас самое время впитать атмосферу семейки Круз и начать настраиваться на волну Анжелики. Несколько часов блуждания по дому и саду до обеда, а затем совместное рассматривание свадебных альбомов невест семейства Круз, которые были предусмотрительно выложены в ее комнате по приезде.
        И какой это был приезд. С тех пор как она сказала Майклу «смирись с этим», сохранялось радиомолчание, пухлые губки Ферн сбивали с толку, а Анжеликой овладело почти нервное оживление с момента приземления в аэропорту Барселоны. Тара хорошо знала механизм семьи — очень в стиле Девайн. Ни одного недосказанного слова, ни одного отведенного в сторону взгляда. Слезы, крики и истерики. Затем повторить до изнеможения.
        Пока дедушка Девайн не возвращался домой. Тогда все превращались в тени. Шепот и опущенные глаза. Вкуснейшие обеды и ни одной проблемы.
        Она соскоблила лак с ногтей, чувствуя себя ничтожеством. Нет, проблем не было даже в лице такого вызывающе агрессивного мерзавца, как ее дед. Проблема Тары в том, что у нее хватило духу высказать ему в лицо недовольство. Это ее саму сделало проблемой семьи.
        Поэтому, когда пришло время выбора — когда одни нашли работу, а другие определились с колледжем,  — она предпочла самый быстрый поезд из города. И никогда не оглядывалась. Действительно, Майкл Круз — просто голливудская версия дедушки Девайна. Вид ухоженнее, зубы белее, но то же высокомерие, то же ожидание, что все женщины будут делать так, как им скажут…
        Она посмотрела на кучку алой шелухи, лежащей на белоснежном покрывале. «Отбрось весь негатив в сторону и начинай шевелиться. Живи своей жизнью. Потому что никто не собирается тебя поддерживать, не говоря уже о том, чтобы согласиться с тобой, что Бог сотворил женщин и мужчин равными! О нет. Ни тетки, ни дед и уж точно не твоя мать».
        Именно поэтому намного лучше быть целиком и полностью независимой. В каждом аспекте жизни. Чтобы держаться как можно дальше от людей, которые стали бы ее контролировать. И если она встречалась с мужчинами, то делала это осторожно — никакой лжи, но и никаких обещаний. И абсолютно никаких мужчин, которые бы оценивали ее или проявляли неуважение, иначе им не пройти даже первый отборочный тур.
        И это не делает ее распутницей! Черт бы побрал Майкла Круза с его оскорблениями! Посмотри, что происходит, когда она игнорирует собственные правила…
        День выдался не самым жарким, и солнечный свет бодрил и поднимал настроение. Каблуки приятно цокали по мраморным полам, когда Тара прогуливалась по дому. Аура этого места казалась странной — Тара никак не могла настроиться на нее. Здесь чувствовались счастье и любовь, но и было слишком много порядка, даже несмотря на все очевидные женские штучки — цветы, ароматы, симпатичную мягкую мебель и портьеры. Но среди всего этого проступал мужской характер дома — благодаря присутствию Майкла. И этого было достаточно, чтобы погасить любую искру.
        Тара посмотрела вокруг. Услышала голоса. Пошла на звук.
        Вот опять, только она мысленно перечислила все причины, почему Майкл Круз — это дефект на ткани жизни, она увидела его, и жизнь снова напомнила палитру с прекрасными яркими красками.
        Темные джинсы буквально обнимали великолепный мужской зад. Отличный фасон и правильная длина в самом выгодном свете представляли все тридцать четыре дюйма упругих мышц. Простая белая рубашка ни на секунду не ввела ее в заблуждение — с изысканными воротничком и манжетами, прекрасно пошитая, она подчеркивала его плечи и спину. Они были словно предназначены для того, чтобы скользить по ним ладонями, оценивая ширину костей и твердость мышц. Чтобы пальцы ощущали выпуклость бицепсов и трицепсов.
        Перед глазами вспыхнула картинка: она сверху, эти руки придерживают ее за бедра, и Тара почувствовала, что у нее подгибаются ноги. Она протянула руку и оперлась о край кресла, когда Майкл повернулся к ней лицом.
        Взгляд карих глаз, словно реактивная ракета, вонзился в нее. Но Тара выдержала, Майкл скользнул глазами вниз по ее фигуре, не переставая быстро говорить на каталонском в трубку, и, наконец, удостоил ее кивка. Тара коснулась рукой волос, закрутила кончик хвоста вокруг пальца и уверенно вошла в комнату, словно этот воздух и открывающийся вид принадлежали ей.
        Телефонный разговор завершился. Пауза. От напряжения в воздухе почти искрило.
        — Привет.
        — Привет.  — Она неохотно улыбнулась — большего он не заслуживал.  — Деловой звонок? Я помешала?
        Он состроил непонятную гримасу:
        — Как устроилась? Все в порядке?
        — Да. Спасибо.
        Она медленно двигалась по комнате, проводя пальцами по крышке стола, по высоким диванным подушкам. Устроившись у высокого широкого окна, выглянула наружу, чтобы быть захваченной жизнью, а не всепоглощающим присутствием этого мужчины.
        — Прекрасно выглядишь. Платье отлично на тебе сидит.
        Что? Комплимент? Она поджала губы и ждала какого-нибудь подвоха, но он не последовал.
        — И цвет идет.
        Накручивая на палец волосы, Тара смотрела в окно. Этот парень просто непредсказуем. Она была готова отражать нападение, отстреливаться — и вдруг из ниоткуда вылетает крученый мяч. Вот такая, значит, стратегия у парней, как он? Вдвойне обезоружить своей непредсказуемостью?
        — Тебе нравится то, что ты видишь?
        Она повернулась. Он знал, что она наблюдала за ним, прежде чем войти в комнату? Или это еще одна из его маленьких игр? Разве он забыл правила? Он критиковал, а она отвечала. Очень просто. Комплименты? После недавнего небольшого «обмена любезностями»  — слишком странно. Скорее, напоминало интеллектуальные игры.
        — Послушай, Майкл, я оценила комплимент, но немного сбита с толку раздвоением личности, которое ты передо мной разыгрываешь. Что, какой-то другой Майкл Круз предостерегал меня от поездки сюда? Мне нужно угадывать, в каком ты настроении: «Давай повеселимся» или «Отвали»? Так, что ли? У меня нет времени предугадывать твое поведение. Все, чего я хочу, это сделать работу. А потом вернуться в свой мир.
        Тара просто не могла допустить, чтобы Майкл завладел ее головой. И так уже было тяжело удерживать сексуальное влечение к нему в дальнем, темном углу своего сознания. Меньше всего ей хотелось, чтобы Майкл занимал ее мысли. Это приведет к катастрофе. Таре необходимо полностью сосредоточиться на бизнесе. Это ее спасательный круг, страховка, подушка безопасности — называй как хочешь. Именно благодаря своему делу она не сошла с ума с тех пор, как ушла из дома. Так что да, она позволила себе расслабиться, но пыталась установить четкие правила. Взаимное неуважение и взаимное, хотя и затухающее сексуальное влечение. А потом снова за дело. И точка. Он ведь это понимал?
        — Мы оба хотим этого, Тара. Я просто веду себя цивилизованно. Ты здесь, в моем доме, и я любезничаю с тобой, как с любым другим гостем.
        Его голос звучал низко. Негромко. В нем было нечто, чего Тара не могла распознать.
        — О!
        — О!  — повторил он.
        Он был так уверен в себе.
        — Должен предупредить тебя, что обед подается на террасе.
        Тара подняла голову, чтобы взглянуть и убедиться. Блюда уже стояли на столе, и она почувствовала, что проголодалась.
        — Пойдем?
        Она холодно улыбнулась и направилась к нему:
        — Пойдем.
        Прошла мимо Майкла. Она чувствовала все — его энергию, мысли, взгляд. Майкл смотрел на нее, а затем протянул руку, прикоснулся к ее спине — и в тот же миг сильнейший сексуальный разряд пронзил Тару насквозь.
        Это было неописуемо — пульсирующее удовольствие настолько сильно, что ей пришлось остановиться на мгновение, чтобы подавить вздох. Сдержаться во что бы то ни стало: Тара не могла позволить, чтобы Майкл узнал, какое влияние оказывает на нее.
        Она чувствовала его у себя за спиной, пока они шли через весь дом на террасу. Тара двигалась, как робот, не отрывая глаз от стола, который словно служил устройством самонаведения. Миски с салатами, мясо, хлеб, оливки — все, что она любила. Бокалы. Слава богу, можно будет выпить бокал белого вина, чтобы немного разрядить и смягчить обстановку. Тара уже сейчас ощущала все острые и опасные углы, которые не мешало бы обойти.
        — Другие присоединятся к нам?
        Ей просто необходим утвердительный ответ. Разве Майкл не видел, что, оставшись наедине, без присмотра, они снова примутся за старое? Он действительно хочет повторения? Майкл не просто медленно и постепенно уничтожал ее волю — он вооружился кувалдой. Теперь они с одинаковой вероятностью могли начать заигрывать друг с другом. А это очень, очень плохие новости. Тара хотела ясности и контроля. Чтобы играли по ее правилам!
        Майкл усадил Тару на стул, как чрезмерно внимательный официант. Но как только он отошел, она со скрипом подвинула стул вперед и назад,  — хорошо, пусть это проявление инфантильности и, возможно, даже пассивной агрессии, но до него, по крайней мере, дойдет, что она в состоянии сама переставить проклятый стул.
        — Фернанда? Нет. Ей завтра в школу, так что она отправилась в библиотеку, чтобы подготовиться к занятиям и наверстать упущенное. Да. Удивительно, оказывается, у нее тоже есть дела.
        — А Анжелика?  — Тара проигнорировала его язвительный комментарий и налила себе немного газированной воды из бутылки. Подождала ответа, наблюдая, как Майкл наполняет свой бокал.
        — Укатила в Жирону. Разве она не заскочила к тебе перед отъездом?
        Он сверкнул на нее взглядом.
        — Нет.  — Значит, они были вдвоем.  — Когда она вернется?
        Он сознательно тянул с ответом — закрыл крышку на бутылке, поставил ее в центр стола, одним взмахом расправил льняную салфетку и положил на колени, откинулся на спинку стула, держа бокал в руке, глядя Таре в глаза.
        — Этого я не знаю. Она довольно самостоятельна.
        Тара с трудом поборола раздражение.
        — Что-то срочное? Какое-то чрезвычайное происшествие?  — Она могла только предположить, что нечто важное заставило Анжелику исчезнуть, даже не сказав ей «увидимся позже».
        — Если обед с подругами можно назвать чрезвычайным происшествием, то да.
        Он накладывал себе еду с разных подносов и тарелок. Солнцезащитные очки покинули нагрудный карман и уже красовались на лице Майкла. Он выглядел ужасно соблазнительно. Таинственный, как дьявол.
        — Мне это кажется немного странным.
        — Зря. Анжелика ветреная девушка. Кто-то убедил ее поехать туда — и она уже забыла обо всем. И не думает беспокоиться.  — Он переставил блюдо на столе ближе к Таре.  — Не переживай, ты в хороших руках.
        В этом-то и проблема.
        Она подвинула угощения к себе. Зачерпнула несколько ложек салата и масляную рыбу и положила на тарелку. Глаз не поднимала.
        — Так ты уже бывала в этой части Испании?
        — Нет.  — Где вино? Оно вообще было? Тара огляделась.  — Нет, не была. Слышала, у вашей семьи есть виноградники. Это правда?
        Майкл посмотрел на нее. Его глаза прищурились, а губы растянулись в широкой улыбке — редкое зрелище.
        — Да, замечательные виноградники. Полагаю, что интерес к ним означает — в твоей прямой манере,  — что тебе хотелось бы немного вина? Какое предпочитаешь? Tinto, rosado, blanco?[4 - Красное, розовое, белое (исп.).]
        — Честно? Под настроение? Сейчас уже любое подойдет — главное, чтобы это была жидкость.  — Она покачала головой, поморщилась.
        Майкл снова засмеялся:
        — Да ладно, все не так плохо. Ты в прекрасном месте с великолепной едой и вином… Эй! Позволь предложить тебе нечто особенное.
        — Особенное… обычное. Вино есть вино. На твой вкус.
        Он посмотрел на нее:
        — Нечто загадочное.
        — Хорошо, можешь объяснить загадку под умиротворяющий звук открывающейся бутылки. Да ладно тебе, Майкл, это были длинные выходные. И меня вполне устроит бокал твоего лучшего шато.
        — Не та страна, Тара. Мы в Испании. Каталония. Тебе придется отдать дань уважения области, прежде чем я смогу снять твое напряжение.
        — Снять мое напряжение? Да ты и есть его причина!
        Он снова засмеялся. Не утробным безудержным хохотом с закидыванием головы, а глубоким, теплым, легким смехом, который мгновенно заразил ее.
        — Не думаю, что это был комплимент.
        Он не знал? Он действительно не знал, что со всеми остальными она обычно целый день выстраивает пушки, а затем палит из них? А рядом с ним она даже не была уверена, захватила ли боеприпасы. Может, он не замечал?
        — Относись к этому как хочешь.
        У него столько разных лиц. Он никогда не переставал удивлять ее. Она должна чувствовать раздражение, оставшись с носом в чужой стране, в то время как ее бизнес фактически катится под откос, а деньги, предназначавшиеся не только для выплаты заработной платы ее команде, но и для покрытия расходов на следующее шоу, тают на глазах! Вместо этого она улыбается мужчине, который сердит ее, бесит, приводит в восторг, возбуждает до умопомрачения, а затем снова выводит из себя.
        — Тара, я не хочу быть причиной твоего напряжения или усугублять его, почему бы мне на один день не стать гостеприимным хозяином, пока не вернется Анжелика?
        — Почему бы тебе не сыграть роль хозяина? Зачем ты вообще спрашиваешь?  — Она взяла по-прежнему пустой бокал, многозначительно посмотрела на него, а затем поднесла к губам, шумно втянув воздух.  — Все еще пусто. Давай, Майкл, налей мне вина, а затем продолжим ненавидеть друг друга. По крайней мере, будем знать, что у каждого на уме.
        Не убирая рук со стола, он покачал головой, все еще посмеиваясь. Встал и направился к ведерку со льдом, которое все это время стояло рядом. Достал скользкую, охлажденную зеленую бутылку и вытер ее льняной салфеткой.
        — Ненависть — такая бесполезная эмоция, Тара. И она так далека от того, что мы с тобой испытываем друг к другу.
        Она подтолкнула свой бокал к нему и крепко держала за ножку, пока Майкл наливал вино. Лимонно-золотистая жидкость плеснулась и омыла стеклянные стенки бокала, но вместо того, чтобы тут же поднести его к губам и сделать большой глоток, Тара замерла, задаваясь вопросом: что же Майкл на самом деле думает о ней?
        — Наверное, я должна сейчас жеманно воскликнуть: Майкл, а что же мы действительно испытываем друг к другу? Но я знаю, что чувствую к тебе. И по большому счету, для меня только это имеет значение.
        — Какая изящная и благородная формулировка. Но я достаточно зрел и опытен, чтобы не знать, что мнение других людей исключительно важно для кого-то вроде тебя, Тара.
        Она вращала тонкую ножку бокала между пальцами, по-прежнему не поднося его к губам.
        — Может быть. Но если я знаю ответ на вопрос, зачем притворяться? В чем смысл?
        Тара подняла на него глаза. Вызов.
        Он снова сидел напротив нее. Откинувшись на спинку стула — расставив ноги, с уверенным видом. Изучающие темные глаза уставились на нее, так что ей хотелось обороняться — поднять щит. Или копье.
        — Это просто вопрос времени. Чем дальше ты идешь по жизни, тем меньше тебя будет волновать мнение людей, которое не имеет значения.
        — А твое имеет?
        — С учетом наших отношений? Конечно.
        — Отношений? У нас нет никаких отношений!
        Он одарил ее снисходительной, рассеянной полуулыбкой. Так старый дядюшка смотрит, как спотыкается малыш, делая первые шаги. Как-то очень снисходительно.
        — Тара, любые два человека, которые взаимодействуют, имеют отношения. Хоть какие-то. А у нас определенно было взаимодействие. И очень запоминающееся.
        Его слова вызвали у нее воспоминания о том мерцающем тепле. Воспоминания, которые становились отчетливее с каждой минутой. Тара отказывалась смотреть на него.
        — Секс был так себе. Надеюсь, что вино лучше.
        Она наконец подняла свой бокал, глубоко вздохнула, сделала глоток, затем покатала вино во рту. Оно взорвалось на языке ароматами, которые она не могла определить, и скользнуло в горло. Но если Майкл рассчитывал на комплимент после того, как обращался и говорил с ней…
        — Ну и как? Лучше?
        Она поставила бокал и взмахнула ресницами. Майкл сидел там, как король на троне; глядя на нее с улыбкой, он поднес бокал ко рту, ожидая ее ответа.
        — Вполне сносное. И да, лучше, чем секс. Намного.
        На этот раз он откинул голову и расхохотался. И она тоже не сдержалась и засмеялась.
        — Ты должна предупреждать о своем вреде для здоровья окружающих — эмоциональном вреде. Да помогут небеса тому мужчине, который недостаточно самоуверен с тобой. Ты же его просто уничтожишь.
        В этом что-то было, полагала Тара. Возможно, гены — проявившиеся пусть и через поколение. А может, это многолетний опыт и осознание, что лучше показывать силу, а не слабость? На любом фронте. Атака — лучшая защита.
        — Да.
        — Но я в безопасности и знаю, что ты лжешь сквозь милые неровные зубы.
        — Неужели?
        — Ты сама знаешь, что это так. Ты прекрасно помнишь, какой оргазм мы пережили. И даже раньше — когда мы встретились в клубе, в машине, в моей гостиной. Прямо здесь на этой террасе. Ты чувствуешь то же, что и я. И я вижу это, хотя ты и отказываешься посмотреть на меня.
        Тара улыбнулась в бокал. Абсолютно верно. Все. Каждое сказанное им слово. И еще много чего. Никакой ошибки — возбуждение гудело в воздухе. Хорошо, что он чувствовал то же самое.
        — В чем суть?
        — Посмотришь на меня? Или признаешь мою правоту?
        Она бросила на него прямой взгляд:
        — Ты не внушаешь мне никакого страха, Круз.
        — Это интересно.
        Она мысленно подняла щит выше, когда Майкл пристально смотрел на нее, потупила глаза.
        — Хотя я не уверен, что здесь ты права.
        Она позволила ему улыбнуться. Что он знал? Какое ему дело?
        — Мне все равно, Майкл. Хотя, если мы говорим о честности друг с другом, может, заглянешь себе в душу и прольешь немного света на тот факт, что ты считаешь меня «загадкой» наедине и занозой на публике? Не потому ли, что сам боишься меня? Хм? Беспокоишься, что я буду вести себя не так, как надо, когда рядом твоя обожающая публика или, что еще хуже, твои обожаемые сестры?
        Самодовольство. Непривычно, но Майкл, безусловно, заслужил такой тон. И ему это не понравилось. Брови нахмурились, а челюсть напряглась — отчего его мужественное лицо выглядело еще более красивым.
        — Ты подаешь это как какую-то новость. Тара, но это очевидно. Ты… Конечно, я нахожу тебя привлекательной. И считаю тебя по-настоящему интригующей. Но дело в следующем: то, что я считаю интригующим, и то, что сейчас необходимо Фернанде,  — это две разные вещи.
        — Я изо всех сил сдерживаюсь, чтобы не плеснуть в тебя вином из бокала. Ты уже во второй раз оскорбляешь меня. Ты действительно считаешь, я значу так мало, что можно унижать меня, раз я нахожусь здесь, в твоем доме? Думаешь, я так признательна тебе, что готова выслушивать все что угодно? Ты обращаешься так со всеми гостями?
        — Что мне нравится, так это честность. Никакой игры, никакой искусственности или притворства. И я удивлен, что ты продолжаешь обижаться вместо того, чтобы посмотреть на вещи с точки зрения Фернанды.
        Она не должна была позволять ему так легко манипулировать ею — и знала это,  — но Тара уже не могла остановиться, глядя, как он сидел там, словно главнокомандующий, потягивая вино и жуя оливки. Еще один властный мужчина, который устанавливает правила. Не в этом ли все дело? В их умении повернуть все так, чтобы заставить тебя чувствовать вину!
        — С точки зрения Фернанды? Не пытайся сделать вид, что заботишься о ней! Какой, ты думаешь, была бы ее точка зрения, узнай она, что ты с превеликим удовольствием занялся бы со мной сексом, если об этом никто не узнает? Может, тебе стоит подумать о лицемерии, с которым она сталкивается, не говоря уже о том, что она, возможно, нашла работу, которая радует и вдохновляет ее.
        Может, оливка застряла у него в трахее, потому что Майкл сидел неподвижно напротив Тары, и казалось, будто полуденное небо внезапно закрыла очень черная туча. Тара почувствовала сильное желание забежать в дом и укрыться от шторма, который наверняка вот-вот разразится. Но не убежала. Это не в ее стиле. И чем бы он ни запустил в нее через стол, это будут только слова. Не кража, банкротство или нечто иное, что либо уже повлияло, либо потенциально может оказать влияние на ее жизнь.
        Так что она поборола желание спрятаться от напряжения, которое сгущалось у них над головами, и откинулась на спинку стула. Поднесла к губам бокал, которому уже не грозило превратиться в снаряд, и отпила вина, вызывающе глядя на Майкла.
        — Что такое? Неожиданно осознал, что и ты не до конца знаешь себя? Как и я? Но это нормально, когда люди оскорбляют тебя за столом, в автомобиле или на кухне?
        — На самом деле, я думаю, что сейчас ты красивее и чувственнее, чем любая женщина, которую я когда-либо встречал.
        Такого она не ожидала. И хотя в голове у Тары зашумело от ярости, стрела похоти вонзилась ей прямо в сердце от одной мысли, что он так о ней думает.
        Она не могла оторвать от него глаз. Ее взгляд блуждал по его лицу, полным губам, которые она целовала. Она вспомнила, как умело он использовал язык и зубы, чтобы ласкать и покусывать ее, как он входил в нее, заполнял и двигался внутри ее. Тара снова посмотрела ему в глаза, и на этот раз в его взгляде была открытость, незащищенность, доверие и забота. И вдруг щит оказался где-то далеко — вне досягаемости, абсолютно бесполезный. А она — незащищенной и такой доступной.
        — Не важно, считаешь ли ты меня лицемером, вижу ли я себя защитником; единственное, что имеет значение,  — это влечение. Но в одном я уверен: мы не просто дикие животные, которыми управляет страсть. Так что…
        Тара не могла в это поверить, у нее было ощущение, как будто ее сердце билось на блюде рядом с т?пас[5 - Тапас — закуска, подаваемая к пиву или вину.], а Майкл продолжал говорить, словно зачитывал новости:
        — Поэтому, какой бы красивой и чувственной ты ни была, эта поездка связана только со свадебным платьем Анжелики. И больше ничего. После обеда я оставлю тебя в покое. Никакого стресса. Никакого напряжения. Ничего, что будет отвлекать твое внимание. Надеюсь, ты справишься.
        Отодвинул стул и поднялся — салфетка полетела на стол. Улыбка — скорее, причудливый изгиб губ. Последний глоток вина — бокал опустился на стол. И Майкл ушел, исчез.
        Глава 5
        Наряд для Барселоны номер три. Вторым был купальник и парео, в которое Тара обернулась, когда томительная тишина в доме и хозяин-мучитель играли в игры разума с тем, что осталось от ее вменяемости. Это заставило ее почувствовать себя нелюбимым ребенком, каким она была в далеком детстве, когда по малолетству не понимала, что маленьких девочек не должно быть слышно, только видно.
        Ну, с тех пор она с лихвой наверстала упущенное.
        Тара вытащила платье и критически осмотрела его. Яркие завитки на шелковой ткани. Обязательный глубокий V-образный вырез. Она подняла платье повыше. Может быть, слишком глубокий? Задавалась ли она раньше таким вопросом? Тара покачала головой — никогда, только не она. Но это ужин с семейством Круз. Без сомнения, в каком-нибудь десятизвездочном ресторане, где Майклу удалось получить столик без бронирования за год вперед, как это делают простые смертные.
        Она посмотрела на туфли. Отличное цветовое сочетание, но опять же, ни одного намека на чопорность. Все в ее образе кричало: «Где же вечеринка?» Удивительно, что она чувствовала себя так неуютно. Вероятно, из-за того, что знала — Анжелика и Ферн, безупречные, как принцесса Грейс, разрушат ее уверенность в себе. Но даже это было необычно. Она так долго оттачивала свой образ — доводила до совершенства, а затем заново изобретала,  — что сомневаться в себе сейчас немного странно.
        В любом случае она оделась. Может, стоит по-другому уложить волосы? Не убирать наверх, а распустить? Не выпрямлять, а завить? Разумеется, крупными локонами, и макияж «смоки айс», никакой помады. Она проделала все необходимые действия, а затем встала и посмотрела на свое отражение в старинном зеркале.
        Ее было не узнать. Должно быть, все потому, что она отказалась от карандаша для глаз, даже ее последнее увлечение жидкой подводкой умерло внезапной смертью. Может, просто пришло время для нового имиджа, может, она сможет заработать на этом, используя находку в следующей коллекции. Тара скорчила гримасу. Если у нее получится, то это будет уже другая аудитория. Чего-то определенно не хватало.
        В руке загудел телефон.
        Сообщение от Анжелики:

«Извини, дорогая. Застряла у бедной Софии. У нее ужасные новости, и я не могу ее сейчас оставить. Фернанда тоже на пути сюда. Надеюсь, Майкл хорошо заботится о тебе. Скоро увидимся. Анж.».
        Отлично, просто отлично.
        Она опустилась на кровать. Почувствовала невыносимую усталость. Глубоко вздохнула.
        Еще одна ночь, когда ей придется противостоять его обаянию, его оскорблениям, его запредельной привлекательности. Еще одна ночь, когда ей придется защищаться от каждого комментария и каждого изучающего, пристального взгляда. Один на один, лицом к лицу. Именно поэтому она любила вечеринки. Где можно флиртовать и, да, легко спрятаться. Чтобы быть Тарой Девайн, иногда требовались слишком большие усилия.
        Она посмотрела на ногти. Теперь с идеальным маникюром. Пальцы без колец, потому что единственное кольцо, которое она носила, висело на цепочке на шее. Обручальное кольцо бабушки. Пальцы рассеянно нашли и повертели его. Ее бабушка знала, каково это. У нее тоже были боевые шрамы. Но она, как могла, защищала своих девочек. Принимала огонь на себя и оберегала своих овечек. Ее уже давно не было с ними, но о ней всегда помнили.
        Тара подавила подступившую печаль. Больше никаких слез. Не сейчас. Не когда она так далеко зашла — во всех смыслах — и так многого добилась. Тогда еще одна ночь с Майклом Крузом не должна быть слишком сложной?..
        Может, ей стоит попытаться и заставить его понять Фернанду. Таре всего лишь нужно помнить: под платьем у нее кевларовый защитный костюм. И ни одно слово, которым Майкл Круз выстрелит в нее, не пробьет его.
        Она схватила розовый лакированный клач и направилась к двери. Время ужинать.

* * *
        Скай-бар? Или ирландский паб в переулке? Майкл Круз знал женщин. И он принимал решения. Так почему же он сомневался и обдумывал это простое решение, словно речь шла о договоре на поставку вооружения стоимостью миллиард долларов?
        Майкл посмотрел на Тару, которая ехала рядом с ним на пассажирском сиденье. Он специально сам сел за руль — идея пришла в голову спонтанно, в последнюю минуту, когда Тара шагала к нему через фойе. У Майкла буквально перехватило дыхание от ее преображения. Но это не вязалось с Тарой. Она не из тех, кто пытается узнать парня и подстроиться под него — в поведении и одежде. Одно то, что ей никак не удается держать язык за зубами до момента, когда включаются ее механизмы контроля.
        Она не отличалась сдержанностью — этакая девушка, живущая по принципу: «Не понравилась — пошел!» Но несмотря ни на что, она была чуть менее напористая и дерзкая, чем хотела казаться,  — и чуть более уязвимая. И сегодня вечером Майкл снова уловил дуновение этой уязвимости. Тара была поглощена какими-то мыслями. Рассеянна? Может, дело в их вынужденной близости. Конечно, он мог бы оставить ее в доме, предоставив самой себе,  — распорядиться об ужине, а самому извиниться и уйти,  — но Анжелика не собиралась отказываться от своего последнего проекта, и, как пить дать, сестра знала, что он проявит гостеприимство, и еще какое!
        Так куда же повести Тару? Вчера это мог быть только ирландский паб — Тара гармонично вписалась бы туда и отлично развлекалась, а он бы расслабился, зная, что гостья опрокидывает в себя рюмку за рюмкой и шутит налево и направо. Но сегодня такой план казался все менее подходящим. Она выглядела… она выглядела почти скромно, если не элегантно.
        О причинах его беспокойства можно было только догадываться. Тара была табу. Они уже на славу повеселились. И как только состоится эта проклятая встреча с Анжеликой и Тара уберется обратно в свой мир, жизнь для всех станет легче.
        Скай-бар. Однозначно. Ей понравится.
        Тара взглянула на него поверх коктейльной карты. Потом снова опустила глаза. Майкл игнорировал ночной вид города, который обычно привлекал его внимание, и задержал взгляд на ней.
        Снова подняла глаза. Потом опустила. Он рассмеялся:
        — Что случилось?
        Наконец Тара закрыла меню:
        — Как мне выбрать? Я хочу все! Для такой алкоголички, как я, это просто смешной список выпивки.
        — Зачем ты это делаешь?
        Она подняла стакан с водой и начала ковырять лимон. Еще одна ее причуда.
        — Делаю что?
        — Принижаешь себя вот так?
        Она пожала плечами и надулась:
        — Зависит от того, что именно ты считаешь принижением. Не думаю, что назвать себя алкоголичкой так же плохо, как слышать, что я оказываю плохое влияние.
        Она многозначительно посмотрела на Майкла, а затем с шумом втянула воду через соломинку. Несколько человек обернулись и посмотрели на нее. Тара высокомерно поставила стакан на стол, поймав еще пару взглядов, и вызывающе улыбнулась в ответ.
        — Папарацци здесь бывают?
        — Хочется немного публичности?
        Майкл кивнул официанту, который завис над ними, и заказал еще воды, мартини с джином и коктейль на основе шампанского. Она может выбрать из этого что захочет.
        — Нет, просто полюбопытствовала. На самом деле я не против того, чтобы остаться в тени несколько дней.
        Она откинулась на стуле, беспокойно поерзала и поменяла положение. Сегодня она выглядела исключительно женственной — никакой комичности, ничего вызывающего, просто роскошная женщина.
        Ее густые золотистые волосы обрамляли лицо. А тело просто убивало его. Майкл испытывал почти физическую боль с тех пор, как увидел ее за обедом, но ничто по-прежнему не обещало облегчения. Дело в безупречной женственности, которая будоражила доисторическую часть его мозга и возбуждала Майкла настолько, что ему хотелось овладеть ею прямо здесь, на полу ресторана. Или в чем-то еще? Если бы он знал. Если бы мог предпринять что-то, кроме очевидных действий!
        — Ты в порядке?  — Она удивленно смотрела на него, словно опасалась, что он вот-вот упадет в обморок.
        — Конечно.  — Майкл засмеялся. Она и не догадывалась, по крайней мере, он на это надеялся, что с ним происходит.  — Как твой напиток?
        Она попробовала коктейль и одобрительно кивнула. Потом еще глоток. И еще. Жадно осушила бокал наполовину.
        — Не надо так торопиться. Не забывай, у тебя еще один.
        — Невероятно вкусно. М-м-м.
        Ему пришлось отвести взгляд. Тара обхватила губами соломинку и посасывала коктейль, словно это был нектар. Потом коснулась языком пенки, и эрекция Майкла усилилась. Может, ему следовало пригласить ее на мохито в Пасео-де-Борн. По крайней мере, там толпы людей. И движение. А не эмоционально заряженная секс-бомба напротив, из-за которой он готов взорваться.
        — Значит, решила отдохнуть от публичности, пока ты здесь?
        Она допила остатки коктейля и откинулась на спинку стула. Ее груди соблазнительно покачивались под платьем, Тара скрестила ноги. Неужели она разыгрывала перед ним шоу?
        — Не намеренно. Я не вправе сделать это прямо сейчас — особенно сейчас,  — но, честно говоря, мне легко и спокойно от одной мысли, что не нужно всю ночь дирижировать мероприятием ради коротенького текста в газете. Хотя, судя по всему, я вернусь к конвейерной ленте уже в понедельник.
        — Даже не осознавал, что ты настолько предана делу. Это наверняка изматывает. С одной стороны, веселье, но одновременно нельзя забывать и о гонорарах… или, наоборот, промахах, которые ведь тоже иногда бывают?
        — Риск неизбежен. Но, как я уже сказала, у меня не все так просто, так что я использую любую возможность и извлекаю максимальную пользу.
        — Я думал, ты неплохо обеспечена. Анжелика упоминала твоих спонсоров.
        Тара подняла стакан с водой и снова принялась за лимон:
        — Они меня подвели. Как раз сегодня. Я только что узнала.
        Она покачала головой и на секунду показалась Майклу такой уязвимой. Это поразительно. Редкие, едва уловимые вспышки другой стороны ее личности только добавляли загадочности. Тара тихо сидела, помешивая лохматый кружок лимона, который только что раздавила в стакане с водой. Пребывала в своем собственном закрытом мире. Неожиданно она показалась Майклу такой одинокой. Именно это Анжелика утверждала по телефону, когда Майкл попытался разузнать немного больше: что Тара непревзойденный мастер саморекламы и что оттачивает самостоятельно созданный образ любительницы вечеринок — этакой одинокой тусовщицы. Когда никто не поддержит под руку, не подставит спину. Может, у нее замечательная семья — он не знал и не особо горел желанием выяснять,  — но сейчас Тара выглядела так, словно нуждалась в поддержке и заботе. У нее ведь есть кто-то, кто сможет позаботиться о ней? Женщины, как она, встречаются не каждый день. Ну уж точно не ему.
        — Разве нет других вариантов? Других способов достать необходимую сумму?
        Неожиданно она расцвела. Или, по крайней мере, попыталась. Широкие полные губы растянулись в бесподобной улыбе, глаза вспыхнули. Тара подняла бокал с мартини и одним глотком осушила его. Ничего себе, она могла в любой момент перевести все вот в эту плоскость!
        — Конечно!  — возбужденно прощебетала она, поперхнувшись обжигающим алкоголем, от чего на глазах выступили слезы. Майкл протянул руку и похлопал по спине Тару, а она засмеялась и схватилась за грудь.  — Вот это да, какой крепкий!
        — Не рановато ли пить за успех твоих новых спонсоров? Может, сначала лучше перекусить?
        Она все еще кашляла, задыхаясь и смеясь, и Майклу начало казаться, что ситуация выходит из-под контроля.
        — Эй, ты в порядке?
        Слезы навернулись на глаза, а взрывы смеха больше не казались смешными. Она что… плачет?
        — Эй, Тара, querida, ты в порядке?
        Он подвинулся ближе, обнял и положил ее голову себе на грудь. Вдохнул аромат ее мягких на ощупь волос, но это продолжалось всего лишь пару мгновений, Тара отстранилась и выпрямилась, по-прежнему не поворачивая к нему головы:
        — Со мной все хорошо.
        Ее голос звучал еще хрипло, но Тара уже вернулась в игру, никаких сомнений. От нее волнами исходил сигнал «Руками не трогать». Может, она из тех людей, которые не любят, когда их утешают. Хотя Майкл не мог припомнить, что встречал какое-то сопротивление, когда прикасался к ней обнаженной в постели. И вот он снова вернулся к этому. Ему действительно необходимо разобраться в себе.
        Он изучал изгиб ее спины. В любом наряде Тара Девайн остается амбициозной, волнующей женщиной, которая заводит его, как автомат для игры в пинбол, нажимая на невидимые кнопки, отвечающие за сексуальное возбуждение. Она не скрывала, кто она и чего хочет. Прекрасно. Но она направлялась туда, где он уже побывал. А у Майкла не было никакого желания возвращаться к прошлому, никогда. Наоборот, он надеялся сделать все возможное, чтобы и его семья туда не попала.
        Это был нехороший мир. Гнилой. Мрачный. Он пробуждал самое худшее в людях. Пробудил худшее и в нем. Майкл уже не в первый раз осознавал, что нет худа без добра, и ужасная смерть матери вызвала в нем неожиданное чувство ответственности. Тогда он, разумеется, считал по-другому, но в каком-то смысле это стало его спасением. Майкл знал, в свое время он совершал гораздо более бездумные, рискованные, откровенно сумасшедшие поступки, какие Таре Девайн и не снились.
        — Уверена? Ты просто поперхнулась или расстроилась из-за того, что выпила весь мартини? Я всегда могу заказать еще. Только скажи. Невелика беда.
        Она повернула к нему лицо, все еще в красных пятнах, и улыбнулась:
        — Спасибо. Все хорошо. Наверное, я закажу еще воды.
        — Итак. Спонсоры. Тебе нужна помощь? Или сама справишься?
        — Нет, все разрешится. Полно других Голландцев Ронни.  — Она откинулась на спинку и устроилась удобнее на стуле, по крайней мере, сумела совладать с эмоциями.
        — Голландец Ронни? Это что, марка презерватива?
        Она подняла бровь:
        — Не помню, чтобы ты такую использовал.
        Майкл вынужден признать, что количество использованных презервативов в ту ночь оставляло желать лучшего. Если бы он знал то, что знает теперь, то спланировал бы встречу гораздо тщательнее. И Таре уже не удалось бы выскользнуть из его рук. А у него появилась бы возможность насладиться позами, которые он с тех пор постоянно видел в воображении. Некоторые собственные фантазии его даже изумляли.
        Во что он вообще ввязывается? Пора вернуться на правильный путь.
        Официант принес воду, и они молча ждали, пока он поставит ее на стол и удалится.
        — Как ты думаешь, Анжелика завтра вернется?
        Он очень рассчитывал на это.
        — Честно? Я не знаю. Полагаю, что да, но ты должна знать об Анжелике следующее: ей всегда удается получить желаемое. И иногда она забывает, что у других тоже есть планы. Она не то чтобы эгоистична. Вовсе нет. На самом деле Анжелика занята тем, что помогает другим людям — ищет тех, кого я называю ее «проектами», и продвигает вперед, как маленький посольский конвейер.
        Тара уставилась прямо на него серьезными голубыми глазами:
        — Она считает меня одним из своих проектов?
        Майкл ответил честно, другого ответа Тара не заслуживала:
        — Откровенно говоря? Мне так кажется. Но это не должно тебя задевать, она не покушается на твою независимость или возможности. Анжелика привязывается к людям по самым разным причинам, и возможность помочь другим доставляет ей не меньше радости, чем людям, которые эту помощь получают.
        Тара наконец перевела взгляд и опустила ресницы, тень завитушками легла ей на щеку. Золотой свет от настольных свечей плясал на лице. Тара завораживала. Слишком завораживала.
        — Знаю. Я не настолько наивна. Просто я слишком привыкла в одиночку сражаться за команду Девайн, и мне трудно понять мотивацию тех, кто хотел бы помочь просто так.
        Только он решил, что раскусил, понял ее, как она снова его удивила. Не только ее слова, но и тон, пусть на одно мгновение, показался ему таким мягким, уязвимым. И Майкл почувствовал тревогу за нее. Похоже, Тара столкнулась с надувательством или несправедливостью.
        — Не все в бизнесе беспощадные головорезы, Тара.
        — Но большинство.
        — Поэтому ты изображаешь крутую бизнес-леди?
        Она пожала плечами:
        — Я изображаю саму себя. Я уже говорила тебе: в игры не играю. Просто некоторые заслуживают того, чтобы им яйца поотрывали. А другие…  — Тара кокетливо взглянула на него,  — чтобы их яйца…
        Майкл поднял бровь:
        — Ты действительно собираешься закончить эту фразу?
        Она откинула голову и расхохоталась. Этот душевный искренний смех окатил его неистовой жаркой волной. Майкл понял, что попал в беду.
        Он потянулся к ней. Просто не мог совладать с собой. Положил руку на затылок Тары, притянул женщину к себе и впился в ее насмешливые губы. Его язык проник в ее рот, и она вдруг успокоилась и затихла в его руках.
        Он крепко держал ее, прижимаясь всем телом, чувствуя каждый дюйм ее гибкой плоти. Обеими ладонями обхватил ее лицо и продолжал целовать, не выпуская и не позволяя ей вздохнуть. Одна рука скользнула вниз и легла Таре на шею, пальцы почти обхватили ее горло.
        И Майкл ощутил ее ответ. Ей это нравилось, да еще как! Он оторвался от ее рта и посмотрел в распахнутые изумленные глаза. Он рассматривал, изучал и понимал, что теряет голову. Тара была так опасна для него. Опасна и неотразима. Он должен заполучить ее снова, подняться с ней на следующий уровень. Не близость, или любовь, или другая романтическая глупость. Просто животная похоть, потому что он увидел это в Таре.
        Она была с ним на одной волне, и Майкл собирался доставить ей такое удовольствие, чтобы Тара больше не чувствовала себя в полном одиночестве.
        Майкл встал, бросил несколько купюр на стол и взял ее за руку:
        — Вставай, мы уезжаем домой.
        Но Тара продолжала сидеть, она не пошевелилась, даже не посмотрела на него.
        — Нет,  — сказала она.  — Нет, Майкл. Ничего не будет.
        Он оглядел бар: смеющиеся гости, отдыхающие у подсвеченного бассейна. Проходящие мимо официанты с профессиональным отстраненным выражением на лицах. За соседним столом группа элегантных женщин среднего возраста, которые явно узнали его. А потом его взгляд упал на Тару. Она сидела, склонив свою золотую голову. Вцепившись руками в края сиденья. Сведя ноги в коленях.
        — Ты не хочешь этого? Не думаешь, что между нами возникла настоящая химия?  — Серьезно, в своей жизни он никогда не сталкивался с таким невероятным возбуждением, похожим на взрыв, когда целовал кого-то.
        — Химия не имеет значения. Самое главное происходит до и после химии.
        Он посмотрел на нее сверху вниз. Целовать его так, как она только что целовала, с душой, а затем сказать «нет, спасибо»?
        — Я не считаю тебя вертихвосткой, Тара.
        — Но я считаю тебя обычным распутником, который пытается затащить женщину в постель — конечно, если важные люди не видят,  — и, наигравшись, выбрасывает ее. Тебе глубоко наплевать на чувства. Майкл…  — Она посмотрела на него в упор, во взгляде снова появился вызов.  — Я не позволю с собой так обойтись.
        Тара встала.
        — То, что ты застал меня в момент слабости, когда другой парень кинул меня… на этот раз на деньги, но какая разница? И то, что я в стрессе… Все это не означает, что я еще когда-либо пойду с тобой. Зачем мне повторять то, после чего я чувствовала себя грязной и ничтожной?
        Иногда Майкл действительно переставал понимать женщин.
        — Мне очень тяжело, что ты ощущала себя грязной после того, что между нами было, Тара. Но между нами действительно особая химия. Если хочешь назвать это по-другому, давай…
        — Химия не дает тебе право обращаться со мной так, как ты себе позволял, и вероятно, будешь снова, если я соглашусь на близость с тобой.
        В ее глазах стояли слезы, но взгляд горел яростным огнем, а губы искривились в гневе. И во второй раз ничто не смогло остановить его. Майкл схватил прядь ее волос, потянул и быстро привлек женщину к себе — один долгий усмиряющий поцелуй и одно движение запястья, чтобы дать понять Таре, что ее слова ерунда. И ее ноги подогнулись в коленях.
        Не выпуская ее, Майкл приблизил губы к ее уху и почувствовал, как она дрожит всем телом.
        — Говори что угодно. Притворяйся, что не хочешь. Но мы оба знаем, что это повторится. И в следующий раз ты будешь просить. Умолять. И не будешь чувствовать себя грязной или ничтожной. Не будешь сердиться. Ты почувствуешь себя на седьмом небе. Поняла?
        Он подхватил ее под руку и повел к лифту. Тара не сопротивлялась, и Майкл знал, что сломил и ранил ее. Если он заставит ее испытать обещанное, то реабилитируется перед ней. При этом Майкл был уверен на все сто, что Тара не позволит ему это так просто сделать.
        Глава 6
        Активность гена красоты у женщин семьи Круз была налицо. Тара листала фотографии, каждая из которых демонстрировала очередную, еще более знойную, черноглазую, темноволосую богиню. Снимки прошлых десятилетий — некоторые женщины даже запечатлены в традиционных темных свадебных нарядах и мантильях, иной раз и не скажешь, что они собираются на свадьбу, скорее на похороны. Тара легко определила фамильные черты — длинную изящную шею и высокий широкий лоб. Открытость, естественная красота и особенно элегантность и интеллект.
        Она подняла глаза на Майкла, который наливал кофе для них обоих и осторожно разглядывал ее. А у него все то же самое с избытком, но в мужской версии. Черт бы его побрал!
        Тара до сих пор не оправилась от сцены в скайбаре. То, как он поцеловал ее при всех, а затем потащил к лифту, как пещерный человек. Она внесла ясность в их отношения, как только смогла отдышаться, и Майкл даже отступил. В самый угол лифта. А потом держался на почтительном расстоянии весь оставшийся вечер. Или, по крайней мере, делал вид. Она до сих пор не была уверена ни в нем, ни в его мотивах…
        И до сих пор не знала, как не сорвалась. Эмоции, каких она не испытывала долгие годы, закипали в ней, и Таре пришлось побороться, чтобы сдержать их. Слезы! Еще чего! Она никогда не плакала, даже в самые мрачные моменты. Собиралась с силами и уходила. Не оглядываясь. Так почему же сейчас внутри все бурлит? Как только она увидела свет в конце туннеля, как только все начало складываться в ее пользу. Хорошо, не все, но по большей части… Она может справиться со всеми ненадежными Голландцами Ронни, ей просто нужно старательно охотиться дальше.
        Но эта настойчивость, этот накал…
        Она бросила еще один взгляд на Майкла, тот по-прежнему молча изучал ее. Суровые линии подбородка, сдержанность во всей фигуре. Эмоциональная сила этого мужчины слой за слоем открывала то, что Тара, как ей казалось, давно и навсегда похоронила. Не то чтобы он напоминал ей деда. Скорее, она просто не встречала никого, ни одного человека, кто заставил бы остановиться и засомневаться в себе, задуматься хоть на секунду: а правильно ли то, что она делает?
        С тех пор как Тара покинула дом, она знала, что на верном пути. Было легко найти в себе смелость уехать. Сохранять мужество тоже оказалось просто. Но неожиданно, когда она уже почти дотянулась до приза, Тара заколебалась, имеет ли она вообще на него право. Майкл выбил ее из колеи — смутил, заставил сомневаться в себе. Он выпустил так много старых призраков, что желание бежать охватывало ее все сильнее.
        Тара решила, что даст Анжелике время до конца дня, а затем отправится домой. Так нужно. Для собственного душевного равновесия.
        — Нашла что-то вдохновляющее?
        Она почувствовала уже знакомый прилив и волну адреналина, когда Майкл устроился рядом с ней на полу, вытянув перед собой длинные ноги в темных джинсах.
        Ее ноги — в милых укороченных брючках и босоножках на низком каблуке — были отведены в сторону. Между Тарой и Майклом лежали груды фотографий и фотоальбомов. Он сидел в футе от нее, но энергия бешеными зарядами почти со свистом носилась в воздухе, и Таре казалось, что его руки касаются ее. Она немного подвинулась… подальше.
        — Да. Можно использовать многие традиционные элементы.  — Она перевернула несколько страниц.  — Жаль, что Анжелики нет, она бы сказала свое мнение.
        Майкл вздохнул и подвинулся на дюйм ближе.
        — Честно говоря, она должна скоро появиться. Думаю, это рекорд. Обычно она исчезает на несколько часов. День и ночь — это чересчур даже для Анжелики.  — Он наклонился вперед и начал перебирать альбомы.  — А мамины фотографии здесь есть?
        Она не хотела отвечать. Да, много снимков второй свадьбы с отцом Анжелики и Фернанды, уважаемым испанским политиком,  — все, что Тара и ожидала. Его мать была классической испанской невестой своего времени. Но свадебного альбома, на который Тара действительно хотела взглянуть,  — на мужчину, который завоевал ее девятнадцатилетнее сердце, отца Майкла,  — не было.
        Она протянула ему альбом, который держала в руках, и Майкл быстро пробежал его глазами.
        — Тебя нет ни на одном снимке,  — вырвалось у нее, прежде чем она сумела одуматься.
        — Нет. Меня там не было.
        Он произнес это как ни в чем не бывало. Значит, она может копнуть глубже?
        — Сколько тебе было лет?
        Он продолжал листать страницы:
        — Точно не знаю. Подросток. Может быть, семнадцать. Или шестнадцать?
        — Тебя не пригласили?
        Он рассмеялся, и напряжение чуть ослабло.
        — Я действительно не помню.
        Она повернулась к нему и нахмурилась:
        — Не помнишь? Ни за что не поверю, Круз.
        Он пожал плечами и молча просмотрел пару снимков.
        — Похоже, все прошло хорошо. Именно так, как моя мать и планировала, как настоящую военную операцию. И в самом деле…  — Он посмотрел прямо на нее взглядом, от которого она каждый раз замирала.  — В самом деле не помню, может, я был бы там нежеланным гостем.
        — Нежеланным? Ты серьезно? Почему?
        Разве можно забыть, был ли ты приглашен на свадьбу собственной матери? Разумеется, если ты не валяешься где-то в наркотическом опьянении… А такие слухи ходили. Хорошенький мальчик, звездный ребенок вышел из-под контроля. У матери, которую больше интересовали проблемы других людей, чем собственные.
        Его с подружкой прозвали самой сладкой парочкой наркоманов. До этого Майкл был европейским лицом крупнейшей в мире компании по производству безалкогольных напитков, а затем его занесло, и он покатился вниз по наклонной. До потери сознания. По крайней мере, остался в живых…
        — Ах, не лучшие времена. Если честно? Мама, возможно, и хотела видеть меня на свадьбе, но я не мог этого знать из-за своего невменяемого состояния. А если не хотела, то по той же причине: я бы подвел ее, опозорил, появился бы обкуренным, или пьяным, или и то и другое. Привел бы какую-нибудь неподходящую девицу или целую компанию. Поэтому к лучшему, что самый важный день в ее жизни прошел без побоища, которое бы я спровоцировал.
        Он снова говорил бесстрастным тоном. Тара не знала, сможет ли сама когда-либо добиться подобной невозмутимости. Майкл в этом преуспел. Она же просто отказывалась взглянуть на ситуацию глазами его матери. Ведь любая мать захочет, чтобы ее сын присутствовал на таком важном событии. Наверняка все было не так просто.
        — Может, память тебе изменяет? Возможно, твоя мать хотела видеть тебя там, но ты попал в… не знаю… неприятности… Чем ты там занимался?
        Майкл покачал головой и снисходительно ей улыбнулся:
        — Мне не больно, если ты об этом. Я был неуправляем — эгоистичный подросток, одержимый безумным коктейлем из самоуничтожения и саморекламы. Не думаю, что моя мать не пыталась связаться со мной,  — конечно, пыталась,  — но я был в отключке. В отрубе.
        Тара знала, какой сумасшедший коктейль он имеет в виду. Ее собственная жизнь до настоящего времени напоминала «легкую версию» такого же безумия. Только она знала, что в ее саморазрушении больше вымысла. Прошлое Майкла — из того, что она уловила,  — гораздо больше походило на Армагеддон, чем любая из богемных вечеринок с шампанским, на которых появлялась Тара.
        — Она, должно быть, с ума сходила от беспокойства за тебя.
        Майкл натянул на лицо бесстрастное непроницаемое выражение. Улыбнулся фотографии матери, царственно элегантной прекрасной женщине. Провел пальцем по ее лицу и кивнул, едва заметно кивнул:
        — Я не осуждаю ее. Она имела полное право устроить свою жизнь после смерти моего отца. Потом мучительное возвращение в Испанию, налаживание отношений, привыкание к новой роли.
        Тара ничего не сказала, не знала, хочет ли Майкл продолжать этот разговор. И не была уверена, хочет ли сама слушать дальше. Ей становилось не по себе: ситуация напоминала сеанс психотерапии.
        — А есть какие-нибудь фотографии со свадьбы твоих родителей?  — Она отчаянно хотела их увидеть. Посмотреть на молодую Марию Круз, прежде чем та стала гранд-дамой испанского общества. Посмотреть на мужчину, который покорил ее сердце: отца Майкла.
        Печальный смех.
        — Это была другая свадьба. Без белого платья и парадного костюма. Никаких подружек невесты, ловящих букет. Ничего подобного. Тайный побег с возлюбленным — мезальянс между испанским высшим обществом и лондонским бедняцким Ист-Эндом. Брак, заключенный на небесах, окончился в аду.
        В голосе Майкла слышалась горечь. Тара была уверена, что рана, глубоко у него внутри, еще не затянулась.
        Она боролась с желанием протянуть руку и дотронуться до него — Майкл сидел так близко и рассеянно перелистывал альбомы, совсем не глядя на фотографии. Тара не расспрашивала, не успокаивала, не пыталась утешить. Наконец Майкл отложил альбомы, вытянул ноги, даже наклонился чуть ближе к ней, но, возможно, ей просто показалось.
        — Они пример классических темпераментных отношений. Огонь и страсть, отказ от семьи и друзей, сожженные мосты. И все ради чего? Фантастического секса и ребенка?
        — Тебя?  — спросила она.
        Майкл кивнул:
        — А потом все это развалилось. Его все достало. Или, по крайней мере, он так сказал. Он работал на каких-то очень влиятельных людей, и я не имею в виду королевскую семью. Поэтому либо он пытался защитить ее и меня, либо действительно был сыт по горло…  — Майкл пожал плечами, откинулся и положил голову на кожаную спинку сиденья, уставился в никуда.  — На самом деле все это не имеет значения, потому что ее отправили домой, к папочке, а десять дней спустя отец был мертв.
        Тара почувствовала покалывание в глазах. Она взяла его за руку:
        — Мне очень жаль.  — Пальцы сомкнулись вокруг его теплой руки, и Тара слегка поглаживала ее. Майкл не пошевелился. Не заметил. Держал голову прямо, взгляд застыл на какой-то невидимой точке. Словно Тары не было рядом.
        — Не надо. Это никак не связано с тобой. Едва ли связано со мной. И все это в прошлом. Так что нет никакой необходимости в анализе и сочувствии.  — Майкл повернулся, лицо казалось почти изможденным.
        Пальцы Тары замерли. Он не сводил с нее глаз. И вот опять — эта гигантская волна странных эмоций, как будто он видел Тару насквозь, а она его.
        — Я вынес единственный урок — никакая страсть не стоит того, чтоб рушить семью. Все гаснет и умирает. Семья — вот что объединяет нас.
        Тара мгновенно отняла руку. Семья — вот что объединяет нас. Слова продолжали звучать у нее в голове. Он действительно так думал? Но у них совершенно разные представления. По ее опыту, именно семья разделяла людей. Ни один член семейства Девайн ни разу не позвонил, не написал и не навестил ее. Никто. Вполне возможно, что они все уже умерли и похоронены.
        — А что с твоей семьей? Ты никогда о ней не упоминала.
        Она уставилась на него. Как рассказать все это? С чего начать? «О, у меня была замечательная бабушка, которая подвергалась домашнему насилию со стороны мужа, пока не умерла. И стойко выносила все, как Жанна д’Арк. Вместо того чтобы ответить за свое возмутительное поведение, он спокойно продолжал, и все становилось только хуже. Все игнорировали его поведение. Оправдывали. Никто ничего не хотел знать. И никто не был в безопасности, даже дети. Все это время мать Тары, со своей невыносимо низкой самооценкой, терпела его выходки и оскорбления.
        Боже упаси ее когда-либо спросить о ее отце. Равносильно военному преступлению. В общем и целом, они были идеальной семьей. Такое не забыть».
        — Тара?
        — Моя семья?
        — Да. Твоя семья? Имеется? Ну, знаешь, там, братья? Сестры? Скелеты в шкафу?
        Она не могла ему сказать. Просто смотрела в глаза, но губы не произносили ни звука, ни слова. Да и какие слова? Ни за что она не станет делиться этой драмой с кем бы то ни было. Тем более с Майклом Крузом.
        — Ты в порядке?
        Он повернулся к ней лицом. Одним локтем опирался на ногу, согнутую в колене, другая рука лежала на кожаных подушках. На непроницаемом лице читался явный интерес. Майкл потянулся к ее ладони, но Тара резко отдернула руку.
        — Все хорошо. Конечно, я в порядке. Почему нет? Мне очень, очень нужно подготовить пару идей и предложений для Анжелики. Можно снять копии с этих фото? На ксероксе в кабинете? Думаю, я нашла все, что хотела.
        Тара попыталась встать. Он посмотрел на нее снизу вверх. Его любопытство только усилилось. Она наступала на фотографии. Низкие тонкие каблуки проткнули обложку альбома. Он взглянул на них. Потом снова на нее.
        — Успокойся, Тара, я только спросил. Ничего особенного, если ты не хочешь об этом говорить.
        — О чем тут говорить? Вот именно, что ничего особенного.
        Она наклонилась, чтобы поднять фотографии, которые выпали из альбомов. Встала и уронила еще больше на пол. В мгновение ока Майкл вскочил на ноги.
        — Я соберу их. Ничего страшного.
        Она ненавидела себя за то, что он возился с ней. Ненавидела, что выставила себя на посмешище. Он всего лишь задал ей простой вопрос, а она вела себя как сумасшедшая.
        — Со мной все в порядке! Абсолютно… Посмотри. Честно. Будет лучше, если я сделаю копии этих фотографий и еще поработаю с ними в Лондоне. Я думаю, что поменяю билет и улечу в ближайшие часы. Нет, тебе не нужно отвозить меня в аэропорт, вызови водителя… Я не против.
        — Ты не против чего именно?
        Он забрал у нее из рук фотографии и положил их на стол рядом с кожаным диваном. Медленно. Осторожно. Опустил руки ей на плечи, развернул спиной и аккуратно усадил на диван, не отрывая от нее взгляда.
        — И что ты делаешь?  — с негодованием спросила она.
        Вместо того чтобы отнять руки, он принялся массировать ей плечи легкими круговыми движениями.
        — Ничего страшного.  — Он продолжал массаж.  — Это именно то, что тебе сейчас нужно.
        Она открыла было рот, но Майкл приложил палец к ее губам, заставив замолчать. А потом рассмеялся из-за того, насколько это шокировало ее.
        — Тара, querida, тебе нужно научиться расслабляться. Хватит постоянно быть настороже. Я просто хочу помочь тебе. Живи настоящим моментом и плыви по течению.
        — Что? Ты еще и буддист?
        Он мягко улыбнулся, убрал руки с ее плеч и обхватил ее за подбородок. Пальцы медленно поглаживали ее скулы, и Таре казалось, что она чувствует каждую линию, каждую черточку на его пальцах. Она сидела там, куда Майкл заставил ее опуститься, и упивалась этой негой. На какое-то мгновение представила себя на небесах. Где тепло и уютно. Легко и спокойно. Где больше не нужно бороться и со щитом и мечом принимать очередное сражение.
        Тара почувствовала, как ее плечи опустились, а сердцебиение замедлилось. Дыхание стало глубоким и ровным.
        Большими пальцами Майкл гладил ее по щекам, затем опустился чуть ниже — провел по краю верхней губы, по пухлой нижней губе. Бархатные карие глаза впились в нее. Губы Тары приоткрылись, и она коснулась языком его пальца, приглашая внутрь своего горячего влажного рта. Слегка посасывая его палец, она смотрела на Майкла, не узнавая саму себя. Удивляясь, что способна на такое. Но это казалось таким особенным и таким простым. И очень правильным.
        — Тара.
        И больше ни слова. Отнял руки от ее рта и прижался к нему губами — в самом мягком, нежном поцелуе, какой только возможен. Тара распахнула глаза, Майкл тоже медленно поднял веки. Прошло несколько долгих мгновений. Он снова обхватил ее лицо ладонями и, пристально глядя ей в глаза, начал нежно поглаживать ее щеки круговыми движениями.
        — Предайся желанию. Лишь сегодня.
        И он снова наклонился и бережно поцеловал ее. Тара ощутила, как что-то нарастало, поднималось внутри, и это испугало ее. Она попыталась отстраниться, но Майкл удерживал ее.
        — Нет, нет, нет. Только поцелуй. И больше ничего. Один поцелуй.
        Он снова поцеловал ее, на этот раз сильнее, увереннее, а потом его язык проник внутрь, и Тара поняла, что это лучший поцелуй на ее памяти. Его рот казался ей идеальным; его язык уже знал ее рот и ласкал его горячие, влажные уголки. Теплое дыхание Майкла смешалось с ее дыханием.
        Блаженство, волна за волной, накрывало ее. Ее телу нравилось то, что делал Майкл, и оно затрепетало, открылось ему, как цветок. Тара не смогла сдержать стон удовольствия, который уже давно рвался наружу. Она накрыла его ладони своими, а затем дотронулась до его лица, провела пальцами по колючей щетине — и влюбилась в это ощущение.
        Она попыталась углубить поцелуй, заставить Майкла включить «следующую передачу», но тот сопротивлялся. Он оторвался от ее губ, отступил назад, оказавшись вне досягаемости, и Тара поняла, как жадно она его хочет.
        — Тебе лучше? Немного успокоилась?  — Майкл, улыбаясь, держал ее на расстоянии вытянутой руки.
        Она сглотнула, пытаясь подавить свою жажду. Свое желание. Тара сделала шаг назад и почувствовала, что расстояние только душит ее. Почему он остановился? Почему отстранился вот так? Неужели сожалел о том, что сделал? Опять?
        — Спокойнее?  — Разве она стала спокойнее? Нет, она чувствовала себя доступной и уязвимой — две самые ненавистные ей эмоции.  — Спасибо, но я думаю, что буду спокойнее, если ты оставишь меня в покое.
        Майкл усмехнулся и покачал головой.
        — Тара, только не начинай снова обороняться. Между нами столько страсти. И ты должна воспользоваться этим — получить удовольствие. Вот и все.
        — Значит, я страстная, но неприличная? Как девушки, которых ты не привел на свадьбу матери?
        Майкл перехватил ее словесную ракету, подержал и уничтожил прямо перед ней. Он протянул руку и провел пальцем вниз по щеке. Тара отпрянула. Не потому, что он вынудил ее, а потому что она хотела продемонстрировать неприятие.
        — Тара, ты так безжалостна к себе, я с таким еще не сталкивался. Почему?
        Она прикрыла глаза, чтобы не смотреть на Майкла. Иначе ей не сдержать наворачивающиеся слезы. Тара чувствовала бурлящие внутри, как в котле, эмоции, но сил справиться с ними на этот раз уже не было.
        — Мы проходили это миллион раз. Я не ищу развлечения ни с тобой, ни с каким другим плейбоем. Я здесь для работы. Все что могла, я сделала. Сейчас я сниму копии с этих фотографий. Потом соберу вещи. А затем уеду.
        Тара даже не узнала собственный голос — какой-то хриплый, надтреснутый. Не поворачиваясь лицом к Майклу, она начала собирать фотографии, которые были ей нужны.
        Но Майкл схватил ее за запястье и развернул к себе.
        — Сама знаешь, в твоей голове полно всего, что удерживает тебя. Ты прикидываешься девицей, которой на все наплевать, но в момент, когда тебе мерещится какая-то угроза, ты начинаешь отстреливаться. Я просто не понимаю этого. Ты тратишь столько энергии на ненужную борьбу с людьми. Тара! Посмотри на меня. Пожалуйста.
        Он держал ее за руку, но Тара настойчиво отворачивалась и смотрела в сторону. Еще пара минут, и она овладеет собой. Нужно просто успокоиться, остыть. Еще несколько мгновений, и все пройдет.
        — Тара.
        Голос Майкла звучал спокойно, негромко. Словно он пытался утихомирить разъяренного тигра в ее душе. Но это все только осложняло. Она не могла даже взглянуть на Майкла, старалась высвободить руку.
        — Пожалуйста, отпусти меня,  — произнесла она очень тихо.
        Но он не послушался, а притянул ее к себе, прижав к груди ее голову. Он гладил ее по волосам и что-то бормотал. Тара не могла разобрать, что именно, но что-то нежное и сладкое. Ей захотелось сдаться, погрузиться в эти теплые волны, которые он предлагал ей. Но это было слишком, слишком тяжело. Тара не привыкла к покою. Он был ей неизвестен. Даже до смерти бабушки их семья напоминала поле боя. Только шум, гам и кутерьма. Пока не наступало время прятаться и бояться.
        Она сделала глубокий медленный вдох. Почувствовала влагу на щеках и в уголке рта.
        В доме послышалось движение — стук каблуков, хлопанье дверей, приток свежего воздуха.
        Тара напряглась, Майкл сжал ее, будто пытался передать свою силу. Теперь она могла открыться и впитать ее или же сделать то, что так хорошо умела,  — отмахнуться.
        Шаги приблизились, а Майкл не шевелился.
        — Майкл! Тара! Вот вы где! Дорогие мои.
        Тара оттолкнула его, и Майкл разжал руки. Она чуть приподняла подбородок, на всякий случай быстро провела пальцами под глазами и изобразила лучшую свою улыбку. Поправила рукой волосы. Удивленный взгляд. Полная готовность.
        Глава 7
        Анжелика вела себя так, словно регулярно заставала подобные сцены. Поразительно. Особенно учитывая то, что это случилось впервые. Она плыла по комнате, торжественно улыбаясь, выбирая фотографии и комментируя изображения: то двоюродного брата, то какой-нибудь тетушки. Как будто она выскочила на кухню, чтобы смешать коктейль, и вернулась в комнату, усыпанную конфетти, а не на поле эмоциональной битвы.
        Да, у нее хорошо получилось замять сцену. Естественно. Майкл никогда не давал ей особого повода беспокоиться о нем. Эта тема была табу. Конечно, Анжелика встречала некоторых его любовниц. Но в таких вопросах он старался держать сестер на расстоянии. Считал, что так лучше. Не хотел, чтобы те знакомились с женщинами, которые все равно исчезнут из его жизни; это могло навести на ошибочные мысли. Например, о постоянстве, стабильности в его личной жизни.
        Тара не справлялась со своей ролью, и уже давно — с тех пор, как они покинули скай-бар. Она переигрывала, вела себя слишком шумно. Ее было слишком много. Возможно, сказывалось длительное пребывание в компании одного-единственного человека. Или это была ломка после отказа от еженощных вечеринок, на которые она подсела. А может, она боролась со своим влечением к Майклу. И тут говорило не его самолюбие, это было очевидно. Как и постоянная эрекция, которую он пытался контролировать.
        Не только Тара не могла оправиться после случившегося. С каких это пор он говорил о своей матери… с кем бы то ни было? Он с трудом выдерживал разговоры с Фернандой, когда та хотела поговорить о ней, выяснить, какой была мама. Это причиняло ему боль. Все еще.
        Он наблюдал за Тарой, болтающей с Анжеликой. Ее щеки раскраснелись, она беспрестанно касалась волос руками — то поправляя их, то накручивая пряди на пальцы. Она ни разу не посмотрела в его сторону, а ведь еще десять минут назад ее ладони скользили по его телу.
        Она собрала груду фотографий и устроилась на диване с Анжеликой. Он должен отдать должное сестре и ее умению смягчать даже самые сильные шероховатости. А Майкл знал, что у Тары они были болезненными.
        В голове у нее столько всего вертелось. Так много вопросов. Она не истеричка — просто вспыльчива и беспокойна. И воздвигла слишком высокую стену вокруг себя. Какой-нибудь парень, несомненно, рискнет. Тара достойна этого — во многих отношениях. Один только внешний вид — эти губы, густые блестящие волосы, от которых она никак не могла оторвать руки, чистые голубые глаз. Но важнее всего — теперь Майкл узнал ее немного лучше — были ее страсть и энергия и одна очень мягкая сторона, которую Тара изо всех сил скрывала.
        Это вызывало в нем такие чувства, о которых Майкл раньше и не подозревал. Без сомнений: она просто морочила всем голову, в том числе и ему.
        Майкл пересел на другой диван и уставился в телефон, проверяя электронную почту. Если можно так сказать. Чтобы вникнуть во все присланные видеоматериалы, требующие финальной правки, ему потребуется несколько часов. Он слышал краем уха, как болтовня Анжелики начала творить чудеса, и Тара постепенно успокоилась, словно не балансировала на грани эмоционального срыва всего несколько минут назад.
        Женщины сосредоточились на нескольких фотографиях, и рука Тары запорхала над страницами ее блокнота. Майклу было любопытно взглянуть на наброски. Затем их разговор перешел к тканям.
        Он обратил внимание на контраст между ними: Анжелика являла собой самообладание и контроль, Тара же была вся энергия и движение. Темное спокойствие против золотоволосой живости. Он не мог оторвать от нее глаз — какой естественной она казалась с Анжеликой. Как она озарила и без того полную дневного света комнату. Словно гирлянда сказочных огней.
        Анжелика поймала его взгляд. Встала и вышла из комнаты. Одарив его невозмутимой улыбкой, когда проходила мимо.
        — Что насчет обратного полета? Ты по-прежнему хочешь отправиться домой сегодня вечером?
        Она бросила на него говорящий взгляд. Недоверчивый. Настороженный. Но тем не менее это была связь. Она чуть заметно пожала плечами, и вся ее живость словно куда-то улетучилась.
        — Ты должна остаться, по крайней мере еще на один день. Тара, ты выглядишь усталой.
        Майкл не хотел признаваться себе в том, что почувствовал, представив, как Тара садится в самолет. Просто лететь сегодня не лучшая идея. Таре нужно отдохнуть, вернуть жизненные силы. И он знал, что они должны восстановить энергию между ними. Чтобы посмотреть, как далеко они смогут зайти. А Майкл подозревал, что довольно далеко. Он никогда не встречал более чувственную женщину, а ведь она еще не до конца раскрылась. Эмоциональная связь, которой они могут достичь во время секса, будет просто невероятной. Он знал это. Даже не задумывался, просто знал.
        — Я останусь до утра. Но во второй половине дня у меня встреча с банком. Мне нужно получить их согласие на еще один кредит.
        Она посмотрела на свой блокнот, подняла несколько фотографий и сложила их в аккуратную стопку.
        — Слава богу, Анжелика вернулась. Я чуть было не ошиблась: оказалось, она вовсе не такая поклонница классического стиля, как я думала.
        — В самом деле? Это меня удивляет. Может, ты поощряешь ее на такую смелость? Честно говоря, до этого она даже с сухими завтраками не пыталась экспериментировать. Что меня, как ее опекуна, вполне устраивало, сама понимаешь. Никогда не нравилось наблюдать за рискованным поведением сестры.
        — Понимаю.
        — Неужели?  — Это было интересно. Не так давно она обвинила его в том, что он одержим идеей все контролировать.  — Что же заставило тебя изменить отношение?
        — О, не знаю. Возможно, взглянула на вещи твоими глазами. Полагаю, у тебя есть определенная ответственность. Я же отвечаю только за себя.
        — Как и большинство людей в твоем возрасте. Ты не одна такая. До аварии я тоже отвечал только за себя. Не случись этого, я по-прежнему бы так рассуждал.
        И это чистая правда. Удивительно, насколько кардинально жизнь может изменить курс всего за одно мгновение. Как ни странно, Майкл снова это почувствовал. Он нажал на «Паузу» на ноутбуке и подошел к Таре. Лениво поднял и положил обратно несколько фотографий, которые оказались в «избранной» стопке. Взглянул на блокнот.
        — Можно?
        Тара выглядела немного напряженной. На самом деле безумно напряженной.
        Она прикрыла эскизы руками.
        — Ах, лучше не надо. Я немного… ревностно отношусь к работе, пока не доведу до конца. Это просто… Они просто…
        — Эти наброски просто часть тебя, та часть, которую ты не хочешь показывать миру, пока не убедишься, что надежно спряталась за всеми твоими стенами из волос, макияжа, нарядов и манеры поведения? Ты исправляешь собственные творения даже больше, чем я, querida. Эй, я не критикую,  — добавил он, заметив, что Тара не в восторге от его анализа.
        Он так сильно хотел поднять ей сегодня настроение, подбодрить. Став накануне свидетелем всего спектра ее эмоций, Майкл знал, как легко у нее можно вызвать гнев или страсть. Но хотел наблюдать ее именно в страсти. Эти поцелуи до появления Анжелики — такие сладкие и сексуальные. И Тара была такой живой в его руках. Пока снова не испугалась. Она была как маленькая дикая кошка — прекрасная, неуловимая, всегда готовая обороняться. И Майклу все больше хотелось приручить ее.
        Он протянул руку и нежно погладил ее волосы… Она едва почувствовала его прикосновение.
        — Я вообще не критикую. Ты такая, как есть, только ты знаешь свою историю. И это хорошо. Никто, а я в последнюю очередь, не собирается давить на тебя, чтобы разузнать детали, о которых ты не хочешь рассказывать. Но, Тара…  — Он понизил голос и смотрел, как она становится мягче прямо на его глазах.  — Между нами что-то происходит. Не знаю, что именно. Но я не хочу, чтобы мы тратили время на борьбу друг с другом, словно находимся в зоне боевых действий. Давай проведем оставшееся время в другой зоне? Что ты на это скажешь? Хм?
        Он приподнял ее подбородок и чуть не утонул в синей глубине ее глаз. Какое лицо. Такое честное и открытое — на несколько мгновений. Затем Тара опустила глаза и снова спряталась.
        — Думаю, у нас уже был шанс в такой зоне, Майкл. И полагаю, ты знаешь, что я чувствую. Ты не можешь поднять и уложить меня, где «уложить» является ключевым словом.
        Тара по-прежнему не смотрела на него. Он позволил себе медленно провести пальцами по ее округлому подбородку, по нежной щеке вверх к идеальному розовому лепестку ее уха. Тара с трудом подавила дрожь, и волнение не ускользнуло от Майкла. Это завело его. Он овладеет ею сегодня, войдет в нее во что бы то ни стало.
        — Мои дорогие, мы уже готовы перекусить?
        Иногда его сестра все-таки была занозой.
        — Я организовала легкие закуски на террасе. Но боюсь, что не смогу присоединиться к вам.
        — Что случилось, Анжелика? Снова звонили из Организации Объединенных Наций? Очередной кризис в магазине с косметикой?  — Стоя за Тарой, он намеренно не убрал руку с ее плеча. Почувствовал, что она попыталась отодвинуться в сторону, наверняка из-за присутствия Анжелики, но он хотел, чтобы Тара просто успокоилась.
        — Ха-ха, Майкл.  — Анжелика достала телефон и помахала им в сторону брата.  — Никаких специальных миссий, но сегодня я должна присутствовать на одном торжестве с моим будущим мужем. Себастиан чувствует себя брошенным. Тара, я надеюсь, ты не возражаешь, что я снова уезжаю, у тебя наверняка достаточно материала, чтобы начать работать над эскизами?
        — Именно этим я и займусь. Тогда недели через две увидимся в Лондоне. Сначала я, разумеется, напишу тебе по электронной почте. Мы определимся с тем, что тебе особенно понравится, а затем выберем уже из этого. Поездка действительно очень помогла, Анжелика.
        Тара встала, и девушки обнялись: не обычные модные поцелуи куда-то в воздух, а настоящие ласковые объятия. Это немного озадачило Майкла. Наверняка она всего лишь очередной проект Анжелики, не из-за чего беспокоиться. И такое нежное прощание никак не связано с тем, что он намеренно касался ее всего тридцать секунд назад. Меньше всего ему хотелось, чтобы сестра начала что-либо домысливать или выдумывать.
        — Хочешь поужинать сейчас? Может быть, сходим куда-нибудь позже, раз это твой последний вечер? Ферн будет в школе всю неделю. Так что не проблема, если ты захочешь просто расслабиться. Поработать над эскизами? Или я мог бы приготовить что-нибудь. Просто скажи, какой вариант тебе больше нравится, Тара.
        Анжелика ушла, и колебания воздуха вскоре улеглись. Майкл и Тара снова остались вдвоем. Ни души вокруг, ни единого звука. Тара повернулась на месте — голубые глаза казались еще ярче, щеки пылали, пухлые губы были приоткрыты.
        Майклом овладело огромное желание обнять ее, сгрести в охапку, и он подошел к Таре.
        — Ты ведь уже закончила рисовать наброски?
        Она посмотрела на груду бумаги.
        — Думаю, что сделала достаточно.
        Майкл почти чувствовал ее колебания и нерешительность. Тара знала, что он сгорает от желания прикоснуться к ней. Но Майкл понимал, что они должны быть честны друг с другом, прежде чем она вновь отдастся ему. Поцелуи — это одно. Но Тара была права. Он хотел от нее большего, гораздо большего. Прямо здесь. Сейчас. И точка.
        Но серьезные отношения никак не вписывались в его жизнь. Да и в жизнь Тары тоже. Так, может, лучше обсудить это, а затем приступить к изучению той самой химии между ними. Тогда ни у кого не возникнет заблуждений; когда все закончится, ей не будет больно. И ему не придется переживать все заново.
        — Тара.
        Просто ее имя. Но даже от одного этого звука воздух раскалился от страсти. Тара резко взглянула на него, прищурилась.
        — Я действительно хочу, чтобы мы закончили начатое. Мне это необходимо. Думаю, тебе тоже.
        Она дотронулась до стула, стоящего рядом с ней, и Майкл заметил, как ее пальцы вцепились в спинку.
        — Мне кажется, я должна держаться от тебя подальше, Майкл, а не закрываться.
        — Я знаю, что причинил тебе боль. Но в этом гораздо больше виновато твое воображение. Конечно, я был грубоват, когда мы только познакомились. Ты не мой тип — теоретически вообще не мой. Я лишь пытался игнорировать тебя. Но когда мы оказались одни в машине, а потом у меня в квартире… Тара, я не могу оторвать от тебя рук. Посмотри на себя, посмотри, что твое тело вытворяет со мной. Я испытываю боль, просто стоя рядом с тобой, зная, что через несколько часов тебя здесь не будет. Я больше не могу не замечать то, что ты делаешь со мной.
        Глаза Тары широко раскрылись и потемнели. Она была готова. Майкл посмотрел на нее, лаская взглядом, он уже не смог бы остановиться при всем желании. Облегающая шелковая блузка не скрывала, что происходило с телом Тары. Ее идеальные розовые соски были напряжены и выступали под нижним бельем. Грудь вздымалась от глубоких неровных вдохов, и он знал, скользя взглядом вниз по ее телу, что Тара возбуждена не меньше, чем он.
        Казалось, в комнате вот-вот разразится гроза.
        Тара перестала строить свои невидимые стены.
        Еще минута — и Майкл разрушит всю конструкцию.
        — Ты знаешь, как хорошо нам вместе, Тара. Наши губы просто созданы друг для друга. Я еще никого не целовал так, как тебя.
        Она кивнула. Отрицать это было невозможно.
        — Твоя кожа как шелк, и когда я провожу рукой по твоему телу, тут же хочу прикоснуться к нему губами: ласкать языком, целовать каждый дюйм, Тара. А этого еще не произошло. Но должно случиться, Тара. Сними блузку. Позволь мне взглянуть на тебя. Пожалуйста.
        Она начала теребить шелковые завязки, которые стягивали блузу по бокам. Спустя несколько мгновений взгляд Майкла упал на ее грудь в бюстгальтере сливочного цвета. Теперь больше всего на свете ему хотелось прикоснуться к ней, обнять, заставить стонать от удовольствия, когда он по очереди обхватит губами ее отвердевшие соски.
        Он сделал шаг ближе.
        — Ты прекрасна.
        Но она остановилась. Отступила.
        — Майкл — это… слишком. Меня пугает то, что ты творишь со мной, и то, что можешь заставить меня делать, хотя я знаю, что ты на самом деле думаешь обо мне.
        Он нашел его. Наконец-то. Способ подобраться к ней.
        — Тс-с.  — Майкл заставил ее замолчать. Покачал головой и, обхватив ее подбородок руками, приподнял его. Посмотрел в голубые, широко раскрытые глаза.  — Тара, хочешь знать, чт? я действительно думаю о тебе? Я думаю, что ты удивительная женщина. Удивительная. Я уважаю то, чего ты добилась в жизни. Твой яркий живой ум и твою неиссякаемую энергию. Ты знаешь, что я люблю твое тело. Просто обожаю. Но мы должны быть честны. Наши жизненные пути не пересекаются. И, да, я был дураком, когда пытался обмануть себя. Твое тело просто требует моих прикосновений, и я должен успокоить его, Тара. Мы обязаны воспользоваться временем, которое у нас есть. В этом нет ничего плохого. Абсолютно. Все в порядке. Все хорошо.
        И Майкл опустил голову и приник к ее губам, его язык медленно проник внутрь, нашел ее язык и спелся с ним в страстной борьбе. Майкл поглощал ощущения, пробегающие по телу Тары, зная, что она во власти сексуальной энергии и больше не пытается с этим бороться. Она была с ним, стонала и прижималась бедрами к его телу.
        Эрекция не заставила себя долго ждать, Майкл ощущал пульсацию внизу и боролся с желанием сорвать одежду с них обоих прямо здесь. Он провел руками по ее голой плоти, расстегнул бюстгальтер и накрыл груди ладонями.
        — В спальню — прямо сейчас.
        Темные, слегка опьяненные глаза на мгновение закрылись, когда Майкл подхватил ее на руки, такую мягкую и теплую. Такую драгоценную. Он вышел с ней через двери и направился наверх в спальню. Тара, которая сначала крепко держалась за него, начала сползать вниз и превратилась в настоящую дикую кошку. Неожиданно ее руки были повсюду, пытаясь стащить с него одежду. Майкл помог ей — сорвал с себя рубашку, сбросил все остальное.
        Тара тут же опустилась перед ним на колени и крепко обхватила губами его орудие, потянула нежно, но умело. Он громко застонал и провел рукой по ее волосам, резко поднял ее на ноги, прежде чем все успело закончиться. Она выглядела возбужденной и неуправляемой. Полупомешанной. На ее порозовевшей коже уже выступила испарина. Тара все еще была наполовину одета, а Майкл хотел видеть ее полностью обнаженной. Их руки одновременно оказались у нее на талии, он позволил ей самой стянуть брюки, в то время как его губы и руки ласкали ее везде.
        Наконец, она была готова и, обнаженная, полулежала на кровати. Ее идеальные груди и нежная кожа между бедрами жаждали его губ. Он раздвинул ее ноги и провел пальцем по влажной складке, зная, что это еще сильнее возбудит его. Одно лишь это прикосновение к набухшей влажной коже, и он потерял контроль над собой.
        Где же презервативы? Казалось, это вопрос жизни и смерти, Майкл был уже на взводе. Наконец отыскал один и быстро натянул.
        — Тара, я должен это сделать. Не могу больше сдерживаться — ты просто сводишь меня с ума…
        И Майкл погрузился в нее, почувствовал, как ее тепло обволакивает и сжимается вокруг него. Мощными рывками он входил и выходил из нее, глядя вниз на красивое лицо Тары и глаза, наблюдавшие за ним. А это еще больше заводило его. Он был уже близок к оргазму. Не мог остановиться. С Тарой все ощущения казались особенно сильными, острыми. Он почувствовал тот самый момент, когда возврата уже быть не может, и пережил сильнейший оргазм.
        Майкл рухнул на нее, все еще возбужденный, тяжело дыша, словно его сердце вот-вот разорвется. Но он знал, что еще нужен Таре, и приподнялся на локтях. Посмотрел на нее сверху вниз. Ему казалось, что он видит ее насквозь. И то, что он наблюдал, представлялось просто правильным. Странно, но по-другому он это никак не мог назвать. Майкл поцеловал ее — неторопливым и затяжным поцелуем. Вливая в нее чувство. Словно воскрешая к жизни.
        Тара с радостью приняла эстафету, выскользнула из-под него, и Майкл перевернулся на спину. Потом она забралась на него, оперлась коленями по обе стороны от его головы и опустилась на него сверху. Майкл мгновенно ощутил, как его плоть снова стала твердой. Он еще никогда не видел и не переживал ничего более эротичного. Он двигал бедра Тары, куда ему хотелось, и пробовал ее на вкус, раздвигая языком нежные складки, проникая вглубь и сводя ее этим с ума. Майкл опустил руку вниз и коснулся себя, в момент ее оргазма он снова хотел быть внутри ее. Какое райское блаженство! А крики и стоны Тары, как ничто другое, заставляли его чувствовать себя настоящим мужчиной. Она была такая страстная. Такая красивая. Такая женственная.
        Он переместил Тару ниже и поцеловал ее изможденное лицо, и грудь, и живот, и ноги, а затем поменял презерватив и снова вошел в нее. Они слились в одно целое: два тела, скользящие друг по другу, два жадно целующихся рта и два сердца, бьющихся в пылу страсти.
        Майкл открыл глаза и знал, что она сделала то же самое. Между ними происходило нечто большее, чем просто секс. Пусть Майкл еще не в состоянии определить и назвать это нечто, но ему придется с этим смириться. Сейчас он мог лишь ласкать Тару внутри и снаружи. Что он и делал, пока не почувствовал, что она близка к очередному оргазму, тогда он замедлился, дождался, чтобы она сжалась вокруг него… И вот настал момент, с какой-то первобытной силой Майкл взорвался, с облегченным стоном изливаясь пульсирующей струей.
        — Тара…  — Он погладил ее по волосам и притянул в объятия. Майкл хотел, чтобы в этот момент она чувствовала себя особенно желанной. Они лежали, тяжело дыша, пытаясь охладить пыл.  — Это было…
        Он засмеялся. Перекатил ее и подмял под себя, уставился на нее. Тара закрыла глаза и глухо засмеялась в ответ. Он знал, что она снова ускользает от него. Чувствовал это.
        — Ты такая сексуальная, такая красивая.
        — Но все-таки неприличная,  — хриплым шепотом ответила она едва слышно.
        Он замер.
        — Тара… Почему?  — Ее лицо было повернуто в сторону. Он схватил ее за подбородок.  — Почему ты отказываешься от того, что только что произошло между нами?
        Ее глаза были закрыты, а губы плотно сжаты в тонкую линию. Ее тело приходило в себя, и Майкл видел, что она восстанавливает систему обороны.
        — Тара. Тебе нужна помощь. У тебя какая-то психическая травма. Это было… это было потрясающе. Во многих отношениях. В этом нет ничего неприличного. Все было невероятно особенно и правильно.
        Она открыла глаза, но уставилась вперед, в пустоту. И не произнесла ни слова.
        Он все еще оставался внутри ее, уже расслабился, но старался удержать ее как можно ближе. Бесполезно. Она отстранилась. Исчезла. Оградилась от него тридцатифутовой стеной. Майкл гладил ее волосы, нежно массировал ее руку, пробормотал, какая она удивительная.
        Ничего. Что должна была пережить эта женщина, если она вела себя так? Майкл чувствовал себя обязанным выяснить это. Он не мог оставить ее в таком состоянии. Это было бы неправильно.
        Но Тара приняла свое решение. Встала. Произнесла куда-то в воздух:
        — Майкл, ты отличный парень. Замечательный брат для твоих сестер. И я великолепно провела здесь время. Но я действительно думаю, что все произошедшее между нами — ошибка. Как ты сказал, у нас разные жизненные пути. Так что спасибо. За хорошее время, отличное время. Но я сейчас соберусь, можешь организовать машину? Мне нужно доработать бизнес-план для банка, закончить эскизы, разобраться с приготовлениями для Парижа. Я должна еще так много всего организовать. Даже не верится, стоило составить список.
        Он наблюдал за ней не в силах пошевелиться. Тара, все еще обнаженная, передвигалась по комнате, подбирая одежду, поправляя волосы. Дойдя до двери, открыла ее и обернулась, посмотрела через плечо на Майкла и бросила ему самую фальшивую улыбку, какую он когда-либо видел. Застенчивую и сексуальную, как у Мэрилин, и вымученную одновременно.
        Что он наделал? Во что только ввязался? И как ему теперь разобраться в этом? Тара нуждается в поддержке. Его мозг закипал. Она должна поговорить о том, что отравляет ее изнутри. Ей нужен кто-то, кто присмотрит за ней. Она самое уязвимое существо с самым неприступным фасадом.
        И он позволил ей вот так уйти из его жизни!
        Глава 8
        Банкиры просто мерзавцы. Хуже, чем она ожидала. А что до так называемого бизнес-консультанта, который подготовил наихудший бизнес-план… Ладно, возможно, ей стоило сначала проверить план самой. Или выбирать консультанта по настоящей рекомендации, а не по протекции друзей, которых — давайте будем честными — у нее на самом деле не было. Тусовщики хороши, когда у тебя все в порядке. Но как только ты на мели и кредитная карточка заблокирована, они исчезают быстрее, чем шампанское в бесплатном баре.
        Лучше бы она сразу отнесла этот гонорар в пятьсот фунтов в универмаг «Селфридж» и оставила в каком-нибудь бутике косметики, потому что уже планировала, сколько разных ненужных продуктов накупит после удачной в финансовом отношении встречи. Тара закрыла глаза и представила себе ультраяркие тени, которые бы просто обожала в течение двух недель. И, возможно, какие-нибудь зимние цвета лаков для ногтей… Она взглянула на неухоженную кутикулу,  — а может, и нет.
        Презентация продолжалась. Условия были согласованы. Ей следовало бы взять с собой бухгалтера, но это стоило бы ей еще больше денег. Она вытерпит. Тара посмотрела на часы и заметила фиоле товый синяк на руке. Отпечаток от пальца. Вот что бывает, когда занимаешься диким сексом с самым знойным мужчиной в Европе.
        Ее сердце снова екнуло.
        — Условия вас устраивают, мисс Девайн?
        — У меня есть выбор?
        — Конечно. Вы можете уйти и попробовать получить более выгодные условия в другом месте.
        Она скрестила ноги — юбка немного задралась, но Таре было наплевать. Ее чулки давали ей некоторое чувство преимущества и удовлетворения, потому что она могла предсказать, куда упадут их глупые взгляды.
        — Да, я уверена, что могла бы. Но давайте не будем притворяться, вы повысили ставку, потому что знаете, я приперта к стенке и часы тикают.
        Она взяла документы, которые появились перед ней, и расписалась на них. Встала. Оправила фиолетовое шелковое мини-платье, которое на самом деле в этом не нуждалось. Протянула руку сначала одному, потом другому ростовщику с потными ладонями и выскочила из банка.
        Этот пункт можно вычеркнуть. Остальная часть списка была довольно расплывчата. Все было туманно. Тара помнила, что должна сделать несколько срочных звонков, и что еще не известны детали поставок на следующей неделе, и что она договорилась о какой-то сделке с одним блогером.
        Это так не похоже на нее. Обычно она в курсе всего. А с тех пор как вернулась из Барселоны, вообще ничего не помнит. Не владеет ситуацией даже наполовину. Как будто с разбега ударилась головой о стену и теперь лежит на земле в куче обломков. Она была истощена физически, умственно и — внимание — эмоционально. Таре казалось, что Вселенная перестроилась, а она сама одиноко вращается в каком-то другом космосе, без контроля или возможности вернуться назад.
        Она шла вниз по Оксфорд-стрит, глядя перед собой и не видя ничего. Намереваясь спустить немного денег. Найти утешение в толпе. Опять. В какой момент это началось? Когда, возвращаясь из школы, она заходила в каждый магазин, ко всем друзьям, чтобы продлить дорогу домой? Когда пряталась, зная, что дед Девайн окажется дома раньше нее? Уходила через заднюю дверь, если он заходил через переднюю? Когда планировала побег. Мечтая о том времени, когда она будет контролировать свою жизнь, а не он. И ей больше ни в чем не придется зависеть от других.
        И она добилась этого. Как только она попала в Лондон, поняла, что это ее мир. Возможно, в один прекрасный день она расслабится и поделится с кем-то еще, но пока она была к этому не готова.
        О чем она думала, снова ложась в постель с Майклом Крузом? Глупее поступка не придумаешь. Но кроме себя винить некого.
        Тара распахнула двери и вопреки своей воле протянула запястье первой попавшейся девушке, рекламирующей духи. Тара ненавидела цветочные запахи. А это оказался цветочный парфюм. Она понюхала. Фу!
        Телефон засветился в сумке. Глаза Тары расширились в надежде, но нет. Всего лишь сообщение от друга-публициста, который иногда сотрудничал с ней. Сегодня намечалась вечеринка со многими важными персонами. В город приехал горячий юнец из Дании с большой суммой семейной наличности и намерением приобрести какие-то «активы». Тара должна отправиться в Шордич и постараться убедить Ларса, что инвестиции в «Девайн дизайн» обеспечат ему все необходимые активы.
        Сердце Тары упало. Она должна быть довольна. Это реальная возможность. Но мысль об этой вечеринке просто убивала ее. Что надеть, на чем доехать, как долго оставаться, сколько пить, с кем болтать — и дальше по списку. Ей хотелось просто расслабиться в ванне и потом свернуться калачиком в постели. Но даже это была ложь. Больше всего на свете Таре хотелось лежать в объятиях Майкла Круза.
        Секс свел ее с ума. Она знала, что повела себя по-свински, заявила ему, что секс был «так себе». Неужели она это сказала? Мужчине, который уделил ей столько времени? Который проявил заботу и беспокойство о ней и даже доверил свои тайны? Она сама по себе такой ужасный человек, или ей пришлось намеренно причинить ему боль, чтобы заставить держаться подальше от нее? И это так хорошо сработало!
        Она пробиралась сквозь толпу. Тара была еще более лицемерна, чем он. Ей должно быть стыдно за свою непринципиальность.
        Телефон снова вспыхнул. Она присела на макияжный высокий стул, чтобы прочитать сообщение. Сердце подпрыгнуло в надежде, что это от Майкла. И упало, когда выяснилось, что не от него. Случилось то, чего Тара больше всего боялась. Возникли новые финансовые проблемы. Транспортные расходы увеличились. Она совсем не контролировала эту сторону сделки и теперь была наказана.
        На банки можно больше не надеяться. Тогда вечеринка. Тара тяжело вздохнула. Опять все сначала.
        Выпив четвертый бокал довольно качественного шампанского, Тара решила, что терять уже нечего. Она вернулась в свой мир. Она может хандрить. Может охотиться на знаменитостей — настоящих знаменитостей. Она может флиртовать с Ларсом, правда, никак не найдет его. Или может просто утопить все свои горести. Как котят в мешке. Черт, как же она себя жалеет!
        Тара проверила телефон. Бесполезно. Она более чем ясно дала понять сеньору Крузу, что и слышать о нем не желает. Так почему же ее грустное сердце екает каждый раз, когда она выполняет этот маленький печальный ритуал? Майкл не напишет ей, потому что она сделала все возможное, чтобы оттолкнуть его. Тара ненавидела себя за то, что может так унижать людей. Она не любила обижать других. Никогда. Но именно в такого человека Тару превратила ею же начатая игра в прятки.
        Еще один бокал. Еще один круг по клубу. Поход в дамскую комнату. Многие предлагали сегодня разные вещи… но ничего, что пошло бы ей на пользу. Новые бирюзовые тени для век скатались и забились в морщинки вокруг глаз. От этого белки казались розовыми. Или причина в алкоголе? Нужно заказать еще бокал. Найти Ларса. Он должен быть где-то здесь.
        Дурацкие туфли — каблуки слишком высокие. Тара потеряла равновесие и пошатнулась. Алкоголь выплеснулся ей на руку. Тара слизнула его.
        Кто-то отобрал у нее бокал.
        — Эй!
        — И что ты делаешь?
        Это был он. Майкл. Это был Майкл: сосредоточенный взгляд, золотистая кожа, модная легкая небритость. Он завораживал своей красотой. Тара протянула руку, чтобы прикоснуться к его лицу, но Майкл схватил ее за запястье.
        — Тара. Ты в порядке? Перебрала с выпивкой?
        Она просто хотела дотронуться до него.
        — Эй, детка… да, веселюсь на славу! Что ты здесь делаешь? Пришел на вечеринку? Тебе нужно выпить. Отдай мне мой бокал и пойдем в бар.
        — Не лучшая идея.
        — Что-о?.. Да ладно тебе! Там прекрасное шампанское, а свое я пролила.
        Она потянулась за бокалом, но Майкл помешал ей.
        — Что не так?  — Она надулась.
        — Тара, ты слишком много выпила.
        Она очень старалась стоять прямо, но одна нога никак не могла найти пол и правильную точку опоры.
        — Я почти не прикасалась к алкоголю. Выпила два или три… может, четыре. Пять. Ой, прекрати, Майкл, это вечеринка, и я должна найти Ларса. Верни мне мой напиток.  — Она протянула руку за бокалом, но Майкл по-прежнему занудствовал.
        — Кто такой, черт возьми, Ларс?
        Действительно, кто такой, черт возьми, Ларс?
        — Не знаю. Какой-то парень. С деньгами. Для меня.
        — Что? Он должен тебе деньги?
        Это прозвучало смешно. Тара рассмеялась, чуть грубовато, и снова ухватилась за Майкла: так приятно опираться на него.
        Она вцепилась в его рубашку.
        — Круз…
        Но он взял ее за руки и отстранил от себя.
        — Тара. Протрезвей. Расскажи мне еще раз, что за сделка у тебя с этим парнем? Он задолжал тебе деньги?
        — Нет.  — На мгновение она действительно протрезвела.  — Я на мели. Мой бизнес разорен. Я ходила в банк, и они дали мне деньги, но недостаточно. А Ларс… где бы он ни был… он хочет получить кое-какие «активы»… Ха-ха… А это у меня есть, Майкл. Разве нет?
        О, ей не следовало такое говорить. Хотя Тара с трудом могла сосредоточиться, она все же увидела и почувствовала, что Майклу это не понравилось.
        — Твои активы не обсуждаются. И ты не останешься здесь пить — ни с Ларсом, ни с кем другим.
        — Но еще рано. Сейчас…  — Она попыталась сосредоточиться на часах. Вроде только час ночи. Не время идти домой. Некоторые гости еще даже не пришли.  — Еще рано, Майкл. Я должна остаться, ненадолго. Кроме того, это неплохая реклама. А она мне сейчас действительно нужна.
        — Тебе не нужна реклама такого рода, Тара. Есть другие способы продвижения себя и бизнеса.
        — Да, но…  — она ткнула его в грудь своими новыми ногтями,  — этот способ свободен. И он меня устраивает.
        Он бросил на нее разочарованный взгляд.
        — Мы можем поговорить об этом. Пойдем.
        Майкл крепко схватил ее, притянул к себе и положил руку на плечо — какое восхитительное ощущение. Но затем он зашагал вперед, а ноги Тары просто отказывались слушаться ее.
        — Майкл. Помедленнее, малыш. Я не успеваю.
        Ее ноги подворачивались, поэтому он подхватил ее крепче, так что она повисла у него сбоку и могла уже почти не пользоваться своими ногами вообще.
        — И-и-и!  — захихикала она, когда Майкл потащил ее вперед.  — Ты такой сильный…  — Но потом они направились к лестнице, а не в бар, и Тара поняла, что он собирается увести ее.  — Майкл. Куда?.. Что?.. Эй, я не могу уйти. Я же сказала тебе — мне нужно найти Ларса!
        — Да? Об этом мы тоже поговорим.
        — Майкл, отпусти меня.
        Это было уже не смешно. Холодный воздух ударил ей в грудь. Майкл по-прежнему прижимал ее к себе. Их окружили папарацци — вспышки фотокамер, улюлюканье. Тара попыталась высвободиться, но ее охватило чувство бессилия. Что ей не нравилось. Абсолютно.
        Дверь автомобиля открылась, Майкл усадил ее внутрь, сам втиснулся рядом.
        — Поехали.
        Машина резко тронулась. Тару тряхнуло в сторону. Она действительно начинала сердиться, повернулась к Майклу, ее голос захлебывался от ярости и выпитого алкоголя.
        — Что, черт возьми, все это значит? Что ты себе позволяешь? Думаешь, я принадлежу тебе?
        Он смотрел прямо перед собой, челюсти крепко сжаты, губы превратились в тонкую линию. Ни за что она не позволит ему сидеть вот так в тишине. Только не после этих отвратительных замашек мачо.
        — Я серьезно, Майкл. Что ты вытворяешь? Разве ты не видел папарацци? Они же были повсюду. Завтра я буду выглядеть полной идиоткой.
        На этих словах Майкл резко повернул голову в ее сторону.
        — Ты выглядела бы еще большей идиоткой, останься ты в этом клубе. Пьяная. Без сопровождения. В поисках мужчин с деньгами. Во что ты играешь, Тара? Ты же лезешь на рожон; непонятно, как тебе удалось избежать неприятностей до сих пор. Можешь считать, что я сделал одолжение тебе. Взамен ничего не нужно.
        — Я сама решаю, что мне делать и что считать одолжением. Не ты! Тебе нет до меня никакого дела! Что случилось? Сестер недостаточно?
        Майкл покачал головой и снова уставился перед собой. Вот опять. Он действительно считал ее еще одной маленькой девочкой, которой можно командовать. Ему даже в голову не пришло остановиться и спросить ее, нужна ли ей его помощь. Может, стоит успокоиться и согласиться? В конце концов, Майкл мог бы решить ее проблемы в мгновение ока. А если серьезно? Разве для этого она потратила столько усилий, чтобы позволить ему вот так помыкать собой ради «красивой жизни»?
        — Можешь смотреть на меня свысока сколько угодно, но до сих пор я прекрасно справлялась со всем одна. Так что можешь сказать водителю, чтобы разворачивался. У меня деловая встреча.
        — Деловая встреча? В таком виде? Пьяная в стельку? Исключено.
        Тара моментально протрезвела. Наклонилась вперед:
        — Водитель. Высадите меня, пожалуйста.
        Она увидела в зеркале, как взгляд водителя метнулся к Майклу. Автомобиль даже не притормозил.
        — Ты едешь ко мне домой. Можешь провести деловую встречу там. Когда протрезвеешь.
        — Знаешь, у тебя серьезные проблемы с самомнением. Ты действительно думаешь, что я выйду из машины и поднимусь в твою квартиру? Потому что ты так сказал? И, собственно, в каком таком виде? Что это значит?
        Майк сидел не двигаясь и, кажется, даже не слыша ее. Как будто она пустое место.
        — Ты вообще слушаешь меня?
        Он чуть повернул голову, бросил на нее высокомерный взгляд. Как будто большего она не заслуживала.
        — Я слушаю женщину, которая не способна рационально мыслить, потому что слишком пьяна. Так что давай отложим разговор до утра.
        — До утра? Утра? Ты на самом деле думаешь, что я проведу ночь с тобой?
        — Нет, не думаю, Тара. Не так, как ты себе представляешь. Я бы никогда не воспользовался женщиной, которая потеряла контроль над собой, как ты. Это не мой стиль.
        — Да? Я не подпущу тебя и близко к себе, даже если от этого будет зависеть моя жизнь.  — Она попыталась зашипеть на него, но ничего не вышло, и Тара еще больше разъярилась на себя и на него.  — Ты знаешь, что я пытаюсь сказать.
        — Приблизительно. Но хорошо, значит, это мы уже выяснили. Ты можешь спать в комнате для гостей, а утром мы поговорим о твоем бизнесе.
        Все это время он продолжал смотреть перед собой, словно его тошнило от одного ее вида. Невероятное высокомерие. Как ей хотелось залепить ему пощечину. Со всей силы.
        Она взглянула на свое платье — ничего криминального. Ну, ничего такого, что могла бы исправить тонна аксессуаров, которые она нацепила. Если честно… мода на все это давно прошла. Как и срок годности. Она действительно выглядела ужасно. И еще эти тени для век. О чем она думала?
        Автомобиль затормозил и дернулся: толпа пьяных девушек высыпала с тротуара на дорогу, визжа и смеясь. Водитель резко свернул в сторону, чтобы объехать их, машина вильнула, и Тара ударилась о дверцу. Майкл тут же скользнул ближе, и Тара вскрикнула. Он был рядом, она ощущала теплое дыхание на своей щеке.
        — Тара! Ты в порядке?
        На повороте он навалился на нее всем телом, потом отпрянул, Тара почувствовала, как он обнимает ее, притягивает к себе, пытается успокоить. Ее снова охватило знакомое желание погрузиться в Майкла, утонуть в нем. В теплых тропических водах его близости. Так просто. Так легко поддаться соблазну. Но она не должна. Никогда не должна сдаваться. Нужно держать его на расстоянии. Не позволить овладеть ее сердцем. Или рассудком. Он уже заполучил ее тело. И ее телу это очень понравилось. Но из головы она его выбросит. Во что бы то ни стало.
        — Тара…
        Майкл гладил ее по волосам, по лицу, целуя в щеку, бережно поддерживая голову, словно нечто хрустальное. Тара отпрянула от него.
        — Все хорошо. Я в порядке.
        Машина остановилась. Тара была далеко не в порядке. Сломлена, разбита — сказывались стресс, алкоголь и эмоции. Она почувствовала невыносимую усталость, опустила голову на руки, упершись локтями в колени.
        Дверь открылась — снаружи стоял Майкл. Он подхватил Тару на руки и понес к себе в квартиру. Расслабившись и уронив голову ему на грудь, Тара чувствовала, как меняется воздух вокруг, как сердце Майкла бьется под ее щекой, ощущала твердую мощь его торса. Мужчина. Настоящий мужчина. И впервые в своей жизни она приняла это.
        — Как ты делаешь это со мной?  — прошептала она, не зная, слышит он или нет. Но это не имело значения.  — Почему заставляешь меня таять, когда я хочу оставаться сильной? Я не должна таять. Не хочу быть мягкой и печальной. Не хочу быть похожей на нее, Майкл. Если бы ты только видел.
        Он открыл дверь в комнату в серебристо-белых тонах: приглушенный свет от переливающейся люстры, большая белая кровать с множеством подушек. Аккуратно положил Тару. Она почувствовала, как погружается в мягчайший матрас, как нежное одеяло обволакивает ее, как сон постепенно овладевает ею, как она проваливается в темноту.
        Глава 9
        Тара проснулась в еще большей темноте. Со сковывающей, почти парализующей головной болью — еще бы, всю ночь пролежала в одном положении. Одеяло сползло в сторону, но Таре было тепло. Она повернулась на спину и натянула на себя одеяло. Что случилось?
        Раздался стук, затем дверь распахнулась. Вошел Майкл. Тара покосилась на него сквозь растопыренные пальцы руки, которой держалась за голову. Он выглядел сногсшибательно. В джинсах и рубашке. Высокий и невероятно красивый. Майкл посмотрел на нее, а затем направился к окну. С шумом поднял жалюзи, и яркий дневной свет ослепил Тару.
        — Что, солнце уже взошло?  — Ее голос прозвучал хрипло.
        — Да, несколько часов назад.  — Майкл подошел к кровати и поставил стакан воды на тумбочку.
        Тара поерзала и приподнялась на локтях, но головная боль была невыносима. Пришлось снова лечь.
        — Чувствуешь себя паршиво?
        Она прикрыла глаза рукой.
        — Немного. Ты не мог бы снова занавесить окно? Это просто жестоко.
        Майкл присел на кровать. Матрас просел под его весом, и Тара невольно сместилась ближе к нему.
        — У тебя странное представление о жестокости, Тара. Представь, как бы ты себя чувствовала, останься ты там еще дольше.
        — Да, но я не осталась.  — Она совсем не хотела туда идти, но заставила себя. Для… Ларс!  — Черт возьми!  — Она резко села в постели и вздрогнула от режущей боли в глазах.  — Который час?  — Может, где-нибудь планируется вечеринка.  — Где мой телефон?
        Стоило написать эсэмэску — у нее оставалось так мало времени, чтобы придумать что-нибудь до отправки одежды в Париж.
        Он вручил ей сумку, которая лежала у нее в ногах. Тара покопалась в ней и вытащила мобильный телефон. Выключен.
        — Ах, нет! Разрядился!  — Она в отчаянии посмотрела на Майкла.  — У тебя есть зарядное устройство?
        — Тара. Успокойся и выпей воды.
        — Но я могу что-нибудь пропустить. Этот парень, Ларс. Я так и не познакомилась с ним. У тебя есть зарядное устройство для такого телефона? Мне казалось, у нас с тобой одинаковые модели?
        Майкл покачал головой. Встал.
        — Куда ты?
        Не оборачиваясь, он дошел до двери.
        — За другим взглядом на жизнь.
        Она посмотрела на его удаляющуюся спину.
        — Что, черт возьми, это означает?
        Ответа не последовало.
        Что он имел в виду? Какой еще другой взгляд, когда твой бизнес идет прахом? Как и вся твоя жизнь. Если она не найдет выхода, рискует потерять все, что заработала на лондонской Неделе моды. А если у нее не появятся деньги на Париж, то не будет и финансовой возможности продолжать свое дело. Точка. А это значит публичное унижение. Банкротство.
        А куда ты пойдешь без денег? Домой? Поджав хвост, выслушивая постоянное «а мы говорили»? Ни за что! Ни за что, ни за что. Ни за что.
        У него-то все в порядке — куча денег и куча контрактов. А у нее… у нее… У нее адское похмелье, но в одном Майкл прав — все могло быть гораздо хуже. Тара потянулась к стакану с водой и выпила ее большими жадными глотками. Целиком. И еще у нее обезвоживание.
        Все шло не по плану. У нее оставалось два дня, чтобы раздобыть деньги. Ну должен же кто-то быть заинтересован в ее финансировании? Может, она произвела впечатление вчера вечером? Нужно посмотреть в Интернете, что пишут о вечеринке. Еще есть время, чтобы заработать.
        Тара выбралась из постели и заметила, что мерзкие тени для век осыпались и испачкали белоснежное постельное белье. Тогда она взглянула на собственное отражение в большом напольном зеркале. О боже, она напоминала букет увядших цветов! Волосы торчали в разные стороны, макияж размазался по лицу, а платье — переливающееся всеми сорока неоновыми оттенками — задралось и фрагментарно прикрывало ее тело. Очень фрагментарно. Остальные участки виднелись под разными углами и ракурсами, по большей части не самыми выигрышными.
        Ей срочно необходим душ. Может, у Майкла найдется какая-нибудь одежда сестер, которую она могла бы позаимствовать, чтобы добраться до дома? Ха-ха, вернись в реальность. В лучшем случае удастся втиснуться в пододеяльник Фернанды.
        Тара прошла на кухню, где все было словно инсценировано для фотосессии воскресным утром. Высокие окна, ленивый свет. Великолепный парень на барном стуле, прямо перед ним развернутая газета, справа — чашка для эспрессо и недоеденное печенье. Сервированное место для Тары. Какая идиллия.
        Ноутбук был открыт. Майкл взглянул на Тару, а затем снова уткнулся в газету. Но за эти две секунды его пытливые глаза отсканировали каждую деталь. Тара обняла себя за плечи. Ей не место на этой фотосессии.
        — Ничего, если я приму душ?
        — Конечно. Хотя, возможно, сначала ты захочешь взглянуть на это.  — Он повернул ноутбук к ней, потом перевернул следующий лист газеты и потянулся за чашкой кофе.
        Тара уставилась на экран.
        — Что это?
        Сначала Тара не могла разобрать, что перед ней, но потом сообразила: это же она сама и разные другие гости. Фотоотчет с вечеринки и несколько коротких видео. Вот сияющая Тара подъезжает к клубу. На самом деле она выглядит хорошо! Платье смотрится не так плохо, как сейчас… после ночи, проведенной в постели. Прическа отличная. Правда, макияж так себе.
        Фу! Вид сзади — бедра покачиваются при каждом шаге, пока Тара идет к входу в клуб.
        — О, могу даже не спрашивать, как я выгляжу в этом наряде.
        Обувь в порядке, но каблуки однозначно слишком высокие для пьяной вечеринки. Еще одно видео. Гости входят и выходят. Вот Майкл. Выглядит просто великолепно, это единственное подходящее для него слово. Темный костюм, белая рубашка, без галстука. Весь такой изысканный. Прямо как сейчас. Ну как человек может быть лучшим абсолютно во всем, в том числе и в постели.
        Тара взяла стакан сока и уселась на стул, не отрываясь от монитора. Майкл продолжал читать. Пошли видео с другими гостями. Ее друг-публицист. Голландец Ронни. Он совсем не выглядит разоренным, это уж точно! Затем стали прибывать знаменитости.
        — Ну что ж. Неплохая компания. Рад, что был там?  — Дрожащей рукой она поднесла стакан к губам, сделала глоток и вытерла рот рукой.
        Майкл посмотрел на нее, потом на монитор.
        — Смотри дальше,  — сказал он.
        В кадре появилась голова какого-то репортера, стоящего перед входом в клуб. Затем камера сфокусировалась на чем-то впереди. Вот оно. Сначала Таре показалось, что охрана вышвыривает кого-то из клуба, а потом поняла, что это Майкл тащит ее к автомобилю. Она выглядела смешно: голова под мышкой, безжизненные ноги волочатся по земле. Но хуже всего было ее лицо, искаженное в уродливой гримасе. Майкл выглядел неумолимым. Даже когда засунул ее в машину, как коробку со старым хламом.
        — Ну, твоя мечта сбылась.  — Он сделал еще один глоток кофе и прочитал еще две строчки в газете.
        — Что?  — Тара была ошеломлена. Репортер смеялся в камеру, папарацци бежали за машиной, пытаясь сделать удачный снимок.  — Думаешь, такую рекламу я хотела?
        Майкл повернулся к ней:
        — Ты не хотела такую рекламу? Да ты рада любой рекламе. И постоянно это доказывала.
        — Ты серьезно считаешь, что я хочу предстать перед общественностью такой — пьяной и невменяемой?
        — Я действительно считаю, что прошлой ночью тебя не волновало собственное поведение, главное, чтобы заметили, и желательно, кто-то с деньгами. К твоему счастью, там оказался я. Я заметил тебя, и у меня есть деньги. И после того как ты примешь душ и позавтракаешь,  — если твой желудок не возражает,  — я усажу тебя и покажу несколько вариантов финансирования. Где ты не обязана наряжаться, напиваться и валяться по полу. Хорошо?
        — Нет! Не хорошо! Почему ты решил, что я захочу выслушать тебя?
        Майкл осадил ее одним лишь взглядом. Какая идиотка. Тара знала, что повела себя как полная дура. Но эти слова вырвались у нее и повисли в воздухе. Майкл пытался помочь ей. Она это видела. Но ему обязательно быть таким самоуверенным? Таким властным? Таким… таким мачо?
        — Знаешь, Тара, для проницательного предпринимателя ты довольно глупа. Но ладно.  — Он взмахнул руками, изображая поражение.  — Хорошо. Делай что хочешь. Или не делай. Мне все равно. Собираешься в одиночку взять новую высоту — вперед.
        Он снова взялся за газету.
        — Ты знаешь, где ванная комната. Она к твоим услугам.
        Майкл взял телефон, ввел пароль и прочитал сообщение. Потом отложил сотовый в сторону. Аккуратно. Откусил от печенья. Он игнорировал ее — целиком и полностью.
        Тара сидела на стуле. Два слова застряли у нее в горле, как сухой тост. Она не могла произнести их. Снова посмотрела на монитор, уже включилась экранная заставка, но в памяти Тары все еще маячила картинка, как Майкл запихивает ее в машину.
        — Ты наверняка и сам понимаешь, как это выглядит. Вытаскиваешь меня из клуба и усаживаешь в машину. Словно ты мой отец, а я несовершеннолетняя, удравшая на дискотеку.
        — Я не знаю, Тара. Потому что ты ничего мне не рассказываешь. У тебя вообще есть отец? Где ты родилась? Я ничего о тебе не знаю, кроме версии, которую ты предлагаешь миру, что ты много пьешь, танцуешь и флиртуешь. Что ты острячка и авантюристка.
        — Ну, мне о тебе тоже ничего не известно! Конечно, я знаю, где ты родился, и что ты съехал с катушек, а потом вернулся к нормальной жизни, когда… когда стал опекуном сестер. Но что ты мне на самом деле рассказал? Или показал? Что ты сам поведал о себе? Все это я могла прочитать и в Интернете.
        Майкл удивленно взглянул на нее, не донеся чашку до рта.
        — Хорошая попытка, Тара.
        — Что ты имеешь в виду? Я говорю, как есть. Ты еще более закрытая книга, чем я.
        Он допил кофе. Подошел к кофемашине и налил еще. Облокотился о барную стойку и принялся внимательно рассматривать Тару, словно она музейный экспонат.
        — Я имею в виду, хорошая попытка, потому что ты абсолютный мастер уловки. Но я вижу тебя насквозь. Отвлекать. Сбивать с толку. Вводить в заблуждение. Это твой конек.
        Тара нахмурилась. Она действительно не понимала, куда он клонит.
        — Я просто честна.
        Майкл улыбнулся.
        — Я в этом не сомневаюсь. Лично убедился. Но ты ничем не делишься. И если разговор хотя бы удаленно касается реальной Тары, ты переключаешься: идешь в атаку, меняешь тему.
        — Нет, неправда! Нет… Я не…  — Ее голос затих. Тара вдруг услышала себя со стороны. Вот это да. Она звучала смешно. Абсолютно нелепо.
        Улыбка Майкла стала шире. Он оттолкнулся от стойки, поставил свой кофе и подошел к ней.
        — Нет, разумеется, нет! Ты обороняешься лучше вооруженной охраны.  — Оперся руками о барную стойку по обе стороны от Тары.
        — Ничего не могу с этим поделать,  — сдержанно улыбнулась она.
        — Может, стоит попробовать.
        Майкл обнял ее сзади. Тара напряглась. На мгновение застыла. Но он не собирался отпускать ее. А потом он начал мастер-класс по прикосновениям. Он медленно выводил круги на ее спине. Обнимал и ласкал. И ослаблял ее напряжение. Это было божественно. Она должна сдаться. Ее тело уже так и сделало.
        Он поднял Тару на ноги, обхватил ее лицо ладонями. Улыбнулся прямо в глаза.
        — Ты мне доверяешь?
        Она кивнула.
        — Достаточно, чтобы доверить мне свои проблемы?
        Он крепко держал ее, смотря ей прямо в глаза. Знакомое чувство снова переполняло ее грудь, и Тара знала, что не сможет ему ни в чем отказать.
        — Я постараюсь.
        — Хорошо. Я верю, что ты будешь пытаться. Я не знаю, что у тебя в душе, или что заставило тебя стать такой, но если ты откроешься, это поможет тебе.
        Он погладил ее по волосам, и Тара почувствовала, как в горле формируются слова.
        — Что ты хочешь узнать? Что я ушла из дома в шестнадцать лет? Сбежала из города, из страны, чтобы приехать сюда. Поступила в колледж и больше никогда не оглядывалась назад.
        Он поглаживал ее и успокаивал, и она снова заговорила:
        — Я должна была уйти. Моя жизнь была нехорошей. Совсем нехорошей.
        Тара ткнулась головой в грудь Майкла. Чувствовала его силу и терпение. Он не давил на нее, но все равно было тяжело ворошить все эти давно похороненные воспоминания.
        — И нет у меня отца, по крайней мере, я его не знаю. Только дед. И мама, которая однажды «потеряла честь» и уже не имела права забывать об этом. Как и я.
        Тара не могла больше ничего сказать. Это как с камнем, который чуть сместили в сторону: вот уже пробивается полоска света, но камень огромный и тяжелый, и у Тары просто не хватает сил и энергии, чтобы подтолкнуть его. Она положила голову Майклу на грудь. Его руки продолжали поглаживать ее. Вокруг стояла тишина. Ни звука.
        — Мягкая и печальная. Ты сказала так прошлой ночью. Это о ней? О твоей матери?
        Тара кивнула в него, надеясь, что он не будет расспрашивать дальше. Она просто не могла рассказать сейчас больше. Успокаивающие прикосновения его рук действовали как бальзам, который она поглощала легко и благодарно.
        — Хорошо, детка. Хорошо.
        Спустя какое-то время Майкл ослабил объятия, чуть откинулся назад, обхватил ладонями ее подбородок и улыбнулся. Его теплые глаза смотрели по-доброму.
        — Ты похожа на палитру с красками.
        Тара улыбнулась в ответ, голос вернулся к ней.
        — Могу представить.
        — Хочешь принять душ? Вместе?
        Эти слова вызвали в ней дрожь страсти. Тара подняла к нему лицо, отчаянно желая почувствовать его губы на своих губах.
        — А теперь кто прибегает к отвлекающим маневрам?
        — О, думаю, сегодня мы могли бы отвлечься друг на друга на пару часов.
        Он поцеловал ее в щеку. Провел рукой по ребрам, медленно поднялся к груди и обхватил ее ладонью. Коснулся соска, Тара почувствовала, как в ней пробуждается влечение. Поцеловал ее в другую щеку, нежно обводя пальцами сосок, нашел губами ее рот. Майкл вел полномасштабный штурм. Защищаться было бесполезно.
        Он взял ее за руку и повел за собой. Они шли по длинному, залитому солнечным светом коридору к его ванной комнате.
        Тара случайно увидела свое отражение в настольном зеркале.
        — Я выгляжу ужасающе. Как после взрыва в цветочном магазине.
        — Не буду тебе лгать, Тара…
        Она в шутку ударила его по руке. Попыталась было привести волосы в порядок, но безуспешно.
        — А ты выглядишь, как в своей рекламе парфюма. Так что соревноваться бессмысленно.
        — Тара Девайн? Отказывается соревноваться? А твой рекламный агент в курсе?
        Она улыбнулась и рассмеялась. Фу! Этот вопрос вернул ее обратно на землю.
        Тара была в тупике.
        — Мне действительно нужно заняться этим вопросом. Я должна найти другого спонсора или, по крайней мере, раздобыть какую-то сумму наличными. В противном случае я пропала. Как раз когда все зашевелилось.
        Майкл остановился. Повернул ее лицом к себе, снова обхватил подбородок ладонями.
        — Мое предложение в силе, Тара.  — Он наклонился вперед и медленно поцеловал ее.  — И это не необдуманный поступок.  — Еще один поцелуй.
        Ее сознание затуманилось. Она не могла оторвать губ от Майкла, не могла насытиться его языком. Ее руки скользнули к его рубашке. Его руки вцепились в ее платье и одним движением вверх стянули его через голову. Тара возилась с его пуговицами.
        — Мы обязаны это сделать. Мне необходимо оказаться внутри тебя, прежде чем я смогу произнести хоть одно связное предложение.
        Майкл стоял уже без рубашки, голый по пояс. Более восхитительного обнаженного торса Тара не видела. Золотистая кожа и воздушный ковер из темных волос. Идеальные плечи, излучающие силу мускулы. Она провела пальцами по коже Майкла, смакуя ощущения.
        Он поймал ее запястья и развел руки в стороны, чтобы рассмотреть ее в нижнем белье. Тара видела восхищение в его взгляде. Затем Майкл опустил голову и потянул ее за сосок через шелковую ткань, посасывая его.
        Пусть она ощущала себя вчерашним мусором, остановиться уже не могла. Майкл ласкал ее грудь, а Тара чувствовала, как ее ноги слабеют, колени подгибаются, кровь приливает к низу живота.
        Майкл остановился и прижал ее крепче.
        — Ну что, пошалим?
        Майкл наблюдал, как она наматывала на волосы полотенце. В халате не по размеру, сидя на стуле, закинув ногу на ногу, Тара выглядела удивительно естественно в его доме. И Майкл снова хотел ее.
        Он уже потерял счет различным способам, какими они занимались любовью. Тара открыла в нем стороны, о которых он даже не подозревал. Когда он держал ее в руках, каждый раз после той первой ночи, то просто желал обладать ею. Это была какая-то почти первобытная страсть. Еще он хотел играть с ней — словно снимал собственное домашнее видео. И еще ласкать и лелеять ее.
        Майкл вошел в кухню. По крайней мере, на этот раз Тара не ушла в себя сразу, как они закончили. Он крепко сжимал ее, обвив руки и ноги вокруг ее тела, прижавшись подбородком к ее макушке, и не отпускал. Но даже так он чувствовал ее внутреннюю борьбу. И понимал, что удержал ее только физически. Мыслями Тара была уже где-то далеко.
        Интересно, насколько она была с ним, когда они занимались любовью? С Тарой всегда сохранялась какая-то дистанция, и он не мог избавиться от этого чувства.
        Он начинал понимать Анжелику. Тара становилась каким-то проектом. Он еще мог рационально объяснить свое предложение помочь ей с бизнесом, любой поступил бы точно так же, тем более на взаимовыгодной основе. А Майкл собирался обозначить это, как только Тара закончит с волосами. Но почему ему не давало покоя, что именно происходит у нее в голове? Что ему до этого, если она предлагает лучший секс за последние… ладно… за всю его жизнь, а потом прячется в своей раковине? Разве не это мечта любого парня?
        Он снова включил ноутбук. Нашел страницу, которую искал, и взглянул на фотоснимки. Она казалась такой уязвимой. Даже входя в клуб, она выглядела одинокой. Эта восхитительная улыбка с неправильным прикусом. Сейчас он мог прочесть любую улыбку Тары, за этой прятались недоверчивость и настороженность, готовность обороняться.
        Но, несомненно, Тара была уже близка к тому, чтобы впустить его в свой мир. То, что она выросла в семье, где ее стыдились, оставило глубокие шрамы в ее душе. И это понятно: с таким любому тяжело смириться. И, честно говоря, то, что она решила поделиться именно с ним… Майкл сомневался, что справится с такой ответственностью. Тара нуждалась, заслуживала того, кто помог бы ей разобраться с прошлым. Возможно, даже ей нужен профессионал. Потому что Майкл по-прежнему не был уверен в том, что она не уничтожит его семью, не вскружит голову Ферн и не направит на тот путь, на который он сам попал в этом возрасте.
        Он слышал, как она двигается по его дому. Но Майклу это не мешало.
        — И снова доброе утро, красавица.
        Тара вошла в кухню свежая, как весенние цветы. Чисто вымытая кожа порозовела; глаза сияли, несмотря на темные круги; копна светлых волос причесана. А улыбка — та самая Тарина улыбка — казалась естественной как никогда.
        — Доброе утро, красавчик.
        Майкл ничего не мог с собой поделать, провел пальцем вниз по ее щеке, приподнял рукой подбородок и прижался к ее чувственным губам. Пьянея. Забываясь.
        Вовсе не так он хотел себя чувствовать. Ему действительно стоило вернуться на свою дорожку и перестать думать о Таре и анализировать ее проблемы. Они общались на сексуальном уровне. Вот это Майкл потянет. Но все эти переживания, которые она начала пробуждать в нем…
        У него достаточно и своих проблем с дерзкой Фернандой. Нужно помнить о своих основных обязанностях. Да, он поможет Таре, но ему необходимо взять себя в руки, чтобы не вводить ее в заблуждение, что произошедшее между ними больше, чем есть на самом деле. Признания о ее матери — вот тот поворотный момент, который мог бы помочь Таре преодолеть прошлое. Но ему пора остановиться и заняться собственными сестрами, прежде чем помогать другим разбираться со своими семьями.
        Майкл был сам не свой. Он привык контролировать свою жизнь. Черт возьми, ему необходимо взять себя в руки.
        — Надеюсь, под этим халатом на тебе деловой костюм?
        Тара просияла.
        — Конечно. Хочешь проверить?
        — Ах… Думаю, лучше не снимать верхнюю одежду до окончания этой встречи.
        Он развернул ноутбук к ней, нашел сайт, который искал.
        — Вот. Взгляни, а потом поговорим.
        Она прищурилась на экран. Потом на Майкла.
        — Что это?
        — Вариант, как ты сможешь разрекламировать себя, заработать кучу денег, особо не продаваясь при этом.
        Он знал, что попал в самую точку, но Тара должна наконец понять, что действует не самым умным образом.
        — Это новое направление, которое продвигает одна из моих производственных компаний. Закулисные тайные съемки с фокусированием на определенных предметах и трансляция в Интернете. Если хочешь, «скрытая камера». Предметы могут быть самыми разными. А в твоей конкретной области ссылки, которые можно создать с пересекающимися и заинтересованными фирмами, обещают быть очень прибыльными. Гораздо лучше скрытой рекламы в кино и тому подобное.
        Тара сидела неподвижно.
        — Что ты думаешь?
        Ни звука. Он подождал. Потом поднялся и направился к кофемашине. Молчание нарастало, нарушаемое лишь домашними шорохами — льющийся кофе, скрип дверцы холодильника, звук шагов Майкла…
        Наконец Тара заговорила…
        — Я думаю… Я не уверена… но мне кажется, это здорово.
        Майкл сделал еще глоток кофе, наблюдая, как она изучает сайт.
        — Это было бы идеально. А как долго там будут висеть камеры?
        — Это все необходимо обсуждать. И помни — ты будешь работать не со мной.
        Тара взглянула на него.
        — Да? А с кем же тогда?
        — Это новый для нас проект. И, честно говоря, не самый мой любимый. Но думаю, тебе он как раз подойдет. Идея принадлежит компании, которую мы приобрели. С режиссером легко найти общий язык.
        — Мне кажется, это идеальное средство, но я должна точно знать, как все это работает. Я имею в виду…  — Тара посмотрела на него с волнением. Ее глаза блестели.  — Это хорошее предложение. Отличное предложение. Единственное, что меня беспокоит, насколько я смогу контролировать этот процесс? Сам знаешь… Людей провоцируют, они начинают проявлять характер. И финальный монтаж уже не в их власти. В итоге они выглядят глупо или полностью открывают душу — и вот от имиджа уже ничего не осталось.
        — Значит, созданный тобой образ на тебя вовсе не похож? Боишься, что люди увидят пылкую и талантливую женщину — реального человека? Беспокоишься, что они разглядят настоящую Тару? Кем бы она ни была.
        — Это нечестно. Ты такой же двуликий, как и я.
        Он проглотил это. Не возражал. В некотором отношении Тара права, но слишком многое в его жизни не представляло никакой тайны. Факты и вымысел были доступны, как она сама признала, в каждом интернет-поисковике. С той жизнью, которую он вел, другого ожидать нельзя. Но никто не знал, что творилось в его голове. Никто не имел ни малейшего понятия, какая жестокая битва там шла. Даже Анжелика. И уж точно не Ферн.
        — Тара, речь не об этом. Но мне нечего скрывать. Я расскажу все, что ты хочешь знать. Спрашивай.
        На мгновение ему показалось, что она так и сделает: Тара оторвалась от экрана, посмотрела Майклу в глаза. Ее губы сформировали вопрос, но не произнесли ни слова. Он в ожидании наклонил голову, но Тара закрыла рот и повернулась к монитору.
        — Думаю, это хорошая возможность показать что-то кроме твоей жажды наслаждений, Тара. Редакционный контроль? Этого я гарантировать не могу, но обещаю, что ты не предстанешь перед публикой никем иным, только собой.
        Майкл чувствовал, как она внутренне сопротивляется. Она сделает большой шаг вперед, если пойдет на это.
        — Ты знаешь, что я использую СМИ. Это не секрет. Но у меня недостаточно громкое имя, чтобы они повсюду следовали за мной, так что если я появляюсь где-то, то все спланировано и продумано…
        — Мы не гоняемся за сенсациями. Это искусство. И я не предлагаю тебе бесплатную рекламу. Так что подумай, будешь ли ты чувствовать себя комфортно под прицелом камер, когда останешься наедине с собой, без красивой улыбки и наигранного куража. Я не говорю, что нужно показывать все недостатки, я просто предлагаю добавить еще один аспект. И, Тара, если ты сможешь, если у тебя получится показать зрителям, откуда ты берешь вдохновение, как организован твой бизнес, тогда люди проникнутся симпатией к тебе и твоя популярность вырастет.
        Тара кивнула. На лице отражались все мелькавшие у нее в голове мысли.
        — Но это все равно не решит мои проблемы с финансами.
        — Не сразу. Но я уверен, что контракт с нами приведет тебя к деньгам. Черт, я не против того, чтобы взглянуть на твой бизнес-план, возможно, я смогу сделать его немного более привлекательным.
        Он чувствовал ответственность за Тару, она подруга его сестер, друг семьи. И еще его любовница. На данный момент. На сегодня. Кто знает, как все это закончится? Но в первую очередь она одинокая молодая женщина, в огромном мире, с большим талантом, которую нужно подтолкнуть в верном направлении. Любой бы на его месте помог.
        Майкл мог дать ей деньги прямо сейчас, но он знал, что случится, предложи он их Таре. А заставлять он никого не будет. Если она не хочет ухватиться за возможность, то мучиться из-за этого он тоже не собирается.
        — Ах. Я не знаю. Правда, не знаю.  — Тара запустила руку в волосы и принялась накручивать их на палец.  — Это хорошо, даже здорово! Но ты уже сказал, что у меня не будет редакционного контроля. Что, если я буду выглядеть как неврастеничка? Что, если проект превратится в шоу «одной сумасшедшей»? Я рекламировала и продвигала себя в совершенно другом направлении. Я не такая.
        — В этом и есть суть, Тара. Ты знаешь, какая ты? Кто ты? Да хоть один человек это знает?
        Она удивилась, на минуту задумалась, но потом возразила:
        — Хороший вопрос, Майкл. А ты?
        — Я скажу тебе, кто я, я — боец. И мне чертовски повезло. Я родился у двух любящих друг друга людей, и, если бы не смерть отца, мои родители по-прежнему были бы вместе. Но этого не случилось.  — Майкл помолчал. Эти произнесенные вслух слова почти шокировали его. До Тары он еще ни с одной женщиной не говорил о своих родителях. А ей почему-то доверял настолько, что даже взял на себя инициативу.
        — Я расскажу тебе все, Тара. Это поможет?
        Она смотрела на него широко раскрытыми глазами.
        — Моя мать и я были командой много лет. Когда она встретила Карлоса, я почувствовал себя брошенным. Снова.
        Она протянула руку к нему.
        — Все в порядке. Я прошел курс терапии — усиленной терапии,  — чтобы смириться с этим. Меня направили на лечение еще до того, как я нуждался в нем, вот что значит внимательная заботливая мать.  — Майкл горько рассмеялся. Но он не испытывал горечи. Ему повезло.  — Потом у меня было много контрактов с детским модельным агентством. Гнилой, пустой мир красоты, где каждый персонаж фальшивка.
        — Поэтому ты так против участия Фернанды в модных показах?
        Майкл знал, что подошел к опасной территории, но Тара заслуживает того, чтобы знать правду. Ничего личного, ничего против Тары — просто ненависть и страх того, насколько этот мир может испортить человека. Потому что он знал это не понаслышке.
        — Да. Но не только из-за бессмысленности этой «отрасли»; за неимением лучшего слова, гораздо страшнее побочные продукты — наркотики, выпивка, вечеринки.
        — И ты полагаешь, что я олицетворяю все это? Думаешь, что я развращу Фернанду?
        Он пожал плечами.
        — Я так считал. Но я видел то, что ты мне предлагала увидеть,  — то, что ты демонстрируешь окружающим.  — Майкл подвинулся к ней — этой чистой, естественной красоте, которую никто никогда не видел.  — Ты не такой человек, Тара, но все еще в этом мире. И, возможно, ты в состоянии сохранять самоконтроль и манипулировать миром, чтобы тот подстраивался под тебя, но другие не могут. Я не сумел.
        — Да, но тебе было сколько, шестнадцать?
        — Точно.
        — И ты сделал свой выбор. Я тоже сама принимала решения в шестнадцать лет. Ты не даешь ей даже шанса.
        — У нее есть преимущество моего опыта. Тара, это выходит далеко за рамки выбора — речь о людях и о том, что может случиться. Ферн похожа на меня. Мы оба легко увлекаемся, что не страшно, если это положительные вещи. Но я втянулся в такое, о чем ей даже знать не надо.
        — Ой!
        — Вот именно, ой!
        Она точно знала, о чем он. Но не знала, в какой степени. На самом деле, этого никто не знал.
        — Я покатился вниз по наклонной. Похмелье. Ломка. Тара, я перепробовал всё — всё. Секс, наркотики и рок-н-ролл. Только разве что пропустил рок-н-ролл.
        Она кивнула.
        — Нам всем это предлагали, Майкл. Это часть жизни. Все подростки получают такие предложения в любом ночном клубе, это касается не только публичных детей.
        — Да, но когда таких предложений все больше, а люди, которые должны защищать твои интересы, подталкивают тебя к этому…
        — О!  — Выражение ее лица сказало Майклу, что Тара знала, что он имеет в виду. И не ожидала этого.
        — Я потерял шесть месяцев жизни. Но сохранил себя. Вот что я имел в виду, сказав, что мне повезло. Никто на самом деле этого не знает, Тара. Одной ногой я уже был на том свете, когда получил известие о моей матери и Карлосе. Кто-то оставил газету — новость напечатали на первой полосе — в квартире, где я жил. Думаю, она валялась там пару недель, прежде чем я ее заметил. Никогда не забуду то ощущение — все казалось нереальным. Я не мог понять или объяснить случившееся. И я пропустил — пропустил смерть моей матери. До меня дошло, что две мои малышки сестренки совершенно одни. Каким-то образом я выбрался оттуда и сменил жизненные ориентиры. Осознал, что должен, и даже больше — что хочу оберегать тех, кто нуждается в защите. Как Фернанда. И ты.
        — Меня? Меня не нужно ограждать от такого мира, мне разное предлагают, но я знаю границы. Понимаю, кого и чего следует избегать. Я позабочусь о себе. И я никогда бы не допустила, чтобы Ферн оказалась в подобной ситуации. Никогда.
        Она не понимала. Просто не понимала.
        — Знаю. Я не говорю, что тебя нужно защищать от сутенеров и наркодилеров. Но тебе необходим кто-то, на кого можно опереться. И кажется, ты пробудила во мне это качество, Тара. Считаешь меня одержимым идеей все контролировать? Я предпочитаю называть это чувством ответственности.
        Ее глаза были широко распахнуты.
        Майкл улыбнулся ей.
        — Да, querida. Нравится тебе это или нет, я такой. Возможно, это из-за отца, который пожертвовал многим ради любви, или сказались годы, проведенные с матерью, но это часть меня.
        Он должен был высказаться. Произносимые вслух слова обретали смысл. Майкл надеялся, что она его понимает.
        — Я доверяю тебе настолько, что открыл свою душу.
        Он не мог остановиться. Не хотел останавливаться. Вот тебе и деловой разговор. Который длился сколько — самое большее минут десять? В настоящий момент Тара была его наркотиком. Без сомнений.
        Он обхватил ее лицо ладонями и провел большим пальцем по недоверчивому рту.
        — Мне крупно повезло.
        Ее большие голубые честные глаза глядели прямо на него.
        — Тебе… Тебе?
        — Конечно. Ты такая красивая женщина.  — Еще поцелуй.  — Это лицо. Это тело.
        Он не мог насытиться ею — целовал и не мог остановиться, лаская под халатом ее тело. Но ему придется сделать шаг назад. Тара должна увидеть очевидное, что она намного богаче, больше своего образа. Она талантливая, добрая и гораздо более мягкая, чем хочет казаться.
        — Ты тоже борец, Тара. Но у тебя очень узкая тропинка, возможно, это шанс раскрыться. Посмотреть, нет ли других способов быть Тарой Девайн.
        Она опустила глаза, рука потянулась к волосам и принялась накручивать пряди на палец.
        — Это такое трудное решение, Майкл.
        Он пожал плечами.
        — Сейчас мы только рассматриваем варианты. Ты показалась мне идеальной кандидатурой для такого проекта. Но если тебе что-то не нравится, это меняет дело.
        — Мне нужно подумать и… и у меня нет на это времени. Я рискую, но каждый риск продуман и взвешен. Я не знаю. Не знаю…
        — Не делай ничего, в чем ты не уверена. Но, Тара, тебе необходимо расставить приоритеты в жизни. Ты тормозишь саму себя. И то, что ты начала рассказывать мне о семье, о твоей матери…  — Тара открыла рот, но он покачал головой.  — Ты должна смириться и жить с этим. Или начать смиряться.
        — Это был просто комментарий, я не позволяю прошлому стоять у меня на пути.
        Он удивленно и внимательно посмотрел на нее, поднял руки вверх, как бы сдаваясь.
        — Хорошо. Как скажешь. Мой единственный совет — найди время и поговори об этом с кем-нибудь.
        — Мне важен мой бизнес, а не то, что думает обо мне какой-то печальный старик.
        — Какой-то печальный старик — это твой дед?
        Майкл увидел, как она покраснела и напряглась.
        — В моей жизни он больше не играет никакой роли.
        — Ясное дело.
        Ему захотелось встряхнуть ее. Вместо этого он схватил ее за руки и держал так.
        — Тара. Ты так быстро бежишь, но не видишь, что по-прежнему привязана, что это бег на месте. Сделай паузу, подумай, вместо того чтобы мчаться вперед по жизни сломя голову. И ты достигнешь цели гораздо быстрее.
        Она вновь заняла оборонительную позицию. Майкл чувствовал, как между ними вырастают ее защитные стены. Тара отступала все глубже в зону безопасности. А ведь она была так близка к тому, чтобы сделать большой шаг вперед, вырваться из замкнутого круга. Это обиднее всего.
        — Да, хорошо, но сейчас у меня на это нет времени. Как и на то, чтобы сидеть здесь и трепаться. Мне нужно заняться делами — разобраться со всем.
        Он кивнул. Может, это и к лучшему.
        — Конечно, детка, без проблем. Предложение в силе — если надумаешь. Скоро мы будем составлять расписание, но я тебя не тороплю.
        Было видно, что она чувствовала себя не в своей тарелке и мечтала только об одном — исчезнуть. Майклу стало больно за нее.
        — Тара…
        — Я в порядке, Майкл. Спасибо за предложение. Отличное предложение. Хм… А сейчас я должна идти. Можешь вызвать такси?
        — Автомобиль уже здесь, я позвоню вниз. Поезжай на нем.
        Она попыталась улыбнуться. Майкл хотел успокоить ее, но Тара уже выскочила из комнаты в коридор. Такая маленькая и хрупкая в большом белом халате.
        Он видел, как она безуспешно пыталась изобразить уверенную походку. Знал, что Тара во власти эмоций, возможно, голубые детские глаза полны слез. И черный груз на сердце никуда не делся, это точно.
        Глава 10
        Телефон был заряжен, и на Тару обрушился поток сообщений — эсэмэски, твиты и посты. Вот это да! И звонок из дома. С голосовой почтой. Она проигнорировала его. Даже думать об этом сейчас не могла.
        Как выяснилось, Ларс так и не появился на вечеринке, но по-прежнему в городе и все так же в поиске активов. Тара начала читать новости на телефоне. Она догадывалась, что стала легкой мишенью для соцсетей за свой необыкновенно «элегантный» выход из клуба с Майклом, но совершенно, абсолютно недооценила вызванный ажиотаж.
        Выезжая с подземной автостоянки, водитель Майкла предупредил ее о возможных репортерах, и оказался прав — по крайней мере полдюжины фотографов приставили свои камеры к окнам автомобиля. Эти снимки — тусклые безжизненные волосы, ненакрашенное лицо и признаки похмелья — еще не успели появиться, но это лишь вопрос времени.
        Правда, и без них она попала в светскую хронику «Горячие сплетни». Вероятно, пока это самая широкая известность за всю ее жизнь.
        Тара Девайн — лондонская светская львица?
        Она с опаской перешла по ссылке и открыла твит самой стервозной блогерши в городе.

«Ответ — нет! Что случилось с тусовщицей Тарой? Одна неделя в лагере Круз — и она уже напоминает пародию на Флинстоунов. Очень жаль, Тара, но ты точно не тянешь на светскую львицу. Значит, вот что происходит, когда ты заводишь интрижку с мужиком? На прошлой неделе ты запустила офигенную коллекцию. Настоящая женская сила. А на этой? Неправильное платье, неправильная прическа и к тому же под мышкой у неправильного парня… Не буду говорить, что любая из нас выкинула бы Майкла Круза из постели, но, подруга, о чем ты думаешь, когда позволяешь волочить себя домой как труп?»
        Ну что, вполне ожидаемо, но все равно было больно. Как и десяток-другой комментариев ниже. Плохой рекламы не бывает? В самом деле? В ее положении, когда на носу следующая неделя моды, Тара не могла позволить себе делать ошибки. Возможно, она даже попала в рейтинг самых плохо одетых людей. Где были ее мозги? О чем она думала? К вопросу о ее тщательно продуманном имидже. Модельеры просто не могут ошибаться с выбором собственной одежды. Ей нужно со всем разобраться. И быстро.
        Неправильный парень.
        Какого черта это вообще упомянули? Исказили реальность. Майкл не был ее «парнем». Для мужчины в ее жизни не было места. И она не сомневалась, что он смотрит на это так же. Он был…
        Перед глазами замелькали образы. Вот она поперхнулась шампанским, когда впервые увидела его на вечеринке. Вот он поцеловал ее на прощание, и она провожает его взглядом. Вот он протягивает ей стакан рома и смеется над тем, как она одним махом осушила его. Вот смотрит на их отражение в зеркале в ванной, когда он прижимал ее к себе. Он был…
        Он был мерзким. Он был удивительным. Агрессивным и нежным, добрым и любящим.
        Его темные проницательные глаза, когда он передавал ей кофе, держал руками ее лицо, целовал ее…
        Потом это утро, как он сидит на краю кровати со стаканом воды в руке. Предлагает снимать ее для документального фильма. Спрашивает о ее матери. И слушает ответ.
        Тара вздохнула и закрыла глаза, позволяя воспоминаниям накрыть ее с головой.
        И увидела, как он приподнялся на локтях, заполняя ее и глядя ей в глаза.
        Всего было слишком много. Слишком интенсивно. Слишком близко. Он просто противопоказан ей.
        Тара продолжала просматривать сообщения. Ей необходимо очистить голову.
        Она столько пропустила прошлой ночью. Могла ли она винить его за это? Вероятно, нет.
        Значит, документальный фильм — определенно нет. А Ларс — определенно да?
        Она вскочила. Она должна реабилитироваться, может, опубликовать твит о гардеробной дисфункции. Посмеяться над собой онлайн, а затем вновь заскочить в модный вагон. Надеть что-нибудь из своей новой коллекции и начать охоту на Ларса.
        Невозможно, чтобы последние десять лет оказались уничтожены в результате плохо подобранной одежды и минутной слабости. Ладно, Майкл больше, чем просто минутная слабость, это сейсмический сдвиг, который увлек ее за собой и так много ей доверил. Он был во всех отношениях хорош — красивый, умный, идеальный в плане секса партнер. Добрый, надежный. Но в эти последние несколько дней она потеряла себя в нем. Забыла, кто она на самом деле. А Тара не могла такого допустить. Не могла позволить себе зациклиться на нем или разбираться с прошлым, как он предлагал.
        Она схватила сотовый и написала несколько сообщений. Кто-нибудь да знает, где Ларс. Время для ответных услуг.
        Когда Тара вышла из гостиничного номера, где скрывалась команда Ларса, у нее в сумочке лежали спонсорский контракт, наличность и приглашение на ужин. Неплохая работа, учитывая, что она ну совсем не светская львица.
        Она пробралась мимо супербогатых гостей, которые украшали разные уголки отеля, как дорогие аксессуары и шелковые подушки. Шейхи, худющие женщины в нарядах от кутюр, пары в одинаковой одежде для яхтенного спорта, толстые мужчины в льняных дизайнерских костюмах,  — обычно самые богатые.
        Тара чувствовала себя фантастически. Пара часов простоя, а затем встреча с Ларсом в Сохо. Она не знала, чем объясняется его желание принять участие в ее бизнесе. У Ларса было много денег и большой интерес к ее активам. Что смутило ее и заставило юлить. Но она справится, и не с такими делами справлялась!
        Тара достала телефон. И у нее перехватило дыхание.
        Пропущенный звонок от Майкла. И еще один из дома. Она прищурилась. Только не сейчас. Пожалуйста, не сейчас. Она еще не готова. Просто не готова.
        Обеденный марафон из восьми блюд — совсем не это представляла себе Тара. Ее сердце сжалось уже после десерта с васаби, а до момента, когда подали мусс из белого шоколада с обжаренным фундуком и черничным соусом, прошло несколько часов. Она едва могла выговорить это, не то что есть. Из-за стола Тара выкатилась, располнев как минимум на один размер.
        Ларс оказался милым симпатичным мальчиком. Все, что она могла о нем сказать. Но он больше подходил кому-то вроде Фернанды, чем такой женщине, как Тара, которая прошла через руки двух редакторов французского журнала «Вог». Если она проводила время с мужчиной, то хотела, чтобы он был опытен, умен, мог поддержать разговор не только на две темы: сплетни о телезвездах и где лучше поставить яхту на стоянку. Но это в далеком будущем. Сейчас Тара мечтала, чтобы этот вечер закончился, а ее жизнь снова устаканилась.
        Она повернула телефон к себе, чтобы проверить, нет ли сообщения. Или пропущенного звонка. Ничего. Хорошо. Ей сейчас не до того. Вот когда все прояснится с Парижем, тогда она остановится и подумает. Возможно, даже пообедает с Майклом?
        А может, и нет. Неправильное платье, неправильная прическа и неправильный мужчина. Она не могла выбросить это из головы. Как такое возможно: то, что кажется правильным, вдруг оказывается злом? Нет, лучше сохранять дистанцию между ними в несколько миль, сосредоточиться на шоу на следующей неделе. Привлечь интерес СМИ к этой стороне «Девайн дизайн». Несколько фотографий с Ларсом будут хорошим началом.
        Тара начала по-настоящему раздражаться, когда он положил руку ей на спину, помогая выбраться из машины. Они направлялись на ретроспективную фотовыставку, которая проходила в ночном клубе. Не успела Тара войти внутрь, как увидела Майкла, и ей захотелось тут же развернуться и убежать прочь.
        Она должна была догадаться, что встретит его там. Он был с Анжеликой. Самый красивый мужчина, которого она когда-либо видела. Майкл смотрел прямо на нее. Даже среди гигантских культовых полотен, огромных портретов, которые ошеломили всех остальных, он светил ей, как маяк, и Тара просто не могла оторвать от него глаз.
        Ларс лениво поднял руку и положил ей на плечо, слегка приобняв и касаясь пальцами верхней части ее груди. Опешив, Тара не могла сдвинуться с места. Глаза Майкла сверкали, как молнии, челюсть была напряжена и казалась почти квадратной. Восхитительные любящие губы превратились в тонкую гневную линию. Тара чувствовала его энергию и ярость через всю комнату. Анжелика положила руку ему на плечо, но это вряд ли могло остановить цунами.
        Что, черт возьми, он о себе возомнил?
        Может, он ждал, что она перезвонит ему… но она была занята! В том, что она согласилась поужинать и сходить на выставку с Ларсом, нет ничего такого. Просто вежливый жест, который поможет вернуть утраченную дистанцию. Тара не собирается меняться и подстраиваться под Майкла только потому, что он так хочет.
        Но Майкл уже отвернулся и беседовал с группой людей своего круга — богатых, элегантных и непринужденно обаятельных. О да! Она так не вписывалась в его мир. Слава богу. Она отличалась от Майкла. Однако, несмотря на это, иногда чувствовала, как растворяется в нем, как будто никто в мире не понимал ее лучше. Но только в порыве страсти. Так что ничего страшного.
        Ей нужно срочно выпить. Даже стоя спиной к Майклу, Тара ощущала его присутствие. Она проверила, нет ли поблизости прессы. Никого. Но могут обнаружиться какие-нибудь оппортунисты. Она повела плечами, и высвободилась из осьминожьей руки-щупальца Ларса, и пошла… куда угодно, лишь бы подальше отсюда.
        Несколько человек остановили ее, похвалили наряд — красный вариант кремового атласного платья, которое было на ней в ночь знакомства с Майклом. Она шла вперед через толпу, отвечая на редкие вопросы о Ларсе, посмеиваясь над циничными замечаниями по поводу ее вчерашнего позора, пытаясь отшучиваться и блефовать.
        Вина, выпитого за ужином, оказалось недостаточно. Чувства немного притупились, но этого Таре было мало. Она заказала шот покрепче, поднесла ко рту.
        — Тара.
        Она замерла, потом залпом выпила коктейль и со стуком опустила рюмку на барную стойку.
        — Что?
        — Это ты скажи.
        — Вот и скажу.  — Тара знала, что совершает ошибку, бросая ему вызов на публике. Но она не принадлежит Майклу и имеет полное право бунтовать.  — Благодаря тебе я отлично провожу время, объясняя всем твое вчерашнее пещерное поведение. «О, мы так смеялись. О, я обожаю, когда Майкл хватает меня и запихивает в машину»  — такого никто еще не говорил.  — Она кивнула бармену.  — Повторите.
        — Тебе хватит, Тара. Ты должна пойти домой, желательно со мной. Ты много выпила, и у тебя был тяжелый день. Я просмотрел СМИ и представляю, каково тебе.
        Он говорил низким бескомпромиссным голосом — сплошной контроль и ни шанса для маневра. Но он имел дело с ней. Не с сестрами. И не с идеализированной версией женщины, которая делает то, что ей говорят.
        — Ошибаешься, Майкл. Ты понятия не имеешь, что я чувствую, ты только так думаешь, потому что считаешь, что знаешь все. Но ты не знаешь меня. И даже не вздумай дотронуться до меня и выставить отсюда.
        Тара повернулась, чтобы взглянуть ему в глаза — и на его тело. И что это было за тело! Тара почувствовала излучаемую им энергию и притяжение. Как легко было бы обхватить его руками, прижаться к губам в божественном поцелуе. Майкл подчинял ее своей воле, даже не прикасаясь.
        — Я никуда не повезу тебя против твоей воли. Но вчера ты сильно напилась, и похоже, что сегодня все идет по той же схеме. Хуже всего, что ты даже не хочешь быть здесь, это очевидно. Ты натягиваешь улыбку, закалываешь волосы, и вот «шоу Тары» снова в городе.
        — Шоу Тары? По-твоему, это я? Пантомима?
        — По-моему, ты просто ищешь ссоры. И я не знаю, почему.
        Тара повернулась к бармену, который поставил перед ней очередной шот. Действительно, от одной мысли о еще одном коктейле ей стало не по себе.
        — Я не хочу ссориться. Просто хочу быть собой. И это не пантомима и не шоу. До встречи с тобой я не сомневалась в себе. Никогда. У меня была цель, и я знала, как ее достичь. А теперь? Теперь я сомневаюсь в каждом шаге, в каждом платье, которое надеваю. И во всем ошибаюсь!
        Она слышала, как ее голос становится все более нервным. Схватила рюмку, подняла ее.
        — Я даже не знаю, хочу ли я пить это. Вот что ты сделал со мной! Я пропустила звонок от редактора эксклюзивного модного журнала. Чуть не забыла решить транспортные вопросы! Я теряю контроль.
        Она снова залпом выпила коктейль и поморщилась. Отставила рюмку.
        — Стало лучше?
        Она икнула:
        — Намного.
        Майкл провел пальцем по ее щеке — такая теплая, мягкая, нежная. Тара почувствовала влечение к нему. О, он был такой соблазнительный — можно протянуть руку и прикоснуться к его груди. Почувствовать тепло и утонуть в нем. Но это не поможет. Таре нужно больше свободы и дистанции — не близости.
        — Я скоро уезжаю. Анжелика встречается с Себастианом, и я хочу, чтобы ты поехала со мной. Позволь мне заботиться о тебе, querida.
        Она закатила глаза:
        — Перестань командовать мной, Майкл. Разве ты меня не знаешь? Это только отталкивает меня.  — Она повернулась к бармену.  — Еще один. Пожалуйста.
        — О, Тара, решила гульнуть? Действительно хочешь повторения вчерашнего, хотя знаешь, что меня рядом не будет, чтобы расхлебывать все это.
        — За меня ничего не нужно расхлебывать. Занимайся своими делами, Майкл. Твоего вмешательства не потребуется. Все равно спасибо.
        Он поднял руки и отступил назад:
        — Ты знаешь, где меня найти, и ты знаешь, чего я хочу. Не хочу больше тебя беспокоить, пока ты разрушаешь себя и свою жизнь.
        Тара схватила шот, который стоял перед ней. Обхватила пальцами липкую от ликера рюмку. Проглотила залпом. Закрыла глаза и почувствовала обжигающее тепло. Кашлянула. А когда оглянулась вокруг, Майкл уже исчез.
        В первый момент она хотела броситься за ним, догнать. Но силы оставили ее. Тара положила обе руки на барную стойку и опустила на них голову. Рыдания душили ее, но она изо всех сил сдерживалась. Она не могла расплакаться здесь. Не могла.
        Подавив слезы, Тара еще сидела какое-то время с опущенной головой, пока не почувствовала, что сможет встать на ноги и пойти. Но слезы вновь навернулись на глаза, Тара с трудом различала, куда идет. Две тонкие руки потянули ее в угол — Анжелика обнимала, успокаивала, утешала ее.
        — Тара. Догони его. Он всего лишь хочет помочь тебе. Я знаю это. Вижу. Он любит тебя. Я в этом уверена.
        Но Тара покачала головой, слезы потекли по щекам. Даже если это правда, она не могла еще больше открыть душу. От следующих нескольких дней зависело слишком много. Ее успех. Ее рассудок. Что толку бежать за ним? Чтобы попросить прощения? Сказать, что любит его? Но знает ли она, что такое любовь?
        — Я не могу, Анжелика. Он мне не подходит. Его слишком много. Я не смогу смириться с таким количеством контроля. Я свой собственный босс — и никто другой. А Майкл самый властный мужчина, какого я когда-либо встречала, но он такой, какой есть. И он поглотит меня. Я уже чувствую, что сбилась с пути, что моя жизнь разваливается.
        Тара сжала руку подруги, а затем выскользнула из ее объятий. Ей нужно идти. По крайней мере, она поняла одну вещь, теперь знала наверняка, что одной ей лучше. Все эти чувства — когда она опиралась на Майкла, растворялась в нем и наслаждалась его силой — такие заманчивые, но такие неправильные.
        Она подошла к выходу. Расправила плечи. Вытерла глаза и натянула улыбку.
        Глава 11
        Ничем не примечательный день. Майкл повторял это себе снова и снова. Иначе он рисковал впасть в истерику, которая собиралась в воздухе, как гроза над этой частью Каталонии. К счастью, он предоставил дом в распоряжение девочек, так что безумие грозило ему лишь отчасти.
        Майкл допил третью чашку кофе за сегодняшний день и посмотрел на жениха Анжелики, Себастиана. Тот ходил взад и вперед. Несколько часов на ногах и напряжение уже начинали сказываться. Только сумасшедшие решаются на это. Добровольно увязнуть в проблемах не только во время подготовки, но и в день свадьбы.
        Даже самая спокойная и собранная из них всех — Анжелика — проявляла признаки стресса за последние сорок восемь часов. А такого он еще никогда не видел. Ферн, естественно, играла роль угрюмого подростка.
        В последние месяцы Майкл с головой ушел в работу, тщательно вникал в детали и тонкости и очень удивлял своего помощника тем, что соглашался практически на все новые проекты. Майкл не был глуп или наивен. Он знал, что только так сможет отвлечься и абстрагироваться от событий, которые произошли полгода назад. С Тарой.
        Уйти с фотовыставки, оставив там Тару, было невыносимо трудно, и это при том, что Майкл всегда гордился своей силой воли и самоконтролем.
        Он все еще видел ее — у бара, в красном атласном платье, не женщина, а мечта любого мужчины. Но по-настоящему только его. И Тара хотела, чтобы все это видели, одно то, как она опрокидывала в себя шоты один за другим.
        Он жаждал обнять ее, показать своим телом, как много она для него значит. Сказать, как он любит ее мужество, ум, страсть. Ее сердце. Но она бы не простила ему снова поведения пещерного человека. Он не мог рисковать. Должен был дать ей пространство, в котором она нуждалась. Так что никакой альтернативы, пришлось уйти. И это послужило ему хорошим уроком.
        Майкл понимал, что она может никогда не простить и не смириться с тем, что мучает ее, а в ее голове было похоронено немало горьких воспоминаний. Он попытался сложить цельную картину из обрывков, которые Тара ему рассказала. Нежеланный ребенок, позорная тайна матери, она выросла в доме, где правил страх. Если она страдала от этого все детство, то потребуется очень много любви, чтобы исправить последствия. Майкл лишь надеялся, что Тара оставила дверь чуть приоткрытой для этой любви. А точнее, для него. Ему нужно только обуздать свое почти патологическое желание вломиться, сорвав эту самую дверь с петель, и заставить Тару признать это.
        Но она никому не позволит помочь себе. Она должна сама захотеть этого, принять решение.
        А это лишь вопрос времени. Когда-нибудь она разберется в себе. В один прекрасный день. Но жизнь продолжается. Она может встретить кого-то другого, кто будет рядом, когда она наконец доплывет до другого берега своей эмоциональной реки. Но когда она будет готова к этому? Майкл повидал достаточно в жизни и знал: когда дело касается личностного роста, торопить и подталкивать бесполезно. Будет ли Тара по-прежнему одна, когда в ее жизни все станет на свои места? Будет ли она его ждать?
        Но он верил в удачу. Считается, что человек сам творит свое счастье, а Тара именно этим и занималась.
        Он полистал приложения в телефоне. Его позорная тайна. После небольших успехов ее модных показов в последние месяцы дела действительно пошли в гору. Теперь Тара вела блог для Fashion TV, и он иногда — ладно, частенько — читал ее посты. Так он следил за ней, сохраняя дистанцию. Предоставляя ей свободу действий. И у нее отлично получалось. Она тщательно работала над своим образом, который больше соответствовал ее личности и который она точно могла контролировать. Число поклонников росло, и Тара завоевывала все больше доверия как дизайнер.
        А именно это ей было нужно — одобрение и признание от людей, которых она уважала. Вполне логично. Это естественная реакция. Однажды она поймет, что только собственное одобрение и удовлетворенность могут служить мерой успеха. И Майкл надеялся, что этот день уже недалеко.
        Он пробежал блог глазами. Там все было сказано.
        Резюмированное сумасшествие, которое ему предстоит.

«Свадьба сезона: Анжелика Круз и Себастиан Фритце. Менее чем через двадцать четыре часа легендарная каталонская красавица и богатая наследница сочетается браком с давним возлюбленным Себом Фритце.
        Вы все умираете от любопытства: почему же божественная Анжелика выбрала такую ведьму, как я, дизайнером свадебного платья, но все, что я могу сказать… поживем — увидим! Я не собираюсь лгать и говорить, что она пойдет к алтарю в коже или латексе, наручников тоже не будет, но она определенно перешла границы!
        А что касается подружки невесты, Фернанды? Вам стоит приготовиться к тому, что этот идол подростков произведет настоящий фурор, следите за всеобщей истерией в онлайн-режиме. И наконец, слухи, что мужчины появятся в масках, безосновательны».
        Настоящая маленькая ведьма. Он не сомневался, что это укол ему, а не Себастиану. Она намекала на его «ультраконсервативный» образ. Майкл улыбнулся. Щелчком увеличил фото на экране. Увидев Тарину ухмылку, обрадовался еще больше. Как он любил это лицо — насмешливый ум в глазах, неправильный прикус и то, как Тара наклоняла голову, когда улыбалась. Он любил эти губы, эти поцелуи. Боже, как он соскучился по ее поцелуям. По ней самой. Он жаждал ее. Любил ее.
        Когда он понял? Майкл спрашивал себя снова и снова. В памяти вспыхивало столько заветных моментов. Но это случилось, когда она была меньше всего Тарой, когда отбросила все, что, по ее мнению, составляло ее суть,  — никакой суперстильной прически, макияжа или эпатирующей одежды. Когда появилась на кухне в том огромном белом халате. Просто женщина. Самая очаровательная женщина в мире.

«Ну, мисс Девайн, скоро увидимся»,  — подумал он. Майкл знал, что на этот раз все получится. Он оставался в стороне, пока она собирала награды с Недели моды. Предоставил свободу действий, чтобы Тара могла добиться большего успеха в бизнесе. И не ввязывался ни в какие разговоры о ней, которые тщательно планировала и регулярно заводила Анжелика.
        Он даже не поддался искушению поискать ее в доме, где она помогала девочкам с платьями. Но менее чем через два часа он встретится с ней лицом к лицу. Майкл был настроен решительно. Наконец-то.
        Тара знала, что это самое восхитительное платье, какое она когда-либо создавала. А лучшей модели для его демонстрации и не придумаешь. Классическая красота Анжелики служила идеальным фоном для несколько экстравагантного, но абсолютно женственного фасона. На других платье смотрелось бы слишком приталенным, перегруженным, сама Тара напоминала бы в нем невесту Франкенштейна, но Анжелика выглядела просто божественно.
        Она должна чувствовать удовлетворение. Сегодня кульминация долгих недель работы, шитья и примерок. Но было и волнение — от скорой встречи с Майклом. Тара не могла поверить, что он так легко ушел из ее жизни. Она была уверена, что в нем проснется пещерный человек, который прибежит за ней в ту же ночь шесть месяцев назад или в последующие. Она даже начала смиряться с этой его манерой.
        Но Майкл не приходил. Не звонил, не писал и вообще никак не связывался с ней. Оставил ее наедине с пустотой — особенно очевидной после такого интенсивного физического и эмоционального контакта. И Таре было больно. Очень больно. Даже успешные продажи ее коллекции по всей Европе не выводили ее из отчаяния. Просто дышать и передвигать ноги казалось сложной задачей.
        С трудом, но Тара справилась, это был не самый красивый период в ее жизни.
        Визажист и парикмахеры заканчивали свою работу. Она отказалась от их услуг — хватило и одного раза, когда стилист Анжелики решил, что понял ее образ. Потом ей еще долго пришлось исправлять его ошибки.
        На Таре тоже было потрясающее платье. Оно демонстрировало новое настроение, новое вдохновение и понимание своей женственности и индивидуальности. Создавая его, Тара думала о том, как привлечет в этом наряде внимание Майкла.
        Примерно через два часа.
        Беспокойство Себастиана казалось заразительным. Майкл тоже какое-то время расхаживал взад и вперед, заламывая руки. И даже стоя у подножия лестницы, ожидая Анжелику, которая должна спуститься с подружкой невесты и дизайнером платья, он радовался, что скрыт от глаз двухсот — или около того — «близких» друзей Анжелики, собравшихся в саду посмотреть на эту свадьбу.
        И, конечно, она опоздает, и пройдут еще часы, прежде чем у него появится возможность поговорить с Тарой наедине. Чтобы понять, насколько они изменились, и убедиться, что былое притяжение осталось.
        Он услышал шум наверху. Напряжение и волнение донеслись до него, как запах тяжелых духов. Высокие голоса и истеричные нотки. Майклу казалось, что он заболевает,  — это что, начинающаяся простуда? Все это так на него не похоже.
        И вот и они. Его сестра выглядела потрясающе. Он еще никогда не видел Анжелику такой красивой. И даже Фернанда казалась восхитительнее, чем обычно. Но его глаза искали маленькую блондинку за их спинами, и, когда его сестры наконец спустились, в поле его зрения появилась Тара, чьи голубые глаза моментально отыскали его. И мир стал лучше.
        Майкл не спускал с нее взгляда, следя за каждым шагом. Его глаза говорили, что он любит ее. Что скучал по ней. Что больше он не отпустит ее без боя. Он перевел взгляд лишь в ту секунду, когда протянул руки к сестре для объятий. И смотрел на Анжелику с гордостью. Потому что это ее день. А он ее брат. И он сделает все возможное, чтобы ее старт в семейную жизнь был как можно лучше.
        Анжелика сияла. С влажными глазами она стояла у подножия лестницы, а Тара поправляла шлейф платья. Сестра напоминала сладострастную богиню, сирену, он еще не видел ее такой.
        А когда Тара наконец выпрямилась, довольная тем, как лежит каждая складка, каждый слой белого атласа и старинных кружев, Анжелика взяла их обоих за руки.
        — Я очень, очень рада, что вы оба сегодня здесь.
        Тара посмотрела на него, и Майкл снова ощутил прежнее желание. Тара кивнула, и Майкл приготовился выполнить свой долг и повести Анжелику к алтарю. У них еще будет сегодня время, чтобы разобраться в словах, которые они должны сказать друг другу.

* * *
        Тара наслаждалась комплиментами гостей, радостью Анжелики и счастьем Фернанды. Но особенное блаженство она испытывала от внимания Майкла. Он не сводил с нее глаз весь день — с тех пор как увидел у лестницы. Он был прекраснее, мощнее, сильнее, надежнее, умнее, добрее любого мужчины. Она знала это.
        Он подошел к ней, и она поняла, что их момент настал.
        — Тара.
        Она осторожно поставила нетронутый бокал с шампанским.
        — Я скучал по тебе.
        Он подошел ближе и не торопясь поцеловал ее сначала в одну, затем в другую щеку. Положил руку ей на талию, и Тара почувствовала себя желанной.
        — Я тоже по тебе скучала.
        Она позволила увести себя в сторону. Повсюду бродили гости, передвигаясь от шведского стола к бару и обратно. Сегодня Тара выполнила свои обязанности, а его еще только начинаются. Этот момент будет кратким, но она поймет, что у него на сердце.
        — Ты выглядишь… просто великолепно.
        Она села рядом с ним, не отрывая от него взгляда. Его кожа посветлела: летний загар сошел, но губы по-прежнему напоминали красное вино, а карие глаза горели страстью. Она разглядывала его лицо и заметила несколько тонких линий, невольно потянулась к ним пальцами.
        — Я так… так рада тебя видеть, Майкл.
        Он отнял ее руку от лица, поднес к губам, перевернул и поцеловал ладонь.
        — Столько времени прошло, querida. Но нам обоим было необходимо личное пространство.
        — Разве?
        Ей так не казалось. Все это время Тара чувствовала себя одинокой. Особенно когда ждала и ждала, что он с ней свяжется. А этого не происходило.
        — Я была уверена, что ты дашь о себе знать. На самом деле я была уверена, что ты утащишь меня в свою пещеру.
        Она рассмеялась, и Майкл улыбнулся, поворачивая ее руку в своей, обхватывая ее пальцы, поглаживая большим пальцем голубые жилки на ее запястье.
        — Я думал об этом. Может, ежедневно, может, ежечасно.
        Он снова улыбнулся, и Таре захотелось выяснить, будут ли их поцелуи такими же одурманивающими, как во сне. Она наклонилась вперед, закрыла глаза и почувствовала его твердые губы на своих. Майкл проник языком внутрь. Это было великолепно. Страстно. Идеально. Тара коснулась ладонями его рук и ощутила, как ее пальцы уперлись в твердые бицепсы.
        — Если бы ты решился. Я так этого хотела.
        Майкл обхватил руками ее лицо и посмотрел ей в глаза.
        — Тара, ты, возможно, и пошла бы со мной, но презирала бы за это. Ты не трофей, и я не ищу этого в моей женщине. Мне нужен кто-то сильный, независимый. Кто-то, похожий на меня, Тара, а не принцесса.
        В самом деле? Она улыбнулась. Какой поворот на сто восемьдесят градусов. Красивые слова, но она не была уверена, что Майкл Круз говорил серьезно.
        — Майкл. Ты самый властный мужчина, которого я когда-либо знала, только вспомни ту ночь, когда мы познакомились. Вечеринка после показа мод. Фернанда пряталась от тебя, а Анжелика использовала меня в качестве приманки. И ты соблазнил меня — вскружил голову, и я с радостью прыгнула к тебе в постель.
        Он усмехнулся:
        — Да, в каком-то отношении ты права.
        Вот это прогресс. Тара не ожидала услышать такое от него.
        — Но ты еще должна помнить, что я несу ответственность за девушку с потенциалом дивы. Не займи я жесткую позицию с Фернандой, кто знает, каких глупостей она бы натворила? С ней не так-то просто, Тара.
        — Как и с ее старшим братом.
        Он наклонился и подарил ей великолепный долгий чувственный поцелуй, и Тара тут же растаяла.
        — Да я просто зайка.
        — Не будь смешным. Ты знаешь, что я хочу зайку не больше, чем ты упрямую стерву.
        — Похоже, мы учимся находить компромисс.
        Он снова поцеловал ее. Кто-то подошел к ним — Себастиан.
        — Майкл, извини, что прерываю, но Анжелика просит тебя.
        На одно мгновение показалось, что он не слышит и не собирается двигаться. Затем его лицо смягчилось.
        — Я буду рядом.  — Он погладил ее руки.  — Я должен сделать это для Анжелики и Себа. Но я хочу, чтобы мы спокойно поговорили. Правильно поговорили. Бесстрастно. Я серьезно, Тара. Я думаю, нам обоим важно прояснить вещи, которые мучили нас. Хм?
        Она кивнула:
        — Я никуда не уйду. Буду здесь, когда ты освободишься. Впереди нас ждет прекрасный день с Анжеликой и Себом, и я счастлива быть здесь и разделить вашу радость.
        — Хорошо, детка. Это хорошо. У нас будет много времени.  — Он поцеловал ее еще раз и поднялся.
        Тара проводила его взглядом, затем тоже встала и пошла наверх в свою комнату. Можно проверить сообщения или даже выпить стакан холодного чая и сменить туфли. День начинался замечательно.
        Она закрыла дверь гостевой спальни и направилась к туалетному столику. Вынула шпильки из волос и скинула туфли на каблуках. Они были великолепны, но целый день в них не проходить.
        Телефон запищал. Тара посмотрела на сотовый. Проверит через минуту.
        Она подошла к зеркалу, посмотрела на себя. Хотя Майкл ничего не сказал, он не мог не заметить, как она изменилась. Все остальные видели это. Она по-прежнему Тара Девайн, но намного мягче. Ее коллекция в этом сезоне все такая же откровенная и сексуальная, но в ней уже присутствуют достоинство и таинственность… пусть даже юбки стали лишь на дюйм длиннее, а разрезы чуть меньше.
        Телефон пропищал снова. Она подняла его. На экране высветились пропущенные звонки, сообщения. Больше нельзя было игнорировать. Даже не читая эти сообщения, она догадывалась, в чем дело.
        Тара опустилась на кровать. В последний раз ей сообщали из дома, что он болен, и спрашивали, не хочет ли она вернуться. «Да вы с ума сошли?»  — ответила Тара. Потом с их стороны было предпринято еще несколько попыток. Сейчас она спрашивала себя, может, настал тот самый момент, и даже нашла номер телефона терапевта. Она не сомневалась — случилось что-то серьезное. И ей придется смириться с этим.
        Только когда дверь в комнату открылась, Тара поняла, как долго просидела там. Это был Майкл. Он подошел к ней. Одно его присутствие утешало ее.
        — Тара? Что случилось?
        Она сидела в оцепенении, не в силах произнести ни слова. Майкл обнял ее, прижал к себе, успокаивая. Она сглотнула. Попыталась сесть прямо.
        — Просто новости из дома.
        Он внимательно на нее посмотрел. И Тара почувствовала волну любви, исходящую от него. Ответила ему тем же. Она и без слов знала, как он дорожит ею.
        — Тара, если ты хочешь чем-то поделиться — любые новости из дома или что-то еще,  — я рядом, querida.
        Он выглядел таким обеспокоенным. И это действовало на Тару как волшебный эликсир. Она протянула руку и погладила по щеке, поцеловала его в губы.
        — Знаю, Майкл. Я знаю. И честно, я все тебе расскажу. И мы исправим это вместе. Только не сегодня. Не в этот особый день.  — Тара снова поцеловала его, чтобы почувствовать силу его любви.  — Как ты думаешь, кто-нибудь заметит твое десятиминутное отсутствие?
        — Тара, я думаю, все удивлены, что я не исчез раньше. Но мы обещали друг другу, что поговорим. Мы должны поговорить.  — Он обхватил ее лицо ладонями и прижался к губам.  — Но я не могу насытиться тобой. Никогда не смогу. Тара, я люблю тебя. Я тебе еще не говорил.
        — Тебе и не нужно было. Я и так вижу. Чувствую это. Ты окутал меня любовью. Кстати, я тоже люблю тебя.
        Он засмеялся и осыпал ее лицо поцелуями:
        — Да?
        — Да. Но мы все еще должны договориться, кто из нас босс.
        — Ты. Безоговорочно.
        Она заулыбалась:
        — В самом деле? Ты серьезно?
        Он усмехнулся:
        — Ну, если не будешь переходить границы. В этом случае я могу применить физическую силу.
        Целуя ее после каждого слова, Майкл уложил Тару на кровать.
        — Против такой физической силы я не возражаю. Если ты не забудешь, что я по-прежнему босс.
        Взаимное влечение было непреодолимым. Оно зрело на протяжении всех этих месяцев, и Тара подчинилась страсти, чтобы вновь дышать одним с Майклом воздухом и познавать его тело снова и снова.
        Она перевернулась, задрала юбку и оседлала его. Майкл лег на кровать, расстегнул брюки и вытащил горячую, тяжелую, возбужденную плоть. Тара обхватила ее рукой, другой отодвинула свои трусики в сторону и посмотрела на Майкла. Он протянул руку к ее лицу, обхватил щеку. Повернув голову, Тара поцеловала его ладонь, а потом они уже не могли больше ждать. Он наполнял ее. Она наполняла его. Любовь и страсть в гармонии.
        — Я хочу, чтобы так было. Только так. Ты и я. Навсегда.
        Он ласкал ее, любил ее, и Тара знала, что последний демон был изгнан. Ей больше не нужно защищаться. Больше нет необходимости бороться. Или бояться. Майкл перевернул ее, просунул руки ей под спину и, крепко прижимая к себе, довел их обоих до пика наслаждения. И когда они лежали обнявшись — переплетясь руками, ногами, дыханием,  — Тара продолжала шептать ему слова любви.
        Абсолютная связь. Абсолютное партнерство. Абсолютная правда.
        Эпилог
        К моменту, когда последняя модель сделала финальный поворот, Тара уже была готова начать свой выход. Она подхватила под руки Фернанду и Анжелику, свою особую гостью. Согласие Анжелики представить на подиуме несколько платьев из новой свадебной коллекции Тары вызвало оживление, особенно после фурора в СМИ, произведенного дизайном первого свадебного наряда. Эскизы для собственного платья хранились в тайне, и, хотя Тара делилась с Майклом абсолютно всем, это творение он увидит только в день свадьбы — через шесть месяцев.
        Она улыбнулась подругам. Вот это команда.
        Фернанда пользовалась огромным спросом в модельном бизнесе: любимица прессы и муза одного из самых известных французских домов моды. И все это параллельно с учебой, очень разумно. Анжелика активно занималась проектами ЮНИСЕФ, но Тара была уверена, что в ближайшее время та сообщит радостную новость. Иначе с чего бы ей так поправиться.
        Сегодня на показе присутствовали некоторые ужасные личности, но первая реакция была положительной, и Тара с облегчением выдохнула. Она крепче обняла своих подруг, сделала шаг вперед и остановилась.
        Послышались вежливые аплодисменты и шумные приветствия. В первом ряду сидел ее любимый, ее Майкл, самый красивый мужчина на свете. Шагая по подиуму, Тара изо всех сил старалась не отставать от длинноногих красавиц. Когда она поймала на себе взгляд Майкл, эйфория от собственного успеха усугубилась осознанием его гордости за нее и их любви. Тара подмигнула ему, и он просиял в ответ.
        Она дефилировала мимо него взад и вперед, а Майкл не отрываясь следил за каждым ее шагом, демонстрируя миру и ей самой: пусть он по-прежнему одевается как скучный банкир, как она называла его, он в состоянии оценить ее искусство и креативность.
        Тем лучше, потому что, да, она считала себя боссом. Но Тара надеялась, что позже они займутся сексом, и Майкл снова удивит ее.
        notes
        Примечания

1
        Дорогая, дорогуша, солнышко (исп.).

2
        Кевлар — синтетическое волокно повышенной прочности, используется для изготовления бронежилетов и бронешлемов.

3
        Гедонизм — направление в этике, признающее наслаждение высшим благом, целью жизни; стремление к удовольствиям, наслаждениям.

4
        Красное, розовое, белое (исп.).

5
        Тапас — закуска, подаваемая к пиву или вину.