Когда догорает закат Дана Хадсон
        # Ник Тайлер на званом вечере случайно слышит возмутительный разговор, напрямую касающийся его: Джулиус Бэрд, тот самый, у которого он покупает завод по изготовлению микрочипов, дает поручение своей прелестной спутнице сделать все возможное, чтобы цена была повышена на несколько миллионов…
        Джоанна так и делает. Во всяком случае, Ник в этом уверен. Он пытается повернуть ситуацию в свою пользу и поступает с девушкой жестоко… Но все оказывается не так, как ему представлялось…
        Дана Хадсон
        Когда догорает закат

1
        Водитель остановил машину в конце нескончаемого ряда дорогих машин, припаркованных вдоль длинного трехэтажного дома в стиле короля Георга. Из них осторожно, стараясь не помять праздничных нарядов, выбирались приглашенные, главным образом степенные пары средних лет, и неторопливо шагали к высокому подъезду под массивным портиком с раззолоченным фронтоном.
        Из подъехавшей машины вышел высокий, надменного вида мужчина в сидевшем на нем как влитой черном с глянцевым отливом смокинге. Ослепительная белизна рубашки подчеркивала бронзовый загар и контрастировала с официальной черной бабочкой. Короткая стрижка темно-каштановых волос была сделана опытной рукой настоящего мастера.
        Остановившись возле мраморного вазона, полного поздними пурпурными розами с воткнутой в землю эмалевой табличкой «розы старинного английского сорта
„Виктория“», мужчина пристальным взглядом стальных глаз окинул раскинувшееся перед ним ухоженное поместье. Сделав для себя какие-то не слишком приятные выводы, передернул плечами и быстрыми шагами пошел к дому по дорожке, выложенной серой декоративной плиткой.
        В фойе с высоченными расписными потолками и пестрыми витражами над входом, рассыпавшими по полу непочтительных разноцветных зайчиков, возле белоснежной мраморной колонны гостей встречала почтенная чета Нельсон, пригласившая по поводу шестидесятилетия главы семейства в свое поместье весь цвет ливерпульского общества.
        Лорна Нельсон, благодаря нескольким пластическим операциям и строгому образу жизни в свои почти шестьдесят не выглядевшая и на сорок, старательно изображала радушную хозяйку. Увидев новое лицо, исподтишка оглядела мужчину и чисто по-женски пожалела, что ей уже далеко не тридцать. Показав безукоризненные зубы, невольно вызвавшие у гостя крамольные мысли о незаурядном мастерстве ее дантиста, с въевшимся в кровь кокетством пригласила:
        - Проходите, проходите, мистер Тайлер! Как приятно видеть в нашем захолустье настоящих королей бизнеса из столицы!
        Гиффорд Нельсон, растянув рот в фальшиво благодушной улыбке, поддержал жену, протягивая навстречу дорогому гостю обе руки:
        - Добрый вечер, Ник! Надеюсь, скучать в нашем обществе вам не придется, ведь вы сможете приобрести уйму полезных знакомств. Простите, что мы с женой не сможем прямо сейчас представить вас гостям, но вы и сами найдете среди собравшихся несколько знакомых лиц.
        Не споря, Ник Тайлер молча поклонился и, провожаемый заинтересованными взглядами собравшихся, прошел в огромный зал. Встав посередине, принялся расслабленно изучать пеструю толпу. Он ничуть не был подавлен или напуган сновавшей вокруг блестящей публикой, громкой музыкой и сверканием бриллиантов - напротив, казался изрядно раздраженным. Взяв с подноса проходящего мимо официанта бокал шампанского, он с плохо скрытой досадой пробурчал себе под нос:
        - Если бы я знал, что «маленький» прием будет таких размеров, я бы никогда сюда не приехал. Шума и суеты мне хватает и в Лондоне…
        Попробовав шампанское и найдя его отвратительным, он нахмурился еще больше и уныло уставился в широкое французское окно, выходящее в сад. Оно было распахнуто настежь, и в него то и дело заходили небольшие группки гостей, возвращавшихся в дом после прогулки по темнеющему саду. Ник равнодушным взглядом рассматривал их, скучая все больше и больше.
        У него возникла крамольная мысль потихоньку выскользнуть в это самое окно, обогнуть дом, сесть в ожидавшую его машину и улизнуть. Он даже сделал шаг, намереваясь перейти к ее осуществлению, когда его внимание внезапно привлекла заскочившая в зал высокая, очень тоненькая девушка. Вернее, даже не она, а ее непринужденный звонкий смех, так не подходивший к окружавшей их церемонной обстановке.
        Девушка задорно смеялась, оглядываясь назад и призывно маша кому-то рукой. Ее яркие голубые глаза казались еще ярче от шелковистой черноты скрученных во французский узел волос. Точеное лицо девушки было таким нежно-милым, что Ник с грустью припомнил портреты утонченных британских аристократок прошлых веков. А он-то был уверен, что такие лица в их прагматичный век давно перевелись…
        На девушке было изысканное кремовое платье из тонкой шерсти. Мягкая ткань подчеркивала крепкую грудь, серебристый пояс стягивал узенькую талию. По подолу платье было обшито широким серебристым узором, из-под которого выглядывали изящные серебряные босоножки.
        Платье показалось Нику слишком уж строгим для такой юной девушки - длинные рукава облегали руки до самых запястий. На фоне полуобнаженных дам она выглядела чопорной пуританкой. Но он тут же одернул себя - какое ему дело, как одевается в Ливерпуле золотая молодежь?
        Он отхлебнул из бокала согревшегося и ставшего совершенно безвкусным шампанского и чуть не подавился - в этот момент девушка повернулась к нему спиной. Ничего пуританского сзади не было. Ее гладкая, покрытая золотистым загаром спина была обнажена до самого пояса. Он судорожно сглотнул и вдруг понял, что отчаянно хочет провести ставшими невозможно горячими ладонями по этой слишком уж завораживающей спинке.
        Осознав свое желание, Ник удивился еще больше. Никогда прежде он не знал такого острого, обжигающего желания. Внезапно ему захотелось подхватить незнакомку на руки и унести подальше от этого помпезного зала. Он на мгновение прикрыл глаза из-за возникшей в голове яркой, потрясающе реальной картины: она в его объятиях, и он, с восторгом смакуя ее потрясающе чувственные губы, прижимает ее так, что каждая клеточка его тела ощущает теплоту ее кожи.
        Уставившись воспаленным взглядом на стоявшую в опасной близости от него точеную женскую спину, Ник не сразу приметил возникшую подле девушки новую физиономию. Но, заметив, зло чертыхнулся и сделал быстрый шаг назад, стараясь скрыться за колонной.
        Джулиуса Бэрда он не хотел видеть стопроцентно. Он и без того был вынужден любоваться его смазливой физиономией целую неделю, с самого понедельника. В окружении своих дотошных адвокатов они обсуждали условия продажи небольшого завода по изготовлению микрочипов в южной части Ливерпуля, «ЭйБиСи индастриз», перешедшего к Бэрду по завещанию деда. Чтобы получать хорошие деньги, нужно и трудиться хорошо, а избалованные мальчишки вроде Джулиуса хотят все и сразу, и уж, естественно, не пачкая при этом свои холеные руки, - поэтому, едва вступив в права наследства, Бэрд выставил завод на продажу.
        Тайлер и Бэрд с трудом пришли к соглашению во всем, кроме одного, но самого важного пункта - денег. Джулиус хотел слишком много. Пусть завод был недавно модернизирован и приносил неплохую прибыль, но все равно нуждался в солидных финансовых вливаниях, и запрошенная Бэрдом сумма намного превосходила реальные расчеты. Поэтому они решили отложить дела до понедельника, чтобы за выходные детально обдумать все еще раз.
        Ник надеялся, что в этот уик-энд он уж точно будет блаженствовать в тишине и покое, ведь в Ливерпуле его практически никто не знает. Он вполне заслужил блаженное ничегонеделанье долгими месяцами непрерывной работы. И вот вместо долгожданного отдыха это нелепое приглашение от старого знакомого родителей, от которого он не смог отказаться, боясь огорчить мать, и как довершение неудачной недели эта нежеланная встреча с тупым и заносчивым Джулиусом…
        На парне был черный фрак, делавший его похожим на опереточного героя, и перекрахмаленная манишка, сидевшая на нем колом. Правда, хозяин вечера и некоторые из гостей тоже были во фраках, но на них-то они смотрелись гораздо органичнее, чем на Бэрде, может быть потому, что они были взрослыми людьми и не стремились, как Джулиус, по-мальчишечьи выделиться из толпы.
        Стараясь остаться незамеченным, Ник осторожно перешел в ту часть зала, где народа было побольше, и, пользуясь своим высоким ростом, принялся незаметно рассматривать веселую пару, не слишком вежливо игнорируя любопытные взгляды окружающих.
        Они казались полностью несовместимыми. Прелестная незнакомка была такой нежной, изящной и воздушной, что Джулиус рядом с ней казался решительно неуклюжим. На фоне яркого сияния ее густых угольно-черных локонов волосы Бэрда, забранные в серый мышиный хвостик, выглядели просто жалко. Джулиусу было лет двадцать пять - двадцать семь, а вот ей - тут Ник немного призадумался, оценивая возраст девушки, - около двадцати. Кто они? Любовники? Или солидная помолвленная пара? Что не родственники - очевидно: уж слишком они друг на друга не похожи. Да и относятся друг к другу слишком любовно - вон как Джулиус по-хозяйски обхватил ее тоненькую талию.
        Ник не понял, почему его и без того не слишком хорошее настроение упало еще ниже. Неужели из-за того, что эта милая, так понравившаяся ему девчонка уже пристроена? Конечно нет, ему же почти тридцать три, он давно не глуповатый мальчишка с неконтролируемыми гормонами…
        Но что же тогда заставляет его так пристально следить за беззаботной парой? Стараясь не искать ответ на сей провокационный вопрос, настойчиво задаваемый подсознанием, он бесшумно перебрался к ним поближе, с некоторым сарказмом представляясь себе охотником за осторожной дичью, и неприлично прислушался, желая все-таки узнать степень их близости. Уже стала различима каждая фраза и он было решил, что сейчас все выяснит, когда, руша его далеко идущие планы, его окликнул вкрадчивый голос. Раздраженно обернувшись, он поморщился про себя - перед ним оказался Стэффорд, один из адвокатов Бэрда.
        Солидный мужчина в темном костюме скованно поздоровался и церемонно протянул руку, до которой Ник едва дотронулся.
        - Извините, что своим появлением напоминаю вам о надоевших делах, но мне показалось, что вы несколько скучаете. Не возражаете, если я вас кое с кем познакомлю? Если сделка состоится, вам придется бывать в Ливерпуле довольно часто и здешние деловые знакомства лишними не будут.
        Учтиво с ним согласившись, Ник позволил увлечь себя к группе почтенных бизнесменов, обсуждавших очередное повышение цен на нефть. Включившись после представления в общий разговор, он сделал несколько толковых замечаний и по тихому гулу одобрения понял, что местные воротилы приняли его в свой круг.
        Но говорить с умным видом прописные истины было не в его характере, и он постарался поскорее сбежать, сделав вид, что ему необходимо переговорить с хозяйкой дома. Его провожал не один заинтересованный взгляд, и, чтобы не вызвать ненужного раздражения, Ник действительно перекинулся с миссис Нельсон парой фраз, сдержанно выразив ей восхищение удачным вечером. Когда к ней подошел следующий гость, с поклоном прекратил разговор. Протиснулся к буфету, где положил себе несколько кусочков стерляди под каким-то умопомрачительным соусом, и, отгораживаясь тарелкой, как щитом, отошел подальше от желающих обменяться с ним мудрыми мыслями об индексе Доу-Джонса.
        Вольно или невольно, но он вновь оказался неподалеку от Джулиуса Бэрда с его спутницей и исподтишка вгляделся в тонкий профиль девушки. Положив изящную руку на локоть своего кавалера, она смотрела на него с мягкой иронией и явно не одобряла того, что он ей внушал.
        Томимый странным возбуждением, причину которого ему очень хотелось определить, Ник осторожно подобрался к ним еще ближе и, воспользовавшись тем, что они не смотрели по сторонам, пристроился сбоку, для конспирации повернувшись к ним в профиль.
        Джулиус каким-то неприятным скрипучим тоном с надсадой объяснял:
        - Ты никогда меня не слушала, все всегда делала по-своему!
        Девушка легко согласилась:
        - Конечно. Поэтому мы и живем сейчас довольно сносно. Если бы я не вмешивалась в твои авантюры, мы давно бы превратились в каких-нибудь шаромыг и жили в картонной коробке под мостом или на скамеечке в парке.
        Бэрд надменно поморщился.
        - Вечно ты преувеличиваешь. Но сейчас я говорю серьезно: если мне удастся продать дедово наследство за необходимую мне сумму, я смогу купить то поместье в Озерном краю. Ты же понимаешь, как это для меня важно. И заняться коневодством. Сама знаешь, насколько это выгодно.
        Откинув голову назад, девушка насмешливо рассмеялась.
        - Да это просто твоя очередная блажь. Ну каких лошадей ты будешь там разводить? Это же не то, что наблюдать за скачками в Альпаке! Коневодство - это очень сложно! Нужно иметь специальные знания, а их у тебя нет и никогда не будет!
        Джулиус еще больше напыжился и холодно возразил:
        - Там есть знающие люди, так что не спорь зря. Лучше помоги уломать этого скрягу, Николаса Тайлера. Пусть добавит к предложенной им сумме каких-то пару миллионов - и дело в шляпе. Для него это пустяки, он же мультимиллионер, перед ним наши сегодняшние хозяева просто мелкие землевладельцы, что-то вроде фермеров. И ты сможешь каждый день начинать с бешеной скачки по полям, как и любишь… - Тут Джулиус рассеянно посмотрел по сторонам, и Ник, не желая обнаруживать себя, был вынужден сделать осторожный шаг назад. Не увидев того, кого искал, Бэрд развязно пообещал: - Подожди, вот он попадет в поле зрения, я тебе его покажу. Эта вечно юная старушенция, миссис Нельсон, сказала мне, что он здесь. И не вздумай отказываться - тебе это так же выгодно, как и мне.
        Ник напружинился. Что это? Неужели Джулиус каждый раз подкладывает свою подружку в чужую постель, чтобы обработать нужных людей? Или он что-то неправильно понял? Он подвинулся еще на шаг ближе, стараясь не пропустить ни слова.
        Девушка шумно вздохнула.
        - Ну вот, лишь только запахнет жареным, так ты сразу бежишь ко мне за помощью. А сам говоришь, что я ни на что не способна.
        Бэрд неприятно засмеялся.
        - Да прямо! Кое на что ты очень даже способна. Например…
        На что конкретно способна его спутница, Нику узнать так и не пришлось - к парочке подошли молодые люди и принялись откровенно заигрывать с девушкой, вызывая недовольные замечания Джулиуса.
        Ник отошел подальше, ожесточенно раздумывая, как же ему быть. В душе забушевало такое адское пламя из досады, разочарования и гнева, что он решил: если эта особа и впрямь начнет его убеждать, причем вполне определенным образом, он противиться не будет. Пусть продемонстрирует ему весь спектр, он уверен, своих немаленьких возможностей. Тем более что он вовсе не прочь увидеть ее в своей постели. Но как же эта сладкая парочка будет разочарована, когда он, невзирая на все усердие этой милашки, не поднимет цену за их заводик ни на один фунт!
        Зло сощурившись, Ник вышел в сад через то же французское окно, через которое в зал вбежала девушка. Над строгими дорожками регулярного сада медленно садилось солнце, окрасив верхушки тщательно подстриженных деревьев неестественным багровым цветом. По спине Ника пробежал неприятный озноб, будто этот закат обещал кардинальные перемены в его жизни. Распрямив плечи, он постарался стряхнуть с себя дикое ощущение. Это просто усталость и досада, и ничего больше. Ведь не каждый же день его собираются охмурить на пару миллионов фунтов…
        Остановившись перед тихо журчащим фонтаном, он поднял голову и посмотрел на медленно затухающее зарево. Становилось темно, и в парке зажглись спрятанные в густой траве фонарики, придавая ему сказочный вид. Убегающие вдаль аллеи, усеянные электрическими светлячками, почему-то напомнили Нику сказки Льюиса Кэррола. Только вот никакой Белый Кролик не появится из травы и не увлечет его за собой, а жаль…
        С невидимого за парком моря потянуло свежестью. Похолодало, но Ник рассеянно стоял на том же месте, упрямо заложив руки за спину и невесть чего выжидая. И дождался. Мимо, не заметив его в тени густого бука, пробежала подружка Джулиуса. Уверенный, что она разыскивает его, Ника, он презрительно выпятил нижнюю губу, но, немного поколебавшись, все же сделал шаг вперед, выйдя на освещенное место.
        Заметив его, девушка чуть слышно вскрикнула. На губах Ника появилась желчная усмешка. Делает вид, что не ожидала меня здесь встретить, хотя наверняка не раз обежала парк, разыскивая меня. Прекрасная актриса, молнией пронеслось в его мозгу. Подойдя к ней, он молча поклонился.
        - Вы кого-то ищете? Я вам не помешаю? - Его тон был равнодушно холоден, так же как и он сам.
        Девушка неуверенно оглянулась, будто опасаясь погони, и смущенно хихикнула.
        - Нет, я никого не ищу. Уж скорее скрываюсь. Пол иногда бывает совершенно невозможен. Особенно когда хватит лишку.
        Почему-то Нику совершенно не хотелось узнавать, кто такой Пол, и он невежливо перебил.
        - Может быть, пройдемся? - И, указав взмахом твердого подбородка на высвеченную голубоватыми фонариками дорожку, предложил даме руку.
        Чуть поколебавшись и вновь опасливо оглянувшись, девушка все-таки положила свою узкую ладонь на его согнутый локоть, и они чинно пошли по посыпанной мелким речным песком дорожке.
        От нее шли невидимые, но от этого не менее ощутимые женские флюиды, и Ник сжал зубы, стараясь подавить невольную дрожь, идущую откуда-то из самого его естества. Поскольку никогда раньше ничего подобного не чувствовал, он разумно связал это странное состояние со скромно идущей рядом девушкой. Похоже, что она прекрасно знает свое дело. Недаром Джулиус так уговаривал ее заняться им, Тайлером, в полной уверенности, что это поможет увеличить стоимость своего заводика. Видимо, у нее огромный опыт по обольщению недальновидных мужиков. От этой мысли Ник заскрипел зубами и чуть было не скинул со своей руки ее безвольно лежащие пальцы, но, переведя на нее изучающий взгляд из-под прикрытых век, передумал. На сей раз, то ли спасая ее от холода, то ли прикрывая слишком уж откровенный вырез, на ее точеные плечи была накинута легкая вязаная шаль с длинным, почти волочащимся сзади концом, завязанная впереди свободным узлом, что делало ее похожей на цыганку со старинных гравюр.
        Мечтательно вздохнув и посмотрев на него томным взглядом, спутница заметила:
        - Мы смахиваем на дам и кавалеров, прогуливавшихся здесь лет двести назад. Если не считать мой несколько вольный наряд, то очень похоже.
        Он постарался придать своему взгляду слегка озадаченное выражение.
        - Почему вы решили, что ваш наряд не соответствует обстановке?
        Она слегка призадумалась. В самом деле, на фоне гораздо более оголенных дам в зале она не выглядела неприлично.
        - Он не обстановке не соответствует, а моему внутреннему ощущению. Я в нем себя неловко чувствую - только и всего.
        Ник невольно поинтересовался:
        - И почему это? Привыкли к джинсам и футболке?
        Открыто улыбнувшись, девушка легко согласилась:
        - Вы правы. Для меня это слишком уж романтический наряд. Да и откровенный. Я же не на пляже, чтобы так открывать спину.
        Ник резонно заметил:
        - Если он вам не нравится, то зачем вы его надели?
        Она слегка поколебалась, не зная, стоит ли говорить такие личные вещи совершенно незнакомому человеку, но чем-то он ее к себе расположил, и она ответила откровенно - так, как сказала бы старому другу:
        - Просто я оказалась здесь сегодня совершенно случайно. Ничего другого под рукой не было, вот и пришлось надеть. Бывает же такое?
        С Ником никогда ничего подобного не случалось, поэтому он неопределенно хмыкнул, скрывая недоверие.
        Почувствовав это, она горько рассмеялась.
        - Вот видите, вы не верите. Пол тоже решил, что я натянула это милое платьишко с одной-единственной целью - соблазнить его, бедняжку.
        Ник вновь поморщился. Для чего она твердит об этом мифическом Поле? Чтобы заставить его поверить, что у нее от поклонников отбоя нет? А если это правда, то у Бэрда с подружкой очень свободные отношения…
        Стараясь соблюсти все положенные формальности, Ник хотел представиться девушке первым, но раздумал. Для чего? Она и без того знает, кто он такой.
        Молча шли по аллее, любуясь искусно подсвеченными старыми деревьями, обретшими в лучах чуть мерцающего света необычный, сказочно-диковатый вид. Явно угнетенная продолжительным молчанием и таким открытым несоблюдением традиций, девушка, с легким укором посмотрев на неразговорчивого спутника, решилась на вольность и скованно представилась первой:
        - Меня зовут Джоанна… - Она запнулась и неловко добавила: - Джоанна Смит…
        Тайлер засмеялся про себя с изрядной долей издевки. Ничего менее банального на ум не пришло? Но, сохраняя серьезную мину, ответил:
        - А я Дэниел. Дэниел Николс. - Это было почти правдой, поскольку звали его Дэниел Николас Тайлер, поэтому винить ему себя было не за что. Почти…
        Ник был уверен, что она тотчас его разоблачит, но Джоанна - или как там ее? - сделала вид, что верит каждому его слову, и с милой улыбкой повернулась к нему.
        - А что вы делаете у Нельсонов? Не скучно вам?
        Послушно играя в предложенную ему игру, он галантно ответил:
        - Было скучно. Но теперь нет.
        Джоанна пытливо всмотрелась в его лицо, ища следов насмешки. Не найдя, чуть слышно прошелестела:
        - Если это не пустая галантность, то должна признаться вам в том же. Но я вообще не люблю эти светские вечеринки. Единственное, что мне всегда нравилось здесь, это старинный парк. Он очень красив в любое время года. И я больше всего люблю раннюю осень.
        Нику было решительно все равно, какое на дворе время года, но Джоанна смотрела на него с таким ожиданием, что он невольно подчеркнул общность их предпочтений:
        - Я тоже люблю осень. Что-то в ней есть такое… трогательное… - Он хотел добавить
«как вы», но сдержался. В этой девице все видимость, не больше… И осторожно предложил: - Ну, если мы так симпатизируем друг другу, почему бы нам не перейти на
«ты»?
        Она вздрогнула и скованно спросила:
        - А вам не кажется, что это преждевременно?
        Ну что ж, если ей хочется, чтобы он ее убедил, он с удовольствием это сделает.
        - Я думал, вы, как и я, считаете это простой формальностью. Но, если вам не по душе такая фамильярность…
        Она смущенно его прервала:
        - Да нет, что вы… Мне и брат всегда говорит, что я жутко несовременная и нужно быть проще. Так что я с удовольствием принимаю ваше, то есть твое, предложение.
«Ты» так «ты»…
        Это прозвучало у нее на редкость неуверенно, и Ник снова восхитился столь тонкой игрой. Похоже, для того чтобы она перешла к более решительным действиям, ему нужно намекнуть, что он скоро уезжает. Он так и сделал:
        - С тобой очень приятно, но я в Ливерпуле по делам и скоро мне уезжать. Может быть, ты расскажешь мне о городе побольше?
        Ему показалось, что она нервно вздрогнула. Но, может, ей просто холодно? Одета она явно не для прогулки по вечернему парку.
        Держась за его локоть, Джоанна задрала голову и, не отвечая на его вопрос, посмотрела на выступающие в небе чистые звезды.
        - Как красиво… Небо синее-синее, почти фиолетовое, и крохотные огоньки на нем… - Тут она запнулась и охнула. - Боже мой! Я, кажется, сломала каблук!
        Ник чуть не рассмеялся вслух. Какой затасканный трюк! Но весьма действенный, надо признать. Теперь ему как истинному кавалеру полагается взять ее на руки - и он, естественно, вдохновится близостью женского тела. В знании мужской психологии ей не откажешь. Так же как и в знании расхожих приемчиков…
        Не дожидаясь, пока она осмотрит свой каблук, он подхватил ее на руки и донес до причудливой формы скамейки. Осторожно усадив ее на край, сел рядом в почти неприличной близости и закинул руку на спинку скамейки, чувствуя тепло ее чуть прикрытых шалью плеч.
        - Ну как? - спросил для проформы, глядя, как она, сморщив лоб, рассматривает стянутую с ноги туфлю.
        - Конечно, если в бальных туфлях гулять по камням, то рано или поздно такое произойдет. Что ж, придется выбросить. Только вот как теперь добраться до дома?
        Эти слова так походили на безотчетные мысли вслух, что казались естественными. Ник вновь чуть не расхохотался. Чудесненько! Так все обкатано, что сразу понятно - он явно не первый в длинной череде обработанных подобным образом кавалеров. Нейтрально поинтересовался:
        - Мне показалось, что ты здесь с Джулиусом Бэрдом?
        Отметая его предположение, Джоанна с плохо скрытым недовольством небрежно махнула рукой.
        - Ну да, но он уже уехал. У него дела, и он не мог сидеть здесь со мной так долго. Я думала уехать с Полом, но он ведет себя так неприятно. Но ничего страшного, я вызову такси.
        Тайлер предложил, давясь от смеха:
        - Я на машине. Если хочешь - подвезу.
        По его мнению, девица неприкрыто обрадовалась быстроте реализации своего коварного замысла.
        - Что ж, прекрасно! Я живу прямо у въезда в город, тебе и сворачивать никуда не придется. Спасибо!
        Он вкрадчиво предложил:
        - Может быть, поедем прямо сейчас?..
        По его мнению, Джоанна должна была бы обрадоваться, но она явно расстроилась. Быстро залепетала, непонятно отчего сконфузившись:
        - Вы спешите? Извините, я и не подумала, что вам некогда. Я сейчас…
        Она попыталась встать, но он удержал ее за локоть.
        - Во-первых, я никуда не спешу - просто думал, что торопишься ты. Во-вторых, мы же договорились перейти на «ты». Забыла?
        Ему послышался обрадованный вздох, но возможно, что это ему просто почудилось. Хотя кто знает, что у нее запланировано на сегодня. Но явно не постель, это блюдо наверняка приготовлено на завтра, чтобы посильнее подогрелось. А сегодня что? Пара поцелуев для затравки?
        Повернувшись к нему всем телом, Джоанна благодарно прошептала:
        - Конечно, извини… Просто, когда я смущаюсь, я говорю вовсе не то, что нужно. Не обращай внимания на мои оговорки, пожалуйста!
        Заверив ее, что он и не думает этого делать, Ник стал ждать продолжения разыгрываемого перед ним спектакля. Вокруг, как большие светлячки, мягко, не затмевая все крепнувший свет далеких звезд, светили фонарики, невдалеке вкрадчиво звучал фонтан, мягко пахло отцветающей резедой, и Ник с внезапной примесью странной горечи подумал, что антураж для его соблазнения подобран безупречно. Вспомнив обещание Джулиуса устроить скачки по поместью, вкрадчиво спросил:
        - Ты любишь лошадей?
        Джоанна с какой-то тайной скорбью посмотрела вокруг.
        - Я очень люблю ездить верхом, а вот ухаживать за ними совсем не умею. Немножко боюсь, наверное.
        В голове у Ника нелицеприятно мелькнуло: да не лошадей ты боишься, а за свои белые ручки.
        Не подозревая о недобрых мыслях собеседника, Джоанна сокрушенно заметила:
        - Но скоро этому придет конец. Нельсоны продают поместье, и больше мне верхом не ездить…
        Он догадался о том, что не было сказано.
        - Они разрешали тебе ездить верхом на своих лошадях?
        - Ну да. Их три - Колокольчик, Резеда и Коралл. Это просто домашние клички, а имена у них очень помпезные - и не выговоришь. Они же арабские скакуны…
        Ник неожиданно для самого себя спросил:
        - А тебе хотелось бы жить здесь? Или в подобном месте?
        Озадаченно оглядевшись, она неуверенно ответила:
        - Да… Нет… Не знаю.
        Ник разочарованно заметил:
        - Это не ответ.
        Джоанна неожиданно улыбнулась улыбкой умудренной опытом женщины и призналась:
        - Я очень хочу жить в подобном поместье, необязательно здесь. Там, где веет истинным духом времен, если вы меня понимаете. Чтобы идти по огромному, заросшему столетними деревьями парку и чувствовать себя звеном в нескончаемой цепи древнего рода… - Спохватившись, виновато улыбнулась. - Но мечтать о несбыточном просто глупо. Хорошо уже то, что мне повезло довольно часто бывать здесь. - И угасающим голоском добавила: - И лошади… Они просто чудо…
        Неожиданно Нику захотелось привезти ее в свой загородный дом и оставить там навсегда. Но вот в качестве кого? Осознав эту бредовую идею, он даже положил руку себе на лоб, дабы убедиться, что лихорадки у него нет. Что на него так действует? Может быть, это место заколдовано? Конечно, он не верит во всякую ерунду, но тем не менее…
        Не заходя в дом, чтобы не прощаться с хозяевами, они вышли на шоссе из маленькой дверцы в высокой изгороди. Джоанна шла медленно, опустив голову, будто прощаясь со старым верным другом. Ее печаль была так ощутима, что у него самого защемило сердце.
        - Ты часто здесь бываешь?
        - Часто. Хотя нужно сказать «бывала». В прошедшем времени. Я теперь живу в Ливерпуле и приезжаю сюда крайне редко.
        Ник подумал, что Нельсоны слишком уж неподходящая компания для такой юной девушки, и недоумевающе спросил:
        - Кто из них тебя приглашал?
        Она неловко пожала плечами.
        - Да никто, пожалуй. Просто я привыкла, что могу приходить сюда, когда захочу. Никто не протестовал… - Видя вопрошающий взгляд Ника, торопливо пояснила: - Мой дед дружил с ними, а после развода родителей и я к ним как-то прибилась. Они хорошие люди…
        - А где твои родители сейчас?
        - Мать в Австралии со вторым мужем, а отец в Испании, у него там свое дело, третья жена и дочь. А мы с братом остались с дедом.
        Поскольку после откровений Джоанны было бы странно не поинтересоваться ее сегодняшним положением, Николас спросил:
        - А что дед?
        - Умер. - В ее голосе появилась болезненная звенящая нотка, и Ник не решился расспрашивать дальше.
        Они подошли к его машине, и обрадованный недолгим ожиданием водитель шустро устремился им навстречу. Распахнув дверцу перед дамой, он заслужил от нее благодарную улыбку, и Ник, негодуя на самого себя, почувствовал что-то вроде идиотского укола ревности. Устроившись рядом с девушкой, вдохнул ее нежный аромат и пожалел, что им так недолго ехать вместе. Но, мысленно успокоил он себя, скоро они встретятся снова и их встреча будет гораздо более продуктивной…
        Скосив глаза в сторону Джоанны, он завороженно замер, изучая отражение ее тонкого профиля на темном окне автомобиля. Почувствовав его взгляд, она смущенно заерзала и, повернувшись к нему, внезапно благодарно улыбнулась. От этой улыбки у Ника что-то ёкнуло глубоко внутри - и он вдруг понял, что не хочет с ней расставаться.
        Но, когда по ее указке они затормозили подле двухэтажного особняка, он враз пришел в себя и сурово нахмурился. Это был дом Джулиуса Бэрда, он проезжал мимо него как-то раз. По спине тут же прошел отрезвляющий холодок. Что он делает? Его примитивно провели, рассказав трогательную сказочку, и он, как доверчивый малыш, тут же зашмыгал носом. А Джоанна, весьма опытный кукловод, умело дергала за веревочки, спрятанные в его душе так глубоко, что он и не подозревал об их существовании.
        Разозлившись на весь белый свет, Ник вышел из машины вслед за Джоанной и решительно зашагал к дому. Она испуганно прошептала, будто боясь, что ее могут подслушать:
        - Что вы, не надо! Я прекрасно доберусь сама, мне здесь ничто не угрожает…
        Он недобро хмыкнул, стараясь сдержать злость и недовольство двусмысленной и странной ситуацией, в которую ввязался. Все-таки авантюриста, испытывающего наслаждение от хождения по острию ножа, из него никогда не получится.
        - А разве ты не хочешь пригласить меня на чашечку кофе? К тому же мы еще не договорились о том, где встретимся завтра…
        Она непонятливо повторила:
        - Встретимся завтра?
        Ник небрежно подколол:
        - Что, ты уже раздумала показывать мне Ливерпуль? Тебя не привлекает роль гида или тебе не нравится спутник?
        Распахнув дверь дома, из которого хлынул поток слепящего после темноты света, она тихо призналась:
        - Ты мне нравишься… Очень… Но что может быть интересного в Ливерпуле, если живешь в Лондоне? Не знаю… Старая часть города после пожара, устроенного войсками Кромвеля, почти не сохранилась. Позже он строился вокруг заводов, и, как большинство подобных городов, грязный, шумный и неприятный. Если честно, я его почти не знаю…
        - Почему? Ты же в нем живешь?
        Джоанна помолчала, и ему вновь показалось, что она пытается что-то скрыть. Но скрывать-то поздно, он и так о ней все знает - пустышка, живущая за счет своего богатенького дружка…
        - Да живу-то я там совсем недавно… - И неловко замолчала.
        Этот неопределенный ответ ничего не прояснял, но Ник настаивать не стал. Не хочет говорить - не надо. Иногда нежелание говорить гораздо более красноречиво, чем долгая, нескончаемая болтовня.
        Смирившись с настойчивостью Ника, Джоанна сделала приглашающий жест, и на правах гостя он первым вошел в широкий холл.
        - А где же ты отдыхаешь? Здесь? Или в имении Нельсонов?
        - Не только. Я люблю ходить под парусом.
        Ему показалось, что он ослышался.
        - Под парусом? У тебя есть яхта?
        Подойдя к лестнице, ведущей наверх, Джоанна нахмурила брови, что-то прикидывая, и ответила не сразу.
        - Ну да. Правда я не очень хороший мореход и одна в море не хожу. Я ты любишь море?
        Ник никогда не задумывался, что он любит, а что нет. На подобные пустяки никогда не хватало времени. Сухо признался:
        - Наверное, больше всего я люблю свою работу.
        Она невольно заинтересовалась:
        - А кем ты работаешь?
        Вспомнив, что в настоящий момент он никому не известный Дэниел Николс, Ник вскользь ответил:
        - Я предприниматель. - И, чтобы отвести интерес от своей персоны, быстро спросил: - Что это за здание? Похоже на постройку семнадцатого века…
        Они одновременно задрали головы и посмотрели на темные дубовые балки над своими головами.
        - Ну да. Раньше здесь был трактир. В девятнадцатом веке мой прадед его купил и отреставрировал. С той поры практически ничего и не меняли, если не считать сантехники.
        Ник с изрядной долей иронии подумал, что уж ткань, которой были обтянуты стены, поменять-то стоило - от ее первоначальной окраски ничего не осталось, да и сама она вся посеклась. Но критиковать чужой дом было бы верхом дурного тона, и он нейтрально проговорил:
        - Здесь уютно…
        Вспомнив об обязанностях хозяйки, Джоанна стремительно отправилась в глубь здания по узкому мрачному коридору. Распахнув дверь в довольно приличную квадратную комнату с лежащим посередине иранским шерстяным ковром, включила свет и указала гостю на удобный кожаный диванчик, стоящий около окна.
        - Подожди меня здесь, я сейчас приготовлю кофе, а то миссис Филлипс уже ушла…
        Но Ник не захотел сидеть здесь в одиночестве.
        - Не возражаешь, если я к тебе присоединюсь? - С этими словами он пошел дальше, не оставляя ей выбора.
        В самом конце коридора, как и полагалось в старинных трактирах, располагалась кухня. Средних размеров, она была облицована древней, кое-где раскрошившейся от времени плиткой с полустертым пасторальным рисунком. На толстенных дубовых полках строго по ранжиру выстроились сверкающие медные кастрюли. От огромной, литров на сто, которую на эту полку явно втаскивало несколько дюжих мужиков, до маленькой, на полтора. Тут же под полками висели начищенные до зеркального блеска сковородки, которыми давным-давно никто не пользовался.
        Джоанна кинулась к вполне современному на вид электрочайнику, набрала в него воды и, поставив на подставку, нажала на кнопку. С сомнением посмотрев на свое неудобное длинное платье, быстро кинула:
        - Извини меня, я сейчас! - и опрометью выскочила из помещения.
        Оставшемуся в одиночестве Нику захотелось выпить чего-нибудь покрепче, чем предлагавшееся на вечере шампанское, но, не рискуя хозяйничать в чужом доме, он присел на приземистый табурет за длинный стол, стоящий посередине квадратной кухни, и огляделся.
        Старина здесь соседствовала с современностью, и он, с одобрением вдохнув густой, настоянный на острых приправах воздух, прислушался к себе. Внутри бродили удивительные для него чувства. Странная смесь из нежности, досады и желания. Это ему не понравилось, и он постарался заглушить их, занявшись неотложными делами.
        Посмотрев на часы, решил, что время еще не столь позднее, чтобы не дать несколько поручений своему личному секретарю. Нисколько не удивившись неурочному звонку, неутомимая Кейт записала все его поручения и бодро пообещала исполнить их при первой же возможности. Ник Тайлер уже хотел набрать номер своего заместителя, чтобы и тому дать кое-какие указания, но не успел.
        Дверь бесшумно распахнулась, и, удивив гостя быстротой своего появления, на пороге возникла Джоанна, но уже в джинсах, майке и с забранными в хвост пышными волосами. Она казалась спокойнее и увереннее в себе, хотя и стала похожа на школьницу. Ник скучно подумал, что, встреть он ее на улице в таком наряде, никогда не обратил бы на нее внимания. Девчонка девчонкой. Но теперь даже и в таком, непритязательном, виде Джоанна оказалась столь желанна для него, что он подобрался, стараясь держать себя в руках и не поцеловать ее в пухлые, так манящие его губки. Не стоит опережать события. В конце концов, кто кого должен соблазнить?
        Девушка двигалась по кухне с неосознанной грацией, и Ник не мог оторвать от нее взгляда. Поставив на стол сахарницу и пакетики со сливками, она принялась доставать кофейные чашки из высокого, стоящего в противоположном углу шкафчика, для чего ей пришлось вытянуться на цыпочках и вскинуть руки. От этого невинного жеста ее грудь, не стянутая лифчиком, поднялась, резко обозначив соски, и Ник нервно сглотнул, с неожиданной застенчивостью опустив глаза, почувствовав, как от напряжения у него начинают мелко подрагивать руки. И не только они. Пришлось признать, что подобное испытание оказалось ему не по силам.
        Поставив перед гостем чашку с кипятком, Джоанна смущенно извинилась:
        - Прости меня, но настоящего кофе я приготовить не смогу. Если честно - просто не умею. Но у нас есть хорошие сорта растворимого…
        Ник вспомнил фразу любимого им в детстве героя из повести шведской писательницы Астрид Линдгрен «Малыш и Карлсон»: «Поведешься с вами и научишься есть всякую гадость» - и суховато усмехнулся. В данном случае, правда, было «пить», а не
«есть», но смысл от этого не менялся.
        С тщательно скрываемым отвращением гость выпил полчашки кисловатого пережженного кофе и, сочтя эту уступку вполне достаточной для соблюдения так лелеемых хозяйкой приличий, приступил к расспросам:
        - Так чем ты предлагаешь нам заняться завтра? - И намеренно пропустил мимо ушей ее недовольный вздох: джентльмену полагалось первому предложить даме развлечения. А уж она вольна была выбирать, подходит ей предлагаемое или нет. Но Ник считал, что Джоанна как местный житель вполне может внести в их завтрашние планы свою лепту.
        Посмотрев в окно, за которым царила кромешная темь, Джоанна с тайной надеждой предложила:
        - Если завтра будет хорошая погода, может, покатаемся на яхте? - И замерла в ожидании ответа.
        Ник не представлял, что это за яхта, поэтому немного помолчал, стараясь найти приличную отговорку. Мысль кувыркаться в ненадежном старом корыте посередине моря его совершенно не прельщала.
        - У меня нет ничего, чтобы можно было надеть на подобную прогулку.
        Она сникла.
        - Даже джинсов?
        От вида ее понурой фигурки у него что-то зашлось внутри, и он стремительно изменил свое мнение:
        - Джинсы-то есть, конечно. Если они сгодятся для такого путешествия, то поедем.
        Джоанна повернулась к нему и радостно заулыбалась, предчувствуя удовольствие от прогулки, и на сердце у него посветлело.
        - Я заеду за тобой завтра к десяти - не против?
        Как настоящая яхтсменка, она его не поняла.
        - К десяти? Так поздно? Обычно яхты выводят из доков ранним утром, еще до восхода солнца…
        Ник укоризненно заметил:
        - Чтобы успеть к тебе, мне и так придется встать около восьми. Я считаю, что для субботнего дня этого вполне достаточно. Должен же я хоть иногда высыпаться?..
        Внезапно покраснев, будто подумав о том, как же он проводит свои ночи, если постоянно не высыпается, Джоанна поспешно согласилась:
        - Конечно. Я подожду…
        Удовлетворившись ее ответом, он вышел из дома и, даже не пытаясь поцеловать девушку на прощание, махнул ей рукой, сел в машину к терпеливо поджидавшему его водителю и уехал, размышляя по дороге, во что же такое он ввязался и стоит ли овчинка подобной выделки.

2
        Ник проснулся будто от толчка в бок. Сна не было ни в одном глазу. Лежать было неудобно и холодно. Выясняя, в чем дело, он приподнялся на локте, оглядывая свою постель. Одеяло валялось на полу, там же лежала и подушка. Простыня была вся смята и комом застряла у него под поясницей. Он пораженно хмыкнул. Ну и ну! Что же ему снилось? Ведь не Третья же мировая война… Во всем теле была крайняя неудовлетворенность, какой он не помнил со времен отрочества. Мышцы затекли и ныли, как после доброй марафонской дистанции. Сочтя безопаснее не вспоминать столь буйный сон, Ник старательно потянулся, заставляя кровь быстрее бежать по жилам. В комнате было сумрачно, рассвет только занимался. Посмотрев на часы, не поверил себе. Протянул руку, поднес часы поближе и даже поморгал, разгоняя легкий туман перед глазами. Ровно шесть! Никогда он не просыпался так рано по собственной воле…
        Уныло подумал, что напрасно вечером не послушал Джоанну и не согласился заехать за ней пораньше. Что ему делать целых четыре часа до назначенной встречи? Подняв одеяло и подушку, расправил простыню и, свернувшись калачиком, закрыл глаза, но мысль о предстоящей встрече так будоражила кровь, что заснуть нечего было и пытаться. Пришлось встать, принять контрастный душ, чтобы избавиться от излишнего напряжения в паху, и приготовить чашечку крепкого черного кофе. Настоящего, а не той кисловатой бурды, какой потчевала его вчера Джоанна.
        В седьмом часу Ник вышел на балкон и рассеянно посмотрел вокруг. Окрест стояли типовые десятиэтажки, обычные в провинциальном английском городе, перемежаемые небольшими, опять же стандартными скверами. В доме, где остановился Ник, тоже жили самые обычные люди. Можно было, конечно, снять номер в отеле, но он всегда чувствовал себя там на редкость некомфортно. Чужие глаза, чужие уши, при выходе отдавать ключ от комнаты, потом его забирать… Это ему категорически не нравилось. А здесь, в снятой им на пару недель обычной квартире, отдельный вход и возможность приходить и уходить когда вздумается вполне возмещали отсутствие гостиничного комфорта. Кофе он себе может приготовить и сам, а убирает в квартире приходящая раз в день горничная, он ее и не видит. И пусть квартира невелика - каких-то две небольших комнаты и спальня, но на пару недель, что он планировал провести в Ливерпуле, этого ему вполне достаточно. В принципе, он вовсе не прихотлив.
        С балкона открывался вид на соседние, ничем не приметные дома, но вставшее солнце грело довольно бодро, небо было чистым, без единого облачка, и, на его непрофессиональный взгляд, погода стояла вполне подходящая для морской прогулки. Он принялся собираться.
        Вытащив из кордового чемодана соответствующие пребыванию на яхте черные джинсы и серую тенниску, снова взглянул на часы и недовольно застонал. Прошло всего-то полчаса, хотя ему казалось, что гораздо больше. Если дело пойдет так и дальше, то он просто умрет от томления и скуки. Едва осмыслив это, Ник насторожился, так и не натянув приготовленную тенниску. Томление? Скука? Но ведь это как раз те чувства, что в прежние времена он никогда не испытывал! Он же всегда наслаждался редкими минутами покоя и одиночества! Что же случилось теперь?
        Пришлось признаться честно - что уж врать самому себе - случилась Джоанна. Его тянуло к этой девчонке так, как ни к кому в жизни. У него были женщины - как же без них, ведь он вполне нормальный, без всяких отклонений мужчина, - но чтобы из-за них просыпаться ни свет ни заря, да еще и не знать, чем при этом заняться, - такого с ним никогда не бывало.
        От сделанного им потрясающего открытия Ник сел в кресло, закинул нога на ногу и засвистел, пытаясь обдумать свои нелогичные мысли и поступки. Что ж ему делать? Бежать, чтобы не увязнуть еще больше, или выяснить все до конца?
        Если честно, он предпочел бы удрать, чтобы не совершить чего-нибудь такого, что заставит его впоследствии пожалеть об авантюре, в которую так неосмотрительно ввязался. Он никогда не шел на поводу сомнительных чувств, считая себя для этого слишком здравомыслящим человеком. А тут - связался с девицей, единственная задача которой - обольстить его, да так, чтобы он выложил ей на тарелочке приличную сумму денег…
        Нахмурившись, решил выйти из этой недостойной джентльмена игры и хотел уж было позвонить Джоанне, чтобы отказаться от прогулки, но, вспомнив, что не знает ни адреса, ни телефона, смирился. К тому же разве не он хотел проучить эту парочку так, чтобы впредь неповадно было?
        Стараясь не обращать внимания на явный разлад в своих чувствах и намерениях, Ник решил ехать к Джоанне. Вполне возможно, что и она уже не спит. Натянул джинсы, тенниску, накинул легкую куртку и вышел, нацепив на нос темные очки, защищаясь от разгорающегося на востоке солнца. Оно всходило как-то неправильно, не со стороны моря, как он привык, и Ник с трудом сообразил, что солнце тут ни при чем, просто Ливерпуль находится на берегу уже не Северного, а Ирландского моря. Представив, какой на море будет потрясающий закат, вновь удивился - его никогда не занимали красоты природы. Усмехнувшись, признал, что и за это ему нужно благодарить вчерашнюю знакомую. Это рядом с ней он стал восхищаться тем, чего прежде никогда не замечал.
        Мысль о девушке снова принесла с собой странную горечь, будто она его подло обманула. Но ведь он не позволит ей себя обмануть - почему же столько разочарования? В груди тут же забушевали смешанные чувства - досады и неистового вожделения. Он пожалел, что до вечера еще так далеко. Хотя на яхте они явно будут одни… Это почти неосознанное, но тем не менее жгучее намерение было не слишком порядочно, и Ник принялся срочно искать ему оправдание. А что тут такого, это делают все, и ничего в этом постыдного нет. Накопились гормоны, только и всего. Ведь именно нерастраченные гормоны провоцируют мужчин на разные дурацкие поступки - разве не так?
        Когда он наконец вышел из дома, не было и семи часов утра. Несмотря на ранний час, солнце светило вовсю, согревая воздух, и улицы были полны народу. Все куда-то спешили - возможно, на природу или в свои виллы, довольно тесно усыпавшие ровную часть побережья.
        Ник завел машину и, с трудом вспоминая дорогу - привык, что за рулем нанятый водитель, - с довольно приличной скоростью погнал к дому Бэрда. Чем ближе он подъезжал, тем настойчивее в голове вертелся гадкий вопрос - обсуждал ли вчера вечером Джулиус со своей подружкой ее успехи в деле его, Ника, охмурения? Ведь это наверняка Бэрд скрывался в доме - а то почему так насторожена была Джоанна? Все ли она рассказывает Джулиусу? Хотя что ей, в принципе, скрывать? Если любовник так охотно делится ее телом ради примитивной выгоды, то он наверняка похвалил ее за проявленное усердие. И наверняка весьма осязаемым образом.
        Тут же воспаленное воображение Ника нарисовало ему картинку страстных постельных утех. Это видение было так отвратительно, что он сжал зубы и лишь напряженным усилием воли заставил себя думать о другом.
        Без привычных для него городских пробок Ник притормозил у дома Бэрда всего через каких-то двадцать минут. Выйдя из машины, внимательнее, чем прежде, осмотрел здание. Низкое, приземистое, оно производило удручающее впечатление своей тяжеловесной основательностью и безысходной мрачностью. Впрочем, все средневековые здания выглядели соответственно тем нелегким временам. Впрочем, когда времена бывали легкими? И сейчас терроризм, кризисы, преступления…
        За домом среди густой еще зелени виднелся рабочий поселок, упирающийся в проходные завода. И земля, и небольшие, но комфортабельные домики, в которых жили служащие и рабочие завода, - все принадлежало владельцам «ЭйБиСи индастриз», но менять там по завещанию Бэрда-старшего ничего не разрешалось. Это несколько смущало Ника Тайлера - а если он решит расширить заводские цеха за счет именно этой земли?
        Солнце светило все ярче, заставляя окрестных пташек заливаться согласным хором, и Нику, заскучавшему в одиночестве, захотелось постучать в старинный дверной молоток, укрепленный на обитой фигурным железом входной двери. Посмотрев на тонкий золотой «ролекс», украшавший запястье, он с легкой досадой вздохнул. Всего лишь начало восьмого, Джоанна наверняка еще спит…
        Но желание услышать ее нежный голос было до того жгучим, что Ник, стараясь успокоиться, с силой провел рукой по немного спутанным от довольно сильного ветра волосам. Ощутив какое-то смутное беспокойство, поднял взгляд. В небольшом круглом окошке прямо над ним на него пялилась явно не верящая своим глазам Джоанна. Заметив, что он смотрит прямо на нее, она широко улыбнулась, помахала ему рукой и отпрянула от окна.
        Ник уныло пожевал губами. Сколько ему еще торчать под окнами, прежде чем его изволят впустить? Ей же надо переодеться и привести себя в порядок, прежде чем открыть дверь полузнакомому человеку, а на это, как он знал по личному опыту, у женщин времени уходит гораздо больше, чем может вынести его терпение.
        Но дверь распахнулась тут же. К удивлению Ника, Джоанна была полностью одета. На ней был голубой топ, оголявший ровный живот, и обрезанные до ягодиц джинсовые шорты с небрежной бахромой по кромке. Не в силах отвести взгляд от ее длинных ног, Ник шумно сглотнул, не понимая, как ему удается сдерживаться, чтобы не броситься целовать ее до потери сознания.
        Ничего не подозревавшая Джоанна, поздоровавшись, предложила ему кофе, но гость с легким испугом отказался. С него было вполне достаточно и вчерашнего угощения.
        - Может, лучше заглянем в паб на пристани? Там наверняка есть что-нибудь съедобное, а то я не позавтракал…
        На его счастье, она, не предлагая ему завтрак, в съедобности которого он откровенно сомневался, радостно согласилась и, накинув на плечи синюю хлопковую ветровку, села к нему в машину. Увидев, что в салоне никого больше нет, слегка удивилась:
        - Ты сегодня за рулем?
        Это неверие в его способности слегка задело Ника, и он иронично покосился на недоверчивую пассажирку.
        - Сегодня выходной, и мой водитель как полноправный член профсоюза отдыхает. Но должен сказать, что водителей я нанимаю только в незнакомых городах. Не люблю зря терять время, разведывая дорогу. Хотя у меня и в Лондоне есть свой шофер.
        Сказал это и мысленно хлопнул себя по лбу. Чего это он расхвастался? Он же обычный, ничем не примечательный бизнесмен - во всяком случае, по теперешнему сценарию. С опаской посмотрел на Джоанну, но та не обратила на его слова особого внимания. Возможно, наивно считала, что в Лондоне без личного водителя никому не обойтись, а может, просто ему подыграла.
        Джоанна с рассеянной улыбкой смотрела в окно, и Ник, желая сделать ей приятное, предложил:
        - Включить тебе музыку? Что ты предпочитаешь?
        Она с некоторым испугом попросила:
        - А можно без музыки? Я так люблю шум дороги… И вообще предпочитаю тишину. Хотя сейчас почти у всех шумовая зависимость. Мои соседки без включенного телевизора или, на худой конец, радио жить совершенно не могут…
        Ник покосился на нее, не зная, как реагировать на подобное предпочтение. Он, грешным делом, замечал музыку только тогда, когда та замолкала. Настораживала тишина. Не желая признаваться, что он тоже из ущербной когорты шумозависимых, согласно кивнул головой, даже не обратив особого внимания на ее странные слова о соседках. По его мнению, ей полагалось жить с Джулиусом Бэрдом. Хотя при их таких странных отношениях жить они могут где угодно…
        Море показалось быстро. Оно было бескрайним, тяжелого сизо-серого цвета, будто отражало темные тучи, хотя небо над ним было безоблачным. С автострады виднелись даже белые барашки там, где волны тяжко бились о прибрежные скалы. Вдоль всего одетого в серый бетон берега на приколе стояли яхты, шлюпы и совсем маленькие прогулочные лодочки, в которых можно было плавать только вдоль побережья, и то в полный штиль.
        Оставив машину на парковке, они отправились в паб, яркая вывеска которого виднелась издалека. Он был почти пуст, и, устроившись за столиком с видом на гавань, они без проблем заказали сосиски с овощами и кофе. Джоанна ела с удовольствием, удивленно крутя головой, из чего Ник сделал вывод, что ей нечасто доводилось бывать в таких плебейских местах. А ему этот простой паб напомнил студенческие годы, когда он с друзьями уезжал из Оксфорда и частенько ужинал в подобных незатейливых забегаловках, где кормили вкусно, сытно и недорого.
        Позавтракав, Ник расплатился сам, хотя Джоанна пыталась заплатить за себя сама, и они прошли несколько сот метров вдоль пирса, пока не остановились возле небольшой двухмачтовой яхты довольно приличного вида. На ее выкрашенном белой краской борту сияла надпись «Фортуна». К ним тут же подошел коренастый человек в тельняшке и черных флотских брюках с широким клешем и окинул Ника пристальным, даже чуть вызывающим взглядом. Немного покраснев, Джоанна выдавила:
        - Доброе утро, Джейк!
        На что получила саркастичный ответ:
        - Какое там утро - день на дворе давно! Что-то поздновато вы сегодня. Все ваши соседи давно уже в море.
        Пробормотав что-то смущенно-невнятное, Джоанна поблагодарила сторожа за сохранность яхты, и они с Ником перешли по перекинутым мосткам на палубу.
        Оказавшись на яхте, Ник надел на нос солнцезащитные очки, спасаясь от слаженного действия воды и солнца. Чуть покачался на ногах, проверяя прочность палубы, и огляделся, выясняя степень благонадежности суденышка. Ничто не указывало на то, что оно пойдет ко дну сразу, стоит им лишь отчалить от берега, и он несколько успокоился.
        Единственное, что его удивило, - практически голая палуба. Если не считать пары видавших виды шезлонгов, сложенных под скамейкой, да упакованного в пластик рулевого колеса, здесь царила первозданная пустота. Ник представлял себе более комфортабельное гнездышко - со столом, стульями, гамаками. Ведь здесь наверняка не раз собирались веселые компании. Где же они размещались? Или, возможно, мебель хранится где-нибудь на берегу в ангаре и извлекается по мере необходимости?
        Заметив интерес Ника, Джоанна, чуть смущаясь, предложила:
        - Рассказать, как называются снасти?
        Он решительно отказался:
        - Ни к чему забивать мою бедную голову ненужной информацией. Я и так знаю, где нос, корма и мачта. Большего мне не надо.
        Джоанна озадачилась таким странным поведением своего предполагаемого помощника.
        - А как же ты будешь исполнять обязанности юнги?
        - Тебе вполне достаточно будет ткнуть пальцем в нужную штуковину и сказать: дерни-ка вон за ту веревочку…
        Рассмеявшись, она подхватила:
        - Дверь и откроется… Ну ладно. Сверни-ка для начала вон тот канат…
        Он послушался, и, медленно лавируя между больших, важных яхт, они выскользнули из заливчика. Вокруг сновало множество самых разных судов - от больших океанских с многочисленной командой до шлюпок с гребцом и пассажиром в одном лице, - и Джоанна действовала с предельной осторожностью.
        Ник поблагодарил судьбу за хорошую физическую подготовку - управляться со снастями было вовсе не легко. Теперь он понял, почему Джоанна не ходила в море одна. Хотя на палубе и было достаточно разного рода технических приспособлений, но основная нагрузка все равно ложилась на человека.
        Но вот они достигли широкой воды, где не было видно ни одного конкурирующего судна, и Джоанна с облегчением закрепила руль. Убедившись, что они мирно дрейфуют по волнам в полной безопасности, спустилась в каюту и вытащила на палубу пару мягких банкеток. Удобно устроившись в шезлонге и положив ноги на банкетку, она откинула голову на высокую спинку и расслабленно призналась:
        - Какое блаженство. Шум моря и мягкое покачивание палубы… Ничего больше не надо…
        Ее поза была столь призывной, что у Ника засосало под ложечкой. Чтобы избежать соблазна, он последовал ее примеру. Отодвинул свой шезлонг на безопасное от нее расстояние, закинул руки за голову, вытянул ноги и затих, рассматривая виднеющуюся вдалеке узкую полоску берега.
        Резкими голосами кричали пролетавшие мимо чайки, судно равномерно покачивалось на невысоких волнах, навевая сон. Чувствуя, что глаза сами по себе закрываются, Ник попенял себе на слишком ранний подъем. Чтобы взбодриться, задал Джоанне пустой вопрос:
        - Так что ты больше любишь: море или нельсоновский парк?
        Она лениво ответила:
        - А между ними разница небольшая, тем более что парк Нельсонов, по сути, упирается прямо в море. Если мы подойдем поближе к берегу, - она махнула в сторону видневшегося на горизонте высокого утеса, - то увидим парк и даже мансарду их дома. С нее, кстати, вполне можно любоваться закатом над морем. Феерическое зрелище…
        Вспомнив багряный вчерашний закат и представив его отсветы в бесконечном пространстве воды, Ник вполне с ней согласился.
        Начало пригревать солнышко, и он скинул с себя сначала куртку, а потом и тенниску. Джоанна сбегала вниз и обратно появилась уже в бикини, открыв свою точеную фигурку.
        Сон тут же исчез, и Ник, спрятав глаза за темными очками, беспрепятственно изучал ее всю, начиная с гладких нескончаемых ног и заканчивая длинной лебединой шеей. Но, как каждого нормального парня, его больше всего привлекала женская грудь. Ее небольшие высокие груди так хорошо могли бы уложиться в чашечки его ладоней, что пальцы беспокойно задвигались, будто уже ощущая их упругость и тепло.
        Почувствовав свою горячечную, наливающуюся жаром мужскую плоть, Ник про себя раздосадованно констатировал, что вполне доведен до нужной Бэрду кондиции. Мысль, что в результате тот ничего не получит, приносила ему какое-то извращенное удовольствие. Это будет лишь его, Ника, наслаждение, и ничего больше. Он им не кукла на веревочке, чтобы вертеть так, как хочется…
        Будто и не подозревая об эффекте, производимом на парня видом своего почти обнаженного тела, девушка по-кошачьи потянулась и предложила:
        - Давай бросим якорь и перекусим чем бог послал.
        Сомневаясь, что в их ситуации тот мог бы послать что-либо более существенное, чем яичница, Ник помог Джоанне спустить якорь, и они отправились вниз, в микроскопический кубрик.
        На пятачок в четыре квадратных метра были втиснуты микроволновка, электрическая плитка на одну горелку, встроенный в стену небольшой холодильник и стол с двумя стульями из хромированной стали с кожаными сиденьями. Ник на правах гостя уселся за придвинутый к стене стол, а Джоанна принялась хлопотать, готовя обед.
        Широко расставив ноги, чтобы устойчивее себя чувствовать, она вытащила из холодильника полуфабрикаты и засунула их в микроволновку. Через пятнадцать минут на столе, побивая все мыслимые рекорды скорости, красовались красная рыба с фасолью и шпинатом, сандвичи с ветчиной и сыром, чай и несколько сладких булочек по-французски.
        Удивленный гость попробовал рыбу. Она была вовсе не плоха, более того - ароматна и сочна. Пока они молча подкреплялись, яхту слегка покачивало, что придавало их трапезе несколько экстремальный характер. Закончив, Джоанна предложила:
        - Если хочешь, можешь передохнуть в каюте. Белье я поменяла, так что можешь даже вздремнуть.
        Он спросил как бы в шутку, но так и не сумев спрятать напряжение:
        - А ты ко мне присоединишься?
        Будто не поняв подтекста вопроса, Джоанна невинно объяснила:
        - Увы, на яхте только одна каюта. Но я не люблю сидеть в трюме, здесь почти так же, как в обычном доме, разве что качает. Мне нравится на палубе. Особенно ночью при опущенных парусах. Безбрежное фиолетовое небо соединяется с такой же темной водой, в которой отражаются сияющие звезды, и непонятно, по морю ты плывешь или по небу… Но это слишком опасно - движение здесь очень оживленное и, несмотря на бортовые огни, на нас вполне может налететь какой-нибудь морской лайнер.
        С этими словами она поднялась наверх, а Ник, чувствуя неприятную истому во всем теле и тяжелое, опустошающее вожделение, решил воспользоваться ее приглашением и зашел в каюту.
        Она была невелика. Вдоль одной стены стояла привинченная к полу койка, вдоль противоположной разместился узкий деревянный шкаф для одежды и постельных принадлежностей. Стянув джинсы, Ник упал на кровать и улегся на живот, стараясь подавить напряжение в паху. Это было непросто, но опьянение от свежего ветра, соленой воды и вкусной пищи, а также ранний подъем сделали свое дело - и он уснул.
        Открыв глаза, Ник долго не мог понять, приснился или нет ему страстный шепот, преследовавший его во сне. Яхта мерно покачивалась, и он наконец сообразил, что это всего лишь шорох волн, мягко ударявшихся о борт судна. Это открытие накрыло его невидимой, но вполне ощутимой волной разочарования, и он резко вскочил, стараясь разогнать охвативший его чувственный дурман.
        Наверху кто-то ходил, ступая по деревянной палубе почти неслышно, как кошка. Джоанна… При одной мысли о ней потеплело на сердце, и он испугался своей неразумной реакции. Нельзя забывать, что это только игра. С обеих сторон. Правда цели у них разные, но сам процесс, похоже, приносит удовольствие обоим. Однако ему нужно быть начеку, чтобы это легкое удовольствие не переросло в нечто большее.
        Зайдя в малюсенькую туалетную комнату, Ник быстро сполоснул лицо и взбежал наверх по металлическому трапу. Джоанна и впрямь ходила босиком по прогретой палубе, что-то тихо напевая себе под нос. Заслышав его шлепающие шаги, повернулась к нему с нежной улыбкой.
        - Проснулся, соня? Это хорошо, потому что скоро вечер и нам пора в док.
        Он помог ей сладить с парусами, и они, сделав оверштаг, с хорошей скоростью вернулись на пристань. Поручив яхту все тому же скептически поглядывавшему на них сторожу, забрали с автостоянки машину и поехали обратно в Ливерпуль. По дороге Ник предложил:
        - Может, махнем в ресторан? Есть здорово хочется…
        Чуть зарумянившись, Джоанна отказалась:
        - Я в таких местах стесняюсь. Мне кажется, что все смотрят только на меня, и кусок в горло не лезет…
        Ник несколько удивился. Почему-то в тот образ, что сложился в его голове, подобная патологическая застенчивость никак не вписывалась.
        Не желая отказываться ни от Джоанны, ни от хорошей еды, он успокоил:
        - Мы пойдем в «Прадо», там уютные кабинетики, и никто за тобой следить не будет…
        Она покраснела еще больше, и он, внезапно догадавшись, о чем она подумала, рассмеялся.
        - Да не буду я там к тебе приставать, вот еще! Если бы хотел, то занялся этим на яхте, там-то уж действительно никто не мог помешать…
        Джоанна как-то враз погрустнела, потупив глаза, и он недоуменно пожал плечами. Все ей не так! Хотя, если она решила, что совершенно его не интересует, то ее реакция вполне понятна. Ей же от него нужна не контролируемая разумом страсть…
        Протянув руку, Ник положил ей на колено свою горячую ладонь, слегка сжал и просительно прошептал:
        - Пойдем? Ну, пожалуйста!
        Это получилось у него так по-детски, что она невольно хихикнула.
        - Ладно, но с условием: мы заедем ко мне и я переоденусь. Не могу же я ехать в приличное место в таком виде. - И она жестом показала на свою легкую прогулочную одежду.
        Ник послушно кивнул и помчался было к дому Джулиуса, но она поправила:
        - Мои вещи не там. Я же говорила, что живу в другом месте. - И назвала адрес почти в центре Ливерпуля.
        Не подав виду, что удивился и обрадовался, Ник свернул на указанную ею небольшую улочку и остановился возле привычной для глаз коренного лондонца серой двадцатиэтажной башни. Извинившись, что не приглашает его внутрь, поскольку ее соседки ходят дома в слишком вольном, не предполагающем приема нежданных гостей, виде, Джоанна выскользнула из машины и быстро скрылась с глаз.
        Сочтя, что в такой простоватой одежде, что на нем сейчас, он будет выглядеть рядом с приодевшейся Джоанной нелепо, Ник открыл багажник, вынул из него походный чемодан и, благословляя свою предусмотрительность и тонированные окна машины, поменял джинсы и тенниску на вечерний костюм и серебристую рубашку.
        Повязав голубоватый с розовым отливом галстук, он решил, что вполне соответствует требованиям дорогого ресторана, откинул голову на спинку и приготовился к долгому ожиданию. Весь его предыдущий опыт говорил о том, что женщине, чтобы достойно выглядеть, нужно не менее полутора часов. Хотя он уже убедился, что Джоанна сильно отличается от всех его знакомых женщин.
        Действительно, она появилась всего через десять минут. В изящном вечернем платье, с уложенными на затылке французским узлом волосами и аккуратно подкрашенная. Во всеоружии, так сказать.
        Не скрывая удивления, он вывел машину на дорогу и лишь потом спросил:
        - И как тебе это удалось?
        Она не поняла.
        - Что удалось?
        - Так быстро переодеться? Ты не моделью ли подрабатываешь? Говорят, они тоже переодеваются фантастически быстро.
        Джоанна потрясла головой.
        - Ну что ты! Да меня на подиум можно вынести только связанной, сама я ни за что не выйду. А что быстро, так это девчонки помогли. У них большой опыт в этом деле, я имею в виду переодевания. Они на свидания часто ходят. А вот где ты сумел переодеться - это для меня загадка.
        Ник снисходительно пояснил:
        - У меня с собой всегда есть запасной костюм. Никогда не знаешь, что может понадобиться в моей кочевой жизни….
        Не успели они подъехать к ресторану, как им навстречу бросился швейцар. Почтительно распахнув дверцу автомобиля со стороны пассажирки, он проводил их до входа. В фойе их встретил важный метрдотель и, выслушав пожелания посетителей, провел в небольшой уютный кабинет. Устроившись напротив своей дамы за круглым столиком, украшенным букетиком лиловых фрезий, Ник любезно осведомился:
        - Ну как, здесь лучше, чем в общем зале?
        Джоанна благодарно улыбнулась.
        - Конечно. По крайней мере я уверена, что смогу нормально поесть. А то из подобных заведений я всегда ухожу полуголодная.
        Они заказали жюльен из грибов, пулярку и традиционный английский пудинг со сливами. Джоанна ела с удовольствием, запивая еду сухим красным вином. Нику даже показалось, что она несколько захмелела. Во всяком случае, она не казалась ему такой скованной и застенчивой, как раньше.
        Из общего зала доносилась нежная мелодия, и Джоанна несколько раз поворачивала голову к выходу. На ее лице так явственно проступило нежно-мечтательное выражение, что Ник, бросив салфетку на стол, встал и предложил:
        - Давай потанцуем?
        Она вскинула голову, посмотрела в его глаза и зарумянилась.
        - Мне очень неловко, что я заставляю тебя заниматься тем, чего тебе вовсе не хочется…
        Уже ведя ее на танцпол, Ник насмешливо заметил:
        - А почему ты решила, что мне не хочется танцевать?
        Джоанна немного помялась, но ответила честно:
        - Тебе это и в голову не приходило, пока ты не заметил, что я ужасно хочу потанцевать. А ты внимательный кавалер и выполняешь желания своих дам. Только и всего. Разве не так?
        Ничего не ответив, Ник прижал ее к себе несколько ближе, чем дозволяли приличия, и повел в медленном танце. И тут же понял, что делать этого не следовало. От близости ее стройного тела желание опалило его такой сокрушительной волной, что он болезненно застонал. Джоанна подняла на него удивленные глаза и хотела что-то спросить, но он решительно крутанул ее на месте, заставив забыть все вопросы. Чтобы не упасть, она уцепилась за него и тихонько засмеялась.
        - Вот это да! Я думала, сейчас улечу под ноги оркестрантам…
        Ник решительно воспротивился.
        - Никуда ты не улетишь. Я держу тебя крепко. Очень крепко. - Это прозвучало с непонятным ему самому обещанием, и он вновь озадачился собственной непредсказуемой реакцией.
        Успокоившись, Джоанна положила голову к нему на плечо, но тут же попросила прощения:
        - Извини, но у меня что-то голова закружилась. Тебе не очень помешает, если я немного побуду так?
        В ответ на эту наивную просьбу Ник смог только коротко вздохнуть - ему так захотелось поцеловать ее густые, туго закрученные волосы и вытащить из них все шпильки и заколки, что он не выдержал. Уступая своему неистовому желанию, Ник забыл, что соблазнять его должна она, поднял ее подбородок и впился в нежные губы нетерпеливым поцелуем. Она замерла на месте, прекратив движение. Он тоже остановился, смакуя ее сладкие податливые губы. Но вот музыка смолкла, и Ник, опомнившись, повел свою даму обратно в кабинет.
        Джоанна молчала, явно ошарашенная происшедшим, он тоже пытался прийти в себя от одурманивающего взрыва чувств. Они доели десерт, и Ник, думая лишь об одном, хрипло предложил:
        - Поедем домой?
        Она согласно кивнула, и, расплатившись за ужин, он вывел ее из ресторана. Доехав до своего дома минут за пятнадцать, Ник широко распахнул дверцу. Не глядя по сторонам, Джоанна вышла из машины и автоматически пошла к дверям дома. И, лишь очутившись в просторном вестибюле, удивленно вскинула голову.
        - Что ты! Я здесь не живу!
        Он подтвердил:
        - Конечно нет. Здесь живу я, и ты пришла ко мне в гости.
        Замедлив шаги, она робко переспросила:
        - А разве я этого хочу?
        Он опять уверенно подтвердил:
        - Конечно хочешь. Иначе тебя бы здесь просто не было - не так ли?
        Поколебавшись, она неуверенно добавила:
        - Но я никогда не одобряла свободные связи… Более того, я всегда их избегала…
        Ника снова покоробила ее двуличность, но он сделал вид, что ничего не подозревает.
        - Теперь одобряешь. После встречи со мной…
        Вконец растерявшись от его безапелляционного тона, Джоанна покорно пошла дальше.
        Открыв дверь своей квартиры, Ник включил свет и пригласил:
        - Милости прошу в мое временное жилище. Чем тебя угостить?
        Нервно тряхнув головой, она отказалась:
        - Спасибо, но я ничего не хочу. - Слово «ничего» было произнесено с нажимом, но Ник пропустил этот намек мимо ушей. Недовольная своей неуверенностью, Джоанна настойчиво проговорила: - Уже поздно, мне пора домой. Может быть, ты вызовешь мне такси?
        Обняв ее за талию, он увлек ее в гостиную.
        - Конечно, но не сейчас. Давай немного посидим, поговорим. Ты ничего не хочешь мне сказать?
        Не дожидаясь ответа, он скинул пиджак и небрежно бросил его на спинку высокого стула. Посмотрев на него несколько затуманенными глазами, Джоанна вспомнила о правилах хорошего тона и вежливо поблагодарила:
        - Спасибо за чудесный ужин. Вечер был прекрасным…
        Ника передернуло от этой фальшивой благодарности. И почему он решил, что она признается ему в отвратительном сговоре со своим любовничком? Может, ждал, что она и прощения попросит? А он ее, естественно, простит…
        Мрачно усмехнувшись, он ответил:
        - Взаимно. Но давай присядем на диван и просто посмотрим друг другу в глаза…
        Джоанна застыла, не в силах понять зазвеневшей в его голосе внезапной злости, и ему пришлось усадить ее силой. Сев рядом, он поднял руку и вытащил заколки из ее строгой прически. Черные шелковистые локоны рассыпались по ее плечам с тихим призывным шорохом. Не удержавшись, он со стоном обхватил ее руками, прижал к себе и нашел ее губы. Она не поощряла его, но и не сопротивлялась.
        Возбуждаясь все больше и больше, он с напором ласкал ее, не понимая, почему она не отвечает. Ведь по плану Джулиуса они давно уже должны были быть в постели. Или она старается довести его до такой кондиции, когда мужчины соглашаются на все? Но он и без того согласен отдать ей все, что она пожелает, но при условии: она будет принадлежать только ему, и столько, сколько он захочет…
        Он и сам не понял, когда стянул с нее платье, а с себя - брюки и рубашку. Джоанна хотела ему что-то сказать, но Ник, боясь, что она испортит то, к чему он так стремился, не давал ей вставить в его нескончаемый поцелуй ни слова.
        Лаская ее с все возрастающим пылом, он с нетерпением ожидал, когда же она наконец расслабится и начнет получать удовольствие от его ласк. Но вот он нашел ее обнаженную грудь и принялся нетерпеливо мять упругую плоть. В ответ она судорожно вздохнула и прильнула к нему.
        Мысленно воскликнув «наконец-то!», Ник подхватил ее на руки и перенес в спальню.
        Одной рукой откинул с постели покрывало и упал в нее вместе со своей ношей. Его била крупная дрожь, с которой он не мог совладать. Не в силах больше терпеть, он раздвинул коленом ее ноги и лег сверху. Затаив дыхание, оказался внутри и судорожно вздохнул от охватившего все его тело болезненного удовольствия. Джоанна тоже не могла скрыть свою реакцию. Ник чувствовал, как горит ее кожа, как участилось дыхание и тяжело стучит сердце. Его вдохновил чисто физический, не контролируемый разумом отклик ее возбужденного тела. Потому что ничего подобного в своей жизни он никогда не испытывал и ему было бы крайне обидно, если бы в такой момент она не отвечала ему взаимностью.
        Ник начал двигаться, сначала медленно, привыкая к ней и давая ей время привыкнуть к себе, потом все быстрее и быстрее. Джоанна посмотрела в его темное от страсти лицо и, ласково проведя костяшками пальцев по его затвердевшим скулам, в изнеможении закрыла глаза.
        Ему показалось, что в ее взгляде промелькнуло настоящее чувство - но кто судит о чувствах в самый разгар физической близости? Уж точно не он, не такой он дурак…
        От напряжения его тело само выгнулось дугой, и он, не в состоянии больше продолжать, беззвучно закричал и упал на нее, лихорадочно хватая воздух широко открытым ртом. Джоанна успокаивающе гладила рукой его спину, а он лежал рядом и не мог прийти в себя от ослепительного наслаждения, медленно покидающего его тело. Теперь он понял некоторых из своих знакомых, постоянно ссорящихся с подругами, но не желающих их покидать. Да если они испытывают лишь половину того, что сейчас испытал он, то за это душу дьяволу можно продать…
        Вдруг мозг пронзила неприятнейшая мысль - он забыл о предохранении! Он вообще обо всем на свете забыл. Как ни странно, это его вовсе не взволновало. Более того - мысль о возможной беременности Джоанны показалась ему вполне привлекательной. Ведь тогда появится достойный предлог никогда ее не покидать. Ведь должен же он заботиться о собственном ребенке? Ну а заодно и о его матери, естественно…
        Но ведь тогда он всегда будет думать о том, его ли это ребенок или Джулиуса… Хотя есть генная экспертиза, и, если что, он обязательно ее сделает…
        Сообразив, что уже делит шкуру неубитого медведя, он поразился странностям своего поведения. Где его холодная логика и знаменитый здравый смысл? Приподнявшись на локте, посмотрел на Джоанну. Она лежала молча, чуть покусывая нижнюю губу. Нику стало стыдно. Он так забылся, что думал только о своем удовольствии, позабыв о партнерше. Решив все исправить, потянулся к ней.
        Переведя на него затуманенный взгляд, она поспешила его успокоить:
        - Что ты, ничего не нужно. Мне очень хорошо, правда! Но давно пора домой. Уже поздно…
        Не слушая ее невнятный лепет, он с невыразимым чувством собственнического удовлетворения принялся целовать ее снова. Уже одно это было так приятно, что он невольно стал истекать нежностью и любовью. Поняв это, немного насторожился, но остановиться уже не мог.
        Он ласкал ее со страстью и неистовым пылом, нежно шепча о том, как же она хороша. Джоанна вначале никак не реагировала, будто не понимала, для чего все это, но в какой-то момент вдруг застонала и подалась к нему, стараясь больше открыться для его настойчивых рук.
        И когда она, шепча его имя, забилась под ним в страстных конвульсиях, Ник почувствовал себя по-настоящему счастливым. Таким счастливым, что мог бы отдать все, что у него есть, за то, чтобы всегда быть рядом именно с этой женщиной. Уложив ее на себя, чтобы чувствовать ее тело каждым дюймом своей кожи, он слушал ее успокаивающееся дыхание и растворялся от блаженства. Она молчала, уложив голову ему на грудь и слушая затихающие удары его сердца.
        Медленно перебирая рассыпавшиеся по его груди шелковые волосы, Ник не хотел ни о чем думать. Они удовлетворенно затихли, понимая друг друга без слов. Но вдруг она неловко заерзала и подняла голову. Немного виновато заглянув в его глаза, тихо проговорила:
        - Извини, пожалуйста, ты не мог бы…
        Он враз закаменел. Ну вот, началось. И почему он решил, что ничего не будет - ни просьб, ни объяснений? Душа заныла, будто Джоанна пнула его в самое больное место. Не дожидаясь продолжения, он резким движением скинул ее на кровать и поднялся. Ничего не понимая, не в силах вынырнуть из охватившего ее разнеженно-томного состояния, она лежала на спине, вопросительно глядя на него и даже не пытаясь прикрыться.
        - Нет, не извиню, Джоанна… или как там тебя! - Его голос звучал так холодно, так презрительно, будто это не он каких-то пять минут назад шептал ей упоительные признания.
        Она побледнела и, приподнявшись на локте, принялась лихорадочно шарить рукой по постели, пытаясь найти простыню, желая скрыться от его презрительного взгляда. На ее щеках появились два красных пятна, но глаз от него она не прятала. Зрачки в них были расширены, как от острой боли, но Ник ничего не желал замечать.
        Все более и более распаляясь от охватившего его праведного гнева, он ожесточенно продолжал:
        - И не прикидывайся, будто ты не знала, кто я! Я прекрасно слышал, как ты планировала с Джулиусом Бэрдом забраться ко мне в постель, чтобы повысить цену за ваш паршивенький заводик! Но не думай, что постельными услугами заработала миллионы! Единственное, что я тебе дам, - это пятьдесят фунтов, как обычной городской проститутке!
        От жестокого оскорбления она содрогнулась, как от безжалостного удара, и тихо сползла с кровати. Быстро пройдя в соседнюю комнату, натянула на себя одежду и отправилась к двери, понуря голову и не глядя на Ника. Он молча шел следом, лихорадочно вспоминая, есть ли у него в кошельке наличные. Не будешь же давать ей пластиковую карту и говорить «сними деньги и верни мне карточку!».
        От ерунды, вертевшейся в голове, из его горла вырвался истерический смешок. Ник не понимал, почему ему так больно, ведь он явно был победителем - и воспользовался этой девицей, и посмеялся над их дурацкими замыслами. Может быть, это оттого, что между ними все могло бы быть по-другому, будь Джоанна нормальным, порядочным человеком?
        Она обернулась на звук и скованно проговорила:
        - Ты все неправильно понял. Я вовсе не торгую собой, чтобы что-то выгадать. Я не знала, кто ты. Я действительно думала, что ты - Дэниел Николс…
        - Если ты и впрямь так думала, то почему ни разу - ни разу! - не обратилась ко мне по имени? И не надо делать из меня дурака, пытаясь навесить лапшу на уши, у тебя все равно ничего не получится!
        Она окончательно сникла и, бросив на него страдальческий взгляд, протянула руку к двери. Он высокомерно предложил:
        - Подожди, я сейчас вызову тебе такси.
        Джоанна склонила голову, занавешиваясь от него длинными темными волосами, и ничего не ответила.
        Ник снял трубку и велел консьержу посмотреть, не стоит ли на углу свободное такси. Услышав утвердительный ответ, распорядился, чтобы даму, вышедшую сейчас из подъезда, проводили до машины, и издевательски широко распахнул перед Джоанной двери.
        Непонятно почему, но ее упорное молчание задевало его, внушая мысль о собственной неправоте, и, стараясь избавиться от этого противного ощущения, он выпустил на прощание последнюю ядовитую стрелу:
        - При нашей следующей встрече я обязательно отдам тебе честно заработанные тобою полсотни!
        Она болезненно вздрогнула и молча побежала вниз, бесшумно прыгая сразу через несколько ступенек, стремясь поскорее избавиться от его злобного присутствия.
        Чувствуя невыносимую боль в груди, Ник ожесточенно посмотрел ей вслед и вернулся в комнату, так недавно бывшую приютом страсти. Желая уничтожить все следы пребывания здесь Джоанны, сорвал с постели белье, хранившее ее запах, и швырнул его в корзину для грязного белья. Потом отправился в ванную и долго плескался под душем, смывая с себя ее прикосновения и последствия собственного пыла.
        Ложиться в спальне не хотелось, там в воздухе еще витали ароматы постельной любви, будоража неуспокоившуюся кровь, и он лег на кушетку в гостиной, не очень удобную, но зато безопасную.
        Потолок над ним медленно кружился, и Ник, остывая, начал сожалеть о своих злых словах. Он не мог сказать чтобы они были несправедливыми, но что они были слишком жестокими - это однозначно. В темноте перед ним как живое стояло ее лицо со страдальческим выражением глаз, и ему все больше и больше становилось не по себе.
        Не выдержав, Ник встал и пошел на кухню. Приготовив черный кофе по-турецки, присел за стол и, маленькими глотками потягивая напиток, призадумался.
        Зря он так вспылил. Но переход от счастья, даже блаженства, в котором он находился, к жестокой действительности оказался для него непосильным. Надо было, наверное, еще с ней поиграть - выслушать ее просьбу, даже согласиться для виду, но сделать все по-своему. Тогда он мог бы провести с ней целое воскресенье, и даже ночь на понедельник. Пусть это было бы и не совсем порядочно, но разве он не имеет права адекватно ответить этой парочке, разрушив их постыдный замысел?
        Но он не сдержался - вернее, просто физически не смог подавить в себе боль и гнев, завладевшие им в то мгновение, когда он понял, что сейчас произойдет. Что ж, он ни о чем не жалеет. Жалеть надо этой беспринципной Джоанне, если это ее настоящее имя, конечно. Пусть впредь сто раз подумает, прежде чем использовать свой недюжинный артистический талант и женскую привлекательность. Как известно, и на старуху бывает проруха…
        Ник разложил по полочкам и свое, и ее поведение, сто раз нашел оправдания себе и даже пару раз ей, когда, случайно повернув голову к окну, увидел посветлевшее небо. Ночь прошла, а он и не заметил.

3
        Перед последним совещанием Дэниел Николас Тайлер, как обычно, был спокоен и подтянут, или по крайней мере казался таковым. Его немного подводили темные тени под глазами, вызывающие у адвокатов понимающие усмешки. Казалось, они вслух говорили: что ж, дело молодое… Его оппонент, если можно было так назвать Джулиуса Бэрда, наоборот, был бледен, чем-то изрядно расстроен и, что для него было действительно крайне необычно, несколько помят.
        Глядя на него, Ник прекрасно понимал его состояние - ведь тот считал, что все на мази, что он вот-вот с помощью своей любовницы отхватит приличный куш, а тут такой облом. Но что-то мешало Нику почувствовать себя победителем. Наоборот, на душе было так противно, будто он сам был повинен в чем-то очень неприятном.
        Пытаясь взбодриться, Ник надменно улыбнулся бледному Бэрду и спросил:
        - Ну что, у вас будут еще предложения?
        Тот уныло передернул плечами, признавая свое поражение, и Ник повернулся к ожидающим их решения адвокатам.
        - Я думаю, можно приступить к процедуре подписания.
        Те достали заранее подготовленные листы договора, и стороны по очереди принялись скреплять своими подписями каждую страницу, передавая их Тайлеру. Дойдя до последней, где была проставлена сумма, Ник немного помедлил и вдруг, неожиданно не только для своих адвокатов, но и для себя, жирной чертой зачеркнул ее и указал сверху на два миллиона больше.
        Все зашумели, не понимая, что произошло, но он спокойно произнес:
        - Ничего страшного, я решил, что завод вполне стоит этих денег.
        Джулиус с благодарностью посмотрел на него и еле вымолвил неслушающимися губами:
        - Спасибо!
        Адвокаты Бэрда тоже принялись его благодарить, почему-то особо напирая на его благородство, тогда как адвокаты Тайлера угрюмо молчали, воспринимая его уступку как личное поражение.
        Старший из них, Ли Брэдли, пожал плечами и холодно предупредил непредсказуемого клиента:
        - Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Тайлер. Ник и сам не понимал толком, для чего это сделал, но вида не показывал. Что сделано, то сделано Пара миллионов для него и в самом деле незначительная сумма. Скрепили завершившуюся сделку рукопожатиями и открыли бутылку шампанского. Джулиус был все так же уныл и растерян, казалось, что его не особо обрадовала столь желанная для него сумма. Немного отойдя с ним в сторону, Ник отсалютовал ему полным бокалом и иронично спросил:
        - Что ж, надеюсь, вы понимаете, что заработали эту пару миллионов лишь благодаря самоотверженности Джоанны?
        Тот тупо посмотрел на него, ничего не понимая.
        - При чем тут Джоанна?
        Ник скорчил укоризненную гримасу.
        - Она старательно выполнила ваше указание сделать все, чтобы сумма сделки была повышена. Как и было велено, она очень старалась…
        Джулиус дернул на себе галстук, глотнул так, будто у него в горле застряла кость, и, прохрипев:
        - Извините, мне нужно уехать! - выскочил из комнаты.
        Ник с видом превосходства посмотрел ему вслед, поднес ко рту шампанское и сделал глоток. Колючие иголочки закололи в горле и почему-то в глазах, вызывая у него досаду на самого себя. К нему снова, как на приеме Нельсонов, подошел Стэффорд. С энтузиазмом потряс его руку, говоря:
        - Вы очень благородно поступили, пожертвовав Бэрду деньги. Так бы он их не принял, но под видом сделки… Думаю, он очень вам благодарен, ведь лечение сестры выльется в весьма кругленькую сумму…
        Ник непонимающе уставился на него.
        - Какой сестры?
        Стэффорд удивился.
        - Вы что, не знаете, что его сестра попала в аварию?
        У Ника панически сжалось сердце.
        - Как зовут сестру?
        - Джоанна Бэрд.
        Ник поставил бокал с шампанским на журнальный столик, выплеснув половину. Медленно сосчитал до десяти, чтобы голос не сорвался и не выдал его.
        - Что случилось конкретно?
        - Она ехала из города в свой поселок поздно ночью. Не знаю уж зачем, обычно она такого не делает. Джоанна человек очень благоразумный, я бы даже сказал - пугливый. Но в ту ночь что-то погнало ее за город, возможно к брату в дедовский дом, хотя она вот уже полгода живет в Ливерпуле. Похоже, превысила скорость и не справилась с управлением, потому что других причин полиция не находит - шоссе было пустынным, дождя не было. В общем, она врезалась в бетонное ограждение. Ее спасла вовремя сработавшая подушка безопасности. Да еще повезло, что ехавший мимо дорожный патруль успел вытащить ее из машины буквально за секунду до взрыва.
        Ник перекосился. Он еще не до конца осознал, что же произошло. Почему-то мозг соображал крайне медленно, будто его набили ватой. Боясь признаться себе, кто на самом деле виновен в этой аварии, Ник устремил пустой взгляд вдаль, будто надеялся увидеть там Джоанну живой и невредимой. Стэффорд терпеливо ждал продолжения, видя, что Тайлер явно не в себе. У него даже мелькнула мысль, что тот знаком с Джоанной куда ближе, чем он предполагал. Но почему тогда Николас не знал, что Джоанна - сестра Джулиуса Бэрда?
        Но вот, с трудом затолкнув в легкие воздух, Ник хрипло спросил:
        - Когда это случилось?
        Ответ оказался убийственным:
        - В ночь на воскресенье.
        Нику по-настоящему стало плохо. Неужели это его вина? Но он же отправил ее домой на такси. Неужели она взяла свою машину и погнала к брату? Но зачем? Искала сочувствия после его чудовищного обвинения или просто хотела предупредить Джулиуса, что у нее ничего не вышло?.. Но теперь, когда с его глаз упали шоры, он и сам увидел вздорность собственных обвинений. Вряд ли Джоанна сознательно пыталась его одурачить. А что, если и она испытывала к нему то же непреодолимое влечение, что и он к ней? И почему он не дал ей договорить ту роковую фразу? Вполне возможно, она сказала бы ему вовсе не то, что он предполагал…
        Сердце ныло все сильнее, заставляя все острее чувствовать свою вину, и Ник, пытаясь хотя бы частично снять с души гнетущий ее тяжкий грех, выпалил:
        - А где Джоанна?
        Ответ прозвучал с некоторым запозданием, его озадаченный собеседник явно не понимал, зачем это ему нужно.
        - В клинике королевского университета Ливерпуля. В реанимационном отделении. Она в коме. Так что желать ей скорейшего выздоровления и слать цветы бесполезно. К тому же сегодня вы возвращаетесь в Лондон?
        Не ответив на вопрос и молча поклонившись, Ник подошел к своим адвокатам.
        - Возвращайтесь в Лондон одни, я задержусь. С отцом поговорю сам.
        Сбив этим распоряжением планы своей команды сразу на несколько дней, Ник Тайлер, не дожидаясь вопросов от изумленного Ли Брэдли, стремительно вышел на улицу, сел в машину и назвал водителю адрес.
        Они с предельной скоростью ехали по забитым улицам Ливерпуля, лавируя среди машин, но удрученному Нику казалось, что они стоят на месте. Клиника показалась довольно скоро, хотя он был уверен, что прошел миллион лет, не меньше. Прямиком проскочив мимо столпившихся внизу посетителей в реанимационный отсек, Ник остановился и обвел взглядом большое гулкое помещение со скользким каменным полом. Сидевшая за кафедрой у входа медсестра в строгой серой униформе с красным крестом на груди поинтересовалась у взволнованного посетителя:
        - Вы к кому?
        Он с трудом выговорил:
        - К Джоанне Бэрд.
        Покачав головой, она сочувственно отказала:
        - Сожалею, но к ней пускают только самых близких родственников.
        Нику отчаянно хотелось увидеть Джоанну, посмотреть в ее чудные глаза, все объяснить, вымолить прощение, и он выпалил, с изумлением вслушиваясь в эхо собственных слов:
        - А жених это близкий родственник или нет?
        Видавшая виды медсестра посмотрела на него с нескрываемым сомнением.
        - Если вы хотите сказать, что вы жених, то перед вами уже был один такой…
        Потемнев лицом, Ник с силой сжал кулаки.
        - Кто? Наверняка Пол. Ну я с ним разберусь…
        Медсестра оценивающе посмотрела на настойчивого посетителя. Перед ней стоял взрослый, уверенный в себе мужчина, вовсе не похожий на побывавшего здесь до него искателя приключений. Решив сложить с себя всякую ответственность, она предложила:
        - Я вас пропущу, если брат пациентки не будет препятствовать… - Что-то сказав в переговорное устройство и выслушав ответ, скептически подняла брови, но ответила оптимистично: - Он сейчас спустится.
        Склонив голову, Ник сдавленно спросил, отчаянно страшась услышать дурные вести:
        - А как она?
        - Особых повреждений нет, ее спасла подушка безопасности, всего-то ушибы и сдавливание внутренних органов, это не страшно. Но вот кома… Врачи боятся, что наступят необратимые изменения мозга.
        У него в ушах еще гулким эхом звучали страшные слова «необратимые изменения мозга», когда остановившийся сзади лифт сообщил о прибытии недоумевающего Джулиуса в зеленом халате и синих бахилах. Он быстрым шагом подошел к кафедре и остановился, оглядываясь по сторонам.
        - И кто жених? - В его голосе слышалось явное недоумение. Похоже, что появление очередного, неведомого ему жениха Джоанны стало для него неприятной неожиданностью.
        Медсестра с неменьшим недоумением указала на Ника. Джулиус подошел поближе и мрачно нахмурился, узнав посетителя.
        - Надо же, это вы! Я-то думал, что сюда опять приперся этот недоумок Пол, и хотел было отправить его восвояси. Но что значат ваши слова? Какой из вас жених?
        Это прозвучало с излишней запальчивостью, и Ник мгновенно подобрался. Ответил подчеркнуло сухо, всем своим видом укоряя Джулиуса за некорректность.
        - Самый обыкновенный. Я в субботу сделал Джоанне предложение, и она ответила согласием. - И, памятуя, что нападение - лучший способ обороны, агрессивно заявил, внезапно перейдя на «ты»: - Неужели ты думаешь, что я подарил тебе пару миллионов за твои красивые глаза? Правда я не знал об аварии и злился. Мы должны были встретиться в воскресенье, но Джоанна не пришла. Я считал, это потому, что ты против нашей свадьбы, поэтому и говорил с тобой не очень доброжелательно. Ты ее видел в субботу? Вернее, в ночь на воскресенье? - И с затаенным трепетом стал ждать ответа. Если Джоанна успела переговорить с братом, то надежды увидеть ее нет никакой.
        Опешивший от неожиданности Джулиус, пытаясь сопоставить все известные ему факты, ответил не сразу.
        - Нет, не видел. Я не говорил с ней с вечера пятницы, когда мы вместе были у Нельсонов. - Он с подозрением посмотрел на Ника, не понимая, как можно сделать предложение практически незнакомой женщине за такой короткий срок. - Если вы и в самом деле обо всем договорились, то почему тогда она помчалась ко мне глубокой ночью?
        Ник перевел дыхание и с нарочитой небрежностью пожал плечами. Он же не самоубийца, говорить правду. Поэтому выдал на-гора тщательно отфильтрованную информацию, по-родственному напирая на «ты»:
        - Не знаю. Джоанна не захотела оставаться у меня на ночь и поехала к себе. Поскольку перед этим мы были в ресторане и немного выпили, мне пришлось вызвать для нее такси. Почему она взяла свою машину и понеслась к тебе посреди ночи, не представляю. Может, хотела поделиться радостной вестью с единственным близким ей человеком? Но почему было не подождать до утра? В общем, для меня это такая же загадка, как и для тебя.
        Ник не скрывал своей досады, и это оказалось решающим для Джулиуса фактором. Тот наконец поверил и нервным жестом вцепился себе в волосы.
        - Слишком она импульсивная и чопорная. По мне, лучше бы она осталась у тебя, раз уж вы обручились. Но у нее странные понятия о приличиях, несовременные какие-то. И соблюдает она их рьяно. Наверняка ты прав - она так обрадовалась, что не смогла дождаться утра. Решила порадовать и меня… - Рот у него невольно сложился в скорбную гримасу. - Вот и порадовала… Кстати, чтобы не было недоразумений, скажу сразу: Джоанна никогда не делала того, что считала недостойным. Она особа высокоморальная и непорядочности ни в каком виде не одобряет.
        Теперь Ник и сам видел, что страшно ошибся. Сердце у него тоскливо заныло, и он положил на него руку, стараясь утишить боль. Но разве в данной ситуации это возможно?..
        Он пошел за Джулиусом к лифту, понимая, что запутался во лжи. Когда Джоанна очнется, ему несдобровать. Но он все равно сделает все, чтобы ее увидеть. Задумавшись, едва расслышал, как медсестра громко вскрикнула:
        - Переоденьтесь, пожалуйста!
        Пришлось вернуться и взять запаянный пакет. Там оказался такой же зеленый халат, как на Джулиусе, и синие бахилы. Натянув это на себя, Ник подумал, что выглядит нелепо, но эта мысль мелькнула по касательной, не затрагивая сознания.
        Поднявшись на пятый этаж, они вошли в белоснежный бокс, в котором не стояли даже цветы. Вдоль стен выстроились шеренги каких-то сложных приборов, а посередине на высоком постаменте лежала Джоанна. Она не была перемотана проводами, как ожидал Ник, на ней не было никаких бинтов и повязок, просто она была очень бледна. От ее руки к монитору тянулся один-единственный датчик, от которого на синеватом экране высвечивались в виде острых зигзагов медленные удары сердца.
        Джулиус сел рядом с ней на твердый кожаный стул и нервно вздохнул.
        - По сути, у нас с ней никого больше нет. Родители живут в других странах, им наша жизнь совершенно безразлична. Мы для них что-то вроде теней из прошлой жизни. Ненужные дети… Не знаю, что я буду делать, если… - Тут голос парня дрогнул - и он горестно замолчал, уронив голову на согнутые руки.
        Ник уставился на неподвижно лежащую перед ним девушку. Еще позавчера она была полна жизни, доверчиво ему улыбаясь, а сейчас… Чувство вины стало еще острее. Была ли случайной эта авария? Ему казалось, что нет. Если Джоанна, так негативно относившаяся к случайным связям, и не думала участвовать в авантюрах своего братца, то легла она в его постель только по одной причине - влюбилась в него. И после его дурацких жестоких слов не захотела жить. Может ли так быть? Ему не хотелось в это верить, но это было вполне возможно…
        Стоя здесь, перед лицом возможной смерти, Ник с ужасающей ясностью понял - он влюбился, влюбился по-настоящему, сильно и, возможно, безнадежно. Если бы он дал себе труд подумать, то понял бы сразу, что, не задень Джоанна его чувств так глубоко, он никогда не ввязался бы в подобную авантюру. Просто уехал бы с того приема и больше ее не встретил. И это, как выяснилось, было бы спасением. Для обоих. Это открытие его так потрясло, что он готов был завыть от страха и беспомощности, как загнанный в угол волк.
        Внезапно Джулиус встрепенулся, схватил Джоанну за руку, потряс ее и с надрывом воскликнул:
        - Джоанна, сестренка! Да очнись ты, черт побери! Посмотри на меня!
        Она не шевельнулась, даже длинные ресницы, печальными полукружиями лежавшие на щеках, не затрепетали, и парень, выпустив ее пальцы, снова сжался на стуле, вцепившись в свои длинные волосы.
        Ник подошел ближе и тихо попросил:
        - Выйди, а я попробую с ней поговорить…
        Джулиус искоса посмотрел на него и, протянув:
        - Ну, если ты так хочешь… - медленно вышел из палаты, волоча ноги, как дряхлый старик.
        Убедившись, что он плотно закрыл за собой дверь, Ник подошел вплотную к койке и низко склонился над Джоанной. Он погладил ее разметавшиеся по подушке волосы, мягко провел ладонями по лицу и нежно припал к губам, пытаясь вдохнуть в них жизнь. Но они были сухими и неподвижными, не отвечали на его неистовые поцелуи.
        Тогда он жарко зашептал ей на ухо, искренне веря в то, что говорит:
        - Очнись, моя радость! Я люблю тебя! Поверь мне! Тебе нужно было только дождаться понедельника, я бы узнал, что ты сестра Джулиуса, и все бы встало на свои места! Я непременно нашел бы тебя, извинился, мы бы помирились, и все у нас было бы хорошо! Зачем ты это сделала? - Тут голос у него захрипел и сорвался.
        Прокашлявшись, он взял в ладони ее холодную руку и принялся растирать, надеясь, что кровь побежит быстрее по ее жилам. Но равнодушные зигзаги на мониторе не стали чаще ни на одно мгновение. Он снова зашептал какую-то горячечную бредь, надеясь достучаться до затуманенного сознания Джоанны, но тут в бокс дружной гурьбой зашли люди в зеленых хирургических костюмах. Распрямившись, Ник сумрачно взглянул на вошедших.
        Главный из них, упитанный мужчина в больших совиных очках, снисходительно глянув на расстроенного посетителя, мягко посоветовал:
        - Вы бы шли домой, голубчик. Мы сейчас сделаем кое-какие процедуры, которые, надеюсь, помогут. Но они будут продолжаться несколько часов. Так что делать вам тут нечего. Лучше переждите в пабе за кружкой доброго эля, а еще лучше поезжайте домой.
        Нику пришлось выйти. В коридоре на кушетке сидел совершенно разбитый Джулиус с красными, как у кролика, глазами. Завидев Ника, он поднялся, чуть пошатываясь от недосыпания, и спросил:
        - Что ты собираешься делать?
        Ник сел на кушетку и твердо сообщил:
        - Ждать.
        Джулиус с длинным вздохом упал рядом и уткнулся лицом в ладони.
        - А мне что-то так плохо, будто я сам попал под колеса машины. Но я-то караулю здесь со вчерашнего утра. И не ел ничего. Только кофе пил. Теперь мне нехорошо как-то…
        Ник с сочувствием на него посмотрел.
        - Мне сказали, что сообщения лучше ждать дома. Может, тебе поехать? Ты на ногах уже не стоишь. А я подежурю тут. Если что, позвоню сразу. Только номер своего сотового дай.
        С благодарностью кивнув головой, Джулиус согласился:
        - Пожалуй, ты прав. Толку от меня сейчас никакого. Но, если что, звони - я сразу прилечу. - И встал, протягивая Нику визитку с телефонами.
        Его шатало, и Ник посоветовал ему напоследок:
        - Оставь свою машину на стоянке и возьми такси. И выспись как следует, как домой приедешь…
        Помедлив, Джулиус пробормотал:
        - Да, ты прав, как всегда. - И он побрел к лифту, спотыкаясь на каждом шагу.
        Нику очень захотелось посмотреть, что там делают с Джоанной, но он не посмел. Поудобнее устроившись на скользкой кушетке, скрестил руки на груди и приготовился к долгому ожиданию. В голову, как ни странно, не приходило ни одной мысли, что было для него настоящим благом, и время ожидания слилось в единую серую, тоскливую полосу.
        Через пару часов дверь отворилась, и молодой врач пригласил его внутрь. Гордый собой толстый доктор королевским взмахом руки указал на койку.
        - Не зря я настоял на применении новых методик. Вот и результат - больная пришла в себя!
        Ника обдало одновременно и жаром, и холодом. Замечательно, что Джоанна пришла в себя, но сейчас она все вспомнит и безжалостно выгонит его отсюда. И правильно сделает. Но он все равно придет к ней, и они поговорят. Он виноват, но он все исправит. Главное - что она жива… От этой чудесной вести сердце у него забилось с радостным облегчением, и Ник, широко улыбаясь, вошел в палату.
        Врачи молча расступились, открывая ему проход к больной. Джоанна безучастно, спустив голые ноги, сидела на высоком постаменте, как на насесте. Черные волосы, нечесаными прядями свисая по щекам, придавали ей трагический вид. Она была все такой же бледной, с глубокими тенями под глазами, но в сознании.
        Толстый врач гордо представил ей Ника, как будто тот был самым большим его достижением:
        - Ваш жених, милочка!
        С сочувствием посмотрев на Джоанну, Ник скованно спросил:
        - Как ты себя чувствуешь, дорогая?
        В ответ она уставилась на него с явным недоумением и отрицательно покрутила головой.
        - Вы кто? Я вас не знаю!
        На его лбу выступила испарина. Отчего - он не знал. Возможно, оттого, что разоблачение откладывалось на неопределенный срок, но в таких крамольных мыслях он не признался бы никому и ни за что.
        Врачи насторожились и принялись недоуменно переглядываться. Главный осторожно заметил, с проявившимся подозрением посмотрев на Ника:
        - Она прошла все положенные в таких случаях тесты. Ответила на все контрольные вопросы. Отклонений мы не обнаружили.
        Ник с досадой повернулся к ним.
        - Но меня-то она не помнит!
        Джоанна с неприязненным выражением лица невежливо поправила:
        - Я вас вовсе не знаю! Вы мне отнюдь не жених!
        Разозлившись, Ник жестко заявил:
        - Что ж, у меня есть весьма эффективный способ доказать, что мы хорошо знаем друг друга! Поскольку в последний раз мы не предохранялись, то вполне возможно, что ты беременна, моя милая! И аборт делать я тебе не позволю! Но если ты хочешь более существенных доказательств, то, я думаю, вполне можно сделать соответствующие анализы! Надеюсь, результат для тебя будет достаточно убедительным!
        Врачи невольно захихикали, потихоньку переглядываясь, а Джоанна упала на постель и закрыла глаза. Щеки ее окрасились очаровательным румянцем. Толстый посмотрел на возмущенного парня и поманил его за собой в коридор.
        Ник вышел и уставился на нервничающего врача тяжелым, немигающим взглядом. Прокашлявшись, тот осторожно начал:
        - Понимаете, мистер… - и вопросительно посмотрел на него, ожидая, что тот отрекомендуется.
        - Николас Тайлер.
        - Мистер Тайлер, будьте с ней помягче. Такие травмы не проходят бесследно. Несмотря на то что выглядит мисс Бэрд сравнительно неплохо, но чувствует-то она себя отвратительно. Особенно после того, как узнала, что не помнит весьма существенные эпизоды из совсем недавнего прошлого…
        Ник молча слушал, не произнося ни слова. В его голове зрел план, который при желании и настойчивости вполне можно было претворить в жизнь. Раз уж судьба милостиво сыграла ему на руку…
        Они вернулись в палату. Джоанна лежала все в той же напряженной позе, закрыв глаза и натянув простыню до самого носа, отгораживаясь таким образом от окружавших ее неприятностей. Довольные врачи, все так же многозначительно переглядываясь, наконец вышли. Ник скептически подумал, что пищи для сплетен он им предоставил на всю неделю, если не больше.
        Но вот дверь закрылась, и они остались одни. Джоанна не шевелилась, и он присел рядом с кроватью на высокий неудобный стул, на котором совсем недавно сидел Джулиус. Мягко, стараясь передать ей искреннее сочувствие, спросил:
        - Как ты себя чувствуешь?
        Помолчав, она скептически посмотрела на него одним глазом. У него от облегчения на душе запели скрипки, и он не смог сдержать довольного смешка.
        - Паршивенько, это однозначно. Но поцеловать-то тебя можно? Поверь, мне это жизненно необходимо…
        Она что-то возмущенно прохрипела, из чего он расслышал только одну фразу:
        - Я вас не знаю!
        В свете его предыдущего, крайне непорядочного поведения это было очень хорошо, но по ходу игры требовало отрицания.
        - Досадно. Что ж, познакомимся заново. Я Дэниел Николас Тайлер, но ты зовешь меня Ником…
        Он замолчал, с трепетом ожидая возвращения ее воспоминаний, вследствие чего он вылетит отсюда быстрее ветра. Но Джоанна вслушалась в его имя и нахмурилась. Ей оно ничего не сказало. Взяв в свою руку ее прохладные пальцы, он принялся нежно их растирать. Она с недоверием следила за ним, но не возражала. Ник продолжил, почти не приукрасив их недолгий роман:
        - Мы познакомились на вечере у Нельсонов. Потом я отвез тебя домой, вернее к дому деда, и ты угощала меня на кухне кофе. Поскольку ваша кухарка уже ушла, кофе был совершенно мерзким, надо заметить… - Она смущенно хмыкнула, и Ник отметил, что ее напряженный взгляд несколько смягчился. - На следующий день, в субботу, мы до вечера ходили под парусом на вашей с Джулиусом яхте «Фортуна», потом посидели в ресторане. Вечером ты осталась у меня. Я попросил тебя выйти за меня замуж, и ты согласилась. Правда это было не «до того», а «после». Рассказать, что между нами произошло конкретнее, или ты уже сама догадалась?
        Покраснев, Джоанна неловко поерзала на жестком матрасе, всей душой желая провалиться сквозь землю. Настойчивый посетитель до чертиков ее смущал, но она не знала, как ей быть. Неужели она и в самом деле пообещала выйти за него замуж? Но как это могло случиться за столь короткое время? Она же всегда была такой рассудительной и здравомыслящей… Но и его слова не вызывали в ней протеста. Наверное, это все-таки правда. И завершила ее лихорадочные рассуждения нервическая мысль: что же теперь будет?
        Будто увидев все, что делается в ее голове, Ник спокойно попросил:
        - Только не говори, что передумала. Ты поставишь меня в совершенно идиотское положение. Я уже сообщил и родителям и друзьям, что нашел невесту и женюсь как можно быстрее.
        Джоанна в полнейшем ужасе схватилась руками за голову и застонала. Ник испуганно приподнялся со стула, готовый бежать за помощью.
        - Что с тобой? Тебе плохо? Позвать врача?
        Приложив подрагивающую ладонь к своему сердцу, будто это могло умерить неистовый ритм, Джоанна панически прошептала:
        - Не плохо, а страшно. Я боюсь. Что я наделала?
        Он с облегчением засмеялся и нежно провел костяшками пальцев по ее впалой щеке.
        - Вот подожди, немного поправишься, тебя выпишут домой, и я докажу, что страшиться тебе нечего.
        Джоанна взглянула на него с явным недоверием.
        - Я вас не помню. Совершенно. Как я могу вам доверять? Какая свадьба при таких условиях?
        Не отвечая, Ник молча приник к ее губам. Сначала она пыталась сопротивляться, что-то возмущенно мыча, но по мере того, как сладкий яд проникал в ее тело, а потом и в душу, вскоре замолчала и неосознанно обхватила Ника за шею. Его руки невесомо гладили ее грудь, и она приникала к нему все теснее и теснее. Очнулись они от громко хлопнувшей двери. Одновременно повернув головы к входу, увидели явственно недовольную их поведением хирургическую сестру. Она ехидно заметила:
        - Извините, что нарушаю ваше уединение, но тут реанимационная палата. Вот когда больную переведут в палату обшей терапии и разрешат ей вставать, тогда пожалуйста… Только не в местах общего пользования, очень вас прошу…
        Жутко покрасневшая Джоанна вновь приняла прежнюю позу, то есть зарылась в кровать и натянула простыню до самого носа. Тихонько посмеивающийся и весьма довольный собой Ник весело кивнул на просьбу медсестры выйти из палаты и небрежно бросил невесте:
        - Свадьба как можно быстрее, дорогая!
        Та лишь обреченно проводила его растерянным взглядом.
        Выйдя из клиники, Ник позвонил по данному им Бэрдом номеру. Почти сразу ему ответил сонный, но крайне встревоженный голос Джулиуса. Объяснив, что все в порядке и им нужно встретиться, чтобы обсудить свадьбу, Ник разрешил будущему свояку спать дальше, а сам, не испытывая ни малейших угрызений совести, поехал в свою квартиру. Всю дорогу насвистывал, думая о своем и довольно щурясь, как кот на солнышке. Водитель с интересом взглядывал на счастливого пассажира, но спросить ни о чем не решился.
        Зайдя в квартиру, Ник созвонился с ее владельцами и продлил аренду еще на пару недель. Посмотрев на себя в зеркало, недовольно отметил глубокие морщины на лбу и непривычное беспокойство во взгляде. Переодел строгий деловой костюм на более привычные для взора Джоанны демократичные джинсы и задумался.
        Итак, что же он творит? По сути, заставляет девушку согласиться на отношения, которых она абсолютно не желает. Или желает, но просто боится? Ее что-то гнетет - это ясно. Поскольку она не помнит его безобразное поведение, значит, дело в другом. Что ее так беспокоит? Негативный пример родителей, бросивших своих детей ради новой любви, или что-то другое? По сути, он ничего о ней не знает. Но это не беда - все, что нужно, ему расскажет сегодня Джулиус. Главное - правильно себя вести и не проговориться.
        После обеда Ник вновь поехал к Джоанне. Ее перевели в палату общей терапии и разрешили вставать, и он застал ее одиноко стоящей посередине палаты. Морща лоб, она с удрученным видом глядела на выкрашенную в нейтральный зеленоватый цвет стену. Взгляд у нее при этом был очень напряженный и слегка виноватый. Ник сразу понял, что она делает, и по его спине пробежал неприятный холодок непритворного страха.
        - Ты пытаешься все вспомнить? Не напрягайся, дорогая, память вернется сама по себе. Будь спокойной и естественной, и все образуется.
        Джоанна с недоверием взглянула на него, не желая принимать его мудрые советы, и Ник вкрадчиво заметил:
        - Вот увидишь, любой врач скажет тебе то же самое…
        Решив ни о чем с ним не спорить, Джоанна села в удобное кресло и, как примерная школьница, чопорно сложила руки на коленях.
        Ник ласково, делая вид, что вполне к этому привычен, чмокнул ее в щеку и, поставив стул напротив нее, сел так близко, что их колени соприкоснулись. Джоанна заерзала, пытаясь отодвинуться, и он, с нарочитым неудовольствием насупив брови, заметил:
        - Ты что, боишься меня? Но после того, что с нами было, это по меньшей мере нелепо…
        Вытянувшись, как струна, Джоанна замерла, не пытаясь больше отодвинуться.
        Взяв ее тонкую руку и перебирая податливые пальцы, Ник предложил:
        - Ты не против, если свадьбу мы сыграем по особому разрешению через пару недель? Раньше, к сожалению, не получится…
        Она слабо повторила, как эхо, не веря своим ушам:
        - Через пару недель…
        Он уверенно подтвердил:
        - Ну да. Родителей я уже предупредил. Они вовсю готовятся. Я думаю, венчаться нам лучше в Лондоне, у меня там центральный офис и дом. К тому же почти все родственники, друзья и деловые партнеры тоже там. Но если у тебя другие предложения, то давай обсудим…
        Она снова повторила тусклым эхом:
        - Обсудим… - До ее сознания не сразу доходили его бравурные речи.
        Ник ласково провел ладонью по ее поникшей голове, успокаивая, как неразумного ребенка.
        - Что ты предлагаешь?
        Очнувшись, она выпалила:
        - Я не могу выйти за вас замуж! Я вас не помню!
        Он спокойно укорил:
        - Давай говори мне «ты», а то это уже фанаберией попахивает. Мы знаем каждую частичку тела друг друга, не надо этой дурости! - Не обращая внимания на ее покрасневшие щеки, вполголоса добавил: - И я не шутил насчет беременности. Это вполне возможно. Так что давай не будем тянуть резину и поженимся побыстрее…
        Не зная, как остановить его напор, Джоанна нервно пролепетала:
        - Теперь беременность не является поводом для вступления в брак…
        Он подтвердил это с мрачной усмешкой на затвердевших губах:
        - Ну да. Но как ты представляешь себя в роли матери-одиночки? Хочешь, чтобы наш ребенок повторил твою судьбу? Хотя ты и родилась в законном браке, но прекрасно знаешь, что чувствует брошенный ребенок. Или аборт устраивает тебя куда больше? Но знай - этого я тебе не позволю!
        Не решаясь сказать, что она и сама не станет делать ничего подобного, она обессиленно прикрыла глаза. Воспользовавшись этим, Ник склонился над ней, уперся руками по обе стороны ее головы и приник к ее губам. Она не отвечала, пытаясь остаться равнодушной, но не смогла. Кончилось тем, что она снова обхватила его за шею и прижалась к нему всем телом, невзирая на боль от ушибов.
        Если бы он не отшатнулся первым, это кончилось бы гораздо серьезней, чем в первый раз. Посмотрев в ее мутные от страсти глаза, он серьезно заметил:
        - Вот видишь, твое тело помнит куда больше, чем ты… Ведь не будешь же ты утверждать, что ведешь себя так со всеми незнакомцами, вздумавшими тебя поцеловать?..
        Джоанна отвернулась, глядя в сторону и с трудом дыша. Приходилось признавать то, что признавать вовсе не хотелось: Ник был прав. Она не могла понять, что с ней происходит, - ее тянуло к этому мужчине на каком-то инстинктивном, чисто животном уровне. Тянуло так, что она вряд ли могла сопротивляться. Но вместе с тем ей было страшно. Едва он выпустил ее из своих объятий, как все ее существо завопило: беги, спасайся! Эта двойственность угнетала и не давала решить такой просто с виду вопрос: что же ей делать?
        Джоанна решила взять тайм-аут. Повернувшись к нему, томно попросила:
        - Извини, ты не мог бы уйти? Что-то я так устала…
        Ник понятливо усмехнулся.
        - Убегаешь? Не физически, так морально? Ну-ну, отдыхай, а мне нужно переговорить с Джулиусом о нашей свадьбе.
        Ей не хотелось, чтобы он обсуждал с братом их мифическую свадьбу, но она ничего не успела предпринять - в дверь зашел сам Джулиус. Ткнувшись носом в щеку Джоанны, спросил с мрачноватым облегчением:
        - Так зачем ты мчалась ко мне посреди ночи?
        Ник терпеливо объяснил:
        - Она не знает. Она и меня забыла. Вот теперь вспоминает заново.
        Джулиус с изумлением посмотрел на сестру, но та лишь виновато развела руками.
        - Ну и ну! А я-то думал, что такое бывает только в кино да детективах… А что ты помнишь?
        - Я думала, что все, пока не пришел Ник.
        Ник обрадовался, что она наконец-то назвала его по имени, но виду не подал. Джулиус продолжал допытываться:
        - А что ты помнишь последнее?
        Она перевела печальный взгляд за окно, будто пробегающие по небу игривые облачка могли напомнить ей забытое.
        - Я помню, как мы с тобой немного повздорили в доме Нельсонов, потом глупое поведение Поля, и все…
        Мужчины переглянулись. Молчаливо согласившись не говорить ей ничего огорчительного, засобирались. Пообещав заехать к ней завтра, вышли на улицу. Ник посмотрел на часы, оценивая ситуацию, и предложил:
        - Давай поговорим. У тебя, у меня или, может быть, в пабе?
        - Лучше у меня. Если понадобятся документы, то хорошо бы иметь их под рукой.
        Ник согласно кивнул, и они разошлись по своим машинам. Джулиус в качестве хозяина поехал впереди, показывая дорогу. Через полчаса, объехав центральные улицы по маленьким, незнакомым Нику боковым улочкам и благополучно миновав городские пробки, они остановились у уже знакомого ему приземистого длинного дома.
        Молча пройдя через широкую прихожую, поднялись в гостиную на второй этаж. Здесь Ник еще не был, и он с интересом осмотрел комнату. Под высоким потолком с побеленными балками стояла старинная мебель в хорошем состоянии. Он прикинул, сколько может стоить весь этот антиквариат. Получилось весьма прилично.
        Как примерный хозяин Джулиус двинулся к бару, устроенному в большом громоздком буфете красного дерева, и спросил гостя, чего бы тому хотелось выпить.
        Согласившись на виски с содовой, Ник устроился в огромном кресле, вертя в ладонях бокал и закинув ногу на ногу. Лицо у него было непроницаемым, как у профессионального игрока в покер.
        Джулиус сел напротив, опершись локтями о колени и подавшись вперед. По его мнению, гость никак не походил на счастливого жениха. Если бы Тайлер не выглядел столь неприступным, он, Джулиус, давно бы уже выведал, что же произошло между ним и сестрой, но сейчас, глядя на его мрачноватое лицо, торопливо подбирал безболезненную, нейтральную тему для разговора.
        - Вижу, ты здесь уже бывал. Так?
        Ник согласно кивнул головой, считая нужным даже подчеркнуть данное обстоятельство.
        - Отвозил Джоанну в пятницу. Она угостила меня какой-то жуткой бурдой, которую почему-то называла кофе.
        Джулиус усмехнулся.
        - Да уж, повариха из нее, прямо сказать, не из лучших. Но зато масса других достоинств… - И он лукаво посмотрел на Ника, ожидая хоть какого-то признания.
        Тот не стал отпираться. Но и говорить ни о чем не стал. Джулиус решил приписать это хорошему воспитанию предполагаемого родственника. В конце концов, джентльмены ничего не говорят о своих подругах.
        Они еще немного помолчали, думая каждый о своем, пока Ник подозрительно не поинтересовался:
        - Кто такой Пол?
        Ободренный его интересом, Джулиус быстро ответил:
        - Одноклассник Джоанны. По очереди влюбляется во всех, на кого взгляд упадет. Теперь пришла очередь сестры. Я уже не раз его предупреждал, чтобы не лез, но он не унимается. Говорит, что раньше и не понимал, что такое любовь. Джоанна ему не верит, не беспокойся…
        Ник сухо заметил:
        - Я не о себе беспокоюсь. Не будет ли он ее донимать? Что за тип?
        Джулиус неопределенно пожал плечами, уверенный, что в этом случае беспокоиться не о чем.
        - Да обычный избалованный мальчишка. Семья не бедная, поэтому может многое себе позволить. Спортивная машина, квартира здесь и в Лондоне и прочее. Девчонки, по сути, сами ему на шею вешаются. Он щедрый. На подарки не скупится…
        - Понятно. Ну ладно, отважу. Как ты смотришь на свадьбу в Лондоне через пару недель?
        Джулиус подскочил на стуле точно так же, как до этого его сестрица. Этот срок показался ему совершенно возмутительным и даже скандальным.
        - Для чего такая спешка?
        Предусмотревший этот вопрос Ник хмуро ответил:
        - Хочу, чтобы ребенок родился в разумные сроки. Терпеть не могу вынужденные браки, когда невеста стоит перед алтарем с совершенно очевидным животиком. Сам понимаешь, враз возникает мысль, что жениха привели в церковь если не под конвоем, то вроде того…
        Потрясенный Джулиус сначала открыл рот, потом закрыл. Недоуменно потер лоб и только потом выпалил, как испуганный мальчишка:
        - Ты что, уверен?
        - Нет, конечно. Пара дней только прошла. Но все может быть. Поэтому лучше поскорее пожениться и жить спокойно.
        Джулиус нутром чувствовал, что что-то здесь не так, но возражать этому сильному и уверенному в себе парню, с которым чувствовал себя неуютно, не посмел. С сомнением протянул, не замечая, что бокал в его руке наклонился и виски тоненькой струйкой льется на антикварный ковер:
        - Что ж, если этого хочет сестра, то я возражать не могу, конечно.
        Ник широко развел руками и укоризненно посмотрел на него.
        - Что значит «хочет»? Джоанна сейчас просто не в себе, она ничего, - он подчеркнул это «ничего», - вспомнить не может. Так что в этом деле она нам не помощник. Но я рассчитываю на твою помощь. Ведь неизвестно, когда она вспомнит то, что было. - И больше для самого себя, чем для собеседника, добавил затухающим голосом: - А возможно, и никогда…
        Последние слова прозвучали, как нелогичная и странная надежда, что привело Джулиуса в еще большее замешательство. Вытянувшись в кресле, он соображал, должен или нет он соглашаться на этот скоропалительный и очень, очень подозрительный брак. Но полгода с подписания договора о купле «ЭйБиСи индастриз» не прошли и Тайлер в любой момент мог дать задний ход. Во всяком злучае, Джулиусу казалось, что в слегка предупреждающем тоне собеседника такая возможность не исключалась. А он никак не мог себе позволить провалить сделку. От этого зависело очень многое и в его судьбе, и в судьбе очень дорогого ему человека. И Джулиус ответил вполне лояльно:
        - Что я должен сделать?
        Ник суховато перечислил обязанности единственного брата невесты:
        - Оповестить родственников о дате свадьбы и месте ее проведения. Пригласить всех, кто захочет, приехать в Лондон. Больше от тебя ничего не требуется. - Видя тщательно скрываемое Джулиусом сомнение, перевел разговор на животрепещущую для того тему: - Да, какое поместье ты хотел купить?
        Понимая, что Тайлер и без него все узнает, Джулиус вяло признался:
        - В Озерном краю граф Блумсберри продает одно из своих поместий. Там можно разводить лошадей…
        Его голос звучал с такой грустью, даже тоской, что Ник заподозрил, что дело там вовсе не в лошадях. Но совать нос не в свое дело не стал. Безучастно поинтересовался:
        - Ты так любишь это дело? Джоанна говорила, что ты в нем ничего не смыслишь.
        Джулиус недовольно помялся, но ничего не ответил. Ник спросил о стоимости и слегка присвистнул. Цена была явно завышена. Сказал об этом Джулиусу, и тот понуро согласился:
        - Мне тоже так показалось. Но оценку делала независимая фирма и я считал…
        - Что за фирма?
        - «Гарнетт и сын».
        - Ее владелец - двоюродный брат этого самого графа, то есть близкий родственник. Так что независимой ее назвать никак нельзя - тебе так не кажется?
        У Бэрда на щеках появились темные пятна.
        - Мне тоже так казалось, но я об их родстве не знал. Я не изучал родословные нашей знати. Что ж, теперь потребую аудиторской проверки.
        - Я скажу тебе, в какую фирму лучше всего обратиться, а пока поеду по делам. У меня возникли кое-какие мысли по поводу «ЭйБиСи индастриз». Вечером заеду к Джоанне, мы обговорим все конкретно - возможно, даже время и место венчания, - и я позвоню тебе. Так что готовься.
        Он ушел, а Джулиус, проводив гостя, вернулся в гостиную, развел огонь в камине и сел напротив, наблюдая за пляшущими языками пламени. Тайлер ничего не спросил о приданом Джоанны. Все знает или оно его попросту не интересует? В принципе, он очень богатый человек, но и очень богатые люди считают деньги…
        Подъехав к клинике, Ник быстро взбежал по лестнице, не дожидаясь лифта. Заглянул в ординаторскую, где толстый важный врач сообщил ему последние новости. Ник был так рад, что даже не пытался скрыть свое эйфорическое настроение. Единственное, что несколько сбивало его радужный настрой, - то, что Джоанна в любой момент может вспомнить их ночь и тогда все его планы рухнут. Зайдя в палату, осторожно посмотрел на нее. Джоанна сидела в кресле, делая вид, что читает книгу. Лицо ее было безмятежным, никаких признаков возвращения памяти не было, и Ник вздохнул с облегчением. Сел на подлокотник, касаясь ее руки бедром, и дождался, когда она, не выдержав, подняла голову и посмотрела прямо на него.
        Ласково погладив ее по голове, как ребенка, Ник сообщил:
        - Я поговорил с твоим лечащим врачом. Он сказал, что через пару дней, если все будет в порядке, тебя выпишут. При условии, что за тобой будет кому присмотреть. Что скажешь?
        Она поболтала ногой с таким напряжением, будто делала очень важное дело. Рассеянно проговорила:
        - Поеду к девчонкам. Там теперь мой дом. Да и если что понадобится, они помогут.
        Ник непроницаемо заявил:
        - Не получится. Я забрал у них твои вещи. Ты поедешь ко мне. Сначала сюда, а потом, когда мы определимся со свадьбой, в Лондон. Только не знаю, стоит ли сразу ехать в дом в Челси, ты наверняка захочешь что-то переделать в нем по своему вкусу. Наверное, придется немного пожить в моей лондонской квартире. В принципе, она достаточно большая.
        Отшатнувшись, Джоанна хотела возмутиться его своеволием, но в голове застучали какие-то отвратительные молоточки и она с трудом спросила:
        - Почему ты все решаешь за меня?
        По ее побледневшему лицу и сузившимся зрачкам Ник понял, что ее терзает жуткая боль, быстро встал и нажал на кнопку вызова дежурной медсестры. Та тут же пришла. Померив больной давление, сделала укол и попросила Ника уйти. Тот подчинился, но перед уходом крепко поцеловал Джоанну в губы и негромко попросил:
        - Подумай хорошенько, дорогая, где и в чем ты будешь венчаться… - И услышал вслед восторженный вздох немолодой медсестры, явно вспомнившей свои молодые годы.
        Вечером, дождавшись десяти часов, он позвонил домой. Трубку взял отец. Известив его, что все хорошо и что купчую на завод он оформил, немного помедлил, давая знать, что сейчас последует сногсшибательное сообщение.
        - Я встретил удивительную девушку и хочу жениться.
        Отец отнесся к этому благодушно.
        - Прекрасно. И когда вы планируете провести прием в честь обручения?
        Следующие слова сына повергли его в настоящий шок:
        - Прием по случаю нашей свадьбы, отец, будет через две недели…
        В пятницу Джоанну выписывали из клиники. Приехавший за ней Ник вежливо поблагодарил проконсультировавшего его врача, особо упиравшего на необходимость прекращения интимной жизни хотя бы на пару недель, пока не пройдут мучившие девушку головные боли, подхватил ее сумку, засунул в карман выданные ему лекарства и бережно вывел Джоанну на улицу. Сощурившись от непривычно яркого света, она повертела головой, выглядывая брата. Не увидев его, скованно поинтересовалась:
        - Ты не знаешь, где Джулиус?
        Ник удивленно хмыкнул:
        - Разве он тебе не позвонил?
        Джоанна разочарованно протянула:
        - Нет… Но он мог звонить, когда я спала. Тогда я попросту не слышала звонок. Лекарства, сам понимаешь…
        Ник утешающе покивал головой.
        - Да, конечно. Я об этом не подумал. Он поехал в Озерный край. Покупать то поместье, о котором тебе говорил. Чем оно ему так приглянулось?
        Джоанна знала, чем приглянулось это поместье брату, но почему-то ей очень не хотелось говорить об этом как снег на голову упавшему жениху. Поэтому она сказала:
        - Возможно, это его очередная великая идея. А может, что-то и получится. Не знаю…
        Ник искоса посмотрел на Джоанну. Она что-то скрывала или, вернее, не договаривала. Но давить на нее он не стал. Захочет - расскажет сама. Ему, в принципе, все равно, чем собирается заниматься ее великолепный братец. Бережно усадив невесту на заднее сиденье, он сел рядом, кивнул водителю и ободряюще сжал ей руку. Машина плавно тронулась с места и быстро покатила к центру города.
        Приехав к своему дому через пятнадцать минут, он с тревогой посмотрел на Джоанну. Казалось, он от нее чего-то напряженно ждал, и она поняла, что именно здесь все и произошло. Залившись краской смущения, скованно призналась:
        - Извини, но я ничего не помню…
        К ее удивлению, он, казалось, был даже рад, услышав подобное.
        - Это ерунда. Все равно мы с тобой через пару дней поедем ко мне в Лондон. Так что нет смысла что-либо вспоминать.
        Его легкомыслие не понравилось Джоанне, и она попыталась протестовать:
        - Зачем мне ехать с тобой в Лондон? Я вполне могу остаться и здесь.
        Выйдя из кабины и распахнув перед ней дверцу, Ник сердито отрезал:
        - Нет, не можешь! За тобой нужен присмотр, а как я смогу это сделать, ежели ты будешь в Ливерпуле, а я в Лондоне? Я не могу здесь больше оставаться, у меня слишком много дел. Я и так пробыл здесь гораздо дольше, чем мог.
        Джоанна растерялась. Его слова прозвучали так, будто в этом была виновата исключительно она.
        - Но ведь я тебя вовсе не держу… - Произнеся это ломким голоском, она поняла, что еще немного - и она заплачет от странного, болезненного чувства, внезапно затмившего разум.
        Вспомнив слова доктора, что амнезия действует на больных угнетающе, она решила, что это просто приступ нормальной в подобных случаях меланхолии. Ник, не обращая внимания на ее бледность, вынул из багажника сумку и быстро пошел вперед, сделав приглашающий взмах рукой. Джоанна молча поплелась за ним, больше не пытаясь возражать. Он был слишком уверен в правильности своих поступков, чтобы у нее хватило сил сопротивляться.
        Открыв дверь в комнату, которая показалась ей совершенно незнакомой, Ник хмуро пообещал:
        - Устраивайся здесь, дорогая. Обещаю, что тревожить тебя не буду. Как бы мне этого ни хотелось…
        Зазвучавшая в его голосе страсть задела ее тайные струны, и она внезапно подумала, что не отказалась бы оказаться с ним в одной постели. И тут же в душе возник непонятный шквал болезненного недовольства, отчего она отступила подальше в комнату и несвязно пробормотала:
        - Да-да, конечно…
        Уже собравшийся уходить Ник повернулся, вглядываясь в ее лицо. Ее бледность насторожила его, и он, чуть склонившись к ней, требовательно спросил:
        - Как ты себя чувствуешь, малышка? Не рано ли тебя выписали из клиники?
        Чуть не сошедшая с ума от безнадежных серовато-зеленоватых больничных стен, Джоанна испуганно воскликнула:
        - Со мной все прекрасно! Я себя очень хорошо чувствую! Не беспокойся!
        Ник не поверил, но согласился:
        - Ну хорошо! Тогда переодевайся и ложись отдыхать, а я приготовлю что-нибудь поесть. И не вздумай напрягаться - стирать там что-либо или мыться в одиночку. Меня об этом последнем особо предупреждал твой лечащий врач. У тебя может закружиться голова. Поэтому непременно скажи мне, если тебе захочется чего-либо подобного. Никакой самодеятельности, прошу тебя!
        Скривившаяся от подобной перспективы Джоанна все же послушно пообещала, что ничего подобного делать не будет, и Ник вышел, оставив ее наконец одну.
        В углу комнаты стояли ее чемоданы, привезенные им с ее квартиры, и она, переложив их содержимое во вместительный шкаф, призадумалась. Ей очень хотелось принять душ, но необходимость присутствия при этом Ника жутко ее смущала. Представив его рядом во время этой процедуры, она зябко поежилась и решила обойтись без него. Но не принимать душ, что вполне могло бы привести к травме, если у нее и в самом деле внезапно закружится голова, а просто усесться в ванну и вымыться, ничем не рискуя. Но вот как убедить в этом Ника, явно считающего, что без него она ни на что не годится?
        На ее удачу, громко хлопнула входная дверь, и Джоанна поняла, что Ник куда-то вышел. Подождав пару минут, она опрометью кинулась в ванную комнату, включила полный напор воды и, не дожидаясь, пока наполнится ванна, села в нее и принялась мыть голову. Вымылась она быстро и даже смогла еще немного понежиться в воде, когда вновь хлопнула входная дверь и быстрые шаги Ника удалились на кухню.
        Не желая его появления в ванной, Джоанна неслышно поднялась и, закутавшись в махровый халат и обвязав голову полотенцем, на цыпочках пробралась в свою комнату.
        Через пару минут к ней в дверь постучал Ник. Не услышав ответа, тихонько заглянул и, убедившись, что Джоанна безмятежно спит на кровати, осторожно прикрыл дверь. Едва он вышел, как она соскочила с постели и, вытащив фен, принялась сушить мокрые волосы, молясь, чтобы он не услышал жужжание моторчика и не начал возмущаться ее своеволием. Высушив волосы, она снова легла и на этот раз на самом деле заснула.
        Проснулась она ранним утром и сразу почувствовала зверский голод. Стараясь не шуметь, прокралась на кухню и открыла холодильник. На верхней полке стоял купленный Ником пудинг, рядом с ним сливовая подливка. Разогрев то и другое в микроволновке, Джоанна с огромным аппетитом съела все, что было на тарелке, и решила сварить себе кофе. Но, едва закипел чайник, как на кухне нарисовался недовольный Ник. На нем были только трусы-боксеры, и Джоанна стыдливо отвела взгляд, успев все-таки отметить его тренированную мускулатуру и густую поросль на груди, узкой дорожкой уходящую к низу живота. Ее внезапно пронизал чувственный озноб, и она зябко поежилась, жалея, что на ней тонкая футболка, не скрывающая томительно напрягшихся сосков.
        Но Ник не обратил никакого внимания на ее подающее призывные сигналы тело. Его возмущало то, что она, не ожидая от него никакой помощи, хозяйничает на кухне.
        - Джоанна, как ты можешь? Врач же ясно предупредил - никакого напряжения!
        Ее посмешило его искреннее негодование.
        - Какое напряжение? Я бы не сказала, что поставить пудинг в микроволновку называется напряжением! Я же не инвалид, в конце-то концов…
        Он недовольно пробурчал, решительно отстраняя ее от кухонного стола:
        - Не инвалид, конечно, но кофе тебе нельзя. Оно поднимает давление. Я тебе лучше разогрею молоко.
        Достав из холодильника пакет молока, он налил его в керамическую кружку и поставил в микроволновку. Через полминуты та запищала, сообщая о выполненном поручении, и он торжественно поставил перед Джоанной полную кружку.
        Не очень любившая молоко, она слегка поморщилась, но, чтобы не провоцировать новую вспышку яростной о ней заботы, послушно выпила молоко. Внимательно следивший за ней Ник похвалил ее, как маленькую девочку, и спросил, чем она думает сегодня заняться. Джоанна, у которой периодически возникали сильные головные боли, призадумалась.
        - Ничего, наверное. Просто посижу, подумаю. Ну, может, немного почитаю. Здесь есть что почитать?
        Ник озадачился.
        - Нет. Я же здесь не живу. Но, может, тебе купить какой-нибудь женский журнал?
        Немного поколебавшись, Джоанна согласилась. Конечно, в иллюстрированных журналах редко встретишь что-либо интересное, но если уж под рукой нет ничего более достойного…
        Одевшись, Ник быстро выбежал на улицу и, купив в ближайшем газетном киоске кучу женских журналов, принес их Джоанне. Она скованно поблагодарила его. На сердце было очень тепло: наверное, потому, что так ревностно о ней никогда и никто - во всяком случае, на ее памяти - не заботился. Дедушка, конечно, любил ее, но покупать дурацкие журналы, чтобы она не скучала, ни за что бы не стал. Позавтракав, Ник оставил ее одну, сердито наказав не перенапрягаться и пообещав прийти как можно скорее.
        Оставшись одна, Джоанна прилегла на кровать и, удобно устроившись среди подушек, принялась за журналы. Прочитав - или, вернее, просмотрев - с десяток однообразной глянцевой макулатуры, отбросила их в сторону и встала.
        Сделав несколько энергичных взмахов руками и не почувствовав никаких перемен в своем самочувствии, она захотела для начала пройтись по комнатам квартиры, чтобы размять затекшие от неподвижности ноги. В соседней комнате, служившей гостиной, она включила телевизор, но смотреть его не смогла из-за сильной рези в глазах. Выключив телевизор, двинулась дальше. Кухня ей была уже знакома, и она благодушно посмотрела на холодильник, гадая, когда же вернется Ник и не стоит ли ей перекусить, не дожидаясь его. Решив все-таки еще с часик подождать, она медленно прошла по коридору, распахнула дверь в соседнюю с кухней комнату и внезапно остановилась на пороге, захваченная смутно знакомым чувством - тем, что называют
«дежавю».
        Она явно здесь уже была. Повредившаяся память, заблокировавшая важное, можно сказать, определяющее судьбу событие, молчала, но ее подсознание, столь быстро признавшее обстановку комнаты, внезапно начало бунтовать, да так, что она вынуждена была прижать пальцы к вискам и опуститься на тщательно заправленную кровать Ника.
        Тело била крупная дрожь, но вовсе не от страстного томления, а от чего-то непонятного и даже страшного. Что же все-таки произошло здесь, в этой комнате и на этой постели? Надеясь хоть что-то вспомнить, Джоанна легла на подушки, еще хранившие запах Ника, закрыла глаза и попыталась расслабиться. Но не получилось. Наоборот, сердце начало исступленно биться и ей захотелось плакать от невыносимого стыда и тоски. Она порывисто села, откидывая волосы от побледневшего лица.
        Нет, здесь могло происходить все, что угодно, но только не признание в любви. Она не понимала почему, но чувствовала это так же точно, как то, что день белый, а ночь черная.
        Нарушая ее размышления, в спальню стремительно вошел Ник. Увидев ее потерянное лицо, прямо спросил, что случилось. Она не стала скрывать свои сомнения:
        - Я не думаю, что ты любишь меня настолько, что хочешь на мне жениться…
        Это прозвучало на редкость неуверенно, и он с непроницаемым выражением лица холодно поинтересовался:
        - Почему ты так решила?
        Объяснить свои подозрения значило подвергнуть себя возможным насмешкам, и Джоанна робко пояснила:
        - Я просто это чувствую…
        Внезапно опустившись перед ней на колени, он взял ее руки в свои и нежно произнес:
        - Я в самом деле тебя люблю. Верь мне. Просто ты сейчас подавлена и расстроена. Не надо из-за такой ерунды портить все, что между нами происходит. Поверь мне, мы будем счастливы. Ты никогда не пожалеешь, если станешь моей женой.
        Она молча смотрела в его ждущее лицо. Оно было напряжено и приняло какое-то странное, такое непривычное для него умоляющее выражение. Джоанна чертовски не любила обижать людей, к тому же Ник ей очень, очень нравился. Даже больше, чем нравился. Но вместе с тем она ощущала в нем какую-то смутную угрозу, что-то такое, что не давало ей полностью отдаться сладкому, но ставящему ее в зависимость от этого мужчины чувству. А она всегда боролась за собственную независимость. И старалась жить так, чтобы никто больше не смог причинить ей боль. Но и другим причинять боль она не хотела. Тем более Нику.
        Она молчала, и он, чуть нахмурившись, решил все за нее сам.
        - Собирайся. Мы сегодня же уезжаем в Лондон. В принципе, я сделал все, что хотел. Так что мы отправляемся сразу, как только ты будешь готова.
        И, решительно поднявшись с колен, прошел на кухню. Джоанна медленно, на плохо слушающихся ногах пошла следом. Выложив из пакетов принесенные им полуфабрикаты, Ник засунул половину в холодильник, другую половину в микроволновку и ласково улыбнулся.
        - Чего бы ты хотела на ланч?
        Не ответив на его вопрос, она попыталась воззвать к его здравому смыслу:
        - Но что я буду делать в Лондоне? Там у меня нет ни родных, ни друзей…
        Это показалось ему совершенно несущественным.
        - Там у тебя буду я. Думаю, на первое время этого вполне достаточно. Ну а потом пойдут дети, и тебе будет не до родных с друзьями.
        Джоанна молча открыла и закрыла рот, обескураженная столь открытым проявлением собственничества. Никто из ее знакомых не посягал ни на нее, ни на ее время столь откровенно. Микроволновка тоненько запищала, и Ник, прекратив зряшный, с его точки зрения, спор, выставил на стол нежную рыбу в белом вине, куриное филе с пармезаном и нежные телячьи эскалопы.
        - Иди мой руки, а то я отчаянно хочу есть. Раз уж другие радости жизни мне недоступны… - И он с нескромным намеком подмигнул Джоанне, заставив ее покраснеть до корней волос.
        Она поплелась в ванную, недоумевая и браня себя за несопротивление. Но что она могла сделать? Не драться же ей с ним… Но в глубине души понимала, что ей просто хочется, чтобы все было решено за нее. Дедушка всегда требовал, чтобы она сама принимала взвешенные и обдуманные решения, и за последствия отвечала тоже сама, хотя к жизни она относилась с опаской, как к существу коварному и непредсказуемому. И теперь возможность переложить на чужие плечи ответственность за неразумные поступки ее откровенно радовала.
        Вымыв руки, она села за стол и с удовольствием поела. Ей было даже стыдно за свой аппетит, ведь считается, что девушка должна есть немного, но Джоанна все ела и ела и не могла остановиться. Наконец, насытившись, откинулась на спинку стула и перевела дух.
        Ник был явно доволен.
        - Аппетит у тебя прекрасный. Так что есть надежда, что поправишься ты быстро. Думаю, к свадьбе будешь в полном порядке. Ну а теперь собирайся, и поедем.
        Она упрямо осталась сидеть на кухне, не соглашаясь с его узурпаторскими требованиями. Укоризненно покачав головой, Ник отправился в ее комнату и принялся методично кидать в сумки одежду, отнюдь не заботясь о том, чтобы ее не смять. Так он и заявил заглянувшей через некоторое время в комнату Джоанне:
        - Помнется - и черт с ней. Купишь новую.
        Джоанна, девиз которой всю жизнь был - экономия, экономия и еще раз экономия, не могла понять подобной расточительности. Хотя она и ее брат считались внучкой и внуком богатого промышленника, но свободных денег у них никогда не было. То нужно было создать один трастовый фонд, то другой, то начиналась очередная модернизация завода, то Джулиус ввязывался в очередную аферу. Не выдержав, она оттеснила Ника в сторону и сама принялась аккуратно укладывать вещи.
        Пожав плечами, он пошел собираться сам и через полчаса, предупредив владельцев квартиры о своем отъезде, отнес вниз сумки и чемоданы. Когда Джоанна вышла на улицу и он распахнул перед ней переднюю дверцу машины, она тихо ахнула - сиденье было опущено и составляло с задним сиденьем довольно комфортабельное ложе. Она с возмущением посмотрела на Ника, но он нетерпеливо выговорил:
        - Ложись давай. Дорога длинная, и тебе лучше поспать.
        Джоанна и в самом деле чувствовала сильную слабость, поэтому колебалась недолго. Забравшись внутрь, легла на мягкое ложе. Ник подложил ей под голову свой шерстяной свитер, и теперь ее обволакивал его такой мужской, чуть пахнувший кедром запах. Это было очень приятно, и она, втянув его в себя чуть трепещущими ноздрями, мечтательно закрыла глаза. Укрыв Джоанну пушистым пледом, Ник быстро вывел автомобиль со двора и помчался на юг, изредка кидая в ее сторону внимательные взгляды.

4
        Остановившись перед высоким домом в самой фешенебельной части Голден-лейн, Ник вынул из багажника чемоданы и ободряюще улыбнулся откровенно испуганной Джоанне. Помогая ей выбраться из машины, пояснил:
        - Здесь мы будем жить. Во всяком случае, до свадьбы. Потом я покажу тебе наш загородный дом. - И прошел вперед, не обращая внимания на оставленную машину.
        Джоанна засеменила сзади, с беспокойством оглядываясь на покинутый посередине дороги «мерседес».
        - А тебя не оштрафуют за брошенную машину? - Ей не верилось, что можно так просто оставить на тротуаре авто и уйти.
        Ник небрежно махнул рукой.
        - Не беспокойся. Сейчас придет привратник и отгонит ее в подземный гараж.
        Она замолкла. Вот и еще один урок - она и не предполагала, что такое возможно.
        Ник прикоснулся рукой к маленькому окошечку в почти незаметной двери, и та незамедлительно открылась. Видя удивление Джоанны, пояснил:
        - Здесь стоит фотоэлемент. Сравнив отпечаток моей ладони с тем, что хранится в его памяти, он решает, пропустить меня или нет. Еще ни разу не ошибся. Но это не единственный элемент защиты от несанкционированного доступа. Отпечаток твоей ладони тоже будет заведен в память компьютера, и ты в любой момент сможешь беспрепятственно войти и уйти.
        Джоанна вовсе сникла. Столько предосторожностей! Не то что у них в Ливерпуле, где они с Джулиусом зачастую вовсе не закрывали двери, особенно когда боялись потерять ключи. Но там они жили в небольшом рабочем поселке, где все друг друга знали и где криминальных происшествий на ее памяти не было ни разу.
        Зайдя внутрь, они очутились в небольшом фойе перед лифтом. Ник провел по щели сбоку кабинки пластиковой картой, и дверцы медленно расползлись по сторонам. Кабинка была шикарной - с обитым натуральной кожей сиденьем и стенами, затянутыми в золотистый штоф.
        Они в один момент вознеслись на нужный этаж и вышли в широкий коридор, устланный темно-синим ковром. Едва они ступили на пол, как загорелся свет, и они беспрепятственно прошли до одной-единственной коричневой двери в конце коридора.
        Ник вытащил из кармана ключи и открыл замок. Распахнул перед Джоанной дверь и помог ей снять легкую куртку. Войдя в комнату, она остановилась и осмотрелась. Просторная комната завораживала взгляд. Интерьер был выдержан в приглушенных серо-серебристо-синих тонах, создававших спокойную, даже интимную, атмосферу. Мебель была основательной, но, на взгляд Джоанны, слишком уж казенной.
        Размеры комнаты поражали, в ней вполне уместился бы весь их с Джулиусом немаленький дом - во всяком случае, первый этаж точно.
        Заметив бледность Джоанны, Ник направился к встроенному в стену бару со стеклянной панелью, в дымчатой поверхности которой играли огоньки висевшей в комнате люстры. От прикосновения Ника панель подалась, открыв солидную батарею бутылок.
        - Тебе нужно выпить, принять душ и отдохнуть. Или ты голодна и предпочла бы перекусить?
        Но Джоанна предпочла изменить предложенный им порядок.
        - Нет, лучше я отдохну. И пить ничего не буду. Просто часок посплю.
        Он послушно согласился, наливая себе джин с тоником.
        - Как хочешь. Твоя спальня в самом конце коридора.
        Несколько озадаченная его небрежным отношением, Джоанна прошла в указанную комнату. Там уже стоял ее чемодан, из чего она сделала вывод, что прислуга в доме есть, просто не показывается. Осмотрев комнату, Джоанна нашла, что та довольно уютна, в золотисто-коричневых тонах, удобная и большая, но ужасно, ужасно чужая. Однако выбирать не приходилось, и она, приняв душ, упала в постель, едва откинув в сторону расшитое шелком покрывало.
        Прежде чем Джоанна погрузилась в тихий сон, в ее голове мелькнула неприятная мысль, заставив ее тягостно вздохнуть - почему так резко изменился Ник? Едва они приехали, как он стал вести себя так, будто это она, а не он, была инициатором ее переезда сюда. Но ведь она вовсе этого не хотела. Что же произошло?
        Но обдумать эту мысль не успела: усталость взяла свое - и она уснула, не услышав, как в комнату бесшумно зашел Ник. Он задумчиво посмотрел на спящую невесту, опустил шторы на окнах, создав приятный полумрак, и с сожалеющим вздохом вышел.
        Джоанна проснулась через пару часов, освеженная крепким сном. Приезд сюда, к Нику, уже не казался ей непоправимой ошибкой. Напевая, она привела себя в порядок и вышла в большой коридор, гадая, куда же ей идти.
        Тут же, явно услышав ее легкие шаги, из дверей напротив высунулась голова Ника.
        - Проснулась? Зайди ко мне!
        Его голос был не очень приветливым, и Джоанна вновь растерялась. У нее возникло острое чувство бесприютности, и она, с трудом натянув приветливую улыбку, зашла к нему.
        Это был просторный кабинет с огромным письменным столом, на котором поместились компьютер, сканнер и факс. В углу стоял большой копировальный аппарат с внушительным многофункциональным дисплеем. Ник стоял у окна за письменным столом, словно создавая между собой и Джоанной разделительное пространство.
        Не решаясь перейти невидимую, но от этого не менее ощутимую демаркационную линию, Джоанна остановилась у входа. Ник следил за ее робкими движениями с чуть заметной усмешкой.
        - Не робей так, дорогая. Скоро ты станешь здесь полновластной хозяйкой. Я хотел поговорить с тобой о завещании твоего деда. Почему он все оставил только Джулиусу?
        Она неловко закашлялась.
        - Не совсем так. Перед смертью дедушка перевел на мое имя изрядную сумму. Но она…
        Ник догадался.
        - Ее уже истратил твой братец? Не так ли?
        Джоанна с укором посмотрела на ожесточенное лицо жениха. Тихо возразила:
        - Нет, конечно…
        - И что же ему помешало? - Нику не верилось, что Джулиус не пытался потратить их на очередной авантюристический проект.
        - Дедушка не разрешил тратить их без одобрения мистера Нельсона и еще одного своего старого друга. Поэтому они все целы.
        - Предусмотрительный у тебя дедушка. Но у Джулиуса часто бывают нелепые фантазии, не так ли?
        Джоанна неловко помялась. Она и в самом деле частенько страдала от безумных прожектов брата. Даже тогда, когда был жив дед. Но говорить об этом смахивало на предательство, и она упорно молчала, отведя взгляд. Однако Ник догадался обо всем и без слов.
        - Не говори, я и сам все понимаю. Как ты думаешь, не стоит ли мне проследить за тем, как он потратит полученные за завод деньги?
        Джоанна молча смотрела на жениха. Неужели он не понимает, что она не может ни в чем укорить брата? По сути, они одни на всем белом свете и только его одного она может назвать родным. Мысль о том, что Ника она родным назвать не отваживается, да и вряд ли когда осмелится, сильно ее смутила. Он чуть нахмурился, но сердито пообещал:
        - Я попрошу моих адвокатов проследить за всеми действиями твоего буйного братца. В его же интересах, естественно. Ну а теперь, - он внезапно поменял тон на снисходительно-веселый, - чем бы ты хотела заняться?
        Джоанна хотела провести свой первый вечер в Лондоне только с Ником, разговаривая о том о сем, ведь странно невесте ничего не знать о своем будущем муже, но он властно попросил:
        - Переоденься, и мы поедем в небольшой итальянский ресторанчик. - От этой вести ее лицо помрачнело, и он снисходительно заметил: - Тебе там понравится, вот увидишь!
        Она поплелась к себе, продолжая недоумевать. Для чего Нику понадобилось тащить ее сюда, если он даже пару часов наедине с ней провести не желает? С таким же успехом она могла остаться до свадьбы и в Ливерпуле…
        Надев строгое вечернее платье из жатого черного шелка длиной до середины колена, она собрала свои черные волосы в строгий узел, оголив стройную шею. Оглядев себя в зеркале, решила, что мрачность вполне оправданна - в конце концов, она в трауре по дедушке. Чуть подкрасившись, она задумалась, чем бы украсить декольте. Выбор был небольшой - либо золотая цепочка, принадлежавшая бабушке, либо серебряное колье с полудрагоценными камнями. Более дорогие украшения, хранившиеся в семейном сейфе в одном из банков Ливерпуля, она с собой взять не решилась.
        Постучав, как чужой, в комнату осторожно вошел Ник. На нем был торжественный черный смокинг и белоснежная рубашка с черной же бабочкой.
        - Готова, дорогая?
        Она кивнула головой.
        - Сейчас, только надену что-нибудь на шею…
        Он скептически осмотрел ее небогатый выбор и быстро вышел. Вернулся через минуту, неся в руках очаровательное ожерелье из ровного крупного жемчуга. Надев его на шею невесте, не удержался и поцеловал ложбинку на затылке у основания черепа. Но отшатнулся и немного охрипшим голосом предложил:
        - Поехали?
        Она приняла предложенную им руку, и они чинно прошествовали до выхода из квартиры. Тут из небольшой двери у входа появился важный немолодой мужчина. С легким поклоном растворив перед ними дверь, чопорно попрощался.
        Уже спускаясь в лифте, Ник ответил на невысказанный Джоанной вопрос:
        - Это мой дворецкий, Филип. Он организует всю мою домашнюю жизнь и один стоит целого штата слуг. Можешь обращаться к нему по любому вопросу, он может все. Но, как ты видела, он уже далеко не молод, поэтому после десяти я стараюсь его не беспокоить.
        Выйдя из дома, Джоанна увидела, что их ожидает такси. Ник небрежно пояснил:
        - Если хочется немного выпить, то лучше воспользоваться такси. Сама понимаешь - у штатных водителей есть заслуженные выходные и не дай бог разбираться с их профсоюзом…
        Джоанне никогда не приходилось разбираться с профсоюзами ни по каким вопросам, но она представляла, что это может быть весьма обременительно.
        Быстро проехав по боковым улочкам, таксист привез их к небольшому неприметному зданию, выходившему торцом на Пиккадилли. На нем не было даже вывески. Зайдя внутрь и поднявшись по мраморным ступеням, они сразу очутились в царстве роскоши и яркого света. По неискушенному мнению Джоанны, ничего тихого и приятного здесь не было. Заходившие в фойе дамы скидывали с плеч на руки импозантного швейцара в расшитой золотом ливрее дорогие меха и оставались в роскошных нарядах, подчеркнутых сиянием настоящих драгоценностей. Джоанна поняла, что в своем скромном серебряном колье выглядела бы здесь как белая ворона.
        Метрдотель с поклоном проводил их к стоящему в отдалении столику с единственной пурпурной розой в хрустальной вазе. Джоанна с благодарностью покосилась на Ника, уверенная, что этот довольно неприметный столик для них зарезервирован по его просьбе, но Ник на нее не смотрел. Каким-то странным взглядом он уставился на танцпол, где в это время вальсировало несколько пар.
        Джоанна тоже посмотрела в ту сторону и решила, что смотрит он на высокую, хорошо сложенную девушку, синхронно двигавшуюся вместе с важным немолодым мужчиной в сером смокинге.
        Пошарив глазами по залу, Ник чуть слышно чертыхнулся. Джоанне даже показалось, что он готов встать и уйти, но тут с противоположного конца зала раздались призывные возгласы и танцующая пара вернулась к своему столику. О чем-то поговорив с сидящей там дамой, девушка с мужчиной решительно направились в сторону Ника Тайлера. Он поспешно поднялся им навстречу.
        Хорошенькая блондинка без малейшей застенчивости поцеловала его в губы и только после этого неприязненно посмотрела на его спутницу. Не найдя в ней ничего привлекательного, улыбнулась Нику. Джоанне показалась крайне неприятной эта улыбка, растянувшая тонкие губы девушки в узенькие ниточки и обнажившая белоснежные, но слишком острые лисьи зубки.
        Ник пожал руку подошедшему мужчине и поздоровался. Приветствие вышло не очень радостным, но под взыскательными взглядами подошедшей пары любой бы почувствовал себя не в своей тарелке. Казалось, они имеют на него какие-то виды - но вот какие? Это выяснилось довольно скоро, потому что Ник повернулся к Джоанне и представил подошедших:
        - Познакомься, дорогая. Это мой двоюродный дядя Стивен, граф Чеффорт. - Джоанна вспомнила, что он что-то говорил о бабушке - дочери графа и догадалась, что это сын ее брата. - И его прелестная дочь Виктория, или просто Вики. - Сделав округлый жест в сторону Джоанны, четко выговорил: - А это моя невеста Джоанна Бэрд. Наша свадьба состоится через пару недель, десятого октября.
        Это сообщение произвело эффект разорвавшейся бомбы. Граф сурово свел брови в одну ровную линию, а Вики, казалось, приросла к месту, чуть приоткрыв рот. Джоанна решила, что явно заняла место Виктории. Во всяком случае, та смотрела на нее, как на подлую узурпаторшу. Наконец, вспомнив о правилах хорошего тона, пара кисло поздравила Ника с помолвкой и быстро ушла, так ничего и не сказав Джоанне.
        Ник сел за стол и с некоторой тревогой взглянул на невесту. Джоанна сидела прямо с таким выражением лица, будто все происходящее не имело к ней никакого отношения.
        Чуть кашлянув, он признал:
        - Боюсь, что кузина считала меня своей законной добычей. Но я ей никогда ничего не обещал.
        Джоанна пожала плечами.
        - Граф явно надеялся на воссоединение родового древа. И на объединение состояний, насколько я понимаю. Вы же единственные дети в своих семьях?
        Ник согласно кивнул головой с едва видимой саркастической гримасой.
        - Да, это был бы со всех сторон выгодный брак. Но, - тут он протянул руку и пожал ее ладонь, - я встретил тебя. И, как говорится, далее без комментариев. - И улыбнулся ей тягучей соблазнительной улыбкой.
        Джоанну мгновенно бросило в жар, и она низко опустила голову, не в силах смотреть в его все понимающие глаза.
        Официант принес заказанные деликатесы, и Джоанна с удовольствием съела лобстера. В Ливерпуле они с братом довольно часто ели морепродукты, но в этом ресторане лобстер был приготовлен как-то иначе и очень ей понравился.
        Потом Ник пригласил ее на танго. Джоанна любила танцевать, но он держался до неприличия деревянно, держа партнершу на таком расстоянии, будто боялся обжечься, и под конец она стала чувствовать себя каким-то опасным и даже неприятным предметом. Чтобы избежать очередного танца, на которые Ник с непонятным упорством приглашал ее каждый раз, как звучала медленная музыка, она сбежала в дамскую комнату, надеясь передохнуть там несколько минут, и не заметила, как следом за ней помчалась Вики.
        Но это заметил Ник и сердито сжал кулаки, не зная, что предпринять. Он вполне представлял вздорный характер кузины и понимал, что Джоанне не поздоровится. Но что ему оставалось делать? Если бы это не была запретная для мужчин территория, он не задумываясь бросился бы на выручку, но теперь… Стараясь успокоить взбудораженные нервы, Ник глотнул из бокала добрый глоток шотландского виски.
        Джоанна смочила руки в холодной воде и приложила пальцы к вискам. В уголке глаза тоненько пульсировала несильная пока еще боль, предвещая приступ мигрени. Ей бы стоило вернуться домой и лечь, но не хотелось портить Нику настроение. Зачем ей навязываться, если он не желает оставаться с ней наедине? И что его к этому вынуждает? Неужели категорический запрет врача? Она глубоко вздохнула, не понимая, как умудрилась оказаться в столь неприятной ситуации. Насколько ей было бы приятнее остаться в Ливерпуле. Что за ней там некому присмотреть - откровенный блеф, примитивный предлог, чтобы увезти ее из родного города. И для чего такая поспешная свадьба? В возможную беременность ей что-то не верилось.
        За ее спиной эхом прозвучал тот же вопрос:
        - И почему вы решили так скоропалительно пожениться? Боитесь, что он от вас удерет, если вы ослабите поводок? - Звонкий голосок разносился по комнате, отнюдь не заботясь о присутствии свидетелей.
        Джоанна медленно повернулась, готовясь к неприятностям. Красивое лицо кузины Ника Тайлера было неприглядно оскалено и стало похоже на мордочку степной лисицы. Джоанна вежливо ответила, не желая ссориться с родственниками будущего мужа:
        - На скорой свадьбе настаивает Ник, а вовсе не я.
        Вики не поверила.
        - И с чего бы это?
        Старательно растянув губы в приветливой улыбке, Джоанна тем не менее ответила довольно саркастично:
        - Об этом, я думаю, вам лучше спросить у него самого.
        Вики восприняла этот ответ как вызов и негодующе воскликнула:
        - Вот как! Ну так я скажу всей нашей родне, что вы из себя представляете! - И умчалась, заставив Джоанну судорожно вздохнуть от приступа негодования.
        Она вышла из дамской комнаты и, с едва скрываемым ужасом ожидая увидеть у своего столика обвиняющую ее семью графа, зашла в зал.
        К ее удивлению, Ник ожидал ее в коридоре. Заглянул ей в лицо, ища следы обиды и раздражения. Найдя, с горечью усмехнулся, крепко взял под руку и повел обратно к их столику. Усадил в кресло и сел напротив, пристально вглядываясь в ее напряженное лицо. Спросить, о чем с ней говорила его великолепная кузина, не успел - к столику подошел нарочито безмятежный граф. Не допускающим возражения тоном потребовал:
        - Можно тебя на пару слов, Николас? Надеюсь, твоя дама нас простит. - И старший родственник сделал неопределенный кивок в сторону Джоанны.
        Та усвоила, что она просто некая абстрактная дама, а не невеста. Пока на ее губах стыла холодная улыбка, Ник ободряюще кивнул ей и встал. Они отошли к выходу, где им никто не мешал, и принялись что-то обсуждать. Джоанна не смотрела в их сторону, но все равно была убеждена, что разговор шел о ней.
        В ее голове снова всплыл неприятный вопрос - и зачем она здесь? Что настолько уж фундаментальное связывает ее с этим мужчиной, что он идет против всей своей родни? И почему она так покорно с ним соглашается? Конечно, у нее вовсе не боевой характер, но не до такой же степени… Правду говоря, она и в самом деле чувствует в его присутствии что-то необычное, особенное, чего никогда не чувствовала в присутствии своих старых приятелей, - но что это? Можно ли назвать это непонятное чувство любовью? Что за событие заблокировала ее повредившаяся память? Неужели оно и впрямь было столь значительно, что перевернуло всю ее жизнь?
        Ее размышления прервал вернувшийся Ник. Он был угрюм и суров, и сердце у Джоанны нехорошо забилось.
        - Ты поела?
        Она посмотрела на стол. На ее тарелках и впрямь было пусто. Удивленно вскинув брови, она и не заметила, когда опустошила тарелки, - Джоанна кивнула головой.
        - Тогда пошли!
        Расплатившись, Ник направился к выходу, поддерживая спутницу под руку, и даже головы не повернул в сторону раздосадованных родственников. Джоанна тоже не посмотрела на них, поэтому не знала, смотрели ли они в их сторону.
        Уже в подошедшем такси она робко поинтересовалась:
        - Что произошло? Ты поссорился с дядей? Из-за меня?
        Ник посмотрел на нее темным взглядом.
        - Не бери в голову!
        Его нежелание делиться с ней своими переживаниями обидело Джоанну, и она отвернулась к окну, мрачно наблюдая за пролетавшими мимо огоньками. Висок уже ломило от боли, и она болезненно щурилась, ожидая настоящий приступ мигрени.
        Уже в доме Ник раскаянно попросил:
        - Извини меня, милая, я был сегодня невежлив. Пойми меня - мне очень трудно держать себя в руках.
        Джоанна с недоумением взглянула на него, превозмогая режущую боль в глазах. Что он имеет в виду? Но тут боль начала биться в голове огненными молоточками - и она прижала прохладные пальцы к вискам в тщетной попытке облегчить удары.
        Заметив ее побледневшее лицо, Ник вздохнул и хмуро разрешил:
        - Ну беги, беги, скрывайся. Головная боль, как правило, лучший предлог для отказа жаждущему близости мужчине - не так ли?
        Он ее явно поддразнивал, но отвечать ему в том же духе у Джоанны совершенно не было сил, и она быстро пошла в свою комнату, надеясь, что там темно и прохладно. Там и в самом деле было темно и прохладно, и она, сняв с себя одежду, туго обвязала полотенцем голову и рухнула на кровать, готовясь к длинной беспокойной ночи.
        К ее удивлению, она смогла уснуть почти мгновенно и утром проснулась в относительно сносном состоянии.
        Едва она привела себя в порядок, с досадой рассматривая в зеркале темные тени под глазами, как в комнату кто-то требовательно постучал. Решив, что это Ник, Джоанна с легким недоумением разрешила:
        - Войди!
        Но в комнату вошла стильно одетая и элегантно причесанная дама с непроницаемым, как у профессионального игрока в покер, лицом. Она была слишком похожа на Ника, чтобы у Джоанны возникли сомнения насчет того, кто это.
        С нескрываемой антипатией оглядев поднявшуюся ей навстречу девушку, миссис Тайлер предложила:
        - Поскольку вы уже догадались, кто я, давайте пройдем в гостиную и поговорим. Думаю, что чашечка крепкого кофе вам отнюдь не повредит. Очень помогает после бурно проведенной ночи, знаете ли…
        Поняв, что подумала мать Ника, Джоанна густо покраснела. С трудом сдержав порыв оправдаться, она нервно одернула безукоризненно сидевшее на ней скромное домашнее платье и пошла за гостьей, чувствовавшей здесь себя истинной хозяйкой, в гостиную.
        Сев за небольшой чайный столик, миссис Тайлер нажала на незамеченную Джоанной ранее кнопку электрического звонка. По квартире разлилась негромкая мелодичная трель.
        Как вчера, из коридора бесшумно возник Филип. Джоанна нервно улыбнулась ему, неосознанно надеясь на хотя бы минимальную поддержку, но дворецкий даже не посмотрел в ее сторону. Миссис Тайлер с великосветским самообладанием приказала, совершенно уверенная, что вполне может командовать в доме своего сына:
        - Филип, приготовь, пожалуйста, по чашечке черного кофе мне и этой девушке.
        Джоанна была уверена, что миссис Тайлер прекрасно знает, как ее зовут, и желает просто подчеркнуть свою неприязнь. Сердце у нее болезненно сжалось - она не могла понять, чем заслужила столь пренебрежительное отношение. Она никому не навязывалась и приехала сюда исключительно потому, что не смогла противостоять давлению Ника.
        Миссис Тайлер молча, чуть поджав губы, рассматривала предполагаемую невестку. Что та ей не нравилась, или, вернее, то, что она ее не одобряла, она и не скрывала. Дождавшись, когда Филип бесшумно принес черный кофе, сливки, сахар, несколько сортов печенья и удалился, она двумя пальчиками подняла чашечку, отпила небольшой глоточек и заметила:
        - Не понимаю, как Ник мог так безответственно поступить. - На вопросительный взгляд Джоанны надменно пояснила: - Муж говорил мне о вас, но я сочла это дурной шуткой. Ведь Николас прекрасно знает, что в нашей семье давным-давно было решено объединить обе ветви. Иметь женой дочь графа - причем вполне возможно добиться и титула, ведь Вики единственная дочь, а майората в семье никогда не было, - это мечта многих из его ровесников. Но Ник поступил непредсказуемо и совершенно безответственно. Он приехал из Ливерпуля абсолютно другим человеком. Скажите, что вы там с ним сделали?
        Джоанна задумалась. Действительно, что? Если сознаться матери Ника, что ничего не помнит, та решит, что над ней просто издеваются. Не зная, что сказать, Джоанна вертела в руке серебряную ложечку и мечтала исчезнуть. Неважно куда, лишь бы подальше отсюда.
        Стремительно вошедший в комнату Ник спас ее от необходимости придумывать ответ.
        - Здравствуй, мам! Не думал застать тебя здесь в такую рань.
        Миссис Тайлер проницательно взглянула на сына.
        - Что, прибежал спасать свою подружку?
        Ник твердо возразил:
        - Невесту, мама, невесту!
        Миссис Тайлер презрительно промолчала, царственно допила кофе, изящно встала и, не говоря больше ни слова, двинулась к выходу. Даже ее прямая спина излучала такое негодование, что Джоанна болезненно съежилась, сумрачно глядя ей вслед.
        Сын благовоспитанно проводил мать до дверей и вернулся в комнату.
        Джоанна, которой кусок не лез в горло, скованно попросила:
        - Может быть, нам вовсе не стоит жениться? Я и не предполагала, что мое появление внесет такой разлад в твою семью.
        Ник с непонятным ей сожалением посмотрел в ее бледное лицо.
        - Да если б я мог, милая. - Тут он постарался изобразить радость и воскликнул: - Но тебе повезло, что Филип успел предупредить меня о появлении матери, а то тебе пришлось бы худо.
        Джоанна удивилась. Она никак не предполагала, что дворецкого хоть в какой-то степени беспокоит ее благополучие. Но визит миссис Тайлер и впрямь выбил ее из колеи. Это и в самом деле перебор - сначала встреча с негодующим семейством графа Чеффорта, а потом далеко не дружественный визит будущей свекрови. А она, наивная, мечтала, что сможет обрести настоящую семью… Что ж, ошиблась в очередной раз. Но, главное, - какие еще сюрпризы подготовила ей жизнь?
        Ободряюще пожав ее руку, Ник заявил:
        - Милая, завтракай и к десяти часам спускайся вниз. За тобой заедет моя секретарша, миссис Браун. Она большой спец по лондонским магазинам и поможет выбрать тебе свадебный наряд и все остальное, что к нему прилагается. Не забудь купить все, что может понадобиться для медового месяца. Вот твоя банковская карточка, там лежат деньги для подготовки свадьбы. Если не хватит, скажи, я добавлю… - Он встал, поцеловал ее в щеку, как престарелую тетушку, и скрылся.
        Джоанна сумрачно посмотрела ему вслед. Вот опять он все решил за нее. С тяжким вздохом допила кофе и, боясь повторения вчерашнего приступа мигрени, заставила себя проглотить пару сдобных печенюшек.
        Одевшись потеплее, ровно в десять спустилась вниз. Перед входом и в самом деле стоял небольшой «форд», из которого на дорогу выглядывала довольно милая мордашка. Увидев Джоанну, секретарша Ника Тайлера распахнула двери машины, и та была вынуждена скользнуть внутрь.
        Миссис Браун оказалась приятной, еще молодой, где-то около тридцати, модно одетой женщиной. Дружелюбно улыбнувшись, представилась:
        - Я миссис Браун, но лучше просто Кейт. Я вас сразу узнала - Ник хорошо умеет описывать людей.
        Джоанну немного покоробило это панибратское отношение между руководителем и подчиненной, но сама Кейт, видимо, ничего криминального в этом не усматривала.
        Водитель затормозил возле «Харродз», и девушки выпорхнули наружу. Кейт оживленно прощебетала:
        - Лучше всего покупки делать здесь. Есть все и самого высшего качества…
        Джоанна была здесь только в далеком детстве, еще вместе с матерью, поэтому посматривала на огромный магазин с некоторым испугом. Но Кейт с уверенностью бывалой покупательницы провела ее по всем этажам, заглядывая почти во все отделы, и очень скоро Джоанна стала обладательницей нескольких увесистых пакетов, от которых ее, впрочем, избавила все та же вездесущая Кейт, поручив их службе доставки магазина. Наконец они подошли к отделу товаров для новобрачных.
        Чего здесь только не было. Кейт с придирчивостью истинной свахи забраковала несколько десятков предложенных им продавцом-консультантом свадебных платьев, пока не остановилась на трех: кипенно-белом из швейцарских кружев; слоновой кости из натурального, чуть тусклого, шелка; сильно декольтированного платья в стиле середины девятнадцатого века - корсет и несколько пышных юбок.
        Заставив Джоанну примерить их все, она остановилась на последнем.
        - Ты в нем словно принцесса из сказки. Воздушная, просто неземная. И талия такая узенькая, словно ты вот-вот переломишься.
        Последний комплимент выглядел весьма двусмысленно, но Джоанна промолчала, решив принять его за поощрение. Платье стоило весьма и весьма недешево, но Кейт только махнула рукой на робкие возражения застенчивой невесты.
        - Это все сущая ерунда! Тайлеры вполне могут себе позволить устроить пышную свадьбу для единственного сына! К тому же платит он за все из своих собственных средств.
        Деморализованная несокрушимой уверенностью Кейт в правильности своих действий, Джоанна позволила купить этот сногсшибательный наряд с фатой до пояса и плюс к нему кружевной корсет, тонкое полупрозрачное белье, чулки на подвязках и длинные белоснежные перчатки.
        Довольная собой и сговорчивостью невесты Кейт привезла Джоанну к дому Ника и отбыла на работу докладывать ему о благополучно выполненном поручении.
        Джоанна опустошенно присела на искусно расшитый золотыми ромашками пуфик в своей комнате. Перед ней высилось большое, до потолка, зеркало с маленьким столиком для косметики. Из холодного стекла на Джоанну смотрела почти незнакомая, с самоуглубленным взглядом девушка. Джоанне было так не по себе, что захотелось плакать.
        После негромкого деликатного стука в дверь появился Филип.
        - Ланч готов. Где мне его подать? - Джоанна непонимающе посмотрела на дворецкого, и тот счел необходимым уточнить: - В столовой, на террасе или, может быть, вы желаете поесть в своей комнате?
        У Джоанны вдруг непосредственно вырвалось:
        - А на кухне нельзя?
        Дворецкий выпрямился во весь свой рост, донельзя шокированный. Поняв, что допустила непростительный промах, Джоанна тяжело вздохнула. Что ж, она не привыкла, чтобы вокруг нее суетилась прислуга. Их кухарка миссис Филлипс не утруждала себя подобными изысками. В их непритязательной семье пообедать на кухне считалось самым обычным делом. Мрачно опустив взгляд, поправилась:
        - Хорошо, Филип, если можно, накройте на террасе.
        Дворецкий с поклоном удалился выполнять полученное распоряжение, а Джоанна задумалась, нужно или нет ей переодеваться к обеду. Решив не придавать слишком большого значения этикету, поскольку ей предстоит обедать в одиночестве, она вымыла руки и вышла в коридор.
        По непроницаемому лицу Филипа было непонятно, осуждает ли он ее или, наоборот, одобряет. Джоанна была благодарна ему за спасение от приватного разговора с миссис Тайлер, поэтому считала его чопорно приподнятые брови знаком поощрения. Ей очень хотелось узнать, приходит ли домой на ланч Ник, но она не решилась. Считается, что невесты знают о своих женихах гораздо больше. И уж, во всяком случае, не выпытывают ничего об их привычках у прислуги.
        Она с трудом осилила принесенные Филипом деликатесы, мечтая о простом рисовом пудинге, который так великолепно готовила миссис Филлипс. Похоже, у нее уже никогда не появится прежний аппетит. После ланча по настоянию дворецкого, считавшего своим долгом ее опекать, Джоанна прилегла отдохнуть и уснула, проспав почти три часа.
        Проснулась она в шесть часов. Ник был уже дома. Когда она, отдохнувшая и посвежевшая, пришла в гостиную, он стоял у бара, мрачно рассматривая внушительную коллекцию бутылок.
        У Джоанны перехватило горло - он был так красив в одной рубашке без галстука и облегающих бедра брюках. Она внезапно почувствовала гордость, что так скоро этот великолепный мужчина станет ее мужем.
        Повернувшись к ней, Ник вежливо, как чужой, предложил:
        - Хочешь чего-нибудь выпить? Джина с содовой или тоником?
        Она с опасением подумала, что он слишком часто пьет, но Ник плеснул себе только немного томатного сока и одним глотком выпил, с вопросом в глазах глядя на нее. Почувствовав жажду, она попросила колу.
        Подав ей бокал с газировкой, он сел на диван и устало вытянул ноги.
        - Я и не представлял, как это сложно - подготовить свадьбу за две недели. Столько мелких, но противных проблем… - И небрежно, как о неком малозначащем событии, добавил: - Кстати, завтра мои родители дают вечер в твою честь. Твой брат приедет тоже. Не знаю, правда, будут или нет твои родители. Я звонил сегодня Джулиусу, но он ничего внятного мне о них не сказал. Хотя о свадьбе их предупредил.
        Джоанна осторожно спросила:
        - А для чего так срочно устраивать свадьбу? Честно говоря, я этого не понимаю.
        Ник с неодобрением приподнял одну бровь, но объяснил довольно спокойно:
        - Видишь ли, милая, при нашем знакомстве ты мне поведала, что не одобряешь свободные связи. А я, откровенно тебе признаюсь, не монах. И одним выстрелом хочу убить двух зайцев: и потрафить твоему пуританскому воспитанию, сделав все как полагается, и себя спасти от безумия. Я ведь дико тебя хочу - ты этого не заметила? Боюсь, что из-за категорического запрета врача прикасаться к тебе у меня жутко испортился характер. Рычу на всех, как раненый тигр. Не думаю, чтобы моим сотрудникам это нравилось.
        Джоанна остолбенело уставилась на него. Неужели она когда-то ставила такие странные условия? Она действительно не приветствовала случайное сожительство, но не могла же она шантажом вынудить Ника Тайлера на ней жениться? Или могла? Она начала сомневаться во всем, даже в себе…
        С кривой ухмылкой посмотрев на ее изумленное лицо, Ник заявил:
        - Вот именно поэтому, дабы не ввергать в грех твою бессмертную душу и сохранить в целости собственный разум, а также выполнить предписания врача, я веду тебя сейчас в Ковент-Гарден, чтобы, как ты поняла, не оставаться с тобой наедине. Приехала французская Гранд-опера, дают «Трубадура». Надеюсь, тебе понравится.
        Опера ей действительно понравилась - и понравилась бы еще больше, если бы не отвлекающее присутствие Ника. Теперь, когда он откровенно сказал ей о своих проблемах, она поняла его предыдущее поведение. Он и сейчас старался не прикасаться к ней, не брал за руку и даже в ее сторону старался лишний раз не смотреть. Но прорывавшийся порой из-под темных ресниц его жадный взгляд говорил ей о многом. Она краснела под этими страстными взглядами и не могла полностью сосредоточиться на сценическом действии, хотя французские гастролеры пели прекрасно.
        В антракте Ник повел ее в театральный буфет, где они слегка перекусили, а после театра поехали в ночной клуб, где протанцевали почти до утра. Джоанна была уверена, что все это делается им для того, чтобы не подвергать себя соблазну.
        Как бы то ни было, но эта тактика имела успех: приехав домой, Ник вяло чмокнул ее в щечку и она, едва найдя в себе силы принять душ, упала в свою постель и уснула без сновидений.
        На следующий день к ней снова приехала Кейт с целой кучей проспектов, прайс-листов, вырезок и рекламных журналов. Они долго обсуждали меню, ход свадьбы, подружек невесты и их наряды, форму приглашений и кучу всяких других вещей, и от напряжения у Джоанны под конец разболелась голова. Вспомнив, что авария была совсем недавно и Джоанна еще не совсем здорова, Кейт заставила ее прилечь.
        Вечером, надев изящное синее платье в цвет глаз и слегка накрасившись, Джоанна села перед зеркалом, не находя в себе силы встать и выйти в гостиную. Вошедший к ней Ник укоризненно покачал головой и, подняв, повлек за собой.
        Когда они приехали в старый дом возле Кеннингтон-парка, Джоанна была полужива от страха. Еще в начале квартала она заметила вереницу дорогих машин вдоль всей улицы, украшенные гирляндами фонари возле фасада и ярко освещенные окна дома. Ник помог ей выйти из машины, и она с замирающим сердцем вошла в большой подъезд.
        Родители Ника с натянутыми улыбками поспешили им навстречу. На миссис Тайлер было строгое длинное черное бархатное платье, более уместное на поминках. Мистер Тайлер-старший был не менее строго одет в черный смокинг, белую рубашку и черную бабочку. Вместе они составляли такую выразительную пару, что Джоанна помрачнела, а Ник осуждающе сдвинул брови. Красноречивее выразить свое негативное отношение к скоропалительной помолвке сына было невозможно.
        Поцеловав Ника и сдержанно улыбнувшись предполагаемой невестке, миссис Тайлер попросила их пройти в дом. Крепко придерживая под руку невесту, будто боясь, что она убежит, Ник провел ее внутрь. Большая гостиная была украшена белыми и красными розами. Джоанне тут же вспомнилась война Ланкастеров и Йорков. Только вот какой цвет принадлежит ей? И кто победит в этой странной войне?
        К ним без конца подходили родственники и знакомые Тайлеров, и скоро от обилия новых знакомств и сверкания драгоценностей у Джоанны в глазах запрыгали огненные змейки. Ник с сочувствием посматривал на ее все более бледнеющее лицо. Когда она была вынуждена присесть, прижав руку ко лбу, он посмотрел вокруг и предложил:
        - Может быть, тебе стоит прилечь? Полежишь полчасика, до объявления о помолвке еще есть время, потом я за тобой приду.
        Джоанна, чувствуя, что она как никогда близка к обмороку, тихо согласилась. Предстоящее испытание явно оказалось ей не по силам. Она даже с подошедшим к ней братом смогла лишь измученно поздороваться, и на его недовольный вопрос «Что это с тобой?» успокаивающе пробормотать:
        - Просто устала. Очень много дел…
        Джулиус не поверил, но выяснять, так оно или нет, под жестким предупреждающим взглядом ее жениха не посмел.
        Ник привел невесту в тихую комнату на втором этаже, куда не доносился шум с первого этажа, уложил на широкий диван, укрыл пледом, выключил свет и вышел, бесшумно прикрыв за собой двери.
        Джоанна прикрыла глаза, пытаясь расслабиться. Но внутри все равно пульсировал туго сжатый комок, не давая нормально дышать. Ощущение, что она все делает неправильно, не проходило. Наоборот, оно крепло, и вдруг перед глазами вспыхнуло яркое видение: они с Ником в саду у Нельсонов, она рассказывает ему о лошадях. Это безобидное, в общем-то, воспоминание почему-то пронзило ее острым одиночеством.
        Сев на диване, Джоанна напряглась, пытаясь ухватить ускользающее видение, но оно растаяло, оставив после себя отвратительное чувство беспомощности.
        Собрав в кулак всю свою волю и преодолевая подступившие к глазам слезы, она попыталась проанализировать свои ощущения. Казалось, она вот-вот вспомнит нечто очень важное, но тут в коридоре раздались чьи-то шаги - и она замерла, отчего-то испугавшись.
        Шаги миновали ее дверь, дошли почти до конца коридора и остановились. Раздался негромкий опасливый шепот:
        - Это ужасно, милая тетушка! Что случилось с Ником? Я попыталась поговорить с ним сейчас, так он даже разговаривать со мной не стал! Мол, подобные разговоры откидывают его в разряд каких-то незрелых недоумков. И смотрел на меня так зло, будто я сделала что-то недозволенное.
        От этого голоса Джоанну пронзила нервная дрожь. Это была прелестная Виктория. Джоанна уже не сомневалась, кто это - «милая тетушка». Как она и ожидала, ответила Виктории миссис Тайлер.
        - Это для всех огромная неожиданность, Вики. Николаса будто подменили. Он вернулся из Ливерпуля другим человеком. Жестким, нервным. Что же там могло произойти?
        Вики жалостно всхлипнула.
        - Знаете, тетя Эмили, если бы я верила в магов и колдунов, во всех этих вуду, я бы решила, что эта Джоанна его чем-то опоила. Он стал другим человеком. Представляете, он мне сказал, что ему плевать, если отец отзовет свои капиталы из компании!
        Джоанна услышала потрясенный возглас миссис Тайлер:
        - Не может быть!
        Вики пронзительно зашептала, содрогаясь от ужаса:
        - Мне порой кажется, что он ее просто боится! Возможно, он сделал что-то такое, за что она его теперь шантажирует! Мол, если не женишься на мне, то я расскажу об этом тем, кому следует!
        Миссис Тайлер несколько мгновений потрясенно молчала.
        - А что, вполне может быть! Я и сама порой замечаю, что Ник бросает на эту свою так называемую невесту боязливые взгляды. Если это шантаж, то все становится объяснимым. Но поверь, я сделаю все, чтобы избавить его от этой ужасной свадьбы. Если не смогу, то уверяю тебя, этот смехотворный брак не продлится больше года.
        Голоса стали удаляться, пока не затихли совсем.
        Джоанна потерла замерзшие руки. А если это правда? Если она видела что-то такое, что заставляет Ника держать ее поближе к себе? Верить в плохое не хотелось, но это предположение и в самом деле смахивало на правду. Может быть, ей стоит просто тихонько выбраться отсюда и уехать?
        Она порывисто встала - и сразу пошатнулась. Нет, от подобных подвигов придется отказаться. Но вот серьезно поговорить с Ником необходимо.
        Включив свет, Джоанна привела себя в порядок. И вовремя - на пороге появился Ник.
        - Ты готова, милая? Пора!
        Она попыталась его задержать, говоря, что им нужно кое-что обсудить, но он не стал ее слушать.
        - Не сейчас! Гости уже собрались. Отец велел привести тебя. Пора начинать самую важную часть вечера! - И поощряюще поцеловал в губы.
        От этого поцелуя у нее что-то дрогнуло в груди, сминая появившиеся ростки сопротивления. Не обращая внимания на ее несмелые просьбы помедлить, он увел ее в гостиную и подвел к родителям. Джоанна испытующе посмотрела на мать Ника. Та стояла прямо, как статуэтка, готовясь с честью вынести все испытания, что приготовила ей судьба. Джоанна поняла: как бы миссис Тайлер не была против этой неугодной ее сердцу помолвки, она не сделает ничего, что могло бы уронить достоинство их семьи, тем более в такой ответственный момент.
        Дэниел Тайлер, тоже не понимающий, почему сын выбрал эту, не такую уж красивую и явно не соответствующую стандартам их семьи, девушку, тем не менее вел себя безукоризненно.
        Подняв фужер, полный шампанским, глава семьи провозгласил:
        - Дорогие родственники и друзья! Вот и наступила та торжественная минута, ради которой мы сегодня здесь собрались! Я рад сообщить, что милая Джоанна Бэрд дала согласие моему сыну стать его женой!
        Гости зашумели, захлопали, Ник с нежной силой сжал талию Джоанны, и она была вынуждена повернуть к нему лицо. Он запечатлел на ее губах быстрый нежный поцелуй и улыбнулся с такой страстью, что она вмиг забыла все свои страхи. В ее голове билась только одна мысль: Ник и в самом деле ее любит, а все остальное - просто выдумки ее неуверенной в себе души.
        Вечер продолжался еще долго, гости бесконечной чередой подходили к ним, поздравляя и исподволь разглядывая невесту, выискивая признаки возможной беременности. А каким еще способом подобная девица могла привести к алтарю Николаса Тайлера? Другой причины для этого брака почти никто из них не видел. Эти витающие в воздухе подозрения заставляли Джоанну болезненно сжиматься, и в конце концов жених, заметив в глазах невесты грозящие пролиться слезы, попрощался с родителями и, ссылаясь на недавнюю аварию, увез домой уставшую невесту.
        Приехав домой - вернее, в квартиру Ника, - Джоанна вспомнила услышанный разговор и попробовала уничтожить мучившие ее сомнения и страхи. Для этого нужно было вызвать Ника на откровенный разговор. Переодевшись в симпатичный пеньюар, она вышла в коридор и робко постучала в его комнату. Услышав недоуменное «войдите», быстро зашла, боясь струсить и передумать.
        Увидев ее, Ник как-то жалко сморщился и отвернулся.
        - Ну что это такое? Ты разве не понимаешь, как действует на меня подобный наряд?
        Джоанна вмиг забыла, для чего пришла, - настолько вымученно звучал его голос. Она удрученно затопталась у входа, не смея сказать о своих сомнениях.
        Подойдя к ней и мягко взяв ее ладони в свои, Ник тихо спросил:
        - Что тебя тревожит? Ты сегодня весь вечер была сама не своя.
        Джоанна кинулась в омут с головой.
        - Я не помню, что между нами произошло, и не понимаю, почему ты так спешишь со свадьбой.
        - Но я ведь тебе все объяснил…
        Она недоверчиво посмотрела в его напряженное лицо.
        - Мне что-то не верится в твои мотивы. Наверняка есть еще что-то, о чем ты говорить не хочешь. На сегодняшнем вечере все гости считали, что это явно вынужденный брак. Если он состоится, конечно…
        Ник враз посуровел.
        - Что это значит - «если состоится»? Свадьба будет, даже если мне придется тащить тебя к алтарю силой!
        Джоанна поежилась от прозвучавшего в его голосе неистового напора.
        - Но зачем тебе это?
        Ник навис над ней всем своим телом, не выпуская ее рук. Она невольно сделала шаг назад, стараясь выйти из опасной зоны. Заметив это, он засмеялся сквозь стиснутые зубы.
        - Тебе нечего бояться, клянусь. Просто я отчаянно тебя люблю и очень боюсь любых препятствий, которые могут возникнуть на моем пути к счастью. Но ведь это нормально для всех влюбленных - ты не находишь?
        Джоанна считала, что в таких пропорциях это явно ненормально - но как ему об этом сказать, не задев его?
        - Мне кажется, ты слишком педалируешь свой страх. Или пытаешься ввести меня в заблуждение. Похоже, ты сделал что-то такое, что заставляет тебя так себя вести…
        Ник замер, и только через некоторое время, показавшееся Джоанне годами, спросил:
        - С чего ты это взяла?
        Не желая говорить о подслушанном разговоре, она вяло пожала плечами.
        - У меня такое ощущение…
        Ник зловеще усмехнулся уголками губ.
        - Ты просто устала, отсюда и нелепые ощущения. Иди поспи и утром поймешь, что все твои страхи просто смешны. - И широко распахнул перед нею двери, слегка поклонившись в знак прощания.
        Джоанна была вынуждена выйти, лишний раз убедившись в своих подозрениях.
        На следующий день она проснулась поздно. Ник, как обычно, был уже на работе. Филип подал ей завтрак, состоявший из тостов, красной рыбы, приготовленной каким-то хитроумным способом, и традиционной овсянки. Есть не хотелось, но Джоанна в знак благодарности все же заставила себя проглотить несколько ложек. Потом началась обычная предсвадебная круговерть. Неутомимая Кейт, принесшая с собой список неотложных дел, загоняла ее почти до упаду, и, когда они вернулись из очередного похода по магазинам, Джоанна уже ничего не хотела. Ник вернулся поздно, и на его вопрос, как прошел день, она неопределенно ответила «прекрасно» и ушла спать, не дожидаясь никому не нужных расспросов.
        За пару дней до свадьбы длинным дождливым вечером прозвучал необычный звонок. Принявший звонок Филип чопорно сообщил Нику, что это миссис Тайлер. Подняв трубку и выслушав пару панических фраз, Ник подобрался и посуровел.
        - Да мама, я все понимаю. Ты плохо себя чувствуешь, но чем я могу тебе помочь? Вызови врача. Нет, откладывать свадьбу я не собираюсь. Что ж, если так случится, то придется провести ее без тебя. Надеюсь, мы справимся. Хорошо, постарайся выздороветь. До свидания.
        Джоанна вопросительно посмотрела на него, но он, нахмурившись, не счел нужным ничего ей объяснять. И без того было понятно, что миссис Тайлер пытается провести в жизнь грандиозный план по срыву их свадьбы. Но Джоанна, и сама пытавшаяся хотя бы замедлить подготовку, понимала, что Ника так просто с избранного пути не свернуть.
        На следующий день он повез невесту в свой загородный дом. Введенная в заблуждение скромным сочетанием «загородный дом», Джоанна долго безмолвно стояла перед высоким трехэтажным особняком, построенным в викторианском стиле. Арочные окна, отражающие синее небо, придавали всему изящному зданию сказочный вид. Этот особняк, окруженный огромным парком, никак не соответствовал ее понятию «загородный дом». Скорее уж он подходил под значение слова «поместье».
        Стоящий рядом Ник пытливо смотрел на невесту, пытаясь угадать ее мысли.
        - Тебе нравится? - Его слова прозвучали на редкость неуверенно.
        - Конечно. - Джоанна попыталась вложить в эту фразу хоть капельку энтузиазма, но это у нее плохо получилось. - Ты сам его купил?
        - Нет, что ты. Как и тебе с братом, он мне достался по наследству. Это родовое гнездо моих бабушки с дедушкой. Бабушка, как ты помнишь, была дочерью графа и в свою очередь получила его в приданое.
        - А почему тогда это твой дом, а не твоего отца?
        - Потому что наследницей должна была стать моя мать, но она от него отказалась, говоря, что ей не по силам поддерживать порядок в таком огромном доме. Но я думаю, это она сказала для того, чтобы подтолкнуть меня к женитьбе. Ведь этот дом просто создан для того, чтобы в нем жила молодая семья с маленькими детьми.
        - Почему ты единственный ребенок?
        - Мама решила, что одного испытания под названием «роды» ей хватит на всю оставшуюся жизнь.
        - А у моей матери, если считать и нас с братом, четверо детей.
        - Ну, видимо, она не так избалована, как моя. Мать тоже была единственным ребенком в семье. Причем весьма состоятельной семье…
        Они прошли в дом, и Джоанна, обходя нескончаемые комнаты с дорогой мебелью, паркетными полами из редких пород дерева и старинными гобеленами на обтянутых шелком стенах, все больше и больше чувствовала себя самозванкой.
        Под конец ей казалось, что она совершила экскурсию по музею истории Англии. Ник без перерыва перечислял, что и кем когда-то куплено и кто что сделал для создания в доме атмосферы уюта и покоя.
        Но Джоанна никакого покоя не ощутила. Ей хотелось оказаться как можно дальше от этой роскоши, драгоценных китайских ваз и вышитых шелком картин в китайском павильоне, от сверкающих средневековых доспехов в галерее и множества любопытных глаз, которые встречали ее везде, где можно. Под конец она просто изнемогла и сердито спросила:
        - И сколько же здесь прислуги?
        Ник искренно удивился.
        - Не знаю. Этим занимается мать. - Заметив в ее глазах недовольство, он поспешно сказал утешительную, на его взгляд, фразу: - Но после нашей женитьбы домом управлять, конечно, будешь ты.
        Джоанне стало еще хуже. Во что она ввязалась? У них в доме была только кухарка, остальное они с братом делали сами. Правда во время болезни деда пришлось нанять еще и сиделку, но это не считается. За свою жизнь она знала только одно по-настоящему большое поместье - усадьбу Нельсонов. Но она оказалась вовсе небольшой по сравнению с этим так называемым загородным домом.
        Приведя ее в апартаменты хозяйки, Ник уже не был уверен, что дом Джоанне нравится. Она вела себя так, будто боялась в нем заблудиться. Конечно, здание довольно большое, но все-таки меньше любого из родовых замков, в которых ему не раз приходилось гостить у своих более знатных друзей.
        Стараясь произвести благоприятное впечатление, он подчеркнул:
        - Каждая молодая жена что-то меняла в своих владениях. Так что не стесняйся. Скажи управляющему - и все будет так, как ты захочешь. Если считаешь нужным, то пригласи профессионального дизайнера. Думаю, с этим ты вполне справишься.
        Джоанна почувствовала себя дурочкой. В самом деле, ей ничего не давали сделать полностью самой, будто она ни на что не была способна. Или Ник просто пытался облегчить ей ее новую жизнь и слишком усердно опекал?
        Выйдя из дома, он повел невесту в конюшни, которые срочно приводились в порядок. Зайдя в первый паддок, соблазняюще предложил:
        - Лошадей здесь, как ты видишь, пока нет. Но ты вполне можешь купить себе пару породистых лошадей в хорошей конюшне. Возможно, иногда и я присоединюсь к тебе в конной прогулке. Кстати, я уже заказал хорошую морскую яхту. Насколько я знаю, твою «Фортуну» Джулиус собирается продавать.
        Джоанне было немного жаль свою старую яхту, но открывающиеся перспективы затмили легкую печаль. У нее будут свои лошади и даже настоящая яхта! Ей захотелось броситься Нику на шею и пылко поблагодарить, но она постеснялась.
        В день свадьбы погода была безоблачной. Джоанна в окружении подружек невесты выглядела очень милым, но несколько испуганным цветком. В ночь перед свадьбой, когда Ник, соблюдая традиции, уехал ночевать в отель, ее замучили кошмары. В них он что-то говорил ей, что-то такое ужасное, что она просыпалась в слезах, но не помня ни слова. Засыпала вновь и снова просыпалась от того же самого сна. Под утро она уже начала думать, что это воспоминание, а не сон, но принесший ранний завтрак Филип отвлек ее от неприятных мыслей. Потом к ней приехала Кейт и закрутилась такая круговерть, что Джоанне стало не до размышлений.
        И вот теперь, приведенная братом к алтарю, она с дрожью сознавала, что не знает, хочет ли выходить замуж за этого красивого, уверенного в себе и совершенно незнакомого ей мужчину. Но, когда священник торжественно спросил ее, берет ли она в мужья Дэниела Николаса Тайлера, жених с таким напряжением посмотрел на ее бледное лицо, что она не посмела ответить отказом. Едва из ее уст вылетело сакраментальное «да», как Ник с облегчением вздохнул и нежно погладил ее ладонь, будто благодаря за согласие. Вечер в честь бракосочетания проходил в его загородном доме. Вернее, теперь в их загородном доме, поскольку брачного контракта они не заключили. Джулиус, смущенный и откровенно недовольный, с затаенной болью смотрел на сестру. Улучив момент, он пригласил ее на медленный вальс. Сочувственно глядя в ее усталое лицо, вовсе не похожее на лицо счастливой невесты, тихо спросил:
        - Сестренка, ты довольна?
        Джоанна поняла - о счастье речь не шла вовсе. Вяло дернув плечиком, призналась:
        - Да так. Среднестатистически…
        Он протянул:
        - Понятно… Но помни, в нашем доме для тебя всегда есть место…
        Она удивилась:
        - Разве ты не продал его вместе с заводом?
        Джулиус сконфуженно пояснил:
        - Я говорю о другом доме. Я купил то поместье, о котором говорил. В Озерном краю. Удивительные места. Приезжай, когда захочешь. Там, кстати, у меня уже приличная конюшня. И понимающие в коневодстве люди. Так что на этот раз я точно не прогорю…
        Они оба невольно повернулись в сторону пристально следившего за ними Ника.
        - Это все благодаря ему? - Джоанна вспомнила, что Ник как-то обещал, что будет присматривать за ее братом.
        Джулиус кисло согласился:
        - Ну да. Если честно, все сделано по его указке. Даже поместье застраховано, чтобы ты была спокойна.
        Джоанна испытала прилив невольной благодарности Нику, так понимавшему ее потребность быть защищенной и независимой. Она улыбнулась ему, и он внезапно оказался рядом.
        - По-моему, пора с невестой потанцевать и жениху! - И ловко оттеснил Джулиуса в сторонку.
        Джоанна попыталась поблагодарить мужа за помощь ее фантазеру-брату, но Ник прервал ее несвязный лепет, заявив:
        - Ты не считаешь, что нам пора уезжать? Дорога дальняя…
        Она с интересом посмотрела на его лицо. Он до последнего хранил в тайне место их медового месяца.
        - А куда мы едем?
        Посмотрев по сторонам, Ник счел преждевременным говорить об этом.
        - Потом скажу. Но сейчас мы уезжаем!
        Новобрачная послушно последовала за мужем. Последовали прощание, бросание букета невесты, который невесть каким чудом достался Джулиусу, переодевание и отъезд.

5
        Солнце слепило. Катер уверенно двигался по узкому проливу к небольшой бухте, с трех сторон скрытой высокими обрывистыми скалами. Вокруг простиралось море удивительного бирюзового цвета. Стоявшая на корме Джоанна невольно припомнила свое, Ирландское, море. Даже самым жарким летним деньком у него не было такого пронзительно радостного цвета.
        Красиво, но привыкать к этой красоте не следует. Ей и сейчас еще казалось, что все это ненадолго. Как будто она живет не своей, а взятой у кого-то взаймы жизнью. И она, эта чужая жизнь, вот-вот кончится, лопнув как мыльный пузырь. Стоит сделать одно неверное движение - и бум! - сказка кончится…
        Она покосилась на стоявшего рядом мужа. На нем, так же как и на ней, была широкополая шляпа, защищавшая от жаркого тропического солнца, и темные очки. Ей очень хотелось узнать, куда он смотрит, но проследить его взгляд было невозможно. Очень часто Джоанне казалось, что смотрит он на нее, но его лицо было таким бесстрастным, даже равнодушным, что она разочарованно отворачивалась, убежденная в своей ошибке. Катер тряхнуло на высокой волне, в лицо полетели соленые теплые брызги, и она невольно засмеялась, вытирая лицо ладонью. Темнокожие моряки за спиной о чем-то гомонили на неизвестном ей языке. Джоанна до последней минуты не знала, куда ее повезет Ник. Да и сейчас его слова «бунгало на одном из Сейшельских островов» ей ничего не говорили.
        Катер причалил к небольшой пристани. Матросы быстро скидали на причал их поклажу, получили от Ника пригоршню сейшельских рупий и, что-то весело пожелав на прощание, отчалили. Ник обернулся, заметил бледность жены и утешил:
        - Еще пара минут, и мы на месте, дорогая.
        Взяв в руки два вместительных баула, легко понес их по почти незаметной среди буйных зарослей тропинке наверх, к виднеющейся вдали широкой поляне.
        Джоанна плелась сзади с легкой пляжной сумкой в руках, поражаясь выносливости мужа. Они выстояли на ногах весь вчерашний день, изображая счастливых новобрачных, потом почти сутки провели в дороге: самолетом до Виктории, столицы Сейшельской республики, потом на машине до порта и уж оттуда еще несколько часов на катере. И все это в жуткую жару. Непривычной к такой резкой смене часовых поясов, ей сейчас хотелось только одного - принять душ и упасть в постель. Она даже есть не могла от волнения и усталости.
        Но вот наконец впереди показался небольшой белый дом. Его, наверное, Ник и называл
«бунгало», хотя он был из сверкающего на солнце белого коралла, а не из бамбука, из которого, как она считала, должно быть построено бунгало.
        Ник уже ждал ее внутри, налив в бокал холодный чай. С благодарностью выдохнув
«спасибо», Джоанна большими глотками выпила напиток и нырнула в ванную комнату. Приняв душ, который лился из крана со значком «холодная вода», но на самом деле был градусов сорок, прошла в блаженно прохладную спальню, овеваемую кондиционером, и нырнула в чистые простыни, в изнеможении уронив на пол укрывающее ее полотенце. После жуткой жары у нее не возникло даже желания чем-либо прикрыться, и она уснула, привольно раскинувшись поперек постели.
        Зашедший следом за ней в спальню Ник молча уставился на обнаженную жену. Мгновенно напрягшееся тело требовало своего, но он сознавал, что Джоанна слишком устала, чтобы воспринимать его ласки. Сделав над собой усилие, повернулся и вышел, надеясь обрести подобие покоя в другой комнате. Но вид приглашающе раскинувшегося на кровати соблазнительного женского тела не исчезая стоял перед глазами. Ник принял душ, надеясь расслабиться, но теплая, почти горячая, вода облегчения ему не принесла.
        Вернувшись в спальню, он тоже скинул с себя всю одежду и улегся рядом с Джоанной, испытывая адские муки. Мягко подтянув ее к себе, положил ладонь на узкую талию и замер, не позволяя себе ничего большего. Ник был уверен, что уснуть ему не удастся, но многодневное напряжение пересилило и он задремал, в полусне ловя каждый вздох Джоанны.
        Вчерашний день его изрядно вымотал. Ник каждое мгновение с ужасом ждал, что она вспомнит то, что было на самом деле, и безжалостно оставит его у алтаря в одиночестве. Он даже обнять невесту не решался, боясь, что его объятия напомнят ей то, что он пытается скрыть. И тогда прощай все его надежды.
        К его истовому облегчению, все прошло нормально, если не считать явно недовольных родителей и семейства графа Чеффорда, которое даже не явилось на бракосочетание. Но, с другой стороны, видеть красные глаза удрученной кузины было бы весьма неприятно, и он даже порадовался их деликатности. Во всяком случае, отсутствие Чеффордов он предпочел трактовать именно так.
        И вот они с Джоанной наконец-то здесь, в тихом благословенном месте. Он долго думал, куда бы ему привезти свою молодую жену, пока не вспомнил о Сейшелах. Что ему нравилось на этом небольшом коралловом острове - здесь отсутствовало регулярное сообщение с остальными островами и добраться до них можно было, лишь вызвав катер из Виктории. А это его очень устраивало: даже если Джоанна и вспомнит то, что ему хотелось навсегда забыть, то у него будет время, чтобы убедить ее в своей любви и простить его глупость.
        Джоанна слегка шевельнулась, и Ник мгновенно открыл глаза, чувствуя напряжение во всех членах. Потянувшись в сонной истоме, она невзначай задела его, медленно повернула голову и замерла, в потрясении увидев рядом с собой его голый торс.
        - Зачем ты здесь? - Голос не слушался и срывался, глаза в изумлении округлились, а руки беспомощно шарили по кровати, ища, чем бы прикрыться.
        - А ты как думаешь, любовь моя? - Это прозвучало излишне саркастически, и Ник сам поморщился от грубости собственного ответа.
        Вместо извинения подвинулся поближе и осторожно поправил упавший ей на глаза локон. Не двигаясь, она смотрела на него расширенными глазами, с неприятным стеснением в груди ожидая продолжения.
        Он успокаивающе попросил:
        - Расслабься, пожалуйста. Я же не собираюсь делать ничего такого, чего бы мы уже не делали. Так что все хорошо…
        Джоанна хотела возразить, что ничего подобного она не помнит, но замерла на полуслове. Эти слова она говорила ему столько раз, что набила ими оскомину. Приняв ее молчание за согласие, он подвинулся поближе и мягко приник к ее губам. У них был вкус ананаса, и он, задрожав, понял, что быть нежным и внимательным любовником, как собирался, не сможет. Да и кто бы смог удержаться на его месте?
        Поцелуй стал настойчивее, и она покорно раскрыла губы, пуская его внутрь. Он тут же застонал и скользким движением оказался сверху ее тела. Раздвинув коленом ее бедра, стараясь не поддаваться уносящей разум страсти, медленно вошел в нее и задохнулся от восхитительного ощущения чувственного наслаждения.
        Мелькнувшая мысль «что же будет с ним потом, если уже кружится голова?» на мгновение отвлекла его, но Джоанна пошевелилась под ним, устраиваясь поудобнее, и он, сжав зубы и старательно контролируя дыхание, чтобы не взорваться сию же минуту, несколько раз дернулся и упал, не понимая, жив он или уже умер.
        Чуть пошевелившись, она испуганно спросила:
        - Ты опять не предохранялся?
        Приподнявшись на локтях, он с трудом сфокусировал взгляд на ее лице. Оно чуть разрумянилось, но брови хмурились и в глазах металось сомнение. Ник с короткой усмешкой согласился:
        - Не предохранялся, ты права… Зачем? Разве ты не хочешь ребенка?..
        Опять он все решил за нее, даже не спросив. Джоанна порозовела от внезапно нахлынувшего возмущения. Но ссориться не хотелось. В конце концов, это их первая брачная ночь, хотя она представляла ее себе несколько иной. Более утонченной, что ли, более страстной и нежной. Возмущение она подавить смогла, но вот обиду - нет.
        Ник внимательно следил за сменой чувств на ее выразительном лице. По-детски потершись лбом о ее носик, он повинился:
        - Прости. Я все никак не могу поверить, что ты наконец в моей постели. Как давний ускользающий сон, которому сбыться, кажется, не суждено было никогда…
        Эта речь сильно удивила Джоанну. Он ведь сам избегал ее все предсвадебное время. Она-то ему никаких условий не ставила…
        Будто отвечая на ее немой вопрос, он снова нашел ее губы. На сей раз он не спешил и старался все делать по правилам. Но Джоанна, позволяя ему делать с собой все, что он считал нужным, не отзывалась ни на одну, даже самую интимную, ласку. Как будто что-то мешало ей отдаться ему полностью. Он подозревал, что это те самые утраченные ею два дня. Пусть она их и не помнила, но где-то глубоко в подсознании сидела та самая острая обида, что заставила ее мчаться посреди ночи неизвестно куда.
        Ник напомнил себе, что не должен спешить, что нужно время, чтобы она полюбила его и научилась доверять, но проблема была в том, что он не знал, сколько же у него этого самого времени. А вдруг его вовсе нет? Если, вспомнив незаслуженные оскорбления, что он вывалил на ее неповинную голову в ту ночь, Джоанна вышвырнет его из своей жизни навсегда?..
        Эта страшная мысль заставила его болезненно нахмуриться, и Джоанне вдруг захотелось разгладить морщинки на его лбу. Она уже подняла руку, чтобы это сделать, но что-то ее остановило, и рука безвольно упала в подушки, заставив Джоанну с недоумением удивиться самой себе. Что же это с ней такое? Почему она не может коснуться собственного мужа? Будто ей кто-то это запрещает…
        Следивший за ней из-под прикрытых век Ник, не давая ей осмыслить чреватые для него неприятностями ощущения, быстро предложил:
        - Пойдем купаться? Поверь, это гораздо приятнее, чем стоять под душем.
        И, не дожидаясь ответа, поднял ее на руки и вынес из бунгало, не дав одеться.
        От жары кожа Джоанны моментально покрылась потом. Было трудно дышать, и она подумала, что лучше бы ей было оставаться дома, в Англии. И почему для медового месяца Ник выбрал именно этот отдаленный, даже пустынный, остров? Конечно, хочется, чтобы в такое время никто им, молодоженам, не мешал, - но не до такой же степени?
        Нежно прижимая к себе молодую жену - так, чтобы чувствовать нежность ее кожи и возбуждающий его женский аромат, - Ник наслаждался каждым шагом, казавшимся ему приближением к Эдему. Уцепившись за крепкую шею мужа, Джоанна с восхищением отметила, что нес он ее с легкостью, даже дыхание от напряжения не сбилось, а ведь она вовсе не легонькая. Пусть она и худенькая, но рост у нее далеко не маленький. Вышагивая длинными ногами по посыпанной белым песком тропке, Ник совершенно не стеснялся своей наготы. Для застенчивой Джоанны это было необъяснимо.
        - Ты не боишься кого-нибудь встретить?
        Ник покачал головой.
        - Нет. Здесь на многие мили кругом никого нет. Это частная собственность.
        Джоанна посмотрела вокруг. Воздух был совершенно неподвижен. Даже от виднеющегося вдалеке моря не доносилось ни малейшего дуновения. В Ливерпуле такое бывало только перед штормом. Она с замиранием сердца спросила:
        - Ты не думаешь, что надвигается буря?
        Он коротко хохотнул.
        - Нет. До сезона дождей далеко. А если будет приближаться тайфун, на острове заработает сигнализация.
        Очутившись на побережье, Джоанна закрыла лицо руками, пытаясь спрятаться от обжигающе яркого белого песка. Солнечных очков, защищавших глаза, на ней не было, и она жмурилась, не в силах разлепить веки.
        Но на Ника яркий свет, казалось, не действовал. Он все в таком же темпе шел вперед, и скоро Джоанна почувствовала под собой плотную толщу теплой воды. Та была настолько упругой, что легко держала ее тело на поверхности, не давая ему погрузиться полностью. Джоанна как рыбка выскользнула из рук несшего ее Ника и уверенно поплыла, отталкиваясь от воды плотно сдвинутыми вместе ногами, как русалка. Руки она протянула вдоль тела. Сливаясь с ним, они образовали единый изящный силуэт.
        - Надо же, какая неизвестная науке тропическая рыбка! Так и хочется тебя поймать! - Голос Ника звучал совсем близко, хотя Джоанна считала, что отплыла от него на изрядное расстояние.
        Она замерла и прислушалась. Из леса доносились резкие крики неизвестных ей птиц, чуть-чуть различался шорох накатывающих на берег волн, но всплесков от плывущего рядом Ника слышно не было. Не выдержав, она приоткрыла глаза, желая выяснить, здесь он или нет, но тут же их захлопнула, не выдержав слепящего блеска воды.
        - Похоже, нам с тобой лучше вести ночной образ жизни. К тому же и биологические часы не спутаем…
        Она повернула голову в сторону голоса и рискнула приоткрыть один глаз, прикрывая его ладонью от солнца. Ник лениво, как поплавок, лежал на спине рядом с ней, не шевеля ни рукой, ни ногой. Его лицо было обращено к небу, глаза закрыты. И - тут она кошмарно покраснела - он был до предела возбужден.
        Это впечатляющее зрелище повергло ее в некоторый шок. Конечно, она не девственница, но видеть так близко при ярком свете желающего ее мужчину ей еще не доводилось. Быстро зажмурившись, она постаралась отплыть подальше, но каждый раз, открывая глаза и проверяя, далеко ли от нее оказался Ник, обнаруживала его подле себя, хотя могла бы поклясться, что он не делает для этого ни единого движения.
        Наконец, утомившись, повернула к берегу. Выходя на раскаленный песок, скорее почувствовала, чем увидела, рядом с собой Ника. Робко предложила, задыхаясь от жары:
        - Может быть, пойдем в дом?
        Чуть коснувшись ее плеча, он согласился:
        - Правильно, сейчас слишком жарко, чтобы долго находиться на солнце. Мы придем сюда ночью.
        Джоанне было все равно, придут ли они сюда еще когда-нибудь, лишь бы сейчас убраться из этого обжигающего пекла.
        Добравшись до бунгало, она приняла душ и упала в постель, снова не сочтя нужным прикрыться. Прохладная струя воздуха из кондиционера обдувала ее разгоряченное тело, неся настоящее блаженство.
        Вошедший следом за ней Ник с неудовольствием покачал головой.
        - Ты очень рискуешь, лежа так под холодным кондиционером. Простыть можно моментально. А врачей на острове нет. Если заболевает кто-то из аборигенов, их лечит местный знахарь, а для приезжих вызывают бригаду экстренной помощи из
«Летающих врачей».
        Взяв со спинки кровати тонкое покрывало, он накинул его на Джоанну. Она одним глазом посмотрела на него. Он был полностью обнажен и готов к близости. Джоанна чувствовала себя слишком уставшей, чтобы желать того же, что и он, но и отказывать ему в том, на что он имел все права, тоже не могла.
        Искушающая рука мягко обхватила ее грудь, и Джоанна, невольно закрыв глаза, почувствовала, как по телу прокатилась волна искушающего предвкушения. Удивившись, она вздрогнула. Неужели это воспоминания о том, как это было в те забытые ею дни? На этот раз никакие предчувствия, смытые океанской волной, ей не мешали, и она невольно поддалась чувственному соблазну.
        Другая рука Ника нежно поглаживала ее напряженные бедра, и при каждом движении чувства Джоанны взлетали, как на гигантской качели.
        Ник тихо прошептал ей на ухо:
        - Я сведу тебя с ума, если ты не будешь мне мешать…
        Джоанне совершенно не хотелось ему мешать, и она сказала это вслух. И жутко смутилась, не понимая, что это с ней. Она никогда не была такой распущенной. Почти неслышно рассмеявшись, Ник поудобнее устроил ее на кровати. Приоткрыв глаза, она столкнулась с его ненасытным взглядом, в котором горело неистовое желание, но было еще что-то, темное и непонятное, похожее на чувство вины. Но что это было на самом деле, она разобрать не успела, потому что ее ставшие невозможно тяжелыми веки самовольно захлопнулись.
        Ник обхватил зубами напрягшийся сосок и осторожно прикусил. У нее вырвался сдавленный стон. Она почувствовала, как изнутри, будто выпущенное на свободу, поднимается ответное желание, с каждым мигом обретающее все большую и большую силу. Ее затрясло и начало кидать то в жар, то в холод. Это случилось так быстро, что Джоанна потеряла над собой контроль.
        Она не могла лежать спокойно и принялась извиваться, как гибкая змея, потому что он медленно и сосредоточенно покрывал ласками все ее трепещущее тело. Но вот Джоанна, не в состоянии больше продолжать эротическую игру, обхватила его за плечи и с силой притянула к себе. Ее губы шевелились, пытаясь что-то сказать, но из них не вылетало ни звука.
        Поняв все и без слов, Ник обхватил ее бедра и вошел в нее властно и настойчиво, чуть вскрикнув от удовольствия. От предложенного им дикого ритма у нее безумно застучало сердце - и она раскрыла рот, жадно хватая воздух. Вся ее кожа ощущала восхитительный напор сильного мужского тела, и она вся пылала от неправдоподобной силы охватившего ее желания. И в этот момент наслаждение пронзило ее, заставив вцепиться ему в спину.
        Прошло много времени, прежде чем он, успокоившись, лег рядом. Устало дыша, тихо спросил:
        - Тебе хорошо?
        По ее мнению, все было ясно и без слов, но мужчины порой ведут себя так странно, и она благодарно произнесла:
        - Да, очень.
        От этих простых слов по его телу прошла странная дрожь, и он обхватил ее с такой силой, будто боялся, что она немедленно исчезнет. Немного опомнившись, пошарил глазами вокруг, заметил на циновках упавшее с кровати покрывало и бережно завернул в него изнемогшую от ласк жену.
        - Спи, моя радость!
        И, словно дожидаясь его разрешения, она закрыла глаза и тут же провалилась в крепкий сон.
        Сон был нежным, почти блаженным. Просыпаться отчаянно не хотелось, но чьи-то теплые губы почти неслышно щекотали сначала веки, потом щеки. Когда они прильнули к ее губам, Джоанна открыла-таки сонные глаза. Перед ней появилось довольное мужское лицо с твердыми, почти чеканными чертами. Ник! Впервые в ней не возникло ни грана смущения, и она открыто ему улыбнулась. Нежно улыбнувшись в ответ, Ник проговорил:
        - Вставай, милая! Не хочешь познакомиться с нашей горничной? Ей очень хочется тебя увидеть.
        Уже знакомая с любознательностью местных жителей, Джоанна, нисколько не удивляясь, поднялась, привела себя в порядок и вышла на террасу. Там ее дожидалась пухленькая туземка в цветастом саронге. Завидев Джоанну, быстрыми шагами подошла и, протянув руку, представилась с широкой улыбкой:
        - Я Мейни! Буду рада вам помочь!
        Джоанна пожала ее шершавую крепкую ладонь и улыбнулась в ответ. Ей понравилась непосредственная девушка, хотя та рассматривала ее с излишней, на взгляд европейцев, раскованностью, присущей островным жителям. Сделав какие-то свои выводы, Мейни попрощалась, села на низкий велосипед и, чуть поскрипывая на ходу, покатила на нем в поселок. Супруги понимающе переглянулись. Сегодня Мейни явно будет о чем поболтать с подружками.
        Обняв жену за плечи, Ник таинственно заявил:
        - У меня для тебя сюрприз! Надеюсь, приятный!
        И повел ее по высвеченной полной луной дорожке к океану. Еще в лесу Джоанна почувствовала запах горящего на берегу костра. Едва они ступили на залитый лунным светом одинокий пляж, как она задохнулась от восхищения.
        - О, Ник! Это потрясающе! - Она не могла найти слов.
        Под сенью растущих у самой воды пальм, куда свет луны попадал, лишь отражаясь от набегающих на берег волн, был накрыт стол для двоих. Белоснежная льняная скатерть, столовое серебро, хрусталь, дорогой фарфор… Посередине стола в плоской хрустальной вазе стояла толстая восковая свеча, а вокруг нее плавали яркие тропические цветы. Яркий свет луны, мягкое мерцание пламени, сверкание хрусталя, тусклый отблеск серебра - все это создавало картину, исполненную изысканного, романтического очарования.
        - Откуда такая красивая утварь? - Джоанна не могла отвести взгляд от всей этой красоты.
        - Как истинный карибский пират, я добыл все это грабежом… - Ник открыто смеялся над ее сомнениями.
        - Тогда тебя поймают и повесят на первой же попавшейся рее…
        - Ну, для этого эту самую рею нужно еще разыскать…
        Он выдвинул ей банкетку - изящное сооружение на толстой подставке, призванное не проваливаться в мелком белом песке пляжа. Вторая такая же стояла по другую сторону стола.
        - О, Ник! К чему такая помпезность? А вдруг мы попортим этот антиквариат? Хозяева тогда головы нам оторвут…
        Рассмеявшись, Ник все-таки утешил свою практичную женушку:
        - Не беспокойся, это вовсе не антиквариат, а имитация. Весьма тщательная, надо признать. Подобную мебель делают на многих островах архипелага. Видимо, кто-то из владельцев антиквариата, стараясь сохранить подлинники, заказал первую партию, ну а потом предприимчивые туземцы наладили массовое производство. Так что не беспокойся - все это из кладовой нашего бунгало. Здесь часто останавливаются молодожены. И для них есть все, что нужно.
        Успокоенная Джоанна затуманенным взором следила, как Ник достает из ведерка со льдом бутылку шампанского. Через секунду та была беззвучно открыта и в хрустальные бокалы полилась игристая струя.
        Они сдвинули бокалы и выпили вино, глядя в глаза друг другу. Поставив бокал, Ник поднялся и принялся раскладывать на решетке гриля куски маринованного мяса. Они зашипели, взметнув сноп красноватых искр. Над пляжем поплыл аппетитный запах.
        - Проголодалась? - спросил Ник, беря в руки тарелку, чтобы положить Джоанне приготовленное мясо.
        Она молча кивнула, и он принялся доставать из сумки-холодильника, стоявшей неподалеку, салаты, тонко нарезанный хлеб и массу приготовленных в белом вине морепродуктов. Вновь наполнил бокалы и поднял свой.
        - За что выпьем?
        Джоанна растерянно пожала плечами. Ей очень хотелось вспомнить, что же она забыла, но это желание вряд ли могло служить поводом для тоста.
        - Может, за нас? - мягко предложил Ник, стараясь разглядеть ее изменчивое лицо в неверном пламени свечи.
        Джоанна согласно подняла бокал, избегая смотреть ему в глаза. Ей все казалось, что, забыв столь судьбоносные дни, она стала человеком второго сорта.
        Отпив из своего бокала, Ник посоветовал:
        - Ешь, не то мясо станет невкусным.
        Джоанна последовала его совету. Еда была замечательной, шампанское - отменным. Она утратила чувство времени. Голова счастливо кружилась, и Джоанна готовилась к чему-то решительному, такому, что заставит ее поверить, что, выйдя замуж за Ника Тайлера, она все сделала правильно.
        Ник задумчиво посматривал на нее, любуясь ее тонкими чертами. Океан мягко шелестел рядом, подбираясь все ближе, отбивая извечный ритм прибоя. Подняв жену, Ник закружился с ней в неслышном вальсе, держа ее в объятиях с такой нежной силой, что у нее на глазах выступили слезы. Ей хотелось, чтобы он никогда, никогда не выпускал ее…
        Ник нашел ее рот и приник к нему в глубоком поцелуе, руки гладили ее обтянутые тонким саронгом плечи. Это настойчивое, дразнящее и ласкающее прикосновение рождало у нее ни с чем не сравнимое чувство. Джоанна безотчетно прижималась к нему все теснее…
        Внезапно в ее голове молнией всплыла догадка: она любит Ника. И, вполне возможно, полюбила сразу, как увидела. А иначе почему она легла с ним в постель после такого краткого знакомства? Ведь ей вовсе не свойственно подобное легкомыслие…
        Усадив ее обратно, Ник разлил по бокалам остатки вина. Оно уже согрелось и почти выдохлось, но было еще вкусным. Мелкими глотками Джоанна пила шампанское, глядя на сидящего напротив мужа и ожидая от него продолжения. И в самом деле, поставив бокал на стол, Ник решительно произнес:
        - Милая, я люблю тебя. Люблю искренно и на всю жизнь. Не забывай об этом, что бы ни случилось. Надеюсь, что и ты меня полюбишь. Пусть не сейчас, а когда-нибудь…
        Джоанна хотела признаться, что уже любит его, но он, посадив ее к себе на колени, принялся целовать, и она поняла, что больше он ждать не будет. Посмотрев вокруг, Ник решил, что песок не сможет стать достойной заменой брачного ложа, и, подняв ее на руки, быстро понес к бунгало…
        Утром, едва открыв глаза, Джоанна почувствовала, что вместе с насыщенным, удовлетворенным непрестанными ласками телом у нее спокойна и душа. Ее уже не тревожило ощущение ненадежности и неправильности своих поступков. Встав, она прошла по всему бунгало, но Ника нигде не было. Решив, что он убирает с берега следы их вчерашнего безумства, она приняла душ и прошла на кухню, рассчитывая приготовить что-нибудь на завтрак. К ее изумлению и неудовольствию, там ничего не было, кроме нескольких сортов кофе и шоколада.
        Вернувшийся через полчаса Ник с усмешкой сказал жене:
        - А это так и задумано. Медовый месяц создан не для того, чтобы молодожены проводили его за плитой. Сейчас мы пойдем в поселок и как следует позавтракаем. Хотя, если посмотреть на часы, то давно наступило время ланча. - Со значением на нее взглянув, он внезапно спросил понизившимся голосом: - Но может, нам туда не ходить?
        Тут в животе у Джоанны раздались возмутившиеся этой перспективой урчащие звуки - и она смущенно прижала руки к диафрагме, пытаясь прекратить это безобразие. Засмеявшись, Ник взял жену за руку.
        - Что ж, похоже, что идти все-таки придется. Но, - тут он интимно понизил голос, - я обещаю тебе волшебное возвращение…
        Покраснев, она отвернулась, чтобы скрыть восторженные глаза, и они впервые пошли в поселок. Дорога шла по затененным от жаркого солнца местам, поэтому Джоанна не очень устала, но все равно, устроившись в прохладном ресторанчике с великолепным видом на коралловые рифы, была вынуждена промокнуть бумажной салфеткой лившийся с лица пот.
        Вверху, привлекая ее внимание, загудел небольшой самолет, садясь на зеленоватую воду лагуны. Заметив заинтересованный взгляд жены, Ник пояснил:
        - Это гидроплан мистера Патти. Иногда он перевозит туристов. Интересно, кто это прилетел?
        Гидроплан плавно причалил к небольшому помосту на берегу, служившему пристанью. Открылась дверь, и из салона самолета вышло несколько человек в шортах и ярких майках. Внимательно всмотревшись в них, Ник отрицательно покачал головой.
        - Нет, я никого из них не знаю. Наверное, сняли соседние бунгало… Надеюсь, нам они мешать не будут. Да это и сложно. От участка до участка многие мили… - И он лукаво подмигнул жене.
        Засуетившийся хозяин в ярком национальном костюме принес посетителям аперитив и минеральную воду. Джоанна предпочла прохладную минералку - горло у нее пересохло от жары. Ник выпил немного аперитива, молча наблюдая, как на столе друг за другом появляются круглые пресные лепешки из рисовой муки, пальмовый сок, кокосовое молоко и различные местные деликатесы. Голодная Джоанна с удовольствием принялась за еду. Они закончили гуайявой и душистым чаем.
        Следивший за ними издали хозяин немедля подлетел и подал счет. Засмеявшись быстроте его появления, Ник взял в руки поданный ему листок. Удивившись, что итог проставлен в английской валюте, вытащил из портмоне аккуратную бумажку достоинством в пятьдесят фунтов стерлингов. У Джоанны внезапно закружилась голова и задрожали пальцы. Стараясь справиться с нахлынувшими воспоминаниями, она низко наклонила голову и сжала зубы. Пятьдесят фунтов! Воспоминания налетели такой ошеломляющей волной, что она несколько минут не могла нормально дышать и лишь судорожно хватала воздух, боясь задохнуться.
        Ник наконец перевел смеющийся взгляд на жену и испугался. Она была так бледна, что казалась неотличимой от вымощенного грязно-серым камнем пола.
        - Что с тобой?
        Она вскинула на него посеревшие от душевной боли глаза.
        - Пятьдесят фунтов платят проституткам за их услуги. Но зачем ты на мне женился? Замучила совесть?
        Ник быстро огляделся. На них никто не пялился, но он все равно поднялся и заставил встать жену. Ухватив ее за локоть, повлек к дому, не давая сказать ни слова. Лишь оказавшись в гостиной бунгало, повернулся к ней и взял за руки.
        - Вот как ты об этом думаешь? - Ник был напряжен, даже суров. - Поверь мне, ты не права. Я просто сорвался с катушек, когда вообразил, что ты легла в мою постель ради денег. Пойми меня, мне до тебя никто так не нравился, и вдруг я слышу такое, что просто всю душу переворачивает. Мой разум захлестнула ревность и злость, я не осознавал, что делаю. Мне очень жаль, что я так поступил с тобой, но ведь я попытался все исправить. Ты же понимаешь, что я тебя люблю. По-настоящему люблю. Я доказывал тебе это каждым своим вздохом.
        Он посмотрел ей в лицо ищущим взглядом, надеясь, что она, прощая его глупость, бросится ему на шею, но Джоанна, казалось, и не слышала его слов. Отобрав у него руки, она приложила ладони к горящим щекам.
        - Мне стыдно. Боже мой, как мне стыдно! Почти как тогда, когда ты заявил, что просто мстишь мне неизвестно за что. Из-за родителей, попросту бросивших нас с братом, я всегда считала себя недостойной ни любви, ни привязанности, но ты мне наглядно доказал, что я недостойна даже элементарного уважения. - Внезапно выпрямившись, она кинула на него горящий гневом взгляд. - Но больше я никогда не буду поступать, повинуясь чужим правилам. Теперь я буду жить исключительно по своим. И первое, что я сделаю, - потребую развода. Объясню адвокату, что ты воспользовался моей амнезией, и, надеюсь, брак аннулируют.
        Ник посерел. Такого он не ожидал даже в самом дурном сне.
        - Но я же объяснил тебе, почему так поступил…
        Взгляд у нее стал жестким, как удар ножа.
        - Ну да, объяснил. Обо мне там не было ни слова. Только «я», «мне», «у меня». Ты и не меня любишь, а свою любовь ко мне. Как же, пожалел несчастную, никому не нужную девчонку…
        Ник поморщился.
        - Похоже, когда ты в таком настроении, разговаривать с тобой бесполезно. Думаю, нам нужно взять тайм-аут. Пойдем лучше спать… - И пошел в душ, сердито помахивая руками, будто стряхивал попавшие на них капли воды.
        Вернувшись, обнаружил, что спальня закрыта. Надувшись, будто Джоанна его подло обманула, пошел во вторую спальню и лег на свежие простыни. Не спалось, и он стал обдумывать свои слова. Конечно, он был грубоват, надо было бы помягче, но она была явно не права. Что такого уж особенного он совершил, уговорив ее выйти за него замуж? Просто боролся за свою любовь. Ничего постыдного в этом нет. Но почему тогда на душе так погано?
        Решив наутро еще раз поговорить с женой, наконец-то заснул и всю ночь видел кошмары, заставлявшие его нервно всхлипывать и вертеться на мягкой постели.
        Проснулся он от громкого стука в дверь. Резко сел на кровати, повертел головой, стараясь разогнать сонный дурман, и хрипло разрешил:
        - Войдите!
        В комнату просунула кудрявую голову Мейни и робко спросила:
        - А куда полетела миссис?
        Ник не понял.
        - Куда она полетела?
        У Мейни от возбуждения засверкали черные глазки. Похоже, сейчас она сообщит этому надменному белому господину сногсшибательную весть.
        - Миссис улетела на самолете мистера Патти. Наверное, сейчас она уже в Виктории.
        Почувствовав, как виски сжало огненной болью, Ник вновь откинулся на подушки, растирая лоб ладонью. Это было хуже, чем полет в пропасть. Похоже, он обидел ее гораздо больше, чем думал. Джоанна не из тех, кто демонстрирует мнимые обиды, да еще таким образом. Что ж, надо собираться обратно в Англию и мириться с женой. Конечно, у него все получится - а иначе зачем ему жить?..

6
        От потного крупа лошади шел густой пар. Передав ее груму, Джоанна быстрым шагом пошла в дом, стараясь не замерзнуть. Ноябрь в этом году был слишком холодным, чтобы стоять на ветру. Приняв душ, она спустилась в гостиную и вновь столкнулась с непонимающим взглядом Эшли.
        Если быть честной, то хозяйка здесь, конечно, Эшли, а она, Джоанна, только гостья. Хотя Джулиус и говорит, что сестра может жить здесь, сколько захочет, но рано или поздно ей придется отсюда уехать и устраиваться на новом месте. Только вот где?
        Эшли, в джинсах, свободной клетчатой рубашке и невысоких мягких сапожках со скошенными каблуками, точь-в-точь ковбой на американских ранчо, подошла к ней. Они с Джоанной каждое утро выезжали лошадей, поэтому уже виделись ранним утром. Но сейчас Эшли была встревожена и недовольна.
        - Джоанна, сколько ты будешь прятаться от своего мужа? Он приезжал сегодня, и Джулиус снова был вынужден соврать, что не знает, где ты. Чего ты боишься?
        Джоанна пожала плечами.
        - Не знаю.
        С нескрываемым возмущением Эшли взмахнула рукой.
        - Но почему? И не говори мне, что просто не хочешь с ним говорить. Признаю, он поступил не слишком благородно, воспользовавшись твоей амнезией, но, если честно, то я тоже не упустила бы такой выгодный для меня случай. Да и какой по-настоящему влюбленный поступил бы иначе?
        Джоанна передернулась. Ей не хотелось говорить о том, что предшествовало амнезии. Жестокость Ника тяжким бременем лежала на ее памяти, искажая все его последующие поступки. Если бы он ухаживал за ней как обычно…
        Но, вполне возможно, что Эшли и после этого продолжала бы защищать Тайлера. Она известная авантюристка, и не скажешь, что дочь графа, высокородная леди. Хотя вряд ли это словосочетание можно применить к Эшли. Джоанна не знала более равнодушного к титулам и авторитетам существа. Познакомившись с Джулиусом на какой-то молодежной вечеринке, она сразу решила, что Бэрд - именно тот, кто ей нужен.
        Поскольку ее отец никогда не одобрил бы этот брак, она уговорила Джулиуса просто пожить вместе, чем здорово разозлила неуступчивого графа. За это раздосадованный папаша решил лишить ее любимого детища - небольшого, созданного ее руками конезаводика, объявив о продаже поместья, где он находился. Пытаясь спасти любимое дело подруги, Джулиус и старался поднять цену за свой завод, но, если бы не нелепая случайность, бросившая Джоанну в объятия Ника, вряд ли бы в этом преуспел.
        Но теперь все было хорошо. Эшли имеет возможность посвящать все свое время лошадям, а Джулиус изображает из себя сельского сквайра, вполне довольного жизнью. Это не было преувеличением - Джоанна видела, что Джулиуса и в самом деле, как ни странно, все устраивает. И в первую очередь его подруга, которую он с куда большим удовольствием называл бы женой.
        - Не волнуйся, я скоро уеду… - Эти слова вырвались у Джоанны помимо воли, и Эшли сердито насупила светлые брови.
        - Не глупи! Тебя никто не гонит. К тому же куда ты поедешь? Что будешь делать?
        Джоанна печально посмотрела в окно. Вид был очень красивый: ровные, будто вырезанные по ниточке, поля, за ними кромка густого леса. И вдали, чуть затемненная мягкой дымкой, линия горизонта. Небо, соединяющееся с землей. Но все равно для нее здесь все чужое. Она решительно повернулась к Эшли.
        - Да какие проблемы? Найду себе жилье. Деньги у меня есть. Не очень большие, конечно, но достаточные, чтобы купить квартиру в Ливерпуле, Манчестере или Бирмингеме.
        - А почему не в Лондоне? Там же гораздо легче найти работу? Или ты не хочешь работать?
        Джоанна подошла к небольшому диванчику и села, обессиленно сложив руки на коленях. Эшли устроилась рядом, с недоуменным сочувствием заглядывая ей в глаза. Они не были подругами, но хорошо относились друг к другу.
        - Хочу. Но у меня и денег на черный день не останется после покупки квартиры. А дед всегда говорил - в запасе должна быть приличная сумма. Мало ли что… А в Лондоне все дороже - и квартиры, и жизнь. Вот я и думаю - стоит ли?..
        Эшли догадливо поддержала:
        - Да еще и Ник Тайлер, от которого ты решила всеми силами держаться подальше…
        Спорить тут было не о чем, и Джоанна промолчала. Эшли бы так и продолжала свою словесную пытку, если бы в дверь не заглянул Джулиус и не пригласил их на ланч.
        Джоанна заметила, как понимающе переглянулась парочка, и догадалась, что они уже все обсудили. Что ж, она хотела пожить здесь еще пару недель, но, видимо, не судьба. Джоанна не желала, чтобы в ее жизнь вмешивались пусть даже и очень близкие, желающие ей добра люди.
        Но в ближайшее время уехать ей не удалось: сначала один из конюхов заболел гуляющим по стране гриппом, потом другой, и в результате из всего штата конезавода осталось человека два. Ясно было, что Эшли не справиться даже с помощью Джулиуса, поэтому Джоанна предложила свои услуги. Когда схлынула эпидемия гриппа, наступили рождественские каникулы, на которые, согласно трудовому договору, пришлось отпустить почти всех сотрудников. В результате Джоанна смогла приступить к выполнению своих замыслов только в феврале.
        Брат был против ее отъезда, но она понимала, что должна начать новую, ни от кого не зависящую жизнь. Тем более что Ник прекратил наконец свои попытки связаться с нею и она могла беспрепятственно делать все, что считала нужным.
        Это должно было бы внушить ей удовлетворение, но вселяло в ее душу лишь ощущение потери и одиночества. Хотя она сама хотела остаться одна и преуспела в этом. Но и Николас, отступившись от нее, молчаливо признал, что был не прав и все его признания в любви были вызваны лишь чувством вины. Конечно, мысль о том, что незаслуженно оскорбил невиновного человека, да еще так варварски, хоть кого заставит мучиться угрызениями совести…
        Мысль о его любви Джоанна упорно гнала от себя. В противном случае пришлось бы признать, что она не права, и ей по меньшей мере стоило хотя бы еще раз поговорить с ним, высказав все гнетущие ее сомнения.
        В холодное весеннее утро, когда на улице было сыро и слякотно и небо сплошь затянуто неприятными сизыми тучами, Джоанна привычно занималась выездкой лошадей. Любимое дело отвлекало от грустных мыслей, и напряжение, требуемое для того, чтобы совладать с норовистыми животными, выматывало ее настолько, что к вечеру она была способна думать только об отдыхе, не мучая себя напрасными сожалениями.
        Подъехав к конюшне, Джоанна отдала груму очередную лошадь и вдруг почувствовала на себе чей-то неприязненный взгляд. Обернувшись, она пораженно застыла. Перед ней стояла мать Ника. Миссис Тайлер, как обычно, была элегантно одета и безукоризненно причесана. Джоанне сразу стало стыдно за свой затрапезный вид и забрызганные грязью бриджи. Но она тотчас вызывающе вздернула подбородок и гордо встретила взгляд свекрови. Хватит ей без конца чувствовать себя виноватой! Она не ждала гостей. Тем более таких. Но с детства внушенные дедом хорошие манеры заставили ее вежливо поздороваться и пригласить гостью в дом. Миссис Тайлер с какой-то непонятной Джоанне надеждой почти робко согласилась.
        В доме, на минутку оставив свекровь в гостиной, Джоанна переоделась, умылась и вышла уже в приличном виде. Миссис Тайлер сидела за маленьким столиком в глубине комнаты. Перед ней стояла чашечка с чаем и тарелка с несколькими сортами свежеиспеченного, печенья. Джоанна мысленно поблагодарила Эшли.
        Присев рядом с гостьей, Джоанна с некоторым напряжением предложила:
        - Если вы хотите переговорить об условиях развода, то это лучше сделать с моим адвокатом.
        Миссис Тайлер вздрогнула и с неприличным звоном поставила чашку на блюдце.
        - Нет, я не хочу говорить о разводе. Наоборот…
        Джоанна с искренним недоумением посмотрела на нее.
        - Но почему? Вы же прямо говорили, что не позволите этому браку просуществовать больше года. Ваше желание осуществилось. Вы должны радоваться.
        На скулах гостьи появились темные пятна раздражения и досады. Прикрыв глаза, пряча боль и досаду за тяжелыми веками, она покаялась:
        - Я была не права, прости меня. Я не знала всей подоплеки этого странного брака. Мне казалось, что моего сына просто подменили. Но я и представить себе не могла, что будет, если ты уйдешь…
        Джоанна с показной бравадой пожала плечами.
        - И что же случилось? Ник опаздывает на работу?
        Это предположение было таким нереальным, что она невольно хмыкнула над собственными неловкими потугами пошутить.
        И поразилась, услышав:
        - Если бы. Он вообще на работу не ходит. Мы его попросту не видим. Пришлось даже нанять частного детектива, чтобы выяснить, где он.
        Джоанна подняла на нее вопросительный взгляд, и миссис Тайлер нехотя добавила:
        - В последний раз его видели в лондонских доках. Он, как свой, разговаривал с какой-то портовой шантрапой.
        Джоанне показалось, что миссис Тайлер больше беспокоится не за Ника, а за собственное реноме. Ведь это такой позор - неизвестно где шатающийся сын!
        Возможно, эта же мысль посетила и миссис Тайлер, потому что она нехотя добавила:
        - Лондонские доки - не место для нормальных людей. Там шляются только отщепенцы. И с Николасом может произойти все, что угодно. Там не любят таких, как он…
        Это и в самом деле было опасно, и Джоанна нахмурилась.
        - И вы хотите, чтобы я вытащила его оттуда?
        Это прозвучало с таким недоумением, что миссис Тайлер нервно сглотнула. Ей ни о чем не хотелось просить эту бесцеремонную девчонку, но выхода не было. И она печально наклонила голову.
        - Ты обижена на нас, я понимаю. Мы не очень хорошо обошлись с тобой. И я, и муж. Не говоря уж о родственниках. Но это от непонимания ситуации. Я не могла предположить, что мой сын настолько потеряет голову от любви, что практически заставит тебя принять не желанные для тебя условия. Прости нас. Но если уж так произошло, то может быть, тебе стоит хотя бы попробовать простить его? Подумай сама - ведь если бы ты ничего к нему не чувствовала, то и замуж за него бы не пошла…
        Джоанна понурилась. Это так перекликалось с ее собственными мыслями и чувствами, что показалось вмешательством в ее личные дела. Но нужно было признать, что миссис Тайлер верно оценивает ситуацию. Неловкое молчание затянулось, и Джоанна вынудила себя ответить.
        - Хорошо, я постараюсь забыть обо всем неприятном, что случилось в последнее время. Но вряд ли я так просто смогу забыть то, что делал и говорил Ник, пользуясь моим состоянием.
        Неопределенно взмахнув рукой, миссис Тайлер со вздохом заявила:
        - Женщины прощают мужчинам и гораздо большее, особенно если любят…
        Джоанна удивилась. Неужели и миссис Тайлер приходилось немало прощать своему мужу? Они с пониманием посмотрели друг на друга, и свекровь настойчиво попросила:
        - Джоанна, я понимаю, что тебе очень не хочется встречаться с Ником, но ведь он твой муж. Неужели ты допустишь, чтобы он сгинул где-нибудь в канаве?
        Джоанна поежилась. Этого она однозначно не хотела. Но в последнее время установилось хотя бы бледное подобие нормальной жизни и вновь возвращаться в круговерть опасной страсти она попросту боялась.
        - А почему бы вам с мужем самим не поговорить с ним?
        Миссис Тайлер пораженно всплеснула руками.
        - Неужели ты думаешь, что мы с ним не говорили? Он нас попросту не слышит. Мы думали, что его сможет убедить вернуться Вики, но он разговаривал с ней так неприязненно, таким недружелюбным тоном, будто она в чем-то виновата. Мы даже думали положить его в психиатрическую клинику, но обследование не показало никаких отклонений. Более того, он подал заявление в полицию о вмешательстве в его частную жизнь и нас предупредили, чтобы мы не предпринимали никаких насильственных действий, иначе нам предъявят обвинение. Нет, Джоанна, мы сделали все, что могли…
        Выслушав сбивчивую речь расстроенной женщины, Джоанна убедилась, что свекор со свекровью и впрямь сделали все, что можно было предпринять в данной ситуации. И обращение за помощью к нежеланной невестке стояло в самом конце их усилий. Если бы были другие пути, к ней из родни мужа никто обратиться бы и не подумал.
        Представив Ника, неприкаянно бродящего по виденным ею только в фильмах ужасов лондонским докам, Джоанна воскликнула:
        - Но как я его там найду?! Да и будет ли он меня слушать?
        Немного воспрянувшая духом свекровь напомнила:
        - Я же говорила тебе, что за сыном следит детектив. Он и теперь от него неподалеку. А насчет того, будет ли он тебя слушать… он ведь и впал в такое состояние после того, как ты отказалась с ним говорить. Если ты скажешь, что прощаешь его, то, я уверена, все наладится.
        На Джоанну опять накатил привычный страх. Возложенная на нее ответственность казалась ей непосильной. А если ничего не наладится? Кто будет в этом виноват? Она? К тому же Джоанна боялась того огненного чувства, что охватывало ее каждый раз, когда Ник был рядом. Оно казалось ей чрезмерным, даже постыдным. Настоящие леди не любят так, как она, они сохраняют чувство собственного достоинства в любых обстоятельствах - но сможет ли она устоять, увидев любимые глаза?
        Преодолевая боязнь неудачи и страх вновь быть оставленной, Джоанна собралась и села в машину свекрови. К ее удивлению, за рулем сидела Кейт, которая украдкой подмигнула ей. Джоанна поняла, что без сверхэнергичной секретарши в этой истории явно не обошлось.
        В Лондон они приехали уже поздним вечером, хотя Кейт гнала машину по восемьдесят миль в час. Все измучились, к тому же отправляться в доки в такое время было опасно. Миссис Тайлер подвезла невестку к квартире сына и, пообещав заехать за ней завтра, уехала к себе.
        Джоанна с некоторым трепетом поднялась на нужный этаж и позвонила в дверь. Через мгновение на пороге возник бессменный Филип. Увидев ее, дворецкий изменился в лице. Джоанне даже показалось, что на его ресницах сверкнула слеза. Но приветствовал он ее сдержанно, хотя и радушно:
        - Очень рад видеть вас вновь, миссис Тайлер! Надеюсь, что теперь все будет хорошо. Я приготовлю ужин, если позволите. - И быстро удалился.
        В словах немолодого мужчины ей почудился скрытый упрек - ведь именно с ее появлением здесь все и пошло наперекосяк. Джоанна с замиранием сердца прошла внутрь и огляделась. Ничего не изменилось. Как будто и не пролетело полгода с момента ее появления здесь.
        Вошла в свою комнату - без изменений. Везде безукоризненный порядок, но в холодных комнатах явно никто не жил. Приняв душ и переодевшись, она вышла в столовую и включила искусственный камин. Почти как настоящие языки пламени комнату оживили желтовато-красные блики, и повеяло теплом. Но все-таки это была только имитация.
        Джоанна тихо вздохнула. Как это похоже на ее жизнь в последнее время! Она тоже больше имитация, растительное существование, чем настоящая полнокровная жизнь с любовью, тревогами за любимого человека, счастьем.
        Филип торжественно вкатил в комнату тележку с тарелками и кастрюльками. Джоанна с некоторым испугом посмотрела на это великолепие. Да этим можно накормить целое семейство!
        Ей одной с этим обилием явно не справиться. Может быть, дворецкий хотел продемонстрировать ей таким образом радость от ее возвращения? Или решил, что ее скоро ветром сдует, так хоть, может, попробовать немного подкрепить ее истощенные силы? Приходилось признать, что за последнее время она и впрямь сильно похудела…
        Попробовав всего понемногу, она поняла, что больше просто не может шевельнуться. Поблагодарив явно довольного собой дворецкого, пошла спать и уснула сразу, лишь дотронувшись головой до подушки. Но вот проснулась слишком рано даже для нее, привыкшей к сельскому распорядку дня, - на часах не было и пяти утра.
        Завернувшись в одеяло, села на кровати и постаралась сосредоточиться. Душа болела, будто предстояло совершить что-то предосудительное. Джоанна не могла понять, был ли это простой обывательский страх перед походом в незнакомое, пользующееся дурной славой место или нечто большее? Дурное предчувствие, наконец? Вдруг миссис Тайлер не права и Ник просто не станет ее слушать? И что она будет ему говорить? Что любит его и просит вернуться? А хочет ли она этого?
        Прикрыв глаза и плавно покачиваясь, Джоанна представила его руки, губы и внутренне потянулась к исчезающему соблазнительному образу. Конечно, хочет! Но внушенная родителями боязнь предательства и обмана не дает ей поверить в то, что на этот раз все серьезно и ее страх напрасен - и, более того, даже опасен, потому что может испортить жизнь не только ей одной.
        Джоанна вздохнула. Не так-то просто отрешиться от воспоминаний. Как было хорошо, когда она не помнила их знакомство… Хотя и тогда ее томили неясные предчувствия, но их можно было не принимать в расчет, списывая на новые обстоятельства столь стремительно изменившейся жизни.
        В семь рассвело, и она пошла на кухню, рассчитывая сварить себе чашечку кофе. Но там уже хозяйничал Филип. Хмуро ей улыбнувшись и всем своим видом давая понять, что не одобряет ее вторжения в его святилище, он пообещал подать завтрак через пять минут. Пристыженная Джоанна пробралась в столовую и застыла там в ожидании.
        Пять минут и в самом деле оказались пятью минутами. Филип принес на подносе тосты, овсянку, яйца всмятку и крепкий кофе, явно полагая, что сегодня он ей понадобится. Джоанна с некоторым благоговением подумала, что он все знает. Но вот откуда? Видимо, у него своя система оповещения.
        В девять за невесткой приехала миссис Тайлер. Она была в скромном, но элегантном брючном костюме, долженствующем, по мнению хозяйки, сделать ее своей среди лондонских бродяг.
        В отличие от свекрови Джоанна была одета куда проще - в черные джинсы и поношенный свитер, привезенные из поместья. Волосы она закрутила в тугой узел и спрятала его под неопределенного цвета бейсболкой.
        За рулем на этот раз был немолодой основательный мужчина. Кейт не было, и Джоанна не рискнула спросить, где же она. Просто не хотелось обнаруживать перед свекровью своего тайного союзника.
        Подъехав к порту, миссис Тайлер и Джоанна обеспокоенно посмотрели на огромные серые бетонные склады, теряющиеся в глубине, и нервно содрогнулись. Из-за кипы огромных холщовых мешков вынырнул одетый в зеленый рабочий комбинезон неприметный человечек. Быстрыми шагами подошел к машине и, не здороваясь, спросил:
        - Он там. Кто идет со мной?
        Джоанна вышла из машины и вопросительно посмотрела на свекровь. Та озабоченно нахмурилась и спросила:
        - Тебя подождать?
        - Не стоит, я думаю. Если Ник узнает, что я здесь не по своей инициативе…
        Джоанна не закончила, но миссис Тайлер уже энергично кивала головой. Вероятно, родители Ника испортили отношения с ним гораздо сильнее, чем можно было предположить.
        Юркий человек устремился в глубь доков, Джоанна пошла за ним. Сзади послышался звук уезжавшей машины, но он не подействовал удручающе, а, наоборот, возвестил о свободе действий. Неожиданно для себя воспрянув духом, Джоанна уже спокойнее огляделась. При свете дня ничего особо страшного здесь не было. Правильными рядами высились сгруженные с торговых судов разнокалиберные контейнеры, между которыми сновали маленькие погрузчики, то привозившие, то увозившие товары. Часто встречались полисмены, внимательно следившие за порядком. Джоанну то и дело оглядывали с головы до ног, но не останавливали.
        Наконец они дошли до бетонного мола, длинной стрелой врезавшегося в море. Человек махнул рукой в сторону набережной, и Джоанна заметила одиноко сидящего на скамейке мужчину. Повернувшись за разъяснениями к спутнику, она не увидела того рядом и поразилась. Она и не заметила, как он исчез, а ведь всего мгновение назад шел рядом.
        Вглядевшись в понурую фигуру, она ахнула. Это был Ник! Но совершенно не похожий на себя. Плохо одетый, небритый, грязный, он мог сойти за типичного обитателя лондонского дна. Теперь ей стали понятны опасения миссис Тайлер.
        Она медленно подошла поближе. От понурой фигуры Ника веяло даже не печалью, а безнадежной тоской. Джоанна постояла рядом, надеясь, что он повернется и увидит ее. Но он ни на что не реагировал, полностью уйдя в свои мысли.
        Она села рядом, но Ник остался сидеть неподвижно, совершенно не интересуясь ничем, а может быть, вовсе ничего не замечая.
        Положив руку ему на рукав, Джоанна негромко окликнула:
        - Ник!
        Только тогда он медленно повернул голову и без всякого интереса посмотрел на нее.
        - А, это ты? И зачем ты здесь?
        Джоанна поежилась от звучавшего в его голосе безразличия. Казалось, ему было все равно, с ней говорить или с безродной шавкой, шатавшейся неподалеку.
        - Пришла поговорить.
        Он с тем же безразличием разрешил:
        - Ну говори…
        От растерянности Джоанна не знала, что сказать. Она ожидала всего, но только не этой непробиваемой безучастности.
        - Ты здоров? - Эта шаблонная фраза вырвалась сама собой, раньше, чем она сообразила, что он может подумать.
        - Абсолютно! Или ты так же, как мои мамаша с папашей, собираешься упечь меня в сумасшедший дом?
        Джоанна испугалась холода, пахнувшего на нее от этого, когда-то, казалось, так любившего ее мужчины.
        - Нет, нет, что ты!.. - Она даже привстала, пытаясь убедить его в своей искренности. - Просто я очень беспокоюсь за тебя…
        Он привольно вытянул длинные ноги.
        - А вот я за тебя - нет. Уверен, у тебя все хорошо…
        Она решилась сказать скрываемую даже от себя самой правду:
        - Нет, это не так. Мне очень одиноко без тебя. Я успокоилась и поняла, что была не права, когда уехала от тебя. Но мне нужно было остыть и понять, что надо мной висят старые детские комплексы. Я просто считала, что меня никто не может любить. Сначала меня бросила мать, потом отец, а потом Том сказал, что я холодная бесчувственная рыба. И когда я узнала, что ты воспользовался моим положением, чтобы жениться на мне, я подсознательно решила, что это из той же серии. Но, подумав, поняла, что была не права…
        Ник досадливо вздохнул.
        - И ты решила мне это милостиво сообщить? Не стоило утруждаться…
        Джоанне захотелось плакать, но она сдержалась. В конце концов, она взрослая женщина, а не глупая плаксивая девчонка, которой была когда-то. Пытаясь разбудить в нем бушевавшие столь недавно страсти, спросила напрямик:
        - Ты не любишь меня больше?
        Он озадачился.
        - Люблю, не люблю - кому это надо? Если честно, мне нравится моя теперешняя жизнь. Никому ничего не должен. Даже бриться не надо… - И он с довольным видом провел рукой по недельной щетине.
        У нее непроизвольно вырвалось:
        - А вот я тебя люблю. Я знала это давно, но не рисковала признаться в этом даже себе.
        Она замерла, ожидая ответа. Ей казалось, что от наступившей тишины вполне могут лопнуть барабанные перепонки. Ник, казалось, был занят только одним - наблюдением за выходившим из порта огромным сухогрузом. Когда тот благополучно миновал опасное место, одобрительно крякнул и повернулся к Джоанне.
        - Шла бы ты домой, что ли… И не надо за мной шпионить. Мне тут и без всех вас хорошо. Не мешайте мне жить. И я совершенно уверен, что тебя сюда привезла моя любвеобильная мать. Она недаром приставила ко мне детектива. Я ведь не слепой и все вижу. Так что и не думай заявлять, что явилась сюда по своей инициативе, потому что жить без меня не можешь.
        У Джоанны перехватило горло. Вот и все. Зря она сюда приехала. Или нет, теперь она по крайней мере убедилась, что была права и будущего у них нет и быть не может. С необычной для нее горячностью сказав ему об этом, повернулась и ушла, не оглядываясь.
        Выйдя из доков, остановилась на набережной и принялась бездумно следить за снующими по поверхности моря шустрыми буксирами. Сердце угнетенно билось, и она приложила руку к груди, стараясь обрести хотя бы подобие спокойствия. Вспомнился день, когда от них уходил отец. Смущенно попрощавшись с детьми, он попытался сесть в машину, и тут Джоанна устроила безобразную сцену. Она плакала, кричала, цеплялась за его пиджак, умоляла его не уходить, ведь она его так любит. Но он все равно уехал, оставив в ее памяти чувство глубокого унижения. Брат, стоявший рядом и которому было уже пятнадцать, крепко сжал ее руку и горько бросил:
        - Прекрати, все равно ты этим его не вернешь. Мы ему не нужны, так же как и матери. - И увел ее, плачущую, в дом.
        Тогда ей было больно и обидно, сейчас же все перекрывал острый стыд. Зачем она просила отца не уезжать? И зачем теперь она просила Ника вернуться? История повторилась. А все потому, что она не умеет вести себя с достоинством. И горько произнесла, слушая, как безнадежно звучит ее голос:
        - Незачем вообще было сюда приезжать…
        Она поймала такси и, приехав в квартиру Ника, забрала свои вещи. Стоявшему навытяжку у дверей Филипу сухо сообщила:
        - Если миссис Тайлер будет интересоваться, как дела, передайте ей, что у меня ничего не получилось.
        И, не в силах больше смотреть в горестные глаза дворецкого, быстро сбежала вниз, не дожидаясь лифта. И уехала. А что ей еще оставалось делать? Здесь она была никому не нужна.
        Приехав в поместье брата, почувствовала себя такой разбитой, что пару дней была вынуждена провести в постели, почти не выходя из своей комнаты. Но на третий сказала себе, что нужно жить, несмотря ни на что, и, оседлав Пируэта, поехала на прогулку.
        Проскакав на несколько миль больше положенного, устало подъехала к конюшне. Спешившись, отдала лошадь подоспевшему конюху и на подрагивающих от напряжения ногах двинулась к усадьбе. У дома стояла незнакомая машина, и Джоанна озадаченно нахмурилась. Что это за внеурочный визит? Порой соседи заскакивали поболтать, но строго в установленное время и уж никак не в десять часов утра. Решив, что посетитель может быть только близким родственником Эшли, прокралась в дом с черного хода, приняла душ, натянула приличную одежду и только тогда спустилась вниз, понимая, что дольше тянуть будет просто неприличным.
        Натянув на лицо приветливую улыбку, она шагнула в комнату, но, увидев, кто это, замерла у входа, не в силах сделать дальше ни шагу.
        Ник стоял у камина, опершись одной рукой о спинку кресла, в другой держа какую-то книгу. Он так походил на денди викторианских времен, что Джоанна не поверила своим глазам. Ничего похожего на то, что она видела в лондонских доках, и близко не было. Перед ней снова был лощеный, тщательно выбритый и уверенный в себе богатый мужчина.
        Почувствовав ее присутствие, Ник повернулся, аккуратно положил книгу и направился к ней. Все еще стоя у дверей с любезной улыбкой, Джоанна ощутила вдруг желание повернуться, убежать и спрятаться. Прочитав этот порыв по выразительным, потемневшим от переполнявших ее чувств глазам, Ник протянул к ней руки, приглашая броситься к нему в объятия.
        Но Джоанна будто приросла к полу. Когда он подошел к ней, она смогла только фальшиво пролепетать:
        - Как приятно тебя видеть… - Она запнулась, не решаясь до конца озвучить свою мысль.
        Ник закончил за нее:
        - В привычном обличье, не так ли? - И, не дожидаясь ответа, притянул ее к себе и спросил, интимно понизив голос: - Тебя поцеловать? Или не надо?
        Она остолбенело смотрела на него. Что это с ним? Раньше он никогда не спрашивал ее ни о чем. Просто делал то, что хотел. Но сейчас его глаза смотрели так тревожно, что она невольно утешающим жестом провела по его гладкой щеке.
        Расценив это как разрешение, он прерывисто вздохнул и резким движением прижал ее к себе.
        - Боже мой, как я стосковался!
        У Джоанны сами собой поднялись руки, и ее тело прижалось к его жесткому торсу. Но он не стал целовать ее, как она надеялась, а со вздохом отодвинул и спросил:
        - В доках ты сказала мне, что любишь. Это правда или просто попытка вытянуть меня оттуда?
        Джоанна почувствовала, как лицо начала заливать горячая краска. Но, не колеблясь, призналась:
        - Правда. Я влюбилась в тебя еще тогда, у Нельсонов. Неужели ты думаешь, что я пошла бы к тебе, если бы ничего не чувствовала? Недаром потом было так больно…
        Он с хрипловатым вздохом прижал ее к себе.
        - Больше никогда больно не будет. Во всяком случае, я сделаю все, что смогу, чтобы это было так…
        И, подняв ее на руки, понес на второй этаж, ничего не спрашивая. Джоанна удивилась.
        - Ты знаешь, где спальни?
        Он негромко хмыкнул.
        - Конечно. Я же помогал Джулиусу покупать это поместье и потом несколько раз пытался тебя найти. Я знал, что ты здесь и просто не желаешь меня видеть.
        Наслаждаясь теплом и силой его рук, Джоанна ничего не возразила даже тогда, когда он, положив ее на кровать, вернулся и закрыл дверь на задвижку.
        Все ее чувства пришли в движение, и она была несколько обескуражена, когда он скромно сел на край постели.
        - Нам надо поговорить, чтобы между нами не осталось никаких недоразумений.
        Это было необходимо, и Джоанна согласно кивнула. Накрыв ее ладонь своей рукой, Ник пожал ее и натянуто улыбнулся.
        - Знаешь, так трудно сосредоточиться, когда ты лежишь рядом в столь располагающей позе…
        Вставать ей вовсе не хотелось, она просто купалась в его ласкающем взгляде, но его фраза требовала ответа, и она дразняще предложила:
        - Мне пересесть в кресло?
        Он тут же возразил:
        - Нет, конечно нет! Мне так гораздо легче говорить… - И нервно откашлялся.
        С нежной улыбкой глядя на него, она мягко, но настойчиво подсказала:
        - Итак… - Она знала все, что он хочет ей сказать, и понимала, что ему необходимо облегчить свою душу. Но хотела-то она вовсе не слов, а действий, поскорее покончить с затянувшейся прелюдией.
        Ник постарался сосредоточиться.
        - Знаешь, когда я тебя увидел в первый раз, там, у Нельсонов, ты мне ужасно понравилась. Но я противился этому внезапному и такому непонятному мне чувству. Это же так нерационально - увидеть один раз девушку и сразу в нее влюбиться! Я не верил в подобную ерунду. Я же серьезный человек, бизнесмен, а тут такая нелепость… Но меня жутко тянуло к тебе, и я решил, что это просто страсть. Стоит мне один раз ее удовлетворить, и все снова станет так, как прежде…
        Ник нервным движением взъерошил себе волосы, и его лоб перерезала глубокая складка.
        - Но все оказалось не так просто… Когда я услышал слова Джулиуса о том, что ты должна ему помочь уговорить меня, я воспринял их, скажем так, однобоко…
        Джоанна строго нахмурилась. Теперь, когда Ник был рядом, никакие химеры прошлого ее больше не страшили. Но сценарий требовал некоторой суровости, и она постаралась ее продемонстрировать. Ник, понявший, что это только игра, благодарно на нее посмотрел и продолжил:
        - Когда ты нашла меня в парке, я был уверен, что это ты сделала нарочно…
        Он вопросительно посмотрел на Джоанну, ожидая опровержений, но не получил их. Наоборот, мило улыбнувшись и не скрывая озорных чертиков в глазах, она лукаво заявила:
        - Конечно! Я же заметила, как ты вертелся возле нас с братом, и была весьма заинтригована. - Встретив скептический взгляд Ника, призналась: - Ты мне очень понравился. Сразу. Меня будто веревкой к тебе потянуло. Поэтому, когда ты исчез, я огорчилась. Джулиус уехал, и ко мне тотчас прилип Пол. Трепал всякую ерунду о своей любви и звал к себе. Я могла бы от него скрыться и в доме, но дом я уже оббежала и знала, что там тебя нет. Поэтому пошла в парк.
        Ник с облегчением пробормотал:
        - Приятно, что наша тяга была взаимна. Но почему ты представилась как Джоанна Смит?
        - «Бэрд» в наших краях слишком известная фамилия. Деда-то все уважали, но вот Джулиуса… Я думала, если ты хоть немного с ним знаком, то отнесешься ко мне предвзято. А мне этого не хотелось…
        - Понятно. Но это утвердило меня в своем подозрении. Сделал жуткую глупость, но это от разочарования. К тому же ты была так напряжена, когда я тем вечером напросился к тебе в дом…
        - Брату позвонила Эшли, сказала, что приезжает. Он поэтому и бросил меня посередине вечера. А осторожничала я потому, что не хотела им мешать. Ну и лишних вопросов о тебе не хотелось…
        - Но что ты хотела меня спросить, прежде чем я начал тебя обвинять?
        Джоанна напряглась, с большим трудом вспоминая, чего же она хотела в тот блаженный, так быстро превратившийся в ад миг.
        - Просто хотела узнать, где ванная.
        Он схватился за голову.
        - Черт! Если бы я дослушал тебя до конца! Но меня твои слова, вернее мысль о том, что они могли бы значить, сбросили из рая в ад, и я не сдержался. Прости!
        Она пожала плечами.
        - Все прошло. Теперь уже не больно…
        Поднеся к губам ее руку, Ник нежно поцеловал внутреннюю сторону ладони. Джоанна почувствовала все усиливающееся бурление крови и решила закончить разговор сама:
        - А что касается того, какой черт понес меня ночью невесть куда, то я поехала к единственному человеку, который меня действительно любил и понимал…
        Ник с испугом заглянул в ее запечалившиеся глаза, уже догадываясь, куда она ехала.
        - Ты поехала посреди ночи на кладбище? К дедушке? - В его голосе прозвучал настоящий ужас.
        - Ну да. Не смогла совладать со своими разгулявшимися нервами. Ну и с управлением тоже…
        Отголоски перенесенной боли зазвенели в ее голосе, и Ник рывком упал с ней рядом.
        - Больше не будет никакой боли, клянусь!
        Она ласково провела пальцами по контуру его лица.
        - Это от человеческих желаний не зависит, Ник! Но надеюсь, что все недоразумения между нами в прошлом. - И с неожиданным кокетством добавила: - Может, мы займемся чем-то более приятным, чем эпитафии?
        Захваченный переживаниями, Ник не сразу понял, что она имеет в виду, и Джоанне пришлось медленно провести рукой по его груди. От этой незатейливой ласки у Ника сразу участилось дыхание, и он, быстро скинув с себя одежду, стал нетерпеливо стягивать с нее платье.
        Она с нескрываемым желанием принялась ему помогать. Когда его горячие затвердевшие губы накрыли ее, Джоанне показалось, что время остановилось. И это было прекрасно.