Мелкая знаменитость Дана Хадсон
        Что должен сделать Леон Вайдел, звезда эстрады мировой величины, которому поклоняются сотни тысяч фанатов во всем мире, услышав от какой-то заумной скрипачки, что он мелкая знаменитость? Конечно, безжалостно отомстить!
        Дана Хадсон
        Мелкая знаменитость
        Эта книга предназначена исключительно для Вашего личного использования.
        Она не может быть перепродана или отдана другим людям. Если Вы хотели бы поделиться этой книгой с другими, пожалуйста, купите дополнительную копию для каждого получателя. Если Вы читаете эту книгу и не покупали ее, или она не была куплена только для Вашего использования, то, пожалуйста, купите свою собственную копию.
        СПАСИБО ЗА УВАЖЕНИЕ К НЕЛЕГКОЙ РАБОТЕ АВТОРА
        ВСЕ ПЕРСОНАЖИ И СОБЫТИЯ РОМАНА ЯВЛЯЮТСЯ ВЫМЫСЛОМ АВТОРА, И НИКАКОГО ОТНОШЕНИЯ К РЕАЛЬНЫМ ЛЮДЯМ И СОБЫТИЯМ НЕ ИМЕЮТ.
        Глава первая
        Гала-концерт звезды эстрады Леона Вайдела в Лондонском Олимпийском парке подходил к концу, как и кругосветное турне, задуманное в честь пятнадцатилетия его концертной деятельности. От слепящих вспышек у самого Вайдела и парней из его группы уже мутилось в голове. Со стороны стадиона, в чаше которого они выступали, слышался рев фанатов. Звук гитар плыл и рвался, все-таки стадион не концертный зал, но замечал это, похоже, только сам Вайдел.
        Он выкладывался полностью. Бенджамин Скотт, его менеджер, озабоченно выглядывающий из-за столба с аппаратурой, неодобрительно качал головой: концерт затянулся больше чем на час. Когда Леон в очередной раз согласился спеть по требованию не желающей отпускать его публики свою коронную песню «Ты моя любовь», он постучал пальцем по циферблату Роллекса и скрестил руки перед собой, показывая, что нужно закругляться.
        Это Вайдел знал и без него. Мокрые от пота парни уже смотрели на него волком. Но ему было стыдно. За деньги, что зрителям пришлось выложить за его концерт, ему нужно петь до утра.
        Едва отзвучали последние аккорды песни, иллюминация вокруг погасла, и мужской голос, видимо, администратора стадиона, категорично произнес:
        — Леди и джентльмены, концерт окончен! Благодарим за внимание!
        С трибун раздался дикий свист, но свет не зажегся. Измочаленные музыканты спустились вниз, под трибуны, где были устроены общая комната отдыха и гримерки.
        — Ну и гад же ты, Леон!  — бас-гитарист Кроули не стеснялся в выражениях.  — Сам сдохнуть хочешь, и нас за собой для эскорта тянешь?
        Не отвечая, Вайдел упал в свободное кресло, вытянул гудящие от напряжения ноги и обессилено закрыл глаза. В ушах все еще грохотал и вопил симбиоз из музыки и воплей несдержанных зрителей.
        — Такое чувство, что это место действует на зрителей слишком уж раскрепощающе.  — Сидевший рядом ударник никак не мог усмирить правую руку, все еще отбивавшую ритм.  — Они наш концерт с футбольным матчем не перепутали?
        — Это обратная волна шла. На других представлениях орали не меньше. Что-то со звуком. Похоже, звукооператоры перестарались. Или наоборот. Не знаю. Но глушили нас классно.  — От усталости Вайдел говорил короткими рублеными фразами, не открывая глаз.
        Парни из бэк-вокала согласно закивали головами:
        — Петь было тяжело, это ты верно сказал.
        — На трибунах со звуком все было нормально, слышно вас было хорошо. Видимо, обратная волна — особенность этой площадки.  — Бенджамин постарался смягчить недовольство группы.  — Вы смотрелись классно. И звучали великолепно. А уж Леон вообще вне сравнения.
        Девочки из подтанцовки, всегда готовые польстить своему кумиру, восторженно поддержали:
        — Да, Вайдел сегодня был неподражаем! Но он всегда такой!
        Прерывая их восторги, Бенджамин скомандовал:
        — Ладно, девчонки, идите к себе, переодевайтесь! И вы тоже, парни.
        Все встали и разбрелись по своим гримуборным. Как правило, на двух-трех человек гримерка была одна, и только Вайдел свою ни с кем не делил.
        Через десять минут все собрались возле выхода. Бенджамин привычно предупредил:
        — Осторожно, ребята. Снаружи толпа. Идем быстро, никаких разговоров и автографов! Охрана уже приготовилась. Пошли!
        Они отработанным за годы совместных выступлений порядком вышли из ракушки. В середине шел Леон в черных джинсах и белой ветровке, с небольшим чемоданчиком в руке, набитым разными нужными для выступления вещами. Его сценические костюмы остались в подсобке, так же как и костюмы других участников группы. Утром за ними приедут костюмеры и увезут в офис. Тогда же заберут и аппаратуру. Сейчас самим бы прорваться невредимыми через наэлектролизованную толпу.
        Бенджамин шел рядом, так же как и два мускулистых парня из группы. Хотя, если повторится история Лос-Анжелеса, когда возбужденная толпа прорвала заградительный кордон и в припадке исступленной любви чуть не отправила Вайдела на тот свет, они ничего сделать не смогут.
        Он усмехнулся, вспомнив, как его всего в синяках абсолютно голым из рук фанатов вытащили полицейские и закинули в бронированный автомобиль. Тогда ему было не до смеха, но через пару недель, когда рассосались синяки, он смеялся над этим инцидентом вместе со своими музыкантами. Ничего страшного же не случилось. Ему крупно повезло,  — он вышел из этой переделки без единого перелома. Синяки и шишки не в счет. Он даже не простудился, оставшись без изорванной на сувениры одежды.
        Но сейчас все прошло без сучка и задоринки. Ревущая толпа осталась позади, они в автобусе ехали к офису Бенджамина, где стояли их машины.
        — Может, поедем откачнуться?  — неуемный Кроули, как всегда, мечтал оттянуться после тяжелого выступления.  — Я в паб, кто со мной?
        Половина группы изъявила желание расслабиться вместе с ним. Кроули пересчитал их по головам и нахально спросил у Леона:
        — А ты, наша супер-звезда? Ты с нами не едешь? Мы для тебя слишком мелкие сошки?
        Вайдел с огорчением покачал головой. И чего к нему вечно вяжется этот несносный тип? Хотел ответить, но его опередил сердитый Скотт:
        — Знаешь, Кроули, мне помнится, что контракт с тобой подходит к концу в следующем месяце. Так вот, я тебя заранее предупреждаю: он продлен не будет.
        Кроули на мгновенье замер, потом презрительно сплюнул на пол автобуса.
        — Ну и черт с вами! Я не пропаду. Мне уже сделали несколько весьма приятных предложений. Так что приглашаю всех на мой отходняк! Не пожалеете!
        Все зашумели. Автобус въехал на охраняемую стоянку возле офиса. Большая часть музыкантов попрощалась и, пересев на свои машины, двинулась кто куда. Бдительный Бенджамин обратил внимание, что за Кроули поехала всего-то пара единомышленников. Правильно, кто из здравомыслящих людей будет в столь сомнительной компании рисковать своей репутацией?
        Не выходя из автобуса, Леон встал и потянулся, разминая мышцы. Он никак не мог успокоиться после напряженного шоу. Может, ему все-таки стоит немного развлечься? Но за годы выступлений он убедился, что ни к чему хорошему спиртное после выступления не приводит. Контроль над собой он теряет моментально, сказывается усталость, и физическая, и нравственная.
        Семь лет назад после особо скандального случая он дал себе зарок: после концерта ни под каким предлогом не пить. И с тех пор свято его выполняет. Не будет отступать от этого правила и сейчас. Лучше уж примет горячий душ и отоспится.
        Бенджамин посмотрел вокруг. Разъехались почти все. В автобусе остались только две крашеные блондинки из подтанцовки, к досаде Вайдела, несносно его обожавшие. На обеих были одинаковые ветровки невыносимо яркого оранжево-красного цвета, красные джинсы в обтяжку и белые кроссовки. На лицах остался слишком яркий концертный макияж, скорее уродовавший их, чем украшавший. Ветровки были распахнуты, демонстрируя топики с весьма вольным декольте.
        Вайдел девиц не различал, да и не пытался, считая это делом бессмысленным и ненужным.
        — Леон, может, пригласишь нас к себе?  — они никогда не теряли надежды, хотя получали отказ за отказом.
        — Нет, крошки, не надейтесь. Я устал и хочу спать. К тому же вы мне не нравитесь.  — От них пахло потом и резкими духами. Вайдел вообще придирчиво относился к запахам, а подобную смесь и вообще не терпел.
        Они глупо захихикали, будто услышали удачный комплимент.
        — А когда мы тебе понравимся?  — спросила одна из них, томно помахивая наклеенными ресницами.
        — Боюсь, что никогда.  — Вайдел хотел сказать это мягко, но получилось почти презрительно. Он поморщился: не любил обижать людей. Но после напряженного концерта скрывать свои чувства было труднее, чем обычно.
        — Ты такой странный,  — сказала вторая, кажется, Сюзи. Или Соня? Обе они были на одно лицо.  — Может, ты голубой?  — и она завлекательно поправила тоненькую лямку на оголенном плече.
        В разговор вмешался раздраженный пустой болтовней Бенджамин. Ему тоже не нравились эти глуповатые красотки.
        — Девочки, неужели у вас остались силы после такого турне? Спешите домой, вас там наверняка заждались! Деньги вам завтра переведут на карту, думаю, вы сможете позволить себе новые машины.
        Они переглянулись и дружно фыркнули.
        — Новые машины! Да зачем они нам? Об этих железках только мужчины мечтают, а нормальным женщинам они ни к чему!  — но все-таки вышли из автобуса и пошли к своим весьма потрепанным авто.
        Уставший Вайдел проводил их сумрачным взглядом.
        — Как ты думаешь, что они купят?
        — Может, закажут мальчиков по вызову?  — совсем неромантично предположил Бенджамин.  — Больше что-то ничего на ум не идет. Интеллектом они явно не обременены.
        — Это точно. Слушай, а кого они мне постоянно напоминают? Такое чувство, что я их где-то в кино видел.
        — На данный момент героиню «Матрицы». Кем будут завтра, не знаю. Это зависит от того, какой фильм они посмотрят в ближайшее время. Имитаторы.
        — А своего за душой совсем ничего нет?  — Вайдел не понимал столь наплевательского отношения к своей индивидуальности.
        — А зачем свое иметь, когда можно взять чужое?
        — Ну и пустышки!  — Вайделу хотелось сказать кое-что посильнее, но он сдержался.  — Они не сестры, случайно? Уж больно похожи.
        — Нет. Просто копируют друг друга даже в мелочах. Считают, что это прикольно.
        — Какая глупость! Я никогда не мог запомнить, как какую из них зовут.
        — Я тоже. Но я и не пытался. Мне кажется, это невозможно. Да и зачем напрягаться? Если понадобится, они и сами скажут.
        Вайдел вышел из автобуса, посмотрел по сторонам. Возле пятиэтажного офиса было пусто, все музыканты разъехались.
        — Надеюсь, буйные поклонники разъехались,  — опасливо проговорил оглядывающий окрестности Вайдел. За оградой машин папарацци и фанатов он не заметил, но это ничего не значило, они могли скрываться дальше, в тени деревьев.  — Не хотелось бы привести за собой домой «хвоста».
        — Интересно, как называется «хвост» женского рода?  — Бенджамин внезапно озаботился проблемами английского языка.  — Не знаешь?
        — «Хвостица»?  — предположил Вайдел.  — «Хвостища»? Нет, такого слова нет. И давай-ка уже поедем, или усну прямо тут, на травке возле дорожки. Я буквально валюсь с ног.
        Они дошли до припаркованного у выезда бентли Вайдела. Бенджамин сел за руль, Вайдел на переднее сиденье, тут же обессилено уронив голову на подголовник. На всякий случай Бен вывел машину через задний двор, но из густой тени старых вязов за ними все равно устремилось несколько машин с потушенными фарами.
        — Ну вот, опять! Наверняка папарацци,  — лениво констатировал Вайдел.  — Что, будешь уходить от погони?  — И он пропел на музыку Верди:  — «Погоня, погоня, погоня за нами! Мы бежим, мы летим, мы спешим!»
        Бенджамин неспешно подъехал к посту полиции, остановился и попросил:
        — К нам прицепились фанаты с папарации, притормозите их, ладно?
        Пост полиции находился среди компаний, занимающихся поп-музыкой, поэтому подобная просьба не была для бобби редкостью. Один из них вышел из стеклянной будки и остановил следующие за бентли автомобили. Привычный к подобным погоням Бенджамин лихо вырулил на параллельную улицу, потом свернул еще на одну, убедился, что за ним нет погони, и только тогда поехал к дому Леона.
        — Тебе бы в шпионских боевиках сниматься.  — Вайдел постарался восхититься, но слишком утомился, чтоб получилось достоверно.  — Я бы даже поаплодировал, если бы не падал от усталости. Почему ты не спонсируешь боевики? Прибыльное дельце, как я слышал.
        — Вот когда ты голос потеряешь или из шоу-бизнеса уйдешь, тогда и подумаю. Кстати, если потеряешь голос, то вполне можешь в этих самых боевиках преступников играть.
        — Я главных героев могу играть!  — возмутился Вайдел.  — Почему это преступников вдруг?
        — Потому что главные герои в боевиках должны быть положительными и серьезными. А ты на кого похож?  — Бенджамин повернул к нему зеркало заднего вида.  — Ну что, похож ты на серьезного и положительного?
        На Вайдела взглянул смуглый тип с серыми нагловатыми глазами, с очень красивым лицом, но слишком насмешливой полупрезрительной ухмылкой.
        — Ты прав, положительных героев с такими мордами не играют. Но и преступников я играть не хочу. Не чувствую к этому призвания.
        — С твоим голосом и не будешь,  — иронически утешил его менеджер, лихо обгоняя тихоходный мерседес. Сидящая за рулем степенная старушка грозно погрозила в его сторону кулаком.
        Вайдел иронично посмотрел на возмущенную старушку и внезапно признался:
        — Знаешь, мне такая беспорядочная жизнь до чертиков надоела. Может, бросить все к дьяволу? Заработанных денег мне до конца жизни хватит.
        Бенджамин забеспокоился. Он не любил подобные разговоры. У него была большая семья, всех хотелось обеспечить, да и самому жить достойно. А без таланта Вайдела это было проблематично.
        — Тебе жениться надо, только и всего. Остепениться,  — уверенно посоветовал он, уводя разговор от ненужной темы.
        — Ты же мне сам говорил, что женатые кумиры теряют половину своей привлекательности в глазах слабой половины человечества? Не забыл?
        Бенджамин аккуратно въехал в охраняемый двор старинного особняка, показав сканеру на воротах карту допуска. В начале восемнадцатого века здесь, в своем загородном поместье, жила очаровательная фаворитка герцога Йоркского леди К. Через три столетия поместье превратилось в жилой дом в одном из престижных районов Лондона. Верхний шестой этаж, площадью в пару тысяч ярдов полностью принадлежал Вайделу, остальные этажи были разделены на несколько удобных квартир разной планировки.
        В мощеном дворе в строгом геометрическом порядке стояли фигурные столбы с фонарями, стилизованными под керосиновые лампы восемнадцатого века. В их мертвенном голубоватом свете по двору метались зловещие тени от ветвей столетних дубов, достающих кронами до верхних этажей, а этажи в здании были по шесть-семь ярдов высотой.
        Остановив машину возле неприметного съезда в подземный гараж, переделанный из бывших продуктовых подвалов, Бенджамин повернулся к своему подопечному, и продолжил прерванный разговор:
        — Леон, о твоей женитьбе вовсе не обязательно трубить на весь свет. Я знаю несколько звезд, благополучно женатых, о личной жизни которых ничего неизвестно. Во всяком случае, широкой публике. Тебе, знаешь ли, тридцать лет, пора и о будущем подумать. Не все с девочками забавляться.
        Вайдел сухо возразил:
        — Я этих самых девочек сто лет уже не видел, не считая наших дур из подтанцовки, которые мне на дух не нужны. А невесту для меня тоже ты найдешь? Ты же всю мою жизнь устраиваешь. Одежда, квартира, машина. Все, как ты считаешь нужным.
        — А ты что предлагаешь? Самому шататься по магазинам? С удовольствием доставлю тебе такое удовольствие!  — Бенджамин сердито махнул рукой.
        — Ну, допустим, по бутикам тебе тоже шататься не приходится. Можно подумать, у нас в штате дизайнеров нет.
        — Да, у них это лучше получается,  — бодро согласился Бенджамин,  — но как быть с невестой? Может, нам в бюро знакомств обратиться? Составить перечень требований и вперед?
        Вайдел не знал, как на это реагировать.
        — Это что, шутка?
        Бенджамин практично возразил:
        — Нет, не шутка, а вполне деловое предложение. Ты же не можешь сам познакомиться с хорошей девушкой. Ты нигде не бываешь.
        — Я нигде не бываю, потому что меня все тут же узнают. К тому же я не хочу, чтоб на меня накинулись охотницы за деньгами. А это точно случится, если я объявлю о своем намерении жениться. Даже не своем намерении, а твоем.
        Менеджер пропустил шпильку мимо ушей.
        — Мне кажется, ты несколько преувеличиваешь. Если надеть солнечные очки и одеться как все, ты вполне сойдешь за обычного парня. И можешь знакомиться с кем угодно, только имя свое не называй. Запросто выяснишь, что стоишь ты сам, без своей славы.
        — Ну, спасибо, удружил. Завтра же напялю темные очки и примусь шататься по окрестностям в поисках невесты-альтруистки. Вот только какое мне имя придумать?  — Вайдел саркастично поклонился в знак благодарности.
        Бенджамин сарказм принципиально проигнорировал, и по-отечески посоветовал:
        — Один не ходи. Запросто можешь заблудиться.
        — Ты что, меня идиотом считаешь?  — Вайдел слегка вспылил. На серьезное возмущение не было сил.
        — Ничуть,  — Бенджамин знал Вайдела лучше, чем он сам себя.  — Ты привык к плотной опеке, мой дорогой. Припомни, что за последние десять лет ты делал сам?  — и мягко снизил накал его возмущения:  — Ты просто заблудишься, учти. Или что-нибудь потеряешь. Придет к тебе вдохновение, и ты забудешь обо всем посредине улицы. Рассеянность как спутница таланта.
        — Это не значит, что я ничего не могу сделать сам. Уж по улицам-то пройтись один я сумею, не волнуйся!  — гордо заявил Вайдел, ничуть не сомневаясь в своих способностях в этом примитивном деле.
        — Хорошо, хорошо,  — смиренно согласился с ним Бенджамин.  — Но запомни свой адрес как следует, не то у тебя будут сложности. Так тебе хоть полисмен поможет, или в айфон глянешь. Если нигде его не оставишь, конечно. И лучше адрес где-нибудь запиши, и не дома в блокноте, который ты на столе бросишь за ненадобностью, а в том же айфоне.
        Вайдел снова вспылил, но тут, отвлекая его, во двор въехал невзрачный серый фордик и остановился неподалеку от них. Из машины вышла невысокая стройная девушка в очках, в длинном черном платье с белым кружевным воротничком, со скрипичным футляром под мышкой. За ней следом неловко вылез долговязый парень в черном фраке с бабочкой и белой крахмальной рубашке. Его помпезный облик совершенно не соответствовал смешному маленькому фордику. Бенджамин с Вайделом недоуменно уставились на парня.
        — В каком унылом месте ты живешь, Софи!  — парню явно не нравился их старый двор.  — Неужели не можешь поменять квартиру?
        — Конечно, не могу!  — голос девушки звучал рассержено.  — Это квартира моего дяди, а не моя! И я тебе об этом уже говорила!
        — Говорила?  — растерянно повторил парень.  — Извини, не помню. Ну да ладно, до завтра! Спектакль был тяжелым, Вагнер из меня всегда все силы вытягивает.
        — Из меня тоже.  — Она искоса посмотрела на стоящий рядом бентли, и сердито заметила:  — Эти мелкие знаменитости постоянно бросают свои машины посреди двора, будто одни тут живут! Невоспитанные хамы, одним словом!
        Бенджамин переглянулся с Леоном. Вайдел показал пальцем на менеджера, намекая, что невоспитанный хам — это он, раз уж остановил машину в неположенном месте. Тот отрицательно покачал головой: «это не моя вина».
        Уже садясь обратно в машину, парень заметил:
        — Тут, говорят, и Леон Вайдел живет.
        — А это еще кто такой?  — безразлично поинтересовалась девица, перехватывая футляр в другую руку.
        — Ты что, в самом деле не знаешь?  — парень не мог понять, как можно не знать о кумире молодежи.
        — Понятия не имею! Я не обязана знать всех этих мелких знаменитостей!  — это прозвучало с откровенным пренебрежением.
        Теперь уже Бенджамин с удовольствием показал пальцем на Вайдела, ухмыляясь во весь рот.
        — Ну, тогда тебе о нем и говорить ни к чему,  — решил парень.  — Высмеешь меня опять, и только. Ладно, пока!
        Форд уехал, а девица вошла в подъезд, на прощанье вновь кинув презрительный взгляд на неприкаянно стоявшую посреди двора дорогую машину.
        — Как много можно узнать о себе нового, сидя в машине с тонированными стеклами! Ты, оказывается, жалкая мелкая знаменитость, о которой эта гордая девица знать ничего не желает! Интересно, кто она такая? По форме футляра можно предположить, что она скрипачка, а по разговору — что играет в оркестре. Но вот в каком театре?
        Бенджамин вытащил планшет и хотел его включить, но Вайдел сердито запротестовал:
        — Бен, не сходи с ума! Давай уже спать пойдем, ты на часы посмотри! Если ты еще живой, то я уже нет!
        Бенджамин покладисто убрал планшет обратно в бардачок, нажал на кнопку дистанционного устройства. Ворота в подземный гараж раздвинулись, и он аккуратно поставил бентли на стоянку. Они вышли из салона и поднялись на персональном лифте Вайдела на шестой этаж. Дверцы лифта раскрылись, и длинный темный коридор тотчас осветился встроенными в потолок светильниками.
        — Ты извини, дружище, но ждать такси на улице я не буду.  — Бенджамин без приглашения зашел в квартиру Вайдела.
        — Да кто тебя гонит?  — не слишком приветливо откликнулся хозяин.  — Сиди в гостиной сколько хочешь, можешь даже спать лечь.
        — Нет уж, меня жена ждет. Малышня спит давно, а Элен, я знаю, нет. Так что я вызываю такси и гоню домой, в любимые объятия.
        — Как знаешь. Но кофе не жди. Фил наверняка домой уже ушел. Или, если хочешь, готовь сам, я тебе в этом деле не помощник.  — Вайдел широко зевнул и отправился в ванную.
        С наслаждением принял контрастный душ, выгнавший из напряженных мышц скопившуюся в них молочную кислоту и принесший облегчение уставшему телу. Выйдя из ванной, увидел, что менеджера нет, но на автоответчике мигает красная лампочка. Новое сообщение, и не по телефону. Итак, что опять ему хочет сообщить этот назойливый тип? Преодолев соблазн плюнуть на все и завалиться спать, включил диктофон.
        — Привет, мелкая знаменитость!  — Бенджамин с трудом сдерживал смех.  — Похоже, для этой девицы ты и в самом деле мелкая мелочь. Я за время ожидания такси выяснил, где может подвизаться эта самоуверенная особа. Это Королевская опера, так как именно там сегодня давали Вагнера. Вернее всего, это Софи Фокс, племянница известного дирижера Анри Клеймора. Она скрипачка, играет втору. Квартира дядина, но он отошел от дел и живет теперь где-то в Ницце, климат Англии для него вреден. Вот и все интересные сведения! Отдыхай!
        Вайдел сердито выключил диктофон. Интересно, для чего Бенджамин все это раскопал? Неужели он решил, что его хоть как-то заинтересовала эта глуповатая девица? Надо же — «мелкая знаменитость»! Так его еще никто не величал. Может, познакомиться с ней поближе? А зачем, в принципе? Если только отомстить? Но вот это уж и в самом деле слишком мелко и его недостойно.
        Фыркнув, как большая кошка, ушел в спальню, отделанную в стиле рококо (сплошная вычурность и позолота, и дернул же его черт согласиться на бредни дизайнера), шлепнулся в королевских размеров кровать, едва успел порадоваться, что завтра не нужно лететь в очередную страну, и отрубился.
        Утром встал поздно, на славу отоспавшись. Привел себя в порядок, съел все, что приготовил для него Фил, его домоправитель, впервые за последние три месяца ощущая вкус еды. Тот с сочувствием смотрел на него, но молчал. За что и ценил его Вайдел: Фил всегда свое мнение оставлял при себе, не загружая им и без того перегруженного чужими эмоциями хозяина.
        Убрав посуду, Фил отправился по магазинам, а Леон прошел в музыкальную комнату, сел за рояль и уставился на клавиши так, будто видел их впервые в жизни. Играть не хотелось совершенно. Сочинять тоже. Уверенность в собственной бездарности крепла, подрывая веру в свои силы. Серебристо-серые стены комнаты давили, не давая свободно дышать. Картины известных художников на стенах казались аляповатыми, дурно намаранными пятнами. Хотелось вырваться отсюда, причем навсегда.
        И снова, как всегда после больших кругосветных турне, встал жизненно важный вопрос: а не завязать ли со всем этим? Он растрачивает себя, и растрачивает невосполнимо. Денег он заработал вполне достаточно, не пожить ли ему для себя? Не для родни, на которую уходила вполне приличная часть заработанных им денег, и которая будет жутко недовольна его уходом с артистического олимпа, не для Бенджамина, который отреагирует так же, не для поклонников, до чертиков надоевших ему своей оголтелой восторженностью, а просто для себя? Ощутить неизвестный ему вкус свободы?
        Стать не мелкой знаменитостью, как выразилась эта выпендристая скрипачка, а просто бывшей знаменитостью?
        Вспомнив совет Бенджамина походить по городу в образе обычного парня, отправился в гардеробную. Отыскал там старые джинсы, с трудом в них влез, все-таки десять лет назад он был даже не худым, а костлявым, и цветастую рубашку-поло, бывшую писком моды лет пятнадцать назад, а теперь показавшуюся ему на редкость вульгарной. Интересно, почему Фил ее до сих пор не выбросил? На нос водрузил солнечные зеркальные очки, пускающие во все стороны игривых зайчиков.
        В карман засунул айфон. Вспомнив о предупреждении Бенджамина, решил-таки записать адрес. Интересно, а какой у него адрес? Фил ушел, спросить не у кого. Если он примется звонить из-за такой ерунды Бену, тот его попросту высмеет. Ладно, внизу на доме наверняка есть координаты. Главное — о них не забыть.
        Придирчиво оглядел себя в высоком зеркале у входа. Нет, все-таки на обычного среднестатистического парня он не похож. Есть в нем нечто, привлекающее к нему излишнее внимание. Может быть, слишком острый взгляд, пробивающийся даже сквозь темное стекло? Он попробовал придать лицу рассеянное индифферентное выражение, и не смог. Чертыхнувшись, решил, что себя не переделаешь, и успокоился.
        Спустился вниз, постоял возле узорных чугунных ворот, изучая собственный двор. Он впервые видел его при свете дня, хотя жил здесь почти пять лет. Но как жил? От гастролей до гастролей. А это означало пару месяцев в году. В лучшем случае. Потому что отдыхать он любил либо катясь на горных лыжах в Швейцарских Альпах, либо занимаясь дайвингом где-нибудь на Сейшелах, подальше от многолюдных курортных местечек.
        А что ему делать здесь, в этом старом доме? Квартира у него просторная, удобная, не придерешься, но в ней он не чувствует себя дома. В серой неуютной музыкальной комнате даже простенькие песни не сочиняются. Возможно, он слишком привык в временному жилью в пятизвездочных отелях? Или этот дом ему просто не подходит? Или все не по душе от прокисшего с самого утра настроения?
        Нет, ему в самом деле нужно жениться. Чтоб кто-то близкий был рядом. Кто-то, кому он мог бы доверять. Вайдел прикрыл глаза и попытался представить с собой рядом любимую женщину. И не смог. Образ не складывался, ускользал и расплывался. Может, он не умеет любить? Или любовь не для него? Есть же такие люди? Он все свои чувства и силы вкладывает в песни, музыку, выступления. На других уже ничего не остается.
        Оглядевшись, нашел двор вполне уютным, и даже романтичным. Он напоминал о тех непостижимых временах, когда у людей не было ни телефонов, ни телевизоров, и они много времени проводили, общаясь друг с другом. Именно для этого под раскидистыми дубами стояли широкие удобные скамейки, разбита хорошая детская площадка, но во дворе не было ни взрослых, ни детей. Может быть, не время?
        Пожав плечами, Вайдел сел на скамейку, закинул нога на ногу, откинулся на спинку и принялся с удобством разглядывать облака в высоком небе. Они были ослепительно белыми на синем фоне, такими белыми, что резали бы глаз, не будь на нем солнечных очков.
        — Что вы тут делаете?  — этот вопрос, заданный категоричным женским голосом, вырвал его из мечтательной задумчивости и швырнул на грешную землю.
        Он с недоумением перевел глаза с неба на землю. Что за невоспитанная особа? Хотел ответить в том же неприязненном тоне «это не ваше дело». Увидев, что перед ним в хозяйской позе стоит вчерашняя скрипачка, передумал. На девичьем носу сидели изящные очки в тонкой металлической оправе, в руках, как и накануне, она держала скрипичный футляр. На сей раз на девице было платье до середины колена, на шее повязан аккуратный белый галстучек, и он подумал: это какая-то униформа. Но вот какая? Наконец вспомнил: да это же форма Королевской консерватории! Точно! Ну и ну, какие там учатся невоспитанные студентки!
        Внезапно решив проучить ее за «мелкую знаменитость» и глупые амбиции, Вайдел с нарочитым испугом спросил:
        — Отдыхаю, мэм. А что?
        «Мэм» покоробило девицу. Она не считала себя достаточно старой для подобного обращения. Задрав нос еще выше, заносчиво заявила:
        — Здесь посторонние личности не сидят и не отдыхают! Это частные владения!
        — И что?  — недоумевающее переспросил он, решив полностью соответствовать табличке «идиот», незримо повешенной на него этой несносной особой.
        — Вы кто?  — в лоб спросила она, и он задумался.
        Кто же он? Признаваться, что он и есть та самая «мелкая знаменитость», которая вчера посмела оставить свою машину в неподобающем месте, он категорически не хотел. Что ответить?
        Она ответила за него сама:
        — Вы наверняка из обслуживающего персонала? Может, водопроводчик?
        Он немедленно ухватился за протянутый ему спасательный круг.
        — Да, мэм. А как вы догадались?
        — По вашему идиотскому «мэм». Так только водопроводчики и говорят!
        Вайделу захотелось поведать этой не знающей жизни девице, что настоящие водопроводчики-то ей «мэм» бы не говорили. В лучшем случае «мисс». Хотя что он знает о водопроводчиках? Да ничего! Как-то не довелось ему с ними общаться. Наступив на горло собственной гордости, он снова кротко согласился:
        — Конечно, мэм!
        Она сердито притопнула стройной ножкой, обутой в черную туфлю на низком каблучке.
        — Прекратите звать меня «мэм»! Мне еще, слава Богу, не сорок лет, и даже не тридцать!
        — А сколько?  — он постарался задать этот вопрос как можно наивнее, но получилось иронично.
        — Это вас не касается! А вот то, что в моей ванной течет кран, вас касается напрямую!
        Вайдел озадачился.
        — Вы считаете, что я должен чинить вам кран?
        — А вы как считаете, господин водопроводчик?  — девица просто взъярилась.  — Или вам нужно указание старшего по званию? Кто тут у вас старший?
        Вайдел почесал затылок. Он никогда не интересовался, кто тут из обслуги старший. В его квартире краны не бежали. А если и бежали, всем этим занимался Фил, это были его обязанности.
        С надеждой в голосе заявил:
        — Но, мэм, у меня нет с собой инструментов.
        Девица сделала уничижительный жест, долженствующий обозначать «и после этого он смеет называть себя специалистом», и нетерпеливо предложила:
        — У дяди есть какие-то инструменты в кладовке. Думаю, вы найдете там все, что нужно.
        — Что? Анри Клеймор сам делал ремонт в своей квартире?  — удивился Вайдел, и тут же прикусил себе язык. Нет, ему нужно быть поосторожнее, если уж решил изображать из себя недалекого водопроводчика.
        Она подозрительно посмотрела на него, но, решив, что рабочий по обслуживанию здания по долгу службы должен знать всех, кто жил или живет в доме, сердито уточнила:
        — Понятия не имею. Я здесь живу всего три месяца.
        — А где вы жили раньше?  — Вайдел не ждал ответа на этот вопрос, он просто развлекался. Он и не думал прежде, что простой разговор с незнакомой девицей может приносить столько веселья. При условии, что ты простой водопроводчик, естественно.
        — А вам какое дело?  — подозрительно спросила она, смешно сморщив лоб.
        — Хочу проверить свою проницательность. Вот я, к примеру, думаю, что прежде вы жили в каком-нибудь студенческом общежитии. Возможно, в кампусе Королевского университета.  — Заметив, что она покраснела, он ликующе воскликнул:  — Ага, я прав!
        — Ну и что? До этого может додуматься любой. Сразу же видно, что я в университетской форме.  — Она указующе провела рукой по платью.
        — Вы там учитесь?
        — Да, на последнем курсе. Скоро буду работать в Королевской опере.  — Это прозвучало у нее с таким потрясающим высокомерием, что он поневоле рассмеялся.  — Чего вы смеетесь?
        — Да пиликать на скрипочке это разве работа?  — пренебрежительно заметил Вайдел, уже откровенно веселясь.  — Вот Шерлок Холмс на ней пиликал после работы.
        У нее негодующим серебром засверкали глаза, и Вайдел вдруг заметил, что она красива.
        — Я не выдуманный писателем Конаном Дойлем детектив! Я музыкант!
        — Музыкантша?  — Вайдел почему-то вспомнил свои лингвистические опыты с хвостом.
        — Музыкант!  — в порыве гнева она замахнулась на него футляром со скрипкой, и он с нарочитым испугом отшатнулся.
        — Как вы дурно воспитаны, мэм!  — проговорил как можно более укоризненно. И догадливо добавил:  — Или вам нужно скрипочку сломать, чтобы страховку получить? Говорят, это большие деньги.
        Она прищурилась и выпалила:
        — Вас как зовут?
        Вот это вопрос! Если сказать какое-нибудь липовое имя, его вполне можно забыть. Представился вторым именем:
        — Александр. Но лучше Алекс.  — Он боялся, что она потребует сказать ей фамилию, и в случае нужды решил назваться Скоттом, уж ее-то он не забудет, это фамилия Бенджамина, но она удовольствовалась именем.
        — Вот что, Алекс! Мне не нравится, что вы меня постоянно провоцируете!  — Вайдел подумал, что или он плохо играет, или она проницательнее, чем он предположил.  — Если вы будете продолжать в том же духе, я пожалуюсь на вас вашему начальству!
        — О, только не это, мэм! Меня непременно уволят, и кто тогда будет кормить моих бедных крошек?!  — жалостливо взвыл он, вытирая притворную слезу.
        — А что, у вас есть бедные крошки?  — она недоверчиво покачала головой.  — А сколько вам лет, интересно?
        — Тридцать!  — в этом он не солгал.
        — Ну вот еще!  — девица фыркнула.  — Ерунда. Вам лет двадцать, не больше.
        — А я просто молодо выгляжу.
        «И трачу на это немалые деньги»,  — прибавил он мысленно.  — «Я же кумир молодняка вот уже пятнадцать лет, а это даром не дается»!  — Чтобы увести разговор от опасной темы, небрежно поинтересовался:
        — А вас как зовут? Если уж вам так не нравится обращение «мэм»?
        Она ненадолго призадумалась. Он с иронией следил за ее мыслительным процессом. Вот ведь снобистка! Он был уверен, что Вайделу она представилась бы сразу. Или нет? Он же для нее всего-то «мелкая знаменитость».
        — Меня зовут Софи. Но, может, мы все-таки пойдем к крану?
        Вот ведь наивная девчонка! Любого приведет в дом, кто не будет опровергать ее смешные домыслы. Водопроводчик, это ж надо! У Вайдела настроение отчего-то стало на редкость смешливым. Он чувствовал себя свободным, молодым и озорным.
        — Конечно! Если будут инструменты, я всегда готов!  — и он ретиво соскочил со скамейки.
        Она зашла в крайний подъезд слева, он следом. Солнечные очки пришлось сразу снять, в полумраке подъезда он в них ничего не видел. Ее квартира, вернее, квартира ее дяди, была на втором этаже. Открывая ее, она сказала, будто извиняясь:
        — У дяди болело колено, поэтому он всегда старался жить на нижних этажах. А здесь первый этаж был занят, поэтому он купил квартиру на втором.
        Вайдел хотел спросить, кем занят первый этаж, но спохватился. Он же должен знать здесь всех жильцов, а иначе что он за рабочий по обслуживанию здания? Интересно, а бывают ли такие? Надо будет уточнить у Фила.
        Квартира была довольно просторной, но раз в двадцать меньше, чем его этаж. Софи сразу повела его в кладовую, и комнаты он видел только мельком. Гостиная, мимо которой они прошли, показалась ему слишком мрачной из-за громоздкой дубовой мебели. Уж слишком дубовой, на его пристрастный взгляд.
        — Вам тут уютно, мэм?
        Она зверски посмотрела на него, и он скорчил в ответ невинно-наивную гримасу.
        — Как тут может быть уютно? Вы что, сами не видите, что она похожа на музей? Вам бы понравилось жить в музее?  — она хотела сказать, что здесь слишком чопорно, скучно и неуютно.
        — Нет,  — честно ответил он, и тут же разбил ее надежды на понимание:  — Слишком много работы. Эту мебель нужно обязательно полировать. Вы ее часто полируете?
        — Полировать?  — Софи огорченно вздохнула. И с чего она решила, что он ее понимает?  — Нет, дядя мне об этом ничего не говорил. Вряд ли я смогу полировать мебель. Мне нужно беречь руки. Тут уж что-то одно — или уборка, или игра на скрипке.
        — Да, сложно с вами,  — посочувствовал Вайдел со скрытым подвохом.  — Кто вас замуж-то возьмет, если вы ничего делать не можете? Или, может, у вас служанка есть?
        Она открыла дверь в кладовую, ехидно заметив:
        — А, вы мужской шовинист? Для вас женщина только обслуга?
        — Нет, что вы, мэм! Думаю, если я вдруг полюблю, то раз в год-то и сам мебель-то отполирую.
        — Полюблю? А как же бедные несчастные малыши, которых вы боялись оставить без куска хлеба?
        Он попенял себе на короткую память.
        — А я о племянниках говорил. Если меня уволят, то их сдадут в детский приют.
        — Ага, потому что их мать умерла, а отец сидит в тюрьме. Я права?
        — А как вы это узнали, мэм?  — пораженно спросил он, наивно хлопая глазами.  — Правда, у них умер отец, а мать сидит в тюрьме, но это неважно.
        — Потому что вы пытаетесь сделать из меня дуру!  — сердито заявила она, не заботясь о логике.  — И не думайте, что я вам хоть на гран поверила!
        — Что вы, я не пытаюсь сделать из вас дуру!  — запротестовал Вайдел, подумав, что помощь в этом деле ей не нужна, ей до совершенства и без того осталось совсем немного.
        Но она догадалась. Сверкнув глазами, сунула ему в руки тяжелый металлический ящик.
        — Вот, можете приступать к работе!
        Вайдел неохотно открыл ящик, надеясь, что нужных инструментов не окажется. Не тут-то было! Там было все, о чем только может мечтать восторженная душа водопроводчика: газовые ключи всех мыслимых размеров, отвертки, гайки, прокладки и прочая необходимая в жизни «сантехника и К^о^» дребедень.
        — Интересно, зачем дирижеру была нужна целая куча рабочих инструментов? Он что, ремонтом подрабатывал в свободное от концертов время?
        Софи удивленно поморгала.
        — Никогда об этом не думала. Зачем ему подрабатывать? Он и без того очень хорошо зарабатывал.
        — Хобби у людей разные бывают,  — терпеливо пояснил Вайдел.  — Надоедало ему дирижерской палочкой махать, вот он и ходил по домам краны чинить или трубы менять. Это ведь можно делать в свободное от основной работы время.
        Это предположение Софи не понравилось. Подрабатывающий починкой унитазов дядя не льстил ее аристократическому воображению.
        — Вы давайте кран чините, а не болтайте!  — негодующе приказала она, отвернувшись.
        Вайдел пожал плечами, и принялся рыться в ящике, надеясь, что чего-нибудь да не окажется. В последний раз он чинил кран в родительском доме лет десять назад и боялся чего-нибудь упустить. Но там было все. Тогда он ухватился за последнюю возможность увернуться от навязанной ему работенки:
        — Да, а вдруг у вас стоит современный кран? Из тех, которые не чинят, а только меняют?
        Но Софи в зародыше убила его наивную надежду:
        — Этот кран поставлен вместе с домом. Такой же старый и противный.
        Вайдел тут же уличил ее в незнании истории:
        — Этому дому лет четыреста, а водопровод здесь проведен в конце восемнадцатого века, и потом многократно обновлялся. Так что не выдумывайте.
        — Я не водопроводчик! И таких тонкостей знать не обязана! Вы, кстати, откуда?
        Вайдел ляпнул первое попавшееся:
        — Из Бирмингема, а что?
        — Выговор у вас странный. Будто полный рот чипсов напихали, а проглотить не можете.
        Вайдел набычился, и так же, как она, обидчиво сверкнул глазами.
        — Какая вы все-таки невежливая, мэм! И кто вас только воспитывал?  — вопрос был чисто риторическим, ответа на него Вайдел не ждал. И не ошибся.
        — Вас тоже образцом галантности не назовешь!  — быстро парировала она.  — И давайте уже чините этот несчастный кран! Сколько можно резину тянуть! Можно подумать, вам делать нечего! Может, вам за работу платить надо меньше? А то с нас коммунальные платежи сдирают просто фантастические!
        Укоризненно покачивая головой, Вайдел был вынужден натянуть грубые прорезиненные перчатки и отправиться в ванную комнату. Она была поменьше, чем любая из его трех, но гораздо больше стандартной ванной в современных муравейниках, как коммунальные дома называл отец.
        Кран и в самом деле был даже не прошлого, а позапрошлого века. Но это-то и было самым приятным в его рискованной авантюре: такие краны чинились легко. Сделаны просто и на совесть.
        Он давно убедился, что в те времена, когда не было различных электронных штучек, люди старались делать прочные вещи. Они еще не гнались так безудержно за наживой, как теперь, и дорожили своей торговой маркой.
        Позолоченные краны, один для горячей, другой для холодной воды, были элегантны и рассчитаны на века. Кран для горячей воды капал, оставляя на белоснежной эмали отвратительные ржавые потеки.
        Склонившись до самого пола, Вайдел принялся шарить под ванной. Но она была слишком большой, и ему пришлось встать на четвереньки.
        — А там вы что потеряли?  — подозрительно поинтересовалась хозяйка.
        — Вентиль!  — сердито рявкнул самозваный сантехник.  — Хочу перекрыть горячую воду. Или, может быть, вы мечтаете меня ошпарить, как индейку? В отместку за невежливость?
        Она слегка призадумалась, ничуть не смутившись.
        — Какой-то вентиль на горячей трубе есть в туалете. Может, это тот?
        Вайдел выполз из-под огромной ванны и сердито заметил:
        — А сразу вы об этом сказать не могли?
        — А вы и не спрашивали!  — нежно проворковала она.  — Я же думала, вы все здесь знаете! Кран бежит постоянно, дядя предупреждал, что его нужно периодически подтягивать. Наверняка вы у него не раз бывали.
        — Нет, не бывал!  — Вайдел напрочь разбил все ее умозаключения.  — Ваш дядя все делал сам. Как вы думаете, для чего ему такой огромный набор инструментов? Картинки рисовать?
        Она промолчала, командным взмахом руки указав на дверь в туалет. Возмущенно закатив глаза, он направился туда. Перекрыв запорный вентиль, уточнил:
        — Подтягивать, как дядя велел?
        Софи милостиво разрешила:
        — Ну, что-то в этом роде.
        Чертыхнувшись, он разобрал кран, убедился, что прохудилась прокладка. Выискав нужную в волшебном чемоданчике, поменял. Снова собрал кран, открыл запорный вентиль, повернул кран в ванной, и, о чудо!  — тот больше не капал.
        Софи с облегчением вздохнула.
        — Спасибо! Сколько я вам должна?
        — Нисколько.  — Вайдел не воспользовался чудной возможностью срубить несколько фунтов.  — Мне за обслуживание платят.
        — А, это входит в квартирную плату? Это хорошо, а то с деньгами у меня всегда проблемы. До свидания! Надеюсь, больше мне вас тревожить не придется.
        Но Вайдел уходить не спешил. Ему понравилось беззаботно препираться с этой высокомерной скрипачкой.
        — Вы, наверное, после учебы главной скрипачкой в оркестре станете?  — спросил с натужным восхищением, и удивился, как болезненно исказилось лицо собеседницы.
        — Мне никогда из третьего ряда не вылезти!  — она призналась со странным самоуничижением, так непохожим на ее всегдашнюю самоуверенность.
        — Что это еще за третий ряд?  — прикинулся непонимающим Вайдел.
        — Это там, где сидят бездари!  — с ожесточением объяснила она.
        — А вы разве бездарь, мэм?
        — Круглый! И не смейте называть меня «мэм»!
        Вайдел послушно согласился.
        — Хорошо, мисс, не буду,  — и между делом заметил:  — Но вообще-то бездари в консерватории не учатся.
        Она сердито возразила:
        — Раньше не учились. Я первая.
        — И что, вас приняли из-за дяди-дирижера?  — Вайдел в это не верил, но кто его знает?
        — Нет. Я честно сдала вступительные экзамены. И прошла, к несчастью.
        — Вам не нравится то, что вы делаете?  — догадливо спросил Вайдел.
        Софи слегка призадумалась.
        — Я люблю играть. Но я понимаю, что другие делают это гораздо талантливее меня. И мне никогда не играть в первом ряду!  — это прозвучало с патетикой, показавшейся Вайделу завистливой.
        — Не страшно. Будете играть на свадьбах и похоронах. Это тоже неплохой доход,  — утешил ее Вайдел. И заботливо предупредил:  — Главное, скрипочку не потеряйте, без нее никуда! Свистеть вы наверняка не умеете! К тому же художественный свист теперь не моден!
        Она зверем посмотрела на него.
        — А ну, идите отсюда!
        Он заторопился:
        — Не сердитесь на меня, мэ…, мисс! Я не хотел вас обидеть! Я простой парень, если и ляпнул что-то не то, то не со зла! Может, лучше научите меня чему-нибудь? Мне очень интересно, что играют скрипки в третьем ряду?  — для убедительности он прижал руки к груди и умильно заглянул ей в глаза.
        Она с недоумением пожала плечами.
        — И чему я должна вас научить?
        — Может, сходим на какой-нибудь променад-оркестр, вы мне и расскажете, что к чему?  — Вайдел удивился сам себе. Чего это он лопочет? Но остановиться так и не смог:  — Сам я на них не хожу, уж больно это скучно. Все слушают и чего-то жуют. Без жратвы никак!  — И подозрительно спросил:  — Надеюсь, вы не сноб? Я как-то просил одну дамочку сходить со мной на концерт этого, как его, Леона Вайдела, так она заявила, что с такими, как я, она на такие концерты не ходит.
        Софи гордо заявила:
        — Я тоже на подобные концерты не хожу!
        Вайдел обиделся. Чем он плох, интересно?
        — А почему? Певец плохой?
        — Публика идиотская. Как можно слушать песню, когда тебе в ухо свистят? И вообще, я люблю классику.
        Как ни странно, но у Вайдела отлегло от души. Она не его музыку назвала идиотской, а публику, что, в принципе, было совершенно верно. Молодняк на его концертах и в самом деле уж слишком раскрепощался. Хотя какая ему разница, что о нем думает эта скрипачка?
        — Вот, я вас на эту самую классику и приглашаю, в приличное место, между прочим. Пойдете?
        Она что-то прикинула и внезапно согласилась:
        — Пойду. Я и в самом деле сто лет нигде не была. Насколько я помню, концерт завтра в семь в Альберт-холле?
        — Ага. Давайте встретимся в шесть во дворе, где встретились сегодня. Я здесь и живу, в служебной квартире, так что это самое удобное и вам, и мне.
        — Хорошо.  — Она прищурилась и указала:  — Но вот только оденьтесь, пожалуйста, поприличнее.
        — А чем этот мой прикид нехорош?  — Вайдел обидчиво окинул себя взглядом.  — Вполне нормально. Я бы даже сказал, живописно.
        Она смешно выпятила нижнюю губу и попросила:
        — Ну, хоть рубашку наденьте однотонную вместо этой ляпистой.
        — Ладно, рубашку поменяю. Но вы не собираетесь появиться там в вечернем платье?  — Вайдел встревожился. С этой выпендристой девицы станется заявиться на демократичный концерт в каком-нибудь жутком одеянии до пола.
        — Не беспокойтесь. У меня есть соответствующие платья,  — и она кивком головы указала ему на выход.  — А сейчас до свидания, мне нужно отдохнуть и привести себя в порядок. У меня вечером спектакль.
        Вайдел заметил, что о спектакле она сказала как о чем-то жутко надоевшем.
        — Ладно, до завтра!  — он прощально взмахнул рукой и вышел.
        На улице вдохнул полной грудью еще теплый воздух. Хорошо! Жизнь становилась гораздо веселее, чем раньше. Интересно, сколько он продержится до разоблачения? Он не думал, что сможет валять дурака весь завтрашний день. Но постарается изо всех сил. В конце концов, он артист.
        Глава вторая
        Снова нацепил на нос очки, вышел за ворота, огляделся. До вечера еще далеко. Чем ему заняться? Может, до кафе дойти, что-то он от непривычной работенки проголодался. Домой идти неохота, слишком скучно и обыденно, а его душа просит продолжения забавных приключений. Но где здесь кафе или ресторан? Он никогда пешком не ходил. Да и в машине по сторонам не смотрел. Решил идти на удачу. Наверняка поблизости есть что-нибудь подобное.
        В самом деле, не успел завернуть за угол, как увидел скромную вывеску китайского ресторанчика. Зашел. Его тут же услужливо усадили за свободный столик. Он заказал несколько блюд и посмотрел по сторонам. Ресторан китайский, оформление тоже в восточном стиле, а вот обслуга вся сплошь из Африки. Одни здоровенные африканцы. Черные аж до синевы. Интересно, откуда они? Из Синегала? Он помнил, как лет пять назад выступал там. Его еще поразила их высота и хищная грация. Вот и эти такие же.
        Просидел минут десять, изучая принесенный для него свежий Таймс. Когда принесли заказ, с удовольствием сложил занудную газетку и отложил в сторону. Нет, политика не для него! Сплошной кошмар и никакого позитива. Читаешь и думаешь: этот мир катится к чертям, и ему с ним вовсе не по дороге.
        Поел, расплатился своей платиновой картой, кинув приличные чаевые, чем заслужил от официанта восхищенный взгляд и необычно низкий поклон. Вышел на улицу и вдруг понял, что не знает, в какую сторону идти.
        Нет, это же надо! До чего он дожил! Интересно, если он примется расспрашивать полисмена, в какой стороне его дом, что тот про него подумает? Решил не позориться, а рассуждать логически. Он шел так? Вот и обратно пойдет тем же путем. Мимо этого дома он не ходил, мимо этого тоже. А мимо этого? Он не помнил. Если пойти наугад, доверяясь своему внутреннему чутью, выйдет он к своему дому или нет?
        Пошел. И оказался вовсе не там, где должен был бы быть. Похоже, чутье его подвело. Попытался вернуться, и опять попал не туда. В результате заблудился основательно. Вот что значит ничего не делать самому!
        Может, вызвать кого-нибудь из сопровождения? Не надо было вчера так гордо заявлять Бенджамину, что легко справится со всеми житейскими трудностями. Это оказалось куда труднее, чем он думал. Но делать нечего, адрес он посмотреть не удосужился, вернее, просто-напросто забыл из-за озадачившей его своим краном Софи, так что звонить все-таки придется.
        Сунул руку в карман и обомлел. Где телефон? Он же точно помнит, что положил его в этот карман! Он его где-то оставил или его у него украли?
        Сел на скамеечку и призадумался. Если его у него украли, то это могло быть только в кафе. Но как? К нему никто близко не подходил. Значит, не украли, он его потерял. Вероятнее всего, телефон выпал из кармана, когда он ползал на карачках под ванной у Софи. Интересно, что она подумает по поводу навороченного айфона? Может или нет такой быть у простого водопроводчика? Этого он не знал.
        Ладно, телефон, в принципе, ерунда. Вот только как ему теперь быть? Надо как-то добраться до дома. Где же он живет? Попытался вспомнить адрес, и не смог. А ведь предупреждал его вчера Бен, предупреждал! Надо быть осмотрительнее и не воображать о себе невесть что. Вайдел растерянно засвистел, соображая, как же ему быть. Прав был Бенджамин, он и в самом деле разбалован. Отгорожен от всех житейских трудностей. И вот результат. Что ему теперь делать?
        Внезапно вспомнил сказанные мимоходом слова Софи: у нее сегодня спектакль. Вот и примитивнейший выход! Он едет в Королевскую оперу, смотрит, вернее, слушает Вагнера, потом подхватывает Софи и везет домой. Уж она-то наверняка знает, где живет, с ней он не заблудится. Все очень просто, если рассуждать логически!
        Вайдел вытащил банковскую карту, чтобы убедиться, что она с ним, и вздохнул от облегчения. Главное — не потерять и ее. Засунул карту от греха подальше поглубже в карман и застегнул клапан.
        Встал, подошел к краю тротуара и призывно помахал рукой. Перед ним тотчас остановилась машина с желтыми шашечками на боку. За рулем сидел чернокожий с заплетенными во множество косичек волосами.
        — Королевская опера.  — Вайдел надеялся, что ничего не напутал.
        Они потащились по забитым машинами улицам, причем таксист что-то занудно мычал себе под нос, фальшивя на каждой ноте. Вайделу эта нескончаемая песня действовала на нервы, и он с досадой подумал, что на метро было бы гораздо быстрее. Но как ездят на метро, он не знал. Вернее, знал, конечно, ему несколько раз доводилось в сопровождении Бенджамина добираться из-за пробок до офиса на метро, но Бен при этом совершал какие-то непонятные манипуляции: прикладывал к дисплею у входа в метро свой телефон с реквизитами банковской карты.
        Можно ли такое проделать с самой банковской картой, без телефона? Вайдел не хотел рисковать. Не хватало еще торчать перед закрытым турникетом на потеху зевакам.
        Нет уж, лучше он медленно, но верно доберется на такси.
        Ехали они до оперы полтора часа. Вайдел уже хотел плюнуть на все и обратиться за своим адресом в банк, благо название банка на карте указано. Там обязаны знать место жительства своих клиентов, разве нет? Но тут таксист углядел свободный закуток возле оперы и лихо припарковался, опередив какой-то тихоходный фордик. Расплатившись с водителем, Вайдел вышел из салона и принялся озираться в поисках кассы. Он твердо знал, что билеты покупают в кассе.
        Такси отъехало, и на его место встал запоздавший форд. К ужасу Вайдела, из него вышла Софи со скрипкой в руках. Она рассеянно посмотрела вокруг, не заметив его. Вайдел заметался, не понимая, что ему делать — прятаться или все-таки подойти к ней и прямо спросить адрес. Но какую легенду при этом сочинить? Неужто водопроводчик мог забыть, где живет и работает? Пока он колебался, из машины вышел еще один пассажир, потом водитель. Они всей гурьбой вошли в здание со служебного входа. Вайдел призадумался. Может, и ему пройти там же?
        Но он не посмел. Увидев на торце здания вывеску с надписью «касса», уныло поплелся туда. У афиши сегодняшнего спектакля висело сакраментальное объявление, мечта всех артистов: «все билеты проданы». Аншлаг!
        Вайдел засвистел похоронные марши, начав с Шопена, продолжив Бетховеном и Гуно, закончив Генделем — все, что знал. Что же делать? Вечерело, стало холодать. Ждать Софи на улице несколько часов ему вовсе не улыбалось. Сентябрь — это не май, а он в одной куцей рубашонке. Посмотрел на афишу — спектакль заканчивался ровно в одиннадцать. Да за это время он умрет от холода и голода!
        Может, перекантоваться в ближайшем ресторанчике? Но Вайделу вдруг захотелось послушать именно эту оперу, и именно в таком исполнении. Точнее, ему захотелось увидеть в третьем ряду оркестра блистательную Софи и понять, на что она способна. Действительно ли она так бесталанна, как сетовала сегодня ничего не смыслившему в музыке водопроводчику?
        К тому же, сидя в ресторане, он может прозевать окончание спектакля. Сегодняшние его приключения наглядно доказали, что от себя самого можно ожидать всего, чего угодно. И тогда ему придется жить в ближайшем отеле, пока его не разыщет Бенджамин. Нет уж, такого позора ему не надо!
        Вайдел снова метнулся к служебному входу. Интересно, если он снимет очки, его кто-нибудь узнает? Снял очки и встал возле служебного входа. Мимо шли и шли музыканты, певцы, рабочие сцены. Все косились на него, но все молча проходили мимо. Похоже, его наряд, одетый для сливания с толпой, себя оправдал на все сто процентов. Он же не хотел, чтоб его узнавали? Вот его и не узнают.
        Похоже, он сильно преувеличил собственную популярность. Но вот поток мимоидущих иссяк, и он нахально прошел внутрь, неизвестно на что надеясь. Перед ним оказалась бронированная дверь со слотом для карты доступа. Он безнадежно пожал плечами. Похоже, в театр ему не прорваться.
        — Чего вы хотите, молодой человек?  — прозвучал строгий голос.
        Он обернулся. Спрашивающий его высокий мужчина в легком летнем костюме показался ему смутно знакомым. Где-то он его видел. Но где?
        — Пытаюсь попасть на спектакль,  — честно признался, ожидая, что его сейчас отправят восвояси.  — Вот шел мимо и захотелось вдруг послушать хорошую музыку в хорошем исполнении.
        Мужчина прищурился, как-то странно его изучая.
        — Возможно, я ошибаюсь, но вы Леон Вайдел?
        Вайдел удивился. Неужели его кто-то узнал?
        — Да, я Вайдел. Но я вас, извините, не помню.
        — Нас познакомил Бенджамин Скотт на одном из ваших великолепных концертов. Вы как раз закончили выступление. Я Джеймс Брендон, здешний директор. Боюсь, вы были слишком усталым и плохо меня запомнили.
        Плохо запомнил! Да Вайдел вообще его не запомнил! Но тем не менее, спокойно опроверг:
        — Я вас помню. Не так уж часто Бен представляет мне своих друзей. А ведь вы с ним друзья, не так ли?
        Джеймс рассмеялся.
        — Ну, можно сказать и так.
        В мозгу Вайдел что-то начало проясняться.
        — Он рассказывал мне, как хорошо вы играете в бридж. Ему ни разу не удалось у вас выиграть.
        Внутри прозвенел звонок. Вайдел насторожился. Интересно, какой это звонок?
        Фокс провел картой по двери, широко распахнул ее перед Вайделом и пригласил:
        — Прошу вас, заходите! Для нас огромная честь принимать у себя такого гостя.
        Вайдел быстро попросил:
        — Я неподобающе одет для вип-ложи или партера. Честно говоря, мне просто не хотелось быть узнанным, отсюда весь этот маскарад. Посетить театр было спонтанным желанием. Мне бы какой-нибудь приставной стул в ложе первого яруса. Насколько я знаю, там самая хорошая акустика. И, пожалуйста, никому обо мне не говорите. Очень хочется послушать оперу спокойно, без раздачи автографов и снимков папарацци.
        Фокс согласно кивнул головой. Он тоже считал, что Вайдел одет уж как-то слишком вольно для Королевской оперы.
        — Хорошо, устрою. Это не проблема.
        Они прошли внутрь длинного коридора, и директор кивком подозвал к себе капельдинера.
        — Проводите господина на бельэтаж и поставьте в нише удобное кресло.
        Капельдинер молча поклонился и повел Вайдела за собой. Ниша и в самом деле оказалась нишей, отгороженной со всех сторон выступами стен, причем очень удобной и уютной. Кресло ему принесли большое, мягкое, и Вайдел, с удобством в нем развалившись, принялся слушать музыку. На сцену он не смотрел, чтобы не отвлекаться от музыкального ряда. Поначалу его интересовало, для кого в свое время была сооружена эта полутайная ниша, но потом его захватила музыка Вагнера, и он забыл обо всех своих неурядицах.
        Скрипки третьего ряда он тоже слышал. Ничего особенного не прозвучало. Никто там не фальшивил, играли слаженно и чисто, как и положено коллективу такого уровня. Похоже, Софи занималась самобичеванием. Что ж, среди творческих людей это не редкость.
        Его тоже частенько посещало подобное настроение, когда кажется, что ты полная бездарность и ничего не можешь. В этом случае выход один — верить в себя, в свою звезду. Иначе ничего не выйдет.
        Опера длилась долго, как все оперы Вагнера, за исключением, пожалуй, «Лоэнгрина». В антрактах он ходил перекусить в буфет на самом верхнем ярусе, для того, чтобы на него не особо косились. Это ему удалось — на галерке сидела такая же разномастная публика, как и он сам. И даже более того. Он видел двоих парней с ирокезами, нежно держащихся за ручки. Рубашки на них были еще более пестрые, чем у него, что несколько его подбодрило.
        После спектакля Вайдел, не торопясь, вышел из театра. Для маскировки снова надел солнечные очки, ставшие в темноте совершенно неуместными, встал возле форда, на котором приехала Софи, и принялся ждать. Насколько он помнил, из машины вышло три человека, то есть она вполне могла захватить с собой и его. Или, по крайней мере, сказать адрес, тогда он и сам без труда доберется до дома.
        Через полчаса после окончания спектакля, когда Вайдел уже начал замерзать, поскольку вечер выдался весьма прохладным, показалась Софи со своими спутниками. У всех под мышками были скрипичные футляры, у долговязого парня футляр был побольше, видимо, для альта.
        Они о чем-то оживленно спорили, и Вайделу показалось, что она здорово огорчена. Это его удивило. Разве может огорчаться такая самоуверенная девица? Как правило, у них всегда виноват кто-то, только не они сами.
        Долговязый парень открыл форд, и компания принялась усаживаться. Вайдел ухватил Софи за локоть и спросил:
        — Привет! Не возьмете меня с собой?
        Она вздрогнула и по инерции вырвала у него локоть. Но потом посмотрела ему в лицо и хмыкнула.
        — А вы что тут делаете?
        Вайдел возмутился. Он что, не может без ее разрешения даже в оперу сходить?
        — Слушал Вагнера.
        — А с чего это вы вдруг решили его послушать?  — подозрительность била из нее ключом.
        Замерший до утробной дрожи Вайдел готов был силой запихнуть ее в теплую машину.
        — Все-таки вас ужасно плохо воспитали! Не думаю, что препираться посреди улицы — хороший тон. Давайте выясним это дома?
        Сидевший на месте водителя долговязый парень хмуро заметил:
        — Софи, ты едешь или нет?
        Она была вынуждена замолчать и сесть на переднее сиденье. Вайдел нахально устроился сзади. Сидевший с ним парень покосился на него, и Вайдел уверенно представился:
        — Алекс! Я водопроводчик! Чиню краны и прочую сантехнику.
        — Генри, а за рулем Ник,  — неохотно ответил парень.  — Мы музыканты, скрипачи. А чего это ты в солнечных очках? Ночь на дворе.
        — А я их забыть боюсь. Только сниму, глядишь, а их уже нет. Я их уже с сотню потерял, не меньше,  — бойко соврал Вайдел. Хотя почему соврал? Если бы не Бен, собирающий за ним оставленные вещи, так бы оно и было.
        — А…  — Генри смягчился.  — У меня такая же проблема. Надо будет перенять твой опыт. Хотя посреди ночи смотришься ты дико.
        — А что делать?  — сокрушенно признался Вайдел.  — Я и вижу-то сейчас в них плохо. Как в подземелье. Передвигаюсь почти на ощупь.
        Софи обернулась к ним и нравоучительно указала:
        — Просто надо купить цепочку и вешать очки на шее, тогда и не потеряете. Неужели вы даже до такой ерунды додуматься не в состоянии?
        Парни понятливо переглянулись.
        — Хорошо тебе жить, Софи. Ты всегда все знаешь.  — Генри произнес это таким безнадежным голосом, что Вайдел рассмеялся.
        — Это точно. И всех всему научит. Вот сегодня она меня учила прокладку у крана менять. Интересно, почему сама ее не поменяла?  — Вайдел прикинулся озадаченным.
        Пряча смешинки в глазах, Софи серьезно пояснила:
        — Я пыталась, но у меня силы не хватило. Там все слишком туго закручено.
        — Видимо, и наша тупая грубая сила иногда может пригодиться,  — весело констатировал Ник. Повернувшись к Вайделу, заметил:  — Не тушуйся, дружок! Она тебе еще расскажет, как правильно трубы чистить и форсунки ставить. Она на все руки мастер. На словах.
        — Ты лучше за дорогой следи, пока мы в столб не врезались!  — Софи с опаской проводила взглядом бетонный столб со светящимся баннером «осторожно на дороге».
        Вайдел хмыкнул. Он не знал, что такое форсунки и с чем их едят. Хорошо, что никто не попросил его про них рассказать, а то сидеть бы ему сейчас в глубокой грязной луже. Почитать что-нибудь про водопроводчиков, что ли? Никогда не знаешь, что может в жизни пригодиться.
        Дороги были почти пустыми, и доехали они быстро. Сидевший за рулем Ник затормозил на дороге возле дома и скомандовал:
        — Быстро выметайтесь! Поскольку ты не одна, Софи, провожать тебя не буду.
        Вайдел с Софи вышли, Ник тотчас уехал, мигнув на прощанье задней подсветкой.
        Софи снова подозрительно уставилась на Вайдела.
        — Итак, продолжим разговор? Как вы очутились в королевской опере именно тогда, когда я играла в оркестре?
        — Если вы думаете, что для того, чтобы насладиться вашей чарующей игрой, то ошибаетесь! Вас и не видно, и не слышно. Хотя пару раз в оркестре кто-то сфальшивил. Может, это были вы?  — он беззастенчиво провоцировал ее, но надо же было как-то прекратить этот ночной диспут? Ей-то тепло в осенней куртке, а вот он уже начинает замерзать.
        Софи покраснела и пошла к калитке. Достала карточку доступа, провела по сканеру. Калитка открылась, она вошла внутрь. Вайдел, не растерявшись, заскочил следом. Софи даже не посмотрела в его сторону.
        Оказавшись наконец возле собственного жилища, Вайдел прочитал адрес, светившийся на боку: Цветочная улица, 45. Ух, теперь он его на всю жизнь запомнит. Хотя нельзя сказать, что он плохо провел день. Скорее очень даже познавательно.
        Не задавая больше вопросов, Софи маршевым шагом вошла в свой подъезд, а Вайдел, вместо того, чтоб спешить домой, сел на скамейку, обхватил себя руками, чтоб было потеплее, и уставился в звездное небо. Когда-то отец показывал ему созвездия и называл их имена. Интересно, помнит ли он еще хоть что-нибудь?
        Он разглядел ковш Большой медведицы и принялся искать Малую, которая, он точно знал, должна быть где-то неподалеку, когда во двор выскочила взбудораженная Софи.
        — Алекс! Вы еще здесь?  — воззвала к нему паническим шепотом.
        Вайдел тут же пожалел о своей никчемушней сентиментальности. Что еще у нее стряслось? Бомбу кто-то подложил под подушку или мышь мимо пробежала?
        — Алекс, у меня кран сорвало и вода хлещет! Вся ванная затоплена! Ой, сколько мне за воду платить придется!  — у нее голос дрожал от ужаса.
        У Вайдела по спине полился холодный пот. Неужели он что-то сделал неправильно?!
        — Какой кран сорвало?  — от страха у него сел голос.
        — Холодный!
        У Вайдела отлегло от души.
        — Соседей не затопило?
        — Нет, там же на полу слив есть в ванной. Но хлещет так, что вода скоро через порог перельется и тогда соседей точно затопит. Помогите!
        Вайдел не сказал, что рабочий день закончен, хотя мог бы. Они рванули на второй этаж. Вода и впрямь плескалась почти вровень с порогом ванной. Вайдел открыл дверь в туалет, где, как он помнил после починки горячего крана, был вентиль, перекрывающий и холодную воду. Повернул его, и потоп в ванной прекратился. Вайдел осмотрел кран — сорвало резьбу, кран ремонту не подлежал.
        — Что вы вентиль-то сразу не перекрыли? Знали ведь, где он находится!
        — Не смогла! Он слишком туго закручен! Не думаете же вы, что я круглая дура!  — возмущенно завопила Софи.
        — Нет, не круглая, это однозначно,  — успокаивающе заметил Вайдел.
        — Что это значит?  — принялась доискиваться до истины и без того взбудораженная Софи.  — Что я дура, но не круглая? Или что я не дура?
        Оставив этот опасный вопрос без ответа, Вайдел предложил:
        — Подождем, пока стечет вода. Может, мне прийти завтра, когда вы успокоитесь?
        Он двинулся было к дверям, но Софи вцепилась ему в рукав, не давая уйти.
        — И как, по-вашему, я должна утром умываться? Кипяточком?  — ее голос бурлил негодованием.
        Вайдел возразил:
        — Но у меня все равно нет нового крана на замену.  — И с трепетом предположил:  — Или у вашего потрясающе запасливого дяди-дирижера и кран есть?
        Она развернулась и выбежала из коридора. Вернулась с коробкой.
        — Вот!  — сунула ее в нос Вайделу.  — Дядя наказал поменять, но я забыла!
        Мысленно ругая этого сверхпредусмотрительного дядю всеми ругательствами, какие только смог вспомнить в столь экстремальный момент, Вайдел хмуро согласился:
        — Ладно, вот стечет вода…
        — Да она уже стекла! Не видите, что ли?
        Вайдел посмотрел на пол ванной. В самом деле, пол был влажным, но воды не было.
        — Тащите свой ящик!  — и, не удержавшись, саркастично добавил:  — Мэм.
        Софи королевским жестом указала на стоящий у него под ногами ящик. Размышляя,  — «и когда она только успела?»,  — Вайдел вынул нужные ключи и принялся за дело. Старый кран прикипел к трубе, и пришлось повозиться, прежде чем ему удалось его снять. Зато новый встал быстро, как по маслу. С приятной мыслью — «а не переквалифицироваться ли ему в сантехники?»  — Вайдел открыл кран в туалете и крикнул Софи, чтобы проверила кран в ванной.
        — Все хорошо!  — ее голос звучал с облегчением, и Вайдел пошел мыть руки.
        Посмотрев на него, Софи со смешком заметила:
        — Вам и лицо надо помыть, оно все в ржавых потеках. Ваши бедные племянники вас испугаются.
        Не сообразивший сразу, о чем идет речь, Вайдел переспросил:
        — Кто испугается?
        — Ага, я так и знала, что вы все врете!  — с удовлетворением констатировала Софи.  — Какой же вы скользкий тип!
        — Будешь тут скользким, постоянно в грязи возиться приходится.  — И сердито указал:  — А вы знаете, что мой рабочий день давно кончился?
        — А разве экстремальные ситуации не являются исключением?
        — Во внерабочее время жильцы вызывают аварийные службы города.  — Вайдел понятия не имел, так ли это, но был уверен, что Софи его слова проверять не будет.  — К тому же это не экстремальная ситуация, а рукотворная. Вам дядя разве не велел кран поменять? Даже купил и в белы рученьки вам его вручил. А вы что сделали? Засунули его подальше и забыли!
        Софи была вынуждена признать его правоту.
        — Ну, хорошо, скажите, сколько я вам должна?  — это прозвучало у нее на редкость кисло.
        — Пять поцелуев!  — Вайдел решил быть снисходительным и не требовать десять.  — Учтите, это самая низкая цена! Потому что я очень щедрый.
        Она оторопело на него посмотрела.
        — Это я вас должна целовать?
        — Если вы не умеете, то могу и я,  — смилостивился Вайдел.  — Хотя в ваши годы…  — И, спохватившись, поинтересовался:  — А в самом деле, сколько же вам лет?
        — Мне двадцать два!  — отрезала она.
        — Почти старушка!  — с сочувствием констатировал Вайдел.  — Впрочем, вы так себя и ведете.
        Софи не на шутку разобиделась.
        — Какой вы все-таки отвратительный тип! Недаром мне сразу не понравилась ваша наглая физиономия!
        Вайдел никогда свое лицо наглым не считал. Наоборот, оно ему очень даже нравилось. Особенно когда он придавал ему умный вид и задумчиво смотрел вдаль. Во всяком случае, в последнем интервью в Гааге ведущая телешоу со знаменитостями ему сказала, что у него интеллектуальное лицо.
        — Вы мне мозги не компостируйте, никогда не поверю, что у меня нахальная физиономия! Она у меня очень даже интеллектуальная! Вы лучше прямо говорите, будете платить или нет?
        — Давайте я вам деньгами заплачу?  — вкрадчиво предложила Софи.  — На них что-нибудь вкусное купить можно.
        — Вкуснее поцелуев нет ничего!  — сердито отбрил ее попытку ускользнуть Вайдел.  — Вы давайте не торгуйтесь, а платите!
        Софи обескуражено подошла к нему и ткнулась губами в щеку.
        — Э…! Я фальшивые ассигнации не принимаю!  — Вайдел был всерьез возмущен.  — И обдуривать себя не дам!
        Софи вздохнула. Она не любила поцелуи. Микробы, зараза и прочая дрянь, передающаяся с микробами. Попыталась донести эти азы гигиены до злобного кредитора, но получила жестокий отпор.
        — Я вижу, вы увертки разные выискиваете, вместо того, чтобы честно заплатить! Смотрите, так ведь и проценты пойдут!
        — Ладно, целуйте вы!  — раздраженно согласилась должница.  — Я не знаю, как это правильно делается!
        Вайдел расхохотался.
        — Все-то вам надо делать правильно!
        — Естественно! Чем делать неправильно, лучше вообще не делать!
        Он шагнул к ней вплотную и хмуро согласился:
        — Хорошо! Тогда все будем делать правильно!
        Взял ее за локти и повернул к себе. Потом положил руки на ее талию и плотно прижал девичью фигурку к своей груди.
        — Запоминаете порядок? Надеюсь, повторить сможете?  — строго спросил, как экзаменатор на экзамене.
        — Смогу! Только для этого мне нужно будет встать на банкетку! Так что я не думаю, чтоб вам этот порядок понравился!
        Смеясь, Вайдел прижался к ее губам. Они оказались нежными, мягкими и странно сладкими. У него даже мелькнула смешная мысль, что она потихоньку угощается конфетами, но тут же исчезла. Ему понравилось ее целовать. Он и не ожидал, что этот привычный и даже надоевший процесс может так его захватить. Когда в последний раз невинные поцелуи доставляли ему удовольствие, он и не помнил.
        Очнулся Вайдел от сильных, почти мужских, ударов по плечам. Это было неприятно. Неужели Софи не получила от его поцелуев никакого удовольствия? Сердито потребовал это безобразие прекратить:
        — Чего вы меня колотите? Я вам не пианинка, которую можно терзать, как вздумается!
        — Вы не пианинка, вы громоздкий концертный рояль! Который я еще больше пианинки не люблю! Все, вы свое получили, идите давайте, идите! Времени уже почти два часа ночи!
        Не поверив, Вайдел посмотрел на стоявшие неподалеку напольные часы с позолоченными херувимчиками наверху, мерно отстукивающие время. В самом деле, было без пяти минут два.
        — Ну и ну, как быстро с вами время проходит!  — он был в самом деле поражен.  — Ни на что его не хватает.
        — Какие у вас сомнительные комплименты! Или это вовсе не комплимент?  — Софи снова решила докопаться до истины. И снова безуспешно, поскольку Вайдел решил в дискуссию не вдаваться:
        — Ладно, ухожу. Спокойной ночи! И не забудьте, мы завтра с вами на променад-концерт идем!  — и он выскочил за дверь, не дожидаясь возражений.
        Хотя во дворе было уже не холодно, а, наоборот, тихо и уютно, соблазнительно светили звезды и полная луна, приглашая полюбоваться собой, Вайдел не поддался соблазну посидеть на скамейке. По предыдущему опыту он удостоверился, что злокозненная скамейка подкидывает своим сидельцам ненужные им приключения. Стоит только на нее сесть, и, пожалуйста, вы уже несчастный водопроводчик, обязанный чинить краны несносным девицам, а то и от потопа их спасать. Нет уж, на сегодня с него грязной работенки хватит!
        Пошел в свой подъезд, поднялся по лестнице до своих дверей, приложил большой палец к дисплею замка. Подождал, пока тот не считает все его дактилоскопические линии и не откроет дверь.
        Вошел и порадовался приятному теплу. И только потом вспомнил о телефоне. Вот черт! Надо было все-таки спросить о нем у Софи. Ну да ладно, может, повезет, и никто ему в эту ночь звонить не будет. С ее непомерным любопытством она вполне может ответить на какой-нибудь звонок, и тогда прости-прощай Алекс-водопроводчик! Его тут же разоблачит тот же Бенджамин, назвав или Леоном, или Вайделом. Она спросит, кто это, и анонимность, созданная им с таким трудом, полетит в тартарары!
        Но, возможно, телефон не выдержал купания в холодной водичке? Но это вряд ли. Бенджамин, учитывая страсть своего подопечного к разного рода катаклизмам, всегда выбирал для него все самое надежное.
        Вайдел оглянулся на дверь и подумал: как хорошо, что Скотт распорядился поставить на дверях не обычный замок с ключами, которые бы он умудрился потерять в первый же вечер, а дактилоскопический сканер. А не то пришлось бы ему жить на улице. Надо будет Бена поблагодарить, когда к нему вернется его телефон. И купить еще парочку. На всякий случай. В независимой и бурной жизни, которую он начал вести с сегодняшнего дня, все может пригодиться.
        Интересно, почему Бенджамин сам не додумался до второго телефона? А вот он додумался! Это мысль возвысила Вайдела в собственных глазах, и он решил, что не такое уж он никчемное существо. Ему просто житейской практики не хватает. Но еще немного, и у него ее будет столько, сколько и у Бена не бывало, потому что Бен никогда ничего не забывает. А ничто так не развивает сноровку и сообразительность, как патологическая забывчивость, в этом он сегодня убедился лично.
        Аккуратно вынул из кармана банковскую карту, положил на секретер. Не забыть бы ее завтра. Жаль, что нельзя расплачиваться так же, как заходить в квартиру — просто прикладывая к дисплею большой палец. Насколько бы ему стало проще жить!
        Вспомнив о променад-концерте, решил сразу же, пока не забыл, заказать билеты в Альберт-холл. Включил компьютер, мультимедийный, последней модели, купленный для него заботливым Бенджамином, сделал заказ. За какие-то пару билетов пришлось выложить аж сто пятьдесят евро! Однако! А он еще на своем последнем шоу переживал за билеты по двести пятьдесят. Тут какой-то скромный классический концертик без подтанцовки, без бэк-вокала, сценических костюмов, разных пиротехнических штучек, подсветки, акустиков, наконец! Просто принесли инструменты, поставили, сыграли, инструменты забрали и ушли! И за это требуют аж по семьдесят пять евро за билетик!
        Больше он за цены на свои шоу переживать не будет. Оказывается, он просто не в курсе нынешних цен.
        Хотелось есть, перекусы в театральном буфете чувство голода только раззадорили. Прошел на кухню. Фил, конечно, уже ушел, но на столе, накрытый бумажными салфетками, стоял приготовленный для него ужин. Переносить в столовую ничего не стал, быстро все съел, устроившись за этим же кухонным столом. Мысленно поблагодарил Фила за вкусную еду, и завалился в постель.
        Удивился чувству непомерной усталости, овладевшей всем телом. Что такое? Ему зачастую приходилось ложиться гораздо позже, причем после тяжелого концерта, требующего гораздо больше физических сил, чем сегодня.
        Но и после длительного турне у него не было такого мерзкого чувства разбитости, как сегодня. Неужто это от того, что сегодня ему впервые за долгое время приходилось со всеми житейскими премудростями справляться самостоятельно? Тогда он может поздравить себя с оптимальным выходом из множества неприятных ситуаций. Он и не думал никогда, что он такой сметливый и предприимчивый. И веселый, немножко даже озорной. Мысленно пожав свою мужественную руку, заснул с чувством достойно прожитого дня.
        Утром проснулся от звучащей в голове музыки и удивился. Обычно в этом доме музыка ему не снилась. С чего бы теперь? Не теряя времени, принялся напевать мелодию, благо под рукой всегда держал диктофон. Записав все, что услышал, привел себя в порядок и пошел на кухню.
        Как обычно, Фил был уже там, готовя что-то вкусненькое, ужасно ароматное. Аппетит тут же громогласно заявил о себе, потребовав все и побольше.
        — Привет! Как спалось?  — на Филе были белые кулинарные перчатки, и в темном костюме он походил на дирижера симфонического оркестра.
        Это напомнило Вайделу о сегодняшнем походе на концерт. О вчерашнем буйно прожитом дне Вайдел ничего говорить не стал, а нелюбопытный Фил не спрашивал.
        С удовольствием позавтракав, вспомнил про обещанную Софи рубашку, и принялся за поиски. В гардеробной было полно приличных костюмов с классическими строгими рубашками. Но он, решив шокировать чопорную Софи, выбрал розовенькую с фривольными рюшечками из какого-то блестящего искусственного шелка, невесть каким макаром затесавшуюся в его гардероб. Он и не помнил, чтоб когда-то надевал такую пакость.
        Примерил. Рубашка обтянула его, как вторая кожа. Вместе с черными застиранными джинсами в обтяжку она смотрелась прикольно. Решив, что Софи его нынешний прикид наверняка придется не по вкусу, злорадно похрюкал. Что ж, у нее появится чудный повод прочитать ему очередную нотацию о хорошем вкусе. Представив, как будет изображать из себя недотепу, рассмеялся. Но, сообразив, что он и в самом деле уж очень на этого самого недотепу похож, смеяться перестал.
        Увидев его, Фил молча округлил глаза, но, по своему обыкновению, промолчал. Вайдел ничего объяснять ему не стал, но по горевшим озорством глазам хозяина Фил догадался, что замышляется какая-то проказа.
        День был теплым, куртку Вайдел решил не надевать. Ровно в шесть положил в карман банковскую карточку, карту доступа от калитки, попрощался с Филом и вышел во двор. Софи еще не было. Но через пару минут появилась и она.
        — Ага, ждали, когда я выйду? Небось в окно караулили?  — насмешливо поинтересовался он вместо приветствия.
        — Ага,  — иронично передразнила она его,  — и вам тоже добрый вечер! Естественно, я поглядывала в окно. Не думаете же вы, что я буду караулить вас во дворе под окнами?
        Он горделиво расправил рюшечки на груди.
        — Нравится? Полночи выбирал!  — горделиво обратил ее внимание на свой чудный костюм.
        — Безумно! По крайней мере, вас никто за моего поклонника не примет,  — ее голос звучал удовлетворенно, а не возмущенно, как он рассчитывал.
        Вайдел засомневался в своем выборе. Выглядела Софи в синем платье до середина колена и синих босоножках стильно, и рядом с ней он в своей розовой рубашечке и потертых джинсах казался деревенским увальнем, раздобывшем прикид в сэкон-хэнде.
        — Почему это не примут за вашего ухажера? Чем я плох?  — он выпятил грудь вперед, как петух.
        — Ничем не плох, но так одеваются геи,  — мило пояснила она, глядя на него безоблачным голубым взором куклы Барби.
        Вайдела будто кто обухом по голове шандарахнул. И как только он об этом не подумал? Хотел завести Софи, а вместо этого сел в калошу сам. Решив привести себя в благопристойный вид, попросил:
        — Подождите пять минут, я сейчас!
        У нее в сумочке требовательно зазвонил телефон. Достав его, она протянула Вайделу и с привычным уже ехидством заметила:
        — Валялся в ванной комнате. Поскольку я телефонами в ванных не разбрасываюсь, а кроме вас, у меня вчера никого не было, то это ваше. Хороший телефон, ему даже потоп нипочем! Кстати, вам звонили раз сто. Даже ночью, не давая мне спать. И пойдемте уже, не то опоздаем!
        Она решительно потянула его за собой. Сопротивляться Вайдел не мог, потому что пытался говорить по телефону.
        — Да, это я,  — Бенджамин был сильно обеспокоен и недоволен.
        Вайдел постарался обрисовать ему ситуацию, не выходя из созданного для Софи образа:
        — Телефон у знакомой забыл. Какой знакомой? Ты ее не знаешь. Не волнуйся, все будет хорошо!  — он решительно отключил телефон, боясь выдать себя неосторожными словами.
        — Что, тетя волнуется?  — пропела Софи с притворным сочувствием.
        — Нет, дядя!  — отрезал он, надеясь, что от его зверского тона она отстанет.
        Но Софи такой мелочью было не пронять.
        — Это у которого племянники ваши?  — приставала она с расспросами, не давая ему расслабиться.
        — Нет!  — Вайдел задумался. Если он и дальше примется врать, то непременно запутается во лжи.  — Это Бенджамин. Он меня постоянно опекает.
        Она открыла рот, чтоб спросить у него еще что-нибудь такое же неприятно-каверзное, но он подошел к краю тротуара и взмахнул рукой. Через мгновенье у его требовательной руки остановилось такси.
        Сев в салон, отгороженный от водителя поднятой перегородкой, Софи с уважением призналась:
        — Здорово это у вас получилось! Я обычно заказываю такси по интернету, потому что сколько не голосую, никто не останавливается.
        — Это потому, что вы доверия ни у кого не вызываете?  — наивно предположил Вайдел.
        — Вы только гадости говорить умеете!  — Софи обижено отвернулась к окну.
        — Вы в этом деле тоже не промах!  — не остался в долгу Вайдел.  — Кто тут меня голубым объявил?
        — А не надо одеваться, как голубой, только и всего!  — И доверчиво поведала:  — Теперь я всем буду говорить, что вы моя лучшая подружка.
        Этого Вайдел перенести не смог, и тоже замолчал, отвернувшись к другому окну. В неприязненном молчании они добрались до Вестминстера. Альберт-холл высился перед ними, как причудливая скала.
        Вайдел расплатился с водителем. Софи мрачно предложила:
        — Половина за мной.
        — Ага, раз я ваша лучшая подружка, то вы мне должны восемьдесят евро. За билет и такси. И давай-ка будем на «ты», а то я что-то не слышал, чтоб друзья величали себя на «вы».
        Софи рассерженно засверкала глазами.
        — Нет, будем соблюдать дистанцию!
        — Какая дистанция, моя дорогая? Ты сама заявила, что я твоя лучшая подружка!
        Сзади кто-то громко засмеялся, и они обернулись. Смеялись два парня в обычной одежде, но нежно державшиеся за ручки. Один из них с намеком подмигнул Вайделу. Он тотчас ухватил Софи под локоть и повлек к кассам.
        — Мне еще билет получить надо!
        Софи не понравились насмешки парней. Сердито нахмурив брови, она хотела высказать этим невежам все, что о них думает, но была вынуждена покориться грубой силе.
        Вайдел выпустил ее только возле кассы. Получив билеты, тут же вручил их Софи, боясь потерять. Та не преминула заметить:
        — Вообще-то билеты должны быть у мужчины.
        — То есть он считается главным? Я прав?  — Вайдел с лукавой улыбкой протянул руку за билетами.
        Как он и рассчитывал, Софи тут же спрятала ее за спиной.
        — Да ничего подобного! Пошли!
        Она предъявила билеты у входа, и они благополучно зашли в зал. Вайдел заметил, что на его нелепый наряд косятся все окружающие, и вновь пожалел, что обрядился в эту дурацкую розовую рубашечку. Вот вернется домой и выбросит ее ко всем чертям!
        Софи с интересом разглядывала все вокруг. Перед оркестром слушатели стояли довольно плотно, не протолкнешься, и она пробралась к стене. Прислонилась к ней и кивком головы указала Вайделу на место рядом с собой. Он послушно встал в опасной с ней близости.
        От нее пахло какими-то нежными духами и еще чем-то, может, мылом, или шампунем? Вайдел знал одно: этот запах ему очень нравится. Он еще раз втянул к себя воздух, подвинулся чуток поближе и наткнулся на ее суровый взгляд.
        — Все-таки ты очень странная, дорогая подружка! Почему бы тебе не постоять спокойно? Концерт начинается!  — Софи улыбнулась ему с нарочитой нежностью, одновременно грозя кулаком.
        Вайдел развеселился. Ему нравилась Софи. Во всяком случае, с ней ему скучать не приходилось.
        Концерт оказался замечательным. Вайдел вообще любил классическую музыку, а уж в великолепном исполнении тем паче. Только вот стоять на ногах весь концерт показалось ему слишком утомительным. И почему бы это? На своих концертах он проводил на ногах по три часа, причем интенсивно двигаясь, а тут простоял, подпирая плечом стену, всего-то полтора часа. Может, вся проблема была в том, что они с Софи не двигались? Другие слушатели передвигались по залу, то входя в него, то выходя.
        Концерт закончился, они пошли к выходу. Софи вытерла слезы, выступившие на глазах, и сердито высморкалась.
        — Что, так понравилась музыка?  — участливо спросил Вайдел, и восхитился:  — Сейчас редко можно встретить такие тонкие возвышенные натуры, как у тебя.
        Она сердито посмотрела на него.
        — Без грубой лести, пожалуйста! Думаешь, я не понимаю, что ты меня просто вышучиваешь?! У меня натура самая приземленная, можно сказать, меркантильная! Я просто переживала, что никогда не смогу играть так блистательно, как играла прима!
        — А почему ты не можешь играть так? Толку не хватает?
        Вайдел ожидал в ответ фейерверк возмущения, но Софи внезапно уныло согласилась:
        — Да, потому что я бездарность!
        — Вижу, ты голодна,  — бывалый Вайдел сразу догадался, в чем проблема,  — поэтому и настроение у тебя самоедское. Пошли, я тебя покормлю. И даже за тебя заплачу!
        — Я сама за себя заплачу. И почему ты решил, что я голодная?
        — Потому что у тебя плохое настроение,  — проявил Вайдел тонкое знание человеческой натуры, женской в особенности.  — Когда у меня плохое настроение, я однозначно голоден. Вот что ты сегодня ела?
        Софи задумалась. Вопрос был сложным. Сникерс? Мятные подушечки? Твикс?
        Вайдел с удовлетворением констатировал:
        — Все понятно! Ты не ела ничего! Поэтому у тебя такое невнятное расположение духа!
        — Невнятное? Это как?  — Софи никогда не слышала подобных выражений.
        — Конечно! Пошли быстрее!
        В ее желудке предательски заурчало, и Софи не стала возражать. В самом деле, надо что-то перекусить.
        Расслышавший требование ее голодного желудка Вайдел весело пояснил:
        — Вот это и значит невнятное!
        Они вышли на улицу, и почти сразу уткнулись в небольшой симпатичный ресторанчик на углу Гайд-парка. Вайдел решительно повел Софи туда. Но вход им перегородил секьюрити.
        — Извините, но вам туда нельзя.
        Вайдел поразился. Еще никто и никогда не пытался запретить ему вход в подобные заведения.
        — Почему это? У вас что, полный зал?
        Это было неправдой, потому что с улицы сквозь полупрозрачные занавеси были видны пустыне кресла. Секьюрити замялся, и Софи негромко засмеялась.
        — Вот что значит твоя дурацкая рубашка!
        Вайдел недоуменно посмотрел на свою рубашку.
        — Не понимаю, что с ней не так. Очень миленькая. К джинсам замечательно подходит. Такого благородного шоколадного цвета.
        — Вы дальтоник?  — догадался секьюрити.
        — Ну, мне бы не хотелось так называться,  — смущенно признался Вайдел,  — но есть немного. А что, она вам не по нраву?
        Мужчина мученически возвел глаза к небу, но отошел в сторону и бросил:
        — Заходите!
        Они прошли в зал и устроились в тихом местечке за колонной.
        — Ага, ты дальтоник! Теперь понятно, почему ты так странно реагируешь на мои слова!  — в голосе Софи сквозило самодовольство.
        — А при чем тут дальтонизм?  — растерялся Вайдел.  — Я всегда думал, что цвет и звук имеют разную природу.
        — Но человек, имеющий дефект в одном, не может правильно оценить и многое другое!  — победно заявила Софи и взяла протянутый официантом листок с меню.  — А со вкусовыми ощущениями у тебя как?
        — Каннибализмом пока не страдаю. Но, при ближайшем с тобой знакомстве, моя дорогая, вполне возможно, что и начну.  — Он зловеще клацнул зубами.
        — Начнешь что?  — с интересом уточнила несносная девица.
        — Страдать, естественно!  — он приложил руку к груди и томно застонал, поясняя свою мысль наглядно.
        — Ну, пока от тебя страдают окружающие,  — самодовольно опровергла его слова Софи и продиктовала дожидающемуся заказ официанту:  — Грибы тушеные с почками, пудинг с вишнями, самбук с грушами по-французски, кофе и пирожное. И счет представьте отдельный!
        — Какая досада, моя дорогая! Я так надеялся, что ты заплатишь за свою лучшую подружку!  — Вайдел лукаво подмигнул вытаращившему глаза официанту.
        — Конечно, заплачу, дорогая! Я же должна тебе восемьдесят евро. Но учти, если ты не уложишься в эту сумму, то сверх нее заплатишь сам!  — Софи говорила строго, будто с непослушным ребенком.
        Вайдел удовлетворенно улыбнулся.
        — Договорились! Итак, что я на эту сумму могу заказать? Отбивную с картофелем по-флотски, гамбургер, и какао. Чудесно!
        Официант скучно переспросил:
        — Это заказ или это вы так шутите?
        — Это я так шучу!  — весело пояснил Вайдел и продиктовал свой немаленький заказ.
        Приободрившийся официант ушел на кухню, а Софи ехидно спросила:
        — Ты превысил смету на полторы сотни! Неужели водопроводчики так хорошо зарабатывают?
        — Я на посещение ресторана полгода копил! Неужели не могу себе позволить попробовать в жизни что-то новое?
        При этом он так плотоядно уставился на Софи, что ей стало не по себе. Она почувствовала себя чем-то вроде булочки с корицей. Наверно, потому, что корицу терпеть не могла.
        — Я несъедобная!  — она постаралась сказать это как можно внушительнее, чтоб до этого непробиваемого типа хоть что-то дошло.  — Мной можно подавиться!
        — Это мы еще посмотрим!  — он хищно облизнулся.  — Но пока ты в безопасности. Но вот я не стал бы ручаться за себя, окажись мы с тобой одни на необитаемом острове. Особенно если там нечего будет есть.
        У Софи по телу прошел странный озноб. Она приписала его необычности ситуации. Еще никто и никогда не обещал ее съесть.
        Официант принес заказ, они принялись за еду. Оба были так голодны, что на разговоры времени не осталось. Закончив, вышли на улицу.
        — Может, погуляем по Гайд-парку?  — Вайдел кивнул в сторону парка, откуда доносилась веселая музыка.  — Думаю, будет весело.
        Софи с негодованием посмотрела на него.
        — Мне завтра на учебу к восьми часам. А сколько уже времени? Ты представляешь, сколько мне осталось спать? А человек, чтобы выспаться, должен спать не менее восьми часов! Если я не высыпаюсь, у меня болит голова и настроение ужасное! Я тогда сама кого угодно съесть могу!
        Останавливая словоизвержение, Вайдел сокрушенно поднял руки, сдаваясь.
        — Понял, понял! Едем домой!
        Он повернулся, намереваясь поймать такси, и замер. Метрах в десяти от него стоял Бенджамин с женой, с интересом разглядывая его спутницу.
        Глава третья
        Вайдел заметался, не зная, что предпринять. Это ж надо! Никуда от этого вездесущего Бенджамина не спрячешься. Следит он за ним, что ли? Вряд ли это роковая случайность. Он сделал шаг назад, встал у Софи за спиной, чтоб она не заметила его манипуляций, и приложил указательный палец к губам. Потом показал на себя и отрицательно покачал головой: мол, вы меня не знаете!
        Ушлый Бенджамин сразу понял, что от него требуется, но его простодушная жена или не поняла смысл его знаков, или пренебрегла ими. Она устремилась к Вайделу, обняла и нежно проворковала:
        — О, мой дорогой! Как я рада тебя видеть!
        Она отступила от него на шаг и, пристально оглядев, озадаченно спросила:
        — А что это у тебя за рубашка? Странная какая-то…
        Бенджамин решительно вмешался.
        — Рубашка, как рубашка, чего ты привязалась к человеку?
        Он взял ее за локоть и сильно стиснул, призывая остановиться. Та вырвала руку и во всеуслышание заявила:
        — Что ты так сильно жмешь, мне больно!
        Софи ехидно усмехнулась, сразу поняв, что дело тут нечисто.
        — Чему вы удивляетесь? Алекс же страдает дальтонизмом, вы разве не знали?
        Чтобы не дать бесхитростной жене ляпнуть еще какую-нибудь глупость, Бенджамин решительно оттеснил ее в сторону и сказал:
        — Бывает, но ведь это не порок?
        — Смотря как смотреть. И смотря кому смотреть.  — И Софи в поисках поддержки посмотрела на озадаченную миссис Скотт.
        Вайдел предпочел рассердиться.
        — И вот так всегда! Разрешите вас познакомить, раз уж мы так неудачно встретились. Это Бенджамин, мой бывший клиент, а это его жена, Элен.  — Вздернув брови, грозно сказал Бенджамину:  — Я у вас как-то краны чинил по вызову, если помните.
        У Бенджамина в глазах запрыгали чертики, но он спокойно признал:
        — Помню, помню, как не помнить! Это было незабываемо. Но нам пора. Успехов!  — и он увлек за собой сопротивляющуюся и ничего не понимающую жену.
        — Очень, очень интересно! И что же такое произошло, что ты оставил на его жену совершенно неизгладимое впечатление?  — проворковала Софи.  — Мне показалось, что ты ей очень, очень дорог. Простых водопроводчиков так не обнимают.
        — В каком-то смысле да,  — безмятежно согласился Вайдел.  — У нее тоже в свое время сорвало кран, только не с холодной, а с горячей водой. А в сливе в ванной лежало полотенце. Оно у нее как-то упало, а она этого не заметила.  — Это было такой вопиющей неправдой, что он скрестил пальцы рук, чтобы не навлечь на себе гнев богов: Элен был страшной чистюлей, его это порой даже раздражало.  — И эта горяченькая водичка затопила всех соседей до первого этажа. В результате всем пришлось делать ремонт.
        — А при чем тут ты?
        — Я доблестно шагнул в этот ужасный пар, с трудом нашел запорный вентиль, отключил хлеставший кипяток. Правда, пришлось ждать, пока остынет вода, и только потом ремонтировать кран. Так что я, в некотором роде, их спаситель! Они мне должны быть по гроб жизни благодарны!  — выпалив эту героическую бредь, Вайдел подумал, что безработица ему не грозит. Если вдруг потеряет популярность, вполне сможет промышлять сочинительством душераздирающих мыльных опер.
        Софи восхитилась:
        — Чем только вам, водопроводчикам, не приходится заниматься! И людей спасать в том числе.
        — Да, вот такие мы, простые водопроводчики, героические личности,  — скромно потупив глаза, признался Вайдел.  — Все для людей, ничего для себя!
        За этим берущим за душу разговором они как-то нечаянно углубились в сторону Гайд-парка. Опомнились только тогда, когда им навстречу показались трое возбужденных парней в расстегнутых до половины рубашках. Им было жарко.
        Софи беспокойно взглянула на них и дернула Вайдела за рукав.
        — Алекс, пошли быстро обратно! Они под кайфом!
        Парни неестественно громко хохотали и чуть заметно пошатывались. Вайдел согласно кивнул головой, и они с Софи повернули обратно. Но парни, реагировавшие на движущиеся предметы, как кошки на мышей, тут же их догнали. Софи испугалась.
        — Алекс, ты только с ними не ссорься!  — взмолилась она чуть слышно.  — Отдавай все, что они потребуют.
        Но Вайдел не собирался им ничего отдавать. Независимо спросил:
        — Вам чего, ребята?
        — Тебе, индюку, мы сейчас перышки-то почистим. А ты, шлюшка-мартышка, можешь сразу юбочку задрать, мы немножко с тобой позабавимся!  — говоривший это парень смотрел на них мутными, мало что соображающими глазами.
        Софи испуганно вскрикнула, оглядываясь в поисках помощи. На улице было пустынно, только вдалеке по аллеям шатались такие же неприятно пошатывающиеся парочки.
        — Вот как?  — Вайделу стало смешно. В его характере была такая несообразная черта — при опасности в нем начинал играть боевой дух и азарт будоражил кровь. Наверно, сказывалась кровь предков-варягов.  — А если так?  — и он без предупреждения вырубил говорившего гадости нахала.
        Двое оставшихся растерянно смотрели на своего главаря, мирно улегшегося на тротуаре. Не дожидаясь пробуждения их замедленной реакции, Вайдел с удовольствием врезал ближнему промеж глаз, и тот тихо опустился на газончик неподалеку от предыдущего. Последний попятился и заявил:
        — Не надо, не надо, я тут ни при чем!  — повернулся и бросился бежать к группке таких же наркоманов.
        Софи схватила Вайдела за руку и потянула обратно.
        — Скорей, пока он не привел подмогу!  — она была не на шутку испугана, и Вайдел нехотя подчинился.
        — Нет, в кои-то веки удалось кулаками помахать, и то ведь не дали разойтись вволю!  — подняв лицо к ночному небу, мрачно пожаловался он светящейся в вышине немного скособоченной луне.
        — Тебе что, нравится драться?  — ужаснулась Софи.
        — А что такого, за правое-то дело?  — Вайдел не мог понять ее неодобрения.
        — Но ведь их много, и они вполне могли нас не только избить, но и убить!  — Софи никак не могла понять подобное легкомыслие.
        — Ну, это вряд ли!  — беспечно откликнулся он, с наслаждением провоцируя ее на новые нотации.
        — Нельзя так безрассудно относиться к собственному здоровью, а тем более жизни!  — вскипела Софи.  — Знаешь, сколько в Лондоне людей гибнет именно из-за пренебрежения правилами безопасности? Сотни!  — и, сложив руки на груди, многозначительно замолчала, предоставив делать нужные выводы ему самому.
        Почувствовав, что она больше ничего говорить не собирается и развлечение окончено, Вайдел не стал требовать продолжения, а подошел к краю тротуара и призывно махнул рукой.
        — Чувствую, нам пора домой.
        Вставшая рядом с ним Софи посмотрела на дорогу.
        — Зря руками машешь, не видишь, ни одной машины с шашечками нет?
        Вопреки ее словам, такси появилось моментально, вынырнув из-за высокого черного джипа.
        — Забавно. Рядом с тобой я скоро привыкну к чудесам.  — Софи не могла решить, то ли ей негодовать по поводу своей несправедливой судьбы, дающей преимущество недостойному спутнику, то ли восхищаться его магическими способностями.
        — Мне просто везет,  — безмятежно пояснил Вайдел, усевшись рядом с ней на заднее сиденье.  — Честно говоря, это такая ерунда!
        — Ты хочешь сказать, что тебе подвластны все земные способы передвижения?  — Софи в притворном экстазе сложила руки перед собой.
        — Мы, скромные и непритязательные водопроводчики, не любим, когда сомневаются в наших способностях!  — величественно заявил Вайдел.
        — Ну ладно, скромный и непритязательный, ехать-то куда собираешься?  — насмешливо остановил его самовосхваление немолодой кругленький водитель.  — Адрес говори!
        Вайдел понял, что злокозненный адрес опять коварно улетучился из его головы.
        — Говори ты!  — он милостиво разрешил Софи вступить в разговор.
        Но она на провокацию не поддалась.
        — А почему я? Ты что, собственный адрес не помнишь?
        — Я так часто хожу на вызовы по разным адресам, что они у меня в голове просто путаются,  — попытался выкрутиться он.
        — Но собственный адрес ты же должен помнить!  — Софи с упорством взявшей след полицейской ищейки пыталась докопаться до правды.
        — Должен, но не помню!  — вынужден был признаться Вайдел.  — И говори уже быстрее, пока нас не высадили.
        — Да, мисс, поспешите!  — ехидно подтвердил водитель, явно решивший, что молодняк спорит на тему «у меня или у тебя».
        Кипя от праведного гнева, Софи была вынуждена назвать адрес, и такси понеслось по ночным улицам Лондона. Через полчаса затормозив возле дома, водитель нахально подмигнул расплачивающемуся с ним Вайделу и пожелал не осрамиться.
        — Ты в самом деле здесь живешь?  — подозрительно спросила Софи, остановившись возле калитки.  — В прошлый раз я тебя пропустила, но сейчас не буду.
        Вайдел с надменной миной засунул руку в карман джинсов. Пусто! В другой — снова пусто. Где банковская карта? Где проходилка? У него на лбу выступила холодная испарина. Вот черт! Он только что расплачивался банковской картой с шофером такси. Куда он ее дел?
        Софи с язвительной усмешкой постучала пальчиком по грудному кармашку его розовенькой рубашки. Вайдел сунул руку туда, и, о счастье!  — вытащил проходилку вместе с банковской картой. Банковскую убрал обратно, проходилку вставил в слот.
        — Прошу вас, мадам!  — чопорно провозгласил с легким поклоном, широко распахнув перед спутницей калитку.
        Софи молча прошла во двор, распрямив плечи и высоко подняв голову. Вайдел зашел следом. Калитка с легким стуком затворилась за ним сама.
        — Что, рассеянность как продолжение дальтонизма?  — Софи достала из сумочки кружевной платочек и тщательно протерла очки.
        — Однако! У самой близорукость, и еще меня в чем-то попрекает!  — снова пожаловался Вайдел луне.  — А почему ты линзы не носишь?
        — Я носила, но они мне мешают. Я иногда их на концерты надеваю, чтоб очки на носу не поправлять, но все равно поправляю, хотя их и нет.
        — Это называется «машинально»,  — величаво указал ей Вайдел, копируя ее назидательный тон.
        Нахмурившись и чуть слышно фыркнув, Софи мило его поблагодарила:
        — Благодарю за прекрасный вечер!
        — А не я ли должен тебя за этот вечер благодарить? Что там говорит по этому поводу этикет?
        — Что первым благодарит самый вежливый!
        Вайдел огорчился.
        — А я, значит, невежливый? Так получается?
        — Мне сегодня весь вечер казалось, что ты просил меня пойти с собой, чтоб поразвлечься.
        — Ну да, так и есть. А что тут плохого?  — Вайдел недоумевающее уставился на нее.
        — Ну, если бы ты развлекался не на мой счет, было бы хорошо. Но я для тебя была чем-то вроде бесплатного личного клоуна.
        Вайдел с неудовольствием сообразил, что она умнее, чем ему показалось.
        — Ну, ты и в самом деле прикольная девчонка,  — он проговорил это мягко, не желая, чтоб такое забавное знакомство так быстро закончилось.  — Давай еще куда-нибудь сходим?
        — Я подумаю!  — Софи повернулась, чтобы пойти в дом, но Вайдел удержал ее за руку.
        — Нет, так не пойдет! Я посреди ночи, жертвуя своим драгоценным личным временем, спешу к тебе на выручку, а ты меня отфутболить собираешься? Что это значит — «подумаю»? Когда рак на горе свистнет?
        Софи стало стыдно. Она вообще была совестливой девушкой. Ну, что из того, что Алекс плохо воспитан и одет странновато? Это не его вина. Зато он так не похож на всех ее знакомых музыкантов. Он сильный, умелый и смешной. Она даже не знала, что в нем ей нравится больше. Наверное то, что он ничего не говорил о музыке.
        — Ну, хорошо, предлагай!  — недовольно согласилась с видом великомученицы.
        Но теперь уже заерепенился Вайдел.
        — У нас равноправие. И я считаю, что теперь твоя очередь предлагать.
        Софи задумалась. Это было справедливо. Куда бы ей хотелось пойти? В кино? В театр? Просто погулять по парку? В ресторан однозначно нет. Этот сегодняшний ужин и без того пробил изрядную брешь в ее кошельке, да и у Алекса, наверняка, тоже. Так куда?
        — Вот так всегда, когда решение какой-то ничтожной проблемы доверено женщине. «Нет медлительней ума, чем ум женщины»!  — сердито процитировал Вайдел Шекспира.  — Может, мне уже прикорнуть тут на скамейке, пока ты сообразишь, чего хочешь?
        — Не мешай, я размышляю!  — оборвала его Софи. К своему удивлению, она поняла, что высказывания Алекса ее забавляют, а вовсе не злят. А ведь если бы это сказал кто-то из ее знакомых, она бы с ним больше разговаривать не стала.  — Как ты относишься к Национальной галерее?
        — Это еще что такое?  — Вайдел не кривил душой. Он слышал, конечно, про галереи, но сколько их в Лондоне и где они расположены, понятия не имел.
        Разъяснять она не стала.
        — Предлагаю пойти в Национальную галерею послезавтра. Часа в три сможешь? Я как раз закончу учебу и спектакля у меня нет.
        Вайдел поскреб пятерней в затылке. Ему казалось, что именно так и должны себя вести простые парни, работающие водопроводчиками.
        — Ладно. Будем надеяться, что потопа ни у кого не случится.
        Софи разозлилась на себя. Какая же она эгоистка! Думает только о себе, а у него это рабочий день!
        — Если ты не можешь, так и скажи. Для чего устраивать себе неприятности?
        — Да никаких неприятностей. В общем, договорились. Где встречаемся?
        — Здесь. Я не собираюсь ходить по городу в форменном платье. Вот еще радость-то!
        — Что, часто пристают?
        — Да постоянно спрашивают, где я учусь! Ни в одном учебном заведении нет такой идиотской формы, как у нас!
        — А кто спрашивает?
        — Мальчишки, конечно!
        — А может, они с тобой просто познакомиться хотят, вот и выдумывают разные предлоги?  — предположил более опытный в амурных делах Вайдел.
        Софи удивилась. Такая мысль в ее голову никогда не приходила.
        — Да прямо!
        — Ничего тут странного нет,  — Вайдел с прищуром окинул ее оценивающим взглядом с головы до ног и постановил:  — Очень даже ничего. Не красавица, но мила и с изюминкой.
        Софи недоверчиво рассмеялась.
        — Да-да! Это ты верно сказал: не красавица. Ну, мне пора, завтра рано вставать. Но об этом я тебе уже говорила.
        Она попыталась высвободить руку, но он ее не выпускал. Софи сердито посмотрела на него, но он широко улыбнулся.
        — А как насчет прощального поцелуя?  — его голос был требовательным, а не просительным.
        Софи это не понравилось, и она сильнее дернула руку. Вайдел сильнее сжал ладонь, насмешливо ухмыляясь. Прерывая их разговор, у него в кармане зазвонил телефон. Одной рукой вытащив его, он посмотрел на дисплей. Бенджамин! Вот ведь до чего любопытный человек!
        Воспользовавшись его заминкой, Софи вырвала-таки руку и ушла. Не отвечая на звонок, Вайдел поплелся к себе. Что за недоверчивая дуреха! Ему было обидно, потому что против истины он ни на гран не погрешил. Она и в самом деле была очень мила, особенно когда смеялась, или, сощурив глаза, принималась за нравоучения. Похоже, она делала это не всерьез. Может, это у нее такой способ развлекаться? Ему порой казалось, что она больше следит за реакцией собеседника, чем всерьез морализирует. Похоже, в этом они два сапога пара.
        Дома сел в удобное кресло, водрузил обе ноги на банкетку и только тогда милостиво ответил:
        — Слушаю тебя, Бен!
        — Что это за девица?  — Бенджамин был крайне заинтригован.  — Не ожидал, что ты так быстро приступишь к выполнению моих рекомендаций.
        — Не надейся! Это вовсе не то, что ты думаешь. Это моя соседка, которой я чинил краны.
        — Чтооо?  — Бенджамин не поверил своим ушам.  — Это шутка?
        — Вовсе нет. У нее сорвало кран, и я его менял.
        Бенджамин надолго замолчал.
        — Сколько же в тебе скрытых талантов, Леон!  — наконец потрясенно заявил, не скрывая восторга.  — И что, теперь в качестве благодарности за предоставленную возможность испытать свои таланты ты водишь ее по концертам?
        — Это не я ее вожу, а она меня. Завтра мы пойдем в галерею. В какую, не помню, и не спрашивай.
        Бенджамин как-то странно покряхтел.
        — Она приобщает тебя к высокому искусству?  — с интересом спросил он.
        — Можно сказать и так,  — постарался быть беспристрастным Вайдел.
        — Что-то прежде я за тобой таких наклонностей не замечал, похоже, это благотворное влияние твоей новой знакомой. Буду рад, если в самом деле приобщишься. Кстати, не сердись на Элен. Она человек добросердечный, но недалекий. Не сориентировалась сразу.
        — Она вообще не сориентировалась. Ее с тобой нет?
        — Рядом. И грозит мне кулаком. Ей не понравился употребленный мной термин «недалекий». Она просто не заметила твои манипуляции. Вернее, не обратила на них внимания.
        — Что вполне соответствует твоему определению. Впредь прошу на мои сигналы внимание обращать. Как выяснилось, Лондон — очень маленький городок.
        — Что, тебя все узнают?
        — Почти. Иногда это полезно, а иногда — нет.
        — Конечно, все зависит от обстоятельств. Насколько я понял, это та девица, что назвала тебя «мелкой знаменитостью»? Софи Фокс?
        Слышно было, как захихикала Элен. Шикнув на нее, Бенджамин продолжил:
        — И что, ты хочешь ей отомстить? Или объяснить, что ты не мелкая знаменитость?
        — Это она кому хочешь, чего хочешь, когда хочешь объяснит. К тому же в масштабах всемирной истории я даже не мелкая знаменитость, а вообще жалкая песчинка, не стоящая даже упоминания в книге судеб.
        Тут уж засмеялся и Бенджамин.
        — Сочувствую, дружок! Но, думаю, это прикольно.
        — Поэтому я с ней и знаюсь,  — тоже засмеялся Вайдел.  — И другого слова подобрать не могу, не укоряй.
        — Ладно, не буду. Спокойной ночи, извини за поздний звонок. Ты, наверное, уже в постели?
        — Я только что пришел.
        Голос Бенджамина посерьезнел.
        — Надеюсь, ты ни в какие переделки не попадал?
        Вайдел не собирался говорить менеджеру о своих боевых подвигах.
        — Нет, мы ходили возле постов бобби. Так что все хорошо.  — Скептически посмотрел на содранные костяшки пальцев и усмехнулся.  — Пока! Спокойной ночи!  — и отключился.
        Потом принял душ, смазал мазью сбитые суставы и улегся в постель. Решив, что жизнь благодаря Софи стала гораздо насыщеннее и интереснее, уснул.
        Следующий день провел как в тумане. Было на удивление скучно. Бенджамин прислал к нему их штатного дизайнера, и Луиджи принялся снимать с Вайдела новые мерки. Препирательства на тему «я совсем не изменился» результата не дали, и Вайделу пришлось полчаса провести по стойке смирно, вскидывая по команде то руки, то ноги.
        Потом они с Джованни обсуждали модели новых костюмов, предложенных Луиджи, их кутюрье, отобрали пять. Вайдел представил, как на концерте придется влезать-вылезать в эти зрелищные и колоритные, но жутко неудобные костюмы, и настроение испортилось окончательно.
        Джованни ушел. Вайдел его не провожал, для этого был Фил. Жаль, но недолгий отдых подходил к концу. Запись нового альбома намечена на начало ноября, после нового года начнутся репетиции очередного шоу.
        Как ему это все надоело! Пятнадцать лет, с тех пор, как он впервые вышел на профессиональную сцену, не прекращалась такая жизнь. Правда, ему удалось закончить музыкальный колледж, но скорее благодаря стараниям Бенджамина, чем собственному усердию.
        Поначалу его захватила и закружила безалаберная звездная жизнь, и надо отдать должное опытности Бена и его умению обращаться с капризными звездами шоу-бизнеса. Благодаря ему он не свихнулся от самолюбования и не подсел на иглу, что случается сплошь и рядом с восходящими звездами. Мало-помалу рос, научился писать неплохие шлягеры и вот достиг своего нынешнего положения.
        Но до чего же ему все это надоело!
        Может, прав Бенджамин и надо остепениться, завести семью, детей, чтобы было ради кого работать как проклятый? И чтоб было кому сказать ему после тяжелого концерта: «Я горжусь тобой, милый»?
        Но Софи в роли милой и заботливой женушки представить было трудно. Единственное, на что она способна — раскритиковать его после выступления, хотя, видит Бог, критиканов в его жизни и без нее полно! И еще одного, от которого не избавишься, уйдя домой, ему не надо.
        Осознав, что прикидывает Софи на роль своей жены, Вайдел озадаченно рассмеялся. О чем это он? Она хороша только как взбадриватель, в этом с ней никто не сравнится. Но терпеть ее рядом с собой постоянно — да ни за что!
        Несмотря на полное отрицание в Софи каких-либо симпатичных ему достоинств, Вайдел с нетерпением ждал наступления условленного времени.
        Ровно в три часа пополудни сидел на той же коварной скамеечке под дубом. На детской площадке гуляли с детьми няни и мамаши, с удивлением на него посматривающие. На этот раз он надел вполне приличный серый в мелкую полоску костюм, серую рубашку. Он примерил и галстук, но, решив, что галстук не вписывается в несколько развязный имидж Алекса-водопроводчика, его снял. Но темные очки оставил.
        И правильно сделал. Несмотря на то, что он ни с кем из соседей не знакомился, одна из гуляющих с ребенком девиц в стандартном сером костюме няни начала к нему неприятно присматриваться.
        — Вы, случайно, не Леон Вайдел?  — оставив своего подопечного на произвол судьбы, а именно в песочнице, беспардонно приступила к расспросам.  — Говорят, он живет в этом доме.
        — Нет!  — жестко отрезал Вайдел.  — Я с этими мелкими знаменитостями не знаком!  — и мысленно взмолился, чтобы Софи вышла поскорее.
        И она вышла. В заурядных синих джинсах, футболке и серой ветровке.
        Выяснять отношения было некогда, и он маршевым шагом увлек ее за калитку. И только оказавшись в безопасности, подальше от любопытной няни, сердито вопросил:
        — Это как называется? Почему ты в таком затрапезном виде?
        — Вид у меня самый нормальный. Мы идем в демократичное место. Там все так ходят. Сразу видно, что ты только по злачным местам шатаешься,  — нравоучительно заметила Софи, насмешливо сверкая глазами.
        Вайдел был вынужден признать, что и в самом деле ни в одной галерее за свою жизнь не побывал. Но этой заносчивой особе мрачно указал:
        — Могла бы и предупредить. В прошлый раз тебе не понравилась моя чудная коричневая рубашка, а сейчас ты сама одета как драная ворона.
        Если он хотел ее задеть, то у него ничего не получилось.
        — Что, мелкая месть за собственный глупый вид?
        — У меня вид не глупый, а приличный! В отличие от тебя!  — сердито отрезал Вайдел, чувствуя себя на редкость нелепо.
        — Мы ведь можем и не идти никуда, если тебе неприятно идти со мной, такой затрапезной,  — спокойно предложила Софи выход из ситуации.  — Ну, так как?
        Поняв, что его красиво поставили на место, Вайдел уныло сдался:
        — Идем, конечно. Но, если кто-то будет думать, что ты мне не пара, это только твои проблемы.
        — Мне все равно, кто и что обо мне подумает. Это твои заморочки, не мои.  — Она призывно помахала рукой видневшемуся невдалеке такси, но оно беспардонно проехало мимо.  — Ну вот, и так всегда!  — она с досадой показала кулак вслед уезжающей машине.
        Вайдел пронзительно свистнул, и такси, резко затормозив, дало задний ход. Аккуратно притормозило подле них, и Вайдел, распахнув перед ней дверцу, насмешливо пригласил:
        — Садитесь, мэм!
        Потрясенная Софи молча забралась на заднее сиденье, не в силах вымолвить ни слова, а Вайдел демонстративно уселся на переднем.
        — В галерею!  — вельможно указал он водителю.
        — В какую?  — тот непочтительно хмыкнул.
        — В какую?  — Вайдел переадресовал вопрос Софи.
        — В Национальную,  — доверительно сообщила Софи Вайделу.
        — В Национальную!  — Вайдел передал ее слова водителю, будто тот не слышал их сам.
        — Ясно!  — отрубил тот и поехал по авеню.
        Вайдел тут же пожалел, что не сел рядом с Софи. Сидеть одному было скучно. Препираться с Софи было куда веселей, но не останавливать же из-за этого такси?
        Но через полчаса он совсем уж было решился сказать «стой», чтоб пересесть к Софи, но водитель проехал Трафальгарскую площадь, свернул к стоянке возле галереи, затормозил и вопросительно посмотрел на пассажира. Расплатившись, Вайдел вышел вслед за Софи. Она уже рассматривала здание галереи, улыбаясь от удовольствия. Вайдел вслед за ней окинул двухэтажное здание пристальным взглядом. Ничего особенного, в Лондоне есть и привлекательнее.
        Вайдел направился было к кассам, но Софи сказала, по ее мнению, очень приятную вещь:
        — Здесь вход бесплатный.
        Вайделу было все равно, платный вход или нет, но он сделал вид, что рад. По широкой парадной лестнице они поднялись на первый этаж галереи. По нему толпами ходили туристы в такой же непритязательной одежде, что и Софи. Вайдел смотрелся среди них как невесть откуда взявшаяся райская пташка. Хотя чего ему огорчаться? Такой бесшабашный водопроводчик, как Алекс, и должен попадать в разного рода неурядицы. Это ему по роли положено.
        Рубенс, Рембрандт, Ван-Дейк и прочие корифеи живописи смешались в его бедной голове в одну нескончаемую мешанину. Прошатавшись по галерее два часа, Вайдел решительно отказался осматривать следующий зал:
        — Стоп! Давай посидим где-нибудь и перекусим. Ноги гудят, сил нет!
        Софи согласилась:
        — Давай. Интересно, почему музейная усталость такая изнуряющая? Вроде бы ничего не делаешь, просто ходишь и смотришь.
        — Это от излишне затраченных усилий! Все эти картинки и по телевизору посмотреть можно. Поставил флешку, и гуляй себе по галерее, лежа на диване,  — сделал логичный вывод Вайдел.  — Уж лучше бы мы в парк пошли. Там на лужайке полежать можно.
        — Пожалуйста. Только без меня. У меня времени нет на лужайках валяться. Мне нужно многое успеть.
        — Например?  — Вайдел заинтересовался столь активной жизненной позицией.  — Ты хочешь обойти все галереи Лондона? А, может, мира?
        — Я никогда не ставлю перед собой невыполнимых целей,  — Софи взглянула на него с нескрываемым пренебрежением.  — В отличие от некоторых.
        Вайдел воспользовался полученными от нее сведениями, чтоб немножко ее приземлить:
        — А учеба в консерватории? Это для тебя выполнимая цель? Ты же говорила, что тебе придется по жизни пиликать на скрипочке исключительно в третьем ряду. Это, по-твоему, достойная цель?
        — Это вообще не моя цель!  — кисло уточнила Софи.  — Я была слишком мала, когда мама решила, что я должна взять реванш в ее соревновании с братом. Видишь ли, она тоже музыкант, пианистка. Только она не стала концертировать, потому что вышла замуж за папу, а он был против гастролей. В общем, она пожертвовала карьерой ради семьи.
        Вайдел восхитился.
        — Какой чудный способ избежать фиаско! А так все ее жалеют, считая, что она отказалась от призвания ради любимого человека. А как к этому относится твой отец?
        — Так же, как и ты,  — Софи лукаво улыбнулась, отчего на ее щеках заиграли две крошечные ямочки,  — скептически.
        Вайдел невольно улыбнулся в ответ.
        — Умный у тебя отец, однако! Напомни мне, чтоб я при случае пожал ему руку! Эх, если б я мог так элегантно, как твоя мама, сесть кому-нибудь на шею!
        — А ты что, музыкант?
        Он патетически воскликнул:
        — Каждый настоящий водопроводчик в душе музыкант! Но мы пойдем в буфет или нет? Или я сейчас сяду в этом уютном уголке прямо на пол, скрещу ноги, как индийский раджа, и примусь просить милостыню исключительно продуктами питания!
        — А что, индийские раджи теперь просят милостыню?  — Софи принялась смеяться.
        — Если нет, то я буду первым!  — внушительно заверил ее Вайдел.  — У меня получится!
        — Верю, без еды ты не останешься.  — Пожав плечами, Софи принялась рассматривать схему галереи.
        — Воон, видишь буфет?  — она ткнула пальцем в конец схемы, где в синем кружке были нарисованы вилка с ложкой.  — Дойти до него сможешь?
        Приободрившийся Вайдел подсчитал количество шагов до буфета и заверил ее, что пару сотен он сделает без проблем.
        — Меня будут воодушевлять доносившиеся из него ароматы!  — торжественно пообещал он и первый рванул в указанном направлении.
        Около буфета и в самом деле пахло свежей выпечкой и кофе. Обрадованный Вайдел набрал полный поднос сдобы и налил себе две чашки кофе. Софи взяла один круассан и чашечку какао. Они примостились за столиком в углу, возле которого стояли не слишком удобные деревянные стулья.
        — Мы как инвалиды, сидим на стульях, когда все остальные стоят,  — стыдливо заметила Софи, рассмотрев окружение.
        — Они не бегали за картинами старых мастеров как угорелые, только и всего.  — Вайдел строго посмотрел на нее.  — Это говорит только о том, что темпы надо снизить! Я понимаю, конечно, что ты стремишься познать весь мир, но не с такой же скоростью! Что ты запомнила, интересно? Или ты просто галочки ставишь напротив выполненных заданий? Посещение галереи — галочка, посещение променад-концерта — галочка? Что там у тебя еще запланировано?
        — Сегодня мне нужно пару раз сыграть свою партию к завтрашнему спектаклю.
        Вайдел заметно приободрился.
        — Значит, мы сейчас поедем домой?
        — Это значит, что мы сейчас пойдем дальше изучать экспозицию. Ее завтра меняют. Нам повезло, мы пришли в последний день.
        Вайдел снова сник.
        — Это мы еще сколько будем таскаться по этому паноптикуму?
        — Ух ты, какие ты умные слова-то знаешь! Горжусь! Но я тебе свое общество не навяливаю. Можешь ехать домой.
        — Я в твоем обществе с удовольствием бы поехал домой. Это ты мне общество Рубенсов, Рембрантов, Босхов, и кого там еще навяливаешь? От их картин несварение желудка можно запросто получить!
        Софи задрала подбородок и высокомерно засмеялась. Вышло это у нее на редкость противно.
        — Вот как? И для этого ты себе килограмм теста набрал? Чтоб наверняка?
        Он укоризненно заметил:
        — Это исключительно для того, чтобы не упасть с голоду в зале импрессионистов. Если я до него добреду, конечно.
        — А здесь есть импрессионисты?  — заинтересовалась Софи.  — Что-то я их в каталоге не заметила.
        — Увы мне!  — вскричал Вайдел.  — Я-то сюда шел с единственной надеждой посмотреть на Сислея, или как его там! И вдруг такой облом!  — от такой ужасающей новости он даже жевать перестал.
        — Я же сказала, что не знаю, есть он или нет.  — Софи, давно управившаяся со своим единственным круассаном, с завистью смотрела на непомерные запасы спутника, не зная, пристойно или нет попросить у него выглядевшую очень аппетитно венскую булочку.
        Проследивший за ее взглядом Вайдел великодушно подвинул к ней свой поднос.
        — Бери, пока я добрый!
        Софи взяла булочку, виновато говоря:
        — Я не рассчитала, думала, круассана мне хватит. Мне всегда хватало одного круассана.
        — Для сидения в третьем ряду оркестра и пол-круассана хватит. А вот для марафонского забега по галерее — нет. Ешь давай!  — и Вайдел с удовольствием слопал очередной гамбургер с толстенной поджаристой котлетой внутри.  — Если честно, я эту булку для тебя и взял. Я сладкое не люблю.
        — Тогда ты приятное исключение из правил. Все мои знакомые, начиная от отца и брата и кончая однокурсниками, просто обожают сласти.  — Она с удовольствием откусила кусочек булочки.
        — Это побочные плоды феминизации! Скоро нас, истинных мачо,  — Вайдел выпятил грудь, стараясь соответствовать собственному понятию о настоящих мужчинах,  — вообще не станет. Это все плоды неправильного воспитания. Мальчиков теперь воспитывают, как девчонок. Ревут, ничего не стесняясь!
        — Зато у них инфаркта не будет, потому что они негативные эмоции выплескивают, а не копят.
        — По-твоему, у меня инфаркт должен быть? Потому что я не реву, как девчонка?
        — У тебя никогда инфаркта не будет, потому что это от тебя все вокруг ревут, и девчонки, и мальчишки,  — оптимистично пообещала ему Софи.
        Дожевывая последний бургер, Вайдел невнятно поблагодарил:
        — Ну, спасибо, утешила! Буду знать, что я веду себя практично.
        — Практично?  — Софи удивилась. Она не думала, что это слово подходит к нагловатому поведению Алекса.  — Может быть, эгоистично?
        — А в чем разница? Практицизм — вид разумного эгоизма!  — логично парировал ее выпад Вайдел.  — И никто меня в этом не разубедит!
        Софи хотела рассказать ему, что такое практицизм, и чем он отличается от эгоизма. Но поняла, что ей больше хочется смеяться, чем воспитывать этого невоспитанного типа. С трудом подавив смешок, она скомандовала:
        — Пошли! Картин много, а времени мало!
        Вайдел сардонически согласился:
        — Да, конечно. Вперед и рысью! Нам нужно пробежать еще несколько десятков миль. По сторонам во избежание ненужных задержек настоятельно рекомендую не смотреть!
        Софи пошла вперед, чтобы отсмеяться исключительно для себя. Ни к чему показывать этому типу, что ее веселят его комментарии.
        Они проходили по залам галереи еще три часа, и вышли из нее уже в десятом часу усталые и заморенные. Вайдел ворчал, а Софи, заставляя его признать, что время они провели с пользой, восторженно перечислила все полученные ими удовольствия.
        Вайдел возразил:
        — Единственное удовольствие, полученное мной сегодня, это гамбургеры. Они были неплохие.
        — А бургеры? Они-то чем были плохи?  — заинтересовалась Софи.
        — А бургеры были суховаты!  — разочаровал ее Вайдел.  — Кетчупа для них явно пожалели! И вообще, в Королевской опере буфет куда приличнее! Если в следующий раз придется выбирать между Королевской оперой и Национальной галереей, я выберу Королевскую оперу! Там кормят гораздо лучше!
        Они шли вдоль длинного ряда начинающих зажигаться фонарей, с удовольствием парируя шпильки друг друга. Внезапно Вайдел схватил Софи в охапку, отгородился ей, как щитом, и прижался к ее губам. Она недовольно пискнула, но он хлопнул ее по спине, и она послушно замолчала. Мимо прошла веселая компания, отпустившая в их адрес немало пикантных замечаний.
        Выпустив ее через пару минут, Вайдел чуть слышно выругался и опасливо посмотрел им вслед. Софи посмотрела туда же.
        — Что, встретил знакомых?  — догадливо предположила она.
        Вайделу пришлось признаться:
        — Ну да.
        — Но там одни девушки.  — Софи оценила длину ног прошедших мимо девиц и завистливо поморщилась.
        — И что?
        — Ты не хочешь с ними даже поздороваться. Это бывает, когда парень встречался с девчонкой, а потом про нее забыл. Это так?
        — В жизни всякое бывает,  — Вайдел опасливо смотрел вслед девицам из подтанцовки. Как их зовут? Сюзи или Соня? И кто из них кто? Вспомнить не мог, да и не пытался. Какие же они все-таки одинаковые! Как близнецы!
        Софи ядовито его пожалела:
        — Бедняжка! Интересно, и часто нам с тобой придется вот так целоваться?
        Вайдел перевел взгляд на ее губы. Они припухли и порозовели. Он ласково провел по ним кончиками пальцев.
        — Тебе понравилось?  — он спросил это интимным шепотом, наклоняясь к ней.
        И тут она его поразила. Схватила за уши, притянула к себе и ткнулась, будто укусила, в губы. И замерла. Он оторопел, не зная, как реагировать на подобную пылкость. Да и уши, за которые она столь решительно ухватилась, было больно. Она их что, оторвать решила?
        Сзади снова послышались насмешливые голоса, и Вайдел наконец догадался, в чем дело. Но вот голоса затихли, и ухмыляющаяся Софи его отпустила.
        — Спасибо, конечно, но почему меня надо было хватать за уши?  — Вайдел потер горящие уши.
        — Просто это самая хватабельная часть твой физиономии,  — спокойно пояснила спасительница.
        — Как это хватабельная?  — не понял Вайдел.
        — Ну, просто за них очень удобно хватать,  — Софи радостно улыбнулась, будто сообщила ему очень приятную новость.  — Вот если бы я тебя ухватила за нос, тебе бы это понравилось?
        — Ну, да,  — согласился он,  — за нос это как-то неприятно.
        — Конечно. Он потом наверняка бы покраснел и распух. Непрезентабельно как-то. А так все хорошо. Особенно если ты волосы на уши зачешешь. Нос-то за волосами не спрячешь.
        Вайдел понял, что уши у него красные и распухли.
        — Можно было бы и понежнее как-то,  — он снова потер пострадавшие за правое дело уши.
        — А вдруг бы ты стал вырываться? Я же не знаю, как ты относишься к женской инициативе. Мне почему-то казалось, что не очень, ты же крутой мачо. Вот и пришлось принять превентивные меры, чтоб не вырвался.
        Вайдел тихонько рассмеялся. Софи нравилась ему все больше и больше. Она не капризничала, не изображала перед ним ни супер-красотку, ни изнеженную барышню, она просто была собой. И киногероиням не подражала.
        — Ну, хорошо, мои полуоторванные уши я тебе прощаю. Понимаю, что это было сделано с благой целью. А теперь домой?  — он стал оглядываться в поисках такси.
        — Может, домой на автобусе поедем?  — Софи дернула его за рукав.  — Вот к остановке подходит наш автобус! Побежали скорее!
        Опешив, Вайдел дал себя увлечь к автобусу. Из всех автобусов он ездил только на служебном автобусе их группы. Сказав себе, что он, как Софи, познает мир, огляделся. В салоне кого только не было. Но преобладали цветные всех мастей. Белых было мало.
        Он с укором посмотрел на Софи. Но она совершенно по-свойски заплатила за проезд за двоих и повернулась к нему.
        — Деньги отдавать не обязательно. Поскольку я тебя, можно сказать, похитила.
        Вайдел пожал плечами. Налички у него сроду не бывало, поэтому вопрос был поставлен некорректно.
        — А далеко идти от остановки до нашего дома?  — ему не понравились изучающие взгляды, исподтишка кидаемые на него высоким темнокожим, и он постарался отодвинуться от него подальше.
        — Ты что, ни разу от автобусной остановки до дома не ходил?
        — Я от разных остановок ходил,  — вывернулся пассажир поневоле.  — Поэтому и не знаю. Я по этому маршруту еще не ездил.
        — Она совсем рядом.
        Через полчаса ковыляния по городу на медлительном автобусе Софи махнула ему рукой, и они вышли из салона на остановку. Кроме них, больше никто не вышел. Вайдел недоумевающее посмотрел вслед уходящему автобусу. И чего этот тип так на него пялился? На всякий случай залез во внутренний карман. Нет, все на месте. По его носу стукнула большая мокрая капля.
        — Дождь начинается! Давай быстрее!  — прокричав, Софи со всех ног припустилась бежать, Вайдел следом.
        Они добежали до калитки и заскочили во двор как раз тогда, когда дождь разошелся не на шутку. Спасаясь от дождя, Софи, не прощаясь, заскочила в свой подъезд. Вайдел, как привязанный, поплелся за ней.
        Глава четвертая
        Остановившись возле своей квартиры, Софи смерила его недовольным взглядом и сердито указала:
        — Ты живешь не здесь!
        — Нет, конечно, я живу у себя,  — спокойно заверил ее Вайдел.  — Я не идиот.
        Софи хмыкнула. Что это опять значит? Ему не нравится ее квартира? Ну, пусть не совсем ее, но временно ее. Или он хочет сказать, что знает, где живет сам? Ничего у него не поймешь с первого раза, все какие-то экивоки.
        — Что ты хочешь этим сказать?  — спросила она ледяным тоном.
        — Только то, что я промок и хочу обогреться. У тебя наверняка есть кофе, а у меня его нет.  — Это было наглое вранье, в его кухонном шкафчике этого самого кофе стояло банок сто, не меньше, но Софи-то об этом не знала.  — И, вообще, воспитанные барышни приглашают своих кавалеров домой на прощальную чашечку кофе.
        — А я, может, невоспитанная!  — нахально заявила Софи, удивляясь сама себе. Никогда она подобные вещи никому не говорила. Но на подобное нужно отвечать подобным, разве нет?  — И приглашать парней посреди ночи к себе не люблю!
        — А зачем ты тогда других постоянно учишь, как нужно себя вести, если сама этого не знаешь?  — Вайдел насмешливо указал на дверь.  — Приглашай давай, и не шуми, если не хочешь, чтобы соседи полицию вызвали!
        Софи хотела возмутиться, но вовремя вспомнила, что единственная квартира напротив принадлежит старой и неприятной даме, о которой дядя предупреждал ее особо. Не шуметь!  — это было его главной заповедью. Недовольно сморщив нос, она была вынуждена открыть квартиру и впустить в нее беспардонного спутника.
        Войдя, Вайдел первым делом отправился в ванну и радостно сообщил, гордясь собой:
        — Все в порядке! Ничего не бежит и не капает. Все-таки я великолепный мастер! Может быть, лучший в своем деле!
        Не отвечая на это бахвальство, Софи прошла на кухню и принялась торопливо доставать из шкафа принадлежности для кофе. Вошедший следом Вайдел великодушно разрешил:
        — Да брось ты кофе! Ты говорила, тебе нужно заниматься, вот и занимайся. А я послушаю.
        — Какого лешего тебе вздумалось слушать, как я играю?  — от удивления Софи стукнула банкой растворимого кофе об стол и повернулась к непрошенному слушателю.
        — Хочу дать тебе мудрый совет. Знаешь, какой я умный!?  — Вайдел приосанился и полюбовался на свое отражение в темном окне.
        Софи сжала кулаки и принялась считать вслух, чтобы не взорваться.
        — Один, два, три, четыре, пять…
        — А ты с чего ударилась в арифметику?  — Вайдел прикинулся удивленным, хотя у него поджилки тряслись от смеха.  — Ты играй давай. Сама же жаловалась, что тебе репетировать надо. Вот и не тяни резину.
        Полностью деморализованная Софи отправилась в комнату и достала скрипку с мстительной мыслью:  — «Ну, погоди! Сейчас ты от меня сбежишь, заткнув уши!»
        — А что, соседи не жалуются?  — вольготно раскинувшийся на кресле Вайдел обвел рукой стены.  — Им твои экзерсисы не слышны?
        Разозленная Софи не обратила внимания на слишком сложное для простого водопроводчика слово «экзерсисы» и отрубила:
        — Нет. Дядя почти во всех комнатах сделал профессиональную звукоизоляцию. Ему тоже приходилось много играть.
        — Он же дирижер, а не музыкант? Зачем ему играть?  — старательно недоумевал непрошенный гость.  — И на чем он играл?
        Софи ткнула пальцев в стоящий в глубине комнаты кабинетный рояль.
        — Вот на этом.
        Вайдел удивился. И как он его не заметил? Единственное оправдание, что свет горел только в этой части комнаты, а в той царил полумрак.
        — Ну, ладно, начинай!  — снисходительно повелел он, взмахнув рукой.  — А то так мы до утра протелепаемся. А мне с утра на работу, между прочим!
        Софи закипела. Ей тоже утром на учебу! И, вообще, она его сюда не приглашала! А он ведет себя так, будто она чуть ли не силой завлекла его сюда с единственной целью — чтобы он послушал ее пиликанье! Но препираться и в самом деле времени не было, и она вынула скрипку из футляра. Сердито сверкая глазами, принялась за гаммы, разогревая руки.
        Вайдел сидел в кресле, покачивая в такт ногой. Это сердило Софи еще больше. У нее возникла и превратилась в страстное желание мысль стукнуть его скрипкой по голове. Но скрипка была дорогой, концертной, подаренной ей дядей для выступлений, а голова у Алекса, как она подозревала, была гораздо крепче скрипки. Пришлось это необузданное желание обуздать.
        Прежде Софи никогда не замечала за собой таких неистовых желаний. Конечно, порой ей хотелось то одного, то другого, но, чтоб в крови кипело настоящее пламя, такого не бывало! Неужто этот тип разбудил в ней незнакомого ей человека, никакого отношения к ней, уравновешенной и добропорядочной Софи Фокс, не имеющего? А может, она всегда была такой вспыльчивой и горячей, просто в ее размеренной и однообразной жизни не представлялось случая эти качества проявить?
        Она попыталась представить, как в таком тоне говорит с родными, и не смогла. Мама и папа всегда были сдержанными и терпимыми. И никогда не повышали голос. Правда, ей иногда казалось, что за терпимостью скрывалось равнодушие, но, скорее всего, это ей просто казалось. Родители всегда помогали всем, кто обращался к ним за помощью. Но, может быть, они делали это не по велению души, а просто потому, что так принято?
        Закончив гаммы, она перешла к своей партии. Скрипка звучала, как обычно, и Софи расслабилась, стараясь не сбиться и не сфальшивить. Она прикрыла глаза, вслушиваясь в однообразное звучание скрипки, и с отчаянием понимала, что настоящим виртуозом ей никогда не стать, хоть лопни она от усердия.
        Вайдел слушал ее игру, думая то же самое. Скрипка звучало попросту деревянно. Софи права: ее место третий ряд, и никогда ближе. Жаль, она так старается. Но неужели она не может найти ничего, что подходило бы ей больше?
        Она закончила и недовольно поморщилась.
        — Ну, как?  — спросила это просто для проформы, уверенная, что он скажет какую-нибудь гадость.
        — Тебе надо выйти замуж!  — неожиданно сообщил он с видом предельной откровенности.  — Тогда ты, как твоя умная матушка, сможешь говорить всем своим знакомым, что пожертвовала блистательной карьерой ради семьи.
        — Тебе не понравилось, как я играю?  — коварно спросила она.
        — Это не игра, это пиликанье,  — честно ответил Вайдел.  — Играть ты не умеешь.
        Софи всунула ему в руки скрипку.
        — Ну, попробуй-ка ты! Думаю, ты сейчас научишь меня, как нужно правильно играть на скрипке.
        Вайдел неуверенно взял скрипку. Он многократно видел, как на ней играют, но никогда не пробовал сам. Но он обладал абсолютным слухом и не раз убеждался, что ему покоряются самые разные инструменты. И, кроме того, он прекрасно играл на гитаре, и на шестиструнной, и на семиструнной. А здесь вместо пальцев смычок, вот и вся разница.
        Встал, осторожно пристроил скрипку под подбородком и взял первые ноты. Прошелся по всем ладам, выяснил, что и как звучит, и принялся играть то же, что только что играла Софи.
        Софи, так же вальяжно развалившаяся в том же кресле, где до этого сидел Вайдел, оторопела. Она замерла, не веря своим ушам. Он играл так, будто был гением. Если бы так могла играть она, давно бы стала первой скрипкой.
        Едва он прервался, как она заявила:
        — Ты самый большой врун, каких я знала! Ты давно занимаешься скрипкой, и просто морочишь мне голову!
        Он засмеялся.
        — Я сейчас взял ее в руки впервые в жизни. Но, чтоб тебя утешить, скажу: так получается со всеми инструментами. Просто у меня абсолютный слух.
        Она поразилась еще больше.
        — У тебя абсолютный слух, а ты работаешь водопроводчиком? Это же преступление!
        — Это честная работа, мэм!  — запротестовал Вайдел.  — Что вы против нее имеете? Уж вы-то должны быть этому вдвойне благодарны!
        — А я думаю, сэр,  — она подчеркнула это неуместное обращение,  — что вы зарываете свой талант в землю.
        — А я думаю, мэм, что разного рода мелких знаменитостей развелось видимо-невидимо, а хороших водопроводчиков вроде меня — мало!  — гордо заявил Вайдел.
        Софи посмотрела на рояль.
        — А на рояле ты играл?
        — На рояле нет. Но на пианино приходилось. Насколько я знаю, это одно и тоже.
        — Сыграй!  — скомандовала Софи.
        — Опомнись! На часы посмотри! Полночь уже!
        — Ерунда! Играй!  — и Софи включила свет над роялем.
        Пожав плечами, Вайдел открыл крышку и сел на круглый полированный стульчик. Дома у него был такой же, но мягкий. Этот был твердый, старинный и не слишком удобный. Начал играть попурри из своих собственных песен.
        — Странно, где-то я это уже слышала,  — удивленно заметила Софи.  — Что ты играешь?
        — Мелодии из разных песенок. Слышал по радио.
        — Тебе нужно обязательно показаться в консерватории!  — сделала вывод Софи.  — Если хочешь, я договорюсь со своим профессором.
        — Не хочу. Если бы хотел, я бы ее давно закончил. Мне в моей работе консерватории ни к чему. Скучно это. Я — вольный художник.
        — Ты что, еще и рисуешь к тому же?  — от ужаса Софи машинально прижала руки в груди, будто хотела защититься от обилия его талантов.
        Вайдел озадачился.
        — Никогда не пробовал.  — Это было истинной правдой.  — Но, думаю, что смогу. Сейчас такие картины рисуют художники, что каким боком ее не поставь, все будет верно!
        — Но ты же дальтоник? Или нет?
        Вайдел элегантно ушел от ответа:
        — А кого это волнует, скажи мне? Вот черный квадрат Малевича не помнишь, какого цвета?
        Софи измождено откинулась на спинку кресла.
        — Все, баста! Я спать хочу!
        — И что, без меня?  — прикинувшись огорченным, Вайдел внимательно следил за ее реакцией.
        В ответ Софи зевнула.
        — Я спать хочу! Если вдруг захочется с кем-нибудь переспать, я найду желающих, не беспокойся.
        — Я желающий!  — Вайдел подошел к ней вплотную и поднял с кресла.  — И чтоб без конкурентов!
        — Ты им в лоб дашь?  — заинтересованно поинтересовалась Софи, у которой мгновенно пропал весь сон.
        — Почему именно в лоб?  — удивился узости ее пристрастий Вайдел.  — А в нос уже нельзя?
        — Это некрасиво. Ты им нос наверняка разобьешь, а это кровь. Кровь я не выношу.
        — Ну, и неженка же ты!  — возмутился Вайдел.  — Вот черт дернул с тобой связаться!
        — Я и не просила тебя со мной связываться,  — натужно возмутилась Софи.  — И вообще, иди-ка ты к себе! Не то я все-таки договорюсь со своим профессором, и он обязательно заставит тебя учиться в консерватории! И ты станешь музыкантом, а не водопроводчиком!
        От этой страшной угрозы Вайдел потерял способность к сопротивлению, и вмиг оказался ловко выставлен наружу. Укоризненно покачал головой перед запертой дверью и вышел во двор. Настойчивый дождь не унимался. Спасаясь от лившей за воротник холодной воды, Вайдел проскочил до своего подъезда на сверхвысокой скорости.
        Интересно, что думают охранники, наблюдающие за камерами слежения. Что он сошел с ума? Он и сам это подозревает. Зачем он каждый день мотается черт-те куда с этой несносной девицей? Конечно, с ней весело, она забавная, но он не хочет сложностей в своей жизни. А с ней у него их будет даже не море, а океан.
        Но надо честно признать, что его к ней тянет, и тянет сильно. Он не кривил душой, когда сказал, что хочет у нее остаться. Но Софи не оценила его страстный порыв, и это было досадно, потому что в последний раз он связывался с девицей лет сто назад. Она оказалась глупой и жадной, что надолго отвратило его от всех девиц вместе взятых.
        Но Софи не была ни глупой, ни жадной. К тому же обладала своеобразным чувством юмора, с ней ему было не скучно, с ней было весело. И он ее хотел, чего уж греха таить. Теперь, когда она его так беспардонно выставила, ему было нелегко. Придется принимать холодный душ.
        Когда он пытался охладить вожделение с помощью холодной воды? Он и не помнил ничего подобного. Если он чего-то хотел, то всегда получал желаемое. Неважно, что это было — вещь или понравившаяся девчонка. Ему никто не отказывал.
        Тут ему в голову пришла препротивная мысль — девицы не отказывали ему потому, что он был знаменитостью, он был богат. А теперь, когда в глазах Софи он простой парень, он ей не нужен? Тогда нужен ли он вообще кому-то сам по себе, без обаяния денег и славы? Если бы у него не было громкого имени, нужен ли он был этим приставучим девицам из подтанцовки? Похоже, что нет.
        Эти размышления его здорово удручили. Завернувшись в теплый махровый халат, с сумрачным видом сел к своему роялю той же фирмы, что и у Софи, правда, поновее, и принялся наигрывать приходившие в голову мелодии. Постепенно сложилась одна, грустная и очень красивая. Он записал ее на диктофон, собираясь отдать на следующий день Бенджамину.
        Странно, почему Бенджамин не звонил ему сегодня? Обычно он ни одного дня не пропускает. Повернул голову и увидел телефон, тихо лежащий на столе. Вот черт, он про него совсем забыл! Посмотрел на дисплей. Восемнадцать неотвеченных вызовов! Здорово! Звонил Бенджамин, родители, пара старых друзей. Рекордистом, естественно, был Бен. Перезванивать никому не стал, кто же перезванивает в два часа ночи?
        Лег спать и вдруг сообразил, что за время знакомства с Софи написал уже три симпатичных мелодии. Раньше он такой плодовитостью не отличался. Чья это заслуга? Софи или это он сам вдруг стал фонтанировать мелодиями, как Россини?
        Принялся анализировать и нечаянно заснул. Утром проснулся от отчаянного трезвона. Телефон сообщил о двадцати двух пропущенных звонках. Спать еще хотелось отчаянно, но он, пересилив себя, ответил:
        — Здорово, Бен! Что, соскучился?
        Бенджамин взорвался:
        — Где ты пропадаешь, черт тебя дери! Я уже хотел взламывать твою квартиру!
        — Это грозит тебе уголовным преследованием, дружище, так что лучше не надо. К тому же дома Фил, он такого удовольствия тебе не позволит. Отвечаю сразу, почему вчера не отвечал: забыл телефон дома, и был очень, очень счастлив, не слыша этот жуткий трезвон.
        — Вот она, благодарность! Тут с ума сходишь от беспокойства, а он… Что ты делал вчера?
        — Ходил по галерее. Опять забыл по какой, но это неважно. Ты знаешь, сколько миль нужно прошагать, чтобы осилить всего лишь половину?
        Бенджамин рассмеялся.
        — Этого стоило ожидать. Опера, променад-концерт, галерея. Что дальше?
        — Не знаю. Меня вчера выгнали из рая,  — пожаловался Вайдел убитым голоском.
        — За что?
        — За хорошую игру на скрипке. Выяснилось, что я играю гораздо лучше этой скрипачки.
        Бенджамин скептически хмыкнул. Он знал незаурядные способности своего подопечного, но знал и его способность несколько искажать действительность.
        — Думаю, тебя выгнали вовсе не за это. Но серьезно, как у тебя дела?
        — Накидал несколько песенок. Сейчас пошлю тебе файлы, послушай. Аранжировать не буду, позови того парня, что делал это в прошлый раз, у него неплохо получается. Денни, вроде?
        — Угадал. Ладно, шли записи. Кстати, ты помнишь, что Луиджи ждет тебя сегодня на примерку? Не вздумай опоздать, жалоб будет — не выслушать!
        Вайдел напрочь забыл о примерке. Неужели сегодня уже среда? Как же быстро пролетело время! Нехотя согласился:
        — Приеду, не волнуйся.
        — А не заблудишься?  — Бен насторожился. Ему проще было приехать за Вайделом самому, чем вытаскивать его из какой-нибудь переделки.
        — Я помню адрес. Поеду по навигатору. Надо учиться самостоятельности.
        — Ну, ладно, попробуй,  — снисходительно согласился Бен.  — Но, ежели что, звони сразу. И не вздумай опять забыть телефон!
        Бенджамин отключился, а Вайдел поплелся на кухню. У Фила сегодня до обеда был выходной, хозяйствовать приходилось самому. Открыл шкаф, полюбовался на стройные ряды кофейных банок, взял крайнюю, просто потому, что она была ближе. Он никогда не мог понять, какая разница между дорогими сортами кофе, не считая названия. Все они казались ему одного вкуса.
        Достав из холодильника приготовленный для него вчера Филом омлет с беконом, разогрел его в микроволновке и съел. Выпив чашечку кофе, окончательно проснулся. Одел джинсы, тенниску и распихал по карманам карты. Телефон на этот раз тоже не забыл, проявив завидную предусмотрительность. Поскольку с ним не будет сопровождающего, нужно предусмотреть заранее любую мелочь. Как все-таки трудно живется обычным людям, сколько всего нужно держать в голове!
        Спустился вниз, вывел бентли из подземного гаража и подъехал к автоматическим воротам. И тут во двор, открыв калитку, зашла Софи. Вайдел непроизвольно сжался на сиденье, боясь, что она его заметит. Потом вспомнил, что стекла на машине тонированные, но все равно постарался как можно быстрее выехать со двора.
        Уже на дороге подивился собственной нервозности. Ну и что, если Софи его узнает? Посмеются вместе, и только. Или не посмеются? Если она обвинит его в обмане и не захочет с ним больше встречаться?
        Вайдел посмотрел на себя в зеркало и гордо заявил, что его это ничуть не взволнует, и прекрасно понимал, что врет самому себе. Что в этой девчонке такого, что не на шутку его зацепило? Ведь он, в принципе, может найти себе подружку в тысячу раз и красивее и умнее. Но вот только будет ли он чувствовать себя с ней так же беззаботно и комфортно, как с Софи? Что-то он в этом сомневался.
        Благодаря стараниям терпеливого навигатора, каждую минуту наставлявшего его на путь истинный, Вайдел добрался до офиса Бенджамина без особых проблем. Пара задержек на зеленый не в счет, это с каждым может быть. Гордый собой, вышел из машины и поднялся по лестнице. Кинув знакомому секьюрити, зашел в офис.
        Бенджамин пожал его мужественную руку, и слишком серьезно похвалил:
        — Ты взрослеешь не по дням, а по часам, мой дорогой! Но Луиджи тебя ждет не дождется. Давай-ка к нему!
        В отличие от других менеджеров, предпочитавших заказывать костюмы в специализированных ателье, Бенджамин имел собственный швейных цех, в котором распоряжался один из самых видных мэтров эстрадной моды Луиджи Маркони.
        Пройдя по длинному узкому коридору, Вайдел очутился в царстве Луиджи. Кругом стояли манекены, висели ткани, на столах валялись стразы, перья, какие-то ленты, мишура и прочие атрибуты эстрадных костюмов. В соседней комнате, где работали закройщики и швеи, стоял непрерывных стрекот швейных машинок.
        Он подошел к своему манекену, имитирующего его тело до последней точки, и приветливо похлопал по плечу.
        — Здорово, дружок! Как дела?
        На его голос из-за занавеси выглянул одетый в блестящий халат Луиджи.
        — А, наконец-то появился! Твой дизайнер уже рвет и мечет.  — И он кликнул куда-то вдаль:  — Джованни, выходи! Появился твой подопечный.
        Джованни в обычных серых джинсах и такого же цвета футболке вошел в комнату с ворохом разноцветных отрезов и упаковкой портновских булавок. Бросив все это богатство на столик, принялся за Вайдела. В других ателье костюмы давно уже моделировали на компьютере, но Луиджи предпочитал все делать вживую. Вот и теперь Вайделу казалось, что он всего лишь безгласная кукла.
        Его вертели то так, то этак, велели то поднять ногу, то опустить, то поднять одну руку, то другую. И так почти весь день. Он покорно молчал, не желая создавать еще больше проблем, потому что Луиджи с Джованни и без того без перерыва гневно спорили между собой на итальянском, что-то уж слишком экспансивно доказывая друг другу.
        От беспрестанного мелькания перед его глазами блестящего халата Луиджи у Вайдела что-то замерцало в голове. Глаза он закрыл, но это не помогло: Джованни постоянно менял на нем лоскуты ткани, требуя повернуться то одним боком, то другим. Не будешь же поворачиваться вслепую в комнате, утыканной острыми предметами? Глаза пришлось открыть, и все началось сначала.
        Когда измочаленного Вайдела наконец выпустили из примерочной, он чуть жив дополз до кабинета Бенджамина и обессилено упал в мягкое уютное кресло.
        Лаура, немолодая секретарша Бена, сочувственно улыбаясь, тотчас поставила перед ним чашку горячего шоколада. В отличие от других секретарш, считающих панацеей кофе, она уверяла, что ничто так не поднимает упавшие силы, как добрая порция вкусного калорийного шоколада.
        Поскольку к чашке шоколада прилагались разнообразные пирожные, а также сливовый пудинг, свои силы Вайдел сумел восстановить буквально за полчаса. Дождавшись этой знаменательной минуты, Бенджамин серьезно произнес:
        — Я прослушал твои записи, Леон. Должен сказать, это лучшее из всего, что ты сделал. Ты настоящий талант, и я горжусь тем, что работаю с тобой. Я их уже послал Денни. Он мне только что позвонил. Он тоже в восторге.
        — Я тоже считаю, что они хороши,  — без ложной скромности признал Вайдел.  — Но как ты думаешь поставить их на большой сцене? Мне кажется, они сугубо камерные, для одного.
        — Для этого существуют софиты. В луче света ты будешь один, остальные в темноте. Вот тебе и камерность. В общем, это дело режиссера. Не бери в голову.
        Обсудив с менеджером некоторые моменты будущих выступлений, Вайдел неохотно попросил:
        — Бен, дай мне кого-нибудь в водители, доехать до дому. Час пик, не дай бог отвлекусь и устрою аварию.
        Тот согласно кивнул головой.
        — Я и сам хотел тебе это предложить. Я бы и сам тебя отвез, но слишком много дел, не успеваю. Джон подойдет?  — получив утвердительный кивок, поднял трубку. Дав распоряжение водителю, лукаво подмигнул Вайделу:  — Все готово, Леон! Должен сказать, Джон просто в восторге. Он обожает водить твой бентли. Крутая тачка, ты же понимаешь?  — он сказал это с шотландским акцентом, подражая Джону.
        Вайдел посмеялся и ушел, любезно распрощавшись и с Бенджамином, и с Лаурой. Они оба изучающе посмотрели ему вслед и синхронно произнесли:
        — Какой-то он странный!
        Посмеявшись, Бенджамин спросил у секретарши:
        — А тебе что кажется в нем странным, Лаура?
        — Какой-то он необычный. Слишком тихий, что ли?  — она не смогла сформулировать свои ощущения.
        — Думаю, он влюбился. Сегодня он прислал мне чудные мелодии, нежные, лирические, вовсе не похожие на его беззаботные и бравурные прежние песенки.
        — Влюбился? А в кого?  — Лаура чисто по-женски решила сразить этой вестью весь состав их немаленькой труппы.
        — Не знаю. Только подозреваю, но тебе не скажу. И ты не болтай!  — строго наказал он ей, грозя пальцем.  — Знаю я тебя!
        Лаура предпочла обидеться.
        — Разве я когда-нибудь выдавала конфиденциальную информацию, босс?
        — Нет, когда я тебя об этом предупреждал,  — не поддался на ее фальшивую обиду Бенджамин.  — К тому же Леон еще сам не понял, что с ним произошло. Как бы не навредить. Он парень гордый, самоуверенный.
        Лаура поддакнула:
        — Что есть, то есть!
        Выйдя во двор, Вайдел тут же столкнулся с подружками из подтанцовки. Сюзи? Соня? Как же их зовут, наконец?
        — Леон, привет! Слушай, это не ты на днях целовался с какой-то невзрачной девчонкой у Альберт-холла?
        — Я? Целовался? С невзрачной? Девчонкой?  — каждое слово Вайдел произносил с нарастающим недоумением.
        Вмешалась вторая девица.
        — Я же говорила, что это не может быть он! А ты свое — это он, это он!  — передразнила она ее писклявым голоском.
        Вторая ее перебила, стараясь перекричать:
        — А кто тогда, если не он? Я его по родинке узнала!  — и она победно показала на маленькую родинку у него на шее.
        Вайдел постучал по ушам.
        — Милые дамы, пожалейте мои уши! Вы утверждаете, что я целовался на улице неизвестно с кем?
        — Да!  — безапелляционно заявила первая.
        — А вам какое дело до моей жизни?  — обманул он их ожидания. Они-то были уверены, что он начнет оправдываться, опровергая их слова.  — Почему вы считаете возможным обсуждать мои поступки? Тем более измышлять обо мне черт-те что?  — он обвиняюще наставил на них указательный палец.  — Вы забыли пунктик в договоре, запрещающий даже имя мое вне группы произносить? А уж тем паче следить за мной?
        Девицы застыли. Они никогда от него подобного тона не слышали, и не предполагали, что он может так разговаривать. Он всегда держался с ними наравне.
        — Но мы просто предположили…  — начали они изворачиваться, но Вайдел их прервал:
        — Держите свои предположения при себе! Я не желаю слушать о себе всякий бред! И вспомните, каким пунктом заканчивается договор!  — и он пошел к своей машине, за рулем которой уже сидел Джон.
        Одна из девиц, проводив его испуганным взглядом, спросила у другой дрогнувшим голоском:
        — А каким пунктом заканчивается договор, ты помнишь, Сюзи?
        — Увольнением в случае невыполнения хоть одного из пунктов договора!  — сердито отрезала Соня.  — Нечего было этот разговор и заводить! Не забывай, сколько нам здесь платят!
        — Но ведь это ты сказала, что Вайдел целовался с той девчонкой!  — не оставила своих обвинений Сюзи.
        — Я это сказала только тебе, приватно, а ты пристала к Вайделу с дурацкими выяснениями!  — раскипятилась Соня.
        — Нет, это ты все начала!  — Сюзи ни за что не принимала на себя пальму первенства.
        Произнеся несколько непечатных слов, Соня развернулась и ушла в офис. За ней, что-то обвинительно лепеча, отправилась и Сюзи.
        — Здорово ты их, Леон!  — одобрительно прищелкнул языком Джон, ожидая, когда пассажир сядет в салон и пристегнется.  — Эти балаболки уже всех достали. Я б на месте Бенджамина давно их выгнал. Таких, как они, на каждом углу по сотне. Трепаться только хорошо умеют, больше за ними никаких достоинств не числится.
        Говоря это, он сноровисто выгнал машину на шоссе. Оглянувшись, хмуро заметил:
        — Похоже, за нами опять папарацци увязались. Будем отрываться?
        — Да зачем? Дороги переполнены, они и сами отстанут. Ты только не сразу к моему дому гони, а покружи немного.
        Джон так и сделал. За квартал от дома, узнав окрестности, Вайдел его остановил:
        — Дальше я доеду сам, спасибо. Обратно на такси доберешься?
        Джон посмотрел на часы.
        — Я домой сейчас рвану, рабочий день кончился. Тут как раз станция метро, так что в подземке я до дому доберусь гораздо быстрее, чем на такси. Пока!
        Он вышел. Вайдел пересел на водительское место и поехал к дому. Заехал во двор и растерянно затормозил. Возле крайнего подъезда стояли и о чем-то спорили Софи и Ник. Или Генри? Опять он все путает!
        Он подъехал к въезду в подземный гараж, но заводить в него бентли не стал. Слегка опустил стекло, соорудив крохотную щелочку, и принялся беспардонно подслушивать.
        — Ты с ума сошла, честное слово!  — горячился то ли Ник, то ли Генри.  — Водишься с каким-то водопроводчиком, шатаешься невесть где, вместо того, чтоб репетировать! Смотри, так тебя из оркестра выкинут!
        — Этот водопроводчик стоит десяти таких, как ты!  — огрызнулась Софи, нервно теребя ремешок сумочки.
        — И чем же он так хорош?  — потребовал уточнения Ник-Генри.  — Надеюсь, не в постели?
        Софи покраснела.
        — Понятия не имею, каков он в постели!  — сердито парировала она.  — Но он точно не зануда!
        — А я зануда?!  — от возмущения Ник-Генри даже подпрыгнул.
        — Без сомнения!  — Софи высокомерно задрала нос, неосознанно приподнимаясь на цыпочках в стремлении быть повыше.
        — Как мне хочется дать тебе по шее!  — интимно признался Ник-Генри.  — Аж руки чешутся!
        Вайдел решил: если Ник-Генри вздумает выполнить свою угрозу, то расквашенным носом точно не отделается. И почему слабаки такие агрессивные?
        Софи мило разрешила:
        — Давай! Но не сердись, если я невзначай расскажу своему водопроводчику, как ты называешь Алекса, откуда у меня взялись синяки на шее. Что будет дальше, ты, думаю, и сам спрогнозируешь.
        Ник-Генри заскрипел зубами, но угрожать прекратил. Хмуро предложил:
        — Может, репетировать пойдем? Нам с тобой скоро Моцарта сдавать, а ты до сих пор ноты не выучила.
        Софи передернула плечиком, но отправилась в подъезд. Ник-Генри удивленно посмотрел на стоявший рядом с ним невесть откуда взявшийся бентли, и пошел за ней.
        — Надо же, с таким запалом ссорились, что даже подъехавшую почти вплотную машину не заметили. Вот это накал!  — с этими словами Вайдел загнал бентли в гараж.
        Поднялся к себе на личном лифте. Увидев себя в украшавшем кабину зеркале, поразился своему мрачному виду. Теперь ему точно можно преступников играть. С таким видом киношные злодеи в триллерах людей пачками убивают.
        Как обычно, у порога его встретил Фил. На нем был белый фартук, и Вайдел понял, что тот только что от плиты. Рабочий день у Фила давно кончился, и Вайдел предложил:
        — Иди домой, не перерабатывай. Я и сам справлюсь.
        Фил возражать не стал. Рассказал, что где лежит, и убежал, повесив фартук в свой шкаф в прихожей.
        Из кухни завлекательно пахло свежеприготовленным ужином, но есть Вайделу не хотелось, видимо, перебил аппетит Лауриными пирожными. Решил только немного кофе выпить, уничтожить неприятный приторный привкус во рту. Все-таки сладкое не для него. Открыл кофейный шкафчик, достал банку кофе и призадумался.
        А ведь вчера Софи его кофе так и не напоила! Может, пойти сейчас к ней? Посмотреть, что там у них делается? Вдруг они не репетируют, а целуются? От этой мысли изнутри поднялась жаркая волна гнева и жажды мести. Это ему категорически не понравилось. Неужели он ревнует? Чувство было крайне неприятным. Вайдел с сочувствием припомнил беднягу Отелло, задушившего Дездемону в припадке ревности. О, как он его сейчас понимал!
        Поставил банку обратно и пошел в гардеробную. Выбрал для визита к соседке одежонку попроще. Хорошо, что на дворе не средние века, а то где бы он взял отрепья? Нищего бы на дороге раздел? Сейчас хорошо: джинсы и футболки носят все, и бедняки и миллиардеры. Он, правда, не миллиардер, но еще пара таких кругосветных турне, как последнее, и он им станет.
        Черные джинсы, черная футболка. Прямо как гот. Мрачно что-то, но переодеваться он не стал. Не на прием к королеве, дресс-код соблюдать не надо. Спустился вниз по лестнице, вышел во двор. Прохладно. Что ж, октябрь не май, это всем известно. Подошел к дверям Софи и прислушался. Тихо.
        Понятно, они пиликают в репетиционной комнате. Звукоизоляция на высшем уровне. Позвонил. Никакой реакции. Они что, его не слышат? Обратный эффект? Раз ничего не слышно снаружи, ничего не слышно и внутри?
        Позвонил еще раз, потом еще. Тишина. Интересно, что будет, если он попинает дверь каблуком? Но проверять это не пришлось. Дверь распахнулась, и на пороге нарисовалась сердитая Софи. При виде Вайдела у нее что-то дрогнуло в лице, но спросила она недовольным тоном:
        — Тебе чего? Я занимаюсь!
        Не отвечая, он отодвинул ее в сторону и нахально вошел в квартиру. Аккуратно притворив за собой дверь, вежливо поздоровался:
        — Добрый день, моя радость!
        Радость раздраженно огрызнулась:
        — Уже вечер, что тебе надо? Я занимаюсь, тебе говорят!
        — Ты должна мне кофе, но, если ты занимаешься, я подожду.  — Строго добавил:  — И не отпирайся, говоря, что у тебя кофе нету.
        Жизнерадостно улыбаясь, будто получил радушное приглашение, прошел мимо возмущенной хозяйки в репетиционную комнату. Там в нетерпении притоптывал ногой Ник-Генри. Увидев Вайдела, скривился так, будто откусил пол-лайма.
        — Привет!  — как ни в чем не бывало приветствовал его Вайдел.  — Не волнуйся, я мешать не буду. Просто посижу тут рядом тихонечко, послушаю.
        Ник-Генри возмутился, но сказал вполне толерантно:
        — Это репетиция. Ничего интересного не будет.
        — Вы играйте, играйте!  — великодушно разрешил Вайдел.  — Я сам решу, что интересно, а что нет.
        Он развалился перед ними в кресле и взмахнул рукой, будто в ней была дирижерская палочка. Сердито зыркая глазами, они начали играть. Отыграв до конца, Ник-Генри хотел было высказать Софи свои замечания, но не успел. За него это сделал Вайдел:
        — Ты, как всегда, играешь деревянно, Софи. Третий пожизненный ряд. А тебе, Ник-Генри, не хватает динамизма. Ты отстаешь. Это же Моцарт! И не похоронный марш, а скерцо.
        — Я Ник. При чем тут Генри?
        — Увы, я постоянно все путаю. Поэтому, чтоб не ошибиться, так тебя и назвал. Не обижайся, ладно? Поправь меня, ежели что не так. Но давайте уже играйте еще раз. Софи, играй мягче! У тебя в руках скрипка, а не барабанные палочки, если ты этого еще не заметила.
        Ник усмехнулся и победно посмотрел на Софи. Та, в свою очередь, зверем взглянула на непрошенного советчика, но он властно скомандовал:
        — Начали!  — и они снова заиграли.
        На этот раз Вайдел отбивал такт рукой, как заправский дирижер, и дело пошло гораздо лучше. Закончив, он сдержанно их похвалил:
        — Лучше, гораздо лучше! Но теперь ты иди, Ник, иди, потренируйся дома. Не то руки перенапряжешь, а это очень вредно.
        Не успел тот опомниться, как оказался за дверью. Ошарашено посмотрев на нее, что-то возмущенно пробормотал себе под нос про нахальных всезнаек, но обратно ломиться не решился. Уж слишком разные габариты были у него и водопроводчика.
        Оставшись вдвоем с Софи, Вайдел разрешил:
        — Ладно, можешь напоить меня кофе, а потом я скажу тебе пару слов.
        — Я вовсе не хочу поить тебя кофе!  — Софи никак не могла понять, как это в ее квартире, да и в ее жизни вдруг принялся командовать совершенно посторонний человек. Как она до такого дошла? Вот и сейчас Вайдел бесцеремонно выставил за дверь Ника, которого она знает много-много лет, даже и не сообразить сразу, сколько, и указывает, что ей нужно делать!
        — Ну, не злись, не злись! Это не соответствует великосветскому этикету и недостойно настоящей леди!  — укорил ее Вайдел, мягко подталкивая к кухне.
        Софи сопротивлялась, как могла, но Вайдел был гораздо сильнее. Пришлось идти на кухню.
        — Я не хочу быть леди, если это обязывает меня оказывать знаки внимания таким типам, как ты!
        — Ух, ты!  — восхитился он.  — Классно закручено! Я бы так не смог. А что еще ты знаешь в таком же духе?  — проявил он чисто академический интерес.
        — Может быть, ты уйдешь?  — она, в свою очередь, предложила это из чисто спортивного интереса, прекрасно понимая, что он никуда не уйдет.
        — И для чего ты это спрашиваешь?  — попрекнул он ее, неодобрительно покачивая головой.  — Мысли логически, моя дорогая: зачем я пришел? Чтоб уйти? Какой тогда был смысл приходить? Нелогично! Хотя я всегда знал, что логика не является женским качеством. Если у тебя ее нет, включай интуицию!
        Софи не знала, что ей делать — злиться или смеяться. Он с откровенным любопытством ждал, на чем она остановится.
        — Ну, хорошо,  — Софи решила все-таки стать гостеприимной хозяйкой.  — Я напою тебя кофе. Но после этого ты сразу уйдешь!
        — Сразу уйду? Ты мне тонко намекаешь, что подсыплешь мне в кофе какую-нибудь гадость, и я вынужден буду сразу уйти, потому что у меня заболит живот? Что ты имеешь в виду под этой загадочной фразой?
        Софи постаралась сдержать смех, уж очень выразительным было лицо ее гостя, предполагающего отравление своего драгоценного желудка, и не смогла. Скрывая смех, принялась открывать шкафчики, соображая, что там имеется. А имелось там всего ничего — один пакетик кофе «три в одном». Она подала его Вайделу со словами:
        — Вот, можешь выпить это дома.
        Он решительно отказался.
        — Что ты, я такое не пью! Это же сплошная химия. А я жить хочу. Неужели ты пьешь эту гадость?
        Софи в тщетной надежде найти что-нибудь более удобоваримое, по очереди пооткрывала ящики стола и закрыла их с горестным вздохом.
        — И вот так всегда! Ну почему, когда что-то нужно, этого никогда не оказывается? И зачем я утром допила банку растворимого кофе? А новую купить забыла!
        Этот горестный вздох эхом отозвался в сострадательной душе Вайдела. Как он ее понимал! С ним такое происходило ежечасно. Вот и сегодня, стоило только положить ручку на стол, как та безвозвратно исчезла.
        Если бы он представился Софи как положено, мог бы пригласить ее к себе и напоить приличным кофе. Но его нынешняя роль этого не предполагала. Хотя что ему мешает принести кофе сюда? Да и к кофе что-нибудь.
        — Ладно, жди меня тут,  — обнадеживающе пообещал и исчез.
        Пользуясь тем, что он ее не видит, Софи постучала пальцем по виску.
        — «Жди меня тут»! Можно подумать, это не мой дом! Где еще я могу его ждать? На скамейке во дворе?
        Вайдел вернулся быстро. В руках он нес пару банок растворимого кофе, коробку конфет и вафельный торт, приготовленный Филом. Он отдал эту мелочь Софи, уверенный, что она будет благодарна. Она тупо уставилась на подношение.
        — Откуда у тебя это?
        Он опасливо посмотрел на нее. Что опять не так?
        — Это из моей квартиры. А что?
        — Знаешь, сколько это стоит?  — взвизгнула она.  — Это же настоящий органический растворимый кофе!
        — Не знаю!  — испуганно признался Вайдел.  — Это мне дают как чаевые. Деньги же нам брать нельзя, а мелкие презенты можно.  — И чертыхнулся про себя:  — «Вот черт! Чуть не попался»!
        — Мелкие? Презенты? Кошмар! И где же ты подвизаешься? Может, мне с тобой на пару работать? Я на такой кофе в своем третьем ряду никогда не заработаю!
        — Нет, мне конкуренты не нужны, вот еще!  — решительно отказался от навязываемой услуги Вайдел.  — Меня, знаешь ли, все больше домохозяйки вызывают. Ты мне мешать только будешь.
        — Так ты что, мальчик по вызову?  — Софи уставилась на него блестящими от подозрения глазами.
        — Ну, я по вызову работаю, это верно. И я не девочка, тоже верно. Но то, что ты подумала, совершенно неверно. Это все твоя испорченная натура. Думаю, тебе нужно работать над собой, совершенствоваться. И давай уж хоть кипятка налей, дальше я как-нибудь сам, кофе-то растворимый.
        Софи включила чайник. Выставила красивые дядькины бокалы и предупредила:
        — Смотри, не разбей! Они коллекционные.
        Вайдел испугался.
        — Нет, я из таких пить не буду. Наверняка после такого предупреждения буду дрожать как осиновый лист и непременно их раскокаю. Давай что-нибудь попроще.
        — А нету попроще,  — она сокрушенно развела руками.  — Я и сама этих бокалов до чертиков боюсь. И пить из них стараюсь как можно реже.
        — И как же ты живешь, бедняжка? Может, тебе самой пару кружек попроще купить в супермаркете?
        — Чтоб потом с ними по квартирам таскаться? Дядя ведь меня не навсегда здесь поселил, а только до конца учебы. А выпускной весной.
        — А потом куда?
        — Не знаю. Сниму что-нибудь, если меня в оркестре оставят. На меня дирижер косится. Я играю сам слышал как.
        — Не ахти, это верно. Может, тебе другую работу подыскать?
        — И какую это?  — она с подозрением уставилась на него в ожидании очередной подначки.
        — А что ты помимо скрипки умеешь?
        — На фортепиано играю, но на том же уровне, что и на скрипке.
        — Плохи твои дела,  — посочувствовал Вайдел и посмотрел вокруг.  — У тебя тут чисто, может, ты убираешь хорошо? Тогда тебя могут в клиринговую компанию принять. Правда, там тоже конкурсы, но, может, прокатит? Если стараться будешь, то и зарабатывать будешь неплохо. Они даже королевские дворцы убирают.
        Столь высокое доверие Софи почему-то не прельстило. Сосредоточенно сдвинув брови, она разлила кипяток по бокалам. Вайдел с преувеличенной осторожностью взял свой. Попробовав, Софи с наслаждением признала:
        — Замечательный кофе. Где тебе его дали?
        — Я что, все должен помнить? Странная ты, право. Ты помнишь, где купила эту имитацию?  — Вайдел кивнул на стол, где сиротливо лежат пакетик кофе «три в одном».
        — Не помню,  — была вынуждена признать Софи,  — но это же разные вещи.
        — Одинаковые,  — не согласился с ней Вайдел.  — Я за день бываю в нескольких местах, почему я должен их запоминать? Я все делаю на совесть, и по второму разу в одном и том же месте бываю редко.
        — Ладно, не буду спорить,  — индифферентно согласилась Софи.  — Что ты собираешься делать дальше?
        Ее голос звучал устало, и Вайдел внимательнее посмотрел на нее. У нее под глазами залегли тени, она выглядела сонной и замученной. Его сердце пронзило острое сочувствие. В этом есть и его вина! Это он не давал ей нормально высыпаться все последние дни. И еще было бы это в удовольствие, а то ведь он ей только гадости говорит.
        Вайдел протянул руку и нежно погладил кончиками пальцев ее щеку. К его удивлению, она схватила его ладонь и повернула к себе.
        — У тебя все подушечки пальцев иссечены. Ты случайно на гитаре не играешь?
        — Играю. А что? Я же тебе уже говорил, я на многих инструментах играю. Что подвернется, на том и играю. У меня и гитара есть.
        — Ладно, иди. Мне надо отдохнуть. Что-то я за последние дни совершенно выдохлась.  — Она выпустила его руку, и ему захотелось, чтоб не выпускала.
        — Спокойной ночи!  — согласился Вайдел и поднялся.
        Неловко повернувшись, он смахнул локтем со стола драгоценный дядин бокал. Не успела Софи охнуть от ужаса, как он, демонстрируя чудеса реакции и ловкости, в великолепном броске поймал его у самого пола. Софи упала рядом, едва переводя дух.
        — Кошмар! Какой же ты неуклюжий!
        Не поднимаясь с пола, Вайдел осторожно поставил спасенный бокал на стол подальше от края.
        — Это я-то неуклюжий? Да если бы не я, он бы сейчас разбился на тысячу осколков!
        — Если бы не ты, он бы вообще не упал! Знаешь, какой я получила жуткий стресс?  — Софи обессилено приложила ладони к вискам.
        — А если бы ты купила нормальные кружки, никаких стрессов не было бы в принципе!
        — А если бы ты не …  — но досказать свою мысль Софи не смогла, потому что Вайдел подтянул ее к себе и принялся целовать.
        Ее губы были нежными и сладкими. И,  — он не сразу смог подобрать нужное слово,  — желанными. Впервые в жизни он хотел просто целоваться с девчонкой. Без продолжения. Это было странно, непривычно, и очень, очень приятно. Софи, похоже, испытывала что-то аналогичное, потому что не пыталась сопротивляться, и даже нежно провела рукой по его затылку.
        Но минут через десять Вайдел решил, что с поцелуями нужно завязывать. Дальше был порог, после которого нужно ложиться в постель, а Софи к этому явно не готова. Или не готов он? Вопрос был сложным, и он решил ответа на него не искать. Во всяком случае, пока.
        — Извини, я тебя задерживаю!  — чопорно произнес он, оторвавшись от ее губ.  — Тебе нужно отдыхать!  — встал и ушел, бесшумно прикрыв за собой дверь.
        Она недоуменно посмотрела ему вслед, ничего не понимая. В крови горел зажженный и не потушенный Вайделом огонь. Поплелась в ванную, приняла душ. Потом улеглась спать, даже не помыв посуду. Это можно сделать и завтра, а вот что делать с сердечным жаром, который перевернул все ее представления о жизни?
        Глава пятая
        Наутро Вайдел все еще не мог прийти в себя. Голову кружило желание, и он с трудом справлялся с собой.
        Позвонил Бенджамин и соблазняюще предложил:
        — Чтобы не скучать, пока шьют сценические костюмы, махнем на недельку в швейцарские Альпы, покатаемся на лыжах?
        Вайдел отказался, хотя прежде первым предлагал Бену подобный отдых. Но сейчас ему не хотелось надолго уезжать из Лондона. Хотя неделя не такой уж большой срок, но желание видеть Софи превратилось в потребность, одновременно и настораживающую, и радостную.
        Вечером пошел к ней. Софи была непривычно печальной, не пыталась поучать, и без перерыва думала о чем-то своем. Он извинился за вчерашнее и спросил, что с ней, но она только махнула рукой.
        — Не бери в голову! Просто у меня голова болит.
        Вайдел в это не поверил, но на его осторожные расспросы ответ был один:
        — У меня все нормально. Как всегда.
        Вот это-то «как всегда» и настораживало. Порой в ее взгляде мелькала настоящая боль, отзываясь в его сердце мучительным эхом. Что случилось?
        Вайдел решил переговорить с Ником, тот наверняка был в курсе неприятностей Софи.
        На следующий день уселся в засаде под дубом, выбрав такое место, где его не было видно, и принялся терпеливо ждать. Ник привез Софи после занятий на своем сером фордике в обычное время, около двух часов. Она рассеяно посмотрела вокруг, не увидела, что хотела, и заметно погрустнела. Вайдел победно улыбнулся. Ага! Это она его ищет. Ничего, пусть думает, что он на работе. Немного поскучает, в данном случае это полезно. Они вошли в подъезд, Вайдел остался в засаде.
        Через час из подъезда вышел раздосадованный Ник. На этот раз Вайдел не стал прятаться, а спокойно подошел к нему.
        — Привет! Не знаешь, с чего Софи такая квелая?
        Ник смущенно отвел взгляд. Это насторожило Вайдела. Не сам он ли приложил к этому руку?
        — Наш профессор считает, что она мало работает,  — корректно пояснил Ник.  — Вчера он ей об этом весьма нелицеприятно сказал. И я тут ни при чем, не думай!  — это прозвучало у него слишком горячо для не чувствующей свою вину человека.
        Вайдел кивнул, принимая его слова к сведению. Вот в чем дело! Она и без того не уверена в себе, а профессор еще и клюет ее почем зря. Похоже, ему непременно нужно переброситься с ним парой слов. Но и с Ником тоже что-то нужно делать, у него явно рыльце в пушку. И он позволил себе слегка над ним подтрунить:
        — Слышь, чувак, поговори обо мне со своим профессором. Пусть послушает. Может, я еще знаменитостью стану? А что, запросто!
        Ник передернулся. Простонародное «чувак» на дружеский лад его не настроило. И самоуверенность этого нахального водопроводчика, возомнившего, что знаменитостью можно стать «запросто», тоже. Но протестовать он не решился. Он помнил рассказ Софи, как Вайдел один справился с тремя наркоманами. Ответил предельно доброжелательно:
        — Попробую. Но не обещаю, что получится. Профессор Бэрд очень занятой человек.
        — А ты попытайся. Не хочется просить об этом Софи. Кстати, что ты такой смурной? Опять не поладили?
        — Мы с ней никогда не ладим,  — недовольно пожал плечами Ник.  — Работать с человеком, который пытается все тупо зазубрить, сплошная морока. Когда она играет что-то простенькое, все в порядке, даже чувство есть. Но стоит что-то посложнее… Скрипку нужно чувствовать, а не терзать. Софи не стоило идти в творческий вуз. Училась бы лучше на экономиста, врача или математика. Там бы она была на своем месте.
        — Я тоже так думаю,  — согласился Вайдел, несказанно удивив этим Ника.  — Но в этом случае, похоже, все решала ее матушка.
        — Да. Сплошные амбиции и никакого здравого смысла. Миссис Фокс дочь баронета, видимо, самомнение у нее в крови. Ведь любому сразу видно, что музыку Софи лучше слушать, а не играть,  — он с намеком покосился на Вайдела.
        Это он-то «любой»? В отместку Вайдел с удовольствием повторил:
        — Ты прав, чувак. Но ты все-таки замолви за меня словечко перед профессором.
        Поморщившись, Ник кивнул на прощанье и уехал. С сомнением посмотрев на окна Софи, Вайдел пошел к себе. Надо же ей хоть разок спокойно позаниматься, без нахальных поучений всезнайки-водопроводчика. Впрочем, жизнь — это зеркало, пусть-ка теперь на себе испытает собственные учительские замашки. Но не сегодня, пусть отоспится. Да и ему тоже надо передохнуть от сокрушительных эмоций и поработать.
        Вайдел не знал, что Софи вовсе не занималась. Она сидела на кухне, смотрела в окно, и размышляла о своей незадавшейся жизни. Окно выходило на улицу, поэтому встречу Ника с Алексом она не видела. Ее терзала ужасная мысль: она провалит выпускной экзамен, она не сможет сыграть эту сверхсложную вещь. Что тогда скажет мама? Она столько надежд возлагала на нее, и вдруг такой конфуз!
        Софи посмотрела на свои корявые руки. С какой легкостью Ник играл ее партию, уверяя, что это вовсе не сложно! Даже впервые взявший в руки скрипку Алекс и тот играл лучше нее! И слуха у нее вообще нет. Вернее, есть, но недостаточный для профессионального музыканта. Ей суждено играть на похоронах и свадьбах в составе цыганского оркестра, как пророчил ей Алекс. Но есть ли в Лондоне цыганские оркестры?
        Поняв, что всерьез рассматривает такую возможность, хрипловато засмеялась, и долго не могла остановиться. Минут через пять, утомившись, приказала себе прекратить, и с трудом подавила смех. Может, у нее просто мандраж перед экзаменами? Это ведь не редкость. Но раньше у нее никогда ничего подобного не бывало. Но раньше она и не чувствовала себя полной бездарью. Это началось в этом году, после ухода прежнего профессора.
        Но профессор Никсон был старым другом дяди, а профессор Бэрд смотрел на нее как на рядовую ученицу, причем бездарную. Может быть, в этом все и дело? Делали ей раньше всякие послабления, которые она принимала как должное? Или не делали?
        Поняв, что всерьез запуталась, посмотрела на часы. Скоро спектакль. Надо собираться. Алекс сегодня не пришел. Но это и к лучшему. Она его боится. Или нет, она боится не его, а себя, тех странных и неконтролируемых чувств, что он в ней пробуждает. Она всегда без хлопот управляла своей жизнью, и вдруг оказалось, что своими чувствами она управлять не может. И это ее по-настоящему страшило.
        Но самое неприятное, что Алекс с ней только шутит. Она всего лишь мимолетное развлечение в его беспечной жизни, такой непохожей на ее монотонную и скучную жизнь.
        Софи переоделась в длинное концертное платье плотного шелка и посмотрела на себя в зеркало. От черного цвета материи ее кожа приобрела мертвенно-бледный оттенок.
        — Бледная поганка!  — сердито проговорила Софи и показала себе язык. Язык тоже был бледным, почти белым, наверняка от страха.
        Накинув пальто, на улице стало уже прохладно, она вышла во двор и принялась ждать Ника там. Признаваться себе, что на самом деле надеялась увидеть Алекса, не желала.
        Как обычно, Ник приехал вовремя. Как и короли, он считал точность одним из главных достоинств аристократа. Пусть он аристократ не по крови, но по духу — точно.
        Спектакль прошел как обычно. Она ни разу не сфальшивила, хотя это стоило ей жуткого напряжения и мокрой от холодного пота спины. Хорошо, что никто к ней не прикасался, а то непременно последовали бы неприятные вопросы. После спектакля домой ее подбросил, как обычно, Ник. Она немного потопталась во дворе в тщетной надежде увидеть Алекса, но его не было. Она поплелась в квартиру, яростно обещая выкинуть из своей глупой головы все засевшие там безумные фантазии.
        На следующий день в консерватории на большой перемене ее ждал сюрприз. Сбегая вниз в студенческую кафешку, она внезапно наткнулась на Алекса. Он был в том же костюме, что и в галерее. Вид у него был торжественный, даже церемонный.
        — Что ты тут делаешь?  — она остановилась возле него, не в силах оторвать ноги от пола.
        Вайдел с удивлением глянул на нее:
        — По твоему совету иду к твоему профессору.  — И с патетикой заявил:  — Хочу выяснить, гений я или всего лишь талант.
        Софи невольно засмеялась. Как же ей легко с ним! Никакие сомнения не мучают душу.
        — Нечего мелочиться. Конечно, гений!
        — Вот и я так думаю,  — жизнерадостно согласился он.  — Но нужно, чтоб об этом узнали и другие!
        Софи не желала, чтоб об этом знал кто-то еще, кроме нее. Ей хотелось, чтоб Алекс был ее личным гением.
        — Да, конечно!  — ей пришлось пересилить себя и сказать вовсе не то, что хочется.  — Ты договорился о приеме?
        — Это Ник договорился. Но извини, мне пора!  — и он ушел в сторону ректората.
        Софи уныло посмотрела ему вслед. Похоже, ему не до нее. Она ему уже надоела. «А вот не надо влюбляться в подобных красавчиков!»  — попеняла она себе, и тут же гордо возразила:  — «А я и не думала влюбляться! Просто он очень забавный, только и всего»!
        В это время Вайдел вошел в кабинет профессора Бэрда, предварительно громко и настойчиво постучав. Тот, не поднимая головы от стола, на котором что-то торопливо писал, небрежно кивнул ему на стул. Вайдел сел и поморщился. Он бы не хотел учиться у такого преподавателя. Профессор показался ему недружелюбным сухарем, недаром у Софи ничего не ладится с учебой.
        Он настойчиво кашлянул, призывая посмотреть на себя. Профессор кивнул в знак понимания, но тем не менее продолжал писать.
        Вайдел впервые в жизни ощутил, что чувствуют просители перед важными государственными чиновниками. Ощущение было крайне неприятным. Но вот Бэрд соизволил оторваться от письма и посмотреть на посетителя. Перед ним сидел уверенный в себе парень с очень знакомым лицом. Где-то он его видел, но вот где? Он сморщил лоб, пытаясь вспомнить.
        — Я Леон Вайдел, профессор,  — пришел ему на помощь посетитель.
        Бэрд обомлел. Ник просил прослушать какого-то типа с музыкальными способностями, о приеме знаменитостей речь не шла.
        — Вы что, хотите поступить в нашу консерваторию?  — Бэрд не мог понять, для чего в этом случае нужно было встречаться именно с ним, рядовым профессором.
        — Нет. Мне достаточно и колледжа. Мои слушатели не интересуются научными степенями. Я пришел поговорить с вами о Софи Фокс.
        Профессор сморщился. Он считал Софи бездарностью. О чем тут можно еще говорить?
        — О, Софи очень трудолюбивая студентка,  — корректно ответил, стараясь никого не задеть.
        — Но совершенно бездарная,  — закончил за него Вайдел.
        Профессор несколько растерялся. Он-то решил, что знаменитость пришла просить быть помягче с мисс Фокс, но получилось наоборот.
        — Не стесняйтесь в выражениях, профессор. Я их никому передавать не собираюсь. К тому же вы не можете сказать мне ничего такого, чего бы не знал я сам.
        — Откровенно говоря, Софи типичный пример родственных и дружеских лобби,  — жестко определил профессор.  — В консерватории ей не место. Если бы это был колледж, то еще был бы смысл его закончить. Играть она все равно не сможет. Во всяком случае, в серьезном оркестре.
        — Но она сможет закончить консерваторию, профессор? Или это бесполезно?
        Бэрд тягостно вздохнул.
        — Если она более-менее прилично сыграет на экзамене, то ее, конечно, выпустят. Вопрос в том, сможет ли она это сделать?
        — Играет она деревянно, это факт. Но если побольше порепетирует…
        — Вы оптимист, Вайдел. Конечно, если постарается, то консерваторию закончит. Вот только что будет дальше…
        — Жизнь странная штука. Что будет дальше, никто не знает. Вы только ее не клюйте уж чересчур, профессор. Она из тех, у кого от замечаний опускаются руки. Если будет спрашивать обо мне, скажите, что отговорили меня от поступления в консерваторию. Учтите, для нее я просто Алекс.
        Он попрощался, оставив профессора в полнейшем недоумении. Ему показалось, что по его кабинету пронесся шквал, которому невозможно противостоять. Вот что значит по-настоящему харизматическая личность! Ему и в голову не пришло возражать, хотя прежде он никогда не считал нужным выполнять чьи-то там просьбы.
        Вечером Вайдел постучал к Софи. Она открыла и насмешливо поинтересовалась:
        — Позвонить ты не сообразил?
        — А это мой отличительный знак. Я всегда стучу к друзьям условным стуком,  — и он снова трижды с интервалами стукнул в дверь.  — Запомнила?
        Хмыкнув, она опасливо взглянула на глазок соседской двери. Там что-то мелькнуло, или это ей показалось? С подчеркнутой вежливостью пригласила его войти и закрыла дверь.
        — Кофе?  — она попеняла себе, что поленилась купить обычные чашки. Вдруг Алекс вздумает согласиться? Еще одного экстрима, подобному предыдущему, дядюшкиным бокалам точно не пережить.
        — Нет, спасибо!  — Вайдел подумал о том же, и решил не рисковать.
        Софи чуть слышно выдохнула скопившийся в легких воздух. Уже легче! Но его следующие слова снова заставили ее насторожиться:
        — Я пришел проконтролировать процесс подготовки к экзамену.
        — Зачем?  — это прозвучало у нее слишком подозрительно, и он не преминул ей на это указать:
        — Ты боишься, что, пока занимаешься, я стащу у тебя драгоценные дядины бокалы?
        — Здесь не только бокалы есть,  — дотошно уточнила Софи.  — Бокалы,  — это мелочь. Здесь и других ценностей полно.
        — Да? А зачем тогда ты впускаешь в дом незнакомых людей? Хочешь дядьку без имущества оставить?
        На это явную провокацию она даже отвечать не стала.
        — Если хочешь слушать, то слушай молча,  — и королевским взмахом указала на кресло.
        Вайдел сел со словами:
        — Молча не буду. Я же сказал: пришел контролировать процесс, а не наслаждаться твоим сомнительным искусством. Начинай!
        К своему удивлению, от его привычных подколок ей стало легче. Она начала играть, наблюдая за его указующей рукой. Ей все было понятно: вот тут нужно сыграть мягче, здесь потянуть звук, а тут перейти на стокатто. Проиграв все, опустила скрипку в ожидании замечаний.
        — Лучше, лучше,  — задумчиво поощрил придирчивый слушатель.  — Но до приличной оценки еще далеко.  — Он перечислил ее ошибки и скомандовал:  — Давай еще раз.
        Она сыграла еще раз пять, прежде чем он разрешил:
        — Ладно, на сегодня хватит. Что собираешься делать в выходные?
        Софи сердито постучала носком о паркетный пол. Получилось что-то вроде барабанной дроби.
        — Поеду домой. Мама велела приехать.
        — А с чего столько недовольства? Ты что, не любишь бывать дома?
        — Не особенно,  — кисло призналась она.  — Все учат жить. Я же самая младшая.
        — Да? Расскажи про свою семью!  — он не попросил, а потребовал.
        — Я тебе о ней уже говорила,  — заупрямилась Софи, но под его взыскательным взглядом все-таки сказала:  — Кроме родителей, у меня еще есть брат и сестра. Оба старше меня и жутко любят поучать.
        — Ага, вот откуда у тебя страсть к морализаторству! Это у вас в крови. Семейная традиция, так сказать,  — уверенно констатировал Вайдел.  — Но все-таки поездка домой не должно вызвать у тебя столь негативную реакцию. К поучениям ты давно привыкла. Тут что-то другое. Может, скажешь правду?
        Софи пришлось признаться:
        — Ник проговорился брату, что мы с тобой знакомы.
        — И что?  — Вайдел не понял, в чем прикол.
        — Они недовольны.
        До него наконец-то дошло.
        — Им не нравится, что ты водишься с простым водопроводчиком?
        — Что-то в этом роде. Понимаешь, мама родилась в аристократической семье.
        — Понятно, она сноб.  — Вайдел на мгновенье призадумался.  — Ну, хорошо, отдыхай. До встречи!
        И ушел. Софи убрала скрипку и печально пропела несколько строчек из популярной когда-то песенки «он забыл меня навсегда». Конечно, кому понравится такой снобизм? К тому же она и сама совсем недавно считала его человеком второго сорта. Хотя сама-то полный ноль в том деле, которое для себя выбрала, пусть и не совсем добровольно, но и не сопротивляясь.
        На следующий день купила билет на электричку, и отправилась в пригород Лондона, где жили родители. Сестра с мужем и брат тоже должны приехать, так что вся семья будет в сборе. Софи знала, что с ней обязательно проведут профилактическую беседу на тему неравенства интеллектуальных возможностей, воспитания и образования, и приготовилась по возможности перенести все спокойно.
        Сойдя на станции с электрички, взяла такси и без проблем добралась до родительского дома. Как в любом спальном районе, здесь было тихо и скучновато. Она подошла к калитке, хотела ее отворить, и вздрогнула, ощутив чью-то руку на своем плече. Она обернулась, уверенная, что это кто-то из родных, и чуть не упала.
        Это был Алекс во все тех же потрепанных черных джинсах, распахнутой черной куртке, с солнечными очками на носу. Но хоть идиотской розовой рубашки на нем не было, за что Софи мысленно поблагодарила судьбу. Тонкий черный джемпер с серебряным черепом на груди тоже не вписывался в понятие о пристойности, во всяком случае, их семейства, но все же был лучше, чем фривольная розовая рубашечка.
        — Что ты здесь делаешь?  — выдохнула она, едва дыша.  — Как ты здесь оказался?
        Он широко улыбнулся, явно гордясь собой.
        — Шел за тобой.  — На самом деле адрес родителей Софи для него узнал Бенджамин, но Софи о его возможностях знать совершенно ни к чему.  — Хочу познакомиться с твоими родственниками. Мне нужно составить о них свое собственное мнение.
        — Зачем?  — Софи возмутил его самодовольный вид. Неужели он не понимает, что навязываться неприлично?
        — Как зачем?  — он нахмурился, недовольный узостью ее взглядов.  — Если я вдруг вздумаю завязать с тобой серьезные отношения, я должен знать, что у тебя за семья. Ну, в общем, что-то типа «каждая кошка знай свое лукошко», «яблоко от яблоньки недалеко падает» и все в таком же духе.
        Софи остолбенела. Алекс собирается проверять ее на благонадежность? Да кто он такой? Но высказать свое о нем мнение ей не удалось: к дому подъехал дорогой мерседес и остановился прямо напротив них. Софи в отчаянии замерла. Нет, что это за жизнь!
        Из машины в облаке изысканных духов, закутанная в норковый палантин, выплыла Джессика, потрясающе красивая и ухоженная.
        — О, здравствуй, моя дорогая! Насколько я понимаю, ты со своим другом?  — она окинула снисходительным взглядом Алекса.
        Вайдел насмешливо поклонился, наслаждаясь смехотворностью ситуации.
        — Добрый день, мэм! Да, я Алекс, друг Софи.
        Машина отъехала на крытую стоянку перед домом, и из нее вылез кругленький человечек весьма средних лет с заплывшими жиром узенькими глазками. Софи вдруг почувствовала себя победительницей,  — на фоне великолепно сложенного Алекса Генри Купер, несмотря на все свои миллионы, смотрелся смешным неуклюжим толстячком.
        Купер небрежно кивнул Вайделу, не подав руки.
        — Войдем?  — он позвонил, и дверь тотчас открылась.
        Отец пропустил всех внутрь, мягко поцеловав младшую дочь. Они разделись в холле, повесив куртки в строенный в стену шкаф, и прошли внутрь. В гостиной их ждала мать семейства, миссис Фокс, в элегантном платье для коктейлей. Ее шею и уши украшали великолепные изумруды, которые она носила с горделивым изяществом.
        Шокированная нарядом Вайдела, она недоуменно посмотрела на него, близоруко щурясь.
        — А это кто?
        Не дожидаясь представления, Вайдел представился сам:
        — Я Алекс, друг вашей дочери.
        Миссис Фокс изменилась в лице. Вайдел заметил, что старшая дочь высокомерно вздернула носик и с гордостью посмотрела на своего мужа. Уж она-то сделала гораздо лучшую партию!
        Он усмехнулся. Все члены семьи Фокс были для него как на ладони. Испуганная Софи чувствовала себя как на раскаленной сковородке, да и вела себя аналогично. Мистер Фокс был добрым человеком, но, как все добрые люди, быстро оказался под каблуком амбициозной жены. Софи удалась в него, противостоять матери она совершенно не в состоянии.
        Он перевел взгляд на Джессику. А вот ее сестра в этой недоброй атмосфере чувствует себя как рыба в воде. Ее мужа вполне устраивают отношения купли-продажи, похоже, это у него не первая жена. А судя по разнице в возрасте, то и не вторая. Темной лошадкой остается только брат. Интересно, когда он появится?
        Миссис Фокс скучно заметила:
        — Мы не ждали гостей, Алекс. Но ничего не поделаешь, располагайтесь.
        — Спасибо, мэм.  — Вайдел развеселился, уж больно кисло прозвучало это приглашение. В нем была надежда, что незваный гость поскорее уйдет, а уж желания познакомиться с выбором дочери и вовсе не было.
        Он непринужденно сел на диван, кивнув Софи на место рядом с собой. К его удивлению, она с достоинством села рядом. Он взял ее за руку и ободряюще пожал. Джессика устроилась в кресле напротив, демонстративно поправив жемчужное ожерелье на груди, подчеркивая его ценность.
        — Мама, тебе нравится подарок Генри? Он подарил мне ожерелье на годовщину нашей свадьбы. Правда, очень мило?
        Миссис Фокс внимательно посмотрела на ожерелье. Профессионально оценила:
        — Да, очень красивое. Жемчуг крупный и ровный, уверена, что натуральный,  — и перевела пасмурный взгляд на младшую дочь, безмолвно намекая: тебе с твоим водопроводчиком таких подарков сроду не дождаться.
        Но Софи не дрогнула. Она непринужденно улыбалась, будто не замечала направленных в нее колючих стрел. Вайдел молчал. Его первоначальное стремление выставить себя шутом гороховым пропало. Он понимал: то, что происходит вокруг, слишком болезненно для Софи.
        Миссис Фокс величественно поднялась с кресла.
        — Прошу всех в столовую. Софи, будь добра, покажи своему гостю туалетную комнату. Думаю, ему стоит вымыть руки перед едой.
        Вайдел чуть слышно хмыкнул. Неужели миссис Фокс думает, что водопроводчики в Англии не знают простейших правил гигиены? Или она только его считает невеждой?
        Софи дернула его за рукав, и он поднялся. Поклонившись, поблагодарил хозяйку дома с преувеличенной вежливостью:
        — Благодарствую, мэм! Я очень рад очутиться в таком культурном месте!
        Миссис Фокс выпучила глаза, не зная, как реагировать на столь странное заявление, а Софи повлекла Вайдела к лестнице, боясь, что он ляпнет еще что-нибудь столь же неуместное.
        — Зачем ты дразнишь маму?  — спросила она его, едва они оказались вне пределов слышимости.
        — Дразню? Почему ты так решила?  — ответил он вопросом на вопрос.
        — Не прикидывайся! Думаешь, я плохо изучила тебя за время нашего знакомства?
        — Неужели я такой предсказуемый?  — засомневался Вайдел.  — Или это ты такая проницательная?
        Решив, что это откровенная насмешка, Софи подтолкнула его к дверям ванной комнаты.
        — Давай быстрее! Мама не любит, когда опаздывают за стол.
        Вайдел вымыл руки и вышел, не желая давать Софи лишнего повода для беспокойства. Ей и без того здорово достается в этом доме.
        Просторная столовая была устлана старинными иранскими коврами. Украшал ее камин с узорными изразцами с пасторальными сюжетами и баронским гербом над портиком. Посредине комнаты стоял накрытый стол. Несколько реабилитируя хозяйку дома за неприветливость, на нем красовалось уже семь приборов из мейсеновского фарфора. Вайдел догадался, что должен подъехать брат, седьмой прибор приготовлен явно для него. Едва они зашли в комнату, как миссис Фокс, кивнув, заняла место во главе стола. Вайдел сел рядом с Софи, хотя для него, как он понял, место было приготовлено в самом конце.
        Мистер Фокс насмешливо посмотрел на жену, с негодованием махнувшей рукой: мол, что взять с человека, настолько ниже их стоящего на социальной лестнице!
        Чтоб укрепить ее в нелицеприятном мнении, у Вайдела появилось сильнейшее желание обойтись без столовых приборов. Но это был бы уже явный перебор. Он же водопроводчика изображает, а не дикаря из джунглей. Пришлось остаться культурным человеком. Вернее, полукультурным, для чего он долго медлил и смотрел по сторонам, будто наблюдая, кто каким прибором ест, прежде чем приняться за то или иное блюдо.
        Миссис Фокс от его манипуляций просто зеленела, Джессика цвела от самодовольства, а Софи делала вид, что все в порядке. Он стал уважать ее еще больше, когда после его идиотской просьбы передать ему соль она приветливо ответила, что соль стоит перед ним в солонке.
        — Когда же приедет Мэтт?  — миссис Фокс надеялась на помощь старшего сына.  — Он никогда не опаздывает!
        — О, в городе такие пробки! И на автобане авария, перегорожено по полосе в обе стороны.  — Вайдел выговорил это на северном диалекте, вызвав недоуменный взгляд Софи.
        — Вы ехали на машине?  — удивленно спросила у него Джессика.
        Вайдел усмехнулся про себя. Она что, уверена, что водопроводчики не умеют водить машины? Или им по статусу их иметь не положено? Разочаровывать ее не стал.
        — Нет, я ехал на электричке. Самый надежный вид транспорта, мэм. Почти такой же надежный, как метро. Быстро и без толкотни. Вот в автобусах хуже. В час пик в них и не заберешься.
        Он мог бы много порассказать такого же рода жутких для ушей миссис Фокс страшилок, но служанка на серебряном подносе принесла горячее, и пришлось замолчать. Вайдел с удовольствием съел все, повар у дочери баронета был хороший. Нарушая традиции, кофе и портвейн подали прямо в столовую. Вайдел обратил внимание, что вино пил только мистер Фокс. Сам же он от предложенной рюмочки портвейна отказался, как и мистер Купер.
        — Спасибо, мэм, но не могу. Вдруг меня сегодня еще кто-нибудь вызовет? Краны в подпитии чинить нельзя!
        От этого заявления Джессика невольно закудахтала, а миссис Фокс обессилено подняла глаза ввысь, спрашивая у небес, за что ей ниспослано такое наказание.
        После обеда все перешли в гостиную. Здесь на стене тоже красовался баронский герб. Посмотрев на него, миссис Фокс ностальгически заметила:
        — Если бы в Англии было равенство полов, то баронский титул унаследовала бы я, а не мой младший брат.
        — Ух ты!  — восхитился Вайдел.  — Так вы аристократка! Здорово!
        Миссис Фокс растерянно посмотрела на мужа. Она не знала, как реагировать на эти простоватые комплименты. Мистер Фокс с легкой иронией согласился:
        — Верно. Моя жена принадлежит к сливкам английского общества.
        Джессика развернула плечи и ненавязчиво напомнила:
        — Не только она, папа. Мой муж внук графа.
        Вайдел с трудом сдержался, чтоб не засмеяться. Дети, внуки! Ему доводилось общаться с настоящими аристократами, но ни в ком он такого снобизма не замечал. Может быть, потому, что они разговаривали с мировой знаменитостью, а не с простым водопроводчиком? Да, ему есть над чем поразмыслить.
        Его плохо спрятанный смешок привлек внимание Джессики. Она как-то слишком внимательно на него посмотрела и вдруг заявила:
        — А вам никто не говорил, Алекс, что вы очень похожи на Леона Вайдела?
        Вайдел обрадовался. Становилось еще забавнее!
        — Как не говорили, мэм! Я даже в лондонском конкурсе двойников участвовал в его образе! Никто отличить не мог! Все говорили, что жутко похож, особенно в профиль! Вот посмотрите-ка!  — и Вайдел повернулся боком.  — Мне на этом конкурсе аж сто фунтов отвалили! Класс, правда?
        Софи недоуменно посмотрела на Вайдела. Он лукаво подмигнул ей в ответ. Она сердито покраснела и осуждающе покачала головой.
        Но миссис Фокс приняла это фанфаронство за чистую монету.
        — Никогда не предполагала, что быть похожим на кого-то, пусть и знаменитого,  — достоинство. Вас не оскорбляет, когда вас принимают за него?
        — Что вы, мэм! Почему меня это должно оскорблять?  — удивился Вайдел.  — Он же знаменитость, а не преступник! Меня даже на концерты бесплатно пускают, когда я говорю, что я Вайдел!  — он заявил это с такой уверенностью в собственной непогрешимости, что все поморщились.
        — Да, интересный у тебя дружок, Софи,  — Джессика просто раздувалась от самолюбования,  — ничем не брезгует.
        — Да, с ним не скучно,  — согласилась Софи.  — Он настоящий талант.
        — Талант? И в чем же?
        — Она хочет сказать, что я классно чиню краны, унитазы и прочую сантехнику. Мы и с Софи познакомились, когда у нее кран потек. У меня за день знаете сколько заказов бывает? Аж по пять!  — и Вайдел, откинувшись на спинку кресла, гордо обвел присутствующих снисходительным взглядом.  — Бьюсь об заклад, что вам столько нипочем не набрать!
        — Да, в этом деле мы от вас изрядно отстаем,  — лукаво согласился мистер Фокс, и Вайделу показалось, что тот догадывается о его забавном розыгрыше.
        Ему стало не по себе. Неужто его сейчас разоблачат, и он так никогда и не узнает, можно ли его любить как простого парня без славы и денег? Решив фиаско во что бы то ни стало избежать, он порывисто предложил Софи:
        — Ну что, дорогая, ты с родными повидалась, может, домой поедем?  — это прозвучало у него так, будто они давно живут вместе.
        Все уставились на Софи, а та не знала, что и сказать. Опять этот несносный тип перевернул все с ног на голову! Попыталась неловко оправдаться:
        — Он хочет сказать, что мы с ним живем в одном доме!
        — Ну да,  — подтвердил Вайдел.  — Удобно, правда?
        Все приняли это как подтверждение их близости, и деликатно отвели взгляд.
        — Ну, так ты едешь?  — Вайдел вопросительно посмотрел на Софи.
        Представив, сколько ей придется вынести неприязненных расспросов матери и высокомерных подначек сестры, Софи с облегчением согласилась.
        — Но ведь ты даже не повидалась с братом!  — возмутилась миссис Фокс.  — Он так хотел тебя видеть!
        Видеть ее Мэтт мог хотеть по одной-единственной причине: вправить ей мозги, поэтому Софи мирно объявила:
        — Я непременно увижусь с ним на днях в Лондоне,  — и поднялась, давая понять, что дальнейшие уговоры бессмысленны.
        Мать и сестра хотели было продолжить увещевания, и могли бы перейти к прямым запретам, но вмешался отец:
        — Конечно, иди, моя дорогая! Тебе нужно много заниматься, чтоб достойно окончить консерваторию.
        Софи тут же покраснела. Неужели отец в курсе ее музыкальных проблем?
        — О, она много занимается! Только и пиликает на своей скрипочке!  — с видом предельной откровенности заявил Вайдел.  — Порой меня это так достает!
        Чтобы не провоцировать его на еще большие откровенности в таком же духе, Софи рысью побежала к выходу, остальные потянулись за ней. У дверей она наскоро со всеми попрощалась и покинула не слишком гостеприимный родительский кров.
        Вайдел натянул на себя куртку, повернулся к миссис Фокс, учтиво поклонился и заявил:
        — Вы знатная повариха, мэм! Все было очень вкусно! Если бы вы научили так готовить Софи, цены бы вам не было!  — и вышел, оставив потрясенную миссис Фокс стоять с открытым ртом.
        Дожидавшаяся Вайдела во дворе Софи сердито спросила:
        — Что ты себе позволяешь?
        В ответ он облапил ее руками и принялся целовать.
        Отпихнув его, она прошипела:
        — Ты что, с ума сошел?
        Он лукаво ей подмигнул:
        — Это для твоих родственничков. Вон они все дружно в окно пялятся. Неплохое для них развлечение, правда?
        Софи подняла голову. К ее ужасу, в окно и впрямь смотрели потрясенная ее неприличным поведением мать и торжествующая сестра. Она потянула Алекса подальше с глаз долой.
        Они ушли, а дамы в доме принялись обсуждать ушедшую парочку.
        — Какой кошмар! Я предполагала, что он не самого лучшего воспитания, но такого и представить не могла! Целоваться посреди улицы, когда их любой может увидеть!  — миссис Фокс мученически прижала ладонь ко лбу.  — Как Софи могла связаться с таким чудовищем?
        — Признай, мама, внешне он настоящий красавец, глаз не оторвать. Многим киноактерам фору даст. Пока не раскроет рот.
        — Меня никогда не волновали мужские стати, если ты понимаешь, о чем идет речь.
        — Но, мама, папа и сейчас очень даже неплох, а в молодости вообще был потрясающе хорош, иначе зачем бы ты вышла за него замуж?
        Миссис Фокс была вынуждена согласиться с дочерью:
        — Да, я из-за него отказала достопочтенному мистеру Ферроу и двум другим, менее знатным, претендентам на мою руку.
        — Если бы к тебе посватался старший, а не младший сын графа, ты бы ему наверняка не отказала?
        — Не знаю, не знаю, я была сильно влюблена в вашего отца,  — миссис Фокс ностальгически вздохнула.  — К тому же имущественной разницы между нами не было.
        — Ты хочешь сказать, он был гораздо состоятельнее тебя, мама?
        — Ну, приданого за мной давали немного. Но мы не об этом говорим. Что нам делать с Софи?
        — А что мы с ней можем сделать, мама? Перебесится, и все.
        — Перебесится? Что это за выражение, Джессика?!
        — Вполне в духе нашего сегодняшнего гостя, мама. Привыкай.
        — Зачем мне привыкать?  — ужаснулась миссис Фокс.
        — Уверена, ты будешь видеть его довольно часто, а он, как ты заметила, не заморачивается правилами хорошего тона.
        — Почему ты думаешь, что я буду видеть его часто?  — миссис Фокс эта перспектива не вдохновила.
        — Алекс любит поесть, а ты знатная кухарка, мама, он же сделал тебе столь милый комплимент. Так что он обязательно будет каждый раз приезжать с Софи,  — и Джессика от души расхохоталась.
        — Ничего смешного в этом нет!  — миссис Фокс оскорбилась.  — Я сроду даже чайник сама не включала! И, вообще, мне кажется, этот парень притворялся! Ни один нормальный человек в здравом уме такие глупости говорить не будет!
        Джессика с трудом прекратила смех.
        — Не думаю, мама. Ты просто не общалась с простыми работягами. Они все такие.
        — Да? Может быть. Но все-таки он кажется мне странным. Может быть, он вовсе не водопроводчик?
        — Тогда кто же? Не забывай, что Софи вызвала его, когда у нее побежали краны.  — И неприязненно добавила:  — Хотя я не понимаю, что Алекс в ней нашел. Она скучная и некрасивая.
        Миссис Фокс неопределенно повела рукой.
        — Ну, что-то в ней все-таки есть. Она умна.
        — Умна? В отличие от меня, ты хочешь сказать?
        — Да,  — резко ответила миссис Фокс.  — В сожалению, мои дочери разделили между собой красоту и ум.
        Джессика обижено надулась. Но, поскольку в школе ее рейтинг никогда не поднимался выше среднего, быстро смирилась.
        — Ладно, мне больше нравится быть красивой, чем умной. Это гораздо перспективнее.
        Миссис Фокс быстро опустила ее на грешную землю:
        — Красота быстро увядает, моя дорогая, в отличие от ума, который с возрастом совершенствуется. И не забывай, что подрастает новое поколение. Твой муж привык менять жен. Надеюсь, ты не рассчитываешь, что станешь последней?
        — Всегда ты говоришь гадости, мама! Мы женаты всего три года!  — от негодования Джессика выпрямилась на диване, где до этого сидела, привольно откинувшись на подушки.
        — Уже три года, моя дорогая,  — прагматично поправила ее миссис Фокс.  — Тебе пора позаботиться о своем будущем. Надеюсь, ты это понимаешь?
        — У меня хороший брачный договор. По нему я получу немаленькие отступные,  — Джессика успокаивала скорее саму себя, чем свою мать.
        — Это хорошо. Но бонусы, которые ты можешь получить теперь, тоже немаловажны.
        — К примеру, это ожерелье?  — Джессика нежно провела рукой по переливающемуся жемчугу.
        — И оно, и недвижимость. Почему бы тебе не попросить у мужа хорошенький домик где-нибудь поблизости? Под предлогом того, что ты не хочешь обременять родителей, останавливаясь у них на ночь?
        Джессика слегка призадумалась.
        — А что, это мысль! В самом деле, надо будет попросить какой-нибудь дом неподалеку.
        — Пользуйся моментом, пока он к тебе хорошо относится. Увы, должна тебе сказать, это ненадолго. У тебя есть самое большее еще пара лет. Потом придет другое поколение.
        — Ну, у Софи и этого нет!  — невпопад утешилась Джессика.  — Ей такого мужа, как у меня, никогда не найти. Пусть довольствуется своим водопроводчиком.  — И завистливо добавила себе под нос тихо, не для материных ушей:  — Хотя в постели он, наверное, хорош.
        Как ни в чем не бывало помахав рукой матери и сестре, Софи потянула Вайдела подальше от опасных окон. Она была вне себя от негодования, но выяснять отношения в опасной близости от родительских глаз не хотела. Опережая ее, Вайдел выхвалено заявил:
        — Признайся, с твоими родителями я был на высоте! Жаль, что не приехал твой брат, я бы и с ним с удовольствием познакомился. Он на кого похож, на мать или на отца?
        — Ты был на высоте?  — Софи не поверила своим ушам.  — Ты высмеивал всех, кого только мог. А из меня так вообще сделал круглую дуру!
        — Тебе не понравилось, как я себя вел?  — огорчился Вайдел.  — Опять что-нибудь не так? Почему ты ко мне вечно придираешься?
        У Софи от возмущения спазмом перехвалило легкие.
        — Я?! Придираюсь?! К тебе?!  — она задыхалась на каждом слове.  — Как ты можешь так говорить?
        — Вот сейчас ты заявишь, что ты ангел во плоти, а я скандалист,  — удрученно сказал Вайдел.  — Хотя вообще-то все наоборот.  — Подвел ее к бентли и пригласил:  — Ладно, хватит спорить, давай садись.
        Софи уткнулась в дорогую машину и удивленно спросила, забыв о предмете спора:
        — Это что, твоя?
        Вайдел нарочито замялся.
        — Ну, не совсем моя. Она в нашем гараже стоит. Я ее беру время от времени. Ну, и другие машинки тоже.
        — Так она чужая?  — Софи покачнулась, чувствуя нарастающее головокружение.
        Вайдел распахнул дверцу и запихнул ее на переднее сиденье. Сел за руль, выехал на дорогу и нравоучительно заметил:
        — Питаться надо нормально. Я заметил, что ты почти ничего не ела. Ты что, на диете?
        — Нет,  — отрезала Софи, безрезультатно собирая разбежавшиеся мысли.
        — А чего ж тогда не ела? Кормили знатно, я на два дня вперед наелся!  — и он довольно похлопал себя по округлившемуся животу.  — А у тебя, похоже, настроения не было. Но я тебя понимаю. Веселая у тебя семейка! Побывал прямо как в склепе на поминках. Но зато в знатном склепе.
        Это опять получилось двусмысленно. Что за знатный склеп? Софи тихонько вздохнула. И зачем она только с ним связалась?
        — У самого семейка еще та! Сестра сидит в тюрьме, свояка убили, племянники без присмотра, так что не тебе замечания нормальным людям делать!
        — Свояка не убили, ты не права! Он сам убился,  — серьезно поправил ее Вайдел, с силой сжимая губы, чтоб не расхохотаться.
        — Как это?  — Софи не верила ему ни на йоту.
        — Очень просто. Вылетел с двенадцатого этажа и убился. Он под кайфом был, видимо, решил, что у него крылья выросли, но ошибся.  — И с намеком заявил:  — Ошибиться может каждый, и не тебе кидать камешки в его огород! Лучше помолчи, а не то я на чужой машине и в аварию попасть могу!  — и для примера чуть было не въехал в бордюрный камень.
        Софи вжалась в сиденье и закрыла глаза.
        Вайдел от удовольствия начал насвистывать какую-то развеселую песенку. Краем глаза увидел, что Софи свела брови в одну прямую линию и сердито поджала губы. Но молчала. Неужели она принимает его выкрутасы за чистую монету? Ведь дает же порой ему понять, что не верит. Так верит или нет? Может, она тоже, как и он, ведет двойную игру, и делает это куда талантливее его?
        Благодаря умному навигатору они доехали до своего дома за какой-то час. Вайдел на малой скорости аккуратно въехал во двор. На детской площадке было полно детворы всех возрастов с мамами и нянями, уставившихся на них всем скопом.
        — Как теперь ты будешь возвращать машину? Вдруг ее уже хозяин потерял и тебя полиция ищет?  — Софи впилась в его простодушное лицо требовательным взглядом.
        — Если бы ее хватились, она бы запищала,  — отрезал Вайдел, ничуть не сомневаясь в своих словах.  — На ней противоугонное устройство стоит. А оно не пищало, значит, все нормально.  — И заманчиво предложил, уводя ее мысли в сторону:  — Кстати, не хочешь на роллс-ройсе покататься? Он, бедняга, постоянно в гараже стоит. Дама с твоего этажа на нем никуда не ездит. Я его пару раз выгонял, просто для обкатки, а то жалко машинку, так и заржавеет зазря. Машинка огромная, в ней даже танцевать можно. Тебе понравится.
        Как он и рассчитывал, Софи враз забыла о полиции и розыске.
        — Как ты можешь брать чужое?  — она не находила слов от возмущения.  — Это же непорядочно.
        — Что тут такого?  — он заупрямился, якобы не понимая, в чем она его обвиняет.  — Я ведь на место ставлю, а не угоняю. И ни в одну аварию еще не попал. И выходи давай уже, мне машину возвращать надо. А то и в самом деле хватятся.
        Полностью деморализованная Софи открыла дверцу. Спохватившись, Вайдел попросил:
        — Дай мне номер твоего телефона, вдруг понадобиться.
        — Ты его с номерами своих клиенток перепутаешь!  — отрубила Софи, вышла из машины и сердито захлопнула дверцу.
        — А машина-то тут при чем? Зачем так дверцей-то хлобыстать?  — с этими укоризненными словами Вайдел открыл ворота гаража и поставил бентли на место.
        Поставив машину, Вайдел вернулся в квартиру Софи. Ей не хотелось его впускать, сегодняшней встряски ей хватило надолго, но, зная, что он не постесняется и в дверь барабанить, все же впустила, не желая привлекать внимание соседки.
        Не успел он войти, она набросилась на него с упреками:
        — Как ты можешь себя так вести?
        — Как — так?  — Вайдел прикинулся непонимающим.
        — Брать без спроса чужое имущество! Тебя мог остановить любой полицейский пост!
        — Да? А чего же ты тогда промолчала? Вполне могла бы позвонить в полицию и разоблачить меня. Так что ты тоже несознательная гражданка, если поощряешь мои противоправные поступки. И не выдумывай, что это я на тебя так пагубно действую. Это ты от природы такая.
        Софи не нашла ничего лучше, как гневно повторить его слова:
        — Да, это ты на меня так пагубно действуешь! До знакомства с тобой я ничего подобного и представить не могла! И не делала никогда!
        Вайдел ласково, как ребенка, погладил ее по голове и утешающее изрек:
        — Это означает лишь одно: ты не ведала, что скрывается внутри тебя. И теперь твоя истинная сущность вышла наружу. Так бывает с теми, кто думает, что знает себя. Недаром главный древнегреческий постулат гласит: «познай самоё себя»!
        Софи рассвирепела.
        — По-твоему, я гнусная лгунья?
        — Ну, не гнусная,  — он засомневался в данном определении,  — но врать ты умеешь не хуже меня. Это точно!  — он сказал это так, будто выдал ей медаль за отвагу. Так же, как и себе.
        — Я уже не знаю, что хорошо, а что плохо. У тебя все представления о морали перевернуты,  — пожаловалась она скорее на себя, чем на него.  — Кто тебя воспитывал, интересно?
        — Я сам себя воспитывал!  — амбициозно объявил он.  — И, смею доложить, добился неплохих результатов!
        — Смотря в чем. В умении дурачить людей тебе точно не откажешь,  — с неожиданной проницательностью заметила Софи.  — Но в приличном обществе это не достоинство, а порок.
        — А в моих кругах это называется артистизмом,  — уже серьезно заметил Вайдел.
        Ему разонравилось ломать комедию и захотелось во всем признаться Софи. Но только что будет дальше? Вдруг она рассердится на него и прекратит с ним знакомство? От нее всего можно ожидать. Решил не торопиться и все хорошенько обдумать.
        Но Софи его опередила.
        — Не нужен мне такой артистизм,  — с негодованием заявила она.  — Давай прекратим это ненужное знакомство. Я не хочу никого обманывать.
        — А что ты будешь говорить родным? Что я тебя бросил?
        — Да. Скажу, что мои родственники тебе не понравились, слишком чопорные аристократы. И поэтому ты решил со мной расстаться.
        Вайдел расхохотался.
        — Умно придумано! Одним выстрелом двух зайцев! А еще говоришь, что не интриганка? Да мне бы такое и в голову не пришло!
        Софи вознегодовала.
        — Да, я вынуждена придумывать всякую ерунду, но это исключительно из-за тебя!
        У нее сверкали глаза, она стала такой живой, даже восхитительной, что Вайдел не понял сам, когда принялся ее целовать. Она тоже не могла понять, с чего вдруг начала отвечать на его поцелуи, и неизвестно, чем бы все кончилось, не начни трезвонить сотовые телефоны. Оба одновременно, и Вайдела, и Софи.
        Они оторвались друг от друга, тяжело дыша. Потом посмотрели на дисплеи. Вайделу звонил Бенджамин. Он отключил звонок и вопросительно кивнул на телефон Софи. Она тихо сказала:
        — Извини, но мне звонит Мэтт. Тебе лучше уйти. Он все равно будет звонить, пока я не отвечу. А если не отвечу, он приедет.
        Вайдел вышел, ощущая непривычную тяжесть на сердце. Уходить не хотелось. Нужно было все-таки заставить ее отключить телефон, как это сделал он, и продолжить начатое. Сколько можно тянуть? Все равно это безумие рано или поздно закончится постелью. Так уж пусть лучше рано.
        В это время Софи слушала непривычно озабоченный голос Мэтта.
        — Я не могу понять, что происходит, Софи. Мама очень озабочена. Почему ты не подождала меня?
        — Э… Алекс спешил, и я решила уехать вместе с ним.
        — Он что, твой любовник?
        Софи смутилась. На подобные темы брат с ней никогда не говорил.
        — Нет. Но какое тебе до этого дело?
        — Я же сказал, не могу понять, что происходит. И меня это очень беспокоит. Я не беспокоился из-за Джессики, она всегда была себе на уме, но ты не такая. Ты наивная и доверчивая. Подумай хорошенько, что нужно от тебя этому парню?
        Глава шестая
        В самом деле, что от нее нужно Алексу?  — этот вопрос не давал Софи покоя вот уже который день. Алекс не показывался, возможно, был занят, возможно, обиделся, она же не дала ему номер своего телефона. И почему не дала? Просто дух противоречия взыграл, а здравый смысл куда-то улетучился.
        И вот теперь она даже не может переадресовать ему вопрос, заданный братом. Она ему в самом деле нравится? Он говорил ей об этом, вернее, намекал. Он же ничего не говорит прямо! Все какие-то недомолвки и обиняки. И почему она ему все спускает? Другому она давно бы высказала все, что он заслужил, а ему не может. Или ей все в нем нравится? Но этого не может быть! Хотя с ним весело, но они с ним такие разные люди!
        Если Алекс вдруг предложит ей выйти за него замуж, что отвечать? От этого предположения в груди что-то жарко полыхнуло, и ответ высветился сам собой: только «да», и ничего иначе! Недовольство родных ее не пугало. Рядом с Алексом ее ничто не пугало. Не означает ли это, что она заразилась от него его безграничным легкомыслием?
        Вопросы, вопросы, а где ответы? Софи мучилась, не находя себе места. Она твердо решила посмотреть Алексу в глаза и прямо спросить, чего он от нее хочет.
        В понедельник в дверь раздался условный стук, и она бросилась открывать, не чуя под собой ног. Но, открыв дверь, притворилась равнодушной и холодно поздоровалась. Посмотрев на нее, он понятливо усмехнулся.
        — Привет? Не скучала?  — тон был мягко-провоцирующим.
        Софи немного растерялась. Что говорить? Что соскучилась? Чтобы он в ответ сказал ей какую-нибудь гадость? Ни за что! Ответила безразлично, будто и не ждала его целую неделю:
        — Нет, конечно. С чего бы это?
        Он притворился разочарованным. Или нет?
        — Вот так и обламывают нас, бедных влюбленный парней!  — в его словах прозвучала искренняя досада, или ей это только показалось?
        — Можно подумать, ты в меня влюблен!  — Софи скептически сморщила носик, жадно ловя его реакцию.
        — А ты как думаешь?  — Алекс был уклончиво-неуловим.  — С чего парень будет таскаться за девчонкой, если ничего в мыслях не имеет?
        Софи хотелось спросить, что он имеет в мыслях конкретно, но он предложил, не дожидаясь вопросов:
        — Погода сегодня хорошая, не хочешь прошвырнуться по набережной?
        Вечер у Софи был свободен, и она охотно согласилась. Если честно, она согласилась бы на все, что угодно, до того соскучилась по Алексу за последнюю неделю. Чтоб он об этом не догадался, строго потребовала:
        — Но с условием: чужих машин не брать!
        Алекс театрально застонал, прижав руку к сердцу:
        — Как ты можешь быть так жестока! Почему мы должны тащиться на общественном транспорте, когда в гараже простаивает столько классных тачек!  — и потребовал уже нормальным голосом:  — Тогда едем на такси. На автобусе переться в такую даль я не согласный!
        Софи прикинула размер своих финансов. Поездка на такси выбьет из них приличную брешь. И почему ей никогда не хватает выдаваемых отцом денег? Когда она получает очередной перевод, кажется, что это огромная сумма. Но уже через неделю наступает режим жесткой экономии, потому что она не может пройти мимо тысячи соблазнов, предлагаемых Лондоном.
        — Не журись, дорогая, я сегодня богат, как тот мужик из древней истории!  — гордо утешил ее Алекс.  — Я заплачу за проезд, раз уж сам предложил пройтись по набережной, и даже мороженое тебе куплю!  — и он горделиво принял позу памятника адмиралу Нельсону.  — Поехали!
        Софи рассмеялась, и они отправились на поиски такси. Как обычно, оно появилось сразу, едва Алекс взмахнул рукой.
        На набережной гуляло множество самого разного народа. Главным образом туристы в стандартном унисекс-наряде: джинсах и куртках. Обманчиво светило солнце, вызывая желание насладиться последним осенним теплом. Софи ела мороженое, смотрела на нахальных чаек и наслаждалась беззаботной болтовней с Алексом. Спросить его об отношении к себе так и не решилась, оставив это на потом. Зачем портить такой замечательный день? Вдруг скажет, что ухаживает за ней просто от скуки?
        Они стояли у парапета, кормя чаек и наблюдая за бликами солнца, играющими на серовато-голубой воде. Алекс был непривычно серьезен, как-то странно поглядывая на нее. Она растерянно улыбалась, не рискуя спрашивать его ни о чем.
        Наступило непонятное молчание. Софи искоса поглядывала на Алекса, не понимая, в чем дело. А он, сдвинув брови, с напряженным лицом готовился к чему-то серьезному. Наконец взял ее руку, пожал и торжественно сказал:
        — Софи, ты понимаешь, что я в тебя влюблен?
        Она честно ответила:
        — Нет, не понимаю. Ты постоянно шутишь, и я не знаю, где правда, а где розыгрыш.
        Он укоризненно покачал головой и высокопарно заявил:
        — Дорогая Софи, я тебя люблю и прошу стать моей женой!
        Она замерла, не веря своим ушам, с изумлением глядя на него.
        Не дождавшись ответа, он сказал уже обычным тоном:
        — Или я твоим высокородным родственникам не пара?
        Улыбнувшись, она еле выговорила:
        — Мне все равно, пара ты им или нет! Я тоже тебя люблю и с радостью выйду за тебя!
        Он откинул назад голову и победно улыбнулся. Протянул руку, положил ей на плечо и сильно прижал ее к себе. Софи повернула к нему лицо, ожидая поцелуя.
        — О, кого я вижу! Кумир недозрелых дам во плоти! И даже один, без охраны!
        Этот возглас заставил Софи испуганно обернуться. Сзади стоял мускулистый тип в ярком наряде, показавшемся Софи клоунским: красная футболка, кожаная черная безрукавка и кожаные штаны в обтяжку. Алекс в своих обычных черных джинсах и серой куртке рядом с ним казался воплощением хорошего тона. В одной руке незнакомец держал банку с пивом, другой обнимал смеющуюся красотку.
        Девица показалась Софи смутно знакомой, но она никак не могла вспомнить, где могла ее видеть.
        — Привет, Вайдел!  — девица отсалютовала Алексу такой же банкой пива, что и у парня.
        Он хмуро ответил:
        — Привет!
        Софи укоризненно посмотрела на него. Неужто он, пользуясь своим сходством с Вайделом, решил закосить под знаменитость? Как это непорядочно!
        Не подозревавшая о подмене парочка принялась выспрашивать его о новом шоу, Алекс отвечал какую-то чушь. Наконец чувство справедливости у Софи перевесило, и после заявления Алекса, что он уже получил эстрадные костюмы и вполне готов к очередным гастролям, мрачно его разоблачила:
        — Разве вы не видите, что это вовсе не Вайдел? Это Алекс. Он на него просто похож.
        Выпучив от изумления глаза, парочка расхохоталась.
        — Ой, счас помру от смеха!  — девица и впрямь раскатилась неудержимым хохотом, пританцовывая на месте.  — Не Вайдел! Я с ним работаю уже пять лет и не смогу понять, кто передо мной?!
        Парень с глумливым смешком осведомился у Алекса:
        — Ты что, под кодовым названием выступаешь? Типа полицейского под прикрытием? Развлекаешься от скуки, окучивая эту простушку? И кем ты ей представился? Надеюсь, не бас-гитаристом? Не надо у меня хлеб отнимать!  — И обратился к Софи:  — Милая, чрезвычайно наивная девушка! Клянусь мамочкой, это Леон Александр Вайдел собственной персоной. И если он говорит, что он — это не он, значит, он попросту морочит вам голову. Для чего ты ей голову морочишь, Вайдел? Хочешь узнать, любят тебя без твоих миллионов и славы? И как, любят?
        Вайделу ужасно захотелось врезать Кроули промеж глаз. Вдруг девица напряглась и заявила:
        — И все-таки ты с ней целовался! Теперь я ее узнала!
        Теперь ее узнала и Софи — это от нее скрывался Алекс возле галереи! Так, значит, он в самом деле Вайдел! От напряжения у нее застучало в висках, и она побледнела, прижав руки к щекам.
        — Целовался?  — заинтересовался Кроули.  — Где и когда? Давай-ка продадим эту историю какой-нибудь желтой газетке с заголовком: Вайдел испытывает очередную красотку на прочность! Ну, или еще что-нибудь в этом духе. Пару тысчонок отхватим точно! Я сейчас как раз на мели из-за этого типа, так что все будет справедливо.
        — Не помнишь, Сюзи, о последнем пункте договора?  — вкрадчиво спросил Вайдел.  — Гарантирую, что в Англии тебе после этого уж точно не работать. Причем даже официанткой в паб тебя не возьмут. Бенджамин об этом позаботится.
        — Я не Сюзи, я Соня!  — возмутилась девица.
        — А какая разница?  — все таким же угрожающе-вкрадчивым тоном спросил Вайдел.
        — В самом деле, никакой!  — согласился за Соню Кроули.  — И скомандовал:  — Пошли-ка отсюда!
        Но девица, вспомнив о грозящем ей крупными неприятностями последнем пункте договора, проявила вдруг несвойственную осмотрительность, пробормотав:
        — Нет, я домой!  — и быстро исчезла в толпе.
        — Вот и верь после этого девочкам из подтанцовки!  — укоризненно бросил ей вслед Кроули.  — А как она в постели? Хороша?  — задал он откровенный вопрос Вайделу, причем было непонятно, о ком он говорит.  — Ты же с ней спал!  — это было утверждение, а не вопрос.
        Вайдел свою личную жизнь с Кроули обсуждать не пожелал. Он молча взял Софи за руку и повел к остановке такси, не обращая внимания на несущийся ему вслед издевательский хохот Кроули.
        Софи молчала, он тоже. Поймал такси, привез Софи домой и прошел вместе с ней в ее квартиру, решив, что свои поступки надо как-то объяснить.
        Встав перед Софи, упавшую в кресло и обхватившую руками кружившуюся от новостей голову, он удрученно признался:
        — Да, я Леон Вайдел. Я и сам собирался тебе об этом сказать, но помешал этот придурок.
        — Ты и в самом деле проверял, можешь ли ты понравиться без своих миллионов и славы, как сказал этот противный парень?
        — Это получилось само собой. Вспомни, водопроводчиком меня назвала ты. Я просто не отказался.
        — Но нормальный человек не стал бы называть себя тем, кем не является!  — Софи и сама слышала, как неубедительно звучат ее слова.  — Это непорядочно!
        — Вот если бы я, будучи водопроводчиком, заявил, что знаменитость, вот это было бы непорядочно!  — опроверг ее слова Вайдел и пошутил:  — И вообще, чем ты недовольна? Краны же я тебе починил? Починил! Значит, статусу водопроводчика я вполне соответствую!
        Софи усмехнулась. Опять он ее смешит! Но она смеяться не будет! Подозрения, высказанные братом, стали еще явственнее. Но в другом контексте. Не может быть, чтобы она, такая непритязательная, могла всерьез заинтересовать Леона Вайдела!
        — Так твое признание в любви и предложение о замужестве всего лишь проверка собственной привлекательности! В принципе, на моем месте могла быть любая другая девчонка!  — она смотрела на него расширившимися от ужаса глазами.  — Как это подло!
        — Это не так!  — возразил он, подошел к ней и поднял, чтоб обнять.
        Но она выставила вперед острый локоть, не давая заключить себя в объятия.
        — Может, поговорим спокойно?  — Вайдел сдерживался из последних сил. Он не представлял, что простой разговор может выжать из него все соки.
        — О чем нам говорить? Ты выяснил, что хорош сам по себе, без славы и денег, я тебе больше не нужна, и не прикидывайся! Розыгрыш закончен, фенита ля комедия! Уйди и забудь меня навсегда!  — эти слова прозвучали как цитата из плохой трагедии, но Софи этого не заметила. Для нее это все было слишком серьезно.
        Вайдел отпустил ее.
        — Ты в самом деле именно этого хочешь?  — удивленно заглянул в ее глаза, не понимая, как она может так говорить. Решил перевести все в шутку:  — Если я уйду, ты тут же пожалеешь! Учти, со мной ты перестала быть занудой. Ты научилась смеяться. А с кем еще ты сможешь так смеяться?
        У нее задрожали руки от боли и обиды. Как он может так говорить? Она ждет хотя бы извинения, а у него на уме одна только потеха!
        И тут у нее в голове что-то щелкнуло, и сложилась четкая и очень неприятная картинка:
        — А ведь это твой бентли стоял во дворе, когда я ляпнула Нику, что меня не интересуют мелкие знаменитости! Ты это наверняка слышал!  — и она замерла в ожидании его реакции.
        Вайдел растерялся. Что делать? Подтверждать или отрицать?
        Его молчание сказало ей все.
        — Ты мне просто отомстить решил! И поэтому сделал все, чтоб я в тебя влюбилась!
        Он начал неубедительно оправдываться:
        — Я ни за что тебе не мстил, это же просто глупо! Мне хотелось узнать, стою ли я в твоих глазах хоть что-нибудь сам, без регалий! На набережной я говорил тебе правду: я и в самом деле в тебя влюбился…
        Но продолжать она ему не дала. Подошла к двери, распахнула ее и скомандовала:
        — Уходи!
        Он остановился перед ней, скрестил руки на груди и попытался воззвать к ее разуму:
        — Софи, давай поговорим серьезно! Я понимаю, ты обижена, но попробуй меня понять…
        Она прервала его, не желая слушать:
        — Нам с тобой говорить не о чем! Уходи!
        Он упрямо наклонил голову, не двигаясь с места.
        — А если я попрошу тебя выйти за меня замуж уже как Леон Вайдел, что ты мне ответишь?
        В ее груди болезненно полыхнуло сожаление. Если бы она не знала, что он только развлекается!
        — Я скажу одно: ты жалкий фигляр!  — и она пальцем указала ему на выход.
        Обидевшись, Вайдел повернулся и вышел.
        Для Софи потянулись мрачные дни. На душе было тоскливо. Ничто не нравилось, тоска заедала. Может, она поспешила, так категорично отказав Вайделу? Может быть, надо было действовать как-то иначе? Но как? Он откровенно развлекался, и не надо думать иначе. Это ж надо, проверять, будет ли она любить его в образе простого водопроводчика! Вайдел просто безнравственный тип, играющий чужими чувствами!
        Горло сдавило сожаление. Как она скучала по Алексу! Но веселый и озорной Алекс был только ролью беспринципного Вайдела. И влюбилась она в фантом, в выдумку. Как в ее жизни все нескладно получается!
        К родителям она старалась не приезжать, отговариваясь занятостью. Джессика откровенно торжествовала, а мать негодовала.
        — У тебя был шанс нормально устроиться в жизни!  — заявила она после того, как Софи неосмотрительно рассказала, что Алекс и на самом деле Вайдел, и что она сама отвергла его предложение.  — И что? Такой бестолковой особы, как ты, больше не сыскать, как ни ищи! Пока он прикидывался простым работягой, он тебе нравился, а когда выяснилось, что он знаменитость, что он богат, он тебе вдруг стал не нужен! Ты сама-то соображаешь, что делаешь?
        Узнав об этом, Джессика от души смеялась.
        — Ты идеалистка, моя дорогая! С милым рай и в шалаше? А если у него не шалаш, а дворец, то он не соответствует твоим высоким интеллектуальным запросам? Ты всегда была не от мира сего, вот и получила по заслугам! И не кисни, сама виновата!
        Она бы добавила много чего неприятного, но неожиданно вмешался отец и велел им эту травлю прекратить.
        — Единственный человек в нашей семье, кого я уважаю, это Софи. Ну, еще немного Мэтт. Остальные не стоят ни уважения, ни доверия.
        Миссис Фокс возмутилась и гордо расправила плечи, готовясь уничтожить мужа одним взглядом.
        — Это означает, что ты меня не уважаешь?
        — Я тебя давным-давно не уважаю,  — согласился мистер Фокс.  — С тех самых пор, как понял, что единственное, на что ты способна, это манипулировать другими людьми. И что великий талант, пожертвованный тобой на алтарь семейного счастья, только миф, тобой же и созданный.
        Миссис Фокс величественно выпрямилась и с презрением предложила, уверенная в испуганных извинениях мужа:
        — Может быть, нам разойтись, раз уж ты настолько во мне разочарован?
        И услышала сокрушительный ответ:
        — Я и сам давно об этом думаю. Конечно, ты получишь достойное обеспечение, но купаться в деньгах, как теперь, не сможешь. Тебе придется ограничиться одной горничной. Этот дом будет продан. Возможно, я снова женюсь, и обеспечивать две семьи мне будет сложно.
        Миссис Фокс застыла в полнейшем ступоре, а мистер Фокс со словами:
        — Пожалуй, дам поручение своему адвокату,  — вышел из дома и куда-то отправился.
        Джессика в немом изумлении всплеснула руками. О Софи и ее неразумном поступке было забыто.
        — Что ты будешь делать, мама? Неужели отец говорил серьезно?
        Миссис Фокс медленно, все еще осмысливая произошедшее, произнесла:
        — Не знаю. Я таким его никогда не видела. Он всегда был терпелив и сдержан.
        Софи очень хотелось сказать, что любому терпению приходит конец, но промолчала. Она не собиралась уподобляться матери и сестре, посыпая рану солью.
        — Я не думаю, что он так сделает. Но, все-таки, в случае развода, ты же можешь претендовать на половину имущества, мама?  — с присущим ей прагматизмом спросила Джессика.  — Этот дом дорогой, ты будешь хорошо обеспечена.
        — Какого имущества? Этот дом принадлежит моей свекрови. Мы здесь просто живем.
        — Дом бабушки? Но ведь она давным-давно живет в Штатах!  — Джессика всплеснула руками.  — Почему она не переписала его на папу? У нее другие планы?
        — Возможно, она составила завещание, но кому отписала этот дом, я не знаю. Мы с ней давно не ладим.
        О, том, что миссис Фокс не ладит со своей свекровью, знали все. Но вот что дом не принадлежал родителям, оказалось для дочерей сюрпризом. Мать всегда вела себя так, будто он ее по праву.
        — Но папа сказал, что дом будет продан?  — Джессика не теряла надежду что-нибудь урвать для себя в этой некрасивой истории.
        — Если дом продаст свекровь, нам не достанется ничего. Господи, мне придется жить в съемной квартире!  — миссис Фокс в ужасе всплеснула руками.  — Иметь одну только горничную?! Я этого не переживу!
        Софи подумала, что в съемных квартирах живет большинство населения Англии, и никто не считает это зазорным. Есть вполне достойные квартиры. И горничные — роскошь, доступная далеко не всем. Но для матери, привыкшей к комфорту, одна мысль о том, что придется, хоть иногда, готовить завтрак самой, была непереносима.
        Будто поняв, о чем думает младшая дочь, миссис Фокс с негодованием обрушилась на нее:
        — Если бы ты не отказала Вайделу, у меня сейчас не было бы никаких проблем! Он, конечно, купил бы мне приличный дом в тихом спокойном месте, и я жила бы в нем с подобающим мне достоинством! Но ты всегда обманывала мои ожидания! Ты всегда была совершенно несносным ребенком!
        Решив и впредь быть несносным ребенком, Софи напрочь разбила все фантазии матери:
        — Я бы никогда не стала просить для тебя что-либо у Вайдела, мама! Почему бы тебе для начала не попросить что-то в этом роде у Купера? Неужели он тебе откажет?
        Джессика заторопилась отговорить мать от этого безумного шага:
        — Генри очень уважает тебя, мама, но у него сейчас финансовые трудности. И, кроме того, он не переносит, когда кто-то просит его о помощи!
        — Вот и Вайдел не переносит, когда кто-то просит его о помощи. Так что не строй напрасных иллюзий, мама!  — Софи была непривычно сурова, и миссис Фокс принялась жаловаться на бессердечие дочерей.
        Софи порадовало, что на этот раз в бессердечные угодила и Джессика. Это было хоть немного похоже на справедливость.
        Вечером, когда отец подвозил ее до станции, Софи осмелилась спросить у него, всерьез ли он хочет разводиться с матерью.
        — Не знаю. Что-то мне так надоела жизнь без тепла и нежности, любви и поддержки. Как игра в одни ворота без вратаря: дай, дай, дай! Утомляет это. Семья у нас замороженная. Будто царство изо льда и снега.
        — Из сказки о Снежной королеве,  — сумрачно согласилась с ним Софи.
        — Андерсен написал, кажется?
        — Да. Наверное, поэтому я такая сухая и чопорная. Тепла от меня нет.
        — Это тебе Вайдел сказал?
        — Нет. Это я себя такой ощущаю.
        — Вайдел хороший парень. Озорник и болтун, но чертовски талантлив. И живой. Кстати, я сразу понял, что он не тот, за кого себя выдает. Жаль, что у тебя с ним ничего не получилось. Мне кажется, с ним ты была бы счастлива. Когда вы с ним приехали к нам, ты ожила и казалась довольной.
        — Мне тоже очень жаль, папа,  — голос у Софи задрожал, но она справилась с приступом слезливости и продолжила уже почти спокойно:  — но что поделаешь? Ничего уже не вернешь. Может быть, мне еще встретится кто-нибудь вроде Ника, только постарше.
        — И поумнее. Хотя, в принципе, зачем музыканту ум? Для Ника главное в жизни — на скрипке не сфальшивить.
        Софи невесело засмеялась.
        — Я понимаю, ты меня растормошить хочешь, папа. Но я и так не унываю, поверь. У меня экзамены на носу, мне хандрить некогда.
        И она бы не хандрила, если бы о Вайделе ей не напоминало всё и ежечасно. То по радио прозвучит его песня, то в автобусе кто-нибудь в разговоре помянет его имя, то по телевизору расскажут о его очередном концерте. Но последнее было даже хорошо, а то откуда бы Софи было знать, что дома его нет? По крайней мере, она не пялится в окно в пустой надежде его увидеть.
        Экзамены подошли и прошли. К своему удивлению, Софи почти не волновалась. Если только так, слегка. Они с Ником получили приличные оценки. Вернее, это она заработала приличную отметку, а Ник удостоился похвалы приемной комиссии и высшего балла. Но этого и следовало ожидать. Ник, в отличие от нее, настоящий талант. Он получил несколько приглашений в престижные оркестры разных стран. А она ни одного. Что ей делать? Идти преподавать в какую-нибудь частную музыкальную школу? Но она совершенно не умеет обращаться с детьми.
        Софи первой поздравила Ника, на что он иронично заметил:
        — И что, ты меня даже не покритикуешь?
        — За что?
        — Ну, у меня галстук во время игры сбился.
        — Да?  — Софи поняла, что прежде она придиралась к любой ерунде. Похоже, Вайдел прав, и знакомство с ним пошло ей на пользу.  — Я не заметила.
        — Ты это серьезно?  — нарочито удивился Ник.  — Ты не замечаешь столь серьезных вещей? Ведь раньше ты была уверена, что всегда права.
        — Я была просто глупой незрелой девчонкой,  — грустно покаялась Софи.  — Только дураки считают, что всегда правы. Но я выросла.
        Ник серьезно на нее посмотрел.
        — Я это заметил. Но, правда, раньше с тобой было куда веселее.
        — Забавнее, ты хочешь сказать? Потому что я в любую минуту могла ляпнуть ерунду?
        Он немного помялся, но вынужден был признать:
        — Ну да.
        — Знаешь, я не хочу больше быть шутом. Я вообще-то серьезный человек.
        Подошли другие студенты и оттеснили Софи от Ника. Поздравления длились долго, но все-таки закончились. Довольный жизнью Ник повез Софи домой, радостно напевая под нос сыгранную им мелодию. Софи поглядывала на него с завистью. Как бы ей хотелось быть такой довольной и беспечной!
        По дороге они молчали, но во дворе Ник вышел вместе с Софи из машины и сердито сказал:
        — Я вижу, на тебя знакомство с Вайделом подействовало ужасно, превратив в скучную унылую особу. Может, забудешь его? Я, между прочим, тоже неплох. И перспективы у меня блестящие. У меня несколько приглашений в разные театры мира, я выбрал Метрополитен-опера. Можем поехать вместе.
        — И в качестве кого я с тобой поеду?  — Софи видела, что он ее жалеет, и считала жалость унизительной.
        Он немного помялся, понимая, что его ждет отказ, но все-таки предложил:
        — Можешь в качестве жены, если захочешь.
        Но Софи не хотела.
        — Извини, но это значит связать тебе руки. Или подрезать крылья, что одно и тоже. Думаю, тебе нужно опериться. И без ненужных жен.
        Ник не унывал. Он все это понимал и сам, но ему хотелось приободрить старую подружку.
        — И вообще, что бы ты стал делать, если бы я согласилась?  — насмешливо поинтересовалась Софи.
        Ник от такой перспективы заметно приуныл, но с бравадой заверил:
        — Женился бы, конечно!
        И тут из-за огромного дуба раздался знакомый голос:
        — А вот этого не надо! Я категорически против!
        Они вздрогнули и обернулись. Возле дуба, прислонясь к нему плечом, стоял Вайдел в черных джинсах и черной куртке, умопомрачительно красивый, как древнегреческая статуя, и пристально наблюдал за ними.
        Выйдя от Софи, Вайдел оглушено постоял во дворе, не в состоянии осознать, что произошло. Как он мог так глупо себя вести? Что с ним? Запутался в выдуманной им самим роли? Не знал, как убедить Софи в искренности своих чувств?
        Он все сделал неправильно! Надо было сначала сказать, кто он на самом деле, а уж потом делать предложение. Но тогда бы он никогда не узнал, любит ли Софи его самого, а не его деньги и славу. Хотя о чем он? Неужели он так глуп, чтоб не понять, что Софи никогда не интересовалась ни знаменитостями, ни деньгами. Достаточно вспомнить «мелкую знаменитость».
        Но, если бы он представился ей как положено, и она ответила бы ему «да», он сомневался бы всю жизнь. А теперь сомнений у него нет. Как нет и Софи. И что теперь делать? Софи на него по-настоящему обижена, и он не может ее в этом винить.
        Началось турне. Вайдел отрабатывал концерты добросовестно, но без прежнего азарта. Бенджамин, сразу заметивший, что с ним что-то не то, после очередного концерта увлек его в свой номер и приступил к расспросам:
        — Как у тебя дела с этой милой девочкой? Софи, если не ошибаюсь?
        — А никак,  — Вайдел почувствовал болезненный укол в сердце и поморщился.  — Свалял дурака, она меня выставила. Конец истории.
        — А конкретно?  — наседал Бенджамин.
        Вайделу захотелось куда-нибудь спрятаться. И чего Бен к нему пристал? Ответил сквозь зубы:
        — Ты же знаешь, я хотел узнать, любит ли она меня как простого парня Алекса.
        — И что?
        — Сделал ей предложение как Алекс, она согласилась. Я обрадовался, хотел признаться, что я на самом деле Вайдел, но тут принесло этого гада, Кроули. Он наговорил обо мне гадостей, она ему поверила и выставила меня прочь. По сути, мы с ней толком и не говорили.
        — Так, может, тебе с ней просто нужно нормально поговорить?
        — Не хочу! Она говорила со мной как с последним ничтожеством. И навязываться ей я не буду.
        — Так-так. Думаю, тебе нужно сделать паузу. Остыть. Оценить серьезность своих чувств.
        Вайдел кивнул.
        — Именно это я и хочу сделать. Но есть еще один нюанс: она вспомнила, как назвала Вайдела «мелкой знаменитостью», и что в это время рядом стоял мой бентли. В общем, она догадалась, что я это слышал, и решила, что я ей просто отомстил, влюбив в себя.
        — Это гораздо хуже!  — озадаченно покрутил головой Бенджамин.  — Но тут уж ничего не попишешь. Надо ждать, когда все уляжется.
        — Это я понимаю, но мне все равно больно, понимаешь? Знаю, что виноват сам, но ничего переделывать не собираюсь. Более того, если бы пришлось все начать заново, я сделал бы так же. Иначе откуда бы я узнал, что Софи для меня единственная?
        — И на самом деле любит непритязательного Алекса, а не блистательного Леона Вайдела,  — дополнил Бенджамин.  — Что ж, в этом был свой резон. Но теперь у тебя одна задача: остыть, дать успокоиться ей, и решить, что делать дальше. Думаю, к концу турне ты определишься, как быть.
        — Головой я это понимаю, а сердцем нет,  — грустно согласился Вайдел.  — Без нее вокруг пустыня, понимаешь?
        Бенджамин кивнул.
        — Когда-то и я пережил подобную историю со своей женой. Но вовремя спохватился. Думаю, у тебя еще есть шанс все поправить. А о будущем ты подумал? Чем Софи будет заниматься? Мотаться с тобой по миру, изображая заботливую мамочку?
        Софи в роль заботливой мамочки никак не вписывалась, и Вайдел отрицательно помотал головой.
        — Я думаю написать пьесу для скрипки с нашим ансамблем. Она начинает, гитары противоречат, но постепенно все приходит в гармонию. Как тебе эта идея?
        — Я только за. Насколько я помню, еще никто из групп нашего уровня такую идею не использовал.
        — А Ванесса Мэй?
        — Там другое. Там главным образом переработка классики. Это не в стиле нашей группы.
        — Ты прав, так далеко уходить мы не будем. Я уже начал кое-то набрасывать, потом покажу.
        — Я рад. Надо взрослеть. Наша публика взрослеет, и мы должны расти вместе с ней!  — пафосно провозгласил новый стиль своей группы менеджер.
        — Я бы другую формулировку предпочел: мы растем, и вместе с нами наша публика,  — Вайдел, как обычно не хотел никого догонять.
        — Как хочешь. Для меня это одно и то же,  — тут же согласился мудрый Бенджамин.
        Они разошлись. Вайдел закрылся в своем номере, где стоял неплохой кабинетный рояль, и принялся набрасывать мелодию. Софи незримо присутствовала при этом, сердито поправляя в неудавшихся местах. Он насмешливо подумал: иметь жену-музыкантшу очень выгодно. Кто еще укажет ему на недочеты, как не она?
        Он написал несколько пьес и песен с участием скрипки, и решил, что Софи такой вариант должен понравиться. Партия скрипки была не слишком сложной, вполне ей по силам. Хотя и очень красивой, он вложил в нее не только свой талант, но и душу.
        Их сценарист был в восторге. Бенджамину даже пришлось несколько притормозить полет его фантазии, уж больно денежнозатратными оказались некоторые из его задумок.
        Время шло, турне подходило к концу, и Вайдел нервничал все больше и больше. В его голову лезла уйма неприятных мыслей, и самой страшной из этих мыслей была одна: Софи вышла замуж и уехала невесть куда. Или получила приглашение от одной из европейских филармоний.
        В самом деле, это казалось вполне возможным. Экзамены подходили к концу, выпускники престижной Лондонской консерватории, как правило, получали выгодные предложения, и Софи тоже вполне могла их получить. Если она согласилась, да еще подписала контракт, то тогда весь их замысел летел в тартарары. На замену он ни за что не согласится. Вся его музыка написана только для Софи.
        Он готов был уже махнуть на все рукой и улететь в Лондон, но Бенджамин был непоколебим, запретив ему срывать турне, и Вайдел был вынужден подчиниться. Отменять концерты из-за любовной тоски никто не имеет права. Да и непорядочно это, с этими словами Бена Вайдел был полностью согласен.
        После заключительного концерта в Греции, на котором присутствовали главным образом туристы из Восточной Европы, Вайдел, не дожидаясь остальных, ночным рейсом вылетел в Лондон. Прилетел под утро, идти ночью к Софи не посмел, лег спать. После бессонной ночи проспал до полудня. Потом быстро привел себя в порядок, непривычно волнуясь. Под возмущенное аханье Фила, крайне недовольного его замороченным, как он выразился, видом, поел и спустился вниз.
        Позвонил в квартиру Софи, никто не ответил. Тогда он сел на свою любимую скамеечку, с которой хорошо просматривался въезд во двор. Через час его бдения Софи приехала с Ником. Вайделу не хотелось говорить с ней при этом подающим надежды музыканте, и он остался сидеть, где сидел.
        В своем укрытии он узнал много нового. Но когда Ник предложил Софи ехать с ним в качестве жены, не выдержал и вышел.
        Ник уехал сразу, молча признав в нем победителя. Софи долго разглядывала его, не скрывая скепсиса. Она побледнела и осунулась. Интересно, из-за трудных экзаменов или все-таки переживала из-за него, Леона? Вайделу хотелось, чтобы последняя его догадка была правильной.
        — Добрый день, Леон. Закончились гастроли?  — она заговорила с ним снисходительным тоном умудренной жизнью великосветской дамы.
        Вайделу сразу захотелось смеяться. Почему-то никто его в такое хорошее расположение духа одной-единственной фразой никогда не приводил. Этот фокус удавался только Софи.
        — Закончились.  — Он постарался изъясняться в такой же чопорно-отстраненной манере. Судя по тому, как сузились глаза у Софи, ему это удалось.  — Теперь буду отдыхать.
        — Я за тебя рада.  — Хотя она говорила ему «ты», звучало они как полновесное «вы».  — На море или в горах?
        — А вот это будет зависеть от тебя. Но лучше нам пойти в более спокойное место. Здесь слишком много народу.
        Во двор после файф-о-клока вышли мамочки и нянечки с малышней, и Софи направилась в сторону своего подъезда. Но Вайдел решил прибегнуть к пословице «дома и стены помогают» и потянул ее к себе. На них с интересом смотрели гуляющие, и Софи не решилась протестовать.
        Они поднялись на лифте на его этаж. На звук открывающейся кабины вышел Фил. Понимающе посмотрел на решительное лицо Вайдела, и тактично сказал:
        — Я в супермаркет. Надо кое-что прикупить.
        Вайдел почему-то подумал, что он идет за шампанским, но, вспомнив, что бар под завязку забит спиртным, в том числе и шампанским, понял, что Фил просто проявил деликатность. Что ж, плацдарм свободен, можно приступать.
        Он завел Софи в гостиную, усадил в кресло. Сам несколько раз метнулся туда-сюда по комнате. Софи мрачно следила за его рывками.
        Но вот он остановился перед ней и спросил вовсе не то, что она ожидала:
        — Ты получила предложения?
        Софи с легкой растерянностью уточнила:
        — Какие?
        — Про предложение руки и сердца я слышал. И я против.
        Софи усмехнулась.
        — Ну, не думаю, что твое мнение в этом вопросе будет решающим.
        Он сделал небрежный жест, отметающий всякую ерунду вроде этой.
        — Я об ангажементе.
        Она пригорюнилась. Признаваться в профнепригодности было стыдно.
        — Нет. Оказалось, я никому не нужна.
        Вайдел просто расцвел от этих слов.
        — Замечательно!
        Софи с горечью заметила:
        — Тебе бы только издеваться!
        — Ты не права. У меня к тебе, наоборот, самое деловое предложение.
        — И какое же?  — она иронично вскинула брови, ожидая что-то вроде уже звучавшего предложения играть на свадьбах и похоронах.
        — Мы готовим новое шоу, в котором тебе предназначена роль первой скрипки.  — Что скрипка будет одна, Вайдел предусмотрительно умолчал.
        Софи опасливо выпрямилась.
        — У вас что, клоунов не хватает?
        — У нас их вообще нет. У нас вокальная группа, а не цирковая труппа, если этого еще не заметила,  — не смог удержаться от подколки Вайдел.  — Ну, в общем, я тебе сейчас покажу. Хорошо, что скрипка у тебя с тобой. У меня была мысль ее купить, но времени не было.
        Он повел ее в музыкальную комнату, достал из папки ноты, протянул Софи. Она их взяла как гремучую змею. Принялась читать и улыбнулась.
        — Красивая мелодия.
        — Сыграй. Думаю, она тебе по плечу.
        Софи с нарочитым негодованием кинула на него сверкающий взгляд.
        — Конечно, по плечу! Я закончила Лондонскую консерваторию по классу скрипки, да будет вам известно!  — это прозвучало с иронией, будто консерватория была далеко не самым приличным местом.
        С этими псевдогорделивыми словами достала из футляра скрипку, поднесла к плечу. Полились звуки, сначала неуверенные, но от ноты к ноте становившиеся все проникновеннее. Вайдел принялся играть вторую партию на рояле. Они сыграли без остановки все пьесы и перешли к песням. Леон пел о любви, открыто глядя на Софи. Все было понятно без ненужных объяснений.
        Софи играла легко и вдохновенно, смычок сам, без усилия, летал по струнам. Это была ее музыка.
        Окончив играть, Вайдел забрал у Софи скрипку, аккуратно убрал в футляр, взял ее за руки и спросил:
        — Ты согласна?
        На этот раз Софи не стала уточнять, что он имел в виду, а просто сказала «да».
        Известный дирижер Анри Клеймор сидел рядом со своей сестрой и ее мужем в первом ряду амфитеатра, и, прикрыв глаза, слушал скрипку. Вокруг притихли фанаты Вайдела, забыв про попкорн и арахис. Мелодия скрипки то взлетала к небесам, то резко уходила вниз, рассказывая о любви и страдании.
        На сцене Лондонского Колизея стояла Софи, освещаемая беспощадным светом прожекторов. Она казалась маленькой и очень одинокой. Но вот с другой стороны зазвучала гитара, то поддерживая скрипку, то диссонируя с ней, и зазвучал красивый мужской голос, поющий об одиночестве и любви.
        Огненное пятно переместилось на ту сторону, и зал зашевелился, как один огромный человек, но прервать пение привычными воплями не посмел. Постепенно в действие вовлекалось все больше и больше инструментов, и под конец представления пели и играли уже все музыканты группы, увлекая за собой зрителей.
        Окончание концерта зрители встретили стоя бесконечной овацией.
        Выходя из театра, Анри Клеймор пожал руку сестре и признал:
        — Ты победила, дорогая. Софи и в самом деле станет гораздо знаменитее меня. Но я этому только рад.
        — За это нужно благодарить моего зятя!  — миссис Фокс не смогла отказать себе в удовольствии подтвердить свою близость к кумиру миллионов.  — Это он сочинил такую великолепную музыку.
        — И которая по плечу нашей дочери.  — Мистер Фокс реально оценивал возможности Софи.
        — Технически музыка проста, не спорю,  — профессионально оценил игру Софи известный дирижер,  — но эмоционально очень сложна. И она справилась с ней блестяще. А техника,  — он пожал плечами,  — тут не главное. Это не Моцарт. У нее скоро гастроли?
        Миссис Фокс притворно вздохнула.
        — Ну да. Международное турне. И это вместо медового месяца! Молодоженам так важно побыть вдвоем, насладиться обществом друг друга, но придется работать.
        — Думаю, они для всего найдут время,  — Клейтон понимающе усмехнулся.  — Жаль, я не смогу познакомиться с Вайделом, у меня от грязного лондонского воздуха опять начинается астма. Я немедленно возвращаюсь в Ниццу.
        Миссис Фокс просительно положила руку ему на рукав.
        — Мой дорогой, ты напишешь благожелательную рецензию на игру Софи?
        — Напишу. Про технику писать ничего не буду, а про чувства напишу.
        Он распрощался и уехал на ожидавшей его машине. Миссис Фокс повернулась к мужу и кротко спросила:
        — Тебе понравился концерт, дорогой?
        Мистер Фокс по смотрел на жену с мягкой иронией.
        — Вполне. Весьма на достойном уровне. А почему тебя вдруг взволновало мое мнение? Прежде ты им никогда не интересовалась.
        — Я была не права, извини. Но пойдем скорее к выходу, Софи сказала, что будет нас ждать возле своего бентли.
        Мистер Фокс мог бы сказать, что бентли не Софи, а Вайдела, но придираться к словам жены не стал. В последнее время, а именно после угрозы развода она приобрела непривычно мягкие манеры. Ему это нравилось, хотя и казалось порой, что она лишь играет новую для себя роль внимательной и любящей жены, таковой вовсе не являясь.
        Они подошли вовремя. Из театра под охраной полисменов вышли Софи с Вайделом. Вокруг засверкали фотовспышки папарацци. Спасаясь от толпы, они быстро нырнули в бентли. Подъехав к чете Фокс, машина притормозила, и дверца приоткрылась. Мистер Фокс усадил жену, потом сел в машину сам.
        За рулем сидел уже знакомый им Бенджамин Скотт. Обменявшись приветствиями, начали говорить о прошедшем концерте. Миссис Фокс не жалела восторженных выражений.
        Сидевший на переднем сидении Вайдел слушал ее, прикрыв глаза и никак не реагируя на ее похвалы. Софи с любопытством поинтересовалась:
        — Неужели тебя в моем выступлении все устроило, мама?
        Та с неожиданной прямотой ответила:
        — Нет, конечно!  — и перечислила все замеченные ею огрехи.
        Вайдел засмеялся.
        — Тяжело жить в столь музыкальной семье, Софи?
        Она с ним не согласилась:
        — Почему? Очень полезно, когда твою игру могут оценить с профессиональной точки зрения и что-то посоветовать. Но в любом случае я только твое эхо.
        Вайдел лукаво подмигнул ей в зеркало заднего вида и сказал только одно слово:
        — Взаимно!
        Они приехали в дом Вайдела. Бенджамин откланялся, а Фоксы подождали чету Вайделов в гостиной, попивая приготовленный для них Филом коктейль. Софи с Вайделом переоделись, и все вместе отправились в ресторан, где их уже ждали Джессика с мужем и Мэтт.
        Сестра то и дело недовольно взглядывала на Софи, не понимая, как ей, такой невзрачной, удалось отхватить такой потрясающий приз. Мэтт только улыбался, он при входе шепнул сестре «чудеса бывают?» и указал глазами на ее красавца мужа. Софи смущенно улыбнулась в ответ и кивнула.
        Миссис Фокс была любезна, как никогда. Можно было подумать, что доброжелательнее нее никого на свете не найти. Джессика пыталась недобро пошутить насчет оставшегося не у дел водопроводчика, но ее никто не поддержал, и она сникла.
        Вечером, придя домой, Вайдел нежно поцеловал похорошевшую от его ласки Софи.
        — Ну вот, теперь ты тоже «мелкая знаменитость». Как ты себя ощущаешь в новом статусе?
        — А ты муж «мелкой знаменитости». Как тебе это?
        Вайдел засмеялся.
        — Тебе не нравится быть «мелкой знаменитостью»?
        Софи покачала головой, ласково ему улыбаясь.
        — Я не чувствую, что в моей жизни с этим выступлением что-то изменилось. Вот с связи со свадьбой — да.
        — И каковы эти изменения? К добру или к худу?
        — К счастью.
        Он обнял ее и попенял:
        — А вот бедный Алекс остался не у дел! Его даже твоя вредная сестренка пожалела! Но хорошо, что ты за него не вышла, а то пришлось бы тебе, бедняжке, играть на свадьбах и похоронах ради куска хлеба!
        — И ничего подобного!  — со смешком возразила Софи.  — Ты знаешь, какие ему за работу презенты дарили? Кофе по несколько сотен евро за банку! А какие роскошные конфеты ручной работы, не говоря уже о разных прочих мелочах! Я бы продавала их знакомым по сходной цене, и мы бы с ним жили припеваючи!
        Рассмеявшись, Вайдел возразил:
        — Нет, я против! Уж лучше ты со мной живи припеваючи!  — и принялся ее целовать.
        Софи с ним охотно согласилась. Потому что у ни одной жены на всем белом свете не было более мягкого и покладистого характера, чем у нее.
        Конец