Во власти искушения Кейт Харди
        Соблазн — Harlequin #180
        Адвокат Ник Кеннеди сталкивается с необходимостью позировать для календаря, который создается с благотворительной целью, почти обнаженным. Но отказать в просьбе членам семьи он не может. Он приходит на съемку, едва свыкнувшись с мыслью о неотвратимости происходящего, и обнаруживает, что фотограф Эс Джей Томпсон, от которого он получил несколько писем, вовсе не мужчина, как он ошибочно предположил, а привлекательная молодая женщина. Ситуация осложняется еще и тем, что впервые за несколько лет уединенного образа жизни его влечет к ней с невероятной и необъяснимой силой. Готов ли он к новым отношениям? Или боль, поселившаяся в сердце после пережитого, все еще сильна, как и страх совершить новую ошибку?
        Кейт Харди
        Во власти искушения
        Роман
        Kate Hardy
        Falling for Mr. December
        Falling for Mr. December «Во власти искушения»
        Глава 1
        До Сэмми наконец дошел смысл слов, и она рассмеялась.
        — Значит, ты хочешь, чтобы я сделала для тебя фотографии голых мужчин?
        Аиша — председатель комитета «Друзья больницы „Виктория“» в Лондоне — опустила глаза и уставилась на латте:
        — Зачем ты так?
        — Ясно, скажем более литературно.  — Сэм улыбнулась еще шире.  — Календарь с крутыми парнями позволит собрать больше средств для онкологического отделения. Отличная идея! У тебя уже есть на примете сексуальные врачи, которые будут мне позировать?
        — Парочка есть,  — ответила за Аишу Мари, вице-председатель.  — Мы подумали, что сможем привлечь и других людей, имеющих отношение к этому отделению.
        — Например, пациентов? Чтобы показать, как больные выглядят после выздоровления. Неплохо.  — Похоже, ей самой придется обнажиться, если подбор моделей и дальше пойдет с таким же успехом.
        — Я имела в виду родственников пациентов,  — уточнила Аиша.  — Среди них есть очень интересные люди: актеры, музыканты, садовник, повар…
        — Может, снять их в привычных условиях, за работой?  — предложила Сэмми.  — Будет здорово. И что, все они согласны позировать обнаженными?
        — Да-а,  — не очень уверенно ответила Аиша.
        Ее тон все объяснял.
        — Вы не предупредили их, что они будут сниматься в таком виде,  — кивнула Сэм.
        — Мы собирались,  — заверила ее Мари.  — Поверь, мы их уговорим.
        — Прежде всего мне надо будет заключить с ними договор, только потом я могу работать. Так что вам надо сначала получить согласие.  — Сэмми открыла электронный органайзер.  — Если мы будем работать только в больнице, я управлюсь за день. Но, если надо будет куда-то ехать, тогда необходимо сначала составить график съемок, согласованный с моделями.  — Она добавила несколько заметок.  — Вот, смотрите, это самые удобные для меня дни, кроме вашего, я еще смогу заняться некоторыми делами. Поговорите с людьми и дайте мне знать, когда приступать к съемкам.
        — Сэмми, ты прелесть. Спасибо большое.
        — Это самое малое, что я могу сделать. Если бы не своевременное лечение в подростковом возрасте и два года назад, я бы перед вами сейчас не сидела. В некотором смысле я отдаю долги.  — Она улыбнулась.  — Что ж, ваша затея мне нравится. Это действительно позволит собрать неплохую сумму.
        Ник скрестил руки на груди и посмотрел на сестру:
        — Ладно, Мэнди, рассказывай.
        — Что рассказывать?  — невозмутимо спросила та.
        — Аманда Кеннеди, я знаю тебя тридцать пять лет.
        — Ну, один год точно можно вычеркнуть, потому что ты был совсем маленьким.
        — Согласен, но по выражению твоего лица я всегда могу понять, что у тебя на уме. Тебе лучше никогда не садиться играть в покер.
        — Наверное,  — вздохнула Мэнди.
        Ник знал, что сегодня сестра расскажет ему о том, как проходит лечение рака у его племянника. Несмотря на тяжелый развод, она все еще верит в любовь и счастливый конец. Потому и не оставляет попытки с кем-то его познакомить, и каждый раз считает, что эта девушка наверняка станет для него единственной. Он сам перестал верить в любовь много лет назад и давно понял, что, сколько ни старайся, не сможешь добиться успеха в личной жизни и работе одновременно. Поэтому он выбрал карьеру.
        Сейчас наверняка речь пойдет о какой-нибудь вечеринке, куда Мэнди хочет пойти и нуждается в сопровождающем — в нем. Что ж, он готов пойти, но сразу предупредит, что ни с кем знакомиться не будет. На данном жизненном этапе он предпочитает короткие и необременительные отношения.
        Однако сестра сказала то, что он совсем не ожидал услышать.
        — «Друзья больницы» собираются выпустить календарь, чтобы собрать больше средств для отделения.
        Он знал, какое отделение она имеет в виду. Онкологическое. В нем проходит лечение от остеосаркомы его племянник Зандер.
        — Если им нужен спонсор, который готов вложить в это деньги, можешь на меня рассчитывать.
        Мэнди потянулась и пожала ему руку:
        — О, Ник, я знала, что ты предложишь помощь раньше, чем я попрошу. Но дело не в этом, спонсор у них уже есть.
        — Хорошо, что я могу сделать? Печать? Продажа? Оплата фотографа?
        — М-м-м, нет, кое-что другое. Кстати, фотограф будет работать бесплатно.
        — Что же тогда?
        Мэнди перевела дыхание.
        — Понимаешь, им нужны модели.
        — Я?  — Ник был шокирован. Конечно, у сестры сейчас сложный период, она нервничает, но предлагать такое просто безумие.  — Но почему я?
        Она многозначительно посмотрела на брата.
        — Ты не помнишь, что в семнадцать лет тебе предлагали стать моделью?
        — Я не отвечал тогда на звонки из агентства,  — возмутился Ник.
        Он обдумывал эту возможность, которая давала шанс заработать деньги на университет, но через пару недель их родители расстались, и жизнь превратилась в хаос. Ник забыл о модельном агентстве и погрузился в учебу. Только книги и учебники помогали ему не думать о разводе родителей, именно благодаря им он смог все пережить. И позже работа стала для него спасением во время собственного развода.
        — Я серьезно, Ник. Ты поможешь? Им нужны люди, которые имеют отношение к онкологическому отделению.
        Как дядя Зандера, он им подходил.
        — И еще им нужны люди интересных профессий.
        — Что интересного в работе барристера?
        — А как же! Ты потрясающе выглядишь в парике и мантии.
        Ник смотрел на сестру во все глаза.
        — Мэнди, я обычный человек.
        — Ничего подобного! Во-первых, ты мой младший брат, что уже делает тебя особенным, а во-вторых, ты самый молодой из всех, кто удостоен титула «Королевский адвокат».
        Ник поморщился:
        — Им нет до этого никакого дела.
        Значимость его титула способны понять лишь те, кто имеет отношение к юриспруденции. Возможно, еще любители определенного вида криминальных сериалов.
        — И еще ты сможешь помочь собрать деньги для отделения, а это чрезвычайно важно.
        Этот аргумент был самым весомым, и оба это понимали. Как он может отказаться? Ведь у него есть возможность помочь другим детям, оказавшимся в таком же положении, что и Зандер. Внутренний голос подсказывал, что, может быть, таким образом ему удастся заставить судьбу смилостивиться, дать мальчику передышку и сохранить состояние ремиссии. Ради этого Ник был готов на все.
        — Ты согласен?  — осторожно спросила Мэнди.
        Ник на несколько секунд закрыл глаза и кивнул:
        — Хорошо.
        Сестра просияла.
        — Отлично. Спасибо тебе. Я дам им твой телефон и адрес электронной почты. Знаешь, я сделаю это прямо сейчас, если ты не возражаешь,  — они ждут от меня ответ.
        — Разумеется.  — И все же Мэнди что-то скрывает.  — Что еще ты хотела мне сообщить?
        Она несколько раз моргнула.
        — В каком смысле?
        — Ты что-то недоговариваешь.
        Мэнди пожала плечами и принялась печатать сообщение.
        — Прошу тебя, не трать понапрасну время. Выкладывай.  — Он взял стакан воды и откинулся в кресле.
        — Ладно.  — Сестра выпрямилась и посмотрела прямо ему в глаза.  — Раз уж ты просишь… Сниматься надо без одежды.
        — Что?  — Ник едва не поперхнулся водой.
        Голым? Может, он неправильно понял? Ведь сестра не смогла бы предложить ему такое.
        — Ничего ненужного не будет видно,  — поспешила добавить она.
        — Значит, я не ослышался,  — кивнул Ник.
        — Сначала ты будешь в судейской мантии. И парике.
        Он покачал головой:
        — На это я не могу согласиться, Мэнди. Глава коллегии адвокатов мне не позволит.
        — Уже позволил.
        Что? Лео согласился? Но как?
        — Сегодня утром я говорила с твоим помощником. Он тоже считает, что идея отличная.
        Теперь понятно, что значат эти улыбки, с которыми его встречали сегодня утром. Должно быть, новость облетела всех за десять секунд, а таким сплетням все рады. То, что сам Ник не имел ни малейшего понятия о происходящем, веселило еще больше.
        — Что конкретно сказал тебе Гари?  — понизив голос, спросил Ник, думая о том, что сделает со своим помощником.
        — Он устроил мне встречу с главой коллегии, я все объяснила Лео, и он сказал, что считает идею отличной, и обещал получить разрешение, чтобы организовать съемки в суде. И добавил, что сам покроет все расходы на съемку в здании.
        — Бог мой,  — пробормотал Ник. Ведь отказ начальства был единственным способом избежать необходимости соглашаться. Он закрыл лицо руками.  — Пожалуйста, скажи, что это глупая шутка. Умоляю, пусть этот кошмар мне снится. Скоро я проснусь, и все кончится. Лучше — прямо сейчас.
        — Ник, я уже написала им, что ты согласился.
        Почему Мэнди так спокойна?
        — Но это было до того, как я узнал, что надо сниматься без одежды. Мэнди, это ужасная идея. Пойми, я старший барристер, я уважаю суд. Как я могу появиться там голым — или почти голым — и согласиться, чтобы эта фотография была напечатана в календаре? И не важно, какие благородные цели вы преследуете.
        — Но Лео сказал, что проблем не будет. Ник, умоляю, ты так нам нужен… Кстати, ты не единственный из моделей, кто занимает важный пост. Там будет один врач из клиники.
        — Но это необходимо для его работы.
        — В списке еще есть актер и музыкант. И повар.
        — Они все только выиграют, когда календарь будет выпущен.
        — Пожалуйста, Ник. Ради меня. Ради Зандера.
        — К моему ужасу, выбора, похоже, нет,  — с тоской констатировал он.  — Но обещай, что ничего подобного мне больше не предложишь.
        — Обещаю. Прости меня, Ник.  — Мэнди закусила губу.  — Но отделению очень нужны деньги.
        Недостаток средств означает недостаток медикаментов и оборудования, а это приведет к тому, что меньше детей сможет пройти лечение, которое им необходимо. А некоторые могут даже умереть. Этого Ник боялся больше всего, учитывая положение племянника.
        Сейчас у него есть шанс все изменить. Его поступок даст возможность выжить многим детям, а это все равно что помочь Зандеру. И нужно сделать лишь одну фотографию, которая заставит людей заплатить деньги. Одну фотографию без одежды.
        Да, это противоречит его взглядам, но еще хуже знать, что племянник умирает, а ты мог, но не захотел помочь.
        — Хорошо,  — выдохнул Ник.  — Но прежде я лично поговорю с Лео. Хочу знать, что он правильно понял, что от него хотят. Учти, если он изменит мнение, я откажусь от этой затеи. Обещаю в этом случае лично заняться продажей календарей, я заставлю каждого в школе барристеров купить минимум по одному. Кроме того, я прибавлю некоторую сумму от себя. Вдвое большую, чем заработаю от продажи.
        Он потратит время и деньги — отличная альтернатива позору, на который он только что вынужден был согласиться.
        Теперь остается надеяться, что ему удастся убедить главу коллегии, что им не пойдет на пользу появление фотографии голого барристера в суде.
        Глава 2
        Разумеется, Лео не отказался от своего слова. Даже после того, как Ник еще раз объяснил ему план. Две недели спустя Ник стоял у здания суда. Лео договорился, что им предоставят зал номер два, и Ник очень нервничал, что может столкнуться с кем-то из знакомых, которые могут поинтересоваться, что он здесь делает, если у него нет заседания? Особенно с таким взволнованным выражением лица.
        Эс Джей Томпсон — фотограф — заранее отправил ему инструкции, как следует одеться: постараться, чтобы за два часа до съемки на нем не было ничего, что может оставить следы на коже, например носки, тугой воротник, часы и тому подобное. Нику было неприятно читать то, что напоминало о предстоящей ему неприятной процедуре, а о последующей реакции коллег на календарь он не мог даже думать. Успокаивало лишь то, что этим он поможет Зандеру.
        К его удивлению, внизу его никто не ждал. Он увидел лишь девушку лет тридцати или чуть меньше в черных брюках, черной шелковой рубашке и черных же туфлях.
        Светлые волосы были подстрижены очень коротко, почти как у военных. Но она совсем не похожа на мужчину-фотографа, с которым он договорился о встрече.
        Она оторвала взгляд от книги, закрыла ее и решительно направилась к Нику.
        — Ник Кеннеди, я полагаю?
        Он растерянно моргнул. Видимо, перед ним ассистент фотографа.
        — Да.
        — Спасибо, что пришли вовремя. Я Томпсон, но вы можете называть меня Сэмми.  — Она протянула ему руку.
        — Вы Эс Джей Томпсон?
        Вопрос прозвучал глупо. Почему он был так уверен, что фотограф мужчина?
        — Боюсь, это так,  — улыбнулась она в ответ.
        Очевидно, что он не первый так реагирует на ее имя.
        — Э-э-э, рад знакомству,  — ответил Ник, еще сильнее ощущая себя не в своей тарелке, и пожал девушке руку.
        Сэмми Томпсон была самой яркой из всех женщин, которых он встречал за последнее время. Короткая стрижка лишь подчеркивала красивое лицо. Губы показались ему идеальными по форме, даже захотелось дотронуться до них кончиком пальца. А потом поцеловать, сначала едва касаясь, а потом впиться что есть сил, а она ответила бы ему… Ник тряхнул головой, прогоняя наваждение.
        Бог мой, он ведь здесь по делу. Пусть и не вполне привычному для здания суда, но все же по делу. Сейчас не время для таких полетов фантазии.
        Удивительно, но Нику стало немного лучше.
        С причастностью к определенному полу это никак не было связано. Ник всегда считал, что главное, чтобы человек хорошо выполнял свою работу, а пол, ориентация, религия не имеют значения. Впрочем, сейчас то, что Сэмми женщина, казалось важным. Ведь ему предстоит перед ней раздеться.
        Видимо, мысли отразились на его лице, потому что девушка склонилась к нему и произнесла:
        — Это будет не так страшно, как вы думаете. Кроме того, если вам это поможет, знайте, что я буду смотреть на вас как на модель, а не как на мужчину. И я не имею привычки приставать к моделям.
        — Да, разумеется. Простите.  — Как давно он не испытывал таких эмоций, как сейчас. Хочется верить, что со стороны все выглядит прилично и Сэмми не заметила, как он на нее смотрел.  — Кажется, нам нужно в зал номер два.
        — Все мои вещи уже там, хотя я еще не устанавливала аппаратуру. Сначала решим, где снимать, потом я все устрою, это не займет много времени. А сейчас договор и все, что с ним связано.
        Ник напрягся.
        — Во-первых, хочу сообщить, что у вас будет страховка на случай телесных повреждений, например, лица, впрочем, это не значит, что они непременно будут. Во-вторых, вы должны подписать договор. Он стандартный, ничего особенного в нем нет, но все же я настаиваю, чтобы вы подробно ознакомились с каждым пунктом и по мере необходимости задавали вопросы.  — Глаза удивительного цвета морской волны сверкнули.  — Хотя в вашем случае, возможно, это лишнее. Вряд ли какая-то формулировка будет вам непонятна.
        — Надеюсь,  — кивнул Ник. Рядом с Сэмми Томпсон ему становилось жарко. Почему он так реагирует?
        — Пойдемте?  — она жестом указала на дверь, на которую повесила табличку: «Не входить».  — Полагаю, вам приходилось работать в одном из этих помещений.
        — Да.
        — Хорошо. Тогда вы будете чувствовать себя комфортно.
        Как ему может быть комфортно, учитывая, что предстоит делать?
        — Обычно, я нахожусь в этом зале в одежде.
        Она кивком указала на чемоданчик в его руке.
        — Полагаю, здесь то, что на вас обычно надето?
        Ник кивнул.
        — Я принес все, потому что не знаю, что может пригодиться.
        — Хорошо. Доставайте.
        Он по очереди выложил часть содержимого чемоданчика на стол.
        Сэмми оглядела вещи: рубашка, брюки, фрак.
        — Разве под мантией не обычный мужской костюм?  — удивленно спросила она.
        — Так было до того, как я получил шелковую мантию и титул Королевского адвоката.
        — Это означает, что вы старший барристер, верно?
        — Да. Поэтому я ношу фрак.
        Ник вытащил на свет манию.
        — А это, я так понимаю, ваша шелковая мантия.
        — Верно.
        — Можно?  — Она протянула руку.
        — Зачем?  — нахмурился Ник.
        — Мне надо посмотреть, как она отражает свет. Обещаю быть очень аккуратной. Одна моя подруга модельер свадебных платьев, я сделала ей немало фотографий, так что умею обращаться с тканью так, чтобы не испортить.
        — Да, конечно.
        Он случайно дотронулся до ее руки, и по венам пробежал электрический ток. Бог мой, что же происходит? Он в жизни так не реагировал на присутствие женщины. Тем более совершенно не знакомой.
        Может, всему виной то, что у него давно не было отношений? Тело реагирует вполне естественно, тем более Сэмми удивительно красива. Надо взять себя в руки, они здесь по делу, сейчас не место и не время для подобных эмоций.
        Сэм посмотрела на ткань с разных ракурсов и удовлетворенно кивнула.
        — Ясно. У вас будет кружевной воротник, или я что-то путаю?
        — Это торжественное одеяние. Обычно я надеваю воротник стойкой со скошенными концами, который крепится к сорочке, и белый шарфик.  — Он достал его из чемоданчика и протянул Сэмми.
        — Он похож на двойной галстук.
        — Это символизирует два языка. Так было определено еще в шестнадцатом веке. Один язык, чтобы защищать права богатых за плату, дабы вознаградить себя за долгую учебу, второй — для защиты бедных бесплатно.
        — Мне это нравится. Значит, вы защищаете бедных?
        — Обычно я бываю на стороне обвинения, но английский барристер может выбрать и сторону защиты. Я выступаю в интересах клиента, и мне не важно, богат он или беден.
        Сэмми понравилось такое отношение. Учитывая, какое положение занимает Ник Кеннеди, она ожидала увидеть несколько высокомерного типа, но этот мужчина ей нравился. У него были умные карие глаза. Он нервничал, но был настроен решительно. Его выбила из колеи новость, что фотограф женщина, но, вероятно, он дал кому-то слово, которое не мог себе позволить нарушить.
        Сэмми понимала, почему комитет просил именно его позировать для календаря. Этот мужчина очень фотогеничен и обладает незаурядной внешностью. Он мог бы стать моделью для лучшей рекламы парфюмерии или лосьонов после бритья. Нечасто случается, что при такой внешности человек обладает еще и интеллектом. Такое сочетание невольно притягивает.
        И все же не стоит забывать, что она на работе. Сейчас необходимо сделать все, чтобы человеку было комфортно. И ведь она сама ему сказала, что не имеет привычки заигрывать с моделями.
        Пожалуй, у нее впервые появилось желание это сделать.
        Надо оставаться профессионалом и не вспоминать пробежавшую по телу дрожь в тот момент, когда он пожал ее руку. В голове непроизвольно возник вопрос: какие бы она испытала ощущения, если бы его губы прикоснулись к ее коже?
        Ведь она ничего не знает об этом человеке. У него нет обручального кольца, но это ничего не значит. Такого красавца наверняка уже подцепили много лет назад.
        — У вас очень короткая стрижка. Вы служили в армии или это для того, чтобы было удобнее носить парик?
        — Да, так парик доставляет меньше неудобства. Кстати, вот и он.  — Ник извлек его из чемоданчика. Ровные ряды завитков бледно-серого цвета и два небольших хвостика, аккуратно свисающие сзади.
        — Парик традиционно ассоциируется с адвокатом,  — заметила Сэмми.  — Вам непременно надо будет надеть его и мантию. Возможно, я сделаю несколько снимков и без мантии.
        — А что еще я могу надеть?  — с надеждой в голосе спросил Ник.
        — Боюсь, брюки, сорочку или фрак точно не сможете. Несмотря на то, что они прекрасно сшиты.
        Ник вздрогнул.
        — Наденьте, например, воротничок или это жабо.
        Она видела по выражению его лица, что первым желанием было исправить ее ошибку, ибо это было не жабо, но он сдержался. Ник явно пытается продемонстрировать, что настроен на работу без претензий и упреков. Пожалуй, ее стремление подшутить над ним не самая верная тактика поведения.
        — Спасибо,  — кивнул Ник.
        Сэмми улыбнулась.
        — Я же говорила, вы для меня всего лишь модель.
        Ей надо заставить его расслабиться. Судя по тому, как охотно он рассказывал о предметах костюма адвоката, лучше всего поговорить с ним сейчас о работе.
        — Расскажите о судебном заседании, чтобы мне было легче понять, в каком месте вас снимать.
        Она уже прекрасно знала, где будет его снимать, поскольку обычно заранее изучала интерьер и прикидывала, где, что и как лучше сделать.
        — Прямо перед нами кафедра судьи.
        — Здесь он стучит молоточком, верно?
        Ник рассмеялся.
        — Похоже, вы посмотрели немало сериалов. У английских судей нет молоточков.
        Она знала, но ему не стоит об этом догадываться. Похоже, ее план работает. Проблема лишь в том, что он смеется так сексуально, что теперь ей самой сложно сосредоточиться на работе и не думать о его внешней привлекательности.
        Нет, сейчас Сэм совсем не планировала новый роман. Работа отнимала слишком много времени, кроме того, ей еще нужно время, чтобы прийти в себя после отношений с очередным мистером Ошибка. Как правило, попадавшиеся на ее жизненном пути мужчины либо бежали без оглядки, узнав о ее прошлом, либо решали, что должны вести себя по-рыцарски и стремились огородить ее от всего плохого, создавали вокруг плотный кокон, в котором она не могла дышать. И никто не видел в ней просто женщину.
        Возможно, они и правы, и ее нельзя уже назвать настоящей женщиной, не стоит обвинять только их.
        После того как Брин разбил ей сердце, Сэмми решила, что безопаснее будет посвятить себя работе, семье и друзьям.
        Несколько месяцев назад она работала фотографом на свадьбе, и в какой-то момент ей стало грустно — еще двое ее друзей полюбили друг друга и решили свить гнездо. Разумеется, она была рада за них обоих, но почувствовала себя одинокой. Ей даже стало себя жалко. Ведь, даже если она встретит своего мужчину, никто не сможет дать гарантию, что у этой истории будет счастливый конец. Только не в том случае, если он захочет иметь детей. Их она не сможет ему дать.
        Сэмми отбросила печальные мысли. Хватит себя жалеть. У нее прекрасная жизнь, рядом любящая семья, друзья, которые готовы разделить с ней как радость, так и горе, и работа, которую она действительно обожает. Желать большего было бы наглостью с ее стороны.
        — Значит, нет. Хорошо. Что дальше?
        — Итак, здесь располагается секретарь суда, здесь пристав, а тут человек, который ведет звуковую запись процесса или стенографирует.  — Он прошел вдоль рядов.  — А здесь скамья барристеров. Впрочем, мы стоим, когда обращаемся к суду. Барристер, который ведет защиту, располагается ближе к присяжным, а выступающий на стороне обвинения — рядом со скамьей свидетелей. Солиситоры сидят за барристерами, там, где и ответчики. Дальше расположены скамьи для публики и прессы.
        — Полагаю, имеет смысл снимать вас на том месте, которое вы обычно занимаете во время процесса,  — вынесла решение Сэмми. Именно так она и планировала.  — Не могли бы вы пройти туда?
        — Одетым?  — неуверенно спросил Ник.
        — Да,  — улыбнулась она.  — Сейчас — да. Если не возражаете, не могли бы вы накинуть мантию — я проверю свет.
        Ник кивнул и сделал, как она просила. Когда он встал у скамьи, она заметила, что он опять нервничает.
        — Послушайте, ведь ваша фотография не появится на первых полосах газет с оскорбительным заголовком. Идея создания календаря — сделать художественные снимки красивых людей. Если вы считаете, что скамья недостаточно защищает вас, можете взять, например, бумаги. Обычно у вас есть с собой какие-то документы, папки с розовой ленточкой?
        — Записи клиента. У защиты с розовой ленточкой, у обвинения с белой.
        Сэм вздохнула:
        — Пожалуйста, постойте спокойно несколько секунд.
        Ник повиновался, и ей удалось быстро сделать несколько снимков. Она подошла к Нику и показала их:
        — Видите? Конечный результат будет выглядеть по-другому, но в целом композиция сохранится. Вы понимаете, что ваше человеческое достоинство не пострадает?
        — Простите.  — Ник опустил глаза.  — Я понимаю, что смешон, но это ведь очень далеко от того, чем я занимаюсь ежедневно.
        — Так вели себя все модели для этого календаря,  — усмехнулась Сэмми.  — За исключением актера. Он ощущал себя вполне комфортно. Полагаю, ему и раньше приходилось проделывать нечто подобное. Во имя искусства, разумеется.
        — Разумеется,  — кивнул Ник. Лицо его по-прежнему оставалось тревожным.
        — Но ведь в суде вы тоже выступаете, разве это не сродни актерству?
        — В некоторой степени, возможно. Но, как я сказал, в это время я полностью одет.
        — Да, ваша работа особенная. Не сомневаюсь, близкие вами гордятся.
        — Надеюсь, моя сестра и племянник.
        — Он лечится в отделении, верно?
        Ник кивнул:
        — Сейчас болезнь Зандера в состоянии ремиссии.
        Внезапно Сэм поняла, почему он пошел на это. Он надеялся, что судьба проявит милость к племяннику, если он примет участие в благотворительном проекте. Ее собственная сестра молила о том же, Дженни стригла волосы вместе с Сэм. Каждые два года.
        У нее возник вопрос, почему отец Зандера не выказал желания позировать для календаря, но решила, что Ника выбрала семья, потому что он более фотогеничен.
        В любом случае ее не должно это заботить, она здесь для того, чтобы выполнить работу.
        — Прекрасно, можем начинать. В помещении нет окон, в дверь без предупреждения никто не войдет, поэтому можете спокойно раздеваться, а я все подготовлю.
        У Ника не было никакого желания раздеваться. Никакого.
        Но он дал слово и не мог его нарушить.
        — Что мне надеть?  — поинтересовался он.
        — Парик, воротничок и эти ленточки. Сделаем несколько снимков без мантии, а потом в ней. Вы не проигнорировали мои рекомендации, чтобы на теле не оставались следы от одежды?
        — Нет.
        — Отлично. Приступим.
        Ник пребывал в крайней степени смущения. Кроме того, ему было непривычно находиться в воротничке без сорочки. Он накинул мантию и направился к скамье. Шелковая ткань успокаивающе облегала тело.
        — Вы можете сесть,  — сказала Сэмми.  — И взять бумаги.
        Как хорошо, что он случайно захватил с собой папку.
        — Вы не носите очки?
        — Нет.
        — Жаль. Надо было мне захватить с собой несколько на выбор.
        — Зачем мне очки?  — нахмурился Ник.
        — В них человек выглядит умнее и серьезнее.
        Он не понял, смеется она над ним или нет, но решился посмотреть ей прямо в глаза и увидел хитринку.
        — Очень смешно.
        — Да, милорд. Или я должна сказать: ваша честь?
        Ник вытаращил глаза.
        — Так я обращаюсь к судье. Мне говорят: мой ученый друг.
        На ее лице заиграла озорная улыбка, сделавшая Сэм Томпсон неотразимой.
        Это совершенно неуместно.
        Ник постарался отвлечься. На пальце нет кольца, но это ничего не значит. Он не настроен заводить роман; развод с Наоми три года назад начисто отбил у него это желание. Все женщины, в сущности, похожи. То, что он находит Сэм привлекательной, ничего не меняет. Он ни за что не позволит втянуть себя в то, что приносит столько страданий.
        Ник выбросил из головы глупые мысли и сконцентрировался на инструкциях Сэм. Он вставал, садился, поворачивался так, как она велела.
        — Хорошо. Теперь снимите мантию, сделаем еще несколько кадров.
        — Вы уверены?
        — Вполне. Какой вы, однако, скромник. Если будете хорошо себя вести и дадите возможность мне быстро все закончить, я угощу вас ужином.
        Ник заморгал.
        — Ужином? Зачем?
        — Потому что до вас у меня были две сессии с другими моделями и я не успела пообедать, теперь умираю от голода. Заранее прошу простить за урчание в животе. За ужином мы с вами можем просмотреть снимки, и вы скажете, какие одобряете. Впрочем, если вас ждет девушка или жена, можете позвонить ей и предложить к нам присоединиться. Я ничего не имею против.
        Ник пожал плечами:
        — У меня нет девушки. И жены нет.  — Почему-то все это выглядит как приглашение на свидание.  — А ваш друг не будет возражать?
        — Не будет. Потому что это моя работа. Кроме того, у меня его нет.
        Значит, на данный момент она одинока. Свободна…
        Нет и нет. Он не станет ни с кем встречаться. Ничего серьезного в его жизни больше не будет.
        — Чем быстрее мы закончим, тем быстрее сможем поесть. И тем меньше вероятность, что вы увидите меня злой и ворчливой. За работу, мой ученый друг, снимайте мантию. И считайте, вам повезло.
        — Повезло? Почему?
        — Вы будете мистером Декабрь в нашем календаре, я могла предложить вам надеть колпак Санты. Или заставить взять в руку веточку омелы. Или,  — Сэм вскинула руку,  — попросила бы принять определенную позу.
        Да, пожалуй, действительно повезло. Надо поскорее отключить фантазию. Сейчас, когда он без одежды, реакция его тела может стать очевидной и поставить в ужасное положение.
        — Я вас понял,  — сухо отозвался он и сел на скамью.
        Сэм оглядела его и подумала, что у Ника Кеннеди очень впечатляющая внешность. Широкие плечи, развитая мускулатура, кубики на животе, волос на груди ровно столько, чтобы выглядеть сексуально и не быть похожим на гориллу. Кажется, мистер Декабрь будет лучшим в календаре. Наверное, им удалось бы выгодно продать календарь только с его изображением.
        Он заметил, что у него нет ни жены, ни подруги, и Сэм никак не могла понять, почему такой привлекательный мужчина одинок. Может, он слишком увлечен работой и женщины этого не выдерживают? Или у него есть какие-то серьезные недостатки?
        — Что?  — спросил Ник, видя, что Сэм не сводит с него глаз.
        — Ничего.  — Она отвернулась и взяла камеру, смущенная своим поведением. Она ведь заявила, что относится к людям только как к моделям, но Николас Кеннеди слишком хорош, чтобы не замечать свою красоту. Он лет на пять-шесть старше тридцатилетней Сэм и находится в лучшем возрасте для развития карьеры.
        Сэм сделала еще несколько замечаний. К ее радости, он заметно расслабился, что позволило сделать несколько кадров сбоку и сзади. О, даже спина его была прекрасна. Его тело напоминало о статуях греческих богов. Она бы с удовольствием сделала несколько его снимков полностью обнаженным, на что он, разумеется, в жизни не согласится.
        — Отлично. На этом все. Можете одеваться. Я скину все фотографии на ноутбук, и мы можем идти ужинать.
        — Вы уверены, что я сегодня одет подходяще для ресторана?
        Сэмми рассмеялась:
        — Я планировала пойти в «Дорчестер» или «Кларидж», так что проблем не будет.
        Сэм вставила карту памяти в компьютер и принялась собирать оборудование.
        — Я могу повернуться?  — спросила она, все еще стоя к нему спиной.
        — Конечно, прошу вас.
        Он стоял перед ней не в полосатой футболке, в которой пришел, а в сорочке — без воротничка — и брюках.
        Сердце ее подскочило. В официальном костюме, надетом с некоторой небрежностью, он выглядел невероятно сексуально и вполне мог занять первую строчку рейтинга самых сексуальных мужчин в мире. Она едва сдержалась, чтобы вновь не достать камеру.
        — Так нормально?  — спросил Ник.
        Нет. Совсем не нормально. Она чувствовала себя рядом с ним по-детски взволнованной, а в этом нет ничего хорошего.
        Надо призвать на помощь все свое чувство юмора.
        — Конечно. Мне повезло. Я иду на ужин с почти одетым мужчиной. Вы действительно такой щепетильный человек, что не можете идти на ужин в футболке?
        — Дело не в щепетильности. Просто так мне комфортнее.
        — Теперь в месте, где подают гамбургеры, вы действительно будете выглядеть странно.
        — Не страшно. Гамбургеры — это прекрасно.
        Неужели он думает, что она поверит? Такой мужчина хорошо смотрелся бы только в ресторане, обладающем звездой Мишлен, с бокалом дорогого вина в руке.
        — И когда последний раз вы были в таких заведениях?
        — В прошлые выходные. С племянником. Еще будут вопросы?
        Ох, она же совсем забыла о племяннике, он подросток, как и сын ее сестры.
        — Ладно, примите мои извинения,  — поморщилась Сэм.  — Спишем мою грубость на пониженный уровень сахара в крови. Перед вами злой и голодный фотограф.
        Он улыбнулся, а Сэм пожалела, что не закрыла вовремя рот. То ли еще будет, такой Ник Кеннеди представляет угрозу для ее спокойствия.
        — Тогда пойдемте ужинать. И вы покажете, каков результат того, что я позволил выставить себя идиотом.
        Он вовсе не выставил себя идиотом. Напротив, он великолепен и будет лучшей моделью календаря. Даже лучше музыканта и актера, которых Сэм выделила из числа остальных, когда еще не знала, насколько красив мистер Декабрь.
        Впрочем, сейчас ей надо думать о том, как контролировать свои чувства, и почаще вспоминать урок, преподанный ей Брином, и сделанный вывод.
        Больше. Никаких. Серьезных. Отношений.
        Мысленно выделить слова красным и подчеркнуть толстым желтым маркером.
        — Моя машина стоит на улице.
        — И моя там же.
        — Давайте бросим монетку.  — Сэм достала кошелек.  — Едем на машине победителя. Орел или решка?
        — Орел.
        Выпал орел.
        — Едем на моей машине,  — улыбнулся Ник.
        — Вы не возражаете, если я возьму с собой все вещи? Не люблю оставлять их без присмотра. Даже в закрытой машине.
        — Будет разумнее, если мы закажем еду и поедим у меня дома. Тогда никому из нас не придется волноваться, что вещи остались в машине.
        — А почему у вас, а не у меня?
        Ник кашлянул.
        — Потому что я выиграл жребий. Можете позвонить моей сестре и удостовериться, что я нормальный человек, если боитесь идти к незнакомому мужчине.
        — К незнакомому мужчине, который согласился переступить через себя ради онкологических больных, чья профессия — добиваться наказания для преступников. Это ли не лучшие рекомендации?
        Кроме того, интуиция подсказывала ей, что Ник хороший парень, а с интуицией у нее — за исключением некоторых случаев — все было в порядке.
        — Но я поеду за вами на своей машине. Это разумнее, чем тащиться потом сюда за ней на метро.
        — Вам не придется, я вас подвезу.
        — Вы готовы ехать сейчас домой, потом опять сюда, а потом снова домой? Пожалуй, это не очень разумно.  — Сэм достала телефон.  — Дайте ваш адрес, на случай, если я вас потеряю или встану в пробке.  — Записав, она вскинула голову и улыбнулась ему.  — Отлично. Тогда едем.
        — Могу я помочь вам что-то нести?  — спохватился Ник.
        — Полагаю, вам и своих вещей достаточно. Я привыкла переносить аппаратуру с места на место.
        — Ну что ж…
        Сэм сообщила охране, что они закончили и можно запирать дверь, попрощалась и направилась к машине. Все это время она мысленно не переставала себя ругать. Почему на этот раз она не поступила так, как во всех предыдущих случаях,  — предоставила все фотографии людям, позволив им самим выбрать и сообщить о результате? Почему решила сделать это вместе с Ником Кеннеди?
        Должно быть, она сошла с ума.
        Правду она боялась признать. Она заключалась в том, что ей хотелось провести еще немного времени с этим мужчиной, потому что он ей нравился.
        А ведь она знает, что начинать новые отношения ей запрещено. Кроме того, Ник, скорее всего, трудоголик, у него просто нет времени на личную жизнь. Что ж, раз так случилось, ей надо взять себя в руки и думать лишь о работе, когда они будут рассматривать снимки. Потом она быстро поест, попрощается и больше никогда не встретится с Николасом Кеннеди.
        А жаль.
        Отношения с Брином многому ее научили. Она больше никому не позволит разбить ей сердце.
        Глава 3
        Ник вел машину и размышлял. Видимо, он совсем лишился ума. Зачем он пригласил Сэм Томпсон к себе? Впрочем, она права, не стоит оставлять дорогостоящее оборудование в машине. Ведь и он тоже не хочет оставлять свои вещи, кстати, тоже не очень дешевые. За что же тогда осуждать ее?
        После развода у него было несколько романов, но ему и в голову не приходило пригласить девушек домой. Ник всегда считал себя человеком разумным, с чего вдруг такое предложение?
        Сэм он видит первый раз в жизни и ничего о ней не знает, кроме того, что она фотограф, которого комитет «Друзья больницы „Виктория“» попросили помочь с выпуском календаря.
        Ник всегда считал, что у него хорошо развита интуиция, и доверял ей. Она подвела его лишь однажды — с женой. Так вот, Сэм ему сразу понравилась. Она была деловым человеком с хорошим чувством юмора, а к таким Ник всегда испытывал симпатию.
        На то, как она красива, он обещал себе не обращать внимания. Она была дюймов на шесть ниже его, стройная, но достаточно сильная, чтобы переносить тяжелое оборудование. Волосы были очень светлыми, но он уверен — это натуральный цвет. Короткая стрижка открывала лицо с высокими скулами и необыкновенного цвета глазами, которые искрились, когда она смеялась или шутила.
        А рот… как у малыша-купидона. К нему хотелось прижаться губами…
        Это плохо. Такие мысли не возникали в его голове много лет, пожалуй, с подросткового возраста. Надо почаще напоминать себе, что Сэм Томпсон просто фотограф и они вместе работают над календарем. Скорее всего, он видит ее сегодня последний раз. Впрочем, может, им суждено встретиться на презентации, когда календарь будет напечатан.
        Надо попытаться настроить себя так, будто с ним рядом коллега или клиент. Они поужинают, выберут фотографии, потом она уйдет из его жизни навсегда, а он будет делать то, что обычно: работать, проводить время с Мэнди и ее сыновьями и опять работать. Налаженная и стабильная жизнь.
        Сэмми была рада, что взяла адрес. Она завела данные в навигатор и теперь не боялась потерять его из виду. Следуя маршруту, она вскоре оказалась на одной из живописных аллей в Блумсбери. Дома здесь были пятиэтажными с коваными оградами и перилами, большими окнами с геранью, благодаря которым комнаты залиты светом. Она увидела машину Ника, движущуюся в конец улицы, и покатила следом. К счастью, рядом с тем местом, где он оставил машину, нашлось еще одно свободное.
        Захлопнув дверцу, Ник вручил ей разрешение на стоянку, которое она прикрепила на лобовое стекло.
        — Я расстроился, когда потерял вас на перекрестке. Потом долго ехал медленно, но так вас и не увидел.
        — Все в порядке, у меня ведь был ваш адрес.
        — Прошу, проходите.
        — Не возражаете, если я прихвачу аппаратуру?
        — Разумеется.
        Ник и сам был нагружен, но все же подхватил самую тяжелую из ее коробок и направился к угловому дому в георгианском стиле.
        При виде именно таких домов Сэм испытывала желание достать камеру и снимать. Черная дверь, белые колонны, витражное окно над входом, напоминающее узоры паутины. Ручка, молоточек и почтовый ящик были из начищенной до блеска латуни. Крыльцо чисто вымыто, по бокам росли два лавровых дерева в форме шара. Богатство этого места не было показным, скорее нарочито сдержанным, но очевидным. За этим домом тщательно и с любовью следили.
        Эмоции отразились на ее лице, потому что Ник спросил:
        — Вам нравится такая архитектура?
        — Она великолепна,  — ответила Сэм.  — Признаю, архитектурные детали — моя слабость. Особенно такие.  — Она указала на окошко над дверью.
        — Входите, я проведу для вас экскурсию.  — В ту же секунду на лице его отразилось удивление собственным словам.
        Сэмми не собиралась упустить неожиданно представившуюся возможность.
        — Моя квартира занимает первый и второй этажи.
        — Вам принадлежит не весь блок?
        Ник улыбнулся:
        — Я живу один, зачем мне столько пространства? У меня достаточно места и для работы, и для отдыха, и для приема гостей.
        Сэм подумала, что квартира в таком доме и районе стоит немало. Особенно двухэтажная. Намного больше, чем может себе позволить она сама.
        — Давайте пройдем на кухню,  — предложил Ник.  — Сначала закажем еду, а потом я покажу вам дом.
        — Отлично.
        Кухня оказалась маленькой, но прекрасно оборудованной. Над интерьером определенно потрудился дизайнер, выбравший стиль шебби-шик, который также требовал немалых затрат: дверь и фасады шкафов кремового цвета и терракотовая плитка на полу, такого же цвета цветочный горшок на подоконнике и кофеварка с вставками кремовой эмали, убранная подальше от глаз.
        Ник Кеннеди либо аккуратен до педантичности, либо редко пользуется кухней.
        Сэм поставила свои вещи в угол у входа и положила ноутбук на стол светлого дерева.
        — Вы не против?  — поинтересовалась она.
        — Ничуть,  — покачал головой Ник и достал из ящика папку.
        Сэм не смогла сдержать улыбку, когда поняла, что все листовки ресторанов, предлагающих доставку еды, сложены каждая в отдельный файл. Она бы не удивилась, узнав, что они разложены в алфавитном порядке.
        У всех остальных ее знакомых рекламные листовки хранились в ящике со всяким хламом. В этом доме такого точно не увидишь. Получается, Ник Кеннеди педант. Впрочем, нельзя сказать, что он «застегнут на все пуговицы», раз согласился позировать голым. Человек, который следует строгому порядку, наверняка наотрез отказался бы даже слушать об этом.
        — Что вам предложить? Индийская кухня, китайская или тайская?
        — Я всеядна,  — усмехнулась Сэм.  — Не люблю только креветки. К рыбе отношусь хорошо, но не к ракообразным. В остальном полагаюсь на ваш выбор, главное, чтобы побыстрее.
        — Да, вы ведь проголодались. Я помню. Закажу несколько китайских блюд, вас устроит? Обещаю, без креветок.
        — Отлично.
        — Утка?
        — Обожаю утку. Спасибо.
        Пока Ник делал заказ, она открыла ноутбук.
        — Доставят через сорок минут. Да,  — спохватился он,  — я же обещал вам ознакомительную экскурсию.
        Сэм не посмела спросить, может ли она взять фотоаппарат.
        — Веди, Макдуф,  — улыбнулась она.
        — Гостиная,  — провозгласил Ник, открывая первую дверь.
        Как и в холле, пол здесь был покрыт светлыми деревянными досками, два больших подъемных окна, обрамленные темно-зелеными шторами; стены окрашены бордовой краской, с потолка свисала причудливая, кажется антикварная, люстра. Все здесь было не личным выбором хозяина, а проектом дизайнера.
        Низкие диваны, обитые темно-зеленой кожей, казались очень удобными; на зеленом ковре в центре стоял высокий кофейный столик. Над черным мраморным камином висело зеркало, в котором отражались телевизор и музыкальный центр. На полке стояло множество фотографий в серебряных рамках — очевидно, членов семьи Ника.
        Однако внимание Сэм привлекла картина на стене, явно выбивающаяся из общего стиля. Дизайнер, скорее всего, предпочел бы портрет или пейзаж, сочетающийся с декором. На ней была изображена бухта в сумерках — скалы, море и небо размыты, окутанные туманом. Оттенки серого, синего и серебристого были восхитительны.
        — Очень красиво,  — заметила Сэм.
        — Да. Я полюбил эту картину с первого взгляда.
        Значит, таков его вкус? Что ж, ей нравится. Даже очень. В душу закралось опасное ощущение того, что так же ей мог бы понравиться и Ник Кеннеди. Если бы у нее была возможность дать волю чувствам. Все, что она узнала об этом человеке за столь короткое время, вызывало только приятные эмоции.
        Он провел ее в следующую комнату:
        — Мой кабинет.
        В этой комнате стены также были бордовыми, а пол деревянным, но на этом сходство с гостиной заканчивалось. Окна закрывал легкий кремовый тюль, ковер был в красных тонах, на потолке кованая люстра. Всю комнату занимали шкафы с книгами, как подумала Сэм, в основном посвященные правовым вопросам. У одной стены массивный письменный стол, а рядом одно из тех дорогих кресел, о котором она мечтала, но никогда бы не решилась купить. Она с легкостью могла представить Ника работающим здесь: локти уперты в стол, одна рука погружена в волосы, вторая что-то пишет перьевой ручкой. Да, непременно шикарной и перьевой. Он определенно из тех людей, которые не будут пользоваться одноразовой шариковой.
        — Столовая,  — прервал ее раздумья Ник, распахивая дверь.
        Комната была самой светлой благодаря кремовому цвету стен. Зеркало над камином, отражающее свет, льющийся из окон, блики хрустальной люстры. В центре расположился стол светлого дерева на восемь персон, вокруг которого стояли массивные стулья, обтянутые полосатым шелком в кремовых тонах. Шторы, струящиеся вдоль окон, были из той же ткани. Ковер здесь был сливочно-бежевым. Сэм была в восторге от столовой; она сразу представила, как сидела бы здесь у окна с книжкой, читала и грелась на солнышке.
        На стене она заметила еще одну картину — павлин, раскрывший свой великолепный хвост. Краски на ней были похожи на акриловые, а палитра поражала.
        — Необыкновенные цвета,  — с придыханием произнесла Сэм. Оттенки оранжевого, лазоревого, синего и зеленого произвели на нее большое впечатление. У Ника определенно не тривиальный вкус.
        Однако работа, которая заставила ее вскрикнуть, находилась в спальне. Эта комната отличалась от всех остальных: стены не были бордовыми или кремовыми, их покрывали обои в бежевую и голубую полоску, темно-синие шторы и в тех же тонах ковер, удивительным образом сочетающийся с оформлением окна.
        Сэм не могла оторвать взгляд от фотографии. На ней была изображена крыша Великого суда в Британском музее, представляющая собой подобие паутины из стекла и бетона.
        — Это одно из моих самых любимых мест в Лондоне,  — только и смогла произнести она. И еще у нее много сделанных там фотографий.  — Эта крыша великолепна.
        — Мне тоже нравится.
        — Вам известно, что там нет двух одинаковых стекол?
        — Нет, но теперь я непременно присмотрюсь, когда вы сказали.
        — Крыша состоит более чем из трех тысяч фрагментов. Различия заключаются во вкраплениях и неровностях и почти незаметны.
        Свет в его глазах заставил ее удивиться. Оказывается, ему интересна тема искусства.
        — Вам никогда не хотелось стать не адвокатом, а художником или архитектором?
        — Никогда,  — улыбнулся Ник.  — Я не могу нарисовать и прямую линию.  — Затем он слишком поспешно сменил тему: — Поскольку вы проголодались, могу предложить кофе и шоколадное печенье, чтобы было легче дождаться ужина.
        — С удовольствием. Спасибо. Да, у вас очень красивая квартира. Хотя мне вы не кажетесь человеком, который мог выбрать бордовую краску для стен.
        — Ремонтом занимался дизайнер. Возможно, гостиная и кабинет немного темноваты.
        Сэм не хотела показаться грубой, но была с ним согласна.
        — Я бы сказала, они выглядят типично мужскими,  — улыбнулась она.
        Они вернулись в кухню, и Ник принялся готовить кофе. Вскоре на столе появились две чашки и тарелочка с вкуснейшими бисквитными печеньями.
        — Прошу вас, и не стесняйтесь. Вы ведь не обедали.
        — Спасибо.  — Сэм откусила кусочек.  — Очень вкусно.
        — Моя сестра их очень любит, поэтому держу немного про запас.
        Любопытно, значит, Ник обращает внимание на детали и придает им значение. Наверняка у него есть и любимые лакомства племянников. Кофе был вкуснее, чем в большинстве кофеен, хотя, учитывая шикарную кофеварку, это неудивительно. Если у вас такая машина, вы непременно будете покупать хороший кофе.
        — Не хотите увидеть фотографии?
        — Конечно.
        Он несколько минут молчал, просматривая снимки один за другим.
        — Вы были очень тактичны. Благодарю.
        — Наша цель собрать средства, а не заставить людей краснеть,  — отметила Сэм.  — Мне кажется, вот от этой… этой… и еще этой нам стоит отказаться. На них вы слишком встревожены.
        — Согласен. Хотя отбирать собственные фотографии немного…  — Он поморщился, подыскивая слово.
        — Это для многих непросто. Удачные снимки чужих людей мы выбираем с большей легкостью.
        — А вы бы какие оставили?
        — Честно? Этот и вот этот. В основном из-за выражения лица. Вы совершенно спокойны.
        И еще он выглядит очень-очень сексуально, а это важно для их календаря. Так проще продать календарь с мужчинами, но моделям она об этом не говорила.
        — Хорошо, я согласен.
        — Отлично.  — Сэм достала из сумки договор.  — Сейчас мы запишем номера снимков.  — Она быстро переписала цифры.  — Сверите номера, прежде чем подписать?
        — Вы говорите как юрист,  — улыбнулся Ник.
        — Так ведут себя и профессиональные фотографы, которые привыкли все делать правильно.
        Ник сверил номера и поставил подпись.
        — Мне очень понравились ваши работы. Могу я увидеть снимки других моделей?
        Сэмми покачала головой:
        — Извините. До выхода календаря их могут увидеть только члены комитета.
        — Да, конечно. Я не подумал. Мне просто любопытно.
        — Вы имеете в виду других мужчин?
        — Нет, я о ваших работах. Я видел, как вы отреагировали на фотографии крыши суда.
        — Ах, ну это совсем другое дело.  — Сэм открыла файл.  — Пожалуйста.
        Ник принялся листать фотографии.
        — Здесь все вперемешку: люди, пейзажи.
        — Это моя работа, поэтому я снимаю много разного. В том числе и для журналов. Если статья о виноделе, то я снимаю его, а потом все, что нужно для статьи или интервью. Например, виноградники, окрестности, завод, где разливают вино.
        — А фотографии для души?
        — Полагаете, эти я делаю без души?  — парировала Сэм.
        — Я о тех, что не по работе. Когда вы увидели дом, у вас было такое лицо, будто единственным желанием было взять камеру и фотографировать. В первую очередь окно над дверью.
        — Вы меня раскусили,  — улыбнулась Сэм.  — Я обожаю архитектуру. Стать архитектором я никогда не хотела, но мне нравится обращать внимание людей на интересные детали, показывать им здания под другим ракурсом.
        Сэм никогда не показывала свои личные фотографии посторонним, но Нику ей захотелось их продемонстрировать.
        — Например, вот так.
        Ник просмотрел несколько и произнес:
        — Удивительные работы. Поверьте, я говорю не из вежливости. Я был бы счастлив видеть хотя бы некоторые из них в рамках на стенах в своем доме.
        По его лицу было трудно понять, говорит ли он серьезно. От его слов становилось теплее на душе. Некоторые из ее мужчин посмеивались над ее работами, называли их скучными и не понимали страсти к архитектуре. А те, кто считал своим долгом опекать ее, осуждали, считая, что человек, перенесший рак, не должен нагружать себя работой, не говоря уже о том, чтобы делать снимки, свешиваясь с балкона. С такими она быстро расставалась. Ей нужна любовь, а не смирительная рубашка. Постоянное желание защитить раздражало и обижало больше, чем видимое желание уйти навсегда при первом упоминании слова «рак».
        — И когда вы снимаете для души?
        — В выходные. Люблю гулять по Лондону и находить что-то интересное. Иногда еду на побережье — обожаю морские пейзажи. Особенно если есть маяк или живописный берег.
        — Вы не выкладываете фотографии в Интернет?
        — У меня есть блог, там можно увидеть мои любимые снимки.
        — Значит, вы всегда знали, что станете фотографом?
        — Как и все дети, я понятия не имела, чем займусь, пока не подросла,  — призналась Сэмми.  — Одним летом мой дядя — он работал фотографом в газете до выхода на пенсию — научил меня правильно пользоваться зеркальной камерой.
        Нику не надо было знать, что она сидела взаперти, потому что проходила курс лечения от остеосаркомы. Она изнывала от тоски, потому что не могла даже встретиться с друзьями — ждала, когда заживут швы после операции. Дядя Джулиан показал ей, как по-другому взглянуть на предметы и для начала предложил поэкспериментировать с обычным стулом.
        — Мне очень это понравилось. Потом я стала учиться фотографии и пошла по его стопам.
        — Стали фотокорреспондентом? Значит, вы начинали с этого?
        — Занималась лишь пару лет после окончания обучения. Вскоре издание подверглось реструктуризации, многих сотрудников уволили, в том числе и меня. Тогда я решила стать независимым фотографом. В этом есть свои плюсы и минусы. Мне приходится заботиться о том, чтобы на счете была сумма минимум за три месяца аренды, поскольку с гонорарами могут случаться перебои.
        — Вы и свадьбы фотографируете?  — Ник указал на следующий снимок.
        — Только для близких друзей и знакомых. Это Эшли, одна из моих лучших подруг, на Капри в прошлом году.
        — Прекрасные работы.
        — Да, получилось очень романтично,  — согласилась Сэм.  — Невеста тоже моя подруга, Клэр. На следующий день она пригласила меня в Голубой грот. В качестве вознаграждения я принимаю только нечто подобное. Но я бы в любом случае пошла, там восхитительно. Чтобы попасть внутрь, надо лечь в лодку, но оно того стоило. Там невероятное освещение. Смотрите.
        — Вот именно этот и еще несколько я бы с удовольствием повесил на стену.
        Сэм кивнула:
        — Мне понравился пейзаж в вашей гостиной. Похожие снимки я делаю в сумерках и дымке. Если использовать длинную выдержку, всплеск волн похож на туман.
        — Хорошая мысль.
        — Все благодаря технике,  — улыбнулась Сэм.  — На это способен любой, кто обладает знаниями и навыками.
        Наконец доставили их ужин. Сэм убрала ноутбук, а Ник достал тарелки и приборы.
        — Не хотите вина?
        Она покачала головой:
        — Спасибо, но я за рулем, поэтому лучше воздержусь. Если можно, стакан воды. Спасибо.
        Он налил два бокала, достав кувшин из холодильника. Сэм подумала, что это, должно быть, фильтрованная вода. Ник определенно человек обстоятельный.
        — Прошу вас.  — Он указал рукой на коробочки с разными блюдами.
        — Спасибо.
        Она краем глаза заметила, что он молча смотрит на тарелку, пока она орудует вилкой.
        — В чем дело?
        — Приятно видеть человека, который умеет отдать должное вкусной еде.
        — Звучит так, будто вы никогда не ужинали с нормальными людьми. Все любят вкусно поесть.
        — Хм.
        Сэм смешала начинку блинчика из мяса утки и огурцов, добавила соус хойсин и откусила кусочек.
        — Замечательно. Никогда не ела такой вкусной хрустящей утки. У вас отличный вкус, мистер Кеннеди.  — Она помолчала.  — Мы ведь едим вместе, значит, я должна внести свою половину. Сколько?
        — Вы у меня в гостях — и никаких возражений.
        — Еще раз спасибо.  — Сэм не любила оставаться в долгу. Может, ей напечатать для него один из морских пейзажей, которые ему так понравились, и таким образом отблагодарить за ужин?  — Значит, вы любите современное искусство больше, чем, скажем, репродукции?
        — В некоторых случаях. Например, абстрактные картины мне не так близки, что, пожалуй, делает меня похожим на обывателя.
        — Скорее не на обывателя, а на откровенного человека. У вас хороший вкус и широкие интересы. Я полагаю, это оригиналы, учитывая, что одна картина написана акриловыми красками.
        Ник кивнул.
        — Я стараюсь поддерживать местные таланты везде, где бываю. Кроме того, недалеко от моего места работы находится художественная галерея, и владелец звонит мне, когда появляется то, что, по его мнению, может меня заинтересовать.
        — Хм, и от этого выигрывают и автор, и продавец, который получает комиссионные.
        — Пожалуй.  — Ник помолчал.  — Могу я задать вам личный вопрос?
        Сэм насторожилась. Судя по тому, как он ведет себя, их симпатия взаимна. Не хочет ли он пригласить ее на свидание? Если он решится, что она ответит?
        — Конечно.
        — Ваша прическа. Вы спрашивали, почему я стригусь так коротко и не имел ли я отношения к армии. А вы?
        Вопрос застал Сэм врасплох, и, не имея времени обдумать ответ, она сказала правду:
        — Нет. Просто я стригу их каждые два года.
        Ник заморгал.
        — Каждые два года?
        Она могла сослаться на дань моде, но он проницателен и наверняка поймет, что она лжет.
        — За такой срок они отрастают на двенадцать дюймов.
        Ник смотрел с недоумением.
        — А зачем вам отращивать их ровно до двенадцати дюймов?
        — Потому что для париков нужна длина от семи до двенадцати дюймов,  — тихо произнесла Сэм.
        Наконец он понял.
        — Вы отдаете свои волосы на парики?
        Она кивнула:
        — Их делают для детей, которые потеряли свои после химиотерапии. Моя сестра Дженни и я делаем так каждые два года. И еще мы ищем спонсоров, а деньги идут на покупку игрушек и всего, что может поднять малышам настроение. В больнице тяжело проводить много времени, особенно если ты ребенок.
        Последний раз они с Дженни остригли волосы на следующий день после получения результатов ее обследования. Таким образом они решили отметить хорошие вести.
        — Это очень важное дело.
        — Я полагаю, ваша сестра имеет какое-то отношение к онкологическому отделению.
        — Угу.  — Она не солгала. Просто ему не нужно знать, что Дженни связана с отделением из-за нее.
        — Поэтому фотографии делаете вы?
        Она кивнула:
        — Я делаю фотографии для комитета перед каждым Рождеством. Мы организуем праздник, чтобы дети и их семьи смогли увидеть Санту. Аиша знала, что я никогда не соглашусь взять гонорар, если речь идет о больных онкологией, я помогаю бесплатно.
        — А я решил, что вы студентка и прошли конкурс, опередив других претендентов.
        — Нет. Хотя, возможно, мне нужно было согласиться работать вместе с другими фотографами.
        — Но это изменило бы стиль.
        — Пожалуй. Но в будущем это возможно.
        Они закончили ужин, и Сэм отказалась от предложенного кофе:
        — Думаю, мне не стоит больше злоупотреблять вашим временем.
        Ник, разумеется, догадался, что она хочет уйти. Его угнетала мысль о том, что сейчас они попрощаются и больше никогда не увидят друг друга. Он прокручивал возможные варианты, когда неожиданно услышал свой голос:
        — А когда у вас ближайший выходной?
        — Честно говоря, сейчас я в отпуске. Мне осталось сделать четыре сессии для календаря, а потом я предоставлена сама себе.
        — Вы тратите отпуск на работу над календарем?
        А ведь она фрилансер, время для нее дорого.
        — Мне несложно,  — пожала плечом Сэм.
        Однако она старалась не встречаться с ним взглядом.
        И сказала, что к отделению имеет отношение ее сестра. Возможно, она тоже мысленно заключила сделку с Судьбой, как и он сам,  — в обмен на ее усилия дорогой ей человек получит облегчение.
        — Спасибо за ужин. И за терпение во время съемки. Я знаю, что бываю резкой, когда велю встать, повернуться и так далее.
        — Вы отличный фотограф и настоящий профессионал.
        Теперь его очередь попрощаться, но язык отказывался это делать.
        — Вы не согласитесь провести со мной воскресенье? Мы могли бы пообедать, а вы бы показали свои любимые места в Лондоне.
        — Одна моя подруга-американка называет это отправиться в поход по городу.  — Она улыбнулась.  — Я очень люблю проводить так время. Я согласна, но с условием.
        — Каким?  — Ник вскинул брови.
        — В воскресенье я угощу вас обедом.
        Он совсем не удивился. Сэм сразу производила впечатление человека крайне независимого. Сейчас он согласится, а в воскресенье что-нибудь придумает.
        — Хорошо. В котором часу?
        — В половине десятого.
        — Отлично.
        Ник объяснил себе, что это вовсе не свидание, просто Сэм Томпсон его заинтриговала и он еще не готов с ней расстаться.
        Глава 4
        — Как прошла съемка?  — поинтересовалась Мэнди.
        Ник понял, что она чувствует себя виноватой.
        — Все хорошо. Фотограф очень милая. Она постаралась сделать все, чтобы я не ощущал напряжения, и предложила самому выбрать снимки.
        — Она? Я думала…
        — Да, именно так.
        — Нет-нет, я просто думала, что тебе будет неприятно раздеваться перед женщиной, которую ты впервые видишь.
        Ник рассмеялся.
        — Она несколько раз повторила, что видит во мне лишь модель, а не мужчину.
        — Хорошо.  — Мэнди явно было любопытно.  — Она молодая или старая?
        — Это не важно. И даже не думай о том, чтобы опять с кем-то меня свести.
        Не стоит говорить сестре, что в воскресенье он обедает с тем самым фотографом, ведь это ничего не значит. Они просто погуляют по городу, будут говорить об архитектуре, затем пообедают и расстанутся на этот раз навсегда.
        Однако на следующий день Ник понял, что вновь обрести здравомыслие очень непросто. Он шел на работу по Флит-стрит и невольно отмечал, что оглядывает здания глазами фотографа. Сэмми очень бы здесь понравилось. Он не смог преодолеть соблазн и отправил ей сообщение.
        «У меня появилась идея, куда отправиться в воскресенье».
        «И какая?» — получил он вскоре ответ.
        «Главное, не забудьте камеру. На какой линии метро вы живете?»
        «На северной».
        «Встретимся на станции „Эмбанкмент“ в 9.30».
        В ответ пришел смайлик и краткая фраза, показавшаяся немного дерзкой.
        «Надеюсь, перерыв на кофе включен в ваш план?»
        Ник усмехнулся и напечатал:
        «Непременно».
        В воскресенье Сэмми очень нервничала. Глупо, конечно, но все же это ее первое свидание за много месяцев, да еще с человеком, чей образ жизни так отличается от ее.
        Ник Кеннеди очень ей нравился, ее влекло к нему. И это чувство определенно взаимно.
        Как он отреагирует на ее признание в том, что в подростковом возрасте она перенесла остеогенную саркому?
        Она не думала, что он убежит от нее без оглядки, испугавшись, ведь у его племянника тот же диагноз. Но будет ли он вести себя как ее семья, стараться опекать ее, делать огромную проблему из каждой мелочи? Если он близок с племянником, значит, он любит детей. Возможно, однажды ему захочется иметь своих. Это может стать серьезной проблемой. Перед началом лечения Сэм заморозила яйцеклетки, чтобы иметь возможность сделать в будущем ЭКО, но никто не даст гарантии, что ей удастся родить.
        Сэм боялась заводить разговор на эту тему, и не потому, что трусила, это было следствием опыта прошлых отношений с мужчинами. С каждым разом, когда они бросали ее, в душе крепло чувство, что ее нельзя считать полноценной женщиной.
        В душе она была рада встрече с Ником. Он занимался серьезным делом, производил впечатление человека, «застегнутого на все пуговицы», и все же решился раздеться для календаря. Это требовало внутренних усилий и наводило на мысль, что он личность неординарная.
        Возможно, их знакомство станет началом чего-то хорошего в ее жизни. Надо отбросить все мысли и не терять веры, несмотря на все предыдущие отношения.
        Ник Кеннеди отличается от всех ее знакомых мужчин.
        Если бы она узнала его чуть лучше, то смогла бы предугадать реакцию, а пока она будет молчать о том, что у нее был рак и сейчас она в состоянии ремиссии.
        Сердце забилось сильнее, когда он увидел Сэм на платформе станции метро. Она опять была вся в черном, хотя на этот раз футболка была без рукавов, что объяснялось не по-сентябрьски теплой погодой. На шее было красивое серебряное колье с зелеными шариками, а в ушах такие же серьги. Сэм выглядела потрясающе, но вела себя так, будто не замечала, как смотрят на нее мужчины. И это было еще одним качеством, которое нравилось ему в Сэмми Томпсон. Она всегда оставалась самой собой, и потому с ней было легко.
        Ник поздоровался и поцеловал ее в щеку.
        — Рад видеть загадочную женщину в черном,  — усмехнулся он.
        Она улыбнулась в ответ:
        — Я как-то не задумывалась над этим, но вы правы, я предпочитаю черный. Простите. Должно быть, это пережиток еще из колледжа.
        — Не извиняйтесь. Этот стиль вам очень идет. Мне нравятся ваши камни.
        — Эти зелененькие? Малахит. Одна из моих подруг стала ювелиром. Я люблю работы Эми и цвета, которые она использует. Она делает украшения с разными полудрагоценными камнями.
        — Моя сестра очень любит такие вещи. Скоро у нее день рождения, не могли бы вы дать мне телефон подруги, вдруг у нее найдется что-то для меня.
        — Разумеется. Напомните мне, когда зайдем в кафе. Видите, я не забыла ваше обещание.
        — Тогда пойдемте?  — улыбнулся Ник.
        Они вышли из метро и пошли по набережной Темзы.
        — Куда же мы идем?  — спросила Сэм, когда они свернули на одну из узких улочек.
        — Здесь неподалеку расположен один из судебных иннов[1 - Традиционная форма самоорганизации адвокатского общества в Англии и Уэльсе.] — Иннер-Темпл[2 - Одна из четырех юридических корпораций, или палат — Линкольнс-Инн, Грейс-Инн, Миддл-Темпл и Иннер-Темпл.].
        — Вы там работаете?
        Нику было приятно, что она догадалась.
        — Да. Не пугайтесь, мы не пойдем непосредственно в мой офис, но мне кажется, вам понравится то, что я покажу.
        Он привел ее на судный двор: темные здания, темные каменные стены с арочными окнами. В разных сторонах двора были каменные арочные входы, скамейки рядом с клумбами ярко-розовой герани.
        — Невероятно красиво. Я могу сделать фотографии или на это требуется разрешение?
        — Только в случае, если снимки будут использоваться в коммерческих целях, тогда надо прежде поговорить с представителями по связям с общественностью.
        — Вы не возражаете.  — Сэм достала камеру.
        — Поступайте, как вам удобно.  — Ник поднял руки.
        Он смотрел, как она делает снимки, принимая разные позы, чтобы поймать лучший ракурс. Ему никогда не приходило в голову снимать один и тот же предмет под разным углом и на разном расстоянии. Видимо, в этом и заключается мастерство профессионального фотографа.
        — Спасибо вам, Ник. Прекрасное место. Мне очень понравилось.
        Он подумал, что мог бы показать ей гораздо больше.
        — Пойдемте сюда,  — сказал он, указывая на арку.
        В следующем дворе была церковь, построенная из камня медового цвета. Она была круглая, с круглой же башенкой наверху.
        — Это церковь крестоносцев. Одна из четырех, сохранившихся по всей Англии. Я привел вас сюда, чтобы вы смогли сфотографировать как можно больше интересного, прежде чем начнется воскресная служба.
        — Я и не представляла, что нечто подобное существует. Значит, мы можем зайти даже внутрь?
        Ник кивнул:
        — Там сохранились надгробия тамплиеров. Думаю, они вам понравятся.
        Ей все очень понравилось. Не только само здание, но и цвета, которые давали лучи, проходящие сквозь витражные окна. Голубые, пурпурные и красные, они бросали свет на темные колонны, охранявшие надгробия.
        Ник остановился у одного из них:
        — Это Уильям Маршал. Он служил во времена правления четырех королей и был регентом при Генрихе Третьем. Рядом с ним покоится его сын Уильям.
        Надгробия были выполнены из камня и повторяли формы тела рыцарей при полном вооружении и в доспехах. Им ведь уже около тысячи лет, а они лишь чуть потемнели от времени. Сэмми была очарована и сделала немало снимков.
        — Прекрасная церковь. Умиротворяющая атмосфера,  — прошептала она.  — Изнутри она не кажется такой старой, как на самом деле.
        — Она серьезно пострадала во время лондонского блица Второй мировой,  — шепотом ответил ей Ник,  — поэтому ее отреставрировали. Но я могу показать вам кое-что действительно очень старое.
        Он указал на ворота из двух арок, украшенные металлом. Сэмми фотографировала все, на что падал взгляд.
        — Пойдемте.
        Ник вывел ее на улицу, и они пошли по длинной аллее, конца которой, кажется, не будет никогда.
        Через некоторое время Сэм не выдержала и попросила его остановиться.
        Ник обвел рукой деревья:
        — Эти платаны были высажены на аллее во времена королевы Виктории.
        Они полюбовались садом пионов рядом с древней стеной и глициниями, свисающими с кованой изгороди.
        — Удивительно, что такой сад расположен в самом центре города, совсем рядом с Темзой. Потрясающе. А я считала, что хорошо знаю Лондон.
        — Многие люди не подозревают о существовании этого места. Здесь приятно погулять жарким днем. Если я не в суде, иногда прихожу сюда на ланч. Люблю посидеть и подумать над сложными юридическими вопросами.
        Сэм заметила в стороне медного цвета солнечные часы с фигуркой Пегаса в центре.
        — А почему Пегас?
        — Он символ Иннер-Темпл. Говорят, это сделал Роберт Дадли.
        — Возлюбленный Елизаветы Первой?
        — Тогда он был ее шталмейстером. В середине шестнадцатого века он устраивал здесь рождественские гулянья, его последователи избрали для себя символом Пегаса. Поэтому он здесь.
        — Красивые часы. Мне кажется, Дадли был мерзавцем, ему было удобно, чтобы жена упала с лестницы и сломала себе шею.
        — Мы никогда не узнаем правду о ее гибели.
        Сэмми помолчала.
        — А вы бы стали защищать Роберта Дадли в суде, если бы его призвали к ответу за убийство супруги?
        Ник задумался на несколько секунд.
        — Если бы он просил, то да.
        Сэм посмотрела на него очень внимательно.
        — А стали бы защищать человека, будучи полностью уверенным в его виновности?  — Этот вопрос действительно ее волновал.  — Как можно защищать преступника?
        Ник улыбнулся:
        — Это первое, о чем люди спрашивают барристера. Во-первых, по закону, каждый человек невиновен, пока не доказано обратное. Во-вторых, любой гражданин имеет право на представительство в суде, и мы не можем ему отказать по причине личной антипатии или потому, что не верим в его невиновность. Барристер подчиняется закону и этике. Если мой клиент виновен, я не могу заявить в суде, что он невиновен, я также не имею право призывать кого-то к лжесвидетельству — за это следует наказание.
        — Он мог бы уйти от ответственности?
        — Эта работа обвинения, они должны доказать его вину. Суд обязан выслушать обе стороны, таков закон правосудия. Я же, как адвокат, забочусь о том, чтобы у моего клиента были равные права со всеми остальными подсудимыми.
        Получается, Ник высокопрофессиональный человек.
        — А если бы подсудимый признался вам в своей вине, вне зависимости от того, как пройдет суд?
        — Тогда бы я посоветовал ему сразу признаться, потому что в суде правда все равно всплывет.
        — А он бы заявил, что будет настаивать на своей непричастности?
        — В таком случае я имею право отказаться от защиты. Я также имею право отказаться, если выступаю как свидетель, в данном случае имеет место конфликт интересов. Порой бывает, что невиновный оказывается виновен и наоборот. Важно, чтобы суду были представлены полные доказательства, чтобы было вынесено верное решение.
        — Значит, вы бы не стали отказываться от клиента, если он виновен?
        — Порой в вопросах виновности не бывает черного и белого.
        Сэм нахмурилась.
        — Что это значит?
        — Смотрите, допустим, у меня есть клиент — назовем его Том,  — его обвиняют в краже дорогой ручки из магазина.
        — Это же воровство.
        — Только в том случае, если он взял ручку намеренно и обдуманно. Том ведь мог случайно прихватить ручку и намеревался вернуть ее. Или ему угрожали. Допустим, если он не украдет и не принесет кому-то ручку, его близким будет плохо. Или Тому всего девять лет, и он не может нести уголовную ответственность. Или он признан слабоумным, и вообще не может привлекаться к суду.
        Сэм задумалась.
        — То есть даже если Том взял ручку, то он может оказаться невиновным?
        — Именно. Виновность — сложная штука. Важно, чтобы суду стали известны все факты и он вынес верное решение.
        — Вы действительно любите свою работу.
        Она видела, как горят его глаза, с каким жаром он все ей объясняет.
        — В этом я виновен,  — произнес Ник с улыбкой.  — Не все меня понимают.
        Если вы всецело увлечены работой, если вы трудоголик, это может стать причиной многих проблем в личной жизни, если тот, кто рядом, не понимает, насколько важна для вас работа. Сэмми знала, что это такое.
        Не поэтому ли Ник холостяк? Его девушке надоело всегда быть на втором месте? Впрочем, ее это не касается.
        — Я тоже очень люблю свою работу,  — призналась она.  — В этом нет ничего страшного.
        — Рад за вас. Но я хотел еще кое-что вам показать.
        Ник увлек ее в лабиринт зданий.
        — Старые уличные фонари,  — ахнула Сэм, останавливаясь посреди улицы.  — Какие красивые. Удивительная форма, как на старых рождественских открытках. Не представляю, что когда-то мимо них ходили дамы в кринолинах и мужчины в цилиндрах.
        — Так и было, потому что их установили в эпоху Виктории. Это газовые фонари. Вечером они смотрятся потрясающе, кажется, будто вернулся во времена Диккенса. Некоторые из них в Миддл-Темпл он описал в своих книгах.
        Сэм оглядела украшенные лепниной фасады.
        — Удивительно. Ник, вы работаете в таком красивом месте.
        — Пользуюсь привилегированным положением. Кстати, я обещал вам кофе. Как полагаете, еще не рано для второго завтрака?
        Сэм растерянно посмотрела на часы.
        — О, простите. Я и не думала, что так долго фотографировала. Кажется, немного увлеклась… Извините меня.
        — Нет нужды извиняться,  — остановил ее Ник.  — Я ведь сам привел вас сюда, и мне приятно, что вам понравилось.
        — Итак, кофе и завтрак,  — решительно произнесла Сэм.  — Прекрасное место для того и другого. И помните, мы договорились, я вас угощаю.
        Ник открыл рот, чтобы возразить, но передумал.
        — Хорошо. Тогда — сюда.

* * *
        Ник был уверен, что Сэм будет настаивать, что именно она должна оплатить счет. Возможно, ее бывший возлюбленный был человеком властным, который никогда ее не слушал. Никакая другая причина, по которой такая восхитительная женщина, как Сэм Томпсон, может быть одинока, просто не приходила ему в голову. Скорее всего, мужчина пытался ее себе подчинить. И пытался очень настойчиво.
        Впрочем, и его послужной список оставлял желать лучшего. Ник не верил в любовь, а потому не имел права позволить его отношениям с Сэм развиваться, ведь в результате он причинит ей боль. После завтрака он найдет благовидный предлог расстаться с ней. Здесь нет ее вины, все дело в нем.
        Ник шел рядом с Сэм, погруженный в свои мысли. Руки их пару раз соприкоснулись, отчего пальцы стало покалывать. В третий раз он попытался удержать ее, и она не сопротивлялась, но даже не посмотрела на него. Почему? Из скромности?
        К своему стыду, Ник ощущал себя подростком, который боится взять понравившуюся девочку за руку. Уже очень давно ни одна женщина не вызывала в нем таких чувств, и это давало повод пересмотреть недавно принятое решение. Будет ли так плохо с его стороны позволить себе встречаться с ней, зная, что ничем хорошим это не кончится? Обязательно ли им обоим в конце будет больно? Может, ему стоит рискнуть?
        В этот момент они подошли к кафе, которое выбрал Ник.
        — Вам нравится?  — спросил он, кивком указывая на дверь.
        Сэм окинула взглядом меню на стекле у входа:
        — Вполне. Спасибо. Мне будет трудно выбрать что-то одно, потому что я люблю все, что здесь перечислено.
        Ее отношение к еде в очередной раз его порадовало. Последние его подруги настолько щепетильно относились к тому, что лежит в их тарелке, что забывали получать удовольствие от трапезы. Это значит, что с Сэм он может расслабиться и насладиться завтраком. Это показалось ему хорошим поводом увидеть ее снова.
        В зале их приветствовала официантка, проводила к столику в тихом месте и кивнула на просьбу принести кофе, пока они изучат меню.
        Через несколько минут Сэм откинулась на спинку и вздохнула:
        — Никак не могу выбрать между ореховыми вафлями с ягодами и греческим йогуртом, яйцами по-флорентийски и омлетом с копченым лососем и ржаным хлебом.  — Лицо ее стало печальным.  — Но все вместе я просто не съем.
        — Есть два способа сделать выбор.
        — Да? И каких?
        — Мы еще раз придем сюда на завтрак и закажем то, от чего вы решите отказаться, или закажем два блюда и поделим их пополам.
        Мысленно он добавил, что еще приятнее будет сделать и то и другое. Чем лучше он узнавал Сэмми, тем больше она ему нравилась, тем отчетливее он понимал, что хотел бы проводить с ней больше времени. Пусть даже ему самому такие желания были непривычны.
        — А что вы предпочитаете, если мы решим поделиться?
        — Омлет и вафли.
        — Так и решим. А еще свежевыжатый сок из красных апельсинов и кофе.
        — Полностью согласен.
        Вернулась официантка, и Сэм сделала заказ за них обоих. Ник не привык к такому, но ему очень нравилась ее независимость.
        Сэм сделала глоток сока и с наслаждением зажмурилась.
        — Почти так же вкусно, как в Венеции.
        — В Венеции?
        — Я пила его, когда мы завтракали на Гранд-канале. Это было удивительно. Прямо перед нами покачивались гондолы, один из гондольеров заметил, что мы на них смотрим, и пропел нам серенаду. Мы были в восторге.
        — Кто «мы»?
        — Я, Клэр и Эшли. Клэр и Эш дружат еще со школы, а я познакомилась с Клэр в художественной школе — она училась работе с тканью, а я фотографии. Мы были прекрасным трио.
        — Были?
        — Помните, я показывала вам свадебные фотографии? Эш вышла замуж в прошлом году, а Клэр весной этого года.  — Сэм пожала плечами и улыбнулась.  — Разумеется, мы проводим время вместе в Лондоне, но отдыхать втроем уже не ездим.
        Получается, сейчас Сэм немного одиноко? У него тоже было такое. Порой он просыпался в три часа ночи, и постель казалась слишком большой и пустой. В голове проносились слова, сказанные отцом много лет назад: «На любовь, в отличие от работы, никогда нельзя полагаться. Отдай любимому делу всего себя, и заберешься на вершину. Если отдашь свое сердце любви, она лишь разобьет его и посмеется над тобой».
        С возрастом и накопленным опытом Ник понял, что отец говорил так от боли и гнева, когда распался его брак. Эдвард Кеннеди так и не пришел в себя после этих событий, он с головой ушел в работу, переехал в Брюссель, для того чтобы сделать карьеру. Ник уже проделал половину того пути, что отец. Эдварду удалось многое, он почти достиг вершины, но Ник был уверен, что отец по-прежнему одинок и несчастен.
        По крайней мере, для себя Ник не желал такой судьбы. Он мечтал, чтобы в жизни нашлось место и работе, и любви. Когда он встретил Наоми, казалось, она тот человек, который способен дать ему все. Она вдохновляла его, на какое-то мгновение показалось, что жизнь вполне удалась.
        Однажды он пришел домой раньше и понял, что брак его был совсем не таким, каким он его видел. Отец прав: жена разбила ему сердце и посмеялась над ним. Так поступила мама с отцом. Возможно, в произошедшем в личной жизни есть и вина его, Ника, ведь он много времени уделял работе, гораздо больше, чем жене. Он ошибочно полагал, что она его понимает, что ее все устраивает.
        Ник поморщился и прогнал навязчивые мысли. Он не будет думать об этом, особенно здесь и сейчас.
        Когда принесли заказанные ими блюда, Ник обратил внимание, что Сэм первым делом потянулась к вафлям.
        — Разве не лучше сладкое оставить на потом?  — не смог удержаться он от вопроса.
        Сэм подняла на него глаза.
        — Разве вы не слышали? Жизнь коротка, мы не всегда успеваем съесть десерт, поэтому надо начать с него. Отличная философия.
        Он сразу подумал о Зандере и решил, что Сэм тоже вспомнила сестру. Желая отвлечь ее от грустных мыслей, он произнес:
        — Можно попросить вас показать фотографии, которые вы сделали сегодня?
        — Конечно.  — Она вытащила из кофра камеру и протянула Нику.
        Опять их пальцы соприкоснулись, и по телу побежала дрожь. На несколько секунд он задержал взгляд, и по ее глазам понял, что она испытывает то же самое. Внезапное притяжение. Также он понял, что ни один из них к этому сейчас не готов. И все же что-то в Сэмми вызывало любопытство и желание узнать ее лучше. Несмотря на то, что он больше не верит в любовь. Впрочем, у них ведь все может быть по-другому, поскольку она так же предана своему делу, как и он. Сэм была человеком откровенным, он не верил, что она, как Наоми, может говорить не то, что думает.
        — Чудесные фотографии. Я не обращал внимания на те детали, которые вы подметили. Отделка окон, рисунок камня, чеканка. Вы заставили меня на многое посмотреть под другим углом.
        — Это моя работа. Вы тоже заставили меня пересмотреть свои взгляды, когда говорили о виновности и невиновности человека.
        — Это моя работа,  — усмехнулся Ник.  — Сэмми, вы заняты сегодня днем?
        — У меня не было никаких планов, а почему вы спрашиваете?
        Ник решил рискнуть.
        — Мне очень приятно проводить с вами время, и я не хочу, чтобы наш день так быстро закончился.
        — О.  — Щеки ее залились румянцем.  — Знаете, я тоже.  — Голос ее дрогнул.
        — Учитывая, что Трафальгарская площадь за углом, я предлагаю пойти в художественную галерею. Хотя, наверное, не очень правильно снимать в картинной галерее.
        Сэм рассмеялась:
        — Не волнуйтесь. Я всегда рада посетить Национальную портретную галерею. Это для меня удовольствие.
        — Но вы ведь любите фотографию и свою работу.
        — Как и вы. И я полагаю, ваша семья так же критически относилась к этому, как и моя.
        — Любимая фраза моей сестры: «Ты слишком много работаешь». Но как иначе я могу стать настоящим профессионалом и достигнуть самых высот?
        — Полностью согласна. Разумеется, можно добиться успеха и благодаря семье, но разве это будет означать ваш личный рост?  — Она помолчала.  — А я хочу добиться максимума того, что могу.
        Ее взгляды так похожи на его собственные. У Ника появилось ощущение, что он встретил женщину, которая могла бы его понять. Впрочем, такое уже случалось. Он был уверен, что Наоми поможет ему реализоваться как личности и дождется момента, когда он сможет больше времени уделять ей и семье. Однако все закончилось, как у отца и сестры. Он доверился человеку, с которым, казалось, мыслит одинаково, но у него были скрытые намерения. Человеку слишком слабому, способному лгать.
        — Ник?
        — Простите. Задумался.  — Он заставил себя улыбнуться.  — Значит, идем в галерею?
        Сэм извинилась и удалилась в дамскую комнату, он решил воспользоваться ситуацией и оплатить счет. Оказалось, Сэм его опередила — она заплатила по дороге.
        — Спасибо за завтрак,  — сказал он, когда она села напротив.
        — Рада, что вам понравилось. К тому же была моя очередь платить. Вы ведь заказали ужин, помните?
        Ник мог поспорить, но ему нравилось, что эта женщина стремится быть самостоятельной и не ждет, что о ней будут заботиться.
        Они шли по улице к галерее, взявшись за руки. Когда он прикоснулся к ней, она чуть повернулась, и взгляды их встретились.
        Неожиданно Сэм рассмеялась.
        — Это происходит только со мной или вам тоже кажется, что нам по семнадцать лет?
        — Да, пожалуй. Я думаю о том, что у меня должны быть сальные, давно не стриженные волосы, прыщи и я должен читать вам ужасные стихи собственного сочинения.
        Сэм опять засмеялась.
        — Я уверена, вы были очень симпатичным подростком.  — Она покраснела.  — Так подсказывает мне чутье фотографа.
        — С благодарностью принимаю ваш комплимент. Кстати, полагаю, и вы были красавицей.
        — Нет,  — отмахнулась Сэм.  — Я была совсем обычной.
        Почему-то он ей не верил.
        Они весь день бродили по галерее, и Сэм учила его, как смотреть на портрет.
        — Смысл портрета в том, чтобы рассказать о личности. На старинных портретах важно обращать внимание на задний план. В современных работах надо попытаться уловить передаваемые вибрации и сосредоточиться на человеке.
        Глаза его озорно сверкнули.
        — Мне нравится, когда вы говорите как учитель.
        — Простите.  — Она потупила взгляд.  — Я становлюсь занудной, когда погружаюсь в любимый предмет.
        — Мне совсем не скучно, поверьте. Ведь это совершенно новые для меня знания. Кроме того, совсем недавно я сам долго рассуждал о юриспруденции.
        И тогда она сказала, что тоже любит свою работу. Это то, чего не было у них с Наоми. Это чувство будоражило кровь и согревало изнутри.
        — А ваши работы здесь представлены?  — поинтересовался он.
        Сэм тихо засмеялась:
        — К сожалению, их нельзя еще поставить в один ряд с теми, что создали Дэвид Бейли или лорд Личфилд. Но может, однажды…
        — А какой самый любимый портрет, который вы сделали?
        Сэм задумалась.
        — Я могу назвать минимум полдюжины. Впрочем, пожалуй, Фредди, он трейсер.
        — Вы имеете в виду, он носится по всему Лондону, прыгает с крыш и залезает на стены?
        — Как говорит Фредди, это означает «самовыражение без ограничений движения». Но, да, можно и так сказать. Чтобы сделать портрет и взять интервью, мы с журналистом бегали вместе с ним. Фредди уверен, понять, кто ты, можно, только дав телу возможность действовать без лимита. Если научиться преодолевать физические препятствия, то с легкостью преодолеешь и стресс в жизни. Его философия меня удивила.
        — Неплохие мысли. И вы прыгали с ним по крышам?
        — Не с камерой, конечно, нет — страховка ни за что бы не покрыла возможные повреждения.  — Она улыбнулась.  — А журналист — да.
        — Вы смелая.  — Он вскинул брови.  — Или ищете острые ощущения?
        — Ни то ни другое. Жизнь коротка, надо не упускать возможность попробовать что-то новое, даже если на первый взгляд это пугает. Если убрать границы, жизнь будет интереснее, полнее и потом не о чем будет жалеть.
        — Мне нравится ваша философия. И что у вас еще в списке запланированного?
        Ему показалось, она вздрогнула. Может, эти слова напомнили ей о сестре?
        — Простите. Мне надо было по-другому выразиться.
        — Например, что я хочу успеть сделать до смерти.  — Она поджала губы.  — Самым заветным желанием всегда было подняться над Землей, туда, где видны ее голубые очертания и черный космос. Мне бы хотелось все это сфотографировать.  — Она посмотрела прямо ему в глаза.  — А у вас? Что в вашем списке?
        — Большинство мест, которые я хотел бы увидеть, в современном мире стали точками напряженности, ехать туда нет смысла. Но есть и выполнимые вещи, я мечтаю посмотреть на китов и полярных медведей в Канаде. И увидеть северное сияние.
        — Заказывайте тур,  — мгновенно отозвалась Сэм.
        Да. Но он хотел, чтобы рядом был человек, способный разделить его чувства.
        — С моей работой это проблематично,  — ответил Ник, понимая, что это слабое оправдание.
        — Неплохо посвящать много времени работе, но надо не забывать и об отдыхе,  — осторожно заметила она.  — Чтобы дать себе шанс восстановить силы.
        Видимо, выражение лица подсказало ей, что в нем борются противоречивые чувства, потому что она усмехнулась.
        — Я уверена, человек должен жить полной жизнью. Хорошо работать и отлично отдыхать.
        Ник убедил ее позволить ему угостить ее кофе с пирожным в кафетерии галереи. Когда был сделан последний глоток, он произнес:
        — А я могу проводить вас до дома?
        — Благодарю, Ник, но я взрослый человек и способна добраться сама.
        Напряженные нотки в ее голосе его удивили. Он был уверен, что обоим понравилось, как они провели время. Сейчас ему явно лучше отступить.
        — Простите. Я немного старомоден в некоторых вопросах.
        — Я понимаю, учтивость, хорошие манеры. Извините, что я так отреагировала.  — Она резко выдохнула.  — Скажем так, я устала от того, что моя семья постоянно меня опекает. Они хотят завернуть меня в пуховое одеяло и не дать пошевелиться. Это сводит с ума.  — В глазах ее мелькнул испуг. Может, ему показалось?  — Возможно, причина в том, что я младшая в семье,  — объяснила она.
        Ник тоже был младшим, но никто не пытался его опекать сверх меры. Когда о романах матери стало известно, Мэнди уже училась в университете, а он остался с отцом, который был слишком зол на весь мир, чтобы думать даже о том, что говорит. Эдвард Кеннеди вывалил на сына-подростка немало вещей, о которых ему лучше было не слышать.
        Ник заставил себя встряхнуться. Сейчас не время для этих воспоминаний.
        — Разумеется, фотограф, которая бегает с трейсером и мечтает сфотографировать Землю с орбиты, не заслуживает, чтобы ее заворачивали в теплое одеяло.
        — Мы можем найти компромисс.  — Сэм посмотрела ему в глаза.
        — Какой?
        — Вы проводите меня до метро.
        — Согласен.
        Ему было приятно, что на этот раз она сама взяла его за руку.
        У входа на станцию они остановились.
        — Я прекрасно провел время,  — признался Ник.  — Спасибо вам.  — Он наклонился, чтобы поцеловать ее в щеку, но странным образом коснулся ее губ. Осторожно, будто пробуя на вкус.
        По телу словно пробежал электрический разряд. Отпрянув, он посмотрел ей в глаза и увидел, что она шокирована и удивлена одновременно.
        — Ник, я…  — Слова застряли в горле, и она покачала головой.
        — Да, я тоже,  — поспешил сказать он и отступил на шаг назад, когда увидел на ее лице растерянность.  — Увидимся, Сэм.  — Сейчас, как никогда, он был уверен, что этого не случится. Не оглядываясь, он пошел по улице к своему дому, до которого было около получаса пешком.
        Поцелуй действительно стал для Сэмми неожиданным. Она не думала, что Ник на это решится. Скорее всего, он намеревался поцеловать ее в щеку, как и она, но они оба неловко повернулись, и губы их соприкоснулись. Должно быть, случайно.
        Она размышляла об этом всю дорогу домой. Часть ее боялась начинать новые отношения, которые могут тоже закончиться ничем. Она поделилась с Ником своими взглядами. И все было правдой. Она всегда рада испробовать что-то новое в жизни. Если позволить себе стереть границы и жить полной жизнью, испробовать даже то, что сначала пугает, потом не придется сожалеть о невыполненном.
        Роман с Ником Кеннеди был именно тем пугающим шагом. Сэм была уверена, что она достаточно сильная, чтобы справиться. А если он увидит ее шрам и убежит? Что ж, он не будет первым. Даже если вид ее ноги его не испугает, станет ли она той женщиной, которая ему нужна? Страх в душе был так силен, что она не осмеливалась говорить о нем даже с сестрой и лучшими подругами. Они наверняка скажут, что это глупости, но от этого страх не исчезнет. Кроме того, у нее будут трудности с зачатием, им придется пройти через процедуру ЭКО, и никто не может дать гарантии, что успешно. От одной мысли об этом Сэм чувствовала себя неполноценной женщиной. Умом она понимала, что это, возможно, глупо, но ничего не могла с собой поделать.
        Если она откажется от романа с Ником, будет ли она потом жалеть?
        Она внезапно почувствовала себя очень одинокой. Это случалось все чаще после замужества Клэр и Эшли. Она единственная из трио жила одна. Или причина щемящего чувства не только в этом? Есть лишь один способ это проверить. Сэм достала телефон и медленно напечатала:
        «Спасибо за прекрасный день».
        Ник ответил не сразу.
        «И вам спасибо».
        Дань вежливости? Или он старается быть осторожным после того, как она отреагировала на его предложение?
        Пора проявить храбрость и назначить еще одно свидание. Первые три раза всегда были в ее жизни безопасными. Это она может себе позволить.
        «Может, нам устроить нечто подобное на следующей неделе, если ты свободен?»
        Если он сейчас отступит, она сделает то же самое. А если нет… может, у них будет вполне приятный роман.
        Ответ пришел с большей задержкой, чем в первый раз. Сэмми даже не заметила, как сильно сжимает телефон от напряжения.
        «Днем или вечером?»
        «Все равно. Я в отпуске и ничего не планировала!»
        Он ответил быстро.
        «Минимум три дня я буду в суде. Но вечерами свободен».
        «Отлично. Ты не боишься высоты?»
        На этот раз Ник не стал писать, а позвонил.
        — Что ты задумала? Нечто похожее на паркур?
        — Нет. Но на высоте. Кое-что из моего списка желаний. Но думаю, тебе понравится.
        — Приглашаешь меня на крышу небоскреба Шард? Я согласен. Высота для меня не проблема.
        — Нет, не Шард. Это другое. Оденься попроще. Я напишу тебе, где и когда мы встретимся. Чао!
        Сэм поспешила отключиться, пока окончательно не выставила себя дурой.
        Глава 5
        Заказав билеты, как и планировала, Сэм отправила Нику сообщение:
        «Мой ученый друг, в твоем гардеробе есть такая вещь, как джинсы?»
        Он не отвечал ей до самого ланча, очевидно, был в суде. И он не отправил сообщения, а опять позвонил.
        — Конечно, у меня есть джинсы, Сэмми. Что за вопрос?
        — Мы встретимся в четверг вечером, и я прошу тебя их надеть. Спортивные штаны подошли бы лучше, но это не обязательно.
        — Джинсы и спортивные штаны? В чем дело? Куда мы идем?
        — Веселиться. Я уже говорила тебе, что я много и напряженно работаю, поэтому люблю хорошо отдыхать.
        — Это правильно. Может, ты хотя бы намекнешь или хочешь испытать меня на сообразительность?
        Сэм не могла сдержать смех.
        — Станция метро «Северный Гринвич». Большего тебе знать не следует. Время пришлю сообщением.
        — Хм,  — только и произнес Ник, но она уловила смех в его голосе.
        Когда Ник и Сэм встретились в четверг вечером, она сделала пируэт:
        — Надеюсь, ты заметил, что сегодня я не в черном.
        На ней были вытертые джинсы, облегавшие тело, словно вторая кожа, розовая футболка и тряпичные тапочки в тон. Ник был поражен первым возникшим у него желанием — отнести ее на руках к себе домой и снять с нее всю одежду. Очень медленно.
        — Ты прекрасно выглядишь,  — произнес он, надеясь, что на лице не отразились его мысли, а она не умеет их читать.  — Куда мы идем?
        — На стадион. Арена ноль два. Я купила два билета на вечерний подъем, так что не думай пытаться все оплатить. Все ясно?
        — Так точно, мэм.  — Ник щелкнул каблуками и отдал честь.
        — Отлично. Я рада, что ты не забываешь свое место, мой ученый друг.
        Глаза ее светились и стали еще красивее. Рядом с ней ему весело, а это чувство было почти забыто за годы после развода, ну, если не считать времени, проведенного с племянниками.
        — Мы поднимемся на Купол?
        — Да. Ты ведь сам начал разговор о списке желаний, а это как раз одно из них. Обе мои подруги страшно боятся высоты, но ты сказал, что это не о тебе, поэтому я решила воспользоваться случаем.  — Она помолчала и нахмурилась.  — Подожди. Ты ведь раньше этого не делал?
        — Никогда.  — Ник подумал, что его племянникам это точно понравилось бы. Может, ему еще раз пойти с ними? И пригласить Сэмми. Впрочем, он еще не знал, любит ли она детей. К тому же еще слишком рано организовывать семейные встречи. Ведь это их второе свидание. Да, слишком рано. Им надо узнать друг друга лучше.
        Ник напомнил себе, что надо жить настоящим моментом.
        — И я жду этого с нетерпением.
        — Я тоже.  — Сэм вспыхнула от радости.  — Это должно быть здорово.
        Ник согласно кивнул. Особенно потому, что он сможет разделить свои эмоции с ней.
        После инструктажа по безопасности они вместе со всеми надели специальные костюмы и ботинки. Затем пристегнули карабины к канатам вдоль дорожки и двинулись вперед.
        Внезапно один человек впереди споткнулся и упал, и подвесная дорога закачалась. Мужчина перед Сэм остановился, и ей пришлось сделать то же самое.
        Ник едва не налетел на нее и положил руки ей на плечи, чтобы помочь обоим сохранить равновесие.
        — Ты в порядке?  — спросил он.
        — Да. Такое случается, особенно на пути вниз. Ничего страшного, с нами все будет хорошо.
        Наконец они добрались до смотровой площадки на Куполе. Сэм достала телефон и сделала несколько панорамных снимков. Ник огляделся и увидел башню Канэри-Уорф, Шард, небоскреб «Корнишон», обсерваторию Гринвич и башню в Олимпийском парке. Но больший восторг вызывал заход солнца в стороне от башни Канэри-Уорф. Теперь он понял, почему это было в списке ее желаний. Открывающийся вид — мечта фотографа.
        — Удивительный вид,  — не сдержался Ник.
        Сэм просияла.
        — Я надеялась, что тебе понравится. Смотри, как красиво подсвечены небоскребы. Знаешь, давай сделаем селфи вместе?
        Ник рассмеялся:
        — Странно слышать такое от профессионального фотографа.
        — Ничего подобного. Селфи тоже может получиться хорошим кадром. Если вытянуть руку и отрегулировать приближение-удаление, то не получишься с носом-картошкой и большими ушами.
        — Носом-картошкой?
        Сэм рассмеялась:
        — Одна обезьяна отобрала у человека фотоаппарат и сделала несколько селфи. Ты бы их видел.
        Сэм сфотографировала их вместе на фоне шпилей на Куполе. Нику было приятно пусть ненадолго, но прикоснуться к ней, хотя они и были в толстых костюмах, не дававших возможности ощутить ее тело.
        — И вот мы здесь, наверху,  — обратилась Сэмми к сопровождавшему их инструктору.  — Можем мы почувствовать себя Джеймсом Бондом?
        — Вы имеете в виду тот момент, когда он сползает по Куполу? Боюсь, что нет,  — засмеялся тот.
        — Жаль,  — заключила Сэм и принялась готовиться к спуску.
        Внизу, когда они сняли костюмы и поменяли обувь, Ник хитро посмотрел на Сэм:
        — Знаешь, мне кажется, ты была не вполне откровенна, когда говорила, что не ищешь острых ощущений. Все эти подъемы, паркур по городу, желание подняться на орбиту Земли…
        — Ничего подобного. Кстати, после встречи с Фредди я ничем подобным не занималась. Просто я считаю, что из зоны личного комфорта надо периодически выбираться. Жизнь коротка, надо использовать каждую ее секунду.  — Она огляделась.  — Знаешь, у меня появилась отличная идея.  — Она приподнялась на цыпочки, взяла его лицо в свои ладони и поцеловала в губы.
        Они были мягкими и теплыми и почему-то имели вкус клубники. Ник не мог не ответить. Он обнял ее и крепко поцеловал.
        Сэмми Томпсон сводила его с ума.
        Он не помнил, когда последний раз его влечение к женщине было таким сильным. Он всегда считал себя разумным и осторожным, обычно он несколько месяцев встречался с кем-то, прежде чем лечь в постель. Однако Сэм будила в нем желание немедленно заняться с ней любовью, и он не представлял, чего в этом больше — волнующего или пугающего.
        — Действительно, отличная идея,  — произнес Ник.  — Только я сейчас ничего не соображаю, а так все хорошо. Спасибо тебе.
        — Ты вышел из своей зоны комфорта?
        — И да и нет. Но мне этот способ может очень понравиться. А тебе?
        — Обычно я не поступаю так с совершенно незнакомым человеком.
        — Ну, теперь мы не совсем чужие друг другу. Кроме того, ты видела меня голым, что дает тебе неоправданное преимущество,  — добавил он, понизив голос.
        К удивлению Ника, лицо ее стало одного цвета с футболкой.
        — В этом нет ничего плохого, ты ведь был моделью.
        — И все же я был раздет, поэтому теперь я должен увидеть тебя голой, так будет честно.
        Глаза ее сверкнули.
        — Так, значит?
        Ник прижал ее к себе:
        — Это лучший день, о котором я не мог и мечтать.
        Лицо Сэм по-прежнему было залито краской, но он отметил, что она не вырвалась из объятий и не отступила в сторону. Его охватила радость предвкушения. Готовы ли они оба переступить через принципы?
        — Нам надо поместить твое фото на обложку календаря. Когда люди увидят этот торс и пресс, мы будем продавать его тоннами.
        Эти слова развеяли его сомнения. Значит, она просто над ним подшучивает, что ж, тогда лучше не делать поспешных шагов и принять ее игру.
        — Все, не будем об этом,  — прорычал Ник.  — Ты спешишь или мы можем поужинать?
        — Можем. Зайдем в один из ресторанов прямо здесь?
        — Согласен. Но за ужин плачу я, ведь ты купила билеты.
        Сэм улыбнулась и кивнула:
        — Спасибо.
        Они зашли в одно из заведений в здании стадиона и принялись читать меню.
        — Ты сначала закажешь десерт, верно?  — не удержался Ник от вопроса.
        Сэм наморщила нос.
        — Да, но в меню только шоколадные десерты.
        — Это проблема?
        Она кивнула:
        — Терпеть не могу шоколадные десерты.
        — Ты не любишь шоколад?  — Ник был поражен. Он был уверен, что все женщины любят шоколад.
        — Я люблю шоколад, но не шоколадные пудинги, торты или мороженое. Знаю, я странная. Мне об этом очень часто говорили.
        Ник усмехнулся:
        — Один мудрый человек сказал мне однажды, что, если что-то нравится или не нравится, это означает только, что тебе что-то нравится или не нравится, ничего больше, и уж точно не означает, что у тебя мещанские или в данном случае странные вкусы.
        Сэм весело рассмеялась. Несомненно, она вспомнила их разговор в его квартире.
        Сэм выбрала чизкейк с соленой карамелью — единственное, что было не шоколадное в меню,  — а затем несколько блюд, которые они опять решили поделить: курицу с лимоном и имбирем, «рваную» свинину, жареный сладкий картофель, фаршированные перцы и салат с киноа.
        — Что будешь пить?  — спросил Ник.
        — Думаю, они вполне смогут приготовить для тебя какой-нибудь коктейль, возможно, я бы тоже выпила. Или просекко.
        — Ты можешь заказать коктейль с просекко и получить лучший результат. Давай узнаем у бармена, я буду то же самое.
        После того как они объяснили бармену, какие заказали блюда, он приготовил им коктейль с просекко, имбирем и ликером «Лимончелло».
        — Прекрасно,  — одобрила Сэм, сделав глоток.  — Мне нравится.
        — И мне,  — согласился Ник.
        Еда была превосходной, но компания все же лучше. Нику было легко с Сэм, они много смеялись и говорили о совершенно разных вещах. Когда они тянулись взять что-то со стоящих посредине стола тарелок, пальцы их часто соприкасались, и от этого жар бежал по венам. Мысли об их недавнем поцелуе никак не шли из головы. Он мечтал еще раз прикоснуться к ее мягким губам, дотронуться до ее кожи и понять, какова она на ощупь.
        В Сэм Томпсон было нечто особенное. Но готова ли она подпустить его так близко? Его снова и снова занимал вопрос: почему она одна? Она красива, мила и видит мир не так, как многие. Ник решил, что все же ее кто-то обидел, поэтому она боится новых отношений.
        Сможет ли она ему довериться? И сможет ли это сделать он сам?
        Она была совсем не похожа на Наоми. Она подкупала своей простотой и искренностью. Она не сможет плести паутину лжи и обвинить во всем мужчину, который, по сути, не сделал ей ничего плохого.
        Закончив ужин, они вышли из ресторана и пошли, взявшись за руки, к станции метро.
        — Сэмми, я понимаю, что ты достаточно взрослая, чтобы позаботиться о себе, но мне будет приятно проводить тебя до дома,  — решился предложить Ник. Увидев, как она вскинула брови, он печально улыбнулся.  — Хорошо, признаю, мне приятно быть рядом с тобой, и я хочу немного продлить этот вечер. Разве проводить тебя домой не прекрасный повод?
        — А остановившись у входной двери, ты, полагаю, будешь ждать, когда я приглашу тебя на кофе?
        — Не обязательно. Но было бы неплохо. Я приму твое приглашение с удовольствием.
        — Даже если этот кофе не будет приготовлен в такой шикарной итальянской кофеварке, как твоя?
        Ник рассмеялся:
        — Я буду рад получить из твоих рук даже треснутую кружку растворимого кофе без кофеина с молоком долгого срока хранения, которое почти испортилось.
        Она не смогла сдержать смех.
        — Никогда не поверю. С такой кофеваркой и таким кофе ты давно стал снобом в этих вопросах. И у меня нет треснутых кружек.
        Но она позволила ему проводить ее до двери. Оказалось, она живет в маленькой квартирке в Камдене, в одном из таунхаусов, покрашенных в цвет мороженого. Милое место, очень ей подходящее.
        — Теперь моя очередь показать тебе мой дом,  — сказала Сэм.  — Это займет не более двух минут, и то при условии, что я буду много говорить.
        Ник улыбнулся:
        — Прекрасно.
        Сэм не шутила. Квартира была крошечной, намного меньше его. Однако полы здесь тоже были покрыты досками, что их объединяло. Стены были покрашены светлой краской, на окнах вместо ниспадающих гардин римские шторы в тон. Весь акцент делался на фотографии в рамках, которые не сочетались ни по цвету, ни по тематике.
        — Это все твои работы?
        Сэм кивнула:
        — Я часто их меняю. Приятно любоваться красивыми кадрами, а не просто хранить в ящике.
        Кухня была совмещена с гостиной.
        — А это мой обеденный стол, который я также использую для работы.
        — Очень уютно. И удобно.
        В гостиной стояли диван, музыкальная система, книжный шкаф и шкаф поменьше, где она, должно быть, хранила оборудование. На нем — небольшой телевизор.
        Дверь из спальни вела в маленькую ванную, где уместились только душевая кабина, унитаз и раковина. Окна здесь не было, но освещения хватало для такого пространства. В самой комнате все же было достаточно места для большой кованой двуспальной кровати, тумбочек из сосны, такого же комода и шкафа.
        Ник мгновенно представил себя в этой кровати с Сэм. Лицо ее светилось, глаза горели страстью. Эти мысли подталкивали его немедленно обнять ее и поцеловать.
        — Да, так вот…  — произнесла Сэм, когда их поцелуй прервался.
        — Извини,  — пробормотал Ник.
        — Ты сожалеешь?  — Она вскинула брови.
        — Из-за того, что поцеловал тебя, нет, а из-за несдержанности — да.
        Она улыбнулась и провела рукой по его щеке.
        — Кажется, мы оба не представляем, как с этим справиться. Обычно я не приглашаю к себе мужчину после второго свидания, но ты здесь.
        — И я не привык приглашать незнакомых людей к себе. Но тебя мне захотелось пригласить сразу после съемки.
        Сэм рассмеялась:
        — Полагаю, и раздеваться перед женщинами, которых ты впервые видишь, тоже не в твоей привычке. А передо мной ты разделся.
        Как было бы просто сейчас подхватить ее на руки и положить на кровать. Потом попросить снять всю одежду и целовать ее тело. Медленно. Очень медленно.
        Пожалуй, сейчас, пока он не потерял контроль, им обоим надо как-то отвлечься.
        — Расскажи мне о своей работе,  — попросил Ник.  — Наверное, ты постоянно в разъездах?
        — Я еду туда, куда пожелает клиент.
        Они вернулись в гостиную, и Сэм поставила чайник, чтобы приготовить кофе.
        — Мне приходилось работать в Лос-Анджелесе, Нью-Йорке и в других крупных городах. Разумеется, я не упускала возможности сделать и снимки для себя.
        — Например, архитектурные детали?
        Она кивнула:
        — И пейзажи.
        — Значит, у тебя должна быть где-то темная комната для проявки.
        Сэм покачала головой:
        — Сейчас все цифровое, так что комната мне не нужна. Если появляется желание поэкспериментировать с пленкой, я работаю у дяди. Удивительно смотреть, как на бумаге проступает изображение.
        — Ты все делаешь, как показывают в старых фильмах? С лотками и красным светом?
        — Это называется фотофонарь, он может быть не только красным, но и, например, коричневым. Обычный свет испортит всю работу, а с этим безопасно.
        — Разумно.
        — В принципе мне не нужна никакая отдельная комната, в моей ванной нет окна, и теоретически я могу воспользоваться ею. В самой ванне можно расставить реактивы.
        — Они ее не испортят?  — удивился Ник.
        — Во-первых, работа с ними не занимает много времени, а во-вторых, ванна такая же пластиковая, как кюветы.
        — И как проходит сам процесс?
        — Обычно требуется четыре кювета. В них заливаются растворы. Пленку проявляют, изображение с нее переносится на бумагу, затем кладут бумагу в проявитель и появляется фотография. Перекладывают ее на пару секунд в стоп-ванну, чтобы остановить процесс, смыть с бумаги проявитель, а потом в фиксаж, чтобы обычный свет не разрушил изображения, и, наконец, в последний кювет с водой, чтобы удалить все химикаты.
        — А потом ты подвешиваешь их на веревке, чтобы подсохли?
        — Да, как показывают в кино. Я люблю делать черно-белые фотографии. Могу пригласить тебя к дяде Джулиану, увидишь, как все бывает. Когда появляется изображение, кажется, что происходит нечто мистическое. И еще можно добиться разной степени контрастности, использовать разную бумагу.
        — Ты с таким удовольствием говоришь о работе.
        Ему хочется всегда видеть, как горят ее глаза. Так было, когда он ее целовал.
        Сэм сделала им кофе, села рядом с ним на диван и наклонилась, чтобы поставить кружку на пол. Ник воспользовался моментом, чтобы обнять ее, а когда она выпрямилась, повернул ее лицо к себе и поцеловал. Каким-то образом вскоре они оказались уже лежащими на диване, Сэм была сверху, и он гладил руками ее спину под футболкой. Кожа оказалась мягкой и нежной, однако прикосновений ему было мало, он хотел видеть ее тело.
        Видимо, он сошел с ума. Ник в жизни не вел себя подобным образом, никогда не позволял себе настолько потерять контроль. Он обязан остановиться, чтобы не обидеть Сэмми. Вот только как это сделать?
        Наконец он нашел в себе силы и постарался сесть.
        — Прости, я опять тороплю события.
        Сэм смотрела прямо на него. Лицо ее раскраснелось, глаза сияли.
        — Мы оба виноваты,  — усмехнулась она.
        — Извини. Я никогда себе такого не позволял.
        — И я тоже. Что-то толкает меня отступить от принципов,  — призналась она с грустью.
        — Рядом с тобой мне хочется надеяться на большее…
        — И мне. Но, Ник, возможно, это не лучшая идея. У нас разные жизни.
        — С одной стороны. С другой же, мы очень похожи. Мы оба трудоголики.
        — Пожалуй, ты прав.
        Он потянулся и поцеловал ее.
        — Может, у нас что-то получится? Впрочем, я согласен. Нам не стоит спешить. Знаешь, я весь вечер только и думаю о том, что окажусь с тобой в одной постели, меня останавливает лишь то, что я не привык всегда носить с собой презервативы.
        — И у меня их нет.
        Она хочет сказать, что он не может заняться с ней любовью только потому, что у них нет презервативов? Это единственное, что ее останавливает? У Ника перехватило дыхание.
        — Отложим до другого раза,  — пробормотала Сэм, вставая.
        Ник подумал, что им лучше сидеть на разных концах дивана, тогда не будет соблазна прикоснуться друг к другу. Проблема была в самом диване, он был слишком мал, чтобы позволить сохранять нужное расстояние.
        Сэм с удивлением посмотрела, как он вжимается в подлокотник.
        — Я стараюсь вести себя разумно,  — объяснил Ник.
        — Хорошо,  — улыбнулась она.  — Тогда поговорим на безопасную тему. Вчера мы обсуждали мои цели и желания на будущее, а каковы твои? Кроме китов, белых медведей и северного сияния. Да, и еще мест, опасных в данный момент для туристов.
        «Заняться с тобой любовью». Разумеется, он не решился произнести это вслух. Ник был удивлен, что она помнит его слова.
        На мгновение он задумался.
        — Настоящее английское чаепитие в шикарной гостинице. С серебряным чайником, вазой со сладостями и тихой музыкой, доносящейся из фойе.
        — Хочешь сказать, барристер, работающий в центре Лондона, никогда себе такого не позволял?
        — Представь, нет. Мои клиенты, как правило, не считают нужным приглашать меня на чай в гостиницу. Кроме того, днем, если я не на заседании, то занят в кабинете бумажной работой. Иногда мой помощник Гари бывает настолько мил, что готовит мне чай. Хотя, как правило, мы делаем это поочередно.
        — У тебя нет секретаря? Серьезно?
        — У барристеров есть помощники. Они ответственны за хозяйственные и административные вопросы. Гари выполняет и обязанности секретаря: назначает встречи, выставляет счета, составляет расписание, но он работает еще с тремя барристерами, помимо меня. Он не обязан исполнять мои капризы, да у него и времени на это нет,  — усмехнулся Ник.  — Если я попрошу его поставить чайник, он может ответить, что я еще сам не стар, чтобы это сделать, или ему надо прервать разговор, который он ведет от моего имени, и начать размешивать мне сахар в чашке.
        — Да, конечно.  — Сэм улыбнулась, представив эту сцену.  — Теперь я верю, что ты никогда не пил чай в шикарной гостинице.
        — Я так понимаю, ты это делала не раз.
        — Разумеется. Дни рождений, праздники, да я и в рабочие дни могу найти на это время.
        — Серьезно?
        — Только если у них есть не шоколадные пирожные. И еще они предлагают восхитительный чай, крошечные бутерброды, булочки, джем, крем и всевозможные закуски. М-м-м… Обожаю. Это не хуже чем завтрак и точно лучше чем ужин. Нечто особенное.
        Ник вспомнил, как они завтракали вместе, и понял, что ему будет приятно, если они выполнят то, о чем он мечтал, вместе.
        — Что ж, мисс Томпсон, я приглашаю вас на чай.
        — Благодарю, мой ученый друг. Предложение принято.
        — Отлично. И когда?  — Ник взял телефон и пролистал органайзер.  — В выходные?
        Сэмми тоже проверила свои записи.
        — Извини, но я буду в Сомерсете. Рекламная кампания производителей органического сидра.
        — Ясно.  — Он открыл следующую неделю.  — Среда на следующей неделе?
        Сэм кивнула:
        — У меня встреча в журнале в Лондоне в час, так что к пяти буду свободна.
        — Отлично. Я завтра забронирую для нас столик и сообщу, где и в котором часу мы встретимся. Если что-то изменится, позвони мне, выберем другое время.
        — Хорошо. Непременно.
        — Пожалуй, мне пора идти.
        Ник встал, и Сэм прошла с ним к двери.
        Он осторожно поцеловал ее на прощание, изо всех сил стараясь держать себя в руках.
        — Увидимся в среду.
        Сможет ли он дождаться этого дня?
        Глава 6
        Среда.
        Чай в шикарном отеле.
        Чем больше Сэм думала об этом, тем больше ее охватывала паника. Вряд ли она сможет появиться там в привычных черных брюках. Деловой костюм с юбкой и плотными колготками был бы уместнее, но на дворе бабье лето, несмотря на конец сентября. Если надеть платье из хлопка и тонкие чулки, это означает, что шрам на ноге будет отчетливо виден.
        Скорее всего, Ник проявит сдержанность и не станет спрашивать, что это, но ведь ему все равно станет любопытно. А еще он может понять, в чем дело, он наверняка видел нечто подобное на ноге племянника. Тогда придется рассказать, что, учась в школе, она заметила на голени странную шишку, а когда обратилась к врачу, узнала, что у нее остеосаркома.
        Рак кости.
        Химиотерапия помогла уменьшить опухоль, и врач смог сделать операцию, удалить ее и вставить протез. Сэмми знала, что ей повезло попасть в число счастливчиков, которым удалось сохранить ногу. Потом она еще долго делала все необходимые упражнения, а также несколько сеансов химиотерапии, чтобы уничтожить все опасные клетки. Она была благодарна судьбе, что все обошлось. Она была сильной и выдержала. Семья ей очень помогла. Встретив Брина, она решила, что он станет для нее тем единственным, о котором она мечтала.
        Вместо этого он разбил ей сердце. Он сделал ей предложение, но их отношения закончились на следующий день после получения результатов обследования. Когда она рассказала ему о страхах, связанных с болезнью, а он заявил, что не может жить с женщиной, находящейся под постоянной угрозой рецидива, но не настолько плох, чтобы бросить больного раком. Узнав, что опасений нет, он исчез на следующий же день.
        Они даже не успели выбрать кольца. Сэмми высоко вскинула голову и пошла дальше, хотя у нее было такое ощущение, что ее заживо закопали в песок. Тогда она дала себе слово, что ни за что больше не подпустит к себе так близко ни одного мужчину. И все же сейчас она решила рискнуть. Это будет их с Ником третье свидание, а она еще не разработала план, как собиралась. Сэм тяжело вздохнула. Его племяннику поставили тот же диагноз, Ник поймет ее лучше, нежели кто-то другой.
        А что, если он не захочет понимать? Решит уйти? Даже Брин, который был ее женихом, не смог справиться с отвращением к ее шраму. Не вполне. Когда они занимались любовью при свете, он старался не смотреть на ее ногу и не прикасаться к ней. Она тогда убедила себя, что это не столь важно, а это было ложью.
        И сейчас это очень важно.
        Она не готова открыть Нику правду о прошлом, но и отменить встречу с ним не может. Ведь она сама рассказывала ему, как любит ходить в отель на чай, он не поймет ее отказа. Ведь он адвокат и непременно начнет задавать вопросы.
        Попытается докопаться до сути.
        Даже ее молчание сможет многое ему объяснить.
        Принять решение она не смогла до самого вечера, когда настало время давно запланированного ужина с подругами. Они встретились в ее квартире и заказали пиццу. К сожалению, Клэр и Эшли давно и хорошо ее знали, чтобы не понять тревожное настроение.
        — Рассказывай,  — скомандовала Клэр.
        — Что?  — спросила Сэм, изображая на лице невинность.
        — Ты очень тихая и задумчивая. Такой ты бываешь, только когда работаешь. Расскажи нам все, Сэм,  — поддержала подругу Эшли.  — Мы ведь твои лучшие друзья, только мы выслушаем, скажем, что ты поступаешь глупо, и примем в свои объятия, когда это нужнее всего.
        На глазах выступили слезы. Она ведь никогда не принадлежала к тем людям, которые могут расплакаться на пустом месте.
        — Что-то со здоровьем?  — осторожно поинтересовалась Клэр.
        — Нет-нет. Почему все думают, что меня беспокоит только рак и вероятность повторения?  — вспыхнула Сэм.
        Клэр и Эшли отложили приборы, встали и одновременно обняли подругу.
        — Мы ничего такого не думаем,  — сказала Эшли, поглаживая ее по голове.  — Но мы знаем тебя много лет, видим, что ты расстроена, и хотим помочь.
        — Это так глупо…  — Сэмми сглотнула ком. Она не слабая, напротив, сильная и независимая. Она справится.
        — Значит, с этим мы можем тебе помочь, а потом вместе посмеемся,  — уверенно сказала Клэр.  — Не сдерживайся. Быть сильным и упрямым не одно и то же.
        Девушки вернулись на свои места и взяли Сэм за руки, каждая со своей стороны.
        — Я не знаю, что надеть на свидание,  — пробормотала Сэм.
        — И?…  — Эшли внимательно посмотрела на нее.  — Куда ты идешь? Это первое свидание?
        — Чай в фешенебельной гостинице.  — Сэмми понимала, что должна была поделиться с ними раньше, ведь они ее подруги и беспокоятся за нее. Они ни за что не будут ее осуждать.  — И это третье свидание.
        Клэр и Эшли переглянулись.
        — А четвертое будет?
        Готова ли она изменить правилу трех свиданий из-за Ника?
        — Не знаю,  — честно призналась она. Ей очень хотелось, но уверенности не было.  — Кажется, я схожу с ума.
        — Расскажи нам все, Сэмми,  — спокойно произнесла Эшли.
        Сэм помолчала, но в какой-то момент начала говорить. Обо всем. О том, как фотографировала Ника, как они ужинали — но ведь это не свидание, верно?  — потом два раза встречались, а теперь ей предстоит выпить с ним чай.
        — Он знает о твоей ноге?  — спросила Клэр.
        Сэмми покачала головой:
        — Не было момента все ему рассказать.
        — Если он снимался для календаря, значит, как-то связан с отделением,  — предположила Эшли.
        — Да, у его племянника остеосаркома.
        — Значит, он сможет тебя понять,  — заключила Эшли.  — Если ты задумалась о четвертом свидании, это серьезно. Надо ему рассказать, Сэм.
        — До того, как разденешься перед ним и он увидит шрам,  — добавила Клэр.
        По спине побежал холодок.
        — Полагаете, он бросит меня, когда его увидит?  — Такое случалось и раньше, она уже трижды совершала одну и ту же ошибку. Потом появился Брин, заставил ее поверить, что ему можно доверять… а потом сбежал, ранив ее больше всех остальных мужчин.
        — Нет, конечно же нет. Когда вы впервые будете заниматься сексом, ты должна думать об удовольствии, а не о том, как ему все объяснить.  — Клэр смотрела на нее во все глаза.
        — А если он решит, что ты недостаточно хороша для него,  — перехватила инициативу Эшли,  — тебе не надо даже помышлять о сексе, потому что этот мужчина тебя недостоин.
        — Я понимаю.  — Сэм взъерошила рукой короткие волосы. Даже если бы они были длиннее, она не смогла бы скрыть от подруг свои мысли.  — Он очень хороший, воспитанный, честный…
        — В отличие от одного человека, которого я бы с удовольствием бросила на растерзание диким животным.  — Клэр помрачнела.
        Сэмми поняла, что она говорит о Брине.
        — Почему ты не можешь надеть свои любимые черные брюки?  — спросила Эшли.
        — Потому что в такие места положено приходить в платье.
        — И куда вы идете?
        Когда Сэм назвала им отель, обе присвистнули.
        — Должно быть, чаепитие там будет великолепным,  — задумчиво произнесла Эшли.  — Ты обязана пойти, а потом все нам рассказать. И не вздумай струсить и отказаться.
        Проблема была в том, что Сэм как раз и собиралась это сделать. Третье свидание. Она понимала, что сама себе боится признаться, зачем устроила всю эту суматоху с одеждой,  — она не хочет идти, подсознательно оберегая себя от возможной боли.
        — Можешь надеть платье, дорогая Золушка. Потому что твоя крестная совсем недавно купила отличный материал, который просто создан для тебя.  — Клэр хитро посмотрела на нее и улыбнулась.  — Пурпурного цвета.
        Клэр сошьет ей платье специально для этого свидания?
        — Клэр, милая, я не могу…  — запричитала Сэмми.
        — Ты ни о чем не просишь, я сама предлагаю,  — отрезала подруга.
        — Хорошо, если ты готова его сшить, то я за него заплачу. И ни о каких скидках для друзей я слышать не желаю.
        — А что ты ответила, когда я предложила заплатить тебе за фотографии моей свадьбы? Я сошью тебе платье, потому что мне будет приятно это сделать. Поверь, Сэм, для меня большая радость помочь лучшей подруге. Так что забудь о своей независимости и молчи,  — добавила она с улыбкой.
        — Ладно. Прости. Я очень-очень тебе благодарна.
        — Этого вполне достаточно, родная,  — улыбнулась Клэр.  — Я представляю это платье-макси с отделкой шифоном по подолу и наверху.
        Сэм всегда удивляло, как Клэр может представить лучший фасон, просто глядя на человека. Ее свадебное платье было просто потрясающим. Все же Клэр отличный модельер.
        — У тебя есть подходящие туфли на каблуках?
        — Если я предпочитаю брюки, это не значит, что у меня нет симпатичных туфель.
        — Отлично. Захвати их завтра на примерку, выберем длину.
        — А украшения?  — спохватилась Эшли.  — Мне кажется, нитка черного жемчуга будет восхитительно смотреться с платьем, которое описала Клэр. У мамы была как раз такая. Завтра я ее принесу.
        Сэм с трудом сглотнула ком в горле. Родители Эшли погибли в автокатастрофе восемь лет назад. Она знала, как много значит для подруги позволить кому-то надеть украшения мамы.
        — Спасибо,  — пролепетала она.
        — Ладно тебе,  — отмахнулась Эшли.  — Ты этого достойна.
        — Не знаю, когда это случится, но когда у вас появятся дети, обещаю, что буду снимать их каждый месяц. В качестве подарка от лучшей подруги.
        Так же она поступила и со свадебными фотографиями.
        — Не подруги, а крестной,  — поправила ее Клэр.  — Хорошо, что ты об этом заговорила, потому что…  — Она выдержала паузу и многозначительно посмотрела на подруг.  — Ну, в общем, вы должны кое-что знать. Шон меня поддержал. Вы обе будете крестными мамами.
        — Бог мой!  — Сэм прикрыла рот рукой.  — Значит, ребенок уже есть?
        — Родится через шесть месяцев,  — торжественно объявила Клэр.
        — Как чудесно.  — Сэм обняла ее и поцеловала.  — Я так рада за вас с Шоном.
        Эшли кашлянула:
        — Раз сегодня вечер приятных новостей, я тоже кое-что скажу.
        — Что?  — Сэм посмотрела на нее с удивлением.  — И у вас с Люком тоже?
        — И тоже через шесть месяцев,  — кивнула Эшли.  — И мы тоже просим вас обеих быть крестными.
        — Получается, мне одной можно сейчас выпить за такую прекрасную новость? Просто невероятно, что вы будете рожать одновременно.
        — Если у тебя что-то получится с этим барристером, я категорически запрещаю тебе устраивать свадьбу до того, как появится ребенок. Я не желаю идти за тобой к алтарю переваливаясь и выглядеть матроной в свободном платье.
        — И еще мы даже не сможем выпить шампанского.
        — Два малыша,  — задумчиво произнесла Сэмми.  — Интересно, а у вас могут быть близнецы?
        — У меня нет,  — покачала головой Клэр.  — У меня один.
        — У меня тоже.  — Эшли положила руку на живот.  — Но мы решили до родов не узнавать пол.
        — Как здорово. Просто фантастика.
        Сэм была счастлива за подруг. Но в то же время сердце слегка кольнуло. Последствием лечения в шестнадцать лет стала необходимость заморозить яйцеклетки на случай, если в будущем она захочет ребенка. Однако гарантии, что ЭКО ей поможет, не мог дать ни один врач. Сэм прекрасно понимала, что это может остановить мужчину, пожелавшего на ней жениться.
        И Ника в том числе. Сейчас она думала только о нем. Неизвестно, хочет ли он иметь детей, и она не представляла, как об этом спросить. Впрочем, сейчас рано задавать такие вопросы. У них было лишь два свидания. Ему еще предстоит так много о ней узнать. Рак, проблемы с зачатием… Неудивительно, что у ее бывших появлялось желание немедленно с ней расстаться.
        Внутренний голос подсказывал, что и у Ника есть своя тайна. Не может молодой, красивый, образованный мужчина, к тому же такой добрый и внимательный, быть одиноким без всякой причины.
        Может, она слишком загружает себя ненужными мыслями? Надо просто расслабиться и наслаждаться тем, что происходит. Она непременно расскажет Нику правду о себе. Но не сейчас…
        Следующим вечером Сэм пришла в ателье Клэр на примерку. Она сразу надела туфли, которые подобрала к платью.
        — Ты выглядишь на миллион долларов,  — заключила Эшли, застегивая на шее колье.
        — Потрясающе,  — согласилась Клэр.  — Твой адвокат будет в нокауте.
        Платье было очень женственным, струилось, красиво подчеркивая фигуру, при этом ни одного дюйма ноги не было видно. Сэм даже не сразу узнала себя в зеркале.
        — Спасибо вам обеим.  — От кома в горле голос ее стал хриплым.
        — Эй, мы хотели сделать тебя счастливой,  — подтолкнула ее Эшли.  — Не подумай, что мы хотим спихнуть тебя мужу, но ты в любом случае должна быть счастлива. У тебя ведь никого не было после Брина.
        — У меня прекрасная семья и отличные друзья, чего еще желать,  — ответила Сэм.
        — Ничего подобного. Ты заслужила счастье. Пусть твое свидание пройдет удачно.
        Какой же сегодня выберет наряд его загадочная Женщина в черном?
        Ник пришел к выводу, что нарядное платье, например, которое бы соответствовало обстановке. В одном он был уверен — оно будет черным.
        Заметив краем глаза, что в зал кто-то вошел, Ник оторвался от просмотра электронной почты и повернулся.
        Не черное. И очень красивое и женственное.
        Он и представить не мог, что Сэмми может быть такой. От взгляда на нее перехватывало дыхание. Макияж был почти незаметным, но платье…
        Он встал, когда она подошла к столику.
        — Великолепно выглядишь,  — сказал он.
        Сэм покраснела:
        — Спасибо.
        — Правда великолепно,  — улыбнулся Ник и опустился на стул только после того, как официант помог сесть ей.
        — И заметь, я опять не в черном.
        — Я решил, что ты наденешь маленькое черное платье, но рад, что ошибся.
        — Я говорила тебе, что моя лучшая подруга модельер и она очень талантлива.
        — Теперь я в этом убежден.
        Официант раскрыл меню:
        — Могу предложить черный или зеленый чай с легкими закусками и бутербродами. Затем фруктовый чай к десерту.
        — Мне нравится,  — кивнула Сэм.  — Мне, пожалуйста, «Эрл Грей».
        — Мне тоже,  — поддержал ее Ник.
        — Я никогда раньше здесь не бывала,  — произнесла она, когда официант принял заказ и отошел.  — Клэр и Эшли — мои лучшие подруги — были бы в восторге. Прекрасный пример салона эпохи Регентства. И даже рояль.
        Ник вскинул бровь.
        — Кажется, эта мелодия специально для тебя.
        — Дебюсси «Девушка с волосами цвета льна».  — Сэм улыбнулась.  — Возможно.
        — Не любишь Дебюсси?
        — Мой любимый композитор Бетховен.
        Романтично. Почему его это не удивляет?
        Официант принес серебряный чайник, фарфоровый поднос в сиренево-кремовую полоску, такие же чашки, блюдца и тарелки.
        — Я очень разумно поступила, пропустив ланч,  — заметила Сэмми.  — Даже не знаю, с чего начать. Бутерброды с копченым лососем, ростбифом, ветчиной, огурцами и крем-сыром…
        — Рекомендую уэльские гренки, поскольку они горячие,  — предложил Ник.  — Давай будем пробовать все по очереди с этого края подноса.
        — Неплохая мысль. Большое спасибо за приглашение. Здесь просто чудесно.
        — Мне в голову не приходит, с кем еще я бы хотел здесь оказаться.
        Он замолчал, пораженный, насколько это верно. Общество Сэм было ему очень приятно. Странно, что это лишь третье их свидание, у него такое чувство, будто он знает ее много лет. Рядом с ней ему уютно и легко, он может быть самим собой, а это случается крайне редко.
        Внезапно ему захотелось, чтобы отношения их стали более серьезными. Возможно, причина в том, что Сэм пробудила чувства в его замерзшем сердце, он был уверен, что может ей доверять.
        После того как они покончили с закусками, Ник извинился, подошел к пианисту и что-то тихо ему сказал.
        Официант принес чай с лимоном и вербеной для него и клубникой и ревенем для Сэм, а также трехуровневое блюдо со сладким.
        Сэм посмотрела на Ника и прищурилась:
        — Что ты сказал музыканту?
        Он пожал плечами.
        — Лунная соната мое самое любимое произведение,  — улыбнулась Сэмми.  — И сейчас оно как нельзя кстати.
        Великолепная музыка, великолепная еда, великолепная компания.
        Ник смутился:
        — Благодарю вас, мэм.
        Они быстро справились с булочками с кремом и джемом и множеством крошечных пирожных.
        — О да,  — вздохнула Сэм, глядя на бокал панакотты.  — Наверное, самые лучшие десерты в Париже. Надеюсь, мне еще раз доведется там побывать и попробовать восхитительные французские сладости.
        — Хочешь, поменяю на что угодно твой шоколадный кекс?
        — Ты помнишь, что я не люблю шоколадные десерты?
        — Разумеется.  — Что ее так удивляет? Или она в прошлом встречалась с одними эгоистичными придурками, которые не задумывались о ее желаниях? Это объясняет одиночество. Такие люди напрочь отбивают желание заводить романы. Так же случилось и у него с Наоми.
        — Все очень вкусно, но мне кажется, я до конца недели не буду ничего есть.
        — Точно. Я хотел бы пригласить тебя к себе на бокал вина.
        Сэм улыбнулась:
        — Я принимаю приглашение.
        Ник вызвал такси, доставившее их к его дому.
        В винном шкафу Ника хранилось около полудюжины бутылок его любимого белого вина. Он открыл одну и наполнил бокалы.
        — Мне нравится,  — кивнула Сэм.  — Что это? Очень мягкое.
        — «Монраше». Лучшее вино в мире сорта шардоне.
        — Действительно впечатляет.
        Ник подключил телефон к стереосистеме и нашел музыку Бетховена. Сэм поставила бокал на кофейный столик и прильнула к нему, положив голову на плечо.
        Разговоры были лишними, обоим было хорошо оттого, что они вместе. Сэм никогда не было так легко и спокойно ни с одним мужчиной. Даже в начале романа с Брином, до того, как он все испортил.
        Она понимала, что надо решиться рассказать Нику о прошлом и своей ноге, но не могла найти правильные слова и боялась испортить очарование того, что смело могла назвать идеальным днем.
        — Мне очень понравился наш день,  — прошептала она.
        — Мне тоже.
        Сэм не могла больше сопротивляться и поцеловала его. Ник охотно ответил. У этого мужчины просто нет недостатков.
        Однако страхи ее не покидали. Вдруг он ее оттолкнет? Может, она совсем не та женщина, которая ему нужна?
        — Ник, мне надо идти. У меня на рассвете поезд в Эдинбург и четыре с половиной часа пути.
        — Я могу отвезти тебя домой? Я выпил лишь один бокал, и да, я помню, что ты способна сама добраться на метро. На тебе красивое платье и туфли на каблуках, не думаю, что в таком виде тебе будет удобно на эскалаторе.
        Верно. И еще ей очень нравилось, что он думает о ней.
        — Спасибо. Очень мило с твоей стороны.  — Кроме того, они еще немного могут побыть вместе.
        — Зачем ты едешь в Эдинбург?  — спросил Ник, когда они сели в машину.
        — Надо сделать фотопортрет одного скульптора для журнала. Откровенно говоря, одно время я восторгалась его работами, поэтому с нетерпением жду встречи. А у тебя какие планы?
        — Буду готовиться к судебному процессу, который начнется на следующей неделе. Думаю, он продлится пару недель. Как долго тебя не будет в Лондоне?
        — Три дня. Позвонить тебе, когда вернусь?
        Возможно, за время долгого путешествия она придумает способ, как рассказать ему о своей ноге. Если он сможет ее понять, тогда она назначит дату четвертого свидания, а это будет новая ступень в их отношениях.
        — Мне было бы приятно.  — Ник остановил машину прямо у входа.  — Тебе надо собраться, зарядить камеру и все такое.
        — Да, верно.
        — Тогда я не буду напрашиваться на кофе.  — Он взял ее лицо в ладони и поцеловал.  — Хороших тебе снов.
        — И тебе.  — Сэм не удержалась и еще раз поцеловала его, прежде чем выйти из машины.
        Когда она проснулась утром, на телефоне было новое сообщение. Короткое, но очень трогательное: «Счастливого пути».
        «Удачи в работе»,  — напечатала она в ответ.
        Она может привыкнуть к такому обращению Ника Кеннеди. Поэтому прежде надо рассказать ему всю правду о себе…
        Глава 7
        Во время посещения Эдинбурга у Сэмми была возможность проехаться по берегу залива Ферт-оф-Форт, именно он вдохновлял скульптора, ради которого она здесь оказалась. Он с радостью показал ей и Бену — журналисту — окрестности и провез от города до бухты Еллоу-Крейгз. Они прогулялись по живописной деревне, а потом спустились вниз к морю. Красота природы поражала.
        — Удивительное небо,  — заметила Сэмми.  — Я могла бы сфотографировать вас здесь.
        — Или на Фидре.  — Джимми Макбейн указал на остров.  — Можем взять лодку и отправиться туда.
        — Я не возражаю.  — Сэм улыбнулась и посмотрела на журналиста.  — А ты, Бен?
        — Не назову себя любителем морских прогулок, но я согласен.
        — Можешь захватить с собой походные ботинки,  — посоветовал Джимми.  — Не переживай, я буду поддерживать вас, если случится какая-то неприятность.
        Сэмми сделала несколько кадров, пока они гуляли по берегу и болтали.
        — Название Фидра кажется мне знакомым,  — заметил Бен.
        Сэмми знала ответ.
        — Роберт Луис Стивенсон проводил здесь каникулы, когда был ребенком.  — Бен все еще смотрел на нее с недоумением.  — Пиастры! Пиастры! Ну как? Долговязый Джон Сильвер.
        — О да, «Остров сокровищ».
        — Вот он,  — довольно усмехнулся Джимми.
        Сэм сделала несколько снимков, пока он разговаривал со шкипером, и думала о Нике и его картине. Ему бы здесь понравилось. Внезапно ей захотелось послать ему фотографию. Она достала телефон, сделала снимок и отправила.
        «Отгадай, где я?»
        Он ответил почти сразу, значит, был не в суде, а работал в кабинете.
        «Ты же говорила, что едешь в Эдинбург».
        «Я в получасе езды от города. Это остров Фидра».
        «Фидра?»
        Она улыбнулась, прочитав ответ.
        «Вопрос: ты читал „Остров сокровищ“ в детстве?»
        «А это он и есть?»
        «Скульптор Джимми говорит, что виды острова вдохновили Стивенсона. Мне кажется, тебе бы здесь понравилось. Мороженое, кафе, много миль песка и самая большая колония тупиков на побережье».
        «Здорово».
        Интересно, они достаточно долго встречаются, чтобы поехать куда-нибудь вместе? Подумав, она напечатала: «Было бы хорошо, если бы ты был рядом», но тут же стерла. Она действительно была бы рада, но признаваться в этом пока рано, лучше ответить короче:
        «О да!»
        На этот раз ответа не последовало.
        Это только подтверждало, что она поступила разумно. Конечно, глупо думать о совместной поездке.
        К счастью, в этот момент настало время садиться в лодку, а затем Сэм увлеклась съемкой и грустные мысли сами собой улетучились.
        По дороге в город пришло сообщение:
        «Прости, что не ответил. Меня вызвали в суд, поэтому телефон был отключен. Мне бы хотелось быть там с тобой».
        На душе сразу стало тепло. Разумеется, эмоции отразились на лице, потому что Джимми толкнул ее локтем:
        — Эсэмэска от друга?
        — Да.
        — Везучий парень. Здесь у тебя было бы полно поклонников, несмотря на стрижку… да.  — Глаза его стали круглыми.  — Ты была бы совсем крутой, если бы позволила им отрасти.
        Сэм улыбнулась:
        — Я отдаю волосы на изготовление париков для детей больных раком.
        Джимми присвистнул:
        — Так у тебя еще и доброе сердце. Это сейчас редкость. Красотка, да еще и добрая.
        — Это интересно,  — оживился Бен.
        — Если хочешь, я дам тебе контакты людей, у которых можно взять интервью. Например, сейчас мы издаем календарь, чтобы собрать больше средств для онкологического отделения. Можешь написать об этом. Красивые мужчины помогают больным детям.
        — Может получиться интересный рассказ о неравнодушных людях. Давай начнем с интервью с тобой?
        Сэм покачала головой:
        — Нет, мне лучше остаться за кадром.
        Бен понял, что сейчас не стоит настаивать, и отступил.
        Самое удивительное, что на следующий день в поезде Сэмми поймала себя на мысли, что думает о его предложении. Возможно, ее услышали бы многие люди и это помогло их делу. Кроме того, разговор с Беном мог бы стать хорошим опытом перед предстоящим признанием Нику.
        — Бен,  — решилась она,  — ты говорил об интервью серьезно?  — спросила она.
        — О каком? Ах да, прости. У меня голова сегодня плохо работает. Даю себе слово никогда больше не пить с шотландцами.
        — Как и производителями сидра из Сомерсета. Уверена, что и тогда тебя мучило похмелье,  — добавила она с усмешкой.  — Я говорю о выпуске календаря и моих волосах.
        — Конечно серьезно. Хотя мне нужно время, чтобы мой мозг пришел в себя и смог составить нормальные вопросы.
        — Конечно. Я принесу тебе чашку чая и сэндвич с беконом.
        Сэмми надеялась, что решимость ее не покинет, пока Бен борется с похмельем.
        Этого не случилось. Надо сказать, Бен задавал очень умные и деликатные вопросы.
        — Я и представить не мог, что ты через все это прошла,  — сказал он, когда они закончили.
        — Я ни с кем об этом не говорю.
        Он кивнул:
        — Я всегда восхищался тобой, твоим профессионализмом, но теперь, когда узнал так много нового, хочу сказать, что ты потрясающая, Сэмми.
        — Я рассказала все не для этого. Я хочу дать людям надежду справиться с болезнью, понять, что и у них все может быть хорошо. Знаешь, я хочу попросить, не можешь ли ты напечатать это, не указывая моего имени?
        Бен вскинул брови.
        — Полагаешь, у тебя будет меньше работы из-за того, что ты перенесла рак?
        — Люди реагируют по-разному.  — Ей не хотелось ему что-то объяснять.  — Все же я сама зарабатываю себе на жизнь.
        — Я поговорю с редактором, попрошу что-то придумать,  — обещал он.  — И спасибо тебе. Для меня честь быть твоим коллегой.
        — И другом,  — добавила Сэм.  — А теперь перестань, ты меня смущаешь.
        Бен хмыкнул:
        — Никогда бы не сказал, что это качество тебе присуще.
        Говорить с Беном было просто. Сэм решила, что причина в его профессии, он привык общаться с людьми, задавать нужные вопросы и незаметно подталкивать к откровенности. Будет ли с Ником так же легко?
        Бен был ее коллегой и другом, она знала его много лет, ее прошлое никак не изменит их отношений. Ник же был для нее… поддержкой. Не любовником. Пока нет. Хотя она очень этого хотела. Друг? Звучит слишком приторно. Ее мужчина? Но они знакомы совсем недавно. Однако Сэм явственно ощущала связь между ними. В Эдинбурге она скучала по нему, ее удивляло желание видеть его рядом и любоваться красотой природы вместе. Интересно, а он скучал по ней? Или был настолько занят, что даже не ощутил ее отсутствия?
        Похоже, она опять слишком много думает. И все же, почему она не может действовать по велению сердца? Позволить себе то, чего так хочет? Надо обязательно поговорить с Ником.
        «Ты трусиха, Саманта Джейн Томпсон»,  — сказала она себе.
        Добравшись до дома, она обнаружила в почтовом ящике прямоугольную коробочку. Развернув бумагу, она увидела логотип заведения известного шоколатье. Прямо на упаковке перьевой ручкой было написано: «С возвращением. Я скучал по тебе».
        Значит, он скучал, как и она. А какой приятный подарок. Открыв коробку, Сэм не знала, с какой конфеты начать, каждая выглядела очень аппетитно и была похожа на произведение искусства. Сэм выбрала фиалки в темном шоколаде.
        Она посмотрела на часы. Сегодня суббота, но Ник сказал, что будет готовиться к судебному процессу, скорее всего, он с головой погружен в работу. Поразмыслив, она решила не звонить, а отправить сообщение.
        «Спасибо за конфеты. Они восхитительные. Боюсь, к твоему приходу уже ничего не останется».
        В конце она поставила смайлик. Ник не ответил. Значит, ее догадки о том, что он занят, верны. Однако, к ее удивлению, в половине шестого он ей позвонил.
        — Привет! Ты нашла на острове свои сокровища?
        — Я сделала несколько чудесных снимков, если это считается,  — рассмеялась Сэм.  — Еще раз спасибо за шоколад. Очень вкусно. Хотя, увы, конфет осталось совсем мало.
        — Я рад, что тебе понравилось. Кроме того, они только для тебя, а не для нас обоих. Хотел тебя порадовать.
        Откуда? Откуда у нее нашлись силы назначить ему четвертое свидание? Она очень-очень давно так не поступала.
        — Ты занят вечером?
        — А ты не устала после поездки?  — ответил Ник вопросом.
        — Немного,  — призналась Сэм,  — но если ты свободен, может, встретимся ненадолго, выпьем что-нибудь?
        — Я очень соскучился. Предлагаю компромиссное решение — я приеду к тебе с ужином.
        Сэм отсутствовала три дня, и холодильник был пуст, если не считать пакета молока, который она купила в магазине на вокзале. Все же она подошла к нему и открыла.
        — Знаешь, у меня есть бутылка просекко.  — Сэм заглянула в морозилку.  — И мороженое.
        — Отлично. Я закажу ужин на твой адрес. Буду к семи.
        — Отлично.
        Ровно в семь раздался звонок в дверь. Когда она открыла, Ник сразу обнял ее и крепко прижал к себе:
        — Привет.
        Она отстранилась, чтобы лучше его разглядеть. Ник выглядел потрясающе в деловом костюме из тончайшей шерсти, сшитой на заказ белой сорочке и шелковом галстуке.
        — Я ощущаю себя радом с тобой оборванкой,  — усмехнулась она.  — Надо было переодеться.
        — Ты же несколько дней работала, вполне разумно надеть что-то удобное, наконец оказавшись дома.
        — Я все же пойду переоденусь.
        — Уже поздно. Наш ужин привезли.  — Он указал на окно, откуда было хорошо видно фургон с эмблемой ресторана тайской кухни.  — Как раз вовремя.
        После ужина Сэм показала ему некоторые фотографии острова Фидра.
        — Вот этот пляж просто удивительный,  — указал Ник на снимок.
        — Да, очень живописный. И бухта…
        — Может, мы как-нибудь съездим туда вместе?
        Может быть. Если он не решит расстаться с ней, когда узнает о ее прошлом.
        Впрочем, для такого трудоголика, как Ник, подобное предложение уже ценно.
        — Я с удовольствием.
        Они сидели на диване, обнявшись, и обоим было тепло и спокойно. Нога Сэм касалась его бедра, а его руки обвивали ее, согревая.
        Как бы ей хотелось сейчас предложить ему перебраться в спальню и… скрыться от всего мира. Они смогли бы изучить друг друга, наслаждаться ласками и поцелуями.
        Но… она должна прежде ему все рассказать. Нельзя просто поставить перед фактом и позволить увидеть шрам.
        — Сэмми? Все в порядке?
        Несомненно, он уловил ее напряжение.
        — Да. Немного устала. Переезды, впечатления…
        Ник нежно ее поцеловал.
        — Будет лучше, если ты ляжешь.
        «Сейчас. Скажи ему. Не трусь же! Он отреагирует совсем не так, как Брин и все остальные».
        — Извини,  — пролепетала Сэм, понимая, что у нее ничего не получится.
        — Все в порядке. Я позвоню тебе завтра.  — Он поцеловал ее на прощание.  — Я пойду. Сладких снов.
        Несмотря на усталость, Сэмми долго не могла заснуть. Она лежала в темной комнате и ругала себя за трусость. Почему же ей так тяжело открыть Нику правду?
        В последующие две недели все свободное время Ник и Сэм проводили вместе. Чем лучше она его узнавала, тем больше он ей нравился. Вкусы их во многом совпадали: им нравилась одна и та же музыка, оба любили запутанные детективы — хотя Ник постоянно указывал на ошибки в правовых вопросах,  — они с удовольствием смотрели юмористические выступления артистов, обожали долгие прогулки по побережью и небольшие художественные галереи.
        Все было прекрасно. Рядом с Ником она ощущала себя живущей полной жизнью.
        Однако все время ей не давала покоя мысль, что давно пора сделать признание. Сказать ему правду, только правду и ничего, кроме правды. Как же это сложно!
        Сэм даже порепетировала речь перед зеркалом.
        «Ник, мне надо кое-что тебе сказать. Я пойму, если ты после этого уйдешь, но ты должен знать, что в четырнадцать лет у меня был…»
        Простое слово. Всего три буквы. Но это слово может вызвать взрыв, способный разрушить весь мир. Трижды она пыталась начать разговор, и три раза неудачно.
        В один из дней Ник сказал ей:
        — В субботу Мэнди идет в спа-салон — подарок от ее подруг на день рождения,  — и я обещал посидеть с детьми.  — Он помялся.  — Не хочешь провести день с нами?
        Он готов познакомить ее со своей семьей? Это уже серьезно.
        Кроме того, ей предстоит познакомиться с мальчиком, у которого была остеосаркома.
        О, бог мой, помоги. Она обязана рассказать Нику правду, но как найти подходящее время и силы?
        В его глазах она увидела беспокойство — он боялся, что она откажется. Скорее всего, это было бы разумно, но ей не хотелось его обижать. Очевидно, Ник нечасто делает женщинам такие предложения, как можно его оттолкнуть?
        — Я…  — начала Сэм,  — я очень люблю детей. У меня два племянника и две племянницы, и мы все по-настоящему близки. Сколько им лет?
        — Зандеру двенадцать, а Нэду восемь.
        — Хороший возраст.  — Черт! Как глупо. Любой возраст прекрасен.  — Мои немного старше. Мы могли бы пойти в парк, если повезет с погодой, а если нет, в Музей естественной истории.
        — Отличная мысль! Значит, я за тобой заеду?
        «Скажи ему. Скажи…»
        — Ник?
        — Да?
        Она увидела на его лице волнение. Нет, сейчас она не сможет.
        — Что, Сэм?
        — Пожалуйста, не сочти меня любопытной, но я хотела спросить, есть ли темы, которых мне лучше не касаться в субботу?
        — Зандер стесняется шрама на ноге, и еще мы не говорим об их отце.
        — Я так понимаю, он их бросил?
        — Это было сложное время для семьи.  — Ник помрачнел.  — Мэнди не хочет, чтобы кто-то говорил мальчикам о нем плохо, на случай, если он решит вернуться в их жизнь, но…  — Он грустно усмехнулся.  — Я же вижу, что происходит. Подонок Уоррен исчез в тот момент, когда узнал о диагнозе Зандера. Это было восемнадцать месяцев назад. С тех пор дети его не видели.
        Сэм с трудом перевела дыхание. Она могла допустить, что мужчина не хочет смириться с болезнью своей девушки, но когда так поступают родители…
        — Это жестоко по отношению к твоей сестре и мальчикам.
        — Да. Уоррен законченный эгоист. Он даже не поздравил детей с днем рождения и Рождеством. Мэнди старается делать все, чтобы дать мужу шанс наладить контакт с сыновьями, часто привозит их к его родителям. Мать Уоррена всегда находит этому подонку оправдание, говорит, он очень «чувствительный».  — Ник скорчил гримасу.  — Однако чувствительным к собственным детям он быть не желает. Или к бывшей жене. Для него существуют лишь «я», «мне», «для меня».  — Он резко выдохнул.  — Мэнди нашла в себе силы указать причиной развода «несознательное поведение мужа», сделала все, чтобы правда не вылезла наружу.
        Зная о профессии брата жены Уоррен, разумеется, никогда бы не решился оспорить формулировку при разводе. Должно быть, Ник здорово его ненавидит.
        — Мне жаль,  — произнесла Сэм.
        — В этом нет твоей вины,  — пожал плечами Ник.
        — Я понимаю, как непроста ситуация, и тебе приходится постоянно с этим сталкиваться. Я неверно выразилась, мне не жаль, я по-настоящему тебе сочувствую.
        Ник прижал ее к себе:
        — Спасибо. Я очень это ценю.  — Он вздохнул и поцеловал ее в лоб.  — В нашей семье всем не везет в браке.
        Поэтому он одинок? Кто-то причинил ему боль, и он боится влюбляться снова?
        — Прости, не хотел обременять тебя своими проблемами.
        — Все в порядке. Я никому не расскажу о нашем разговоре.
        Ник поцеловал ее.
        — Я знаю. Спасибо. Еще раз.  — Он нахмурился.  — Ты должна знать, что я за человек. Мои родители развелись, когда мне было семнадцать. Моя сестра — ну, ты уже поняла, что брак ее не был счастливым. Я тоже разведен. Нам, Кеннеди, не везет со второй половинкой.
        — Или ты просто не встретил свою женщину,  — произнесла Сэм.
        — Возможно. После ухода мамы отец с головой ушел в работу.
        — Вы часто видитесь?
        — Он живет в Брюсселе. Нет, нечасто.  — Он смущенно улыбнулся.  — Он специализируется на европейском законодательстве. Я думаю, он хотел, чтобы я пошел по его стопам, но для этого я слишком люблю Лондон.
        — А твоя мама?
        — Она еще дальше, в Корнуолле.
        — Разве Корнуолл дальше Брюсселя?
        Она понимала, что Ник что-то недоговаривает, но давить на него было бы неправильно.
        — Значит, она тоже редко видит внуков?
        — Да, что печально, учитывая, в каком положении была Мэнди. Отец занят карьерой в Брюсселе, мама своей жизнью… Но сестра знает, что всегда может рассчитывать на меня, несмотря на то что я самый младший в семье. Знаешь, мне совсем не сложно — Зандер и Нэд очень милые, кроме того, я всегда в курсе всех новинок кино о супергероях.
        — Здорово. У меня похожие отношения с моими племянниками и племянницами.
        Сэм стало горько. Ник доверился ей, она просто обязана рассказать ему правду о себе. Она неполноценная женщина, на которую давит вечный страх повторения пережитого и невозможности родить ребенка. Сэмми Томпсон, которую он себе вообразил, не существует.
        Горло сдавило от напряжения.
        Она непременно скажет ему.
        Скоро.
        Неужели она совершает преступление, желая чуть дольше оставаться в его глазах нормальным человеком?
        Глава 8
        В субботу погода, несмотря на начало октября, была теплой и солнечной.
        Ник позвонил ей по городскому телефону.
        — Мы у твоего дома, в машине,  — сказал он.
        — Отлично, сейчас выхожу.
        К ее удивлению, Ник был в джинсах и опять в одной из тех восхитительных, сшитых на заказ белых сорочек. Она сделала вывод, что он просто не может существовать без соблюдения определенных правил и норм.
        Мальчики заняли места сзади. В них сразу угадывалось семейное сходство: те же темные волосы и карие глаза, что у Ника. Ей было любопытно, как он ее представит? Как подругу и любимую девушку?
        — Ребята, это моя подруга Сэмми,  — сказал Ник.  — Сэмми, это мои племянники Зандер и Нэд.
        Значит, подруга. Что ж, вполне разумно. Особенно учитывая ситуацию с разводом родителей. Ник, несомненно, не хотел давать понять детям, что перед ними, возможно, их «тетушка», чтобы они не чувствовали, что их жизнь опять может измениться.
        Дети поздоровались. Оба выглядели немного смущенными.
        Сэмми улыбнулась им весело и искренне.
        — Мне очень приятно с вами познакомиться. Ник сказал, что мы едем в парк,  — вы согласны?
        У Нэда загорелись глаза.
        — Там есть канатная дорога!
        — Правда? Как здорово. А взрослых туда пускают?
        — Вам нравится канатная дорога?  — спросил Нэд, округлив глаза от удивления.
        — Очень. Устроим соревнования, кто быстрее?
        — Ладно,  — кивнул Нэд и улыбнулся.
        Ник привез их в парк, который был мальчикам хорошо знаком. Там была горка, достаточно широкая, чтобы они могли скатиться все вчетвером, и канатная дорога, где мальчики и провели большую часть времени. Вскоре Ник и Сэм к ним присоединились.
        Потом Сэм заметила киоск с водяными пистолетами и подтолкнула Ника:
        — Мы с братьями и сестрой обожали такие игры, когда были маленькими. Думаю, мальчикам тоже понравится.
        — Хочешь устроить водный бой?  — Он вскинул брови.
        — Конечно, ты боишься, что мы тебя победим.
        — Трое против одного? Это же нечестно.  — Он рассмеялся, давая понять, что совсем не против принять вызов.  — А где мы возьмем воду?
        Сэм указала на киоск подальше:
        — У них точно есть бутылки с водой.
        — Хм.
        — Нэд, Зандер!  — крикнула Сэм и помахала рукой.  — Сбор команды.
        — Сбор чего?  — спросили дети, подбегая ближе.
        — Команды для водного боя. Мы против дяди Ника. Согласны?
        — Согласны!  — закричали мальчики, подпрыгивая от восторга.
        Сэм купила пистолеты для каждого и большую бутылку воды. Они весело бегали по поляне и старались с разных сторон попасть в Ника. Вскоре она заметила, что Зандер устал. Почти в ту же минуту Ник поднял руки:
        — Все. Перемирие.
        — Не надейся,  — покачала головой Сэм.
        Ник подошел к ней и произнес, понизив голос:
        — Вы носились как сумасшедшие, ты же видишь, Зандер устал. Ему надо отдохнуть.
        — Доверься мне,  — прошептала она в ответ и подошла к Зандеру:
        — Знаешь, я подумала, мы все втроем пытались атаковать дядю Ника, а это тактически неверно, у нас плохо получалось, потому что не было командующего, который бы разработал лучшую стратегию нападения.
        Мальчик покосился на нее с подозрением:
        — Командующего?
        — Конечно. И ты лучше всех подходишь на эту роль. Смотри, ты сядешь здесь, под деревом, отсюда лучше всего видно поле. Теперь представь, что ты пастух, мы с Нэдом овчарки, а дядя Ник толстая овца, которую надо хорошенько вымыть.
        — И?…
        — Ты будешь нас направлять. Если сделаешь все правильно, мы победим, а дядя Ник будет весь мокрый.
        Зандер перестал хмуриться и улыбнулся:
        — Здорово. Давайте попробуем.
        Следуя указаниям мальчика, Сэм и Нэд попадали точно в цель и умудрились вылить на Ника всю воду. Он был мокрым с головы до пят.
        — Все. Я сдаюсь!  — выкрикнул он.
        В промокших насквозь джинсах и рубашке, облегавших его торс и ягодицы, он выглядел восхитительно. Сэмми уже несколько раз заметила, как смотрят на него проходящие мимо женщины.
        — Сэмми, мы победили!  — закричал Нэд и бросился ее обнимать.
        — Все благодаря тому, что у нас был отличный командир,  — сказала она и обняла обоих мальчиков.
        — Не все так просто,  — спокойно произнес подошедший к ним Ник.
        Прежде чем она успела что-то понять, он поднял пистолет и выпустил струю прямо на нее.
        — Месть сладка,  — хитро улыбнулся он.
        — Ах, ты…  — возмутилась Сэм.  — Ты ведь уже сдался, это нечестно.  — Она рассмеялась.  — За это ты должен купить мне мороженое, а я сяду под деревом и попрошу Зандера меня защищать.  — Она вырвала из его рук пистолет и передала мальчику.  — Будешь моим рыцарем.
        — Круто,  — заключил Зандер.
        — А можно нам тоже мороженого? То мягкое, с шоколадными хлопьями.  — Нэд умоляюще посмотрел на дядю.  — Пожалуйста.
        — С шоколадными? А других вариантов нет?  — скривилась Сэмми.
        — Найдем,  — кивнул Ник.  — Давай, Нэд, беги, занимай очередь.
        Зандер опустил голову и погрустнел.
        — Все в порядке?  — обратилась к нему Сэм, когда они остались вдвоем.
        Мальчик вздохнул.
        — Просто я… Все эта дурацкая нога. Ненавижу ее. Я же понимаю, вы просто дали мне возможность отдохнуть.
        — Эй, с чего ты взял? Нам очень помогли твои подсказки.
        — Мне уже двенадцать, я не ребенок, как Нэд,  — мне ясно, зачем вы это сделали. Когда я долго бегаю, нога начинает болеть.  — Он поднял на нее глаза.  — Простите за такие слова. Мама и дядя Ник будут ругаться, если узнают, что я был так груб с вами.
        — Ты не был груб, дорогой, просто честен. Если у человека что-то болит, естественно, что он становится раздражительным.
        — Она почти всегда болит, больше или меньше, но всегда.  — Зандер вздохнул.  — Они отрезали у меня кусок кости, теперь там железка. Я буду расти, и она тоже будет удлиняться.
        — Значит, тебе не придется делать еще операции. Это же здорово.
        Он поднял на нее глаза.
        — Дядя Ник сказал, что вы тоже знаете людей из отделения, где я лежал, поэтому делали фотографии для календаря.
        — Верно.  — Сэм помолчала. Это очень рискованно, но она может помочь этому ребенку.  — Хочешь, открою тебе секрет?
        — Какой?
        — Очень большой. Огромный. Но ты должен мне обещать никому не говорить.
        — Провалиться мне на этом месте,  — заверил ее Зандер.
        Сэмми посмотрела на Ника и Нэда, стоящих в очереди за мороженым. Они вряд ли ее увидят, но все же лучше сесть так, чтобы они ничего не поняли, если вдруг повернутся. Он заняла удобную позицию и потянула вверх штанину джинсов до самого колена.
        Зандер открыл рот от удивления.
        — У вас шрам там же, где и у меня.
        — Да, и по той же причине. Но я была немного старше тебя, мне было шестнадцать, когда меня прооперировали.
        — Болит?
        — Нога? После операции болела, да.
        — А сейчас?
        — Нет.
        — И вам делали несколько операций?
        — К счастью, в шестнадцать я была уже довольно высокой и перестала расти.  — Сэм помолчала и сглотнула ком.  — Помни, Зандер, это наш с тобой секрет. Договорились?
        — Договорились.
        — Хорошо. И знай, что очень важно делать упражнения, несмотря на то что это надоедает и причиняет боль.
        — Почему?
        — Потому что так ты становишься сильнее. Однажды нога может помешать тебе сделать то, что ты очень захочешь. Смотри, по работе мне приходится много двигаться, и я не ощущаю дискомфорта.
        — А в Австралии вы были?
        — И в Америке, и в Японии. А три года назад поднялась на Килиманджаро.
        — Правда?  — Мальчик смотрел на нее во все глаза.  — Поднимались в горы? Даже после… ну, вы поняли.
        — Да. Могу показать тебе фотографии. Мы работали в команде, поэтому мне приходилось идти туда, куда идут остальные.
        — Круто.  — Он выглядел ошарашенным ее признанием.
        — Точно. Хотя должна признать, что самым трудным для меня был не сам процесс подъема — ты смотришь, как делают люди впереди, и идешь. Сложнее всего я переносила высоту. Воздух там разреженный, кислорода очень мало, поэтому надо идти медленно, иначе будет нечем дышать и потеряешь сознание. И еще трудно спать на земле. После пяти-шести ночей начинает болеть все тело. Но результат того стоит. Там очень красиво.  — Она обняла Зандера за плечи.  — И ты тоже сможешь это сделать, раз у меня получилось. Никогда не позволяй болезни тебя победить. Ты сильнее ее.
        На секунду его глаза наполнились слезами, но он смахнул их рукой.
        — Спасибо, Сэмми.  — Голос его дрожал.
        — Обращайся в любое время,  — улыбнулась она.  — Если захочешь поговорить, звони. Обещаю, это останется между нами. Возьмешь у дяди Ника мой телефон и адрес почты.
        — Спасибо. Мне очень важно иметь возможность поговорить с тем, кто меня понимает.
        Сэм почувствовала, что он хочет еще что-то ей сказать. Она замолчала, зная по опыту, что люди сами заполнят паузу, если дать им шанс.
        Так и случилось.
        — Дядя Ник всегда учил меня остановиться и отдохнуть, подождать, пока не буду готов.
        — Это потому, что он любит тебя, беспокоится, а еще боится, что ты переутомишься и потом будет хуже.
        Так вели себя и члены ее семьи. До той поры, пока она не потеряла терпение, вышла из себя и закричала, что больше не может жить в коконе из ваты.
        — Он зря беспокоится, я очень аккуратен. Мне же двенадцать, я не дурак.
        — Ник все понимает, но, когда кого-то очень любишь, ты постоянно за него переживаешь.
        — Что же мне делать?
        — Поговори с ним,  — предложила Сэм, чувствуя себя страшным лицемером. Она и сама должна была давно поговорить с Ником.  — Сядьте рядом, и скажи ему все, что мне. Объясни, что ты делаешь упражнения, чтобы стать сильнее, что внимательно относишься к своему здоровью, потому что понимаешь, что в противном случае процесс выздоровления затянется. Обещай ему всегда говорить, что ты устал, и попроси тебя не останавливать. Тогда он немного успокоится.
        — Вы тоже так сделали?
        — В итоге да. Правда, после скандала.  — Она понимала, что всегда слишком сильно стремилась к независимости, но не могла себя изменить.
        Зандер кивнул:
        — Я очень люблю дядю Ника. Он мне больше отец, чем…  — Он вздохнул.  — Мне не стоит об этом говорить.
        — Чем родной отец, так?
        Он кивнул:
        — Я его ненавижу. Он бросил нас и маму, когда был так нам нужен. Раньше я думал, что сам виноват, что заболел, но дядя Ник объяснил, что это не так. Я слышал однажды, как он назвал отца,  — нет, мама убьет меня, если я произнесу это слово.
        Сэмми стало не по себе. Она никогда не поймет, как люди могут быть так эгоистичны, что способны отвергнуть собственного ребенка. Особенно когда он болен.
        — Зандер,  — она обняла мальчика,  — будь у меня волшебная палочка, я бы все исправила. Но люди очень сложные существа. Пойми, ведь твоему отцу могло быть просто страшно.
        — Дяде Нику тоже было страшно. И маме. И Нэду. Но они были со мной.  — Он поднял голову и заглянул ей в глаза.  — Ваш отец бросил семью, когда вы заболели?
        — Нет. Но некоторые из моих парней — да.
        — Потому что испугались?
        — Пожалуй.
        — Они были подонками, вы заслуживаете лучшего. Так дядя Ник сказал и маме.
        — Когда был уверен, что ты не слышишь?  — подмигнула ему Сэм.
        Зандер смутился и кивнул:
        — Мама ругалась на него за то, что он назвал отца тем словом.
        Сэм потрепала его по голове.
        — Они и не догадываются, какие у тебя длинные уши.
        Зандер улыбнулся.
        — Не-а. Я иногда думаю, что хотел бы стать таким, как Бэтман.
        — И я. Хотя я бы выбрала Черную вдову.
        — Как в «Мстителях»? Да, она крутая.
        Они все еще смеялись и шутили, когда подошли Ник и Нэд с мороженым.
        — Что вас так развеселило?  — поинтересовался Ник.
        — Говорим о фильмах и супергероях,  — ответила Сэмми.
        — Сэм хочет быть похожей на Черную вдову,  — сообщил Зандер.
        Ник повернулся так, чтобы мальчики его не видели, и произнес одними губами:
        — Меня это устраивает, она очень сексуальная.
        Сэмми с трудом сохранила серьезное выражение лица. Внезапно ей стало жарко.
        — А я хочу стать Человеком-пауком,  — заявил Нэд.
        — А я Бэтманом. А ты кем будешь, дядя Ник?  — спросил Зандер.
        — Вы уже разобрали всех моих любимых героев,  — вздохнул он.
        — Будешь Робином,  — предложил Зандер.
        — Нет, лучше Железным человеком.
        На этот раз Сэмми повернулась к нему и произнесла одними губами:
        — Меня это устраивает, он тоже очень сексуальный.
        Она с удовольствием посмотрела, как Ник заливается краской. Ничего, будет знать, как ее дразнить.
        Сэм старалась не думать сейчас о том, что так и не рассказала ему правду.
        По дороге домой они зашли на ланч в кафе, где подают жареную курицу. Удостоверившись, что мальчики заняты своим делом и не обращают на них внимания, Ник повернулся к Сэм:
        — Спасибо тебе большое. Ты очень удачно дала возможность Зандеру отдохнуть, не выходя из игры. И прости, что сразу не понял твою мысль, решил, что ты его заставляешь.
        Сэм кивнула:
        — Поверь мне на слово, не надо пытаться завернуть его в ватное одеяло, скоро он этому воспротивится. Надо всегда искать что-то среднее, чтобы он не уставал, но и не ощущал себя отвергнутым.
        — Ты, похоже, настоящий эксперт.
        — Точно.  — Она ни за что не скажет Нику, что Зандер признался ей, как страдает от чрезмерной опеки. Она ведь ему обещала.
        — Твою сестру тоже все пытались окружить заботой?  — неожиданно спросил Ник.
        Нет, ее. Но она устроила грандиозный скандал, и семья поняла, что Сэм ждет от них поддержки, а не опеки. Она знала, что они до сих пор переживают за нее, поэтому не всегда могла поделиться с ними своими тревогами.
        — Давай не будет сейчас об этом,  — пробормотала Сэм.
        — Твоя сестра тоже?…  — Он запнулся.  — Прости. Не хотел бередить раны.
        — С моей сестрой все в порядке. Давай сменим тему. Прости, что из-за меня ты весь вымок.
        — Я сам виноват, не смог увернуться.
        — Да и сиденья в машине теперь влажные.
        — Они высохнут. Спасибо тебе еще раз. Мальчикам ты понравилась.
        — Я же тетя четверых детей,  — напомнила она.
        На душе стало тоскливо. Сэм в очередной раз вспомнила, что, возможно, ей придется до конца жизни довольствоваться ролью тети и крестной. Ничего, она и с этим справится, когда придет время.
        — Моя жена не ладила с детьми,  — признался Ник.  — Она никогда не любила проводить с ними время.
        «Потому что хотела иметь своих детей и думала только об этом?»
        — Жаль.
        Ник улыбнулся уголком губ.
        — Да, Наоми была лишена материнского инстинкта.
        Ах, так. Значит, она неверно истолковала поведение бывшей жены Ника. Похоже, это был один из предметов спора между ними. Возможно, это и привело к разводу.
        Получается, Ник хочет иметь детей? У Сэм не хватило духа спросить прямо. Это может стать причиной распада и их отношений. Он захочет детей, а она не будет способна их родить.
        Когда они подъехали к дому сестры Ника, одежда Сэм еще не высохла.
        — Послушай, я не могу позволить тебе оставаться в таком виде. Ты почти одного размера с Мэнди, я могу поискать что-то у нее. Поверь, она не будет против.
        Сэмми поежилась в ознобе. Вдруг он принесет юбку? И тогда все увидят ее шрам. Сэм опять пожалела, что так и не набралась смелости поговорить с Ником.
        — Все в порядке, не беспокойся,  — ответила она с улыбкой.  — Я могу посидеть в саду и скоро высохну.  — Она указала на патио.  — У вас есть карты?
        — Есть,  — отозвался Зандер и убежал за ними, а Ник занялся напитками.
        Взяв колоду, Сэм перемешала карты.
        — Это была моя самая любимая игра, когда я была вашей ровесницей. Она называется «Плут». Каждый выкладывает следующую по значению карту — или несколько — из тех, что на руках, после предыдущего игрока. Например, я начинаю. Туз. Зандер должен положить двойку, Нэд тройку, Ник четверку.
        — Что же здесь интересного?  — поморщился Нэд.
        — Вот увидишь. Ты берешь карту и кладешь ее обложкой вверх, никому не показываешь, мы не будет знать, положил ли ты тройку или совершенно другую карту.
        — Значит, если ты выложишь пятерку, а у меня нет шестерки, то я кладу любую карту и объявляю ее шестеркой?  — спросил Зандер.
        — Именно. Но у меня могут быть на руках четыре шестерки, и я буду знать, что ты не мог положить шестерку, тогда я скажу: «Плут» — и ты должен взять все карты со стола. Но если у меня только три шестерки, а четвертая у кого-то другого, мы можем и не понять, что ты жульничаешь, только если ты не захихикаешь, например, и не выдашь себя.  — Сэм улыбнулась и повернулась к Нику: — Уверена, у дяди Ника отлично получится. Он всегда видит, когда люди говорят неправду.
        Так и было, и Сэм позволила ему выиграть первую партию.
        Потом она стала играть так же, как когда-то давно с родными,  — как профессиональный карточный шулер. С улыбкой она выложила три последние карты:
        — Три четверки,  — объявила она.
        Ник нахмурился.
        — Слушай, ты уже выкладывала три четверки ранее, в колоде не может быть столько четверок.  — Он ткнул в нее пальцем.  — Плут!
        Сэм медленно, по одной, открыла карты: бубновая четверка, четверка треф и четверка червей.
        — Но как?  — воскликнул Ник.
        Сэм довольно рассмеялась:
        — Я всю игру вас обманывала, но никто не обратил внимания.
        — Ты здорово играешь,  — восхищенно произнес Зандер.
        — Папа научил меня, когда мне было столько лет, сколько Нэду. У меня два старших брата и старшая сестра, поэтому мне приходилось быстро учиться, чтобы не оставаться всегда в проигрыше и не терпеть их издевательства.
        — Они над тобой издевались?  — Нэд смотрел на нее во все глаза.
        Сэм рассмеялась.
        — Они шутили, но тяжело все время быть последней, когда ты и так самая младшая. Потом они часто мне подыгрывали, чтобы я не расстраивалась.
        — А я не люблю, когда Зандер мне поддается,  — шепотом признался Нэд.
        — Тогда, Человек-паук, я дам тебе несколько советов…
        Мэнди вернулась как раз к чаю.
        — Спасибо большое,  — сказала она Сэмми.  — Мне так неловко, что я свалила свои материнские обязанности на вас с Ником. Мы ведь даже не были знакомы!
        — Мне было приятно,  — мягко успокоила ее Сэм.  — К тому же у вас день рождения. И я чудесно провела время, у вас очаровательные сыновья. Одной их воспитывать непросто, я рада, что вы смогли немного отдохнуть.
        Мэнди растерянно заморгала.
        — Я нечасто сталкиваюсь с таким пониманием…
        Сэм улыбнулась:
        — Я ведь фотограф, встречаюсь с огромным количеством людей и знаю множество разных жизненных историй.  — Она подула на свой ноготь и потерла его о футболку.  — Это делает меня мудрее, юный падаван.
        Мэнди рассмеялась:
        — Если вы Йода, то сколько же лет мне?
        Сэм не смогла сдержать смех.
        — Вы ровесница моего старшего брата, я полагаю. А он… уже очень древний.
        Мэнди кивнула:
        — Вы мне нравитесь. Может, останетесь на ужин? Хотя, пожалуй, вам бы хотелось побыть наедине с Ником.
        — Если праздничный торт не шоколадный, я с удовольствием останусь,  — ответила Сэм.  — И обещаю помыть посуду.
        — Договорились. Хотя я люблю именно шоколадные торты. Но вы мне нравитесь.
        Сэм улыбнулась:
        — Если вы похожи на брата и сыновей, я уже вас люблю.
        — У вас необычная прическа, вам очень идет. Вы можете себе ее позволить.
        — Спасибо. Но я стригусь не ради стиля или моды.
        — Тогда зачем?
        — Ник вам не рассказывал? Я отдаю волосы на парики для детей, перенесших химиотерапию.
        — Правда? Зандер тоже потерял все волосы после лечения.
        — Да, это неприятные последствия, но он молодец. И вы молодец, благодаря вам он не чувствует себя не таким, как остальные дети.
        — Надеюсь.
        Сэм заметила, как заблестели ее глаза, и обняла Мэнди за плечи:
        — Простите, я не хотела вас расстраивать.
        — Вы не виноваты, просто ваши слова застали меня врасплох. Я никогда не встречала человека, который бы пожертвовал волосами с благотворительными целями. Возможно, в будущем и я могла бы это сделать,  — задумчиво произнесла Мэнди.
        — Моя сестра учительница. Все ее коллеги так поступают, и мы решили к ним присоединиться.
        Мэнди кивнула:
        — Да, я тоже смогу.
        — Если не хотите начинать одна, присоединяйтесь к нам. Мы делаем это каждые два года, когда волосы достаточно отрастают.
        — Я подстригусь на следующей неделе,  — решительно произнесла Мэнди.  — А через два года я буду с вами.
        — Отлично.
        Сэм очень понравился ужин с семьей Ника. Они ели пиццу, чесночный хлеб и праздничный торт. Потом он отвез ее домой.
        — Спасибо тебе,  — сказал он, когда они вышли из машины у ее дома.  — Ты была великолепна.
        — Я чудесно провела время. И канатная дорога мне понравилась. И водный бой.
        — И мне.
        Сэм поцеловала его.
        — Ты не представляешь, сколько мам не сводили с тебя глаз.
        — А ты видела, как смотрели в это время на тебя папы?  — в тон ей произнес Ник.  — Видно, что ты любишь детей.  — Он помолчал.  — Может, это не вовремя, но я хочу спросить, хотела бы ты иметь своих в будущем?
        — Возможно.  — Она должна решиться и спросить его тоже.  — А ты?
        — В будущем — да. Я хотел их пять лет назад, но бывшая жена возражала.
        — Вы поэтому развелись?  — Сэм испугалась вопроса и зажала рот рукой.  — О, извини. Можешь не отвечать.
        — Все в порядке. Нет, не из-за этого. В некоторой степени причина в моей работе.
        Сэмми посмотрела ему в глаза и поняла, что это не единственное, что привело к расставанию, но настаивать не стала.
        — Прости,  — повторила она.
        — Ты же в этом не виновата, не стоит извиняться.  — Ник наклонился к ней и поцеловал в губы.  — Но нет худа без добра. Ведь мы с тобой встретились.
        Ник определенно хочет иметь детей, а она, может быть, не в состоянии родить. Ей надо подумать и решить наконец, как начать разговор и признаться.
        — Я бы тебя пригласила, но…
        — Тебе завтра рано вставать? Даже в воскресенье?
        — Это недостаток моей работы. Я никогда не знаю, когда буду отдыхать, а когда нет.
        — Да, конечно. Позвони мне потом, хорошо? Подумаем, чем заняться, когда оба будем свободны.
        — Конечно.  — Она провела рукой по его щеке.  — Спасибо, что позволил мне провести день с вами.
        — Я был этому очень рад,  — улыбнулся Ник.

* * *
        Позже в тот же вечер Нику позвонила Мэнди.
        — Мне Сэмми очень понравилась и мальчикам тоже,  — заявила сестра.  — Они до сих пор только о ней и говорят.
        — Хм.  — Ник знал, что она позвонила не только для этого.  — Она совсем не похожа на Наоми, которой в голову бы не пришло играть с мальчиками в водный бой.
        — Да, Наоми вообще старалась не подходить к ним близко.
        — Конечно, она бы не стала так себя вести. Знаешь, что они втроем набросились на меня?
        — Ничего страшного, ты же большой мальчик,  — парировала Мэнди со смехом.  — Я серьезно, Ник, Зандер говорит, что Сэм классная. Они разговаривали в парке, и она сказала ему что-то такое, отчего его отношение к болезни поменялось.
        — У сестры Сэм был рак.
        — У той, которая отдает волосы на изготовление париков?
        — Да.
        — Не сомневаюсь, Сэм была рядом.  — Мэнди выдержала недолгую паузу и продолжила: — Ник, я знаю, как ты относишься к серьезным отношениям, но Сэмми совсем другая.
        Он и сам это понимал.
        Но иногда в ее глазах он видел нечто, заставляющее задуматься. Она будто скрывала от него что-то. И еще он не был уверен, что она испытывает к нему те же чувства, что он к ней.
        Хватит ли у него духу опять рискнуть?
        И будет ли это честно по отношению к Сэм? Ведь он знает, что у него не очень хорошо получается сохранять долгие и серьезные отношения.
        Глава 9
        На неделе Сэм с подругами устроили ужин с пиццей. Были приглашены Клэр, Эшли и сестра Сэм Дженни. В итоге она рассказала им о том интервью, которое дала Бену, и призналась, что познакомилась с семьей Ника.
        — Ты сказала ему о ноге?  — прямо спросила Клэр.
        — Я несколько раз пыталась, честно,  — принялась оправдываться Сэм.  — Но каждый раз мне становилось страшно и я пасовала. Что будет, если он разозлится оттого, что я так долго скрывала от него правду? Особенно учитывая достаточное количество шансов признаться.
        — Думаю, он вполне может расстроиться из-за того, что ты не начала разговор раньше,  — сказала Дженни.  — Но он разумный человек и поймет, как тяжело тебе было сделать шаг. В итоге все будет хорошо.
        — Хм,  — скривилась Сэмми, она не была так уверена.
        — Сэм, ты не узнаешь, какова будет его реакция, пока не скажешь.  — Эшли коснулась ее руки.  — Поговори с Ником.
        — Обещаю сделать это, когда вернусь из Нью-Йорка на следующей неделе.
        Она была уверена, что сможет.
        Однако она не учла, что, подойдя к выходу в зал прилета, она первым делом увидит встречающего ее Ника. Это было так неожиданно, что Сэм растерялась.
        Он взял ее чемодан и самый тяжелый кофр с аппаратурой.
        — Как прошел полет?
        — Все хорошо.  — Сэм посмотрела на него и нахмурилась.  — Подожди, а ты что здесь делаешь?
        — Судебное заседание закончилось к ланчу, и у меня появилось свободное время. Я подумал, что мог бы отвезти тебя домой.
        Сэм понимала, что он хитрит, ведь между заседаниями он должен работать над документами, ни о каком свободном времени не может быть речи. Он специально отложил дела, чтобы приехать в аэропорт.
        — Ты поела в самолете?
        — Да, сэндвич, так что я в порядке.
        Ник краем глаза оглядел ее с головы до ног.
        — Я никогда раньше не видел тебя в деловом костюме с юбкой.
        — Мне не нужно всегда быть одетой официально.  — Сэм порадовалась, что на ней плотные колготки, это давало возможность избежать ненужных вопросов.
        — Я не то хотел сказать, просто обычно ты в черных брюках.  — Он наклонился и поцеловал ее.  — Ты замечательно выглядишь. Я очень соскучился.
        — И я тоже,  — улыбнулась Сэм.
        Они погрузили вещи в машину и поехали к ней.
        — Зайдешь на кофе?  — спросила она у подъезда.
        — С удовольствием.
        Сердце забилось сильнее. Она ведь давала себе слово сегодня все ему рассказать. Это даст Нику шанс уйти и никогда не вернуться, как сделал когда-то Брин.
        Войдя в дом, Сэм скинула жакет и принялась готовить кофе, прокручивая в голове много раз продуманные фразы.
        «Ник, мне надо кое-что тебе сказать. Не волнуйся, ничего страшного не происходит, просто очень давно, почти в другой жизни, у меня была остеосаркома, но сейчас я здорова».
        Ник подошел сзади и обнял ее, в этот момент все слова вылетели из головы.
        Она прижалась к нему, наслаждаясь волнующим теплом его тела.
        — От твоих поцелуев у меня кружится голова,  — прошептала она.
        — И у меня тоже. Сэмми, я понимаю, что, возможно, тороплю события, но хочу признаться, что никогда не испытывал тех чувств, которые испытываю рядом с тобой. Даже…  — Он тряхнул головой. Наверное, вспомнил о бывшей жене.  — Это смешно, конечно. В суде со мной никогда такого не бывало, я всегда знаю, что и когда сказать, а сейчас… Сэм, я очень хочу тебя. Прямо здесь, сию минуту. У меня нет другого желания, как отнести тебя в спальню.
        Его слова оказывали на нее необъяснимое воздействие, словно околдовывали, она медленно теряла способность мыслить здраво. Она сама в жизни не испытывала такого влечения к мужчине. Как можно ему сейчас отказать? Сэм не могла думать ни о чем другом, лишь о том, как сказать, что и она тоже мечтает об этом.
        — Тогда чего же ты ждешь?  — хрипло произнесла она.
        Ник счастливо ей улыбнулся и подхватил на руки.
        Когда он положил ее на кровать, сердце забилось так сильно, что она с трудом смогла произнести:
        — Шторы.
        Сэм заставила себя встать, задернуть гардины и включить лампу на прикроватной тумбочке.
        Ник раскинул руки.
        — Я весь твой, милая, делай со мной что хочешь.
        По телу пробежала дрожь. Она в жизни не желала мужчину так страстно. Руки затряслись, когда она принялась расстегивать его сорочку. Ник действительно был очень красив. Она погладила его по груди, с наслаждением ощущая рельеф мышц.
        — Когда я фотографировала тебя для календаря, я мечтала сделать несколько снимков для себя.
        — Да?  — В глазах его появилось любопытство.
        — Где-нибудь на зеленой поляне.
        — И в какой одежде?
        Сэм усмехнулась:
        — В одежде греческой статуи.
        Ник приподнял голову.
        — Только с фиговым листком?
        Сэм рассмеялась.
        — Никаких листков. У тебя великолепное тело.
        Он нахмурился.
        — Ты же говорила, что видишь во мне лишь модель.
        — Но ведь сейчас это не так. Теперь передо мной любовник.
        — Это хорошо,  — просиял Ник и поцеловал ее.  — Мне не терпится узнать, что ты любишь, отчего ты улыбаешься, а когда взлетаешь к звездам от наслаждения.
        — Мне уже нравятся твои желания.
        Сэм быстро расстегнула блузку, позволяя Нику увидеть грудь, скрытую кружевным бельем.
        — Мне очень нравится.
        — Прекрасно.
        Сэм потянулась к его ремню. Ник скинул ботинки и носки.
        — Не кажется, что мы не в равном положении, мисс Томпсон?  — ухмыльнулся он.
        — Я вся твоя,  — улыбнулась она, разводя руки в стороны.  — И как ты еще сказал? Да, делай со мной все, что пожелаешь.
        Глаза его вспыхнули таким жаром, что едва не обожгли ее.
        Ник расстегнул ее юбку и отбросил к своим брюкам.
        И тут внезапно к ней вернулось здравомыслие. Ощущение было таким, будто кто-то подошел сзади и вылил на нее ведро ледяной воды.
        Она должна сейчас остановиться.
        Она не сможет перед ним раздеться. Не сейчас. А может, и никогда.
        В голове калейдоскопом пронеслись сцены из прошлого: отвращение в глазах Брина, его постоянное желание выключить свет, словно ему неприятно видеть ее тело. Он объяснил ей, что ему тяжело думать о пережитой ею боли, но Сэм знала правду — ему противен шрам. Она убеждала себя, что Ник не такой, он хороший человек и все поймет.
        Однако страх ее был слишком силен. Он подавлял ее желание начать разговор.
        — Сэмми?  — Ник заглянул ей в глаза. Разумеется, он видит, что она изменилась в лице.
        — Я не могу, Ник.  — Она покачала головой.  — Извини. Я думала, что смогу, но нет. Извини.
        — Что-то не так?  — Он взял ее за руку и потянул к себе.  — Скажи мне, Сэм.
        Вот он, этот момент. Но нет, она не может. Она несколько раз открывала рот, но язык отказывался ее слушаться. Горло саднило, словно его заполнил песок. Помимо шока и удивления она боялась увидеть в его глазах отвращение и разочарование, когда она покажет ему ногу.
        Сэм чувствовала себя недостойной его. Почему она не обычная женщина, которая может следовать своим желаниям и заняться любовью с этим красивым мужчиной? Она не нормальная, и никогда такой не будет, у нее никогда не будет тех отношений, которых она хочет.
        Душу охватила паника, она была намного сильнее голоса разума.
        — Я не могу, Ник,  — повторила Сэм.  — Тебе лучше уйти.
        Он пристально посмотрел ей в глаза.
        — Сэмми, я не могу уйти и оставить тебя одну в таком состоянии.
        — Пожалуйста, Ник, уходи.  — Она отвела взгляд.  — Дело не в тебе. Ты ничего плохого не сделал. Дело во мне.
        Она в очередной раз сдалась перед натиском страха, оказалась слабее его.
        — Сэмми?
        — Пожалуйста, не спрашивай ни о чем.
        Она не могла заставить себя повернуться к нему, но слышала озабоченность в его голосе.
        — Сэмми, я вижу, ты чем-то расстроена, и повторяю, я не могу уйти и оставить тебя одну. Давай я кому-то позвоню. Может, сестре? Или подруге, которая сшила тебе платье?
        Почему он такой внимательный и милый? Почему не может вспылить и уйти? Оказаться одним из тех ужасных мужчин, с которыми она встречалась раньше?
        Глотая слезы, она произнесла:
        — Ник, я не могу. Не могу. Не могу быть с тобой.  — С ее стороны было глупо ждать и надеяться на лучшее.  — У нас ничего не получится. Поверь, твоей вины в этом нет, дело только во мне.
        — Но почему?
        — Извини. Я бы очень хотела, чтобы все было по-другому.  — Это было правдой.  — Мы должны расстаться. Все кончено.
        — Но… мне казалось, мы стали ближе.  — В его голосе было столько боли.  — Ты знакома с моей семьей. Мы…
        Да. Они стали ближе друг другу. И родные его ей очень понравились. Они должны были заняться любовью. Но это все нечестно. Допустим, он бы принял то, что она перенесла рак, но ведь есть еще проблемы с рождением ребенка. Сэм знала, что он хочет детей, а она не уверена, что сможет ему их подарить. Начинать их отношения было изначально эгоистично. Она была обязана не отступать от принципов и расстаться после третьего свидания. Прежде, чем кому-то будет больно.
        — Прости, Ник,  — произнесла она,  — и уходи.

* * *
        Ник молча оделся. Он был слишком ошеломлен происходящим, чтобы говорить. Поверить сложно, что Сэмми разорвала их отношения.
        Он был уверен, что они достаточно близки, чтобы стать чем-то большим друг для друга.
        Через секунду они бы занимались любовью. Что же произошло?
        Он чувствовал ее боль, что-то ее расстроило, но она не доверяла ему настолько, чтобы поделиться и рассказать обо всем. От этого у Ника появилось ощущение, будто его придавило камнем.
        Сердце неприятно сжалось. Он опять совершает ошибку. Он был уверен, что Сэмми не похожа на Наоми. Она бы никогда не стала использовать его увлеченность работой как предлог для желания развестись. Однако, как и в прошлый раз, он отдал этой женщине частичку себя, позволил слишком много вложить в эти отношения. Сэмми ясно дала понять, что она не испытывает к нему те же чувства. Она даже не смогла посмотреть ему в глаза.
        Ник молча вышел из квартиры Сэм и поехал домой. Он настолько был погружен в свои переживания, что несколько раз не сразу среагировал на переключившийся светофор, чем вызвал недовольство водителей и многочисленные сигналы клаксонов. Оказавшись в привычной для него обстановке, он не испытал облегчения. Почему он так остро реагирует? Ведь ему уже приходилось оказываться в таком положении, он знает, что надо лишь взять себя в руки и дождаться, когда боль утихнет.
        Ник позвонил Сэм на следующий день. Он не собирался требовать объяснений, просто хотел узнать, что с ней все в порядке. Вчера она была напугана. Видимо, для того были серьезные причины.
        Она не ответила. Ни на звонок, ни на сообщение.
        Ник попытался связаться с ней еще раз днем, но опять безрезультатно.
        Следующие полторы недели он работал почти без отдыха. По крайней мере, любимое дело его никогда не подводило. Все вопросы знакомых и друзей он отметал, и вскоре окружающие перестали спрашивать, все ли у него хорошо.
        У него все плохо. Очень плохо.
        Но когда-нибудь будет хорошо.
        Наверное.
        Сэмми казалось, что ее глаз совсем не видно — так долго она плакала. Она по опыту знала, что в таком состоянии ей лучше всего сконцентрироваться на работе и не давать себе даже часа свободного времени.
        Впрочем, появившись следующим утром на съемке, Сэм была вынуждена солгать:
        — У меня конъюнктивит, извините, но я буду в темных очках.
        Глаза ее действительно опухли и болели, но от слез, а не от инфекции.
        Ее также не покидало ощущение, что она совершила самую непростительную ошибку в жизни, но в то же время чувствовала, что поступила верно.
        Сэм надеялась, что боль ее скоро утихнет.
        — Я же вижу, что-то случилось,  — с тревогой произнесла Мэнди.  — И не подыскивай оправдания. С мальчиками сейчас наша соседка Даница, поэтому я могу остаться с тобой столько, сколько нужно, чтобы ты наконец признался.
        Ник тяжело вздохнул.
        — Хорошо. Мы с Сэмми расстались.
        — Что? Но почему ты отказался от нее? Она очень милая девушка.
        — Я не отказывался. Она попросила меня уйти.
        — Не может быть.  — Мэнди была шокирована новостью.  — Я же видела, как она ведет себя с тобой, ты ей небезразличен, Ник. Наверное, ты что-то не так понял?
        — Она сказала, что не может. Как заставить человека чувствовать то, что он не хочет?  — Он нахмурился и отвел взгляд.  — К счастью, я не успел признаться ей в любви и выставить себя полным идиотом.
        — О, Ник.  — Сестра обняла его.  — Ты уверен, что не сделал ничего, что ее обидело?
        — Уверен.  — Он не станет рассказывать сестре, при каких обстоятельствах произошел их последний разговор.  — Она выразилась предельно ясно.
        — Мне так жаль. Я надеялась…
        — Я знаю, Мэнди. Ничего, жизнь продолжается. Как говорится, в реке еще много рыбы.
        — Да, но ты не считаешь нужным даже закинуть удочку.
        — Послушай, у меня прекрасная семья, любимая работа, друзья. Этого достаточно.
        Он уже столько раз повторял это, что готов был поверить.
        — Что значит вы расстались? Хочешь сказать, он повел себя так же, как Брин?  — возмутилась Эшли.
        Сэмми отвела взгляд.
        — Ты ничего ему не рассказала,  — догадалась Клэр.
        — Нет.
        — То есть ты оттолкнула его, даже ничего не объяснив?  — воскликнула Эшли.  — Сэм, ты с ума сошла? Ты ведь ради него поступилась принципами и назначила четвертое свидание, а это значит, он был тебе дорог.
        — Так и есть.  — Сэмми закусила губу от боли.  — Я так поступила, потому что это правильно. Теперь у Ника будет шанс найти нормальную женщину, без изъянов.
        — Значит, ты трусиха, которая боится даже попытаться стать счастливой?  — Когда Сэм вздрогнула и повернулась к ней, Кэрол продолжила: — Да, мы с Эш имеем право тебе это сказать, мы твои лучшие подруги, мы любим тебя, нам больно видеть, как ты совершаешь глупости.
        — Поговори с ним, Сэмми,  — взмолилась Эшли.  — Скажи, что ты совершила ошибку, струсив, а потом расскажи ему все.
        Сэм покачала головой:
        — Уже поздно.
        — Никогда ничего не поздно,  — уверенно заключила Клэр.  — Смотри, на следующей неделе будет ланч, посвященный выходу календаря. Ник должен там быть. Воспользуйся случаем.
        Но Ник не пришел на ланч.
        Зандер, Нэд и Мэнди были там, но сестра Ника бросила на нее лишь холодный взгляд и увела мальчиков, едва они собрались с ней заговорить.
        Сэмми ощущала себя самым отвратительным человеком на свете.
        Полученное от Зандера сообщение сделало боль почти невыносимой.
        «Ты не Черная вдова. Ты трусиха».
        Он прав. Сэмми с трудом доплелась до дома и прорыдала весь вечер, пока не забылась сном.
        Глава 10
        — Чай?  — улыбнулся Гари и поставил перед Ником чашку.  — Да, и еще мне кажется, вам будет интересно увидеть это.  — Он положил перед ним статью.  — О вашем календаре. Он продается внизу и расходится, как горячие пирожки. Почти все ваши коллеги его приобрели.
        Ник посмотрел на него, и глаза его стали круглыми.
        — Я придушу каждого следующего человека, посмевшего спросить, буду ли теперь всегда приходить на заседания голым.
        — На самом деле вы совершили отважный поступок. У меня бы, например, не хватило духу. Как ваш племянник? Все хорошо, я надеюсь?
        — Да, благодарю, что спросили.
        — А с вами все в порядке?
        Ник многозначительно посмотрел на помощника.
        — Непременно будет, когда мне перестанут мешать работать.
        — Прошу простить.  — Гари поспешно кивнул на прощание и ретировался.
        Ник старался не смотреть на статью, но любопытство все же взяло верх.
        Начало было довольно стандартным, автор рассказывал о том, как люди объединились в комитет, который помогает детскому онкологическому отделению, и как им пришла мысль выпустить календарь с целью собрать средства на оборудование и лекарства. Там же он увидел фотографии всех, кто позировал, в том числе и себя.
        Ник готов был отшвырнуть статью, но что-то привлекло его внимание. Дальше говорилось о женщине, которая перенесла рак, также здесь была ее фотография.
        «Но что это?…»
        Ник откинулся в кресле, взял в руки статью и принялся читать уже внимательнее.
        Закончив, он несколько минут смотрел на нее ничего не видящими глазами. Ему в голову не приходило, что у Сэм в подростковом возрасте была остеосаркома.
        Почему она ему не сказала? К тому же она знала, что его племянник перенес ту же болезнь? Неужели она серьезно думала, что такая новость может изменить его к ней отношение?
        В статье упоминалось, что не все в прошлом Сэмми были способны принять этот факт. Да, не все могут, но ведь она хорошо его знала. И допускала, что он ее оттолкнет? Для него важна внутренняя красота человека, это существеннее, чем внешняя привлекательность.
        Ник глубоко задумался.
        Он вспомнил день в парке. Тогда он спросил Сэмми, хочет ли она иметь детей, и признался, что и сам не исключает этого.
        В статье сказано, что ей делали химиотерапию до и после операции. Он не знал в деталях, как это влияет на женщин и их репродуктивную функцию,  — к счастью, никто из женщин в его семье не перенес ничего похожего,  — но предполагал, что с деторождением у нее могут быть проблемы. Погрузившись в Интернет, он вскоре выяснил, что так и есть. Проблемы будут, только если женщина не позаботилась заранее о том, чтобы заморозить яйцеклетки.
        «Проблема не в тебе, дело во мне».
        Теперь он понял, что она имела в виду. Значит, Сэм разорвала их отношения не потому, что он ей безразличен, она знала, что не может дать ему настоящую семью, и решила уйти, чтобы не ломать ему жизнь. Она оттолкнула его, но это был акт самопожертвования.
        Но почему Сэм не захотела с ним поделиться? Скорее всего, боялась, раз в прошлом не раз испытывала боль. Ей было еще труднее, чем ему самому.
        С одной стороны, Нику было обидно, что Сэм настолько ему не доверяла, но с другой, он ее хорошо понимал. Может, стоит первому сделать шаг и дать ей возможность все рассказать?
        Когда дневное заседание закончились, Ник позвонил Сэм. В ее телефоне была включена переадресация на голосовую почту, это означало, что она занята или избегает его. Сложно понять, какова причина. Ник решил оставить сообщение и выразиться коротко и ясно, чтобы она точно его правильно поняла.
        «Сэмми, это Ник. Я видел статью твоего друга о календаре и о тебе. Если ты не перезвонишь мне, я буду сидеть на пороге твоего дома до тех пор, пока ты не появишься, и мне плевать, если для этого потребуется месяц. Пойми, нам очень, очень надо поговорить».
        Сэмми сказала себе, что должна ответить, когда на экране появилось имя Ника, но у нее не было сил. Впрочем, она прослушала его сообщение голосовой почты.
        Значит, он хочет с ней поговорить и отказ не примет.
        Сэм сделала несколько глубоких вдохов. Если Ник прочитал статью, значит, он знает правду, и невозможно понять, что у него в голове. Впрочем, она должна дать ему возможность, по крайней мере, высказаться.
        Настало время проявить храбрость.
        Она решительно взяла телефон и набрала его номер.
        — Это Сэмми. Перезваниваю, как ты и просил.  — Она старалась говорить спокойно.
        — Нам надо побеседовать, и лучше не по телефону. Давай встретимся вечером.
        Сэмми опустила глаза и увидела, как дрожат пальцы.
        — Я…
        — На нейтральной территории. Помнишь то место, где мы завтракали? Рядом с Флит-стрит?
        — Да, помню.
        — Можем мы встретиться там?
        — Хорошо. В котором часу?
        — В любое время после шести.
        — Тогда ровно в шесть.
        Лучше сделать это скорее, чем думать и ждать.
        — Увидимся в шесть.
        Ник отсоединился. Он, видимо, либо очень занят, либо здорово на нее зол. Возможно, и то и другое.
        Сэмми с трудом сосредоточилась на работе, а через два часа закончила и поехала в кафе. Ник уже ждал ее. Стоило ей взглянуть на него, как сердце упало в пропасть. Как она по нему скучала. Впрочем, сейчас об этом нельзя думать.
        Не стоит убеждать себя, что все поправимо. Они расстались, об этом не стоит забывать. Она не может позволить себе даже малейшую надежду, что жизнь изменится к лучшему.
        — Спасибо, что пришла,  — сказал Ник, вставая, когда она подошла к столику.  — Выпьешь кофе? Или вино?
        — Чай с мятой.
        Он заказал ей чай и себе кофе.
        Сэмми вспомнила о его сообщении.
        — Ты бы действительно стал сидеть на пороге моего дома целый месяц?
        — Я разбил бы лагерь на твоем крыльце. Хочется надеяться, что ты не заставила бы меня так долго ждать, но я бы стал, если потребовалось.
        В сердце мелькнула надежда. А вдруг у них действительно получится?
        В этот момент официант принес чашки, и оба замолчали. Их разговор совсем не для посторонних ушей.
        — Почему ты не рассказала мне?  — спросил Ник, когда официант отошел к другому столику.
        — Ты читал статью?  — спросила Сэм. Риторический вопрос. Ответ известен им обоим.
        Сэм так нервничала, что не знала, что сказать, поэтому произнесла первое, пришедшее на ум.
        — Читал.  — Она уловила боль в его голосе. И обиду.  — Почему ты мне не рассказала?
        — Я собиралась.
        — Мы готовы были заняться любовью, Сэм, но ты не рассказала. Теперь я понимаю, почему ты не носишь короткие юбки и даже с длинными надеваешь плотные колготки. И почему ты меня выгнала, вместо того чтобы заняться тем, чего нам обоим хотелось.
        — Да.  — Она неожиданно почувствовала себя очень глупой. Действительно, почему она не набралась смелости и не призналась Нику? Они оба лишились, возможно, лучшей ночи в жизни. И все из-за ее трусости.
        — Ты сказала, что твоя сестра имеет какое-то отношение к отделению онкологии, что у нее был рак.
        Сэм покачала головой:
        — Нет. Я сказала тебе, что она тоже отдает свои волосы на изготовление париков, так же как и я. Ты сам сделал вывод, что рак был у нее.
        — Ты поняла, какой я сделал вывод, но не поправила меня.
        — Ложь по умолчанию не лучше намеренной лжи. Так ты скажешь, я полагаю,  — вздохнула Сэм.
        — Почему ты мне не рассказала? Я этого не понимаю.
        Сэм поежилась.
        — Потому что потом люди начинают относиться ко мне по-другому.
        — Зандер пережил то же самое. Ты замечала, чтобы я относился к нему и Нэду по-разному?
        — Нет. Хотя ты все же стараешься больше его оберегать.
        — Это естественно.  — Ник прищурился.  — Это Зандер тебе сказал?
        — Я не могу ответить.
        Внезапно Ник вспомнил, как сестра говорила, что отношение сына к раку изменилось после разговора с Сэм.
        — Зандер знал о твоей болезни?
        Она кивнула:
        — Я взяла с него слово никому не говорить.
        Ник нахмурился.
        — Не понимаю. Почему ты сказала ему, а не мне?
        — Я хотела, чтобы он понял, что этот диагноз не означает, что он теперь калека без будущего. Что он лишь временно не сможет играть с друзьями в футбол, а необходимость больше сидеть может помочь ему открыть для себя много нового и увлекательного.
        — Мэнди говорит, что он на многое стал смотреть по-другому. Теперь мне ясно, что за это надо благодарить тебя. Наверное, ты права — ему надо было услышать эти слова от кого-то, кто сам победил болезнь. И все же я не понимаю, почему ты решила, что мое отношение к тебе изменится?
        — Ник, я понимаю, ты не похож на других мужчин, с которыми я общалась. Они рано или поздно просто бросали меня и уходили, потому что от одного слова «рак» они покрывались холодным потом.  — Она перевела дыхание. Об этом совсем не просто говорить, но теперь она обязана быть до конца откровенной.  — Только Брин был другой. Вернее, я так решила. Он единственный сделал мне предложение.
        Она замолчала, и Ник не произнес ни слова. Разумеется, он тоже знаком с этим фокусом с паузой.
        — Два года назад я обнаружила шишку на груди. Многие женщины в моем возрасте решили бы, что это киста, но у человека, перенесшего остеосаркому, другое отношение. Несмотря на несколько сеансов химиотерапии, никто не мог дать гарантию, что в организме не осталось ни одной раковой клетки, а это значит, что у меня в любую минуту может появиться опухоль в любой части тела. Ты должен меня понять, Ник.
        — Но ты ведь регулярно проходишь обследование, верно?
        Сэм кивнула:
        — Теперь раз в год. Утром я сдаю анализы, а днем, если все в порядке, мы с сестрой Дженни идем в кафе и отмечаем это шампанским. А раз в два года в этот же день после мы отправляемся в салон и стрижемся, чтобы отдать волосы.
        Ник понимал, что задаст неуместный вопрос, но не мог не спросить:
        — А та опухоль? Это тоже был рак?
        — Нет, оказалось, это киста. Доктор сделал необходимые обследования и сразу сказал, что опухоль доброкачественная. Сейчас я уже и забыла обо всем.
        — Очень хорошо, правда?
        Сэм сглотнула ком.
        — Из-за этого Брин расторг нашу помолвку. Он не хотел стать подонком, бросившим женщину, у которой рак.
        Ник вскинул брови.
        — А бросить женщину, у которой нет рака, он мог?
        Она кивнула:
        — Сказал, что не сможет жить с постоянным страхом, что это рано или поздно случится.
        Ник тихо выругался, и она вздрогнула.
        — Это правда.  — Он пожал плечами.  — Этот мужчина был недостоин тебя, тебе повезло избавиться от такого подонка.
        — Зандер назвал меня трусихой.
        — Когда?
        — На ланче в честь выхода календаря. Он прав. Я сделала тебе больно, прости меня.
        — Ты не трусиха. А Зандер, он…
        — Защищал тебя. Потому что любит, и он знал, что мы расстались.
        Ник нахмурился.
        — Видимо, так и было. И все же я никак не могу понять, почему ты решила, что я поступлю так же, как твой Брин? Ты же знаешь, как я отношусь к бывшему мужу Мэнди, который бросил их, когда Зандеру поставили диагноз. Я никогда не предам того, кого люблю.
        — Я знаю, но я… боялась. Прости. Я понимаю, ты не такой, но… у меня есть привычка отталкивать людей, когда мне становится страшно. Мои родные и друзья постоянно недовольны моим стремлением к независимости. Клэр — та, которая сшила мне платье,  — твердит, что между независимостью и упрямством очень тонкая грань.
        — В какой-то степени она права.
        Сэм поджала губы.
        — Да, но…  — она вздохнула,  — все мужчины, с которыми я встречалась, либо уходили, либо пытались опекать меня сверх меры, оттого я лишь становилась все более упрямой и хотела большей независимости. Прости.
        — Не ты одна виновата. Мне надо было проявить настойчивость и заставить тебя признаться, а не принимать молчание как ответ. Я позволил себе уйти, решив, что вновь совершаю ту же ошибку. Подумал, что испытываю к тебе более сильное и глубокое чувство, чем ты ко мне.
        Сэм нахмурилась.
        — Но я ведь нарушила ради тебя правило трех свиданий. Это ни о чем тебе не сказало?
        — А что это за правило?  — Ник выглядел пораженным.
        — Я никогда не встречаюсь с мужчиной больше трех раз. Тогда у меня есть возможность ничего не рассказывать о своем прошлом. Я могу сделать вид, что я нормальная женщина. Настоящая.
        Ник смотрел на нее так, будто у нее выросла вторая голова.
        — С чего ты взяла, что ты не настоящая женщина? Мне ты кажешься вполне реальной.
        — Я не об этом. Ник, все очень сложно.
        — Я привык разбираться в суде со сложными ситуациями. Давай попробуем.
        — Ты представляешь, насколько мне тяжело об этом говорить?
        — Не вполне, поскольку у меня не было рака. Но в определенной степени я тебя понимаю, учитывая мой неудачный брак. Я тебе рассказывал.
        — Да, твоя жена ушла, потому что ты слишком много времени уделял работе.
        Ник поморщился.
        — Это уже адаптированная версия.
        — А в чем же состоит правда?
        — Я расскажу, но взамен требую полной откровенности. Полной.
        Сэм глубоко вдохнула.
        — Полной. Хорошо.  — Она поджала губы.  — И все же я трусиха… поэтому ты первый.
        Ник положил руку ей на ладонь и пожал.
        — Ты прошла через ад, это под силу совсем не многим, и ты улыбаешься, живешь полной жизнью. Ты очень мужественный человек, Сэмми. Но я согласен. Начнем с меня. Я был уверен, что Наоми довольна тем, как мы живем. Я много работал, впрочем, и она тоже. У нас был хороший дом, достойный уровень жизни, мы ездили отдыхать… Я знал, какую ошибку совершил отец. Он погрузился в работу, позволив маме фактически одной воспитывать детей и заниматься своей карьерой. Я все чаще задумывался над этим. Однажды вечером я раньше вернулся домой. Хотел пригласить Наоми на ужин и сказать, что буду меньше уделять времени работе и больше ей. Может, нам даже стоило задуматься о ребенке.
        Сэмми подумала, что такова и ее мечта. Но она вряд ли когда-то исполнится. Она прогнала назойливые мысли и принялась внимательно слушать Ника.
        — Войдя в дом, я услышал голоса. Я прошелся по комнатам, решив, что Наоми тоже вернулась раньше и, возможно, включила телевизор. Открыв дверь в спальню, я увидел, что она не одна.
        У его бывшей жены был любовник? Несложно представить, какой это был для него шок. Учитывая, что и у его матери была связь на стороне, что и послужило причиной развода родителей.
        — Ее любовник даже проявил деликатность и оставил нас. Наоми объяснила, что начала встречаться с ним, потому что ей было одиноко, что ей надоело постоянно ждать меня с работы и она хочет развестись.  — Ник перевел дыхание.  — При этом она никогда не возражала, когда я задерживался на работе, напротив, говорила, что понимает мое желание добиться большего. Я уже позже понял, что это было сделано с целью получить больше свободы, чтобы иметь возможность встречаться с тем парнем. А моя работа стала удобным поводом для развода.
        — Это же…  — Сэмми хотела посочувствовать ему и успокоить.
        — Да, ложь.  — Ник отвел взгляд.  — Она намеренно мне лгала.
        Сэм сжала его руку.
        — И я тоже тебе солгала. По умолчанию. Оттолкнула, даже не дав шанса, так же как и она.
        Он промолчал.
        — Прости, что я причинила тебе боль. Но пойми, причина не в том, что я тебе не доверяла. Я знаю, ты очень хороший человек, Ник, ты порядочный и честный. Единственное, что я могу сказать в свою защиту,  — я боялась.
        — Мы оба в прошлом сделали ошибочный выбор, но это не значит, что подобное должно повториться.
        — Хорошо, я спрошу тебя прямо. Сможешь ты быть рядом, зная, что у меня в будущем может опять быть рак?
        — Да.
        — Но…  — Сэм не могла поверить своим ушам.
        — В будущем на тебя может налететь автобус или рояль упадет на голову, может еще ударить молнией. Нельзя жить, постоянно думая, что с тобой непременно случится что-то плохое. Да, болезнь может повториться, но ведь может и нет.
        — Ты должен быть реалистом. Пойми, у меня больше шансов умереть от рака, чем от упавшего на голову рояля. Намного больше.
        — Какая разница? Согласно английскому законодательству, существует принцип ответственности за ущерб, независимо от тяжести последствий. Ты не стала жертвой неверных действий, но ты понимаешь, что я хочу сказать.
        — Понимаю,  — улыбнулась Сэм.
        — Да, и еще, я не собираюсь заворачивать тебя в ватное одеяло. Я помню, ты говорила мне, что не надо пытаться сделать то же самое с Зандером. Тогда я подумал, что ты говоришь о том, как люди относятся к твоей сестре.
        — Не к сестре, а ко мне. И это сводит меня с ума.
        — Никакой чрезмерной опеки, обещаю. Итак, одного слона мы уже завалили. Переходим ко второму пункту. Почему-то мне кажется, что теперь нам придется справиться с чем-то большим, с мамонтом например.
        — Ко второму?  — Сэм удивленно вскинула брови.
        — Почему ты считаешь, что ты не настоящая женщина? Я тут кое-что прочитал о последствиях химиотерапии.
        Так он все знает?
        — Ты спрашивала, хочу ли я иметь детей, и я сказал, что да. На мой встречный вопрос ты ответила уклончиво. Ты не хочешь иметь детей или ты боишься, что не сможешь?
        — Я хочу ребенка. Я заморозила яйцеклетки перед первой процедурой химиотерапии. Но никто не может дать гарантию, что ЭКО пройдет успешно. У меня может не получиться родить ребенка.
        — Но есть и другие способы. Если мы захотим иметь ребенка, а ЭКО не даст результата, мы можем его усыновить. Или остаться тетей и дядей. У меня два племянника, у тебя четыре. Нам хватит.
        Глаза ее наполнились слезами.
        — И тебе будет этого достаточно? Быть только дядей или крестным?
        — Если ты будешь рядом, то да.  — Он посмотрел прямо ей в глаза, и она поняла, что он говорит правду.
        Ник смахнул слезинки с ее ресниц.
        — Не плачь. Я никогда не смогу обидеть тебя, Сэм. И знай, ты для меня самая настоящая и самая прекрасная женщина. Я представить не могу, почему ты так плохо думала обо мне. Не стоит вспоминать о том, как поступил с тобой твой бывший жених, поверь, не все мужчины такие. Его слова не стоит принимать во внимание, поняла?
        — Поняла,  — всхлипнула Сэмми.  — Не знаю, справлюсь ли я, но, может, нам стоит начать все сначала и посмотреть, получится ли у нас?
        — Будем учиться доверять близкому человеку. Вместе. Я согласен.
        — Я тоже,  — выдохнула Сэм.  — Знаешь, я хочу кое-что сделать, но будет не очень удобно заниматься этим в кафе.  — Надо преодолеть препятствие, и это следовало сделать намного раньше. Тогда ей станет ясно, смогут ли они быть вместе или нет.  — Поедем к тебе или ко мне?
        — Мой дом ближе.
        — Тогда к тебе. Какая рядом станция метро?
        — Знаешь, на метро будет дольше из-за пересадок, проще дойти пешком. Впрочем, можем взять такси.
        — Нет,  — покачала головой Сэм.  — Я с удовольствием прогуляюсь.
        Ник оплатил счет, и они, взявшись за руки, вышли на улицу. Они молчали, и Сэм чувствовала, как в душе нарастает напряжение. С каждой минутой оно охватывало ее все сильнее, но она знала, что должна сделать этот шаг.
        — Ты не хочешь что-нибудь выпить?  — спросил Ник, когда они подошли к двери его дома.
        — Нет, не хочу. Мы сразу пойдем в спальню.
        — Сэмми?
        — Потом закроем шторы и включим свет. Все лампы, которые там есть.
        Ник понял ее замысел.
        — Сэмми, послушай, в этом нет необходимости.
        — Возможно, но я так хочу. Это третий слон, которого надо победить. Последний. И самый сильный, он крупнее мамонта, он даже больше чем амфицелия.
        — Амфицелия?
        — Ты не знаешь самого крупного динозавра из группы зауроподов? Это говорит дядя двух мальчиков? Тебе надо серьезно заняться изучением этого вопроса.
        Она говорила почти шутя, но руки ее тряслись, когда она расстегивала джинсы.
        — Сэмми.  — Ник обнял ее.  — Ты мне веришь?
        Ком в горле увеличился до неимоверных размеров и мешал ей ответить.
        Ник медленно расстегнул ее джинсы и опустился на колени, стягивая их. Сэм похолодела.
        Он поднял голову и заглянул ей в глаза.
        — Мне продолжать?
        — Да,  — пролепетала она.
        — Точно?  — переспросил Ник, и взгляд его стал ласковым, но в нем не было жалости. Он все понимает и готов дать ей время.
        — Нет.
        Собственные мысли пугали. Сейчас они близки к тому моменту, когда все между ними изменится. Он захочет защитить ее и пожалеть или, того хуже, поймет, что перед ним все же не настоящая женщина.
        Словно прочитав ее мысли, Ник произнес:
        — Пойми, это не в силах изменить наши отношения. Но ты права, я должен увидеть его. Для себя. И тогда я смогу доказать тебе, что это для меня ничего не значит.
        Сэм закрыла глаза:
        — Тогда смотри.
        Сэм подняла сначала одну, потом другую ногу, освобождаясь от штанин, и зажмурилась еще сильнее.
        Внезапно она почувствовала, что его губы касаются ее кожи. Той, которая осталась. Ее шрама.
        По щекам покатились слезы, и она не могла их сдержать.
        — Сэмми,  — произнес Ник, обнимая ее колени.  — Ты самая красивая, самая храбрая, самая удивительная женщина на свете. Я горжусь тобой. Ты прошла через много испытаний, но не утратила силы.  — Он еще раз коснулся губами шрама и встал.  — Открой глаза, Сэм. Открой и посмотри на меня.
        Это было невероятно сложно. Если вдруг она увидит хоть искру жалости, она не сможет остаться рядом с ним. Она должна будет уйти, о чем непременно пожалеет, но по-другому поступить не сможет.
        — Давай же.
        Сэм набрала в легкие побольше воздуха и, приложив все силы, подняла веки.
        В его глазах не было жалости, лишь то, чему она побоялась дать определение, но надеялась, что не ошиблась.
        — Ты очень красивая и храбрая. Я люблю тебя. Да, у нас был непростой путь, возможно, нам еще предстоит натолкнуться на камни или даже валуны, но мы справимся с ними. Вместе.
        — Ты меня любишь?  — прошептала она.
        — Я очень тебя люблю,  — кивнул Ник.  — Мне кажется, я влюбился в первый день, когда тебя увидел. Ты тогда заставила меня раздеться у тебя на глазах, а потом разговаривала со мной, пока я не стал ощущать себя комфортно и уверенно. Потом мы обедали, и ты с удовольствием ела все, что я заказал. Тогда я понял, что ты искренний и прямой человек.
        — Но я тебе лгала.
        — Нет ничего удивительного в том, что ты не смогла побороть страхи и рассказать мне все откровенно. Да, я признаю, мне было неприятно, когда я все узнал, но теперь я понимаю, как тебе было тяжело.
        — Спасибо.
        Ник поцеловал ее.
        — У нас появился второй шанс, Сэмми. Давай не будем его упускать.
        Она коснулась его щеки.
        — А со мной это произошло, когда ты позволил Нэду облить тебя с ног до головы водой. Ты не думал о себе, лишь хотел доставить радость мальчикам.
        Ник откашлялся.
        — Значит ли это?…
        — Разве я еще не сказала?  — Сэм растерянно заморгала.
        — Сэмми?  — От нетерпения он повысил голос.
        — Я люблю тебя, Ник. Хотя и очень боюсь, что поступаю неправильно.
        — Мы оба в прошлом пережили боль, но это не повод повторять ошибки. Пусть все идет своим чередом, мы поможем друг другу и научимся доверять.
        — Отличный план.
        — Начнем прямо сейчас.
        — Ты, наверное, забыл, что я почти раздета, а ты полностью одет.
        — Такое с нами уже случалось, верно? Ну, или нечто похожее. Надеюсь, на этот раз ты не попросишь меня уйти.
        — Ты у себя дома. Как я могу о таком просить?
        — Тогда обещай, что не уйдешь сама. Сейчас я хочу быть с тобой, Сэмми. Хочу доказать, что ты самая настоящая женщина, самая лучшая для меня, самая дорогая.
        Она потянулась к нему и поцеловала, а пальцы ее тем временем торопливо расстегивали пуговицы на его сорочке.
        Глава 11
        Два месяца спустя
        Ник поставил на прикроватную тумбочку рядом с Сэмми чашку кофе и положил воскресные газеты.
        — Ты уверен, что тебе сегодня надо работать?  — спросила она, многозначительно глядя на него и поглаживая лежащую рядом подушку.  — Мы могли бы провести утро в постели, а потом погулять по городу, полюбоваться рождественским убранством. Представь, горячий шоколад, глинтвейн, имбирные пряники… м-м-м…
        — Мне необходимо поработать, так что отложим прогулку.  — Он наклонился и поцеловал ее.  — Но обещаю отправить тебе сообщение, когда буду заканчивать, и мы можем встретиться и поужинать вместе.
        Сэм счастливо улыбнулась.
        — Будет здорово, если ты сможешь найти где-то свободный столик. Многие рестораны закрыты для проведения рождественских вечеринок.
        Ник самодовольно усмехнулся.
        — Не волнуйся, я найду выход.
        — Что ж, я верю тебе, мистер Декабрь.
        — Вот и правильно.  — Глаза его блеснули.  — Я люблю тебя.
        — Я тоже тебя люблю. Увидимся позже.
        Сэмми провела все утро в кровати, читая газеты, а потом пообедала и весь день слонялась по квартире.
        Сообщение пришло в три.
        «Встретимся у церкви Тамплиеров. Захвати фотоаппарат».
        Странно. Возможно, Ник узнал о том, что там будет проходить какая-то выставка или концерт, и таким образом хочет искупить свою вину за то, что они не погуляли по городу?
        Сэм вышла из дома и отправилась на метро до станции «Эмбанкмент», а затем дошла пешком до храма.
        В декабре темнеет часам к четырем, и к этому времени уже сгущались сумерки. Сэм не удержалась и сделала несколько снимков газовых фонарей. Ник сказал, что, глядя на них, словно возвращаешься в эпоху Диккенса, и он абсолютно прав. Если здесь появятся несколько актеров-мужчин в цилиндрах и дамы в кринолинах, картина будет такая же, как на старой Рождественской открытке.
        Ей показалось, что храм выглядел совсем по-новому, когда в воздухе пахло хвоей и звучал орган, наполняя пространство мелодией гимна «Тихая ночь».
        Это не может быть концерт, ведь публика еще не собралась, здесь только она и еще двое праздных туристов. Сэм прошла внутрь, и органист стал играть другую мелодию. Это же Лунная соната. Разве разрешено играть светскую музыку в церкви? Сэм огляделась и поискала глазами Ника. Похоже, никакого концерта не будет. Возможно, его задержали дела. Что ж, в таком прекрасном месте она готова его подождать. Особенно когда звучит ее любимое произведение. Теперь Сэм была уверена, что это именно Бетховен.
        Она решила посмотреть еще раз на надгробия, но к ней подошел церковный служитель.
        — Мисс Томпсон?
        — Да.  — Сэм была более чем удивлена. Откуда ему известно ее имя?
        — Тогда эта записка для вас.
        От Ника? Но почему он не позвонил ей и не отправил сообщение на телефон?
        Мужчина сделал жест рукой, указывая на статую собаки, в пасти которой она заметила конверт кремового цвета. Черным на нем было указано ее имя. Почерк Ника она узнала сразу.
        Зачем он оставил ей записку? И почему в пасти собаки?
        — Благодарю,  — сказала она и открыла конверт. В нем была сливочного цвета карточка, на которой было написано:
        «Жизнь коротка — сначала десерт».
        Эту фразу она повторяла довольно часто. Хм, он решил угостить ее только десертом, а не полным ужином? Смешное предположение.
        Сэм перевернула карточку и на обратной стороне нашла указание идти в то кафе, где они завтракали.
        А потом объяснились и поняли, что все произошедшее было недоразумением, и решили начать заново. Значит, Ник хотел назначить свидание в кафе? Но почему же он сначала пригласил ее в церковь?
        — Спасибо вам,  — улыбнулась она служителю.
        Ненадолго Сэм задержалась около органиста. В душе шевельнулось подозрение.
        — Спасибо вам,  — прошептала она.  — Лунная соната мое самое любимое произведение. Кажется, вас кто-то попросил его исполнить специально для меня.
        Мужчина улыбнулся:
        — Верно, моя дорогая. И мне было приятно выполнить просьбу. Я и сам люблю Бетховена.
        Ее любимая музыка, надгробия тамплиеров, кафе, где они завтракали… Как все это связано? Ник ведет ее к какой-то цели?
        Сэм бросила несколько монет в ящик для подаяний и вышла. Что Ник задумал?
        Она любовалась сосульками в витринах на улице Странд и подумала, что если подойдет сейчас к Сомерсет-Хаус, то увидит прекрасный каток, людей, кружащихся рядом с елкой, и услышит песню «Все, что я хочу на Рождество,  — это ты». Сэм даже показалось, что в воздухе запахло горячим шоколадом.
        Им непременно надо будет прийти туда с Ником. Там они смогут отлично отдохнуть после рабочего дня.
        — Добрый вечер, мисс Томпсон,  — приветствовал ее официант, едва она переступила порог кафе.
        Она даже не поинтересовалась, откуда ему известно ее имя. Ник и здесь оставил распоряжения.
        — Добрый вечер.
        — Прошу сюда.
        Он проводил ее к маленькому столику с зажженной свечой. Сэм принялась разглядывать светящегося оленя в витрине, на его шее были красные бусы, а вокруг стояли миниатюрные, красиво украшенные елочки. Они сидели именно за этим столиком, но сейчас Ника не видно.
        Сэм огляделась.
        — Мистер Кеннеди пожелал угостить вас десертом,  — произнес официант.
        — Десертом?  — Что же это будет? Корзиночки или рождественский пудинг с коньяком?
        — Мистер Кеннеди дал конкретные указания.
        Сэм улыбнулась, вспомнив, как они ели ореховые вафли с ягодами и кремом и пили кофе. Не подходит для Рождества, но именно это они заказали, когда пришли в первый раз.
        — Благодарю.  — Она взяла телефон и отправила сообщение Нику.
        «Вафли — это прекрасно, но что ты задумал?»
        «Потерпи — и увидишь».
        «Значит, все же ты что-то задумал…»
        На этот раз он ничего не ответил. Что ж, если Ник решил быть загадочным, пусть развлекается. Похоже, она тоже повеселится, гадая, что произойдет дальше.
        Сэм с удовольствием съела вафли и выпила ароматный кофе, затем официант протянул ей еще один конверт кремового цвета. На этот раз ее путь лежал в Национальную галерею к портрету, который понравился им с Ником.
        Она прошла через Трафальгарскую площадь, полюбовалась рождественской елкой у красиво подсвеченного фонтана, и струи сейчас выше обычного поднимались ввысь. Площадь и собор Святого Павла также были ее любимыми местами в Лондоне. У нее имелось бесчисленное множество фотографий, но, несмотря на это, Сэм не удержалась и сделала еще пару снимков.
        Войдя в галерею, она сразу нашла портрет, на который указывал Ник, и здесь к ней тоже подошел служитель.
        — Мисс Томпсон?
        — Да,  — широко улыбаясь, кивнула она.
        Ник точно решил устроить нечто похожее на поиск сокровища, а также напомнить ей обо всех их свиданиях.
        — У меня для вас сообщение.
        На этот раз послание было написано на обратной стороне открытки с портретом. Она прошла, как и было указано, в кафетерий, по дороге перечитывая написанное.
        «Я не буду заставлять тебя забираться на Купол, поскольку солнце уже село, хотя уверен, что тебе бы это понравилось».
        Итак, план основан на их первых свиданиях. В кафетерии ее проводили за столик, за которым они сидели с Ником, и она сразу увидела розу в изящной хрустальной вазе. Официант поставил перед ней уэльские гренки и бокал шампанского. Именно это им больше всего понравилось, когда они пили чай в гостинице.
        — Приятного аппетита, мэм.
        — Благодарю.  — Сэм поспешила съесть гренки, прежде чем они остынут, как и советовал ей Ник.
        Поколебавшись, она набрала его номер, но на телефоне была включена голосовая почта.
        Сэм вздохнула, но все же оставила сообщение:
        «Ник, спасибо тебе. Мне было очень приятно выпить шампанское, но было бы лучше, если бы ты был рядом. Где ты?»
        Через несколько секунд пришло сообщение:
        «Терпение…»
        Итак, он не хочет с ней говорить. Сэм фыркнула и сделала глоток шампанского.
        Когда она закончила, к ней подошел человек в ливрее и фуражке.
        — Мисс Томпсон? Прошу пройти со мной.
        Вот и следующий шаг. Когда же будет последний? Правда, теперь ей придется передвигаться на машине, поскольку этот человек одет как шофер.
        Как оказалось, он водитель не просто машины, а лимузина. Сверкающего, черного и великолепного. На сиденье лежал еще один конверт.
        «Надеюсь, ты, как и говорила, действительно не боишься высоты».
        Хм, Ник ведь написал, что не собирается заставлять ее лезть на Купол. Тогда что же?
        Сэм начала понимать, когда автомобиль миновал набережную Виктории и направился в сторону Лондонского Глаза. Неужели он имеет в виду колесо обозрения?
        Она откинулась на спинку сиденья и позволила себе насладиться прекрасным видом моста в огнях и отражением нарядных елок в темных водах Темзы. Лондон всегда красив вечером, но она уверена, что перед Рождеством он выглядит волшебно.
        Наконец автомобиль остановился у самого высокого небоскреба города — Шард. Верхние этажи украшала специальная праздничная подсветка. Теперь ясно, почему Ник уточнил, не побоится ли она высоты.
        Скорее всего, он ждет ее наверху. Водитель распахнул перед ней двери, и Сэм вошла в здание. Тут ее встретил очередной участник придуманной Ником игры.
        — Мисс Томпсон?
        — Да,  — ответила она, размышляя над тем, что же ее ждет?
        К ее огромному удивлению, охранник протянул ей водяной пистолет и знакомый плотный конверт.
        «Внимательно выбирай цель».
        Она вспомнила день в парке с его племянниками и улыбнулась. Ник решил устроить водный бой?
        — Прошу сюда, мисс Томпсон.
        Она прошла по коридору к столу, на котором стояли три фотографии в рамках. Они были украшены веточками падуба, что тоже напоминало о Рождестве. На первой был изображен Ник в полном одеянии барристера, на второй Ник был в классическом костюме, на третьей Ник в джинсах. И какую же ей выбрать?
        Сложное решение. На первой он был почти таким, как в день их знакомства, хотя тогда не надел костюм полностью; в классическом мужском костюме она чаще всего видела его после работы в офисе; в джинсах он играл с мальчиками и промок до нитки.
        Сэм задумалась и выпустила струю в первую фотографию. Она упала, и под ней обнаружился конверт.
        «Отличный выбор. А теперь иди в лифт».
        Она угадала!
        — Э-э-э, не могли бы вы проводить меня к лифту,  — обратилась Сэм к охраннику.
        — Разумеется, мисс Томпсон.
        Когда двери распахнулись, она увидела, что лифт красиво украшен еловыми ветками. Они обрамляли фотографию с изображением множества шариков из ваты, перечеркнутых от руки двумя пересекающимися линиями. Она громко рассмеялась и позвонила Нику:
        — Ты намекаешь на то, что здесь меня никто не будет пытаться погрузить в непроницаемый кокон?
        Он рассмеялся в ответ:
        — Приятно, что ты поняла.
        — Где ты?
        — Уже близко. Будь внимательна.
        — Да, мой ученый друг.
        Ник весело рассмеялся и отключился.
        Не совсем понятно, что он имеет в виду, но пока ей все очень нравится. Он потратил немало времени, чтобы устроить эту игру, и ей было приятно, что он помнит каждую мелочь.
        Лифт остановился, и охранник сделал пригласительный жест:
        — Вам нужно выйти на этом этаже.
        Разве Ник ждет ее не на крыше?
        — Спасибо,  — растерянно кивнула она и вышла.
        Перед ней опять был стол с тремя фотографиями. На первой была изображена красивая вспышка молнии, Сэм не отказалась бы иметь этот снимок в своей коллекции. На обратной стороне было написано: «Вероятность попадания молнии в человека один случай на миллион».
        Ник, видимо, серьезно подготовился.
        На второй фотографии были рояль и надпись: «Рояль падает на голову только в кино, в реальной жизни не зарегистрировано ни одного подобного случая».
        Сэм не смогла сдержать улыбку.
        На третьей фотографии была изображена ухабистая дорога, уходящая на вершину холма.
        Надпись гласила: «Вероятность того, что дорога жизни будет ухабистой,  — почти сто процентов, но я обещаю быть рядом и держать тебя за руку. Никаких ватных одеял, коконов и чрезмерной опеки. Я также верю, что ты готова сделать то же самое для меня».
        В горле встал ком. Они будут вместе, какие бы трудности ни ждали их впереди.
        — Мисс Томпсон?  — раздался за спиной голос охранника.  — Нам пора, мисс.
        — Да.  — Сэмми повернулась и улыбнулась ему.
        Еще одна остановка в коридоре, еще фотографии на столе. Снимок Земли из космоса.
        «Не могу обещать этого сейчас, но когда будет выполнимо…»
        Да, и об этой своей мечте она ему как-то говорила.
        На следующем снимке белые медведи прогуливались под раскрашенным северным сиянием небом.
        «Может ли это стать альтернативой путешествию на орбиту?»
        И последняя фотография старого маяка.
        «Ты говорила, что любишь побережье. Предлагаю следующее: ты, я, бутылка шампанского, джакузи и новогодний вечер. Как тебе?»
        Сэмми усмехнулась. Конечно, ей очень нравится. Она собрала снимки и положила в сумку.
        — Мисс Томпсон?  — Охранник жестом указал на лифт.
        На этот раз они поднялись на крышу. Когда двери распахнулись, она увидела перед собой Ника.
        — Ты самый лучший мужчина на свете, мистер Декабрь.  — Она шагнула к нему и крепко обняла.
        — А ты самая лучшая женщина.  — Ник поцеловал ее.
        — Даже не верится, что ты придумал все это для меня. Послушай, а что было бы, если бы я выбрала не ту цель, когда стреляла из пистолета?
        — Мой план учитывал любую твою ошибку.
        — И?…
        — Под каждой фотографией были одинаковые записки.
        — Ник, это жульничество,  — рассмеялась Сэмми.
        — Жульничество? А кто лучше всех преуспел в этом, играя в карты?
        — Ясно. Ты повторил все наши первые свидания буквально по дням и во всех деталях.
        — Тебе понравилось?
        — Очень. И я ценю, что ты потратил на это время и силы.
        — Это хорошо, потому что мне надо тебе кое-что сказать.
        Сэм застыла. Ведь это не значит, что Ник передумал? Он ведь не бросит ее, как Брин?
        — Что же?  — пролепетала она.
        — Выйди на смотровую площадку и посмотри вниз.
        Она взяла его за руку, и они вместе подошли к краю крыши. Перед ней сотнями огней вспыхнула надпись, сделанная на крыше соседнего здания.
        «Сэмми, ты выйдешь за меня замуж?»
        — О, Ник, я…  — Она больше не могла сказать ни слова.
        Он опустился на одно колено и протянул ей небольшую коробочку с кольцом, украшенным переливающимся бриллиантом.
        — По поводу дизайна я консультировался с твоей подругой Эми, надеюсь, тебе нравится.
        Горло сдавило так, что она не могла говорить. Кольцо было прекрасным.
        — Я люблю тебя, Сэмми Томпсон,  — произнес Ник.  — Хочу состариться рядом с тобой, если повезет. Я хочу жить с тобой вместе, заниматься любовью, шутить и смеяться. Конечно, жизнь не всегда полна солнечного света, но я уверен, что мы сможем вместе пережить все бури. Ты удостоишь меня чести называть тебя своей женой?
        Она знала, что желания их совпадают. Она тоже хотела всегда быть рядом с ним до самой старости, заниматься любовью, шутить и смеяться вместе.
        — Да,  — только и смогла ответить она.
        Ник надел ей на палец кольцо и поцеловал руку.
        — Я счастлив.
        — Ты мог предположить, что я отвечу нет?
        — Риск всегда существует.
        — Один умный человек сказал мне, что риск быть убитым молнией — один шанс на миллион. Не говоря уже о том, чтобы на голову упал рояль. Жизнь не будет простой и легкой, но у меня будешь ты, а у тебя я.
        — Как хорошо, что мы есть друг у друга.
        Ник поднял голову, и только сейчас Сэм заметила, что они стоят под шаром из омелы.
        — А теперь,  — усмехнулся Ник,  — я полагаю, что за сделанным под Рождество предложением должна последовать по-рождественски волшебная вечеринка.
        Сэм не терпелось увидеть, что же он придумал.
        — Ты заказал ужин на крыше?
        — Нечто похожее. Прошу сюда, будущая миссис Кеннеди.
        Они спустились на лифте на один из этажей и прошли в темное помещение.
        Внезапно вспыхнул свет — и раздались крики, и взорвались хлопушки. Сэм удивленно оглянулась и поняла, что перед ней ее родные и друзья, которые пришли сюда поздравить их с помолвкой.
        Как Нику удалось уговорить их хранить все в тайне? Ведь она даже не подозревала, что он готовит.
        Рядом с рождественской елкой на красиво декорированном столе она увидела огромный свадебный торт.
        — Сначала десерт,  — подмигнул ей Ник.
        Объяснения были лишними. Они оба отлично понимали, что это значит.
        Сэм счастливо ему улыбнулась:
        — Пусть так будет всегда.
        notes
        Примечания
        1
        Традиционная форма самоорганизации адвокатского общества в Англии и Уэльсе.
        2
        Одна из четырех юридических корпораций, или палат — Линкольнс-Инн, Грейс-Инн, Миддл-Темпл и Иннер-Темпл.