Из соседей... в молодожены? Бренда Харлен
        Когда Джорджия Рид вместе со своими сыновьями близнецами и маленькой дочерью переехала из шумного города, она никак не ожидала, что встретится там с доктором по вызову. Но ее великолепный сосед — и совладелец самых симпатичных щенков, которых она когда-либо видела — не совсем обычный хирург-ортопед. Мэтт Гаррет был самым популярным холостяком в городе ... и когда он пригласил на свидание Джорджию, мать-одиночку, женщина не смогла ему отказать. Все, что Мэтт всегда хотел от жизни - это семья и правильная женщина. С тех пор, как он переехал в соседний дом, у него было подозрение, что Джорджия и была той самой женщиной, которую он искал. Красивая вдова в комплекте с детьми... она подходила Мэтту просто отлично. Теперь оставалось лишь показать Джорджии, что они могли стать друг-другу кем-то большим, чем просто соседями.
        Бренда Харлен
        Из соседей... в молодожены?
        Глава 1
        В доме, наконец-то, наступила блаженная тишина.
        Джорджия Рид мысленно скрестила пальцы, садясь за антикварный обеденный стол и надеясь на один час покоя. Если бы у нее были эти полноценные шестьдесят минут, чтобы сосредоточиться на рукописных страницах, разложенных перед ней, она действительно смогла бы наверстать упущенное в работе. К сожалению, мысль о том, чтобы вздремнуть, была гораздо более заманчивой, чем книга, которую Джорджия сейчас читала.
        Хотя на данный момент Джорджия официально была в декретном отпуске в качестве младшего редактора в «Тандем Паблишинг», но согласилась принять работу на контрактной основе, чтобы помочь старшим редакторам и получить за это немного денег. На тот момент это казалось хорошей идеей, но сейчас Джорджия не могла работать так же быстро, как и раньше, тем более что женщина воспитывала своих детей одна и переехала в Пайнхерст только шесть недель назад.
        Джорджия отхлебнула из чашки травяной чай, который нужно было разогревать уже в третий раз, и бегло просмотрела предыдущие главы, чтобы освежить их в памяти. Но как только её разум начал фокусироваться на сюжете, женщина поняла, что в доме слишком тихо.
        Осознание этого заставило ее защитные инстинкты действовать быстрее. Джорджия оттолкнула стул от стола и понеслась через холл в гостиную, где оставила четырехлетних сыновей - Куинна и Шейна с грудой строительных блоков. Ковер был усеян маленькими кусочками тех самых блоков, но самих мальчиков нигде не было видно - скорее всего, они вышли через широко открытую дверь внутреннего дворика.
        Когда Джорджия оставила этих хулиганов здесь, дверь была закрыта - закрыта и заперта. Но замок был коварным, и иногда, просто дернув за ручку, можно было свободно открыть дверь. Джорджия уже говорила с мамой по поводу этой двери и о том, что нужно было ее починить, но, видимо, Шарлотта забыла об этом.
        И теперь ее дети пропали.
        Джорджия пошла обратно в столовую, чтобы захватить радио-няню малышки прежде, чем помчалась через заднюю дверь на улицу.
        — Куинн! Шейн!
        Джорджия бегала по настилу, ругаясь и проклиная себя, когда наступила на красный блок. Дети не могли уйти так далеко. Она же оставила их в комнате несколько минут назад. Если с ними что-то случилось...
        Нет, Джорджия даже не могла закончить мысль.
        — Куинн! Шейн!
        Боковым взглядом женщина уловила движение, и с замиранием сердца, обернулась. Но она не увидела знакомые личики своих малышей, однако заметила высокого мужчину, стоявшего на траве.
        — Вы ищете двух маленьких ребят, примерно, - мужчина показал рукой три с половиной фута, — вот такого роста?
        — Вы видели, куда они пошли? — спросила Джорджия с отчаянной надеждой в голосе.
        — Они забрели на мой задний двор, — и мужчина указал рукой в сторону соседнего участка.
        Джорджия закрыла глаза, чтобы мужчина не увидел, как они наполнились слезами.
        — О, Господи, спасибо тебе.
        — Ну-у-у, вообще-то меня зовут Мэтт, Мэтт Гаррет, — Джорджия открыла глаза и увидела, что мужчина улыбался ей. — И ваши дети в полном порядке, — сообщил он.
        — Только до тех пор, пока я не добралась до них, — пробормотала Джорджия.
        Улыбка мужчины стала шире.
        Теперь, когда её паника улеглась, и сердце начало биться более-менее нормально, Джорджия рассмотрела своего нового соседа, и почувствовала напряжение внизу живота.
        У Мэтта Гаррета были густые темные волосы, которые сейчас были так сексуально взъерошены, как будто он провел по ним рукой; слегка крючковатый нос и мощный небритый подбородок. Высокое и мускулистое тело с хорошо развитой мускулатурой и широкими плечами. А его глубокий синий взгляд притягивал и вызывал в ее теле вибрации и покалывания, которые она не испытывала в течение очень долгого времени.
        — Один из щенков сбежал в ваш двор и привлек их внимание, — объяснил мужчина.
        — Щенок?
        — Идем, проверим их, — предложил он.
        Джорджия зацепила радио-няню на поясе и последовала за Мэттом, исподтишка поглядывая на его весьма и весьма впечатляющий зад.
        Мужчина переехал сюда несколько дней назад. Она заметила грузовик в среду днем, когда вышла на крыльцо, чтобы проверить почту. И тогда Джорджия увидела высокого, широкоплечего мужчину, руководящего разгрузкой.
        Он был в выцветших джинсах и в еще более выцветшей футболке, которая растянулась поперек его широкой груди. Наверняка он был всем мужчинам мужчина, решила женщина, и почувствовала трепет внизу живота. Мэтт поднял руку в приветствии, и на его губах мелькнула быстрая улыбка, что заставило сердце Джорджии пропустить удар, прежде чем оно начало стучать молотком, как будто желало пробить ребра и выскочить наружу.
        Джорджия подняла руку в ответ, махнув в его сторону своей почтой, затем почувствовала приток тепла к щекам, когда осознала, что натворила. Она не была уверена, что было причиной ее рассеянности, нехватка секса или же сна, но, к счастью, мужчина был слишком далеко, чтобы заметить ее физиологическую реакцию или же смущение. Но этот человек, безусловно, обладал мощной сексуальной привлекательностью, если смог повлиять на нее с такого расстояния.
        Как оказалось, привлекательность этого человека увеличивалась с уменьшением расстояния.
        — Это Люк и Джек, — сказал Мэтт, указав на двух мужчин, стоявших на крыльце. — Мои братья.
        Первый из них был даже выше, чем ее шестифутовый сосед, с теми же каштановыми волосами, но сине-зелеными глазами, второй же был одного роста с Мэттом, но с более широкими плечами и слегка темными волосами. Все трое были греховно красивыми.
        — Джорджия, — смогла она, наконец, выдавить, когда ее пульс пришел в относительно нормальное состояние и близнецы снова были в поле зрения. — А эти маленькие Гудини - Куинн и Шейн.
        — Что за Гудини? — Куинн оторвал свое внимание от одеяла, на котором стояла бельевая корзина, впервые с тех пор, как Джорджия ступила на крыльцо соседа.
        — Маленький мальчик, который находит серьезные неприятности за то, что вышел из дома без своей мамочки, — наставительно сказала Джорджия.
        Сын виновато опустил взгляд на ноги.
        — Мы просто хотели посмотреть на щенков.
        — Щенки, — повторил Шейн, и посмотрел на нее с милой душераздирающей улыбкой, которая всегда напоминала его отца.
        Джорджия подошла к своим детям, внимание которых было приковано к корзинке. Но все-таки, она должна была убедиться, что дети поняли, что нельзя выходить из дома по какой-либо причине.
        — Если вы так хотели посмотреть на щенков, то должны были сказать маме, — отчитала их Джорджия.
        — Но ты сказала, чтобы мы не мешали тебе, потому что у тебя много работы, — напомнил ей Куинн.
        Да, именно это она и сказала, прежде чем оставила их со строительными блоками.
        — Я также говорила вам никуда не уходить со двора, не сказав мне.
        Но как Джорджия могла винить их за то, что они увлеклись и ушли, если даже ее сердце с первого взгляда на этих маленьких бело-черно-коричневых комочков, извивавшихся в корзине, сжалось от умиления?
        Джорджия снова посмотрела на своего соседа.
        — У вас четыре щенка?
        — Нет, — Мэтт выразительно покачал головой. — Это не мои щенки, они все принадлежат Люку.
        — Только до тех пор пока я не найду для них новый дом, — добавил его брат.
        — Откуда они у вас? — удивилась Джорджия.
        — Я - ветеринар, — сказал он ей. — И когда кто-то находит брошенного животного на обочине дороги или на улице, их, как правило, привозят в мою клинику. В данном случае, найденным животным оказалась беременная гончая, которая спустя два дня, родила восемь щенков.
        — Восемь? — Джорджия поежилась при этой мысли, вспомнив, как она носила и потом рожала своих близнецов.
        — Моя секретарша заботится о других четырех.
        — Они выглядят слишком маленькими, чтобы быть вдали от своей матери, — заметила Джорджия.
        — Да, это так, — согласился с ней Люк.
        Это было все, что он сказал, но ей и этого хватило, чтобы понять, что мать не пережила роды, и была благодарной за то, что его ответ близнецы не поняли.
        — Красивый щенок, — сказал Шейн, мягко погладив крошечную головку щенка.
        — Можно нам взять одного? — попросил Куинн, он всегда был более разговорчивым, чем его брат.
        Джорджия покачала головой. Как бы она не ненавидела отказывать своим детям в чем-либо, но были времена, когда ей приходилось говорить им «НЕТ». Это определенно был один из тех самых случаев.
        — Простите, мальчики. Щенок - это слишком большая ответственность для нас, и прямо сейчас мы не можем взять ее на себя.
        Но Джорджия не возражала, когда Мэтт достал одного из них из коробки и подал ей. И она не смогла противостоять желанию приблизить его мягкое, теплое тело к себе. А когда маленький розовый язычок лизнул ее подбородок, сердце Джорджии совсем растаяло.
        — Мама, ты ему нравишься, — сказал Куинн.
        — Ей, — поправил его Мэтт. — Это девочка.
        Ее сын наморщил нос.
        — Мы не хотим девочку.
        — Мы не хотим никакого щенка, — снова сказала Джорджия, старясь, чтобы ее голос прозвучал твердо.
        — Мы хотим щенка, — настаивал Шейн.
        — Доктор Люк говорит, что они никуда не поедут еще две недели, — сообщил ей Куинн. — Потому что они слишком маленькие и их кормят через бутылку.
        Шейн дулся еще минуту, но упоминание о еде побудило его сказать.
        — Я голоден.
        — Так почему бы нам не пойти домой, и я приготовлю нам пиццу на обед? — предложила Джорджия.
        — С пепперони?
        — Там будет очень много пепперони, — пообещала Джорджия детям.
        Но Куинн покачал головой.
        — Мы не хотим идти домой. Мы хотим остаться с папами.
        Джорджия почувствовала, как ее щеки начали гореть, а взгляд переходил от одного мужчины к другому.
        На губах Мэтта проскользнула улыбка, Люк сосредоточил все свое внимание на щенках, а Джек вообще сделал шаг назад.
        — Они сейчас в таком возрасте, — Джорджия была вынуждена объяснить, — когда думают, что каждый взрослый мужчина - это папа. Тем более, что они потеряли собственного отца.
        — Он не потерялся, он умер, — сказал Куинн, как само собой разумеющееся.
        Сказанное заявление, заставило глаза Шейна наполниться слезами, а его нижняя губа задрожала.
        — Я скучаю по папе.
        Джорджия обвила его плечи руками.
        Мэтт приподнял брови.
        — Вы вдова?
        Джорджия кивнула, потому что ее горло сжалось, и она хотела взять под контроль свои эмоции, прежде чем снова заговорила.
        — Мой муж скончался одиннадцать месяцев назад, — и хотя она давно осознала, что Филипп ушел, но все же временами скучала по нему, а так же были моменты, очень много моментов, когда Джорджия чувствовала себя совершенно подавленной обязанностями единственного родителя. — Это одна из причин, почему я переехала сюда к своей маме.
        — Шарлотта ваша мама?
        — Вы ее знаете?
        — Я встретил ее в первый раз, когда приехал, чтобы посмотреть дом, — сказал Мэтт. — Но я не видел ее с тех пор, как переехал.
        — Она в ежегодной поездке в Лас-Вегас с друзьями, — ответила Джорджия.
        — И оставила вас одну с двумя маленькими мальчиками, — сочувственно заметил Мэтт.
        — И с малышкой, — сказала она, услышав мягкое воркование через радио-няню, которая была пристегнута на поясе.
        — Пиппа просыпается, — вскочил Куинн, его желание остаться с «ПАПАМИ» не было столь же сильной, как любовь к младшей сестренке.
        — Пиппа, — повторил Шейн.
        Мэтт посмотрел на Джорджию, с просьбой дать разъяснения.
        — У вас трое детей?
        Джорджия снова кивнула.
        — Четырехлетние близнецы и четырехмесячная дочка.

* * *
        «Ну, это объясняло тени под ее великолепными глазами», — подумал Мэтт. Пара активных дошкольников и маленький ребенок доведут любую молодую маму, особенно если она одна, без мужа, который мог бы облегчить нагрузку. Но даже измученная, Джорджия была одной из самых красивых женщин, которых он когда-либо встречал.
        У Джорджии было лицо в форме сердечка с кремовой кожей, изящной формы губы, тонкий нос, усыпанный веснушками, и самые голубые глаза, которые он когда-либо видел. Мэтт уловил ее взгляд еще в первый же день переезда. Джорджия была небрежно одета в желтую блузку без рукавов и в выцветшие джинсы, ее медовые волосы были собраны в конский хвост, и даже на расстоянии Мэтт почувствовал притяжение к ней.
        Стоя сейчас в двух шагах от Джорджии, притяжение было еще сильнее, намного сильнее, чем любые инстинкты самосохранения, которые выступали против его влечения к женщине с тремя детьми, которые могли завладеть его сердцем.
        — Значит, вы очень занятой человек, — сказал Мэтт Джорджии.
        — Каждый день является противостоянием, — согласилась она. А потом, уже для мальчиков. — Идемте, мы должны забрать вашу сестренку.
        — Мы можем забрать Пиппу и прийти обратно к щенкам? — с надеждой в голосе спросил Куинн.
        Его мама покачала головой.
        — Сейчас, вы собираетесь извиниться перед мистером Гарретом за вторжение...
        — Мэтт, — вмешался мужчина, потому что это было более дружелюбно, чем «МИСТЕР» и не так официально, как «ДОКТОР». И потому что он, безусловно, хотел быть на «ТЫ» с прекрасной соседкой. — И это было вовсе не вторжение. На самом деле, было очень приятно встретиться со всеми вами.
        — Значит ли это, что мы можем вернуться сюда снова? — спросил Куинн.
        — В любое время, — ответил Мэтт мальчику.
        — И в течение двух недель, вам надо будет вызвать кого-нибудь, чтобы поставить забор между нашими домами, — предупредила Джорджия.
        Мэтт покачал головой.
        — Если я сделаю это, они не смогут прийти и поиграть в домике на дереве.
        — Мама говорит, что мы не можем пойти в домик на дереве, — признался Квинн. — Потому что он не наш.
        — Но домик же сделан для маленьких мальчиков, и так как у меня нет маленьких мальчиков, — Мэтт проигнорировал укол потери и тоски в своем сердце, сознательно держа легкий тон, — то нужен кто-то, чтобы посещать его каждый раз в свободное время, чтобы ему не было одиноко.
        — Мы могли бы его посещать, — сразу же звонко сообщил Куинн, в то время как Шейн с энтузиазмом кивнул головой, а Джорджия закатила глаза.
        — Это отличная идея, но сначала надо убедиться, что ваша мама согласна, — сказал Мэтт мальчикам.
        — Мамочка, можно?
        —Пожа-а-а-а-луйста?
        Мэтт затаил дыхание, почти также трепетно ожидал ее ответа, как и близнецы. Это не имело значения. Мэтт ничего не знал про эту женщину, но понимал, что хотел бы узнать ее, и знал, что у него не возникнет трудностей в общении с детьми.
        — Мы поговорим об этом в другой раз, — наконец, сказала Джорджия.
        Куинн преувеличенно тяжело вздохнул.
        — Вот что она говорит, когда хочет сказать «нет».
        — Это значит «мы поговорим об этом в другой раз», — твердо повторила Джорджия.
        — Я голоден, — снова сказал Шейн.
        Джорджия взъерошила его волосы.
        — Тогда мы должны идти домой, чтобы сделать пиццу.
        — Я не голоден, — сказал Куинн. — Я останусь здесь.
        — Ну, если ты не голоден, Шейн может получить все маленькие пиццы.
        На это Джорджия получила злобный взгляд от своего сына.
        — И потом, вы поможете нам покрасить настил, — добавил Мэтт.
        Морщинки на его лбу углубились.
        — Думаю, я мог бы съесть немного пиццы.
        — Я бы тоже съел пиццу за раскрашивание, — сказал ему Люк.
        — К сожалению, нам не дали такой выбор, — сказал Джек заговорщическим шепотом.
        — И поскольку у вас его не было, — заметил Мэтт, — вы можете пойти и получить атрибуты для раскрашивания.
        Джек направился в дом, пока Люк взял корзину, полную щенков, и перенес ее в тень ближайшего дерева так, чтобы любопытные собачки не могли помешать их работе.
        Шейн и Куинн стояли рядом с Джорджией, но их глаза с тоской следили за корзиной. И наблюдая за матерью близнецов, Мэтт немного даже понимал, что они чувствовали в этот момент.
        На протяжение более чем трех лет, прошедших с момента его развода, Мэтт не раз думал, почувствует ли он когда-нибудь что-либо большее, чем простое влечение к еще одной женщине. Через десять минут после знакомства с Джорджией Рид, он смог ответить на этот вопрос только уверенным «ДА».
        — Спасибо, — сказала Джорджия Мэтту.
        — За что?
        — За то, что был настолько терпелив с моими мальчиками.
        — Мне нравятся дети, — просто ответил Мэтт.
        — Тогда тебе должен понравиться этот район, — сказала она ему.
        — Мне он уже нравится.

* * *
        Мэтт наблюдал, как Джорджия шла к себе домой, крепко держа за руки близнецов. Очевидно, она не хотела рисковать и терять их из поля своего зрения. В первый раз, когда Мэтт увидел ее, ему даже не приходила в голову мысль, что великолепная молодая соседка могла быть матерью. Сейчас же, узнав, что у нее есть детишки, и не только эти очаровательные близнецы, но еще и малышка, его мнение о ней стало еще лучше.
        Теперь, когда мужчина знал о ее детях, ему казалось неправильным любоваться сладким изгибом женских ягодиц в плотных облегающих джинсах. И это было, безусловно, очень развратным, позволить своему взгляду задерживаться на этих безумно женственных бедрах, либо думать о полноте ее груди, которую обтягивал мягкий голубой кардиган.
        Джорджия могла быть матерью, но это никак не изменяло того факта, что она была еще и невероятно привлекательной женщиной. Что-то в этой сексуальной матери-одиночке, живущей по соседству, вызывало в нем такие чувства, которых он не ощущал уже очень давно. И пока Мэтт был достаточно заинтригованным, чтобы попытаться изучить эти чувства, дети предоставляли ему некоторые осложнения.
        Мэтт встречался со многими женщинами, не пуская их в свое сердце, но он не смог защититься от истинного дружелюбия и любящего отношения к детям. Особенно сейчас, когда потеря сына оставила зияющую дыру в его сердце, которое жаждало и отчаянно стремилось заполниться чем-нибудь.
        — Я знаю, о чем ты думаешь, — сказал Люк, взобравшись обратно на крыльцо.
        — Ты так думаешь?
        Его младший брат кивнул.
        — Да, на нее смотреть одно удовольствие. Но весь ее вид говорит, что у нее сейчас трудные времена.
        — Я только подумал, что неплохо было бы, наконец-то, познакомиться со своей соседкой.
        — Ты хотел узнать о ней, — сказал Люк, обвиняющим голосом.
        — Может, и так, — признал Мэтт.
        Джек бросил охапку инструментов для рисования у его ног.
        — Не делай этого.
        — Почему бы и нет? — спросил Мэтт, не желая, чтобы его отговаривали.
        — Слишком скользкий путь.
        — Вы имеете в виду, что приглашение на ужин может привести ко второму свиданию? — Мэтт даже не потрудился скрыть своего сарказма.
        — А затем вы пойдете к алтарю, — согласился Люк.
        — Ты встречался с Бекки Маккензи на прошлой неделе, — мужчина чувствовал себя обязанным указать на это. — Но я, что-то не вижу кольца на твоем пальце.
        — Это потому, что, когда наш младший брат приглашает женщину на ужин, это просто приглашение на ужин и ничего большего, — объяснил Джек.
        — А, может, еще и на завтрак, — встрял Люк с усмешкой.
        — Но когда ты приглашаешь женщину на первое свидание... — Джек остановился, его брови нахмурились. — Ну, мы, на самом деле, не знаем, что это означает, потому что ты не ходил на реальное свидание с кем-то с тех пор, как Линдси ушла от тебя.
        — Я встречался с большим количеством женщин после нее.
        Люк покачал головой.
        — Ты был со многими женщинами, но ты на самом деле не был в отношениях с кем-то из них.
        Теперь была очередь Мэтта нахмуриться, потому что он понял, что его брат сказал правду.
        — А эта идет с небольшим багажом в комплекте, — отметил Джек.
        — С тремя багажниками, — добавил Люк.
        — Вы слишком много видите в этом, — сказал Мэтт своим братьям.
        — Я, конечно рад, что ты, наконец-то, начал думать о новых свиданиях, — заметил Джек. — Но я не понимаю, почему ты хочешь начать прямо с такого, когда существует множество не обремененных красивых женщин, которые сами ищут встреч.
        Мэтт не знал, как реагировать. Он не был уверен, что смог бы объяснить даже самому себе, что было такого в Джорджии Рид, и почему она пришлась ему по душе. Или, может быть, мужчина боялся признаться, что влюбился в двух маленьких мальчиков, которые пробрались к нему домой, чтобы посмотреть на щенков, даже прежде, чем понял, что его довольно привлекательная соседка-блондинка их мама. После распада своего брака, Мэтт был осторожен и не хотел участвовать в этом снова. Было достаточно того, что на его сердце потопталась бывшая жена, и Мэтт не собирался рисковать им, чтобы его растоптали еще и чьи-то дети.
        Не снова.
        По крайней мере, Мэтт так думал до тех пор, пока Куинн и Шейн не прибежали на его задний двор.
        — Я не ищу ничего большего в этом, чем просто шанс узнать мою соседку немного лучше, — настаивал Мэтт.
        — Так познакомься с ней, — согласился Люк. — Но не стоит увлекаться. Отношения с кем-то, кто живет по соседству, могут показаться удобными сначала, но также могут стать кошмаром, если что-нибудь пойдет не так.
        — Почти так же плохо, как, если оказываешься в постели с женщиной, которая должна была быть только подругой, — добавил Джек.
        Сказано это было с такой убежденностью, что Мэтт был уверен - там еще должны быть рассказы к ним. Но поскольку он не хотел обсуждать свою личную жизнь, или отсутствие таковой, то, конечно, не собирался пытать своих братьев об этих соответствующих ситуациях.
        — Если вы одиноки, вам стоит задуматься о заведении домашних животных, — предложил Люк.
        — Как щенок? — сухо спросил Мэтт.
        Его брат ухмыльнулся.
        — Лучший друг человека.
        — Собака - это слишком большая ответственность.
        — Меньше, чем женщина с тремя детьми, — напомнил Джек.
        На это Мэтт только сказал.
        — Мы собираемся потратить весь день на посиделки и разговоры, как кучка престарелых женщин или все-таки, будем красить этот чертов настил?
        — Если ты так настаиваешь, — ответил Люк. — Я думаю, что мы все-таки собираемся покрасить этот проклятый настил.
        Глава 2
        После того, как Пиппа была переодета и накормлена, мальчики помогли Джорджии сделать маленькие пиццы на обед, используя весь сыр и пепперони, а также выпили последнюю бутылку молока, Джорджия знала, что поездка в продуктовый магазин обязательна. И так как сегодня был хороший день, и Куинн с Шейном, казалось, были полны энергией, она решила, что они прогуляются пешком, а не поедут на минивэне.
        Близнецы отказались ехать в коляске на двоих, настояв на том, что они уже слишком большие, чтобы быть обведенными вокруг пальца, как младенцы. К сожалению, Джорджия знала, что их решимость и энергия будут длиться только до тех пор, пока они не доберутся до пункта назначения, а на обратный путь их не хватит, так что она посадила Пиппу в перевозку и потащила рядом с собой.
        Когда женщина начала спускаться по подъездной дорожке, Джорджия еще раз взглянула на своего привлекательного соседа и его в равной степени привлекательных братьев, и ее пульс вновь участился. Ее физиологическая реакция на Мэтта поражала. С тех пор, как Филипп умер, все, что она могла чувствовать, это печаль и изнеможение, поэтому покалывание, которое возникало при виде Мэтта Гаррета, было не только неожиданным, но и нежелательным.
        Джорджия не хотела больше испытывать влечение к другому человеку, тем более, что могла пересечься с ним в любой момент, и вышла наружу. Но в то время как ее мозг был тверд в своем убеждении, тело же не было столь уверенным.
        Мэтт поймал ее взгляд и поднял руку в знак приветствия. Джорджия помахала в ответ, затем быстро отвела глаза и продолжила свой путь. То, что она поймала себя за любованием соседом, было очень плохо, ей не нужно было смотреть на него снова, чтобы быть уверенной в этом.
        Конечно же, Мэтт, наверное, привык, что женщины постоянно смотрели в его сторону. Такой мужчина привык.
        Не то, чтобы у нее было много опыта с такими мужчинами, как братья Гаррет, но женщина знала этот тип мужчин. В средней школе, они, наверное, были самыми популярными парнями: звезды, спортсмены, встречались только с самыми красивыми девушками, парни хотели быть похожими на них, а девушки были готовы на все, чтобы быть с ними.
        Но не Джорджия. Она была слишком умна, чтобы понимать, что такие парни никогда не посмотрят дважды в ее сторону. И они никогда не смотрели. Пока Эйден Грейнджер не сел рядом с ней на высшем английском и не попросил помочь ему с ежегодником. Даже тогда она была уверена, что Эйден был заинтересован только в ее способности правильно расставлять запятые, и никто не был более удивлен, чем она, когда он проводил ее домой после школы и поцеловал.
        И с первого прикосновения его губ, она влюбилась в него, полностью и бесповоротно. Они встречались на протяжении всех старших классов и мечтали об альпинизме вокруг Европы после выпуска. Эйден хотел увидеть весь мир, а Джорджия хотела всегда быть рядом с ним.
        Эта готовность пожертвовать даже своими надеждами и мечтами в пользу его интересов, ужасала ее. Это напомнило обо всех тех временах жизни, которые были перевернуты вверх ногами, потому что ее мать решила, что она должна была следовать за своим сердцем в другой город или другое государство, вслед за другим мужчиной.
        Когда Джорджии было тринадцать, и когда она начинала учиться в третьей новой школе за последние три года, то девушка пообещала себе, что никогда не будет делать такого. А теперь, едва прошло пять лет, и она готовилась выбросить стипендию в Колледже Уэллсли, чтобы последовать за каким-то парнем по Европе? Нет, она не могла сделать этого.
        Эйден утверждал, что был разочарован ее решением, но оказалось, что он не был разочарован достаточно, чтобы изменить свои планы. Парень говорил, что хотел поехать с ней, но, в конце концов, оказалось, в Европу он хотел больше, чем быть с ней. И, может быть, Джорджия хотела в Уэллсли больше, чем хотела быть с ним, потому что она пошла в колледж и никогда не оглядывалась назад.
        Но ей потребовалось много времени, чтобы забыть Эйдена, и намного больше времени потребовалось, прежде чем она с готовностью согласилась открыть свое сердце снова. И когда Джорджия, наконец, сделала это, ей повезло с Филиппом Ридом.
        Может быть, у них и не было грандиозной страсти, но в течение почти десяти лет, Филипп заставлял ее чувствовать себя рядом с ним комфортно и безопасно, а также любимой. Это было все, что она когда-либо хотела и в чем нуждалась.
        Так как же так случилось, что меньше, чем через десять минут, Мэтт Гаррет заставил ее задуматься, могло ли быть между ними нечто большее? Как это так случилось, что он заставил зашевелиться страсть внутри нее, о существовании которой она даже не знала? И что она должна делать с этими чувствами?
        Не в состоянии ответить на любой из этих нервирующих вопросов, Джорджия задвинула их в сторону и повела детей в продуктовый магазин.

* * *
        Когда Мэтт решил переехать, его агент недвижимости повторял одну и ту же мантру: местоположение, местоположение, местоположение. И Тина Стилвелл обещала, что этот район набрал высшие оценки в этой области. Рядом были парки, базы отдыха, продуктовый магазин и школы, большое количество магазинов, ресторанов и отель, всего в нескольких минутах езды от больницы, где мужчина работал хирургом-ортопедом. Но она не упомянула про красивую блондинку по соседству, и Мэтт не был уверен, как эта информация могла отразиться в его уравнении.
        Он не искал дом и, конечно же, не искал новые отношения. Но считал, что недвижимость является хорошим вложением, и этот дом, в частности, имел все, что мужчина хотел, и не только по отношению к местоположению.
        Мэтт задавался вопросом, зачем одному человеку нужно было четыре спальни и три ванные, заставляя признать, что в этом доме намного больше места, чем ему нужно. Он не допускал даже мысли о том, что у него все-таки осталась надежда использовать лишние спальни когда-нибудь. Потому что теперь он начинал новую жизнь, новый дом и новое начало, и не собирался тратить ни минуты на сожаления или на упреки прошлого. С этой точки зрения Мэтт собирался смотреть только в будущее.
        Но сначала он должен скосить траву.
        Мэтт включил газонокосилку, но в то же время продолжал бросать взгляды в сторону дома своей соседки, и искал признаки того, что Джорджия Рид вернулась. Они не виделись большую часть времени в последние несколько дней, и Мэтт знал, что сейчас Джорджии не было дома, потому что минивэна на подъездной дорожке не было, но это не мешало ему проверять каждые несколько минут и искать ее.
        Думая о том, что его братья сказали, Мэтт должен был признать, хоть и неохотно, что это могло быть не очень хорошей идеей - стать ближе к женщине по соседству. По крайней мере, не раньше, чем он закончит распаковывать вещи. Если Мэтт начнет делать шаги по сближению слишком быстро, Джорджия может подумать, что он в отчаянии. Но мужчина не был в отчаянии, он был одинок.
        С момента развода у него было несколько коротких романов, но ничего более значимого, чем это. Ему не хватало отношений. Мэтт скучал по товариществу, дружескому общению и интимной близости. Не просто сексу, а близости. После нескольких девушек на одну ночь, Мэтт признал, что существовало четкое различие между этим.
        Ему не хватало засыпания рядом тем, с кем он искренне хотел просыпаться на следующее утро. Ему не хватало долгих разговоров за обеденным столом, тихих ночей на диване за просмотром кино с миской попкорна, и дождливого воскресного утра, когда лежишь, прижавшись, друг к другу в постели. Ему не хватало быть с кем-то, быть частью пары, иметь партнера на своей стороне для празднования не только всех национальных праздников, но и всех обычных дней между ними.
        Но даже больше, чем это, Мэтт хотел быть мужем, он хотел быть отцом. На протяжении почти трех лет, его маленький мальчик был центром жизни мужчины. Но Лиама не было уже более трех лет, и это было то, что Мэтт принял и пошел дальше.
        Со вздохом, Мэтт признал, что, возможно, он должен позволить Люку уговорить его взять одного из этих щенков. По крайней мере, тогда он не приходил бы в пустой дом в конце долгого дня.
        Снова взглянув в сторону дома Джорджии, он был готов держать пари, что его соседка не знала, что значит быть одинокой. С тремя детьми, постоянно требующими ее внимания, ей, вероятно, не хватало и пяти минут для себя.
        Не было сомнений в том, что одни только близнецы могли заставить ее метаться, а Джорджия еще должна была ухаживать за малышкой. Хоть он еще не встречался с девочкой, Мэтт поймал себя на мысли о том, как она выглядела, если бы имела такие же темные волосы и темные глаза, как ее братья (которые, как он предполагал, унаследовали их от своего отца) или светлые волосы и голубые глаза, как у ее матери.
        Это должно быть трудно для Джорджии, вдовствовать в таком молодом возрасте. Не то, чтобы он на самом деле знал, сколько ей лет, но если она и пересекла рубеж тридцатилетия, значит, это произошло не так уж и давно. Это означало, что женщина, скорее всего, вышла замуж, когда была молода, с идеалистическими мыслями и по уши в любви, и что она, вероятно, все еще переживала потерю мужа. Но даже если это было не так, Мэтт не предполагал, что у нее есть какой-нибудь интерес, или же энергия, для романа с новым соседом.
        «Отношения с кем-то, кто жил по соседству, могли показаться удобными сначала, но это также могло стать кошмаром, если бы что-нибудь пошло не так».
        Люк, видимо, был прав. Так что Мэтт собирался последовать совету брата и сделать шаг назад. Однако это не означало, что он и Джорджия не могли быть друзьями. Конечно, его братья не имели бы никаких возражений против желания Мэтта просто дружить с женщиной по соседству.
        И казалось очевидным, что первый шаг к дружбе это стать хорошим соседом. Он закончил стрижку последних полосок травы на своем газоне и толкнул косилку вперед.
        Никогда не имея прежде в собственности ничего связанного с работой во дворе, он не был уверен, как бы чувствовал себя при необходимости выполнить техническое обслуживание оборудования, но пока наслаждался физической работой. И стрижка газонов, от которой не было слышно ничего, кроме грохота мотора, была почти расслабляющей. Или была бы, если бы гул и вибрация машины в руках не заставляли его задуматься о различных шумах и вибрациях, которых он не испытывал очень долгое время.
        Да, мужчина определенно слишком давно не был с женщиной. Эта мысль снова вернула его к Джорджии. К соседке, напомнил он себе, и строго настроил себя по отношению к какой-либо романтике.
        Но в то время как его ум, может быть, был готов прислушаться к предупреждениям своих братьев, его гормоны были не совсем убеждены в этом. Особенно, когда минивэн Джорджии въехал на подъездную дорожку и пульс Мэтта участился.

* * *
        Когда Джорджия свернула на «Ларкспер Драйв», она мысленно проанализировала свои планы на оставшуюся часть дня. В первую очередь, нужно было закончить давно заброшенную рукопись на столе в гостиной. И когда она, наконец, закончит эту рукопись, то возьмет Пиппу в манеже на террасу, в то время как сама начнет косить траву. Джорджия все еще испытывала смешанные чувства насчет того, чтобы позволить мальчикам играть в соседнем дворе, но она думала, что сегодня могла бы потакать им, веря, что они будут в безопасности по пути в домик на дереве.
        Она не видела Мэтта Гаррета в течение последних нескольких дней, что позволяло женщине понять, как мало она знала о нем, за исключением имени. Джорджия не знала, где он работал или чем занимался, был ли в браке или встречался с кем-нибудь, или что-нибудь такое. Не то, чтобы она была заинтересована , просто... было любопытно.
        И когда Джорджия повернула на подъездную дорожку и увидела, как Мэтт толкал газонокосилку по последним необрезанным полоскам травы перед своим домом, ее любопытство разгорелось еще больше.
        Джорджия припарковала свой минивэн, а затем открыла заднюю дверь, чтобы позволить близнецам выйти, прежде чем отстегнула автокресло Пиппы. К тому времени, как она понесла ребенка в дом, Мэтт закончил косить газон и подходил к ней.
        — Нужна помощь? — Мэтт указал на продуктовые сумки за спиной женщины.
        Джорджия повернулась, чтобы ответить, но слова застряли в ее горле. Его волосы были взъерошены, загорелая кожа приобрела легкий блеск пота, и серая футболка, которая облепила широкие плечи и сильные руки мужчины, была влажной от пота. Джорджия всегда ценила мужчин, которые были больше, чем «Турист из GQ», но она не могла отрицать, что было нечто весьма привлекательное в этом человеке.
        Джорджия сглотнула.
        —Нет, я...
        Игнорируя ее протест, Мэтт полез в автомобиль за оставшимися двумя сумками.
        Джорджия выдохнула.
        — Хорошо. Благодарю.
        Мэтт улыбнулся, и ее колени мгновенно ослабли.
        Что-то очень притягательное, в самом деле.
        В первый раз, когда Джорджия увидела Мэтта вблизи, то была поражена его потрясающей внешностью, и это нервировало ее тело инстинктивным ответом на его неприкрытую мужественность. Но Джорджия сумела убедить себя, что переоценила привлекательность, что он просто не мог быть таким красивым или таким сексуальным, как она думала. Теперь же лицом к лицу с ним, женщина была вынуждена была признать, что, во всяком случае, недооценивала его влияние.
        Эти глубокие голубые глаза были теплыми и соблазнительными, и его изящно очерченный рот, казалось, обещал всяческие грешные удовольствия. Не то, чтобы Джорджия была заинтересована в соблазнении или в получении удовольствия, у нее даже не было сил на невинный флирт. Но пульсация крови в венах доказывала, что ее измученное тело еще не умерло.
        Мэтт последовал за ней в дом и поставил продуктовые сумки на стойку.
        — Можно пойти и посмотреть на щенков? — спросил Куинн.
        Шейн посмотрел на соседа, с мольбой во взгляде столь же искренним, как и вопрос его брата.
        — Щенков сегодня нет в моем доме, — сказал Мэтт мальчикам.
        Их улыбки потускнели.
        — Где они?
        — С моим братом, Люком, в его клинике.
        — Он доктор щенят, — напомнил ей Куинн.
        — Он является доктором всех животных, — поправил его Мэтт.
        — Может быть, мы могли бы навестить щенят в клинике, — предложил Куинн.
        — Не сегодня, — ответила ему Джорджия.
        Шейн надулся.
        — Я хочу щенков.
        — Ну, вы получите сестренку вместо этого.
        — Я бы предпочел щенка, — проворчал Куинн.
        Мэтт отвернулся, чтобы скрыть улыбку, когда мыл руки в раковине.
        — Те щенки, конечно, милые, — согласился Мэтт. — Но, ваша сестра все же симпатичнее.
        — Ты так думаешь? — скептическим тоном спросил Куинн.
        — Абсолютно, — он улыбнулся малышке, все еще надежно пристегнутой в автокресле, и спросил Джорджию, — могу ли я взять ее?
        Джорджия заколебалась.
        — Если вы хотите, но у нее мало опыта с незнакомыми людьми, поэтому она может...
        Ее объяснение затихло, когда она увидела, что мужчина взял Пиппу из кресла.
        Мэтт посмотрел вверх.
        — Может что?
        — Я собиралась сказать «начать возню», — призналась Джорджия. — Но, очевидно, что она не собирается ничего делать.
        Вместо этого, большие голубые глаза маленькой девочки были пристально направлены на лицо Мэтта, а рот был растянут в широкой улыбке, что полностью заполнило его сердце, до боли в груди.
        — Она очаровательна, — сказал мужчина, аккуратно укладывая малышку на сгиб локтя так, чтобы поддержать голову и шею.
        — У нее есть на это свои мгновения, — согласились мать.
        — Обычно она все время плачет, — сказал Куинн.
        — Особенно ночью, — добавил Шейн.
        Вздох Джорджии подтвердил, что это, правда.
        — Колики.
        Мэтт имел свой собственный опыт с коликами ребенка, и сочувственно поморщился.
        — Вы хоть немного поспали? — спросил мужчина.
        — Намного меньше, так как моя мама уехала, — призналась Джорджия. — Но я справляюсь, если не замечать тот факт, что я просрочила свою работу, домашнюю работу и работу во дворе.
        Шейн потянул за подол ее рубашки.
        — Я голоден.
        — Я знаю, милый. Я принесу тебе обед, как только уберу продукты.
        — Сыр «Гилла»?
        Джорджия улыбнулась.
        — Еще бы.
        — Я хочу извилистые макароны, — объявил Куинн.
        — Ты ел макароны вчера, — напомнила она сыну. — У нас сегодня жареный сыр. Но можете пойти поставить мультики по телевизору, пока ждете свой обед, если хотите.
        Видимо это был приемлемый компромисс, так как оба мальчика уже умчались в гостиную.
        — Но ты не отстала от своих детей, — сказал Мэтт. — А это действительно имеет значение.
        Улыбка, изогнувшая ее губы, была и искренней, и усталой.
        — И благодаря тебе, я больше не так отстаю по работе во дворе, как до этого.
        Мэтт пожал плечами.
        — Я все равно подстригал свой газон.
        Джорджия взяла бутылку с йогуртом из сумки, и поставила его в холодильник.
        — Ты должна попробовать соевое молоко, — сказал Мэтт Джорджии.
        Она подняла бровь.
        — Потому что у вас есть фьючерс в соевых бобах?
        Мэтт усмехнулся.
        — Потому что колики могут быть вызваны или усилиться при непереносимости белков коровьего молока, потребляемых кормящей матерью.
        Джорджия скрестила руки на груди.
        — Как ты узнал, что я кормящая?
        К его чести, Мэтт сумел удержать свой взгляд на лице Джорджии и даже не взглянул в сторону ее пышной груди.
        — Нет детских бутылочек в сушильном шкафу или в холодильнике.
        — Вы очень наблюдательны, — отметила Джорджия. — И откуда ты знаешь про соевое молоко?
        — Я просто много читаю.
        Она закончила убирать продукты и полезла в ящик под духовкой за сковородкой.
        — Я тоже читала, — сказала Мэтту Джорджия. — Иногда даже для удовольствия.
        Мужчина улыбнулся.
        — Ты когда-нибудь снова будешь читать.
        — Поверю тебе на слово, — она достала масло из холодильника. — Но сейчас мы получаем один день за один раз.
        —Я бы сказал, что ты это делаешь лучше. У тебя трое замечательных детей, Джорджия.
        Женщина начала намазывать ломтики хлеба.
        — Я бы хотела, чтобы ты сказал это мне в три утра, — и когда она поняла, что эти слова могли быть неверно истолкованы, ее щеки покраснели.
        Мэтт знал, что это не приглашение. Но хотел как-нибудь помочь, чтобы быть человеком, к которому она обратилась бы, когда ей будет нужен кто-то, кто смог бы облегчить жизнь, избавить от усталости и теней вокруг глаз, и вызвать улыбку на лице. Но эти желания были очень опасными. Джорджия не была его женой, ее дети не были его детьми, и он был вынужден прекратить желать того, чего не могло быть его.
        — Я только имела в виду, что было бы неплохо иметь кого-то рядом, чтобы успокоить меня в ранние часы утра, когда мне хочется плакать вместе с Пиппой, — поспешила внести ясность Джорджия.
        — Совместное бремя делает его легче, — легко согласился с ней Мэтт, и записал свой номер телефона в блокнотик, стоящий на столе. — И если тебе когда-нибудь понадобится помощь, с чем угодно и в любое время, позвони мне.
        — Ты уже оказал меня огромную услугу, скосив мой газон, — сказала Джорджия, одновременно кидая в разогретую сковородку первый кусок хлеба, и масло зашипело.
        — Я не знал, что существует лимит на добрые дела.
        Джорджия снова улыбнулась, и хотя мужчина видел усталость в ее глазах, но улыбка, казалось, осветила всю комнату.
        — Я не хотела показаться неблагодарной...
        — Я бы не сказал, что вы неблагодарная, только упрямая.
        — Я жила в Нью-Йорке на протяжении десятков лет, — сказала она ему. — И я отнюдь не была первой в списке большинства моих соседей на помощь, и самую большую услугу, которую любой из них когда-либо делал для меня - было держание дверей лифта!
        — Очевидно, что переезд в Пайнхерст был большим ударом.
        — Моя мама сказала, что это был совершенно другой мир. Она предложила мне поговорить с людьми, которых я не знаю, и упрекнула за блокировку двери моего фургона, когда я его припарковала на подъездной дорожке.
        — Ты заблокировала двери машины на собственной подъездной дорожке? — недоверчиво спросил Мэтт.
        — Когда я впервые переехала в Нью-Йорк, я жила на третьем этаже в квартире в Челси. Две недели спустя, я пошла в маленькое кафе на углу, не заперев дверь и к тому времени, как вернулась с чашечкой кофе в руке, моя квартира была полностью очищена.
        — Я понимаю, что твой опыт сделал бы любого настороженным, — признался Мэтт. — Но здесь соседи присматривают друг за другом.
        — Это говорит человек, который только что переехал в этот район, — заметила Джорджия сухо, перевернув хлеб на сковороде.
        Мэтт усмехнулся.
        — Но я вырос в Пайнхерсте, и прожил здесь большую часть своей жизни.
        — И, наверное, четверть школьной футбольной команды поддержали тебя на чемпионате в выпускном классе, — догадалась она.
        — На самом деле, я был бегуном, — признался он ей.
        — Да, это вносит изменения.
        Джорджия вытащила один бутерброд из сковороды и бросила в нее другой. Затем она разрезала его на четыре треугольника, разделила их между двумя тарелками и поставила на барную стойку. Джорджия полезла в шкаф над раковиной за двумя чашками, затем прошла мимо него к холодильнику за бутылкой молока. И хотя она легко перемещалась и выполняла работу, убеждая Мэтта, что делала это множество раз, прежде чем мужчина внезапно осознал тот факт, что просто стоял посреди кухни.
        — Я стою на твоем пути, — отметил Мэтт, двигаясь в сторону так, что теперь стоял, прислонившись к дальнему стульчику у стойки, а девочка все еще надежно лежала на сгибе его руки.
        Джорджия покачала головой, когда наполовину наполнила чашки с молоком.
        — Если бы ты не держал Пиппу, она бы кричала и плакала, желая свой обед, и я бы бегала между ней и горящими бутербродами.
        Когда Джорджия позвала близнецов обедать, Мэтт посмотрел вниз на девочку, которая была очень увлечена жеванием своей ручки.
        — Ну, пока я побуду полезным, — сказал он таким тоном, который обеспечил ему легкую улыбку Джорджии, а также широкую улыбку и слюни от малышки на руке.
        Быстрый стук шагов подтвердил, что мальчики слышали голос матери, и с радостью забирались на табуреты у стола.
        Джорджия подошла к плите и перевернула следующий бутерброд на тарелку. Она разрезала его пополам, потом удивила Мэтта, поставив тарелку на стойку перед ним.
        — Молока? — спросила она. — Или ты хотел бы что-то еще? У меня есть холодный чай, сок или содовая.
        — Молоко - это хорошо, — сказал он. — Но я не ожидал, что ты будешь меня кормить.
        — Это просто жареный сыр.
        — Это гораздо более аппетитно, чем холодная пицца в моем холодильнике.
        Джорджия пожала плечами.
        — Я думаю, что бутерброд - это небольшая плата за стрижку газона.
        — Ты еще оценишь особенности маленького городка, где проживаешь сейчас, — сказал он ей.
        — Я стараюсь.
        Тот факт, что Джорджия сделала попытку, дал ему уверенность, что их молодая дружба могла бы привести к чему-то большему.
        И хотя предупреждения Джека и Люка еще отзывались эхом в глубине души, но они легко заглушались стуком его сердца, когда Джорджия улыбалась Мэтту.
        Глава 3
        Джорджия ждала, пока машина Мэтта исчезнет с его подъездной дорожки, прежде чем разрешила мальчикам посетить соседский дом на дереве. За последние пару недель, они наслаждались приключениями на верхушках деревьев, но только тогда, когда их нового соседа не было дома.
        Не то чтобы она избегала Мэтта. Не совсем. Просто было что-то в этом человеке, что заставляло тревожно звенеть колокольчики в ее голове. Или, может быть, во всем было виновато это покалывание в венах при виде него.
        Мэтт был доброжелательным и отлично ладил с детьми, и если бы всякий раз ее тело не реагировало так на него, когда он был рядом, они, наверное, могли бы стать хорошими друзьями. Но, осознание того, что возбуждение рядом с ним было слишком мощным, чтобы чувствовать себя удобно в его присутствии, заставило Джорджию принять решение, что было бы лучше все время придерживаться безопасного расстояния между ними, по крайней мере, пока уровень ее гормонов после беременности не вернулся бы в норму.
        Джорджия перевезла Пиппу в соседский дворик, чтобы присмотреть за мальчиками, пока они будут играть на дереве.
        Женщина обосновалась на раскладном стульчике рядом с малышкой, которая радостно агукала в своем манеже. Джорджия улыбнулась, слушая разговор мальчиков, вернее оживленную болтовню Куинна и краткие ответы Шейна. Несколько минут спустя, она увидела ботинки Шейна на верхней ступеньке лестницы.
        — Будь осторожен, — сказала она, инстинктивно встав со стула в тот момент, когда его нога соскользнула на следующую ступеньку. Женщина была уже на полпути к дереву, когда сердце забилось у нее в горле, и сын упал на землю.

* * *
        Чрезвычайные ситуации были в порядке вещей для любого врача, а особенно для тех, кто работал в больнице скорой неотложной хирургии. Но когда экстренная операция была зажата в очень узком окне между двумя запланированными процедурами, это делало долгий день гораздо дольше.
        После быстрого душа Мэтт решил направиться в кафетерий за необходимым ему кофеином. Но затем мужчина увидел Бритни, обнял ее за плечи и прижался губами к макушке девушки.
        Бритни, как и ожидалось, закатила глаза.
        — Немного профессионализма, доктор Гаррет.
        — Мои извинения, мисс Хэмптон, — сказал он, но это не звучало виновато.
        Британи Хэмптон - единственная дочь его невестки, была студенткой-практиканткой в отделении скорой помощи, куда она устроилась без его ведома, решив тем самым закрепить свои позиции после собеседования, а не потому что ее дядя был доктором в этой больнице. Ей нравился этот опыт работы, и Мэтт был очень рад видеть, что девушка была так сосредоточена на достижении своей цели.
        — У тебя перерыв? — спросил он ее.
        Бритни кивнула.
        — Доктор Лейтон сказал, что я должна взять его прямо сейчас, пока в отделении какая-никакая тишина.
        — Это затишье не продлится долго, — согласился Мэтт. — Если ты направляешься в кафе, могу я купить тебе чашку кофе?
        Бритни скорчила гримасу.
        — Ненавижу кофе.
        Мэтт улыбнулся.
        — Горячий шоколад? Колу?
        — Витаминную воду?
        — Договорились.
        Они обосновались за одним из столиков у окна со своими напитками.
        — Как прошло твое утро? — спросила Бритни.
        — Вместе с обычными вправлениями тазобедренного сустава, я поставил пластину и пять винтов в лодыжку пацана, который неудачно взял пас на футбольном поле.
        Девушка поморщилась.
        — Звучит грустно.
        —Не-е, мы сделали так, что он ничего не почувствовал.
        Бритни закатила глаза.
        — Я про само падение.
        — Да, я тоже так считаю, — согласился Мэтт. — А как прошло твое утро?
        — У меня был тест по молекулярной генетике, — ответила племянница.
        — И?
        Бритни пожала плечами.
        — Думаю, я хорошо его написала.
        — То есть никакого беспокойства по поводу того, что северо-восточный собирается отозвать свое предложение? — подразнил он.
        — Ещё нет.
        — Брайден тоже собирается в северо-восточный?
        — Брайден - это старая новость, — ответила девушка.
        — Ох. Извини... Если честно, он был снят с должности.
        В те редкие случаи, когда он виделся с парнем Бритни, тот казался довольно приятным малым, но Мэтт беспокоился, что отношения с Брайденом будут отвлекать Бритни от учебы и конечной цели стать врачом, как дядя.
        Девушка слабо улыбнулась.
        — Это было по обоюдному согласию.
        — То есть твое сердце не разбито?
        — Даже не в синяках.
        — Рад это слышать, — ответил Мэтт.
        — А что насчет твоего? — задала она встречный вопрос.
        Его брови поднялись.
        — Они назначили сейчас тебя дежурной в кардиологии?
        Бритни снова улыбнулась, но ее взгляд выражал озабоченность.
        — Мама сообщила, что тетя Линдси ждет очередного ребенка.
        — Да, это так, — признал Мэтт, радуясь, что голос не предал его, показав настоящие эмоции, которые переполняли мужчину всегда, когда он начинал думать о новой семье бывшей жены. Его совершенно не возмущал тот факт, что у Линдси сейчас было все, о чем он когда-либо мечтал, но Мэтт слишком хорошо понимал, насколько пустой была его жизнь по сравнению с ее.
        — Тебе тоже следует снова жениться, — сказала Бритни.
        — Не беспокойся обо мне. Я в полном порядке и меня все устраивает, — сказал Мэтт чистую правду. Потому что внезапно обнаружил, что со времени переезда, в отличие от Джорджии Рид и ее семьи, его жизнь не казалась больше такой уж и пустой.
        — Тебе нужна семья.
        — Я пока не отказался от этой возможности.
        — Мама сказала бабушке, что тебе нужна женщина, которая смогла бы оценить по достоинству все твои хорошие качества, — продолжила Бритни. — Так что я бы держала глаза открытыми для...
        — Я ценю вашу заботу, но последнее, что мне нужно, это чтобы моя шестнадцатилетняя пле...
        — Семнадцатилетняя, — перебила девушка. — Помнишь? Месяц назад ты заходил к нам на чай с тортом и мороженым на мой день рождения.
        — Я помню, — заверил он ее. На самом деле, Мэтт не пропустил ни одного дня рождения девушки за последние три года, и был очень благодарен маме Бритни за то, что она продолжала приглашать его на их семейные торжества после развода. Конечно, вероятно помогло и то, что они с Келси были друзьями задолго до его женитьбы на ее сестре. — Но последнее, что мне нужно, чтобы моя семнадцатилетняя племянница меня подставила.
        — Ну, у меня пока нет никаких кандидаток, — признала она. — Ну, кроме моей подруги Нины, которая считает тебя очень горячим. Но даже я понимаю, как это было бы неуместно.
        — И на этой ноте, — сказал Мэтт, откидываясь на спинку стула. — Я думаю, мне стоит пойти проверить своего пациента.
        Бритни встала вместе с ним.
        — А мне надо вернуться в скорую.
        Но прежде чем отвернуться, она быстро его обняла.
        Мэтт был столь же рад, как и поражен ее импульсивным жестом. Этим она как бы говорила: «Ты найдешь кого-нибудь, дядя Мэтт», что по непонятной причине навеяло ему мысли о прекрасной вдове, живущей по соседству с тремя детьми, и заставило задуматься о том, что он, может быть, и нашел этого кого-то.

* * *
        У Джорджии не было так много опыта с детьми в травмпунктах, спасибо Богу за такую маленькую радость, но она знала, что «под лежачий камень вода не течет», эта поговорка была применима где угодно. И когда ей, наконец, удалось провести через раздвигающиеся двери всю свою семью - суетящуюся Пиппу, плачущего Шейна (пытавшегося одновременно с этим удержать теперь уже размороженный горошек на своем запястье), а также Куинна, кричащего: «Не дай ему умереть!», она даже не пыталась шикать на них. Ну, или знала, что любые ее попытки ни к чему бы не привели.
        После этого, Джорджия рассказала основную информацию о происшествии и дала данные своей страховки скучающему за столом клерку, который сказал подождать, кинув неопределенный жест в сторону пустых сидячих мест. Но у нее даже не было шанса направить Куинна к свободному стулу, когда появилась темноволосая девушка в костюме медвежонка с креслом-коляской для Шейна. Хоть бейдж, висящий на шее, идентифицировал ее как Бритни и подтверждал тот факт, что она из медперсонала, девушка не показалась Джорджии достаточно взрослой.
        — Я просто собираюсь прогуляться с тобой вниз по коридору к рентгену, чтобы мы могли получить пару фотографий твоей руки, — объяснила Бритни Шейну.
        Сын в панике посмотрел на маму. Джорджия смахнула прядь волос с его лба и постаралась не показать своего собственного беспокойства.
        — Все в порядке, твои мама, брат и сестра тоже могу присоединиться к нам, — уверила его Бритни. — Так будет лучше?
        Шейн кивнул.
        Куинн яростно покачал головой.
        — Я не хочу, чтобы Шейну делали рентген. Я хочу домой.
        — Мы не можем пойти домой, пока доктор не посмотрит на руку твоего брата, — напомнила Джорджия сыну, поняв, что ее терпению заканчивалось. — А доктор не может увидеть, что происходит внутри его руки без рентгена.
        — Ты можешь вылечить его, — настаивал Куинн. — Поцелуй его руку и ему полегчает, мамочка.
        Джорджия почувствовала, как ком поднимался к ее горлу, потому что сын верил, что все так просто, и она может вылечить его, потому что всегда пыталась так сделать. Но они больше не малыши, и травму Шейна не вылечить прикосновением губ и повязкой.
        Также как и тогда, когда их папа умер, Джорджия не могла сделать ничего, что бы облегчило их боль. Она ничего не могла сделать, чтобы вернуть им то, что они потеряли, или заполнить образовавшуюся пустоту в их жизни.
        — К сожалению, на этот раз так не получится вылечить, — сказала она ему.
        — А рентген... это больно? — спросил Шейн.
        Бритни присела на корточки, так чтобы ее глаза находились на уровне глаз мальчика в кресле.
        — Может быть, немножко больно, когда будем ставить твою руку в правильное положение, чтобы сфотографировать ее, — признала девушка. — Но это самый лучший способ выяснить, что делать дальше, чтобы твоя рука престала болеть.
        После недолгих раздумий, Шейн кивнул.
        — Ладно.
        Бритни улыбнулась Шейну, потом повернулась к Куинну и оценила его взглядом.
        — Сколько тебе лет?
        — Четыре, — Куинн гордо поднял руку и показал число на пальчиках.
        — М-м-м-м, — она сделала паузу, как будто раздумывала над чем-то очень важным. — Я не уверена, что это сработает.
        — Что сработает? — сразу же спросил Куинн.
        — Ну, в политике больницы указано, что детям до пяти лет не разрешается управлять креслом-коляской без специального водительского удостоверения, — сказала девушка. — У тебя есть права?
        Куинн покачал головой. Бритни порылась в карманах своей рубашки и, наконец, вытащила маленький голубой бумажный листик.
        — У меня здесь есть одно временное удостоверение, — сказала она ему, и Джорджия увидела напечатанные вдоль листика слова «ВРЕМЕННОЕ ВОДИТЕЛЬСКОЕ УДОСТОВЕРЕНИЕ НА КРЕСЛО-КОЛЯСКУ». — И я могу дать его тебе, если ты уверен, что сможешь катить кресло медленно и аккуратно вдоль коридора до рентгена.
        — Я могу, — уверил Куинн.
        Бритни посмотрела на Джорджию, которая кивнула в знак разрешения.
        — Тогда, ладно. Но сначала мне надо вписать сюда твое имя.
        — Куинн Рид.
        Девушка сняла колпачок с ручки и аккуратно написала его имя.
        — А дата?
        Куинн посмотрел на маму с вопросом.
        — Двадцать второе мая, — подсказала мать.
        Бритни заполнила дату, потом надела колпачок на ручку и отдала «удостоверение» Куинну. Мальчик мгновение тщательно изучал бумажку, прежде чем осторожно засунул ее в карман джинсов и дотянулся до ручек кресла.
        — Только одно предупреждение, — сказала ему Бритни. — Если ты въедешь во что-то или в кого-то, мне придется забрать удостоверение.
        Куинн понимающе кивнул, и они тронулись в сторону рентгеновского кабинета.

* * *
        Через двадцать минут Бритни направляла его в свободный процедурный кабинет с обещанием, что доктор Лэйтон скоро будет.
        Минута превратилась в две, затем пять обернулись десятью. И Пиппа, которую уже было пора кормить, во всю мощь своих легких дала понять, что долго ждать не намерена.
        К счастью, Куинн, казалось, смирился, что его брат не собирался внезапно умирать, прилег на больничную койку и закрыл глаза. Шейн все еще плакал, периодически всхлипывая. Джорджия вытащила Пиппу из переноски и усадила в твердое пластиковое креслице для младенцев.
        Она пыталась накинуть одеяло на плечо, чтобы показать степень того, как ей стыдно, но у Пиппы не было никакого стыда. Каждый раз, когда женщина пыталась прикрыть себя, ее дочь цеплялась своими маленькими пальчиками в ткань и стягивала ее, пока Джорджия не сдалась. Кроме того, она даже не представляла, что вид кормящей матери в больницы был не только необычным, но и скандальным зрелищем.
        Конечно же, так было до прихода Мэтта Гаррета.

* * *
        За те несколько мгновений, которые понадобились Мэтту, чтобы изучить снимки пациента, ему не удалось выяснить, почему имя Шейн Рид показалось таким знакомым. Затем он вошел в процедурный кабинет номер четыре и увидел одного маленького мальчика на кровати и его полную копию в кресле-коляске, стоявшей позади, и понял, что Шейн Рид - один из близнецов его восхитительной соседки. И, конечно же, Джорджия сидела рядом с кроватью, ухаживая за своей маленькой дочкой.
        Крошечная ручка младенца была сжата в кулачок и прижималась к груди матери, ее большие голубые глаза были широко открыты, пока она жадно сосала грудь. Это было одним из самых прекрасных зрелищ, которое Мэтт когда-либо видел. И невероятно возбуждающим.
        — Мамочка, — это был Шейн, который увидел его первым и похлопал маму своей здоровой рукой. — Мистер Мэтт здесь.
        Взгляд Джорджии переместился и столкнулся с взглядом Мэтта, ее щеки покраснели.
        — Вы - не доктор Лэйтон, — зачем-то сказала Джорджия.
        — Сейчас в отделении скорой помощи творится такая суматоха, так что доктор Лэйтон попросил меня посмотреть на рентген Шейна.
        Куинн встал.
        — Вы тоже доктор?
        Мэтт кивнул.
        — Вы не выглядите как доктор, — обвиняющим тоном сказал мальчик.
        — Куинн, — сказала его мама с укором.
        Но Мэтт был заинтригован.
        — А как выглядит доктор?
        Маленький мальчик с минуту изучал его.
        — Старше, — решил Куинн. — С седыми волосами и в очках.
        — Я старше тебя, — изрек Мэтт.
        — И все равно вы не выглядите как доктор.
        — Вообще-то, я - ортопед, — объяснил Мэтт.
        — Вот видишь? — сказал Куинн с видом победителя своей маме.
        — Ортопед - это врач, — ответила Джорджия своему сыну.
        Мальчик посмотрел на Мэтта в ожидании подтверждения.
        Мэтт кивнул.
        — Ортопед - это врач, который чинит сломанные кости.
        — А Шейн... — Куинн сглотнул, — ... сломан?
        У него получилось выдавить улыбку.
        — Нет, твой брат не сломан, а вот кость у него в руке - да.
        — Я выпал из вашего шалаша, — тихо сказал Шейн.
        Мэтт поморщился.
        — С самой верхушки?
        Маленький мальчик покачал головой.
        — Я пропустил ступеньку на лестнице.
        — И вытянул руки, чтобы остановить падение, — закончила Джорджия.
        Мэтт заметил, что она переместила Пиппу к другой груди, и быстро снова посмотрел обратно на маленького пациента.
        — И сломал руку, — сказал Мэтт Шейну. — Хочешь посмотреть на фото своей руки, где видно перелом?
        Засопев, Шейн кивнул.
        Мэтт присел перед ноутбуком, который стоял на стойке, и нажал на пару клавиш.
        — Вот это твоя лучевая кость... — доктор указал кончиком карандаша на картинку на экране, — ...а это твоя локтевая кость.
        Хотя по щеке мальчика скатилась непроизвольная слеза, его взгляд пристально следил за движением карандаша, и он понимающе кивал.
        — Ты видишь, чем отличаются эти кости?
        — Да, — немедленно ответил Куинн, в то время как Шейн опять кивнул.
        — Ну, раз уж это рука Шейна, я думаю, что стоит дать возможность Шейну сказать, чем они отличаются, — сказал Мэтт.
        Куинн надулся, но промолчал.
        — Что ты видишь, Шейн?
        — Луче... — его голос запнулся.
        — Лучевую кость? — подсказал Мэтт.
        — На ней есть линия.
        — Эта линия - перелом, который называется дистальный перелом лучевой кости.
        — Он болит, — сказал Шейн мягким голосом, который каким-то образом был одновременно раненым и храбрым.
        — Я знаю, что болит, — согласился Мэтт.
        — Вы можете его вылечить? — спросил Куинн. — Вы сказали, что лечите сломанные кости.
        Мэтт кивнул.
        — Да, могу и вылечу.

* * *
        Джорджия попыталась сосредоточиться на том, что говорил Мэтт, но ее мозг еще не оправился от осознания того, что новый сосед не просто великолепный и очаровательный, но еще и врач. Она не могла сказать, почему эта информация так сильно удивила ее, а что она ожидала?
        Пока Мэтт был занят с Шейном, Джорджия стала рассматривать мужчину поближе, ее взгляд скользил от его причесанных волос до начищенных мокасин на ногах. Этот мужчина определенно не был похож на сексуального садовника, который ухаживал за ее заросшим садом. Если бы в тот день Джорджия попробовала предположить, кто он по профессии, то это была бы какая-нибудь область с тяжелым физическим трудом, как, например, строительство или пожаротушение. Джорджия бы никогда не догадалась, что Мэтт - доктор медицинских наук.
        Может быть, «Мерседес» на подъездной дорожке его дома должен был стать первой подсказкой, хотя Джорджия никогда не встречала докторов, которые бы не раскрыли свою профессию в первые пять минут их знакомства. А она уже больше трех недель жила с этим мужчиной по соседству, не имея ни малейшего понятия о роде его деятельности. Но пока женщина наблюдала за доктором Гарретом, то видела, что это была полностью его стихия.
        Когда Мэтт объяснял процесс срастания сломанной кости Шейна, то использовал простые слова, чтобы мальчики смогли его понять. Несмотря на его тщательное объяснение, Куинн оставался настороже.
        — Шейн умрет? — спросил мальчик, находясь в явном ужасе от будущей судьбы брата.
        И хотя Джорджия инстинктивно вздрогнула при этом вопросе, доктор даже не моргнул и глазом.
        — Не от сломанной руки, — заверил его Мэтт.
        Шейн посмотрел вверх, его темные глаза стали мрачными.
        — Вы обещаете?
        Джорджия почувствовала, как ее собственные глаза наполнялись слезами, когда осознала, что вопрос был адресован не ей, а Мэтту. Что имело смысл, так как он был врачом. Но первый раз после смерти Филиппа один из близнецов искал поддержку у кого угодно, но не у своей матери, и в эмоциональном плане это резало ее без ножа.
        — Я обещаю, — сказал Мэтт.
        И неуверенный кивок Шейна подтвердил то, что он поверил словам этого мужчины.
        — Могу ли я теперь задать тебе вопрос? — спросил Мэтт.
        Шейн опять кивнул.
        — Какой у тебя любимый цвет?
        — Голубой.
        — Ну, тогда мы сделаем тебе голубой гипс на руке, — объявил врач и заработал маленькую улыбку от своего пациента.
        Мэтт вышел из комнаты на несколько минут, затем вернулся с Бритни и женщиной постарше. Седоволосая медсестра помогла приподнять и установить руку Шейна, пока доктор накладывал гипс, а Бритни наблюдала и непрерывно комментировала этот процесс, чтобы развлечь близнецов. Когда все было сделано, Мэтт перекинул ремень через плечо Шейна и объяснил, что так будет удобнее держать руку на месте.
        — Ты пользуешься правой или левой рукой, когда ешь? — спросила Бритни Шейна.
        — Вот этой, — сказал Шейн, поднимая поврежденную руку.
        — Как думаешь, ты бы справился с мороженым?
        Смутившись, Шейн кивнул, потом посмотрел на маму за разрешением.
        — Они были бы в восторге от мороженого, — призналась Джорджия Бритни, потянувшись к сумочке.
        Девочка потрясла рукой.
        — Это за счет доктора Гаррета - часть обслуживания.
        Мэтт передал ей двадцатидолларовую купюра без вопросов.
        — У моего водителя все еще есть его водительское удостоверение?
        Куинн вытащил бумажку из своего кармана.
        — Ну, тогда поехали за мороженым.
        — Спасибо, Брит, — улыбнувшись, сказал Мэтт.
        Джорджия испытывала смешанная чувства, глядя, как ее мальчики унеслись с молодой медсестрой. Ее мальчики так быстро выросли, но они всегда останутся для нее малышами, также как и младшенькая на ее руках.
        — Она замечательная, — сказала Джорджия Мэтту. — Не знаю, как бы я пережила это все без криков, если бы она не присмирила мальчиков.
        — Нелегко справляться одной с тремя детьми даже в обычный день.
        — Что такое обычный день?
        Мэтт улыбнулся на это.
        — Я не уверен, что знаю, но уверен, что это не тот день, когда пытаешься усадить трех детей в машину, чтобы доехать до больницы.
        — Миссис Данфорд предложила присмотреть за Пиппой и Куинном, чтобы мне не пришлось брать их с собой, но... — она знала, что ей нечего стыдиться, говоря врачу о вполне естественных биологических особенностях организма женщины, которые существовали испокон веков, но понимание этого факта не помешало щекам женщины снова залиться краской. — Но малышку уже надо было кормить, а Куинн был в полнейшем ужасе от мысли, что брата повезут в больницу.
        — Он боится больниц? — спросил Мэтт.
        — Они оба боятся, — призналась Джорджия.
        — На это есть какая-то причина?
        Джорджия кивнула.
        — Потому что их отец, мой муж, был в больнице, когда умер.
        — Да, их страх понятен, — согласился Мэтт.
        — У него случился инфаркт, — объяснила Джорджия. — Он узнал симптомы и позвонил девять-один-один, но повреждения оказались слишком серьезными. Все, что мальчики знают, это то, что он был жив, когда его увозила скорая, и мертв в больнице.
        — Теперь они думают, что каждый, кто попадет в больницу, умрет, — догадался Мэтт.
        Джорджия снова кивнула.
        — Я пыталась объяснить им, что врачи не виноваты, что никто в этом не виноват, но они, кажется, не верят мне.
        — Кто это - миссис Данфорд?
        Джорджия улыбнулась.
        — Через дорогу от нас. Она всегда в семь утра на улице в своем халате поливает цветы. У нее какая-то волшебная связь с геранью.
        — И имбирным печеньем, — сказал Мэтт.
        — Она пекла вам печенье?
        — Она хотела так поприветствовать меня как соседа.
        — Больше похоже, что она хотела вас свести со своей внучкой.
        — Тогда ей надо было сделать их с шоколадной крошкой, они мои самые любимые.
        — Я дам ей знать.
        Мэтт покачал головой.
        — Я бы предпочел сам себе устраивать свидания, хотя даже Бритни думает, что мне необходима помощь в этом вопросе.
        — Бритни - это медсестра, которая выглядит на пятнадцать?
        — Ей семнадцать.
        — Тогда получается, что она не медсестра?
        Мэтт рассмеялся.
        — Она больше похожа на почти доктора. Вообще-то, Бритни - студентка медицинского университета, которая по счастливой случайности оказалась моей племянницей.
        — Она фантастически справлялась с мальчиками.
        — Она планирует специализироваться в педиатрии.
        — Достаточно амбициозно.
        — Она очень решительная. И является одной из самых востребованных няней для детей в городе.
        — Я буду иметь это в виду, если мне понадобится няня, — пообещала женщина, но, определенно, Бритни уже успеет окончить университет, прежде чем это случится.
        Так что женщина была больше чем удивлена, когда Мэтт сказал.
        — Как на счёт поужинать со мной в пятницу вечером?
        Глава 4
        Минуту Джорджия просто смотрела на Мэтта, как будто он говорил на другом языке. И с каждой пролетающей секундой в течение этой бесконечно долгой минуты, мужчина задавался вопросом, стоит ли ему аннулировать свое импульсивное приглашение.
        Обычно Мэтт не был импульсивным, и это доказывалось тем фактом, что он до сих пор не продал квартиру, в которой жил три года со своими женой и ребенком, даже после того как они ушли от него, а цены на рынке недвижимости упали. Или он просто до сих пор не был готов к переезду.
        Но сейчас Мэтт был готов. И если Джорджия согласится пойти с ним, даже только на одно свидание, это убедит его племянницу в том, что все ее своднические попытки могут привести к результату.
        — Вы приглашаете меня на... свидание?
        Этот вопрос и нотки скептицизма в голосе женщины заставили его сомневаться в том, что он вообще может ходить на свидания.
        «Это может стать кошмаром, если что-нибудь пойдет не так».
        Мэтт проигнорировал слова Люка, которые раздались эхом в его голове. Пока мужчина верил в то, что брат делал все с лучшими намерениями и в то, что была логика в его предупреждении, Мэтт не мог отрицать чувство, которое побуждало его узнать Джорджию гораздо ближе.
        — Давайте не будем вешать ценники, — вместо этого сказал Мэтт.
        — Так значит это не свидание?
        — Это ничто, пока вы не скажете «да».
        Джорджия размышляла пару секунд, потом покачала головой.
        — Я не могу.
        — Вы не можете поужинать с другом? Соседом?
        — Я не могу оставить своих детей с чужим человеком, даже, если она самая лучшая няня в городе.
        Но Мэтт подумал, всего лишь на минуту, что Джорджия соблазнилась этой идеей.
        — Куинну и Шейну, кажется, она очень понравилась, — подметил Мэтт.
        — Она хорошо ладит с близнецами, — опять сказала Джорджия. — Но с Пиппой совершенно другая история. Есть определенные вещи, которые никто кроме мамочки не может сделать для нее.
        Ладно, его как обухом по голове ударили. По крайней мере, только раз. И если взгляд Мэтта автоматически упал на ее грудь, ну, ему стоило невероятных усилий отвести его.
        Получилось не так быстро, чтобы Джорджия не заметила, так как ее щеки покраснели.
        — Ладно, тогда как насчет ужина у меня, чтобы тебе не пришлось уходить далеко, если понадобится?
        — Слушай, я ценю твое приглашение, но у меня и так все хорошо. Тебе не нужно жалеть меня из-за того, что я одна с тремя детьми.
        — Ты так думаешь? Что мне тебя жалко?
        — Я не знаю, что и думать, — признала Джорджия. — Но это единственное объяснение, которое я могу придумать, и в котором есть хоть какой-то смысл.
        — Возможно, мне показалось, что тебе нужно побыть пару часов вдали от своих обязанностей, — сказал Мэтт. — Но мне не жалко тебя. На самом деле, я считаю, что ты счастливая, потому что у тебя трое великолепных детей, и им повезло с такой привязанной к ним мамой.
        Потому что мужчина знал из собственного опыта, что нет ничего похожего на связь между родителем и ребенком, и ничто не сможет заполнить пустоту, если эта связь разорвется.
        — Я счастлива, — мягко сказала Джорджия. — Хотя и не всегда осознаю насколько сильно, и не всегда знаю, как реагировать на неожиданную доброту.
        — Ты можешь ответить тем, если скажешь, что придешь ко мне на ужин в пятницу.
        Джорджия покачала головой, но улыбнулась.
        — А ты настойчивый, не так ли?
        — Это не тот ответ, на который я рассчитывал, — напомнил мужчина ей.
        — Я приду на ужин в пятницу, — наконец, согласилась она. — Если Бритни свободна и хочет присмотреть за детьми.
        — Семь часов подойдет?
        — Вы не хотите сначала спросить у няни?
        — Бритни сделает так, что будет свободна, — сказал Мэтт.
        — Тогда семь часов подойдет, — ответила Джорджия.
        — У тебя есть аллергия на какую-нибудь еду или ты что-то не любишь?
        Джорджия покачала головой.
        — Любимое блюдо?
        Она улыбнулась.
        — Что угодно, если мне не придется готовить.

* * *
        Для Джорджии эта ночь была долгой.
        Она дала Шейну детское обезболивающее, чтобы немного уменьшить боль, но ничего не смогла сделать, чтобы побороть его разочарование. Он обычно спал на животе, и ему не понравилось то, что приходилось спать на спине, а сломанную руку класть на подушку, даже, если так сказал «доктор Мэтт».
        И у нее не получилось утихомирить Куинна. И хоть он и радовался, катая брата по больнице на кресле-коляске и балуясь мороженым, никакие действия не смогли полностью облегчить его беспокойство за брата-близнеца.
        Но кроме постоянной проверки состояния Шейна, убеждения Куинна, кормления и укладывания Пиппы, мысль о согласии пойти на ужин с сексуальным новым соседом не давала спать Джорджии.
        Мэтт был искренним милым мужчиной, который прекрасно ладил с ее детьми, и если рассматривать только эти факторы, у Джорджии не было вариантов для отказа от приглашения. Но Мэтт Гаррет взбудоражил в ней чувства, которые она очень долгое время не испытывала, если вообще испытывала, и появление этих неожиданных чувств настораживало женщину.
        Ее мама всегда говорила, что влюбленность - это как прыжок с разбега в бассейн, не проверив воду. И нет никаких сомнений, что Шарлотта всегда наслаждалась этим сумасшедшим чувством прыжка в неизвестность. Джорджия не относилась к такому типу людей, ей нравилось сначала измерять температуру и погружаться в воду медленно.
        И это прекрасная аналогия ее отношениям с Филиппом. Джорджия любила своего мужа, но ее привязанность к нему росла в течение многих лет. Они сначала были друзьями с общими интересами и ценностями, с общим недоверием к романтике. Филипп был обручен до этого, но эти отношения закончились, когда он увидел свою невесту в постели своего двоюродного брата. У Джорджии был не только свой, но и мамин опыт многочисленных отношений.
        А Филипп был не только обаятельным, но и настойчивым, и одно свидание привело к другому и так до тех пор, пока Джорджия не поняла, что происходит, они уже обменивались клятвами. У них были крепкие отношения, прочный брак. Они были полностью совместимы, даже, если от их занятий любовью земля не уходила из-под ног, но Джорджия искренне любила Филиппа.
        Когда они решили пожениться, у нее не было никаких задних мыслей. Не то чтобы она не могла жить без него, просто не хотела, Филипп был ее лучшим другом, единственным человеком, которому она точно могла доверять, и с которым чувствовала себя комфортно.
        Но точно также она чувствовала себя и с Мэттом Гарретом.
        Джорджия - женщина в возрасте тридцати одного года и мать троих детей, и она не имела ни малейшего понятия о том, что делать с теми чувствами, которые вызывал у неё Мэтт. Она желала, всего на минуту, чтобы Шарлотта оказалась рядом, И она могла поговорить с ней об этом неожиданном влечении. Четыре брака и четыре развода давали ее матери большой опыт в любви и разбитых сердцах.
        Но только Джорджии не надо было говорить с Шарлоттой, чтобы знать, какие советы та даст.
        «Сделай это. Повеселись и убедись, что получишь оргазм. Жизнь слишком коротка, чтобы их имитировать».
        Джорджия улыбнулась, почти услышав голос матери у себя голове, даже когда укоряла себя за то, что поторопилась. Ведь только то, что мужчина пригласил ее на ужин, не означало, что он хотел чего-то большего. Только то, что ее сердце бешено стучало в груди каждый раз, когда Мэтт был рядом, не гарантировало того, что он чувствовал то же самое притяжение.
        — Я буду рада, если твоя бабушка приедет завтра домой, — сказала Джорджия своей дочери.
        Не то, чтобы женщина ожидала, что мать смогла бы помочь ей прояснить ситуацию, но она помогла бы с детьми, чтобы Джорджия смогла немного поспать. Потому что после недели лишения сна, которая закончилась неожиданной поездкой в травмпункт, Джорджия чувствовала себя не в своей тарелке. Но она была уверена, что сможет справляться самостоятельно еще одни сутки.
        Первые несколько недель после рождения Пиппы были чистым блаженством. Ребенок спал, кушал и плакал очень редко, и Джорджия была полностью увлечена дочерью. А потом, примерно через четыре недели, Пиппа стала беспокойной. Она все еще спала и часто кушала, но сон приходился на более короткие периоды времени, а кормления более частыми, и плакала она гораздо громче и дольше.
        После тщательного обследования, доктор Туркот заявил, что с малышкой нет ничего плохого и серьезного, просто «колики». Он посочувствовал, но был не в состоянии помочь. И хотя Шарлотта предложила отменить свое ежегодное путешествие, Джорджия не могла себе представить, что позволит ей сделать это. Потому что если бы она приняла это предложение, пришлось бы признать, что она не смогла справиться с собственным ребенком. Кроме того, Шарлотта уже и так много сделала для дочери и своих внуков.
        Когда в жизни Джорджии все стало разваливаться, ее мать не колеблясь, пригласила ее вернуться домой. Не то, чтобы Пайнхерст, штат Нью-Йорк, был ее настоящим домом. В самом деле, Шарлотта только поселилась в живописном пригороде около полутора десятка лет назад, задолго после того, как Джорджия стала жить и работать в Нью-Йорке. Но Джорджии не нужна была привычная среда, как была нужна мама. Как она нуждалась в ней сейчас.
        Джорджия проходила мимо кухни, когда зазвонил телефон, и она автоматически схватила трубку, забыв на мгновение, что ей не нужно беспокоиться о шуме, который разбудит ребенка, потому что Пиппа уже проснулась и прижималась к ней.
        Джорджия сразу узнала голос своей матери.
        — Привет, мам, а я только что рассказывала Пиппе о тебе.
        — Как там моя внученька? — спросила Шарлотта.
        Шарлотта всегда говорила оптимистично, но Джорджия думала, что сегодня она говорила еще радостней. Не то, чтобы потребовалось много времени, чтобы сделать маму счастливой, это так же было просто, как выигрыш пары раздач в «Блэкджек» или занимание мест в первом ряду, чтобы увидеть Уэйна Ньютона.
        — Кажется, сейчас она достаточно сдержана, — сказала Джорджия, ей не хотелось рассказывать маме, как было тяжело в последние несколько дней.
        — Ох, я так сильно скучаю по своим внукам, — сказала Шарлотта. — Ты передаешь им мои огромные обнимашки и поцелуи каждый день?
        — Да, — уверила Джорджия свою мать. — Но они ждут, чтобы получить их лично от тебя, когда ты завтра приедешь домой.
        — Ну, вообще-то, поэтому я и звоню, — начала Шарлотта, и Джорджия почувствовала тянущую боль в низу живота. — У меня немного изменились планы.
        — Как изменились? — Джорджия попыталась сохранить голос ровным и хотела бы позаимствовать спокойное лицо, которое всегда было у ее матери.
        — Я встретила кое-кого, — в голосе Шарлотты чувствовалось волнение. — О, милая, я не думала, что смогу еще когда-нибудь влюбиться. Конечно же, я не ожидала этого. Я имею в виду, что мне итак уже повезло в любви...
        Повезло? Только Шарлотта Уорринг-Экланд-Тафф-Мастертон-Кэндрик могла подумать, что четыре неудавшихся брака можно было как-то отнести к везению. С другой стороны, ее искрометная личность и неугасающий оптимизм, несомненно, привлекали мужчин, к тому же и выглядела она на десяток лет моложе своего пятидесятипятилетнего возраста.
        Ладно, Джорджия думала и пыталась быть разумной. Ее мать встретила кого-то. У нее, конечно, не было никаких возражений против романтических отношений Шарлотты, ну, не совсем. Но она ничего не могла возразить своей маме, предположив, что та влюбилась в человека, которого знала не больше чем пару дней.
        — ... но в ту минуту, когда наши взгляды встретились через столик, — продолжила Шарлотта, — Я почувствовала такой разряд тока, как будто засунула пальцы в розетку.
        Джорджия не смогла не улыбнуться.
        — Я рада, что ты хорошо проводишь время...
        — Лучшее время, — перебила Шарлотта. — И после церемонии вчера вечером Триггер заказал нам номер для новобрачных, и клянусь, я выпила так много шампанского, что у меня до сих пор кружится голова.
        Прямо сейчас у Джорджии тоже голова пошла кругом. Церемония? Номер для новобрачных? Триггер?
        — Мам, — сказала Джорджия, попытавшись изобразить нормальный голос в надежде, что это успокоит разрастающуюся панику внутри. — Ты хочешь сказать, что вышла за этого парня?
        — Милая, когда любовь стучится в дверь, ты не просто ей открываешь, а сжимаешь в руках и крепко держишь.
        Джорджия прислонилась лбом к стене.
        — Так что, да, — наконец, ответила Шарлотта. — Теперь я официально миссис Триггер Брэнстон.
        — Его и, правда, зовут Триггер?
        — Ох, его настоящее имя Генри, — сказала женщина дочери. — Но все зовут его Триггер [1 - Trigger - спусковой крючок], потому что он быстро выстреливает .
        — Быстро выстреливает? — повторила Джорджия, скрестив пальцы, потому что весь этот разговор казался каким-то бредом сумасшедшего и вымотал ее.
        — Ружьем, — уточнила Шарлотта. — Он член ассоциации «Бона Ковбоя» и мировой ассоциации «ФИДЕ», и выиграл все возможные конкурсы.
        — Это... м-м-м... впечатляет?
        — Готова поспорить на ковбойские сапоги, это так, — ответила Шарлотта.
        Джорджия не стала напоминать матери, что единственные сапоги, которые у нее и были - для снежной погоды.
        — Итак... Он этим зарабатывает на жизнь? — надавила Джорджия.
        Ее мама рассмеялась.
        — Конечно, нет, стрелялки из пистолета - это только хобби. Ранчо Триггера не оставляет ему слишком много времени, так что это только хобби.
        — А где это ранчо?
        — На юго-западе штата Монтана.
        — Ты переезжаешь в Монтану?
        — Ну, вряд ли ему удастся перевезти всех овец и коз в Нью-Йорк, — изрекла Шарлотта.
        «Овец и коз?»
        Джорджия даже представлять это не хотела. Кроме того, у нее еще оставались насущные проблемы.
        — А какие у тебя планы на дом здесь?
        — Ох, я еще не думала об этом. Но, естественно, ты и мои внуки можете оставаться там сколько хотите.
        Это утверждение было таким типичным для ее матери, одновременно импульсивным и щедрым. И пока Джорджия оценивала предложение, главной целью все же было собрать вещи и перевезти их в Пайнхерст.
        Но Джорджия прикусила язык. Как она может это сделать, когда ее мама так счастлива и горда? Какое у нее есть право забирать у матери новую жизнь, просто потому что ее жизнь полностью разрушена.
        Так что, даже когда у нее от слез защипало глаза, женщина сказала:
        — Мои поздравления, миссис Брэнстон.
        Смех мамы раздался в телефонной трубке.
        — Я знала, что ты будешь счастлива за меня, малышка.
        И Джорджия была счастлива, по крайней мере, хотела быть. Потому что у Шарлотты Уоррин-Экланд-Тафф-Мастертон-Кэндрик-Брэнстон было самое большое сердце в мире, и она заслужила счастье. Но когда Триггер Брэнстон растопчет ее сердце своими ковбойскими сапогами из Монтаны, в страхе подумала Джорджия, он ответит за это.
        Или, может быть, она была слишком цинична. Тот факт, что ни один из ее четырех предыдущих браков не был успешным, это не означало, что и этот будет таким же. И, правда, кто она такая, чтобы судить? Просто потому что Джорджия не хотела идти по стопам Шарлотты, не давало ей права осуждать выбор матери.
        Может, ее не интересовали романтические отношения с работягами, потому что Джорджия просто хотела поспать пару часов, и, желательно, чтобы сон был без сновидений. Потому что за последние пару недель, кажется, каждый раз, когда Джорджия закрывала глаза, она не могла не мечтать о сексуальном докторе по соседству.

* * *
        Мэтт заворачивал картофель в фольгу, когда позвонили в дверь. Так как было только полседьмого, и поэтому слишком рано для Джорджии, он решил проигнорировать звонок. Когда мужчина услышал, что дверь открылась, и послышались тяжелые шаги в фойе, он понял, что это один из его братьев. Его предположения подтвердились, когда Джек зашел на кухню.
        Его брат машинально потянулся к ручке холодильника.
        — Хочешь пива?
        — Нет, спасибо. Но можешь себе взять, — сухо сказал Мэтт.
        Джек так и сделал, оторвал крышку от зеленой бутылки с длинным горлом, его взгляд зацепился за упаковку стейков.
        — Либо ты очень голодный, либо я выбрал отличный вечер, чтобы зайти к тебе на ужин.
        — Ты не останешься, — ответил ему Мэтт.
        Не удержавшись, его брат рухнул в кресло.
        — Почему? У тебя типа свидание?
        — Собственно говоря, да.
        Бутылка Джека резко опустилась на стол.
        — У тебя, правда, свидание?
        — В это так трудно поверить?
        — Вообще-то да.
        Мэтт нахмурился, когда поставил картошку в фольге в разогретую духовку.
        — Я хожу на свидания.
        Его брат покачал головой.
        — Ты никогда не приглашал никого к себе домой.
        — Как-то странно было делать это, когда я все еще жил в старой квартире, — признал Мэтт. — Находиться там с кем-то еще.
        — Тогда тебе надо было съехать оттуда еще три года назад.
        — Может, и надо было, — признал Мэтт.
        Он знал, что еще до того как произошел развод, их брак был закончен. Но все равно не хотел уезжать из этого дома, который хранил так много воспоминаний о маленьком мальчике, который был его сыном слишком короткое время.
        — Итак, кто она?
        Вопрос Джека вернул мужчину в реальность.
        — Ты ее не знаешь. А теперь допивай свое пиво и проваливай.
        — Может, мне потусоваться здесь, чтобы узнать ее, — подразнил его брат. — Может, я понравлюсь ей больше, чем ты.
        — У тебя итак достаточно женщин, которые падают к твоим ногам. Не надо соблазнять моих у меня дома.
        Брови Джека приподнялись.
        — А она твоя? Твоя женщина, я имею в виду.
        — Это первое свидание, Джек, — и потом, чтобы хоть как-то сменить тему разговора, он спросил. — Итак, что с тобой происходит?
        Его брат покачал головой.
        — Это та мамочка? Ты поэтому хочешь сменить тему?
        — Мне просто любопытно, почему у тебя нет свидания в пятницу вечером, — Мэтт начал оправдываться.
        — С Анжелой все стало сложнее, так что я решил взять перерыв в отношениях на некоторое время.
        — Я думал, тебе, правда, нравится Анжела.
        — Нравилась, — согласился Джек. — А потом я заметил, что она начала закупать свадебные журналы.
        — Когда-нибудь ты встретишь подходящую женщину и окунешься снова в это, — заверил его Мэтт.
        Джек покачал головой и потянулся за пивом.
        — Мне нравится думать, что я учусь на своих ошибках. Одного неудачного брака мне вполне достаточно.
        — Ты слышал, что Келли Купер возвращается домой?
        — Ага, слышал.
        — Мне просто интересно, не это ли настоящая причина, по которой ты порвал с Анжелой?
        — Только наш младший брат был близок с этой соседкой.
        Мэтт не смог сдержать смех.
        — Потому что они были лучшими друзьями, а не потому, что встречались.
        Джек пожал плечами, но Мэтт знал, что все попытки брата казаться равнодушным только доказывали, что ему не все равно.
        — Мне всегда было интересно, почему она не возвращалась домой, — задумался Мэтт. — Мы все знаем, как она была счастлива, когда поступила в Чикаго, но никто не ожидал, что потом она поедет в Даллас, затем в Сиэтл, или то, что она нигде не задерживается надолго.
        — Я уверен, у нее были на то свои причины.
        — А ты был одной из этих причин?
        Прежде чем Джек успел ответить, раздался стук в заднюю дверь.
        — Полагаю, это намек, что мне пора, — сказал брат, забирая почти пустую бутылку, чтобы допить ее.
        Мэтт не стал возражать. Последнее, что он сейчас хотел, так это чтобы его брат крутился тут весь вечер. Но он не хотел так быстро прекращать их разговор.
        — Мы еще вернемся к этому разговору, — пообещал Мэтт.
        Но, видимо, Джек не хотел так просто уходить, поскольку отправился не к передней двери, через которую пришел, а к задней, когда Мэтт открывал ее своей гостье.
        — Привет, Джорджия, — сказал Джек.
        — Оу, привет, — кажется, женщина опешила от присутствия другого мужчины. — Джек, верно?
        Брат улыбнулся, довольный тем, что она запомнила его имя.
        — Рад видеть тебя снова.
        — Джек как раз уходит, — многозначительно сказал Мэтт.
        Его брат покачал головой.
        — Я не особо тороплюсь, — отрицал Джек.
        Взгляд Джорджии метнулся от Мэтта к Джеку и обратно.
        — Я помешала?
        — Нет, ты была приглашена, — напомнил ей Мэтт. — Он помешал.
        — Мэтт прав, — признал Джек. — И я обещаю, что не задержусь надолго. Я просто хотел увидеть ту загадочную девушку, которую мой брат пригласил на свидание.
        — Я не знала, что это тайна, или что это свидание, — признала Джорджия.
        — Это просто дружеский ужин, — отрезал Мэтт, кинув предупреждающий взгляд на своего брата. — Хочешь что-нибудь выпить? У меня есть газированная вода или сок или...
        — Вода подойдет, — сказала Джорджия. — Спасибо.
        Но прежде чем он успел подать ей напиток, раздался звук пейджера Мэтта.
        Мужчина тихо молился, не смея проигнорировать его. Не желая, чтобы вечер был окончательно испорчен для Джорджии, он с неохотой оставил Джека за главного.
        Потом Мэтт отправился в больницу, уже разрабатывая в голове план, как заполучить второе свидание и, возможно, первый поцелуй.
        Глава 5
        Джорджия расстроилась из-за того, что Мэтту пришлось отменить их встречу, но могла его понять. Джорджия не понимала только одного, почему он настаивал на том, чтобы она пришла к нему на обещанный ужин и, в то же время, не знала, как вежливо отклонить приглашение Джека на барбекю. Вся надежда была на то, что Пиппа проснется и поднимет такой крик, что Бритни придется позвонить и попросить Джорджию вернуться домой.
        И, конечно же, как назло ее телефон молчал.
        — Похоже, Мэтт обо всем позаботился, — сказал Джек, возвращаясь с тарелкой стейков, поджаренных на гриле. — Здесь есть салат, вареный картофель и булочки.
        — Не стоило ему так основательно готовить, — ответила Джорджия, почувствовав себя более чем слегка виноватой в том, что Мэтт не смог насладиться ужином. — Я была бы в восторге и от бургера.
        — Очевидно, мой брат считает, что ты стоишь этих хлопот, — сказал Джек.
        Несмотря на то, что слова Джека содержали явный комплимент, Джорджию насторожило в его голосе то, что он не был до конца уверен.
        Джек положил стейк на ее тарелку.
        — Хорошо прожаренный.
        — Я хотела бы стейк средней прожарки.
        — Мэтт велел мне основательно прожарить их, чтобы устранить риск любых бактерий.
        Джорджия сухо улыбнулась.
        — Он пытается заботиться обо всех вокруг?
        Джек положил полную ложку сметаны на свою печеную картошку.
        — Они с Люком оба - доктора и сиделки в одном лице.
        — А кто же тогда ты? — полюбопытствовала Джорджия.
        Джек ухмыльнулся.
        — Я - бессердечный юрист.
        Джорджия покачала головой.
        — Не могу поверить.
        — У меня есть диплом юриста в качестве доказательства.
        — Я сомневаюсь не в твоем образовании, а в заявлении о бессердечности.
        — Многие женщины в этом городе охотно подтвердят мои слова, включая бывшую жену.
        — Но вы близки с братом и защищаете интересы друг друга, — отметила Джорджия.
        Джек не стал отрицать.
        — И по какой-то причине ты не одобряешь дружбу между мной и Мэттом.
        — Я не возражаю против вашей дружбы, — заверил мужчина.
        — Но?
        — Но, Мэтт убил бы меня за такие слова, он очень ранимый.
        — И ты думаешь, что я хочу каким-то образом получить от этого выгоду?
        — Я не знаю, что думать, — признался Джек. — Потому что не знаю тебя.
        — Справедливо, — признала Джорджия. — Убедит ли тебя, если я скажу, что не ищу мужа для себя и отца для своих детей?
        — Не думаю.
        — Но почему?
        — Потому что я знаю своего брата, и он не отказывается от того, что хочет заполучить.
        — И ты считаешь, что он хочет заполучить меня?
        — Уверен, — ответил Джек. — Потому что он заявил о своих правах.
        Джорджия поставила свой стакан.
        — Что, прости?
        — В тот день, когда он переехал и увидел тебя на веранде, то сразу предупредил нас, чтобы мы отвалили.
        Джорджия не могла понять, радоваться ей ли или же обижаться.
        — Меня бы насторожило наличие троих детей.
        Джек пожал плечами.
        — Это вопрос баланса плюсов и минусов. Мы - мужчины, а ты симпатичная, для большинства представителей нашего вида, и этот фактор важнее всех остальных.
        — Даже не знаю, что тебе ответить, — покраснев, призналась Джорджия. — Спасибо?
        — Это был комплимент, — усмехнувшись, сказал Джек. — И да, пожалуйста.
        — Но я считаю, ты ошибаешься на счет меня и твоего брата.
        — Сомневаюсь.
        — Даже если он заинтересовался мной после первой встречи, я уверена, что короткого общения с моими детьми было достаточно, чтобы излечить его от любых романтических намерений.
        — Ты совсем не знаешь Мэтта, если веришь в это.
        — Я буду первой, кто это подтвердит, — ответила Джорджия.
        — Что и стало поводом позвать тебя сегодня на ужин, — заметил Джек.
        — Он был невероятно отзывчивым и великодушным.
        — Не обманывайся, если думаешь, что он не надеялся увидеть тебя обнаженной.
        — А ты - грубиян, не так ли?
        Джек слегка пожал плечами.
        — Я говорю то, что думаю. И, поскольку Мэтт хочет увидеть тебя обнаженной, то я знаю, что он может окружить тебя заботой, и это еще сильнее усложняет ситуацию.
        — Я не ищу отношений, — сказала Джорджия.
        — Иногда мы не знаем, чего ищем, до тех пор, пока это не оказывается у нас прямо перед носом.
        — Это довольно философское заявление от человека, склонного оценивать женщин по их внешней привлекательности.
        По лицу Джека снова скользнула усмешка.
        — Разве я не могу быть философски настроенным и поверхностным?
        Джорджия отрезала кусочек стейка.
        — Я думаю, ты не настолько поверхностный, как хочешь казаться.
        Джек только пожал плечами, но Джорджия подумала, что в каждом из братьев Гаррет намного больше слоев, чем они позволяют кому-либо увидеть. Что было для нее еще одним поводом держаться от всех них подальше.
        Сейчас ее жизнь была и так достаточно сложной, не хватало еще мужчины, особенно способного отправить ее жизнь и душу в скоростное пике, а в чем-то подобном Джорджия уже начала подозревать Мэтта Гаррета.

* * *
        Мэтт только закончил наливать себе чашку кофе субботним утром, когда пришел его младший брат.
        — Что ты здесь делаешь? — спросил он Люка.
        — Джек рассказал мне о твоем вчерашнем свидании.
        — Это не было таким уж свиданием, — признал Мэтт, налив вторую чашку кофе для своего брата и добавив щедрую порцию сливок.
        — Ага, он упомянул, что тебя спас звонок или, по крайней мере, твой пейджер, — Люк принял предложенную кружку.
        — И от чего же я был, предположительно, спасен? — спросил Мэтт. — От пары часов в компании красивой женщины?
        — Давай забудем на время, что она красивая женщина и, на минуточку, твоя соседка, — предложил Люк, — и сосредоточимся на том факте, что у нее трое детей.
        — Я люблю детей.
        — Я знаю, и я видел выражение твоего лица, когда двое этих мальчишек бегали по твоему двору.
        — И что же это было за выражение? — Мэтт поднес кружку к губам.
        — Боль. Сожаление. Тоска.
        Мэтт фыркнул.
        — Серьезно? Ты увидел столько всего в одном взгляде?
        Люк пожал плечами.
        — Я знаю тебя, и знаю, через что тебе пришлось пройти.
        — Это старая история, — небрежно сказал Мэтт. Потому что если шрамы после его неудачной женитьбы и потери сына еще не затянулись до конца, то, по крайней мере, стали исчезать, и намного быстрее после встречи с Джорджией и ее детьми.
        — Твой брак стал историей, и Лиам пропал, — согласился его брат. — Но я сомневаюсь, что ты отказался от идеи обзавестись семьей.
        — Если ты собирался поговорить о чувствах, то мне понадобится что-то покрепче кофе, — сказал Мэтт.
        — Я понимаю, что тебе одиноко, — продолжил Люк, так как его брат ничего не говорил. — Но останавливаться на первой же женщине, которая перешла тебе дорогу…
        — Вряд ли Джорджию можно назвать первой женщиной, перешедшей мне дорогу за последние три года, — возразил Мэтт.
        — Но она первая, кого ты пригласил на домашний ужин.
        — Это была всего лишь пара стейков, а не ужин из шести блюд.
        Люк уставился на брата из-за края своей кружки.
        — Хорошо, — в конце концов, признался Мэтт, — она мне нравится. В чем проблема?
        — Проблема в том, что ты готовишься пережить еще одну драму. Она была замужем за другим мужчиной, видимо из-за того, что была влюблена в него, а ее дети - дети этого мужчины.
        — Это не та же самая ситуация, — возразил Мэтт, хотя и понимал, из-за чего его брат мог опасаться параллелей. — Джорджия - вдова.
        — Что не отменяет того, что она может быть все еще влюблена в своего мужа.
        Мэтт признавал это, но также знал, что каждый раз в присутствии Джорджии воздух наполнялся электричеством, и не верил в то, что он один это чувствовал.
        — Я всего лишь предлагаю тебе немного расширить кругозор, — сказал Люк.
        Мэтт с опаской посмотрел на него.
        — Расширить кругозор, каким образом?
        — Пойдем с нами вечером в «Максис».
        — «Максис?» Ты, должно быть, шутишь.
        Они с братьями часто ходили в этот ночной клуб, когда были моложе, но теперь громкая музыка и шумные женщины больше не привлекали его.
        — Возможно, тебе нужно именно это, — ответил Люк.
        — Сомневаюсь.
        — Приходи в любом случае, — продолжил уговаривать его брат. — Я отстану и ни слова не скажу о твоем безрассудном увлечении соседкой.
        Мэтт хмыкнул, выразив сомнение.
        — И я угощаю пивом.
        — Ну, в таком случае...

* * *
        Вторую половину дня Мэтт был занят достраиванием подвала, который нужно было разделить на отдельные помещения. Хоть в доме и было достаточно места, но он решил, что было бы удобнее иметь домашний спортзал и не выбираться из дома каждый раз, когда хотелось потренироваться. А пока зал не был готов, Мэтт посчитал, что стройка сама по себе - хорошая тренировка.
        Физическая работа занимала его руки, но не разум, и Мэтт поймал себя на мысли о том, что ему было бы интересно узнать, чем была занята сейчас Джорджия, хорошо ли вели себя близнецы, и нет ли у Пиппы проблем со сном. Мэтт вспомнил первые месяцы после рождения Лиама, и как они с Линдси старались дать малышу все необходимое и установить некий распорядок. В жизни Мэтта никогда раньше не было столько суматохи, и он с удивлением обнаружил, что скучал по этому времени. Конечно, общение с соседями позволяло ему снова почувствовать отблески этого хаоса, а близость Джорджии заставляла кровь бурлить. Мэтт забил последний гвоздь в доску и попытался избавиться от этих мыслей.
        Мужчина вспотел, и был весь в опилках, поэтому пошел в душ, получив сообщение от Люка, в котором тот напоминал об их планах (его брат знал, что без напоминания Мэтт забыл бы, или как минимум сказал бы, что забыл), когда раздался звонок в дверь.
        Его братья уже доказали, что не стеснялись заходить без звонка, поэтому он позволил себе надеяться, что за дверью стояла Джорджия. Мэтт бросил взгляд в боковое окно, и обнаружил пару стройных загорелых ног, краешек короткой юбки и худые руки, держащие огромный керамический горшок, над которым возвышалось растение c глянцевыми зелеными листьями, его надежды были жестоко разрушены.
        Мэтт открыл дверь и сделал вид, что смотрит на растение.
        — Мне правда нужен ландшафтный дизайнер, который знает, что делать с этими сорняками. Они неуправляемы.
        — Это не сорняк, а шеффлера.
        — Келси? — Мэтт раздвинул ветки и взглянул украдкой между ними. Возможно, она и не была той женщиной, которая занимала все его мысли последние несколько недель, но она была одной из его лучших друзей, и мужчина был искренне рад видеть ее. — Это ты?
        Его бывшая свояченица ткнула цветочный горшок ему в живот, тем самым заставив выдохнуть со свистом.
        — С новосельем, — сказала Келси.
        Мэтт прошел назад через дверь и осторожно поставил горшок на пол.
        — Это растение-убийца, — сказал он, когда смог восстановить дыхание. — Хотя есть шанс, что я уничтожу его раньше.
        — За ним почти не нужно ухаживать, — заверила Келси. — Но не оставляй его у двери зимой. И ему нужно много солнечного света, но избегай прямых лучей.
        — Ага, почти не нужно ухаживать, прям как за большинством женщин, — проворчал Мэтт.
        Келси только улыбнулась, поцеловав его в щеку, затем прошла мимо него в фойе.
        — Отличный дом.
        — Почему ты кажешься такой удивленной?
        — Потому что это дом, и он совсем не похож на твою квартиру. Даже мебель другая.
        — Я был готов начать все с нуля.
        Келси понимающе кивнула и направилась в сторону кухни.
        — Жаль, что у меня не было возможности заглянуть к тебе раньше, — сказала Келси. — Один из круизных лайнеров проводит летнюю распродажу, и в офисе все просто сошли с ума.
        — Знаешь, билет в мир круизов был бы лучшим подарком на новоселье, чем растение.
        — Если бы ты вообще брал отпуск, — напомнила Келси Мэтту. — По сути, я не помню, чтобы ты брал отпуск после...
        — После медового месяца? — предположил Мэтт, когда ее слова повисли в воздухе.
        Келси поморщилась.
        — Извини.
        — Развод был окончательно оформлен три года назад, — отметил Мэтт.
        — Я помню, — признала Келси.
        Сочувствие и беспокойство в ее темно-карих глазах заставило осознать, что Мэтт дал повод для беспокойства, когда на протяжении этих трех лет не принимал никаких конкретных шагов к тому, чтобы доказать, что он двигался дальше в своей жизни. Но можно было надеяться, что встреча в его новом доме доказала ей, что теперь все наладилось.
        Мэтт открыл холодильник и заглянул внутрь.
        — Пиво, вино, содовая, сок?
        — Сок звучит неплохо.
        Мужчина вынул кувшин апельсинового сока, наполнил высокий стакан, благодарный за то, что Келси закрыла тему его бывшей жены - ее сестры.
        — Я получу приглашение на Гранд-тур? — спросила Келси.
        — На самом деле, ты поймала меня, кода я собирался заглянуть в душ, — ответил Мэтт. — Так что ты можешь подождать пятнадцать минут или осмотреться здесь самостоятельно.
        — Я подожду, — ответила Келси. — Но если это не самое удачное время, я уйду. В любом случае, сначала надо было позвонить тебе.
        Мэтт отмахнулся от ее извинений.
        — Приходи в любое время. Но мне, правда, надо помыться.
        — Другое страстное свидание вечером? — подразнила Келси.
        — Ага, — сухо ответил Мэтт. — С моим братом в «Максис».
        — «Максис»? — Келси сморщила носик. — Парни, вам не кажется, что вы слегка староваты для этой обстановки?
        — Мы - парни, — напомнил ей Мэтт, хоть и не был не согласен с ее утверждением. — Наш психологический возраст всегда отстает от биологического.
        — Расскажи мне что-нибудь, чего я не знаю.
        Ему не пришлось долго думать, чтобы выполнить этот запрос.
        — У Люка есть восемь щенков, которых он старается отдать в хорошие руки.
        Келси тяжело вздохнула.
        — Напомни своему брату, что за последние пять лет он заставил меня взять двух котят, попугая и игуану.
        — И ты обожаешь весь этот зверинец.
        — Это не означает, что я возьму кого-либо еще, — уверенно сказала Келси.
        — Бритни всегда хотела завести щенка, — напомнил Мэтт.
        — К сожалению, в Северо-Восточном университете строгий запрет на содержание домашних животных, так что ей придется радоваться твоим животным, когда она приедет домой.
        Мужчина отрицательно покачал головой.
        — Я не беру щенков у Люка, — Мэтт попытался изобразить уверенность, чтобы заглушить голос в голове, который нашептывал, что близнецы были бы без ума от счастья, если бы он взял этих щенков. А когда счастливы близнецы, счастлива и Джорджия, и ее улыбка творила безумные вещи в его воображении.
        — Ты собирался в душ, — напомнила ему Келси.
        Мэтт кивнул и повернулся. Ему нужно было смыть эти опилки и пот, и он надеялся, что холодный душ помог бы прогнать мысли о Джорджии, которые продолжали появляться неконтролируемыми вспышками в его сознании.

* * *
        Джорджия не позволяла себе слишком сильно обдумывать свои действия. Иначе бы она перечислила в уме все причины, по которым не следовало пересекать участок и стучать в дверь Мэтта. Джорджия смогла бы убедить себя не делать этого, и все закончилось бы поеданием в одиночку двух дюжин только что испеченного печенья с шоколадной крошкой. И, кроме того, это была всего лишь тарелка с печеньем, а не предложение провести время вместе с соседом. Даже если в интересовавшем ее мужчине что-то было, несмотря на тот факт, что ей не хотелось быть заинтересованной в нем.
        Мэтт был более привлекательным, чем имел на это право любой из мужчин, и дело было не только в физической привлекательности. Его взгляд обладал теплотой, отражавшей доброту его души, а в его улыбке мелькала уверенность в отличном чувстве юмора. И когда Мэтт смотрел на нее, то Джорджия ощущала, как уходила некоторая скованность, и неожиданное тепло разливалось по телу, начиная с живота. Что было еще одной причиной, по которой ей не стоило печь ему печенье.
        Джорджия не сомневалась в том, что сказала Джеку вчера вечером - ее не интересовали романтические отношения любого рода, и она не хотела подавать смешанные сигналы. С другой стороны, возможно, Джек неправильно истолковал намерения своего брата, и Мэтт на самом деле даже не получил ни один из сигналов. То, что по ее телу бежали мурашки в его присутствии, не означало, что Мэтт ощущал то же будоражащее напряжение. В конце концов, было весьма сомнительно, что сексуальный доктор заинтересовался бы уставшей вдовой с объемным багажом в виде детишек.
        Эта мысленная лекция не слишком успокоила Джорджию, но она призналась себе в том, что хотела узнать правду. Ее дети сейчас были главным приоритетом, и должно было пройти еще немало времени, прежде чем она смогла, хотя бы подумать о том, чтобы добавить мужчину в это уравнение. Решив вопрос, таким образом, женщина подняла руку для звонка в дверь.
        Мгновение спустя Джорджия услышала легкие шаги, гораздо легче, чем могла ожидать от мужчины роста и телосложения ее соседа - и дверь открылась.
        — Ой, э-э-э, — Джорджия не ожидала, что дверь может открыть кто-то кроме Мэтта, и, оказавшись лицом к лицу с ослепительно красивой брюнеткой, она моментально потеряла дар речи.
        — Вы ищете Мэтта, — предположила женщина.
        — Искала, — признала Джорджия. — Но я не хочу мешать...
        — Что вы, — засмеялась другая женщина, подняв руку, чтобы прекратить ее извинения. — Вы никому не мешаете.
        — Вы уверены?
        — Мэтт - мой старый близкий друг и ничего более. Я только и зашла, чтобы отдать подарок на новоселье и убедиться, что он обустраивается, — объяснила женщина, сделав шаг назад и, таким образом, освободив вход для Джорджии.
        Она протянула тарелку с печеньем.
        — На самом деле, я могу это просто оставить с…
        — Джорджия.
        Мэтт оказался здесь прежде, чем она смогла сбежать - свежий после душа, если влажные волосы и легкий запах мыла могли служить такими признаками.
        — Извини, что заглянула. Не знала, что у тебя уже есть компания.
        — Келси - это не компания, — ответил Мэтт, подмигнув брюнетке.
        Другая женщина закатила глаза.
        — Разве я тебе не говорила?
        Джорджия улыбнулась, затем повернулась, протянув тарелку Мэтту.
        — Когда ты лечил руку Шейна, то как-то упомянул, что неравнодушен к шоколадной крошке.
        — Да, — согласился Мэтт. — Но я не уверен, что понимаю связь между поликлиникой и выпечкой.
        — Я хотела поблагодарить тебя за вчерашний вечер, — сказала Джорджия, и почувствовала, как начали краснеть щеки. Она взглянула на Келси и поспешила объяснить. — В смысле, за ужин, — и затем, чтобы окончательно прояснить ситуацию. — Когда я жила на Манхэттене, я не знакомилась с жильцами своего дома. Честно говоря, я даже не знала большинства из них, поэтому вся эта соседская помощь для меня в новинку. Но у тебя действительно здорово получилось, и я подумала испечь немного печенья в знак благодарности.
        — Это было необязательно, но я ценю твои старания, — Мэтт глубоко вдохнул. — Запах фантастический.
        — Ну, мне пора возвращаться, — сказала Джорджия.
        — Как Шейн справляется с гипсом? — спросила Келси.
        Должно быть, Джорджия выглядела озадаченной этим вопросом, потому что другая женщина улыбнулась.
        — Бритни, ваша медсестра и сиделка - моя дочь, — пояснила женщина.
        — Ваша дочь? — Джорджия была сбита с толку этим откровением. — Вы не выглядите достаточно взрослой, чтобы быть мамой семнадцатилетней…
        Келси рассмеялась.
        — О, ты мне нравишься.
        — Шейн справляется отлично, — сказала Джорджия, ответив на заданный вопрос. — В основном, благодаря тому, что его брат исполняет каждый его каприз. Хотя, мне кажется, это изменится в ближайшие дни.
        — Как дела у Пиппы? — спросил Мэтт. — Она спит лучше, чем раньше?
        Джорджия снова потрясла головой.
        — Колики не могут длиться вечно, — заверил Мэтт.
        — Только, кажется, что могут, — предупредила Келси.
        — Они уже длятся вечность, — призналась Джорджия.
        — И все же, — задумчиво протянула Келси, — женщина, связанная тремя детьми по рукам и ногам, включая беспокойного младенца и дошкольника со сломанной рукой, умудряется найти время, чтобы испечь печенье новому соседу.
        — Приготовление печенья заняло у меня гораздо меньше времени, чем стрижка моего газона, которой Мэтт занялся на днях, — объяснила Джорджия, попытавшись убедиться, что Келси не подумала чего-либо лишнего.
        — То есть это… око за око?
        Джорджия не была уверена, что сравнение с «око за око» было намеренным, но смысл выражения снова заставил ее щеки пылать.
        — Что-то вроде того, — с легкостью согласилась Джорджия.
        — Ты, наверное, хотела выпить кофе с этим печеньем? Я могу сделать кофе без кофеина, — сказал Мэтт, снова придя к ней на помощь.
        — Спасибо, но я совсем недавно пила чай с миссис Данфорд, и оставила ее одну с детьми, — Джорджия снова повернулась к Келси. — Было приятно познакомиться.
        — Взаимно, — ответила Келси. — Надеюсь, в следующий раз у вас будет время для чашки кофе.
        — Было бы здорово, — ответила Джорджия.
        Мэтт проводил ее до двери.
        — Извини за Келси.
        Ее губы изогнулись.
        — Почему ты извиняешься?
        — Потому что она - тот тип сестры, которым мне никогда не хотелось бы обзавестись.
        Несмотря на прозвучавшее опровержение, Джорджия не могла не заметить, что Мэтт смотрел на Келси с теплой привязанностью. Но когда она подняла голову и поймала его взгляд, то увидела в нем не просто теплую привязанность, а нечто более жгучее и пристальное. И в этот момент мурашки, которые Джорджия ощущала внизу живота, разбежались по всему телу.
        Джорджии пришлось сглотнуть, прежде чем она смогла говорить.
        — Мне, правда, пора возвращаться.
        — Еще раз спасибо за печенье.
        — Спасибо тебе, — ответила она. — За все.
        Мэтт улыбнулся.
        — Видишь? Ты привыкаешь к жизни в маленьком городке.
        — Я стараюсь, — согласилась Джорджия.
        — И путь от соседской помощи к дружбе совсем короткий.
        — У меня было не слишком много возможностей познакомиться с новыми людьми с тех пор, как я переехала, — призналась Джорджия. — Было бы здорово стать друзьями.
        — Я тоже так считаю, — ответил Мэтт.

* * *
        Мэтт стоял на том же месте и смотрел, как Джорджия выходила из боковой двери и заходила в свой дом.
        За несколько недель, что прошли с момента переезда, его общение с симпатичной блондинкой продвинулось сильнее, чем он ожидал. Джорджия перестала быть отстраненной и настороженной, испекла ему печенье, что придало мужчине уверенность в том, что они скоро станут друзьями.
        А от дружбы, как Мэтт надеялся, будет недалеко и до чего-то большего.
        Глава 6
        Мэтт провел больше времени с Люком и Джеком, чем планировал. Не то, чтобы он хорошо проводил время, просто, если бы, по крайней мере, мужчина притворялся что был с ними, то смог бы получить поддержку своих братьев на некоторое время. Мэтт выпил два бокала пива в начале вечера только потому, что Люк угощал, но потом переключился на содовую.
        К тому времени, как Мэтт вышел из бара, его голова стучала от пульсирующего ритма музыки, а мышцы болели от работы, которой он занимался во второй половине дня, и поэтому был истощен. Когда Мэтт свернул на свою подъездную дорогу почти в два часа утра, то был ошеломлен, увидев Джорджию, которая несла автокресло Пиппы к своему автомобилю, с близнецами, которые были одеты в пижамы, и шаркали рядом с ней.
        Мэтт заехал на парковку и заглушил автомобиль. Даже через закрытое окно машины он мог услышать крик ребенка. На самом деле, Мэтт бы не удивился, если бы она кричала достаточно громко, чтобы разбудить миссис Данфорд через улицу, а та была почти на восемьдесят процентов глухой.
        Когда Мэтт вышел из машины, то восхитился способностью легких ребенка. Он поднял руку в знак приветствия, но Джорджия не видела его. И когда соседка прошла под фонарем, Мэтт увидел, что Пиппа была не единственной, кто плакал. Мокрые полосы на щеках Джорджии были его погибелью. Мэтт забыл про свою усталость и пересек полоску травы, которая отделяла два их подъезда.
        — Что ты делаешь?
        Джорджия закончила фиксировать автокресло, потом убедилась, что мальчики были надежно пристегнуты в свои сидения. Выпрямившись, женщина вытерла явные следы слез со щек.
        — Я еду на машине.
        — В два часа ночи?
        — Это является нарушением комендантского часа улицы?
        — Нет, просто здравый смысл, — сказал ей Мэтт.
        Джорджия потянулась к двери со стороны водителя, но Мэтт выхватил ключи из ее рук.
        — Что ты делаешь? — спросила Джорджия.
        — Ты слишком истощена и эмоциональна, чтобы сесть за руль автомобиля, — сказал Мэтт. — Особенно со своей новорожденной дочерью и двумя маленькими мальчиками на заднем сиденье.
        — Я устала, потому что Пиппа не засыпает. Надеюсь, быстрая поездка вокруг квартала все изменит, тогда я смогу вернуться домой, и мы все отдохнем.
        Мэтт открыл дверь со стороны пассажира и жестом пригласил ее сесть. Джорджия просто смотрела на него непонимающим взглядом.
        — Я поведу, — сказал ей Мэтт.
        Джорджия открыла свой рот, как будто в знак протеста, затем снова закрыла его, не сказав ни слова, и залезла в автомобиль.
        Мэтт знал, что Джорджия не привыкла к тому, что за ней кто-то присматривал, и, вероятнее всего, была более подозрительной, чем благодарной за его усилия, но сегодня она слишком устала, чтобы сопротивляться.
        Мэтт просто свернул на Куин-Стрит, когда понял, что Джорджия была права - движение автомобиля быстро усыпило Пиппу. Бросив взгляд в зеркало заднего вида, он заметил, что глаза Куинна и Шейна были тоже закрыты. Мэтт хотел прокомментировать Джорджии очевидный успех ее плана, но увидел, что она спала так же крепко, как и ее дети.
        Мэтт продолжал ехать, слушая только радио для компании, потому что был обеспокоен тем, что Джорджия могла проснуться, как только он вернется к ее подъездной дорожке, и знал, что она нуждалась в отдыхе, может быть, даже больше, чем ее дочь. Но полчаса спустя, его глаза начали слипаться, поэтому Мэтт развернул автомобиль обратно к Ланкспюр Драйв.
        К счастью, ключи от дома Джорджии были на том же кольце, что и ключ от машины, так что Мэтт позволил ей спать, в то время как открыл дверь и перенес детей от автомобиля к кровати. Мэтт не смог понять, как отстегнуть автокресло Пиппы, так что он, наконец, просто расстегнул ремень и поднял спящего ребенка на руки. Девочка не шелохнулась. Очевидно, ее бессонные ночи были выматывающими, воздействуя на ребенка так же, как и на ее мать.
        Когда Пиппа была в кроватке, Мэтт вышел к фургону, чтобы поднять Джорджию. Он осторожно коснулся ее плеча, Джорджия передернулась.
        — Что? Где?
        — Ты дома, — сказал ей Мэтт.
        Джорджия автоматически повернулась в сторону заднего сидения.
        — Где дети?
        — Они внутри, спят в своих кроватях.
        Ее глаза расширились.
        — Правда?
        Мэтт кивнул.
        — Теперь твоя очередь.
        — Хорошо.
        Мэтт помог ей выйти из машины и проводил к задней двери.
        — Я тоже не могла заснуть.
        — Очевидно, тебе это необходимо.
        — Я думаю также, — сказала Джорджия и подняла руку, чтобы прикрыть зевок.
        Мэтт повел ее в сторону лестницы. А она автоматически повернулась в сторону комнаты Пиппы, но он вел ее через холл туда, где, как предположил мужчина, была ее комната.
        — Просто спи, — негромко сказал Мэтт.
        — Пиппа…
        — Уже в своей кроватке.
        — Я должна поменять ей подгузник.
        — Я проверил его, прежде чем положил ее в кроватку.
        Джорджия моргнула.
        — Ты сделал?
        Мэтт улыбнулся.
        — Она чистая и сухая, и спит. Ты должна сделать то же самое.
        — Хорошо, — наконец, смягчилась Джорджия.
        Затем она легла поверх покрывала, полностью одетая, и закрыла глаза.
        — Сладких снов, Джорджия.
        Но она не ответила, потому что мгновенно уснула.

* * *
        Джорджия проснулась в панике.
        Солнце пробивалось сквозь частично открытые жалюзи, и быстрый взгляд на часы на прикроватной тумбочке показал, что было в 8:02 утра.
        Джорджия не поверила в это. В последний раз, когда она кормила Пиппу было около двух, прежде чем женщина пошла в машину, чтобы покатать ее. Но Пиппа никогда не спала в течение шести часов подряд. Джорджия задумалась, может, она просыпалась среди ночи и кормила ребенка, не осознав этого, но ее болезненно набухшая грудь сразу же опровергла такую возможность.
        За исключением неудобной наполненности, Джорджия чувствовала себя хорошо. Расслабленной и помолодевшей. Она пересекла холл в комнату Пиппы, с по-настоящему довольной улыбкой на лице.
        Радость и улыбка быстро исчезли, когда она обнаружила, что кроватка ее маленькой девочки была пуста.
        Джорджия побежала по коридору в комнату близнецов и обнаружила, что та тоже пустая. Она промчалась по лестнице, сердце готово было вырваться из груди.
        — Пиппа?
        Джорджия не могла сказать, почему звала ее - она знала, что ребенок не ответит. Но она не могла думать рационально. И не думала ни о чем, кроме того, что ее детей не были там, где они должны были быть.
        — Она здесь.
        Мэтт, должно быть, услышал панику в ее голосе, потому что встретил ее на лестнице с Пиппой на руках и Куинном и Шейном с другой стороны.
        Джорджия с шумом выдохнула, и ее колени подкосились. Мэтт протянул руку, поймав женщину, чтобы удержать.
        — Ты в порядке?
        Джорджия кивнула, когда взяла Пиппу, прижав маленькую девочку ближе к груди. Ребенок радостно заворковал.
        — Я сейчас.
        — Почему мама плачет? — спросил Шейн.
        Джорджия не знала, что плакала, и поспешно вытерла щеки свободной рукой, затем прикоснулась к его голове.
        — Я просто испугалась, когда проснулась и не знала, где вы были.
        — Пиппа кто-ди-на тоже, — объявил Куинн.
        — Гудини, — автоматически поправил Мэтт мальчика. Затем, сказал Джорджии, — мне жаль. Я думал, что делаю тебе одолжение, дав поспать.
        — Это, да. Ты. Я просто не ожидала, что ты все еще будешь здесь, когда увидела, что ее кровать пуста, и я не слышала, как ребята...
        Они вернулись обратно в гостиную, где Джорджия смогла услышать их любимые мультфильмы по телевизору.
        — Ты запаниковала. Понятно, — сказал Мэтт. — И мне жаль.
        Джорджия хотела разозлиться, но Мэтт так искренне раскаялся, что она не смогла удержать свой гнев. Особенно, когда он заговорил снова и спросил.
        — Ты голодна? Надеюсь, ты не возражаешь, но я проверил ваши шкафы и как раз собирался сделать гренки.
        — Нет, я не возражаю, — сказала Джорджия. — Особенно, если ты предлагаешь сделать французский тост для меня.
        — Абсолютно, — заверил ее Мэтт.
        Джорджия понимала, что Мэтт дразнил ее, и не знала, как должна реагировать на это. С их первой встречи мужчина был дружелюбным, но, возможно, он был просто парнем, который флиртовал с каждой женщиной, что пересекала его путь. Потому что мысль о том, что он мог быть заинтересован, продолжала сбивать ее с толку - и никогда более чем сейчас, когда она вдруг вспомнила, что у нее мятая одежда, растрепанные волосы и нечищеные зубы.
        — У меня есть время на быстрый душ? — спросила Джорджия.
        — Достаточно двадцати минут?
        Джорджия кивнула и повернулась обратно к лестнице.
        — Ты планируешь взять Пиппу с собой в душ?
        — Нет, но я полагаю, что запоздала с кормлением, — ответила она.
        Несмотря на то, что ребенок, конечно, не вел себя так, как это было бы после происшествия шести часов назад с последнего кормления, ноющая грудь Джорджии подтвердила этот факт.
        — Я дал ей час назад бутылочку, — сказал Мэтт.
        Это внезапно остановило ее на полпути.
        — У нее была бутылочка?
        — Я нашел твою заначку грудного молока в морозилке.
        Джорджия была впечатлена, и больше, чем немного удивлена. Потому что в тех редких случаях, когда она пыталась уговорить свою дочь покушать, Пиппа отказывалась от бутылочки.
        — Все было хорошо с бутылочкой?
        — Она была голодной, — просто сказал Мэтт.
        Джорджия не смогла сдержать улыбку, пока укладывала Пиппу в кресло.
        — Ты действительно готов ко всему, да?
        — Это не так и сложно, — заверил ее Мэтт.
        Для Джорджии это было очень важно. Шесть часов непрерывного сна было большое дело, и она была очень благодарна. Но теперь женщина спросила.
        — Где ты спал?
        — На диване в гостиной.
        Поспав несколько раз сама на этом диване, Джорджия бы его не рекомендовала.
        — Я надеюсь, ты сегодня не работаешь, — сказала она, подумав о том, как он смог бы провести день в больнице всего лишь после нескольких часов сна на диване.
        — Я работаю двенадцать часов в течение четырех дней, потом я свободен на четыре дня, за исключением чрезвычайных ситуаций. Это один из моих дней.
        — Тогда ты должен воспользоваться возможностью поваляться в постели.
        Мэтт скривил губы.
        — Это приглашение?
        — Нет! — Джорджия была потрясена идеей и просто немного соблазнена мыслью, что пришла на ум в ответ на его предложение. — Я имела в виду только то, что ты не должен здесь заботиться о моих детях.
        — Мне нравятся твои дети, — сказал Мэтт.
        И они абсолютно обожали Мэтта, но это было не все. Джорджия не могла помочь, но вспомнила, что Джек говорил о своем брате, и беспокоилась, что она пользуется его щедрой природой. Она не просила его помочь прошлой ночью, но и не возражала против предложения. И, конечно, не просила остаться на ночь, чтобы немного поспать, но была безмерно благодарна, что Мэтт сделал так.
        Мэтт шагнул вперед, поднял руку, чтобы заправить ей выбившуюся прядь волос за ухо.
        — И мне нравишься ты.
        Контакт был недолгим, случайным. Но прикосновение заставило ее дрожать, и сердце заколотилось, в горле пересохло.
        Все, что Мэтт сделал, это прикоснулся к ней. Она была так одинока, так отчаянно нуждалась в человеческом общении, что такой простой жест мог затронуть ее так глубоко. Видимо так, потому что это был не только пульс, ее тело болело и тосковало.
        — Хорошо, я пойду приму душ, — сказала Джорджия, и повернулась, чтобы сбежать.

* * *
        «Что он делал?»
        Этот вопрос Мэтт задавал себе в течение всей ночи бесчисленное количество раз, и это был один единственный вопрос, который продолжал изводить его ум, когда он начал готовить завтрак.
        Взяв пакет с беконом из холодильника, мужчина начал жарить мясо на плите, в то время как собрал остальные инструменты и ингредиенты для французских тостов. Близнецы играли в гостиной, но, звуки, исходившие из кухни, заставили их прийти туда.
        Куинн выглядел озадаченным, когда смотрел на Мэтта, переворачивающего полоски бекона, которые шипели.
        — Ты действительно собираешься готовить завтрак?
        — Конечно.
        Мэтт закрыл крышкой сковороду с беконом, чтобы уменьшить брызги жира.
        — Могу я посмотреть?
        — Конечно, — снова сказал Мэтт. — Ты можешь даже помочь, если хочешь.
        Маленькие глаза мальчика расширились.
        — Правда?
        — Почему нет?
        Шейн, молчавший до сих пор, нахмурился.
        — Папы не готовят.
        — Кто сказал? — бросил вызов Мэтт.
        — Мой папа.
        Мэтт не хотел противоречить никаким воспоминаниям детей об их отце, но он не мог представить, что Джорджия хотела, чтобы ее сыновья росли с устаревшим предположением о том, что кухня была строго достоянием женщины.
        — Ваш отец никогда не готовил для вас яичницу в воскресенье утром, чтобы ваша мама могла поспать?
        Шейн покачал головой.
        — Мама не спала.
        Видимо, такая ситуация существовала задолго до появления Пиппы.
        — Она спала сегодня, — отметил Куинн.
        — И мы собираемся сделать ей сегодня завтрак, — сказал Мэтт.
        — Мы можем заказать пиццу.
        Мэтт улыбнулся.
        — На завтрак?
        — Папа знал лучшие места, чтобы заказать пиццу, — лояльно сказал Куинн.
        — Ну, я собираюсь сделать французский тост. И если вы не хотите помочь, я сам расколю все яйца.
        Шейн наклонился ближе, и посмотрел на Мэтта своими темными глазами.
        — Я хочу разбить яйца.
        — Тогда давай вымоем руки, — ответил Мэтт.
        Он наблюдал, как мальчики мыли руки, или в случае Шейна только одну руку, которую тот собирался использовать. Затем мужчина посадил их за стол с большой миской и дал по три яйца, а сам взял бекон со сковороды и положил его на бумажные полотенца, чтобы впитался жир.
        — Эй! Ты не должен разбивать скорлупу о миску.
        Мэтт оглянулся вовремя, чтобы увидеть, что от критики Куинна глаза Шейна наполнились слезами.
        — Это сложно делать одной рукой, — сказал Шейн, его голос дрожал.
        — Вы делаете большую работу, — заверил детей Мэтт. — И этого достаточно, чтобы расколоть скорлупу на кусочки, — сказал он Куинну.
        Затем он дал Шейну ложку, и показал ему как это делать.
        Но Куинн все еще хмурился над неуклюжестью своего брата.
        — Что если он не достанет их все?
        — Тогда мы получим дополнительную дозу кальция с нашим завтраком.
        — Что такое кальций? — спросил Шейн.
        — Он помогает построить крепкие кости и зубы.
        — Как молоко, — сказал Куинн.
        — Правильно, — согласился Мэтт. — Потому что молоко источник кальция.
        Мэтт налил щедрую порцию молока в миску с яйцами, и они по очереди взбивали смесь. После напоминания мальчикам, что они никогда не должны находиться рядом с плитой без взрослых, каждый из них, обмакнул кусок хлеба в жидкость, поместили его на сковороду.
        Это было так весело для Мэтта, как, очевидно, и для близнецов, и все время тот же вопрос возникал в мыслях: «Что он делал?»
        Но на этот раз, ответ был очевиден: «Они становились слишком близкими».
        Помимо того, что Джорджия была вдовой, он практически ничего не знал о ее жизни, прежде чем она переехала в Пайнхерст.
        «Ее брак был счастливым? Она еще любит мужа и скорбит о нем? Что она ждет от своего будущего?»
        Конечно, Мэтт не знал ответов на все эти вопросы. Только он точно знал, что был чрезвычайно привязан к ней, и совершенно очарован её детьми. Они были семьей без папы, а Мэтт очень хотел снова стать папой.
        Мужчина знал, что это было его проблемой. И не был уверен, что смог бы отделить свою страсть к Джорджии от привязанности к её детям. И чем ближе Мэтт был ко всем ним, тем сложнее становилось. Ему нужно было сделать шаг назад, и самому держать дистанцию в такой ситуации.
        Это было то, что он собирался сделать сразу же после завтрака.
        Глава 7
        Джорджия почувствовала себя лучше после душа. Свежая и отдохнувшая, она смогла полностью контролировать свои взбунтовавшиеся гормоны. Спустившись по лестнице, женщина учуяла запах бекона и кофе, глубоко вдохнула, убедившись, что Мэтт нашел баночку кофе французской обжарки, которую ее мама хранила в морозилке. Джорджия перестала пить кофе, когда узнала, что беременна Пиппой, и год спустя она истосковалась по этому напитку. К несчастью, из-за суетливости Пиппы и отсутствия сна она продолжала избегать кофе.
        — Мамочка идет! — Джорджия услышала, как Куинн возбужденно шептал на ухо своему брату.
        Шейн появился внизу лестницы. Он все еще был в пижаме, но наклонился, чтоб сделать неловкий поклон.
        — Я твой эскорт.
        — И очень симпатичный эскорт, — ответила Джорджия, и была вознаграждена одной из его застенчивых улыбок.
        Женщина взяла его руку, и позволила привести себя в столовую, где на стол поставили тарелки на подставку для столовых приборов с Микки-Маусом и в главной центральной части стола одуванчик в стакане. Джорджии потребовалась несколько секунд, чтобы оценить место происшествия, и затем она взяла эмоции под контроль.
        Во время их восьмилетнего брака, Филипп водил ее во множество шикарных ресторанов с эксклюзивным меню и образцовым обслуживанием. Но ни блины Сюзетт или яйца Бенедикт еще никогда не выглядели так привлекательно, как на тарелке Джорджии пережаренный бекон и слегка исковерканные французские тосты на обеденном столе ее матери.
        Она проглотила комок в горле.
        — Кто-то был занят.
        — Мы были! — сказал Куинн с гордостью. — Мы сделали это вместе - для всех нас.
        Она не смотрела, не могла, на Мэтта, потому что не хотела, чтобы тот видел слезы, которые навернулись на ее глаза. Вместо этого женщина сосредоточилась на своих мальчиках.
        — Действительно вы?
        — Кроме Пиппы, — сказал ей Шейн.
        Джорджия заметила, что Мэтт перенес шезлонг для ребенка в столовую так, чтобы Джорджия смогла присматривать за Пиппой, пока завтракала. Пиппа пинала ее ногами и улыбнулась, как будто знала, что была предметом их разговора.
        — Ты проделал замечательную работу, — сказала Джорджия, потому что Мэтт был инициатором усилий, и подняла взгляд, чтобы посмотреть на него. — Спасибо.
        — Всегда, пожалуйста, — Мэтт выдвинул стул для нее. — Теперь садись и ешь, пока не остыло.
        Резкая команда была именно тем, что ей было нужно, чтобы сдержать слезы. Следуя за мужчиной, Джорджия села и наполнила свою тарелку. Но прежде чем смогла приступить к своему завтраку, ей пришлось разрезать французские тосты Шейну. Затем Джорджия повернулась, чтобы сделать то же самое для Куинна, но увидела, что Мэтт уже все сделал.
        — Ешь, — снова сказал он, но более мягко на этот раз.
        Таким образом, она отрезала угол жареного хлеба и положила его в рот.
        — Тебе нравится, мамочка? — Джорджия услышала тревогу в голосе Шейна и задумалась, почему было так, что ее младший сын беспокоился, сделал ли он все правильно, а его брат всегда шел вперед без опасений. Иногда было трудно поверить, что они братья.
        — Это лучший французский тост, который я когда-либо пробовала, — заверила она Шейна.
        — Это потому что в нем избыток кальция, — сказал ей Куинн. — Шейн уронил скорлупу в чашку.
        Джорджия послала насмешливый взгляд в сторону Мэтта. А он просто улыбнулся и пожал плечами.
        — Наверное, поэтому, — согласилась она.
        Джорджия съела два ломтика французского тоста и три полоски бекона, смакуя каждый кусочек. Когда близнецы закончили свой завтрак, они отнесли тарелки и чашки на кухню и пошли мыть руки.
        Услышав, как они кричали на лестнице, она повернулась к Мэтту.
        — Спасибо, — снова сказала Джорджия. — Не только за приготовление завтрака, но и за включения ребят в процесс.
        — Это было забавно, — Мэтт сказал это так просто и легко, но она знала, что он имел в виду.
        — Могу я спросить у тебя кое-что?
        — Конечно.
        — Почему ты не женат?
        Прямой вопрос, казалось, застал его врасплох, и он поднял свою кружку для глотка кофе, прежде чем ответить.
        — Я был, — наконец, признался Мэтт. — Я разведен.
        Джорджия поморщилась.
        — Извини, я проявила бестактность.
        — Нет необходимости. Развод был оформлен более трех лет назад. Мне уже без разницы. В основном.
        — В основном?
        Мэтт пожал плечами.
        — Всегда трудно смириться с потерей чего-то, что ты действительно хотел.
        Истина, которую Джорджия знала слишком хорошо. И хоть она знала, что это был вопрос, который не имела права задавать и это не ее дело, во всяком случае, но все же услышала, как спрашивала.
        — Ты все еще любишь ее?
        — Нет, — на этот раз Мэтт ответил без запинки и подчеркнул ответ, покачав головой. — Какие бы мы чувства когда-то не испытывали друг к другу, это было задолго до того момента, когда подписали бумаги.
        — Тогда почему ты ни с кем не встречаешься?
        — Откуда ты знаешь, что не встречаюсь? — Мэтт бросил вызов в ответ.
        — Потому что ты провел субботнюю ночь на моем диване.
        Мужчина улыбнулся на это.
        — Ладно, я ни с кем не встречаюсь.
        — Почему нет? — спросила она снова.
        — Я встречался с несколькими женщинами, но просто пока не встретил никого, кто заставил бы меня захотеть сделать шаг от нескольких случайных свиданий до отношений.
        — Ты настолько замечателен с моими детьми, — сказала Мэтту Джорджия, — я думала, что у тебя есть полдюжины собственных.
        Он отвел взгляд и покачал головой.
        — У меня их нет.
        А затем, в очевидном усилии положить конец этому разговору, он потянулся через стол, чтобы пощекотать голые ножки Пиппы. Ребенок начал дергать ногами и, в ответ на его внимание, радостно заворковал.
        — Когда она счастлива, то она счастлива, не так ли?
        Джорджия улыбнулась своей дочке.
        — Да. Так то, что иногда я почти забываю тот ад, в который она поместила меня в последние несколько недель.
        Мэтт пошел на кухню, чтобы снова наполнить кружку кофе, а затем вернулся на свое место напротив нее.
        — Когда ты сказала, твоя мать вернется из Лас-Вегаса?
        — В первоначальном плане она должна была вернуться домой вчера.
        — Что-то случилось?
        — Она решила уехать из Невады в Монтану.
        Мэтт потягивал свой кофе.
        — Почему Монтана?
        — Потому что там живет ее новый муж.
        Он приподнял бровь.
        — Когда она вышла замуж?
        — Несколько дней назад.
        — Ты не одобряешь ее нового мужа? — догадался Мэтт.
        — Я не знаю его, — призналась Джорджия. — На самом деле и она не знала его, прежде чем их глаза не встретились через стол баккара.
        Его губы скривились.
        — Она романтик.
        — Этот более подходящий, чем тот, которого я бы выбрала, — призналась она.
        — Я считаю, ты не романтик?
        — Мне нравится думать, что я немного более... практичная.
        Было настолько легко открыться, сказать ему вещи, которые не обсуждала больше ни с кем, даже ни с одной из сестер. На самом деле, если бы ее тело жужжало каждый раз, когда Мэтт был рядом, она, возможно, предположила бы, что они могли бы быть друзьями.
        Но ощущения между ними были слишком сильны для нее, чтобы Джорджии было абсолютно комфортно в его присутствии. И когда она подняла глаза, то увидела, что Мэтт изучал ее, и внезапно почувствовала, что эмоции искрились даже сейчас.
        — Ты никогда не была сметена с ног? — спросил Мэтт.
        Джорджия покачала головой.
        — Я не хочу, чтобы человек смел меня с ног, хотя и не возразила бы против мужчины, который время от времени мог бы подмести полы.
        — Я могу помести пол, — сказал он ей, — но я не мою окна.
        Женщина улыбнулась.
        — Я буду иметь это в виду.
        — Нет, ты не будешь.
        Его резкое противоречие застало ее врасплох.
        — Прости?
        — Ты так занята, пытаясь сделать все самой, что тебе не приходило в голову попросить о помощи время от времени.
        — Может быть, — признала она. — Но я учусь принимать ее, когда предлагают.
        — Это только начало, — сказал Мэтт и встал из-за стола, чтобы приступить к очистке остальных тарелок.
        Джорджия собрала салфетки и столовые приборы и последовала за ним на кухню.
        — Мне не нравится чувствовать себя неполноценной, — наконец, призналась она.
        Мэтт повернулся и уставился на нее.
        — Ты шутишь? Ты совмещаешь обязанности по дому, работу и воспитание троих детей.
        — Что является не больше того, что делают многие женщины.
        — У многих женщин есть муж, чтобы разделить это бремя, — отметил он.
        Джорджия бросила салфетки в мусор и положила столовые приборы в корзину посудомоечной машины.
        — Честно говоря, даже прежде, чем Филипп умер, он не проводил достаточно времени дома, чтобы поделить большую часть бремени, — но потом, так как она не хотела критиковать человека, за которого вышла замуж, она добавила. — Он был хорошим мужем и отцом, но у него была невероятно ответственная работа. Он работал много часов и даже в выходные дни.
        Слишком поздно Джорджия поняла, что оправдывала своего мужа перед человеком, чья работа хирургом-ортопедом была, несомненно, более требовательной и напряженной, чем трейдером. И все же, Мэтт, казалось, не испытывал слишком много затруднений, уделяя время вещам, которыми наслаждался. Что было одной из проблем, которые преследовали ее на протяжении всего брака. «Если Филипп действительно хотел быть с ней, то почему он принял решение провести так много времени вдали от нее?»
        Джорджия знала, что ситуация не была черно-белой, что стремления ее мужа возникли из тяжелых уроков, которые он познал в своей жизни. И неважно, что Джорджия говорила или делала, она не могла убедить его, что они должны использовать время, чтобы наслаждаться тем, что имели. Это никогда не было достаточно для Филиппа, он хотел работать интенсивно, заработать больше, купить больше. В итоге он сам загнал себя в раннюю могилу, оставив жену и своих детей без отца.
        Глаза Джорджии снова наполнились слезами. Очевидно, она не могла проконтролировать свои эмоции, как надеялась, но на этот раз ей удалось удержать слезы.
        — Извини. Я обычно не такой эмоциональный инвалид.
        — Ты не должна извиняться передо мной, — сказал ей Мэтт.
        — Да, мне следует. Ты всегда был полезным и добрым, и я не должна платить тебе, плача на твоем плече.
        — Я не боюсь слез, — уверил он.
        Джорджии удалось улыбнуться.
        — Ты хороший человек, Мэтт Гаррет.
        — Не говори так громко, — предупредил он. — Мне нужно сохранить свою репутацию.
        — Поверь мне, каждый раз, когда я иду в город, то слышу о шлейфе разбитых сердец, что ты оставил позади себя в школе, — призналась она. — Хотя ходят слухи, что с тех пор ты стал ответственным гражданином.
        — Просто противная сплетня, — уверил ее Мэтт. — Не верь этому.
        На этот раз ее улыбка получилась более веселой.
        Однако прежде чем Джорджия смогла ответить, Шейн вышел в кухню.
        — Я строю больницу из своих кирпичей, — сказал мальчик.
        Начиная с его поездки в больницу на предыдущей неделе, стало понятно, что мальчику было любопытно узнать все о больнице, врачах и обо всем, что связано с медицинской профессией, таким образом, его выбранный проект мало удивил Джорджию.
        — Ты хочешь, чтобы я пришла посмотреть на него? — спросила она.
        Он кивнул, потом смущенно взглянул на Мэтта
        — Доктор Мэтт тоже.
        — С удовольствием посмотрю, — сказал Мэтт.
        И когда он протянул руку маленькому мальчику, Шейн колебался меньше, чем секунду, как поднял свою и засунул ее в руку доктора, которая была намного больше его.
        Джорджия стояла, как вкопанная, поскольку новые слезы навернулись на ее глазах. Шейн был замкнутым сыном, маленький мальчик, который кружил на заднем плане, в то время как его брат грелся в центре внимания. Это был редкий для Шейна случай, чтобы проявить инициативу, особенно с незнакомцем.
        Хорошо, таким образом, Мэтт точно не был незнакомцем, но соседство в течение нескольких недель также не сделали его близким знакомым. Конечно, то, что он лечил сломанную руку маленького мальчика, возможно, помогло доктору нарушить обычную защиту Шейна, но Джорджия подозревала, что принятие ее сыном этого человека имело отношение больше к самому человеку. И это было чем-то, о чем она должна была подумать.
        Когда Джорджия вошла в гостиную, то увидела, что Мэтт уже сидел на корточках рядом с близнецами, чтобы изучить их строительные проекты. Он восхищался «точным мастерством» больницы Шейна и «креативным дизайном» пожарной станции Куинна и отметил, что было достаточно кирпичей, чтобы построить целый город.
        — Ты хочешь нам помочь? — спросил Куинн.
        Но Шейн покачал головой, прежде чем Мэтт успел ответить.
        — Папы не играют, — напомнил он своему брату, и сухой тон его голоса заставил сердце Джорджии заболеть.
        Филипп любил своих детей, она никогда не сомневалась в этом. Но никогда не понимала, пока не увидела, как легко Мэтт общался с мальчиками, сколько пропустили близнецы, практически не имея папу. Джорджия знала, что они чувствовали себя отвергнутыми, когда Филипп был слишком уставшим, чтобы выказать большой интерес к тому, чем они были заняты, а она пыталась загладить свою вину перед ними. Но что бы она ни делала, женщина не могла быть отцом, который им был нужен.
        — У некоторых взрослых нет времени, чтобы играть, — признался Мэтт. — Но иногда взрослым необходимо играть, — он взглянул на Джорджию и ухмыльнулся, — просто чтобы доказать, что в душе они все еще дети.
        — В душе ты ребенок? — хотел знать Куинн.
        — Определенно, — сказал Мэтт, и раскопал в ящике кирпич, чтобы доказать это.

* * *
        Джорджия оставила мальчиков с их игрушками и приступила к чистке кухни. Мэтт и близнецы предприняли довольно хорошую попытку разрушения печи ее матери, но владение скребком и упорство, в конечном счете, помогли тому, чтобы удалить последние следы яиц с верхней части керамической кухонной плиты.
        Однако очистка была маленькой ценой, чтобы заплатить Мэтту за все, что он сделал для нее. Мало того, что мужчина позволил ей спать в течение ночи: о, какой великолепной привилегией это было, так еще помог мальчикам сделать завтрак для нее. И теперь, когда Джорджия думала, что Мэтт стремился вернуться в свой дом и в собственную жизнь, он играл с ее детьми, уделив им мужское внимание, в котором они нуждались намного сильнее, чем, она могла предполагать.
        Но столь же благодарной, как она себя чувствовала, женщина так же была осторожна. Для Джорджии было очевидно, что мальчики уже обожали своего нового соседа, и волновалась, что они начали полагаться на него слишком сильно. Поскольку такой прекрасный человек, каким был Мэтт, не будет слоняться поблизости. Потому что ни один человек в ее жизни никогда не оставался рядом.
        Возможно, это было цинично, ну, в общем, у нее была причина быть циничной. Ее биологический отец ушел, прежде чем ей исполнилось три года, и не один из трех отчимов, которые прошли через жизнь женщины, не задерживались намного дольше. Несколько случайных и недолгих отношений, которые были у нее в подростковом возрасте, не сделали ничего, чтобы изменить ее мнение. Только когда она встретила Филиппа, Джорджия позволила себе смотреть в будущее и верить, что он там будет. Но оказалось, что она ошиблась.
        Джорджия знала, что муж не бросил ее, и, тем не менее, конечный результат был тот же. Он ушел, и она осталась одна. Ну, не совсем. Она будет вечно благодарна Филиппу за трех прекрасных детей.
        Но даже если они казались счастливыми большую часть времени, в настоящий момент колики Пиппы все обесценивали, Джорджия не могла сдержать волнение по поводу своих сыновей, по поводу пустоты в их жизнях, которые мог бы заполнить только отец.
        После смерти Филиппа, ей иногда было интересно, если число импульсивных союзов Шарлотты было, даже отчасти, попытка дать ее дочерям чувство семьи. Кроме того, что ее дочери были уже взрослые, а Шарлотта еще следовала за сердцем везде, несмотря на то, куда оно могло привести.
        У Джорджии не было намерений следовать тем же самым путем, не по любой причине и, конечно, не для поиска замены отца для своих детей. Она не была готова снова рискнуть сердцем, и, конечно, не собиралась рисковать сердцами своих детей.
        Но когда женщина услышала, как в другой комнате мальчики хихикали в ответ на то, что Мэтт сказал или сделал, то начала задаваться вопросом, а не было ли уже слишком поздно?

* * *
        Мэтт приложил достаточно усилий, чтобы держать себя на расстоянии от соседки и ее детей всю следующую неделю. Работа в больнице делала его достаточно занятым в течение первых нескольких дней, но сейчас были его выходные, что вызвало у него затруднения.
        В течение нескольких недель он уже привык к тому, что видел Джорджию и ее детей почти каждый день, даже, если это было только в течение нескольких минут разговора на тротуаре. Ему не хватало бесконечного шквала вопросов от Куинна, пристального внимания Шейна, когда тот слушал его ответы, и радостного огонька в глазах Пиппы, когда малышка видела его. Но, в основном, он скучал по времени, которое проводил с Джорджией.
        Каждый раз, когда он сворачивал на свою дорогу, его пристальный взгляд автоматически обращался к дому по соседству. Более чем один раз, он считал, что зашел просто, чтобы посмотреть, что она делала, и проверить, не поблекли ли тени под глазами. Слишком много раз он начинал идти в направлении ее дома, прежде чем его инстинкты самосохранения разворачивали мужчину назад.
        Вместо этого Мэтт старался чем-нибудь заниматься в подвале. Он повесил гипсокартон, проклеил швы, заштукатурил дырки от гвоздей. Физический труд держал руки занятыми, но это не останавливало его мысли о Джорджии. Мэтт провел некоторое время, болтаясь вместе со своими братьями, и выслушал немного поддразниваний о том, что приударил за красивой блондинкой по соседству. Было легче принять их удары, чем признать, что он просто убежал. Его называли мистером Клучем в средней школе, потому что он всегда играл лучше всех в самых больших играх. Но если бы это была игра, это была бы Высшая лига, и там, на кону стояло гораздо больше, чем результат.
        Джорджия была не просто красавицей, она была матерью троих красивых детей. Мэтт не смог бы взять одного без другого, и боялся признать, насколько хотел весь комплект целиком. И так, вместо того, чтобы подойти к крыльцу, он ушел. Мистер Клуч был лицом к лицу с тем, что было потенциально самой большой возможностью в его жизни, и он испугался.
        Таким образом, Мэтт позволил им думать, что он их вычеркнул, и пытался не думать о Джорджии, в то время как слушал хвастовство Джека о клерке, который предложил ему идти в палату судей. Но когда Люк начал молоть вздор о деяниях щенков, он не смог не вспомнить, как близнецы были очарованы ими, и что те щенки сыграли основную роль в первой встрече с его соседями.
        Было совершенно очевидно, что Люк пытался убедить одного или обоих братьев, что их жизнь была бы не полной без щенка. Он нашел хороших хозяев для пяти из них, и признался, что решил сохранить одного для себя, что означало, что оставалось только два.
        Джек, который почти никогда не был в квартире пентхауса, за которую платил астрономическую арендную плату, отказался. У него не было ни времени, ни энергии, которую требовал щенок, не говоря уже о разрушении, которому недрессированное животное дало бы выход на его дизайнерской мебели и деревянных перекрытиях.
        Так что Люк оставил Джека в покое и сосредоточил свои усилия на другом брате. Мэтт был в состоянии озвучить большую часть своих аргументов, но не смог забыть тот трепет и волнение на лицах Куинна и Шейна, когда они увидели щенков в своем дворе. И не смог забыть упрямство и тоску в голосе Шейна, когда тот сказал своей маме: «Мы хотим щенка».
        И Мэтт знал, что проиграл в этой борьбе, потому что не смог отказаться от того, что могло бы вызвать улыбку на лицах, как у мальчиков, так возможно, и у Джорджии.
        Глава 8
        Мэтт избегал ее.
        Джорджия не понимала почему, но знала, что это так.
        Часть ее настаивала, что «почему» ничего не значило. Все, что имело значение - это то, что Мэтт сделал то, что она и ожидала от него - ушел. Но другая часть ее настаивала на том, что должна была быть причина для его ухода. И действительно ли он хотел быть друзьями, ведь Джорджия не хотела, чтобы были неловкости между ними.
        Больше чем через неделю после того, как Мэтт сделал ей завтрак, в те редкие ночи, когда Пиппа засыпала в нормальное время, она ждала снаружи, на заднем крыльце, чтобы застать его, когда он вернется домой с работы.
        Джорджия узнала тихий гул двигателя, когда Мэтт свернул на свою подъездную дорожку, и ее сердце начало биться быстрее.
        Она нервничала и уже сомневалась в своем решении. Может быть, Мэтт не избегал ее. Может быть, он был просто занят.
        Джорджия решила, что стучать в его дверь после десяти вечера, при отсутствии чрезвычайной ситуации, могло показаться тем, будто она ждала его. И хотя Джорджия все-таки ждала, она не хотела, чтобы Мэтт знал это. Осознание этого заставляло ее чувствовать себя более нелепо.
        Женщина только повернулась, чтобы уйти обратно в дом, когда свет над крыльцом Мэтта загорелся, и он вышел на улицу. Один.
        Мужчина сел на верхнюю ступеньку, поставив локти на колени, бутылка пива свисала с его пальцев.
        Джорджия замялась. Она довольно хорошо читала язык тела, и усталость в широких плечах Мэтта была видна даже на расстоянии пятидесяти метров. Он поднял бутылку к губам, и сделал долгий глоток.
        Решение было принято, Джорджия нырнула обратно в дом, чтобы убедиться, что все дети улеглись и спят, потом повесила радио-няню на пояс и пробралась через двор.
        Несмотря на свою задумчивость, Мэтт, должно быть, услышал ее шаги по траве, потому что поднял голову вверх и всматривался в темноту. Она шагнула в круг света.
        — Джорджия.
        Женщина увидела удивление, которое скользнуло по его лицу, и услышала радость в его голосе, прежде чем он, казалось, спрятал свои эмоции.
        Мэтт подтвердил ее подозрения - он избегал ее. По некоторым причинам, мужчина намеренно пытался увеличить расстояние между ними. Но сейчас ее это не волновало. Все, что беспокоило ее, выражение страдания на его лице.
        — Тяжелый день?
        Мэтт просто кивнул.
        Хотя он не пригласил ее сесть, она опустилась на ступеньку рядом с ним.
        — Что я могу сделать?
        Мужчина покачал головой и снова поднес бутылку к губам.
        Тишина простиралась между ними, нарушаясь только стрекотом сверчков и редким уханьем совы вдалеке.
        — Хочешь поговорить об этом?
        Мэтт снова покачал головой.
        — Не очень.
        Джорджия подождала еще минуту, в надежде, что он передумает. Но Мэтт молчал, и она поднялась на ноги.
        — Но я бы не возражал, если бы ты осталась на некоторое время, — сказал он. — Мне казалось, я хотел быть один, но оказывается сейчас не очень подходящее время для этого.
        Джорджия оглянулась на собственный дом. Это не так далеко, но она не хотела быть вдали от своих детей, даже когда они спали.
        — Ты не мог бы взять свое пиво и пересесть на мое крыльцо?
        — Ты хочешь быть рядом, чтобы услышать детей, — сказал мужчина.
        — Я знаю, это выглядит глупо, когда у меня с собой радио-няня, которая закреплена на поясе, но я чувствую себя более комфортно, находясь рядом.
        — Это не выглядит глупо, — ответил ей Мэтт, поднимаясь на ноги. — В самом деле, жаль, что не все родители так заботятся о своих детях, как ты.
        Джорджия почувствовала, что комментарий был как-то связан с его мрачным настроением, и задумалась, что же случилось в больнице. Мэтт уже сказал, что не хочет об этом говорить, и Джорджия не хотела вмешиваться, но ей очень хотелось, чтобы он знал, что она была там с ним, как он был с ней когда был ей необходим.
        Когда они остановились возле крыльца ее дома, Джорджия решила открыть каналы связи. Даже если они не говорили о том, что его беспокоит, она думала, что это может помочь ему просто поговорить.
        — Я очень долго жила на Манхэттене, после переезда мне потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть к виду и звукам за пределами города. Кажется, здесь так тихо, — она улыбалась, — по крайней мере, когда Пиппа не кричит. Сначала казалось слишком тихо. Но сейчас, я иногда сижу на крыльце, просто слушая сверчков, и чувствую умиротворение, которое ни когда не знала.
        — Я привык принимать это как должное, — признался мужчина. — Выросший здесь, я не знал другого. Но годы, которые я провел в колледже дали мне новую оценку для этого города.
        — Никогда не думала, что хотела чего-то подобного. Но теперь, когда я здесь, то не могу представить себе более идеальное место, чтобы растить своих детей. Я хочу смотреть, как они бегают на заднем дворе, гоняются за бабочками и играют в салочки. Хочу услышать их хихиканье, когда они прыгают в кучи листьев, которые мы сгребали вместе.
        — У вас будет много листьев, — заверил ее Мэтт, глядя на высокие клены вдоль задней части двора. — Наверное, даже больше, чем вы мечтаете.
        — К счастью, у меня есть замечательный сосед, который оказал помощь с большим количеством моих проблем.
        — Это не так, на самом деле, мне нравится косить траву, — удивленный осознанием этого, сказал Мэтт. — Бездумный физический труд является приятной отдушиной после двенадцатичасовой смены в больнице.
        — Тогда я уверена, что уборка осенней листвы принесет тот же эффект.
        — И уборка снега?
        Джорджия улыбнулась.
        — Если это помогает, я не хочу лишать вас удовольствия.
        — Поверьте мне, есть и другие гораздо более приятные освобождения от стресса.
        Женщина почувствовала, что как щеки покраснели, но отказалась следовать туда, куда его слова пытались привести ее.
        — Говорить о причинах стресса тоже помогает, — согласилась Джорджия.
        — Я не хочу об этом говорить, — сказал Мэтт.
        — Я знаю, — призналась она. — Но это может помочь. И если ты когда-нибудь решишь, что хочешь поговорить, я с удовольствием выслушаю.
        Мужчина замолчал, обдумав ее предложение. Джорджия не ожидала, что он на самом деле откроется ей. Было очевидно, что то, что его беспокоило, было не тем, о чем бы он хотел поговорить, но, наконец, Мэтт сказал.
        — Сегодня я провел операцию четырехлетней девочке со спиральным перелом.
        — Спиральный перелом?
        — Это перелом, вызванный выкручиванием кости, распространенный вид травмы у лыжников. Их ноги зафиксированы в сапогах, которые пристегнуты к лыжам, и когда заходишь в повороты, ноги автоматически начинает крутить.
        — Кажется маловероятным, что она где-то рядом в мае каталась на лыжах.
        — Она не каталась. И это была не нога, а рука.
        Джорджии не потребовалась много времени, чтобы догадаться.
        — Она подверглась насилию?
        — Мать это отрицает, но рентген показал, что у девочки рука уже была сломана и зажила неправильно, и это не лечится. Так что, когда я диагностировал новый перелом, мне пришлось заново ломать и восстанавливать предыдущую травму.
        Глаза Джорджии наполнились слезами.
        — Ей всего четыре?
        Мэтт кивнул.
        — Я бы сказала, что это был трудный день, — согласилась Джорджия.
        — Сейчас все хорошо.
        Она прикоснулась губами к его губам. Мягко. Ненадолго.
        Мужчина замер.
        —Что это было?
        — Поцелуй, чтобы тебе стало лучше, — ответила Джорджия. — Потому что тебе больно.

* * *
        Джорджия начала отступать, но Мэтт обернул свою руку вокруг ее талии и прижал к себе.
        — Прямо сейчас я чувствую себя лучше, — сказал он ей. — И боль не в верхней части списка.
        Ее глаза расширились, дыхание сбилось, и он смог увидеть биение пульса на шее.
        — Я думаю, мы немного отвлеклись, — подстраховалась Джорджия.
        — Ты? Или мы, наконец, вернулись на трассу, где двигаемся вместе в нужном направлении?
        — Как это возможно, что мы шли в том же направлении, если ты избегал меня всю неделю?
        Его губы скривились.
        — Ты скучала по мне?
        — Да, — с ноткой обиды в голосе, призналась Джорджия. — В течение почти трех недель, казалось, как будто я не могу выйти за пределы моей двери, не столкнувшись с тобой, а потом, когда я привыкла, что ты рядом, когда я стала с нетерпением ждать, когда ты будешь рядом - ты исчез.
        — Если это что-то значит, я тоже скучал по тебе. И по всем вам.
        Ее взгляд смягчился.
        — Ребята спрашивали меня, почему ты не хочешь с ними играть.
        — Я сожалею, — сказал Мэтт.
        — Я не хочу, чтобы ты извинялся, просто хочу знать, я что-то не так сделала, или не то сказала?
        — Нет, — заверил он ее. — Это все из-за меня.
        — Почему?
        — Потому что я знал, что, если не увеличить расстояние между нами, я не смогу остановить себя от этого поступка.
        Джорджия поняла, что Мэтт собирался поцеловать ее. Он смог увидеть борьбу в ее глазах, войну между настороженностью и желанием. Не желая давать ей ни секунды для беспокойства или удивления, мужчина нырнул в омут с головой.
        Джорджия держалась неподвижно, ее глаза были открытыми, как, если бы она была готова терпеть его усилия, но решила не участвовать. Мэтт удерживал ее взгляд, его рука крепко обхватила ее за талию, когда он резко прижал свои губы к ее. Мягкий вздох вырвался из ее рта, глаза засверкали, немного доказывая, что у нее не было иммунитета к нему, как бы она не хотела в это верить.
        После развода, Мэтт был с другими женщинами, но секс без чувств заставлял его чувствовать себя неудовлетворенным. Проблема в бессмысленных связях, и он быстро понял, что они были бесполезными. Честно говоря, Джорджия была первой женщиной, искренне привлекшая его впервые за долгое время, первая, с которой он смог бы завести отношения, и не на одну ночь.
        Мэтт также понял, что, вероятно, думал дальше, чем Джорджия. Она была молодой вдовой с тремя детьми, и Мужчина понимал, что нужно было торопиться, пока не был уверен, хотела она того же, чего и он. Сейчас Джорджия, казалось, не знала, чего хотела, но, по крайней мере, ему удалось привлечь ее внимание.
        Его рот снова скользил, смакуя ее гладкость и вкус. Губы этой женщины были мягкими, пышными и восхитительно соблазнительными. Мэтт коснулся ее кончиком своего языка и проглотил мягкий вздох Джорджии, когда ее глаза, наконец, закрылись.
        Мужчина не торопился, дразнил губы, исследовал ее ответ. Джорджия подняла руки к груди, и он ожидал, что она его оттолкнет. Мэтт был бы разочарован, но не удивлен. Но ее руки скользнули по его плечам, и сомкнулись за головой, женщина прижалась ближе, так что ее грудь оказалась прижатой к мужчине, а бедра прижались к его.
        Джорджия поняла, что Мэтт был возбужден, и не было никакого шанса, что женщина подумала бы, что пульсация в передней части штанов было чем-то еще, но не отстранилась. Его рука скользнула под подол ее футболки, дотронулась до ее спины. Женщина вздрогнула в ответ на его прикосновение к ее обнаженной коже, и застонала от удовольствия. Это был низкий, сексуальный звук, зародившийся глубоко в горле - доказательство того, что она хотела этого ничуть не меньше, чем он сам, и это распалило его еще больше.
        Мужчина хотел поцеловать ее, и сейчас у него было гораздо больше, чем он смог бы себе представить. Но Мэтт обещал себе, что будет делать все медленно, и сделать это было намного труднее, чем он ожидал, сердце так яростно колотилось в его груди, а кровь бешено пульсировала в венах.
        Мэтт ослабил натиск на губы Джорджии, но продолжал обнимать ее, чтобы убедиться, что она не смогла бы сбежать. Потому что он мог видеть в глазах женщины, еще затуманенных желанием, первый намек на панику. И слова, когда она заговорила, только подтвердили ее волнение.
        — Это действительно плохая идея, — сказала Джорджия ему.
        — Я не согласен.
        — Мы соседи и, надеюсь, друзья.
        — Я бы сказал, что это хорошее начало для других отношений.
        Джорджия покачала головой.
        — Я не ищу отношений.
        — Потому что ты все еще скорбишь по своему мужу, — догадался Мэтт.
        — Потому что мне нужно сосредоточиться на моих детях, — пояснила она. — И они не оставляют мне достаточно времени или энергии для любых романтических отношений.
        — Ладно, мы остановимся на романтической части.
        — Что включает в себя порцию поцелуев.
        — Ты первая меня поцеловала, — отметил Мэтт.
        — Не таким образом, — запротестовала Джорджия.
        — Тебе не понравилось, как я тебя целовал?
        Она закатила глаза.
        — Твое эго такое хрупкое, что тебе необходимо напроситься на комплимент?
        — Так тебе понравилось целовать меня, — догадался он.
        — Похоже, ты человек многих талантов, Доктор Гаррет.
        — Этот поцелуй едва поцарапал поверхность.
        — Вот чего я и боюсь, — призналась Джорджия.
        — Между нами что-то есть, — сказал Мэтт.
        — Это просто физическое влечение.
        — Это нечто большее.
        Она снова покачала головой.
        — Я не хочу, чтобы это было нечто большее.
        Мужчина улыбнулся.
        — Ты думаешь, что это твое решение?
        — Да, — ее тон был твердым и однозначным. — Я могу сделать свой собственный выбор, и я не начну романтические отношения с тобой.
        Но Мэтт не уловил ни малейшего намека на отчаяние в ее тоне и теперь разрывался между тем, чтобы продолжить убеждение или оспорить ее утверждение. Вместо этого он просто пожал плечами.
        — Ладно.
        Ее глаза подозрительно сузились.
        — Хорошо?
        — Разумеется, ты приняла свое решение, — сказал Мэтт.
        — Я, — подтвердила она. — И я ценю, что ты уважаешь мое решение.
        — Да, — согласился он. — Но это не значит, что я не собираюсь делать все, что в моих силах, чтобы изменить твоей решение.
        — Ты впустую потратишь свое время, — предупредила Джорджия.
        Мэтт снова пожал плечами.
        — Полагаю, свое время я могу тратить, как хочу.
        Ее вздох был наполнен раздражением.
        — Но почему ты хочешь тратить свое время со мной, когда в этом городе есть огромное количество женщин, которые были бы рады быть с тобой?
        Мэтт ухмыльнулся.
        — Огромное количество, да?
        — Как будто ты не знаешь, что, где бы ни появились ты и твои братья, все женщины поворачиваются в вашу сторону.
        — Это началось в средней школе, — признался Мэтт. — Это проклятие.
        — И как давно была средняя школа? — спросила Джорджия, что показалось ему резкой сменой разговора.
        — Почти двадцать лет назад, — признался он. — Почему?
        — Потому что в последние несколько недель, каждый раз, когда я иду в город, кто-то относится ко мне, как к молодой маме из Нью-Йорка, которая живет рядом с доктором Гарретом, удобно игнорируя тот факт, что я жила здесь до вас. И самое главное, по крайней мере, полдюжины людей, рассказали мне про турнир «Большого шлема» как ты бежал домой и был выбит из нижней части в тринадцатом тайме, и привез домой чемпионат округа.
        — Только полдюжины? - нахмурился Мэтт. — Я думаю, что моя легенда действительно тускнеет.
        Джорджия просто покачала головой.
        — Ты когда-нибудь играла в бейсбол? — спросил Мэтт.
        — Только в спортзале в школе или иногда в баскетбол в парке, когда была ребенком.
        — Хорошо играешь?
        — Я никогда не была первой, кого выбирают в команду, но и не была последней.
        — Потому что мы участвуем совместно с девушками в благотворительном турнире по софтболу на четвертое июля, и я собираю команду, если тебе интересно.
        Джорджия покачала головой.
        — Я ни в какие игры с тобой не играю, ты совсем не из моей Лиги.
        — С тобой сегодня вечером я добрался до первой базы, — дразнил Мэтт. — А ты, похоже, не имеешь никаких проблем с поддержкой.
        Ее щеки порозовели.
        — Это не повторится.
        Мэтт просто ухмыльнулся.
        — Я думаю, время покажет.
        — Мэтт, — предостерегающе сказала Джорджия.
        — Скоро увидимся, — пообещал мужчина.
        Ему стало легче, когда он пошел к себе домой, и знал, что обжигающий поцелуй с Джорджией был только частью причины. Другая, может быть, даже самая главная, он просто был рядом с ней.
        Мэтт не понимал, сколько пропустил, чтобы в конце трудного дня кто-то был с ним, пока Джорджия не присела рядом и не предложила ему поговорить. И она не только слушала его болтовню о проблемах этого дня, но и сочувствовала ему. И затем поцеловала.
        Правда, это было немного больше, чем случайное столкновение их губ, но Мэтт полагал, что это должно было означать то, что она сделала первый шаг.
        Мэтт понял, что это означало даже больше, как бы она не сопротивлялась, по крайней мере, не слишком много, когда он сделает второй шаг.

* * *
        Несколько дней спустя, когда Мэтт вернулся после визита к брату, его телефон зазвонил. Взяв трубку, он был рад услышать голос Джорджии на другом конце линии, и еще более приятно, когда она спросила.
        — Ты уже поужинал?
        — Нет, — признался он.
        — Мы просто заказали праздничный лоток пиццы, и я подумала, что ты захочешь прийти, чтобы поужинать с нами.
        — Зачем ты заказала праздничный лоток?
        — Потому что это был особый день, — сказала Джорджия ему. — И потому что ты уже дважды готовил для меня, так что это казалось справедливым, чтобы вернуть должок. Я на самом деле не сделала пиццу, но подумала, что смогу заработать несколько очков, угостив тебя.
        — Ты единственная ведешь счет, — сказал Мэтт.
        — Может быть, но ребята хотели бы поделиться своей пиццей с тобой, если у тебя нет других планов.
        Упоминание о детях в уравнение уничтожило всякое сопротивление.
        — У меня нет других планов, — признался Мэтт. — И пицца звучит здорово, но, наверное, было бы слишком нагло, если бы я попросил вас принести ее сюда?
        — Нет, это не проблема, — сказала она ему, — но, скорее всего, после этого тебе придется убирать много отпечатков пальцев.
        — Я не беспокоюсь об отпечатках пальцев, — заверил ее Мэтт.
        — Тогда мы будем через пять минут.

* * *
        Как Джорджия не пыталась убедить себя, что брать пиццу для Мэтта было просто по-соседски, но понимала, что это не совсем верно. Один поцелуй изменил все.
        Один невероятно горячий, дурманящий, неловкий поцелуй.
        Поскольку Мэтт поцеловал ее, все виды похотливых мыслей уже пустили корни в голове. К счастью, Джорджия не только взяла пиццу, но так же и троих детей, и она была благодарна за тот буфер, что будет оказывать их присутствие.
        Может быть, ее гормоны всколыхнулись из-за этого поцелуя, но она была уверена, что все еще сохраняла достаточно самообладания, чтобы не прыгать на костях Мэтта при детях. Потому что это могло бы означать, что она сказала ему неправду, и у нее не было ни энергии, ни желания для романтических отношений, даже, если вдруг мучительно осознала, что прошло уже более года с тех пор, как у нее был секс.
        Когда Мэтт вышел на задний двор, близнецы помчались к нему, Шейн, как и ожидалось, бежал в нескольких футах позади своего брата.
        — У нас есть пицца! — объявил Куинн.
        — Я надеюсь, что это пепперони, — сказал Мэтт и, улыбнувшись, забрал у него длинную, плоскую коробку.
        — Много-много пепперони, — подхватил Шейн. — Потому что она моя любимая.
        Мэтт подмигнул ему.
        — Моя тоже.
        Он взглянул на Джорджию, которая посадила Пиппу в слинг, с мешком пеленок в одной руке и полиэтиленовым пакетом в другой, затем отдал коробку с пиццей обратно Куинну с инструкциями, чтобы поставил ее на стол в столовой.
        — Позволь мне помочь тебе, — сказал Мэтт.
        — Спасибо.
        — Что у тебя здесь?
        Мэтт взял продуктовый пакет.
        — Бумажные тарелки и салфетки, овощи и соус, сок для мальчиков.
        — У меня тоже есть тарелки и салфетки.
        — Мне кажется это неправильно, принести ужин, а затем оставить тебя с грязной посудой.
        — Я бы позволил тебе помыть ее, — заверил женщину Мэтт.
        Джорджия улыбнулась в ответ на его поддразнивание, испытав облегчение, ведь, казалось, не было никаких признаков неловкости, которой она так боялась.
        — Таким образом, мне не надо.
        Когда Джорджия посадила Пиппу на одеяло со своими любимыми игрушками, то заметила, что мальчики уже сидели за столом, желая приступить к ужину. Она положила кусочек на каждую из их тарелок и добавила пару овощей, брокколи и морковь для Куинна, и огурец и красный перец для Шейна.
        Куинн сморщил нос.
        — Не люблю овощи.
        — Надо, — напомнила она ему.
        Куинн проигнорировал овощи и взял пиццу.
        Мэтт полез в коробку, чтобы взять пару кусочков пиццы. Затем посмотрел на тарелки и, с большей покорностью, чем энтузиазмом, добавил несколько морковных палочек и ломтики огурца. Джорджия была благодарна, потому что понимала, что мальчики, не стали бы сопротивляться и съели бы овощи, посмотрев на Доктора Мэтта.
        Она только откусила второй кусок пиццы, когда услышала шум, исходивший из-за закрытых дверей, которые вели на кухню Мэтта. Джорджия ранее заметила, что двери были закрыты, но предполагала, что у него была раковина полная грязной посуды, и он не хотел, чтобы гости это увидели. Когда шум - «хныканье» снова повторилось, женщина начала подозревать, что Мэтт скрывает нечто гораздо более значительное, чем немытые тарелки.
        Мальчики уже закончили с едой, включая овощи, когда Мэтт подтвердил ее подозрения.
        — Ребята, хотите посмотреть, что у меня на кухне? — спросил он.
        — Это мороженое? — с надеждой спросил Куинн.
        — Прости, — сказал Мэтт. — Это не мороженое.
        — Я люблю мороженое, — пояснил ему Шейн.
        Мэтт взъерошил мальчику волосы, и Шейн на небрежно ласковый жест смущенно улыбнулся в ответ.
        — Тогда я удостоверюсь, что у меня будет мороженое в следующий раз.
        — Что у тебя там сейчас? — хотел знать Куинн.
        В ответ Мэтт открыл дверь. Мужчина едва отодвинул барьер на несколько сантиметров, когда крошечный комочек меха, извиваясь, попытаться пролезть сквозь узкое отверстие. Он затаил дыхание, не совсем уверенный, что этот сюрприз произвел бы то впечатление, какое ожидал. Не то чтобы Мэтт сомневался в ответе близнецов, но реакцию их матери было не так легко оценить.
        — Щеночек! — объявил Куинн.
        Мальчики уже были на полу, хлопоча над ним. Джорджия оттолкнулась от стола, чтобы присоединиться к своим сыновьям.
        — Ты ухаживаешь за домашними животными своего брата? — спросила она Мэтта.
        — Нет, — признался мужчина.
        Ее глаза расширились.
        — Он твой?
        — На самом деле, — Мэтт открыл дверь шире и взял второго щенка, — они оба мои.
        — Два?
        Мэтт пожал плечами.
        — Ну, их осталось только двое, и они братья.
        Джорджия взглянула на него, ее голубые глаза отражали в равной степени изумление и одобрение, и он ощутил, что его сердце раздулось внутри груди.
        — Ты на самом деле добряк, не так ли? — сказала Джорджия.
        — Я думаю «простак» более точно, — признался Мэтт и наклонился, чтобы поставить второго щенка на пол.
        — Как их зовут? — спросил Куинн.
        — Я только что принес их домой, — ответил Мэтт. — У меня не было еще времени, дать им имена.
        — Ты должен выбрать хорошие имена, — сказал ему Куинн. — Не Пушистик или Лютик.
        Мальчик сморщил нос в явном неодобрением такого выбора.
        — Не Пушистик и Лютик, — торжественно пообещал Мэтт.
        Шейн хихикнул, когда крошечный розовый язычок скользнул по его подбородку.
        — Финниган, — сказал он.
        Брови Мэтта приподнялись от удивления не только на необычное предположение имени, но и то, что Шейн предложил его.
        —Финниган? — переспросил он.
        — И Фредерик, — заявил Куинн.
        — Это персонажи телевизионного шоу, — пояснила Джорджия.
        Шейн посмотрел на Мэтта.
        — Они братья.
        — В этом случае, — сказал Мэтт, — я думаю, единственный вопрос, кто из них Финниган, а кто Фредерик?
        Мальчики пришли к полному соглашению о присвоении имен, и это согрело сердце Мэтта, когда он увидел их энтузиазм по поводу щенков. Затем мужчина посмотрел вверх и увидел, что Джорджия смотрела на него, и маленькая улыбка на ее губах согрела другую часть его тела.
        Глава 9
        С тех пор, как Мэтт принес щенков домой, уже прошло более чем несколько минут, а он все спрашивал себя: «Какого черта я думал?» Но когда мужчина увидел, как Куинн и Шейн возятся с Финниганом и Фредериком, то понял, о чем думал в этот момент. Он принес щенков домой не просто для того, чтобы набрать очки с маленькими мальчиками, но Мэтт не смог отрицать, что их очевидная привязанность к животным была решающим фактором.
        — Дом на дереве и щенки, — задумалась Джорджия. — Мои дети будут проводить больше времени в твоем дворе, чем в собственном.
        — Это же хорошо, — сказал Мэтт, понизив голос так, чтобы мальчики не могли услышать его. — Особенно если их мама приходит с ними.
        Женщина взяла на руки Пиппу, которая начала суетиться.
        — Ты флиртуешь со мной?
        — Очевидно, я сделал это слишком плохо, раз ты меня спросила.
        — Я просто не понимаю, почему тебя это волнует, когда ты и так знаешь, что я не собираюсь связываться с тобой.
        — Я знаю, что ты сказала, — признал Мэтт.
        Джорджия приподняла бровь.
        — Ты не думаешь, что я именно это имела в виду?
        — Думаю, я могу изменить твою точку зрения.
        — Я думаю, что тебе следует взять щенков и мальчиков во двор, пока я приберу здесь, — в очевидной попытке сменить тему разговора, ответила Джорджия.
        — Не беспокойся об уборке, я позже об этом позабочусь.
        — Хорошо, тогда, почему бы тебе не взять щенков и мальчиков, чтобы я смогла покормить Пиппу?
        И Мэтт, наконец, понял, что Джорджия не пыталась изменить тему, она хотела вытащить его из дома, чтобы спокойно побыть одной. Не то чтобы он имел какие-либо возражения при виде женщины, кормящей ребенка грудью, но он понимал, что Джорджия, может быть, немного стеснялась оголять свою грудь перед ним, особенно теперь, когда знала, что он хотел ее в своей постели.
        — Мэтт? — позвала она.
        — Взять мальчиков и щенков во двор, — согласился он. — Я могу это сделать.
        Так он и сделал, сидел на крыльце, и наблюдал, как мальчики и их компаньоны побежали, прыгнули и повалились на траву. Он понимал, что Лиам был бы в том же возрасте, что и близнецы, и что-то кольнуло глубоко в сердце Мэтта, когда мужчина вспомнил, что его сын ушел из жизни до того, как отпраздновал свой третий день рождения.
        Мэтт затолкал болезненные воспоминания в глубину своего сознания. Мужчина потратил слишком много времени, жалея, что потерял, и, размышляя, что могло бы быть. Когда он, наконец, продал свою квартиру и купил этот дом на Ланкспюр-драйв, то пообещал себе, что закончит с прошлым и сосредоточится на будущем. Теперь же Мэтт надеялся, что будущее может включать его прекрасную соседку и ее троих детей.
        Но что бы убедить Джорджию, что она хотела того же, придется выполнить некоторую работу.

* * *
        К большому разочарованию Куинна и Шейна, щенки устали задолго до того, как они наигрались.
        — Почему он не хочет больше со мной играть? — спросил Куинн, поглаживая мягкую шерстку щенка, который уснул у него на коленях.
        — Он просто устал, — сказал ему Мэтт. — Он ведь еще ребенок, даже младше, чем твоя сестра.
        — Щенки собираются разбудить тебя ночью?
        — Я надеюсь, что нет, — горячо сказал мужчина.
        — Что если они это сделают? — давил Куинн, после чего Шейн задал вопрос.
        — Они будут спать в твоей постели?
        — Нет, — категорично ответил Мэтт
        — Я позволил бы ему спать со мной, — сказал Шейн. — Если бы у меня был щенок.
        — Я думаю, твоя мама может что-то сказать об этом, — ответил Мэтт мальчику.
        — Она позволяет мне спать в ее кровати, когда мне снятся кошмары, — сказал Куинн.
        Мэтт не думал, что оправдание поможет получить ему доступ в постель Джорджии, но не потерял надежды, что все-таки будет там. Желательно раньше, чем позже, потому что он устал от холодного душа.
        — Я хочу, чтобы у меня был щенок, — с тоской сказал Шейн.
        — Щенок это много работы, — ответил ему Мэтт. — И твоя мама уже делает много всего, чтобы заботиться о тебе, твоем брате и сестре.
        — Я буду заботиться о щенке. Ей не придется ничего делать, — поклялся Куинн.
        Мэтт не мог удержаться от улыбки в ответ на страстное обещание, что бесчисленное количество мальчиков использовало на своих матерях на протяжении многих лет - в основном неэффективно.
        — Я думаю, что у тебя больше шансов убедить свою маму, если она увидит, что вы готовы помогать с Финниганом и Фредериком время от времени.
        — Я буду помогать каждый день, — пообещал Куинн.
        — Я тоже, — подхватил Шейн.
        — Ну, вы должны узнать у своей мамы об этом, — сказал им Мэтт, — но если сможете, я одобрю это.
        — Это значит, мы снова друзья? — спросил Куинн.
        Этот вопрос очень удивил Мэтта.
        — Я не знал, что мы перестали быть друзьями.
        — Ты перестал приходить.
        Прозаичное заявление маленького мальчика заставило его осознать, что можно обманывать некоторых людей некоторое время, но нельзя обмануть четырехлетнего ребенка. Очевидно, что Джорджия была не единственным членом семьи Рид, которые признали его избегание.
        — Много вещей происходило в больнице, — сказал Мэтт.
        — Ты вылечил много сломанных рук?
        Мужчина кивнул.
        — Несколько. Перелом бедра, — он похлопал мальчика по бедру, — это кость вот тут, замена тазобедренного сустава, часть процедур артроскопии коленного сустава.
        — Что такое арраскопия?
        Мэтт улыбнулся.
        — Артроскопия, — проговаривая слово более тщательно, снова сказал он. - Это, операция, при которой используются крошечные камеры, чтобы увидеть, что внутри сустава, так что врач может исправить все, что случилось, через небольшие порезы в коже.
        Куинн отпрянул в ужасе.
        — Ты режешь людей?
        — Только при необходимости, — заверил его Мэтт.
        — Меня ты не резал, — сказал Шейн.
        — Потому что рентген позволил мне увидеть, что кость была сломана, а не смещена, так что нам просто пришлось наложить гипс на руку, чтобы убедиться, что кость не будет двигаться, пока не срастается.
        Маленький мальчик обдумывал пару минут это объяснение, потом сказал.
        — Мама говорит, что мы сможем вернуться в дом на дереве, не раньше, чем снимут гипс.
        — Она, наверное, волнуется, что ты можешь еще раз упасть.
        — Может быть, ты поговоришь с ней, — с надеждой предположил Куинн. — Она послушает тебя, потому что ты врач.
        — Хорошая попытка, но предписания врача не отменят мамины правила, — сказала Джорджия, выйдя на крыльцо.
        Мэтт заметил, что она снова прикрепила переноску, и Пиппа, очевидно, сытая и счастливая, прижалась внутри.
        Куинн издал многострадальный стон.
        — Но стоило же попробовать.
        — И ты получишь за старание, — сказала она ему. — Но не вернешься в дом на дереве, пока я не скажу.
        Шейн молча надулся.
        — Теперь отнесите щенков внутрь, — сказала женщина. — Пора идти домой, чтобы вы успели принять ванну перед сном.
        — Не хочу в ванну, — сказал Шейн.
        — Я знаю, потому что ты четырехлетний мальчик и грязь - это твой лучший друг, но все равно тебе придется принять ванну.
        Шейн покачал головой.
        — Куинн - мой лучший друг, и Финниган и Фредерик.
        — Тогда ты должен быть не против избавиться от грязи, — сухо сказала Джорджия, а Мэтт старался не рассмеяться над торжественным заявлением мальчика.
        Куинн встал, постаравшись не потревожить спящего на руках щенка.
        — Это нормально, — сказал он своему брату. — Мы можем завтра вернуться и увидеть щенков. Доктор Мэтт так сказал.
        — Я сказал, если разрешит ваша мама, — быстро вставил мужчина, прежде чем Джорджии снова пришлось бы напомнить своим сыновьям о назначении врача и маминых правилах.
        Шейн умоляюще посмотрел на нее.
        — Можно, мама?
        — Мы подумаем об этом завтра.
        Нижняя губа Куинна задергалась.
        — Но если это неприемлемо, я могу сказать «нет» сейчас, — предложила она.
        Мэтт не мог не восхититься скоростью, с которой мальчик втянул губу обратно, так что она была снова в нормальном положении, прежде чем Джорджия даже закончила говорить.
        — Я думаю, что тогда это допустимо? — подсказала она.
        Оба мальчика кивнули, пока несли щенков в дом.
        Джорджия подождала, пока они не ушли за пределы слышимости, прежде чем сказала.
        — Похоже, мы увидим тебя завтра.
        — Я уже жду этого с нетерпением.
        Мэтт остался на крыльце и наблюдал, как они возвращались обратно в свой дом, и желал, чтобы могли остаться. Не просто ненадолго, а может даже навсегда. Так или иначе, за последние несколько недель, он влюбился в Джорджию и ее троих восхитительных детей.
        Мужчина поморщился, поскольку крошечный когти надавили на его босые ноги. Он посмотрел вниз, чтобы увидеть, как Финниган, или это Фредерик, пытался взобраться по ноге, тем самым выпрашивая немного внимания. Мэтт поднял щенка и засунул его под руку. И сразу же, как он это сделал, появился его брат.
        Как только Мэтт вступил в дом с щенками на руках, то обрадовался тому факту, что сегодня вечером не будет в полном одиночестве.

* * *
        Джорджия почти не спала той ночью, и даже не могла винить Пиппу, потому что ее девочка спала уже почти пять часов подряд. К сожалению, даже в то время как Пиппа спала, Джорджия ворочалась, думая о Мэтте Гаррете. Желая Мэтта Гаррета.
        Она не понимала, почему ее гормоны разыгрались, особенно к тому, кто не был ее мужем. Джорджия была не уверена, что с этим делать, или, может быть, не хотела что-либо делать.
        Мэтт разжигал ее намеренно, в этом она не сомневалась. Со стороны в течение всего вечера его обращение с ней было осмотрительным. Он, конечно, не сделал ничего очевидного или неуместного. Но когда Мэтт пригласил ее к столу, то положил руку на ее спину. Когда мужчина сидел в собственном кресле, то позволил своему колену касаться ее ноги. Когда хотел привлечь ее внимание, то прикасался к ней рукой. И каждое прикосновение, каким бы кратким или случайным оно не было, заставляло ее пульс ускоряться, а тело жаждать.
        Джорджия не знала, был ли ее ответ только из-за соседа или просто признаком того, что она была одна очень долго. Женщина подозревала, что это было определенно из-за Мэтта, потому что никто раньше, да и в браке, никогда не затрагивал ее таким путем, как это делал он, и у нее не было идей, что с этим делать.
        Она могла бы переспать с ним. Что, казалось, самым очевидным и простым ответом. «Если вас мучил зуд, почешите», — любила говорить Шарлотта. Но Джорджия и ее мать часто имели разные мнения.
        И у Джорджии было много причин не связываться с Мэттом, одна из них: он был ее соседом. Если бы они переспали, и ничего из этого не вышло бы, то им все равно пришлось бы жить по соседству.
        Но основное внимание было уделено ее детям. Мало того, что их присутствие усложняло ситуацию и уменьшало вероятность нахождения одной в любое время, она должна была рассмотреть, как любой вид романтических отношений затронет их. Джорджия не сомневалась, что Куинн и Шейн выступили бы за отношения между их матерью и «доктором Мэттом», потому что они любили болтать с ним. Но если бы это не сработало, насколько трудно было бы для них потерять эту связь? Они были опустошены смертью Филиппа. В течение многих недель после похорон они мучились кошмарами, и в течение еще нескольких месяцев, они часто ночью будили Джорджию только чтобы удостовериться, что она тоже не умерла. Они очень привыкли к Мэтту, и Джорджия не могла вообразить, что другая потеря сделала бы с ними. И поэтому она не знала, стоит ли позволить себе рискнуть возможностью начала отношений, что могло бы тоже закончиться горем, как для ее детей, так и для нее.
        Но что если все действительно получится?
        Джорджия была не уверена, что готова рассмотреть эту возможность, не хотела заглядывать вперед слишком далеко. Она не хотела отношений, даже, если все больше и больше испытывала желание исследовать химию между ними.
        Что касается того, чего Мэтт хотел... Джорджия была не очень уверена. Мужчина признался, что его влекло к ней, таким образом, она была вполне уверена, он согласился с сексуальной частью. Просто не знала того, чего хотел Мэтт кроме этого.
        Но чем больше времени проходило, тем больше она думала о нем, больше хотела его. Было намного больше причин, чем та, что его близость сделала ее весьма горячей и обеспокоенной.
        Мэтт был хорошим человеком. Джорджия знала, что не все врачи выбирали профессию из-за милосердия. Но ни капельки не сомневалась в том, что у Мэтта была именно эта причина. Именно его характер и желание помочь людям. Но будет ли это означать фиксацию сломанной кости, помощь в обслуживании газона или ночные услуги такси. Джорджия понимала, что Мэтт не был прекрасен, а если бы был, он не был бы холостым. Но в тоже время она не могла отрицать любопытство о его браке и разводе, и не чувствовала, что могла просто спросить об этом, ведь они не были чем-то большим чем соседями, даже если воздух потрескивал каждый раз, когда они были вместе.
        За исключением физического влечения, Мэтт был от рождения добрым и учтивым, и замечательным с детьми.
        Он обратил внимание на ее детей. Смотрел на них, когда они говорили с ним, слушал и отвечал на то, что близнецы говорили, и, казалось, действительно любил находиться рядом с ними. Этого было почти достаточно для Джорджии, чтобы влюбиться в него.
        И осознание того, что она могла влюбиться в это мужчину, очень пугало.
        Если она думала, что может почесать пресловутый зуд и покончить с этим, то, возможно, была более чем готова сделать следующий шаг. Но Джорджия беспокоилась, что зуд будет более интенсивный, потому что чем больше времени она проводила с Мэттом Гарретом, тем больше она хотела быть с ним.

* * *
        Оказалось, что ответ на вопрос Куинна был правдой, щенки действительно разбудили Мэтта ночью. Три раза, если быть точным. И каждый раз, когда он бодрствовал, то видел, что горел сияющий свет в комнате Пиппы, таким образом, он знал, что Джорджия тоже не спала.
        Пару раз он видел ее тень сквозь шторы, когда женщина проходила мимо окна. Мэтт едва мог держать глаза открытыми после одной ночи со щенками, так что он смог только представить себе, как должна была быть измотана Джорджия после более чем четырех месяцев бессонных ночей.
        Когда он спросил, то Джорджия сказала ему, что Пиппа стала спать лучше и ее приступы суетливости стали менее частыми и интенсивными. Поскольку Мэтт не смог бы услышать плач ребенка, то подумал, что это, вероятно, было правдой, и все-таки он не думал, что Джорджия высыпалась.
        Его подозрение подтвердилось, когда на следующее утро он постучал в ее дверь и увидел синяки под глазами.
        — Я хотел пойти на прогулку с Финном и Фредом и подумал, что мальчики могли бы пойти со мной, — сказал Мэтт.
        — Мы хотим, — опередив свою мать, ответил Куинн.
        — Пиппа только что уснула, — сказала ему Джорджия.
        — Почему ты не сделала того же? — спросил Мэтт.
        — Ты собираешь взять с собой двух мальчиков и двух щенков?
        — Думаешь, я не справлюсь?
        — Я не сомневаюсь, что справишься, но это ли твое желание?
        Даже прежде, чем его губы искривились, она поняла, как ее заявление может быть истолковано и покраснела.
        — Я думал, мы окончательно ответили на этот вопрос вчера, — подразнил Мэтт.
        — Я имела в виду твое желание погулять с двумя мальчиками и двумя щенками.
        — Я готов, и способен, — заверил он ее. — И мы не будем гулять слишком долго.
        Джорджия посмотрела вниз, на лицах ее сыновей была надежда.
        — Принесите свои ботинки.
        Близнецы помчались в холл к шкафу, и Мэтт использовал их временное отсутствие в своих интересах, наклонив голову и поцеловав их мать. Это краткое прикосновение оказалось, едва больше, чем столкновение губ. Конечно, этого было недостаточно, чтобы удовлетворить его, но достаточно, чтобы нервировать Джорджию.
        Прежде чем она успела что-то сказать, мальчики вернулись.
        — Мы готовы, — сказал Куинн.
        Мэтт взял мальчиков за руки.
        — Тогда пошли к щенкам.

* * *
        Джорджия была намерена воспользоваться отсутствием мальчиков, чтобы сделать некоторую работу. Но после проверки электронной почты и ответив на сообщения, которые требовали ответов, она обнаружила, что ей сложно сосредоточиться. И в этом был виноват Мэтт Гаррет, даже когда его не было рядом, она не могла выкинуть это мужчину из головы.
        Женщина всегда была очень сосредоточена и никогда за всю свою жизнь не позволяла себе так легко отвлечься на человека. Не то чтобы она «позволила» себе это сейчас, просто не могла перестать думать о нем.
        И не только потому, что Джорджия позволила близнецам пойти с ним. На самом деле, она ни капельки не волновалась о своих детях, когда они были с Мэттом, потому что он доказал, что был более чем способен позаботиться о мальчиках, и она была абсолютно уверена в том, что он бы это сделал.
        Но пока женщина не беспокоилась о детях, то переживала за себя. Так или иначе, Мэтт Гаррет завладел ее сердцем, и теперь не знала, что с этим делать.
        Грохот от закрывшейся двери вернул ее обратно в настоящее.
        — Мама?
        — В столовой, — сказала она.
        Куинн ворвался в комнату, его брат следовал за ним по пятам, и прямо за ними шел Мэтт, смотрелся он с ее детьми абсолютно непринужденно, и слишком солидно и сексуально для ее душевного спокойствия.
        — Мы утомили щенков, — гордо сказал ей сын. — Доктору Мэтту пришлось нести их домой, потому что они очень устали, чтобы идти.
        — Тогда вы, наверное, тоже очень устали? — взъерошив сыну волосы, спросила Джорджия.
        — Неа, — сказал Шейн. — Мы идем за мороженым.
        Джорджия приподняла бровь.
        — За мороженым?
        — Ты не слышала о нем? — поддел Мэтт. — Это замороженный молочный десерт.
        Она закатила глаза.
        — Я слышала о нем. На самом деле я пробовала его несколько раз.
        — Но ты испытывала блаженство от мороженого Уолтона?
        Джорджия покачала головой, думая, что не прочь испытать блаженство с этим мужчиной.
        — Ты действительно не пробовала мороженое, если не пробовала Уолтона, — сказал он ей.
        Женщина вынудила себя проигнорировать шум ее внезапно разбушевавшихся гиперактивных гормонов.
        — Почти время обеда.
        Джорджия чувствовала себя вынужденной напомнить им всем об этом.
        — Сделайте что-то необычное, — предложил он, — и для разнообразия съешьте первым десерт.
        Низкий, сексуальный тембр его голоса воскресил мурашки на ее коже, но она проигнорировала физиологическую реакцию своего тела и сосредоточилась на более практических вопросах.
        — Если мальчики съедят сейчас мороженое, они откажутся от обеда.
        — Детскую порцию, — задабривал Мэтт.
        — Пожа-а-а-луйста, — сказали хором Куинн и Шейн.
        Джорджия полагала, что для мальчиков было важно понять, что правилам необходимо следовать, но она не была такой строгой, что никогда не отклонялась от них. И испытала желание обойти их на этот раз, но все же покачала головой.
        — Пиппа еще спит, и когда она проснется, ее необходимо переодеть и накормить.
        Как будто по команде, они услышали, как Пиппа залепетала через радио —няню.
        — Пиппа проснулась, — сказал ей Куинн.
        — Кажется, что это она, — согласилась Джорджия.
        — Мороженое? — спросил с надеждой Шейн.
        — Позволь мне позаботиться о Пиппе, а затем мы пойдем за мороженым.
        Поскольку это был новый счастливый опыт, то она смогла бы понять, но для личных фантазий о докторе по соседству никаких оправданий не было.
        Глава 10
        Когда Мэтт согласился взять двух оставшихся щенков у своего брата, то волновался о том, сколько времени и внимания им потребуется. Люк каким-то образом убедил его, что с двумя щенками ему будет проще, чем с одним, потому что они будут в компании друг друга и будут играть вместе. Через несколько дней, Мэтт обнаружил, что это в целом верно. Но также обнаружил, что Финниган и Фредерик никогда не были счастливее, чем когда играли с Куинном и Шейном, и близнецы, казалось, одинаково были влюблены в своих пушистых друзей.
        По мнению Мэтта, это была беспроигрышная ситуация. Или, может быть, это была беспроигрышная ситуация, потому что, когда мальчики гуляли со щенками, это давало ему предлог, чтобы поболтать с Джорджией. Поскольку сохранение дистанции не мешало ему думать о ней, он оставил свою кампанию ради новой тактики - тратить столько времени с соседкой, сколько возможно, в надежде, что она захочет его так же сильно, как он хотел ее.
        Мэтт понимал, что Джорджия была еще не готова, но был уверен, что женщина думала о нем. Он видел это в глазах соседки, когда прикоснулся, и услышал это в хрипотце ее голоса, когда стоял рядом, и наверняка попробовал бы это в сладкой мягкости ее губ, когда поцеловал бы.
        Да, Джорджия думала о нем, и, Мэтт надеялся, что ее необходимо немного подтолкнуть в нужном направлении, и она бы думала о нем гораздо больше.
        Когда они шли к Уолтону, Джорджия несла Пиппу в переноске для ребенка, а Мэтт держал близнецов, и полагал, что сегодня мог бы быть тот самый день, чтобы дать ей толчок.
        — Почему я не знала об этом месте? — удивилась Джорджия, рассматривая длинный ряд морозильников с мороженым, показанным в стеклянных контейнерах и списке меню, который тянулся вдоль длинной стены за прилавком.
        — Ты новичок в городе, — отметил Мэтт.
        И потому что это был ее первый визит, Джорджия рассматривала предложения, в то время как мальчики носились туда-сюда, показывая то на один, то на другой вкус.
        Мэтт дал ей несколько минут, прежде чем спросил.
        — Что тебе нравится?
        — Все, — сказала Джорджия, а потом вздохнула. — Но я собираюсь пропустить.
        Мэтт покачал головой.
        — Ты не можешь прийти к Уолтону и уйти от прилавка с пустыми руками.
        — Это написано в местном уставе?
        — Если этого нет, то надо вписать, — ответил он ей.
        — Я последовала твоему совету и исключила молочные продукты, и это, кажется, помогло облегчить колики у Пиппы. Так что, будучи искушенной, я не собираюсь жертвовать своим сном за короткий вкус греховного наслаждения.
        Мэтт услышал сожаление в ее голосе, и не смог удержаться и не подколоть.
        — Греховное наслаждение - это лучшая причина, я думаю, чтобы жертвовать сном, но я не о мороженом говорю.
        Румянец на ее щеках подтвердил то, что Джорджия знала, о чем он говорил.
        — В эти дни, я не пожертвую сном ни за что.
        Мэтт только усмехнулся и повернул ее в сторону морозилки по другую сторону прилавка.
        — Немолочный сорбет.
        Джорджия прикусила нижнюю губу, явно соблазнившись, как и он, но не мороженым.
        Мэтт, возможно, дразнил ее, когда ответил на ее комментарий о греховном наслаждении, но то, что он хотел Джорджию, было очень реальным. Были все виды чрезвычайно греховных вещей, которые он хотел сделать с ее телом, всем видам декадентских удовольствий, которые он хотел разделить с ней.
        — Апельсиновый манго выглядит очень вкусно, — наконец, сказала Джорджия. — Но так же Пина-колада... и малина... и лимонный лайм.
        — Свой голос отдаю малине, — сказал ей Мэтт. — Или ты могла бы пойти за стол дегустации, и попробовать три разных вкуса.
        Джорджия покачала головой.
        — Сегодня я возьму апельсиновое манго. У меня есть ощущение, что ребята захотят возвращаться сюда на регулярной основе.
        Мэтт заказал рожок апельсинового манго для нее и малину для себя, в то время как Джорджия пыталась помочь ребятам сузить свой выбор. Сквозь обрывки разговора, который он услышал, звучало так, что Куинн колебался между шоколадным печеньем, шоколадным пирожным с ирисками и шоколадной чашкой арахисового масла. Видимо, ребенок очень любил шоколад. Удивительно, но Шейн, казалось, уже принял решение.
        — Два детских рожка, — наконец, сказала Джорджия продавцу. — Один шоколадный с арахисовым маслом и один ванильный.
        Ваниль? По мнению Мэтта, это было почти так же плохо, как вообще не есть мороженого.
        — Подождите, — он поднял руку и обратил свое внимание на Шейна. — Ванильное? На самом деле?
        Шейн опустил голову и кивнул.
        — Это твой самый любимый вкус?
        — Мне нравится ваниль, — сказал спокойно Шейн, но без энтузиазма.
        — Больше, чем сахарная вата или жевательная резинка, или, — Мэтт посмотрел на марки сортов мороженого для детей, — супергерой или инопланетное вторжение?
        Это привлекло внимание ребенка.
        Шейн поднял голову.
        — Инопланетное вторжение?
        Мэтт поднял Шейна, чтобы тот увидел морозильную камеру.
        — Это лаймовый сорбет с черничным завитком и фруктовым соком жвачки, — сказал официант, затем подмигнул Шейну. — И оно одно из моих любимых.
        Маленький мальчик стал покусывать свою нижнюю губу, рассматривая мороженое.
        — Ты хочешь взять этот и попробовать или все-таки с ванилью? — бросил вызов Мэтт.
        Официант зачерпнул крошечной ложкой в чашечку и предложил Шейну попробовать.
        Шейн посмотрел на свою мать за разрешением, прежде чем принять ложку и осторожно скользнул ею между губ. Он помедлил еще минуту, потом указал на зеленое мороженое.
        — Еще одно. Пожалуйста.
        Они решили поесть внутри в надежде, что Куинн и Шейн смогли бы закончить свои рожки, прежде чем те растаяли бы. Джорджия, казалось, была обеспокоена тем, что, несмотря на образец, Шейн мог бы изменить свое мнение о вторжении инопланетян. Но после нескольких предварительных облизываний, он сказал, что это «лучшее мороженое навсегда», и она, наконец, обратила внимание на сорбет и полностью сосредоточилась на Мэтте.
        Куинн слопал свое мороженое так быстро, как будто боялся, что кто-то смог бы попытаться отнять его. Шейн же с удовольствием расширял свои вкусовые горизонты, кусал свой рожок методично и неуклонно. Джорджия смаковала каждый кусочек, закрыв глаза, и мурлыкала в знак признательности, когда сорбет таял на ее языке. Она, так или иначе, перевела поедание единственной ложечки сорбета в блаженный, чувственный опыт, тем самым заставив Мэтта задаться вопросом: «Если она была так увлечена этим десертом, сколько страсти она показала бы в спальне?»
        — Тебе не нравится?
        Вопрос Шейна вернул Мэтта из его мыслей обратно в настоящее.
        — Потому что ты можешь поделиться, если тебе не нравится твое, — предложил маленький мальчик.
        Мэтт покачал головой.
        — Спасибо, но я думаю, что оставлю его для тебя, чтобы проглотить всех инопланетных захватчиков.
        Шейн улыбнулся и откусил свой рожок.
        Мальчики быстро закончили, вероятно, потому что у них было столько же мороженого на их руках и лицах, сколько и в их животах, в результате того, что Куинн решил искать арахисовое масло в его рожке в обмен на одного из липких инопланетян от его брата, и Джорджия послала их в туалет, чтобы умыться.
        Хоть Мэтт и понимал, что это только увеличило бы его собственную пытку, но убедил Джорджию попробовать его малину, и почти застонал вслух, пока смотрел, как кончик ее языка деликатно кружит на сорбете. Но когда Мэтт попытался попробовать вкус апельсинового манго, она отказалась.
        — Ты сказал, что малина лучше, — пояснила она. — Это подразумевает, что ты уже пробовал каждый аромат.
        Это было верно, но ее очевидное удовольствие апельсиновым манго заставило Мэтта подозревать, что вкус мог бы быть лучше, чем он помнил. Но так как Джорджия не поделилась, он наклонился и прикоснулся ртом к ней.
        — М-м-м, — Мэтт провел языком по ее нижней губе. — Возможно, это лучше, чем малина.
        Джорджия отпрянула и, когда он сдвинулся, чтобы снова поцеловать ее, она всунула рожок между ними, чтобы удержать его на расстоянии.
        Мэтт откусил ее сорбет, а она сузила свой пристальный взгляд.
        — Думаешь, что ты умный, не так ли? Обманом заставить меня оставить тебе вкус моего сорбета.
        — Сорбет был моим утешительным призом, что я действительно хотел - это почувствовать тебя.
        — Ты получил это, не так ли?
        Его взгляд опустился на ее рот.
        — Недостаточно.

* * *
        Джорджия и Мэтт закончили свои рожки и направились обратно на улицу. Пиппа была все также удобно укутана в своей переноске, как только ребята залезли обратно в свою коляску, они были готовы отправиться. Джорджия автоматически потянулась к ручке коляски, и обнаружила, что Мэтт ее опередил.
        Он продолжал говорить, что ей не придется делать все по своему, и Джорджия начинала верить в это. Но как было приятно иметь кого-то, кто был готов протянуть руку помощи, Мэтт так много сделал для нее, а Джорджия не хотела подпускать его к себе слишком близко, полагаться на него.
        Женщина всегда гордилась своей независимостью. Если ей не на кого положиться, то она никогда не будет разочарована. Но Джорджия поняла, что начала зависеть от Мэтта, не только потому, что он помог ей во многом, но и из-за компании и разговора. Ей понравилось иметь его рядом, просто зная, что он там был.
        И чем больше времени она проводила с Мэттом, тем больше, ее беспокоила растущая привязанность к нему. И ее беспокоили не только ее чувства.
        — Ты такая тихая, — отметил Мэтт. — О чем ты думаешь?
        Джорджия покачала головой, не желая признавать, что он был причиной ее озабоченности. Но спустя мгновение, поняла, было кое-что еще, что ее беспокоило.
        — Шейн всегда брал ваниль, — сказала она.
        — Я перешел границу, предложив ему попробовать что-то другое?
        Джорджия снова покачала головой.
        — Нет. Я просто удивлена, что он был готов. Его отец был строго ванильный парень, — призналась она. — И я думаю, одной из причин, почему Шейн всегда брал ваниль, была подсознательная попытка быть более похожим на своего отца.
        Возможно, наличие чего-то общего заставило бы Филиппа уделять больше внимания ему. Но, конечно, она не сказала этого вслух.
        — Он всегда был чересчур застенчив и намного спокойнее, чем Куинн. Я подозреваю, что отчасти это из-за того, что он брат Куинна. Моя сестра любит шутить, что Шейн не говорит, так как не успевает вставить и слова.
        Мэтт оглянулся на коляску, где Куинн развлекал своего брата комментариями о том о сём.
        — Что-то есть в этой теории, — размышлял он.
        — Может быть, — признала Джорджия с улыбкой. — Но он говорил с тобой намного больше в последние три недели, чем с кем-либо за последние три месяца.
        — Это плохо или хорошо? — осторожно спросил Мэтт.
        — Это хорошо, — теперь она посмотрела через плечо на мальчиков в коляске. — Проводить время с тобой хорошо для них обоих.
        — И все же ты говоришь так, как будто это плохая вещь, — отметил он.
        Джорджия вздохнула.
        — Я просто не хочу, чтобы они начали ожидать слишком много, зависеть от тебя.
        — Потому что я ненадежный?
        — Потому что они не твоя ответственность.
        — Почему это должна быть ответственность? — спросил Мэтт. — Почему я не могу просто видеться с тобой и твоими детьми, потому что мне нравится проводить время с вами?
        — Ты все искажаешь вокруг, — запротестовала Джорджия.
        Мужчина остановился на середине тротуара.
        — Я искажаю все вокруг?
        — Да. Я просто пытаюсь установить некоторые границы.
        — И каждый раз, когда ты устанавливаешь границы, ты только соблазняешь меня нарушить их, — предупредил Мэтт, намеренно опустив свой взгляд на ее рот, и она знала, что он думал о поцелуе.
        Джорджия провела более чем достаточно времени, вспоминая каждую мельчайшую деталь их первого поцелуя, и ее губы все еще покалывало от гораздо более короткого, но недавнего поцелуя в кафе-мороженое, и она решила, что это будет умно, внять его предупреждению.
        — Я буду иметь это в виду, — пообещала женщина.
        Удовлетворенный ее ответом, Мэтт снова пошел по дорожке.
        Джорджия шла в ногу с ним, озадаченная и заинтригованная этим человеком. Но это был хороший день для прогулки, таким образом, она пыталась сконцентрироваться на пейзаже, а не расстраивающем соседе.
        Женщина всегда смеялась над идеей, что люди двигались быстрее в городах. Жизнь в Нью-Йорке не казалось такой быстрой, когда она двигалась в том же бешеном ритме, как и все остальные. Каждый раз, когда они с Филиппом выходили куда-нибудь, то мчались к метро, которое доставляло к месту назначения. Они всегда спешили добраться туда, куда шли. Как бы странно это ни казалось, но она даже не смогла вспомнить, гуляли ли они с мужем когда-нибудь.
        По многим причинам, Джорджия не хотела покидать Манхэттен. У нее не было желания забирать мальчиков от всех их знакомых, но в этом городе она чувствовала себя настолько изолированной и одинокой. Возможно, Филипп не был очень заботливым отцом, но он, по крайней мере, был там, так что она не была полностью предоставлена сама себе. Когда он умер, Джорджия мучительно осознала, как по-настоящему одинока. И даже с четырехлетними близнецами и еще одним ребенком, она чувствовала себя совершенно разбитой.
        Когда Шарлотта уехала в Вегас, Джорджия снова осталась одна, хотя и ненадолго. Мэтт переехал в соседний дом, и у нее вдруг появился сосед, друг, доверенное лицо... а может даже и больше.
        И она хотела еще больше, даже если не была готова признать это.
        За прошедший год, она была ориентирована на то, что она - мать, исключая почти все остальное. Мэтт же заставил ее вспомнить, что Джорджия была женщиной, с женскими желаниям и потребностями.
        Она просто еще не разобралась, что собиралась делать с этими желаниями и потребностями.

* * *
        Прошло уже пять дней, а у Джорджии до сих пор не было никаких ответов. Поскольку из этих дней четыре Мэтт был в больнице, она не видела его. Это было как, если бы человек, чтобы получить ее, возбудил, а потом исчез, и она не сомневалась ни минуты, что он сделал это нарочно. Он дал ей время подумать, заинтересоваться, захотеть. Джорджия больше не могла отрицать того, что хотела.
        Но в то время как она потратила лучшую часть этих четырех дней, в думах о Мэтте, он, по-видимому, был занят, планируя вечеринку, потому что, когда Джорджия взяла мальчиков во двор в субботу вечером, там была настоящая толпа, собранная на его заднем дворе. Даже издалека она узнала обоих его братьев и женщину, которая, как думала, возможно, была Келси, но большинство других гостей ей было незнакомо.
        — Финнигена и Фредерика нет, — сказал Куинн, уже идя в том направлении.
        Джорджия поймала его руку перед тем, как он промчался мимо нее.
        — Я знаю, что вы хотите увидеть щенков, но вы не можете просто зайти в чужой дом без приглашения.
        — Доктор Мэтт сказал, что мы можем прийти в любое время, — напомнил ей Куинн.
        — Я знаю, что он сказал, но у него сегодня другая компании и вмешиваться невежливо.
        — Я не хочу быть вежливым, — запротестовал ее сын. — Я хочу увидеть Финна.
        Ей пришлось бороться с улыбкой. Независимо от его недостатков, по крайней мере, он был честен.
        — Я уверена, что ты увидишь Финна завтра, и послезавтра, и в любой другой день.
        — Я хочу видеть его сегодня!
        И, по-видимому, щенок тоже хотел его видеть, потому что, прежде чем Джорджия смогла предупредить сына, щенок прорвался через траву, мчась так быстро, как могли нести его маленькие ноги. Как обычно, Фред стоял позади него, шея в шею с третьим щенком.
        — Смотри, мамочка, — глаза Шейна расширились, — у Финна и Фреда есть друг.
        — Я думаю, что это на самом деле может быть еще один брат, — сказала Джорджия.
        Финниган и Фредерик были в восторге, что воссоединились со своими маленькими приятелями, и они прыгали и танцевали вокруг близнецов, в то время как их компаньон пошел исследовать. Он глубоко втянул нос в траву и пошел по тропе прямо к одеялу Пиппы.
        Джорджия наблюдала, как малыш и щенок смотрели друг на друга. Пиппа подняла руку, словно хотела прикоснуться к нему, и щенок отпрянул в зону недосягаемости. Она опустила руку, он подошел ближе, обнюхал ее лицо и провел языком по ее подбородку. Пиппа хихикнула.
        Щенок снова лизнул ее, ребенок засмеялся еще больше.
        А затем крепкая рука потянулась и зачерпнула щенка вверх и в сторону. Пиппа наклонила голову, задаваясь вопросом, куда исчез ее пушистый друг, и улыбнулась, когда увидела, как он извивается у Люка Гаррета.
        — Прошу прощения, — извинился брат Мэтта. — Я не думал, что он отважится уйти слишком далеко или так быстро.
        — Не беспокойся, — заверила его Джорджия. — И он вряд ли решился на этот путь по своей воле, он последовал за Финном и Фредом.
        — Я должен был пристально следить за ним, чтобы он не слюнявил твоего ребенка.
        Джорджия пожала плечами.
        — Небольшое количество собачьей слюны еще никому не повредило.
        — Мне жаль, что ты не смогла сказать это моему свиданию прошлой ночью.
        Брови Джорджии приподнялись.
        — У девушки было другое мнение?
        — О, да, — сказал он ей. — Когда я отвез ее к себе после обеда…
        Женщина подняла руку.
        — Я не уверена, что хочу слышать о том, куда вы отправились.
        Люк усмехнулся.
        — Строго с рейтингом G[2 - Рейтинг G - Без возрастных ограничений] . Случилось так, что Эйнштейн облизал ее руку, даже не лицо, просто руку. И только один раз. И она подпрыгнула, крича: «у меня есть микробы собаки», как Люси в старых мультфильмах.
        Джорджия не могла не улыбнуться изображению, которое вызвали его слова.
        — Первый вопрос: как тебя угораздило встречаться с женщиной, которая не любит собак?
        — Это первое было свидание, — ответил Люк. — Я не знал, что она не любит животных.
        Джорджия даже не спросила о том, зачем он повез женщину на первом свидании к себе домой. Очевидно, многое изменилось с тех пор, как она в последний раз была свидание. Вместо этого сказала.
        — Второй вопрос: Эйнштейн?
        Люк вздохнул.
        — Потому что он не управляем.
        — Немного сложно его тренировать?
        — Больше, чем немного, — признал Люк. — Я никогда не встречал животное, которое так решительно не делает того, что ему говорят.
        — Подожди, пока у тебя не появятся дети.
        Люк покачал головой. Категорично.
        — Не то, чтобы я не люблю детей, — поспешил объяснить он. — И твои дети прекрасны. Я просто не вижу себя в качестве отца, во всяком случае, ни в ближайшем будущем.
        — Это потому, что он еще сам ребенок, — сказал Мэтт.
        Джорджия не видела, как подошел сосед, и ее сердце немного встряхнулось, когда он подмигнул ей. И она не была единственной затронутой женщиной, глаза Пиппы засветились, и она послала ему липкую улыбку.
        Мэтт подхватил девочку, которая уютно устроилась в его объятиях, и Джорджия поняла, что не только ее мальчики привязываются к «доктору Мэтту». И она опять спросила себя, как получилось так, что человек, который явно любил детей, не имел полдюжины собственных.
        — Несомненно, — с ухмылкой признался его брат.
        — Тогда я предполагаю, что это семейная черта, — отметила Джорджия. — Такая же, как, например, широкие плечи и каштановые волосы.
        — Мы не похожи, как люди думают, — отрицал Люк. — Мэтт умный, Джек очаровательный, я - красивый.
        Джорджия усмехнулась на это.
        — Я думаю, что вы все имеете свою справедливую долю мозгов, харизмы и внешности.
        — И они, все разбивают сердца, — предупредила Келси, присоединившись к их разговору.
        Мэтт дернул ее за кончик хвоста.
        — Не надо рассказывать сказки из школы, — предупредил он.
        — Я бы и не подумала об этом, — сладко сказала она. Затем она увидела щенка на сгибе руки Люка. — О, боже мой, он такой милый.
        — У тебя был шанс взять одного, — сказал ей ветеринар.
        — Я уже достаточно взяла животных из твоих рук, — парировала она, похитив у него щенка, по крайней мере, на минуту. — Это Финниган или Фредерик?
        — Это Эйнштейн, — сказал Люк.
        — Он тако-ой восхитительный, — Келси на минуту оторвала свой пристальный взгляд от щенка, чтобы объяснить Джорджии, — Бритни умереть, как хотела увидеть щенков дяди Мэтта, поэтому я привела ее на вечеринку без приглашения.
        — Это не вечеринка, — запротестовал Мэтт.
        — Скажите это дюжине других людей, болтающихся на твоем заднем дворе.
        — Я не приглашал никого из тех людей, — отрицал он.
        — Я пригласил, — признался Люк. — Подумал, что это импровизированное новоселье.
        Джорджия оглядела задний двор Мэтта.
        — Никто из этих людей не выглядит как Бритни.
        — Она в доме, разговаривает по телефону со своим бывшим парнем, пытается напомнить ему о «бывшей» части, — сказала ей Келси.
        Джорджия поморщилась.
        — Это неловко.
        — Да. Почти так же неловко, как не пригласить свою соседку на барбекю на заднем дворе, — сказала она, посмотрев в сторону Мэтта острым взглядом.
        — Я бы пригласил мою соседку, если бы планировал барбекю, — ответил сосед, прежде чем повернуться к Джорджии, чтобы сказать. — Видимо, я устраиваю незапланированное барбекю.
        — Видимо, — пытаясь сдержать улыбку, согласилась она.
        — Таким образом, — мужчина игриво подтолкнул ее, вызвав покалывания, которые затанцевали вниз по ее позвоночнику ко всем эрогенным зонам. — Ты не хочешь зайти на бургер?
        Когда Мэтт смотрел на нее так, как сейчас, то Джорджия была почти готова признать, что хотела гораздо больше, чем гамбургер. Но она не собиралась начинать такую беседу в присутствии его семьи и друзей.
        Вместо этого женщина вынудила себя соответствовать его случайному тону и сказала.
        — Да, я думаю, что хочу.
        Мэтт еще минуту удерживал ее взглядом, но потом повернулся, чтобы позвать Шейна и Куинна.
        — Давайте, мальчики. Идемте обедать.
        Глава 11
        Близнецы пронеслись по двору, прежде чем Мэтт закончил говорить.
        — Я помню, когда Бритни была маленькой и такой же активной, я хотела найти способ разлить эту энергию по бутылкам, — сказала Келси Джорджии.
        — Я тоже хочу его найти, — согласилась она. — Каждый день.
        Мэтт хотел быть частью каждого этого дня, чтобы делиться своими радостями и ответственностью за семью с ней. Но как бы он ни хотел, перспектива этого пугала его.
        После провала своего брака, он подумал, что, возможно, никогда не исцелится, и поклялся, что никому и никогда вновь не отдал бы свое сердце. Так или иначе, за последние несколько недель, Джорджия и ее дети украли его. И он не знал, стоило ли расстраиваться или благодарить за то, что она, казалось, не имела понятия об этом.
        Локоть Люка, ткнувший в ребра, прервал его своенравные мысли.
        — Так как твои руки заняты обожающей тебя женщиной, я заберу Финна и Фреда в дом.
        Мэтт кивнул и посмотрел на маленькую девочку в своих объятиях. Он не знал, была ли эта крошка любящей, но она была совершенно очаровательна и смотрела на него своими большими голубыми глазами, такими же как и у ее матери. И так же, как и ее мать, она прочно завладела его сердцем.
        Люк и Келси пошли через двор со щенками, в то время как Джорджия собирала принадлежности Пиппы. К тому времени, как она и Мэтт прошли через двор, Джек начал готовить. Хот-доги и гамбургеры жарились на барбекю, а готовые блюда были выставлены на стол для пикника. Бритни, наконец, закончив свой разговор с Брейденом, держала тарелку Шейна так, чтобы он смог наполнить ее. Как и его брат, он выбрал хот-дог и салат из макарон и домашних запеченных бобов.
        — Бобы удивительные! — заявил Куинн. — Они заставляют вас очень громко пукать!
        Хоть все и засмеялись, и даже Адам - пекарь бобов, Мэтт заметил, как краска залила щеки Джорджии, природный румянец делал ее глаза более яркими, чем обычно.
        К тому времени как женщина уложила Пиппу в переноску, и они присоединились к очереди за едой, мальчики уже наполовину опустошили тарелки. Мэтт представлял Джорджии гостей, которые проходили мимо: Адам Уэббер и Мелани Квинлан, Тайлер Салливан, его брат Мейсон и его жена Зои, и их дети, Гейдж и Меган Ричмонд и их трехлетний сын - Маркус.
        — И еще есть сестра Меган...
        — Я никогда не смогу запомнить их всех, — предупредила его Джорджия.
        — Эшли Туркотт и ее муж Кэмерон.
        Джорджия улыбнулась, когда пара приблизилась.
        — Я запомню эти имена, потому что доктор Туркотт - наш новый семейный врач.
        — Я врач только, когда ношу белый халат, — возразив, сказал Кэмерон.
        — Или когда есть царапина на коленке в непосредственной близости, — добавила его жена, и протянула руку Джорджии.
        — Я - Джорджия Рид.
        — Городская девушка с тремя детьми, которые переехали в дом рядом с доктором Гарретом, — сказала Эшли.
        — Он переехал в дом рядом со мной, — с оттенком раздражения в голосе указала Джорджия.
        Другая женщина усмехнулась.
        — Я знаю, но слухи всегда вращаются вокруг местных жителей.
        — Это только одна из причин, чтобы радоваться, что ты приезжий, — сказал ей Мэтт. Затем повернулся к Эшли и спросил, — где Мэдди и Алиса?
        — Наши дочери обнаружили твой дом на дереве.
        — Они поели? — спросил Кэмерон.
        — Мэдди сказала, что они должны отправиться в путешествие, чтобы скорее нагулять аппетит, — объяснила его жена.
        — Это мои мальчики, — сказала Эшли Джорджия, и показала на близнецов, которые сидели на одеяле с Бритни. - Кажется, у них всегда есть аппетит.
        — Но их мама тоже должна питаться, — сказал Мэтт, подтолкнув Джорджию к барбекю, где Джек держал в одной руке лопатку, а в другой - гамбургер.
        — Убедитесь, что вы попробовали салат Зои из брокколи, — посоветовала Эшли.
        Мэтт и Джорджия наполнили свои тарелки, и нашли пару незанятых стульев рядом с Бритни и близнецами. Спустя несколько минут Келси и ее муж, Иен, присоединились к ним. И когда у каждого была тарелка, Джек, наконец, отошел от гриля.
        — Эй, Брит, я слышал, что Мэтт уговорил тебя играть в нашей команде по софтболу в турнире на четвертое июля, — сказал он.
        — Несмотря на мои протесты и против моего лучшего довода, — ответила девушка. — Которое я напомню тебе снова, когда выйду в очередной раз.
        — У нас есть три недели на практику. Мы получим твой удар по мячу, — уверенно сказал Джек.
        Девушка покачала головой.
        — Дядя Джек, я действительно отстойно играю.
        — Я уверена, что ты не так уж и плоха, — попыталась заверить Келси свою дочь.
        — Она на самом деле такая, — сказал Люк, и опустился на одеяло рядом с близнецами.
        Бритни взяла салфетку и бросила ее в Люка, но промахнулась мимо своей цели на целую милю.
        Люк подмигнул ей.
        — Спасибо, что подтвердила мою правоту.
        — Завтра ты на практике можешь показать ей, как это делается, — сказал Мэтт своему брату.
        — В три часа в парке, — подтвердил Джек.
        — В парке есть качели, — сказал Шейн.
        — И обезьяны! — добавил Куинн.
        — Вы, ребята, хотите пойти в парк? — спросила Бритни.
        Мальчики с энтузиазмом закивали головами.
        Бритни посмотрела на Джорджию.
        — Вы не возражаете, если я возьму их туда на некоторое время?
        — Они будут рады, и я была бы благодарна, — сказала ей Джорджия.
        — Почему мы не можем собрать всех малышей, и я пойду с тобой? — предложил Люк.
        Он посмотрел на Джека, в надежде, что втянул бы его в качестве няни.
        Джек покачал головой.
        — Я собираюсь проверить запасы еды, и убедиться, что никто не останется голодным.
        Иен встал.
        — На самом деле, я мог бы пойти за еще одним гамбургером.
        — Я тоже, — сказал Мэтт, но потом повернулся к Джорджии и спросил. — Ты чего-нибудь хочешь?
        — Бритни может жить со мной, чтобы развлекать мальчиков двадцать четыре часа семь дней в неделю? — с надеждой спросила Джорджия.
        — Об этом ты должна поговорить с ее мамой, — сказал Мэтт, и направился обратно к барбекю.
        Джорджия обернулась и увидела, что Келси уже качает головой.
        — Извини, но на первом месте Северо-Восточный университет.
        — Но учеба начнется с сентября, не так ли?
        — Не раньше сентября, — согласилась она, но потом вздохнула. — Черт, я буду скучать по ней.
        — Могу себе представить, — призналась Джорджия. — Мальчики осенью пойдут в детский сад, но уже сейчас я думаю о том, как будет тихо, когда они пойдут в школу.
        — Не моргай, — предупредила Келси. — Потому что, прежде чем ты это сделаешь, они будут собирать чемоданы в колледж.
        Джорджия посмотрела на своих мальчиков, каждый держал за руку Бритни, с толпой других детей позади них. Они были в восторге, не только потому, что у них было внимание Бритни, но и потому, что с ними были другие дети.
        — Я не привыкла к подобным вещам, — сказала Джорджия Келси.
        — Каким?
        — Большие шумные вечеринки. Когда я росла, вокруг были только мама и мои сестры. Очевидно, я не знала, чего мне не хватает.
        — Ты имеешь в виду хаос и путаницу? — поддразнивала Келси.
        Джорджия улыбнулась.
        — Нет, это случилось с близнецами. Я имею в виду дух товарищества и чувство комфорта, которое приходит от осознания того, что всегда есть кто-то рядом. Мэтт и его братья могут беспощадно спорить и дразнить друг друга, но нет сомнений, что каждый встанет стеной ради другого.
        — Это правда, — подтвердила Келси. - Ты не общаешься с сестрами?
        Джорджия покачала головой.
        — Очень редко, потому что мы далеко друг от друга. Я здесь, Вирджиния в Техасе, а Инди на Аляске.
        — Это большое расстояние, — отметила другая женщина.
        — Иногда я задаюсь вопросом, пошли ли мы разными путями, потому что никогда не было связи между нами.
        — Это имеет большое значение, — согласилась Келси. — Мэтт, Джек и Люк пошли в школу, но все они вернулись в Пайнхерст.
        — Что насчет тебя? — спросила Джорджия.
        Другая женщина покачала головой.
        — Моя сестра была той, у кого была страсть к путешествиям. Я же никогда не хотела быть нигде, кроме как здесь.
        — После смерти мужа у меня были смешанные чувства по поводу переезда в Пайнхерст. Но теперь, я так рада, что это сделала. Это то, что я хочу для своих детей - дом в местности, где все смотрят на своих соседей.
        — Это дипломатический способ сказать «где все втиснуты в чужие дела»?
        — Эта мысль ни разу не приходила мне в голову.
        Келси рассмеялась, потому что видела правду сквозь ложь.
        — Поэтому скажи мне, теперь, когда ты признала, что мы - все назойливые люди, что Мэтт сказал или сделал, что тебя так взволновало?
        Джорджия обычно не доверяла женщинам, которых едва знала, но и не знала многих людей в Пайнхерсте, а ей позарез нужно было с кем-то поговорить. И Келси, казалась, более логичным выбором, чем пожилая миссис Данфорд.
        — Он поцеловал меня, — призналась она.
        — И что тебя удивило?
        — Может быть, не сам поцелуй, — призналась Джорджия. — Но интенсивность его.
        — Мэтт никогда не был тем, кто делает что-либо наполовину, — сказала Келси. Затем, немного подумав, спросила. — Как это было?
        Только от воспоминания об этом поцелуе кровь Джорджии забурлила.
        — Захватывающе.
        Другая женщина усмехнулась.
        — Иди к Мэтту.
        — В этом-то и проблема, — сказала Джорджия. — Я не знаю, готова ли к этому... влечению... чтобы пойти куда угодно.
        — Ты обманываешься, если думаешь, что сможешь остановить его.
        Джорджия нахмурилась на это заявление.
        — Ты думаешь о детях, — догадалась Келси. — Что будет, если я свяжусь с этим парнем, и что-то не получится, так?
        Джорджия кивнула, удивившись тому, что женщина, которую она едва знала, могла быть так настроена на ее мысли и заботы. За исключением того, что Келси была матерью, так что, возможно, это не было неожиданностью.
        — Пиппа, наверное, достаточно мала, тебе не придется слишком беспокоиться за нее, но мальчики уже смотрят на Мэтта, как будто солнце всходит и заходит из-за него.
        Джорджия задержала дыхание.
        — Ты хороша в этом.
        Келси пожала плечами.
        — Я изучаю человеческую природу, и вижу ситуацию немного более ясно, потому что лично не участвую в ней.
        — Я также могу тебе сказать, — продолжила Келси, — что Мэтт не тот тип парней, чтобы играть быстро и свободно с любым сердцем. Несмотря на мои поддразнивания, он бы не пригласил вас сюда сегодня, к своей семье и друзьями, если это было бы не то, чего он хотел.
        — Или, может быть, он просто думал, что я буду реже жаловаться на музыку, если буду приглашена на вечеринку.
        — Ты действительно не замечаешь этого?
        — Не замечаю чего? — с опаской спросила Джорджия.
        — Того, что он полностью сражен тобой.
        — Он был хорошим другом.
        Келси фыркнула.
        — И он абсолютно потрясающий с детьми.
        — Я никогда не знала человека, который бы лучше всего подходил к тому, чтобы быть отцом или иметь достойную семью, — сказала другая женщина. — Именно поэтому я знаю, что Мэтт никогда не рискнет всем, о чем мы только что говорили, если не будет уверен, что хочет с тобой будущего.
        — Я думаю, ты заблуждаешься.
        Келси просто улыбнулась.
        — Джорджия, он уже любит твоих детей. Когда ты собираешься понять, что он больше, чем наполовину влюблен в тебя?
        — Нет, — покачала головой Джорджия. — Теперь ты точно заблуждаешься.
        — И это инстинктивная паническая реакция, вероятно, причина, почему он не рассказал тебе, что чувствует, — сказала Келси.
        Затем женщина собрала пустые тарелки и направилась в дом, оставив Джорджию в покое, чтобы обдумать то, что она сказала.
        Джорджия решила, что если Келси и Мэтт были хорошими друзьями, это вовсе не значило, что другая женщина знала, что было в его сердце. Конечно, он не показывал признаков, что был «на полпути к любви» к ней, или даже «совершенно сражен». Разумеется, Мэтт флиртовал с ней, и поцеловал ее один раз, ладно, несколько, но более поздние поцелуи были слишком быстрые, чтобы реально рассчитывать на что-то серьезное, даже, если она почувствовала покалывание во всем теле, но он не показывал, что хотел двигаться дальше.
        Джорджия хотела отложить слова Келси в уме, но ее взгляд продолжал нацеливаться на Мэтта, она смотрела, как он общался со своими друзьями, и не могла не восхититься его легкой манерой. Ей нравилось, как шорты обтягивали его потрясающую задницу, и женщина почувствовала уже такую знакомую пульсацию в венах. Не было никаких сомнений, что Мэтт Гаррет был прекрасным экземпляром мужественности.
        Только засуетившейся Пиппе удалось оторвать внимание Джорджии от доктора по соседству, и она забежала в дом, чтобы найти укромный уголок и покормить дочь. Когда малышка, наконец, наелась, Джорджия присоединилась к группе, которая собралась на заднем дворе Мэтта. Со всеми другими детьми в саду с Бритни и Люком Пиппа была главной звездой и была счастлива, что позволила себе переходить от одних рук к другим, очаровывав всех своими большими голубыми глазами и широкой улыбкой.
        Когда Мэтт направился к ней, Джорджия болтала с Адамом Уэббером - учителем пятого класса в школе, которую мальчики будут посещать осенью. Адам, поймав взгляд хозяина дома, извинился и пошел захватить другой напиток. Когда мужчина отошел, Мэтт подошел ближе и обернул руку вокруг талии Джорджии.
        Она посмотрела на мужчину с опаской.
        — Ты даешь своим друзьям неверное представление о нас.
        Мэтт уткнулся носом в ее ухо, и она не смогла подавить восхитительный трепет, который прокатился вниз по ее позвоночнику.
        — Я пытаюсь дать тебе правильное представление о нас.
        — Ты не слышал, что я сказала, да?
        — Я слышал много вещей, которые ты говорила, — парировал Мэтт. — Но все твои протесты о нежелании ввязываться, не могут отменить того, как правильно ты ощущаешься в моих руках. Или тот факт, что инстинктивные реакции твоего тела противоречат твоей словесной реакции.
        Джорджия просто вздохнула.
        — Я не знаю, что с тобой делать.
        — У меня есть несколько идей, — подразнил мужчина. — Но я не уверен, что ты готова услышать их прямо сейчас.
        — Мы - друзья, — сказала она твердо.
        — Поверь мне, прямо сейчас я чувствую себя очень дружелюбным.
        Джорджия покачала головой, но так и не смогла удержаться от улыбки.
        — Ты слишком очаровательный, для твоего же блага.
        — Проклятие Гаррета, — посетовал он.
        — Не сомневаюсь.

* * *
        Когда остальные гости Мэтта начали разъезжаться по домам, Джорджия осталась. Близнецы в течение нескольких часов играли снаружи, сначала со щенками, потом в саду с Бритни и другими детьми, и снова со щенками, до тех пор, пока так же не устали, как их четвероногие друзья. Джорджия хотела забрать их домой, чтобы приготовить ко сну, но мальчики успешно проигнорировали эту идею. И когда Мэтт предложил, им пойти внутрь, чтобы смотреть телевизор, они запрыгали от такого предложения на обеих ногах.
        Пиппа снова проснулась, но с удовольствием играла с мягкими игрушками, прикрепленными к переноске. Ее бессонные ночи, наконец-то, казались делом прошлого, чему Джорджия была безмерно рада. Но в тоже время как Джорджия стала больше спать, она совсем не чувствовала себя отдохнувшей, потому что ее сон продолжали беспокоить эротические видения в главной роли с одним очень красивым доктором.
        — Я не думал, что они когда-нибудь уйдут, — сказал Мэтт, когда последняя машина выехала на дорогу.
        — У тебя хорошие друзья, — отметила Джорджия. — Ты давно их знаешь?
        — Большинство из нас училось вместе с начальной школы, — признался он.
        — Действительно?
        — Почему ты так недоверчива? Мы должны оставаться на связи с друзьями, с кем ходили в школу.
        Она покачала головой.
        — Существует слишком много школ, чтобы отслеживать всех каждый год. На самом деле, для меня было редкостью, чтобы закончить класс в июне в той же школе, куда я пошла в сентябре.
        — Твой отец был военным?
        — Нет, моя мать следовала за своим счастьем.
        — Действительно?
        — Она остепенилась в последние годы, или я так думала, пока не получила телефонный звонок, сообщающий мне, что она нашла мужа номер пять.
        — Где твой отец? - удивлено, спросил Мэтт.
        — Где-то в Атланте.
        — Так вот почему тебя назвали Джорджией?
        Она кивнула.
        — И у меня есть сводная сестра по имени Вирджиния и еще одна - Инди.
        — Сокращенное от Индианы!? — спросил он.
        — Нет, она была на самом деле названа по имени схемы гонки Инди. Ее отец был членом одной из команд, и тем летом мы путешествовали от трека к треку, Шарлотта не была уверена, был ли ребенок зачат в Висконсине или Айове, таким образом, она решила назвать ее Инди.
        Мэтт улыбнулся.
        — Хороший выбор, учитывая другие варианты.
        Джорджия кивнула в знак согласия.
        — Шарлотта всегда говорила, что единственное преступление в жизни - это, если ты не следуешь за своим сердцем туда, куда оно хочет вести.
        — И ты не одобряешь эту философию? — догадался Мэтт.
        — Я не видела, что следование за ее сердцем когда-либо приводило к чему-то большему, чем к страданию.
        — Ты никогда не следовала за своим?
        Джорджия посмотрела вдаль.
        — Я считаю, что желания сердца должны быть уравновешены относительно причин разума.
        — Сколько времени заняло у тебя, чтобы уравновесить желания сердца и доводы рассудка, прежде чем твой муж сделал тебе предложение? — подразнил Мэтт.
        — Он не делал предложения.
        — Он никогда не предлагал? — теперь Мэтт был единственным, кто звучал недоверчиво.
        — Тема брака всплыла в разговоре, и мы решили, что это то, чего мы оба хотели, поэтому и поженились. Формальности не так важны, когда вы вместе.
        Мэтт покачал головой.
        — Далее, ты собираешься сказать мне, что вы поженились в мэрии.
        — Что не так с этим?
        — Ничего, если это то, чего ты хотела, — сказал он.
        Джорджия сказала себе, что так и было, что ей не нужны были белое платье или букет цветов. Она не была тем типом девушек, которые попадали под влияние романтичных атрибутов или увлечены любовными словами. Она была не похожа на свою мать.
        Но все же было несколько раз, как правило, на чужих свадьбах, когда женщина замечала, что желала бы сделать все немного по-другому. Хоть и никогда не признавалась в этом никому, и тем более не собиралась делать этого сейчас. Вместо этого, она встала.
        — Я должен проверить, как там дети.
        Джорджия оставила близнецов в гостиной, включив программу на канале «Дискавери», но теперь они оба крепко спали.
        — Я надеюсь, что это не предупреждение, — прошептала она Мэтту, который последовал за ней в дом.
        — Чего?
        — Продолжительность концентрации их внимания для образования. Я не хочу, чтобы они засыпали в классе, когда начнут ходить в детский сад в сентябре.
        — Не думаю, что тебе нужно беспокоиться. Они просто устали, потому что у них был невероятно напряженный день.
        Джорджия кивнула, поняв смысл.
        — Но независимо от того, какими измученными они были, если бы я поставила мультфильмы по телевизору, они бы все еще были в сознании.
        — Очевидно, что поэтому ты не поставила им мультфильмы.
        Но теперь, когда мальчики спали, она пересмотрела свой выбор. Поскольку Куинн и Шейн, как предполагалось, были ее компаньонами, и внезапно она поняла то, чтобы была наедине и без сопровождения с ее сексуальным соседом.
        — Я должна отнести их домой.
        — Ты собираешься разбудить их, чтобы отвести домой, где они смогут лечь спать?
        — Они должны быть в своих постелях, — настаивала Джорджия.
        — Кажется, им достаточно комфортно, — подметил Мэтт.
        Посмотрев на своих мальчиков с прижавшимися к ним щенками, Джорджия не смогла не согласиться. Но это не успокоило ее.
        Они вернулись на кухню, где их разговор не помешал бы детям, и Мэтт сказал.
        — Ты, наверное, устала. Как ты до сих пор держишься?
        — Я ничего не делала весь день. Твой брат приготовил бургеры, а друзья снабдили остальной едой, Бритни занимала мальчиков, а все остальные по очереди играли с малышкой, — она посмотрела на него и улыбнулась. — На самом деле, я думаю, мы должны повторить это завтра.
        Смысл слов слишком поздно дошел до нее, и Джорджия сразу же попыталась отступить.
        — Я не это имела в виду... я имею в виду, не ожидала, что ты хочешь проводить все свое свободное время со мной и моими детьми.
        Мэтт покачал головой.
        — Когда ты поймешь, что мне нравится проводить время с тобой и детьми?
        — Я начинаю верить в это, — сказала она ему.
        — Может быть, это больше поможет, — решил Мэтт и поцеловал ее.
        Глава 12
        Мэтт гордился тем, что был терпеливым человеком. Когда понял, что хотел Джорджию, это произошло приблизительно через три минуты после их первой встречи, он признал, что, скорей всего, ей потребуется некоторое время, чтобы прийти к той же самой мысли. Также мужчина полагал, что не было никакого вреда в подталкивании Джорджии в нужном направлении.
        Он облокотился руками об выступ стола, тем самым заключив женщину в кольцо между ними, и коснулся ее губ мягко, медленно. Глаза Джорджии, затрепетав, закрылись. Мэтт обвел кончиком своего языка форму ее рта. Она выдохнула.
        По-видимому, ей не было нужно столько подталкивания, сколько он ожидал, потому что, когда прикоснулся к ее губам, они охотно раскрылись. Руки мужчины опустились к ее бедрам, а ладони Джорджии скользнули по его груди и обняли за шею.
        Мэтт углубил поцелуй, скользнув языком внутрь ее рта. Он не требовал ответа, но уговорил. Их языки танцевали вместе в чувственном ритме наступления и одновременно отступления, когда вся кровь прилила к его голове. Часть его чувствовала, будто бы он мог целовать ее часами, но другая часть хотела куда больше, чем просто поцелуи.
        Руки Мэтта поднялись к ее груди. Джорджия застонала и прижалась ближе. В его объятиях она была теплой и желающей, как он и хотел. Мэтт крепче обнял ее, плотнее притянув к себе. Он был тверд, как скала и боролся с желанием к ней, а Джорджия терлась об него, ее движения были так естественны и чувственны, что это чуть не подтолкнуло его к краю пропасти.
        Полный решимости восстановить контроль над ситуацией, Мэтт ослабил поцелуй и начал спускаться ниже. Он укусил ее за шею, и от этого Джорджия вздрогнула. Мэтт кончиком языка провел по ее ключице, прошелся по краю чашки кружевного лифчика. Ее кожа была такой мягкой, а груди столь совершенны и круглы, и когда он уткнулся носом в ложбинку между ними, то смог почувствовать ее сердцебиение.
        Мэтт коснулся большими пальцами ее сосков, и Джорджия снова вздрогнула. Но когда он потянулся к застежке ее лифчика, она оттолкнула его руку, покачав головой.
        Напомнив себе, что обещал быть терпеливым, Мэтт не стал сопротивляться. Вместо этого, обхватил ее лицо руками.
        — Чего ты боишься, Джорджия?
        — Я не уверена, — призналась она.
        — Я не собираюсь требовать больше, чем ты готова дать, — пообещал Мэтт.
        Ее улыбка была противоречивой.
        — Может быть, это то, чего я боюсь. Потому что есть довольно большое различие между тем, чего хочет мое тело и что говорит мой разум.
        Мэтт перестал ее целовать.
        — Это было бы неправильно для меня, чтобы просить тебя прислушаться к своему телу?
        — Поверь мне, мои гормоны без поддержки кричат достаточно громко.
        — По крайней мере, ты больше не пытаешься отрицать химию между нами.
        — Это было бы лицемерием, учитывая то, как я была прижата к тебе меньше минуты назад.
        — Мне понравилось, как ты прижалась ко мне, — заверил ее Мэтт. — На самом деле, не стесняйся прижиматься ко мне в любое время.
        Джорджия покачала головой.
        — Это было временное состояние беззаботности, вызванное перегрузкой гормонов после более чем года воздержания.
        — Это то, что ты думаешь об этом? — Мэтт боролся, чтобы удержать спокойный уровень голоса, а тон обычным. — Просто комбинация факторов, которые действительно не имели ничего общего с тобой и мной?
        Джорджия отвела взгляд.
        — Похоже, это самое разумное объяснение.
        — Тогда давай быть неразумными, — предложил Мэтт, и снова опустил голову, чтобы покусывать ее нижнюю губу.
        Его усилия были вознаграждены мягким стоном.
        — Я могу быть неразумной, — согласилась Джорджия.
        Что прозвучало как зеленый свет для Мэтта.
        Мужчина поглаживал ее плечи, руки, в то время как сам продолжал целовать. Глубоко. С жадностью. И Джорджия ответила с равной страстью.
        Его рука скользнула вниз в ее шорты, погрузившись в ее трусики. Джорджия ахнула, когда его пальцы пробрались сквозь мягкие кудри в поисках ее женственного центра. Мэтту пришлось сдержать стон, когда он нашел ее горячей и мокрой, и ох-какой-готовой.
        Мужчина скользнул пальцем глубоко внутрь нее и позволил большому пальцу опуститься на крошечный комочек ее самой чувствительной эрогенной зоны. Джорджия снова застонала, но не стала возражать, поскольку он медленно и неумолимо подводил ее все ближе и ближе к вершине удовольствия.
        Теперь Джорджия стала безумной, извиваясь и тяжело дыша. Мэтт был не очень согласен с тем, что гормоны сыграли свою роль в происходящем здесь, но понял, что это было нечто большее. И он хотел больше, чем горячий, бессмысленный секс. Ему хотелось близости. С первого же момента Мэтт почувствовал более глубокую связь с Джорджией, и будь он проклят, если бы позволил ей отвергнуть то, что было между ними, лишь как временное желание.
        Мужчина снова скользнул пальцем, затем двумя. Входил и выходил, все глубже и быстрее, пока его большой палец продолжал гладить ее суть. Мэтт почувствовал сжатие ее внутренних мышц вокруг своих пальцев в тот момент, когда зубы Джорджии погрузились в его нижнюю губу, неожиданный шок эротического удовольствия почти довел его до кульминации. Он сжал другую руку вокруг ее талии, держась за женщину, в то время как дрожь прошла по телу Джорджии.
        Она отпустила его губу и опустила голову на грудь. Прошло несколько минут, прежде чем Джорджия смогла хоть что-то сказать.
        — Ох. Мой. Вау.
        Мэтту удалось улыбнуться, хоть его собственное тело кричало о своем освобождении. И когда она потянулась к пуговице его шорт, кончиками пальцев поглаживая верх его болящей эрекции, потребовалось больше силы воли, чем он мог себе представить, чтобы остановить ее.
        И мужчина схватил ее за руки и прижал их.
        — Уже поздно. Ты должна вернуться домой.
        Джорджия, ошеломленная, просто уставилась на него.
        — Но разве ты не хочешь... закончить?
        — Чего я хочу, — сказал он ей, — так это увести тебя наверх, медленно снять одежду и провести несколько часов, трогая и целуя всю тебя, пока ты не начнешь умолять меня.
        Она сглотнула.
        — Так почему... ты прогоняешь меня?
        — За исключением того, что твои стоны удовольствия могут разбудить детей?
        Ее щечки порозовели.
        — Я думаю, что это хорошая причина.
        — Но главная причина, — продолжал Мэтт, — заключается в том, что я не собираюсь заниматься любовью с тобой, пока не узнаю, что это то, чего ты хочешь. Не потому, что тебе нужно выпустить пар, а потому, что ты хочешь меня.
        Джорджия отвела взгляд, но не раньше, чем он увидел, что ее глаза наполнились слезами. Проклиная себя, он взял ее за руку. И было не удивительно, что она отмахнулась от его прикосновения.
        — Я должна поблагодарить тебя за границу?
        Кроме того, что там была граница, он смог услышать обиду в ее голосе.
        — Это было не все для тебя, — сказал он, и это было правдой. — Прикосновение к тебе было для меня удовольствием.
        Но Джорджия отвернулась, доказав, что его слова не поколебали ее.
        — Мне нужно забрать детей домой.
        Мэтт сдержал вздох. В конце концов, это он напомнил ей, что становится поздно.
        — Ты возьми Пиппу, я принесу мальчиков.
        Джорджия открыла рот, будто бы в знак протеста, потому что даже сейчас она не хотела принимать помощь от кого-либо.
        — Если ты не хочешь сделать три рейса, — сказал он.
        — Спасибо тебе, я буду тебе признательна.
        За исключением того, что ее резкий тон и суженный взгляд противоречили словам.
        Джорджия накинула на плечо сумку с пеленками Пиппы и подняла переноску с ребенком, надежно закрепленным и довольно сопящим. Мэтту было немного неудобно нести близнецов, не разбудив их, но он справился.
        Мужчина сбросил ботинки у передней двери и отнес мальчиков наверх в их спальню, в то время как Джорджия переодевала Пиппу. Он проигнорировал пижамы, аккуратно сложенные у изножья каждой кровати, и аккуратно положил Куинна.
        Мэтт делал это раньше, прятал спящего ребенка в свою постель. И хотя воспоминания о его сыне, как правило, рвали его сердце, сегодня вечером, с маленьким мальчиком Джорджии, прижатым к его груди, он смог улыбнуться воспоминанию.
        Затем он положил Шейна на подушку и осторожно подоткнул одеяло вокруг него. Мэтт убрал прядь волос и импульсивно коснулся губами его лба.
        — Спокойной ночи, папа.
        Мэтт замер.
        Он всегда хотел быть отцом, и даже после того, как потерял Лиама, был уверен, что у него когда-нибудь появились бы другие дети. Но мужчина не понимал, насколько хотел быть отцом для детей Джорджии, пока не услышал, как слово «Папа» соскользнуло с губ Шейна. Он знал, что маленький мальчик крепко спит, и что последние слова он пробормотал подсознательно, но это знание не мешало им стрельнуть прямо в его сердце.
        Мэтт задержался, чтобы успокоиться, прежде чем вернулся к кровати Куинна, укрыл его одеялом и поцеловал в лоб. Он не был уверен, был ли рад этому или разочарован, когда этот близнец не пошевелился.
        Джорджия только что вышла из комнаты Пиппы, когда Мэтт вышел в холл. Она последовала за ним вниз по лестнице.
        — Спасибо, — формально сказала она. — За помощь с мальчиками и приглашение на обед.
        — Всегда, пожалуйста, — ответил мужчина.
        И поскольку он не смог удержаться, то поцеловал ее, мягко, но быстро.
        Джорджия сжала губы, но отсутствие ее ответа не смутило его. Потому что теперь он знал, без сомнений, она хотела его так же сильно, как и он ее.
        Теперь Мэтт просто должен ждать, пока она придет к тому же осознанию.

* * *
        Мэтт сводил Джорджию с ума.
        Через шесть дней после того, как Мэтт подарил ей близкий и личный взгляд на звезды и небеса, он действовал так, будто совершенно ничего из ряда вон выходящего не произошло. С другой стороны, возможно, вознесение женщин к высшей точки наслаждения на кухне не было необычным для него. Но для нее это было экстраординарным опытом, и невероятно расстраивающим.
        Джорджия не хотела оскорблять Мэтта, когда попыталась объяснить, что шипение между ними это основной физиологический ответ на их близость. Это имело смысл для нее, что более чем двенадцать месяцев воздержания в сочетании с послеродовыми гормонами вызвали бы интерес к сексуальному доктору. Но Мэтт возразил против ее рассуждений и постарался доказать, что она хотела не только секса, но секса именно с ним.
        И, черт возьми, Мэтт был прав. Потому что, когда Джорджия легла спать той ночью, ей не снился горячий и влажный секс с безымянным, безликим партнером, она мечтала о горячем и влажном сексе с Мэттом Гарретом. Проснувшись, жаждала его поцелуев и прикосновений, тосковала по удовлетворению, которое точно знала, что только он смог бы дать ей.
        С тех пор как Филипп скончался, Джорджия была в первую очередь мамой. Ей пришлось иметь дело с горем близнецов и с собственной беременностью. На самом деле она не скучала по сексу, и даже не думала об этом. Уже больше года казалось, что каждое женское желание в ее теле просто исчезло. А потом в соседний дом переехал Мэтт Гаррет.
        Нахождение рядом с ним возродило в ней всевозможные желания и потребности. Он заставил ее снова почувствовать себя женщиной. За исключением того, что прошло шесть дней. Ни одного поцелуя, ни одного прикосновения к ее коже, ничего.
        Не то чтобы Мэтт избегал ее. Фактически, Джорджия спотыкалась об него каждый раз, когда оборачивалась. Мужчина был заботливым и полезным, и продолжал проводить много свободного времени с мальчиками. Он даже взял на себя поездку в местный садовый центр и договорился о доставке песка, чтобы заполнить пустую коробку на заднем дворе ее матери. И был там с мальчишками, возя самосвалы, бульдозеры и цементные миксеры прямо рядом с песком.
        Да-а-а, Мэтт отлично проводил время с мальчиками и не сделал ни одного движения, чтобы коснуться или поцеловать ее в течение шести дней. Сначала она думала, что этот мужчина наказывал ее, потом начала задумываться, а не потерял ли он интерес, может быть, Мэтт решил, что Джорджия не стоила тех усилий. За исключением того, что она ловила его взгляды на себе, и сильный жар в его глазах определенно не телеграфировал незаинтересованность.
        Выйдя на улицу, она позвала мальчиков.
        — Куинн, Шейн! Обед готов.
        Мальчики вскочили, вытерев свои руки в песке о шорты, прежде чем помчались к дому. Мэтт не спеша последовал за ними. Пока мальчики заходили в дом, чтобы умыться, Джорджия ждала своего соседа.
        — Пообедаешь с нами, я сделала целую кастрюлю чили.
        — Спасибо, но есть некоторые вещи, которые я должен сделать.
        Джорджия шагнула перед ним, блокируя ему путь.
        — Ты долго будешь злиться на меня?
        — Я не злюсь на тебя, — сказал ей Мэтт.
        — Тогда почему ты ни разу не поцеловал меня за шесть дней?
        Уголок его рта слегка приподнялся.
        — Ты считала дни?
        Она подняла подбородок, равнодушно встретив его взгляд.
        — Ты передумал, что хочешь меня?
        В его глазах уже читался ответ, даже, прежде чем Мэтт заговорил. Блеск веселья в его взгляде сразу же сменился желанием, таким горячим, голодным и необузданным.
        — Нет, — медленно сказал Мэтт. — Я не передумал.
        — Тогда почему ты не целуешь меня?
        — Потому что боюсь, что, если начну, то не смогу остановиться.
        Джорджия сглотнула.
        — Может быть, я не хочу, чтобы ты останавливался.
        Мэтт сделал шаг назад.
        — Дай мне знать, когда ты сможешь повторить это заявление без «может быть».
        — Прости, — со вздохом сказала Джорджия. — Я не играю в недотрогу. По крайней мере, не нарочно.
        Его улыбка была кривой.
        — Я знаю.
        И потом Мэтт быстро поцеловал ее в губы.
        Поцелуй был слишком легким, и он ушел прежде, чем Джорджия успела это понять. Но ее тело, несомненно, отреагировало и от этого все нервные окончания от головы до кончиков пальцев пронзило током.
        Если бы она подумала об этом, то, возможно, заволновалась бы, что ее реакция на случайный контакт слишком велика. Но в тот момент Джорджия могла думать только о том, что ей нужно гораздо больше. Чего она действительно хотела, так это, чтобы Мэтт поцеловал ее, прикоснулся к ней и никогда не останавливался.
        Но она была не готова произнести эти слова вслух. А даже если и была, то было уже слишком поздно.
        Мэтт ушел.

* * *
        Несколько дней спустя, Джорджия решила вознаградить себя за то, что закончила свои отчеты, перед поездкой в парк. Поскольку мальчики в основном вели себя хорошо, и позволили ей сосредоточиться на работе, она решила взять их с собой. Только когда они добрались до парка, и Джорджия увидела Мэтта в дальней части поля, то вспомнила, что его команда «Гаррет Гаторс» тренировалась сегодня.
        Мальчики играли, и Шейн больше не был обременен перевязочным материалом, который был снят накануне, она положила Пиппу на одеяло, расстеленное на траве. Ее дочь совсем недавно научилась переворачиваться с живота на спину и наоборот, и с удовольствием провела много времени, практикуя свой новый навык. Хоть Джорджия гордилась своей дочерью, но все же была немного насторожена. Повышенная мобильность Пиппы требовала еще большего внимания, потому что Джорджия знала, что, если отвернется на минутку, ребенок мог бы скрыться из виду. Однако, на данный момент, малышка, казалась, была довольна тем, что просто переворачивалась туда-сюда.
        — Берегись!
        Джорджия развернулась и увидела, как мяч поднялся высоко в воздух над бейсбольным полем. Инстинктивно она сложила ладони и схватила мяч, прежде чем упала рядом с ребенком. С поля раздались аплодисменты, когда она бросила мяч обратно в ловушку.
        — Подписать ее! — кто-то крикнул с поля.
        Джорджия проигнорировала комментарий и повернулась к Пиппе, которая в малейший момент ее невнимательности покатилась до края одеяла. С фальшивым предостережением она подняла ребенка и снова положила его на середину одеяла.
        — Миссис Рид?
        Женщина подняла голову и увидела, что Бритни потянулась к ней. Джорджия улыбнулась девочке.
        — Еще одна тренировка для участия в турнире четвертого июля?
        — Да, — с полным отсутствием энтузиазма ответила девушка. — И я до сих пор полный провал. К сожалению, существуют строгие правила о количестве мужчин и женщин, которых можно иметь в каждой команде, а в команде дяди Мэтта нужно другое женское тело на поле.
        Джорджия сказала ей.
        — Я уверена, ты справишься.
        Бритни покачала головой.
        — После полдюжины тренировок, это только мой инстинкт, чтобы уйти с пути, когда мяч летит ко мне. Я не сделала ни одного удара и ни одного шага мимо насыпи питчера.
        — Почему ты говоришь мне это?
        — Потому что, когда мяч полетел к тебе, ты, даже не задумываясь, просто протянула руку и схватила его.
        — Материнский инстинкт, — пояснила Джорджия. — Я защищала ребенка.
        — Все-таки это доказывает, что ты гораздо лучше для команды, чем я, — сказала ей Бритни.
        — Мэтт спросил меня, хочу ли я играть, но... — она указала на мальчиков на горке и Пиппу на одеяле под деревом. — Я не могу сидеть на трибунах и ожидать, что они останутся.
        — Я была бы счастлива, провести время с детьми, если бы ты заняла мое место на второй базе. Нет, я была бы в восторге, — поправила девушка.
        Тем не менее, Джорджия заколебалась.
        — Я давно не играла в бейсбол.
        — Попробуй сейчас, — предложив ей руку, призвала Бритни.

* * *
        И вот так Джорджия оказалась на второй базе «Гаррет Гаторс» на 4 июля.
        Местный спортивный комплекс превратился в карнавал для праздника, включавший в себя семейную развлекательную зону с огромной ямой с мячиками, двадцатифутовую[3 - 6 метров]  надувную горку, кукольный театр, аква-грим и воздушные шары для маленьких детей. Для больших детей была промежуточная зона с захватывающими аттракционами и азартными играми. И поскольку у всех присутствовавших был зверский аппетит, поставщики продуктов предлагали все, начиная с хот-догов, попкорна и мороженого и заканчивая варениками, шницелями и суши. Но одним из самых крупных розыгрышей дня стал шестой ежегодный совместный турнир по софтболу для больных детей в больницах.
        Лучшая подруга Бритни - Нина, предложила помочь с детьми, но Джорджия все еще немного беспокоилась о том, что девочкам будет тяжело провести весь день с близнецами и Пиппой. И чувствовала себя более чем немного виноватой в том, что не смогла провести день со своей семьей. Но близнецы были счастливы побродить с подростками, которые катали Пиппу в коляске, оставив Джорджию играть в мяч.
        В турнире участвовало по два дивизиона из трех команд, поэтому каждая команда играла в своем дивизионе с пятью таймами против всех остальных, чтобы определить турнирную таблицу. Затем две команды, занявшие первые места, играли за трофей чемпионата.
        Джорджия кормила Пиппу между играми и следила за тем, чтобы у девочек было достаточно денег, чтобы содержать близнецов и снабжать их закусками. В конце первого раунда было объявлено, что «Гаррет Гаторс» будет сражаться с «Саливан Свингер» за аппаратуру.
        — Реванш прошлогоднего финала, — сказала Эшли Туркот, предупредив Джорджию, что тогда игра закончилась не в пользу «Гаторс».
        — Что случилось? — спросила она.
        — Тайлер Саливан запустил соло домой, пробежав по правому забору поля, чтобы выиграть его у Свингеров в нижней части девятого.
        — Таю повезло с этим, — проворчал Люк.
        — И в течение нескольких месяцев после этого, пересказывал историю любой женщине, которая готова была слушать, — вмешался Джек.
        — В этом году у нас лучшая команда, — уверенно сказал Мэтт.
        — Как и у них, — заметила Карен, секретарша Люка и их правозащитник. — Они закончили с лучшим дифференциалом бега, так что они снова хозяева.
        — Тогда давайте готовиться к удару, — предложил Мэтт.

* * *
        Мэтт всегда любил бейсбол. Хардбол или софтбол, мельница или крикет, это была забавная игра. И хотя ежегодный благотворительный турнир не имел такой же интенсивности, как чемпионат штата в средней школе, но между «Гаторс» и «Свингерс» определенно было соперничество, и Мэтт действительно хотел расплаты.
        Игра в этом году, как и в предыдущем, была тесным соперничеством. Если «Гаторс» поднимались на пару, работая в верхней части тайма, то «Свингерс» догоняли, когда они сталкивались в нижней части. И так же, как и в прошлом году, игра была на линии в нижней части девятой, когда Тайлер Саливан подошел к пластине с двумя выходами. Но на этот раз он не нуждался в большом хите. С его невесткой на третьей базе, он нуждался только в одном, чтобы забить ей и связать игру.
        В центре поля Мэтт надел свою бейсбольную кепку ниже и сосредоточил свое внимание на базе. Тайлер взял большой мах в первом уклоне, фола против него назад и вне игры. Когда второй уклон оторвался от его бейсбольной биты, Мэтт немедленно дал трещину ей так, что это вступило в контакт прямо в сладком месте.
        Пробормотав проклятие под нос, он смотрел, как мяч летит... прямо в Джорджию. Словно в замедленном темпе, она подняла перчатку, и шар исчез в ней.
        Судья поднял свой закрытый кулак, что сигнализировало об окончании игры, Тайлер с отвращением бросил биту. Зрители сошли с ума. Мэтт остановился, ошеломленный.
        Джорджи едва успела отбросить мяч назад к кургану питчера, прежде чем она поднялась с колен и покачнулась. Джек, со своей позиции шорт-стоп, добрался до нее первым, и, когда он, наконец, опустил ноги на землю, то поцеловал ее прямо в губы. Люк, который был на первой, был следующим в очереди. Следуя примеру брата, он громко поцеловал ее.
        Адам Уэббер проявил чуть больше сдержанности. После поздравления, он сказал.
        — Я просто рад, что мяч не попал в третий. Я имею в виду, мне нравятся все эти парни, и я не против, чтобы они похлопали меня по заднице, но я рисую линии при поцелуях.
        — Я тоже тебя целовал, — сказал ему Джек.
        Вокруг мелькали быстрые поздравления, а потом «Гаторс» выстроились на после-игровое рукопожатие со «Свингерс».
        После того, как трофеи были розданы, и толпа начала разбегаться, Мэтт увидел, как Тайлер Саливан приблизился к Джорджии, чтобы спросить.
        — Так что вы делаете в следующий четверг?
        Женщина только усмехнулась.
        — У меня нет никаких планов на будущее.
        — Так ты не в постоянном составе «Гаторс»? — надавил он.
        — Отвали, Саливан, — зарычал Мэтт.
        Тайлер только усмехнулся.
        — Не вини парня за попытку.
        — Ты пытаешься украсть моего второго бейсмена или поймать мою женщину?
        Джорджия, казалось, вздрогнула от вопроса, как и Тайлер.
        — Твою женщину? — переспросила она.
        Тайлер, почувствовав, что фейерверк может начаться раньше запланированного срока, поднял руки в знак капитуляции и отступил. Мэтт обнял Джорджию за талию.
        — Любая женщина, которая может поймать линейную передачу в финале в нижней части девятого и три-четыре пластины - это моя женщина.
        — Мяч попал прямо в мою перчатку и его довольно сложно выбить, когда твоя собственная команда подает тебе.
        — Кэму удалось это сделать, — сказал Люк. — Сегодня дважды.
        — Это была грязная подачка, — в свою защиту указал Кэм. — Они не учитывают третий удар в реальном бейсболе.
        Десятилетняя Мэдди, которая была их девочкой бейсбольной биты, похлопала его по плечу.
        — Папа, ты для меня по-прежнему герой.
        Он поцеловал ее в макушку.
        — Это все, что имеет для меня значение, — затем он обвил рукой плечи жены. — Это, и выигрыш, когда я вернусь домой.
        Эшли покачала головой, но улыбнулась, когда они повернулись, чтобы уйти.
        — Говоря о выигрыше, — сказала Карен, подмигивая Джорджии. — Я должна признать, что мне любопытно. Теперь, когда ты поцеловалась со всеми тремя братьями Гаррет, кого бы ты выбрала самым лучшим?
        Щеки Джорджии покраснели, но она легко ответила.
        — Я не та девушка, которая рассказывает о поцелуях.
        — По крайней мере, скажи мне, их репутация оправдана?
        Она улыбнулась.
        — Абсолютно.
        Глава 13
        К счастью, прежде чем на Джорджию получилось нажать для получения более подробной информации, Куинн и Шейн выбежали на поле. Женщина нагнулась, чтобы обнять их и поцеловать. Какой бы потной, грязной и измученной она ни была, но просто обнять своих мальчиков было уже достаточно для того, чтобы Джорджия забыла обо всем остальном.
        — Ты была потрясающей, мамочка! — голос Шейна был наполнен восхищением, и ее сердце наполнилось гордостью.
        — Лучше, чем «Янки»! — заявил Куинн, потому что это было, несомненно, самой высокой оценкой, которую он смог придумать.
        — Выступление, которое, безусловно, заслуживает мороженое, — отметил Мэтт.
        — Мороженое? — с надеждой переспросил Куинн.
        — Ну, вы не думаете, что мама заслуживает награды после такой потрясающей игры?
        Шейн кивнул.
        — Я тоже.
        Мэтт усмехнулся.
        — Уверен. Мороженое для всех. Иди, скажи Бритни и Нине, что они тоже приглашены.
        Джорджия сдержала стон, когда близнецы снова убежали.
        — Вы тоже, — сказал Мэтт своим братьям. — Если хотите присоединиться к нам.
        Но Джек с сожалением покачал головой.
        — У меня есть огромный файл, который надо просмотреть до начала судебного разбирательства в понедельник.
        — И мне только что позвонила Пегги Морган, попросив меня взглянуть на «боксера-левшу».
        — У нее до сих пор есть эта старая кошка?
        — Ага, но ненадолго, — сказал Люк. Затем, повернулся к Джорджии. — Заставь его брызнуть двойную ложечку. Ты более чем заслужила это сегодня.
        — Я думаю, что будем только ты и я, — сказал Мэтт Джорджии, когда его братья ушли.
        — А ещё два подростка, два дошкольника и ребенок, — добавила она. А потом, с надеждой спросила. — Или ты мог бы позволить мне тоже отпроситься.
        — Ты не хочешь мороженого?
        — Прямо сейчас, я просто хочу вернуться домой, смыть весь пот и пыль с моего тела и залезть в постель.
        — Это звучит даже лучше, чем мороженое, — сказал мужчина.
        — Одна, — подчеркнула Джорджия.
        Его улыбка даже не дрогнула.
        — Врач знает все мышцы человеческого тела. Я был бы рад помочь тебе разобраться с некоторыми из них.
        — Заманчивая мысль, но думаю - я пасс, — и бросила ему бейсбольную перчатку, которую одолжила.
        Мэтт поймал ее у груди, и сделал шаг ближе.
        — Это? — хотел он знать. — Заманчивая мысль?
        — Если ты спрашиваешь, думала ли я о твоих руках на моем теле, то да.
        Его глаза потемнели.
        — Я должен был догадаться, что ты сделаешь это признание в то время и в том месте, где я не смогу ничего с этим поделать, — проворчал Мэтт.
        Джорджия ласково улыбнулась ему.
        — Это казалось самым безопасным.
        Мужчина подошел еще ближе.
        — Хочешь увидеть фейерверк сегодня вечером?
        Джорджия приподняла бровь, а он усмехнулся.
        — Это не какой-то секретный код, — заверил ее Мэтт. — Город снова накроет сказочный фейерверк после наступления темноты. Я уверен, мальчикам это понравится.
        — Наверное, так и будет, — согласилась она. — Но я не знаю, как быть с Пиппой.
        — Бритни могла бы присмотреть за малышкой и щенками у меня дома.
        — Она весь день присматривает за моими детьми.
        — Она должна мне, за то, что покинула команду.
        — Мне казалось, ты сказал, что должен ей «спасибо» за это, — напомнила ему Джорджия.
        — Завтра я ее поблагодарю, — пообещал Мэтт. — После того, как она присмотрит за детьми сегодня.

* * *
        Конечно, Джорджия не разочаровала своих мальчиков, не поехав за мороженым, поэтому они все сели в ее фургон и поехали к Уолтону. К сожалению, очередь была длинной, и она подозревала, что у каждого, кто был на игре, появилась такая же идея, как и у Мэтта. Но все же они, наконец-то, подошли к кассе, и сделали свои заказы: пломбир с зефиром - для Бритни, сливочную помадку с орехами - для Нины, шоколадное печенье и детский рожок - для Куинна, снова инопланетное вторжение - для Шейна, было очевидно, что у него появился новый фаворит, лимонно-лаймовый сорбет - для Джорджии, и огромный банановый сплит - для Мэтта.
        К тому времени как они наелись и отправились обратно домой, мальчики едва держали свои глаза открытыми, и Джорджия понимала, что они ждали шоу фейерверков. На самом деле, и у нее были сомнения в том, смогла ли она выдержать еще чуть-чуть, но, тем не менее, была в долгу перед Мэттом, так что пришлось ей сделать усилие.
        В то время как он пошел домой, чтобы принять душ и переодеться, она повела мальчиков в ванную и наполнила ванну. Когда они были чистыми и сухими, она приказала им достать свою пижаму и почистить зубы, а сама пошла в душ. К тому времени, как женщина закончила, Пиппа снова проголодалась, поэтому Джорджия послала мальчиков вниз к Бритни и Нине, пока кормила ребенка, обещая им историю, когда она закончит.

* * *
        Вернувшись, Мэтт обнаружил близнецов с подростками, ждущих свою маму, чтобы прочитать им сказку на ночь. Когда он предположил, что смог сделать это, ребята настороженно переглянулись.
        — Мама рассказывает лучшие истории, — сказал ему Шейн.
        — Но ты можешь почитать нам сейчас, — сказал Куинн и протянул ему книгу, которую выбрал. — Потому что мама занята Пиппой.
        — Хорошо, — согласился Мэтт, открыв книгу.
        — Наверху, — сказал ему Шейн.
        — Это не сказка на ночь, мы же не в постели, — пояснил Куинн.
        — Я так не думаю, — сказал Мэтт и последовал за ними до их комнаты.
        Когда мальчики разместились на кровати вместе с Мэттом, зажатым между ними на постели Шейна, потому что, видимо, они менялись, и была его очередь, он снова открыл книгу. Это был рассказ о смешном, пушистом монстре, и мальчики хихикали вслух в разных частях, иногда даже, прежде чем Мэтт успевал прочитать слова на странице, так что мужчина понял, это была история, которую они слышали уже несколько раз. К тому времени как он добрался до последней страницы, оба мальчики прижались поближе и изо всех сил пытались бодрствовать.
        Когда мужчина закрыл книгу, Шейн наклонил голову назад, чтобы посмотреть на него.
        — Может быть, ты мог бы быть нашим новым папой.
        В голосе мальчика звучала такая надежда, которая была даже больше, чем значение самих слов, от которых сжалось сердце Мэтта. И он больше всего хотел согласиться с предложением маленького мальчика. Но было бы неразумно играть на надеждах Шейна, или же на его собственных, пока Мэтт не узнал бы, что Джорджия тоже поддерживала эту идею.
        — Если бы ты был нашим папой, тогда я и Шейн могли заботиться о Финнигане и Фредерике все время, — сказал Куинн.
        Мэтт откашлялся, прежде чем снова смог заговорить.
        — Тут определенно стоит подумать.
        — Но ты должен жениться на маме, чтобы стать нашим папой, — продолжил Куинн.
        Мэтт был слегка удивлен и невероятно трепетно отнесся к такому аргументу.
        — И как? Это сработает?
        Оба мальчика кивнули.
        — Ты любишь ее, не так ли? — спросил Шейн.
        — Да, я люблю ее, — признался Мэтт, борясь с улыбкой, которая начала появляться на его губах. — И вас я люблю тоже.
        — Это хорошо, потому что ты нам тоже нравишься.

* * *
        Джорджия остановилась у двери спальни близнецов. Она не собиралась подслушивать, и даже не знала, что Мэтт вернулся, пока не услышала его голос в коридоре. Женщина почти не слышала их разговора, но создалось впечатление, что у них была встреча общества взаимного восхищения.
        Но когда Куинн сказал: «Это хорошо, потому что ты нам тоже нравишься» она увидела, что Шейн покачал головой. И ее сердце разбилось, когда застенчивый сын посмотрел на него и сказал: «Я люблю тебя, доктор Мэтт».
        Женщина переживала, что совершила огромную ошибку, позволив себе сблизиться с Мэттом, но больше всего беспокоилась о близнецах. Как она и подозревала, ее мальчики уже отдали ему свое хрупкое и доверчивое сердце. Джорджия застыла в дверях, в ожидании, что же Мэтт ответит на искреннее признание ее сына.
        Мэтт поднял руку и нежно взъерошил волосы Шейна.
        — Я тоже вас люблю, — сказал он, а его голос был хриплым от волнения.
        И сердце Джорджии из груди упало прямо на пол к его ногам.
        За последнюю пару месяцев ей казалось, что она была хорошо знакома с Мэттом Гарретом. Женщина знала, что он преданный хирург, который заботится о своих пациентах, брат, имеющий тесные связи со своими братьями и сестрами, сосед, всегда готовый протянуть руку помощи, и человек, который заставлял ее сердце чаще биться, когда был рядом. Он хорошо относился к детям и был добр к животным, и он целовал ее так, как будто завтра не существовало. Мэтт был умным, сексуальным и чересчур обаятельным. Но также был стойким, надежным и заслуживающим доверия.
        Джорджия прижала руку к своему быстро бьющемуся сердцу и молилась, что не ошиблась в этом. Потому что решила, наконец, доказать, что доверяла ему, своим телом и сердцем.
        Но сначала должна была уложить своих детей спать.
        Очевидно, Мэтт думал о том же, потому что сказал.
        — Теперь давайте вас обоих уложим в свои постели, прежде чем ваша мама войдет, чтобы проверить вас.
        Куинн выбрался из постели своего брата и пошел к себе, подтянул простыни под подбородок и крепко закрыл глаза.
        — Посмотрите на это, — сказала Джорджия, входя в комнату. — Два моих красивых мальчика в своих пижамах и почистили зубы, свернулись калачиком и готовы засыпать.
        Глаза Куинна распахнулись, и он обменялся виноватым взглядом с Шейном.
        — Вы же почистили зубы, не так ли?
        Конечно, она знала, что они не почистили, потому что проверила их щетки, проходя мимо ванной, и обнаружила, что те были сухими.
        — Мы забыли, — признался Шейн.
        — Тогда вам лучше пойти и сделать это сейчас, — посоветовала она.
        — Но я уже в постели, и я очень устал, — запротестовал Куинн.
        — Тогда хот-доги, сладкая вата и мороженое на ваших зубах будут вкусным праздником для монстров кариеса, которые приходят, когда ты спишь.
        Джорджия сдержала улыбку, когда мальчики вылезли из постели и понеслись в ванную.
        В то время как они чистили зубы, она пересекла комнату и, подойдя к Мэтту, поцеловала его в щеку.
        — Спасибо.
        — За что?
        — Ты был таким прекрасным с мальчиками.
        — Они отличные ребята, — сказал Мэтт с такой легкостью, которая уверила ее, что именно это он имел в виду.
        — Я так же думаю, — согласилась Джорджия, а потом улыбнулась. — Большую часть времени, во всяком случае.
        Мальчики забежали обратно в комнату, останавливаясь перед Джорджией, и открыли рты для ритуального осмотра, чтобы убедиться, что ничего не осталось для перекуса монстрам кариеса.
        — Выглядит хорошо, — одобрительно сказала женщина.
        Затем были объятия и поцелуи, и Джорджия снова уложила их в постель. Мэтт взглянул на часы, прежде чем последовать за ней в зал, и она знала, что он очень хотел вернуться в парк. Но когда они спустились вниз по лестнице в пустую гостиную, мужчина нахмурился.
        — Куда ушли Бритни и Нина?
        — Я отправила их домой.
        Джорджия надеялась, что казалась более уверенной, чем чувствовала себя, потому что теперь, когда они были действительно одни, ее желудок скрутился в узел, и она не думала, что тот когда-нибудь распутается.
        — Я думал, мы вернемся в парк, чтобы увидеть фейерверк.
        — Я изменила свое решение.
        — У меня есть право голоса?
        Женщина покачала головой.
        — Нет, но у тебя есть выбор.
        — Какой выбор? — спросил Мэтт.
        Джорджия подняла руки, чтобы положить их на плечи Мэтту.
        — Ты можешь вернуться в парк на фейерверк, — ее пальцы сцепились за затылком, и притянули его к себе, — или мы можем сделать здесь наш собственный.
        И затем она поцеловала его.

* * *
        К его чести, Мэтту не пришлось долго улавливать изменения в планах. В сердце удивление уступило соблазнению. Мужчина не ответил на ее поцелуй так сильно, как хотел этого, но она впустила его, потому что никогда не знала никого, кто целовался бы так, как Мэтт Гаррет, с единственной целью и сосредоточенностью.
        Его губы были твердыми и властными, уверенными и соблазнительными. Язык Мэтта скользнул между ее губ, и погладил небо. Мурашки предвкушения затанцевали на коже Джорджии, желание прокатилось по ее венам. Она хотела этого, хотела его даже больше, чем сама осознавала. И как великолепно это было, целоваться с Мэттом Гарретом, но все же женщина хотела большего. Она скользнула руками по его груди и смогла почувствовать биение его сердца под ее ладонями, сильное и стабильное. Как и сам Мэтт.
        Джорджия хотела прикоснуться к нему, почувствовать тепло его тела под своими руками. Устремившись к своей цели, женщина начала выдергивать его рубашку из штанов, и почти захныкала в знак протеста, когда он своими руками поймал ее запястья и прижал к бокам.
        Джорджия отпустила его губы и посмотрела на него, ее взгляд был твердым и уверенным.
        — Я хочу тебя, Мэтт. Сейчас. Сегодня ночью.
        Его глаза потемнели, как она подозревала от удовольствия и желания, но совсем не волновалась. Он мог быть столь же самодовольным и самоуверенным, столько, сколько был бы с ней.
        — Не сомневаешься?
        Она покачала головой.
        — Никаких сомнений.
        Его губы снова запорхали по ее губам, мучительно близко и в то же время так далеко.
        — Ты собираешься разрешить мне снять с себя всю одежду, а затем прикасаться к тебе и целовать тебя, пока ты не будешь умолять меня?
        Джорджия удивилась тому, как так быстро потеряла контроль над ситуацией. Она намеревалась соблазнить его, а с помощью нескольких хорошо подобранных слов, сказанных низким, сексуальным голосом, Мэтт практически довел ее до грани. Ей было интересно, что же будет, когда он, наконец, коснется ее и заставит отчаянно нуждаться в его прикосновениях. Но прежде чем это случится, она должна была прояснить одну вещь.
        — Я не прошу.
        Мужчина ухмыльнулся.
        — Это мы еще посмотрим.
        Мэтт снова захватил ее рот, целуя так глубоко и тщательно, что она захотела умолять его не останавливаться. Он, наконец, отпустил запястья Джорджии, скользнув пальцами по всей длине рук на ее плечи, к ключице. Кожа женщины горела везде, где Мэтт прикасался, а тело тосковало там, где он этого не делал. Мужчина проследил V-образный вырез ее блузки, и тем самым поднял мурашки по ее телу. Затем его большие пальцы коснулись ее сосков, и Джорджия застонала, когда острые стрелы удовольствия выстрелили в сердцевину женщины.
        Испугавшись, Мэтт сразу же убрал руки.
        — Я сделал тебе больно?
        — Нет, — Джорджия покачала головой, ухватилась за запястья и вернула его руки к себе на грудь. — Я люблю чувствовать твои руки на мне.
        — Хорошо. Потому что я хочу прикоснуться к тебе. Я хочу изучить каждый дюйм твоей атласной кожи, каждый изгиб изящного тела.
        Пока Мэтт говорил, его руки двигались по ней, с плеч на грудь, от груди к бедрам, тем самым заставляя ее вздрагивать.
        — Ты планируешь делать все это в моей гостиной? — спросила Джорджия.
        — Думаю, комната с дверью будет лучшим вариантом.
        — Наверх, — сказала женщина.
        — Я знаю, — ответил Мэтт, и подхватил ее на руки.
        Мужчина знал, потому что уже относил ее в постель. В то время она была практически в коматозном состоянии, и не могла оценить, что у нее был сильный и красивый мужчина. Джорджия определенно оценила это сегодня вечером.
        И, несмотря на то, что сказала ему, что никогда не хотела, чтобы мужчина поднимал ее на руки, не смогла отрицать, что было что-то невероятно романтичное в том, что ее удерживали напротив твердого мужского торса с сильными руками, обернутыми вокруг нее.
        Мэтт поставил Джорджию на ноги только в комнате, потом повернулся и закрыл дверь с мягким щелчком. Затем подождал, словно давая ей последний шанс передумать. Но женщина взяла его за руку и повела к кровати.
        Ее сердце колотилось, а колени дрожали, не потому что боялась, а потому, что никогда никого не хотела так сильно, как этого человека. Мэтт аккуратно положил Джорджию на кровать и склонился над ней. Затем снова поцеловал ее, и она вздохнула в блаженном удовольствии.
        Джорджия не знала, что Мэтт расстегнул пуговицы на ее рубашке, пока он не отодвинул ткань с плеч и вниз по рукам. Затем опустил голову, чтобы поцеловать ложбинку между грудей, прежде чем расстегнул ее бюстгальтер и раздвинул кружевные чашки. Женщина напряглась, потому что ее грудь была чувствительна из-за кормления Пиппы, и почти потерялась в нем, когда он коснулся своим языком ее соска.
        Мэтт продолжил смотреть на ее груди, поочередно облизывая, целуя и посасывая, пока Джорджия не стала умолять его. А затем рот мужчины опустился ниже, целуя изгиб живота, и еще ниже. Она напряглась, ее руки вцепились в одеяло, когда Мэтт снял с нее джинсы.
        Его пальцы скользнули по мягкой коже ее бедер, уговаривая их раскрыться. Тогда его язык последовал тем же путем к вершине, и с первым касанием его языка к ее центру, Джорджия разлетелась вдребезги.
        — Мэтт.
        Его имя было одновременно и хныканьем, и мольбой, но даже она не знала, умоляла ли его остановиться или нет.
        Мужчина не изменил курс. Губы, язык и зубы продолжали дразнить и мучить ее, поднимая все выше и выше, подводя все ближе к другой вершине удовольствия. Джорджия прикусила губы, чтобы не плакать. Она не думала, что это возможно, но почему-то второй оргазм был еще более взрывоопасным, чем первый.
        — Сейчас. Пожалуйста, сейчас.
        Мэтт сделал достаточно долгую паузу, чтобы позаботиться о защите, а ее тело все еще пульсировало от толчков. Но когда он, наконец, навис над ней и вошел в нее, женщина закричала, когда очередная волна наслаждения обрушилась на нее. Джорджия не думала, что это было возможно, ей казалось, что у нее не осталось сил, но Мэтт доказал, что она ошиблась. Ее тело нашло свой ритм в сочетании с его, Джорджия была наполнена новыми ощущениями и невообразимым удовольствием.
        Она выгнулась под ним, подняв ноги, чтобы закинуть их ему на бедра для более глубокого проникновения. Его стон смешался с ее, и он начал двигаться быстрее, сильнее и глубже. Пальцы Джорджии вцепились в его плечи, короткие ногти впились в его тело, когда ее тело снова напряглось.
        На этот раз он поплыл с ней на одной волне, пик за пиком, пока, наконец, не дернулся в ней.

* * *
        Мэтт мечтал о Джорджии, горячей и обнаженной и кричащей его имя. Какими же яркими были эти мечты, они побледнели в сравнении с реальной женщиной в его руках. Занятие любовью с ней превзошло все его ожидания. Она была страстной и игривой, и в результате получилось невероятно захватывающе и неожиданно весело.
        Но лучше всего было то, что даже после того, как его тело было насыщено, Мэтт все еще хотел быть с ней. Он не был горд признавать это, но у него было несколько интрижек, после чего не мог дождаться, чтобы одеться и вернуться домой. И мужчина, наконец, понял, что была разница между бессмысленным сексом и истинной близостью. Оба служили цели, по крайней мере, для удовлетворения основных физиологических потребностей, но он быстро начинал скучать от притяжения без привязанности. К счастью, с Джорджией было много и того, и другого.
        Когда ему, наконец, удалось отдышаться, Мэтт приподнялся на локтях и не смог удержаться от поддразнивания.
        — Ты умоляла.
        Джорджия пожала плечами, обнажив одно из них.
        — Это так важно для тебя.
        — О, да? — он прикоснулся кончиком пальца к ее плечу, проследив путь вниз под простыню, к вершине ее груди. — Это единственная причина?
        — Это и тот факт, что, — у Джорджии перехватило дыхание, когда Мэтт мягко потянул ее за сосок, — ты заставил мое тело ослабеть и голову кружиться…
        Мэтт нахмурился, изобразив озабоченность, поскольку обратил свое внимание на другую грудь.
        — Звучит как серьезное заболевание. Возможно, вам следует обратиться к врачу.
        Джорджия улыбнулась.
        — Ты действительно хочешь, чтобы я позволил тебе поиграть со мной в доктора, не так ли?
        — Меня не волнует, как ты назовешь это, — Мэтт заменил свою руку губами, нежно облизывая и покусывая, пока Джорджия не начала корчиться и задыхаться, — так долго, как ты позволишь мне играть.
        — Я не могу думать… о… срочных… возражениях.
        Его рука скользнула по мягкому изгибу ее живота к центру ее женственности. И Мэтт с удовлетворением улыбнулся, когда дыхание Джорджии вырвалось из легких, и ее глаза блаженно закрылись.
        — На самом деле… я не могу думать… вообще.
        — Мне нравится, когда ты не думаешь, — сказал ей Мэтт.
        Джорджия прикусила нижнюю губу.
        — Часть меня задается вопросом, не следует ли оскорбиться на это замечание.
        — А другая часть? — подтолкнул мужчина.
        — Все остальные части слишком возбуждены, чтобы беспокоиться.
        — Ты опять будешь умолять?
        — Заставь меня, — бросила она вызов.
        И так как он никогда не мог бы противостоять этому вызову, то Мэтт сделал это.
        Глава 14
        Джорджия знала, что Мэтт будет хорошим любовником. Он был слишком внимательным и осмотрительным в каждом аспекте своей жизни, иначе не могло быть и в спальне. У нее не было опыта для сравнения. Женщина ни с кем не была, кроме Филиппа, и она не знала, было ли это признание ее потенциальным любовником.
        Она не знала, чего ожидал Мэтт, когда повел женщину к кровати. Без шуток, у человека действительно была репутация. Он встречался со многими женщинами, вероятно, спал с большим количеством женщин - женщин, которые, были более искушенными и опытными, чем она. И женщины, чьи тела не были свидетелями того, что у них было три ребенка.
        Джорджия бы не променяла ни одного из своих детей ни на что на свете, но это не остановило ее желать, по крайней мере в данный момент, чтобы бедра были чуть менее округлыми, а кожа на животе более подтянутой. Но у Мэтта, казалось, не было никаких проблем с ее телом в течение двух раундов интенсивных занятий любовью. Что объясняло, почему она была так истощена - три игры в бейсбол, сопровождаемые энергичными действиями в спальне, изнурили бы любого.
        Джорджия потянулась на кровати, пытаясь ослабить напряжение в мышцах. Перевернувшись лицом к другой стороне кровати, она с удивлением обнаружила, что та пуста.
        Очевидно, Мэтт решил отправиться домой, и она разочарованно вздохнула, но поняла, что было это к лучшему. Они действительно не слишком много говорили, прежде чем упали на кровать, так что, наверное, было правильнее для них обоих взять некоторое время, чтобы все обдумать и восстановить границы. Потому что не было совершенно никаких границ, когда она была обнаженной в его объятиях.
        После быстрого похода в ванную женщина заметила, что из закрытого дверного проема в комнату Пиппы проникает мягкий свет. На цыпочках она заглянула в комнату и увидела Мэтта в кресле-качалке, который давал Пиппе бутылочку.
        Мужчина надел штаны, но не рубашку, и вид ее меленькой девочки, прижавшейся к его твердой, мужественной груди, перехватил дыхание. Мэтт должен был выглядеть смешным - полуобнаженный мужчина посреди всего ультра-женственного декора, но вместо этого он выглядел прекрасно, как будто бы принадлежал этому.
        — Я снова напал на твой холодильник, — объяснил Мэтт шепотом, чтобы не испугать ребенка.
        — Не могу поверить, что не слышала, как она хлопочет.
        — Она не произвела слишком много шума, — заверил он ее.
        — Ты должен был меня разбудить.
        — Я полагал, что это была, по крайней мере, отчасти моя вина, что ты так устала, и хотел, чтобы ты выспалась.
        Еще до вечера, еще до того, как она смотрела на него со своими мальчиками, она была более чем наполовину влюблена в него. Но Джорджия отказывалась признавать это, поэтому была уверена, что сможет контролировать свои эмоции. Затем они занялись любовью, и рухнула остальная часть стены.
        Теперь, увидев его здесь с Пиппой, так, будто он принадлежал этому, воплотило ее желание, чтобы Мэтт Гаррет мог быть частью ее жизни, и жизнью детей - навсегда. За исключением того, что в ее жизни было слишком много отчимов для Джорджии, чтобы позволить себе даже надеяться. Ничто не было вечно, и чем скорее она положит конец таким глупым фантазиям, тем лучше.
        Когда Мэтт поднялся, чтобы положить спать ребенка в свою кроватку, Джорджия отвернулась, чтобы он не увидел блеск ее слез. Но почему-то мужчина был настроен на изменения в ее настроении, потому что последовал за ней в холл и поднял ее подбородок, заставляя встретиться с ним взглядом.
        — Что происходит, Джорджия?
        Она покачала головой.
        — Ничего. Ты прав - я просто очень устала и... думаю, тебе лучше уйти.
        Он, казалось, больше развеселился, чем оскорбился на ее импульсивное предложение.
        — Куда я должен идти?
        — Домой.
        — Почему?
        Нежное терпение в его тоне заставило ее хотеть закричать. Как он мог быть так спокоен, когда она была на грани полномасштабной паники?
        — Потому что уже поздно, — отрезала Джорджия.
        Мэтт улыбнулся на это.
        — У меня нет никого, кто бы ждал меня.
        — Щенки, — вдруг она вспомнила, воспользовавшись предлогом. — Не надо их выпустить?
        — Уже сделал, — сказал он ей.
        — Не будет ли им страшно, одиноко в доме без тебя?
        — Они будут в порядке, — настаивал мужчина, и привлек ее в свои объятия. — Что я хочу знать, почему ты вдруг испугалась, что я в твоем доме с тобой.
        — Я не испугалась, — солгала Джорджия. — Я просто думаю, что мы должны сделать шаг назад.
        Его веселье потускнело.
        — Ты хочешь сделать шаг назад?
        Она кивнула.
        — Секс - это секс, но спать вместе подразумевает определенный уровень интимности.
        — Да, — согласился Мэтт. — И я намерен провести эту ночь с тобой, Джорджия, спать с тобой в моих объятиях и проснуться с тобой утром.
        Женщина тоже этого хотела, гораздо больше, чем должна была. Потому что, если бы позволила ему остаться сегодня, то захотела бы, чтобы он остался на ночь завтра и послезавтра, и, в конце концов, начала бы рассчитывать на то, что он останется навсегда.
        — Ты хочешь, чтобы я попросил? — его тон был преднамеренно легким, но Джорджия могла сказать по интенсивности его взгляда, что Мэтт понимал, что это было очень важно для нее.
        — Ты? — спросила она.
        Его взгляд не дрогнул.
        — Я сделаю все для тебя, Джорджия. Разве ты этого не знаешь?
        — Полагаю, да, — наконец сказала она. — И, может быть, это меня пугает.
        — В твоей жизни было много людей, кто подводил тебя?
        — Каждый из четырех мужей моей матери, в том числе собственный отец. Каждый из них утверждал, что хочет ее и ее детей, и каждый из них пропадал из нашей жизни.
        — И тогда твой муж сделал то же самое, — с удивлением заметил Мэтт. — Не то, чтобы это был его выбор, но результат был тот же. Он обещал быть с тобой вечно, а потом и он ушел, оставив тебя одну и твоих детей без отца.
        Джорджия кивнула.
        — И если даже он не остался, почему ты должна верить, что я это сделаю?
        Она снова кивнула.
        — И прежде чем ты на это укажешь, да, я знаю, что именно я пыталась вытолкнуть тебя за дверь.
        — Потому что тогда это был бы твой выбор, — отметил он.
        Даже если она сознательно не понимала смысла своих действий, но теперь поняла, что он прав. Каждый раз, когда ее мать уходила от одного из своих мужей, это был выбор Шарлотты, а у дочерей не было выбора, кроме как следовать за ней за дверь.
        — Ладно, тебе решать, — сказал он. — Ты хочешь, чтобы я остался, или ты хочешь, чтобы я ушел?
        Ей должно было быть приятно, что мужчина позволил ей выбирать, потому что ее выбор уже был сделан. За исключением того, что каким-то образом в ходе их разговора она начала сомневаться в мудрости своего решения оттолкнуть его. Мэтт доказал, что понимал ее так, как никто другой, и все равно хотел быть с ней. И тот факт, что он достаточно верил в нее, чтобы предложить выбирать Джорджии, дал ей мужество довериться ее сердцу.
        Она потянулась к его руке и соединила их пальцы.
        — Останься.

* * *
        Мэтт понял, как тяжело для Джорджии было сказать это одно слово. Поскольку, это могло бы показаться легким ответом на простой вопрос, но он знал, что это было намного большее, чем ответ.
        Для Джорджии признание того, что она хотела, чтобы он остался, было равносильно тому, чтобы положить ее сердце прямо в его руки. И он был так благодарен и рад, что женщина нашла в себе мужество, потому что, знала она это или нет, его сердце было полностью её.
        На этот раз, когда он уложил ее обратно в постель, то показал ей своими руками, губами и телом слова, которые, как Мэтт знал, она не была готова услышать. А утром, когда проснулся с ней в руках, он совершенно не сомневался, что именно так и хотел просыпаться каждый день до конца своей жизни.
        В течение следующих нескольких дней они возобновили свою обычную жизнь с небольшими корректировками, кровать для щенков вечером была перенесена на кухню к Джорджии, Мэтт проводил ночи в постели Джорджии, и она перестала притворяться, что не хотела его там.
        Но насколько ему нравился новый физический аспект их отношений, ему также нравилось просто быть с ней. Он так многого не знал о ней, так сильно хотел узнать, и они часто не спали до поздней ночи, просто разговаривая.
        Однажды ночью, воспользовавшись подвигами Финнигана и Фредерика во время недавней поездки в офис Люка для их девятинедельного осмотра, Джорджия заметила.
        — У тебя хорошие отношения с братьями, но я никогда не слышала о другой части семьи.
        — Это потому, что мои родители умерли несколько лет назад.
        Джорджия поморщилась.
        — Прости, я не должна была выпытывать.
        — Это вряд ли большой секрет, — сказал Мэтт, конечно, по сравнению с другим, более крупным секретом, который он должен был доверить ей. Не потому что он не хотел ей рассказать, а потому что знал, что время и место рассказа важны для обеспечения ее понимания, и сейчас не время и не место.
        «Тогда когда?» — требовал ворчливый голос его совести.
        Далее последовал вопрос Джорджии.
        — Можешь рассказать мне, что произошло?
        Ему потребовалась секунда, чтобы понять, что она имела в виду смерть его родителей, а не провал его брака.
        — После того как мой отец вышел на пенсию, они решили, что хотят увидеть мир: Великую Китайскую стену, Австралийскую глубинку, Национальный парк Серенгети, и они прекрасно провели время. Потом решили отправиться в плавание вокруг мыса Горн, но многолетний опыт капитана не спас их от бури, которая опрокинула их лодку. Мои родители и весь экипаж утонули.
        Женщина взяла его за руку - молчаливый жест утешения и ободрения.
        — Это должно быть было ужасно для тебя и твоих братьев, потерять их обоих одновременно, — пробормотала она.
        Мэтт кивнул.
        — В этих обстоятельствах трудно было найти утешение, но, как только мы начали преодолевать свое разочарование и горе, то смогли утешиться тем фактом, что они были вместе. Потому что мы знали, что после почти сорокалетнего брака ни один из них не захотел бы продолжать жить без другого.
        — Потерять их так неожиданно было ужасно, — продолжил он. — Но нам повезло, что мы были свидетелями такого примера крепкого и стабильного брака, изо дня в день видели, как они проявляют свою глубокую любовь и неизменную преданность друг к другу.
        — Моя мама никогда не находила такой любви, — сказала Джорджия ему. — И не из-за недостатка поиска. Но она все еще верит, что такая любовь существует.
        — Так и есть, — сказал Мэтт и опустил голову, чтобы нежно поцеловать ее в губы.
        — Ты думал, что нашел ее со своей женой?
        Он прижался лбом к ее щеке.
        — Ты пытаешься убить настроение?
        — Мне просто любопытно, — ответила Джорджия. — Я не могу представить, что вы поженились, не веря, что это навсегда, или полагая, что это навсегда, я не могу представить, что можно когда-нибудь отказаться от своей клятвы. По крайней мере, это нелегко.
        — Это было нелегко, — признал он, смирившись сейчас, чтобы рассказать всю грязную историю обмана его бывшей жены.
        За исключением того, что щенки внезапно затявкали и завыли.
        Джорджия замерла. Мэтт откинул одеяло и спустил ноги на край матраса, но она схватила его за руку, останавливая его движения.
        Посреди всех безумных щенячьих звуков слышалось бормотание женского голоса. Мэтт не мог разобрать слов, но подумал, что они звучат так: «Думаешь, она могла рассказать мне о собаках».
        — Оставайся здесь, — сказала Джорджия, потянувшись за одеждой. — Я пойду.
        Мэтт покачал головой, сбитый с толку, что она может предложить такую вещь.
        — В доме кто-то есть, и нет способа ...
        — Это не просто кто-то, — она прервала. — Это моя мать.

* * *
        Джорджия сталкивалась с более чем несколькими неожиданными поворотами событий в жизни, и Шарлотта Уорринг-Эклэнд-Тафф-Мастертон-Кендрик-Бранстон, объявившаяся без предупреждения и посреди ночи, была лишь одним из последних.
        Щенки услышали скрип лестницы перед Шарлоттой и радостно покинули недружелюбного незнакомца в пользу человека, который иногда кормил их обедом и брал на прогулки. Джорджия нагнулась, чтобы погладить их обоих по голове, заверяя, что они превосходные сторожевые псы, прежде чем обратилась к матери.
        — Вот это сюрприз, мама.
        Шарлотта по очереди поцеловала каждую щеку дочери с улыбкой, которая была широкой и чуть-чуть натянутой.
        — Ну, это был мой план - удивить тебя. Но я не хотела разбудить тебя, малышка, — сказала женщина с ноткой извинения в голосе. — И на самом деле, я не думаю, что это сделали собаки. Почему ты не сказала мне, что превратила дом в питомник?
        — Это только два щенка, и они не мои.
        — Тогда почему они здесь?
        — Я помогаю другу, — подстраховалась она. — Почему ты здесь?
        — Насколько я помню, это все еще мой дом.
        — Ты знаешь, что это так, — согласилась Джорджия. — Но почему ты появляешься здесь в два часа ночи?
        — Потому что это почти в трех часах езды от аэропорта, — ответила Шарлотта так, как будто это все объясняло.
        — Ладно, — сказала Джорджия, стараясь не потерять терпение. — Почему ты решила совершить поездку из Монтаны в данный конкретный момент времени?
        — Мне просто не хватало моих внуков, я не могла дождаться, чтобы обнять их, поэтому Триггер купил мне билет на самолет и вот я здесь.
        Было кое-что в объяснении Шарлотты, что поразило Джорджию, как небольшой промах, или, возможно, это был преднамеренно небрежный тон, включивший ее радар. Какая бы ни была причина, Джорджия была внезапно убеждена, что в этом импровизированном пути было больше, чем говорила ее мать. И она была уверена, что знала, что это было.
        — Ты оставила его, не так ли?
        — О чем ты говоришь?
        — Триггер - твой муж. Тот, кто заставил тебя почувствовать толчок, как будто ты засунула пальцы в розетку, — напомнила ей Джорджия.
        Шарлотта прижала идеально наманикюренную руку к груди, прямо над ее сердцем.
        — Все было именно так, — согласилась она.
        — И где же он сейчас?
        — На своем ранчо, конечно. Он не мог просто бросить своих животных, из-за моего каприза увидеть мою девочку и ее детей.
        — Ты на самом деле придерживаешься этой версии?
        — В самом деле, Джорджия Мэй, я не понимаю, почему ты настроена так агрессивно.
        Наверху она услышала, как Пиппа начинает суетиться, желая, чтобы ее накормили, и Джорджия очень хотела добраться до ребенка, пока мать не решила подняться по лестнице.
        — Мне очень жаль. Может, нам стоит продолжить этот разговор утром, или, скорее, в более подходящее время утром.
        — Звучит неплохо, — согласилась Шарлотта. — Это был долгий день, и я определенно могла бы воспользоваться каким-нибудь закрытым глазом.
        Джорджия кивнула, хотя и не ожидала, что скоро заснет. Сначала ей нужно было покормить и переодеть Пиппу, а потом, когда ребёнок успокоится, и она была уверена, что Шарлотта уснет к этому времени, ей придется вытащить Мэтта из дома. Она не сомневалась, что ему не понравится, когда его вышвырнут через заднюю дверь, но, несмотря на то, что ей было тридцать один год, Джорджия не хотела рисковать, чтобы мать поймала мужчину в ее кровати.
        Еще одно нежное воркование спустилось вниз по лестнице, за которым последовала болтовня, которая была вариантом беседы маленькой девочки. Это означало, что Мэтт услышал ребенка, и, зная, что Джорджия была занята внизу, зашел в комнату Пиппы, чтобы проверить ее.
        — О, малышка проснулась, — сказала Шарлотта, и ее голос заполнился искренним удовольствием. — Мне нужно ненадолго заглянуть ...
        — Почему бы тебе не подождать до утра? — предложила Джорджия. — Если она увидит тебя сейчас, то уже не успокоится.
        Шарлотта махнула рукой, поднимаясь по лестнице.
        — Не будь глупой. Она быстро успокоится, если устала.
        Без физической силы Джорджия знала, что не было никакой возможности помешать Шарлотте зайти в комнату Пиппы. Это означало, что не было никакой возможности, чтобы она могла пересечь путь.
        — Мэтью Гаррет, — сказала Шарлотта, и ее голос был полон удивления и одобрения. — Мне было интересно, чья же обувь сорок шестого размера стоит в холле, о которую я чуть не споткнулась.

* * *
        — Ну, это было не так неловко, как я думал, могло бы быть, — сказал Мэтт, после того, как Джорджия закончила кормить грудью ребенка, и Шарлотта вернулась в главную спальню хозяев.
        — Мне было очень неловко, — сказала ему Джорджия.
        — Ты просто смущена, потому что твоя мама показала тебе два больших пальца, прежде чем попрощалась, — поддразнил он.
        — То, что она одобряет нашу связь, делает меня настороженной, — призналась она. — У моей мамы дурной вкус в мужчинах.
        — Ты говоришь так, потому что ее бывшие мужья были сомнительного характера или потому, что отношения не увенчались успехом?
        — Я не уверена, что разница действительно имеет значение.
        — Конечно, имеет. Если она действительно сделала плохой выбор, то ты должна быть осторожна. Но если они были хорошими людьми, то могло быть множество причин, по которым ничего не получилось.
        — Как ее привычка спасаться, когда отношения достигают дна, а не пытаться найти решение? — предположила Джорджия.
        — Это может быть проблемой, — согласился Мэтт.
        — Я не думаю, что она приехала сюда, потому что соскучилась, — наконец сказала Джорджия. — Я думаю, что она бросила Триггера.
        — Разве она не сказала бы тебе, если бы это было так?
        Женщина покачала головой.
        — Нет. Пока она не придумает, как изобразить все так, что это не ее вина.
        — Это очень грубо, не думаешь?
        Она вздохнула.
        — Может быть. И, возможно, я ошибаюсь. Честно говоря, я надеюсь, что это так, потому что, если Шарлотта действительно разрушит свой брак, ее сердце будет полностью разбито, но она не позволит никому это узнать.
        — Полагаю, это доказывает, что ты достаточно честно подошла к своему жесткому поведению.
        — Думаешь, я жестокая?
        — Снаружи, — сказал Мэтт. — Внутри ты мягкая и липкая, как зефир, — он опустил голову, чтобы поцеловать ее, мягко, глубоко. — И очень, очень сладкая.
        — М-м-м, — Джорджия промурлыкала свое одобрение, обвив руками его шею. — Ты пытаешься отвлечь меня, не так ли?
        Мужчина запустил руки под ее рубашку и расстегнул спереди лифчик, чтобы ее груди наполнили его руки. У нее перехватило дыхание, соски напряглись. Он провел большими пальцами по напряженным пикам, заставляя ее застонать.
        — Работает?
        Ее дыхание сбилось, когда Мэтт стал покусывать мочку ее уха.
        — Что работает?
        Улыбаясь, он опустил ее на кровать.

* * *
        На следующее утро Мэтта вызвали в больницу, оставив Джорджию наедине с мамиными вопросами и непрошеными советами. И Шарлотта не разочаровала. Фактически, Джорджия едва начала чистить яйца в миску, когда ее мать сказала.
        — Ты выбрала хорошего человека, дочка.
        Учитывая, что Мэтт переехал после того, как ее мать уехала в Вегас, ей пришлось спросить.
        — Откуда ты знаешь?
        — Нет никаких сомнений, все мальчики Гаррет были в молодости игроками, но все в городе согласны, что они выросли в прекрасных, добропорядочных мужчин. Или, по крайней мере, Мэтт и Люк, — ее мать пояснила, незначительно наморщив лоб. — Похоже, Джек другого мнения.
        — Твой источник информации - городские сплетни?
        — Новости, хорошие и плохие, быстро распространяются в Пайнхерсте. И я не слышала ничего, кроме хороших вещей о Мэтте Гаррете, — Шарлотта понизила голос, словно раскрывая конфиденциальную информацию. — Ты знала, что он доктор?
        Джорджия сосредоточилась на взбивании яиц и проигнорировала тот факт, что ее мать на самом деле думала, что она может спать с мужчиной, не зная чего-то такого базового, как его занятия.
        — Да, я знаю, что он врач. Фактически, он поставил гипс на руку Шейна, когда тот сломал ее.
        Ее мать кивнула.
        — Умный, обаятельный и очень красивый. Это уже слишком много, чтобы надеяться, что он также хорош в постели.
        — Мама, — Джорджия почувствовала, как ее щеки запылали сильнее, чем сковородка на плите.
        Шарлотта улыбнулась.
        — Ну-ну. Моя девочка обнаружила, что в ее крови есть страсть.
        — Истинное откровение после того, как аист принес троих детей, — сухо произнесла Джорджия.
        — Земля не должна двигаться, чтобы женщина могла забеременеть, — заметила ее мать, когда собирала тарелки и столовые приборы для еды. — И хотя я никогда не сомневалась, что Филлип был хорошим человеком, я задавалась вопросом, был ли он хорошим мужем.
        Джорджия была сбита с толку подобным заявлением.
        — Почему ты думала об этом?
        — Потому что я никогда не видела, чтобы он смотрел на тебя так, как смотрит Мэтт и наоборот.
        Джорджия не хотела признавать, что это было правдой. Во многих отношениях она и Филипп хорошо подходили друг другу, но, хоть они и имели определенный уровень притяжения, но никогда не вызывали никаких настоящих искр. Разумеется, ничто не могло сравниться с искрами, которые летают всякий раз, когда Джорджия и Мэтт были вместе, но признание этого факта, даже ее матерью, казалось каким-то образом неправильным.
        — Я любила своего мужа.
        — Я знаю, — сказала Шарлотта. — Но любишь ли ты Мэтта?
        Она выдавила яйца в кастрюлю.
        — Я знаю его всего несколько месяцев.
        — Я знала Триггера только пару дней, — напомнила ей Шарлотта. — Но это было достаточно долго, чтобы понять, что я хочу провести всю оставшуюся жизнь с ним.
        За исключением того, что, по некоторой необъяснимой причине, она была здесь, а ее муж был в Монтане. Но Джорджия не собиралась выяснять это сегодня с матерью. Вместо этого она только сказала.
        — Я не готова сделать такой шаг.
        — Хорошо, но не жди слишком долго, — посоветовала Шарлотта. — Если ты не отхватишь этого сексуального врача быстро, другая женщина сможет это сделать.
        — Если он позволит себе быть легко отхваченным кем-то другим, тогда, возможно, мне будет лучше без него.
        Шарлотта выдохнула, не в силах оспорить логику своей дочери, и Джорджия воспользовалась минутным молчанием, чтобы позвать мальчиков к столу.
        Они только устроились, чтобы поесть, когда раздался звонок в дверь. Не один раз, а три раза в быстрой последовательности, а затем, прежде чем Джорджия смогла даже отодвинуть свой стул назад, в дверь постучали.
        Быстрый взгляд через стол показал, что лицо ее матери было белее, чем салфетка, которую она накрутила вокруг пальцев. Поскольку очевидно, она не собиралась идти к двери, это сделала Джорджия. Открыв ее, она увидела высокого, широкоплечего ковбоя, в комплекте с шляпой и сапогами.
        — Я могу помочь вам?
        Человек на крыльце стянул с головы ковбойскую шляпу, обнажив аккуратно подстриженные, с проседью волосы.
        — Я - Генри Бранстон. И я здесь, чтобы забрать мою жену.
        Глава 15
        — Твоя подъездная дорога начинает напоминать агентство по прокату автомобилей, — прокомментировал Мэтт Джорджии, когда вернулся домой из больницы.
        — Я знаю. Сегодня я ходила в продуктовый магазин со всеми детьми, потому что это было легче, чем переместить три машины. Это и позволило мне немного отдохнуть от спектакля.
        — Ты всегда можешь остаться у меня, — предложил он. — Если тебе нужно дополнительное пространство.
        — Я могу задуматься об этом, если они не вернутся в Монтану в ближайшее время, потому что после того, как все обвинения и слезы были сделаны, они поцеловались, пошли прямо по коридору в свою спальню и заперли дверь. И тут я услышала шум, — она вздрогнула от воспоминаний.
        — Значит ли это, что они что-то придумали? — осторожно спросил Мэтт.
        — Я думаю так. Но что еще более странно, из того, что я услышала в их споре, я думаю, что понимаю, почему она ушла. Я не согласна с ее решением, но понимаю.
        — Хочешь мне это объяснить?
        — Моя мать чувствовала, что была единственной, кто принес какую-то жертву, когда они поженились. Она оставила свой дом и свою семью, переехала в незнакомую для нее среду, чтобы быть с мужчиной, которого любила. И чем больше времени она проводила в Монтане, тем больше понимала, что его жизнь вообще не изменилась. Мама не желала, чтобы он что-то изменил, просто хотела знать, что он любит ее настолько, чтобы быть готовым это сделать. Тот факт, что он бросил все, чтобы последовать за ней через всю страну и забрать ее домой, как будто доказал ей, что он действительно ее любит.
        — И теперь все в порядке?
        — По всей видимости.
        — И когда они отправляются обратно в Монтану?
        — Наверное, не скоро, — сказала Джорджия.
        Мэтт усмехнулся.
        — Поскольку они не уезжают сегодня, мне не нужно поменять наши планы на сегодняшний вечер.
        — Наши планы?
        — Прошлой ночью, когда ты кормила Пиппу, твоя мама предложила посидеть с детьми, чтобы я мог пригласить тебя на настоящее свидание.
        Женщина приподняла бровь.
        — У нас были фальшивые свидания?
        Он толкнул ее плечом.
        — Ты понимаешь, о чем я.
        — Вообще-то, я не уверена, что знаю, — призналась Джорджия. — Что такое настоящее свидание?
        — Ужин в ресторане, в котором нет детского меню, фильм, который не является мультиком.
        — Эти вещи выходят за рамки моего опыта, — предупредила она.
        — Ты готова попробовать?
        — Мы могли бы, — допустила Джорджия. — Или мы могли бы заказать пиццу с пряной колбасой, острым перцем и маслинами, и посмотреть фильм по телевизору в твоей спальне.
        — Ты предполагаешь, что у меня есть телевизор в спальне, — отметил Мэтт.
        Ее губы изогнулись.
        — Если нет, я уверена, мы найдем, чем занять время.

* * *
        Мэтт решил пойти по ее плану, но немного улучшил его, поставив стол со свечами и бокалы для шампанского, наполненные сверкающим виноградным соком. На десерт он взял миниатюрную выпечку из «Bean There Cafe».
        После того, как пицца была съедена, Мэтт спросил у Джорджии, есть ли у нее какая-либо информация о планах ее матери.
        — Они хотят остаться на две недели, — сказала она ему, произнося «две недели» как «навсегда».
        — Шарлотта скучает по внукам, — догадался он.
        — Я думаю, что да, но на самом деле это была идея Триггера остановиться на время, чтобы познакомиться с его новой семьей.
        Но женщина была не очень в восторге от перспективы.
        — И ты боишься, что, если познакомишься с ним поближе, он тебе понравится, и если твоя мать уйдет второй раз, ты никогда его больше не увидишь.
        — Так было в прошлом, — призналась Джорджия. — Но, честно говоря, я думаю, что Триггер другой. Думаю, мама может уходить добрый десяток раз, и он выследит ее и заберет обратно, потому что любит ее.
        — Это значит, что теперь ты веришь, что они не влюбились над столом баккара?
        — Кажется, что начинаю.
        — Значит, не исключено, что через пару месяцев человек может полюбить своего соседа?
        Джорджия взяла сок и сделала глоток.
        — Наверное, нет, но вряд ли я специалист по этому вопросу.
        — Ладно, как не эксперт, как ты думаешь, есть ли шанс, что он когда-нибудь почувствует то же самое?
        Женщина покусывала нижнюю губу, казалось вечность, пока Мэтт ждал ее ответа.
        — Я думаю, что вполне возможно, что она уже это делает, — призналась она, и он, наконец, смог выдохнуть.
        — Я знаю, что ты, наверное, думаешь, что я тороплю события, даже я думал так же, — признался Мэтт. — Но Шарлотта убедила меня, что иногда сердце просто знает, чего хочет.
        — Ты принимаешь советы о взаимоотношениях от женщины, которая была замужем пять раз и развелась четырежды?
        — Требуется мужество, чтобы следовать своему сердцу.
        — Она должно быть самая смелая женщина, которую я знаю.
        — Вероятно, она такая, — согласился Мэтт.
        — И ты думаешь, что я трусиха.
        — Я думаю, ты осторожна, — сказал он. — И я понимаю, почему ты такая.
        — Мои дети - главное.
        — У меня нет с этим проблем, — заверил ее мужчина. — И я не думаю, что у твоих детей есть проблемы с тем, чтобы мы были вместе.
        — У них их нет, потому что они хотят, чтобы ты был их новым папой. Но они уже потеряли одного отца, как они будут себя чувствовать, если у нас не получится?
        — Мне тридцать восемь лет, и я давно прошел стадию желая сеять овес. Я бы не рискнул приблизиться к твоим детям, если бы не был серьезно настроен, — Мэтт положил руку в карман и обхватил пальцами коробочку из «Diamond Jubilee». Он поставил ее на стол перед ней. — Очень серьезно.

* * *
        У Джорджии перехватило дыхание, когда она узнала логотип. Мэтт не открыл крышку, но это не имело значения. Ей было все равно, выбрал ли он бриллиантовый пасьянс или скопление кубического циркония, но от значимости самой коробки ее разум помутился.
        — Я не так планировал это сделать, — признался мужчина. — Но я не могу позволить тебе продолжать думать, что это всего лишь интрижка, потому что это не так. Не для меня.
        — Мне как-то понравилась идея про интрижку, — сказала Джорджия, сдерживая свой тон и сцепив руки. — У меня никогда не было такого прежде.
        — Потому что ты не из тех женщин, которые могут делиться своим телом, не отдавая при этом свое сердце. По крайней мере, я надеюсь, что нет.
        Сердце бешено колотилось, хотя она не знала, было ли это от волнения или страха.
        — Я так же не тот тип женщин, который считает, что интимные отношения должны привести к алтарю.
        — И я никогда не чувствовал себя обязанным сделать предложение женщине только потому, что спал с ней, — отметил Мэтт. — Но я был женат раньше, и если неудача этого брака не научила меня ничему другому, это, по крайней мере, научило меня тому, что в жизни нет гарантий. После развода я научился ценить каждое мгновение, и я поклялся, что, если мне когда-нибудь повезет найти кого-то, с кем я хотел бы поделиться этими моментами, я никогда не отпущу ее, — он протянул руку через стол и взял ее за руку. — Я хочу поделиться с тобой всеми своими моментами.
        Проникновенные слова вызвали слезы на ее глазах. И хотя Джорджия могла понять, что он положил все на этот путь, она была слишком труслива, чтобы сделать то же самое.
        — Я не была готова к этому, — запротестовала женщина. — Я не готова к этому.
        Мэтт отпустил ее руки и убрал коробку обратно в карман. Но это не заставило ее чувствовать на себе меньшее давление, потому что теперь она знала, что эта коробочка есть.
        — Я не подталкивал тебя к ответу. Не сейчас, — сказал мужчина. — Я просто хотел, чтобы ты знала, что я вижу в будущем нас, всех нас, вместе. И я с нетерпением ждал сегодняшнего вечера, только мы вдвоем.
        Джорджия могла сказать, что он был разочарован ее ответом, но она не знала, что еще сказать. Или, может быть, она боялась признать, что было в ее сердце. Женщина не просто осторожничала, она была в ужасе, потому что то, что она испытывала к Мэтту, было намного большее, чем она чувствовала раньше.
        — Тогда давай начнем с сегодняшнего вечера, — сказал мужчина и повел ее наверх, в спальню.
        Джорджия не подумала бы, что это возможно, но сейчас она больше нервничала, чем в первый раз, когда они занимались любовью. Потому что тогда у нее не было никаких надежд и ожиданий на ту ночь. И когда одна ночь стала еще одной, она все еще была готова жить в данный момент.
        «Я хочу разделить все мои моменты с тобой».
        Поскольку слова Мэтта повторялись в глубине ее разума, Джорджия, без сомнения, знала, что хотела того же. С этого момента навсегда.
        Он остановился, расстегнув рубашку.
        — Ты дрожишь, — заметил Мэтт.
        Джорджия смогла только кивнуть.
        — Это не могут быть нервы, — сказал мужчина, мягко поддразнивая. — Потому что я видел тебя голой, по крайней мере, раз или два.
        — Но я никогда не знала, что это была не просто интрижка.
        — Но сейчас ты знаешь?
        Джорджия снова кивнула.
        — Ты важен для меня, Мэтт. И я не хочу все испортить.
        — Не испортишь, — заверил он ее.
        — Откуда ты знаешь?
        — Потому что мы находимся в этом вместе, и я не позволю чему-нибудь это испортить для нас, — затем он поцеловал ее, мягко, глубоко, тщательно. — Я люблю тебя, Джорджия.
        Она не знала, был ли это поцелуй или его слова, но внезапно ее голова закружилась, а колени подогнулись. Ее пальцы вцепились в ткань его рубашки, удерживаясь за нее.
        — Покажи мне.
        Так он и сделал. С каждым поцелуем, каждым прикосновением и каждой лаской, его губ, рук и тела Мэтт показывал ей глубину и правду своих чувств. Она никогда не чувствовала себя более ценной и дорогой. Ей было приятно. Мэтт давал и давал, пока Джорджия не могла больше принимать, пока она не захотела ничего, даже следующего вздоха, так же, как хотела, чтобы он был внутри нее.
        И когда их тела, наконец, соединились вместе, Джорджии знала, что их сердца и души были одинаково переплетены.

* * *
        Позже Джорджия прижалась к его груди, ожидая, когда ее сердцебиение вернется к норме, и она ощутила, что это был один из тех моментов, о которых он говорил. Момент, который она хотела разделить только с Мэттом. Не только потому, что у них был потрясающий секс, а потому что, когда была в его объятиях, то чувствовала, что действительно принадлежит ему. И потому что ей больше нигде не хотелось быть.
        И вместе с этой уверенностью пришла смелость, наконец, признаться в том, что она хотела.
        — Было ли на самом деле кольцо в той коробке?
        — Ты хочешь увидеть это, не так ли? — его губы слегка изогнулись. — Это всегда об украшениях, не так ли?
        — Нет, я не хочу его увидеть, — отрицала Джорджия. — Я хочу носить его. Но только если я услышу правильное предложение.
        Для нее действительно не имело значения то, что Филипп никогда официально не предлагал. Но он был ее прошлым, а Мэтт был ее будущим, и она хотела, чтобы на этот раз все изменилось. Она хотела на этот раз по-настоящему и навсегда.
        Мэтт приподнял бровь.
        — Значит, мне нужно одеться?
        Джорджия покачала головой.
        — Это означает только то, что ты должен спросить.
        Мэтт наклонился над краем матраса, разыскивая штаны, которые были выброшены на пол, чтобы извлечь коробочку из кармана. Он немного пошарил, пытаясь открыть крышку, но Джорджия накрыла его руку.
        — Предложение, — напомнила она ему.
        — Теперь я нервничаю, — признался Мэтт.
        Джорджия улыбнулась, с облегчением узнав, что она не единственная.
        — Это поможет, если я скажу, что, вероятно, отвечу «да»?
        — Наверное? — эхом отозвался Мэтт. — Это не очень обнадеживает.
        — Ну, я ничего не могу сказать, пока ты не спросишь.
        — Я действительно не планировал делать это так. Я хотел бы знать все правильные слова, чтобы сказать тебе, как много ты для меня значишь, просто знай, что ты изменила мою жизнь и сделала каждый день намного лучше.
        — До сих пор это звучало неплохо, — сказала Джорджия.
        — Быть с тобой, делает меня счастливым, — сказал он ей, — и единственный способ, какой я могу представить себе, быть счастливым, это быть с тобой, как с моей женой. Но я не просто хочу быть твоим мужем, я хочу быть твоим партнером во всех аспектах твоей жизни. Я хочу разделить с тобой твои надежды и мечты, помочь воспитать твоих детей, праздновать вместе с тобой, когда ты счастлива и утешать тебя, когда грустно. Я хочу разделить каждый момент всей твоей жизни, поэтому я и спрашиваю, Джорджия Рид, ты выйдешь за меня замуж?
        Она выдохнула.
        — У меня нет слов, которые могут превзойти эти.
        — Есть только одно слово, которое я хочу услышать, — сказал Мэтт.
        — Да, — она прижалась губами к его губам. — Да, Мэтью Гаррет, я выйду за тебя.
        — Ты даже не взглянула на кольцо, — упрекнул мужчина.
        Поскольку это казалось для него настолько важным, она опустила взгляд на коробочку в руке. И на этот раз, когда у нее перехватило дыхание, это было потому, что она была совершенно ошеломлена огромным бриллиантом в огранке «принцесса», установленным в платиновое обручальное кольцо.
        — Значит, дело не в побрякушке? — поддразнил он, надевая кольцо на ее палец.
        Джорджия не могла отрицать, что ей понравилось, как бриллиант сверкал на ее пальце, но гораздо более ценным для нее была любовь в его сердце. Любовь, которая соответствовала её.
        — Нет, — сказала Джорджия и снова поцеловала его. — Это все о мужчине.

* * *
        Джорджия надеялась сохранить новости об их помолвке на некоторое время, по крайней мере, пока сама бы не привыкла к ней. Она не рассчитывала на то, что Шарлотта смогла унюхать алмаз в двадцати шагах. На следующее утро Джорджия едва успела зайти на кухню, когда ее мать издала визгливый восторг и взяла руку дочери для более внимательного осмотра.
        — Посмотри на размер этого камня, — одобрительно сказала женщина. — Если это не говорит «Я люблю тебя», «ничего» не происходит, — но затем ее взгляд сузился. — Только почему у тебя щеки светятся, но в глазах тревога?
        — Я думаю, что просто чувствую себя немного углубившейся на новую территорию.
        — Ты была замужем раньше, — напомнила ей Шарлотта.
        — Я знаю, но с Филиппом все было по-другому. С Филиппом я чувствовал себя в безопасности.
        — Ты чувствуешь себя уязвимой, — догадалась ее мать.
        Джорджия кивнула.
        — Всякий раз, когда ты отдаешь свое сердце, ты подвергаешь его риску, — признала Шарлотта. — Ты просто должна верить, что это стоит риска.
        — Я любила Филиппа, но это был удобный вид любви. То, что я чувствую к Мэтту гораздо более интенсивно и всеобъемлюще. Многое по-другому... всё.
        — Любить может быть страшно, — согласилась мама. — Это как комнаты смеха и страха, так же, как те американские горки, которые так тебе понравились, когда ты была ребенком.
        — Это была Инди, — напомнила ей Джорджия. — Я ненавижу американские горки.
        Шарлотта рассмеялась.
        — Это верно. Ты кричала о кровавом убийстве всякий раз, когда твоя сестра убеждала тебя пристегнуть себя к одному.
        — Она меня не убеждала, она меня подкупала.
        Обычно предлагала свою долю сладкой ваты или попкорна, которые Шарлотта покупала для них. Джорджия с удовольствием поглощала лакомство, а затем быстро набрасывалась на него снова, когда слезала с аттракциона.
        И она не могла не подумать, не делала ли она такую же ошибку сейчас. Идея будущего с Мэттом была похожа на поездку на карнавал, одновременно и захватывающей, и ужасающей. Она никогда никого не любила так, как любила его, а это означало, что никто никогда не имел столько власти, чтобы разбить ей сердце.
        Но когда она была в руках Мэтта, у нее была абсолютная вера в то, что он этого не сделает. Он был как ремень безопасности, который крепко держал ее, чтобы удержать ее в машине, защищать ее через все взлеты и падения, углы и кривые. Он станет партнером, который разделит не только ее жизнь, но ее надежды и мечты, и станет отцом для ее детей.
        Когда Филипп умер, она оплакивала своих детей даже больше, чем себя. Джорджия плакала о своих сыновьях, которые беззаветно любили отца и которые были поражены, узнав, что он больше никогда не вернется домой. И она плакала о своем еще не родившемся ребенке, который никогда не узнает своего папу. Но не плакала по себе, потому что, по правде говоря, она долго жила своей жизнью, до похорон мужа.
        — Так, когда же свадьба? — спросила Шарлотта.
        — Мы просто обручились, — напомнила ей Джорджия.
        — Значит, это время, чтобы начать думать о свадьбе, — настаивала мама. — А еще лучше, давай пойдем, сегодня поищем тебе платье.
        — Я никуда не спешу, — запротестовала Джорджия.
        — Но это будет так много для меня значить, увидеть мою девочку счастливо замужем, прежде чем я вернусь в Монтану.
        Джорджия покачала головой.
        — Я не планирую свадьбу через две недели.
        — Тебе и не нужно много заниматься планированием, — сказала Шарлотта, ее глаза засверкали. — Ты и твой жених можете просто полететь в Вегас…
        — Нет.
        Ее мать нахмурилась.
        — Почему нет?
        — Потому что я не хочу выходить замуж при второсортном подражателе Элвиса в какой-то безвкусной часовне… — она почувствовала, как покраснели ее щеки, когда мозг, наконец, остановил поток слов из ее рта. — Прости. Я не хотела…
        Шарлотта отмахнулась от ее извинений.
        — Большинство из этих часовен являются безвкусными, но некоторые из этих Элвисов очень хороши. Не один, кто женился на мне и Триггер, заметь, но меня не волновало это так, как обеты, — затем она подмигнула. — И свадебная ночь.
        Джорджия насторожилась.
        — Слишком много информации.
        — Честно говоря, Джорджия Мэй Рид, я не знаю, как моя дочь могла вырасти такой ханжой.
        — Знаешь ли ты, что слово «ханжа» от слова «благоразумие», означающее существование здравого суждения? — спросила Джорджия, не подвергаясь критике.
        — Ничто не продемонстрирует более здравого суждения, чем движение вперед, соединив свою жизнь с этим сексуальным доктором, — сказала ей Шарлотта. — И мне было бы намного спокойнее вернуться в Монтану, если бы я знала, что ты устроилась, и о тебе заботятся. Но если ты не сделаешь это ради меня, сделай это ради своих детей.
        Джорджия сузила глаза.
        — Не используй моих детей, чтобы манипулировать мной.
        — Я просто прошу тебя подумать о том, как бы они были счастливы, если бы у них снова был папа в их жизни. Особенно близнецы, так как они скоро пойдут в детский сад, — ее мать наполнила свою кружку кофе, добавив целую чайную ложку сахара. — Когда их попросят нарисовать их семьи, я уверен, что они хотели бы, поместить папу в центре.
        Это был, как должна была знать Шарлотта, единственный аргумент, который мог бы убедить Джорджию поторопиться.

* * *
        Мэтт был удивлен, но не возражал, когда Джорджия предложила дату свадьбы, которая была менее чем через две недели. И он был уверен, что делать это в кратчайшие сроки не означает, что они не смогут сделать это правильно. В то время как Джорджия пошла по магазинам со своей мамой за платьем и договорилась со служителем, о цветах и торте, он заручился помощью своих братьев, чтобы подготовить наверху спальни для детей.
        Он позволил близнецам решить, что они хотят в их комнаты, и был доволен спортивной тематикой и зеленой краской, которую они выбрали. Поскольку комната была пуста, он также заказал для них новую мебель, набор двухъярусной кровати, комодов и столов. Джорджия выбрала краску для комнаты Пиппы и кружевные занавеси для ее окна и располагалась с украшениями всякий раз, когда могла уделить несколько минут между уходом за детьми и свадебными хлопотами.
        Они были настолько заняты, что редко бывали в одиночестве. И когда им удавалось украсть несколько минут личного времени, они обычно не спали достаточно долго, занимаясь любовью, а затем засыпали в объятиях друг друга. Но когда дата свадьбы начала приближаться, Мэтт знал, что им нужно найти время поговорить. Только теперь, когда до свадьбы оставалось всего несколько дней, он не мог не волноваться, что уже слишком долго тянул.
        Он был посреди висящей границы в комнате близнецов, когда вспомнил, что ему нужен универсальный нож. Когда вошла Джорджия, чтобы проверить его успехи, казалось логичным попросить ее вытащить нож из верхнего ящика его стола. Только когда она спустилась по лестнице, он вспомнил фотографию, которая была в том же самом ящике.
        Паника поднялась по его телу, он бросил границу и помчался за ней, отчаянно пытаясь добраться до нее прежде, чем она открыла бы этот ящик. Но когда мужчина дошел до дверного проема, то увидел, что уже опоздал.
        Джорджия стояла за столом, держа универсальный нож в одной руке и фотографию размером с кошелек в другой. Он не мог видеть изображение оттуда, где стоял, но образ был выжжен в его голове. Шестилетний мальчик с темными волосами, темными глазами и широкой усмешкой, одетый в миномет и халат, и держащий свернутый свиток. Фотография с выпускного из детского сада Лиама.
        Мэтт осторожно шагнул в комнату.
        — Джорджия?
        Она посмотрела на него, и его сердце разорвалось, увидев сомнение и замешательство, которые кружились в ее глазах.
        — Кто он?
        Мэтт выдохнул.
        — Его зовут Лиам… Это мой сын.
        Глава 16
        Джорджия могла только смотреть на него, не понимая. Ей показалось, что Мэтт сказал «мой сын», но это было невозможно. У него не было никакого ребенка, он никогда не упоминал о нем. Но выражение на его лице, сочетание вины, сожаления и раскаяния, было молчаливым подтверждением его слов.
        Она опустилась в кресло за столом.
        — У тебя есть ребенок?
        — Был, — сказал Мэтт. — Почти три года.
        Три года? Но это тоже не имело смысла, потому что мальчику на фотографии было явно больше трех лет.
        — Может быть, ты расскажешь подробнее, — предложила Джорджия, все еще пытаясь окунуть голову в это внезапное и неожиданное откровение.
        Мужчина кивнул, но ничего не сказал, и она знала, что он изо всех сил пытался найти правильные слова, чтобы объяснить ситуацию.
        — Я женился на Линдси, потому что она была беременна, — наконец сказал он. — И потому что она сказала мне, что ребенок мой. Оказалось, что нет.
        Хотя его слова были небрежными, она слышала напряжение и боль в его тоне, и ее сердце болело за него. Джорджия могла только представить, как он отреагировал на разоблачение. И поскольку теперь хорошо понимала Мэтта, то знала, что он не просто почувствовал бы себя обиженным и преданным, он был бы разбит.
        — Как ты узнал?
        — Настоящий отец Лиама закончил свою службу в Ираке и решил разыскать свою бывшую девушку, только чтобы узнать, что она вышла замуж за другого менее чем через два месяца после того, как он был дислоцирован.
        — Он знал, что она была беременна?
        — Нет. Видимо, Линдси даже не знала, когда он ушел. И даже когда узнала, что у нее будет ребенок, она не хотела говорить ему, потому что была уверена, что он никогда не вернется домой. Вместо этого она решила найти другого отца для своего ребенка.
        Будучи матерью, Джорджия понимала, что ей нужно было брать лучшее для своих детей, и она, без сомнения, сделала бы все, чтобы защитить их. Но она не могла представить себе, чтобы какая-либо женщина была столь же хладнокровна и расчетлива, как Мэтт описывал эту женщину.
        — И я был идеальным лопухом. Она знала меня в течение многих лет, из-за моей дружбы с Келси. Мы даже пару раз встречались в школе, но это никогда не заходило дальше. Потом вдруг она возвращается из Калифорнии после нескольких лет, закручивается эта сказка о том, как она никогда не переставала думать обо мне. Она была красивой и решительной, и я позволил себя польстить и соблазнить.
        — Она знала, что ты поступил бы правильно, — догадалась Джорджия.
        И она разозлилась, думая, что этот добрый, щедрый, прекрасный человек был безжалостно использован из-за этих качеств.
        Мэтт кивнул.
        — Я никогда не колебался. Я не был в нее влюблен, но я уже любил малыша, которого мы собирались воспитывать вместе, и я верил, что наша любовь друг к другу будет расти в браке.
        — Мне очень жаль, Мэтт.
        Ее сердце болело за все, что он пережил.
        Увидев воочию, как легко ему с её детьми, было слишком легко представить, какую глубокую и близкую связь он сформировал бы со своим ребенком. И когда правда вышла наружу, он бы был совершенно опустошен.
        Но он все равно не отвернулся бы от ребенка. Кровные узы или нет, во всех отношениях, это имело значение, он был отцом маленького мальчика. Его следующие слова подтвердили это.
        — Когда Линдси сказала мне, что хочет развод, чтобы она могла увезти Лиама обратно в Калифорнию, чтобы тот был с его настоящим отцом, я был ошеломлен и взбешен. Так сильно, что думал судиться за опеку. Хоть я не был биологическим отцом Лиама, Джек заверил меня, что у меня есть хорошие шансы на успех, что суды не посмотрят любезно на откровенный обман Линдси и могли бы поверить, что сохранение статус-кво было в интересах ребенка.
        — Что заставило тебя передумать? — спросила Джорджия, хоть и подозревала, что уже знала ответ на этот вопрос.
        — Увидеть всех троих вместе. Мне сразу стало очевидно, что Линдси и Джарред любили друг друга так, как она и я никогда не любили. И когда он впервые увидел Лиама, то понял, что смотрит на своего сына… — Мэтт прочистил горло. — Я просто не мог отказать им в возможности стать семьей.
        — Даже если это разбило тебе сердце, — мягко сказала Джорджия.
        Мэтт не отрицал этого.
        — Ты его еще видел?
        — С тех пор как они переехали в Калифорнию. Линдси присылает открытки и фотографии иногда, но Лиам, — его взгляд переместился, сосредоточив внимание на акварели на стене позади нее, — он даже не помнит меня.
        Джорджия знала, что это, скорее всего, правда. Даже воспоминания близнецов об их отце начинали угасать. Она знала, что они не забудут Филиппа, она была уверена в этом, но их воспоминания будут тускнеть. Для нее это была грустная правда, по крайней мере, частично, ей предстояло удовольствие наблюдать за связью ее сыновей с Мэттом.
        Она снова посмотрела на фотографию, ее сердце болело за маленького мальчика, который был пешкой в игре своей матери, беспечно переместившийся из дома в дом, от отца к отцу. В результате Мэтт потерял сына. И затем он переехал в дом по соседству с женщиной с тремя детьми, потерявшими отца. Но последствия этого были такими, что она еще не была готова их анализировать.
        — Это был его выпускной в детском саду, — догадалась она.
        Мэтт кивнул.
        Ей пришлось смочить губы, прежде чем она спросила.
        — Как давно это было?
        — Несколько недель назад.
        Значит, фотография была в ящике так долго, что он забыл об этом. Мэтт получил ее всего лишь несколько недель назад, и она не могла понять, почему он никогда не упоминал об этом.
        — Я знаю, что должен был рассказать тебе, — начал Мэтт.
        И Джорджия ждала, удивляясь, какое объяснение он мог придумать, чтобы объяснить всю ситуацию ей. Он рассказал ей о своем браке, нет, он только рассказал ей о своем разводе, поняла она сейчас. Когда Джорджия спросила его, почему он не женат, то Мэтт только ответил, что развелся. Он никогда не рассказывал ей никаких подробностей, и, конечно, никогда не упоминал, что его жена родила во время брака.
        Даже если оказалось, что ребенок не был его, это было довольно существенное упущение. И это заставило ее задуматься, почему он так немногословен о ситуации. В начале, хорошо. В первый раз, когда они встретились, она не пролила всех подробностей о своем браке. Но по мере того, как они становились все ближе, она думала, что он открыл ей глаза. Ради всего святого, он попросил ее выйти за него замуж, их свадьба была уже через три дня, и он не дал ей даже крошечного взгляда на эту часть его жизни.
        Может быть, она должна была спросить. Конечно, его легкость в отношениях с детьми, особенно с Пиппой, должна была стать ключом к пониманию того, что у него был опыт общения с детьми. Но когда она спросила, почему у него не было полдюжины своих детей, он не упомянул, что у него когда-то был сын. Он ничего не сказал.
        Так же, как Мэтт больше ничего не говорил сейчас, и Джорджия, наконец, поняла, что он и не собирается. Он не собирался объяснить, почему не рассказал ей о прекрасном маленьком мальчике, который был его сыном. Она знала, что ему нелегко говорить о Лиаме, помнить ребенка, которого он любил, и который был вырван из его жизни. Она могла понять, что такой опыт оставит огромную дыру в чьем-то сердце. Но это был не просто кто-то, это был Мэтт - человек, который утверждал, что любит ее.
        И теперь она не могла не задаться вопросом, действительно ли его привязанность к ней реальна, или ему просто недоставало роли отца.
        Он всегда был так добр к ее детям, выстраивая глубокую и устойчивую связь с каждым из них. Сначала это беспокоило ее, как быстро и легко близнецы добрались до своего соседа. И Пиппа не отставала. Маленькая девочка никогда не знала своего отца, но она зажигалась, как неоновая вывеска, когда Мэтт входил в комнату.
        Но настороженность Джорджии постепенно угасала, и она была благодарна за то, что влюбилась в человека, который так явно любил ее детей. «Я не был в нее влюблен, но я уже любила малыша, которого мы собирались вместе иметь».
        Поскольку слова Мэтта повторялись в ее голове, ей пришлось задаться вопросом, что ускорило их отношения: его привлекательность для нее или его привязанность к ее детям?
        — Скажи что-нибудь, Джорджия, пожалуйста.
        Она искала слова, любые слова, чтобы описать хаос эмоций, возникший внутри нее. В конце концов, только сказала:
        — Да, ты должен был мне сказать.
        И, вручив ему нож, ушла.

* * *
        Джорджия представила близнецам Триггера как Генри, не желая объяснять происхождение его прозвища, но как только они узнали, что он женат на бабушке, то решили, что сделают его своим дедушкой. Раньше у мальчиков никогда не было дедушки, и Триггер, похоже, был так доволен назначением, что не потрудился пресечь решение мальчиков.
        И бабушка, и дедушка были более чем счастливы ухаживать за детьми, а Джорджия выполняла некоторые поручения. По крайней мере, это было оправданием, которое она дала для того, чтобы выйти, как только вернулась из соседнего дома. И у нее, вероятно, были поручения, которые ей нужно было выполнить, но в данный момент женщина не могла вспомнить ни одного из них со всеми сомнениями и неуверенностью, возникающими у нее в голове.
        Ей нужно было поговорить с кем-то, ей нужно было проветриться, поплакать и попытаться выяснить, что означало откровение Мэтта для их будущего. Но она все еще не знала многих людей в Пайнхерсте, и один человек, с которым она могла бы поговорить - Келси, была другом Мэтта в течение долгого времени.
        «Она знала меня много лет из-за моей дружбы с Келси».
        Та часть его объяснения тогда еще не была зарегистрирована. По сравнению со всеми остальными деталями, это едва ли показалось значительным. Но теперь Джорджия знала, что Келси может быть единственным человеком, у которого были некоторые ответы, в которых она так остро нуждалась.
        Женщина спустилась по Мейн-стрит, мимо Цветочного магазина Эммы и спортивных товаров Беккета, пока не оказалась перед Открытками от «World-Travel Agents & Vacation».
        Планировщики.
        Келси заметила ее, как только она вошла в дверь и махнула ей рукой.
        — Мэтт сказал, что вы не собираетесь планировать нормальный медовый месяц, пока не отлучите Пиппу, но у меня были некоторые идеи… — ее возбужденная болтовня исчезла, когда Джорджия подошла ближе. — Очевидно, ты здесь не для того, чтобы узнать о местах отдыха.
        — Нет, — согласилась Джорджия. — И я, наверное, не должна была приходить без предупреждения, но надеялась, что у тебя есть несколько минут.
        Келси оглядела почти пустую комнату.
        — Сейчас у меня есть много минут. Хочешь чашечку чая?
        Джорджия кивнула.
        — Было бы отлично.
        В задней части была маленькая кухня, и Келси махнула ей, чтобы Джорджия села, пока она наполняла чайник и доставала тарелку с печеньем. Когда чай был готов, женщина заняла место напротив Джорджии и спросила.
        — Что он сделал?
        Джорджия не была удивлена тем, что другая женщина так быстро оказалась в центре проблемы, и прямота вопроса побудила ее отреагировать одинаково кратко.
        — Он забыл упомянуть, что у него есть сын.
        — Ты хочешь сказать, что он не говорил тебе о нем до сегодняшнего дня?
        — Он мне ничего не сказал. Я нашла фотографию маленького мальчика на его столе.
        Келси поморщилась.
        — Иногда мне интересно, как этот человек, прошедший медицинскую школу, может иметь только половину работающего мозга, — затем она вздохнула. — Конечно, он на самом деле не идиот, просто иногда он действует сердцем, а не головой. Вот почему Линдси было легко манипулировать им. Она правильно сыграла свои карты, чтобы получить то, что хотела от Мэтта.
        — Похоже, ты хорошо ее знала, — прокомментировала Джорджия.
        Келси остановилась на полпути к губам со своей чашкой.
        — Что он сказал тебе о моей связи с его бывшей женой?
        — Он просто сказал, что знает ее из-за его дружбы с тобой. Я предположила, что это означает, что ты тоже ее друг.
        Другая женщина покачала головой.
        — Линдси - моя сестра.
        Теперь Джорджия почувствовала себя идиоткой.
        — Я должна была понять… знаю, что Бритни называет его «дядя Мэтт», но я думала, что это из-за того, что ты и он были такими близкими друзьями.
        — Она относится к Джеку и Люку как к дядям по этой причине, — признала Келси. — Но есть реальная семейная связь с Мэттом через его брак с моей сестрой.
        Джорджия отхлебнула свой чай и попыталась усвоить всю эту новую информацию.
        — Что ты думаешь? — мягко спросила Келси.
        — Я не знаю, что думать. У меня голова закружилась, так много вопросов и сомнений, что я не знаю, могу ли я сформулировать любой из них.
        — Я могу понять вопросы, но в чем ты сомневаешься?
        — По каким причинам Мэтт захотел жениться на мне.
        — То, что он влюблен в тебя, недостаточно?
        — Неужели? — спросила Джорджия, в конце концов, произнеся свой величайший страх вслух.
        Келси была поражена вопросом.
        — Ты действительно в этом сомневаешься?
        — Он женился на Линдси, чтобы стать отцом ее ребенка, — напомнила она другой женщине. — Откуда я могу знать, что он не женится на мне, чтобы быть отцом моих детей?
        Это была вероятность, которая разрывала сердце Джорджии.
        — Спроси его, — посоветовала Келси. — Это единственный способ, быть уверенной.

* * *
        Это был хороший совет. Джорджия, конечно, согласились с тем, что ей и Мэтту нужно больше говорить, но сначала она пошла домой покормить своего ребенка и обнять своих мальчиков. Нахождение с её детьми всегда помогало ей разложить вещи в перспективе, через все лучшие и худшие времена в ее жизни. С тех пор, как Мэтт вошел в их жизни, они наслаждались одним из лучших, и потерять его, если бы это случилось, было бы одним из худших.
        Спустя некоторое время Шарлотта выследила ее в прачечной, где она складывала одежду.
        — Ты забрала свое свадебное платье, пока тебя не было?
        Джорджия покачала головой.
        — Нет, я забыла.
        — Забыла? — ее мать засмеялась. — Как ты могла забыть, когда свадьба через три дня?
        — Я не знаю, будет ли эта свадьба, — призналась женщина.
        — Не глупи, — Шарлотта пожурила ее. — Конечно, эта свадьба будет. Церковь заказана, цветы и торт заказаны, и я знаю двух очень красивых мальчиков, которым не терпится подвести свою маму к алтарю.
        Глаза Джорджии наполнились слезами.
        — Слишком быстро все происходит. Я знала Филиппа три года до того, как мы поженились, а Мэтта я едва знаю, всего лишь около трех месяцев, — она сглотнула. — И как выяснилось, я не уверена, что действительно знаю его.
        Шарлотта махнула совершенно ухоженной рукой.
        — Ты просто испытываешь некоторый предсвадебный мандраж. Не волнуйся, каждая невеста это переживает.
        — Мама, я не невинная невеста, которая волнуется о первой брачной ночи, — сказала Джорджия, с выраженным разочарования в голосе. На этот раз она пожелала, чтобы ее мать могла быть ее матерью, а не клише Южной красавицы, в которую она так хорошо играла.
        — Тогда расскажи мне, что случилось.
        Так что, с небольшим количеством оговорок, она и сделала.
        После того, как Джорджия закончила говорить, Шарлотта молчала, и когда она, наконец, заговорила, ей оставалось только спросить.
        — Ты любишь его?
        — Все не так просто, — запротестовала Джорджия.
        — Ты любишь его? — снова спросила ее мать.
        — Ты знаешь, я бы никогда не позволила ему надеть кольцо на мой палец, если бы я не любила.
        Шарлотта кивнула.
        — Но знаешь ли ты, что брак - это скачок веры, как свидетельство любви?
        — Как я могу доверять человеку, который не был честен со мной?
        — Он должен был быть более откровенным, — согласилась Шарлотта. — Но я не думаю, что ты можешь сказать, что он был нечестным. Я имею в виду, он никогда не говорил тебе, что у него нет сына, не так ли?
        — Это не значит, что это хорошо.
        — Я не говорю, что все в порядке, — тон матери успокоил ее. — Я просто говорю, что ты должна оставить его в покое. Никто не идеален, девочка, и если ты ожидаешь, что он будет, ты просто можешь быть разочарована.
        — Ты права, — наконец ответила Джорджия, потому что было легче согласиться с ее матерью, чем ожидать, что она когда-либо посмотрит на вещи с точки зрения дочери.
        — Я понимаю, почему ты сомневаешься в его мотивах, — сказала Шарлотта. — Но ты также можешь подумать, что он был настолько сосредоточен на своем будущем с тобой, что не думал о прошлом. Его бывшая жена и ее маленький мальчик - его прошлое, ты и твои дети - его будущее. Ты можешь отложить свадьбу - даже отменить ее, если это то, что ты чувствуешь, что нужно сделать, — продолжила ее мать. — Но прежде чем принимать такое решение, убедитесь, что ты подумала обо всех последствиях.
        — Мальчики будут так разочарованы, — призналась Джорджия.
        Шарлотта покачала головой.
        — Хотя ты права, что отмена свадьбы, скорее всего, разорвет их сердца, это не касается моих внуков. Это о тебе и о том, почему ты сказала «да», когда он предложил тебе стать его женой.
        — Потому что я люблю его, — призналась она.
        Мать посмотрела ей в глаза.
        — И ты готова провести остаток своей жизни без мужчины, которого любишь?

* * *
        После разговора с матерью Джорджия подошла к соседнему дому, чтобы поговорить с Мэттом, и узнала от его брата, Джека, который ругался, пытаясь собрать двухъярусные кровати, что его вызвали в больницу. Итак, она вернулась в дом своей матери, но все еще выглядывала из окна, чтобы увидеть его возвращение.
        Было уже поздно, когда женщина увидела, как фары его машины мелькнули на подъездной дорожке, но их разговор не мог больше ждать. Зная его распорядок, Джорджия надела сандалии, и вышла через черный ход. Конечно же, Мэтт вышел на задний двор, наблюдая, как щенки бегают по траве. Небо было черным, но луна и звезды давали достаточно света, чтобы она могла пройти по ее двору.
        Щенки заметили ее первой и поприветствовали какофонией восторженных звуков, прыгая ей на пятки, когда она направилась туда, где сидел Мэтт.
        — Привет, — сказал мужчина небрежно, но она услышала неуверенность в одном слоге.
        Джорджия села рядом с ним.
        — И тебе привет.
        Финниган и Фредерик прыгали друг с другом, соперничая за ее внимание, поэтому она взяла минуту, чтобы поиграть с ними, пытаясь найти правильные слова, чтобы сказать то, что хотела.
        Но Мэтт первым нарушил молчание, осторожно спросив.
        — Ты все еще злишься?
        Джорджия обдумала весь спектр эмоций, которые захлестнули ее тело за последние двенадцать часов.
        — Безумие даже не маленькая часть того, что я чувствовала, — сказала она ему. — Если только не считать, что была разъярена твоей бывшей женой за то, что та сделала с тобой.
        — Мне хотелось бы что-то сказать или сделать, чтобы объяснить, — признался мужчина, — но, честно говоря, я не знаю, есть ли какие-то объяснения.
        — Ты - идиот? — предположила она.
        Ему удалось улыбнуться.
        — Ты говорила с Келси.
        Джорджия кивнула.
        — Я - идиот, — согласился он. — Потому что абсолютно последняя вещь, которую я когда-либо хотел сделать - это что-то от тебя скрывать.
        — Можно спросить кое-что?
        — Все, что угодно, — пообещал Мэтт.
        — Почему ты попросил меня выйти за тебя замуж?
        Мужчина переместился так, что оказался перед ней.
        — Это твой вопрос?
        Она снова кивнула.
        — Я облажался еще больше, чем думал, если ты не знаешь, как сильно я люблю тебя.
        — Я знаю, что ты сказал, — признала Джорджия. — Но мне нужно знать, что ты хочешь быть со мной, а не просто увидел по соседству вдову и ее детей без отца, как возможность иметь семью снова.
        — Очевидно, ты знаешь, как я забочусь о Куинне, Шейне и Пиппе, но так же, как твои дети завоевали мое сердце, я бы никогда не предложил тебе этого, если бы не хотел быть с тобой. Мы оба были в браке раньше, — напомнил он ей. — И я не знаю о твоих клятвах, но уверен, что в моей было что-то вроде «так долго, как мы оба будем жить», а не «пока дети не вырастут и не уйдут в колледж».
        Джорджия улыбнулась на это.
        — Разница в этот раз в том, что дети не расплывчатое понятие, а реальность.
        — Я не любил бы Куинна, Шейна и Пиппу больше, если бы они были мои собственные, но я не думал о них, когда делал тебе предложение, — заверил ее Мэтт. — Когда я попросил тебя выйти за меня замуж, я не думал об обучении Куинна бросать крученный мяч или смотреть, как Шейн выбивает его из парка или даже об огромной вечеринке принцесс, которую мы устроим на первый день рождение Пиппы.
        — Хотя ты, очевидно, некоторые эти идеи обдумал.
        — Потому что, когда я думаю о будущем с тобой, оно охватывает все, что я когда-либо хотел, но без тебя это не имеет значения, — мужчина взял ее руки в свои. — Я попросил тебя выйти за меня замуж, потому что, когда я думал о своем будущем, то не мог представить его без тебя. Дети - это бонус, не стану отрицать этого, но я хочу, чтобы ты была рядом со мной на всю оставшуюся жизнь.
        Искренность в его тоне, глубина эмоций, которые Джорджия могла прочесть в его глазах, вызвали слезы.
        — Но если ты хочешь перенести свадьбу, все в порядке, — сказал он ей. — Только не выталкивай меня из своей жизни. Дай мне шанс доказать, насколько сильно я люблю тебя. Пожалуйста.
        — Ты хочешь перенести?
        — Нет, — ответил Мэтт без колебаний. — Я хочу провести остаток своей жизни с тобой, и я хочу, чтобы наша совместная жизнь началась как можно скорее. Но если у тебя есть какие-то сомнения…
        Она покачала головой, потому что не хотела этого. Уже нет.
        — Я не хочу откладывать свадьбу, — сказала Джорджия. — Я хочу выйти замуж за тебя, потому что я люблю тебя, и хочу, чтобы наша совместная жизнь началась как можно скорее.
        Мэтт поднял ее на руки и крепко поцеловал. И затем он отступил, чтобы сказать.
        — В интересах полного раскрытия информации…
        Джорджия инстинктивно напряглась.
        — Еще один секрет из твоего прошлого?
        — Нет, это идея для нашего будущего.
        Женщина выдохнула.
        — Хорошо.
        — Я просто хотел, чтобы ты знала, что я думал о прибавлении в нашей семье когда-нибудь.
        — Ты хочешь еще детей? — Джорджия не рассматривала такую возможность.
        Может быть, потому что Пиппа была еще ребенком, мысль о том, чтобы иметь еще одного никогда не приходила ей в голову. Но теперь, когда Мэтт упомянул об этом, она знала, что хотела бы иметь еще одного ребенка - ребенка Мэтта.
        — Только если ты захочешь, — он поспешил заверить ее. — Я просто подумал, у нас уже есть два мальчика, может быть, было бы хорошо для Пиппы иметь сестру.
        Это было то, от чего ее глаза наполнились слезами, с какой легкостью Мэтт говорил это одно слово, которое заставило ее принять правду о его чувствах к ней. Он надел кольцо ей на палец, не для того, чтобы сделать их семьей, они уже были семьей. Кольцо действительно было символом его любви и верности к ней.
        — Почему бы нам не отложить любое обсуждение вопроса о другом ребенке, пока я не накормлю этого, — предложила Джорджия.
        — Это справедливо, — согласился Мэтт.
        — Кроме того, у нас есть более важные дела прямо сейчас, если мы собираемся переехать в твой дом после свадьбы, которая уже через три дня.
        — Я закончил границу в комнату близнецов, — сказал он ей. — Хочешь посмотреть?
        — Ты просто пытаешься заставить меня подняться наверх, вниз по коридору к твоей спальне, — догадалась женщина.
        Он улыбнулся.
        — Я настолько очевиден?
        Джорджия обвила его лицо своими руками, чтобы могла смотреть ему в глаза и ясно видеть его любовь к ней.
        — Да, ты, — сказала она и коснулась его губ своими.
        — Я люблю тебя, Джорджия Рид.
        — И я люблю тебя, Мэтт Гаррет, — ответила она ему. — Теперь давай посмотрим на границу.
        Мэтт взял ее за руку и повел в дом, который уже не принадлежал ему, в дом, в котором они будут жить в их будущем.
        Эпилог
        День свадьбы не очень отличался от любого другого дня, что Мэтт проводил после переезда в соседний дом к Джорджии и ее детям, что означало, что было довольно много хаоса от начала до конца.
        Мэтт знал, что это его вина, поскольку он убедил свою будущую невесту позволить близнецам переночевать у него дома. Мужчина был уверен, что сможет справиться с режимом двух маленьких мальчиков и подготовить их к церкви на следующий день. Кроме того, у него была резервная копия в виде Джека и Люка.
        Когда мальчиков покормили, помыли и одели, и они выглядели слишком чертовски мило в своих маленьких смокингах, несмотря на то, что Куинн продолжал жаловаться, что туфли были слишком тугими, они хотели играть. Но все их игрушки были в соседнем доме, поэтому Мэтт включил мультфильмы на телевизоре. Это заняло их всего на тридцать минут, после чего он, наконец, согласился, что они могут выйти на улицу поиграть со щенками до тех пор, пока не испачкаются.
        Куинн и Шейн кивнули, понимая правила, и Люк вышел с ними, чтобы приглядывать за ними. К сожалению, никто не мог предположить, что Финниган найдет «что-то вонючее и мертвое» (как позже описал Куинн) во дворе и решит, что это будет вкусная закуска, но не настолько вкусная, что он потом бросил ее не штаны Шейна.
        Люк - эксперт по всем видам рвоты щенков, вернул их внутрь для очистки. Это было вскоре после того, как Джек обнаружил обувь Куинна в туалете на первом этаже в ванной комнате. Видимо, мама никогда не позволяла ему надевать мокрые ботинки на ноги из-за страха, что он заболеет, поэтому он сунул их в туалет, чтобы она промокли и стали непригодными.
        Когда Мэтт оглядел всех на последнем осмотре, прежде чем они отправятся в церковь, то решил, что мальчишеские смокинги выглядят не слишком плохо с кроссовками. Затем он сделал ошибку, напоминая близнецам, что они собираются пройти по проходу по обе стороны от своей мамы, чтобы отдать ее. Он произнес эти слова, не подумав, и Куинн с Шейном разразились слезами, протестуя против того, что они не хотели отдавать свою маму, они хотели сохранить ее навсегда.
        К тому времени, как мужчина вытер слезы, уточнил их роль в церемонии и подтвердил, что они все собирались быть вместе навсегда, его голова раскалывалась. Ухмыляясь, Люк протянул ему стакан воды и пару таблеток тайленола. Джек следовал за ними со стаканом скотча.
        Но вся драма была забыта, как только он увидел Джорджию. Надев кружевное платье кремового цвета, и неся букет красных роз, она полностью захватила его дыхание.
        Казалось, целая вечность потребовалась ей, чтобы добраться до передней части церкви, что может быть потому, что Куинн и Шейн почти в буквальном смысле волочили ноги, но когда министр велел им взяться за руки, Джорджии стало спокойно и тепло. И в ее глазах, он не видел каких-либо доказательств сомнения, только любовь и радость сияла в красивых голубых глубинах.
        Но, как напоминание, в случае, если клятвы не было достаточно, он прошептал ей.
        — Я люблю вас, миссис Гаррет.
        — Я знаю, — ответила она. — Я тоже тебя люблю.
        И когда его губы коснулись ее губ, он услышал, как Куинн ясно сказал.
        — Мы отдали ее, но она все еще наша мама.
        Когда тихий смешок прозвучал из галереи, Джорджия отступила назад, чтобы взглянуть на него, молча спрашивая.
        Мэтт мог только покачать головой.
        — Давайте просто скажем, что единственное, что помогало мне в течение последних нескольких часов один на один с этими мальчиками, было знание, что после сегодняшнего дня я всегда буду рядом с тобой.
        — Всегда, — пообещала она.
        Когда Джорджия и Мэтт пошли обратно по проходу, они были окружены Шейном и Куинном и с Пиппой на руках матери.
        Теперь официально они - семья.
        notes
        Примечания
        1
        Trigger - спусковой крючок
        2
        Рейтинг G - Без возрастных ограничений
        3
        6 метров