Супруг-незнакомец Линн Рэй Харрис
        Любовный роман - Harlequin #335
        Овдовевший два года назад принц Адан аль-Дакир оказался единственным наследником престола после своего дяди. По законам Джафара, чтобы короноваться, Адану необходимо жениться вновь, к тому же его двухлетнему осиротевшему сыну нужна любящая мать. Неожиданное известие о том, что его жену, пропавшую в песках пустыни, видели живой, заставляет Адана изменить свои планы…
        Линн Рэй Харрис
        Супруг-незнакомец
        Эта книга является художественным произведением. Имена, характеры, места действия вымышлены или творчески переосмыслены. Все аналогии с действительными персонажами или событиями случайны.
        Глава 1
        - …Вероятность того, что она жива.
        Адан оторвался от бумаг, которые секретарь принес на подпись. До этого он лишь краем уха слушал доклад чиновника. Две недели назад умер дядя Адана, предстояла коронация, и подготовка требовала много усилий. Часто приходилось делать несколько дел одновременно.
        - Повторите, - приказал он и замер в напряженном ожидании.
        Говоривший вздрогнул от взгляда Адана. Он наклонил голову и продолжал речь, глядя в пол:
        - Простите, ваше величество. Я сказал, что в рамках подготовки к вашему предстоящему бракосочетанию с Жасмин Шади мы должны изучить все поступающие сведения относительно вашей покойной жены, поскольку ее тело так и не было найдено.
        - Ее так и не нашли, потому что она ушла в пустыню, Хаким, - мягко сказал Адан, но в его голосе сквозила нотка раздражения. - Изабелла похоронена под горами песка.
        Его терзала печаль о сыне. Адан потерял жену, но его больше всего беспокоило то, что Рафик потерял мать. Их брак был заключен по сговору. И хотя он надеялся, что Изабелла не мучилась перед смертью, он не испытывал сильных эмоций по поводу ее гибели.
        Изабелла Маро была красива, но более ничем не примечательна. Тихая, милая девушка, отлично подходившая для роли, к которой обязывало ее будущее положение. И пусть в то время Адан не был наследником престола, из нее, несомненно, вышла бы прекрасная, но бесцветная королева.
        Это была не ее вина. Она была наполовину американкой, но отец воспитал ее в джафарских традициях. Адан не мог забыть, как, впервые увидев ее незадолго до свадьбы, спросил, чего она хочет от жизни. Изабелла сказала, что хочет того же, чего и он.
        - Есть сведения, что ее видели живой, ваше величество.
        Адан облокотился о стол. Ему нужно было почувствовать опору, напоминающую, что он не в бреду ночного кошмара. Для того чтобы взойти на престол, нужна жена. Жасмин Шади должна была стать отличной женой, и свадьба с ней предстояла через две недели. В его жизни не было места призраку Изабеллы.
        - Видели живой, Хаким?
        Хаким сглотнул. Его смуглая кожа заблестела от пота, хотя дворец уже давно был оборудован по последнему слову техники, и кондиционеры работали исправно.
        - Шариф аль-Омар, конкурент по бизнесу Хасана Маро, недавно вернулся из поездки на остров Мауи. Он утверждает, что там в одном баре есть певица, называющая себя Беллой Тайлер, которая похожа на вашу жену, сэр.
        - Певица в баре? - Адан глядел на чиновника с минуту, прежде чем разразиться смехом. Невозможно. Никто еще не выживал в обжигающей джафарской пустыне, если не был подготовлен для этого.
        А Изабелла не была подготовлена. Она ушла одна в самую дикую глушь Джафара посреди ночи. Песчаная буря на следующий день уничтожила все следы.
        - Хаким, я думаю, мистеру аль-Омару нужно сходить к доктору. Очевидно, гавайское солнце еще более губительно, чем наше джафарское.
        - Он сделал снимок, сэр. Адан похолодел.
        - Вы принесли его?
        - Да, сэр. - Хаким раскрыл папку.
        Махмуд, секретарь, взял папку с фотографией и положил перед Аданом. Он поколебался лишь мгновение, прежде чем перевернуть обложку. Адан смотрел на фотографию так долго, что изображение начало расплываться. Это не могла быть она, но все же…
        - Отмените все мои встречи на ближайшие три дня, - сказал он наконец. - И позвоните в аэропорт, чтобы приготовили мой самолет.
        Вечером бар был забит битком. И туристы, и местные жители переполняли его и размещались еще дальше, снаружи, на открытом пространстве пляжа. Солнце уже начало тонуть в океане, и небо заблестело золотом, когда Изабелла взошла на сцену. Солнце здесь заходило быстро - Изабеллу удивило это, когда она только оказалась на острове, - и едва оно закатилось, небо стало розовым, а облака окрасились в пурпурный и красный цвета в его последних лучах. Это было величественное зрелище, которое всегда заставляло ее сердце сладко ныть и в то же время наполняло ощущением покоя. Она привыкла к меланхолии, хотя и не знала, в чем ее источник. Временами она чувствовала, будто какая-то часть ее была потеряна, хотя она и не знала какая.
        Пение заполняло эту пустоту, пусть лишь на короткое время.
        Изабелла закрыла глаза и начала петь, растворяясь в ритме и звуках музыки. На сцене она была Беллой Тайлер, и Белла полностью владела собой и своей жизнью.
        В отличие от Изабеллы Маро.
        Она переходила от одной песни к другой, звук ее голоса обволакивал каждое слово, точно лаская его. Огни рампы нагревали сцену, но она привыкла к жаре. На ней были бикини и саронг, национальная одежда островитян, хотя Белла почти не исполняла островных песен. Веки опускались, будто под тяжестью макияжа. Приходилось ярко краситься, потому что в лучах рампы на сцене обычный макияж не смотрелся бы.
        Длинные волосы больше не были собраны в гладкий пучок, который Белла когда-то носила. Они были тяжелее, светлее и непослушно торчали от морской воды и солнца. Отец, несомненно, был бы в ужасе не только от ее прически, но и от нескромности наряда. Белла улыбнулась, думая о его реакции. Мужчина в первом ряду улыбнулся в ответ, приняв улыбку на свой счет. Она не возражала: это было частью представления, частью личности Беллы Тайлер.
        Вот только Белла не пошла бы домой в компании этого мужчины. Или любого другого. Почему-то у нее было ощущение, что это неправильно. Это ощущение появилось с тех пор, как она приехала в Штаты. Она теперь свободна от необходимости соответствовать чужим ожиданиям, свободна от чувства долга, которое воспитал в ней отец. И все же она не могла отмахнуться от мысли, что должна сохранять себя для кого-то.
        - Белла Тайлер, леди и джентльмены, - объявил гитарист, когда она закончила петь.
        Бар взорвался аплодисментами.
        - Спасибо! - сказала Белла, заправляя прядь непослушных волос за ухо. - А сейчас небольшой перерыв.
        Сойдя со сцены, она взяла из рук Гранта, менеджера клуба, стакан с водой и удалилась в глубь бара передохнуть. Она вошла в комнату, которую едва ли можно было назвать гримерной, но именно здесь она хранила свои вещи и гримировалась. Изабелла устало опустилась на стул и положила босые ноги на бамбуковый чемодан, служивший ей столиком.
        Приглушенные голоса и смех долетали до нее сквозь тонкие стены. Изабелла откинула голову и приложила стакан к ключице. Он приятно холодил тело. Капельки влаги стекали между ее грудей.
        Через несколько секунд послышалось движение в коридоре, а потом кто-то остановился в дверях. Она почувствовала, что больше не одна в этой маленькой комнате. Однако это была не официантка и не кто-либо из музыкантов. Этот человек не пошевелился с тех пор, как она впервые ощутила его присутствие.
        Был ли посетитель все еще здесь, или ей показалось?
        Изабелла открыла глаза. В дверях с мрачным видом стоял мужчина. От паники у нее перехватило дыхание, так что она не могла ни вскрикнуть, ни сказать что-либо. Сначала Изабелла обратила внимание лишь на то, что посетитель был высоким и крепким, он закрыл собой весь дверной проем. Но затем она начала вглядываться.
        Холод прошел по спине, когда она поняла, что это - джафарец. Темные волосы, пронизывающий взгляд черных глаз и кожа, загоревшая под беспощадным солнцем пустыни. Хотя он был одет в темно-синюю рубашку и брюки цвета хаки, а не в традиционную дишдашу, у него был вид человека пустыни, закаленного трудностями, живущего вдали от цивилизации. Изабелла ощутила, как страх волной затопил ее, она ослабла и на время утратила способность двигаться.
        - Ты расскажешь мне почему, - жестко сказал мужчина.
        Изабелла непонимающе заморгала.
        - Почему? - повторила она, поднявшись. Незнакомец был так высок, что ей приходилось поднимать голову, чтобы взглянуть ему в лицо. Этот человек был ужасно рассержен.
        И она тому причиной.
        Взгляд мужчины скользнул по ее телу. Когда его глаза снова встретились с глазами Изабеллы, в них было отвращение.
        - Посмотри на себя, - сказал он. - Ты выглядишь как проститутка.
        Изабелла почувствовала, как в ней закипел гнев. Она гордо подняла голову и окинула его таким же оценивающим взглядом, каким до этого он окинул ее. Это было невежливо по джафарским традициям, но ей было наплевать. Она ничего не должна этому человеку.
        - Не знаю, кем ты себя возомнил, но тебе лучше побыстрее убраться из моей гримерной, а свое мнение оставить при себе!
        Выражение его лица стало непроницаемо холодным.
        - Не пытайся играть со мной, Изабелла.
        Она сделала шаг назад. Сердце забилось с немыслимой частотой. Он назвал ее настоящее имя, и это ее потрясло, хотя, может, и не должно было. Очевидно, он знает ее отца и каким-то образом узнал ее. Возможно, они встречались на одном из деловых мероприятий ее отца.
        Но она не узнавала его. И была уверена, что такого мужчину она бы не забыла, если бы встречала.
        - Зачем мне играть с тобой? Я даже не знаю тебя.
        Его глаза сузились.
        - Я узнаю, как ты очутилась здесь. И я узнаю это немедленно!
        Изабелла удивилась. Как он смеет допрашивать ее?
        - Узнай, раз ты такой смышленый.
        Незнакомец сделал шаг и оказался в комнате, заняв собой почти все ее пространство.
        Изабелле захотелось отстраниться от него, но было некуда. Однако она не желала отступать перед этим человеком.
        - Ты не могла сделать это в одиночку. Кто помогал тебе?
        Изабелла запнулась.
        - Я…
        - Белла, у вас все в порядке?
        Взгляд Изабеллы обратился на Гранта, стоявшего в дверях. Он всем своим видом показывал, что гостю здесь не рады.
        Изабелла могла поклясться, что это не сработает. Джафарец в ответ уставился на Гранта суровым и жестким взглядом. Драка - это то, чего бы ей меньше всего хотелось. Она знала, что Грант встанет на ее защиту, но она и не сомневалась, что победа будет не на его стороне. В этом человеке было что-то непреклонное.
        - Грант, все нормально. Этот джентльмен как раз собирался уходить.
        - Нет, я не собирался. - У незнакомца был безупречный английский. Тон и выражения выдавали в нем человека из состоятельной семьи. Джафарская элита часто посылала своих сыновей учиться в Великобританию.
        - Вам лучше уйти, - сказал Грант. - Белле нужно отдохнуть перед вторым отделением.
        - Да, в самом деле, - согласилась женщина.
        Незнакомец повернулся к Изабелле, и она снова почувствовала себя словно под лучами рентгена.
        - Сожалею, но она не вернется на сцену. Изабелла поедет со мной.
        Ярость охватила ее.
        - Я не собираюсь…
        Он железной рукой схватил ее запястье. Это был крепкий и надежный захват. Словно он был вправе ею распоряжаться.
        Изабелла вздрогнула от этого прикосновения и застыла на месте. Дрожь пробежала по ее телу. Прикосновение было знакомым. Она ощутила жар, желание и в то же время такую грусть, что на глаза навернулись слезы. Она замерла без движения, пытаясь осознать происходящее.
        - Эй! Отпусти ее! - потребовал Грант.
        В тот же момент Изабелла очнулась от замешательства:
        - Кто ты такой?
        По лицу незнакомца пробежала тень, а затем выражение снова стало жестким.
        - Ты думаешь, я поверю, будто ты не знаешь?
        Гнев и отчаяние охватили Изабеллу. Он ее ненавидел, а она не имела ни малейшего представления почему. Изабелла с силой отдернула руку и освободилась. Она обхватила себя, словно защищаясь. Ее разрывали гнев и печаль, отчаяние и замешательство.
        Грант пошел за вышибалой. Они вот-вот вернутся и выкинут заносчивого незнакомца вон из бара. Это будет приятное зрелище.
        - Конечно, я тебя не знаю, - бросила она.
        - Напротив! - прорычал он. Его глаза сверкали. - Ты меня прекрасно знаешь.
        В этом голосе была такая уверенность, что ее сердце отчаянно забилось. Да он же безумен! Он великолепен, но совершенно безумен!
        - С чего ты это взял?
        - С того, - его голос дрожал от плохо скрываемой ярости, - что ты - моя жена.
        Глава 2
        Она уставилась на него, хватая воздух ртом, словно пораженная ударом грома. Он бы мог поверить ее потрясению, если бы не знал, что оно невозможно. Адан криво усмехнулся. Кто мог подумать, что Изабелла Маро окажется такой прекрасной актрисой? Никогда он за ней такого не замечал. А может быть, просто недостаточно внимательно к ней относился. Ведь она всех обвела вокруг пальца. И он был полон решимости выяснить, почему она это сделала. Изабелла не могла действовать в одиночку, в этом он был уверен. Был ли у нее любовник, который помог бежать? От этой мысли Адан похолодел.
        Какая жестокая женщина! Она бросила своего маленького сына, обрекла его расти без матери. Адан ненавидел ее за это.
        И он ненавидел себя за то чувство, которое волновало его кровь при взгляде на нее. Да, это был гнев, но было и кое-что еще. Его взор скользил по ее почти обнаженному телу. На ней был красный купальник бикини и юбка-саронг с тропическим орнаментом, повязанная вокруг бедер. Сквозь тонкую ткань лифа проступали соски, приковывая к себе его внимание. Он вспомнил, хотя и не хотел, нежную прелесть ее грудей, ее тугие соски, окруженные розовым ореолом. Он вспомнил ее стыдливость в первую брачную ночь и то, как быстро она привыкла к нему, с какой радостью отдавалась ему весь месяц их страстных ночей.
        Он перестал приходить к ней, когда она забеременела. Не потому, что расхотел ее, а потому, что она очень плохо себя чувствовала и не могла заниматься сексом.
        - Твоя жена? - Она решительно покачала головой. - Ты ошибаешься.
        В коридоре послышались тяжелые шаги. В комнате снова появился мужчина, которого она называла Грантом, а с ним вошел крупный, высокий самоанец.
        - Еще раз прошу вас уйти, - сказал Грант. - Макуна проводит вас до выхода.
        Адан смерил их презрительным взглядом. Снаружи его дожидались шестеро охранников. Он приехал с ними не потому, что предвидел какие-то неприятности. Просто главе государства не полагалось путешествовать без охраны. Стоит только подать сигнал, и они ворвутся сюда с оружием. Ему не хотелось бы доводить до этого, но уходить отсюда без своей жены он не собирался.
        - Ладно, Грант. Я поговорю с ним еще немного.
        Грант выглядел смущенным, затем подал знак Макуне. Они исчезли в коридоре, и Адан снова остался наедине с Изабеллой.
        - Мудрое решение, - заметил он.
        Она опять опустилась в кресло. Ее пальцы слегка дрожали, когда она убирала с лица прядь темно-золотых волос. Взгляд, полный замешательства, снова остановился на Адане.
        - Почему ты утверждаешь, что я - твоя жена? Я никогда не была замужем.
        Ярость снова зашевелилась в нем.
        - Ты можешь это отрицать, если хочешь, но правду ты этим не изменишь.
        Она нахмурилась:
        - Я даже не знаю, как тебя зовут.
        Он не сразу поверил своим ушам.
        - Адан. - Спорить было бесполезно, она продолжала настаивать на своей выдумке.
        - Адан, - повторила она. - Я покинула Джафар уже очень давно. Я думаю, что я бы запомнила своего мужа, если бы он у меня был.
        - Хватит играть в эти игры, Изабелла! - прорычал Адан. - Ты что, впрямь думаешь, что я поверю, что ты меня не помнишь?
        Она снова нахмурилась:
        - Я этого не говорила. Я сказала, что не знаю тебя. Я думаю, ты перепутал меня с кем-то. Мужчины часто пытаются приблизиться ко мне с помощью этой уловки. Они видят меня на сцене и думают, что меня легко подцепить. Но это не так. Ясно?
        Адану захотелось схватить ее за плечи и встряхнуть.
        - Ты - Изабелла Маро, дочь Хасана Маро и американки, Бет Тайлер. Почти три года назад мы поженились. Два года назад ты ушла в пустыню, и с тех пор тебя больше не видели.
        У него не хватило духу упомянуть Рафика. Не сейчас, когда она с такой очевидностью пытается заморочить ему голову.
        Она застыла с ошеломленным, непонимающим видом. А затем замотала головой:
        - Нет, я…
        - Что? - Он подогнал ее, потому что она не продолжала.
        Она глубоко вздохнула.
        - Со мной был несчастный случай, это так. Но я выздоровела. - Она прижала ладонь к губам. Адан заметил, что ее пальцы дрожат. - Да, некоторые вещи для меня до сих пор как в тумане, но… - Она покачала головой. - Нет, кто-нибудь сказал бы мне!
        Им овладело ледяное спокойствие.
        - Кто-нибудь? Кто мог бы тебе сказать, Изабелла? Кто знает, что ты здесь?
        Она снова подняла глаза и взглянула на него:
        - Мои родители, разумеется. Отец отправил меня к матери, чтобы я могла окончательно выздороветь. Доктор сказал, что мне нужно уехать из Джафара, что его климат слишком жаркий для меня, слишком угнетающий.
        Адан был в бешенстве. Он не мог в это поверить: неужели ее родители знали, что она жива?!
        И все же с момента исчезновения Изабеллы он виделся с Хасаном Маро считаные разы. Хасан Маро проводил гораздо больше времени за границей, чем в Джафаре. Адан приписывал это делам бизнеса и горю из-за потери единственной дочери. Но что, если причина была не только в этом? Что, если Маро что-то скрывал? Могло ли быть, чтобы Хасан помог своей дочери бежать, хотя до этого он сделал все, чтобы организовать их брак?
        Адан покачал головой. Нет. Она лгала, играла с ним, потому что была загнана в угол. Она выжила в пустыне, и не могла сделать этого без чужой помощи.
        - Я никогда не слышал о такой избирательной амнезии, Изабелла, - процедил он. - Как это может быть, что ты помнишь своих родителей, Джафар и не помнишь меня?
        - Я не говорила, что страдаю амнезией! - вскричала она. - Это твои слова!
        - А как ты назовешь то, что описываешь? Ты помнишь, кто ты и откуда, но не помнишь своего мужа, которого оставила?
        - Мы не женаты! - настаивала она, но нижняя губа при этом дрожала. Это был первый знак того, что ее защита разбита.
        Это усилило решительность Адана. Ей не отвертеться. Он не уйдет, пока не получит ответы на все свои вопросы и пока она не заплатит за все.
        Белла обхватила себя руками и сжалась, словно от холода. От этого движения ее груди сошлись, образовав два пышных холма. Адан ощутил, как по его позвоночнику сверху вниз прошло легкое покалывание. Нет. Адан отмахнулся от зова страсти. Он не настолько беспечен, чтобы позволить полуодетой женщине разгорячить его, зная, как она коварна. Зная, что должен ее презирать.
        - Ладно, давай посмотрим с другой стороны, - сказала она, покусывая губу. - Если предположить, что ты говоришь правду, и мы действительно женаты, то где ты был, почему не приехал ко мне раньше?
        - Я был в Джафаре, - ответил он. - И как тебе известно, я считал тебя погибшей.
        Даже под слоем сценического грима было видно, как она побледнела.
        - Погибшей?
        Он устал от ее запирательства. Он миновал несколько часовых поясов, добираясь до Гавайев, провел бессонную ночь, пытаясь понять, правда ли, что женщина на фотографии, с томным взглядом стоящая у микрофона, - его жена. Он повторял самому себе, что это невозможно. Но потом он вошел в этот бар, увидел ее на сцене, такую знакомую и такую чужую одновременно, и понял правду.
        Он устал быть вежливым.
        - Ты ушла в пустыню, Изабелла. Никто не знает, что было с тобой после, но ты не вернулась. Мы искали тебя несколько месяцев.
        Она замотала головой:
        - Это безумие, полное безумие!
        - Да? - Адан подхватил ее под руку и поднял из кресла. Белла поднялась удивительно легко. Он постарался не заметить ощущения, похожего на электрический разряд, которое охватило его, когда он дотронулся до ее кожи.
        Она взглянула на Адана. Ее темные с поволокой глаза выдавали бурю чувств.
        - Я не помню. Нет, его этим не проймешь.
        - Собирай вещи. Мы уезжаем.
        Замужем. Изабелла покачала головой. Нет, это невозможно. Но холодный страх все-таки зашевелился у нее где-то в животе. Да, в ее сознании были обрывки спутанных воспоминаний, но как этот мужчина может быть их частью? Как она могла забыть собственного мужа? Нет, конечно, она не могла. И потом, зачем ее родителям скрывать это? Что ужасного могло произойти?
        Был только один способ выяснить. Изабелла схватила свою сумочку и начала рыться в ней, ища свой телефон.
        - Что ты делаешь? - спросил Адан.
        Она наконец выудила из сумочки телефон и торжествующе подняла его. Волосы растрепались и лезли ей в глаза, липли к губной помаде, но ей было наплевать. Она знала, что выглядит как безумная. Но именно такой она себя и чувствовала. Неистовой, сумасшедшей.
        Он сказал, что она умерла, что все в Джафаре знали об этом. Но ее отец знал, что она жива, как же это могло быть?
        Когда после несчастного случая она расспрашивала отца, он сказал, что ей лучше не знать подробностей. Она была в ужасном состоянии и впала в кому. Ей давали антидепрессанты и обезболивающие, и от них ее память немного помутилась. Он настаивал, что в этом нет ничего страшного.
        Да уж, действительно ничего.
        Ее мать ничего не знала о том, как дочь жила в Джафаре, и это было для нее типично. Бет Тайлер покинула Джафар десять лет назад, и, хотя она выглядела довольной, что дочь приехала погостить, обе почувствовали какое-то облегчение, когда Изабелла уехала.
        Но если она была замужем, разве мать не знала бы об этом? Разве она не приехала бы на ее свадьбу?
        Изабелла вглядывалась в суровое красивое лицо человека, который стоял рядом с ней. Вряд ли он был бы для нее чужим, если бы она знала его. Нет, ее родители не могли солгать ей в таком важном деле! У них не было для этого причин!
        - Я звоню отцу, - объяснила она, набирая номер. - Он скажет мне правду.
        Адан обмер, словно от пощечины.
        - Уж не хочешь ли ты сказать, что твой отец действительно знает, что ты здесь?
        - Я только что сказала именно это, - нахмурилась она.
        Он выругался по-арабски, и Изабеллу поразила грубость и богохульство этого восклицания. Она жила в Штатах уже больше года и успела наслушаться всякой ругани. Но она не привыкла к ругательствам на арабском. В Джафаре ее оберегали от этого. Изабелла была леди. Ее воспитывали так, чтобы она смогла стать достойной женой могущественного шейха. И только несчастный случай все изменил.
        Адан выхватил у нее телефон:
        - Ты никуда не будешь звонить.
        Изабелла попыталась забрать телефон, но он не давал ей дотянуться до него. Она сложила руки на груди и оглядела его. Пожалуй, это к лучшему.
        - Значит, ты лжешь, что мы с тобой женаты. Потому что мой отец может разоблачить обман, так?
        - Думай как хочешь, если тебе это нравится. - Он засунул телефон к себе в нагрудный карман.
        Она отвела глаза от красивого мускулистого тела, приоткрытого вырезом его рубашки. Если бы она увидела его на пляже, то подумала бы, что он великолепен.
        Но здесь, сейчас, он был холодным и жестким, и у Изабеллы не было ни малейшего повода думать о его привлекательности. К тому же он еще и лгал ей.
        - Если ты не боишься разоблачения, так почему же ты не хочешь, чтобы я позвонила? - с вызовом спросила Изабелла.
        - Потому что я собираюсь сам с ним разобраться, когда мы вернемся в Джафар.
        Изабелла похолодела при звуке этого слова. Джафар. Пустыня. Угрюмый, суровый край, родина ее отца. Это была и ее родина, но в ней было что-то первобытное, с чем она никогда не могла примириться. Мысль о возвращении туда разожгла в ней панику, от которой ком подступил к горлу.
        - Я никуда с тобой не поеду.
        Адан окинул ее взглядом:
        - И что может помешать мне увезти тебя с собой, Изабелла?
        - Я закричу, - сказала она, чувствуя, как сердце тревожно забилось.
        - Что ты говоришь? - Он был таким холодным и самоуверенным, что страх, охвативший ее, невозможно было прогнать. Он запросто перебросит ее через плечо и утащит с собой. У него явно достаточно и силы, и дерзости, чтобы сделать это.
        - Тебе не позволят забрать меня. Мои друзья мне помогут. - Она старалась говорить как можно более уверенным тоном.
        Он хрипло, невесело рассмеялся.
        - Пускай попробуют. Но имей в виду, Изабелла, со мной здесь моя служба безопасности. Если кто-нибудь тронет меня хоть пальцем, они воспримут это как попытку убийства. Я не могу гарантировать, что никто не пострадает.
        Страх окончательно сковал Изабеллу. Он действительно был таким жестоким и холодным, каким казался.
        - Неудивительно, что я не помню тебя, - с горечью проговорила Изабелла. - Ты тиран. Быть за тобой замужем - это сущий ад, я в этом не сомневаюсь. Любая женщина предпочла бы уйти в пустыню и умереть там, чем оставаться с тобой.
        Его рот превратился в узкую прямую линию.
        - Было бы хорошо, если бы ты действительно так сделала. Это спасло бы меня от необходимости сейчас иметь с тобой дело.
        Сердце Изабеллы сжалось, неизвестно почему. Что ей до его слов? Ведь он для нее ничего не значил, даже был ей несимпатичен.
        - Если мы действительно женаты, тогда почему бы тебе не избавить нас от необходимости общаться друг с другом и не развестись со мной? Ты - мужчина из Джафара. Это в твоей власти, - сказала она так холодно, как только смогла.
        «Было бы хорошо, если бы ты действительно так сделала». Эти жестокие слова все еще звучали в ее ушах. Она ничего для него не значила. Она была проблемой, вопросом, который нужно было решить. Все это было слишком похоже на ее детство, когда она чувствовала себя вещью, из-за которой родители боролись между собой после развода. Проблемой, которую они никак не могли решить. Она всегда старалась быть как можно лучше, угодить им обоим. Но все ее попытки были бесплодными.
        Изабелла проглотила слезы горечи. Она больше не будет стараться угодить кому-либо, кроме самой себя.
        - Если бы это было так просто! - прорычал он. - Но обстоятельства изменились, и нам придется вернуться в Джафар.
        - Я не поеду, не получив от тебя никаких доказательств. Ты чужой человек для меня. Я тебя не знаю.
        Его взгляд потяжелел.
        - Каких ты хочешь доказательств? Нужно ли мне рассказать тебе, что мы встретились всего за неделю до свадьбы и что ты была испуганной и послушной, словно ягненок? Или ты хочешь услышать, что свадебные торжества продолжались три дня и стоили полмиллиона американских долларов? Или как твой отец был горд тем, что ему удалось выдать дочь за принца?
        У Изабеллы похолодело внутри.
        - Так ты принц?
        - Был принцем, - ответил Адан, и хотя она не поняла, что он имел в виду, но не стала переспрашивать.
        Изабелла вытерла влажные ладони о ткань саронга. Этого просто не могло быть. В Джафаре положение в обществе - это главное. Если бы ее отец сумел породниться с королевской семьей, он был бы необычайно горд. Он не стал бы скрывать от нее это.
        - Расскажи что-нибудь обо мне, - попросила она, чувствуя, как страх и сомнения переплетаются в душе. - Скажи мне что-нибудь, что больше никто не может знать.
        - Ты была девственницей.
        Изабелла подавила эмоции, чтобы не покраснеть.
        Была?
        - Вряд ли это могло быть секретом. Скажи мне что-нибудь, что я говорила тебе. Что-то личное.
        Он раздраженно развел руками:
        - Что именно? Ты была не слишком разговорчивой, Изабелла. По-моему, ты однажды сказала, что твоя единственная цель в жизни - это угождать мне.
        - Это просто смешно, - еле слышным голосом ответила она. Да, ее растили для того, чтобы угождать мужчине, быть образцовой женой. Но действительно сказать такое? Этому человеку?
        - Ну все, хватит! - Он рубанул воздух рукой и полез в карман брюк за телефоном. - Мы уезжаем.
        - Да подожди же хоть минуту! - Изабелла вскрикнула и схватила его за руку, пытаясь помешать ему набрать номер. Он не хотел слушать, но она не собиралась покорно принимать его решение.
        Его запястье было горячим и таким широким, что пальцы Изабеллы не смогли обхватить его. Жар его тела передался ей. Он взглянул на нее сверху вниз, сверкая темными глазами. Его чувственный рот был сжат в твердую линию. Внезапно Изабелла подумала, что хотела бы увидеть его улыбающимся. Темная щетина оттеняла скулы. Это придавало ему такой сексуальный, соблазнительный вид, что ей захотелось дотронуться и ощутить ее жесткость на своей ладони. Взгляд его блестящих глаз задержался на ее губах, и внезапно в ее воображении возникла картина поцелуя. Это шокировало Изабеллу. Она не знала, было ли это воспоминание или всего лишь желание. Но она ощутила, что этот образ вызвал в ней истинное желание. Тело заныло от сладкой тоски, голова мягко закружилась. Ей показалось, что они простояли так уже много часов.
        Он тихо выругался по-арабски, потом отдернул руку и запустил пальцы в ее мягкие волосы. Что-то со стуком упало на пол. Сердце Изабеллы забилось, словно заполнив всю грудь. Он шагнул к ней и оказался совсем близко. Изабелла хотела было отстраниться, но не смогла. Она не любила, когда мужчины пытались ею командовать.
        И все же…
        Перебирая в ладонях ее волосы, Адан отвел ее голову назад. Ее шея изящно изогнулась. Он был настолько выше и сильнее ее, что Изабелла должна была бы чувствовать себя уязвимой рядом с ним, но этого не было.
        - Посмотрим, вспомнишь ли ты это, - глухо сказал он.
        Он приблизил лицо к ней, и Изабелла закрыла глаза, не думая ни о чем. Он намеревался поцеловать ее, и она с удивлением осознала, что тоже хочет этого. Как она могла хотеть этого, если он ей даже не нравился? Но она хотела и знала, что потом будет себя проклинать за слабость.
        Изабелла ждала, что их губы вот-вот встретятся, но этого не произошло. Она ощутила жесткое прикосновение поцелуя на изгибе своей нежной шеи. Это прикосновение вызвало из ее груди вздох наслаждения, охватившего все существо. Кончик его языка исследовал изгиб ее ключицы. Он потянул ее голову еще немного назад, заставляя Беллу выгнуться и прижаться к нему. Ее груди прижались к его груди, крепкой, надежной, горячей. Соски проступили сквозь тонкую ткань бикини, выдавая ее желание. Изабелла чувствовала, как смущение мешается в ней с наслаждением. Ее руки блуждали по шелку его рубашки. Она отчаянно прижималась к Адану, пока он покрывал страстными поцелуями ее шею.
        И вот наконец его губы прижались к ее губам. Она открылась ему навстречу, принимая его как равного. Томление в груди было для нее новым и знакомым одновременно. Отбросив мысли о прошлом, которое, возможно, у нее было и которое она не могла вспомнить, Изабелла полностью отдалась чувству, настигшему ее здесь и сейчас.
        А здесь и сейчас он целовал ее так, как если бы она была единственной женщиной на всем белом свете.
        Между ними горел огонь подлинной страсти. Неужели она могла чувствовать холод всего несколько мгновений назад? Теперь ей больше всего хотелось сорвать всю одежду, которая разделяла их, и потушить огонь, который горел в них, тем единственным способом, каким только можно было это сделать. Прижаться к нему, соединиться с ним и позволить этому пожару догореть до конца.
        Если то, что он говорил, было правдой, то сколько раз они так начинали? Сколько раз теряли самих себя в объятиях друг друга после обжигающего поцелуя? Она ничего не помнила о том, была ли она с этим мужчиной, была ли она вообще с мужчиной когда-нибудь, а вот ее тело помнило и знало.
        Его рука оторвалась от ее волос и спустилась к груди. Пальцы начали мягко поглаживать ее под грудью. Изабелла сладко застонала, когда Адан нежно потрогал ее сосочек сквозь купальник. Она извивалась от удовольствия, овладевшего ею. Огонь страсти затопил Изабеллу, словно лава, такой незнакомый и такой привычный одновременно.
        И тут она забеспокоилась о том, что будет дальше. Ей хотелось большего, хотелось, чтобы он утопил ее в ласках. Чтобы его тело накрыло ее, чтобы он наполнил ее изнутри. Но она не могла позволить этому случиться.
        Все и так уже зашло слишком далеко. Ей вообще не следовало к нему прикасаться. Конечно, она не могла заранее знать, что случится. Однако это было то же самое, что поднести спичку к сухому труту.
        Она почувствовала, что его состояние тоже изменилось, словно он тоже был смущен и обеспокоен происходящим. И прежде чем она нашла силы оттолкнуть его, он сделал шаг назад, разрывая горячее притяжение между телами.
        Расставание с его губами и телом причинило ей почти физическую боль. Ей хотелось бы броситься и прижаться к нему, но она этого не сделала.
        С совершенно невозмутимым видом он наклонился за своим телефоном, упавшим на ковер во время их поцелуя. Ее губы горели, по коже бежали мурашки, дыхание было прерывистым.
        - Почему ты это сделал? - спросила она охрипшим голосом.
        Он взглянул на нее. Его глаза все еще горели. Красивая золотистая кожа вызывала желание прикоснуться к ней. Сколько женщин таяли под этим взглядом? Сколько из них сгорали от желания при одном взгляде на него? Сотни. Тысячи. И она в их числе.
        - Потому что ты этого хотела, - ответил он.
        Она было затрясла головой, не соглашаясь, но остановилась. Какой в этом смысл? Она действительно хотела, чтобы он поцеловал ее. Но теперь она узнала, что это такое, и больше не собиралась допускать подобную слабость.
        - Теперь, когда все закончилось, я хочу, чтобы ты ушел, - жестко сказала она.
        - Мы оба знаем, что этого не будет, Изабелла.
        Она утомленно вздохнула. У этого человека явно проблемы со слухом.
        - Ты не можешь принудить меня к возвращению в Джафар. Я - американская гражданка, и законы этой страны защищают меня.
        Он выглядел таким элегантным, несмотря на простую одежду. И даже несмотря на то, что она покрыла его рубашку затяжками.
        - И тем не менее ты поедешь.
        - На это у меня нет причин, - продолжала настаивать она.
        - У тебя на это миллион причин! - разорался он, больше не в силах держать себя в руках. - Ты больше не будешь такой эгоистичной, Изабелла. Ты сделаешь это ради Рафика.
        Изабелла снова обхватила себя руками, чтобы унять нервную дрожь. Она устала, запуталась и хотела, чтобы все поскорее закончилось.
        - Мне жаль, что ты считаешь меня эгоистичной.
        Но я сказала тебе правду. Я не знаю тебя. И Рафика тоже не знаю.
        Черные глаза Адана сверкали, словно драгоценные камни. Он смотрел на Изабеллу с нескрываемым презрением. Таким сердитым она его еще не видела. Свой ответ он произнес, подчеркивая каждое слово. И эти слова ворвались в ее сознание, словно песчаная буря, несущаяся по Джафару, скрывающая небо и солнце в пелене песка.
        - Рафик - это наш сын.
        Глава 3
        Персональный самолет Адана был роскошно отделан и обставлен, но Изабелла едва заметила это. Все время с тех пор, как он сказал о ребенке, она пребывала в состоянии шока. Как это могло быть, что у нее родился ребенок, но она этого не помнит?
        Но пока голос разума твердил, что такого не может быть, сердце и интуиция шептали ей, что два года назад с ней что-то произошло и что автомобильной аварией объясняется далеко не все.
        Поэтому она поехала вместе с Аданом. Она позволила ему подвезти ее домой, где собрала чемодан и объявила квартирному хозяину, что будет в отъезде пару недель. Адан нетерпеливо ждал ее, не произнося ни слова, пока она собиралась в дорогу. Он осматривал маленькую квартирку с таким видом, словно ужасался. Он же был принцем Джафара, а принцы не живут в квартирах-студиях размером чуть больше коробки из-под обуви.
        Они в молчании приехали в аэропорт, взошли на борт изящного бизнес-джета «боинг» и вылетели в Джафар. Теперь они были где-то над Тихим океаном. Изабелла сидела в кожаном кресле с откидной спинкой, уставившись во тьму иллюминатора. Перед ней на маленьком столике стоял нетронутый стакан с соком папайи. Она дрожала от холода, хотя, кроме джинсов и футболки, на ней был еще легкий джемпер.
        - Не желаете ли плед, госпожа? - обратился к ней один из стюардов.
        - Да, спасибо, - ответила Изабелла.
        Ее голос звучал тихо, словно издалека. Стюард вернулся с пледом и подушкой. Изабелла закуталась в плюшевую материю. Плед был толстым, мягким и приятно пах чем-то пряным.
        Спустя короткое время Адан опустился в кресло напротив. Они еще не виделись с тех пор, как поднялись в воздух. Он сослался на дела и скрылся в своем кабинете. Теперь он принес с собой пачку бумаг. Его взгляд беспокоил Изабеллу. Она не могла понять, был ли их поцелуй в баре тому причиной, или просто своим взглядом он задевал какую-то струну внутри ее. Или, может быть, потому, что он ее презирал.
        - Ты не притронулась к своему бокалу, - сказал он.
        - Мне не хочется пить.
        Она опустила глаза и внезапно поняла, что так и не смыла свой сценический грим. Она забыла умыться в спешке, когда старалась побыстрее собрать чемодан и переодеться. Изабелла чувствовала, что ей стоит поторопиться.
        - Я подумал, что ты захочешь взглянуть на это, - сказал он, протягивая ей бумаги.
        Она осторожно взяла их, не вполне уверенная, что хочет прочесть, но понимая, что должна. Потому что хочет знать правду. Ее сердце часто забилось.
        Первой она взяла вырезку из газеты «Аль-араб Джафар». Заголовок гласил: «Принц женится на дочери известного бизнесмена». Там была фотография ее и Адана вместе. Он был очень красив в традиционной одежде, с церемониальным оружием на поясе. У него был очень торжественный вид.
        Несомненно, так и было. На фотографии она улыбалась, но счастливой не выглядела. На ней была шелковая насыщенного шафранного цвета абайя, расшитая бусинами, и хиджаб из тончайшей материи, ниспадавший с головы красивыми складками.
        Она подняла голову, заметив, что Адан внимательно смотрит на нее. Он властно расположился в кресле, опираясь рукой о подлокотник и рассеянно потирая указательным пальцем нижнюю губу. Его глаза ничего не упускали из виду.
        Изабелла переложила статью в низ стопки. От следующей вырезки сердце чуть не выскочило у нее из груди. Это было объявление о рождении ребенка. Рафик ибн Адан аль-Дакир родился четвертого апреля.
        Слезы подступили к ее глазам. Она крепко прикусила губу, чтобы не расплакаться. Ей хотелось оттолкнуть бумаги прочь, просить его, чтобы он унес их. Но она сжала зубы и сказала себе, что пройдет через это. Все, что она знала о своей жизни, во что она верила, теперь разлетелось на осколки. Она была совершенно не тем человеком, кем считала себя.
        Она была этой женщиной, принцессой Изабеллой аль-Дакир, у которой были муж и ребенок. Которая должна была бы наслаждаться своей прекрасной жизнью и которая вместо этого сидела здесь, в этом кресле, одинокая и разбитая.
        Когда она разворачивала следующую газету, ее пальцы дрожали. В этой статье сообщалось о ее исчезновении из дома отца, которого она отправилась навестить вскоре после рождения сына. Свидетели сообщали, что она ушла в пустыню. Из-за песчаной бури начало поисков пришлось отложить на три дня. Когда буря утихла, ее следы полностью исчезли.
        Изабелла вспомнила дом отца на границе пустыни Джафара. Вблизи дома, построенного на краю самой жаркой и бесплодной земли, был бассейн, фонтаны и лужайки.
        Неужели она и вправду отправилась по своей воле в пустыню?
        Четвертая статья снова заставила ее застыть в недоумении. Это было небольшое сообщение в пару абзацев. Слова траурно чернели на белой бумаге. «Мертва…»
        Она поспешно перешла к следующей странице. Брачный контракт, в котором было записано все, о чем договорились ее отец и Адан. Она не стала его читать.
        Изабелла закрыла глаза, уронила бумаги на столик и зажала руки между коленями, чтобы он не видел, как они дрожат. Она действительно его жена. Мать его ребенка. И она ничего об этом не помнит. Изабелла изо всех сил старалась вызвать в памяти образ ребенка на руках, но не смогла.
        Что же с ней произошло? Как могла мать забыть про свое дитя? Она откинулась на спинку кресла и сжала кулаки так, что ногти впились в ладони. Нет, она не может расплакаться на его глазах. Не может показать свою слабость.
        - Ты все еще хочешь отрицать? - спросил Адан.
        Она покачала головой. Она боялась, что заплачет, если заговорит.
        - Почему ты так поступила, Изабелла? Почему ты бросила своего грудного сына? Неужели ты ни разу о нем не подумала?
        Она не сразу нашла силы, чтобы ответить.
        - Я ничего не помню, - выдавила она из себя. Ее голос был еле слышен. - Я ничего не помню о том… О той ночи, про которую написано в газете.
        Она думала, он будет требовать, чтобы она перестала лгать. Но он лишь вздохнул, глядя куда-то мимо нее. Потом снова перевел на нее пристальный взгляд:
        - Тогда расскажи о том, что ты помнишь. Расскажи, как ты очутилась на Гавайях.
        Изабелла хотела было воспротивиться этому допросу, но у нее не хватило сил. Она была слишком опустошена.
        - Сначала я была в Джафаре, а потом жила у мамы в Северной Каролине, - сказала она, плотнее кутаясь в плед. - Я не помню ни того, когда я уехала, ни того, как добралась туда. Папа говорит, что это из-за несчастного случая. Потому что я сильно повредила голову в аварии и пять недель пролежала в коме. Я не помню сам несчастный случай, доктор сказал, что это обычное дело. После этого я жила у матери, пока окончательно не выздоровела, а потом уехала, чтобы жить самостоятельно.
        - Ты не захотела возвращаться в Джафар?
        - Честно говоря, нет. Я подумывала об этом время от времени, но папа настаивал, чтобы я оставалась в Штатах. Он говорил, что все равно проводит все свое время в поездках, так что мне нет смысла там оставаться.
        - Гавайи далековаты от Северной Каролины, - задумчиво проговорил Адан.
        - Я скучала по морю, по пальмам. Я поехала на Гавайи отдохнуть ненадолго, но в результате осталась там жить.
        - Зачем ты сменила имя?
        - Я не меняла. Белла Тайлер - это сценический псевдоним, - ответила она, не желая признаваться, что просто пыталась почувствовать себя по-другому. Более уверенной. Менее одинокой.
        - Почему ты пела в клубе, Изабелла? Ты нуждалась в деньгах?
        Он явно сделал такое заключение, основываясь на размерах ее квартиры, хотя для Мауи она была совершенно нормальной. И стоила дороже, чем он мог себе представить.
        - Нет, отец присылал мне достаточно. Но однажды я спела на конкурсе караоке, просто так. И вскоре уже выступала на сцене.
        Его чувственный рот презрительно скривился.
        - Певица в баре, - проговорил он.
        Изабеллу укололи его слова.
        - Мне нравится петь. Мне всегда это нравилось. И я делаю это хорошо, - сказала она с гордостью.
        - Я никогда не слышал, как ты поешь, до вчерашнего дня.
        - Я часто пела у папы в доме, когда росла. Но только для самой себя. Если я никогда не пела при тебе, наверное, я боялась, что ты не одобришь.
        - Я, может быть, одобрил бы, - мягко произнес он.
        - Наверное, я просто так думала.
        Изабелла комкала плед. Этот разговор казался ей странным. Она была замужем за этим человеком, и все же он был для нее чужим. Они были незнакомцами друг для друга.
        - Наверное, мы не слишком много времени проводили вместе, - рискнула предположить Изабелла.
        - Достаточно. - Его глаза внезапно ярко загорелись.
        Изабелла потупилась, надеясь, что не покраснела. Очевидно, что она не была девственницей, но все же она не могла припомнить их первый раз. Она вообще ничего не могла вспомнить об их интимной жизни.
        - Сколько мы были женаты до… до ребенка?
        - Ты забеременела через месяц после свадьбы. А исчезла через месяц после того, как родился Рафик.
        Изабелла приложила руку к животу под пледом. Ей трудно было представить, что она когда-то была беременна.
        - Значит, мы не прожили вместе и года.
        Адан покачал головой:
        - Получается, так.
        Она пыталась осознать. Они действительно были женаты. Он не подделал документы. Статьи были настоящие. Гораздо вероятнее, хотя это было труднее принять, что родители обманули ее. Вряд ли все это организовала мать. Впрочем, она без труда поддерживала обман. Но придумал все это именно отец, в этом она не сомневалась.
        Изабелла не могла понять, почему Адан жестоко с ней обращался? Может быть, он бил ее? Может быть, отец ее просто защищал? Поразмыслив, она решила, что дело не в этом. Да, он вел себя с ней презрительно и свысока. Но он ни на миг не дал ей предположить, что может причинить ей боль или ударить. Если бы она этого боялась, то не сидела сейчас с ним в его самолете. По крайней мере, по доброй воле.
        Ей было неудобно в его присутствии, но не из-за боязни. Изабелла прижала пальцы к виску. Ей столько нужно было осмыслить.
        - У тебя голова болит? - внезапно спросил Адан.
        - Да, - неожиданно для себя ответила она. Она так сосредоточилась на происходящем, что не заметила, как в висках запульсировала боль. Скоро она перейдет и на другую половину головы. А Изабелла забыла лекарство от мигрени на кухонной стойке. Мигрени были у нее нечасто, но, когда они все-таки случались, приятного было мало.
        Адан нажал кнопку на своем кресле, и немедленно появился стюард. Адан заказал стакан воды и обезболивающее. Она проглотила принесенные таблетки, хотя сомневалась, что они помогут.
        - Наверное, тебе стоит прилечь, - сказал он. - В хвосте самолета есть спальня и ванная комната, там ты сможешь умыться.
        Ей нужно было поспать, но она не могла.
        - У тебя есть его фотография? - спросила она Адана.
        Его губы сжались. Потом он достал телефон, нажал несколько кнопок и протянул Изабелле. У нее перехватило дыхание.
        Малыш, смотревший в камеру, был очаровательным. Она всматривалась в его лицо. У него были темные волосы Адана и его глаза, но подбородок и форма носа, несомненно, были ее. Слеза скатилась по ее щеке.
        - Ему сейчас два года?
        Адан кивнул и потянулся за телефоном. Ей хотелось смотреть на фотографию снова и снова.
        Сколько же она пропустила. Его первые шаги, первое слово. Она закрыла лицо ладонью. Голова раскалывалась от боли. Желудок охватили спазмы. Трудно сказать, была тому причиной головная боль или душевное потрясение, но ей стало плохо.
        Изабелла вскочила. Адан поднялся с грацией ягуара.
        - Что случилось? - нахмурился он.
        - Мне нужно… в ванную комнату.
        Адан показал, куда идти, и Изабелла пулей вылетела из салона. Она еле успела добежать до туалета, и ее стошнило. Когда она наконец смогла выпрямиться, то увидела свое отражение в зеркале. Вид у нее был ужасный. Она была похожа на девочку, которая добралась до маминой косметички и хватила макияжа через край, пытаясь выглядеть взрослой.
        Изабелла открыла краны и пустила воду. Краны были бронзовые, роскошные, совсем не такие, как те, которые стоят в обычных самолетах. Она тщательно умылась. Когда она терла лицо, из глаз полились слезы. Сначала она пыталась остановиться, но потом позволила себе выплакаться. Здесь ее никто не услышит и не увидит.
        Она терла и терла лицо, словно могла смыть два последних года и в то же время очистить память от черной завесы, скрывавшей воспоминания. Голова продолжала раскалываться от боли, но она все терла и плакала до тех пор, пока косметика не была смыта, а слезы не иссякли.
        Она надеялась, что Адана не будет, когда она вернется в салон, что он уйдет к себе в кабинет или ляжет спать в одной из кают, но ей не повезло.
        Он поднял глаза, когда она появилась. Выражение его лица не изменилось, но она была уверена, что он не пропустил ни малейшей детали. Вид у нее был ужасный. Кожа лица покраснела. Веки еще опухли от плача, но это должно было вскоре произойти.
        - Ты заболела? - спросил он.
        - Это все мигрень, - ответила она, пожимая плечами. - Когда со мной мое лекарство, все не так страшно, но когда его нет…
        - Ты не захватила его с собой?
        - Да, мне было немножко не до него.
        - Скажи, как оно называется, - решительно произнес он, - и оно будет ждать тебя, когда мы прилетим в Джафар.
        Она сказала название, а потом села, съежившись в кресле.
        - Тебе надо лечь.
        Она вяло махнула рукой:
        - Мне сейчас не дойти, я лучше тут останусь, если ты не против.
        Он встал и, прежде чем она поняла, что он хочет сделать, подошел и взял ее на руки. Она попыталась воспротивиться, но голова болела слишком сильно, и не было сил.
        Он был теплым, крепким и сильным. Очутившись у него на руках, она в первый раз за несколько лет ощутила себя защищенной. С ним было спокойно, безопасно.
        И все же это ощущение было иллюзорным. Именно сейчас больше, чем когда-либо, ей нужно было оградить себя от переживаний. Именно сейчас она была особенно уязвима, потому что перенесла слишком много потрясений.
        Она слышала, как бьется его сердце под ее ладонью, вдыхала восхитительный пряный аромат его тела. Он отнес ее в хвостовую часть самолета, в комнату, где была двуспальная кровать. Постель была уже приготовлена, свет был мягким, приглушенным.
        Он опустил Изабеллу на кровать, и она растянулась на ней прямо в джинсах. Адан снял с нее туфли и укрыл ее покрывалом. Она прикрыла глаза, не в силах смотреть на его заботу. Она не верила, что он искренне о ней заботится.
        - Засыпай, Изабелла, - сказал он.
        - Адан, - позвала она, когда он был уже около двери.
        - Что?
        Она не сразу заговорила. Слезы подступали к горлу.
        - Мне очень жаль, что так получилось.
        Он еле заметно наклонил голову, а затем вышел.
        Адану не спалось. Он ворочался, то натягивая на себя одеяло, то снова срывая. Он воображал, как в соседней каюте, раскинувшись под покрывалом, мирно спит Изабелла.
        Когда она вышла из ванной, он был поражен выражением ее лица. Было очевидно, что она плакала. Кожа покраснела от горячей воды, но нос был краснее щек, а глаза заплаканы. Она выглядела так, словно горела в адском пламени своих переживаний.
        Может быть, так оно и было? Она была ошеломлена, увидев статьи об их свадьбе, о Рафике, о ее смерти.
        Адан сел и подпер подбородок. Нет, в его сердце нет места для сочувствия. Ему нужно сделать то, ради чего он приехал на Гавайи. От этого зависело благополучие его страны и сына. Он не станет рисковать счастьем Рафика. Да, Изабелла - его мать, но разве она хорошая мать? Она бросила своего ребенка. Даже если она действительно не помнит этого, она это сделала. И тогда она отдавала себе отчет в своем поступке. Не важно, действительно она ушла в пустыню или же она выдумала это. Что бы ни произошло на самом деле, ей помог отец.
        Очень скоро он разберется с Хасаном Маро. А сейчас нужно решить вопрос с Изабеллой.
        Адан отбросил покрывало в сторону. Какой смысл лежать без сна в кровати… Он принял душ и побрился, а затем надел белую дишдашу и традиционную темно-красную куфию.
        Новая смена стюардов готовила завтрак в камбузе. Увидев Адана, они немедленно оставили работу и стали кланяться ему. Он еще не мог к этому привыкнуть. Когда он был принцем, ему полагались поклоны и прочие знаки уважения, но не такие, как теперь, когда он стал королем. Адан испытывал нетерпение, но понимал, благодаря наставничеству Махмуда, что для людей до сих пор важны эти церемонии. Это создавало необходимую дистанцию. В Джафаре большинство до сих пор чтило древние традиции.
        - Угодно ли кофе вашему величеству? - обратился к нему молодой стюард.
        - Да, спасибо, - ответил Адан. - Принесите его в мой кабинет.
        Кабинет был просторным, с большим деревянным письменным столом. Компьютер загрузился быстро, Адан проверил почту. Потом открыл поисковую систему и напечатал запрос: «Избирательная амнезия».
        Адан выпил принесенный кофе, читая про виды амнезии и множество других расстройств. Оказалось, такое хоть и редко, но бывает, когда забывается определенный человек и все, что с ним связано. Может быть, Изабелла прочитала про это и решила использовать? Нет, тогда она должна была заранее знать, что он приедет.
        Адан нахмурился. Как бы там ни было, а он настоит на том, чтобы по прибытии ее обследовал врач.
        Он позвонил своему помощнику в Джафар и приказал вызвать Хасана Маро во дворец на следующий день и найти специалиста-психиатра.
        Пока он звонил, пришло письмо от Жасмин. Он прочел послание, написанное в шутливом тоне, о трудностях, связанных с примеркой свадебного платья, и о приготовлениях к праздничному банкету. Адан почувствовал укол вины. Он не сказал Жасмин, куда он летит и зачем.
        Он и Жасмин знали друг друга с детства. Между ними никогда не было ни искорки романтических чувств, но они очень тепло относились друг к другу. Она была доброй, мягкой и должна была стать прекрасной матерью и Рафику, и их будущим детям. Жасмин была надежным человеком.
        Адан поработал еще немного, завтракая прямо за письменным столом, а затем прошел в салон и обнаружил там Изабеллу, которая сидела на том же месте, что и вчера, вытянув и скрестив изящные длинные ноги. Она была погружена в чтение бумаг, которые он показывал ей накануне.
        Она подняла глаза и поздоровалась с ним без улыбки, которой раньше всегда встречала его. Она ничем не напоминала ту девушку, на которой он когда-то женился. Та была послушной, безответной и мило невинной. Ему пришло в голову, что она ничем не запоминалась, была чем-то привычным, словно предмет обстановки, на который не обращают внимания.
        Женщина, сидевшая перед ним, была чувственной, загадочной и какой угодно, только не покорной.
        В ней был огонь, которого он раньше не замечал. И он не мог не думать об этом. Ее лицо, лишенное макияжа, было чистым, словно у ангела. Волосы были все такими же непослушными, цвета темного золота с переливами, и это не была заслуга парикмахеров. Раньше он видел ее только с прямыми локонами, собранными в пучок.
        На этот раз она была одета в голубой хлопковый сарафан, слишком открытый на его вкус, и сандалии.
        - Как тебе спалось? - спросил он.
        Ее зеленые глаза с поволокой были выразительными даже без яркого макияжа. Она выглядела обеспокоенной, неотдохнувшей.
        - Настолько хорошо, насколько было возможно.
        Он понял ее ощущения.
        - Мы прибудем в Джафар примерно через три часа.
        Она отложила бумаги в сторону.
        - А что потом, Адан?
        - Много всего, я так думаю, - ответил он, намеренно уходя от прямого ответа.
        - Когда я смогу увидеть… Рафика?
        Он заметил, что она перевела дыхание, прежде чем произнести имя его сына. Его сына, а не ее. Она потеряла это право два года назад. И он не собирался допускать, чтобы Рафика что-нибудь расстроило, особенно теперь, когда он собирался жениться на Жасмин.
        - Боюсь, что это невозможно. Это не обсуждается.
        Глава 4
        Изабелла взглянула на него, стараясь, чтобы боль и потрясение, разрывавшие ее сердце, нельзя было прочесть на лице. Ей было очень тяжело, но она знала, что не заплачет. Она уже выплакала свою боль вчера в ванной и ночью в кровати, под мерный, нескончаемый рокот двигателей. И не станет выполнять его приказания, он не хозяин ей.
        - Наверное, я неправильно сказала, - прищурилась Изабелла. - Это не был вопрос.
        Он выглядел очень мужественным и привлекательным в своей дишдаше и головном уборе. Глаза горели на ястребином лице. Его губы, даже когда они сжимались от раздражения, выглядели очень чувственно.
        - Ты не можешь встретиться с ним, - отрезал он. - Это расстроит его.
        Изабелла просто взорвалась от гнева:
        - Как это может его расстроить, Адан? Ему же всего два года!
        Он глубоко вздохнул, чтобы успокоиться.
        - Ты о нем ничего не знаешь. Не пытайся указывать мне, что будет лучше для моего сына.
        - Для нашего сына.
        Он поднялся. Складки его одежды заколыхались.
        Боковым зрением Изабелла заметила, как попятился стюард из салона. Все обращались с Аданом, словно с Богом. Словно от него зависели их судьбы, восход солнца и дождь.
        Нет, от нее он точно такого не дождется!
        Изабелла вскочила, встретившись с ним лицом к лицу. Все, что она знала о своей жизни и о себе, разлетелось в прах, и она не будет послушно выполнять его приказы. Тем более те, которые касались ее ребенка.
        - Я его мать, - выпалила она прежде, чем он мог повернуться и выйти из комнаты.
        - Да, ты родила его, - бросил Адан, - но для того, чтобы быть матерью, нужно кое-что большее.
        Ее руки сжались в кулаки. Сердце колотилось, а в висках пульсировали отголоски вчерашней боли.
        - Я знаю.
        - Да что ты! - Его челюсть дрожала от злости. - И когда же ты сделала это открытие?
        - Адан…
        - Ты думала об этом перед тем, как принять решение уйти? В тот миг, когда покинула ребенка в доме твоего отца?
        Боль от его слов была почти физической, словно от ударов. Но ей нельзя было отступать. Нужно быть стойкой перед его напором, чтобы не проиграть эту битву.
        - Я оставила его одного? В доме больше никого не было?
        Он заколебался.
        - В доме были слуги, но это не то же самое, что мать.
        Ей было очень больно. Почему она это сделала?
        - Ты собираешься лишить его матери теперь, когда ты нашел меня?
        - Ты не нужна ему, - ответил Адан, и ее снова охватила тоска.
        - Откуда тебе это знать? - набросилась она на него. - Или это ты так решил? Может, ты вправду знаешь, о чем думает ребенок?
        - Изабелла, не испытывай мое терпение! - разъяренно прорычал он.
        Она подошла ближе, упершись руками в бедра, и взглянула ему прямо в глаза цвета обсидиана.
        - Так какого же черта я делаю здесь, Адан? Чего ты от меня хочешь?
        - Ты знаешь, чего я хочу. Ты и сама сказала это.
        Кровь бросилась ей в голову. Она вдруг сделалась странно легкой, а перед глазами поплыли черные круги.
        Ну нет. Она не упадет в обморок только потому, что он хочет развода. Она же не знает его и не любит. То, что он ее отвергает, не должно иметь значения для нее.
        Но ее ребенок, Рафик. Он имеет значение для нее. Малыш, которого она совсем не знает, но который все равно - часть ее. Он ее сын, и она не откажется от него ни за что на свете. Теперь, когда только что обрела.
        - Я не дам тебе развода, - сказала она тихо и твердо. Конечно, у нее получилось не так хорошо, как это выходило у Адана.
        - У тебя нет выбора, Изабелла. Или ты забыла, что мы - джафарцы?
        Она откинула голову и отбросила волосы с лица.
        - Ты хочешь сказать, что вся власть в твоих руках. Нет, я этого не забыла. Но я не стану облегчать тебе жизнь своим согласием.
        Адан словно бы не поверил своим ушам.
        - Ты не собираешься облегчать мне жизнь? - В его голосе была угроза.
        А затем он оглушительно расхохотался. Ее слова и вправду звучали смешно: ведь все действительно было в его руках. Она ничего не решала, это было так.
        Но она не собиралась отступать.
        - Я буду бороться, чего бы мне это ни стоило. Я не позволю тебе отнять у меня моего ребенка, прежде чем узнаю его.
        Он придвинулся к ней, наклонясь, словно грозовая туча:
        - Ты сделала свой выбор два года назад. У тебя нет ничего, чтобы мне противостоять.
        Несколько мгновений они молча сверлили друг друга глазами.
        Затем он поднял руку. Она вздрогнула, но не отшатнулась. Его пальцы легко и мягко скользнули по ее щеке, по шее, перешли на другую щеку. Там, где он прикасался к ней, в тело Изабеллы словно вливались ручейки то жара, то холода.
        Она облизнула пересохшие губы. Адан наблюдал за ее языком острым взглядом.
        - У тебя было все, Изабелла, - сказал он подчеркнуто мягко. - Богатый муж, ребенок и возможность иметь большее. Но тебе этого было недостаточно. Мы были недостаточно хороши для тебя. Так скажи, почему я снова должен давать тебе шанс?
        Изабелла сглотнула, чтобы избавиться от кома в горле. Его глаза блестели, но что за чувство они выражали, она понять не могла.
        Внезапная мысль поразила ее, словно удар. Вряд ли это было возможно, ведь он сказал ей, что они почти не знали друг друга, но вдруг? Вдруг это все объясняет?
        - Ты… - Она перевела дух. - Ты любил меня? И поэтому ты сейчас так на меня сердишься?
        У него был озадаченный вид. Но затем он потряс головой, насмешливо глядя на нее:
        - Вовсе нет. Это ты меня любила.
        Изабелле трудно было собраться, его прикосновения дразнили ее. Не надо было разрешать прикасаться к себе, но отойти от него теперь было трудно.
        - Откуда ты это знаешь? На этот раз на его лице отразилось сострадание.
        - Потому что ты мне это сказала.
        - Я тебе не верю, - машинально ответила она.
        Если бы она его любила, разве она не знала бы этого? Разве не чувствовала бы это даже сейчас, когда память изменила ей?
        - Думай что хочешь, Изабелла. - Он отнял от нее руку. Ей хотелось попросить его погладить снова, но она не стала. - И тем не менее это была ложь? Если бы ты любила меня, любила нас, ты бы нас не бросила.
        - Тебе это очень удобно, - сказала она с болью в голосе. - Если я с тобой не соглашаюсь, ты сразу говоришь, как ужасно я поступила. Ты знаешь, я не могу с тобой спорить. Я не помню, как все было. - Она гордо вскинула голову. - Откуда мне знать, не был ли ты в это замешан? Что, если твои слова - ложь?
        - В Джафаре были времена, - задумчиво ответил он, - когда тебя могли приговорить к смерти за то, что ты назвала меня лжецом.
        - Хвала Господу, мы живем в другие времена, - хмыкнула она.
        За спиной Адана одна из стюардесс остановилась, собираясь подойти, но повернулась и медленно стала удаляться.
        - Ради всего святого, скажи, - взорвалась Изабелла, - почему все вокруг тебя ходят на цыпочках, словно ты, чуть что, рубишь им головы?
        Она прошла мимо Адана и догнала стюардессу:
        - Если вы хотите поговорить с ним, то, пожалуйста, говорите.
        Девушка наклонила голову:
        - Его величество занят. Я приду позже.
        У Изабеллы вскипела кровь от гнева. Она была сыта по горло его высокомерием, ей было все равно, будь он хоть принцем вселенной. Он не дает людям делать их работу, носясь по комнате, словно раненый лев.
        - Вы хотели спросить, не желаем ли мы заказать еду или напитки?
        - Напитки, ваше высочество.
        Изабеллу смутило то, как ее титуловали, и она чуть было не поправила девушку. А потом вспомнила: ведь она действительно принцесса, по крайней мере пока.
        - Я буду воду с лимоном, если можно. - Изабелла повернулась к Адану, который стоял, сердито уставившись в одну точку. - Ваша милость желает что-нибудь?
        Ей показалось, она слышит, как Адан скрипит зубами.
        - Нет.
        - Прекрасно. - Она повернулась обратно к стюардессе. - Тогда только воду для меня.
        - Слушаюсь, ваше высочество. - Она отвесила глубокий поклон и скрылась.
        - Как ты можешь так жить? - сказала Изабелла. - Ты запугиваешь женщин, требуешь от всех подчинения и смотришь на всех свысока. Неужели ты не хочешь, чтобы с тобой кто-нибудь хоть раз поговорил не боясь?
        - Ты будешь удивлена, - с каменным выражением лица произнес Адан, - но я никого не запугиваю. Они повинуются мне, потому что таково мое положение.
        Изабелла опустилась в кресло.
        - Значит, ты находишься в заблуждении. Потому что я прекрасно вижу, как ты запугиваешь всех вокруг себя.
        - Ты не выглядишь запуганной, - ответил он, слегка скривив лицо.
        - Я изо всех сил стараюсь.
        Стюардесса вернулась со стаканом минеральной воды и тарелкой с ломтиками лимона. Она поставила их на стол перед Изабеллой, снова глубоко поклонилась и исчезла из салона.
        Изабелла выжала лимонный ломтик в стакан и пригубила прохладную воду. Пузырьки приятно пощипывали язык и холодили горло, уставшее после целого вечера пения и ночи в рыданиях. Было уже светло, и далеко под ними расстилались облака.
        - А ты изменилась, Изабелла.
        Ее сердце вздрогнуло от выражения гнева в его горячих темных глазах.
        - Все изменяется, - тихо сказала она. - Это можно принимать или не принимать. Я предпочитаю принять. И привыкнуть.
        - Ты очень скоро вернешься обратно на Гавайи, так что не привыкай слишком сильно.
        Внутри ее что-то сжалось, но она не прогнала это чувство.
        - Ты меня не запугаешь, Адан.
        - С твоей стороны будет неразумно строить планы на жизнь в Джафаре, - предупредил он. - Ты пробудешь там ровно столько, сколько времени уйдет на улаживание затруднений, возникших в связи с твоим «воскрешением».
        - Я не стану молчать. И не исчезну, словно призрак, из твоей жизни, как бы тебе этого ни хотелось.
        Несколько мгновений он пристально изучал ее.
        - Тем не менее принимать решения будешь не ты.
        Выйти из самолета под солнце Джафара было все равно что перейти из холодильной камеры прямо в раскаленную печь. Солнце отражалось от белых плит аэродрома и било в глаза, хотя на Изабелле были солнечные очки. Она позабыла, каким жарким, обжигающим может быть Джафар. Особенно после пышной зелени Гавайев.
        Чуть поодаль виднелись финиковые пальмы, обрамляющие взлетную полосу. Еще дальше - застывшие горы из песчаника. Да, это был ее дом, одновременно близкий и странно чужой.
        Рядом с самолетом стояли три лимузина марки «мерседес», а возле них ожидала команда охраны. Эти люди стоически переносили жару в своих темных костюмах. Несколько человек в белых дишдашах и куфиях стояли группой возле трапа самолета. От трапа к машинам была расстелена красная ковровая дорожка.
        Адан первым вышел из самолета. Мужчины возле трапа опустились на колени и коснулись лбами земли. Изабелла остановилась в ошеломлении. Это было приветствие, которое полагалось правителю страны, а не члену королевской семьи.
        Адан сказал им несколько слов, а затем пошел по ковровой дорожке к машинам. Изабелла застыла, пытаясь осмыслить увиденное и больше всего на свете желая вернуться обратно в самолет. Она почувствовала себя слабой, испуганной и очень хотела бы прокрутить назад последние двадцать четыре часа, вернуться в то время, когда она ничего не знала об Адане и их сыне.
        Адан дошел до машины и оглянулся на нее. Она пришла в себя, вновь обрела способность двигаться и заторопилась мимо встречающих, прямо к Адану. Нет, он так просто от нее не отделается. Она не отступит и не станет прятаться от правды.
        Он отошел, позволив ей сесть первой, а затем устроился на сиденье рядом. Дверца мягко закрылась, и машина тронулась.
        Изабелла нервно расправила складки сарафана. Где была вся ее храбрость? Неужели это она только что стояла с ним лицом к лицу, грозила ему и бросала вызов?
        Этого она не понимала, чувствовала, что едва переводит дыхание. По ложбинке между грудей стекала струйка пота. Не следовало ей бегать на такой жаре. Она слишком долго не была дома и успела отвыкнуть от всего этого.
        Адан открыл небольшой холодильник, достал бутылку холодной воды и протянул ей:
        - Вот выпей, а то можешь потерять сознание.
        Изабелла поспешно отвернула крышку и прильнула к холодному горлышку.
        - Я забыла, как в Джафаре жарко, - сказала она, надеясь, что голос не выдаст беспокойства. Ей хотелось казаться спокойной, невозмутимой.
        - Похоже, ты много чего подзабыла, - насмешливо произнес Адан.
        Изабелла пропустила этот укол мимо ушей.
        - Тебя приветствовали, как короля.
        Его глаза были скрыты за зеркальной поверхностью темных очков. Но его губы сжались в тонкую линию.
        - Именно так.
        - Так ты король? Я думала, что король - Аль Назри. - Ее сердце заколотилось. Во что еще она впуталась?
        - Мой двоюродный брат погиб в прошлом году при несчастном случае на море вместе со всей семьей. Как старший среди братьев, я стал наследником дяди. Он умер чуть больше недели назад.
        Изабелла почти перестала дышать.
        - Получается, я… Не может быть…
        - Королева? Нет, - сказал он жестко, - ты ею не станешь.
        - Но если ты - король?
        Уголки его губ опустились.
        - Я не могу официально взойти на престол, пока у меня нет жены. Я исполняю обязанности короля, коронация еще не состоялась.
        Изабелла подавила желание прижать холодную бутылку к шее и груди. Этой прохлады ей все равно не хватит, рядом с этим мужчиной ее сердце бьется слишком часто и по коже бегут мурашки.
        - Я тебя не понимаю. Ты уже женат.
        Он снял очки и бросил на сиденье рядом. Его взгляд пронзил Изабеллу. Лицо было красивым, холодным и жестким. Но глаза горели.
        - Двадцать четыре часа тому назад я был вдовцом. Ты несколько спутала мои планы, но мы решим проблему быстро. Как только это произойдет, я смогу вернуться к свадебным приготовлениям, от которых ты меня оторвала.
        - К свадьбе? Ты женишься?
        - Именно так.
        Боль внутри Изабеллы смешалась с яростью. Разумеется, ему нужно было жениться вновь, раз он считал ее погибшей. Но теперь, после ее возвращения, когда она знала, что у них есть ребенок?
        - Ты любишь ее? - спросила она. Ведь если он нашел девушку, которую любит и которая любит его, разве она может встать между ними? Но на кону будущее ее сына…
        - Это тебя не касается, - отрезал он.
        Ее сердце екнуло.
        - Значит, нет. Если бы ты ее любил, ты бы не уклонился от ответа.
        Он барабанил пальцами по коже сиденья.
        - Ты не можешь этого знать.
        - Но я знаю! - настаивала она. - Ни один влюбленный не станет возражать против такого вопроса. Если только эта тема не под запретом.
        Адан быстро взглянул на Изабеллу:
        - Ты судишь по своему опыту, Изабелла?
        Она отвела взгляд. Не хотелось выдавать себя и показывать ему, как одиноко ей было два последних года. Она была уверена, что где-то есть человек, предназначенный ей, но пока не встретившийся.
        - Нет.
        Он схватил ее за подбородок и притянул ее лицо к себе, вглядываясь в глаза:
        - Ты принадлежишь мне, хабибти.[1 - Любимая (араб.).] Если у тебя есть любовник, я этого так не оставлю.
        - Не понимаю, какое тебе дело, - ответила она. - Тебе же не терпится избавиться от меня.
        По его лицу что-то пробежало, а потом он внезапно отпустил ее.
        - Да, это так. Чем быстрее все будет сделано, тем лучше. Рафику пора обрести нормальную мать.
        Для Изабеллы его слова были словно раскаленный нож в сердце. Она чуть не набросилась на него с кулаками. Он был бесчувственным и жестоким.
        Если бы она подняла руку на короля, ее бросили бы в самую сырую темницу Порт-Джафара. Но ее остановило не это, а мысль о сыне.
        - Ты - отвратительнейший из людей, которых я знаю! Зачем ты привез меня сюда? Зачем разыскал меня, если все, что ты хотел сделать, - это разбить мое сердце? Ты мне солгал, когда сказал, что я тебя любила. Я не смогла бы полюбить такого человека!
        - Очень милая речь, - ответил он. - Но ты знаешь, почему ты здесь. Если бы я не приехал за тобой, я бы совершил ужасный подлог, женившись вновь и короновав мою жену.
        - Ну разумеется, - с горечью сказала она. - Ты, ты, ты. Все о твоих желаниях. Зачем тебе думать обо мне. И, черт побери, зачем тебе думать о нашем мальчике!
        - Думай, что говоришь, Изабелла! - проревел Адан. - Джафар не настолько современная страна, и, если ты не прекратишь свои нападки, ты узнаешь, каким беспощадным я могу быть!
        - По-моему, я уже это знаю! - набросилась она на него.
        - Ты не знаешь, - вкрадчиво произнес он.
        - Что может быть более безжалостным, чем разлучать мать и ребенка?
        Его глаза сузились. Морщинки появились в уголках его глаз - следы, оставленные солнцем и ветром. Она видела суровость самой пустыни на его лице. Он был королем, и рамки цивилизации были узкими для него. Его натура была слишком неукротима. Она вздрогнула, словно от дурного предчувствия.
        Его тон был холодным.
        - Бросить своего ребенка - это гораздо более безжалостно, чем все, что я когда-либо делал.
        Глава 5
        Адан сидел за украшенным резьбой деревянным столом в своем кабинете и холодно смотрел на своего адвоката.
        - Вы говорите, мой развод займет какое-то время?
        Адвокат откашлялся.
        - Брачный контракт с Изабеллой Маро, ваше величество, говорит, что если она не дает свое согласие на развод, то вы можете расторгнуть контракт только в случае ее бесплодия. Очевидно, что это условие не может быть выполнено.
        У Адана подскочило давление от этих слов.
        - Но открывшиеся особые обстоятельства, - продолжал юрист, - помогут нам представить дело так, что брак будет расторгнут в любом случае.
        Адан швырнул ручку на стол. Черт ее побери! От нее по-прежнему были одни неприятности. Разумеется, он читал брачный контракт перед тем, как его подписывать. Но в нем не было ничего необычного. Хотя мужчины Джафара пользовались всей полнотой власти, женщины были неплохо защищены. Он не мог развестись с ней без всякой причины.
        Он поднялся и подошел к окну.
        - Как быть с коронацией?
        Адвокат снова закашлялся.
        - Вы - женатый человек и можете короноваться. Но ни один король Джафара никогда не разводился со своей королевой.
        Адан повернулся к юристу:
        - Но это может быть сделано?
        Он был полон решимости не уступать Изабелле просто так. Не такую мать он хочет для Рафика.
        - Я не уверен в этом, ваше величество. В судебной практике нет подобного прецедента.
        - Держите меня в курсе, - сказал Адан, отпуская адвоката.
        Тот поклонился, и Махмуд проводил его.
        Внутри у Адана все горело от гнева. Он попал в затруднительное положение. Но помимо гнева было еще какое-то чувство, предвкушение чего-то…
        Он отбросил эту мысль. Что ему было предвкушать? Изабелла бесила его, и чем больше времени он проводил в ее обществе, тем сильнее ему хотелось схватить ее за плечи и…
        Поцеловать.
        Нет, он хочет не поцеловать ее, а встряхнуть.
        «Но ты же хочешь поцеловать ее. Всюду».
        «Нет, нет», - подумал он.
        Он уже поцеловал ее однажды, этого было достаточно. Она была словно яд. Он не рискнул бы снова впустить ее в жизнь Рафика. Он не знал, почему Изабелла оставила их, но сам факт нельзя было отрицать. Как и то, что теперь она чувствовала себя виноватой.
        Была ли вина единственной причиной, по которой она хотела увидеть Рафика? Причиной, по которой она хотела снова стать частью его жизни? Что будет, когда она поймет, как дети шумны и беспокойны, как нуждаются в любви и в родителях, которые ставят их интересы на первое место?
        Нет, он не станет испытывать судьбу. Он знал, каково это - иметь мать, любви которой ты страстно жаждешь, но которая желает видеть тебя, лишь когда ты отмыт, причесан и чисто одет, чтобы тебя можно было показать друзьям.
        И они будут говорить «О-о-о!» и «А-а-а!» и трепать тебя за щеки.
        А потом тебя отошлют обратно в детскую вместе с няней, которая будет лечить твои царапины, вытирать слезы и мирить с братьями после драк. С няней, которая по-настоящему любит тебя и растит, как собственного ребенка, потому что твоя мать находит детское общество слишком утомительным.
        Нет, не такого он хочет для своего сына. Он хочет, чтобы в жизни Рафика была женщина, которая будет любить его всем сердцем, для которой он никогда не будет бременем или неудобством. Такой женщиной была Жасмин. Не Изабелла.
        Он не хочет проводить остаток своей жизни рядом с той, которой не может доверять. Которую презирает. С женщиной, которую так сильно, до боли, вожделеет.
        Адан выругался про себя. Почему его тянет к ней? Почему он хочет стащить с нее этот чертов голубой сарафан, прильнуть к ее телу языком, ласкать руками, а затем войти в нее, чтобы утолить жажду?
        Никогда он не позволял желаниям управлять собой. Он помнил наслаждение, которое дарило ему тело Изабеллы когда-то, но тогда они были молодоженами, и зачать с ней ребенка было его долгом.
        Лжец.
        Он прекрасно знал, что тогда было нечто большее. Он хотел ее и тогда, несмотря на блеклость характера, и хочет сейчас, несмотря на непристойность ее поведения.
        Но он не станет действовать импульсивно. Не важно, сколько времени займет развод. Из этого ничего хорошего не выйдет. Он проявил слабость, поцеловав ее на Гавайях, но больше он такой ошибки не допустит.
        Ради Рафика он будет благоразумен.
        Изабелла не помнила, была ли она когда-нибудь раньше во дворце, но ясно, что она там бывала. Стены дворца из белого песчаника были инкрустированы золотыми и фарфоровыми изразцами и переливались на солнце.
        Но самым удивительным был подъезд ко дворцу. Мраморные фонтаны, статуи, пальмы, пышные тропические растения и акры зеленой травы говорили о сказочном богатстве. Ведь в такой жаркой стране всегда не хватало воды. Порт-Джафар был расположен на побережье Аравийского моря, но воду нужно было опреснять, чтобы она годилась для полива. А чтобы в Джафаре выросла трава, нужно было очень много воды.
        После прибытия ей отвели несколько комнат и оставили одну на некоторое время. К ней зашел лишь доктор, который расспрашивал ее о потере памяти. Она постаралась ответить на все вопросы подробно и правдиво. Хотя доктор не смог просветить ее по поводу ее состояния, он, похоже, был удовлетворен ответами.
        Потом она попыталась покинуть свои комнаты, но оказалось, что к ней приставлен слуга, чьей единственной обязанностью, похоже, было никуда ее не пускать.
        В конце концов, Изабелла устроилась возле окна, из которого открывался вид на море позади дворцовых садов. Она была взбудоражена и раздосадована, что у нее нет возможности найти выход своей энергии. В комнатах не было ни компьютера, ни книг, ни телевизора, ничего, чем можно было бы заняться. На письменном столе были ручка и бумага; гостиная была обставлена удобной мебелью, но больше не было ничего.
        От скуки Изабелла стала петь. Сначала она исполнила старинную джафарскую песню, которой ее научил отец. Потом она перешла к песням, которые пела в «Ка Нуи». Она изливала в них свою грусть и душевную боль.
        В первый раз она пела, зная, что она - жена и мать, и пустота, которую она прежде ощущала внутри себя, теперь объяснилась. Сейчас ей было понятно чувство одиночества, которое она прежде испытывала. Она тосковала по своему ребенку, хотела увидеть его и обнять. Теперь она не могла думать ни о чем другом. Раньше она всегда словно побаивалась детей. Она не знала, что им говорить, как их развлечь или утешить.
        А сейчас Изабелла удивилась тому, как сильно ей хочется обнять своего ребенка. Да, она не знает, что нужно говорить, что делать, но она научится.
        Она очень хотела научиться.
        А Адан хотел лишить ее всего этого. В ней забились гнев и отчаяние. Как она может бороться с королем? Он выбросит ее прочь из дворца и отправит обратно на Гавайи, как только это произойдет. Может быть, уже сегодня вечером.
        Изабелла поднялась и пошла к дверям, охваченная волнением. Она знала, что за дверью сидит слуга, но вдруг он уже ушел? Может быть, это ее единственный шанс выбраться из комнаты. Изабелла рванула дверь - и застыла на месте, оборвав песню на полуслове.
        Слуга действительно сидел возле двери, но ее внимание приковал не он, а пожилая женщина, стоящая в коридоре и держащая на руках маленького ребенка.
        Малыш уставился на Изабеллу, приоткрыв рот от удивления. Она так и впилась в него глазами. У него были темные кудри и глаза отца, но нос и подбородок были ее. Это был самый красивый мальчик, которого она когда-либо видела.
        Изабелла потянулась было к ребенку, но он внезапно расплакался.
        - О, пожалуйста, не плачь, прости меня! - сказала она, делая шаг вперед и протягивая к нему руки. Но потом остановилась, чувствуя, как разрывается ее сердце от плача Рафика. Ей отчаянно захотелось обнять и утешить малыша, но ведь он ее не знает. Он уткнулся головой в плечо няньки и зарыдал.
        - Вы не виноваты, госпожа, - сказала женщина. - Он хочет, чтобы вы пели. Мы остановились, чтобы послушать.
        Изабелла издала сдавленный звук, который был наполовину смешком, наполовину всхлипом. Сердце болело и в то же время переполнялось любовью к этому малышу, который был ее частью.
        - Разумеется, - сказала она. - Но почему бы вам не войти, так будет удобнее. Я буду петь столько, сколько он захочет.
        Женщина внимательно оглядела Изабеллу. Она поглаживала мальчика по спине, что-то приговаривая ему. Затем взглянула на ребенка и потом опять на Изабеллу, словно что-то оценивая.
        - Да, - сказала она после долгой паузы, - мы зайдем.
        Адан наконец оторвался от рабочего стола. Пора было заканчивать. После ухода адвоката он поговорил по телефону с Жасмин и все рассказал ей. Она долго молчала, а потом сказала:
        - Может быть, это к лучшему.
        - Это не то, что мне нужно, - ответил он.
        В голосе Жасмин чувствовалось тепло.
        - Она все еще твоя жена и мать твоего ребенка. Я думаю, что судьба вернула ее тебе не случайно.
        Они поговорили еще немного о свадьбе, о том, что все необходимо отложить. Жасмин была великодушной, понимающей, и Адан злился все сильнее, пока говорил с ней. Злился на Изабеллу.
        Он хотел, чтобы Жасмин стала Рафику матерью, и как можно скорее. Он не знал, почему раньше не делал ей предложения, но такое решение не приходило ему в голову. Он убедил свою старую няню, жившую на покое, стать няней для своего сына. Он знал, что поручает сына заботливым рукам. Но Калила была уже очень стара, и Адан чувствовал себя виноватым, заставляя ее снова работать.
        Он каждый вечер приходил к сыну, играл с ним, читал ему. Рафика любили так, как самого Адана никогда не любили. Отец был надменным человеком, не способным проявить истинную привязанность к своим сыновьям. Из них растили твердых, сильных сынов пустыни, а не высокомерных, избалованных юношей. Адан, однако, не думал, что Рафик вырастет менее мужественным из-за его любви и заботы. Ему было радостно, когда по вечерам он входил в детскую и видел, как маленькое личико сына светится искренней и чистой любовью. Изабелла действительно как-то сказала, что любит его. Он не выдумал это. Он все еще помнил, как она сказала ему это в одну из ночей. Она была такой юной, такой наивной, и он тогда отпрянул от нее, встревоженный, сам не зная почему.
        Вскоре она почувствовала, что беременна. А потом ее стала мучить тошнота по утрам, и он покинул ее постель. Адан хотел, чтобы она отдыхала и была здорова. У него появилось ощущение, что его присутствие мешает ей спать.
        Адан нахмурился. Сказал ли он ей тогда, почему он перестал спать с ней? Конечно же она знала, почему они перестали заниматься сексом, - она слишком плохо себя чувствовала. Но понимала ли, почему он оставил ее одну?
        Он тогда не сказал ей почему, и эта мысль теперь беспокоила его.
        Психиатр, осмотревший Изабеллу после ее прибытия, не смог сообщить ему ничего нового. Изабелла утверждала, что ничего не помнит о своем замужестве и рождении ребенка. Случай был необычный, но такое было возможно. Просматривая записи в медицинской карте Изабеллы, доктор сказал, что у нее имелись признаки послеродовой депрессии.
        Подобное состояние - достаточно распространенная вещь, пояснил доктор. Оно появляется в результате гормональных сдвигов в организме женщины. Иногда состояние ухудшается и может вызвать галлюцинации или мысли о причинении вреда себе или ребенку.
        Адан был потрясен. Он и предположить не мог, что тогда с Изабеллой что-то было не в порядке. Доктор предположил, что она пыталась совершить самоубийство. Записи в карте до ее исчезновения свидетельствовали, что она не принимала антидепрессанты. Доктор, наблюдавший ее, должен был прописать медикаменты, чтобы облегчить ее состояние.
        Возможно, что ее врач просто не заметил этих признаков.
        Адан не знал, что ему делать с этой информацией, но, подходя к детской, он отбросил все мысли об Изабелле. Все, чего он сейчас хотел, - обнять сына и провести время, наблюдая за его забавами. Он толкнул дверь и вошел в покои, заваленные игрушками.
        - Калила! - позвал он, но никто не ответил. Он прошел в детскую, но Рафика не было ни в кроватке, ни на полу, где он всегда играл.
        Калила и Рафик обычно были здесь в это время. Он постоял немного в недоумении, но потом внезапная мысль озарила его, словно вспышка молнии.
        Он поместил Изабеллу так далеко от детской, как только мог, но это была жилая часть дворца, и ее комнаты были доступны. Они просто выходили в другой коридор. Он оставил слугу, которому было приказано не пускать ее из комнат. Но все же была вероятность, что она как-то нашла Рафика.
        Он бросился по коридорам к ее покоям. Когда Адан остановился у ее двери, запыхавшись, слуга, приставленный к ней, упал ниц и начал что-то бормотать.
        Адан услышал пение. Это пела Изабелла, звуки ее голоса были чистыми и глубокими, они обволакивали его теплом, словно плед в холодную пустынную ночь. У него отчаянно билось сердце, он осторожно открыл дверь, молясь про себя, чтобы его догадка не подтвердилась и сына там не оказалось.
        Изабелла сидела на одном из низких диванчиков, закрыв глаза, и пела. Калила устроилась на другом диване напротив.
        А Рафик стоял, положив руки на колени Изабеллы. Его личико было обращено к ней.
        Адан был в бешенстве, и это понятно. Но было еще какое-то чувство. Потеря?
        Рафик был его сыном, несмотря ни на что. Это было досадной случайностью, которая никогда не повторится. Рафик никогда не вспомнит об этом.
        Изабелла умолкла, открыла глаза и улыбнулась сыну. Он запрыгал, смеясь от удовольствия.
        Изабелла протянула руки, Рафик протянул свои навстречу, она нагнулась и подхватила его. А потом крепко обняла. Адан сходил с ума, наблюдая за этим.
        - Что здесь происходит? - тихо спросил он, сдерживая эмоции.
        Все обратились к нему. Калила поднялась и поклонилась. Он ненавидел это, но она всегда строго соблюдала правила этикета. Так она будет делать и по отношению к Рафику. Она заменяла им мать, но все-таки ею не была.
        Изабелла встала, и Рафик обнял ее за шею. Когда он увидел Адана, то воскликнул:
        - Папа! Спой, папа!
        - Твой папа поет? - спросила Изабелла.
        Рафик кивнул.
        - Отпусти его! - прорычал Адан. Он думал, что Изабелла станет спорить, но она просто наклонилась и поставила Рафика на пол. Он держал ее за шею и отказывался отпускать.
        - Не надо вниз!
        У него было капризное выражение лица, и Адан понял, что в этой битве он проиграет. Он подошел и протянул руки к сыну.
        - Иди к папе! - сказал он, и Рафик в ответ обнял его.
        Изабелла отдала мальчика легко, но от него не укрылось, как ее пальцы на миг крепко сжались, прежде чем выпустить ребенка.
        Адан стоял рядом с ней, и аромат ее тела вскружил ему голову. Она приняла душ и переоделась. Ее волосы были душистыми, словно тропические цветы. Адану захотелось закрыть глаза и вдохнуть ее всю, целиком.
        Но вместо этого он отвернулся:
        - Идем, Калила. Рафика пора купать и укладывать спать.
        Изабелла не хотела их отпускать, но понимала, что не может помешать Адану. Весь предыдущий час она пела своему ребенку, радуясь его улыбке и тому, как охотно он пел вместе с ней. Она по-прежнему ничего не могла вспомнить, но, пока она была со своим сыном, испытывала удивительное чувство спокойствия и счастья.
        Она не хотела, чтобы это заканчивалось. Она ощущала гармонию с собой. Это было непривычно для нее.
        Она терялась, не зная, что делать и говорить, когда он рядом. Ее печалило, что она не умеет быть матерью, и она очень хотела научиться.
        Но Адан хочет помешать ей. Он хочет, чтобы Рафик с ней не виделся. Когда он заговорил, она увидела ненависть и гнев на его лице. Он не верил, что она нужна Рафику, и это одновременно причиняло ей боль и укрепляло желание не сдаваться.
        Но она понимала причины его осторожности. Для Адана важнее всего было счастье и спокойствие Рафика. Но она не могла согласиться с тем, что не достойна быть рядом с сыном.
        - Адан, - позвала она.
        Она не думала, что он остановится, но, когда Рафик сказал: «Леди петь, папа», Адан остановился в шаге от двери:
        - Не сейчас, Рафи. Леди нужно отдохнуть.
        - Леди петь! - настаивал Рафик.
        - Нет, Рафи, - сказал Адан, и лицо мальчика сморщилось.
        Изабелла знала, что за этим последует, даже после такого короткого знакомства с сыном. Он расплакался.
        Адан бросил на Изабеллу взгляд, полный отвращения, а затем исчез за дверью. Калила последовала за ним.
        Изабелла стояла посреди своей опустевшей комнаты, слушая удаляющийся плач Рафика. Всего несколько мгновений назад она была полна жизни, а теперь чувствовала себя обессиленной и опустошенной.
        Смех, тепло, любовь ушли вместе с Рафиком.
        Она прижала кулак к губам, прикусив пальцы. Она поняла, что любит Рафика. Это произошло быстро. Она потеряла голову от любви к своему маленькому мальчику.
        Что она сделала два года назад? Почему она оставила его тогда?
        Как ни старалась, она не могла припомнить решительно ничего из того времени. Там было так же пусто, как всегда. Она очнулась, ей рассказали о несчастном случае. Затем она уехала к матери для окончательного выздоровления. Вот все, что она могла вспомнить.
        Доктор, с которым она сегодня разговаривала, пожал плечами и сказал, что мозг человека очень непредсказуем и чувствителен ко всему. Когда она спросила, вспомнит ли она те события когда-нибудь, врач ответил, что такое возможно, хотя маловероятно.
        Прошел еще час, прежде чем слуга принес ужин. Она поела в одиночестве, затем взяла чашку с кофе и вышла на балкон, с которого открывался вид на сад внизу. Солнце недавно зашло, и жара уходила. Небо было подсвечено красным, почти как на Гавайях, но немного иначе, и Аравийское море сверкало темным пурпуром, отражая небо.
        В сумерках Порт-Джафар переливался, словно драгоценное ожерелье. В отдалении торговые суда заполонили гавань в ожидании погрузки или разгрузки. У ее отца был дом на берегу, гораздо дальше отсюда. Бирюзовая вода там ласкала белый песок. Пока она росла, она любила этот дом больше всего. Вот почему она уехала на Гавайи.
        Пока Изабелла пила кофе, ночь сгустилась, закат постепенно угас, превратившись в узкую красную ленту вдоль горизонта. А потом она почувствовала, что не одна. Она уже знала, кто это.
        - Пришел, чтобы сбросить меня с балкона и покончить со своими неприятностями, Адан? - спросила она.
        Он вздохнул у нее за спиной:
        - Нет.
        Она услышала, как он подошел ближе. Он переоделся в темную рубашку и джинсы. На его голове больше не было куфии. Изабелла не могла решить, что будоражило ее сильнее: его лицо, подчеркнутое темной одеждой, или пряди волос, обрамлявшие чеканные черты.
        Как можно было позабыть такого мужчину? Забыть о сексе с ним, о том, как спала и просыпалась рядом, ела вместе с ним, разговаривала?
        - Он плакал почти час, - сказал Адан без всяких вступлений. В его голосе слышалась любовь к сыну.
        - Мне очень жаль, - ответила она. При мысли, что ее ребенок плакал, ком подступил к горлу.
        - Он отказался есть, так был расстроен. Калила в конце концов все-таки уложила его. - Он провел рукой по волосам. - Не знаю, как ей это удалось.
        Он повернулся к ней, облокотившись о перила балкона. Это был обычный жест, но в нем все казалось каким угодно, только не обычным. В линиях его тела, в движении его бровей и глубине взгляда было чувственное напряжение.
        - Растить ребенка - нелегкое занятие, - продолжил он. - Дети привередливы, шумны, своенравны. Ты не ждешь от такого крохи стольких проблем. Это огромная ответственность.
        - Я понимаю это, Адан. - Ее сердце застучало от его близости, от разговора об их ребенке. Словно они вдруг оказались на одной стороне. Но она понимала, что это только иллюзия.
        Он запустил пальцы в волосы. Ей захотелось пригладить растрепавшиеся завитки, но она не стала этого делать.
        - Он не знает тебя, - сказал он. - Если ты войдешь в его жизнь, а потом решишь, что ответственность слишком велика для тебя, ты больно ранишь его.
        Изабелла сжала чашку.
        - Я не сделала ничего плохого. Я не пыталась быть для него…
        - Я знаю. - Он нервно вздохнул. - Калила рассказала мне, что произошло. Она шла коротким путем к детской, когда он услышал твое пение.
        Она вспылила:
        - Так зачем же ты здесь, если не для того, чтобы наказать меня? Я знаю, ты был бы счастлив, если бы меня не было, Адан. Но я существую. И хочу узнать своего ребенка.
        Его глаза ярко горели в закатном свете. Рот сжался в тонкую линию. Ее взгляд задержался на этих твердых, чувственных губах. Они были такими ласковыми в поцелуе. Возбуждение, которое она ощутила при этой мысли, потрясло ее. Она сердилась на Адана, но ее тело реагировало на него так, что трепет желания превращался в мощный поток.
        Как она может испытывать к нему такое, если он приводит ее в бешенство? Или ее тело помнило то, что забыло сознание?
        Он подошел ближе, затем остановился, словно осознав, что сделал это против воли. Когда он заговорил, его голос был тихим и уверенным.
        - Я здесь, Изабелла, потому что я принял решение.
        Глава 6
        Адан рисковал. Он понимал это. Когда он нес Рафика обратно в детскую, а малыш все плакал, желая еще послушать пение леди, он осознал, что не может изменить произошедшее.
        Возможно, он был не прав, пытаясь держать Изабеллу подальше от Рафика.
        Он не очень верил, что она вдруг станет прекрасной матерью, и не стал бы строить будущее Рафика на такой зыбкой почве. Но его сын еще совсем маленький, и в дальнейшем люди будут входить в его жизнь на короткое время и снова уходить из нее. Учителя, друзья. Даже Калила, которой из-за артрита скоро трудно будет заботиться о нем. Люди приходят и уходят. От этого Адан не сможет уберечь сына.
        Изабелла смотрела на него сверху вниз, взгляд ее был обеспокоенным и грустным.
        От нее все еще пахло тропическими цветами. Цветами, кофе и пряной сладостью кардамона, которым он был приправлен. Адану вдруг подумалось, что ее губы сейчас, наверное, сладкие и пряные на вкус.
        - Что ты решил, Адан? - спросила она. Ее голос был густым и бархатным.
        Он отбросил мысли о поцелуе.
        - Я дам тебе провести с нами две недели. - Он решил, что единственный способ убедить ее, что она не создана для материнства, - позволить ей провести какое-то время с Рафиком. Она уже ушла однажды - не важно, по какой причине, - и сделает это еще раз. Она казалась совершенно спокойной, и все же от него не ускользнул едва уловимый вздох.
        - Две недели, - твердо повторил он. - Но ты не должна говорить ему, что ты - его мать. Не нужно смущать его.
        - Но я же действительно его мать, - ответила она.
        - Условия таковы, Изабелла. Прими их или уйди.
        Она откинула голову:
        - Кем же я буду ему в таком случае?
        Адан пожал плечами:
        - Няней. Учительницей. Кем-то, кто не останется надолго.
        Она поставила кофе на столик. Тонкий фарфор задребезжал, выдавая ее волнение. Или гнев. Он вынужден был признать, что она в состоянии справляться с нервами и сдерживать себя.
        - И что будет потом?
        - Там будет видно. - Это было все, что он мог ей сказать. Потому что, если бы он сказал о своей надежде развестись с ней через две недели, она наверняка решила бы бороться. Коронация в любом случае не была назначена в ближайшее время, потому что по законам Джафара был необходим хотя бы трехнедельный траур.
        Она наклонила голову, обдумывая его слова, скрестив руки на груди. Адана охватила волна жара от того, как округлости ее грудей выступили в вырезе шелкового топа.
        - Ты знаешь, что я соглашусь. Разве у меня есть выбор? Я сделаю все, чтобы быть с моим ребенком. И я забочусь о благе Рафика так же, как и ты. Я не скажу ему, что я - его мать.
        Он наклонил голову:
        - Спасибо.
        - Это не ради тебя, - бросила она. - Это ради Рафика. Ты прав, его не нужно смущать сейчас. Он слишком мал, чтобы понять ситуацию, и я не стану использовать его в наших с тобой делах. Пока мы не уладим между собой все вопросы, жизнь Рафика должна оставаться прежней.
        Она была так не похожа на себя прежнюю. Женщина, которая стояла перед ним, сверкала, словно фейерверк, рассыпая искры праведного гнева. А та женщина, которой она была раньше, покорно кивнула бы, принимая любое его решение.
        Как Жасмин, подумал он. Нет, Жасмин была безупречна и совершенно не похожа ни на прежнюю Изабеллу, ни на теперешнюю. Жасмин не горела бы в ночи. Она бы мягко сияла. Она не стала бы бросать ему вызов.
        Но в этом и не возникло бы необходимости. Он и Жасмин были друзьями. Между ними не могло быть никаких искр.
        - Очень хорошо, - сказал он. - Завтра мы переезжаем в глубь страны, во Дворец Бабочек. Там меньше народу, меньше глаз.
        Было лучше, чтобы о ее возвращении в Джафар не было широко известно. Его личный персонал знал об этом, разумеется. Но они были преданными людьми и умели держать язык за зубами. Он был публичный человек, но в этом деле он хотел сохранить конфиденциальность. Похоже, она поняла его и просто кивнула.
        - Адан, - позвала она, когда он повернулся, чтобы уйти.
        Он остановился:
        - Да?
        - Я хочу поговорить с отцом. - Она закусила пухлую нижнюю губу, которую ему так хотелось целовать.
        Он ощутил предательское покалывание у основания позвоночника. Адан подавил свое желание. Он не мог позволить себе такие мысли о ней. Это противоречило его планам.
        - Он - единственный, кто знает правду о том, что произошло, - продолжила она.
        Адан ощутил разочарование. Он тоже очень хотел поговорить с Хасаном Маро и узнать правду.
        - Твоего отца нет в стране.
        Она, видимо, ушла в себя, ссутулилась.
        - Что ж, этого следовало ожидать.
        Он внезапно обнаружил, что хочет обнять ее и утешить. Но он не стал этого делать.
        «Так зачем же ты берешь ее с собой во Дворец Бабочек и позволяешь провести время с Рафиком?» - спросил он себя.
        Потому что ему нужно ее согласие на развод. Это было единственной причиной, помимо секретности. Они будут изолированы от мира, но у него будет множество дел. На нем лежит ответственность за целый народ. И он никогда не будет наедине с Изабеллой. Там будут Калила, Махмуд и небольшой штат прислуги.
        Днем он будет проводить время с ней и Рафиком. А вечером они будут расходиться по отдельным комнатам.
        - Я распорядился, чтобы Хасана привели ко мне, когда он вернется, - сказал он. - Это лучшее, что я могу сделать.
        - Прекрасно. А теперь, если ты не возражаешь, я отправлюсь спать. У меня был долгий день.
        - Конечно, - сказал он, широким жестом приглашая ее войти внутрь.
        В комнате она подошла прямо к двери и открыла ее для Адана. И только пройдя половину пути к своей спальне, он осознал, что его выгнали.
        Рано утром следующего дня прибыла команда портных. Изабелла только что закончила завтракать, когда раздался стук в дверь. Секунду спустя слуга впустил процессию в гостиную, отведенную для Изабеллы.
        - Его величество сказал, что вам необходим новый гардероб, госпожа, - вежливо объяснила главная портниха.
        Утро прошло за снятием мерок, выбором тканей из множества рулонов шелкового жоржета ярких расцветок, а также за подгонкой уже готовых нарядов, которые женщины принесли с собой. Изабелла почувствовала себя неловко. Она хотела было возразить, что ей не нужно столько, но она не знала, действительно ли это так. Адан говорил о двух неделях, но она, разумеется, надеялась на большее. С собой она захватила одежды максимум на неделю.
        Она уже скучала по своей жизни на Гавайях, но это было похоже на ностальгию, а не на тоску. Сейчас, когда она встретилась со своим ребенком, она не могла вообразить себя ни в каком другом месте.
        Изабелла пока не знала, как они с Аданом решат этот вопрос, но надеялась остаться с Рафиком дольше. Она чувствовала, что это - проверка. И хотя ее приводила в бешенство необходимость на это согласиться, она была полна решимости пройти испытание.
        К тому времени, когда Адан зашел за ней, у нее был полный чемодан готовой одежды. Она оделась в мягкую зеленую абайю для путешествия по пустыне. Одеяние скорее подчеркивало фигуру, а не скрывало ее.
        Адан внезапно остановился. Глаза жадно заскользили по ее фигуре, но он потушил огонь в них, встретившись взглядом с Изабеллой.
        - Ну что, ты готова?
        - Да, - ответила она как можно равнодушнее.
        Дорога до Дворца Бабочек заняла всего около двух часов. Караван из «лендроверов» пробирался среди гигантских дюн из красного песка. В пустыне было тихо и красиво, и все же этот вид заставил сердце Изабеллы сильно биться.
        Она сидела рядом с Аданом, сцепив руки на коленях. Она хотела ехать с Рафиком и Калилой, но в их машине не оказалось места.
        - Почему Дворец Бабочек так называется? - выпалила Изабелла, когда они спускались по крутому склону очередной дюны. Бусинки пота выступили у нее на лбу и груди. В машине был кондиционер, но этой прохлады было недостаточно, чтобы побороть ее волнение.
        Адан взглянул на нее:
        - Он был построен примерно пятьсот лет назад для любимой жены короля. Она любила бабочек, и у нее был сад специально для них. По преданию, весной дворец наполняли сотни бабочек. Они садились на ее волосы и плечи, ели и даже спали вместе с ней. И когда ее муж внезапно умер, она была разбита горем, и бабочки отнесли ее на небо, к нему. Так говорит легенда.
        - А сейчас там есть бабочки? - спросила она, пытаясь вообразить королеву и ее разноцветных спутниц.
        - Я ни разу не видел ни одной, - ответил он. - Я думаю, климат изменился, когда пустыня стала больше, и теперь для них здесь слишком жарко. Ближе к морю бабочки есть конечно же. - Он нахмурился и наклонился ближе к ней. - Тебе нехорошо, хабибти? Может, тебе нужно это лекарство от головной боли?
        Изабелла сглотнула, борясь с нахлынувшей тошнотой.
        - Дело не в голове, - выдавила она из себя. Слезы выступили у нее на глазах. - Просто здесь жарко.
        Адан нажал кнопку и отдал приказание водителю. Поток прохладного воздуха из кондиционера усилился. Он поднял пачку бумаг, которые до этого просматривал, и стал обмахивать ее.
        Изабелла закрыла глаза и откинулась на спинку сиденья.
        - Спасибо, - прошептала она.
        - Что же все-таки не так, Изабелла?
        В его голосе было сочувствие, и она внезапно поняла, что ей нужно поделиться с кем-то. Возможно, если она выскажет свои тревоги, если услышит, как они глупо звучат, то они отступят прочь.
        - Это из-за пустыни. У меня такое чувство, как будто она сейчас похоронит меня под собой.
        Она услышала, как Адан вздохнул, а затем он обнял ее и крепко прижал к себе.
        - Со мной ты в безопасности, - тихо сказал он. - Я тебе обещаю.
        Сначала она сидела неловко, напрягшись, но потом звук мотора, легкий ветерок от бумаг и теплое тело рядом с ней навеяли дремоту. Она погрузилась в состояние между сном и явью. Она думала о доме своего отца рядом с морем, а потом - о том доме, который стоял на границе самой дикой части пустыни. В ее голове появились образы отца и матери. Они конечно же ссорились. А затем исчезли.
        Потом перед ней появился мужчина.
        Загадочный, опасный мужчина. Адан. Он протянул ей руку, и она взялась за нее. Он притянул ее к себе и поцеловал. На ней была темно-оранжевая абайя, изукрашенная драгоценными камнями, а голова была покрыта фатой. Она нервничала, но он успокаивал ее ласковыми словами, осторожно снимая с нее одежду. Потом он уложил ее на кровать, разделся и лег рядом. Она взглянула ему в лицо. Оно было оживленным и чувственным. С ласками и поцелуями он неторопливо двигался вниз по ее телу. Он коснулся языком влажной впадинки между ее ног и привел ее в состояние ошеломительного блаженства, заставив стонать и выкрикивать его имя. Затем он очутился сверху.
        Когда он вошел в нее, шепча страстные слова, она вздрогнула от боли и неожиданности…
        Изабелла очнулась. За окнами машины ярко светило солнце. Со всех сторон, насколько видел глаз, их окружал красный песок. Рядом был Адан.
        - Что случилось, Изабелла?
        Ее тело было горячим, но на этот раз не от страха.
        О боже, она видела эротический сон о нем - или это было воспоминание? В этом сне на ней было платье, как на их свадебной фотографии в газете.
        - Я… - Она запнулась. - По-моему, я кое-что вспомнила, о тебе.
        Он пронзительно взглянул на нее:
        - Правда?
        Изабеллу снова окатило жаркой волной. Зачем она ему это сказала? Теперь он захочет знать, что именно она вспомнила.
        С другой стороны, какое это имело значение?
        - Похоже, это была наша первая брачная ночь. На мне было платье, как на фотографии. Ты раздел меня перед тем, как… твои губы… А потом… - Изабелла закрыла глаза.
        Когда она наконец набралась смелости украдкой взглянуть на него, оказалось, что он пристально смотрит на нее. Он думал о чем-то далеком, будто тоже вспоминал о той ночи. Потом он потряс головой.
        - Это ни за что не сработает, - сказал он как будто сам себе.
        - Что не сработает?! - вскрикнула она. Может быть, он собирается отвезти ее обратно в Порт-Джафар? Черт побери, зачем она вообще заговорила? - Адан, - требовательно позвала она.
        Он снова взглянул на нее горячим и страстным взглядом. А затем поцеловал.
        Изабелла была потрясена, ощутив, что так и должно быть: их губы, прижатые друг к другу. Это движение его языка, обжигающий трепет, сбегающий вниз по ее позвоночнику, эта дрожь наслаждения были знакомыми и желанными.
        Внизу ее тела было жарко и влажно, она томилась от желания.
        Она обвила его шею руками, когда он положил ее на одну из своих рук и притянул к себе, так что она теперь полулежала у него на коленях. Обхватив ее ноги, он полностью посадил ее к себе на колени.
        Она почувствовала его желание. Когда она пошевелилась, он тихо застонал.
        Адан накрыл рукой ее грудь. Языком он ласкал ее сосок. Эти ласки были такими легкими и такими искусными, что Изабелле захотелось кричать. Все тело отвечало на его возбуждающее прикосновение.
        - Я хочу тебя, - прохрипел он, оторвавшись от ее губ. А затем стал целовать ее шею и ключицы, перед тем как снова вернуться к губам.
        Изабелла не смогла сдержать стона, который вырвался из ее груди. За прошедшие два года она однажды целовалась с мужчиной, но тогда сразу же оттолкнула его, потому что чувствовала - что-то не так.
        Но на этот раз все было правильно.
        Это было невероятно, изумительно. И это привело ее в замешательство, так как она не строила иллюзий на счет Адана. Может быть, он хочет ее, но он ее презирает. Возможно, он всегда ее презирал. Возможно, поэтому она вынуждена была уйти.
        Противоречивые эмоции кружились в ее голове, в сердце до тех пор, пока она уже не могла их распутать. Она испытывала счастье - и грусть. Она чувствовала, что ее нежно любят - и презирают. Она была уверена, что когда-то она любила его - и что он не любил ее. Печаль поднялась в ней волной, и тогда Изабелла уперлась руками в его грудь и оттолкнула.
        Для нее это было слишком много.
        Он прервал поцелуй. В его темных глазах было замешательство. Красивые губы были сочными от поцелуя, и ей тут же захотелось прижаться к ним и забыть о своих спутанных чувствах.
        - Я… я не готова к этому, - сказала она слабым голосом. - Это слишком быстро.
        Его лицо постепенно прояснялось, до тех пор пока он снова не превратился в хладнокровного, невозмутимого правителя. Он ссадил ее с коленей, и она смущенно поправила платье.
        - Конечно, ты права, - сказал он. - Прости меня.
        - Не то чтобы я не хочу… - Изабелла осеклась.
        Это было бы признанием его власти над ней. А она не могла отдать ему больше власти, чем у него уже было.
        - Я знаю тебя недостаточно хорошо, - мягко произнесла она. - Я знаю: у нас есть ребенок. Но ты? Какой ты человек? Каким был наш брак? Испытывали ли мы друг к другу хотя бы симпатию?
        Он откинулся назад и вздохнул.
        - Нам было хорошо в постели, - сказал он просто. - Хотя мы провели вместе не так много времени.
        - Потому, что ты был очень занят? Или потому, что я забеременела?
        - Я думаю, и то и другое. Но в основном потому, что ты плохо себя чувствовала во время беременности. У нас был всего месяц, Изабелла, прежде чем мы стали жить как соседи по комнате, а не как любовники.
        - Ох… Так беременность была тяжелая?
        - Нет, кроме токсикоза, ничего такого.
        Она снова расправила платье на бедрах.
        - Как бы я хотела вспомнить! Я чувствую себя… обманутой.
        Она носила ребенка девять месяцев и ничего не помнила об этом. Она разделяла жизнь и постель с этим мужчиной, и он все еще оставался для нее незнакомцем.
        Адан вздохнул:
        - Ты была очень красивой, несмотря на постоянное недомогание. И еще ты стала довольно большой. Рафик весил больше девяти фунтов, когда родился.
        Изабелла открыла рот от удивления:
        - Неужели? Господи боже! - А потом она хихикнула, хотя смешок был готов превратиться во всхлип. Она прижала руку ко рту, чтобы удержаться от этого. - Может, это и хорошо, что я не помню.
        Адан улыбнулся. У Изабеллы замерло сердце. От его улыбки у нее захватило дух. Его лицо, и без того такое привлекательное, стало теплым и открытым и даже невинным в каком-то смысле. Было очень странно думать так об этом жестком человеке.
        - Ты выглядела так, как будто проглотила три футбольных мяча, - сказал он. - Врач говорил, что ребенок только один, но я начал было сомневаться.
        - Ты был рядом, когда он родился?
        Он помотал головой, и ее сердце слегка упало от грустного выражения его лица.
        - Я уезжал из страны по делам бизнеса. До срока было еще две недели.
        - Жаль, что ты это пропустил.
        Он взял ее руку и поцеловал. Изабелла потрясенно почувствовала, как все ее тело ответило ему.
        - Да, я тоже жалею. Я бы хотел быть рядом ради вас обоих. Роды были довольно тяжелыми, но Рафик родился здоровым, и ты быстро оправилась.
        Его голос угас, и она вопросительно посмотрела на него:
        - Что, Адан?
        Он отрицательно помотал головой:
        - Ничего. Ничего.
        - Я хочу вспомнить это, - сказала она. - Даже тяжелые периоды. Я хочу вспомнить каждый миг нашей жизни вдвоем. Это очень тяжело - не знать.
        - Может быть, ты когда-нибудь вспомнишь. Вспомнила же ты нашу первую ночь.
        - Так я вспомнила? Или это все-таки был сон?
        Уголок его рта приподнялся в озорной ухмылке.
        - Нет, ты все вспомнила довольно точно. Эта ночь была длинной и полной удовольствия.
        Ее сердце снова упало, но уже по другой причине. Он был соблазнителен, как змей-искуситель. И ей отчаянно хотелось вкусить того яблока, что он предлагал.
        - Осторожней, Изабелла, - внезапно пророкотал он, хотя в его голосе не было злости на этот раз.
        Это был чувственный, страстный звук, который был возбуждающим и горячим, словно струйка воска от горячей свечи.
        - Я не понимаю тебя, - наконец выдавила она из себя.
        Он обхватил ее голову рукой и притянул к себе для поцелуя. И так же быстро снова отпустил ее.
        - Я мужчина, а не святой, хабибти. Если ты и дальше будешь так на меня смотреть, ты узнаешь меня очень хорошо раньше, чем мы покинем эту машину.
        Глава 7
        Дворец Бабочек оказался совсем не таким богатым, как ей представлялось. Да и по размеру он был несравним с дворцом в Порт-Джафаре. Кроме смотрителя и экономки, там не было другой постоянной прислуги. Вот почему они путешествовали целым караваном.
        И все же с собой они привезли всего несколько человек. Повар, помощник Адана и еще два служащих его офиса. Две женщины, которые должны были помогать экономке и повару, и еще пара человек, обязанностей которых Изабелла не знала.
        Адан взял спящего Рафика из рук Калилы и отнес в комнату, которая уже была готова. Экономка проводила Изабеллу в ее покои. Ей хотелось пойти с Аданом и Рафиком, но она сказала себе, что нужно набраться терпения. Рафик спал, он даже не узнал бы, что она была рядом. Ей отвели всего одну большую комнату с высокими потолками, с пышными диванами, туалетным столиком и встроенным шкафом. Большая кровать под балдахином занимала целую стену. Высокий матрас был покрыт пуховым одеялом кремового цвета и множеством подушек.
        Белые занавески висели по обеим сторонам ветхих деревянных дверей. Внутренние створки дверей были со ставнями, а стекло было вставлено во внешние рамы. И даже когда их открывали, из комнаты благодаря кондиционерам не уходила прохлада. Двери были полуоткрыты, но Изабелла не захотела выйти и посмотреть, что снаружи. Сначала она хотела распаковать вещи.
        Горничная принесла освежающий мятный чай, блюдо с охлажденными фруктами и поспешно ушла.
        - Тебе здесь нравится?
        Изабелла разволновалась от звука этого голоса.
        Они же приехали всего полтора часа назад - а она радовалась ему, словно они не виделись несколько дней.
        - Здесь замечательно! - ответила она.
        Адан прошел по комнате и открыл деревянные двери.
        - Пойдем, позволь мне кое-что показать тебе.
        Он протянул ей руку. Ни секунды не колеблясь, она пошла за ним, вложив свою руку в его ладонь. По телу побежали мурашки, когда их руки соприкоснулись. Адан на какой-то миг уставился на нее, будто тоже потрясенный ее прикосновением, а потом раскрыл стеклянные двери и провел ее на тенистую террасу.
        Ее опутывали пышно цветущие заросли бугенвиллей. Дальнюю часть террасы обрамляла невысокая стена из песчаника, а за ней была низкая живая изгородь, которая странно извивалась, но Изабелла не могла разглядеть ее рисунок.
        - Это лабиринт, - сказал Адан. - Королева Бабочек приказала построить его несколько столетий назад. Первоначальная изгородь не уцелела, но нынешняя точно повторяет старый рисунок.
        Они остановились у начала лабиринта. Она видела, как дорожка вьется посреди зелени.
        - Здесь видно, как пройти в центр, - сказала она. - Я думала, лабиринты устроены по-другому.
        Он усмехнулся, и во второй - или в третий? - раз за день ее сердце заволновалось от радости.
        - Ты думаешь о лабиринте-головоломке, - сказал он. - Это другое. Лабиринт еще и для медитации. Нужно идти и смотреть на то, что встречается на твоем пути. У каждого свой собственный путь, и для каждого он значит что-то свое.
        Она никогда бы не подумала, что Адан может быть склонен к медитации!
        - Ты ходишь по нему?
        - Да.
        - И?
        Снова улыбка.
        - Честно говоря, я мало что понял в первый раз. Я был нетерпелив и хотел поскорее добраться до конца. А потом я осознал, что нетерпение - один из моих недостатков и лабиринт может научить меня чему-то полезному.
        - Не-ет, - с недоверием в голосе протянула Изабелла. - Не говори мне, что у тебя есть недостатки. Я не могу поверить, что это правда!
        Он рассмеялся:
        - Почему, вполне возможно, что у меня есть один-два.
        Изабелла усмехнулась в ответ:
        - Осторожнее, Адан, а то ты можешь начать мне нравиться.
        - Обещаю тебе сделать что-нибудь ужасное, чтобы ты не теряла формы.
        Она окинула взглядом лабиринт и сад, который расстилался позади него, вздохнула. Солнце постепенно садилось, и все вокруг было освещено мягким золотистым сиянием. Здесь было тихо. Гораздо тише, чем в Порт-Джафаре и даже на Мауи, с его туристами и вечеринками, которые там так часто устраивают на пляже.
        - Мы раньше разговаривали с тобой вот так? - спросила она. - Или я просто молчаливо кивала на все твои слова и дела?
        Его пальцы прикоснулись к щеке Изабеллы, убрав золотистые волосы. От его нежного прикосновения сердце снова забилось чаще. Каждый раз, когда он прикасался к ней, улыбался ей, сердце открывалось для него еще шире.
        - Ты и так знаешь ответ, Изабелла, даже если не можешь этого вспомнить.
        В его темных глазах читалось что-то похожее на признание. Не признание ее сексуальной привлекательности, хотя и это тоже было, а признание ее рассудительности, которой, видимо, не было раньше.
        - Да. Я делала то, для чего меня воспитывали. То, чего ожидал от меня мой отец. Чего ожидал ты. Я старалась быть хорошей джафарской женой. Я знаю это, хотя и не помню.
        - А что бы ты стала делать, - спросил он, - если бы ты вышла за меня будучи такой, какая ты сейчас?
        Она прикусила губу. Зачем он ее об этом спрашивает? Пытается оценить, насколько она подходит ему в жены?
        Она собралась сказать то, что, по ее мнению, ему бы хотелось услышать, но остановилась. Она не могла. Потому что она бы изменила себе. Или она все еще была той девочкой, которая изо всех сил старалась угодить своим враждующим родителям? Которая сказала бы все, что они хотели услышать, лишь бы это сделало их счастливыми рядом с ней?
        Нет. И никогда снова она не сможет ею быть.
        Изабелла глубоко вдохнула. Воздух был наполнен ароматом бугенвиллей и запахом мужчины, который стоял рядом.
        - Я бы оставалась собой, не важно, было бы тебе это приятно или нет, - сказала она.
        Его улыбка была такой же неожиданной, как бриллиантовый дождь с небес.
        - Я очень рад это слышать.
        Ужин был сервирован в виде пикника, на большом ковре под открытым небом. Большие садовые фонари освещали их. На ужин был салат табуле, свежий хумус, жареный ягненок с чесноком и лимоном, рис, оливки, множество видов сыра, манго, фиги и свежие горячие лепешки.
        Рафик сидел рядом с Изабеллой, подняв голову и наблюдая, как она ест.
        - Ух как вкусно! Рафи хочет кусочек?
        Он сначала замотал головой, а потом закивал, и Изабелла со смехом оторвала кусочек от своей лепешки и дала ему. Он сжевал его с серьезным видом, а потом поковылял на другой конец ковра к отцу. Блюда с едой были расставлены по обоим концам ковра, чтобы Рафик мог пройти.
        Калила сидела поблизости. Адан принес для нее стул и поставил его рядом.
        Сердце Изабеллы забилось сильнее, когда она увидела его заботу об этой пожилой женщине.
        Теперь Рафик вскарабкался на колени к Адану и начал что-то лепетать. Адан наморщил лоб, внимательно слушая его. Он подхватил мальчика, крепко обнял его, потом стал щекотать, а малыш смеялся и извивался в его руках.
        Изабелла прикусила губу. Ее обуревали эмоции. Она была счастлива - и в то же время ей было грустно. Она была смущена и расстроена. Надежда сменялась в ней отчаянием.
        - Папа, петь! - воскликнул Рафик между смешками.
        - А, ты хочешь, чтобы Изабелла спела? Может быть, тебе стоит попросить ее.
        Рафик обернулся к ней. Он положил палец в рот, задумчиво смотря на нее темными глазами. Такими же, как у отца. Обе пары одинаковых глаз выжидательно смотрели на нее.
        - Попроси ее, - настаивал Адан.
        - Белл петь?
        Сердце Изабеллы запело от любви. В первый раз он назвал ее по имени, а не «леди».
        - Конечно, мой милый, я тебе спою, - сказала она.
        - Иди посиди с Изабеллой, - сказал Адан, и Рафик заковылял к Изабелле. Возле нее он плюхнулся на ковер и затих, уставившись своими прекрасными глазами.
        Она начала с тихой, медленной народной песни, которой она научилась на Мауи, потом спела пару джафарских песен. Рафик смотрел на нее как завороженный, пока наконец его глаза не стали слипаться. Изабелла улыбнулась, но петь не перестала. Когда он зашатался, она притянула его и уложила себе на колени. Когда она взглянула на Адана, то увидела его изучающий взгляд. В его глазах был огонь, но теперь она думала не о том, как он ее презирает, а о том, каким был их поцелуй сегодня в машине.
        О его ласках, о том, как сказал, что хочет ее.
        Еще совсем недавно она клялась в разговоре с официанткой в «Ка Нуи», что она ни за что не станет тратить жизнь на мужчину, который не любит ее.
        Но это было до того, как она узнала, что замужем за Аданом и у них есть ребенок.
        Ее пальцы расчесывали мягкие кудри Рафика. Она сделает все что угодно ради этого ребенка. Она чувствовала это всем своим существом.
        Теперь она пела тише. Глаза Рафика совсем закрылись, дыхание стало ровным. Еще несколько минут, и Адан кивнул ей. Последняя нота замерла в воздухе, и стало совсем тихо. Слышно было только тихое шипение газовых рожков в фонарях да пение цикад. Из пустыни донесся одинокий вой хищника, охотящегося в дюнах.
        Изабелла взглянула на Калилу, которая зашевелилась на своем стуле, и поняла, что пожилой женщине, видимо, стало неудобно. И хотя ей очень хотелось посидеть еще с уснувшим Рафиком, но она не хотела утруждать более Калилу.
        - Может быть, отнесем его в кроватку? - предложила она, взглянув на Калилу, когда Адан посмотрел на нее.
        - Пожалуй, ты права. - Он поднялся и подошел к ней, чтобы забрать Рафика.
        Они прошли в дом. На этот раз Изабелла дошла с Аданом до комнаты сына. Комната была отделана в прохладных белых и голубых тонах и завалена игрушками. Рядом - смежная с детской комната Калилы. Адан сказал няньке, чтобы она шла спать. Калила поклонилась и ушла.
        Изабелле показалось, что у Адана затекли руки, но потом она решила, что ошиблась, когда он мягко и аккуратно уложил Рафика в его кроватку. Он погладил мальчика по голове, а потом наклонился и поцеловал в лоб.
        Слезы навернулись Изабелле на глаза. У каждого человека, каким бы жестким он ни был, есть что-то, что делает его человечным. У Адана это была любовь к сыну.
        Адан распрямился и повернулся к Изабелле:
        - Если ты хочешь…
        Она помотала головой. Ей отчаянно хотелось поцеловать Рафика на ночь, но она боялась потревожить его.
        Адан взял ее за руку и провел обратно на террасу, где на маленьком столике был сервирован кофе на двоих. Он подставил ей стул, и она села, чувствуя, как пульс бьется в ее горле и в висках от близости Адана.
        Он присел напротив, поднес чашку с кофе к губам и взглянул в темный сад.
        - Здесь на удивление тихо, - сказал он через несколько секунд. - Я жил бы здесь неделями, если бы это было возможно.
        - Наверное, с тех пор, как умер твой дядя, у тебя было много хлопот.
        - Я уже больше года назад стал наследником. Хотя да, все равно приходится привыкать. Когда ты отвечаешь за целую страну, появляется очень много дел.
        - Но у нас же теперь есть парламент. Я уверена, что это большое подспорье.
        - Да, конечно. Но все равно у меня остается много работы. К счастью, где бы я ни был, я на связи. Вообрази, каково было раньше, когда еще не было компьютеров и сотовых.
        - Поездка сюда тогда была настоящим отпуском.
        - Верно. А теперь это просто еще одно место пребывания. Перемена обстановки, но от мира ты все равно не оторван.
        Да, она в самом деле ничего о нем не знает.
        - Позволь спросить: сколько у тебя братьев и сестер?
        - Трое братьев и сестра, она намного младше. Ей сейчас десять.
        - Мне всегда хотелось иметь сестру. Или брата, - добавила Изабелла. Она была так одинока в детстве, окруженная книгами и учителями. Рядом с ней не было детей, с кем она могла бы играть.
        Адан, похоже, понял ее, не переспрашивая, что именно она имела в виду.
        - Я бы хотел, чтобы у Рафика были братья или сестры. Ему будет хорошо, если рядом будут дети, с кем он мог бы играть.
        Изабелла пригубила горячий напиток.
        - Странно, что ты до сих пор не женился вновь.
        Он пожал плечами:
        - Время пролетело быстрее, чем мне казалось. Я и не замечал, что прошло уже два года.
        - У твоих братьев есть дети?
        - Пока нет, - ответил он. - Только один из них женат. Остальные двое находят, что вести холостяцкую жизнь в Европе гораздо приятнее. - Его глаза сузились. - А как насчет тебя, Изабелла? Тебе нравилось вести жизнь незамужней женщины?
        У нее по спине пробежал холодок.
        - Я ни с кем не встречалась, если ты на это намекаешь.
        - Почему нет? Ты - красивая женщина. И тебе, должно быть, было одиноко.
        Ее сердце вздрогнуло.
        - А тебе?
        Его глаза блестели в свете фонарей.
        - Отвечать вопросом на вопрос - классический уход от ответа. Впрочем, да. Мне было одиноко.
        - И мне тоже. Но я не ходила на свидания. - Она вздохнула. - Почему-то у меня было чувство, что это неправильно. Хотя однажды позволила себя поцеловать мужчине.
        Он выглядел так, словно готов был броситься на нее. Она почувствовала, как ее накрывает раздражение.
        - Это было, когда я не знала о тебе, - сказала она. - И это был всего лишь поцелуй. Могу поклясться, ты не можешь сказать то же самое, - добавила она с вызовом.
        - Могу поклясться в обратном, - холодно ответил он. - Я не целовал никого, кроме тебя, с того дня, как мы поженились.
        Она в изумлении открыла рот.
        - Я не верю тебе.
        Он поставил чашку на столик.
        - Поверь, Изабелла. Мне нужно было растить ребенка и вести бизнес. А потом нужно было готовиться к трону. Так что за это время у меня никого не было, кроме тебя.
        Она заморгала от удивления.
        - Но ты собирался снова жениться!
        - Жасмин - мой старый друг.
        - Я… Я не знаю, что сказать. - Она в самом деле не знала. Такой мужчина, как он, хранящий безбрачие?
        - Тут не о чем говорить. - Он внезапно поднялся. - Может быть, нам пора расходиться? Нам нужно отдохнуть после дороги, да и поздно уже.
        Она тоже встала.
        - Какой смысл сердиться на меня? Это не моя вина.
        - И ничья вина, не так ли?
        Она сжала руки в кулаки.
        - Чего ты хочешь от меня, Адан? Я стараюсь.
        - А я нет? - парировал он.
        Изабелла глубоко вздохнула:
        - Я не это имела в виду. Я хотела сказать, что это сложно и мы сейчас мало что можем сделать с нашим прошлым.
        - Я начинаю думать, что это вообще была плохая идея, - тихо сказал он, метнув быстрый взгляд на ее губы.
        - Мы же только приехали. Ты обещал мне две недели.
        - Обещания, как ты прекрасно знаешь, очень легко нарушить, - сказал он. А затем он прошел в дом, снова оставив ее одну.
        Глава 8
        Адан не мог поверить в то, что признался ей. Это получилось случайно. После того как ее объявили мертвой, он переживал ее потерю. Но сердце не было разбито из-за этого. Он горевал, потому что она была матерью Рафика, потому что она ему очень нравилась.
        Он принимал ее присутствие в своей жизни как нечто само собой разумеющееся и очень жалел о ней. Но это не помешало бы ему снова наладить свою личную жизнь.
        Но так вышло, что это не сложилось. Он на самом деле был очень занят. Сначала заботы о Рафике, поиск хорошей няни. Адан уволил трех нянь, прежде чем уговорил Калилу взять на себя заботу о сыне.
        Кроме того, бизнес отнимал много времени, а после гибели его двоюродного брата прибавились еще обязанности наследника трона. В его жизни не оставалось места для романов. Ему не хватало секса и женщины рядом.
        А теперь, когда он приехал сюда с Изабеллой, он не мог думать ни о чем, кроме секса. Он намеревался посвящать все время делам и держаться от нее как можно дальше. Но потом, когда в машине она рассказала ему, как вспомнила их брачную ночь, он осознал, что его план никуда не годится.
        Он понял, что хочет ее. Когда вечером в саду он слушал ее пение, Адан понял, что больше всего хочет, чтобы сегодня же ночью она оказалась в его постели. Она сказала, что целовалась с другим мужчиной. До этого момента он избегал мыслей о том, какую жизнь она вела, будучи певицей в баре.
        Рассказ о поцелуе буквально свел его с ума. Это было смешно, потому что ничего не значило, но все же мысль об этом поцелуе резала его словно нож.
        Ему захотелось немедленно подхватить ее на руки и унести к себе в комнату, захотелось сделать своей. Окончательно и бесповоротно.
        Но это было ошибкой. Хотеть ее было ошибкой, потому что через две недели он женится на Жасмин.
        Он отбросил простыни в сторону и встал с кровати. Его тело горело, мозг лихорадочно работал. Он метался, словно лев в клетке. Он прошел в ванную, которая была рядом со спальней, затем натянул шорты, сам не зная, что намерен делать.
        Краем глаза он заметил какое-то движение за окном в саду. Взглянув, он увидел, что это Изабелла идет по лабиринту, освещенному лунным светом.
        Было довольно темно, и все же луна давала достаточно света, чтобы разглядеть рисунок лабиринта. Изабелла медленно шла по нему, раздумывая, когда же к ней придет озарение. Она сначала приблизилась к центру, затем снова удалилась от него. Когда она уже думала, что вот-вот достигнет цели, новый изгиб увлек ее на другую сторону круга.
        Она сама не знала, зачем это делает. Она оглянулась на темные стены маленького дворца. В одном из окон наверху горел свет. Фонари погасили, в саду было темно и тихо.
        Она легла, но спала неспокойно, ее сны были о Рафике и об Адане, но в основном об Адане. Она видела во сне, как лежит с ним в постели, признаваясь ему в любви, как он крепко обнимает ее. Потом приснилось, что она ждет его и засыпает в слезах, поняв, что не придет.
        Эти сны растревожили Изабеллу. Ей просто хотелось успокоиться.
        Однако она чувствовала себя расстроенной, а не успокоенной.
        - Это просто смешно, - пробормотала она, когда очередной поворот увел ее прочь от центра. Она остановилась. Лучше уйти обратно в дом.
        Она повернулась, чтобы уйти, намереваясь перешагнуть через изгородь, которая доходила ей до колена, и вздрогнула, неожиданно увидев человека, стоящего у края. Адан.
        - Я не могла уснуть, - сказала она.
        Он перешагнул через первый ряд изгороди.
        - И я тоже. - Он перешагнул через следующий ряд. - А ты не сдаешься, Изабелла.
        Он был без рубашки. Его торс блестел, освещенный лунным светом. Рисунок его тела был близок к совершенству.
        Изабелла сглотнула. На пляжах Мауи она видела достаточно мускулистых торсов, чтобы распознать совершенство там, где оно было.
        - Я никак не могу дойти, - сказала Изабелла.
        Сердце, кажется, забилось громче.
        Ее тело ныло, звало, плавилось. Прилив возбуждения не шокировал ее. Адан вызывал в ней то, что не удавалось вызвать ни одному мужчине. Страстное желание. Она хотела бурных ласк, хотела чувствовать его великолепное тело, узнать, верно ли, что им было так хорошо, как в ее сне (или воспоминании?).
        - Тут нужно терпение, - сказал он.
        - Я ждала слишком долго, - сказала она, сама не понимая, что же она имела в виду. Адан перешагнул через последний ряд изгороди, остановившись перед ней. Он был так близко, его тело излучало такой жар, она думала, что обожжется, если дотронется до него.
        - Иногда ожидание делает кульминацию намного слаще. - Вибрация его глубокого голоса отдавалась во всем ее теле. Она осязала его слова точно так же, как и слышала. - Закончи этот путь, Изабелла.
        - Ты пойдешь со мной? - Ей казалось, что это будет легче сделать, если кто-то будет рядом.
        Он медленно покачал головой:
        - Его нужно пройти в одиночку. Но я буду ждать тебя в центре.
        А затем, прежде чем она смогла остановить его, он перепрыгнул через оставшиеся ряды и оказался в центре. Ей захотелось сделать то же самое. Несколько мгновений она стояла в нерешительности. Это была просто тропинка среди кустов, и все же она пугала ее.
        - Доверься мне, хабибти. Пройди этот путь, - настаивал Адан.
        Изабелла вздохнула и снова начала пробираться по лабиринту. Ей не хотелось доводить это до конца. Ей хотелось, чтобы это сделали за нее. Разочарование росло в ней, словно снежный ком, с каждым поворотом лабиринта. Ей захотелось просто перепрыгнуть и оказаться рядом с ним.
        Нет.
        Она пройдет этот чертов лабиринт хотя бы раз. Она не позволит усомниться в своей силе воли. Она не знает, почему она покинула дом своего отца, одна, среди ночи. Но она не позволит этому человеку думать, что это случилось из-за ее слабости.
        Потому что это был ее тайный страх. Она боялась, что была сломлена и что Адан был прав. Что ушла тогда, потому что не вынесла ответственности.
        Она снова зигзагами пошла к центру, потом обратно. А когда она уже думала, что снова окажется у входа, тропа вывела ее в покрытый травой центр. Она резко остановилась. Эмоции переполняли ее. А затем чувства никчемности, вины, страха словно свалились с ее плеч.
        Это стало потрясением. Потому что все, что она сделала, - вышла по извивающейся по кругу тропе на маленькую полянку. В этом не было ничего выдающегося. И все же у нее было чувство, что она достигла какой-то цели.
        Адан взял ее руку и подвел к центру полянки. Он повернул ее так, что она оказалась к нему спиной. Она чувствовала его тело, тесно прижатое к ее телу, чувствовала его жар и твердость. Он был сильным и надежным.
        И он не занимался любовью ни с кем, кроме нее, за три года.
        Изабелла вздрогнула. Почему она подумала именно об этом?
        Его губы дотронулись до ее уха.
        - Удивительное ощущение, правда?
        Она лишь кивнула в ответ.
        Руки Адана покоились на ее плечах, обжигая. Потом одна из них скользнула вниз, обняла за талию и притянула Изабеллу ближе. Он был возбужден. Изабелла чувствовала это, прижавшись к его бедрам. Она закрыла глаза и чуть слышно прерывисто вздохнула.
        Внезапно она поняла, зачем они здесь вместе.
        - Адан… Я хочу… - Она не смогла закончить. В горле стоял ком.
        - Я знаю, - ответил он. - Это неизбежно. Это было неизбежно с того момента, как я вновь нашел тебя.
        Она повернулась, подняв голову, чтобы взглянуть на него. Его лицо было странно отрешенным, словно он боролся со своими чувствами. Словно он подчинялся тому, что было сильнее его.
        Она знала, что это было. Желание. Вожделение. Страсть. Абсолютная и всеобъемлющая, какой она никогда раньше не испытывала.
        Но нет, она уже испытывала это раньше. К нему, к Адану.
        Она провела ладонями вверх по его обнаженной груди, наслаждаясь ощущением горячей кожи, крепких мускулов и той пульсирующей силой, которая пряталась внутри.
        Он обхватил ее и крепко сжал, наклонив голову, чтобы поцеловать.
        Изабелла вздохнула от наслаждения. Их губы ласкали друг друга, словно они уже делали это тысячи раз. Он нежно взял ее лицо в ладони, и поцелуй стал глубже. Она ответила в тот же миг, инстинктивно, хотя и не зная в точности как.
        Ее рука скользнула вниз, чтобы погладить его тело вдоль пояса шорт. Она услышала в ответ стон удовольствия. Ощущение собственного женского могущества окрылило ее.
        Сколько раз они целовались так? Сколько раз она дотрагивалась до него так?
        - Пойдем внутрь, - сказал он, поднимая голову. - Мне нужно приготовиться.
        Она не сразу поняла, что он имеет в виду.
        - Я принимаю таблетки, - ответила она. - У меня были нарушения цикла. Доктор прописал их, чтобы все наладилось.
        Ей показалось, что он может повернуться и уйти, но он колебался лишь мгновение перед тем, как продолжить поцелуй. Потом он подцепил край ее топа и потянул его вверх. Изабелла не надела бюстгальтер.
        Он обнажил ее груди, застонал, прервав поцелуй и стянув с нее маечку.
        Его широкие ладони легли на мягкую грудь, пальцы нежно теребили соски. Изабелла едва переводила дух. Она схватилась за него, чтобы удержаться на ногах.
        - Ты прекрасна, Изабелла. Ты именно такая, какой я тебя помню, - сказал он. В его голосе было что-то, заставляющее ее тело пылать.
        Она изнывала по нему. Она была готова на все, что бы он от нее ни потребовал.
        - Адан, - всхлипнула она, когда он опустил голову и взял губами ее набухший сосок. Изабелла откинула голову, когда он начал посасывать его. Он точно знал эту сладкую и мучительную связь между ее грудью и изнемогающим женским естеством. Каждое прикосновение губ к ее соску отзывалось взрывом наслаждения. Она жаждала его так, как не могла раньше себе даже представить.
        Он остановился, и она, вскрикнув, придвинулась к нему, желая, чтобы он продолжал.
        Адан довольно засмеялся. От густого звука этого смеха ее страсть стала еще жарче.
        - Не бойся, Изабелла. Я и не собираюсь заканчивать.
        Он быстрым движением расстегнул на ней джинсы, стянул их с нее и расстелил на траве рядом с ее топом. Потом он снял с себя шорты и разложил их там же.
        У Изабеллы перехватило дыхание от вида его обнаженного тела. Оно было великолепным. Каждая его линия была совершенством формы. Она почувствовала, как сильно хочет дотронуться до его члена, впустить в себя и узнать, каково это - заниматься с ним любовью.
        Она отдалась в его объятия без колебаний. Он опустил ее на расстеленную одежду. Изгородь лабиринта скрыла их от любопытных глаз. Над ними в небе светились мириады звезд, а луна мягко очерчивала контуры их тел.
        Адан снова поцеловал ее, и она крепко обняла и прижала его к себе, когда он протянул руку к ней между ног.
        Она утратила способность думать, потому что Адан стал ласкать ее. Еще и еще, пока ее тело не стало словно натянутый лук под его руками.
        Когда он остановился, она промурлыкала слова протеста, но он лишь рассмеялся.
        - Будет еще лучше. Я обещаю, - сказал он и начал целовать ее лицо, шею, потом стал спускаться ниже. Он задержался на ее груди, лаская губами и языком, заставив ее, задыхаясь, шептать его имя. Потом он провел языком вниз по ее животу, нырнув в углубление пупка перед тем, как перейти к дразнящим поцелуям ниже.
        Изабелла на миг задержала дыхание, когда он раздвинул мягкие складочки между ее ног. Она трепетала от легчайшего дуновения его дыхания.
        А затем его язык нырнул в ее влажную плоть, и она изогнулась в экстазе.
        - Мы только начали, - вкрадчиво промурлыкал он, отрываясь от нее. Он провел языком вдоль, поперек. А затем он сделал именно то, чего она страстно жаждала. Он ласкал, пока она не вздрогнула, с хриплым криком наслаждения. Слеза скатилась по ее щеке. Она счастливо вздохнула, потрясенная силой и яркостью разрядки.
        Было ли у них так всегда? Она отчаянно хотела это вспомнить, но не могла. Меж тем Адан снова продвинулся вверх по ее телу. Их губы снова сошлись в поцелуе, когда он обхватил ладонями ее ягодицы и подтянул под себя. Она обняла его ногами. Все ее тело трепетало, когда он начал входить в нее.
        - Скажи мне, если я сделаю тебе больно, - сказал он. Мышцы были напряжены оттого, что он себя сдерживал.
        Изабелле стало страшно. Она хотела его все так же страстно, несмотря на разрядку несколько секунд назад, но она боялась.
        - Я не знаю, что мне делать, - смущенно призналась она. - Я стараюсь.
        Он вновь поцеловал ее.
        - Ты все делаешь правильно, хабибти, все.
        Он безжалостно двинулся вперед, и в какой-то момент она подумала, что он слишком велик для нее, что ей придется просить его остановиться. Ногти впились в его кожу.
        А потом ее тело открылось для него. Он был так глубоко, что Изабелла чувствовала биение его пульса внутри ее.
        Адан не шевелился, и она смотрела на него, изумленная и потрясенная. Маленькие электрические разряды рассыпались по коже, и она желала, чтобы он двигался, чтобы овладел ею еще полнее.
        Выражение его лица было одновременно благоговейным и изумленным. Словно время остановилось, пока они так смотрели друг другу в глаза. Словно в мире не было никого, кроме них.
        «Я люблю тебя», - шептало ее сердце, но разум противился. Разве можно любить человека, которого позабыла и не успела снова узнать?
        Просто ее переполняли эмоции от близости с ним.
        - Изабелла, - мягко позвал он, и в его голосе она услышала нотку потрясения.
        Еще одна слеза скатилась по ее щеке. Он смахнул ее.
        - Это будет очень трудно для меня, но, если тебе больно, мы остановимся, - сказал он ей. - Боль не должна быть частью этого, никогда. Боль была, но не физическая.
        - Нет, - быстро ответила она. - О нет. Не останавливайся, Адан, пожалуйста!
        С тихим вздохом он начал двигаться. Они так разгорячились, что больше не могли себя контролировать. В какой-то момент их руки сцепились на земле над ее головой. В саду было прохладно, но по их телам стекал пот.
        Она догадалась, что Адан делал все, чтобы продлить ее удовольствие. Но это неизбежно должно было закончиться. Изабелла поймала гребень волны, а затем окунулась в глубины наслаждения, которое заставило ее всхлипывать и шептать его имя, целуя.
        Адан обхватил ее ягодицы, приподнимая к себе, заставляя это наслаждение длиться. Когда оно наконец иссякло, Изабелла была выжата словно лимон, растворена в блаженстве. Она чувствовала, что никогда больше не будет такой, как прежде.
        - Взгляни на меня, Изабелла, - сказал он.
        Ее глаза раскрылись.
        - Я хочу сделать тебе хорошо еще раз. Я хочу видеть это.
        - Я, наверное, не смогу…
        - Сможешь, поверь мне. - И он снова начал двигаться. На долю секунды ей захотелось молить его о пощаде - это было слишком много, слишком ярко, она не вынесет этого. Он довел ее до оргазма, лаская языком, и это было потрясающе. Он потряс до основания не только ее тело, но и душу.
        А затем это чувство пришло опять. Противиться ему было невозможно. На этот раз, когда Изабелла достигла вершины, Адан сделал это вместе с ней. Он обхватил ее бедра и погрузился глубоко в ее тело, содрогаясь с такой силой, что она резко вскрикнула.
        В конце концов он скатился на бок, увлекая ее за собой. Он лежал на спине, а она - на его мокрой от пота груди, с закрытыми глазами, тяжело дыша.
        Его пальцы бродили по ее спине вверх и вниз, мягко, ритмично. Изабелла начала проваливаться в дремоту. Они лежали так до тех пор, пока ночная прохлада не остудила их тела, и по ее спине не пробежала дрожь.
        - Нам лучше уйти внутрь, - сказал Адан. Его голос был сонным, словно он тоже задремал.
        Изабелла приподнялась над землей, зевая:
        - Мне нужно одеться.
        Адан встал и помог ей подняться.
        - Забудь про одежду, - сказал он, подхватил ее на руки и унес в дом.
        Глава 9
        Адан проснулся незадолго до рассвета и потянулся к женщине, лежавшей рядом. Она сразу же обняла его, и Адан вновь вошел в нее, забывая, кто он, где находится, теряя себя в ее чувственности.
        Она была такой милой и наивной, когда он женился на ней. Тогда он не мог бы и подумать, что сможет любить ее так, самозабвенно овладевая ее вожделеющим телом, упиваться тем, как оно отвечает ему. Изабелла привела его в это состояние, заставляя желать снова и снова.
        Он не собирался спать с ней. Он вышел в сад больше из любопытства. Но это случилось. Потом он думал, что отнесет и оставит Изабеллу в ее комнате.
        Но вместо этого он отнес ее прямиком в свою. Она обняла его и дала понять, что хочет его. В этот раз он лежал на спине, а она осыпала его поцелуями.
        Ее хриплые стоны сводили его с ума. Он прижимался к ее губам, ловя эти стоны ртом, и вскоре возвратил их ей.
        Адан снова заснул, обняв еще трепещущую, вздыхающую от наслаждения женщину. Когда позже он проснулся, из окон лился дневной свет и он был один.
        Он сел на кровати, спрашивая себя, не было ли это сном. Но его тело свидетельствовало, что нет. Он принял душ, оделся и вышел из комнаты в поисках Изабеллы.
        Он нашел ее на кухне, вместе с Рафиком и Калилой. Она держала Рафика на одной руке и хлопотала на кухне, переходя от холодильника к кастрюлям и сковородкам, развешенным на стене. Она была очень красива и вся лучилась тем особенным светом, который исходит от счастливой женщины.
        Она улыбнулась, увидев его:
        - Смотри, Рафи, твой папа. Скажи ему «привет!».
        - Папа! - воскликнул Рафик.
        У Адана сжалось сердце. Он так любил Рафика, но все же почувствовал укол ревности при виде Изабеллы, держащей сына. Ему следовало бы радоваться, что она нравится мальчику, но что-то в нем противилось этой радости.
        Адан подошел довольный, что Рафик сразу потянулся к нему. Он понимал, что это было мелко. Но все же он был рад, что мальчик предпочел пойти к нему на руки, а не остаться с Изабеллой.
        Когда он встретился с ней взглядом, то был удивлен, что она не выглядела разочарованной. Она улыбалась ему, словно у них был общий секрет.
        Который, конечно, у них был. Изабелла подняла бровь, и он обнаружил, что снова думает о прошлой ночи. Он вспомнил ее губы, стоны, дыхание и то чувство, которое он испытывал, погружаясь в ее удивительное тело.
        Он отвел глаза и поцеловал сына. Ему нужно было перестать думать об Изабелле, пока это не стало заметно. Пока он не отдал Рафика Калиле и не утащил свою жену (свою жену!) обратно в постель на весь остаток утра.
        - Хорошо ли вы спали, ваше величество? - поддразнила его Изабелла.
        - Не так хорошо, как хотелось бы.
        - Печально слышать это. Может быть, вам нужно сменить матрас или что-то еще?
        - Матрас у меня прекрасный, - ответил он. - Просто немного жестковат. Но он станет мягче, если его хорошенько размять.
        Глаза Изабеллы расширились, когда она услышала это. Она взглянула на Калилу, но та, похоже, не обратила внимания, увлеченная кроссвордом в журнале. Адан ухмыльнулся.
        Рафик завертелся у него на руках.
        - Белл! - воскликнул он. - Белл! Белл! Белл! «Он словно колокольчик», - подумал Адан.
        - Что, малыш? - спросила Изабелла.
        - Белл!
        Изабелла рассмеялась звонко и весело, словно весенний ручеек.
        - Очень жаль, что вы плохо выспались, ваше величество. Может быть, вам вернуться в постель и отдохнуть еще немного? Мы бы не хотели, чтобы силы покинули вас и… Вы бы не могли продолжать…
        - Ничего, я как-нибудь справлюсь, - ответил он, усмехаясь. - Особенно если мне дадут позавтракать. Кто у нас отвечает за стряпню?
        Изабелла улыбнулась:
        - Повар уехал на рынок за кое-какими припасами. Я готовлю завтрак.
        - Ты умеешь готовить?
        Ее зеленые глаза светились лукавством.
        - Да вот, пришлось недавно выучиться кое-чему. И в том числе готовить.
        Он был озадачен, но она стала жарить яичницу и готовить тосты. Прежде чем он опомнился, Изабелла поставила по тарелке с едой перед ним и Калилой. Калила с сомнением осматривала подгоревшие тосты.
        - Это по-американски, - пришел на выручку Адан.
        Калила выразительно посмотрела на Адана, пока Изабелла отвернулась. Адан пожал плечами, затем взял вилку и принялся за яичницу. Калила последовала его примеру, хотя и с опаской.
        Изабелла посадила Рафика на стульчик и тоже поставила перед ним тарелку с едой.
        Адан отправил кусок яичницы в рот. Он бы выплюнул ее обратно, но Изабелла с надеждой смотрела на него.
        - Вкусно?
        - Э… Да, - ответил он. Яичница была пережарена.
        - Тост немножко подгорел, но я его подскоблила, - сказала она. - Это совсем незаметно, честное слово!
        Калила положила вилку, когда Рафик выплюнул яичницу и начал стучать по подносу.
        - Он хочет свою обычную еду, ваше высочество, - объяснила она.
        - Я могу приготовить ее, - сказала Изабелла упавшим голосом. - Что он хочет?
        - Ничего, я сделаю, - сказала Калила, быстро подходя к буфету и доставая хлопья, которые нравились Рафику. Она поставила перед ним тарелку с кашей и протянула ложку. Калила нашла способ занять себя и не возвращаться к еде.
        Адан положил в рот еще кусок. Изабелла улыбнулась и взяла свою тарелку. Подцепив кусок яичницы и попробовав, она нахмурилась.
        - Я ее пережарила, - сказала она, опуская вилку и поставив тарелку на стойку.
        - Она хорошая, - ответил Адан, - просто суховата.
        Она обошла вокруг стола и сжала его запястье:
        - Не надо, прошу тебя. Если ты это съешь, у тебя заболит желудок. А потом твои стражники, или как там они называются, заберут меня в тюрьму за попытку убийства.
        Адан положил вилку.
        - Ты просто не привыкла к этой плите, - нашелся он. - И к тостеру.
        Она вздохнула.
        - Да. А может быть, я просто не так хорошо умею готовить, как мне казалось. Я нечасто этим занималась. В основном я покупала готовую еду.
        Адан встал.
        - Пойдем выйдем пока на террасу. Калила что-нибудь смастерит в мгновение ока.
        Изабелла разочарованно вздохнула.
        - Я могу тебе чем-то помочь, Калила? - спросила она.
        Калила покачала головой.
        - Ступайте, ваше высочество. Я сделаю все за десять минут. Это просто. Потом я буду рада научить вас, если вы захотите.
        - Спасибо, - сказала Изабелла и прошла на террасу вслед за Аданом. Он подставил ей стул, и она тяжело опустилась на него.
        - Я ничего не могу сделать как следует, - сказала она.
        Адан ухмыльнулся, садясь напротив нее.
        - Ну, не знаю. Я могу вспомнить пару вещей, которые ты делаешь исключительно хорошо.
        Ее это не успокоило.
        - Так неприятно думать, что Калиле теперь приходится готовить завтрак. У нее и так дел хватает.
        - Да, - сказал Адан, и его сердце отозвалось привычной болью и нежностью к своей старой няне. - Но, впрочем, для нее это не ново. Все будет хорошо.
        Она внимательно посмотрела на него своими зелеными глазами:
        - Ты ее очень любишь, да? Я подумала, что она уже стара, чтобы нянчить Рафика, но она, наверное, была еще твоей няней.
        - Она заменила мне мать, - признался он, сам поражаясь своему признанию.
        - Твоя мама рано умерла?
        Адан невесело рассмеялся.
        - Нет. Она до сих пор в полном порядке. У нее великолепный дом и при нем целый двор. Она рассказывает всем своим друзьям, как гордится тем, что ее сын - король. Если бы она могла привести меня к ним и потрепать за щеку, гордилась бы еще больше.
        - Сочувствую, Адан, - тихо сказала она, нахмурившись.
        Он неловко пожал плечами:
        - Для моей матери дети были словно трофеи. Ценные приобретения, которые можно показывать другим. Дети ее раздражали, поэтому она предпочитала видеть нас только при параде. И отсылать прочь, как только мы произвели нужное впечатление.
        - Значит, Калила вырастила тебя?
        - Да. Она всегда была рядом, лечила наши ссадины и обнимала, когда мы в этом нуждались. - Он вздохнул. - Она должна была бы спокойно жить на пенсии, но больше было некому…
        Он осекся. Изабелла отвела взгляд и прижала руку ко рту. Когда она повернулась к нему, ее глаза блестели, но она не плакала. Улыбка вздрагивала на ее губах.
        - Я же говорила, что ничего не могу сделать как следует, - сказала она. - Может, было бы лучше, если бы ты вообще меня не нашел.
        Недавно он и сам так думал, но не хотел ей об этом говорить.
        - Почему бы нам не подумать о настоящем, хабибти? Прошлого не изменишь.
        - Ты и вправду такой всепрощающий? - спросила она, приподняв бровь. - Или просто наслаждаешься создавшимся положением?
        Несмотря на нежелание сердиться, клубок гнева снова зашевелился у него внутри. А еще вины, потому что он действительно наслаждался сексом. Может быть, даже слишком.
        - Мы провели вместе одну ночь, Изабелла, - сказал он. - Не начинай строить планы на этом зыбком основании.
        Изабелла сама не знала, зачем поддела его. Почему она просто не плыла по течению, наслаждаясь завтраком и чудесным послевкусием ночи?
        Потому что была испугана. Испугана тем, что происходило между ними, своими чувствами к нему и сыну. Она уже сейчас понимала, что, если ей придется уйти, она не вынесет этого. И она пыталась вернуть себе чувство реальности.
        А в реальности у них был секс. Умопомрачительный секс, но не более. Одной ночи наслаждения, даже если до этого он три года хранил целомудрие, было недостаточно, чтобы он захотел оставить ее навсегда.
        Она понимала это и сама, но хотела услышать от него, чтобы очнуться. Ей нужно было увидеть его осуждение вместо тепла, чтобы оставаться на земле. Этот мужчина не собирается влюбляться в нее, не был влюблен и раньше.
        Если бы секс был волшебным зельем, то оно сработало бы три года назад. Кроме того, она теперь была другим человеком. Сейчас ей не нужна его любовь. Все, что ей нужно, - это оставаться в жизни своего сына. Она знала, каково это - расти без матери, и не хотела, чтобы ее сын пережил подобное. И еще она не хотела, чтобы он разрывался между родителями, которые используют его как пешку в своих разногласиях.
        - Я не строю планы на этом основании, - резко сказала она. - Я…
        Тут появилась Калила с подносом, и Адан вскочил, чтобы помочь ей. Он взял поднос из ее узловатых рук, укоряя за то, что она не послала горничную.
        - Они все были заняты, ваше величество, - сказала она. - И это было нетрудно.
        - Называй меня Адан, - твердо сказал он, - ты же обещала.
        Пожилая женщина взглянула на Изабеллу, потом кивнула.
        - Да, обещала. А теперь, Адан, будь хорошим мужем и накорми свою жену, - сказала она перед тем, как уйти в дом.
        Изабелла прикусила губу, когда он отвернулся. Знал ли он, сколько эмоций отражается на его лице, когда он говорит с Калилой. Любовь, вина, боль, огорчение.
        Ей захотелось встать и крепко обнять его, сказать, что все будет хорошо. Он был обременен столькими обязанностями, и она чувствовала себя виноватой, что добавляет ему хлопот.
        Еда была простая, но сытная. Изабелла налила им по чашке горячего кофе. Они ели в молчании. Изабелла рассматривала сад. При солнечном свете лабиринт казался совсем другим, не таким волшебным.
        Она подумала, что их одежда, должно быть, все еще лежит там, и покраснела от воспоминаний. По коже пробежали мурашки.
        Она пыталась не думать о случившемся и все же не могла думать о другом. В ее голове с утра крутились воспоминания.
        Каждое погружение в ее тело, каждый поцелуй, каждый вздох, каждая ласка были для нее откровением. Как она раньше могла жить, не зная этого наслаждения, такого простого и такого изысканного?
        И как она могла допустить такую чудовищную ошибку и позволить этой ночи случиться? Но когда она прикоснулась к нему в лабиринте, то не в силах была удержаться. Она должна была понять, куда ее приведут чувства.
        Быть может, именно это она сделала два года назад в доме своего отца? Последовала за своими чувствами в мрачное, ужасное место, которое разлучило ее с мужем и ребенком? Узнает ли она когда-нибудь, что случилось?
        - Ты говорила, что твоя мать вздохнула с облегчением, когда ты покинула ее дом после выздоровления, - внезапно сказал Адан, выводя ее из задумчивости. - Почему?
        Ей всегда было тяжело думать об их отношениях с матерью. Но если он был откровенен, ей следовало отплатить той же монетой.
        - Мои родители развелись, когда мне было одиннадцать, - сказала она. - После этого я очень редко виделась с матерью. Отец не отпускал меня в Штаты, а мама не приезжала в Джафар. Сначала она часто звонила мне, но постепенно звонки прекратились. В конце концов, она стала для меня чем-то вроде друга по переписке.
        - Ты чувствовала неловкость, остановившись у нее?
        - Да. Мы были разными. Думаю, я привела ее в ужас.
        - Почему ты так думаешь?
        - Она очень независимая. Я думаю, ей не понравилось, как меня воспитал отец. - Первые дни в доме матери Изабелла привычно ждала указаний. Она вспоминала об этом с отвращением.
        - Ты не любишь об этом рассказывать, - сказал он.
        Она покачала головой:
        - Да, но, может быть, это нужно сделать. Может быть, я вспомню больше, если не буду прятаться от тяжелых воспоминаний.
        Он нахмурил брови:
        - В каком смысле тяжелых?
        Изабелла пожала плечами:
        - Я была всего лишь ребенком, ты же знаешь. И я всегда чувствовала, что разочаровываю моих родителей. Отец хотел мальчика. Мать хотела угодить отцу. Они развелись из-за меня.
        - Люди никогда не разводятся из-за ребенка. Ты не виновата.
        Она с недоверием посмотрела на него:
        - Разве нет? Почему же ты тогда хочешь развестись со мной?
        Его лицо приняло недовольное и обеспокоенное выражение.
        - Это другое дело, Изабелла.
        - Но ты хочешь развестись со мной, - настаивала она. - В этом отношении ничего не изменилось.
        Он бросил салфетку на стол.
        - Тебе не кажется, что несколько преждевременно обсуждать наше будущее после всего лишь одной ночи?
        Сердце Изабеллы дрогнуло.
        - У тебя была масса времени, чтобы обдумать свое будущее.
        - Чего ты хочешь от меня, Изабелла? - Его глаза сверкали. - Я дал тебе провести это время с нами. Это все, что я могу обещать сейчас.
        Зачем она его задирала? Она чувствовала себя такой уязвленной, потерянной, одинокой, что не могла удержаться. Захотелось, чтобы кто-нибудь сказал ей, что все будет хорошо.
        Впрочем, она понимала, что этого не произойдет. Адану, может быть, нравилось ее тело, но в его планы не входило лечить ее израненную душу.
        Из-за кома, подступившего к горлу, она не могла больше есть.
        - Мне совершенно не нравится проходить испытания на пригодность к присутствию в твоей жизни. - Она поднялась, крепко сжав кулаки. - И я не за этим сюда приехала. Ты прав, дело действительно в Рафике. Так что я обращу свое внимание к нему.
        - Что ты хочешь этим сказать? - угрожающе спросил он.
        Она подняла голову:
        - Я хочу сказать, что прошлая ночь была ошибкой, которую я не повторю. А если ты хочешь разделить со мной постель, тебе придется принять меня в свою жизнь.
        - Ты угрожаешь мне, хабибти?
        Она зло рассмеялась.
        - Как будто я могу это сделать. Нет. Я говорю, что не буду спать с мужчиной, который не дает мне ничего, кроме невнятных обещаний. Нам не обязательно оставаться вместе, Адан, но я останусь матерью Рафику до своей смерти.
        Следующую неделю можно было бы назвать идиллической, если бы не напряжение между ней и Аданом. Он проводил много времени в своем кабинете, занимаясь делами. Но часто приходил туда, где она играла с Рафиком. Вид у него был подчеркнуто нейтральным, когда он встречался с Изабеллой глазами. Но когда он смотрел на Рафика, любовь озаряла его лицо.
        Он ни разу не попытался дотронуться до нее или поцеловать с момента их разговора.
        И приходилось признать, что она скучает по его прикосновениям. Они были волнующими, страстными и пугающими в одно и то же время. Она думала, что была бы спокойнее, если бы они остались чужими.
        Но это было не так.
        Она страстно тосковала по нему, по его жару, аромату его тела, его пылкости. Та ночь была огромной ошибкой, потому что все остальные ночи воспоминания преследовали ее, не давая уснуть.
        Изабелла выбросила из головы Адана, одевшись и приготовившись к новому дню с Калилой и Рафиком. Сегодня они собирались съездить в город и побывать на базаре. Это был их первый совместный выход, и она очень ждала его.
        Она встретилась с Калилой и Рафиком в холле, и они пошли к ожидавшим их машинам. Вскоре они были уже на месте, и Изабелла везла Рафика в коляске по базару.
        Спереди и сзади их сопровождали сотрудники службы безопасности. Сначала это смущало Изабеллу, но потом она перестала обращать на них внимание, наслаждаясь прогулкой. Базар был пестрым и красочным. Палатки были как попало соединены друг с другом в торговые ряды с проходом посередине. Здесь были торговцы пряностями, тканями, золотом, коврами, медью, одеждой и сотнями других вещей. Изабелла счастливо вздохнула. В детстве ей не разрешали часто посещать базар. Отец говорил, что это слишком опасно, а на самом деле ему просто было некогда с ней поехать.
        Рафик глазел на суету и пестроту вокруг. Изабелла купила ему медовый пирог, и Рафик с наслаждением принялся уплетать сладость.
        - Его отец тоже любил такой пирог в этом возрасте, - сказала Калила. - Я пекла ему такой на день рождения.
        Изабелла улыбнулась. За несколько дней, что она провела в обществе Калилы, няня всегда была сдержанной, обращаясь к ней очень официально. В первый раз она заговорила с ней о чем-то личном.
        - Он был озорником в детстве? - спросила Изабелла.
        Калила рассмеялась.
        - Да, он был озорником, - ответила она. - Но и очень любящим мальчиком. Он всегда печалился, если причинял беспокойство. Я знала, что он делал это ради внимания.
        - Внимания матери?
        Калила нахмурилась:
        - И отца тоже. В основном внимание отца, я думаю. Он рано понял, что матери неинтересен.
        - Он часто с ней видится теперь?
        Калила покачала головой:
        - Редко. Он не отвечает на ее звонки. Я думаю, что он мстит ей.
        Изабелла взглянула на темную головку Рафика. Она не могла себе представить, чтобы Рафик мог чувствовать из-за нее то же самое. На нее нахлынула волна любви и грусти. Если только ей дадут такую возможность, он никогда не испытает подобного.
        - Он - хороший человек, - продолжила Калила. - Тебе нужно набраться терпения, он поймет, как будет лучше.
        Изабелла прерывисто вздохнула:
        - Я надеюсь, что ты права, Калила.
        Пожилая женщина погладила ее по руке, и они продолжили свой путь по базару. Было жарко, и ближе к полудню воздух стал влажным и неподвижным.
        - Пожалуй, пора возвращаться, - решила Изабелла, когда они прогуляли уже около часа. Ее абайя намокла от пота и липла к телу, а платок уже не спасал от солнца. Она уже давно опустила капюшон коляски, чтобы Рафик был в тени.
        Взглянув на Калилу, она увидела, как покраснело ее лицо. Пожилая женщина была одета в черное. Ей, должно быть, было очень жарко, но она не выглядела утомленной.
        - Да, пора уходить, - сказала Калила.
        - Ты хорошо себя чувствуешь? - спросила Изабелла, когда они пошли к машинам.
        Калила махнула рукой. Она шла медленно, но твердо.
        - Все в порядке. Изабелла протянула ей бутылку с водой:
        - Вот, выпей воды.
        - Нет, лучше ты попей. Я могу подождать.
        - Я настаиваю, - сказала Изабелла, отвинчивая крышку и протягивая бутылку Калиле. - У меня есть еще.
        Не прошло и десяти минут, когда, уже сидя в машине под струей прохладного воздуха, Калила вскрикнула и стала заваливаться на бок.
        Глава 10
        «Сердечный приступ». Эти слова он услышал, когда Изабелла позвонила и сообщила, что Калилу увезли в больницу. Адан выбежал на улицу, прыгнул в «лендровер» и помчался по шоссе, выжимая из двигателя все возможное. Он добрался до больницы за рекордно короткое время и тотчас помчался в пустую приемную. Там он потребовал, чтобы ему показали палату Калилы.
        Изабелла сидела на скамье в холле. Она поднялась ему навстречу, бледная, расстроенная. Ярость и страх прорвались наружу из всего спектра его эмоций.
        - Где Рафик? - набросился он на нее, прежде чем Изабелла успела заговорить. О чем вообще думает эта женщина?
        Ее руки были сжаты у груди.
        - Здесь рядом есть игровая комната. Он там, с сиделкой. И с ним телохранитель, не волнуйся.
        Адан почувствовал себя виноватым. Он повернулся к двери палаты, где лежала Калила.
        - Прежде, чем ты войдешь, - сказала Изабелла.
        Он обернулся, вопросительно подняв бровь.
        - Там врач, но он не скажет тебе этого при ней. Она больше не сможет работать, Адан. У нее слабое сердце. Лекарства ей помогут, но ничего не смогут сделать с ее преклонным возрастом.
        - Это прекрасно тебе подходит, не так ли? - бросил он. - Если ты думаешь, что это удача, Изабелла, то ошибаешься.
        Она посмотрела на него так, словно он ее ударил. Чувство вины захлестнуло его.
        - Я прощаю тебе это, потому что знаю, как ты любишь ее, - тихо сказала она. - Тебе страшно, и поэтому ты набросился на меня. Я понимаю. Но не смей думать, что я способна радоваться чужому горю.
        Он заскрипел зубами.
        - Ты права. - Он повернулся и вошел к Калиле.
        Спустя два часа Изабелла отвезла Рафика домой. Ему пора было ужинать. Калилу поместили в особую палату, обеспечили самый лучший уход. Адан был с ней. Она была очень слаба, но врачи считали, что она поправится.
        Однако ей нельзя будет работать. Ей нужен будет отдых, покой и уход. Ее муж умер несколько лет назад, и своих детей у нее не было. До того как Адан вернул ее во дворец, она жила с семьей сестры. Изабелла предполагала, что она теперь вернется туда же.
        Ей было грустно, что Калиле придется оставить ее сына. Рафик был к ней привязан. И что бы ни думал Адан, Изабелла совсем не радовалась, что забота о Рафике ляжет на нее, раз это вызвано такой печальной необходимостью.
        Хуже того, у нее было чувство, что приступ Калилы случился по ее вине. Если бы она не захотела поехать на базар, если бы Калила не настояла на том, чтобы поехать с ней, если, если, если…
        Было слишком много «если», и она знала, что винить себя бесполезно. Врач сказал, что у Калилы было слабое сердце, и приступ был неизбежен.
        Изабелла стряхнула с себя оцепенение. Она велела повару приготовить ужин для себя и Рафика, потом ушла играть с ним, прежде чем искупать и уложить в постель. Он был беспокойным без Калилы, но она стояла возле его кроватки и пела, пока он не задремал. Когда он уснул, она поцеловала сына и удалилась к себе в комнату. Солнце уже садилось, когда она услышала звук подъехавшей машины. Двери хлопнули, Адан вошел во дворец. Она подождала несколько минут, прежде чем пойти на его поиски. Его долго не было, и она волновалась, не стало ли Калиле хуже.
        Он нашла его в кабинете. Он сидел в сгущающихся сумерках и смотрел в окно. Его компьютер был выключен, так что она поняла, что он не занят работой.
        - Адан! Как Калила?
        Он не обернулся.
        - Она поправится, - сказал он. - Но она очень устала сегодня.
        - Да, я могу себе представить. - Изабелла закусила губу. - Тебе что-нибудь нужно?
        Он вздохнул и провел рукой по волосам.
        - Это все из-за меня, - сказал он.
        Сердце Изабеллы разрывалось.
        - Нет, Адан. - Она подошла и сжала его плечо. - Ты не виноват. Никто не виноват. - Она проглотила слезы. - И если ты хочешь обвинить кого-то, то вини меня. Это я взяла ее в город, и из-за меня она так долго была на жаре…
        Она всхлипнула и поднесла руку ко рту, чтобы не расплакаться. Изабелла переживала за него. Почему она не может просто успокоить его и не принимать его чувства так близко к сердцу?
        Адан повернулся и обнял ее за талию, что вызвало у нее бурю эмоций. Он уткнулся головой ей в живот, часто дыша. Его дрожь передалась ей, и она крепко обняла его в ответ.
        Изабелла не знала, как долго они стояли так, но солнце уже окончательно село, когда они наконец разомкнули объятия. Она гладила его голову, без конца наклоняясь и целуя его в лоб.
        Его руки спустились к ее ягодицам, и по ее телу побежали мурашки. Она запустила руки в его волосы, наклонилась и поцеловала.
        Они молчали, потому что слова были им не нужны. Оба знали, чего хочет каждый из них.
        Они быстро раздели друг друга. Вскоре их тела оказались прижаты друг к другу, их кожа горела, руки блуждали. Он посадил ее на стол, а сам встал между ее ног. И вот он уже был глубоко внутри ее, и оба вскрикивали и стонали от невероятного наслаждения. Какие-то бумаги посыпались со стола, когда он усилил напор, но ему было наплевать.
        Изабелла обхватила его ногами, крепко прижавшись, и откинула голову назад, позволяя ему вознести себя на вершины удовольствия, о чем она мечтала всю прошедшую неделю.
        Это было так хорошо!
        Слезы струились по ее щекам. Она радовалась, что в комнате темно, потому что боялась, что он увидит ее плачущей. Поймет ли он, что он забрал себе ее сердце? Что она, против своей воли, влюбилась в него? Что она увидела душу человека под оболочкой сурового повелителя пустыни?
        А еще она оплакивала себя. Ту наивную, глупую девочку, которой она, верно, была. И себя теперешнюю, ту женщину, чье сердце будет разбито, если этот человек прогонит ее спустя две недели.
        Она приехала в Джафар, чтобы узнать правду. Она нашла здесь нечто большее.
        Она не помнила, что произошло между ними два года назад, почему она ушла в пустыню и затерялась в ней. Но она точно знала, что сейчас она любит этого человека. Она так сильно любит его и сына, что готова на все ради них.
        Но вскоре слезы высохли, потому что ее тело изнемогало от наслаждения.
        - Да, Адан! О да! - вздыхала она, когда он поднял ее бедра от стола, доводя ее до вершины блаженства. Перед глазами у нее все плыло. Он продолжал двигаться и вскоре тоже достиг разрядки, простонав ее имя.
        Потом он привлек ее к себе и нежно поцеловал. Несколько минут они сидели обнявшись, молча, все еще тяжело дыша.
        - Останься со мной на ночь, - прошептал он ей на ухо.
        Холодок пробежал по ее спине.
        - Да, - просто ответила она.
        Изабелла проснулась посреди ночи от плача Рафика. Она так быстро вскочила, что простыня соскользнула со спящего Адана, во всем великолепии обнажив его красоту. Он лежал на спине, согнув одну ногу, закинув руку за голову. Он пошевелился, а потом проснулся, словно внутри его сработал выключатель.
        - Куда ты, хабибти? - спросил он.
        - Рафик, - сказала она, - он плачет.
        Она поторопилась в детскую и нашла сына стоящим в кроватке. Ей понадобилось немного времени, чтобы разобраться, что дело в мокрой пеленке, но она поменяла ее без особых проблем. Потом она усыпила его пением. Когда она повернулась, чтобы уйти, увидела, что Адан стоит в дверях и смотрит на нее. Он был в шортах, его тело блестело при свете ночника, волосы были растрепаны.
        - Он уснул, - прошептала Изабелла, подойдя к нему.
        - Ты здорово с ним управилась, - прошептал Адан в ответ. - Ему с тобой хорошо.
        Ей была до смешного приятна его похвала.
        - Я учусь. Но он со мной очень терпелив.
        Адан улыбнулся:
        - Терпелив? Никогда бы не назвал нашего сына терпеливым. Он весь в меня.
        Изабелла не пропустила слова «нашего». В ее сердце расцвела надежда. «Это ничего не значит. Просто он устал и перенервничал».
        Он обнял ее одной рукой, и они в молчании вернулись в его комнату. Там он снял с нее халат и стал неторопливо покрывать поцелуями. Он был с нею нежен, казалось, что в мире были только они двое. Изабелла снова рассыпалась на миллион сверкающих искр и потом снова вернулась в свое тело.
        Когда они позже лежали вместе, ею овладела меланхолия. Она по-прежнему не могла вспомнить свою жизнь с ним. Изабелла вспоминала отдельные фрагменты, но по-прежнему не помнила ничего о своем ребенке.
        Она хотела поговорить с отцом. Хотела знать, что произошло и почему он солгал ей. Страшные догадки беспокоили ее. Она боялась, что узнает такую правду, от которой не сможет оправиться.
        Но ей необходимо было узнать. Адан ничего не сказал ей, но то, как он прикасался к ней, как обнимал ее, конечно, говорило о его решении не расставаться.
        Он не мог быть таким жестоким, чтобы дать ей ложную надежду. Если бы он собирался прогнать ее, разве стал бы просить остаться на ночь? Тогда речь была не о сексе. Они легли в постель и спали, обнявшись, пока Рафик не разбудил ее плачем.
        Пальцы Адана медленно скользили вверх и вниз по ее руке.
        - Прости меня за то, что я тебе сказал. О Калиле.
        Его голос потряс Изабеллу, и она повернулась на бок, чтобы увидеть его лицо. Она вытянула руку и провела по его груди, наслаждаясь прикосновением к горячему, крепкому телу.
        - Я понимаю, Адан. Ты боялся за нее. Мы оба боялись.
        - Мне не следовало снова загружать ее работой, - сказал он. - Но я больше никому не мог довериться.
        Изабелла задумчиво вздохнула.
        - Она не взялась бы за это, если бы не хотела.
        - Да. Но мне не надо было вообще ее просить. Можно было лучше искать. Можно было жениться раньше.
        Изабелла почувствовала раздражение. Но что еще он мог сказать? Тогда он не знал, что она жива.
        - Наверное, так и надо было сделать, - сказала она. - И все же я рада, что ты этого не сделал.
        Он повернул голову:
        - Ты усложнила мою жизнь, хабибти. Но я не жалею об этом. Ты очень любишь Рафика, и это делает меня счастливым.
        Ей захотелось сказать: «Я очень люблю и тебя тоже». Но было еще не время. Чувство было слишком новым, оно все еще пугало ее. Когда Изабелла жила на Гавайях, она знала, что в ее жизни чего-то не хватает, но не знала чего. Теперь мысль о возможной потере пугала ее.
        Но ведь она уже теряла и не помнит, как это произошло.
        - Он удивительный, - сказала она. - Он так похож на тебя, и все же себя я в нем тоже вижу.
        - Я должен найти ему няню, - со вздохом сказал Адан.
        Ее словно схватили за горло, но потом она подумала, что не стоит слишком много вкладывать в эти его слова. Ведь няня - это нечто обычное для королевского сына.
        - Калила сможет кого-то посоветовать? - спросила она.
        Он медленно кивнул.
        - Я спрошу ее, когда ей станет получше.
        - Как ты скажешь ей, что она больше не сможет работать?
        Он улыбнулся:
        - Калила никогда не ослушается своего короля. Я собираюсь купить для нее дом в Порт-Джафаре, на побережье, и нанять ей слуг. Мне сразу следовало так поступить. Когда она оставила службу у моих родителей, я был подростком. Хотя я виделся с ней время от времени, это было нечасто. Я не знал, как она живет на покое.
        Ее сердце сжалось.
        - Ты очень добр к ней, Адан. Ей повезло с тобой.
        - Нет, - ответил он. - Это мне с ней повезло. И я хочу, чтобы она это чувствовала, пока жива. Ей не будет одиноко со мной и моими братьями.
        - Мы будем ее навещать, а во дворце она будет, если выздоровеет, - сказала Изабелла. Она вспомнила, как Калила потеряла сознание в машине. У нее закатились глаза, и Изабелла подумала, что она умерла.
        Он пожал ее руку, лежащую на его груди.
        - Ты не должна себя винить. Врач сказал: хорошо, что с ней был кто-то рядом в тот момент. Если бы она была у себя, то умерла бы раньше, чем мы ее нашли. Духота в городе обострила ее состояние, но не она его вызвала.
        Изабелла снова поежилась.
        - Тогда хорошо, что все случилось именно так, хотя я испугалась до полусмерти. Я была уверена, что, если с ней что-то случится, ты меня не простишь. Да и я себе не простила бы, - заметила она. - Калила была ко мне добра. Она ни разу не дала мне понять, что мне здесь не место.
        - Может быть, потому, что это и не так, - тихо сказал он.
        Они оставались во Дворце Бабочек еще два дня, а потом переехали в Порт-Джафар. Адан чувствовал, что узнал все, что хотел. Теперь ему пора было возвращаться в столицу к государственным делам.
        Калилу переправили самолетом в больницу Порт-Джафара лечиться под наблюдением лучшего кардиолога.
        Адан работал на ноутбуке и отвечал на звонки, пока они ехали. Но он не захотел ехать отдельно от Рафика и Изабеллы.
        Его взгляд все время обращался к ней. Она была красивой, лучистой, более уверенной в себе и сильной, чем он предполагал о ней в прошлом. Он мог бы сказать, что это другой человек, и в каком-то смысле так оно и было. Но ведь эта светящаяся женщина всегда была где-то в ней.
        Он просто не мог разглядеть ее.
        Она подняла глаза от Рафика, с которым играла, и встретилась с Аданом взглядом. Она улыбнулась ему той прелестной, кокетливой улыбкой, которая заставила кровь прилить к его бедрам. Он все время хотел ее. И это желание не ослабевало. Оно стало лишь сильнее.
        Этим утром у них был безумный секс возле мраморной стены в душе. Он поддерживал ее за ягодицы и исступленно входил в ее мокрое тело, а она самозабвенно отдавалась ему, крепко обхватив за талию. Ночью он тоже овладел ею, когда она стояла на коленях посередине кровати. Он запускал руки в ее прекрасные волосы и терял сам себя в великолепии ее тела.
        И ему было мало. Хотел ли он ее так, когда они только поженились? Он не мог припомнить такой всеохватывающей страсти. Он помнил, что ему нравилось заниматься с ней сексом, но не с такой одержимостью.
        Они прекрасно подходили друг другу в постели. Она была ему ровней. И у него складывалось впечатление, что она ровня ему не только в постели. Она не была ни тихой, ни покорной.
        Он по-прежнему не понимал, почему она ушла, почему бросила сына. И это сильно беспокоило его. Если он оставит ее в своей жизни, не поставит ли он под угрозу счастье Рафика? Вдруг она просто изображает из себя хорошую мать, потому что хочет стать королевой?
        Нет. Ответ на этот вопрос пришел из глубины его сердца. Изабелла была не такой, как его мать. Его собственная мать не смогла бы изобразить глубокую любовь к своим детям даже за огромные деньги. Она видела в детях лишь вещь, которой можно гордиться. Обнимать, целовать, любить их совершенно не полагалось.
        Изабелла была совсем другой. Адан видел, как она меняла Рафику пеленку, не зная, что он наблюдает за этим. Хотя она не понимала точно, что нужно делать, она не боялась. Она любила Рафика. Это было очевидно.
        Поэтому он понял, что хочет разделить с ней любовь сына и заботу о нем. И все же всю дорогу он взвешивал «за» и «против». К тому времени, как они приехали в Порт-Джафар, Адан принял единственно возможное решение.
        Он вышел из машины, и Махмуд, который приехал раньше, низко поклонился:
        - Добро пожаловать, ваше величество.
        - Спасибо, Махмуд. Вокруг него засуетились слуги, выгружая багаж, а охрана наблюдала за процессом.
        Махмуд взглянул на Изабеллу, а затем послал Адану многозначительный взгляд:
        - Вас дожидается один джентльмен, ваше величество. Тот, которого вы желали видеть с тех пор, как вернулись из Америки.
        Глава 11
        Изабелла только уложила Рафика спать после обеда и устроилась в гостиной, которая соединяла детскую с покоями Адана. Бесшумно работал телевизор. Она включила ноутбук, который стоял на одном из столиков, и вышла в Интернет. Она не подходила к компьютеру с момента прибытия в Джафар, почти две недели. Ее почтовый ящик был переполнен, и она стала отвечать на письма друзей с Мауи.
        Музыканты из ее группы хотели знать, когда она собирается назад. Они нашли ей временную замену, но отчаянно нуждались в ней.
        Раздался стук в дверь. Она ждала, что войдет слуга, но никто не вошел. Она встала и открыла сама.
        - Папа?
        - Изабелла. - Он был нахмурен. На его лице было написано сожаление. И страх. Но чего он боялся? Ее?
        Ее сердце упало от тревоги, которая быстро сменилась гневом. Он солгал ей. Она отступила, чтобы дать ему войти, обхватив себя руками, словно для защиты.
        - Адан знает, что ты здесь?
        - Да. Я только что от него. - Он достал носовой платок и вытер пот со лба.
        - Ты сказал ему то, что он хотел узнать? - Она была довольна, что голос совсем не выдавал ее холодной ярости.
        - Я сказал ему достаточно.
        - Тогда, может быть, ты расскажешь мне, что на самом деле случилось?
        Он ошарашенно посмотрел на нее. Она больше не собиралась быть послушной и почтительной.
        - Я хотел защитить тебя, - сказал он.
        - Защитить от чего? И не вздумай снова лгать мне после всего, что мне пришлось пройти.
        Он достал сигару дрожащими руками. Она отошла в сторону, поняв, что ему нужно успокоиться. Адан, должно быть, устроил ему хорошую выволочку.
        Он сделал затяжку, выпустил дым и заговорил:
        - Ты была больна, Изабелла. Ты была не в себе, когда родился ребенок.
        Ее окатило холодом.
        - Не в себе? Что ты имеешь в виду?
        - Послеродовая депрессия - так сказал доктор. Ты была отрешенной, не интересовалась ребенком. Говорила о самоубийстве.
        - Я тебе не верю, - прошептала она.
        - Поверь мне, Изабелла. Неужели ты думаешь, что я прошел через все, потому что счел это забавной идеей?
        Она тяжело хватала ртом воздух.
        - Адан ничего не говорил мне о депрессии. Почему? Разве он не должен был знать об этом?
        - Он не знал, потому что я этого не хотел, - бросил ее отец. - Я не мог допустить. Он бы объявил тебя сумасшедшей, а потом развелся бы с тобой.
        Ее сердце сжалось от страха. Неужели Адан пошел бы на это? Нет! Он не причинил бы ей вреда, он помог бы ей.
        - И ты решил, будет лучше, если он поверит в мою смерть? - Ярость и гнев сжигали ее изнутри.
        - Так было лучше для всех.
        Как он мог? Как он мог заботиться об интересах своего бизнеса больше, чем о ней?
        Причины были ясны ей. «Я не мог допустить, чтобы он узнал».
        Если бы принц развелся с его дочерью, страдающей депрессией и склонностью к суициду, его положение и бизнес пострадали бы.
        Вместо заголовков «Принц женится на дочери известного бизнесмена» появились бы другие: «Принц разводится с сумасшедшей дочерью известного бизнесмена».
        - Как тебе удалось сделать так, чтобы все поверили в мою смерть? - выговорила она дрожащими губами. Она хотела узнать, как далеко зашел отец в своем стремлении «защитить» ее. А на самом деле - в стремлении обезопасить себя. Ведь дочь в очередной раз разочаровала его. Он выдал ее за принца, а она все испортила.
        - Ты и вправду ушла в пустыню, Изабелла. Тебя не могли найти. Прошло две недели, и я получил известие, что похожую на тебя женщину доставили в больницу Омана. Тебя нашли британские туристы и смогли довезти туда живой.
        Слезы текли по ее лицу.
        - Почему я не могу ничего из этого вспомнить?
        - Потому что ты была при смерти, ты заблокировала эти воспоминания, - я не знаю! Когда я понял, что ты не помнишь о муже и ребенке, я пригласил к тебе психиатра. Он сказал, что ты подавляешь воспоминания, причиняющие тебе боль.
        - Но почему ты не сказал Адану? Я могла бы все вспомнить, если бы он приехал за мной. Я была бы вместе с моим ребенком эти два года, а не жила неизвестно где, веря в сказки, которые ты мне рассказывал!
        Он покачал головой:
        - Воспоминания не вернулись бы мгновенно, Изабелла. И Адан не позволил бы тебе находиться рядом с Рафиком, узнав о твоем состоянии.
        Он подошел и положил руки ей на плечи. Ей хотелось стряхнуть их, но она была словно в оцепенении.
        - Я знаю, что ты мне не веришь, но я сделал то, что считал для тебя самым лучшим. Ты - мой единственный ребенок, и я люблю тебя. Я подумал: лучше ты будешь жить где-нибудь вдалеке, не зная о своем прошлом, чем оказавшись в лечебнице. Это было благословением, что ты все забыла.
        - Ты не можешь знать, поступил бы он так.
        - Он - аль-Дакир, Изабелла, и на нем лежит огромная ответственность. И сейчас - больше, чем прежде. Он не мог позволить себе попасть в подобную историю. А сейчас - и подавно.
        Она похолодела.
        - Что ты хочешь сказать? Все позади. Я вернулась, и, хотя я ничего не помню, я здорова.
        - Это сейчас. - Он с грустью смотрел на нее. - Но что, если ты опять забеременеешь?
        Она отмахнулась от него:
        - Я не помню ничего из того, что ты мне рассказываешь. Я не могу просто поверить твоим словам!
        - Я говорю тебе, как все было, дочка. У тебя уже была депрессия - она может снова вернуться. Кто знает, что будет в следующий раз?
        Она вытерла глаза дрожащей рукой.
        - Сейчас от депрессии есть лекарства. Такого больше не случится.
        - Тебе прописывали лекарство в прошлый раз, хотя я постарался, чтобы твой муж об этом не узнал. Но ты не принимала его, Изабелла, и смотри, что произошло. Ты хочешь снова испытать судьбу? Ты хочешь доставить неприятности своему мужу, да и всему народу, попытавшись сделать что-нибудь с собой или с ребенком?
        Ей захотелось закрыть уши руками и не слушать его больше. Захотелось притвориться, что она никогда его не слышала. Как она могла такое сделать?
        - Что ты предлагаешь? - спросила она. Страх овладел ею.
        Он сел на диван и задумался.
        - Возвращайся в Штаты, Изабелла. Возвращайся и забудь обо всем, что было.
        Слезы катились по ее щекам, хотя она и пыталась удержать их.
        - Я не могу. И не буду этого делать. Я никогда больше не оставлю своего ребенка.
        Он вздохнул и поднялся.
        - Возможно, у тебя нет выбора. Теперь Адан все знает. Наверняка он не захочет давать тебе второй шанс.
        Она прождала Адана несколько часов. Солнце закатилось, а его все не было. Он должен был прийти, она все еще была в его апартаментах вместе с Рафиком. Она сидела на диване, а Рафик играл на полу. По телевизору шла программа про ремонт.
        Герои программы выглядели счастливыми, приводя в порядок свое скромное жилище. Это были молодожены, ожидающие появления ребенка.
        Изабелла приложила пальцы к животу. Была ли она когда-нибудь так счастлива? Строила ли она вместе с мужем планы? Или она делала лишь то, что ей велели, и не задавала вопросов? Похоже, она знала ответ.
        Может быть, именно поэтому она все забыла? Может, она была так несчастна, что не могла это выдержать?
        Изабелла со злостью швырнула пульт на диван. Она была настолько раздражена, что ей хотелось сломать что-нибудь. Она бы швырнула диванную подушку, но это бы испугало Рафика. Ей не хотелось пугать своего драгоценного малыша. Как она могла желать ему вреда?
        Даже думать об этом было невыносимо. Она же не знает, есть ли в этом хоть капля правды. Ведь она пыталась навредить себе, а не ему. Конечно, она не помнит, но она чувствовала каждой клеточкой, что причинить вред своему ребенку никогда не смогла бы.
        Миновал еще час, она уложила Рафика спать, а потом вернулась в гостиную. Она не могла уйти к себе, потому что Рафик остался бы один. И она не могла лечь спать на кровати Адана, потому что не была уверена, захочет ли он теперь делить с ней постель.
        В конце концов, она заснула на диване, свернувшись калачиком и зажав пульт в руке. Когда она проснулась, комнату освещал только работающий телевизор. Она потянулась, зевая…
        И вскрикнула, увидев, что она не одна.
        Адан сидел напротив и смотрел на нее. Он чего-то ждал. Чего? Что она превратится в сумасшедшую на его глазах?
        - Ты поговорил с моим отцом, как я понимаю, - сказала она. - Какой смысл откладывать неизбежное?
        - Поговорил.
        - И теперь ты знаешь.
        - Как ты себя чувствуешь, Изабелла?
        Вопрос ее разозлил. Он словно сомневался в ее душевном здоровье и пытался обращаться с ней осторожно.
        - Очень хочется обернуть голову фольгой, чтобы инопланетяне не могли меня засечь, а так - нормально, - парировала она.
        Ни тени улыбки на его лице.
        - То, что он рассказал, помогло тебе что-то вспомнить?
        Она скрестила руки.
        - Нет. Я ушла в пустыню и чуть не умерла. Меня подобрали. Я очнулась с дырой в памяти на том месте, где должны были быть ты и Рафик. И все, сказке конец.
        Она вдруг потеряла свой задор и села, подтянув ноги и обхватив колени.
        - Это очень страшно - не помнить, что с тобой произошло, особенно когда говорят, что ты сказала или сделала, а ты ничего этого не помнишь. Словно это кино, которое тебе пересказывают.
        Он повернул голову к двери, ведущей в комнату Рафика:
        - Как он сегодня вел себя?
        Конечно, он не захотел об этом разговаривать и сменил тему. Можно ли было его винить?
        - Немножко капризничал, но в целом - прекрасно. Он спрашивал о Калиле. Я сказала, что она заболела и ей пришлось уехать, чтобы поправиться.
        - Ты думаешь, стоило это говорить?
        - Да, - твердо сказала она. - Он не может понять всего, но лгать ему не нужно. Когда мне было пять лет, умерла моя собака. Родители не смогли сказать мне правду. - Она сделала паузу и покачала головой. - Господи, конечно, они не могли. - У нее вырвался горький смех. - Они сказали, что пес убежал. Я несколько лет надеялась, что он вернется, гадая, что я сделала не так, почему он покинул меня. Когда годы спустя я узнала правду, мне было намного тяжелее.
        Он смотрел на нее с симпатией. Она почти ненавидела его за это. За то, что он теперь видел в ней хрупкое создание, хотя недавно обращался как с равной. Она не обманывала себя: она его полюбила. Когда это произошло, ей казалось, что он тоже к ней неравнодушен. Но как он может испытывать чувства к такому разбитому созданию, как она? Он всегда будет бояться, что ее снова что-нибудь сломает.
        - Что ж, пожалуй, ты правильно сделала, что сказала ему.
        - Что же дальше, Адан? - спросила она. Ей не хотелось ходить вокруг да около.
        Он встал.
        - Уже очень поздно. Наверное, нам лучше лечь спать.
        Ей было досадно. Да, она очень устала, но надеялась, что он скажет ей больше. Но он ничего не собирался говорить, по крайней мере сейчас.
        - Я велел, чтобы тебя разместили поближе, - сказал он. - Твоя комната теперь напротив Рафика.
        Ее комната. Теперь он даже спать вместе с ней не хочет.
        - Прекрасно, - сказала она. А что еще она могла сказать?
        Он подошел к двери и открыл ее перед ней.
        - Постарайся выспаться, Изабелла. Мы поговорим утром.
        Она помедлила в дверях. Ей так хотелось дотронуться до него, обнять его и чтобы он крепко обнял ее в ответ. Ей хотелось утешения, близости.
        Но он хотел быть от нее подальше. От своей сумасшедшей жены. Ей было очень больно.
        Она обхватила себя руками, чтобы не дать себе дотронуться до него.
        - Спокойной ночи, Адан. - Она ушла к себе и закрыла дверь.
        Адан лежал в постели и думал об Изабелле. Она выглядела такой уставшей, измученной, и он понял, что не может ее расспрашивать. Он думал было лечь с ней вместе и просто обнять. Но он не доверял себе, не знал, удержится ли он. Им обоим нужно было многое обдумать.
        Он был зол на Хасана Маро. После того как Адан поговорил с ним, он получил доступ ко всем медицинским записям Изабеллы. Тот же врач, который разговаривал с ней по прибытии в Джафар, внимательно изучил их и немедленно перезвонил Адану, подтверждая свои предположения.
        У Изабеллы была послеродовая депрессия, как он и думал, и она чуть не умерла в пустыне. После этого ее мозг заблокировал определенные воспоминания в качестве защитного механизма.
        Адан заворочался в постели и ударил кулаком подушку. Его тело ныло, но сердце ныло еще сильнее. Он возвращался к первым дням их брака, пытаясь вспомнить, что произошло между ними. Не так уж много, приходилось это признать. Он забрал ее девственность, сделал беременной и предоставил самой себе, занимаясь бизнесом и поджидая, когда появится ребенок. Они не были близки. В основном она наводила на него скуку. Она делала все, что должна была делать в качестве его жены. Но она не держала его в тонусе, не заставляла с нетерпением возвращаться домой в конце дня. Она даже не пела для него, а пение настолько было частью ее, что она постоянно пела или мурлыкала что-то. Как он раньше этого не понимал?
        Когда он вновь нашел ее, она вызывала в нем гнев и желание. Она заставляла его кровь кипеть от предвкушения, и это не прекращалось с того момента, как он поцеловал ее в задней комнате захолустного бара на Гавайях.
        Чувство вины теперь сопровождало его постоянно. Почему он не уделял ей больше внимания после рождения Рафика? Почему он не знал, как ей плохо? Черт подери Хасана Маро, который скрыл от него все это!
        Неужели это он заставил Изабеллу чувствовать такую безысходность, что она решила свести счеты с жизнью? Врач сказал, что дело было не в нем, а в сильной гормональной перестройке организма. Но почему тогда она забыла именно о нем?
        Он не мог в этом разобраться. И понимал, что не сможет. Он будет ходить по кругу с чувствами вины, злости и беспомощности.
        Сейчас ему нужно подумать об их будущем. Все пошло не так, как он планировал. Он собирался жениться на Жасмин, потому что она была его другом и стала бы хорошей матерью Рафику и другим детям, которые у них появятся. Но теперь он не мог этого сделать. Он понял это, лежа в постели с Изабеллой в ночь после приступа Калилы.
        Он не сможет делить постель с другой женщиной, потому что будет думать только об Изабелле. За прошедшие несколько дней она стала ему жизненно необходима. Она заставляла его кровь кипеть, сердце биться чаще, а тело - изнывать от желания.
        Но было и нечто большее. Она была в его душе, яркая, красивая, полная жизни. И она безгранично любила их сына. Он больше не мог представить себе жизнь без нее.
        Было ли это любовью? Он не знал. Это чувство было сильным, но он не мог понять, основано ли оно на сексуальном влечении или на чем-то более глубоком. Он не был ни в чем уверен.
        А теперь еще он беспокоился о ней. Сможет ли он дать ей то, в чем она нуждается, или они обречены на повторение прошлого? Сможет ли он сделать ее счастливой? Он хотел, но не знал как. Какой же он король, если он должен управлять страной, но не может навести порядок в своей личной жизни?
        Глава 12
        Явно что-то изменилось в их отношениях. Утром Изабелла сосредоточилась на завтраке, который был сервирован среди мавританских арок внутреннего дворика, прилегающего к королевским покоям. Еда казалась ей безвкусной.
        Она пыталась прочесть статью в «Аль-араб Джафар» уже в двадцатый раз, и в двадцатый раз ее мысли улетали прочь на первом же абзаце.
        Адан сидел напротив. Его внимание было приковано к папке с бумагами, которую принес Махмуд. Они едва обменялись парой слов.
        Не то чтобы она была удивлена этим. Конечно, он был в ужасе от того, что ему рассказал ее отец. И теперь едва терпел ее присутствие, дожидаясь, когда подыщется замена для Калилы. Или дожидаясь, когда он сможет с ней развестись.
        Эта мысль вызвала судороги у нее в животе. Как он мог так страстно обладать ею еще вчерашним утром, если в это время по-прежнему собирался жениться на другой? Как же быть с теми чувствами, которыми они успели поделиться друг с другом? Дело было не только в сексе, в этом она была уверена.
        Ее сердце изнывало от любви к нему. Было ли так раньше? Она боялась, что да. И она, похоже, как и прежде, ощутила, каково это - любить безответно.
        Прошлым вечером она спросила его, что же дальше. Она была уставшей, опустошенной и хотела знать это. А сегодня она боялась повторить свой вопрос. Прошлой ночью он дал ей передышку. Он пожалел ее и хотел пощадить ее чувства.
        Но сегодня он, несомненно, скажет ей всю правду. А она была не готова услышать ее.
        Сейчас ей хотелось притвориться, что все идет как раньше.
        - Я собираюсь навестить Калилу сегодня утром, - неожиданно заговорил Адан. - Я попрошу ее рекомендовать кого-нибудь в няни Рафику.
        Изабелла схватилась за чашку с кофе, стараясь, чтобы рука не задрожала. Вот и началось.
        - Хорошая идея, пожалуй, - ответила она. - Для того чтобы найти хорошую няню, потребуется время.
        - Да, - ответил он. - В следующие несколько недель будет очень много дел.
        Изабелле каким-то образом удалось отхлебнуть кофе, не пролив его.
        - Ты прав. Чем скорее, тем лучше.
        Ей показалось, что он странно на нее посмотрел, но он так быстро отвел взгляд, что она не успела в этом убедиться.
        - Чем собираешься заняться сегодня, Изабелла? - Он явно хотел сменить тему.
        Она пожала плечами:
        - Думаю отвести Рафика в бассейн.
        - Это хорошо, - сказал Адан. - Рафик любит плавать.
        - А ты? - спросила она. - Что будешь делать после того, как навестишь Калилу?
        Он был таким отстраненным, таким подчеркнуто вежливым, что это приводило ее в отчаяние. Где был тот мужчина, который крепко обнимал ее ночью? Тот, который делился с ней самыми личными переживаниями?
        - У меня множество дел, - сказал он. Он посмотрел на нее, пронзив взглядом до глубины души. - Не знаю, когда я сегодня закончу.
        Ее сердце слегка упало.
        - Значит, нам не дожидаться тебя к ужину?
        Он наклонил голову. Ей очень хотелось обхватить ее и перебирать пальцами пряди густых вьющихся волос.
        - Да. Так будет лучше всего. Вообще-то, - сказал он, поднимаясь, - мне пора идти.
        Их взгляды надолго встретились, и ее сердце билось чаще и чаще с каждой секундой. «Скажи же что-нибудь, Адан. Скажи, что скучал по мне прошлой ночью. Что хочешь быть со мной этой ночью. Скажи же!»
        Но он ничего не сказал, а просто повернулся и ушел.

* * *
        Изабелла отвела Рафика в детский бассейн, где он плескался и играл, а она сидела рядом на бортике. Бассейн был частично в тени, но погода была жаркая, и она выпила слишком мало воды, хотя ей приносили новый стакан, как только таял лед в старом. Она понимала, что слишком изводит себя мыслями, но никак не могла остановиться.
        Две недели назад, до того как Адан вновь ворвался в ее жизнь, она была вполне счастлива. Правда, ей было немного одиноко и как-то пусто, но она думала, что это просто меланхолия. А теперь у нее было столько всего, что она могла потерять, - и это пугало ее и злило. Почему она должна опять угождать мужчине? Какой в этом прок, если он все равно не хочет ее? Ей не следовало позволять этому чувству управлять своей жизнью. Сердца разбиваются везде и всегда. И люди как-то переживают это. Переживет и она.
        Когда Рафик начал баловаться, она увела его в детскую и уложила спать. К этому моменту у нее разболелась голова, Изабелла приняла лекарство, которое Адан достал для нее, закрыла ставни и прилегла на кровать.
        Она проваливалась в сон и просыпалась вновь. Ее голова была так тяжела, что сначала она не могла понять, что за сцены возникают в сознании. Сначала это были фрагменты, обрывки воспоминаний. А потом она, вскрикнув, села на кровати, словно громом пораженная.
        Сердце бешено колотилось. Она вспомнила свою жизнь с Аданом. Это было некое впечатление, которое всплыло в памяти беспорядочно, но было полным, завершенным. Она вспомнила свои чувства. Это было беспомощное осознание того, как горько любить человека, который не любит тебя. Хуже того - который тебя не уважает. Это было унижение. Она старалась быть ему хорошей женой. Но он после того, как сделал ее беременной, потерял к ней интерес. Он стал вежливо-безучастным, совсем как нынешним утром. Она полностью изменилась ради него, забыла свои привычки и предпочтения, - все ради его счастья и комфорта.
        Сначала они часто ели вместе, а затем все реже. Он перестал приходить к ней в постель. И это было сделано не по предписанию врача. И часто был в отъезде.
        Она вспомнила, как ее тело становилось все больше во время беременности, вспомнила нескончаемую тошноту, отчего ее даже сейчас слегка замутило. И свой ужас, когда пришло время рожать.
        Адана не было рядом. Никого не было рядом, кроме слуг. Отца не было в стране, мать конечно же была в Америке. Мать Адана была чужим человеком. Изабелла встречалась с ней лишь на свадьбе и еще на нескольких торжествах. Она производила впечатление холодной, эгоистичной женщины. Она была знакома с братьями и сестрой Адана, но они тоже были для нее чужими людьми.
        Она родила ребенка в стерильной больничной комнате. Самым близким ее другом была акушерка, которая наблюдала ее.
        Капля неожиданно упала ей на грудь. Она провела рукой по щекам и обнаружила, что плачет. Воспоминания были полны одиночества. Неудивительно, что она позабыла.
        Она вспомнила, как рожала Рафика - агонию схваток, облегчение, которое принесла эпидуральная анестезия, и тот момент, когда ей протянули ребенка. Ощущение оцепенения. Она не знала, что делать, и ей только хотелось расплакаться, когда кто-то настаивал, чтобы она приложила ребенка к груди. Ей хотелось сбежать. Она помнила это ясно.
        Она вспомнила, что чувствовала себя чужой, отстраненной, как не хотела брать на руки малыша. Как винила Рафика за то, что он приковал ее к повседневной рутине, которая потребует отказаться от себя еще больше. Это был еще один представитель мужского пола, требующий, чтобы она изменила себя ради него.
        Скорбь и отчаяние захлестывали ее. Боже праведный, она действительно была такой ужасной, как думал о ней Адан. Она не хотела этого ребенка, она хотела сбежать. И она попыталась сбежать. Вот только она оставила самое дорогое: своего сына. Все последние две недели она постоянно задавала себе вопрос: как она могла так поступить? Теперь она знала ответ, и он убивал ее.
        Изабелла уткнулась лицом в подушку и заплакала. Она вскрикивала, била кулаком по кровати до тех пор, пока слезы и силы не иссякли. Она оказалась чудовищем. Она была ущербной и больной и не заслуживала прощения.
        Она лежала, ругая и жалея себя, до тех пор пока не услышала тихий плач из комнаты Рафика. Тогда она выбралась из постели, шмыгая носом, и сделала глубокий выдох, чтобы успокоиться.
        Что бы там ни случилось в прошлом, теперь она была матерью Рафика. Она любит его. Она всем бы пожертвовала ради него, даже собственным счастьем. Прошлое больше не вернется. Она никогда уже не будет тем беспомощным, несчастным человеком, которым она была два года назад.
        Она забрала Рафика из кроватки, причесалась, привела в порядок лицо и переоделась. Она собиралась немедленно встретиться с Аданом и рассказать, что память к ней вернулась. Ей казалось, что он должен узнать об этом.
        Она взяла Рафика на руки, захватив его любимого игрушечного медвежонка. По пути она напевала Рафику песенку. Он играл с прядью ее волос, другой рукой сжимая медвежонка.
        Когда Изабелла повернула к административной части здания, она заметила Адана. Он шел по просторному холлу под руку с высокой темноволосой женщиной. Она засмеялась чему-то. Они остановились лицом друг к другу, и сердце Изабеллы забилось чаще.
        Да, это был Адан. Он поднял руку и провел пальцами по подбородку своей собеседницы. Она улыбнулась. Адан склонился и поцеловал ее в щеку. Изабелла перестала дышать, наблюдая, как губы Адана передвинулись к уху женщины. В любую секунду он поцелует ее в губы, как только закончит нашептывать ласковые слова.
        Она не могла на это смотреть. Она не могла выдержать картины, возникшей в воображении: Адан ведет эту женщину в комнату с прохладными шелковыми простынями и занимается с ней любовью. Так же, как с ней совсем недавно.
        Она была так глупа, так наивна! У него был к ней лишь сексуальный интерес. Как только он был удовлетворен, Адан стал к ней равнодушен.
        Изабелла повернулась и пошла обратно.
        Адан провел день, встречаясь с членами своего кабинета министров, разговаривая по телефону с главами государств и обсуждая детали, связанные с его коронацией, назначенной на следующую неделю. Он сказал Изабелле, что закончит поздно, но смог сделать все дела раньше, чем думал. Адан взял папку с бумагами, которые приготовил Махмуд, и собрался возвращаться в жилую часть дворца.
        Он понимал, что сегодня утром оказался не на высоте. Но он не знал, что говорить, как ее утешить. Все звучало бы фальшиво и банально. Он привык иметь дело с действиями, а не чувствами. Он знал, как заставить ее тело петь от наслаждения под его прикосновениями, но не знал, как излечить ее душу.
        Однако ему придется научиться. Он был полон решимости. Для блага Рафика он научится быть лучшим мужем, чем был когда-то.
        Когда он вошел в свои покои, там уже накрывали ужин. Адан положил бумаги на столик и прошел во внутренний дворик, откуда слышались голоса. Рафик ездил по мощеному дворику на игрушечной машинке. Изабелла сидела у стола и хлопала в ладоши после каждого его поворота.
        Когда она увидела Адана, свет в ее глазах погас, и она отвела взгляд. На его сердце навалилась тяжесть.
        - Мы не ждали тебя так рано, - сказала она.
        - У меня оказалось меньше дел, чем я думал.
        - Разумеется, - ответила она, грациозно махнув рукой. - В конце концов, ты - сам себе хозяин.
        - Думаю, что дела устроятся и превратятся в предсказуемую рутину. Моему дяде всегда хватало времени на семью.
        Она заправила прядь волос за ухо. Как ему бы хотелось зарыться в эти восхитительные волосы, занимаясь с ней любовью!
        - Как прошел день? - спросила она. - Было что-нибудь интересное?
        - Да нет, ничего особенного.
        Она все еще не смотрела на него. Он начинал тревожиться.
        Она встала:
        - Мне пора идти купать Рафика.
        Он поймал ее запястье, когда она собралась уходить.
        Она смотрела на его пальцы, обхватившие руку.
        - Жаль, что я не умею этого лучше, - сказал он.
        Она подняла голову. Весь жар ее взгляда обратился на него, и, прежде чем она заговорила, он понял, что что-то не так.
        - Я вспомнила, Адан, - тихо сказала она. - Вспомнила, как все было. Наш брак.
        Его пальцы разжались. Он боялся этого, хотя и надеялся. Если бы она вспомнила, они могли бы двигаться вперед. Но если бы она вспомнила, она могла не захотеть этого.
        Он еще не знал, к какому решению она склонилась.
        - Когда это случилось? - Он попытался сосредоточиться на фактах, а не на эмоциях.
        - У меня болела голова сегодня днем. Я прилегла ненадолго, и это произошло.
        Ее голос звучал слабо, словно бы ей было так больно, что она пыталась отстраниться от воспоминаний. Его пронзило чувство вины.
        - Ты вспомнила все? И пустыню тоже?
        Она покачала головой:
        - Доктор сказал, что я, возможно, никогда не вспомню события, которые были непосредственно перед и сразу после несчастного случая. - Она проглотила ком, стоявший в горле, и горько засмеялась. - Я все еще называю это несчастным случаем, потому что не могу назвать иначе… Он тяжело вздохнул:
        - Ты не виновата, Изабелла. Послеродовая депрессия - это болезнь. Никак нельзя заранее определить, с кем это случится, а с кем - нет.
        Эту информацию он нашел сегодня, когда выдалась свободная минутка.
        - Это ужасно - осознавать, что ты себя не контролировала. Я вспомнила, как его мне показали. Я была переполнена чувствами, но не радостными. Он был для меня чужим, еще одним созданием, требующим моего внимания. Еще одним мужчиной, который ничего не даст мне взамен.
        У него перехватило дыхание. Ему захотелось подойти и обнять ее, но он сомневался, что ей это понравится. Поэтому он остался стоять там, где был, бессильно опустив руки.
        - Ты, наверное, думаешь, что был прав, поставив под сомнение мою способность быть хорошей матерью.
        - Я думаю, тебя до этого довели гормоны. И одиночество.
        - Женщины часто рожают в одиночестве, Адан. Мужья уезжают в командировки или не могут вовремя добраться до роддома.
        - Я не знаю, что ты хочешь услышать от меня.
        - Сомневаюсь, что тебе есть что сказать, - ответила она.
        - Я могу сказать, что прошу прощения.
        Ее глаза засверкали.
        - За что? За то, что тебя не было рядом? Или за то, что тебе было не до меня и ты не замечал? - Она выругалась сквозь зубы. - Мой отец заметил, и что из этого вышло? Он думал, ты поместишь меня в лечебницу, Адан. Даже мой отец видел, что тебе на меня плевать.
        Ему хотелось сказать, что она ошибается, но это было неправдой. Он считал свою жену еще одним видом собственности, кем-то, кто будет согревать его постель, растить его детей и управлять домом. Он заботился о ней точно так же, как заботился бы о любом живом существе, за которое нес ответственность. И он не мог сейчас лгать ей, что было что-то большее.
        - Я не могу повернуть время вспять, Изабелла.
        Слеза скатилась по ее щеке. Она сердито смахнула ее.
        - Я видела тебя сегодня, Адан.
        Он удивился:
        - Ты приходила ко мне?
        - Ты был с женщиной. Ты целовал ее.
        - Я никого не целовал, кроме тебя, - сказал он.
        На ее лице было выражение боли, гнева, разочарования.
        - Боже, ты просто невероятен! - воскликнула Изабелла. - Не солгал ли ты мне и во Дворце Бабочек? Ты сказал, что у тебя никого не было, кроме меня, потому что знал, как это польстит мне и сделает сговорчивей…
        Голос осекся, и он понял, что она сдерживает рыдание.
        - Я не лгал тебе, Изабелла, - сухо сказал он. Он был разъярен ее обвинением. - Я сказал тебе правду. А ты хотела меня так же сильно, как и я тебя, вне зависимости от того, были у меня женщины или нет.
        Она окаменела, словно от оскорбления.
        - Ты можешь не беспокоиться, теперь это не важно. Потому что я больше не хочу тебя, Адан.
        Глава 13
        Адан смотрел на нее так, словно видел впервые. Но у нее было время все обдумать. Изабелла приняла решение. Она больше никогда не будет жалкой. Она не будет любить мужчину, который не может полюбить ее, которого так мало заботят ее чувства, что он прогоняет ее из своей постели с такой же легкостью, как меняет рубашку. Она больше не станет заискивать перед всемогущим королем Аданом ибн Нахибом аль-Дакиром. Она - мать его ребенка и собирается оставаться ею до конца своих дней.
        Но она не станет жить с ним, хотя и любит его. Ей больно представлять свою жизнь без него, но она больше не собирается быть на вторых ролях.
        - Чего же ты хочешь? - спросил Адан.
        Он раздражен. Прекрасно. Не одной же ей страдать.
        - Дом рядом с дворцом. Там должен быть бассейн для Рафика и небольшой двор для игры. Роскоши не нужно.
        - Ты хочешь жить в доме рядом с дворцом?
        - Да. И совместную опеку над Рафиком, Адан. Я хочу, чтобы Рафик знал с этого дня, что я - его мать.
        Сквозь его загар проступила легкая бледность.
        - Ты хочешь развода.
        Ее сердце застучало.
        - Думаю, так будет лучше всего. Ты в любом случае собирался жениться. Я полагаю, что та женщина - твоя невеста.
        Он сначала промолчал. Затем кивнул:
        - Да. Жасмин.
        Изабелла почувствовала облегчение. По крайней мере, у него хватило уважения к ней, чтобы сказать правду. А может быть, он понял, что его поймали, и нет смысла увиливать.
        - Как быстро это можно сделать? - Она не хотела оставаться возле него ни минуты больше необходимого.
        По его лицу было ясно, что он удивлен и впал в холодную ярость. Это хорошо. Если он злится, значит, ей тоже можно злиться. Это было гораздо лучше, чем чувствовать любовь, печаль и боль одновременно.
        - Ты и в самом деле хочешь сделать это с Рафиком? - спросил он. - Твои родители развелись, и ты разрывалась между ними.
        - Моя мать вернулась в Америку. Я никуда не уеду. Слушать, как они ссорятся, когда они жили вместе, тоже было не слишком весело. Лучше нам разъехаться, Адан. Ты сможешь жениться на своей новой королеве, а я смогу быть матерью нашему сыну. Когда у вас родятся еще дети, ты будешь рад, что я могу позаботиться о Рафике.
        - Я вижу, ты хорошо все обдумала. - Его голос был таким холодным, далеким. Если она дотронется до него, будет ли он таким же, как лед, и на ощупь?
        Нет, она не собирается больше прикасаться к нему, никогда. Ее сердце зарыдало при этой мысли, но она отбросила ее. Только Рафик имел для нее значение. Видеть Адана рядом с новой женой будет невыносимо, но она переживет это. Она сможет забыть Адана и найти себе кого-нибудь, кто полюбит ее так же, как она. И тогда, может, она рискнет завести еще одного ребенка. Если она будет уверена в поддержке мужа, то пойдет на это.
        - У меня было время подумать сегодня.
        - Это из-за твоих воспоминаний? Или из-за Жасмин?
        - Это из-за всего, Адан. Если бы ты не разыскал меня, мы бы продолжали жить как раньше. Я благодарна тебе, что ты нашел меня, из-за Рафика. Но все остальное было сложно и тяжело… Нет смысла восстанавливать то, чего никогда не существовало.
        Он подошел ближе к ней. Его тело излучало жар.
        - А как же наши ночи, Изабелла? Неужели ты отбросишь их так же легко?
        Она отошла от него. Он запутывал ее мысли и чувства, нужно было держать дистанцию. Она должна быть сильной.
        - Ночи были потрясающими, Адан, ты знаешь это. Возможно даже, они были необходимы. Хотя я не знаю, как ты собираешься объяснять их своей невесте. - Она рассмеялась. Ее смех граничил с истерикой. - Ну конечно же! Ты не собираешься ничего ей объяснять.
        - Ты так хорошо знаешь меня. - Звуки его голоса, словно льдинки, вонзались в ее израненное сердце. - Так скажи же, что еще я собираюсь сделать? Это сделает мою жизнь намного проще.
        - Пожалуйста, не усугубляй положение… Это и так тяжело, - сказала она.
        - Почему это тяжело, Изабелла? Ты же решила, что это самый разумный выход.
        Ее глаза наполнились слезами. Нет, черт побери, она не станет плакать.
        - Ты знаешь почему, - заявила она. - Я начала было испытывать к тебе чувства, Адан. Но ты уничтожил их. Так что не волнуйся, я не передумаю. Разведись со мной и покончи с этим.
        Он выглядел таким привлекательным, таким царственным, когда смотрел на нее своими темными блестящими глазами… И одиноким. Но на самом деле он не был одинок, никогда не был. Это она одна нуждалась в нем, а не наоборот. Но теперь, даже если это убьет ее, она больше не будет в нем нуждаться.
        - Тебе нужно лишь согласиться на это, и нас разведут.
        Ее сердце дрогнуло.
        - Мне? Почему мне нужно что-то делать?
        - Потому что мы заключили брачный договор, Изабелла, и я не могу развестись с тобой без твоего согласия.
        Кровь застыла в ее жилах.
        - Так ты поэтому повез меня во Дворец Бабочек? Чтобы добиться моего согласия на развод?
        Он жестоко улыбнулся:
        - Именно так.
        Когда она думала о разводе, понимала, что это не в ее власти. По-своему это приносило ей спокойствие. Но теперь ответственность за решение лежала на ней.
        - Ну ты и подлец! - прорычала она. - Ты позволил мне провести время с сыном не потому, что так было правильно. Ты хотел, чтобы у меня ничего не вышло, чтобы после этого я согласилась на развод!
        У него дергался мускул на щеке.
        - Да, таково было мое намерение.
        - А если бы это не сработало?
        - Твое согласие лишь помогло бы ускорить процесс. Но его отсутствие не помешало бы.
        Ее сердце разрывалось.
        - А потом ты переспал со мной. Как ты мог быть так жесток?
        - Это не входило в мои планы.
        Она подошла бы к нему и залепила пощечину, если бы их сын не был рядом, увлеченный своей игрой.
        - Но я передумал разводиться с тобой, Изабелла, - сказал он. - Имеет ли это какое-то значение?
        По ее щеке скатилась слеза. На его лице выразилось страдание. Она потрясла головой, думая, что это обман ее затуманенного слезами зрения.
        - Нет. Я уверена, ты решил это потому, что так будет лучше для тебя и Рафика, и совсем не принимал в расчет меня.
        Он тихо выругался по-арабски.
        - Ты не слишком высокого мнения обо мне, верно?
        - Какая тебе разница, что я думаю, Адан?
        - Скажи мне, что ты хочешь развода, Изабелла. И дело будет сделано.
        Она сделала глубокий вдох, чтобы унять волнение. Приказала себе быть сильной.
        - Да, - выговорила она. - Я хочу развода.
        Какое-то время он стоял не шевелясь. Потом сказал так тихо, что она едва расслышала:
        - Значит, это будет сделано.
        Прошло еще два дня, прежде чем бумаги для развода оказались готовы. Адан уставился на документы, присланные адвокатом. Слова сливались, точно написанные на другом языке. Он сосредоточился. Развод. Вот и все. Все, что требовалось сделать, - подписать их и отослать на подпись Изабелле. Он окажется свободен и сможет вернуться к свадебным приготовлениям.
        Было только одно затруднение. Два дня назад, когда Жасмин приходила к нему во дворец, он сказал, что передумал разводиться с Изабеллой. Она была рада за него. А он сказал, что она - необыкновенная женщина и заслуживает выйти замуж по любви.
        Но теперь, если он удовлетворит желание Изабеллы, ему снова придется просить помощи Жасмин. Адан бросил ручку. Он не в состоянии был поставить подпись. Изабелла была нужна ему. И не просто потому, что так будет проще.
        Он не хотел ни Жасмин, ни какую-то другую женщину. Он хотел свою жену. Ту женщину, которая родила ему сына и которую он любил.
        Когда он стоял и слушал, как Изабелла тихим голосом говорит, что больше не хочет его, что он убил все, то почувствовал, как все его нервы обнажились. Сердце билось у него в голове, в горле, в животе, пока он не ощутил тошноту от этого биения.
        Он влюбился в свою жену. Ему больше ничего так не хотелось, как обнять ее и крепко прижать к себе, поведать о своей любви не только словами, но и всем своим телом, каждым вздохом.
        А она возненавидела его. И он не может ничего с этим поделать. Он заслужил это. Он принимал ее как должное, когда они поженились. Пренебрегал ею и оставил без поддержки, когда она больше всего в нем нуждалась. Ни тогда, ни сейчас он не заслуживал ее любви. Поэтому он стоял и слушал, позволяя ей изливать свое презрение. И когда одинокая слеза скатилась по ее щеке, он возненавидел себя за эту слезу. Он правдиво ответил на вопросы, потому что она желала от него правды, хотя это причиняло ей боль.
        Адан вышел из-за стола, захватив документы по разводу. Он даст ей то, чего она хочет. Но не станет подписывать их первым.
        Он вышел из кабинета, прошел по холлу, срезал путь к королевским покоям через другое крыло и ворвался в дверь. Он знал, что найдет ее здесь, потому что все еще не подыскал подходящий дом для нее. Хотя он не очень-то и старался. Ему не хотелось, чтобы она уезжала.
        Она вскочила, когда Адан ворвался без стука. Она была одета в гавайские шорты и топ. Его тело заныло от вида ее обнаженной кожи. Ее волосы были, как обычно, распущены. Боже, как он любил эти волосы. Ей так шла эта прическа.
        Сначала она выглядела растерянной, но потом выражение лица стало жестче. Она скрестила руки на груди и смерила его взглядом:
        - С каких это пор стало приличным врываться в чужую комнату без стука?
        Он протянул ей документы.
        - Я тебе кое-что принес, - сказал он, тщательно пряча свою душевную боль.
        Она взяла бумаги. Когда она снова взглянула на него, ее глаза расширились. Крошечная искорка надежды промелькнула в нем. Адан погасил ее. Она ненавидит его и будет рада от него отделаться. Но пусть она подпишет первой.
        - Что мне нужно сделать? - спросила она.
        Она прикусила нижнюю губу, и он чуть не застонал.
        - Подпиши. Это то, чего ты хотела.
        Она снова взглянула на бумаги:
        - Ты не подписал их.
        - Ты - первая.
        Она подошла, положила документы на столик и расправила их.
        - Мне нужна ручка, - сказала она, не глядя на него.
        Он удалился в соседнюю комнату, взял ручку с рабочего стола и подал ей.
        Их руки соприкоснулись, и Адан почувствовал, как его словно ударило током.
        Он видел, как все чаще поднимается и опускается ее грудь, как учащается ее дыхание, как она колеблется.
        Потом ручка прикоснулась к бумаге. И тогда Адан с воплем вырвал у нее документы. Она вскрикнула, когда он разорвал их. Затем швырнул бумаги на пол и схватил ее за руки.
        - Я не хочу этого! - воскликнул он. - Я не заслуживаю тебя, Изабелла, я знаю. Но ты нужна мне, я хочу, чтобы ты была со мной!
        Она ошеломленно застыла, затем вздрогнула.
        - Я не могу, Адан. Пожалуйста, не трогай меня.
        - Я знаю, ты ненавидишь меня. Я знаю, что заслужил это. Но все же, Изабелла, дай мне шанс!
        Она всхлипнула, и он отпустил ее, хотя его сердце разрывалось. Но он просто не мог причинять ей новую боль. Он и так принес ей достаточно страданий.
        - Зачем ты это делаешь? - спросила она. - Почему ты не можешь просто отпустить меня?
        - Я люблю тебя, - сказал он. Ему было больно произносить это. - Я не могу отпустить тебя, потому что люблю.
        Она опустилась на подлокотник дивана, закрыла лицо руками и разрыдалась. Ее плечи вздрагивали, всхлипы резали его сердце.
        - Прости, - сказал он. Слезы полились из его глаз. - Прости. Я пойду прикажу сделать новую копию и подпишу ее. Я отпущу тебя, Изабелла, если ты хочешь.
        Он повернулся, чтобы уйти.
        - Адан, - позвала она, и он остановился. - Мне страшно.
        Это была капитуляция. Он шагнул к ней. Изабелла поднялась навстречу, и он крепко прижал ее к себе, обнимая руками ее голову, вдыхая аромат ее тела.
        - Мне тоже страшно, - признался он.
        Она обняла Адана и прижалась к нему.
        - Все будет хорошо. Все должно быть хорошо, раз мы оба боимся.
        Он поднял ее голову и взглянул в ее прекрасные глаза:
        - Прости меня за всю боль, что я причинил тебе, хабибти. Я сделаю все, что в моей власти, чтобы загладить свою вину, клянусь. Однажды ты снова полюбишь меня. Я заслужу это.
        Она улыбнулась сквозь слезы:
        - Боже, для короля ты определенно туп.
        Он вгляделся в ее глаза и увидел любовь, которая светилась в ее взгляде. Его сердце взмыло.
        - Так ты любишь меня! - изумленно воскликнул он.
        - Да, - просто ответила Изабелла. - Люблю.
        - Я хотел бы спросить, за что мне такое счастье, - сказал он. - Но я не стану этого делать. Я никогда не дам тебе повода сомневаться.
        А затем повел ее в спальню и провел остаток дня, убеждая, как сильно он любит ее всю - ее тело и душу.
        Эпилог
        Изабелла повернулась в кровати и обнаружила, что одна. Она открыла глаза и томно потянулась. Вход в шатер раскрылся, и вошел мужчина в джафарской одежде.
        - Приветствую тебя, о мой господин и повелитель пустыни! - промурлыкала она. - Где ты был?
        Адан подошел к огромной кровати, на которой лежала Изабелла. Пышные подушки были раскиданы вокруг нее, а толстое одеяло скрывало ее тело.
        Его пальцы поймали край одеяла и начали стягивать.
        - Это не просто увеселительная поездка, любовь моя, - сказал он. - Некоторым нужно работать.
        - М-м-м, к счастью, это не я.
        Он наклонился и поцеловал ее. Она обхватила руками его шею и выгнулась ему навстречу, когда он обнажил ее грудь.
        - Вы так капризны, ваше величество, - сказал он, - и так испорченны!
        - Но ты любишь меня.
        - Да. Полностью и безоговорочно. - Он снова поцеловал ее, а затем стянул с нее одеяло. Легкая дрожь пробежала по ее телу.
        - А теперь вставайте, ваше ленившество. Нас ждет долгий день.
        Изабелла надулась:
        - Вставать? С каких это пор великий король Адан ибн Нахиб аль-Дакир смотрит на тело своей жены и не хочет ее?
        - Он определенно хочет ее, - промурлыкал он. - Но меня ждет встреча с вождями племен. Я припомню этот разговор и заставлю тебя расплатиться.
        Изабелла рассмеялась:
        - Расплатиться? Ну и кто из нас испорчен, Адан?
        Его глаза горели.
        - Нам придется узнать это опытным путем.
        Он поднял ее халат и помог одеться. А потом обнял.
        - Мне нравится направление твоих мыслей, - сказала она перед тем, как подарить ему долгий поцелуй.
        - Ты заставляешь меня опаздывать, - сказал он, когда она оторвалась от его губ.
        - Опаздывать невежливо.
        Он засмеялся.
        - Ты умеешь еще и дразниться!
        - Я держу тебя в тонусе на будущее! - сказала она, усмехаясь. - Ты уже видел детей сегодня?
        - Рафик хочет ездить верхом. Малышка Калила спрашивает, когда поедем домой, потому что у нее везде песок в вещах. А близнецы хотят поплавать в море.
        Изабелла вздохнула:
        - Тогда мне лучше одеваться.
        Он шлепнул ее.
        - Именно это я и сказал, хабибти. - Он быстро поцеловал ее. - Но сегодня вечером ты - моя.
        - С удовольствием, мой повелитель.
        Он дошел до выхода, но остановился, а затем повернулся и пошел обратно к ней.
        - Я - король, - сказал он, стягивая халат с ее плеч. - Я могу опоздать, если захочу.
        Изабелла засмеялась:
        - Да, я люблю мужчину, который знает, чего хочет. И который готов на все ради этого.
        Например, пролететь полмира, чтобы найти свою сбежавшую жену. Или разорвать документы о разводе. Или как сейчас, доказав словами и ласками, как ее обожает.
        О да, когда человек знает, чего хочет, это поистине прекрасно!
        Strangers in the Desert
                «Супруг-незнакомец»
        
        
        notes
        Примечания
        1
        Любимая (араб.).