Просто знать что ты есть Дженнифер Хейворд
        Сесили Харгров, успешная спортсменка, участница престижных соревнований по конкуру, и представить не могла, что ее мир так внезапно рухнет, что ее обманет мужчина, завоевавший ее сердце, и что он же предложит выйти за него замуж, узнав о ее беременности. Возможно ли, чтобы Алешандру Салазар, могущественный миллиардер, и конюх Коулт, работавший на конюшнях ее отца, богатого коннозаводчика,  - одно и то же лицо? Оказалось, что состояние семьи Харгров построено на преступной лжи. Цель Коулта-Алешандру - добыть доказательства и привлечь к суду отца Сесили. Но что делать ей? Любить или ненавидеть? Тот же вопрос мучает Алешандру. Как долго они оба смогут сопротивляться своему чувству?
        Дженнифер Хейворд
        Просто знать, что ты есть
        Роман
        Jennifer Hayward
        Salazar’s One - Night Heir
        Salazar’s One - Night Heir «Просто знать, что ты есть»
        Пролог
        Санкт-Мориц Февраль 2017 года
        Алешандру Салазар не мог отрицать, что это идеальное завершение дня после прыжков на лыжах с парашютом на курорте в Швейцарских Альпах. «Макаллан»[1 - «Макаллан» - прославленный бренд шотландского виски. (Здесь и далее примеч. пер.)] выдержки 1946 года, трое ближайших друзей и игра в покер с высокими ставками в частном номере одного из самых шикарных клубов Санкт-Морица - это тройной праздник.
        Их было четверо: Себастьен Аткинсон, добрый друг и наставник, основатель клуба экстремального спорта, которым они начали заниматься еще в колледже, Антонио Ди Марчелло, владелец одного из гигантов мировой строительной индустрии, и Ставрос Ксенакис, будущий исполнительный директор фармацевтической компании «Динами».
        Даже три привлекательные скандинавки в переполненном баре, явно жаждущие разбить их компанию, не стали для них достаточной приманкой - дружба закаляется в трудностях.
        В прошлом году в Гималаях они едва не погибли, когда вытаскивали Себастьена с горного склона. Они успели до того, как глыба снега не накрыла их всех.
        Сегодняшний уик-энд по сравнению с тем, что было тогда, показался им приятной прогулкой.
        Алешандру грело ощущение благополучия. Он откинулся в кресле, держа бокал на бедре, и оглядел стол. Сегодня какая-то другая атмосфера, трудно уловимая, но… другая. Возможно, прошлогодняя едва не произошедшая трагедия все еще свежа в памяти. Возможно, что лозунг их клуба - «Жизнь коротка» - правдивее, чем когда-либо. Или потому, что Себастьен совершил, можно сказать, святотатство, женившись и тем самым выйдя из узкого спортивного кружка.
        Ставрос посмотрел через стол на Себастьена и, усмехнувшись, спросил:
        - Как твоя жена?
        - Более приятная компания, чем ты сегодня. Почему такой угрюмый?
        Ставрос скривился:
        - Дед грозится лишить меня наследства, если я вскоре не женюсь. Я готов послать его к черту, но…
        - Твоя мать, да?  - спросил Алешандру.
        - Именно.
        Грек находился между молотом и наковальней. Если он не будет играть по семейным правилам, не продолжит род Ксенакисов, то дед осуществит свою угрозу лишить Ставроса наследства еще до того, как он получит контроль над фармацевтическим концерном. Ставрос счел бы это блефом, если бы не мать и сестры, которые пострадают материально, если подобное случится. А этого Ставрос не может допустить.
        Себастьен подвинул стопку фишек на середину стола.
        - Вам никогда не казалось, что мы тратим нашу жизнь, подсчитывая деньги и гоняясь за внешними эффектами, упуская что-то более важное?
        Антонио кинул пригоршню фишек Алешандру и пробурчал:
        - Надо же, четыре рюмки - и он уже философствует.
        Себастьен добавил свои фишки к кучке Алешандру и сказал:
        - Я серьезно. В нашем случае это цифры на странице, очки на табло. А какой это вклад в нашу жизнь? Счастья на деньги не купишь.
        - Но купишь кое-что приятное,  - заметил Антонио.
        Себастьен поморщился:
        - К примеру, твои автомобили?  - И перевел взгляд на Алешандру: - Или твой личный остров? И яхта, которой ты так гордишься? Мы покупаем дорогие игрушки и забавляемся опасными развлечениями, но чем это обогатит нашу жизнь? Наши души?
        - Что ты конкретно предлагаешь?  - спросил Алешандру, подтолкнув кучку фишек на кон.  - Жить в горах среди буддистов и познавать смысл жизни? Отказаться от нашей собственности, чтобы обрести свое внутреннее «я»?
        Себастьен хмыкнул:
        - Да вы трое не смогли бы продержаться и двух недель без своего богатства и семейного имени. Ваше обеспеченное существование делает вас слепыми, вы не замечаете подлинной жизни.
        Алешандру застыл. Он обиделся. Пусть Себастьен единственный среди них, кто «сделал себя сам», старше их на три года, но все они добились успеха самостоятельно.
        Возглавить семейный бизнес было правом Алешандру по рождению, но это он в должности исполнительного директора сделал кофейную компанию Салазаров известной на международном рынке.
        Ставрос сбросил три карты и заметил:
        - Только не говори нам, что ты вернулся бы к прошлому, ну когда ты еще не разбогател. Голод - это несчастье. Вот почему ты сейчас такой богач.
        - Дело в том,  - ответил Себастьен,  - что я давно подумывал о том, чтобы пожертвовать половину своего состояния на благотворительность - организовать всемирный фонд по розыску и спасению людей. Не у всех есть друзья, которые откопают тебя из-под снежной лавины голыми руками.
        Алешандру едва не поперхнулся глотком виски.
        - Ты серьезно? И во сколько это выльется? Миллиардов пять?
        - С собой на тот свет этого не возьмешь. Я скажу вам вот что,  - продолжал Себастьен,  - если вы трое сможете продержаться две недели без кредитных карт и без фамильного имени, то я это сделаю.
        За столом воцарилась тишина.
        - Когда начнем?  - спросил Алешандру.  - У каждого из нас масса обязанностей.
        - Согласен,  - сказал Себастьен.  - Подготовьтесь и ждите от меня сообщений. И помните - две недели в реальном мире.
        - Ты действительно собираешься держать пари на половину своего состояния?
        - Если ты рискнешь своим островом, то да.  - Себастьен поднял бокал.  - Я сообщу вам, где и когда.
        - Я в деле,  - сказал Ставрос.
        Они чокнулись. Алешандру забыл о брошенном вызове, счел это одной из философских проповедей друга под влиянием выпитого виски.
        Но… спустя пять месяцев оказался в Кентукки, в знаменитых конюшнях Харгрова.
        Глава 1
        Пять месяцев спустя. «Эсмеральда», поместье Харгровов, Кентукки. Первый день задания
        Сесили Харгров сделала поворот к последней полосе для прыжка, но так резко, что задние ноги Бахуса выпрямились раньше, чем лошадь обрела равновесие. Она выправила шаг Бахуса и направила его к первой изгороди.
        Слишком медленно. Черт, что с ним происходит?
        Она впилась каблуками в бока лошади, заставив взять преграду, но от неуверенности Бахуса было потеряно время.
        Стиснув челюсти, подавляя злость, она закончила два последних прыжка, перешла на рысь, затем на шаг, остановилась и сняла шлем.
        Дейл мрачно на нее взглянул. От горячего летнего солнца она вспотела, и пряди волос прилипли к голове.
        - Ничего не хочу знать,  - выговорила она.
        - Шестьдесят восемь секунд. Тебе необходимо понять, что происходит с этой лошадью, Сесили.
        Можно подумать, что она сама этого не знает! Дерринджер, ее вторая лошадь, в соревнованиях выступал неудачно, так что Бахус - ее единственный шанс выиграть в этом году мировой чемпионат. После прошлогоднего несчастного случая Бахус полностью излечился и физически был здоров, но ее беспокоило то, что он стал бояться прыжков, которые раньше выполнял с легкостью.
        А он - ее надежда. Иначе мечта попасть в команду на Кубок мира была бы похоронена.
        А это единственное, что для нее что-то значит. Ведь она с пятилетнего возраста шла к победе.
        - Давай еще раз,  - велел Дейл.
        Она помотала головой, раздосадованная и разозленная.
        - Я выдохлась.  - И, глотая слезы, направила Бахуса к конюшне.
        Остановив Бахуса перед конюхом, который стоял, прислонившись к двери конюшни, она соскользнула на землю и раздраженно бросила ему поводья. Он поймал их, а она развернулась и хотела уйти.
        - Не дадите лошади остыть? Не прогуляете ее?
        Незнакомый низкий голос с легким акцентом заставил ее повернуться. Это был новый конюх, она вроде видела его с Дейлом, но не обратила особого внимания. А сейчас поняла, что его невозможно не заметить.
        Высокий, под два метра, в обтягивающих футболке и джинсах, он весь, кажется, состоял из мускулов. Остальное тоже впечатляло. Чересчур длинные черные волосы, небритые, резко очерченные скулы, глаза угольно-черные… таких черных глаз она никогда не видела.
        И тут же между ними словно пронеслась огненная стрела. Сесили хватило мгновения, чтобы это понять и оценить,  - подобного она уже давно не ощущала, чтобы не сказать, ощущала ли вообще.
        Он откровенно ее разглядывал и глаз не отвел. Ее это разозлило.
        - Как вас зовут?  - холодно спросила она.
        Он слегка наклонил голову:
        - Коулт Баньон, мэм. К вашим услугам.
        Она кивнула:
        - Я абсолютно уверена, Коулт, что Клифф объяснил ваши обязанности.
        - Да, объяснил.
        - В таком случае почему вы подвергаете сомнению то, как я управляюсь со своей лошадью?
        Он повел плечом.
        - Мне кажется, что сегодня у вас были трудности. По моему опыту, если больше проводить время с лошадью, то она станет больше вам доверять.
        В голове у Сесили так сильно стучало, что череп просто раскалывался.
        С ней никто не осмеливался так разговаривать!
        Ну и наглость!
        Она сделала шаг к нему. Какой же он высокий! Ей пришлось задрать голову, чтобы взглянуть на него.
        - И откуда у вас психологические познания?
        Чувственные губы изогнулись.
        - От моей бабушки. Она волшебница там, где дело касается лошадей.
        От такой улыбки можно задохнуться, но злость взяла верх.
        - Послушайте, Коулт,  - надменно произнесла она,  - когда вы или ваша бабушка достигнете верхней ступеньки в мировом чемпионате, то сможете указывать мне, каким образом управляться с лошадью. А пока что вам лучше помолчать и заняться своей непосредственной работой. Понятно?
        Потрясающе красивые чернильно-черные глаза с удивлением смотрели на нее. Сесили передернуло. Неужели она такое сказала?
        Потрясенная своей несдержанностью, она вцепилась пальцами в шлем и сухо сообщила:
        - У коня были порваны сухожилия на задней ноге.
        Алешандру смотрел, как Сесили Харгров уходит пружинистым шагом. Эта миниатюрная блондинка станет для него проверкой на прочность. Вот уж удружил Себастьен!
        Да… Убирать денники, ухаживать за тридцатью лошадьми по двенадцать часов в день - это покажется детской забавой по сравнению с общением с этой особой.
        К несчастью, она очень хороша собой… безумно хороша. А как сидят на ней серые бриджи! А лицо! Нежный овал сердечком, необыкновенно ясные голубые глаза и светлые, с медовым отливом волосы. Вид ангельский. Но это впечатление обманчиво.
        Вздохнув, он взял поводья Бахуса и провел красивого гнедого мерина по мощеной дорожке, чтобы охладить. И себя тоже.
        Было чертовски трудно не бросить ей ехидную реплику, когда Сесили Харгров высокомерно упомянула мировой чемпионат. Бабушка была третьем призером в мировом первенстве. В те дни она оставила бы далеко позади самодовольную мисс Харгров. Но признаться, что он Салазар, и тем самым свести на нет вызов Себастьена, он не сможет.
        Особенно когда на кону его личный остров на Британских Виргинских островах.
        Алешандру отвел Бахуса на конюшню и досуха вытер. Это подействовало на него успокаивающе и помогло переварить последние двадцать четыре часа в его жизни.
        Прошлым вечером самолет Себастьена доставил его в аэропорт Луисвилла, откуда он явился в легендарные конюшни Харгрова, протянувшиеся за городом на сотню акров. Его поселили в служебном флигеле, и в комнате он обнаружил пару простых джинсов, несколько футболок, сапоги, небольшую сумму денег и старый мобильный телефон. Такая же картина наверняка ждала Антонио и Ставроса, когда они прибыли к их местам назначения.
        Еще он получил послание:
        «Следующие две недели Алешандру Салазара не существует. Теперь ты - Коулт Баньон, умелый конюх на временную работу. Ты явишься к Клиффу Тейлору завтра в шесть утра и будешь работать на конюшне в течение двух недель.
        Ни при каких обстоятельствах ты не откроешь своего настоящего имени. Единственная связь с внешним миром - твои товарищи по заданию, им ты можешь звонить по оставленному тебе телефону.
        Почему ты получил именно это назначение? Я знаю, что ты хотел найти время, чтобы добыть своей бабушке доказательства давней несправедливости и восстановить фамильную честь Салазаров. В роли конюха ты получишь возможность закрыть эту историю.
        Желаю удачи. Не упусти случай, Алешандру. Мне стоило больших усилий, чтобы снабдить тебя безупречными документами.
    Себастьен».
        Алешандру усмехнулся, продолжая вытирать пот с темных боков Бахуса. Несомненно, мысль о том, что он будет гнуть спину, две недели сгребая лошадиный навоз под фамилией, взятой наугад из какого-то голливудского фильма, и с именем Коулт^1^, подарит много веселых минут Себастьену. Но возможность добиться для бабушки справедливости, которую она тщетно пыталась найти,  - это то самое возмездие.
        Вражда между семьями Салазар и Харгров длилась несколько десятилетий - с тех пор, как Куинтон Харгров незаконно спарил свою кобылу Деметру с призовым жеребцом Дьяволом. Дьявол принадлежал бабушке Алешандру Адриане Салазар, когда лошадь была во временном пользовании у американского коннозаводчика. Харгровы вывели не одного скакуна, ведущего родословную от Дьявола, а Адриане так и не удалось раздобыть доказательств.
        Бабушке оставалось лишь наблюдать, как спортивная удача стремительно от нее отворачивается, а звезда Харгровов сияет все ярче. Себастьен тщательно подготовил для Алешандру эту работу, которая поможет ему получить нужное доказатель-^1^ «Коулт» по-английски означает «жеребенок».
        ство. Подход к лошадям у Алешандру был - он приобрел опыт во время отдыха на бабушкином коннозаводе в Бельгии.
        Задание, доставшееся ему, казалось чересчур простым по сравнению с тем, чем занимались Антонио и Ставрос.
        Антонио был отправлен механиком в гараж в Милане, где его ждало потрясение - он узнал о ребенке, последствии старой любовной связи.
        Ставрос оказался в Греции рабочим в бассейне на прежней семейной вилле, где должен был избавиться от тяжелых воспоминаний детства,  - в этом месте погиб его отец.
        Алешандру, несомненно, выиграл в лотерее, придуманной Себастьеном. Ему что предстоит? Получить ДНК от Бахуса, призовой лошади Сесили Харгров, и доказать, что Харгровы - преступники. Это очень просто. Взять несколько волосков со щетки, которой он чистит лошадь, и отослать Ставросу на анализ в одну из его высокотехнологических лабораторий.
        Его самая большая забота - это найти способ две недели избегать острого как бритва язычка мисс Сесили Харгров.
        Сесили переживала из-за своего поведения. Переживала весь день вплоть до обеда. По нелепому желанию мачехи они обедали в огромной столовой их поместья «Эсмеральда», где могли разместиться тридцать человек, а за столом сидели лишь она, отец и мачеха.
        Большую часть обеда Сесили задумчиво смотрела в окна - есть ей не хотелось. Ее мать, Зара, привила ей безупречные манеры, и она не допускала грубости. Но Коулт Баньон задел ее за живое, и теперь она мучилась от чувства вины.
        Наконец подали десерт - мороженое из лайма. Мачеха Кей, известная в светском обществе как «кокетливая южанка», взмахнула надушенной кистью.
        - Что ты наденешь на вечеринку на следующей неделе?  - спросила она Сесили.
        - Не знаю. Найду что-нибудь.
        - Ты ведь знаешь, что Нокс Хендерсон приедет специально, чтобы поухаживать за тобой. Он - номер сорок два в списке Форбса, Сесили. Это выгодная партия.
        У Сесили дрогнули губы.
        - Сейчас никто не употребляет слово «поухаживать». И к тому же я много раз тебе говорила, что Нокс меня не интересует.
        - Почему?
        Потому что он дрянь, самодовольный подонок, которому принадлежит чуть ли не половина скотоводческих ранчо и нефтяных запасов Техаса. Он просто ищет жену, подходящую для страниц в глянцевых журналах. И он слишком напоминал ей прежнего жениха, Дэвиса, еще одного представителя мужского пола, кто очень богат и большой любитель женщин, причем всех одновременно.
        - Я не выйду за него.  - Сесили в упор посмотрела на мачеху.  - Хватит сватать меня. Если будешь продолжать в том же духе, то поставишь нас в неловкое положение.
        - Кажется, Сесили права,  - вмешался отец.  - Пусть лучше сосредоточится на том, что ей скоро предстоит. Дейл сказал, что сегодня ты опять не уложилась по времени. Может, купить тебе другую лошадь?
        У Сесили все сжалось внутри. Отец никогда не говорил: «У тебя выдался трудный день, милая» или «Не отчаивайся - просто работай». Никогда ничего подобного она от него не слышала. Лишь холодный взгляд серых глаз, строгий кивок седой головы.
        Сесили опустила глаза.
        - Папа, у меня нет времени на то, чтобы объездить новую лошадь. К тому же комиссия рассчитывает, что я буду на Бахусе.
        - Тогда что с ним надо сделать?
        - Я соображу.  - Она со звоном отложила ложку.  - Прошу меня извинить, но я, пожалуй, пойду и прилягу. Голова болит.
        - Сесили…  - недовольно произнес отец.
        - Пусть она отдохнет. Ты же знаешь ее перепады настроения.  - Мачеха дотронулась до руки отца.
        Сесили ничего на это не ответила. Вместо спальни она направилась на кухню, где взяла пакет с сухим завтраком - любимым лакомством Бахуса - и пошла на конюшню. Надо извиниться и перед Бахусом, и перед Коултом. Это единственная причина… и черные глаза Коулта Баньона не имеют к этому никакого отношения.
        Со временем она сегодня явно не в ладах, потому что когда вошла в конюшню, то увидела, что конюхи уже закончили работать. Не идти же искать Коулта Баньона в служебных помещениях. Она подошла к деннику Бахуса.
        И остановилась как вкопанная. Обычно нервный и недоверчивый, когда его чистили, Бахус спокойно стоял, закрыв глаза, а Коулт массировал ему голову.
        Сесили перевела взгляд на двуногого обитателя стойла. Серая футболка облегала мускулистую грудь, на сильных руках перекатывались мышцы, а под поношенным денимом джинсов вырисовывались крепкие бедра.
        Он - мужчина, в отличие от Нокса Хендерсона, который смахивал на павлина в своих ярких нарядах.
        Коулт закончил массировать голову Бахуса и стал разминать шею. Под его большими ладонями Бахус вздрагивал, но не сопротивлялся.
        «А женщину он так же касается, так же чувственно? А какие у него руки? Требовательные или осторожные? Медленные и обольщающие? Есть ли в его руках то, что может покорить?»
        Бахус поднял голову и тихонько заржал, от чего предмет ее пристального внимания обернулся. Сесили сделала равнодушное лицо и спросила:
        - Почему вы не обедаете со всеми?
        Холодный взгляд Коулта Баньона заставил ее застыть.
        - Не голоден,  - прозвучал ответ.
        Она засунула руки в карманы.
        - Я должна извиниться за свое поведение. Я была раздражена и сорвалась на вас. Простите.
        Длинные темные ресницы еле заметно дрогнули.
        - Извинение принято.
        У Сесили зажгло кожу. Он уже составил о ней мнение и не склонен его менять. Пусть будет так. Она привыкла к тому, что о ней неправильно судят. Иногда она нарочно это провоцировала, потому что так легче, чем поддерживать доверительные отношения, чего ей никогда не удавалось.
        Но почему-то ей захотелось, чтобы Коулт Баньон отнесся к ней с одобрением. Может, потому, что ее лошади он уже понравился, а Бахус никогда не ошибался.
        Бахус тыкал носом в карман ее платья. Сесили вытащила горсть злаковых хлопьев и скормила ему.
        - Что это?  - спросил Коулт.
        - Завтрак чемпиона. Он что угодно сделает за это.
        - За исключением прыжка через барьер.
        Она скривилась от его колкости.
        - Вы всегда такой…
        - Дерзкий?
        - Я этого не сказала.
        - Но подумали.
        - Я подумала вот что,  - натянуто произнесла она.  - Вы прямой человек. И еще: я вам не очень-то нравлюсь.
        - Это не важно,  - бесстрастно глядя на нее, сказал он.  - Мне платят за то, что я выполняю приказания, как вы уже сказали.
        Она закусила губу.
        - Я не имела этого в виду.
        - Да нет, вы сказали то, что думали.
        А ей с ним будет нелегко. Сесили смотрела, как он провел рукой по боку Бахуса и надавил пальцами на трапецеидальную мышцу, очень важную для того, чтобы лошадь могла сохранять равновесие.
        - Что вы делаете?
        - Во время езды он казался не гибким, одеревенелым. Я подумал, что массаж его расслабит.
        - Вас и этому бабушка научила?
        - Да, если лошадь зажата, то во время прыжка не сможет вытянуться как следует.
        Ну это и ей известно. Но такого рода массаж делают только ветеринары.
        - Ваша бабушка ветеринар?
        Он покачал головой.
        - Она просто любит лошадей, и у нее к ним особый подход.
        - Она живет в Нью-Мексико?
        Он задержал на Сесили взгляд.
        - Вы проверяли мое резюме?
        Краска залила ей щеки.
        - Я предпочитаю знать, кто работает у меня на конюшне.
        - Чтобы понять, из какой школы психоболтунов я прибыл?
        Он продолжал массировать лошадь. Сесили, скрестив руки на груди, прислонилась к стойлу.
        - У нас произошел несчастный случай. В прошлом году в Лондоне. Кто-то в толпе испугал Бахуса, и он неудачно прыгнул - мы опрокинули препятствие.  - Сесили прикрыла глаза, снова слыша тот страшный грохот.  - Мне повезло, что я не сломала шею, а всего лишь ключицу и руку. Бахус порвал сухожилие - очень сильно. Физически он вполне восстановился, но с психикой проблемы остались.
        Коулт повернулся к ней. На предплечьях обозначились стальные мышцы, когда он тоже сложил руки. В холодных глазах промелькнуло что-то ей непонятное.
        - Этот случай и на вас отразился.
        Она кивнула:
        - Я думала, что справилась с потрясением, но, возможно, нет.
        Алешандру не мог не заметить ее хрупкости, темных кругов под глазами. В сердце кольнуло. Она выглядела очень юной и беззащитной. На красивом личике нет макияжа, голубое летнее платье такого же цвета, что и глаза… Бабушка всегда говорила, что конкур - это умственный спорт. Если дашь слабинку, то все полетит к черту. Наверное, с Сесили произошло как раз это.
        - Может, вам нужно сделать перерыв. Подождать какое-то время и вам, и Бахусу, чтобы окончательно поправиться - и душевно, и физически. Понять, чего вам не хватает.
        Она покачала головой.
        - У меня нет времени. Через месяц большие соревнования. Если я не войду в первую тройку, то не попаду в основной состав на мировой чемпионат. Бахус - единственная лошадь, которая соответствует этому уровню.
        - Попадете на чемпионат в следующем году.
        - Такой вариант невозможен.
        - Почему?  - Он нахмурился.  - Сколько вам лет? Двадцать с небольшим? У вас впереди много лет, чтобы попасть туда.
        Она усмехнулась:
        - Не в случае, если ты Харгров. Мои бабушка и мама участвовали в чемпионате, и от меня ждут того же, а иначе я всех разочарую.
        - Кого?
        - Отца. Тренера. Команду. Всех. На меня потратили уйму времени и денег.
        Это он понимает. Он всю жизнь старался жить в соответствии с тем, что ему досталось в наследство. С судьбой, которая была уготована ему с того момента, как он сделал первый шаг. Сначала из родной Бразилии его отослали в элитный пансион в Америке - ему тогда было шесть лет,  - затем в Гарвард.
        Когда он переехал в Нью-Йорк, то стал исполнительным директором кофейной компании Салазаров. И давление на него еще больше усилилось: с одной стороны - жесткий, конкурирующий международный рынок, а с другой - отец, который требовал от сыновей быть всегда на высоте.
        Он перевел взгляд на стоящую перед ним женщину.
        - Вы лучше других знаете, что верховая езда в такой же мере психология, как и спорт. Станьте хозяйкой того, что делается у вас в голове, и победа наполовину вам обеспечена. Не удастся это сделать - и вам конец. Если подтолкнете Бахуса до того, как вы оба готовы, это может закончиться еще большей катастрофой, чем та, через которую вы прошли.
        Она опустила глаза с длинными золотистыми ресницами. Потом посмотрела на него и спросила:
        - Ваша бабушка занималась конкуром?
        Meu Deus[2 - Боже мой (португ.).]. Как он мог быть таким неосмотрительным? Глупо получилось. Во всем виновата эта надменная мисс.
        - Она участвовала в незначительных местных соревнованиях,  - отговорился он.  - Не вашего уровня. И оставила верховую езду ради семьи. Но обращаться с лошадьми умела как никто другой.
        - Моя мама была такой же,  - задумчиво произнесла Сесили.  - Лошади тянулись к ней, словно она говорила на их языке. Они слушались ее во всем.
        Зара Харгров. Алешандру знал от бабушки, что она погибла от несчастного случая на пике своей карьеры. Значит, Сесили была подростком, когда ее потеряла.
        Он потер ладонью щетину на скуле.
        - Вы справитесь. Бахус придет в себя.
        - Надеюсь.  - Она упрямо поджала губы.
        Сесили скормила Бахусу еще пригоршню хлопьев. Алешандру отвел взгляд от ее рта… нежного, тонко очерченного. «Она враг». Он же не сошел с ума, чтобы решать ее проблемы.
        Он опустился на колено возле задней ноги Бахуса.
        - Покажите, в каком месте порвались сухожилия.
        Она села на корточки около него и провела рукой по ноге лошади.
        - Вот здесь.
        - Опасное место.  - Он обхватил пальцами это место и очень осторожно стал массировать.
        - Можно мне?  - спросила Сесили.
        Он кивнул и отнял руку.
        Она обхватила ногу Бахуса, но ее прикосновения были слишком слабыми, чтобы размять мускулы.
        - Надо так.  - Он положил пальцы поверх ее ладони, показывая, как следует надавливать. Тепло ее руки проникало ему внутрь, он слышал, как она прерывисто дышит, ее запах, тонкий запах цветов, волновал. Пусть она его противник, но тело отказывалось это принять.
        Она повернулась к нему.
        - Вы никогда не хотели сделать это своей профессией? У вас хорошо получается.
        - Я думал об этом,  - ответил он, как и следовало Коулту Баньону, конюху на временной работе.  - Но мне нравится путешествовать. Может, когда-нибудь и обоснуюсь на одном месте.
        - Надеюсь, что вы это осуществите,  - искренне произнесла Сесили.  - У вас поразительные способности.
        Алешандро подумал о том, что, если бы он взял ее за шею и приблизил к себе, чтобы поцеловать этот очаровательный рот, она не возразила бы. И наверное, в ее глазах уже не было бы такой тоски.
        Но… подобный поступок невозможен.
        Он встал.
        - Массаж несколько минут каждый день поможет Бахусу расслабиться и стать прежним.
        Она тоже поднялась на ноги и вежливо сказала:
        - Спасибо, Коулт. Бахус в надежных руках. Спокойной ночи.
        Сесили на ватных ногах вышла из конюшни.
        Что сейчас произошло?
        Неприлично давать посыл совершенно незнакомому мужчине поцеловать тебя. К тому же он с трудом выносит твое присутствие, ты ему не нравишься. И тем не менее на секунду ей показалось, что он тоже хочет ее поцеловать. Правда, он тут же одумался и поставил ее на место. Так же как она поступила с ним сегодня днем.
        Ей все показалось?
        Сесили прижала ладони к пылающим щекам. У нее сейчас нет времени на поцелуи - под угрозой ее карьера.
        Она обошла освещенный водяной грот, который отец построил для мамы, затратив миллионы, и направилась к дому. Может, ей укрыться в гроте, посидеть и подумать?
        Неужели помолвка с Дэвисом ничему ее не научила? Красивые мужчины сулят беду. Спокойнее держаться около четвероногих особей - они уж точно не разобьют сердце.
        Глава 2
        Следующие несколько дней Сесили старательно игнорировала сексуального Коулта Баньона, занимаясь исключительно тренировкой. Но чем упорнее она трудилась, тем хуже у нее получалось. Словно поселившееся в ней отчаяние передалось Бахусу.
        До соревнований осталось три недели, а она ума не могла приложить, что ей делать - продолжать бесплодные попытки или последовать совету Коулта и передохнуть.
        Сесили думала об этом за чаем - к счастью, в утренней столовой никого не было. Надо устроить себе прогулку. Правда, отец не позволит ей ехать одной. Но общество кого-либо не принесет ей душевного равновесия, поэтому эта идея не подходит.
        Если только она не возьмет с собой неразговорчивого Коулта. По пути она могла бы получить от него какие-нибудь советы. Конечно, главное - не терять головы.
        Сесили допила чай и отправилась осуществлять свой план.
        Во время перерыва на обед Алешандру поехал в город, чтобы отправить на почте посылку с образцами волос с гривы Бахуса в лабораторию Ставроса, где будет подтверждено преступление Харгровов.
        Из машины он послал Ставросу эсэмэску:
        «Пакет отправлен. Я твой должник».
        Ответ не заставил себя ждать:
        «Ерунда. Я теперь очень благодушный, потому что вскоре стану женатым человеком».
        Алешандру едва не уронил телефон и отправил новое сообщение:
        «Не понял».
        «Жди подробностей»,  - гласил ответ.
        Алешандру отбросил телефон на сиденье.
        Что, черт побери, происходит? У Антонио женщина с ребенком, Ставрос женится? С ума можно сойти.
        С ним ничего подобного не произойдет. Ему не нужна жена, как Ставросу, и у него нет незаконных детей - в этом-то он уверен. И Себастьену известны его взгляды на брак.
        Когда-нибудь настанет день, чтобы обзавестись наследником. Но у него есть, по крайней мере, еще несколько лет, чтобы найти достойную женщину. Он подойдет к этому, как к выбору дорогого автомобиля, и будет уверен, что она полностью соответствует рациональному браку. Импульсивных действий он не совершит, его родители - живой тому пример.
        Он вернулся на конюшню, выкинув из головы сообщение Ставроса, и пошел прямо в амуничник за упряжью - сегодня днем ему нужно выгулять трех лошадей.
        - Эй, Голливуд!  - В кладовку сунул голову Томми, один из конюхов.  - Тебя требует дочка босса.
        О-хо-хо. Ему удалось не сталкиваться с Сесили после той встречи. Он был уверен, что и она его избегает. Зачем сейчас он ей понадобился?
        Алешандру подошел к конюхам, собравшимся перед кухней. Там же стояла Сесили: джинсы и блузка без рукавов облегали ее гибкую фигуру, волосы завязаны в хвост.
        Она тут же повернулась к нему.
        - Я хочу проехаться к озеру. Со мной поедите вы.
        «О нет».
        - У меня еще три лошади, которых надо выгулять,  - спокойно возразил он.  - Может, вы возьмете кого-нибудь другого?
        У Томми глаза полезли на лоб. А Сесили устремила на Алешандру взгляд блестящих голубых глаз.
        - Я хотела бы, чтобы со мной поехали вы.
        Приказ. Она снова выступает в роли хозяйки.
        Он склонил голову.
        - Пойду и соберусь.
        - Насчет еды и воды не беспокойтесь. Я это учла.
        Он оседлал Джианго, большого черного жеребца, которого он в любом случае собирался выгуливать. Томми толкнул его локтем в бок, когда он выводил коня во двор.
        - Производишь впечатление, Голливуд? Сто баксов на то, что красотка на тебя запала.
        - Не стремлюсь к этому,  - отрезал Алешандру.
        Когда он вывел Джианго во двор, Сесили заявила:
        - Я решила последовать вашему совету и провести время с Бахусом. Я бы предпочла поехать без кого-либо, но отец не отпускает меня одну. Вы - наименее болтливы из всех конюхов.
        Ага. Он обеспечит молчаливое сопровождение ее высочеству.
        Алешандру старался не смотреть на ее бедра, когда она поставила ногу в стремя и вскочила на Бахуса.
        Обычно его привлекали высокие, длинноногие женщины, соответствующие его физическим данным, но, глядя на Сесили, в мозгу немедленно возникли не менее заманчивые картинки.
        Он очнулся и вскочил на Джианго.
        - Как долго ехать?
        - Около часа. Это восхитительное место.
        Джианго был молодой сильный жеребец бельгийских кровей, и на него в конюшнях Харгрова возлагали большие надежды. Он не отставал от Бахуса, когда они скакали по пастбищам, таким зеленым, что казались нереальными. Пастбища тянулись на мили и разделялись белыми изгородями.
        Вдоль дороги росли удивительные деревья с красными и белыми цветами. Над головой - яркое синее небо. Приближался полдень, и солнце стояло высоко. Они миновали пастбища и въехали в тенистый лес. Сесили повернулась к нему, в глазах озорной блеск.
        - Хотите показать мне, чего вы стоите, а, Голливуд?
        - Если приз в том, чтобы вы не называли меня так, то я не возражаю,  - сухо ответил он.
        - Договорились. Итак, скачки до конца дороги. Кто первый пересечет ручей, тот победитель.
        Он нырял с утесов в Акапулько, прыгал на тросе в Таиланде, они с друзьями даже пробовали себя в борьбе сумо в Японии. Эти гонки - детская забава.
        - Дать вам фору?  - спросил он.
        Глаза у нее блеснули, она пришпорила Бахуса и понеслась по дороге так стремительно, что он не успел сообразить, что она уже скачет. Он пустил Джианго галопом и пригнулся к холке жеребца, чтобы не задевать головой за ветки и сучья.
        Сесили скакала впереди. Она потрясающая наездница, словно припечатанная к седлу, но у его лошади шаг длиннее, чем у Бахуса, поэтому он вскоре ее догонит. И почти догнал, когда она приблизилась к концу дороги. Но тут дорога стала круто спускаться к ручью. Он с трудом удерживал Джианго на склоне, и у воды они с Сесили оказались рядом.
        Джианго легко перепрыгнул ручей, а сзади раздался вскрик. Краем глаза Алешандру увидел, что Бахус в последний момент перед прыжком резко остановился, едва не сбросив Сесили через голову.
        Ей удалось удержаться в седле, не выпустить поводья, когда лошадь кинулась прочь от воды. Алешандру развернул Джианго, снова перепрыгнул через ручей и остановился около Бахуса. У Сесили горели щеки, в глазах - злость.
        - Вы победили,  - нарочито бодро произнесла она.
        Алешандру нахмурился:
        - Обычно он перепрыгивает ручей?
        Она кивнула:
        - С легкостью.
        - Тот несчастный случай был связан с водным препятствием?
        - Да, но после этого он преодолевал их. В его поведении нет никакого смысла.
        - Страх бессмыслен.  - Алешандру взял поводья в одну руку и выпрямился в седле.  - Лошадь, с которой я как-то работал, испугалась необычной преграды и упала. Лошадь поправилась, но потом с ней происходило то же самое, что и с Бахусом. Она не только отказывалась выполнять новые прыжки, но и те, которые были ей привычны, словно она больше не доверяла наезднику. Потому что ей казалось, что ее подвели.
        - Вы думаете, что Бахус чувствует, что я его подвела?
        - Я просто не исключаю такую возможность.
        Сесили покусывала губу.
        - Что вы сделали, чтобы помочь лошади?
        - Я вновь завоевал ее доверие.
        - Как?
        Он поднял бровь:
        - Вы хотите чему-то поучиться у психоболтуна?
        Она с упреком посмотрела на него:
        - Да, хочу.
        Он спешился и подошел к Бахусу.
        - Слезайте,  - велел он.  - И снимите шарф.
        - Шарф?
        - Да. Снимите.
        Она послушно спрыгнула на землю, развязала шарф и сняла с шеи. Алешандру обмотал шарфом Бахусу глаза. Конь нервно забил копытами, но не дернулся в сторону.
        - Снимите сапоги и переведите его через ручей.
        Сесили сняла сапоги и носки. Алешандру сделал то же самое. Держа сапоги в руке, он первым вошел в воду. Было неглубоко, хотя течение быстрое. Джианго сначала заколебался, но Алешандру решительно потянул поводья и заставил коня идти.
        Сесили вела Бахуса следом за ними. В тот момент, когда копыта Бахуса погрузились в воду, он резко остановился. Сесили, упрямо сжав губы, стала с ним разговаривать и гладить. Алешандру с Джианго уже были на другой стороне, а Бахус все еще осторожно переходил ручей.
        - Снимите шарф,  - сказал Алешандру, когда Сесили с Бахусом поднялись на берег.
        Сесили убрала повязку, конь посмотрел на воду, понюхал и запрядал ушами - он, видно, понял, что находится на другой стороне.
        - Он чувствует, что может вам доверять, что с вами он в безопасности,  - объяснил Алешандру.  - А теперь переведите его обратно, но уже без повязки.
        Сесили проделала этот путь, и с каждым шагом Бахус двигался все увереннее.
        - Что теперь?  - спросила она.
        - Дадим ему время подумать, а потом посмотрим, перепрыгнет ли он ручей.
        Сесили кивнула:
        - Как странно, что он испугался своего любимого места.
        - У него в мозгу что-то заело. К тому же,  - добавил Алешандру,  - ему передалось ваше напряжение. Я наблюдал это всю неделю, глядя на вашу езду. Вам необходимо расслабиться, изменить подход к лошади. Восстановить доверие.
        Она откинула волосы с лица.
        - Мой тренер не верит в такие вещи. Он считает, что надо заставить лошадь делать то, что хотите вы.
        - И у вас это срабатывает?
        Она не ответила, а кивнула на дорожку в лесу:
        - Озеро там.
        Они вели лошадей к ее излюбленному месту для пикника на берегу озера, но волнение мешало Сесили получать удовольствие. То, что Бахус отказался прыгать, лишало ее крошечной надежды быть в форме на соревнованиях, которые состоятся всего через три недели.
        Коулт прав - ей необходимо изменить подход к Бахусу. Но как это сделать? Она не знала.
        Солнце сияло в зените. Они привязали лошадей в тени под деревом. Озеро тянулось на милю, оно было потрясающего синего цвета в темно-зеленом окаймлении. Тишину нарушали лишь птицы и редкие всплески воды.
        Они с Коултом здесь совсем одни. Наверное, зря она привела его сюда.
        Сесили достала еду для пикника, а Коулт расстелил на траве одеяло и улегся. Трудно отвести от него глаза: старые джинсы и футболка плотно обтягивали мускулистую фигуру. Сесили отгоняла ненужные мысли, но это почти невозможно - она ощущала его присутствие каждой клеточкой кожи. Он волнует ее, и с этим ничего не поделать.
        Она села рядом на одеяло и разложила приготовленный кухаркой ланч: жареного цыпленка и картофельный салат.
        Коулт ел с аппетитом, запивая холодным пивом. А у нее аппетита не было. То ли от невеселых мыслей, то ли от присутствия этого мужчины. Сесили отодвинула тарелку и молча смотрела на воду.
        Свернув полотенце и положив под голову, Коулт вытянулся с грацией дикой кошки, млеющей на жарком солнце. Сесили не могла не заметить, что он старается к ней не приближаться.
        - Простите, что я заставила вас приехать сюда со мной.
        Он не донес бутылку с пивом до рта.
        - Мне здесь нравится. Вы были правы - красивое место. Хотя я удивился, что вы не пригласили с собой подругу.
        - У меня их нет.  - Сесили застенчиво повела плечом.  - Настоящих, во всяком случае. Моя лучшая подруга Мелли перестала со мной дружить с тех пор, как я победила на юношеском чемпионате. Я слишком занята, и у меня на самом деле нет возможности заводить новых друзей. Я в основном общаюсь с теми, с кем соревнуюсь.
        - Одинокая у вас жизнь получается.
        - Я лучше себя чувствую с четвероногими. Лошади бесконечно верные существа, и они мне не перечат.
        - Но и поддержки от них не получить,  - усмехнулся он.
        Сесили склонила голову набок и с любопытством посмотрела на него.
        - Это то, что дают вам друзья?
        - Большей частью - да. Мы дружим с колледжа. Прошли вместе через многое - и хорошее, и плохое. Даже на расстоянии наша связь неразрывна.
        Ей стало больно, потому что захотелось, чтобы и у нее было так же.
        - Да, здорово иметь таких друзей,  - сказала она.
        Он долго и внимательно на нее смотрел.
        - Мелли оказалась плохой подругой. Найдите кого-нибудь, кто заслуживает вашей дружбы. Вы же не можете проводить каждую минуту, занимаясь ездой.
        - Если послушать моего инструктора, то как раз это мне и следует делать.
        - Ну нет,  - не согласился он.  - Успех в жизни происходит, когда открываешь для себя новые горизонты.  - И вопросительно приподнял бровь.  - А поклонники? Неужели нет?
        - Я слишком занята.
        - Но мужчины наверняка вас добиваются?
        Сесили налила себе охлажденного вина.
        - Родители хотят, чтобы я вышла замуж за Нокса Хендерсона. Он владеет половиной Техаса. Они постоянно устраивают нам встречи, но он меня не интересует.
        - Почему? Он некрасивый? Старый? Скучный?
        - Он молодой, привлекательный и богатый. И знает это.
        - Что же в нем не нравится? Женщине необходим сильный, успешный мужчина.
        Она ничего на это не ответила, а он продолжил свои вопросы:
        - Но хоть какой-то шанс вы ему оставили?
        - Вы о чем?
        - Вы его целовали?
        - Да. Не понравилось.  - И, вспомнив слова Томми, которые случайно услышала на конюшне, решилась сказать: - Я знаю, о чем конюхи спорят.
        - Спорят?
        Она махнула рукой.
        - Не прикидывайтесь. Они спорят о том, насколько я холодная и бесчувственная. А может, так оно и есть.
        Алешандру потер подбородок.
        - Неужели этот Нокс настолько плох?
        - Уверена, что многие женщины на него клюнули бы. Но не я. Он будет на вечеринке в пятницу, вот вы его и увидите.
        - Кстати, о вечеринке. Очень любезно, что вы приглашаете работников, но мне нечего надеть. Я вроде Золушки.
        - Вам же сегодня заплатили. Купите что-нибудь в городе.  - Почему-то ей захотелось сравнить Коулта и Нокса.  - Это была мамина задумка приглашать работников. Она всегда ценила семейную атмосферу.
        - Традиция очень хорошая. Вы, видно, скучаете по матери. Вы ведь рано лишились ее.
        - Каждый день скучаю.  - Сесили опустила глаза.  - Она умерла здесь. Вот почему папе не нравится, чтобы я приезжала сюда одна.
        Алешандру приподнялся на локте.
        - А разве она умерла не во время соревнований?
        Сесили покачала головой.
        - У них с папой произошла крупная ссора. Я знаю, потому что в доме было всем все слышно. Папа улетел в Нью-Йорк по делам, а мама, взвинченная, оседлала лошадь и ускакала, никому не сказав куда. Когда я закончила занятия с тренером, то отправилась ее искать. Я знала, что она должна быть здесь, потому что это ее любимое место. Я нашла ее шляпу на земле и поняла: что-то случилось. Мы несколько часов ее искали, но безрезультатно. И уже возвращались домой, когда увидели Зевса, ее лошадь. Мама упала, и Зевс тащил ее за стремя. Он тащил ее домой.
        - Какой ужас. Мне очень жаль,  - сказал Алешандру.
        Самый страшный день в ее жизни.
        Она отдала бы все на свете, лишь бы вернуть свою умную, добрую маму, чтобы та помогла ей выбраться из клубка злоключений.
        Сесили смотрела на игру солнечных лучей на поверхности воды.
        - Не думаю, что отец простил себя за это. Да и я не простила его. Умом я понимаю, что это не его вина, но… мне так сильно ее не хватает.
        - Вы не узнали, почему они поссорились?
        Сесили покачала головой:
        - Папа отказывался об этом говорить. Одна из служанок сказала мне, что они ссорились из-за Зевса. Но в этом нет никакого смысла. Папа никогда не вмешивался в мамины дела, в то, как она выбирает лошадей.
        Алешандру глотнул пива, помолчал и спросил:
        - Не из-за слухов, что Зевс якобы вел родословную от Дьявола?
        Она рассмеялась:
        - Это неправда. Людям нравится выдумывать дурацкие истории. Деметру, мать Зевса, спарили с французским жеребцом по кличке Дурман, который трижды выигрывал европейский чемпионат. Бахус от него унаследовал свои способности к прыжкам.
        - Смешно, как распространяются слухи,  - ответил Алешандру.
        По зеркальной поверхности воды грациозно проплыла гагара. Птица издала крик, который отозвался криком в душе Сесили.
        - Мама была не просто моей мамой.  - У Сесили защипало глаза.  - Она была моим лучшим другом. Моим наставником, моей… героиней. Она научила меня ездить верхом раньше, чем я начала ходить, брала меня на все выступления. Мы были неразлучны. Я хотела вырасти такой, как она.
        Наступило молчание.
        - И вы хотите победить в память о ней,  - закончил Алешандру.
        Сесили кивнула, едва сдерживая слезы.
        - Я хочу сделать то, что она не успела.
        Неожиданно все кусочки пазла, каковым являлась Сесили Харгров, легли на свои места.
        Всю неделю Алешандру наблюдал за ней, за тем, как она изводила себя. Теперь он знал, какие духи ее преследовали. Но, доводя до изнеможения себя и Бахуса, она проблему не решит. В этом Алешандру был уверен.
        Он отставил бутылку с пивом и повернулся к ней.
        - Вот что я думаю,  - мягко произнес Алешандру, глядя в красивые голубые глаза.  - Я думаю, что вы занимаетесь верховой ездой для кого угодно, но не для себя.
        Она сдвинула брови.
        - Тот несчастный случай…
        - Был всего лишь верхушкой айсберга.  - Он постучал себя по лбу.  - Когда здесь сумятица и когда слишком велики требования, то ни один человек ничего не добьется.
        - Все дело в Бахусе…
        - Да,  - согласился он,  - в нем. Но самая большая проблема - это вы. Пока вы не осознаете, пока не решите, для кого вы стараетесь, у вас нет никакой надежды попасть в команду. Так что сразу можете прекратить тренировки и признать себя побежденной.
        Она отвела взгляд и молчала очень долго. Алешандру испугался, что зашел слишком далеко со своими советами.
        - Простите. Мне не следовало…
        - Нет.  - Она подняла голову, в глазах были слезы.  - Вы правы. Я уже не знаю, кто я. Я всю жизнь делала то, что от меня ждали другие. Отказалась от нормальной школы, каждый год по восемь месяцев проводила в поездках, чтобы быть в команде.  - Она впилась зубами в нижнюю губу.  - Это все, что я умею делать. Все, чем я являюсь.
        - Тогда займитесь чем-то еще. Но не думаю, что это произойдет. Сесили, у вас талант - это очевидно. И теперь вам нужно найти мотивы, доводы в свою пользу.
        У нее по щеке скатилась слеза. Потом другая. Алешандру тихонько выругался и… обнял ее, подбородком коснулся мягких волос на макушке. А она… она прижалась к нему.
        - Вам надо решить, чего вы хотите,  - прошептал он.  - Вы сами должны решить, Сесили, и никто другой.
        Она заплакала, уткнувшись ему в грудь. Он не отпускал ее и гладил по голове. Как он может поступить иначе, когда у нее нет никого, совсем никого, с кем поделиться?
        Алешандру бормотал ласковые слова. Ее волосы пахли лимоном и еще только ей присущим запахом, который одурманивал его.
        Наконец она отодвинулась.
        - Спасибо,  - сказала Сесили.  - Никто никогда не был со мной честен. Все мне говорят то, что я хочу услышать, за исключением родителей,  - они просто приказывают.
        Он отвел ей за ухо прядь волос, провел большим пальцем по щеке, утирая слезы.
        - Может, вам необходимо и это изменить? Вы достаточно взрослая, чтобы принимать собственные решения, как добиться успеха и избежать поражений.
        Она кивнула, глядя ему в глаза, потом опустила ресницы, и все произошло мгновенно - она очутилась у него на коленях, а руки обвивали ему шею.
        Он должен сейчас же отвести ее руки, отодвинуть от себя.
        - Коулт?…
        Это имя отрезвило его: он не тот, за кого себя выдает. Он должен, обязан прекратить безумство, но ее неуверенный взгляд не дал ему это сделать.
        - В тот вечер на конюшне… мне показалось или нет, что вы хотели меня поцеловать?
        Pelo amor de Deus[3 - Ради бога (португ.).].
        Как ответить на это? Соврать и обидеть ее? Он не хочет. Но и сказать правду не может.
        - Не думаю, что мне следует отвечать на такой вопрос.
        - Почему?
        - Потому что я у вас работаю. Потому что это не принято.
        - На это давно никто не обращает внимания.  - Она смотрела на его рот.  - И вы, не отвечая, уже ответили.
        - В таком случае тема закрыта.  - Он хотел разомкнуть ее руки, но она не дала ему этого сделать.
        - Мне надо проверить мое наблюдение.
        - Какое?
        - Что вы целуетесь лучше Нокса.
        «О нет». Он покачал головой:
        - Благоразумнее оставить это в теоретической плоскости.
        - А я не хочу.  - Она сомкнула пальцы у него на шее и припала к его рту.
        Он должен остановить ее, пока не поздно. Он ведь не окончательно потерял рассудок. Но… как ее оттолкнуть? Она совсем беззащитна. И к тому же ему хочется ее поцеловать. Ужасно хочется. Начиная с того вечера в конюшне.
        Нежные мягкие губы, не очень умелые, обожгли ему не только рот, а казалось, и всю кожу на теле.
        Нельзя было этого допускать. Минуту поцелуя он продержится, а затем отстранится.
        - У вас восхитительный рот,  - прошептала она ему в губы.  - Но вы меня не поцеловали в ответ.
        - Инстинкт самосохранения,  - пробормотал он, взял за подбородок, чуть приподнял ей голову и…
        Сладкий, ударяющий в голову аромат помутил рассудок. Пальцы гладили атласную щечку.
        И тогда он поцеловал ее. Его пальцы погрузились ей в волосы на затылке, язык проник в ее рот, она послушно следовала этой игре.
        Santo Deus… но виновата она. Она заставляет его бороться с желанием вкусить сладость не только ее рта, но и всего податливого, горячего тела.
        Поцелуи у него обычно вели к взрывному сексу. Но здесь и сейчас, в его теперешнем положении работника, это немыслимо.
        Разум заставил его отступить. Он снял ее с колен и усадил обратно на одеяло.
        Раскрасневшаяся Сесили пригладила волосы.
        - Это было…
        - Доказательством того, что вы вовсе не холодная и равнодушная,  - сказал он, вставая на ноги.  - Забудем о том, что случилось.
        - Коулт…
        Он отрицательно покачал головой:
        - Вам ведь известен мой образ жизни. Сегодня здесь, завтра в другом месте. Сесили, вам не следует увлекаться мной. Поверьте.
        Глава 3
        Забыть о том, что случилось? Сесили не могла ни о чем думать, как о поцелуе с Коултом.
        Разум подсказывал: Коулт прав, и самое лучшее для них обоих - забыть о том, что произошло.
        Она продолжит тренироваться, чтобы попасть в команду, а он… он вскоре уедет.
        Инструктаж Дейла не приносил результатов. Поэтому она начала работать с Коултом, используя те приемы, которые помогли ему в похожем случае. Ведь на обратном пути с озера Бахус все-таки перепрыгнул ручей.
        Прогресс был минимальный, но был. Если бы только она оставалась безразличной к этому мужчине…
        Наступил день ежегодного летнего приема Харгровов. Кей перехватила Сесили, когда она вернулась в дом из конюшен, чтобы переодеться, и настояла, чтобы Сесили тут же поздоровалась с приехавшими Хендерсонами. Скинув грязные сапоги в прихожей, Сесили прошла в гостиную. Нокс, как обычно, начал флиртовать, а она, как обычно, не обращала на это внимания. Высказав положенные светские любезности, она хотела с извинениями подняться к себе, но отец увел ее в кабинет.
        - Дейл говорит, что ты по-прежнему продолжаешь работать с Коултом Баньоном,  - сказал он, закрыв дверь.  - Почему?
        - Потому что считаю, что это помогает Бахусу.
        Клейтон Харгров откинулся в кресле за письменным столом. Крупный, сдержанный, в серых брюках и белой рубашке, он воплощал южную элегантность.
        - То, чем ты занимаешься, пустая трата времени. Он тебя учит всякой ерунде.
        - С этого момента я сама решаю, что правильно, а что нет.
        - Прости, я не понимаю.
        Сесили вызывающе скрестила руки на груди.
        - Папа, мне двадцать пять лет. Я не ребенок. Мне нужно начать самой принимать решения, как жить и что делать со своей карьерой.
        Отец сердито посмотрел на нее.
        - Коулт Баньон - временный работник. Он переезжает с одной конюшни на другую. Ты ничего не знаешь о нем и его рекомендациях.
        - Я знаю, что могу ему доверять. И у него безукоризненные рекомендации. Клифф не нанял бы человека, если бы не был в нем уверен.
        - Я могу его уволить.
        Сесили разозлилась.
        - Если ты его уволишь, я снимусь с женевских соревнований.
        - Ты этого не сделаешь.
        - Сделаю.
        - Черт возьми, Сесили!  - заорал отец.  - Приди в себя!
        - Наконец-то это со мной произошло.  - Она сжала губы, понимая, что решительный момент настал.  - Скажи, из-за чего вы с мамой поссорились в тот день, когда она умерла?
        Отец сдвинул брови.
        - Какое это имеет отношение к нашему разговору?
        - Никакого. Я просто хочу знать.
        Лицо отца окаменело.
        - Тебя это не касается. Это были наши с ней личные дела.
        - После чего она нарушила неписаное правило и отправилась верхом одна? Что произошло между вами?
        - Старая история. Не стоит вспоминать.
        - Я пыталась, но не получилось.  - Сесили смотрела отцу прямо в глаза.  - Ты делаешь вид, что не скучаешь по ней, но ты скучаешь.  - Дрожащей рукой она откинула волосы с лица.  - Меня постоянно мучает то, что произошло тогда. И мне ее не хватает. Потому что, очевидно, я единственная в этой семье, у кого есть сердце.
        Сесили развернулась и направилась к двери.
        - Сесили…
        Она вышла и со стуком захлопнула дверь.
        - Готов?
        Алешандру открыл дверь своей комнатушки - на фоне заходящего солнца, окрасившего розовым цветом небо, стоял Томми в новой клетчатой рубашке и чистых джинсах.
        - Я, пожалуй, не пойду.
        Томми махнул шляпой в руке.
        - Да ты что! Это главное развлечение сезона. Вдоволь пива и хорошеньких женщин.
        Но Алешандру думал лишь об одной хорошенькой женщине - той, которая ему не предназначена.
        Алешандру покрутил плечами.
        - Потянул мышцы. Залягу здесь с книжкой.
        - Да будет тебе, Голливуд,  - засмеялся Томми, показав желтые прокуренные зубы.  - Обувайся и пошли. Найдем тебе отличную дамочку, и она мигом вправит твое плечо.
        Алешандру понял, что отнекиваться бесполезно, надел голубую рубашку и джинсы, купленные в городе, побрызгался лосьоном и натянул сапоги.
        Когда они появились в просторной, не используемой конюшне, там уже веселились вовсю. С потолка свисали китайские фонарики, в одном углу - бар, в другом - местный кантри-бэнд. Было накрыто много раскладных столов с едой и выпивкой для сотен гостей.
        Томми оказался прав - кругом полно привлекательных женщин в открытых летних платьях. Алешандру всегда отдавал должное шарму южанок: пышные прически, подчеркнуто женственные наряды, мягкий, соблазнительный выговор. Но где же та единственная южанка с острым как бритва язычком и хрипловато-чувственным голосом?
        Наконец он ее увидел. На Сесили было огненно-оранжевое платье с короткой юбкой до середины бедра. Он не смог оторвать взгляда от загорелых стройных ног. Глубокий треугольный вырез платья открывал еще более манящие формы. Легко представить и все остальное, скрытое под одеждой. Волосы были завиты в крупные, свободные локоны, глаза слегка подведены, на губах - яркая красная помада. Она похожа уже не на ангела, а на неотразимую сирену. И была прекрасна.
        Сесили повернула голову, словно почувствовав его взгляд. Воздух между ними, казалось, завибрировал, жар пронесся у него по жилам, стало трудно дышать. Он не привык к невозможности обладать чем-то, что для него запретно.
        Он хочет ее. Прижать к стене, чтобы эти стройные красивые ножки обвили его талию, погрузить рот в шелк ее волос и отдаться ей… Вообще-то прижимать к стене не обязательно, он готов сделать это где угодно.
        - А вот и красавчик,  - пробормотал Томми.  - Интересно, когда же до него дойдет, что он ее не интересует?
        Алешандру не ответил, оценивая высокого стройного блондина, подошедшего к Сесили. Он красив и выглядит весьма самоуверенным. Нокс Хендерсон явно знает, чего хочет. А хочет он женщину, стоящую с ним рядом в ярком сексуальном платье.
        «Меня это не касается,  - приказал себе Алешандру.  - Она не для меня». Эти слова он повторял всю неделю.
        Не надо было приходить сюда. Надо слушаться внутреннего голоса.
        Сесили смотрела на Коулта. Она не слышала ни слова из того, о чем болтал Нокс. Кожа у нее горела, дыхание застряло в горле, в висках стучало, когда она смотрела на мужчину, на которого смотреть ей не следовало.
        Он был в темных джинсах и светло-голубой рубашке с закатанными рукавами. Этот цвет очень шел к его черным волосам и смуглой коже.
        - Потанцуем?  - прошептал ей на ухо Нокс.  - Мне еще не досталось ни одного танца с тобой.
        Она не хотела танцевать с Ноксом. Он уже опрокинул пару бурбонов[4 - Бурбон - кукурузное или пшеничное виски.], а когда выпивал, то давал волю рукам. И еще не хотела потому, что единственный для нее партнер в танцах - это Коулт.
        Нокс отставил пустой бокал на стол и увлек ее на танцпол. Тут еще оркестр начал играть медленную мелодию, что позволяло Ноксу танцевать, прижав ее к себе.
        - Почему ты так строга со мной?  - пробормотал он.  - Послушай, Сесили, что я должен делать?
        Она откинула назад голову.
        - Нокс, я говорила тебе много раз, что не вижу нас вместе.
        - Но почему?
        - Этого не объяснишь. Не получится, и все.
        - Ты даже не хочешь попробовать.  - Нокс опустил руку ниже по ее бедру.  - На тебе такое платье… Что прикажешь мне думать? Чего ты хочешь, дорогая? Ты хочешь целую конюшню лучших лошадей в мире? Они твои. Дом на юге Франции? Я куплю его тебе. Лишние деньги на поддержание внешности? Они будут на твоем банковском счете.
        - На поддержание внешности?  - переспросила Сесили.
        - Ну, чтобы быть в форме.  - Он пожал плечами.  - Это часть бюджета. Это все равно что тюнинг автомобиля.
        Она приоткрыла рот.
        - Нокс, мне двадцать пять. Какой… тюнинг необходим мне?
        - Я не сказал, что тебе это необходимо. Я сказал, что предусматриваю эти траты.
        «О боже, как это отвратительно».
        Сесили вызывающе вскинула голову.
        - Видишь ли… дело в том, что меня интересует кое-кто другой.
        Голубые глаза Нокса опасно сверкнули.
        - И кто же?
        - Не важно.
        - Да нет, важно. Мне очень даже интересно, что же за герой растопил твою холодность. Я уж начал бояться, что это невозможно.
        Сесили посмотрела Ноксу прямо в глаза и произнесла:
        - Обойдись без гадостей. Уйди вежливо.
        У него злобно скривились губы.
        - Не тебе говорить о вежливости. Я прилетел за сотни миль, чтобы увидеться с тобой, Сесили. Я отменил встречу с клиентом. Могла бы заранее сообщить.
        Черт бы побрал Кей с ее сватовством!
        Между ними повисло тяжелое молчание. А танец тем временем продолжался. Сесили представила себя женой Нокса - еще одной дорогой безделушкой на его камине. Ценным приобретением, купленным за ее внешность.
        Сесили поискала глазами Коулта. Он стоял в компании конюхов и местных девушек. Ее больно укололо, когда хорошенькая брюнетка утащила его танцевать.
        Стройная красотка с зелеными глазами сказала Коулту что-то веселое, он засмеялся и обнял ее. Сесили ни разу не слышала у него такого смеха… непринужденного, с чувственными нотками.
        Прежняя Сесили притворилась бы, что ей все равно. Не поддалась бы волнению, закрылась бы ото всех, возвела бы преграду и спряталась там. Новая Сесили поняла, что не сможет так поступить.
        Алешандру вернулся к столу, чтобы выпить холодного пива. Нескольких танцев ему вполне хватило. Брюнетка не отходила от него. Она - тот типаж, который ему нравится, но он терпеть не мог бессмысленной болтовни, а она, кажется, ничего другого не умела.
        Он огляделся. Где же Сесили? Ее не видно уже полчаса.
        - Прошу меня извинить,  - сказал он, отставив бутылку на стол.  - Здесь как-то душно.
        Он быстро протиснулся сквозь толпу гостей и вышел во двор. Там никого не было, доносились лишь звуки музыки и голоса.
        Алешандру не сразу заметил Сесили. Она стояла у ограды, положив руки на перекладину, и смотрела на усыпанное звездами небо. Неслышно ступая, он подошел и встал рядом, тоже положив локти на ограду.
        Она подняла на него глаза, в которых отразились смятение и волнение.
        - Сбежали от своих фанаток?
        Он пропустил мимо колкость и спросил:
        - Скажите, что случилось?
        Она вздохнула и запустила ладонь в волосы.
        - Я поссорилась с папой. Серьезно поссорилась. А потом… была перепалка с Ноксом.
        - О чем?
        - Я сказала ему, что у нас с ним ничего не получится. Он… он не привык принимать отказы.
        - И что он сказал?
        - Он разозлился. Очень.
        - Пусть злится. Вы приняли решение.
        - Знаю. Просто наши семьи дружат. И…  - Она замолчала.
        - И что?
        - Он назвал меня фригидной.
        Алешандру сжал пальцами ограду. Руки чесались врезать этому типу в зубы. Но тогда уж точно обнаружится, кто он на самом деле.
        - Он обозлен,  - прерывисто произнес Алешандру.  - Забудьте о нем. А ссора с отцом? Что вы не поделили?
        - Вас.  - Сесили повернулась к нему.  - Папа не хочет, чтобы я работала с вами. А я заявила ему, что теперь сама решаю, как мне жить и что делать.
        Этого еще не хватало. Он не рассчитывал, что станет причиной раздора, когда согласился помочь ей поработать с лошадью.
        - Может, не стоит спешить,  - посоветовал он.  - Подумайте.
        Она опустила ресницы.
        - У меня ощущение, что я зря потратила очень много времени.
        Он покачал головой.
        - Сесили, вы так молоды. Перед вами вся жизнь.
        Оркестр заиграл новую мелодию, звуки, казалось, лились сквозь листья магнолии над головой. Низкий, проникновенный голос пел грустную балладу.
        - Я люблю эту песню,  - тихо сказала Сесили.  - В ней о девушке, которая получает лишь то, чего не хочет. О том, что она проклята идти по жизни одна.  - Сесили прижала кулачок к груди.  - Эта песня затрагивает душу.
        У него дрогнуло сердце. Он протянул руку:
        - Потанцуем?
        Красивые голубые глаза смотрели прямо на него. Она вложила пальцы ему в ладонь, и… вот она в его объятиях. Он понимал, что совершает ошибку.
        Но как ей противостоять, как сопротивляться ее трогательной незащищенности?
        Они танцевали при лунном свете, молча, двигаясь в унисон, в полном согласии, когда слова ни к чему.
        Она придвинулась ближе, и приличное для танца расстояние между ними исчезло. Обольстительные формы ее стройной фигурки, шелк волос, легкое, ласкающее дыхание…
        - Сесили…  - пробормотал он.
        - У меня не получается.
        - Что не получается?
        - Не замечать то, что происходит у нас с вами.
        Он стиснул зубы.
        - Ничего не должно происходить.
        - Почему?
        - Я уже объяснял.
        - Вы хотите меня,  - произнесла она.  - По вашему лицу поняла. А тот поцелуй… я не могу его забыть. И вы тоже.
        Она приподнялась на цыпочки, чтобы дотянуться губами до его уха.
        - Я не могу ни о чем другом думать, как о том поцелуе. О вас. Я танцевала с Ноксом, а думала о вас.
        У него застучало в висках. Он сейчас скажет ей, что больше не будет никаких поцелуев. И тут раздался вкрадчивый голос:
        - Так вот где лежит твой интерес.  - Из тени вышел Нокс Хендерсон, попыхивая сигарой.  - Если бы я знал, что ты скатишься до конюха, я бы не стал тебя добиваться и тем более церемониться.
        Алешандру охватила холодная ярость. Он отстранил Сесили и шагнул к Ноксу. Стеклянный блеск в глазах Хендерсона говорил о том, что тот выпил больше, чем пару бокалов.
        - По-моему, вам следует взять свои слова обратно,  - спокойно произнес он.
        - О, мне интересно,  - приторно-сладким голосом продолжал Нокс.  - Она морочит мне голову, из-за нее я принесся сюда и выясняю, что она путается с кем-то другим. Нельзя меня винить за то, что я хочу проверить, с кем же я конкурирую.
        Алешандру приблизился к нему, пальцы непроизвольно сжались в кулаки.
        - Теперь вы проверили. Согласитесь с тем, что вы ее не интересуете, так что можете вернуться обратно.
        Хендерсон поднял брови.
        - Согласиться с тем, что она хочет трахаться с конюхом? Это уж слишком.
        Он продолжал пыхтеть сигарой, когда Алешандру схватил его за воротник рубашки.
        - Даю еще одну возможность уйти. И извиниться.
        - Да ну?  - Нокс ухмыльнулся.
        Алешандру не ожидал получить удар в челюсть.
        Как он мог не заметить! В бешенстве он занес кулак, чтобы нанести ответный удар справа, как Сесили, сдавленно вскрикнув, втиснулась между ними, и Алешандру едва успел отвести руку, чтобы не задеть ее вместо Хендерсона.
        - Прекратите! Оба! Прекратите!
        Сжигаемый гневом и яростью, Алешандру почти ее не слышал, и лишь страх на лице Сесили заставил его остановиться.
        - Иди в зал,  - приказала она Ноксу.  - Сейчас же.
        Нокс смотрел на нее сверху вниз, губы у него презрительно скривились.
        - А знаешь, ты права. Ты ничего не стоишь.
        Сесили вернулась вместе с Ноксом. Она опасалась, как бы он не выкинул еще какой-нибудь фортель. Оставив его около общих знакомых, она пошла на кухню, где взяла лед из холодильника, и выскользнула через заднюю дверь.
        К жилым помещениям конюхов она шла окольным путем, чтобы ее никто не увидел. Сесили постучала в комнату Коулта. Он открыл дверь почти сразу. Челюсть у него покраснела.
        - О господи, Коулт. Мне так жаль.
        - Все нормально. Ничего страшного.
        - Щека опухла.  - Она показала на мешочек со льдом.  - Сейчас приложу.
        - Я сам.  - Он протянул руку.
        Она спрятала руку за спину.
        - Позвольте мне войти и позвольте сделать это мне. Я чувствую себя виноватой.
        Алешандру не сводил с нее твердого взгляда.
        - Сесили, дайте мне лед. Вам не надо было ко мне приходить.
        Она упрямо сжала губы.
        - Впустите меня. Я только хочу убедиться, что с вами все в порядке, и тут же уйду.
        Они смотрели друг другу в глаза. Наконец он отступил в сторону.
        - Хорошо.
        Она вошла и скинула туфли. В комнате была лишь кровать, комод, кресло у окна и крошечный кухонный уголок. Никаких личных вещей Сесили не увидела, словно Коулт подчеркивал, что он здесь временно.
        Сесили завернула лед в полотенце.
        - Сядьте,  - сказала она, указав на кресло.
        Он сел. Она устроилась на подлокотнике и приложила полотенце со льдом к его лицу. Он поморщился и мрачно на нее взглянул.
        - Лучше бы вы дали мне возможность ответить ему тем же.
        - Это стоило бы вам работы. Нокс уж постарался бы.
        Они замолчали, и молчание было слишком интимным.
        Молчание нарушила Сесили:
        - Я сегодня спросила папу о маме. О том споре.
        - Что он сказал?
        - Не захотел отвечать. Сказал, что это касается лишь его и мамы. И чтобы я не спрашивала его больше.
        - Может, и не надо расспрашивать. В браках случаются срывы. Поверьте мне. Это факт.
        - У ваших родителей такое бывало?
        - У моих родителей был не настоящий брак,  - с сарказмом произнес он,  - а бессрочное партнер ство… и не надолго.
        - Простите.
        - Не извиняйтесь. Я уверен, что это даже удачнее, чем большинство американских браков.
        Она не сомневалась в его словах. Хотя магия любви все же есть, потому что, несмотря на бурные ссоры, ее родители любили друг друга. Обожали. А вот ей пока не дано узнать такое.
        Внутри у нее пустота. Слова Нокса звучали в ушах. Может, это правда? Может, она не способна на любовь, не способна отдать свое сердце? Может, она никогда этого не узнает?
        Она держала лед на лице Алешандру и вдыхала его запах… терпкий, мужской, пьянящий.
        И вдруг она поняла, что больше не хочет делать над собой усилий, чтобы этого не замечать. Ей необходимо узнать: их с Коултом поцелуй был мимолетным, мыльным пузырем или кое-чего стоил. И что Нокс ошибался.
        - Коулт…
        - М-м-м?
        Сесили видела, как горят черные глаза. И этого ему не скрыть.
        - Разрешите мне остаться.
        - Нет.  - Отказ твердый. Неумолимый.
        Она забыла о гордости.
        - У меня не получается налаживать личные отношения. Я отстраняю от себя людей, избегаю тесных отношений. Вероятно, это потому, что меня много раз оскорбляли. Вероятно, я просто к этому не способна. Но с вами я чувствую себя по-другому. Нас тянет друг к другу, это идет изнутри. И мне это необходимо. Мне необходимо… быть с вами сегодня ночью.
        В его глазах промелькнуло что-то непонятное ей.
        - Сесили…
        Она не дала ему договорить.
        - Я прошу только эту ночь. Я знаю, что вы скоро уедете… и хорошо. Карьера - самое важное для меня сейчас. Но… мы… я хочу знать, какая я.
        Глава 4
        Сердце у Алешандру подпрыгнуло. Он вполне мог бы положить конец этому безумию, но не согласиться - это… еще один удар в зубы.
        Как он сможет сказать «да»? А сказать «нет»?
        Разум боролся с наваждением. Провести с ней одну ночь, о которой она просит? Показать ей, доказать, пусть всего одной ночью, что она - не пустое место, что достойна большего, а не этого подонка Нокса Хендерсона? Она хочет получить то, чего заслуживает. Что здесь безумного?
        Неужели это заведет его слишком далеко?
        - Не получится ли так, что, проснувшись утром, вы пожалеете, что поддались минутному настроению?
        Она покачала головой:
        - Я знаю, что делаю.
        Алешандру считал себя честным человеком. Порядочным. Но он не святой. Особенно когда Сесили начала расстегивать молнию на платье.
        Не сводя глаз с Алешандру, она спустила яркое платье с плеч, и оно упало на пол.
        У него пересохло во рту. Кружевное, темно-красного цвета белье выделялось на медово-золотистой коже, облегало совершенные формы. Увиденное превзошло все его фантазии.
        - Надо запереть дверь,  - хрипло произнес он.
        Она отбросила ногой платье, пошла к двери, защелкнула замок. И повернулась к нему, нисколько не смущаясь. Он окончательно потерял голову.
        Секунда - и она оказалась у него на коленях, лицом к нему. Он взял ее за затылок и пригнул ее голову к своему рту. Горячие поцелуи, которые последовали, разжигали страсть. Не отнимая рук с ее бедер, он получал наслаждение от каждого поцелуя, не походившего ни на что, испытанное им раньше. Эти поцелуи… такие чистые, затрагивавшие душу. Они оба словно открывали друг друга, словно постепенно снимали покровы.
        Алешандру провел ладонями по спине, по теплой гладкой коже, наслаждаясь роскошным телом. С ее губ слетел довольный стон. Он улыбнулся:
        - Неужели понравились мои мозолистые руки?
        - Я их уже представляла…
        - Каким образом?
        Она смутилась.
        - Когда вы делали Бахусу массаж.  - И опустила глаза, длинные ресницы коснулись щек.  - Я представила, как ваши руки касаются меня.
        У него забурлила кровь.
        - Вы хотите почувствовать мои руки на себе, querida[5 - Дорогая, милая, любимая (исп., португ.).]? Я только рад. Если вы пообещаете, что подчинитесь моим фантазиям.
        - Каким?
        - Узнаете через несколько минут.  - Он подхватил ее на руки и понес к кровати.
        - У вас испанское происхождение?  - спросила она.
        - Да.
        Черт! Он не заметил, как вылетело слово querida, одинаковое и на португальском, и на испанском.
        Сесили смотрела, как он снимает рубашку, глаза у нее потемнели и сделались совсем синими. Он бросил рубашку на пол и стал расстегивать джинсы.
        - Стриптиз вы тоже себе представляли?
        - С вами - да,  - улыбнулась она.
        Он одним движением стянул джинсы вниз и отбросил в сторону. Она не сводила с него глаз, и он возбудился не на шутку. Ткань белых трусов натянулась так, что вот-вот лопнет. Неудивительно, что она не мигая впилась в него глазами.
        - Тогда ложитесь и перевернитесь.
        Она покраснела, но послушно легла, как он велел.
        Он же не смог отвести восхищенного взгляда. Такого совершенства он никогда не видел - тренированное верховой ездой упругое тело с манящими выпуклостями. Подобная красота достойна поклонения.
        Алешандру встал на кровати на колени. Положив ладонь ей на поясницу, он погладил ее, успокаивая, словно молодую боязливую лошадку. У нее по телу пробежала дрожь. Он провел ладонью вдоль спины, потом по ягодицам и по ногам, дотрагиваясь до всех углублений и изгибов.
        Самообладание у него было под угрозой, желание подстегивало. Он припал ртом к ее шее, а она со стоном выгнулась под ним.
        - Это уже не руки.
        Он провел языком по ее плечу.
        - Я не обещал, что будут только руки.
        И продолжал благоговейно касаться ее атласной кожи. Она постанывала, оживала под его руками. Возбуждение у него росло с каждым ее стоном. Ему стоило неимоверного усилия воли обуздывать себя.
        Руки сжали упругие ягодицы, едва прикрытые трусиками-танга, скользнули вниз и раздвинули бедра.
        - Коулт…
        - Тише.  - Он поцеловал ее в копчик, просунул пальцы под края тонких трусов и снял их.
        Она напряженно, прерывисто дышала.
        - Расслабьтесь,  - прошептал он, приподнял ее и подложил подушку под бедра. Костяшками пальцев он водил по мягкому шелковистому пуху, закрывавшему самые чувствительные и нежные места. Она задрожала, вцепившись в одеяло.
        Очень осторожно он развел ей ноги, гладя горячую кожу.
        Она дернулась под его рукой.
        - Коулт…
        - Спокойно,  - прошептал он ей в ухо.
        Сесили таяла от его легких прикосновений, а когда два пальца оказались у нее внутри, она охнула от удовольствия.
        Алешандру прижался губами к ложбинке между лопаток, пальцы ритмично двигались у нее в лоне.
        Она словно поднималась наверх по ступенькам наслаждения.
        - Господи, Коулт, пожалуйста…
        Широко раскинув ей бедра, он припал ртом к набухшему бугорку у нее внутри.
        - Еще,  - молила она.
        Тогда он сомкнул губы и стал сосать.
        - Такая сладкая,  - с хрипом вырвалось у него.  - Ангел мой…
        Она приподняла бедра и вскрикнула, когда наслаждение накрыло ее с новой силой. В ее крике было столько восторга, чего он никогда не слышал ни от одной женщины.
        Тело Сесили продолжало содрогаться. Она смотрела в потрясающе красивые черные глаза Коулта.
        - Ожидания оправдались?
        Она была слишком потрясена, чтобы говорить.
        - Хотите еще узнать про мои фантазии?
        Неужели есть что-то еще? Она кивнула.
        - Вы будете управлять мной.  - Он встал с кровати, снял трусы-боксеры и отбросил их в сторону.
        От одного вида его обнаженной плоти у нее внутри все запульсировало и загорелось.
        - Я бы хотела оставить эту роль за вами,  - прошептала она.
        Он вытащил из кармана джинсов бумажник, а из бумажника - блестящий пакетик.
        - Нет,  - сказал он.  - У вас свои фантазии, а у меня свои.  - Бросил презерватив на кровать, взял ее за бедра и опустил поверх себя.
        Обвив золотистый локон вокруг пальца, он потянул ее лицо к себе и поцеловал так крепко и с таким жаром, что у нее сразу улетучились все мысли, кто кем будет управлять.
        - Наденьте на меня вот это.  - Он отдал ей пакетик из фольги.
        Она неуверенно на него посмотрела.
        - Я не умею. Мы с бывшим женихом… мы… я пила таблетки.
        Он не стал ее высмеивать, не стал делать презрительных замечаний, как Дэвис, за то, что она такая неопытная, а просто сказал:
        - Я покажу.
        Разорвав фольгу, он вынул презерватив и наполовину натянул на себя. Потом взял ее пальцы в свои.
        - Теперь вы.
        Она послушно следовала за его пальцами, ощущая, как пульсирует его плоть. Это оказалось самым эротическим моментом, когда-либо ею испытанным.
        - Ваша очередь быть сверху,  - скомандовал он.
        Она, стоя на коленях, взяла в пальцы его член и сама погрузила в свое лоно. Ноющее желание было таким сильным, что она даже испугалась. Она опускалась на него, ощущая в себе его плоть… такую огромную, заполнявшую все внутри.
        - Вы ангел… вы созданы, чтобы покорить мужчину,  - пробормотал он, глядя ей в глаза.
        Потрясенная тем, что она способна на подобное, она захлебывалась от наплыва чувств.
        Медленно, постепенно она завоевывала его тело, пока, наконец, он не погрузился в нее полностью. У него вырвался стон, лицо исказила напряженная гримаса.
        - Сесили… querida, я сейчас сойду с ума.
        Она слегка прикусила его губу. Неужели она смогла довести его до такого состояния? Неужели он так сильно хочет ее? Рана в душе, которая, как она думала, никогда не заживет, начала затягиваться. Сесили уперлась ладонями в стальные мышцы его живота. Вот этот момент, когда они принадлежат друг другу.
        - Сесили…  - Вырвавшийся у него хрип подстегивал.
        Она начала двигаться и увидела в его глазах удовольствие. Пусть это будет лишь одна ночь с Коултом, она запомнит каждую минуту до последнего мгновения. Сесили упивалась наслаждением, то приподнимаясь, то опускаясь. Он пронзал ее, проникая все глубже. Приливы блаженства, дурманящие, расходились лучами из глубины лона и разлетались по всему телу.
        Алешандру потянул Сесили на себя и взял в рот сосок под кружевным бюстгальтером. Она чуть не задохнулась, прижавшись грудью к его рту. Он начал сосать, от чего новые волны удовольствия разливались у нее внутри живота.
        - Так чудесно,  - стонала она, двигаясь все быстрее и быстрее.
        Он стал покусывать другой сосок, она же разрывалась на части от сладостных ощущений.
        Теперь он запустил пальцы ей в волосы и приблизил ее рот.
        - Я хочу чувствовать эти восхитительные губки, когда вы доведете меня до взрыва, ангел. Ваше изумительное тело… вы сводите меня с ума.
        Прижимая ее к себе за ягодицы, он рывком вошел в нее. Она захлебывалась восторгом от ощущения блаженства. Он держал в зубах ее нижнюю губу, из горла у него вырывался гортанный рык и отдавался ей во всем теле от головы до кончиков пальцев.
        Раскаленная лава наслаждения набегала на нее и сверху, и изнутри. Она словно растаяла, лежа, распластанная, на его груди, ум отказывался что-либо соображать.
        А затем наступила темнота и благословенное забытье.
        Алешандру разбудил Сесили еще до рассвета. Зажав в ладонь ее грудь, он приподнял ей бедро. Палец ласкал твердый пупырышек-бутончик, делая нежные круги, разжигая снова ее желание, пока наконец он не почувствовал кончиком пальца, как ее лоно становится влажным и мягким. Тихий стон вырвался у нее изо рта, она вздрогнула, изогнулась, приглашая его продолжать.
        Он был нетороплив, постепенно погружая ее в волны наслаждения. Вскоре, удовлетворенная, она уснула в его объятиях.
        Когда Сесили проснулась, уже рассвело. Они лежали с переплетенными руками и ногами. Вставать не хотелось, но уходить надо, пока не заметили ее отсутствия. Сплетни ведь распространяются очень быстро. Она отодвинулась от Коулта и встала с кровати.
        Одевшись в залитой розовым рассветом комнате, она молча вышла за дверь. Вышла совершенно другой женщиной, не похожей на ту, которая вошла сюда накануне.
        Держа туфли в руке, она побежала по дорожке к дому, промочив ноги в утренней росе.
        И вдруг поняла, что одной ночи ей мало.
        Алешандру проснулся от боли: ныла голова и скула. Он протер глаза и увидел, что Сесили ушла, оставив на простынях свой аромат, единственное доказательство того, что она здесь была.
        Горячий душ вернул его к реальности, а в телефоне он обнаружил послание от Себастьена:
        «Осталось всего несколько часов, чтобы ты успешно закончил свое задание. Самолет будет ждать тебя на взлетной полосе в восемь вечера сегодня. Объяснишь отъезд неотложными личными обстоятельствами. С нетерпением жду твоего рассказа».
        Santo Deus. Ему необходимо поскорее убираться отсюда. Пока не сделал чего-то такого, о чем стал бы потом жалеть. То, что произошло у них с Сесили, было крайне неразумным. Проблема в том, что он все равно поступил бы точно так же - достаточно было наблюдать светящиеся восторгом ее глаза. Игра стоила свеч.
        Днем он занимался обычными делами на конюшне. К счастью, Сесили и Дейл отправились посмотреть на новую лошадь.
        Ему следует уехать без объяснений, не попрощавшись, потому что объяснения у него нет. Ему нечего предложить такой ранимой женщине, как она, кроме того, что он ей уже дал - временную поддержку ее собственного «я».
        Глава 5
        Сесили пустила лошадь легким галопом по конкурному полю. Это происходило в Швейцарии на квалификации перед мировым чемпионатом. Она призвала на помощь свое железное хладнокровие. Обычно ей это удавалось, но не сейчас. Она - комок нервов, желудок свело.
        Она сделала глубокий вдох и зарядилась энергией, исходящей от зрителей. Быстрый пробег по скаковому кругу и… последний прыжок.
        Бахус затанцевал на месте, словно чувствовал, что он сегодня - звезда.
        С замиранием сердца и под рев толпы она посмотрела на часы - третий результат.
        Она осознала это лишь после того, как Дейл снял ее с Бахуса и чуть не задушил в объятиях. Она это сделала! Мечта о мировом чемпионате осуществилась. И все благодаря Коулту, который нашел ключ к ней и к Бахусу. Она сняла шлем, приветствуя прессу, а мысли были о нем. Коулт уехал. Вернувшись из Мэриленда, она узнала, что личные дела требовали его возвращения домой. Вначале она забеспокоилась и попросила у Клиффа номер его телефона, но он не оставил своего номера. Словно то, что у них было, ничего для него не значило.
        С дежурной улыбкой она дала полдюжины интервью. Как бы ей хотелось, чтобы он был здесь! Но это нелепо. Она же знала, что он уедет, приготовилась к этому. Больше всего ранило то, что он даже не попрощался.
        Закончив с последним интервью, она подавила приступ тошноты и едва успела скрыться в туалете, где ее вырвало.
        Лишь в самолете по пути домой она поняла, в чем дело. В напряженной подготовке к соревнованиям в Женеве она забыла про месячные, вернее, их не было. Сесили объяснила задержку стрессом, но теперь… О боже! Она смотрела в иллюминатор на проплывающее голубое море, твердя себе, что этого не может быть - ведь Коулт использовал презерватив.
        Визит к врачу подтвердил, что невозможное возможно. Она беременна ребенком Коулта, и это сломает ее жизнь и карьеру.
        Мало кто из первоклассных наездниц участвует в соревнованиях во время беременности. Риск огромен. А это означает, что для нее и Бахуса в этом году не будет чемпионата мира. Это катастрофа. Она и представить не могла, что с ней такое случится.
        Сесили не помнила, как прожила следующие несколько дней. Что ей делать? Единственная последовательная мысль - это та, что Коулт должен узнать о ребенке. Она ему, может, и не нужна, но его право знать, что они вместе зачали ребенка.
        Надо его отыскать. Это первое, что она сделает, прежде чем сообщит отцу, что забеременела от Коулта. Поэтому Сесили наняла частного детектива, и спустя сорок восемь часов детектив Виктория Браун пришла в кафе в городе, где они с Сесили условились встретиться, держа в руке папку.
        Сесили с внутренней дрожью посмотрела на серьезную привлекательную брюнетку, когда та уселась за столик.
        - Вы его нашли?
        Виктория кивнула:
        - Да. Правда, есть небольшое уточнение - Коулта Баньона не существует.
        - То есть как? Вы только что сказали, что вы его нашли.
        - Я нашла человека, который назвался Коултом Баньоном.  - Серо-голубые глаза Виктории в упор смотрели на Сесили.  - Человек, работавший у вас, подделал документы. И весьма умело, должна сказать.
        Сесили была озадачена. Почему Коулт это сделал? Что он скрывал? Должно же быть какое-то объяснение.
        - Я сравнила фотографию, которая была сделана на вечеринке, с той, что есть в моей базе данных,  - продолжала Виктория.  - Настоящее имя Коулта - Алешандру Салазар. Он…
        Звон фарфора, удивленные посетители смотрят в их сторону. Сесили сначала уставилась на осколки чашки, разлетевшиеся по полу, затем - на Викторию. Ее охватил холод. «Это, должно быть, ошибка». Немыслимо, чтобы Коулт оказался Алешандру Салазаром, наследником семьи миллиардеров и коннозаводчиков, соперничающей с ее семьей. Он не мог работать в «Эсмеральде».
        Но ошибки не было. Документы, собранные Викторией, уверили ее в этом. В Кентукки был он. Коулт - это Алешандру.
        Виктория ушла, а Сесили осталась сидеть, сжимая в руке чашку свежего чая, принесенного официанткой. Мир перевернулся. Она беременна от Алешандру Салазара. Это не поддается никакому объяснению. Она, конечно, видела его фотографии, но это давние фото на каком-то светском рауте, где он чисто выбрит, и одет соответствующе, и совершенно не похож на человека, работавшего в «Эсмеральде».
        Сесили пыталась осознать смысл происшедшего. Что Алешандру делал у них? Почему притворялся конюхом?
        Она никогда не понимала нелепую вражду между двумя семьями. Она много раз спрашивала родителей об этом и получала один и тот же ответ: дурацкие слухи о том, что родословная линия Зевса пошла якобы от лошади, принадлежавшей Салазарам, существуют всего лишь в воспаленном мозгу Адрианы Салазар.
        Сердце упало, пальцы до боли стиснули чашку. Было ли появление Алешандру связано с этим? Он собирался нанести удар ее семье?
        Предательство… Оно обожгло ее. Она-то думала, что она ему не безразлична. Когда же она усвоит прошлые уроки?
        Дэвис убедил ее в том, что любит ее. И она поверила. Настолько поверила, что носилась по городу, выбирая свадебный фарфор и рассылая приглашения с розочками. А за три недели до свадьбы она узнала от хватившего лишнего шафера ее жениха, что тот намерен сохранить любовницу, а она всего лишь выгодный союз из-за ее фамилии и состояния.
        Когда же она порвала с ним, он обозвал ее наивной. «Брак не имеет ничего общего с любовью». Очевидно, она была наивной, потому что выяснилось, что, кроме нее, все знали об увлечениях ее жениха.
        Сесили до крови прокусила губу и бросила тупой взгляд на папку на столе. Надо возвращаться домой и все рассказать отцу. Одному Богу ведомо, что задумал Алешандру Салазар. Вся ее будущая жизнь зависит от того, какова правда.
        И эту правду она узнает немедленно - в Нью-Йорке.
        Глава 6
        Алешандру встал с кресла и, прижав телефон к уху, медленно подошел к высоким, от пола до потолка, окнам своего манхэттенского офиса. Перед ним раскинулся захватывающий вид на реку Гудзон.
        - Насколько точны результаты?  - спросил он Ставроса.
        - Абсолютно точны.
        - Пришлешь их мне?
        - Уже отослал. Теперь, надеюсь, у тебя появится время для друзей? В данный момент для Себастьена.
        - Он сам виноват, что я увяз в делах,  - сердито ответил Алешандру.  - Не будь этот чертов прием празднованием годовщины его свадьбы, я бы поблагодарил и отказался.
        - Неужели совсем не любопытно познакомиться с его женой?
        Любопытно увидеть женщину, которая ухитрилась заманить Себастьена в брак, но в его напряженном графике крайне трудно выделить для этого время.
        - Ты собираешься привезти с собой кого-нибудь?  - спросил Ставрос.
        Он еще не решил. Он был единственный без пары, и его очень подмывало позвонить красавице брюнетке, с которой он недавно познакомился в тренажерном зале. Она дала понять, что будет ждать его звонка, но он пока что не решил, звонить или нет. Но даже длинноногая, стройная и гибкая Бриджит, с модной, взбитой на затылке стрижкой, не смогла затмить одну роскошную блондинку, которая раздразнила до предела его чувственность и распалила желание. Его тело до сих пор не забыло миниатюрную наездницу.
        - Возможно, я полечу один,  - рассеянно ответил он, потому что его помощница Дезире всунула голову в кабинет и подала знак, что у него пять минут, чтобы закончить разговор.  - У меня сейчас заседание совета директоров. Увидимся на следующей неделе.
        Алешандру просмотрел документы на письменном столе. Нахмурившись, он открыл дверь в приемную и крикнул:
        - Дез, я не вижу отчета европейского рынка. Вы не могли бы поискать…  - Слова застряли во рту - перед столом помощницы стояла… Сесили в кремовом платье, мягко облегающем каждый такой знакомый изгиб фигуры, на высоченных шпильках, медовые волосы шелковым пологом падали на плечи. Она великолепна. Воплощение нью-йоркского шика. Но красивые голубые глаза смотрели холодно.
        «Pelo amor de Deus. Она все знает».
        Во рту и в горле образовался песок - он не может говорить.
        Дезире уставилась на них обоих, и Алешандру заставил себя встряхнуться.
        - Скажите отцу начинать заседание без меня.
        Дезире приоткрыла рот. Совет директоров - это священно. Отец Алешандру, Эштеван Салазар, председатель совета директоров, славился своими взрывами гнева, если хоть кто-то из членов совета опаздывал на заранее намеченные ежеквартальные заседания. Но Дезире не была бы идеальной секретаршей, если бы не понимала все с полуслова. Она просто взяла трубку и набрала номер.
        Алешандру указал Сесили на кабинет:
        - Входите.
        Сесили решительно прошла в дверь. Спина прямая. Казалось, что вся ее маленькая фигурка излучает огненные стрелы. Глядя на восхитительные бедра в узком платье, Алешандру с трудом подавил прилив желания. Но сейчас не время для этого.
        Он закрыл дверь и повернулся лицом к Сесили. Она в ярости. Это видно по сжатым рукам, по румянцу на щеках. Он понял, что надо начать с извинений.
        - Eu sinto muito. Мне очень жаль, Сесили. Я не имел намерения оскорбить вас. Я пытался отступить, вы же знаете.
        Глаза у нее потемнели, она подняла руку… и он получил пощечину. Увесистую.
        - Я это заслужил,  - произнес он. Челюсть от удара зажгло.  - А сейчас давайте сядем и спокойно поговорим. Позвольте мне все объяснить.
        - Спокойно?  - Она уперлась руками в бедра.  - Вы хотите, чтобы я была спокойна? Вы явились работать на наших конюшнях под фальшивым именем. Вы лгали мне и всем остальным. Вам повезло, что я не обратилась в полицию.
        Как мило прозвучало слово «полиция» в ее протяжном южном выговоре… Но не надо обращать на это внимания.
        - Я не нарушал никаких законов,  - ответил он. «Ну, может, один или два незначительных».  - Я обратился за работой, был принят и выполнял свои обязанности.
        - Почему? Что вы у нас делали?
        Алешандру прислонился боком к столу.
        - Мне надо было получить доказательство того, что ваша семья украла у моей семьи.
        Она сдвинула брови.
        - Вы говорите о Зевсе? О нелепых слухах?
        - Это не слухи. Ваш дед незаконно скрестил свою кобылу Деметру с Дьяволом. А это означает, что родословная ваших спортивных лошадей зиждется на лжи. У меня есть неопровержимое доказательство.
        Она побледнела.
        - Какого рода доказательство?
        - Результаты анализа ДНК Бахуса. В нем кровь Дьявола, а не Дурмана.
        Сесили стояла белая как мел.
        - Я не верю этому,  - прошептала она.  - Родители говорили мне, что это неправда.
        - Анализ проводился в авторитетной международной лаборатории. Сомневаться в точности не приходится.
        Она подошла к окну и положила ладони на стекло. Плечи у нее опустились, и Алешандру пришлось подавить желание коснуться ее, утешить. Но он не мог так поступить. Больше не мог. Она - его враг.
        Сесили повернулась и оперлась о подоконник. Под глазами у нее залегли темные круги.
        - Даже если это правда, все произошло десятки лет назад. Это старая история. Почему вы не хотите о ней забыть?
        - Потому что ваша семья, совершив кражу, сделала на этом состояние. Вы извлекли пользу, и не только финансовую - выросла ваша репутация. Это - преступление, и за него следует заплатить.
        Губы у нее дрогнули.
        - Адрианой руководит горечь. Она и моя бабушка были соперницами. Адриана не смирилась с тем, что бабушка закончила карьеру, поднявшись на верхнюю ступеньку. Но она умерла, Алешандру. Больше нет смысла враждовать.
        Он дернул плечом.
        - Ваша семья до сих пор получает прибыль от того, что украла. Слава должна была достаться моей бабушке. Она не успокоится, пока не добьется правды.
        - У нее было не меньше возможностей получить приплод от Дьявола, чем у нас. Возможно, у нас получилось лучше.
        Типичный высокомерный ответ Харгровов.
        - Дьявол заболел, когда его вернули в Бельгию, и больше не смог стать производителем. Зевс был последним,  - жестким тоном произнес он.
        Сесили смотрела на него широко раскрытыми глазами. Он понял, что ее не посвятили во все детали.
        - Как вы намерены поступить?  - спросила она.
        - Пойти в суд и вернуть убытки, понесенные моей бабушкой. Сделать так, чтобы все узнали, что наследие Харгровов основано на лжи.
        У нее потемнели глаза.
        - Отец этого никогда не допустит. Чего вы добьетесь? Шумихи в прессе и грязи на наших семьях. И что останется? Правда больше ничего не значит.
        Его бросило в жар.
        - Это вопрос чести, о которой ваша семья понятия не имеет!
        - Честь такой ценой?
        Она выглядит такой крохотной и беззащитной… У Алешандру защемило сердце.
        - Я настоял, чтобы Бахус не был затронут. Это все, что я могу сделать.
        - Как благородно,  - усмехнулась она.
        Он пристально на нее смотрел. Он знал, что она заняла третье место в Женеве - это он проверил,  - и устала после соревнований, но не настолько же, чтобы выглядеть так, словно малейший порыв ветра собьет ее с ног?
        - Как вы узнали?  - спросил он.
        - Я наняла частного детектива.  - Она долго смотрела на него, будто боролась сама с собой. Потом со вздохом спросила: - То, что мы были вместе… было ли это реальным?
        Вот его шанс покончить с проблемой. Пусть считает, что для него их ночь ничего не значила. Им обоим лучше забыть об этом. Но выше его сил обидеть ее сейчас.
        - Да, Сесили, это было реально,  - сказал он.  - Но с моей стороны это было ошибкой. Не следовало уступать вам.
        - Правильно.  - Сколько боли в больших голубых глазах.  - Это я умолила вас уложить меня в постель, а вы… вы удовлетворили мою просьбу.
        - Это не совсем так.  - Он шагнул к ней.
        Сесили подняла руку, чтобы он не приближался.
        - Давайте внесем ясность. Если вы думаете, что я чахла от любви к вам после той памятной ночи, то назову причину, почему я наняла детектива, чтобы вас отыскать. Я беременна, Алешандру. Как вам с этим поступить? Как это вписывается в ваш план мести?
        У него упало сердце.
        - Это невозможно. Мы пользовались презервативом.
        - Возможно. Два теста на беременность, а затем и врач подтвердили это, так что презерватив, видимо, порвался.
        Алешандру почувствовал слабость в ногах. Он не собирается подвергать сомнению ее слова, так как знал: ребенок его. Он знал, какая Сесили, знал, что она сказала правду.
        Комната покачнулась. Его прежняя привычная жизнь раскручивалась слишком стремительно, как если бы он потерял управление своей яхтой, и судно начало погружаться на темное дно.
        - Это, несомненно, надо обсудить,  - выдавил он.
        - Вы так считаете?  - Ее глаза сделались темно-синими.  - Вы намерены уничтожить мою семью, Алешандру. Вы лгали мне с самого первого момента, как я вас встретила. Скажите на милость, зачем мне обсуждать с вами нашего ребенка? По-моему, разговор закончен.
        - Сесили…
        Она направилась к двери.
        - Я даже не знаю, что вы за человек. Как же я могу доверять вам хоть в чем-то?
        Она открыла дверь и ушла.
        Ему не помешало бы глотнуть крепкого виски. Вместо этого Алешандру пошел по коридору в конференц-зал, где заседал совет директоров. Но прежде он позвонил своему шоферу и велел проследить за Сесили, когда она выйдет из здания. Он не мог допустить, чтобы она затерялась в Нью-Йорке. Скандала в преддверии того, что ему предстоит, он не желал.
        Выступал отец, и Алешандру тихо сел на свое место. Эштеван Салазар замолчал и пронзил сына взглядом. Алешандру это нисколько не смутило - он сделал отцу знак продолжать. Но у него голова шла кругом, чтобы воспринимать то, что говорилось по повестке дня.
        Как он мог оказаться таким глупцом? Он же знал, что ступает по тонкому льду, и что он сделал? Позволил похоти взять верх, потерял разум и увлекся блондинкой с беззащитным взглядом больших голубых глаз.
        Maldita sea[6 - Черт возьми (португ.).].
        Это катастрофа.
        Что скажет его семья, когда он как бы между прочим объявит, что он отец ребенка от члена семьи Харгров? И что скажет Клейтон Харгров, когда дочь сообщит, что беременна ребенком от Салазара?
        Если он угодил в передрягу, то что говорить о Сесили? Ей намного хуже.
        На чемпионат мира она не попадет - ей не следует этого делать, если у нее есть разум. Какой это для нее тяжелый удар, когда она наконец-то вернулась в свою привычную форму!
        Как же она справляется? Плохо, если вспомнить ее бледное, с темными кругами под глазами лицо.
        Алешандру заерзал в кресле. В комнате вдруг стало жарко, и он ослабил галстук. Разумеется, ребенок у них будет. Пусть он ярый противник длительных отношений, но это же его плоть и кровь. Его наследник. Отцовство - это ответственность, от которой он не отвернется, особенно имея перед собой печальный пример собственного отца.
        Эштевана Салазара интересовало исключительно воспитание преемника, а не сына. Его ненасытная страсть к власти и бесконечные любовные увлечения уничтожили их семью. Мать Алешандру, когда их брак распался, уехала за океан, где занялась верховой ездой, а сыновей, Алешандру и Жуакина, поместила в американские интернаты. Его ребенок - и Алешандру знал это совершенно точно - получит любовь и прочную основу в жизни, чего они с Жуакином были в детстве лишены, до того как их забрала к себе бабушка. Его дети никогда не почувствуют, что они никому не нужны. Никогда у них не будет сомнений, что ими дорожат.
        А поэтому будет правильно, если он женится на Сесили, чтобы обеспечить своего ребенка надежным домом, чего он не имел. Скандала, конечно, не избежать - бабушка будет вне себя. Но какой у него выход?
        Ему нравится Сесили, он восхищен ее мужеством и силой. А разве можно отрицать их взаимное физическое влечение? Поскольку он никогда не собирался жениться по любви, думал о браке лишь с практической точки зрения - когда придет время,  - то выходит, что это время настало.
        В перерыве отец отозвал его в сторону. Высокий, в свои шестьдесят красивый, ухоженный и весьма привлекательный, Эштеван Салазар с раздражением посмотрел на сына:
        - Как любезно, что ты присоединился к нам.
        - Прости. У меня возникло срочное дело.
        - Постарайся, чтобы оно не помешало тебе сегодня вечером. У нас обед со скандинавами. Я хочу, чтобы сделка состоялась.
        - Я не смогу быть.
        Отец сощурился.
        - Сom licenca?[7 - Прости? (португ.)]
        Алешандру повел плечом.
        - Возьми с собой Жуакина. Этой сделкой занимается он.
        Отец покраснел.
        - Алешандру, что, черт возьми, с тобой происходит? Чем ты занят? Сначала твой экспромт с двухнедельным отпуском, теперь еще это. Что может быть важнее сегодняшнего заседания?
        «Найти Сесили до того, как она сядет в самолет».
        - Это личное дело. Поскольку у тебя личных дел более чем достаточно, то я уверен, что ты поймешь.
        Сесили ходила по гостиничному номеру на верхнем этаже роскошного отеля на Мэдисон-авеню, решая, что ей делать.
        Надо составить план. План необходим, когда имеешь дело с Алешандру Салазаром, с таким влиятельным человеком. Он в состоянии сделать все, что угодно, для достижения цели. Его цель - уничтожить ее семью.
        Есть ей не хотелось, хотя обед она заказала. Сесили подошла к стеклянной стене, которая выходила на Манхэттен, сияющий во всем своем блеске. Как это не похоже на ее любимые поляны темно-зеленой травы!
        Она в ужасе от того, что принесет семье, ее карьере разоблачение Алешандру. Наследие Харгровов построено на фальсификации… Родители лгали ей все время… Потерять всех своих лошадей, кроме Бахуса… Конец фамильному имени. Помимо этого она страдала… от разочарования и обманутой надежды.
        А чего она ожидала? Она через это уже проходила - крах иллюзий, когда узнаешь, что люди не те, за кого себя выдают. Так в чем же проблема? Она хочет, чтобы он стал тем мужчиной, который поддержал бы ее? Ведь он показал ей такую сильную страсть в ту незабываемую ночь.
        В мозгу стучали его слова: «Я пытался отступить, вы же знаете».
        Он прав. Он пытался не приближаться к ней. Это она подстегивала его. Это она соблазнила его.
        Да, он ей солгал, но и она несет ответственность за то, что между ними произошло.
        Надо срочно найти выход, как быть.
        Раздался звонок в дверь - принесли обед. Сесили оторвалась от окна, прошла по пушистому бежевому ковру и открыла дверь.
        И увидела Алешандру. Он сменил деловой костюм на темные джинсы и красную рубашку поло. Сердце громко застучало, ее обдало жаром.
        - Как вы меня нашли?
        - Мой шофер следовал за вами.
        Ну разумеется.
        - Я же сказала, что разговор у нас закончен.
        - Будь это так, то вы уже улетели бы домой.  - Глаза смотрели напористо и холодно.  - У нас с вами ребенок, querida. Нам нужно обсудить следующий шаг. Или,  - он изогнул бровь,  - вы отправитесь домой и между прочим скажете отцу, что у вас от меня ребенок и никаких дальнейших соревнований не будет?
        - Я вас ненавижу,  - прошипела она.
        - Ваше право. Но нам все равно нужно поговорить.
        Он прав. Она посторонилась, и он вошел в номер, скинул дорогие итальянские туфли и огляделся. Подойдя к бару, налил себе виски и пробормотал:
        - Надо было выпить шесть часов назад.  - Потом, устремив на нее пристальный взгляд, спросил: - Вы ели?
        - Обед сейчас принесут.
        - Хорошо. Вы очень бледная. Вам необходимо поддерживать силы.
        - Потому что я ем за двоих?  - фыркнула она.  - Алешандру, не делайте вид, что вам не все равно.
        - Мне действительно не все равно. Меня беспокоит та ситуация, в которую мы попали. И все, что я говорил вам в Кентукки, правда. Все, что я чувствовал тогда, было искренне. Единственное, в чем я солгал,  - это то, кто я есть. Но это была вынужденная ложь.
        Хочется ему поверить, до сердечной боли хочется поверить. Но она же не полная дура, чтобы принять его слова за чистую монету.
        - Может, присядем?  - Он кивнул на диван у окон, откуда открывался захватывающий вид.
        - Предпочитаю стоять.
        - Как хотите.  - Он уселся и вытянул длинные ноги.  - Сесили, ребенка мы сохраняем.
        - Я сохраняю,  - поправила его она.  - Я ничего иного не мыслю.
        - Хорошо. Когда я сказал «мы сохраняем ребенка», я имел в виду «нас». Мы оба родители этого ребенка, а это значит, что нам надо быть вместе.
        Она нахмурилась:
        - Что значит «вместе»?
        - Я имею в виду, что мы поженимся.
        У Сесили подогнулись колени, и она опустилась на диван. В ушах звенело.
        - Вы не можете серьезно говорить такое.
        - Но я серьезен.  - Он улыбнулся.  - Вот почему я предложил вам сесть.
        Сердце у нее билось часто и неровно.
        - Брак, основанный на лжи?
        - То, что у нас было, не ложь. Нам было хорошо… вы сами это признали… мы были органичны, такое невозможно сыграть.
        - Вы разрушили это единение вашей ложью.
        - Думаю, мы сможем все исправить.
        - Как?  - Она вскинула подбородок.  - Я доверилась Коулту, человеку, которого, как мне казалось, я успела узнать, и этот человек растоптал мое доверие.
        - Я верну ваше доверие. То, что вы носите моего ребенка, все меняет, Сесили. Я не намерен отказываться от прав на ребенка, и вы тоже, поэтому мы договоримся. А для этого нам нужно уладить ряд обстоятельств, связанных с нашими семьями, найти способ разрядить обстановку. И я это начну делать.
        - Вы же говорили, что ваша бабушка не успокоится, пока не получит того, что ей причитается.
        - Если мы представим ей наши отношения как fait accompli[8 - Совершившийся факт (фр.).], ей не остается ничего, как сдаться, и, возможно, она удовлетворится извинением со стороны вашей семьи… ну что-то вроде публичного сожаления в том, что преступление имело место.
        - Мой отец ни за что не согласится на это,  - покачала головой Сесили.  - Он скорее пойдет на то, чтобы вечно судиться, чем запятнать имя Харгровов.
        - Тогда он глупец,  - отрезал Алешандру.  - Салазары в состоянии купить все, что имеет ваша семья. Сколько бы он ни бился, все равно проиграет.
        Она сжала зубы.
        - Мы могли бы пойти на уступки, и не поженившись. Мы могли бы помирить обе семьи и вместе воспитывать ребенка.
        Он тоже напрягся.
        - Этот ребенок - Салазар, Сесили. Мой наследник. Он или она не будет незаконнорожденным.
        От его непримиримого тона у нее опустились плечи.
        - Мы едва знаем друг друга, и у нас не получится совместной жизни.
        - Физическая тяга - это главное для хороших отношений.  - Он пронзил ее взглядом, таким знакомым и таким чужим.  - Мы уже доказали это, в том числе и в постели. И еще мы доказали, что умеем совместно работать. Чего большего желать?
        Любви? Она мечтала о любви, но уже не была уверена, существует ли любовь. Для нее, во всяком случае.
        - Практичный подход,  - продолжал Алешандру, чувствуя ее неуверенность,  - это то, на чем должен основываться брак, а не на сказке о том, как люди счастливо прожили всю жизнь.
        - Мои родители любили друг друга,  - тихо сказала она.  - Отец так и не оправился после маминой смерти.
        - Так разве не лучше избежать этого и строить отношения на прагматизме и привязанности? Не стану лгать и обещать то, во что не верю. Но мы можем сделать так, чтобы наша жизнь удалась. Вспомните, как хорошо нам было в Кентукки.
        Она не была уверена, что он сию минуту не играет с ней, чтобы завладеть ребенком. Но… нельзя забыть его терпение, когда он помогал ей и Бахусу найти общий язык. И как забыть то, как он помог ей обрести свое «я».
        Сесили смотрела на него: лицо жесткое, неумолимое. Неужели он тогда искренне заботился о ней?
        - Почему вы помогли мне с Бахусом?  - спросила она.
        - Я был не в силах смотреть на то, как вы страдаете,  - спокойно ответил он.  - Я запрещал себе сочувствовать вам, говорил себе, что это ни к чему хорошему не приведет, но мне не удалось этого избежать.
        У нее сжалось сердце. Те чувства, то волнение, которое она испытала, были плодом ее воображения, результат ее наивности.
        Сесили резко поднялась с дивана и подошла к окнам. Огни, струящиеся по небоскребам, походили на слезы, которые падают с высоты вниз.
        - Это безумие.
        - Сесили, вы не будете одиноки - я с вами.
        Она повернулась к нему и оперлась ладонями о подоконник.
        - А как же все те женщины, сопровождающие вас на светских приемах? Мне придется поверить, что вы расстанетесь с привычками холостяка, чтобы жениться на мне ради нашего ребенка?
        Он улыбнулся, в глазах вспыхнул яркий огонек, и у нее внутри что-то дрогнуло.
        - Мне начинает нравиться думать о вас как о жене. Жарких споров нам не избежать, но я уверен - этого более чем достаточно, чтобы я не сбился с пути истинного.
        - Если я настолько потеряю разум и соглашусь выйти за вас, что весьма сомнительно, я не потерплю измен. Любой намек на это - и я ухожу,  - ледяным голосом произнесла она.
        Он прищурился, встал и подошел к ней.
        - Это была шутка,  - пробормотал он.  - Мой отец - вот кто мастер в таких делах. Я никогда не допущу ничего подобного в своей жизни.
        - Жаль, что у меня не хватило ума сесть в самолет и улететь домой, потому что… мне не следует вам верить.
        - Но вы верите,  - мягко ответил он.  - Вы верили мне с самого начала, Сесили. И теперь поверьте.
        У нее в голове туман, она не знала, как поступить.
        - Мне нужно время,  - вырвалось у нее.  - Переварить это. Осознать, что делать.
        - Хорошо. У вас есть неделя.
        - Неделя?!
        - Ситуация не терпит отлагательств. Моя бабушка ждет от меня действий. К тому же я должен посетить юбилейный прием в Англии в конце месяца. Если мы помолвлены, то вам следует быть там со мной.
        - Я-то думала, что ваши поклонницы растерзают друг друга, лишь бы сопровождать вас.  - Сесили самой стало противно от укола ревности.
        Он не сводил с нее глаз.
        - Но мне трудно забыть одну блондинку. Я хорошо помню, как она обнимала меня и подарила незабываемый восторг… помню те чувственные стоны, когда я тоже подарил ей наслаждение.  - Черные глаза обожгли ее.  - И я хочу этого снова. Щеки Сесили залил румянец. А у него губы дрогнули в довольной улыбке.
        - Нам хорошо вместе, querida. И вам это известно. Надо просто с этим согласиться.
        Она подняла руки к пылающим щекам.
        - Я не готова принять решение, основанное только на сексе, на сексуальной совместимости. Это было бы ложью.
        - Тогда поставьте во главу угла практичность. Вам нужен я, чтобы взять на себя заботы и все устроить. Нашему ребенку нужен дом. Мое предложение - это единственный выход.
        Он допил содержимое стакана и направился к двери.
        - Решайте,  - оглянувшись, сказал Алешандру,  - и дайте мне знать.
        И ушел.
        Глава 7
        Сесили скармливала Бахусу последнюю горсть его любимого сухого завтрака. Она присела на нижнюю перекладину забора, ограждавшего пастбище в «Эсмеральде».
        У коня была временная передышка в тренировке, и он пощипывал травку вместе с другими пасущимися лошадьми. Но его хозяйка все еще не могла полностью прийти в себя после крушения своей мечты.
        Сегодня утром она позвонила главе отборочной комиссии и сообщила, что беременна и что не будет добиваться своего включения в состав команды на чемпионат мира. Ей стоило огромного усилия сделать это, особенно когда ей не дали понять, выбрали ее или нет. Хоть капля уверенности ей сейчас не помешала бы.
        И она все еще не сказала отцу.
        Сегодня последний срок, который ей назначил Алешандру, чтобы она приняла решение, стать его женой или нет. Стать Салазар.
        Она знала, каким будет ее решение - она просто боялась озвучить его.
        Она не хотела растить ребенка одна, ведь она лишилась матери очень рано. Алешандру выиграл - она знала, что он выиграл.
        Значит, ей не остается ничего другого, как выйти за него. Он уже выполнил то, что обещал,  - слетал на этой неделе в Бельгию, чтобы убедить свою бабушку принять публичное извинение от Харгровов, как возмещение за их семейное преступление. А затем подсластил ей пилюлю: если она выйдет за него, то он купит им собственность в северной части штата Нью-Йорк, где она может построить конюшни своей мечты. И где на нее не будет давить отец.
        Да, жест щедрый и соблазнительный, но доверия этим не купишь. Доверие ему придется заработать.
        Сесили, сжав губы, смотрела на яркое синее небо Кентукки. Мысль от расставания с домом невыносима, но выбора нет. И пошла в дом навстречу неизбежному разговору с отцом.
        У двери в его кабинет она замерла, услышав гневные мужские голоса.
        Голос Алешандру?
        Нарушая все правила этикета, вдолбленные в нее с рождения, она повернула ручку двери и вошла в комнату, где повис запах кожи и сигар. Отец, в обычных свободных брюках и рубашке, стоял почти вплотную к Алешандру. Тот выглядел весьма впечатляюще в строгом темно-синем костюме со светло-голубым галстуком.
        У Сесили сердце едва не выскочило из груди, когда замораживающий взгляд острых отцовских глаз переместился на нее.
        - Скажи, что это неправда,  - прохрипел он.
        - Что неправда?  - Колени у нее подогнулись.
        - Что ты от него беременна.
        - Да.  - Проглотив ком в горле, она посмотрела отцу в глаза.  - Я беременна. Я собиралась сегодня тебе сказать. Алешандру меня, как я вижу, опередил.
        - Собралась только сегодня?  - рявкнул отец.  - Ты знала, что он приехал сюда под чужим именем. Знала, что он задумал, и не сказала мне? Он так тебя околдовал, что ты ослепла?
        Сесили вспыхнула:
        - А ты знал про Зевса. Про Бахуса. Ты лгал мне, папа.
        - Я оберегал тебя от их лжи!  - заорал отец.  - Как ты могла пойти на такое? Я-то думал, что вырастил тебя с мозгами в голове. Салазары готовы погубить наше имя, а ты с ними заодно.
        - Это уже сделал дедушка. Он нарушил закон. Он крал у них.
        - Ничего подобного. Адриана так и не смогла пережить своей зависти к успеху Харгровов, к нашему успеху, вот и решила запятнать наше имя сумасшедшими выдумками.
        - У Алешандру есть доказательство. Правда должна выйти наружу, папа. Больше никакой лжи.
        Отец посмотрел на Алешандру.
        - Убирайтесь из моего дома. Сейчас же. Мы выясним это в суде.
        - Вы недальновидны,  - процедил Алешандру.  - Согласитесь с тем, что предлагает моя бабушка. Это большее, на что вы можете рассчитывать. Принесите публичное извинение - и забудем об этом.
        Отец испепелял его злобным взглядом.
        - Вы полагаете, что я опозорю вековую семейную династию, извиняясь перед Салазарами за то, чего никогда не было? Это дело завязнет в крючкотворстве, а в суде я не появлюсь.
        У Сесили упало сердце. Алешандру обнял ее за талию.
        - Вы хотите торговать счастьем вашей дочери, лишь бы навечно сохранить ложь? Клейтон, если вы не уступите, то между нашими двумя семьями никогда не будет мира, и ваш внук окажется в середине этой вражды.
        - Этого не произойдет. Суды отдадут опеку Сесили. Они всегда действуют в интересах матери.
        - Да, но не в этом случае, потому что Сесили собирается выйти за меня замуж,  - хладнокровно уточнил Алешандру.
        Лицо отца сделалось землисто-серым.
        - Этого не будет.
        Сесили пришла в ярость. Она сейчас пошлет обоих к черту!
        - Это так,  - подтвердила она.  - Я выйду за Алешандру. Поэтому тебе, папа, придется подумать о том, как прекратить эту вражду.
        У Клейтона Харгрова окаменела челюсть.
        - Поступишь так - оборвешь все связи с семьей.
        - Папа, ты не можешь так обойтись со мной.
        Отец скрестил руки на груди.
        - Останься - и мы с тобой все решим. Уйдешь - живи как хочешь.
        Алешандру наклонился к ней и тихо произнес:
        - Сложите самое необходимое. За остальными вещами пришлем потом.
        - Мне уехать прямо сейчас?  - растерялась Сесили.
        - Неужели есть желание остаться?
        Одного взгляда на лицо отца - и ответ готов: нет. Она приняла решение. Она должна уйти.
        Весь перелет обратно в Нью-Йорк Алешандру занимался двумя сделками: скандинавской, которую курировал Жуакин, и колумбийской - на эту кофейную компанию с капиталом в двадцать пять миллиардов долларов Салазары давно нацелились.
        Он счел, что у Сесили было время остынуть. Она, разумеется, в бешенстве, но и он тоже не мог похвастаться добрым расположением духа, особенно после препирательства с бабушкой - она обвинила его в отсутствии здравого смысла и предательстве из-за того, что он женится на Сесили. За сорок восемь часов он побывал в трех странах, устраняя все те неприятности, к которым и она имела непосредственное отношение.
        Бабушка все-таки - пусть и весьма неохотно - согласилась пойти на уступку: предложить Клейтону Харгрову то, от чего тот так глупо отказался. Можно лишь надеяться, что отец Сесили одумается.
        К сожалению, его невеста ничуточки не успокоилась, когда они вернулись домой. Как только они вошли в дверь пятиэтажного таунхауса в фешенебельном Ист-Сайде Нью-Йорка, она, сверкая глазами, накинулась на него:
        - Вы все испортили! Вы не оставили мне возможности это уладить! Неужели у вас не хватило ума понять, что я сделаю это лучше?
        - Тогда почему вы этого не сделали?  - натянуто спросил он.  - Вы ждали голоса свыше, который дал бы вам дельный совет?
        - Я собиралась сказать отцу после того, как поговорю с вами. Я бы ослабила шок. Но нет, вам было необходимо явиться самому, вы ведь такая важная шишка!
        - При чем здесь это?  - У него нервы были на пределе.  - Я искал возможности, как разрешить нашу проблему, querida. Я пытался помочь. Извините, если я пренебрег тактичностью.
        - Интересно узнать, каким образом вы могли бы помочь.
        - Я подумал, что будет лучше, если мы скажем вашему отцу вместе.
        - Вы сделали это один,  - сердито сказала она.  - Вы бесчувственный.
        Pelo amor de Deus. Алешандру взъерошил волосы. Во что выльется этот брак? В бесконечные перепалки? Именно этого он клялся никогда не допускать.
        - А затем,  - прошипела она,  - у вас хватило наглости счесть, что я принимаю ваше предложение еще до того, как я дала ответ.
        - Но вы приняли его,  - ответил он как можно спокойнее.  - Почему? Мне любопытно.
        - Моя мать умерла, когда мне было четырнадцать. Я провела самые важные для девочки годы без женского влияния. Я не лишу своего ребенка отца.
        - Значит, мы оба согласны в том, что наш ребенок на первом месте.
        Она неохотно кивнула.
        - Что ж, в соответствии с этим положительным настроем,  - произнес он,  - позвольте показать вам ваш новый дом. Думаю, вам здесь понравится. Прошу вас.
        Алешандру провел Сесили по роскошному дому, за который заплатил двадцать три миллиона. В огромной гостиной был высоченный, в двадцать футов, потолок, кирпичные стены, камин. А великолепная столовая могла принять большое количество гостей.
        Она взирала на все с каменным лицом: и на помещение для детской, и комнату няни, и на студию йоги, и на многоуровневый сад на крыше. Энтузиазм у него окончательно пропал, когда они в молчании добрались до хозяйской спальни на верхнем этаже с арочными окнами и обширным камином, в котором потрескивали дрова.
        Он оставил ее отдохнуть перед обедом и ушел с мыслями, что он, должно быть, рехнулся, рассматривая вариант с женитьбой. Его будущая жена не только персона нон грата для его семьи, но и абсолютно далека от практического разрешения ситуации, как он себе это представлял. Так бывает, когда ты хотел приобрести надежный седан, а вместо этого купил сделанную на заказ крайне капризную спортивную машину.
        Сесили понимала, что выглядела сварливой и строптивой, но, когда они уселись обедать, она уже полностью владела собой.
        Тихая, уединенная терраса казалась оазисом, кусочком рая посередине Нью-Йорка.
        - Почему выбрали это?  - спросила Сесили, обведя рукой террасу, когда экономка Фейт убрала тарелки и принесла кофе и чай.  - Разве воротиле мирового бизнеса не больше подходит ультрасовременный пентхаус?
        Черные глаза сверкнули.
        - Может, не стоит язвить по поводу воротил, meu carinho?
        Сесили чувствовала, как у нее загорелись щеки. Да, самообладание к ней, видно, не вернулось.
        - Я хотел приобрести что-нибудь попроще, а агент по продажам показал мне этот дом,  - сказал Алешандру.  - Возможно, тут сыграло роль то, что я многие годы провел в пансионах. Мысль иметь свой просторный дом пришлась мне по душе.
        Что она знает об этом человеке? По сути - ничего.
        - А где вы пошли в школу?
        - В Нью-Гэмпшире.  - Он пристроил чашку с кофе на колене.  - Родители отправили меня в элитный пансион, когда мне исполнилось шесть лет. В планы Салазаров всегда входили деловые связи с Соединенными Штатами, поэтому обучение нас с братом было очень важно. Отец постоянно находился в разъездах, а мать большую часть времени проводила в Европе, посвятив себя карьере наездницы.
        Шесть лет. Она всегда считала, что обучение в пансионах - это негуманно, а когда ребенку всего шесть лет…
        - Тяжело, наверное, было жить так далеко от семьи.
        - Ничего другого мы с Жуакином не знали, а жизнь дома была сущим адом, так что мы предпочитали школу. Нам вполне хватало друг друга.
        А летом и на школьных каникулах мы жили в Бельгии, в усадьбе бабушки.
        Сесили прикусила губу. Она смотрела на него поверх чашки с чаем.
        - Что произошло с браком ваших родителей? Они были влюблены?
        - Судя по словам бабушки, это была головокружительная страсть, похожая на американские горки. А потом, после рождения Жуакина, отец переключился на других женщин. Обычное явление в том обществе, в котором мы вращаемся. Но моя мать - зная ее амбициозность в карьере, легко это представить,  - она не тот тип, чтобы закрывать глаза на его поведение. Она устраивала сцены, грозилась развестись с ним, но так ничего и не добилась. В конце концов она сдалась и переехала в Бельгию, где занималась верховой ездой. Брак она не аннулировала, потому что положение дел ее устраивало.
        - А какие отношения у вас с родителями сейчас?
        - С отцом я никогда не был близок. А мать… она замкнулась в себе после того, как они расстались, полностью погрузилась в верховую езду и даже стала обучать других. Не будет преувеличением сказать, что она знает своих учеников лучше, чем нас с Жуакином.
        Больно это слышать. Ей знакомо чувство отчуждения. Отец ушел в себя после смерти мамы, и, как ей казалось, ему стало не до нее.
        - Такое детство… это тяжело,  - заметила она.
        - Хотите сказать, что поэтому у меня ущербное восприятие любви?  - усмехнулся Алешандру.  - Когда мои родители расстались, для всех это стало облегчением. И для матери тоже. Все держались в рамках приличия, исчезла настороженность. Я сделал выводы и понял, каким образом разумный брак, который предстоит нам с вами, сможет стать удачным. Однако,  - уточнил Алешандру,  - практичность неприемлема для моей бабушки. Мне удалось получить от нее уступку лишь потому, что я уверил ее в том, что мы с вами влюблены, что ребенок - это естественное продолжение наших чувств. Ей не терпится вас увидеть и узнать о наших свадебных планах. Я сказал, что мы остановимся у нее по пути домой из Англии.
        Свадебные планы? Знакомство с Адрианой? Внутри у Сесили все перевернулось.
        - Я и подумать не могу о свадьбе, пока отец не придет в себя. И я всегда представляла, что это произойдет в «Эсмеральде».
        - В таком случае до октября у него есть время. Меня не сильно волнует мнение людей о том, что наш ребенок был зачат до брака. Однако рассчитываю, что мы будем женаты, когда он родится,  - твердо заявил Алешандру.
        - А как мы поступим с новостью о ребенке, например, на этом юбилейном приеме? Мне кажется, пока не стоит об этом говорить.
        - Согласен. Но чтобы наш брак сочли браком по любви, нам нужно произвести соответствующее впечатление в Англии. О, это будет весьма представительное сборище - все сливки общества, не говоря уже об армии папарацци. А поскольку это наш дебют в свете, то не следует упустить возможность показать всем, включая наши семьи, что наш с вами союз подлинный. И что им ничего не остается, как принять это.
        У Сесили сдавило грудь. Столько всего на нее обрушилось… скоропалительная свадьба, бурный сегодняшний день, а всего несколько недель назад она по уши была влюблена в этого мужчину, в того, кем он тогда был.
        Алешандру поставил чашку на стол.
        - Уже поздно. У вас усталый вид. Вам следует лечь в постель. Я отправлю пару имейлов и тоже приду.
        Еще один приказ? Сесили хотела было возразить, но она действительно устала. Еле-еле передвигая ноги, она поднялась по лестнице в спальню.
        Он собирается лечь в ее постель?
        Скорее всего, да. В роскошной хозяйской спальне Фейт уже успела развесить все ее вещи в шкафу, а туалетные принадлежности аккуратно разложить в не менее великолепной мраморной ванной.
        Сесили не была уверена, готова ли она спать с ним в одной постели.
        Нет, не готова.
        Она встала под прохладный душ, чтобы успокоиться. Не помогло. В конце концов ей придется спать с ним и заново узнать сложного, внушающего страх мужчину, за которого она согласилась выйти замуж. Но сначала ей необходимо снова поверить ему.
        Сесили надела любимую ночную рубашку, бледно-розовую, и принялась расчесывать волосы перед антикварным зеркалом в черной каменной раме на стене спальни. Сердце отбивало громкую дробь и стучало где-то в горле.
        Алешандру появился спустя несколько минут. Глаза уставшие, лицо тоже, небритые скулы, как в те дни в «Эсмеральде». Он расстегнул браслет золотых часов и положил их на туалетный столик.
        Ей стало стыдно от его измученного вида.
        - Простите за мое сегодняшнее поведение. Я была сама не своя. Я не знаю, как поступать дальше.
        Выражение его лица смягчилось. Он положил запонки на туалетный столик, подошел к ней сзади, и его руки оказались у нее на бедрах. Сесили вздрогнула, словно он ее обжег. Он не отнял рук, наоборот, прижал крепче.
        - Попробуйте расслабиться,  - тихо произнес он.  - Я никогда не нарушу своего обещания, Сесили. Я все улажу.
        - Что, если мой отец так и не позвонит?  - Она встретилась с ним взглядом в зеркале.  - Что, если он не передумает? Наши отношения не были простыми, но он и мои лошади - это все, что у меня есть.
        - Он одумается. Он любит вас. И… теперь у вас есть я и общая жизнь впереди. Подумайте об этом как о возможности стать кем-то еще, а не только членом семьи Харгров. Стать той, кем вам хочется быть. Подумайте обо всем, о чем мы говорили в Кентукки. Я полностью вас поддерживаю, и я не подведу вас.
        От его слов ей сделалось тепло. Впервые за целый день она почти поверила, что все будет хорошо, потому что этот человек нацелен только на успех.
        Алешандру забрал у нее расческу и положил на туалетный столик.
        - Вы были правы, я не ждал вашего ответа, я просто принял как само собой разумеющееся, что вы станете моей женой. Надеюсь, что вот это восполнит отсутствие романтического предложения.
        Он взял ее левую руку и надел на палец кольцо. На тонком ободке из платины сиял круглый бриллиант в венчике из множества крошечных бриллиантов.
        Подобной красоты она никогда не видела.
        - Я решил, что оно подходит к вашей яркой, сверкающей личности,  - прошептал он.  - Но если вам не нравится, то я попрошу ювелира сделать что-то другое.
        Не понравится? Он специально заказал для нее кольцо?
        - Оно - само совершенство,  - выдавила Сесили.  - Я не выбрала бы ничего другого. Спасибо.
        - Вам необходимо соответствующее украшение для приема, на котором мы будем.  - Он осторожно провел большим пальцем по ее запястью.
        Сесили застыла.
        «Ради бога, опомнись. Не забывайся».
        - Кольцо прекрасно.  - Сесили отняла руку, снова став неприступной принцессой.  - Думаю, вы правы, и мне надо поспать. Утром, уверена, я буду лучше себя чувствовать.
        - А что сейчас?  - Вопрос прозвучал хрипло, породив у нее прилив жара. Он наклонился и прижался губами к ее уху.  - Мы же помолвлены, querida. Незачем откладывать.
        Обольстительные, кружащие голову воспоминания нахлынули на нее, но она безжалостно их откинула. Она - его жена по расчету, она носит его ребенка, и больше ничего у них нет.
        - Нет.  - Она вывернулась из его рук и посмотрела ему в глаза.  - Нам нужно время, чтобы привыкнуть, Алешандру. Лично мне нужно снова научиться вам доверять, понять, кто же вы на самом деле.
        Он нахмурился и долго смотрел на нее, сжав челюсти.
        - Хорошо. Пусть будет по-вашему. Но на людях мы показываем совсем другую картину - мы должны выглядеть безумно влюбленными. И это не обсуждается.
        Глава 8
        Следующие две недели Алешандру приносил работу домой и каждый вечер обедал вместе с Сесили, чтобы не оставлять ее одну в Манхэттене. Он делился с ней своими мыслями, а это он делал редко, и медленно, постепенно она теряла настороженность. Он начинал замечать проблески той женщины, которую знал раньше: открытую, пусть уязвимую, но настоящую Сесили.
        Его бесило, что ее отец так и не позвонил. Похоже, что Клейтон действительно предпочел унести с собой в могилу преступление Харгровов, чем запятнать семейное имя. Словно наследие семьи значило для него больше, чем дочь, от которой он отрекся.
        У Сесили сердце разрывалось. Он читал это в ее голубых глазах.
        Чтобы отвлечь ее, он ускорил приобретение участка в северной части штата Нью-Йорк. Пока агент по продажам искал подходящую собственность, Сесили совместно с архитектором намечала план конюшен. Эта работа ее увлекала.
        Когда они сели в самолет Салазаров, чтобы лететь в Англию на торжество, между ними установилось вполне приемлемое согласие. Хотя к себе в постель она его так и не пустила. Как ему полностью завоевать ее доверие?
        Алешандру смотрел на нее - она устроилась в кресле рядом, поджав под себя ноги, и рассматривала новые рисунки конюшен. Легинсы и свитер облегали ее заманчивые формы. Знакомый прилив желания накатил на него. Интересно, как она будет выглядеть, когда беременность уже не скрыть? Он представил ее округлившуюся, располневшую фигуру. Наверняка станет еще более желанной, если такое возможно.
        - Довольны?  - спросил он, указав на рисунки.
        Она кивнула:
        - Похоже, это то, что нужно.
        - Покажите.
        Сесили встала, уселась на ручку его кресла и стала объяснять. На рисунках были продуманы все детали: просторные денники, широкие помещения для ухода за лошадьми, душевые кабинки, отделанные плиткой, а также несколько внутренних тренировочных кругов помимо внешних, учитывая холодную нью-йоркскую погоду.
        - Может, установить этот круг рядом с кругом для более взрослых лошадей?  - предложил Алешандру.  - Новички склонны перенимать их хорошие привычки.
        - Мысль интересная.  - Она сделала заметку и вдруг попросила: - Расскажите мне о ваших друзьях, чтобы я не чувствовала себя лишней среди них.
        Ему, разумеется, следовало сделать это раньше, но у него от всех забот голова шла кругом. Он взял ее руку и погладил большим пальцем по запястью.
        - У меня три близких друга. Себастьен Аткинсон основал клуб экстремального спорта, в который мы все вступили в колледже. Мы будем на приеме в честь годовщины его брака с Моникой. Ставрос занимается фармацевтикой, его компания здесь, в Нью-Йорке. Он недавно женился на гречанке по имени Калли, я с ней еще не знаком, так что вы не единственное новое лицо. Антонио владеет одной из самых крупных строительных компаний в мире. Он итальянец, и тоже недавно женился на матери своего сына, о существовании которого он узнал несколько недель назад.
        - Почему так случилось?
        - Лео - результат старой связи между ним и Сейди. Я не знаю, почему она не рассказала ему о сыне. Надеюсь узнать поподробнее, когда его увижу.
        Сесили кивнула и хотела встать, но Алешандру удержал ее.
        - Мне придется целовать вас во время уик-энда. Может, стоит попрактиковаться?
        Она в нерешительности замерла.
        - Алешандру…
        - Забудем.
        Когда они прибыли в великолепное поместье Себастьена «Уолденбрук» в Оксфордшире, Алешандру находился не в лучшем расположении духа.
        Поместье протянулось на две сотни акров пышной зелени и леса. Хоть бы Себастьен предложил на этот уик-энд одну из своих садистских полос препятствий или оружейную стрельбу, чтобы снять напряжение!
        Но друг развеял его ожидания.
        - Не на этот раз.  - Себастьен стоял на парадной лестнице внушительного георгианского дома, обнимая жену.  - Моя племянница Наталья помешана на конкуре, и мы устраиваем показательные соревнования графства.
        Конкур? Этого еще не хватало. Алешандру подобная затея не понравилась. И еще больше не понравилось, когда он увидел, как побледнела Сесили. Meu Deus. Ну и уик-энд!
        Себастьен перевел взгляд на Сесили и хлопнул себя по лбу.
        - Какой я глупец! Конечно, вам надо участвовать, Сесили. Я должен был вам сообщить. Возьмете одну из лошадей Натальи.
        Сесили вымученно улыбнулась:
        - У меня перерыв от выступлений. Ненадолго. В связи с помолвкой и переездом в Нью-Йорк.
        - Надеюсь, вы поддержите Наталью. Она будет в восторге.
        Его невеста и глазом не моргнула. Ну и выдержка! А ведь сегодня в прессе появилось объявление о составе американской команды на мировом чемпионате, и газеты изобиловали догадками, почему она не в числе наездниц. Вместо того чтобы написать о ее блестящем возвращении в строй после соревнований в Женеве, отмечался прошедший, неудачный для Сесили год. Алешандру знал, как ей горько, но она и виду не подала.
        - Конечно, я с удовольствием пообщаюсь с Натальей,  - ответила Сесили.
        Они пошли устраиваться в своих комнатах, прислуга несла следом чемоданы.
        - Я ничего не знал про конкур,  - сказал Алешандру.
        - Не важно. Все хорошо,  - повела плечом Сесили.
        Ничего хорошего.
        Мало того, что она вынуждена изображать влюб ленную невесту перед ближайшими друзьями Алешандру, так еще придется держать себя в руках из-за конных соревнований прямо у нее под носом!
        Их провели в шикарные апартаменты на третьем этаже. Комнаты были в бледно-голубых и серебристых тонах, с балконом и роскошной ванной. Она подошла к окну и взглянула на английский сельский пейзаж. Вдалеке среди лесистой местности был виден скаковой круг.
        - Это вам.
        Она обернулась - Алешандру протянул ей кремовый конверт с рельефным орнаментом. Сесили взяла конверт и раскрыла. Изящным почерком хозяйки дома было написано:
        «Сесили, приглашаю вас присоединиться ко мне на завтрак в Розовой гостиной. Я пригласила также Сейди и Калли. Я бы хотела воспользоваться этой возможностью, чтобы поближе познакомиться со всеми вами. Моника».
        Алешандру заглянул ей через плечо:
        - Очень мило. Вам понравится Моника.
        Она кивнула:
        - Я должна успеть принять ванну до ужина.
        Погрузившись в пахнущую лимоном пену в огромной мраморной ванне, Сесили думала об Алешандру. В эту пару недель он был надежным причалом. Он предоставил ей полную свободу действий в строительстве и оборудовании конюшен. Он вместе с ней вникал в чертежи. За обедами, когда они мирно беседовали и обсуждали планы, она начинала лучше узнавать его, смогла многое разглядеть в его сложной, жесткой и бескомпромиссной натуре. Она увидела в нем Коулта, честного, настойчивого, к которому ее тянуло, на которого она могла положиться.
        Тогда почему ей так трудно сделать следующий шаг в доверии ему? Ей страшно. Она боится потому, что не сможет позволить себе новой ошибки после предательства Дэвиса, когда ее жизнь распадается? Или она боится потерять голову? Нет, в их браке по расчету этому не бывать!
        Сесили понимала, что следующий шаг - ее. Но что это за шаг?
        Алешандру принял душ, переоделся, сменив костюм на обычные брюки и светло-голубую рубашку, и направился в гостиную, когда часы пробили семь.
        При виде своей невесты он остолбенел.
        Сапфировое шелковое платье, по его мнению чересчур короткое, выставляло напоказ восхитительные загорелые ноги, серебристые туфли были на очень высоких шпильках.
        Она пробормотала что-то насчет того, что они опаздывают. Алешандру с трудом оторвал от нее взгляд, взял Сесили за руку и повел по центральной лестнице.
        - Вы словно деревянная,  - заметил он.
        - Не беспокойтесь,  - ответила она,  - я вас не подведу, изображу жуткую влюбленность.
        Он резко остановился в коридоре и уперся ладонью в стену.
        - Что случилось?  - спросил он, глядя ей в глаза.
        Она задрала подбородок.
        - Ничего.
        Он ненавидел этот нарочито ровный, спокойный тон.
        - Это из-за завтрашних соревнований?
        - Я это переживу.
        - Тогда что же?
        - Ничего.  - Она тоже смотрела прямо ему в глаза.  - А что с вами? Вы весь день злитесь.
        - Да,  - согласился он.  - Потому что вы сводите меня с ума.
        Сдерживаться больше он не мог. Он шагнул ближе и уперся ладонью в стену. Она покраснела, зрачки ее расширились.
        - Что вы делаете?
        Он взял ее за подбородок и опустил голову, дыша ей в губы.
        - Разрешаю безвыходную ситуацию.
        Она не отстранилась, он счел это положительным знаком, и завладел ее ртом, медленно, но решительно. Сесили на секунду застыла, у нее вырвался вздох, и она ответила на поцелуй. Ее губы, податливые, мягкие,  - это благословенное наслаждение. В ее удивительном поцелуе были невинность и страстность. С самого начала это его сразило, да и сейчас тоже.
        Он стиснул пальцами обнаженное бедро, и впился в ее губы страстным поцелуем.
        Santo Deus… Он хочет ее. Он хотел ее уже не одну неделю. Хотел с самого первого их поцелуя.
        - Почему бы вам не пойти в свою комнату?  - раздался низкий голос у них за спиной.
        Сесили отпрянула так быстро, что не удержалась на высоких каблуках, и Алешандру обхватил ее за талию.
        Ставрос, в белой рубашке и черных свободных брюках, стоял рядом с привлекательной, со вкусом одетой темноволосой женщиной. Глаза друга весело поблескивали.
        - Ну тогда я был бы лишен удовольствия наблюдать твою смазливую физиономию,  - парировал Алешандру и хлопнул Ставроса по плечу.
        Вообще-то Ставрос был не просто смазлив, а красив - пусть и грубоватой красотой,  - и дамы теряли от него голову.
        Алешандру внимательно оглядел Калли, когда друг их познакомил. Она не походила на женский тип, обычно привлекавший Ставроса. Ставрос встречался с искушенными, уверенными в себе женщинами, а Калли такой не выглядела. Миловидная? Да. И фигура хорошая. Но что же в ней такого, что заставило Ставроса жениться?
        Тут появился Антонио с женой Сейди, а также хозяева, Себастьен и Моника. Вот Антонио понять можно - он нашел и признал сына. Очень похоже на его собственную ситуацию.
        Четыре пары сели за ужин на террасе, освещенной фонарями-факелами. Алешандру внимательно наблюдал за своей невестой. Приятная беседа и смех вроде успокоили ее, она выглядела непринужденной, и Алешандру тоже расслабился, отдав должное замечательному тосканскому каберне. Положив руку на спинку кресла Сесили, он играл белокурыми локонами.
        Он никогда не поддастся любви, потому что любовь непрочна и кратковременна. Он защелкнул внутри себя замок, замок самосохранения. Но сегодня вечером между ними протянулась ниточка, преграда рухнула вместе с поцелуями. Его тянуло к Сесили, как мотылька к огню, и эта тяга их соединит - он не верил, что сексуальное влечение погаснет.
        Ужин подошел к концу. Женщины предложили отправиться спать, поскольку у них был намечен ранний завтрак. Алешандру приобнял Сесили, и они пошли к себе. В ночном воздухе ощущалась прохлада, и Сесили прижалась к нему. У него тут же в паху разлилось тепло. Снукер[9 - Снукер - игра на бильярде.] - вечерний мужской ритуал - сегодня, кажется, не для него.
        В комнате было темно, когда они вошли. Алешандру включил лампу, не сводя глаз с Сесили.
        - Поможете расстегнуть платье?  - попросила она, повернувшись к нему спиной.
        Алешандру ощутил тонкий аромат ее духов. Он нащупал пальцами крючок и медленно потянул вниз молнию. Это - изощренная пытка, когда перед тобой открывается дюйм за дюймом кремовая кожа и впадинка ниже поясницы, место, которое на женском теле он особенно любил.
        Алешандру прижался ртом к ее затылку.
        - Алешандру…
        Он повернул ее к себе лицом. Господи, в ее глазах столько разных чувств!
        - Шаг за шагом,  - прошептал он.  - Так и будем двигаться вперед, querida.
        Он увидел сомнение во взгляде ее чудесных голубых глаз. Алешандру наклонился, чтобы поцеловать ее. В дверь забарабанили. Это был Ставрос.
        Ставрос искоса посмотрел на Алешандру, когда они спускались по лестнице в бильярдную.
        - Кольцо у нее на пальце разве не гарантирует секс? А ты, как вижу, готов этим заниматься даже в коридоре.
        - Мы не были в коридоре,  - огрызнулся Алешандру.  - Мы были у себя в спальне. И я уже собирался идти к вам.
        - Ха-ха. Если бы я тебя не поторопил…
        Алешандру бросил на него сердитый взгляд.
        - Вместо того чтобы обсуждать твое несвоевременное появление, лучше скажи мне, что происходит с твоей женитьбой.
        - Что именно?  - с невинной улыбкой спросил Ставрос.
        - Ты же вернулся из Греции с женой. Как это произошло?
        - Точно так же неожиданно, как у тебя: ты вдруг приезжаешь сюда с невестой.  - Ставрос пожал плечами.  - Я женился на ней в интересах моей компании.
        Но Алешандру не купился на этот ответ.
        «Неужели он влюблен в свою жену?»
        - А ты?  - Ставрос выразительно на него посмотрел, когда они шли в то крыло дома, где располагались бильярдные.  - Мне необходимо жениться… произвести на свет наследника. У Антонио есть ребенок. А чем ты оправдаешь то, что нарушил одиннадцатую заповедь?
        - Ты же видел Сесили. Зачем тогда спрашиваешь?
        - Так я и думал,  - пробормотал грек, распахивая дверь бильярдной.  - Ты глубоко завяз.
        Конечно, можно ответить, что Ставрос не прав. Что пара ночей пылкого секса, а затем разумный союз принесут ему излечение. Но Алешандру отвлек Себастьен - он откупорил бутылку виски семидесятилетней выдержки и провозгласил тост за победу троих друзей в пари.
        Англичанин, как всегда загадочный, вел себя так, будто это он победитель. И это подтвердило подозрения Алешандру, что вызов, брошенный Себастьеном, не имел отношения к тому, чтобы прожить какое-то время без толстого кошелька.
        Вечер прошел в сражениях за бильярдными столами.
        Себастьен стоял рядом с Алешандру, разглядывая пятый фрейм[10 - Фрейм - партия в снукере.], пока Ставрос и Антонио наполняли свои бокалы.
        - Как там было в Кентукки?
        - Удачно.  - Алешандру мысленно выстроил траекторию следующего удара.  - Твое прикрытие сработало блестяще. Obrigado[11 - Спасибо (португ.).]. Бабушка теперь успокоится.
        - А твоя будущая жена? Мне она понравилась. Именно такая тебе нужна: сильная женщина, чтобы противостоять тебе.  - Он вопросительно поднял бровь.  - Ты действительно готов поставить под угрозу ваши отношения из-за старой вражды?
        - Думаю, как это уладить.  - Алешандру подержал во рту виски, чтобы оценить вкус. Рукой с бокалом он ткнул англичанина в грудь.  - Зачем ты отослал меня в Кентукки? Ведь дело не только в толстом бумажнике - я это понял.
        Серые глаза Себастьена смотрели с пристальным прищуром.
        - В жизни, Алешандру, заключено намного больше, чем желание доказать, что ты лучше своего отца. Иногда мне кажется, что ты настолько погрузился в эту паутину, что забыл, кто ты есть, на что способен.
        Алешандру разозлился.
        - Мне не к чему доказывать, что я лучше своего отца. Я лучше.
        - Никто с этим не спорит.  - В разговор вклинился Ставрос.  - А сейчас мы заняты игрой.
        Алешандру победил в бильярде, но закрепить удачу в постели не удалось. Когда он на рассвете поднялся в спальню, то Сесили крепко спала.
        Глава 9
        Когда на следующее утро Сесили встала пораньше, чтобы успеть на завтрак с хозяйкой дома, Алешандру еще не проснулся. Под впечатлением вчерашнего она отвела глаза от мускулистого оливкового тела, едва прикрытого на бедрах простыней, и поспешила в ванную - это зрелище слишком заманчиво, а ей необходимо держать себя в руках.
        А вот красивое розовое платье в этом поможет. Сесили причесалась, нанесла легкий макияж и, оставив Алешандру спать дальше, спустилась вниз по изящной резной лестнице темного дерева.
        Но она едва успела поставить ногу на нижнюю ступеньку, как самообладание ее покинуло. Во двор прибывали фургоны с лошадьми, трещали системы звукозаписи, поставщики провизии из ресторанов сновали по дому, готовя ланч для участников конкура и для разных знаменитостей, приглашенных Себастьеном и Моникой.
        От этого зрелища у нее внутри образовался железный узел. Такое ощущение, словно ее мир и все, что с ним связано, пролетает мимо нее, а она не в силах этому помешать.
        Да, начало дня жалкое, но она решила не показать вида и с улыбкой на лице вошла в Розовую гостиную. Она появилась последней. Калли, в платье с цветочным рисунком, выглядела прелестно. Не менее прелестно выглядела и Сейди, в элегантном платье на тонкой стройной фигуре.
        Сесили никогда не чувствовала себя уютно на женских посиделках. Она жевала тост, который совсем не хотелось есть, и пила чай, а Калли развлекала компанию веселой историей о Ставросе, который залез ночью в бассейн за бутылкой дорогого сотерна[12 - Сотерн - элитное белое французское вино.], которую туда бросил Себастьен.
        Моника засмеялась:
        - Они таким образом развлекаются. Но, конечно, их последняя выходка превзошла все.
        И тут Сесили открылось, что не один Алешандру скрывал свое имя. Антонио работал механиком в гараже компании, где также работала Сейди, а Ставрос - уборщиком в бассейне на вилле, где жила Калли. Их задания - прожить две недели без толстых бумажников, но жена Себастьяна была уверена, что в каждом задании таился более серьезный, глубокий смысл.
        «Уничтожить ее семью». Сесили со стуком поставила чашку. «И все началось как игра?» Она потеряла дар речи. Судя по лицам остальных, они испытали не меньший шок.
        - И каковы были ставки в пари?  - спросила она Монику.
        - Если побеждает Себастьен, то другие отказываются от чего-то особенно для них ценного. Например, Алешандру - от личного острова. Если Себастьен проигрывает, то жертвует половину своего состояния на благотворительность.
        - И все трое выполнили свои задания?
        Моника кивнула:
        - Через пару недель Себастьен объявит о денежном пожертвовании. Он намерен основать международную спасательную команду. Он сам едва не погиб в прошлом году.
        И Моника поведала им душераздирающую историю о том, как Ставрос, Антонио и Алешандру выкапывали Себастьена из-под снежной лавины.
        От всего услышанного у Сесили закружилась голова. У Себастьена были, разумеется, благородные намерения, но пари, которое привело Алешандру в «Эсмеральду»… Узнать сейчас, что это было частью глупого пари, когда ее жизнь трещит по швам! Это уж слишком.
        Во время ланча на террасе Алешандру не сводил глаз со своей невесты. В розовом платье Сесили была похожа на конфетку, которую ему безумно хотелось съесть. Однако по ее лицу было ясно, что она не обрадуется, если он предложит вернуться в комнату.
        Подавив нетерпение, он наклонил к ней голову и тихо, чтобы не услышали знаменитости, сидящие за их столом, произнес:
        - Что вас так разозлило?
        - За завтраком Моника рассказала о вашем пари.
        Вот в чем дело. Он снял солнцезащитные очки.
        - Я не рассказал об этом, потому что не хотел усложнять и без того непростую ситуацию.
        - Для нас троих это удар исподтишка. Я чувствую себя дурой.  - Голубые глаза негодующе сверкали.
        Он потер пульсирующий висок - отзвуки выпитого накануне в большом количестве спиртного.
        - Конечно, следовало сказать. Это было моим упущением, а не умышленной ложью.
        - Это было по-мальчишески, необдуманно и опрометчиво, хотя Моника заметила, что в этой истории был скрыт более глубокий смысл. Вы все должны были получить урок. А что получили вы, Алешандру? Сладость мести?
        - Возможно, сладостью были вы, ангел мой.
        Она усмехнулась:
        - И вы полагаете, что я снова позволю себе интимную близость с вами? Что я пойду на это, когда для вас жизнь - это просто шутка?
        - Уверяю вас, я к этому отношусь очень серьезно. Я ничего ужасного не совершил, но та наша потрясающая ночь в постели привела к теперешней непростой ситуации. Мы дорого за это заплатили, querida.
        Сапфировые глаза гневно блеснули. Она вскинула голову и стала беседовать с судьей, сидящим напротив. Алешандру снова надел очки и выругался себе под нос. Ну нет, он не позволит ей покончить с едва наметившимся между ними потеплением.
        Когда они встали из-за стола, он взял ее ладонь в свою и сплел пальцы. Сесили хотела выдернуть руку.
        - Не обязательно держаться за руки.
        - Обязательно. Кругом фотографы, meu carinho.  - И одарил ее широкой улыбкой - в этот момент на них как раз была направлена камера.
        К ним подбежала Наталья в костюме наездницы: светло-бежевых бриджах и красном рединготе. Она выступала в младшей группе.
        - Не пройдете ли со мной скаковой круг?  - попросила она Сесили.  - Я так волнуюсь.
        - Конечно,  - ответила она Наталье и выдернула свою руку из руки Алешандру.

* * *
        Наталья села на свою лошадь Сафо, и Сесили прошла с ней весь круг, обращая внимание юной наездницы на возможные трудности предстоящего соревнования. Чего бы только она не отдала, чтобы тоже участвовать! Сесили думала, что, помогая Наталье, ей станет легче, но с каждым шагом у нее внутри что-то обрывалось.
        Она смогла избежать встречи со знакомыми, в том числе с Вирджинией Нелиссен, своей главной соперницей из нидерландской команды,  - та выступала в старшей возрастной группе. Сесили пожелала Наталье успеха и, не привлекая к себе внимания, вышла из выводного круга, присоединившись к Алешандру и остальной компании на трибуне для ВИП-гостей.
        Советы, данные Наталье, принесли результат. Правильно срезав угол, Наталья вовремя развернулась и закончила второй в своей группе с хорошими показателями. Себастьен светился от гордости и настоял, чтобы все отпраздновали этот успех.
        В шатре, где подавали угощение, было так жарко и набилось столько народу, что у Сесили обручем стянуло голову.
        Сесили решила, что поздравит Наталью и уйдет, но, разумеется, это оказалось невозможно. Старые знакомые окружили ее и Алешандру. Сесили злилась, но ничего поделать не могла.
        Она обсуждала с ликующей Натальей ее успех, когда появилась Вирджиния Нелиссен.
        - Сесили!  - Шестая в мировом рейтинге, она накинулась на Сесили, излучая приторный запах духов, и оттеснила юную Наталью на задний план.  - Как же получилось, что я не знала, что вы здесь будете?
        - Я не участвую в соревнованиях.
        - Почему?  - Вирджиния, известная сплетница, оглядела Сесили.  - Скаковой круг здесь замечательный.
        - Я взяла паузу,  - деревянным тоном объяснила Сесили.
        - А-а!  - Карие глаза нидерландской наездницы смотрели делано невинно.  - Я уж забеспокоилась, что слухи оправдались.
        Надо проигнорировать слова этой нахалки, но Сесили не удержалась и спросила:
        - Какие слухи?
        - Ну, что влиятельные члены американского комитета обеспокоены тем, что вы не восстановились после несчастного случая. И что они не считают, что вас стоит включать в команду.  - Вирджиния повела плечом.  - Уверена, что это неправда.
        Тут к ним подошел Алешандру, и Сесили бросила на него холодный взгляд, когда он положил руку ей на талию. Извинившись, он отвел ее в сторону.
        - Это уж слишком, Сесили,  - пробормотал он ей на ухо.  - Вы обдаете меня ледяным холодом, а я стараюсь изо всех сил, чтобы все выглядело правдоподобно.
        Тяжелый воздух в шатре сомкнулся вокруг нее, на лбу выступил пот. Она глотала слюну, подавляя приступ тошноты.
        - Мы можем отсюда выбраться?  - еле ворочая языком, выдавила она.
        - Лишь когда здесь все закончится.  - Черные глаза пылали.  - Я не позволю вам сбежать.
        Она, задыхаясь, покрылась холодным потом. Сквозь завесу духоты прорвался голос Алешандру:
        - Сесили, что с вами?
        Вокруг сомкнулся темный туман. Сесили покачнулась и почти упала на Алешандру.
        - Я… не могу дышать.
        Алешандру выругался и подхватил Сесили на руки. Он увидел ее серое лицо, испугался и стал проталкиваться сквозь толпу, ища выход. Окружающие с изумлением смотрели на них.
        - Любовная ссора. Есть единственный способ это уладить,  - нарочито громко, чтобы услышали те, кто стоял рядом, произнес он.
        Только выйдя на свежий воздух, он понял, какая внутри шатра была духота, невыносимая для его беременной невесты. Обозвав себя бесчувственным дураком, он донес Сесили до дома. Когда они оказались в прохладе их апартаментов, он усадил ее на край кровати и нагнул ей голову.
        - Дышите,  - приказал он и сел рядом.
        Сесили сделала глубокий вдох. Он заставлял ее продолжать, пока ей не стало лучше.
        Наконец она выпрямилась, все еще бледная, но хотя бы не землисто-серая.
        - Что все подумают?
        - Что я отнес вас прямо к себе в постель. А вы предпочли бы упасть в обморок на глазах у всех?
        - Нет, разумеется.
        - Почему вы не сказали мне, что вам плохо?
        - Думала, что пройдет. Обычно проходит, но там было очень жарко. И… я разозлилась на вас.
        Глаза у него потемнели. Он встал, подошел к буфету и налил в стакан воды из хрустального графина. Вернувшись к кровати, он отдал ей стакан и снова сел.
        Сесили сделала глоток и со вздохом сказала:
        - Я дала себе слово быть сегодня сильной, доказать, что я это преодолею.
        - Вы и были сильной. Вы прошли весь скаковой круг с Натальей.
        - Меня задела Вирджиния. Она сказала, что слышала сплетни… что отборочный комитет меня, скорее всего, не утвердил бы.
        - Незачем было ее слушать. Сесили, она хотела посеять в вас неуверенность. Вам ли не знать, что конкуренция идет не на жизнь, а на смерть?
        - Но у нее есть связи в комитете. Что, если это правда?
        - Даже если так, то вам ничего не остается, как доказать, что они ошибаются. Сосредоточьтесь на том, что можете сделать, а не на том, чего не можете.  - Он выразительно изогнул бровь.  - Помните, о чем мы говорили в Кентукки? Вы - хозяйка своей судьбы. И никто больше.
        - Но прямо сейчас я ничего не могу доказать. Я боюсь того, чем этот год чреват для моей карьеры. Я имею в виду ребенка.
        Сердце у него сжалось.
        - У вашей матери были вы, а она продолжала выступать. Вы сделаете то же самое. Вы - Харгров.
        Взгляд голубых глаз сделался воинственным.
        - Используйте этот год, чтобы построить конюшни, наладить в них работу,  - посоветовал он.  - Найдите пару лошадей, чтобы подстраховать Бахуса и Дерринджера. Когда же вы вернетесь к соревнованиям, то будете сильнее, чем раньше. Так поступают победители - они извлекают пользу из неудач и заставляют неудачи играть им на руку.
        - Почему вы всегда знаете, как сказать правильные вещи?
        - Потому что я знаю, что такое находиться наверху и быть окруженным людьми, чья главная задача - сбросить вас. Будьте дальновидны - в этом ваша защита. Не дайте всяким Вирджиниям украсть у вас радость жизни.
        Она смотрела на стакан у себя на коленке, на то, как солнце играет на гранях тонкого хрусталя.
        - Вы как-то спросили меня, для кого я это делаю. Я много думала после вашего отъезда и теперь знаю - для себя. И конечно, для моей мамы, но мечта быть лучшей, эта мечта - моя, и не потому, что от меня этого ждут. Верховая езда - это то, что я есть, Алешандру. То, что я люблю. Я не могу представить, что буду заниматься чем-то еще.
        - Тогда не обращайте ни на кого внимания и делайте то, что подсказывает сердце.
        Она кивнула.
        - То, что вы сказали о доверии… Мне трудно доверять людям из-за того, что произошло у меня раньше. Я была помолвлена, его звали Дэвис Хампден Рандолф. Мне тогда было двадцать три. Рандолфы - банкиры, и отец имел с ними дела.
        - Устроенный брак?
        Взгляд у нее потух, и она покачала головой.
        - Я очень сильно влюбилась в Дэвиса, собиралась выйти за него и переехать в Саванну, а за пару недель до свадьбы я узнала, что у него есть любовница, с которой он не намерен расставаться. А брак со мной был ему выгоден. Смешно, но когда я вернула ему кольцо, то выяснилось, что единственный человек, кто об этом не знал, это я.
        «Как похоже на моего отца».
        - Простите. Представляю, что вы испытали.  - Он сжал ей ладонь.  - Обещаю, я никогда не оскорблю вас подобным образом. Я буду честен с вами.
        Она опустила голову.
        - Алешандру, каждый раз в моей жизни все мои душевные привязанности кончались болью.
        Мелли, Дэвис, потеря матери, равнодушие отца… Я знаю, что нас объединяет лишь ребенок. Но мне необходимо знать: если я вам поверю, не будет ли мое доверие нарушено. И что вы тоже хотите честности.
        Он пристально посмотрел на нее.
        - Я предложил вам брак со мной, потому что счел, что брак будет удачен - нам вместе хорошо, и вы обладаете многими качествами, которыми я восхищаюсь в женщине. Но, Сесили, вам следует тоже поверить в наш брак. Вам необходимо опять поверить мне.
        - Я стараюсь. Но передо мной столько мин, которые вот-вот взорвутся.  - Она выразительно на него взглянула.  - Есть ли что-то еще, что мне следует знать? Скажите сейчас, чтобы не было поздно.
        Он провел пальцем по ее щеке и вкрадчивым голосом произнес:
        - Через двадцать минут я встречаюсь в тире с Антонио, так что у вас до вечера есть время отдохнуть и подобрать соблазнительное платье.  - И добавил: - Потому что мы, querida, закончим то, на чем остановились вчера.
        У нее широко раскрылись глаза. Алешандру не устоял перед искушающей прелестью ее губ и прижался к ним губами, шепча:
        - И если Ставрос ворвется в дверь, то, клянусь, я его придушу.
        Глава 10
        Сесили не помнила, когда так сильно нервничала. Пока Алешандру принимал душ и брился после стрельбы в тире с Антонио, она трижды меняла платья, и все равно ей казалось, что она надела на себя не то.
        Облегающее платье с глубоким вырезом было цвета розового шампанского и подчеркивало тонкую талию и округлые бедра. Ну просто Мэрилин Монро. Сесили купила это платье на прошлой неделе на Мэдисон-авеню. Соблазнительное, как просил Алешандру, но не слишком ли?
        - О боже,  - пробормотала Калли, когда увидела ее в шатре.  - Вы словно ангел. Но очень уж заманчивый. Алешандру наверняка лишился дара речи.
        Сесили посмотрела на своего жениха - он разговаривал с Себастьеном и Антонио и выглядел великолепно в черном смокинге, с гладко зачесанными темными волосами. Как не потерять голову, когда в этом мужчине столько обаяния?
        Они сидели за обедом в красиво украшенном шатре вместе с хозяином и хозяйкой дома, а также со Ставросом, Калли, Антонио и Сейди. На столах, накрытых белыми скатертями, горели свечи и стояли букеты свежих роз. Весь вечер Сесили чувствовала на себе глаза Алешандру. И руки тоже.
        Она боялась, что не выдержит напряжения, особенно когда начались танцы. Танцы начали Себастьен и Моника. Англичанин с женой видели только друг друга, их любовь очевидна. И Сесили спрашивала себя: «Если Себастьен, когда-то закоренелый холостяк, как и Алешандру. если верить Монике, настолько изменился с правильно выбранной женщиной, то смог бы измениться Алешандру?»
        Тут Алешандру прервал ее мысли, взял за руку и повел танцевать.
        Сердце громко и часто застучало, когда она оказалась в его плотных объятиях. Их пальцы сплелись, а голова упиралась ему в подбородок.
        Она вспомнила тот вечер в Кентукки: он обнимает ее, над ними звездное небо.
        Сесили слышала ровный стук его сердца. Она вздохнула.
        Алешандру чуть отодвинулся, черные глаза весело блестели.
        - Вы в порядке, querida?
        - Да. Вполне.
        - В прошлый раз вы обольстили меня. Разве не честно, если теперь будет наоборот?
        - Я обольстила вас… это действительно так. Но тогда я не представляла, что делаю.
        - А сейчас?
        - Понятия не имею.
        - Да нет,  - мягко заметил он.  - Вы знаете, что это правильно. К чему так волноваться, ангел мой?
        - Тогда это было… волшебство,  - прошептала она.
        Его руки крепко сжали ей талию, глаза подернулись дымкой. Он приблизил губы к ее уху.
        - Я верну это волшебство. Только верьте мне.
        Она млела, внутри сладкой истомой разливалось тепло. Алешандру прижался губами к нежному местечку за ухом, и Сесили выгнула шею, наслаждаясь приятным покалыванием, пробежавшим по коже.
        Музыка умолкла, и Алешандру, что-то быстро сказав Себастьену и Монике, обнял Сесили и повел по лужайке к дому. У нее туфли утопали в траве. Она нагнулась и сняла их. Когда они дошли до мощеной дорожки, Алешандру поднял ее на руки и понес к задней двери в дом.
        - Здесь может быть стекло,  - прошептал он.
        - Вам просто нравится меня нести.
        Он прошел по коридору к их комнатам. Повернув ручку двери, он внес Сесили в комнату, опустил ее, и она оказалась прижатой спиной к стене.
        Туфли со стуком упали из рук на пол, когда он, погрузив пальцы ей в волосы, начал целовать… медленно, ласково.
        О боже, этот мужчина умеет целовать. Как ей удавалось сопротивляться ему?
        Она пропадала в его поцелуях и покорно дала ему развести коленом ей ноги. Воздух накалился и накрыл ее, сквозь ткань брюк она чувствовала его твердый член.
        - Алешандру…  - Едва дыша, она уперлась руками в стену.
        - Хотите меня, мой ангел? Я хочу слышать, как вы это скажете.  - Черные горящие глаза встретились с блестящими голубыми.
        У нее язык прилип к глотке. Он тоже уперся руками в стену - теперь она в клетке.
        - Вы наказываете меня?  - вырвалось у нее.
        - Sim[13 - Да (португ.).], - не стал возражать он.  - Я теряю рассудок - так сильно хочу вас. Скажите же «да», querida.
        Сесили закрыла глаза, положив лоб ему на грудь - у нее не было сил держать голову,  - и прошептала:
        - Я хочу вашей любви, Алешандру. Я хочу чувствовать ваши руки… везде.
        Он поднял ее и с такой стремительностью отнес на широкую, королевских размеров, кровать, что у нее перед глазами все поплыло. Алешандру сел, держа Сесили на коленях. Он провел большим пальцем по ее дрожащей нижней губе и припал к ее рту. Его поцелуй обжигал, обещая острые наслаждения.
        Сесили обдало прохладой, когда он потянул за лямки платье и спустил с плеч до талии. Тело затрепетало под его страстным взглядом, соски налились, внутри все стянуло, сердце дико заколотилось. Он взял в рот сначала один розовый кончик, потом другой. Прикосновение языка, настойчивое посасывание… она этого не вынесет.
        Он уложил ее на постель и смотрел, как на праздничное угощение. Она тоже не сводила с него глаз. Он положил теплую руку ей на бедро и поднял платье наверх.
        - Алешандру…
        - Ш-ш-ш, meu carinho. Если все у нас произойдет слишком быстро, то не доставит тебе удовольствия.
        Сесили была уверена, что удовольствие она получит, но спорить не стала. Он провел ладонью по животу, просунул пальцы за края трусиков и стянул их с нее. Она закусила губу, ладони вспотели, когда он развел ей бедра - и сделал это осторожно,  - и опустился у нее между ног.
        - Можно?  - шепотом спросил он.
        Легкие прикосновения языка к ее пылающей коже - вот где сосредоточились все ощущения. Сесили выгнулась. Его язык проникал все глубже, волны наслаждения накатывали на нее, она зажала рот кулаком, заглушая стоны.
        Ее пронзили молнии. Вот сейчас… сейчас произойдет самое восхитительное. Его язык такой быстрый, такой напористый… Она утонула в потоке удовольствия.
        Алешандру, как канатоходец, пытался удержаться на тонкой струне и не сорваться.
        Он встал, снял одежду и с трудом натянул презерватив на набухший член. Сесили смотрела на него и выглядела такой сексуально-эротичной, с растрепанными волосами, едва прикрытая платьем. Где взять силы, чтобы не овладеть ею немедленно?
        Но он хотел видеть ее всю обнаженной, чувствовать под руками все изгибы ее потрясающего тела. Он точно знал, как овладеет этим телом, потому что видел это во сне не одну ночь.
        Он расстегнул молнию на платье и снял через голову, залюбовавшись нежной медовой кожей, бесподобной фигурой, похожей на солнечные часы.
        Он поцеловал ее в плечо - глаза сверкали, как огромные сапфиры, щеки раскраснелись.
        - Можешь встать на колени?  - пробормотал он.
        Она, не возражая, послушно оперлась руками и коленями о матрас и, вздрагивая, ожидала его прикосновений. Алешандру сел, зажал ее ноги между своими и припал ртом к впадинке на пояснице.
        С тихим стоном она выгнулась. У него загорелась кровь в жилах. Проведя по упругим ягодицам, он просунул пальцы у нее между бедер и потерся о шелковистую кожу. Она приглушенно вскрикнула. Алешандру подавил требовательное желание собственного тела, замер, а потом распластался на ней.
        Это было необычайно эротично - овладевать ею вот таким образом.
        - Сесили,  - он припал ртом к ее копчику,  - ты чувствуешь меня?
        Она, прерывисто дыша, кивнула. Он шире развел ей бедра и, держа одну руку у нее на бедре, проник внутрь.
        Она охнула.
        - Не бойся, я осторожно…
        Алешандру призвал на помощь весь свой опыт, ему стоило огромного самообладания не спешить. Придавливая бедрами ей ягодицы, он погружался в ее плотное лоно, и это было божественно.
        - Алешандру…
        - Тише.  - Чувствуя, что она не противится, он стал действовать с большим напором.
        - Ангел…  - шептал он. В висках у него стучало.
        - Алешандру… пожалуйста, я хочу тебя видеть.
        Он не мог не уступить ее просьбе, почти мольбе, перевернул и обвил ее ноги вокруг себя. Теперь они оказались лицом к лицу.
        - Так лучше?
        - Да,  - выдохнула она, вонзила ногти ему в плечи и не сводила с него затуманенных глаз.
        Их совместный полет продолжался, губы сомкнулись, он поддерживал ее под ягодицы, чувствуя, как стягивается лоно в ответ на его ритмичные рывки.
        - Meu Deus!  - вырвалось у него, когда он почувствовал себя словно в тисках… шелковых тисках. Сердце вырывалось из груди, мозг плавился. Алешандру закрыл глаза и полностью отдался разрядке, которая длилось бесконечно долго.
        Разомкнув наконец веки, он увидел перед собой голубые глаза, вопросительно смотревшие на него. Смотревшие с надеждой, с ожиданием. Обняв Сесили, он уткнулся ей в волосы, шепча ласковые слова.
        Она уснула, а он еще минут двадцать лежал, уставившись в стену, потом встал с кровати, натянул спортивный костюм и вышел на террасу со стаканом холодной воды.
        Полотнища шатра развевались на ветру, все кругом купалось в оранжево-золотом свете полной луны. Алешандру сказал себе, что сейчас у них с Сесили был просто секс… пусть и лучший в его жизни. Но… он не может позволить глубоким чувствам вторгнуться в их отношения. Если он зайдет слишком далеко, а затем все оборвет, то пострадает как раз Сесили.
        Он наконец-то направил их связь в нужную колею, и теперь ему необходимо обеспечить разумную, спокойную жизнь в браке ради ребенка, который у них будет.
        Глава 11
        Алешандру и Сесили вышли из самолета в окрестностях Брюсселя.
        - Успокойся. Бабушка обещала быть любезной.
        Успокоиться? Она скоро встретится с женщиной, которая отказывалась находиться в одной комнате с кем-либо из Харгровов.
        Алешандру обнял ее за талию, когда они шли по гудронированному полю к поджидавшему джипу, около которого стояла миниатюрная седовласая женщина.
        Сесили встречалась с Адрианой Салазар один раз на конкуре в Германии, тогда бабушка Алешандру подарила ей розетку. Маленькая и энергичная, она поразила Сесили своей железной волей и царственностью.
        Все это она снова увидела в остроглазой восьмидесятитрехлетней женщине, за спиной которой раскинулось семьдесят пять акров потрясающей красоты зеленых лугов поместья «Грезы». Казалось, что смотришь на красивую открытку.
        - Вы похожи на свою мать,  - были первые слова, произнесенные праматерью Салазаров. Она сделала шаг к Сесили и взяла ее руки в свои.  - Вас можно было бы принять за близнецов.
        Неуверенная, комплимент это или нет, Сесили коснулась поцелуем сморщенных щек Адрианы.
        - Рада вас видеть,  - пробормотала она.  - Мы встречались в Германии, но мельком.
        - Да. В тот день у вас были чертовски трудные соревнования. Вы с характером, как и ваша мать.
        - Спасибо.  - Вот это можно счесть комплиментом.
        Бабушка тепло обняла и расцеловала Алешандру.
        - Поедем.  - Адриана указала на джип.  - Ланч ждет.
        Дом Адрианы был выдержан в стиле испанской гасиенды. Ланч прошел мирно, как и обещал Алешандру. Они ели втроем, мать Алешандру, Луиза, уехала на соревнования.
        Детальные вопросы начались после ланча. Адриана повезла Сесили показывать «Грезы», а Алешандру занялся неотложными делами, усевшись за компьютер.
        Сесили ожидала, что она, как невеста Алешандру, подвергнется внимательному изучению, и на любопытные, а порой весьма прямые вопросы Адрианы отвечала честно и откровенно.
        Пристрастный допрос не помешал ей влюбиться в «Грезы».
        Раскинувшееся пространство полей и лугов было великолепно, учебный комплекс со скаковыми кругами архитектурно выполнен мастерски, но сердце у Сесили замерло от восторга при виде конюшен, построенных из темного дерева, с высокими потолками и большими красивыми светильниками.
        В центре, устроенном Адрианой, наездники и их лошади со всего региона получали квалифицированную помощь. Когда-нибудь она создаст в своих конюшнях такие же условия. Это ее мечта. Она засыпала Адриану вопросами.
        - Вижу, что вас это заинтересовало,  - заметила бабушка Алешандру, когда они наконец закончили осмотр, вернулись в дом и уселись на веранде выпить лимонада.
        Сесили кивнула.
        - Да, очень. У меня произошел несчастный случай с Бахусом в Лондоне. Алешандру помог нам преодолеть последствия. Не уверена, что без него мы справились бы.
        Острые глаза старой наездницы оценивающе сверкнули.
        - Вам нравится Алешандру,  - помолчав, сказала она.
        - Я понятия не имела, кто он, когда встретила его. Я полюбила человека, не зная, кто же он на самом деле.
        Адриана перевела взгляд во двор, где молодой конюх вел красивого черного жеребца на конюшню.
        - Алешандру сказал мне, что вы ничего не знали о родословной Бахуса.
        - Нет, не знала,  - спокойно ответила Сесили.  - Я думала, что он потомок Дурмана. Так мне всегда говорили.
        Адриана откинула голову на спинку кресла и сдвинула брови.
        - Я никогда этого не понимала,  - сказала она.
        - Не понимали чего?
        - Почему этого не знала ваша мать. Луиза и Зара поссорились после Кубка мира в тот год, когда ваша мать завоевала серебро. Большое достижение. Луиза набросилась на Зару за то, что она отказывалась признать, что Зевс - результат кражи. Зара заявила, что все это ложь.
        Сесили покачала головой:
        - Моя мать ничего не знала.
        - У меня не было доказательств,  - пожала плечами Адриана.  - Тогда еще не делали анализ ДНК. Но был конюх, который работал на конюшнях, где спаривали Дьявола, и он собирался дать показания в суде… пока не получил деньги от вашего отца.
        Сесили словно обожгло.
        - Луиза рассказала моей матери об этом конюхе?
        Адриана кивнула:
        - Луиза говорила, что Зара выглядела раздавленной и ушла сразу после церемонии награждения, не оставшись на банкет.
        Сесили охватило смятение. Это произошло, судя по всему, за несколько недель до смерти мамы, перед той ужасной ссорой с отцом. Но мама наверняка рассказала бы ей, если бы знала обо всем! У них ведь не было секретов друг от друга, даже самых незначительных. А не рассказать о таком…
        О чем же спорили в тот вечер родители?
        - Я уверена, что мама ничего не знала.  - Вот все, что она ответила Адриане.
        - Если она не знала, то разве сейчас это важно?  - увещевал ее Алешандру, когда после обеда они гуляли по пастбищам.  - Возможно, она оберегала тебя.
        - Она никогда так не поступила бы,  - не согласилась Сесили.  - Мы делились всем. Наши лошади - это наша карьера.
        Алешандру взял ее за руку и переплел пальцы. Над их головой покачивали серебристой листвой высокие каштаны; полоски заката, оранжевые, желтые и розовые, разукрасили небо; лошади, пощипывающие траву, вырисовывались на фоне этого великолепия красок. Но мысли его невесты были заняты другим - она наморщила лоб, обдумывая то, что занимало ее больше, чем красоты природы.
        - Что ты думаешь о «Грезах»? Понравилось?  - спросил он.
        - Да. Центр конной терапии - это замечательно. Я под огромным впечатлением. Я измучила Адриану вопросами, так что она наверняка была рада от меня отделаться.
        - Уверен, что это не так.  - Он видел, как бабушка все больше смягчалась, подпадая под очарование Сесили. Как и он.
        Они пошли к пастбищу с обильной зеленой травой, где паслось с десяток лошадей, и остановились, залюбовавшись ими.
        - Представляю, как много для вас, мальчиков, значило жить здесь, в этой атмосфере,  - вырвалось у Сесили.  - Здесь особый воздух… особый дух. Похоже на то, как было в «Эсмеральде» при маме. Теперь я понимаю, почему бабушка так тебе дорога.
        - Все исходит от бабушки. Для нее главное - лошади, они источник ее жизненной энергии. Она настояла, чтобы мы с братом приезжали сюда, подальше от вредоносной домашней обстановки. Она знала, какое полезное влияние на нас окажут лошади.  - Алешандру потер небритую скулу.  - Мы с Жуакином приехали сюда совершенно потерянными детьми, мы понятия не имели, что такое любовь. А бабушка дала нам это. Она стала единственным важным человеком в нашей жизни.
        У Сесили глаза сделались прозрачно-радужными от навернувшихся слез.
        - Иногда только это и необходимо,  - призналась она.  - Чтобы был один-единственный человек, который в тебя верит… который отдает свою безоговорочную любовь.
        Santo Deus. Она разрывает ему душу.
        - Да,  - хрипло произнес Алешандру,  - иногда этого достаточно.  - И поцеловал Сесили в макушку. Еще немного - и его захлестнут чувства, которые никак нельзя допустить.
        - А что ты думаешь… о нашем ребенке?  - Сесили подняла на него лицо.
        Вопрос застал его врасплох. Он на минуту задумался. Что он чувствует? Вначале это был шок, а затем он почувствовал что-то глубокое, щемящее, и это трудно описать.
        Наконец он произнес:
        - Я надеюсь, что смогу дать нашему ребенку все то, чего у меня не было… что мы с тобой сделаем его детство счастливым.
        - Ты будешь хорошим отцом, Алешандру. Ведь у тебя есть печальный опыт. Ты знаешь, что важно для нашего ребенка, ты ведь жил здесь.
        - Я точно знаю,  - сказал он, заправив ей за ухо выбившийся завиток,  - что мы сделаем это вместе. Если один ошибется, то другой его поправит.
        - Да,  - еле слышно ответила она.  - Так и будет.
        Он обнял ее за талию, они прошли к ограде и забрались на верхнюю перекладину.
        - Хочешь взглянуть на подарок в честь помолвки?
        - У нас была помолвка?  - удивилась она.
        - Официально не была.  - Алешандру вынул из кармана яблоко и прищелкнул языком, привлекая внимание гнедого красавца-жеребца, который щипал траву неподалеку.
        Конь поднял голову, увидел яблоко и поскакал к ним, подняв хвост.
        - Это Сократ,  - сказал Алешандру, когда жеребец потыкался мордой в кулак Алешандру, ища яблоко.  - Я знаю, что он не Бахус,  - а Бахуса я тебе верну,  - но родословная Сократа почти такая же впечатляющая. Мы с бабушкой считаем, что он станет великолепным скакуном.
        Сесили внимательно посмотрела на Алешандру, потом на красивого коня с белой звездочкой на лбу.
        - Он твой,  - произнес Алешандру.
        Она не верила своим ушам.
        - Ты вот так просто мне его отдаешь?
        - Тебе нужна резервная лошадь. Не вижу лучшего способа закрепить связи между нашими двумя семьями. Это превосходный символический знак.
        Сесили прикусила губу.
        - А твоя бабушка не будет против?
        - Не будет.  - Алешандру отдал Сесили яблоко.
        Теперь Сократ ткнулся носом в ее руку и, получив яблоко, схрумкал в два укуса.
        - Почему именно Сократ?  - спросила она.
        - Я разбираюсь в футболе, а у Сократа несомненные способности бразильского полузащитника.
        Сесили улыбнулась, слезла с ограды, встала на цыпочки и поцеловала Алешандру.

* * *
        Сесили никак не могла справиться с волнением, поднимаясь по лестнице в свои комнаты с видом на озеро.
        Алешандру пробормотал, что ему надо поработать, и уселся в гостиной перед компьютером. Сесили приняла душ и надела полупрозрачную голубую ночную рубашку. Мысли вертелись вокруг подарка, который она только что получила от него.
        Он постоянно делает такое, от чего у нее тает душа. А прошлая ночь? Сесили была уверена, что он питает к ней и другие чувства… помимо добрых. Вполне вероятно, что она видит то, что хочет видеть.
        Но как же много для нее стал значить Алешандру! И как это опасно. Сейчас он - единственная опора в хаосе ее жизни. Ноги сами повели ее в гостиную, где он работал.
        «К черту последствия».
        Она тихонько подошла к дивану, встала у Алешандру сзади и провела руками по тугим мышцам спины. От него исходило тепло, особое, мужское, и проникало ей в кончики пальцев сквозь футболку. Пульс у нее запрыгал.
        Сесили прижалась губами к его затылку.
        Он вздрогнул.
        - Сесили…
        Она осыпала поцелуями горячую соленую кожу.
        - Ты уверен, что хочешь и дальше работать?
        - Мне необходимо закончить этот отчет…
        Сесили опустила руку к его паху.
        Неожиданно он опрокинул ее через плечо, и не успела она опомниться, как понес ее в спальню, и она очутилась на кровати. Он успевал одновременно целовать ее, жарко и жадно, и стягивать с себя джинсы и футболку.
        - Ты убиваешь меня,  - бормотал он, пожирая ее взглядом.
        Он поднял ей ночную рубашку и рывком снял. Такого Алешандру она не знала… одержимого, неистового.
        Он уложил ее и, опираясь на локти, склонился над ней прочной стеной, закрывая ее от всего… от всех преград. У нее пересохло во рту.
        Ладони Алешандру касались ее обнаженного тела, задерживаясь на всех изгибах и впадинках. Пульс у нее выбивал дробь. Ее ждет что-то особенное, неизведанное.
        Он сжимал ей грудь, надавливая большим и указательным пальцами на бархатные кончики, пока она не застонала и не начала нетерпеливо изгибаться. Тогда он положил одну руку ей на живот, а другую на колено.
        Сесили, не сводя с него глаз, инстинктивно развела ноги и тут же ощутила твердое бедро. Она потянула его к себе, обвив за шею руками.
        Тело было готово принять его, стон сорвался с губ. Алешандру приподнял повыше ее ногу на своем бедре, один рывок - и он вонзился в нее.
        Она вскрикнула, и его движения сделались медленными и ласкающими. Он задал ритм, и она повиновалась этому ритму, внутри все кипело и вибрировало, горел каждый нерв. Она содрогалась, впившись ногтями ему в плечи. Он вкушал восторг вместе с ней, его сильное тело наливалось, расширялось, изливая в нее жаркую лаву.
        Она пропадала в бездне наслаждения, а в следующий момент возрождалась вновь.
        Выбор ею сделан, и этот выбор окончательный.
        Глава 12
        Алешандру мерил шагами свой офис в Нижнем Манхэттене. Они с Сесили вчера вернулись из Бельгии, и теперь он погрузился в колумбийский контракт. Но не только это занимало его мысли - он ругал себя за то, что позволил отношениям с Сесили завести его в область чувств, куда заходить не следовало. Еще один подобный опыт - и он уже не сможет остановиться.
        Монотонный гул в наушниках телефона доносил до него то, что происходило на заседании. Воспринимать всю эту юридическую заумь он был не в состоянии. Остановившись перед окнами, он оперся ладонями о подоконник и вгляделся в серую штормовую поверхность Гудзона. Большинство людей радовались бы тому, что в любовной связи есть чувства, но для него такое невозможно, потому что он знал, куда это приведет: наступит скука, начнутся трения, или просто возникнет антипатия, и тогда всему хорошему придет конец. Поэтому он не станет подогревать у Сесили ожидания того, что сможет дать ей те отношения, которые она хочет получить.
        Заседание наконец подошло к концу. Сняв наушники, Алешандру сел за письменный стол и позвонил своему юристу:
        - Письмо готово?
        - Только что закончил. Принести?
        - Да, пожалуйста.
        Сэм Бартон постучал в дверь, когда Алешандру пил эспрессо. Сделав ему знак сесть, Алешандру проглядел документ, который юрист положил ему на стол.
        Письмо, адресованное Клейтону Харгрову, перечисляло пункты публичного извинения, которое семья Салазар хотела получить от Харгрова как компенсацию за финансовые потери и за моральный ущерб, нанесенный репутации Салазаров в результате кражи их собственности.
        Если Салазары не получают письменный ответ к дате, указанной в письме, то начнут судебное преследование, разоблачая ложь и преступные деяния, на которых была основана коннозаводческая династия Харгровов.
        Очень убедительное письмо. Удовлетворенный содержанием, Алешандру усилил несколько параграфов и подвинул документ Сэму.
        Юрист просмотрел исправления и поднял бровь:
        - Это его насторожит.
        - Точно.
        - А если он не ответит?
        - Не будем беспокоиться раньше времени.
        Он надеялся, что юристы Клейтона Харгрова учтут предупреждения, высказанные в письме, и дадут их клиенту соответствующий совет. Необходимо положить конец этому отрезку жизненной истории двух семей.
        Спустя неделю после их возвращения в Нью-Йорк агент по недвижимости нашел участок в северной части штата - две с половиной сотни акров раньше принадлежали любителям игры в поло. Это место показалась им идеальным. Оно находилось около Кэтскиллских гор и назвалось «Вишневая ферма».
        Сесили сразу влюбилась в захватывающий вид на долину Гудзона, в горные тропы и дом в стиле ранчо восемнадцатого века и уже представляла себе, что там можно сделать. Она намерена устроить конюшни не хуже, чем в «Грезах». Что касается той взрывной ночи, которая случилась у них с Алешандру в Бельгии, то… лучше сейчас об этом не думать.
        Потому что он продолжал следовать своим собственным правилам и после их возвращения в Нью-Йорк.
        Что же это за такие правила игры? Сначала страстные занятия любовью, а затем он как ни в чем не бывало отдаляется от нее. Словно он включает и выключает свои чувства к ней, когда того захочет.
        А она… у нее выбита почва из-под ног. Отчего? От того, что он отдаляется? Или она влюбилась в него? Неужели это так? Неужели произошло то, чего она опасалась?
        Сесили прислушивалась к телефонному разговору Алешандру с их агентом.
        - Ты только что купил усадьбу?  - спросила она, когда он закончил разговор.
        - Усадьба выставляется на продажу завтра. Лучше не рисковать. К тому же у нас появится место, где устроить свадьбу. Можем рассылать приглашения.
        Свадьба не состоится в «Эсмеральде», и это разрывало Сесили душу. И от отца до сих пор нет вестей.
        - Сесили, обещаю, я все улажу,  - пробормотал Алешандру, глядя на ее встревоженное лицо.
        Как? Сесили не видела никакого способа.
        Возможно, отец образумится, получив приглашение на свадьбу. Не допустит же он, чтобы она шла к алтарю без него! Пусть их отношения не простые, но она любит отца и в глубине души знает, что он тоже ее любит.

* * *
        Следующие несколько недель она была слишком занята, чтобы размышлять о чем-то еще, кроме как о ремонте на «Вишневой ферме».
        Церемония будет происходить в саду позади дома, а прием Алешандру предложил устроить в помещении конюшен. А это означает, что там все должно быть готово вовремя.
        На ферме трудилась целая армия рабочих. Сесили не верила глазам: ее мечта воплощается в жизнь. Но каждый раз, когда она думала о том, как произносит брачные обеты в прекрасном саду среди цветов, а потом танцует с Алешандру под сверкающими люстрами муранского стекла, ее охватывала дрожь. Иногда ей казалось, что она участвует в безрассудной гонке, потому что связывает себя с мужчиной, который, возможно, никогда ее не полюбит. Но остановиться она не в состоянии.
        Счастливые минуты отравляло еще и то, что отец все еще не ответил на предложение Алешандру и на свадебное приглашение. Да и весь клан Харгровов никак не откликнулся - видно, отец наложил бойкот на бракосочетание дочери.
        Если так пойдет и дальше, то на свадьбе будут только Салазары. Но она не показывала своей обиды и огорчения.
        За две недели до свадьбы Сесили пришла домой после обеда и была такой измученной, что едва передвигала ноги, но тем не менее воодушевленная сделанным за день. Она уселась в кресло около письменного стола Алешандру и кратко рассказала ему, чем занималась.
        Алешандру внимательно слушал, откинувшись на спинку кресла с чашкой кофе в руке. Когда она закончила, он отставил чашку и сказал:
        - Мне завтра надо улететь в Колумбию.
        - В Колумбию?  - Она заморгала.  - Но свадьба через две недели. А завтра у нас УЗИ.
        - Сделаем УЗИ, и оттуда я поеду в аэропорт.
        - А когда ты вернешься?
        - В пятницу.
        Пятница. Целая неделя без него.
        - Хорошо.  - Сесили подняла подбородок. Неделю она продержится.
        Они обсудили свадебные приготовления, и где-то в середине разговора Сесили начало клонить в сон. Алешандру помог ей встать и скомандовал:
        - В постель.
        Сесили приподнялась на носках, обхватила за шею и нагнула ему голову, чтобы поцеловать.
        - Пойдем со мной,  - прошептала она.
        Он крепко ее поцеловал и отстранил от себя.
        - Мне надо подготовиться к поездке, а ты устала. Тебе надо выспаться.
        Ее больно кольнуло в сердце. Он едва прикасался к ней вот уже несколько недель. Происходит то, чего она упрямо пыталась не замечать,  - он отдаляется.
        Сесили слишком устала, чтобы мучить себя разными мыслями, и отправилась в ванную, где погрузилась в горячую воду. Ненавидя себя за пустые мысли. Ненавидя за то, что он стал ей необходим.
        В постели она свернулась калачиком и открыла планшетный компьютер. Веки пощипывало от навернувшихся слез, но она все же просмотрела электронную почту. Проверив то, что связано со свадьбой, она застыла, увидев письмо от отца.
        Трясущимся пальцем она открыла текст на экране. Письмо было не от отца, а от его секретарши Клэр:
        «Ваш отец сожалеет, но он не сможет присутствовать на вашей свадьбе».
        Никакого объяснения. Никакого уточнения. Он даже не послал письмо сам.
        Слеза скатилась у Сесили по щеке. Потом еще одна. Потом слезы полились потоком.
        Она должна его увидеть. Она должна узнать правду.
        Следующим утром они с Алешандру поехали на УЗИ в роскошную клинику в Верхнем Ист-Сайде. Все, к счастью, было в норме, ребенок здоров и нормально развивался. Сесили вручили снимок, и страх сменился приятными мыслями - она очень надеялась, что родится девочка, что у нее с дочерью будет такая же связь, как у нее самой с мамой.
        Сесили улетела в Кентукки за день до возвращения Алешандру. В аэропорту ее, слава богу, встречал Клифф.
        Она обняла его со словами:
        - Спасибо, что приехали.
        - Разнообразие для меня. Как там в Нью-Йорке? Привыкли?
        - Все в порядке. А… как отец?
        - Скучает по вас,  - прямо ответил Клифф,  - хотя виду не показывает. Без вас здесь все не то. Вы ведь знаете Кей…
        Они ехали в «Эсмеральду», и знакомая пышная сельская красота Кентукки отзывалась у Сесили болью в груди. Как же она выжила без этого?
        В мозгу возникла картина: цветущие розовые вишневые деревья, высокие, словно парящие горы. Вот почему она выжила - она безумно хотела жить там, с Алешандру, на их «Вишневой ферме».
        Когда они приехали, Сесили едва удержалась, чтобы не побежать сразу к своим лошадям, и пошла в кабинет отца.
        Вдруг не пожелает говорить? Вдруг выгонит?
        Услышав отрывистое «Войдите», она вошла. Отец сидел за массивным письменным столом вишневого дерева в позе, знакомой ей с детства: голова склонилась над бумагой, которую он читает, брови сосредоточенно сдвинуты. Вокруг глаз и рта она заметила новые морщинки, когда он посмотрел на нее.
        Сесили проглотила ком в горле.
        - Папа…
        На мгновение лицо отца смягчилось, в холодных серых глазах промелькнула теплота, тут же сменившаяся непроницаемой маской.
        - Ты не предупредила, что приедешь.
        Сесили сжалась.
        - Я прочитала твое сообщение. Я хочу поговорить с тобой.
        - Ты сделала выбор. Ты решила выйти за Салазара.
        Она стиснула дрожащие губы.
        - Выходит, гордость значит для тебя больше, чем я?
        Он откинулся на подголовник кресла и смерил ее тяжелым взглядом.
        - Я дал тебе все… преподнес карьеру на серебряном блюде, ты получила лучших тренеров, лучших лошадей, все, о чем только можно было попросить. Ты могла бы выйти замуж за отличного человека - такого, как Нокс,  - а ты вместо этого легла в постель с мужчиной, который хочет нас уничтожить. Чего же ты ждешь от меня?
        Сесили не выдержала и взорвалась. Раскрасневшись, она подошла к краю стола.
        - Чтобы ты отнесся ко мне так, как подобает отцу. И уточню: это я сама сделала карьеру. Не ты.  - Неприветливые серые глаза отца сверкнули, но она продолжила: - Все, что я жду от тебя, папа,  - это правду. Я хочу знать, почему ты не можешь принести извинения и забыть об этом, чтобы я была счастлива.
        Он встал и обошел стол.
        - Ты думаешь, что Алешандру даст тебе счастье? Он женится на тебе, чтобы заполучить наследника Салазаров, которого ты носишь, Сесили. В чем его любовь? В том, что он забрал тебя от меня, украл единственное, чем я больше всего дорожил. Но тебя он не любит. Неужели ты так простодушна?
        У нее внутри все стянуло в жесткий ком.
        - Это я навязалась Алешандру, а не он мне. И я ему доверяю. В настоящий момент только ему я могу верить, потому что ты продолжаешь мне лгать.
        - В таком случае ты дура,  - с каменным лицом ответил отец.
        Сесили отвернулась к окну. Слезы жгли глаза. Она сморгнула их, чтобы не выставлять напоказ свою боль, но слезы потекли по щекам.
        - Сесили,  - отец положил ладонь ей на плечо,  - ты заставляешь меня принимать немыслимо тяжелые решения.
        - Почему?  - Она повернулась к нему.  - Расскажи, почему, чтобы я смогла понять.
        Отец запустил руку в волосы, потом оперся о подоконник.
        - Мой отец в дурацком порыве заключил сделку с Полом Макинтошем спарить Дьявола и Деметру, когда ему одолжили Дьявола. Твоя бабушка, как ты знаешь, была одержима тем, чтобы победить Адриану Салазар. Она убедила себя, что если у нее будет лошадь такая же отличная, как Дьявол, то она сможет победить. Поэтому мой отец и согласился на сделку. Они полагали, что никто не узнает.
        - Но конюх рассказал.
        Отец нахмурился.
        - Как ты узнала?
        - От Адрианы. Она сказала, что мы ему заплатили.
        - К несчастью, да. Моя мать была в ужасе от того, что случится с ее карьерой, если кто-нибудь узнает… Тогда ее внесут в черный список или, того хуже, лишат всех наград. Поэтому мой отец заплатил конюху.
        - А как ты узнал об этом?
        - Конюх вернулся спустя несколько лет, деньги у него кончились, и он грозился рассказать обо всем. Я дал ему еще денег в надежде, что на этом все закончится.
        - Но не закончилось. Вы с мамой из-за этого ссорились в тот день, когда она умерла?
        - Да.  - Одно слово, но от него у Сесили упало сердце.  - Я думал, что для нее будет лучше ничего не знать. Что вам обеим лучше ничего не знать. Для вашей карьеры лучше.  - Он потряс головой.  - Потом-то я понял, что это неправильно. Твоя мать была такой чувствительной. Она связала свою карьеру с этими лошадьми. Это была моя вина,  - мрачно заключил он.
        Сесили охватили гнев и смятение. Все эти годы она недоумевала, почему отец не мог любить ее так, как ей было необходимо, почему его всегдашняя замкнутость вдруг превратилась в отчуждение. А оказалось, что он страдал от чувства вины.
        - Я хотел обезопасить тебя,  - глядя Сесили в глаза, тихо сказал он.  - Я всегда хотел сделать все самое лучшее для тебя, пусть это и выглядело не совсем так.
        Она почти что ему поверила. Но сможет ли простить его за то, что позволил маме сесть на лошадь в состоянии шока, а сам в это время уехал в Нью-Йорк по делам?
        - Неужели ты считаешь, что я не сожалею о том, что не поступил иначе?  - Отцовские глаза горели.  - Я тоже скучаю по ней, Сесили. Каждый день скучаю. Но я не могу изменить того, что было.
        Сесили вонзилась ногтями в ладони.
        - Ты мог бы принести извинения.
        - Публичное извинение запятнает репутацию твоих бабушки и мамы. И твою. Перечеркнет все, чего мы добились. Я не нарушу своих обещаний.
        Даже если он тем самым разобьет ей сердце?
        Она прижала ладони к вискам.
        - Салазары тебя погубят. Алешандру влиятельный человек, папа. Он просто так не откажется от обвинения.
        У отца вытянулось лицо.
        - Он ясно дал мне это понять. Тебе тоже не следует этого забывать. Сесили, он безжалостен. Ты читала письмо, которое он прислал?
        - Какое письмо?
        Отец подошел к письменному столу, достал лист бумаги и отдал ей. Сесили пробежала письмо глазами. От последнего абзаца ей чуть не сделалось дурно.
        «Если вы не ответите на это сообщение к указанной дате и не подтвердите намерение семьи Харгров принести публичное извинение, изложенное выше, семья Салазар начнет судебный процесс в соответствии с законом и разоблачит лживые и преступные действия, на которых было основано состояние Харгровов».
        Кровь отлила у Сесили от лица. Она рассчитывала, что до этого не дойдет, что отец принесет извинения. И возможно, тогда Алешандру смягчится.
        Отец пристально посмотрел на нее.
        - Тебе кажется, что ты его знаешь, Сесили, что можешь доверять ему, что ты ему не безразлична? Так скажи ему, чтобы отказался от своих притязаний… чтобы оставил в покое старые дела.
        Глава 13
        Алешандру приехал домой поздним вечером в четверг, закончив с колумбийским приобретением. Он не остался отмечать сделку с коллегами и решил лететь в Кентукки, чтобы попытаться еще раз достучаться до Клейтона Харгрова,  - а иначе Алешандру придется принять тяжелое решение - сделать выбор между двумя женщинами, которым он хочет сохранить верность,  - но из-за сильнейшей грозы рейс отменили, и он вынужден был вернуться в Нью-Йорк. Что ж, он дал Клейтону достаточно времени, чтобы поступить правильно.
        Оставив портфель в гостиной, он снял пиджак и зажег свет. Сесили, наверное, все еще на ферме.
        Он налил себе выпить, подошел к высоким окнам и стал смотреть на огни Центрального парка.
        Прошло двадцать минут. Тридцать. Он представил Сесили, застрявшей в пробке на автостраде. Алешандру отставил пустой стакан и уже собрался позвонить ей и отругать за то, что не прислала ему эсэмэску, что опаздывает, как она появилась в дверях.
        Он успокоился и подошел к ней. Обняв за талию, он хотел ее поцеловать, но она отвернула лицо, и поцелуй попал на подбородок. Алешандру нахмурился и убрал руки.
        - Что случилось?
        Сесили швырнула сумку на стул.
        - Я летала в Кентукки, чтобы поговорить с отцом.
        - Почему ты не сказала мне?
        Голубые глаза смотрели холодно и неприветливо.
        - Потому что ты сказал мне как-то, что я - хозяйка своего счастья, вот я и отправилась к нему за ответами, которые хочу получить.
        - Что он сказал?
        - Он сказал мне правду. Сказал, что мой дед сделал именно то, о чем мы говорили. Что это было ошибкой, которую он покрывал с тех самых пор, чтобы сохранить карьеру трех своих женщин.
        - Твои родители ссорились из-за этого в тот день, когда умерла твоя мать?
        Сесили кивнула:
        - Объявился конюх как раз накануне вечером и стал требовать еще денег. Когда мама узнала, то пришла в ужас от того, что это разрушит ее карьеру.
        - По крайней мере, тебе теперь известно, что она ничего от тебя не скрывала.
        - Какое это имеет значение?  - У Сесили дрожали губы.  - Все не имеет значения. Если бы отец сразу сказал маме правду, то ничего не случилось бы.
        Он провел большим пальцем по ее щеке.
        - Сесили, отец не виноват в смерти твоей матери. Никто не виноват. Я знаю, как сильно ты ее любила, какая крепкая у вас была связь, но ее нет. Перестань себя мучить.
        - Я перестану,  - глаза у нее горели,  - а ты перестань продолжать этот кошмар. Надо положить всему конец.
        - Скажи отцу, чтобы он извинился, и будет конец.
        - Он обещал бабушке и моей маме, что он никогда не запятнает их имя. Он скорее лишится последнего цента, чем нарушит обещание.
        Алешандру сжал кулаки.
        - Выходит, он выбрал тебя разменной монетой?
        - Удивительно,  - спокойно заметила она,  - то же самое он сказал о тебе. Что я - твоя выигрышная карта. Что ты женишься на мне исключительно ради наследника. Что ты получаешь удовольствие, отнимая у него единственное, чем он дорожит больше всего.
        - Это нелепо! Ты же знаешь, сколько ты для меня значишь.
        - Я думала, что значу. А сейчас я уже не так уверена.
        - Объясни.  - Он прищурился.
        - Отец показал мне твое письмо.
        - Я дал ему время одуматься. Я предложил ему компромисс - очень выгодный. Я уже собрался сегодня лично с ним поговорить, но мой рейс отменили, а времени у меня больше не было.
        - Вы оба - словно два сцепившихся барана. И победителя в этой битве не будет.
        - Как ты хочешь, чтобы я поступил?
        - Забудь все,  - сказала она.  - Мы сможем залечить эту рану вместе, если откажемся ее увековечить.
        - Я предполагал, что твой отец окажется разумным человеком.
        Она долго молча смотрела на него.
        - Не вижу большой разницы между вами. Он пытается сохранить честь семьи, как и ты.
        - Разница в том, что было совершено преступление,  - рявкнул Алешандру.  - Не заставляй меня принимать трудные решения, Сесили.
        То же самое сказал отец. Сесили отвернулась и обхватила себя руками. Она была словно одеяло из лоскутков, в котором порвались швы.
        Она уехала из Кентукки совершенно разбитая отцовским отказом поставить ее интересы во главу угла в этой многолетней вражде. Да, любовь и долг в отношении ее матери перевесил его чувства к дочери.
        - Сесили?  - Алешандру взял ее за плечо и развернул к себе.
        Она подняла на него глаза.
        - Я думала, что смогу… смириться с практичным браком. Потому что… потому что не знаю, возможно ли для меня быть любимой. А потом,  - она глубоко вздохнула,  - ты заставил меня поверить тебе. Ты был то единственное, за что я держалась, когда все уходило у меня из-под ног. Ты был моим.
        - Я и есть твой. Это не изменилось.
        - Изменилась я. Я позволила себе в тебя влюбиться. Алешандру, я хочу безоговорочную любовь. Я хочу, чтобы ты сделал выбор в мою пользу в этой междоусобице.
        Он выглядел так, будто его ударили в грудь кулаком.
        - Я выбрал тебя. Я женюсь на тебе. Мы начинаем совместную жизнь.
        - Нет. Ты женишься на мне, потому что я ношу твоего ребенка. И возможно, потому, что в какой-то мере ты неравнодушен ко мне. Но ты боишься любить, потому что твое прошлое сделало тебя таким.
        У него передернулось лицо.
        - Я ничего не боюсь, но я знаю: это испортит самые хорошие отношения.
        Сесили покачала головой.
        - Позволить себе любить - это не испортит нам жизнь, это сделает нас лучше.
        - Ко мне это не относится,  - отрезал он.  - Я не обладаю способностью любить, Сесили. Я сразу об этом сказал.
        Сердце у нее упало - на его лице написано все. Но разве она не знала, что так и будет?
        - Что дальше?  - спросила она.  - Вызовешь отца в суд? Поставишь нашего ребенка в центре войны двух семей? Сделаешь в точности то, что твои родители сделали с тобой?
        - Мы оградим его от этого. У твоего отца был выбор, Сесили. Что ж, пусть получит то, чего захотел.
        - И ты тоже. А от меня ожидается, что я откажусь от всего ради брака с человеком, который никогда меня не полюбит.
        - Сесили…
        Она подхватила со стула сумку.
        - Нам обоим надо время, чтобы подумать.
        - О чем?
        - О том, смогу ли я выйти за тебя. Потому что мужчина, в которого я влюбилась, не хочет меня полюбить.
        Сесили пошла к двери. Он с мрачным лицом пошел следом.
        - Ты не должна уходить на ночь глядя и в таком взвинченном состоянии. Куда ты отправляешься?
        Она обернулась.
        - Не знаю.  - Сесили распахнула дверь.  - Двое мужчин в моей жизни настолько меня разочаровали, что мне необходимо побыть от них подальше.
        Алешандру проснулся на следующее утро со страшной головной болью. Отменив все деловые встречи, он улетел в Бельгию.
        - Я правильно понимаю - это не визит вежливости?  - сказала бабушка, когда они сидели за кофе на веранде.
        Алешандру покачал головой и кратко обрисовал положение вещей, включая уход Сесили.
        Адриана задумалась.
        - Ну и ну,  - пробормотала она.  - Разве ты можешь ее винить? Она думает, что ее предали двое мужчин, которых она любит.
        - Да, могу,  - пробурчал он.  - Нельзя вот так взять и демонстративно уйти.  - И удивленно поднял брови.  - А ты на чьей стороне? Я ведь для тебя стараюсь.
        - Возможно, Сесили права,  - мягко заметила бабушка.  - Возможно, пора с этим покончить.
        У него запульсировало в висках.
        - Ты заявляешь мне это… сейчас?!
        Бабушка сделала глоток кофе.
        - Ты не все знаешь. Наше с Харпер Харгров соперничество было похоже на многосерийный приключенческий фильм. Со временем стремление победить превратилось в идею фикс. Харпер решила, что все дело в Дьяволе. Когда я не позволила ей спарить его с Деметрой, она разразилась бранью в мой адрес. Мы были на соревнованиях в Барселоне, и там я узнала, что у нее любовная связь с твоим дедом.
        «С Уго?». Для Алешандру дед был самым благородным человеком.
        - В чем-то я сама виновата,  - призналась бабушка.  - Харпер была красавицей, неотразимой для мужчин. Из-за моей сумасшедшей одержимости спортом твоему деду казалось, что я люблю спорт больше, чем его. Наверное, так порой и было.  - В ее темных глазах промелькнула давняя боль.  - Связь прекратилась, когда я устроила ему скандал. Думаю, он чувствовал, что Харпер его использовала. Но это едва не развалило наш брак.
        Алешандру пытался переварить услышанное.
        - Ты ведь его простила.
        - Да, простила, потому что любила его. Брак сложен и противоречив, Алешандру. Но мы с твоим дедом создали, видно, что-то достаточно прочное, выдержавшее испытание временем. Уго был любовью всей моей жизни.
        Алешандру задумчиво пил кофе. У них с Сесили тоже мог быть такой же брак - в душе он это знал. Тогда почему так трудно сделать то, о чем она просила? Неужели инстинкт самосохранения, так долго определявший его жизнь, настолько в ней силен? И тем не менее он знал, что любит Сесили. Она нашла путь к его сердцу. А он каждую минуту отрицал правду. Как же он сможет потерять ее?
        С чем же он останется? Да он потеряет ее, если ничего не предпримет.
        Бабушка взяла его за руку своей старческой морщинистой рукой.
        - Найди Сесили. Скажи ей, что все закончено. Я потратила слишком много времени и душевных сил, чтобы удовлетворить свою гордость, Алешандру. Хватит.
        Он кивнул:
        - Я поеду и поговорю с Клейтоном.
        - Нет.  - Ариадна пристально посмотрела на внука.  - Оставь Клейтона мне.
        Глава 14
        Алешандру вернулся в Нью-Йорк с намерением отыскать Сесили и все исправить. Но его невеста отключила телефон и не отвечала на сообщения.
        В Кентукки, по словам ее отца, Сесили не было. И в Манхэттене тоже. Алешандру даже нанял частного детектива. И это за пять дней до свадьбы.
        Начались бесконечные звонки: организатор свадеб, подрядчик с фермы. Алешандру не мог висеть целый день на телефоне, давая указания о том, чего он не видит, поэтому он перебрался в усадьбу, ожидая, что его невеста вот-вот появится.
        Он лично наблюдал за разгрузкой лошадей Сесили, которые прибыли из Кентукки, и озаботился тем, чтобы купить упаковку зерновых хлопьев Бахусу, тосковавшему по дому и своей хозяйке.
        Он тоже тосковал. Как же он понимал Бахуса!
        Следующим утром он получил от Сесили сообщение, что с ней все в порядке и что ей требуется еще время на обдумывание. Но ни слова о том, где же она и к какому выводу пришла.
        Он отправил ей эсэмэску со словами, что ему необходимо с ней поговорить. Ответа не последовало.
        Наступил последний день перед свадьбой. Ремонт был полностью завершен, главное помещение конюшен сверкало кованым железом и красным деревом.
        И тут Алешандру охватил страх: Сесили не собирается возвращаться. Он все разрушил. Как, черт возьми, это исправить?
        - На случай если ты забыл, на свадьбе требуется невеста, Салазар,  - растягивая слова, произнес Ставрос, держа в руке кий. Они играли в бильярд в большой гостиной «Вишневой фермы».
        Шаферы весь вечер подшучивали над ним, но завтра приезжают две сотни гостей, и тогда уж будет не до шуток.
        - Как насчет этого?  - Ставрос поднял кий.  - Если я забрасываю этот шар, то ты отменяешь свадьбу. Если не попадаю, мы ждем еще двадцать четыре часа в надежде, что она появится к маршу Мендельсона.
        Антонио скорчил гримасу:
        - Сейчас не время для твоего своеобразного юмора.
        - Наоборот,  - не согласился грек,  - особый юмор как раз сейчас необходим.
        - Не такого рода,  - вмешался Себастьен.  - Нам надо решить, что сказать гостям, если придется все отменить.
        - Проблемы с ремонтом,  - предложил Антонио.
        - Неплохо,  - задумчиво произнес Себастьен.
        - Или ты мог бы отменить это прямо сейчас,  - сказал Ставрос,  - прежде чем добрая половина Нью-Йорка не сядет в машины, чтобы приехать сюда.
        - Я утром решу, что делать,  - ответил Алешандру.
        Сесили ходила по веранде сельского коттеджа, который арендовала в районе Кэтскиллских гор.
        День ее свадьбы.
        Сердце подкатывалось к горлу. Она должна принять решение. Через несколько часов она выходит замуж за Алешандру. Но ничего не ясно.
        Это идиллическое место в горной долине казалось идеальным, чтобы все обдумать.
        И все-таки, глядя на красно-золотую листву, на потрясающий вид вокруг, она не могла не думать о том доме, который они с Алешандру строили. И туда летело ее сердце.
        Есть два решения. Выйти за него и жить с ним с чувством ненависти за то, как он поступил с ее семьей, с ней. Или не выходить и лишить своего ребенка нормального домашнего очага, а себя - мужчины, которого любит.
        Сесили прислонилась к столбу веранды и смотрела, как солнце поднимается над деревьями. На ум пришел разговор с мамой - это было очень давно. «Ты не выбираешь ни того, кого любить, ни как это произойдет, Сесили, и когда. Ты просто любишь».
        Внутри у нее словно раскрылась дверца, и она поняла, что ей делать.

* * *
        Двор «Вишневой фермы» напоминал улей. Сесили подъехала к парковке и, сидя в машине, наблюдала за всем, цепенея от страха. Вдруг Алешандру больше не хочет на ней жениться?
        Мимо в панике пробежала организатор свадьбы Марианна. Только тогда с бешено стучащим сердцем Сесили вышла из машины.
        Утреннее солнце освещало фасад главной конюшни. Над входом вывеска: «Харгров-Салазар».
        Неужели отец уступил?
        Ноги сами собой пронесли ее через высокие двери красного дерева. Она услышала ржание, громкое, призывное, и топот копыта.
        Бахус! Сесили пробежала по мощенному плиткой полу, торопливо откинула задвижку на двери денника и, влетев внутрь, обхватила Бахуса за шею.
        Бахус потерся носом о ее карман. Сесили засмеялась:
        - Прости. У меня сейчас ничего для тебя нет.
        - В кладовке с фуражом есть коробка с сухим завтраком,  - раздался негромкий голос Алешандру.
        Сесили повернулась и увидела стоящего за оградой денника Алешандру.
        - Я приехала…
        - И откладывала это до сего момента?  - Он тряхнул головой, глаза горели гневом.  - Сесили, как, черт подери, я должен был поступить, если бы ты не появилась?
        - Мне было нужно время, чтобы подумать и решить.
        Он положил ладонь на дверь денника.
        - Значит, ты приняла решение?
        Сесили вышла и закрыла дверь на задвижку. Она собрала все свое мужество и подняла на него лицо.
        - Да. Я люблю тебя, Алешандру. Нам придется постараться, чтобы наш брак оказался удачным.
        В темных глазах что-то промелькнуло, уже не такое сердитое и злое. Алешандру поймал ее руку и потянул к себе.
        - Мне нужно кое-что тебе сказать,  - хрипло произнес он.  - Первое, это то, что я подвел тебя, Сесили. Я обещал тебе, что всегда буду с тобой рядом, что все налажу, но я этого не сделал. Больше такого я себе не позволю. Во-вторых, Адриана слетала в Кентукки к твоему отцу. Все закончилось… эта вражда между Салазарами и Харгровами. Твой отец и Кей здесь, на свадьбе.
        Отец здесь? Адриана была в Кентукки? У Сесили закружилась голова.
        - Что у них произошло?
        - Понятия не имею, да мне все равно. В-третьих,  - продолжил он, не сводя с нее глаз,  - я выбрал тебя в ту ночь в «Эсмеральде». Я выбрал тебя, когда попросил выйти за меня. Я выбрал тебя в ту ночь, когда ты говорила о безоговорочной любви.  - Он провел большим пальцем по ее щеке.  - Ты завоевала мое сердце, querida, и оно твое навсегда.
        У Сесили дыхание застряло в груди.
        - Что ты сказал?
        - Что я люблю тебя. Я влюбился в тебя в ту ночь в Бельгии, Сесили. И поэтому я отстранился. Потому что в моей жизни хорошее долго не продолжалось. Я не смог бы вынести, если бы у нас с тобой произошел крах.
        - Краха не будет.  - Сесили взяла в ладони его лицо.  - Алешандру, то, что есть у нас с тобой, это что-то особенное и очень-очень сильное. Посмотри, чего мы добились… мы прекратили самую длинную вражду в истории конкура.
        Он улыбнулся:
        - Я тоже хочу безоговорочной любви, о которой ты говорила. Но я далек от совершенства, и подарком меня уж никак не назовешь, но это не означает, что я не буду всегда около тебя.
        Она ухватила его за рубашку, встала на цыпочки и поцеловала, словно скрепляя их любовь. Сесили вложила в этот поцелуй весь жар своей души, всю нежность.
        - Я думал, что разрушил любовь.
        - Алешандру, любовь нельзя разрушить.
        И у нее есть целая жизнь, чтобы доказать ему это.
        День свадьбы выдался не по-осеннему теплым. Видно, высшие силы решили, что Сесили и Алешандру уже достаточно поборолись и сегодняшний ясный день должен сулить им счастливое будущее.
        Осторожно, чтобы не смять элегантную прическу, стилист надела на Сесили через голову платье на тонких бретельках, похожее на наряд балерины. Шелковая ткань ниспадала на бедра, лиф был искусно украшен фестонами, на спине глубокий вырез мысом, кружевной цветочный узор тянулся по всему платью. Единственная драгоценность - материнские серьги-подвески из сапфира.
        Внизу главной лестницы Сесили ждал отец.
        Она увидела волнение в серых глазах.
        - Ты выглядишь прекрасно.
        - Спасибо.
        - Сесили…  - Он сдвинул брови.
        - Папа, это начало новой главы.
        Отец молча кивнул и повел ее в сад на солнечный свет.
        Алешандру удалось каким-то образом отогнать полчища фотографов - они пытались облететь усадьбу на вертолете. Сесили шла под руку с отцом, вокруг буйство осенней листвы. Ее взгляд прикован к мужчине в конце прохода - он ждет ее с видом собственника.
        Три шафера - Ставрос, Антонио и Себасть ен - были великолепны в темных костюмах и серебристых галстуках, но их затмил Алешандру. Сердце у нее отчаянно билось, весь ее мир вращался вокруг него.
        Да, он влюблен. И больше не сопротивлялся любви. Алешандру не сводил глаз с Сесили, пока она шла под звуки классической музыки вдоль длинного ряда кресел в сопровождении отца.
        - Все хорошо?  - прошептал он, когда она встала с ним рядом, и коснулся поцелуем ее щеки.  - Вижу, ты очень серьезно настроена.
        Губы у нее сложились в очаровательную улыбку.
        - Да.
        - Тогда выходи за меня.
        Так она и поступила.
        Эпилог
        Чемпионат мира по конкуру Нормандия, Франция
        Вирджиния Нелиссен покинула стадион с четырьмя ошибками.
        - Фу,  - сказал Алешандру полуторагодовалой дочери Заре Роуз. Держа девочку на коленях, он сидел в первом ряду, наблюдая за состязаниями.  - Она не любит маму, и мы ее не любим.
        - Фу,  - повторила Зара и сердито сжала губки, подражая отцу.
        - Молодец.  - Он чмокнул ее в макушку.  - А теперь,  - прошептал он, глядя, как Сесили на Сократе выехала на конкурное поле,  - пожелаем успеха команде Харгров-Салазар.
        - Салазар-Харгров,  - резко поправила его Адриана.  - Сесили нервничает, мне это не нравится.
        Сесили, в темно-синем рединготе и белой накрахмаленной рубашке, волосы убраны под бархатный шлем, появилась на скаковом круге - сгусток силы и энергии, борец, нацеленный на победу.
        Остановив Сократа перед судьями, она сняла шлем, приветствуя их. Аплодисменты и гул толпы стихли, наступила мертвая тишина. Был слышен только стук копыт Сократа по песку, когда Сесили, тронув коня каблуками, пустила его галопом.
        Сесили направила коня к первому препятствию - высокому сложному сооружению из жердей, которое Сократ задел, но перескочил.
        Неблагоприятное начало - Адриана права.
        Поворот к следующему прыжку. Сократ слишком поздно оторвался от земли и задел перекладину мордой, но все же препятствие взял. Он понесся дальше, но Сесили рано заставила его прыгнуть, и лишь ее огромным усилием они преодолели барьер невредимыми.
        - О боже!  - Бабушка закрыла глаза ладонями.  - Я не могу на это смотреть.
        Перед следующим барьером Сесили собралась и овладела собой, а это передалось и лошади. Прыжок получился высокий и чистый. Затем им предстояло взять тройной барьер, который стал непреодолимым для всех участников, включая Вирджинию.
        Сесили точно рассчитала, когда дать команду Сократу к первому прыжку. Успешно! Остальные два прыжка также были взяты без сучка и задоринки.
        Алешандру видел, как его жена бросила взгляд на часы,  - оставалось еще четыре препятствия, а она едва укладывалась в отведенное на это время. Если не успеет, то американская команда не победит. Сесили погнала Сократа с такой скоростью, что Адриана вскрикнула:
        - Господи! Это плохой сигнал… это…
        Сократ перепрыгнул через препятствие, помчался к следующему, взял его. И следующее тоже.
        - Блестяще!  - вырвалось у Адрианы.
        А Сесили летела дальше. Зрители вскочили, захваченные сумасшедшей скоростью.
        Алешандру шептал:
        - Еще один прыжок, ангел мой. Ты можешь это сделать.
        И она это сделала.
        Сесили выехала на поле, где собрались журналисты для интервью.
        Увидев поджидавшего ее Алешандру с Зарой на руках, она чуть не разрыдалась. Он опустил Зару вниз, а Сесили, выдернув ноги из стремян, соскочила с Сократа и очутилась в объятиях мужа, человека, который был ее опорой весь прошлый год, когда она стала матерью и когда возобновила свою карьеру.
        Алешандру взял в ладони ее лицо и поцеловал.
        - Никаких слез, meu carinho. Ты была великолепна. Твоя мама гордилась бы тобой.
        Сесили дотронулась до материнской брошки на лацкане редингота. Она думала о том, что потеряла, о том, что приобрела, и о том, что ждет ее впереди.
        notes
        Примечания
        1
        «Макаллан» - прославленный бренд шотландского виски. (Здесь и далее примеч. пер.)
        2
        Боже мой (португ.).
        3
        Ради бога (португ.).
        4
        Бурбон - кукурузное или пшеничное виски.
        5
        Дорогая, милая, любимая (исп., португ.).
        6
        Черт возьми (португ.).
        7
        Прости? (португ.)
        8
        Совершившийся факт (фр.).
        9
        Снукер - игра на бильярде.
        10
        Фрейм - партия в снукере.
        11
        Спасибо (португ.).
        12
        Сотерн - элитное белое французское вино.
        13
        Да (португ.).