Наглый Нина Михайловна Хитрикова
        Он пришел в нашу школу, чтобы погубить меня. Наглый мальчишка, по пятам следующий за мной. Его не смущает ни разница в возрасте в десять лет, ни то, что я его учитель.
        Нина Хитрикова
        Наглый
        Глава 1
        Звонок.
        Приоткрыв один глаз, шарю рукой по кровати в поисках телефона, отключаю орущий будильник, а затем все же открываю оба глаза, пытаясь сосредоточиться. Солнечный свет игривым котенком настойчиво подбирается к моему лицу. На часах 6:30, а в календаре уже три дня, как сентябрь, но мне хочется только сильнее укутаться в одеяло и проспать - какая роскошь! - до обеда. Но утро уже вовсю заявляет о себе лаем гуляющих собак, шумом машин и стрекотом неугомонных птиц за окном, а еще осознанием, что нужно вставать.
        Откидываю оделяло в сторону, широко распахиваю шторы, впуская солнце в небольшую комнату и иду в ванную, совершать ежедневные ритуалы. Там, из темной зеркальной поверхности на меня смотрит рыже-лохматая девушка, щупает себя за щеки, показывает мне язык, а потом чинно чешет спутанные пряди и напевает песенку про третье сентября. Умывается холодной водой, смешно морщится и замазывает россыпь веснушек на носу по всем правилам макияжа кучей средств, чтобы через двадцать минут выйти из ванной уже собранной и серьезной молодой девушкой пусть и босоногой, и в пижаме с мишками.
        Мир постепенно обретает краски и очертания с каждым глотком черного горького кофе под звуки чересчур веселых и бодрых голосов ведущих на любимой радиоволне. В эти минуты я настраиваюсь на рабочий лад, обдумываю и представляю предстоящий день. Не забыть задания для шестиклашек и короткий фильм для восьмого класса на флешке, еще обязательно взять методичку по грамматике для третьего класса - Наташка три дня уже напоминает.
        Последний взгляд в зеркало перед выходом. Тонкая бежевая блузка с коротким рукавом и аквамариновый костюм, состоящий из удлиненного прямого жилета и юбки-карандаш ниже колена, сидят идеально. Любимые бежевые лодочки, темные очки и объемная сумка довершают образ. Самое главное - несколько капель обожаемых «The One» на шею и запястья. Все, я готова.
        У входа в школу толпятся группками ученики, обсуждая последние новости, с криками и смехом носится малышня, расталкивая всех на своем пути. В учительской, как всегда перед первым уроком шумно и людно. В первые две недели, как обычно, вечные накладки с расписанием, и часто в течение дня меняют даже временное. Сверяюсь с почерканной бумажкой на стене - сегодня вторник, и первым уроком у меня 11 «Б». Поэтому я быстро беру журнал и спешу в свой класс. У двери уже стоит несколько учеников, приветливо улыбающихся при виде меня.
        - Доброе утро, Юлия Сергеевна!
        Я отвечаю на приветствие и приглашаю детей в класс. Через пять минут подтягиваются остальные, а вместе со звонком влетают Смирнов, Гришин и Федотов. Эта троица вечно опаздывает и чудит на уроках. Парни тут же спешат на свои места. Я встаю из-за стола. Урок начался.
        - Good morning, children! I'm glad to see you.
        Урок идет своим чередом, и после ответов нескольких человек, чтения и разбора текста, я даю задание написать краткое сочинение по теме. Когда до конца урока остается десять минут, прохожу по классу, отмечая, как резко все садятся прямо и убирают свои гаджеты под парты. Наивные, они думают, что учителя ничего не замечают. Я пока сама не стала учителем, тоже так считала. Теперь-то я знаю, что класс открыт, как на ладони, а списанные контрольные - это вовсе не удача, а «закрытые» вовремя глаза учителя. Останавливаюсь возле уснувшего парня и громко произношу.
        - Smirnov, wake up! - Смирнов подскакивает и смешно вращает глазами. В классе раздается хохот.
        - Я не сплю, Юлия Сергеевна! - Парень приглаживает растрепанные кудри и одергивает футболку, трет глаза.
        - In English, Please.
        - I don`t to sleep. I… да я это, над сочинением задумался…
        - И медленно моргал. - Вставляет Корольков. По классу снова прокатывается громкий хохот. Я не успеваю ничего сказать, как раздается громкий стук в дверь, а через секунду она широко распахивается, чтобы впустить завуча Ангелину Петровну и молодого человека.
        - Здравствуйте! Сидите, сидите! - Она машет рукой, когда одиннадцатиклассники начинают подниматься. Я спешу в начало кабинета, к своему столу.
        - Здравствуйте - нестройным хором отвечают дети, с интересом поглядывая на парня, пришедшего с Ангелиной Петровной.
        - Дети, Юлия Сергеевна, это новый ученик 11 «Б» - Гордеев Максим. Ну, вы тут знакомьтесь, а я пойду.
        Она быстро удалилась, а весь класс с еще большим интересом смотрел на новенького. Высокий, стройный, брюнет, он выглядел гораздо старше своих сверстников. На нем были узкие черные джинсы и черная футболка, на ногах модные кроссовки. Девочки оживились, сели ровнее и, кто посмелее, начали строить глазки. Парни же смотрели с вызовом.
        - Как ты уже слышал, меня зовут Юлия Сергеевна, я преподаю английский язык. - Я обращаюсь к новенькому на русском, не зная, какой у него уровень языка. Не хотелось бы ставить его в неловкое положение перед классом в первый же день. - Максим, может, расскажешь немного о себе? Познакомишься с классом.
        - Мы же не в тупом американском кино про подростков, Юлия Сергеевна. Давайте пропустим этот момент. - Я на пару мгновений даже теряюсь от такой нахальной речи, сказанной с кривой усмешкой. Но больше сбивает даже не сказанное, а взгляд этого парня. Оценивающий. По-мужски взрослый.
        - Ну что же, раз ты такой скрытный, тогда проходи и садись за свободное место. И в следующий раз подготовь, пожалуйста, краткий рассказ о себе. На английском, естественно. Это индивидуальное домашнее задание для тебя. А мы с удовольствием тебя послушаем в начале урока.
        Новенький неспешно под всеобщими взглядами проходит к свободному месту рядом со Смирновым в самом конце кабинета, бросив свой рюкзак на парту, вальяжно усаживается на стул.
        Я смотрю на часы на своей руке. Осталось всего три минуты.
        - Ok, children! Home task on the board. - Ловлю на себе непривычно изучающий, заинтересованный взгляд новенького, и тут же отвожу свой.
        Остаток урока я в ту сторону стараюсь не смотреть, но буквально кожей чувствую его взгляд, отчего две минуты до звонка тянутся чересчур долго. Выдыхаю с облегчением, когда звенит звонок и дети быстро выходят из кабинета. Только новенький идет все также неспешно, и как будто даже специально медлит у моего стола.
        Специально?
        Быть такого не может, я просто не выспалась, вот и надумала себе всякого. Может мне вообще все это показалось?
        В свое «окно» между третьим и четвертым уроком я решаю сходить в кафе неподалеку и выпить нормального кофе, а не ту бурду, которую подают в нашей столовой. Выхожу во внутренний двор, когда уже прозвенел звонок и коридоры школы опустели, чтобы сократить дорогу, как за углом школы натыкаюсь на того самого новенького из 11 «Б». Он курит, привалившись спиной к стене.
        - Максим? Ты почему не на уроке? - Говорю и смотрю достаточно строго для того, чтобы он тут же убрал сигарету и выпрямился. Но он этого не делает, а продолжает спокойно стоять, лениво рассматривая меня с ног до головы. Делает длинную затяжку и медленно выпускает дым сквозь приоткрытые губы и, прищурившись, смотрит на меня, от чего у меня снова возникает это странное чувство. Сердце гулко бьется в ушах. Я в замешательстве.
        - А вы?
        - Ну, знаешь… у меня могут быть свои дела. А вот у тебя уроки, которые ты обязан посещать. И выброси сигарету! Перед тобой учитель стоит, имей уважение!
        - Юлия Сергеевна, вы такая красивая, когда сердитесь. - Он выбрасывает сигарету и в одно движение становится ближе. - Очень.
        Он смотрит на меня так, будто знает что-то. Что-то такое обо мне, чего я сама не знаю.
        - Максим, иди на урок. Или мне тебя к завучу отвести? А может лучше сразу к директору?
        Он улыбается и слегка склоняет голову.
        - Только потому, что вы просите. - И уходит быстрым шагом, оставляя меня одну в растерянности.
        Все же мне не показалось.
        Неделя пролетает быстро, как всегда в спешной суматохе. И в этой круговерти дней я отмечаю, что слишком часто вижу новенького из 11 «Б». Он, будто специально появляется все время на моем пути, сталкиваясь со мной в коридорах, в столовой, прожигая взглядом на уроках, заставляя глупо замирать и волноваться. Он странный какой-то, я все никак не могу подобрать к нему слово, чтобы описать те чувства и ощущения, что возникают при мысли о нем.
        - Этот новенький из 11 «Б», Гордеев, просто невозможный! - Жалуется Екатерина Викторовна посреди второй недели между третьим и четвертым уроком в учительской. - Представляете, он просто взял и вышел во время урока, сказав, что ему скучно!
        - Да вы что? - охает кто-то из учителей, а я живо представляю себе эту картину.
        - И у меня на уроках себя ведет, как будто его царственную особу насильно усадили за парту, и мы ему должны быть благодарны за то, что почтил нас своим присутствием! - Подхватывает Ольга Ивановна, филолог и заслуженный учитель, строгая в общем-то дама, и удивительно, что у нее на уроках кто-то может себя плохо вести. Ее справедливо побаиваются все - так виртуозно обругать без единого ругательства, как она не может никто, и на язык ей попадать нет желающих. Еще в наше время ее боялись даже самые отъявленные хулиганы, а я до сих пор ее боюсь и всякий раз рядом с ней чувствую себя нерадивой школьницей, плохо выучившей урок. - Смотрит на всех свысока. Такой наглый мальчишка!
        Они и дальше возмущаются его поведением и предлагают вызвать родителей в школу, а у меня в голове засело слово «наглый». Ему идеально подходит.
        Глава 2
        Уже середина сентября, когда мне вечером вдруг пишет одноклассница во «вконтакте», что решили устроить вечер встречи выпускников, хотя традиционно он у нас проводится в феврале. Ну и ладно, так даже лучше. Еременко пишет, что будут почти все из параллелей и для этого сняли ресторан. Я загораюсь ожиданием этой встречи, как если бы мне пять лет и скоро Новый год, а я загадала самую красивую куклу. Радостная звоню своей лучшей подруге Тоне, спеша ее обрадовать.
        - В эту субботу встреча выпускников.
        - Так это же послезавтра! - В легком ужасе восклицает подруга. И я уже предвижу, что она начнет отказываться, поэтому принимаюсь ее убеждать. Она быстро сдается. Ей ведь тоже хочется встретиться со всеми. Хоть она и промолчала, я точно знаю, кого она хочет увидеть больше остальных. Савельева Пашку. Тоня была влюблена в него еще в старших классах, и, кажется, до сих пор по нему страдает.
        - … завтра идём по магазинам покупать платье. Сразу после работы за тобой заеду. - Я не оставляю ей выбора и, быстро попрощавшись, кладу трубку.
        У меня прекрасное настроение, и я успеваю переделать целую кучу дел, отложенную до выходных или лучших времен. В теле еще кипит энергия, когда я ложусь в свою мягкую постель и включаю любимый сериал с Камбербетчем и Фриманом, засмотренный чуть ли не до дыр и заученный практически наизусть. Некоторые реплики я произношу вместе с героями. Смотрю в оригинале, чтобы оценить все тонкости английского юмора и в полной мере насладиться низким бархатным голосом Бенедикта. Я и детей приучаю смотреть фильмы в оригинале, пару раз в месяц устраивая просмотр на уроках. Потом мы разбираем сложные выражения и речевые обороты. Мне нравится видеть живой интерес в детских глазах, нравится открывать для них что-то новое, быть проводником в мире знаний. Именно за эти моменты я и люблю свою работу. Ну, и за длинный отпуск тоже.
        В пятницу мне только к третьему уроку, и я могу выспаться, но мысли о предстоящей вечеринке не дают покоя, и я ворочаюсь без сна до двух часов.
        Утром встаю на удивление бодрой. Собираюсь неспешно и выхожу за полчаса до урока, чтобы прогуляться по улице. Люблю сентябрь. Еще по-летнему жарко, но в воздухе уже веет ощущением скорых холодов. И это заставляет с особым упоением наслаждаться последними солнечными днями.
        У меня сегодня три урока, потом дополнительные занятия у десятого класса, а после всего еще и педсовет. Когда в пять вечера я выхожу из школы, уже никуда не хочется. Но упрямо иду к остановке, потом не будет времени, да и по Тоне соскучилась очень.
        Подруга встречает меня теплыми объятиями и широкой улыбкой. Маленькая и тонкая, как тростинка, она почти и не изменилась со школы. И наша дружба тоже остается неизменной на протяжении стольких лет. Она, наверное, даже ближе сестры, которой у меня никогда не было.
        Когда мы уже все купили, досыта наелись и идем к выходу, я решаюсь рассказать о том, что не дает покоя уже не один день - о новом ученике.
        - Знаешь, к нам мальчик в одиннадцатый класс перевелся. Ходит за мной по пятам, смотрит так, что мурашки бегут и ноги подгибаются. Взгляд такой взрослый. Мне кажется, он пытается меня соблазнить.
        - Ну, это неудивительно. Ты себя видела? - Улыбается подруга.
        - Я вообще-то скромно крашусь и одеваюсь на работу. - И это правда, я не позволяю себе одевать короткие платья и юбки, все предельно строго и закрыто, никаких глубоких вырезов.
        - Скромно. Но сексуально. - С хитрым прищуром говорит подруга. - А что мальчик?
        - Мальчик? - У меня это слово никак не ассоциируется с Максимом. Он кто угодно, но уже не мальчик, слишком взрослый для своего возраста. - Ты бы его видела! Никакой он не мальчик! Высоченный, накаченный, ему все двадцать, двадцать два на вид дашь. Красивый, зараза! Был бы он постарше…
        - Здравствуйте, Юлия Сергеевна. - Раздалось сзади нас, совсем близко. Максим. Умеет появится вовремя.
        У меня ноги подкашиваются, и я, сбиваясь с шага, останавливаюсь, так же как и мое сердце - забившееся куда-то в пятки. Ругаюсь про себя, одними губами «твою мать!» и поворачиваюсь к парню. Проигнорировать ведь не получится. Надеюсь, он не слышал, что я говорила всего пару мгновений назад. Надеюсь. Очень.
        - Здравствуй, Максим. - И снова это чувство неловкости и выпрыгивающего из груди сердца. И почему я так на него реагирую?
        - А вы тут гуляете? - Он смотрит на меня каким-то нечитаемым взглядом, но мурашки от него бегут по всему телу.
        - А мы тут по делам. Извини, Максим, очень спешим. - Мне хочется уйти. Исчезнуть. Скрыться. Все что угодно только подальше отсюда.
        - Давайте, я вас провожу? Помогу пакеты донести. - И почему он не может просто уйти? Неужели у него нет других дел?
        - Максим, нам еще нужно зайти в одно место. В общем, спасибо, что предложил помощь, но мы пошли. До свиданья. И не забудь, что на завтра нужно выучить слова и сделать перевод. - Я беру себя в руки и говорю строго, как если бы отчитывала его на уроке за провинность.
        - Хорошо. Английский для меня самый важный предмет, вы же знаете. Я буду готов. До свиданья.
        Он исчезает также внезапно, как и появился, а у меня до сих пор в груди замирает сердце и остро не хватает кислорода. Оглянувшись по сторонам и приложив руки к щекам, тихо сказала:
        - Ну, ты видела, Тонь? Надеюсь, он ничего не слышал.
        - Не хочу тебя расстраивать, но по-моему слышал и был этому очень рад. - Подруга говорит то, что я и сама знала, но все еще отказывалась в это верить.
        - Блин, блин, блин! - Я в панике. - Что делать?
        - Успокойся. Веди себя так, словно ничего не было. Ты отлично справляешься.
        - Легко тебе говорить! А у меня сердце чуть в пятки не ушло, когда подумала, что он мог все слышать.
        - Поехали ко мне? Вина попьем, посидим, поболтаем. - Предлагает Тоня, и я думаю, что это просто отличная идея. Соглашаюсь.
        И мы через час уже сидели у Тони на кухне с бутылкой красного и фруктовой нарезкой. Сплетничали, много и громко смеялись. Я почувствовала, что меня отпустило. Ну что я такого ужасного сказала? Да, ровным счетом ничего!
        Глава 3
        Утро выдалось суетным. Вставать пришлось очень рано, потому что надо было еще заехать домой, чтобы привести себя в порядок и переодеться к первому уроку. Жутко сонная я ехала в такси, пытаясь не уснуть и отчаянно завидуя Тоне, которая дрыхнет себе сейчас в теплой постельке и видит яркие сны.
        - Какой идиот придумал учиться в субботу? - Я ворчу себе под нос, пока меняю блузку и юбку и на более свободный и менее официальный брючный костюм. С тоской думаю о кружке горячего кофе, но взгляда на часы достаточно, чтобы понять - нет времени. Совершенно.
        Волосы привычным жестом собираю в узел на затылке, а в сумку укладываю большую «походную» косметичку и плойку. Беру с собой пакет, на дне которого в фирменной коробке покоятся новенькие туфли от Manolo Blahnik. Они достались мне с огромной скидкой (знакомая купила в Москве, но ни разу не одела), но все равно проделали дыру в моем бюджете размером с Эверест - обошедшиеся почти во всю зарплату за июль. Но они стоили каждой потраченной тысячи. Удобные, как тапочки из облаков и красивые, как мечта. Изящные лодочки на десятисантиметровой шпильке из черного атласа с веточкой из кристаллов, идущей сбоку. Они мне снились почти две недели, пока я их не купила. А посидеть на вынужденной диете месяц ради такой красоты было даже полезно - стройнее стала. В школу, конечно, такую обувь носить жалко, а вот в ресторане щеголять в самый раз. Вообще обувь мой фетиш, особенно люблю красивые туфли на шпильках. У меня их под каждую сумку и на любые случаи. Тоня иногда говорит, что я похожа на Кэрри Бредшоу своей одержимостью к красивой обуви.
        Обуваю туфли на низком каблуке, осматриваю себя в зеркале и выхожу из квартиры.
        Первый урок проходит в обычном режиме, второй же вообще пролетает неожиданно быстро. И только к четвертому уроку у меня начинают мелко дрожать руки, и пересыхает в горле, а по позвоночнику бегут противные мурашки. Сейчас по расписанию 11 «б». В голове снова всплывает вчерашний вечер и Максим… и почему я такая несдержанная? Порой мне хочется стукнуть саму себя, но… правду говорят «язык мой - враг мой». Это точно про меня.
        Звонок на урок звенит оглушительно громко. В класс влетают опоздавшие, и я с облегчением замечаю, что Гордеева среди них нет. А потом сама себя одергиваю: «чего волнуешься, дура? Ты - взрослая женщина, а боишься мальчишки». И только я встаю со своего места, чтобы поприветствовать класс и начать урок, как дверь снова широко распахивается и на пороге оказывается Гордеев.
        - Sorry, I`m late. May I come in? - Небрежно рукой откидывает непокорную темную прядь и смотрит своими невозможными наглыми синими глазами.
        В эту самую секунду мне так и хочется его не пустить, просто чтобы не видеть весь урок, но я просто киваю и терпеливо жду, когда он сядет, прежде чем начать урок. После опроса приступаю к следующей теме - мы разбираем объемный текст - отрывок из «Ярмарки тщеславия» Теккерея. Возникает даже небольшой спор, что я всегда с радостью поощряю в детях - высказывание своего мнения. Класс разделился на две группы - те, кто за умную и такую же лживую Ребекку Шарп, любой ценой стремящейся в высшее общество, и те, кто за милую Эмилию.
        Я стараюсь не смотреть в дальний угол, где за партой сидит Гордеев, словно его там и нет. Вот только точно знаю, что он здесь, буквально кожей чувствуя его присутствие. И, когда звенит звонок с урока, я с облегчением выдыхаю. Класс быстро пустеет, выпуская подростков на волю, только у моего стола вдруг останавливается кто-то. И я точно знаю, кто именно. Сижу, не поднимая глаз, собираю тетради, делая вид, что очень занята. Может он уйдет? Но парень стоит, явно не собираясь никуда уходить.
        - Юлия Сергеевна, вы сегодня такая красивая. - Невольно поднимаю глаза и сталкиваюсь с голубыми чуть прищуренными глазами. И снова этот взгляд. Наглый. Как этот мальчишка смеет так смотреть? Как у него это выходит - вышибать всю мою собранность и спокойствие одним только взглядом?
        - Спасибо, Максим. - перекладываю тетради с места на место. Сортирую стопки, не глядя, что и куда кладу, словно колоду карт тасую. Максим все так же стоит и стоит, кажется целую вечность. Я уже хочу сказать, чтобы он ушел, или что я ухожу, лишь бы быть от него как можно дальше. Только Максим не дает мне и рта раскрыть, огорошив:
        - А вы правда считаете меня таким красавчиком?
        Вдох.
        Выдох.
        «Спокойно, Юля, спокойно. Ты - взрослая женщина. Делай вид, что ничего такого не было»: повторяю про себя. Но стоило только глянуть на него, как благие мысли улетучились со скоростью света. Его улыбка такая самодовольная, что в секунду выводит меня из равновесия, и я вскакиваю, желая сказать, чтобы он убирался отсюда ко всем чертям. Но вдруг оказываюсь прижата к крепкой груди, а губы тут же попадают в плен жадных мужских. Кто научил его так целоваться? Так уверенно, так упоительно и страстно? Меня не целовали так уже… да вообще никогда. Этот поцелуй отличается. Ощущениями. Эмоциями, бьющими током прямо под кожей.
        Что я творю?
        Отталкиваю его от себя. Мне трудно дышать. А еще нестерпимо хочется его ударить, но нельзя. Времена, когда учитель безнаказанно мог ударить своего ученика, прошли давно. А жаль. Некоторые так и напрашиваются на хороший подзатыльник или звонкую пощечину.
        - Уходи.
        Он на удивление легко подчиняется и идет к двери неспешным шагом. Но у выхода вдруг оборачивается.
        - У вас вот тут - показывает пальцем на свои губы - размазалось.
        Через полчаса я сижу на кухне у Тони и рассказываю о произошедшем. У меня уже не так сильно дрожат руки, да и цвет лица не напоминает томат, но сердце все еще делает немыслимые кульбиты при мысли о том, что я скорее всего лишусь своей любимой работы. С позором.
        - Тонь, что делать, а? Не хочу в другую школу переводиться, но, видимо, придется. - Это я храбрюсь перед подругой, потому что если все всплывет, то ни о какой другой школе и речи не пойдет. Меня просто больше не подпустят к детям.
        - У вас же нет камер в классах? - Спрашивает Тоня, а у меня появляется надежда, что все может обойтись.
        - Нет.
        - Ты же не думаешь, что он побежит к директору говорить, что целовался с тобой?
        - Надеюсь. Но он может разболтать своим друзьям! - И это более, чем вероятно. Может это вообще был какой-то спор, а я просто жертва обстоятельств.
        - Думаешь, ему поверят? Веди себя, как ни в чем не бывало. - Ей легко говорить, а я и представить себе не могу, как снова войду в школу.
        - Ладно, в понедельник видно будет. Давай, что ли собираться?
        Мне просто жизненно необходимо отвлечься. А предстоящая вечеринка - отличный повод.
        Глава 4
        Вечеринка вышла, что надо. Большой зал напоминал жужжащий улей - несмолкающие разговоры и громкий смех. Столько знакомых лиц, столько воспоминаний о веселых днях юности, что меня захватил водоворот радости, оставив где-то вдалеке тревожное чувство страха. Подружки по школе и проделкам теперь стали степенными мамашами, но в глазах горел все еще озорной огонек юности.
        Тоня последние полчаса смотрела на меня умоляющим взглядом, показывая на свои туфли. Не привыкла моя девочка к шпилькам. Она утащила меня в сторону, но не успела ничего сказать, так как я увидела идущего прямо к нам Савельева. Пашка, как всегда, сыпал комплиментами и сладко улыбался. Чересчур красивый, он всегда точно знал, как действует на девчонок и умело этим пользовался. Я же еще в школе считала его слишком самовлюбленным, но Тоня была влюблена в него по самую макушку и не видела недостатков в упор.
        После небольшой официальной части и видео с нашими фотографиями, начались танцы. Я танцевала, не жалея ног, смеялась во весь голос и наслаждалась комплиментами бывших одноклассников. Подругу перехватил Волков и кружил сейчас в медленном танце. Никто не знал, даже Тоня, но я была в него когда-то влюблена. Илья казался мне чуть ли не героем. Он не был злым или глупым, не обижал никого, но всегда стоял за себя и свои взгляды насмерть. Гордая осанка и дерзость, сквозившая во взгляде - мощный коктейль для юной девчонки, какой я была когда-то. Своей непокорностью и ершистостью он сводил меня с ума. Что-то было такое в его глазах, отчего мое сердце всякий раз замирало… В голове вдруг возник образ совсем другого мальчишки, согнав легкую улыбку с моих губ. Почему я сейчас думаю о нем? Почему я вообще о нем думаю? Я бросила еще один взгляд на Илью. Все же они чем-то схожи с Волковым. Не внешне, нет. Но вот взгляд у них очень и очень похож.
        Резкий глоток шампанского вдруг пузырится в горле, и я захожусь в кашле, пролив остатки из бокала на платье. Вот черт! Спешу в уборную стереть следы и просушить платье. И немного успокоиться. Когда выхожу, вижу за нашим столом Савельева, который что-то говорит Тоне. Она же во все глаза смотрит на Пашку, никого вокруг не замечая. Я не вмешиваюсь, даю время им поговорить. Это нужно самой Тоне. Столько лет она тайно была влюблена, поставив его на недостижимый пьедестал. Пусть увидит, что он обычный мужик, ничуть не лучше прочих.
        - Юлёк, вот ты где! - Ко мне подходит Мишка Красин. Он весь выпускной класс сидел сзади и постоянно просил списать, тыкая мне ручкой в спину. Смотрю на него и вижу, что он почти и не изменился со школы. Все такой же высокий и тощий, разве что вместо непослушных темных вихров на голове модная стрижка, да костюм, а не вечные джинсы и мятая футболка. У него хмельная улыбка на пол лица и чуть стеклянный взгляд. Пьяный.
        - Ты обещала мне танец!
        Красин прижимает меня к себе, и начинает кружить в танце под «Алешку» «Руки вверх». Он не переставая болтает о чем-то, но я его почти не слушаю, наслаждаясь музыкой, пока слух не цепляет:
        - … так я ему и говорю: «Че ты ее брать будешь с собой? Мешать только будет». Скажи, да? Кто с собой на гулянку невесту тащит? Как в Тулу со своим самоваром…
        - Какую невесту? Чью? - Спрашиваю, а нутром чую, что ответ мне не понравится.
        - Пашки. Савельева. Ты че не слушала? - Хмурит косматые темные брови в негодовании и даже слегка отстраняется, чтобы заглянуть в мое лицо. - Я тебе уже пять минут рассказываю…
        - Да я не поняла. А он что женится?
        - Ага. Скоро, через две недели. Я б тоже на такой женился, даже если бы она крокодил-крокодилом была. Папуля депутат, владелец заводов, газет, пароходов! - Мишка рассмеялся собственной шутке. - А ему вдвойне повезло: и невеста симпатичная, и папуля богатый. Короче, жизнь у Пашки удалась.
        - Да уж, удалась.
        Смолкают последние ноты этого затянувшегося танца и сменяются быстрой музыкой, а я спешу уйти от Красина. Мне срочно нужно рассказать все Тоне. За столиком ее уже нет. Савельева тоже. Всматриваюсь в полумрак зала, расцвеченный тусклыми цветными огнями, и вдруг вижу Тоню. Она идет за руку с ним. С Савельевым. На лице у нее застенчивая, но довольная улыбка. «Может они собираются танцевать?» - мелькает мысль. Но они идут через зал, не останавливаясь. Двигаюсь за ними. Мне нужно успеть. Догнать и рассказать.
        - Юльчик, давай выпьем! - На пути возникает Сашка Чернов с бокалом, который он сует мне в руку. - Помнишь, как ты меня в третьем классе портфелем по голове ударила? Чуть нос не сломала! А я в тебя был влюблен, между прочим!
        - Саш, выпьем конечно, но позже. - Возвращаю бокал однокласснику. - Ладно? Я сейчас, на минутку отойду и вернусь.
        Их нет. Ни в зале, ни на улице. Я заглянула в каждый укромный уголок, не поленилась зайти даже в мужской туалет, но тщетно.
        Уехали.
        Звоню подруге снова и снова. Механический голос сообщает, что телефон выключен.
        Вот же сволочь, этот Савельев! Попадись он мне сейчас, придушила бы, честное слово. Я ужасно, просто до бешенства зла на него. А Тоня… да она с ума сойдет, когда узнает! Но и она сейчас вызывает у меня не только чувство тревоги и волнения, но и раздражение вперемешку со злостью. Ну разве можно ехать куда-то с почти незнакомым мужиком? Ну и пускай, они были знакомы раньше, но за десять лет он мог измениться до неузнаваемости - может у него хобби появилось - насиловать девушек, или он увлекся БДСМ. Да мало ли что… наивная и доверчивая. Ох, я бы ее сейчас встряхнула как следует! Наорала бы (куда без этого?), а потом крепко-крепко обняла. Ну люблю я ее, как сестру, которой у меня никогда не было.
        Музыка жутко раздражает, громкий смех режет по нервам, словно ножом, да и пьяные мужчины и женщины, бывшие когда-то близкими людьми, уже не кажутся такими родными и веселыми. Ясно одно - оставаться здесь я уже не хочу.
        Дома уютно, тихо и спокойно.
        Лежу в кровати и думаю, что может все к лучшему? А, впрочем, теперь уже ничего не изменить до завтра.
        Как только проснулась, первым делом снова набираю номер подруги, только я так и не дожидаюсь ответа. Волнуюсь за подругу уже не на шутку, поэтому быстро собираюсь и мчусь к Тоне домой. Долго звоню и тарабаню в дверь. Возникшая на пороге Тоня была откровенно расстроена. Новость о Пашкиной невесте радости ей тоже не прибавила, а заставила разрыдаться. Я обнимаю и утешаю подругу, в душе снова жутко злясь на Савельева.
        Когда слезы высохли, а мы переместились на кухню, подруга достала ополовиненную в прошлую нашу с ней вечернику на двоих бутылку вина. Теперь разговоры по душам идут неспешно и более откровенно.
        - …Он просто козел. - Слишком мягко, на языке вертелись слова и похлеще.
        - Да не он козел, а я сама дура. Он просто взял то, что ему с радостью предложили. Я же сама пошла, сама в постель легла… ну его! Как там в психологии? Закрыть этот, как его, гетша - гештальт. Блин, кто слово-то такое придумал?
        - Точно! Мы что-то такое учили в институте. И почему я не пошла на психолога? Сидела бы себе вся такая умная и деловая в красивом кабинете, а не тратила нервы на этих спиногрызов, которым ничего не надо. - Сразу же накатила волна легкой паники. Вот уж вспомнила. Понимаю, что хочу оказаться в своей квартире. Сейчас. Сию же минуту. Нырнуть под одеяло и проспать неделю. - Как завтра на работу-то идти? Страаашно.
        Очень страшно. Просто до тошноты. Не помогает ни вино в бокале, ни самоконтроль. Сейчас мне хочется оказаться в ласковых маминых объятьях - окунуться с головой, утонуть в них, раствориться, и чтобы завтра не наступило никогда. Глупости, конечно.
        «Тебе идет черный. Классное платье» прилетает оповещение вконтакте на телефон от некого Maks $$$. Не открывая сообщение, кликаю на профиль. На аватарке парень в черной толстовке с капюшоном и черной медицинской маске с нарисованной нижней частью челюсти в виде скелета. Лицо почти полностью скрыто, видны только брови и глаза, но это точно он - Гордеев, потому что этот дерзкий взгляд невозможно спутать ни с чьим другим.
        Я вспоминаю, что черное платье, которое я в последнее время надевала - это платье на вечеринку. Значит, он точно меня видел в тот вечер. Меня прошибает холодный пот. Глупо оглядываюсь по сторонам, хотя и понимаю, что его тут просто не может быть, но чувство, что он следит за мной, заставляет подскочить к окну и наглухо задернуть занавески.
        Я всматриваюсь в черные буквы, сложившиеся в два коротких предложения, а в голове словно рой пчелиный бьются, скребут, жужжат и кусают вопросы. Зачем он мне написал? Что это - новый вид троллинга? Он все-таки с кем-то поспорил, и завтра меня ожидает позорное увольнение? И главное, что со всем этим делать?
        Сообщение я решаю игнорировать, и убираю телефон подальше под подушку, поставив на ночной режим. Включила телевизор и попыталась отвлечься, но бездумно щелкала пультом, переключая каналы. Можно было, конечно, Тоне позвонить, но у нее и самой сейчас проблем хватает.
        Ночь я провела ужасную. Спала плохо, просыпаясь от каждого шороха, снились какие-то кошмары - то кто-то гнался за мной, то меня запирали в какой-то комнате, и я не могла выбраться. Проснулась я рано и совершенно разбитая. В зеркале отразилась бледная до синевы и лохматая рыжая женщина неопределенного возраста. Поэтому красилась и одевалась я особенно тщательно. К школе шла с колотящимся где-то в пятках сердцем и дрожащими коленками. Тяжелая входная дверь поддается не сразу - сил отчего-то нет. В школе, как всегда шумно, а в учительской бесконечные разговоры. Застываю на пороге, не решаясь сделать шаг внутрь. На меня не пялятся осуждающе и с горящим интересом в глазах, не смолкают при появлении. Все как обычно. Уф! Меня вообще не замечают. Волнение отпускает, я расслабляюсь.
        - Коллеги, доброе утро! - Громко говорит вошедшая Ангелина Петровна. Она бегло осматривает учительскую и останавливает свой взгляд на мне. - Юлия Сергеевна, мне нужно с вами поговорить. Пойдемте в мой кабинет.
        Глава 5
        Зайцева идет по коридору, держа спину ровно и зорко осматривая, попадающихся на пути учеников.
        - Ковригина, одерни юбку! Ты в школу пришла, а не в клуб. Еще раз увижу в таком виде, приглашу родителей, поняла? - Она чуть задержалась у старшеклассниц, стайкой сбившихся у кабинета биологии.
        - Да, Ангелина Петровна. - Ковригина опускает глаза в пол, заливаясь румянцем, и тянет юбку ниже.
        Зайцева спокойно продолжает свой путь, а я иду следом за ней тенью. И если до этого момента я просто боялась, то сейчас, все ближе и ближе подходя к кабинету завуча, готова была умереть от ужаса, стыда и унижения. В голове звенело, как на утро после сильной пьянки.
        - Проходите, Юлия Сергеевна. - Ангелина Петровна открыла дверь и сделала приглашающий жест рукой. Я прошла в кабинет и остановилась посередине, не решаясь ни пройти дальше, ни присесть на стул для посетителей напротив рабочего стола Зайцевой. - Что же вы не садитесь?
        Зайцева прошла к своему креслу и села, поставив локти на стол. Мне ничего не оставалось, кроме, как сесть и покорно ждать своей участи.
        - Юлия Сергеевна, разговор пойдет об 11 «б». - Меня прошиб холодный пот. - Как вы знаете, классный руководитель у них Ирина Владимировна. Так вот, случилось несчастье. Ирина Владимировна сломала ногу и теперь пару месяцев не сможет работать. Вы единственная, у кого нет классного руководства. Поэтому мы с Евгением Андреевичем посовещались и решили назначить вас временным классным руководителем 11 «б».
        Ее слова доходят до меня не сразу. Они звучат глухо, словно сквозь толщу воды, и я никак не могу их разобрать.
        - К-классным руководителем?
        - Да.
        - Меня? - Все еще не могу поверить в услышанное.
        - Да. Юлия Сергеевна, учтите, что отказ не принимается - кроме вас больше некого назначить. Работа не сложная, ребят вы всех знаете, они вас любят. И потом, это же неплохая прибавка к зарплате. Одни плюсы. Санкт-Петербург прекрасный город! Я, признаться, вам даже завидую.
        Я сидела все еще оглушенная новостью и тем, что меня никто не выгоняет с позором.
        - Санкт-Петербург?
        - Юлия Сергеевна, вы не выспались? Что вы все время переспрашиваете?
        - Я не пойму, причем здесь мое классное руководство и Санкт-Петербург?
        - Вы что же не в курсе? 11 «б» едет на экскурсию в северную столицу на неделю. Вы соответственно тоже, как новый классный руководитель. Подробности поездки у Светланы Петровны. И еще зайдите к Виктории подпишите приказ.
        Ангелина Петровна взяла крайнюю стопку документов и придвинула к себе, погружаясь в чтение. Я встала и быстро вышла из кабинета, двинулась к учительской за журналом. У самой двери меня застал звонок на урок. Взяла журнал с ключами и пошла к своему кабинету, по пути все еще осознавая ситуацию. Первое - меня не увольняют. Это просто замечательно.
        А вот второе… второе - это просто катастрофа.
        Весь первый урок меня штормило от радости до отчаяния, и обратно. На втором радость победила, а к последнему я так устала, что чувствовала себя пропущенной через мясорубку.
        Выхожу из школы, думая, какое счастье, что не встретила за весь день Гордеева, и усмехаюсь тихонько про себя. Нервное.
        Дома понимаю, что ужасно голодна, и ела последний раз вчера - у подруги дома. В голове непривычно пусто. Также пусто, как и в холодильнике, как и в шкафчике над мойкой, где я обычно храню крупы в красивых стеклянных баночках. И в кошельке последняя сотка и маленькая горсть мелочи. Проживу как-нибудь до конца недели. В крайнем случае поеду к родителям, они точно не оставят единственного ребенка голодным. Спасибо, хоть кофе есть - большая удача. А еще плитка темного молочного шоколада, которую кто-то тайком оставил на моем столе.
        Устраиваюсь с чашкой кофе в плетенном кресле на балконе и любуюсь ранней осенью за окном. Еще по-летнему тепло и я с наслаждением подставляю лицо вечернему солнцу, постепенно оттаивая, как и шоколад на языке. Меня отпустило напряжение, и я могу спокойно - в тишине - все обдумать. А, собственно, выбор у меня не велик - жить и работать, как раньше, и забыть, вычеркнуть из памяти эту субботу. Вот так просто. Ничего не было и никогда больше не будет.
        Но уже утром, словно в насмешку или чтобы проверить насколько крепко мое решение, судьба сталкивает меня с Гордеевым. Буквально. У входа в школу. От столкновения не удерживаюсь на каблуках и чуть не падаю назад, но руки Максима меня ловят и прижимают к себе.
        - Осторожнее, Юлия Сергеевна! - его дыхание щекочет щеку, а пальцы еще крепче обхватывают талию. От него приятно пахнет свежестью, а еще юностью и, совершенно точно, дерзостью.
        Я упираюсь в его плечи руками и отступаю на шаг, а потом быстро ухожу. Знаю, он смотрит мне вслед, и чувствую этот взгляд на протяжении всего урока, а затем и на классном часе. Чувствую кожей, всеми нервными клетками и окончаниями - он словно касается меня на расстоянии, мне даже хочется стереть эти невесомые прикосновения.
        Как только классный час завершен, я тороплюсь выйти вместе со всеми учениками и закрыть кабинет. Максим идет самым последним и задерживается в проходе, снова прожигая меня своими невозможно-синими глазами, а на губах у него усмешка. Знает, гаденыш, что я хочу побыстрее уйти, и намеренно медлит.
        - Гордеев, если не хочешь остаться запертым в кабинете, выходи побыстрее. - Я демонстративно вставляю ключ в замок. - У меня еще много дел, поторопись. - В моем голосе лёд и недовольство.
        - Конечно, Юлия Сергеевна. Все, что пожелаете. - Нотки издевки явно проступают в его голосе, когда он все же выходит и равняется со мной у двери. - В любое время. - Уже едва различимо шепотом.
        Негодование вспыхивает во мне мгновенно, прямо сейчас мне хочется придушить паршивца, но я сдерживаюсь. Спокойно закрываю кабинет и иду в сторону учительской, снова чувствуя на себе тяжелый взгляд.
        Оказавшись дома, вижу снова входящее сообщение в вк:
        «Как жаль, что классный час только раз в неделю…»
        Снова Максим. Рука зависает над кнопкой заблокировать, но так и не делает этого. Строчка, подсвеченная голубым, так и остается нетронутой. Мне даже становится интересно, что он будет писать дальше. Другие ученики мне не пишут, а если и пишут, то в основном поздравляют с днем учителя или с днем рождения. Несколько дней он писал всякие пустяки вроде «как дела?», «как настроение?», и даже что-то банально-ванильное «люблю осень, она цвета твоих волос», пока в одно воскресное утро не прислал: «Хорошая погода. Может, встретимся?» я так и застываю с недонесенной до рта початой кружкой зеленого чая с земляникой. Осторожно ставлю ее на стол, чтобы не обжечься ненароком, и уже абсолютно не сомневаясь, добавляю этого маленького наглеца в черный список.
        Глава 6
        Раннее утро выдалось достаточно свежим. В это время осени город обычно окутан туманами, и я часто представляю, что нахожусь в Лондоне (эх, когда-нибудь я туда все же поеду!) - все такое же серое, таинственное и призрачное. Вот и сейчас на улице густой сизый туман. Школьный двор выглядит унылым и пустым, освещенный лишь тусклым светом одинокого фонаря, который в туманной дымке кажется смазанным, словно краска на холсте. Так тихо, что звук моих каблуков и скрип колесиков чемодана об асфальт разносится по всей территории двора гулким эхом. На губах стынет облако пара, по телу пробегает дрожь, а руки зябнут без перчаток, забытых в спешке дома, поэтому я прячу руки в карманы. Дурацкая привычка приходить раньше.
        Рассекая тьму и клубы тумана светом фар и тихо урча, как большой ленивый кот, во двор въехал автобус. Через пару мгновений после остановки дверь с протяжным глухим звуком открылась, и из нее показался мужчина средних лет. Он предложил пройти внутрь и не мерзнуть, пока будем ждать детей. Я решила дожидаться их снаружи, только чемодан передала водителю.
        Вскоре школьный двор стал заполняться одиннадцатиклассниками, и через двадцать минут почти весь класс уже был внутри автобуса. Не было только Королькова и Гордеева. Выждав еще пять минут, позвонила Королькову, но он к этому моменту уже подходил к школе. А чтобы позвонить Гордееву мне пришлось собрать все свои силы и наступить на горло своим иррациональным страхам. Смешно, но я боюсь мальчишку на десять лет младше себя. А точнее, боюсь своей реакции на него. Это неправильно - думать о нем, как о (желанном) мужчине. И для меня маленькая победа - набрать одиннадцать цифр и нажать кнопку вызова.
        Гордеев долго не отвечал. И спустя восемь долгих гудков, все же взял трубку.
        - Да? - Голос хриплый и сонный, такой, что мурашки бегут вдоль позвоночника и голова кругом.
        - Максим, это…
        - Юлия Сергеевна, доброе утро. Вы по мне соскучились? Я по вам - ужасно. - Издевается.
        - Да, Максим, всем классом и в добавок с водителем автобуса. - Беру себя в руки и начинаю отчитывать нерадивого ученика. - Или ты решил в последний момент не лететь в Санкт-Петербург? Тогда, никаких проблем, можешь не торопиться, мы прекрасно…
        - Я полечу. Обязательно. А в аэропорт приеду сам - не маленький. К посадке успею, не переживайте.
        - Учти, что самолет ждать не будет.
        - А вы?
        - Что я?
        - Вы будете меня ждать? - Гордеев умеет поставить в тупик одним вопросом.
        - …
        - Понятно. - Что ему понятно? Мне самой ничего не понятно. - Буду вовремя. - И положил трубку.
        Водитель ждал моей команды, чтобы закрыть дверь и тронуться с места. За окном проносятся пейзажи просыпающегося ото сна города - пустынные улицы с редкими прохожими и такие же дороги. А я смотрю в окно и думаю о Максиме. О том, почему он пришел именно в нашу школу и о том, что лучше бы мне уйти из школы совсем. Чтобы не видеть, не знать.
        Ровно в 6:45 автобус остановился у входа в терминал, а в 6:47 рядом паркуется темная спортивная машина. Из нее выпрыгивает Максим, берет сумку с заднего сиденья и, махнув рукой водителю, вальяжно идет к столпившемуся 11 «Б».
        И ко мне.
        Потому что останавливается так близко от меня, что я чувствую аромат его туалетной воды с нотками свежести, сандала и древесины. У него в глазах затаенная радость, а в теле неоспоримая уверенность, потому что так высоко держать голову и выглядеть при этом не высокомерно может только он. И выглядит он при этом, как суперзвезда с обложки в своем бежевом пальто и черных джинсах на стройных ногах.
        - Всем привет! Юлия Сергеевна. - Слегка кивает мне и берет ручку чемодана из моих рук. - Я помогу.
        Я не спорю с ним - это глупо. Тут нет абсолютно ничего запретного - просто помощь своему учителю.
        - 11 «Б» по одному проходите внутрь, не толпитесь и не толкаетесь. А после досмотра не разбегайтесь, чтобы я не искала вас по всему зданию. Все понятно?
        - I understand, Юлия Сергеевна. - Говорит, вытянувшись по струнке, Смирнов и отдает мне честь рукой, как боевому командиру, отчего все начинают смеяться.
        - Андрей, я в тебе и не сомневалась. - Провожу по плечу парня рукой и коротко улыбаюсь. - Ну что, готовы? - Дружное нестройное «да» в ответ.
        Мы проходим досмотр и сдаем багаж удивительно быстро и без происшествий. Посадка на рейс тоже проходит гладко. Мне достается место у окна почти в самом начале самолета. Рядом со мной только одно кресло, тогда как через проход четыре. Я кладу сумку и смотрю, как рассаживаются дети. На соседнее со мной кресло садится Федотов, но тут же рядом останавливается Гордеев со словами:
        - Я тут сяду.
        - Чего? Это мое место! - Возмущается Женя и даже выпячивает вперед свою щуплую грудь. Максим, впрочем, не обращает на это внимание, выхватывает у него посадочный талон и впихивает в руку свой.
        - А теперь мое.
        - Максим, в чем дело?
        - Все хорошо, Юлия Сергеевна. - А потом наклоняется и что-то шепчет на ухо Федотову, после чего тот оборачивается назад, коротко кивает и покорно освобождает ему свое место.
        - Что происходит?
        - Я теперь сижу с вами. Женя не против. - Федотов согласно кивает и спешно идет в конец салона.
        Гордеев занимает соседнее кресло и с победной улыбкой смотрит на меня. А я снова думаю, что уволиться из школы просто отличная идея.
        Глава 7
        POV Максим
        Два часа в небе рядом с ней.
        Плечом к плечу.
        Практически наедине.
        Да это же просто охренеть можно!
        Ее близость и ощущение теплого тонкого тела совсем близко будоражит сознание похлеще синего мета[1 - Имеется в виду метамфетамин (наркотическое вещество кристаллической формы) из популярного американского сериала «Во все тяжкие»]. Чуть горьковатый запах духов щекочет ноздри. Ей идет этот аромат - он не ванильный, не приторный и сладкий, а какой-то… ее, сводящий с ума. Не могу им надышаться, так и хочется уткнуться в шею и дышать, дышать… А еще целовать. И пока она смотрит в окно самолета, я пользуюсь моментом и смотрю на нее. Утреннее солнце окрашивает нежный профиль в розовые тона, рыжие пряди заставляет гореть огнем и мне хочется их коснуться, чтобы проверить не останется ли ожогов на пальцах.
        Я смотрю на нее и думаю: наверное, это даже нормально - сходить с ума по красивой учительнице. И говорят даже, что это быстро проходит. Вот только я нутром чувствую, что не пройдет. Я пропадаю, вязну в мыслях о ней.
        То, что я пропал, понял сразу, как только увидел ее. Она стояла там, у учительского стола, как воплощение всех моих тайных желаний. Вся такая строгая и вместе с тем сексуальная, горячая. она совсем не такая, как все остальные. Все остальные на ее фоне глупые и какие-то картонные со своими одинаковыми желаниями и мечтами о новых кроссах от Balenciaga, новом iPhone и крутых фоточках в инстаграм. А она… она другая. Вроде бы правильная, но в строгих глазах иногда проскакивают искры, а на болотно-зеленом дне пляшут свой адский танец черти, сводя меня с ума еще больше. Хотя куда уж больше? Я и так дошел почти до грани.
        С того самого первого дня, я узнал о ней почти все, что можно было из открытых источников: не замужем, живет одна, училась в этой же школе, строгая, но справедливая и иногда может посмеяться вместе с классом на уроке, оочень много туфель (это девчонки сказали), любит шоколад. Поэтому я стал иногда ей его оставлять на столе. Не часто, чтобы она ничего не заподозрила и не в те дни, когда у нас уроки, чаще, когда занималась малышня - вроде, как дети любят делать подарки любимым учителям. Узнал, где она живет. Район, обычный, но мне спокойнее, когда темными вечерами тайно провожаю ее каждый день после школы, иду всегда поодаль и так, чтобы она не видела. Так я точно знаю, что с ней все в порядке, и никто ее не тронет, не причинит вреда.
        - Максим, а ты не задумывался о том, что у других людей тоже есть свои желания? Что не все в этом мире должно быть так, как хочешь этого ты? - Она не выдерживает и, в конце концов, оборачивается ко мне. Всего-то пятнадцать минут прошло.
        - А зачем?
        - …
        Только замешательство в зеленых глазах. Мне нравится, когда она теряется. В эти моменты отражается настоящая она. Я так живо представляю ее реакцию на мои сообщения ей в вк. Естественно, я не рассчитывал, что она вдруг куда-то со мной пойдет или станет отвечать, но вот немного подразнить, напомнить о себе.
        - Юлия… - Намеренно медленно тяну ее имя, смакую само звучание на губах, перекатывая каждый звук на языке, с удовольствием замечая, как у нее в глазах замешательство сменяется возмущением, и темная зелень разбавляется золотыми огоньками. А вот и те самые черти пожаловали. - Сергеевна, я считаю, что если могу сделать так, что мне от этого будет хорошо, то просто делаю это. - Хотя и не всегда.
        - Даже если кому-то от этого может быть плохо? - Идеальная темная бровь изгибается.
        - А кому-то разве плохо? Мне - замечательно. У Федотова разве что искры из глаз от счастья не сыпятся, потому что с Иркой рядом сидит. Остаетесь вы. Вам не нравится сидеть рядом со мной?
        - Я этого не говорила.
        - Значит, нравится. - Довольно растягиваю губы, когда замечаю на щеках розовый румянец. Мне так нравится ее дразнить.
        - Речь вообще не об этом… Нужно думать не только о своих желаниях, но и о чувствах окружающих. Ты уже не ребенок, который слепо потакает своим капризам…
        - Давайте без нравоучений, мне их хватает и дома. - Если бы она только знала, чего мне хочется на самом деле. Если бы я только делал все, как хочу, то она бы сейчас оказалась со мной где-нибудь в очень уединенном месте.
        Она делает недовольно-строгое лицо и снова отворачивается, демонстративно глядя в окно. А я в тысячный раз думаю о том, что она прекрасна в любом настроении.
        Я злюсь на нее, но еще сильнее мне хочется повернуть к себе эту упрямую голову и поцеловать в непокорные губы. Совсем как тогда, в кабинете. Я до сих пор помню их вкус и мягкость… Мне этого совсем не хватило и хочется еще и еще… Но я только достаю планшет и, одев наушники, смотрю, скачанный черт знает когда, фильм «Карты, деньги, два ствола». И вот, когда Эдди продул подчистую общие деньги, моего плеча что-то касается. Повернув голову, вижу, что Юлия Сергеевна сладко спит, чуть приоткрыв рот. Во сне она такая милая и так забавно сопит, словно маленький ежик. Я убираю планшет и осторожно, чтобы не разбудить, укладываю ее голову удобнее. С наслаждением вдыхаю запах ее волос. А еще они очень мягкие и щекочут нос и губы, и совсем не обжигают.
        В этот самый момент я до неприличия счастлив, как не был еще ни разу до этого за все свои «почти восемнадцать».
        POV Юля
        Я отворачиваюсь и долго-долго смотрю в окно на плотный ковер из тумана и облаков, скрывающий яркое солнце. Гордеев меня раздражает тем, что не могу достойно ему ответить, что он загоняет меня в тупик своими словами и смелым взглядом. Мне хочется сказать ему много чего, но потом вспоминаю, что он всего лишь подросток, мальчишка, а я взрослая, умная женщина, и иногда промолчать - лучший ответ, а не ввязываться в спор не значит его проиграть.
        Мысли вяло и как-то совсем нестройно теснятся в голове, пока совсем не исчезают. Я и сама не понимаю, как уснула. А проснулась на твердом плече, сгорая от неловкости и стыда. Щеки снова опаляет жаром (уже в который раз! И все рядом с ним) под довольным взглядом голубых глаз.
        - Прости, Максим, кажется, я уснула. У тебя, наверное, плечо болит?
        - Можете спать, сколько хотите - мне для вас ничего не жалко. Даже приятно. - И снова смотрит так, что дышать трудно. Или это просто дух перехватило из-за посадки? Да, скорее всего именно из-за снижения - перепады давления и все такое.
        В Москве холодно и неуютно, зябко и серо. Короткого пути до терминала от самолета хватает, чтобы замерзнуть. Сонные ребята нестройной шумной толпой идут за мной в зал ожидания - скоротать время в тепле до следующей посадки.
        И снова перелет.
        Город встречает нас, ожидаемо, проливным дождем и тяжелым мрачным небом. Редкие прохожие кутаются в шарфы, пытаясь удержать зонты под шквальным ветром. Веет грустью, тоской даже… Но Питер прекрасен при любой погоде. И не смотря на дождь и ветер, город завораживает. Он как будто сошел со страниц сказок, а сквозь потоки воды на окнах автобуса и вовсе выглядит призрачно-таинственным, где каждый дом, двор, улица пропитаны особой атмосферой вечности. Я же помню его с той единственной короткой встречи светлым, залитым смехом. Гуляя по зацелованным солнцем тротуарам и вдыхая свежий чуть влажный воздух, я мечтала остаться тут навечно.
        Гостиница, обед, заселение.
        Уставшие, выдержавшие два перелета и пересадку, валящиеся с ног, дети с радостью бросились в свои номера. Мой чемодан оттягивает руку, и я оставляю его на пороге номера - потом разберу. Там же остаются плащ, сумочка и туфли, а ноги с наслаждением зарываются в мягкий ворс ковра. Кровать мягкая и пахнет кондиционером для белья. Ставлю будильник на час раньше ужина и с удовольствием кутаюсь в мягкое одеяло.
        Я ужасно устала, хотя и проспала почти весь полет. При воспоминании о пробуждении и невозможно-довольном выражении в голубых глазах, мне хочется накрыть голову подушкой. Почему, ну почему я не могу его воспринимать, как всех остальных своих учеников? Почему именно он выводит меня из себя одним только взглядом?
        Глава 8
        Следующий день начался с экскурсии по городу. Погода радовала мелкой моросью и слабым ветром, а не проливным дождем, но все равно хотелось в тепло. Я смотрела на своих учеников, энергично шагающих за симпатичной девушкой гидом Дарьей, и удивлялась тому, с какой внимательностью они слушают ее рассказ. Даже Смирнов - известный разгильдяй, и тот ловил каждое слово, задавал вопросы. Вообще 11 «б» на удивление вел себя послушно. Только Гордеев шел поодаль от остальных, засунув руки в карманы, с таким скучающим видом, что я не удержала свой язык за зубами.
        - Максим, тебе разве совсем не интересно?
        - Нет. - Он повернулся ко мне и небрежно повел плечами. - Я про Питер побольше нее знаю. - Указал кивком головы в сторону гида.
        - Был тут?
        - Жил.
        Он сказал это таким тоном, что сразу стало ясно о тщетности дальнейших расспросов - слишком личное и все еще болит. Несколько минут мы шли молча: я позади всех, он - между классом и мной.
        - Отец военный. - Продолжил. - Мы тут жили пять лет, пока мама н-не… отца не перевели на север, а через полгода сразу на юг.
        - Скучаешь по городу? - Не стала лезть в слишком личное.
        - Странный вопрос. - Он посмотрел на меня, словно я глупость сказала.
        - Почему?
        - Это же Питер.
        И снова молчание. Неловкое. Тяжелое. Я против воли задумалась о словах Максима и том, что он может быть не только наглым и чересчур самоуверенным, но и совсем другим. Сейчас он выглядел… ранимым? Хмурое лицо, напряженная линия плеч, угадывающаяся под пальто. Мне вдруг захотелось его как-то приободрить, но что сказать я не знала.
        Так и шла молча.
        POV Максим
        Вернуться в Питер после прошедшего года было странно. В первые секунды даже голова пошла кругом от такого родного запаха улиц и домов. Осенью он пахнет прелой листвой и влажными каменными набережными, покрытыми жухлым мхом, свежим моросящим ветром с Невы, и сладковатым - Музеями, стариной. Южные города пахнут по-другому: прогретым на солнце асфальтом, скошенной травой и солеными брызгами воды.
        Если бы не Юлия Сергеевна, я бы уже давно просто сбежал со скучной экскурсии, и оказался бы в родном дворе. Чтобы снова ощутить, пусть и призрачное, присутствие мамы. Это был ЕЕ город. Здесь она родилась, росла, училась, влюбилась в студента военного института, увезшего ее сначала за Урал, потом на Дальний Восток, а потом снова вернул в родной город. Здесь она и погибла под колесами автомобиля. Так глупо… Хотя смерть, наверное, редко бывает глупой, и часто забирает лучших слишком рано. Мне до сих пор больно об этом думать, вспоминать. Это как застарелая рана - ноет всегда где-то под ребрами, просто иногда не так сильно болит и беспокоит.
        POV Юля
        Слова гида долетали неразборчиво, обрывочно, но мне и не особенно важно было их услышать - я смотрела по сторонам, на живой город вокруг, укутанный в мокрый ноябрь, как в пуховое одеяло.
        - А хотите, я проведу вам настоящую экскурсию? - Его лицо теперь выражает совсем другие чувства и эмоции: в нем легко читается надежда. - Она - кивок головы в сторону - прочитала пару учебников по истории и думает, что знает этот город. А я могу показать его настоящим. Питер - это… Питер. Его нужно прочувствовать, увидеть с другой стороны.
        - Спасибо, Максим. Думаю, что это можно будет устроить, у нас ведь не каждый день экскурсии. Вот тогда и покажешь нам с ребятами такой город, каким ты его знаешь.
        Я вижу, что в синих глазах расползается разочарование.
        - Вы, как всегда, Юлия Сергеевна… - Он отстает на пару шагов и оказывается возле меня, заслонив собой дорогу, не дает пройти. Наклоняется и тихо произносит, выделяя жарким шепотом последнее слово - Я хочу показать его только тебе.
        Меня от возмущения обдает и жаром и холодом одновременно - как в ледяную прорубь нырнула с головой. Я на секунду теряюсь с ответом, спасибо, что не сбиваюсь с шага.
        - Вынуждена отказаться. И прошу не обращаться ко мне так фамильярно, я твой учитель, а не подружка. С ровесницами можешь общаться, как хочешь, а ко мне только по имени-отчеству. Все понятно?
        - Скучная вы - и пошел в толпу одноклассников.
        А потом началось шоу одного актера. Гордеев заставил своими каверзными вопросами покраснеть бедную девушку, постоянно вставлял свои едкие комментарии, обрывал гида на полуслове, не реагировал на мои замечания, и в итоге чуть не сорвал всю экскурсию.
        Я уеду завтра - уже билет.
        Там колонны - словно колпак кондитера.
        Да, вот так - прожить восемнадцать лет.
        И ни разу не видеть Питера.
        Он громко с чувством скандирует стихи Полозковой (и откуда только их знает?) с видом победителя и кривоватой довольной улыбкой. Бедная девочка-гид смотрит на него подозрительно влажными глазами (все же он добился своего - испортил экскурсию), а девчонки и без того влюбленные в него по уши теперь смотрят на него с безумством щенячьего восторга.
        - Максим, спасибо за интересное дополнение к замечательному рассказу Дарьи. А теперь у нас по расписанию обед. Давайте поблагодарим Дарью за интересную экскурсию и быстренько все возвращаемся к автобусу.
        Я останавливаю девушку перед тем, как она собирается сесть в автобус. Хочу подбодрить и успокоить.
        - Даша, экскурсия и правда была замечательная. На Максима не обращайте внимания, он всего лишь подросток, который хочет покрасоваться перед девочками.
        - Я понимаю, но все равно обидно… я так готовилась. Еле устроилась на эту должность. Это моя первая экскурсия, а тут такое…
        - А я думала, вы давно работаете гидом. - Я ободряюще улыбаюсь девушке и беру ее за предплечья, заставляю посмотреть мне в глаза. - Посмотрите на меня. У вас прекрасно все получается. Лучшего гида нам и не найти.
        Девушка улыбается в ответ, и когда мы приезжаем к месту обеда, говорит уже уверенным голосом:
        - Это место легендарно. Это не просто кафе, это Пышечная на Большой Конюшенной. Эта пышечная - пространство культурной ностальгии, официально защищенное «Красной книгой памятных мест» Петербурга, оно абсолютно вне классов и сословий: здесь бывают студенты и пенсионеры, бизнесмены и светский бомонд.
        Пышки чуть ли не главный, после корюшки, гастробренд Петербурга - и их в промышленных масштабах с 1958 года едят именно в этом кафе, запивая бочковым кофе на сгущенном молоке. Секрет самих пышек - рецепт №1095 из советского Сборника рецептур блюд и кулинарных изделий для предприятий общепита, который свято блюдут под надзором главного повара Евгении Петровны Александровой семидесяти восьми лет - в эту пышечную она пришла работать в год совершеннолетия[2 - источник - Пышки и кофе и правда оказались очень вкусными. После обеда мы пешком пошли гулять по Невскому. Максим больше не говорил ни слова. Запал красноречия и язвительности, видимо иссяк. Остальной класс вел себя спокойно - много и часто фотографировались, тихонько шутили. А за ужином я заметила странные переглядывания и увлеченную переписку. Все разошлись по номерам, пожелав мне спокойной ночи. А спустя час толпа чуть ли не на цыпочках кралась к черному ходу отеля.
        - Ой! Юлия Сергеевна… - Охает и замирает Козина Оксана, первой заметив меня. В нее утыкаются, не успевшие вовремя остановится.
        - Далеко собрались? - Я говорю это излишне спокойно, но замершие стайкой подростки прекрасно знают, что ничего хорошего им это не сулит.
        - А мы это… - Пытается что-то сказать Смирнов, но тут же неловко замолкает.
        - В магазин. - Продолжает за него Федотов.
        - Вот прямо всей толпой? Один кто-то не мог сходить?
        - Гулять. Мы идем гулять. - Гордеев, выставив грудь, шагает вперед из толпы. - Уже взрослые. Имеем право.
        Он смотрит с вызовом, ожидая, что вот сейчас я начну их ругать.
        - Конечно, имеете. И как взрослые люди могли и должны были сказать о том, что хотите пойти гулять, договориться со мной о времени и месте, вместо того, чтобы красться, как мыши. Я же совсем не против. Мы же всегда с вами дружили, разве нет? Еще как взрослые люди, осознающие все последствия своих поступков, должны были подумать, о том, что подставляете меня. О том, что я в ответе за каждого из вас перед вашими родителями и в случае чего - спрос будет с меня.
        - То есть вы нам разрешаете? - Смотрят неверяще.
        - Разрешаю. Но не сегодня. - Послышались недовольные вздохи. - Это вам вместо наказания. Мы пойдем с вами гулять завтра вечером. Вместе. А сейчас живо по номерам, иначе поездку придется сократить. ВЫ же не хотите завтра полететь домой?
        - Нет. - дружным нестройным хором.
        - Вот и договорились.
        Глава 9
        Стылое утро, обдуваемое северными колкими ветрами, обнимало кучку столпившихся у пристани галдящих подростков. Из-за сплошного серого покрывала тяжелых туч никак не могло пробиться тусклое северное солнце и разогнать влажный туман, стелящийся над водой пуховым покрывалом. Глубокие темные воды Невы неспешно несли пароходик под сводами мостов. Озябшие и укутавшиеся в тонкие пледы, дети пытались слушать гида и не замерзнуть тут же насмерть. Я так же, как и мои подопечные, пыталась слушать, но под дробный стук зубов получалось откровенно плохо. И едва экскурсия завершилась, мы дружно забрели в первую попавшуюся кофейню с наслаждением греть руки о невозможно-горячие бока чашек и прятать в них красные носы, вдыхая горький пар и жгучую жидкость. Постепенно отогреваясь, у детей на лицах появляются улыбки. И только Гордеев хмурый и задумчивый.
        - А может, ну их на фиг эти экскурсии? - над столом раздается громкий голос Королькова. - Я чет так замерз.
        - И я! И я! Да, давайте! - Нестройное помноженное на десяток голосов. Я смотрю на них, таких уже совсем взрослых, а перед глазами стоят пятиклашки, клянчащие одно упражнение вместо трех на домашнее задание.
        - И что же мы будем делать? - Спрашиваю.
        - А пойдемте в кино! Вся жизнь по расписанию, даже каникулы. Надоело! - Возмущается Катя Пирогова, отличница и тихоня. На нее все смотрят с удивлением.
        - Ну, ты Пирожок даешь! - Федотов локтем толкает в предплечье вмиг покрасневшую девчонку. - А как же твое фирменное «это не правильно! Так нельзя»? - он кладет руку на ее лоб и показательно шипит, а потом дует на ладонь. - Юль Сергевна, у Катьки по ходу температура.
        - Придурок! - отпихивает девочка одноклассника под общий смех. - Я просто предложила.
        - Ну, раз так, тогда объявляю сегодня свободный день! - Я сдаюсь, понимая, что ходить по музеям в семнадцать совсем не весело и далеко не так интересно, как смотреть попсовый фильм. У них и так последний год напряженный до невозможного из-за предстоящих экзаменов, да и юность такая быстрая пора, успеть бы насладиться. - Какие еще будут предложения?
        Глаза подростков загораются восторгом, и предложений просто куча: от похода на квест до просто ничегонеделания. После непродолжительных споров решили все же отправиться в кино. Нам посоветовали частный кинотеатр в паре кварталов отсюда - что-то среднее между кинозалом и антикафе. Большинством голосов было выбрано супергеройское кино. А в оставшееся время мы очень увлеченно играли в настольные игры. Остаток дня провели в гостинице, а уже вечером отправились на ужин в ресторан, как я и обещала прошлым вечером. Место выбирали всем классом, и остановились на приличном по отзывам недорогом ресторане недалеко от гостиницы. В общем, отзывы не соврали - небольшой уютный ресторан, с приглушенным освещением и ненавязчивой музыкой. Свободных мест хватало, но чтобы усадить такую большую компанию, официантам пришлось сдвигать два больших стола. Зато все уместились с комфортом.
        Максим сел напротив и весь вечер был каким-то отрешенным, иногда что-то отвечая. Он смотрел на меня, и от этих взглядов хотелось убежать далеко-далеко, но я заставляла себя сидеть на месте и даже что-то класть в рот, пытаясь жевать и чувствовать вкус, говорить, смеяться шуткам.
        Был уже второй час ночи, когда в мою дверь тихо постучали. Я как раз выходила из душа, плотнее укутываясь в халат и затягивая пояс. По телу, вдоль позвоночника, пробежала легкая волна дрожи, сердце гулко забилось от волнения. Каким-то шестым чувством я знала заранее, кого увижу за дверью.
        И действительно там, подпирая плечом косяк, стоял Гордеев.
        - Максим? - Сердцебиение усилилось. - Что-то случилось?
        - Да - он шагает в открытый проем.
        И так не большое пространство прихожей номера будто сужается в несколько раз, а Гордеева наоборот вдруг слишком много - широкие плечи заслоняют дверь, а без каблуков я слишком сильно уступаю ему в росте и сама себе кажусь рядом с ним маленькой. Становится так тесно, что трудно дышать, и воздух с шумом покидает легкие. Я слышу щелчок закрываемой двери, когда он шагает вплотную ко мне. У него в глазах, будто шторм - темный, опасный. Я вдруг остро чувствую, что под халатом у меня ничего нет, и сильнее стягиваю полы на груди, делая шаг назад и упираясь в стену. А дальше все происходит слишком быстро. Его руки обхватывают мое лицо, он наклоняется слишком близко, и выдыхает жарким шепотом у самых губ:
        - Ты…
        Затылок упирается в стену позади, когда он с жадностью набрасывается на мои губы. И не осталось ничего… ни моей гордости, ни благоразумия, все сгорело в жарком огне его безумия и моей слабости. Его руки такие горячие и сильные, а дорожка поцелуев вдоль шеи лишает последних остатков здравого смысла. Мне должно быть стыдно, но нет. Слишком сильно он мне нравится. Только когда его тело прижимается сильнее, почти до боли впечатывая в стену, руки тянут с плеч халат, все еще повязанный поясом - и это удерживает его на месте, а затем бесстыдно начинают гладить бедра, я с силой упираюсь ему в грудь.
        - Максим… стой! Нельзя… нам… нам нельзя. - Язык непослушный еле ворочается, а голова кружится от его близости, и он совсем не помогает, когда смотрит с такой страстью и жадностью. И вытянутая ладонь тут же оказывается в ловких пальцах. Максим прижимает ее к губам, поочередно целует каждый палец.
        - Можно. Нам все можно. - Говорит между короткими поцелуями. - Я хочу тебя, ты. Кто запрещает нам быть вместе? - Он обхватывает мою талию и тянет на себя, утыкается нежным поцелуем в шею.
        - Да хоть закон Российской Федерации! Тебе нет восемнадцати…
        - Меня это не волнует. - Снова короткая россыпь поцелуев-бабочек вдоль шеи и ключиц.
        - А меня очень. Я твой учитель… - Я снова пытаюсь его оттолкнуть, но он только крепче удерживает в своих объятиях. Настойчивые пальцы тянут за пояс халата, и им почти удается его развязать.
        - Нет!!! - Я все же отталкиваю его достаточно сильно и далеко, чтобы он мог, наконец, смотреть мне в глаза. Запахиваю халат, туже стягиваю пояс на талии. Смотрю на него сурово. - Максим, послушай. Я старше тебя на десять лет.
        - Мне плевать. - Он снова оказывается слишком близко. Я смотрю на него и думаю, что где-то за прошедшие годы я потеряла эту отчаянную смелость поступать так, так хочется только мне.
        - Тебе нужна девочка по твоему возрасту…
        - Это уж мне решать. Мне нужна ты.
        - Тебе просто так кажется. У тебя гормоны играют, запретный плод, вся эта ситуация пикантная… это все пройдет, и быстро. Быстрее, чем ты думаешь.
        - Не пройдет. И нет, мне не кажется. Все это хрень, что ты говоришь. - Он начинает злиться. - Я хочу быть с тобой, понимаешь? Не просто трахнуть, а быть рядом все время, заботиться о тебе, помогать…
        - В любом случае, это невозможно.
        - Почему? Из-за того, что ты моя учительница? Я скоро выпущусь, а до этого можем встречаться тайно. Хочешь, я буду самым послушным твоим учеником? Буду встречать тебя после работы, делать массаж, когда ты усталая… Буду готовить для тебя ужины и завтраки. Я научусь, честно. - Он бережно берет мое лицо в ладони, нежно гладит по щекам. И мне хочется ему верить, так сильно хочется!
        - Максим! - Убираю его руки от своего лица. - Нет. Ты для меня слишком маленький, еще ребенок.
        - Ребенок? - Его лицо мрачнеет, взгляд тускнеет. - А что же ты тогда отвечала на мои поцелуи?
        - Ты налетел на меня, не оставил выбора…
        - То есть тебе не нравилось? Ты не хотела?
        - Да. То есть нет, не хотела.
        Он с минуту молчит, только шумно и резко дышит, а потом поворачивается к двери и открывает.
        - Счастливо оставаться!
        Удивительно, что от такой силы, с какой была захлопнута дверь, не треснули стены и сама она не слетела с петель. Этот грохот еще долго стоял в ушах, пока я не вышла из оцепенения и не отправилась в постель. Что плачу, я поняла, когда комната подернулась пеленой и задрожала.
        Глава 10
        В эту ночь я боялась, что он может вообще уйти из отеля, тем более, что знает город довольно хорошо. Но утром он был на завтраке вместе с остальным классом. Бросил на меня колкий короткий взгляд и обнял довольную Иру Соловьеву - самую красивую девочку в классе, что-то прошептал ей на ухо, отчего она покраснела и звонко рассмеялась. Этот смех прошелся по моим натянутым нервам, словно тупым и ржавым лезвием старого ножа. Федотов смотрел на них с противоположного конца стола с кислым лицом, и в целом был мрачнее питерского неба за окном. Остальные поглядывали кто с интересом, кто с завистью, а кто и вовсе с безразличием. Я старалась вести себя естественно: дежурно улыбалась и была вполне приветливой.
        Два дня Гордеев меня намеренно не замечал, лишь на посадке в самолет, когда я, стоя у трапа, пропустила весь класс, отмечая каждого в списке, он остановился рядом и тихо сказал:
        - Я исполнил ваше желание. Нравится?
        Не знаю, чего он этим добивался, но я растянула губы в вежливой улыбке:
        - Ира хорошая девочка. Из вас получилась очень красивая пара. Поздравляю. - Надеюсь, это было достаточно убедительно, потому что эти слова потребовали на тот момент всех моих душевных сил. Максим ничего не ответил, только быстро прошел в салон самолета.
        И когда северно-серый, вечно простуженный Питер остался внизу за тяжелыми неторопливыми и неповоротливыми тучами, я пыталась безуспешно уснуть. На душе который день скребли злые и бездомные облезлые кошки.
        Провалявшись дома целые сутки в постели, пусто глядя в потолок и не слушая работающий фоном телевизор, звоню Тоне. У нее голос звенит от счастья - они теперь с Волковым вместе, и он собирается ее увезти с собой в Москву.
        - А как у тебя дела? Как съездили? Дети ничего не натворили?
        - Нет, все хорошо… - В голос прорываются, едва сдерживаемые слезы. - Придёшь ко мне?
        И через час я лежу у нее на коленках, а подруга гладит меня по голове, перебирая волосы.
        - Самое страшное, что я, кажется, в него влюбилась. - Признаюсь в том, что мучает уже давно, просто осознание пришло только сегодня.
        - Это было неизбежно. - С видом мудрой всезнайки заявляет подруга. - Почему-то еще тогда, в «Космосе», когда он стоял и смотрел на тебя, я подумала, что это произойдет. Между вами прямо искры летали.
        - Что мне делать, Тонь? - поднимаюсь с ее колен и с надеждой смотрю подруге в глаза, может, она скажет, как мне быть. Потому что сама я уже ничего не знаю. Я так устала.
        - Не знаю. - Она пожимает плечами. - Ждать. Может быть все пройдет, а может, ты все же сдашься своему Гордееву.
        - Да я же старше его на целую жизнь! Десять лет - почти вечность, если подумать. Чувствую себя старой извращенкой.
        - Глупости! - Тоня смеется. - Ты помнишь мою соседку, тетю Клаву? У нее с мужем двенадцать лет разницы. Две-над-цать! - по слогам, как для дурочки повторяет подруга. - И ничего, счастливы.
        - Ты что такое говоришь! - В ужасе машу головой. - С ума сошла?! Он же еще ребенок!
        - Зато под себя воспитаешь. - Смеется она, а я бью ее маленькой диванной подушкой. Завязывается небольшая потасовка, после чего, сдув волосы с лица, Тоня продолжает. - Ну а если серьезно, то ситуация не просто сложная, а дерьмовая.
        - Спасибо, успокоила, а то я не знаю. Вот принесла же его нелегкая в нашу школу!
        Тоня пробыла у меня до вечера, пока за ней не приехал Илья. Я же осталась одна - морально готовиться к новой встрече с Максимом и началу второй четверти.
        Ирина Владимировна все еще находилась на больничном - какой-то сложный перелом (говорят ей даже спицы[3 - Аппарат Илизарова - специальное приспособление, предназначенное для длительной фиксации фрагментов костной ткани.] поставили), поэтому я все так же замещала классного руководителя 11 «Б». Вся ответственность за поведение и прогулы учеников лежала на мне. Максим мне работу не облегчал, наоборот практически не ходил в школу вот уже третью неделю, появляясь исключительно на один-два урока. Я иногда видела его в окно, когда он курил за школой, но стоило мне выйти на улицу, его уже не было. Он, как будто играл со мной в прятки, точно зная, что я его не найду. Мои уроки он попросту не посещал. Когда Гордеев все же появлялся в школе, то вел себя так отвратительно, срывая уроки и откровенно хамя, что все учителя в один голос заявляли, что его нужно исключить, причем немедленно. Малый педсовет, собранный по этому поводу, где директор выругал меня, что не могу с ним справиться, что допускаю прогулы и ужасное поведение, срочно требовал решить эту проблему, не доводя до крайней меры - исключения.
        - Нам не нужно, чтобы страдала репутация школы. У нас довольно высокий рейтинг, и я не допущу, чтобы он понизился из-за одного ученика. Так что, Юлия Сергеевна, делайте что хотите, но чтобы такого больше не было. - Глядя поверх очков, раздраженно сказала Евгения Андреевна.
        В лично деле был номер только отца Максима. Телефонный разговор был коротким, я успела только представиться и попросить прийти его в школу, как услышала только: «Хорошо, завтра в шесть приеду» и короткие гудки в трубке. Он позвонил ровно в 18:00, и сказал, что уже внутри. Про таких обычно говорят «бравый военный». Высокий статный мужчина, суровый на вид, он совсем не был похож с сыном. Круглолицый кареглазый блондин с широким носом, коренастый и крепкий, тогда как Максим был поджарым и по-юношески стройным.
        - Андрей Юрьевич, здравствуйте. Я вам звонила, я - замещаю классного руководителя в классе вашего сына. - Мы встретились в фойе школы, а сейчас идем к моему кабинету.
        - Здравствуйте. - Он также внимательно меня рассмотрел с головы до ног, чуть улыбнулся и кивнул.
        - Проходите, присаживайтесь, куда вам будет удобно. - Показываю рукой на ряды парт, а сама останавливаюсь у своего стола. Тут мне стоять привычней и комфортнее, я слегка волнуюсь и стараюсь незаметно вытереть вспотевшие ладони о ткань шерстяного платья. - Я позвала вас, чтобы поговорить о Максиме.
        - Что он натворил? - Спрашивает прямо, но так и остается стоять напротив.
        - Систематически прогуливает школу, хамит учителям, срывает уроки. Почти по всем предметам у него либо двойки, либо вообще пропуски. Вот, посмотрите сами - протягиваю ему журнал, чтобы он убедился. Гордеев старший пролистал страницы, помрачнел.
        - Так, ясно. А сам он что говорит?
        - Он избегает меня - На звонки не отвечает, на уроки не ходит… Ситуация очень плачевная, ему срочно нужно исправлять оценки. Речь уже идет об отчислении, понимаете? Перевестись посреди года и с такими оценками куда-то… проблематично. Он ведь не глупый, я думаю сможет все исправить до конца четверти.
        - Знаете, он очень упрямый и если чего-то захотел, то обязательно этого добьется. - Не выдерживаю прямого взгляда, опускаю глаза. Щеки начинают гореть. - Я поговорю с ним сегодня же и проконтролирую посещение уроков.
        - Спасибо, я со своей стороны обещаю контролировать его в школе, если он все же будет приходить.
        - Будет. - И сказано спокойно, но таким тоном, что становится понятно - точно будет.
        Было уже около семи вечера, когда я вышла из магазина и скорее по привычке пошла к дому через гаражи. Уставшая и с пакетами, я видимо неосознанно решила сократить дорогу, хотя вечером я тут не хожу. Я уже почти прошла этот темный участок, освещаемый лишь тусклым далеким светом из окон окружающих домов, когда прямо из темноты вдруг вышел мужчина. Он так быстро оказался рядом и схватил меня поперек талии одной рукой, другой зажав рот. Я попыталась вырваться, ударить ногой напавшего, но в пальто и в таком положении было дико не удобно, да еще и он мастерски уворачивался. Попробовала убрать его ладонь и крикнуть, но он снова быстро зажал мне рот. Я стала лягаться, пытаясь попасть каблуками по голени, или наступить на ногу и в итоге все же смогла его ударить, хоть и вскользь. Но напавший лишь сильнее сжал живот, отчего стало трудно дышать.
        - Не дергайся, а то будет больно. - Он достал нож, все еще закрывая мне рот рукой, и перед глазами блеснуло лезвие. - И не вздумай орать. Поняла?
        Он прижал меня к стене одного из гаражей, рванул полы пальто, пуговицы полетели в стороны, его правая рука бесцеремонно шарила по телу, а левая прижимала нож к горлу. Меня сковал страх. Я закрыла глаза и уже мысленно прощалась с жизнью. Вдруг дышать стало свободнее, а тело больше никто не держал.
        - Юля, беги! - слышу сдавленный крик совсем рядом.
        Это был Максим. Он дрался с напавшим на меня мужиком. Ловко выбив нож из рук, он ударил его кулаком в лицо, но противник был сильным и наносил удары почти также быстро. Они били друг друга, сцепившись, как бешенные псы, а я стояла, словно парализованная, и смотрела. Все же Максим был моложе и выносливее, он с силой толкнул насильника в стену, а после еще раз ударил того в лицо, окончательно вырубив. Вытер кулаком губы и повернулся ко мне.
        - Ты как? Сильно испугалась?
        Я смогла только кивнуть. Он подошел ко мне, бегло осмотрел меня, хотя было довольно темно. Обнял, поглаживая по голове и спине, прошептал:
        - Все хорошо. Пойдем? - Отстранился, поправил на мне, как на маленькой, пальто, поднял сумку и пакеты, взял меня за руку и повел прочь. Когда мы вышли к дорожке, освещенной фонарем, я увидела, что у него все лицо в крови, разбита губа и порвана куртка. Это немного привело меня в чувство, и что все происходящее было реальным. Я остановилась и взяла его голову в свои руки, принялась вертеть, чтобы лучше рассмотреть ссадины и раны. Он смиренно терпел.
        - Как ты здесь оказался? - Задала я терзающий меня вопрос.
        - Шел за тобой. - Он говорит это так просто, как самую очевидную на свете вещь. - Но от магазина потерял, запутался в этих лабиринтах с гаражами.
        - Тааак… ладно, пойдем ко мне, я обработаю твои раны и мы поговорим. - Ко мне уже вернулась некоторая уверенность, хотя руки и коленки дрожали, а в ушах шумело, и голова была странно легкой и пустой.
        Через десять минут, Максим сидел у меня на кухне и молчал, глядя на свои сбитые до крови руки. Я поставила чайник, принесла свой тоник (перекиси не оказалось, а он содержит спирт) и ватные диски, начала аккуратно протирать ссадины и дуть, когда он кривился.
        - Я сегодня с твоим отцом разговаривала. - Говорю, когда осторожно стираю кровь с разбитой губы.
        - Знаю. Он звонил. - Кривится и шипит, уворачивается. - Я его видел, когда он из школы выходил.
        - А ты, значит, был в школе?
        - Был. - Кивает.
        - И за мной шел?
        - Да.
        - Зачем?
        Он отводит глаза в сторону и сжимает губы в твердую линию.
        - Зачем ты за мной шел? - Повторяю свой вопрос.
        - Провожал. Чтобы с тобой ничего не случилось, ясно? - Он берет мою руку, в которой ватный диск, отводит от своего лица и поднимается, оказываясь выше меня на голову. - А вот какого хера ты пошла через эти гаражи? А если бы я не успел? - Он злится. Берет меня за плечи и немного трясет. - Чтобы больше никогда там не ходила, даже днем!
        - Ты мне приказываешь?
        - Я тебя прошу. Я так испугался, когда увидел, что этот мудила тебя лапает. Убил бы тварь! - Он обнимает меня бережно, но крепко, стирая еще остававшуюся до этого дня грань отношений «учитель-ученик». - Пообещай мне. - Просит. И так смотрит в глаза, что я согласно киваю.
        Я отстраняюсь.
        - Нам нужно поговорить, и серьезно. Но сначала ужин.
        Глава 11
        Максим ест нехитрый ужин из овощного салата и спагетти с сыром, в то время, как я ковыряю вилкой, размазывая содержимое по тарелке, и смотрю на него. И думаю. Ну что у нас может быть? Между нами? Ничего ведь хорошего. И ни к чему это не приведет.
        Но так хочется нырнуть в этот омут с головой.
        - Почему ты не ходишь в школу? - Спрашиваю, когда с ужином покончено, а на плите стоит чайник.
        - Не хочу. - Максим говорит таким тоном, будто я ему предложила выпить противную микстуру от кашля. В этот момент он больше всего похож на мальчишку - капризного и непокорного.
        - А если серьезно?
        Он наклоняет голову и зарывается пальцами в волосы, ерошит их, вздыхает с усмешкой: - Да все ты знаешь. Как будто это тайна для тебя? - Поднимает голову от стола и смотрит своими невозможно синими, как полуденное небо в июне, глазами. - Не заставляй меня… говорить это вслух.
        У меня в груди ёкает и дышать получается через раз. Хотя мне множество раз говорили слова и слаще и красивее, и мужчины были достойные, только вот отклика в душе не было.
        - Максим, ты ведь понимаешь, что отношения между нами невозможны.
        - Я очень быстро повзрослею.
        - Я всегда, всегда буду старше тебя.
        - Мне не важно сколько тебе, не важно, понимаешь? - Упрямый. Он встал из-за стола и оказался рядом в одно короткое мгновение. Присел на корточки, обхватив мои колени, и теперь смотрел снизу вверх. - Мне нужна ты.
        - Во-первых, Юлия Сергеевна. - Я убираю его руки и встаю. Иду к плите, чтобы выключить закипевший чайник, а еще чтобы перевести дыхание и немного успокоиться. - А во-вторых, как же Ира?
        - Никак. Мне на нее пофигу, как и на всех остальных. Я хотел, чтобы ты ревновала. - Он оказывается уже за моей спиной, пока я разливаю по чашкам чай.
        - Ладно, давай предположим - только предположим! - что мы вместе. Через десять лет мне будет почти сорок, а тебе еще не будет и тридцати. - Я повернулась и теперь уже я смотрю на него снизу вверх.
        - Я отращу бороду. - Улыбается широко. - Могу перекраситься в седой. Так даже модно.
        - Максим, ты можешь быть серьезным?
        - Могу. Я все могу, если ты попросишь. - У него в глазах сияют звезды, разливаются моря и рождаются целые вселенные. В них невозможно не смотреть, не утонуть без возможности выплыть. Это странное чувство, когда не можешь с собой совладать, когда хочется быть ближе, чувствовать кожей жар его тела, поддаться искушению и послать в пропасть свои принципы.
        Но… нельзя, я просто не имею права.
        Я поправляю у него на лбу непокорную прядь, приглаживаю волосы, наслаждаясь их упругой жесткостью, и говорю то, что должна была сказать с самого начала:
        - Тогда ходи в школу, исправляй прогулы, веди себя на уроках хотя бы тихо. - От моих слов синий взгляд меркнет и тускнеет. Он отклоняет голову от моих рук и идет к окну. Долго смотрит в густую черничную синь позднего осеннего вечера, прислонившись лбом к стеклу.
        - Ну почему ты просишь об этом? - Поворачивается ко мне лицом. Смотрит пристально, с прищуром. - Ок, хорошо. А что взамен?
        - Взамен? А разве что-то обязательно нужно взамен? - Я теряюсь немного с ответом. - Ты еще и торгуешься? - Все-таки он наглый, как грязный уличный кот, которого пустили на порог погреться, а он уже сидит на столе, оставив грязные разводы на белой скатерти.
        - Да. - Он снова оказывается рядом. Его руки ложатся на мои плечи, большие пальцы чертят на ключицах и шее узоры, от чего у меня волнами мурашки и дробно сердце о ребра. - Я хочу тебя, хочу проводить с тобой время, встречаться - говорит приглушенным мягким, как бархат, голосом.
        - Нет. Ты мой ученик и ты несовершеннолетний…
        Он хватается за эти слова, не дав закончить:
        - То есть, если бы мне было восемнадцать, ты бы согласилась?
        - Нет. - Машу головой, но как-то слабо, что и самой не особенно верится. Ох, и почему же я не могу быть достаточно убедительной?
        - Ты врешь. - Он обхватывает мое лицо и заставляет посмотреть в глаза. - Я вижу это в твоих глазах. Да ты бы меня и на порог не пустила и гнала бы, как щенка бездомного, если бы не чувствовала ко мне ничего. - Его губы так близко от моих, почти касаются при каждом слове. - И этого бы тоже не разрешила…
        Поцелуй выходит легким, неспешным. Он, словно дает мне шанс отказаться, оттолкнуть его.
        - Скажи, что я тебе не нравлюсь… - Прикосновения губ становятся настойчивее. Мне кажется, что я скоро задохнусь. - Скажи… что ничего не чувствуешь, чтобы я поверил… тогда я отстану.
        Я знаю, что должна сказать, но язык будто прирастает к нёбу.
        - Максим!
        - Вот видишь. Ты не можешь. - На губах довольная улыбка и снова, будто лампочки зажигаются в глубине синих глаз.
        - Поговорим об этом, когда тебе будет восемнадцать, и когда ты окончишь школу, - Я отстраняюсь и отхожу от него на пару шагов. - А сейчас ты должен вести себя со мной, как и положено: я - учитель, ты - ученик. И ничего больше. - Демонстративно смотрю на часы на руке. - Уже поздно. Тебе пора уходить.
        Уже на пороге, неспешно натянув куртку и стоя в проеме открытой двери, он оборачивается со словами:
        - Я подожду до своего дня рождения.
        Он бодро сбегает по ступеням вниз, а я прислоняюсь к двери спиной почти без сил. Слишком много всего произошло за этот день. А я и так на нервах в последнее время.
        Мне долго не спится. В темных углах квартиры мерещится что-то страшное, жуткое и телевизор совсем не отвлекает. То вдруг волной нахлынут воспоминания о странном разговоре с Максимом, и я себя ругаю в миллионный раз за то, что вела себя как дурочка малолетняя. А то вспоминаются его поцелуи, его руки на моих плечах, его гипнотически-завораживающие взгляды, и жар разливается по телу. В общем, уснула я почти перед самым будильником.
        Кажется, все наладилось. Максим ходит в школу, закрывает пропуски и исправляет плохие оценки. Правда, я все также ловлю его взгляды на себе. Только теперь в них ожидание напополам с обещанием. И что с этим делать? Я уже измучалась от постоянных мыслей, разрываясь между желаниями и запретами. «Нужно быть сильной. Время все расставит по своим местам» говорю себе ежедневно. Помогает, но с трудом.
        Плохой день обязательно начинается с чего-то мелкого - пролитого кофе или обожженного об утюг пальца, непослушных волос и темных - как ни замазывай - кругов под глазами. Я не успеваю зайти в школу, как у меня начинает звонить телефон. Директор. Странно. Неужели что-то случилось? Предчувствие чего-то плохого опалило щеки и неприятно кольнуло под ребрами.
        - Доброе утро, Евгения Андреевна.
        - Юлия Сергеевна, зайдите ко мне в кабинет. Немедленно. - Сказано было очень холодно, даже немного неприязненно. И не дожидаясь от меня ответа, она просто сбросила вызов.
        Я прохожу в приемную прямо в пальто. При виде меня секретарь таращит глаза, и в целом смотрит с таким ехидным высокомерным выражением, что у меня в животе противно скручивается. Евгения Андреевна стоит у окна, когда я вхожу в кабинет. Она поворачивается ко мне, и я вижу, что она очень нервничает, сильно зла. Губы поджаты, брови сильно нахмурены, а обычно румяные щеки сейчас бледные. Такое лицо у нее бывает очень редко, в моменты совсем уж за гранью.
        - Юлия Сергеевна, сегодня утром мне на почту пришло сообщение. - Я стою и не могу понять, что происходит. Причем здесь я? - Вот, полюбуйтесь. - Она протягивает мне свой телефон.
        Там фотография. На ней я и Максим. Мы стоим под фонарем, очень близко друг к другу. Это было в тот злополучный вечер, когда на меня напал мужик. Но с такого ракурса кажется, что мы целуемся, хотя я просто держу его лицо, осматривая.
        У меня подкашиваются ноги, и я медленно присаживаюсь на стул.
        - Что это? Откуда? - Я смотрю на директрису ошалелыми глазами.
        - Это ты мне скажи. Я тебя просила его утихомирить, образумить, но не таким же способом! - Она подошла ко мне и теперь стояла, нависая сверху. - Нет, я понимаю у него гормоны играют, но ты о чем думала?! Что ты натворила! - Она повышает голос и он звенит на весь кабинет. - Это не только репутация школы пострадает, но ты можешь сесть в тюрьму! Где была твоя голова? Как?! Как ты это допустила???
        - Это ошибка! Я все объясню. У нас с ним ничего нет! Поймите… это случайность. Я встретила его вечером… Он подрался, я просто его осматривала. - Говорить трудно, в горле сильно пересохло от волнения. - Поверьте!
        - Слова против фото ничего не значат.
        - Да там же непонятно ничего. - Смотрю на фото снова. - Вот же! Я со спины, а у него только глаза видно.
        - К фото еще и сообщение прилагалось.
        Я прокручиваю страницу вниз и читаю: «Если вы ее не уволите, то эта фотография с подробным описанием будет отправлена в министерство образования и все соцсети». А еще ниже статья в несколько абзацев про то, что я соблазнила ученика. Там проведено целое «расследование» и подробно расписано, что и как происходило - про занятия после уроков и тайные свидания. Очень правдоподобно. И приложено еще несколько моих и его фото.
        К горлу подкатывает тошнота. Я сижу оглушенная, как пыльным мешком прибитая.
        - В общем, скандал нам ни к чему, сама понимаешь. Да и тебе жизнь ломать я не хочу. Поэтому подпиши заявление и приказ. Расчет за этот месяц тебе сегодня же переведут. Трудовую забери у Тани.
        Я подписываю несколько экземпляров, выхожу в приемную, забираю трудовую, иду по коридору. Все это делаю абсолютно механически, в голове у меня просто белый шум. Я ничего не слышу, не ощущаю. Просто спешу быстрее домой. Там, я смогу наконец выдохнуть, выреветь все, что скопилось. Там, спрячусь под одеялом в окружении родных стен от любых невзгод, и возможно тогда голова перестанет болеть, а под ребрами ныть.
        Дни сливаются с один сплошной бесконечный и серый. Праздники остались позади, совершенно незамеченные. Я удалила одним махом свои странички из всех соцсетей, поменяла симку. Почти не выходила на улицу, превратившись в затворницу. Работу пока не искала, выполняя переводы текстов на заказ через всякие сайты для фрилансеров. Денег не много, но на продукты и квартплату хватало. И времени требовалось много, что хорошо - я не думала (старалась не думать) обо всем произошедшем.
        Понемногу приходила в себя. Уже могла смотреться в зеркало без отвращения и стыда. Хорошо, что Максим не пытался со мной встретиться, как-то связаться. Так лучше. Хотя кому я вру? Мне хотелось поддержки, хотелось сильное плечо рядом, хотелось, чтобы он обнимал и утешал. И также хотелось никогда больше его не видеть.
        Но увидела.
        Он стоял у моего подъезда, когда я шла домой из магазина. Я заметила его не сразу, а когда увидела, сбилась с шага, остановилась. Моргнула несколько раз для верности. Не исчез. Все также стоит у подъезда, переминаясь с ноги на ногу. Мы молчим минуты две, глядя друг на друга, пока я не решаюсь заговорить.
        - Давно стоишь?
        - Нет. - Врет. Снег еле идет, а у него волосы все белые и щеки красные. Руки без перчаток, на шее нет шарфа. - Пустишь на чай?
        - Ты спрашиваешь? Надо же. - Язвительные нотки сами прорываются в голос. Он выглядит каким-то не уверенным, немного потерянным и мне становится его жалко. - Ну, пойдем.
        Он берет пакеты из моих рук и идет следом в подъезд. В квартире сразу проходит на кухню, ставит пакеты на пол и терпеливо ждет, пока я ставлю чайник, разбираю покупки. Мы опять сидим за столом спустя почти два месяца, разница только во времени суток - сейчас еще утро. Чай почти допит, а Максим так ничего и не сказал.
        - И? - Я удивительно спокойна, словно отключила чувства на время.
        - Вот. - Он протягивает мне свой паспорт. Я не беру и не смотрю даже на него.
        - Что это?
        - Мне сегодня восемнадцать исполнилось.
        - Поздравляю.
        - Я пришел, как обещал.
        - Ааа. - Киваю. - Обещал, да. Что-то такое припоминаю. Ну все, обещание выполнено. Можешь идти.
        - Юль, я бы и раньше пришел, правда. В тот же день хотел, но батя не пустил. Сказал, что ты не захочешь меня видеть, что тебе надо успокоиться… и я ждал.
        Я закрываю глаза. Мое напускное спокойствие трещит по швам, слезы собираются в уголках глаз и катятся по лицу. Максим тут же оказывается рядом. Я чувствую, как он бережно обнимает мои плечи.
        - Тш-ш-ш, тихо. Не плач. - Поднимает мое лицо, вытирает щеки. Я начинаю плакать сильнее, сама уже прижимаюсь к нему. Чувствую, как он подхватывает меня на руки, несет, садиться со мной на руках и как нежно гладит по голове, шепча слова утешения. - Я с тобой. Никуда не денусь.
        Минут через пятнадцать, выплакав все обиды на его плече, я поднимаю голову и вытираю рукой мокрое лицо. Пытаюсь подняться, но Максим прижимает к себе крепче.
        - Пусти.
        - Нет. Я теперь тебя не отпущу. Так долго ждал этого… - Он убирает мелкие прилипшие пряди от моего лица, невесомо касается скул, щек, шеи. Смотрит так открыто, завораживающе.
        - Меня же выгнали из школы.
        - Как? Тебя-то не должны были трогать.
        - Вернее принудительно перевели в другую. Так что между нами теперь нет никаких преград. - Я хочу возразить, но он не дает - возраст, это не преграда. Для меня так точно.
        - Максим… - Хочу ему в который раз возразить, но он не дает закончить.
        - Юль, я тебя люблю. Правда. И сильно.
        POV Максим
        Я стоял у ее подъезда далеко не первый раз за прошедшее время. Снег сыпал мелкими колючими крупинками, ветер задувал за шиворот, а я забыл шарф и перчатки, да и замерз уже, но это совсем не важно. Важно, что проснувшись утром, я вдруг четко понял - нужно сейчас же идти сюда, к ней. И я вскочил, собираясь с бешенной скоростью и чуть ли не на ходу одеваясь. И вот я тут. Стою и курю уже не первую сигарету. Жду, сам не знаю чего. Вспоминаю.
        «… С самого утра отец был не в настроении. А все из-за того, что нас обоих срочно вызвали к директору в школу».
        - Что натворил опять? - хмурится, ведя машину к школе.
        - Ничего. Я в последнее время паинька.
        Евгешка чуть ли не с порога начала в красках рассказывать про меня и мое ужасное поведение. Если она за этим нас звала, то зря, батя мне давно уже провел разговор по-взрослому.
        - Вот полюбуйтесь! - Она с возмущением сует бате телефон под нос. Он, прищурившись, смотрит в экран, а потом на меня. - Там еще прочитать надо, внизу. - У меня плохое предчувствие. - Учителя уволили за аморальное поведение, а могли и вовсе посадить.
        У меня часто-часто забилось сердце и даже потемнело в глазах, а рот наполнился вязкой слюной. Я сглотнул и забрал телефон у отца из рук. Быстро пробежался по тексту.
        - Это фейк! Да я вам такое за пять минут сделаю. Кто-то специально все это придумал.
        - То есть это не ты на фото? - Она забирает свой телефон и указывает на экран.
        - Нет. Это вообще может быть кто угодно. У вас нет доказа…
        - Максим - Евгешка говорит резко и громко, не дав мне договорить. - Если бы мы не уволили Юлию Сергеевну, возможно, тот, кто это написал, осуществил бы свою угрозу.
        - Со мной можете делать что хотите! Исключайте на здоровье! Ее не трогайте!
        Мне хотелось что-нибудь сломать. Например, разбить телефон в руках Евгешки, или дурацкую вазу на столе. Но я просто вышел из кабинета, с силой хлопнув дверью.
        Крик отца остановил меня уже за углом школы.
        - К ней собрался? Не ходи пока, не надо. Поверь моему опыту. Ей тебя сейчас видеть совсем не захочется. Подожди.
        - Сколько ждать? - отца слушать не хотелось, а хотелось все же бежать к Юле. Но я просто молча стоял и сжимал кулаки так сильно, что пальцы онемели.
        - Как минимум пару дней.
        Он достал сигарету и затянулся, выпуская горький дым. Протянул мне пачку. Мы курили молча, а когда сигарета у него в руках догорела, папа сказал:
        - Тебя, кстати, выгнали.
        - Плевать.
        Ирку я поймал перед вторым уроком и уволок под лестницу в дальнем коридоре, где часто собираются всякие малолетки.
        - Максим, ты что делаешь? Неужели соскучился? Все-таки решил ко мне вернуться?
        - Размечталась! Это же ты, признавайся! - Она распахивает глаза и прикусывает нижнюю губу. Выглядит вполне невинно, но меня не проведешь. Она доставала меня своими сообщениями и звонками с просьбами быть вместе целый месяц. А пару дней назад грозилась отомстить. - И не делай такие глаза. Я уверен, что это из-за тебя уволили Юлию Сергеевну.
        - Ну и что? Подумаешь, потеря! Не хер было с ней по углам зажиматься! Я ведь могла сразу пойти к директору, как только мне эти фотки прислали, но дала тебе шанс, много шансов. Ты сам виноват! - Маска невинности спадает, и злоба искажает симпатичное лицо.
        - Да ты меня достала! Вешаешься. Совсем себя не уважаешь?
        - Я тебя люблю! - Она цепляется за мои плечи руками, прижимается, пытается поцеловать, но я уворачиваюсь, отцепляю ее от себя. Ирка злится. - Да за мной полшколы бегает, чтоб ты знал! А Белова? Она же старая! Чего такого умеет эта сучка, чего не умею я? Сосет хорошо?
        Я резко хватаю ее за плечи и встряхиваю так, что она захлебывается своими последними словами, щелкнув зубами и вытаращив на меня глаза в испуге.
        - Была бы ты пацаном, я бы тебе уже в морду дал. - Чувство, будто вымарал руки по локоть. Я отпустил ее плечи, которые она тут же начала растирать. - И запомни, ты никогда не будешь такой, как она. И только попробуй еще хоть что-нибудь такое сделать, как-то ей навредить, я уже не посмотрю, что ты девчонка. Поняла?
        - Максим… - Девчонка начинает плакать, а я ухожу из-под лестницы, а потом и из школы.
        Несколько дней растянулись на два месяца. Телефон у Юли все время молчал, странички в соцсетях исчезли. Я волновался, сходил с ума. Не видеть ее хотя бы мельком в течение дня было тяжело. Меня натурально ломало, как нарика без дозы или больного с высокой температурой. Ни есть, ни спать нормально не получается.
        По правде, я прихожу сюда часто, но еще ни разу так и не увидел Юлю. А позвонить в домофон, честно, не хватало духу. Вдруг, она не пустит, прогонит? Встреться я с ней лично, у меня все же оставался хоть и маленький, но шанс поговорить. Сердце ухнуло вниз, как при прыжке с обрыва в воду, и я поднял голову, оторвав взгляд от носков своих кроссовок. Это была Юля. Она шла медленно, погруженная в свои мысли и не замечала меня. А когда увидела, то просто стояла и смотрела. Я тоже смотрел с жадностью в дорогое лицо, отмечая малейшие детали. Без косметики она выглядела совсем, как девчонка и была такой красивой. Самой красивой на свете. Я других таких не видел. Сердце мое уже готово было выскочить через горло прямо к ее ногам, когда она все же разрешила пойти с ней.
        Она похудела. И раньше стройной была, а теперь так вообще тонкая. И легкая. Руки на ее теле чувствуются так правильно. И тепло ее, и запах. Все такое родное, такое… мое. Я вытираю слезы с ее бледных щек.
        - Люблю тебя. - Говорю в который раз.
        - Что же нам делать? - Юля смотрит блестящими на меня от слез глазами с надеждой.
        - Я что-нибудь придумаю, только не гони меня.
        Она сама меня целует. Робко, немного неловко.
        Эпилог
        Мама пила вот уже третью порцию валерьянки, а папа молча курил прямо на кухне. Я решилась рассказать им о нас с Максимом только через три месяца после того, как мы начали встречаться.
        - Сереж, выйди хотя бы на балкон, дышать нечем… - мама кривит лицо, потом смотрит на меня и снова причитает - куда ты лезешь, дура?! Он тебя бросит, как только наиграется. Десять лет разницы! Да через пять ты для него старухой будешь и пошлет он тебя… Скажи ей, ну! - говорит отцу.
        - Дочка, ты хорошо подумала? - Спрашивает, молчавший до этого, отец.
        - Хорошо.
        - А если вы расстанетесь? - Он смотрит серьезно из-под бровей в самую душу. Я выдерживаю этот взгляд, не опустив глаз и не отведя их в сторону.
        - Значит расстанемся.
        Я на самом деле для себя решила просто жить в моменте. Просто радоваться каждому дню с ним рядом, а когда придет время отпустить… что уж сказать, я и сама думала так же, как мама.
        - О, господи! - Снова вздыхает. - Ты слышишь, что она говорит? Совсем голову ей задурил этот пацан! И работу из-за него потеряла, а теперь вот время свое теряет! А рожать когда? Замуж кто возьмет в таком возрасте? Не этот же…
        - Галя, успокойся. Наша дочка взрослая, пусть сама решает. - Папа всегда меня лучше понимал и заступался перед мамой. И сейчас встал на мою сторону, хоть я и вижу, что он думает обо всем этом.
        - Взрослая???? Взрослая, да. А мозгов нет! - мама снова хватается за пузырек, но папа отбирает. - Юля, ну скажи мне, как ты вообще с ним жизнь представляешь? Ему еще учиться, армия потом. Ты что его содержать будешь?
        - Мам, ну мы же просто встречаемся, не живем вместе.
        - Еще чего не хватало! - Снова восклицает мама. Она встает, ставит чайник и достает коньяк из пенала в углу кухни. - А его родители в курсе?
        Меня трясет и я вообще не понимаю, как Максим меня уговорил. Мы подходим к подъезду его дома, а у меня трусливая мысль в голове - сбежать.
        - Неа. - Он берет мою ладонь и сжимает крепче, улыбается широко и так солнечно, что на секунду я забываю обо всем. - Не сбежишь.
        - С чего ты взял?
        - Вижу по твоим глазам. - Он легонько целует меня в губы. Отстраняется, заправляет прядь моих волос за ухо - Не бойся, я с тобой.
        Мы заходим в подъезд и пока поднимаемся в лифте на десятый этаж, Максим смотрит такими влюбленными радостными глазами. Я снова теряюсь в этом взгляде. Он как мифический крысолов, только ему и дудочка не нужна, я и так его слушаю, и так верю, и так готова идти с ним и за ним куда угодно.
        Его отец стоит на пороге. Крепче хватаюсь за руку Максима - большую, широкую и по-мужски сильную, в попытке успокоится. Только она меня и держит сейчас от побега.
        - Ну, наконец-то! Я уж думал вы не придете.
        - Пробки - не выдает меня Максим.
        - Проходите скорее, а то все остынет.
        Андрей Юрьевич широко улыбается, и я вижу, что улыбка у них с Максимом очень похожа - такая же завораживающая. Во взгляде нет ни осуждения, ни недовольства, только приветливое участие. Меня немного отпускает.
        - А я как в школу пришел, так сразу и понял в чем там причина всех этих прогулов и бунта. Ну, думаю, влюбился пацан. И это понятно, такая красавица! - Немного позже, когда мы уже поужинали и пили чай, говорит мне Андрей Юрьевич. Максим так мило смущается от этих слов. - Я как Аню свою встретил, так тоже голову потерял совсем - чуть академию военную не бросил. Она не дала, ругалась. Вся такая серьезная была, правильная… - его взгляд подернулся дымкой воспоминаний.
        - Да. И его отец очень даже рад.
        Мама сделала кофе и плеснула туда коньяку. Я отобрала у нее кружку.
        - Мам, нельзя коньяк и валерьянку смешивать!
        - А так издеваться над мамой можно?! Скажи! - По родному лицу начинают течь слезы. У меня и самой нервы сдают. Я обнимаю ее крепко-крепко, шепчу:
        - Я его люблю, понимаешь… сильно. Никогда и никого так не любила.
        Теперь мы плачем обе. Папа махнул рукой, глядя на нас ревущих, и вышел из кухни. Я рассказываю маме о Максиме.
        - Ладно, - сдается, наконец, она, вытерев рукой лицо. - Делай что хочешь, но потом не плач. И не прибегай ко мне.
        - Хорошо. - Улыбаюсь и целую маму в щеку. - Я тебя люблю.
        - Подлиза ты.
        Через две недели уже Максим волнуется перед встречей с моими родителями, но он сам захотел с ними познакомиться. Я поправляю непослушную прядь над его лбом и нежно целую в губы.
        - Люблю, когда ты такой серьезный. Прям взрослый. - Поддразниваю.
        Он смотрит на меня и видит озорную улыбку, взгляд немного теплеет, и сжатые губы растягиваются в ответной улыбке. Я вижу, что он вынырнул из своих тревожных мыслей.
        - А я просто тебя люблю - отвечает и крепко обнимает. Его руки ползут со спины на ягодицы, а губы утыкаются в шею, оставляя там дорожку поцелуев.
        - Опоздаем… а мама этого не любит. - Говорю, жмурясь от приятных щекочущих ощущений.
        - Да… - Соглашается, но руки не убирает. - Если что, я погиб смертью храбрых.
        - Дурак ты!
        Мы топчемся на пороге родительской квартиры. Максим уверено и крепко пожал руку папе, вручил букет маме и наговорил ей кучу комплиментов, отчего она раскраснелась, как девчонка. Знакомство прошло не без неловкостей. Мама устроила допрос с пристрастием, во время которого Максим держался уверенно и спокойно.
        - Красивый - говорит мама, когда папа с Максимом вышли покурить. - Ох, я теперь еще больше волнуюсь.
        - Почему?
        - Уведут. Таких красивых мужиков удержать рядом просто невозможно.
        - Маам, не начинай.
        - Смотри сама. Я предупредила.

2 года спустя.
        я смотрю на тебя - и мне хочется жить.
        танцевать до упаду, смеяться не к месту.
        протянулась меж нами тончайшая нить,
        а я не был готов к случайному квесту.
        я смотрю на тебя - и все боги молчат.
        рассыпаются звезды в ладонях.
        я укрою тебя, как волчица волчат,
        и ты вскоре забудешь о боли.
        я смотрю на тебя - и столице конец.
        все преграды летят в тень вокзалов.
        я смотрю на тебя. и веду под венец.
        но и этого будет так мало.

Матвей Снежный[4 - Прописные буквы в начале предложений авторские, это не ошибка.]
        POV Максим
        Я так волнуюсь.
        Выкурил уже полпачки, а руки так и трясутся. Я для себя решил все еще давно, наверное, как впервые ее увидел - она моя. Понимаю, что пока предложить ей кроме себя ничего не могу. Но и ждать больше не хочу и не могу. Надоело. Так надоело уходить домой по вечерам и ждать встреч.
        «…Я еще не ушел, а уже скучаю. Ты засела так прочно внутри, где-то между висками, под ребрами, в крови… я все думаю, как же так вышло, что ты мне досталась? За какие заслуги? Я ничего в своей жизни хорошего еще не совершил (только тебя встретил и полюбил), а ты у меня есть. За эти два года я влюбился в тебя только сильнее, хотя думал, что такого и быть не может…
        Давай будем вместе всегда?»
        Слова написанные на листке, лежат в конверте. А карман оттягивает, будто гиря, коробочка с кольцом. В квартире все усыпано лепестками роз и уставлено вазами с ее любимыми пионами. В холодильнике ждут своей очереди бутылка шампанского и клубника.
        Тишину разрезает скрежет ключа в замке. Легкий стук каблуков по ламинату, шорох одежды. Тихие шаги по коридору. Юля застывает на пороге комнаты и осматривает то, что я тут устроил, а я смотрю на нее. Такая красивая.
        - Максим? Что это? - она обводит рукой пространство квартиры.
        - Нравится?
        Она подходит ближе, обнимает.
        - Конечно. - Целует нежно. - А что, разве сегодня какой-то праздник?
        - Возможно.
        Беру ее за руку и веду к столику, усаживаю, отодвинув стул. Вручаю конверт.
        - Ты меня удивляешь сегодня. Что это? - поднимает на меня удивленное лицо.
        - Прочитай.
        Она достает лист, исписанный моим кривым почерком (старался писать красиво, как мог), пробегается взглядом, а я не могу дышать нормально.
        - Ты… Что? Серьезно?
        Я достаю из кармана коробочку и, открыв, протягиваю ей.
        - Каждое слово правда. - Сглатываю, выдыхаю и как в омут нырнув, говорю - выходи за меня.
        Она не двигается и молчит, кажется, целую вечность, за которую успел уже придумать себе всякого.
        - Да! Да, я согласна! - Вскакивает и бросается мне на шею, а я подхватываю, целую.
        До шампанского в тот вечер дошло не скоро.

5 лет спустя
        POV Юля
        Мне сегодня 32. Я валяюсь в постели, не желая пока вставать. Наслаждаюсь негой утра и солнцем, заглянувшим в окно.
        - А где самая прекрасная на свете девушка? - он заходит в спальню с коробкой и букетом белых пионов. Моих любимых. - Готова принимать подарки, Гордеева?
        - Конечно, Гордеев.
        - Тогда идите сюда, Юлия Сергеевна, целовать вас буду.
        Он стоит с мятной улыбкой на губах в одних шортах, свежий после душа и такой соблазнительный, что голова кругом. И я не успеваю откинуть одеяло, как он сам оказывается рядом и целует. Головокружительно, умопомрачительно, страстно. Когда кислород в легких закончился, я отстраняюсь и беру коробку в руки. Внутри красиво уложенные всевозможные сладости, а поверх еще одна прямоугольная белая коробочка. Там красивый золотой браслет с россыпью бриллиантов, искрящихся радугой.
        - Спасибо. Красиво. - Я тут же одеваю на руку новое украшение. - А у меня для тебя тоже есть подарок.
        - Для меня? - он удивляется.
        - Да. Закрой глаза.
        Максим послушно закрывает глаза, а я достаю из тумбочки тест с двумя заветными полосками. Я их переделала накануне кучу, и все положительные.
        - Открывай.
        Он смотрит на тонюсенькую полосочку у меня в руках, затем переводит неверящий взгляд на меня.
        - Это то, о чем я думаю?
        Киваю.
        - Я беременна.
        - Юлька! - Порывисто обнимает, а потом, спохватившись отстраняется и бережно, еле касаясь руками гладит мои плечи, руки. А в глаза у него искрятся ярче, чем бриллианты на моей руке. - Спасибо, родная.
        И пусть я не верила, что у нас получится построить долгие отношения, а о том, что выйду за него замуж и думать не смела. Пусть потеряла работу когда-то, зато сейчас я самая счастливая. И все благодаря ему - моему мужу. Он делает каждый день особенным.
        notes
        Примечания
        1
        Имеется в виду метамфетамин (наркотическое вещество кристаллической формы) из популярного американского сериала «Во все тяжкие»
        2
        источник - 3
        Аппарат Илизарова - специальное приспособление, предназначенное для длительной фиксации фрагментов костной ткани.
        4
        Прописные буквы в начале предложений авторские, это не ошибка.