Беременность на сдачу Адалин Черно
        - Это не ваш ребенок, - пытаюсь уйти, но Матвей опережает меня, хватает за руку и усаживает обратно.
        - Собирай свои вещи. Прямо сейчас ты переезжаешь ко мне.
        - Спасибо, но в этом нет необходимости, - со злобным взглядом высвобождаю свою руку из его цепких пальцев, однако мне вновь преграждают путь.
        - Я заберу своего ребенка, как только он родится, - угрожающе начал он. - И это случится независимо от твоих желаний.
        - А что если нет? - я усмехаюсь и с вызовом смотрю ему в глаза. Ни на минуту не собираюсь отступать. Этот ребёнок мой, и ничто не заставит от него отказаться...
        Беременность на сдачу
        Адалин Черно
        ПРОЛОГ
        - Доктор Левицкий ждет вас, - мне улыбается миловидная брюнетка в приемной, и я встаю, чтобы зайти в кабинет.
        Сегодня мое второе УЗИ после ЭКО: первое подтвердило, что я беременна здоровым ребенком и беременность протекает отлично.
        Я оставляю на диване свое пальто и сумку, хватаю с собой небольшое полотенчико и телефон, и толкаю дверь кабинета. Передо мной вышла молодая пара: девушка с уже большим животиком и парень, бережно накидывающий куртку ей на плечи. Сегодня я тоже не должна быть одна: рядом должен быть муж, тот, с кем мы планировали беременность, с кем сдавали анализы и проходили обследования долгих пять лет.
        Но ему это все, как оказалось, не нужно. Ни я, ни наша семья, ни тем более вечно орущий ребенок.
        - Мне нужно строить карьеру, а не возиться с памперсами, Ника.
        Именно так он объяснил свою измену. Ни раскаяния, ни извинений, ни даже банального “ты все не так поняла”. Единственное, что он сделал - натянул штаны и вышел на кухню, чтобы сказать, что устал от многочисленных обследований и процедур, ему надоели врачи и больницы.
        Я отгоняю от себя воспоминания и уверенно вхожу внутрь, обвожу взглядом светлый кабинет, и мой взгляд цепляет огромный аппарат УЗИ, установленный почти в центре комнаты.
        - Проходите, садитесь, - слышу приятный мужской голос, а затем вижу и его обладателя.
        На пару мгновений у меня теряется дар речи, потому что это совершенно точно не может быть правдой. Я узнаю его за секунду: в воспоминаниях проносится то, как он разливает коктейли, как улыбается до ямочек на щеках и заигрывает со мной, а после задирает платье в Вип-кабинке клуба.
        - Вероника Сергеевна, верно? - он продолжает говорить, уткнувшись в мою медкарту для беременных, а я делаю пару шагов назад, но натыкаюсь на повозку, которая с грохотом отъезжает назад.
        Мужчина поднимает на меня взгляд, и я цепенею. Хочу стать невидимкой, или провалиться сквозь землю, но лишь бы не стоять здесь, под изучающим взглядом зеленых глаз.
        - С вами все в порядке? - он поднимается и направляется ко мне, а я отхожу еще не шаг и снова задеваю тележку.
        Да что ж это такое!
        - Вероника Сергеевна, возьмите себя в руки, не волнуйтесь, - он протягивает ко мне ладонь и хватает меня за локоть. Не сильно, но так, чтобы я больше не отходила. - Идемте, не волнуйтесь, это всего лишь УЗИ, даже не анализ крови из пальца, - он улыбается так же, как тогда в баре: на его щеках проступает пара ямочек, и я закусываю нижнюю губу, чтобы хоть как-то выйти из оцепенения.
        - Простите, - охрипшим голосом выдаю я, а затем прокашливаюсь и говорю уже уверенней: - Я волнуюсь.
        - А вот это напрасно, - мужчина усаживает меня на кресло и располагается на стуле, снова заглядывает в карточку, а затем захлопывает ее и говорит:
        - Расскажите, как ваше самочувствие, какие изменения произошли за два месяца, что нового почувствовали, словом, все, что нетипично для вас прежней.
        - Простите, я… можно я приду в другой день?
        Мужчина вздыхает, прикрывает глаза и устало потирает переносицу пальцами. Я пытаюсь взять себя в руки, но все время думаю о том, что вот сейчас он скажет “Эй, крошка, помнишь, как мы отожгли в клубе” или “Детка, ты была супер, надо бы повторить”. Но вместо этого он смотрит на меня непроницаемым взглядом и выдает:
        - Вероника Сергеевна, у меня запись на две недели вперед. Расписан буквально каждый час. А вам нужно сделать УЗИ сегодня, потому что через две недели это будут совершенно другие результаты, понимаете? У меня есть полчаса, чтобы осмотреть вас, выслушать и сделать вам УЗИ. Я не заставляю, но это нужно вашему ребенку.
        Я киваю и натягиваю рукава свитера, больно впиваясь в шерстяную материю. Мну ее, чтобы хоть как-то успокоиться и начинаю говорить. Сбивчиво рассказываю, что чувствую себя неплохо, иногда тянет низ живота, но после отдыха все проходит. Говорю, что мне трудно бороться с сонливостью, а еще постоянно хочется есть.
        По мере моего рассказа, доктор все записывает, а я убеждаю себя в том, что это не он. Просто мужчина, слишком похожий на того, с кем я переспала в клубе. До сих пор не верю, что сделала это, но, как не странно, ни о чем не жалею.
        Мэт, как он себя назвал, прекрасный любовник, классный парень и просто мужчина, знающий как вести себя с женщинами. Я до сих пор вспоминаю его руки на своем теле, то, как жадно он целовал меня, как брал, прижимая к стене.
        - Вероника Сергеевна?
        - А, да, - я покрываюсь румянцем, как если бы он мог прочитать мои непристойные мысли. - Простите, задумалась.
        - Ложитесь, - он указывает на кушетку возле аппарата УЗИ, и я встаю, беру в руки полотенчико, оставляю телефон на столе и укладываюсь на твердую поверхность.
        - Я Матвей Алексеевич, - представляется мужчина. - Вы разволновались, я даже не успел сказать, как меня зовут.
        - Приятно познакомиться, - выдавливаю из себя, а сама провожу параллели.
        Матвей - Мэт. Разве не похоже? Украдкой посматриваю в сторону доктора, одетого в голубой костюм и пытаюсь понять, узнал он меня или нет? Я отбрасываю сомнения на счет того, что это не он, если только у него есть брат-близнец, тогда это реально. А так…
        Я еще раз смотрю на него, осматриваю его лицо, плавные движения, которыми он льет гель на мой живот и прикладывает к коже датчик. Господи, это и вправду бармен из клуба. Но какого черта он там делал, когда Матвей Левицкий - лучший врач-гинеколог города?
        Мужчина водит датчиком по моему телу и нажимает на клавиши аппарата, а я с замиранием сердца жду, что он скажет. На мгновения я даже забываю о том, что у нас с ним было. Это неважно. Сейчас главное знать, что с моим малышом все хорошо, что его здоровью ничего не грозит.
        - Вероника Сергеевна, - начинает доктор, и по его виду я понимаю, что он не знает как начать разговор.
        Мне становится страшно: тело покрывается липким потом, по спине пробегает неприятный холодок, а пальцы на ногах начинают покалывать.
        - Что с ребенком? - спрашиваю дрожащим голосом, боясь услышать, что там внутри на самом деле.
        - Не переживайте, - тут же “успокаивает” меня доктор, но я вижу, что он уже не улыбается как прежде и вообще смотрит на монитор с… это что? Удивление?
        - Матвей Алексеевич, что не так?
        - Ваш ребенок полностью здоров, не переживайте, просто… - он снова делает паузу, а я не выдерживаю. Шлепаю ладонями по бокам и зло выбаю:
        - Да что же там?!
        - У вас не один ребенок, - спокойно говорит он, после чего замолкает и начинает нажимать на кнопки и дальше.
        Он молчит, а я не знаю что думать. Как это… не один ребенок? Откуда взялся второй, если девять недель назад он был один? Что происходит? Местные женщины перехвалили доктора и он на самом деле шарлатан, а деньги берет за улыбку с ямочками? Я себя накручиваю. Нервничаю и зло впиваюсь ногтями в нежную кожу ладоней.
        - Я сейчас выведу изображение на экран напротив. Сможете посмотреть на своих малышей, - говорит он и спустя минуту на экране появляется картинка. - Вот, видите, это один плод.
        Я смотрю на своего малыша: с ручками, ножками, головкой, и не могу сдержать стекающих по щекам слез счастья. Вот он, мой маленький зайчонок, тот, кого я буду любить и оберегать. Я почти забываю о том, что там есть еще один малыш, настолько меня пленяет то, что я вижу.
        - Ребенок полностью соответствует сроку, здоров, внешних патологий не выявлено, - комментирует доктор. - А теперь я покажу вам второго.
        На экране появляется другое изображение, сначала нечеткое, затем я замечаю там что-то похожее на ребенка, но он совершенно не такой, как предыдущий.
        - Что с ним, доктор? - я плачу, но уже не от счастья. Я не могу нормально рассмотреть малыша, но и сквозь слезы понимаю, что с ним что-то не так. Он… другой.
        - Он соответствует сроку восемь недель и для этого периода развивается отлично, - сухо говорит доктор.
        - Но… откуда взялся второй ребенок? - спрашиваю едва слышно, ничего не понимая.
        Доктор убирает датчик с моего живота, тянется к моей медкарте и тщательно перелистывает страницы, вчитываясь в написанное. После снова что-то рассматривает на экране, больше не выводя изображение для меня. Я волнуюсь, чувствую, как сердце начинает биться быстрее, а дыхание учащается.
        - Можете вставать, - мужчина подает мне руку и помогает встать, протягивает полотенце, чтобы я могла стереть остатки геля, и садится на свое кресло.
        Слежу за тем, как он записывает что-то в моей карте, а затем берет листочек и чиркает что-то и там.
        - Садитесь, не стойте, - он указывает на стул. - Не нервничайте, пожалуйста. С вашими детьми все в порядке, просто… это не совсем обычный случай, - поясняет он, даже не смотря в мою сторону.
        - Что значит необычный случай? - переспрашиваю и инстинктивно хватаюсь за живот, хотя он увеличился всего на несколько сантиметров.
        - Я все объясню, дайте мне самому определиться, ладно? - он снова кивает на стул, и я послушно сажусь.
        Мне уже совершенно неважно, что этот мужчина - мой случайный любовник. Сейчас я смотрю на него как на свое возможное спасение и того, кто успокоит меня, скажет, что я смогу родить этих малышек. Мы сидим, кажется, целую вечность, но Матвей приходит в себя первым: снимает трубку телефона и просит сдвинуть записи на час, потому что у него “сложный” случай. На этом слове мои глаза округляются и я, кажется, не дышу.
        Однако сразу после звонка доктор разворачивается ко мне и говорит:
        - У вас совершенно точно был один ребенок на первом УЗИ. Я изучил данные карты, прочитал заключение предыдущего врача и они не оставляют у меня сомнений, но… второй плод появился не просто так, он не мог туда трансплантироваться или перенестись. И уж точно это не чудо, подаренное небесами, - мужчина пытается шутить, но я сижу с непроницаемым лицом и просто жду вердикта. - Скажите мне вот что. У вас были незащищенные половые акты после проведения вам процедуры ЭКО?
        -
        Я молча хлопаю глазами и пытаюсь понять к чему он клонит? Спала ли я с кем-то после ЭКО?
        С ним же и спала!
        Но у нас был защищенный половой акт, а с мужем мы так и не сближались после ЭКО. Он все время отказывался, говорил повременить, потому что не хочет навредить мне. Как же… дело было вовсе не во мне, а в его стройной - ноги от ушей - шлюхе.
        - Вероника Сергеевна, это очень важно, - доктор вырывает меня из воспоминаний, и я качаю головой.
        - Нет, незащищенных не было.
        - Вы использовали презервативы? - уточняет он, и я краснею, вспоминая момент, когда этот же мужчина надевал презерватив на свой немаленький орган.
        Я не выдерживаю и отвожу взгляд, смотрю на его модные туфли и выдаю тихое:
        - Да.
        - Мог ли произойти разрыв презерватива?
        С каждой фразой мужчина вгоняет меня в краску все сильнее. Я смотрю на его крепкое тело, на руки, которыми он крутит ручку и вспоминаю как он касался моего тела ладонями, как ловко ласкал мою грудь и соски.
        К моему глубочайшему стыду я чувствую как внизу живота становится напряженно, а в трусиках, кажется, мокро. Пытаюсь взять себя в руки, но возбуждение нарастает все сильнее, особенно после того, как мужчина наклоняется ближе, и я вдыхаю аромат его туалетной воды.
        - Вероника…
        Я не даю ему договорить и молча качаю головой, а затем подкрепляю свои движения уверенным:
        - Не знаю.
        - Можете спросить у своего партнера? - я вскидываю на него взгляд и едва удерживаюсь от смешка.
        И как? Эй, Матвей Алексеевич, помните, вы переспали в баре с девушкой: слегка расстроенной и загадочной? Так вот это была я, представляете! Вы не помните, у вас презерватив целым остался? Так, что ли?
        Я таки улыбаюсь, а доктор смотрит на меня слишком задумчиво и загадочно, так что я снова отвожу глаза и говорю:
        - Спросить я не могу. Это важно?
        - Понимаете, - спокойно говорит он, - у вас появился второй ребенок. Он совершенно точно зачат естественным путем уже после проведения вам ЭКО.
        - Это возможно? - спрашиваю, но понимаю, что это нереально и находится за гранью моего понимания.
        - Вы прямое тому подтверждение. Этот феномен очень редкий. Встречается раз в несколько десятков лет, но он возможен и при нем вполне возможно выносить и родить оба плода, - доктор открывает шкафчик, достает оттуда бутылку воды, открывает ее и протягивает мне. - Вот, попейте и успокойтесь. Причин для волнения нет.
        - Спасибо.
        Дрожащими руками беру воду и делаю пару жадных глотков, но ожидаемого и желанного успокоения нет. Благо, дикое желание прошло, и я теперь могу соображать трезво, хотя понять могу далеко не все. В моей голове что-то щелкает, и я начинаю понимать к чему все эти вопросы.
        - Скажите, тот… мужчина, он может быть отцом второго малыша?
        Я намеренно не говорю муж, потому что у меня в карте отчетливо написана причина, по которой я не могла забеременеть - несовместимость. И любой опытный доктор поймет, что я забеременела не от законного супруга, а где-то не стороне. Я и не скрываю. Эта самая сторона сидит сейчас передо мной и что-то пишет в тетрадке.
        - Не просто может, Вероника Сергеевна, - наконец, Матвей отрывается от своего занятия и переводит взгляд на меня. - Он, скорее всего, им и является. У вас ведь был половой контакт только с одним мужчиной? - он уточняет, а я хочу провалиться сквозь землю.
        - Да.
        - И это не ваш муж?
        - Я развожусь.
        Он понимающе кивает, наверняка складывая обо мне не лучшее мнение, и снова что-то записывает, после чего дает мне в руки бумажки и говорит, что мне нужно сдать анализы, а затем он поставит меня на учет в свою клинику, потому что случай непростой и требует регулярного наблюдения. Я киваю как болванчик и беру листочки.
        - И еще. Вам нужно сообщить отцу ребенка о беременности.
        - Зачем?
        Я замираю, потому что даже не представляю, как сказать об этом мужчине напротив. Да и поверит ли, если даже не вспомнил меня.
        - Будет хорошо, если он тоже пройдет обследование. Это нужно, чтобы понимать, что второй ребенок, зачатый естественным путем, полностью здоров.
        - Мы можем сделать это без его отца?
        - Да, но…
        - Отлично, - резко бросаю я, - потому что я не собираюсь никому ничего говорить.
        Мужчина оценивает меня несколько минут, смотрит непроницаемым взглядом и на пару мгновений мне даже кажется, что на его лице промелькнуло узнавание, но после он пожимает плечами и отворачивается, а я выхожу из кабинета.
        Первое, о чем думаю - отлично, Вероника, ты забеременела не от бармена, а от известного на весь город врача-гинеколога. И известного не только благодаря своему имени, но и званию беспринципного сукиного сына, привыкшего получать все, что он хочет.
        В коридоре меня бросает в дрожь и как бы я не старалась взять себя в руки - не получается. Я ужасно нервничаю потому что не знаю как поступить. Не представляю, как мне жить с пониманием того, что у меня будет двое детей. Один - от безымянного донора, а второй - от врача, отныне ведущего мою беременность. Я не успеваю взять пальто, когда дверь за мной открывается и все тот же голос Матвея Алексеевича извещает:
        - Сдадите анализы жду вас у себя.
        Мужчина скрывается в своем кабинете, а я смотрю на захлопнутую дверь и не могу сдержать прерывистого дыхания и бешеного стука сердца. Вот тебе и секс вместо сдачи, Вероника - подсказывает сознание, после чего я буквально стону, вспоминая как все было.
        ГЛАВА 1
        ДЕВЯТЬ НЕДЕЛЬ НАЗАД
        Возвращаюсь домой с ощущением невероятного счастья: мне сказали, что все получилось. Я беременна. Ношу под сердцем крошечное создание, которое станет всем моим миром. Сыночек или дочка. Я улыбаюсь и рефлекторно кладу руки на живот. Мой малыш еще крохотный, но я уже испытываю потребность хоть как-то почувствовать его, найти подтверждение, что он есть там, внутри.
        Я планирую приготовить романтический ужин, зажечь свечи и сделать тест на беременность, который купила в аптеке рядом с больницей. Выхожу на своей остановке и бреду домой. Я улыбаюсь как дура, потому что счастье для меня наступило вот в этот день, двадцать первого августа, когда мне сказали, что я беременна.
        Я поднимаюсь по лестнице с пакетами, достаю ключи, чтобы открыть двери, но они оказываются открытыми, и я опасаюсь, что забыла их закрыть. Настолько нервничала и переживала, что попросту выбежала из дому и не закрыла замок? Со страхом опускаю ручку и захожу в квартиру. На тумбочке для обуви стоят туфли Димы, а рядом с ними небрежно брошенные красные шпильки.
        Я чувствую себя женщиной, попавшей в дешевый сериал, но веду себя именно так, сбрасываю лодочки на низком ходу и иду в спальню. В доме ни единого звука, но я иду в нашу комнату, потому что туфли у входа не принадлежат мне: я давно не ношу такие каблуки из-за неудобства.
        Я приготовилась к тому, что увижу, но когда открываю дверь и застаю своего мужа, лежащим в постели с кислотной блондинкой, не могу издать ни слова. Прислоняюсь к косяку и смотрю на то как девушка скачет верхом на члене Димы. Я жду, когда они заметят меня и улыбаюсь, едва муж поворачивает голову в мою сторону, замирает, а затем сбрасывает с себя фигуристую блонди.
        Я выхожу, закрываю за собой двери и иду на кухню. В голосе стоит оглушающий шум, а на лице играет дурацкая улыбка. Все, что происходит после как замедленная съемка. Обвинения, выпады в мою сторону, девка, ретирующаяся очень быстро вместе со своими кроваво-красными шпильками и муж, активно жестикулирующий и что-то объясняющий. Из всего, что я запомнила - ни секунды раскаяния в его лице: ехидная ухмылка, четкая уверенность в себе и смелость обвинять меня в том, что именно я виновата во всем.
        Наконец, мне надоедает слушать его нотации, меня начинает раздражать его брюзжание и то, что он пытается сделать меня виноватой.
        - Собирай свои манатки и выметайся из моей квартиры, - спокойно говорю я, глядя куда-то сквозь него.
        - Что?
        - Сперматоксикоз ослабил твой слух? Я сказала выметаться на хрен из моей квартиры, - я язвлю и, наконец, нахожу в себе силы посмотреть на него.
        Покрасневшее и перекошенное от злости лицо, губы, сжатые в тонкую полоску и глаза, полные ненависти. Когда он успел так возненавидеть меня? Когда наша семья стала вот такой: муж, активно трахающийся с другой и жена, носящаяся с анализами и ЭКО.
        - На что ты жить будешь, дура, - резко бросает он.
        Я усмехаюсь, встаю со стула и иду в комнату. Достаю огромную сумку, которую мы купили на отдыхе в Египте, когда не смогли вывести все, что купили, и сбрасываю в нее все его вещи: рубашки, брюки, носки, швыряю сумку ему под ноги и указываю на дверь.
        - Ты пожалеешь, - шипит мой уже бывший муж, хватает сумку и уходит.
        Я знаю что в квартире осталось множество его вещей, знаю, что мне придется столкнуться с непростым разводом, с необходимостью искать деньги на жизнь, но я готова на это. Я готова на все, лишь бы не прощать мужчину, предавшего меня и мои мечты.
        
        ГЛАВА 2
        Я сижу в баре неподалеку от дома уже второй час и катастрофически не понимаю, что делаю здесь. Передо мной стакан с апельсиновым соком, поэтому бармен, который, кстати, куда-то запропастился, неодобряюще посматривал на меня, давая понять, что мне явно не стоит занимать место.
        Уходить не спешу, потому что дома меня ждет одиночество, куча разбросанных вещей бывшего мужа и осознание того, что я теперь один на один со своими проблемами. Критически осматриваю свое отражение сквозь множество бутылок с виски, ромом, джином и другим алкоголем, и не узнаю себя. Это как будто другая я.
        Дерзкая, привлекательная, стильная.
        Курсы визажа, которые я проходила несколько лет назад, чтобы подзаработать, не прошли даром. Сейчас я нравлюсь своему отражению и в шутку думаю, что склеила бы привлекательного парня. Вон того, что сидит справа от меня: в белой рубашке, закатанной до локтей и потертых джинсах он выглядит как молоденький мальчик, хотя ему едва ли меньше чем мне.
        А мне уже тридцать.
        Звучит, как приговор, хотя Дима всегда говорил, что я молодая, привлекательная, стройная и сексуальная.
        В жопу Диму!
        Я хватаю со стойки свой сок и залпом выпиваю его. Алкоголь нельзя, но я представляю, что это стакан с мартини. Оглядываюсь в поисках бармена, но его нигде нет, а за стойкой собралась здоровская очередь. Где же он?
        Я слезаю со стула и иду в туалет, проталкиваясь сквозь толпу. По пути обратно к бару решаю потанцевать и пару песен отрываюсь, хотя все же пытаюсь быть аккуратной. Зря я не позвонила Ирке или Светке. Или обоим сразу. Вот уж кто-кто, а они бы с радостью составили мне компанию и перемыли бы косточки Диме.
        Направляюсь к бару и вижу, что толпа рассосалась, но на месте бармена совсем другой парень. Я бы даже сказала мужчина. Чем ближе подхожу к барной стойке, тем лучше мне удается рассмотреть его. Высокий, одетый в темно-синюю рубашку, оттеняющую его лицо. Подхожу еще ближе и замечаю запонки, сверкающие на манжетах, а также взгляд хозяина жизни.
        Мне нечасто приходилось видеть таких мужчин, но я чертовски хорошо знаю этот взгляд: тягучий, опутывающий, привлекающий к себе и манящий. Девушкам хватает пары минут, чтобы пасть жертвами чар. Да что греха таить, я сама засматриваюсь и не сразу понимаю, что мужчина обращается ко мне. Обнажает ряд белоснежных зубов и улыбается, от чего на его щеках тут же проступает пара ямочек.
        - Что будете заказывать?
        - Я… - в моих словах больше вопроса, чем утверждения, и я, кажется, тупо улыбаюсь и не могу выдавить и слова.
        - Ты, красавица, - спокойно говорит мужчина. - Коктейли, текилу, виски?
        - Яблочный сок, - улыбаюсь я и, наконец, укладываю свою задницу на высокое сидение у бара.
        Вижу, как брови нового бармена ползут вверх, а затем собираются на переносице. Видимо, обдумывает колкий ответ, но его отвлекают и он выполняет чужой заказ, а потом возвращается ко мне и ставит передо мной стакан с соком.
        - Я пытаюсь понять, почему такая обворожительная девушка не пьет и не могу понять, - говорит он, - принимаешь антибиотики?
        - Не люблю алкоголь, - отвечаю, выдавая в ответ самую ослепительную улыбку, на которую только способна.
        Мужчина понимающе кивает, выполняет еще пару заказов и возвращается ко мне. Снова задает вопросы и утягивает в диалог, а мне чертовски приятно внимание такого представителя мужского пола, ведь у бара не одна я одинокая женщина. Сидят и другие, но он, по всей видимости, не обращает на них внимания.
        - Одна здесь? - спрашивает между заказами.
        - А что? Переживаешь за конкуренцию? - хохочу, хватаю бокал с соком и делаю глоток.
        - Думаю, как бы увести тебя отсюда и прикидываю варианты.
        - Твоя смена заканчивается после полуночи, а я уйду задолго до этого времени, - я пожимаю плечами и делаю равнодушный вид, хотя черт, если бы он попросил подождать, я бы так и сделала.
        Он не просто привлекателен, он невероятен. Крепко сложен, подкачен до мышц, которые не скрывает даже рубашка. Наоборот, она только подчеркивает их рельефность и заставляет меня каждый раз закусывать губу, чтобы бороться с желанием содрать темно-синюю ткань и прикоснуться руками к обнаженному телу.
        Пока я думаю, мужчина снимает запонки и небрежно бросает их в карман, закатывает рукава и принимается за выполнение новой волны заказов. Он работает, а я, открыв рот, смотрю на его руки. Вы видели когда-то руки богов? Нет? А я, кажется, видела.
        Вот прямо сейчас смотрю на них. На светлую поросль волос и вены-жгуты, явно проступающие под кожей, и мне хочется застонать от желания. Я убеждаю себя, что это банальный всплеск гормонов, да еще и на фоне того, что случилось, но когда мужчина обрабатывает заказы и возвращается ко мне, чтобы наполнить бокал, мне приходится с силой свести ноги и побороть стон, который почти вырвался из моего рта.
        Вот нельзя брать на работу таких барменов.
        Нельзя.
        Или повесить предупреждающую табличку: “Одиноким беременным женщинам со всплеском гормонов быть осторожными: очень горячо и опасно”.
        
        - Повторить? - снова его тягучий голос с легкой хрипотцой.
        Он как будто зовет меня к себе, соблазняет одними нотами без откровений и пошлостей.
        Я только слабо киваю, а потом достаю из сумочки деньги и кидаю но стойку.
        - Милая, у меня нет сдачи, - смеется он и возвращает мне купюру обратно, а я делаю взмах рукой и подзываю его ближе.
        Он наклоняется, обдавая меня волной мускусных духов вперемешку с мятой и цитрусом, а я, к своему стыду, говорю то, что крутится в моих мыслях.
        - Хочу тебя… на сдачу.
        ГЛАВА 3
        Я нервничаю. Сжимаю в руках край зеленого вечернего платья, которое покупала для особых случаев, а надела только после развода, и бросаю взгляд в сторону барной стойки, где сейчас происходит пересменка.
        Я смотрю на то, как бармен, он же Мистер Совершенство, активно жестикулирует и что-то говорит пареньку, стоящему рядом. Вокруг стойки собралась приличная толпа, но их, кажется, это не волнует. Я вздрагиваю, когда между разговором мужчина, господи, я так и не узнала его имени, то и дело бросает взгляды в мою сторону, смотрит так, что я невольно поджимаю пальчики на ногах и начинаю комкать платье сильнее.
        Как я вообще дала посадить себя на диван и сказала, что буду ждать?
        А еще то признание… господи, что я делаю?
        Решительно встаю с дивана, хватаю свою сумочку и огибаю столик, поглядывая в сторону выхода. Мне остается всего пара шагов, когда меня хватают крепкие мужские руки и разворачивают к себе, впечатывая в сильное мужское тело.
        Я больно врезаюсь носом в его широкую грудь и вскрикиваю, потирая ушибленную часть лица.
        - Эй, прости, - тихо говорит мужчина, убирает мои руки с лица и легонько целует меня в нос, а затем опускается к губам.
        Я забываю куда шла и почему. Инстинктивно кладу руки ему на плечи и прижимаюсь ближе, а затем чувствую, как его горячие ладони тянут меня за талию и вжимают в стальной пресс.
        Мистер Совершенство, кажется, идеален во всем. Даже целуется так, что хочется еще и еще, что ты желаешь большего и инстинктивно отвечаешь на движения его губ, впитываешь в себя вкус ранней вишни и закрываешь глаза от блаженства.
        Внезапно все прекращается, мужчина разрывает поцелуй и смотрит на меня с усмешкой:
        - Никогда не целовалась, что ли? - он снова улыбается, а я смотрю на эти чертовы ямочки, заглядываю в его зеленые глаза и тону. Утопаю в водовороте обуревающих меня чувст, когда разум отключается, а тело живет своей жизнью.
        - Неа, - мотаю головой из стороны в сторону и понимаю, что действительно не целовалась.
        Может быть когда-то, лет пятнадцать назад, когда еще была подростком, у меня и был парень, который целуется так круто, но последние восемь лет я жила с мужем, а он не любитель нежностей и “обмена бактериями”.
        - Тебе сколько лет, красавица? - спрашивает мужчина и берет меня за руку, отпуская из объятий.
        - У девушки неприлично спрашивать возраст, - перечу я и прячу глаза от стыда.
        Что я делаю? Что творю, боже?
        Вопросы так и пролетают в моей голове, но я все равно иду за мужчиной, который уверенно лавирует между столиками и танцующими парами. Он решительно двигается к лестнице, ведущей на второй этаж, помогает мне, когда я чуть не сваливаюсь с ног, потому что запуталась в движении и засмотрелась на его плечи, а после притягивает к себе и придерживает за талию.
        Мы поднимаемся по лестнице и доходим до Вип-кабинок. У одной из них Мистер Совершенство останавливается и поворачивается ко мне.
        - Я Мэт, - он протягивает мне руку, а я только сейчас понимаю, что успела поцеловаться с ним, восхититься его телом и даже сказать, что хочу его, но не узнала имени.
        - Ника, - тяну руку в ответ и касаюсь его слегка шероховатой ладони.
        - Ника, значит, - повторяет мои имя и чуть наклоняется ближе. - Хочу тебя, Ника, - выдает мне в лицо, после чего толкает дверь кабинки и увлекает меня за собой.
        
        ГЛАВА 4
        Мы оказываемся в просторном помещении с несколькими диванами и столом в центре. Здесь нет окон и единственное освещение - настенные лампочки, светящиеся синим и желтым цветами. На диване разбросаны подушки, на столе стоит пара бокалов, ведерко с шампанским и фрукты. Замечаю огромную плазму на стене, а еще кальян в углу.
        - Мы можем здесь находиться? - выдавливаю из себя, примерно представляя стоимость банкета.
        - Конечно, можем, - спокойно говорит Мэт и увлекает меня за собой на диван.
        Он откупоривает шампанское и разливает игристый напиток по бокалам, а я оглядываюсь по сторонам и впитываю интимную обстановку кабинки. Я никогда не была в Випах и слышала о них только от Светки с Иркой, которые часто приходили сюда со своими мужчинами.
        - Впервые в Випе? - спрашивает Мэт и протягивает мне бокал с шампанским.
        - Я не пью, - отодвигаю от себя напиток и отщипываю виноградинку.
        - Заказать сока?
        - Боюсь, я не осилю даже глоточек, - отмахиваюсь и жую виноград, но останавливаюсь, когда замечаю, как Мэт смотрит на меня. Кажется, виноградинка встанет у меня поперек горла, потому что я попросту не могу продолжить ее жевать.
        Мужчина будто заволакивает меня взглядом, пленяет и порабощает, заставляя подчиняться. С огромным трудом мне удается таки дожевать и “протолкнуть” в себя ягоду, а после я кладу руки на колени и пытаюсь совладать с дрожью во всем теле.
        - Ты необычная, Ника, - делает комплимент мужчина, - красивая и обаятельная, но…
        Он делает паузу, а я вскидываю голову и пытаюсь прочитать его мысли по внешнему виду. Увы, это невозможно, потому что мужчина, кажется, тщательно скрывает любые эмоции кроме желания, которое отчетливо читается в его глазах.
        - Но-о-о, - повторяю я.
        - Но все это кажется мне странным, - заканчивает он свою тираду.
        - Да? И что же странного? - я закидываю ногу на ногу и ловлю его взгляд, оценивающий мои ножки.
        Я стройная: с тонкой талией и третьим размером груди, с широкими бедрами и длинными ногами. Я люблю свою фигуру и буквально молюсь на нее, потому что даже Светка с Иркой часто сидят то на диетах, то на правильно питании, чтобы поддерживать тело в форме. Мне же хватает пары часов в зале несколько раз в неделю.
        Я ловлю свое отражение в плазме на стене и улыбаюсь, понимая, что привлекаю мужчину так же, как и он меня. Да что там. Я и сама себе нравлюсь. Светлые волосы, нарощенные ресницы, макияж не вызывающий, но сделанный так, чтобы подчеркнуть скулы и глаза. А еще пухлые губы, без ботокса и силикона, натуральные. Не знаю что в голове у мужиков, которые говорят, что силиконовые губы-пельмени привлекают, но в спутницы жизни они выбирают тех, кто предпочитает натуральность.
        - Ну так что? - я отвлекаю мужчину от неприкрытого рассматривания моих оголенных ножек, немного склоняю голову и пытаюсь заглянуть ему в лицо.
        - Странно, что ты пошла со мной, - наконец, отвечает он. - Почему?
        Его вопрос вводит меня в ступор, и я просто замолкаю. Пытаюсь найти вразумительный ответ, но на языке крутится только “у тебя охренительные руки” и “ты Мистер Совершенство”.
        - Прости, но… это важно?
        Я не люблю разговоры. Не умею говорить с едва знакомыми мужчинами о том, почему пошла следом в Вип-кабинку. Я полагала, что и так все понятно.
        - Важно, - мужчина кивает и отпивает шампанского с бокала. Кривится и отставляет стакан подальше, а затем выдает: - Девушки не часто клеят барменов у стойки.
        - О, ясно, - я встаю с дивана, беру сумочку и иду на выход, но мужчина снова останавливает меня, не дав даже открыть дверь.
        - Куда ты собралась? - зло выдает он, хватая меня за руку и прижимая к себе.
        - Домой, - я пожимаю плечами, - а то как на допросе.
        Я вырываю руку из его цепкого захвата, но мужчина лишь преграждает путь на выход, вставая на проходе.
        - Дай пройти, - я действительно собираюсь уйти.
        Мало того, что я совершила самый безрассудный поступок в своей жизни, так этот самовлюбленный Мистер Совершенство решил допытываться, почему и зачем я это сделала. Нет, если бы знала, обязательно сказала бы, но я понятия не имею почему пошла. Потому что захотела, он понравился, привлек и пленил - подсказывает сознание.
        - А как же “хочу тебя… на сдачу”, - он повторяет мой шепот, но я лишь усмехаюсь и выдаю:
        - Переоценила твои возможности.
        
        ГЛАВА 5
        Он отступает, и я уже надеюсь, что смогу выйти, но мужчина только перекладывает руки на мою талию, хватает сумку и швыряет ее на диваны, а меня резко прислоняет к стене. Впивается поцелуем в мои губы, проводит языком по зубам и проталкивается глубже, заставляя открыться ему.
        Я только ахаю, когда он задирает мое платье и приподнимает за ягодицы, вынуждая положить ноги ему на бедра. Его стояк явно упирается в низ моего живота, а руки блуждают под трусиками.
        Я откидываю назад голову, когда он целует мою шею и проводит рукой по влажной промежности, задевая чувствительную горошинку и заставляя скулить от желания.
        Это все гормоны.
        Да, точно! Это они. Не могу же я прежняя так откровенно желать незнакомого мужчину.
        - Ты-ы-ы, - протянул над моим ухом, - волшебная.
        Мэт впивается поцелуем в кожу на моей шее, проводит языком по ушной раковине и легонько прикусывает за мочку уха. Напряжение сковывает все тело: по позвоночнику пробегают мурашки, а пальцы на руках и ногах покалывает от нарастающего возбуждения.
        Меня обдает волной его древесного запаха с нотками цитруса и мяты, когда я вдыхаю полной грудью. От этого дурманящего аромата кружится голова настолько, что кажется, я упаду в обморок. Мэт придавливает меня своим мощным телом, так что я чувствую каждый сантиметр его кожи, опаляющий похлеще палящего летнего солнца, каждую прокаченную мышцу.
        Мама дорогая, он шикарен!
        - Хочешь меня? - он хватает меня за подбородок и разворачивает лицо к себе, заставляя посмотреть на него.
        Я чувствую себя беспомощной амебой, которая не способна даже пошевелиться. От его вишневого запаха, от взгляда, в котором явно читается возбуждение, от эрекции, упирающейся в мой пах. Меня взяли в плен и не отпускают, я чувствую, как внизу живота стягивается тугая пружина, готовая раскрутиться только от пары легких касаний.
        - Хочу, - едва выдыхаю и чувствую, как его губы сминают мои, как он властно берет меня за затылок и тянет на себя.
        О… Боже… Ты… Мой…
        Я теряю контроль над собой. Над своим телом, над ситуацией в целом и бесстыже отвечаю на поцелуй. Запрокидываю руки на его шею и отвечаю, целую так, как будто никогда не целовалась прежде. Но я и не целовалась, чтобы аж так!
        - Я тебя трахну, - слышу его голос, но мне плевать.
        Я хочу его до безумия, до ломоты по всему телу, хочу, чтобы этот мужчина целовал меня, чтобы его член двигался внутри меня и задевал чувствительную точку.
        - Да, да, да, - бессвязно шепчу я, - трахни.
        На несколько мгновений меня опускают на пол. Ноги едва держат, а сознание все еще замутнено настолько, что я даже не вижу перед собой ничего. Только чувствую. Дикий накал страстей и желание, электризующее воздух вокруг нас.
        Я слышу звон пряжки ремня и шелест упаковки презерватива, а затем меня снова поднимают на руки и прижимают к стене. Мэт входит в меня одним плавным толчком, и я топлюсь как сливочное масло на раскаленной сковородке. Я сильнее обхватываю его бедра ногами и жмусь ближе, чувствуя движения члена глубоко внутри.
        С каждым толчком его бедер внутри меня что-то скручивается и выворачивается, мое тело дрожит от желания, а каждая клеточка напрягается в ожидании разрядки. Я получаю ее когда чувствую касание к своему клитору, громко вскрикиваю и хватаюсь пальцами за широкие мужские плечи. Вгоняю в них ноготки и постанываю каждый раз, когда он входит в меня.
        Мэт напрягается, делает пару толчков внутри и сжимает меня в своих объятиях, а я прижимаю голову к его плечу и пытаюсь совладать с чувствами. Мы стоим так несколько долгих, безмолвных минут. Я даже не могу отстраниться, потому что силы покинули меня.
        Ни руки, ни ноги, ни голова попросту не слушаются меня. Они бессильно покоятся на мужчине, который, видимо, понимает это, потому что подхватывает меня на руки и несет к дивану. Укладывает мое тело на мягкий диван и проводит рукой по щеке, от чего мои веки тяжелеют, а разум отказывается включаться в реальность.
        
        ГЛАВА 6
        - Ты… Что? - восклицает Светка.
        - Переспала с барменом? - подхватывает Ирка.
        - Тише, - пытаюсь образумить их.
        Мы сидим в кафе и вокруг нас толпа посетителей, а они восклицают так, что пожилая семейная пара, сидящая по соседству, косо смотрит в нашу сторону, а бабка, кажется, еще и головой шатает. И как только не сказала за развратное поколение.
        - Рассказывай, - Светке плевать на мои попытки снизить разговор на пару тонов ниже.
        - Подробности давай, - вываливает Ира, они переглядываются, а затем дружно смотрят на меня.
        Я закатываю глаза и говорю, что они невозможны, а потом вкратце пересказываю все, что произошло, упуская самые интимные подробности.
        - Так ты серьезно? - не выдерживает Света. - Отомстила своему мудаку? Молодец!
        - Я никому не мстила, - спокойно говорю и отпиваю из чашки чай. - Мне просто понравился бармен, - признаюсь и смеюсь вместе с подругами.
        Мы трое дружим больше пяти лет. Ирка два года назад удачно вышла замуж, а Светка все еще ищет своего возлюбленного и принца, который забрал бы ее на белом - не коне, нет - лимузине, а лучше ламборгини.
        - И что дальше? Что было после? - интересуется Ира. - Ну рассказывай, хочу подробностей.
        - Я ушла домой, - пожимаю плечами и надкусываю круассан со сгущенкой.
        - Чего? - подруги настораживаются и практически одновременно наклоняются ко мне через стол. - Как это… ушла домой? Он тебя не отвез?
        - Его не было, - равнодушно отвечаю я, но чего греха таить, мне не параллельно. - Он ушел.
        - Мудак! - тут же говорит Света. - Самый настоящий мудак. Как это ушел? Вытащил свой член и свалил, так, что ли?
        - Тише, - говорю подруге, а сама посматриваю в сторону бабки сбоку, которая смотрит на меня взглядом “а инквизиция таких как ты на костре сжигала”. - Я уснула после… кхм… после секса. Помню только как он погладил меня по щеке, а потом проснулась на диване одна. Я проспала час или два, потому что клуб еще работал.
        - Капец! И что? Ты это так оставишь? - Ирка, как всегда, за справедливость.
        Возмущается, если что-то пошло не так и говорит, что за все в этом мире нужно платить. Я согласна, вот только что мне делать? Бежать в клуб, искать координаты бармена и звонить ему со словами “как ты мог, скотина?”. Я улыбаюсь и понимаю, что ни в жизни так не сделаю.
        Да и уверенности в том, что он действительно бармен нет. Вряд ли. Такой мужчина как он не может быть барменом. Владельцем клуба - да, но не тем, кто разливает за стойкой коктейли и снимает девочек на ночь. Даже в нашей паре снимала, скорее, я, чем он. И что странно - мне не стыдно. Да, это не обычное мое поведение, да, я переступила запретную черту, но я это сделала и плакаться точно поздно.
        С Иркой и Светкой я прощаюсь только тогда когда они решают, что вытащили из меня все что можно. Я машу им рукой на прощание и запрыгиваю в такси, которое довозит меня до самого дома. В квартире полный кавардак: разбросаны вещи, разбиты рамки с фотографиями. Странно, но мне не больно. Как будто ты обожглась пару недель назад: боль прошла, но остался уродливый шрам, который нельзя скрыть. Тебе обидно за свою внешность, но больше не болит.
        Так и с Димой.
        Я достаю свой телефон, ставлю его на зарядку и иду убирать в квартире. Беру огромные мусорные пакеты и складываю туда все, что хоть как-то связано с уже бывшим мужем: фотографии, подарки, одежду и туалетные принадлежности. Через пару часов я звоню Диме и прошу заехать за пакетами, потому что завтра они полетят в мусор.
        - Я не шучу, Дим. Хочу избавиться от мусора, а не собирать его у двери своей квартиры.
        Он приезжает ближе к шести. С огромным букетом красных роз, которые я терпеть не могу, корзиной фруктов и вином. Он так и не запомнил цветы, которые я люблю, а еще забыл, или захотел забыть о том, что я беременна.
        - Что это, Дим? - я киваю на его подарки и складываю руки на груди.
        - Нам нужно поговорить, - спокойно говорит он и разувается, но я вытягиваю руки и утыкаюсь ими ему в грудь, останавливая.
        - Я не хочу разговаривать, - набираюсь смелости и говорю ему. - Я позвала тебя, чтобы ты забрал эти мешки, - я киваю на большие мусорные пакеты.
        - У нас будет ребенок, - Дима давит на больное, но я только усмехаюсь и говорю:
        - Не у нас. У меня. Ты его не хочешь и не хотел. А мне хватило того, что я вчера видела.
        - Это недоразумение, родная. Помутнение. Я ведь тебя люблю.
        Странно, но сейчас он кардинально меняет свое мнение и слова. То ли одному настолько плохо, то ли его кто-то надоумил, что жена нужна обязательно. Как вечный атрибут рядом с представительным мужчиной. Я пожимаю плечами, а затем вгоняю ржавый нож в наши отношения:
        
        - Думаешь, Дим? Тогда ладно, я вчера переспала с мужчиной в баре, просто так… помутнение. Простишь?
        Он смеется, а после понимает, что я говорю совершенно серьезно, и перестает улыбаться. Зло смотрит на меня: его скулы сжаты, нос раздувается в ярости, а лицо перекосило от злости. Огибаю его и открываю двери, вытаскиваю мусорные пакеты на лестничную площадку и выставляю мужа за дверь со словами:
        - А что ты хотел? Ты взял в жены сильную женщину, а не сопливую малолетку, так что до свидания в ЗАГСе, Дим.
        Я захлопываю дверь в квартиру и с каким-то кровожадным удовольствием понимаю, что мне полегчало. Квартира опустела без вещей Димы, но я как-будто освободилась, отпустила себя.
        Именно поэтому я решаю последовать совету Ирки, который она бросила мне на ушко, и пойти в клуб, чтобы “отыскать своего бармена и трахнуть его еще раз”. Именно так сказала подруга, да.
        Я надеваю красное платье до колена, вытаскиваю лодочки на низком ходу, крашусь так же, как и вчера, но делаю уклон на более вечерний макияж и критически осматриваю себя в зеркале. Я сногсшибательная. Странно, что Дима этого не видел, или видел, но думал, что это никуда не денется. Что всегда будет рядом.
        Я выхожу из квартиры, беру свою кредитку, на которой, как оказалось, больше ста тысяч, и сажусь в такси, чтобы поехать в тот же клуб. Я до последнего надеюсь увидеть там Мэта, но когда приезжаю - за стойкой тот же парень, с которым Мистер Совершенство вчера разговаривал.
        Я заказываю яблочный сок и сажусь на диванчик, наблюдая за стойкой. Стараюсь отвлекаться и даже иду танцевать, но получается из ряда вон плохо, потому что мысли то и дело возвращаются к Мистеру Совершенство. К его рукам, губам, вишневому дыханию. К своему стыду понимаю, что возбудилась, поэтому заказываю еще сока, а потом замечаю знакомый силуэт.
        Поначалу мне кажется, что это игра воображения и мое сознание просто рисует того, кого я хочу видеть, но нет. Мэт стоит у лестницы с какой-то девушкой. Они, кажется, вполне мило болтают, а потом я вижу, как она приподнимается на цыпочки и целует его, а он обхватывает ее талию рукой и прижимает к себе.
        Несколько мгновений я просто смотрю в их сторону, а потом Мэт замечает меня. Отрывается от поцелуя с девушкой и переводит взгляд в мою сторону. Я читаю на его лице удивление и узнавание, но не хочу смотреть дальше, соскакиваю со стула и иду на выход. Оборачиваюсь и вижу, что мой случайный Мистер Совершенство идет за мной.
        Я сворачиваю куда-то в коридор и нахожу свободную комнату, захожу туда и хочу, должна надеяться, что мне удалось скрыться. Но вместо этого я надеюсь на то, что он найдет меня, откроет эту чертову дверь, а затем захлопнет ее и возьмет меня в темной комнате, развернет к себе и прижмет к стальной эрекции.
        Я настолько увлеклась, что почти поверила в реальность происходящего. Внизу живота томительно и болезненно от одних только воспоминаний того, как мы занимались с ним любовью, как он брал меня у стены. Я прижимаюсь лбом к металлическому шкафу и пытаюсь унять дыхание. Осознаю, что меня никто не нашел и, видимо, не собирался. Может, я вообще придумала себе то, что он шел за мной, а на самом деле Мэт просто решил купить выпить.
        Не знаю, что происходит за дверью, но минут через десять я выглядываю наружу, убеждаюсь в том, что никого нет и иду на выход. У клуба сажусь в такси и называю свой домашний адрес. Не знаю что я хотела найти здесь, чего ожидала, когда поехала, но одно я знаю совершенно точно - Мистер Совершенство на самом деле говнюк и бабник.
        -
        ГЛАВА 7
        В семь недель я прихожу на прием к своему врачу гинекологу - доктору Дорониной, которая имеет двадцатилетний стаж ведения беременностей после ЭКО. Сдаю анализы, меня взвешивают, просят подождать, а через полчаса зовут в кабинет. Я чувствую себя хорошо, но чертовски хочу спать, поэтому захожу к женщине с открытым от зевка ртом.
        - О, я вижу у вас все прекрасно, да, Вероника Сергеевна? - Инесса Викторовна улыбается и указывает мне на стул: - Проходите, садитесь.
        Я укладываюсь на мягкое сидение, откидываюсь на спинку и блаженно закрываю глаза.
        - Здравствуйте, - приветствую доктора. - У вас такой удобный стул.
        Она улыбается и переводит взгляд в мою медицинскую карту, просматривает результаты анализов и говорит:
        - Ну что, у вас все хорошо. В моче белка нет, сахара в крови не выявлено, гемоглобин занижен, поэтому вам придется лучше питаться и соблюдать диету, чтобы железо лучше усваивалось. Через неделю рекомендую вам прийти на повторный анализ, чтобы мы могли контролировать падение гемоглобина, если оно будет, - профессиональным тоном говорит Инесса Викторовна, а затем откладывает карту, складывает руки на столе и улыбаясь спрашивает: - Рассказывайте, как себя чувствуете?
        - Хорошо. Тянет спать практически постоянно, но в целом все отлично, аппетит по утрам зверский, - я издаю нервный смешок, - оттуда и плюс полкилограмма на весах.
        - Это да, - утвердительно кивает доктор, - вы немного перебираете, за две недели пятьсот грамм много, но вы худенькая, поэтому не страшно, но впредь старайтесь следить. После двенадцати недель можно будет заниматься фитнесом для беременных, йогой. До этого времени берегите себя, кушайте больше фруктов, гуляйте на свежем воздухе и не нервничайте.
        - Да, конечно, - я энергично киваю головой.
        - Половые контакты вам не запрещены. Сексом можете заниматься, но без фанатизма, - женщина улыбается и подмигивает. - Нежно и аккуратно, Вероника Сергеевна, вам даже полезно, вы уже не молодая, а половые контакты с мужем помогут вам родить легче, - Инесса Викторовна выжидающе смотрит на меня, и я тушуюсь, думаю, стоит ли говорить, что развожусь с мужем, и в итоге решаю, что это важная информация.
        - На данном этапе я нахожусь в стадии развода со своим супругом.
        - О-о-о, - протягивает доктор Доронина.
        Между нами повисает неловкая пауза, во время которой я думаю о том, что все как-то похоронно получилось. А ведь я на самом деле счастлива! Ну и что что без секса и в разводе? Зато у меня теперь будет ребеночек. Маленький комочек счастья, ради которого я готова на все.
        - Он был мудаком, Инесса Викторовна, - спокойно говорю я и подмигиваю женщине, после чего она улыбается мне, и мы прощаемся.
        По пути домой забегаю в магазин, покупаю все, что может хоть как-то повысить гемоглобин, в уме составляю меню и иду на кассу, где встречаю своего бывшего мужа под ручкой с той самой длинноногой девицей. Дата нашего развода запланирована на двадцать третье сентября, а это уже через пять дней.
        Я намеренно иду на другую кассу, чтобы не сталкиваться с ним. Вспоминаю, как неделю назад Дима привез корзинку фруктов и сказал, что не хочет разводиться, что скучает по мне и тоскует, а еще напомнил о том, что та девушка для него ничего не значит. Я улыбаюсь. И не потому что мне больно, а потому что смешно. У кассы, где мне пробивают для оплаты здоровую пищу, я понимаю, что не любила своего мужа.
        Я достаю кредитку, оплачиваю ею покупки, беру пакет и иду на выход. Я надеялась, что мы так и не встретимся, но муж складывает покупки в багажник, а его блонди стоит рядом. Мы встречаемся с ним глазами, я коротко киваю и мотаю головой, когда он делает шаг в мою сторону: наши отношения подошли к концу и ему пора это понять.
        Несколько дней я соблюдаю рекомендации врача, но на четвертый день у меня начинается головокружение и я бегу на прием внеурочно. Сдаю анализы, после чего выясняется, что гемоглобин упал к восьмидесяти пяти.
        - Я назначаю вам таблетки для повышения гемоглобина, придете на прием через неделю, они точно вам помогут, ну и соблюдайте ту же диету, - я киваю, беру рецепт и иду за препаратом.
        Вечером разговариваю с Иркой, рассказываю ей о своей проблеме, вскользь упоминая то, что переживаю из-за лекарств.
        - Слуша-а-а-й, - протягивает подруга. - Тебе бы к Левицкому записаться. К нам в клинику. Он знаешь какой врач… у-у-у-у. Лишний раз никаких таблеток не назначает.
        - Да нет, Ир, у меня нет таких денег.
        - Забей, - резко бросает она. - Я тебя запишу.
        Я не успеваю даже рта открыть, как подруга бросает трубку, а после перезванивает минут через десять.
        - Пляши, Ника, я записала тебя к нему на осмотр и ведение беременности.
        - Ира я не пойду. Это очень дорого, - возражаю, понимая что отдам все деньги только за пару приемов.
        - Так, все. Никаких денег не надо. Ты же в курсе, что у них с Олегом клиника на двоих? Так что ничего не нужно. Левицкий примет тебя без проблем. Все, Ника, - обрубает подруга. - Расскажи-ка лучше, что там твой благоверный? Снова приходил?
        
        Я рассказываю подруге о том, что видела его в супермаркете, передаю нашу встречу на выходе и смеюсь, когда она говорит:
        - Для каждого додика - своя методика. В случае с Димой это банальная постель.
        - У нас с этим было хорошо, - возражаю я, но Ира меня только перебивает.
        - Хорошо тебе было с барменом, дорогая. А с твоим додиком было никак. Нет, ему, может, и прекрасно, а вот тебе… я что думаешь, не видела твой взгляд после бара? Да ты как кошка сытая была! - восклицает Ира, вгоняя меня в краску.
        Я избегаю опасного разговора и говорю, что мне пора. Отключаюсь, а сама понимаю, что Ира права. В том, что мне было хорошо с барменом. Я вспоминаю наш секс с Димой и единственное, что испытываю - желание поежится как от холода. С Мэтом же все было по-другому, он возбудил меня, показал, что такое настоящая страсть и оргазм.
        Этот случайный мужчина подошел мне как никто другой. Я хотела его, возбуждалась всего от пары его касаний и желала так, как никого ранее. Это какой-то другой уровень, инстинктивный, что ли. Ты видишь мужчину, оцениваешь его взглядом, и тебя тянет к нему как магнитом. Ты не думаешь ни о чем, просто хочешь его и все. Страсть в чистом виде. Всепоглощающая, сильная, эмоциональная.
        Из воспоминаний меня выводит звук смс-сообщения.
        Ирка: 9 октября 12:30. Адрес ты знаешь. Не опаздывай.
        Я улыбаюсь и понимаю, что через три недели пойду на прием к совершенно другому доктору. Я знаю Левицкого, знаю, что он лучший врач-гинеколог и клиника наполовину принадлежит ему и мужу Иры. Если бы не она… кладу руки на свой маленький животик и поглаживаю его, предвкушая предстоящие месяцы беременности. Пусть мне предстоит пройти их одной, зато я познаю счастье материнства.
        -
        ГЛАВА 8
        Три недели я активно лечу сниженный гемоглобин: пью назначенные лекарства, ем свеклу, говяжью печень, красные яблоки и пью гранатовый сок. Меня тошнит от каждого из продуктов и хочется швырнуть их через окно и никогда не видеть. Я готова на мучительный токсикоз, но лишь бы не есть их. Теперь я понимаю почему соседка по лестничной площадке ненавидит печень.
        К счастью или к сожалению токсикоза у меня нет. Я чувствую себя прекрасно, но правильное питание заставляет меня выть от бессилия, я хочу молочного шоколада и мандаринов, а еще газировки и сосисок. Я почти стону в голос, но соседка по маршрутке смотрит на меня слишком подозрительно, так что мне приходится проглотить слюну и ехать дальше.
        Я хочу есть.
        Нормальную, нездоровую пищу. Я не хочу творожка и куриного филе в отварном виде, мне осточертела морковь, я пускаю слюни на курицу гриль, нарисованную на билборде.
        Выхожу на нужной остановке и двигаюсь в сторону клиники ЛевиМед. Она расположена совсем недалеко, и я прихожу чуть раньше запланированного времени. Смотрю на яркую голубую вывеску и до меня доходит: ЛевиМед потому что Левицкий и Медов. Я улыбаюсь и захожу в помещение. Странно, но здесь совсем не пахнет лекарствами, а еще тут, кажется, офигенный сервис.
        Я понимаю это сразу на стойке регистрации, когда мне искренне улыбается высокая стройная брюнетка без лишнего ботокса и кучи косметики:
        - Здравствуйте. Рада приветствовать вас в клинике ЛевиМед. Чем могу вам помочь, - девушка искренне улыбается и смотрит на меня так, что я не могу не улыбнуться в ответ.
        - Здравствуйте. Мне назначено у доктору Левицкому на двенадцать тридцать.
        - Подождите минутку, - девушка поворачивается к монитору компьютера, что-то нажимает на клавишах, после чего разворачивает голову ко мне и говорит:
        - Доктор Левицкий сегодня отсутствует, поэтому все его записи перенесены к доктору Шуваловой Елене. Вот, - девушка притягивает мне талон с печатью, - проходите в десятый кабинет.
        Я беру талончик и иду к кабинету, попутно думая о том, что не судьба мне попасть к Левицкому. А еще я лелею надежду, что врач Шувалова такой же первоклассный специалист и она поможет мне с моим низким гемоглобином.
        Елена Васильевна оказывается очень приятной и грамотной женщиной. Она уделяет мне катастрофически много времени и первые минут пятнадцать я думаю, действительно ли попала к гинекологу, а не к психологу. Она расспрашивает о моем состоянии, о том, какие жалобы имеются и почему я решила сменить клинику и записаться в ЛевиМед.
        В конце женщина назначает мне повторные анализы и просит зайти после получения результатов. Через час я прихожу к ней с заветным ответном, на котором написано, что мой гемоглобин 115. Я улыбаюсь, понимая, что это отличный показатель, но достигнутый за три недели приема таблеток.
        - Назначенный вам препарат отменяем, - комментирует Елена Васильевна, смотря на листочек с результатами анализов. - Придете на проверку через две недели. Я запишу вас уже к доктору Левицкому, он будет на месте и сможет осмотреть вас.
        - А можно в дальнейшем наблюдаться у вас? - задаю вопрос, который интересует меня с момента, едва я зашла в кабинет.
        - К сожалению, в ближайшие несколько месяцев я слишком занята. У нас катастрофически не хватает специалистов, поэтому мы работаем на износ, - женщина мило улыбается и хватает меня рукой за ладонь, ободряюще ее пожимая. - Не переживайте, доктор Левицкий высококлассный специалист, лучший среди всех нас.
        Я киваю, прекрасно понимая, что так и есть, но… мне понравилась эта женщина своим отношением, умением успокоить и поговорить.
        - Скажите, вам делали только одно УЗИ исследование после ЭКО? - спрашивает Елена Васильевна.
        - Да.
        - Хм… что ж, сегодня у вас десять недель судя по поставленным срокам, - она задумывается, смотря в календарь.
        После она берет телефон и спрашивает о свободном времени для записи.
        - Смотрите, Вероника Сергеевна, вам необходимо будет прийти двадцать третьего октября. У вас будет двенадцать недель. Я записала вас на час дня, нормально? - после моего утвердительного кивка она продолжает: - Отлично. Вы записаны к доктору Левицкому. Скажите, у вас есть какие-то вопросы?
        - Можно мне не есть говяжью печень и свеклу? - с надеждой спрашиваю я.
        - Можно, - смеется Елена Васильевна. - Старайтесь не есть магазинной выпечки, колбасы и продуктов быстрого приготовления. Я выписала вам импортные витамины. В них содержится достаточное количество железа для поддержания уровня гемоглобина в норме.
        Я киваю и благодарю за прием, после чего прощаюсь и понимаю: не видать мне вредных сосисок.
        Господи, а как хочется-то.
        Я отгоняю от себя эти мысли, потому что последнее, чего я хочу, так это навредить ребенку. С меня достаточно случайной связи, напрочь лишившей меня способности трезво думать и размышлять. И это я еще благодарна моему любовнику из клуба, что он использовал презерватив и защитил меня от венерических заболеваний. И вредная еда не худшее, что могло произойти со мной. Придется потерпеть и поискать рецепты полезных блюд.
        
        По пути домой набираю Ирку и благодарю ее за то, что она записала меня. Я даже не знаю сколько стоит такой прием в их клинике, но предполагаю что недешево. И я бы точно не смогла себе его позволить.
        - Прости этого говнюка, Ника, - отмахивается подруга от благодарностей, - он после тусы в клубе, представляешь? Перенесли всех пациентов, но на следующий раз он обязательно будет, - уверенно заявляет Катя.
        - Он точно лучший гинеколог? - смеясь, спрашиваю у подруги.
        - Точно. Загулял мужик, Ника, с кем не бывает. Тебя на следующий прием записали?
        - Да.
        - Ну вот и отлично! Убедишься в его профессиональности.
        Я отключаюсь и иду за витаминами, а после возвращаюсь домой и понимаю, что в следующий раз буду волноваться. Каким бы хорошим доктором ни был этот Левицкий, но он мужчина, а я привыкла к женщинам.
        ГЛАВА 9
        СПУСТЯ 2 НЕДЕЛИ (ПОСЛЕ ДЕЙСТВИЙ, ОПИСАННЫХ В ПРОЛОГЕ)
        Я до сих пор не могу поверить своим глазам, ушам и ощущениям. Мой доктор это совершенно точно тот самый бармен из клуба. Я не сомневаюсь ни на минуту, но когда стою под его дверью с анализами, сердце в груди готово выпрыгнуть наружу. Мои руки дрожат, а коленки подгибаются как у сопливой девчонки на концерте любимого исполнителя.
        Мне тридцать, а веду себя как подросток. Но и поделать ничего не могу, я же помню его, помню, да. И руки, и губы, и глаза, и голос… господи, мне страшно.
        Поэтому вместо того чтобы зайти в его кабинет, я быстро накидываю пальто, застегиваю пуговицы, хватаю листочки, которые мне выдали и делаю попытку сбежать. Я почти открываю дверь на улицу и делаю пару спасительных шагов, но меня останавливает вкрадчивый голос:
        - Вероника Сергеевна? Справились?
        Я замираю. Убираю руку с ручки двери и пропускаю других посетителей, после чего поворачиваюсь к источнику голоса.
        - Да, конечно, Матвей Алексеевич, - сбивчиво говорю я. - Вот, хотела воздухом подышать, а потом к вам.
        Я вру. Сбежать я собиралась. Да так, чтобы не возвращаться и вообще уйти из этой клиники к своему доктору. Пусть не самому компетентному и вообще не лучшему, но лишь бы не к нему. Это ж двадцать пять недель, как минимум, видеть его. Я прикидываю в месяцах: почти полгода. Ну не-е-ет, нет. Я просто не смогу.
        - Вам плохо? - заботливо спрашивает мужчина и делает шаг ко мне, а я отхожу назад и больно врезаюсь в стену.
        - Вероника Сергеевна, - он подходит почти вплотную, поддерживает меня за локоть и смотрит оценивающим взглядом.
        Я не вижу ни капли узнавания или чего-то подобного, но ведь он не может не узнать. Я не сильно изменилась, не набрала десять килограммов и под моими веками не залегли тени. Да, я не накрасилась, как тогда в клубе, но хотя бы нотки узнавания должны быть? Или нет?
        - Вероника! - уже громче говорит он, после чего хватает меня за руку, толкает дверь на улицу и тянет на морозную свежесть.
        - Простите, - лепечу я, пытаясь вырвать руку, но он только крепче сжимает ладонь.
        - С вами все в порядке? Голова не кружится, не тошнит, в глазах не двоится, не темнеет? - он перечисляет возможные симптомы профессиональным тоном, после чего я мотаю головой. - О таком, Вероника Сергеевна, нужно предупреждать в первую очередь. Что вы сейчас чувствуете? Вам же явно нехорошо! - восклицает он.
        И что сказать? Что у меня дыхание перехватывает от него? Что когда он рядом учащается сердцебиение, потому что я возбуждаюсь. Вот это весело будет!
        “Знаете, Матвей Алексеевич, мы с вами переспали в клубе… вы, конечно, забыли, но ведь было же! Было. И вот теперь я хочу вас. Да-да, вот прямо сейчас трусы намокли”.
        Я издаю нервный смешок и замечаю удивленный взгляд мужчины, то, как он приподнимает брови, а уголки его губ вздрагивают от усмешки. Вот что это? Реакция на то, что я усмехнулась? Или он знает? Узнал меня и теперь мучает?
        - Просто… стало трудно дышать, - говорю единственное, что приходит на ум, да и в принципе соответствует действительности.
        - Как вы сейчас себя чувствуете? - участливо спрашивает он, а я ощущаю, как мою ладонь сжимают горячие мужские пальцы.
        Я смотрю на него и удивляюсь: на улицы минимум минус пять, он в одном свитере крупной вязки и в медицинском костюме, а его руки как кипяток. Или это только мне кажется?
        - Отпустите, пожалуйста, - я дергаю руку и освобождаюсь от его захвата.
        - Извините, я думал, вам нехорошо и предложил свою помощь. Вам уже лучше? Сможете зайти, чтобы я посмотрел ваши анализы и дал рекомендации?
        - Да.
        Он кивает, открывает мне дверь и жестом просит зайти. У кабинета я снова снимаю пальто и оставляю его на кресле, но мужчина забирает его и вешает на стойку для одежды, размещенную в углу.
        Матвей пропускает меня в кабинет первой, заходит следом, забирает из моих рук листочки и садится в кресло.
        - Вероника Сергеевна, сядьте пожалуйста. Мне не очень комфортно работать, когда я сижу, а женщина стоит, - поясняет он, бросая на меня короткий взгляд, после которого он снова утыкается в карточку.
        Я сажусь на кушетку рядом, складываю руки на коленях и думаю как быть. Вот он - отец моего второго ребенка. Я все еще не могу поверить в реальность происходящего. Кажется, что я героиня какого-то дикого фильма, комедии, где возможно практически все. Но это реальность, которая мелкими фрагментами доходит до меня.
        
        ГЛАВА 10
        - Анализы у вас в норме, гемоглобин неплохой, вижу, вам ранее прописывали лекарства. Вы все еще пьете их?
        - Нет, отменили.
        - Отлично, - он перелистывает карту, берет в руки ручку и что-то записывает дальше, а я сижу и смотрю на его руки, на выверенные пальцы, на то, как он двигает кистью, как на мгновения его рука замирает, а после он продолжает писать дальше.
        Все ли со мной в порядке? Видимо нет, раз я сижу и рассматриваю своего доктора, пытаясь запомнить его лицо, движения, фигуру при свете дня. Это ведь ненормально: реагировать так на мужчину, которого видишь второй раз в жизни.
        Нет, это точно кино. Или скрытая камера. Не может все это быть реальность. Скажите, где скрытая камера, куда помахать? Или как проснуться?
        - Вероника Сергеевна, у вас очень необычный случай, - мужчина кладет шариковую ручку на стол и разворачивается ко мне, сгибая одну руку и упираясь ею на спинку кресла. - Но я не заметил никаких патологий, угрозы выкидыша, отслойки плаценты или чего-то, что может повредить вашим детям. Этот случай уникален хотя бы потому, что таких людей очень мало. И всех, кто забеременел уже будучи беременными, не более десяти человек. Это из известных, зарегистрированных случаев. У вас все осложнено процедурой ЭКО, что еще удивительней и интересней, но это реальность и мы будем ее наблюдать.
        - Это опасно для малышей?
        - Риск есть, не буду его отрицать, но при правильном подходе и тщательном наблюдении нам удастся сохранить оба плода. И еще, - он делает небольшую паузу и смотрит мне в глаза, - вам нужно найти возможного отца второго ребенка. Нам просто необходимо провести анализы, чтобы понять, что отец здоров и его ребенок не станет угрозой для здорового плода, понимаете?
        И смотрит так… спокойно, расслаблено, профессионально. Ни грамма возможного узнавания или намека, ни капельки насмешки или еще чего-то, что выдало бы его. Ничего. Он просто доктор, а я пациент. За единственным исключением: мы спали, и он отец моего ребенка.
        - А вы только здесь работаете? - из моих уст срывается вопрос, от которого я хочу шлепнуть себя по губам.
        Ну молчала бы, молчала. Какой ребенок? Неизвестно как он отреагирует, тем более то, что я слышала от Ирки о партнере Олег не очень положительные вещи. Например то, что он бабник, ловелас, гуляка, у него практически никогда не бывает постоянной девушки, только партнерши на одну ночь.
        Ну все сходится же!
        Отсюда и то, что он меня не узнал. Или это был, все же, не он? Может, просто похожи? Или у него есть брат-близнец, который находится в тени своего успешного родственника и покоряет по ночам барную стойку и красоток? А я просто на гормонах, поэтому так реагирую. Ведь и тогда сразу такая реакция: желание, восхищение, возбуждение.
        - В каком смысле? - спрашивает и оценивающе смотрит на меня.
        - Нет, ни в каком, простите, - я быстро собираюсь, беру в руки сумочку и встаю, но он останавливает меня словами:
        - Я больше нигде не работаю, Вероника Сергеевна. Только здесь.
        - Да я просто спросила, - оправдываюсь я и замираю, когда замечаю улыбку?
        Пока я пытаюсь осознать то, что заметила, Матвей уже отворачивается и что-то снова пишет в карте, а затем протягивает ее мне и смотрит уже вполне серьезно.
        - Жду вас на приеме через две недели, я записал свой номер телефона, если сможете связаться с отцом ребенка - наберите меня, я запишу вас на анализы.
        - Хорошо, - отвечаю, но в голове совсем ничего не укладывается.
        У меня что, рог на лбу вырос? И я так сильно изменилась? Или он так часто меняет женщин, что даже не помнит с кем спит?
        Я чувствую, как внутри закипает злость, поэтому с силой хватаю карточку и иду на выход. Опускаю ручку двери вниз и тяну на себя, приоткрывая, но сильная мужская рука захлопывает ее прямо перед моим носом. Он стоит сзади. Я спиной чувствую его присутствие: по телу разливаются знакомые импульсы тока, а кожа покрывается мурашками.
        Я замираю, когда чувствую его руку на своей талии, он медленно проводит ладонью по моему животу и прижимает к своему телу. Какого черта?!
        
        ГЛАВА 11
        Я дрожу. Его прикосновения заставляют задержать дыхание и просто чувствовать. Ощущать его руку на своем животе, на талии, которая еще не успела поплыть и все еще стройная. Мужчина разворачивает меня к себе, я поднимаю взгляд и смотрю в его глаза, утопая там. Меня уносит в другую, параллельную, реальность под названием “Мистер Совершенство”.
        Он больше не касается меня, располагая одну руку на двери, чуть выше моей головы, а вторую вдоль тела. Я не понимаю что происходит и молчу, борясь с желанием обнять его за шею и снова почувствовать вишневый вкус его губ.
        Боже… ты… мой…
        - Почему вы спросили, работаю ли я где-то еще?
        Смысл его слов не сразу доходит до меня, потому что я смотрю на губы, на то, как он говорит, как произносит слова одно за другим, связывая их в предложение. Я ненормальная. Точно. Мне тридцать, я вроде рациональная, здравомыслящая женщина, а единственное, чего мне сейчас хочется - прикоснуться к нему.
        - Вероника Сергеевна, вы меня слышите? - он отталкивается от двери и чуть отходит, так что я начинаю приходить в себя.
        Очнись, Орлова, он задал обычный вопрос, а ты уже понапридумывала себе невесть что. Я улыбаюсь, чувствуя, что выгляжу полной дурой, но все же растягиваю рот в улыбке и выдаю:
        - Спросила потому что многие подрабатывают, - я пожимаю плечами и осознаю, что несу полнейшую чушь.
        Он не просто врач из поликлиники, он владелец ЛевиМед, мега-дорогой доктор, ему попросту незачем подрабатывать, но… он же был барменом! Был же!?
        - Понимаете ли, Вероника, - спокойно начинает он, - вы не первая, кто спрашивает об этом. Раньше я не придавал этому значения, а вот сейчас стало интересно, - он улыбается и засовывает руки в карманы.
        Не первая кто спрашивает? У него что, раздвоение личности и он не помнит, что делал два месяца назад?
        - Может, все путают вас с братом-близнецом? - отшучиваюсь, но мужчина вполне серьезен.
        - Может, только у меня нет братьев. И уж точно нет близнеца, - он отшучивается, а после достает руки из карманов и говорит: - Извините, если напугал вас, Вероника. Жду вас через две недели. И позвоните, если свяжетесь с предполагаемым отцом ребенка.
        - Да, конечно, - лепечу я и таки выхожу из кабинета.
        Уже на улице я пытаюсь осознать все, что услышала. И чем больше я думаю обо всем, тем больше убеждаюсь в том, что здесь что-то не так. Возможно… он просто похож на мужчину, с которым я встретилась в клубе. Я быстро вызываю такси и когда машина приезжает называю адрес того самого заведения.
        Я решаю, что будет лучше, если я все узнаю, столкнусь с мужчиной, с которым познакомилась и переспала, лицом к лицу. Я приезжаю ближе к четырем часам, но клуб еще закрыт.
        - Простите, - зову охранника, который собрался зайти внутрь помещения, - я могу увидеться с хозяином?
        - А вам зачем? - спрашивает у меня.
        - Мне по личному вопросу, - вижу, как мужчина скалится и мне становится не по себе.
        - Шла бы ты отсюда, девушка, - спокойно говорит он. - По личному ей, - он смеется, а я не знаю что делать. Мне действительно нужно увидеться с владельцем.
        - А давайте я вам заплачу? Мне очень надо, понимаете?
        Пока мужчина раздумывает, я нервничаю, но когда он кивает, лезу в сумочку и достаю оттуда купюры. Я уже собираюсь отдать их ему, когда слышу:
        - О, Александр Петрович, уже уходите?
        - Да, - слышу сначала голос, а потом вижу и его владельца: высокого, статного мужчину в темно-синем костюме и желтой рубашке.
        У него мега-модная прическа, дорогие наручные часы и десятый айфон в руке. Он не может быть простым администратором или работником, поэтому у меня не остается сомнений в том, что это и есть хозяин заведения.
        - Александр Петрович? - я зову мужчину как раз вовремя, так что он не успевает сесть в машину.
        - Да, здравствуйте, - он захлопывает дверцу и поворачивается ко мне. - Чем могу быть полезен?
        - У меня к вам не совсем обычная просьба, - мнусь я, мысленно думая, как объяснить ему сложившуюся ситуацию. - Дело в том, что мне нужны ваши бармены.
        - Что, все сразу? - он усмехается, но когда я киваю, продолжает: - Даже так? А это интересно.
        Мужчина дает указание водителю подождать, берет меня под руку и просит проходить. Тот же охранник открывает нам двери и мы оказываемся внутри помещения. Александр приводит меня к небольшому диванчику, подзывает одну из девушек и спрашивает, что я буду.
        - Если можно просто сок. Персиковый.
        - Люда, принеси персиковый сок и эспрессо, - дает указания девушке, после разворачивается ко мне всем корпусом и выдает: - Я слушаю. Зачем же вам мои бармены?
        
        Я вру. Красноречиво рассказываю о том, как нашла его золотой браслет и теперь вот думаю вернуть.
        - А как звали парня? - задает вполне рациональный вопрос.
        - Мэт.
        - Хм… Ладно. Я вызову всех, кто работал и заменял, потому что, по всей видимости, он сказал вам не свое имя.
        Я благодарно киваю и начинаю ждать. Понимаю, что у меня нет никакого мужского золотого браслета, но разве это имеет значение, если я найду того самого мужчину?
        Через полчаса начинают приезжать парни. Один явно недоволен, другой даже слишком агрессивен, но я отметаю их сразу. С замиранием сердца жду когда прибудет мой доктор или просто мужчина, слишком сильно похожий на него. Я ведь сразу успокоюсь, поговорю с ним и объясню ситуацию, мне станет легче от понимания, что я не сошла с ума.
        По итогам приезжает четыре парня: два постоянных и два на замене. Я мотаю головой и разворачиваюсь к Александру, спрашивая:
        - Больше никто не заменял? Ни разу? Даже на час или два?
        Я в отчаянии. Это ведь не игра моей фантазии, не вымысел, и ребенок внутри меня тому прямое подтверждение.
        - Простите, но больше никто не вставал на замену, - спокойно говорит Александр. - Я могу еще чем-то помочь?
        - Нет, наверное, - растерянно говорю я.
        - Простите, но я спешу, - продолжает мужчина. - Оставьте мне свой номер, я поспрашиваю у менеджеров и ребят, может, они кого-то ставили не из персонала.
        - Спасибо большое, - я диктую ему свой номер и благодарно улыбаюсь, после чего покидаю заведение.
        Приезжаю домой, ем, принимаю ванну и лежа в постели думаю о том, что все это начинает казаться мне нереальным. Может, мужчина действительно был другим, а мне просто понравился доктор? Я понимаю, что это нереально, но другого объяснения у меня нет.
        Я, конечно, подожду звонка Александра. Вполне возможно, что мужчину просто попросили постоять за стойкой, тем более что он пробыл там от силы два часа, но… он же профессионал. Он умело обращался с шейкером, знал что и в каких пропорциях смешивать.
        Я терзаю себя думами, которые сменяют одна другую, а под конец просто засыпаю с мыслью о том, что мне нужно поговорить с самим Матвеем.
        -
        ГЛАВА 12
        Через две недели я снова иду на прием. У меня уже четырнадцать недель и последние несколько дней мне слишком плохо: меня тошнит по утрам, начинает выворачивать от одного вида и запаха говяжьей печени и мяса. Однако утром шестого ноября я таки собираюсь в клинику. Надеваю уже теплый пуховик, зимние сапожки и красный комплект - шапку и шарф.
        Я намеренно ничего не ем. Беру с собой маленькую бутылку воды и соленые крекеры и выхожу за два часа до приема. Я сажусь в маршрутку и, как и предвидела, выхожу чтобы отдышаться практически на каждой остановке.
        К клинике я добираюсь никакая: наверняка с синяками под глазами и видом как у бедной родственницы. Я ничего не ела с позавчера, потому что почти все отторгает мой желудок. Анализы я сдаю сразу еще до приема: мне выдают результаты и я иду с ними в кабинет. Сегодня мне наплевать на то, кто отец второго ребенка, как его найти и что что-то нужно для этого делать. Я хочу в кровать и спать, а еще бургер, но прекрасно осознаю, что его так же благополучно отторгнет мой желудок.
        Я захожу в кабинет к Левицкому без прежнего возбуждения и энтузиазма. В моей голове крутится единственная мысль - удержать три крекера и пару глотков воды внутри, потому что они настойчиво просятся наружу.
        - Здравствуйте, - я пытаюсь крепиться, выдавливаю улыбку и даже энергично сажусь на кушетку, но понимаю, что сделала ошибку, когда к горлу подступает тошнота.
        - Здравствуйте, Вероника, - здоровается мой доктор и берет у меня медицинскую карту. - Как ваше самочувствие?
        Я молчу. Стойко пытаюсь успокоиться свой желудок и когда Матвей поворачивается, потому что не получает ответа, делаю плавный взмах рукой из стороны в сторону, показывая, что самочувствие - качели.
        Матвей подает мне стакан с водой. Я беру его и делаю глоток, после которого мне становится легче. Я действительно могу вдохнуть полной грудью и не боятся, что меня сейчас вырвет.
        - Рассказывайте, - безапелляционным тоном заявляет доктор Левицкий, - я уже вижу, что с вами не все в порядке.
        Я киваю и начинаю говорить о том, что по утрам меня беспокоит тошнота, что я не могу есть и меня выворачивает почти сразу после еды.
        - Вы два дня ничего не ели? - удивляется доктор, а когда я киваю, он сжимает челюсти и шумно выдыхает.
        Вижу, как он что-то записывает в тетрадку, задает мне несколько вопросов и говорит, что знает как решать мою проблему.
        - Если что… - он останавливается по пути на выход из кабинета, - справа туалет.
        Я киваю и остаюсь в кабинете, дожидаясь доктора. Я ожидаю, что он принесет какие-то супер-дорогие импортные таблетки, но он возвращается с пакетом мандаринов и ананасом. Я молча смотрю на продукты и удивляюсь, как вместо тошноты мне хочется есть. Рот наполняется слюной и я жадно смотрю на цитрусовые с ананасом.
        Доктор Левицкий достает мандарин из пакета, очищает его и протягивает мне.
        - Вот, ешьте маленькими дольками, вам должно стать легче.
        После он берет в руки ананас и куда-то уходит, возвращаясь с тарелкой уже очищенного фрукта. Он протягивает мне тарелку со словами:
        - Съешьте несколько кусочков. После мандарина не тошнит? - я мотаю головой и съедаю несколько кусочков ананаса, после чего мне действительно становится легче, я могу говорить и тошнота не подступает к горлу. - Легче? - участливо спрашивает доктор.
        - Да, - я киваю и с благодарностью смотрю на него, а она что-то записывает в карточку, а после поворачивается ко мне.
        - Меня очень беспокоит ваше состояние, Вероника Сергеевна, - начинает он. - У вас начался токсикоз и совсем не в обычное время. У вас четырнадцать недель - время, когда ребенку нужно получать витамины и минералы, а если вы не будете есть, это скажется на здоровье плода, а у вас их аж два!
        - Я понимаю и ем, но… практически все возвращается наружу, - я краснею и опускаю глаза, потому что говорить об этом с женщиной было бы гораздо привычнее и естественней.
        - Понятно. Послушайте, - доктор отворачивается от своих писулек и садится так, что я вижу его широкую грудь и руки, которые он сцепил в пальцах, а локти разместил на коленях. - У меня есть к вам предложение.
        - И какое же?
        - Я бы хотел понаблюдать за вами. У вас, бесспорно, удивительный случай и мне очень льстит, что вы наблюдаетесь именно у меня, но вместе с тем я понимаю, что прием раз в две недели не подходит. Особенно на фоне вашего внезапного токсикоза, - он давит на меня какими-то доводами, но я совершенно не понимаю, к чему он клонит.
        - О чем вы? Мне приходить на осмотр чаще?
        - В идеале вам необходимо регулярное наблюдение, но оснований положить вас в нашу клинику под наблюдений явно недостаточно. У вас отличные результаты анализов, да и я не уверен, что в больнице вы будете чувствовать себя лучше, все же это не дом, где вы бы находились в безопасности, поэтому… - он делает паузу, после чего просто ошарашивает меня предложением: - Я предлагаю вам переехать ко мне.
        
        ГЛАВА 13
        - Я предлагаю вам переехать ко мне.
        - Эм… что? - я выпаливаю, наверное, слишком резко, потому как тошнота снова подступает и на этот раз я попросту не могу сдержаться. Вспоминаю, где здесь туалет и рывком бегу туда, извергая все, что успела съесть.
        Чувствую, как моих плеч касается уверенная мужская рука, а другая хватает мои волосы и удерживает их.
        Мне стыдно…
        Черт, мне ужасно стыдно, потому что доктор Левицкий не женщина, а мужчина. Безумно привлекательный и сексуальный, и у нас с ним был секс. Наверное, с ним. Я не уверена. Да и разве это важно? В данный момент я не хочу, чтобы он находился здесь, но он находится, помогает мне встать, придерживая за локоть, включает в кране воду и умывает мое лицо.
        - Простите, - едва выдаю я, но он лишь пожимает плечами и говорит:
        - Бывает.
        Мужчина ведет меня в кабинет, обхватывает рукой мою талию и уверенно шагает, помогая мне передвигать ноги и не свалиться на пол. Он усаживает меня на кушетку, достает из кармана платочек и смачивает его водой, после прикладывает его к моему лицу, водит влажной тканью по щекам, лбу и шее.
        Моя грудь вздымается от учащенного дыхания и мне ужасно неудобно перед доктором, дело которого просто осмотреть меня на очередном приеме.
        - Давайте я… сама.
        Я перехватываю у него платочек и прикладываю его ко лбу, наши руки соприкасаются и несмотря на плохое самочувствие, этот мужчина безумно волнует меня. Я чувствую импульсы тока, распространяющиеся по всему телу от места касания наших рук.
        Но он отстраняется, садится на кресло и подъезжает ближе, берет в руки стакан с водой и говорит:
        - Я понимаю, что ошарашил вас новостью, но… у меня современный дом, есть бассейн, тренажерный зал, множество комнат. Я холостяк с прислугой, которая не лезет в мои дела. К тому же, я первоклассный специалист и ваше нахождение со мной в одном доме благоприятно скажется на вашем самочувствии. Я помогу вам составить рацион питания, покажу, что нужно делать, чтобы вас не тошнило по утрам.
        Он перечисляет и перечисляет все достоинства моего переезда, хотя я была готова согласиться еще на моменте с бассейном и тренажеркой, а уж после его “я холостяк с прислугой”… да я бы с радостью! Но… всегда есть это но.
        Он мой доктор. Да, возможно, и отец моего ребенка, в чем я начинаю сомневаться еще больше, потому что он совершенно точно не узнает меня.
        - Я была бы благодарна вам… если бы вы все это рассказали, но… я не могу переехать к вам.
        - Почему?
        - Матвей Алексеевич, вы часто перевозите беременных пациенток к себе? - вывожу его на откровенность.
        - Нет, вы первая, кому я это предложил.
        - Вот вам и ответ, доктор Левицкий.
        - Но у вас уникальный случай, Вероника, - пытается возразить он, но я только мотаю головой.
        - Простите, но нет, - я отказываюсь и вырываю ладонь из его рук, хотя не помню, когда именно она там оказалась.
        - Я бы мог приезжать к вам, бесспорно, но это время, Вероника. И его у меня, увы, нет, - он отъезжает немного назад, предоставляя мне личное пространство, которым я тут же пользуюсь. Вдыхаю полной грудью и говорю:
        - Спасибо огромное за ваше внимание и то, что так беспокоитесь, но нет. Я могу приезжать даже каждый день, но на переезд не соглашусь, - уверенно говорю и пытаюсь взять себя в руки, успокоить желудок и тошноту.
        - Простите, если напугал вас. Я напишу вам инструкцию, - уверенно говорит доктор. - Напишу, что нужно делать во время приступов тошноты. Вы ведь одна живете? - как бы невзначай спрашивает Матвей.
        - Да.
        - В идеале нужно чтобы кто-то находился рядом, Вероника Сергеевна. Всегда. Возможно, мама или сестра, тот, кто сможет позвонить, если вам вдруг станет плохо, понимаете? - я киваю. - Отлично, значит вот вам рекомендации и мой номер у вас уже есть. Можете написать мне на в WhatsApp.
        - Хорошо.
        Матвей Алексеевич протягивает мне карточку и листочки, берет пакет с мандаринами и говорит:
        - Вы на маршрутке?
        - Да.
        - Я вас отвезу, идет?
        - Это, наверное, неудобно, - пытаюсь отнекаться я, но мужчина останавливает меня и решительно берет за руку.
        - Неудобно будет ехать вам в переполненном автобусе, Вероника.
        Я не успеваю возразить, потому что Матвей берет меня под руку и ведет на выход. После мы подходим к серебристой иномарке, с которой мужчина снимает блокировку. Он открывает передо мной дверь и помогает сесть, огибает автомобиль и располагается рядом. Я говорю адрес, после чего мы трогаемся с места, и я чувствую себя не в своей тарелке.
        - Если вам станет плохо просто скажите, ладно?
        
        - Хорошо.
        Мы едем примерно полчаса, без пробок и остановок, потому что мне, на удивление, нормально. Подъезжаем к подъезду, Матвей помогает выйти из машины и берет меня под руку, чтобы помочь добраться до квартиры.
        - Не нужно, - пытаюсь образумить его, но он лишь отмахивается.
        - Все нормально. Вдруг вам станет плохо на лестничной площадке?
        Я соглашаюсь и спокойно поднимаюсь по ступенькам в квартиру. Рядом с дверью роюсь в сумке в поисках брелка с ключами, вставляю ключ, чтобы открыть дверь, но она неожиданно открывается сама. На пороге стоит мой почти бывший муж, который резко передумал разводиться и не дал согласия. Теперь наш развод будет проходить в суде на заседаниях. Я тупо смотрю на Диму и не понимаю, что он делает в моей квартире, в то время как он быстро ориентируется и спрашивает у доктора Левицкого:
        - А ты кто такой?
        ГЛАВА 14
        - А ты что здесь делаешь? - слишком зло выдаю я, потому что почти бывший муж точно не должен находиться в моей квартире в одних трениках.
        - Я тут живу, - огрызается Дима, - а вот что это за хахаль за твоей спиной? - он смотрит на моего доктора и мне становится неудобно перед Матвеем.
        Я делаю шаг вперед и уже собираюсь ответить ему, как чувствую уверенные руки на своей талии. Они тянут меня назад, после чего я оказываюсь за широкой спиной Матвея Алексеевича.
        - Этот хахаль, - с издевкой говорит он, - доктор Вероники Сергеевны. А вы, простите, кто?
        - Муж, Дмитрий, - он протягивает Матверю руку, но тот игнорирует его.
        Я же могу только догадываться о его выражении лица и о том, что вообще происходит. Я хочу что-то сказать, но упорно молчу, делая вид, что меня здесь нет.
        - Вы разве не разводитесь? - о, а этот вопрос адресован уже мне.
        Матвей разворачивается и смотрит на меня с интересом, собственно, как и Дима. Я перевожу взгляды от одного на другого и мне становится смешно. Они, как два напыщенных индюка, смотрят на самку и ждут, когда же она сделает свой выбор.
        - Мы разводимся, - решительно отвечаю я. - Правда, Дмитрий неожиданно отказался от подписания бумаг, - я говорю коротко, но понятно, - и вот мы все еще на стадии развода, правда, я не понимаю, что он делает в моей квартире.
        Я победоносно смотрю на бывшего мужа, у которого вытягивается лицо. Да, раньше я бы закрылась в своей скорлупе и сказала что-то типа “Спасибо, Матвей Алексеевич, но мы разберемся сами”. И зашла бы после этого в квартиру, где снова бы послушала нотации. Не в этот раз.
        - Простите, - говорит доктор Левицкий, - что вы делаете в квартире Вероники Сергеевны?
        Дима удивленно смотрит на Матвея и лишь усмехается, переводя взгляд на меня.
        - Я здесь живу, дорогая, ты что, забыла? Я ведь прописан тут, поэтому имею полное право… - договорить ему не дают.
        Матвей хватает Диму за шиворот и вытаскивает из квартиры, спуская на пару ступенек ниже. От неожиданности я даже вскрикиваю, и прикладываю руки в к животу.
        - Идите в дом, Вероника, - командует Матвей, но я будто прилипла к полу, смотря на то, как этот мужчина удерживает моего мужа за грудки. - Вероника!
        Я ухожу. Делаю пару шагов и скрываюсь за дверью, но тут же прилипаю к глазку. Черт, ничего не видно!
        Я нервно расхаживаю по коридору, не в силах даже представить что там происходит. Матвей избивает Диму? А что, если…
        Додумать я не успеваю, потому что дверь неожиданно открывается и на пороге стоит Дима. На нем ни фингалов, ни ссадин, ни даже разбитого носа, правда, смотрит он как-то затравленно.
        - Я заберу вещи, - говорит, даже не глядя на меня, после чего проходит внутрь и собирает то, что успел разложить.
        Матвей же стоит в дверном проеме, прислонившись к косяку и сложив руки на груди. Он наблюдает за тем, как Дима запихивает вещи и отходит только чтобы пропустить его на выход.
        - Всего доброго, - говорит доктор Левицкий, хватает ручку двери и захлопывает ее, оставаясь в моей квартире.
        - Эм, - я даже не знаю что сказать.
        - Чаем угостите? - интересуется Матвей.
        Я утвердительно киваю и указываю на кухню. Смотрю, как мужчина разувается, снимает куртку, располагая ее на вешалке и проходит внутрь. Я быстро делаю то же самое, бросаю сумку на стол и иду на кухню, где вижу Матвея, расположившегося на диване.
        - И часто у вас так?
        - Как?
        - Как сегодня.
        Я улыбаюсь и мотаю головой.
        - Я даже подумать не могла, что он заявится сюда. Что вы ему сказали?
        - Вам нужно поменять замки. Не думаю, что ваш бывший муж явится сюда снова, но все же, - он намеренно игнорирует мой вопрос. - Так как на счет чая?
        - Да-да, конечно.
        Я оттаиваю, включаю электрочайник, достаю чашки и завариваю чай, попутно ощущая колючий взгляд.
        - Простите за то, что вам пришлось ввязаться во все это, - я ставлю перед ним чашку ароматного чая и вазочку с печеньем, которое купила, но так и не рискнула съесть.
        - Я мог бы уйти.
        - Но не ушли.
        - Предпочитаю помогать женщинам с мужьями мудаками.
        Я снова улыбаюсь и сажусь на диванчик напротив. Утопаю в мягкой обивке и мысленно благодарю саму себя за то, что даже на кухню купила удобную мебель.
        - Так что у вас за проблема? Дмитрий не дает развод?
        - Ссылается на мою беременность и то, что любит меня, - я пожимаю плечами и смотрю на то, как Матвей отпивает чай.
        
        - А он любит?
        Я замолкаю, понимая, что болтаю лишнего. Напротив сидит не моя подружка Ира, а мой лечащий доктор, и я точно не должна рассказывать ему о своей семейной жизни.
        - Простите, - выдаю я. - Я очень благодарна вам за помощь и то, что вы вступились за меня, а еще за рекомендации, - я улыбаюсь ему и начинаю нервничать, потому что чай в чашке давно закончился, но Матвей не спешит покидать мою квартиру.
        - Если вы расскажете мне проблему, я думаю, что смогу помочь вам, - твердо говорит мужчина.
        - Спасибо, но я думаю, что справлюсь сама, - уверенно отметаю помощь.
        - Вы помните, что вам нельзя нервничать и переживать, иначе это негативно скажется на беременности?
        - Помню.
        - Мое предложение все еще в силе, Вероника Сергеевна. Не отказывайтесь, подумайте, взвесьте все за и против и примите верное решение. В такой… обстановке… вам будет слишком сложно сохранять спокойствие, я же…
        Я не даю ему договорить. Встаю с дивана и заявляю:
        - Спасибо, Матвей Алексеевич, но в вашей помощи я не нуждаюсь. Извините, что втянула вас во все это, но… я справлюсь. Не переживайте, - я вежливо указываю ему на дверь и вижу, как он сжимает губы и идет на выход.
        Мне совершенно плевать на его настроение, не интересует и то, почему он недоволен. Я ясно высказала свою позицию и не собираюсь отходить от нее. Ни о каком переезде и помощи не может быть и речи. Я привыкла, что просто так никто и никому не помогает, значит, у доктора Левицкого есть на это основания и я совершенно точно не хочу знать какие именно.
        - Постарайтесь найти отца ребенка, Вероника, - на прощание бросает мужчина.
        ГЛАВА 15
        - Левицкий, что? - орет Ирка сразу, как только я рассказываю о своих подозрениях на счет личности бармена. - Погоди… то есть ты и он, вы, - она складывает указательные пальцы рядом и потирает их, - переспали? В клубе?
        - Скорее всего.
        - То есть ты не уверена? - все же уточняет она.
        - Уже нет.
        Светка в это время сидит будто в прострации: она смотрит перед собой и молчит, изредка поглядывая то на меня, то на Ирку.
        - А как получилось так, что ты забеременела от него? Тебе же сделали ЭКО? Или нет? - Света, наконец, приходит в себя и с интересом смотрит в мою сторону.
        - Вот так, Света. Ты слушаешь, что я говорю? Я уникальная, всего десять случаев в мире. Зарегистрированных, конечно, - я повторяю слова того же Левицкого и убеждаю подругу в том, что это возможно.
        - Ладно, допустим, но… ты что… переспала с ним без защиты? А если бы…
        - Света, - перебиваю я ее. - Мы использовали презервативы, успокойся.
        - Ну ни фига себе, - присвистывает она. - Это ж что за секс был?
        - Крышесносный, - без заминки говорю я и мы хохочем, правда Ира нашего веселья не разделяет.
        - Ты хочешь сказать, что есть вероятность того, что Матвей Левицкий и бармен одно и то же лицо? Как, кстати, он представился тебе в баре?
        - Мэт, - говорю и вздрагиваю, когда Светка вскакивает и начинает ходить по моей квартире.
        - Это пиздец, понимаешь? Жопа, Вероника, - она начинает прикусывать пальцы, что делает всегда, когда нервничает, а после разворачивается и говорит: - Нельзя, чтобы он узнал тебя, если ты говоришь, что он ведет себя так, будто не помнит. Вот пусть и не помнит. Забирай у него результаты и вали с клиники. Иди к другому доктору, а лучше переезжай пока он не вспомнил. Денег я тебе дам, так что…
        - Остановись, - я прерываю ее тираду и хватаю за руки. - О чем ты?
        - Он не должен узнать, понимаешь?
        - Почему? Я чего-то не знаю?
        Подруга замолкает. Смотрит куда-то поверх моего плеча, и я понимаю, что объектом ее внимания стала Светка.
        - Расскажи ей, - говорит Ира.
        - Нет, - Света тут же вскакивает с дивана и отходит к окну. - Нет, я не хочу вспоминать, но я согласна с тобой, ей нужно валить из города.
        - Да что с вами? - я отхожу от них и упираюсь в стену. - Что происходит? Вы, вообще, понимаете, что я беременная? Мне волноваться нельзя, а вы, - я знаю что паникую. Да и как по-другому, когда я надеялась, что они помогут мне, дадут советы, а вместо этого слышу только то, что должна уехать.
        - Прости, - тут же отзывается Ирка и подходит ко мне. - Успокойся, Ника, но мы говорим тебе правду. Левицкий точно не тот мужчина, от которого стоит беременеть и уж точно он не станет прекрасным отцом твоему ребенку.
        - Я хочу все знать, - тихо говорю я. - Пожалуйста, Свет.
        - Она была беременна от него, - выдает за нее Ирка, от чего Светка разворачивается и гневно смотрит на подругу. - Она должна знать, - Ира пожимает плечами и продолжает: - Он вынудил ее сделать аборт. На одиннадцатой неделе, Вероника. Сказал, что если не сделает, он все равно не признает этого ребенка и сделает так, что она не сможет выбраться из того говна, в котором находится.
        Я не могла поверить. Матвей. Тот самый доктор Левицкий, врач-гинеколог, лучший в своей профессии, тот, кто выставил Димку и предложил помощь поступил как… подонок?
        - Света, это правда? - я все еще на что-то надеюсь, но по выражению лица подруги и так все понятно.
        - Прости, - только и может выдать Ира, обнимая меня за плечи.
        Через минуту к нам присоединяется Светка: обнимает нас и мы стоим уже втроем. Я начинаю генерировать идеи и думать что делать дальше.
        - Ир, - зову я. - А может это и не он вовсе?
        Мы разъединяем объятия, подруга тянет меня на диван, а когда усаживает, говорит:
        - Матвей часто представляется Мэтом, когда знакомится с девушками. Это что-то вроде его фирменного представления, к тому же, как он говорит, на зарубежное имя лучше клюют девушки, - Ира усмехается.
        - Ты настолько хорошо его знаешь? - удивляюсь я.
        - Он партнер моего мужа, Вероника. Естественно, я его знаю. И больше из-за того, что Олег от меня ничего не скрывает и никогда не отправляет восвояси, когда начинаются откровенные разговоры. Я знаю о Левицком так много, что тебе и не снилось. Они с Олегом лучшие друзья и поверь, Матвей может быть как внимательным, добрым и вообще настоящим мужчиной, так и тем, кто сотрет тебя в порошок, не моргнув и глазом.
        Я киваю, но не знаю, что делать дальше. Мне нравится профессионализм этого доктора и я переживаю за своих детей. К тому же не уверена, что с таким случаем меня возьмет другая клиника.
        
        - Я запишу тебя к нашим конкурентам, - подмигивает Ирка у двери. - У них тоже офигенные врачи. Специалисты что надо. За все заплачу сама, - снова прерывает мои попытки отказаться. - И это… береги себя, ладно?
        Я чмокаю в щеку сначала Ирку, потом Светку, после чего провожаю их и перематываю в голове все, что успела услышать о докторе Левицком.
        Ближе к десяти вечера я принимаю душ, а когда выхожу, слышу оглушающую трель звонка своего телефона. Быстро беру мобильный в руки и замираю, потому что на экране светится “Матвей Л.” и его фотография, которая перенеслась, видимо, из мессенджера. Дрожащими руками нажимаю ответить и слышу спокойный, даже немного холодный голос по ту сторону:
        - Вероника Сергеевна? Это Матвей Алексеевич, ваш врач-гинеколог. Нам нужно срочно поговорить, вам удобно?
        - Д-да.
        - Отлично, может, встретимся?
        - Когда?
        - Прямо сейчас. Я стою под вашей дверью.
        В трубке становится подозрительно тихо и я с ужасом смотрю на экран телефона, где написано “Вызов завершен”. После раздается звонок в дверь и я вздрагиваю, но иду к двери, смотрю в глазок и поворачиваю ключ. Открываю двери и сталкиваюсь с оценивающим взглядом Матвея Алексеевича. Он окидывает меня с ног до головы, и я замечаю как его губы трогает едва заметная улыбка, а затем вспоминаю о том, что из одежды на мне только розовое махровое полотенчико, едва доходящее до середины бедра.
        -
        ГЛАВА 16
        - Можно? - спрашивает Матвей, вопросительно смотря на меня.
        - Да, простите, - я отхожу и приглашаю его войти, придерживая полотенце одной рукой.
        - Милый наряд, - комментирует доктор Левицкий и снимает туфли.
        Я краснею, удерживая полотенце надежнее и стараясь сделать так, чтобы оно не свалилось или не раскрылось в самых “нужных” местах. Я не понимаю, как могла забыть о такой важной составляющей, как одежда. И только сейчас понимаю, что это выглядит как попытка соблазнения.
        - Я ненадолго, - стараюсь тут же уйти, но меня останавливают, ухватывая за руку.
        - Я на пару минут, - спокойным тоном говорит Матвей, а во мне бушует пламя.
        Я чувствую, как внутри разгорается огонь, исходящий от его прикосновения. Мы стоим там: он удерживает меня за руку, а я смотрю с удивлением и каким-то благоговением, хотя ведь должна испытывать к нему ненависть, особенно после всего что мне удалось узнать.
        - Простите, - я, наконец, вырываю руку и прошу его пройти в гостиную. - Я таки оденусь. Мне будет спокойнее говорить с вами.
        - Хорошо, - он кивает и присаживается на диван, а я отхожу на пару шагов назад и скрываюсь за дверью.
        Быстро забегаю в комнату, открываю шкаф, натягиваю первое попавшееся платье и белье, удовлетворительно смотрю на свое отражение и выхожу, возвращаясь к мужчине. Открываю дверь и застываю, потому что он рассматривает мои фотографии на столе, проводит рукой по снимкам, задевая их и… оборачивается.
        - Извините за ожидание, - я улыбаюсь ему и захожу в комнату. - Так о чем вы хотели поговорить?
        - Честно говоря я забыл, - он улыбается широкой и открытой улыбкой, а я понимаю, что это на сто, нет, не двести процентов Мэт из клуба. Это не игра воображения, не фронтальные вспышки, с этим мужчиной я познакомилась в клубе, с ним переспала, и его ребенка ношу под сердцем.
        - Простите, - говорю я. - То есть, как забыли?
        - Попал в атмосферу тепла и уюта. В моем доме не так по-домашнему, как здесь.
        Кажется, я совершенно не понимаю, что он хочет сказать и к чему клонит, но стараюсь обходить острые углы и быть деловой.
        - Вспоминайте, Матвей Алексеевич, - говорю мужчине. - Я уже собиралась ложиться, - пытаюсь объясниться, чтобы быстрее отправить его домой, но он только пожимает плечами и говорит:
        - Я пытаюсь.
        Чувствую легкую боль внизу живота, но не придаю ей значения, потому что чувствовала таких покалываний и легкого давления за сегодня уже раз десять. Я подавляю желание прикоснуться к своему животику и пытаюсь предугадать действия этого мужчины, но не получается.
        - Как вы себя чувствуете, Вероника? - задает он вопрос, но мне почему-то хочется закрыться от него. Я начинаю нервничать потому что не знаю, зачем этот мужчина возник на моем пороге в десять вечера.
        - Хорошо, - я немного кривлюсь, потому что на этот раз боль внизу чуть сильнее. - Скажите, а когда начинаются тренировочные схватки?
        Вспоминаю, что где-то в интернете читала о том, что они могут быть и в двенадцать недель, но в это, почему-то, мало верится.
        - О, вам еще далеко до них, - улыбается мужчина. - Но и они появляются не всегда.
        - А на таком сроке как у меня, бывают? - я задаю вопрос, а сама чувствую, как горячие струи стекают по ногам.
        - Не бывают, - говорит Матвей и разворачивается ко мне, игнорируя фотографии. - Чувствуете себя плохо? Черт! - я слежу за его взглядом и опускаю голову. Смотрю на свои ноги и вижу, как по ногам текут струи крови.
        Матвей преодолевает разделяющее нас расстояние, дергает подол платья вверх и чертыхается еще раз. Я вижу, как он достает телефон, что-то нажимает, но после обращается к взволнованной мне:
        - Прокладки у вас есть?
        - Что? Да.
        - Где?
        - В ванной, кажется, - я слабо понимаю что происходит и что значит то, что я вижу, но когда Матвей возвращается с прокладками и бельем, я смущаюсь.
        - Вот, снимайте трусы и надевайте чистые с прокладкой. Я найду вам одежду и мы поедем в клинику, сейчас же.
        Я киваю и переодеваюсь под его пристальным взглядом. Плевать на то, что он смотрит, я могу потерять ребенка. Я лихорадочно собираюсь, натягиваю принесенные им за пару секунд штаны и кофту, надеваю пуховик и шапку и через пару минут мы выходим на улицу, где Матвей тут же открывает дверь своего автомобиля.
        - Надо какую-то пеленку, кровь… и я, - бессвязно бормочу я.
        - Серьезно, Вероника? Готовы пожертвовать детьми, чтобы не испачкать мне обивку в машине. Садитесь, или я запихну вас внутрь.
        Я прихожу в себя и залезаю на сидение, пытаясь расположиться как можно удобнее.
        
        - Лягте лучше, вам будет удобнее и в вашем состоянии это оптимальнее.
        Я слушаюсь и ложусь на бок, сгибая ноги в коленях, а сама думаю о том, что если бы не он… непонятно, что вообще бы произошло.
        Мы доезжаем до больницы слишком быстро: Матвей привозит меня в дорогую клинику, но вовсе не в ту, куда обычно приезжаю я.
        - Где мы?
        - Успокойтесь, Вероника Сергеевна, вашим лечащим врачом буду я, - я едва передвигаю ноги и когда Матвей замечает это, наклоняется, подхватывает меня под колени и спину и поднимает на руки.
        Я обнимаю его за шею и утыкаюсь носом в ключицу, стараясь не дышать и вообще не сгореть от стыда.
        - Он дает какие-то указания, заносит меня в палату, после чего вокруг собираются какие-то девушки, рядом ставят треногу для капельницы, меня просят лечь и сжимать кулак.
        Я исправно выполняю все, что меня просят, после чего чувствую укол в руку и сжимаюсь, расслабляясь только тогда, когда ощущаю прикосновения горячих пальцев к своей ладони.
        - Что это? - я смотрю на прозрачную жидкость, стекающую в мою вену через трубку.
        - Я спасаю вас и ваших детей, Вероника, - спокойно говорит он.
        На протяжении часа мне колят еще и жутко болючие уколы, от которых бросает в жар. Хочется сказать, что мне ничего не нужно, но я стойко держусь, после чего Матвей говорит:
        - Все. Больше сегодня трогать не будут.
        - Простите, что…
        - Спокойно, Вероника, я всего лишь сделал свою работу и да, завтра мы обсудим переезд ко мне, потому что судя по тому, что я вижу дела обстоят не лучшим образом.
        - Но…
        Я пытаюсь возразить, но мужчина только поднимает руку и говорит:
        - Завтра, отдыхайте, - он сжимает мою руку, которую не выпускал из своей горячей ладони, крепче и прощается, покидая палату.
        -
        ГЛАВА 17
        - Вероника Сергеевна, доктор Левицкий ждет вас у себя на УЗИ, - в палату входит медсестра и ждет, когда я встану с кровати и последую за ней.
        У меня практически нет нормальной одежды и единственное, что на мне надето - короткие шорты и майка. Сверху я набрасываю теплый халат, который мне привезла Ирка, и иду за медсестрой. Эта клиника совершенно другая, поэтому я понятия не имею, где находится кабинет Матвея.
        Меня приводят в небольшое светлое помещение с большим аппаратом УЗИ и кушеткой рядом.
        - Здравствуйте, - лепечу я едва вижу доктора.
        - Доброе утро, Вероника, - тут же обращается ко мне. - Проходите, ложитесь, посмотрим как обстоят дела.
        Я укладываюсь на кушетку и жду какого-то ужасного диагноза, который обязательно повлияет на мою способность вынашивать ребенка, но после осмотра доктор Левицкий просит вставать и говорит:
        - У вас все в норме за исключением небольшого тонуса. Вам придется некоторое время поберечься: меньше ходить, ни в коем случае не поднимать тяжелого, не подниматься по ступенькам. Через недельку-вторую все должно прийти в норму, - он указывает на мягкое кресло и просит садится, а после продолжает: - Лекарства мы отменяем и вот еще, - Матвей смотрит на меня долгим взглядом, ждет, пока я присяду, после чего садится напротив.
        - Что? - спрашиваю, вспоминая то, что он сказал пару дней назад.
        - Я все еще хочу, чтобы вы переехали ко мне, Вероника. Посудите сами, вы в любой момент можете потерять ребенка или сразу двух. А так я смогу оказать вам помощь. У меня есть водитель, который всегда сможет привезти вас в больницу для осмотра.
        - Матвей Алексеевич…
        - Я устал слушать “нет”, Вероника. Это ваша безопасность в конце концов. Вы должны понимать, что если бы я не приехал, вы бы едва успели приехать в больницу так быстро. И чем это чревато в будущем, вы понимаете?
        - Да, но… вы совершенно посторонний для меня человек. И я не могу просто так переехать к вам. Вы можете сколько угодно раз уверять, что это исключительно в медицинских целях и вас интересует только профессиональная сторона, но… я не верю, - знаю, что говорю полный бред, и его попросту не может интересовать что-то еще.
        За эти пару дней я окончательно убедилась в том, что он меня не помнит. По его взгляду и обращению мне стало понятно, что этот мужчина забыл о той девушке, с которой развлекался в клубе и я для него исключительно пациентка, но… я все равно не верю.
        - Вы о чем? - тут же спрашивает Матвей.
        - Я… просто… не понимаю, зачем.
        - Вероника Сергеевна, вы взрослая женщина. Вам не пять лет, чтобы чего-то не понимать. Вы - уникальный случай и ничего более. По вам можно докторскую диссертацию написать, изучать вас вдоль и поперек, а если вы будете под моим присмотром, это станет еще проще. Нет, вы не будете подопытным кроликом, но мне интересно наблюдать за вашей беременностью, а вам совершенно точно нужен мужчина, который бы присмотрел за вами.
        Я киваю, на сто процентов убеждаясь, что не узнал. Это ведь хорошо? Тогда почему я начинаю злиться? Нервничать и желать убиения вот этого мужчины, сидящего напротив.
        - В общем, я даю вам пару дней подумать. Сегодня вас выпишут, и я отвезу вас домой, но вы пообещаете звонить если почувствуете себя плохо. Через пару дней я жду вас в своей клинике и хочу услышать от вас правильный ответ на мое предложение.
        Я нервно сжимаю ткань своего халата руками и пытаюсь перестать злиться, правда, получается ужасно плохо. Я встаю и благодарю его, а после выхожу из кабинета и возвращаюсь в свою палату, собираю немногочисленные вещи, что привезли мне сюда и выхожу на улицу, где меня уже ждет Матвей Алексеевич.
        Остаток пути мы едем в глобальной тишине. Он смотрит впереди себя, а я прокручиваю наш разговор снова и снова. В итоге Матвей помогает мне подняться в квартиру и прощается, а я достаю телефон и набираю Ирку, чтобы посоветоваться.
        - Чего? - орет она в трубку? - Чтобы ты переехала к нему? А больше ему ничего не надо? Может, звезду с неба?
        - Ир, - пытаюсь осадить подругу, но она гнет свою линию.
        - Ника здесь что-то не то. Левицкий не божий одуванчик, он не помогает одиноким бедным пациенткам только потому, что они уникальны.
        - Я понимаю, но… он сказал, что я хорошо подхожу для докторской диссертации, - говорю и слышу истерический смех в трубку.
        - Да срать он хотел на диссертации, Ника. Он их не писал никогда. Ты знаешь сколько он зарабатывает? Эта клиника не единственное, что приносит ему деньги. Я всегда удивляюсь, почему он там работает, но ему, вроде как, нравится, да и зарабатывает он дофига.
        - Ира, что мне делать?
        - Отказываться конечно! Если он так за тебя переживает, скажи, что переедешь к подруге. Убеди его в том, что за тобой будет кому присмотреть. Если он согласится, значит, действительно хотел помочь, если начнет уговаривать - он узнал тебя и я точно не знаю, чем это все закончится. Будь осторожна с ним, Ника.
        
        - Спасибо тебе, Ир. Правда, спасибо.
        - Да за что спасибо. И да, я не шучу на счет переезда, если случай реально сложный, давай к нам. Я почти все время дома, присмотрю за тобой, у нас и прислуга есть.
        - Я не хочу переезжать, - упираюсь.
        - А тебя и не спрашивают. Или к нему или к нам, - я знаю, что Ирка улыбается, потому что чувствую нотки смеха в ее голосе.
        - Ладно. Я подумаю.
        - Думай, подруга и не нервничай.
        Мы прощаемся, я отключаю звонок и пытаюсь понять, что делать дальше. Подпрыгиваю, когда слышу трель дверного звонка и иду, чтобы открыть. На пороге стоит Дима с мужчиной и женщиной в строгих костюмах.
        - Орлова Вероника Сергеевна? - первой приходит в себя женщина.
        - Да.
        - Меня зовут Озерцева Лилия Петровна, а это мой помощник Лашин Тимофей Семенович, мы прибыли по требованию вашего мужа Орлова Дмитрия, - она кивает в его сторону и продолжает: - Мы узнали, что вы незаконно выселили его из квартиры, когда он имеет полное право на проживание в ней.
        - Вы кто?
        - Судебные приставы и у нас есть документ, согласно которому Дмитрий имеет право жить в квартире.
        - Какой документ? Это моя квартира, - возражаю я, но женщина только улыбается и говорит:
        - Не думаю, - она протягивает мне документы и комментирует: - Квартира принадлежит вам и вашему мужу в равной доле.
        -
        ГЛАВА 18
        Я медленно оседаю на стул и безжизненно смотрю на то, как Дима затаскивает чемоданы внутрь. С победоносным выражением лица и ехидной полуулыбкой он заносит вещи сначала в прихожую, а после тянет их в нашу спальню. Я молчу и думаю что делать. Мысль о том, чтобы согласиться на предложение Матвея уж слишком сильно давит, но я отгоняю ее и понимаю, что лучше всего к подруге.
        - Как тебе удалось это провернуть? - спрашиваю у своего скоро бывшего мужа.
        - Молча, - он спокойно пожимает плечами. - Ты же дурочка в таких делах, Вероника. Помнишь, мы ездили у нотариусу? Так вот там ты эти бумаги и подписала. Помнишь, какой ты была? Доверчивой, влюбленной дурочкой, смотревшей мне в рот. Ты такой бы и была, если б не тот инцидент. Каюсь, прогадал, - он опускает голову, как будто ему и вправду жаль, но я ни на минуту не думаю, что это действительно так.
        - Хорошо, что я открыла глаза, - спокойно говорю ему.
        Я не нервничаю, не истерю, сохраняя ледяное спокойствие. Надеюсь на благоразумие нашего суда и то, что закон не оставит мать с двумя детьми на улице. А еще попробую попросить подругу найти мне адвоката, который бы разгромил иск Димы и разобрал его на атомы и молекулы.
        Дима смеется и уходит шуршать в спальню, а я набираю подругу и прошу ее заехать за мной.
        - Ты таки решила переехать? - спрашивает Ирка.
        - Мне не оставили выбора, - со вздохом отвечаю ей.
        - Матвей?
        - Дима.
        - А этот что учудил? - задается вопросом подруга.
        - Приезжай, увидишь.
        Я поднимаюсь со стула и захожу в спальню, где уже во всю орудует Дима. Механическими движениями он складывает свои вещи в шкаф и при виде меня снова улыбается, видимо, чувствуя, что победил. Я не хочу ссориться и что-то говорить, я просто достаю свой чемодан и складываю туда все, что Дима швырнул на кровать, освобождая место под свои шмотки.
        - И что ты делаешь? - спрашивает он.
        - А что? Незаметно? - огрызаюсь я.
        - Ты куда-то собираешься? - осведомляется он. - Неужто к своему докторишке?
        Я молчу, потому что не хочу спорить и выходить на ссору. Пока, на удивление, я совершенно спокойна.
        - Так куда ты собираешься, Ника? - Дима подходит ближе и хватает меня за руки, не позволяя складывать вещи.
        - Это тебя не касается, - зло шиплю ему в лицо.
        - Касается и еще как касается. Ты ведь все еще моя жена, надеюсь, ты помнишь это? Так что я вправе знать, где и с кем ты находишься.
        - Ты ошибаешься, Дима, если считаешь, что вправе что-то спрашивать. Ты потерял это право сразу же, как запихнул член в другую бабу, - я вырываю руки из его захвата и продлжаю закидывать вещи в чемодан.
        - Я изменил тебе в день нашей свадьбы. И знаешь с кем? - он смеется, зло выплевывая слова. - С твоей двоюродной сестрой Инкой, помнишь ее? Она так соблазнительно выглядела на свадьбе, что я просто не мог удержаться, чтобы не нагнуть ее в туалете, - он смеется, а я просто жалею себя и того, что не увидела истинную натуру мужчины, с которым прожила, раньше.
        От мыслей меня выводит звонок в дверь. Дима быстро шагает к выходу, чтобы открыть, а я и не собираюсь его останавливать. Пусть. Главное сейчас собрать вещи.
        - Ты какого хрена здесь забыл? - слышу ор Ирки с порога. - Не трахается тебе с белобрысой?
        - И тебе привет, шлюшка, - ржет Дима, отчего меня передергивает.
        Он никогда таким не был. Да, не принимал Иру и Свету, но чтобы так открыто оскорблять - никогда.
        - А что же только шлюшка? Сперматоксикоз, Димочка? Ничего умнее придумать не смог? - голос Иры становится все ближе, а после она заходит в комнату. - Весело у тебя тут, - продолжает подруга. - Помочь с вещами?
        - Давай.
        - Эй, курица, - Дима заходит в комнату и обращается к Ирке. - Ты все равно ее не увезешь. Надо будет - полицию вызову, но моя жена останется в моей квартире.
        Подруга останавливается на середине комнаты с моим бельем в руках и удивленно смотрит на Диму, после чего швыряет вещи на кровать и уверенными плавными подходит к нему ближе.
        - Я надеюсь ты не забыл, чья я жена? Или у тебя плохо с памятью? Так я могу напомнить, - она тычет пальцем ему в грудь и продолжает: - Одно мое слово и Олег тебя в порошок сотрет, Димасик. Ты же на работу устроиться не сможешь. Не только в нашем городе, но и в соседних, а может и по всей стране, - Ира улыбается и отступает назад, а я думаю о том, что никогда бы не смогла быть такой уверенной в себе и спокойной. - Поэтому… - она делает паузу, после чего продолжает: - забейся в угол, покройся пылью, милый.
        Я знаю, что Дима притормозит и победоносно улыбаюсь, когда вижу как он поджимает губы, а после и вовсе выходит из комнаты.
        
        - Что он здесь делает? - спрашивает Ира.
        - Он здесь живет, - пожимаю плечами и когда вижу, что подруга ждет объяснений, продолжаю: - Я вписала его владельцем квартиры еще в самом начале нашей семейной жизни и не знала об этом, - я горько улыбаюсь. - Была наивной дурочкой, смотрящей ему в рот. Его слова, между прочим.
        - Вот же гад, - Ирка дергается в сторону выхода, но я хватаю ее за руку.
        - Давай не будем. Помоги мне собрать вещи и уехать. Я решу что делать дальше потом, ладно?
        Ирка кивает, но я вижу, что он недовольна таким положением вещей и наверняка уже разработала план по уничтожению моего бывшего мужа. Я с радостью его послушаю, но не здесь и не сейчас, потому что на данный момент все что меня интересует - убраться из квартиры подальше.
        Собрав сумки, Ира набирает своего водителя, который тут же приходит за ними и вытаскивает их на улицу, помещая в багажнике. Я залезаю в машину и мне становится немного легче. Нет, я не собираюсь пускать все на самотек, но и скандалить сейчас не хочу. Я вспоминаю наставления доктора Левицкого: “беречь себя и не нервничать”. Именно этим я и собираюсь заниматься.
        - О нет, - слышу стон Ирки когда мы уже подъезжаем к ее дому.
        - Что такое? - пытаюсь разглядеть причину ее восклицания, но ничего не вижу. - Что, Ира?
        - Машина Левицкого, - она указывает на ту самую серебристую иномарку, - приехал к Олегу, наверное.
        Мне не нравится то, что происходит хотя бы потому, что я до сих пор не могу разгадать Матвея. Не знаю как он поступит, увидев меня в доме своего партнера по бизнесу. Не решит ли он, что я попросту пренебрегла им и нашла более легкий и удачный вариант?
        - Эй, - Ирка дергает меня за руку. - Расслабься. Ты же моя подруга. Они обычно сидят в кабинете, мы попытаемся незаметно прошмыгнуть.
        Увы, незаметно не получается, потому что как только мы заходим в дом, мужчины спускаются по лестнице нам навстречу. Олег коротко кивает мне и улыбается Ирке, а я решаюсь перевести взгляд на Матвея и сталкиваюсь с его потемневшими глазами, не обещающими мне ничего хорошего.
        -
        ГЛАВА 19
        - Здравствуйте, Матвей Алексеевич, - прихожу в себя первой и стараюсь изобразить самую искреннюю улыбку, на которую только способна.
        - Добрый день, Вероника, - он приподнимает уголки губ, изображая скорее оскал, нежели улыбку, и я сжимаюсь под его взглядом.
        - Вы знакомы? - тут же осведомляется Олег, переводя взгляд то на меня, то на Матвея.
        - Да, знакомы. Она моя пациентка.
        - Милый, помнишь, я тебе рассказывала, что запишу подругу к тебе в клинику к Матвею? Так вот я записала Нику, - Ира ослепительно улыбается своему мужу, и он коротко кивает, смотря на нее с таким теплом, что у меня щемит сердце.
        У меня ведь никогда не было такой семьи, заботливого мужа, готового сдувать с меня пылинки и самое главное, что я и не замечала этого. Жида в иллюзии любви и счастья, прозрев только тогда, когда мой муж трахнул другую на моих глазах. Я глупая, бесспорно, но смотря на свою подругу, размечталась о таком. Вот где нужны дети, вот какой семье не хватает маленького чуда, которое стало бы чудесным дополнением их счастью.
        А я… я даже не знаю, будет ли в моей жизни тот, кто станет любить моих детей так же, как и я. Будет ли у них любящий отец, который с радостью пойдет гулять на детскую площадку, возьмет на себя заботы по приготовлению молочной смеси, сменит меня ночью, когда я окончательно выбьюсь из сил.
        - Ника, значит, - из раздумий меня вырывает насмешливый голос моего доктора.
        Я поворачиваю голову и замечаю, что Ира с Олегом последовали на кухню, скрываясь за дверью. Я делаю шаг в их сторону, но меня останавливают крепкие уверенные мужские руки, которые обхватывают меня за талию и толкают к стене. Я делаю пару неуверенных шагов и вжимаюсь в твердую поверхность сзади, совершенно не понимая что происходит.
        - И что же вы делаете здесь, Ника? - его рука все еще покоится на моей талии, а горячее дыхание обжигает кожу на щеке, так что хочется отодвинуться и не вдыхать его до боли знакомый запах.
        - Отпустите меня, - я поднимаю руки и упираюсь ладонями ему в грудь, отталкивая, но он стоит на месте и молчит.
        Изучающе смотрит на мое лицо, пробегает взглядом по губам, спускаясь ниже. Он так смотрит, что я теряюсь. Не понимаю, что происходит и куда я попала, убегая от бывшего мужа.
        - Упрямая, да? - наконец, он поднимает голову и смотрит мне в глаза. - Куда-нибудь, лишь бы не ко мне?
        - Я не знаю вас.
        - Ну да. А Ирину с Олегом, значит, знаешь?.
        Да он насмехается надо мной. Стоит как неприступная скала, не давая возможности пошевелиться и вздохнуть. Я ведь действительно стараюсь не дышать им, чтобы не чувствовать этот древесный аромат с цитрусом и мятой. Нет, только не он. Я не хочу снова прикрыть глаза и забыть обо всем, выбросить из головы слова подруги, которые действительно стали забываться.
        - Отпустите, Матвей Алексеевич, - шепчу я и жду, когда он отступит, но вместо этого он только приближается ближе и наклоняется ко мне.
        - Ты совсем не знаешь эту семью, - приглушенного говорит он.
        Я с ужасом понимаю, что он вдыхает мой запах и целует мою шею. Проводит влажным поцелуем по коже и заставляет мое тело трепетать и требовать ласки. Еще, больше.
        Я же хочу его.
        Несмотря на все, что знаю, несмотря на преграды, стоящие между нами и то, что он, возможно, самый жестокий человек, я хочу его. Он волнует меня настолько, что я готова поддаться, закинуть руки на его шею и впиться поцелуем в его пухлые губы.
        - Эй, Мэтти, - слышу голос подруги. - Ну-ка отойди от моей подружки, - голос Ирки приближается.
        Я распахиваю глаза как раз тогда, когда Матвей отходит на пару шагов, отпуская меня из плена своих рук и дурманящего запаха.
        - Ну вот что ты тут устроил, ммм? - Ирка тычет кулачком в его плечо. - Напугал Вероничку, - Ирка хватает меня под руку и тянет к себе. - Тебе что, девчонок из клуба мало?
        - Вероника моя пациентка, Ира, - он говорит так, что не остается сомнений в его правоте, при этом он не оправдывается. Просто констатирует голые факты, от чего я просто отвожу взгляд и стараюсь смотреть куда-то в сторону, но только не на мужчину, который с каждым удобным случаем смотрит на меня.
        - Да-да, наверное поэтому ты прижал ее к углу, как загнанную лань, - Ира отмахивается от мужчины и берет меня под руку. - Идем, я покажу тебе твою спальню.
        - Ира, - его голос разрезает тишину, прозвучав, как мне показалось, слишком угрожающе. - Оставь Веронику и дай мне с ней поговорить.
        - Послушай…
        - Нет, это ты послушай, - прерывает подругу. - Она моя пациентка и мне необходимо сказать ей несколько слов.
        - В другой раз, - Ира пожимает плечами и подталкивает меня к лестнице, где меня ждет Глория - постоянная домработница. - Покажи Веронике ее комнату, - говорит подруга, после чего меня как куклу передают в руки другой женщины. - Прости, Никусь, но тебе реально лучше уйти, я быстро выпровожу его и приду.
        
        Я киваю и иду за Глорией, но почему-то мне кажется, что стоило остаться и послушать Матвея. Не то, чтобы я не доверяла подруге, но его слова о том, что я не знаю эту семью и еще его взгляд, злой, нервный и убийственно страшный, направленный на подругу, заставляет ежится и испытывать гамму не самых положительных эмоций. Я начинала бояться своего доктора и надеялась, что Ира поможет мне перейти на постоянный осмотр к кому-то другому.
        Глория проводит меня в светлую спальню, учтиво открывает передо мной дверь и просит располагаться. Говорит, что принесет все необходимое в течение часа и удаляется. Я осматриваюсь в комнате, выполненный в светлых голубых тонах и понимаю, что здесь удобно, но жутковато. Олег любитель антикварной мебели и все его комнаты обставлены не современными дизайнерскими шкафами, а старинными комодами, не кроватями с мягкой периной, а ложами с балдахином. А еще эти картины…
        Я уже не уверена, что сделала правильный выбор, потому что вряд ли смогу уснуть здесь, но мои раздумья прерывает Ирка, ворвавшаяся в комнату.
        - Прости, что заставила тебя ждать, но Матвей, кажется, начал подозревать. Я еле тебя спасла от его лап, - она смеется, а когда замечается мой растерянный взгляд, произносит: - Странно здесь, да? Я и сама до сих пор не привыкну, Никусь, но Олег очень любит такую обстановку, строгий стиль, все дела. Но если хочешь, я попрошу его на время вышвырнуть все это и обставить комнату по-нормальному.
        - Нет, что ты, - я поспешно отказываюсь. - Не нужно, я привыкну, - выдаю ободряющую улыбку и в подтверждение своим словам сажусь на кровать и тяну подругу за собой.
        - Слушай, - тут же говорит Ира, - тебе нужно срочно менять доктора и у меня, кажется, есть кое-кто на примете.
        -
        ГЛАВА 20
        Ира действительно находит мне другого врача и сейчас я стою у него под кабинетом. Не знаю как, но подруга даже карточку со всеми результатами раздобыла, так что мне не придется все сдавать заново.
        - Проходите, - из кабинета выходит молоденькая девушка лет двадцати пяти и просит меня зайти.
        - Здравствуйте, - здороваюсь с доктором и улыбаюсь ему самой миловидной улыбкой, на которую только способна.
        - Здравствуйте, - на меня смотрит приятная женщина лет пятидесяти с высокой прической и густой челкой. - Проходите, садитесь, давайте карточку, - улыбка покидает ее лицо, едва я протягиваю ей свою карту.
        Она листает ее, пересматривает, а после удивленно вскидывает брови и смотрит на меня.
        - У вас два плода с разными сроками? - задает она вопрос, после которого я энергично киваю. - И что же вас не устроило в предыдущей клинике? - она оценивающе смотрит на меня и ждет ответа.
        - Не сошлись с врачом, - спокойно отвечаю я.
        - Правда? Там ведь отличные врачи, - возражает женщина.
        - Да, но… - договорить мне не дает звук открывающейся двери, на который мы дружно разворачиваем головы.
        Я не могу поверить: на пороге стоит Матвей Левицкий собственной персоной. В темных джинсах и светлом свитере он смотрится так, что я на мгновения задерживаю дыхание. Смотрю на неумолимо приближающуюся к нашему столу фигуру и ожидаю его действий. Они просты: он просит моего доктора и ее ассистентку, или кто она там, выйти.
        - Нет, погодите, - вставляю я, но женщина мило улыбается мне и разводит руками.
        - Что все это значит? - спрашиваю у Левицкого, едва за женщинами закрывается дверь и мы остаемся в кабинете одни. - Вы как… вы что? Почему они ушли? - от ярости я сжимаю кулаки и дико смотрю в глаза своему доктору, а он… да он же улыбается! - Да говорите же вы наконец! - кричу и толкаю его в грудь, но он стоит на месте, не делая и шага, правда, больше не улыбается.
        - Умерьте свой пыл, Вероника, - с этими словами он подходит к двери, проворачивает ключ в замке и закидывает его в свой карман.
        - Откройте сейчас же!
        - Прекратите истерику - это раз. И два: мы выйдем отсюда сразу, как поговорим, - он подходит ко мне, усаживает на кушетку, а сам располагается на стуле, где несколько минут назад сидела, кажется, Галина Ивановна.
        Странно, но его легкий тон и уверенность вселяют в меня спокойствие. Что он, в конце концов может сделать? Закрыть меня здесь? Вытащить из поликлиники насильно? Я усмехаюсь и откидываюсь назад, упираясь спиной в стенку.
        - Я устал бегать за тобой, устал просить тебя переехать ко мне, поэтому у меня к тебе только одна просьба: давай прекратим.
        - Прекратим что? - интересуюсь у него, ожидая совсем не тех слов, которые он говорит следом.
        - Не делай вид, что не понимаешь, Ника, - называет меня так, как тогда в баре. - Я знаю, что ты носишь моего ребенка, и да, я сразу узнал тебя.
        Я молча смотрю на него и пытаюсь совладать с обуревающими меня чувствами. Узнал. Ну конечно, Вероника, он не мог не узнать ту, с кем переспал. Я выдавливаю из себя улыбку и встаю.
        - Это не ваш ребенок, - пытаюсь уйти, но Матвей опережает меня, хватает за руку и усаживает обратно.
        - Собирай свои вещи. Прямо сейчас ты переезжаешь ко мне.
        - Спасибо, но в этом нет необходимости, - со злобным взглядом высвобождаю свою руку из его цепких пальцев, однако мне вновь преграждают путь.
        - Я заберу своего ребенка, как только он родится, - угрожающе начал он. - И это случится независимо от твоих желаний.
        - А что если нет? - я усмехаюсь и с вызовом смотрю ему в глаза. Ни на минуту не собираюсь отступать. Этот ребёнок мой, и ничто не заставит от него отказаться.
        - Нет? - он приподнимает одну бровь в удивлении, а выражение его глаз дает понять, что удивлен моим выпадом.
        - Нет, - киваю я. - Или вы думали я упаду вам в ноги и начну умолять не делать этого? За своего ребенка я пойду на все, - я делаю шаг к нему и с яростью всматриваюсь в его глаза. - Я ни за что его не отдам!
        - Это, конечно, похвально, такая материнская привязанность, вот только я не собираюсь оставлять своего ребенка непонятно кому, - от него веет ледяным спокойствием и уверенностью, но я не собираюсь сдаваться.
        - Судя по тому, как охотно вы суете свой агрегат куда ни попадя, детей у вас может быть гораздо больше, - язвлю я и отхожу от него, внезапно понимая, что почти прижимаюсь к его широкой груди.
        - Я переспал с тобой по твоей же просьбе, - ухмыляется он, чем только выводит меня из себя.
        Я прекрасно помню, о чем просила его и что говорила в тот вечер. Каждая чертова секунда нашей совместной ночи откликается в голове набатом, заставляет просыпаться по ночам от желания и ненавидеть себя. И в эту минуту, когда стоящий напротив мужчина проявил себя в истинном обличии, я надеюсь, что смогу взять себя в руки и перестать чувствовать это притяжение.
        
        - Вы действительно думаете, что я отдам ребенка? - решаюсь спросить у него. - Что мне никто не поможет и вы просто заберете его, как будто его и не было?
        - Да, Вероника. Именно так я и думаю. Ты хотела дите, верно? Сделала ЭКО, прошла сквозь все процедуры. Ты получишь своего ребенка, здесь нет никаких проблем, но второго я забираю. Он не принадлежит тебе.
        Я смеюсь. Зло и с частью ненависти к этому мужчине. Я нарисовала себе картинку, которой нет. Провела красивыми, яркими масляными красками по прогнившему полотну в надежде, что гниль не проявится, но вот же она - собственной персоной передо мной. Увы, истинное обличие этого мужчины уже ничто не скроет.
        - Я не поеду, - говорю ему. - Вам придется тащить меня насильно, потому что я не поеду.
        - Поедешь. И знаешь почему? Жизнь твоих детей с сегодняшнего дня зависит от меня. Ни одна поликлиника в этом городе не возьмется за тебя и поверь, я позабочусь, чтобы не взялись и в пределах страны. Я знаю, это жестоко, но мне нужен ребенок, а тебе уход. Подумай о втором ребенке. Ему нужно хорошее питание, ведь риск того, что плод может не выжить есть всегда, - он констатирует сухие факты.
        Без каких-либо эмоций и сожаления. Просто говорит и говорит, а у меня сердце разрывается. На глаза наворачиваются предательские слезы и я отхожу назад, усаживаясь на кушетку.
        - Тебе нельзя нервничать, - слышу холодный голос и лишь усмехаюсь.
        - Вы выбрали неверную тактику, если хотели, чтобы я не нервничала.
        - Ты, говори ко мне на ты, - его голос звучит все так же собрано, как-будто несколько минут назад мы обсуждали не судьбу двух детей, а какой-то товар. - Я сожалею, но таково мое решение.
        -
        ГЛАВА 21
        - Что-то не так? - слышу голос Матвея совсем рядом.
        Мы сидим в его автомобиле: я отворачиваюсь к окну и утыкаюсь лбом в стекло, думая, как найти выход из сложившейся ситуации. Мы забрали вещи от Иры с Олегом. Я даже из машины выходить не стала, просто ждала, когда мои сумки погрузят в багажник и мы поедем. Я устала.
        - Меня тошнит от запаха кожи, - спокойно говорю я, смотря на дорогу.
        - Раньше все было нормально, - его голос звучит обеспокоено, что заставляет меня повернуться к нему и удивленно распахнуть глаза.
        Не найдя в его взгляде подтверждения обеспокоенности я хмыкаю и отворачиваюсь:
        - Я просто не знала, что вы за человек.
        - А теперь? - внезапно спрашивает он. - Теперь знаешь?
        - Знаю, - киваю скорее для себя, потому что через стекло вижу, как Матвей сосредоточен на дороге.
        Остаток пути мы едем в полном молчании и к концу меня действительно начинает тошнить, а еще я жутко голодная, потому что с утра не стала есть, чтобы сдать анализы. Замечаю, как мы подъезжаем к огромным кованым воротам, Матвей нажимает какую-то кнопку и ворота открываются. Ловлю себя на том, что сижу с полураскрытым ртом. Быстро его закрываю, но не могу сдержать шокированного выражения лица и удивленного взгляда. Это сколько же ему клиника приносит?
        Я рассматриваю дом из окна автомобиля, поэтому когда дверца открывается я чуть подаюсь вперед и чувствую уверенные и крепкие мужские руки на своих плечах.
        - Аккуратнее, - слышу его глухой голос и поднимаю взгляд, встречаясь с его зелеными глазами.
        Поспешно отворачиваюсь и встряхиваю его руки со своих плеч. Вылезаю из автомобиля и отступаю подальше от мужчины, чтобы не чувствовать его запаха и не пропитываться чертовски обволакивающей и порабощающей аурой. Пока я осматриваюсь, Матвей достает из багажника сумки.
        - А как же прислуга? - с усмешкой спрашиваю я, кивая на тяжелые баулы.
        - Прислуга в доме, - спокойно говорит он. - Я познакомлю тебя со всеми, не переживай.
        Матвей ловко берет две мои огромные сумки в одну руку и направляется ко мне, хватает меня ладонью под локоть и ведет за собой, правда, я вырываюсь почти сразу и остаток пути к двери иду сама. По пути смотрю на огромный особняк, обнесенный огромнейшей территорией с вечнозелеными растениями и деревьями. Подобные дома я видела только по телевизору в фильмах и сериалах, а еще в каталогах дизайнеров, считая, что подобные сооружения проектируют только мультимиллиардерам.
        Огромные панорамные окна, несколько балконов на втором этаже, широкий бассейн на территории, небольшая беседка со встроенным баром, множество растений и несколько гаражей, из чего я делаю вывод, что серебристая иномарка - не единственная машина Матвея. Осматриваюсь по сторонам и задумываюсь над тем, чем зарабатывает этот мужчина. О жутко дорогих приемах я осведомлена, но неужели этих денег хватает на содержание такого громадного особняка?
        - Проходи, - Матвей пропускает меня вперед.
        Едва сделав пару шагов я замираю на полпути, смотрю на внутренний интерьер и мне становится не по себе. По коже пробегают мурашки, а сердце сковывает страх. Огромная лестница в центре разделяет первый этаж на две части. В правой стороне располагается огромная плазма, широкий диван для большой компании и стекляный столик. Слева я замечаю несколько дверей, ведущих в другие комнаты и пару высоких зеленых растений в горшках.
        Полы из натурального красного дерева отлично сочетаются со светлыми, пастельными тонами обстановки, с громадной люстрой на потолке, которая, почему-то вызывает у меня приступ смеха и непонимания. Я снова перевожу взгляд на лестницу и замечаю, что примерно на середине она разветвляется, разделяя, видимо, и второй этаж так же, как и первый.
        Матвей бросает мои сумки где-то у дивана и скрывается за одной из дверей, расположенных слева. Возвращается оттуда со стаканом в руках, который он тут же протягивает мне:
        - Вот, выпей. Ты завтракала? - я мотаю головой и беру стакан с яблочным соком. Удивленно смотрю на него, не веря, что он запомнил сок, который я пила.
        - Не любишь яблочный? - моя вера разбивается на мелкие осколки, разлетающиеся по всей гостиной. - Принести другой?
        - Нет, спасибо, - я делаю пару глотков и отвлекаюсь от болезненного контакта с его глазами, которые заставляют меня ежится как от холода.
        - Идем, я покажу тебе второй этаж, после познакомлю с персоналом и тебе приготовят поесть. Проголодалась?
        - Матвей, я…
        - Все обсуждения отложим до момента, когда у меня будет время, Вероника. Сейчас его катастрофически нет. У меня есть час, который я потрачу на экскурсию по дому, после я оставляю тебя здесь одну и уезжаю на работу, это понятно? - он вопросительно смотрит на меня и после моего короткого кивка, хватает за руку и ведет за собой.
        - Лестница разделена надвое, как ты уже успела заметить. Правая сторона для гостей, приемов, здесь обычно остаются гости и родственники на время пребывания в доме.
        
        - У вас будут ночевать родственники? - удивленно спрашиваю, после чего мысленно одергиваю себя.
        Конечно же у него есть родственники, Вероника, и не удивительно, если они останутся на ночь.
        - Я стараюсь сократить подобные ночевки к минимуму, но пару раз в год случается. Тебя информирую на случай, если вдруг придется принимать гостей, - я киваю, соглашаясь с рациональностью объяснений. - Левая сторона моя. Я там работаю, сплю, иногда ем и занимаюсь спортом. Предпочитаю, чтобы туда не приходил никто, кроме прислуги, это понятно?
        Он только что сказал мне, чтобы я не пихала свой нос в ту часть дома, где проживает его сиятельство? Пфф, и не собиралась!
        - Вероника, этот момент понятен?
        - Да, более чем.
        - Отлично.
        Мы поднимаемся на второй этаж. Правая часть полностью отделена огромной стеной, а слева замечаю коридор с несколькими дверями вдоль стен. Мы заходим в ту, что расположена почти в центре.
        - Это твоя комната. На время пребывания здесь я буду спать в соседней, чтобы помочь тебе, если в этом будет необходимость. Если буду отсутствовать - оставлю вместо себя кого-то из персонала, чтобы ты чувствовала себя в безопасности.
        Я киваю и осматриваю свою комнату: большая двуспальная кровать с темной шелковой постелью, несколько прикроватных тумбочек и шикарный темно-синий ковер в центре. Мой взгляд приковывает огромный шкаф-купе и зеркало с косметикой, духами и коробочками с украшениями. Собираюсь съязвить и спросить, после кого досталась комната, но тишину разбивает его холодный голос:
        - Вся одежда и обувь в шкафу, косметика и украшения на тумбочке, куплены для тебя, - будто прочитав мои мысли, поясняет Матвей. - До тебя из женщин здесь никто не жил. Из родственников, разумеется.
        - Ты что гей? - невольно вырывается вопрос.
        - Очень остроумно, Вероника, особенно учитывая, что ты носишь моего ребенка, зачатого вполне естественным путем. Ты же помнишь каким? - хрипло раздается рядом с моим ухом его голос, а после уверенной рукой с тугими канатами вен он отбирает стакан с соком.
        -
        ГЛАВА 22
        Я вздрагиваю когда стакан с глухим звуком опускается на деревянную поверхность тумбочки, но на то, чтобы повернуться просто не хватает сил. Сердце буквально выпрыгивает из груди, а руки моментально становятся влажными от волнения. Матвей не делает никаких попыток приблизиться или прикоснуться, но я спиной чувствую, что он смотрит, оценивает, буквально выжигает дыру в спине и заставляет мое тело покрываться мурашками.
        - Лучше бы мне забыть, - глухо отвечаю я и разворачиваюсь.
        В нос тут же ударяет его запах: терпкий, с нотками мяты и некоторой горечи. Я поднимаю голову и встречаюсь с ним взглядом. По коже тут же разбрасывается куча иголок, потому что он смотрит так же, как тогда в клубе: с желанием, восхищением и заинтересованностью. Я жадно ловлю этот взгляд и примеряю его на себя, понимая, что это временно. Вот сейчас он изменится: грозно посмотрит на меня и выдаст фразу, после которой я возненавижу его еще больше, окончательно пойму, что он не человек, а чудовище, способное пойти на все, лишь бы добиться своего.
        Но вместо этого он делает шаг ко мне, обвивает мою талию и прижимает к себе, второй рукой хватает меня за подбородок и нежно проводит пальцами по щеке. Я замираю. Наверное, должна оттолкнуть его, поставить на место и напомнить, что еще час назад он сказал, что заберет моего ребенка, а я… я не нужна ему.
        Да, я должна, но у меня попросту нет на это сил, потому что несмотря на все сказанные слова, я верю действиям и тому, как он смотрит. Как пожирает меня одним взглядом. Я ведь не рисую это. Вот он, мужчина, с которым у меня был лучший секс в жизни. Он рядом со мной, обнимает и смотрит так, будто важнее меня нет в этой жизни. Внутри тут же поселяется надежда на то, что он не собирается забирать моего ребенка, что ему, возможно, нужна я.
        - Я наблюдал за тобой, - будничным тоном говорит Матвей. - Ждал, когда ты признаешься, что второй ребенок мой, смотрел, какая ты… - он гладит мою скулу большим пальцем, а я задерживаю дыхание, чтобы не спугнуть момент, возникший между нами.
        - Иии… - он не дает мне договорить, прикладывая к губам указательный палец.
        - Ты не оправдала моих надежд, Вероника. Моему сыну или дочери нужна мать, которая сможет принимать верные, обдуманные решения, а ты… о чем ты сейчас думаешь? - он скользит пальцами ниже, касается чувствительной коже на шее и уводит ладонь за затылок, перебирая мои волосы. - Ты думаешь о поцелуе, Вероника. О том, как мои губы коснуться твоих, как мой язык пленит твой рот.
        Я смотрю на то, как шевелятся его губы, как он слегка ухмыляется и обнажает ровные белоснежные зубы и понимаю, что он прав. Я жажду его поцелуя, хочу, чтобы он коснулся моих губ и сделал все то, о чем говорит. Я неосознанно облизываю губы языком и ловлю то, как взгляд Матвея темнеет, он шумно выдыхает и выдает:
        - Ты ведь хочешь меня. В твоих мыслях я наверняка зашел дальше, чем просто поцелуй, гораздо дальше.
        На мгновение мужчина прикрывает глаза, после чего в его взгляде нет ничего, что напоминало бы чувства, полыхающие несколько секунд назад. Он смотрит отстраненно, холодно и расчетливо, а с его губ срывается:
        - Мне не нужна женщина, не способная контролировать свои желания, а моему сыну не нужна мать, думающая о том, как бы ее трахнул едва знакомый мужик.
        Напряжение разряжает звонкий шлепок. Не сразу понимаю, что именно я становлюсь тому причиной, но когда понимаю уже поздно. На щеке Матвея проступают красные полосы, а взгляд начинает гореть опасным огнем, но мне плевать. Я вырываюсь из его захвата, но мне не дают этого сделать. Крепкие мужские руки удерживают меня на месте.
        - Предпочитаю не получать пощечин просто так, - холодность его голоса поражает и удивляет.
        - Просто так? - язвлю я. - Ты только что назвал меня женщиной, готовой переспать с первым встречным, - я, наконец, перехожу на ты, потому что отвечать ему вежливо больше нет ни желания, ни сил.
        - А разве это не так? - с ухмылкой спрашивает он. - Или не ты сняла меня в клубе?
        - Ты делаешь выводы по одному поступку?
        - Мне этого достаточно.
        - Рациональность, говоришь, - я прищуриваю глаза и триумфально смотрю на него. - Где же ваша рациональность, Матвей Алексеевич, - я прижимаю ладонь к его затвердевшему паху и продолжаю: - Спустилась ниже пояса?
        - Естественная реакция организма, - он пожимает плечами и слегка толкает бедрами, позволяя почувствовать всю длину.
        Я резко одергиваю руку и вспоминаю момент, когда его член наполнял меня у стены клуба. Чувствую, как лицо заливает краска стыда, а после его руки отпускают меня.
        - Я мужчина, Вероника, и мне позволительны случайные связи с женщинами. А ты… ты будущая мать и твое поведение совершенно неподобающе.
        - Чего? - взрываюсь я. - Может, мне похоронить себя и забыть о сексе? Ты слышишь что несешь?
        - Спокойно, тебе нельзя волноваться, - и снова его ледяная холодность и размеренность, снова эта чертова маска, за которой нет ни единой живой эмоции.
        
        - Да пошел ты на хрен! - шиплю я. - Ни ты, ни твои чертовы тараканы не имеют права указывать мне что делать.
        - Пока ты в моем доме, будешь жить по моим правилам. И оскорбительные слова тебе так же не идут. Они лишний раз доказывают, что ты не та женщина, которая должна воспитывать моего ребенка.
        - Я с радостью уеду отсюда, - я улыбаюсь и прохожу мимо, направляясь к двери, но сильная рука тут же перехватывает мое запястье.
        - Ты никуда не пойдешь, - властным голосом произносит мужчина.
        - Давай проясним. Я остаюсь в твоем доме, вынашиваю детей, не думаю об удовольствии, уделяя внимание только своему состоянию, а после родов отдаю тебе сына или дочку. Ничего не забыла? - на самом деле у меня в голове не укладывается весь этот бред, но я таки произношу и жду… жду, что он скажет, что пошутил.
        - Да, именно так, - он пожимает плечами, после чего поднимает руку, смотрит на часы и говорит: - Мне пора. Я пришлю экономку, она познакомит тебя со всеми.
        - Нет, стой, - кричу ему вслед. - Мы не договорили.
        - Я все сказал, - он пожимает плечами и скрывается за дверью, а я сжимаю кулаки и начинаю обдумывать план мести. В том, что месть будет я не сомневаюсь. Не собираюсь спокойно сидеть и ждать дня родов, а потом сделать поклон его высочеству и отдать ребенка. Ни. За. Что.
        -
        ГЛАВА 23
        - Здравствуйте, - я неловко переминаюсь с ноги на ногу, пытаясь привлечь внимание полноватой женщины, что-то записывающей в тетради.
        Наконец, она обращает на меня внимание и поднимает голову, чтобы оценить своим пронизывающим взглядом. Я едва нашла в себе силы, чтобы спуститься и найти экономку, которая почему-то не пришла, хотя Матвей сказал, что попросит ее познакомить меня с домочадцами.
        - Простите, - говорю я. - Мне бы найти экономку. Матвей…
        - Да, - быстро перебивает меня женщина. - Это я. Извини, не было времени, чтобы зайти к тебе, но ты спустилась. Я Ангелина Дмитриевна, управляющая домом. Сейчас здесь осталось не так мало народа, но завтра с утра познакомлю тебя со всеми, правда, не уверена, что тебе оно нужно. Ты ведь ненадолго здесь? - она приподнимает бровь и вопросительно взирает на меня, будто я та самая кость, которая может стать ей поперек горла.
        Информация, льющаяся из ее рта едва устраивается в моей голове, правда имя женщины я забываю сразу же. Что-то со мной точно не так. Она смотрит на меня и ждет ответа, а я пожимаю плечами и выдаю:
        - Как Матвей Алексеевич решит.
        Она хмыкает и отворачивается к тетрадке, снова что-то записывая. Я жду, когда же женщина снова обратит на меня внимание, но ей, кажется, плевать.
        - Простите, не могли бы вы…
        - Не могла, - слишком резко отвечает женщина. - Я сейчас занята.
        - Но Матвей…
        - Ой, ладно, - нехотя она встает из-за стола и направляется ко мне.
        Едва женщина встает, я замечаю огромную грудь, которая натягивает ткань блузки спереди до предела. Создается впечатление, что крохотные пуговички вот-вот оторвуться и все внутреннее багатство вывалиться наружу. На ней темно-синяя униформа с какой-то эмблемой на груди, название которой я не успеваю прочитать потому что женщина быстро разворачивает меня к двери и буквально выпихивает в гостиную.
        Минут за двадцать я знакомлюсь со всем персоналом, правда, едва ли запоминаю хотя бы половину из тех, кто мне был представлен. Одна из девушек все же запоминается - Кристина: стройная, длинноногая красотка с длинными вьющимися волосами, пухлыми губами и широко распахнутыми глазами. Она больше похожа на модель Барби, чем на уборщицу, но Ангелина Дмитриевна представляет ее именно так.
        Девушка смотрит на меня как на прокаженную, да и остальные явно удивлены, если не сказать больше.
        - Ну все-все, расходитесь, - машет руками экономка. - Знакомство окончено. Тебе что-то нужно? - тут же спрашивает у меня женщина.
        - Поесть, - спокойно говорю я. - Не завтракала, Матвей обещал, что меня покормят.
        Экономка закатывает глаза и цокает языком, но все же ведет меня на кухню, где мне накрывают на стол. Мне определенно не нравится сложившаяся в доме аура, да и Ангелина Дмитриевна явно позволяет себе больше чем должна.
        Тем не менее, я отгоняю тревожные мысли и с удовольствием поглощаю легкий салат, несколько паровых котлет и выпиваю стакан персикового сока. Не зная, должна оставить тарелку на столе и просто уйти или помыть, решаю, что если вымою, корона с меня не упадет, да и мне полезно больше двигаться.
        Вымыв посуду, я оставляю ее сушится и выхожу в гостиную, где ожидаемо никого нет. Решаю немного прогуляться по дому, а после выйти на улицу, чтобы подышать свежим воздухом. Правда, на улицу я не успеваю, потому что экскурсия по дому занимает много времени. Я осматриваю почти всю половину на втором этаже, а после спускаюсь на первый и натыкаюсь на огромное помещение, где есть парилка, бассейн, бар с алкоголем и большие окна с видом на территорию.
        Здесь меня и находит Кристина. Девушка заходит в помещение так тихо, так что я узнаю о ее присутствии только когда она задает вопрос:
        - И надолго ты здесь?
        Я разворачиваюсь и смотрю на ее уверенную позу и сложенные на груди руки. Мне совершенно непонятно, почему экономка, а теперь вот уборщица так рьяно спрашивают о том, долго ли я здесь пробуду.
        - Прости, не думаю, что могу ответить на этот вопрос, - я обнимаю себя руками и отворачиваюсь.
        Завороженно смотрю на территорию, укрытую снегом, и на мгновения мне кажется, что я как Золушка - по стечению обстоятельств попала в неведомый для себя мир. Правда, мужчина, выходящий из автомобиля, совсем не походит на прекрасного принца, скорее, на злую мачеху. Я улыбаюсь своим мыслям и смотрю за тем, как Матвей направляется в дом. Его освещает свет фонарей и когда он поднимает голову вверх, я тут же отхожу от окна, хотя почему-то уверена, что он увидел меня.
        - На что ты надеешься? - слышу голос Кристины, о которой, к своему собственному стыду, напрочь забыла.
        - О чем ты? - спрашиваю у нее, хотя предпочла бы просто промолчать и обойти ее стороной.
        - Ты прекрасно знаешь о чем! - она закатывает глаза и только сейчас я вижу сходство с экономкой: Кристина или дочь Ангелины, или родственница, потому что они действительно очень похожи.
        
        - Нет, не знаю, - я делаю пару шагов в сторону, хотя понимаю, что просто так обойти девушку и выйти не получится, а стремительно бежать к выходу будет не слишком красиво, хотя по правде говоря хочется именно этого.
        - Какого черта ты приехала в этот дом к чужому мужчине? - я вскидываю голову и буравлю девушку взглядом. Слова о чужом мужчине резко отдают в ушах и набатом бьют по голове, лишая способности разумно мыслить.
        - Не думаю, что это тебя касается, Кристина, - голос Матвея громом раздается со стороны двери и единственное, на что я способна - медленно развернуться и встать столбом.
        Его взъерошенные волосы и помятое лицо красноречивее любых слов говорит о том, что он устал. Видимо, смена в клинике была не самой легкой. Одергиваю себя. С чего бы мне думать о том, устал он или нет?
        - Прости… те, - говорит Кристина и виновато опускает голову.
        - Иди занимайся делами, - коротко бросает ей и отходит, чтобы девушка могла выйти.
        Когда Кристина выходит я снова отворачиваюсь, надеясь, что мне не придется разговаривать с ним и Матвей просто уйдет, но моим надеждам не суждено сбыться. Я слышу его медленные, но уверенные шаги и вздрагиваю, когда они затихают за моей спиной.
        - Осмотрела дом? - коротко спрашивает Матвей.
        - Да.
        - И как?
        Он что… интересуется моим мнением? Не поворачиваясь пожимаю плечами и как можно равнодушнее говорю:
        - Впечатляет.
        Мне действительно понравился его особняк, но издавать восторженные возгласы не собираюсь.
        - Я могу пользоваться бассейном? - спрашиваю у него, решая, что, возможно, нам стоит поговорить спокойно: без претензий друг другу и резких слов.
        - Можешь, но только со мной.
        Его ответ выбивает воздух из моих легких. Я быстро вдыхаю новую порцию кислорода и поворачиваюсь, решив, что ослышалась.
        - Прости, что?
        - Глубина бассейна больше стандартной, поэтому будешь плавать под моим присмотром. Это, в первую очередь, безопасность, Вероника, - он устало выдыхает и трет пальцами переносицу, после чего продолжает: - Я немного отдохну и осмотрю тебя, - он укладывается в кресло, откидывая голову на спинку и прикрывая глаза, а я думаю о том, что с удовольствием бы становилась сзади и делала ему массаж.
        Если бы мы были парой, конечно.
        -
        ГЛАВА 24
        - Мы можем поговорить? - едва выдаю, нарушая тишину.
        Мой голос хрипнет от волнения, а сердце бьется в ускоренном ритме, ладошки становятся влажными и в голове появляется мысль послать все к черту и уйти к себе, но я решительно вскидываю голову и жду его ответа. Матвей отрывается от спинки кресла и подается чуть вперед, слегка наклоняет голову в сторону и смотрит на меня из-под опущенных бровей.
        - О чем? - его короткий вопрос заставляет набрать в легкие побольше воздуха и выдать:
        - Я должна объясниться.
        - Вот как, - Матвей поднимает голову и вовсю смотрит на меня, располагает руки на подлокотниках и говорит: - Садись, поговорим, - он указывает на кресло рядом, но я отчаянно мотаю головой.
        - Я постою.
        - Как знаешь.
        - Я хочу объяснить свое поведение в кафе, - смотрю на мужчину, но на его лице не дрогает ни единый мускул. Он не показывает, что удивлен или зол, просто молча взирает на меня и ждет, что я скажу дальше. - Обычно я не веду себя так, - подняв голову и расправив плечи, произношу я. - Мне не свойственно подобное поведение и я… я не приветствую случайных связей, но…
        Боковым зрением улавливаю небольшое движение с его стороны и замечаю, что он немного сменил позу и на этот раз смотрит с большим интересом.
        - Но что, Вероника? - возвращает меня в реальность и подталкивает к дальнейшему разговору.
        - Я так вела себя только с тобой. Ты мне понравился, к тому же я пришла в бар после измены мужа, была расстроена, а там ты и… твое внимание, я растерялась и… я просто хотела почувствовать себя женщиной, - выговариваю на одном дыхании и стараюсь не смотреть в его сторону потому что мне стыдно. Чувствую, как мои щеки горят и уповаю на то, что внешне это незаметно.
        Вздрагиваю, когда он поднимается с кресла и все еще не могу посмотреть на него, но беру себя в руки и вскидываю голову, чтобы не казаться ему маленькой девочкой, не способной взглянуть в глаза мужчине, которому призналась в том, что ради него сделала исключение. Он делает пару шагов ко мне и подходит близко-близко, но я героически держусь, хотя по скорости сердцебиения я как марафонец, только пробежавший свою дистанцию.
        - Идем, я осмотрю тебя, - произносит ровным тоном, после чего берет меня за руку и ведет на выход.
        Это все? Он ничего не скажет?
        Не извинится, не попросит прощения со словами, что был неправ?
        Матвей заводит меня в небольшое помещение, которое открывает ключом, и я нервно рассматриваю комнату, понимая, что она похожа на обычный приемочный кабинет. Выполненная в светлых тонах, со столом в центре и кушеткой около стены. Я замечаю даже календарь на стене и пару плакатов с изображением плода в утробе.
        Вот и все.
        Я призналась, что он сразил меня практически с первого раза, а он просто пирвел меня на осмотр…
        - Я когда-то принимал здесь, - поясняет Матвей и усаживает меня на кушетку. - Ложись, - приказывает, после чего изменяет объем таза и прикладывает трубку к моему животу, тщательно вслушиваясь в сердцебиение.
        Доктор Левицкий заканчивает с процедурами и садится за стол, берет небольшой листочек и что-то записывает там.
        - У тебя уже семнадцать недель. Движений еще не чувствуешь? - осведомляется он. Я мотаю головой и встаю, садясь на твердую поверхность кушетки. - Первое время они могут быть незаметны, как при вздутии живота, но со временем ты ощутишь их и ни с чем не спутаешь. Как только это произойдет скажи мне, ладно? Это важно для здоровья твоих детей, - я вздыхаю и киваю, переставая понимать что либо.
        Вот же он - тот самый Мэт из клуба и Матвей Левицкий из клиники. Нежный и обходительный, привлекательный и спокойный. Кем был тот человек, который привез меня сюда и угрожал забрать моего ребенка?
        - Как ты себя сейчас чувствуешь? Есть тошнота, рвота, головокружение? Что-то, что не свойственно тебе до беременности?
        - Нет, все в порядке.
        - Твоя медицинская карта в клинике, отчеты УЗИ тоже там. Я буду отвозить тебя и привозить обратно, возможно, поручу это водителю.
        - Хорошо, - я киваю и поднимаюсь, осознавая, что мы сделали это почти одновременно и сейчас стоим на расстоянии нескольких сантиметров.
        Я отхожу первой. Выбрасываю из головы все возможные мысли о близости, напоминая себе, кто этот человек и что ему от меня нужно. Это сложно, учитывая регулярные изменения в настроении и то, каким обаятельным он умеет быть. Это подкупает, но я четко знаю, что должна отступить и не думать о нем как о мужчине. Он мой враг. Тот, кто хочет отобрать у меня ребенка и первое, что я должна сделать - найти выход из сложившейся ситуации.
        Тщательно продумать каждый свой шаг, найти убежище, чтобы укрыться от него и обеспечить свое будущее, а после… после не позволить ему выполнить то, что он так рьяно обещает.
        Делаю несколько шагов к двери, но Матвей ухватывает меня за запястье крепкой ладонью и останавливает. Я поворачиваюсь, смотрю вначале на его руку, удерживающую мою, а затем поднимаю взгляд на его лицо и вскидываю голову.
        
        - Что такое, Матвей Алексеевич? Не закончили осмотр?
        - Хочу спросить, - он улыбается одними уголками губ и подходит ближе, хотя я старательно отодвигаюсь подальше. - Что во мне такого особенного, что ты изменила себе настоящей?
        ГЛАВА 25
        - Я не знаю, - говорю и смотрю куда-то в район его груди.
        Матвей хмыкает и засовывает руки в карманы брюк, отходит на несколько шагов и выдает:
        - Будем считать что ответ меня удовлетворил.
        - Я не отдам тебе ребенка, Матвей, - сжимаю руки в кулаки и смотрю на него. - Ты даже не представляешь, что значит ждать сына или дочь и не иметь возможности их получить, стараться, пить витамины, жить по часам, - я начинаю срываться, чувствуя как к горлу подступает ком. - И я не отдам его. Они оба мои, я тебя не искала, мне ничего не нужно от тебя.
        - Мне нужен ребенок, - всего три слова, сказанные ледяным тоном, и я срываюсь.
        - Я не смогу, - машу головой из стороны в сторону и чувствую, что глаза заволокло пеленой слез. - Не смогу жить, зная, что родила двоих детей, а воспитывать буду одного. Я не смогу, понимаешь?! - мой голос срывается на крик и я отступаю, упираясь в стенку.
        Проходит несколько долгих секунд одиночества и обреченности, момент, когда я понимаю, что это конец. Я ничего не сделаю, не смогу что-то доказать. Глядя на этот шикарный дом, на его обстановку, осознаю, что какими бы правами я не была наделена, мне ничто не поможет. Это состояние обреченности бьет по сознанию, и я не сразу понимаю, что стою уже не одна и прижимаюсь не к холодной стене, а к горячему мужскому телу.
        Я дергаюсь, но Матвей удерживает меня и не отпускает.
        - Не отдам, - борюсь с ним, сжимаю руки в кулаки и ударяю несколько раз по его груди. - Не отдам, слышишь?
        - Слышу. Успокойся.
        Прижимает к себе за хрупкие плечи и проводит рукой по волосам, успокаивая. Его бережные движения немного успокаивают меня, но слезы все еще катятся из глаз.
        - Я не стану забирать ребенка, - слышу рядом с моим ухом и думаю, что ослышалась.
        Отодвигаюсь от крепкого мужского тела и заглядываю в глаза, ища там насмешку, капли лжи, что угодно, за что можно зацепиться и не поверить, но там ничего нет. Матвей смотрит обеспокоенно, искренне, так, что я мгновенно верю ему. Не могу не поверить, да и у меня нет выхода.
        - Не заберу, слышишь? Только перестань плакать.
        - Не заберешь… - по щекам текут слезы, правда, уже не отчаяния, а счастья.
        - Перестань, Ника, иначе я передумаю, - я делаю пару глубоких вдохов и перестаю всхлипывать. Решаю, что порадуюсь чуть позже, когда его не будет рядом, а сейчас… сейчас мне нужно успокоиться.
        Внезапно понимаю, что так и прижата к телу Матвея, что он все так же обнимает меня за плечи и гладит рукой по волосам, а еще… я чувствую его сердцебиение. И едва ли оно медленней моего. Гулкие удары его сердца заставляют меня отстраниться и посмотреть на мужчину, который совсем недавно был жестким и властным, а вот сейчас бережно успокаивает и разбрасывается обещаниями не отбирать ребенка. Что с ним случилось? Что заставило его передумать? Едва ли он не переносит женских слез и готов на все, лишь бы не слышать всхлипов.
        Между нами повисает неловкость. Я отстраняюсь и пытаюсь улыбнуться, правда, получается не очень правдоподобно.
        - Я не с того начал, Вероника, - его уверенный голос разрезает тишину и нарушает возникшее чувство неловкости. - Я действительно не собираюсь оставлять ребенка на произвол судьбы и забыть о том, что он существует, но и отбирать его у тебя не стану.
        Вижу, как тяжело ему даются слова, но он говорит их: уверенно и четко передает то, что хочет сказать, вселяя в меня еще большую уверенность в реальности происходящего.
        - Спасибо, - я не знаю что говорить и боюсь, что он может передумать, хотя и понимаю, что мужчина напротив далеко не тот, кто может разбрасываться обещаниями налево и направо.
        - Иди к себе, Ника, поговорим завтра.
        Я надеялась, что мы обсудим все, окончательно расставим все точки над “i”, но когда он просит уйти, я ухожу. Разворачиваюсь и иду к себе в комнату, решая, что уступить - лучшая идея. Я не хочу думать почему он отступил, из-за чего принял кардинально противоположное решение и стараюсь полностью успокоиться.
        Иду в душ, чтобы смыть с себя все переживания сегодняшнего дня и привести заплаканное лицо в порядок. Выхожу из ванной через час: расслабившись и окончательно успокоившись. Быстро надеваю теплые носки, натягиваю спортивный костюм и понимаю, что хочу есть. На часах семь вечера и я не собираюсь ждать, когда меня покормят. Спускаюсь вниз, чтобы найти кухарку, но меня останавливает звук голосов, доносящийся из подсобки.
        - Простите, я не должна была, просто… вы ведь знаете, что я чувствую.
        Я каменею. Мои ноги будто прирастают и я не могу сдвинуться с места. Кристина что-то сбивчиво говорит, а после я слышу уверенный голос Матвея.
        - Мне плевать на то, что ты чувствуешь. Я предлагал тебе уволиться, ты сказала что справишься и не будешь мешаться под ногами. И что я вижу? Хамское поведение не только у тебя, но и у твоей матери, которая даже мою гостью кормила через “не хочу”. Вы уволены, обе. С Ангелиной я поговорю сам.
        
        Дверь резко открывается и я не успеваю сориентироваться и спрятаться за колонну, возвышающуюся в метре от меня, поэтому встречаюсь со злым мужским взглядом, который при виде меня немного смягчается и теплеет.
        - Тебе что-то нужно?
        - Я хочу есть.
        Он глубоко вдыхает, разворачивается к Кристине, которая выбежала следом, а после берет меня за руку и ведет на кухню. Я не знаю что там был за взгляд на девушку, но она как-то аж поникла и даже ни слова не сказала, виновато опустив голову.
        Матвей усаживает меня за стол, а сам начинает открывать шкафы и что-то усердно искать. Я молча наблюдаю за тем, как он хлопает дверцами шкафчиков, как проверяет холодильник и вздрагиваю, когда он с силой опускает ладони на столешницу, издавая звук удара.
        - Все в порядке? - спрашиваю, хотя понимаю что все НЕ в порядке.
        Кухарки нет, прислуги, по всей видимости, тоже нет, да и Кристина с Ангелиной скоро отправятся восвояси. Я не знаю распорядка в доме, но по поведению Матвея предполагаю, что заниматься готовкой и накрывать на стол по вечерам должен точно не он.
        - Не в порядке, - зло говорит мужчина, разворачиваясь ко мне. - Сегодня адов денек и он, черт возьми, еще не закончился.
        - Я могу приготовить ужин, если хочешь. Мне не сложно.
        - Не думаю, что это хорошая идея. Я закажу еду из ресторана.
        - Не думаю, что еда из ресторана - лучший вариант для меня. Можешь заказывать себе, а я приготовлю себе сама, - я встаю со стула и направляюсь к холодильнику. Нахожу там овощи, зелень, мясо, по виду и запаху напоминающее говядину, а еще лайм, сметану и кучу других продуктов.
        - Прости, - слышу его растерянный голос. - Моя экономка решила, что вправе всех отпустить, поэтому нет ужина.
        - Ты странный, - я улыбаюсь. - Не извиняешься за нанесенные обиды, но просишь прощения за отсутствие ужина, хоть это произошло не по твоей вине.
        Я выкладываю продукты на стол и решаюсь посмотреть в сторону Матвея, потому что он подозрительно молчит. Я бросаю на него взгляд и вижу, что он стоит, облокотившись о столешницу. И смотрит он на меня. Изучает, сканирует, его взгляд пробирает до костей и заставляет задерживать дыхание, хотя я тысячу раз одергиваю себя и стараюсь не реагировать так.
        - В моем доме из женщин бывает только прислуга. И как ты знаешь, перед ними нет нужды извиняться, - поясняет он.
        - У тебя что, не было девушки?
        - Была, но… - он замолкает, видимо, думая, что сказать.
        - Перед ней тоже не было нужды извиняться? - подсказываю ему и он кивает.
        После говорит, что вынужден отлучиться и будет благодарен, если я приготовлю ужин и ему тоже. Я киваю и смотрю как он выходит из кухни. Что же ты за человек, Матвей Левицкий?
        -
        ГЛАВА 26
        На следующие два дня я остаюсь одна. Матвей не приезжает домой и мне никто не говорит, куда он делся. В доме остается та же прислуга, что и была, за исключением Кристины и Ангелины. Матвей в своем решении непреклонен - уволены, значит, уволены.
        Это радует. Я не конфликтная личность, не люблю, когда на ровном месте устраивают скандал и терпеть не могу ссориться, а с Кристиной по-другому бы не получилось. Тем более, судя по тому, что у нее были к Матвею чувства. Девушку я понимаю. Когда ты влюблена в человека, а он приводит беременную девушку, сложно противиться эмоциям и не попытаться устранить соперницу.
        Матвей выделил мне водителя, который готов исполнять любую мою прихоть и везти хоть на край света. Ну, я на это надеюсь. Поэтому ближе к обеду, хорошо позавтракав и одевшись в удобную одежду: темно-синий джинсовый комбинезон, темный свитер, сапожки на низком ходу и пуховик, выхожу в гостиную и отыскиваю Арсения.
        - Отвезете меня в торговый центр? - я мило улыбаюсь и крепче сжимаю ручки небольшой сумочки.
        - Да, конечно, - мужчина поднимается с дивана и идет на выход, а я предвкушающе улыбаюсь и иду за ним.
        Я договорилась встретиться с подругами в кафе одного из торговых центров. Я, конечно, немного успокоилась после того, как Матвей сказал, что не заберет ребенка, но верить ему окончательно не собираюсь. Я хочу найти выход из сложившейся ситуации и через Иру попытаться устроиться на работу. До декрета мне еще почти три месяца и я бы с радостью работала администратором, менеджером, оператором колл-центра. Да кем угодно, лишь бы взяли и платили.
        Будучи замужем, я наивно полагала, что у нас идеальная семья: любящий муж с хорошей зарплатой, большая квартира, в которой поместилось бы несколько детей и я - идеальная домохозяйка и жена, всегда поддерживающая своего мужчину. Иллюзия разбилась за пару минут, а реальность ударила так, что вот сейчас приходится расхлебывать последствия необдуманных поступков.
        Жалею ли я? Отчасти. Тогда в баре я нарисовала картинку: безумно привлекательную, чувственную, яркую и страстную. Я вывела мужчину, которого не существовало на самом деле. Наверное, в этом мой недостаток - я не умею видеть мужчин, идеализирую их, смотрю сквозь розовые очки.
        - В какой торговый центр поедем? - я вздрагиваю, осознавая что уже сижу в уютном салоне автомобиля, а водитель напротив спрашивает куда едем.
        Я называю адрес и отворачиваюсь, смотря на заснеженные дороги. Я люблю зиму, люблю белоснежную сказку, в которую можно окунуться, люблю ловить снежинки и рассматривать рисунки. Я неисправимый романтик и всегда такой была. Надеялась, что с годами стану старше, перестану верить в сказки и в то, что любовь бывает один раз и на всю жизнь. В любовь я верить перестала, а сказки хотелось все равно.
        - Приехали, - слышу голос водителя и выхожу из машины, правда, перед этим Арсений учтиво открывает мне двери.
        - Можно как-то без этого? - прошу я, потому что чувствую себя особью королевских кровей как минимум.
        - Как скажете, - водитель опускает голову и закрывает за мной двери, а я набираюсь решительности на еще одну просьбу.
        - Можно на ты?
        - Простите, не положено. Матвей Алексеевич не приемлет дружеского обращения на работе, - поясняет Арсений, чем немного меня раздражает.
        - Матвея Алексеевича здесь нет, - спокойно говорю я. - Я не хочу, чтобы ты называл меня на вы. Старушкой себя чувствую, так понятно?
        - Да, конечно.
        - Отлично. Я вернусь через пару часов, - бросаю ему и иду в торговый центр, но когда замечаю, что мужчина включает сигнализацию и идет за мной, поворачиваюсь: - Тоже нужно в магазин?
        - Нет, - он мотает головой. - Матвей Алексеевич приказал присматривать за вами… за тобой. Не отходить ни на шаг.
        - В этом нет необходимости, - раздраженно произношу. - Я приехала на встречу с подругами.
        - Извините, но… - Арсений запинается, а после продолжает: - я думал вы знаете.
        - Знаю что?
        - Вам нельзя видеться с подругами.
        - Что? - возмущаюсь, не совсем понимая, о чем он. - Как это нельзя? Они что, небезопасны? Или ядерно-вооружены? Что с ними не так?
        - Это приказ Матвея Алексеевича, - пожимает плечами Арсений. - Я думал вы в курсе.
        - Звони ему. Давай, - машу рукой. - Звони Матвею, - решительно говорю я. - Хочу поговорить и прояснить ситуацию.
        Арсений отходит и набирает Матвея, а я стою и во мне клокочет злость. Ожидание съедает меня, поэтому когда водитель протягивает мне телефон, я с радостью хватаюсь за него и тут же выплескиваю яд.
        - Я хочу видеться со своими подругами, Матвей. И мне плевать что ты об этом думаешь.
        - И тебе здравствуй, Вероника, - его ровный уверенный тон заставляет немного сбавить обороты, но я намерена настаивать на своем.
        
        - Что это за приказ не давать мне видеться с подругами?
        - Поговорим об этом вечером. Я сегодня буду дома. Садись в машину и уезжай из центра.
        - А если нет? То что?
        - У Арсения приказ насильно усадить тебя в автомобиль, поэтому не создавай проблем и будь послушной девочкой.
        - Обязательно.
        Я передаю телефон водителю и жду, когда он закончит разговаривать, после чего мило улыбаюсь и говорю, что хочу в туалет. Я не собираюсь сидеть взаперти в красивом богатом доме только потому что ему так хочется и он пообещал не отбирать у меня ребенка. В туалете я звоню Ире и говорю, что меня не пускают на встречу, поэтому я не могу прийти.
        - Как это? - выдает она в трубку.
        - Мне запрещено, оказывается. Видеться с тобой и Светой.
        - Скотина, - не скупится на эпитеты подруга, после чего выдает. - Давай так. Я подгоню машину ко входу. Белый БМВ. Ты как-то отвлеки своего водителя и бегом в машину. Я тут же увезу тебя, ладно?
        - Я не уверена, - слабо сопротивляюсь. - Матвей сказал, что не заберет моего ребенка и… - я запинаюсь и сама не верю, что говорю это.
        - Решила поверить тому, кто заставил Свету сделать аборт? И кто держит тебя взаперти? Серьезно, Ника? Я помогу тебе. Олег тоже поможет. Да и он ничего не докажет. По закону эти дети принадлежат Диме, а Матвей вообще никто.
        Она меня убеждает. Я соглашаюсь и узнаю, что она будет ждать меня через двадцать минут и пришлет смс, как будет на месте. Чтобы не вызывать подозрений выхожу из туалета и виновато объясняю Арсению, что меня тошнит, после чего снова сбегаю внутрь. Через пятнадцать минут не выдерживаю и выхожу, решая, что лучше подожду на улице, ведь мне никто не запрещает дышать свежим воздухом.
        Едва переступив порог торгового центра замечаю белый БМВ, припаркованный впереди нашего автомобиля. Достаю телефон и смотрю на экран, но от Иры нет сообщения. Я решаю, что она не успела его написать и, пользуясь тем, что Арсений немного отстает, ускоряю шаг и иду к машине. Делаю вид, что к нашей, но в последний момент лечу в сторону, открываю дверцу белого БМВ, сажусь и кричу:
        - Поехали.
        - Поедем, конечно, Вероника, - слышу злой голос Матвея, за которым щелкает блокировка дверей.
        -
        ГЛАВА 27
        Я смотрю на мужчину в зеркало заднего вида, выдерживаю его бешеный взгляд, но все же отворачиваюсь первой.
        - Ты поставил прослушку на мой телефон? - решительно спрашиваю у него.
        - Можно сказать и так.
        От него исходит аура злости, от меня раздражения, которое я едва могу спрятать. Да мне и плевать. Хочется вернуться в свою квартиру, залезть на кровать и укрыться одеялом, убежать от реальности и представить, что все хорошо.
        - Это значит нет? - допытываюсь, хотя понимаю, что вряд ли мне ответят.
        - Это значит, что это тебя не касается.
        - Ну конечно, - фыркаю я. - А что еще меня не касается? Мой ребенок меня не касается, моя жизнь мне не принадлежит, свободы у меня нет. Что дальше, Матвей? Посадишь меня под колбу и закажешь искусственный воздух?
        - Не паясничай, - спокойно говорит он и заводит машину, выезжая со стоянки.
        - Я хочу жить нормально. Без страха, что ты заберешь у меня ребенка, с возможностью видеть подруг и иметь свободу, - зачем-то говорю я, хотя совершенно не надеюсь на понимание.
        - Ты будешь жить нормально, - подхватывает он.
        - В твоем доме, - усмехаюсь я.
        - В моем доме.
        - Кто бы сомневался!
        Он игнорирует мой выпад и спокойно ведет машину дальше, а я складываю руки на груди и отворачиваюсь к окну, наблюдая за улицей. Правда, на этот раз окружающая среда не кажется мне сказкой.
        Мы приезжаем в его дом через полчаса. Я ни капли не успокоилась и все так же злюсь, поэтому когда раздается звук звонка телефона, я вздрагиваю и достаю мобильный, чтобы ответить.
        - Дай сюда телефон, - Матвей буквально выхватывает айфон из рук и отвечает на звонок.
        - Да, Ира. Здравствуй, - говорит он, пока я пытаюсь прийти в себя. - Вероника со мной и больше прошу тебя не делать попыток увезти ее, потому что она никуда не поедет.
        Матвей отключается и протягивает мне телефон, после чего берет меня за руку и тянет в дом. Внутри он механическими движениями стягивает с меня шапку, ухватывается за замочек пуховика, но я перехватываю его пальцы и говорю тихо:
        - Я сама.
        Он молча ждет, пока я разденусь и разуюсь, после чего усаживает меня в гостиной на диване и просит подождать его. Я киваю, почему-то по одному его виду понимая, что перечить совсем не время, и наблюдаю за тем, как Матвей поднимается по лестнице и идет в ту самую половину, куда мне сказал не соваться.
        Я жду, наверное, минут двадцать, после чего раздаются размеренные шаги мужчины. У него мокрые волосы и он переоделся в спортивные штаны и свитер и выглядит слишком уставшим и невыспавшимся, правда, это быстро перестает меня интересовать, потому что Матвей подходит ближе, и бросает на стол передо мной папку.
        - Что это? - спрашиваю и нервно переплетаю пальцы.
        - Договор, согласно которому ты и твои дети будут жить в моем доме на полном обеспечении. Почитай, - он толкает папку ко мне, но я не решаюсь не то что открыть ее, а даже прикоснуться к ней.
        Наконец, я решаюсь взять папку в руки и открыть ее. Пробегаю глазами первые строки и замираю на словах “брачный договор”.
        - Что это значит? - распахиваю глаза и удивленно смотрю на него.
        - Мне нужен ребенок, Вероника. Ему нужна мать. Ты, при определенных условиях, будешь неплохой матерью, поэтому мы распишемся и ты родишь мне детей. Оба по документам будут мои, - он говорит это так, будто обсуждает посадку овощей на грядках, а не обсуждает дальнейшею жизнь четверых человек.
        - Ты предлагаешь мне брак с тобой? - ошарашенно говорю я.
        - Именно, - он кивает.
        - Но я еще не развелась с Димой и…
        - Развелась, - Матвей забирает у меня папку, переворачивает ее и достает бумагу, уведомляющую о моем разводе с мужем.
        Я не перестаю удивляться и поражаться этому мужчине.
        - Ты поэтому уезжал?
        - Отчасти.
        Он, как всегда, не говорит всей правды, но и этого мне достаточно. Я все еще не могу понять, почему он вдруг решил жениться на мне и признать детей, но все же беру в руки папку и пытаюсь вчитаться в то, что написано.
        - Что это за условия, при которых я стану нормальной матерью?
        - Все прописано в договоре, Вероника. Я предлагаю тебе прочитать его и подписать.
        - А если я откажусь?
        - Я отпущу тебя домой до родов. Буду смотреть за тобой, заботиться, но после того, как ты родишь, буду настаивать на тесте ДНК и заберу ребенка.
        - Ты так уверен, что…
        Матвей тут же меня перебивает, даже не удосужившись выслушать до конца:
        
        - Уверен. У тебя нет работы, нет возможностей обеспечивать двух детей и даже своя жилплощадь тебе не поможет. У меня деньги и связи, а у тебя ничего кроме квартиры и двоих детей. Я не угрожаю. Я предлагаю тебе отличный выход из ситуации, если тебе подойдут пункты договора.
        - Хорошо, - я пытаюсь быть спокойной, по после его “если тебе подойдут пункты договора” немного напрягаюсь.
        И как потом оказывается не зря.
        Я читаю пункт за пунктом и не могу поверить, что он серьезно. Нет, там нет никакого сексуального или физического рабства, но то что он предлагает как минимум оскорбительно. А еще возмутительно и выходит за грани моего понимания.
        - Прости, что означает пункт “Супруга должна хранить верность супругу и не вступать в половые контакты как с женщинами, так и с мужчинами, а также не целоваться и не обниматься с ними”, - читаю вслух и не могу поверить в то, что это действительно реальность, а не игра моего воображения.
        - Что именно тебе не понятно? - приподняв одну бровь, интересуется мужчина.
        - Выше пункт, - сбивчиво объясняю я и зачитываю его вслух: - “Супруга обязуется не настаивать на половых контактах, поцелуях, объятиях с супругом”.
        - Мы не будем заниматься сексом, целоваться и обниматься. Ты будешь воспитывать детей, сопровождать меня на приемах и вести себя подобающе, но у нас не будет интимных отношений.
        - Хорошо, - я в шокированном состоянии читаю дальше, ища пункт, где будет сказано, что супруг обязуется не изменять супруге, но его нет. Листаю страницу за страницей, но там есть все касательно выплат, содержания, отношения, обязанностей признать детей своими, но нет ничего о его верности. - Пункта о твоей верности нет, да? - я знаю это, но все равно спрашиваю.
        - Нет.
        - Ты же мужчина, конечно. Как я могла забыть. Пока я буду держать целибат, ты будешь трахаться направо и налево, так? - взрываюсь, потому что мне до чертиков надоела его диктатура и указания, как мне правильно жить.
        - Не совсем так, но в общих чертах. Ты чем-то недовольна? Ты же хочешь быть с ребенком, верно? Выбирай: или секс, или ребенок.
        - Дашь ручку?
        Дрожащими руками беру шариковую ручку из его рук и подписываю каждый лист договора. Я не знаю, что у него на уме, но мне действительно важен ребенок и если мы сведем наши с ним встречи к минимуму, мне не нужен будет секс.
        - Ты уверена, что сможешь продержаться? - насмешливо осведомляется он, когда я дохожу до последнего листа.
        - Обойдусь пальцами, - насмешливо отвечаю и ставлю последнюю подпись, после чего отбрасываю папку и удивляюсь, что в графе "Нарушение пунктов договора" вместо десяти ударов плетью всего лишь развод с ежемесячной выплатой содержания бывшей супруге.
        -
        ГЛАВА 28
        Две недели я провожу в состоянии прострации. Мне абсолютно наплевательно на все, что происходит вокруг, на слова Матвея и на его поступки. Мы встречаемся только за столом и едим в полной тишине, иногда сталкиваемся в тренажерном зале, когда я решаю походить на беговой дорожке..
        Матвей сдерживает слово и разрешает мне видеться с подругами. Ира возмущена до предела, а Света находится в глубоком шоке сразу после моего рассказа о контракте. Обе недовольны и не понимают, почему я подписала бумагу и не попыталась сбежать.
        - Ты с ума сошла? - Ира выкатывает глаза и смотрит на меня на как ненормальную.
        - У меня был выбор? - раздраженно спрашиваю в ответ.
        - Ты же хотела сбежать, - уже более спокойно говорит Ирка.
        - Напомнить, чем все это закончилось?
        Ира замолкает и тяжело смотрит на меня, после чего ее взгляд теплеет и она предлагает заказать обед. Официант уходит, а я предполагаю новую волну обсуждения, но ее не следует. Вместо этого Ирка рассказывает, что безумно устала, а Светка сообщает о новом мужчине, с которым познакомилась совсем недавно. Они отвлекают меня от размышлений о предстоящей росписи.
        - А как вы поженетесь? У вас будет свадьба или просто роспись? - интересуется Света за поеданием десерта.
        - Какая свадьба, Свет? - удивленно смотрю на подругу. - Я вообще сомневаюсь, что дело дойдет до росписи.
        - Но ты же подписала контракт? - уточняет Ира.
        - Подписала, - киваю головой я.
        - Ну значит у вас будет роспись, - уверенно заявляет Ира, после чего глубоко вздыхает и спрашивает: - Ты уверена?
        - В чем, Ира? Единственное, в чем я уверена - моя беременность. Все остальное какой-то жуткий фарс, я до сих пор не верю, что это происходит.
        Ира кивает и остаток времени мы молча поглощаем десерт, после прощаемся и расходимся. Напоследок подруга говорит, что все еще готова помочь, но для этого мне необходимо не подписываться в ЗАГСе. Я благодарю ее и обещаю подумать, но знаю, что ничего не буду делать, как бы Ира меня не убеждала, что они помогут с детьми, что не позволят забрать моего ребенка. Я не могу рисковать.
        После встречи с подругами возвращаться домой не хочется, и я прошу Арсения отвезти меня в парк, а лучше в какой-нибудь музей. Водитель привозит меня в картинную галерею. Я здесь уже была, но не прочь присоединиться к прекрасному еще раз. В галерее я провожу довольно много времени, поэтому домой возвращаюсь под вечер: принимаю душ, переодеваюсь и спускаюсь к ужину.
        За две недели у нас устоялся четкий распорядок: ровно в семь вечера я спускаюсь к ужину, нам накрывают стол и мы едим. В полной тишине. На этот раз все происходит так же, но Матвей решает поговорить и рассказать, что у нас будет свадьба и мне нужно выбрать платье.
        - Зачем этот фарс? - тут же интересуюсь.
        - Это не фарс, Вероника. Для окружающих мы семья. Настоящая. И рассказы о том, как мы познакомились, тоже будут. Я известный доктор и моя женитьба не может пройти мимо прессы, поэтому советую тебе подумать над романтической первой встречей, - рассказывает Матвей между поглощением пищи и вина.
        - Мне? - удивленно смотрю на него.
        - Ну не я же буду с придыханием рассказывать о том, как влюбился в тебя с первого взгляда, - с насмешкой говорит Матвей и отпивает вино из бокала.
        - Я не собираюсь ничего рассказывать! - уверенно заявляю я, а после замираю, потому что чувствую его… первый толчок малыша.
        Я удивленно распахиваю глаза и прикладываю руку к животу, чувствуя ладошкой едва ощутимые толчки. Я, наверное, улыбаюсь, как дура, но мне совершенно плевать на все. И на предстоящую свадьбу, и на то как Матвей себя ведет. Сейчас важен только малыш. То, как легонько он толкается внутри меня. Я впервые в жизни чувствую эти движения и на глаза наворачиваются слезы от осознания, что я все же смогла.
        - Что такое? - слышу обеспокоенный голос Матвея. - Болит, колет, что Ника? - он отбрасывает приборы, отодвигает стул и направляется ко мне. Подходит ближе и опускается на корточки рядом, всматриваясь в мое лицо. - Что случилось?
        - Малыш… - говорю с замиранием сердца. - Я почувствовала толчки.
        Его рука уверенно накрывает мою, лежащую на животе. Он легонько сжимает мои пальцы, а после смелеет и проводит ладонью по животу, будто изучая. Легонько перебирает ткань свитера и уводит руку вниз, поднимая одежду и касаясь моей оголенной кожи.
        Этот первый момент нежности я, наверное, запомню на всю жизнь. И мужчину напротив, который так легонько и бережно касается моего живота, тоже. Я не могу воспринимать его как жестокого деспота, которому нет дела до чужих эмоций, потому что все его чувства написаны на лице. Пока его взгляд устремлен на мой живот, я могу со спокойной душой рассмотреть его.
        Он меняется за секунды. Из вечно жесткой, будто нарисованной маски, его лицо превращается в смесь нежности и страдания. Я улавливаю его нахмуренные брови, улыбку, которая едва заметно трогает уголки губ, а еще то, как разглаживаются морщинки вокруг его глаз. Он безумно красивый мужчина. И сейчас, когда его рука находится на моем оголенном животе, а на лице застыла надежда почувствовать толчок, я вижу этого мужчину насквозь.
        
        Возможно, не так хорошо, как мне хотелось бы, возможно, я рисую себе картинку, но не может человек, лишенный эмоций, так реагировать на толчки ребенка, к тому же…
        Я только сейчас понимаю, что толкается не его ребенок, что по срокам движения второго малыша будут ощутимы приблизительно через месяц. Я порываюсь спросить, помнит ли об этом Матвей, но когда его губы касаются кожи на моем животе, а затем я чувствую едва ощутимое касание его щетины, замираю и пытаюсь осознать то, что происходит.
        К сожалению, Матвей молчит и единственное, что нарушает нашу тишину - мое едва ощутимое дыхание и его шумные вдохи-выдохи. Я вздрагиваю, когда мужчина поднимает голову и смотрит на меня, когда его взгляд теплеет, а рука, мирно лежащая на животе, тянется к талии. Я замираю и жду, сама не знаю чего, но его взгляд меняется. Вместо нежности и чего-то еще, что я никак не могла рассмотреть из-за волнения, я вижу там раздражение и злость.
        - Я очень рад, что это произошло, - нарушает он тишину. - Сообщишь, когда почувствуешь моего ребенка, - он делает акцент на слове “моего” и я не выдерживаю. Буравлю его тяжелым взглядом и выдаю то, что вертится на языке:
        - Лучше бы ты молчал, Матвей… лучше бы молчал.
        ГЛАВА 29
        Я погружаюсь в подготовку к свадьбе и каждый день уделяю общению с организатором, который интересуются буквально каждой мелочью, будь то цвет лепестков на цветах или выбор украшений на торт. Лощеный парень в клетчатом пиджачке бесит меня с каждым днем все больше и больше. Он ежедневно приезжает, звонит по утрам и вечерам, присылает мейлы на почту.
        Он организатор и я прекрасно понимаю его желание сделать так, как хочет клиент, но в моем случае проблема в том, что клиент не хочет никак. Мне плевать, какие занавески будут висеть в зале, будет ли у нас свадебный торт и нужно ли нам танцевать на свадьбе. Мы выбрали практически все, наша свадьба через три дня и я радуюсь, что я перестану видеть Антонио и смогу вдохнуть полной грудью.
        Я радуюсь ровно до тех пор, пока в комнату не приходит Маша - девушка из персонала и не говорит, что ко мне пожаловал Антонио. Я говорю ей, что сейчас спущусь, а еще спрашиваю где сейчас Матвей Алексеевич. Его, оказывается, нет. Я выдыхаю и спускаюсь вниз, где организатор уже ждет меня.
        - О, дорогая Вероника, - он улыбается, а меня передергивает.
        Я окидываю взглядом его бордовые штаны, больше похожие на лосины, желтый свитер крупной вязки и ботинки цвета хаки. Смотрю на высокую прическу “под ирокез” и хочу испортить его внешний вид.
        Он. Меня. Раздражает.
        Все в нем настолько невыносимо, что пока он что-то рассказывает, я думаю, как было бы прекрасно испортить его блестящие волосы или извалять в грязи идеальную одежду.
        Меня впервые настолько раздражает человек, поэтому на мгновения я даже теряюсь. Антонио говорит и говорит, рассказывает о том, что подобрал идеальные занавески цвета марсала, а я понимаю, что все. Мое терпение достигло пика и готово выплеснуться наружу. Я даже встаю с дивана, куда Тоша, так про себя именую Антонию, увлек меня, и набираю в легкие воздуха, чтобы сказать все что думаю. В этот момент двери гостиной открываются и на пороге показывается Матвей.
        Он коротко кивает моему собеседнику, не задержав на нем взгляд даже пять секунд, после подходит ко мне, целует в щеку и говорит, что будет у себя в кабинете.
        - Погоди, дорогой, - зову его, останавливая на полпути к лестнице.
        Мы намеренно играем комедию перед посторонними, делаем вид, что счастливы и души друг в друге не чаем. В действительности же я едва сказала ему пару фраз за прошедшие пару недель.
        - Извини, но я плохо себя чувствую. Слегка кружится голова. Не могли бы вы с Антонио обсудить оставшуюся часть. Мы почти все утвердили, осталась пара моментов, - я искренне улыбаюсь и испытываю какое-то дьявольское облегчение от того, что спихиваю этого лощеного пижона на Матвея.
        Он его нанял, вот пускай он и расхлебывает.
        Антонио не дает Матвею возможности сообразить, что произошло и отказаться, и начинает свой беспрерывный гундеж. Я улыбаюсь и собираюсь пойти наверх, но Матвей останавливает меня и просит говорит, что проведет, раз мне плохо. Я удивляюсь, что ему вообще удалось прервать Тошу, но пожимаю плечами и киваю головой.
        Мужчина берет меня под руку и поднимается со мной на второй этаж, открывает передо мной дверь и помогает присесть на кровать.
        - С тобой точно все в порядке? - обеспокоенно интересуется мужчина, и я едва сдерживаюсь от самодовольной улыбки.
        - Да, я просто устала, - говорю и делаю самый что ни на есть усталый вид.
        Видимо, у меня хорошо получается, потому как Матвей коротко кивает, после чего помогает мне прилечь и даже укрывает мои ноги пледом.
        Как только мужчина скрывается за дверью, я зарываюсь лицом в подушку и хохочу. Пять минут назад я была готова убить организатора, а сейчас мне смешно от того, что я спихнула его на Матвея. Я прекращаю смеяться только через пару минут, после чего переворачиваюсь на спину и с дурацкой улыбкой смотрю в потолок, прислушиваясь к возможным звукам. Увы, в доме стоит полнейшая тишина, или просто здесь идеальная звукоизоляция и я почти ничего не слышу.
        Я сама не замечаю, как проваливаюсь в сон, а когда просыпаюсь, не сразу понимаю, что стало причиной. Я не спешу открывать глаза, потому что чувствую на своем животе теплые и слегка шероховатые ладони. Я замираю, а после вспоминаю о дыхании и стараюсь дышать так же, как и во время сна, хотя унять учащенно в пять раз сердцебиение просто не могу.
        Я чувствую, как под тяжестью мужского тела слегка проседает матрас и стараюсь не думать о том, почему Матвей лег рядом. Я чувствую его дыхание рядом с ухом и радуюсь, что повернула голову в другую сторону, и ему не виден трепет моих ресниц. Его рука все так же блуждает по животу, а пальцы легонько перебирают кожу.
        Когда Матвей убирает руку, но не спешит вставать и уходить, мне становится муторно, и я шевелюсь, поворачиваюсь в его сторону и утыкаюсь носом куда-то в район его шеи или плеча. Не знаю куда, но я отчетливо ощущаю запах его туалетной воды, перемешанный с терпким ароматом мужчины. Я больше не дышу так же размеренно, чувствую, что сбиваюсь и задерживаю дыхание и понимаю, что возбуждаюсь.
        У меня не было секса с того самого момента, как мы переспали в клубе и как бы я не убеждала себя, что этот мужчина мне не нужен, что у нас подписан контракт, согласно которому меня оставляют на сухом пайке, реакцию тела не исправить. Оно живет своей, отдельной жизнью, не подвластной законам разума.
        
        Прежде чем уйти Матвей поправляет прядь моих волос, заправляя их за ухо. Этот нежный, едва ощутимый жест, поднимает волну практически невыносимых чувств: смятение, непонимание, желание, стеснение.
        Я полноценно выдыхаю только когда за Матвеем закрывается дверь. Ложусь на спину и смотрю в потолок, борясь с желанием, которое он распалил во мне. Я не понимаю этого мужчину, не знаю, зачем он все это делает. Единственное, в чем уверена - спроси я у него, что все это значит, он ответит, что меня не касается. Или скажет, что мне показалось и стоит проконсультироваться с психоаналитиком, сексологом и еще кучей специалистов. Он сделает что угодно, но не признает своих слабостей.
        ГЛАВА 30
        Я не знаю, что сделал или сказал Матвей Антонио, но тот больше не донимает меня ежедневными звонками и не дергает меня по сто раз на дню. Я безумно благодарна тому, что день свадьбы проходит только в подготовке, а не в вопросах, что, куда и почему ставить в зале, чтобы лучше смотрелось на фото.
        Единственное, что мне предстоит сегодня делать - сидеть. Сначала мне делают укладку, затем наносят макияж, а после облачают в платье и подводят к зеркалу. Мне нравится итог трехчасовых стараний. Я выгляжу счастливой невестой, достаточно только растянуть рот в улыбке и попытаться быть искренней.
        У нас традиционная свадьба, благо, без тамады и странных конкурсов, от которых хочется сбежать подальше. Правда, танец нам таки сделали. Вальс. Не совсем традиционный, но двух тренировок хватило, чтобы понять, что к чему. Матвей оказался, на удивление, способным партнером, а я помнила движения с выпускного, хотя он и был больше десяти лет назад.
        Я еще раз осматриваю себя в зеркало и утвердительно киваю. Спускаюсь вниз, где меня ждет Матвей и мои родители. У него, как оказалось, никого нет. Ни брата или сестры, ни мамы с папой, ни даже тети с дядей. Он один. И это еще одна причина, по которой я не смотрю на него с ненавистью и убеждаю себя в том, что он просто одинокий мужчина, который скрывает свою боль за безразличием и холодностью.
        - Доченька, ты такая красивая, - причитает мама, кружа вокруг меня и поправляет то фату, то подол платья. - Невероятная, правда, Коленька?
        - Конечно, - отвечает папа и подходит ко мне, чтобы обнять.
        Я не могу сказать, что мы идеальная семья и я получала от родителей тонну поддержки, но сегодня они рядом и я благодарна им за это. Мама с папой живут в другом городе и мы очень редко видимся. С Димой приезжали всего несколько раз в год, поэтому когда я позвонила и рассказала о разводе, а затем и о женитьбе, мама даже слегка опешила, не зная, что сказать.
        Возможно, я плохая дочь, но мы с мамой никогда не были близкими подругами. Между нами не было ментальной связи, и я не спрашивала у нее советов, заведомо зная, что она вряд ли их даст. Но сегодня я рада, что она рядом, счастлива, что в такой важный день они приехали и останутся со мной.
        - Едем? - спрашивает Матвей и берет меня за руку.
        Я коротко киваю и шагаю за ним. Мы едем на двух машинах: родители на одной, мы с Матвеем на другой. В ЗАГС приглашены только свидетели и близкие, все остальные гости: его партнеры по работе, друзья и наши родственники прибудут уже в кафе.
        - С тобой все в порядке? - решаю спросить, потому что вижу его слишком сосредоточенный вид и нервное постукивание пальцами по ноге.
        - Да, - отвечает Матвей, чуть повернув ко мне голову. - Никогда не думал, что кто-то сможет окольцевать меня, - он чуть усмехается, но напряжение, витающее между нами, никуда не пропадает.
        - Тебя и не окольцовывали.
        - Да. Это все презерватив неудачной марки.
        В тишине и напряжении мы прибываем в ЗАГС, где меня уже ждет Света. Именно она станет моей свидетельницей, со стороны Матвея будет некий Павел, которого я вижу впервые в своей жизни. Это не удивительно, учитывая что мы с Матвеем знакомы всего ничего, но все же странно не видеть человека, являющегося лучшим другом.
        Нас расписываю за критически короткий срок. Я не знаю как Матвею удалось все решить с разводом, не знаю, как он сделал так, что мой муж не имеет ничего общего ко мне и моим будущим детям, но это так. Я благодарна этому мужчине хотя бы за то, что он выполняет четко оговоренные обязанности: защищает, обеспечивает и заботится.
        После ЗАГСа мы тут же едем в кафе, где выслушиваем многочисленные поздравления. Большую часть присутствующих я не то, что не знаю, я даже не видела их ни разу в своей жизни. Это сбивает, потому что свою свадьбу я представляла не совсем так.
        - Улыбайся, Ника, - шепчет Матвей куда-то в висок, - здесь куча журналистов.
        - Я стараюсь.
        Вытягиваю из себя улыбку, но выглядит, наверное, не очень. Да мне и плевать. Это все, на что я способна сегодня.
        Когда дело доходит до танца, я немного напрягаюсь, потому что, кажется, уже забыла, что делать и как двигаться. Но когда звучит музыка и Матвей притягивает меня к себе, в памяти тут же всплывает последовательность действий. Мужчина уверенно ведет в танце, крепко хватает меня за талию и шагает, утягивая за собой. Мы заканчиваем танец, после чего он склоняется ко мне настолько близко, что я надеюсь на поцелуй, но его не следует. Мы просто завороженно смотрим друг на друга, пока нас щелкают журналисты.
        Я понимаю, что Матвей просто играет на публику. Судя по его поведению, ему это не впервые, поэтому немного погодя я выхожу из себя и сбегаю из этой фарсовой свадьбы. Выхожу на улицу и вдыхаю воздух полной грудью, немного успокаиваясь.
        - Сбежали с собственного праздника? - слышу мужской голос и поворачиваюсь к его обладателю.
        Вижу высокого темноволосого мужчину с изучающим взглядом. В его руке дорогой телефон, на ногах брендовые ботинки, а сам он облачен в строгий костюм и пальто. Перевожу взгляд на его лицо, изучаю правильные черты: глубоко посаженные глаза, слегка изогнутые брови, ровный нос, жесткие губы и квадратный подбородок. Он красив и я бы даже, наверное, присмотрелась к нему, но у меня уже есть Матвей несмотря на то, как он ко мне относится.
        
        - Да, - улыбаюсь я, - решила немного подышать.
        - Я Демьян, - мужчина протягивает руку и когда я тяну ему свою ладонь, он подносит ее ко рту и целует, а после продолжает: - брат Матвея.
        Я удивленно распахиваю глаза и смотрю на мужчину как на клоуна, потому что в моих глазах он примерно так же и выглядит. Брат? А как же…
        - Матвей наверняка не рассказывал обо мне, - он понимающе кивает и улыбается. - Мы не близки с ним, поэтому он считает, что у него нет брата. И семьи.
        - Вы приглашены? - зачем-то спрашиваю я, на что он мотает головой из стороны в сторону.
        - Пришел посмотреть на невесту и рад, что вы вышли.
        - Тебе пора, - слышу голос Матвея и поворачиваю голову к нему.
        Он разъярен до такой степени, что мое тело сковывает путами. Я смотрю на своего, уже мужа, и думаю, что никогда не видела его таким.
        - Брат… - Демьян начинает говорить, но Матвей жестко прерывает его.
        - Убирайся!
        Я не знаю что произошло между этими двумя, но инстинктивно отхожу от незнакомого мужчины и хватаю Матвея за руку, когда он подходит ближе, но он тут же вырывает руку, а затем вскидывает ее и впечатывает в Демьяна. Я вскрикиваю и думаю, что нужно позвать кого-то, но драки не происходит. Демьян валится на пол, а Матвей хватает его за грудки и что-то говорит. Я не могу расслышать слов, но мне хватает того, что я вижу.
        Наконец, Матвей бросает брата и направляется ко мне, берет меня за руку и тащит в зал, где нас тут же встречают журналисты. Я хочу сказать, чтобы они ушли, но не успеваю, потому что Матвей хватает меня одной рукой за талию, а второй за затылок и впивается в мой рот злым поцелуем. Я знаю, что он сделал это из-за фотографов, которые тут же щелкают камерами, но упорно хочу верить в то, что во мне он нашел утешение. Это глупо, но я ничего не могу с собой поделать.
        -
        ГЛАВА 31
        С горящим от волнения взглядом и пылающими щеками я возвращаюсь в зал, где нас ждут приглашенные. Мысленно придумываю заголовки газет с нашим поцелуем на развороте и краснею, потому что еще пять минут назад, к своему стыду, пережила один из лучших моментов за последнее время, если, конечно, не сравнивать его с первыми толчками малыша.
        - Прости, - уже в зале Матвей извиняется, - я не придумал ничего другого, чтобы от нас отстали фотографы.
        Я понимающе киваю, а сама злюсь. На себя, на него, на сложившуюся ситуацию и то, что позволила себе размечтаться. Обзываю себя глупой и говорю, что мне нужно отойти. Сбегаю в туалет, где нахожу Свету: растрепанную и заплаканную, с размазанной по лицу тушью и испуганными глазами.
        - Что случилось? - тут же спрашиваю я, но Света только мотает головой и отходит к стене. - Света, - я тяну к ней руки и, не встречая сопротивления, тяну на себя и обнимаю.
        Она продолжает содрогаться рыданиями, а я успокаивающе глажу ее по спине, совершенно не понимая, что происходит.
        - Свет, - нежно протягиваю я. - Скажи мне, что не так?
        Но она лишь мотает головой из стороны в сторону, после чего обхватывает себя руками, будто защищаясь. Я бы позвала Иру, но она где-то в зале вместе с Олегом и вряд ли она станет помогать Свете. Я быстро закрываю дверь в туалет и набираю Матвея. Описываю сложившуюся ситуацию и жду, когда он придет.
        Когда раздается стук в дверь, я вздрагиваю и спрашиваю кто, открывая только тогда, когда слышу его голос. Я надеюсь, что Света не испугается его, не станет кричать, чтобы он ушел и радуюсь, когда она доверительно смотрит на него. Он что-то говорит ей, она кивает, а после вкладывает ладонь в его руку и мы направляемся на выход через черный ход.
        Матвей усаживает Свету в одну из машин и просит водителя отвезти ее к себе домой и разместить на втором этаже. Я все время нахожусь рядом и меня бьет крупная дрожь от страха. Я не знаю, что происходит и понимаю, что спокойный праздник по случаю нашей свадьбы превращается в какой-то триллер.
        Правда, Матвей очень быстро все меняет. Он уверенно ведет меня внутрь зала, легонько обхватывает за талию и ведет в танец. Прижимается ко мне и тихо шепчет на ухо:
        - Не переживай. С твоей подругой все будет в порядке, обещаю. Просто расслабься и постарайся ни о чем не думать. Мы немного побудем здесь, разрежем торт и уедем.
        Странно, но я доверяю ему. Наверное, это происходит потому, что он не обманывал меня, ни разу не говорил того, что не соответствует действительности, не давал ложных обещаний и сдерживал свое слово. Я обхватываю его ладонями за плечи и шагаю в танце, следуя за мужчиной.
        - Как ты себя чувствуешь, Ника? - вдруг спрашивает мужчина.
        - Немного устала, - честно отвечаю я, решая, что не хочу геройствовать.
        Я действительно жутко устала и хочу домой. Когда музыка прекращается, Матвей ведет меня к столу и усаживает на стул, после чего подзывает Антонио и просит подводить праздник к концу, потому что невеста хочет домой. Я благодарно смотрю на мужчину и понимаю, что с каждым часом я хочу узнать его еще больше.
        За полчаса мы делаем все, что должны - разрезаем торт и мило кормим друг друга под вспышки фотокамер. Я измазываю пальцы в креме и прошу официанта принести салфетки, но Матвей внезапно хватает мою руку и слизывает крем с моей кожи. Нежно касается языком кончиков пальцев, от чего они начинают покалывать, а по телу распространяется волна дрожи. Я завороженно смотрю за тем, как он слизывает последнюю каплю крема и как всасывает палец в рот, после чего тянет за руку к себе и целует.
        Я прерываю поцелуй первой. Отрываюсь от него, а затем шепчу едва слышно:
        - Ты переигрываешь. Так и до постели дойдем.
        Матвей улыбается и отпускает меня, после чего берет в руки микрофон и говорит слова прощания:
        - Мне жутко неудобно, но нам пора, - под гул голосов в зале, говорит мужчина. - Невеста жутко устала, а у меня в планах не просто лечь под одеяло, - он улыбается и прощается со всеми, берет меня за руку, выводит в центр зала и подхватывает на руки, вынуждая обнять его за шею.
        Для публики должна быть сказка. Красивая, ванильно-приторная сказка, в которую они поверят. Любовь, которая зародилась неожиданно и нелепое стечение обстоятельств, по которому я забеременела. Все это мы уже обсудили в мелочах и знаем, что в ближайшее время придется давать интервью, но после всего, что сегодня произошло я не хочу никаких интервью.
        Матвей несет меня к машине, бережно усаживает на сиденье, после чего огибает автомобиль и садится рядом. В полной тишине мы едем домой. Я понимаю, что внутри всегда мечтала о такой сказке. Хотела, чтобы все было именно так: поцелуи, танцы, разрезание торта и то, что было после него. Хотела, чтобы меня вот так же несли на руках к машине и как принцессу усаживали на заднее сиденье. Я хотела, чтобы это было по-настоящему, а не банально для игры перед публикой.
        - Ты чем-то расстроена? Переживаешь из-за Светы? - вдруг спрашивает Матвей.
        - Да, расстроена, - решаю поговорить с ним и разворачиваюсь к мужчине всем корпусом. - Что ты с ней сделал? Ты просил ее сделать аборт? - я тяну его на откровения и жалею, что не спросила об этом раньше.
        
        - Тебе рассказали, да? Это же очевидно, - он кивает сам себе, усмехается и откидывается на спинку. - Да, я просил ее сделать аборт.
        От его признания я задыхаюсь, хватаю ртом воздух как выброшенная на берег рыба и не могу поверить. Он… серьезно? Внутренний голос внутри орет, что я знала. Мне ведь рассказали и я знала это, но все же надеялась, верила, что все не так.
        - Как ты мог? - взрываю я. - Ты ведь… доктор. Как ты мог так спокойно отправить ее на аборт и как можешь так легко говорить об этом сейчас?
        - Успокойся, Ника, - жестко чеканит слова. - Ты не можешь знать, как я отправлял ее на аборт, ясно? И делал я это из медицинских соображений.
        - Да что за соображения? Любой ребенок имеет право жить, бесчувственная ты скотина, - я сама не понимаю, как шлепаю его по лицу.
        Смотрю на него ошарашенными глазами и немного подбираюсь, одергиваю руку и прошу прощения, потому что зашла далеко. Матвей ничего не говорит, только прожигает меня своими потемневшими от гнева глазами, и только спустя минут пять нарушает молчание:
        - У ребенка был синдром Дауна, Вероника.
        Он говорит это так, будто это все объясняет. Я не знаю, как обстоят дела на самом деле, но я вижу какие у него возможности, вижу, что он богат, а еще я знаю, что люди с таким синдромом живут довольно долго и даже ведут активную жизнь. Я хочу об этом сказать, но Матвей меня опережает:
        - Это не жизнь из картинки, Вероника. Эти дети очень сложные. Если повезет выжить на первом году жизни, дальше они требуют ухода и заботы, постоянного лечения и контроля. По новостям показывают только позитивные случаи, рассказывают о семьях, которые смогли вырастить и воспитать таких детей, но все умалчивают о второй стороне медали. А она очень печальная, Ника. Многие из рождающихся умирают в первый год даже при должном уходе.
        - Все равно не тебе решать. Ты не можешь…
        - Могу, Ника, - машина останавливается, но Матвей не спешит выходить. Вместо этого он продолжает: - Я знаю что такое потерять ребенка и поверь, это проще пережить, когда ты его не видел, не держал на руках и не вдыхал его запах. Света слишком утрирует и находится под воздействием вашей общей подруги, - он злобно скалится, после чего выходит, зло хлопает дверью и направляется в дом.
        Я все еще сижу и не могу поверить в то, что услышала. Матвей потерял ребенка?
        -
        ГЛАВА 32
        МАТВЕЙ. 15 ЛЕТ НАЗАД
        Ему стало хуже. Снова. В который раз. Я сидел под реанимацией и молча ждал, пока кто-то выйдет и скажет, что все хорошо. Что мой сын в который раз выкарабкался и с ним все будет нормально. Со мной, как и всегда, только мама: брат тоже в реанимации, а отец до сих пор не понимает, зачем мне ребенок.
        Я и сам не знал зачем. Просто приходил каждый день, смотрел на него через стеклянную колбу и ждал, когда смогу взять его на руки. Наверное, я здесь потому, что у него больше никого нет. Его мать погибла в аварии. Она была удивительной девушкой: яркой, веселой, жизнерадостной.
        Мы вместе строили планы на жизнь, ждали, когда появится Никита, а потом ее не стало. Банальное ДТП и моей солнечной Дашки больше нет. Она уже не улыбнется, не скажет, что все хорошо, не запустит свои тоненькие пальчики в мои волосы и не проведет по моей голове, придавая сил.
        Едва ли в двадцать я понимал, что такое ребенок и какая это ответственность, но девушку не бросал. Работал, учился, уделял ей время. Я не испытывал особых чувств к Никите, не бежал к животу Дашки, едва она кричала, что вот же, вот же он толкается. Я хотел это чувствовать, но это было не жизненно необходимо. Тогда мне было гораздо интереснее поиграть в приставку, потусить с парнями и повеселиться.
        Тогда…
        Чувство, что прошел не месяц, а несколько лет. За эти чертовы тридцать дней все стало каким-то серым и уже не таким интересным. Пресным. Не хотелось ни приставки, ни тусы с друзьями. Я стал прогуливать учебу и работу, понемногу пил в квартире и только потом взял себя в руки, восстановил учебу, устроился на другую работу, стал приходить к сыну.
        Он вдруг стал важным. Может, потому что я не уделял Дашке время, не чувствовал малыша, когда он был внутри ее живота.
        - Сынок, все будет хорошо, - мама заботливо провела по моим волосам и улыбнулась через силу.
        Она, в отличие от отца, нас поддерживала. Ей нравилась Дашка, она принимала мой выбор и радовалась, что скоро станет бабушкой. Она хотела внука несмотря на то, что отец был категорически против, приходила к нам и давала денег, приносила продукты.
        - Я знаю, мам, - я сжал ее руку, а после безжизненно угонил голову на ладони.
        Врач вышел спустя минут десять. По его сухому, безэмоциональному взгляду сразу понял вердикт. Я знал его еще до того, как доктор произнес тихое:
        - Мне очень жаль.
        Я молча кивнул и стал утешать рыдающую мать. Доктор говорил еще что-то, но я оборвал его на середине и попросил поговорить потом. Мама успокоилась и стала думать похоронах, а я почему-то не мог принять то, что его больше нет. Отыскал доктора и попросил увидеть сына.
        - Простите, но… вам же будет хуже, - сухим голосом ответил он. - Я не думаю, что…
        - Ты и не думай, - резко оборвал его. - Веди меня к моему сыну, айболит.
        Черт, я ведь сам учился на врача. На гинеколога, блять. Мне пора привыкать смотреть на детскую смерть, пора привыкать к тому, что не все будет идеально. Пора…
        Меня привели в ту же комнату, где я уже бывал. Мой сын все также лежал в колбе, и я даже подумал, что с ним все в порядке. Я знал, что это не так, но едва ли мог поверить в обратное. Мне почему-то не больно, меня не тянет пустить слезу или наорать на всех. Я просто ждал, пока его завернут в пеленку и дадут мне на руки.
        Впервые. Черт.
        Я мечтал о том, что однажды возьму его на руки, но не думал, что это будет так. Мне хватило пары минут. Я поцеловал его холодный лоб и ушел, перекладывая все заботы о похоронах на мать.
        Я знал кто виновен в его и Дашкиной смерти. Знал, но ничего не мог сделать, потому что брат лежал в реанимации. В тяжелом, сука, состоянии. Я хуевый брат, но я хотел, чтобы он сдох там. Я не раз просил его оставить ее, не приходить, не дергать по пустякам и не расстраивать, но ему было плевать на мои просьбы, а сказать по-другому я не мог. Не хотел. Думал, что у него это пройдет. Пройдет одержимость моей девушкой.
        Не прошла. Я знал, что Дашка никогда бы не села в его машину сама, значит, он ее заставил. Нет, Матвей, нет! Я успокаивал сам себя и старался дышать, чтобы не думать и не загоняться. Он не выживет. Нет.
        Но он выжил. Выкарабкался и восстановился. Я знал это от матери, потому что по-прежнему жил в квартире, которую мы снимали с Дашкой. Я ничего в ней не изменил, даже вещи и те остались на прежнем месте. Меня интересовало только две вещи: учеба и состояние брата. Последнее до тех пор, пока он не пришел в себя. После я ждал, когда он придет. В том, что так и будет, я не сомневался.
        Я ждал его, но когда он пришел, было неожиданно. Я как раз шел домой, уже нажимал цифры домофона, когда услышал сухое:
        - Привет, Матюша.
        Я избил его тогда до новой реанимации. Сломал ему несколько костей, выбил челюсть и сделал сотрясение, но по-честному - хотел убить. Мне было плевать на то, что скажет отец, как посмотрит мать и сяду ли я в тюрьму.
        Демьян отнял у меня мою семью. Из прихоти. Потому что Даша должна была быть его, а неожиданно влюбилась не в мажора, а в умника. Мне стало плевать на все вокруг и единственное, в чем я тогда находил утешение - учеба и практика.
        
        Брата я больше не видел, с родителями не общался. Это неправильно, но никто из них так и не понял, почему я его избил. А я не мог по-другому. Не мог жить, зная, что не отомстил.
        Я дал себе слово выучиться и стать известным доктором, спасать жизни и делать женщин счастливыми. А еще пообещал себе никогда не ввязываться в отношения и всегда пользоваться защитой. Я дал себе обещание еще не зная, что однажды система даст сбой и сука-судьба расставит все иначе.
        ГЛАВА 33
        Вслед за Матвеем я выхожу из машины и иду в дом. Я едва ли понимаю, что у нас происходит. Нам бы поговорить, обсудить все произошедшее, но когда я вижу Матвея, осознаю, что никакого разговора не будет.
        - Света на втором этаже в комнате, которая находится справа от твоей, - бросает он и проходит мимо меня, поднимаясь на второй этаж.
        В его руках замечаю бокал и бутылку с виски. Я знаю, что разговор был нелегким, но почему-то не могу молча смотреть на то, как его утягивает в пустоту.
        - Матвей.
        Он останавливается на полпути, как раз там, где разветвляется лестница, и оборачивается. Смотрит на меня своим тяжелым оценивающим взглядом и я вижу, как его грудь вздымается от глубокого вдоха.
        - Что, Вероника?
        Его голос звучит устало и немного растерянно, взгляд блуждает по моему телу, и я делаю несколько шагов к нему, поднимаясь на первые ступеньки.
        - У нас сегодня свадьба, - объясняю я, - давай посидим вместе, поговорим.
        Я понимаю, что делаю шаг к нему, пытаюсь стать ближе и даже ступаю выше, чтобы приблизиться еще, если он позволит. Обнять его и поговорить, быть выше и сильнее всех обидных слов и поступков, исходящих от него. Я женщина, и я должна быть мудрее. Не ради него, нет. Ради себя и своих детей.
        - У нас фарс, Вероника, - он усмехается и пожимает плечами. - Просто фарс. Красивая картинка на публику.
        Он не позволяет. Разворачивается и поднимается по правой стороне лестницы, а я молча вздыхаю и иду к Свете. Я, по крайней мере, попыталась. Показала ему, что готова уступить, выслушать, поговорить и возможно даже простить.
        Я нахожу подругу на кровати в позе эмбриона. Она лежит и смотрит в одну точку, вздрагивая только когда я шуршу свадебным платьем и сажусь рядом.
        - Поговори со мной.
        Хочу, чтобы она выговорилась. Рассказала все и отпустила то, что с ней случилось. Света закрывает глаза и я думаю, что она не будет говорить, но она рассказывает. Ее голос звучит прерывисто и иногда срывается, но главное, что она не молчит.
        - Мы не были в отношениях, - начинает Света. - Не признавались друг другу в любви и не планировали семью, но я забеременела. Я не знаю как так получилось, то ли таблетки дали сбой, то ли я пропустила прием. Я не помню, - подруга набирает побольше воздуха в легкие и продолжает: - Матвей не хотел. Когда он узнал был в ярости, а потом успокоился и вроде как даже принял. Да и я хотела. Мне ведь уже не двадцать.
        Света встает и садится на кровати, упирается в спинку и утирает слезы с лица.
        - Я узнала о синдроме на приеме. Не верила ему. Думала, что он все запланировал, но другие доктора подтвердили. Матвей не заставлял меня, Ника, хотя я и не хотела. Я шла на аборт со слезами, но убеждением, что так правильно.
        Она всхлипывает и вытирает лицо от вновь стекающей по лицу влаги, а я только сжимаю ее руку сильнее, придавая сил.
        - Он не заставлял меня, Ника. Настоял, но не заставлял, - решительно говорит Света.
        - Тогда… почему?
        - Ира, - выдыхает подруга. - Иногда мне кажется, что я ее не знаю. Это она расстроила меня на свадьбе, вспомнила о том, что я потеряла, заставила снова думать об аборте и о том, что я никогда не смогу родить.
        - Глупости, - уверенно заявляю я. - Сможешь, конечно. Найдешь мужчину, выйдешь замуж и родишь.
        Я обнимаю подругу и стараюсь, чтобы мой голос звучал весело. В голове не укладывается то, что рассказала Света. Ира ее подговаривает? Но зачем?
        Я бы с радостью продолжала допытываться, но по усталому виду подруги понимаю, что ей нужно отдохнуть, а поговорить мы можем и завтра. Я желаю ей спокойной ночи и иду к себе в комнату, но когда захожу, замираю у двери, замечая Матвея с бокалом виски в руках.
        Я тихо прикрываю дверь и прохожу вглубь комнаты, замечая на столике яблочный сок и стакан, а также тарелки с едой.
        - Я подумал, что несправедливо оставлять тебя одну, - слегка невнятно говорит Матвей.
        Его язык заплетается, видимо, от выпитого алкоголя, а глаза смотрят затуманено.
        - Не думаю, что говорить сейчас хорошая идея, - осторожно замечаю я, но Матвей лишь усмехается.
        - Я пришел не поговорить. Давай просто посидим вместе, - он поднимает бокал и осушает половину, после чего тянется к столу, берет канапе, запихивает его в рот и вытаскивает шпажку, бросая ее на стол.
        Я вздыхаю, но все же подхожу к мужчине, наливаю себе в стакан сок и немного отпиваю, потому что в горле почему-то становится сухо. Я забираюсь на кровать как есть: в свадебном платье, чулках, фате и украшениях. Я ужасно устала и у меня попросту нет сил, чтобы раздеваться.
        Матвей разворачивается ко мне и упирается спиной в столбик кровати, протягивает ноги и смотрит слегка замутненным взглядом.
        - Почему ты такая, Вероника? - он нарушает молчание.
        
        - Какая?
        - Живая, - без заминки говорит он, - добрая, понимающая, я могу продолжать до бесконечности. В клубе ты показалась мне девушкой, готовой снимать каждый вечер нового парня, да и потом… - он запинается и отводит взгляд. - Сейчас ты мне такой не кажешься.
        - Может, потому что я не такая?
        - А, может, потому что ты пытаешься стать лучше?
        - Ну вот у тебя уже есть ответ, - горько говорю я, - зачем тогда спрашиваешь?
        - Виски, - он снова салютует стаканом и отпивает, после чего я не выдерживаю, склоняюсь к нему и пытаюсь отобрать напиток, но Матвей не дает. Поднимает руку со стаканом выше, а второй рукой тянет меня за талию, разворачивая и усаживая к себе на руки.
        Маневр ему удается, но я пытаюсь вырваться. Дергаюсь, но меня не отпускает сильная мужская рука. Матвей удерживает меня, и я прекращаю дергаться, обмякая в его руках. Я устаю. Устаю бороться, да и все, что сейчас происходит кажется мне правильным. Я вздрагиваю, когда слышу звон разбивающегося стакана, а после чувствую, как вторая рука мужчины ложится на мой живот, притягивая ближе.
        ГЛАВА 34
        Дыши, Вероника, дыши!
        Я приказываю себе, но все равно задерживаю дыхание, когда чувствую, как Матвей убирает тяжелые пряди волос и оголяет мою спину, а после прижимается к ней губами. Он оставляет влажную дорожку поцелуев, вынуждая закрыть глаза и кусать губы, чтобы не стонать и не нарушить то волшебство, что возникло между нами.
        Один. Два. Три.
        Я сбиваюсь при подсчете поцелуев и чувствую как кожа покрывается мурашками от его нежных, обжигающе-приятных касаний. Его ладонь обхватывает и легонько сжимает грудь, распространяя по телу приятное покалывание. Я прерывисто дышу и жду, когда все закончится. В том, что это так и будет, не сомневаюсь. Он попросту не может со мной переспать. У нас контракт. Чертово соглашение, о котором приходится помнить, чтобы не отключиться окончательно.
        - Твоя близость меня сбивает, Ника, - тихо говорит он, - как будто я под наркотиками и это нихуя не виски.
        От его слов по телу тут же распространяется волна возбуждения. Если бы меня спросили о том, что меня возбуждает больше всего, я бы не задумываясь ответила “пошлые слова изо рта Мэта”.
        Это дико, но этот мужчина умеет завести меня с одной фразы, сказав ее так, что хочется забыть обо всем, что произошло между нами и просто прожить эти мгновения. Дышать одним воздухом, чувствовать дыхание друг друга, срывать одежду и отдаваться без оглядки.
        Хочется чтобы все было по-настоящему. Не игра на публику, а то, что доступно только нам двоим. Ведь то, что сейчас между нами, оно по-настоящему? Ведь нет ни журналистов, ни приглашенных, мы одни в этой комнате и нас никто не видит. Значит ли это, что мы реальны?
        Я хочу в это верить.
        И верю, когда Матвей не останавливается, не отталкивает меня от себя, а медленно расстегивает платье сзади. Я вздрагиваю, когда его горячие ладони ложатся на мое разгоряченное тело и легонько отодвигают ткань платья. Я все так же сижу у него на руках и отчетливо чувствую сильную эрекцию, упирающуюся мне в ягодицы.
        Он. Хочет. Меня.
        Это осознание набатом бьет по голове и заставляет до боли прикусить губу. Я не хочу стонать, не хочу вздрагивать, потому что боюсь его спугнуть. Боюсь, что он решит, что все неправильно и бросит меня, когда я так в нем нуждаюсь.
        - Ты прекрасна, - его голос звучит так, будто ему тоже трудно говорить.
        Я слышу его жесткое дыхание, которое обжигает мои плечи, чувствую, как он заводит руки вперед и хватает меня за грудь, легонько сжимая. Тугие соски тут же отзываются болью и удовольствием. Мужчина пропускает их между пальцами, слегка оттягивает, все же вырывая стон удовольствия, который я тут же подавляю.
        - Хочу слышать тебя, Ника.
        - Матвей, - тихо отзываюсь я.
        - Нет, Мэт. Называй меня Мэтом, Ника.
        Я слабо киваю и хватаю ртом воздух, пытаясь совладать с чувствами, но ничего не получается. Мое тело начинает дрожать, грудь вздымается часто-часто от дыхания, а в голове блуждают мысли о том, что мы уже далеко. Слишком далеко, чтобы остановиться.
        Через мгновение я оказываюсь опрокинута на спину. Мое платье спущено до талии и взору мужчины открыта пышная оголенная грудь. На Матвее светлая футболка и спортивные брюки, под которыми отчетливо видна эрекция. Мне некогда строить недотрогу-девственницу, поэтому вместо того, чтобы отвести взгляд, буквально пожираю его глазами.
        Мэт выпрямляется на кровати и одним движением стаскивает с себя футболку, представляя моему взору идеальный торс с выпирающей буквой V, скрывающейся за резинкой штанов. Я хочу что-то сказать, но все слова застревают в горле и я мычу что-то нечленораздельное, а еще смелею, протягиваю руку и касаюсь его торса. У него настолько горячая кожа, что я хочу одернуть руку, но вместо этого касаюсь его идеальных мышц, перебираю пальцами каждый изгиб и облизываю губы, издавая протяжный стон.
        Его массивная фигура нависает надо мной и я чувствую, как широкая шероховатая ладонь ложится на мой живот и описывает круги. Подбирается к груди и сжимает упругое полушарие, дразнит сосок и растирает его между пальцами. Я все еще помню каким Мэт был в клубе и понимаю, что сейчас он такой же: нежный, страстный, с затуманенными от возбуждения зрачками и диким желанием.
        Мэт помогает мне освободиться от платья, после чего отбрасывает его в сторону и возвращает взгляд ко мне. Проходит им по ногам в белых чулках, останавливается на подвязках и кружевных трусиках.
        - Разведи ноги, - командует он, и я тут же подчиняюсь, делая то, что он просит.
        Мэт касается влажной ткани трусиков и оттягивает их в сторону, заставляя закусывать губу от предвкушения. Он водит пальцем по краю, обводит контуры влажной плоти, заставляя постанывать и дрожать, едва он оказывается в опасной близости к набухшему клитору, но все еще не касается чувствительного бугорка.
        - Хочешь, чтобы я коснулся тебя, Ника?
        - Да.
        Я толкаю бедра ему навстречу и выдаю стон, больше похожий на писк, но Мэт принимает его по-своему и касается разгоряченной плоти. Проводит пальцами по влажным складкам и останавливается на клиторе, мягко обводя его пальцами и задевая так, что каждый раз мое тело подрагивает как от удара током.
        
        Его прикосновения заставляют меня часто-часто дышать и мотать головой по постели. Я едва понимаю, что происходит, когда чувствую, как внизу все скручивается от приятного томления. Меня бросает в жар, который тут же разгоняется по всему телу. Я стону, сжимаю в руках постель и, к своему стыду понимаю, что умоляю его не останавливаться.
        - Мэт, прошу, - единственное, что могу выдать я.
        Он чувствует меня, проводит пальцами по влажным лепесткам плоти, распределяя влагу, после чего толкается в меня пальцами и просит:
        - Открой рот, Вероника.
        Я послушно размыкаю губы и чувствую, как он обхватывает мой подбородок второй рукой, касается моих губ большим пальцем и толкает его в рот, надавливая на язык.
        - Соси, Ника.
        Наверное, я слишком возбуждена, слишком долго была без удовольствия, иначе как объяснить то, что я послушно смыкаю губы и обвожу его палец языком.
        - Блять, Ника.
        Он глухо рычит, и я чувствую, как он толкается в меня пальцами сильнее, находит чувствительную горошинку внутри и надавливает, попутно обводя круги на клиторе. Я дрожу, мычу и всасываю его палец глубже, слегка прикусывая.
        - Кончай, Ника. Давай… хочу увидеть тебя такой… снова… - он хрипит уже рядом с моим лицом.
        Я открываю глаза и встречаюсь с его темными глазами-омутами, тону в них и вскрикиваю, когда чувствую, как волна экстаза исходит от низа живота и распространяется по всему телу. Я раскрываю рот и кричу, чувствуя как палец Матвея оттягивает мою нижнюю губу и слегка гладит ее. Он ловит мои вздохи раз за разом, склоняется к лицу, проталкивается языком в мой рот и мягко двигает губами, утягивая меня в поцелуй.
        -
        ГЛАВА 35
        Я все еще не могу прийти в себя и отдышаться, когда чувствую, как ладони Мэта скользят по телу, гладят бедра, пробираются к животу и груди, обхватывая объемные полушария и сжимая их.
        - Хочу тебя трахнуть, - выдает полусевшим голосом, после чего опускается к моим соскам и захватывает их в плен своего рта.
        Его горячий язык обводит круги вокруг ареолы и вырывает из меня гортанный вздох. Я все еще расслаблена после удовольствия, которое получила, поэтому его умелые ласки вновь распаляют во мне желание. Дикое, необузданное, накрывающее огромной волной и заставляющее признаться:
        - Хочу тебя, Матвей, - осевшим от возбуждения голосом говорю я. - Сейчас.
        - Скажи еще раз, - он отрывается от моей груди и заглядывает мне в глаза, ища там подтверждение.
        - Хочу.
        Матвей спрыгивает с кровати и стаскивает с себя брюки и боксеры, после чего возвращается ко мне и я, наконец, могу рассмотреть его всего.
        - Ты… внушительный, - говорю и немного краснею, понимая, что никогда не рассматривала мужчину с таким диким вожделением и интересом.
        Он явно поработал над своим телом: красивые мышцы, широкие плечи, накаченные ноги и член с тугими венами, доставшийся ему от природы.
        - Все будет хорошо, - заверяет меня Матвей и проводит рукой по внушительной длине. - Хочешь его потрогать? - я слабо киваю и тяну руку, уверенно обхватываю член и сжимаю пальцы. - Блять, Ника, - рычит мужчина и толкается вперед.
        Моя рука скользит по немаленькой длине и я ахаю, широко распахивая глаза.
        - Ты уже видела его, - слышу хриплый, пробирающий до костей, голос и перевожу взгляд на лицо мужчины.
        Его глаза потемнели от возбуждения, скулы натянуты до предела, а губы слегка приоткрыты, грудь вздымается в прерывистом частом дыхании и, пожалуй, это самое прекрасное, что я когда-либо видела. Ну, или я ничерта не понимаю в жизни и сейчас просто сгораю от желания настолько, что мне даже скрюченный карлик показался бы самым прекрасным и невероятным.
        - Хватит! - Матвей резко отстраняется, после чего протягивает ко мне руку и вынуждает подняться. - Иди сверху.
        Он тянет меня на себя, и я едва успеваю за ним, но все-таки сажусь сверху, упираясь промежностью в его твердый член.
        - Хочу тебя без защиты, - сипит он и обнимает меня за спину, проводит шероховатой ладонью по лопаткам и пробегает пальцами по косточкам позвонка, рассыпая мурашки по телу.
        Матвей ложится на кровать и улыбается, предоставляя мне свободу действий. Первые пару секунд я просто молча сижу и пытаюсь унять дыхание, а еще осознать то, что совершенно голая сижу на мужчине, который теперь стал моим мужем. У нас что… первая брачная ночь? Или виски слишком крепкое и он выпил его на голодный желудок?
        - Не думай, Ника, просто сделай это.
        Я дрожу от волнения и страха сделать что-то не так. И хотя я отчетливо вижу его желание, мне все равно страшно.
        - Мне точно… можно? - спрашиваю, вспоминая об угрозе, но Матвей только улыбается и говорит:
        - Я делал тебе УЗИ, Ника. Все нормально, - он сокрушает последнюю стену между нами, и я решаюсь.
        - О, Боже… - выдыхаю я, когда чувствую, как его член наполняет меня.
        Матвей легонько толкается вперед и тянет меня на себя за руки, упирая мои ладони в свою грудь.
        - Так удобно.
        Я молча киваю и чувствую, как его руки ложатся на мои бедра, помогая мне двигаться. Он поднимает меня как пушинку, медленно опуская на горячий член.
        - Блять, Ника, - рычит он и откидывает голову назад.
        Я стону от медленного скольжения члена внутри меня, вздрагиваю каждый раз, когда орган задевают чувствительную точку внутри. Не знаю что со мной происходит, но в один момент мне кажется, что я не выдержу, что взорвусь и что-то пойдет не так, но уверенные толчки Матвея и его глаза, полные желания, убеждаю меня в обратном. Постепенно я расслабляюсь и начинаю чувствовать, как внутри скручивается болезненная пружина.
        - О… боже… мой… - все, что я могу выдать, когда чувствую, как оргазм накрывает меня.
        За ним следует еще один и еще, и только потом я чувствую, как тело Матвея напрягается, как его руки сжимают мои ягодицы. Он рычит и замирает, издавая протяжный стон.
        Я медленно поднимаюсь и ложусь рядом, не зная ни что говорить, ни что делать, ни что будет дальше. Между нами будто обрушился давний барьер, нависающий стеной. И вот сейчас его нет, но я очень боюсь, что Матвей решит возвести его заново. Именно поэтому вместо того, чтобы одеваться или идти в душ, я придвигаюсь к мужчине и аккуратно кладу руку ему на грудь. Он не отталкивает меня, напротив, обхватывает рукой за спину и придвигает ближе.
        Наверное, нам нужно поговорить. Обсудить то, что произошло и найти решение. Возможно, переписать контракт, который мы составили или вообще разорвать его, чему я, честно говоря, была бы рада. Я хочу что-то сказать, но не решаюсь, просто вздыхаю и целую Матвея в ключицу. Оставляю на его теле поцелуй и потягиваюсь как довольная кошка.
        
        Мысленно прокручиваю все, что произошло между нами. Вспоминаю его взгляд, полный желания, его нежные поцелуи и касания. Черта с два он отступит и скажет, что это ничего не значит и в нашей паре одна я сгораю от желания. Если там в клубе он еще мог что-то сказать, то сейчас я не позволю ему сделать вид, что виновата снова я, потому что начал он.
        - Хочешь в душ? - его голос звучит на удивление мягко и спокойно.
        Первые пару секунд я даже пытаюсь понять, действительно ли услышала его, но затем поднимаюсь на локте и заглядываю ему в глаза.
        - Не хочу, - наконец, говорю я. - Мне кажется, что едва мы встанем, все закончится. Мы пропадем.
        - Не пропадем, Ника, - он вздыхает и смотрит на меня в упор. - Не пропадем, потому что нас не существует.
        ГЛАВА 36
        - Вот эти, - я тычу пальцем на картинку в каталоге, где изображены светло-салатовые шторы с небольшими бабочками и нарисованной травкой внизу. - Они очень даже ничего.
        - Хорошо, сделаем. Размеры вы знаете? - интересуется продавец-консультант в детском мебельном магазине.
        - Да, конечно.
        Я достаю листок с замерами и тычу ему, ожидая, пока он перенесет цифры в свой журнал заказов. На днях Матвей сказал, что я могу обставлять детскую комнату по своему желанию, и я решила воспользоваться этой возможностью.
        - Ваш заказ принят, что-то еще нужно?
        - Мне нужно все, но я пока осмотрюсь, - я улыбаюсь молодому парню, который все это время помогал мне с каталогом и иду вглубь магазина.
        Подхожу к кроваткам и ищу двойную. Таких всего две, но мне не нравится ни одна из них. Как не нравятся тумбочки, детские кресла, манежи. Я хочу что-то особенное, хотя на самом деле, наверное, убегаю сама от себя, заваливаю себя хоть чем-то, чтобы быть занятой и не думать.
        Я прохожу между рядами, когда на телефон поступает звонок. Я достаю айфон из сумочки и первые несколько секунд думаю отвечать или нет. На дисплее светится имя Матвея, но за прошедший месяц мы поговорили едва ли пару раз. И последний из них был вчера, когда он сказал, что комната по соседству освобождена для детской. Тем не менее, я таки отвечаю и подношу трубку к уху:
        - Да.
        - Ника, ты где?
        - Выбираю и заказываю мебель для детской, - отвечаю, а сама провожу рукой по мягкому детскому креслу в виде милого котенка.
        - Тебе еще долго?
        - Я только начала, - пожимаю плечами, как если бы мужчина мог меня видеть. - Думаю, за пару часов справлюсь.
        - Хорошо. Может, пообедаем вместе?
        - Как скажешь, - сухо отвечаю я. - Во сколько?
        - Как освободишься наберешь меня, ладно?
        - Хорошо.
        Он отключается первым, а я убираю телефон от уха и безжизненно смотрю на экран. Пообедаем? Вместе?
        Я швыряю телефон обратно в сумку и нахожу того самого парнишку, прося показать мне каталог с кроватками и другими изделиями. Там я нахожу то, что хочу: красивую двойную кровать с шухлядами, несколько шкафчиков, пару тумбочек, двойной пеленальный столик. Подумываю над стульчиками для кормлений, но решаю, что в ближайшие полгода после рождения малышей они точно не понадобятся.
        После мы с консультантом сверяем заказ, и я утвердительно киваю, протягиваю ему карту и диктую адрес для доставки.
        - Всего доброго, - говорит парень, - приходите еще.
        - Несомненно.
        Я выхожу на улицу, достаю телефон и не хочу ему звонить. Не хочу говорить, что закончила и мы можем пообедать, потому что на самом деле не можем. Несмотря на свое нежелание, я все же набираю номер Матвея и говорю, что освободилась.
        - Я за тобой заеду. Скажи где ты.
        - Со мной Арсений, помнишь? Куда приехать? - я намеренно игнорирую его желание забрать меня из торгового центра, но он настаивает и я говорю ему адрес, а также сообщаю, что подожду его в кафе.
        Матвей приезжает через минут двадцать. Я сижу в углу кафе и смотрю на то, как мой муж заходит в дверь, как здоровается с официантом, обводит взглядом помещение и находит меня, а после направляется к столику. Взгляды многих женщин, сидящих за столиками, прикованы к нему. Он чертовски привлекательный и уверенный в себе, а еще он женат на мне, но штампы в наших паспортах не больше, чем фарс.
        - Привет. Идем? - он возвышается надо мной, и я встаю. Беру свою сумочку, накидываю шубу и под завистливые взгляды многих мы покидаем помещение.
        Мы покидаем кафе, подходим к той самой серебристой иномарке, Матвей открывает для меня дверь и помогает сесть, а я думаю о том, что где-то здесь точно есть журналисты, потому что за месяц мы не сказали друг другу даже слов приветствий, а тут такая вежливость.
        Матвей садится на водительское сидение и заводит машину. Я отворачиваюсь к окну, когда слышу его вопрос:
        - Выбрала то, что хотела?
        - Да.
        Я надеюсь, что это последнее, что он у меня спросит, пока мы находимся так близко друг к другу, но вскоре он задает вопрос снова:
        - Как провела день?
        - Хорошо.
        - Понравилось все, что было в магазине?
        - Я заказывала по каталогу.
        - Когда привезут?
        - Через пару недель.
        Наш разговор едва ли дружелюбнее того, что у меня был с консультантом, но менять я ничего не собираюсь. Я держусь от Матвея подальше. Настолько, насколько это позволяют стены дома и осмотры, которые он проводит. Я холодная. Стала такой сразу после наше “первой брачной ночи”. Я усмехаюсь сама себе и не могу понять, как поверила в то, что у нас все еще может быть нормально.
        
        Больше не верю, поэтому держусь холодно. Так же, как и Матвей до сегодняшнего дня. Что происходит сейчас я не знаю, да и едва ли хочу. Все, что меня волнует - мои дети. Через неделю Матвей сделает УЗИ и скажет пол нашего общего ребенока. Прошлый раз он мог сказать только о моей дочере, зачатой через ЭКО. Я обрадовалась, понимая, что у меня будет дочка. Маленькая, розовощекая принцесса, которой я буду покупать красивые платья, резиночки, заколочки, с которой мы будем разговаривать по душам.
        Я надеюсь, что вторым будет мальчик. Я всегда хотела девочку и мальчика. Двух детишек.
        Машина останавливается у ресторана и Матвей открывает дверь, помогая мне выйти. Предлагает свою руку и ставит автомобиль на сигнализацию, после чего ведет меня внутрь помещения, помогает снять верхнюю одежду и сообщает, что у нас заказан столик.
        - Что ты будешь? - спрашивает, едва нас проводят к нашему месту и мы садимся.
        - Что-то полезное и вкусное, - я пожимаю плечами и даже не смотрю в меню.
        Матвей заказывает салат и мясо на гриле, просит принести ему кофе, а мне яблочный сок.
        - Ты не против? - тут же осведомляется он и отсылает официанта, едва я мотаю головой. - Ты чем-то недовольна? - напрямую спрашивает мужчина, вынуждая повернуть голову и взглянуть на него.
        - Нет, все в порядке.
        - Но…
        - Скажи, где-то здесь есть журналисты? Кто-то будет фотографировать нас за поглощением обеда? - я задаю прямой вопрос и выжидающе смотрю на мужчину.
        Он, кажется, немного шокирован, но мне, честно говоря, не до его эмоций. Я не хочу с ним разговаривать так, будто между нами ничего не произошло, будто не он месяц назад подарил мне лучший секс в жизни, а потом пинком оставил за бортом своей жизни. Я не желаю думать, что заставляет его это делать. Я устала, черт возьми, думать о нем. Пришло время подумать о себе и детях, а он… пускай разберется со своими тараканами.
        Я говорю сама с собой. Прокручиваю мысли в голове, пока Матвей рассматривает меня. Наконец, он нарушает молчание.
        - Нет, Вероника. Нас никто не будет снимать. Разве мы не можем пообедать вместе и просто поговорить?
        - Нет, не можем, - говорю я, стараясь сделать так, чтобы мой голос звучал уверенно. - Не можем, потому что нас не существует.
        -
        ГЛАВА 37
        Нам приносят обед. Я смотрю на аппетитное мясо-гриль и салат из овощей и рот тут же наполняется слюной. Решаю хотя бы на пару мгновений забыть о том, где и с кем нахожусь, поэтому беру в руки столовые приборы и начинаю есть.
        Я не смотрю на Матвея, не бросаю взгляды украдкой и вообще стараюсь сделать вид, что обедаю сама. Единственное, что напоминает о присутствии мужчины - его прожигающий и пробирающий до костей взгляд.
        - Все еще обижаешься на меня? - мои руки, старательно разрезающие мясо, замирают.
        Я поднимаю взгляд на мужчину и мне резко становится интересно. Вся эта ситуация… забавная. Он, стойко пославший меня к черту месяц назад, и я, бойко ответившая сейчас. Мы оказались в почти одинаковой ситуации за единственным исключением - Матвей пытается говорить со мной и выяснить в чем проблема.
        - Мне не на что обижаться, - я пожимаю плечами и продолжаю нарезать мясо, накалываю кусочек на вилку и закидываю его в рот, тщательно пережевывая.
        - Я рад, что ты успокоилась.
        - Ты хотел о чем-то поговорить или просто решил пойти с женой в ресторан, чтобы не говорили, что известный доктор Левицкий не уделяет время своей второй половинке, - слова даются мне легко, хотя мужчина, уверенно сидящий напротив с непроницаемым лицом, все еще волнует меня.
        - Нет. Просто решил сделать тебе приятное. Вот, - он кладет на стол бархатную коробочку и протягивает ее мне.
        Я удивленно вскидываю брови и понимаю, что он выбрал удачное время и место: я спокойна и мы не дома, где я могла бы швырнуть эту коробочку в мусорку, даже не открывая. Все же мне нет необходимости делать вид, что мы нормальная пара. Но это дома, а здесь… даже у стен есть уши.
        Я улыбаюсь и тянусь к коробочке, набираю в легкие воздуха и открываю. Я жду чего угодно, но только не того, что лежит в коробочке на мягкой подкладке. Там дорогой, высококлассный и дизайнерский браслет Пандора. У меня никогда не было ни оригинала, ни подделки, но я видела эти браслеты, восхищалась женщинами, которые их носят и тем, какие разнообразные образы с ними создают.
        Но сейчас он полностью собран и это пугает больше всего. Я не думаю, что он собирал его сам, но и то, что я вижу, пугает меня. В центре браслета сердце изображением семьи: мама, папа и двое детишек с воздушными шариками, по бокам небольшие подвески с серебристыми сосками, рядом с ними две идентичные коляски, после которых две подвески с надписями “mom”. Глаза застилают слезы и я безрезультатно пытаюсь отогнать их, но не могу. Не могу, потому что этот браслет.
        Лучше бы он подарил обычную побрякушку. Что-то мега-дорогое и ничего не значащее, но не то, что я вижу. Я смотрю дальше и вижу сердце с выбитым отпечатком маленькой ручки, их два, два сердца, по разные стороны от центрального сердечка, означающего семью. На одном из сердечек розовый камушек, на другом голубой: мальчик и девочка, догадываюсь я и мне становится по-настоящему страшно. Я изучаю каждый камешек, каждую подвеску на серебрянном жгуте и мне становится дурно от понимания, что браслет сделан полностью для меня.
        Две соски, две коляски, две надписи мама, отпечатки ладошек двух детей и счастливая семья из четырех человек посередине.
        - Зачем это? - я едва шевелю губами и думаю, что он не услышит, но Матвей отвечает.
        - Я хочу, чтобы ты знала, несмотря ни на что мы всегда будем семьей. Наши дети ни в чем не будут нуждаться, а ты будешь под моей защитой.
        Он соображает, что говорит? Наши дети? Нет никаких наших детей. Есть наш общий ребенок и его нежелание видеть меня рядом, а еще мои чувства, которые отчаянно задевают сердце и царапают по нему своими острыми когтями.
        - Это лишнее, - я быстро-быстро моргаю, прогоняя слезы и вызываю в себе злость.
        Захлопываю коробочку с украшением и отодвигаю ее от себя, решаясь, наконец, поднять на него взгляд. Во рту пересыхает, поэтому я тянусь за соком и набираюсь смелости, чтобы произнести:
        - Мне не нужны подарки, по которым создается впечатление, что тебе не все равно.
        - Мне не все равно.
        - Зато мне все равно, - резко, но это правда.
        Я не хочу быть игрушкой, в которую он периодически вставляет новые батарейки и она начинает работать в прежнем режиме: улыбается, радуется, поет, а после хозяину надоедает и он ставит старый аккумулятор, который едва вытягивает из нее движения.
        - Вероника.
        - Нет, - я упрямо кручу головой. - Разговор окончен. Извини.
        Я встаю из-за стола и иду в туалет, где умываюсь холодной водой и выжидаю несколько минут, убеждая себя, что все сделала правильно. Когда я возвращаюсь коробочки на столе больше нет.
        - Мы можем ехать? - уточняю.
        - Да.
        - Отлично.
        Мы встаем из-за стола и направляемся на выход из ресторана. Я надеваю шубу и выхожу из помещения, глотая свежий воздух. Между нами совершенно точно ничего не будет. Мы праздновали Новый год порознь: я в нашем доме со Светкой, а Матвей… я даже не знаю где он был.
        
        Я сказала ему правду. Я больше не хочу бегать туда-обратно. Не хочу чувствовать что-то к нему и пытаться его понять. У меня есть я, моя беременность и дети, которые родятся очень скоро. Это единственное, о чем я должна думать. Именно поэтому когда мы садимся в машину и Матвей что-то пытается сказать, я его обрываю:
        - Давай сведем общение к минимуму. В контракте нет ни единого слова о том, что я должна с тобой разговаривать. Я бы предпочла придерживаться его пунктов и общаться только на приемах и там, где есть журналисты.
        - Как скажешь, - холодно отвечает он и заводит автомобиль.
        Мы приезжаем домой, после чего я сразу же ухожу в свою комнату. Сегодня ко мне должна приехать Света, а еще мне чертовски интересно, почему Ира не выходит на связь и пресекает любые попытки поговорить. Об этом можно спросить у Матвея, но опять же, захочет ли он раскрыть правду? И что попросит взамен?
        Я наспех принимаю душ, после чего забираюсь в кровать и решаю поспать. Меня клонит в сон практически ежедневно и в последнее время я едва ли могу бороться с этим желанием организма. Малыши внутри толкаются так, что иногда я едва сдерживаюсь, чтобы не стонать. У меня уже двадцать пять недель. Живот растет не по дням, а по часам.
        И я жутко переживаю из-за родов, потому что хоть Матвей и молчит, но мне нужно носить малышей подольше. Желательно, недель, до тридцати восьми, а лучше сорока, чтобы оба ребенка сформировались. Я переживаю, что роды начнутся преждевременно и я потеряю малыша от Матвея. Я не хочу этого, особенно после того, как он сказал, что знает, каково это - потерять ребенка.
        Света приезжает вечером, когда я выспавшаяся поглощаю ужин. Я быстро бросаю еду и бегу открывать, провожу подругу на кухню и спрашиваю:
        - Будешь что-то?
        - Нет, спасибо, - подруга залезает на высокий стул и располагает руки на барной стойке. Я сажусь рядом и доедаю свой ужин. - Куда в тебя влезает! - удивляется Светка.
        Я отшучиваюсь, что просто дети требуют все больше и больше, а сама думаю о том, что мы так и не поговорили о ней. После свадьбы с утра у меня было не то настроение, чтобы разговаривать. Я вообще была подавленной и расстроенной, не хотела никого видеть. И вот сейчас думаю о том, как Света себя чувствует.
        - Ты общаешься с Ирой? - спрашиваю у подруги, всматриваясь в ее лицо.
        Она немного напрягается, но после пожимает плечами и говорит:
        - Да, по телефону. Она позвонила, попросила прощения и сказала, что хочет встретиться, но я ответила, что у меня нет времени. Не хочу ее видеть пока что.
        - У тебя кто-то есть? - догадываюсь по легкой полуулыбке подруги.
        Она кивает и улыбается уже шире, а после закатывает глаза и говорит:
        - Слушай.
        Света рассказывает, что познакомилась с одним мужчиной. Он успешный фотограф, работает в известном модном журнале и у них уже было несколько свиданий.
        - И? - допытываюсь я. - Скажи, что он тебе нравится.
        - Безумно, - без запинки отвечает подруга. - Он классный, но я переживаю. Не знаю, как ему сказать ему о том, что я, возможно, не смогу иметь детей.
        Я хочу что-то сказать, чтобы поддержать ее, разубедить в этом, но мужской голос с порога опережает меня:
        - Ты сможешь иметь детей, - уверенно говорит он. - Не знаю, кто вбил тебе в голову то, что ты бесплодна, но выбрось это из головы.
        - Я проходила обследования, - упрямо заявляет Света, а я сижу у стойки, со страхом ожидая словесную перепалку, которой, к счастью, не происходит.
        - Приходи ко мне в клинику. Завтра в десять. Я проведу тебе обследование. Сделаю УЗИ и осмотр. У тебя нет диагноза бесплодие. Вероника, - он обращается уже ко мне, - придите с ней вместе, у тебя назначено на десять.
        Я успеваю только кивнуть, прежде чем Матвей уходит, прикрывая за собой дверь. Я хочу его ненавидеть, но пока подавляю в себе ту тягу, которую испытываю каждый раз при вот таких поступках. Я не знаю что руководило им, когда он грозил забрать ребенка, не знаю, кто составлял ему наш договор, но Матвей, который заботится о Свете, который готов провести обследование только чтобы убедить ее в отсутствии бесплодия просто не может быть тем же мужчиной.
        - Я боюсь, - как сквозь туман слышу голос подруги. - Что если…
        - Все будет нормально, - говорю я, убеждая, скорее, себя, нежели ее. - Посмотрим фильм? - предлагаю я, чтобы отвлечься, чтобы не думать о том, почему… почему и зачем Матвей все это делает.
        -
        ГЛАВА 38
        Утро начинается с поездки в клинику. Я надеваю теплые лосины, удлиненную бежевую тунику, в которой мой живот не настолько большой, каким является на самом деле и теплые сапожки. Сверху накидываю теплый пуховик и вязанную шапку с шарфом. Матвей уехал раньше, поэтому в клинику меня везет Арсений.
        У входа я встречаю подругу, переминающуюся с ноги на ногу и неуверенно осматривающуюся по сторонам.
        - Привет, - я улыбаюсь и обнимаю ее. - Как самочувствие?
        - Страшно, - честно признается Света. - Очень.
        - Все будет хорошо, - говорю подруге, успокаивая. - Не переживай.
        Она коротко кивает и пытается улыбнуться, а я раздеваюсь и помогаю ей, после чего веду к кабинету Матвея. Мы усаживаемся на диван и ждем назначенного времени, когда по коридору проходит Олег.
        - Света, Вероника? - мужчина останавливается у кабинета. - Здравствуйте. Пришли поддержать подругу? - вдруг интересуется Олег у Светы.
        - Д-д-а-а, - я чувствую, как она напрягается всем телом, как едва заметно дергается, когда мужчина садится рядом с ней и чуть жмется ко мне.
        Я не вижу никаких видимых причин для этого: Олег мило улыбается, его голос предельно вежлив, а сам он едва ли не олицетворяет доброту душевную, но Свете почему-то не по себе.
        - Поддержать подругу всегда хорошо. А ты как, Вероника? Как самочувствие? Ира переживает.
        Его слова вводят меня в ступор, потому как, насколько я помню, трубку не берет именно Ира и общение со мной прекратила тоже она. Я не понимаю этого, но пока раздумываю слышу скрип двери за моей спиной. Из кабинета Матвея выходит молодая стройная девушка, она с благодарностью смотрит на мужчину и прощается, а я, к своему стыду, понимаю, что где-то внутри зарождается ревность. Я отгоняю от себя это чувство и мотаю головой, когда слышу:
        - Олег, привет, - Матвей протягивает мужчине руку и крепко ее пожимает. - Решил отвлечься от приема?
        - Да, появилась минутка.
        - Понимаю, - Матвей усмехается и, кажется, общается с мужчиной вполне дружелюбно, но что-то с ним не так. - Я заберу девчонок, - продолжает мой муж. - Увидимся.
        - Да, конечно.
        Матвей уводит нас в кабинет и усаживает на кушетку, а сам садится за стол и делает вид, что просматривает бумаги. Почему делает вид? Потому что я вижу, как он смотрит мимо карточки и как крепко сжимает ручку. Я слышу треск и смотрю на то, как Матвей отбрасывает ручку и берет другую, а после поворачивается к нам и как ни в чем не бывало говорит:
        - Что ж… приступим. Вероника, если можешь, подожди в коридоре. Я осмотрю Свету и позову тебя, ладно?
        Я киваю и выхожу. Сажусь на тот же диван и осматриваюсь по сторонам, но Олега, к счастью, нет. Минут через пять Матвей просит меня зайти в кабинет и я вижу Свету. Не расстроенную, не заплаканную, а, кажется, отрешенную.
        - Эй, - говорю ей, садясь рядом, - что случилось?
        - Я не бесплодна, - выдает одними губами. - Могу иметь детей.
        Я перевожу взгляд на Матвея, который слегка улыбается и что-то записывает в карточку, после протягивает Свете листочек с рекомендациями и прощается.
        - Спасибо тебе, Матвей, - Света сжимает его руку, а я почему-то чувствую себя здесь лишней. - Тебя подождать? - подруга спрашивает уже у меня, и я киваю, но Матвей тут же отказывается.
        - Езжай домой, я сам позабочусь о Нике.
        - Хорошо. Пока, - подруга наклоняется, чтобы чмокнуть меня в щеку и уходит, а я перевожу взгляд на мужчину и спрашиваю:
        - Скажи, что ты ей не соврал.
        - Я не соврал.
        - И она сможет иметь ребенка?
        - Всегда могла, - он пожимает плечами. - Я не врал тебе, когда говорил, что Света в полном порядке и просто слишком впечатлительна. Она родит ребенка, не переживай.
        - Что происходит, Матвей? - спрашиваю, сжимая в руках край туники.
        - В каком смысле?
        - В прямом. Что с Ирой? Почему я попала к тебе на прием? Ира что-то подстроила? Но что? Что происходит, черт возьми?
        - Не выражайся, - строго произносит Матвей.
        - Да ну, - выдаю я. - Я хочу все знать. Все до мельчайших подробностей, Матвей. Мне надоели недоговоренности, надоело, что Ира не берет трубку и не спешит все рассказывать. Меня это, черт побери, достало!
        - Успокойся.
        - Не собираюсь, - я вскакиваю с кушетки, но вместе со мной встает и Матвей. - Достало, понимаешь? Я хочу ясности, спокойствия, я больше не хочу плакать по ночам в подушку от непонимания, не хочу жить так, будто у нас все нормально, я устала, Матвей, - заканчиваю уже обреченно потому что появившийся на скандал запал куда-то резко пропал.
        
        - Иди ко мне, - мужчина берет меня за руку и притягивает к себе, гладит по волосам и говорит что-то утешительное, но пелена слез застилает мне глаза и становится абсолютно наплевать на все. - Тише, тише, прости меня, - слышу сквозь всхлипывания и поднимаю на него глаза.
        Смотрю в его полный нежности и раскаяния взгляд и решаю, что мне померещилось. Мои гормоны точно сошли с ума и сейчас проектируют мне галлюцинации. Точно! Но никаких галлюцинаций нет. Матвей действительно смотрит с сожалением и вытирает слезы из моих щек, а после притягивает меня и целует в волосы.
        - Что происходит? - бессвязно говорю я и пытаюсь успокоиться. - Зачем это, Матвей? К чему эти нежности?
        Я отталкиваю его от себя и отхожу, упираясь в кушетку. Сажусь на нее и вижу, как Матвей садится на стул и придвигается ко мне ближе. Берет мои холодные руки в свои теплые ладони и растирает, согревая.
        Я не вижу в его взгляде прежней холодности, не вижу ледяной неприязни, вместо них там поселяется нежность. Он смотрит на меня с такой болью, что мне становится не по себе, и я вздрагиваю. Тянусь ладонью к щеке и легонько касаюсь его кожи, проводя по ней пальцами:
        - Что же ты делаешь?
        - Пытаюсь извиниться, - без запинки отвечает он. - Пока не получается, - он усмехается и перехватывает мою руку, поднося ее к губам и легонько целуя. - Я такой дурак.
        В его голосе звучит столько искренности, что я решаю дать ему шанс, решаю дать возможность рассказать мне все и объяснить.
        - У тебя есть сегодня записи?
        - До вечера.
        - Осмотри меня, Матвей. Сделай УЗИ, запиши данные в карту и поговорим вечером. Я приготовлю ужин, а ты все расскажешь, ладно?
        - Приготовишь ужин? - удивленно смотрит на меня и улыбается, а затем склоняется и целует меня в щеку, проводит щетикой по нежной коже и оставляет дорожку поцелуев, от которых по коже пробегают мурашки. - Почему ты такая? - шепчет мне на ухо.
        - Какая? - спрашиваю и сглатываю, делая прерывистый вдох.
        - Нереальная, - Матвей поправляет рукой мои волосы и заправляет их за ухо, после целует меня в кончик носа и поднимается, увлекая меня за собой. - Ложись, Ника, я хочу скорее закончить работу и вернуться домой, где меня будет ждать ужин и любящая жена.
        - Я обещала только ужин, - возражаю ему и размещаюсь на кушетке.
        -
        ГЛАВА 39
        Я смотрю на то, как дрожат его руки, когда он водит датчиком по моему животу. Я впервые вижу его таким: рассеянным, отрешенным и удивленным. Кажется, все, что между нами происходит, непривычно для него.
        - Прости, - наконец, он откладывает датчик и протирает лицо рукой, пытаясь совладать с чувствами.
        - Просто сделай это, ладно? Давай посмотрим на них, - я улыбаюсь и понимаю, что мы впервые будем смотреть на детей вместе, как мама и папа, а не доктор и пациентка.
        Матвей берет датчик и прикладывает его к моему животу, что-то нажимает на аппарате узи, что-то записывает, после чего говорит пол второго ребенка. Мальчик.
        Я плачу. Чувствую, как по лицу стекают одинокие слезинки счастья. Мальчик и девочка. Старшая сестра и младший брат. Я улыбаюсь как ненормальная и шире растягиваю губы, когда Матвей смотрит на меня так, будто я - эпицентр его вселенной.
        - Сын, Ника, - его губы едва шевелятся, когда он произносит эти простые слова.
        - Да, - выдыхаю я. - Сын и дочка.
        Я не могу забыть о втором ребенке, который так важен мне. Не могу забыть о тех страданиях и той боли, которую перенесла, чтобы забеременеть. Моя девочка досталась мне с таким трудом, что я просто не верю, что пережила это.
        - Вставай.
        Матвей бережно стирает с моего живота гель, после помогает мне встать и что-то записывает в карте. Я смотрю на его сосредоточенное лицо, лицо доктора, который знает что делать.
        - Я очень хочу отвезти тебя домой, Ника, - наконец, он отрывается от карточки и обращается ко мне. - Но нам придется перенести ужин, если я поеду.
        - Я понимаю и поеду с Арсением.
        Я все еще не знаю, что между нами происходит. Откуда взялась эта теплота, эти полные нежности глаза, направленные на меня, мужчина, который еще недавно сказал, что нас не существует. Это действительно было со мной?
        - Будь осторожна, - шепчет мужчина и помогает мне одеться.
        У двери он делает попытку приблизиться, обнять меня и поцеловать в щеку, но я отстраняюсь и говорю:
        - Не надо. Я хочу сначала поговорить.
        Я безумно хочу поверить, что все изменится, что у нас есть будущее и мы сможем жить нормальной семьей. Я хочу ему довериться, но не сейчас. Не после того, как он столько раз обманывал меня. Не после того, как он составил контракт, переспал со мной, а после сказал, что нас не существует. Не после всего этого.
        - Я понимаю, - он кивает. - Постараюсь приехать пораньше.
        Все, что он позволяет себе - крепко сжать мою руку в своей и открыть дверь, смотря мне вслед. Я ускоряю шаг и практически выбегаю на улицу, запрыгиваю в машину и успокаиваю свое дыхание и сердцебиение.
        - Домой? - спрашивает Арсений.
        - Да.
        Я отворачиваюсь к окну, смотрю на снег, лежащий на дорогах, и хочу верить в то, что сказка все еще может начаться и что к вечеру Матвей не превратится в ледяного принца и не станет тем, кто вновь разобьет мое сердце.

* * *
        - Ужин я приготовлю сама, - отпускаю повара: молодую женщину, отлично справляющийся со своей работой.
        Я почти не знакома с персоналом, у меня не было желания поговорить с ними по душам, как-то сблизиться и стать хозяйкой в доме. Единственный, с кем я перебрасывалась парой фраз был водитель, да и то наш разговор сводился к вопросам о том, какие на сегодня планы.
        - Давайте я вам помогу, - любезно предлагает она.
        - Спасибо, но нет, - я вежливо отказываюсь и с улыбкой продолжаю: - Хочу удивить своего мужа.
        - Понимаю, - женщина подмигивает и направляется к выходу. Останавливается у двери и говорит: - Хорошего вечера, Вероника Сергеевна.
        Я улыбаюсь ей и впервые вижу, что ко мне здесь неплохо относятся. Возможно, совсем не по-дружески, но ведь так и не должно быть. Хватает того, что тебе не плюют в спину и не закатывают глаза, едва ты отдала распоряжение.
        Достаю из холодильника продукты, решая приготовить мясо, салат, запечь овощи и сделать десерт. Моего запала хватает почти на все. На десерте я сдуваюсь и решаю заказать его в ресторане. Оформляю доставку и жду Матвея. Я волнуюсь. Чувствую, как тревога поднимается внутри и не дает покоя.
        Десерт давно привозят, на часах почти восемь, а я сижу со стаканом сока и жду. Знаю что бесполезно, понимаю, что рабочий день закончился два часа назад и если бы что-то случилось он бы позвонил. Позвонил бы?
        В половине десятого я встаю из-за стола и иду на второй этаж, когда слышу, как открывается входная дверь. Я не могу не повернуться. Не могу не сойти на несколько ступенек, чтобы увидеть его.
        Матвей едва заходит в дом, как я понимаю: что-то случилось. Он расстроен и выглядит так, будто по нему проехался танк. Он сбрасывает ботинки, на ходу снимает куртку и шапку, бросая их прямо на пол, и идет ко мне. Я не ошибаюсь. Матвей действительно направляется ко мне, хватает меня в охапку и жмет к своему телу.
        
        - Прости, поступила пациентка с кровотечением. Некому было заменить.
        Я чувствую себя эгоисткой за то, что думала о нем плохо. Что нарекала всеми возможными эпитетами и думала, что все вернулось обратно, тогда как он спасал чью-то жизнь.
        - Все хорошо? - спрашиваю и вдыхаю мужской аромат.
        Утыкаюсь носом ему в ключицу и сжимаю руками футболку на его спине. Жмусь ближе и дрожу, когда чувствую теплые ладони на своих плечах, ощущаю цепкую хватку пальцев и нежное касание губ к виску.
        Мне нужны его глаза, я должна увидеть взгляд, найти там то, что было утром, иначе я попросту не выдержу и сойду с ума. Я тщательно всматриваюсь в его лицо, тщетно ищу там фальш, потому что он смотрит на меня так же, как и полдня назад. В его глазах нет льда, нет холодности, пробирающей до костей, нет ничего, что я думала там увидеть.
        - Мы правда поговорим? - задаю жизненно важный вопрос.
        - Поговорим, Ника. Ты ведь обещала ужин, помнишь?
        - Он уже остыл. И я хотела его выбросить, - признаюсь ему.
        - Рад, что буду разогревать ужин не из мусорного пакета, - отшучивается он, берет меня за руку, крепко обхватывая ладонью, и ведет на кухню.
        ГЛАВА 40
        Наблюдаю за тем, как Матвей включает духовку, как ставит сковородку на плиту и подогревает стейки.
        - Ты умеешь готовить? - удивленно спрашиваю я, решив, что кухня оборудована под повара, но никак не под его хозяина.
        - У меня есть руки и голова. И у меня не всегда был личный повар, - Матвей упирается руками в столешницу и поворачивается ко мне. - Я не знаю с чего начать, Вероника.
        - Начни с того, как ты узнал меня, - предлагаю.
        - Тогда нам придется разговаривать до завтра, - он улыбается и отталкивается от деревянной поверхности, берет стул и садится рядом со мной.
        - Я готова все выслушать.
        - Тебе нужно отдыхать.
        - С каких пор тебя волнует мой отдых?
        Я замолкаю, понимая, что сейчас не время для упреков. Он решает мне открыться, значит, я должна дать ему шанс, позволить рассказать мне все.
        - Я сразу узнал тебя, Ника, - с улыбкой на лице говорит Матвей. - Не в ту же минуту, как ты зашла, но узнал.
        - Почему не сказал?
        - Я редко напоминаю девушкам, что спал с ними в баре, но тебе не сказал из-за беременности. А потом понял, что ты носишь моего ребенка и ждал… ждал, что ты скажешь мне. А ты не говорила, - он больше не улыбается и сосредотачивается на моем лице, изучая. - Почему ты не говорила?
        - Как ты себе это представляешь? Эй, вы знаете, мы тогда в баре переспали с вами, так что ребенок ваш? - я пожимаю плечами. - Это было бы странно.
        - И никогда не было желания сказать?
        - Было, - честно признаюсь я, - но Ира меня отговорила.
        Он сжимает руки в кулаки и встает, отключает плиту и духовку, достает стейки и овощи, раскладывает их по тарелкам и сервирует стол. Я молча наблюдаю за его действиями и улыбаюсь, когда он снимает запонки и закатывает рукава, оголяя руки с равномерной светлой порослью волос.
        - Будешь сок? - я киваю.
        Матвей наливает сок в стакан и ставит на стол рядом с моей тарелкой. Себе же достает бутылку виски, которую тут же ставит на стол.
        - Ты не против?
        - Нет.
        Он наливает виски в стакан и залпом осушает половину. Я вижу, как ему тяжело, замечаю, как он хмурится, как до скрежета сжимает челюсти и пытается взять себя в руки. Матвей отпивает еще, осушает бокал и наливает еще, после чего я хватаю его за руку.
        - Давай поедим, ладно? Не нервничай, пожалуйста, потому что я тоже начинаю паниковать.
        - Прости, - Матвей крепко сжимает мою руку и кивает: - давай поедим, ты права.
        Я знаю, что едва ли смогу есть, но преодолеваю себя и заставляю съесть хотя бы пару кусочков. Матвей сдерживает слово и съедает почти все, делает мне комплимент, говоря, что я, кажется, приготовила все даже лучше, чем наш повар, после чего предлагает:
        - Давай переместимся в гостиную.
        - Хорошо.
        Матвей усаживается на диван и ставит перед собой стакан с виски. Благо, бутылка остается на кухне. Я забираюсь к нему с ногами и укладываюсь в позу лотоса: так животик совсем не мешает.
        - Я много терял в своей жизни, Вероника. Любимую девушку, ребенка, еще одного ребенка, мать. Я устал от потерь, Ника. Я жутко от них устал. И ты с беременностью просто как кол в кровоточащую рану, - он вздыхает. - Я подумал, что проще не привязываться, забить и просто относится к тебе как к пациентке. Я даже отказался от того, чтобы говорить тебе что-то, но когда я понял, что ты можешь потерять ребенка… да и вообще пострадать сама. Я хреновый рассказчик, да? - он поворачивается ко мне и усмехается.
        - Пока мне понятно только то, что ты боишься за ребенка.
        - Я боюсь за вас всех. И ты… ты тоже стала тем, что мне дорого. Ты непосредственная и особенная, Вероника. Настоящая.
        - Расскажи мне о ней, - прошу тихо. - О той, кого потерял. Если можешь, конечно.
        И он рассказывает. Без подробностей, сухими фактами, но я чувствую его боль, знаю, каково это потерять то, что тебе дорого.
        - А потом? Ты сказал, что потерял еще одного ребенка.
        - Да. Я не смог его спасти. Тяжелые роды, сильное кровотечение, я тогда еще был не настолько опытным, хотя тоже повидал немало. Не умел отключить чувства, Вероника. Поддался панике. Это не было моей ошибкой, но я всегда буду винить себя за то, что полез принимать роды у той, которая носила моего сына.
        - Вы были парой? - спрашиваю, потому что он ничего не сказал о ней.
        - Нет, - Матвей мотает головой. - Она была той, кто должен был родить мне ребенка. Я хотел воспитать сына или дочь. Не получилось. А потом Света… и ребенок с синдромом Дауна. Черт, это рок. Я когда понял, что и ты от меня беременна, первым делом проверил все анализы, скрининги, все, заставил сдать все дополнительно. И ничего, понимаешь. Все отлично. Дети здоровы, но… я до сих пор не хочу привязываться, Вероника. Ни к тебе, ни к ним, но меня тянет. Ты тянешь. И я вижу, как ты страдаешь, знаю, как тебе больно, и понимаю, что это вредно для детей.
        
        Он запускает руки в волосы и встает, отходит от дивана на несколько шагов и чертыхается. Подходит ко мне ближе и опускается на колени у моих ног.
        - Прости меня, - его руки крепко сжимают мои, он целует мои ладони и прижимает их к своему лицу. - Прости, Ника, пожалуйста. Я не хочу больше терять.
        - Зачем контракт? - решаю спросить то, что меня волнует. - Зачем это, если я дорога тебе? Зачем запугивания, угрозы?
        - Я не горжусь этим, - спокойно говорит он, и я вижу, как его кадык дергается, - я не принц из сказки и часто поступаю дерьмово. И контракт то, чем я не могу гордиться и за что ненавижу себя до сих пор. Я думал, что смогу, что все будет честно, Вероника. По договору. Связал себя как мог и не устоял. Не смог. Я дурак, да.
        - А Ира, Матвей? Что с Ирой?
        Я вижу, что это то, о чем он не хочет говорить, то, что доставляет ему боль и дискомфорт, поэтому еще больше напрягаюсь. Он рассказал о смерти детей, о том, как умерла его девушка и что ему пришлось пережить, но Ира… неужели там все еще сложнее? Но что?
        - Расскажи мне, пожалуйста, Матвей.
        - Им нужен ребенок, Вероника. Девочка.
        - Но, зачем?
        - Ты носишь ребенка Олега, - признается Матвей, и я не могу поверить в то, что он говорит.
        -
        ГЛАВА 41
        - Ты уверен? - спрашиваю слегка срывающимся от волнения голосом. - Уверен, что они не смогут забрать ребенка?
        У меня до сих пор не укладывается в голове то, что я узнала. Ира моя подруга. Мы вместе ходили в школу, потом поступили в университет, мы практически никогда не расставались. И знать, что твой лучший друг поступил вот так… невыносимо.
        - Законно не смогут, - отвечает Матвей.
        Я смотрю в одну точку и все еще не могу прийти в себя, не могу принять то, что узнала. Это ведь неправда. Вымысел. Бред.
        - Эй, - Матвей берет меня за руку. - Иди ко мне, - он слегка тянет меня на себя, и я поддаюсь. Встаю на колени и перебираюсь ближе к нему, но мужчина поднимает меня и укладывает у себя на руках. - Мы все решим, слышишь? Все хорошо. Наши дети будут в безопасности.
        Я сижу у него на коленях и чувствую, как его руки крепко обнимают меня за талию и прижимают к себе. Матвей утыкается в мое плечо и проводит губами по моей шее, запечатляя нежный поцелуй.
        - Я не прошу, чтобы ты простила меня прямо сейчас, - нарушает он тишину. - Я буду рад, если у тебя вообще получится это сделать.
        Я решаю промолчать и молча обнимаю Матвея. Не знаю, сколько мы сидим вот так, тесно прижавшись друг к другу, но когда я открываю глаза, на улице уже утро, а я лежу на своей огромной кровати. Одна. Оглядываюсь и вижу, что подушка рядом нетронута, значит, Матвей спал в другой комнате.
        Я удивлена и это мягко. Почему-то думала, что он останется со мной, но тот факт, что он предпочел уйти несказанно меня радует. Значит, действительно чувствует за собой вину и надеется ее искупить. Я улыбаюсь и потягиваюсь в мягкой постели. Воспоминания об Ире и Олеге резко дают о себе знать, но я гоню их прочь.
        Надеюсь, что подруге и ее мужу не удастся испортить мою жизнь, хотя желание поговорить с ней один на один и узнать, что же такого я ей сделала, что она решила пойти на такое, все еще теплится в глубине души. Я до сих пор не понимаю, как случилось так, что мне провели ЭКО с материалом Олега, но осознаю, что это точно не случайность. Муж Иры влиятельный бизнесмен, который вряд ли бы разбрасывался своей спермой направо и налево, значит… все было куплено?
        Тогда почему Ира отправила меня к Матвею. Олег должен был с ним договориться? А что, если…
        Нет, нет, нет! Не может быть. Они не могли договориться, иначе Матвей не стал бы мне ничего рассказывать. Я быстро встаю с кровати, одеваюсь и спускаюсь на завтрак, чтобы отогнать от себя плохие мысли.
        - Доброе утро, - здоровается Инесса - наш повар. - Рада, что ваш вечер удался, - с улыбкой произносит она. - Что будете на завтрак?
        - Спасибо, - я благодарю женщину за приятные слова и прошу у нее омлет с гранатовым соком.
        Она накрывает на стол и собирается покинуть кухню, чтобы оставить меня одну, но я останавливаю ее:
        - Можешь посидеть со мной, - предлагаю ей. - Позавтракаем вместе, если хочешь.
        Женщина удивленно смотрит на меня и даже замирает на несколько минут, после чего отнекивается, говоря, что это плохая идея и подчиненная не должна завтракать с хозяйкой.
        - Брось, Инесса, садись, - я указываю ей на стул. - Давай, возьми себе завтра и поешь со мной.
        Она раздумывает еще некоторое время, но после уступает и действительно берет завтрак и садится напротив, взбираясь на стул за барную стойку.
        - Давно работаешь у Матвея? - спрашиваю у нее, решая, что нужно с чего-то начинать наш разговор.
        - Несколько лет, - женщина пожимает плечами. - Условия отличные и пока моя работа устраивает Матвея Алексеевича, я не собираюсь уходить, - признается она.
        - Понимаю, - киваю и отпиваю сок из стакана.
        Я не знаю о чем говорить с ней дальше. Понимаю, что наше общение зашло в тупик, да и вряд ли продолжилось бы, учитывая, что я могу спросить о чем угодно, а вот она наверняка не станет задавать вопросов.
        - Ты замужем? Есть дети? - задаю ей вопросы.
        - Да, - она кивает. - Есть и муж и ребенок. Сыну уже почти восемь. Взрослый, во втором классе учится, - женщина улыбается, заставляя меня почувствовать некую связь.
        Я представляю, как совсем скоро буду держать на руках своих малышей, как буду убаюкивать их на ночь, кормить грудью, одевать им памперсы, ползунки и распашонки. Я все еще не верю, что скоро это станет действительностью, что я смогу вдохнуть запах своих деток, погладить их по нежным щечкам, поцеловать.
        - Ждете деток? - Инесса кивает на мой животик и улыбается. - Беременность - самое невероятное время, Вероника Сергеевна. Я помню, как носила своего сыночка, эх… токсикоз, ничего не хочется. Вы тоже мучались?
        - Ага, - киваю я. - Совсем ничего не могла есть.
        - Вам повезло с Матвеем Алексеевичем, - признается она. - Он хороший. Иногда может быть и злым, но он справедлив. И я так рада, что он выгнал этих двоих: Ангелину и Кристину. Интриганки, житья ему не давали. Одна сватает свою дочку, а другая вечно полуголая ходит. Ой, - видимо, я как-то не так реагирую, потому что женщина тут же прикрывает рот ладошкой и поспешно извиняется: - Простите.
        
        - Все нормально, - успокаиваю я ее. - Я не ревную.
        На самом же деле внутри неприятно дергается червячок сомнений. Где он, с кем, кто к нему, возможно, клеится, пока он на работе? Может, та самая привлекательная регистратор, что так любезно предлагала мне зайти в кабинет? Или, уборщица, которая приходит к нему по вечерам, снимает свой наряд и…
        Я отчаянно мотаю головой, доедаю свой завтрак, благодарю Инессу, одеваюсь и выхожу во двор, чтобы прогуляться. Бесцельно брожу по территории, после чего возвращаюсь в дом и иду в тренажерный зал. Запускаю беговую дорожку, включаю спокойную музыку на телефоне и начинаю медленно шагать.
        Я бы с радостью гуляла на улице, но в условиях традцатиградусного мороза это вряд ли получится, поэтому решаю, что это отличная альтернатива. Я хожу примерно час, после чего отключаю дорожку, отпиваю воду и подхожу к огромным окнам, смотря вниз. Замечаю автомобиль Матвея и мое сердце екает. Давно ли он приехал? А если приехал, то почему не идет ко мне?
        Я быстро кладу бутылочку с водой на небольшой столик и выхожу из зала, спускаясь вниз. Спрашиваю у Арсения, где Матвей, но тот лишь пожимает плечами. Я осматриваю правую половину второго этажа, убеждаясь, что мужчины нигде нет. Медлю всего несколько секунд, после чего спускаюсь вниз и иду налево. Я знаю, что Матвей запрещает сюда ходить, но ведь… это было до того, как мы поладили и он признался, что хочет со мной семью и я дорога ему.
        С каждым шагом мое сердце замирает сильнее и примерно на середине коридора, когда ко мне начинают долетать звуки его голоса, я подумываю о возвращении. Несмотря на эти мысли какая-то внутренняя сила тянет меня вперед. Шаг за шагом я приближаюсь к высокой дубовой двери и слышу фразы, долетающие из комнаты:
        - Ты ничего не получишь. Ни при каком раскладе, - голос Матвея звучит уверенно и зло. - Ни за что, понял?
        Я не могу знать, что говорит собеседник, но заглядываю в щель и вижу, как Матвей смотрит перед собой и сжимает руку в кулак.
        - Ты. Ничего. Не. Получишь. Вы провернули все обманом, Олег.
        Я замираю, понимая, что разговор, видимо, обо мне и детях. Жду, когда последует ответ Матвея и едва держусь на ногах, когда слышу:
        - Ты этого не сделаешь. Ты ее, блять, не тронешь.
        Матвей швыряет телефон в стену, и я вижу, как устройство разлетается на части. Вздрагиваю, когда мужчина впечатывает кулак в стол и замираю, едва он поворачивает голову в мою сторону, и мы встречаемся взглядами.
        -
        ГЛАВА 42
        - Я просил не приходить сюда, Вероника? - он нависает надо мной грозной тенью. - Говорил, что тебе в этой половине не место?
        - Да, но… - я пытаюсь объяснить, что решила, будто все изменилось, но замолкаю на полуслове, замечая, как он на меня смотрит. - Прости, я хотела тебя увидеть, - единственное, что мне удается сказать ему.
        - Нет, - он качает головой. - Это ты прости меня, - тут же выдает он. - Идем, - Матвей берет меня под руку и ведет на мою половину, а я все время думаю о том, какого, собственно, черта, все так.
        Почему у нас есть какое-то таинственное место, куда не стоит ходить, дом, разделенный на две половины. Что это? Загадочный замок Синей Бороды? Когда Матвей приводит меня в мою комнату, я надеюсь, что мы с ним поговорим. Обсудим то, что произошло и он объяснит, что происходит, но вместо этого я слышу:
        - Не приходи туда больше, ладно?
        Я в удивлении распахиваю глаза, чувствуя, как внутри закипает злость. Не ходить? Он серьезно?
        - Что за бред, Матвей? - решительно говорю я.
        - Ника, - он слегка мотает головой. - Мы ведь обсуждали это. Ты согласилась и все было хорошо. Сегодня ты хотела меня увидеть, ладно, но… в будущем действительно прошу тебя не приходить на мою половину.
        Я не верю. Смотрю в до боли знакомое лицо, вспоминаю, каким нежным Матвей был только вчера и не верю. Но мужчина оказывается вполне серьезным. Я чувствую, как он обнимает меня, как целует в висок и проводит ладонями по плечам, но… я разочаровываюсь.
        - Что ты скрываешь, Матвей?
        Мужчина отстраняется и удивленно смотрит на меня, после чего улыбается и садится на кровать, утягивая меня за собой.
        - Ничего, Ника, просто я не люблю, когда нарушают мое личное пространство.
        - Что такого в том, если я приду в твой кабинет пару раз, что загляну в спальню, другие комнаты.
        - Ничего, но… я прошу тебя не делать этого.
        - О, конечно, - я разочарованно киваю и пытаюсь понять, что мужчина может скрывать.
        - Ну все, - он обнимает меня. - Я постараюсь измениться, правда, просто… - он запинается, - я немного не привык к женскому присутствию, - Матвей целует меня, а затем гладит по щеке. - Верь мне, Ника, я действительно собираюсь исправиться, просто дай мне время, ладно?
        Я киваю и решаю сделать так, как он просит. Хочу, чтобы он свыкся с моим присутствием, ведь действительно он не был женат, не жил с девушкой и ему нужно личное пространство, пусть даже такое странное и необычное.
        Ближе к вечеру мы ужинаем, я принимаю ванну и ложусь отдыхать. Матвей предупреждает, что собирается на ночное дежурство, а я молча хлопаю глазами и киваю, совершенно не ожидая, что он может дежурить по ночам. Это… странно. Тем не менее, я решаю ничего не говорить и не возмущаться, вместо этого желаю ему хорошей ночи и ложусь спать.
        Утром я не успеваю увидеть Матвея и единственное, что получаю от него - короткое сообщение:
        МАТВЕЙ: Доброе утро, Соня. Приглашаю тебя сегодня на обед. В 12:00 в “Матрешке”.
        P/S: ты так сладко спала. Я успел только поцеловать тебя и оставить маленький сюрприз. Он на тумбочке.
        P/S (2): Я хочу, чтобы ты приняла его.
        Я поворачиваю голову и натыкаюсь взглядом на ту самую коробочку, которую он совсем недавно вручал мне в ресторане.

* * *
        Я приезжаю в Матрешку на пол часа раньше. Решаю погулять на улице, но через десять минут понимаю, что слишком холодно, поэтому захожу внутрь и указываю номер столика, который забронировал Матвей. Я заказываю у официантки стакан сока и достаю телефон. К приходу мужа остается минут пятнадцать, когда я слышу:
        - Ника, вот не ожидал вас здесь увидеть.
        Я вздрагиваю от ледяного голоса Демьяна - брата Матвея и поворачиваю голову к источнику звука, встречаясь с холодным взглядом мужчины.
        - Здравствуйте, - говорю я и отворачиваюсь в надежде, что мужчина поймет мой игнор и не станет со мной разговаривать.
        - Простите, Ника, но… я бы хотел с вами поговорить, - мужчина садится за столик и складывает руки на поверхности.
        - Простите, но думаю, это плохая идея, - я оборачиваюсь по сторонам, смотрю в направлении двери и жду прихода Матвея.
        Я даже предположить боюсь, что будет в их вторую встречу, поэтому решаю уйти первой, если у мужчины напротив не хватит ума свалить пораньше.
        - Я не займу у вас много времени, Вероника, - продолжает мужчина как ни в чем не бывало. - Мне нужно поговорить с вами о вас, вашей беременности и о Матвее. Понимаете, все не совсем так, как он говорит вам, Ника. Я не знаю, то между вами происходит, но Матвею нужны не вы, а ваш ребенок.
        - Извините, но… - я делаю попытку встать, но мужчина хватает меня за руку и вынуждает сесть обратно.
        
        - Я хочу, чтобы вы знали. Ему нужен ребенок взамен тому, который умер. Поверьте, Матвей не тот человек, который умеет чувствовать что-то к женщине, - Демьян говорит убедительно и больно, но я нахожу в себе силы вырвать руку и встать.
        - Извините, но разговор окончен, - спокойным голосом говорю я, хотя внути все клокочет.
        Я обхожу мужчину и иду на выход, но уже около гардеробной брат Матвея вновь останавливает меня:
        - Послушайте, Ника. Я хочу вас предупредить. Я же видел, как вы смотрели на него. Вероника, вы должны знать и защитить себя.
        Я выхожу на улицу, игнорируя его выпады, выбегаю в спасительную прохладу, но следующие слова мужчины заставляют меня остановиться:
        - Он ведь так и не пускает вас на свою половину, верно?
        Я медленно поворачиваюсь к мужчине и хочу что-то спросить, хотя уверенна, что должна уйти. Матвей просил ему доверять, говорил, что я должна ему верить. Я хочу. Один бог знает, как я хочу ему верить, но… у меня попросту не получается. Да и как довериться мужчине, когда он только скрывает.
        - Идемте обратно в ресторан, Вероника, я расскажу вам то, что знаю.
        Я отчаянно мотаю головой и даже делаю несколько шагов назад. Нет, я не должна. Не должна идти с ним. Я убеждаю себя в этом, поэтому когда мужчина тянет ко мне руку, уверенно говорю:
        - Нет, я не хочу ничего знать.
        Демьян пожимает плечами и только улыбается. Я не знаю, что означает эта его ехидная ухмылка, но предполагаю, что ничего хорошего от мужчины ожидать не прийдется.
        - Вот, - он протягивает мне визитку. - Если вдруг передумаете - набирайте.
        Я не успеваю понять, как его визитка оказывается у меня в руках, а сам мужчина будто испраяется в воздухе. Взятая визитка жжет мне руку, так что я тут же хочу выбросить ее, но вместо этого бросаю ее в карман и поворачиваюсь на звук голоса:
        - Вероника, ты почему стоишь на холоде?
        Лицо Матвея обеспокоено, его взгляд проходится по моему лицу, а после по телу и останавливается на глазах.
        - Что-то случилось?
        - Нет, что ты, - улыбаюсь я. - Все хорошо, просто… я немного устала, пока гуляла.
        - Где Арсений? - спрашивает Матвей, а я пожимаю плечами. - У него приказ не отходить от тебя ни на шаг, - зло выдает он и оборачивается по сторонам, а после достает телефон и набирает водителя.
        -
        ГЛАВА 43
        Пока Матвей отчитывает Арсения я стою у ресторана и понимаю, что настроение окончательно пропало. Все, что меня сейчас интересует - что находится на второй половине дома Матвея. Я знаю, что это глупо, но ничего не могу с собой поделать. Демьяну удалось вселить в меня сомнения, поэтому вместо того, чтобы думать о предстоящем обеде, в моей голове крутится множество картинок, одна кровожаднее второй.
        - Ника? Мы идем? - Матвей берет меня под руку и разворачивает ко входу в ресторан. - Идем на обед?
        - Да, конечно, - я киваю и хватаю мужчину под руку, после чего иду с ним в ресторан.
        Я благополучно пропускаю момент, когда мы садимся за столик, приходя в себя уже когда мне в руки дают меню. Благодарно улыбаюсь официантке и утыкаюсь в карту, бесцельно просматривая ее.
        - Решила, что будешь? - интересуется Матвей и откладывает меню на край стола.
        - Нет, - честно отвечаю я. - Выберешь?
        - Ты чем-то встревожена?
        - Нет, немного устала, - отвечаю я и пытаюсь сделать действительно уставший вид, хотя понимаю, что выглядит это, скорее, наигранно, чем правдиво, поэтому я быстро улыбаюсь и тянусь в сумочку за чем-нибудь.
        - Вероника, - голос Матвея звучит слегка напряженно, - ты точно уверена, что все в порядке?
        - Да-да.
        - Посмотри на меня.
        Я поднимаю голову и встречаюсь с его внимательным и изучающим взглядом. Слегка теряюсь, потому что взятая визитка все еще не дает мне покоя, но в итоге беру себя в руки и выдавливаю улыбку.
        - Все хорошо, Матвей, я просто… немного встревожена родами, - нахожу тему, которая отвлечет его и не ошибаюсь. Он действительно немного расслабляется, его осанка становится свободней, а сам мужчина улыбается и выдает:
        - Все будет хорошо.
        Мы находим “безопасную” для обоих тему. Матвей делает заказ и говорит, чтобы я не переживала, риск, безусловно есть, но рядом будет он и еще несколько высококвалифицированных врачей, а также отличное оборудование, так что мой страх относительно родов беспочвенен.
        Когда нам приносят обед, разговор плавно уходит от родов и касается обстановки детской. Матвей говорит, что на днях будут доставлены все товары, которые я заказала, а значит, можно обставить комнату сразу же.
        - Ты хочешь? - интересуется у меня. - Сразу все поставим?
        - Может, повременим? - предлагаю я. - Я не суеверная, но… у нас не совсем обычный случай и… можно же сделать ремонт, а мебель поставить потом, да?
        - Конечно, можно. Если ты так хочешь, то без проблем.
        - Это будет здорово.
        Раньше я не задумывалась об этом, но чем ближе к родам, тем больше я не хочу обставлять все заранее. Это обусловлено еще и тем, что я попросту не смогу сдерживаться и стану приходить в детскую каждый день. Это неплохо, но в условиях сложной беременности я стараюсь готовить себя к любому возможному исходу, хотя и убеждаю себя, что все будет хорошо.
        Я поедаю утку под карамельным соусом с особым удовольствием, наслаждаюсь салатом и хлебцами, которые принесли в дополнение к какому-то мега-крутому соусу. Чем дальше растут детки, тем больше я хочу есть и хочу в основном что-то вредное, или вкусное, или мега-мега необычное, чего раньше не ела. Матвей меня балует, а я и не отказываюсь, с радостью познавая новое.
        На десерт мне приносят вишневый пудинг и пока я с наслаждением поедаю его, Матвей наблюдает за мной с улыбкой на лице.
        - Что? - спрашиваю его, отправляя в рот предпоследний кусочек лакомства.
        - Ты так ешь, что я хочу оказаться на месте этого пудинга, - он отвечает быстро и уверенно, так что я на мгновение даже теряюсь, опускаю глаза в тарелку, а затем поднимаю голову, встречаюсь с ним взглядом, облизываюсь и отправляю в рот последний кусочек десерта. - Идем, - я встаю из-за стола и с игривой улыбкой забираю сумочку.
        Матвей тут же следует за мной, но останавливается, чтобы оплатить счет, поэтому настигает меня только у машины. Арсений учтиво открывает мне дверь, так что я тут же забираюсь внутрь. Матвей что-то говорит мужчине и забирается ко мне на заднее сиденье.
        - Ты сведешь меня с ума, Вероника, - он набрасывается на мои губы прежде, чем я могу что-то понять и предпринять.
        Хватает меня за затылок и тянет на себя, до боли впиваясь в меня жгучим, диким и до боли желанным поцелуем. Я обхватываю его за затылок и притягиваю ближе, запускаю руки в волосы и придвигаюсь ближе, а к концу теряю любой здравый смысл и бесстыже приподнимаюсь и сажусь ему на руки, размещая колени по обе стороны его бедер.
        Матвей прижимает меня ближе, впивается руками в ягодицы и придвигает к себе, вынуждая уперется ему в плечи.
        - Мне надо на работу, - мужчина отрывается от поцелуя и утыкается лбом в мой. - Черт, мне надо на работу, - повторяет он и продолжает меня целовать, крепко сжимая в своих объятиях.
        
        - Матвей, - я отталкиваюсь от него и отстраняюсь. - Прекрати, Матвей.
        Мужчина с трудом отстраняется от меня и откидывает голову назад. Его шумное дыхание - единственное, что нарушает тишину. Наконец, он отрывает голову от сиденья и смотрит на меня.
        - Я хочу уволиться, - говорит он. - Впервые хочу бросить работу к чертям.
        - Не нужно, - отвечаю я. - Ты помогаешь женщинам.
        - Я хочу тебя, - Матвей целует меня в ключицу, а затем в шею, впивается зубами в кожу и втягивает мой запах… - Боже, Ника.
        - Матвей, - я отстраняюсь, а затем сажусь с ним рядом. - Тебе пора на работу.
        - Мне пора на работу.
        - Да, - я улыбаюсь.
        Жду, когда он соберется с духом и выйдет из машины, но Матвей не спешит. Вместо этого обнимает меня и целует, проводит рукой по щеке и говорит:
        - Я вернусь пораньше. Хочу, чтобы ты ждала меня… в постели.
        Я киваю и запечатляю поцелуй на его губах. Матвей выходит из автомобиля, а я, как дурочка, откидываюсь на спинку и улыбаюсь. Плевать, что у него там, я должна ему верить. И буду.
        ГЛАВА 44
        МАТВЕЙ
        - Сашка, ты сдурел? - спрашиваю у друга, когда тот просит меня заменить бармена. - Стать за стойку? Ты знаешь, сколько я шейкер в руках не держал? Я гинеколог, Саш.
        - На часок, - просит друг. - Мне некем заменить, а ты знаешь, что такое вечер в моем клубе и какие это потери?
        - Ты будешь мне должен, - я поднимаюсь и иду к стойке.
        Навыки, полученные больше десяти лет назад на подработке давно улетучились, но сейчас это и не имеет значения. Все, что мне нужно - оставить клиентов довольными. Я стараюсь. Даже не отвлекаюсь первое время, пока не вижу девушку. Даже, скорее, женщину.
        Она выглядит какой-то потерянной и явно чувствует себя не в своей тарелке. Я ухмыляюсь. Ну да, как же… тут таких уникальных пачками по десять штук ходит, так что.
        - Что будете заказывать? - обращаюсь, ожидая какой-то банальный коктейль, но она только запинается.
        - Я…
        Оу… да у нас тут коктейль из стеснительности. Надо добавить щепотку комплимента.
        - Ты, красавица, - уверен, что попадаю в яблочко, хотя девушка действительно красива: светлые, короткие волосы, голубые глаза, слегка пухловатые губы, которых точно не касались процедуры подкачки. Хочу взглянуть на фигуру, но за стойкой неожиданно скапливается народ, поэтому быстро спрашиваю у нее: - Коктейли, текилу, виски?
        - Яблочный сок.
        Контрольный. Я удивляюсь. Выполняю пару заказов, а после несу какую-то чушь про антибиотики. Да, я хреновый пикапер, потому что привык, что девушкам не нужно ничего говорить. Они открывают рот и заглядывают в мой, ожидая, когда я что-то скажу. Желательно что-то пошлое.
        И она смотрит… завороженно, оценивающе и испуганно. Впервые мужика видит, что ли? Я решаюсь спросить одна ли она и даже надеюсь на продолжение, но она обламывает меня тем, что уйдет задолго до закрытия заведения. Ну да, как же! Я решаю сделать широкий жест и заплатить за ее сок, поэтому когда она протягивает мне купюру, я говорю, что у меня нет сдачи.
        Банально, но вместо того, чтобы потеряться она выдает:
        - Хочу тебя… на сдачу.
        Скромница, блять!

* * *
        У меня редко случается охренительный секс с едва знакомой девушкой. А с той, которая меня еще и сама сняла - так и подавно. Я ничего не жду от совокупления с блондинкой Никой, но когда я прижимаю ее к стене и вдыхаю запах ее волос, внутри что-то переворачивается и скручивается. Черт… это как дыхнуть наркоты - голову сносит напрочь, вот только последствия не радушные.
        Так и тут.
        Я боюсь того, как меня торкнуло и повело от нее. Не потому, что мне впервой, просто не привык к такому и если девушка по-настоящему нравится мы с ней остаемся друзьями или расходимся насовсем, даже не успев переспать, но Ника…
        Я решительно не понимаю, что случилось со мной в баре и почему я решил таки сделать то, ради чего привел ее в Вип-кабинку. Как не знаю и то, почему иду за ней на следующий день. Я весело провожу время, пытаясь отвлечься, когда вижу ее, сидящую у бара и смотрящую на нас с Лилей, кажется.
        Я иду за ней. Бросаю девушку у лестницы и иду за той, которую оставил в кабинке. Она явно не хочет, чтобы я находил ее и скрывается в подсобке. Я знаю в какой, вижу, как она туда входит, но не иду дальше. Заставляю себя развернуться и уйти. Эта девушка не для меня хотя бы потому, что меня торкает.
        Серьезно так дергает при виде ее стройной фигуры, едва заметной грусти в глазах и такой отзывчивости. Продолжение будет лишним, если учитывать мое желание никогда не встречаться с женщинами. Я покидаю клуб сразу, на следующий день иду на работу и продолжаю жить обычной жизнью, пока Ира не записывает ко мне на прием некую Веронику.
        - Лучшая подруга, Мэт, - умоляет девушка. - У нее ЭКО, уже почти три месяца, ей необходима твоя помощь.
        Я соглашаюсь. Почему нет? Из-за имени? Бред, я взрослый мужик, а не сопляк, которого дергает от букв, расставленных в правильном порядке. Я протискиваю “подругу” в даты, а после забиваю, пропуская один прием. Я перебрал, забывая о том, что ко мне должна прийти Вероника, но когда она является на следующий прием…
        Я узнаю ее тут же. Те же глаза, то же движение рук и взгляд, пробирающий до костей. Я знаю, что она узнает меня, хотя и отчаянно пытается это скрыть. Я решаю молчать. Зачем усложнять и без того непростую ситуацию? Я ее врач, а она моя пациентка.
        Я думаю так до тех пор, пока не понимаю, что у нее необычная беременность. Практически неестественная, но я же вижу…
        Датчик в моей руке слегка потрескивает, но я быстро беру себя в руки и завершаю осмотр, с трудом отправляю девушку на анализы и ударяю кулаком по столу, а после запускаю руки в волосы и пытаюсь придумать, что делать. Что?
        В голове кружится множество мыслей: ребенок, сложная беременность, незнакомка, с легкостью бросившаяся на первого встречного, уже с ребенком внутри. Чем она думала, когда шла в бар, пусть даже выпить сок? Чем руководствуются женщины, с такой халатностью относящиеся к будущему ребенку.
        
        Я намеренно настаиваю на том, что ей нужно найти отца ребенка. Обязательно сказать ему о беременности и привести на обследование. Она кивает, но уходит. Ни слова, ни слова, блять, не говорит! Я стучу по поверхности стола еще раз. Сука. К чему эта безответственность?
        Я медленно прихожу в себя. Начинаю соображать активнее, оцениваю ее состояние и понимаю, что ей и детям ничего не угрожает. Риск, конечно, есть, но женщина полностью здоровая, а риск потерять ребенка есть всегда и у всех. Я больше не хочу терять. Не хочу, черт.
        Во мне селится надежда, что это неправда, что она, на самом деле, беременна не от меня, что у нее был еще кто-то и сейчас она просто поняла, кто именно перед ней и что стоит корчить из себя невинную. Я хочу в это верить, но отчетливо помню порванный презерватив. Я потому и сбежал. Твою мать!
        Спокойно, Матвей.
        Я успокаиваю себя, стараюсь дышать размеренно, после чего полностью беру себя в руки и нахожу один единственный выход - дать ей возможность сказать самой. Пусть расскажет, а пока придется навести справки и попросить Сашу видео с камер наблюдения.
        ГЛАВА 45
        МАТВЕЙ
        Пока девушка бегает с анализами, я полностью беру себя в руки и прошу у друга видео с камер. Он жмется, но все же говорит, что я могу приехать вечером и мы посмотрим вместе. Я соглашаюсь и выхожу из кабинета, замечаю Веронику, с уверенностью шагающую на выход и улыбаюсь. Сбегает. Не раздумывая, иду за ней, чтобы остановить и вернуть в кабинет. Она предположительно носит моего ребенка, и я точно не могу позволить ей наблюдаться где попало.
        Пока мы разговариваем на улице, я стараюсь держаться от нее подальше и даже не дышать. Она волнует меня. Все еще. Это странно. Дико, ужасно, ненормально, но эта женщина волнует меня и это страшно. Я боюсь, что она станет той, кто залезет в душу и вытащит оттуда все, что было спрятано, а это ни к чему.
        Именно поэтому я увожу ее к себе в кабинет и разговариваю как с пациенткой. Это работает. Она отвечает, я задаю вопросы и даю предупреждения и советы по поведению. Ничего необычного, пока Ника не спрашивает, не работаю ли я где-то еще. Поднимаю на нее взгляд и пытаюсь собраться с эмоциями, которые снова захватывают и буквально раздирают меня изнутри.
        Я вполне спокойно спрашиваю, почему она интересуется и говорю, что нигде не работаю. Это правда. Я не тружусь в баре, я был там на чертовой подмене и теперь не знаю, что делать. Мы разговариваем о чем-то ненужном, девушка быстро говорит, что не имела в виду ничего такого и прощается, вставая и уходя к двери.
        Черта с два.
        Я преодолеваю расстояние до двери за считанные секунды, нажимаю на дубовую поверхность и обнимаю девушку, притягивая ее к себе. Я не думаю в этот момент. Просто беру то, что хочу. Хочу ее чувствовать рядом с собой, обнимать, вдыхать ее запах и ощущать бешеное биение сердца.
        - Почему вы спросили, работаю ли я где-то еще?
        Вдыхаю ее запах, чувствую, как она ошарашена и ошеломлена моим поведением, но не отступаю, а, наоборот, придвигаюсь ближе. Да и Ника неосознанно тянется ближе, слегка закатывает глаза и открывает их шире, распахивая так сильно, что я вынужден отойти, иначе еще минута, и я поцелую ее, а потом…
        Черт, если бы я был уверен.
        Отхожу от девушки на несколько шагов и несу какую-то чушь, совершенно не слушая ее ответов. Я даже не сразу понимаю, что она уже уходит, а после достаю телефон и снова звоню Саше:
        - Ну что на этот раз? Поднять всю охрану и пройтись по ним с фотографией? - с насмешкой спрашивает друг.
        - К тебе, возможно, придет девушка. Будет спрашивать о бармене… не выдавай меня, ладно? Сделай все, что она попросит, но не говори, что за твоей стойкой стоял Матвей Левицкий.
        - Что ты натворил? - тут же спрашивает Саша.
        - Расслабься, все нормально, просто… мы переспали, а она не говорит, что узнала меня. Хочу проверить, Саш.
        - Начинаешь бегать за девушкой? - хохочет друг. - Я хочу на это посмотреть.
        - Пошел ты, - в сердцах отвечаю ему и хочу отключить, но слышу:
        - Аккуратнее. Я могу и передумать с камерами.
        - Прости, - цежу сквозь зубы, зная, что Сашка хороший друг, но иногда бывает чересчур упрямым.
        - Так-то лучше. Жду тебя в семь у себя в кабинете. Надеюсь, ты придешь с нашим другом двадцатилетней выдержки, - слышу голос друга в трубке, который сразу же сменяется гудками.
        Я заканчиваю с приемами в пять, заезжаю домой за бутылкой коньяка и чтобы переодеться. Сменяю стандартный медицинский костюм удобными спортивными брюками и свитером, накидываю пуховик и ботинки и выруливаю в клуб. Захожу с черного хода, потому что мой прикид точно не сочетается с окружающей обстановкой и вряд ли девушки на танцполе воспримут меня как состоятельного мужчину, а не бомжа с улицы.
        - Смело, - ржет друг, едва я показываюсь на пороге. - Через танцпол так шел?
        - Давай сразу к делу, - говорю я и кладу коньяк на стол.
        - Давай, - Санек достает бокалы и ставит на стол. - Разливай.
        - Ты издеваешься? - вкрадчиво спрашиваю. - Я, блять, камеры посмотреть хочу.
        - Камеры вон, - Саша указывает на потолок. - А ты хочешь видеозаписи.
        - Саша, - предостерегающе говорю я.
        - Ладно, - он поднимает руки в примирительном жесте. - Разливай коньяк, будем искать твою ненаглядную. Фото есть?
        - Откуда? - я сажусь на стол и разливаю коньяк, останавливаясь под пристальным взглядом друга. - Что?
        - Матюша, ты дебил? Два месяца прошло, как мы ее искать будем? Смотреть записи за 60 дней? Это клуб, а не дом престарелых. Тут похожих девушек - сотни.
        - Имя, фамилию, возраст знаешь? - интересуется Саша. Я киваю. - Отлично, найдем.
        Через двадцать минут поиска и минус двести миллилитров коньяка Саша таки добывает фотографию Вероники, прогоняет ее по программе и выдает:
        - Она была в клубе всего два раза: первый, когда вы, кхм, переспали в седьмом ВИПе и второй на следующий вечер.
        
        - И все? - разочарованно спрашиваю и залпом осушаю бокал.
        - Все.
        - Программа не может дать сбой? - с надеждой интересуюсь у друга, но он только машет головой.
        - Не может, Матюша, - Сашка улыбается и спрашивает: - Что, так сильно зацепила?
        - Забей, - встаю и собираюсь сваливать, но друг неожиданно меня останавливает.
        - Не расскажешь, что произошло? - интересуется, и я мотаю головой.
        - Нечего рассказывать.
        Друг провожает меня тяжелым взглядом, но ничего не говорит. Я чрезмерно благодарен ему за это и понимаю, что наша с Сашей дружба все еще держится именно из-за этого его качества - умения смолчать, когда я не хочу расспросов. Я возвращаюсь домой поздним вечером, загоняю себя в зале и следующие две недели живу с мыслью о том, что Веронику нужно вытравить. У меня даже получается. Я забываю о ней вплоть до момента, пока она не приходит ко мне на прием.
        Бледная, едва стоящая на ногах и разговаривающая шепотом. Я вижу, что ей плохо и подаю воду. Вероника делает несколько глотков и рассказывает, а я едва сдерживаюсь, чтобы не сжать кулаки до чертового хруста. Она не ела два дня. И не ела бы две недели, но не пришла бы и не сказала об этом. Что за упрямство?
        Я предлагаю ей подождать и инструктирую, указывая месторасположение туалета. Возвращаюсь с пакетом мандаринов и ананаса, которые слегка снимают тошноту и позволяют расслабиться - проверено на собственном опыте после запоя. Похмелье снимает отлично, да и не норовит вырвать хоть куда-нибудь.
        Я возвращаюсь с фруктами и кормлю Веронику. Дожился, блять. Слежу за тем, чтобы моя пациентка ела. Это странно, но она, по всей видимости, носит моего ребенка, поэтому я буду хреновым будущим отцом если не позабочусь о ней. Когда тошнота немного проходит и Ника выглядит немного счастливее и румянее, я прошу ее переехать ко мне. Я не жду, что она тут же согласится и бросится мне на шею, но считаю такое решение единственно правильным.
        Правда, меня немного шокирует ее реакция: Вероника извергает все съеденное в туалет, расположенный в моем кабинете. Охренеть. Я помогаю ей: придерживаю волосы, пока ее рвет, а после охлаждаю влажной тканью ее лицо. Я уговариваю девушку, но на середине диалога понимаю, что это бесполезно. Она не переедет ко мне. Упрямая. Я соглашаюсь с ее решением, хотя понимаю, что не отступлюсь и буду делать все возможное, чтобы она призналась и таки перетянула свои шмотки в мой дом.
        Я говорю, что отвезу ее, прошу сказать мне, если ей вдруг станет плохо и провожу девушку до двери, которая практически тут же открывается. На пороге стоит нечто. Не мужчина, а именно нечто. В трениках с оттянутыми коленками, в огромной водолазке, закатанной до локтей и со взглядом короля, который ждал свою рабыню, а она неожиданно привела подмогу.
        - А ты кто такой? - выдает ЭТО, а я едва сдерживаюсь, чтобы не расхуярить ему рожу и не спустить с лестницы его наглую тушенку, которая посмела разговаривать с беременной женщиной тоном повелителя.
        -
        ГЛАВА 46
        МАТВЕЙ
        Я пытаюсь быть вежливым. Даже спрашиваю, кто он такой. Правда, после наглых ответов и позиции “король жизни в трениках” мне это надоедает. Я хватаю его за грудки и выволакиваю на лестничную площадку, прося Веронику зайти в квартиру. Я тяну его чуть ниже по лестнице так, чтобы Ника не видела, что тут происходит.
        - Ты что себе позволяешь? - выдает ее недомуж, правда, его представление для одного зрителя куда-то улетучивается, и я улавливаю страх. Тщательно скрываемый, но он есть.
        - Слушай, мужик, - я качаю головой. - Давай по-хорошему. Ты изменил своей жене. Она изменила тебе. Со мной, естественно. И теперь она беременна от меня.
        Я даю ему время переварить информацию и тщательно удерживаю за грудки. Удивительно, но он не делает попыток освободиться или как-то ударить меня, что даже странно. Да любой другой мужик бы уже вмазал, а этот… в общем, понятно все.
        - Как это беременна от тебя? А процедуры эти дорогие? Она куда мое бабло дела?
        Идиот!
        - Я объясняю раз. Ей сделали ЭКО, потом мы переспали. У нее двое детей и оба от разных отцов. Ты, - я окидываю его взглядом, - никак не вписываешься сюда. И да, - я делаю паузу, - я очень, очень влиятельный доктор.
        - Левицкий Демьян твой брат? - спрашивает мужчина со страхом.
        - Угу.
        Я не собираюсь прикрываться братом, но выходит то, что выходит. Это ужасно, но я, блять, не позволю этому нечто быть рядом с ней. И квартиру отобрать не дам.
        - Ты молчишь и даже не заговариваешь с ней, это понятно? Скажешь, что я отец ее ребенка - пожалеешь.
        - А она не знает? - он пытается хохотнуть, но я впечатываю кулак в его пузо и выдаю:
        - Не твое собачье дело. Собирай манатки и вали.
        Я жду, пока недомужик забирает свои вещи, даже вежливо прощаюсь и пью с Вероникой чай. Настойчиво предлагаю свою помощь, которую она, конечно же, отвергает и ухожу, бросая напоследок просьбу найти отца ребенка. Я настойчивый, но мне чертовски хочется, чтобы она призналась. Сама.
        Увы, она упрямая и я понимаю, что не скажет. По крайней мере сейчас. Мое терпение не безгранично и в какой-то момент я оказываюсь под ее дверью. Наверное, для того, чтобы уговорить ее поехать ко мне. Попросить, сказать, что она действительно должна подумать о себе и детях.
        Я слабо помню, что происходило в ее квартире, но когда я увидел капли крови, стекающие по ее ногам, испугался. Врач, гинеколог, знаю, что такое бывает и это довольно частое явление и паниковать рано, но было до чертиков страшно, а в голове крутится одна мысль - только бы не снова. Только бы все было хорошо.
        По итогу оказывается, что все нормально, но то, что Ника весь день чувствовала легкие боли и ничего не сказала - напрягает. Я, черт возьми, думал, что доверил ребенка нормальной бабе, а она. Еще и по итогу выясняется, что Вероника была в клубе, но система ее не распознала. Приходила, развлекалась, танцевала. Да, ни с кем не спала, но ушла из клуба с мужчиной.
        Меня срывает когда она вновь отказывается на переезд. Мальчик ей, что ли. Я напиваюсь вместе с Олегом у него дома. Я не могу сказать, что Олежка мне прямо друг, но в такие моменты мы просто пьем и не задаем друг другу ненужных вопросов. Правда, в этот раз что-то идет не так. Что-то не то, потому что блять он рассказывает, что Ника… моя Ника носит его ребенка. Что они что-то там провернули и теперь он заберет у нее ребенка, как только он родится.
        - Ты не получишь ее детей, Олег, - уверенно говорю я, когда пары выпитого виски уже отступают.
        - А-а-а-а, ну да, Ира говорила, что ты там постарался и заделал ей второго. Вот и отлично, - он наклоняется к столу, хватает дольку лимона, пихает ее в сахар и закидывает в рот, с наслаждением поглощая. - Скажем ей, что ребенок умер, оформим Ирку как беременную и зарегистрируем ее ребенка нам. Все. Никаких претензий, все хорошо, - он потирает руки и тянется к коньяку, но я забираю бутылку и в упор смотрю на мужчину.
        - Ты не получишь ее ребенка, понимаешь? У нее контракт. И что бы ты там не проворачивал, но ты не можешь просто взять и забрать малыша.
        - Конечно не могу, - он соглашается. - Поэтому Ирка и отправила подругу к тебе. Мы бы договорились, сказали, что ребенок мертв или умер. Она бы погоревала и забыла, тем более, что будет твой ребенок.
        Сука.
        - О чем вы думали до того, как у нее должен был родиться один малыш? Рассчитывали на двойню?
        - Ну да, - хохочет Олег. - Думал, родится двойня, выберу того, что понравится.
        Мразь, но вслух говорю.
        - Прости, друг, но ни хуя не получится. Я не дам тебе провернуть эту схему, потому что она носит моего ребенка.
        - Ой ли. Я ж не твоего забираю. Своего. Ирка не может забеременеть, ты ж в курсе, а Ника. У нее хороший здоровый организм, баба что надо. Я присмотрелся бы, но Ирка же.
        
        Я не хочу его трогать, поэтому встаю и прощаюсь, говоря напоследок, что не отдам. Пусть не мой, но я не отдам. Это их проблемы, что они взяли его сперму, он права претендовать не имеет, а я…
        - Я прослежу, чтобы она родила здоровых детей. Не в нашей стране.
        - Ты пожалеешь.
        - Да, безусловно.
        Мне плевать. Я иду на выход и останавливаюсь, когда вижу Иру с сумками, а сзади нее Веронику. Охуенно, блять, она идет к врагам в лапы, а я… я, конечно, херовый, чо уж. Грубый, неотесанный, куда уж мне рассказывать, я же так плохо с ней обошелся. Черт, да ведь я ни слова плохого не сказал. И один хер не говорит мне, что я отец. Что ж, придется вытаскивать признание клещами.
        ГЛАВА 47
        МАТВЕЙ
        Я понимаю, что происходит какая-то херня, когда не нахожу карточки Вероники в своем кабинете. Ключи есть у Олега и я даже не сомневаюсь, что или он ими воспользовался, или его ненаглядная женушка. Понятно, что спрашивать об этом прямо в лоб глупо, поэтому первое, что я делаю - забираю ключи у Олега, говоря, что он больше не имеет доступа к моему кабинету, а еще… у меня есть желание подать иск и поделить клинику. Без разницы в чью пользу, но я прекрасно знаю, что Олег выиграет: он пойдет к брату.
        Где-то на полпути в клинику, которую Ира нашла для Вероники я понимаю, что не хочу жить с такой женщиной. И не хочу, чтобы Ника была матерью моему ребенку. Да, это уже случилось, но… я ведь могу забрать ее ребенка? Черт, ненавижу сам себя, но женщина, которая слепо верит подруге и ни капли не думает о своем здоровье и благополучии будущих детей просто не может быть матерью.
        У нее нет банального материнского инстинкта, как она собирается воспитывать ребенка? Оставит его на подругу, потому что больше не на кого? А как она собирается справляться с ними двумя и обеспечивать? Подаст на алименты мужику, чувствующему себя королем в трениках? Не удивлюсь, если она банально отдаст малыша, когда узнает, что он от Олега. По сути, ее право, но мне нужен мой сын. И я ни за что не оставлю его с такой матерью.
        Я захожу в клинику и тут же направляюсь к главному. Толкаю дверь кабинета и сажусь в кресло, здороваясь с мужчиной.
        - Простите, но, - он пытается что-то сказать, но я машу рукой и выдаю:
        - Ты прекрасно знаешь кто я, - усмехаюсь. - И зря ты согласился помочь моему партнеру. Не то, чтобы я имел что-то против, но записанная в твою клинику женщина носит моего ребенка. Вряд ли я отдам его, не так ли?
        - Извините, но…
        - Но ты не знаешь о чем я и совсем не в курсе, кто такой Медов Олег и его жена Ирина, которая, я уверен, записывала к вам свою подругу.
        - Матвей Алексеевич, - тут же расплывается в улыбке мужчина. - Я думаю, что это какое-то недоразумение. Я сейчас же узнаю, к кому записана девушка и попрошу не принимать ее.
        - В этом нет необходимости. Просто устройте нам встречу. Я бы хотел поговорить с ней, потому что ее, по всей видимости запугали.
        Через час я таки оказываюсь в кабинете вместе с Вероникой. Женщина на приеме быстро покидает помещение, и я медленно осматриваю ту, которая похерила своего ребенка. Молодец же! Прекрасная мать. А я ведь действительно предположил, что ее запугали. Мало ли, на какие меры там пошел Олег вместе с женой. Увы, по всей видимости, никто ее не пугал. Она дерзко смотрит на меня и так же дерзко говорит, что я ни на что не имею права. Ага, да, конечно.
        Я сам не понимаю, как произношу угрозы, от которых противно самому, но по-другому с ней ведь не получится. Пробовал уже по-хорошему и она против. Смотрю в ее бездонные голубые глаза и хочется выть от бессилия, потому что меня тянет к ней, но я дал себе обещание не вступать в отношения, а с такой, как она…
        Нет.
        Мы едем ко мне домой, я знакомлю ее с правилами и сухо прошу не лезть в мою часть дома. Я не Синяя Борода: у меня нет подвала с лужей крови и хранилища чужих частей тела. Я не маньяк и не больной на голову, но в моем доме оборудована детская, где развешены фотографии Даши и нашего ребенка. Он весь в трубках и под аппаратом, но я фотографировал его тогда, чтобы оставить в памяти и не забыть.
        Я знаю, что вряд ли это нормально: спустя пятнадцать лет хранить нетронутую детскую комнату, но не могу по-другому. Фотографии Даши с Никитой помогают мне не влезать в хуйню под названием “отношения”, а еще “беременности” и так далее. Я не хочу детей, но знаю, что теперь у меня будет ребенок. Не знаю еще, что будет с этой комнатой, потому что сыну или дочери вряд ли получится объяснить, что в мою часть заходит нельзя.
        Для Ники я ставлю ограничение, потому что не хочу, чтобы она шла ко мне. Нет никакого желания выворачивать перед ней душу. Пока - нет, да и вряд ли такое желание появится хоть когда-нибудь.
        Я приношу Веронике сок, который - да я запомнил - она любит и веду ее на второй этаж, рассказывая ей о том, что все куплено для нее.
        И вроде все шло хорошо: она слушала и кивала головой, задавала глупые вопросы и пожимала плечами, но… в какой-то момент я оказался слишком близко к ней. Настолько близко, что захотелось прижать ее к себе и вдохнуть ее запах полной грудью. Именно это я и сделал: обвил ее талию рукой и притянул к себе, прикоснулся рукой к ее мягкой и нежной коже на лице и провел пальцами по губам.
        Черт, она такая горячая.
        Я едва сдерживаюсь от того, чтобы наброситься на ее губы, но напоминаю себе, что нельзя. Нельзя этого делать, потому что Вероника - женщина, которая мне не нужна. И если я дам хотя бы намек на то, что между нами что-то изменилось, если покажу ей, что чувствую, она начнет вить из меня веревки и я очнусь уже глубоко женатым и воспитывающим с ней детей. Я не готов воспитывать ребенка с той, у которой отключаются мозги по щелчку пальцев.
        Даже сейчас. Она млеет под моим взглядом, ее ресницы трепещут, губы приоткрыты в жажде поцелуя, а в глазах - блеск желания. Я противен сам себе за то, что сказал ей, а она… она просто смотрит на меня и ждет поцелуя. Забыв о том, как я к ней отнесся и что пообещал. Именно поэтому я говорю то, что вынуждает ее ударить меня по лицу.
        
        - Мне не нужна женщина, не способная контролировать свои желания, а моему сыну не нужна мать, думающая о том, как бы ее трахнул едва знакомый мужик.
        Я думал, что успел изучить Веронику, но когда она начинает выводить меня на скандал, понимаю, что нифига я ее не знаю. Она казалась мне рациональной и спокойной, да, не умеющей принимать правильные решения и не знающей, что хорошо, а что плохо, но чтобы истеричкой?
        Но она выводит меня на скандал, в котором я нехотя принимаю участие. Я уже наговорил лишнего, сказал то, что не соответствует действительности и выставил все так, будто я мужчина и мне можно спать с кем угодно, а она женщина и ей это запрещено. Я не умею ссориться - факт. Именно поэтому ухожу, прекращая любые попытки продолжить скандал. Я знаю, что неправ, понимаю, что моим поступкам нет оправдания, но извиняться не в моих правилах, да и она явно не владеет искусством закрыть рот в нужный момент.
        ГЛАВА 48
        МАТВЕЙ
        Я покидаю дом и возвращаюсь на работу, принимаю около десятка пациенток и к концу дня хочется одного - закрыться в кабинете и не видеть никого. Достать бутылку виски и выпить, не думая о том, что в моем доме отныне живет женщина, которую я безумно хочу, но с которой нельзя, потому что она носит моего ребенка и не подходит на роль матери моего сына, или дочери.
        Увы, дома мне не дают расслабиться, потому что Кристина, одна из обслуги, почему-то вдруг решает, что имеет право задавать вопросы Веронике. Я принимаю решение беспрекословно. Уволить девушку и ее мать. Зажравшиеся суки, которым я лично ничего не обещал мне в доме не нужны. И плевать, что у Кристины неразделенные чувства. Я разговаривал с ней раньше, объясняя, что отношения не в моих интересах, но она явно в мыслях уже вышла замуж.
        Нахер.
        Решение я принимаю, но понимаю, что у Ники сегодня плановый осмотр, а я не привез ее в клинику. Идиот. Именно поэтому веду ее в кабинет, где принимал раньше, когда еще у нас не было ЛевиМеда. Провожу стандартный осмотр, спрашиваю, не слышала ли Вероника еще шевелений, а по итогу интересуюсь, почему она подошла ко мне в клубе, почему попросила провести с ней ночь, если она, на самом деле, другая.
        Все проходит хорошо, но потом Ника резко переводит тему и говорит, что не отдаст ребенка. Что не сможет жить с осознанием, что родила двоих, а жить и воспитывать придется одного. В ее глазах застыли слезы боли, которые я пытаюсь игнорировать. Ее голос срывается на крик и в ее тоне звучит отчаяние. Она вжимается в стенку и как-то обреченно смотрит на меня. Пелена слез заволокла ее глаза и я не выдерживаю. Прижимаю девушку к себе и успокаиваю.
        Я едва ли знаю, почему уступаю, но, видимо, верю ей. Смотрю на нее и понимаю - она настоящая. И будет хорошей матерью. Решение приходит ко мне со скоростью света. Я говорю, что не заберу ребенка, успокаиваю ее и иду сообщить об увольнении Кристине и Ангелине. После я обращаюсь к юристу с просьбой составить брачный контракт. Не знаю, насколько правильно поступаю, но думаю, что так действительно правильно. Вероника сможет остаться с ребенком, а я буду уверен в том, что она будет со мной рядом.
        Я прописываю отсутствие половых контактов между нами: мое нежелание иметь отношения значит именно это. Для секса у меня могут быть женщины, но Ника… с ней я просто не смогу без чувств, да и вряд ли она поймет такое мое желание быть с ней рядом, поэтому я решаю лучше никак, чем так.
        Когда я решаю все дела с юристом, прошу водителя отвезти меня к мужу Вероники. Документы на развод у меня готовы. Все, что требуется от короля жизни в трениках - поставить подпись. Я не сомневаюсь, что он так и сделает, но мудак отказывается и посылает меня на хер, из-за чего я впечатываю его в стену и выдаю:
        - Слушай, ты ставишь свою подпись на этой бумаге, отказываешься от доли в доме и никогда не появляешься в жизни Вероники. Увижу рядом с ней - пожалеешь, что вообще познакомился со мной. Это понятно?
        Он удивляет меня: отталкивает от себя и пытается ударить, но попадает кулаком в стенку и скулит, как баба. Я хватаю его за грудки и въезжаю кулаком в челюсть, теряя мужчину на несколько мгновений. Какая-то баба выбегает из комнаты и визжит, но я едва ли смотрю на нее. Ударяю мудака еще раз и смотрю, как он валится на пол, вставая на четвереньки.
        - На, - тычу ему документ. - Подписывай, сволочь.
        Дрожащими руками он берет ручку, ставит листки на пол и рисует свою подпись.
        - Хороший мальчик, - выплевываю я. - Соберетесь вместе со своей шлюхой, и чтобы я тебя больше здесь не видел. Ключи отдашь моему охраннику. На сборы у вас два часа.
        Я не слушаю, что он там скажет дальше: подпись я получил, охране отдал приказ если что - помочь со сборами.
        Возвращаюсь домой уже когда получаю ключи от квартиры Вероники и бумагу о разводе, а также брачный контракт. По прибытию узнаю, что девушка готовит побег. На телефоне Иры стоит прослушка и я узнаю, что та договорилась о том, что приедет и заберет ее.
        Злость - то, что окутывает меня, пока я нахожу автомобиль нужной марки и подъезжаю к торговому центру. Едва ли я думаю об успехе, но когда Вероника залезает в машину, а я нажимаю на блокировку двери, меня отпускает. Какого, блять, хрена? Едва я сказал, что не заберу ребенка, как она решила, что я идиот? Тот, из кого можно вить веревки? Я сухо преподношу ей контракт и ближайшее время она готовит нашу свадьбу.
        Мне глубоко наплевательно, как все это будет: с платьем, фатой, залом и тамадой или просто тихо и в кафе, потому что мое желание одно - поставить подпись и забыть. Я знаю, что нам будет трудно, но уверен, что буду выполнять все по контракту. Она получит финансовое обеспечение, а я ребенка, которого просто не могу отпустить.

* * *
        С каждым днем пребывания Вероники в моем доме эта девушка заставляет меня совершать необдуманные поступки и привязываться к ней сильнее. Мы почти никак не контактируем, но я нахожу ее действия в мелочах: в приготовленном завтраке, явно не поваром, нанятым мною ранее, в выборе украшений для свадьбы, которые мне присылают для утверждения.
        Я уже жалею, что затеял все это, потому что понимаю - тянет к ней с каждым днем сильнее и сильнее. За одним из ужинов она ощущает толчки, и я не выдерживаю. Встаю и иду к ней, чтобы разделить этот момент. Трогаю ее живот, чувствую, как малыш бьется внутри и не могу сдержаться, касаюсь ее кожи губами, правда, потом все порчу. Прошу ее сказать, чтобы сообщила, когда почувствует едва ощутимые толчки моего ребенка.
        
        В тот же вечер я фигачу грушу в спортзале и пытаюсь унять боль от осознания, что поступил неправильно, что не стоило говорить это, но не могу. Что-то внутри царапает и не дает покоя. Болит, ноет, дергается. Я не хочу ничего чувствовать. Мне проще одному: без проблем, без отношений, без сложностей, но куда там, когда рядом та, от одного вида на которую хочется выть и забрать данное себе обещание.
        Я борюсь до последнего.
        Даже когда мы трахаемся после свадьбы, я умудряюсь дать заднюю и сказать, что все это ничего не значит. Я отнекиваюсь до тех пор, пока она не тычет мне мою же монету, пока не говорит, что нас не существует, когда я просто приглашаю ее на ужин. Приглашаю, потому что мы не виделись довольно долго, потому что не говорили и мне чертовски мало ее. Я хочу услышать, что она скажет, увидеть ее улыбку, послушать звук ее голоса, но она отказывается, встает и уходит, а я… я начинаю совершать ошибка за ошибкой и, наконец, прихожу к откровенному разговору.
        После мы, кажется, находим общий язык. Вероника перестает дуться, а я нахожу в себе силы впустить ее в свою жизнь и признаться ей, что Олег и Ира хотят забрать у нее ребенка. Я уверен, что не позволю этого сделать, не дам ему пойти ва-банк и что-либо совершить, но для этого нужно усилить охрану и ограничить общение Вероники с кем бы то ни было.
        Я делаю это незаметно: прошу Арсения брать с собой нескольких парней для охраны, но срываюсь, когда приглашаю Веронику на обед и вижу ее одну у ресторана. В машине никого, рядом - то же самое. Никаких парней и даже Арсения. Я отчитываю водителя как могу, а потом мы таки обедаем. Прощаемся в машине и я прошу ее ждать меня в постели.
        Я возвращаюсь домой довольно поздно, забегаю к себе, принимаю душ и иду к Веронике. В комнате ее не оказывается, поэтому я иду в бассейн, думая, что она там: читает, укутавшись в плед. Увы, ее не оказывается и там. Я поднимаю на уши весь дом, но ее нигде нет, набираю ее номер, но абонент вне зоны доступа.
        - Где она? - я набрасываюсь на Арсения, но тот лишь со страхом смотрит на меня и говорит:
        - Я не знаю. Мы приехали и она поднялась к себе. Никуда не выходила, не просила ее сопроводить.
        Я поднимаю на ноги безопасников, прошу поднять записи с камер с момента, как моя жена вернулась в дом и закипаю, когда вижу, как она преспокойно выходит за ворота.
        - Где вы были? - рычу на охрану.
        Они пересматриваются между собой и виновато выдают:
        - Вероника Сергеевна попросила помочь повару передвинуть пару тумбочек.
        - Вас двадцать человек в доме, как вы могли оставить ворота без присмотра? - я бью кулаком по столу.
        - Никто ведь не зашел бы. Все через код.
        - Идиоты, - бросаю я и выхожу из домика охраны, попути доставая телефон.
        Не успеваю набрать своего знакомого, который, я уверен, поможет мне найти жену, как на телефон поступает звонок. Я морщусь как от лимона, но понимаю, что в условиях всего произошедшего звонок Демьяна не к добру.
        - Да, - рявкаю в трубку.
        - Отчего же так грубо, братец? - вальяжно произносит брат. - Мы с твоей женой так мило воркуем. Кстати, она очень вежливая. Не то, что ты.
        Су-у-у-у-к-к-а!
        -
        ГЛАВА 49
        - Зачем вы позвонили ему? - спрашиваю у Демьяна, но мужчина, кажется, меня не слышит. - Вы меня слышите? - продолжаю допытываться. - Он ведь приедет сюда сейчас, - со страхом понимаю, что права.
        Матвей даже думать не станет: запрыгнет в автомобиль и приедет к своему брату, наверняка разгромит полдома и разобьет ему морду, а я… меня… я даже думать не хочу, что он сделает со мной.
        - Успокойтесь, Вероника, - улыбается Демьян. - Матвей никогда не придет в мой дом, правда, если вы все же ему настолько дороги, что он нарушит это правило, я буду удивлен.
        - Это что игры? Игры для вас? - зло говорю я. - Я согласилась с вами встретиться, потому что вы обещали рассказать все, а вы…
        Я злюсь. Не на мужчину, а на себя. Когда я вернулась домой, нервничала, не могла найти себе места и его визитка буквально жгла кожу на моих руках. Я позвонила, попросила встретиться и рассказать мне все. Я приехала час назад, но Демьян только в общих чертах рассказал о Матвее, о детстве, об их давней вражде, но ничего… ни слова не сказал о второй половине.
        А потом сказал, что у него срочное, неотложное дело дома и если я хочу все узнать, то просто обязана поехать с ним. Или мы можем встретиться в другой раз. Я согласилась, а сейчас жалею. Где были мои мозги в момент, когда я собралась домой к человеку, которого избил мой муж? Явно не в голове. Видимо, они взяли отдых и решили оставить меня на время, или же на меня подействовали гормоны.
        - Вам не кажется, Вероника, что мы уже можем перейти на “ты”?
        - Нет, не кажется, - шиплю я. - Я ухожу, - встаю, чтобы осуществить желаемое, но мужчина удерживает меня за руку.
        - Простите, - выдавливает он. - Я все расскажу, к тому же… придется немного подождать, вы убедили меня в том, что Матвей таки приедет. Или же попытается сделать что-то. Я хочу видеть его действия.
        А я не хочу! Мне страшно. Я хочу ему позвонить, достаю телефон, но он не включается. Боже, почему я такая дура?
        - Простите, Демьян, - я обращаюсь к мужчине. - Можно мне позвонить с вашего телефона?
        - Думаете, он возьмет трубку? - усмехается мужчина, и я только сейчас его осматриваю.
        Он так похож на брата. На первый взгляд это незаметно, но когда он говорит, улыбается, щурится, я улавливаю черты Матвея и не понимаю, почему они так ненавидят друг друга. И неужели за долгие пятнадцать лет они не нашли возможности помириться?
        - Я должна позвонить ему.
        - Держите, - мужчина пожимает плечами и протягивает мне смартфон.
        Дрожащими от волнения руками набираю номер Матвея и жду его ответа. Гудок, еще один и еще, когда я, наконец, слышу его злое:
        - Какого хуя тебе еще нужно?
        - Матвей…
        Он замолкает, шумно дыша в трубку, после чего я слышу:
        - Что ты у него делаешь, Вероника?
        - Прости, я… мне нужно было. Ты приедешь? - с надеждой спрашиваю я.
        - Ты поехала к моему брату, - зло говорит он. - Какого черта ты поехала к нему? Что вообще происходит?
        - Я не могу объяснить, - бессвязно лепечу я, но мужчина тут же прерывает меня.
        - Уверен, что можешь, - я слышу, как он хмыкает и внутренне ежусь. Молюсь, чтобы он не закрылся после этого, чтобы снова не запер себя в клетку, отделив меня и сказав, что нас не существует. Боже, нет. - Я буду там через десять минут. И лучше тебе быть собранной, Вероника.
        На этом Матвей отключается, а я начинаю собираться, лихорадочно ищу пальто, а когда вспоминаю, что отдала его Демьяну на входе, выдаю:
        - Мне нужны мои вещи.
        - Уже уходите? А как же объяснение, которое у меня есть?
        - Уверена, муж расскажет мне все, - говорю уверенно, беру свою сумочку и решительно продолжаю: - Проводите меня, пожалуйста.
        Дура, дура, дура. Я называю себя самым слабым оскорблением, которое крутится в моей голове. Ежедневно совершается множество убийств, а я… я спокойно пошла в дом непонятно к кому только потому, что не решилась настоять на откровенности Матвея.
        - Как знаете, Вероника.
        Наверное, именно это мнимое спокойствие и подкупило меня. Именно это стало причиной того, что я так легко пошла с ним и сейчас жалею о поступке, совершенном не подумав. Мужчина открывает передо мной дверь и пропускает наружу, проводит на первый этаж, откуда-то достает мое пальто и помогает одеться. После мы выходим из дома, и я даже прошу открыть ворота, чтобы я могла выйти на улицу.
        - Не глупите, Вероника, Матвей может опоздать. Будете мерзнуть на прогоне?
        В этот момент ворота открываются и на площадку въезжает автомобиль Матвея. Стекла тонированы, к тому же на улице уже изрядно стемнело, так что мне не удается рассмотреть выражение лица мужа. Автомобиль останавливается и проходит еще некоторое время, прежде чем фары гаснут, а Матвей открывает дверцу и выходит наружу.
        
        Я спускаюсь ему навстречу. Сбегаю по ступенькам и иду к нему. Мужчина обнимает меня, притягивает к себе, хватает за волосы и прижимает к своей груди и целует в висок. После берет меня за руку и ведет к машине. Я выдыхаю, потому что Матвей даже не смотрит в сторону брата. Это наталкивает меня на мысль, что ничего не будет. Ни драки, ни скандала, я просто сяду в его машину, и мы уедем.
        Я думаю так до тех пор, пока Матвей не усаживает меня в автомобиль и не блокирует дверь. После он уверенным шагом направляется к брату, а я… я остаюсь сидеть одна в салоне машины.
        Черт!
        Я совсем не предвидела такой момент и теперь начинаю лихорадочно соображать. То, что драки не миновать, я уверена. Как и в том, что все происходящее - сугубо моя вина. Я не должна была ехать сюда, а Демьян… он не должен был звонить Матвею.
        Я хочу крикнуть, когда Матвей поднимается по лестнице, но молчу, потому что он кажется вполне спокойным. Он останавливается напротив брата и… ничего. Ни удара, ни толчка, ничего, он что-то говорит, а Демьян отвечает. Они разговаривают? Без драк?
        Я все еще не могу прийти в себя, когда Матвей разворачивается и идет к машине, открывает дверцу с водительской стороны и забирается в салон. Без единого слова заводит мотор и выезжает за ворота. Костяшки на его руках побелели, настолько сильно он сжимает руль.
        - Матвей, - зову я в надежде, что он скажет хоть что-нибудь.
        - Мы поговорим дома, Вероника, - обрывает мою последнюю надежду.
        Я замолкаю и отворачиваюсь к окну, понимая, что совершила глупость и лучше бы мне найти рациональное объяснение своему поступку.
        ГЛАВА 50
        - Матвей, - я зову мужчину, едва мы выходим из автомобиля, но он, кажется, меня не слышит.
        Молча закрывает дверцу, хлопая ею так, что я вся сжимаюсь, так же не говоря ни единого слова берет меня за руку и ведет в дом. Не сжимает, не тянет, просто идет, как робот: без чувств, без эмоций, без объяснений. Я не вырываюсь, а тихо иду за ним, шаг за шагом приближаясь к развязке. Или к еще большему тупику. Знать бы.
        Матвей заводит меня в дом, помогает раздеться, так же, не говоря ни единого слова, и берет меня за руку, ведя на второй этаж. Я понимаю, что мы идем на его сторону и упираюсь, когда мы оказываемся в коридоре.
        - Матвей, подожди, - упираюсь я, но он лишь зло смотрит на меня и не отпускает руку.
        - Пошли, Ника. Ты ведь за этим поехала к нему, - он чуть резче дергает меня за руку и так же неутомимо ведет за собой.
        Я стискиваю зубы и решаю покориться, молча иду за Матвеем и жду, когда он оставляет меня в коридоре и заходит кабинет. Достает из шухлядки ключи и возвращается, вновь беря меня за руку и переплетая пальцы. Мы доходим до одной из дверей, Матвей проворачивает ключ несколько раз, толкает деревянную дверь и пропускает меня внутрь.
        Я застываю на пороге, не решаясь сделать хотя бы шаг дальше. Это детская. Вполне обычная детская комната: с небольшой кроваткой, пеленальным столиком, плюшевыми игрушками, нераспакованными коробками с какими-то сортерами и голубыми обоями. Я оборачиваюсь, смотря на Матвея, но он уже не здесь. Где-то в другом измерении, в другой вселенной, только наедине с собой.
        Я продолжаю осматриваться по сторонам и замечаю фотографии. Везде. В рамках на тумбочке, на стене, на подоконнике. Это… страшно. Фото ребенка, маленького, под аппаратом. В общей сложности, фотографий не много, есть еще и девушка. Темноволосая и вечно закрывающая лицо. На одном из фото она отвернулась, на другом опустила голову вниз и смотрит на живот, но ее лицо все равно закрыто волосами.
        Я цепенею, когда до меня доходит, что именно скрывал от меня Матвей. Это не страшно, и это не комната Кристиана Грея, но… это безумие. Хранить купленные детские вещи, мебель, одежду, оборудовать все.
        - Я потерял его пятнадцать лет назад, - внезапно говорит Матвей. - Пятнадцать лет, Вероника. Это комната появилась десять лет назад, сразу, как только я купил дом. Я сам покупал мебель, вещи, помню, как на меня смотрели продавщицы в магазине: улыбались и поздравляли. Знаешь, каково это, оборудовать комнату спустя пять лет ребенку, которого уже похоронил? - он качает головой. - Не знаешь и не узнаешь никогда. Я не говорил тебе, чтобы ты не волновалась, чтобы выносила детей и перестала думать о загадках, - он запинается и отворачивается, пихает руки в карманы и делает пару шагов внутрь комнаты.
        - Я должна была знать, - тихо говорю, хотя на самом деле уже не уверена.
        - Теперь ты знаешь, - пожимает плечами. - Тебе легче? Ты успокоилась? - он поворачивается и прожигает меня взглядом. - Я не могу отпустить это, Вероника, не могу. Если б мог, давно вывез отсюда все, но не в состоянии. Может, когда возьму своего ребенка на руки, все изменится, но пока… я никак не могу это сделать.
        - Ты справишься, - уверенно говорю я и подхожу к нему. Обнимаю его за плечи и улыбаюсь, хотя глядя на все это уже не уверена.
        - Справлюсь, - усмехается мужчина. - Я живу с этой болью столько времени. И она не отпускает. Держит в напряжении так долго и я не могу избавиться.
        - Все пройдет, - повторяю я, как мантру, убеждая и себя тоже. - Обязательно все будет хорошо. Ты… не пробовал посетить специалиста? - запинаясь, произношу я, надеясь, что не обижу его.
        - Психолога? - тут же интересуется Матвей. - Пробовал. Ходил. Я здоров, если ты об этом, - Матвей отстраняется и становится напротив меня. - У меня одна единственная проблема - я не могу отпустить это. И не уверен, что смогу. Раньше все это было символом того, что я не должен ввязываться в отношения, своеобразным напоминанием, к чему это привело, а сейчас… я не могу выкинуть.
        - Не нужно, - уверенно говорю я. - Это ведь не страшно, правда?
        - Но ты шокирована, - тут же замечает он.
        Я и не скрываю своего состояния, поэтому только киваю и выжимаю улыбку.
        - Я хочу попросить прощения, Матвей. Я не знаю, что на меня нашло. Просто… ты молчал, а Демьян… он сказал, что все расскажет.
        - И не сказал, да? - мужчина хмыкает и ухмыляется. - Все в его стиле.
        - Я виновата, - соглашаюсь я.
        Матвей берет меня за руку и мы покидаем комнату, из которой я сбегаю с огромнейшей радостью. Не хочу здесь находиться ни минуты, потому что это слишком непонятно, слишком сложно. Мы идем в мою спальню, и я все еще надеюсь, что мы продолжим разговор, что я объясню ему, что не так, что произошло и почему я пошла к Демьяну. Возможно, попрошу еще раз прощения и увижу в его глазах не ледяное спокойствие, а понимание… понимание, почему я поступила именно так. Я очень надеюсь, что все так и будет, поэтому когда мы заходим и Матвей желает мне спокойной ночи, а после разворачивается, я не сразу успеваю его остановить.
        
        - Подожди, - кричу уже в коридоре и мужчина оборачивается. - Ты обижен на меня?
        - Нет, Вероника, - спокойно говорит он. - Все в порядке, но завтра мы уезжаем.
        - К-к-к-уда?
        - В Германию, - спокойно говорит он. - Там ты спокойно родишь, и я не буду переживать, что с тобой что-нибудь случиться. Мы пробудем там до самих родов, посмотрим страну, а после вернемся.
        - Это из-за Демьяна? - интересуюсь я.
        - Нет, - Матвей мотает головой. - Вовсе нет. Я просто хочу, чтобы наши дети родились в безопасности, а ты не переживала по пустякам.
        - А как же твоя работа? - глупо спрашиваю я, чувствуя, что мы разговариваем не о том. Совсем не о том.
        - Как-нибудь переживет без меня. Спокойной ночи, - Матвей открывает дверь соседней комнаты и скрывается за ней.
        Вначале я думаю наплевать на все и пойти следом за ним, сказать, что не усну без его крепких рук, но потом отметаю эту мысль. У нас будет отличная возможность сделать это в Германии, а пока… он точно захочет побыть один.
        ГЛАВА 51
        - Как ты себя чувствуешь? - Матвей притягивает меня к себе и обхватывает за живот.
        - Ты же знаешь, что все хорошо, - легко отвечаю я и жмусь к нему ближе, провожу щекой по его плечу и откидываюсь назад настолько, насколько это позволяет мой мужчина. Мой невероятный мужчина. - Ты мой гинеколог, ты лучше других знаешь, что все хорошо.
        - Я спрашиваю не как врач, а как нервный муж, имеющий жену, которая должна была родить еще вчера.
        - Все нормально, правда, - я успокаиваю своего мужа и поворачиваю голову к панорамному окну.
        Буквально под ногами спальный район Берлина. Мы здесь уже четвертый месяц и у меня тридцать восемь недель. Мы ждем появления наших малышей на свет и уже давно встали на учет в лучший перинатальный центр. За мной и детьми наблюдают лучшие доктора Германии, а мой муж… следит за ними, не упуская возможности посетить со мной любое мероприятие, будь то обычный осмотр или забор крови.
        Я до сих пор не верю, что мы вместе и что у нас настоящая семья с семейным ужином по вечерам, с совместными прогулками и просмотрами фильмов. Матвей временно работает в одном из гинекологических центров: устроился на полставки. Сказал, что в этом нет необходимости, так как бизнес в России регулярно приносит ему деньги, но он просто не может без своей работы. Да и ему важно не сидеть на месте, в быть полезным
        Я ему верю. Даже со мной ему важно знать, что все хорошо, что я и малыши в полном порядке. К тому же я уверена, что работа в Германии пойдет ему на пользу в плане совершенствования своих навыков.
        - Хочешь остаться здесь? - интересуется Матвей, потому что я действительно привыкла к этому городу.
        Я больше не боюсь ходить одна в магазин, мне не страшно выйти на улицу и прогуляться. В первые недели нашего здесь пребывания я шарахалась от всего необычного, по вскоре привыкла и освоилась. Мне нравится здесь. Чисто, уютно и, что самое главное, безопасно. Германия далеко не та страна, где можно что-либо устроить за дополнительную плату или документально умертвить живого ребенка. Здесь каждый держится за свое рабочее место и репутацию, но я все равно переживаю.
        Особенно после того, как пару раз слышала разговор Матвея и Олега по телефону. Я знаю, что мужу тяжело отбиваться от его нападок, но он ни разу не жаловался. Не говорил, что ему все надоело и он хочет просто отдохнуть. Наоборот, Матвей очень внимательный и заботливый, переживает обо мне и выполняет любую прихоть, будь то помидор в час ночи или папайя, за которой нужно сбегать в круглосуточный супермаркет.
        - Я хочу домой, Матвей, - честно говорю я, потому что как бы круто мне ни было в Германии, я ни за что не останусь здесь и, тем более, не променяю Москву на Берлин.
        И дело не в патриотизме или неумолимой тяге к родной земле, просто я не могу увидеться с родителями, не могу пообщаться со Светкой, которой мне жутко не хватает, не могу сходить в любимый супермаркет, пользоваться косметикой, к которой привыкла. Это не катастрофа, но домой тянет жутко.
        - Поедем, - обещает Матвей. - Поедем, как только ты родишь и можно будет лететь домой.
        - Ты уверен, что Олег ничего не сделает? - спрашиваю, кажется, в сотый раз, но не могу по-другому. Я спрошу еще раз триста, если от этого будет зависеть наша безопасность.
        - Уверен. Ника, хватит накручивать себя по пустякам. Ничего нет и не будет, слышишь? Ты в Германии. За тобой наблюдают лучшие врачи Берлина. Даже думать прекрати о том, что тебе и нашим детям может что-то грозить. Я не допущу, чтобы с ними что-то случилось.
        - А потом? - отчаянно спрашиваю я. - Мы вернемся в Россию и…
        - И нет ничего, с чем мы бы не справились, хорошо? Прекрати переживать, - Матвей обнимает меня сильнее. - Думай о родах, о том, что совсем скоро увидишь своих малышей.
        Я улыбаюсь.
        Закрываю глаза и вспоминаю лица своих малышек, которые мы с Матвеем увидели на 3D УЗИ. Они совершенны. И я с нетерпением жду момента, когда смогу подержать их на руках.
        Матвей успокаивает меня и говорит, что пора ужинать. Сегодня он за шефа, поэтому я довольно улыбаюсь и радуюсь блинчикам с мясом и тушеным овощам.
        - Ты божественно готовишь, - делаю ему комплимент.
        - У тебя получается лучше.
        Лис. Хитрый, расчетливый, знающий, как успокоить нервную беременную женщину.
        Он старается. Это видно в каждом движении и поступке, в каждом поцелуе и касании. Я не знаю, смог ли Матвей отпустить прошлое, потому что мы не говорим об этом, но уверена, что он пытается. С каждым днем делает успехи и, или тщательно скрывает, или уже полностью принял то, что он больше не один. Что очень скоро у него будет полноценная семья.
        Мы ужинаем, после смотрим фильм, лежа на кровати в объятиях друг друга. Я не знаю в какой момент засыпаю, но резко вскакиваю, не сразу понимая, что именно вынуждает меня проснуться. Я несколько минут просто сижу на кровати, после чего чувствую боль внизу живота, а еще ко мне доходит, что постель полностью мокрая, а рядом… рядом нет Матвея.
        Я кричу его имя, но в ответ нет даже эха. Встаю, надеваю тапочки, набрасываю халат и выхожу в коридор. Поворачиваю голову в сторону и вижу полоску света, отчетливо виднеющуюся из-за приоткрытой двери ванной. Я хочу снова закричать, но что-то заставляет меня молча двигаться в направлении источника света. Какая-то невидимая сила будто подсказывает мне просто тихо идти к двери.
        
        - Да, Дэм, мы должны действовать, иначе я не знаю как далеко зайдет этот ублюдок. Бери документы и начинай работу. Сделай все, чтобы ни я, ни Вероника больше не слышали о Медове, - слышу хриплый голос Матвея. - Отбой. Завтра созвонимся.
        Я не успеваю отойти или сделать что-нибудь, поэтому Матвей, показывающийся в проеме, застывает в глубоком шоке, смотря на меня.
        - Ника? - растерянно говорит он. - Что-то случилось? Тебе плохо?
        - У меня схватки, - все, что могу выдать, прежде чем почувствовать резкую боль, отдающую в поясницу.
        ГЛАВА 52
        - Вы меня видите? - слышу сквозь пелену, но не могу пошевелиться.
        Тело совершенно не слушается, голова ватная и я просто не могу управлять собой. Пытаюсь раскрыть глаза, но не получается, поэтому я просто издаю болезненный, или, мне кажется, что это происходит.
        - Позвольте мне, - до боли родной голос врезается в сознание, после чего я чувствую горячее касание к руке.
        - Вероника, ты меня слышишь? - Матвей легонько гладит меня по руке. - Просыпайся, малышка, тебе пора увидеть деток.
        Я резко распахиваю глаза и пытаюсь сесть, но голова кружится и я откидываюсь обратно.
        - Где дети? - первое, что спрашиваю, с надеждой смотря на Матвея.
        - Все в порядке, - успокаивает он. - С детьми все в порядке.
        - Где они? - губы пересохли и я едва ли могу говорить. - Почему я так сложно приходила в себя?
        - Ты потеряла сознание, Ника, - поясняет Матвей. - Наши малыши здесь, - он кивает в противоположную сторону, и я поворачиваю голову.
        У кровати стоит широкая кроватка, в которой лежат малыши. Я пытаюсь приподняться, но тело ослабело и все еще не слушается меня, поэтому все, что могу - коснуться металлической спинки и с силой сжать ее.
        - Я хочу их на ручки, - выдаю я и с надеждой смотрю на Матвея.
        - Конечно.
        Он помогает мне сесть, приподнимает спинку кровати и спрашивает, как я себя чувствую. Я отвечаю, что все хорошо, но все еще чувствую легкую слабость.
        - Вот, - Матвей протягивает мне дочь и помогает держать ее, потому что я чувствую, как дрожат руки. - Три триста килограммов, Ника. Ты родила здоровую девочку.
        - А сын? - спрашиваю я. - С ним все в порядке?
        - Да, малыш, - отвечает Матвей. - Подержишь дочку, и я дам тебе сыночка. Ты потеряла много крови, Ника, поэтому у тебя такая слабость и ты практически ничего не можешь. Не переживай, все скоро встанет на свои места.
        Я едва улыбаюсь и прислоняюсь поцелуем к малышке. Не могу налюбоваться на ее светленькое личико, на темные коротенькие волосики и курносый носик, который она морщит, когда Матвей забирает ее, чтобы положить обратно. Я держусь, стараясь не плакать.
        Когда же Матвей передает мне сына, я не сдерживаю слез. Пускай он почти ничем не отличается от своей сестрички, но я улавливаю в его внешности полную копию Матвея. Те же губы, та же посадка глаз и положение бровей, длинные ресницы и хватка пальчиков.
        - Он твоя копия, - сквозь пелену слез говорю я. - Хочу подержать их. Вместе.
        - Потом, Ника, - уверенно говорит Матвей. - Тебе нужно отдохнуть, ладно?
        Я слабо киваю и вытираю слезы, когда муж забирает детей.
        - Я буду с ними, а тебе нужно поесть и поспать. Не переживай, все в порядке. Просто постарайся отдохнуть.
        - Я не могу, - упрямо говорю я. - Мы должны выбрать им имена, - Матвей улыбается и качает головой, будто поражаясь моему упрямству. - Я хочу назвать дочку Дашей.
        Матвей резко оборачивается и замирает. Смотрит на меня, после чего уточняет.
        - Ты не шутишь?
        - Нет, - я качаю головой. - Думаю, ты бы тоже этого хотел.
        - Да, - тихо выдыхает он. - Спасибо тебе.
        - Как назовем сына? - спрашиваю, потому что на счет сына я не думала.
        - Как ты хочешь?
        - Даня, - слабо говорю я. - Данил. Красивое имя.
        - Пусть будет Даня. Теперь ты отдохнешь?
        - Я постараюсь.

* * *
        Следующий раз, когда я просыпаюсь, не нахожу в палате ни Матвея, ни детей, поэтому в ужасе зову медсестру и сбивчиво прошу помочь мне встать.
        - Простите, но вы не можете, - говорит она и пытается уложить меня обратно, но я непреклонна.
        - Нет моих детей и мужа, понимаете?
        - Успокойтесь, - девушка удерживает меня. - Они пошли на прививку, девушка.
        Я не верю, все равно рвусь вперед, когда слышу:
        - Что здесь происходит?
        Матвей стоит на пороге и недоумевающе смотрит на мои попытки бороться с медсестрой. Он удерживает на руках моих малышей и я успокаиваюсь, откидываюсь назад и выжимаю слабое:
        - Простите.
        - Можете идти, - говорит Матвей и укладывает малышей в кроватки.
        - Прости, - говорю я. - Я испугалась, что…
        - Ника, - Матвей хватает меня за руку. - Я просил верить мне, да? С ними ничего не случится. Я здесь двадцать четыре часа в сутки, слежу за тобой и малышами. За дверями охрана, которая не пустит сюда никого. Ты не веришь мне?
        
        - Верю, - тут же лепечу я. - Верю, конечно, но… я не могу избавиться от плохого предчувствия.
        - Все нормально. Олег не дает о себе знать, но я уверен, что знает, что ты родила. ПОверь, он не сможет сделать ничего, к тому же ему нужен ребенок, а не попытка попадания в новости с оповещением, что известный бизнесмен Медов попытался незаконно выкрасть ребенка. Я прошу тебя успокоиться. И поесть, - добавляет он. - Тебе нужно набираться сил, а Дане с Дашкой приучаться к грудному молоку.
        Чувствую себя ужасной матерью. Пока Матвей возился с малышами, я отсыпалась, а когда проснулась, первым делом подумала бог знает о чем. Даю себе слово, что с этого момента буду во всем верить своему мужу. Он сделал достаточно для того, чтобы я могла доверять ему, поэтому.
        - Прости меня, - я тянусь к нему и обнимаю за крепкие плечи. - Прости за сомнения, что одолевают меня. Я обещаю, что буду тебе верить, Матвей.
        Я действительно постараюсь.
        И стараюсь все оставшееся время, что провожу в больнице. Больше не вздрагиваю, когда их нет в палате, не нервничаю, когда Матвей говорит, что ему нужно уехать. Я доверяю даже тогда, когда мужу отдают детей, а меня оставляют на день, чтобы понаблюдать за моим состоянием. Я ничего не говорю, хотя внутри меня сжимается огромный спазм и не дает даже нормально вздохнуть. Я люблю своего мужа, окончательно и бесповоротно влюбляюсь в него, но не могу успокоиться, зная, что есть тот, кто желает забрать мою дочь.
        Я не сплю всю ночь перед выпиской и утром просыпаюсь с темными кругами под глазами. Доктор сетует на то, что я должна беречь себя, но мне не до этого. Я жду заветной подписи с подтверждением того, что могу покинуть чертову больницу и покормить своих детей, крепко прижав их к груди, а не собирая молоко в бутылочку.
        - Ты готова? - слышу сзади и молниеносно оборачиваюсь.
        Матвей стоит с цветами и небольшим подарочным пакетом, а я… со страхом спрашиваю:
        - Где дети?
        -
        ГЛАВА 53
        МАТВЕЙ
        - Ты что думаешь? - рычит в трубку Олег. - Что ты забрал моего ребенка в Германию и тебе это сойдет с рук? - я слышу его брюзжание и меня это раздражает.
        Я совсем не думал, что он успокоиться, но надеялся, что хотя бы на пару месяцев он прекратит войну и просто перейдет в режим ожидания.
        - Я тебя и там достану! Или ты думал, что все, приехал в цивилизованную страну и все? Никаких проблем? - он продолжает скалится, а я даю ему возможность выговориться.
        В конце концов это ему нужно. Он скажет, все, что хочет. Я послушаю и отключу телефонную связь.
        - Нет не думаю, - спокойно говорю, когда понимаю, что поток его речи прекратился. - Знаешь, что думаю? Заебал ты, Олежа, со своими угрозами. Ты, или переходи к действиям, или иди на хуй. Мне надоели пустые разговоры. Я когда еще сказал, что ребенок не твой и ты его не получишь? В чем проблема? Ты как собираешься законно доказывать, что отец? В суд подашь? Гони. А что касается незаконных путей. Дерзай, но знай, что я сделаю ответный жест. Даже глазом не моргну.
        - Да хули ты сделаешь? - цедит сквозь зубы. - Помнишь же, что Демьян на меня работает? - бьет туда, где еще больно. Попадает, сука, прямо в цель. И не возразишь ведь ему, потому что прав он. Брат на него работает, ему документы собирает и под меня копает. - Так вот, он же лучший. Это тоже помнишь? Он сделает все, чтобы тебя утопить. А когда сделает… я примусь на Веронику.
        - Хватит бросать угрозами, - говорю в трубку. - Я жду действий.
        Отключаюсь и так хочется отшвырнуть телефон подальше. Я слишком долго был в тени, чтобы сейчас тягаться против Олега. Весь наш бизнес из говна он вытаскивал. Он нанимал тех, кто прикроет, подмазывал, где нужно. С меня требовалось немного - деньги и работа. Я честно выполнял, что требовалось, а сейчас, блять, жалею, что не сразу увидел гниль в человеке.
        Не успеваю даже убрать телефон в карман, когда он звонит снова. На этот раз - Демьян. Я говорил с ним последний раз в день, когда забирал Веронику. И сейчас совершенно не хочется его слушать, но я отвечаю.
        - Решил продолжить дело своего заказчика? - тут же бросаю в трубку, даже не удосужившись поздороваться. Некогда любезностями раскидываться.
        - Ты бы хоть здоровался, Мэт, а то ведь я с хорошими новостями.
        - С хорошими для кого?
        - Для тебя, Мэт, для тебя. Ты же уже в курсе, что Олег приказал нарыть доки на тебя? Все, что нужно, чтобы тебя или засадить, или завалить, или натравить конкурентов, в общем… дохуя чего он попросил.
        - От меня тебе что нужно? Информация?
        Демьян не из тех, кто будет звонить по пустякам. Если набрал, значит есть дело и ему нужно его обсудить. Мне интересно, что он скажет, хотя я не испытываю ни малейшего желания разговаривать с ним.
        - Дурак ты, Матвей, - голос брата звучит как-то устало, он чем-то шуршит, после чего продолжает. - Предложение есть. Я давно с Олегом работаю и ты же знаешь, что лучше меня нет. Так вот я к чему… херней ты страдаешь, Матвей. Он разотрет тебя и не посмотрит что останется. А потом за жену твою возьмется. И за детей.
        - Ты позлорадствовать позвонил? - бросаю в трубку, а сам, блять, понимаю, что он прав.
        - Я помощь тебе предложить хочу, - неожиданно говорит он. - Отдам тебе все доки, которые найду на Олега. У меня многое есть, но я найду еще, чтобы наверняка.
        - Ты думаешь я тебе поверю? - мне смешно от его предположения. Многим поверить могу, но Демьяну. После событий пятнадцатилетней давности не могу.
        - А мне по хуй, поверишь ты мне или нет. Я помочь тебе идиоту хочу, потому что Олег не остановится. И твои недоадвокаты ничего не сделают, будь они трижды хорошими. Я свое дело хорошо знаю.
        - Ну да, - киваю я. - Знаешь. А еще ты беспринципный сукин сын и грызешь глотки без сожаления. Я не поверю тебе, Демьян даже если ты скажешь, что хочешь искупить вину и спустя пятнадцать лет понял ошибку.
        - Мы можем встреться?
        - Нет.
        - Ты совершаешь ошибку.
        - Пятнадцать лет назад я говорил тебе то же самое.
        Отключаюсь и тут же набираю своих адвокатов, требуя документов на Олега. У них - нихуя. Пара справок, несколько договоров. Максимум, что я с этим сделаю - подотрусь в туалете. С меня в полиции поржут, а Олегу ручку пожмут.
        - Ищите, идиоты, - говорю в трубку и иду к Веронике.
        Ложусь рядом и обнимаю свою жену за живот, нежно целую в плечо и даже представить не могу, что когда-либо потеряю ее. Или детей. Нет.
        Вероника неожиданно вздрагивает и поворачивается ко мне. Смотрит сонно и говорит:
        - Я снова уснула, - он едва улыбается, но все же делает это.
        - Отдохнула? - спрашиваю у нее. - Погуляем? Сходим в ресторан? Что скажешь?
        
        - От прогулки не откажусь.
        Ее лицо оживляется и она тут же садится на кровати, поджимая ноги в позу лотоса.
        - А куда пойдем? И это… безопасно?
        На тебе, Матвеюшка, под дых. Даже сейчас, после расслабленного сна, после того, как я заботливо обнял ее и предложил погулять, она думает о безопасности. О том, не дадут ли нам по голове в крутом Берлине и не увезут ли на родину.
        - Безопасно, малыш, - уверенно говорю я и тяну ее к себе за руку. - Давай, одевайся и пошли. Погуляем, Ник, тебе дышать воздухом полезно. Не спорь, давай.
        Она кивает и встает, чтобы пойти в ванную, а я встаю с кровати, выхожу в коридор и прикрываю за собой двери. Сваливаю на балкон и набираю номер Демьяна:
        - Твое предложение еще в силе? - бросаю, как только он берет трубку. - Давай встретимся. Я в Берлине. Прилетай, обсудим все.
        - Завтра нормально?
        - Да.
        - И что же заставило тебя изменить решение? - я хочу услышать насмешку, но ее нет.
        - Неважно, - говорю я. - Прилетишь, набери меня.
        ГЛАВА 54
        МАТВЕЙ
        - У тебя есть пять минут, чтобы рассказать мне все, - сажусь на стул напротив Демьяна и складываю руки на столе.
        - Даже не поздороваешься?
        - Время пошло, Демьяша.
        - Вот, - брат протягивает увесистую папку и толкает ее ко мне. - Изучи хотя бы первые несколько страниц.
        Беру папку в руки и листаю ее. Составленные договора по ЛевиМеду, множественные махинации, отмыв денег, закупка дорогостоящего оборудования для других клиник из Китая.
        - Ты когда успел? - поднимаю голову и впиваюсь взглядом в брата. - На это нужны годы.
        - Которые у меня были, - спокойно говорит он. - Я собирал инфу на него с начала работы.
        - Я всегда знал, что ты предусмотрительный сукин сын.
        - Ты работал с Олегом, - пожимает плечами он. - Я не мог не собирать на него компромат.
        - Скажи, что ты сделал это ради меня, - усмехаюсь. - Ты когда успел научиться сироп в уши лить? Или, этому научили на курсах?
        - Я серьезно.
        - А я не верю. Избавь меня от хуйни под названием “Совесть”, потому что я ни хуя не поверю, что она у тебя есть.
        - Матвей.
        - Закрой рот, Демьян. То, что я принимаю твою помощь, еще не значит, что мы помирились. Или когда-нибудь помиримся. Да что там. Я даже жрать с тобой за один стол не сяду, потому что такие как ты не меняются. Если готов отдать папку без ожиданий, что я тебя прощу - чрезмерно благодарен, если нет - забирай и чтобы духу твоего не было ни рядом с Вероникой, ни рядом со мной.
        Протягиваю ему папку и встаю, но он останавливает меня и просит забирать документы. Мы встаем вместе. Я беру папку и выхожу из ресторана, правда, около машины Демьян снова меня останавливает. Я успеваю закинуть папку на сиденье и повернуться к нему всем корпусом.
        - Что тебе, блять, не ясно в фразе “я тебя не прощу”? Или тебе скрепить обещание кровью?
        - Я не трогал ее, - говорит он. - Не трогал. Мы любили друг друга. Любили, черт тебя дери.
        Я смачно впечатываю кулак в его самодовольную рожу и опрокидываю Демьяна на землю.
        - Это ты зря, блять, очень зря. Я ни слушать тебя не собираюсь, не видеть, ни тем более верить. Даша мое была, понятно? И ребенка моего носила. А ты, сука, влез, куда тебя не просили. Пришел, тварь, и увез ее, домогался.
        Я поднимаю его на ноги и толкаю к машине, опрокидываю на капот и ударяю по лицу еще раз. Сжимаю его шею и с садистким удовольствием смотрю за тем, как он обхватывает мою руку. Хуй тебе, братец. Я слишком часто посещаю зал, чтобы твои худенькие ручонки хоть что-то сделали.
        - Послушай меня. Я благодарен тебе за ту папку, которая лежит в машине, за то, что ты подвел своего Олежку и отдал ее мне, но я ни за что не стану называть тебя братом и наши отношения ни разу не станут прежними. Даже если ты исправился и стал прекрасным мальчиком, я один хер не стану с тобой общаться. Понятно?
        Отпускаю его и отбрасываю от себя, огибаю машину и сажусь в салон. Демьян отходит от машины на тротуар, а я завожу двигатель и выезжаю со стоянки. Спасибо и на хуй.
        Увы, судьба, блять, решает, по-другому. Пока я думаю, как использовать документы и передаю их своим юристам, Олег действует. Использует, сука, то, что лишает меня ЛевиМеда. А после заказывает меня. И узнаю я это не от тех, кому поручил это дело, а от брата, сука.
        Олежка таки выжидает несколько месяцев и ударяет тогда, когда Вероника вот-вот родит. Вряд ли меня станут трогать в Берлине, но один хер страшно за нее. Именно поэтому я беру в руки телефон и набираю Демьяна.
        - Уничтожь его, Дем. Я, блять, готов в ноги тебе падать, но сделай так, чтобы я о нем больше не слышал.
        - Настолько все плохо?
        - Я хочу увидеть своего ребенка. И счастливое лицо жены.
        Мы разговариваем еще немного, после чего мне приходится вести Веронику в больницу. И все время я оглядываюсь, пытаюсь поднять взгляд и рассмотреть красную точку на лбу. Глупо, но я делаю именно это.
        Я впервые беру на руки сына и дочь и улыбаюсь. Хрена с два я передам это щемящее чувство в груди, когда ты берешь своих детей и вдыхаешь их запах, ищешь знакомые черты свои и любимой женщины и понимаешь, что перегрызешь глотку любому, чтобы видеть как они будут расти, как сделают первые шаги, как научатся самостоятельно есть и произнесут первые слова.
        Сегодня мне нужно забрать Веронику из больницы, поэтому я приезжаю пораньше. Завтра я должен вылететь в Россию, чтобы разобраться с Олегом. У нас с Демом запланирован свой способ достать эту мразь, и я с радостью приведу его в действие. Именно поэтому, когда Вероника разворачивается от стойки регистрации и спрашивает:
        - Где дети?
        Я, блять, хочу завалить Олега и забыть о том, что он когда-то существовал в моей жизни. Я многого лишаюсь, теряю половину состояния и всячески отбиваю его удары, чтобы жена, не дай бог, не нервничала. Один бог знает, чего мне это стоит. И одинаково, она не верит, нервничает, переживает. Даже сейчас спрашивает где дети, боясь, что их отберут.
        
        - Они с Демьяном, - говорю я, а Вероника в ужасе распахивает глаза.
        - С твоим братом?
        - Вероника, послушай, он помогает мне с Олегом, - я тяну к ней руки, но она уворачивается и идет на выход. - Постой! - кричу я, но Ника только разворачивается и говорит:
        - Отвези меня к ним. Чем ты думал, когда оставлял наших детей рядом с тем, кто работает на Олега?
        - Тем же, чем думала ты, когда пошла к нему беременная, - бросаю ей и ненавижу себя за то, что говорю это.
        Черт.
        - Я не знала, - вяло оправдывается она, виновато опуская глаза.
        - Прости, - тянусь к ней, но она уже залезает в автомобиль, игнорируя мои попытки.
        На хуй. Я тоже стараюсь. И я, блять, не железный. Ей придется мне поверить. Мы приезжаем в квартиру минут через двадцать. Ника игнорирует меня и вылетает из машины, несется к дому и залетает внутрь. Я едва поспеваю за ней, но так же, как и она перепрыгиваю через ступеньки.
        Останавливаюсь на пороге, где стоит девушка. Вещи с вешалки валяются на полу, зеркало в прихожей разбито, и я подозреваю, что также и в других комнатах.
        Вероника несется внутрь, но не находит детей, что уже ожидаемо. Я прикрываю глаза и заваливаюсь на раму двери. Охуенно ты проебался, Матвей, думаю, прежде чем маленькие кулачки ударяют меня в грудь.
        - Это ты виноват, - сквозь слезы кричит она. - Ты виноват. Как ты мог оставить их? Как мог забрать сюда? И как мог не сказать, что они в опасности? Что мы в опасности?
        - Прекрати, - достаю телефон, но не успеваю позвонить.
        Ника прислоняется к стене и оседает на пол, а я присаживаюсь рядом с ней.
        - Все будет хорошо, - успокаиваю ее. Слова звучат чертовски фальшиво, но я больше ничего не могу сказать. Я не знаю, что произошло и почему Демьян не сдержал слово.
        - Нет, - она мотает головой. - Нет, ничего не будет. Ты не нужен мне, не нужен. Я верну своих детей без тебя.
        На тебе, Матвей. Вот оно твое “так будет лучше” вот она твоя игра в благородство, вот то, ради чего ты старался. Доволен? А ни хуя. Боль в груди жжет до такой степени, что хочется доломать то, что еще не сломали. Если это, сука, Олег… блять.
        На телефон поступает звонок от Демьяна и я, не долго думая, отвечаю. Жду, что услышу по ту сторону Олега, но говорит брат:
        - Прости, только смог позвонит, - он шепчет так тихо, что я едва разбираю слова. - Я уже знаю о том, что случилось. Мы перед этим выехали на прогулку. Хрен его знает, почему Олег не приставил слежку, но мы в порядке, слышишь?
        - Где вы?
        - В аэропорту, Матвей. Здесь людно и безопасно.
        - Мы сейчас будем.
        Отключаюсь и поворачиваю голову к Веронике, которая с надеждой смотрит на меня.
        - С нашими детьми все в порядке. Они с Демьяном в аэропорту. Бери документы, мы сегодня же вылетаем в Россию.
        Она кивает и бежит в комнату, возвращаясь с документами. Я беру ее за руку и веду на улицу. В груди все еще теплится надежда, что у нас все получится, что все будет хорошо. Сердце, сука, верит, хотя я давно думал, что его у меня нет. Ни сердца, ни чувств. Удобно. Было.
        -
        ГЛАВА 55
        МАТВЕЙ
        С каким-то диким предвкушением захожу в кабинет, где меня ждет Олег. Естественно, под присмотром моих парней. Рядом со мной Демьян с документами. Едва ли я простил его полностью, но то, что он защитил моих детей и помог мне нельзя просто проигнорировать, поэтому я пытаюсь. Стараюсь быть примерным братом и не общаться с ним сквозь зубы.
        - Ты уверен? - спрашивает Демьян перед дверью.
        - Уверен. Главное его не завалить, - я отшучиваюсь, но на самом деле так думаю.
        Во мне столько злости, что хватит не только на Олега, но и на роту солдат. До сих пор не могу представить, как можно быть такой мразью и так легко и спокойно распоряжаться жизнью других.
        Толкаю дверь в кабинет и первое, что вижу - связаного Олега, сидящего в кресле со злобным оскалом. Даже сейчас не ломается и все еще надеется выйти победителем. При виде Демьяна за моей спиной его правый глаз заметно дергается: не ожидал, видимо, что мы помиримся.
        Я прохожу в центр комнаты, хватаю стул, ставлю напротив бывшего партнера и сажусь, опираясь руками на спинку.
        - Что молчишь? - слышу от него. - Говори давай. Явно же пиздец мне приготовил. Менты где? За дверью?
        - Менты, Олежка, слишком просто для тебя. У меня другое предложение. Это, - я беру папку у Демьяна, - весь компромат на тебя. Все, начиная с момента, когда ты стал работать с братом. Здесь все сделки, заказы, переводы, отмыв денег. Это копии, конечно. Я дам тебе их с собой. Подумаешь, изучишь и примешь решение.
        - Я не отступлю. Это моя дочь.
        - Нет, Олег. Дочь не твоя. Она Вероники и моя. То, что вы сделали с женой не более, чем махинация. И ты это знаешь, иначе бы попытался отобрать ребенка законным путем. У тебя нет никаких прав на нее и не будет. Так вот. Ты берешь эту папку, переписываешь ЛевиМед на меня и сваливаешь из страны. Денег у тебя достаточно, так что бедным ты не станешь. Если же нет. Эти документы перейдут куда нужно. А это, Олежка, тюрьма, возможно даже пожизненное, конфискация имущества. И Ире твоей достанется. Дело ведь громким будет.
        Я замолкаю и оцениваю его реакцию. Нервничает, но все еще надеется выйти сухим из воды. Встаю, бросаю папку на стол и говорю последнее:
        - У тебя три дня. Если через три дня ты все еще останешься в России… жди исков и громкого судебного процесса.
        Я не удерживаюсь и с разворота впечатываю кулак в его лицо. Из носа тут же хлещет кровь, но я ударяю еще раз.
        - У тебя, блять, выбора нет. Или ты сваливаешь и забываешь о нашем существовании или садишься в тюрьму и то же самое происходит, но уже проще. Мне абсолютно плевать на ЛевиМед, пусть и его отберут, зато ты, мразь, больше не посмеешь протянуть лапы к тому, что принадлежит мне и находится под моей защитой.
        Я замахиваюсь еще раз, но Демьян перехватывает мою руку и тянет меня назад.
        - Хватит, Матвей. Идем.
        Я стряхиваю руки брата, прикрываю глаза, успокаиваю и киваю. Разворачиваюсь и покидаю его кабинет. Плевать, что он решит. Более того, я знаю, что он решит… он уедет. Остаться у него нет ни единого шанса.
        - Ты бы свалил на время, - говорю Демьяну. - Наверняка Олег попытается отомстить за все.
        - Плевать, Матвей. У меня хватает проблем, чтобы думать еще об Олеге.
        - И каких же? - я впервые интересуюсь тем, какие у него могут быть проблемы.
        - Родители.
        Еще одни близкие люди, с которыми я перестал общаться. И сейчас мне это кажется детским. На пятнадцать лет отказаться от брата и родителей только за то, что они поддержали его. Наверное, я отпустил все, раз могу так спокойно представить себе нашу встречу.
        - Как насчет того, чтобы познакомить с ними Веронику? Дней через пять.
        - Ты серьезно?
        - Абсолютно. Хватит уже вражды. Встретимся, переговорим, попытаемся наладить отношения. Я позвоню им, Демьян. Спасибо за помощь.
        Пожимаю брату руку, залезаю в машину и еду домой к Веронике. Нам предстоит серьезный разговор, который решит нашу дальнейшую жизнь. Мне не понравилось то, что она во всем обвинила меня. Более того, я не считаю, что виновен. И мне пиздец как не нравится то, что Ника набросилась с обвинениями на меня.
        Подъезжаю к дому и останавливаюсь, сжимаю руль и набираюсь смелости, чтобы выйти. Мне впервые страшно говорить открыто, чтобы не увидеть в ее глазах разочарование, а в голосе не услышать недоверие. Я задолбался говорить, что все будет нормально, в то время, когда сдерживаю обещание и делаю все, чтобы она и дети были в безопасности. Я не хочу, чтобы она дрожала каждый раз от страха, но и изменить ничего не могу. Не тогда, когда она просто не верит.
        Выхожу из машины и направляюсь в дом. Нахожу Веронику на втором этаже в детской. Она укладывает детей, поэтому прикладывает палец к губам, давая понять, что мне нужно вести себя тихо. Я прикрываю дверь и иду в кабинет, наливаю себе бокал виски и осушаю залпом. Вероника приходит минут через двадцать, уставшая, но такая же красивая. На ней легкая майка и обтягивающие лосины. И нам нельзя трахаться.
        
        Отворачиваюсь и прошу ее пройти в кабинет. Она следует моей просьбе, садится на диван и закидывать ногу на ногу. Да пиздец. После родов прошла неделя, а у меня адский стояк, который хрен проконтролируешь. Наливаю себе еще виски, отпиваю, чтобы убрать внезапную сухость во рту и говорю:
        - Олег с Ирой уедут в течение трех дней. Нам не о чем беспокоиться.
        - Ты уверен? - и снова ноты страха в ее голосе.
        - Уверен, Ника. Нашим детям ничего не угрожает, мы в безопасности. У Олега нет выхода. Демьян собрал множество документов, с помощью которых ему светит пожизненное с конфискацией. Он выберет уехать.
        - А клиника?
        - Вернется мне.
        - А… он не попытается отобрать документы?
        - Хватит, Ника, - устало говорю я. - Я знаю, тебе страшно, но мы выдержали, слышишь? Все пройдет, мы справимся и будем спокойно жить.
        - Я устала, Матвей. Устала жить в страхе, что однажды мне придется расстаться с ребенком, - признается Ника.
        В этот момент мне кажется, что меня чем-то ударили. Я тут, изворачиваюсь со всех сил, а ей страшно.
        - Чего ты хочешь Ника?
        - Хочу тебе поверить, Матвей, - она встает с дивана и идет ко мне. Останавливается у кресла, между моими ногами и кладет руки мне на плечи. - Заставь меня поверить тебе.
        -
        ГЛАВА 56
        Олег следует просьбе Матвея и вместе с Ирой покидает страну. Даже сейчас, спустя месяц, я не могу в это поверить. Да что там, первое время я все так же боялась выйти из дома. И только через неделю после сообщения Матвея, что Олег уехал, я расслабляюсь хоть чуть-чуть и начинаю выходить на прогулку. Уже не так страшно, хотя охрана все еще ходит с нами. И пусть я уверена, что Матвей нас защитит, верю, что за Олегом слежка и он далеко за пределами нашей страны, мне одинаково безопаснее вместе с несколькими парнями позади.
        Поворачиваю коляску домой и передаю детей няне, которую мы наняли спустя две недели после родов.
        - Арсений, - нахожу водителя и обращаюсь к нему. - Мы можем поехать в торговый центр?
        - Да, конечно.
        Я выхожу на улицу и сажусь в машину. Матвей предупредил, что вечером мы собираемся у родителей. Он недавно сказал, что возобновил с ними общение, поэтому сейчас хочет познакомить нас. А по правилам хорошего тона я должна купить какой-то подарок его матери и отцу, сделать им приятное.
        В торговом центре нахожу набор дорогих хрустальных бокалов для матери Матвея и запонки для отца. Я подумываю купить что-то из украшений и маме, но в последний момент отметаю это решение: в конце концов, я понятия не имею, что она любит носить, чему отдает предпочтения и даже как выглядит. Украшение можно преподнести и в другой раз: на день рождения, например.
        Домой возвращаюсь довольной и предвкушающей. А еще я жутко волнуюсь, потому что Матвей только сам восстановил с ними отношения, а тут еще я. Однако когда муж возвращается домой, я немного успокаиваюсь, с радостью лечу в его объятия и улыбаюсь, когда он прижимает меня к себе и говорит:
        - Готова?
        - Да, - киваю и отстраняюсь от мужчины. - Я купила подарки.
        - Правда? Ты точно им понравишься!
        - Ты слишком самоуверенный.
        - Мои родители простые люди, - он пожимает плечами. - Я в душ, переоденусь и идем.
        Пока Матвей сбегает в душ, я иду в детскую, чтобы поцеловать крошек на ночь. Няня, сорокалетняя воспитательница с дипломом, меня полностью устраивает. Мы искали ее несколько дней и когда она пришла к нам на собеседование, тут же приняли на работу.
        - Хорошего вечера, Вероника Сергеевна, - говорит няня на прощание.
        Я коротко улыбаюсь ей и благодарю, целую детишек в розовые щечки и спускаюсь вниз. Дорога к дому родителей Матвея занимает час времени, за который я успеваю насладиться городом и расспросить Матвея о клинике.
        - Я собираюсь ее продать, Вероника, - Матвей говорит так, будто собирается купить мороженое, а не продать клинику.
        - Зачем? - выдыхаю я.
        Нет, я совершенно не против его решения, но клиника - его жизнь. Он любит то, чем занимается, он отлично знает свое дело, так почему он вдруг решает отдать то, что ему дорого?
        - Не хочу больше нервов, Вероника. Я устал от постоянных осмотров, сохранений беременности. Я отлично знаю свое дело, но больше не хочу. Возможно, останусь просто владельцем, найму управляющего и персонал, но доктором больше не буду.
        - Ты справишься, - хватаю его за руку и переплетаю пальцы.
        Не хочу говорить ему, что он отличный гинеколог и его талант спасет жизни не одной мамочке и ребенку. Мы вернемся к этому чуть позже, а сегодня я хочу думать только о предстоящей встрече. Сжимаю пакет с запонками и бокалами и нервно отряхиваю волосы, когда машина, наконец, останавливается.
        Матвей подает руку и помогает выйти из автомобиля, легонько притягивает меня за талию и ведет внутрь. Нас встречает невысокая женщина с приятной внешностью и мужчина - точная копия Матвея, только на несколько десятков старше.
        - Здравствуйте, - робко говорю я, но стараюсь смотреть им в лицо. - Приятно, наконец, с вами познакомиться. Вот, - лезу в пакет и достаю оттуда коробку с бокалами. - Это вам, - тяну коробку матери Матвея. - А это, - достаю из пакета запонки, - вам.
        Протягиваю их отцу Мета и широко улыбаюсь, внутренне молясь, чтобы все прошло хорошо. Мне не так важно, понравлюсь я или нет, но Мэт только наладил с ними отношения, и я точно не хочу, чтобы из-за меня они снова испортились.
        - Здравствуй, Вероника, - говорит мать Матвея, - очень приятно, наконец, с тобой познакомиться. Сын много рассказывал о тебе, - она хватает меня под руку и тащит куда-то в зал.
        Мы заходим в гостиную с накрытым столом. Матвей помогает мне сесть и устраивается рядом.
        - Мы еще кого-то ждем? - спрашивает муж и только потом я замечаю на столе еще одни приборы.
        - Твоего брата, Мэт. Мы решили, что будет несправедливо не пригласить его на семейный ужин.
        - Конечно, - Матвей улыбается и чуть сильнее сжимает в руках вилку. - И когда он придет?
        Едва муж произносит последние слова, слышиться звонок в дверь. Я слегка вздрагиваю и ерзаю на стуле, пока мать Мэта открывает дверь. Демьян показывается на пороге и радужно улыбается. Тянет руку отцу и брату для рукопожатия, коротко кивает мне и матери, после чего садится за стол.
        
        - Простите за опоздание, - искренне говорит он. - Пришлось задержаться. Я много пропустил?
        - О, нет, мы даже не успели познакомиться, - тут же отвечает мать Матвея.
        - А что знакомиться? Это Вероника, - он указывает на меня, - очаровательная, милая, невероятная жена Матвея. А это Алексей Иванович и Лариса Львовна - наши мама и папа.
        - Приятно познакомиться, - повторяю еще раз и выжимаю из себя улыбку.
        Перевожу взгляд на Матвея и вижу, как напрягаются желваки на его лице. Он смотрит на брата немного напряженно, поэтому мне приходится схватить его за руку и ободряюще улыбнуться. Не знаю, что происходит, ведь я думала, они поладили. Демьян помог ему и Матвей не один раз говорил, что благодарен ему. Что же произошло?
        Мы ужинаем в напряженной тишине и только когда тарелки наполовину опустошаются, Лариса Львовна спрашивает о том, как мы познакомились, как получилось так, что родили двое детей. Естественно, что один из них не Матвея, она не знает, и я не уверена, что стоит ее просвещать. Мы разговариваемся и я практически не вижу, как проходит время. Прихожу в себя, когда слышу голос за спиной:
        - Подышим воздухом, Вероника? - оборачиваюсь и натыкаюсь взглядом на брата Матвея.
        Поворачиваю голову, но Мэта и отца за столом нет. Начинаю раздумывать, стоит ли мне ответить согласием, когда Демьян добавляет:
        - Идемте, Матвей с отцом как раз вышли на улицу.
        ГЛАВА 57
        Мы выходим на крыльцо, и Демьян предлагает присесть в расставленные под окнами кресла. Я отказываюсь и верчу головой в поисках Матвея, но его нет.
        - Вероника, - слышу настойчивый мужской голос, - вы так сильно нервничаете в моем обществе?
        - Нет, что вы, - я поворачиваюсь к Демьяну и упираюсь руками о перила крыльца. - Просто думала, что Матвей здесь.
        - Они, вероятно, сзади дома, Вероника. Матвей с отцом часто ходили в сад и разговаривали. Раньше. Скоро придут.
        - Может, пойдем к ним?
        - Они долго не общались, думаю, им стоит поговорить. А вас я вытащил на улицу, чтобы мама не начала неловкий разговор, пока Матвея нет. Увы, она это умеет, - мужчина искренне улыбается, и я чуть веду плечами, сбрасывая напряжение.
        - Вы немного поладили с Матвеем? - спрашиваю у мужчины, потому что муж мне практически ничего не говорит. Единственное, что я знаю, они, вроде как, нормально общаются. Без обвинений друг друга во всех смертных грехах и без хука справа.
        - Он все еще не хочет выслушать меня. Я пытаюсь объяснить ему, что не делал ничего такого, что навредило бы Даше, но он меня совершенно не слышит.
        - Он умеет, - отшучиваюсь я. - Но и вы поймите, эта тема непроста для него. Он за день потерял два близких человека и…
        - Я тоже потерял два близких человека в тот день. Более того, я стал тому виной, - его голос звучит серьезно, а сам мужчина, кажется, переносится в параллельную вселенную. - Это был мой ребенок, Вероника. Мой.
        От его признания приходится задержать дыхание и в ужасе распахнуть глаза.
        - Но… как? - все что могу выдать я, потому что осознание, что все это время Матвей скорбел не по своему ребенку гулко отдается в груди.
        И он не хочет знать? Не хочет слушать и говорит, что это неважно? Это, черт возьми, важно. Я не говорю, что это поможет ему справиться с болью и за день все забыть, но так он окончательно простит брата и перестанет винить его.
        - Я пытался поговорить, но в последние пару раз получил в нос и угрозы, но все еще намерен все рассказать. Может быть не сегодня и даже не завтра, но в ближайшем будущем.
        - Я не могу поверить, - бессвязно шепчу я. - Это… он будет шокирован.
        - Он не поверит, - пожимает плечами Демьян. - Ни единому моему слову не поверит.
        - Смотря что ты скажешь, - слышу голос Матвея и цепенею.
        Поворачиваюсь на звук и замираю, смотря в темные, полные злости глаза. Они с отцом действительно выходят из-за дома, я разворачиваюсь к Демьяну, ища поддержки в его лице, но он смотрит на брата. Когда переводит глаза на меня, я мотаю головой, давая понять, что ему не стоит ничего говорить, но мужчине, кажется, плевать.
        - Я устал молчать, Матвей. Даша носила не твоего, а моего ребенка. И мы любили друг друга.
        Я прикрываю рот ладонью, потому что Матвей двигается в сторону Демьяна. Вскрикиваю, когда муж впечатывает кулак в челюсть брату и подбегаю, чтобы оттащить его, но он полностью игнорирует меня.
        - Еще раз. Еще хотя бы один раз я услышу с твоего рта имя Даши и упоминание моего сына… ты, блять, забудешь, как тебя зовут.
        Матвей отпускает брата и поворачивается ко мне. Хватает меня за руку, прощается с опешившим отцом и матерью, которая, видимо, выбежала на мой вскрик, и тащит меня к машине. Открывает дверцу и с силой запихивает меня на переднее сиденье, хотя я пытаюсь сопротивляться.
        - Вероника, просто сядь, блять, в эту машину.
        Я подчиняюсь и залезаю на переднее сиденье. Отворачиваюсь к окну, чтобы не видеть разъяренное лицо Матвея, и в полной тишине мы едем домой. Я не понимаю его упрямства. Он ведь ни слова не сказал, не спросил, почему Демьян это утверждает. Неужели даже мысли не допускает, что его некогда любимая девушка могла быть влюбленной в его брата?
        - Неужели ты настолько толстокож, что готов жить прошлым? Не хочешь узнать больше? - не выдерживаю я.
        - И что это больше? Вранье от Демьяна? У него нет никаких доказательств и единственный человек, который мог бы подтвердить или опровергнуть его слова в могиле. Знаешь что он сказал мне в ту ночь? Знаешь? Ничего ты не знаешь. И я никогда не поверю, что Даша любила его. Она его боялась, понятно?
        - Она могла сказать так, потому что чувствовала, что не справляется со своей любовью к нему! - резко выдаю я и поворачиваю к нему голову, встречаясь взглядом с его потемневшими глазами.
        - Просто молчи, когда не уверена в том, что говоришь.
        Ежусь, как от холода и, когда подъезжаем к дому, быстро выпрыгиваю из машины и иду внутрь. Залетаю в дверь, разуваюсь и несусь на второй этаж. Громко хлопаю дверью и лихорадочно освобождаюсь от платья. Да как он вообще… может так? Стаскиваю с себя платье, колготки и белье и иду в душ. Закрываю дверь и залезаю под горячие струи воды. Мне необходимо расслабиться и забыть о том, что случилось. Мне чертовски надоела его перемена настроения, осточертела уверенность в святости Даши, поперек горла встало то, как он разговаривает со мной, едва мне стоит что-то сказать о ней.
        
        Из душа выхожу все такой же злой, так что даже не сразу замечаю Матвея на кровати. Останавливаюсь на полпути, цепенея, но быстро отмираю и подхожу к шкафу, достаю оттуда пижаму и полностью игнорирую мужчину. Беру футболку и шорты и направляюсь обратно в ванную, чтобы переодеться, но Матвей хватает меня за руку и тянет на себя.
        - Отпусти! - зло шиплю я. - Иди, оплакивай Дашу и верь в ее святость, - да, жестоко, но я устала от того, что мы не вдвоем.
        Между нами упорно протискивается третий, давно погибший человек. Говорят, нужно отдавать дань умершим, но в эту минуту я не чувствую никакого уважения, потому что если когда-то существовала та, кто смог настолько пленить Матвея, то это точно не я.
        - А ты сука, Вероника, - зло рычит Матвей и прижимает меня к двери ванной.
        - У меня хороший учитель, - зло выдаю я и подаюсь вперед, отталкивая мужчину, но он остается стоять на месте и рассматривать меня.
        Его взгляд опускается к ложбинке груди и темнеет. Задыхаюсь, когда Матвей касается края полотенца, сжимает его и дергает на себя, освобождая меня от мокрой ткани. После родов прошло уже больше месяца и сегодня после ужина я планировала заняться сексом. Даже свечи купила. Дура.
        - Тебе уже можно? - тихо говорит Матвей. - Скажи “да”, Вероника.
        - Нет, - зло выдаю я, а сама чувствую его жгучий взгляд, осматривающий каждый миллиметр тела.
        - Врешь, - склоняется ближе и перехватывает мои руки, едва я упираюсь ими в его грудь, чтобы оттолкнуть. - Я хочу тебя, Вероника.
        - А я нет, - борюсь с ним и с желанием, потому что если уступлю, между нами всегда будет кто-то третий.
        - Врешь, - горячее дыхание опаляет мои губы, а после я чувствую, как он прижимается ко мне в поцелуе. Проталкивается языком внутрь моего рта, обжигая и переплетая наши языки. - Я заебался ссориться, - шепчет, отрываясь от меня. - Я хочу свою жену.
        - Матвей, - издаю протяжный стон ему в рот и пытаюсь дернуть руками, но муж крепко прижимает их к деревянной двери и будто не слышит: покрывает мое тело поцелуями и возвращается к моим губам. - Прекрати, - говорю я, - хотя сама чувствую, как внутри живота собирается ком желания. Все-таки больше месяца без секса дают о себе знать, и я едва ли контролирую тело, когда муж отпускает мою руку и касается моего клитора.
        Матвей отрывает меня от двери и тянет на кровать, опрокидывает на спину и нависает сверху. Проводит рукой по моей щеке и задевает нижнюю губу, слегка оттягивая ее и будто пробуя на мягкость. Проталкивается пальцем в мой рот, а я… я в этот момент не думаю, что творю, обхватываю подушечку губами и провожу по ней языком.
        Взгляд Матвея темнеет, он одергивает руку и протягивает ее между нами, касается меня внизу и входит пальцами. Выгибаюсь дугой и пытаюсь набрать в легкие побольше воздуха, но получается отнюдь плохо. Вместо этого я выдыхаю:
        - Да-а-а-а, - голос охрипший, тело дрожит от возбуждения, а губы уже искусаны от невозможности сдерживаться.
        Я забываю о том, что случилось и почему, собственно, вместо того, чтобы заняться с мужем охренительным сексом, я должна сдерживаться, поэтому тянусь к его рубашке и расстегиваю пуговицы. Когда последняя не поддается, тяну ткань в стороны и слышу треск. Стягиваю рубашку до плеч и провожу руками по бугристым мышцам, касаюсь стального пресса и завожу руки ему за спину.
        - Ты умеешь уговаривать, - слышу его хриплое дыхание и молча наблюдаю за тем, как Матвей отстраняется, несколькими движениями расстегивает ремень и стаскивает брюки, оставаясь в одних боксерах, но и они летят в сторону, освобождая член с тугими венами и каплей выступившей смазки на головке.
        Матвей возвращается ко мне, нависает сверху, раздвигая мои ноги и мягко входит в меня своим членом. Я зажмуриваюсь, ожидая боли, но ее нет. Я слишком возбуждена и офигеть, какая влажная, чтобы чувствовать боль, однако муж все же двигается плавно, давая привыкнуть к своим размерам.
        - Сильнее, - шепчу я, осознавая, что прелюдия ванили затянулась.
        Хочу его всего. Хочу так, как он умеет: быстро, прерывисто, до искр из глаз. Не хочу даже задумываться о том, что случилось. Мы поговорим об этом завтра, когда будем удовлетворенными и расслабленными.
        - Матвей, боже, - шепчу я.
        Мужчина рычит и резким движением переворачивает нас так, что я тут же оказываюсь сверху. Упираюсь ладошками о его грудь, провожу по ней и приподнимаюсь бедрами, опускаясь вниз. Внутри все натягивается с такой силой, что я едва сдерживаю скулеж, рвущийся из груди. Член у него немаленький и сейчас он буквально распирает меня изнутри, задевает каждую чувствительную точку и надавливает там, где больше всего приятно.
        Боже, я до него даже не знала, что секс может быть таким. Быстрым, страстным, до искр из глаз и желания, скручивающего пополам.
        Я чувствую огромный, пульсирующий член внутри и двигаюсь, как обезумевшая самка, наконец, нашедшая свою пару, но мне чего-то не хватает. Видимо, Матвей это понимает, так как стягивает меня с себя, переворачивает на живот и подтягивает к себе, вынуждая встать на четвереньки. Мужчина легонько гладит меня по клитору, размазывая капли влаги, а после входит одним, резким толчком.
        -
        - А-а-а-а, - закусываю губу от болезненных ощущений, но тут же сжимаю в кулаках простынь, потому что на смену боли приходит волна удовольствия.
        Медленно, но уверенно, она натягивается и заставляет всхлипывать каждый раз, когда Матвей вбивается в меня и проводит пальцами по разбухшему клитору. Вздрагиваю, когда он проводит рукой по спине и вынуждает меня прогнуться, полностью опустившись вниз. Зарываюсь лицом в матрас и стону, переходя на крик, потому что Матвей перестает быть нежным, он вколачивается в меня в бешенном ритме и я, наконец, вздрагиваю, чувствуя, как разряд тока распространяется по всему телу: от корней волос до кончиков пальцев.
        Я едва дышу, когда Матвей делает финальные толчки, вытаскивает член и изливается на поясницу. После аккуратно вытирает сперму с моей кожи и притягивает ближе к себе, обнимая.
        - Не было больно? - нарушает тишину.
        - Нет, - едва выдыхаю я.
        - Я поговорю с братом, - слышу от него и не могу не повернуться и не посмотреть в его глаза. - Поговорю, - улыбается он. - Пора распрощаться с прошлым и прекратить реагировать так, будто Демьян говорит о тебе.
        Его слова лучше любого признания в любви, поэтому я тянусь к нему и целую, провожу рукой по щеке и трусь носом о его нос. Глупо, но мне нужна эта нежность сейчас.
        - Я люблю тебя, - слышу рядом с ухом.
        Боже… я не верю.
        ГЛАВА 58
        На радостях от признания Матвея я забываю сказать ему то же самое, поэтому утром, когда не нахожу его дома, подумываю съездить в торговый центр и выбрать ему подарок, ведь на нашу свадьбу я ему так ничего и не купила. Все утро у меня занимают дети. Я гуляю с ними в саду, переодеваю, купаю, кормлю и в обед передаю няне. Прошу Арсения поехать в ближайший торговый центр и жду не дождусь, когда выберу что-то, что точно понравится Матвею.
        Брожу по магазинам больше часа, но так ничего и не нахожу. В итоге в кафе стою у барной стойки и меня осеняет. Залезаю в интернет и ищу оборудование для баров. Договариваюсь об установке через неделю, так как именно тогда Матвей уезжает в другой город на несколько дней и когда приедет, у нас дома будет крутая барная стойка. Как символ того, где именно мы познакомились.
        Довольная иду к выходу из кафе, забегаю в детский, покупаю несколько новых погремушек для малышей и выхожу. По пути решаю зайти в кофейню и выпить кофе. Делаю заказ, когда мой взгляд цепляется за женщину, сидящую за столиком у окна. Не знаю, что именно привлекает мое внимание, но я неотрывно смотрю на нее, а когда она поворачивается не могу поверить.
        Ира?
        - Ваш заказ, - оповещает лощеный паренек на кассе и протягивает мне стаканчик с кофе.
        Я протягиваю ему купюру и говорю, что сдачи не нужно, иду к столику, ставлю стакан и сажусь напротив.
        - Ника? - удивленно вскидывает брови некогда лучшая подруга. - Вот уж не ожидала тебя встретить, - фыркает она и отворачивается, делая вид, что ищет что-то в сумке.
        - Ты разве не улетела с Олегом? - ошарашенно спрашиваю, а сама осматриваю ее вид.
        Одета, вроде, как прежде, со вкусом, стильно и дорого. Модные туфли на высоком каблуке, светлые джинсы и обтягивающая водолазка, идеально сидящая по фигуре. Жду, пока Ира прекратить создавать видимость, что что-то ищет в сумке и ответит, но она, кажется, вовсе забывает обо мне.
        - Ира, - повышаю голос. - Ничего не хочешь мне сказать?
        - Ах, да, - тут же находится подруга. - Я-то думала, что ты научилась не допытываться, когда тебе явно не хотят отвечать, но, как видно, нет. Что ты хочешь, Вероника?
        - Что я хочу? - повышаю голос, потому что ее наглость царапает меня изнутри. Все же мы когда-то были лучшими подругами и общались не один год как родные. - Вы с мужем провернули аферу, подсадив мне его сперматозоиды. Зачем?
        - Ты правда не понимаешь? - усмехается Ира и откидывается на спинку дивана, оценивая меня. - Ты что думала, что я реально твоя близкая подруга, готовая в любой подвиг, чтобы помочь тебе? Да у тебя было все, - выплевывает она, впервые показывая свое истинное лицо. - Все. Муж, работа хорошая, зарплата, как у высокопрофильного специалиста, да и фигура… ты жрала все и не толстела. Я завидовала тому, что у тебя было, поэтому когда ты потеряла работу радовалась. И решила, что ты идеальная для того, чтобы родить и выносить МНЕ ребенка.
        Из рта Иры вырывается нервный смешок, после чего она продолжает тираду, от которой у меня волосы встают дыбом.
        - Все было так идеально. И даже шлюху муженьку твоему я подложила. Это как два пальца об асфальт: ты остаешься без средств к существованию, я забираю тебя к себе, помогаю, а ты после отдаешь мне ребенка, так как сама не в силах его воспитать. Ну или мы с Олегом у тебя его отбираем через суд. Я даже мужа уговорила на все это, привела в пример твои идеальные анализы и он согласился. Но тебе же нужно было трахнуться не пойми с кем и забеременеть с первого раза. Один на сколько там тысяч случай? Конечно, как я не поняла, что ты же у нас везучая сука и что даже когда я все спланировала, ты вышла сухой из воды.
        Я молча слушаю и не желаю верить тому, что слышу. Мой мозг отказывается принимать информацию, но Ира продолжает:
        - И что же? Ты снова как принцесса в хоромах и все вокруг тебя пляшут, а я в жопе, Ника. Олег мне оставил жалкие гроши и свалил за бугор. Ему там и без меня хорошо, сказал. И что ему пустоцвет не нужен, - к концу Ира срывается на истерический крик и добивает меня фразой: - Ты все у меня забрала, стерва.
        От последних слов мое понимание происходящего окончательно сходит на нет и единственное, что приходит мне в голову - уйти. Говорят, с больными на голову лучше не спорить, молча выслушать и свалить. Именно это я и собираюсь сделать, встаю, хватаю свою сумочку и цепляю взглядом кофе. Желание опрокинуть стаканчик растет со скоростью японского экспресса и, достигнув пика, взрывается. Я хватаю стакан, открываю крышку и с дикой радостью смотрю на то, как коричневая жидкость покрывает светлую одежду Иры.
        Она вскакивает и даже что-то кричит, но я отхожу на безопасное расстояние, а после и вовсе иду на выход из кафе. Вылетаю из торгового центра и сажусь в машину, позволяя себе расстроиться только в салоне. Я смеюсь сквозь слезы, потому что всегда думала, что Ира, если не моя лучшая подруга, то одна из тех, кто никогда не предаст и всегда поможет. Прямо как Света. И если с последней мы действительно хорошо общаемся и дальше, то Ира умирает для меня.
        Возвращаюсь домой совершенно разбитой и измотанной. Откровение бывшей подруги настолько сильно действуют на меня, что единственное, о чем я думаю - почему? Захожу к детям, но они сладко спят, а няня оповещает, что все хорошо. И Даша и Даня хорошо поели и уснули совсем недавно, а это значит, что как минимум два часа у меня есть. Я сбегаю в душ, а когда выхожу натыкаюсь на мужа с бутылкой виски и разбитым выражением лица.
        
        - Ты был у Демьяна, да?
        - Так заметно? - усмехается он и отпивает из горла. - Он даже доказательства представил, - морщится муж. - Я пиздец как хуево себя чувствую, - заплетающимся языком говорит Матвей, из чего я понимаю, что бутылка у него или не первая, или он совсем не ел сегодня.
        - Ладно, - говорю я. - Иди ко мне, - тянусь к бутылке и с легкостью отбираю ее из его рук, ставлю ее на прикроватную тумбочку и помогаю Матвею лечь. - Отдохни и тебе станет легче, - говорю я, натягиваю одеяло поверх его одежды и выхожу из спальни.
        Мы видимся с Матвеем только вечером: взъерошенный и помятый он спускается на первый этаж, отхлебывает из графина воды и говорит и садится рядом.
        - Будешь ужинать? - спрашиваю я.
        - Нет. Меня тошнит от одной мысли о еде.
        - Я виделась с Ирой, - говорю ему.
        - С Ирой? Она разве в России?
        - Ага. Олег оставил ее здесь. Развелся. И знаешь что? Я надеюсь, что никогда в жизни ее больше не увижу.
        - Что она тебе сказала? Объяснила, почему они сделали это? Я до сих пор не могу понять, почему Олег…
        - Это не Олег, - прерываю его тираду. - Это Ира. Она все это время ненавидела меня и убедила его, что я идеально подхожу в качестве инкубатора.
        Мне обидно, но я героически держусь и глотаю ком, подступивший к горлу. Черта с два я буду плакать из-за этой суки. Поднимаю голову, улыбаюсь и говорю:
        - Мне повезло с тобой, мой невероятный Мистер Совершенство.
        ГЛАВА 59
        - Вероника Сергеевна, там привезли какое-то оборудование и говорят, что вы заказывали, - в комнату заходит одна из нанятого мной персонала по уборке дома, и я понимаю, что совершенно забыла о своем заказе.
        - Пускай заносят, я сейчас иду, - накидываю на себя халат и сбегаю вниз по ступенькам.
        - Здравствуйте, - тут же обращается ко мне мужчина из доставки. - Вы заказывали барную стойку, верно? И оборудование?
        - Да-да, конечно, проходите, заносите… - лихорадочно думаю, как именно это все будут устанавливать и кто, ведь я заранее не договорилась о монтаже.
        А еще моя идея сейчас больше не кажется такой идеальной, ведь я собираюсь поставить барную стойку там, где раньше была стена, разделяющая второй этаж. Матвей давно приказал ее снести и сейчас мы спокойно передвигаемся по дому, но… я хочу поставить там стойку как напоминание о том, как мы познакомились.
        Расплачиваюсь с доставкой и благодарю за то, что они привезли мой заказ, а сама лезу в интернет и ищу того, кто сможет поставить мне стойку за день. Увы, таких специалистов не находится. Вернее, они есть, но все заняты. Я теряю надежду, но в последний момент вспоминаю про Демьяна.
        - Вероника? - растерянно говорит в трубку. - Что-то случилось?
        - Да! Мне срочно, просто очень срочно нужен тот, кто сможет поставить барную стойку, вмонтировать ее и оборудовать все.
        - А Матвей?
        - А Матвей ничего не должен знать.
        Демьян молчит несколько мгновений, после чего просит подождать и отключается. Я нервно хожу по первому этажу, обхожу коробки с упакованной мебелью и жду. Демьян звонит через минут десять, говорит, что бригада будет через час. Я благодарю его и задумываюсь о том, что кроме барной стойки и дополнительного оборудования нужен еще и алкоголь. Я едва не стону в голос, потому что единственное, что я знаю об алкоголе, так это его разновидности. Ни марки, ни цены, ни качество. Ничего из этого я не знаю.
        Наверное, судьба благосклонна ко мне и кто-то выше заботится обо мне, потому что вместе с тремя рабочими приезжает и Демьян. Коротко осматривает фронт работ и интересуется, купила ли я алкоголь.
        - Нет, - нервно говорю я. - Я о нем забыла.
        - А знаешь, какой нужно?
        Мотаю головой и пожимаю плечами.
        - Знаю только название вина, которое Матвей всегда покупает.
        - Ну, я так и думал, поэтому собирайся, поедем покупать алкоголь вместе.
        Я раздумываю всего несколько секунд, после чего утвердительно киваю и улыбаюсь, бегу на второй этаж, переодеваюсь и… замираю, опуская взгляд на телефон. Раздумываю всего несколько минут, после чего пишу Матвею:
        Вероника: Ты же в нормальных отношениях с Демьяном?
        Не знаю, почему не спросила этого еще вчера, но чувствую, что должна сделать это сейчас, чтобы потом не расстроить его тем, что полдня провела с его братом.
        Матвей: Почему мне так не нравится твой вопрос? Он приехал в гости?
        Вероника: И да и нет.
        Матвей: Мне начинать беспокоиться?
        Вероника: Просто ответь на вопрос.
        Матвей: Да, мы в нормальных отношениях.
        Я улыбаюсь, облегченно выдыхая, бросаю взгляд в зеркало и смотрю на себя: с покрасневшими от возбуждения щеками и горящими глазами я выгляжу лет на пять моложе. И так на меня действует только Матвей.
        Матвей: Я таки начинаю волноваться.
        Вероника: Не стоит. Я всего лишь попросила Демьяна помочь мне, поэтому решила сообщить тебе, что уеду с ним на несколько часов.
        На дисплее тут же высвечивается фотография Матвея, и я отвечаю на звонок.
        - Куда, зачем и на сколько? - тут же слышу в трубку.
        - Не скажу - ответ на первые два вопроса. По поводу времени - на пару часов.
        - Ника, - предостерегающе говорит он.
        - Матвей. Я всего лишь готовлю тебе сюрприз, а твой брат… в общем, он разбирается в том, в чем я полный профан.
        Мы разговариваем еще некоторое время, я успокаиваю Матвея и говорю, что как только вернусь домой позвоню.
        - Мне не нужно ничего, ты же знаешь? - говорит напоследок муж.
        - Знаю, но это не только тебе. Это кое-что особенное для нас.
        Я отключаюсь, спускаюсь вниз, и мы с Демьяном выходим на улицу. Я сажусь на заднее сидение его автомобиля, и мы едем в магазин элитного алкоголя. Я расплачиваюсь за несметное количество бутылок и только закатываю глаза, когда слышу сумму. Я хочу удивить Матвея и надеюсь, что итог ему понравится.
        По приезду домой благодарю Демьяна за помощь, оплачиваю работу бригады работников и говорю, что они сделали все идеально, потому что за те три часа, что нас не было, они проделали всю работу. Я раскладываю алкоголь по полкам, протираю барную стойку от следов пыли и улыбаюсь, как дура, представляя за ней Матвея.
        
        Вспоминаю, как он двигался за стойкой, как готовил коктейли, как протягивал их посетителям и говорил со мной. Мне кажется, что я переношусь в нашу первую встречу. Туда, где впервые восхитилась своим Мистером Совершенство и залипла на его руки, на тело, движения мускулистого тела.
        - Вспоминаешь? - вздрагиваю, когда слышу голос Матвея.
        Разворачиваюсь, шокированная тем, что он вернулся и не могу поверить глазам.
        - Ты вернулся? - едва шевелю губами, наблюдая за тем, как Матвей поднимается ко мне.
        - Не смог удержаться и послал предполагаемого партнера на хер, - признается он. - Сел на ближайший рейс и вылетел домой. И вижу, что не зря. Что это, Вероника?
        - Это… - я запинаюсь, переводя взгляд на барную стойку. Набираю в легкие побольше воздуха и говорю: - Я подумала, что будет отлично, если у нас будет напоминание того вечера, ведь если бы не он, мы бы… мы бы не познакомились. И не встретились бы. И у нас бы не было наших детей.
        - И-и-и-и? - тянет Матвей, приближаясь ближе. - Еще?
        - Я люблю тебя, - выдаю на одном дыхании. - Хочу, чтобы ты знал это и… - договаривать не успеваю, потому что Матвей подходит ближе, рывком притягивает меня к себе за талию и целует.
        - Ты охренеть как угадываешь с подарками, - говорит он. - И мне кажется, что ты провидица.
        - Почему?
        - Потому что вот, - Матвей достает из кармана бархатную коробочку и протягивает ее мне.
        Дрожащими руками беру ее и только со второго раза справляюсь с крышечкой. Открываю ее и замираю. Смотрю на кулон для своего браслета. На нем - пара, слившаяся в поцелуе и надпись VIP. Чувствую, как по щекам катятся слезы счастья. Смахиваю их руками и обвиваю Матвея за шею, встаю на цыпочки и касаюсь губами его губ и произношу:
        - Люблю тебя, мой Мистер Совершенство.
        - Люблю тебя, Вероника Сергеевна.
        -
        ЭПИЛОГ
        МАТВЕЙ
        - Можно мне “Секс на пляже”? - слышу голос своей жены и улыбаюсь.
        - Можно, - отвечаю, подыгрывая ей.
        За последние пять лет это вошло в нашу традицию. Как там говорят? Каждый год, тридцать первого декабря… У нас, конечно, не тридцать первое декабря, да и периодичность гораздо чаще, но традиции мы не изменяем. Едва я встаю за барную стойку, чтобы приготовить пару-тройку коктейлей, Вероника знакомится со мной по второму кругу. Делает вид, что мы незнакомы, общается каждый раз по новому, а потом я имею ее у стены в спальне.
        И если после первых трех раз я думал, что это быстро надоест, то сейчас я понимаю, что мне нихрена не надоедает. Ее соблазнительное и манящее тело в одном белье, торчащие из кружевного лифчика соски и манящая нежная кожа, длинные ноги в чулках и аппетитная попка, выглядывающая из-под шелкового пеньюара.
        - Держите, - говорю излишне вежливо и меняю позу, потому что стоять с каменным стояком становится все сложнее.
        Ника садится на стул, закидывает ногу на ногу, протягивает руку к коктейлю и отправляет трубочку в рот, плотно обхватывая ее губами. Черт. Член в штанах напрягается до максимума, чувствую, как головка упирается в ширинку и подаюсь вперед, не в силах терпеть.
        - Ты привлекательная, - следую сценарию, хотя хочется сказать “Детка, пошли в Вип”.
        - Спасибо, - Ника краснее и чуть опускает голову, прикрывая веки.
        Вот как? Как ей удается это даже сейчас, когда она на пятом месяце беременности, а в детской спят наши пятилетние Даша и Даня?
        - Что делаешь сегодня? - подмигиваю, хотя понимаю, что в битве соблазнительница-бармен я уже проигрываю.
        - Собираюсь с мужем домой, - робко отвечает Ника и тянет руку через барную стойку.
        Проводит пальцами по моей ладони, рисуя узор, а затем быстро одергивает руку и улыбается. Допивает коктейль, ставит стакан на стойку и говорит:
        - Мне пора, муж ждет, - она огибает стойку и подходит ко мне.
        Рывком подсаживаю ее на стойку и становлюсь у ее ног.
        - К мужу спешишь, значит? - почти касаюсь ее оголенной ключицы, но в последний момент хватаю Нику за волосы и оттягиваю ее голову чуть назад, впиваюсь поцелуем в ее ключицу и сатанею. - Хочу тебя, - шепчу ей на ухо и провожу рукой по влажным складочкам. Готова для меня.
        Собираюсь снять с нее шелковый халат, который она накинула на плечи, когда слышу:
        - Мама, папа?
        Утыкаюсь лбом в плечо Вероники, беру себя в руки и отхожу от нее, огибаю барную стойку и подхожу к Дашке с Даней.
        - Вы почему не спите?
        - Дане страшно, - героически отвечает Даша, - я взяла его за руку и привела к вам.
        - Страшно? - присаживаюсь на корточки перед сыном и говорю: - Помнишь о чем мы говорили? Ты же мужчина и должен защищать сестру.
        - Даша, зайчик, что случилось? - Вероника запахивает халат и подходит к нам, приседает возле дочки, вытирает с ее глаз проступившие слезки и целует.
        - Даня испугал меня.
        - Эй, - я беру дочку на руки, - ты чего? Все уже хорошо, мы все вместе пойдем спать.
        Ставлю Дашку на пол, беру детей за руки и веду в спальню. Оборачиваюсь к Веронике и вижу, что она идет за нами. За полчаса мы укладываем детей обратно и выходим из детской.
        - Зачем ты уволила няню? - рычу, когда мы заходим в спальню. - Сейчас бы нам никто не мешал, - хватаю ее сзади и прижимаю к вновь вставшему члену.
        - Я хочу заниматься воспитанием сама.
        - А я хочу трахать свою жену.
        - Они будут спать до утра, - возражает Ника, и я киваю, подхватываю ее на руки и целую, бросаю на кровать, любуясь ее совершенным телом и склоняюсь к животу, покрывая его поцелуями. - Обещай, что мы наймем няню снова, - говорю ей. - С третьим мы не сможем уделить друг другу ни минуты.
        - Обещаю, - говорит Ника, встает и вынуждает меня лечь на спину, садится сверху и продолжает: - Обещаю, если только ты скажешь, что мы остановимся на троих.
        - Как я могу обещать, если хочу тебя все время?
        - Ты гинеколог, подберешь противозачаточные.
        - Угу, - выдаю я и тяну ее ближе, но Ника упирается руками мне в грудь и выдает: - Пообещай.
        - Обещаю, - говорю легко, хотя знаю, что не выполню никаких обещаний.
        Я хочу от нее еще ребенка и уверен, что захочу еще. Я уважаю ее желание больше не рожать, но уже сейчас знаю, что мы не остановимся на достигнутом.
        
        КОНЕЦ