Лев Ксения Черногорская
        Властные и суровые мужчины #7
        Этот мужчина ввергает в ужас одним своим видом. Несмотря на то, что он красив.
        Его характер - сталь. Его нрав - нрав хищника.
        Его взгляд выдержит не каждый. Его слово - закон.
        Он богат, силен, влиятелен и властен.
        Никогда до встречи с ним не подумала бы, что я окажусь той, на кого такой мужчина положит глаз.
        Его напор таков, что я не знаю, куда бежать.
        Но одно знаю точно… Несмотря на всю его силу и мощь, я не собираюсь растекаться перед ним лужицей.
        Может я и хрупкая женщина, но уж точно не слабая личность.
        Ты меня не заставишь быть своей.
        Потому что я сказала: "Нет".

* * *
        # очень эмоционально
        # сложные отношения
        # очень откровенно
        # ХЭ
        Лев
        Глава первая
        Все работающие женщины в моём понимании делятся на два вида. Нормальные, и такие, как я.
        Нормальные - это те, кто после тяжёлого, или не очень, рабочего дня, спешат домой, к семьям. К мужьям и детям.
        А такие, как я - неудачливые в личной жизни перфекционистки - засиживаются допоздна в офисах, чтобы качественно выполнить свою работу.
        Дома-то никто не ждёт. Дома - тоска, как её не туши чтением книг и просмотров сериалов.
        Кошку, что ли, завести?
        Ну, а что ещё остаётся? Мне двадцать шесть, и я - одинокая женщина. И то ли у меня ворох необоснованных требований к мужчинам, то ли мне действительно просто не везёт.
        Пробовали ли я знакомиться в сосцетях?
        Пробовала и не раз. Два раза я даже на свидания ездила. Ну, как свидания… Фоточки и переписки - это одно, а когда видишь в реале человека, от поведения которого воротит так, что вежливость и чувство такта становятся орудием защиты - это совсем другое.
        Первый был настолько глупый, что я даже удивлялась: бывают же такие люди. А второй - ненавидел и презирал женщин, и это чувствовалось в каждой его фразе, в каждой интонации и в каждом жесте.
        Нет, лучше быть одной, чем рядом с одним из таких вот.
        Но одной тоже грустно. Особенно тогда, когда простужаешься, вынужденно валяешься в постели, и понимаешь, что единственное сочувствие и забота - это смски и звонки мамы и подруг.
        Ладно. Повздыхала, погрустила, выпила чайку, но работу делать надо.
        Эти отчёты требуют дикой сосредоточенности. В одной циферке ошибёшься - потом не оберёшься проблем. Зато платят неплохо. Я хоть и не старший менеджер по продажам, а вполне обычный, но компания, в которой я работаю - вполне себе на уровне.
        Коллеги у меня в основном замужем. Кроме Машки. Вот с ней мы и дружим. К тому же нас объединяют общие интересы и то, что мы уже четвёртый месяц подряд становимся лидерами продаж в нашем секторе.
        Но сегодня Машки нет. Взяла день отпуска за свой счёт. Маме с папой на даче помочь.
        Вот и кукую одна, в то время как рабочий день уже закончился.
        В соседнем кабинете, как обычно торчит пузатенький зануда Олег - наш сисадмин, и при входе сидит Михалыч - охранник на смене. Он из ЧОПа, они всё время меняются, но Михалыч - работает у нас чаще всего. Вообще ему и пятидесяти нет, но по имени его никто не зовёт. Честно говоря, я даже не уверена - Александр он или Алексей. Поэтому тоже, на всякий случай, зову его Михалычем.
        Тихонечко гудит ноутбук. Я стучу пальцами по клавишам и время от времени потягиваю остывший мятный чай.
        Времени - девятый час, и время от времени я звоню клиентам согласно записям в клиентской базе. До девяти часов вечера, думаю, звонить можно. А вот позже уже не беспокою никого. Переношу такие звонки на следующий рабочий день. Причём по вечерам звоню только тем клиентам, с которыми у меня сложились приятные и взаимно благодарные отношения. Как правило это короткие и очень тёплые беседы.
        В этом месяце мне осталось до выполнения личного плана чуть меньше двухсот тысяч рублей, при этом прошло только три недели. Так что план, думаю, выполню уже завтра-послезавтра. Два-три хороших заказа и всё, я снова претендент на премию.
        Хоть что-то хорошее в жизни. Свои собственные маленькие победы.
        Только я решаю встать и налить себе ещё чайку, как до меня доносится звук шагов в коридоре. Странно. Кто это может быть? Обычно в такое время никто уже не приходит. А сисадмин наш так шаркает, что не узнать его просто невозможно. Тут шаги другие. Увесистые, тяжёлые, мерные.
        Поднимаю голову и, держа пальцы над клавиатурой, смотрю на дверь.
        Она распахивается и в кабинет входит мужчина…
        Я даже замираю, когда его вижу.
        Роскошный атлет в деловом костюме, который явно ему сшили на заказ. Стильная короткая стрижка - полубокс, внимательный хмурый взгляд. Лицо будто вырезано из камня - настолько оно мужественное и суровое. Тёмная щетина, несмотря на аккуратность, придаёт ему ещё более жёсткий и опасный вид. Тонкая полоска губ не содержит ни намёка на улыбку. Даже вежливую.
        Красивый, жёсткий и суровый мужик. Явно богатый. И совершенно мне незнакомый.
        Я даже сглатываю, настолько опешила.
        Что он тут забыл? Это вообще-то не клиентский отдел.
        - Здравствуйте… - робко произношу я. - Вы кого-то ищете?
        - Да.
        Голос низкий, требовательный, с нотками звенящей стали. Голос брутала, как и внешность. Мне даже не по себе становится.
        Мужчина, без капли какого-либо смущения, подходит к моему столу и, чуть нависнув, упирает руки в его край. Смотрит мне в глаза. Так внимательно, и даже пристально, что я даже запаниковать успеваю. Это что вообще за поведение такое?
        - Мне нужен Роман Леонидович. Ваш финдиректор.
        - Его нет, - нервно сглотнув, отвечаю я.
        Интересно, как он прошёл мимо Михалыча? Посторонних тот не пускает - это точно. А кто он такой тогда, если не посторонний?
        Мужчина выпрямляется и степенно смотрит по сторонам. На скулах играют желваки. Он, похоже, чем-то недоволен. Блин… Лучше бы я домой пошла вместе со всеми, а не рекорды свои бить собралась….
        Снова вперивает в меня тяжёлый взгляд. На этот раз смотрит не только в глаза, но оглядывает меня до пояса. Хорошо, что ниже я скрыта столешницей. Но и без того очень не по себе.
        - А вы… простите кто?
        На его губах появляется лёгкая усмешка. Такое впечатление, что в наш кабинет зашёл самый настоящий хищник. И в том, что он опасен - у меня сомнений вообще нет. И сбежать не получится. Он огромный, широкоплечий и стоит между моим столом и выходом, который загораживает своей мощной фигурой. К тому же он высокий: навскидку - метр восемьдесят пять-метр девяносто.
        - Лев, - он протягивает мне огромную ладонь. - Вас как зовут?
        Поёжившись, смотрю на его руку, и легонько пожимаю её. Тёплая, сильная…
        - Олеся… - глядя на него, как кролик на удава, тихонько отвечаю я.
        - Что пальцы такие холодные? - усмехнувшись, спрашивает он. - Не холодно же вроде? Любовь не греет?
        Чего?… Что за бестактный вопрос?
        - Ладно, - он делает шаг к креслу и, развернув, плюхается в него. Достаёт из внутреннего кармана синего пиджака сверкающий металлом тёмно-синий смартфон. Взглянув на меня, прикладывает к уху.
        - Алло, - двухсекундная пауза. - Я приехал, тебя нет. Ты со мной шутки шутить вздумал?
        Мурашки по коже…
        Блин, что происходит-то вообще?
        - Рома, не надо юлить, - цедит в трубку незнакомец. - Если ты в течение получаса не появишься здесь, я заберу с собой твою девочку, - насмешливый взгляд в мою сторону.
        Что?… Мамочки…
        - Какую? Да у тебя тут сотрудница клёвая. Ебабельная такая. И, что приятно, незамужем.
        Глава вторая
        Закончив разговор, этот нагловатый и бестактный мужик закидывает ногу на ногу и, поворачивается вместе с креслом в мою сторону. Чуть наклонив голову вбок, насмешливо на меня смотрит.
        А я совершенно растеряна и испугана. Он кто - бандит? Говоря о "девочке", он же явно говорил обо мне… Что это значит вообще?! Как это "заберёт"?! Я ему что - вещь какая-то, что ли?!
        Он хлопает ладонями по бёдрам.
        - Ну что ж, - произносит он, чуть щуря глаза. - Раз у нас с вами есть полчаса свободного времени, предлагаю познакомиться поближе.
        - У меня нет получаса свободного времени, - справившись со страхом, строго заявляю я. - И вообще - что вы себе позволяете? Почему вы сели на кресло сотрудницы, почему ругаетесь матом, почему…
        Подняв ладонь, он совершенно по-хамски осекает меня звуком "Тшшш" и заставляет умолкнуть.
        - Олесь, ты что так разволновалась? Релакс. На кресло я сел потому, что так удобнее. И матом я не ругался.
        - Ругались, - возражаю я. - Вы сказали матерное слово.
        - Обсценная лексика входит в мой вокабуляр, - поиграв желваками, заявляет он. - По той простой причине, что является частью великого и могучего русского языка. Она прекрасно передаёт экспрессию, причём вовсе не обязательно негативно окрашенную. Ты, например, пиздатая. Но это же не значит, что я тебя обругал.
        Вскипаю от возмущения. Да что он себе позволяет вообще?! Только его грозный вид и явное физическое преимущество заставляют меня не ругаться с ним, а интеллигентно возразить.
        - Во-первых, обругали. Я вам не… - осекаюсь.
        Он снова склоняет голову набок и хитро на меня смотрит.
        - Не "что"?
        - Не то, что вы сказали.
        - А, по-моему, как раз именно то, что я сказал. Прям в моём вкусе.
        - Послушайте, Лев… - голос у меня дрожит уже, - или как вас там, вы, пожалуйста, перестаньте себя так вести… Вы, знаете ли, не в пабе здесь находитесь и… подобное вызывающее поведение - вовсе не то, что красит мужчину…
        - Ты про "во-вторых" не рассказала, - невозмутимо произносит он.
        - Во-вторых, - говорю я, - я не понимаю, почему вы решили вот так вот бестактно перейти на "ты". Я вроде как не позволяла себе…
        - Ну, если тебе комфортнее, - воспользовавшись моей заминкой, произносит он, - можешь называть меня на "вы". Хочешь, даже по имени-отчеству. Лев Александрович.
        - Вот ещё… - тихо говорю я. - Вы меня "девочкой", а я вас - по имени-отчеству? А не много ли чести?
        - Да не, - ухмыляется он. - В самый раз.
        Не знаю, что ответить на такую вызывающую наглость. Прямо теряюсь из-за его поведения. Наглый до ужаса просто.
        Тем временем он со скучающим видом приподнимает согнутую в локте руку и смотрит на часы.
        - Двадцать пять минут ещё, - взглянув на меня, произносит он. - Сделай мне пока кофейку.
        - Что? - я уже просто офигеваю от его поведения.
        - Кофейку, говорю, налей мне. Чёрный, без сахара.
        - Я вам не… не секретарша… и не официантка… - я уже чуть ли не заикаюсь.
        - Окей, - вздохнув, говорит он и резво встаёт с кресла. - Тогда налью сам. Раз ты такая негостеприимная.
        Молча провожаю его взглядом, пока он идёт к небольшому столику в углу, где у нас стоят микроволновка, чайник, кофе, сахар, печенье и сушки. Слов у меня уже просто нет.
        Он, тем временем, совершенно бесцеремонно берёт чистую чашку, причём Машкину, ставит на стол перед собой. Затем берёт банку кофе, открывает её и чайной ложечкой с горкой набирает растворимого кофе. Бросает его в чашку и нажимает на кнопку чайника.
        - Вы вообще-то не у себя дома… - совершенно офигевшая от его наглости, наконец выдавливаю из себя я.
        Он оборачивается.
        - Это верно, - чуть кивнув, он щурит глаза. - У меня дома растворимого кофе нет. Но за неимением кофемашины, будем пить то, что есть. Тебе сделать?
        Ничего ему не отвечаю. Это всё уже переходит всякие границы. Закрываю файл, затем ноутбук и встаю.
        - Ты куда собралась? - вперив в меня взгляд, холодно спрашивает этот охреневший нахал.
        - Вас это не касается, - складывая договора в стопку, отвечаю я. - У меня рабочий день закончился давно.
        - На место сядь, - ледяным тоном произносит он.
        Не верю своим ушам. Холодок по коже.
        - Что? - сглотнув, спрашиваю я.
        - Я сказал: сядь на место. Если твой начальник не подъедет в течение двадцати минут, ты поедешь со мной.
        Он что прикалывается так?! Это розыгрыш или что это?!
        - Никуда я с вами не поеду… - тихо выдавливаю из себя я.
        Голос у меня предательски дрожит, хотя я изо всех сил стараюсь не показывать своего страха.
        - Ошибаешься, Олесь, - поиграв желваками, холодно заявляет Лев. - Поедешь, как миленькая. Причём, в качестве трофея. Поэтому лучше сядь на место и, если не хочешь общаться, жди приезда или не приезда Романа молча. Я и так себе кофе сам делаю.
        Самое жуткое в этой ситуации то, что я совершенно не в курсе, чего от этого человека можно ожидать. Он может оказаться кем угодно. Бандитом, проходимцем, сутенёром… Холодок по коже только от мыслей об этом… И ведь, судя по всему, он не шутит. Не блефует… Он реально намеревается меня… что? Похитить?!
        Где, блин, Михалыч?!
        Стоя у стола, я панически пытаюсь придумать, что мне делать. Ну, не бросаться же, схватив сумочку, к выходу?! Этот Лев меня поймает в один прыжок. И ещё неизвестно, что он после этого со мной сделает. Вид у него реально опасный. Угрожающий даже, когда он перестаёт ухмыляться и говорит ледяным тоном.
        Да не, ну это бред какой-то! Этого просто не может быть! Я в Москве, в офисе немаленькой компании, у нас кроме Михалыча на этажа, охрана при входе! Там турникеты, так просто не войдёшь!
        - Послушайте, - примирительно поднимаю ладони я, - я не знаю, кто вы такой, но я совершенно точно не виновата ни в чём, что касается каких-то ваших разборок с нашим финансовым директором. И то, что я задержалась на работе, совершенно не повод…
        Договорить я не успеваю.
        Потому что сквозь нарастающий шум вскипающей в чайнике воды раздаётся отчётливый стук в дверь.
        Мужик в синем костюме с интересом на неё оглядывается. Потом смотрит на меня.
        Стук повторяется. Это совершенно точно не Роман Леонидович. Он бы не стучал.
        Михалыч? Олег?
        Чайник щёлкает выключенной кнопкой и я невольно вздрагиваю.
        - Может ответишь? - кивнув на дверь, с ухмылкой спрашивает у меня Лев. - Или мне открыть?
        - Ээ… Да-да! - сглотнув, громко отзываюсь я. - Войдите!
        Сердце колотится. Волнуюсь страшно.
        Дверь открывается и на пороге появляется наш сисадмин. Сальные, по обыкновению, волосы - всклокочены. Вид - заспанный и уставший.
        Зевнув, он заходит в кабинет и, увидев Льва, резко останавливается.
        - О, извините. У вас тут… эмм…
        - Вечеринка, - ухмыльнувшись, весело заявляет этот наглый мужик. - Выпьешь с нами?
        Я всегда считала, что Олег - большой. Во-первых, он высокий, а во-вторых, полный, даже грузный. Оплывшая несколько фигура с покатыми плечами, конечно далека от атлетичной, но при этом мелким его назвать у меня бы язык не повернулся. Однако по сравнению с этим широкоплечим громилой с огромными руками, мощной грудью и подтянутым животом, Олег кажется именно мелким. Ещё и несуразным. А учитывая оторопевшее выражение его лица, наверное, вдобавок, и комичным. Но мне вот вообще не весело.
        Он явно растерян.
        - "Вечеринка"?… - опешив, спрашивает он.
        Смотрит на меня.
        - Эээ… - нервно облизнув губы, быстро отвечаю я. - Мужчина шутит. Я, честно говоря, вообще не знаю, кто он такой и как тут оказался…
        И пока этот Лев смотрит на Олега, мимикой и жестами отчаянно пытаюсь призвать его позвать нашего охранника.
        Увидев, что Олег тупя, пытается разобраться в моих кривляниях, Лев оборачивается ко мне.
        Тут же замираю, напустив на себя самый серьёзный вид.
        - Угу, - кивнув, произносит Лев. - У нас тут кроме вечеринки, ещё и мим-представление. Славно.
        Снова поворачивается к стоящему, как вкопанному, Олегу и барским жестом приглашает сесть на свободный стул у стола.
        - Располагайся, старина. Кофе будешь?
        - Нет… - голос Олега передаёт то ли волнение, то ли испуг. То, что он охренел и не знает, как теперь себя вести - это точно. - Я просто хотел…
        Лев хмурится.
        - Ты какой-то не компанейский. "Просто хотел". Ну, просто хоти.
        Олег будто приходит в себя.
        - А вы, простите, кто?
        - Блять, - тяжело вздохнув, рычит Лев. - У вас тут компания тормозов, или что? Ты кофе-то будешь или нет, толстячок?
        Судя по выражению лица, Олег панически пытается выбрать правильную линию поведения. От этой нахрапистости незнакомца он явно выпал в осадок. И действительно - сейчас тупит. Очень хорошо его понимаю.
        - Я вам… не "толстячок"…
        - Ты в принципе толстячок. Ничего страшного, не переживай. Хотя с амортизатором любви ты переборщил. Такое чувство, будто у тебя под футболкой аквариум. - он щурится и поднимает палец, будто его только что осенило: - Слушай. Ты, наверное, сисадмин, да?
        - Да… - растерянно отзывается Олег. - А что?
        - Прости, поправлюсь. Боязливый сисадмин. Настороженный такой. Мало ли чё, да?
        - Я не понимаю, вы…
        - Короче, - махнув рукой, произносит Лев. - Бери, что хотел и вали отсюда. Скучный ты. Мне тут ещё, - он вскидывает руку и смотрит на дорогие часы, - больше пятнадцати минут торчать. А ты, даже в роли чувака, с которым можно кофе жахнуть - так себе компания.
        - Почему вы так себя ведёте? - хмурится Олег. - Если вы не угомонитесь, я вызову охрану и…
        Лев ухмыляется.
        - Ага. Охрану. Пенсионера, который при входе дрыхнет? Ради чего? В домино сыграть приспичило?
        Сказав это, Лев бесцеремонно отворачивается от Олега и, сняв чайник, принимается заливать растворимый кофе кипятком.
        - Олесь, - Олег оторопело смотрит на меня. - Это вообще кто?
        - Я не знаю… - пожав плечами, одними губами шепчу я. - Позови Михалыча…
        Лев, тем временем, берёт чашку и пройдя к креслу, снова плюхается в него. Закинув ногу на ногу, отпивает из чашки. Верча головой, с интересом смотрит то на меня, то на Олега.
        - Ты сюда тупить пришёл или что? - наконец, спрашивает его он. - Я же тебе говорю: бери, что хотел и вали. У меня тут роман намечается.
        - Никакой роман у вас тут не намечается! - вспыхиваю я.
        - Эм… я, тогда, наверное… действительно пойду… - пятясь к двери, тихо произносит Олег.
        - Идея - класс, - снова глотнув кофе, не глядя на Олега, невозмутимо произносит Лев. - А вот кофе, прямо скажем: очень так себе. Как вы его пьёте вообще?
        - Вообще-то он не для вас, - чуть осмелев в присутствии Олега, возмущаюсь я. - Он для сотрудников.
        - То, что ты - жадина, - небрежно махнув рукой, произносит Лев, - я уже понял.
        - Я - не жадина, - возражаю я. - Просто вы ведёте себя, как… хам.
        - Обана, - с интересом взглянув на меня, восклицает Лев.
        Поставив чашку на стол, он щурит глаза.
        - Интеллигентная девушка. И обзывается. У меня прям - когнитивный диссонанс.
        Олег продолжает пятиться к двери и разворачивается только тогда, когда касается её спиной. Спустя пару мгновений, он за ней исчезает.
        - У вас тут все такие, как этот задрот? - насмешливо интересуется Лев.
        - Вы сами обзываетесь, между прочим…
        - Не, я факты констатирую.
        - Тогда про хама - это тоже факт, - парирую я.
        - А ты - бойкая девчушка, - ухмыляется он. - Мне такие нравятся. И губы у тебя красивые. Должно быть, классный минет делаешь.
        Едва не задохнувшись от услышанного, я на мгновение даже дар речи теряю. Покраснев до кончиков ушей, нервно всплескиваю руками, хватаю сумку и восклицаю:
        - Всё, с меня хватит! Я - ухожу! А вы тут сами ждите Романа…
        Договорить я не успеваю.
        - Сядь, - властно осаживает меня Лев. - Никуда ты не уйдёшь. И в случае, если ваш финдиректор не появится здесь в ближайшие десять минут, ты уедешь отсюда со мной.
        - Вы совсем, что ли, охренели?! - не выдерживаю я.
        - Нет, пока только начал. Но если продолжишь со мной так общаться - охренеешь ты. Причём, мгновенно.
        В голосе снова слышится звон стали. А взгляд такой, что описаться можно.
        - Вы мне что, угрожаете? - значительно тише спрашиваю я.
        - Ага, - кивнув, ухмыляется Лев. - Вот прям угрожаю.
        Разведя руками, устало опускаюсь в свою кресло.
        - Сейчас придёт наш охранник и вы, надеюсь, принесёте свои извинения, - вскинув голову, с достоинством заявляю я.
        - Угу, - хмуро произносит Лев. - Надейся. Надежда умирает последней.
        Ничего на это не отвечаю. Достаю из сумочки смартфон и демонстративно переключаюсь на просмотр ленты в ВК. Больше я в этой клоунаде участвовать не намерена. Сейчас придёт Михалыч и разберётся. Уверена, Олег его позовёт.
        Секунды ползут просто. Меня реально трясёт. Сердцебиение такое, что впору брать тонометр и мерять давление. Вообще у меня с давлением обычно всё нормально, но вот сейчас я волнуюсь так сильно, что мне уже дурно становится.
        Впустую глазами бегаю по ленте, при этом напряжённо жду какой-нибудь ещё выходки от этого наглого хама.
        Он не заставляет себя долго ждать.
        - Порнушку смотришь? - весело спрашивает он.
        Набрав в грудь воздуха, медленно выдыхаю и испепеляю это хамло взглядом.
        - У-у-у, какая, - ухмыльнувшись, щурит глаза он. - Прям строгая воспитательница в детском саду. Отругаешь меня, да?
        - В угол поставлю, - тихо огрызаюсь я.
        - А я тебя - раком тогда. Договорились?
        Сука. Он меня уже бесит. Я человек - спокойный, сдержанный, но этот наглец меня уже просто выводит из себя.
        - Хотя стой, - задумчиво произносит он, и снова смотрит на часы. - Тут уже очередь. Первый, походу, ваш финдиректор.
        Вздохнув, пытаюсь успокоиться. Пытаюсь перевести разговор в конструктивное русло, игнорируя всё это хамство:
        - Что он вам сделал?
        - Денег мне задолжал. Много. Поэтому, если он решил меня кинуть, то я заберу тебя. В качестве временной отсрочки. Считай, ему повезло, что ты такая хорошенькая.
        - А при чём тут, простите, я вообще?!
        - Ну, как, - спокойно произносит он. - Вы работаете в одной компании. Он - твой непосредственный начальник. Так?
        - Нет, не так, - возражаю я. - Мой - непосредственный начальник - старший менеджер по продажам. И потом, причём тут вообще, кто начальник, а кто не начальник?
        - А, пардон. Ты, получается тогда: младший менеджер по продажам, да?
        - Просто менеджер по продажам.
        - Окей, "просто менеджер по продажам". Я, понимаешь ли, не курьер. И так просто по офисам не мотаюсь. И раз я потратил своё время на поездку в эту залупу, то уеду не с пустыми руками. Даже если это ваше ссыкливое чмо решил сделать вид, что приболел и не смог сюда добраться. Ясно?
        - Нет, не ясно! - восмущённо восклицаю я. - При чём тут вообще я?!
        - О-ох, бля… - тяжело вздыхает он. - Да что ж вы такие тупые-то, а? Я же тебе говорю: ты мне нравишься.
        - А вы мне - нет!
        - Ничего страшного, - невозмутимо заявляет он. - Я тебя так оттрахаю, что ты в меня даже влюбишься.
        Не успеваю я резко ответить ему на это очередное вызывающее хамство, как дверь открывается, и в комнату бодро, с серьёзным, даже боевым, видом, заходит Михалыч. В руке его - рация.
        Облегчённо выдыхаю. Ну, наконец-то!
        - Так, молодой человек, - строго заявляет Михалыч.
        Лев вместе с креслом разворачивается к нему.
        - А вот и пенсионер.
        - Я вам не пенсионер!
        - Похуй, - Лев встаёт, и Михалыч на его фоне выглядит просто тщедушным. - Зови сразу подмогу с первого этажа. Один не справишься, отвечаю.
        Глава третья
        Судя по тому, что грозный вид Михалыча сменяется явной растерянностью, как только Лев встаёт и подходит к нему, обрадовалась я рановато…
        - Так, отойдите от меня… - глядя на Льва снизу вверх и отступая, куда менее уверенно произносит Михалыч.
        Лев с интересом смотрит на него.
        - Ты меня выгнать решил, или что? - в низком, рычащем голосе явно слышится насмешка.
        Михалыч смотрит на меня. И взгляд его - очень похож теперь на просьбу о помощи.
        - Олеся, этот мужчина не хулиганит? - в голосе прям надежда на мой утвердительный ответ.
        - Не хулиганит, - продолжая сверлить Михалыча взглядом, отвечает Лев. - По крайней мере, пока.
        - Тогда… ммм… тогда… - Михалыч снова смотрит на меня. - Тогда, Олесь, если что - зови.
        И это всё, что он сделал?! Нормально вообще?!
        - Михалыч, - возмущённо говорю я, - вообще-то, этот мужчина - здесь посторонний. И вам следует его выпроводить из нашего офиса.
        - Так он же ничего плохого не сделал…
        Лев поворачивается ко мне. Тёмные глаза смеются.
        - Он собирался меня похитить, если не приедет Роман Леонидович. По крайней мере, угрожал, что так сделает.
        - Похитить? - Михалыч растерянно смотрит на меня, затем робко смотрит на Льва. - Она ведь шутит?
        - Слушай, пенсионер, - усмехается Лев. - Я тут вообще-то жду вашего финдиректора. Он мне встречу назначил. Как ты думаешь, я на этаж к вам поднялся? У меня пропуск имеется. Показать?
        Лев тянется рукой к внутреннему карману пиджака. Михалыч пожимает плечами
        - Да не… Раз пропуск есть, то… А Роман Леонидович что, скоро приедет сюда?
        - Обещал, по крайней мере. Так что можешь быть спококоен. Мусор тут никто не разбрасывает, стульями не кидается, сисадминов не бьёт.
        - Ну, - робко улыбнувшись, с явным облегчением произносит Михалыч, - тогда всё в порядке.
        - Ага, - щурит глаза Лев. - Всё просто заебись.
        - Только вы, пожалуйста, не материтесь, - хмурит брови Михалыч. - Ведите себя культурно.
        Лев ничего ему не отвечает. Просто сверлит взглядом.
        Михалыч, кивнув, вздыхает и, не глядя на меня… уходит.
        - Дверь оставляю открытой, - доносится его голос из коридора. - На всякий случай.
        Ты, смотри, какой суровый… Ох, блин… Мда-а… Я была о нём более высокого мнения…
        Лев, тем временем, снова садится в кресло и закидывает ногу на ногу. Смотрит на часы, потом на меня.
        - Пять минут ещё, - хмуро говорит он. - Ты сразу вещи собери, чтобы долго не копаться, если Роман всё-таки сольётся.
        - Я с вами никуда не поеду, - глядя ему в глаза, говорю я.
        - Это я уже слышал, - невозмутимо произносит он, и достаёт из кармана пиджака смартфон. - О, ты смотри. Звонит.
        И действительно, телефон по нарастающей принимается наигрывать какую-то этническую боевую музыку. Что-то скандинавское явно.
        - Алло, - холодно произносит Лев. - Да. Отлично. Я в… - он смотрит на меня, и убрав телефон в сторону, спрашивает: - Какой это отдел? Продаж?
        - Да, - оторопело киваю я. - Продаж.
        - Я в отделе продаж. Да. Поторопись.
        Отключает связь и убирает телефон во внутренний карман пиджака.
        - Всё, я могу идти? - коснувшись сумочки, спрашиваю я.
        - Нет, - холодно отвечает Лев. - Пока не можешь. Вот он придёт когда - тогда посмотрим.
        Куснув губу, вздыхаю и отворачиваюсь в сторону. Наглый, нахрапистый хам. Пользуется тем, что огромный и физически сильный. А в Михалыче я прям разочарована. Сторож, блин, а не охранник… Чуть только увидел, что это хамло - огромный, как лось, так сразу и сдал назад. И за что ему, спрашивается, деньги платят? Чтобы он новости в телефоне читал и ходил с грозным видом с рацией по этажу? Ах да, он ещё проверяет, все ли кабинеты закрыты после того, как уходят все сотрудники. Мда-а…
        Но теперь, когда я понимаю, что наш финдиректор вот-вот приедет, мне уже не так страшно, как было. Всё равно волнуюсь, конечно, но уже не так.
        Спустя пару минут, Роман Леонидович входит в кабинет. В сером костюме и розовой рубашке с рубинового цвета галстуком.
        - Приветствую, Лев, - с порога он широко улыбается и тянет ему руку.
        Кто здесь главный, видно сразу. Потому что Лев даже не поднимается с кресла. И руку в ответ не протягивает.
        - Деньги привёз? - хмуро спрашивает он.
        - В смысле? - осторожно взглянув на меня, удивляется Роман Леонидович. - Олесь, а что ты тут делаешь?
        Вообще оставаться после шести в офисе - приветствуется далеко не всем начальством нашей компании. Потому что нарушается регламент. И только в связи с тем, что не все сотрудники успевают сделать всю работу за день, а за время проведённое в офисе после окончания рабочего дня никому не доплачивают, на это смотрят сквозь пальцы.
        - Работаю, - робко отвечаю я. - Задержалась просто.
        - Ты беги, - распоряжается он. - У нас разговор конфиденциальный. Лев Александрович, давайте пройдём в переговорную и там всё обсудим.
        - Ты не юли. На вопрос мне сначала ответь.
        - Да я безналом перекину, - пожав плечами, торопливо произносит Роман Леонидович. - Всё нормально, не переживайте. Деньги я нашёл, и это наше недоразумение вскоре будет, так сказать, улажено.
        - Окей, - вздохнув, произносит Лев и встаёт. - Но если снова попытаешься меня кинуть, я тебя из под земли достану. Понял?
        - Да понял я всё.
        Видно, что моё присутствие его угнетает. Он обычно такой важный, деловой и суровый, а тут с ним общаются, как с нашкодившим пацаном. И то, что я это вижу - его явно очень напрягает. Меня тоже. Как бы он потом ко мне придираться не начал, чтобы выгнать с работы свидетельницу его позора.
        - Ну так что, пойдёмте? - снова предлагает он Льву.
        - Окей. Пойдём.
        Роман Леонидович выходит первым. А Лев перед уходом оборачивается в дверном проёме и, взглянув на меня, говорит:
        - Яйца, Олесь, тут, походу, есть только у тебя. Спасибо за кофе, - он усмехается. - И за гостеприимство.
        Посмотрев в сторону, ничего ему на это не отвечаю.
        Дожидаюсь, пока их шаги затихнут в коридоре и, взяв сумочку, выключаю в кабинете свет и выхожу.
        Глава четвёртая
        Разумеется, на следующий день за ланчем я рассказываю Машке всё то, что случилось вчера. Она с распахнутыми от изумления глазами только ахает, вздыхает и качает головой.
        - Нифига себе… - заключает она, когда я заканчиваю. - А он кто вообще?
        - Да откуда я знаю? - размешивая ложечкой коричневый сахар в чашке кофе, отвечаю я. - По виду - бизнесмен, причём солидный. А повадками - ну, чистой воды бандит.
        - А ты ему, значит, понравилась, да? - улыбаясь, щурит глаза Машка.
        - Да какая разница, - хмурюсь я, - понравилась я ему или нет. Важно то, что он мне не понравился. И, естественно, я бы с ним никуда не поехала. Но нервы он мне потрепал не слабо, это да.
        - А я бы, наверно, поехала… - задумчиво произносит Машка.
        Не верю своим ушам.
        - Ты что, прикалываешься, что ли? - воззрившись на неё, изумляюсь я.
        - Не, ну а чё? Он же никого не оскорбил, не ударил. Ничего плохого не сделал. Ну да, диковатый. Зато темпераментный какой и юморной. Да и не глупый, как я поняла. Как думаешь, он женат?
        Охреневаю просто от своей подруги.
        - Понятия не имею, - говорю я.
        - А кольцо на пальце было?
        - Нет.
        - Блин, надо узнать будет у Романа Леонидовича кто это такой.
        Качаю головой.
        - Не думаю, что он обрадуется такому вопросу.
        - А чё такого-то? Поинтересоваться же можно. Случай неординарный.
        - Ну, - пожимаю плечами я, - как знаешь.
        Немного помолчав, мы меняем тему, и вскоре обсуждаем уже потенциальные продажи. Машка сейчас отстатёт от меня всего на двадцать три тысячи рублей. И если у неё выгорит крупный заказ, который он ведёт уже полторы недели - она сделает план раньше, чем я.
        Понятное дело, что из-за этого соревнования, мы обе задерживаемся на работе. Так вообще бывает нередко, и я обычно это время, когда мы в кабинете только вдвоём - очень люблю. Никто не мешает заниматься документами, никто не отвлекает пустой болтовнёй, а звоним клиентам мы с Машкой обычно по очереди.
        Только в этот раз я вовсе не так расслаблена, как обычно. Потому что любой шорох в коридоре вызывает у меня маленький приступ паники. Но часам к семи я успеваю продать больше, чем Машка, а она из-за этого азартно заводится и приниматься долбить клиентов из CRM звонками прямо по алфавиту.
        - Ща я тебя уделаю, - глядя на меня, восклицает она. - Подумаешь, на триста тыщ продала! У меня, между прочим, два старых клиента ждут появления новой ткани. Вот сейчас я ещё разок проверю, поступила ли она, и если да, то, считай, что за сегодня - лучший продажник именно я.
        - Ну-ну, - смеюсь я, глядя на неё из-за своего стола. - Можно подумать, у меня старых клиентов нет.
        - Не веришь? - ещё больше щурит глаза Машка.
        Она вообще девчонка очень прикольная и безумно азартная. Прямо удовольствие с ней соревноваться. Днём, когда в отделе больше десятка человк, мы обычно работаем молча. За исключением звонков, конечно, и перекидыванием слов на тему служебных записок и прочих рабочих вопросов. А вот вечером у нас часто такая жара!
        И вскоре, увлечённая гонкой, я и думать забываю о том, что вчера какой-то наглый богатый тип грозился меня увезти с собой неизвестно куда.
        Стук в дверь заставляет меня не просто вздрогнуть, а едва не выронить телефон, который я взяла для того, чтобы позвонить своим клиентам - милой семейной паре.
        Испуганно смотрю на Машку. А она на меня. Только с интересом. Взглянув на дверь, снова смотрит на меня.
        - Ты чего напряглась-то так? - улыбается она.
        Напряжёшься тут…
        - Да это кто-то из отдела маркетинга, наверное… - говорит Машка, а потом громко произносит: - Входите, дверь открыта!
        У меня сердце сердце падает куда-то в ноги, когда я вижу, как на пороге появляется вчерашний хам и наглец Лев. Сегодня уже в чёрном костюме и белоснежной рубашке с расстёгнутой верхней пуговицей.
        Входит он не сразу и явно прячет что-то за спиной.
        А когда входит, вытаскивает из-за спины огромный букет длинных бордовых роз. Без всякого целлофана. Просто очень большой букет, перетянутый внизу блестящей красной ленточкой. Роз - штук пятьдесят, не меньше.
        - Добрый вечер, - улыбнувшись, произносит он, и закрывает за собой дверь.
        Взглянув на Машку, вижу, насколько она охреневшая. Прям зависла с руками, поднятыми над клавиатурой.
        - Добрый… - отзывается она. - А вы, собственно, к кому?
        - А я, собственно, - ухмыляется Лев, - к вот этой красотке.
        - К Олесе? - вскинув тонкие брови, Машка бросает взгляд на меня, а потом, улыбнувшись, снова смотрит на Льва.
        У меня же желание только одно. Стечь по стулу вниз и спрятаться под столом.
        Сглотнув, снова смотрю на этого кадра, как кролик на удава. Наглости ему не занимать, это точно…
        Он же, совершенно ничего и никого не стесняясь, уверенно подходит к моему столу. Протягивает букет.
        - Это - тебе.
        - Не нужно, - нахмурившись, отвечаю я.
        - В смысле - не нужно? - чуть оторопевает он. - Это - подарок.
        - И что?
        Тряхнув головой, он усмехается, и кладёт букет на стол, прямо на файлы с документами.
        - Обиделась на меня за вчерашнее, да? - насмешливо спрашивает он.
        - Я, - развожу руками, - на вас не обижалась. Но подарков мне ваших - точно не нужно.
        Машка встаёт из-за стола и, направившись к нам, говорит:
        - Не обращайте внимания, она шутит.
        Лев оборачивается на неё.
        Машка тут же расплывается в улыбке и заправляет за ухо локон.
        - Очень красивые цветы, - взглянув сначала на букет, а потом, подойдя ближе и чуть ли не заглядывая Льву в лицо, воркует она. - Загляденье просто. Безумно красивые.
        Он же не обращает на неё никакого внимания. Сунув руки в карманы брюк, смотрит мне прямо в глаза.
        - Ты на "яйца", что ли обиделась? - спрашивает он. - Да я характер имел в виду. Нет у тебя яиц, уверен. Были бы яйца, я бы тебе розы не принёс.
        - Мне не нужны ваши розы. Так что купили вы их напрасно.
        - Почему напрасно-то? - удивляется Машка. - Не напрасно. А хотите, - облизнув губы, она смотрит на Льва, - я их заберу? Мне такие цветы очень нравятся…
        Лев, наконец, обращает на неё внимание. Повернув к ней голову смотрит так, что у неё даже ножки чуть подгибаются. И глазки заблестели…
        - А ты её фрейлина, что ли? - склонив голову набок, хмуро цедит Лев.
        - Что? - опешивает Машка. - По… почему "фрейлина"?
        - По поведению.
        - Да я просто… - Машка виновато улыбается и пожимает плечами: - Чтобы цветы не пропали… Красивые же…
        Не вынимая одной огромной ручищи из кармана брюк, другой Лев берёт с моего стола букет и вручает ей. Распахнув глаза, Машка обеими руками обнимает этот огромный букет и, видно, что ей даже просто удержать его трудно. Носом она тут же зарывается в яркие, бордовые бутоны.
        - Раз так переживаешь за розы для Олеси, - холодно произносит Лев, - то поставь их в вазу. Тогда реально красиво будет. А вазу… - он смотрит на тумбочку рядом с моим столом, - вот сюда, на тумбочку.
        Маша растерянно на него смотрит.
        - То есть это цветы для…
        - Для Олеси, - тихо рычит Лев. - Но тебе, фрейлина, их можно временно подержать. Короче, ищи вазу.
        - Да где ж я такую огромную вазу в офисе-то найду?…
        - Так, - вставая, вмешиваюсь в этот нелепый диалог я. - Лев, прекращайте ломать эту комедию. Я вам сказала вполне понятно, что никаких цветов мне от вас не нужно. Девушку зовут Мария, она моя коллега, а не, как вы изволили выразиться, "фрейлина". И я вас прошу так её не называть. Забирайте свои цветы и уходите.
        Лев насмешливо смотрит на меня. Он выше меня почти на голову и от этого мои слова кажутся мне менее внушительными, чем хотелось бы.
        - Между прочим, - добавляю я для большей весомости, - наш рабочий день уже закончился. Поэтому заберите у Маши цветы и покиньте помещение.
        Он серьёзнеёт, хмурится, пару раз играет желваками. Но затем, забирает у Маши цветы, и сделав пару шагов к тумбочке, кладёт их на неё.
        - Без вазы, так без вазы.
        Смотрит на меня. Потом на Машку.
        - Мария, можно тебя на пару секунд?
        - Меня? - захлопав ресницами, спрашивает она.
        - Тебя.
        Она снова заправляет непослушный светлый локон за ухо.
        - Можно…
        Он подманивает её ладонью, склонившись что-то шепчет на ухо, а затем они оба выходят из кабинета. Машка оглядывается на меня и, улыбнувшись, пожимает плечами.
        Настроение бить рекорды продаж, понятное дело, у меня пропадает напрочь. Вздохнув, принимаюсь быстро укладывать документы в стопки, а затем выключаю программы и ноут. Захлопнув его, беру сумочку и принимаюсь закидывать туда телефон и договора, которые хочу взять на дом.
        Машка, тем временем, возвращается в кабинет. Одна.
        Заговорщицки улыбаясь, подбегает ко мне. Едва не подпрыгивает от распирающих её чувств.
        - Что он там, - хмуро спрашиваю я, - в любви тебе признался?
        - Нет, - качает головой она. - Он спросил, чего ты любишь.
        - Не поняла, - замираю я.
        - Ну, я сказала, что "рафаэлки", конфетки "Стэп", что ты вообще - сладкоежка.
        Закатываю глаза и, надув щёки, медленно выдыхаю. Смотрю на неё.
        - Маш, ты дура, что ли?
        - Что ты обзываешься-то? - обижается она. - Я вообще-то для тебя стараюсь!
        - Не надо для меня стараться так! - возмущаюсь я. - Мне не нужно ничего от него!
        - Сама ты дура, Олесь. - Машка проходит к своему столу, падает в кресло и скрещивает на груди руки. - Офигенский мужик вообще… Красивый, ухоженный, пахнет приятно. Сильный, большой, высокий… Богатый! А ты чего? Тоже мне… цаца… Ты думаешь, такие, как он, часто за такими, как мы, бегают?
        - А мне не надо, - холодно говорю я, - чтобы это быдло хамоватое за мной бегало. Мне надо, чтобы он сюда не заявлялся вообще и не мешал мне работать. Меня трясёт аж, Маш. И в таком состоянии я клиентам звонить точно не стану.
        - Ты кроме как о клиентах, думать о чём-нибудь можешь вообще? Ты когда целовалась-то последний раз? В клубе танцевальном была? В ресторан с мужчиной ходила? Незамужняя девчонка, молодая, яркая. А ведёшь себя так, будто на пенсию уже вышла. Ты бы тут ещё носки вязать стала спицами.
        - Маш, я что-то не поняла… - тоже скрещиваю руки на груди. - Ты давно в свахи записалась? Если тебе нравится этот… Лев, то - вперёд. Думаю, вы с ним поладите.
        - Я бы с радостью… - щуря глаза, тихо говорит она. - Да он только на тебя смотрит.
        - Ничего, - кивнув, говорю я, - сейчас придёт с кульком конфет, вместе чаю попьёте. И поладите, как раз. А я, пожалуй, пойду. Мне ещё дома бельё надо в стирку закинуть.
        - Оле-есь… - тянет Машка.
        - Что?
        Она встаёт и идёт ко мне.
        - Ну ты глянь только, - она кивает на огромный букет роз, - цветы какие классные тебе принесли… Он же извиняться пришёл так. Ухаживает за тобой, понимаешь?
        - Маш, - качаю головой, - я тебя не понимаю сейчас. Ну, допустим, ухаживает. И что? По-твоему, раз ухаживает, то я должна падать перед ним ниц и в рот ему смотреть? Он - наглое хамло, которую пользуется тем, что его все боятся. Замашки такие, что я бы на месте Михалыча за шкирку его отсюда выкинула. Ну… - вздохнув, поправляюсь, - не на месте Михалыча, конечно.
        Смеёмся.
        - Да уж, - вытирает пальцами слёзы Машка, - Михалыч его за шкирку никак не поднимет. Ладно, как знаешь, Олесь. Можно только тебя об одной вещи попросить?
        - Можно конечно, чего ты?
        Машка снова кивает на цветы.
        - Жалко их. Завянут же. Розы-то тут ни при чём. Давай их и правда в вазу поставим. Поможешь?
        Оглядываюсь на лежащий на тумбочке огромный букет.
        - Так ваза нужна.
        - А я найду! - поспешно отвечает Машка. - Я сейчас в бухгалтерию сбегаю, и если там хоть кто-нибудь есть, то вернусь с вазой. Я, пока мы про конфеты разговаривали, вспомнила, что у них большая стеклянная ваза есть. Ольге Николаевне подарили на день рождения. Цветов было полно. И она оставила вазу там. Ну, насколько я помню, по крайней мере.
        - Да они ушли уже все.
        - Не, - мотает головой Машка, - вряд ли. Сейчас же только половина восьмого. А у них - бухгалтерский баланс. Ты пока ленточку разрежь, а я за вазой сгоняю.
        Закатив глаза, вздыхаю.
        - А этот… Лев… не придёт больше?
        - Думаю, сегодня уже нет, - хмурится Машка. - Ты ж ему сказала, что рабочий день закончился. Ну так что, поможешь?
        - Ладно, - говорю я. - Только быстро, хорошо?
        - Я мигом! - улыбается Машка.
        И действительно возвращается она быстро. Уже через несколько минут входит с большой квадратной вазой, наполовину наполненной водой. Держит её обеими руками и улыбается.
        - Нашла, - довольно произносит она.
        Улыбаюсь в ответ.
        Она подходит к моему столу и аккуратно ставит вазу на пол.
        - Интересно, сколько здесь роз… - смотрит на меня. - Как думаешь?
        - Не знаю, Маш, - взяв сумочку, говорю я. - Я пойду.
        - Так ты мне что, помогать не будешь? Им же надо кончики стеблей отстричь. Олесь, ну помоги мне.
        Вздохнув, кладу на стол сумку и достаю из ящика большие ножницы.
        - А я сейчас свои возьму! - весело восклицает Машка и бежит к своему столу. Взяв другие ножницы, возвращается.
        Оторопело смотрит на меня. Потому что я, взяв вазу, проношу её к Машкиному столу, и ставлю на пол рядом с ним.
        - Пускай у тебя будут.
        - Хорошо, - кивнув, радостно улыбается она. - Я согласна. Такая красота!
        Розу за розой, относим и ставим в вазу. Они раскидываются в ней, делая огромный букет ещё более огромным. Их так много, что стеблями они заполняют вазу почти до отказа.
        - Семьдесят семь штук, - посчитав их, восхищённо смотрит на меня Машка. - Прикинь?
        - Ну и отлично. Всё, Маш, я поехала. Ты со мной?
        - Не, - улыбается она. - Я тут с этой красотой рядом поработаю ещё. Мне столько цветов вообще никогда не дарили. Максимально было - то ли семь, то ли девять штук. И не такие длинные.
        Заслышав тяжёлые шаги, оглядываемся на дверь мы почти синхронно.
        На пороге снова появляется Лев. В руках у него четыре большие коробки, наваленные одна на другую. Частично его даже не видно за ними, хоть он и огромный.
        Он входит и ставит эту высокую стопку на пол.
        - "Рафаэлло" принёс, - выпрямившись, говорит он. - И эти, как их… В общем, другие конфеты тоже.
        Глава пятая
        Понятия не имею, как на это реагировать. С одной стороны, он - хамло, с другой - явно старается понравиться. Дикое сочетание.
        - Лев, - оторопело говорю я, - по-вашему, мы конфетами тоннами едим?
        Он недоумевающе смотрит на меня. Чешет репу.
        - Ну… Если эти сладости тебе нравятся, то нафига покупать по штучке? Вот я и купил с запасом.
        - Да тут у всего офиса попа слипнется, - усмехнувшись, говорю я, - если эти конфеты даже десятками в день есть. Тем более, что у нас далеко не все любят сладости.
        - Ты не поняла, - качает головой он. - Это - тебе. Не офису. Мне на ваших педиков вообще плевать.
        - Лев, - хмурюсь я, - почему вы такой хам?
        - Почему "хам"? Не хам. Конфет вон тебе принёс.
        - Вы русский язык понимаете? - удивляюсь я. - Мне от вас ничего не нужно. Совсем. Ни конфет, ни цветов, ничего.
        Сузив карие глаза, он смотрит на меня. Играет желваками опять.
        - Всё равно ты моей будешь, - жёстко произносит он.
        - Что, простите? - офигеваю я. - Вашей? Да ни за что!
        - Посмотрим, - вздохнув, произносит он, и, развернувшись, выходит, закрыв за собой дверь.
        Смотрю на Машку. Она на меня.
        - Олесь, - качая головой, говорит она, - я тебя вообще не понимаю. Ты за что его так?
        - Я ж тебе рассказывала, - отвечаю я. - Хам он и быдло. Пришёл сюда, Олега напугал, Михалыча унизил. Мне угрожал, что похитит. С чего бы мне с ним цацкаться?
        - А ты что не видишь, что он тебе понравиться старается?
        - Да я как бы не маленькая девочка. И конфет себе купить вполне в состоянии.
        - Дело-то не в этом, Олесь… Он же ухаживает так.
        - Да и на здоровье! - хмурясь, восклицаю я. - Я не понимаю, ты что в его адвокаты-то записалась? Увидела мужика красивого и богатого и всё, слюнки потекли?
        - Потекли, да, - холодно отвечает она. - На твоём месте я бы себя так не вела. А теперь он обиделся и ушёл. И не факт, что снова придёт.
        - Придёт, - вздыхаю я, - даже не сомневайся. А раз потекли, может ты его на себя переключишь?
        - Так я пыталась. Но, видишь, ему ты понравилась.
        - Может, потому и понравилась, что не бегаю перед ним?
        - А я, по-твоему, бегаю, да? - щурит глаза Машка. - Ну, спасибо, подруга.
        - Слушай, - говорю я, - давай только вот не будем ссориться из-за этого придурка? Это вообще ни в какие ворота не лезет.
        - Я с тобой не ссорюсь, - плюхается за компьютер она. - Мне вообще работать надо. А ты - езжай. Раз тебе конфеты не нужны.
        Смотрит в монитор и принимается что-то активно, даже чересчур, печатать.
        - Не нужны, - говорю я. - Будут нужны - куплю. Тоже мне, нашёл девочку, которую можно конфетками купить.
        - Знаешь, - поднимает Машка глаза на меня, - вот теперь я понимаю, почему ты одна.
        Сверлю её взглядом.
        - Вот как ты, значит, заговорила, коллега… Решила по больному месту ударить?
        - Да я тебе, как настоящая подруга, просто правду сказала. С твоим характером, ты так долго одна будешь.
        Задела она меня. Прям больно даже стало.
        - А ты со своим почему одна? - щурю глаза я.
        - Потому что за мной вот так, как за тобой, мужики не бегают. А бегал бы - получил бы в ответ тепло и ласку.
        - За мной тоже не бегают.
        - Я вижу, - снова уставившись в монитор, огрызается она. - Ты идти хотела. Так иди.
        - Вот уж без тебя разберусь, - огрызаюсь теперь я.
        Настроение испортилось в хлам. Вот уж не думала, что мы с Машкой из-за этого кренделя поссоримся. Всегда так прекрасно ладили, а тут вон что… Причём, я действительно её не понимаю. Ей-то какое дело до того, отвечаю я этому Льву взаимностью или нет?
        Вздохнув, беру сумочку и подхожу к ней. Касаюсь плеча.
        - Что? - смотрит на меня она.
        Явно расстроенная.
        - Ладно, Маш, пойду я.
        - Иди.
        - Что ты на меня злишься?
        - Хочу и злюсь. Мне бы так, как тебе. Но - фиг. Я же рожей не вышла.
        - Да ты что! - искренне восклицаю я. - Ты - красавица вообще!
        - Ага, - снова уставившись в монитор, бурчит она. - "Красавица". Только не нужна никому. Мне по семьдесят семь роз не дарят. И конфеты, которые я люблю, пачками не приносят.
        - Да возьми хоть все!
        Машка хмыкает.
        - Это другое совсем, Олесь. Если бы тебя тут не было, тут и конфет бы не было. Он на тебя глаз положил, а ты строишь из себя не пойми чего. И ладно бы - рядовой мужик был, типа Олега там или Стёпки. Но ведь - крутой же парень. А ты решила из себя фифу изобразить. Ладно… Дело твоё. Всё, Олесь, мне работать надо. Не отвлекай, пожалуйста.
        Вздохнув, киваю, и минуя стопку коробок, выхожу из кабинета.
        Глава шестая
        На улице темно. Только свет уличных фонарей освещает лестницу перед торговым центром и автостоянку поблизости.
        Но я замечаю его мощную фигуру сразу, как только распахиваются стеклянные двери и тёплый, пахнущий ментолом воздух сменяется уличным и прохладным.
        Скрестив руки, он стоит у дорогой и стильной тёмной машины. Судя по всему, поджидает меня.
        На мгновение опешиваю и едва ли не замираю. Набрав в грудь воздуха, сбегаю по ступенькам.
        Краем глаза вижу, как тёмная фигура отделяется от автомобиля и направляется в мою сторону. Стараюсь не паниковать. Ну, не маньяк же он, в самом деле!
        Цокая каблуками, иду влево, привычным маршрутом. Надо перейти двухполосную улицу, а затем, миновав "Пятёрочку", выйти на проспект. Оттуда до метро - пять минут ходьбы.
        - Олесь! - он мигом нагоняет меня.
        Обернувшись, останавливаюсь. Сжав рукой сумочку, смотрю на него.
        - Что вам нужно?
        Стараюсь говорить спокойно, но здесь, на улице, мне в его присутствии снова становится страшно. И даже мне слышно, что голос у меня дрожит.
        - Олесь, - низким своим голосом произносит он. - Ты всё, освободилась?
        Смотрю на его огромную, пугающую фигуру. На суровое, с тяжёлым тёмным подбородком лицо.
        - Вам-то какое дело?
        - Ну что ты грубишь-то? - хмурится он.
        В свете дальнего фонаря он выглядит каким-то ещё более опасным и мрачным.
        Всплескиваю руками.
        - Лев, вы отстанете от меня или нет?!
        - Нет, - заявляет он. - Не отстану.
        Куснув губу, стараюсь успокоиться. Какой нахальный, навязчивый тип!
        - Я вас предупреждаю сразу, - подняв указательный палец, твёрдо говорю я, - если вы увяжетесь за мной, я вызову полицию.
        - Хренассе, - ухмыляется он. - Сразу полицию, да?
        - Да, - нервно отвечаю я. - Сразу полицию. Представьте себе.
        - Они, наверное, меня в наручники закуют за то, что я позволил себе идти рядом.
        - Что вы паясничаете?
        - Да не паясничаю вроде. У вас повода нет полицию вызывать. Зачем тогда говорить об этом?
        - "У вас"?! - переспрашиваю я. - "У вас"? А чегой-то мы на "вы", Лев? Что у нас случилось? На что жалуемся?
        - Ни на что я не жалуюсь, - мрачно произносит он. - Кроме того, что одна принцесса отвергает все дары, которые я возлагаю к её ногам.
        - А вы её спросили о том, нужны ли они ей, перед тем, как дары свои возлагать?
        - Я её подружку спросил.
        - Вот подружке и возлагайте. Можете ещё и с почестями, а не как привыкли.
        Он подходит ближе.
        - Олесь. Ну, ладно, я - медведь. Ухаживать не умею. Чё ты злишься-то сразу?
        Щурю глаза.
        - А кто меня похитить хотел?
        - Да блин, ты соблазнительная знаешь какая? Я как тебя увидел, прям прихуел даже.
        - Что-что вы сделали? - морщусь я.
        - Это… - мнётся. - Удивился.
        - Удивились?
        - Угу.
        - Ну, вот поудивлялись и хватит. Позвольте я домой поеду.
        - Позволь я тебя на машине довезу.
        - Нет, спасибо. Я доеду сама.
        Усмехается.
        - Что ж ты колючая-то такая?
        - Лев, идите своей дорогой. Вы - не герой моего романа. И перестаньте, пожалуйста, приезжать в наш офис и пугать сотрудников.
        - Чем я их пугал-то? - хмурится он. - Они по жизни ссыкуны.
        - Лев!
        - Что опять не так?
        - Всё не так, Лев. Вы ведёте себя, как навязчивый мужлан. Воспитания - ноль. Хамства - полно.
        - Где я хамил-то? Предложил на машине довести. Что обидного-то?
        - Обидного - ничего. Но в услугах извозчика я не нуждаюсь. Нуждалась бы - вызвала бы такси. Вам всё понятно?
        - Пиздец, ты вредная… - вздохнув, говорит он.
        - Ещё какая! - заявляю я. - Так что лучше со мной не связывайтесь. А знаете что? Обратите внимание на мою коллегу. На Машу. Вот ей вы понравились. И если вы пригласите её, скажем, в кино, то, думаю, она будет рада.
        Угрюмо на меня смотрит. Питекантроп просто.
        - А если мне ты нравишься, а не Маша?
        - Ну, - развожу руками я, - тогда не судьба. Всё, Лев, приятного вечера. И не идите, пожалуйста, за мной, будьте так добры.
        Он остаётся на месте, а я ухожу. От диалога с ним меня просто трясёт. Переволновалась, наверное…
        Глава седьмая
        На следующее утро, придя на работу, я узнаю, что уже весь отдел судачит обо мне и этом ухоженном орангутане! Удружил, называется! Если он этого и добивался, то с задачей справился на все сто!
        - Олесь, спасибо за конфетки!
        Да ешьте, мне не жалко!
        - Олесь, а что за мальчик к тебе ходит?
        "Мальчик"?! "МАЛЬЧИК"?!
        - Олесь, очень красивые цветы! Прям в офисе сразу стало уютнее!
        Это для вас может быть так, а для меня эти цветы напоминание о том, что теперь в конце рабочего дня - фиг расслабишься! В любой момент этот перец, которого почему-то сюда пускает охрана, может заявиться вновь!
        - Олесь, а он кто?
        Откуда я знаю, кто он?! Я ему что, жена?!
        - Олесь, а он красивый?
        Он огромный и страшный! Михалыч едва не обгадился, когда он с кресла встал!
        - Олесь, слушай, а можно тебя попросить в следующий раз заказать батончики или "Маску"?
        Слушайте, вы совсем, что ли, с ума посходили тут?!
        В общем, хмурая и насупленная я как могу пытаюсь работать, и как могу - вежливо и тактично прошу от меня отстать с этим Львом. Но - бесполезно. У нас в отделе продаж из десяти сотрудников - восемь женщин. И, походу, эти розы с рафаэлками стали темой дня.
        Когда приходит время ланча - настроение портится ещё сильнее. Потому что, во-первых, Машка решила со мной не общаться, и всю первую половину дня говорила исключительно по делу и исключительно короткими фразами, а, во-вторых, зайдя в "Фейсбук", я вижу её новый пост. Сегодняшний.
        Селфи с букетом роз. На фотке она стоит в жеманной позе с улыбкой и кокетливо опущенными ресничками. И надпись "Любимый подарил".
        Судя по всему, Машка сделала эту фотку, когда я уехала домой.
        Ну, прекрасно. Вообще огонь. Отчего-то становится очень обидно.
        Поскольку она сегодня решила пообедать не со мной, а с Катькой Макаровой, встаю и подхожу к их столу. Кладу свой смартфон с этим селфи прямо перед Машкой.
        - Это что? - спрашиваю я.
        - А что? - глядя на меня снизу верх, она щурит глаза.
        Интонации в голосе вызывающие. Походу ей вообще не стыдно.
        - Это ж враньё, - говорю я.
        - Что враньё?
        - То, что написано.
        - Почему враньё? - не теряется Машка. - Может он - любимый?
        - Давно ли стал? - морщусь я.
        - А это тебя не касается, Олесенька. Тебе пофиг должно быть. Ты же у нас недотрога. И он тебе точно не нужен. Правильно всё?
        Секунд пять молча смотрю ей в глаза. Затем разворачиваюсь и возвращаюсь за свой столик. Злюсь, понятное дело. С одной стороны - мне не жалко, а с другой - ну зачем это?! Надпись эта?! Ну зачем?! А там ещё главные комменты такие… В духе: "он тебя, походу, обожает", "какая счастливая!", "мне бы так…" и тому подобное.
        Мда-а. Не думала, что появление этого кренделя рассорит нас с Машкой. Не разлей вода были на работе. А теперь что? Можно подумать - он прям между нами встал.
        Только под вечер мне удаётся хоть как-то сосредоточиться на работе и перестать, наконец, думать об этом поступке Машки, о том, что после ланча она меня вообще показательно заигнорила, впрочем, как и я её, и том, что коллеги, со своими шуточками и прибауточками на тему этих цветов и конфет уже порядком достали.
        Однако расслабляюсь я рано… Потому что в самом начале шестого часа, открывается дверь в наш отдел, и…
        …и начинается форменный дурдом…
        - Молодые люди, - Лариса Михайловна строго смотрит на входящих один за одним курьеров, - а что, собственно, происходит?!
        Они же, особенно не смущаюсь, продолжают заносить и заносить алые розы. Прям без целлофана и ленточек, огромными букетами.
        - Ребят, а что случилось-то? - волнуются коллеги.
        И при этом уже несколько человек на меня, оторопевшую настолько, что потерявшую дар речи, поглядывают, хихикают и перешёптываются.
        - Так, - сосредоточенно сверяясь с накладной в руках, командует тот, что в синем свитере. - Ещё двенадцать букетов. Сань, беги вниз, и попроси Ваню заглушить машину и помочь. Чтобы мы не копались долго.
        Не выдерживаю. Встаю.
        - Ребят, что вы делаете?
        Парень в синем свитере наконец-то решает ответить.
        - Заказ выполняем. Разве не видно?
        - Так тут никто ничего не заказывал! - восклицаю я.
        - Ну как не заказывали? - удивляется он. - Заказывали. Тысяча и одна роза, алый цвет, ножка - шестьдесят сантиметров.
        - А для кого это? - хитро взглянув на меня, интересуется Лариса Михайловна.
        - Сейчас, секунду… - парень утыкается в бумаги, и откашливается. - Для Олеси.
        Гвалт, шум, смех, шутливые поздравления и подколки, новый взрыв смеха.
        А я готова со стыда под землю провалиться. Стою, губы кусаю.
        - Так, - стремительно выхожу из-за стола и направляюсь к этому кадру в синем свитере, - молодой человек, Олеся - это я. Забирайте, пожалуйста, эти тонны цветов и несите обратно.
        - Не могу, - хмуро смотрит на меня он.
        - Как это "не можете"?
        - Ну, так, - он коротко пожимает плечами. - Заказчик-то не вы. А мы должны свою работу сделать качественно и в срок. Так что, извините.
        Только я хочу возразить, как он добавляет:
        - Вот сейчас заказчик поднимется, и сами с ним уже решите, нужны вам эти розы или нет. А мы - люди подневольные.
        Оторопев, широко раскрытыми глазами смотрю на него.
        - А он что… - сглатываю, - сейчас придёт сюда?
        - Ну да, - усмехается парень.
        В отделе воцаряется почти полная, за исключением шорохов и шума кондиционера, тишина.
        И в этот момент, разминувшись в дверях с вышедшими курьерами, в наш кабинет заходит… Лев.
        - О, как много народу, - окинув замеревших сотрудников взглядом, усмехается он. - Всех приветствую, дамы и… смотрит на дальние два стола, за которыми сидят наши двое менеджеров-мужчин, - господа.
        Поворачивается ко мне и улыбается.
        - Привет, Олесь.
        В кабинет, тем временем, заносят всё новые и новые цветы. Посторонившись, Лев, отходит в сторону и подходит ко мне. Невольно отступаю назад.
        Наш отдел продаж теперь напоминает наполненную нежным ароматом цветочную оранжерею. Причём, оранжерею любителя исключительно красных роз. Цветы буквально везде: на полу, на тумбочках, на столах коллег… Зелень и алый… Везде…
        - Сейчас вазы ещё принесут, - окинув взглядом моих коллег, хмуро произносит Лев. - Извините за беспорядок. Это ненадолго. Скоро ребята все цветы расставят по вазам.
        - Ничего-ничего! - отзывается Лия Абрамовна. - Нам так даже лучше! Очень красиво стало!
        У меня слов нет.
        Вот вообще нет.
        Я в тихом бешенстве, потому что со мной тут считаются, походу, меньше всего. Причём, все.
        - Я не люблю розы, - глядя Льву прямо в его бесстыжие, насмешливые карие глаза, вру я. - Вообще.
        На его суровом лице появляется тень озадаченности.
        - Хм, - произносит он. - Мне, казалось, что когда не знаешь предпочтений девчонки, розы - это самый универсальный вариант. Ладно, проехали. А какие цветы ты любишь?
        - Никакие, - сверля его взглядом, холодно цежу я.
        - Лилии она любит! - отзывается Лариса Михайловна.
        Вспыхнув, на мгновение поворачиваюсь к неё и испепеляю её взглядом. А она только улыбается в ответ, и тут же во все глаза вновь пялится на Льва.
        Сегодня он в чёрной водолазке и сером костюме. Надо признать, ему очень идёт. Но это ничего не меняет.
        - Понял, - кивает он. - Спасибо… эээ…
        - Лариса Михална, - прижав к пышной груди ладонь, склоняет голову моя коллега.
        - Лев Саныч, - так же приложив ладонь к груди и поклонившись, отвечает ей Лев.
        Смех, шутки, комплименты.
        До боли закусив губу, стремительно огибаю Льва и, едва не столкнувшись в дверях с очередным курьером, которого за розами практически не видно, вылетаю из кабинета.
        Глава восьмая
        Вызвав лифт, я пытаюсь успокоиться, но внутри меня всё буквально кипит. Заламывая руки, хожу туда-сюда мимо закрытых дверей, и то и дело поглядываю на светящуюся кнопку и на высвечивающиеся на панно номера этажей. На полу валяется несколько зелёных листочков. Даже здесь на площадке, отчётливо пахнет розами.
        Сзади слышатся шаги, и я нервно оборачиваюсь.
        Лев.
        Хмуро глядя в глаза, подходит ко мне.
        - Ты правда не любишь розы?
        - Да какая разница, - едва не психую я, - люблю я розы или нет?! Может вы отцепитесь от меня, наконец?!
        - Не, - усмехнувшись, заявляет он. - Не отцеплюсь. Хочешь я тебя домой отвезу?
        Бесит, придурок огромный. Прям бесит. Наглый настолько, что я просто слов даже не нахожу…
        - Олесь, - он насмешливо смотрит мне в глаза. - Вот что ты злишься? Что я тебе сделал-то?
        - Хочу и злюсь!
        С шумом распахиваются двери наконец-то подъехавшего лифта, и из его нутра выходят несколько парней с огромными букетами роз в руках. Лев, взглянув на них, молча кивает в сторону коридора, в конце которого располагается наш отдел. Парни так же молча вереницей направляются туда. У последнего в руках огромная, размер с телевизор, коробка, на боку которой написано "не кантовать". Вазы, судя по всему.
        - Короче, - дождавшись, пока они уйдут, произносит Лев. - Предлагаю тебе поужинать вместе со мной, а потом я отвезу тебя домой. К тебе, - усмехается он. - Хотя предпочёл бы к себе. Обещаю: отвезу.
        - Нет, - твёрдо говорю я.
        - Окей, - качнув головой, отвечает он, и поворачивается боком, чтобы уйти обратно.
        Но не уходит.
        - Твои коллеги, - посмотрев на меня, произносит он, - сказали, что завтра ты тоже работаешь. Это хорошо. Завтра жди вагон лилий.
        И, сказав это, направляется к коридору.
        Оторопев, смотрю на его удаляющуюся широченную спину.
        - Стойте, Лев! - спохватившись, окликаю я его.
        Он останавливается и, повернувшись ко мне, скрещивает свои огромные руки на мощной груди. Чуть наклонив голову вбок, насмешливо смотрит в глаза.
        - Не надо лилий…
        - Они же тебе нравятся?
        - Нравятся. Но… тут и так теперь работать невозможно будет. Вы не понимаете, Лев. Вы же всё сделали для того, чтобы теперь я местной звездой стала. Они меня и так весь день доставали по поводу вас.
        - Почему же не понимаю? - щурит глаза он. - Понимаю.
        - Так вы специально?! - ошарашенно спрашиваю я.
        - Специально.
        - Ну вы и… - прикусываю губу и вздыхаю.
        - Кто?
        - Наглец.
        - Есть такое. Мне когда женщина нравится - я её добиваюсь.
        - Не мытьём, так катаньем, да? - щурю глаза я.
        - Точно, - кивает он. - А надо будет - вообще украду. Моей ты по любому станешь. Хочешь того сейчас или нет.
        Кровь приливает к щекам.
        - А вы не много на себя берёте?!
        - В самый раз, - спокойно, но жёстко отвечает он.
        Встряхнув руками, смотрю на пол и, набрав воздуха в грудь, медленно выдыхаю. Поднимаю глаза на Льва.
        - Зачем я вам?
        Он с ног до головы окидывает взглядом мою фигуру, смотрит в глаза, и усмехается.
        - Для секса, да? - куснув губу, спрашиваю я.
        - Не, - говорит он. - Хороводы водить. Нравишься ты мне. И внешне, и характер твой - тоже нравится.
        - Характер? - удивляюсь я. - Что вы вообще о нём знаете?
        - Да уже немножко знаю, - усмехается он. - Таких у меня ещё не было.
        - Так вы бабник к тому же? - горько усмехаюсь я.
        - Ну, почему "бабник"? Просто люблю красивых женщин. Это нормально, доктор. Так и запишите в анамнезе.
        - Думаю, что вы в состоянии найти себе много других женщин. Поинтереснее, чем я. И посговорчивее.
        - Например, фрейлину твою? - насмешливо спрашивает он.
        - А почему бы и нет, раз её к вам так тянет?
        Он серьёзнеет.
        - Потому что меня к ней не тянет.
        - Ну, - сложив руки на груди, говорю я, - тогда у нас тут образовался клуб разбитых одиноких сердец. Потому что меня не тянет к вам.
        - Это пока.
        - Это - вообще, - парирую я.
        - Я бы на твоём месте не зарекался. Хотя бы потому, что тебе нравятся лилии.
        - Вот именно - лилии! Не вы!
        - Короче, - холодно заявляет он. - Я препираться с тобой не буду. Не хочешь с мной поужинать, жди завтра три тысячи лилий.
        - Сколько?… - тихо охреневаю я.
        - Пардон, - усмехается он. - Три тысячи и одну.
        - А вам денег не жалко? - прищурившись, развожу руки в стороны я.
        - Неа, - тряхнув головой, спокойно произносит он. - Не жалко. Я их для того и зарабатываю, чтобы тратить. Причём на то, на что хочу.
        - Ну, - недоумевающе покачав головой, говорю я, и вздыхаю. - Тогда вы выбросите их на ветер.
        Он указательным пальцем чуть оттягивает воротник рубашки, чуть крутит шеей и невозмутимо произносит:
        - Посмотрим. Извини, мне надо с ребятами расплатиться.
        И, повернувшись, снова направляется в коридор.
        - Лев!
        Оборачивается.
        - Что?
        - Если вы мне обещаете, что… - опустив взгляд, медленно выдыхаю, чтобы хоть немного успокоить нервы. Снова смотрю ему в глаза. - Что после ужина сразу отвезёте меня домой… я согласна.
        - Гуд, - кивает он. - Где тебя подождать?
        Коротко вздыхаю. Меня прям колотит сейчас.
        - Сумочку пойду заберу и…
        Он поворачивается в сторону коридора и кивает:
        - Тогда догоняй.
        Глава девятая
        Останавливаю Льва неподалёку от распахнутых дверей, откуда выходят, уже с пустыми руками, те парни, которые недавно вышли из лифта.
        - Лев, - говорю я, - постойте, пожалуйста, пока здесь. Я бы хотела забрать сумку одна.
        Взглянув на меня, он усмехается, но кивает.
        Представляю, что будет завтра твориться в отделе…
        Вздохнув, захожу в кабинет и волей-неволей поражаюсь тому, насколько он преобразился. Реально куда больше на оранжерею в Ботаническом саду стал похож, чем на отдел продаж. И коллеги, вместо того, чтобы работать, собрались двумя группками у двух столов и обсуждают вот это вот всё. А на столах - чашки с дымящимся чаем и вазочки с тарелками, доверху наваленные конфетами.
        Незаметно убежать не получается.
        - Ты всё, домой? - вскинув брови, насмешливо Галька. - Или… - и поиграв бровями, кивает в сторону выхода, имея в виду, конечно же, Льва.
        - Домой, - хмуро отвечаю я. - Всё равно работы здесь сегодня уже не будет.
        - Может с нами чайку попьёшь? - предлагает Лариса Михайловна, и кивает на стол, рядом с которым стоит, оперевшись ладонями.
        - Нет, вы уж как-нибудь сами, - мотнув головой, неохотно отвечаю я.
        Вижу, как Стас выглядывает из-за её плеча и тоже насмешливо на меня смотрит. Весело им, походу.
        - Не пойму я девчонок… - пока беру сумочку, доносится до меня голос Женьки, тощего оболтуса с толстыми зато линзами в модных очках. - Когда за вами мужики ухаживают, вы нос воротите, а когда…
        Не желая выслушивать это всё, коротко прощаюсь и выхожу.
        Лев, стоя напротив парня в синем свитере, отдаёт ему стопку пятитысячных купюр.
        - Тут с чаем, - говорит он. - Вазы уже без меня, окей?
        Пытаюсь прошмыгнуть мимо них. Хотя бы для того, чтобы ещё эти на меня не пялились.
        - Как скажете, - кивнув, отвечает парень в синем свитере. - И… спасибо вам.
        Лев быстро хватает меня за руку, отчего я в ужасе распахиваю глаза, и идёт к лифту уже со мной.
        - Да я не собиралась сбегать… - оправдываюсь я. - Просто хотела…
        - Тш. Релакс.
        Умолкаю. С ним вообще бесполезно разговаривать. Но пойдя рядом, руку он мою отпускает.
        С колотящимся сердцем захожу с ним в лифт, двери которого на этот раз открываются сразу, как только Лев нажимает кнопку вызова.
        Двери закрываются и лифт устремляется вниз.
        Краем глаза смотрю на Льва. Страшно мне. Он огромный, пахнет дорогим сладко-горьковатым парфюмом, и молчит. Если закрыть глаза, можно подумать, что я вообще одна еду. Потому что он вообще звуков не издаёт.
        Дрожащими пальцами поправляю сумочку на плече. Вскинув глаза кверху, смотрю на убывающие цифры на панно.
        "Первый".
        Звук колокольчика, пауза, и двери открываются.
        Выходим.
        Минуем турникеты, около которых дежурят охранники, и я вижу, как Лев бросает единоразовую карту в щель, для того, чтобы открылись дверцы из толстого стекла.
        Проходим фойе, и заходим в крутящиеся двери. Затем выходим на улицу.
        Полной грудью вдыхаю свежий воздух. Он сейчас, как нельзя кстати. Наш бизнес-центр находится в спальном районе, неподалёку от парка и окружён высаженными несколько лет назад деревьями. Поэтому воздух здесь больше похож на подмосковный, чем на московский. А сейчас ещё липами приятно пахнет.
        - Лев, - останавливаюсь и смотрю ему в глаза.
        Он тоже останавливается и вопросительно на меня смотрит.
        Сглатываю. Прикладываю руку к груди и чувствую, как сильно колотится сердце. Волнуюсь ужасно.
        - Я готова с вами поехать только в одном случае, - стараюсь говорить твёрдо и даже строго. - Если вы действительно не будете ко мне приставать.
        Усмехнувшись, он суёт руки в карманы.
        - Этого я не обещал.
        - Тогда я не поеду.
        Он делает шаг ко мне. Смотрит чуть ли не сверху вниз.
        - Что ты имеешь в виду под словом "приставать"?
        - Лапать… - потупившись, говорю я. - Пытаться… ээээ…
        - Угу, - усмехнувшись, произносит он. - Ясно. Танцы считаются?
        Едва не давлюсь собственным дыханием.
        - Кк…какие танцы? - взглянув в его тёмные глаза, спрашиваю я.
        В свете уличных фонарей он кажется каким-то нереальным. Брутальный герой голливудского фильма. Причём, герой мрачный, опасный, но насмешливый.
        - Я чисто разобраться. Что ты конкретно имеешь в виду. А то мало ли? Может, если я тебе руку подам при выходе из машины, ты это как лапанье расценишь.
        - Нет, - тихо говорю я, - это другое.
        - Гуд, - усмехается он, и берёт меня за руку.
        Замираю. Ладонь у него тёплая, обалдеть. И огромная.
        - Пойдём, - кивает он в сторону уличной парковки. - Я вон там машину бросил.
        Едва дыша от волнения, напряжения и страха, спускаюсь вместе с ним по ступенькам. Вижу, как на нас косятся поднимающиеся вверх двое мужчин, и, наверное, краснею.
        Он подводит меня к огромному чёрному автомобилю представительского класса. Вот вообще не удивлена, что он ездит на этом…
        Нажимает на кнопку брелка и, спустя пару секунд, галантно открывает передо мной переднюю дверь с правой стороны.
        Чувствую, что меня охватывает паника. Что я делаю?! Я же его не знаю совсем! А вдруг он маньяк?! А вдруг он отморозок какой?! Он же явно бандит или…
        Ноги слабеют так, что едва не подкашиваются. И голова кружится.
        - Садись, ты чего?
        - Лев, - повернувшись к нему, выдыхаю я. - А вы… вы мне точно ничего плохого не сделаете?
        Он наклоняет голову вбок и прищуренно смотрит мне в глаза.
        - Слушай, ты перетрудилась, походу. Я тебя в ресторан везу. Покормить. Ты, судя по фигуре - ешь мало, а, судя по тому, как реагируешь на то, что тебя мужчина за руку взял, в витаминах нуждаешься. Так что салатик и мясо я тебе обещаю.
        Видя, что я всё ещё колеблюсь, он усмехается и добавляет:
        - Ты, прям, как кошка.
        Озадаченно смотрю на него.
        - Они тоже на своей территории храбрые, - поясняет он, - а как границы её покидают, ссутся от каждого шороха. Уши прижмут, к полу прижмутся, глаза от страха выпучат, и в любой момент драпануть готовы.
        - Лев, - тихо, но возмущённо говорю, - я не "ссусь", как вы выразились… Но вы меня тоже поймите… Я вас знать не знаю, и…
        - Олесь, - глядя мне в глаза, перебивает он. - Я, может и хамло, как ты говоришь, но бояться тебе вот реально нечего. И чем скорее ты это поймёшь, тем скорее раслабишься. Гуд?
        Сглотнув, киваю, и, вздохнув, сажусь вперёд.
        Он закрывает за мной дверь, обходит машину, плюхается рядом и захлопывает дверь уже за собой. Поворачивает ключ зажигания, и панель перед нами вспыхивает множеством огоньков.
        Тихо урчит мотор. Лев, закинув локоть на край спинки сиденья и повернувшись вполоборота назад, принимается выезжать с парковочного места.
        Замерев, сижу с выпрямленной спиной, и едва дышу. Несмотря на упругое и удобное сиденье, мне, мягко говоря, не очень комфортно.
        Машина ровно выезжает на дорогу и принимается набирать скорость.
        Лев бросает на меня короткий взгляд, и снова смотрит вперёд.
        - Салатик, пожалуй, - усмехнувшись, произносит он, - надо будет пустырничком попросить полить, а не маслом. Ну или валерьянкой. Так даже лучше. Кошки её любят.
        Глава десятая
        Машина несётся по освещённой фонарями вечерней Москве. Скорость высокая, но в салоне этого автомобиля она почти не ощущается. Когда Лев меняет полосы, ловко варьируя между машинами, едущими более медленно, я лишь легонько, под тихое шуршание шин, покачиваюсь из стороны в сторону. Настолько легонько, что это едва ощутимо.
        Управляет машиной Лев весьма умело. Я бы даже сказала - профессионально. Сосредоточенно и одновременно с тем с какой-то лёгкостью, будто родился уже опытным водителем.
        Достав смартфон, он, стоя на светофоре и дожидаясь зелёного света, нажимает пару клавиш, и спустя секунду в машине из колонок начинает негромко звучать ритмичная танцевальная музыка. Мотивом она очень напоминает что-то из американского техно середины девяностых, которое я любила слушать, когда была ребёнком, ещё на кассетном магнитофоне. Папа такую музыку тогда очень любил, и я как-то приобщилась к ней с самого детства. Но песня мне незнакома, как и та, что следует за ней. К тому же это явно обработки.
        С интересом смотрю на Льва. По прежнему хмуро ведя машину, он чуть покачивает головой в ритм. Практически пританцовывает, сидя за рулём, но едва-едва заметно. Прячу улыбку.
        - Нравится музыка? - хитро взглянув на меня, спрашивает он.
        - Да, - киваю я, - ничего.
        - Дружбан делает, - усмехнувшись, сообщает Лев.
        - Это обработки какие-то, да?
        - Ага. Ремиксы хитов конца прошлого века и начала этого. У меня их в телефоне штук триста, наверное.
        - Да вы фанат, - улыбнувшись, тихо говорю я.
        Он снова бросает на меня взгляд. Краткий и внимательный.
        - Что ты меня всё на "вы"-то зовёшь? Мы уже практически переспали, а ты всё в нетраханную библиотекаршу играешь.
        Умеет он одновременно озадачить, заставить опешить и вообще охренеть от своей какой-то бесшабашной наглости.
        - Лев, я понимаю, вы, наверное, выросли в другой среде, да и крутитесь в ней, но… - поспешно подбираю слова, - но нельзя же так… с девушкой.
        Краткий хмурый взгляд.
        - А что я не так опять сказал?
        Закатываю глаза, и вздыхаю.
        - Лев, вы не обижайтесь только, но вы грубый, правда.
        Молчит. Думает.
        - А как надо то же самое спросить, только так, чтобы тебя устроило?
        - Не так, чтобы меня устроило, а просто вежливо, - поправляю его я.
        - Я прям Буратиной себя сейчас почувствовал, - ухмыляется он.
        - Почему? - не понимаю я.
        - Ну, которого Мальвина воспитывает. Вредина эта голубоволосая.
        Хм. В начальной школе я пару раз была Мальвиной на Новый Год.
        - Так как? - снова бросив на меня взгляд, только теперь насмешливый, допытывается он.
        - Можно сказать "Давайте перейдём на "ты", - вздохнув, говорю я.
        - Так я давно перешёл.
        - Вы - да. А я - нет.
        - Ну и что тебе мешает?
        Надув щёки и медленно выпуская воздух, снова закатываю глаза я. Не, он невыносим. И неисправим, похоже.
        - Вежливость, - говорю я, - мне мешает.
        - Тогда откажись от неё, - покачивая головой в такт музыке, весело отвечает он. - Чесслово, не заругаю.
        - Я так не могу.
        - Когда будем сексом заниматься, ты меня тоже на "вы" будешь величать?
        Тихо вскипаю. Вполоборота поворачиваюсь к нему.
        - С чего вы взяли, что я буду заниматься с вами сексом?
        - Чутьё, - ухмыляется он.
        - Оно вас подводит, - щурю глаза я.
        - Пока не подводило. Ехать со мной в ресторан ты тоже не собиралась.
        - Так, - говорю я. - Остановите машину!
        - Ага, - рассмеяшись, произносит он. - Щаз. Прям бегу и останавливаю.
        - Лев, вы ведёте себя отвратительно!
        На это он никак не реагирует. Просто ведёт машину и всё.
        - Вы ведёте себя, - всё больше завожусь я, - как напыщенный индюк, как самовлюблённый нахал, как…
        - Как хамло ещё, - ухмыляется он.
        - Да, как хамло тоже! И что, вы этим гордитесь, что ли?
        - Да не, просто тебя цитирую, - качнув головой, улыбается одними глазами он.
        Скрестив руки на груди, отворачиваюсь к окну.
        Молчим.
        - Скажи, когда дуться перестанешь, ладно? А то я могу пропустить этот момент.
        Ничего ему не отвечаю. Много чести.
        - Я не понимаю, на что ты обижаешься, - будто просто рассуждая вслух, говорит он. - В отличие от тебя, я тебя не обзываю. Везу в прекрасный ресторан. Еда там - охуительная просто. Пытаюсь тебя разговорить, расслабить. А ты только дуешься.
        Глубоко вздохнув, снова поворачиваюсь к нему.
        - Похоже, вам это просто недоступно, - говорю я.
        - Что именно? - взглянув на меня, хмурится он. - То, что ты очень обидчивая и вредная?
        - Я не вредная, - спорю я. - И не обидчивая. Вам недоступно нормальное общение. вы ведёте себя так, будто… будто…
        - Да как хамло, - усмехается он, - понял я уже. Как индюк ещё, и как этот, как его… в общем, самовлюблённый кто-то.
        - Да, всё верно, - раздражённо соглашаюсь я. - Именно так вы себя и ведёте.
        - Слушай, - ухмыляется он, - мы едем вкусно похавать или у нас тут конкурс, кого из детей на родительском собрании больше похвалят за хорошее поведение?
        - Вас, как я понимаю, явно не хвалили, - парирую я.
        - Ну… - качнув головой, пожимает плечами он. - В целом, да. Ругали, в основном.
        - Оно и видно, - холодно говорю я.
        - Знаешь, в моём классе в первой школе было трое мальчиков-паинек, которых постоянно хвалили. Они и учились хорошо и вели себя, как мамины оладушки. Тефтельки такие очень правильные, которых учителя всё время в пример ставили в вопросах поведения.
        Озадаченно смотрю на него.
        - И к чему вы это?
        - К тому, что один из них всю жизнь жил с мамой, даже когда ему тридцать стукнул, не работал, и при этом тайком от матушки подбухивал на ворованные у неё деньги. Потом она, сыночку великовозрастного одна на себе тянувшая, заболела и умерла, а он, оставшись один, вконец спился и в позапрошлом году тоже помер. Другой, уже будучи подростком, принялся люто бунтовать и сбегать из дома, и чуть позже по малолетке загремел за грабёж. У женщины пожилой в метро сумку спереть по тихому пытался, а она засекла, сумку отвоевала, да ещё и ментов после вызвала, которые его, убегающего, сцапали. Когда отсидел и вышел, подсел на игровые аппараты, принялся проигрывать те крохи, что зарабатывал, залез в долги, связался с нариками, после сторчался, и тоже уже по земле не ходит. А третий стал полусектантом не от мира сего, нашёл себе подобную же дуру, детей наделал, надавав им имена из фэнтезийных фильмов, а потом бросил и детей и жену, причём беременную новым, шестым по счёту ребёнком, когда ему левая баба похитрее в уши надула про любовь большую. Сейчас доит какую-то третью бабу, и прячется от бывшей жены и
приставов, чтобы алименты не платить. И я тебе честно могу сказать, что эти трое жалких пидорасов - мне вот вообще не пример.
        - Во-первых, это частные случаи, - несколько опешив, говорю я. - Во-вторых, вы снова грубите. И, в-третьих, воспитанность не противоречит тому, что… А, ладно, - махнув рукой, говорю я, - бесполезно…
        Машина снова останавливается у горящего красным светофора.
        - Олесь, - повернувшись ко мне, говорит Лев. - Я - не пай-мальчик, это верно. Но цели обидеть тебя у меня нет. Врубаешься?
        - Нет, - не глядя на него, отвечаю я. - Не врубаюсь.
        Он усмехается.
        - Ладно. Давай перейдём на "ты".
        Молчу. И по прежнему не смотрю на него.
        - Угу, - ухмыльнувшись, говорит он. - Не сработало.
        - И не сработает! - взглянув на него, восклицаю я. - Потому что неискренне!
        Хмурится.
        - Чегой-то не искренне-то?
        - Товой-то.
        Загорается зелёный, и Лев, вновь повернувшись вперёд, утапливает педаль газа. Машина срывается с места и принимается стремительно набирать скорость.
        - Ебать, я влип, - смеётся Лев. - Такую козу зацепил, что хоть вешайся.
        - В вашем случае, это вариант, - огрызаюсь я.
        - Не, я слишком люблю жизнь для такого, - смеясь, отвечает он. - И живу в кайф, а не по программе института благородных девиц, как ты.
        - Ну вот и живите, а от меня отстаньте!
        - Неа. Не остану.
        - Слушайте, нафига я вам сдалась, а?! - снова повернувшись к нему, вскипаю я. - Ну, видно же, что мы - очень разные люди! Что друг другу совершенно точно не подходим! Снимите себе стриптизёршу в клубе и общайтесь с ней так, как привыкли!
        - Предложение дельное, - невозмутимо отвечает он. - Но неинтересное. Куда интереснее посмотреть на то, какая ты в постели.
        - Вас кроме секса хоть что-нибудь интересует?
        - Конечно, - кивнув, насмешливо отвечает он. - Бабла срубить, вкусно пожрать, хорошо поспать, морская рыбалка, постмодернизм в литературе, блюз, яхтинг, фортепианный неоклассицизм, большой теннис, качалка, плавание, воркаут, кикбоксинг, венчурные инвестиции, стартапы в айти-технологиях, немецкая философия восемнадцатого и девятнадцатого веков, дизайн домов и квартир, Флоренция, художники и скульпторы Ренессанса, шумеро-аккадская и древнегреческая мифологии, холодное и огнестрельное оружие, робототехника, космология, история Китая и древних европейских народов, славянская культура, инкунабулы и первые печатные книги, лингвистика и изучение языков. Это, если навскидку. Но секс я тоже люблю. Особенно хороший, и когда девчонка страстная.
        Совершенно офигев, широко распахнутыми глазами смотрю на него.
        - Так что, на "ты"? - снова взглянув на меня, весело спрашивает он.
        Ничего ему на это не отвечаю. Называть этого респектабельного, опасного и такого разностороннего громилу на "ты" мне всё же пока слишком трудно.
        И всю оставшуюся дорогу, когда мы перекидываемся короткими репликами, я просто либо называю его по имени, либо всячески избегаю каких-либо обращений.
        Место, в которое он привозит меня - мне незнакомо. Какие-то трёхэтажные дома, по стилю - века девятнадцатого. Это где-то в центре, но где конкретно угадать не могу. Новокузнецкая? Павелецкая? Не знаю.
        Машина сворачивает в небольшой переулок, и вскоре появляется неподалёку от края Москвы-реки. Отсюда открывается прекрасный вид на её набережную. Здесь она замощена камнем и вдоль берега уставлена уличными фонарями. Сама река - чёрная, блестящая и переливается то тут, то там белыми и жёлтыми бликами.
        Лев останавливает машину на асфальтированной парковке между рестораном и набережной. Судя по машинам, среди которых он паркуется, сюда приезжают только богатые люди. Сверкающие в свете фонарей машины дорогих спортивных марок соседствуют с автомобилями представительского класса. Богема, бизнес-элита, чиновники, и просто состоятельные люди, видимо, именно они - завсегдатаи этого ресторана.
        Повернув ключ зажигания, Лев заглушает мотор и огоньки на панели гаснут. В салоне воцаряется сумрак. Обернувшись, Лев хватает с заднего сиденья небольшую сумку-барсетку и, повернувшись ко мне, смотрит в глаза.
        - Приехали, - улыбнувшись, говорит он. И добавляет: - Теперь замри.
        - Замереть? - пугаюсь я.
        Вздохнув, Лев легонько качает головой.
        - Ебать, ты сложная, - говорит он, и усмехается.
        Поворачивается к двери, открывает её, и, выпрыгнув из автомобиля, захлопывает за собой. Сквозь лобовое стекло напряжённо наблюдаю, как он, придерживая рукой полы пиджака на животе, обходит машину и подходит к моей двери. Открывает её и протягивает мне руку:
        - Немного полапаю тебя, ладно? - усмехнувшись, спрашивает он.
        Невольно улыбаюсь. Оперевшись на его ладонь, благодарю, и собираюсь спрыгнуть на асфальт. Но в момент, когда я это делаю, я оказываюсь в объятьях Льва. У меня аж дыхание перехватывает от этой неожиданной близости. Захлопнув плечом дверь, Лев прижимает меня попой к машине.
        - Приятно пахнешь, - глядя мне в глаза, говорит он. - Что за духи?
        Я настолько офигевшая от столь резкого сокращения дистанции, что мне требуется волевое усилие, чтобы просто ответить ему.
        - …на мне нет парфюма… - выдыхаю я. - Я же не знала, что вечер будет… таким…
        - Нет парфюма? - Лев щурит красивые тёмные глаза. Вижу в них блики уличных фонарей.
        Держа меня огромными тёплыми ладонями за талию, он чуть подтягивает меня к себе. Коснувшись лобком его напряжённого паха, легонько вздрагиваю и вновь замираю. Трепеща в его руках, едва дышу. Подавшись ближе, Лев зарывается носом в мои волосы. Рядом с виском, у уха… Втягивает носом мой запах.
        - Ммм… - тихо рычит он. - Охрененно…
        От того, как он это произносит, я вся покрываюсь мурашками… Дышать толком не могу…. Сердце бьётся часто-часто, будто перепуганная птица в клетке. И слабость накатила ужасная просто…
        Лев пристально смотрит мне в глаза. Проникновенный взгляд его гипнотизирует меня.
        - Знаешь, чем ты пахнешь, Олесь? - тихо спрашивает он.
        Чуть облизываю кончиком языка губы. Едва дышу…
        - Чем?…
        - Превкушением поцелуя, - улыбнувшись одними глазами, произносит он.
        И не давая времени осмыслить им сказанное, он, коснувшись ладонью моей щеки, подаётся вперёд и накрывает мои губы своими. Пальцами одной руки зарывается в мои волосы, ладонью другой легонько, и отчего-то приятно сжимает мою попу, а своим огромным телом чуть придавливает к машине.
        Чувствую, как кончик его тёплого языка проникает между моими приоткрытыми уже губами. От безбашенного какого-то напора Льва, от того, как приятно он пахнет, от жара его тела, я настолько теряюсь, что у меня даже ноги подкашиваются…
        А целуется он просто сумасшедше… Это настолько неожиданно и настолько крышесносно, что противиться его поцелую у меня просто не получается… И не ответить ему я просто не могу… Не получается у меня не ответить…
        Лизнув кончик моего языка, и прихватив губами мою нижнюю губу, он подаётся назад. Губа нежно выскальзывает из его губ, и спустя мгновение я, открыв наконец глаза, смутно вижу его лицо.
        По ощущениям я будто я на аттракционе прокатилась… Голова закружилась, истома какая-то, приятная очень, и одновременно с ней, я будто трепещу вся…
        - На вкус, - наклонившись, шепчет у моего уха Лев, - ты тоже заебись… Сладкая такая девочка… ммм… Прям кайфанул.
        Он выпрямляется и берёт меня, совершенно охреневшую от произошедшего, за руку.
        - Пойдём, Олесь, - улыбнувшись, он подмигивает мне, и затем кивает в сторону ресторана. - Время ужинать.
        Аккуратно, но твёрдо высвобождаю свою ладонь из его руки.
        - Лев, вы… - мне даже говорить сейчас трудно, настолько меня потряхивает. - Вы что вообще себе позволяете? - наконец тихо выдыхаю я.
        - Ты о чём? - он явно озадачен.
        - О… - я офигеваю просто от этого персонажа… - О ЧЁМ? О ЧЁМ?!!!
        Подняв ладони, набираю воздуха в грудь, и медленно выдыхаю. Смотрю Льву прямо в глаза и медленно, но внятно спрашиваю:
        - Кто вам, простите, разрешил меня целовать?!
        Он озадачивается ещё сильнее.
        - "Разрешил"? - очень искренне удивляется он. - В смысле - "разрешил"?
        - В прямом! - восклицаю я. - Прикиньте, я не собиралась с вами целоваться! Не собиралась! Я дала вам руку только потому, что полагала, что вы… что вы…
        Запуталась, блин, в словах… Из-за переполняющих эмоций… Да как ему, нахалу охреневшему, объяснить вообще, что он - охреневший просто нахал?! Он же реально не понимает, что не так! Реально не понимает!
        Внимательно глядя мне в глаза, он разводит ладони в стороны, как какой-нибудь рэпер:
        - Что я что?
        - Забейте… - махнув рукой, говорю я. Вздыхаю. - Я дала вам руку, просто чтобы выйти из машины. И всё. Понимаете? Дала руку, как джентльмену, несмотря на ваши слова при этом. А вы меня к машине прижали и целовать стали! Мы не договаривались о таком, не правда ли? Лев, может вы непонимаете, но я поехала с вами в ресторан только потому, что не хочу, чтобы завтра вы завалили наш отдел продаж сотнями, а то и тысячами лилий. Только поэтому, Лев! Ведь, судя по тому, что вы устроили сегодня - с вас станется! А мне вообще-то там работать, прикиньте?! Рабоать, Лев! А не обсуждать с коллегами ваши приезды, ваши подарки и ваши выходки! Вы мне сказали, что мы просто поужинаем и потом я поеду домой. Вы меняете правила игры по ходу, понимаете, нет? - вконец распаляюсь я. - Сначала просто цветы, потом просто в ресторан, теперь с какого-то фига вы решили, что можно вот так просто взять и начать целовать меня…
        - Так, стоп, - подняв ладонь, строго говорит он, и я умолкаю.
        Он внимательно, даже пристально смотрит мне в глаза. Серьёзный, чуть хмурый. Красивый.
        - Это из-за одного поцелуя такой словесный понос? - щурит глаза он.
        - Хам вы, Лев - устало говорю я, - Вот честно. Хам и эгоист.
        - Не, серьёзно, - хмурится он. - Ну что ты такая замороченная? Ну, поцеловал. Губы у тебя красивые, говорю же. Трудно устоять.
        - Для вас это ерунда, да? - щурю глаза я. - Поцелуй?
        Он пристально и чуть искоса смотрит мне в глаза. С видом, будто его осенило, поднимает указательный палец вверх и тоже прищурившись, заявляет:
        - Слушай, ты, походу, девственница, да?
        Ой, бли-ин… Ну это ппц просто… У меня слов нет…
        Сделав ко мне шаг, он снова прижимает меня к машине. Уперевшись с двух сторон от моего лица ладонями, чуть нависает надо мной и внимательно смотрит в глаза. А я - в сторону. Чувствую себя захваченной в плен.
        Всё, хватит с меня.
        - Лев, - посмотрев на него, твёрдо говорю я. - Всё, хватит. Отвезите меня домой. Прямо сейчас. Я не хочу идти с вами в ресторан. Если вам хочется выкидывать деньги на ветер, можете завтра хоть десять тысяч и одну лилию привезти в наш офис! Плевать мне уже. Вы настолько наглый, настолько нахальный, настолько невоспитанный, что я просто не в состоянии объяснить вам, почему вы лично лично мне не нравитесь! Но факт остаётся фактом - ВЫ. МНЕ. НЕ НРАВИТЕСЬ. И СПАТЬ. С ВАМИ. ЛЕВ. Я. НЕ СТАНУ. Поэтому. Будьте так любезны, идите в ресторан один. И оставьте меня в покое.
        Нырнув вбок, выскальзываю из под его руки и, поправив на плече сумочку, стремительно устремляюсь по дороге в ту сторону, откуда мы приехали.
        В пару прыжков Лев нагоняет меня и тут же встаёт прямо передо мной. Пытаюсь его обойти, но он не даёт мне это сделать. Загораживает дорогу. Ему это несложно. Он огромный.
        - Стой, Олесь, - вроде не злится, но кто его знает…
        - Дайте пройти! - восклицаю я. - Я ухожу, всё!
        - Олесь.
        - Да не хочу я с вами разговаривать больше! Это всё равно бесполезно! Вам плевать на то, что я говорю, что чувствую, что думаю! Вы - долбанный эгоист и хам!
        - Да успокойся ты, - хмурясь, примирительно произносит он. - Что ты распалилась-то так? Что я сделал-то?
        - Что вы сделали? - вскипаю я. - Вы меня, блин, засосали!
        Улыбается одними глазами. Усмехается.
        - Ну да, - чуть кивает он. - А орёшь ты так, будто я на дверь твою нассал.
        Хлопаю себя ладонью по лбу… Это дурдом какой-то… Он же гопота натуральная… И о воспитании он вообще, похоже, не слышал…
        - Ле-ев, - простонав, поднимаю на него глаза. - Мы с вами очень разные, правда. Я для вас - нетраханная библиотекарша, вы для меня - хамоватый гопник, нахал и бандит. Мы с вами не пара, Лев. Не надо ни в ресторан, ни цветов. Понимаете, нет? Надо каждому продолжить жить своей жизнью. Своей, Лев. Понимаете, или нет? Вы - в своей матерщине, разборках, бабках, бабах, пьянках и тому подобном. А я - в своих продажах, чтении книг, чаепитиях и уютной прекрасной жизни одной. Мы не пара с вами, Лев. Даже на ночь не пара, понимаете? ВООБЩЕ НЕ ПАРА.
        - Олесь, - примирительно произносит он. - Ну угомонись. Ну, прости. Захотелось очень тебя поцеловать. Вот я и поцеловал. Я вообще не думал, что ты такую бучу на этом основании поднимешь. Серьёзно. Знал бы - не стал бы, Олесь. Но, надо сказать - целуешься ты классно.
        - Лев.
        - Что?
        - Лев, дайте пройти.
        Пытаюсь проскользнуть мимо него, но он двигается ровно в ту сторону, в которую и я. Загораживает дорогу.
        - Да не дам я тебе пройти.
        - Вы ведёте себя, как гопник какой-то!
        - Окей, - тряхнув головой, усмехается он. - Гопник, хамло, нахал, бандит, кто там ещё? Скотина, да? А знаешь, кто ты?
        Закусив губу, смотрю на него.
        - Хочешь, - щурит глаза он, - вот по-чесноку? М?
        Губы дрожат. Достал он меня. И давить на меня достал. Сейчас сто процентов какую-то гадость скажет… Часто моргаю…
        - Знешь, кто ты? - продолжает он. - Я тебе скажу.
        Едва не плачу уже.
        - Ты, Олеся, - говорит он, - бедная, маленькая, беззащитная девочка. Которую, походу, вообще никто не любил.
        Изо всех сил стараюсь не подавиться собственными слезами. Ком в горле такой, что когда я наконец проглатываю его, слёзы сами собой брызжут из глаз и стекают по щекам. Ни звука при этом не издаю. А напряжение такое, что мне кажется, будто я вот-вот задохнусь.
        - Похоже, я в десятку попал, - прищурившись, произносит он.
        Я бы послала его нахрен, но у меня губы дрожат…. И все силы я отдаю только на то, чтобы не разреветься… Ногти уже в кожу ладоней впились…
        Глава одиннадцатая
        Он чуть склоняется ко мне, и всматривается в мои глаза.
        Умный, проницательный взгляд завораживает. Тем более, что в вечерней тьме, испещрённой огнями московских фонарей, красивые карие глаза будто переливаются бликами.
        Отворачиваюсь. Ещё не хватало, чтобы он увидел, что практически довёл меня до слёз.
        По Москве-реке во тьме медленно проплывает яркий речной трамвай. С палубы едва слышно звучит приятная танцевальная музыка. Огни на судне из-за того, что веки полнятся слезами, кажутся мне размытыми. Как и огни фонарей на набережной.
        Торопливо смахиваю кончиками пальцев слёзы с мокрых ресниц.
        - Олесь…
        Голос низкий, глухо-рычащий, а интонации тёплые. Едва ли не нежные. Дикое какое-то сочетание…
        Ощутив лёгкое прикосновение пальцев к плечу, я вздрагиваю и резко оборачиваюсь.
        Близость Льва, внимательный взгляд бликующих тёмно-карих глаз, приоткрые красивые губы…. Плохо понимаю саму себя сейчас… Почему меня гипнотизирует это? Мне понравилось целоваться с ним? Я хочу повторить?…
        Понимаю, что если он попытается снова поцеловать меня, а, похоже, что всё к этому и идёт, я вновь не смогу устоять.
        И испугавшись этого, паникую.
        Куснув губу, срываюсь с места и, юркнув в сторону, отчаянно пытаюсь проскочить мимо Льва.
        Не тут-то было…
        Он без труда ловит меня, и схватив за талию, поднимает вверх. Взлетаю в воздух, как ракета! Дыхание перехватывает, сердце ухает куда-то вниз, и с распахнутыми от ужаса глазами я оказываюсь на высоте метров двух с половиной! Поднырнув под мою попу, Лев, сгибая выпрямленные и поднятые вверх руки, врезается головой между моими бёдрами, и буквально насаживает меня на свою шею.
        Едва почувствовав под попой опору, я панически вцепляюсь пальцами левой руки за край пиджака на мощном плече, пальцами правой пытаюсь схватиться за волосы, но они короткие, и в панике я хватаю Льва за лицо. От охватившего меня ужаса едва не ору…
        И орала бы, если б могла сейчас хоть звук могла из себя вымолвить…
        - Эй-эй! Полегче! - смеясь, тихо рычит Лев. - Пальцами в глаза-то не тычь! Да, йопт! Ну, Олесь! Да не паникуй ты, я ж тебя держу! Чего ты суетишься-то там?
        Да, держит! За бёдра ладонями! Но я же назад могу опрокинуться! Вжимаясь в его голову грудью и подбородком, отчаянно обвиваю руками его шею. Глаза зажмурены, в ушах - барабаном грохочет сердце.
        - Олесь, ну расслабься ты, ё-моё… - верча головой, отчего меня побалтывает из стороны в сторону, ворчит Лев. - Я ж не вижу ни хрена. Да убери ты ладони с моего лица… Бляха-муха, ну пальцы хотя бы раздвинь! И не души меня, пожалуйста…
        Потихонечко, ужасно мандражируя, чуть выпрямляюсь. Бешено колотится сердце. Дрожащими руками держу Льва за голову. Под попой - его загривок, даже сквозь джинсы тепло его тела чувствую. Под ладонями - прохладные уши, под кончиками пальцев - колкая щетина.
        Замерев, я едва дышу.
        Лев же, как ни в чём ни бывало, со мной на шее невозмутимо устремляется в сторону ресторана. Барсетка, висящая на его запястье, принимается, качаясь, то и дело похлопывать меня по правому бедру.
        - Поставьте меня, пожалуйста… - дрожа и пригибаясь к голове Льва, шепчу я. - Я… я… высоты боюсь… Честно… Очень…
        - Не бойся, я тебя не уроню, - продолжая идти, заверяет он. - Слово даю. Расслабься.
        Расслабишься тут! Высота на уровне глаз - больше двух метров!!! Моя нормальная - полтора! К тому же у Льва ещё походняк уличной шпаны, и меня из-за этого то в одну сторону качает, то в другую!
        Всё так же держа меня ладонями за бёдра, Лев подходит к длинной деревянной лестнице с широкими и низкими ступенями и принимается подниматься по ней к ресторану вверху насыпи.
        Ладонями держусь за голову везущего меня мужчины. Чувствую мягкость волос под пальцами… Надо же… Думала, они жёстче… А у него волосы мягкие, как у кота… Надо же…
        - Лучший способ раздвинуть женщине ноги, - ухмыляется Лев, - это посадить её себе на шею. Так что будем считать, что наше общение наконец-то пошло в правильном направлении.
        Покачиваясь, в ужасе посматриваю по сторонам. Вниз стараюсь не смотреть.
        - П… - сглатываю, - п…поставьте меня…
        - Не, - чуть мотнув головой, заявляет он, - ты наказана. Вопила, обзывалась, вредничала, - он чуть задирает голову и я, качнувшись вбок и вцепившись ещё сильнее в его шею, мельком вижу его улыбку, - в общем, плохо себя вела.
        Лестница петляет и Лев, поднимаясь по ней, то и дело, чуть наклоняется вперёд. Чувствую себя наездницей, пытающейся усидеть на огромном диком животном, которое с какого-то фига мерно вышагивает вверх по лестнице.
        ка. Слева и справа - газон и клумбы. Ну, а под ногами - деревянные ступени.
        - На лестницу меня поставьте!
        - На лестницу - нельзя, - чуть качает головой он, и при этом продолжает переть вперёд, как танк. - Видишь, вон знак, - он кивает в сторону, и я в ужасе вцепляюсь пальцами в его уши. - Парковка запрещена. Ты машину водить умеешь?
        - Ле-ев… - только и могу, что простонать я.
        - Согласен, - кивает он, отчего я киваю всем телом вместе с его головой, и едва не писаюсь со страху. - Лев. Так меня и зовут. Это ты верно подметила. Правда, обычно моё имя произносят с другими интонациями. Не с такими жалобными.
        - Лев, ну пожа-алуйста… Ле-е-ев….
        - Тридцать два года уже Лев. Ну, то есть как… Сначал я был Лёвушка. Чтоб ты знала. Потом Львяка, это когда в школу уже пошёл. Мама меня так называла. Львякой. Прикинь? Потом Левка и Лёва - так меня друзья и приятели звали. Потом в старших классах я стал Лайном. Погоняло такое было, с улицы пришло. И вот только в универе, я впервые стал именно Львом. Причём, спустя уже несколько лет - Львом Санычем. Ну, а ты, девочка, как я понимаю - Олесенька. Всё верно?
        Я уже отчаялась сопротивляться. Сложив на его голове руки, и уткнувшись в них подбородком, понуро еду, слушая всю эту ерунду.
        - Видела мультик "Маша и Медведь"? - тем временем весело продолжает Лев. - Вот мы с тобой можем снять фильм "Олесенька и Лев". Про то, как Олесенька вредничает, вопит, капризничает, потому что считает Льва невоспитанным. Зато целуется так, что он прям уже задумался - а не повоспитываться ли ему немножко Олесенькой, воображающей себя Мальвиной? В общем, если обещаешь так же классно целоваться, как у машины, то я над этим подумаю.
        Наконец он поднимается на самый верх и подходит к стеклянным дверям ресторана. Распахнув их, к нам навстречу тут же выходит улыбающийся до оттопыренных ушей швейцар в сером фраке. Его, похоже, то, что он видит, очень веселит.
        Не могу сказать, что разделяю его радость…
        - Добрый вечер, Лев Александрович! - прижав руку к груди, приветствует он. - Добрый вечер, красивая барышня!
        - Здрасьте… - вздохнув, тихо отвечаю я.
        И только тут Лев, опустившись на корточки и наклонив вперёд голову, позволяет мне с него слезть. Встав на площадку, чувствую, как сильно у меня ноги дрожат…
        Не давая мне опомниться, Лев тут же встаёт, берёт меня за руку и ведёт за собой. Я уже не сопротивляюсь никак вообще. Бесполезно, потому что.
        Мы заходим внутрь тёплого, уютно освещённого настенными светильниками, помещения. Пахнет так, что волей-неволей есть захочешь. Фруктами, овощами, жареным мясом, специями, зеленью…
        Минуем гардероб и выходим к винтовой лестнице в огромном цилиндре из толстого, прозрачного стекла. У входа в него нас встречает обаятельный молодой человек в белой рубашке с серым галстуком-бабочкой. Этот улыбчивый вихрастый парень тоже называет Льва по имени-отчеству. Похоже, его тут все знают. Завсегдатай, не иначе… Интересно, он каждый раз с новой девушкой сюда приезжает?
        Вместе с нами этот парень поднимается на второй, а затем и на третий этаж. И спустя пару минут мы оказываемся в отдельном маленьком зале, с изогнутым вытянутым столом на двоих в его центре. Сквозь панорамное окно во всю стену открывается потрясающий вид на освещённую фонарями набережную Москва-реки. С высоты она кажется просто волшебной…
        Лев подводит меня к столу и, подскочивший парень с уже перекинутым через руку сложенным белым полотенцем, быстро отодвигает стул так, чтобы мне было удобно сесть. Сдержанно благодарю и сажусь за стол. Лев обходит его и расслабленно плюхается напротив. Его плечи почти столь же широки, как и ширина этого вытянутого, покрытого плотной пурпурной скатертью, изящно сервированного стола. Ставит барсетку на его край.
        Парень любезно кладёт перед каждым из нас меню и карту напитков.
        Лев через стол смотрит мне в глаза.
        - Что будешь пить? - чуть тряхнув головой, интересуется он.
        Учитывая то, что меня, несмотря на теплоту помещения, знобит, с ответом не медлю.
        - Чай. Чёрный, пожалуйста.
        - Жень, - взглянув на официанта, говорит Лев, - а мне, будь добр, плесни водки в сицилийский апельсин. Непростой был день.
        Откидываюсь на стуле и скрещиваю руки на груди. Прищурившись, смотрю в глаза этому широкоплечему амбалу напротив, одетому в стиле итальянского мафиози. Шляпы только не хватает и сигары. А в остальном - вылитый. Повадки причём - аналогичные.
        - Выпиваете, да? - не в силах сдержать ехидство, спрашиваю я.
        Надеюсь, на наезд оно всё же не похоже.
        - Ага, - посерьёзнев, кивает он, и громогласно добавляет: - БУХАЮ. С перерывами только на сон. А как проснусь - сразу в слюни.
        Пока я соображаю, как к этим его словам относиться, он насмешливо продолжает:
        - Ты меня трезвым-то и не видела, Олесь. Я вот прям щас - в говнище. В лютое просто.
        Мда…
        - Оно и видно… - нахмурившись, бурчу я.
        Усмехается.
        - А вот трезвый я - очень интеллигентный. Более того - жутко стеснительный.
        - Что-то слабо верится… - усмехаюсь я.
        - Напрасно, - басит он. - Мне только для того, чтобы протрезветь - выпить надо. Вот, слушай. Надысь я в библиотеке был. Сидел там в читательном зале. И, как водится, выпивал. А там, значит, библиотекарша. Нетраханная, разумеется.
        - Угу, - поджав губы, иронично киваю я. - Разумеется.
        - Входит она, значит, в читательный зал.
        - В читательский.
        - Да, в читальский. А там - я.
        - Выпиваете.
        - Да. Отчаянно так. Как не в себя.
        Вздохнув, закатываю глаза, и качаю головой. Он не устал дурака-то валять?
        - Ну и вот, - ни капли не смутившись, продолжает он. - Встаю я, значит, поворачиваюсь к ней. Беру за талию, прижимаю попой к столу письменному. Потом беру за бёдра, гладенькие такие, тёплые. Рывком усаживаю, значит, на край стола. И раздвигаю ей ноги, так, что юбочка задирается. Такая, знаешь, как в аниме японском.
        - Юбочка? - прищурившись, издевательски переспрашиваю я. - У библиотекарши? Вы ничего не перепутали?
        - Ну, спьяну мог и перепутать, конечно. Может, то гетры были или косынка, я хуй знает.
        Услышав мат, морщусь.
        - В общем, усаживаю я её на столешницу и раздвигаю ноги. А там, под юбочкой - чулки чёрные.
        - Чулки?
        - Чулки. Их я ни с чем не спутаю.
        - Может и поясок ещё?
        - Может и поясок. Но важно другое. Трусиков на ней нет.
        - Зачем вы мне это рассказываете, Лев?! - злюсь я.
        - Ты погоди. Не торопись. Ща поймёшь.
        Вздохнув, смотрю в сторону. В окно.
        - И чувствую я, что стесняюсь.
        Смотрю на него.
        У него глаза прям смеются.
        - Стесняюсь люто просто. Возякаю уже пальцем по ладони. Туплю, заикаюсь, потею. В общем, даже несмотря на чулки - не трахнул я её.
        - Сочувствую.
        - Постеснялся.
        Рука-лицо…
        - А всё почему? - весело и задорно спрашивает он. - Потому что спьяну интеллигентным стал. Так что ты, Олеся, не переживай. Я сегодня - не напьюсь.
        В этот момент в зал заходит официант. В руках у него большой, сверкающий серебром поднос. Он ставит передо мной прозрачный чайничек с ароматным, заваривающимся чаем и высокую прозрачную чашку на блюдце. Рядом на другое блюдце с тихим стуком металла о фарфор, кладёт ложечку, а затем небольшой пакетик с мёдом. После чего рядом ставит рюмку, наполненную почти доверху какой-то бледно-жёлтой жидкостью.
        - Лимонный сок, - увидев недоумение на моём лице, поспешно поясняет он. - Свежевыжатый.
        Киваю и благодарю. Официант направляется ко Льву, ставит перед ним бокал со свежевыжатым апельсиновым соком и рядом тоже ставит стопку. Только, судя по прозрачной жидкости в ней, это - водка.
        - Спасибо, дорогой, - подняв сжатый кулак на манер жеста "Но пасаран", кивает Лев.
        Потирает руки. Смотрит на меня. Официант, стоя рядом со Львом, тоже переводит взгляд на меня.
        - Определилась? - кивнув на меню, весело спрашивает Лев.
        - Интересно, когда бы я это сделала? - хмурюсь я.
        - Ясно, - кивает он, и повернувшись к официанту, говорит: - Короче, старина. Нам ягнёнка с печёным картофелем, шашлычка телячьего, салатиков - штучки три-четыре, всяких с овощами там, - переводит взгляд на меня: - Ты рыбку хочешь?
        - Нет…
        - А супчик?
        - Эээм… - развожу руками. - Я не уверена, что смогу осилить даже пятую часть из того, что вы уже заказали….
        - Ясно, - хмурится он, и снова повернувшись к официанту, смотрит ему в глаза. - Жень, на барышню не ориентируемся. Она питается конфетами и чаем. Еды вкусной никогда не пробовала. Угостим?
        Женя расплывается в улыбке.
        - Угостим, Лев Александрович…
        - Отлично, старина! - Лев явно дружески хлопает его сбоку по плечу, отчего худенький Женя едва не падает, как подкошенный. Но, качнувшись, умудряется устоять. - Поэтому, давай-ка, дружище - тащи сюда самое вкусное, что у вас есть. От супчиков до десертов. Пускай барышня пробует, выбирает и ест то, что ей нравится.
        - Сделаем, Лев Александрович! - радостно кивнув, отвечает Женя.
        - Всё, дуй. Ждём.
        Перед тем, как выйти, Женя, всё такой же осчастливленный большим заказом, разворачивается и уточняет у Льва:
        - По готовности?
        - По готовности, - кивает Лев. - А вот водку к апельсиновому соку - можешь повторить минут через пять.
        - Без сока?
        - Без сока. Сока мне этого, - он кивает на бокал, - на весь вечер хватит.
        - Сделаем!
        Убегает.
        Мы снова остаёмся в этом мини-зале вдвоём. За стеклом - чёрная ночь с огоньками фонарей на набережной. Приоткрываю крышку чайника и балдею просто от того, как вкусно пахнет. Аккуратно наливаю себе в чашку чайку. Всё это время Лев внимательно наблюдает за мной. Я это замечаю сразу же, как только беру в руки пакетик с мёдом и ложечку, на которую собираюсь немного выдавить.
        - Что? - спрашиваю я.
        - Ничего, - ухмыляется Лев.
        Берёт стопку водки, задрав голову, быстро опрокидывает её в жадное горло, затем со стуком ставит на стол, а после делает глоток апельсинового сока, и довольно жмурится.
        Я даже зависаю, глядя на это.
        Тихонько щёлкнув языком, Лев подмигивает мне, и улыбается.
        Закатив глаза, качаю головой. Мда-а…. Ну он и кадр…
        Глава двенадцатая
        Выдавив на ложечку мёд, ем его и запиваю ароматным чёрным чаем. Вкусно очень.
        - Лев, - глядя на своего собеседника напротив, спрашиваю я, - чем вы занимаетесь?
        Мне реально интересно. Процентов девяносто дам, что он - бандит. Член какой-нибудь ОПГ.
        Он чуть щурит глаза, и выглядит при этом, как кот. Опасный, большой кот.
        Вопрос ему явно не по вкусу. И что-то я не удивлена.
        - Помимо онанизма? - всё так же щурясь, спрашивает Лев.
        Закатываю глаза и медленно выдыхаю. Так, спокойно. Ну, вот такой он.
        - Помимо, пожалуйста, - холодно отвечаю я.
        - Помимо онанизма - сексом.
        - Я про работу, Лев. Вы же прекрасно меня поняли. Ну чего вы кривляетесь?
        Он откидывается на стуле.
        - Знаешь такой стишок: "Гуси-гуси, га, га, га! Есть хотите? Да-да-да!"?
        Офигеваю с него просто…
        - Вы прикалываетесь надо мной? - разведя руками, спрашиваю я.
        - Отнюдь, - тряхнув головой, отвечает он. - Этот стишок - вот прям про то, чем я занимаюсь. Всё, от первого слова до последнего - в самую десяточку.
        - Мммм… - задумываюсь я. - Может поясните?
        - Я лесом торгую, - кратко отвечает он.
        - Лесом? - поражаюсь я.
        Вот уж не ожидала…
        - Лесом, лесом, - ухмыляется он. - Гектары земли. Га - если кратко. И сотрудники у меня - гуси. Все до единого. Хитрые, шумные и пронырливые. И все жрать хотят. Поэтому пашем. Понимаешь? Много га. Гагагашеньки. Бугагашеньки.
        - То есть, - хмурюсь я, - вы распродаёте…
        Помахав поднятым указательным пальцем, Лев торопливо перебивает меня:
        - Но-но-но! Вот тут сразу стоп!
        Умолкаю.
        - Это моя земля, Олеся. Я её купил. Частная собственность, понимаешь? Все эти "га, га, га". И лес там мой. И высаживается новый - тоже мой. Так что не надо вот этих вот лозунгов. А то ты так скоро на баррикады полезешь. У буржуев рябчиков отнимать.
        - У вас отнимешь, пожалуй… - оценивая его размеры и телосложения, тихо бурчу я.
        - Да, - тряхнув головой, ухмыляется он. - У меня не отнимешь. Я своё не отдаю. Вот ты сейчас моей станешь - я тебя тоже не отдам никому.
        Злюсь. Снова скрещиваю на груди руки и тоже откидываюсь на стуле.
        - Слушайте, Лев, заканчивайте. Я вам - не вещь.
        - Причём тут "вещь - не вещь"? - искренне озадачивается он. - Я, насколько помню, так и не говорил.
        - Отношение у вас такое, - цежу я. - К женщинам. Как к вещам.
        - Да неужели? - ухмыльнувшись, громогласно удивляется он. - Хренассе я о себе сегодня сколько нового узнал. А ты, Олесь, по аватаркам гороскопы не составляешь, случаем?
        - Лев, - вздохнув, отвечаю я. - Ваше отношение к девушкам - очень видно со стороны. Куда виднее, чем вам кажется.
        - Ты про цветы, конфеты или ресторан? - щурится он.
        - Нет, - покачав головой, отвечаю я, - я совсем о другом. Про ваши милые замашки. Зайти в чужой офис, увидеть девушку и пригрозить ей увезти её в качестве секс-трофея. Дикость полнейшая! Но для вас нормально! Или заполнить офис тысячей цветов, несмотря на то, что девушка отвечать взаимностью на ваши домогательства - не намерена! А потом угрожать, что и дальше продолжите этот напор! Засосать у машины, просто подав руку! Вы понимаете, что если бы я знала, что вы подали руку мне для этого, я бы не воспользовалась вашим вроде как джентльменским жестом?! Посадить девушку, которая попыталась сбежать, на шею! И вообще - вы вот только и делаете, что грубо, нагло, без какого-либо стеснения говорите о сексе! Как будто я вам дружок, с которым вы в баню пошли! Я вас вижу-то в третий раз! Знать вас не знаю толком! А вы, вместо того, чтобы рассказать о себе, всё дурака валяете, к сексу меня склоняете и ведёте себя, как натуральный бандит из девяностых! И воспитание такое же и лексикон!
        Закончив, вздыхаю.
        - ХренА ты выдала, - усмехается он.
        Закрыв глаза, устало качаю головой. Бесполезно. Открываю глаза и смотрю на него.
        - Слушай, - хмуро говорит он. - У меня к тебе вопрос. Что я должен сделать, чтобы ты перешла на "ты"? ПОМИМО секса? Ну, реально, как на собеседовании, Олесь. Ну что за нах? В отцы я тебе не гожусь, в ресторане мы тут - вдвоём. Это просто романтический ужин, а не деловая встреча в переговорке…
        - Какой ужин? - охренев, аж вскипаю я. - "Романтический"? "Романтический"?!
        - Ну да, - хмурится он. - А какой, по-твоему?
        Встаю.
        - С меня хватит, Лев, - глядя в сторону, твёрдо говорю я. - Мы с вами - не…
        - Сядь, - в голосе сталь.
        Холодок по коже. Боевой запал и решимость вся - как рукой сняло…
        Сглотнув, заставляю себя посмотреть Льву в глаза.
        - Я сказал - сядь, - холодно и спокойно произносит он.
        С трудом справляюсь со страхом, схожим с тем, который я испытала, когда впервые увидела Льва. Да кто он такой, в конце-концов, что позволяет себе так общаться?!
        Уперев руки в стол, прищуренно смотрю в суровые глаза напротив.
        - Знаете что? - тихо говорю я. - Вы так с кем-нибудь другим разговаривайте.
        Секунду-две он морозит меня тёмно-карим, но ледяным взглядом. Тёмные, почти чёрные брови сдвинуты к переносице. На квадратных скулах пританцовывают мощные желваки.
        Но вот, тряхнув головой, он неожиданно усмехается.
        - Боевая девчонка… - как-то задумчиво резюмирует он. - Да сядь ты, ё-моё. Что ж ты заводишься-то с полоборота?
        - Лев, - строго отвечаю я, - я вам не девочка на побегушках. И не служанка. Не надо со мной так разговаривать.
        В его взгляде мелькает уважение. А может мне только кажется….
        - Мне на "вы" перейти? - щурит глаза он.
        Оцениваю его слова.
        - Да, - тихо, но твёрдо заявляю я.
        Усмехается.
        - Тогда сядешь обратно?
        - Я подумаю.
        - Не, - снова тряхнув головой, смеётся он. - Так дела не делаются. Это не договор. Я перейду на "вы", а ты только подумаешь… Лиса.
        - А для вас это так сложно? - усмехаюсь я. - Перейти на "вы"?
        - А зачем?
        - А затем, что вы сократили дистанцию не по-дружески, а по-хамски. И сделали это при первой же нашей встрече. Вы прёте, как носорог, не считаясь ни с кем и ни с чем. Ведёте себя, как уличная шпана распоясавшаяся. Вам плевать, что я не отвечаю взаимностью на ваши притязания. Вы берёте офис в осаду. По сути, угрожаете тем, что станете ежедневно заваливать его цветами, позоря меня перед коллегами, давая повод для сплетен. Давите. Заставляете! И при этом наивно полагаете, что ваше "ты" и ваше "сядь" - это то, из-за чего я захочу с вами встречаться! - трясу указательным пальцем в воздухе, - Так вот знайте, Лев! Вы ошибаетесь!
        На его лице появляется очередная ухмылка. Откинувшись на стуле на спинку, принимается медленно хлопать в ладоши. Хлоп, хлоп, хлоп. Хлоп.
        Посерьёзнев, подаётся вперёд. Угрюмо смотрит на меня из-под тяжёлых тёмных бровей.
        Набрав в грудь воздуха, медленно, сквозь ноздри, словно бык какой-то, выдыхает.
        - Жёстко ты меня… - качнув головой, негромко говорит он.
        Негромко-то негромко, но звучит откровенно угрожающе. Опасно звучит… Очень… Мне снова становится страшно…
        Сглотнув, выпрямляюсь. Панически раздумываю, что теперь делать. Судя по тому, как он сидит и смотрит на меня, рыпаться в сторону выхода даже не стоит пытаться. Он в три прыжка меня догонит и схватит. Садится на стул, пока он мне "тыкает" у меня тоже нет никакого желания. Осадить его как-то? Я не знаю как. Он - огромный кабан, а я - хрупкая девчонка. Он в этом ресторане - явно свой, а меня местные сотрудники видят впервые. Он богат и влиятелен - а я - обычный менеджер по продажам. Он на машине, а мне нужно вызывать такси. И он намного, намного сильнее меня физически…
        Меж тем чувство, что наше с ним общение зашло в какой-то жёсткий тупик - очень явное.
        Напряжение прям в воздухе повисает. Потому что он молча и угрюмо на меня смотрит.
        - Ладно, мелкая, - хмыкнув, вдруг негромко говорит он. - Твоя взяла.
        Уперевшись руками в край стола он тяжело поднимается и, выпрямившись, смотрит на меня.
        Приглашающим жестом плавно указывает на стол.
        - Я прошу вас не сердиться на меня, Олеся, - чуть щуря глаза, всерьёз произносит он. - Извините, что был груб с вами. Буду рад, если вы разделите со мной ужин.
        И в этот самый момент я вдруг отчётливо понимаю, что меня в нём с самого начала не устроило, несмотря на то, что он очень нравится мне внешне. Несмотря на то, что считаю его сексуальным мужчиной. Несмотря на эту мощную ауру силы и обаяния, под которую сложно не подпасть одинокой женщине, нуждающейся в любви.
        Будто инсайт. Будто прозрение какое-то.
        Я вдруг чётко это понимаю.
        Качаю головой.
        - Нет, Лев. Я вам не верю.
        Он усмехается. Тихо, коротко, едва заметно. В стиле: "не удивлён". В стиле "примерно этого я от тебя и ждал".
        - Почему? - негромко спрашивает он.
        В голосе нет наезда. Нет этой явно привычной для него нахрапистости. Нет даже нажима.
        Он не требует ответа. Он просто интересуется. И только поэтому я нахожу нужным сказать ему то, что только что отчётливо для себя поняла.
        - Вы, Лев, - с поднятым подбородком, глядя ему в глаза, говорю я, - красивый, влиятельный и мужественный мужчина. Я легко могу поверить в то, что вы нравитесь девушкам. Легко. У меня нет никаких сомнений в том, что вы, привыкший добиваться своего, уверенный в себе мужчина, покорили не одно сердце. Уверена также и в том, что все до единого женские сердца вы практически сразу разбили. Потому что вы - очень особняком. Но это не всё. Есть другое, куда более важное. Главное.
        Он слушает меня очень внимательно. Меня, в какой-то мере, это даже обескураживает. Но и вдохновляет.
        - Вы - не уважаете женщин, Лев. Думаю даже больше: вы не уважаете никого, кроме себя. Вы, будто замок на острове. Это даже не особняк в полях. Это замок на острове. Мощная крепость с высокой, устойчивой башней в центре этой крепости. Вся она - из камня. И остров ваш - со скалистыми, опасными берегами. Вы - человек, который не уважает свободы других людей. Вы тот, кто привык брать потому, что надо ему. Не считаясь с чужими интересами. Без уважения к другим людям. Вы - тот, кто способен унизить и оскорбить, отнять и избить любого, кто просто попробует вам противостоять, но при этом будет слабее вас.
        Вижу, как на его скулах заиграли желваки. Ничего, потерпишь. Я потерпела твоё хамство. И я не намерена оступать сейчас, когда ты наконец-то стал меня слышать.
        - Я не знаю, что случилось у вас с нашим финансовым директором. Более-менее зная его нрав, я вполне могу допустить, что он в этой ситуации не прав. Но это не давало вам права угрожать мне, человеку, который не имел к вашему конфликту никакого отношения.
        - Ты работаешь в той же компании, - сухо произносит он. - И ты единственная, кого я увидел в вашем офисе.
        - Это ничего не меняет, - качаю головой я. - Повторяю: я не имею никакого отношения к вашему конфликту. Я не являюсь вещью нашего финдиректора, которую вы могли вы взять в качестве, как вы сказали, "трофея". Я вообще - не вещь. Вы так познакомились со мной, как будто имели право на то, что творили. Нет, вы такого права не имели. Вам это трудно понять только потому, что вы, Лев, привыкли брать своё, не считаясь с другими людьми. Я нахожусь в этом ресторане с вами не потому, что хотела этого. А потому лишь, что вы меня вынудили. Давлением, насилием, жантажом, угрозами. Причём многое из этого вы замаскировали под видом ухаживаний. Если бы я не понравилась вам внешне, вы бы вполне могли обойтись со мной так, как с нашим сисадмином, который вам ничего не сделал, но которого вы при мне напугали и унизили, не задумываясь и тем более не сожалея на тему того, как он себя после этого чувствовал. Вы унизили его мужское достоинство.
        - Его "достоинство"? - щурит глаза он.
        - Да, представьте себе. Оно есть у каждого мужчины и у каждой женщины. Даже если со стороны его не видно. Не каждый мужчина столь влиятелен и силён, как вы. Не каждый может вот так, как носорог переть вперёд. Не каждому плевать на чувства других людей. Вы - победитель только потому, что готовы рвать за своё и за то, что посчитали своим. И даже за то, на что вы претендуете. Не каждый человек таков, но это не значит, что те, кто не похожи на вас - слабые, глупые и достойные унижения с вашей стороны.
        - Это разговоры в пользу бедных, - качает головой он. - Вы, Олеся, так дойдёте до того, что каждый безыинициативный хлюпик и маменькин сынок - равен человеку, который имеет стержень.
        - Во многом, - хмурюсь я, - представьте себе - равен. Если с вами в троллейбусе едет интеллигентный, но явно слабее вас мужчина, это не значит, что вы можете отпихнуть его в сторону, когда вам хочется занять его место.
        - Хотите сказать, что этот толстячок - ваш парень? - заметно удивляется он.
        Закатываю глаза и вздыхаю.
        - Лев, вы вообще ничего не понимаете, - качаю головой я. - Он - не мой парень, и никогда им не был. Я говорю вообще о другом.
        - Тогда сейчас действительно не понимаю.
        - Хорошо, - киваю я. - Давайте объясню иначе. И да, мне приятно, что вы, наконец, перешли на "вы". Спасибо вам за это. Мне этого очень не хватало в общении с вами.
        - Да без проблем.
        - Отлично. Так вот. Почему вы стали называть его "толстячком"? Почему и сейчас так делаете? Сможете ответить?
        - Конечно, - усмехается он. - Потому что он - толстый такой тюфячок.
        - А как это вас касается?
        - При чём тут это?
        - При том. Толстый он или нет - вас вообще не должно волновать. Вам с ним диссертацию не писать.
        - Я просто отметил это для себя.
        - Нет, - качаю головой я. - Вы не просто отметили для себя. Вы сказали это вслух. И это многое сказало о вас.
        - Что, например?
        - Что вы - бестактный человек, который запросто может обидеть другого человека. Нипочему. Просто так, потому что вы что-то там отметили для себя. А если бы он косил глазами? Вы бы его "косоглазым" назвали?
        Задумывается.
        - Не могу ответить, - говорит он. - Хотя стоп, могу. Скорее "нет", чем да. Потому что это другое.
        - Рада это слышать, - холодно произношу я. - И в чём же видите разницу?
        - Разница в том, - встаёт из-за стола он, - что "косоглазие" - это дефект. А его полнота - это следствие его лени и неопрятности. Следствие образа жизни, при котором он довёл себя до такого состояния. Может быть вы, Олеся, и полагаете, что каждый оскотинившийся алкаш равен каждому трезвому парню, который делает себя сам. Может быть. У меня тут, вы правы, мнение другое.
        - Я так не сказала, - возражаю я. - Я сказала лишь о том, что вас это волновать не должно, алкаш он там или нет. Толстяк или нет. И тем более вам никто не давал права говорить это вслух. Это вас попросту не касается. Как жить нашему сисадмину, что ему есть, заниматься ли ему спортом или нет - он для себя решает и решит сам. Вам с ним, повторяю, дисссертацию не писать.
        - Окей, - тряхнув головой, чуть устало произносит он. - Я не буду так его называть, раз это вас обижает.
        - Этого недостаточно, - говорю я. - Вам следует перед ним извиниться.
        - Чего? - удивившись, смеётся он.
        - То, что слышали. Вы его обидели и оскорбили. На пустом месте. Просто потому, что оценили его внешность, как неудовлетворительную по вашему такому важному мнению. Вот только тогда вы сможете заслужить его уважение.
        - Стоп-стоп-стоп, - прищурившись, поднимает ладонь он. - Вы, Олеся, куда-то совсем уже в дебри забрели.
        - Нет, не в дебри, - твёрдо возражаю я. - Потому что причина, по которой я хочу сейчас уйти - такая же. Вы не уважаете меня, и я это чувствовала всё это время, до тех пор, пока вы не стали меня слышать.
        - Погоди, - произносит он. - Во-первых, ты мешаешь мух с котлетами. Уважение не заслуживается, как это думаете вы, женщины. Оно только завоёвывается. И всё. Других способов нет. Это первое. А второе - мне его уважение нахер не упало. В смысле, - вздохнув, поправляется он, - оно мне не нужно.
        - А моё? - щурю глаза я.
        Он, похоже, даже не заметил, как снова перешёл на "ты". Настолько для него легко нарушать чужие границы.
        - Твоё, - кивает он - нужно.
        - Хорошо, - говорю я. - В таком случае, знайте, что извинившись перед ним, вы заслужите толику моего уважения. Или завоюете. Это как вам угодно.
        Он усмехается.
        - Я подумаю об этом.
        - Подумайте, - отвечаю я. - А теперь я уйду. Провожать меня не нужно. Я сама и дорогу найду и доберусь до дома. Не маленькая.
        Молча и хмуро на меня смотрит.
        - Единственное прекрасное в этом вечере, Лев, - резюмирую я, - то, что вы, наконец-то услышали другого человека. В данном случае, меня. По крайней мере, хоть постарались. А не вся эта… - окидываю взглядом этот шикарный зал для двоих, и осекаюсь. Потому что у входа стоит официант с огромным подносом.
        Я, видимо, не услышала, как он вошёл. А он, судя по всему, решил не прерывать наш спор, который мы вели стоя друг напротив друга, разделённые только столом.
        - А не вся эта, - снова посмотрев на Льва, холодно заканчиваю я, - романтическая обстановка. По сравнению с чувствами - это мишура. Научитесь уважать границы других людей. Если хотите, чтобы вас не боялись, а уважали. Приятного вам аппетита.
        И взяв сумочку, я выхожу из зала, миновав совершенно ошарашенного официанта.
        Глава тринадцатая
        До дома я добираюсь, с трудом сдерживая слёзы. Наверное, эмоциональный отходняк. Мне удаётся не расплакаться в метро, хотя каждый взгляд на меня в этой поездке заставляет меня ёжиться и вжимать голову в плечи. Мне просто неуютно. Дискомфортно. И очень хочется побыть одной.
        Судя по тому, что Лев последовал моей просьбе не провожать меня и остался в ресторане, когда я вышла, он меня всё-таки хоть немного, но услышал.
        Так почему сейчас я не торжествую? Почему мне так плохо?
        То и дело ловлю себя на мысли о том, что мне будет обидно, если он больше не придёт. И не понимаю саму себя при этом. Обидно из-за чего? У меня не было и нет на него никаких планов. Я не собиралась с ним встречаться. Я действительно именно вынужденно согласилась на эту поездку в ресторан. И мне действительно было несколько раз довольно дискомфортно. В самом же ресторане я и вовсе испугалась. Когда он так резко и холодно заговорил со мной, приказывая остаться.
        Мой монолог был пронизан отчаянием. Я чувствовала себя припёртой к стене.
        Но вот я ушла, он остался, и теперь… теперь мне почему-то стало ещё хуже. Хотя по идее должно было стать легче.
        Меня задело то, что он промолчал? Что он не бросился за мной вслед? Даже не попытался хотя бы словами остановить меня? Остановить не приказом, а примирением… Это?
        А может дело в другом? Может в том, что я вдруг ощутила себя какой-то особенной, когда он стал типа ухаживать за мной? Может быть эти взгляды коллег, которые смотрели на меня во многом по-новому повысили мою самооценку? Я знаю, что она у меня занижена. Знаю, что сама очень плохо умею выстраивать личную жизнь. Не потому что безынициативна. А потому, что хотела, чтобы мужчина действительно проявил себя в желании стать моим мужчиной.
        Так Лев проявил. Так, как сумел. А я, получается, жёстко его отшила. Причём именно тогда, когда он вроде как пошёл мне навстречу.
        Откуда эти сомнения? Почему я расстроена? Я ведь говорила искренне. И мне действительно не нужно, чтобы мой мужчина вызывал у меня чувство страха.
        И тут, сидя дома в кресле и укрывшись пледом, я ставлю чашку с дымящимся горячим чаем на тумбочку и задумываюсь. А может быть я была напугана не потому, что он пугал меня, а потому что он в принципе производит такое впечатление?
        Может быть я была слишком резка с ним?
        Какие глупости! Ну, что за бред! Он - мне вообще не пара. Хам, быдло, наглец и агрессор!
        Какая разница, как он целуется?!
        Почему мысли об этом поцелуе настойчиво лезут мне в голову?! Почему я никак не могу от них отделаться? Почему поцелуй вспоминается, как что-то очень приятное, в то время как я даже не собиралась с ним целоваться?!
        Наверное, это всё просто отходняк. Я испереживалась, понервничала. И мне просто хочется вернуться в свою обычную жизнь. Или нет? Или мне хочется, чтобы он и завтра приехал с цветами?
        Ну уж нет! Это просто ерунда. Я себя накрутила. Разумеется, я не хочу его больше видеть. Зачем он мне нужен такой? Не нужен. Хамоватый, наглый матерщинник. Упивающийся своей властью. Да он просто отвратителен!
        Но отчего-то сейчас все мысли о том, какой он неприятный тип кажутся мне ложью. Тупым аутотренингом женщины, которая упустила шанс на то, чтобы наконец-то устроить свою личную жизнь.
        Я ведь правда устала быть одинокой.
        Может поэтому мне сейчас плохо? Очевидно ведь, что завтра он не придёт.
        Отчего-то мне это очевидно.
        Весь следующий день коллеги наперебой лезут ко мне с расспросами о том, как мы со Львом провели вечер. По понятным причинам я стараюсь уйти от конкретных ответов. И вообще не хочу обсуждать эту тему.
        В какой-то момент не выдерживаю и прямо прошу не лезть в мою личную жизнь. На меня даже обижаются.
        А ещё я слышу много слишком явной зависти мне, когда коллеги, особенно молоденькие девчонки, мои ровесницы, шушукаются на тему того, какой этот Лев уверенный в себе, представительный, богатый, красивый и классный. Они подсчитали сколько денег он потратил на цветы и конфеты и ахнули от получившейся суммы. Пару раз мне сказали, что вообще никого из подруг не знают, как кем бы так красиво ухаживали.
        А ещё, несмотря на то, что я сижу за своим рабочим столом букой, пытаясь заниматься исключительно работой, они какое-то время то и дело подходят ко мне и спрашивают, приедет ли он сегодня.
        Но всё же потом от меня отстают. Едят конфеты, хвалят розы, но ко мне уже не пристают.
        Ближе к вечеру в наш отдел заходит Егор Павлович - наш гендиректор. Хмуро окинув кабинет, он спрашивает, что случилось. В честь чего тут такое обилие роз? Девчонки хихикают, посматривают на меня, отвечают намёками. Егор Павлович подходит ко мне и спрашивает о появлении цветов в офисе уже меня.
        Приходится рассказать. Отвечая ему, ловлю себя на мысли, что оправдываюсь. Что объясняю ему прежде всего, что я этого не хотела. Что эти цветы принесены сюда без моего ведома.
        Егор Павлович молча выслушивает меня, затем пристально смотрит в глаза и говорит:
        - Передайте, пожалуйста, своему мужчине, что мы тут - работаем. И что цветы - это хорошо, но всё хорошо в меру. Я надеюсь, что вы меня поняли, Олеся. Если ваш отдел превратится в какой-то сплошной корпоратив и вы все тут, - он окидывает нас взглядом, - станете работать неэффективно, то не обижайтесь: за неэффективной работой отдела продаж последуют штрафы, а, возможно даже, и увольнения. Не хочу никого пугать и напрягать, но сегодняшние результаты работы отдела продаж - говорят сами за себя. Они - отвратительны. Я не собирался к вам сегодня заходить. Но два договора за рабочий день при условии наличия десятка сотрудников - это повод обратить внимание на то, насколько эффективно отдел работает в целом. И как я увидел, вы тут заняты чем угодно, только не работой. У вас осталось, - он вскидывает руку и смотрит на нарчуные часы, - два часа до окончания рабочего дня, и если за эти два часа не будет как минимум ещё трёх договоров, пеняйте на себя.
        И уходит.
        Все сидят притихшие, напуганные. Посматривают на меня. Теперь несколько человек уже раздражённо. Даже, будто бы неприязненно.
        - Так, девочки, за работу! - похлопав в ладоши, восклицает Лариса Михайловна. - Ещё не хватало, чтобы меня оштрафовали из-за вас.
        - А мы-то тут причём? - доносятся до меня несколько голосов.
        - Работаем, Ларис, работаем, - примирительно звучит голос Лии Абрамовны. - Не переживай, я сейчас крупный заказ оформлять буду. Вот-вот клиент позвонит.
        Воцарившееся вскоре молчание, прерываемое только поскрипыванием кресел и клацанием клавиш на ноутбуках, давит на меня. Чувствую, как они все теперь косятся на меня и думают гадости. Думают, что им влетело из-за меня. Приход гендиректора - не рядовое событие. А с учётом его характера, то, что он сказал - действительно повод напрячься. Он у нас - человек строгий.
        Уткнувшись в ноутбук, впервые за долгое время с нетерпением жду окончания рабочего дня. И впервые за долгое время радуюсь тому, что завтра и послезавтра - выходные.
        Глава четырнадцатая
        Выходные дни проходят странно. В пятницу Лев не приехал, никаких лилий не было, но отчего-то я этому совершенно не обрадовалась. Наоборот. Уехала домой я, честно признаться, расстроенной.
        Но почему?!
        И в субботу и в воскресенье я, машинально отдыхая, как привыкла, никак не могу избавиться от этой рефлексии. Он мешает мне отдохнуть от напряжённой работы, от этих бесконечных звонков, отчётов и оформления договоров. От этой гонки за продажи, которая стала для меня привычной, но только подчеркнула необходимость хорошо, качественно отдыхать в выходные дни.
        У меня просто не получается это сделать. Я расслабиться не могу.
        Обычно суббота у меня - день спортивный. Я отсыпаюсь, после принимаю душ, завтрахаю хлопьями, йогуртом и апельсиновым соком, а после иду в парк на пробежку. Сунув наушники в уши, бегаю пять кругов по стадиону, а потом некоторое время разминаюсь на площадке между турниками и брусьями. Иногда беру с собой скакалку и, отдохнув, после бега, немножко прыгаю для того, чтобы закрепить результат пробежки.
        Затем иду домой, чтобы снова принять душ, после которого обедаю и какое-то время валяюсь на кровати с интересной книжкой. Или смотрю какой-нибудь фильм.
        Вторую половину дня я предпочитаю гулять по городу, по его улочкам, и ужинаю обычно в кафе или недорогом ресторанчике.
        А в воскресенье либо иду в музей, либо в театр, а если тепло - еду в Подмосковье купаться. Люблю гулять в парках, торчать в антикафе и ходить на вечерние кинопремьеры. А бывает, что еду на два дня куда-нибудь в другой город, чтобы погулять по нему, посмотреть достопримечательности и немножко пофоткать его красоты. Мои выходные я провожу так разнообразно во многом потому, что иначе чувствую себя очень одинокой.
        Мне очень тяжело даются два дня дома одной.
        А в этот раз я борюсь между желанием куда-нибудь уехать, ну, например, в Клин в музей Чайковского, и всё же остаться дома.
        Почему? Потому что я не могу сосредоточиться на книгах, на фильмах, на песнях в Ютубе. Мне даже танцевать дома не хочется. И я никак не могу понять, что со мной.
        Почему мне так грустно, что даже тоскливо? Почему это общение со Львом, часто, надо сказать, не особенно-то и приятное, так повлияло на меня? Почему я, ёлки-палки, всё время думаю о нём?!
        Что же он никак не выходит у меня из головы?! Почему я целыми днями пытаюсь оправдать перед собой свой же уход из ресторана?! Я овершенно точно поступила правильно! Я это знаю! Но… но то, что в пятницу Лев не приехал… реально выбивает меня из колеи.
        Наверное, я на что-то надеялась… Дурочка. Такие люди, как он - не меняются.
        Да, он классный. Во многом. Ну, глупо это отрицать. И, если задуматься, ничего плохого он мне не сделал.
        Но при этом я же понимаю, что всё, что я ему сказала - я сказала искренне и на основании его слов и поступков.
        Так что ж меня так корёжит-то?!
        Я ведь буквально заставляю себя отдыхать… И сплю реально отвратительно… То и дело просыпаюсь. Сны какие-то беспокойные, тревожные, дёрганные.
        Воскресным вечером у меня совсем сдают нервы. Потому что за эти два выходных дня я устала куда больше, чем за всю прошлую неделю. И я разрешаю себе немного поплакать.
        Потом смотрю душещипательную мелодраму про одинокую девушку, с которой принимаюсь себя ассоциировать с первых же кадров, и вновь тихонько плачу.
        Мне становится безумно себя жалко. В кои-то веки на меня обратил внимание классный, представительный, уверенный в себе, и что уж там говорить, сексуально-притягательный мужчина, но - видимо такова уж моя судьба - он вовсе не оказался прекрасным нежным принцем из сказки.
        Нет. Грубый мужлан. Наглец, нахал и хам. Тыщу раз себе это уже говорила! Так почему вновь и вновь думаю о нём?!
        Дура… Позволила же ему поцеловать себя… Мне даже приснилось, что я вновь с ним целуюсь… И проснулась от странной, волнующей гаммы чувств, в которой преобладали… сексуальное возбуждение, стыд и дикое смущение.
        Причём этот сон настолько меня возбудил, что… что в конце-концов я не выдержала и ушла в ванную, где пальчиками довела себя до оргазма… Временно позволив себе помечтать о том, что эти ласки подарил мне Лев.
        Глупо, по-идиотски, в разрез со своими же принципами, но… по-другому у меня просто не получилось.
        Физически после этого стало полегче, а вот морально - наоборот. Засыпала я с чувством, будто саму себя предала.
        И в итоге, после очередной бессонной ночи, утром понедельника я чувствую себя откровенно разбитой. Невыспавшаяся, раздражительная, я совсем не хочу ехать на работу. Но и дома оставаться не хочу. Я вообще ничего не хочу, кроме как снова забраться под одеяло и заснуть.
        Мысли о Льве меня уже просто изматывают. Ну зачем ты вообще влез в мою жизнь?! Зачем ты в ней появился?! Кто тебя просил дарить мне цветы и приглашать в ресторан?! Я тебе давала чётко понять, что ничего от тебя не хочу! Нет, надо было дать коллегам повод для сплетен, надо было заинтересовать собой, а потом нахамить и пропасть после того, как я просто расставила точки над "i"!
        Надо было лишить меня подруги, с которой мы так классно проводили вместе вечера! Понятное дело, что это она сама так себя повела, но… если бы не ты, Лев, всё было бы нормально и дальше! Я бы не лазила то и дело к ней на страницу, глядя на то, как под этой залайканной фоткой с цветами появляются всё новые и новые комменты о том, как ей, Машке, повезло с мужчиной! Злюсь на неё, дуру, злюсь на себя, злюсь на Льва, на коллег по работе, и никак не могу понять - да что ж со мной происходит-то, что меня вся эта ситуация совершенно не отпускает?! Сколько я монологов произнесла мысленно Льву, сколько речей подготовила на случай его нахальных вопросов и ответов, которыми он ставил меня в тупик! А зачем?… Очевидно же, что больше он не приедет.
        Радоваться надо, а мне не радостно.
        На работу приезжаю хмурая, уже уставшая, эмоционально измотанная, издёрганная и принимаюсь за упорядочивание клиентских заказов. Просто, чтобы никому из них не звонить.
        Коллеги предпочитают в большинстве своём меня игнорить. Либо злятся из-за выговора Егора Павловича и из-за моей реакции на их внимание к ухаживаниям Льва и этим цветам, которые тут везде стоят и даже не думают вянуть, либо просто понимают, что в связи с отсутствием Льва в пятницу, меня просто лучше какое-то время не трогать.
        В любом случае, этому я сейчас как раз рада. Единственное что, отсутствие общения с Машкой, которая предпочитает на меня теперь даже не смотреть, меня реально угнетает.
        Во время ланча решаю с ней всё-таки поговорить.
        - О чём? - холодно спрашивает она, когда я подхожу к её столику и озвучиваю это предложение.
        - О нас, - хмуро говорю я. - О том, что мы поссорились из-за этого… - вздыхаю, - Льва. О том, что я не понимаю, зачем ты выставила в Инсте фотку с розами, которые он подарил мне, а не тебе.
        - Мы это уже обсуждали.
        Она держится так, будто я к ней подлизываюсь. И я сдаю назад.
        - Ладно… - говорю. - Раз тебе нормально, но и мне тогда тоже.
        - Нет, Олесь, ненормально - она смотрит мне в глаза. - Ты так общалась с ним, будто он виноват в том, что ты ему понравилась. Это, конечно, твоё дело, - она гордо вскидывает голову. - Тебе решать. Хотя, как я понимаю, он о тебе уже и думать перестал. То есть, ты своего добилась. Но вот ты спрашиваешь меня - почему я сфоткалась с этими цветами. И обижаешься на меня за это. Да, ты права, он подарил их не мне. И эта фотка - враньё. Я это знаю получше тебя.
        Почему в этот момент мне становится её жалко. Даже обнять хочется.
        - Но я не виновата в том, что я ему не понравилась. А раз тебе эти веты не нужны, то тогда они - ничейные. И я тебя никак ничем не обидела, просто немножко помечтав о том, что их могли подарить и мне. Но видимо ты тоже лгунья, Олесенька. Раз ты говоришь, что они тебе не нужны, а сама на них претендуешь.
        - Машк, да ладно тебе… - примирительно говорю я. - Не жалко мне. Больше не жалко, правда. Хочешь, я тебе даже фотосессию с ними устрою? Чтобы не селфи было, а фотки со стороны? Хочешь?
        - Нет, спасибо, - дрогнувшим голосом говорит она. - Ты не переживай. Я эту фотку сегодня удалю. Я и сама не рада тому, что её выложила, - она шмыгает носом. - Там такие комменты пишут, что плакать хочется. А у меня всю жизнь так, Олеся! - она так громко это восклицает, что я замечаю, как на нас даже оглядываются. - Парням, которые мне нравились, никогда не нравилась я. И при этом подруги, на которых эти парни западали, веди себя, вот как ты. Недотроги долбанные. Вечно вам всё не так. А мне бы хоть один цветочек так подарили…
        Она отворачивается к окну.
        Мне настолько неловко, я настолько ошарашена и растеряна, что даже не знаю, что и сказать. Да и Машку теперь мне безумно жалко. Злиться на неё я совсем перестала.
        Усаживаюсь напротив. Легонько касаюсь её руки.
        - Ма-аш…
        Она ничего не отвечает. Вижу, как борется со слезами. Вижу, что ей прям больно.
        - Машк, ну прости меня… Ну, не поняла я.
        Она резко поворачивается ко мне. Глаза блестят.
        - Знаешь, как я тебе завидую? Очень. Очень, Олеся.
        - Да чему там завидовать-то, - добродушно усмехаюсь я. - Глупости, Маш.
        - Нет, не глупости. Мужчина признался тебе в том, что ты - очаровательная, классная, приятная. Дал понять, что хочет с тобой встречаться. Вот так, сам. Хотя ты, как я поняла, с ним даже не заигрывала. Мне бы так. Да только вот, видимо, рожей не вышла.
        - Маш, - хмурюсь я, - да перестань. Ты сама знаешь, что ты - красивая девочка.
        - Угу, - шмыгает носом она, - как же. "Красивая". Такая красивая, что никому не нужна. Ничего страшного, мне не привыкать. Ты за меня не волнуйся. А я фотку я удалю. Вот хочешь, прям сейчас?
        - Нет, - мотаю головой я. - Не хочу.
        - А я вот - хочу! - восклицает она.
        Залезает в телефон и при мне быстро её удаляет со своей страницы. Вместе с лайками и комментами.
        - Всё? - она смотрит на меня. - Довольна?
        - Маш, успокойся, а… Ну, правда.
        - Иди, Олесь. Дай я доем спокойно. Обеденный перерыв скоро закончится. Я когда раньше с тобой личную жизнь обсуждала, думала, что мы с тобой, как сёстры. Обеим не везёт. Ан нет. Теперь мне понятно, почему у тебя мужика нет. Ты слишком гордая. Слишком независимая. Ты - идеал ждёшь. А идеальных мужчин не бывает. Заносчивая ты. Поэтому у тебя так. А у меня, Олесенька, не поэтому Я бы с удовольствием и цветы приняла и на свидание поехала. Меня просто не зовут. Иди, иди, Олесь. Правда. Дай я поем спокойно. Дай мне время остыть. Потом может пообщаемся. Если захочешь. А сейчас я одна хочу побыть.
        - Ладно, - вставая, тихо говорю я.
        Машка вновь отворачивается к окну. Вижу, как она быстро, украдкой, смахивает слезу со щеки. Жалко её сейчас пипец как. И на себя злюсь.
        Блин, хотела как лучше, а на душе теперь только поганее стало.
        Глава пятнадцатая
        Понимая, что дома мне легче не станет, решаю задержаться на работе. Тем более, что это давно стало для меня привычкой, и втайне я надеюсь, что Машка останется со мной тоже. И мы, наконец-то, сможем помириться.
        Но Машка, молча собрав вещи, уходит ровно в пять минут седьмого, бросив мне короткое "Пока".
        И я остаюсь в офисе одна.
        Сначала расстраиваюсь, а потом, увлёкшись работой, перестаю. В конце-концов, навязываться Машке я точно не хочу. Передумала дружить, ну значит передумала. Может у нас, действительно, не так уж и много общего, как думала я вначале.
        К тому же, у меня заключается сделка за сделкой, и вдохновлённая успешными телефонными переговорами с клиентами, я погружаюсь в работу настолько, что меня вскоре вообще отпускают все эти переживания. Просто не до них. Созвон, продажа, созвон, продажа. Даже те клиенты, которые уже не первый месяц "думают" над покупкой, вдруг огорошивают меня положительными решениями. И, судя по всему, я уверенно иду на позицию "Лидер продаж" в этом месяце. У меня даже настроение улучшается. И дело даже не в деньгах, а в том, что я вновь обретаю уверенность в себе.
        Однако ближе к семи в дверь стучат, и я, вынужденно попросив висящего на трубке клиента подождать минутку, быстро отвечаю:
        - Да-да! Войдите!
        Спустя мгновение у меня буквально перекрывает дыхание. Ошарашенно смотрю на вошедшего Льва, которого я уже никак не ожидала увидеть вновь, тем более - здесь, в нашем офисе.
        Он выглядит шикарно, будто сошёл с обложки журнала. В этот раз не в костюме. Коричневый пиджак, бежевая водолазка в высоким воротником, под которой рельефно просвечивают мощные грудные мышцы, синие джинсы и коричневые мужские туфли. Взгляд суровый, чуть хмурый.
        Показываю пальцем на телефон, давая понять, что я занята и мне нужно договорить. Он молча кивает, проходит к стенду с графиками и принимается рассматривать их. Смотрю на его широкую спину и силюсь закончить разговор, который закончить мне просто необходимо.
        А мне даже говорить сложно, не то, что убеждать клиента в том, что купив до послезавтра, он получит хорошую скидку на весь заказ. У нас просто акция проходит, и это помогает мне дожать клиентов там, где они всё же немножко сомневаются. И завтра - последней день этой акции.
        Присутствие Льва, тем более, что мы снова - наедине, настолько обескураживает меня, что в итоге я просто переношу разговор на завтра и желаю потенциальному клиенту приятного вечера, так и не склонив его к покупке прямо сегодня.
        После отключения связи, кладу телефон на стол и молча смотрю на Льва.
        Он оборачивается. Взгляд красивых карих глаз хмурый, сосредоточенный. Очень красивый мужчина, тут даже спорить не о чем. Очень мужественный, внешне производящий впечатление невероятно мощной и уверенной в себе силы, воплощённой в человеке. Стильно одетый атлет с очень красивым по-мужски лицом. И борода ему очень идёт. Действительно - Лев.
        Делает пару шагов к моему столу и останавливается. Понятия не имею, чего от него ждать. Хоть без лилий, или других даров, и на том спасибо.
        - Извинился, - глядя на мой стол, хмуро бурчит он.
        Я настолько растеряна, что даже не сразу понимаю, о чём он. А когда понимаю, с трудом прячу улыбку. Лев выглядит сейчас, будто нашкодивший школьник в кабинете завуча, и это выглядит даже мило, и, пожалуй, трогательно.
        - Вы про нашего сисадмина? - тихо спрашиваю я.
        - Да, - бурчит он. - Про него.
        Не знаю, как и реагировать. Такой большой мужчина и так сейчас держится, что я прям действительно чувствую себя какой-то воспитательницей, которой надо похвалить мальчика за то, что он исправился.
        - Вы - молодец, - говорю я. - Нет, правда молодец. Честно, не ожидала от вас такого. А что он ответил?
        - "Без обид". Предложил пива вместе выпить. Но я пиво не пью. Да и пить с ним не собираюсь.
        - Это и не обязательно, - робко улыбаюсь я. - Важно, что вы смогли найти в себе силы признать свою неправоту.
        Молчит. Угрюмо на меня смотрит.
        - Хотите чаю? - вставая, предлагаю я. - Или кофе? - и тут же спохватываюсь: - Ах да, забыла, наш кофе вам не понравился.
        - Чай из пакетиков?
        - Да, - снова улыбаюсь я. - Ну, извините, у нас тут не ресторан.
        - Ну, ладно, - говорит он. - Можно чаю.
        Опускается на стул, рядом со столом Машки. Оглядывает стоящие в вазах розы.
        - Рад, что вы не выкинули цветы.
        - Ну зачем же их выкидывать? - проходя к столу, удивляюсь я. - Они - красивые.
        Воды в чайнике достаточно. Нажимаю кнопку, и, сложив на груди руки, поворачиваюсь ко Льву.
        Видно, что он очень старается скрыть неловкость. Стоит признать, что я её испытываю не меньше его.
        - Вообще я не собиралась сегодня задерживаться на работе, - глядя в сторону, тихо говорю я. - Вы могли меня и не застать.
        - Работы было полно. Раньше не мог приехать.
        - А…. - сглотнув, робко смотрю на него, - для чего вы приехали? Ну, кроме того, чтобы извиниться перед Олегом?
        - Я бы ради этих извинений не приехал, - хмуро произносит он. - Делать мне нечего, бегать за всякими… сисадминами.
        - А, - вскидываю подбородок я, - то есть вы неискренне, да?
        - Почему не искренне? - ещё больше хмурится он. - Вполне себе искренне. Подумал на тем, что… вы сказали, и решил, что вы - правы. Просто только ради этого я бы не приехал.
        - Так и ради чего же вы приехали тогда? - прищурившись, искоса смотрю на него.
        - Чтобы вас увидеть.
        Снова теряюсь. Отвечать "Увидели?" - не хочу, это как-то грубо. А что ещё сказать - не знаю.
        - А… - откашливаюсь, - зачем?
        - Да вот сам не пойму, - по прежнему хмуро произносит он. - Дурак, наверное.
        Зашумевший чайник щелчком кнопки сообщает о том, что вода вскипела.
        - Ну, - говорю я, - вы там определяйтесь пока, дурак вы или нет, я а чайку налью. Вам чёрный или зелёный?
        - Чёрный.
        Бросаю по пакетику в чашку и заливаю их кипятком. Снова поворачиваюсь ко Льву.
        - Так для чего вы пришли-то ко мне? - спрашиваю я.
        - Вы меня, - отвечает он, - в такие условие поставили, что я даже не знаю, как с вами говорить. То - нельзя, это - нельзя, на "ты" не переходи, перед этим извинись.
        - До этого вы что-то не особо стеснялись.
        - Ну, - он чуть пожимает плечами, - до этого я относился к вам немного иначе.
        Снова сложив на груди руки, чуть настороженно интересуюсь:
        - А что изменилось?
        - Выходные - убил.
        - В каком смысле? - не понимаю я.
        - В прямом. Отдохнуть не получилось. Помимо дел, все мысли - только о вас. Сам себя не пойму. Характер у вас - прямо скажем, не сахар.
        - Ну, знаете, - говорю я, - вы бы на свой сперва посмотрели.
        Молчит. Угрюмо смотрит в сторону.
        Вздохнув, беру чашки и одно приношу ему и отдаю в руки. Он сдержанно благодарит. Со второй возвращаюсь за свой стол. Экран ноутбука погас и я машинально провожу по тачскрину пальцем, чтобы его включить. Он вспыхивает таблицей в Экселе.
        - Поужинаете со мной сегодня? - хмуро спрашивает Лев.
        Смотрю ему в глаза. Держится вроде холодно, но во взгляде читается надежда.
        - Лев, я очень благодарна вам за то, что вы извинились перед Олегом. Правда. И уважать вас стала больше. Это тоже правда. Но вот насчёт поужинать вместе… Скажите мне, зачем это вам?
        - Что именно?
        - Ну… Вот это всё. Цветы, приглашения поужинать вместе. Все эти ухаживания. Мы же с вами очень разные люди, Лев. Давайте смотреть правде в глаза.
        - А должны быть одинаковые, что ли?
        - Да нет, - делаю осторожный глоток, - просто я лично не понимаю, как мы можем с вами общаться. Я же вижу, что вам некомфортно общаться не так, как вы привыкли. Да и просто: мне кажется, что у нас очень разные мировоззрения.
        - Может и не разные. В любом случае, я считаю, что будет хорошо, если мы с вами поладим.
        - А зачем, Лев? Вы со мной дружить хотите?
        - Дружить я со своим котом могу, - бурчит он.
        Улыбку сдержать не получается.
        - А чего тогда?
        - Да хер его знает! - восклицает он.
        Ставит чашку на стол и встаёт. Отходит ко окну. Сунув руку в карманы джинсов, стоит. Молча развожу руками. Не знаю почему, но сейчас я не испытываю к нему никакой неприязни. Однако, я правда не понимаю, как мы с ним можем вообще общаться. И этот разговор - прямое подтверждение тому, что у нас это не получается.
        - Олеся, - поворачивается он ко мне. Смотрит в глаза. - Нравитесь вы мне, понимаете? Не знаю почему, но нравитесь сильно. Может даже характер этот ваш. Темперамент, всё такое. Я действительно не привык общаться с девчонками в таком формате, когда каждое слово фильтруешь, иначе на тебя обидятся.
        - Вы напрасно думаете, что я - очень обидчивая, - возражаю я. - Это не так.
        - Вы… Очень правильная какая-то. И обычно я таких девчонок стороной обходил. Ну, вот как вы сказали, чувствуется, что не по пути. С другой стороны, если только о сексе речь, то - как бы и пофиг, - потрахались-разбежались.
        - Лев…
        - Извините, - хмурится он. - Но вы меня всё-таки выслушайте.
        - Хорошо, - киваю я, обхватив чашку и грея ладони.
        - Признаю, я был не прав, когда угрожал вам. Я был злой на вашего финдиректора, и у меня на то были веские основания. Но это, конечно, не оправдания тому, что я вас напугал.
        Даже удивлена. Надо же…
        - При этом будет правдой сказать, что вы мне очень понравились. Ну, внешне, как девушка. В моём вкусе, понимаете?
        Молчу.
        - По-дурацки себя чувствую, потому что я противник беганья за девушками, которые дали от ворот поворот, и прочего такого. Но что-то мне говорит, Олеся, что я вам тоже не безразличен. Сужу, как минимум по тому, как вы со мной целовались. Если я ошибаюсь, и это всё не так, то скажите мне об этом прямо, и я просто уйду. Серьёзно. И больше не буду вас беспокоить. Слово даю.
        Глава шестнадцатая
        Глядя в его умные карие глаза, я понимаю только одно. Даже если бы я хотела сейчас сказать ему, что он мне безразличен, даже если бы я так чувствовала, я бы всё равно так ему не сказала. Нет, не из жалости. Такого мужчину жалеть трудно. Если вообще возможно. Уважать, восхищаться - да. Жалеть? Нет, это нереально.
        Но моё смятение вызвано даже не этим. А тем прежде всего, что я не чувсствую, что он безразличен. Как раз наоборот. Все эти выходные я же просто мечтала, чтобы он пришёл снова. Это противоречит многому из того, что о нём думала и я до сих так и не поняла, чем же он меня так притягивает. Но то, что притягивает - это факт. Более того - меня манит к нему. И я не понимаю этого. Ведь то, что я ему сказала - правда. Я так действительно думаю. Мы - слишком разные, чтобы даже просто дружить. Так отчего я так сейчас растерялась? Отчего?!
        - Лев, ммм… - взглянув в сторону, а затем снова ему в глаза, тихо произношу я. - Не нужно ставить вопрос так. Вы будто налагаете на меня какую-то ответственность.
        - Только за ваше решение для себя самой.
        Вздыхаю. Прикусив губу, смотрю в сторону, на тёмное окно.
        Он молчит. Ждёт.
        Избежать ответа не получится. Это очевидно. Он не уйдёт, пока его не получит.
        Снова вздохнув, поворачиваюсь к нему, смотрю ему прямо в глаза.
        - Нет, Лев, вы мне не безразличны. Но это не значитесь, что вы мне нравитесь. Я просто не равнодушна. Честно говоря, мне очень трудно объяснить это, потому что я не понимаю, как к вам отношусь. Вы - мужчина притягательный, харизматичный. Можно даже сказать - видный. Но… - куснув губу, снова вздыхаю., снова смотрю в сторону, снова ему в глаза. - Я не понимаю, чего вы от меня хотите. И не понимаю, чего от вас ждать.
        - Ровно того, - спокойно произносит он, - что я и сказал. Совместного ужина.
        - Зачем он вам?
        Теперь смущается он. Это заметно очень слабо, практически незаметно вовсе. Но вот эта секундная пауза, эти чуть больше нахмурившиеся брови, эти пару раз взыгравшие желваки, это напряжение, которое он старается незаметно для меня преодолеть - выдают его с головой. Я уже достаточно хорошо с ним знакома, чтобы это заметить.
        - Затем, - говорит он, - что вечер без вас - хуже вечера с вами.
        Слабо усмехаюсь.
        - С чего вы решили?
        - Просто так чувствую. Понимаю, что буду злиться на себя, если вы откажетесь. Буду считать, что сделал что-то неправильно. Не нашёл нужных слов, сдался, ещё что-нибудь такое. В общем, ваш отказ меня огорчит. Переживу, понятное дело, но есть у меня такое чувство, что нам с вами нужно дать нам же с вами - второй шанс, - и добавляет: - Извините за пафос. Так чувствую.
        - Будете стараться меня охмурить? - невольно улыбаюсь я.
        - Да, - улыбнувшись в ответ, чуть кивает он. - Буду стараться.
        Снова смотрю в сторону. Сунув в рот ноготь, закусываю его зубами. Вздохнув, смотрю Льву в глаза.
        - Хорошо, Лев, - кивнув, говорю я. - Только у меня к вам просьба.
        Взгляд его теперь тёплый-тёплый. Видно, что он рад, но и радость старается спрятать. Он, видимо, привык свои действительные чувства прятать глубоко-глубоко. Не показывать окружающим. Интересно почему?
        - Да, - конечно, - отвечает он. - Слушаю вас.
        - Подождите меня, пожалуйста, внизу. У меня работы ещё минут на двадцать. И мне нужно её сделать.
        На самом деле мне куда больше нужна просто пауза. Если я выйду с ним сейчас, я буду не в том состоянии, которое располагает к приятному, да что там - просто нормальному, общению. Слишком напряжена.
        - Без проблем, - чуть тряхнув головой, отвечает он.
        Отходит к двери, открывает её. Смотрит на меня.
        - Буду ждать вас внизу, в фойе вашего бизнес-центра.
        - Хорошо, - улыбаюсь я.
        Он снова кивает, выходит и плотно закрывает за собой дверь.
        А я, взглянув на его чашку с нетронутым чаем, прохожу за свою место и устало опускаюсь в кресло. Мне действительно нужно немного времени, чтобы перенастроиться. У меня сейчас банально коленки и пальцы дрожат.
        Глава семнадцатая
        Он действительно ждёт меня в фойе. Ловлю себя на мысли, что мне это странно. И дело даже не в том, что в этом фойе до сегодняшнего вечера меня не то что мужчина, пригласивший на свидание, меня никто ни разу не ждал. А в том прежде всего, что я в течение выходных дней и этого понедельника свыклась с мыслью, что он из моей жизни исчез. Что он больше не приедет сюда. Но он приехал. И снова пригласил в ресторан.
        Нет, не так. Всё иначе. Между прошлым разом, когда я уехала с ним и сегодняшним вечером существует громадная разница, хотя с виду, со стороны - выглядит всё очень похоже.
        Но в прошлый раз он меня вынудил поехать с ним. Склонил к этому решению с помощью психологического давления. По сути заставил.
        В этот раз он именно что пригласил меня. С уважением к моему ответу, каким бы он ни был. Я видела его взгляд и у меня не возникает никаких сомнений в том, что если бы я отказала, он бы кивнул и ушёл. Скорее всего, ну так мне кажется, ушёл бы молча. Максимум - коротко попрощался бы перед этим.
        В прошлый раз я поехала с ним, оговорив условия, в которых больше всего меня беспокоила собственная безопасность. Теперь я не чувствую исходящей от него угрозы, которую возможно сама и надумала. Но надумала на базе нашего знакомства.
        В прошлый раз он вёл себя иначе.
        Теперь вопрос - а где он настоящий? Тогда или сейчас?
        Эти мысли не отпускают меня и тогда, когда он встаёт с дивана, кивает и мы выходим на улицу. И тогда, когда мы подходим к его машине - к той самой, в которой мы ехали в прошлый раз. И тогда, когда он галантно открывает передо мной дверь, а затем обходит машину, садится рядом и заводит её.
        Странно всё это. Ведь если бы он изначально познакомился со мной вот так, как общался и общается сегодня, есть немаленькая вероятность, что я сама захотела бы этого свидания.
        Он подбирает ко мне ключик?
        Зачем?
        Пытается добиться своего не мытьём, так катаньем? Он манипулятор, лицемер?
        Или же я просто нагнетаю и никак не могу поверить в простую мысль: я ему действительно всерьёз нравлюсь и он просто старается сделать так, чтобы и он понравился мне? И в то, что его уважение - не фальшь, не игра, а настоящее?
        Несмотря на то, что мотор урчит, Лев почему-то не торопится ехать. Положив руку на руль, несколько секунд смотрит перед собой, потом поворачивается ко мне.
        - Вы ждёте подвоха?
        Вопрос обескураживает меня. Ну не мог же он читать мои мысли всё это время, что мы шли вместе? К тому же, как я, по крайней мере, надеюсь я держусь спокойно и с достоинством.
        - Да, жду, - взглянув на него, отвечаю я.
        - Почему?
        Он чуть хмурится. Совсем немного. Его взгляд внимателен, а в тоне вопроса нет ни намёка на обиду или претензию. Он как бы просто интересуется. Или без "как бы"? Он что, действительно хочет меня понять?
        - Лев, я вас не знаю. И понятия не имею, чего от вас ждать. Мне импонирует то, что вы стали общаться вежливо. Но, без обид, эта перемена и напрягает тоже.
        - Никаких обид, - отзывается он. - Я понимаю, о чём вы.
        - Вы теперь не общаетесь, как хам. А до этого, как я успела заметить, это было вашей нормальной формой общения.
        - Я уже признал свою неправоту. Мне сделать это ещё раз?
        - Не нужно, - качнув головой, отвечаю я. - Я вас услышала. Просто не могу понять природу этой перемены.
        - Олеся, я думаю, что чтобы я сейчас не сказал, вы всё равно будете насторожены.
        - Да, - киваю я, - именно так. Но мне интересно.
        Он смотрит перед собой. Постукивает пальцами по рулю. Замирает.
        - Просто изменил своё отношение к вам, - спокойно произносит он
        - Это я заметила.
        - Нет, - качая головой, он снова смотрит на меня. - Вы не поняли. Я не об этом. Я как раз про природу.
        - Наверное, тогда действительно не поняла, - не спорю я. - Что вы имеете в виду?
        - Олесь, - он коротко вздыхает, - я не умею ухаживать. Вообще. Я этого не делал никогда. Все эти цветы, которые вам так досаждали - это мой первый и пока единственный опыт.
        - Вы это всерьёз? - невольно изумляюсь я.
        - Абсолютно.
        Мы немного молчим. Просто пытаюсь осмыслить его слова. А он думает о чём-то своём.
        - У меня просто не было в этом нужды, - говорит он. - Серьёзные отношения - это то, чего я сознательно избегал. Меня всё устраивало. А к вам я отношусь серьёзно. Стал так относиться. Почему - уже объяснил. Ваше право мне не верить. Но я бы очень хотел, чтобы вы, если вам не трудно, не судили строго мои попытки просто нормально, по-человечески, познакомиться с вами поближе. Я очень стараюсь, Олеся.
        Он кладёт руку на ручку переключения скоростей, сдвигает её с места, оборачивается, закидывает руку на спинку сиденья и, утопив педаль газа, принимается выезжать со стоянки.
        - Мне очень хочется вам верить, - вздохнув, говорю я.
        Он кивает.
        - Но вы пока не можете. Это видно. Ничего страшного. Я понимаю, почему так. Только вам нечего опасаться. Я не буду вести себя, как в прошлый раз. И если вам будет некомфортно, говорите. Я сразу отвезу вас домой. Ну, или вызову вам такси. Как захотите. Но я очень надеюсь, что вам будет комфортно. И понравится этот вечер. Скажу больше - это моя цель. Договорились? - взглянув на меня, спрашивает он.
        Взгляд тёплый.
        - Принимается, - улыбаюсь я.
        Однако разговора у нас не получается. И с каждой секундой это напрягает всё больше. Он молчит, я молчу. Он спокойно рулит, смотрит перед собой, иногда поигрывает желваками. Я, не зная, куда деть руки, то и дело заламываю пальцы, и смотрю в боковое окно или вперёд. На Льва смотрю изредка, когда любопытство становится особенно сильным. Но вообще смотреть на него я смущаюсь. Сама не знаю почему.
        Он даже музыку не включает. Просто тихонько шумит мотор, просто из-за закрытых автомобильных окон иногда едва-едва слышно доносятся звуки бибиканья других автомобилей.
        Мы едем сквозь город и я могла бы, конечно, увлечься красивой картиной вечерней, освещённой огнями Москвы, но мне вообще не до того. И расслабиться не получается.
        Ему это тоже, судя по всему, не удаётся. Потому что остановившись в пробке перед светофором, он вдруг легонько хлопает ладонями по рулю, и следом за тем поворачивается ко мне.
        Внимательно смотрит.
        - Что? - посмотрев ему в глаза, спрашиваю я.
        - Дурдом какой-то, - тряхнув головой, произносит он.
        Усмехается. Но как-то грустно.
        - Я не понимаю, о чём вы, - осторожно произношу я.
        Он вскидывает над рулём руки и снова опускает их на него. Затем, увидев, что красный цвет светофора сменился на жёлтый, правой хватается за ручку переключения скоростей, и спустя секунду машина трогается с места и принимается быстро набирать скорость.
        - Не врубаюсь, как так общаться, - с явной досадой тихо произносит Лев. - Будто на симпозиуме каком-то. Будто не на свидание вас пригласил, а… хуй знает, короче. Извините. Причём, что интересно… Вроде как вас должно это всё устраивать… - бросает на меня короткий взгляд, - Но… Вы же тоже - как-то не торопитесь разговаривать…
        - Ну, - немного обескураженно парирую я, - вы задайте тему, и может быть нам удастся нормально поговорить.
        - Да вот в том-то и дело! - усмехнувшись, восклицает он. - Я не могу задать тему! Я вообще не знаю, как общаться с девчонкой в этом… вашем формате! Правда очень стараюсь! Но, блин! - он хлопает ладонью по рулю. - Впечатление, что что ни скажу, всё, блять, будет не так!
        - Опять вы материтесь, - строго произношу я.
        - Да, бляха-муха! - хохочет он. - Я - матерюсь! А вы? Нет?
        - Нет.
        - Вообще?!
        - Вообще, - и сразу поправляюсь: - Ну, практически. Скажем так: очень-очень редко.
        Он набирает воздуха в лёгкие и из-за этого становится совсем громадным, а затем медленно и шумно выдыхает. Взглянув на меня, спрашивает:
        - А почему?
        - Что "почему"? - озадаченно спрашиваю я. - Почему не матерюсь?
        - Ну да, - снова глядя на дорогу, кивает он. - Почему не материтесь?
        - А зачем?
        - Не надо отвечать вопросом на вопрос. Это не ответ. А мне действительно интересен ваш ответ. Только по-честному, ладно?
        На пару секунд задумываюсь.
        - Ну, потому что это некрасиво. Невежливо.
        - Пиздец, - вздохнув, качает головой он. - И почему же это некрасиво и невежливо?
        - Потому что это - грубые слова.
        - Какие именно? - усмехается он.
        - Матерные, - прищурившись, сухо отвечаю я.
        - Ну, какие конкретно?
        Он издевается?
        - Вы прекрасно знаете, какие, - отвечаю я.
        - То есть, вы прям боитесь их произносить, да?
        - Ничего я не боюсь, - хмурюсь я. - Просто они мне не нравятся.
        Снова короткий внимательный взгляд.
        - Ну, вы же даже в качестве примера не можете ни одного назвать.
        - А зачем?
        - Заметьте, Олеся, вы уходите от ответа. И знаете почему?
        - Ну и почему?
        - Потому что вы его не знаете. Ответ этот. Вам просто сказали, что это плохо и вот вы это повторяете. Ретранслируете, если хотите.
        - Нет знаю, - горячо возражаю я.
        - Ну и почему?
        - Что "почему"? Я уже потеряла нить разговора.
        - Почему. Это. Плохо. Такой вопрос.
        - Потому что это - ругань, Лев. Бранные слова. Вы вроде не маленький, чтобы вам такое объяснять.
        - А с чего вы это взяли? Что это ругань? Вы, например, охуеть, какая красивая. И что, я ругаюсь, по-вашему?
        Хмурюсь.
        - Да, ругаетесь.
        Усмехнувшись, он качает головой.
        - Я никого не ругал сейчас.
        - Хорошо, - я поворачиваюсь полубоком к нему. - Ну и почему нельзя сказать "очень красивая", а не то, что вы сказали? М?
        - Потому что вы, на мой взгляд, не "очень красивая", а "охуенно красивая".
        Морщусь. Вздыхаю. Смотрю в сторону. Снова вздыхаю. Он несносен. Поворачиваюсь к нему.
        - И в чём разница, по-вашему?
        - По-моему? - быстрый взгляд.
        - Да-да, по-вашему.
        - По-моему, она огромна.
        - Это не ответ, - качаю головой я. - Вот, по-моему, разницы нет. Точнее, есть.
        - Вы уж определитесь, - ухмыляется он.
        - Она в том, - говорю я, - что если сказать "очень", то это звучит приятно. А если сказать… ну… в общем, так, как вы сказали, то…
        - Неприятно? - взглянув на меня, спрашивает он.
        Взгляд откровенно насмешливый.
        Вздыхаю.
        - Менее приятно, - чеканю я.
        - Зато более искренне.
        Что возразить на это я не знаю.
        - Мне дико интересно, как вы трахаетесь, - вдруг произносит он.
        Вроде задумчиво произносит, но я даже опешиваю. Отвыкла от того, что он вот так общаетесь.
        - Вот прям дико интересно, - продолжает он. - Тоже по правилам? Которые вам кто-то когда-то навязал?
        - Лев, - строго говорю я. - Вы сейчас правила дорожного движения соблюдаете?
        - В целом - да, - ухмыляется он. - Но иногда - нет.
        - Плохо, - говорю я, - что иногда нет.
        - Почему?
        - Потому что это опасно?
        - Не, - качнув головой, возражает он. - Вы не поняли. Все правила, что касаются безопасности, я соблюдаю неукоснительно. Вопрос: при чём тут обсценная лексика?
        - При том, - хмурюсь я. - Вы бы стали говорить с ребёнком матом? М?
        Он смеётся.
        - Причём здесь дети вообще?
        - При том, что вы при детях наверняка, ну, я надеюсь, по крайней мере на это, не стали бы говорить матом. И получается, что вы прекрасно понимаете, что ругаться - нехорошо.
        Он качает головой. Снова останавливает перед перекрёстком машину и тоже чуть поворачивается ко мне. Внимательно смотрит в глаза. Каждый его взгляд сейчас - такой. Изучающий. Чуть ли не пристальный. Но я этот взгляд выдерживаю.
        Вздыхает.
        - Олесь.
        - Что?
        - Как вы относитесь к сексу?
        - В каком смысле? - настороженно спрашиваю я.
        - В самом прямом.
        - Если в общем?
        Вздохнув, качает головой.
        - Нормально отношусь. Если мы говорим о взрослых людях.
        - Да вы можете не добавлять это, - говорит он. - Мы по умолчанию говорим сейчас о взрослых людях.
        - И что?
        - А то. Вы при детях сексом заниматься будете?
        - Разумеется, нет!
        - Потому что вы прекрасно понимаете, что сексом заниматься нехорошо?
        - Что за чушь? - морщусь я.
        - Так вы только что сказали то же самое на тему обсценной лексики. Вы же к этому аппелировали.
        - Это другое, - хмурюсь я.
        - Ну, разумеется, - ухмыляется он. - Слово "хуй" - означает "еловая шишка". Изначально вообще - отросток, побег. Слово "блядь", по крайней мере по одной из версий, происходит от глагола "блядити", что означало пустословить или обманывать. Привирать, иначе говоря. "Сволочь" - это это вообще глагол. Сволочь в кучу. Кстати, обсценной лексикой не является. "Шваль" - "шевалье" или, если в английском, а не в французском: "кавалер". "Мразь" - мороз. Сука - самка собаки.
        - И к чему вы мне это рассказали? Не понимаю.
        - Ну, вот например, - он ухмыляется: - Сука, мразь.
        Вздохнув, закатываю глаза.
        - Самка собаки, мороз, - весьма довольный собой, произносит он. - Вот если я бы сказал так, вы бы сочли это чем-то нехорошим? Я про "самку собаки, мороз".
        - Нет.
        - Ну, вот. Слово "мужик" - раньше было оскорблением в высшем обществе. И словосочетание "настоящий мужик", скорее бы обидело представителя дворянина, да или просто горожанина. Слово "пошлость" - означало что-то обыденное, скучное, неинтересное, надоевшее. И не имело никакого отношения к похабени или скабрезности.
        Молчу.
        - Вот скажите, - спрашивает он. - Вас слово "удочка" смущает? Или слово "удилище"?
        Чую подвох.
        - Нет.
        - А между тем, наши древние предки называли мужской половой орган словом "уд". А слово "влагалище" - оно не от "влага", а от "вкладывать". Влагать. Не так давно речь шла о ножнах для сабли.
        - И что, Лев? - покачав головой, пожимаю плечами я. - Что это вообще меняет?
        - То, что вы не употребляете матерных слов не потому, что это ваш сознательный выбор, а потому, что вам когда-то сказали, что это плохо, и вы это просто приняли на веру. На самом же деле, эти слова выражают экспрессию. Неважно, как окрашенную. Не моя вина, что в вашем представлении эта экспрессия всегда окрашена негативно.
        Ничего ему на это не отвечаю, и некоторое время мы молчим. Мы уже оба сидим ровно. И оба смотрит вперёд. Отличие только в том, что он ведёт машину.
        - Лев.
        - Да?
        - И для чего вы мне это рассказали?
        Секундная пауза.
        - У меня впечатление, стойкое, причём, Олеся, что вы себя заперли в целом кодексе правил. Он такой огромный, что вы не понимаете, как себя вести, если этих правил нет. Просто растеряны. А я сейчас растерян потому, что не знаю всех этих ваших правил. Не понимаю, что говорить можно, что нельзя. Мне всё мерещится, что я вас могу чем-то задеть, как-то оскорбить или обидеть. Понимаете?
        - Да, - на секунду поджав губы, тихо отвечаю я. - Понимаю.
        - Так вот вопрос мой на самом деле такой: нафига вам это всё надо? Почему бы нам не начать общаться нормально так, как это комфортно каждому из нас? Я же вас не переделываю. Стараюсь принимать такой, какая вы есть.
        - Переделываете, - возражаю я. - Вот прямо сейчас и переделываете.
        - Нет, - не соглашается он. - Просто хочу стряхнуть всю эту труху. Чтобы вы расслабились наконец и мы смогли перейти на ты. И на тот язык общения, который отличается от… - вздыхает, - от этого формата "воспитательница Мальвина и дурачок Буратина".
        - Это не только от меня зависит, - говорю я.
        - Согласен, - кивает он. - Именно поэтому я эту тему и поднял. Инициатива, если хотите. Ну, выдохните уже, Олеся. Я вас не съем. Обещаю.
        Глава восемнадцатая
        Не проходит и получаса, как нас проводит к столику в небольшом ресторане девушка-хостес. Здесь красиво, уютно, и, что, мне особенно нравится, на этот раз ресторан не выглядит ни пафосным. Расслабляет сама обстановка.
        Столик располагается в небольшой нише на втором этаже. Пара столов по соседству пусты, да и в целом - в этом заведении сейчас немноголюдно. Что позволяет спокойно продолжать общение, не думая о том, что кто-то может нас слышать.
        - Здравствуйте! - тихий, мелодичный голос подошедшей официантки заставляет нас поднять глаза от раскрытых меню, которые мы изучаем, держа в руках. - Надеюсь, вам у нас понравится, - она улыбается. - Вы готовы сделать заказ?
        Лев вопросительно смотрит на меня. Я киваю.
        - Здравствуйте. Да. Мне, пожалуйста, салат "Вальдорф", бифштекс и бокал вот этого вина.
        Она быстро записывает в блокнот то, что я говорю, а затем смотрит на меня.
        - Какой уровень прожарки вы хотите?
        - Средней, пожалуйста.
        - Хорошо, - она кивает, - поняла вас.
        Поворачивается ко Льву.
        - Мне только "Цезарь". И… - он вздыхает. - Ну, давайте бокал апельсинового сока.
        Прячу улыбку.
        Девушка уходит, и я с интересом смотрю на своего собеседника.
        - Вы огорчены, что не можете составить мне компанию?
        - Да, - хмурится он, - я бы сейчас выпил чего-нибудь алкогольного. Но, поскольку за рулём, и обещал вам отвезти вас домой, не буду.
        - Я могу отказаться от вина, если хотите?
        - Нет-нет, в этом нет никакой необходимости. У меня дома - большой бар. Приеду, и если желание выпить не пропадёт, то налью себе бокал коньяку.
        - Любите коньяк?
        - Нет, так, наверное, нельзя сказать. Я вообще не очень много пью. Но иногда хочется, да, - и, усмехнувшись, добавляет: - Вот, например, когда я с вами общаюсь.
        - Ага, - произношу я. - То есть, я на вас вот такое воздействие оказываю? Ну что ж, Лев, тогда берегитесь. А то вы так совсем со мной сопьётесь.
        - Это вряд ли, - совершенно серьёзно произносит он. - От меня слишком много людей зависит, чтобы я мог себе позволить даже кратковременный запой.
        - И много у вас сотрудников? - с интересом спрашиваю я. - Если не секрет, конечно.
        - Много, - уклончиво отвечает он. - Точное число я вам даже не скажу. Потому что не все в штате.
        - Несколько сотен?
        - Типа того.
        Ему явно не хочется общаться на эту тему, по крайней мере сейчас, и поэтому я умолкаю.
        - Расскажите лучше о себе, Олеся. Откуда вы такая взялись, например.
        - Какая "такая"? - вскидываю брови я.
        - Такая правильная.
        - Я из самой обычной семьи.
        - Понятно. И всю взрослую жизнь живёте одна, да?
        - Да. А что такого?
        - Да что ж вы везде подвоха-то ждёте? Нормальный же вопрос.
        - Так я на него ответила. Задала свой. Мне правда интересно.
        Он вздыхает.
        - Окей, давайте иначе.
        - Давайте.
        - Вы - красивая молодая женщина.
        Он умолкает.
        - Спасибо, мне приятно, - говорю я. - И что из этого следует?
        - Вы только не обижайтесь, ладно?
        - Без проблем.
        - Не могу сказать, что ваша должность в компании говорит о том, что вы очень нацелены на построение карьеры. Ошибаюсь?
        - Да нет. Но работу свою я люблю. Давайте не будем ходить вокруг да около. Вы же спрашиваете меня, почему у меня нет мужчины, так ведь? Почему я не замужем?
        - Совершенно верно, - кивает он.
        - Потому что у меня нет отношений. Вас это удивляет?
        - Учитывая вашу настороженность к мужчинам, не очень. Но рождается новый вопрос.
        - И какой же?
        - Почему же у вас нет отношений?
        - Потому что отношения ради галочки меня не интересуют. А другие как-то пока не получилось создать.
        - И как вы думаете: почему?
        - Лев, - щурю глаза я. - К чему вы ведёте?
        - Мне просто интересно, что именно вы об этом думаете.
        - Думаю, что отношения - это очень ответственная тема. В них надо вкладываться.
        - Тут я с вами соглашусь, - кивает он. - Но, соответственно, возникает новый вопрос.
        - Слушаю вас.
        - В работу-то вы вкладываетесь. Задерживаетесь в офисе, лидируете в списке лучших продажников месяца - я видел это на стенде в вашем офисе, в общем - стараетесь быть классным специалистом.
        - И в чём вопрос?
        - Я не понимаю, почему такая девушка, как вы, ну явно привлекательная, можете мне верить - одна. Реально не понимаю. Вы всех от себя отгоняете?
        Смеюсь.
        - Лев, вас послушать, меня толпы поклонников окружают.
        - Окружали бы, если бы вы не были столь закрытой для отношений.
        - То есть, вы хотите сказать, что я - одна, из-за своего дрянного характера, так? - насмешливо спрашиваю я.
        - Ну, почему сразу "дрянного"? Не дрянного. Но, скажем так, будь я чуть более робким, я бы хер к вам вообще подкатил. Потому что впечатление такое, что если даже просто попытаться с вами познакомиться, вы довольно болезненно отошьёте. Болезненно для мужского самолюбия, конечно.
        - И почему же складывается такое впечатление? - хмурясь, интересуюсь я.
        Молчит. Просто, без тени улыбки, смотрит в глаза.
        - Нет, мне действительно интересно, - говорю я. - Можете не бояться сказать так, как думаете.
        - Уверены, Олесь? - усмехается он.
        - Если вы не настроены говорить гадости, то да.
        - Гадости говорить не настроен. Нахрена мне это упало? Я наоборот стараюсь найти с вами общий язык. Никакой цели вас обижать у меня нет.
        - Тогда скажите.
        Он подаётся вперёд. Внимательно, пристально смотрит в глаза.
        - Я считаю, - его низкий голос приобретает бархатные оттенки, - что вы - очень боитесь секса. Не отношений. А секса. При этом у вас по нему такой уже голод, что вы из-за этого находитесь в постоянном чувстве дискомфорта. И пытаетесь спрятаться в своей работе, чтобы от этого дискомфорта избаться. Более того. Скажу ещё кое-что. В вас чувствуется такой потенциал… хоть вы и стараетесь его спрятать подальше и поглубже, что даже просто глядя на вас, думать о чём-либо кроме секса здоровому мужчине очень трудно. Впечатление, что вы когда-то решили, что вы - не женщина. А тупо сотрудник. Среднего пола. Что так - правильно. При этом сексуальность ваша настолько сильна, что сколько вы ни стараетесь её замочить, задавить, уничтожить, у вас нихрена не получается. Это вот как раз то, что я думаю. Абсолютно честно. Надеюсь, не обидел.
        Глава девятнадцатая
        Не могу сказать, что это было приятно слышать. Но… прислушиваюсь к себе… и не задело. То есть задело, но… не обидно… Просто как-то странно себя чувствую, когда он так на меня смотрит и это всё говорит.
        У него странный сейчас взгляд. Я привыкла, что он обычно смотрит пристально, как-то изучающе. Будто психотерапевт какой. Но сейчас взгляд его… взгляд его…
        Вздохнув, смотрю в сторону. Поправляю волосы. Зачем, сама не знаю. Хочется как-то… что-то я совсем растерялась…
        - Нет, - посмотрев ему в глаза, тихо говорю я. - Не обидели. Но не обижайтесь вы тоже, мне кажется, что вы выдаёте желаемое за действительное.
        - О, - он выпрямляется, и взгляд его меняется на немного насмешливый. - Это очень легко проверить.
        - Проверить? - недоуменно переспрашиваю я.
        - Угу, - чуть кивает он.
        Очень самоуверенный мужчина…
        - И как вы… предлагаете это проверить? Вы смысле… я имею в виду, что…
        - Релакс. Я же сказал, я вас не покусаю.
        - И всё-таки мне не очень уютно.
        - Это немудрено. Вам сейчас и не должно быть уютно, Олеся.
        - Не должно быть? - ещё больше недоумеваю я.
        Он снова подаётся вперёд.
        - Знаете, что сейчас происходит? Вот прямо сейчас.
        Чуть отдаляюсь. Настороженно смотрю на него. Почему-то взгляд мой то и дело задерживается на его губах. Ловлю себя на этом и буквально заставляю себя смотреть ему в глаза. Пускай не думает, что я струсила или робею. Он и так слишком самодоволен. Ведёт себя так, будто владеет ситуацией.
        - И что же сейчас происходит?
        - Вы боретесь сама с собой. Ваша природа, ваша женственность, ваша вопиющая просто сексуальность - в каждом вашем движении, в каждом взгляде, в мимике, в тембре голоса, в интонациях. И при этом вы прямо насилуете себя. Пытаетесь это всё подавить. У вас это очень плохо получается, но я уверен, что воля - чуть ли не вся сейчас уходит на это.
        - Чего вы добиваетесь?
        - Искренности. Откровенности. Хочу видеть вас настоящую.
        - Я настоящая.
        - О нет, - усмехается он и качает головой. - Это не так.
        Блин, я хочу выпить. Где уже это вино? Почему не несут?
        Будто услышав мой внутренний голос, из-за угла выходит официантка с подносом. Она подходит к нам и ставит передо мной бокал вина, а перед Львом - бокал сока. Затем, улыбнувшись, уходит.
        Лев берёт свой бокал в руку и протянув его вперёд, ждут. Беру свой, приближаю его к его бокалу, и мы тихо чокаемся. Тихий, краткий, мелодичный звон.
        Делаю несколько глотков. Нервничаю. Похоже, Лев действительно увправляет ситуацией. Точно не я. У меня коленки легонько дрожат. Хорошо, что под столом этого не видно. Я вообще чувствую себя не в своей тарелке.
        А он всё смотрит и смотрит мне в глаза.
        - Что? - поставив на стол бокал, спрашиваю я.
        - Вкусно?
        - Да…
        - Я рад.
        - Почему вы считаете, что я - ненастоящая? - спрашиваю я.
        Он снова подаётся вперёд. Между нами меньше полуметра. А впечатление, будто он едва ли не поцеловать меня собирается. Так он смотрит.
        - Нет-нет, - негромко произносит он. - Вы не поняли. Не вы - ненастоящая. А то, что вы стараетесь на себя нацепить. Всю эту холодность, серьёзность, независимость, невозмутимость.
        - Я такая и есть.
        - Нет, - на его губах играет лёгкая, едва заметная улыбка. А в глазах - будто искорки. - У вас соски торчат так, что через бюстгальтер видно.
        Нервно бросаю быстрый взгляд на свою грудь, и едва не вспыхиваю.
        Как-то автоматически прикрываю её рукой, и тут же ловлю себя на том, что это, должно быть, выглядит ужасно глупо. Нелепо. Жалко. Буквально заставляю себя убрать от груди руку, но поворачиваюсь ко Льву полубоком.
        - Это не поможет, - произносит он. - Вы возбуждены. И это видно. По зрачкам, по позе, по тому, как вы ноги переплели.
        Как он это увидел?! Ноги - под столом!
        - Послушайте, - он вдруг протягивает руку и мягко накрывает мою ладонь своей. Смотрит в глаза.
        Замерев, едва дышу. Ладонь у него большая и тёплая.
        А у меня в груди сердце учащённо колотится.
        - Почему вы не убираете руку? - тихо и как-то вкрадчиво спрашивает он, продолжая сверлить меня взглядом.
        - Что? - выдавливаю из себя я.
        - Я спросил: почему вы не убираете руку.
        Медленно и тактично выскальзываю ладонью из-под его ладони. Получается какое-то интимное поглаживание, которого я не хотела. Щёки пылают…
        Он тихо усмехается и затем, выпрямившись, расслабленно откидывается на спинку стула.
        - Олеся, - чуть прищурив глаза, произносит он едва слышно. - Скажите матерное слово. Любое.
        - Зачем?
        - Просто скажите. Любое.
        - Я не хочу, - покачав головой, отвечаю я.
        - Скажите, - настаивает он. - Можно негромко.
        - Зачем? - не понимаю я. - Что это даст?
        - Просто скажите. Любое.
        Нервно облизываю губы. Торопливо, но стараясь сделать так, чтобы это не было заметно, оглядываюсь.
        Смотрю ему в глаза.
        - Зачем?
        Вздыхаю.
        Молчит. Чуть улыбается. Его забавляет моя растерянность?
        - Скажите зачем.
        Молчит. Ждёт. Пристально, изучающе смотрит в глаза.
        Пожимаю плечами, взяв бокал, делаю глоток. Смотрю в сторону. Вино действительно вкусное. Только вот рука у меня чуть дрожит.
        - Жёстко вы себя угнетаете, - произносит он. - Я так понимаю: это давняя привычка. Впрочем, тем интереснее.
        - Я для вас что, - вспыхиваю я, - мышка какая-то лабораторная?
        - О нет, - качает головой он, и я вижу искренность в его глазах. - Но очень хочется, откуда в вас это и зачем это вам.
        - Вы долго будете загадками разговаривать? - начинаю чуть раздражаться.
        - Матерное слово. Одно. Любое.
        - Хуй, - не выдерживаю я. Прищурившись, с вызовом смотрю ему в глаза. - Довольны? - добавляю я.
        - Да, - невозмвутимо отвечает он. - Вполне. Теперь вопрос. Почему "хуй"?
        Закатываю глаза. Ну что за бред?
        - Лев, вам делать нечего, что ли?
        - Почему именно "хуй"? Почему не "пизда", не "блядь", не что-нибудь другое?
        - Просто пришло на ум, - пожав плечами, отвечаю я.
        Раздражаюсь всё больше. Он специально это делает? Он сейчас добъётся того, что я встану и снова уйду.
        - Олеся, - вы думаете я на вас нападаю? - вполне дружелюбно спрашивает он.
        - Нет, но я не понимаю, зачем это идиотский разговор…
        - Он не идиотский, - совершенно серьёзно возражает он. - Скажите, у вас дома есть вибратор?
        Секунды две, молча охреневая, смотрю ему в глаза.
        - Я сейчас встану, - сглотнув, строго произношу я, - и уйду.
        - Есть, - щурит глаза он, и улыбается.
        Быстро встаю, но он тут же хватает меня за руку. Не больно, но крепко. За запястье.
        - Сядьте, - спокойно произносит он. - Я готов принести извинения, но прежде, хочу, чтобы вы меня выслушали. Поверьте, спустя какое-то время вы будете мне благодарны.
        Замерев, раздумываю. Сердце колотится бешено просто. Вздохнув, опускаюсь на стул и в этом момент Лев выпускает мою руку. Нервно делаю глоток вина и поставив бокал на стол, смотрю Льву в глаза.
        - Я вас слушаю.
        - Олесь, вы когда-нибудь видели сексуально возбуждённую женщину?
        - Я на такие вещи не…
        Он поднимает ладонь, и я осекаюсь.
        - Понятно, - говорит он. - А хотите увидеть?
        - Нет, - морщусь я. - Зачем мне это?
        - Если посмотрите в зеркало - увидите. Олеся, зачем вы себя насилуете? В угоду чему? Вы думаете, я осуждаю то, что вы завелись?
        - Я не завелась, - резко отвечаю я. - Вам кажется.
        - Да нет, - мягко усмехается он. - Мне вовсе не кажется. У меня глаз намётан. Впрочем, в данном случае этом нет необходимости. Потому что вы так сильно возбуждены, что даже полуслепому идиоту это было бы заметно.
        - Чего вы добиваетесь? - хмурюсь я.
        Он вздыхает.
        - Я же сказал, Олеся. Откровенности. Просто хочу видеть перед собой настоящую вас. Дай, ей, пожалуйста, немного свободы.
        Сглатываю.
        - Зачем? - ловлю себя на том, что мой голос прозвучал хрипловато. Чуть откашливаюсь.
        - Затем, - пристально гляда мне в глаза, негромко, бархатно как-то, произносит он, - что я вас очень хочу. Если бы вы знали, как сильно, вы бы возбудились ещё сильнее.
        Не понимаю, что со мной происходит. Но коленки прям дрожат мелко-мелко. И вообще, я очень странно себя чувствую. Я ведь действительно очень возбудилась. С чего бы? От этого взгляда? От голоса?
        Опускаю руки, кладу их на колени и сцепляю пальцы в замок. Сжимаю сильно. И ноги тоже свожу вместе. Потому что… потому что… бред какой-то…
        А он всё смотрит и смотрит мне в глаза.
        - Поговорите со мнофй так, как не говорите с другими мужчинами. Как не говорили никогда. Откровенно. Без вот этих зажимов. Без этой попытки показать себя кем-то иной. Зачем вы всё это делаете? Вы же безумно страстная девушка. Я же вижу. И вы даже не представляете, как меня это возбуждает. От вас будто жар исходит. Пульсация. Вы же полны желания. Зачем вы это пытаетесь подавить? У вас всё равно не получается.
        Искуситель какой-то… Взгляд его порочный, слова, голос, интонации, аромат парфюма… Что ж меня так колбасит-то…
        - Лев… - выдыхаю я.
        - Да? - его левая бровь чуть взлетает вверх.
        - Перестаньте, пожалуйста… - опускаю взгляд и снова заставляю себя посмотреть ему в глаза. - Прошу вас…
        Вижу его улыбку. Очень красивую. Сукин ты сын, что же ты со мной делаешь…
        - Хорошо, - произносит он. - Но с одним условием.
        Какой наглец…
        - Оно не трудное, - добавляет он.
        - С каким… - сглатываю, робея из-за его взгляда, - условием?…
        - Перейдём на "ты"?
        А в глазах у него смешливые искорки. Сукин ты сын…
        Глава двадцатая
        Чуть прищурившись, внимательно смотрю на него.
        - Я правильно понимаю, Лев, - осторожно произношу я, - что вы тем самым склоняете меня к сексу с вами? Что это переход на "ты" - нечто большее, нежели просто желание уйти от официоза?
        Он мягко улыбается мне. Глаза лучатся теплом и добродушием. Ему, суровому и бородатому мужчине-атлету, привыкшему к дорогим костюмам, мужчине с часто хмурым, тяжёлым взглядом из-под широких тёмных бровей, это, похоже, не очень свойствейственно. И это дополнительно смущает и настораживает меня. В глубине его умных, внимательных глаз, будто прыгают искорки озорства.
        В этот момент, когда я, загипнотизированная взглядом сильного, красивого мужчины напротив, сосредоточена на нём, к нам, наконец, подходит официантка. В руках у неё поднос, с которого она принимается составлять блюда на стол. Мясо дымится и пахнет так, что у меня мгновенно начинает сосать под ложечкой, и даже немного урчит в животе. Оказывается, я проголодалась. Овощи и зелень тоже пахнут просто сногшибательно.
        - Хотите ещё вина? - спрашивает меня девушка.
        Не успеваю я ответить, как Лев произносит: "Да, повторите, пожалуйста".
        Когда она уходит, Лев, не спешит приступать к еде. Вместо этого, он поднимает свой бокал с соком, улыбнувшись кивает мне, и, на этот раз не чокаясь, допивает сок в пару глотков. Ставит бокал и снова подаётся ко мне. Чуть отстраняюсь.
        - Почему вы так думаете? - насмешливо спрашивает он, пристально глядя в глаза. - Я про переход.
        - Заметьте, - качнув головой, отвечаю я. - Вы отвечаете вопрос на вопрос.
        - Вслед за вами, - улыбается он. - Вы, должно быть, не обратили внимания, но сначала вопросом на вопрос ответили вы, Олеся.
        Отпиваю из бокала. Больше для того, чтобы взять паузу.
        Но Лев не даёт мне сосредоточиться на своих мыслях.
        - Давайте поступим так, - предлагает он. - Я вам кое-что расскажу, а вы, на основании этого примете решение: переходить вам со мной на "ты" или нет. Годится такой вариант?
        - Вполне, - отвечаю я.
        - Отлично, - он чуть щурит глаза. Сложив руки в замок, снова смотрит на меня пристально и серьёзно. - Вы любите философию?
        - Что, простите? - несколько теряюсь я.
        Неожиданно как-то.
        - Философию, - улыбнувшись, негромко повторяет он.
        - Не могу назвать себя спецом… Это не очень моя тема.
        - Это тема каждого. По крайней мере мыслящего. А вы как раз из таких.
        - Хорошо, - разведя руками, пожимаю плечами я. - Как вам будет угодно.
        - Вы знакомы с философией Ницше?
        - С чем именно? Вы про "сверхчеловека" или про "Бог умер"?
        - О-о-о, - восхищённо тянет он, и откидывается назад. Смотрит на меня с явным уважением. - Так вы немного в теме.
        Мне приятна его реакция. Снова смущаюсь.
        - Разве что немного, - говорю я, не желая, чтобы он принялся меня тестировать на знание философии.
        Я в ней действительно профанка. Просто что-то помню из университетского курса.
        - В любом случае, приятно, - говорит он. - Нет, я о другом. О том, что он считал христианскую мораль - моралью рабов. И для этого, надо сказать, у него были основания. Потому что она колыбель христианства - древний Рим, и мораль эта действительно во многом сформирована взглядами римских рабов.
        - Для чего вы мне этого говорите? - настораживаюсь я.
        - Нет-нет, - он поднимает ладонь, - я не ради каких-то религиозных споров это сказал. Я к чему я, вы скоро поймёте. Чуть терпения, ладно?
        - Да, хорошо, - щурю глаза я.
        - Ницше противопоставлял этой морали мораль саморазвития и крайней индивидуальности.
        - Эгоизма.
        - В какой-то мере и так, да. Но я о другом. Знаете ли вы, например, что наши древние предки не имели религии вообще?
        - Нет, не знала.
        К чему он клонит? Для чего он мне всё это говорит?
        - А между тем, согласно многим источникам, это было именно так. Не было даже святилищ. Люди молились дома и на природе. Духам предков и силам этой самой природы. Были, конечно, волхвы, но это несколько иное. А вот мораль, которая пришла потом с кровью - это та самая мораль, которая для нас с вами вполне естественна, не так ли?
        - Вы про христианскую мораль?
        - Да. Про ту самую в основе которой во многом лежит страх. Страх, что вас всегда и везде видит кто-то очень могучий и очень суровый. Кто может наказать и наказать жёстко, а то и жестоко. За, скажем так, прегрешения. Которые, вполне возможно, ещё несколько столетий назад таковыми не считались.
        - Допустим. И что?
        - Есть ещё одна философия. Довольно древняя. Куда более древняя, чем философия того же Ницше. Да и христианская тоже. Это философия гедонизма. Слышали о такой?
        - Вы про… - киваю на вино и еду, - вкусно поесть, хорошо поспать и тому подобное?
        - Типа того, - улыбается он. - Только это изначальный, базовый уровень удовольствий. Основанный на жизненных потребностях. Философия гедонизма - всё же несколько более сложная вещь.
        - И я так понимаю, - щурю глаза я, - что вы являетесь её сторонником?
        - В какой-то мере, - снова улыбается он. - Суть этой философии в том, что противопоставляются две вещи: удовольствие и страдание. Удовольствий надо искать, страданий - избегать. Высшая степень удовольствия - счастье. Вполне естественно для человека, не находите?
        - Нахожу.
        - Славно. Представим себе секс. По умолчанию, возьмём за основу, что речь идёт о двух взрослых, мыслящих, дееспособных разнополых людях.
        - Так…
        - Можем ли мы сказать, что если оба они испытывают друг к другу сексуальное влечение, их секс предсказуемо будет для них удовольствием?
        Ты не Лев. Ты лис…
        - Наверное, - осторожно произношу я.
        - С большой вероятностью, не так ли? - глаза его смеются.
        - Допустим.
        - Олеся, посмотрите на стол. Здесь вкусная еда и вкусные напитки. Впереди - приятный вечер и не менее приятная ночь. А может и более. Может сон, может секс, а может - и то и другое. Всё зависит от того, чего вы хотите больше.
        - А секса я хочу потому, что вы так решили, да?
        - Нет, не решил. Это просто логично.
        - Логично? - удивляюсь я.
        - Конечно, - мягко улыбается он. - Секса вы хотите потому, что вы - взрослая, и как я понимаю, здоровая женщина фертильного возраста. А секса со мной вы хотите потому, что, сидя напротив, вы подаёте мне такое количество сигналов, что их, уж поверьте мне, очень сложно было бы игнорировать и мужчине менее темпераментному, чем я. Учитывая то, что вы знаете, что вы мне нравитесь и что я вас хочу, вы возбуждаетесь только сильнее.
        Берусь за бокал и торопливо отпиваю ещё вина.
        - Олеся, у меня очень простое и понятное предложение. Я предлагаю вам удовольствия. Причём, как вы сами изволили согласиться, стремление к ним для человека - естественно. Точнее, я предлагаю вам целый ряд удовольствий. Вплоть до наслаждения. И, уверен, тем самым я сделаю вас счастливее. Теперь вопрос.
        - Да неужели? - стараясь справиться с волнением, нервно усмехаюсь я. - Есть и вопрос, да?
        - Есть, - улыбается он. - Что вы выбираете? Свод правил, где боитесь осуждения и наказания за то, что для вас естественно или удовольствия, которые сделают вас счастливее?
        Глядя ему в глаза, медленно и тихо вздыхаю.
        - Не отвечайте прямо, - произносит он. - В этом нет необходимости. Тем более, что вы такой ответ расцениваете, как какую-то гиперответственность. Сделаем проще. Если первое - продолжаем общаться на "вы". Если второе, то переходим на "ты". Так как?
        Трепет, вот что я чувствую. Трепет, волнение, лёгкую дрожь. И жарковато что-то как. Повернувшись лицом к залу, чуть оттягиваю пальцем воротник блузки. Нервно заправляю локон за ухо. Он непослушный и снова падает на щёку. Снова заправляю его.
        Блин…
        - Так и я думала, - взглянув Льву в глаза, тихо произношу я, - что моё предположение на тему этого перехода на "ты" было верным…
        - Ну, разумеется, - спокойно произносит он. - Иначе зачем? На "вы" мы можем общаться в офисе, при условии, что, например, работаем вместе. Поймите правильно, Олеся, я хочу, чтобы вы сами сделали этот выбор. Как раз для того, чтобы вы не воспринимали ужин со мной, как акт насилия. Потому что несмотря на то, что вы сами на него согласились, вы всё-таки не вышли из этого каркаса жёстких правил, где воображаете, что осуждается каждый ваш выход за его рамки. Вы такая правильная, Олеся, не потому, что вы этого хотите. А потому, что вы боитесь неправильно себя повести. Так вот. Я не склонен вас осуждать, - он легонько стучит указательным пальцем по виску. - Услышьте меня. В вашем желании секса нет ничего ужасного. И никто вас за него не накажет.
        - Вы пытаетесь мной манипулировать.
        - Нет, - качает головой он. - Я прикладываю усилия лишь для того, чтобы вы смогли быть собой не только наедине с собой, но и в моей компании. Она не самая отвратительная, согласитесь. И вряд ли вы бы предпочли поехать со мной сюда, если бы я вам не нравился. Ну а раз у нас с вами взаимная симпатия, а она, повторюсь, взаимная, то логично нам, взрослым мужчине и женщине, перейти на "ты" и перестать изображать из себя двух совершенно не заинтересованных друг в друге людей. Да и от деловых отношений наши отношения далеки.
        Медленно выдыхаю. Стараясь унять дрожь в коленях, закидываю ногу на ногу, и переплетаю их. Смотрю в зал. Отчаянно колеблюсь.
        Вздохнув, поворачиваюсь к своему собеседнику. Положив руки на край стола, он расслабленно откинувшись на стуле, молча ждёт моего ответа. Взгляд чуть насмешлив. Уверенный в себе сукин сын…
        - Ты - очень своеобразный человек, Лев, - глядя ему в глаза, негромко говорю я.
        Судя по его взгляду, взгляду довольного кота, ему понравилось то, что я сказала.
        - Хорошо, - добавляю я, - мы перейдём на "ты". Однако это не значит, что я согласна поехать с тобой куда-то заниматься сексом.
        - Ну, разумеется, - улыбается он. - Это просто возможность, которой ты, если захочешь, сможешь воспользоваться. У меня очень приятная квартира, но, в силу того, что она - холостяцкая, уют там появится только с тобой.
        - Я не готова это обсуждать, - строго взглянув на него, останавливаю его я.
        - Не готова обсуждать уют? - смеётся он.
        - Не готова обсуждать уют в твоей квартире, который может там возникнуть с появлением меня.
        - Окей, - качнув головой, улыбается он, и придвигается к столу. - Тогда предлагаю перейти к трапезе. А то остынет. Между прочим, это наше первое совместное удовольствие. Хотя лично мне даже просто смотреть на тебя приятно. И ехать с тобой в машине мне тоже понравилось. Приятного аппетита, Олеся.
        - И тебе, Лев, - старательно пряча улыбку, отвечаю я.
        И тут же ловлю себя на мысли, что звучит это так, будто я пожелала приятного аппетита представителю хищных кошачьих. Как он меня не сожрал… С ним нужно держать ухо востро. Однако то ли вино меня расслабило, то ли этот разговор, то ли то, что он закончился, в общем, чувствую я себя теперь намного лучше. Как-то увереннее, что ли.
        Интересный он всё-таки мужчина, Лев этот…
        Глава двадцать первая
        Ужин, к моему некоторому недоумению проходит в тишине. Нет, музыка в ресторане играет по прежнему, но Лев, очевидно, совершенно не стремится развлечь меня разговором. Больше того, складывается впечатление, что он вообще абстрагирован. Если бы не его редкие взгляды на меня и ещё более редкие улыбки, я бы вообще подумала, что он потерял ко мне интерес. А может ему просто нравится есть молча. В любом случае, мучающий меня вопрос я задаю после того, как официантка уносит пустые тарелки и вновь приносит бокалы с напитками.
        - Лев, скажи мне… - чувствуя волнение, сглатываю и на мгновение прячу взгляд, - а тебя хоть что-нибудь, кроме секса со мной, во мне интересует? - снова сглатываю, да что ж так волнуюсь-то?! - Ну, я имею в виду… Я имею в виду… Я понимаю, конечно, что…
        Он мягко улыбается мне, протягивает руку и касается моей руки. Тёплые чуткие пальцы мгновенно заставляют сердце забиться чаще.
        - А что бы ты хотела, чтобы меня интересовало?
        Пожимаю плечами.
        - Я не знаю, мне сложно понять мужчину вроде тебя, но, всё же мне кажется, что только секс - это как-то пошло. Тем более для тебя.
        Он отпускает мою руку и отпивает из бокала.
        - Смотря что считать сексом.
        - В каком смысле? - озадачиваюсь я. - Секс он… он… разве не одно и то же для всех?
        - Разумеется, нет.
        - Тогда поясни. Потому что я… пожалуй, немного запуталась…
        Да что ж я так волнуюсь-то?! Надеюсь, мой мандраж не так уж и заметен ему, хотя впечатление такое, будто это заметно вообще всем. У меня реально прям мелкая дрожь во всём теле. Трепещу просто. Отчего так? Почему так? Сама себя не понимаю… Не девочка уже давно. Не девственница. И секс я с парнями обсуждала. Когда-то, в студенческие годы. Почему же меня так колбасит в пристутствии Льва? Почему он оказывает на меня такое воздействие? Почему в его присутствии я так робею?
        А он тем временем пристально смотрит мне в глаза.
        - Я могу тебя трахнуть, - бархатным баритоном спокойно, но как-то вкрадчиво произносит он. - Причём так, что ты на это подсядешь. Один-единственный раз, но ты сто процентов захочешь вновь. И при этом, - его глаза чуть прищуриваются, - не привязаться к тебе. Но ведь ты вряд ли этого хочешь, правда?
        - Звучит довольно самоуверенно… - тихо произношу я.
        - Возможно, - соглашается он. - Но я могу доказать это делом. Мог бы прямо здесь, в ресторане, в кабинке туалета. Трахалась когда-нибудь в туалете? Уперевшись руками в стену? Боясь, что кто-то услышит? Ощущая себя… развратной?
        Щёки пылают.
        Он качает головой.
        - Нет, я не предлагаю это. Слишком трепетно к тебе отношусь, чтобы наш с тобой первый секс произошёл так. Да и просто - уважаю тебя. Есть за что. Я это сказал лишь потому, что потребуй ты от меня доказательств, я бы смог предоставить уже здесь.
        - Грубовато, если честно… - едва выдыхаю я.
        - Зато ты возбудилась ещё сильнее.
        - По-твоему, я возбуждаюсь от такого?
        - О, - улыбается он, - думаю, что в твоих фантазиях ты куда более развратна, чем пытаешься продемонстрировать. Знаешь, Олесь, люди обычно прячут от других людей свои сексуальные тайны. Они - вопрос доверия. Если ждёшь осуждения - не признаешься даже в весьма скромных желаниях. В том-то и суть моего сексуального интереса к тебе, что я чувствую потенциал.
        Поднимаю ладони.
        - А кроме секса? Кроме него? Мне правда важно это знать?
        - А вот как раз это трепетное отношение. И уважение. Это искренне. Я пока очень мало тебя знаю, чтобы для самого себя понять, что меня к тебе так влечёт, но разве недостаточно того, что я нахожу тебя очень сексуальной?
        Вновь сглатываю. В который раз. Наверное, это нервное. И очень надеюсь, что сглатываю я незаметно. Пожалуй, глотну ещё вина. Хотя я уже, наверное, опьянела.
        - Нет, - тихо говорю я, - мне приятно, конечно, но…
        - Ты считаешь, что для секса с мужчиной, который тебе нравится, нужен какой-то другой повод?
        - Да… наверное… Понимаешь, я думаю, что… просто не знаю, как выразить эту мысль… Но я…
        - Я понял, - кивает он.
        - Что? - недоумеваю я. - Что ты понял?
        - Ты опасаешься, что если мы займёмся сексом только на этом основании, ты упадёшь в моих глазах. Что я восприму тебя слишком доступной.
        - Да.
        Он тихо усмехается.
        - Нет разницы, на каком свидании дать, если есть желание и оно обоюдно. Есть разница - кому.
        Не знаю, что на это ответить. Просто задумываюсь.
        - Я не оцениваю нравственность женщин с этой позиции, - между тем продолжает он. - По той простой причине, что секс - это естественный процесс, когда речь идёт о двух взрослых людях.
        - А с какой позиции оцениваешь?
        - Порядочность-подлость, откровенность-скрытность, искренность-лживость. И так далее. С этих. Секс тут вообще ни при чём.
        - Ты сказал, что он бывает разный.
        - Верно, - кивает он. - И я хочу, чтобы эта ночь стала для тебя волшебной. Чтобы ты сохранила её в памяти, а затем, по прошествии времени с удовольствием возвращалась к этим воспоминаниям.
        - То есть ты уже решил, что у нас впереди ночь, да? - щурюсь я.
        - Конечно, - улыбается он.
        - И на каком основании?
        - На том, что ты этого хочешь.
        Смотрю на него, как кролик на удава. Как мы вообще пришли к этому?!
        - Я гарантирую тебе безопасность, - произносит он. - Более того, удовольствие, причём сильное, я тебе тоже гарантирую.
        Он встаёт, достаёт портмоне, вынимает из него пару розовых пятитысячных купюр и кладёт на стол. Убирает портмоне обратно во внутренний карман пиджака и, глядя мне в глаза, произносит:
        - Поехали. Обещаю, ты не пожалеешь.
        Пальцы дрожат. И бокал в руке. Неторопливо допиваю вино. Ставлю бокал на стол.
        Смотрю Льву в глаза.
        - К тебе?
        - Да.
        Он обходит стол и берёт меня за руку. Встаю.
        Приобняв меня за талию, он смотрит в глаза так, будто в душу.
        - Гарантирую. И то и то. Позволь мне подарить тебе классную ночь.
        Я ничего не отвечаю, но, видимо, мой взгляд его устраивает.
        - Прекрасно, - чуть улыбается он. - Мы уже через полчаса будем на месте.
        Иду рядом с ним, и спохватываюсь.
        - А счёт? - оглянувшись, тихо спрашиваю я.
        - Там больше, чем нужно. В обиде никто не останется. Не переживай.
        Будто во сне я иду вместе с ним к выходу, и чуть позже сажусь в его машину. Он прав. Я действительно его очень хочу. Вот только сама не понимаю, почему. И почему так сильно, что позволила разрешить себе это безумство. Но факт остаётся фактом. Я знать его толком не знаю, но села в его машину, чтобы он отвёз меня не домой, а к себе.
        Глава двадцать вторая
        Чем дольше мы едем к нему домой, тем сильнее я трепещу. Сложное чувство. И понять его сложно. Какая-то странная смесь предвкушения чего-то необыкновенного и безумно приятного, сильного желания, волнения и страха. К тому же к этой странному сочетанию чувств примешивается стыд.
        Поскольку мы молчим, я, украдкой заламывая пальцы и покусывая губу, пытаюсь разобраться в себе.
        Волнение и страх понятны. Тут как бы вопросов нет. Это естественно, что меня потряхивает от мысли, что я еду трахаться домой к малознакомому мужику. Каким бы сексуально-притягательным он ни был, я всё- таки слишком мало его знаю. К тому же при первой встрече он порядком меня напугал. Да и вообще - он ведь действительно похож на хищного кота. Мускулатурой, повадками, взглядами, манерой себя вести. Он весь какой-то плавный, невозмутимый, спокойный, и в то же время в нём чувствуется потаённая сила хищника.
        Желание? Наверное, самым сексуальным для меня являются его внешность, интеллект и уверенность в себе. Завораживающее сочетание. Даже его грубость и прямота в формулировках - теперь мне кажутся довольно обаятельными. И это как бы немного странно. Я не люблю грубости. И не люблю слишком откровенных разговоров, к которым он явно склонен.
        Предвкушение? Пожалуй, тут я поддалась его убеждённости в том, что получу удовольствие. Видно было по его взгляду, что он в этом уверен на все сто процентов. К тому же, судя по тому, как он стал общаться, я перестала ждать от него подвоха. А может потому, что просто узнала его поближе? Он не похож на скользкого типа. На интригана, лжеца, подлеца, негодяя. Это всё не про него, явно. Но при этом он не похож и на некогда нарисованный мною типаж хорошего парня. Ну, какой он "хороший парень"? Не могу представить себе, что мы с ним просто дружим. Не было бы сексуального притяжения, он бы потерял ко мне интерес. А я к нему? Хм… А мне он, пожалуй, интересен и просто, как человек. Потому что сложный? Многогранный? Или потому что в нём сочетаются такие странные характеристики, как эрудиция и грубость, галантность и развязность, острый ум и мощная физическая форма?
        А что насчёт стыда? Почему у меня пылают щёки? Почему дрожат пальцы? Почему дыхание сбивчивое и колотится сердце? Почему меня так потряхивает от мысли, что я еду с определённой, и весьма конкретной целью?
        Еду заниматься сексом.
        Опять сердце заколотилось сильнее.
        О Боже мой, я что, действительно этого хочу?
        Смотрю в боковое окно, а там за ним - только мелькающие огоньки фонарей в ночи и тёмные здания вдали со светящимися то тут, то там крохотными окнами.
        Обычно ведь не так всё происходит. Обычно как-то более завуалированно. Типа "приглашаю в гости выпить чаю", "посмотреть кино", такое вот всё. К тому же это происходит после целого ряда свиданий.
        А что делаю я?
        Еду к мужику домой, с которым пару раз посидела в ресторане? Да, если уж совсем честно - всего однажды. Только что.
        Он меня будто снял в этом ресторане. Подкатил - и я не устояла.
        Вот поэтому мне и стыдно.
        Будто бы я оказалась, как это говорят, "слабой на передок".
        - О чём думаешь? - вдруг спрашивает он, и я едва не вздрагиваю.
        Повернувшись к нему, тихонько сглатываю. Замечаю его чуть насмешливый взгляд.
        Он снова смотрит на дорогу. Машину ведёт расслабленно, но очень уверенно. Для него это явно совершенно привычное занятие.
        - Да так… - пожимаю плечами, - о разном.
        - Например?
        Внутренне усмехаюсь. Ты хочешь, чтобы я тебе выложила то, как меня колбасит? Хочешь, чтобы я рассказала о том, как уже пару раз за эту поездку едва не передумала и не попросила остановить машину?
        - Ты правда не будешь считать меня после этого… слишком доступной?
        Он тихо усмехается, но тут же бросает на меня совершенно серьёзный взгляд.
        - Почему тебя это волнует?
        Голос его низкий, чуть хрипловатый, и я в который раз едва не задыхаюсь от того, как он отзывается во мне. Как я регаирую на него. Разве мало сексуального аромата парфюма и этих его проницательных, внимательных взглядов?
        - Потому что я привыкла себя уважать.
        - А тебе не кажется, что ты привыкла уважать себя исключительно за лишения?
        - Что?
        Я действительно не сразу понимаю, о чём он. А когда понимаю, то… чувствую его правоту.
        - За лишения?
        - Ну да, - отвечает он. - Ты стойкая, целеустремлённая, привыкла трудится в ущерб личной жизни. Одеваешься довольно скромно, явно себя не балуешь. В целом, знаешь, такое впечатление, что тобой правят твои тараканы, а не ты сама управляешь своей жизнью.
        - Ну, тараканы у всех есть… - робко возражаю я.
        - Это верно, - усмехнувшись, отвечает он. - Но у тебя их что-то уж больно дохера.
        Прозвучало грубо. Я даже напрягаюсь.
        - Если хочешь, - говорю я, - мы можем не…
        - Да нет, - качнув головой, хмурится он. - Ты не так поняла. Я не наезжаю. Просто не понимаю, зачем тебе столько всякой ерунды. Она же очевидно лишает тебя красок жизни, её полноты и радостей. Ты же, как будто монашка в миру. Сплошные соблазны, а ты такая вся - себя блюдёшь. Для кого, для чего?
        - Я же ответила… Привыкла себя уважать.
        - Ходим по кругу. Почему ты решила, что твоё согласие поехать со мной - повод уважать себя меньше?
        - Потому что я - не шлюха.
        Он бросает на меня взгляд из-под чуть нахмуренных тёмных бровей.
        - Я разве где-то сказал обратное?
        - Нет, но… - вздыхаю, смотрю перед собой, на освещённую дорогу с едущими впереди автомобилями, - дело же не только в том, что ты сказал…
        - А чём ещё, если ты спрашиваешь меня о моей реакции?
        - Может, - пожимаю плечами, - ты так подумал.
        - А какая разница, что я подумал? Тебе важно, что я думаю о тебе?
        - Да, важно… - хмурюсь я. - По-твоему это странно?
        - По-моему, ты не слышишь то, что я говорю.
        - Слышу, - возражаю я. - Но мне верить трудно. Это немного разные вещи, не считаешь?
        - Тебе трудно верить не потому, что я обманываю. А потому что твоё мнение - куда весомее. А сама ты себя за то, что впервые за долгое время, а может и вовсе впервые, повела себя, как нормальная женщина, коришь.
        - "Как нормальная женщина"? - невольно удивляюсь я.
        - Что тебя удивило? - отвечает он вопросом на вопрос.
        И пока я думаю, как ему ответить, он перестраивается в крайний левый ряд, притормаживает и останавливается на обочине широкого проспекта.
        Оглядываюсь. Смотрю на него.
        - Почему ты остановился? - напрягаюсь я.
        - Потому что мне неудобно разговаривать с тобой на эти темы, не видя твоих глаз. А я обязан следить за дорогой.
        Чуть выдыхаю. Но смотреть ему в глаза не могу.
        Он протягивает руку и берёт меня пальцами за подбородок. Взгляд его внимателен, серьёзен.
        - У тебя реакции нормальной здоровой женщины. Ещё раз тебе говорю, услышь меня: опасности нет. Вообще никакой. Я тебя не обижу. Не сделаю тебе больно. Не запру в квартире, не похищу, в общем, не причиню никакого вреда. Я везу тебя к себе для того, чтобы ты смогла ощутить, как сильно я хочу тебя.
        - А почему ты меня… хочешь? - едва ли не шёпотом спрашиваю я.
        В тёмных глазах его блики ночных огней.
        - Потому что ты - бешено темпераментная.
        - Я? - тихо поражаюсь я.
        - Угу, - улыбается одними глазами он, и добавляет: - Замри.
        Он мог бы этого не говорить. Я замерла сразу, как только он коснулся пальцами моего лица.
        Убрав руку, он опускает её ниже и касается моего бедра. Чуть вздрагиваю. Сердце ухает в груди, дыхание становится сбивчивым.
        - Губы приоткрыты, - чуть улыбается он. - Зрачки расширены. Тихонько трепещешь. Неужели ты сама не отдаёшь себе отчёт в том, что желание накрывает тебя с головой?
        - Отдаю… - сглотнув, шепчу я.
        - Вот видишь? А теперь прислушайся к ощущениям.
        Его ладонь тихонько скользит по моему бедру. Выше…
        Едва не задыхаюсь.
        - Охрененная… - чуть качнув головой, тихо произносит он.
        Взгляд изучающ, проникновенен, завораживающ…
        На губах появляется лёгкая, едва заметная улыбка.
        Он убирает руку и включает музыку.
        Тихий, мелодичный джаз.
        Затем вновь заводит машину и, спустя несколько секунд она вновь набирает скорость на одной из полос широкого проспекта.
        А я вся трепещу, не в силах пошевелиться. И мне теперь не до сомнений. Соски торчат так, что через ткань выпирают. Между ног пылает всё. И кожа в мурашках…
        В жизни так мужчину не хотела…
        Глава двадцать третья
        Огромный чёрный "Мерседес", ярко освещая фарами тихую улицу, минует раскрывшиеся кованные ворота, и плавно заезжает в двор. Шуршат покрышки, проезжая по мостовой.
        Сердце колотится просто бешено. Похоже, мы приехали…
        Лев паркует машину на небольшой асфальтированной стоянке на четыре места. Витражный чёрно-белый уличный фонарь освещает двор приятным тёплым светом. Выключив зажигание, Лев поворачивается ко мне. Возникшая тишина быстро становится неловкой. Изо всех сил стараюсь унять волнение, и на Льва не смотрю.
        Он ничего не говорит. Просто смотрит на меня. А я - перед собой.
        Двор очень приятный, окружённый пышными кустами роз и шиповника. В свете фонарей они выглядят таинственно и уютно одновременно. За ними высятся в темноте невысокие, но пышные деревья. Листва в свете фонарей золотисто-зелёная, а дальше, в темноте - почти чёрная.
        Прямо перед нами шикарный трёхэтажный бело-коричневый дом с одним-единственным подъездом. Три окна снизу справа светятся, а все остальные - черны, как ночь. Только блики фонарного света на огромных панорамных стёклах. Балконы оформлены лепниной, но вычурности никакой нет. Архитектор этого дома - явно человек со вкусом.
        Очевидно, что это дом, в котором живут очень богатые люди. Я даже представить не могу, сколько здесь стоит квартира.
        - Пойдём, - Лев кивает в сторону подъезда.
        Голос Льва звучит глухо, низко и чуть хрипловато. Но одновременно с тем и тепло.
        Дрожащими пальцамии я берусь за ручку двери и мы со Львом почти одновременно выходим из машины.
        Обойдя машину, он берёт меня за руку и тихонько сжимает пальцы. Рука у него тёплая, не влажная. Лев кивает на дом.
        - Помимо меня, здесь живут ещё три семьи. Верхний этаж - мой. Он, как видишь, не мансардный, потому что крыша - плоская. Думаю, что вид с балкона с той стороны дома произведёт на тебя впечатление. Сверху, с холма виден огромный сосновый бор, широкие аккуратные луга и красивое озеро.
        - Луга? - робко взглянув на Льва, удивляюсь я.
        - Там гольф-клуб, - улыбается он. - Озеро - на его территории, - Лев кивает на подъезд с колонными и небольшой мраморной лестницей. - Пойдём.
        Наши шаги гулко звучат в тишине небольшого уютного двора. Мостовая под ногами выложена аккуратной серой каменной плиткой.
        - Красивый дом, - вскинув перед подъездом голову и глядя на высящееся перед нами здание, говорю я. - Очень непохож на тот, в котором живу я.
        - Да, знаю.
        - Знаешь? - бросаю на Льва удивлённый взгляд. - Ты знаешь, где я живу?
        - Конечно, - усмехается он. - Ты думаешь, не наведя о тебе справки, я бы тебя сюда привёз? Я не привожу сюда кого попало.
        Не знаю, что на это ответить. Погружённая в мысли на тему им сказанного, просто следую за ним.
        Мы поднимаемся по ступенькам и подходим к массивной бело-коричневой двери. Сверху, слева и справа, на нас внимательно смотрят камеры наружного наблюдения. Лев прикладывает магнитный ключ к небольшой панели.
        Дверь тихонько пищит, и Лев открывает её, пропуская меня в светлый, чистый подъезд.
        Робко захожу. Стараюсь не вести себя, как провинциалка, впервые попавшая в столицу. Хоть это и трудно. В этом красивом и ухоженном подъезде можно жить. Больше того, он выглядит намного круче большинства квартир, которых я видела.
        Несколько экзотических растений в кадках из толстого прозрачного стекла. Картины импрессионистов на стенах в аккуратных коричневых рамах без позолоты. Гладкие, но матовые стены кофейных оттенков. Белоснежные чистые лифты, встроенные в стену. Мраморный белый пол. Два аккуратные белые софы вдоль стен, пара кресел в том же стиле, но оттенка кофе с молоком.
        Здесь всё - про изысканный стиль и большие деньги.
        Аккустика такая, что наши шаги звучат громче, чем на улице. Тем более, что здесь - тихо. На улице всё-таки слышны издалека звуки большого города.
        Лев нажимает на кнопку вызова лифта и в тишине становится слышно, как тихо-тихо, почти неслышно, урчит опускающийся на первый этаж лифт.
        - Волнуешься? - улыбнувшись внимательными глазами, спрашивает меня Лев.
        Закусив губу, тихонько киваю.
        Лев снова берёт меня за руку и тихонько сжимает пальцы.
        - Не волнуйся, - негромко говорит он. - Не о чем, правда.
        Глава двадцать четвёртая
        Тихо играет блюз. Роскошная огромная гостиная размерами больше, чем вся квартира, в которой я живу. Панорамные окна в ней выходят сразу на две стороны. Виды из них - действительно такие, что голова от восторга может закружиться.
        Здесь безумно красиво. И безумно уютно. Много пространства, стильная светло-синяя мебель, огромный просто, и очень мягкий тёмно-синий ковёр. Стены и потолок белые, с темно-осерыми узорчатыми полосами.
        Весь свет - два торшера, электрический камин и тёплая светло-оранжевая подсветка бара.
        Пока я мыла руки в огромной ванной с джакузи и душевой кабиной, Лев переоделся в домашнее - серые штаны и мягкую белоснежную рубашку. Она расстёгнута на две верхние пуговицы. Татуировка на груди гипнотизирует меня.
        - Что это? - спрашиваю я, беря из рук Льва аккуратно сложенный комплект домашней одежды.
        Отследив мой взгляд, он чуть щурит глаза.
        - Ты про тату?
        - Да.
        Большим пальцем он отодвигает в сторону ткань, и я вижу гордый профиль гордого льва. Эдакий взрослый Симба.
        - Красивый, - тихо говорю я.
        - Это символ власти и уважения. Но прежде всего - это моё имя.
        - Давно сделал?
        - Через пять дней после того, как мне исполнилось двадцать.
        - Был какой-то повод? Или просто?
        Он внимательно смотрит в глаза.
        - Был повод, - низкий голос завораживает меня, придаёт атмосфере вокруг какой-то очень маскулинный оттенок. - Я тогда уехал с другом в горы. И сорвался со скалы. Висел на тросе над пропастью. Раскачивался, понимая, что вот-вот могу рухнуть вниз. Друг остался выше метров на сто. Я слышал его голос. Он меня звал.
        - Ужас какой…
        - Страховочное устройство сработало нормально, но карабин не выдерживал нагрузки. Он гнулся, и я видел, что он вот-вот может треснуть. У меня рюкзак был тяжёлый, а карабин при ударе о камень сильно повредился. Их вообще было два, но один полетел.
        - И как ты выбрался?
        - Подтягивался на руках. Хватаясь за трос. Знаешь, как на уроках физкультуры детишки по канату лазают? Вот, примерно так. Только я со сломанной ногой был и рюкзаком на семьдесят килограмм. Будто за спиной ещё один человек был. И скинуть я его не мог. Всё внимание на тросе было. На карабин-то нельзя было рассчитывать. Ладони в крови, кожу саднит, сил ползти нет, и уцепиться не за что.
        - Испугался, наверное, очень?
        - Ну, перестремался поначалу, да. Потом сказал себе: "Лев я или нет, в конце-то концов?". Стиснул зубы и пополз наверх, к краю утёса. Когда я уже почти поднялся, мой друг прибежал туда и смог меня подтянуть за подмышки. На себя потянул и мы рухнули вместе на камень. Ладони жгло так, будто я их в костре подержал. Кожа клочьями висела. В крови всё. Но я улыбался. Потому что выжил. Вот, как из больницы выписался, сразу татуху эту и сделал. Она мне о том походе и напоминает. Иногда вселяет в меня дополнительную уверенность, потому что я знаю, что могу. И знаю, что могу много.
        - Обалдеть… - тихо выдыхаю я. - Я бы, наверное, так не смогла.
        Он усмехается.
        - Восемьдесят метров вверх по тросу на руках? Да, вряд ли. Для этого банально физподготовка нужна.
        - Ты альпинизмом до сих пор увлекаешься?
        - Нет, - улыбается он. - Лет пять уже как нет. Мне до этого. У меня бизнесы - как альпинизм. Адреналина мне на работе хватает. Может это возраст уже сказывается, - он усмехается. - В общем, предпочитаю отдыхать в более спокойной обстановке. Обычно ловлю рыбу на яхте. Люблю плеск волн за бортом. Люблю смотреть на то, как вода сверкает и переливается в свете солнца. Уютно становится. Спокойно. Моей мятежной душе этой частенько не хватает. Женщины-то у меня нет.
        - А почему нет?
        Он хмурится.
        - Я не хочу об этом говорить. Сейчас рядом со мной - ты. И я этому рад, - он кивает на одежду в моих руках. - Переодевайся.
        - Я в ванной, ладно? Я бы ещё душ хотела принять. Если ты не против, конечно.
        - Без проблем. Прими душ и приходи, - он кивает на бар. - Что тебе налить? Выбор большой. Просто назови.
        - Вина, наверное, лучше всего.
        - Красного, белого?
        - Красного.
        - Сухого, полусухого?
        - Полусухого.
        - Хорошо, - тепло улыбается он, и кивает в сторону ванной. - Иди. Подожду тебя здесь.
        Глава двадцать пятая
        Тихо играет романтичный блюз. Торшеры выключены. В свете камина облик Льва, сидящего в кресле, кажется каким-то величественным. В руке он держит бокал вина и, завидев меня, молча делает неспешный глоток.
        Робко подхожу ближе… и останавливаюсь.
        - Одежда… - потупившись, тихо говорю я, - будто бы для меня. Очень удобная.
        - Она для тебя и куплена, - невозмутимо произносит Лев.
        Поднимаю на него взгляд. Он смотрит на меня чуть прищурено, внимательным взглядом настороженного хищника.
        - То есть ты знал, да, что я окажусь у тебя? - спрашиваю я.
        - Предполагал. Это один из возможных вариантов развития событий.
        Чуть тереблю мягкую ткань персиковой то ли ночнушки, то ли домашней рубашки. Безумно приятная тактильно.
        Лев встаёт, берёт со столика бокал, на треть заполенный вином и, сделав пару шагов, протягивает мне.
        - Благодарю.
        Он чуть кивает и возвращается в кресло. Взяв свой бокал, отпивает немного вина.
        - Если честно… - тихо говорю я, - я чувствую себя немного неловко. Нет, всё прекрасно, просто я…
        Он поднимает указательный палец и чуть качает головой.
        - Не нужно ничего говорить. Просто садись рядом, - он кивает на соседнее кресло.
        - Хорошо, - кивнув, говорю я, и слегка поджав от волнения губы, прохожу к креслу и опускаюсь в него.
        Расслабиться не получается, я вся напряжена. И сердце моё колотится чаще обычного.
        - Как давно ты последний раз занималась сексом? - вполоборота сидя ко мне, спрашивает Лев.
        - Давно…
        - Месяц, год, сколько?
        - Почти год назад.
        Сказав это, делаю глоток вина. Больше для того, чтобы хоть чем-то себя занять. Вино очень вкусное. Никакого спирта не чувствуется. Мягкое ягодное послевкусие. Виноград. И пахнет классно. Чарующе прям. В этой квартире, всё, включая Льва, пахнет просто волшебно. В том числе мыло в ванной.
        - А ты? - робко взглянув ему в глаза, спрашиваю я.
        - Вчера.
        - Вот как? - несколько ошарашенно произношу я.
        Не ожидала, если честно.
        - Что тебя удивило? Я - взрослый мужчина, и люблю женщин.
        - Но если ты… Ты ухаживаешь за мной, то…
        - У нас отношения? - его глаза чуть смеются.
        - Нет, - быстро пожимаю плечами я, - но…
        - Не вчера, - усмехнувшись, говорит он. - Месяц, наверное, назад. Но твоя реакция мне нравится. Оно о тебе говорит очень много. Куда больше, чем пауза в сексе в год.
        - И что она говорит? - растерянно спрашиваю я.
        - Она говорит о том, что ты рассматриваешь меня в качестве своего потенциального мужчины.
        Нервно отпиваю ещё вина. Пальцы чуть дрожат.
        - А почему тебе это нравится?
        - Потому что в постели мне нужна моя женщина. Вне зависимости от того, лёгкий роман у нас или серьёзные отношения. Я не трахаюсь без взаимного притяжения. Мне это неинтересно.
        Он подвигает ко мне тарелку с тонко нарезанными ломтиками твёрдого сыра. Благодарю и беру один. Он буквально тает во рту. Потрясающий просто. Боже, как вкусно… Особенно с эим вином.
        - Нравится? - улыбнувшись, спрашивает Лев.
        - Очень, - улыбаюсь и я.
        - Я хочу, чтобы расслабилась и разделась при мне. Так, чтобы с вещами ты сбросила комплексы. Стоя передо мной.
        - Сейчас? - замираю я.
        - Сейчас ты напряжена. Допей спокойно вино. Давай пока лучше поговорим.
        - Хорошо, - облегчённо отвечаю я.
        - Скажи мне, ты понимаешь, что жизнь скоротечна?
        - Ты о чём?
        - О том, что мы все умрём. Можно тратить время на комплексы и обиды, на многое. А можно жить так, что жизнь почти вся - становится удовольствием. И это определённая работа. Над собой.
        - Я, наверное, не умею так…
        - Смотри, - говорит он. - Ты находишься на краю огромного города, который многими людьми воспринимается, как край возможностей. Прямо сейчас ты в доме, в котором тебе рады, и он, смею полагать, достаточно комфортен, чтобы в нём было приятно находиться. Пьёшь выдержанное во французском погребе марочное вино высочайшего качества. Ешь сыр, сделанный одним из лучших сыроделов Италии. Сейчас приятный вечер. Впереди - приятная ночь. Я - мужчина, к которому тебя влечёт. Это взаимно. Почувствуй всё это. У тебя всё хорошо. И будет всё хорошо. Для того, чтобы ты получила удовольствие от этой ночи, тебе просто необходимо всё это осознать. Не варись в собственных страхах. Они беспочвенны. Все.
        - Я… - едва не задыхаюсь, начав говорить, - просто волнуюсь…
        - Из-за чего?
        - Я же не знаю, какой ты…
        - Есть только один способ проверить это.
        Он встаёт, подходит ко мне, и, уперевшись рукой в спинку кресла, склоняется надо мной и страстно целует меня. Да так, что, если бы я стояла, у меня бы ноги подкосились. Аж голова закружилась. О Боже, как классно… Волна возбуждения накрывает меня с головой, и я уже готова обвить его шею руками, но в этот момент он отрывается от моих губ и выпрямляется.
        Чуть насмешливо смотрит на меня.
        - Какая же ты чувственная… - качнув головой, усмехается он. - У меня сразу встал. Целуешься охрененно.
        Смущаюсь, но приятно. Потупившись, не знаю, что ответить.
        Он вновь возвращается в кресло.
        - Считай, что это пробник. Как в парфюмерном. Представляешь, какая шикарная ночь нас ждёт?
        Закусив губу, робко киваю.
        Представляю. У меня соски в эту мягкую ткань просто воткнулись. Справиться не могу с этой волной дикого возбуждения. Она всё не отступает.
        - Допей вино.
        Киваю и делаю, как он сказал.
        - Теперь встань в паре метров передо мной.
        Вся трепещу. Но снова делаю, как он сказал. Я и сама этого хочу.
        - Почувствуй музыку, смотри на меня, прямо мне в глаза, и сними рубашку. Просто сними её и всё.
        Робко, дрожащими пальцами расстёгиваю пуговицы. Грудь едва не трепещет от прикосновений нежной ткани.
        Последняя пуговица и…
        - Снимай, - хрипло произносит он, пожирая взглядом мою бесстыдно обнажившуюся грудь.
        Рубашка, обнажив плечи, падает на пол.
        - Охрененная… - его голос сводит с ума, а его взгляд не отпускает меня, завораживает. - Я восхищён. Ты очень красивая женщина, Олеся. Очень. И грудь у тебя - просто шикарная. Яркие розовые торчащие соски. Груди, будто недавно были капельками воды, стекающей по стеклу. Замерли, упругие, в ожидании ласки. Трепет, о котором ты говоришь они выражают вполне. Ты красивая невероятно. Такая талия осиная, такая грудь охрененная. Животик - будто созданный для поцелуев. С распущенными волосами и обнажённой грудью ты - будто ночная нифма, из моих снов. Будь я художником, на меня бы снизошло вдохновение. Я бы тебя рисовал бесконечно. Ты прекрасна, Олеся. Даже не представляешь, насколько. Уверен в этом. Не представляешь. Скажи мне, зачем ты хотела спрятать от меня эту красоту?
        Глава двадцать шестая
        Смущению моему нет границ. Я так теряюсь от этого шквала комплиментов, что не в силах вымолвить и слова в ответ. Никто и никогда не пел дифирамбов моей груди. Да и красавицей я себя, сколько помню, не считала никогда. Симпатичной, да, но не более того.
        Щёки, наверное, порозовели. Стою, как дура, полуголая перед сидящем в кресле мужиком красивым и не знаю, что и ответить. В принципе, вопрос, наверное, риторический… По крайней мере, хочется на это надеяться.
        - Знаешь… - быстро облизнув губы, говорю я. - Я чувствую себя, будто на… - мнусь, поняв, что напрасно, наверное, я стала это говорить.
        Его тёмные брови заинтересованно взлетают вверх.
        "Сказала "А", говори "Б"", как говорили у нас в школе, когда я была подростком.
        - …будто на порнокастинге, - едва не шепчу я окончание фразы.
        - Вот как? - усмехается Лев. - Смотришь порно?
        О Боже… Вот я дура…
        - Ну… бывает… А что тут такого?
        Мне кажется, что я сейчас провалюсь на этаж ниже. Настолько мне неловко сейчас. Он будто поймал меня за чем-то постыдным. Или за чем-то интимным. Да, скорее второе. Будто засёк меня в ванной, когда я мастурбировала. Стыд какой…
        - Что ты оправдываешься? - спрашивает он. - Я тебя ни в чём не обвинял. Просто поинтересовался.
        - Я бы не хотела… чтобы ты подумал…
        - Оставь мне право думать о чём угодно, - спокойно и властно перебивает он. - Не надо домысливать за меня. Что за порно?
        - Порно? - как дура, переспрашиваю я.
        - Да. Ты сказала, что смотришь.
        - Ну… - сглотнув, нервно пожимаю плечами я. - Разное…
        - Например? Кроме порнокастингов.
        - Да обычное…
        - Категории?
        Блин, я сейчас задохнусь от стыда!
        - Просто секс…
        - Ещё.
        - Минет… - потупившись, тихонько произношу я.
        - Ещё?
        - Двойное проникновение…
        - О, даже так, - он хмыкает. - Изголодалась, девочка.
        - Мне просто было интересно… Я не…
        - Релакс, - снова перебивает он. - Я не стал думать о тебе плохо. Напротив. Ты стала мне ещё более интересна.
        - Да? - поражаюсь я.
        - Да.
        - Почему?
        - Потому что я тебя лучше узнаю. Причём, с той стороны, с которой тебя, скорее всего, не знает никто. С интимной. Скрытой от посторонних глаз. С той, где ты - настоящая, - он делает глоток вина, и ставит бокал на стол. Смотрит мне в глаза. - Какое ещё порно ты смотришь?
        Невольно сглатываю.
        - Связывание… - тихо выдыхаю я.
        Он усмехается.
        - Разнообразно. И как часто ты его смотришь?
        Нервно пожимаю плечами.
        - Раз в день?
        Мотаю головой.
        - Нет, не так часто.
        - А как часто?
        - Ну может пару раз в неделю. Иногда чаще.
        - И что ты делаешь при этом?
        - Что я делаю? - сглотнув, тихонько переспрашиваю я.
        - Да, что ты при этом делаешь?
        Какой ужас… А он ведь не сводит с меня глаз…
        - Ты имеешь в виду…
        - Я задал очень простой вопрос.
        "Простой"! Как же!
        - Что ты при этом делаешь?
        - Иногда просто смотрю…
        - А иногда?
        - А иногда… иногда… мастурбирую.
        Губы его трогает лёгкая улыбка. Дико обаятельная. И очень удовлетворённая.
        - И как ты это делаешь?
        Пожимаю плечами.
        - Просто…
        - Что "просто"?
        - Просто… пальцами…
        - Покажи.
        - О, нет, - мотаю головой я. - Я не могу…
        - Можешь, - тихо, но твёрдо заявляет он. - Сними штаны и покажи.
        Мнусь. Робко смотрю на него.
        - Ты хочешь, чтобы я мастурбировала при тебе?
        - Не "мастурбируй", - тряхнув головой, говорит он. - Подрочи. При мне. Так, чтобы я видел, как ты это делаешь.
        - Я не могу…
        - Можешь, - настаивает он. - Сними штаны.
        Большие пальцы проникают между кожей и тканью штанов. Чуть приспустив резинку, замираю.
        Лев ждёт. Его взгляд так же настойчив, как интонации.
        Облизнув губы, спускаю штаны ниже и, спустя пару мгновений, они падают на пол, к ногам.
        - Ух… - восклицает Лев. - Да ты волосатенькая.
        - Извини… - сглотнув, шепчу я. - Просто я же не знала, что…
        - Успокойся, - мягко произносит он. - Мне нравится.
        У меня кожа в мурашках вся. Хоть в комнате и не холодно. Хорошо хоть света мало.
        Лев встаёт. Кивает на кресло, на котором я только что сидела.
        - Сядь и покажи. Уверен, ты делаешь это не стоя.
        Робею. Не двигаюсь с места.
        Он усмехается.
        - На порнокастингах, насколько я знаю, девушки это делают на камеру. Тебя же никто не снимает. Ты сделаешь это только для меня.
        - Я… правда не могу так…
        - Можешь, - вздохнув, говорит он. - Уверен, что пару часов назад ты не представляла себе, что будешь вот так обнажаться передо мной. Тоже бы сказала, что не можешь так. Выдохни, Олеся. Я просто хочу посмотреть на это. Представь, что меня в комнате нет. Ты здесь одна.
        На секунду прикрываю глаза.
        - Ты точно этого хочешь?
        - Очень, - чуть хрипло произносит он. - Меня это дико заводит. Тебя, уверен, тоже.
        Пожалуй, он прав. Но это же не значит, что…
        - Тебе включить порно?
        - Порно?
        - Да, - говорит он, подходя к огромной телефизионной панели, которую я, повернувшись, вижу полубоком. Разворачивает её ко мне. Берёт в руки пульт. - Скажи, что включить?
        - Что хочешь… - едва слышно произношу я.
        - Сядь в кресло.
        Голос его настойчив, интонации спококойные, но требовательные.
        Делаю, как он сказал.
        - Раздвинь ноги.
        О Боже…
        Легонько развожу колени в стороны.
        - Да ты мокрая… - пожирая взглядом мою киску, усмехается Лев.
        - Это само собой как-то… - потупившись, едва слышно выдыхаю я.
        - Да перестань. Это прекрасно, что ты так возбудилась. Это просто круто. Ты не представляешь, как я балдею от того, что вижу. Посмотри.
        Он поворачивается ко мне и кивает на свой вздыбленный пах. Член упирается в ткань так, что становится очень хорошо понятно - он твёрдый и большой.
        Лев оценивает мою реакцию, и затем вновь поворачивается к телевизору. Нажимает кнопку на пульте. Экран вспыхивает. Лев что-то выбирает там, и затем на экране появляется видео. Стоя на коленях перед мужчиной, девушка с конским хвостиком, старательно сосёт его член. Причмокивает при этом. Постанывает.
        - Годится? - обернувшись на меня, спрашивает Лев.
        Его взгляд чуть насмешлив и это смущает меня. Ноги мои - будто застыли. Напряжение дикое.
        Лев отходит в сторону, давая мне возможность смотреть перед собой и при этом видеть Льва только боковым зрением. Облизнув губы, смотрю на экран. Девушка пытается заглотить член полностью. Давится. Чуть кашляет. Снова заглатывает. Глубоко, в горло.
        - Покажи мне, как ты это делаешь, - слышу я требовательный голос Льва.
        Интонации такие, что я не смею больше возражать. Тихонько опускаю руку. Пальцами касаюсь волос на лобке. Спускаюсь ниже. Клитор вспыхивает удовольствием, едва я задеваю его. Прикрываю глаза.
        - Умничка, - чуть хрипло одобряет Лев.
        Ещё ниже. О Боже… Я действительно вся промокла…
        Губы чувствительные невероятно. Аж голову кружит.
        Легонько провожу указательным пальцем меж ними. Классно… Ох… Классно как, Боже… Возбуждаюсь сильнее. Мгновенно, будто снежный ком. И не понимаю, от чего больше. От порно, от того, что я делаю или от того, что Лев смотрит на меня. Пожалуй, от всего сразу…
        Пальцем вверх-вниз, между губами. Мокро, сладко, приятно. Ещё… Ещё….
        Знаю, что он смотрит. Знаю, что пожирает взглядом эту сцену. Знаю, что возбуждён.
        Кончиком среднего пальца легонько тереблю набухший чувствительный клитор. Удовольствие такое, что я невольно прогибаюсь назад. Запрокинув голову, продолжаю делать то, что делаю. Только ускоряюсь немного.
        В какой-то момент я теряю себя. Для меня перестаёт быть важным то, что я не одна. Это как сон. Не явь. Всё равно глаза закрыты. Ныряю средним пальцем в киску. Чуть хлюпнув, она принимает его легко, без сопротивления. Глубже…. Вот так… Чуть вращаю пальцем… Вынимаю немного и снова сую. Повторяю. Быстрее.
        Услышав шорох, распахиваю глаза. Лев прямо передо мной. Опускается на корточки. Смотрит на то, как я мастурбирую.
        - Дрочи! - завидев мой взгляд, хрипло приказывает он.
        Дрочу… Отчаянно, дико… Дрочу… Палец мелькает, поблёскивая в свете камина и телевизионной панели. Снова изгибаюсь назад. Закрываю глаза.
        - Быстрее. Быстрее!
        Я стараюсь… Я так классно стараюсь, что едва отдаю себе отчёт в том, что делаю. Чувствую, как возбуждение становится невыносимым. Чувствую голод между ног. Желание кончить. Оргазм подступает тихонько, но очень настойчиво. Свожу ноги вместе, зажав бёдрами руку.
        - А-аххх…. - невольно выдыхаю я.
        - Что ты сейчас делаешь? Здесь, при мне?
        - Дрочу… - едва не захлёбываясь собственным дыханием, шепчу я.
        - Красавица моя…
        Тёплые мужские ладони ложатся на мои колени. Сильные руки одним махом раздвигают ноги в стороны. Убрав мою руку, Лев кладёт на киску свою. Пальцем скользит между губами. Делает так, как я делала только что.
        Но ощущения совсем другие.
        Они такие, что я едва с ума не схожу от кайфа. Крышу сносит просто напрочь. Я вообще теряю связь с реальностью. Удовольствие такое яркое, что я даже пугаюсь этого.
        - А-а-а-ххххх…. - распахнув глаза, я резко свожу ноги вместе, зажав его руку.
        Но он сильнее. Палец его вибрирует на моём клиторе, в то время как пальцем другой руки, он трахает меня быстро и глубоко.
        - Боже…. - едва шепчу я, и захожусь оргазмом.
        Трясусь на этом кресле, пытаясь освободиться, но Лев только наращивает темп. Не отпускает меня, усиливает и без того яркий оргазм.
        - Пожалуйста… - на вдохе едва шепчу я. - Пожалуйста… - шепчу я на выдохе.
        Меня трясёт. Глаза закатываются, я перестаю понимать, где я и кто я. ВСё, что я понимаю - мне пиздец, как классно. Просто охереть, как хорошо…
        А в следующее мгновение я едва не умираю.
        Потому что на излёте оргазма, Лев ныряет в мою трепещущую, истекающую соком киску, своим большим толстым членом.
        - Ахххх… ре… неть…
        Он принимается бешено трахать меня, и отступающий вроде оргазм становится нарастающим. Это настолько охренительно, что я едва не теряю сознание от удовольствия. Оргазм всё усиливается и усиливается, и в итоге меня будто током прошибает невероятным кайфом…
        Я судорожно дёргаюсь, захлёбываясь собственным стонами наслаждения. В какой-то момент кричу в голос, едва не срывая его. Это так мощно, что у меня будто пропадают мысли. Я перестаю понимать, что происходит. Понимаю только то, что я вся - какой-то безудержно мощный кайф…
        Придя в себя, я осознаю только то, что не в силах даже пошевелиться, и что Лев по прежнему яростно трахает меня.
        Запрокинув мои ноги на плечи, он удерживает меня за голени. И не трахает даже, а просто дерёт. Как какую-нибудь сучку из порно. Киска хлюпает невероятно. Брызгает соком. Течёт так, что у меня попа мокнет. Звук смущает меня, но мне некогда думать об этом. Новый оргазм подступает так ярко и так быстро, что я…
        - Блять!!! - кричу я. - Трахай меня, сука, трахай! Еби меня…. - крик переходит в стон наслаждения.
        Я с ума схожу от того, что чувствую. Всё теряет смысл, кроме этого секса.
        Он безбашенный. Невероятный. Чувственный до предела. Сумасшедсший. Крышесносный.
        Я захлёбываюсь собственнными оргазмами. Кончаю и кончаю, без остановки. И только одного хочу - ещё.
        - Ещё!!! - ору, наверное, я.
        Я не знаю точно. У меня будто башню сорвало напрочь. Я перестала чего-либо стесняться. Мне вообще на всёё, кроме этого секса, стало плевать. Просто хочу, чтобы Лев трахал меня и дальше. Хочу, чтобы это продолжалось.
        Хочу ещё…
        О Боже… Да-а….
        Да-а….
        Охренеть….
        Новый оргазм. Безбашенный и невероятный. Яркий, мощный… До одури просто… Голос срываю в ночи в этой квартире… Ору, как бешеная… Ору, потому что эмоции и ощущения такие, что молчать просто не могу…
        Впиваюсь ногтями во что-то мягкое…
        Изогнувшись, кусаю плечо его…
        Трясусь в судорогах мощнейшего оргазма, кончая так, что голос мой будто бы лишается звука…
        Перед глазами - бешено сменяются яркие вспышки…
        Между ног всё пылается и взрывается кайфом…
        Вся я превращаюсь в собственный же оргазм…
        И понимаю вдруг, что не тяну больше. Что просто не могу так часто и так сильно кончать. Пытаюсь отстраниться, но руки Льва такие сильные, что я будто пытаюсь сдвинуть гору… Я не могу просто…
        Он сам отдаляется от меня. Выныривает членом и хватает меня за волосы.
        Притянув лицом к паху, тычет губами в головку. И я жадно заглатываю её.
        Рычание. Хриплое, жёсткое, мужское.
        Струи спермы бьют мне в глотку. Я едва не захлёбываюсь ею, тёплой, сочной, густой.
        Едва не давлюсь. Успеваю проглотить что-то, но новые струи под этот дико кайфовый рык Льва заполняют мой рот. Чувствую рвотный рефлекс, пытаюсь отстраниться, но ничего не получается. Он кончает, трахая меня в рот. Держа за голову. Насаживая на член.
        Рот полон спермы. Мне приходится сглатывать, чтобы просто не захлебнуться.
        - Охуенная девка… - слышу я хриплый бас. - Просто охуенная… Какая же ты страстная… Блять, это что-то…
        Он отваливается от меня и падает на спину. На пол. Раскинув руки, лежит на полу.
        Я - на кресле. Не в силах пошевелиться.
        Киска приятно и мягко пульсирует. Расслабление дикое… Я вообще никакая… Вытрахал он меня… До донышка просто…
        Странное чувство. Незнакомое. Это не секс, это волшебство какое-то…
        Чувствую себя счастливой. Абсолютно счастливой. Умиротворённо счастливой.
        - Охренеть просто… - едва выдыхаю я. - Просто охренеть…
        - Мы только начали, детка, - слышу я его безумно сексуальный хриплый бас. - Дай мне пару минут. И мы продолжим.
        Только начали?!!!
        Выпрямившись, ошарашенно смотрю на него.
        Он улыбается.
        - Бля, - говорит он, - не зря я всё это затеял. Не зря тебя добивался. Давненько я так не кайфовал. Ты невероятная какая-то. И лобок твой волосатый меня просто прёт. Но больше всего меня прёт знаешь что?
        - Что?
        - То, какая ты, когда трахаешься. Ебануться можно просто. Это как вулкан оседлать. Ебать… я ещё хочу. Ещё хочу.
        - Лев…
        Он поднимается, и я чувствую подступающий к горлу страх… Я не потяну… Я едва в себя-то пришла…
        - Лев, я…
        - Ещё, - жадно глядя на меня тёмно-карими, дико красивыми глазами, хрипло шепчет он. - Ещё… Прости, малышка, но я дорвался до женщины, о которой мечтал…
        Глава двадцать седьмая
        Открываю глаза и, сквозь ещё не исчезнувший сон, пытаюсь сообразить, где я, и как тут оказалась.
        Поняв, заливаюсь краской от стыда. Щёки вспыхивают в одно мгновение, и я едва не вскакиваю на кровати.
        Голая.
        Лёжа на спине, я была почти не прикрыта тонким одеялом.
        Хватаю его и, обмотавшись так, чтобы спрятать грудь, оглядываюсь по сторонам.
        Солнце сквозь панорамные окна заливает светом роскошную спальню. Он такой яркий, что я невольно щурюсь, когда поворачиваюсь к ним.
        Кроме меня, здесь никого. Тишину нарушает только птичье пение там, за прозрачными стёклами. Панорама зелени и ярко-голубого неба.
        Осматриваюсь в поисках своей одежды, и не нахожу её.
        Боже, какой дурдом… Воспоминания о прошедшей ночи заставляют мои щёки пылать. Запускаю пальцы в растрёпанные волосы и склоняюсь к коленям. Господи Боже мой, какой стыд…
        В обрывках воспоминаний я будто вижу себя ту со стороны. Хотя тогда мне казалось, что я вообще потеряла чувство реальности. И, признаться, я даже не помню, как заснула. Помню только это безумно приятное расслабление, которое охватило меня после очередного сильного оргазма.
        Какой стыд… Смутно, но помню, что кричала и материлась, когда кончала… Выгибалась дугой, вцеплялась во Льва, царапала его спину, в попытках спрятаться от нестерпимого наслаждения, охватывающего меня мощными волнами… Он буквально заставлял меня не сдерживаться, хотя иногда мне казалось, что меня просто разорвёт на какие-то яркие лучи, когда удовольствие просто зашкаливало…
        В жизни так не кончала… Я даже не знала, что такое бывает вообще. С ума чуть не сошла от этого безумного кайфа… Мурашки свои помню… О них поколоться, наверное, можно было…
        Глаза его помню… Ух… дыхание перехватывает только от одного этого воспоминания… И снова щёки пылают…
        Что он думает обо мне теперь?
        Представляю себе, какого он теперь обо мне мнения…
        Типа строила из себя не пойми что, а оказалась развратной шлюхой и грубиянкой… Я же прям материлась, мамочки… Крыла его матом, когда он не давал мне возможности высвободиться… Думала сдохну там от яркости этих безумных ощущений… От этих судорог… Конвульсий… Меня ж прям колотило, когда я кончала… И, судя по тому, что в горле першит, орала я так, что, наверное, все соседи его знают о том, что он полночи трахал меня… Вот эти самые семейные пары, живущие по соседству, о которых он говорил, когда мы только приехали…
        Боже, какой стыд…
        Закрыв лицо руками, чуть покачиваюсь, чтобы просто прийти в себя. Меня прям колотит от мысли о том, что я творила ночью… Как он меня только не имел…
        Ярким воспоминанием вспыхивает то, как я жадно накинулась на его член, и то, как потом он, крепко держа меня за голову трахал бешено чуть ли не в самую глотку… Я аж давилась… Но… стыд какой… я кайфовала от этого… возбуждалась сильнее…
        Пипец какой, мамочки… Какой стыд…
        Так, всё. Надо найти одежду, быстро собраться, взять сумочку и сбежать отсюда. И не отвечать на его звонки. И… и в офисе с ним не разговаривать, если приедет…
        Безумие какое… Господи, что я наделала… Зачем я вообще приехала сюда…
        Пальцы дрожат, когда я встав, подтягиваю нежное и лёгкое одеяло повыше.
        Осторожно пробравшись к выходу из спальни, выглядываю в зал.
        Никого.
        И звуков никаких.
        Он что, оставил меня здесь?
        Блин, мне надо домой. Нет, на работу! Нет, домой! Какой сегодня день?
        Так, спокойно, отставить панику…. Собралась, быстро. Морально собралась!
        Руки дрожат, как у алкоголички… Блин, я же ещё и напилась вчера… Вроде бы не очень сильно, но пьяной точно была… Какой дурдом… Боже, какой дурдом… Как мне стыдно сейчас…
        Подтягиваю одеяло, и на цыпочках осторожно пробираюсь в зал. Наступив на ткань и споткнувшись, едва не падаю.
        Распахнув глаза от ужаса, что он мог меня услышать, замираю.
        Прислушиваюсь.
        Ничего, кроме стука бешено колотящегося в груди сердца.
        Льва что, нет дома?
        Я что тут, одна?!
        О Боже мой…
        Осторожно прохожу через залитый солнечным светом огроменный просто зал и робко притормаживаю у двери в ванную комнату. Она закрыта. Может, он там? Тогда почему так тихо? Вода бы шумела, наверное… Или он в туалете?
        Подхожу ещё на шаг ближе и чуть склонившись, прислушиваюсь.
        Тишина.
        По этим кнопкам-включателям не понять вообще, есть там свет или нет.
        Робко, осторожно касаюсь пальцами двери.
        Она поддаётся.
        В ванной темно.
        Слабость охватывает дикая просто, аж ноги подкашиваются.
        Я всё-таки тут одна. Он куда-то уехал.
        Включаю в ванной свет и, зайдя в ванную, закрываю дверь и сбрасываю с себя одеяло.
        Стоя перед огромным зеркалом смотрю себе в глаза. Щёки розовые, пылают. Губы ярко-розовые, припухшие, будто я их подкачала и накрасила. Охренеть, это, наверное, от минета…
        Аккуратно трогаю их пальцами…
        Так, всё. Приди в себя! Нужно умыться, найти одежду и свалить отсюда! Хорошо, что Льва в квартире нет! Я не смогла бы смотреть ему в глаза! Боже, как же мне стыдно…
        Сто процентов он теперь считает меня развратной…
        Думает, наверняка, что я цену себе набивала, скромницей притворялась…
        А я и не вела себя так никогда… Если бы я знала, что я буду так себя вести, я бы ни за что с ним не поехала… Что он сделал со мной такого, что у меня тормоза сорвало вообще любые?!
        Боже мой… Как же мне стыдно…
        Забираюсь в душевую кабину, дрожащими руками закрываю дверь и включаю воду. Тёплая вода немного успокаивает меня. Убирает прыгающую в груди панику. Но мне всё равно очень не по себе.
        Будто бы не со мной всё это было… При этом от мыслей об оргазмах, я вновь покрываюсь мурашками… Даже несмотря на тёплую воду… Кайф всё-таки был просто сумасшедший… Я думала порой, что умру просто, не выдержав его мощи…
        Что я только не вытворяла, чтобы получить ещё… Боже мой, а Лев ведь предупреждал… Там в ресторане… Он говорил об этом… А я думала, он пыль в глаза пустить пытается, хочет впечатление поярче произвести…
        Теперь я верю. Точнее, теперь я знаю.
        На это правда легко подсесть.
        Надо об этом не думать. Надо уехать, и срочно.
        Быстро, поспешно моюсь, и, выключив воду, выбираюсь из душевой кабины. Наспех вытираюсь приятно пахнущим свежестью белоснежным махровым полотенцем. Обмотавшись им, беру одеяло с собой, и выхожу.
        Чуть влажные ноги оставляют следы сначала на мраморном, а потом на паркетном полу.
        Пить хочется… Пройдя в зону кухни, открываю шкафчик, чтобы взять бокал, и чувствую себя воришкой. Мне прям неуютно. Это не мой дом, и, несмотря на то, что он такой красивый - я тут чужая. Трогая все эти вещи в отсутствии владельца, я прям неловко себя чувствую. И беспокойно очень.
        Налив воды из краника фильтра, быстро и жадно пью. Мало. Сушняк такой, что аж не по себе. Наливаю ещё. Пью, оглядываясь по сторонам.
        В комнате на удивление прибрано. То есть, как будто мы тут не сшибали всё, что можно и чего нельзя. Вроде даже посуду разбили.
        О Боже… Опять щёки заливаются краской… Он меня и вон на том столике трахал и на спинке того диванчика… Волосы мои на запястье наматывал и драл так, что я орала просто от удовольствия… От этих воспоминаний невольно соски напрягаются… И снова мурашки по коже…
        Сколько я раз кончила за эту ночь? Пять? Семь? Чокнуться можно при мысли обо всём этом… Мы, наверное, несколько часов занимались сексом… С редкими перерывами, во время которых я насосалась вином так, что даже язык заплетаться стал…
        Странно, но у меня никакого похмелья вообще. Ни голова не болит, ничего. Ну, если сушняк этот не считать…
        Ладно, пора собираться. Так, где могут быть мои вещи?
        Сумочку с телефоном в ней я нахожу быстро. В шкафу в спальне.
        А вот одежды моей - в квартире, судя по всему, нет.
        После минут двадцати суетливо-нервных поисков, я заставляю себя это понять. Мне реально не верится, что он выкинул мою одежду. Но, судя по всему, так и есть. Её тупо нет в этой огромной квартире! Я рылась даже там, куда бы ни за что не полезла, если бы не эта ситуация! Шкафчики, тумбочки, шкафы, ящики столов! В обеих ванных комнатах, на балконе, под кроватью и за диванами! Я смотрела везде!
        Её нет!
        Моей одежды в квартире попросту нет!!!
        Твою-то мать…
        Ладно, собралась, тряпка! Нечего сопли на кулак наматывать… Надену его вещи… А какие ещё варианты?!
        Выбираю из шкафа то, что меньше всего выглядит комично на мне.
        Но комично выглядит всё…
        Он ведь просто огромный, по сравнению со мной!
        Его рубашки для меня, как халаты… А рукава аж до колен достают…
        Ну, вот как я пойду?…
        В какой-то момент сознание пронизывает тревожная мысль.
        И я, поддавшись новому приступу паники, бегу к входной двери и, трясущимися руками пробую её открыть…
        Блин… Мамочки…
        Так и есть…
        Я не выйду отсюда до его возвращения…
        Он запер меня снаружи…
        Запер меня здесь…
        Глава двадцать восьмая
        Совершенно упав духом, я пытаюсь сообразить, как мне себя повести, но вариантов у меня вообще нет. И потому, в ожидании Льва, я тупо пытаюсь смотреть телевизор.
        Надо сказать, что телевизор этот - едва ли не во всю стену. Я в жизни не видела таких огромных телевизионных панелей. И из-за этого я на некоторое время даже отвлекаюсь от своих раздумий о том, как я вела себя ночью и о том, что теперь оказалась запертой в чужой квартире.
        Лев приходит часа через два, когда я уже устаю нервничать. Но завожусь вновь, причём мгновенно, как только слышу, что в двери поворачивается ключ.
        Вскакиваю и, прикрывшись пледом, поворачиваюсь ко входу. Зачем-то, быстро ткнув пальцем в кнопку пульта, выключаю телевизор.
        - Привет, - улыбаясь. он заходит в квартиру, держа в руках несколько бумажных пакетов на верёвочках. - Проснулась?
        - Ты куда дел мою одежду?! - сразу перехожу в наступление я.
        - Выкинул, - хмурится он.
        Он так это произносит, будто выкинул мусор. Ну, типа, естественно всё, нечего хламу в доме делать.
        - В смысле: выкинул?! - вскипаю я. - Почему?! Какое ты вообще имеешь право распоряжаться моей одеждой?!
        - Да перестань, - ухмыльнувшись, он поднимает пакеты. - Я тебе новую купил.
        - А я тебя просила?!
        Он снова хмурится.
        - Слушай, Олесь, остынь. Я купил хорошие шмотки. Под твои размеры. Ты их примеряй сначала, а потом уже, если не понравится, будешь возмущаться. Договорились?
        - Нет, - мотаю головой я, - не договорились. Ты самовольно распорядился моей одеждой. Я тебе разрешение на это не давала.
        - Слушай, - слабо морщится он. - Ну, давай, без дипломатии. Говно же.
        - Что "говно же"?
        - Одежда твоя. Ну, прям вообще - лажа.
        - Это не тебе решать! - вспыхиваю я вновь. - Ты вообще почему решил, что можешь так поступать? Тебе не кажется, что это неуважением ко мне?!
        Он надувает щёки, закатывает на секунду глаза, и, покачав головой, выдыхает.
        - Темперамент у тебя, конечно, огонь. Но если ты сейчас не угомонишься, я тебя снова вырублю сексом. Я тебя прям предупреждаю.
        Теперь я, всплеснув руками, надуваю щёки. От возмущения. Слов у меня нет. Вот вообще ноль.
        - Примеришь? - ухмыльнувшись, спрашивает Лев, и протягивает пакеты перед собой.
        Скрещиваю руки на груди и отворачиваюсь.
        Малость не рассчитываю и плед, в одно мгновение, соскальзывает на пол. Быстро наклоняюсь и подбираю его. Краснею, ловя на себе взгляд Льва, и снова кутаясь в плед.
        - Хочу тебя… - хрипло произносит он.
        - Что? - обомлеваю я.
        - Пиздец, как хочу, - покачав головой, произносит он. - Не припоминаю за собой такого. Чтоб прям вот так.
        А взглядом - прям пожирает меня. Я даже пячусь назад немного.
        Он, тем временем, скидывает туфли, и уходит в ванную.
        Тупо смотрю на стоящие в прихожей пакеты.
        Лев возвращается и направляется в мою сторону. Пячусь снова, отступаю к окну.
        Глаза у него - совершенно дикие. Сверкают аж. И чувство такое, будто в нём животное начало принялось пульсировать. Такое мощное, прям первобытное. Я даже пугаюсь.
        Упираюсь поясницей в широкий подоконник. Замираю, глядя на Льва, как кролик на удава.
        Он подходит вплотную, ладонями вперивается в край подоконника по обе стороны от меня.
        Тёплая волна роскошного древесного парфюма, лёгкий, едва уловимый, запах мужского пота и слабо - какой-то мятный запах шампуня - заставляют меня растеряться ещё больше.
        Секунда и - Лев впивается губами в мои губы. Я пытаюсь отвернуться, но сильная ладонь ложится на щёку и не даёт этого сделать.
        А спустя секунду-две… тону в поцелуе. Сама не понимаю, как это происходит.
        Просто отдаюсь как-то… сама собой…
        И во время этого охрененного просто поцелуя взасос, таю, как масло, и теку так, будто про месячные забыла, а они вдруг напомнили о себе…
        У меня даже глаза закатываются, хоть и закрыты…
        Трепет ткани и внезапная свежесть воздуха - плед летит в сторону.
        - Охуеть, соски торчат… - взглянув в глаза Льва, я вижу, как он это произносит. - Да ты же прям готовая уже. Ну-ка…
        Пальцы бесцеремонно ныряют между моих бёдер. Сжимаю, но поздно, он уже… ахх… проник… О Боже…
        Боже…
        - Охренеть… Ты ещё и мокрая…
        Затылком стукаюсь о стекло. Пытаюсь выровнять дыхание, но тщетно: оно, прерывистое, не слушается меня.
        Палец проникает внутрь - и я едва не задыхаюсь в мгновение.
        - А-а-а….
        Глаза закрываются сами собой. Кайф невероятный просто. Лишает разума. Вообще ничего не соображаю, кроме того, что там, внизу, он принялся делать что-то, отчего я начинаю буквально с ума сходить от нестерпимо яркого удовольствия…
        - Что… - выдыхаю я, - ты… делаешь?
        Он целует мою шею так, что у меня кожа мурашками покрывается.
        - А на что похоже? - слышу я его хриплый голос.
        - На… а…а-а-а…
        Дальше говорить я не в силах… Моё сознание путается…Между ног вспыхивают фейерверки ярких, и безумно приятных ощущений…
        - Охренеть, ты страстная…
        Он бесцеремонно раздвигает мои ноги, и уже ладонью ласкает меня. Уперевшись затылком в стекло, я только и могу, что как, выброшенная на берег рыба, хватать ртом воздух…
        Два пальца… Боже…
        Выскальзывает…
        Схватив меня за талию, сильным движением рук, Лев усаживает меня глубже на подоконник. Не нахожу в себе сил хоть как-то воспрепятствовать этому…
        Колени в стороны, он падает вниз, и спустя секунду, впивается языком в самую дырочку….
        Буквально ныряет в неё кончиком.
        - Боже… - изогнувшись, выдыхаю я в потолок… - Боже мой…
        Язык внутри принимается трепетать, а я - сходить с ума от того, что со мной происходит. Перед распахнутыми на мгновение глазами всё плывёт, и я вновь закрываю их. Сердце стучит бешено-бешено, а кожа вся в таких мурашках, что поколоться можно о них…
        Я будто стопки две-три коньяка выпила разом, и при этом между ног такой горячий кайф, что впечатление, будто я сейчас умру просто…
        Язык Льва выныривает из дырочки и, скользнув по губам, дрожащим кончиком обжигает клитор. Вздрагиваю. И снова вздрагиваю, застонав, потому что в сочащуюся мокрую дырочку тут же вливаются два сильных и чутких мужских пальца.
        Это бешеное что-то… Я таю настолько, что теряюсь вообще…
        Едва дыша, понимаю, что клитор пульсирует нежным удовольствием от ласк языком, а внутри ощущаю сладкую заполненность пальцами, которые трахают меня вперёд-назад и крутятся по кругу, заставляя киску вспыхивать наслаждением….
        Выцепившись в сильные плечи Льва, распахиваю глаза.
        - Я-а….а…
        И вздрагиваю сильнее. А потом - содрогаюсь в бешеном оргазме. Двойном. Бешеном, лютом, сумасшедшем просто.
        Вцепившись ногтями в укрытые белой сорочкой плечи, пытаюсь нащупать выход, побег из этого сумасбродного, ошеломляющего кайфа, но… не нахожу…
        Пытаюсь сдвингуть ноги, чтобы хоть немножечко ослабить оргазм, но… они упираются в сильную мужскую руку…
        - О Боже… О Боже… Ле--е-е--ее-в…….ааааааааааааааааааааааааааааааааааааааа-ахх….
        Глотаю ртом воздух, мечусь, пытаюсь сделать хоть что-то, но Лев сдерживает меня, продолжая ласкать…
        - Пожа… луйста… - едва выдыхаю я. - Останови… сь…
        Но он только усиливает напор…
        Всё плывёт… Всё мелькает… Я будто задетая струна… Будто поющая скрипка… О Боже…. что он делает…
        Кончаю бурно. Вздрагивая, сотрясаясь, захлёбываясь собственным криком и тщетно царапая ногтями ткань рубашки….
        - Ух… - будто сквозь сон слышу я хриплый голос Льва, - какая девочка… Явно готова к сексу…
        "К сексу"?!
        - Лев, я…
        - Тшшшшш…. - мокрый от сока киски палец ложится мне на губы.
        Лев, глядя в глаза, качает головой и…
        - О….ох… - выдыхаю я, чувствуя, как твёрдый, мощный, толстый и жилистый член входит в моё лоно…
        Сердце на мгновение будто останавливается!
        Дыхание - тоже!
        И вновь я дышу, а сердце принимается биться чаще…
        Ох….
        Какой же кайф… Боже мой…
        Держа меня за бёдра, Лев наслаждается тем, что вставляет в меня член и вынимает его из меня. Повторяет тоже самое, кружа мне голову…
        Мне неудобно здесь, но уже плевать…
        Взлетаю в воздух…. Лечу на его руках куда-то… Он будто мысли мои прочитал… Надо же…
        Падаю спиной на упругий диван…
        Сильные руки хватают за талию, резко разворачивают спиной вверх…. Нажатие ладонью на поясницу… Прогибаюсь, невольно оттопырив попку…
        Сильным толчком в меня заходит в меня заходит член и я сдавливаю в пальцах декоративную подушку…
        - Боже мой… О Боже… О-ф-ф-фи-геть….
        Тяжёлые толчки, шлепки по ягодицам, сбивчивое моё дыхание…
        Волосы в хвост, в ладонь, назад, вскинутый подбородок, закатившиеся глаза, натянутая на горле кожа, тихое всхлипывание…
        Бешеная скорость сзади, пылание губок, вспыхивающий клитор, пульсирующая наслаждением дырочка, новый оргазм…
        - Бляяяя-яяять…. Сука-а-ааа…. Аа-а-а-х….
        Снова я рву воздух матом…
        Снова срывает крышу…
        Снова ничего не понимаю…
        Трясусь бешено просто в этом новом оргазме…. А он всё трахает и трахает и трахает и трахает меня… Всё быстрее и быстрее…
        - Сука-а-аа, блять… Су-у-у-укаа-а-а-а…. Аа-а-а-ххх… Ах-ре-неее-е-е-еть….
        Трясусь, как бешеная, пылая киской… Мысли путаются, ничего не понимаю вообще…
        Боже, какой же кайф… Невероятный просто… сумасшедший…
        Глава двадцать девятая
        Капучино в белоснежной чашке передо мной сладко-кофейным ароматом дразнит нос… А я глаз поднять не смею, потому что иначе встречусь взглядом со Львом…
        - Ты чего молчишь?
        Нервно облизнув губы, заставляю себя посмотреть ему в глаза.
        Он смотрит внимательно, терпеливо, спокойно.
        - Лев, я… - ком в горле. - Я…
        Ждёт. Не перебивает.
        Сглатываю. Принимаюсь накладывать сахар, просыпаю его на стол и вскакиваю, чтобы убрать за собой, но на моё плечо ложится тяжёлая ладонь.
        - Олесь.
        Смотрю ему в глаза.
        - Что?
        - Ты чего?
        Я не знаю, что ему ответить. Я вообще не понимаю, как с ним говорить теперь.
        - Зачем… ты… выкинул мою одежду, когда я спала? - тихо спрашиваю я.
        Это последнее, что меня сейчас волнует. Но это единственное, с чего я могу начать разговор о том, что он вообще от меня хочет. Какие у него на меня… планы…
        Он искренне удивляется, и глотнув американо, произносит:
        - А нахера она тебе нужна, когда ты теперь моя? Моя женщина в таких обносках ходить не будет. Я хочу, чтобы ты блистала. Везде, всегда, всюду.
        - Твоя?! - едва не задохнувшись, я обжигаюсь горячим кофе.
        - Ну да, - глядя в глаза, спокойно произносит он. - Ты думаешь, я упущу такую классную девчонку? Я что, похож на долбоёба?
        Хоть убей, я не понимаю, как с ним разговаривать… Он такой… другой…
        Развожу руками в стороны.
        - Лев, я… Я не понимаю, правда…
        - Чего ты не понимаешь? - хмурится он.
        - Как ты так быстро… - сглатываю, - решил, что… - осекаюсь.
        - Олесь, - взгляд его наполняется теплотой.
        Он подаётся вперёд, трогает меня за плечо.
        - Олесь, я единственное чего боялся, что ты в постели мне не подойдёшь. У меня ж темперамент-то бешеный. Не всякая выдерживает. Кому-то дискомфортно, кто-то роли играет. Я же вижу, какая ты. Вижу, что с тобой происходит. Олесь, я очень постараюсь быть таким, с которым тебе будет комфортно. Я не обещаю сразу, потому что норов у меня, сама понимаешь, очень холостяцкий. Но я, честно, постараюсь. Ты не злись на меня из-за этих шмоток. Ну, правда ведь, я как лучше хочу. Я тебе такие вещи красивые купил. Классные. Может, померяешь?
        Заморгав, зарываюсь пальцами в волосы.
        - А… что там?
        - Да… - машет рукой он. - Всего понемножку. Бельё кружевное, чулки, кофточки, джинсы, блузки, куртка, обувь. Ну, кроссовки там, босоножки, кеды. Я вообще постарался купить только то, что тебе, скорее всего понравится. Сюрприз хотел сделать приятный. Я же не знал, что ты обидишься.
        Он такой трогательный сейчас. Нежный. У меня от этого слёзы на глазах выступают. И унять их не знаю как.
        - Померяешь?
        Пожимаю плечами:
        - Если хочешь.
        - Очень хочу. Хочу посмотреть, как ты выглядишь в достойных тебя вещах. Там платья два. Белое и красное. Если подойдёт, можем сейчас поехать пообедать, а потом погуляем где-нибудь в центре города. Ты как, в силах?
        В силах ли я?
        Понятия не имею…
        Я кончила трижды так, что чуть с ума не сошла. И если считать с того момента, что я оказалась в этой квартире, я даже не знаю, сколько раз я тут кончила за это время…
        - Олесь…
        - М?
        - Всё хорошо?
        - Лев, я… - нервно облизнув губы, заставляю себя продолжить, - не девочка для встреч. Я просто…
        Он хмурится, качает головой.
        - Ты не поняла.
        - Чего я не поняла? - робко, боясь смотреть ему в глаза, уточняю я.
        - Я не покупаю одежду девушкам. Я вообще не платил за секс. Только рестораны. Одежда эта - это знак… я даже не знаю, как сказать-то… В общем, я хочу, чтобы ты стала моей девушкой. Моей, понимаешь?
        - Твоей? - у меня голос дрожит.
        - Да. А что такого? - удивляется он. - Ты мне нравишься, и очень. И это, в общем-то, не те слова, которые передают суть. Я бы хотел спать с тобой, - и поспешно добавляет: - Я не про секс. Просто хочу, чтобы ты жила со мной, засыпала со мной, просыпалась со мной. Чтобы мы ели вместе, ходили в кино, в театры, в парках гуляли. Понимаешь?
        - Почему?
        - Что "почему"? - искренне удивляется он.
        - Почему ты этого хочешь? - вновь развожу руками я. - Ты же меня не знаешь вообще!
        - Знаю.
        Изумлённо смотрю на него.
        - Как это - "знаешь"? Откуда?
        - Олесь, ты только что кончала в моих объятиях. Кончала так, что я влюблялся снова и снова. Ты как думаешь, ты мне что-то новое о себе скажешь, учитывая то, что я уже о тебе знаю?
        Заставляю себя отпить кофе из чашки. Сладко, вкусно. Сахар, похоже, уже растворился.
        - Лев, - офигевая от всего этого, распахнутыми глазами я смотрю на него. - Отношения - это не только секс. Ты не понимаешь, да?
        - Почему? - хмурится он. - Понимаю.
        - Лев, ты запер дверь. Ты выкинул мою одежду. Ты вытрахал меня тогда, когда я была всем этим возмущена. Заткнул меня этим сексом. Ты… Ты вообще со мной не считаешься. Ты почему всё за меня решаешь-то? Одежда - это классно, и я тебе благодарна, но почему ты даже не спрашиваешь меня, чего я хочу?
        Я выдаю это, наверное, слишком эмоционально. Но у меня будто прорвало.
        Он растерян, я это вижу. И это непривычно в картине мира, где он - весь такой из себя мачо. Пытается собраться, но я вижу, что он просто не понимает, как себя сейчас вести.
        - Я вовсе не хотел тебя обидеть, - произносит он.
        - Я понимаю. Но дело в не в обидах. Лев, услышь меня. Я - живая. Понимаешь? Живая. У меня есть желания, и есть понимание того, чего я не хочу. Я хотела уехать утром, но просто не смогла. Потому что ты меня запер здесь.
        - Так у меня один ключ всего!
        - И что? Лев, ты мог меня разбудить.
        - Угу, - усмехается он, - мог. Ты бы видела, как ты сладко спала. Не мог я тебя разбудить. Блин, хотел приятное сделать, а ты восприняла это всё, как хер знает чё.
        Ставлю чашку на стол и встаю. Я в халате, но чувство такое, будто обнажена.
        - Лев, я… - очень боюсь его обидеть. - Я готова принять от тебя джинсы, блузку и кроссовки. И я хотела бы уехать.
        - Почему? - видно, что его огорчили, расстроили мои слова, но он очень старается не показывать этого.
        - Я не хочу, чтобы меня делали своей девушкой, Лев.
        - Я не понимаю…
        - Да, я вижу, - киваю я. - И понимаю почему. Ты привык всё решать сам. Но в отношениях так нельзя, Лев. По крайней мере, не со мной. Ночь была чудесной, и утро тоже… в том плане что… в общем… Лев, мне пора. Я хочу уехать.
        - Слушай, - он тоже встаёт, - прости, если я сделал что-то не так.
        - Лев, - поднимаю ладонь. - Дай мне возможность немного побыть одной, ладно?
        Тихо вздохнув, он смотрит в окно. Огромный, как медведь, и с повадками тигра. Атлетичный, красивый, полуголый, в одних лишь голубых джинсах. Классный. Девчонки на работе обзавидовались бы, увидев меня с ним, но…
        - Пожалуйста, - прошу я. - Услышь меня. Я не могу так. Я не вещь, Лев. Ты меня то на шею сажаешь, то закрываешь в доме, то трахаешь, чтобы заткнуть. Так нельзя. Не со мной, ладно? Я хочу домой. Услышь меня. Пожалуйста.
        - Хорошо, - чуть пожав плечами, глухо отвечает он. - Как скажешь.
        Пару секунд смотрит мне в глаза. Вижу, что он очень расстроен, потерян даже как-то.
        Касаюсь ладонью его плеча.
        - Мне было классно, правда.
        Молчит.
        - Звонить тебе тоже нельзя? - чуть прищурившись, спрашивает он.
        - Дай мне время, ладно? - прошу я.
        Угрюмо кивает.
        - Спасибо… - говорю я, и развернувшись, ухожу в коридор, туда, где до сих пор стоят бумажные пакеты с одеждой и обувью.
        Глава тридцатая
        После того, как я исчезаю из его жизни… точнее, после того, как он исчезает из моей, наконец-то пойдя мне навстречу, жизнь моя превращается в…
        …какой-то унылый кисель.
        Время больше не бежит. И даже не идёт. Оно ползёт.
        Вернись я назад, в его квартиру, в то утро, я бы теперь триста раз подумала, прежде чем настаивать на том, на чём настояла.
        Честно, не ожидала такого эффекта.
        Не думала, что он так быстро станет таким важным для меня человеком. И таким… нужным…
        Я тупо ни на чём не могу сосредоточиться. Вообще ни на чём, кроме мыслей о нём и о нас. Чувство какой-то невыразимо болезненной утраты. Будто свет потух. Будто праздник закончился.
        Рассыпанные по полу конфетти, конфетные обёртки, мишура… И тишина, в которой гулко стучит моё сердце.
        Я буквально не нахожу себе места. Ни дома, ни на стадионе, ни на работе.
        Всё кажется унылым, серым, тоскливым, скучным и безумно дискомфортным.
        Продажи валятся одна за одной. В списке продажников я опускаюсь на предпоследнее место по итогам прошедшей недели. Машка же уверенно занимает первое место. С огромным отрывом от второго.
        Я плохо сплю по ночам, и оттого сконцентрироваться на работе с каждым днём всё сложнее. Хорошие продажи - это во многом кураж. А у меня его больше нет.
        Впечатление вообще такое, будто я стала тенью прежней себя.
        Судя по взглядам коллег в офисе, они все прекрасно поняли, что у нас со Львом ничего не получилось. Надо отдать им должное, они остали от меня, а в четверг, после того, как подзавявшие розы уборщики вынесли из офиса, офис приобрёл прежний вид.
        И больше ничего мне там о Льве не напоминает.
        Теперь я не задерживаюсь на работе. Смысл?
        И выходные мои проходят в основном на диване в гостиной, где большую часть времени я просто слушаю разную музыку и смотрю то в потолок, то на стену, то в окно.
        И аппетит пропал. Кофе, кофе, кофе. Иногда какая-нибудь булочка. Иногда получается заставить себя съесть салат. За неделю похудела на три килограмма, при том, что к полноте я не склонна. Иначе говоря, если и дальше всё будет так продолжаться, я стану тощей воблой с впалыми щеками.
        Надо ли говорить, что музыка, которая мне сейчас заходит, в основном минорная? Что песни в основном про безответную любовь?
        Да и сериалы по вечерам и ночам я смотрю такие же.
        Я становлюсь какой-то мазохисткой, расчёсывающей болячку, которая никак не может зажить.
        Чувство такое, будто от меня оторвали что-то. Причём, что-то моё. Прям из души вырвали.
        Оно похож на голод. На одиночество. На тоску.
        Время от времени я плачу, потому что мне себя жаль. Жаль, что я так попала и ничего не могу с этим поделать.
        Я ведь влюбилась.
        А в кого?
        В мужчину из другого мира.
        Дура. Зачем я только с ним переспала? Чего я ожидала? Что после секса он станет другим человеком? Дура…
        Если бы я не поехала тогда с ним, наверное, мне было бы куда легче пережить это всё. Я бы оставалась закрытой, замкнутой и не впустила бы его в своё сердце.
        Но я впустила.
        Дура.
        Какая же я дура…
        Умом я понимаю: он мне не подходит. Он - полная противоположность тому образу идеального мужчины, которого я себе напридумывала одинокими вечерами и ночами.
        Сердцем же понимаю только одно. Если бы он мне написал или позвонил… я бы, наверное, запрыгала бы на месте от восторога и счастья.
        Нет, я уже не девчонка-подросток, и хорошо осознаю, что это всё надо просто перетерпеть. Это как грипп. Переболеешь и пройдёт.
        Но время тянется так медленно и так тускло, что я уже не раз написала ему сообщение. Слава Богу ни одно не отправила. Хватило ума так не делать. Если после того, как я сама попросила меня не трогать, я начну за ним бегать, он вообще перестанет меня уважать.
        А уважал ли вообще? Мужчина, который всё привык решать сам. Вряд ли он вообще с кем-либо советуется.
        Почитала в Интернете статьи про холостяков. Он - типичный. Матёрый, я бы сказала.
        Такой не вернётся сам. Даже не даст о себе знать. Он, наверняка, нашёл себе уже другую девчонку. Уже с ней ходит в рестораны, гуляет по вечерам, возит на своих роскошных машинах и… ночью доводит её до оргазма едва ли не парой прикосновений пальцев.
        Он будто бы появился в моей и без того не очень яркой и одинокой жизни, чтобы просто меня сломать.
        Мелькнул яркой вспышкой и исчез.
        Причём исчез потому, что я сама его об этом попросила.
        Ну что ж, надо радоваться. Я добилась того, чего хотела. Он отстал.
        А я теперь, как дура влюблённая, в рабочее время жду окончания дня с надеждой, что он появится на пороге. Большой, сильный, красивый. С насмешливым взглядом, уверенный в себе, стильный, умный и хамоватый принц.
        Меня не учили общаться с такими людьми.
        Я думала, что у меня будет очень интеллигентный, худенький, гладковыбритый муж. С которым мы всё будет решать вместе.
        А влюбилась в огромного лба с бородой и бицепсами с мою голову. С нравом хищника. Грубого, жёсткого, привыкшего к собственной влиятельности и власти.
        Думала, что мой выбор будет мужчиной, работающим с восьми до шести. Понимающий, чуткий, даже, наверное, где-то ранимый. А этот? Он работает когда хочет.
        Торгует лесом. Дурдом…
        Он настолько из другого мира, что я просто теряюсь в его присутствии. У нас же нет ничего общего. Ведь правда?
        Ведь он мне просто не подходит.
        Очевидно же.
        Я - гордая, колкая, занудливая, а он… а он из тех, кто привык, что женщина - это что-то мягкое, нежное, искрящееся, лёгкое в общении и уступчивое. Ему нужна послушная женственная зажигалочка, а не я.
        Я ему не подхожу.
        А он не подходит мне.
        И мы правильно сделали, что расстались.
        Ведь правда?
        Ты, зарёванная одинокая дура из зеркала, с потёкшей тушью, кивни хоть. Скажи: "Да, ты права, Олеся. Правильно сделала, что его отшила. Я тебя целиком и полностью поддерживаю! Ты всё правильно сделала. Он тебе категорически не подходит!". Ну, чего ты? Чего не киваешь? Кивни…
        Завтра понедельник.
        Не хочу на работу. Вообще ничего не хочу.
        Может уволиться и устроиться куда-нибудь ещё? Я же хороший продажник, много где буду востребована… Нет, ну его нафиг… Резюме писать, по собеседованиям ходить… Нет, не хочу…
        Вообще ничего не хочу…
        Куда вот только деться от этой долбанной тоски?…
        Глава тридцать первая
        Утро понедельника выдаётся тяжёлым. Начались месячные, а в такие дни у меня сильно тянет ноги, и немного подташнивает время от времени. А ещё я часто бываю раздражена.
        Да и, несмотря на то, что я тускло радуюсь тому, что не забеременела в ту ночь, я всё равно никак не могу вылезти из тоски, в которую ещё больше загнала себя на выходных.
        Спутя пару часов после начала работы, Машка, воспользовавшись тем, что мы остались в офисе вдвоём - остальные продажники уехали на выставку - подходит к моему столу.
        - Олесь. У тебя есть пара минут?
        Поднимаю на неё глаза. Удивлена, честно. С чего это вдруг она решила пообщаться? Так старательно игнорила меня всё это время.
        - Прости меня… - с трудом разомкнув губы, тихо произносит она. - Я была не права.
        Я даже опешиваю. Требуется секунды две-три, чтобы задать вопрос.
        - Ты про что? - пожав плечами, недоумеваю я.
        - Про всё… Про то, что сфоткалась с букетом твоих роз и… выдала его за подарок мне. За то, что завидовала тебе. За то, что вообще строила глазки мужчине, который явно запал на тебя.
        Встаю. У неё на глазах слёзы.
        - Машк, ты чё?
        Дружелюбно расставляю в сторону руки, она подходит ко мне, и мы обнимаемся.
        Отходим друг от друга на шаг.
        - Не злишься? - шмыгнув носом, робко спрашивает она.
        - Нет, - покачав головой, честно отвечаю я. И добавляю: - Думаешь, я не понимаю, да?
        Опустив взгляд, она неловко пожимает плечами.
        - Машк, а давай кофе выпьем? - предлагаю я.
        - А давай, - снова шмыгнув носом, и глядя на меня влажными от слёз глазами, улыбается.
        Спустя минут пять мы усаживаемся за мой стол и принимаемся обсуждать то, как жили эти дни, когда не общались.
        - Ты теперь лидер продаж, - кивнув на стенд, улыбаюсь я. - Мышка-крутышка.
        - Да… - Машка, вздохнув, машет рукой. - Ерунда это всё.
        - Почему "ерунда"? - изумляюсь я. - Не ерунда!
        - Я увольняюсь, Олесь. Надоело мне.
        Выпучиваю глаза.
        - Ты это сейчас всерьёз?!
        - Да. Заявление уже подписано.
        - А… а почему?
        Она пожимает плечами.
        - Позвали в другое место. Там оклад, не проценты. Надоела мне эта погоня с продажами. Вечно хотела тебя обогнать. Ты мне всё казалась такой крутой…
        - Казалась? - настораживаюсь я.
        Машка смотрит мне в глаза.
        - Да, казалась. Я тебе завидовала. Всё то время, что работали вместе. А теперь перестала.
        - Из-за того, что я скатилась в низ списка? - осторожно предполагаю я.
        - Нет, - она качает головой и отпивает немного кофе из чашки. - Не поэтому. Я просто думала, Олесь, что в отличие от меня, у тебя классной личной жизни нет из-за несправедливости какой-то. А сама по себе ты её более, чем заслуживаешь. Потому что красивая, умная, предприимчивая, с клиентами классно работаешь. Не то, что я. Обычная серая мышь. А оказалось, что мы с тобой - реально два сапога пара. Что ты, без обид только, ладно? Такая же серая мышь. Только другого оттенка серого. Я - простушка с одними комплексами неполноценности, а ты - мозгоклюйка с другими.
        - Кто-кто? - невольно улыбаюсь я.
        Машка не улыбается в ответ. Смотрит очень серьёзно.
        - Мозгоклюйка, Олесь. В продажах оно может и хорошо: ну там, добиваешься своего, всё детально рассказываешь, презентуешь классно, с возражениями работаешь хорошо, а в личной жизни… Нет, ты больше для меня не ориентир. Ты меня прости за правду, но кто же тебе её ещё скажет, кроме как бывшая подруга, которая очень скоро работать тут перестанет.
        Я в таком шоке от её слов, что даже не знаю, что и сказать…
        - Обиделась? - усмехается Машка.
        - Нет… - качаю я головой. - Не понимаю, наверное, просто… Но, возможно, ты и права…
        - Не "возможно", а права. Со Львом у тебя не получилось ведь ничего, да?
        - Да, - вздохнув, опускаю глаза я.
        - Отшила его?
        - Ну, можно и так сказать… Попросила от меня отстать… Точнее, как…
        Меня будто прорывает. Накопилось просто. Выкладываю Машке едва ли не всё про наши встречи со Львом, про то, как уехала с ним, про то, как всю ночь трахались - без деталей, конечно. Про утро в его квартире и про то, как попросила оставить меня в покое, сказав, что мы не подходим друг другу.
        Машка всё это выслушивает внимательно, но грустно.
        - Я так и думала, если честно, - говорит она, когда я заканчиваю, и чувствую облегчение от того, что наконец выговорилась кому-то. - Потому и сфоткалась с этим букетом. Но понимаю теперь, что не права была. Вот и решила извиниться перед тобой.
        - А почему ты так и думала? - удивляюсь я. - Потому что мы друг другу не подходим?
        Она вздыхает. Чуть отпивает кофе. Я следую её примеру, и сую в рот печеньку. Пока жую, Машка говорит:
        - Ты только не обижайся на мненя, Олесь, ладно? Я правда не хочу тебя обидеть.
        - Не буду.
        - На тебя такой мужик классный запал. Столько для тебя хорошего делал. Он бы тебя реально вытащил из той задницы в которую ты себя загнала. Но ты всё сделала, чтобы увидеть в нём только то, что тебя раздражает. Тебя никакой мужик не устроит, Олесь. Никакой вообще. С сильным ты не сможешь, потому что обижаться будешь постоянно и воевать с ним из-за всякой ерунды. А слабый уже тебя не устроит. Заклюёшь ты его. Ты уступать мужчине не умеешь. А без этого счастливую личную жизнь с мужчиной не выстроишь. У меня сестра на тебя похожа. Дважды разведена. Первый у неё - хамло и козёл, второй - нюня и слабак. А сама она - королева прям. Вы даже в чём-то похожи. Она тоже и умная и красивая. И тоже одна. Но я всегда думала, что ты - другая. Что просто ну не везло тебе с вниманием мужиков достойных.
        Не очень-то и приятно это слушать, но я пообещала не обижаться. К тому же Машка явно это всё без злобы говорит. Не для того, чтобы уязвить. Это чувствуется.
        - А ты считаешь, что Лев - достойный мужик, да? - прищурившись, тихо спрашиваю я.
        - Более чем, - усмехается Машка. - Он - редкость вообще. Ты просто не поняла ничего, Олесь. Тебе раздражение глаза застилало. Да и гордость твоя - гордыня скорее.
        - Ну, хватит уже в мою маму играть, - пытаюсь отшутиться я.
        Ну, правда, что она мне морали читать стала-то?
        - Да не играю я ни в кого. Вот смотри. Давай просто по фактам.
        - Давай, - соглашаюсь я.
        - Ты допускаешь мысль, что такие мужики, как Лев этот - у девчонок успехом пользуются ещё каким?
        - Конечно, - усмехаюсь я.
        - А между тем, на меня он даже не посмотрел. Хотя я была доступнее, чем ты. Намного. Я бы с ним уехала, он бы только пальцем поманил.
        - И что?
        - А то. Что ему такая, как я - не нужна. Его заинтересовало в тебе именно то, как ты держалась. Вся такая независмая, с достоинством, гордая. К тому же ты ведь и правда - красавица.
        - Да ладно тебе… Сейчас я вообще выгляжу отвратно.
        - Нормально ты выглядишь. Похудела только. Но я не о том.
        - А о чём?
        - О том, что Лев этот тебя по достоинству оценил. Видишь, он даже подстраиваться под тебя стал. Всячески старался на тебя впечатление произвести, и даже угодить то тут, то там. А ты носом вертела.
        - Ну, потому что он - грубый.
        - А тебе нужен мужик нежный, да? - горько усмехается Машка. - Слабенький, управляемый? Которого ты воспитывать будешь, как мальчика неразумного?
        - Ну, чего ты в крайности-то впадаешь?
        - Не впадаю я в крайности. Говорю же: по фактам. Он приехал сюда злой, раздражённый, так?
        - Так.
        - И познакомился с тобой.
        - Ну да. Нахамил только Олегу и недоохраннику нашему.
        - Да ты опять не туда смотришь.
        - А куда тут смотреть-то? - возражаю я. - Он меня увезти с собой грозился, в качестве трофея.
        - Олесь, да не увёз бы он тебя никуда насильно. Что ты, так и не поняла этого до сих пор, что ли?
        - Нет, не поняла… А почему ты так решила?
        - О Господи… - Машка закатывает глаза, и, допив кофе, ставит чашку на стол и вздыхает.
        - Что? - не понимаю я.
        - Олесь, ты когда первый раз с ним поехала - сама согласилась?
        - Да.
        - А второй?
        - И второй.
        - Ну?
        - Что "ну"?
        - Ты понимаешь, почему он ухаживать за тобой стал?
        - Понравилась, наверное.
        - "Наверное"… - она отворачивается в сторону и снова усмехается. - Нет, всё-таки я правда была тобой очарована. Из-за работы.
        - Машк, ну заканчивай! Это уже правда обидно. И хватит говорить загадками.
        - Да не говорю я загадками! - повернувшись ко мне, восклицает она. - Мужик запал на тебя, втюрился по уши. Принялся ездить сюда с подарками, чтобы тебя добиться. Очаровывал по всякому. Подстраивался под тебя, насколько только мог. Вытрахал так, что ты в себя еле пришла от восторга. Вещей тебе накупил, чтобы обозначить, что ты теперь его женщина, а он - твой мужчина.
        - Да он меня дома запер!
        - Да не запер он тебя!
        - В смысле "не запер", когда запер! - распахнув глаза, офигеваю я. - Ты что думаешь, я тебе наврала, что ли?
        Отвернувшись, Машка снова вздыхает. Качает головой.
        - Олеся, он просто хотел сделать тебе приятный сюрприз. Он вещи твои взял, чтобы размеры у него были, дурында. Ты спала и он хотел, приехав, подарить тебе много красивой одежды. Ходил, выбирал. Чтобы тебе понравилось. Что он, по-твоему, должен был дверь нараспашку оставить, если собирался приехать? Он наверняка думал, что ты дрыхнуть будешь до обеда. Не знал же, что ты подскочишь, толком не поспав.
        - Ты так говоришь, как будто бы ты там была!
        - Да это очевидно, Олесь. Не запирал он тебя. Он дверь закрыл снаружи. Чтобы и ты и квартира - в безопасности были. И поехал за подарками тебе. Он всё делал, чтобы ты - его женщиной стала. Всячески старался на тебя впечатление произвести. То на шею посадит, то целует, то цветы дарит, то пытается тебя сориентировать на то, чтобы ты просто расслабилась и получила удовольствие. От ужина, от вечера, от бесед, от секса. А ты что? Грубый, хам, не матерись, не веди себя так, не веди себя эдак. Запер, одежду выкинул, много на себя берёшь! Олесь, ты думаешь, что если мужчина не умеет принимать решения за двоих, не берёт себя ответственность за выстраивание отношений, то он классный, да?
        - Нет, я так не думаю, - возражаю я. - Я просто считаю, что надо считать с другим человеком.
        - Ха! - Машка смеётся. - Как раз он-то с тобой и считался! А вот ты с ним - вообще ни в чём!
        - Это как это? - оторопеваю я.
        - А так это! Королева, блин, неприступная! Где ты ему хоть раз навстречу пошла? Ну, где? Ну назови хоть что-нибудь! Переспала с ним? Так ты этого хотела не меньше, чем он! Если не больше! Ты вообще подумала о том, что в отличие от тебя, он и не спал толком, походу. Невыспавшийся, уставший, поехал тебе красивые вещи покупать. Порадовать хотел, впечатление на тебя произвести. Причём заметь, он не стал с тобой ругаться, когда ты беситься стала. Сексом успокоил… Мне бы такого мужика, блядь! А ты что, Олеся? Новый скандал закатила! Теперь он виноват был в том, что не гаркнул на тебя за твои выебоны, а вытрахал так, что ты от оргазма кайфанула? Да ты вообще понимаешь, что значит, когда такой мужик киску женщине лижет?! Ты понимаешь, что он влюбился в тебя, а ты ему то по гордости хреначила, то по чувству собственного достоинства! А потом послала ещё… Дура ты, Олеся. И мозгоклюйка страшная. Хочешь обижайся, хочешь нет, но именно так я и считаю. И говорю тебе это не для того, чтобы обидеть. А чтобы ты поняла, почему ты на самом деле одинока. При том, что ты во многом меня круче. Только вот теперь это
"круче" даже жалость какую-то вызывает. Меня природа такими умом, красотой и женственностью не одарила, но я по крайней мере мужикам мозги не трахаю.
        - Так ты тоже одинока…
        - Я одинока не поэтому. А потому что, классные мужики на таких, как ты смотрят, а на меня - внимания не обращают, даже когда я всячески даю понять, что не против. Я бы сказала, что ты из тех, кто не себе, ни людям, Олесь, но это будет неправдой. Скорее, ты из тех, кто не понимает, что тебя ценят не за то, что ты цаца такая неприступная и мозги выносить умеешь. А за другое. За женственность эту, за прямую осанку, за улыбки, за ум.
        - Маша, у меня никаких толп ухажёров не было! Ты же знаешь! Ну что ты рассказываешь так, будто я мужиков толпами отвергаю!
        - Олеся, так потому и не было! На тебя все мужики отдела облизываются! Ты вообще видела, как они на тебя смотрят? Ты вообще понимаешь, что ты Олегу, сисадмину нашему, нравишься?!
        - Чего-о-о?
        - Того! Что ты, думаешь, он сюда ходил-то всё время?! Найдёт повод, придёт! Найдёт новый, снова заглянет!
        - Чего ты ерунду какую-то говоришь…
        - Ерунду?! - смеясь, восклицает Машка. - Да в том-то и дело, что они боятся все к тебе подойти даже! Очкуют, говорю по простому! А Лев - не испугался. Более того, напирать стал! Потому что такие, как он, привыкли видеть цель и идти к ней.
        - А мне, может, его напор, и не понравился как раз!
        - Да если бы не его напор, ты бы так и торчала бы дома без секса, цветов и ресторанов! И здесь бы в офисе торчала до ночи, пытаясь спрятаться от своего одиночества!
        Она умолкает и встаёт. А я не нахожусь, что и ответить…
        Кофе уже остыл. Решаю не допивать.
        - Ладно, - хмуро говорит Машка. - Я - в бухгалтерию. Мне там уладить кое-что надо. Прости, если что. Я правда не хотела тебя обидеть. И правда считаю, что тебе того, что я сказала - никто не скажет. Боятся тебя люди, Олесь. Страшная ты. В правильности своей, в гордыне, в постоянном желании докопаться до чего-то. К тебе подойти боятся потому, что чувствуют - ты отошьёшь. И отошьёшь жёстко. Да, ты права. Лев - матерщинник. Да, ты права, он грубый. Но с тобой он был настолько нежным, насколько, думаю, только умел. И если бы не он, не я бы сейчас, а ты в лидерах продаж была бы. Потому что, сколько не строй из себя королеву, Олесь, всю такую из себя правильную, ты в него втюрилась. И это очень видно. И теперь локти кусаешь.
        Закусив губу, опускаю глаза.
        - Ладно. На обеде встретимся. Если захочешь.
        Поднимаю на неё глаза. Она стоит у порога с пачкой документов в файле.
        - Думаешь, он не позвонит? - робко спрашиваю я.
        - Думаю, нет, - с жалостью глядя на меня, холодно произносит Машка. - Я бы на его месте - не позвонила. Всё, побежала.
        Она уходит и закрывает за собой дверь, оставляя меня в отделе одну.
        Глава тридцать вторая
        Некоторое время я сижу за столом, тупо глядя в экран монитора с таблицей отчётов. У меня дрожат губы, и я то и дело кусаю их, пытаясь хоть немного успокоиться. Не мне не удаётся.
        Слёзы текут по щекам сами собой. Встаю, отхожу к окну, чтобы не дай Бог, меня не увидел никто плачущей, если вдруг зайдёт, и встав за занавеску стою перед окном, глядя на тихий дворик за нашим бизнес-центром. Сквозь пелену слёз вижу ровные ряды разноцветных автомобилей на платной стоянке, редких прохожих на дорожках, мужика с собакой в зелёном скверике.
        Мне так плохо, что и не передать. Чувствую себя безумно несчастной.
        Она ведь права, Машка-то. Права.
        Я такая в мать. Мама постоянно ко всему придиралась. Интеллигентная женщина со сложным характером, она после развода с отцом так и не смогла устроить свою личную жизнь. Я как-то очень быстро поняла для себя, что она в целом как-то не любит мужчин. Обижена на них, что ли. Постоянно отмечала, что вот этот грубый, этот глупый, этот невоспитанный, этот жадный, этот ещё какой, даже когда просто кино комментировала. И я, наверное, переняла эту призму восприятия.
        К тому же она постоянно придиралась и ко мне. Руки за столом держать надо так, идти нужно так, осанка должна быть такой, чавкать за столом - отвратительно, четвёрка - это скорее двойка, чем пятёрка, а учиться надо на отлично. Причём, по всем предметам. Этого мальчика в нашем доме не будет, с этой девочкой дружить запрещаю, а эти ребята - какая-то гоп-компания, а не приятная молодёжь. Девочка должна быть воспитанной, девочка должна уметь хорошо готовить, девочка должна то, девочка должна это. Не грызи ногти, не трогай волосы, не показывай пальцем, не цокай языком, не закатывай глаза. Веди себя культурно. Мне за тебя стыдно! Секс - это человеческая слабость, надо держать себя с достоинством. Как-как ты сказала?! Чтобы я не слышала таких слов в своём доме! Не перечь матери, мала ещё. Много ты знаешь, девочка. Вот подрастёшь, тогда будешь права качать, а пока что помалкивай, когда мать говорит. Почему посуда до сих пор не помыта? И что, что уроки? Надо всё успевать! Этот фильм я тебе смотреть запрещаю. Такое ты носить не будешь! Ну-ка быстро смысла эту похабень с лица! Это не макияж, а какая-то
пошлость!
        Слёзы текут и текут. Я думала, я другая. А, оказалось, такая же. Негодяи, сволочи, эгоисты, хамы - вот обычная оценка мужчин моей мамой. Ей нравились очень интеллигентные, мягкие мужчины. Но только в кино и в шоу-бизнесе. В реальности, она после развода всегда была одна. Если не считать нескольких подруг и кошку.
        Я выросла, упорхнула из гнезда, и почти перестали общаться. Мне казалось я другая. Самостоятельная, свободная, независимая, добрая, отзывчивая. А на самом деле - жёсткая, закрытая, придирчивая и тоже постоянно чем-то недовольная. Прежде всего, самой собой.
        Лев маме бы не понравился. Я это знала. И я автоматически записала его в моральные уроды. Просто потому, что он - не интеллигентен. Но, если подумать, он ведь реально со мной возился. И правда не сделал ничего плохого. Причём нигде и ни в чём. Просто я постоянно полагала, что он задевал мою гордость. Которую Машка назвала гордыней. Выслушав Машку, я поняла одну простую вещь - мою гордость задеть проще простого. Я действительно неуживчивая, и не умею относиться к людям терпимо. Требовательная к себе, я куда требовательнее к другим. И именно поэтому я одна и без подруг. Машка была единственной подругой. Но, судя по тому, что она сказала, она не собирается больше со мной дружить. И подошла она не только извиниться, но и попрощаться. А не за тем, чтобы помириться и дружить вновь.
        Я осталась у разбитого корыта. Ни мужчины, ни лидерства в продажах, ни подруги.
        А одиночество теперь настигает меня и здесь, на работе.
        Множество роз, головокружительный поцелуй у машины, сильный мужчина, на плечах которого я еду, конфетки, как выражение симпатии, вкусная еда в ресторане, прекрасная чувственная ночь, попытки найти со мной общий язык - я ни за что не была благодарна. Напротив, я злилась. За то, что он настаивал. За то, что предпринимал что-то, чтобы сблизиться.
        Хамство - вот чем были для меня его ухаживания.
        А за хамство не благодарят.
        Так чего ж я не радуюсь, что он пропал из моей жизни?
        Очевидно же, что он из неё ушёл.
        И глядя на это так, я поняла, что от мамы не отличаюсь почти ничем. Разве что уступаю.
        "Красивая"… Мама красивее. Осанка прямая? У мамы она долгое время была, как у балерины. Ум, начитанность и воспитанность? Не чета я своей маме и в этом.
        Зато в остальном - полная копия. Надо только кошку завести и таких же обиженных на мужчин подруг. Чтобы, попивая чаёк, мыть им всем скопом кости. Абъюзеры, газлайтеры, хамло, эгоисты, маменькины сынки, слабаки, алкаши, игроманы, бестолочи, да лентяи. Дети им не нужны, ухаживать они не умеют, от женщин хотят только секса.
        Маленький клуб ненавистниц мужчин.
        Меня бы приняли.
        А я ведь правда думала, что мне просто не везло. И тихо закрывалась всё больше, от этого перманентного одиночества, от которого как только ни пыталась защититься. Спрятаться в работе, в фитнесе, в сериалах, книгах и музыке.
        Наверное, мне было бы себя сейчас жаль, даже если бы Лев не появился в моей жизни. Но если бы он не появился, и мы с ним не пообщались это недолгое время вместе, я бы многого не поняла.
        Потому что да, я влюбилась. Вопреки тому, что Лев мне "совершенно не подходит"…
        "Олеся, Боря тебе совершенно не подходит. Поверь моему опыту. Он мальчик грубый, хулиганистый и невоспитанный. Поздоровался со мной будто сквозь зубы. Я не хочу, чтобы ты с ним дружила".
        "Но он же меня защитил! Ну, мама…"
        "Так, перестала реветь! "Защитил" он… Он перед дружками своими, такими же, выпендрился. Ты - просто повод. Не надо романтизировать хулиганов. Ты знать не знаешь, чего от них можно ждать. Тебе нужен интеллигентный, воспитанный мужчина с мягким характером. Хотя бы потому, что у тебя он - не сахар. Короче, всё. Садись за уроки, и чтобы я за тебя завтра в школе не краснела. Мне ещё отдуваться перед классной руководительницей за эту безобразную сцену, что вы устроили".
        "Я ничего не устраивала!"
        "Не надо мне тут рассказывать! Раз получилось так, что они к тебе прицепились, значит ты вела себя, как минимум вульгарно! А всё из-за твоей косметики! Сколько раз говорить, что в школу ходить накрашенной - отвратительно!"
        "Мама, я в одиннадцатом классе!"
        " Не ори на мать!!! Вообще не повышай на меня голос, сопля! "В одиннадцатом классе" она… Сопля мелкая! И насчёт выпускного, сразу говорю. Чтобы в десять - была дома, как штык! Знаю я эти выпускные! Нажрутся, как свиньи, и занимаются в кустах всяким… Всё, марш за уроки! Умойся только сначала. И сопли высморкай. Через два часа приду, проверю, как ты сделала домашку. Всё, иди".
        Слёзы всё текут и текут. И носом шмыгаю. Глаза, наверное, красные. А надо работать. А я не могу… Просто не могу и всё… Ладно, выйду на улицу, куплю валерьянки, успокоюсь и примусь за работу. Если я не буду работать, мне не на что будет жить. Так что давай, Олеся, соберись и берись за клиентскую базу. В этом месяце ты вряд ли станешь лидером продаж, но это не отменяет того, что если постараться, зарплата выйдет неплохой. В конце-концов, со Львом уже всё понятно.
        А моет ему позвонить? Нет, не позвонить… написать. Ну, просто, типа "Как дела твои?".
        Какая чушь! Представляю, что оно обо мне подумает после такого… Сама сказала, что он мне не подходит, а потом сама же стала писать и унижаться…
        Опять я мыслю, как… "мозгоклюйка"… Только, похоже, мозги я клюю себе самой. И, похоже, для меня это привычно. Даже нормально.
        Опустив голову, прячу лицо в ладонях и некоторое время стою так.
        Потом возвращаюсь к столу, закрываю ноутбук и иду в туалет, умыться. Почувствовав, что протекла и снизу, беру с собой и тампоны. Сменить в туалете.
        Спустя ещё минут десять, прохожу мимо молодого охранника, играющего в игру в телефоне, вызываю лифт и спускаюсь в фойе первого этажа.
        Выхожу на улицу.
        Гул большого города. Яркое солнце в глаза. Щурюсь. Неподалёку поют птицы. Небо - синее-синее. И ни облачка на нём.
        Аптека слева, через дорогу. Прикрывая глаза рукой, направляюсь в её сторону и…
        …замираю.
        У белого мерседеса, прислонившись к капоту, стоит Лев. В бежевом пиджаке, белой, расстёгнутой на две верхние пуговицы, рубашке, синих джинсах и бежевых мокасинах. Достаёт руку из кармана, снимает солнечные очки-авиаторы.
        Хмурое бородатое лицо озаряется тёплой улыбкой.
        Едва не давлюсь собственным дыханием.
        Не ожидала…
        - Привет, - выпрямившись, Лев подходит ко мне, и я чувствую восхитительный аромат его тонкого древесного парфюма. - Пообедаешь со мной?
        Совершенно обомлевшая от этой неожиданной встречи, еле выдавливаю из себя:
        - Как ты здесь оказался?…
        - На машине приехал, - усмехается он, и на секунду оглянувшись, кивает на белый автомобиль позади себя.
        - У тебя… тут какие-то дела?
        Боже, что я несу…
        - Угу, - ухмыльнувшись, кивает он. - Дела. Принцессу недотрогу накормить вкуснятиной. Тут у вас ресторанчик поблизости классный такой. Там пицца - охрененная просто. Если ты голодная, то предлагаю немного похавать.
        "Похавать"… Невольно закатываю глаза, но тут же спохватываюсь и, щурясь, смотрю в глаза Льву.
        Карие, умные, насмешливые.
        - Ты сказала, что тебе надо время подумать, он вскидывает руку, отодвигает другой манжет, и я вижу сверкающий блеск дорогих часов. - Прошла неделя. Думаю, за это время подумать можно было не раз. Ты просила не звонить. Я не звонил. Всё, как надо? - глядя мне в глаза, улыбается.
        - Да, - потупившись, невольно улыбаюсь и я, и добавляю ещё тише: - Привет.
        Он подходит вплотную ко мне, нежно берёт за локоть, и, чуть склонив голову, заглядывает в глаза.
        - Ты что, плакала?
        Не в силах вымолвить и слова, сглатываю.
        - Олесь? Тебя кто-то обидел?
        Тихонько мотаю головой. Подняв голову, смотрю на него. Боже, как же офигительно он пахнет…
        И, поддавшись порыву, нежно обвиваю его шею руками.
        Прижав меня к себе, он тихонько целует мою голову и прижимается к ней щекой. А я, ткнувшись в его грудь, слышу, как бьётся его большое, сильное сердце, и балдею от тепла и аромата его кожи.
        Глава тридцать третья
        Для того, чтобы пойти с ним в ресторан, мне приходится позвонить Ларисе Михайловне и предупредить, что я подойду через час. Что пообедаю немного раньше. Она отвечает, что без проблем, они через несколько минут приедут в офис, и важных звонков мы не пропустим.
        А в ресторане на меня неожиданно накатывает такой зверский аппетит, то я только и делаю, что жую, пока Лев рассказывает мне, чем занимался эту неделю, как скучал по мне, и какие выводы сделал "на базе наших разговоров".
        - Ты права, - отхлебнув чаю, серьёзно смотрит на меня он. - Мне действительно нужно было тебя предупредить. Надо было записку оставить. Чесслово. просто в голову не пришло. Я ж говорил, я не умею ухаживать за женщинами. Но я научусь. Ты только поощряй то, что тебе нравится, а не ругай то, что не получается сразу, лады?
        - Лады, - улыбаюсь, как дура, с круглыми из-за пиццы во рту, щеками, - киваю я.
        - Ты сейчас похожа на хомячка, - ухмыляется он. - Если бы я знал, что ты такая голодная, я бы приехал раньше. Закажем ещё одну пиццу?
        Мотаю головой. Там на тарелке ещё три куска. Ещё один, максимум два, и в меня больше просто не влезет.
        - Понял, - кивает он. - Короче. Я признаю: я тупой в таких делах. Так что ты меня координируй. Только давай сразу определимся в одной очень важной вещи.
        - Какой? - прожевав, осторожно спрашиваю я.
        - Мужчина в нашей паре - я. Не - ты. У тебя тупо анатомия другая.
        - А я и не спорю…
        - А это значит, что я как бы немножко посильней, чем ты. Согласна?
        - И с этим не спорю… - качая головой, робко отвечаю я, не понимая толком, к чему он ведёт.
        - Со мной не спорить тебе очень идёт, - ухмыляется он.
        Хмурюсь и, едва не прыснув от запоздалого понимания, что это подколка, легонько толкаю её в плечо.
        - Ты такая сексуальная сразу становишься…
        - Ну, хватит.
        - Ладно-ладно, релакс. Так вот. Я не смогу советоваться с тобой по каждому поводу. Да и не хочу. Не про меня это. Но я согласен, что надо считаться с твоим мнением. Больше скажу, оно мне важно. Я правда много думал о том, что ты мне говорила. И решил, что ты во-многом права. Но мы как-то так познакомились по-дурацки немного, что, честно скажу, я подрастерялся мальца. Напугал тебя вначале, а потом всё пытался вылезти из этой жопы, в которую сам себя и загнал. Понимаешь, какая штука, Олесь, ты мне сразу в душу запала. И я от себя сам такого не ожидал. А учитывая то, что ты, будто крепость неприступная была, я включал свою стандартную привычку брать нахрапом. Ну, и косячил, не без этого. Но, честно, я и до сих пор не понял, какая стратегия поведения с тобой - правильная. Хочется быть настоящим, понимаешь? И обижать тебе при этом не хочется. Больше скажу, мне как-то даже больно тебя обижать. Ты уж этим не пользуйся, пожалуйста. Мне ж не насрать на тебя. Очевидно же, нет?
        Вздыхаю. Улыбаюсь.
        - Что? - хмурится он.
        - Ты грубый, - мягко и даже, наверное, нежно, произношу я.
        Он чешет затылок и тоже вздыхает.
        - Да, есть такое. Извини.
        - Не извиняйся. Я поняла.
        - Я постараюсь не быть таким быдлом.
        - Ты - не быдло.
        Он внимательно смотрит мне в глаза. Серьёзный такой…
        - Ты на меня не злишься?
        - У-у, - улыбаясь, качаю головой я.
        - Совсем-совсем?
        - Совсем-совсем.
        - И даже на то, что я одежду твою выкинул?
        Вздыхаю. Снова улыбаюсь.
        - И даже на это. Но ты, пожалуйста, так больше не делай.
        - Я и не собирался! - очень мило распахнув глаза, горячо восклицает он.
        Придвигает ко мне тарелку с пиццей.
        - Доедай, - улыбается он. - Я не буду больше.
        - В меня столько не влезет! - восклицаю я.
        - Ну, тогда не доедай, - соглашается он. - Это я ухаживаю так неловко.
        Внимательно смотрю в его тёплые глаза.
        - Ты прекрасно ухаживаешь, - серьёзно говорю я.
        - Как медведь в посудной лавке, ага… - хмыкнув, произносит он.
        Допив чай, ставит чашку на стол.
        - Подлить тебе ещё? - кивнув на чайник, спрашивает он.
        Бросаю взгляд на лежащий на столе смартфон. Пятнадцать минут осталось. Скоро надо будет возвращаться на работу. А так не хочется…
        - Чуть-чуть, - благодарно взглянув на Льва, киваю я. - Мне скоро обратно.
        - Да, я понимаю.
        Они пристаёт, берёт чайник и тихонько наполняет мою опустевшую чашку. Затем наливает и себе.
        - Наелась, - довольно улыбаюсь я, и чуть откидываюсь на диванчике. - Ты прав: очень вкусная пицца.
        - Я рад, - улыбается он в ответ.
        Несколько секунд мы просто нежно смотрим друг другу в глаза.
        - Вообще я думал, ты меня нахер пошлёшь… Пардон. Нахрен.
        Смеюсь.
        - Ты делаешь успехи.
        - Стараюсь, чё.
        - А почему ты так думал?
        - Прикалываешься? У меня на секс вся надежда была. А ты и после него, злюкой осталась.
        - Нет, - посерьёзнев, тихо возражаю я. - Я не злюка.
        - Точно?
        - Да, точно. И я очень по тебе скучала.
        - Правда? - удивляется он.
        - Правда, - совершенно серьёзно отвечаю я. - Даже не представляешь, насколько.
        На некоторое время он даже зависает. Думает.
        - Слушай, тебе сколько лет?
        Несколько опешиваю от этого неожиданного вопроса. Тем более, что я ему уже говорила. Забыл?
        - Двадцать шесть…
        - Супер. А я - постарше.
        - Я помню…
        - То есть, мы оба - взрослые люди, да?
        - Да… - тихо и настороженно отвечаю я. - И в чём подвох?
        - Да нет никакого подвоха. Что ж ты всё не расслабишься-то никак. Просто предлагаю тебе переехать ко мне.
        - Что? - едва не подавившись чаем, тихо уточняю я.
        - Переехать ко мне, говорю. Понимаешь, какая штука. Я когда уходил тогда, точнее, перед этим, стоял перед кроватью и смотрел на тебя, спящую. И знаешь, это трудно довольно описать, но я чувствовал себя… хорошо. Мне было дико по кайфу, что проснувшись, я увидел рядом тебя. Просто по кайфу, понимаешь?
        Оторопело смотрю на него. Вообще не ожидала подобного предложения.
        - Мы же едва знакомы…
        - И чё? - искренне удивляется он. - Вот и познакомимся получше, поживя вместе. А как я тебя ещё узнаю толком? Наездами, как татаро-монгол?
        Невольно смеюсь. Но нервно, наверное.
        - Слушай, я…
        - Да погоди ты спорить. Ты выслушай, окей?
        - Хорошо, - слабо киваю я.
        Вижу, что он волнуется. Собирается с духом. Чуть вдохнув, резко выдыхает.
        - Я хочу, чтобы ты стала моей женой.
        Теперь я офигеваю настолько, что зависаю похлеще, чем он пару минут назад.
        - Это… троллинг такой? - выдавливаю из себя.
        - Почему "троллинг"? - хмурится он. - Я всерьёз.
        - Женой?
        - Ну да. Женой. Мне жена нужна. Причём не всякая, а конкретно ты.
        - Это ты как понял?…
        - Ну, как. По тому, как к тебе отношусь. По тому, что чувствую, когда ты рядом. Прусь я от тебя, Олеська. Правда, прусь. Нравишься ты мне, пиздец как. И затрахался я уже пытаться это проанализировать. Не получается. Просто балдею от того, что ты рядом. От твоих улыбок. От того, как ты пахнешь. От того, как… как кончаешь. От многого, Олесь. И я тебе слово даю: я реально постараюсь не быть такой эгоистичной скотиной, каким был. Правда, только с тобой. Потому что в бизнесе, я уж как-нибудь сориентируюсь. Хотя… Нет, - хмурится он. - Пока так.
        - А зачем тебе жена?
        Более идиотского вопроса я, наверное, задать не могла. Но я настолько обалдевшая, что просто растерялась.
        - Холодно мне одному, Олеська. И без тебя тоскливо стало. Прям тоскливо. Хочу, чтобы тыл у меня был. Чтоб вот такая боевая девчонка, как ты, рядом ночью спала. Точнее, "не такая, как ты", а ты. И детей я хочу. Заебался уже один. А те девчонки, которых я знаю - они все… - вздыхает. - Они про другое. Им бабки мои нужны. Знаешь, я ведь несколько охерел… Бля, пардон. Извини, пожалуйста. Охренел. Когда понял, что тебе на бабки мои насрать. Бля…
        Он такой милый сейчас, что пытается не говорить грубо, что я таю просто… И слёзы на глаза наворачиваются.
        - Всё-таки, я быдло, - хмурясь, вздыхает он.
        - Ты не быдло, мой хороший…
        - Как? - вскинув на меня глаза, быстро произносит он. - Как ты сказала сейчас?
        - Мой хороший…
        - Ох, бля…
        К своему изумлению, я замечаю, что у него глаза будто увлажняются. Основанием ладони, он быстро протирает один, и встаёт.
        - Ща я, Олеська. Ща приду. В туалет схожу и приду, лады?
        - Конечно… - нежно отвечаю ему я.
        Вижу, что он, заморгав, отворачивается. А затем стремительной походкой направляется в зал.
        Пока он отсутствует, нервно, с колотящимся сердцем, пью чай. Из-за того, что дрожат пальцы, чашка на блюдце слегка позвякивает. Разволновалась я ужасно. И вообще не понимаю, как на всё это реагировать. Понимаю только одно: мне так приятно, что я растерялась даже. Мне никто никогда не делал предложения. И уж точно не думала, что предложение может звучать так…
        Лев возвращается и быстро усаживается напротив.
        - Ну, как? Поживём вместе?
        - Слушай, я…
        - Напугал я тебя опять, да? Олеськ, ну, не захочешь если за меня замуж, я ж неволить-то не стану. Обещаю тебе, что буду с тобой считаться. Честное слово, Олесь. Я правда осознал. Просто не умею я с нормальными девчонками общаться. Но я научусь. Слово даю. А моё слово, Олесь, оно значение имеет.
        - Я знаю.
        - Тебе подумать надо, да?
        - Нет. Я готова тебе прямо сейчас ответить.
        Сглатывает. Вижу, как подскакивает, прячется за бородой, и вновь опускается кадык. напряжённый, сосредоточенный, он смотрит на меня с ожиданием.
        Набираю немного воздуха в грудь. Дрожу вся. Трепет невероятный.
        - Я… - в горле прям пересыхает. Жалко чай закончился. - Я… готова попробовать. Но я не обещаю тебе, что стану твоей женой. Так можно?
        Глаза его наполняются теплом. Улыбаются.
        - Можно, - отвечает он.
        Встаю. Он тут же следом.
        - Лёвушка, мне пора бежать. Иначе мне выговор сделают. Или оштрафуют. Я бы не хотела.
        - "Лёвушка"… - чуть оторопев, тихо отзывается он. - Надо же… Меня так только мама называла…
        - Ты серьёзно? - удивляюсь я.
        - Серьёзно. Я для всех то Лев Александрович, то Лев. И точка.
        - И для меня?
        - Нет. Мне нравится. Очень.
        Стоит какой-то растерянный немного.
        Выхожу из-за стола. Он делает ко мне шаг, обнимает за талию и…
        и… мы целуемся.
        Наверное, слишком нескромно для ресторана. Но мне плевать. Правда, плевать.
        Балдею я от этого поцелуя…
        - Я тебя провожу, - он берёт меня за руку. - Пардон. Не так. Провожу тебя, окей?
        - Конечно, - улыбаюсь я. - Мне будет приятно.
        - Я тогда заберу тебя вечером?
        - Да, - улыбнувшись, киваю я, и тут же хмурюсь: - Только мне нужно будет домой заехать. Вещи всякие взять.
        - Без проблем вообще, Олесь. Отвезу, подожду, помогу, если нужно. Вообще без проблем. Можешь на меня рассчитывать.
        Обнимаю его. Целую в губы, чувствую кожей жёсткость усов и бороды. Прижимаюсь щекой к его груди.
        Он обнимает меня, утыкается губами в волосы, и несколько секунд мы так и стоим.
        Затем, когда я беру сумочку с диванчика, он подзывает нашего официанта, и когда тот подходит, достаёт из внутреннего кармана пиджака портмоне, вынимает оттуда пятитысячную купюру и протягивает ему.
        - Спасибо, - кивает официант. - Надеюсь, вам у нас понравилось. Сдачу сейчас принесу.
        Лев касается ладонью его плеча.
        - Не нужно.
        Официант, гладковыбритый шатен лет тридцати, чуть склоняет голову.
        - Благодарю вас. Хорошего дня!
        - И вам, - отзываемся мы с Лёвой практически одновременно.
        В офис я всё-таки опаздываю. И прихожу туда немного растрёпанная, но безумно счастливая. Потому что в машине мы много нежно и страстно целовались. Причём так, что я очень возбудилась. И жду теперь вечера с ещё большим нетерпением. Так сильно хочу вновь отдаться своему теперь Льву…
        Мне даже требуется время, чтобы хоть немножко настроиться на рабочий лад.
        Но первый же звонок после этого - заканчивается успешной сделкой. Причём сумма такая, что я когда оформляю заявку в общей базе, вижу, как спустя пару секунд на меня смотрят со всех сторон коллеги с распахнутыми от восхищения глазами.
        - Нихрена себе… - слышу я голос кого-то из парней за дальними столами.
        - Похоже, наша Олеся вернулась, - усмехнувшись, произносит Лия Абрамовна.
        А ещё я вижу Машкины глаза. Взгляд тёплый. И в нём совсем нет зависти.
        Эпилог
        Солнце заливает комнату. Лепестки лилий в его свете становятся ещё более очаровательными. За окном - загородного дома - роскошный сад, который я очень люблю. Я смотрю на цветущие кусты, слушаю птичье многоголосье и нежно глажу ладонью округлившийся живот. Чувствую себя счастливой женщиной.
        И мне это уже привычно. Когда я забеременела, то собиралась уйти в декрет. Но подумав, решила уволиться. Раньше бы ни за что так не сделала, но как-то так тихо-плавно поняла, что я - действительно замужем. И что у меня пропала необходимость делать какую-то отдельную карьеру.
        Мне нравится быть женой. Хозяйкой дома. И осознавать, что я скоро я стану мамой.
        За десять месяцев совместной жизни со Львом я поняла три вещи. Очень важные вещи.
        Первое: я смогла простить себя только после того, как смогла простить маму. И вот ровно с того момента наши отношения значительно потеплели. И теперь я общаюсь с ней кду с большей радостью, чем раньше. И звоню не только, когда мне нужна поддержка. Но и узнать: нужна ли поддержка ей.
        Второе: мужчины сложнее, чем кажется. Легко клеить ярлыки. Куда сложнее, выслушать друг друга и понять. Быть способным уступить друг другу там, где речь идёт о важных для твоей половины вещах. Сильные мужчины ранимее, чем кажется. Даже если с виду - скала скалой. Просто довериться женщине в таких вещах им нередко трудно. Думают, что выглядят при этом, как маменькины сынки. Очень важно найти подход. Такой, чтобы твой мужчина считал тебя действительно самым родным и близким человеком. Чтобы мог доверять.
        Третье: как ни крути, а без взаимного уважения крепкая и счастливая семья невозможна. Уважение - один из важнейших её столпов. Жалко, что этому не учат в школе. И важно понять это, когда вступаешь во взрослую жизнь.
        Лев - по прежнему хищник. В бизнесе, в спорте, на деловых встречах. Но это мой хищник. Которого я могу гладить, не опасаясь быть укушенной. Ко мне вообще никто и никогда не относился так трепетно, как этот большой, суровый и бородатый мужчина. Мой красавец-муж. Мой Лёва.
        И такой он со мной потому во многом, что я с ним - искренне нежная и внимательная женщина. Но прежде всего потому, что как оказалась, этот грубый мужчина умеет любить. Причём, любить так, что таешь от нежности и счастья.
        Он очень заботливый муж, но уважает мои границы. Нам не далось это сразу и легко. Нет, поначалу мы и ссорились из-за всякой фигни, казавшейся нам тогда безумно важной, и пару раз я даже собиралась с ним расстаться. Но в любви легче достичь понимания, нежели без неё. И легче понять, где гордость отличается от гордыни. И чем отличается самоуважение от болезненного самолюбия.
        Нам ещё учиться и учиться жить вместе так, чтобы продолжать быть счастливыми. Любовь - это труд.
        Но ссориться мы перестали. Максимум - я могу надуть губы. А он - нахмуриться. Ссорами это назвать трудно. Да и, честно говоря, Машка была права. Когда кто-то из нас расстраивается из-за отношения другого к нему, мы знаем отличный способ найти примирение. И этот способ - секс. Он бывает разным, но я искренне считаю, что мой муж - просто охрененный любовник. Хотя нет. Просто охеренный. Так точнее.
        Нет, я не стала грубой. А он не превратился в рафинированного интеллигента. Но мы нашли общий язык, при котором никого ничего не смущает. И что особенно ценно: когда мы говорим с ним, мы говорим откровенно. Искренне, честно, и любя друг друга.
        А когда можешь так разговаривать, есть большая вероятность, что семья - будет счастливой и крепкой. Потому что в таких разговорах рождается понимание.
        Из соседней комнаты раздаётся звонок моего смартфона и я встаю, и иду туда.
        Машка.
        - Привет, - улыбаюсь я в трубку.
        - Привет, Олеся. Я очень рада тебя слышать.
        - И я.
        - Тебе удобно говорить сейчас?
        - Да, конечно.
        - Олесь… Я хочу пригласить тебя на свадьбу.
        - На свадьбу?
        - Да. Кеша сделал мне вчера вечером предложение!
        - Я так за тебя рада! - прижав ладонь к груди, восклицаю я. - Ты даже не представляешь, Машка, как я за тебя рада!
        - А я-то как рада! - смеётся она.
        На новой работе Маша повстречала мужчину, с которым у неё завязалась очень трепетные отношения. Он по достоинству оценил её отзывчивость, лёгкость, общительность и обаяние. А она в него вообще по уши влюбилась с первого взгляда, как мне сама призналась. Но не повела себя, как обычно. Не стала навязываться. Просто скромно работала и отвечала теплом, когда он к ней подходил. А потом он позвал её на свидание. Так у них всё и началось. Он на Льва совсем не похож. Даже имя у него куда длиннее: Иннокентий. Хотя для Машки он Кеша. Родной и любимый. Финдиректор, с которым она никогда бы не познакомилась, если бы не сменила работу продажника на работу администратора. Он совсем не моего типажа: полный, сероглазый, гладновыбритый, с пузиком, мягкий характером, и чуть повыше нас с Машкой ростом. Но это и неважно. Важно, что Машке он безумно нравится. Да что там - она души в нём не чает. Как и он в ней. И я безумно рада за свою подругу.
        - Так вы придёте?
        - Конечно, Машуль. Обязательно будем.
        - Я рада пипец как!
        Улыбаюсь.
        - И я рада за тебя, Машка. Очень. И вообще… Спасибо тебе.
        - За что? - не понимает она.
        - За всё, Машуль. Но прежде всего за то. что ты позволила мне понять кое-что очень важное. Если бы не ты, я бы повела себя иначе. И тогда… - глажу живот. - В общем, тогда не была бы так счастлива.
        - И тебе спасибо, Олесь. Потому что, если бы не ты, я бы тоже сейчас была бы одна.
        - Ты это серьёзно? - удивляюсь я.
        - Абсолютно. Когда Лев приезжал к тебе, когда добивался тебя, я никак не могла понять: почему классные мужики так ведут? Почему, когда есть девчонка, которая и рада была бы встречаться, они на тких даже не смотрят. А потом поняла. Благодаря тебе поняла.
        - Что именно?
        - Что они, по природе своей, завоеватели. И что нужно уметь себя подавать. Вроде бы и банальщина, Олесь, я не понимала. И не умела. Всё боялась свой шанс упустить. Но, благодаря тебе, научилась.
        - Мне кажется, что ты преувеличиваешь…
        - Нет, Олесь. Не преувеличиваю. Я тебе страшно завидовала. И злилась очень, что ты хвостом крутишь, а он всё за тобой бегает. И даже обрадовалась, когда поняла, что вы расстались. Прости меня за это. Я была была глупая одинокая дура.
        - Как и я, - улыбаюсь я.
        - Да, наверное, - слышу по голосу, что она улыбается в ответ. - Кстати, ты меня снова обошла, лидер продаж.
        - Ты о чём? - растерянно спрашиваю я.
        - Первой счастливо вышла замуж.
        - Ахах! - смеюсь я. - Ну, тогда догоняй!
        - Считай, что уже.
        - Только имей в виду, - с улыбкой добавляю я. - Тебе нужно будет догнать меня ещё кое в чём.
        Пауза.
        - Да ла-а-а-адно!
        - Да, Машуль, - улыбаюсь я.
        - Какой месяц?
        - Пятый.
        - Охренеть… А чего молчала?
        - Ну, как-то не была повода сказать.
        - А кто у вас будет, мальчик, девочка?
        - Мальчик.
        - А как назовёте?
        - Львом. В честь отца.
        Снова пауза.
        - Ну…. Тут я тебя точно не догоню.
        - Почему?
        - Потому что Иннокентий Инннокентьевич - это как-то чересчур. Я к такому не готова точно.
        И мы снова смеёмся.