Не превращай гарем в зверинец ! Евгения Чуприна
        #
        Чуприна Евгения
        Не превращай гарем в зверинец !
        Евгения Чуприна
        Не превращай гарем в зверинец!
        СОДЕРЖАНИЕ

* НИЦШЕАНСКИЙ ОСЛИК

* КОЗЕЛ В НАТУРЕ

* БЛОК УПРЕКНУЛ ЖЕНСКУЮ ПОЭЗИЮ
        В ТОМ, ЧТО ОНА ОБРАЩЕНА
        К МУЖЧИНЕ

* ДАЖЕ НЕ МАРИЯ

* УШКИ

* ЗАВОЕВАТЕЛЬ

* О ЛЮБВИ

* ЗЛОБНАЯ МЫШКА
        НИЦШЕАНСКИЙ ОСЛИК
        Плачет ослик в день рожденья,
        И ничто ему не мило:
        Ни речное отраженье,
        Ни перина, ни могила.
        Не бегут толпою гости,
        Не мелькают совы в вальсе.
        Даже гадкий куцый хвостик,
        Отвалившись, затерялся.
        Неужели, скоро осень?
        Лев исчерпан в Зодиаке,
        Травы млеют, запах козий
        Под шумок пускают маки,
        Как сыры, потеют лица...
        Солнце жарит, что есть мочи.
        Та презренная ослица
        Не пришла минувшей ночью.
        А казалось, намекала
        Нет, не ревом - томным взглядом.
        И ресницы-опахала
        Трепетали где-то рядом.
        Но напрасны жар, истома.
        Что стряслось? - Никто не знает.
        Может быть, она любому
        Взоры-мячики швыряет?
        Ждал напрасно до рассвета,
        Упивался грустной думой:
        Почему любимой нету?
        Как же я еще не умер?
        Вот вдали толпою пестрой
        Винни, свиньи, совы... кто вы?
        И клинок кручины острый
        Провернулся в сердце снова.
        День зовет и хороводит
        И кривляется забавно.
        Шарик входит и выходит...
        Вот и славно, вот и славно!
        КОЗЕЛ В НАТУРЕ
        Бродил козел, бродил в чертополохе,
        Козел был бел, чертополох был ал,
        Его бока слегка кусали блохи,
        Ногами он на звезды наступал.
        Он был козел, хватало только взгляда,
        Чтобы понять и класс его и вид,
        Но мне козла, а не жирафа надо,
        Лишь по козлам душа моя болит.
        Козел, послушай, где-то в Амстердаме
        Висит на крючьях в клубе царь-Кощей,
        Воды он просит - посылают в баню,
        Так я томлюсь без мерзости твоей.
        А где-то в иглу, бурно, как в Париже,
        Спит эскимос... вернее, он не спит,
        Не может спать - ему мешают лыжи,
        Так я не сплю вдали твоих копыт.
        Но ты, козел, заслушаться не хочешь,
        Как бандерлог, не хочешь подойти,
        И тихо, гордо, льешься в небо ночи
        По макам сна, по млечному пути.
        Совсем ушел. Вселенная раскрыта
        И тает звезд не по ранжиру рать.
        Он был козел, и это было видно,
        А я - коза, мне хочется рыдать.
        БЛОК УПРЕКНУЛ ЖЕНСКУЮ ПОЭЗИЮ В ТОМ,
        ЧТО ОНА ОБРАЩЕНА К МУЖЧИНЕ
        Самец мне Бога затмевает.
        Какой ваятель виноват?
        Быть может мать? - Сама не знает.
        Или отец? - тогда виват!
        Не видя собственного носа
        (Стыдливо выключили свет),
        Зачали черный знак вопроса...
        Я знаю, я, каков ответ!
        Резец ваятеля не ведал,
        Что этот маленький лубок,
        Затеянный в порядке бреда,
        (Ведь Бог - любовь) кому-то бог.
        Идею смутную любили
        Они едва ль, когда черты
        Его случайные сложили
        Из напряженной темноты.
        Чтоб он объял меня снаружи,
        Как мир, и внутрь меня пролез,
        Как бес, выглядывал из лужи
        И в тот же миг сиял с небес.
        Тот механизм, который пущен,
        Чтоб пресловутая стрела
        Попала в цель, чета живущих
        Не просыпаясь, создала.
        Как поезда, придя в движенье,
        Сдержать крушенье не вольны,
        Мы мчимся, в равном положеньи
        На чей-то взгляд со стороны.
        И пусть я сколь угодно прямо
        Иду по заповедям, не
        Спастись, ведь нежно чья-то мама
        Погибель выносила мне,
        Мою беду кормила грудью
        Пригрелась юная змея,
        И в колыбели, как в сосуде,
        Судьба тревожилась моя.
        Итак, железные колеса
        Сплетают рифмы по пути,
        И нам назначено с откоса
        В кусты туманные сойти.
        Как Богом, движимы любовью
        Огромной, словно окоем,
        Возможно, с грацией слоновьей,
        В одни объятья упадем.
        Когда, в какое время года?
        В простой иль золотой пыли?
        Из тех объятий нам исхода
        Не будет, как из-под земли.
        Смерть поэтического слога,
        Чувств напряженных немота...
        Я вижу Бога, слышу Бога,
        А значит - позади черта.
        ДАЖЕ НЕ МАРИЯ
        Залетев однажды знойным летом...
        Как? - Да все от тех же мужиков!
        Стала я беременна поэтом
        Вот такая злая вещь любов.
        Я об этом Бога не просила,
        Стала б я об эдаком просить!
        Но с душевной тяжестью носила
        За меня ведь некому носить.
        Я ему давала для прокорма
        Теплую развесистую грудь,
        Но его уже манила форма
        Больше, чем питательная суть.
        Детский сад... пришлось забыть об этом.
        Вел себя мой сын, как имбецил,
        И его тошнило от котлеты,
        И еще он свинку подцепил.
        Мальчики на нем в коня играли,
        Девочек он к стенке прижимал,
        Нянечке нестарой тете Вале
        Что-то там такое обещал...
        В общем, из моей аспирантуры
        Получился только тихий пшик,
        Хоть по всем наклонностям натуры
        Я могла бы... Боже, снова крик!
        Нет, на этот раз не он, а кошка...
        Нет, не кошка - Машка в этот раз.
        Ну и голос! Боже, сколько можно!
        Ну и жеребец его Пегас!
        Ведь еще не сделаны уроки,
        Завтра он получит низкий балл,
        И в ломбарде поджимают сроки,
        И свои бутылки он не сдал...
        Господи, о тот, кто публикует
        В книге судеб все его дела,
        Погляди с небес, как он ликует,
        Молнией сожги его дотла!
        Нет, не надо. Поздно. Слишком поздно.
        Разряди весь гнев в его тетрадь.
        Мне в мой час полетный, час мой звездный
        Надо было ближе залетать.
        УШКИ
        Летящие ушки, как крылышки мышки
        Летучей, которая лишь родилась,
        Как только вас вижу: озноб и одышка
        Увы мне, надежно прослежена связь.
        Сперва я решила, что это случайность
        Одышка и ушки, и дело не в том,
        А просто здоровье из крайности в крайность
        Бросает какой-нибудь дамский синдром.
        Но нет, каждый раз, как я видела ушки,
        А в ушках - сережки и серы чуть-чуть,
        Вцепившись отчаянно в локоть подружки,
        Теряла я смысл, и сознанье, и путь.
        Мне солнце так скромно сквозь них улыбалось,
        В них ветер так нежно и робко играл,
        Что в сердце рождалась цветущая жалость,
        И что-то сжималось из женственных жал.
        Ах, милые ушки, наивные ушки,
        Вы дарите негу обоим полам,
        Любуясь украдкой, вздыхают старушки,
        А молодость рыщет по темным углам.
        Летящие ушки, летучие мышки,
        Вы словно опал, пропускаете свет,
        Ах, есть ли сестренки у вас и братишки,
        Иль чуда на свете подобного нет?
        Быть может, в припадке ночного ваянья,
        Когда Зодиак закрутил хоровод,
        Создатель, ослепший от истин сиянья,
        Вас людям лепил на погибель, и вот
        Одно лапоухо, другое - прижато,
        Как будто сам Бог до конца не решил,
        Иль ушко оторвано было когда-то,
        А доктор его слишком ровно пришил.
        ЗАВОЕВАТЕЛЬ
        Весь от штиблет до палевого лба
        Прохладен ты и вял, как климат марта.
        Следит за мной лишь серый взор раба,
        Жестокий и горящий от азарта.
        Сдаюсь, кладу на землю тяжкий щит
        Пускай ворвутся в город легионы.
        Я плоть твою люблю - она молчит,
        Мы с нею обе к платонизму склонны.
        Зачем тогда атака и прорыв,
        Зачем наемник шествует картинно?
        Зачем войска, ворота сокрушив,
        Приказа ждут и мочатся в руины?
        Прикажут им - в поля уйдут опять,
        Прикажут - будут блуд и мародерство.
        Так для чего мне было проявлять
        Любви серьезной следствие - упорство?
        О ЛЮБВИ
        Не знаю. Я б хотела верить, что
        Слетает к нам со звезд божественное чувство,
        Что злоба не пройдет сквозь это решето,
        Что ложь обречена. Но грустно, грустно, грустно!
        Не знаю. Мне мерещится обман,
        Я жду, что может быть, исчезнет наважденье,
        Когда саму себя читаю, как роман,
        Заранее кляня любое продолженье.
        Захлопнув створки чувств, душа моя саднит,
        Она не хочет битв, она закрыта гордо.
        Любовь моя - кувшин. И столько в ней обид,
        Не вытрясешь назад сквозь узенькое горло.
        К стене своей судьбы я, голову склоня,
        Приникла, покраснев, как девственница, густо.
        Тебя я не люблю. Ты любишь ли меня?
        Ты хочешь ли меня? Не слышу. Грустно, грустно.
        ЗЛОБНАЯ МЫШКА
        Александру Пименову

1.
        А когда-то дружили мы с бабкой и дедкой,
        В дурачки мы играли, мухлюя смешно
        И тягали за хвостик какую-то репку,
        И домашнее теплое пили вино.
        Но однажды я спьяну уйдя в свою норку
        (Умереть от цирроза, видать, суждено!)
        Прихватила с собою последнюю корку,
        Хоть убейте, не помню, но ах, все равно!
        Что я делала с нею в тиши шурудящей?
        Ела или кормила знакомых мышей?
        Ну не помню, не помню башкою пропащей...
        А однако нашли и прогнали взашей.
        - Ты зачем нас оставила, мышь, без закуски?
        Слава богу, никто не блюститель диет,
        Все пожрать норовят. Ах, как это по-русски
        Пострадать за украденный спьяну обед.
        И не помнит никто, как я репку тягала,
        Все заслуги мои унеслись в водосток,
        И погрязла вся дружба в болоте скандала,
        Да и что наша жизнь - шелестящий песок...

2.
        Вы этого хотели, старики!
        Вы это в полной мере заслужили.
        Когда вы так любовно у реки
        Свой старомодный домик возводили,
        Я думала: мы будем с вами жить
        Как Филя с этой...как ее... Бавкидой.
        Но проявляя в шовинизме прыть,
        Вы иссушили жизнь свою корридой
        Со мной. Ну, много ль от меня вреда?!
        Вам жаль для бедной мышки хлебных крошек?
        Подумаешь, нагажу иногда
        На стол. Так нет - силки, капканы, кошек,
        Все вы тащили в хижину свою,
        Чтоб отравить мое существованье.
        Не знали, что как ястреб - гнезда, вью
        Я месть мою и жажду воздаянья.
        Несушка Ряба, видно, не со зла
        Снесла яйцо однажды золотое,
        И я, узнав про это, поняла,
        Что пробил час разделаться с мечтою.
        И вот, когда квохтали вы над ним,
        Подкралась я тайком по ножке стула
        И целый мир движением одним,
        Как фокусник, для вас перевернула.
        Вы этого хотели, старики,
        Малютку-мышь садистски унижая.
        Пускай скорлупки, словно угольки,
        Блеснут вам на прощанье, догорая.
        Я отрясу теперь с горящих ног
        Прах дома вашего, предав его проклятью.
        В последний раз ступлю на сей порог
        За мной, мои соратники и братья!

3.
        Не носить драгоценные яйца
        Никогда обездоленной мышке,
        Но пускай меня люди боятся
        Я читаю полезные книжки.
        Там написано просто, доступно
        Для того, кто устал быть паяцем,
        Что свободу любить не преступно,
        А за равенство надо сражаться.
        И не надо чураться террора,
        Потому что при должном размахе
        Все слоны здоровенные скоро
        Разбегутся в спасительном страхе.
        Человек станет мышкам не нужен
        Дом и пищу дадут нам Советы.
        Мы макдональдсы нахрен разрушим,
        Пощадив лишь одни туалеты.
        Погодите вы, бабка и дедка,
        Лишь дождемся решения штаба!
        Не спасут вас ни рыбка, ни репка,
        Ни продажная курочка Ряба.

4.
        Нет больше на свете ни бабки, ни дедки.
        Кайфуют, уроды, в слюнявом раю.
        От зимних запасов остались объедки.
        О, запах свободы! Тебя узнаю.
        Повсюду чернеют могилы сырые
        И ноет желудок, иссохший, как трут.
        А в норах натопленных крысы штабные,
        Лоснясь от обжорства, рокфоры жуют.
        Как борщ, покраснели ручьи и каналы.
        Там дикие рыбы скулят от тоски.
        Сейчас я забью на свои идеалы
        И хвостик отрезав, уйду в хомяки!
        За что мы боролись, неужто за это?
        О, сколько напрасно потрачено сил...
        Найти и призвать негодяя к ответу,
        Кто цель вожделенную так подменил!
        В разбитых тарелках лежат экскременты.
        По стенам сосульки толсты, как дрова.
        Такие безмышные эксперименты
        На людях, предатели, ставьте сперва!