Тихоня Ирка Шайлина
        Я - хорошая девочка. Настолько хорошая, что аж самой тошно. Помочь бабушке донести сумку? Пожалуйста. Посидеть с чужим ребёнком? С удовольствием. Занять кому-то и забыть о долге навсегда? Никаких проблем. А ещё не пью, не курю и никогда не сквернословлю.
        Я даже цыганке не смогла отказать! Зато узнала, что буквально завтра я встречу свою судьбу.
        Только я вовсе не ожидала, что судьба свалится на меня в виде совершенно не детских проблем и абсолютно не подходящего мужчины. И теперь одна тихоня против целого мира. Хотя нет, не одна – рядом со мной мужчина, которому нельзя верить, и которого невозможно забыть.
        Тихоня
        Ирка Шайлина
        Глава 1. Василиса
        Кран тёк. Вода буквально барабанила по фаянсу раковины и мозгу - тру-си-ха, тру-си-ха... Капли не врут - это я понимала. Как и то, что прятаться в туалете - абсурд. Надо уже решиться и выходить во враждебный внетуалетный мир.
        - Давай же, - подбодрила я себя. - Не будь тряпкой. Иди, и покажи кто в доме хозяин.
        Прислушалась - из комнаты доносились крики. Поежилась. А может, не надо? Тут посижу. Хорошо тут. Уютно. Правда, унитаз - не кресло, попа устала, но я вроде бы уже привыкла. Капли вот только… обвиняют. Решившись, я рывком встала. Открыла надоевший кран - надо уже пожаловаться, пусть починят - умылась холодной водой. Понаслаждалась одиночеством ещё минуточку и вышла в среду агрессоров.
        Теперь следует сказать - я работаю воспитательницей в детском садике. Внезапно оказалось, что дети, которых мне привели пять лет назад милыми карапузами, выросли и слушать меня не желают. Хотя с чего бы им слушаться? Никто до них этого не делал. Когда чувствую, что скоро разревусь, я прячусь от них в туалете. Наша нянечка - пенсионерка теть Люда - осуждающе качает головой и идёт наводить порядок. Вот её дети слушают.
        - Уничтожу! - крикнул Коля Северцев.
        Я вздрогнула и вжала голову в плечи. К счастью, это адресовалось не мне, и даже не другим детям - Коля уничтожал плюшевого медведя. Колю я боялась больше всех остальных детей вместе взятых. Втайне лелеяла мечты, что однажды решусь и отшлепаю его, но моим мечтам не суждено сбыться - Уголовный кодекс, заведующая садиком и мамино воспитание не позволят.
        Моя мама свято верила в превосходство мужчин. Степку - моего старшего брата - поощряли на подвиги и приговаривали «ты должен вырасти настоящим мужчиной», а меня гладили по голове и говорили «хорошая девочка». Комплекс хорошей девочки просто вбился мне в голову и отказывался выбиваться обратно. Поверьте, быть хорошей девочкой плохо. Очень плохо. Никогда не будьте хорошими.
        - Так! - крикнула я как можно громче. - Девочки - в одну шеренгу, мальчики - в другую! По очереди идём умываться и писать! Девочки первые!
        Слушались они меня неохотно. Мальчишки подрались. Я с тоской смотрела по сторонам, но теть Люда ушла по своим - нянечкиным - делам. Придётся самой.
        - Пожалуйста, - попросила я драчунов, - не надо. Моя смена через час заканчивается, отпустите меня с миром!
        - Он первый начал!
        Я поняла - сейчас они подерутся снова, и как с ними совладать - не знала. И в туалете больше не спрячешься - нянечки нет. А без присмотра они и вовсе всю группу разнесут.
        - Знаете, что? - нашла выход я. - Если сейчас не будете драться и поможете мне организовать поход в туалет, то я вам в тихий час телефон дам поиграть. Обоим. По очереди. Договорились? Играть будете до тех пор, пока Юля Павловна не придёт.
        - Клянешься?
        Я поклялась. А куда деваться? Мальчишки развели бурную деятельность - вскоре все были в пижамах, умытые, с пустыми мочевыми пузырями. Нужно взять метод с телефоном на вооружение - очень действенный. Спали дети неохотно - большие же. Но большая часть к концу тихого часа уставала бороться со скукой и засыпала. Наступало блаженное время тишины. А так же - пересменка. Я домой пойду, дальше пусть страдает Юлька.
        Телефон зазвонил, когда дети уже укладывались. Юлька. Мне очень не нравился факт, что она звонит перед концом моей смены. Если повезёт, то она просто спросит, есть ли у нас чай, а то она как раз проходит мимо магазина… Не повезло.
        - Прости меня, - сказала она, сходу разрушая все мои мечты попасть домой. - У меня муж заболел. Сильно. Ну ты же понимаешь - мужики в этом плане хуже детей.
        Нет, не понимала - я замужем не была. Жила с Алешкой почти год, но то не считается, заболеть он не успел ни разу. И вообще, её мужу тридцать два. Он что, один поболеть не может? И очень хотела сбросить звонок и не слушать больше, что там Юля говорит, но я же хорошая девочка. Разговор придётся продолжить.
        - Я за тебя в понедельник отработаю весь день. Или заплачу. Две тысячи за смену достаточно? Я знаю, ты же копишь…
        - Только в понедельник выйди, пожалуйста, - ответила я, понимая, что отказать снова не сумею. - Хотя бы в свою смену.
        Юлька расцеловала трубку и сбросила звонок. Мне снова захотелось плакать и прятаться в туалете. Теперь не радовало даже то, что завтра суббота - мне ещё столько часов работать. Внутри закипало негодование. Причём злилась я даже не на Юльку. На себя. Почему я такая тряпка? Злость бурлила и грозила выплеснуться наружу. Я перебрала мысленно все плохие слова, которые подходили случаю.
        - Дрянь! - громко крикнула я.
        Детишки притихли и посмотрели на меня удивлённо. Мне стало стыдно. Аришка - моя любимица - подошла ко мне и обняла за ногу. У Аришки аутизм, но в лёгкой форме. На контакт она идёт хорошо, с удовольствием обнимается, но часто замыкается в себе. Иногда настолько, что родители забирают её из сада на добрый месяц. Я скучаю по ней, но прекрасно её понимаю - она просто от всех устала. Я бы тоже начинала кричать и плакать каждый раз, когда кто-то из детей ко мне подходит, но мне нельзя - я воспитательница.
        - Что такое дрянь? - спросила моя Аришка.
        - Золотце, - опустилась я рядом с ней на колени, - это плохое слово. Я не должна была его говорить. Забудь о нем, пожалуйста.
        - Я постараюсь, - серьёзно ответила она.
        Над нами пролетела оторванная плюшевая голова - Северцев все же уничтожил медведя. Голова врезалась в стеллаж с поделками, и они посыпались на пол. Я вздохнула и пошла укладывать детей спать. Потом села, налила себе чая. Дверь спальни открылась, выглянул один из моих мучителей.
        
        - Мы всех огра… орга… В общем, от слова организация. А вы обещали телефон.
        - Садись рядом, - смирилась я. - В спальне играть не дам. Иначе все просить начнут.
        Играли они по очереди, полчаса каждый, и не дали мне толком насладиться тихим часом. К концу рабочего дня я представляла собой жалкое зрелище и каждого родителя готова была встречать аплодисментами. Мы гуляли на площадке, сразу оттуда деток и забирали. Северцева, как всегда, последним.
        - Дрянь, дрянь… - услышала я слова Коли, выходившего из калитки с мамой за руку.
        Ясно. В понедельник точно придётся общаться с заведующей. Я взмолилась - пусть Коля не расскажет, где услышал это слово! Бог, кстати, тоже меня не слушал, как и остальные. На дороге домой я зашла в супермаркет. Стресс нужно снять чаем с чем-то вкусненьким. Тем более, если Юлька и правда мне две тысячи заплатит, я даже могу себе это позволить. Поэтому разгулялась - взяла дорогой йогурт на завтрак, две шоколадки, кусок сыра и даже кусок свежей телятины. Из магазина выходила, уже чувствуя себя человеком. Зря.
        Цыгане в нашем районе обосновались недавно, и сразу все заполонили. Кругом бегали дети, часто, несмотря на май, босоногие. Зато все девочки - в длинных юбках. Просили милостыню, шантажировали, приставали… С моим «умением» говорить «нет» я старалась их избегать. Сегодня не получилось - окружили толпой. Ну как толпой - человек шесть, но у страха глаза велики.
        - Дай на хлебушек, моя хорошая, - попросила взрослая женщина лет пятидесяти, в цветастом платке.
        - Нет, - попробовала отказать я. - У меня налички нет - тридцать рублей на проезд осталось.
        - Тридцать рублей тоже деньги!
        Я сдалась и начала шарить по карманам - все равно так просто не отстанут. Выгребла все, что нашла, ссыпала в смуглую ладонь. Придётся завтра, прежде чем ехать, дойти до банкомата - налички и правда не осталось.
        Цыгане загалдели, благодаря так, словно я, по меньшей мере, миллион им дала. Наобещали с три короба и счастья, и здоровья всем моим потомкам до седьмого колена. Я мечтала только о том - чтобы они меня уже пропустили.
        - Постой, - вдруг сказала та самая, в платке с цветами. - Дай руку.
        - Не нужно!
        Для убедительности я даже спрятала её за спину, а вторая пакетом с покупками занята. Я уже начинала паниковать - слишком много давления! Цыганка слушать не стала и буквально вынудила меня протянуть руку. Моя ладошка в её казалась совсем изнеженной - белая, пальцы тонкие, длинные… Цыганка перевернула ладонь, посмотрела на линии.
        - Я прям издалека почувствовала, - сказала она. - Вообще, я так себе гадалка, но порой судьба просто кричит - невозможно не услышать. Дорогая моя, твоя судьба встретится тебе завтра. Избежать не сможешь. Куда ни иди - к нему придёшь.
        - Мужчина? - икнула, переволновавшись.
        - Мужчина, - подтвердила она. - Только просто не будет. Я даже не знаю, будет ли счастье… Знаю только, что его ты не забудешь.
        - Ну спасибо, - отобрала я свою руку.
        Я им последние тридцать рублей, а они мне даже хэппи энда не нагадали! Зато толпа, наконец, расступилась, и я смогла уйти, но ещё некоторое время стояла и смотрела вслед женщинам в развевавшихся юбках. Они шли, смеясь и уже про меня забыв, а у меня, казалось, линии на ладони огнём жжёт. Самовнушение, не иначе. Или гипноз цыганский. Надо проверить, может, паспорт и банковскую карточку украли.
        Я потерла ладонь о юбку и посоветовала себе выбросить гадание из головы. Пусть я и мямля, но рациональная - в глупости не верю. К ночи и правда забыла - слишком много было хлопот. От бабушки нам с братом досталась двухкомнатная квартира. Пополам мне и Степке. Бабуля искренне ненавидела всех людей сразу, не делая исключений для своих внуков, поэтому я очень удивилась, что она написала завещание. Я даже пожалела, что так мало с бабушкой общалась, может, я просто плохо её знала?
        Жить вместе нам с братом надоело ещё в школе, поэтому квартиру мы продали. Степка сделал первоначальный взнос и взял ипотеку. Вся моя зарплата была размером как раз с ипотечный платёж, поэтому такое удовольствие мне не по карману, и я купила комнату в четырёхкомнатной коммуналке. И… жить стало весело. Самой хорошей соседкой была баб Лиза, но год назад она умерла. Её комнату выкупили Сидоровы - теперь у них две: в одной живут они, а вторая - для детей. И последняя моя соседка - Машка. Сколько лет Машке, не знает, наверное, даже она сама. Работает она дворником и периодически уходит в запои. Часто меняет ухажеров и ведёт очень активный образ жизни.
        Этим вечером у неё расставание с очередным кавалером. Скандалили они долго, громко и со вкусом. Потом другие соседи не выдержали и начали орать на них. Я отсиживалась у себя, стараясь не отсвечивать, и думала - на фиг такую судьбу. Я лучше одна. Спокойно попить чаю удалось только ночью. А утром я проснулась от надсадного рёва перфоратора за стеной. Проклятье! Опять Сидоровы ремонт затеяли. Ну сколько можно? Дочка Сидоровых заняла ванную на добрых полчаса, и мне пришлось долго и упорно ждать. К тому времени, как вышла, у кого-то сгорела каша на плите, и в коридоре невыносимо пахло гарью.
        - Подкинь сотку до зарплаты, - поймала меня Машка. - Мужики - сволочи. Мне срочно нужно выпить.
        - Ты мне прошлый долг не вернула, - напомнила я.
        - Так все вместе и верну.
        Я вздохнула. Потом вспомнила, что у меня налички нет. Машку это не пугало - она с готовностью вызвалась проводить меня до банкомата. В довершение всего позвонил Алешка. Лёшка - это мой бывший. Я даже чуть замуж за него не выскочила, но бог миловал.
        - Привет, - он, казалось, всегда был мне рад, и это смущало. - Может, встретимся?
        И тут я вспомнила про гадание. Испугалась. Надеюсь, моя судьба - это не Лёшка! Да быть этого не может! Снаряд в одну воронку дважды не падает. Мне для счастья вполне хватает Сидоровых, Машки и толпы моих дошколят. Лешки я уже не вынесу.
        - Не могу, - честно ответила я. - Я к маме сегодня. Суббота - мамин день, забыл?
        - И правда, - пригорюнился он. - Забыл.
        Я оделась и вышла на улицу, позабыв съесть дорогой йогурт. Машка шла рядом и безостановочно трындела, не давая спокойно размышлять на тему, кто из встреченных мужчин мог бы быть моей судьбой. Перспективы не радовали. А потом оказалось, что в банкомате нет сторублевых купюр.
        - Дай пятьсот, - взмолилась Машка. - Я отдам. Клянусь!
        - Врешь ведь, - вздохнула я. - Зачем клясться?
        - Зуб даю!
        Зубов у Машки осталось мало, буду надеяться, что такая клятва и правда что-то да значит. И пятьсот рублей я ей дала - жалко стало непутевую. И потопала на автобус, навстречу маме и, возможно, своей судьбе.
        Мама лепила пельмени. Вообще, лепка пельменей - её хобби. Она говорила, что таким путем постигает дзен. Я села на стул, смела немножко муки с краешка стола в центр, чтобы не испачкаться.
        - Мне цыганка нагадала, что судьбу свою сегодня встречу, - задумчиво пробормотала и нарисовала на муке смешную рожицу.
        - Василиса! Ты же хорошая девочка! Какие цыгане?
        Да, мама зовет меня Василисой. Думаю, излишне будет говорить, что полным именем ко мне обращалась только она. Все остальные называли меня Васькой, что добавляло мне хлопот. Степка вовсе шутил - хорошего человека Васей не назовут. Посмотрела бы я на него, если бы его звали Катей.
        - А вдруг? - спросила я.
        Мама отряхнула руки от муки и сердито посмотрела на меня. Сложила пельмени на разделочную доску один к одному и убрала в морозилку. Потом снова взор на меня обратила.
        - Нужно выбить из тебя дурь, - рассердилась она. - Говорила тебе, не нужно бросать аспирантуру. Сидела бы щас в институте, бумажки с места на место перекладывала и хлопот не знала.
        Мама считала меня умной. А я такой не была. Я была… старательной. Возможно, я бы доучилась. Защитила бы кандидатскую. Но мысль о том, что мне всю жизнь придётся изучать чужие научные работы, выдирать из них куски, чтобы, собрав мозаику из чужого, выдать за свое, вводила меня в уныние. Тем более студенты пугают меня куда больше дошколят.
        - Нельзя выбить из дурака дурь, - упрямо возразила я. - Он же умрёт.
        - Глупости. На тумбочке ключи от дачи. Я завтра огурцы сажать хотела, а вскопать некому. Вот дурь и выбьется.
        Я обиделась. Даже думала бунт устроить - взять и не поехать. Но потом подумала - дома пьяная Машка, дети Сидоровых и перфоратор. А на даче только лопата и адский труд. И согласилась. Попрощалась, взяла ключи и снова потащилась на остановку. Светило солнышко, я глазела по сторонам. Правда, выглядывать судьбу перестала - мама сбила настрой.
        - Васька! - раздалось сзади.
        Ребенок, которого вела за руку бабушка, обернулся. Мне тоже пришлось - голос был Алешкин. Сам бывший выглядел неважно - под глазом синяк, активную фазу уже прошёл, сейчас наливается зелёным, бровь разбита. Похудел совсем без моего присмотра. Я тут же взмолилась - судьба, пожалуйста! Ну вот только не он, только не он!
        - Я решил тебя тут покараулить, - смущённо признался он. Попытался даже покраснеть, но безуспешно. - Поговорить надо очень. Вопрос жизни и смерти.
        - Говори, - смирилась я.
        Мы стояли возле остановки. Знала бы, что так дело обернётся, выбрала бы более приватное место. А сейчас я просто хотела отвязаться от Лешки как можно быстрее.
        - У меня проблемы… крупные. Мне свалить нужно, желательно подальше и долго не высовываться. А денег нет, Вась, совсем! Займи мне сто тысяч. Я же знаю, ты давно копишь.
        Я потеряла дар речи. Да, я и правда коплю. Давно - лет десять уже. И коплю не для того, чтобы взять и отдать деньги Лешке. Во мне зрело нечто, для меня необычайное - отпор. Меня просто изумила чужая наглость!
        - Лёша! - крикнула я. - Ты с ума сошёл? Да ты представляешь, сколько я эти деньги копила? Нет, Лёша. Нет, нет и ещё сто раз нет!
        - Но меня убьют, - не сдавался Лёша. - Вась, ты же хорошая.
        И вот тут я окончательно разозлилась. Почему все считают, если я хорошая, то об меня ноги можно вытирать?
        - Пусть убьют! - выпалила я. - Да я бы сама тебя убила! Ты был милым, тихим алкоголиком! Зачем ты полез в криминал, Лёша?
        - Бес попутал, - всхлипнул Лёша. - Денег хотелось.
        - Я тоже денег хочу, - зло возразила, изумляясь самой себе. - Но я не выпрашиваю их у других людей! Все, видеть тебя больше не желаю!
        Повернулась к остановке. Все, ожидаемо, смотрят. Даже мальчик Вася. Мне стало стыдно. Но денег я не дам, пусть даже не мечтает. И вообще… кричать было даже приятно.
        - Концерт окончен, - сказала я зрителям.
        Ехать на автобусе сразу перехотелось - все эти люди будут на меня смотреть и думать, что я злая. А я не злая. Я хорошая! Но эти деньги мне непросто даются, и расставаться с ними я не намерена. Я коплю на мечту, а не на проблемы Лешки. Я развернулась и пошла прочь быстрым шагом. Со злости даже под ноги толком не смотрела. В итоге задела урну пакетом. О зацепился о металлический край и порвался, и все содержимое высыпалось. И пакетики с семенами огурцов, и упаковки удобрений, и новая насадка на лейку - все это мама заставила меня отвести на дачу. Я опустилась на корточки и торопливо принялась собирать.
        Потянулась к пакетику с семенами корнишонов, которые, судя по описанию, должны были вырасти даже на северном полюсе, и отдернула руку. У меня появился помощник. Его рука была покрыта тёмным, несмотря на май, загаром, я видела несколько родинок на запястье. Пальцы были длинными, но отнюдь не такими тоненькими, как у меня. Вообще рука была… сильной. Пакетик семян казался в ней совсем крошечным.
        - Возьмите, - сказал мужчина низким, чуть хрипловатым голосом. - Это ваше.
        Я подняла взгляд. И вдруг показалась себе муравьишкой, который в страхе застыл перед небоскрёбом, подняв голову и изумившись мощи препятствия, появившегося на его пути. Мужчина казался огромным. Но не толстым, отнюдь. Великан. Мощные руки, плечи, шея. Короткий ёжик тёмных волос. Глаза скрыты за солнцезащитными очками, и я этому рада. Мне вдруг показалось, что он просто возьмёт и загипнотизирует меня взглядом, словно кролик удава. Я не хочу знать, какого цвета у него глаза. Я - Васька Щеглова, воспитательница в детском саду, всю жизнь откладывающая на поездку мечты. В моей Вселенной таких мужчин нет. Они обитают где-то в параллельном мире.
        - Спасибо, - поблагодарила, перейдя на шёпот.
        В горле вдруг пересохло. Отчего-то я испугалась… Мужчина легко выпрямился и пошёл дальше, больше на меня и не взглянув. Шёл он в ту же сторону, в которую удалился расстроенный Лёшка. У меня чуть подрагивали пальцы. На остановке другие люди - несколько автобусов уже прошло. Я вернулась и поймала себя на том, что все ещё оборачиваюсь, пытаясь разглядеть мужчину, который так поразил и испугал меня.
        Глава 2. Василиса
        Нечаянная встреча меня так поразила, что я чуть не забыла, что мама отправила меня в OBI. Там скидка шла на коротенькие заборчики из пластиковых цветов, которыми мама решила непременно огородить наши дорожки. Вспомнила, когда вывески магазина уже поплыли мимо, пришлось выйти на следующей и возвращаться пешком. В магазине ажиотаж – в жизни бы не подумала, что на это пластиковое великолепие такой спрос. Я успела втихаря схватить одну упаковку. В ней было несколько секций, весила она немного, но была жутко неудобной в транспортировке. Я устала уже в очереди на кассе стоять, тем более она была бесконечной. Тоскливо думала – не вызвать ли такси? Потом вспоминала, что отдала пятьсот Машке, а Юля вовсе неизвестно даст мне две тысячи или нет. Поэкономлю. Потом вспоминала про Лешку. Пригрела я его из большого одиночества и не менее большой бабской жалости. Лёшка милый. Долговязый, худой, симпатичный. Казалось, что он пьёт только из-за того, что у него женщины нет. Я лелеяла надежды, что уж со мной то он пить перестанет. Не перестал, а потом так даже больше начал.
        - Лёша, ну, ней пей ты, пожалуйста, - уговаривала я.
        Он меня не слушал, я пришла к выводу, что женщина ему нужна наподобие нашей теть Люды. Она просто дала бы ему разочек кулаком, и тот, если не помер бы, то остепенился. Я терпела. Когда он ещё и в сомнительные дела ввязался, моё терпение лопнуло. Одно дело с алкоголиком жить, да все так живут, и мама двадцать лет жила – пока не надоело. А другое дело с человеком, которого в любой момент могут посадить в тюрьму. Но вы представляете, как тяжело уйти от мужика, если ты настолько хорошая?
        - Лёша, я от тебя ухожу, - решительно говорила я.
        - Я без тебя пропаду, - начал канючить Лёшка. И не врал, и правда, пропадёт. – Я брошу. И пить брошу. И общаться со всеми, кто тебе не нравится.
        Я жалела его и давала ему испытательный срок. Несколько дней и правда потом не пил. По вечером сидел хмурый и печальный, но трезвый, как стеклышко. А потом начиналось…. Я только одну бутылку пива, честно, я просто друга детства встретил, как не выпить… Потом пропадал вечерами – значит опять играет в «Бригаду». Лавры криминального авторитета не давали ему покоя.
        Так и тянулась бы эта история бесконечно – вроде и надоел пуще горькой редьки, и бросить жалко. Но вмешался его величество случай. Однажды ко мне в гости пришла Ангелина. Ангелина, это моя подруга детства, правда, при встрече с ней мы не напиваемся. Все бы хорошо, но дома меня не было – заведующая собрала всех, кто не успел вовремя уйти, и долго воспитывала на тему, что после двадцатого числа мы должны у всех родителей просить квитанции. А то не платят, накопится, потом вытряхивай из них. Я, прося квитанцию начинала краснеть и заикаться, поэтому на таких мероприятиях чувствовала себя вселенским злом – все из-за меня. И домой шла удрученной. А в моей комнате Ангелинка совсем голая, и Лёшка тоже.
        - Ты же сказала, что только через час придёшь, - обвинил меня Лёшка. – Я бы успел.
        - Отпустили раньше и такси взяла, - объяснила я, и на стул села. – Просто устала очень.
        Лёшка извинялся, путаясь в штанинах, оба торопливо одевались. Ангелинка махнула на него рукой, и села напротив меня.
        - Он алкоголик, - предупредила я.
        - Просто, ты его не понимаешь, - возразила Ангелина.
        - Если что, я предупреждала, - решила напомнить я. – Лёша, собирай вещи, ты переезжаешь к Ангелине!
        Лёшка пытался возражать. Меня бы он уговорил, но Ангелина – бой-баба. В рекордные сроки забрала свою добычу и уволокла. Я… испытывала облегчение. Перестелила белье, легла одна спать и мысленно Ангелину благодарила. Она, кстати, тоже его бросила через три месяца, сказав – и правда, алкоголик. А помимо сомнительной деятельности ещё и игроман. Наверное, я этого факта по наивности не замечала. Лёшка попытался было вернуться ко мне, но я подключила свою маму, а она тоже бой-баба. В итоге, все закончилось хорошо. Но иногда Лёшка возвращался и просил денег. Если немного, то я давала. Но сто тысяч… перебор.
        До дачи я добралась уже ближе к вечеру, но он, весенний и тёплый был светлым. Я решила, что вполне сумею вскопать два парника под огурцы. Может, даже тут ночевать останусь – наш домик в кооперативе был крайним, клином выдавался в чахлый лесок и соседей почти не было, а те, что были на дачу наведывались только жарить шашлыки. По этой причине тишина тут стояла страшная – никаких тебе Машек и перфораторов.
        Пластиковые цветочки оставила в саду. Пусть мама разбирается, куда их и зачем, я переночую и сбегу с утра. Поднялась на скрипучую веранду, засунула ключ в замочную скважину и удивилась – открыто. А мама в этом плане параноик, сто раз проверит. Осторожно вошла внутрь, вроде тихо. Дача у нас небольшая - гостиная, она же столовая и спальня для гостей, кухня и мамина комната. В гостиной все хорошо. В открытую дверь спальни видно аккуратно застеленную постель. Но я чувствовала, что в доме кто-то был – запах изменился. Пахло водкой, я после жизни с Лешкой её аромат за версту чую, и ещё чем-то похожим на сырой металл. Я шагнула на кухню. И остановилась. На полу лежал Лёшка.
        - Лёш, ты чего? – удивилась я. – Я же сказала, что не дам денег.
        Лёшка не ответил. И тогда я поняла, что вот этот неуловимо металлический аромат, это запах его крови. И что Лёшка мертвый. Вряд-ли он лежал бы и смотрел в потолок так равнодушно, если бы живой был, а на столе ещё пол бутылки водки недопитой. И тогда я сделала единственное, что смогла – завизжала. Выбежала на улицу. Искала телефон и никак не могла найти, куда же он делся? А когда нашла убедилась – разряжен. Чтобы вызвать полицию мне придётся войти в дом и поставить его на зарядку хоть на пять минуточек. Я вошла. Телефон на зарядку поставила. А потом решила посмотреть – а вдруг, все же, живой? С чего бы ему умирать, тридцать лет только.
        
        Он был неоспоримо мертв. Я даже видела рукоятку ножа, которая торчала в его животе чуть справа. Наверное, печень задели, сказало моё внутреннее я, которое почти поучилось в аспирантуре. Оно любило отмечать такие мелочи и констатировать безучастным тоном. Одна тапка у Лёши слетела, а вторая была безоговорочно моей. И халат тоже мой. На столе бутылка водки, две рюмки, порезанная на дольки помидорка и открытая банка шпрот. Одна шпротина лежала на надкусанном куске хлеба. Именно вид этого немудреного бутерброда и донёс на меня наконец мысль – Лёшка и правда мертв. Окончательно и бесповоротно.
        А внутреннее я бесстрастно шепнуло – тебя посадят в тюрьму.
        - С чего бы это? – возразила я вслух.
        Ну, сама подумай, принялось перечислять моё я. Всё считают, что он тебя бросил. Поди объясни, что ты сама была рада от такого подарка судьбы избавиться. Куча человек сегодня слышала, как ты обещаешь его убить. Наконец, этот товарищ упокоился в твоём халате и даже тапочке. Дом полон твоих отпечатков. Я сползла на пол и заскулила.
        - Не хочу в тюрьму, - простонала я.
        Мигом вообразила, как начинается следствие. И сколько людей на меня будет давить. Я не смогу, сломаюсь. Я даже покушение на Ленина на себя возьму. Представила, и заплакала. Снова включился внутренний голос. Закопай его, сказал он. Он же одинок. Его никто не хватится. Мама три года назад умерла, сестра от него устала ещё больше, чем я. А пока про него вспомнят, про мою ссору с ним все свидетели позабудут.
        Я заскулила – закапывать труп не хотелось. Но в тюрьму мне хотелось ещё меньше. И Лешку было жалко. Конечно, все шло к тому, что именно так он и кончит, но не на моей же даче! Я страдала ещё минут десять. Потом решилась. На Лешку не смотрела – и стыдно, и страшно. Прошла в сарайчик и взяла лопату. Лесок только подернулся свежей листвой, но видимость была почти нулевая – все заросло непроходимыми кустами. Я нашла уединенную полянку и решила копать. Популярностью сей лесной массив не пользовался, ибо никаких тут тебе достопримечательностей. Чахлые деревья да колючие кусты. Был шанс, что Лешку не найдут.
        Земля была чуть влажноватой, рыхлой, припорошенной листвой и изрытой червями. Сначала казалось, что копать будет легко, но чем глубже я уходила, тем жестче становился грунт. Я погрузилась только по колено, а сил уже не было. Скоро темнеть начнёт, а быть в одном лесу с мёртвым Лешкой ещё страшнее. Я заплакала и удвоила усилия, в результате погрузившись в могилу почти по бедра. Больше я бы просто не смогла – камушки пошли с глиной, лопата скрежетала и вязла.
        Я вернулась в дом. Идти с пустыми руками – двенадцать минут, я засекла. Хорошо, что наш домик крайний. Лёшка все так же лежал, никуда не делся, полиция не приехала, соседи, никого не было… я уже даже хотела, чтобы меня кто-нибудь остановил. Не верилось, что я и правда это делаю. Но останавливать меня никто не спешил.
        На Лешку смотреть было страшно. Поднять я бы его не смогла, но он лежал на ковре. За ковёр меня мама убьёт, но так мне и надо… я схватила за концы ковра и поволокла. По гладкому полу и дело шло гладко. По каменной дорожке сада терпимо. А по заросшему травой, кустами и забросанному сухими ветками и листвой саду – убийственно.
        - Вот донесу тебя, Лёш, - сказала я. – И рядом лягу. Пусть приходят, пусть делают что хотят. Хоть в психушку, хоть в тюрьму…
        Волокла я долго и упорно. Вопреки собственным ожиданиям – дотащила. В могилу красиво опустить не получилось. Ещё и оказалось, что она коротковата – пришлось подогнуть Лешке ноги. Бросать землю на его лицо я бы не смогла, пришлось возвращаться домой и накрывать бывшего пледом. Когда я наконец начала закапывать уже стало темнеть. Закопала. Прямоугольник выделялся ярким пятном свежевскопанной земли. Надо закидать листьями, подумала я, но сил не осталось. Я села, обняла лопату и погрузилась в пучину отчаяния и самобичевания.
        Долго самобичеваться не вышло – захрустели кусты, кто-то шёл. Надо было, наверное, убежать, но я так устала, что сил не осталось даже встать. Ветки раздвинулись в разные стороны, и на полянку вышел… гигант. Тот самый мужчина, которого я видела днем. Одет он был иначе – водолазка, приглушенно серого цвета, которая обтягивала его тело, как вторая кожа, демонстрируя великолепную мускулатуру, потертые джинсы, на голове бейсболка. Без очков. Я не смела смотреть ему в глаза. Быть здесь мужчина не мог, но это точно был он. Я таких раньше вообще не встречала.
        - У меня пёс сбежал, - вдруг сказал он абсолютно обыденным тоном. – Вы не видели? Такса рыжая. На ошейнике написано – Коржик.
        - Нет, - ответила я осипшим голосом. – Коржика я не видела.
        Мужчина пересёк полянку, намереваясь идти дальше. Я все сидела, обнимала лопату и смотрела на испачканные носы своих кроссовок. Уходи, думала я. Уходи, пожалуйста. Но он остановился.
        - А что это вы тут копаете? – заинтересовался незнакомец.
        - Трюфеля, - сказала я, сама порядком прифигев.
        - А зачем? – вопрос удивлённый, вполне резонный.
        - Они же дорогие. Цена на аукционах Европы достигает десяти тысяч долларов за килограмм, а у меня как раз денег нет.
        Незнакомец остановился, обернулся ко мне. Я снова опустила взгляд. Мудрое внутреннее я шепнуло – не смотри ему в глаза, ни в коем случае не смотри!
        - И много накопали?
        - Ни одного. Но я не теряю надежды.
        Я взмолилась – ну вот теперь то уходи! Я словно в спектакле участвовала. Красная шапочка и серый волк. Вместо пирожков труп. Декорации – лес, умеренно дремучий. Я помнила – Красная Шапочка кончила плохо. Но ей хотя бы повезло нарваться на храбрых дровосеков. Сомневаюсь, что мне так же подфартит.
        - Может вам помочь? – любезно спросил мужчина. В сочетании с тихим вкрадчивым голосом звучало жутко. – Мне бы тоже деньги не помешали.
        Я все не смела поднять глаз. Так и сидела, тискала свою лопату. Подумала вдруг, что сей садовый инструмент мог бы стать оружием. Стукнуть по голове и прикопать рядышком. Будут у мамы за дачей две могилки. Может, я бы и рискнула. Красная шапочка в моем исполнении могла бы выйти очень дерзкой. Но я понимала – если только в мечтах. В жизни я слишком забитая, к тому же измучена похоронами бывшего. А незнакомец – гигант. С ним бы и Тайсон не сладил, не то, что тихоня с лопатой. Оставалось надеяться, что он уйдёт с миром.
        - Мне срочно нужен дровосек, - вырвалось у меня.
        - Простите, что?
        Я посмотрела на его кроссовки. Носы чуть потерты. Очень дорогие, мне явно не по карману. Виднеется резинка белых носков. Правильно, за красными шапочками нужно строго в белых.
        - Я… все на сегодня, - выдохнула я. – Мне к бабушке нужно. Пирожки отнести. То есть, вскопать грядку.
        - Удачи, - сказал незнакомец.
        И… ушёл. Я даже поверить не могла. Сидела и прислушивалась к хрусту листвы под его ногами. Ушёл… Правда, ушёл? Я вскочила на ноги и понеслась сломя голову, два раза упала, споткнувшись, оцарапала колени и ладони. Боялась обернуться. Мне казалось, он идёт за мной. Спокойным шагом, а я бегу, бегу и не могу убежать.
        Влетела на свой участок, хлопнула калиткой. Запирала её и увидела – никто за мной не шёл. Лес был тих и темен. Я бы сказала – очень зловещ.
        - Коооржик, - донеслось издалека.
        Гигант искал песика. Меня ужасно волновало, существовал ли вообще пёсик? В совпадения верилось с трудом. Как и в то, что такой гигант может меня преследовать. Что ему могло быть от меня нужно? Я заперлась, зашторила окна. Посидела поскулила в углу. Потом вспомнила – завтра мать приедет. Придётся как-то объяснить ей куда делись ковер и плед. А вру я так себе… надо уехать.
        Выглянула в окно – уже темень. А где-то в ней гигант. Выйти я не рискну – трусиха. Нужно прибраться. Вошла на кухню, увидела пресловутый бутерброд со шпротами и накатило… Лёшка умер. Я его закопала. Бог мой, взяла и закопала, своими руками! Я села на пол возле уже посохшего пятна крови и разревелась. Руки тряслись, ноги заплетались, в голове набатом – преступница!
        В руки я себя взяла лишь к утру. Заставила себя отмыть посуду. Пятно крови, икая и всхлипывая. Когда рассвело решилась выйти на улицу. Тихо. Трава мокрая от росы. И невскопанные парники под огурцы. Я сумасшедшая. Я преступница. Но я же хорошая девочка! Мама за грядки меня убьёт. И лопату я в лесу забыла.
        И… я пошла в лес. Нашла свою лопату. А потом плакала в голос и копала грядки. В город вернулась заплаканной, растрепанной и грязной. Моя коммуналка показалась самым лучшим местом в мире, и плевать на перфоратор, на то, что ванная опять занята.
        У двери ванной стояла табуретка. Я сама её поставила. Сажусь и жду, когда же наконец щелкнет, отрываясь, шпингалет. И сейчас села. Подожду. Тем более, здесь все так прекрасно и нормально – звук молотка из соседней комнаты, шум душа, занятого не мной, запах варящейся капусты с кухни. Всё хорошо. Так и должно быть.
        Дверь открылась и в коридор вывалилась Машка. Босые ноги, ярко алый халат, жиденькая косичка и свежий синяк под глазом. Зато в самих глазах счастье, правда, замутненное алкоголем.
        - Что, горячая ночка выдалась? – окинула она взглядом мои оцарапанные после пробежки в лесу руки и ноги.
        - Ага, - вяло ответила я, прислушиваясь к происходящему в ванной. Вода выключилась, скоро должна выйти, если повезёт. – Горячая.
        - Понимааааю, - протянула Машка. – Я тут со своим помирилась. Ну и подумаешь, что дерётся. А кто не дерётся? Наташке вон последние зубы повыбивали. А она терпит, судьба говорит. Зато работает.
        Я вздрогнула. Вспомнилась цыганка, линии на ладони снова словно огнём обожгло. Даже руку подняла, стремясь разглядеть, что же такое происходит. Да, вроде, ничего… несколько царапин, свежая мозоль от лопаты, под ногтями – каемка земли. Позорище. А линии лежат себе, как всю жизнь лежали. Нет никакой судьбы. Человек сам её творит. Но все же… как она сказала? Забыть его не смогу? Признайся, Васька. О чем ты думаешь все эти часы? Даже занимаясь другим, то и дело возвращаешься мыслями к серому волку. Но он не судьба. Волки едят несчастных, заблудившихся девочек, а вовсе не играют с ними в любовь. Я его боюсь. Я даже не смотрела ему в лицо. Зато руки помню прекрасно. Сильные пальцы, россыпь маленьких родинок на тёмной от загара коже. Так и представляю, как они сжимается на моем горле, и хрустит, переламываясь позвоночник… бррр!!! Я даже вздрогнула. Машка понимающе подмигнула.
        - Эх, мне бы твои годы… сколько мужиков было, да и зубов поболее… - Машка с удовольствием потянулась, едва не продемонстрировав свою грудь в вырезе халата. И ушла на кухню. Оттуда ещё долго доносился её удовлетворенный голос: - Ягода малина, нас к себе манииила…
        А я думала о том, когда уже несносная девчонка выйдет из ванной. Опять наверное маминой косметикой втихаря пользуется. А ещё – Лёшка умер. А на самом уголке сознания вертится надсадная, словно надоевший комар мысль – интересно, какого цвета у него глаза?
        Глава 3. Елисей
        Девица была… несуразной, наверное. Я даже не вникал, была ли она симпатичной – я вообще редко мерил баб по категории привлекательности. Баба должна либо нравиться, либо нет. Если её не хочется, значит не нравится. Я вовсе не был намерен отвлекаться на женские прелести. Да если честно… она не прелестями привлекла внимание. Именно своей несуразностью.
        Она словно из восьмидесятых выпала. На ней даже джинсы были такие – не дай бог, где слишком обтянет. И блузка с высоким воротником. Кто вообще надевает блузку в воскресенье? Учитывая, что из пакета торчит хрень для лейки, которая в дырочках. Хрень была ярко жёлтого цвета и тоже привлекла внимание.
        Я бы прошёл мимо. Но девица ругалась с моим клиентом. Ругалась она тоже смешно – пыталась подобрать слова, казалось, чтобы не обидеть. К тому времени я прекрасно был осведомлён о моральных качествах подопечного, поэтому уверен – обзывать его можно было по всякому. И каждое слово было бы в точку.
        Смешная и глупая. И неловкая ещё – всю свою огородную хрень рассыпала. Я так и не понял, зачем помог ей собрать. Наверное, стало её жалко. Очень странное чувство, жалость. И оно всегда не к месту. Короткое каре треплет ветром, сопит, и не решается на меня взгляд поднять. Боится? Я даже хмыкнул, но моей у мешки в силу своего испуга она не разглядела.
        Недоразумение я выбросил из головы сразу же. Клиент мне попался нервный и дерганый. Весь день в панике метался по городу, успев порядком меня утомив. К вечеру я даже устал, тем более вёл его уже три дня. К моему счастью он потрусил на электричку, а затем в дачный кооператив. Домик был крайним, что очень удобно. Клиент долго шарил под горшками с цветами, добыл ключи. Учитывая, что он облачился в дамский халат, я сделал вывод, что в ближайший час он никуда не исчезнет.
        Я фатально ошибся. Душ в ближайшей же гостинице для дальнобойщиков, чистая одежда и обед стоили мне много. Я опоздал и товарищ сбежал от меня туда, откуда мне его точно не достать – на тот свет. Я вернулся на дачи, шёл широким размашистым шагом. Чувствовал я себя отлично, по крайней мере, отдохнувшим. Народу было порядком, но я давно привык, что от меня отводят взгляд. При моих размерах быть не заметным даже странно – при росте в почти два метра я весил немногим больше сотни килограмм. Всё мои килограммы ушли в мышцы и нисколько мне не мешали. А вот людей – пугали. Как ту девчонку. Мало кто решался посмотреть мне в глаза, словно у меня на лбу написано – я убивал людей. Чтобы то ни было, моя устрашаемость меня устраивала. Чем меньше люди надоедают, тем лучше.
        Не знаю, что я ожидал увидеть… но точно не то, что увидел. Пятачок был глухой, здесь толпу людей перережь, никто не заметит. Оценила это и та самая девица. Училка, подумал я, первый раз её увидев. Сейчас училка тащила труп моего клиента усердно сопя и спотыкаясь. Я подавил желание ущипнуть себя за руку – порой люди удивляли меня, хотя чего только я не видел.
        Она тащила его в лес, да здесь и некуда больше. Я проводил труп и девушку задумчивым взглядом и вошёл в дом. Пятно крови на полу, рюмки водки на столе – до боли знакомая картина. Именно так и помирали большинство моему клиенту подобных. Разве только девочка в этот раз… удивила. Я прошёлся по комнатам, осмотрелся. Времени было порядком, я прикинул, сколько такое субтильное создание будет тащить труп. Поморщившись, надел резиновые перчатки для уборки, что висели через край раковины и устроил обыск. Здесь явно не было того, что мне нужно. Я слишком… заигрался и прекрасно это понимал. Как и то, что не знаю, что делать дальше. Закончив, пошёл в лес. Интересно было, закопала девочка тело или нет. Закопала. Сидела прямо возле свежевырытой могилы и нежно обнимала свою лопату. Я решительно вышел из кустов, надеясь, что моё появление юную убийцу шокирует и сподвигнет на поступки или нечаянные слова. Сподвигло. На бред.
        Я смотрел на неё снизу вверх. Испачканная, растрепанная. На пыльных щеках мокрые дорожки слез. Она напомнила мне крошечного лягушонка, которого я выловил на речке в детстве. Он сидел на моей ладони и лупил на меня круглые глаза. Вот и эта девушка была, как та лягушонка. Такая же маленькая, несуразная, бесполезная, и непонятно отчего – милая. Можно взять и прихлопнуть, просто накрыв второй ладонью. Но жалко. И, даже лягушонок был смелее неё – тот хоть в глаза мне смотрел. Эта же, строго на мои кроссовки.
        Я подумал, что можно просто взять, и потрясти её за шкирку, и она, если не помрёт, то все мне расскажет. Но… тогда я не смогу довести игру до конца. Придётся поменять клиента. Надеюсь, эта девчонка менее суматошная, чем убиенный ею мужичок.
        - Коооржик, - крикнул я, отойдя подальше, чувствуя, что просто так она не встанет, перепугалась.
        И правда, осмелела, понеслась домой так, что только пятки засверкали. Я подумал о том, что если на её пути попадутся деревья, то она их просто снесёт, и утром в лесу будет просека, ведущая прямиком к могилке. Девушку я проводил – на всякий случай. Закрылась на все замки, окна зашторила, словно это её спасёт. Я бы не удивился, если бы она ещё под одеяло спряталась. До утра уйти не должна. Хотя, она и подопечного моего убивать не должна была... Я подогнал машину, которую оставил недалеко, понимая, что кормить комаров всю ночь удовольствие так себе. Подобрал любезно оставленную лопату. И принялся копать.
        Периодически поглядывал на дом – отсюда было видно светящиеся окна. Что-то мне подсказывало, что девочка, способная на убийство никогда не оставит свет включённым. Не эта. Электричество же намотает.
        Разрыл я быстро, благо грунт уже разрыхлили. Могила была предсказуемо неглубокой. Труп непомерно тяжёл и иметь дела с ним мне очень не хотелось, но пришлось. Я включил фонарик на телефоне и осмотрел тело. Ножевое ранение, ножик тут же, вытащить его девочка не осмелилась. Карман только один, на футболке. Закрыт на молнию, внутри телефон. Брюк на бедолаге нет, только трусы в полоску. В кармане халата фантик от ириски. Я тщательно осмотрел тело, потом завернул его в ковёр, и отнёс в багажник своей машины.
        Мне нужна эта девочка. Позволить ей сесть в тюрьму – преступление. Труп я утопил в болоте в нескольких километрах отсюда, предварительно завернув в ковёр камней и замотав кокон клейкой лентой. Затем вернулся, закопал могилу. Подъехал на машине к соседскому дому и припарковался за кустами.
        
        - Блядь, ну ведь только же помылся, - расстроился я, оглядев свою одежду.
        Если я что и не любил, так это грязь. Но придётся потерпеть. Утром девочка вышла ни свет ни заря. Потащилась в лес, идти я за ней не стал, все равно все её передвижения слышно за версту. Вернулась она с лопатой. Хозяйственная. Правильно, зачем добром раскидываться. И… снова меня поразила. Она принялась копать грядки, громко при этом рыдая. Иногда рассматривала свои ладони, останавливаясь. Ладошки я уже видел – тоненькие, беленькие. Представляю, что с ними сталось после стольких трудов с лопатой. И тем не менее она копала грядки. Вскопала обе. Зачем???
        - Да что же ты за зверь такой? – удивился я вслух.
        Вскоре я убедился - лучше иметь суматошного клиента, чем такого зашуганного. Я довёл девчонку до дома. Ехала она на автобусе, бросать машину не пришлось, сопроводил с комфортом. Опросил местных пацанов - да, тётя живет тут. На более масштабные изыски времени не было, только проверил, нет ли второго выхода из подъезда, и засел ждать, что случится. И… ничего не случилось. Иногда шевелилась шторка на окне барышни, и все.
        Я понимал, что никуда она из дома исчезнуть не должна. Но… мужика она тоже не должна была убивать. Поэтому все время подозревал в ней способности Гуддини - возьмёт и исчезнет из замкнутого пространства. И даже если она не сможет уйти, тот, кто теперь к ней придёт, тот, кого я жду, может пробраться незамеченным, несмотря на весь мой профессионализм. И тогда я просто просру, возможно, единственный шанс поймать его на живца.
        Девочку следовало держать при себе. Причём, меня нисколько не смущало, что тот, кого жду, меня увидит - он наверняка уже знает, что я здесь, чего ждёт только - непонятно. Главное, не упустить. И если прошлый клиент всегда был на глазах, то эта… надо что-то делать.
        Решился я к вечеру. Сподвигло на решение то, что барышня показалась из дома. Подъездная дверь приоткрылась, она высунула из неё голову, посмотрела по сторонам. Потом вытащила остальное свое тело. И, не увидев ничего подозрительного, потрусила к супермаркету. Я отпустил её немножко вперёд и пустился следом. Девчонку было видно через большие, во всю стену, окна супермаркета - взяла корзинку и припустила в отдел макарон. Очереди на кассах приличные - застрянет, но время терять не стоило.
        Район тут не очень благополучный, много бараков, которые никак не снесут, и не расселенных коммуналок. Поэтому то, что мне нужно, я нашёл уже в первом же за магазином дворе. Стайка пацанов курила, залипала на идиотские видео из сети и залихватски ржала. Я подошёл быстрым шагом - сейчас бросятся в рассыпную, и отлавливай их потом, словно тараканов в темноте. Один меня заметил, дёрнулся в сторону, но попытку бегства я пресек - подставил подножку. Парень осел, вытирая пыль с лица и рук. Всё остальные уважительно затихли, только орала баба из не очень приличного видеоролика. Ещё один плюс моих размеров - меня очень боятся пацаны.
        - Хватит мучить болезную, - кивнул я на телефон. - Выключи.
        Стало тихо. Пацаны молчали, я их рассматривал. Годятся? Наверное… пацанам лет по восемнадцать-двадцать. Самое главное - длинные. А морды придётся спрятать, если они так близко от клиентки живут, то наверняка она их всех не раз видела.
        - Значит, так, - начал я объяснять. - Уже буквально через несколько минут из магазина выйдет девушка. Подкараулим во дворе, я вам покажу. Ваша задача - спрятать лица и напугать как следует. Потом я выйду и доблестно героиню спасу. Вы мне много пользы, я вам пять тысяч.
        - Вы же нас побьёте, - с сомнением протянул один из парней.
        - Побить я и просто так могу, - указал я на очевидное. - А так хоть денег дам.
        Парень хмуро кивнул, соглашаясь. Остальные тоже закивали. В итоге уже через пять минут я дал пять тысяч - потом времени не будет, проследил, чтобы все облачились в капюшоны, кепки и очки, и со своей этой армией засел во дворе, который девушка должна была пересечь. Отсюда просматривался выход из магазина, и даже люди ходили, но я давно заметил - вмешиваться в чужие проблемы охотников мало.
        - Вот она, - указала я, когда клиентка вышла из магазина. - Ждём. Как поравняется - нападайте. Не покалечьте только, она мне ещё нужна.
        И покинул место дислокации - негоже, если спаситель выскочит из тех же кустов, что и бандиты. Девушка шла, снова испуганно озираясь. Потом немного успокоилась - до спасительного дома совсем близко. Зря успокоилась - мои ребята уже готовы, я их вижу, так как нормально спрятаться у них мозгов не хватает - то одна макушка торчит над кустами, то другая.
        - Отдавай, что украла, сука! - заверещал один из них то, чему я его научил.
        Выскочил из-за кустов. Тощий, длинный, нескладный. Ничего, у страха глаза велики, моя точно испугается. Следом вывалили остальные трое. У одного в руках кривая палка, видимо, в кустах подобрал.
        - Я ничего не крала! - тоненьким дрожащим голосом выдала девчонка. - Никогда! Пропустите, я кричать буду! И полицию вызову!
        И за пакет свой хватается, словно он её защитить сможет. Мне снова стало её жаль. Вот честно, просто так шёл бы мимо - спас бы. А пока ещё рано, пусть напугается как следует. И не кричит, хоть и обещала. Глупышка. Трясётся только, как осиновый лист.
        - Они все видят, - мрачным многозначительным шёпотом выдал лидер моей банды. - Их обмануть ты не сможешь… поверь, мы только первая ласточка. Отдай по хорошему, пока мы не принесли шефу твою голову!
        Этому я его не учил, мальчишка в роль вошёл, импровизирует. Кстати, они не спешили распускать руки - видимо, не все потеряно. И как ударить девчонку - не понимали. Я даже загордился, словно сам их воспитал, хотя знаком с ними был только минут двенадцать. Хотя выглядели они пренелепо - тот, что с палкой, например, орал и сшибал ветки кустов своим оружием. Наверное, ему казалось, что так он выглядит бешеным. Впрочем, сойдёт, клиентке наверняка тоже так кажется. Наконец, главарь понял, что надо что-то делать, так же жертва бояться перестанет, и рванул на себя её пакет с покупками. Из пакета вывалилось и сразу же разлилось молоко, в молочную лужу шмякнулись две груши и один лимон. Сверху - коробка с полезной кашей. Это я отметил уже на бегу - пора спасать девицу, пока весь спектакль не запороли. Девушка решилась и завизжала.
        - Не бойтесь, - громко, чтобы перекричать визг девчонки, обещал я. - Я вас спасу.
        Одному пацану дал пенделя по заднице, второго закинул в кусты. Два сбежали сами, ловить я не стал - все равно клиентка ничего не видит. Так и визжит, с закрытыми глазами. Я даже поразился мимоходом возможностям её лёгких, сразу видно - не курит.
        - Бежим, - крикнул я и схватил её за руку. - Бежим, пока они не прислали ещё убийц!
        Она перестала визжать и открыла глаза. Сначала увидела меня и икнула. Потом увидела пацана, который после лёгкого пинка лежал на земле и делал вид, что умирает. Немного переигрывал, но в целом у парня явные актерские задатки. Долго думать я девице не дал - схватил за руку и побежал прочь. Бежать приходилось медленно, и тащить её за собой, словно на буксире - бегала она медленно и постоянно озиралась.
        - Оторвались, - констатировал я, когда мы пересекли несколько дворов.
        Девица была - краше в гроб кладут. Белая совсем, волосы растрепаны, глаза дикие. Тем не менее пыталась смотреть на меня осмысленно.
        - Кто вы? - спросила, едва отдышалась.
        - Я ваш спаситель, - серьёзно ответил я.
        - Но я боюсь вас больше, чем тех четверых вместе взятых! - пожаловалась она. - Может, не стоило меня спасать?
        - Стоило, - серьёзно ответил я. - И идемте. Нам нельзя долго стоять на месте. Найдут.
        И потащил её прочь. Куда - все равно, лишь бы баба под присмотром, и можно было бы, наконец, нормально пожрать, помыться и поспать, не боясь, что за это время моего клиента уведут. Я не спал толком несколько дней, и уже был на пределе. Протащил девицу на буксире ещё порядком - пусть выглядит правдоподобно.
        - Нужно найти место и залечь на дно, - шёпотом сказал я, остановившись за очередным углом. - И ни в коем случае не стоять на месте!
        - Да зачем вы вообще меня спасаете? - наконец, дошло до девицы очевидное.
        Остановилась, посмотрела на меня снизу вверх. Не отошла ещё - потряхивает. На этот вопрос у меня тоже заготовлен ответ. Насколько знаю, такое глупым барышня нравится. В конце концов, на что ради дела не пойдёшь.
        - Я влюбился, - напустив драмы в голос, сообщил я. - С первого взгляда.
        Глава 4. Василиса
        Этот мутант бегал слишком быстро. Так быстро, что я не успевала думать, впрочем, шевелить ногами тоже. Он просто тащил меня за собой с необъяснимым упорством. И вообще… все слишком быстро произошло. А потом он остановился.
        - Я влюбился, - вдруг сказал он. - С первого взгляда.
        Я так растерялась, что посмотрела ему в глаза. Гром и молния меня не поразили, но, право слово, лучше бы я этого не делала. По его глазам невозможно понять ничего. Сначала мне показалось, что они чёрные. А потом вгляделась и поняла, что они серые. Совсем тёмные, словно свежий асфальт, вымоченный дождём. Я таких глаз ещё не встречала. Впрочем, и громил таких раньше только в кино видела. Я замерла, шокированная и его ответом, и его глазами.
        - Вы издеваетесь, да?
        - Нам нельзя долго стоять на одном месте, - напомнил он. - Они найдут нас.
        И снова схватил меня за руку. Моя ладонь в его огромной просто утонула. И линии снова загорелись, я отбросила от себя мысли ещё и об этом - только предсказаний мне сейчас не хватало! Легонько потянула на себя руку и поняла - отобрать её смогу, только если мне бензопилу дадут. И то потом буду бежать обратно, а на моей руке - его отпиленная. Он и потом не отпустит. Брр. И сразу с тоской вспомнила о своей коммуналке… Как там хорошо и уютно, оказывается. И как обратно хочется.
        - Вы за мной следите, - обвинила я. - У вас и Коржика-то наверное нет!
        - Почему это нет? - обиделся он. - Ещё как есть! Но мне слишком дорога ваша жизнь, чтобы разменивать её на пустой разговор. Идемте.
        Отчего бы не пойти, спрашивается, если тащат? Я бы подумала снова покричать, но район здесь так себе, а этот тащил ещё дальше. Плюс стало вечереть. Теперь-то я испугалась на самом деле.
        - Вы меня изнасилуете, да? - Великан вздохнул, отвечать не стал, но и не остановился. - Я никуда с вами не пойду, - снова подала я голос. - Отпустите меня! Я пойду домой.
        Он обернулся и посмотрел на меня, как на неразумное дитя. А потом взял… и разжал пальцы, отпуская меня на свободу.
        - Идите, - кивнул он. - Идите. И через вон тот лесок, в котором со мной не страшно было. И мимо всех этих домов, за углами которых вас будут караулить. Вы думаете, они ограничатся четырьмя отморозками? Вы им нужны. Вы же не хотите кончить… Как ваш Лёша.
        И ушёл. Учитывая, что он убил Лёшу сам - в чем я абсолютно точно уверена, не бедного же Коржика он искал возле моей дачи - мутант был чертовски спокоен и самонадеян. Я посмотрела на его широкую спину. Он и правда отпустил меня! Обернулась, посмотрела назад. Мы только что пересекли то, что раньше было парком. Теперь заросло и одичало, власти обещали и ничего не делали, как всегда. Я бы сюда и днем не полезла, столько жутких рассказов про убийства и изнасилования, а потом вспомнила тех четверых… Они же и правда на меня напали. И Лёшка умер. Если громила убил Лешку, он и меня мог бы там, в лесу. И рядом с Лешкой упокоить. Я сделала шаг по направлению к дому. Парк был тёмным, и там наверняка меня ждали. А я совсем не громила, совсем! Сделала ещё шаг. А потом закричала со страху и понеслась догонять своего мутанта. Он шёл медленно, но я порядком запыхалась, пока догнала. Тот сделал вид, что ничего особенного не произошло, и на том спасибо.
        Мы дождались автобус, на котором уехали ещё дальше от моего дома. И ещё дальше от цивилизации - в район, приличное название которого не помнили, наверное, и его жители. Самое мягкое из его названий, что я могу позволить себе сказать - клоака. И вот в этой клоаке мы вошли в тёмный подъезд, поднялись на четвёртый этаж. Великан отпер дверь и протолкнул меня в квартиру.
        Я сразу поняла, что она съёмная. Здесь даже кровати не было великанского размера, и все такое… заброшенное. Даже в нашей коммуналке чище и красивее. Ключ заскрежетал, запирая дверь, я сразу поняла, что оплошала. Не стоило сюда идти!
        - Тебя как зовут-то? - небрежно спросил влюблённый в меня великан, стягивая с себя кроссовки.
        - Василиса, - ответила я и села на край табуреточки, не зная, куда себя девать.
        - Премудрая?
        - Прекрасная! - обиделась я. Великан пошёл в кухню, заглянул в холодильник, повздыхал. - А вас как зовут?
        - Елисей, - проинформировал он из недр холодильника.
        Я обиделась. У меня был непростой день! Я закопала труп. Успела поставить крест на своей жизни. Собрала вещи, которые могли пригодиться мне в тюрьме. Выдержала разговор с мамой, которая хватилась пропажи ковра. Весь день боялась собственной тени! Потом на меня напали. А потом… похитили. А теперь, словно мне этого мало, издеваются над моим именем.
        - Отчего же не Иван-царевич? - едко спросила я.
        - Это было бы слишком просто. Слушай, я пойду, душ приму. Ты это… пожрать приготовь, а?
        Я вспыхнула. Но спорить поостереглась - прибьет ещё ненароком. Вода в ванной зашумела, я метнулась к дверям. Проклятье, не открыть без ключа! Поискала ключ - не нашла, видимо, он только один, и тот у великана с собой. Понеслась к окну - может, вылезу? Сразу отбросила эту мысль - я же не черепашка-ниндзя. Если начну орать, то мутант точно меня прихлопнет. Вот что же теперь делать? Я вспомнила о том, что сытый мужчина - добрый мужчина. И вообще путь к сердцу мужчины лежит через желудок. Великанское сердце мне даром не сдалось, но и злить его - страшно. Нужен компромисс. И приготовить что-нибудь, и не стараться. Вот!
        В холодильнике нашлась упаковка сосисок. В ней двенадцать штук. Сама бы я не съела больше двух. Великаны наверняка едят больше. Я закинула в кастрюльку шесть. Потом подумала и высыпала всю пачку, благо их в холодильнике ещё три. Через несколько минут горка сосисок исходила паром в тарелке, я шмякнула сверху кетчуп и сочла свою миссию исполненной.
        
        - Что у нас на ужин? - спросил великан, входя на кухню.
        Я отвела взгляд. Оказывается, великаны не слишком воспитаны и позволяют себе ужинать в одних шортах. А приличной девушке на такое буйство плоти точно смотреть нельзя.
        - Сосиски, - буркнула я и все же посмотрела одним глазком.
        И даже испугалась. Таких мужиков не бывает! Если только в кино. Для красоты и устрашения. Потому что именно такое впечатление он и производил - страшно красиво. Его тело невероятно сильное. Оно не казалось перекачанным, как у анаболиков из соцсетей. Оно казалось удивительно гармоничным. Но, между тем, у него имелись все эти мышцы и кубики, о которых приличный обычный мужик может лишь мечтать. Мне даже захотелось подойти и потыкать пальцем в это великолепие - может, оно каменное?
        - Хлеба хоть дай, - попросил великан, врываясь в мои мысли.
        Я смутилась, пошла искать в шкафу хлеб. Отрезала кусочек. Потом вспомнила, что он великан, отрезала ещё три, положила на стол, стараясь не смотреть на мужские плечи, руки, спину…
        - Я вообще-то стараюсь ограничивать приём мучного и мясного, - вдохнув, признался вдруг великан - Это же вредно. Надеялся, что хоть картошки пожаришь.
        Мне стало стыдно, и я тут же разозлилась - почему я должна стыдиться? Почему я вообще должна его кормить? Он совершенно чужой мне великан! Пусть его кормят те, у которых есть доступ к его телу! И тут же спохватилась - я что, завидую? Нет, хорошие девочки не завидуют.
        Великан расправился с сосисками, повёл меня в единственную комнату. Здесь был раскладной диван и кровать-однушка. Кто где будет спать - сомнений даже не возникало, правда, я все ещё надеялась, что меня отпустят. Точнее, проводят до дома - одна я бы выйти ночью не рискнула. Мы молча застелили каждый свою постель. Я легла, не раздеваясь, не в силах поверить в то, что это вообще со мной происходит. Ау, Вася! Прием-прием!
        - Имей в виду, - напомнил великан, - ключ от квартиры один. Лежит в кармане моих шорт. Карман очень глубокий. Если полезешь, спросонья могу подумать, что ты позарилась на самое дорогое. Понятно?
        И свет выключил.
        - Понятно, - буркнула я и повернулась к стенке.
        Кровать была чужой и неудобной, я чувствовала себя принцессой на горошине. Бедную похищенную принцессу срочно нужно спасать! Только деликатнее, чем сегодня, и можно даже на белом коне. С лентами в гриве.
        - А ты кто вообще? - решилась спросить я.
        - Агент ЦРУ, - мрачно и торжественно раздалось из темноты. - Смотрела фильмы? Так вот, все против меня, а я один против системы. Ты - важный свидетель, я должен защищать тебя, но нечаянно влюбился. Всё, как по нотам.
        - Клоун, - обиделась я и решила больше не разговаривать.
        О том, чтобы уснуть не могло быть и речи. В комнате было темно, я прижалась спиной к стене и затаила дыхание. Слушала, как дышит великан. Он, казалось, уснул сразу же, как только его голова коснулась подушки. Словно для него нормально похищать девиц, пусть и попавших в беду, а возможно даже - людей убивать. Хотя, будь я его комплекции, я бы тоже ничего не боялась... Хорошо быть великаном. А вот Васькой Щегловой, которая сорок восемь килограмм весит быть совсем обидно. Все вокруг меня больше и сильнее. Я вспомнила про Лешку, который был на пятнадцать сантиметров меня выше, но это его все равно не спасло, и всхлипнула. Потом пожалела, что не взяла на кухне ножик - с ним было бы всяко спокойнее. Великан спит... Я спустила одну ногу на пол.
        - Куда пошла? - спокойно поинтересовался мутант.
        - Никуда, - обиделась я, и ногу спрятала под одеяло обратно.
        Мутант сожравший целых двенадцать сосисок сваренных моими руками должен был подобреть, но на своей шкуре проверять так ли это, не хотелось. Я лежала, баюкала свои обиды, страхи и израненые мозоли, прислушивалась к темноте, готовая вскочить на ноги в любой момент. А потом... Уснула. Проснулась резко, даже не сразу поняв, где нахожусь, и что происходит. Посмотрела на часы на стене - пять утра. И светло уже почти. Самое тихое время, наверняка все маньяки этого района спят. Можно сбежать. Где у него там ключ? В кармане шорт. Нет, я не решусь. Поглядела - спит. Вытянувшись в струнку, руки на груди сложив, словно покойник. Ступни свисают - не влез великан на диван целиком. Ну точно же, спит! Вон как спокойно дышит. Засунуть руку в карман, вытащить ключ и сбежать - что может быть проще?
        Часы на стене советские, старые совсем - такие у моей мамы в кухне висят. Степка шутит, что скоро их можно будет продать как антиквариат. Раньше, ребёнком, я ночью просыпалась и слушала, как мерно отщелкивает минутная стрелка - звук успокаивал. А вот теперь напрягал и казался совсем лишним. Гигант не шевелился, только грудь поднималась, все также мирно свисали с дивана пятки. И каждый раз, когда стрелка нарушала тишину, я думала - вот сейчас проснётся. Не просыпался.
        Я тихонько встала. Чуть скрипнула кровать, но полы не подвели - дешёвый, не способный скрипеть линолеум. Я подошла к дивану. Сказать, что во сне гигант казался милым или добрым - наврать. Я боялась его ничуть не меньше, чем вчера. Странно, но сейчас он казался даже более опасным. Одеяло он презрел, поэтому я могла сколько угодно любоваться его безупречным телом. Но теперь-то при утреннем свете я могла разглядеть, сколько на его коже рубцов и шрамов. Да, громилам явно живётся ничуть не легче, чем Васькам. Но жалеть его не надо. Не стоит забывать - во что бы я ни влипла, выпутываться мне придётся самой.
        Я затаила дыхание. Потянула руку к карману. Вот он - совсем близко. Засунь руку, возьми ключ, тихонько открой дверь и задай стрекача. Бросила короткий взгляд на его лицо. Просто не удержалась от любопытства. Когда ещё рассматривать гиганта, как не во сне? Он не был красив, нет. Пожалуй, черты его лица слишком резкие. Да и могло ли быть иначе с таким-то телом? Было бы странно иметь тело идеального убийцы и лицо ангела. Всё в этом мире должно быть гармонично, какой бы эта гармония ни была. Моя рука протянута к карману, но вдруг захотелось поменять направление. Легко коснуться сомкнутых век, едва задев, пройтись по кончиками ресниц. Пробежаться пальцем по не раз сломанному носу - его старательно вправляли, но все же не смогли убрать следы полностью. С кончика носа соскользнуть на чётко очерченные, тоже, словно вырезанные, губы. Наверное, они совсем сухие, возможно, даже грубые. Нехорошее, совсем плохое желание, его я подавила. Оно не свойственно Ваське Щегловой, видимо, ветром надуло. Следом за желанием я подавила вдох и полезла-таки в карман.
        Несмотря на всю мою закомплексованность у меня были мужчины. В количестве целых две штуки. С Ванькой встречалась ещё в институте, но он счёл, что я слишком скучная и правильная. Он продержался почти три года и сдался. Потом, после достаточно долгого времени, у меня появился Лёшка. Но тут уж я сломалась сама, хотя отдельное спасибо нужно сказать Ангелине.
        Поэтому я в принципе вправе считать себя дамой опытной. Однако то, что я нащупала в кармане, все же меня шокировало. Да, я знаю, что у мужчин по утрам случается непроизвольная эм… эрекция. Но как-то неожиданно было ощутить её в кармане громилы. Тем более он не шутил, карман и правда глубокий. И ткань совсем тонкая, в общем, даже слишком много я всего ощущаю. И вытащить руку обратно будет как-то нелепо - уже решилась, уже, можно сказать, потрогала за предмет половой принадлежности, куда назад-то теперь? Тем более кончиками пальцев я ощущала нагретый телом мутанта металл - ключи. Всего-то опустить руку немного глубже, подцепить за колечко и вытянуть их наружу. Но тогда получается, я его снова за это самое потрогаю. Я стояла в сомнении секунд десять, застыв с рукой в кармане, не позволяя себе вытянуть её наружу, и не решаясь пропихнуть дальше. Уже готова была расплакаться от отчаяния. Подняла глаза, чтобы удостовериться в том, что мутант спит. И наткнулась на его взгляд. Совсем спокойный. Лежит, смотрит на меня, изучает. И при солнечном свете понятно, что да, точно глаза не чёрные - серые. Я думала,
смутиться дальше некуда, но тут то, что я ощущала, засунув руку в карман, ощутимо увеличилось в размерах.
        - Мы перешли на новую ступень отношений? - поинтересовался мутант.
        - Нет, - вскрикнула я и отдернула руку.
        Заметалась - куда можно спрятаться в однокомнатной квартире? Закрылась в ванной. Посидела немножко на полу, успокаиваясь. Измученная мозолями ладонь теперь горела вдвое больше прежнего, напоминая о том, как я низко пала.
        - Не хотел бы мешать тебе страдать, - раздалось из-за двери, - но ванная у нас одна.
        Я встала. Дверь хлипкая, больше чем уверена, что, разозлившись, он её запросто сломает. Не следует злить таких громил! Торопливо умылась холодной водой, причесала волосы пальцами. С тоской посмотрела на зубную щётку в стакане - единственная. Васька Щеглова очень заботилась о своих зубах, даже пломбы ни одной до сих пор нет. И мысль, что сегодня зубы почистить не удастся, причиняла буквально физическую боль. Может, взять щётку громилы? Но щётка - это святое. Тогда он меня точно убьёт. Я вздохнула и выдавила немножко пасты на палец - теперь он у меня и вместо щётки, и вместо расчески. Потом пришлось решиться и выходить.
        Громила стоял в коридоре, терпеливо ждал, полотенце висело через плечо. Видимо, тоже коммунальный опыт есть. Я проскользнула мимо бочком - попой задела стену, так много мужчина занимал места. Пока он был в ванной, снова помучила дверь - безрезультатно. Вернулась в кухню и присела на уже знакомую табуретку.
        - Вы обязаны меня отпустить, - сказала, когда мой пленитель занял огромным телом, казалось, все пространство кухни. Загорелый, на груди капли воды. А в лицо снова смотреть страшно. - Немедленно.
        - Почему это? - удивился он. - Учитывая, что ты потрогала меня за самое сокровенное, это ты обязана, причём ни много, ни мало, а именно на мне жениться.
        Я даже ойкнула от такого произвола. Какое трепетное существо, за писю ему подержались! В моей голове никак не укладывалось, что можно просто взять и так спокойно удерживать человека помимо его воли. Словно ничего странного вообще не происходит, норма.
        - К тому же я влюбился, - продолжил он, наливая в кастрюльку воды, ставя её на огонь и засыпая овсянку. - А я очень ранимое и закомплексованное существо, меня девочка бросила в девятом классе, с тех пор психологическая травма и боязнь отношений. Ты, можно сказать, вздохнула в меня жизнь. Теперь твоя жалостливая бабская сущность должна возжелать в срочном порядке приголубить меня на своей груди.
        - Господи, какой болтун, - восхитилась я. - А по виду и не скажешь. Но вы вешаете мне лапшу на уши. Серые волки красных шапочек не любят, употребляют их строго внутрь - едят.
        - Какой волк?
        - Серый. Это вы. А я красная шапочка. Маленькая, несчастная и пленённая.
        Он ещё разок помешал кашу. Попробовал. Добавил щепотку соли, а потом горсть изюма. Он ещё и гурман! Затем повернулся, посмотрел на меня сверху вниз, правда, я взгляд снова отвела. Не нужно тут меня гипнотизировать!
        - Знаешь, я думаю о другой сказке. Царевна-лягушка и царевич. Я тут, конечно, царевич, ты, соответственно, лягушка. Вот увидишь, стоит нам поцеловаться, у тебя сразу на голове корона, а с головы коса по пояс.
        Я поморщилась. Похоже, мне его не переболтать. Но он останавливаться не намерен. Чуть наклонился, чтобы быть со мной на одном уровне, глаза закрыл и губы трубочкой вытянул. Мне захотелось стукнуть его сковородкой по голове, но духу не хватило. Следом захотелось расплакаться - я совершенно беспомощна, а надо мной ещё и издеваются!
        - Не хочешь становиться царевной? Ну, как хочешь. Давай кашу есть. Я люблю, когда в бабе тела побольше, а на тебя без слез не взглянешь.
        Я снова проглотила обиду. Кушать вроде не хотелось, но едва посмотрела на кашу, как в животе заурчало. Когда я ела в последний раз? Я потянулась за ложкой, задела ею одну из мозолей и поморщилась - больно. Мозоли успели надуться, лопнуть, потом снова надуться и лопнуть. Сейчас подсыхали, и любое прикосновение причиняло боль. Я старалась пользоваться левой рукой - на ней мозолей меньше, но кушать левой красиво не выходило.
        - Дай.
        Голос громилы вдруг снова серьёзным стал, словно и не занимался увлечённо клоунадой минуту назад. Руку я спрятала за спину, но кто меня когда слушал? В общем, он легко сломил моё сопротивление и, скорее, любовался мозолями. Гигант снова стал страшным - молчаливым, загадочным. И… заботливым. Неожиданно. Принёс аптечку, помазал мои руки вонючей мазью, налепил пластырей всевозможных форм и размеров. А потом сел завтракать, словно ничего не случилось. А я смотрела на свои ладони. Как-то все…. Неправильно.
        - Ешь, - напомнил гигант.
        Глава 5. Елисей
        Наверное я допустил много ошибок. Не нужно расслабляться. Но эта девчонка была такой нелепой и смешной, что вести себя с ней серьёзно не очень получалось. С таким важным видом сидела и ела кашу, словно на приёме у английской королевы, а не на окраине города, в съёмной однушке, на стенах которой отслаиваются обои. Когда я снимал квартиру руководствовался именно тем, что в этом районе мне никто вопросов задавать не будет, а вот царевне-лягушке здесь совсем не место. Ничего, перетерпит.
        После завтрака я занялся тем, чем и планировал – ничем. Девица уже у меня, осталось ждать. Подожду денёк, если ничего не случится, то пойду пленницу выгуливать – пусть увидит, как можно больше народу. Я лёг на бесячий короткий диван, закинул ноги на подлокотник и закрыл глаза. Кочевая жизнь меня давно приучила – отдыхай всегда, когда есть возможность.
        - Нет, так больше продолжаться не может, - заявилась девица перемыв посуду. Причём я не говорил ей этого делать, сама инициативная. – Вы похитили меня, чтобы я покрылась здесь плесенью в забвении?
        - Чтобы любоваться и ни с кем не делиться, - ответил я не открывая глаз.
        Все же, слишком шумная лягушонка попалась.
        - Да вы не любуетесь! – возмутилась она. – Вы спите!
        - Я вижу вас во сне, - и повернулся на другой бок, от неё подальше. Все же, нужно было снимать двушку.– Здесь вы голая.
        Девушка задохнулась от негодования, походила по комнате, видимо, слова подбирая. Подобрала.
        - Вы не имеете права смотреть на меня без одежды! – выдала наконец она.
        - Мой сон, - возразил я. – Что хочу, то и имею.
        Наверное, столько слов, сколько я высказал за последние сутки, не произносил и весь последний месяц. Нелепая девчонка просто вынуждает меня говорить. Она пометалась ещё, но в комнате восемнадцать квадратов, особо не побегаешь. Потом уселась на свою кровать, которую она кстати не забыла заправить утром. И… разревелась.
        - Уже восемь утра, - принялась умолять она. – Мне скоро на смену. А я никогда, никогда не пропускала работу! У меня паническая атака!
        Смешно, но в её голосе и правда паника.
        - Расслабься, - посоветовал я.
        - Меня уволят, - простонала девушка. – Точно, уволят. Ещё премии лишат. Юлька не даст мне двух тысяч! И вообще, я не знаю, что делают люди, когда не ходят на работу!
        - Спят, - сказал я. – И тебе спать советую. Не уснёшь, закрою в туалете, в темноте, выключатель то в коридоре.
        Девушка изобразила крик раненой чайки и утихла. Точнее, перестала болтать. Но сопела, пыхтела, всхлипывала – поразительно шумное существо. Рыдать из-за пропущенной работы!
        - Туалет, - суровым голосом напомнил я. – До вечера. Полезешь ко мне в карман, имей ввиду, я месяц не трахался.
        Она затихла так резко, словно кнопку выкл нажали. Надо бы может изобразить насильника, чтобы больше боялась? Через полчаса я посмотрел на неё – и правда спит. Щеки мокрые от слез, глаза опухли, под лицо подложила ладошку в пластырях. Чудо юдо. Я и сам уснул. Вечером хотел было заставить гость чистить картошку, потом вспомнил, что у неё мозоли, пожалел. Закинул вариться кусок говядины на косточке и деловито шинковал капусту. Моя лягушонка притащилась за мной из комнаты и села на свою любимую табуретку.
        - Вы должны мне рассказать в чем дело. Если… не расскажете, я сделаю что-нибудь. Например выброшусь в окно. Или буду кричать, пока кто нибудь из соседей не вызовет полицию.
        - Удачи, - пожал плечами я и принялся чистить морковку.
        - Я имею право знать!
        Я отложил морковку и повернулся к нарушительнице моего покоя. Та не отрываясь смотрела на ножик в моей руке. Словно для того, чтобы убить крошечного лягушонка мне нужны колющие предметы. Одного хлопка достаточно. Я провел пальцем по лезвию, кстати, достаточно тупому, девица вздрогнула. И правда, смешная.
        - Имеешь, говоришь? Ну, ладно, я расскажу. Так вот. Твой Лёша кое что украл. Кое что мне совершенно ненужное, зато дорогое для большого количества других людей. А один из них много чего мне должен. Заметь – даже не денег. Так вот, он за этим самым краденным придёт. И пойдёт конечно к тому, кто замочил бедного Лешку и нужность его спиздил. То есть, к тебе. Все ясно?
        Девица приоткрыла рот и посмотрела на меня похлопав глазами. Если бы не видел, как она тащит и закапывает труп, вот прямо сейчас и поверил бы, что она не виновата. Но я то видел.
        - Но… я не убивала его!
        - А кто? – хмыкнул я.
        - Вы! Лешку убили, а теперь меня хотите!
        И метнулась мимо меня к дверям, словно забыв, что они заперты. Я легко поймал её одной рукой – она беспомощно забарахталась, не в силах вырваться. Задумался. Если на минуту допустить… что она и правда не убивала, то что получается? Хренотень. Пока я сижу тут и охраняю невиновную лягушку, тот кто мне нужен сделает свои дела и исчезнет. Ищи его потом ещё лет пять. Девица пыхтела, ерзала в моих руках, порядком отвлекая от мыслей.
        - В окно, говоришь? – спросил я у неё. – Сейчас устрою тебе окно.
        Пошёл в комнату, окно на кухне слишком мало для таких целей. Открыл обе створки свободной рукой. Потом перехватил свою лягушонку поудобнее, словно невесту собрался переносить через порог перед первой брачной ночью. И… склонился над подоконником, опустив руки и позволив девице повиснуть снаружи, попой вниз.
        Глаза её распахнулись, она даже дышать перестала. Попыталась вцепиться в подоконник рукой, но её пальцы я легко разжал. Попыталась за меня, но футболки на мне не было, и её руки просто беспомощно скользили по коже. Наверное, она боялась, что я могу уронить её нечаянно. Нечаянно – нет. Хоть весь день бы так простоял, весила эта девочка явно меньше мешка картошки. А вот специально – запросто. И надо бы девочке это уяснить, она слишком осмелела.
        
        - Ты убила Лёшу? – почти ласково спросил я.
        - Нет! Нет! Отпустите меня! То есть, не отпускайте, затащите меня в квартиру, я высоты боюсь!
        И глаза зажмурила. Одной рукой таки уцепилась за мою шею, обхватить не сможет, но хватка больнючая. Я подумал – врет ли? Или нет? И затащил её в квартиру, пока и правда, не упала или кто полицию не вызвал. Сбросил мешком на кровать. Девушка свернулась калачиком и заплакала. От её слез я порядком устал. Ушёл на кухню, сел, погрузился в свои мысли. Что же теперь, блядь, делать?
        Удар обрушился внезапно. Я не испугался, испугать меня вообще не просто, я… удивился. Повернулся, в дверях кухни стоит девица, в руках веник искусственных цветов, они в вазе стояли на трюмо. Вот ими она меня и ударила. Замахнулась, ещё раз ударила.
        - Никогда! – крикнула она, нанося суматошные удары, - Никогда больше так не делайте, слышите???
        Я прикрывался рукой. Пластиковый букет ощутимо обжигал голую кожу. Что вот делать с этой храброй лягушкой? Прибить, до конца в окно выбросить? Терпеть мне надоело, я поднялся, букет у неё отобрал и выкинул в сторону. Гляжу на неё – грудь ходуном ходит, в глазах слезы, кулаки сжаты, почти все пластыри с ладоней облетели. Губу прикусывает. Не храбрая она нисколько, прикрикни сейчас на неё – умрёт со страху. Просто… глупая слишком. До безрассудности
        - Ты меня совсем не боишься? – как можно более милым тоном поинтересовался я.
        - Боюсь, очень боюсь, - шепнула она.
        - А чего тогда дерешься? Ты в курсе, что я тебя одной ладонью прихлопнуть могу?
        Она кивнула и попятилась назад. Уперлась спиной в запертую дверь. Что делать сейчас будет? Может, заголосит? Нет. Все губу свою кусает, как бы не откусила ненароком. И мой взгляд то и дело возвращается к её губам, все жду, выступит капля крови от таких стараний или нет.
        - Потому что так делать нельзя, - снова шепнула она и снова за губу свою принялась.
        И в глаза не смотрит. Вообще словно глядит куда-то в туманную даль сквозь меня и трясётся всем телом. Непонятная зверушка. И злюсь я на неё. Может, и правда, прихлопнуть и дело с концом? Выходит, и не нужна она мне, только зря представление устраивал.
        - Как ты меня про себя называешь?
        И правда, интересно стало. Она же такая вся… домашняя, моя лягушонка. Белая, чистенькая, в блузке. Жизни настоящей не видела и точно считает себя лучше меня.
        - Громилой, - начала она еле слышно. – Великаном. Ещё иногда мутантом.
        Я запрокинул голову и засмеялся. Мутант, надо же! Мне это даже нравится.
        - И что мне с тобой теперь делать? Давай в окно выброшу до конца. Понимаешь, мне очень не нравится, когда меня бьют. Особенно такие вот тихони. Прям сразу такая кровожадность во мне просыпается.
        Боится. И взгляд заметался. Неожиданно, но мне ещё и обидно. Я по определению плохой. В садике ещё им начал быть. К подростковому возрасту меня даже мама опасалась, это легко читалось в её взгляде. Маму обидеть я бы никогда не смог, но вот ожидания остальных вполне оправдывал. Ненавижу тихонь, отличниц, девочек пай из благополучных семей. Относятся к тебе, как к червяку, а сами поглядывают плотоядно. Нормальным человеком считать отказываются, а вот для постельных утех вполне гожусь. А у этой даже на такие мысли духу не хватало.
        - Сынок, ты же хороший, - гладила мои волосы мама.
        Хороший, ага. Когда сплю. Для мамы я ещё старался, но её не стало, когда мне было шестнадцать. До совершеннолетия два года, во мне росту под два метра, но кого это волновало? Все равно упекли в детдом, где до восемнадцати и продержали. И это тоже моей хорошести не прибавило. Зато ненависти к таким вот чистеньким девочкам стало больше. Я старался держаться от них подальше, право слово, разве нужна мне их чистота? А теперь смотрю на одну из них, и что делать со свалившимся внезапно счастьем не знаю. Убить? Смешно. А вот показать кто хозяин можно. Смотрю на её губу прикушенную и идея просто сама в мозг лезет, не давая ни о чем другом думать.
        - Мутант, говоришь? – переспросил я. – А смогла бы ты такого мутанта поцеловать?
        - Н-нет…
        И после этого «нет» от такой зашуганной, по сути лягушонки я разозлился совсем. Во мне проснулось упрямство и давно уже позабытое желание сделать назло. Эти два качества, по мнению мамы и являлись корнем большинства моих проблем.
        - В окно выброшу, - я говорил вполне серьёзно, даже сам в это поверил. – Прямо сейчас.
        Она тоже поверила. Сделала шаг ко мне. Глаза закрывать не стала. Они карие, большие, а из-за блестящих в них слез вовсе кажутся огромными. Мне даже жалко её стало. Хотя, какая жалость, если я хренов мутант? Серый, блядь, волк. Пусть целует. Потом понял – даже на цыпочках не дотянется и чуть наклонился к ней, чувствуя себя весьма нелепо. Чем занимаюсь, вообще? Мы едва соприкасаемся губами, на редкость неуклюжий и странный поцелуй. Я касаюсь её губ языком, пробую на вкус. Они солёные от слез. Такими темпами она насквозь просолится, как селёдка. Она же всхлипывает, словно… я сожрать её собираюсь. Я хренов насильник трепетных и непременно девственных дев! Отодвигаю девушку от себя, и чувствую себя гадко – словно в грязи испачкался. Хотя по сути, если забыть, что сия пигалица недавно тягала труп по лесу, над ней можно смело труп рисовать.
        - Харе рыдать, - мирно попросил я. – Задрало.
        Девушка сбежала в ванную. Угадайте, зачем? Правильно, рыдать. Я вернулся на кухню. Готовка всегда помогала мне сосредоточиться. Вот и сейчас, мерно стучит по разделочной доске ножик, и в такт ему шестерёнки в голове крутятся. Лягушонка не убивала. Невероятно, но факт. Но кто это сделал? То, что пропало ещё не найдено – мне бы сообщили. Полезные знакомства отличная штука. Значит оно либо у моей лягушонки, либо у тех, кто Леху упокоил. Он точно никому не звонил, меня озаботил этот вопрос, и переадресацию с его вызовов на свой телефон я поставил ещё днем того воскресенья, умыкнув на минуту мобильный в маршрутке. Алексей не знал, как ему быть и в панике метался по городу, не зная, куда ему идти. В тот день у него было три встречи. Одна из них – с моей, рыдающей в ванной девицей. И я на все сто уверен, что во-первых, за ним не было никакого хвоста, кроме меня. Во-вторых – решение спрятаться на чужой даче товарищ принял спонтанно. Кто его мог там найти? Однозначно кто-то из знакомых. Значит, лягушонка мне ещё пригодится.
        - Сейчас сломаю дверь, - крикнул я, выглянув в коридор. – И тогда тебе точно будет негде рыдать.
        Щелкнула задвижка и моя зареванная клиентка вышла. Ушла в комнату и спряталась под одеяло. Тем временем борщ был готов, пах замечательно, уверен, гостья тоже голодна. Церемониться мне с ней надоело, я сдернул с неё одеяло. Она вскрикнула, руки на груди скрестила, пытаясь спрятаться хоть так.
        - Да не посягаю я на твою честь! – рассердился я. – Встаёшь, кушаешь. Потом стараешься быть мне полезной. Если получится – отпущу.
        - Честно?
        Я вздохнул и вернулся на кухню. Она тихонько за мной следом. Ела осторожно, словно отравлено, и на меня мельком поглядывала. Злость во мне ещё не стихла, на неё, за глупость и безрассудство, на себя за импульсивные поступки. Поэтому я ел молча. Вообще, молчание – золото. Это я на своём примере понял, и уже очень давно. Забросив тарелку в мойку, отыскал в комнате тетрадь школьную, в клетку. По математике, Филиппов Игорь, второй класс одиннадцатой школы. Уже пожелтела от времени, зато половина страничек не исписана. А по первой половине судя Филиппов был заядлым лоботрясом. Карандаш лежал на трюмо. Я сел и принялся рисовать. Чужое лицо выходило слишком резким, сказывалось моё раздражение. Оно проявлялось на странице линия за линией, и всклокоченные волосы, и хитрые глаза, и торчащий кадык.
        - Вы рисуете? – изумилась лягушонка за моей спиной.
        - Ещё умею читать и писать, - отчитался я. – Таблицу умножения помню. Если напрягусь то и логарифмы. Мужичка узнаешь?
        - Это Федот. То есть… его так не зовут, кличка. А как зовут я не знаю. Это Лёши друг.
        - Потом все расскажешь.
        И принялся за второй портрет. Это женщина. Молодая, наверное, и тридцати нет. Коса неожиданная, толстая, сейчас таких не носят. Крупные черты лица, впрочем, достаточно выразительные. А в глазах та же хитринка, что и у первого. Девица ойкнула. Понятно – знает.
        - Это Ангелина. Моя подруга. И бывшая Лешки.
        - А ты Лешке кто? – поневоле заинтересовался я.
        - Тоже бывшая… Он сначала меня бросил, а потом его Ангелина бросила. Но мы с ней дружим всю жизнь.
        - Святая простота, - вздохнул я. – В общем, звонишь своей Ангелине. Выманиваешь. Мы её похищаем. Обижать не буду, в форточку тоже – она тебя потяжелее. Учти, мы её спасаем. Иначе её тоже убьют, как Лёшку вашего. Потом тоже самое с Федотом. Потом я дожидаюсь гостя, который непременно придёт, и всех троих отпускаю с миром. Понятно? Я клушка, вы мои цыплятки.
        Девушка кивнула, явно мне не доверяя. Как бы не замыслила чего, тихоня. С такими надо всегда настороже нужно быть, мало ли какие мысли бродят в хорошенькой головке.
        - Номер подруги наизусть помнишь?
        Снова кивнула. Я полез за телефоном. Надо лягушонку посадить так, чтобы разговаривая окошко видела, а то мало ли, забудется, ляпнет лишнего. Телефон я ей протянул. Она приняла его, а потом в глаза заглянула, что вообще редко делала.
        - А можно, я маме позвоню? Она наверное волнуется… Я всегда ночую дома, понимаете.
        Я подавил тяжёлый вздох. Сам связался с детским садом, сам виноват. И махнул рукой – звони. Только главное реветь опять не вздумай.
        Глава 6. Василиса
        Поразительно, столько всего произошло, а больше всего меня задело то, что он не захотел меня целовать. Я… обиделась, вот. То есть, я сама не захотела бы с ним целоваться даже под страхом смертной казни, а вот то, что этого не хочет он, обидело. Я шагнула вперёд, а он едва губами коснулся и отодвинулся. Посмотрел ещё на меня, как я смотрю на тараканов и пауков, которых считаю невыразимо противными. Я противная, вот.
        Заперлась в ванной, рассмотрела себя как следует в зеркале. Ну, нечёсаная да. Я же не виновата, что у мутанта волосы только ёжик короткий, и поэтому он расчесок не держит. А пальцами в мозолях особо не расчешешься. И ревела. Опухла. А кто бы не ревел? Ни крема тебе тут самого завалящего, ни пудры… Хотя, я всегда считала себя хорошенькой. Не красотка с обложек журналов, нет. Но… милая же. И глаза у меня красивые, пусть и скучно карие. И фигурка, пусть и тощая, но пропорциональная. А тут… Громиле симпатичной не кажусь. Не хотят меня целовать.
        Пошли уже сутки, как меня оторвали от дома р средств гигиены. Я вздохнула и потянулась к зубной щётке моего пленителя. Сначала потерла ею о кусок мыла, потом хорошенько промыла горячей водой. А потом… почистила зубы. Громила, конечно, был страшным, но брезгливости не вызывал – вон какой чистенький и белозубый. А я… докатилась. Помылась, как сумела, повесила сушиться свои единственные трусы на батарею, прикрыв салфеткой – все же, неприлично. Хотя, и без трусов ходить неприлично, хотя кто в штанах заметит.
        Мутант вновь меня поразил. Он… рисовал. Лица из под карандаша выходили удивительно живыми и узнаваемыми. Казалось, он даже характер Линки передал, как только сумел? Мне бы чувствовать себя предательницей, а я обрадовалась. Вместе с Ангелиной мы точно что-нибудь придумаем. Она не такая трусливая, как я. Поэтому выманила её на встречу, на которую она даже согласилась.
        А мы пошли к моему дому – оказалась, что здесь рядышком припаркована машина мутанта. Точно, следил за мной, а ещё отнекивается. Дом высился надо мной так знакомо, так… скучно.
        - Мне нужны вещи, - строго сказала я.
        - Никакой лишней возни, - лениво ответил мутант.
        - Я… тогда я вас слушаться перестану! И зубы буду чистить вашей щёткой!
        Он вздохнул, посмотрел на меня привычно, как на дурочку, и согласился. Одну, естественно, не отпустил, пошли вместе. Лифта не было, по ступеням громила мог бы подыматься куда быстрее меня, но, терпеливо ждал.
        - Прихлопну, - напомнил он. – Как лягушонку.
        Я кивнула – помню, помню… В квартире непривычно пусто и тихо. Длинный коридор кажется совсем тёмным. Пахнет едой. И нищетой надоевшей тоже. Громила в моей комнате сразу вольготно уселся на единственное кресло. То жалобно скрипнуло, точно, сломается. По сторонам поглядывает. Я полезла в шкаф. В небольшую дорожную сумку смену одежды, книжку. Зачем-то… косметику, которой я вообще редко пользовалась. Поглядела мельком на громилу, не прокомментирует ли, но он, казалось, не заметил. Ну, правильно, чего меня замечать…
        В коридоре зашумело – кто-то явился. Я вполне могла бы привлечь внимание. Выкрутиться. Не знаю, тайный знак Машке подать. Машка вообще охоча до приключений. А потом что? Я присела на краешек кровати, тиская в руках ту самую взятую с расчётом на скуку книжку. Снова сюда, так сразу? Утром на работу… там, наверное, потеряли меня. Юлька одна работает. Я вспомнила, сколько смен она упросила меня взять на себя. Когда за деньги, когда за шоколадку, когда по доброте душевной и ощутила… злорадство. Так Юльке и надо. Посмотрела снова на мутанта. Огромный. Наверное, злой, как иначе? Но какой-то… привычный уже. И идея искать помощи, как-то сама гаснет, толком и не сформировавшись. Ведь жить обычной жизнью я всегда успею, столько лет жила… В кои то веки что-то необычное произошло.
        Понимание того, что я не хочу ломать ситуацию меня пугает. Тискаю несчастную книжку, страницы жалобно скрипят, мутант вон заинтересованно на меня поглядывает.
        - Я все взяла.
        - Щётку не забудь.
        Однако хорошо, что я не сказала ему, что разок к помощи его щётки уже прибегала. В коридоре нас таки отловила Машка. Стоит посередине, вроде щуплая, а не обойти.
        - Вот ты чего пропала…. – протянула задумчиво она. – Ну, что я могу сказать…. Одобряю.
        И свистушка соседская выскочила на шум. И эта туда же – всего шестнадцать девочке, а чуть не облизала моего мутанта глазами! Я даже рассердилась, можно подумать для них его привела. И этот ферзь стоит, словно и не спешит никуда, плечи расправил.
        - Нам идти нужно, - шёпотом напомнила я, словно это мне нужно было Ангелину отлавливать.
        Машка, конечно уже не первой свежести продукт, а вот Сидоровых дочка слишком свежа, настолько, что я, пожалуй, перед ней меркну. Мутант послушно вышел в подъезд, загрузился в автомобиль. Встречу Линке мы назначили в достаточно глухом месте, за нашим районным кинотеатром, надеюсь, это её не напугало. Мы припарковались, мутант принялся меня инструктировать.
        - Отвлекаешь её разговором. У меня, - он потряс бутылочкой, - хлороформ. Я подкрадываюсь сзади, и твоя подружка наша. И помни, вздумаешь финты выкидывать, у меня на тебя куча компромата.
        Сначала я обиделась. Потом подумала – как такой громила будет подкрадываться? А потом меня осенило.
        - А что же меня с помощью хлороформа не украл? Не пришлось бы по кустам бегать.
        - Я же влюбился, - обиделся мутант. – А когда я влюблен, я удивительно деликатен.
        А я уже успела забыть, какой он клоун. За кинотеатром было тихо, кусты зелёные, урна полная пустых бутылок, россыпь шелухи семечек под единственной лавочкой. Отчего бы не посидеть? Можно притворяться, что ничего особенного не происходит. У всех девчонок нашего района были тут свидания, а у меня не было. Я покосилась на мутанта. Не свидание, конечно…. Но он то о моих мыслях не знает. Идиллию испортила только показавшаяся из-за кинотеатра бабулька с авоськой. Девять вечера уже, куда её несёт? Нет, бабуля мне не мешала. Себе мешала я. Бабушке было явно тяжело, она словно согнулась вся, пытаясь удержать свою ношу.
        
        - Нет, я так не могу, - сказала я и вышла из машины.
        - Ты куда?
        - Бабушке нужно помочь.
        Вышла из машины, следом громила растерянный.
        - Давайте, - скомандовала я бабушке.
        Та принялась говорить, что ей не тяжело нисколько, и что она таких сумок хоть три. Это я уже миллион раз проходила – бабушку нужно уговорить. Потом она будет семенить следом, причитать, что Бог даст мне здоровья и мысленно волноваться за сохранность своей сумки. Пусть. Смотреть на страдающую бабушку я не могла.
        - Доченька, я донесу, - решила не отходить далеко от репертуара она.
        Мы припирались бы ещё минут пять точно, это традиция. Не выдержал мутант. Отобрал у бабушки сумку.
        - Где живёте?
        Бабуля указала на торчащую впереди девятиэтажку. Мутант бросил на меня злобный взгляд и понесся с сумкой вперёд. Потом оглянулся – мы идём слишком медленно.
        - Время, время! – он явно сердился. – Сейчас твоя дорогуша придёт, а нас нет!
        Я развела руками. Взялись помогать, значит надо помогать до конца. Меня так мама учила. И вообще, так правильно. Куда покатится мир, в котором никто никому не помогает? Мой мучитель понял, что так просто я не сдамся. И… подхватил на руки бабушку. Так и понесся к девятиэтажке, в одной руке бабуля, в другой её авоська. Нёс он бабушку легко, словно ребёнка, а несчастная смотрела на меня поверх его плеча круглыми растерянными глазами. Я припустила следом, вдруг, бабушке, после такой помощи, нужно будет скорую вызывать? Обошлось. Гигант доставил бабульку до дверей квартиры.
        - Дай вам бог здоровья, - вполне шустро пробормотала бабулька гиганту, я спрятала улыбку.
        Что же, по крайней мере доставил живой и невредимой.
        - Что бы больше никаких фокусов у меня!
        И потащил меня за руку. Странно, но сейчас я его не боялась. Разве можно бояться громил, которые носят на руках совершенно чужих бабушек? Если бы ещё не несся вперёд с крейсерской скоростью. Мог бы и меня на ручки взять тогда. Я снова улыбнулась, пользуясь тем, что он меня не видит.
        -Гоша хороооший, - тихонько пропела я.
        Тихо, но он услышал. Остановился, обернулся, в глаза мне посмотрел. Я снова взгляд отвела, наверное, никогда не привыкну.
        - Теперь я просто обязан тебя убить, - озадаченно пробормотал мутант. – Нельзя позволить жить тому, кто это видел.
        Доволок меня до тупичка за кинотеатром, усадил на лавочку, повторил инструкции и растворился. Я даже глазами моргнула, как может такой огромный человек так стремительно исчезнуть? Совсем непонятно. Но и размышлять над этим было некогда, раздался стук каблуков, из-за угла показалась Ангелина. Выглядела она прекрасно – толстая коса, платье лёгкое по колено, туфли лодочки. Моя подруга была несколько полновата, но это её нисколько не смущало. Причём всех остальных тоже. Ангелина шагала по жизни так, словно была королевой красоты, и глядя на её уверенность, многие тоже так считать начинали. Но она была моей единственной подругой, поэтому некоторую снисходительность по отношению ко мне я ей прощала.
        И я только сейчас поняла – Ангелину я выманила, а вот что говорить ей, совсем непонятно. Забыла придумать. А я врать не умею, совсем! Вот знала бы, что попаду во все эти ситуации, непременно бы научилась.
        - Что за тайны Мадридского двора, - недовольно поинтересовалась подруга. – Темнеет, а мне уже не шестнадцать, чтобы ловить кайф от шатания по подворотням в темноте.
        Меня захлестнула паника. Давай же, Васька, соври уже что-нибудь! Иначе тебя посадят в тюрьму, мама разочаруется окончательно, а потом мутант прихлопнет меня, как и обещал. Про своего мучителя я вспомнила вовремя. Пусть, я не умею врать так же филигранно, как он, но повторить то сумею.
        - Я влюбилась, - выпалила я и даже глаза зажмурила.
        - Да ладно, - удивилась Ангелина. – И кто же этот счастливец?
        - Он такой… - начала мучительно я, выглядывая, не идёт ли там уже мутант. Ангелина моим взглядом заинтересовалась и оглянулась, порядком меня напугав. – Выдающийся!
        Ангелина выразительно округлила глаза, улыбнулась и упала. Я даже не успела разглядеть движения мутанта. Как можно быть таким огромным и при этом быстрым? Подруга до земли не долетела, её подхватили а потом понесли к машине, совсем не так деликатно, как бабулю – через плечо. Сгрузили на заднее сиденье. Ангелина застонала и пошевелилась.
        - Хлороформ не чудодейственен, - пожал плечами похититель девиц. - Сейчас вколю лёгкое снотворное.
        И правда, вколол, маленьким шприцом с уже готовой смесью, прямо через платье. Я чувствовала себя паршиво – Линку жалко. Может, снова пореветь? Хотя мутант запрещал… я покосилась на него – сидит, рулит, словно не боится ни дпс, ничего, а у нас женщина одурманенная в машине.
        - С ней точно все хорошо?
        - Да ничего ей не будет, обещаю. Посидит денёчек, отдохнет и все. И спать будет не больше пары часов, оно слабое. А мы пока третьего клиента доставим.
        Ангелину накрыли пледом и оставили спать сзади. Поехали к пивнушке, где проводили все свободное время Федот и Леха. Пили пиво, глазели футбольные матчи, мечтали о сытой жизни. Я даже не понимаю, как такой как Алешка мог украсть нечто важное.
        - Выдающийся, говоришь? – усмехнулся мутант заставив меня в очередной раз смутиться.
        Пошёл в пивнушку, проверить наличие в ней Федота – не было. Где он жил я не знала, а вообще, детское же время, должны зависать тут… по крайней мере всегда так было. Федот не разочаровал, показался через полчаса, когда я уже измучилась томительным ожиданием. Сидеть с мутантом в машине то ещё испытание, и даже тихий храп Ангелины положения не спасал. Я чувствовала себя барашкой, которую кинули в клетку льву, на съедение. И на меня вновь накатило понимание серьёзности происходящего. Попытаться может открыть дверь, выйти? Мутант спит. Я чуть поерзала, кожа сиденья скрипнула, мутант открыл глаза. Понятно – бдит.
        - Надоело ждать, - наконец сказал он. – Иди, действуй, тебе уже не привыкать. Вымани его вон в тот уголок, и помни – у меня компромат и твоя подружка.
        Я вздохнула – когда так часто пугают, уже не очень и страшно. Тем более Федота мне почти не жалко. Я считала его корнем половины проблем Лешки. По его мнению, Федот был крут, и следовало во всем ему подражать. Доподражался…. Так что, если этому товарищу наваляют, я нисколько не опечалюсь, я сама бы наваляла.
        Курить в общественных заведениях в нашей стране нельзя, но этой пивнухи правила не касались. Лёшка говорил, что здесь собирается элита района. В моем понимании элита выглядела несколько иначе. Куча различного народа, клубы дыма, запах пива, и почему-то капусты, как в моей коммуналке. На стене большая плазма, крутят какой-то бой – два тяжеловеса лупят друг друга, впрочем, очень вяло, больше вокруг ходят.
        Я потерялась. И как тут искать Федота? Плюс на меня смотрят все. Я и правда выделялась – тут ни одной бабы вообще. Пересекла зал, прошла мимо барной стойки и наконец увидела искомое. Федот сидел в углу, за дальним столиком, один. Я подсела.
        - Вася? – удивился Федот.
        И даже… испугался что ли? Моё внутреннее я, которое умолкло испуганное происходящими событиями, проснулось когда я висела на руках у мутанта за окошком. Тогда я впала в панику, а это самое я вдруг шепнуло – не выпустит он тебя из рук. Делать мне больше было нечего и я поверила. А теперь оно же авторитетно заявило – Федот не чист. Точно что-то про Лешку знает. Вон, как заерзал. Кстати – он был удивительно трезв. Правда, он и пить умел, в отличии от моего Лешки. И ещё выпутываться из неприятностей. А ещё по непонятной для меня причине нравился женщинам.
        - Вася, - вздохнув подтвердила я. – У меня для тебя послание. От Лёши. Но тут говорить не буду, секретность, все дела.
        Федот заерзал ещё сильнее, бросил затравленный взгляд на двери. Выходить ему явно не хотелось. Пиво перед ним стояло нетронутым, некрасиво осела пена. Что его мучает так, что ему даже пиво не мило?
        - Надо, Федя, - сказала, и поднялась.
        Он тоже и понуро побрел следом. Он даже весь свой блеск и лоск растерял, а раньше любил пофрантить. Точно замешан по самые уши. Во мне детектив проснулся, вот найду убийцу Алешки, полиция на радостях простит мне, что я закопала труп, моя репутация будет восстановлена, снова в садике буду ишачить по две смены.
        С Федотом мутант совсем не церемонился. Никаких тебе уколов и хлороформа. Темно уже, не видно ничего, но судя по хрусту веток Федя пытался убежать кустами. Но разве сбежишь от мутанта? Против лома нет приёма. Поэтому вскоре Федота вели за ухо к автомобилю.
        - Можно было и по человечески, - ворчал плененный Федот. Потом меня увидел. – Иуда!
        В машине заворочалась, просыпаясь Линка. Ещё бы, её пришлось потеснить, чтобы Федот влез.
        - Вот и в сборе все цыплята, - буркнула я.
        С заднего сиденья раздался протяжный Линкин стон. Я вжала в плечи – реакции подруги я боялась. Всё же, она не Федот, который по определению сам во всем виноват.
        - Ну ты и дура, - хриплым со сна голосом отозвалась Лина. – Вась, слышишь? Лёшка в проблемы влез, а ты нас всех паровозиком…
        Я отвернулась к окну – стыдно. За стеклом плыл майский ночной город. И ехали мы не в ту однокомнатную берлогу, а в центр города. Голос подавать я не стала, но любопытство мучало. Остановились перед самой крутой гостиницей города.
        - Это чего?
        - Буду вас выгуливать. Правила посещения общественных мест знаете?
        - Знаю, - послушно ответила я. – Прихлопнешь.
        Мутант кивнул. Вышел из машины, помог Ангелине – её ещё чуть покачивало. На мой взгляд, она вполне могла идти сама, и к мужчине липла чересчур сильно. Мы с Федотом поотстали и шли сзади. Впрочем, мутант похоже и не сомневался, что мы никуда не денемся.
        - Давай убежим, - шёпотом предложила я Федоту.
        Не то, чтобы прям убегать хотелось, но… пусть снова за мной бегает, чего Ангелина на нем повисла? Федот снова вздохнул, потёр покрасневшую скулу – видимо, от мутанта попало.
        - Я пас, - Федот вообще непривычно трезв и немногословен. – От этого бегать себе дороже. Знавал я одного, он от него пытался убежать, лет восемь назад было… В общем все кости переломал, которые нашёл в нем.
        Я даже споткнулась. То, что мутант способен на жестокость я поняла ещё после проветривания за окошком. Но Федот знает о нем! О моем мутанте! Знает, но говорит отказывается – минут пять пытала.
        - Меньше знаешь, лучше спишь, - изрёк он народную мудрость. – Пусть лучше закончит свое дело, чтобы он не делал, целей будешь.
        Нагнали 'своих' уже у стойки регистрации. На нас женщина администратор взирала подозрительно, на мутанта с опаской. На стойке лежал паспорт в чёрной кожаной обложке, меня так и манило открыть, заглянуть внутрь. Но… рядом с ним ладонь. И смотришь на эти пальцы длинные, сильные, и представляешь, как хрустят кости… бррр.
        - А это мои гости, - объяснил он администратору. – Понимаю, выглядят так себе, но родных же не выбирают. Довольствуюсь теми, что есть.
        И рядом с паспортом легло несколько купюр, исчезнувших во мгновение ока. Нас даже до лифта любезно проводили. Поехали мы на самый верхний этаж. Номер люкс. Я бы в таком осталась навечно жить, если конечно без шантажа, возможного тюремного срока и похитителя. Номер был огромного размера, сюда бы точно влезла вся моя коммуналка.
        - Две спальни, - сказал мутант, сбросив Линку в ближайшее кресло. – В одну мальчики, в другую девочки.
        Прям, как я командую на работе. Ванных тоже было две. Гигантская гостиная. Большая лоджия, на ней плетеная мебель, столики, диванчик. Внизу весь город видно, тёмную ленту реки, отражающую огни, массив леса уходящий вдаль. Тут даже кухня была. В холодильнике фрукты, соки, сырная нарезка… Здесь было так роскошно, что я чувствовала себя бедной родственницей, такой, которую не выбирают, но и девать некуда.
        - А может, и не такая ты дура, - пожала плечами Лина. – Так я приключаться согласная.
        И ушла в ванную, словно ничего такого и не случилось. Я ушла во вторую, душ мне следовало принять давно, ещё вчера точно. Ванная радовала джакузи, сотней различных бутылочек на полках. В другое время я бы с удовольствием рассмотрела каждую, а сейчас просто взяла то, что максимально похоже на шампунь. И джакузи наполнять не стала, просто полилась из душа. Нечего тут привыкать к хорошему, я незваный гость. Оделась в свое, то, что прихватила из дома. Домашнее платье в полоску, очень даже милое.
        А когда вышла, увидела, что Федот, на скуле которого все же наливался синяк и Линка пьют сидя на лоджии. Две бутылки шампанского, виноград, даже свечи зажгли. Линка в роскошном пушистом халате, волосы мокрые вьются кольцами. Она и правда, красотка, десяток лишних килограмм этого факта не отменят.
        - Пошли пить, пока нахаляву, - позвала она.
        Я покачала головой. Я и раньше то не пила, а сейчас сам Бог велел воздерживаться – что происходит, вообще непонятно.
        - А где мутант?
        - В ванную после меня пошёл… Вот же мужик, а… Я б с таким не то, что в люкс, на край света бы.
        Я отщипнула виноградинку. Сладкая. И ушла пытаться спать. Уснула сразу, все же, усталость накопилась. Сквозь сон слышала, как вернулась и легла рядом Лина. От неё пахло шампанским, вообще она похоже жизнью довольна, подумаешь, три часа ночи, а мы в плену у мутанта.
        Проснулась неожиданно, от тишины. В приоткрытое окно не доносилось не звука, высоко, да и город спит. Лины рядом не было. Куда она ушла, пятый час только, едва светать начало? Я встала. Вышла в огромную, тёмную ещё гостиную. Хотела пройти к ближайшей ванной, но притормозила у двери соседского номера. Из него доносились характерные скрипы. Каким бы не был дорогим матрац, звуков секса ему не скрыть. Хотя, Лина и не старалась скрывать – стонет.
        Стало горько и обидно. Я в мечтах не заходила до того, чтобы представить себя и мутанта в одной постели – слишком разные. Да и я не в меру робкая. Если бы… если бы я захотела, все равно бы струсила и не смогла. А вот Лина, ей сам черт не страшен. Просто взяла и пошла к нему. Выглядеть наверное будет утром, как кошка сметаны наевшаяся…
        Когда Лёша ушёл с Линой я испытала лишь облегчение. Мне и правда стало гораздо легче без него. Но где-то внутри тлело понимание – так неправильно. Каким бы Лёшка ни был, он был моим. Она не имела права. А вот сейчас… имеет. Мутант вовсе ничейный. Я всхлипнула. Возвращаться в роскошную комнату не хотелось, я вышла на лоджию. Она была длинной, вытянутой вдоль всего немаленького номера. Пользуясь тем, что стало тепло, на неё выставили кадки с пальмами и цветами. Красиво. Только вот на душе слишком гадко, и не перебить ничем.
        Я села на ближайшее кресло. Тоже красивое, но неудобное, плетеное. Посмотрела на свои колени прикрытые тканью в полоску. Так и буду всю жизнь Васькой Щегловой, воспитательницей детского сада, которая боится своих воспитанников. По субботам буду ездить к маме, копать грядки на её даче, стараясь не думать, что в лесочке рядом тело Лёши закопано, потом состарюсь, мамы не станет, буду вовсе одна. Заведу кошку, а комнату в коммуналке завещаю Степкиным детям. А вот Лина… она просто будет помнить о мутанте, как о волнующем приключении, а не как о самом удивительно событии. На… натрахается сейчас, с усилием выговорила мысленно неприличное слово, а потом и думать забудет. Замуж выскочит, все у неё будет хорошо. Я снова всхлипнула, в потом и вовсе разревелась.
        - И чего ты рыдаешь? – раздался голос. – Имей ввиду, закрою в туалете. Весь рассвет мне испортишь слезами.
        Я вскинула голову – сидит в стороне, даже не скрываясь, развалился в кресле, ноги длинные на ограждение лоджии закинул. Здесь он, вовсе не в комнате с Ангелиной! Вид у него усталый, измученный даже, грубое, резкое лицо обозначилось морщинами . Хотелось подойти, разгладить их пальцами. Сказать, что все будет хорошо. Что ему надо нормально выспаться, а не как всегда, одним глазом. Но разве позволит… злой. И пусть. Зато не с Линой. Я счастливо улыбнулась и подставила лицо лучам восходящего солнца – хорошо-то как…
        Глава 7. Елисей
        Если бы моя мама была жива, она наверняка бы сказала – женись на ней. Я знаю, она хотела дочку. Некрасивая женщина средних лет, которая решилась родить для себя… да, она мечтала о девочке. Это читалось в её взгляде, так она смотрела на этих девчонок в бантах и платьях. А у неё родился я. И при рождении четыре с лишним кило, и потом самый высокий пацан в классе. А потом и самый мощный. Склонности к полноте у меня никогда не было, но в силу того, что я никогда не мог спокойно сидеть на месте, впечатляющими мышцами я оброс уже к девятому классу, и малость пугал своих педагогов.
        - Зато тебя никто не сможет обидеть, - шептала мама, когда рак уже жрал её изнутри. – Видишь, как хорошо, что ты у меня такой большой… мне не так страшно оставлять тебя одного.
        Так вот – Васька стопудово была дочкой её мечты. И уж невесткой точно. Это если про историю с трупом не рассказывать, конечно. Я всегда называл её лягушонкой, но эти товарищи, которые сейчас громко и активно спаривались в одной из спален сбили настрой. Они звали её Васькой. Забавное имя для такой девчонки. Глазки скромно в пол, платьице полосатое, из под которого едва коленки выглядывают. Вся такая тоненькая и чистенькая, как будто не настоящая. Игрушечная карманная Васька.
        - Ты чего не спишь? – решил поинтересоваться я.
        - Да… столько всего произошло. Какой сон.
        Солнце уже совсем встало, ещё немного и начнёт поджаривать. Я решительно поднялся, надо бы и самому отдохнуть, я в стрессовом темпе уже несколько дней функционирую. Как только узнал, что случилось, сразу понял, что такой шанс упускать нельзя.
        Мы с Владом были знакомы с моих шестнадцати. Познакомились, когда меня оформили в детдом. Я хотел сбежать оттуда, и смог бы – детей в принципе никак не охраняли. То есть охрана была, малыши всегда с воспиталками, а вот подросткам давалось куда больше свободы. Но дурацкое обещание… мама просила не делать глупостей. Просила закончить нормально школу. Это подразумевало детдом. И, как оказалось, Влада.
        Он был моей полной противоположностью. С него можно было описывать мужиков в любовные романы. Я не мерил людей категориями красивости, но признавал – этот красив. Он не был сильным, высокий, но худой, скорее, жилистый, однако сколотил вокруг себя порядочную банду. И меня продавить пытался тоже. Но, как уже говорила моя мама, обидеть меня довольно проблемно. А потом как то так вышло, что мы стали друзьями. Наверное Влад был моим первым и последним другом. А теперь вот восемнадцать лет прошло с момента нашего знакомства, а я собрал вокруг себя чудную и порядком надоевшую компанию, в надежде на то, что Влад придёт. А он придёт. Ему нужно то, что кто-то из этих троих забрал у покойного. И тогда я спокойно могу отомстить, хотя считаю – месть удел глупых и слабых. Но желание отомстить горело во мне слишком долго, оно тлело, не затухая, и я пошёл у себя на поводу, как только представилась возможность.
        Я прошёл в гостиную и плюхнулся на диван. Идти в комнату на затраханную кровать не хотелось, я слишком брезглив. Надо будет, может, устроить моим гостям репрессии, чтобы не расслаблялись… Наверняка нужно, сегодня ответственный день.
        - Вы спать? – спросила лягушка Васька, вырывая меня из мыслей.
        Я лениво открыл глаза. Стоит. Солнце сзади подсвечивает. Наверное, Вася и не догадывается, что это её платьице на свету просвечивает. Не сильно, но очертания фигуры видно чётко. И сразу понятно, что зря она себя в этих мешках, которые называет скромной одеждой, прячет, ой как зря. Я и правда предпочитал женщин более соразмерных мне. Вот посмотри на Ваську – кажется, я её и правда, как лягушонку могу на ладонь посадить и второй ладонью накрыть. Но фантазия вещь не управляемая, уже представляю, как бы смотрелись мои руки на её маленьком теле.
        - Да, - достаточно грубо ответил я. – И тебе советую.
        - Потерплю. Эти… уже закончили и по комнатам разошлись. Не хочу вместе с Линой спать.
        Я похлопал по дивану рядом с собой ладонью. Что это я делаю вообще?
        - Садись… Поохраняю тебя. От всяких залетных серых волков.
        И она села. Рядом, блядь, села! Ладно я, членом думаю, эта то куда? Диван был огромный, тут ещё трех таких, как я уложить можно и тесно не будет, но близость Васи ощущалась слишком остро. Могла бы уж подальше сесть, в ногах например. Хрен ли она так близко села? Поерзала, попой задела моё бедро. А я недавно видел, каких очертания её попа – очень приятных. Тело, которое которое неделями лишали секса отозвалось вполне естественно – эрекцией. Я чуть отодвинулся, словно она и не трогала меня за член совсем недавно, потом вовсе отвернулся. Нужно немножко поспать. Лягушонка, наверное решила, что она мне неприятна и наконец отодвинулась в дальний угол дивана.
        - Мутант… - позвала она. Затем опомнилась. – Ой, то есть.. Елисей. Простите. Все ведь будет хорошо?
        - Будет, - обещал я. – Когда нибудь. Или не будет. Ты главное не теряй надежды.
        Вася вздохнула. Я приоткрыл один глаз и посмотрел на неё мельком. Такая она фактурная, захотелось вдруг карандаш в руки и рисовать, рисовать… а потом назвать картину – великомученица почти пресвятая (если не считать трупа) Василиса в скорбных думах о грехах человеческих. А если без ерничества – она трогала. И я вдруг чётко понял, что хорошо может и не быть… Что я, Влада не знаю. Спи, велел себе я. Пусть сидит и страдает. Главное, чтобы под шкуру не залезла. И послушно уснул.
        Проснулся – спина ноет. Диван конечно большой и красивый, но для сна не очень приспособленный. Проснулся я от скрипа. Ещё в детдоме научился реагировать на любой звук, там, вырванный из дома я не мог спать спокойно. Все нормально – я это чувствовал. Чуйка на неприятности тоже выработалась в юношестве и с годами только развилась. Но что-то… было не так. Точно, не так. Диван был достаточно широк. А сейчас мне было тесно, слишком жарко пожалуй. И по одной простой причине. Вася, оставленная сидеть на другом краешке сейчас преспокойно посапывала у меня подмышкой. В кои то веки не ревела, не пыхтела, не всхлипывала трагически. Лицо такое умиротворенное, словно спит не рядышком с человеком, который не раз убивал, а у бабушки на каникулах, в деревне.
        
        - Вот тебе и правильная, - проворчал Федот проходя мимо со стаканом воды. – В тихом омуте… да молчу я, молчу.
        Федот прошёл мимо шаркая тапками и скрылся в комнате. Я прислушался к себе. Немного жарко. Неудобно, да. И как-то… приятно что ли. Как будто котенок на груди спит, и пошевелиться жалко, разбудишь же. Только эта девушка не котенок, не лягушонок даже, как бы мне того не хотелось. Это все заканчивать наверное нужно, пока не стало слишком поздно. Уже вон лежу…Вставать не хочется. Это пугает.
        Я тихонько сел, диван прогнулся, Вася съехала ко мне ещё ближе. Смешно, но я боялся того, что она проснётся. Скажешь кому, что боюсь девчонки в которой и пятидесяти килограмм нет, не поверят. Влад бы точно оценил. Но каким бы я не был ловким, из ловушки дивана и Васи выбраться было не просто. Поднялся, вроде спит. Обернулся – глаза нараспашку. И, похоже напугана не меньше меня. И вот что с ней делать? Вот надо было её в окошко, надо…
        - Спи, - строго сказал я. – А то точно жениться придётся.
        Она послушно глаза захлопнула. Господи, и как так вышло, что она на мою голову свалилась? Я даже стал мечтать, что Влад появится уже сегодня, все решится. Мне все равно уже, каким образом разрешится. Главное – закончить. А потом никаких лягушек. Уеду в тот домик в горах, который заприметил три года назад. Дом был бревенчатым, пах смолой и отчего-то табаком. Я не курил, но там хотелось. Хотелось идти утром, по мокрой от росы траве. Коржику бы там понравилось. Его наверняка даже видно не будет в высокой траве, и определять его местонахождение придётся по задиристому лаю.
        Я вычитал, что таксы охотничьи собаки. Коржик и правда с удовольствием все вынюхивал и пытался охотиться на мышей в парке. И там, у того домика отличное озеро, наверное утки уже сидят на яйцах. Но… убить животное я не мог, даже пытаться не хочу, не смотря на моё криминальное прошлое. Мне проще купить телячью вырезку в магазине. Придётся Коржику довольствоваться мышами, впрочем, охотник из него так себе. Будем любоваться рассветами, жечь костёр и никаких тебе тихонь.
        - Ты, - толкнул дверь Федота. – Смотри, чтобы не разбежались. Я отойду.
        Тот важно кивнул. Такая шушера меня боялась тоже. Мне нужно было уйти. Сегодня я планировал выгулять свою компанию. Выгулять красиво, со вкусом… Бабам нужны были платья. Я больше, чем уверен, что они справились бы лучше, но боюсь, просто потеряю их в сутолоке. Выгуливаться следует планово.
        Гостиницу я выбрал специально. Мне нужен Влад. А он всегда любил шик. Это лучшее место в городе. Именно здесь все и должно начаться, возможно даже, закончиться. Сегодня в ресторане на первом этаже выступает певица практически мирового масштаба. Брони столиков уже не было, но я сумел договориться, люди вообще редко мне оказывали. Значит платья острая необходимость.
        Я не любил центры городов – слишком шумно. Но для моих целей идеально. Бутик с тряпками находился в соседнем же здании. Размеры Ангелины я оценил вполне, она свои прелести и не думала прятать, можно даже сказать активно навязывала. Настолько, что у меня появился соблазн вновь прибегнуть к снотворному. К счастью, дама была умна и объект пристрастия поменяла.
        Василису… я тоже имел удовольствие разглядеть с утра. С глазомером у меня все в порядке, но платьев в магазине слишком много. Хочется схватить первое попавшееся и уйти, но я все медлю. Наверняка, у моей лягушонки никогда не было красивого платья. Просто потому, что она считала его слишком дорогим, или слишком вызывающим… Но она же девочка. Если что о них и знаю, так то, что им нравится быть красивыми, даже они и стесняются этого желания.
        Для Ангелины я нашёл платье сразу. Точнее, даже не искал. Вытащил первое попавшееся, прикинул, влезут ли сюда её сиськи. Должны были влезть. Думаю, глубину декольте она оценит. Потом принялся ходить между рядами. Выглядел я здесь словно слон в посудой лавке, посетительницы обходили меня стороной, а девочки консультанты настороженно поглядывая топали следом, сильно приближаться не рискуя. Думаю, если бы я просто прошёл мимо кассы с охапкой платьев никто из них со страху бы и не пискнул.
        Разглядывать платья на вешалках мне надоело очень быстро. Дошёл до конца ряда и уткнулся в манекен. Сходу решил – беру это. Хотя вдруг ощутил смутное сожаление, что Вася вообще влипла в эту историю. Что пойдёт сегодня в ресторан, а что дальше один Господь знает. Я замер перед платьем раздумывая – может взять и просто уехать? И будь что будет. Но я сам себя обманывал – на этом история не закончится. И в ином случае она может окончиться вовсе плачевно. Нужно доводить дело до конца, каким бы он не был.
        Сотрудницы магазина вздохнули с облегчением, когда я его покинул, и даже оплатил покупки . Для Федота прихватил первый попавшийся костюм. Можно сказать, принарядил свою компанию. Со мной мог быть затык, к которому я был готов – не в каждом магазине, пусть даже в сто раз дорогом нашёлся бы костюм, который был мне в пору. Я привёз его с собой, лежал в чехле в багажнике. Его следовало отнести в химчистку, наверное, помялся.
        - Это что такое? – спросила Ангелина хищно поглядывая на фирменные пакеты.
        Я бросил ей один – поймала на лету. Пошёл искать Ваську. Сидела на лоджии, несмотря на то, что солнце шпарит, а зонты, стоящие так живописно, спасают мало.
        - Пошли внутрь, - позвал я.
        - Не хочу… Там как-то не так все.
        - Я платье тебе купил.
        Девочки любят платья. Должны любить, по крайней мере. Эта покраснела мучительно, словно я не платье ей предлагаю, а девственность её купить. Кстати, не удивлюсь, если она там в наличии.
        - Не хочу. Ангелина сказала, но я так пойду. И утром… Ну, когда я уснула. Это нечаянно было. Честно.
        Терпение моё лопнуло. Меня самого эта ситуация напрягала, я привык быть один, и заботиться об этой разношерстной компании мне не очень хотелось. Но – нужно. Подошёл к ней, легко поднял обхватив одной рукой. Напугать не планировал, только унести с солнцепека и заставить надеть это платье. Я конечно, хотел привлечь к нам внимание вечером, но боюсь, если моя лягушонка будет в своём полосатом сарафанчике внимание будет несколько иного рода.
        Я собирался просто занести её внутрь. С ней вообще трудно ладить, на руках таскать куда проще, благо, лёгкая. Она же завизжала и вцепилась в ручку кресла, потащив его за нами. Ножки противно заскрипели по плитке, я поморщился. А потом понял, что за сюрпризы.
        - Господи, - простонал я. – Да не буду я тебя вниз выкидывать. По человечески просто не понимаешь. Внутрь несу.
        Расслабилась, только когда вошли. Прохлада кондиционированного помещения даже мурашки на коже вызвала – хорошо. Лягушонку я усадил на диван, бросил на колени пакет. Ангелина свой уже распотрошила, примерила, и довольно повизгивая крутилась перед зеркалом. С размерами я не ошибся – сиськи влезли.
        - Я все равно не надену это платье, - упрямо повторила моя Вася. – Принимать подарки от чужих мужчин – это дурной тон.
        - Я тебе его только на прокат, - нашёлся я. – На вечер.
        - Нет.
        - Тогда выхода нет. Я сам его на тебя надену. И в ресторан внесу, закинув на плечо.
        Она схватила пакет и метнулась в комнату. Не выходила слишком долго. Я бросил взгляд на Ангелину, та развела руками, всем своим видом говоря, что с Василисой иначе быть не может. А мы вот сделаем иначе.
        Постучался. Не открыла. Тогда легонько нажал плечом, замок, хлипкий, межкомнатный хрустнул и сломался. Василиса стояла в углу комнаты. Меня увидела – руками прикрылась, словно голая. А платье между тем – очень скромное. На манекене оно было по колено, Васька ниже ростом, поэтому даже коленки прикрыты. Густого цвета крепкого кофе, почти чёрное. Наглухо закрытое, по плечи, и спереди и сзади. Сама линия плеч полностью открыта, чуть проглядывают ключицы. И сидит оно… ладненько. Сразу видно, что и грудь, и попа тут есть. Странно, но этот факт мне тоже не нравится – в своём бесформенном сарафанчике Васька была куда безопаснее.
        Я прошёлся взглядом от макушки до самых пяток, и, в принципе остался доволен. Пятки вот только… были босыми. А Васькины туфли стояли у кровати. Посмотрел на них и выругался – даже я понимал, что такие с платьем надевать просто издевательство. Блядь, ещё и туфли. У меня выходит не акт тщательно спланированной мести, а программа старательно навязываемой, даже насильно я бы сказал, благотворительности. Я не бывший киллер, а, твою мать, имиджмейкер и заодно нянечка на полставки.
        - Ну как? – спросила Васька дрожащими голосом.
        - Красиво, - признал я. – За туфлями ногами пойдёшь, или на плече?
        Глава 8. Василиса
        Платье было таким… волшебным. Слишком красивым, чтобы быть моим. Оно уже висело в шкафу, аккуратно устроенное на плечиках, а я подходила, открывала дверцу и гладила его рукой. Ткань была грубоватой, даже чуть шершавой и одновременно тонкой и нежной. Я не должна принимать подарки от мужчин. Тем более такие дорогие подарки. И это платье я непременно верну. Но… потом вернусь и куплю себе такое же. Я коплю на мечту уже десять лет, ничего страшного, если оттуда немножко отчипнется. Потом пару месяцев не буду есть фрукты и мясо, вот и все.
        Такой все же мой мутант… неправильный. Мои родители достаточно давно, но я помнила, как проходили наши выходные. Мама сражалась за то, чтобы папа не пил, папа сражался за право напиваться. Он работал всегда, да. Не дрался. Но трезвым я его почти не видела. Всё его подарки мне – чупа чупсы и дешёвые куколки из ларька горпечати. Сомневаюсь, что он что-то и маме дарил. И я бы так жила, если бы осталась с Лешей. А тут… идеальное платье от двухметрового незнакомца.
        Я со вздохом закрыла дверцу. Прошла в гостиную. Мутант… то есть Елисей сидит в кресле и мрачно читает газету, нарочито не обращая на нас внимания. Ангелина, которая везде чувствует себя, как дома, расположилась на полу и красит ногти на ногах алым лаком. И не важно, что туфли у неё закрытые, она точно решила быть при полном параде. Кстати, мне мутант купил туфли, а ей нет. Её и так к платью подходили. Мелочь, а злорадствую. А все от зависти. Завидую уверенности подруги. А хорошие девочки не завидуют. Я снова вздохнула.
        - Здесь такой спа-салон, - протянула Лина и покосилась на мутанта.
        - Нет, - коротко ответил он не отрываясь от газеты.
        - Не знаю, что там задумал, но нам лучше бы выглядеть получше.
        - В халате пойдёшь.
        Ангелина пожала плечами, попытка не пытка, и принялась за вторую ногу. Я огляделась – Федота не было. Он старался по возможности не находиться в одной комнате с мутантом. Наверное прячется в спальне. Я пошла на лоджию, осторожно обойдя кресло. Возмутится, нет? Снова обратно затащит? Может, обойдётся, там уже тень… следом вышла Ангелина. Взяла со стола пачку сигарет Федота, закурила.
        - Надо что-то делать, - задумчиво сказала я. – Лин, мне на работу нужно. Сначала я боялась, потом мне стало интересно, теперь снова боюсь.
        - А что сделаешь? В мужские разборки лучше не лезть. Вот закончат и пойдёшь ты на свою работу, никуда не денется… А так хоть в ресторан сходишь.
        Не говорить же Ангелине, что к мутанту я уже привыкла, он зло изведанное, а боюсь в данный момент именно ресторана. В них меня затаскивали только в случае свадеб кузенов, но там я могла спрятаться в толпе родственников. Ну, на выпускной ещё ходила. А с мужчиной – нет. Ванька ещё водил меня в кафе, а вот Лёша больше уважал пивные, которые я обходила стороной. Вот так и случилось, что ресторан меня пугал. И платье тоже. Его надо иметь, чтобы любоваться, а не чтобы надевать.
        - Елисеей, - заискивающе попросила я, вернувшись. – Дайте мне пожалуйста телефон, я на работу позвоню.
        Телефон стационарный, который был в номере он сразу выдернул из вилки, и у новых пленников сотовые отобрал тоже. Их, похоже все устраивало, а вот меня нет. Меня уволить могут, а без работы я точно копить не сумею.
        Мутант посмотрел на меня задумчиво, а потом дал телефон. Я его даже в руках покрутила, не веря такому счастью. Заведующая не брала трубку, пришлось звонить Юльке.
        - На громкую, - велел мутант.
        Я покорилась – переключила на громкую связь. Гудки радовали своей размеренностью, я даже трусливо понадеялась , что трубку она не возьмёт.
        - Алло! – отрывисто бросила Юлька. – Говорите!
        На заднем фоне закричал ребёнок. Кто-то заплакал, загрохотало. Я подумала, как славно было бы оказаться там, в привычном дурдоме, а не в этом люксе, который давил на меня своей роскошью.
        - Юль… это Вася.
        Несколько секунд удивленного молчания. А потом…
        - Да ты охренела? – крикнула Юлька, нисколько не задумываясь над тем, что дети рядом. – Ты что творишь? Ты в курсе, что Валеева на больничном? Я зашиваюсь тут одна!
        - Я… ногу сломала.
        И стыдно стало, что вру. И что ложь моя такая нелепая. Зато так быстро сориентировалась, скоро буду врать вовсе не думая.
        - Да мне плевать! Где больничный твой? Я что должна заведующей говорить? Ты меня бросила!
        - Я на выходные поехала по золотому кольцу и сломала ногу в Ярославле. В больнице лежу. Вот Степка меня заберёт и я больничный привезу.
        Юлька продолжала кричать. Учитывая, что связь была громкой, слышали её все. Даже Федот дверь приоткрыл, видимо, заслушался. Я отодвинула трубку на расстояние вытянутой руки и виновато внимала. Вот вернусь и отработаю за Юльку неделю, плевать, что тяжело. И ещё заплачу, вот.
        - Скажи ей, чтобы нахер шла, - посоветовал Федот.
        Я покачала головой – так не разговариваю. Ангелина хмыкнула, попыталась выгнуться, чтобы подуть на подсыхающий на ногтях вторым слоем лак. У Юльки стало тише – видимо, закрылась в туалете. Теперь выговаривала меня злым шёпотом.
        - Я тебе заплачу, - сказала я, когда она взяла таймаут устав говорить.
        - У меня ремонт на даче и муж болеет, - взвизгнула Юля. – Деньгами моего времени не вернуть!
        Мутант отложил газету, она прошелестев сползла со спинки кресла на пол. На первой странице фотография той самой певицы, что выступать сегодня будет. Кажется, даже она смотрит заинтересованно. Всем интересно поглядеть, как неуклюжую Ваську ставят на место. Я поняла, что скоро позорно расплачусь.
        - Пошли её на хер, - вдруг повторил предложение Федота он. – Прямо сейчас.
        Я в отчаянии замотала головой – Юлька вон явно устала, сейчас наорется, потом подобреет, предложит апельсинки отвезти в больницу. Она неплохая вовсе. Просто… такая.
        
        - В окошко пойдёшь висеть, а здесь этажей в несколько раз больше.
        И встал, нависая надо мной всей своей громадой. Я икнула. Юлька как раз говорила, что скоро выпускной, она вовсе не намерена готовить утренник одна, она и так зашивается, и тут мутант потянул ко мне руки.
        - Юля, иди на хрен, - крикнула я, и в страхе зажала рот рукой.
        Хорошие девочки так не разговаривают. Юлька пораженно заткнулась, мутант отобрал у меня трубку и удовлетворенно улыбнулся. Я видела до сих пор, как он улыбается? Не помню даже… Его лицо не стало добрее ни сколько. Эта улыбка была совсем короткой, едва уловимой. Интересно, а как он улыбается, когда счастлив? Господи, о чем я думаю, я же человека обматерила!
        - Другое дело, - заключил мутант. Огромная рука, которая могла бы меня за шкирку, как котёнка и подержать за балконом снова потянулась за газетой. Что он там вычитывает? – Идите наводить марафет, уже вечереет.
        Волнение накатило снова, захватило с головой. Я послушно поднялась и прошла в комнату. Шелестела своим платьем Ангелина. Я медлила. Подруга вышла, я скользнула в облако прохладной ткани. Она покладисто обняла моё тело, прильнула, словно на меня и было шито. Косметику наносить я не стала, только тушью по кончиками ресниц прошлась. Ни к чему корове седло, изображать советскую львицу я не желаю. Посмотрела на свое отражение – не узнаю. И страшно отчего-то, вот глупости… Знать бы вот только зачем мутанту так необходимо затащить нас на этот ужин с живой музыкой?
        Подошла к дверям. Замок был сломан, плотно теперь не закрыться, разверстая щель радует взгляд. Выглянула, яркое пятно – платье Ангелины. Нужно идти. И тут раздался голос моего мутанта, Елисея, если он Елисей конечно…
        - Мне все равно, - отрывисто негромко говорил он, - кто из вас упокоил несчастного. Ставлю по сорок пять процентов на каждого, какими бы ангелочками вы не казались, и десять оставляю лягушонке. Чего только в жизни не случается. Запомните, единственное, что меня сегодня волнует, это ваше наличие. Считайте меня строгой мамкой. Я должен всегда вас видеть. Всегда. В ином случае мне проще убить. Уяснили?
        Я сглотнула. Неужели… неужели он и в самом деле верит, что кто-то из них мог убить Лешку? Мутант заблуждается. Предстоящий вечер вдруг показался ещё страшнее. Я вдруг решила, что и сама не буду отходить от него ни на шаг. Он не так пугает как то, чего ждёт…
        Толкнула дверь и вышла. Федот в костюме. Тот ему подходит не очень, и обычно моднявый парень выглядит очень в себе не уверенным. Или это просто страх? Ангелина сияет и сверкает. Наверное, просто наслаждается происходящим. А мутант… если раньше он подавлял своими размерами, то теперь и великолепием. Кто вообще взялся шить костюм на столь негабаритное тело? Кто бы ни был, но сидел костюм идеально. Подчёркивал и широкие плечи, и длинные ноги, и силу, которая из моего мутанта перла. Я шагнул и встала рядышком, снова чувствуя себя муравьишкой перед небоскребом. И словно пытаясь подчеркнуть мои ощущения он взял меня за руку. Моя ладошку утонула в его ладони. Ну, вот. К выходу в свет готовы.
        К лифту пошли гуськом. Я вспомнила идиллическую картину, которую лицезрела в прошлом году у озера. Мама утка и за ней нога в ногу пушистые утятки топают дисциплинированно. Вот и мы так. Только у нас шаг влево, шаг вправо – расстрел. Или в окошко. Хотя мне теперь туда прямая дорога – маме вру, матерюсь, на работу не хожу, принимаю подарки от мутантов, и да, на минуточку – закапываю трупы. Господи, как все так получилось…
        Уже в кабинке я оторвала взгляд от своих туфель – смотреть на них было безопаснее всего, и встретилась глазами с отражением Ангелины. Невероятно, но в глубине её глаз метался панически страх. Возможно ли это вообще? Я Линку знаю миллион лет. Если бы не она, я бы наверное пропала совсем. Она в шесть лет могла размахивая игрушечной лопаткой броситься в толпу мальчишек обидчиков. Никогда ничего не боялась, по шефски опекала меня. Я вдруг остро пожалела, что так лелеяла свои страхи, что не нашла времени с ней поговорить. Хотя ещё не поздно, правда? Мы же просто на ужин идём… обычный день, будний даже. Мой мутант вон ничего не боится, хотя я с его мышцами бы тоже не боялась…
        Линка улыбнулась – ничего такого не происходит вовсе. А страх из глаз никуда не делся. Ресторан поражал своим великолепием и размерами. Все столики заняты, а ведь будний день… Для меня поход в ресторан исключение, а для кого-то может просто ежедневный ужин. Красиво жить не запретишь.
        Помещение было двухъярусным. Наши столики шли вдоль ограждения второго яруса. Некоторую интимность посетителям дарили лёгкие воздушные занавески дымчато-сиреневого цвета, что волнами спускались сверху. Вроде прозрачно, а словно отдельно сидишь. Внизу тоже столики, барная стойка, танцпол и сцена. Живая музыка здесь была каждый вечер, и, как я поняла, сюда заманивалась каждая проезжающая мимо нашего города звезда эстрады. От мира музыки я была далека, поэтому с трудом поняла, кто вообще выступать будет. Но, судя по аншлагу девушка была популярна.
        - Жрите, - бросил мутант и откинулся на стуле.
        Он сам вёл себя, как ни в чем не бывало. Почему тогда ему важен так был этот ужин?
        - Любой каприз за ваши деньги, - фыркнула Линка и потянулась за меню.
        Федот явно чувствовал себя стесненно. Ну, это я и понятно. Он авторитет там, в своих пивнушках и бильярдных, там он и красавчик и ловкач. А здесь потерялся. И костюм его сидит не очень, видимо, надоело мутанту в магазине, или вдохновение после нас с Линой сдохло. А ещё и синяк никуда не делся, напротив, налился со всей своей силой и привлекал к себе внимание, буквально притягивая взгляды.
        Да, компания у нас разношерстная и непонятная. Это все окружающие видели. Но они видели ещё и нашего мутанта, поэтому отводили глаза. Правильно, чем бы мутант не тешился, лишь не ломал кости. Хочется ему в ресторан, посидим, покушаем. Я послушно открыла меню. А потом закрыла. Господи, да я за вечер съем всю свою зарплату!
        - Елисей платит, - напомнила вполголоса подруга.
        - Всё равно… это слишком дорого. Я так не могу.
        Лина повернулась ко мне. Посмотрела устало. Ещё бы, я бы тоже устала, полночи пить, а потом ещё… прелюбодействовать.
        - Ты сама сюда пришла?
        - Ну, нет…
        - Значит заказывай себе лобстера и жри. Поверь, я сама бы из этой компашки смылась, так не дадут же… Считай, что Елисей нас нанял. Мы ему нужны, он платит.
        - Правильно, - отметил мутант, который кроме исключительных размеров обладал также исключительным слухом. – Слушайте папочку, хорошо кушайте, и будете жить долго и счастливо.
        Я сдалась. Заказала салат с заковыристым названием и не менее пафосным составом – самый дешёвый. И ещё куриное филе. Мне казалось, курица это продукт недорогой, уж всяко дешевле лобстеров и прочих непонятных животных. Но курица отсюда стоила столько, что я могла бы стаю живых несушек на эти деньги купить. Эх. Из выпивки я заказала только воду.
        - Ну и дура, - резюмировала Лина.
        Я пожала плечами – дура, и ладно. Дурой я быть привыкла, мне так спокойнее и безопаснее. Тем более все равно кусок в рот не полезет. Напитки принесли быстро. Лине коктейль в высоком бокале, мне водичку. Обычная водичка, простая, отчего дорогая такая?
        - Идите потанцуйте, - снова подал голос мутант. – но чтобы на моих глазах.
        Танцевать я не хотела нисколько. Вот не капли. Я и так чужая на этом празднике жизни. А танцевать вовсе не умею. Хотя может и умею, не проверяла. Точнее сказать – стесняюсь. В своей родной коммуналке, за закрытой дверью комнаты я танцевала с удовольствием, но кто знает, хорошо ли? А тут богачей несколько сотен поди. Я не хочу!
        - Танцевать, - повторил мутант.
        Сам кстати кофе пьёт. Кофе вкусно пахнет, я бы тоже не отказалась, но он в разы дороже… Рискнула посмотрела ему в глаза – очень серьёзные. Пожалуй, надо танцевать. Так и представляю, что будет, если Васька рискнет не послушаться. Шторки держатся на витых веревках, отодрет их, привяжет к моим рукам ногам, спустит вниз, на танцпол, и будет сидеть и дёргать, попивая кофий, пока я пляшу внизу послушной марионеткой.
        Лина меня понимала. Она была временами очень противной, моя подруга. Но она знала меня, как никто другой. И придвинула ко мне свой бокал. В нем больше половины.
        - Пей. Давай, давай. Для храбрости.
        Храбрость бы мне не помешала. Внизу бренчали, настраиваясь инструменты. Звезда ещё не пожаловала, разогревать публику предстояло местном певцам. Пьяная девушка уже одиноко отплясывала на танцполе, нисколько не смущаясь. Если я напьюсь, мне тоже не будет стыдно? Я сделала глоток. Удивительно вкусно. Здесь наверное, и алкоголя нет. Второй глоток. Заиграла музыка, глубокий женский голос подхватил мелодию с первых нот и понёс высоко, казалось, к самому небу, сквозь бетонный потолок. Красиво поёт, хоть и не звезда. Снова посмотрела вниз – людей на танцполе прибавилось. Так я стану менее заметной, пусть все миллионеры идут танцевать…
        Лина поторопила меня взглядом. Я вынула трубочку и допила остатки прямо так, из бокала. Мутант вопросительно приподнял брови. Плевать. Удивительно, но несколько глотков этой вкусной розовой жидкости и правда придали мне смелости. Алкоголь волшебная вещь, почему я раньше этого не знала?
        - Как мало тебе для счастья надо, - проворчала Ангелина, когда мы спускались вниз по широкой красивой лестнице. – Ты не обедала?
        Еду приносили в номер. Я поклевала едва-едва. Да какая разница? Зато сейчас хорошо. Задрала голову наверх – видно Елисея. Сидит, цедит свой кофе. Федот словно воробушек нахохлившийся на ветке под дождём, мне даже жалко его. Внизу уже целая толпа, многие явно не трезвы, а ведь будний день, им что, на работу не нужно? Я пробираюсь в центр, так меня будет меньше видно окружающим. И снова боюсь – танцевать же нужно! Видимо, мало выпила…
        Ангелина пила меньше, но смело танцует, даже глаза закрыла, наверное, ей нравится. Я следую её примеру – глаза закрываю. Может, когда никого не видно, смелость сама придёт? Главное, не споткнуться и не упасть. Сделаю вид, что здесь никого нет. Что я у себя, в такой любимой на расстоянии коммунальной комнате. И танцую. Я и правда танцую. Это не так страшно, как мне казалось! Я даже увлеклась. А потом мелодия сменилась. Из ритмичной и задиристой стала лирично неторопливой. И что мне делать теперь? Многие танцуют нисколько не озаботившись тем, что мелодия подразумевает парный танец, но большинство разбилось на пары. Я потеряно стою посреди танцпола, ищу Лину. Замечаю её алое платье – без партнёра подруга не осталась, что не удивительно. А мне наверное наверх нужно идти…
        - Позволите?
        Я замерла. Голос у говорящего бархатный, он пробирает до мурашек, несмотря на то, что музыка играет громко. Он говорит тихо, но я его слышу. Моей ладони касается чужая, оборачиваюсь… Если сказки и существуют, то принцы в них наверное выглядят именно так. Мужчина высокий, но не такой как мутант. Не такой мощный, как он. Скорее он… изящен, хотя я чувствую в нем силу. Здесь, на танцполе свет приглушен, но мне кажется, что его глаза зелёные, только тёмные. Светлые волосы, и улыбка такая…добрая. Не как у мутанта, когда вроде улыбнулся, а сама думаешь, не прыгнуть ли в окошко добровольно.
        Я бы отказалась, но мне не дали шанса. Повели в сторону от центра площадки, даже… обняли. Хотя танец подразумевает лёгкое объятие, чего я боюсь то? Все же, таким мужчинам не отказывают, не удивительно, что я не нашла в себе силы это сделать. Должен же и у меня быть хоть один танец с принцем из сказки. Моя ладонь касается его предплечья. Ткань костюма льнет к моей коже. Чему удивляться, наверняка – миллионер. Всё они тут такие. Кроме нашей компании.
        Воспоминание о том, зачем я сюда пришла, на мгновение отрезвило, за уши вытянуло из лёгкого облака дорогого парфюма и ауры рыцаря на белом коне. Бросила взгляд наверх – мутанта отсюда не видно, мешает лестница и элементы декора. Наверняка, убьет меня. Но это же будет чуть позже… А пока я могу вообразить себя принцессой на три минуты.
        В жизни бы не подумала, что я внушаемая прямо настолько. Меньше минуты рядом с красивым мужиком и поплыла. В оправдание скажу – таких красивых я ещё не встречала. Даже не подозревала, что они вообще водятся. Мужчина провел рукой по моей, коснулся кончиков пальцев – слишком интимно, а потом перевернул ладонь тыльной стороной вверх, словно погадать хотел, как та цыганка.
        - Что это? – удивился он. От его голоса нова мурашки по коже.
        - Мозоли, - смутилась я. – Уже почти зажили…
        Вот так всегда – только одной ногой в сказке, можно сказать, и тут суровая реальность во всей своей красе, с мозолями, маленькой зарплатой, комплексами и прочими прелестями моей повседневной жизни. Волшебство прошло, я снова вспомнила, что я тут чужая, меня не звали сюда – мутант привел. А ещё, что мутант меня уже добрую минуту не видит, и точно голову оторвет.
        - Вы удивительная, - сказал принц и улыбнулся.
        А сам отстранился от меня, словно тоже почувствовал, что волшебство прошло. Мы стояли и смотрели друг на друга. Принцу в глаза смотреть не страшно, так бы и смотрела целый день, он же не мутант… Но я всем нутром своим чувствовала – сейчас уйдёт. И казалось, что из-за меня, из-за того, что принцесса из меня – фальшивая.
        - Я должен уйти, - подтвердил он мои мысли. – Знаете, я чужой здесь совсем. Как Золушка. Вам смешно? Сейчас часы пробьют двенадцать и моя карета превратится в тыкву. Но я вас найду…
        И ушёл. Ещё один уникум, не уходит, как все нормальные люди – растворяется. Где они этому учатся? Мне казалось, что я всегда топаю, как слон. Навалилась печаль. Зато я смело могу стареть ни о чем не жалея – принц в моей жизни случился. Правда, ненадолго.
        - Где ты была? – раздался рык над самым ухом.
        Меня грубо развернули, мутант осмотрел меня тщательно, словно подменить могли за несколько минут. Не знаю, что он увидеть хотел, но остался явно не удовлетворенным.
        - Тут была, - растерянно ответила я. – Танцевала, как велели.
        - Я сказал на моих глазах!
        Отчего так плакать хочется? В данный конкретный момент казалось, причин нет, а поди ж ты, слезы закипают. Одна даже скатилась по щеке. А мутанты, помимо всех остальных своих качеств отличаются ещё и отменным зрением. Слезу он разглядел и выругался. Потащил меня за руку в центр танцпола. Народу стало гораздо больше – звезда приехала. Громко объяснялась всем в любви, люди кричали, видимо, тоже любовь.
        - Тут стой, ни шагу в сторону.
        А я что? Моё дело маленькое. Постою. Посмотрела наверх – Федот стоит, пальцы которыми он вцепился в ограждение даже побелели от напряжения. Тоже боится чего-то. Мутанта не видно, я закрыла глаза. Не для того, чтобы танцевать, плясать больше не хотелось вовсе. Просто чтобы спрятаться. Я бы и от звуков спряталась – оказывается, популярная певица вовсе не вызывает у меня восторга.
        - Чего стоишь? Пошли скорее!
        Открыла глаза – Ангелина. Бежать я никуда не хочу, да и не разрешают. Но подруга настойчива и буквально тащит меня через толпу. По коридору, пустому, гулкому, устеленному красной коровой дорожкой, затем, толкнув дверь почему-то с буквой М, в туалет.
        - Это мужской, - напомнила я.
        - Плевать. Нам валить нужно. Началось.
        - Что началось? Все также паршиво, как час назад было.
        - Задницей чую, - сказала подруга.
        Чутью её задницы я доверяла процентов на пятьдесят. Но стоило признать, на настоящие гадости она реагировала вовремя и хозяйку предупреждала.
        - А мутант?
        - Ничего твоему мутанту не станется.
        И окно открыла. Оно было высоким и достаточно узким, но Ангелина протиснулась. Я следом, едва не зацепив платье. Смешно, такое вокруг происходит, а мне платье жалко. Этаж был вторым, но окно находилось над длинным козырьком с чёрного входа гостиницы, судя по обилию поддонов сложенных в стороне, сюда производилась доставка продуктов в ресторан.
        - А дальше?
        - А дальше прыгать.
        И прыгнула! Сумасшедшая! Поднялась, как ни в чем не бывало, отряхнула колени, посмотрела на меня выжидающе. Я вздохнула. Сняла туфли – лучше оцарапаться, чем испортить такую красоту. И прыгнула. Приземлилась больно, ободрав ладони и колени, словно мало мне было боевых ранений. Оглянулась – громадина здания возвышается все так же спокойно и монументально. Все хорошо, насколько в данной ситуации может быть. Может, не стоило бежать? Мутант найдёт и убьёт.
        - Последний шанс вернуть меня, - провыла певица приглушенно из открытого окна.
        Мне даже грустно стало, словно и правда последний шанс вернуть мутанта теряю. А он, между прочим, сломал мою жизнь! Донеслись шумные овации заглушившие исполнительницу, а следом…выстрел. Простой такой, громкий, резкий сухой звук. Скупой даже. Я не сразу поняла, что он вообще означает.
        - Стреляют, - тихо сказала Ангелина.
        А потом мы побежали. Я неслась босиком и все также держала в руках свои туфли.
        Глава 9.Василиса
        Страх перед неизвестностью подстегивал, да и Ангелина, которая лихо неслась впереди несмотря на каблуки и лишних десять килограмм, мотивировала мелькающим в темноте ярким платьем. Наконец она выдохлась и остановилась. Я добежала до неё и согнулась, громко хватая воздух – с пробежками я дружила не очень.
        - Мы куда бежим? – спросила я немного отдышавшись.
        - Не знаю. Чем дальше, тем лучше.
        Я присела на бордюр и обулась. Совать оцарапанные грязные пятки в такие роскошные туфли – кощунство. Но на нас и так уже оглядываются… стоим у дороги в вечерних платьях и с туфлями в руках. Смотрю по сторонам и понять не могу, где вообще находимся, хотя в этом городе выросла.
        - Может все же с мутантом остаться стоило?
        Мне казалось, что на меня смотрят из каждой проезжающей мимо машины. Я хорошая девочка! И в такие ситуации по определению попадать не должна. А теперь стою ночью не пойми где, в вечернем платье и с оцарапанными коленками, выпившая даже, а где-то позади стреляют.
        - Поздно уже. Да и поди пойми, кто там плохой, кто хороший… Оторвут голову и имени не спросят.
        - И куда идти теперь?
        Город казался тёмным и страшным. Все кругом – враги. И до жути к мутанту хочется, он огромный, с ним не страшно. При условии, что его самого не боишься. А я столько боялась, что привыкла вроде как….
        - По домам нельзя, найдут на раз.
        - У тебя бывших много, - напомнила я.
        Лина махнула рукой и пошла прочь. Я следом. Мы сошли с дороги, так как по мнению подруги на ней нас легко найти и пошли дворами. Дворы тоже пугали. Где-то лаяли собаки, раздавались взрывы смеха, наверняка – пьяные. Очень хотелось домой. Родные стены, как известно, лечат. А меня они успокаивали.
        - К родителям нельзя, - перечисляла Лина, - На дачу тоже…
        - Я знаю где Ивановы хранят ключи от дачи, - вспомнила я и пояснила. – Соседи.
        Лина кивнула, видимо, так и не решив куда направиться. Как мы будем добираться я ума не могла приложить, сумки у меня с собой не было, у подруги сумку отобрал мутант. Но зря я недооценивала Лину. Она вытащила наличность… из декольте.
        - На всякий случай спрятала, - пожала плечами она. – Случаи бывают разными. Пошли голосовать.
        Идею голосовать ночью в вечернем платье я считала безумной, но Лина меня не слушала, а оставаться одной было страшно. Затормозила первая же машина. Удивительно, но нас не изнасиловали, не убили и даже неприличных предложений не делали – забрали деньги и высадили на повороте у дачного кооператива. Пожалуй, людей я тоже недооценивала – среди них попадались неплохие экземпляры.
        Здесь было гораздо тише, чем в городе. Одурительно пахло – все цвело. Где-то вдалеке тявкала совсем не страшно собака. В стороне темнел лесок, в котором упокоился Лёша. На нашем участке грядки, которые я вскопала обтянуты плёнкой, значит, огурцы мама высадила. Вспомнила о лопате, и даже ладони зазудели.
        - Пришли, - сказала я и толкнула калитку соседского участка. – Ключ у них в бане висит на крючке запасной.
        В бане было темно, хоть глаза выколи, прохладно и сыро. Я с трудом нащупала ключ и мы вошли в дом. Свет включать не стали. Дверь к счастью запиралась не на навесной замок, так что можно было делать вид, что дома никого нет. Мы с Линой сели в тёмной кухне. Из крана капала вода, медленно, гулко, а так тишина стояла страшная. Где-то хрустнула ветка, я вздрогнула.
        - Так дело не пойдёт, - прошептала Лина. – Мне тоже страшно. Надо спрятаться сильнее.
        Куда прятаться мы решали ещё минут пять. Потом решили подняться на чердак прихватив хозяйских одеял и подушек. Сомневаюсь, что кто-нибудь станет искать нас на даче Ивановых, но если вдруг придёт, то нас не найдёт. Идеально.
        Лестница на чердак была вытяжной. Лина выше меня, встала на табуретку и дернула за ручку. Дверца открылась, вниз вывалилась хлипкая складная лестница, которая натужно скрипела под нашим весом, но выдержала. Её мы втянули обратно и закрылись дверь. Все – спрятались. На чердаке было прохладно, настелено колючее сено. Мы постелили одно одеяло на сено, вторым укрылись. Лина уснула, казалось, сразу, а я слушала назойливого сверчка, который и не собирался умолкать и думала. Сон сморил нежданно, открыла глаза – свет уже пробивается через единственное на чердаке круглое окошко. Сверчок, наконец заткнулся, теперь птички поют. Сено похрустывает и колет через тонкое одеяло. В углу стоит сломанное кресло, батарея трехлитровых банок, на сваях крыши висят на просушку пучки душицы.
        И вдруг показались такими нелепыми ночные страхи. Господи, да двадцать первый век на дворе! Никто никого не имеет право удерживать против воли. Надо просто пойти в полицию и все рассказать. Потом они станут защищать меня, как важного свидетеля – я в фильмах видела. Всех злодеев посадят в тюрьму. Ну, может, кроме мутанта – его мне жалко, хоть он и позволил мне висеть за окошком. Сейчас надо просто поехать домой. Зайду к себе на дачу, там копилка стоит, на проезд наскребу. Может даже такси вызову – мой измученный стрессами организм вполне заслужил небольших трат. Доеду, приму душ, попью крепкого чая – надо у соседей душицы прихватить пучок. А потом в полицию. Вот и все. Я поднялась и отряхнула платье от сена и пыли. Проснулась и Лина.
        - Хватит, - я была настроена решительно. – Мне надоело бояться собственной тени. Я поеду домой.
        И не слушая Лины откинула люк и спустилась по скрипучей лестнице. Лестница снова заскрипела подруга пошла следом.
        - Может, кофе? – спросила она. – Здесь наверняка найдётся.
        - Найдётся. И даже сахар.
        Голос был мужским. Вкрадчивым, едва уловимо знакомым. Я медленно обернулась. В руках все также держала туфли – не лазать же в них по лестницам, и сейчас прикидывала, можно ли шпильки считать оружием. Если по темечку, наверное больно… Лина была явно меня умнее – потянулась за ножом.
        - Я бы не советовал, - спокойно продолжил мужчина и наконец шагнул вперёд, показавшись во всей красе. – Я вздремнул, пользуясь случаем, и теперь полон сил.
        Это был он – принц из сказки. И если я после бурной ночи выглядела так себе – платье перемялось, все в пыли и сене, ноги и ладони исцарапаны… то он был ещё прекраснее чем вчера. И костюм свеж, хотя тот же. И прическа волос к волоску. И глаза… удивительные. Он и в самом деле словно с обложки. Отчего же тогда так страшно?
        - Что вам нужно? – мой голос дрожал и ничего я с этим поделать не могла.
        - Я думаю, вы знаете, - совсем тихо сказал он. – Отдайте, и разойдемся миром. И ещё, я же сказал, что не стоит!
        Голос на последнем предложении изменился – из вкрадчивого стал угрожающим. Адресовалась фраза Лине, она все же схватила ножик. Одно молниеносное движение, и сказочный блондин сжал её запястье. Нож выпал, жалобно тренькнув о пол. Лина дернулась, пытаясь вывернуться и блондин… схватил её за волосы и приложил о стол лбом. Я просто открыла рот – в происходящее не верилось.
        - Ублюдок, - буквально выплюнула Лина.
        -Скажи спасибо, что нос не сломал. До свадьбы доживёт. Если конечно будешь паинькой, и у тебя появится шанс дожить до свадьбы.
        Я приобняла подругу за плечи и увела в сторону настолько, насколько позволил взгляд блондина. Шишка на лбу Лины вздувалась прямо на глазах, нужно что-то холодное приложить… И да – не зря я не доверяла человечеству. Оно прятало от меня редких гадов.
        - Я только полотенце намочу, - пробормотала я, и шагнула к раковине.
        А он… шагнул ко мне. Такой же красивый, как и ночью. И так же едва уловимо пахнет дорогими духами. Что его с мутантом связывает, они же разные совсем? Он же поймал меня за подбородок пальцами, чуть приподнял, вынуждая меня смотреть в его лицо. Пальцы холодные совсем, по коже мурашки.
        - Будь хорошей девочкой, - попросил он. – И я тебя не обижу. Я вовсе не хочу тебя обижать.
        - Я и так… хорошая девочка.
        Сжала полотенце в руках. Зубы дробь выстукивают. Господи, как к мутанту хочется! Ну и пусть держит за окошком, если ему нравится… ручищи то здоровые, не выронит.
        Я потянулась к ручке крана. Повернула. Вода потекла едва прохладная, но ничего холоднее я бы не нашла – холодильник соседи отключали, так как на дачу заявлялись редко. Ткань полотенца пропитывалась медленно, неохотно. Принц из сказки стоял рядом, возможно, на меня смотрел, не знаю. Я то смотрела, как темнеет влажнея ткань, как дрожат мои пальцы. Я ждала, что он меня ударит. Старалась спину держать гордо, ровно. Пусть я и трусиха, но воспитанная на классических любовных романах. Леди принимают удары судьбы гордо. На леди я тянула не очень, особенно с травинками в волосах, но нужно же хоть за какую-то мысль держаться, пусть она и бредовая.
        Не ударил.
        - Я… помогу ей…
        Принц пожал плечами. Линка стояла вжавшись спиной в угол, на мужчину поглядывала недобро. А лучше бы глазки в пол. Меня второй раз уже похищают, можно сказать, опыт уже есть. Я подала ей полотенце, она его к своему многострадальному лбу приложила. Струйка воды стекла по лицу, поделив его надвое.
        - Я хороший, - сказал принц. – Вы просто ножики не хватайте. Я вообще очень благоволю к послушным и тихим девочкам.
        - Мы очень тихие, - заверила я искренне.
        Лина фыркнула. Мне самой захотелось её приложить головой об стену – разве можно провоцировать психов?
        - У меня есть вариант лучше. Просто… отдайте. Я уйду и ваши милые рожицы уродовать не буду.
        Я сглотнула. Рожица у меня пусть и не картинно прекрасная, но очень даже милая. И мне бы хотелось, чтобы она дальше такой оставалась.
        - У меня комната есть, в коммуналке, - я на всякий случай шагнула назад и почти прижалась к Лине. – Хотите, отдам? А больше и нет ничего.
        Принц поднял с пола ножик. На мгновение он казался совсем беззащитным, я видела его склоненную макушку. Вот бы мне мою лопату сейчас – как треснула бы его по этой самой прекрасной макушке. Но лопата осталась на нашем участке, всего-то через забор перелезть и малинник, а так не достижима… Я вздохнула и вернулась к реальности. В ней не сладко – психованный принц играючи крутит нож в руках. Я бы уже давно себе пальцы отрезала, а этот улыбается. От его улыбки мороз по коже. Неосознанно попыталась ещё сильнее попятиться и буквально вжалась в Лину и спиной чувствовала, как бьётся её сердце где-то под шикарной грудью. Быстро билось, неровно – боится, хоть и хохорится. Глупо, но от её страха мне легче – ни одна такая никчемная я.
        - Думай лучше, - предложил принц.
        Я решила идти ва-банк. В конце концов за свою милую мордашку ничего не жалко.
        - У меня деньги есть. Много. Двести восемьдесят тысяч…
        Принц рассмеялся. Смеялся он тоже красиво – так и слушала бы, если бы не ножик и вот это все. А потом шагнул ко мне, резко оборвав смех. Схватил меня за волосы – каре было достаточно коротким, держаться ему наверняка неудобно было, я чувствовала его пальцы на коже головы. Он не тянул, не пытался сделать мне больнее, чем есть. Повёл в единственную жилую комнату прямо так, за волосы, и толкнул на диван. За секунды я успела подумать, что он меня убьёт, изнасилует… может и собирался – не успел. Не стоило ему оставлять Лину без присмотра. Она молча бросилась на его спину, повалив своим весом на меня.
        Я попыталась завизжать но не смогла – оба были невероятно тяжёлыми и просто вышибли воздух из моих лёгких. Надо было наверное как-то помочь, но я только раз шлепнула ладонью по светлой макушке, и все закончилось. Оба свалились на пол, причём принц подмял Лину под себя, буквально распял, удерживая её руки пригвожденными к полу.
        - По хорошему не хотите? – зловещим шёпотом спросил он. – Будет по плохому. Сидеть!
        Это он мне рявкнул – я рискнула спустить ногу на пол.
        - Мутант сказал, что вы придёте, - торопливо заговорила я. – Он не верил… А мы правда, правда не знаем в чем дело! Я могу все отдать, что есть. А кроме этого – нечего…
        Меня он слушать не стал. Отпустил руки. Так и сидел – прямо на бёдрах Лины, почти на животе. И потом отвесил моей подруге звонку пощёчину. Та вскрикнула, попыталась прикрыться, но её руки от отца он оторвал.
        - Я бы мог тебя трахнуть, - сказал принц. – Ты же привыкла так решать проблемы, да? Но мне твоё тело на хрен не нужно. Если только для того, чтобы делать тебе больно. Так у тебя ещё не было, да? Может, понравится даже…
        И потянул её платье на себя. Ткань казалась прочной, но затрещала, разрываясь по швам, оставляя красные полосы там, где впилась, натягиваясь под напором в белую кожу. Линка осталась в одном белье. Но я понимала, и она понимала – грудь его не интересует, как и прочие прелести. Унизить хочет, выбить из зоны комфорта. Впрочем, как по мне, она закончилась уже несколько дней назад. Но своей цели он добился – мне страшно, очень страшно.
        - Он никому не нужен был! – крикнула Лина. – Никому! Я ума не приложу, что вообще случилось. Да, я видела его в тот день. И знала, куда он пойдёт… я приехала, а он уже мертвый лежит! Совсем мертвый!!! Я сбежала. Испугалась, да! И ничего, ничего блядь, не брала!
        И заплакала. Закрывать лицо руками больше не осмеливалась. Я поняла, что никогда и не видела по настоящему, как плачет человек – мои дошколята не в счёт. Лицо её некрасиво сморщилось, пошло красными пятнами, слезы оставляли дорожки, скатывались к вискам и впитывались в волосы. Я отвела взгляд. Я… хотела ей сочувствовать. Но пока не выходило, слишком меня все ошарашило. Если бы… если бы она позвонила, может всего этого и не было бы.
        - Верёвку принеси, - бросил мне принц. – Третья полка снизу, возле раковины.
        Я поднялась, прошла мимо них, стараясь не смотреть на плачущую беззвучно подругу. Ножик так и лежал на столе – меня принц совсем не боялся. Не брал в расчёт. И правильно. Я слабачка, я точно не смогу взять и воткнуть нож в спину. Я останавливалась и переносила через дорогу медленно ползущих гусениц – затопчут же. А тут целый живой человек. Лёшка вон тоже живым был, пусть и спивался. А его ножиком…
        Поэтому мимо ножика я прошла без сомнений. Выдвинула нужный ящик – лежит верёвка. Видимо, принц с пользой провел время, пока мы наверху спали, на соломе… Я посмотрела на окошко – может, убежать? Даже раму подергала. А потом… даже пытаться не стала. Во-первых догонит. Во-вторых я боюсь бросить подругу одну, мало ли, что этот псих сделает, пусть она и обманщица, а жалко…
        Верёвку я взяла. Шагнула обратно в комнату. Лина не оставляла попыток сопротивляться – видимо, привыкла уже к унижениям, и ерзала. Принц склонившись над ней что-то яростно шептал. Кажется, не верил ей ни грош. Я теперь и сама не верила… И что дальше делать не знала. Оставалось только одно – быть хорошей девочкой и ждать изведанное зло, мутанта то есть. Он мне платье купил и не дрался. И главное – тянуть время.
        Я сделала ещё шажок вперед. Принц услышал, протянул руку, не оборачиваясь. Я отвела взгляд от беспомощных Линкиных ног, на ноготках которых алый, словно цветущие маки, лак. И наткнулась… на гантели. Не удивительно, соседи вообще весь хлам на дачу свозили. Верёвку я дала. А потом неожиданно для себя наклонилась и подобрала одну гантелю. Тяжеленькая. Главное – не думать.
        Думать я не стала. Просто опустила спортинвентарь увесистым круглым концом на макушку. Ту самую, светлую – прическа волос к волоску, а у самой шеи чуть завиваются. Не знаю, чего даже ожидала. По факту прекрасный принц мешком осел на пол, завалившись на бок. Но не отрубился окончательно, моргнул, потянулся к моей ноге, застонав.
        - Какой-то вы неправильный принц, - обвинила я, и ударила ещё разок, пока совсем не очухался.
        Глава 10. Елисей
        Выстрел наверняка сочли случайным. Если точнее выразиться – хулиганская выходка. Или, например, происки врагов той самой звездульки, что являлась украшением вечера. Наверное, полиция так и решит. Никто не пострадал. Пострадали только мои интересы.
        Меня бесило то, что я совершил столько ошибок. Мог ли я их предотвратить? Сомневаюсь, все же, работать с неорганизованной группой это не мой конёк. Едва прозвучал выстрел, я понял – пиздец. И пиздец не замедлил явиться. Вся эта толпа мажоров, что прожигала здесь будний вечер ломанулась в разные стороны с воплями. Подстегивая их прозвучал и второй выстрел. В меня врезались, но за себя я не волновался – меня затоптать ещё постараться нужно. Толпа разбивалась об меня и разделялась на два течения. Люди забили все входы и выходы. Единственный, кто дисциплинировано оставался на месте – Федот, хотя я предполагал, что он смоется под шумок.
        Я растолкал людей, обошёл первый этаж здания, но скорее, ради приличия. Мои девки исчезли, иначе и быть не могло. Этот гад специально давку устроил, чтобы у него появилась возможность обстряпать дельце по возможности тихо. Ему удалось.
        - Пошли, - буркнул я и потащил Федота за собой.
        На ту самую квартиру. Влад сейчас занят девушками, хвоста я за собой не заметил. Да и не было у него сообщников в этом городе, слишком многим тут насолил. Последнего подопечного я запер и велел сидеть тихо. Скорее всего, так и поступит. А вот девушек стоило найти. Даже не их – Влада.
        Город не был большим, но и маленьким не был. Человека, который хотел затеряться найти можно было, при должном старании. А теперь он обременен двумя шумными и не очень сговорчивыми девчонками… Я прошерстил весь район и нашёл таки человека, который их видел. Сторож на автомобильной стоянке.
        - Две, их было… Одна вот такая, - он изобразил руками огромную грудь, - А вторая растрепанная и босиком. Стояли тут, голосовали.
        Значит Влада с ними не было. Впрочем, я не обольщался. Если выстрел прогремел, значит к тому моменту он все продумал. Видимо, следил, позволяя идти, куда вздумается. Куда пойдут две не шибко умные девицы? В квартиру? Сомневаюсь. Лягушонка знает, что найду…
        Эта дорога вела к выезду из города. В этом же направлении тот самый дачный кооператив. Вася решила ночевать по соседству с прикопанным трупом? С другой стороны, я сам не ожидаю от неё рационального мышления… Уже начинало светать. Я вдруг понял, что тороплюсь. Да, Влада я мечтал достать уже очень давно. Но ещё зудело, не давало покоя волнение за лягушонку. Я знал, что Влад, на кону которого стоит его жизнь, церемониться не будет. Поэтому до своей машины буквально бежал, а потом по газам…
        Утро разошлось уже в полную силу. Машину опять бросить пришлось. И красться, словно вор. Я умел ходить бесшумно, но Влад тоже не лыком шит. Пошёл по соседней аллее. Она утопала в зелени, даже дорога травой покрыта, яркой, сочной, и две колеи на ней от колёс, которым зарасти не позволили. До нужного мне домика ещё несколько соседских было, когда я услышал вскрик. Предосторожности ради я шагнул в сторону, под завесу уже почти отцветшей вишни.
        - Я его убила, - причитала моя лягушонка. – Убила, точно тебе говорю!
        - У него пульс бился, я проверила.
        - Может вернёмся и ещё раз проверим? А если пульса нет, то закопаем?
        - Господи, Васька, что за мысли?
        Я вышел из укрытия. Девицы шли по дороге, мне навстречу. На Ангелине мужская майка алкоголичка, едва задницу закрывает, а грудь и того меньше. Василиса в платье, но отчего-то босиком. Туфли она держала в одной руке, а второй размазывала слезы по лицу. Дело принимает неожиданный оборот, подумал я.
        Лина подняла взгляд, меня увидела. Я успел разглядеть и огромную шишку на её лбу, и красноту, заливающую щеки. Она дернула подругу за руку, и обе остановились. Не знаю, чего я ожидал, но точно не такого.
        - Мутант! – воскликнула Вася.
        Выронила свои туфли и… ко мне понеслась. Буквально врезалась в меня, такая маленькая, лёгкая вроде, а своей стремительностью заставила меня покачнуться. Обхватила меня за шею руками , вскарабкалась, как обезьянка, полностью на мне повиснув, и снова заревела, заливая слезами мою футболку.
        Я даже постоял так несколько секунд, теряя драгоценное время на охреневание. Потом понял, что не знаю, куда девать руки – Вася меня обхватила и руками, и ногами. Что-то подсказывало – даму надо придержать. Но тогда придётся хватать её за задницу, которая на уровне моего живота, а у меня таких намерений не было. Я попытался оторвать её от себя, но не вышло – лягушонка была мелкой, но ужасно цепкой.
        - Веди, - сказал Ангелине.
        Она кивнула и повела. Так и пошёл, с висящей на мне Васей.
        - Васька его по голове трахнула, два раза, - проинформировала она. – Гантелей. Мы его связали ещё, верёвкой. Пульс вроде бился…
        Конечно, бился. Я думаю, Влад и таран танка лоб в лоб переживёт не поморщившись. Перед домом я снова попытался оторвать Василису от себя. Никак. Можно было бы насильно разжать её конечности, но у меня такие руки сильные… больно ей делать не хотелось.
        - Кыш с меня, - строго велел я.
        - Нет, - упрямо покачала она головой. – Тут не страшно.
        И ещё сильнее вцепилась, ещё немного и придушит. Ну что за детский сад!
        - Я сейчас в дом войду, - словно между делом заметил я. – Вдруг у него пистолет? Нет, мне конечно лестно, что ты собралась прикрывать меня своим телом…
        Руки ноги Василисы моментально разжались, девушки брызнули в разные стороны, а я толкнул дверь и вошёл. И снова не удивился. Это я девок а гантелями не ожидал, а этого вот да. На полу валялась верёвка, рядом с нею гантеля, видимо, та самая. И никого. Обошёл дом. Окно на кухне открыто. Утек, зараза. Сейчас пока его искать буду, девок растеряю. А на прямое столкновение со мной Влад не пойдет, сколько лет он уже от меня бегает.
        
        - Машина там, - показал я. – Как папочка учил топаем, рядышком, гуськом.
        Таиться уже не имело смысла, поэтому идти решил напрямую. Однако Василиса неожиданно заартачилась, собравшись на ту самую судьбоносную аллею.
        - Зачем? – я устал, я хотел спать, у меня лопалось терпение.
        Я взрослый состоявшийся мужчина. У меня собака есть, я собираюсь купить домик в горах. Я никого не боюсь. Остальные меня боятся, пусть я и не прилагаю к этому усилий. А теперь я просто… нянька. И да, похоже, лягушонка совсем страх по отношению ко мне растеряла.
        - Там туфли, - пояснила она. – А они красивые. И дорогие.
        Туфли мы забрали. Прижав их к груди Вася замялась. Я вздохнул, ожидая очередную нелепую просьбу. Просьба не замедлила последовать.
        - Вон там, - проинформировала она, словно я не знаю. – Моя дача. Там есть еда. А мы даже чаю не пили. И курица за миллион осталась в ресторане.
        - Где-то тут маньяк, - напомнил я.
        - Но ты же с нами… С тобой не страшно.
        Господи, меня должны бояться, а не за мной прятаться. Я посмотрел на Васю сверху вниз. Стоит, глазами хлопает, туфли тискает. Подумал, смогу ли я их обеим разом до машины доволочь? Наверное, смогу. Если брыкаться не будут. Если припугну, то сами побегут. Но припугивать Василису… не хотелось. Оказывается, быть героем в чьих-то глазах очень приятно. Теперь, когда я почти спас её от маньяка, она похоже забыла, что я держал её за окошком.
        - Только быстро, - сдался я.
        Василиса взвизгнула и вприпрыжку понеслась к родной даче.
        - Маньяк! – крикнул я вслед и она сразу притормозила испуганно озираясь.
        Я планировал только позволить им попить чаю, но все вышло из под моего контроля. Вскоре из дома пахло жарящейся картошкой, я сидел на крылечке и мрачно ждал. Василиса плескалась в уличном душе. Я боялся выпустить хоть одну из них из зоны видимости, мне казалось, что я буквально чувствую чужой взгляд на себе. Возможно, Влад где-то рядом. Ждёт удачного момента, посмеивается над нелепой ситуацией, в которую я попал.
        Ангелина рвала зелёный лук. Временами останавливалась, размышляя. Морщилась от боли. Больно, я по себе знал, как аукаются такие удары по лицу. Из душа слышался звонкий шум водяных струй. Если скосить взгляд, то видно было голые девчачьи пятки снизу, под шторой. Двери не было.
        - Елисей? – спросила Василиса. Я откликнулся. – Я полотенце повесила на крючок возле крыльца и забыла. Вы не подадите?
        Полотенце и правда висело, в прошлом ярко полосатое, теперь изрядно полинявшее. Я покосился на Ангелину – все так же мрачно ходит между грядок. Сдернул полотенце. Подошёл к кабинке. Снизу ноги, маленькие пальчики порозовевшие от наверняка холодной воды. Вот как ей полотенце дать, чтобы не обесчестить ненароком? Если сбоку, то шторка отодвинется. Решил сверху, благо там, над перекладиной со шторой ещё было место.
        Хотел как лучше, получилось, как всегда. Я просто его повесил на эту самую перекладину. Но видимо нормального мужика в их семействе не было. Если вспомнить покойного Алексея – не удивительно. Перекладина свалилась с гулким грохотом. А Вася осталась. Голая совсем, что предсказуемо. Тоненькая такая, как статуэтка, которые продают в сувенирных лавках. Кожа в пупырышках, мокрые прядки прилипли к лицу. Такая вся, неправильная. Красивая, но неправильная. Как она вообще выжила?
        - Теперь точно придётся жениться, - сухо прокомментировал увиденное я.
        Она была так шокирована, что даже не пыталась прикрыться. Не ойкнула даже. Глаза только такие перепуганные, что чёрными совсем кажутся. Не шлепнулась бы в обморок. Испачкается, и начинай все сначала. И тут я понял, что уже пару минут стою и свою подопечную разглядываю. Уделил внимание и коленкам, и стройными бедрам, прошёлся взглядом по темно русому, почти черному треугольнику между ног, по впавшему – кормить и правда нужно, - животу, по маленькой груди с торчащими от холода сосками. Сглотнул. Надо идти, черт побери.
        - Тебе помочь вытереться?
        Я рассчитывал, что вопрос её напугает, вернёт в действительность. Так и произошло. Полотенце упало на плитку дорожки, одним концом в натекшую из душа лужу, но Вася схватилась за него, как за спасательный круг и молниеносно замоталась. Вот, так лучше. То есть, я бы и дальше посмотрел, краем глаза успел разглядеть две аппетитные ямочки у самого основания спины, округлые ягодицы… Но это все лишнее. Надо отловить Влада, больше ничего.
        - Закругляйтесь, - велел я как можно строже.
        Лягушонку можно было не торопить, летала ракетой, отводила взгляд и заливал ась стыдлтвым румянцем. Ангелина была все так же мрачна и немногословна. Картошки я поел, все же, война войной а обед по расписанию. А потом, когда наконец вытурил их из дома выяснил, что у машины проколото колесо. Вот гад. Ничего, точно отловлю.
        Поменять колесо в общем-то не проблема, этим я занялся сразу, бросать машину здесь не хотелось, автомобиль давал немалые преимущества. Я работал, девушки сидели рядом на поляне, под строгим моим присмотром. День был замечательно солнечным, деревья, за которыми мог прятаться Влад давали тенек, чувствовал я себя так, словно выбрался на пикник и это неправильно. Непозволительная роскошь забыть то, зачем я вообще в этот город приехал.
        Но я все же расслабился. Сидел на корточках и увлечённо прикручивал болт, когда моей головы что-то коснулось. Обернулся мгновенно, успел перехватить руку. Василиса. Смотрит снова испуганно, определилась бы она уже, то на шею бросается, то от испуга обмирает. Хотя пожалуй, я держу её слишком крепко. Надо помнить о том, что я гораздо больше и сильнее её, как слон и моська, несопоставимые размеры. Руку я разжал, на её коже красные следы моих пальцев. Блядь, так ведь и сломать недолго. Повернулся, поймал свое отражение в боковом зеркале. Так и есть. На моей почти налысо бритой голове венок. Из одуванчиков.
        - Я подумала, будет забавно.
        - Очень забавно. Спасибо.
        Я бросил ей венок обратно, она даже поймала. Губу прикусила, взгляд вниз. Не хватало ещё, чтобы разревелась! Господи, как я устал. В горы хочу. Буду бродить по колено в траве, материться спотыкаясь о камни, зато ни одного человека на километры кругом. Никаких баб. Идеально.
        В машину девушки залезли молча. Молчали и всю дорогу. Не обошлось без обязательных пробок – чтобы добраться до съёмной квартиры требовалось пересечь чуть не весь город. У сломанного светофора, ставшего почти неодолимым препятствием для десятков машин я откинул голову и закрыл глаза. Отрешиться от шума клаксонов, ругани за окном, сердитого сопения Василисы. Представить горы. Избушка стоит не сказать, что высоко в горах, но над ней буквально нависают скалистые пики. Нужно будет проснуться очень рано, плевать, что мечтаю выспаться. Выйти в росистый холодный рассвет. И смотреть, как небо расцвечивается во все оттенки розового и красного, готовясь родить солнце. Да, именно это и нужно представить.
        Так какого хрена в голову лезет лягушонка? Возмутительно голая. В моих руках. Ладони у меня большие, пальцы длинные, а она вся беленькая и тоненькая. Чуть нажми и хрустнут косточки. Не стоит даже думать. Василиса существо из другой вселенной, той, в которой обитают синие чулки и чудаковатые идеалисты. Думать не стоит, представлять тоже. Всё же хорошо, что девушки сели сзади и мою эрекцию лицезреть не могут. Настроение испортилось хуже некуда.
        Пленницы вышли из машины без слов. Лягушонка так вовсе знала, куда мы прибыли. Новое платье она оставила на даче, теперь на ней привычно мешковатое и кеды отчего-то с красными шнурками. Только теперь, когда я точно знаю, что там снизу под тканью, мне кажется чересчур откровенным и этот наряд. Красный шнурок развязался, она наклонилась. Вот какого хрена наклоняется, знает же, что я сзади?
        В общем да, я был зол. Отвернулся от задницы Василисы, которую если честно, не очень то и видно было под платьем, заглянул в бликующее солнцем окно автомобиля. На заднем сиденье лежал всеми забытый, уже основательно подвявший венок.
        Глава 11. Василиса
        Ты же женщина, порой обвиняла меня Лина. То же самое говорили мои бывшие, в количестве скромных двух штук. Я должна была быть не такой… простой. Такой я устраивала только маму. У меня должна была быть женская хитрость, обольстительность даже. Я не должна была быть такой равнодушной. Раньше я их не понимала. Ну вот она я, такая, как есть. Хорошая, не пью, не курю, на чужих мужчин не заглядываюсь, ну что ещё нужно?
        А теперь вдруг сама поняла – надо. Только как начать вдруг быть женщиной, если все прошлые годы я этим пренебрегала? Лина похоже пришла к таким же выводам.
        - Мне сейчас с ним не справиться, - шёпотом сказала она, разглядывая себя в крошечном зеркале.– Я нынче самую малость неформат.
        И правда, синяки расцветали на ней буйным цветом. Я хотела было напомнить, что ни один из мужчин, в руках которых сейчас были наши судьбы и до появления украшений на лице особо на неё внимания не обращал, но не стала. Я же хорошая девочка.
        - Ты мне врала, - максимально нейтрально ответила я. – Уповай на свои прелести дальше.
        - Я же не знала, что ты попрешься на дачу тем же вечером!
        Да какая разница… она обязана была мне позвонить. Ещё вчера мы с Линой были в одном лагере, а теперь доверять ей не получалось. Но в чем-то она была права, да. Я и думать не смела, что смогу чем-то заинтересовать мутанта. Но он… смотрел. Иногда я ловила на себе его взгляд, когда он думал, что я не замечу. И потом в душе… пялился целую вечность. За эту маленькую вечность я успела сто раз позавидовать шикарной груди Лины, пожалеть, что такая худая, что рост у меня тоже так себе… Ну чем я могу понравиться такому выдающемуся мужчине? В обычное время я бы просто спряталась в своём панцире из скучной повседневной жизни, а теперь не выйдет. Лина права, сто раз права. Нужно сделать так, чтобы гигант был сам заинтересован в моей сохранности.
        - Я сошла с ума, обречённо шепнула я.
        Что я собираюсь сделать? Ага. Соблазнить мужчину, подобным которому раньше только на экранах видела, в боевиках. Там они расшвыривали врагов сотнями, лихо поигрывая мускулами. Эти самые мускулы меня тоже пугали. Всё пугало. Но я… почти решилась, да. Надо стать для мутанта нужной, тогда глядишь и сберегу свою хрупкую шею.
        Для начала я решила стать паинькой. Венок он не оценил. Горячие объятия при встрече тоже. Голенькую уже видел. Что придумать ещё? Я ломала голову всю дорогу до города, до той самой советской высотки, за окном которой имела честь висеть. Изогнулась, как можно сексуальнее, завязывая шнурок…
        - Стоять, - велел мне мутант. – Ни шагу без мамочки.
        Ну вот, а столько усилий. Я послушно остановилась у подъезда. Мутант вошёл первым. Что он там, засаду ждёт? Наверняка наш отрицательный принц прикладывает примочки к темечку и на активные действия пока не способен. Некоторое время, долгих секунд пять после второго удара я даже боялась, что он умер.
        В лифт мы не полезли, поднялись наверх пешком. Мутант бдительно заглянул на верхний этаж, потом оставил нас на лестнице и пошёл открывать квартиру.
        - Параноик, - прокомментировала я.
        Лина недобро посмотрела на меня из под заплывшего века. Но она сама виновата – нечего бегать было. Если где в этом дурдоме спокойно, так это у мутанта под крылышком. Так что, пусть параноит, всяко лучше чем фингал.
        Время тянулось медленно, хотя стояли мы тут не больше минуты. Наконец я не выдержала и пошла следом. Массивная фигура мутанта виднелась в прихожей. Он стоял и разглядывал бардак творившийся в скромной однушке. Даже кровать с диваном были перевернуты, подушки выпотрошены. Я вдруг испугалась за Федота, рванула в квартиру. Нет, добрых чувств я к нему не питала, он Лешку с пути истинного сбивал, но пусть уж живёт, хватит трупов.
        - Куда пошла? Я тебя где оставил?
        Рука мутанта обхватила моё запястье. Я дна мгновение замерла, в который раз поразившись контрасту – моя тонкая рука и его сильная, загорелая. Красиво даже. Только больно чуточку.
        - Федот?
        - Его здесь нет. Уходить нужно.
        Я вздохнула – пусть лучше пропадает где, чем лежит с ножиком в боку. А может ему даже повезло, например ума хватило сбежать. Надеюсь, в таком случае он заляжет на дно и в сомнительные компании больше лезть не будет.
        Спускались мы снова по лестнице, тихонько след в след, как учили. Отъехали от дома подальше и остановились на парковке у супермаркета. Мутант думал, мы благоговейно молчали. Наконец мне надоело.
        - Я знаю, куда можно поехать. – Мутант посмотрел на меня вопросительно, я осмелела и продолжила. – У меня родители в разводе… Папа живёт в домике на окраине, что достался ему от троюродной тётки. Никому в голову не придёт нас там искать, честно.
        Мутант согласился. Я объяснила, как ехать. Да, мои родители развелись, росла я без отца. Но папу… жалко было. Поэтому несколько лет назад я его отыскала и исправно отбывала свой дочерний долг. Не знаю, был ли папа этому рад, но мне так было спокойнее.
        Дом был старый, ещё дореволюционной постройки. Высокие потолки, потемневшие бревна, узкие окошки, в которые вечно сквозило, скрипящие половицы. Странно, но мне тут нравилось, я любила сюда приходить. Дом был поделен на четырех хозяев, у папы угловая квартирка, фартовая, с огородиком.
        Покосившаяся калитка впустила нас неохотно. Двор почти полностью утопал в тени, забор высокий, кусты сирени. Вокруг мощеной дорожки маргаритки. Даже политые. Там, куда заглядывает солнышко две грядки помидор, по одной зелени и огурцов. Хорошо тут папа устроился.
        - Доча? – удивился он выходя нам на встречу.
        Трезвый, слава богу. Я принимала отца таким, какой он есть, но все же, трезвым его видеть было куда приятнее.
        - Пап, у нас проблемы немножко. Можно, мы у тебя переночуем?
        
        - У тебя? – снова удивился он. – Доча, но ты же хорошая девочка!
        - Я хорошая, - вздохнула я. – Это он плохой.
        И показала пальцем в мутанта. Папа посмотрел на него снизу вверх, и тоже вздохнул. И посторонился, пропуская нас в узкую тёмную прихожую. В углу, рядом со шкафом стоял холодильник, не вместившийся на кухню. Мы вошли и он буквально затрясся, словно нас приветствуя.
        - Зато ещё меня переживёт, - гордо сказал папа. – Умели делать в советах!
        Кухня тоже была узкая и длинная, с одним окном. Раритетная чугунная раковина немыслимых размеров, стол, накрытый скатертью в цветочек, в кастрюльке булькает картошка. У меня в животе заурчало, мы поели утром, но постарались не сговариваясь львиную часть еды сложить в тарелку мутанту – ему ещё защищать нас от маньяка, пусть сытый будет.
        Папа засуетился, накрывая на стол. Я помогла, достала из шкафчика тарелки. У холодильника, куда я была отправлена за огурцами папа меня догнал и заговорил свистящим шёпотом.
        - Вась, мне может полицию вызвать? Он конечно бугай, но я бегаю быстро…
        - Не надо, пап. Он немножко страшный, но вроде как нас защищает. И вообще, не нужно судить человека по размерам.
        - Как знаешь, дочь…
        За столом папа вздыхал и томился. Все ели молча, только ложки стучали. Наконец папа сдался и поставил на стол бутылку водки, которая до этого пряталась в стенном шкафчике.
        - За знакомство, Елисей, - едва не поперхнулся именем мутанта отец.
        - Пейте, - пожал плечами мутант. – Мы не будем.
        - Не по-человечески это все, - посетовал папа, но бутылку убрал на место.
        Мы с Линой мыли посуду, мутант и отец вышли на улицу. Раздался стук топора. Я оставила тарелки и вышла. И не зря, здесь было на что посмотреть. Елисей сбросил футболку и колол дрова. Делал он это играючи – один взмах и чурка разлетается на две части. На коже блестят капельки пота, мышцы переливаются под кожей… Я сглотнула. Мутант… пугал и одновременно завораживал.
        - Хорош, гад, - беззлобно признал папа. – Полезно такого в хозяйстве иметь, и никакой газ с таким дровосеком не нужен.
        Подошла Лина. Тоже полюбовалась – невозможно было не любоваться. Потом тихонько потянула меня за собой в дом.
        - Две комнаты, - сказала она. – Мутант ляжет в гостиной, уверена. Она к выходу ближе, а ему контролировать все нужно. Там только диванчик, на нем он не поместится. Тебе стелю на диване, ему на полу. Сама в комнате с папашей.
        - И?
        - Ты же женщина, - рассердилась подруга. – Соблазни его.
        - Ты в своём уме? Ты его видела?
        Лина кивнула. Она растеряла всю свою спесь, но стоило признать, что ей досталось больше чем мне. Злорадства во мне не было, но я все ещё злилась. Если бы она позвонила, когда увидела мёртвого Лешку, всего этого бы и не было. Да, я и сама сглупила. Но… обвинять других гораздо легче.
        - Я пыталась… но не смогла.
        - С чего ты взяла, что я смогу? Он смотрит на меня так, словно раздумывает, сейчас прихлопнуть или на потом отложить.
        - Он смотрит на тебя так, словно съесть хочет. Поверь, девяносто девять процентов мужиков думают членом. Этот не исключение. Может он разговорится. Размякнет. Я не хочу больше блуждать в потемках, Вась. Я шаг боюсь сделать. Нам нужно знать, что происходит.
        - Вот и прелюбодействуй с ним сама, - вспылила я.
        Не признаваться же, что во мне самой такие мысли бродят, что я даже за шнурком сексуально нагибалась. Нет, не выйдет из меня обольстительницы, и думать нечего.
        Но думы думались. Мутант затопил баню, я даже сходила в неё, хотя прелести не понимала – у меня от жары голова кружилась, и из носу кровь текла. Посидела на нижней полочке, поплескалась. После бани душный летний вечер показался прохладным, но ненадолго. Папа накрыл стол на улице, заварил чаю прямо из самовара. Ужин был нехитрым – варёная картошка, посыпанная зеленью, да сосиски, но в тенечке под старым кленом все казалось вкусным. Я терзала несчастную сосиску и украдкой поглядывала на своего гиганта, поражаюсь тому, что думать о нем в сексуальном ключе осмеливаюсь. Глупая дурочка Вася.
        Лина не отказалась от своих мыслей, и постель была постелена, как и задумано. Я с мутантом в гостиной, папа джентльмен на полу комнаты, Линка в его постели. Мутант сразу лёг на матрас и от меня отвернулся. Я щёлкнула светом, комната погрузилась в темноту. Ночь была безлунной, узкое окно еле выделялось в темноте, ленивый ветерок едва шевелил шторы. Я лежала и смотрела в темноту, слушала, как дышит мой сосед. Дышал он спокойно, но я знала, как чуток его сон, да и притворяется он прекрасно. Самое время закрыть глаза и тоже поспать. Не соблазнять же его, в самом то деле? Это Лина чокнутая, а я хорошая. Хорошие девочки своих похитителей не соблазняют.
        Я вздохнула и сняла футболку. Великое достижение, право слово, учитывая, что темно, хоть глаза выколи. Футболка была огромной, и дарила мне защиту, которой я сейчас лишилась. Вот сейчас я как ёжик без иголок. Лысенький такой, испуганный ежик. Захотелось разреветься, но тогда соблазнения точно не выйдет, ещё и заругает, что я соплю пыхчу и мешаю ему наслаждаться отдыхом. Я спустила ногу на пол. Потом вторую.
        - Ты куда? – сразу отреагировал мой мутант.
        - Жарко, - неопределённо ответила я.
        А что, и правда жарко. От моих дурных мыслей особенно.
        - И ты решила погулять под луной?
        - Нет. На полу лягу спать.
        И правда, стянула на пол простыню с одеялом, расстелила, чертыхаясь в темноте, легла. Пол жёсткий, не удивительно. Я тут в одних трусиках, гигант рядом молчит. Чувствую себя дурой и снова размышляю на тему не поплакать ли. Эх.
        Я лежала на полу и старательно пыталась не пыхтеть. Было трудно, оказывается, в такие моменты мой организм включает пыхтение автоматически. Я волновалась. Господи, как я до такой жизни докатилась? Вот только несколько дней назад шла из садика и ни о чем подобном не думала. Это цыганка во всем виновата, точно. Все горести начались с её гадания.
        Я посопела ещё немножко и подвинулась к мутанту ближе. Глаза боятся, руки делают. Простыня подо мной смялась, пол был ощутимо холодным, кожа покрылась мурашками. Глаза к темноте немного привыкли, я уже могла различать великанскую громаду рядом. Теперь ещё ближе.
        - Ты чего делаешь? – с сомнением поинтересовался Елисей.
        - Уснуть не могу, - честно сказала я.
        Не солгала – уснёшь тут, когда соблазнить нужно, а как непонятно. Ещё поближе. Простыня осталась где-то позади, теперь кожа липла к полу. Надеюсь, папа его моет. Боком я уже касалась матраса. И на этой стадии, можно сказать финальной, решимость меня покинула.
        Надо дочитать до пяти, додумалась я. И на счёт пять идти соблазнять, не давая себе времени на размышлизмы. Раз. Господи, как тихо то дома. Стены крепкие, дореволюционные, дверь я прикрыла плотно, надеюсь до папиной комнаты никаких звуков не донесется. Два. Блин, холодно. А наверху, в кровати жарко было. Три. Хорошо, что я ноги побрила. А то неловко как-то соблазнять с небритыми. Четыре. Не слышу его дыхания, может он уснул, или вообще умер.
        - Пять, - закончила свои мучения вслух.
        - Что?
        Отвечать мне было некогда – я собирала волю к кулак. Села, скинула с себя одеяло и полезла на матрас. Коснулась его кожи – гладкая и тёплая. Одно движение и я прижалась к его спине голой грудью. Спина кстати тоже совсем голая была, возмутительно просто. И в жар бросило, от его близости, от собственной смелости и глупости, в ушах зазвенело. Как-бы давление не поднялось, вспомнила я мамины наставления, с таких то волнений.
        На все про все ушло секунды две. Дольше боялась.
        - Ты с ума сошла? – спросил мутант. – Ты голая?
        - Да, - ответила я на первый вопрос. И на второй, - Почти, но могу и до конца оголиться. Точнее, я даже это планирую.
        - Чокнутая.
        И повернулся ко мне. Сейчас поцелует вздрогнула я. Или потрогает… за что нибудь. К сексу я в общем была равнодушна, но за правое дело могу и потерпеть. Но мутант поступил иначе. Одним ловким движением перевернул меня на живот, спустил трусы совсем не романтично – я покраснела, хорошо, что темно. А потом зафиксировал меня коленкой, чтобы не сбежала. Как-то все… странно. Извращенческого секса у меня ещё не было, я побаиваюсь.
        - Ты чего это? – пискнула я, отрывая лицо от матраса.
        - Отшлепаю. Чтобы мысли дурные выбить. И спать отправлю.
        Я заерзала, пытаясь высвободиться. Не нужно меня шлепать! Меня в жизни никто не шлепал, я же хорошая девочка! Гигант был сильным да. Но я была юркой. Плюс на моей стороне отчаяние. Я снова засопела запыхтела, простите уж, но как иначе бороться за свою честь? Я вывернулась, но сбежать не сумела. Перевернулась на спину и оказалась придавленной мутантом сверху. Он держал мои руки, словно я сделать ему что смогу. Сердце колотилось, как сумасшедшее, отчасти потому, что лежали мы – грудь к груди. Я сосками чувствовала его кожу, ненормально ярко, словно он обжигал, или моё восприятие стало тоньше в сотни раз.
        - Я больше не буду, - обещала я. – Честно. Только не шлепайте.
        И замерла. А чего дёргаться, силенок у меня явно не хватит. Остаётся уповать на то, что где-то в глубине души мутант милый и добрый. И не думает членом даже, к сожалению. Видимо тот самый один процент о котором говорила Лина. Я подалась вперёд и нечаянно столкнулась с ним. Вот прям нечаянно. Губами в губы. Успела почувствовать на себе его дыхание, он протяжно вздохнул, словно проклиная меня, и тот самый день, когда мы встретились. А потом… меня поцеловал.
        И руки мои отпустил. Я секундочку посомневалась. Да, я шла его соблазнять, но я же не знала, что целоваться с ним так здорово! А потом приоткрыла рот и закинула руки на его плечи. Мутант застонал – видимо снова печалится о том, что со мной связался. Но думать стало некогда – я переживала нечто неизведанное. Если честно я раньше вообще считала поцелуи досадной необходимостью и даже брезговала немножко. А сейчас… Сейчас мне хотелось касаться его языка своим, притягивать его голову к себе ближе, надавливая на затылок, чтобы ещё сильнее, ещё…
        Закончилось все внезапно. Он просто оторвался от меня. Я слышала, как он дышит. Его дыхание отнюдь не было спокойным, как всегда. Оно было прерывистым и рваным. Да я и сама дышала, как загнанная лошадь и думала только о том, что все закончилось обидно быстро. Наверное, все же не нравлюсь ему.
        - Елисей? – спросила шёпотом я.
        - Тихо, - ответил он. – Слышишь?
        Я старательно прислушалась, но ничего не услышала. Мутант бесшумно поднялся, подошёл к окну. Затем стремительно метнулся ко мне, нашёл безошибочно в темноте, поднял, ухватив за подмышки. Мельком коснулся груди, из меня чуть не вырвался стон сожаления – сдержалась. А потом открыл дверь в комнату папы.
        - Отец, - шёпотом сказал он. – У нас гости.
        Глава 12 Елисей
        Особой прыти от её отца я не ожидал, но он удивил. Поднялся быстро и тихо, не задавая лишних вопросов, не включая свет выглянул в окно, причём с безопасного расстояния.
        - Трое, шепнул он. – Мою калитку никто ещё бесшумно не преодолел.
        А затем удивил ещё раз. Часть стены комнаты буквально открылась в стороны – я обошёл весь дом и мог покляться, что стена самая обычная. И принялся запихивать туда Васю вместе со всеми нашими одеялами.
        - Ты тоже иди, - кивнул он. – Не хватало мне мордобоя.
        Я не любил, когда мной руководят, но сейчас прислушался. Нужно хотя бы понять, кто это. Трое – новые игроки. Стена схлопнулась обратно, Лина осталась снаружи, объяснять собственной персоной наличие посторонних, следов мы оставили немало. И тишина. Слаженная работа за каких-то тридцать секунд, это я вам скажу, уметь надо.
        Гости не стучали. Они ввалились стремительно и бесшумно. Щёлкнул свет, заголосила Лина. Сквозь щелястую перегородку полоски света падали на Ваську, делая такой же полосатой. Она была возмутительно обнажённой. Она…об этом потом. Я усилием воли отвёл взгляд от её рук, судорожно прижимающих к груди одеяло и прислушался.
        - Где? – рычал один из незваных гостей.
        - Да нет тут никого, - возмутился хозяин. – Я да полюбовница моя…
        Гость очень нецензурно высказался на тему старческой импотенции и маразма. Я поморщился. Ввиду моих размеров от меня не ожидали не большого ума, ни манер, словно есть связь между ними, ростом и объёмом мышечной ткани. А я напротив вот это все очень не уважал и выразиться мог если только под горячую руку. Слишком мат и алкоголь напоминали мою юность. Тогда они считались мерилом крутости. Для всех, кроме меня и Влада. Но это опять же другая история.
        Я приник к щели глазом – ничего не видно. Выходить нужно, не думают же они, что я тут отсиживаться буду? Понял уже, что не профессионалы, и пиписьками мериться не придётся. Настучу по макушкам и всего делов.
        - Ты живая? – поинтересовался я у лягушонки.
        В те самые полоски света было видно, что цвет у неё был самый что ни на есть пунцовый. А костяшки пальцев, что стискивали одеяло побелели от напряжения. Зуб даю, что сейчас её волнует не то, что мы в шкафу или что это ещё, а вокруг отморозки, а её фиаско. Воистину, женщины непостижимые существа. Василиса кивнула. Отлично, живая.
        В комнате раздался треск, заверещала Лина, запричитал хозяин. Пора выходить и наводить порядок. Но я жду. И никогда никому не признаюсь, что тяну время для того, чтобы дать успокоиться время члену. Не нужно Ваське знать, какую власть имеет её маленькое тонкое тело над моим. Не нужно, лишнее. И то, что случилось сегодня, что могло бы случиться, больше не повторится.
        - Как эта штука открывается? – спросил я шёпотом. – Размеры у меня конечно внушительные, но вваливаться в комнату подобно Рембо я не собираюсь.
        Василиса отмерла, с трудом оторвала одну руку от полотенца и указала на лошатый выступ. Я напрягся и дёрнул его в сторону. Стена отъехала в сторону, и снова совершенно бесшумно. Пол этими же качествами похвастать не мог, и оповестить всех о моем присутсвии стоило лишь сделать шаг.
        - Ебаный в рот, - высказался один из наших гостей.
        - Здесь же дамы, - ласково пожурил я. – Я конечно внушаю страх и восторг, но свои эмоции нужно контролировать.
        Мужичок полез в карман, видимо, за пистолетом, но, естественно не успел. Я сделал то, что и планировал, хорошенечко его приложил, чтобы лежал и некоторое время не шумел. Страдалец был покладистым – послушно сполз на пол, что от него и требовалось.
        Одна из женщин моего прошлого говорила, что я не дерусь, а танцую. Её поражало то, что человек моей мощи может двигаться с такой грацией. Сказать бы ей, что в детстве семь лет на танцы ходил, хоть и ненавидел их, ради мамы – не поверила бы. Да и не нужно никого впускать так глубоко внутрь себя, ничем хорошим это не заканчивается.
        Как бы то ни было, ненавистные танцы сослужили мне лучшую службу, чем те виды боевых искусств, которые я постигал. Тем более, драками ради драк я никогда не занимался. Если я бью человека, значит его надо выключить. Вот я и выключал, без лишней помпезности и ненужных движений.
        Второй посмотрел на меня и попытался сбежать. Это он зря, бегать я любил и всегда бегал с удовольствием. Догнал, приложил лбом об стену, повернулся к третьему. Он, третий сразу показался мне самым опасным. В комнате визжала Лина, Господи, когда у неё воздух в лёгких закончится? Васька молчала. Я поневоле ощутил укол беспокойства, я оставил её в тайнике, но особой послушно бью она не отличалась. Мне срочно в комнату нужно, но между ней и мной этот самый человек, что смотрит на меня оценивающим взглядом.
        Какого хрена Лина визжит, почему не слышно Васьки? Может тот, самый первый очухался и её обидел? Обидеть лягушонку совсем не трудно, мне кажется, в неё пальцем ткни, и синяк будет. Надо проверить, немедленно, как она там. Вижу цель – не вижу препятствий. Я шагнул навстречу тому, кто стоял на моем пути, он сделал шаг ко мне, и в это время свет моргнув выключился.
        В узком коридоре совсем темно. Темноты я не боюсь, вышел уже давно из этого возраста, да и в детстве считал этот страх несолидным. И противника своего я оценил верно – самое опасное это недооценивать. Первый его удар я пропустил. Следующий блокировал и сумел потеснить противника к стене. И дыхание он свое контролировал. Но… я был коварней. Я был старее, и как следует опытнее. Одна подсечка, и я роняю его на пол. Я вам скажу, юность в детдоме значительно обогатила мой багаж приёмов.
        Свет включился совсем внезапно. А потом… случилось то, что случилось. Недооценивать плохо. А переоценивать – хуже в сто крат. А я переоценил себя. Освещение продемонстрировало мне дикую картину. Перевернутая мебель, Лина сидит на полу, и прижимает картофелину ко второму глазу – к слову картошка почему то на полу везде. Но это не главное. Лягушонка. Она сидит совсем рядом со мной и занимается тем, что удерживает руку моего противника. А ещё – она в одних трусах. И грудь, маленькая, наверняка упругая, с трогательно торчащими сосками раскачивается буквально перед моим лицом и естественно перед лицом того, на ком я сидел. Я охренел, он охренел тоже. Нечаянно я опустил кулак куда сильнее, чем планировал, нос несчастного хрустнул. Васька вскрикнула и подпрыгнула. Грудь, соответственно тоже. Я сглотнул. А потом… что-то взорвалось у меня в голове, я успел подумать черт, один же позади остался, и провалился в темноту.
        
        Сознание возвращалось медленно и урывками. Причём мозг проснулся раньше глаз, и доли секунд я прикидывал, где же сейчас находится моё бренное тело. Может, в багажнике, хотя вряд-ли – не помещался я в багажник. Если только ноги переломать, но ноги, судя по ощущениям, целы. Я сдержал стон и открыл глаза.
        Первое, что увидел – лампочка. Круглая, яркая, ослепляющая. Слепила она меня недолго, через какое-то мгновение её загородила Васькино лицо. Сначала я испытал облегчение – жива, здорова, видимых повреждений нет. Потом разозлился, вспомнил про грудь. Скосил взгляд, грудь целомудренно прикрыта футболкой.
        Рывком поднялся, огляделся. Лина ползала на четвереньках и собирала картошку. Откуда здесь вообще её столько, картохи этой?
        - Она там лежала, в тайнике, - словно поняв меня пояснила Василиса. – Я когда выскочила мешок и высыпался …
        - Какого, - раздельно, чуть не по слогам спросил я. – Хрена ты выскочила?
        Она опустила взгляд, нервно затеребила край футболки. Что ты, просто сама скромность! Миссис благолепие, которое полчаса назад прижималось ко мне голыми сиськами, мне кажется, я до сих пор чувствую прикосновение сосков, словно два локальных ожога заработал.
        - Их было трое, - тихо ответила она. – А ты один. Я подумала, что я могу помочь…
        - Во мне почти сто килограмм живого веса! А в тебе сколько?
        - Сорок восемь…
        - Защитница, блядь.
        Обиделась. Ну и хорошо, правильно, что обиделась. Может мысли глупые повыветрятся из головы. Прошёл в гостиную, споткнувшись о картофелину и едва не упав – меня ещё пошатывало. Я все ещё не очень понимал, почему нахожусь не в багажнике с переломанными ногами. Не картошкой же они их забросали?
        В гостиной на софе сидел отец Васьки. Вид имел весьма печальный, на коленках лежит двустволка, которую он задумчиво поглаживает. Я аж крякнул от удивления.
        - Тоже революционное прошлое? – спросил я.
        - Ага, - меланхолично отозвался он. – А люстру нам с Людкой на десятую годовщину свадьбы дарили. Она ей не нравилась, вот и забрал…
        Люстра была устрашающего вида и размера, в принципе, я незнакомую Люду понимал – не каждый в состоянии перенести столько хрустального великолепия разом. Сейчас же половина висюлек сверкающими брызгами лежала на полу, один из плафонов раскололся, сама люстра накренилась.
        - Пальнуть пришлось для острастки, - подтвердил мои мысли папаша. – Жалко люстру…
        - Потом помянешь, - прервал я излияния. – Давай руки в ноги и баб уводим. Не гопота, так полиция нагрянет. Ждать не будем…
        Девок мы вытряхнули из дома очень быстро, несмотря на их сопротивление, вызванное растерянностью. Брать свою машину я опасался, поэтому утекли закоулками прочь и тут уже, в укромном уголке остановились обмозговать. Я остановился думать, если точнее, а остальные просто повторяли за мной.
        - Отец, - велел я. – Давай мобилизуйся и за своею Людой. Спрятать сможешь?
        - Смогу, - приосанился тот.
        - Бегом… Тебя нашли и к ней наведаются, а сейчас они должно быть шибко сердиты… Эту с собой прихвати, - кивнул я на Лину. – И никаких лишних движений.
        Мне нужно было понять, что вообще происходит, а сделать это с двумя бабами на хвосте не просто. Голова раскалывалась, я устало опустился на лавочку. Отец так и потрусил со своей двустволкой, надо было отобрать что ли… за ним следом Лина, которая на удивление безропотна. Я знаю, что Ваську тоже надо отправить. Баба – ярмо на шее. Мешает, связывает руки… Но Лину мне не жалко, мне в принципе никого не жалко, а за лягушонка как-то переживательно.
        Поэтому Ваську я крепко схватил за руку и потрусил с ней в обратную сторону. Явочных мест у меня больше не имелось, я поступил проще – просто отомкнул ближайшую из машин, тех, которые можно было угнать просто хорошенечко пнув.
        - Она чужая, - строго сказала Василиса и прижала к себе сумочку.
        - Мы только покатаемся, и вернём на место, - пообещал я.
        Куда ехать я не знал, и сделал то, чего много лет не делал – поехал к себе домой. Не куда-то, а именно домой. В права наследования я вступил сразу, как мне исполнилось восемнадцать. В квартире я не жил, а потом даже два раза передаривал и продавал её сам себе по другим документам, скрывал следы. А избавиться совсем было жалко… про эту квартирку знал Влад, больше никто. Что же, если придёт, так придёт, нам с ним не помешает поговорить.
        - Свет пока не включай, - попросил я, входя в тёмную, пахнущую пылью квартиру.
        Ключи смиренно дожидались меня в тайнике на чердаке, которым я пользовался ещё в детстве. Нужно было принять душ, выпить, хотя бы холодной воды, но все, на что меня хватило – сесть на старый скрипучий диван.
        - Держи.
        Глянул – в темноте на протянутой мне узкой девчачьей ладошке белеет таблетка. Во второй руке стакан с водой. Подумал, принял. Васька решила, что я благословил её на проявление заботы обо мне и зашуршала, ковыряясь в сумочке. Извлекла оттуда несколько маленьких бутылочек, упаковку с бинтами, какие-то коробочки…
        - Папину аптечку вытряхнула. Ты потерпи, может немного пощипать.
        Я глянул на неё исподлобья – она это серьёзно вообще? Вроде, да. Или она на самом деле переживает, что я могу разреветься если в ранку попадёт йод? Даже остановить её хотел, но сегодня я её уже обижал… чем бы дитя не тешилось, как говорится. Пусть играет в доктора, я буду зайкой с занозой в лапке. Могу даже поойкать, мне не сложно.
        - Ноги чуть раздвинь, - попросила она. – Они у тебя длинные, неудобно. И голову опусти. Вот так. И телефоном посвети, пожалуйста.
        И правда – щипало. Я даже зубы стиснул и глаза закрыл. Отчасти потому, что телефон, который я держал в руках подсвечивал Ваську в не самом хоршгем ракурсе – снизу вверх. Часть света уходила под просторную короткую футболку, подсвечивала нежный плоский живот. Становилось видно, что на нем едва-едва есть пушок. Интересно, смогу ли я его почувствовать языком? Господи, какой бред в мозгах, все же, хорошо приложили.
        - Не дёргайся, - строго велела Василиса. – Голову сильнее наклони.
        Наклонил. Теперь видел, что резинка её шорт чуть съехала, видно полоску белых трусиков. Взять бы, сжать колени, между которыми она стоит, поймав её, наивную дуреху в ловушку, а потом трахнуть, без иллюзий, чтобы знала вообще, на что этой ночью шла. Но… только мечты.
        Та женщина, что любила смотреть на бои, которой нравилась демонстрация моей силы, осталась в прошлом, как и все остальные. Ей нравился вкус моей крови, её вид. Васька была другой. Моя боль её реально озаботила. Она опустила голову, теперь занялась моей рукой – костяшки сбиты. Сказать бы ей, что на мне заживёт, как на собаке, что лишнее, но я… молчу. Смотрю, как она сосредоточено обрабатывает перекисью ссадины на моих руках. Как легко их касается. И представляю то, чего не должен.
        Где ты вообще сейчас должен быть, товарищ мутант? Явно не здесь, в квартире детства и в компании милой девочки прикопавшей труп. Как-то я… увяз. Сам не заметил даже. А теперь чувствую, что даже бросить все и уехать в горы не получится – Васька попала. Черт.
        - Ты зачем Лешеньку закопала? – ласково спросил.
        Василиса вздрогнула, уронила ватный диск который прижимала к пустяковой царапине. Вскинула на меня взгляд, замерла. Темно в комнате, даже без видимой причины, просто, захотелось темноты. И как-то… слишком близко она. Я знаю, что нужно делать. Надо снова её обидеть. Пусть ревёт, сопит, пыхтит, страдает из-за мелочей. А я просто постараюсь сделать так, чтобы видимых, настоящих причин для страданий у неё не было. А потом уеду.
        - Ты видел, да?
        Я кивнул. Вася вздохнула, тихонько так, но я почувствовал движение воздуха кожей. Подобрала уроненную ватку, сложила в кучку таких же, испачканных моей кровью.
        - Я просто глупая, - печально призналась лягушонка. – Причём, я-то всегда себя умной считала, а тут на тебе. Открытие. Я даже гордилась немножко тем, что я не такая, как все. Всё подружки мужиков меняют, а то и мужей, рожают детей, а я не такая. Я книжки по вечерам читаю и на пианино играю. А сама немножко завидую их обычности. А Лешку увидела и испугалась. Я про тюрьму только в книжках и видела…. А сейчас и в тюрьму, похоже, за радость – как бы не убили.
        - Всё хорошо будет, - обещал я. – Не такая, как все.
        И рассмеялся. Она же и правда, не такой была. Совершенно. И это меня пугало. И то, что я испытываю страх за неё такой, какой и за себя не испытывал. Месть и правда совершенно глупая и ненужная штука. Если бы не она, я бы вообще в этот город не приехал бы, не вляпался бы в Ваську.
        - Не будет, - вздохнула снова Васька. – Теперь…
        И снова на меня глянула. Исподтишка, исподлобья. Такой она все же ребёнок, мой лягушонок. Только… испорченный. Я снова вспомнил, как её под себя подминал. Целовал даже, совсем с ума сошёл. И такое ощущение, что сто лет назад все было, а не этой же бесконечной ночью. В шортах стало тесно, а она стоит – между коленок моих.
        - Брысь, - не очень вежливо сказал я. – У нас дел ещё до кучи…
        Она стояла прямо передо мной. И в кои то веки не снизу вверх на меня смотрит, я же сижу… И почему не уходит? Совсем похрабрела маленькая глупая лягушонка. А я поглупел, не иначе. Поймал её за подбородок залеченной уже рукой, вынудил смотреть глаза в глаза. В первые дни боялась на меня даже смотреть, а теперь вон по ночам голышом ко мне под одеяло залазит…
        - А если не уйду?
        Я опустил взгляд на её живот. Впалый, с едва различимой в темноте впадинкой пупка. Интересно, я смог бы охватить её талию пальцами рук?
        - С огнём играешь, - предупредил я.
        Хотелось провести пальцем по выступающей из под резинки шорт косточке. По всем, блядь, её косточкам. Слон и моська все же не пара, как ни крути.
        - Я же глупая, - пожала плечами она.
        Глупая… и я недалеко ушёл. Я отнял у неё свою руку – в конце концов, не так я и ранен, чтобы вокруг меня с аптечкой бегать. Свалился ещё один ватный диск, да и хрен бы с ним. Мне хотелось провести пальцем по её коже. Буквально, до дрожи. И я себе уступил. Футболка была непривычно короткой для моей Лягушонки, я видел выступающее ребро. Коснулся его. И медленно пальцем вниз до самых шорт. Васька даже дышать перестала. А я дышал? Пытался вспомнить вкус её губ, но так быстро все было, блядь… И гости эти словно без них проблем было мало.
        Я подцепил пальцем резинку. Надо уже делать что-то, пока Васька не задохнулась. Желательно просто отпустить её и идти спать. Но я подтянул её к себе за эту самую резинку. Она послушно шагнул вперёд, глупая, доверчивая Василиса. Вскользь задела мой член, который был напряжен до предела, наверное, и не заметила, наивно создание. Она то мне в глаза смотрит, не такая испорченная.
        - Целовать буду, - предупредил я, надеясь, что вот сейчас то она передумает и сбежит.
        Нет, кивнула. И глаза закрыла. Детский сад, блядь. Нет, я не люблю мат, но сегодня только им и думаю. Я смотрел на её закрытые глаза и губы, потом снова выматерился, но уже шёпотом. А потом…. Потом я её поцеловал. Губы у Васьки мягкие. Чуть отдают мятой и чаем с липой, который мы пили на веранде старенького дома. Васька так податлива… слишком. Я притягивают к её ещё ближе, зажимаю между ног. Вообще хочется всю её сжать, но нужно помнить, что я гораздо её крупнее и сильнее… Я и сам не заметил, как моя рука скользнула по её ноге к ягодицам. Руки у меня большие, попка маленькая, но отчего-то кажется – идеально. Не удержался слегка сжал. Васька застонала мне в рот.
        - Тебе больно? – испугался я и оторвался от неё.
        Блядь, не стоит забывать, что я её сильнее… Да мы не совместимы. Но Васька покачала головой, отрицая, и, осмелев мне руки на плечи закинула. Лёгкая, как пушинка. Такая опасная, не стоит забывать… Я коснулся её губ своими, чуть прикусил за нижнюю, а потом решительно отодвинул её за плечи.
        - Всё, - развёл руками я. – Кина не будет. Электричество закончилось.
        Член упрямо торчал вперёд, натягивая ткань шорт. Я отошел, открыл шкаф – там где-то одеяла были и подушки. Васька стояла сзади сопела. Сопела сердито – я уже научился отличать оттенки. Я повернулся, прикрывшись сложенным одеялом.
        - Ну что?
        - Ещё хочу, - заявило сие неиспорченное дитя.
        И… ногой топнула. Я бросил в неё подушкой, не поймала, пролетела мимо и врезалась в стену.
        - Спать, и не спорь с папочкой. Завтра сложный день.
        Глава 13. Василиса
        Квартира была и безликой и жилой одновременно. Я бы не отказалась обследовать её, как следует, но мутант запрещал мне это буквально взглядом – как не обернусь, смотрит. Мне казалось, что мутант наблюдает за мной все время. Был ли его интерес сексуальным? Хотелось бы, чтобы да… но верилось в трудом. Не верилось даже в то, что ночью я с ним целовалась. Может, в драке не только его приложили, но и меня? Теперь вот пожинаю плоды в виде неприлично сексуальных галлюцинаций.
        Рассиживаться мы не планировали. Мутант, то есть Елисей, сообщил, что из фазы ожидания мы переходим в фазу действия, ибо хрен знает, что происходит. Как действовать я не представляла. Успокаивало одно – мама с папой не в городе. Лина с ними, ибо во-первых ей страшно, а во-вторых в таком виде на работу нельзя. Что уж говорить, красота подруги несколько пострадала в последние дни. Я на работу даже не звонила, вздыхала только порой.
        Из кухни пахло едой – мутант кашеварил, предварительно сгоняв в магазин. Вернулся очень быстро, ничего интересного в шкафах я обнаружить не успела. Я ходила по комнате и порой к нему заглядывала – темен, мрачен, неприступен. Монолит одним словом! Я снова вздыхала. Непросто быть хорошей девочкой, когда мысли, ну очень нехорошие.
        - Каша? – спросила я.
        Очень захотелось пельменей маминых, а я ещё нос воротила…
        - Каша, - кивнул мутант. – Ешь, полезно.
        Каша была весьма полезного, но не очень аппетитного вида. Я поковыряла в ней ложкой, потом смирилась и съела, даже без сахара, которого здесь не водилось. Утро было ещё ранним, что делать дальше непонятно, а мутант изо всех сил делает вид, что не целовал меня. А ведь он даже за попу меня потрогал, клянусь!
        - Что делать будем?
        - Влада искать.
        - Каким образом?
        Мутант, то есть Елисей пожал плечами. Я привела себя в порядок, как сумела. То есть причесалась. Одежды у меня не было, только те слишком короткие шорты, которые я у папы обнаружила и надела после бани. Видимо, придётся раскрепощаться.
        - Тебе снова придётся побыть наживкой, - подумав сообщил Елисей.
        Я вздохнула – надо так надо. Может за то время, что я буду изображать наживку, что-нибудь и получится. Ну, у меня с мутантом. То самое, о чем вслух приличные дамы не говорят. В общем, я была бы не против, если бы он ещё мне за попу подержался.
        - Я побуду, - согласилась я. – И даже буду послушной девочкой. Но только при одном условии – ты мне все расскажешь. Я чувствую себя беспомощным слепым котёнком, а это знаешь, не очень приятное ощущение.
        Мутант сложил тарелки в мойку, и сразу же помыл. Очень хозяйственный мужчина. Сегодня он против обыкновения в футболке, обычно то в одних шортах щеголял дома. Жаль, я бы залипла… Но мышцы на руках играют красиво, хоть чем-то полюбуюсь.
        - Зачем тебе? – спросил он. Ответа не дождался, поэтому продолжил. – Подоплека тебе не к чему… Скажем так, Влад человек очень нехороший. Раньше мы были близки…. И не поделили кое что. Нечто для меня важное. Влад просто меня подставил. Я обещал, что я его найду.
        У меня все сразу упало. Я вообразила себе роковую красотку. Что-то вроде Лины, только без десяти её лишних килограмм, но с грудью, губами, блескучими на солнышке волосами. И приуныла изо всех сил – ну, куда мне с такой тягаться?
        - И что дальше? – мой голос печален донельзя.
        - Я жил в этом городе раньше, много лет назад. Нас с Владом многое с ним связывает. Меня ностальгия не мучила, но вот мой бывший товарищ из другого теста. Его сюда тянуло. И, если я хотел его найти, то мне следовало держать руку на пульсе. Я узнал, что скоро состоится важная… сделка. Влад в ней по уши завяз. Это был реальный шанс его отловить.
        - И?
        - Дело случая. Новости смотришь? Около недели назад в вашем казино, да-да, есть оно у вас, и не одно даже, перестрелка была. Кое кто погиб. Особого значения не придали, такое знаешь, случается, с людьми определённого сорта. Но у этого человека была с собой информация. Я не знаю, в каком виде – наверняка флешка. Умирал он некрасиво, в туалете, видимо, надеялся спрятаться… Когда пришли у него ничего при себе не было. До записей видео наблюдения я добрался первым. Угадай, кто забежал в туалет сразу же после этих выстрелов? Кто-то, отношения вообще ко всему этому не имеющий, но жаждущий славы и денег…
        - Лёшка? – осенило меня.
        Мутант кивнул. Побарабанил по столешнице пальцами, поразмыслил. Я ждала, боялась задавать наводящие вопросы – передумает ещё рассказывать.
        - Владу она очень нужна. Та информация… она его потопит. Всю грязь я старался обходить, мне только этот гад нужен, но теперь похоже увяз по самые уши… И ты тоже, лягушонка. То, что знаю я, знают и они. Лёшка украл флешку. И она у кого-то из вас троих. Если Федот жив, конечно…
        - Эту флешку можно продать?
        - Скорее, потерять голову. Не заставляй меня думать о тебе плохо. Теперь пошли выковыривать Влада, мне нужно знать, что за молодцы приходили по нашу душу ночью.
        Я отвлеклась было на мифическую флешку – верилось в трудом, но теперь снова вспомнила про тайную подоплеку. Мутант и принц Влад не поделили роковую красавицу! Теперь понятно, почему он меня не хочет – где королевны, а где лягушонки. Я прошла в комнату и села на диван, ожидая дальнейших распоряжений. Мутант гремел где-то в прихожей, я глазела по сторонам. Фотографии в серванте были, но каких-то вовсе незнакомых женщин и мужчин. Моё внимание привлекли не они. В рамочке за стеклом стоял рисунок. Набросок углем. Спящая дворняга. Собачка казалась удивительно живой, словно вот, услышит шаги, приподнимет ухо, прислушиваясь, откроет один глаз, а потом забьёт хвостом по пыльной земле, приветствуя. Рисунок не был совершенным. Но повторюсь, он был живым… И я узнавала стиль. Я конечно, не художник, но вот на детские картинки за пять лет нагляделась. С ходу определяла, какой цветочек или танк кто из моих ребят нарисовал.
        
        Вытащила бумагу из рамки, перевернула. Лаконично подписано – пятый класс. Ну, если он в пятом классе так рисовал, наверное он невероятно талантлив. Сразу руки зачесались покопаться в шкафах как следует – зуб даю, словно Машка, что это его квартира. Да, заброшенная. Но он точно когда-то здесь жил.
        - Что ты делаешь?
        Голос жёсткий. Смотрит на картинку в моих руках. И так смотрит, что я сразу вспомнила – я его бояться перестала только совсем недавно. И не донца даже, где-то внутри привычно трясётся трусливая Васька.
        - Ты жил здесь, - сказала я. – Точно жил.
        Елисей отобрал у меня картинку, в рамку вставлять не стал, просто небрежно забросил в один из ящиков шкафа. Бумага смялась, мне стало жалко собачку – она же как живая, а он мнет!
        - Неважно, - отмахнулся мутант. – Иди обувайся, нам ещё спасать наши жизни.
        Звучало торжественно. Я вышла в прихожую, зашнуровала кеды. Мутант все не шёл. Заглянула тихонько в комнату. Стоит, фотографии в серванте разглядывает… Кем они были для него, эти люди? Я не решилась окликнуть, шагнула назад и тихонько дождалась. В конце концов, мне нужно быть паинькой, причём сексуальной, чтобы затмить красотку из прошлого. Надо завязывать с любопытством, оно людям надоедает и нисколько не возбуждает. Если только извращенцев, а я ещё не уверена, что мутант извращенец.
        - Кстати, ты в меня влюбился, - напомнила я, когда мы спускались по лестнице. – И даже жениться обещал.
        - Это было до того, как ты трясла голой грудью перед всем честным народом, - сурово отрезал он. – Я женюсь строго на хороших девочках.
        Я вздохнула – вот знала же, что пригодится моя хорошесть. Надо поработать над своим имиджем, чтобы снова производить хорошее впечатление. А может надо просто залезть к нему снова ночью под одеяло, только совсем голышом, без трусиков даже… А вдруг сработает?
        - Она была очень красивая? – неожиданно даже для меня самой вырвался вопрос.
        - Кто?
        - Женщина, из вашего прошлого. Которую вы с Владом не поделили.
        Мутант остановился так резко, что я врезалась в его спину – твёрдая. Повернулся ко мне.
        - Эх, лягушонка, - вздохнул он. – Какая же ты все таки глупая.
        - А ещё не очень красивая, - всхлипнула я.
        Мама в детстве пыталась водить меня в театральный кружок. Тамошний руководитель вынужден был признать – таланту у меня ноль. Я не обиделась, не очень то и хотелось на сцене блистать, стеснительно ж. Но сейчас подумала, может он и ошибался. Плакать мне вовсе не хочется, несмотря на то, что конечно же обидно, что и грудь у меня не роковая, и лицо самое обычное… Но мутант так поверил в этот мой всхлип, что я расстаралась и выдавила из себя слезинку. И ещё раз всхлипнула. Очень трогательно вышло, горестно.
        - Я тебе что насчёт рёва говорил? – сдвинул брови мутант.
        Тоже талантище от бога – убедительно вышло. А я не боюсь. Ну как вот человека бояться, который совсем недавно за попу трогал? Да ещё и стою несколькими ступеньками выше, получается смотрю глаза в глаза. И вторая слезинка скатывается тоже очень вовремя.
        - Вот так живёшь-живёшь, - вздыхаю прерывисто я. – Про принца на белом коне мечтаешь. А тебе опа и вердикт – лягушка! А вот как лягушке замуж выходить?
        Я села на ступеньку и разрыдалась. Очень старательно. Даже сама в свои слезы поверила, по этой причине заплакала ещё горше. И правда ведь – лягушонок! А я ещё мечтала свой генофонд оставить в виде потомков, а он лягушачий! И принц мне фальшивый попался, а мутантов я не возбуждаю! Всё это я и выдала, вперемешку со слезами, соплями и всхлипами. Мутант признаков жизни не подавал, но когда оторвалась от засаленных слезами коленок – в них я лицом уткнулась, он сидел рядом и смотрел на меня самым внимательным образом.
        - Тебя в данный момент только это печалит?
        - Угу, - кивнула я.
        - Удивительное ты создание, Василиса. Ты в курсе, что тебя наверняка уволили с работы? Если нет, то точно уволят. Ещё твои родители в бегах. Тебя могут посадить за глумление над трупом, сокрытие улик или даже за убийство. А может даже убьют, ибо нос не стоит совать куда не нужно.
        - Уууу, - пробасила я. – Теперь ещё грустнее! А ещё, я лягушка!
        - Очень грациозная, вся из себя красивая и сексуальная лягушка, - поправился мутант.
        - Правда?
        - Да.
        Я всхлипнула попечальнее. Нет, особой печали не было, напротив, мне до странного весело. Вроде вот все плохо, а с другой стороны… Интересно. И совсем не страшно, если мутант рядом. Вон он какой, весь мускулистый. И что самое удивительное, я словно чувствую какую-то власть над ним. Вот и хочется сидеть капризничать проверяя пределы допустимого. И чего я так долго хорошей была? Раньше надо было испортиться.
        - А почему ты меня тогда не хочешь?
        Теперь вздохнул мутант. Удивительного, кстати, он терпения человек. Другой бы уже прибил меня давно за все эти фокусы, а мама строго велела бы не жеманничать. Может даже полотенцем бы по попе заехала, не больно, а для острастки. Но мутант не будет. Хороший, да и верит, что ли?
        - Эм… - замешкался он. – Дельфин и русалка как бы того, не пара и все такое.
        - Выходит я тебе хоть самую капельку нравлюсь?
        Я вздохнула, положила ладонь на его запястье. Широкое, жёсткое такое…
        И вообще – он такой весь огромный и страшный, а я такая маленькая и миленькая… Разве не идеально? Причём здесь вообще дельфины и русалки?
        - Женщины весьма деликатные существа, - всхлипнув объяснила я. – Всё, самооценка уничтожена. Как тут маньяков искать, если все мысли о том, может у меня лодыжки толстые, или грудь маленькая?
        - Нормальная у тебя грудь, - пробасил Елисей. – И лодыжки тоже. Вроде…
        И скосил взгляд вниз, чтобы удостовериться. Я в глубине души очень рассчитывала на красоту лодыжек и прочих мест на ногах, ибо грудью меня господь обделил. Есть конечно, но явно недодали. Одну ножку я чуть вперёд выставила, чтобы мутант оценил – и правда же, ничего. Мама, если бы меня сейчас увидела, в обморок бы упала и причислила меня к падшим женщинам. Причём за всеми остальными она право на некоторое блядство признавала, те же похождения Ангелины её забавляли, а мне вот нельзя, я же дочка.
        Да что там нельзя, я и сама несколько дней назад богу душу бы отдала, представив, что вешаюсь мужику на шею! Но мутант не такой, на его шее ещё три таки, как я поместится. Но не нужно, делиться я не намерена, мне и самой мало. Страшно правда, но ещё и страшно интересно… И ужасно хочется. Так хочется, что вот вспомнишь, как в темноте под ним лежала, и так все внутри скручивает, что поневоле ерзать сидя начинаешь. Никогда такого не было. А вдруг больше не будет? Вдруг мутант один такой единственный, на которого мой фригидный организм реагирует? Нет, рисковать и упускать шанс изведать нечто чудесное я просто не имею права.
        - А если нормальная, - удивилась я. – То почему тебе меня не хочется?
        - Вася, - пожурил меня Елисей. – Ты же хорошая девочка!
        - Мне надоело хорошей быть. Знаешь, скучно…- Никаких тебе огразмов, мысленно добавила я.
        - На плечо взвалю и унесу, - погрозился он в ответ.
        - Ага, и в туалете закроешь, чтобы не сопела и не ревела, - добавила я.
        Елисей нахмурился. На лодыжки мои смотреть перестал, обиделся. Думы думает сидит. Интересно, что надумает? А ещё интересно, развит ли его мозг пропорционально телу, то есть такой же большой и сильный? А… член? На этой мысли я покраснела, но перестать думать на эту тему не получилось.
        - Совсем от рук отбилась, - посетовал Елисей.
        А потом встал, потянулся со смаком – теперь я полюбовалась на его лодыжки, крепкие, жилистые, чутка волосатые. А затем… исполнил угрозу – взвалил меня на плечо и понёс, попой кверху. Так, я вам скажу, не очень интересно, да и неудобно. Кожа у меня светлая, нежная, сейчас вся кровь к голове прильет и стану, как рак варёный. И волосы растреплются, а я так старательно их в ванной приглаживала. Нет, мне катерогически нельзя путешествовать попой кверху, а головой вниз.
        - Мы куда? – поинтересовалась я,разглядывая то, что с такого ракурса увидеть получалось – задница мутанта, его же ноги, и бетонные ступеньки подъезда, затем обрисованный детьми асфальт. – Мне неудобно.
        - Маньяка ловить. Он теперь нам вдвое больше прежнего нужен.
        Я вздохнула – нет, меня такой расклад не устраивает.
        - Сначала деньги, потом стулья, - подумав сообщила я.
        Мутант так удивился, что с плеча меня спустил. А может, мы пришли просто. Я сразу же волосы свои приглаживать, но бесполезно, похоже, растрепалась. Теперь мною только детей пугать, а ютнюдь не соблазнять мужиков.
        - Это как? – прищурился мутант.
        - Я помогаю тебе ловить маньяка. Выступаю приманкой, генерирую идеи – я на это мастер, знаешь, сколько детективов прочла? Ещё могу обрабатывать твои царапины. Имей ввиду – пули вынимать не умею. А ты…
        - А я?
        Он явно заинтересовался! Я вздохнула побольше воздуха и выпалила:
        - А ты занимаешься со мной сексом!
        Мутант… засмеялся. Так смеялся, что даже слезы на глазах выступили. Вот если на лестнице я ломала комедию, то сейчас обиделась по настоящему. Я значит не только не сексуальная, но ещё и жесть какая смешная! Я не стала всхлипывать и заламывать руки, просто молча пошла прочь. Мутант догнал меня в два шага, удержал за руку и пытался не смеяться больше. Через пару минут у него получилось.
        - Зачем? – спросил он отдышавшись. – Бога ради, зачем тебе это?
        - Мне интересно, - призналась я, опустив взгляд. – А ещё… ты мне нравишься.
        Мутант отпустил мою руку, она безвольно упала. Выматерился – что-то много он в последние часы сквернословит, надо его отучать. Потом снова меня за руку поймал и положил, мою ладонь на свою. Моя белая, тонкая, с розовыми метками от заживших почти мозолей . Пальчики у меня длинные, но его ладонь просто огромная.
        - Видишь? – спросил он вкрадчиво, совсем близко от меня, даже мурашки по коже. – Какие мы разные?
        - Да…
        - Я тебя раздавить могу неловким движением… - я кивнула, возможно, и может, вон он какой огромный и сильный. – И все равно хочешь?
        - Да, - вот теперь мой голос звучит уверенно. – А если не согласишься, я верещать начну, вон кстати, наряд полиции у второго подъезда стоит…
        Глава 14. Елисей
        Я навесил на лицо самое придурковатое выражение, которое умел строить, поскреб в затылке. Лучше бы конечно пальцем в носу поковыряться, но блин, это уже совсем крайние меры. Обычно помогало, да и не ждали от груды мышц особого интеллекта. Но лягушонку не отпугнуло ни капли. Тогда испугался я сам. Тут надо помнить, что у меня реально давно секса не было. Но… мне проще пойти в ночной клуб и снять одну из девиц, что на меня пачками вешались, находя сексуальным. Связываться с этой тихоней страшно. Не в загс потащит, так в лесу прикопает. И ещё – не хочется её обижать. Позволять ей привязываться к себе. Потом уходить, в любом случае… И не имеет никакого значения, что моя Вася такая аппетитная, что хоть слюной захлебнись.
        - Я готовлюсь верещать, - предупредила мелкая шантажистка и воздуху в грудь побольше набрала.
        Я поморщился – ещё не хватало. Один мент и так на меня подозрительно погьядывает, видимо гадает, как Васю ко мне прибило, каким ветром. Может, я её изнасиловать хочу. И поди докажи, что все совсем наоборот.
        - Сначала стулья, - решился я. – Потом деньги.
        - Это как, - заинтересовалась Васька и запас воздуха для воплей выдохнула. И то славно.
        - Это маньяк. Ты помогаешь мне его ловить, я делаю ему а-та-та, узнаю, кто бегает с пистолетом за нами, делаю ему а-та-та, потом возвращаю тебе деньги, то есть стулья… запутался.
        - Сексуальный акт, - услужливо подсказала шантажистка.
        - Угу, он самый. А потом возвращаю тебя в ту психушку, из которой ты сбежала.
        Васька обиженно надулась. Ничего, главное, чтобы не верещала. И вообще, куда девалась та девочка, которая сопела под одеялом заливалась слезами? Господи, и зачем я вообще с ней связался? Наверное человеческая масса права и интеллектом я далеко от гориллы не ушёл. Иначе не стоял бы сейчас мучительно пытаясь выпутаться из удивительно абсурдной ситуации.
        - Верещу, - решилась Васька.
        И… правда заверещала. Тихо сначала, набирая обороты. Блять, вот сколько лет в криминальной каше варюсь, а такое реально – в первый раз. Надеюсь последний. Я решился было на крайние меры – в охапку крикунью, в машину закинуть и по газам. Не успел. Васька заткнулась и испуганно округлила глаза. Я оглянулся – тот самый мент к нам и шагал. Прекрасно!
        - Я нечаянно, - затараторила Вася бросаясь ему навстречу. Я закатил глаза устало. – То есть, я специально. Я знаете, решила оперной певицей стать, а мне говорят – объем лёгких маленький. Не побить мне эту самую… толстую. Вот я и тренируюсь, сольфеджио, все дела, понимаете?
        - Нет, - обескураженно покачал головой мент.
        Младший лейтенант, прямо, как в песне. Хорошенький весь, форма наглажена даже нос курносый гада не портит. И на Ваську смотрит заинтересованно. Уж он то ей больше подходит, чем я, однако захотелось малость фейс ему попортить, разок врезав ему по носу.
        - А на него не смотрите, - вдохновенно продолжила Васька. – То есть, смотрите конечно, если он вам нравится. А вообще он большой и страшный, но хороший. Бабушек через дорогу… переносит. И меня любит. Так любит, сил просто нет. И миллион алых роз мне, и серенады поёт, уже имена нашим будущим детям придумал…
        Теперь стукнуть захотелось Ваську. Я шагнул к ней и взял её за руку – этот дурдом пора прекращать. Сейчас суну милому лейтанту на лапу и валим. Но…
        - Развлекайтесь, - махнул рукой он. Поглядывая правда на Васькины лодыжки, которые и правда совсем ничего. – Только нам того… понятые нужны, а здесь днем с огнём никого не найдёшь, даже бабки все по дачам разбежались.
        - Конечно, - кивнула Вася. – Это мой гражданский долг. Я вообще очень ответственная. Даже выборы никогда не пропускаю… даже присяжной один раз была.
        Я вздохнул. Хорошо, что паспорт с собой чистый, хороший, из заначки под половицей старой квартиры. Гражданский долг мы отбывали долго и нудно, мне все больше хотелось свернуть тонкую Васькину шею. И лейтанта, и местного алкоголика, из-за которого мы здесь и собрались. Алкоголик моё желание чувствовал и явно боялся. Зато я надеялся, что за это время Вася позабудет о нелепом своём требовании…
        - Кушать хочу, - заявила она сразу по исполнении гражданского долга. – Много кушать. Тебе же нравится, когда женщины много, а меня мало…
        - Заткнись, - достаточно вежливо попросил я.
        Во мне проснулось подозрение, что она просто стебется, припоминая наши первые совместные дни. Мстит самым изощренным образом. Я бы потерпел, только бы успокоилась по другому вопросу…
        - Пицца?
        Кивнула. Пиццу заказали просто огромную. Я бы такую даже с голодного края вернувшись не осилил. Васька съела кусочек, скромненько. А потом ещё один. И ещё… В итоге уговорила треть, я уважительно присвистнул.
        - Наелась?
        - Погоди…
        Я то гожу, никуда не денусь с подводной лодки. Правда, возможно эта лодка скоро взорвётся… Васька же поднялась и прошла к администратору, зашепталась. Чего она удумала там? Вернулась уже с листочком. И ручкой…
        - Пиши.
        - Что писать?
        - Расписку. Возня с понятыми убедила меня в том, что каждое действие и соглашение надо документировать. Я бы ещё у нотариуса заверила, но как-то… стыдно. Вдруг ещё мама узнает…
        - Господи, - простонал я. Возвел очи у небу, вместо него декоративные деревянные панели на потолке и вычурная люстра. Потом снова на Ваську посмотрел. – Ты как это представляешь себе?
        - Я продиктую. Только… шёпотом. Пиши. Я такой-то, имя отчество фамилия, такого то года рождения, обязуюсь провести сексуальный акт с гражданкой Щегловой по окончании розыскных мероприятий, но не позднее, чем через десять дней, отсчитывая с сегодняшнего…
        Я вытащил кончик языка – может все же сочтёт меня олигофреном и сбежит? И усердно вычерчивая каждую буковку принялся писать.
        - Нужно уточнить, - сказал я громко. Возможно, слишком громко… - Какого рода секс тебя интересует? Анальный? Оральный? Я могу и плеткой, ты только меня не лупи, у меня кожа нежная. Как у ребёночка.
        Семейная пара за соседним столиком поглядела на нас осуждающе, Васька покраснела и взмолилась:
        - Тише, пожалуйста!
        - На роль сабмиссива не согласен, - продолжил я размышлять. – Я того, доминировать люблю всячески, особенно, предаваясь сексуальным утехам…
        Женщина подхватила ребёнка и пересела подальше. Её муж хотел было затеять конфликт, но посмотрел на мои бицепсы и передумал. Зато все остальные смотрели на нас с любопытством и даже удовольствием. А Васька стала даже нашей скатерти пунцовей. Так вот, любишь кататься люби и саночки возить. Вздумала тут условия диктовать. А она…
        - Классический, - громко произнесла вслух. – Обычный. Пока… а там посмотрим. Плетка не нужна, кусаться можно, если не больно, и все остальное, что не больно, тоже можно..
        Ваську мне даже жалко стало. Но… сама же нарвалась. Расписку я написал, размашисто махнул подпись и дату поставил. Протянул ей листочек, она вдумчиво его прочитала. Так как краснеть ей было больше не куда, то она медленно начала бледнеть обратно. Перестаралась, ушла чуть не в синеву, даже губы побледнели. Я даже немножко испугался, не упала бы она в обморок, хотя по сути, со стула ей падать невысоко, и удар по голове там уже ничего не сотрясет – похоже, все, что можно уже перетряхнуто.
        - Испугалась? – поинтересовался я с улыбочкой.
        Моей улыбочки даже матерые зеки боятся, хотя я как то исполнил перед зеркалом – очень даже миленько. Васька сглотнула, листочек в руке мелко затрясся.
        - Ни капельки, - храбро солгала она.
        Сумочки у неё при себе не имелось, я даже и не вспомню, где мы её посеяли, носит нас по всему городу туда-сюда. От папаши своего она успела принести только авоську с вещами, которые утром и надела. Поэтому листочек она сложила вчетверо и спрятала туда, куда все бабы прячут испокон веков – за декольте. Я поневоле проследил взглядом за её рукой, увидел краешек белого лифчика, и тоже, блядь, сглотнул.
        Нет, я точно не буду трахаться по распискам. Просто, чем бы дитя не тешилось, лишь бы ногами не топало. И не утопало никуда. А то сейчас уйдёт, Влад её мигом отловит, не он, так вчерашние отморозки. Свернут шею, а шея у Васьки красивая, жалко. Пусть будет под присмотром, мне так спокойнее. Да и уткой подсадной поработает, все польза.
        - Пойдём, продажная ты моя женщина, - позвал я, расплатившись за так и не доеденную пиццу.
        - Пойдём, продажный мужчина, - кивнула она.
        И спряталась за меня – видимо, заряд храбрости кончился и заинтересованные взгляды окружающих уже невмоготу. Ничего, за мной ещё пару таких тощих, как Васька, укроются, не страшно. Я даже за ручку её взял, чтобы не боялась, вот я какой милый.
        - Надо было свидетелей попросить расписаться, - озаботилась Васька, и держать её за ручку перехотелось.
        Неугомонная.
        В этом городе я бывал слишком редко, чтобы как следует ориентироваться. Выручала память детства, но и она подводила – слишком вокруг все изменилось. На месте браков торчали высотки, церквей понастроили и прочих прекрасностей, что порядком обескураживало. Так что Вася у меня ещё и навигатором будет.
        - Будем охотиться на маньяка, - проинформировал я в очередном новом парке. – Основные правила помнишь?
        - Слушаться папочку, - старательно нахмурила лоб Васька. – Стоять там, где поставили и ждать. Не бросаться на врагов с голой грудью.
        И покраснела. Очаровательно. И как она по своей расписке отрабатывать собирается? Хотя, если вспомнить её ночную выходку, все было пусть и неумело, но зато с энтузиазмом… В общем свалилась Вася на мою голову. Или я на её?
        - Умница. Я правда ума не приложу, как мы этого гада выкуривать будем.
        - Принца, - поправила Васька.
        Ну вот так всегда по жизни, Владик принц, а я мутант. Даже при том, что это он у нас маньяк. Неожиданно, но это царапнуло, стало по настоящему обидно. С каких пор, а, мутант?
        - Пошли, - сухо бросил я.
        Васька пошла, выхода у неё нет, как и у меня. Засеменила следом, протяжно вздохнула. А я даже и не знаю, куда направляемся, куда идти, где этого гада, то есть принца искать вообще?
        - Нужно дать объявление, - раздался Васькин голос сзади.
        - Какое? – не сразу понял я.
        - Ну… как раньше делали. Например – человека, потерявшего нечто важное в дачном кооперативе имени великих реформаторов в такой-то вечер, просим обратиться по такому то телефону.
        Я фыркнул скептически и устремился туда, куда шёл – вперёд, в никуда. Искать светлых мыслей, озарения, прочих нужностей. Женщина, особенно такая, как Вася, она для неприятностей, которые притягивает, как магнит, а вовсе не для дельных идей. Тем более идея то, такая же, как сама Васька – сумасшедшая, пусть и приличная на вид.
        - Сноб, - буркнула сзади Васька, видимо все по моей спине прочитав.
        Я остановился так резко, что Васька ойкнув впечаталась в мою спину. Признаюсь, провокация, мелкая пакость, но… удерживать равновесие лягушонка решила ухватившись за мои бедра. А так, как по инерции она завалилась вперёд, то и руками туда же и скользнула. Так мы и замерли. Я – два метру роста, куча кило мышц, стою, выражение лица самое, что ни на есть дебильное, и она. Одна рука на моем пузе, вторая на причинном месте. Стоим. Картина маслом.
        - Ты решила совратить меня и обмануть в самых лучших чувствах?
        - Ой, - снова сказала Васька.
        Информативно. Вот только ойкнула она мне куда-то между лопаток, я буквально через ткань футболки почувствовал её тёплое дыхание и того… организм среагировал.
        - Ещё пару минут подержишься, - подал я голос. – И десять дней можно будет не ждать.
        Васька руку наконец отдернула, да с такой прытью, словно она не на моем паху полежала, а в пасти крокодила. Да уж, с такими реакциями это с неё расписки брать, а потом выбивать долги с приставами.
        - Прости, - виновато пробормотала Васька. – Я нечаянно.
        Догнала меня и мы пошли в ногу. Мне приходилось идти медленно, чтобы лягушонка поспевала, и странным образом это даже не раздражало меня, хотя обычно выводило из себя.
        - Ничего страшного, - великодушно простил я. – Ну, подержалась за член, с кем не бывает?
        Васька вспыхнула, но промолчала. Может, довести её, и сама свою расписку сожжет? Прекрасная идея. Главное только самому не увлечься нечаянно, а то лягушонки оказывается ещё какие соблазнительницы. Роковые, можно сказать.
        - А вообще, ты мне ещё маньяка должна поймать, у тебя в расписке чёрным по белому. Но если тебе за член нужно для душевного равновесия, мне не жалко… Или может репетируешь?
        - Хватит. Расписку я не выкину, не дождёшься. А может вообще участковому дам, я с ним из-за Машки очень даже знакома… Пусть лежит, до сохранности. Мало того, я тебе твоего маньячного принца за два дня поймаю, нет у тебя десятка дней до репетиции.
        - Как это?
        - А объявление дам, - сердито фыркнула Васька. – Вот прямо сейчас. Денег только займи, пожалуйста.
        Я полез за кошельком. Уж чего мне не жалко, так это денег. Главное, чтобы за член больше не держалась, а то я ж не каменный. Точнее если держаться, то каменный, но только совсем не там, где в данный момент необходимо.
        - Сколько?
        - А я не знаю, - озаботилась лягушонка. Задумалась. – Раньше в газету и подавали. А кто сейчас читает газеты эти? Если только моя мама, но она сейчас папе пельмени лепит, до маньяков ли ей. Кстати, маньяка надо отловить, пока мои родители друг друга не переубивали, а то мама ж возьмётся папу перевоспитывать, а у него на это дело аллергия…
        Васька принялась перебирать знакомых, которые могли бы ей в этом деле помочь. Их оказалось на удивление много – ещё бы, дошколят в группе почти тридцать, и у каждого родители… И каждый практически родитель обладал полезным умением.
        - К Никулиным поедем, - наконец известила она. – Раз уж телефона у меня нет…
        И на меня покосилась сердито. Ну, не положено подопечным иметь телефоны, ещё и разбегутся, или того хуже переубивают всех, а такое в мои планы не входит совсем. Никулины жили далековато, да и время ещё не вечернее, вполне могут быть на работе.
        - А пока за машиной, - распорядился я.
        - Я не позволю тебе красть, - рассердилась на ровном месте Вася. – Я не потерплю. Ты ж плохой был, пока меня не встретил. А теперь все, хороший.
        К слову ничего воровать я и не планировал. Документы у меня свежие чистенькие, возьму в прокате и никаких проблем с гайцами. А Вася… в общем я понимаю, почему у её отца аллергия на действия матери.
        Мы пошли в салон проката. Вася все косилась на меня подозрительно, чем вызывала раздражение, порой даже тихое бешенство. Слишком быстро она меня бояться перестала. Может не надо было доставлять ту бабульку? И уж целоваться с лягушонком точно было не нужно. Может подержать её за окном верхнего этажа ближайшей высотки, для поддержания своего авторитета?
        - Какая красивая, - прошептала Васька наконец отвлекшись от созерцания меня. Погладила по черному лоснящемуся боку недешёвого джипа. Слишком дорогого. – Я на такой и не ездила. Ни разу. Можно?
        И смотрит на меня глазами своими оленьими. Право слово, ребёнок. Если, конечно, забыть о её сексуальных поползновениях. И даже жалко её. Сколько всего она не видела? И не трахалась, наверное, толком ни разу, вспомнить вон её покойного бывшего – вряд-ли блистал в постели. Но это не значит, что я должен её трахать и катать на блестящих машинках.
        - Нет, - категорично ответил я.
        Василиса вздохнула и руку от крыла машины убрала.
        - Конечно… дорого же. На пару дней, и за такие деньги – блажь.
        И почему она вызывает во мне сотни, тысячи противоречивых чувств? Вот то убить хочется, то пожалеть, то трахнуть. И поди в этой мешанине разберись. Но чувствую сейчас себя так, словно конфету у ребёнка отнимаю.
        - У меня этих денег, хоть жопой ешь, - начал зачем-то объяснять я. – И мне совсем их не жалко, тратить то не на кого. Просто понимаешь, автомобиль слишком заметный, а нам это сейчас совсем не нужно.
        - Хорошо, - покладисто согласилась Вася.
        Ну вот согласилась же. Сейчас свожу её к Никулиным, пусть ломает себе голову глупостями, чтобы не мешала. А сам буду делом заниматься. Главное, чтобы под рукой была. Всё же сложилось, как следует. А меня плющит, как юнца вступившего в половозрелость, что не в меру выпендривается перед девочками.
        - Слушай, давай так сделаем. Сейчас быстренько наши дела закончим, а потом я тебя на этой машине покатаю. Даже дороже выберем, самую дорогую, что найдём в этом городе.
        - Правда?
        Я вымученно кивнул. Попытался разобраться в своих чувствах – в данный момент она меня умиляет. Впрочем, умиляла совсем недолго. Сбегала к администратору, за ручкой, достала сложенную расписку из лифчика и вписала в неё ещё один пункт. Вот теперь мне снова её убить хочется.
        Машинку взяли совсем простую, серенькую бюджетную иномарку. Таких в городе – тысячи, идеальный вариант. Она была явно не новенькой, внутри попахивало бензином, но главное, ездила хорошо и руля слушалась. А больше ничего и не нужно сейчас.
        Вот на ней мы к Никулиным и поехали. У меня было пару часов, которых некуда деть, вот и позволил ребёнку развлекаться. А потом займусь важными мужскими делами, правда, с лягушонком подмышкой.
        - Я одна пойду? – дисциплинированно спросила Вася. – Или под конвоем?
        - Под конвоем, - вздохнул я.
        Никулины, судя по всему жили достаточно зажиточно – квартира находилась в элитном, для нашего города жилом комплексе. Василиса звонила в домофон, а я томился под взглядом консьержа, каковой тут имелся в наличии. Смотрел он на меня подозрительно, но с уважением и опаской, издали. Дверь нам все же открыли, мы поднялись на седьмой этаж в блескучем зеркальном лифте, и за эти несколько секунд я в сотый раз заценил, какие мы с Васькой разные. И в самом деле, не пара вовсе. Я огромный, в тёмных очках, с отрастающим ежиком волос, и она, девчонка совсем, волосы растрепались, тоненькая, глаза блестят. И чего блестят? Ночью перепугалась, а сейчас отошла вон, снова в приключения играет… ребёнок, че с него взять.
        - Здрасьте, - поздоровалась молодая женщина открывая дверь. – А нам сказали, что вы сломали ногу.
        - Ну, как сломала, - невнятно оправдалась Василиса. – Ушибла. Я ходячая, но мне в помощь выдали социального великана. Проходи, Елисей, не стесняйся, знакомься. Катерина, это Елисей, когда моя нога особенно сильно болит, он носит меня на руках. Елисей, это Катя, мама замечательной девчушки, а ещё человек, который шарит в сетевой рекламе.
        Катерина удивлённо моргнула, медленно осмотрел меня всего с головы до ног, шажок назад сделала. Вот, это правильная реакция, а вовсе не обжиманья и расписки вследствие. Из комнаты вышла упомянутая выше девчушка, совсем мелкая, с косичками.
        - Василиса! А я по тебе скучала, и в садик ходить перестала даже, тебя жду.
        Лягушонка поймала девочку на руки, я чуть не крякнул с досады – ребёнок конечно маленький, но ненамного Василисы меньше, так и надорваться можно.
        - Вася, - позвала Катерина. – Твой великан чай пьёт?
        - Пьёт, - кивнула Вася. – Ты его покорми, как следует, а то государство выделить выделило, а еду не оплачивает, а он ест, как не в себя. Затратно.
        И ушла с ребёнком. Меня отвели на кухню. Я молчал, я вообще стараюсь не говорить много, тем более, если не по делу. Пока я мечтал, каким именно способом умерщвлю Василису, мне налили чай в огромной, чуть не литровой кружке, выделили вазочку печенья, конфет, несколько бутербродов, и даже тарелку оливье. Катерина посмотрела на меня скептически, вздернув бровь, подумала, а затем добавила ещё одну тарелку, с предварительно разогретыми макаронами по флотски. Я вздохнул, потянулся за вилкой – поем сначала, потом убью, не при малышке же.
        - Теперь пошли, я расскажу, зачем пришла, - позвала Вася.
        Чай был на удивление вкусным, я распознал в нем липу, моя мама такой уважала. Съесть все я разумеется не смог, но всего понемногу распробовал. Поглядел на часы – скоро уже можно ехать. Из комнаты доносился ровный гул женского разговора, я решил не вмешиваться, вряд-ли они чем то напортачат, бабы же. Что они могут? Хотя… От мыслей меня отвлекла девочка. Она пришла и села на табуретку, предварительно отодвинув её от меня подальше. Умная девочка.
        - А вы едите детей? – спросила она.
        Я подумал.
        - Только тех, что плохо себя ведут, - ответил на полном серьёзе я. Я вообще не понимал, как с детьми общаться. – Хотя те, что ведут себя хорошо, вкуснее.
        Теперь задумалась малышка.
        - Я откуда вы знаете, если их не едите?
        Беспощадный, но наверняка имеющий какой-то смысл разговор тянулся минут пятнадцать. Теперь я решил, что Василису нужно убивать медленно, очень медленно и невероятно мучительно. А потом девочка ввела меня в ступор.
        - Я не люблю чужих людей, - сказала она. – Я с ними даже не разговариваю. Только с Василисой и ещё с няней, но Васю больше люблю. Она как я. Всех боится. Даже ребят из группы. Её нельзя обижать. Поэтому я с вами разговаривать и пришла. Вы же её не обидите?
        - Эм…нет, - стушевался я.
        - Обещаете?
        Я кивнул. Девочка удовлетворилась моим ответом и ушла. Я отсчитал ещё пять минут и встал, идти нужно. Человек, который может дать мне нужную информацию вот именно в это время примерно и просыпается, выходит, являя себя городу и людям его населяющим. Прошёл по широкому коридору в комнату. Заглянул. Василиса сидела в кресле и обнимала девочку. Та к ней прижималась, гладила по коленке подбадривая. Вася её в ответ по волосам. Незатейливая такая сценка, однако вдруг снова умиляет лягушонка , может не убивать её прям так сразу?
        - Социальный великан готов к транспортировке вверенного груза, - пробасил я.
        Катерина вздрогнула, девочка улыбнулась, Васька встала. Правильно, хватит рассиживаться, маньяки сами себя не поймают, и всяческие плохие люди тоже. Снова вниз в зеркальном лифте, мимо консьержа, в серый автомобиль.
        К пельменной, что функционировала тут с самого моего детства мы добрались быстро. Где сейчас жил Геннадий я не знал, но завтракать, когда обычные люди уже ужинают, он много лет ходит сюда. Главное дождаться. Васька уснула, свернувшись калачиком на неудобном сиденье, я мрачно размышлял на тему, как я вообще до такой жизни докатился. Смутно, на заднем плане маячил домик в горах, словно недосягаемая мечта, в этом мире сексуальных лягушат, долговых расписок и обещаний семилеткам.
        А Васька вдруг во сне всхлипнула. Я насторожился, даже не сразу и поняв. Чего это она во сне ревёт, словно мало наяву рыдала! И что ей снится, вообще? Но обдумать не успел, потому что… у Василисы зазвонил телефон. Телефон, твою мать!
        - Телефон! – рявкнул я. – Какого хрена у тебя телефон?
        Василиса подпрыгнула, телефон из кармана шорт достала. Старенький совсем, где нашла его?
        - Катерина дала, - пояснила она.
        Голос дрожит, телефон в руках трясётся. Меня боится? Да неужели! Верится с трудом.
        - Сюда дай, - потребовал я.
        На экране светится незнакомый номер. Трубку не взяли, звонят снова. И кто это такой настырный?
        - Так твой принц маньячный, - снова сказала Василиса. – Катерина мне конечно не подруга, но Аришка нас сильно связала за эти годы. Вот и не отказала в просьбе… Раскидала везде, где смогла в сети объявление, что тот, кто необычным образом потерял нечто важное вечером неделю назад в мамином дачном посёлке должен звонить на этот номер… Трубку брать будем?
        Глава 15. Василиса
        - Голову оторву, - спокойным голосом сказал мутант.
        И я вдруг поверила, что возьмёт и оторвет. Даже вжала её в плечи, словно это смогло бы уберечь. Вот как с ним, с Елисеем, если он то притворяется недалёким увальнем, то целуется так, что искры из глаз, то смотрит и бежать прочь хочется со страху. Сейчас хотелось бежать. Я протянула телефон на ладони. Он заливался. О боже, какой мужчина, неслось из крошечного динамика удивительно громко и я думала, да, такой вот. Мужчина. Только детей он не делает, а ест, как Аришка мне нашептала на ухо, предостерегая.
        - Трубку брать будем? – робко пискнула я. – В третий раз звонят…
        - Бери, - равнодушно кивнул он.
        Словно само спокойствие, а от взгляда мороз по коже. И вообще, он сам мне разрешил действовать! С этой мыслью я осмелела и трубку все же взяла. Где-то там, никогда не понимала, как сотовая связь работает что-то щёлкнуло, затем хрюкнуло. Помехи, подумала я. Как оказалось, подумала неправильно.
        - Алло, - спросила, навесив на себя равнодушность.
        Я спокойна. Я леди-гангстер. Сама хладнокровность. Маньяков не боюсь. Я их парой ударов гантели укладываю. Жаль только, не взяла с собой гантелю, с ней было бы куда спокойнее.
        - Алло! – буквально крикнули мне в ухо, да так что я поморщилась и трубку от уха отодвинула подальше.
        – Алло! Вы меня слышите.
        - Определённо слышу, - ответила я, перестав бояться. – Вас наверное половина района слышит.
        - Это хорошо! – снова крикнули мне. – Мне дочка ваш номер дала! Я там, на даче, летом поросят развожу. Весной, значит, покупаю, все лето кормлю, а осенью и мяско молодое и сальце.
        - И? – вот теперь то я знала, откуда порой так навозом тянет.
        - Поехал в аптеку я, вернулся, это аккурат в тот день и было, смотрю, Трамп значит и Обама на месте, а Клинтона нету, то ли убег, то ли спёрли… Вы мне если его вернёте, я вам вознаграждение. Вернёте?
        Я хрюкнула то ли со смеху, то ли в истерике. По ту сторону хрюкнул то ли Трамп, то ли Обама. На Елисея я старалась не смотреть, наверняка на его лице чётко читается – ну, я же тебе говорил…
        - Извините, - выдавила я. – Но поросёнка мы не видели.
        - Я сала кусок два кило! Или даже целую ляжку!
        - Нет, спасибо, - вежливо отказалась я и сбросила звонок.
        И замолчала, ожидая слов мутанта. Елисея, то есть. Я называла его то так, то эдак, в зависимости от ситуации. Но он молчал, удивительно даже. Я робко повернулась к нему, и поняла, что он занят отнюдь не мной и моими поросятами. Он напряжённо смотрел на дорогу. А там ничего примечательного, темнеет уже, порядочные люди по домам разошлись, ну, или стремятся туда. По тротуару не торопясь, глядя себе под ноги шёл мужичок. Щупленький такой, заморыш совсем, в тельняшке и потертых штанах, провисших на коленях. Я проследила за взглядом мутанта – интересовал его именно заморыш. Чудные дела творятся.
        Заморыш отбросил сигарету, которую смолил на ходу и толкнул дверь закусочной. Закусочную эту я знала, не раз мимо проходила, правда, внутрь ни разу не заглядывала – хорошие девочки в таких местах не отираются, контингент здесь специфический.
        - Телефон отдай, - раздался голос Елисея.
        А я то надеялась, что он про него позабыл, отвлекшись. Вздохнула печально, положила телефон на протянутую ладонь. Телефон, пусть и старенький, но приличной диагонали, на мутантской ладони гляделся совсем игрушкой.
        - Никакой больше самодеятельности.
        - Ты сам разрешил…
        Мутант отмахнулся от меня, как от надоевшей мошки. Не я занимала его мысли, что прискорбно. Потом засунул телефон в карман джинс, и, прежде чем выйти повернулся ко мне.
        - Одно из важнейших правил. Где тебя оставили, там ты папочку и ждёшь. Понятно?
        Я кинула, ну, че непонятного-то? Мутант ушёл, дверь закусочной пронзительно скрипнув его от меня скрыла. Жаль, что телефон отнял, я бы хоть в игрушку какую поиграла. На город наваливались сумерки, район не сказать, что уж совсем приличный – в нашем городе приличных на пальцах одной руки перечесть. И то, пальцы останутся. Я сижу здесь совсем одна. Сразу вспомнился мой обычный страх. Нет, темноты я не боялась, но опасалась людей, которых она могла прятать. Ситуаций, в которые можно попасть. Нет, хорошие девочки должны сидеть дома, там тепло и безопасно.
        Это с Елисеем хорошо. Не страшно. А как ушёл, так все, пиши пропало. Ходят всякие, в салон машины заглядывают, а она отнюдь не бронированная… Мне и в самом деле стало не по себе особенно, когда один из пьяных местных жителей сел на лавочку напротив машины и стал разглядывать меня в упор. Ну, вот чего сидит дяденька? Я чуть со страху не всхлипнула. К мутанту надо. К Елисеюшке. Рядом с ним никакие алкоголики не страшны.
        В конце концов, решила я – её убил же раньше, авось и сейчас помилует. И решительно вышла из машины. В два шага мимо алкоголика, на бетонные, чуть осыпающиеся ступени закусочной, которой, судя по вывеске, работать осталось полчаса – до десяти. Не буду заходить, тут подожду. Если что, поверещу, он меня спасёт.
        - Как дела? – решился на подкат тот самый дяденька.
        - Хорошо, - робко пискнула я.
        И… шагнула назад. В закусочную, которая прячет от меня мутанта, а с ним ничего не страшно. И сразу поняла, что на улице то светло было. А вот здесь совсем сумрачно. Окна высокие, но немытые, ещё и зашторены частью. Маленькие лампы висят над столами, почти ничего и не освещают. Народу почти нет, а накурено, словно рота солдат на привал остановилась. И пельменями пахнет. Я мамина дочь, и дух хороших пельменей за версту чую. Тут варили хорошие, но не суть. Мутанта искать нужно, так как все немногочисленные посетители на меня смотрят. Я подошла к буфету, за которым худенькая перегидрольная блондинка, голову котоой6венчал высокий поварской колпак.
        
        - Здрасьте, - хорошие девочки первым делом здороваются.
        - Здрасьте, - протянула буфетчица в ответ. – Ты что здесь потеряла, чудо в перьях?
        - Большого такого, - показала руками я. – Высокий, мускулистый, страшный, лысый почти.
        Женщина посмотрела на меня прищуривщись, словно изучая. Господи, чего она меня так рассматривает, будто я в невестки к ней собралась? Я даже занервничала, мутанта не видно, сейчас выставят меня на улицу, к алгоколику, и что делать? Даже решилась вызывать такси, впрочем, денег же нет… маршрутки ещё ходят. Поеду домой, в свою коммуналку, отосплюсь под шум соседей, утром выйду на работу, и забуду все, как страшный сон. Страшно интересный.
        - А он знает, что ты пришла?
        Я обрадовалась – значит тут он! С энтузиазмом кивнула. Рано ещё домой, да и куда – расписка же у меня, чувствую, как уголок врезается в кожу груди, надо перепрятать в более надёжное место. Фейс контроль я, похоже, прошла, мне показали вглубь зала, там в сумерках пряталась неприметная дверь, вот туда мне и нужно.
        Пройти мимо столиков мне хотелось гордо, чтобы никто и не догадался, какая я трусиха, но, кажется не получилось. Да и бог с ним, главное, скорее. Перед дверью я замерла. Потянула её на себя тихонько, прислушалась. Голос Елисея расслышала сразу, и камень с души. Я уже готова была поверить, что он просто сбежал и бросил меня тут вместе с арендной машиной и распиской, в которой наверняка липовое имя.
        - Зря, ой зря, - говорил кто-то.
        Кто-то – наверняка тут заморыш мужичок. Я удивлена – голос у него глубокий, приятный, почти бархатный. Не знала бы, как он выглядит, вообразила бы сейчас ещё одного принца. Неправильного.
        - Поздно, - лаконично ответил мой мутант. – Увяз. Выхода уже нет.
        - Выход всегда есть. Ты мимо проходишь с гордо поднятой головой, видеть его не хочешь. Гордость тебе глаза застилает, прошлые обиды…
        - Хватит!
        Голос Елисея хлестнул по нервам, я даже вздрогнула. Вот каким он бывает, когда перестаёт клоунничать и кривляться. Но такого его я боюсь. Ничего, внутри то все равно мой мутант… Я решительно сделала шаг вперёд, не рассчитала и снесла табуретку, что не мудрено – кабинет узкий, захламленный. Табуретка упала с невероятным грохотом.
        Мужчины синхронно повернулись ко мне. О, я знала, каким быстрым и тихим может быть Елисей, поэтому рада, что пусть неяркий свет, но горит, иначе бы уже шею свернул, вон, как напряжен. А у мужчины страшные глаза – чёрные совсем. Хотя, может, освещение…
        - Я же сказал, - начал было Елисей, но его перебили.
        Сразу много всего случилось.Они оба поднялись, и оба на меня смотрят. Заморыш, так даже хищно, как на добычу. Его взгляд мне нервирует, тем более до спасительной мощи мутанта целая длинная узкая комната, заставленная разномастной мебелью.
        - Девочка, - протянул заморыш.
        Таким тоном… сразу стало понятно, что вот он наверняка детишек кушает, и плохих, и хороших. И девочек ест точно, хороших. Как я. Я сглотнула, попятилась. Подумаешь, алкоголик снаружи, не самое страшное зло. Елисей сделал шаг ко мне, и я к нему, скорее бы сократить эти миллионы метров между нами. А потом что-то трахнуло и вдруг темно стало.
        Звук бьющегося стекла, даже крики где-то на заднем фоне. Меня хватают за руку, и я не глядя знаю – Елисей. Закрывают собой, брызжет стекло, горячее стекает по моей руке. Кровь, наверное, отстраненно думаю я. А ещё – может, стоило посидеть в машине?
        Потом резко становится тихо. Совсем тихо. Я открываю глаза. Виднеется прямоугольник высокого окна, оно и правда разбито, шторы свисают бес жизненными тряпками. Больше ничего не видно – темно. Я чувствую на своей щеке дыхание Елисея, а значит, все не так страшно, как мне кажется.
        - О боже, какой мужчина!
        Тишина нарушается внезапно, карман Елисея вибрирует и надрывается, словно телефон хочет вырваться на свободу, дабы воспеть незнакомого идеального мужчину. Всё так нелепо, что я начинаю истерически хихикать, но ладонь Елисея накрывает мой рот. Лучше бы телефон выключил, право слово.
        Я приподняла руку, ту самую, что казалась целой и полезла в задний карман к героически на мне лежащему мутанту. Тот на меня цыкнул, но я внимания не обратила. Зато обратила внимание на задницу. Она оказалась неожиданно… кругленькой, а вот поглялишь и не скажешь даже. Упругая такая, я даже ущипнуть попробовала, но Во-первых джинсовая ткань плотная, а во-вторых Елисей вполголоса обещал оторвать голову. Знаем, проходили. Я вздохнула и телефон вытащила. Номер телефона был естественно, не знакомым. Стоило мне на него посмотреть, как навязчивая мелодия оборвалась и телефон умолк.
        - Выключи, - сказал, уже не таясь и не шепча Елисей.
        - Угу, - ответила я.
        Но выключить не успела, Елисей с меня скатился, Рывком поставил на ноги, у стремился к окну разбитому, и меня за собой поволок. Поставил в углу, сам выглянул. Приглушённо выматерился. А у меня шок откатил, и внезапно я поняла, что у меня и правда кровь, я ранена, возможно умираю, что здесь наверняка бомбу взорвали, я чудом уцелела, и наверняка – ненадолго!
        - Мутантушка, - проскулила я. – Родимый. Отвели меня в машину, я буду умницей, я закроюсь и буду сидеть тихо тихо!
        Елисей подошёл к окну уже без утайки. Потом за мной вернулся и снова за руку меня потащил. Через окошко. Сначала поставил на подоконник, потом перепрыгнул сам, а уж после меня и снял. Я обернулась – в открытую тёмную дверь кабинетика уже заглядывали зеваки. А на улице стало ещё темнее и страшнее.
        - А где дяденька? – вдруг вспомнила я.
        - В окошко ушёл, - со злостью буркнул Елисей. – Пока мы на полу лежали.
        А на полу мне не понравилось, не хочу больше.
        - В машину?
        - Вон она, твоя машина…
        Машинка стояла там же, где её и оставили – спрятанная в кустах. На первый взгляд с ней все было нормально, сумерки скрывали нюансы. А нюансов было… Ни одного целого стеклышка, и вся в… дырках? Я представила себя в машинке, прониклась, всхлипнула.
        - Сырость не разводи, - сурово приказал мутант продолжая тащить меня дальше через кусты. – Если бы ты в ней была, машинку бы не тронули.
        Определённо ничего не понимаю. Зачем тогда переводили в хлам гору железа, если в ней даже и не было никого? Просто так? С жиру бесятся мафиози, не иначе. Их бы ко мне в садик, и сражаться с семилетками по пять дней в неделю за двадцать пять тыщ в месяц.
        - Хорошо, что тот джип не взяли, - возрадовалась я. – Чего добро переводить…
        Кусты между тем закончились. Я надеялась, что бежать мы перестанем, ибо не понимала, куда бежим вообще, но не тут то было. Вспомнился наш первый день – Елисей меня так же за руку тащил. Только теперь доверия к Елисею у меня больше, а вот оптимизма меньше в разы.
        - Устала, - выдохнула на бегу я.
        - Терпи. Сюда он ушёл, больше некуда, машина не отъезжала, я бы услышал… консервативен, гад, кажется, знаю, куда утек…
        Я вообще не понимала, зачем нам страшный дяденька нужен. Маньяка мы и так найдём, вон они как хорошо звонят, потенциальные маньяки. Ещё пара звонков с поросятами и нужный нам маньяк в кармане. Я получу секс и покаткюсь на машине, а Елисей? Не знаю… я глянула на привычную уже громаду своего пленителя. Куда он пойдёт?
        - По-моему, я ранена, - предпринялв попытку остановить мутанта я. - У меня кровь течёт.
        Он остановился резко, я снова врезалась в его спину. Руки распускать не стала, все же, стресс, да и меру знать надо.
        Фонарей не было ни одного, и я могла только догадываться, как выгляжу. Елисей тоже. Тем не менее покрутил, оглядел со всех сторон. А потом… понюхал. Вздохнул тяжко.
        - И за какие грехи мне все, Господи? – глаза наверняка к небу закатил, вопрошая. – Не ранена ты.
        - У меня горячее по руке текло, - возразила я. – И больно.
        - Бульон это. От пельменей. Гена ел.
        Я принюхалась – и правда, бульон. С уксусом даже. И чёрным перчиком. И как я сразу не поняла? Состояние аффекта, наверняка. Я бы постыдилась мутанта, но как то поздно уже, после того, как совращала, а после сексуальную расписку стребовала, как-то поздно уже…
        - Мы куда бежим?
        - Всё, прибежали… Тихо. И стой на месте, бога ради!
        Урок был свеж, поэтому я и правда на месте осталась – в кустах. Кусты излюбленное место дислокации мутанта, особо густые могли даже прикрыть всю его мощь. Темно совсем стало. Елисей растворился в этой темноте, словно и не было, никогда не устану поражать я этой его сверхспособности. Я вся превратилась в слух. Сначала тихо, очень тихо, только сверчок выводил рулады по соседству и тонко звенел комар. Шум города доносился фоном, еле слышно. А потом что-то хрустнуло, раздался вскрик, следом трехэтажный мат. Приём красивым голосом, таким, от котого у баб поджилки трясутся и сразу принц на белом коне представляется. Но я то знала, что не принц там, а Гена, страшный Гена.
        - Васька! – крикнул Елисей. – Выходи!
        С каких пор в паре работаешь? – спросил страшный Гена.
        Ответа не дождался, а потом меня увидел и сплюнул сердито. Понятно, чего сердится – мутант его в бараний рог скрутил. Я подошла, но остановилась на безопасном расстоянии, Гена все же меня пугал.
        - Пошто машину попортили? – голос у мутанта обманчиво добрый.
        - Знал я, что ты придёшь. Вот дядьку и посадил караулить…
        - Алкоголик? – осенило меня.
        Гена посмотрел на меня недобро, видимо, недолюбливал женский пол. Но говорить продолжил.
        - Вот и жахнул дробью по машине два раза и разок в окно. Ездить будет твоя машинка…
        Мутант толкнул Гену в спину и мы пошли. Повезли почётного пленника в плен маме. Мамы я тоже боялась – с тех пор с ней и не говорила, наверняка она пышет пламенным гневом и сразу же возьмётся за моё воспитание. Папа закормленный пельменями и тем же воспитанием тоже наверняка счастьем не лучится. И, как назло, маньяк не звонит.
        Глава 16. Елисей
        - Божественно! – заключил Гена и вытер рот рукавом.
        Любовь Петровна буквально засветилась. Явились мы глубокой ночью, но мама моей тихони работала оперативно – морозилка была забита пельменями минимум на треть. На резонный вопрос зачем столько, она лишь плечами пожала.
        - Стресс снимаю, - и вздохнула, совсем, как Васька.
        Васька в этом семействе казалась подкидышем – ни на кого не похожая. Сейчас она пристыженно сидела в углу, ночью мать знатно погоняла её полотенцем, даже заступаться пришлось, дабы не прибили насмерть моё сокровище.
        - Позорище мне на старости лет, - вопила рассерженная мать.
        Васька уворачивалась молча и ловко. Потом я спрятал её за собой – мать уважительно притихла, посмотрела на меня снизу вверх. Вытерла тем же полотенцем испарину, выступившую на лбу после бега.
        - Ну, надо так надо. Под присмотром хоть… Пельменей будете?
        От пельменей я отказался. Так я ещё не работал, приходилось импровизировать на ходу. Два часа я угробил на беседу с уважаемым Геннадием. Узнал не так много, как хотелось бы, но кто и когда приносил мне искомое на блюдечке с голубой каемочкой? Спать пошёл уже светало, от усталости мутилось в голове. Немного опасался, Васька все такие рядом, но маму она похоже, боялась больше, чем меня – вела себя паинькой, то есть со всех ракурсов смотрелась хорошей девочкой. Даже шорты свои провокационные сменила на привычно унылое платье. А на завтрак нас ждали пельмени.
        - Здесь будешь, - кивнул я Геннадию. – И задница твоя целее, и под рукой.
        - Да я с Любовью Петровной хоть на край света… В жизни таких пельменей не едал. Любочка, ваш плен, он самый сладкий.
        Любочка зарделась, Васька фыркнула, батя её насупился. Право слово, зоопарк на выезде. А ещё боюсь филиал дома два – Ангелина сумела рассмотреть в потрепанном жизнью Гене зажиточного господина, заштукатурила свои синяки, и практически вывалила грудь наружу. Так и сидели. Девять утра, мы едим пельмени, каждый думает о своём. О чем думает Васька представить страшно. Покинуть весёлую компанию я был рад.
        - Забери меня с собой родненький, - взмолился отец Васьки. – Сил моих тут больше нет.
        - Терпи, - коротко ответил я. – Двустволкой одной от всех не отмашешься.
        Следом меня поймала достопочтимая Любовь Петровна.
        - А что за ужасы такие? – шёпотом спросила она. – Что даже домой нельзя?
        - Коллекторы, - ответил я первое, что пришло в голову. – Видели по телевизору?
        - По первому каналу, - схватилась за сердце она. – Звери!
        - Вот-вот, - подтвердил я. – А за Ваську не волнуйтесь.
        Меня перекрестили – Любовь Петровна даже на цыпочки встала ради такого дела, ибо ростом была ещё меньше своей дочери. Васька уже в дверях мялась, видимо тоже уйти не терпится, из этого санаторного «бунгало» на три комнаты. Но… я ждал. Знал, что подойдёт, дождавшись своей очереди. Видимо, она была после Лины.
        - Он же богатый? – тоже шёпотом, постоянно оглядываясь. Синяки зеленели из под толстого слоя косметики и вид Лина имела самый что ни на есть престранный. – Этот Гена.
        - Богатый, - согласился я. – Правда упертый старый хрен.
        - Да то ничего страшного, - отмахнулась девушка и поправила декольте, вываливая грудь чуть не до сосков.
        А сам Гена стоял в тени старой раскидистой липы, что как раз начинала зацветать, привлекая собой всех пчёл с округи. Курил. Ждал. Посмотрел на меня с прищуром, задумчиво, словно прикидывая, что со мной делать.
        - Ты же мне, как сын, - сказал он, наверное, не к месту.
        А когда оно к месту, сироте двух метров ростом? Не нужно мне отцов… Никогда не было нужно. И не сантиментов я ждал, а конкретики.
        - Ага. И Влад тоже.
        Гена хмыкнул, отчего-то весьма собой довольный. Зачем он побежал в сторону той сторожки, в которой коротал дни пару десятков лет назад? Знал ведь, что нагоню… Я как сейчас помню эту тесную прокуренную каморку. Гена, он всегда был не от мира сего. Говорили, когда-то он был настоящим криминальный авторитетом. Потом то я узнал, что и правда был. К нему вечно стекался всякий сброд, и я тоже, стекся…
        В детском доме было паршиво. Обижать меня пытались, но, как я уже говорил, не больно вышло. Но стены давили, хоть волком вой, распугивая детей и воспиталок. Я сбегал. Бродил, шёл куда глаза глядят. Так и добрел до этой сторожки в несколько квадратных метров. Сизый сигаретный дым, чай, который грели в кастрюльке с советским кипятильником, такой крепкий, что вспомню – зубы сводит. И Гена, который этот чай и пил. Мне наливал. Водку никогда не пил, на пьяных смотрел брезгливо, но не гнал. Кто к нему шёл то трезвым, неся свои проблемы? Разве я, да Владька, которого я привёл потом. Гена сначала терпел нас, потом вроде привык даже. У него для нас миллион историй был, литры крепкого чая, россыпи твёрдых, застаревших сушек. Мне, домашнему ребёнку все было жутко интересно, запретный плод, он сладок. И именно там я свой первый заказ и нашёл. А потом покатилось… Столько лет прошло, чего только не было, а Гена стоит, как ни в чем не бывало, не изменился даже вроде ни капли, сторожка только сгорела, супермаркет построили…
        - И Влад, - подтвердил собеседник. – Поэтому даже не надейся, что я в вашу грызню влезу. Детей у меня никогда не было, зато вас вон… двое…
        - Да если бы только грызня, - вздохнул я.
        Генке я не верил ни на грош. Ждал он меня, машину вот только расхреначил почём зря. Теперь вот ещё на пельменях отожрется. Ведёт поди свою игру, или выжидает, и убраться из города для него сейчас оптимальный вариант.
        - Сами разбирайтесь, - махнул рукой он. – И того… девочку береги. Внуков хочу.
        Девочка стояла в сторонке и выводила узоры на дорожной пыли ножкой, обутой в те самые кеды с красными шнурками. С мешковатым платьем они не сочетались, но какая, нахер, разница? Поняв, что ничего толкового я не дождусь я пошёл прочь. Хватит родственных дрязг. Но в глубине души я понимал, что вывезя упрямого Гену стал гораздо спокойнее. Во-первых под рукой, во-вторых если что – он весь мой зоопарк прикроет, надеюсь, бывшим авторитетом, но на худой конец, хотя бы алкоголиком с дробовиком.
        
        Санаторий был за городом, почти заброшенный и никому кроме пенсионеров не нужный. За мзду даже документов не спросили, самое то отсидеться такой заметной компании, по крайней мере домик отдельный, на отшибе у самого леса. А сейчас мы с Васькой шли вдоль самого берега реки, которая вилась сверкающей на солнце лентой внизу, то прячась за стволами деревьев, то снова выглядывая.
        - Ну что, машину угонять будем? – улыбнувшись спросила Васька.
        - На электричке поедем.
        Она чуть отставала от меня, я задумавшись перестал подстраиваться под её шаг. Она нагнала меня, пошла рядом. Порой поглядывала, словно собираясь сказать что-то, и не решаясь.
        - Хорошо как… вдвоём, - сказала наконец она, а потом взяла меня под руку.
        Рука её была совсем лёгкой и горячей. Я думал было даже её стряхнуть, но Ваську пожалел – ей и так досталось от мамы. До города мы доехали на электричке. Она была старой, скрипучей, кожзам, которым обтянуты сиденья растрескался. Ваську я из виду старался не упускать хотя вряд-ли кто-то из присутствующих представлял опасность. Пенсионеры, которые везли в город огурцы и редиску – помидоры ещё не пошли, видимо. Тощие подростки в наушниках, молодые мамаши с выводками детей. Хотя, чему меня должна была научить жизнь, так это тому, что внешности доверять нельзя. И Васька тому живой пример.
        - Что в городе будем делать? – спросила она как бы между делом.
        -В казино пойдём, - ответил я. – В котором курьера чпокнули.
        Васька вздрогнула со страху, потом взяла себя в руки. Глупая разве можно так мне доверять? К нам подсел дед с ворохом газет, затем женщина неопределённого возраста, стало тесно. Васька пододвинулась ко мне ближе, затем ровный шум колёс её убаюкал, склонилась, уткнулась головой в моё предплечье и уснула. Порой я ловил настороженные взгляды, наверняка люди недоумевали, что девочка одуванчик делает рядом с таким головорезом. Плевать. Не объяснять же народу, что именно этот одуванчик вымогнул у меня долговую расписку с сексуальными обязательствами. Но тёмная, вечно взлохмаченная, несмотря на все ухищрения макушка упорно умиляла. Видимо, старость нагрянула, когда не ждали. Перед самым городом мимо с грохотом промчался грузовой состав, Васька проснулась.
        - Я в туалет схожу, - потянулась она. – Почти приехали.
        - Я с тобой.
        - Брось, я же быстро.
        - Тебя головорезы мало напугали?
        - Стесняюсь, я, понятно?
        Сговорились на том, что буду стоять в вагоне, у дверей в тамбур, пока деликатная лягушка делает свои дела. Детский сад, ей богу. Так и стоял. Вышла Васька посвежевшей, умытой, странно задумчивой.
        - Всё хорошо?
        Она поразмыслив кивнула. До вокзала мы не доехали, сошли на ближайшей к нему станции, все же, менее заметно. Сели в одно из такси, и уже на нем в город, в которой я когда сам себе обещал не возвращаться. По хорошему, пришлось бы купить новое платье для Василисы, а это означало, что её придётся сначала на него уговаривать, это утомляло заранее. Моя машинка стояла там же, где я её бросил, трогать её я не хотел, все же, слишком примелькалась, но выхода не было – не пешком же ходить. А в общественном транспорте я вызывал у людей панические атаки.
        - За платьем, - сказал я, погладив ладонью руль.
        Соскучился, по своему коняшке. Васька поморщилась, я напрягся, ожидая её слов.
        - Мне кажется, платье будет не нужно, - она замолчала подбирая слова, а потом выдала. – Маньяк позвонил. В туалете когда была… Он уже звонил, ночью, когда с Генкой встречались. Потом недоступен был, я перезванивала. А сейчас вот сам… обозначился.
        - И чего ему нужно? Бычка ловить, может, неверную жену?
        - Он сказал, что ему нужна флешка. Он заплатит.
        Я замолчал. Поверить в такую удачу сомнительного свойства не очень выходило. Влад, если это он, назначил встречу. Там же, где все это и закрутилось – на даче. А что, идеальное место, людей ноль целых, одна десятая, лесок рядом опять же, в котором и прикопать можно. Если заморочиться, то и болото не далеко. Ехать не хотелось, но Влада достать необходимо. Не могу же я всю жизнь Ваську таскать под мышкой, чтобы её не прихлопнули ненароком.
        - И во сколько? – сухо поинтересовался я.
        - В полночь, - зловеще прошептала Васька.
        Времени вагон, не смотря на то, что я собирался подъехать раньше. Его я решил провести с толком, первым делом как следует пожрать, и желательно, не пельмени. Прятаться средь беда дня смысла я не видел, иначе так и будем бегать в непонятках. Поэтому мы пошли в ресторан. Васька, глядя на мою тарелку поморщилась.
        - Ты точно какой-то неправильный, - заключила она.
        Не знаю, что ей не понравилось, брокколи, политое оливковым маслом, несколько мелких помидорок и кусок отварной говядины. Питательно и полезно. А на первое обжигающе горячая солянка. Идеально. Васька же, которая отличалась отменным аппетитом, сейчас вяло ковыряла шарик уже подтаявшего мороженого.
        - Так не пойдёт, - решительно сказал я.
        - Что?
        -Твоё поведение. Я уже почти смирился с тем, что ты весишь половину от нормального человека, но блядь, трахать мощи я отказываюсь.
        - Я не мощи! – возмутилась она.
        - Станешь. Если не будешь есть. Ладно, понимаю, на пельмени у тебя уже аллергия, но мы ж не в пельменной.
        И подозвал официанта. Васька томилась, вздыхала, но суп ела. А я уже было надеялся, что откажется, но смотри ж ты, упертая. Зато потом можно с чистой совестью на встречу с принцем, или маньяком, или просто Владом. Даже не верится, что я все же встречусь с ним наконец, столько лет этой встречи ждал.
        Машину мы бросили подальше, не в том месте, где Влад оставил её без колёс. Автомобиль был чист – на жучки и прочие новомодные штуки я его проверил. Васька молчала, это радовало и немножко пугало. Хотя в принципе, не ревёт и то ладно. Пистолет из бардачка я хотел достать незаметно, но Вася увидела. Побледнела вся разом, буквально мгновенно все краски с лица схлынули.
        - А это… обязательно?
        - Да.
        - Этим же человека убить можно.
        Я хмыкнул
        – Да, именно ради этой цели оружие и создавалось.
        - А давай его оставим? Я как Лешку вспомню, мёртвого… я вообще мало про него думаю, даже стыдно. А вот как вспомню, мёртвого, кровь эту… нельзя людей убивать, даже плохих.
        Я вздохнул – терпение. Главное не забывать, что именно эта святоша труп Алексея и прикопала. В тихом омуте черти водятся, всем известная истина.
        - Принца своего помнишь? А синяки подружки? Хочешь такие же? Это ведь тебе ещё повезло, что он от тебя гантели не ожидал, а так одними синяками дело бы не завершилось.
        - Ладно, бери, - после недолгого сомнения решила она.
        Словно если бы она не разрешила, я бы пистолет оставил. Пошли мы лесом. Васька жалась ко мне и вздрагивала от любого шума, а лесок был их полон. То ветер листвой зашуршит, то сучок с треском переломится под ногами… Мне смешно – в жизни таких глупостей не боялся. Бояться следует живых людей, причём стараться избегать всех – именно от них все пакости.
        - Смотри, - сказал я. – По-моему, так кто-то стоит.
        - Где? – всполошилась она.
        - Да вон же… вслед нам смотрит. На нем халат женский, странно, да? На одной ноге тапочка, тоже женская, а вторая босая. Ой, он нас к себе зовёт!
        Васька взвизгнула и подпрыгнула. Потом попыталась задать стрекача, но не успела – я перехватил её рукой поперёк туловища, и теперь она барахталась, повиснув на ней. И правда, пушинка. Удобно с одной стороны иметь тощих женщин.
        - Да пошутил я.
        - Никогда. Так. Больше. Не. Шути.
        Вот прям вот так вот, раздельно. Зато потом снова под руку меня взяла. Так и шла, обижалась, а сама за руку цепляется, как утопающий за соломинку, и постоянно оглядывается. Уже темнеть начинало, особенно, в лесу. На дачу мы не полезли. Заняли соседнюю – окна большие, все, как на ладони. Сначала я огляделся, хотя, чуйка шептала – нет здесь никого. Но если Влвд придёт, то вполне может тоже этот домик выбрать… Хотя, какая разница? Я искал встречи с ним, а не бежал от неё.
        Васька, которая уже почти привыкла к мародерскому образу жизни принесла из дома, который я ловко вскрыл, плед и подушку. Расстелила на веранде. Потом сорвала огурец в теплице – совсем освоилась. Захрустела им так аппетитно, что слюнки потекли.
        - Эта дача не заброшена. Повезло, что нет никого – будни…
        И легла на свой плед. Здесь хорошо. Веранда на половину открытая, нужную дачу видно хорошо, если конечно не учитывать зарослей малины. А вот нас видно не очень, ажурный заборчик-перила, мощный ствол старой яблони, что росла прямо рядом с верандой. И вечер такой славный, тёплый, и Васька рядом… Только в сон клонит жутко, опять лишь два часа на рассвете спал.
        - Ты ложись, поспи, - угадала Вася. – А я покараулю.
        Я фыркнул – ещё не хватало. Я этого момента несколько лет ждал, ещё не хватало, чтобы баба, пусть и такая хорошенькая все испортила. Хотя если вспомнить, что баба сей момент и организовала… Неважно.
        - Тогда давай беседовать. Ты кем работаешь?
        - Людей убиваю, - сказал я в надежде на то, что разговор завянет сам собой.
        - Эм… а мечтал кем?
        Художником я мечтал. А сложилось, как сложилось. И тоже – неважно.
        - А какой болтливый раньше был, - с упреком сказала она.
        - Мы в засаде, если ты не заметила.
        Васька вздохнула и послушно заткнулась. Я вытянул ноги, благо площадь веранды позволяла. Раздался тихий, но в тишине начинающейся ночи просто громогласный стук. Васька вскочила с места испуганно вскрикнув. Положительно, надо было дома её оставить. Только вот где, дома? Это я не знаю где Влад. А вот он все явки Васьки знает, да и не выманить его без неё…
        - Садись обратно, - устало сказал я. – Яблоко это упало. И тихо, как мышка, а то в туалете закрою. А они тут вонючие…
        Она села. Вроде как – успокоилась. Потом потянулась через меня, через мои ноги за яблоком, едва не придавив острым локотком мой член, я сдавленно охнул – бедру все же досталось. Картина маслом. Я сижу, прислонившись спиной к бревенчатой стене и вытянув ноги. Сумерки. Васька стоит на четвереньках – мои несчастные ноги где-то под её животом. Тянется к проклятому яблоку, черт бы его побрал. Мешковатое платье натянулось и теперь снова видно, что попка у Васьки маленькая, но такая… что надо в общем. Член, едва не уничтоженный локтем напомнил о себе. Ничего, темно же, может и не разглядит моей эрекции это невинной дитя порока.
        - Кислое, - заключила Васька недовольно и укушенное выплюнула.
        Отбросила яблоко, оно с дробным стуком скатилось по ступеням, и подалась назад. На этот раз уперлась в меня ладонью, и на этом спасибо. Потому как именно туда и попала.
        - Это… - растерялась она.
        - Да, - максимально спокойно ответил я. – Ты снова держишь меня за член.
        - Ого, - прошептала она. – А почему такой большой?
        Я застонал. Господи, ну за что? Господь мне не отвечал, хотя вопрошал я с завидным упорством. А ещё понял, что хренова капитуляция близко, и это не радует, учитывая наше местонахождение. А глаза у Васьки влажно блестят, волосы едва треплет ветер, и пахнет она огурцом… Ну, как тут устоять? Лично я – не смог.
        Подтянул её на себя, ухватив за тонкую руку. Васька послушно уселась на мои бедра, раздвинув ноги – платье натянулось и задралось. Я решил ни в чем себе не отказывать и помог платью задраться ещё выше, оставив его болтаться складками на талии.
        Яблоко и правда было кислым – я почувствовал его вкус на её губах.
        Глава 17. Василиса
        Я даже и не поняла, как это все случилось. Если о чем я и не думала в данный момент, так это о сексе. Всё же, маньяка ловим. Ну, или маньяк нас. Но вечер такой замечательный, тепло, мы на пледе сидим, словно у нас пикник или даже… свидание. Опыта приличных свиданий у меня не было, поэтому я принялась фантазировать. Но пришлось признать, что фантазии ни в какое сравнение не шли с настоящим.
        Руки у Елисея огромные, в самом хорошем смысле этого слова. Ведь он меня трогает, и чем больше, тем лучше. Они сильные, я чувствую из силу. Это… щекочет. Возбуждает. Возбуждение я чувствовала и раньше, но теперь то понималось, что оно было не всамделишным.
        - Целоваться толком не умеешь, - сказал мутант от меня оторвавшись.
        Недовольно? Но если ему не нравится, отчего дышит так тяжело, Господи, да его трясёт буквально!
        - Так научи, - беззаботно выдохнула я в его рот.
        - Плохая, плохая девочка…
        Я бы возразила, но блин, похоже прав – хорошие девочки так себя не ведут. Я подняла руки, чтобы помочь ему стянуть с себя платье, и все эти несколько секунд сердилась. Руки к верху, голова где-то в куполе заданного мешковатого платья, причем и у мутанта руки заняты, что самое обидное! Вот дура, никогда больше такое платье не надену, одни мучения.
        - Там пуговицы, - простонала я откуда-то из платья. – Сзади. Ты мне сейчас голову оторвешь.
        И забарахталась сама, чтобы эти пуговицы расстегнуть. Почувствовала прикосновение языка на ложбинке между грудей и замерла. Раздался треск – минус одно приличное платье, плюс свобода. Терпение мутанта оставило окончательно, следом больно врещавшись в кожу затрещал лифчик, тоже приличный, кстати. Он повис на одной бретельке, а руки мутанта легче на мою грудь, сжали. Тоже больно, но как… приятно!
        - Это что ещё? – вдруг удивился он отстранившись от меня.
        Мне физически больно, не знаю, как вот это волшебство называется, которое живёт в рука мутанта, его губах и теле, но я не хочу, чтобы это заканчивалось. Фокусирую взгляд и вижу в его ладони белый квадратик.
        - Расписка… Дай мне, а то вдруг… какие никакие, а гарантии.
        Елисей хмыкнул, но вернул - бумажка перекочевала в мою ладонь. Я крепко сжала её, испуга ещё, что буквы смажутся – меня в дар бросило, несмотря на отсутствие солнца на коже выступила испарина.
        - Расписка, - начал было мутант, но я перебила.
        - Просто бумажка… ты не останавливайся только, пожалуйста…
        Мне казалось, что он взял себя в руки. Вот так очнется и прости прощай самый великолепный сексуальный опыт в моей в моей жизни. Но… он же меня хочет. Быть может в моих руках такое же волшебство, как и в его? Поэтому я смелею, я заставляю себя смелеть. Провожу ладонями по его рукам, плечам, потом задираю футболку. Спина у мутанта твёрдая, практически каменная, и одновременно с тем такая нежная тёплая кожа… Мне нравится этот контраст, я хочу ощутить его губами, прижимаюсь к ключице...
        У меня вся кровь превратилась в кипяток. Хотя, какой кипяток, бурлящее, раскаленное масло! Скудных познаний внесённых мной с уроков физики хватало, чтобы предположить, что температура кипения масла должна быть выше. Божечки мой, ну неужели все сейчас и произойдёт?
        Как то так оказалось вдруг, что Елисей на мне, сверху. Но не придавливает своей громадой, деликатничает. Я, конечно, девочка скромная, но двух моих бывших мч хватило на то, чтобы постичь основы сексуального акта.
        - Но… Ах! – простонала я. – Всё по другому!
        - Что? – оторвался от меня Елисей.
        - Ничего… ты не останавливайся только.
        И руками по ногам моим выше, до самой попы. Дальше у меня эпитеты закончились, остались одни лишь междометия и восклицание. А мы ведь ещё и до самого интересного не дошли. Хотя с Елисеем… все интересно. В какой-то момент он потерял контроль над собой и таки меня придавил. И приглушенно пискнула.
        - Давай сверху, - сказал Елисей.
        Подхватил меня и перевернулся. Попытался… перевернуться. Раздался визг. Оглушительный, невыносимый, у меня даже уши заложило. Или это возбуждение хлынуло через край, бурлящим маслом через уши?
        - Что это такое?
        Я попятилась прочь сидя на попе – с которой до половины трусы стянуты. Тьфу. Я уже представляла то, огромное под стать самому мутанту внутри себя, и мозг на происходящее отреагировать адекватно не могла. Что случилось вообще сообразить не могла. Может, упала бомба? Или инопланетяне приземлились? Если так, то могли бы погодить минут десять… или сколько там мутанты удовлетворяют свою похоть?
        - Вашингтон. Или Рузвельт. Я его придавил чутка
        Я прищурилась – темно уже совсем. И… разглядела. В углу веранды жался к деревянным перильцам поросенок. Не новорождённый, а вполне уже подросший и упитанный, но пока ещё невеликих размеров.
        - По моему, Франклин, - вздохнула я, понимая, что момент упущен. – Может мы его того, хозяину отнесем и вернёмся к прерванному занятию?
        - Вот как маньяка поймаем, так сразу.
        Я человек невероятно толерантный, а тут прям поняла – ненавижу мутантов. Упрямые, невыносимые существа! Внутри, в самом низу живота ныло нечто совершенно мне не знакомое – такого прежде я не испытывала. И я понимала, что вылечить от этой напасти меня сможет только Елисей. Помимо этого вспыхнуло и другое желание – кричать и ругаться. И стукнуть этого гиганта по башке, желательно, гантелей.
        - Мне кажется, я тебя ненавижу.
        - Эээ, ты же хорошая девочка!
        А потом неожиданно схватил меня за плечи, притянул к себе и поцеловал крепко-крепко. Бить его сразу перехотелось, но он отодвинулся.
        - Всё же трахну тебя, - сказал он. – И даже не из-за расписки.
        
        Я зарделась – видимо, нравлюсь ему, все же. И даже немножко подобрела, так, самую капельку. Поросенок тоже чувствовал себя неважно, даже не скулил со страху, похрюкивая, как в первые минуты, просто тяжело сопел и трясся всем телом.
        - Бедняжка, - поневоле посочувствовала я. – Надо все же отнести его хозяину… у меня и номер есть.
        Мутант снова ко мне придвинулся, так, как у него прекрасно получалось – бесшумно. И приложил палец к моим губам. Я не дура, поняла, куда дело катится. Уши у Елисея особенные, видимо, что-то услышал. Я сколько не прислушивалась, кроме поросячьего сопения так ничего и не услышала. И мысленно взмолилась – ну хоть бы уже маньяк! Сил моих больше нет! От отчаяния я позволила себе мелкое хулиганство. Палец мутант продолжал удерживать на моих губах, останавливая поток возможных слов. Я приоткрыла рот и палец в него втянула и прикусила слегка.
        Я по прежнему, ну, ничегошеньки совсем не слышала. Палец, естественно, из моего рта вынули, хотя в принципе мне и с ним неплохо сиделось. Тишина темнота, я в полуспущенных труселях, лифчик болтается на одной бретельке, порванное платье где-то валяется, в кулаке крепко стиснута гарантия будущего секса… и поросенок рядом хрипит. И главное, не забыть про бродящего где-то поблизости маньяка. В общем, идеальный расклад. Эх.
        Елисей бесшумно поднялся но ноги и растворился в темноте, предварительно показав пальцем на меня и на крыльцо, типа, сиди тут. Палец к губам – сиди тихо. Палец, кстати, мной обслюнявленный. Я осталась сидеть на месте, в темноте дачных участков шарахаться не очень полезно для здоровья. Сразу вспомнилось, что Лёша неподалёку умер и обрёл постоянное пристанище. И полночь ведь. И шутка дурацкая мутанта тоже в голову полезла. Так и представила своего бывшего, стоящего в одном тапочке и в моем халате. Смотрит на меня, сквозь завесу листьев и веток, укоризненно головой качает. Дескать, как ты могла… я ж к тебе по хорошему. Когда пил, не дрался... Ложился спать, храпел себе перегаром спокойно…. На восьмое марта тюльпаны у бабулек покупал… А ты меня в лесу закопала, неблагодарная.
        Я всхлипнула со страху. Попыталась привести себы в порядок, чтобы в случае чего драпать прочь было сподручнее. Натянула трусы, лифчик, одна бретелька которого так и не нашлась, разодранное платье, которое норовило сползти с плеча и обнаружить отсутствие той самой бретельки. Блин, страшно то как без мутанта. Шокированный поросенок так и не убегал. Я так и не поняла, что его больше поразило, глубина моего грехопадения или вес мутанта. Но не суть. Главное, что он был живой. Тёплый. Дышал. Я придвинулась к нему ближе. Потом и вовсе на руки взяла. И правда, тёплый. И щетина колется. Поросенок испуганно хрюкнул и затих, даже дышать реже стал.
        Вот, теперь не так страшно. Придёт маньяк или дух покойного Лёши, а меня поросенок защищает. Тьфу. Где-то в темноте зашумело, затрещало, я в страхе прижала поросёнка к себе ещё сильнее, он приглушенно пискнул. Не нужно сомневаться в мутанте. Он самый сильный и храбрый. Его никто не победит.
        - Васька! – крикнул Елисей из темноты. – Иди на своего маньяка смотреть.
        - А ты его точно нейтрализовал? – на всякий случай поинтересовалась я.
        - Эммм.. Точно.
        Но я вдруг вспомнила, какие холодные, пусть и красивые глаза у друга детства Елисея. Как… он жесток. И решила, что береженого бог бережёт. Отломила от ближайшего клёна палку, и пошла уже вооружившись ею. И поросёнка, довольно тяжёлого, в другой руке держу, прижимаю к груди. Не оставлять же несчастного в этой местности, кишашей маньяками и убийцами.
        Телефон в руках Елисея вспыхнул – фонарик включился. И осветил… Федота. Причём он лежал на земле, изрядно потрепанный, а мутант стоит, и ногу одну на поверженного врага поставил. Некрасиво, конечно, но к Федоту у меня сейчас много претензий. Первая – он не маньяк.
        - Подержи, - велела я, и впихнула мутанту свое животное.
        Тот удивлённо крякнул, но поросёнка принял. Я оглядела в неверном свете Федота – практически цел и невредим, мало ему Елисей навалял, мало! Ногу убрали, теперь Федот сидел и стряхивал с одежды налипшую пыль и листья. Я размахнулась, и треснула его своей палкой по ноге. Не совсем сильно, я же не изверг, но выход злости и не удовлетворённости требовалось дать.
        - Это тебе за то, - высказалась я. – что ты сорвал самое ожидаемое мной событие этого года!
        - Какое? – поинтересовался Федот, уворачиваясь от следующего удара.
        - Секс!
        За Федотом я гонялась по участку минут пять. Сумела попасть по нему не больше трех раз, потом просто выдохлась. Всё это время мутант стоял с задумчивым видом и поглаживал поросёнка по макушке. Тот признаков жизни не подавал, видимо, сомлел со страху.
        - Вась, - справедливо сказал он, когда я устало присела на краешек клумбы из автомобильной шины. – Твоё событие сорвал поросенок.
        - Но ведь если бы вместо Федота пришёл Влад, мы бы скрутили его, закрыли у нас в погребе и продолжили, согласно условиям твоей долговой расписки!
        Елисей замер, Федот тоже. Второй постирал плечо, видимо все же, хорошо ему досталось.
        - Я начинаю тебя бояться, - покачал головой Елисей.
        - Я тоже, - согласился Федот, впрочем осторожно, предварительно споятавшись за спину мутанта.
        Мой мутант! Моя спина!
        - Возьми поросенка, - хмуро сказала я несостоявшемуся маньяку. – Сейчас хозяину понесем, позвоню только.
        - А потом расскажешь, как до такой жизни докатился, - недобро продолжил мутант. – Только невинного младенца из себя строить не получится больше.
        Федот сник и послушно взял поросенка. Поросенок все же не сдох со страху – пульс я ему пощупала.
        Глава 18. Елисей
        Руки я мыл с остервенением, но запах чеснока въелся намертво. Наверное, и правда хорошее сало нам презентовали за спасение поросёнка, по крайней мере Васька съела с удовольствием.
        - Правда фкуфно, - сказала Васька. Она ела уложив тонкие ломтики сала на кусок белого хлеба, и прикрыв сверху другим куском. Хохляцкий бургер. – Потом пожалеешь.
        - Угу. Приятного аппетита.
        - Мне больше достанется, - пожала плечами она.
        Я уж было подумал съест весь ломоть, но она осилила лишь два бутерброда. Остатки завернула в промасленную, тоже пропахшую чесноком бумагу и убрала в холодильник. Потом подумала и подвинула его ещё подальше, загородив коробкой молока. Видимо любовь к салу в их семье передаётся генетически, и лягушонка остерегалась.
        Федот допрошенный мной с пристрастием сидел в подвале. У меня появилось жгучее желание запереть там же, в соседней комнатушке и Ваську но… Если кому я и мог доверять, то только себе, поэтому её придётся взять с собой. Так мне спокойнее. В эту короткую передышку я сумел поспать и боле менее привести себя в порядок. Даже побрился. Когда брил голову в ванную, единственную на домик заглянула Вася.
        - А зачем ты голову берёшь? Только на человека стал похожим…
        - Чтобы люди боялись, - коротко ответил я.
        Мы вернулись в город. Конечно, оно неплохо с одной стороны сидеть на лоне природы, есть пельмени и сало, но всю жизнь прятаться не получится. Да и не в моих это принципах. Ближе к вечеру мы выехали в город. Меня мучило неясно предчувствие, да и Васька ерзала, как на иголках, и то и дело оборачивалась.
        - Слушай, может, не надо? – в сотый раз спросила она. – Алешка там проблемы нашёл… А проблемы меня обожают, они ко мне просто липнут. Вот увидишь. В месте скопления неприятностей мне соваться нельзя. Давай не пойдём в это казино…
        - Тогда маньяка не поймаем, - резонно заметил я. – А без него твоя расписка – пшик.
        - И то правда, - озаботилась Васька.
        Неладное я почувствовал не доезжая до города. Сосредоточился на зеркале заднего вида. Так и есть… Чёрная иномарка слишком старательно пыталась казаться неприметной. Я проверил, пару раз съезжая с основной дороги в самых неожиданных местах. Так и есть, хвост.
        - Не было печали, - протянул я.
        Васька запричитала, завертелась ещё пуще прежнего, все же, не стоило мне подавать виду. Единственное, что меня озаботило в этот момент, так это Гена и вся честная компания. Если ребята смогли вычислить в каком направлении меня ждать, то вполне поймут и откуда я ехал. Я позвонил Гене. Тот вопросов лишних задавать не стал, обещал в темпе эвакуировать весь выездной цирк. На въезде в город я понял, что машины уже две. На простую слежку дело уже не проходило, я стал опасаться, что нас просто прижмут и… Надо было Ваську с Геной оставить, мне то нипочём, даже пули не берут.
        - Мне страшно, - сказала Васька. – Вот что раз такое в кино видела, и подумать бы не смогла, что на самом деле страшно это… Если что, я могу отсреливаться… Если нужно.
        И покосилась на мой бардачок, в котором мирно почивал пистолет. Я головой покачал. Всё ещё надеялся, что просто смогу оторваться, но машины вели плотно, уже не скрываясь.
        - Сворачивай тут, - прошептала Васька. – Мой район. Я тут каждый закоулок знаю… Уйдем…
        Почти ушли. Преследовали, которые вели себя мирно поняв, что скоро потеряют нас, начали стрелять. Не на поражение, нет. Метили по колесам, но стрелки из них так себе. От одного выстрела заднее стекло разлетелось, а переднее пошло рябью, и дырочка аккуратная, как раз посередине.
        - Пригнись, - велел я.
        Васька послушно сползла вниз, и едва слышно оттуда посукливала. Раздался очередной выстрел, хлопнуло пробитое колесо, машина завихляла. Всё, приехали, блядь. Я завернул в ближайший двор, выхватил из бардачка пистолет и барсетку – надо быть готовым ко всему. Вытащил Ваську и побежал. Даже Васька бежала так, как никогда – буквально летела.
        - Не туда, - сказала она. – Я тут все знаю.
        И повернула сторону. Визг тормозов я услышал уже пару минут как. Мне конечно было интересно, что мужикам от меня нужно, но не до такой степени, чтобы остановиться и поинтересоваться. Что-то подсказывало мне, что им нужна Васька, но делиться ею я не намерен. Я так долго таскал её с собой, что у знающих людей сложилось впечатление, что флешка наверняка у неё. Почему, сука, Влад так не подумал? Где его черти носят? Руку обожгло болью, хотя в шуме бега я даже не услышал выстрела. Сука, догоняют. За себя я не боялся. С тоской представил, что они могут сделать с Васей… ну нет, только через мой труп.
        - Сюда,- снова направила Васька.
        Мы нырнули в кусты, уткнулись в кованый, крашеный зелёный краской забор. Блядь! Но Васька вела уверенно и я решил довериться. Через три метра показалась калитка с навесным замком, который Вася просто сняла и отбросила. Но я его подобрал, вошёл в калитку за Васей и замок пристроил на место, едва не застряв рукой между металлических прутьев забора. Повернулся и… оказался на детской площадке.
        - Мой садик, - довольно сказала Вася. – Вечер уже, нет тут никого, а сторожа, бабу Катю сократили зимой… Пошли.
        Васька обошла здание, остановилась у одного из окон.
        - Подсади… не достану.
        Я подсадил, стараясь не думать о том, что преследователи могут уже смотреть в наши спины.
        - Бюджетное финансирование, - прокряхтела Васька и потянула одну из створок на себя.
        Она послушно открылась. Васька впрыгнула внутрь, я подтянулся на руках и следом. И огляделся. Садик, да. Я тоже в такой ходил. Правда, игрушки были попроще, и ремонт тоже, а так почти один в один, даже пахнет также – молочной кашей и самую чуточку хлоркой.
        
        - Найдут, - уверенно сказал я. – След в след практически идут.
        - Пффф, - фыркнула Васька. – пусть ищут.
        И за ручку отвела меня в одну из групп. Я выхватил полотенце и замотал руку – кровью не наследить бы, а то все усилия зазря. Мы спустились в подвал, темный и пахнущий пылью. Васька завела меня в одну из комнатушек, средоточик швабр и вёдер. А потом ещё дальше… Видимо, иметь схроны у них тоже семейное.
        - Кровью пахнет, - принюхавшись сообщила невидимая в темноте Васька. – Ты ранен?
        - Ерунда, - отмахнулся я. – Царапина.
        Она продолжила бы допрос, но наверху раздался приглушенный звук бьющегося стекла.
        - Ничего святого нет, - вздохнула Вася. – Ну, садик же!
        Где-то над головой грохотали шаги, хлопали двери. А затем старые ступени заскрипели – спускались в подвал. Я начал взвешивать свои шансы – сколько их там было в машине? Может, отловить по одному, успею ли? Но в подвал спустились двое, а у меня Васька…
        - Тссс, - приложила она палец у моим губам, едва не засунув его в нос в кромешной тьме.
        Словно почувствовала моё настроение, мои сомнения. И я, почти готовый к бесшумному движению затих. Чтобы точно – Васька меня за руку взяла. Я смирился с ожиданием.
        - Черт, они здесь должны быть! – воскликнул мужской голос.
        - Ага. И где? Ни одно окно не разбито, на воротах замок…
        - Может этот громила двери мастерски в скрывает…
        Шаги совсем рядом, вспыхнуший свет. До нас он не добрался, только полосками, которые расчертили Васькино лицо пополам. Что-то падает громко, звенит – наверняка ведро. Мат трехэтажный. Но подвалы у казеных зданий такие, что черт ногу сломит. Парни сдаются и уходят наверх, гду судя по всему ищут товарищи. А ещё минут через десять воцаряется тишина. Мы стояли внизу ещё полчаса. А потом наверх поднялись, Васька сразу же притащила аптечку.
        - Точно никого нет, - сказала Васька. – Давай я тебя обработаю.
        Рана и правда была так себе, царапина, бывали и страшнее. Ещё один шрам в мою копилку. Однако кровищи натекло, полотенце промокло. Васька сглотнула и побледнела.
        - Я сам могу, - предложил я. – Тебе необязательно.
        - Нет уж… Зашить правда, не сумею.
        И решительно заработала. Отбросила полотенце, промокнула ранку. От души залила её перекисью. Если честно, то я и правда мог все это сделать сам, но уступить мне не сложно – чем бы дитя не тешилось. Дитя же следом не пожалело зеленки, и я буквально взвыл.
        - Блядь! – вырвалось у меня. – Блядь, блядь!
        - Прости, - прошептала она и попятилась назад, держа в руках бутылек зеленки, наверняка – пустой. После меня то. – Я привыкла детям зеленку…
        - Блядь, - снова повторил я. – Мне жалко детей! Давай уже, бинтуй, пока не влила в рану раскаленное олово!
        На руке разводы подсыхающей уже крови, и насыщенно зелёные подтеки прям до самых пальцев. Блядь. Нет, я не матерюсь, это принципы почти, но вот последние дни… И Вася… Пальцы у неё сейчас тряслись не на шутку, но руку она забинтовала. Потом пискнула и снова назад попятилась.
        - Я подобрел, - проворчал я. Зеленка и правда уже переставала жечь. – Можешь не убегать. Но в казино придётся идти зелёным.
        - А может, не нужно? Стреляют… останемся в садике, как стемнеет, уйдём. Кустов в моем районе навалом.
        - А потом? Потом что? Ты будешь прятаться всю жизнь и приходить в свой садик по ночам, через окно? Проблемы надо решать. Я… бегать устал. Пойду в пекло и хрен с ним.
        Васька снова шагнула ближе к кушетке, на которой я сидел. Вытащила спиртовую салфетку из упаковки и принялась тереть зеленку залившую пол руки. Выходило не очень, больше размазывала.
        - Хватит, - сказал я. – Всё нормально.
        - Страшно просто… - прошептала она. - Вот так подстрелят, и так меня и похоронят, не удовлетворенную…
        И всхлипнула. Я глаза закатил, кому чего, а Васька о своём. Она же решила, молчу, значит согласен. Коснулась моей макушки, удивительно, что не прямиком в штаны полезла, моя решительная хорошая девочка, тихоня.
        - Колючая уже, - задумчиво проговорила она. – И щетина, и ёжик на голове. Наверное, приятно чувствовать… кожей.
        Она стояла совсем близко. С подранным давеча платьем она попрощалась, теперь джинсы безразмерные и мешковатая рубашка. Я расстегнул пуговицы и развёл полы в разные стороны. Плоский живот, аккуратная ямка пупка, пуританский лифчик. Интересно, она так и носит в нем расписку? Даже проверить потянуло. Но вместо этого я чуть наклонился и потерся головой о её живот.
        - И правда, приятно.
        Дальше я решил с собой не сражаться. В конце концов я планировал провести здесь не меньше часа… есть ли способ провести время приятнее? Васька видимо решила, что я сомневаюсь, и пошла ва-банк. Расстегнула свою шеринку. На животе осталась красная полоска – грубая ткань джинс впечаталась в кожу. Нехорошо. Ничего не должно портить совершенство, пусть и такое сумасшедшее. Потёр пальцем, а потом и вовсе языком лизнул. Кожа чуть солоноватая, спасибо жаркому июню. Это мне тоже нравится. И вообще удивительно, но в этой тонкой и чудаковатой девице мне нравится слишком много. Так много, что это пугает.
        - Не думай только, пожалуйста! – просит Васька. – Ты слишком много думаешь, от этого все проблемы.
        Попыталась снять джинсы, неловко согнувшись, застряв ногой в штанине. Чуть не упала, пришлось придержать за руку, усадить кушетку рядом.
        - Дай сам.
        И выдернул ногу из штанин одним движением. Запал Васьки пропал будто, или она наконец своей решительность испугалась, ноги подтянула, коленки обняла, и сидит, смотрит.
        - Я тут пять лет работаю, - наконец сказала она. – Не думала конечно, что займусь здесь сексом…
        - Ты можешь этого не делать, - приподнял бровь я.
        И вдруг испугался даже – в вдруг она скажет вот и славненько, встанет, джинсы свои обратно наденет и все? Потому что понял, что не хочу, не могу останавливаться. Не насиловать же её, и правда… конечно, глядя на мою выразительную внешность, многие предполагали, что именно так я сексом и занимаюсь. Но… зачем брать силой то, что и так дают с превеликой охотой?
        Я осторожно взял её стпуню. Такая маленькая, особенно, по сравнению с моей рукой. Беленькая. С чего я вообще решил, что имею право её трахать? Хотя с чего я вообще решил, что решил…
        - Страшно, - шёпотом сказала Васька. – Но все равно, хочется…
        И пальчиками ног пошевелила. Это было забавно. И неожиданно, возбуждающе. Да, слишком долго у меня бабы не было, ещё немного, и начну трахать все, что движется. А что не движется, то двигать и… Как в анекдоте.
        - Я не сделаю тебе больно, - мой голос охрип.
        - Я тебе верю.
        Вот зря же верит! Нельзя верить человеку, который первый раз убил в семнадцать. Причём достаточно хладнокровно, и то, что человек был дерьмом меня не оправдывает. А Васька такая маленькая, блядь! Такая тонкая! Сношаться настолько разным особям нужно запретить законодательно…
        Но я понимаю – сексу быть. Даже если не сегодня, завтра, послезавтра… Хотя мой организм яростно напоминает – лучше бы сегодня. Но… не об этом речь. Я не хочу, чтобы Васька чувствовала себя ответственной за самое ожидаемое ею событие этого года. Секс. Она же принцесса, мать вашу. Её надо добиваться, желать. Я её желаю, да. Правда бежал бы сломя голову прочь, но только руки вот уже сами к ней тянутся…
        Боюсь наваливаться на неё своим телом. Сто килограмм мыщц это не шутки, когда под тобой такая крошка. Притягиваю её к себе, сажаю на колени. Рубашку снимаю. Руки тонкие, ключицы торчат, провожу пальцем по спине – чувствую каждый позвонок. Нет, впечатление тощей она не производит, просто кажется такой хрупкой, что страшно. Спускаю бретельки лифчика с плеч. Целую плечи, ключицы, к груди спускаюсь… Васька стонет и обнимает обеими руками мою шею, прижимая ещё ближе к себе. Блядь, надолго так моего терпения не хватит, а у человека ведь ожидаемое событие… Ответственность, сука…
        Терпение Васьки тоже на исходе. Тащит мою футболку наверх, послушно поднимаю руки, освобождаюсь от надоевшего предмета одежды. Теперь чувствую ещё острее, кожа к коже. Лифчик, не удерживаемый бретельками висит, я вижу краешек соска. Васька выгибается, лифчик расстегивает.
        - Женщина, - говорю я. – Я пытаюсь быть галантным и неторопливым!
        Но грудь, маленькая, острая, с насыщенного цвета сосками буквально перед моим лицом. Сосок просится в рот. Я легонько касаюсь его языком, чувствую, как он съеживается. Сдаюсь. Втягиваю его в рот. Такая кожа гладкая… вкусная. Сексом пахнет.
        - Мы можем сейчас быстренько, - ерзает Васька на мне, на моем члене. – А потом ещё раз, неторопливо.
        Трется о него. Я все ещё в джинсах, и член так сильно врезается в ткань, что мне буквально больно. И тоже уже хочется быстрее, чтобы глубже и… такое ощущение, что я наркоман. Меня ломает. А доза в этой девушке, что дышит так тяжело, обнимая меня неожиданно крепко, а точнее, где-то там, под скромными белыми трусиками. Я обхватываю её ягодицы. Маленькие, упругие. А потом скольжу пальцем вниз, между ними. Там горячо, мокро даже через ткань. Васька стонет, я еле сдерживаю стон. Рано. Я же не рафинированная барышня, я того… терминатор. По крайней мере стояк у меня железный.
        Презервативов у меня нет, вдруг понимаю я. Я сторонник безопасного секса. Но сейчас понимаю, что такая малость, как отсутствие резинки меня не остановит, иначе я просто взорвусь. Отодвигаю ткань в сторону и… Сука. Так горячо. По-моему, план Васьки сейчас быстренько, а потом медленно идеален. Умная баба. И ещё понял, что не смогу снять с неё трусы, пока она сидит на мне раздвинув ноги. Рвать боюсь, такая кожа нежная… значит нужно будет оторваться от Васькиного тела хотя бы для того, чтобы оголиться, тем более мне в джинсах уже невмоготу.
        -Ты куда? – испугалась Васька, когда я снял её с себя и усадил рядышком. А потом и вовсе что-то странное. – Знаешь, с кем не бывает… ты это, главное не волнуйся. Я в интернете читала, что это проблема поправима…
        -Ты о чем,- не понял я, сконцентрировавшись на своих кроссовках. – Не понял.
        - Ну, ты же уже все… как бы.
        Я сбросил вторую кроссовку и выпрямился. Васька сидела все ещё в трусах – снять немедленно! На груди покраснение, видимо, и правда щетина уже отросла, или целовал не в меру. И смотрит на меня, в круглых глазах томление и… разочарование?
        - Поподробней, пожалуйста, - вполне вежливо говорю я, все ещё не въезжая, но уже расстегивая ремень.
        Васька решилась и ткнула пальцем в сторону моих джинс. А там внушительная выпуклость – как иначе? И небольшое важное пятно. Я даже усмехнулся, давно меня так не перло. Джинсы я стянул, бросил на пол – Васька глаза зажмурила. И смех и грех. Опустился на колени перед кушеткой. Снял с Васьки трусы, вынудил её раздвинуть ноги – она не хотела. Дура, везде она красивая, и там же.
        - Вот ты мокрая? – спросил я. Коснулся её пальцами, один ввёл внутрь, она ощутимо сократилась, пиздец, - Риторический вопрос. Мокрая. Я тоже немного… мокрый. Потому, что тебя хочу.
        И притянул её к себе, попой на край кушетки, прекрасная альтернатива миссионерской позе, по крайней мере стоя на коленях на полу, я не раздавлю её своим весом. Она приподнялась на локтях, любопытство, все же, победило. И охнуло.
        - Ого, - простонала она. – А он точно во мне поместится целиком?
        - Ты слишком много говоришь, лягушонка. Рот можно использовать и более приятными способами…
        Хотя и сам опасался – не поместится. Её влагалище и палец мне обхватило туго, а размеры у меня… выдающиеся. Но блин, напряжение такое, что либо вот сейчас трахну, либо умру. В самом крайнем позорном случае придётся дрочить… хм. Склоняюсь, целую её, пусть расслабится. В поцелуй проваливаюсь тоже, целиком и полностью. Техника хромает, но боже, сколько энтузиазма! А ещё – вкусная. Вся. Васька и правда расслабилась, даже ноги мне на спину закинула. А я больше ждать не могу уже, тычусь в неё членом, сдерживаюсь, и боюсь именно тем способом, каким Ваське примерещилось и опозорюсь. Пора уже, можно… Направил член, толкнулся. Она узкая. Такая, что мне почти больно, ей наверное тоже. Готов орать в голос, но вхожу медленно, сантиметр за сантиметром, пока наконец её влагалище не охватывает мой член полностью. Ощущение – шевельнусь и кончу. Я просто до упора её наполнил. Она всхлипнула.
        - Больно? – испугался я, буквально трясясь уже, но обещая себе, скажет больно, остановлюсь…
        - Нет, - сказала Васька. – Хорошо.
        И слетели тормоза. Боюсь, такого эта кушетка в кабинете детсадовской медсестры ещё не видела. Она стонала, громко жаловалась на жизнь, скрежетала ножками по кафелю. Васька, в первые минуты лежала тихо, словно прислушиваясь к своим ощущениям, потом крепче обхватила меня ногами, затем приподнялась, руками в плечи вцепилась. Правильно, целее будет…
        Многие женщины мастерски стимулируют оргазм. Да так, что и при желании не отличить. А сейчас вот сразу становилось понятно – кончила. Влагалище сократилось так, что мне физически больно стало в нем находиться. Больно, и сладко. Ягодицы, которые я сжимал в ладонях тоже сжались и дырочка ануса, наверняка, тоже, в следующий раз надо будет непременно проверить… Я кончил сразу же после неё, там невозможно было не кончить. Упёрся мокрым от испарины лбом в её плечо и пытался вспомнить, как снова начать дышать. По телу Василисы пробежала последняя, самая сладкая судорога, которая вызывала у меня стон – я все ещё был внутри.
        - Вот теперь можно ещё раз, - голос у Васьки тоже хриплый, пересохший. – Помедленнее.
        И поерзала.
        Глава 19. Василиса
        - Теперь я просто обязана поймать маньяка, - пробормотала я, одеваясь. – Как любая честная женщина.
        Прошлый мутант, тот, которого я знала в первые дни отпустил бы шутку на тему женитьбы. Этот молчал. Мрачен был до жути, наверняка, задумывал недоброе. У меня мысли немного в голове мешались. Закрою глаза, вспомню… что-нибудь неприличное из недавно случившегося и внизу живота жарко становится, опаляет словно. А я то считала что вот эти все падшие женщины просто шлюхи. Да если бы я знала, что вот так бывает, давно бы нимфоманкой стала, и плевать на условности! Но блин, похоже, так бывает только с мутантом, а он сердитый вон…
        - А расписку то куда дела? – вдруг спросил он после затянувшегося молчания.
        - В надёжном месте.
        Я обиделась, вот. Садик мы уже покинули, со всеми предосторожностями. Вот вернусь на работу, приму новых двухлеток и оплачу ремонт разбитого бандитами стекла. И вообще, хорошо себя буду вести. Грехи того, отмаливать нужно. В моем случае просто компенсировать достойными поступками. Только прежде чем компенсировать, нужно ещё разочек погрешить… И пусть ноет между ног болезненно, как говорится, клин клином выбивают.
        - Не хочу платье, - запротестовала я.
        - Поздно не хотеть. Я знаешь ли, - ответил он. – Считаю себя обязанным купить по платью каждой бабе, которая меня совратила. Мама меня джентльменом вырастила… и вообще нас в таком виде не пустят в казино.
        На и правда бы не пустили. И никакого значения не имеет, что я туда идти не желаю. На нас и в магазине то косились. Потрепанные, частично в крови, а ещё мне казалось, что от меня за версту спермой пахнет, отчего я казалась себе падшей женщиной ещё сильнее. Впрочем, не без приятности же падшей…
        Я уже и забыла, какой мутант огромный и страшный, поэтому реакция на него посторонних людей удивляла и немного забавляла. Продавцы этого, наверняка элитного бутика выстроились в шеренгу и на нас вылупились. Главное, чтобы не пошли останавливать нас грудью, а то грудь у них по сравнению со мной…
        - Он не кусается, - сразу сказала я. – В большинстве случаев. И вообще он подпольный миллионер, вы того, поласковее с ним. Он пусть и страшный, но душа у него добрая, чаевых не пожалеет.
        Елисей глаза только закатил и вздохнул. Тем не менее, до барахла нас допустили. С платьем я смирилась, что же, теперь у меня два платья, которые я никуда не надену. А ещё какая то меховая штука, которую на меня накинули ради солидности. Молоденький консультант, которая мной занималась так увлеклась, что сбегала за ярко красной помадой.
        - У вас яркое лицо, красивое, - объяснила она, вываливая косметику. – Но к такому платью губы надо подчеркнуть. И духи немножко, да…
        Чаевых мутант не пожалел. Поехали мы на такси, и слава богу, с алыми губами на людях было не очень комфортно, а в меховой ерундовине жарко на улице. Хотелось скорее под кондиционер. Наверняка, в казино, обители разврата и порока оно есть.
        Казино к моему удивлению находилось в знакомом мне с детства месте – бывшей юношеской библиотеке. Колонны, Ленин в аллее, серп и молот, и на те, казино. Я даже сплюнула от огорчения.
        - Капиталисты, - выругалась я. – А я ведь сюда ребёнком ходила! Ничего святого у бандитов!
        - Ещё немного понудишь, - тихо сказал мутант. – Я на тебе жениться передумаю.
        Я заткнулась, мало ли, а вдруг и правда женится. Под ручку его взяла, хорошо, что каблуки, сподручнее дотягиваться. Не взяла, вцепилась точнее. Пошли мы не наверх, а вниз, в святая святых, тут раньше архив был, поговаривали, что и привидения водились. Но их я сейчас не боялась, я боялась людей, которые пистолеты носят. Или ножики – снова вспомнила про бедного Лешку.
        На входе стояла охрана. На мутанта посмотрели прищурившись, но слова не сказали, и мы вошли внутрь. Большая комната, а таких здесь судя по всему несколько. Окна здесь есть, узкие вдоль потолка, но закрашены белой краской. Ремонт здесь кстати так себе, на полу линолеум облупившийся, и я такая, с алыми губами… Тьфу.
        - Поиграть хочешь?
        - Нет, - категорично сказала я. – Я окунаться в эти пороки не намерена. Я хорошая девочка, и занесли меня сюда только превратности судьбы.
        - Ну-ну, - протянул он в ответ. – Только новичкам всегда везёт… Стой здесь.
        И ушёл! А я стою со своими губами и совершенно одна! И деньги в руках, которые он мне сунул, видимо в надежде на то, что я поправлю его благосостояние. Или это намёк, что платье и меховая штука слишком дорогие?
        - А где у вас тут можно поменять по курсу денежки на фишки? – сроосила я у ближайшего более трезвого на вид человека. Идти пришлось долго, половину зала.
        Он ткнул мне в сторону и там я и правда кассира нашла, если он в этом притоне так и называется. Главное, не забывать, что здесь Лёшка нашёл проблемы, которые всем так аукнулись. И быть осторожнее. Мне выдали стопку фишек и я растерялась, куда идти в казино хорошей девочки?
        - Проблемы? – спросил у меня мужчина в пиджаке стоимостью с мою в комнату в коммуналке.
        - Н-нет, - икнула со страху я.
        Это все губы! Я в панике стёрла их шелковой подкладкой меховой штуковины. Нельзя без мужчины и с такими губами, а вдруг они подумают, что я проститутка? Я завертела головой, мутант как сквозь землю провалился! Я вспомнила про фишки и подошла к ближайшему столу. Рулетка. Как в неё играть я понятия не имела.
        А… через двадцать минут я оказалась владелицей маленького состояния. Зачем я годами копила деньги, если можно было пойти в казино? Фишки собрались передо мной целой кучей, которую я мысленно пыталась перевести в рубли, кто-то хлопал меня по плечу, все поздравляли, и даже пытались угостить пивом.
        - Василиса, - раздался вкрадчивый голос над самым моим ухом.
        - Да?
        Я не обернулась. Не сразу даже поняла, что в этой обители порока моего имени никто не знает, а это ведь не мутанта голос… Обилие денег меня расслабило.
        - Советую вам пойти с нами.
        И вот тут я обернулась. Их было трое, все в одинаковых костюмах, с одним выражением лица, и главное, знают, как меня зовут! Этот факт меня добил.
        - Не пойду, - судорожно замотала головой я. – Мне сказали тут стоять, я постою.
        - Вашего телохранителя нет рядом… А вот ваша подруга у нас.
        И вытащил из кармана повязку для волос. Розовая, в горошек, именно в ней я последний раз Ангелину и видела. Нужно идти… Но чем я могу её спасти?
        - Вы меня не заставите, - судорожно сказала я.
        - Тебе некуда деваться, - меланхолично ответили мне. – А твоей подруге тем более. Ты же не хочешь, чтобы ей было очень больно?
        Если честно, я не хотела, чтобы очень больно было мне. Но Лину… жалко. Я шагнула к мужчинам. Потом вспомнила, что у меня есть мечта, вернулась обратно к столику и сгребла свои фишки в подол. Если не умру, деньги не помешают. А я очень надеялась не умереть, все же, мутант где-то рядом. Не удивлюсь, если он специально меня одну оставил, дабы злодеев и дождаться. Негодяй!
        Меня взяли под ручку, почти ласково, как я мутанта. И повели. Я шла и оборачивалась, но огромного силуэта глазами так и обнаружила. Вот сейчас, когда шумный зал остался позади, я запаниковала по настоящему. Какие-то ступени повели меня ещё глубже вниз, подумать только, сколько пространства таит в себе старое здание. Ступени, длинный тоннель с трубами вдоль стен по потолку. И шаги наши эхом отдаются. Жуть такая, и я в свой подол цепляюсь, чтобы фишки не растерять.
        Наконец одна из дверей открылись и мы вошли. Вот здесь роскошно, не чета тому, что наверху. Хотя сейчас я подозреваю, что это был зал для нищебродов типа меня, а есть ещё такие вот роскошные комнатки. Но эта – кабинет. Здесь красивый пол, на нем пушистый ковер. Пахнет вкусно… Стол огромный, за ним сидит мужчина. Прям на лбу написано – мафиози. А меня подтащили уже не так деликатно, толкнули в кресло. Глубокое, вязкое, как болото. Десяток фишек вывалился, я наклонилась их поднять. Нет, я понимала, что в виду открывшихся обстоятельств вряд-ли я свои фишки отсюда унесу – ноги бы унести. Но надо было занять себя хоть чем-то, чтобы не паниковать.
        - Вам что-нибудь нужно? – вежливо поинтересовался мафиози. – Чай, кофе, коньяк?
        - Пакетик.
        - Что-что?
        Наверное, он решил, что ослышался, даже в кресле немного приподнялся мне навстречу.
        - Пакетик, - терпеливо повторила я. – Мне фишки сложить некуда. Похоже, моя сумочка для переноски миллионов не предназначена.
        Мафиози хмыкнул, махнул своим громилам. Те растворились, а потом принесли мятый белый пакет из пятерочки, в который я свое добро и пересыпала.
        - Теперь мы можем поговорить?
        - Да, - кивнула я, выхода все равно нет. Потом вспомнила основное правило боевиков, не говорить ничего, пока не увидишь или не услышишь заложника. – Но только после того, как я увижу Лину.
        Мужчина снова хмыкнул, и через пару минут в комнату ввели Лину. Выглядела она не так, чтобы предположить, что её сюда за волосы вели. То есть, я конечно рада, что все с ней в порядке, но как-то подозрительно все.
        - С родителями все хорошо?
        Именно этот вопрос меня и волновал больше всего с тех пор, как я про Лину услышала. Они у меня не в том возрасте, чтобы в бегах, а потом в заложниках.
        - Да… Генка их увёз. А я сбежала. Васька, я говорила с Федотом. Флешки у него нет. У меня тоже нет. Она у тебя, Вась. Больше никто не знал, что он на твою дачу попрётся.
        Лина даже закурила – вот же наглость! Я все больше не понимала, что происходит. Остро тосковала по могущему и непобедимому мутанту, где его черти носят? Бросил меня одну волкам на растерзание…
        - Во-первых, никакой флешки у меня нет, - сказала я. – Во-вторых, я вообще не понимаю, что происходит. Вы у меня украли две недели жизни! Да у меня ребятки из садика выпустились, а я даже стихотворения им учить не помогала! Я не репетировала с ними последний дошкольный танец! В меня стреляли, за мной гонялись, наконец, меня заставили надеть туфли с каблуками! За что? За то, что я однажды по мела впустить в свою жизнь мужчину, который никому до этого не был нужен? Я про Лешку, Лин. И то, ты его к рукам прибрала. Забрала и его проблемы забирай. Не знаю я ничего, не знаю!
        - Очень убедительно, Вась, - устало вздохнула она. – Только вот не поверят же…
        И кивнула на мафиози который внимательно к моим словам прислушивался. Он улыбнулся и тоже кивнул – не верю, дескать.
        - Больше мне сказать нечего, - угрюмо буркнула я. – Требую объяснений и адвоката.
        И мутанта, мысленно прибавила я.
        - Всё началось из-за этих двух идиотов, - сказала Лина. – Вздумали в бандитов играть, тока умом господь обделил. Нет, ты не думай, я в эту аферу никаким боком… до некоторых пор. А потом поняла, что деньги на кону большие. Я и знала то больше Лешки с Федотом вместе взятых, такое случается, если трахаться с подходящим людьми.
        Мафиози одобрительно ухмыльнулся, а Лина скулу потерла, видимо, вспомнила Влада. А я сейчас даже мелко радовалась, что он надавал ей оплеух, подруга меня пугала.
        - И что дальше?
        - Не было у него флешки, Вась. А за ним же следили до поры до времени, пока не потеряли. Это уже я поняла, что по старой памяти к тебе пойдёт, а тебе кроме, как на даче его прятать не куда. Тебе по крупному повезло, что своего мутанта встретила, свалился же, на наши головы, откуда непонятно… Вась, я сама пешка. Правда в вашей компании я сидела именно для того, чтобы к тебе ближе быть, но в санатории уже не то, что нужно… Вот я и сбежала, с Федотом переговорив.
        Похоже Лина считала, что бывшего я сама спрятала. Но перебивать я не решилась, пусть говорит, может, хоть что-нибудь в этой запутанной истории прояснится.
        - Всё тут началось, - продолжила подруга. – Похоже, тут и закончится. Васька, ты где флешку спрятала? Нам обеим будет очень плохо, если мы её не отдадим. Очень.
        - Очень больно, - подтвердил мафиози. – Я бы на вашем месте был ооочень общительным. А ваш… мутант, он не придёт. Занят он, моими ребятами… А мне этот кусочек пластика ну очень нужен, прямо невмоготу. Я уже неделю отсюда не выхожу, представляешь? Боюсь, что шлепнут. Заказали меня, Васенька. А знаешь, как жить хочется? Знаешь, сколько денег и сил я потерял, чтобы эту флешку добыть? А её из под носа у меня увели… обидно.
        - Что она даст вам? – тихо просила я.
        - Власть. Власть над одним из самых успешных, а самое главное – бесстрашный наёмных убийц. Из наших вот никто бы меня убить не взялся, ссут. А этот взялся. Мне бы его в ручки…
        Мафиози даже причмокнул и взгляд мечтательно устремил вдаль. Я поежилась, но дяденьку мне жаль не стало. Какой-то он… слишком ласковый. Добренький. А Лина, хоть и хохорится, посмотреть в его сторону боится. А я же говорила, что она с лопаткой на мальчишек? Её страх для меня показателен.
        - Но у меня и правда её нет… Да и опыт просмотра боевиков подсказывает мне, что даже если бы была, вы бы меня отсюда живой не выпустили.
        - Да кому ты нужна? – отмахнулся милый дядя. – Флешку отдай да иди себе. Воспиталка… Пока по хорошему говорим. Я тебе не то, что фишек, я тебе деньгами миллион отсыплю. В пакете не унесешь.
        Лина съежилась испуганно, я взмолилась, чтобы скорее мутант явился. Потом вспомнила, что он занят. Чем занят, кем? Главное, чтобы с ножиком в боку не лежал, как Лёша. Хотя, с ножиком к Елисею ещё подобраться нужно… Но у них же пистолеты есть! Я вспомнила про пистолеты и совсем разволновалась. И не за свою сохранность, а за мутантову…
        - Ну все, - рассердился дядя и перестал быть милым. – Я чувствую, это этот козёл рядом. Не хотела говорить за деньги, будем делать больно. Как в кино, дорогуша, как в самом страшном кино.
        А я… о другом думала, даже мысли о Елисее в сторону отодвинула. Подняла на подругу взгляд и решилась спросить.
        - А Лешку то… кто убил?
        И пакет свой в руках сжала. Думаю сейчас схвачу его, и как брошу в них… в лица. Может растеряются, и я успею убежать. Наивная. Даже привстала, готовясь, из ужасного, засасывающего кресла выбираться. А потом вдруг темно стало. Учитывая, что находились мы глубоко под землёй, совсем темно, я такой кромешной темноты не видела ни разу. И тихо сначала. Потом кто-то закричал, я додумалась, что в кресле лучше не сидеть. Метнулась в сторону, врезалась в кого-то… сумела увернуться, на четвереньках доползла до стены, врезалась в неё лбом с разбегу, а потом и села прислонившись спиной. Может, целее буду.
        - Сквозняк! – истерически крикнул толстяк. Я ещё подумала, ночь, темно, кругом люди с пистолетами, я его сквозняки пугают. – Двери открыты, мать вашу!
        С грохотом перевернулся стол, похоже, баррикада. Следом ещё что-то упало. В коридоре прозвучало несколько выстрелов, чей-то крик. Сверху, приглушеннй толстыми стенами отдалённый грохот.
        - Заприте дверь!
        Кто-то додумался посветить телефоном, и зря – его выбило из руки метким выстрелом. Судя по воплю, не пощадило и руку. Я впервые порадовалась своему маленькому росту, если честно, я бы сейчас вовсе стала бы размером с мышку, чтобы забиться в угол, и не заметил никто.
        - Здесь тридцать человек! – крикнул мафиози. – Тебе меня отсюда не выкурить!
        - Во первых, уже не тридцать, а гораздо меньше, - спокойно отозвался мужской голос. Не мутанта. Принца… - Во-вторых, я уже совсем близко.
        И правда, близко. Слишком. Кажется, что я чувствую его дыхание на своей коже, но только, кажется. Я даже шарю в воздухе руками, чтобы убедиться, что рядом никого. И молчу. И дышу через раз, ещё не хватало, чтобы пальнули ненароком… Мне, как и дядьке жить хочется. Долго и счастливо. Детей рожать. Да и мечта у меня… столько тысяч скопила, а мама их все на похороны спустит, я её знаю… В какая разница мне, мёртвой, в каком гробу лежать, если я и потрахаться то толком лишь раз в жизни успела? И я решаюсь ползти вдоль стены. Там… шкафы какие-то стояли. Такой замечательно спокойный уголок, просто мечта.
        Глава 20. Елисей
        Кровь такая солёная на вкус. Сказать кому, что наёмный убийца вообще крови не переносит, не поверят. А теперь в рот течёт, противно.. Из раны, которую Васька щедро залила зелёнкой тоже сочится, удар по ней ожидаемо болезен. Сейчас я лежу на бетоном полу и тяжело дышу, и слышау дыхание Влада, такое же тяжёлое и превистое очень непривычно. Когда-то на койках соседних спали, а теперь вот лежим на полу, и между нами труп. От него тоже крочью пахнет, запах резкий и неприятный. Повернул голову и увидел, как струйка крови медленно ко мне течёт, серея по пути, собирая бетонную пыль и крошево. Поморщился и отодвинулся, столько лет людей не :убивал…
        - Доволен? – спросил Влад. – Давно ты ждал? Вот он я, давай, убивай…
        - Устал, - ответил я. – Сейчас полежу ещё минутку…
        Я знал, что в это казино придётся идти. Не думал правда, что здесь так ждать будут. Ждали, похоже, Влада, но мне от этого не легче. Я увидел его силуэт в полумраке коридора, этого хватило, чтобы оставить Ваську в зале со стопкой купюр и пойти за ним. Тут то меня и подхватили под белы рученьки. Правда те, кто хватал, лежит уже. Я тоже лежу, но сейчас соберусь и встану.
        Это я покряхтывая и проделал. Стряхнул с рук пыль, попытался отряхнуть костюм, не вышло, пыль велась. Опять не о том думаю. Влад тоже встал, причём сначала на четвереньки, покачался, затем поднялся на колени.
        - Забавно выглядит со стороны, да? – он улыбнулся даже. – Их же всего шестеро было, а нам едва за тридцать. Теряем сноровку…
        И тоже попытался отряхнуть с себя пыль, безуспешно. Мы смотрели друг на друга и думали. Молчали. А я ведь несколько лет об этой встрече мечтал…
        - Я приехал тебя убивать, - сказал я.
        - Знаю, - кивнул он. – А я думал заберу эту хренову флешку и дерну за границу, работы и там хватает… Но зато плюсы есть, умру не абы как, а от руки товарища. И за флешку можно больше не переживать, на хер мне мертвому репутация?
        - Сдохнуть всегда успеешь, - подумав решил я. – Я же девочку с собой привёл, за которой ты, и толпа этих клоунов все эти дни бегали.
        - И?
        - Долги возвращать нужно… Давай вставай. Их там ещё пару десятков, а я её тут оставлять не хочу.
        Влад усмехнулся и встал. Подобрал ближайший к нему пистолет, повертел в руках, поворчал на тему, что оружие в порядке держать нужно… и кивнул мне, что готов. Мы все ещё находились в огромном, бесконечном подвале здания постройки начала века. Историческая достопримечательность, а в подвале притон… Комната, в которую меня притащили просто бетонная коробка с четырьями стенами. Идём прочь, заходим в соседнюю. Здесь книги в коробках, много книг. Какие-то просто стопками на полу. Все это покрыто пылью, и в свете единственной лампочки выглядит весьма уныло.
        - Просрали страну, - сказал неожиданно Влад. – Капиталисты.
        Я улыбнулся – Ваську напомнил. Если бы они встретились до того, как деньги и убийства выели Владику душу, наверняка бы подружились. А теперь мысль, что они могут… друг другу понравиться неприятно царапает сердце. Хотя думать об этом вообще не стоит пока, надо вытаскивать лягушонку отсюда, не место ей тут, не стоило приводить, пусть я и добился своего этим. Идёт вон теперь, моя цель, ногами по полу шоркает, посвистывает даже.
        - Ты зачем меня спасать полез? Я бы и сам справился…
        - Угу, - кивнул Влад. – Да мы вдвоём едва… Сильные, гады. Я таких предпочитаю из снайперской винтовки мочить. А тут маши кулаками да и костюм весь испачкался…
        Коридоры с внушительными трубами по потолку привели нас в котельную, что наверное, было логично. Здесь же на стене щиток. Смотрю на него, думаю.
        - В темноте бегать не разучился?
        Тогда, в юношестве мы стремились стать почти ниндзя. Тогда все казалось интересным таким, романтизированным. Как в фильмах, про Джеймса Бонда. Колотили друг друга палками, завязывая глаза и издавая зверские звуки – казалось, что именно такие ниндзя и издают… Это потом я уже понял, что Бонда из меня не выйдет. Просто довольно эффективная машина для убийств.
        Влад, услышав мой вопрос фыркнул презрительно. Открыл металлическую дверцу прикрывающую щиток и все рубильники повернул вниз. Стало темно. Сначала очень тихо, а потом где-то близко заверещали люди, на голос мы и пошли.
        - Сейчас сюда пойдут, - тихо сказал я. – Проверять, куда свет делся. Ты осторожнее, вдруг девочки крупье или официантки…
        - Ты из меня монстра не делай, - попросил Влад.
        А я не делаю. Он сам… И я сам, никто становиться таким не заставлял. Первой и правда девчонка пошла, то ли не поняли они ещё, в чем дело, то ли специально отправили, пушечным мясом. Она не пряталась, шла, подсвечивая себе дорогу телефоном, ступала осторожно. Тоже, наверное, как Васька, темноты боялась. Я вырос рядом с ней беззвучно, девчонка вскрикнула. Я отобрал у неё телефон, и закрыл рот ладонью, правда, деликатно.
        - Тихо, - шёпотом сказал я. – Ничего тебе не сделаем. Вот, тут сиди, и тихонько, чтобы не прихлопнули ненароком. Все поняла?
        Я впихнул её в ближайшее помещение, открыв крашеную тёмной краской деревянную дверь. Девушка кивнула, надеюсь, поняла… Следующим шёл мужик. На работягу похож не был, да и не было времени всматриваться – помнить нужно, что их тут много, а нас двое всего. Выстрелил. Неожиданно к горлу тошнота подкатила… совсем практику потерял. Мужчина сполз по стене на пол, мы пошли дальше. Вдоль коридора пошли металлические шкафчики, видимо, импровизированная переодевалка персонала.
        - Зажмут, - с тоской протянул Влад. – Нам идти некуда... И они это знают…
        И готовы были, наверняка. Здесь, вблизи игрового зала шумно, но выстрел, пусть и приглушенный глушителем все равно услышали. Мы шагали тихо, очень тихо. Я представлял, как там настороженно вглядываются в темноту, ожидая нашего появления. И дверь, сука, скрипучая наверняка.
        
        Стреляли шквалом. Тупые идиоты, вот честно, не жаль их даже. Попрятались за перевернутые столы, прожекторов, естественно, нет, тусклые фонарики с телефонов на столько метров тьму не рассеяли. Ни один не додумался стрелять вниз. Этот финт мы уже проделывали, когда-то. Просто ложишься, если прикрыться нечем, если темно, и знаешь, что будут стрелять. Ложишься, надеешься, что ни одного умного ушлепка по ту сторону баррикад нет, и что ни одна шальная пуля не зацепит. В этот раз повезло – все пули пошли туда, куда мы и предполагали, на высоту груди и живота, туда, куда попасть легче. Ждать мы не стали, сговариваться тоже. Я успел снять троих, Владка щёлкнул пистолетом четыре раза, жертв я считать не стал. Люди кричали, бегали, надеюсь, большая часть просто убежит. Посетителей наверняка уже нет…
        Воспользовавшись паникой мы выбрались из коридора ловушки. Влад растворился в темноте, я пошёл в другую сторону. Большой зал нужно обогнуть по обе стороны. Казино было устроено максимально просто. Несколько залов. Остатки подвала в одну сторону – заброшены, либо под хозяйственные нужды. В другую сторону сидит начальство, и Влад сказал, что моя Васька у них…
        Запасного магазина у меня не было, пришлось шарить на трупе, о который я едва не споткнулся. Забрал оружие, испачкал руки в чужой крови, поморщился. Света все также не было, только несколько брошенных хозяевами телефонов все ещё пускают рассеянный свет в потолок.
        Пока добрались до нужного коридора, стреляли… Я не мог даже попытаться только ранить, темно, сука. Темнота она всем удобна, обеим сторонам. Глаза уже пригляделись, я даже силуэты различать мог, но стрелять приходилось на звук. Стрелять и убеждать себя, что все здесь подонки. И знали, на что идут. Что с такой ебаной работы на пенсию не выходят… Что не жалко их. А на душе все равно погано.
        Мы встретились у двери в следующий зал. Он был совершенно пуст, хотя здесь светлее, окна которые идут вдоль потолка открыты. Да, на улице ночь, но свет луны и фонарей совсем не то же, что темень подвала. Впереди коридор. Там, в самом тупике сидит толстопуз, у которого Васька. С которым счёты у Влада.
        - Тебя как угораздило? – наконец спросил я.
        - Агента завёл, - шёпотом ответил Влад. – Респектабельности захотелось. Чтобы, как говорится, как у людей. Она заказы принимала. Шарила в теме получше нашего. В людях разбиралась… Удобно было. Жаль даже, что убить пришлось. Пять лет, сука, на меня компромат собирала. Причём даже умнее оказалась, чем я думал… Что не нашла, то додумала. И продала. Только вот денежками попользоваться не успела.
        Я поморщилась – баб убивать это уже перебор. Хотя понимал, что сама заслужила… Я убил женщину лишь раз и вспоминать об этом не любил.
        - Ты на себя огонь бери, - перевёл я тему. – Они же не знают, что мы… заодно. Темно. Если светить будут, выведи из строя…
        - Не учил бы, - перебил Влад.
        - Тихо… Я туда, внутрь. Ваську найду. Если смогу, выведу. Если нет, спрячу. Сигнал дам, потом мочи всех нахер.
        И вошли. Темно. Приходится полностью полагаться на Влада, который готовился и планировку подвала знает, меня это нервирует. Через пятнадцать шагов он придерживает меня. Перед нами дверь. Что удивительно – открытая. А там страх, по ту сторону порожка. Сидят, боятся. Их я не понимал, я никогда не жду, я бы хоть что-то попытался сделать… Принюхиваюсь, нет, здесь кровью не пахнет, это безумно радует. Хотя, несколько минут всего прошло, это для меня время тянется, а на часы посмотришь и удивишься… На адреналине всегда так. Влад выбил телефон из чьих-то рук, идти можно…
        Я коснулся рукава Влада. Молчим, может даже кивнул. Под ногами ковёр, идеально, шагов не слышно. Главное, чтобы ни во что не врезаться, вытягиваю руки. Спереди загорается свет. Перевернули стол, чувствуют себя в безопасности. Переговариваются тихо. Чуть шагаю вперёд – толстяк, три человека охраны, баб нет. У меня секундная паника. Но Влад видел, что её сюда увели. Ошибиться не мог. А в западню меня завести? Мог… толстяк звонит, говорит шёпотом, но я слышу. Скоро здесь подмога будет, толпа таких же отморозков, которые уже знают, на что подписались, задавят нас грубой силой и количеством. Меня, если все это часть плана Влада, и он вовсе не стоит в дверях, прикрывая, а давно шагает прочь, посвистывая по привычке. Тянет обернуться, но я знаю, что не увижу ничего, телефон толстяк уже спрятал, бережётся. Знал бы, что я трех шагах от него стою… От дверей раздался шорох, мгновенно на него два выстрела. Нет, Влада так не взять, это он их на нервах держит, чтобы не расслаблялись.
        Делаю шаг прочь, касаюсь рукой стены, а потом моей ладони касается другая, холодная совсем, маленькая. И другая сразу же закрывает мой рот, правда промахнушись сначала пару раз в темноте. И от облегчения я улыбаюсь прямо в её ладонь. Беру за ладонь. Потом вспоминаю, какая неуклюжая, и подхватываю на руки. Споткнется, изрешетят, ребята шуганые, нервные…
        Прислоняюсь спиной к стене возле двери. Васька цепляется за мою шею так, что того и гляди позвонки хрустнут. Ничего, главное живая и кровью не пахнет. Придерживаю Ваську одной рукой, лёгкая, не трудно, а вторую вытягиваю. Провожу ею, Господи, до чего нелепо вот так, в темноте… Затем решаюсь, шагаю, две секунды и я за защитой стены. И прочь, скорее, не выпуская свою добычу. Владик в курсе, что мимо него мы пошли, а больше ничего и не нужно.
        - Ты как нашла меня в темноте? – спрашиваю я отойдя.
        - По запаху… Ты вкусно пахнешь.
        - Чем пахну? – спросил я, чтобы просто отвлечь её от происходящего.
        - Чуть-чуть лосьоном после бритья, - послушно ответила она шёпотом. – Ты им даже макушку бритую намазал. И ещё чем-то я даже определение подобрать не могу… Так только ты пахнешь. Но вкусно.
        Сзади грохнул первый выстрел. Потом часто-часто. Васька сжалась в моих руках. Выстрелы стали реже, потом и вовсе одиночные. А затем шаги. Я и не сомневался, что это Влад. Раньше я никогда не боялся оставить его за спиной.
        - Всё, - сказал он. – Проблема решена наполовину. Правда, сейчас ещё ребята подъедут, но надеюсь, мы уже отсюда уберемся. Держи, это твоё.
        И сунул Ваське пакет, я по хрусту понял. А в нем едва слышно гремит что-то.
        - Спасибо, - растерянно отозвалась Васька. И мне объяснила, - это фишки. Только зачем они мне, где я их поменяю?
        Я поставил её на ноги рядом с собой. Влада она явно боялась, потому что прижалась ко мне с другой от него стороны. Подальше. Я, уже не таясь, включил фонарик на телефоне. Стояли мы в самом большом зале. Здесь никого, только карты, фишки рассыпаны на полу, стол опрокинул, сильно пахнет пивом, видимо, разлили. В углу касса. Я подошёл, посветил. Так и есть, внутри девчонка сидит съежившись за стойкой. То ли очень умная, то ли глупая. Сбежать ведь могла. А с другой стороны, могли и пристрелить под горячую руку. Хорошо, что отсиделась. Я бахнул на стойку пакет из пятерочки, фишки тонько тренькнули.
        - Обменяйте, пожалуйста, - вежливо попросил я.
        - З-забирайте все, - тихо ответила девушка и принялась выгребать купюры ворохом, и смяв бросать их на стойку. – Только не убивайте.
        - Нам по курсу, - с достоинством проговорила Васька. – И мы не убиваем, мы хорошие…
        Кассирша пересчитала фишки, быстро, несмотря на нервозность, профессионализм сказывался. Пощелкала калькулятором, и деньги выдала. Потом опять спряталась пол стойку, осторожная. Я на часы поглядывал нервно, Влад исчез, деньги добрых пять минут выдавали, я чувствавал, что нагрянут прямо сейчас, кого бы там толстый не вызывал. Ярко загорелся свет и вскоре показался Влад.
        - Камеры, - сказал он. – Мне то насрать, а барышне твоей проблемы не нужны. Всё, теперь и не будет их…
        Васька снова за меня спряталась. Яркий свет с непривычки слепил. В темноте, конечно, не комфортно, зато прячет надёжно… мы шагнули в следующий зал. Зря. Может, как нибудь обойти можно было бы, или выход запасной, он наверняка был… Влад не подумал, ему и правда, насрать, а вот мне – нет. Васька словно споткнулась. Окаменела. Остановилась.
        - Это вы, да? Сделали... – она стояла и беспомощно переводила взгляд с одного тела на другое. – Так много… мёртвые все. А я сказала, что мы хорошие…
        - Мы хорошие, - терпеливо сказал я. – А они плохие. Пошли, мы спешим.
        - Никого нельзя убивать…
        Уже шёпотом совсем. Я снова её на руки поднял. По ступеням, наверх, прочь отсюда, из подвала пропахшего порохом и кровью. Влад улыбался, его ситуация и сама Васька явно забавляли. А мне вот не до шуток совсем. Тем более, что у выхода стоит Лина, к стене жмется. Целая и невредимая. Вот кого сейчас видеть не хотелось, так это её. Хотя, может она Ваську развеселит…
        - Постой, - сказала Василиса, когда мы поравнялись с её подругой. Я послушно остановился, хотя в тишине улиц мне уже слышался шум двигателей. Сколько минут прошло после звонка толстого? Не удивлюсь, если все пятнадцать… А Вася меня удивила. – Лина, это ты Лешку убила, да?
        Лицо Лины сморщилось, словно она плакать собралась. Слезы и правда потекли, она их гн выбирала даже. А я не ошибся, машины и правда ехали, несколько. Торопливо пошёл прочь, в темноту парка, пересеку, там дальше на улицы… Лина семенила за нами следом и торопливо говорила, словно боясь, что не успеет рассказать.
        - Он влип, ты понимаешь? Его бы все равно убили, все равно… Нельзя было эту флешку брать. А я.. Я смогла бы её вернуть. За… вознаграждение. И голова бы уцелела. По крайней мере я знала, что делать, и что делать надо осторожно. А эти два придурка играть решили в мафиози… Правда, Федот струсил и мне все рассказал. Я поехала, а Лёшка отказывался… Я бы ему помогла и денег дала на дорогу, честно… А он сам хотел. Там ножик лежал и я… Я испугалась. А флешки нигде не было! Нигде! Федот клялся, что Лёшка её с собой на дачу увёз, не расставался с ней. А я не нашла… Вась, прости меня…
        Мы уже были в парке. Сзади визжали тормоза. Парк был глухим, не ухоженным, я рассчитывал, что все же успеем скрыться. Пару минут ещё должно быть. На слова Лины я внимания обращал мало, как уже говорил, люди давно перестали меня удивлять, а сама флешка меня изначально не интересовала. Я покосился на Влада – вот, кто мне нужен был. Идёт чуть впереди, и даже попытки сбежать не делает.
        - Вась, - крикнула сзади отставшая Лина. - Это я вам дверь открыла... В кабинет. Знала, что вы идёте, сразу, как темно стало...
        - Хочешь, я её убью? – предложил Влад. И пистолет даже достал. – Она мне сразу не понравилась… в отличие от тебя, конечно.
        - Нет, - испугалась Васька. – Не нужно никого убивать!
        - Распиздит, - предупредил Влад.
        - Пусть… Это сейчас меня пугает меньше всего.
        Мы остановились у дырки в заборе – с Васей на руках я бы в неё точно не влез, и так еле протиснулся. Здесь у обочины стоял неприметный жигуленок. В него Влад, открыв машину и сел, и нам махнул приглашающе.
        - Поговорить надо, - сказал он. – И костюм почистить. Знаешь ли, хочется в приличном виде умирать. Куда поехать можно?
        Васька покосилась на меня с испугом. Перевела взгляд на дорогу.
        - На дачу ко мне. Дорогу ты знаешь… все киллеры-гастролеры знают дорогу на мою дачу.
        Глава 21. Василиса
        На даче было так… спокойно может. И не верилось даже, что здесь вдруг стрелять начнут, или ещё что, страшнее, хотя куда страшнее уже. И одновременно со всем этим я была страшно спокойна. Это потом я уже решила, что это посттравматический стресс был, а тогда мне казалось, что я просто туплю. Выходя из машины, которая всю дорогу скрипела и грохотала так, словно вот-вот развалится я первым делом покосилась на лес. Не то, чтобы мертвый Лёша меня пугал. Он по крайней мере близкий мертвец, почти родня, не то, что те… Никогда, наверное, не забыть.
        - Нет его там, - буркнул Елисей. – Увез я… в ту же ночь.
        Даже так… я прошла в дом, включила свет, во всех комнатах, мне после той «темной» так света хотелось. Чем больше, тем лучше. Мертвецов, дома, слава богу не наблюдалось. Надо учиться радоваться мелочам.
        - Бани нет, - сказала я. – Есть душ. Вода в нем наверняка ледяная. Кто хочет, идите…
        Первым пошёл Влад. Я в открытое окно слышала, как он из кабинки повизгивает. Потом ушёл Елисей. Я подумала, боюсь ли наедине с Владом оставаться? Вдруг оказалось, что нет. Чувства все так притупились, что абсолютно все равно… Тем более убивать он вроде не собирается, сидит, розовенький, после ледяной водички, пельмени ест. Пельмени обнаружились в морозилке.
        - Зачетные, - похвалил Влад.
        Он был все так же красив, но красота его мной уже не воспринималась. Я словно под наркозом была.
        - Даже Гена одобрил, - сказал Елисей.
        - Ничего себе…
        Сидят, едят, пельмени нахваливают. Словно не случилось ничего. Я есть не хочу. Тоже присела, руки на коленки сложила, смотрю. Жду.
        - Чего ждёшь? – догадался Елисей.
        - Ну… не знаю. Вы, наверное, друг друга убивать начнёте. Хотела попросить, может вы сразу в лесок, и могилку отроете? Тяжело, знаете, трупы таскать… а я так устала. Я Лешку прошлый раз еле дотащила.
        За столом воцарилось молчание. Взгляды с меня друга на друга перевели, набычились. Право слово, ребят моих из садика напомнили, те тоже не поделят чего и друг на друга вот так смотрят. Потом, как правило, дерутся. Так что я жду, и не боюсь даже, хотя дошколят боялась. Повзрослела, может? Лучше поздно, чем никогда. Наверное…
        - Он меня бросил, - сказал Елисей почему-то мне. – Кровью истекать. А я полз и мечтал, как его убивать буду.
        - Пусть убивает! – крикнул Влад. И тоже на меня смотрит. – Я заебался от него бегать! Я НЕ ВИНОВАТ!
        - А какого хера тогда бегает?
        И смотрят на меня. Ждут. Во мне проснулась воспитательница детского садика.
        - Какого, - переспросила я у Влада. – хера, ты от него бегал?
        - А ему объяснишь разве что? Он в голову себе вбил и отказывается слушать!
        Я посмотрела на Елисея – вполне возможно. Объясни что этим ста килограммам мышц. Проще убежать… Кивнула Владу, продолжай.
        - Они хотели, чтобы мы оба погибли тогда… И я уверен был, что ты мёртв. А доказать я никак не могу… Столько лет прошло. Прости меня, пожалуйста. Вот честно, мне хреново. Не без тебя, а что ты меня дерьмом считаешь. Я этого урода, который нас подставил хотел за шкирку тебе привести, но гад смылся… на тот свет.
        - Он сказал пожалуйста, - донесла я до Елисея. – Это волшебное слово.
        - Потом разберёмся, - сказал он. – Завтра.
        - Умница, - похвалила я. – Утро вечера мудренее.
        Влад допил чай, отставил кружку. Я снова вспомнила, про душицу у соседей на чердаке. Наворовать бы… И Франклина надо проверить, не помер ли… все же, быть придавленным мутантом это не шутки. Простые прищемленные хлопоты радовали. Отвлекали.
        - От твоего завтра мне не легче, усмехнулся Влад. – Проблема ни хрена не решилась. Флешка где-то. Если бы ты знал, Есь, сколько дерьма на ней. Меня в этом же дерьме и похоронят. Слишком… сильные люди. Работать на них хорошо, а против – страшно. Подумываю записаться в экспедицию на Марс. Буду колонизировать красную планету и надеяться, что там меня не найдут.
        Мужчины замолчали. Я допила свой чай. Нет, без душицы совсем не то… Сходить, может? Что мне теперь темнота? Лестницу приставлю, у нас лежит за домом, и влезу через чердачное окошко. Надо мужиков попросить принести лестницу, раз уж они не убивают друг друга аж до завтра. Кстати, о мужиках. Я встала, пересекла крошечную кухню. Одна стена у нас из декоративных бревнышек, круглые, поперечного среза. Степка баловался, когда они в школе осваивали всяческие лобзики. Стенка получилась пусть и декоративная, но красивая, мама её оставила. Тем более, что за ней дощатая, сто раз перекрашенная стена… Некрасивая. Вот к этой деревянной красоте я и подошла. Подцепила ногтями и вытащила одну из круглых деревяшек. Достала то, что там лежало.
        - Знаете, - сказала я. – Я очень не любила, когда Лёшка пил. Кто ж любит? Он меня особо не слушался, никто меня не слушает… Так вот. У него, как у любого уважающего себя начинающего алкоголика всегда были заначки. Вот здесь он прятал чекушки, когда мы на дачу приезжали . Я знала, но молчала, он же другое место бы придумал… И тогда, утром уже, после того, как я Лешку закопала, я заглянула сюда, а там она лежит… Я не стала брать. Лешку такие вещи отродясь не интересовали, не думаю, что он знал, как включать компьютер, стрелялок в телефоне для счастья ему хватало. Я поняла, что все из-за неё. И оставила её там лежать…
        Подошла к столу и положила на него флешку. И тишина. Сидят и на меня смотрят. Молчат.
        - Она сумасшедшая, - сказал наконец Влад. – Ты где её нашёл?
        - В лесу, - ответил Елисей. – Она бывшего закапывала…
        - Занятно, - и на меня смотрит. – Я возьму, да?
        - Бери…
        
        Влад взял флешку, сунул её в карман рубашки. Она кстати, чистая, видимо вещи он в раздолбанных жигулях возил. Встал. На мутанта теперь смотрит.
        - Я пойду?
        Елисей молчит. А мне кажется, как будто я его чувствую, что он сказать хочет. Он хочет его отпустить. Убивать не будет. Может, просто при мне не хочет… он же такой деликатный, мой мутант. А может он его искал просто, чтобы поговорить? Или нафантазировала я себе? Одно знаю точно – пусть уходит от греха, пока таки друг друга не переубивали.
        - Иди, - великодушно говорю я. – И хватит… убивать людей. Женись лучше, у тебя детки красивые будут.
        Он ушёл. Мы остались вдвоём на маленькой кухне. И сразу подумалось, зачем я так флешку отдать спешила, словно мне руки жгло? Сколько дней пролежала, до утра бы никуда не делась… Потому что вдвоём как-то сложнее… И сказать сразу нечего. Хотя мутант – нашёл. Порой мне кажется, что мужчины все же гораздо умнее нас, женщин.
        - Иди сюда, - сказал он.
        Наверное, это единственное, что сказать нужно было. Отчего бы не пойти? В этот раз все иначе было… и правда, не торопясь. Елисей снял с меня платье и усадил передо мной на стол. Провел пальчами по ключицам, по груди закованной в лифчик без бретелек, по животу, который с такого ракурса мне самой казался толстым… Потом на руках понёс в комнату. В мамину, она здесь единственная с приличной кроватью, но ладно, какая разница? Сам бог уже мне велел стать немного анархисткой.
        - Если хочешь, я могу выключить свет, - предложил он.
        Я помотала головой. Нет, пусть при свете будет… хочу его запомнить. Хочу поцеловать каждый шрам шрам на его теле, и делаю это. Мне жаль его, этого огромного сильного мужчину. Так жаль, что даже плакать хочется, но я не плачу, он не поймёт, я просто легонько касаюсь его кожи. На предплечье очередной шрам.
        - Откуда?
        - Нож… восемь лет назад.
        - А этот? – он под лопаткой, слева, я понимаю, что сердце очень близко и мне страшно.
        - Этот в ту ночь… за которую я убить Влада хотел.
        Я спрашиваю о каждом. Целую каждый. Мутант лежит, послушно перевернувшись на живот, хотя ему наверняка не комфортно, с таким огромным, торчащим… Эмм… членом. Но я хочу узнать историю каждого рубца, словно, если он расскажет, ему легче станет. Касаюсь последнего. Он забавный, в форме звёздочки маленькой. И расположен… прямо по центру ягодицы.
        - Мне было двенадцать, - не дожидаясь вопроса говорит Елисей. – Бегал на заброшенный завод кирпичный… Мама ещё жива была. Знаешь, где кирпичка? Прыгал с высоты в снег, а там арматурина… ржавая. Страху натерпелся. Это потом уже понял, что с попаданием мне конкретно повезло, ещё несколько сантиметров в сторону и знакомство с железкой было бы куда более интимным… А тогда домой шёл, кровь в сапоге хлюпает, а я только и стараюсь, что не разреветься…
        - Глупый, - говорю я, и целую этот последний шрам. – Плакать не стыдно…
        В одной фразе столько я про него узнала. Что он рано лишился матери. Что из нашего города… Хоть каким-то его словам можно верить. Терпение мутанта заканчивается. Переворачивается на спину, ловит меня, сажает на себя сверху. Я сижу на его паху, чувствую член – пора уже научиться проговаривать это слово хоть мысленно, касается моих ягодиц, точнее, ложбинки между ними, и внутри плавится, и кажется, я оставляю на коже Елисея мокрые следы своего возбуждения и стесняюсь этого. Он это понимает, приподнимается ко мне навстречу, ловит мою грудь ртом.
        - Возбуждаться не стыдно тоже…
        Грудь у меня маленькая, и этого я тоже стеснялась. Но сейчас-то понимаю, что это гораздо удобнее. У меня острый дефицит рук и губ Елисея, поэтому то, что он может втянуть в рот сразу почти половину груди неоспоримый плюс. Он чуть прикусывает сосок, стону. Я хочу медленне, да. Хочу изучить его тело, налюбоваться им, но мне самой изменяет выдержка. Приподнимаюсь, обхватываю его член рукой – я первый раз его касаюсь… направляю в себя. И медленно сажусь. И чувствую, как… натягиваюсь. Да, именно так, хоть слово и не слишком красиво в данном аспекте. Зато подходящее. Я его обхватываю собой. И чувствую каждым миллиметров. И он слишком большой, да. Когда я сажусь полностью, кожа к коже, внутри меня разливается лёгкая тягучая боль. Но она мне нравится тоже. Когда я начинаю двигаться, она стихает, отодвигается на задний план. Теперь меня очень беспокоит, как у меня получается. Это мой первый опыт наездницей, наверняка я совершенно неопытна и нелепа… Но в глазах мутанта туман, он тяжело дышит, и словно не может перестать меня касаться. Я начинаю верить, что и правда нравлюсь ему. Возбуждаю, пусть я и        - Хочу, чтобы ты сверху был, - прошу я.
        Не потому, что я устала – Елисей начал помогать, подхватывая под бедра, а силы в нем немерено… Просто хочу максимального контакта. Хочу обнимать его и целовать.
        - Я раздавлю тебя, - предупреждает он.
        - Поросенок же не умер… И мне ничего не станется.
        Он ловко, одним движением переваливается, подхватив меня под ягодицы. На какое-то мгновение мне и правда дыхание перехватывает, а потом он опирается о локти. Я обхватываю его руками и ногами. Крепко-крепко, так, что и при желании не оторвать. Глажу пальцами тот самый шрам, что так близко к сердцу, под самой лопаткой… целую его губы. Чувствовать его язык в своём рту, и член в своём влагалище одновременно это… боюсь, что не сумею подобрать слов. Такого у меня не было никогда, и, наверное, не будет. Такого, что на каждое движение, сноп искр, и кричать хочется, от того что сладко и больно, невыносимо просто… Сдерживаться я перестаю, и кричу прямо в его рот, задыхаясь в этом крике, в своих ощущениях, цепляясь ему за плечи…
        Он сразу переворачивается обратно, и я лежу на нем, он обнимает меня, так крепко, что дышать тяжело, но я не жалуюсь. Я берегу и коплю секунды.
        - Ты знаешь, какая у меня мечта? – спросила я, чтобы не молчать уже больше. – Я хотела уехать. Нет, бросить маму и город мне не хватило бы духу. Я хотела на год… я деньги копила. Набрала много, по своим, разумеется меркам. Но все равно не хватает, я же мечтаю обогнуть землю. Я даже маршрут составила, продумала, во всех мелочах…
        - Я дам тебе денег, - говорит мутант куда-то в мой висок.
        - Не нужно… Тогда цель потеряет свою прелесть. Мне просто поделиться хотелось…
        Я встала, хотя вот будь моя воля, я так и жила бы, на мутанте. Пошла на кухню, подобрала свои вещи. Не чтобы одеться, как-то глупо уже стыдиться, наверное… Там, в крошечном внутреннем кармашке, который даже на молнию закрывался, сложенная квадратиком расписка, потрепанная уже, но все буквы читаемы.
        - Знаю, для тебя это все было глупой шуткой, - я вернулась в комнату и протянула. – Но для меня это документ. Обязательство, которое ты выполнил. Так что… забирай, так будет правильно.
        Он взял расписку, покрутил. Понял наверное все… по моему тону, по слезам, которыми блестели глаза. Молча поднялся, подобрал свои брюки, надел на голое тело.
        - Меня и правда Елисей зовут, мама девочку хотела, получился я. И принца из меня не вышло… - сказал наконец он. – И фамилия в расписке настоящая.
        - Уже неважно… Ты уезжай. И небезопасно тебе, и вообще… Долго прощаться плохая примета.
        - Почему?
        - Я не могу так, Елисей. Вот сегодня ночью я это и поняла. Ты скажешь мне, что больше не убиваешь… сегодня ночью убивал. Я не вправе судить, да. Ты меня спас. Но легче не становится. И маньяк твой… Ты его простил?
        Елисей промолчал. Значит, я правильно поняла. Он его сегодня отпустил. Может, ради меня. Скорее всего, даже… я же говорила, что мой мутант деликатный? И чем не принц? Принц. Только из какой-то очень страшной сказки… той, что хорошим девочкам не рассказывают. Господи, как не хотелось, чтобы он уходил! И одновременно понималось, так правильно будет. Где я, где он… работающим на восстановленной кирпичке, пока я отбываю повинность в саду, я Елисея представить не могла. Мы, как параллельные прямые, которые вдруг сошли с ума и все же соприкоснулись… и снова пошли прямо, в одну сторону, но каждый по отдельности.
        - Ты уезжай, на пару недель. Родители твои в круизе, их Гена на проходящий мимо пароход загрузил и отправил подальше… и ты уезжай. Тут пока… Влад все подчистит, что пропустили. Потом станет безопасно.
        Я подумала, что Влад наверняка уже мчит от города на машинке, которая в сотни раз жигуленка приличнее, но промолчала. Иногда нужно уметь просто молчать.
        - Хорошо, - сказала я. – Пока. То есть, прощай.
        И дверь за ним закрыла, словно могла она защитить от того, что изнутри глодало. Я забралась в постель, которая ещё Елисеем пахла, накрылась с головой одеялом и разревелась наконец. По Лешке плакала, я ведь даже не спросила, куда Елисей его увёз, так бы совершила анонимный звонок в полицию, и похоронили бы по человечески… Оплакала Лину, которая была жива, но безвозвратно для меня потеряна. Меня мучило то, что убийство Лёши останется ненаказанным, но и представить Лину в тюрьме я не могла. Она же девочка… с ножиком. Плакала по своим дошколятам, которых так и не смогла проводить во взрослую жизнь. Нужно будет накупить им вкусняшек и сюрпризов, и поздравить каждого… И наконец плакала по себе. По своей одинокой старости, а она точно такой и будет, как вообще к себе кого-то подпустить, после того, как я знаю, бывает с ним одним? Когда уже рассвело, я опухшая от слез, с охрипшим горлом, одним словом, красотка, вдруг поняла, что ещё и втрескалась по уши. Херово было так, что хоть беги и возвращай. Я и правда выбежала, забыв даже, что нагишом. Опять же хорошо, что мои соседи наш дачный участок не очень
уважают, обошлось без позорища. Двор был пуст, и светло уже совсем. Чего я ждала, дура? Что будет сидеть на крыльце и ждать, пока наплачусь?
        Я вернулась в дом, перевернула подушку – с одной стороны она совершенно промокла, и уснула. Проснулась уже вечером, совершенно разбитой. Поехала в город, в свою коммуналку, которая все так же привычно пахла капустой и лаком для ногтей – на кухне, сидя на подоконнике, соседская девочка красила ногти на ногах.
        - Привет, - сказала Машка. – Загуляла, я смотрю? Ты это, сотку не займешь до зарплаты? Представляешь, козёл этот бросил меня, ушёл к той, что моложе… А ещё говорил любовь. Тьфу.
        Я открыла свою крошечную сумочку, там стопка купюр из казино. Вытащила одну, не посмотрев на достоинство, протянула Машке. Судя по тому, что соседку как ветром сдуло, на водку там точно хватало. Я пошла к себе. Бардак, все валяется, все перевернуто… сюда тоже приходили флешку искать. Испачкали своим присутствием мой дом, и домом я его больше не ощущала. Я собрала вещи и уехала утром же. Не в кругосветку, нет. В санаторий. Инстинкт самосохранения у меня остался, как и вбитое накрепко – папочку надо слушать. Он сказал лучше уехать, я и уехала. По возвращении оказалось, что из садика меня и правда, уволили. Даже странно, что меня это удивляет.
        - Сейчас оформим, - сказала заведующая. – Народу не хватает, сменщица твоя почти без отпуска работает… Только без фокусов!
        Я прошлась по садику. Новую группу уже почти набрали, дюжина малышей смотрела на меня круглыми глазами, в них – любопытство. А я… ничего не чувствую, как отшибло. Своих деток хочу, тех, что уже готовятся к школе. И пусть бы дрались, к ним я привыкла…
        - Не хочу пока, - вынесла я вердикт. – Может потом… приду.
        В итоге я не работала целый месяц. Мама, которая вернулась из неожиданного круиза с отцом подмышкой, вынесла мне весь мозг. Дескать хорошие девочки, так не делают. Они не копят деньги для того, чтобы потом просто не работать. Все же работают, и ты должна… В конце концов, кто же будет делать твои пенсионные отчисления? А папа томился и вздыхал, мама забрала его обратно под крылышко, закормила пельменями так, что он округлился, порозовел, и теперь истово мечтал о прежней свободной жизни…
        Я слушала маму и кивала. Ну, что ей ещё скажешь? Что я реву ночами и жду, когда мутант, которого я по глупости прогнала, вернётся? И на работу мне никак нельзя, потом, как вернётся мутант, я ж все брошу и всех подведу. А хорошие девочки так не делают.
        Ещё через энное количество дней и возвращалась с дачи. Волокла авоську с помидорами и огурцами, которыми меня нагрузила мама. И вдруг возле нашего супермаркета увидела… не мутанта, нет. Цыганку, ту самую, грузную, без одного переднего зуба, и с седой прядью из под цветастого платка. Я выполнила пакет, помидоры рассыпались по асфальту, жёлтые, розовые, коричневые… Моя мама была томатным гурманом, и на наших грядках царило разнообразие.
        - Постойте, - крикнула я уходящей женщине. Вытряхнула ей в ладони все, что в кошельке было, но вряд-ли много. – Вы мне гадали… пару месяцев назад. Сказали, судьба…
        - Помню, - ответила она. – Тебя помню, и руку твою тоже… И судьбу…
        - Скажите, - взмолилась я. – Где мою судьбу верти носят?
        Она взяла мою ладонь. Я не боялась, я уже научилась не бояться всего подряд. Цыганка ладонь рассмотрела придирчиво, даже в руках повертела. Вздохнула.
        - Тогда судьба кричала… сейчас молчит. А я же говорила, что херовая из меня гадалка…
        И жалость в глазах. Я понуро побрела домой, а помидоры так и остались живописный и ярким натюрмортом на сером асфальте.
        Глава 22. Елисей
        Жарко. Так жарко, что мозги плавит. Все же, в России не так. Тем более, у меня в горах. Вот вернусь, сразу в горы… решено, давно уже решено.
        - Кончилось великодушие? – усмехнулся Влад. – Жалко, здесь ни одной симпатичной мордахи рядом… кроме моей, разумеется. Но за ради моей ты ж на подвиги не согласен?
        - Не-а, - подтвердил я.
        Я сидел на нем, жёстко спеленав, как крикливого младенца. Влад даже дёргаться перестал, да и тяжеловато подо мной это делать. Лежит, глазищами своими распрекрасными хлопает. Принц, мать вашу.
        - Что ты от меня хочешь услышать?
        - Правду.
        Влад вздохнул, видимо, примиряясь с судьбой. К слову, в этот раз он совсем не долго от меня бегал, надоело, наверное.
        - Хорошо, признаю. Денег хотел и самостоятельности. И того и другого хоть жопой жуй, особенно после того, как флешку сжёг… Жалел ли, что тогда тебя оставил? Сначала нет, врать не буду. Потом… да. Вот сейчас жалею, жить-то хочется.
        - Гад ты, - почти беззлобно сказал я.
        Вот как его убить? Можно просто придушить… приятного мало, с обеих сторон, зато действенно и без крови. Душить людей я умею, практика… Можно пристрелить. Слишком быстро. Сколько я тогда полз? Целую ночь. А если я его пристрелю, то он своих поступков не окупит. А в голове, блядь, Васька. Конечно, самый же подходящий момент, чтобы о бабах печалиться. А может, права она? Смотрю на Влада. Думаю. Злюсь на него? Странно, но нет. Убить хочется, скорее, из привычного уже чувства мести. А вот станет ли мне легче, если Владьки не будет? Нет…
        И неожиданно для себя я встаю. Влад завернут в кусок брезента, лишь голова наружу торчит, только так я смог заставить его угомониться. Дёргаю за край, кокон разматывается. Владька садится, головой трясёт, я его знатно приложил, чтобы пеленать не мешал.
        - Живи, - подарил я ему жизнь. – У меня внезапный приступ великодушия.
        - Спасибо, - Влад покачиваясь встал. – И это, женись ты, у тебя детки будут… большие.
        И пошёл прочь. В дверях уже остановился, повернулся.
        -
        Я скучал по тебе, Еська.
        Самое странное, что я скучал тоже… Но самому себе признаваться не хотел. А сейчас скучал просто по всем фронтам. По Ваське. По Коржику. Его я забрал первым делом, сразу вернувшись в Россию. За псом смотрела пожилая любительница собак и теперь Коржик был гораздо круглее, чем был.
        - Скучал? – спросил я, присаживаясь на корточки.
        Пёс отвернулся. Он у меня гордый и обидчивый, а я его оставил так надолго. Я потрепал его по гладкому боку, он отодвинулся.
        - Надо было тебя принцесской назвать, ты же как девочка, пёс.
        Коржик глянул на меня укоризненным взглядом бархатных карих глаз. Теперь мне кажется, что цвет у них, почти, как у Васьки глаз. Точно я старею, хотя казалось бы – рано. А пёс сдернул с вешалки свой поводок и потрусил к двери на коротких ножках. И обернулся, дескать, хорош сантиментов, пошли уже…
        В горах мы заскучали оба на второй же день. Нет, рассветы красивые. Трава утром мокрая от росы – насквозь городской Коржик не лезет в неё, пока не высохнет. Вода в колодце такая холодная, что зубы ломит, вкусная. Лежишь ночью, ветер шумит только, тишина. Нет бы кто-нибудь трещал над ухом, говоря всякие глупости, которые если вдуматься не глупости даже, а самые настоящие мудрости.
        В поезде Коржику понравилось. Он залазил на стол, благо купе я выкупил целиком, вглядывался в пейзажи. С азартом облаивал пасущиеся на полях стада. На стоянке убежал за козой, ладно хоть ума хватило – вернулся за две минуты до отправки. Хотя кому я вру? Без этого вредного создания я бы не уехал. Поездов много, а пёс у меня один.
        - Будь милым, - инструктировал я. – Ты должен ей понравиться.
        Пёс снова обижался – он был уверен, что нравится всем.
        - И ещё не ревнуй, пожалуйста.
        Пёс вздыхал. В город мы приехали ранним утром. Он бы подернут туманом, осень уже скоро. Коржик то забегал вперёд, натягивая поводок, то настороженно жался к моим ногам. Этому городу он не доверял. Я тоже, и не приехал бы, но приехал, иду и судорожно придумываю, что говорить. Ничего не придумывалось. И куда идти? Если в садике работает, то наверное уже из дома скоро выйдет. Не вышла. Я прождал полчаса, вызывая у местных жителей явное желание вызвать полицию – не все следы побоища с Владом сошли с лица. Один синяк переливался на скуле почти всеми цветами радуги. В итоге, уже почти решив уехать – даже расписание поездов в ести посмотрел, я вдруг вспомнил горы. Тишина, роса эта, от которой штаны мокнут и никакой Васьки. Совсем. И наверх поднялся. Дверь открыла та самая женщина, которую я и прежде видел. Мария… Эмм. Машка. Посмотрела на меня оценивающе.
        - Явился… кавалер.
        И посторонилась, пропуская в тёмную квартиру. Коридор я преодолел в два шага, постучался в комнату Васьки. Она открыла не сразу. Сонная, отчего-то сердитая. Меня увидела, рассердилась ещё больше. Зато оказалось, что не нужно ничего придумывать, ничего говорить.
        - Ты почему так долго? – воскликнула Васька и даже ногой топнула.
        И внезапно оказалось, что не стоило переживать за пса – вовсе он меня не ревновал. Ревновал я. Ваську к Коржику, его к Ваське… и улыбался. С Коржиком пошла гулять Машка. Всего за сто рублей и клятву не пропить его. Мне слишком хотелось… Ваську трогать, чтобы озаботиться безопасностью пса. К счастью, его не пропили.
        Вечером Васька лежала голая на полу, постелив одеяло, с ворохом закопавшись в карты, из которых было видно буквально лишь её макушку и задницу. И на то и другое я взирал с удовольствием.
        - Несколько лет выстраивала маршрут, - ворчала она. – А здесь черт ногу сломит!
        Коржик носился по бумагам создавая ещё больший хоас, ему нравилось, как они хрустели. Потом взялся за самую большую карту и одним движением оторвал целую Австралию.
        
        - Отдай, - рассердилась Васька. Коржик тоже рассердился и Австралию съел. Вася плюнула, выбралась из под карт и залезла ко мне на колени. – Плевать. Давай просто будем ехать, далеко-далеко, куда глаза глядят. Здорово же?
        - Здорово, согласился я.
        И правда, все было здорово. И голая Васька на моих коленях, и пёс, доедающий Африку, надо бы отобрать у него карту… И то, что лягушонку можно забрать отсюда, а потом никогда никому не отдавать. Идеально. Кажется, вечер, или даже целую жизнь не в силах испортить вообще ничего.
        - Только сначала сходим к маме.
        Ну, или почти ничего.
        Эпилог.
        Я потерял Ваську. Вот только утром была, а сейчас нет. Пробежался по трем существующим улочкам посёлка, заглянув в имеющиеся три магазина, два кафе и одну аптеку. Не было нигде. Я даже паниковать начал, последние дни она ходила, как в воду опущенная, да и куда можно пропасть с острова, скажите мне? Я вернулся домой. Коржик, изрядно потолстевший и постаревший лежал возле не разожжённого камина, и всем видом демонстрировал, что неплохо бы его и разжечь.
        - Поднимайся, ленивая задница, - велел я. – У нас Вася пропала. Давай-давай, ты же все таки охотничья собака.
        Коржик вздохнул и задницу от ковра оторвал, потрусил на улицу. По дороге обнюхал Васькину сумку, видимо и правда вспомнил, что охотничий. Дождя, против обыкновения не было, хотя тучи на горизонте собирались. Я прихватил зонт и пошёл вслед за собакой. Пёс не спешил. Обнюхивал все кусты, потом и вовсе пометил один из них, задрав ногу. Так мы остров и за неделю не обойдём, проще одному. Но тут Коржик удивил. Свернул на тропку за нашим домом и направился по ней наверх. Затем вовсе в кусты полез, и дальше, в хвойный лес. Здесь удивительно. Солнце золотит стволы сосен, иголки мягко шуршат под ногами, и воздух такой чистый, что дома, в России, его можно было бы продавать в бутылках, причём задорого продавать.
        Коржик тявкнул меня поторапливая, я устремился за ним. Васька нашлась на утесе. Высота здесь такая, что у меня горло перехватывало, а она сидит на краю и ноги вниз свесила. Ветер волосы треплет, они рыжие совсем – от солнца выцвели. Пока мы добрались до этого островка нас знатно помотыляло по свету, в том числе и в местах, которые гораздо солнечнее, чем этот.
        - Привет, - повернулась она ко мне. И по камню рядом с собой похлопала. – Садись.
        Я сел, хотя высота нервировала. Внизу волны бились о острые камни, в воздухе парила мелкая холодная взвесь, оседала на волосах, коже, одежде… Страшно, а ещё – страшно красиво.
        - Тебя два часа не было, - сказал я, стараясь, чтобы мой тон не был обвиняющим.
        - Здесь просто красиво так… И два с половиной года уже, как мы уехали.
        Я кивнул. Если честно, все мои мысли сейчас были о том, чтобы сдернуть Ваську с уступа и домой увести. Мне казалось, что камень мог упасть в любой момент, и никто не убедит меня в том, что он стоял тут тысячу лет и ещё столько же простоит. Пусть стоит. Без Васьки только. Но за эти два с лишним года я уже понял, если ты чего-то очень хочешь от этой невозможной девушки добиться, ни в коем случае не стоит этого показывать. Упряма она была не в меру.
        Начал накрапывать дождь, я раскрыл над нами зонт. Коржик подошёл и втиснулся между нами, тут теплее. И смотрел так на меня… с чувством собственного превосходства. Словно знал, что Васька от меня скрывает. Вполне возможно – они часто секретничали.
        - Ты знаешь, вот где мы только не бывали, - продолжила Вася. – Мне только тут захотелось задержаться.
        - Надолго?
        - На годик… другой. Не больше. Пока младенец не подрастёт и не сможет с нами путешествовать. Смотри, как красиво!
        И показала пальцем вперёд. Там солнце, спрятавшееся было за тучами снова выглянуло, залило все вокруг интенсивно розовым светом, а сами облака подсветило багряным. И правда, красиво. Хотя, что?
        - Что? – переспросил я. – Что ты сказала???
        -
        Я как-то так… нечаянно забеременела. И знаешь, хочу этого малыша. Ему здесь хорошо будет. Здесь так красиво, такие люди хорошие, пусть и по-русски не бельмеса. Но конечно, до того, как малыш сможет бегать на утёс, нужно будет переехать.
        Васька затрещала. Это она умела, словно специально включалась, чтобы у меня не было времени понять и обдумать. А потом она повернулась и я её глаза увидел. Испуганные. Маленькая моя… чего там навоображала? Я прижал палец к её губам, останавливаясь словесный поток, Васька послушно заткнулась.
        - С камня вставай, - сказал я, мелочно радуясь тому, что наконец появился повод потребовать, чтобы она уже ушла отсюда. – Он холодный. Немедленно.
        И она встала, о чудо. Даже возмущаться не стала тем, что я попираю её гражданские и прочие свободы. И мне легче стало. Ребёнок он там, где-то в не обозримом будущем, а Васька тут. И не на этом многометровом отрызке, на самом его краешке. И это хорошо.
        По дороге домой дождь полил в полную силу, я отбросил зонт, от которого не было никакого толку, подхватил Ваську на руки и побежал. А дома скорее под горячий душ, и камин разжечь, пока Коржик не пробег во мне дырку гневными взглядами.
        - Ты его хочешь? – спросила Васька. – Ребёнка.
        - Не знаю, - честно ответил я. – Я тебя хочу, и не хочу даже пытаться без тебя быть. Я так больше тридцати лет жил, мне не понравилось.
        - Люблю тебя, - улыбнулась Васька.
        Подошла, тёплая вся, в огромном пушистом халате, волосы мокрые. Ны цыпочки встала и чмокнула меня в губы.
        - Я тоже тебя люблю, - эти слова мне всегда давались непросто.
        Нет, я Ваську любил. Просто многие годы никакими любовями не страдал, вследствие этого проявлять её разучился. Теперь придётся экстренно наверстывать, ребёнка то точно любить придётся как следует, изо всех сил!
        - Если родится огромный мальчик, - сурово сказал вдруг испугавшийся я. – Рожаьь сама не будешь.
        - А если огромная лысая девочка?
        - Ты уж постарайся, - попросил я. – Чтобы девочка была на тебя похожей. Нашей семьи и так люди побаиваются.
        Возле камина чихнул Коржик. Не простыл бы, все же, не молодой уже.. Но.. Он не чихал. Клянусь, он хихикал! Так, словно знал, что комплект будет полным. И огромный мальчик, и, слава богу адекватных размеров девочка. И что обоих моя упрямая жена родит сама. И что в ближайшие два года мы будем путешествовать в основном до поликлиники и детского магазина. И что это будет… удивительно здорово. Но это уже совсем другая, не влезающая в эпилог история.
        Конец
        - ????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????????