Няня по принуждению Анна Шварц
        Я спасла ребенка. Отец малыша очень опасный человек, он живет в мире где закон безжалостен и унизителен для женщин.
        По страшному року судьбы я - копия его жены, которая исчезла при странных обстоятельствах, и жестокий мужчина просто похитил меня, силой забрав в свой дом.
        Теперь я вынуждена играть роль няни для малыша, покорной жены, и смириться с тем, что мое слово больше не имеет веса. Я хочу выбраться. Я должна доказать ему, что он ошибся. Или умру.
        Няня по принуждению
        Анна Шварц
        Эпизод 1
        Мне кажется, что мир сошел с ума, потому что в ушах звучит какофония звуков - истошный плач ребенка, шум шоссе, по которому пролетают мимо нас машины… еще и полицейский что-то орет мне перед лицом.
        Я не могу ничего ответить. Меня трясет так, что я боюсь выронить с рук малыша, лет двух на вид, который рыдает в голос, уткнувшись мне в плечо. Трясет от того, что я успела его поймать буквально за секунду, когда он уже хотел шагнуть на шоссе.
        - Вы меня вообще слышите? Дамочка?
        - Мне двадцать пять, - отмираю я, возмущенно посмотрев на полицейского, - какая я дамочка?
        - Я рад, - криво усмехается он, окинув меня и ребенка взглядом, - не объясните мне, почему ребенок ходит один, в темноте, возле шоссе? А если бы он под машину попал? Вы что за мать вообще?
        - Я не мать. Это не мой ребенок, - растерянно вырывается у меня и брови мужчины удивленно ползут вверх.
        - Чего?
        - Я этого ребенка сама увидела случайно. С работы шла - смотрю, бежит один… а взрослых вокруг нет.
        - Офигеть, - выдает полицейский, оборачивается и жестом подзывает напарника. Тот нехотя отрывает свой зад от сиденья в машине и выходит наружу, лениво направляясь к нам, - Миш, тут потеряшка. Дамочка утверждает, что не ее ребенок.
        - Я не дамочка!
        Тот хмуро смотрит на меня, а я, наконец, смотрю на притихшего ребенка, который молча жмется ко мне. Темные волосы, короткая стрижка под мальчика, а одет легко - в одну футболку и штанишки с кедами, несмотря на то, что лето только-только настало и ночью еще прохладно. Маленькие ручки покрыты мурашками, да и судя по холодной коже он заметно продрог.
        Что ж за мать у него такая? Как можно было потерять такого кроху? Его пока только за ручку и водить, ни на шаг от себя не отпуская. Страшно представить, что случилось бы, задержись я на работе чуть дольше, или если б пошла другой дорогой.
        - Подожди, малыш, - произношу я, и ставлю ребенка на ножки. Он снова начинает хныкать, скуксившись, а я быстро снимаю с себя ветровку, и накидываю ему на плечи, закутывая.
        - Погодите-ка, - произносит полицейский, - у него рюкзак за спиной. Может, проверите? Вдруг там какие документы.
        - Расстегивайте, проверяйте. Я ребенка грею, не видите, что ли? - я запахиваю поплотнее куртку, чтобы малыш скорее согрелся, а полицейский со вздохом задирает ее подол сзади и с тихим “вжих” расстегивает молнию маленького рюкзачка, - все, не переживай, - я глажу ребенка по голове и вытираю слезы с лица, - ты не один, видишь, дяди сейчас тебе помогут? Только не плачь, они хорошие. Сейчас найдут твоих родителей.
        Я успокаиваю малыша и смотрю, как полицейский достает из рюкзачка зеленую бумажку, сложенную вчетверо, разворачивает ее, и на асфальт планирует маленький белый листочек с кривыми буквами, будто подросток писал.
        Я успеваю подхватить его, прежде чем он упал бы в лужу, и читаю.
        “Верните ребенка отцу - мне нечем его кормить. Меня не ищите. Все равно не найдете”.
        - Блин, - в голосе полицейского сквозит неподдельное изумление, - Мих, прикинь! Амира, кажется, сын-то! - он пихает свидетельство о рождении под нос напарнику и тот хмурится.
        - Однофамилец, может.
        - А отчество? Ребенку два, как и его мелкому. Ты прикинь, сколько он нам отвалит, если мы скажем, что его сына спасли!
        - Ну, не знаю, - с сомнением произносит он, и они оба смотрят на меня.
        - Слушайте, девушка, вы подождете, если мы один звоночек сделаем?
        - Вы совсем ку-ку? Ребенок замерз, а вы предлагаете ему на улице еще поторчать? Нет, - отрезаю я, - оформляйте, давайте. Мы в отделение с вами поедем, там, хотя бы, тепло. А если не хотите - тогда я его домой к себе отведу и искупаю. Можете мой паспорт взять.
        - А давайте! - радостно предлагает полицейский, который, видимо, уже начинает подсчитывать, на что потратит вознаграждение от этого Алима? Амира? Какая разница. Я достаю из кармана паспорт, отдаю его полицейскому, и подхватываю мальчишку на руки.
        - По адресу прописки живете?
        - Да, - отвечаю я, глядя, как мужчина листает мой паспорт.
        - Замужем? Муж-то не удивится, если с ребенком придете? - хмыкает он, а я неожиданно начинаю злиться.
        - Этот вопрос сильно важен? Не беспокойтесь, ребенка на улицу я не выкину. Хорошего вам вечера и постарайтесь поскорее найти папу малыша.
        - Паспорт заберите, девушка, - произносит полицейский, доставая смартфон и делая фото.
        Я забираю свободной рукой протянутый документ, разворачиваюсь и иду к дому - слава богу, что до него мне остается всего ничего.
        - Ты только не бойся, малыш, - успокаиваю я ребенка, который доверчиво жмется ко мне, но смотрит так жалобно, что мне самой хочется заплакать. Я работаю в роддоме, и не раз видела малышей, от которых отказывались их биологические мамы. Сердце просто кровью обливалось - такие крохотные, только пришли в этот мир и уже не нужны человеку, который должен был стать самым важным для них в жизни.
        Но еще страшнее, когда мама была, а тут вдруг ее нет, и ты ей оказываешься не нужен. Какая-то незнакомая тетя несет тебя неизвестно куда, но у тебя нет выхода, потому что без нее опаснее и страшнее.
        Я открываю дверь квартиры без звонка, и захожу в прихожую. И сразу же сталкиваюсь с мужем.
        Эпизод 2
        - Рит, это что? - обмирает он, глядя на ребенка, - тебе на работе детей мало, ты решила домой принести?
        - Вов, помолчи, а? Нашла я его. Чуть на дорогу не выбежал, его мать бросила и записку в рюкзак пихнула вместе со свидетельством. Сейчас полиция отца найдет, он его заберет, - произношу я, разуваясь.
        - Рит, ты точно больная. Оставила бы его ментам, сами разобрались. А если папаня не придет? С чего ты взяла, что он ему нужен, а? - я в ответ на реплики мужа закатываю глаза, раздеваю ребенка и иду с ним в ванну, чтобы смыть с ручек и личика грязь, а Вова плетется за мной, - ты меня вообще слушаешь? Я вообще-то не готов к детям. От слова “совсем”. Тем более, к непонятно чьим.
        - Иди в задницу, ладно?! - не выдерживаю я, - уйди с глаз моих! Тебе не стыдно такое говорить?!
        - Не стыдно, когда жена все за тебя решает, не спросив. Чтоб ребенка я через час не видел, Рита. Веди его в полицию.
        Я пораженно смотрю на него.
        - Ты крышей поехал, Володя? Я вроде не за морального урода замуж выходила. Он тебе что, котенок?
        - Я все сказал, - отрезает он, - у него есть родители. Он - их забота.
        И уходит. Потрясающе. Я в шоке принимаюсь мыть ручки и личико малышу, пока он хмуро рассматривает все вокруг, а потом потихоньку оживляется, не давая мне погрузиться в отвратительные мысли о правильности брака с Володей. Черта с два я поведу сейчас ребенка в ночь в полицию. Малыш и без того настрадался, чтобы он еще сидел в одиночестве с незнакомыми дядьками? Ко мне он хоть привыкать начал.
        Я дотрагиваюсь рукой до штанишек и понимаю, что они насквозь мокрые. Снимаю их, и вижу полный памперс.
        - Боже, бедняжка, - я скрываю с него этот килограммовый комок, который он таскал на себе и помогаю малышу забраться в ванну. Водные процедуры растягиваются на все полчаса, и пока я мою ребёнка, то слышу, как из комнаты доносится звуки какой-то очередной компьютерной стрелялки. До этого меня не раздражало хобби мужа, но сегодня я испытываю ярость и мне хочется его убить.
        В дверь внезапно раздаётся звонок.
        - Рита, открой, - кричит муж, - за ребёнком наверняка пришли.
        - Сам открой! Я его в полотенце хоть заверну.
        Володя, тихо ругнувшись, шаркает тапками к входной двери. Я накидываю на малыша полотенце, заворачиваю его, доверчиво тянущего ко мне ручки, и забираю из ванны.
        - Вот и твой папа, наверное, пришёл, - тихо шепчу ему я, - сейчас он тебя заберёт, и все будет хорошо, вот увидишь.
        Я выхожу в коридор в тот момент, когда муж открывает дверь, и замираю в ужасе.
        Через порог квартиры перешагивает страшный человек. Мне казалось, что Володя высокий и атлетически сложен, но на фоне этого мужчины он кажется просто тростинкой. Незнакомец будто заполняет собой прихожую. Огромный, как хищный зверь, с тёмными волосами и тёмной бородой. До меня доносится запах дорогого одеколона, тяжёлого и мужского. А затем в прихожую заходят ещё двое, и я холодею, прижимая к себе малыша, а сердце стучит, как ненормальное.
        - А вы к кому? - неожиданно тихим голосом спрашивает муж, пятясь в комнату. Трое не обращают на него никакого внимания, будто бы и нет его. Зато самый главный - не знаю, почему мне кажется, что он их главарь! - просто жжёт меня взглядом, в котором стремительно разливается тёмная ярость.
        Он делает шаг ко мне и я вся сжимаюсь. Наверное, это какие-то бандиты. Наверное, они просто что-то перепутали! Страшнее всего мне за малыша, поэтому я пытаюсь закрыть его руками, отодвигаясь от огромного человека рядом со мной.
        - Сбежала от меня, тварь? - низким и холодным голосом произносит он, и у меня внутри все обрывается, - удивительно, как долго тебе удалось скрываться.
        - Что? - растерянно произношу я, потому что совсем ничего не понимаю. От кого я сбежала? Я впервые его вижу! Он меня с кем-то путает! Ужасно то, что язык становится ватным от яростного взгляда незнакомца, и я не могу вымолвить ни одного оправдательного слова.
        - Ребёнка отдай, - звучит тихий приказ, а я вздрагиваю и в панике мотаю головой.
        Я обязана защитить малыша. Пусть даже сама пострадаю!
        Эпизод 3
        - Паспорт для начала покажите, - предлагаю я тихо, - если это ваш ребенок и вы за ним пришли.
        - Я пришел не только за ним, но и за тобой, дрянь, - отвечает холодно мужчина. В этот момент малыш поворачивает голову, смотрит удивленно на этого огромного бородача и, сморщившись, начинает отчаянно реветь.
        - Да он же вас не узнает. Вы кто такой? Я полицию сейчас вызову, - бормочу я, пятясь, и врезаясь спиной в стену коридора. Кажется, все плохо. Кто же они? Киднеперы? Узнали, что у меня чужой ребенок и решили украсть, пока отца не нашли? А я им для чего?
        Муж бледнеет, продолжая тихо пятиться в комнату, и главный переводит на него взгляд. Потом криво усмехается.
        - Это твой любовник? Переломайте ему ноги и вышвырните вон.
        - Эй, подождите, погодите, - трусливо бормочет Вова, когда два амбала хватают его за плечи, - я ничего не делал. Вы же из-за ребенка? Забирайте его и уходите. Рит, отдай им ребенка! Ты что стоишь?
        - Это мой муж, - вырывается у меня, - вы чего? Пожалуйста, объясните, что происходит.
        - Муж? - переспрашивает с хриплым смехом главарь, - верю. Паспорт твой настоящий у меня, Мирослава. Вышла замуж по новым документам? Только тебя это не спасет. Я твой муж. Пока ты жива, - он прибивает меня к земле мрачным, тяжелым взглядом, и я понимаю, что он не шутит. Он не шутит, но тут явно какая-то путаница, - и тебя спасает только то, что ты держишь на руках нашего ребенка.
        Боже, что происходит? Я попала в какой-то страшный и дурацкий сон, где жуткий незнакомец говорит, что я его жена и найденный малыш - наш общий ребенок.
        - Меня Рита зовут. Вы ошиблись… пожалуйста, отпустите Вову.
        - Еще слово, и я твоему любовнику не только руки сломаю, но и шею сверну. Собирайся и спускайся.
        - Рит, делай, что они говорят, - слышу я испуганный голос мужа, и молнией бросаю в его сторону взгляд. Он бледный и трясется. Мне больно и страшно, что он говорит такие вещи, но в душе вспыхивает ярко надежда - ну, точно! Он просто позвонит в полицию, как только они уйдут. Опишет, как выглядели, может, из окна номера машины подсмотрит. Просто Володя умный, и не станет лезть на рожон к противнику, который сильнее его в несколько раз.
        - Хорошо, - тихо произношу я, боясь поднять глаза на бородатого монстра, - только малыш в полотенце. Простынет. Его нужно одеть.
        - Ты сядешь с ним в машину, Мирослава, - слышу я злую усмешку, - не верю своим ушам. Начала думать о ребенке?
        - Я не Мирослава, - устало говорю я, и иду мимо мужчины к выходу. Мне кажется, будто я своим телом разрезаю воздух, который вокруг него стал неожиданно тяжелым и горячим. Сердце бьется так, будто я увидела не человека, а чудовище из кошмаров. Может, так оно и есть.
        Мой паспорт у меня в сумочке. Надеюсь, что я смогу достучаться до этих людей, доказать, что они меня с кем-то путают.
        Когда я выхожу, то оглядываюсь на секунду и вижу, что двое остаются с мужем. Чувствую, как кулак упирается в спину, и вздрагиваю.
        - А Володя? Отпустите его!
        Бесполезно. Монстр молчит, и мне приходится покорно спускаться по лестнице. Я закутываю поплотнее в полотенце притихшего малыша, накидываю край ему на мокрые волосы, чтобы его не продуло. Прижимаю к себе, и мы выходим на улицу. Возле подъезда припаркованы три машины - черные, огромные и дорогие.
        - Пожалуйста, объясните мне, что вообще происходит, - пытаюсь достучаться до своего похитителя, когда сажусь в машину, в просторный салон. Мужчина садится рядом и кивает водителю. Я вижу отсюда только бритый затылок, - вы называете меня Мирославой, но я Рита. Маргарита, - я сажаю малыша в детское кресло и пристегиваю его, - вот, смотрите, у меня есть паспорт. Можете проверить его по базе. У меня еще дома и карта из поликлиники и куча детских фоток.
        Мужчина неожиданно что-то показывает рукой водителю, и между ним и нами поднимается в салоне перегородка. Я нервно сглатываю.
        Он выдирает паспорт из моих рук, раскрывает его, листает и нехорошо усмехается. А потом он с треском его рвет напополам.
        - Что вы делаете! Как я без паспорта буду!
        - Покойнику документы не нужны, - голос моего похитителя холоден и я в ужасе отодвигаюсь от него. Сползаю со скрипом по кожаному сиденью, - ты сбежала, дрянь. Вместе с ребенком. Изменила мне, - его глаза опасно темнеют, - позор свой смоешь кровью. Твой любовник тоже. Чем касался тебя - того и лишится сегодня.
        - Нет, нет, - шепчу я, холодея, - куда вы меня везете? Нет трогайте меня и Вову, пожалуйста. Вы ошиблись, вы правда ошиблись, я не Мирослава, я Маргарита, - я начинаю плакать, потому что он равнодушно отворачивается от меня, сказав эти страшные слова.
        Словно я абсолютно пустое место. Не человек. Я надеюсь только на одно - что у меня получится сбежать. Когда-нибудь он должен потерять бдительность. Я не хочу умирать.
        Эпизод 4
        - Пожалуйста, отпустите меня, - предпринимаю я еще одну попытку уговорить похитителя, когда машина тормозит. Из-за тонировки на стеклах я не вижу ничего. За окном полная темнота. - я найду любые доказательства, что я не та, за кого вы меня принимаете.
        Малыш тихо сопит в детском кресле, заснув - похоже, он пережил огромный стресс.
        Неожиданно на моем запястье смыкаются пальцы, и я, вздрогнув, смотрю на мужчину. Он сжимает до боли - грубо и сильно. Мелькает глупая мысль - могут ли эти руки дарить не боль, а быть ласковыми? Незнакомая мне Мирослава ведь была замужем за этим человеком - неужели он всегда был таким? Неужели она вышла за чудовище? Господи, о чем я думаю, меня убить хотят, а я о каких-то руках… конечно, он монстр. Разве сбегают от хорошего мужчины, да еще и вместе с ребенком, разве станет нормальный мужчина убивать за измену?
        Он вытаскивает меня наружу, открыв дверь, и я падаю на мокрые, холодные листья. Темнота и холод обступают на меня со всех сторон.
        Ну вот, Рита. Тут и закончится твоя глупая жизнь. В лесу. Он просто не слушает тебя, ему наплевать. Даже не станет искать доказательства. Похожа - и точка.
        В тишине раздается щелчок, и я зажмуриваюсь. Сейчас будет выстрел, надеюсь, это не больно и все быстро закончится. Жалко только маму и папу, которые даже не будут знать, что случилось с их дочкой. Закопают меня тут и все.
        - Рассказывай. Кто тебе помог сбежать?
        - Никто. Я не сбегала. Я не Мирослава.
        - Упертая, - тихо смеется мужчина. Я поднимаю голову и встречаюсь с его взглядом. Глупость, но мне кажется, что он горит в темноте, как у дикого зверя.
        - Упертая, потому что не виновата, - тихо произношу я, - можете меня пытать, можете что угодно делать - но мне нечего вам сказать. Если бы вы меня послушали, я бы смогла показать вам доказательства…
        - Пытать? - он снова смеется, - тебя, женщину? А выдержишь?
        - Не знаю, - со всхлипом выдыхаю я.
        - К тебе мерзко даже прикасаться. Ты еще и ребенка потащила по любовникам. Чтобы прикрыться им от меня, как живым щитом, если я тебя найду. Окунула его в эту грязь. Если бы подольше побегала бы - кого из мужиков представила бы ему, как отца? Можешь молчать. Я знаю, насколько ты лживая, - он поднимает оружие, я закрываю лицо руками, понимая, что мне конец, но неожиданно открывается дверь машины и я слышу громкий рев малыша.
        - Амир, простите, - слышу я голос мужчины, - я пытался его успокоить, но у него сейчас истерика начнется. Ревет так, что синеет и захлебывается. Боится меня.
        Бедный малыш, за что же на тебя столько всего свалилось? Я отрешенно отмечаю, что монстра зовут Амир - именно это имя произнесли полицейские. Действительно его ребенок, не обманывал. Значит те ребята позвонили ему, он приехал к нам с Вовой домой, увидел меня и подумал, что я его сбежавшая жена. Господи, какое глупое совпадение, что даже не верится.
        - Последи за ней. Если что - стреляй. - бросает мой похититель и уходит к машине. Я осторожно оглядываюсь и встречаюсь взглядом с лысым мужиком. Он качает головой.
        - Даже не вздумайте бежать.
        - Но у вас нет оружия, - шепчу я, глядя на его руки. Пустые. Это мой шанс. Поднимайся, Рита, найди в себе силы!
        Лысый вздергивает удивленно белесые брови, а я срываюсь с места, и бегу прямо в темноту.
        Эпизод 5
        - Стой! - кричит лысый.
        Мой побег заканчивается позорно. Я слышу тяжелые шаги за спиной, спотыкаюсь, падаю, и боль вспыхивает в запястье и ладони. Вскрикиваю, сажусь и щупаю руку. Пальцы натыкаются на неровные края раны, и теплую жидкость, стекающую по коже.
        - Ай-яй-яй, - в панике пищу я, потому что понимаю, что напоролась на что-то, падая, и разодрала сильно руку. Очень сильно.
        - Поднимайся, - слышу я рык, и издаю обреченный стон, потому что это ОН. Мой похититель и личный кошмар. Как же, как же, далеко ты убежала, Рита…. Он вздергивает меня за шкирку и ставит на ноги. Боже, ну он и огромный. Я стою почти вплотную к нему и едва достаю до плеча, - в машину иди. Ребенка успокой.
        - Вы не будете меня убивать?
        Он хватает за плечи и встряхивает меня, как куклу.
        - Ты еще спрашиваешь?! Я бы с удовольствием покончил бы с тобой навсегда. Сегодня, - тихо произносит Амир, - сын не видел меня полгода. Ты от меня полгода скрывалась, дрянь. Он меня не узнаёт.
        Он отпускает меня, оттолкнув, и брезгливо отряхивает руки. Будто бы я действительно какая-то грязная.
        - Ты вернешься в мой дом, Мирослава. Будешь жить до тех пор, пока сын не привыкнет ко мне снова, - бросает он, и кивает вперед, - двигайся.
        Жить дома у этого чудовища! Я послушно разворачиваюсь, и, пошатываясь, иду обратно к машине. Кровь капает с пальцев, а коленка отзывается тупой ноющей болью - видимо, я неудачно упала на нее.
        “Это лучше, чем умереть” - убеждаю я себя, - “у меня есть время. Позвоню мужу, друзьям, кому угодно, лишь бы они смогли прислать доказательства того, что я непричастна ко всему этому. Только бы Вове ничего не сделали…”
        Амир вталкивает меня в машину, я падаю на заднее сиденье под рев малыша. Он замечает меня, и, всхлипнув, тянет ручки. Бедняжка плакал, едва ли не заикаясь. Я обнимаю его здоровой рукой, и наклоняюсь, целуя в щечку. Пусть он не мой, но я умею успокаивать детей, к тому же, судя по всему, я невероятно похожа на его мать.
        Я стараюсь не обращать внимание на монстра рядом со мной, пока мы куда-то едем, но чувствую между лопаток тяжелый, почти физически ощутимый взгляд. За окном начинают мелькать огни города. Когда машина тормозит, дверь открывается и мой похититель уходит, то я могу впервые вздохнуть полной грудью. Рядом с ним даже дышать кажется опасным.
        Он возвращается спустя десять минут. В машине снова поднимается с тихим шорохом перегородка, а я холодею, услышав небрежный приказ:
        - Раздевайся, Мирослава. Снимай эти мерзкие шмотки
        Эпизод 6
        - Нет! Вы с ума сошли?
        В голове проносятся вереницей тысяча мыслей. Кажется, меня еще и изнасилуют, и судя по всему, избежать этой участи я не смогу, потому что ему просто плевать на мои мольбы. Рука снова отзывается болью, неприятной и дергающей, когда я поворачиваюсь к моему похитителю. Сжимаю зубы, чтобы не застонать. Опускаю взгляд вниз - все джинсы в крови. Как, так много?
        Я переворачиваю руку запястьем вверх и мурашки бегут по спине. Вот это я упала…
        - Я сказал - раздевайся. Я не люблю повторять по второму разу.
        - Тогда я лучше умру, чем позволю так с собой обращаться, - яростно вскидываю я подбородок, - вы ко мне не притронетесь.
        - Ты уверена? - он усмехается. Нет, я уже вообще ни в чем не уверена, больше всего мне хочется заплакать, свернуться в клубочек и чтобы все исчезло. В меня неожиданно летит что - то черное и шуршащее, и я на автомате это ловлю. Потом растерянно сжимаю в руках.
        - Это что?
        - Твои вещи. В таком виде ты в дом не войдешь, - произносит он и я выдыхаю. Боже, ложная тревога. Пока меня трогать никто не собирался.
        - Чем вам не нравится моя одежда?
        - Ты слишком много болтаешь, - он сощуривает горящие черным огнем глаза, и я закусываю губу, мечтая стать невидимкой, - и заставляешь меня повторять.
        - Хорошо. Я поняла, - быстро произношу я, потому что сталь в его голосе становится острее, и злить человека, у которого есть самое настоящее оружие, я не хочу, - я переоденусь. Отвернитесь, пожалуйста.
        - Ты вообще слышишь, что МНЕ говоришь? - обрушивается на меня полный удушающей ярости голос, а я вздрагиваю. Черт с ним! Представлю, что я просто на приеме у доктора. Постараюсь. Он же не будет меня трогать? Как я надеюсь на это.
        Я раскрываю пакет, и растерянно вытаскиваю длинное, золотого цвета платье. Красивое, что дух захватывает. Я такие никогда не носила. Конечно, по сравнению с ним моя одежда выглядит просто дешевым мусором.
        - Я испачкаю… - мой голос звучит глухо, когда я поднимаю на Амира глаза, - я руку поранила. Там кровь, а платье красивое…
        Он бросает быстрый взгляд на мое запястье, но суровая маска на лице не меняется. Ни один мускул не дернулся. А что я ожидала от этого монстра? Жалости? Как с ним вообще бедная Мирослава жила? Если бы мой муж увидел, как я разодрала запястье - я бы уже давно лежала бы в постели, а он прыгал бы вокруг с перекисью в руках. Этот, мне кажется, скорее добьет, чтобы не мучилась. Животное.
        - Плевать. Надевай, - следует неизменно холодный приказ, а я закрываю глаза, проклиная его, и снимаю с себя футболку. Не хочу видеть, как он на меня смотрит, - и это тоже снимай!
        - Что?…
        - Белье снимай.
        - Прекратите! - вскрикиваю я, обнимая себя руками, - зачем вы заставляете меня это делать? Вам мало унижений? Я уже согласилась надеть платье! Чем вам белье не нравится?!
        - Ты еще спрашиваешь? - слышу я рык, и сильная рука хватает меня за шею, перекрывая воздух, рывком притягивает ближе к этому зверю, - хочешь прийти в мой дом в тряпках, которые купил твой любовник?
        - Я сама… сама купила…
        - Мам… - слышу я позади жалобный голос ребенка, и Амир неожиданно разжимает пальцы. Я открываю глаза. Мужчина смотрит на малыша, и в его взгляде я впервые замечаю что - то человеческое. Из него пропадает холод.
        - Одевайся, - сквозь зубы рычит он, отстраняясь, и я спешно надеваю на себя платье, пока он снова не передумал и не разозлился из - за белья. Прохладная ткань платья обнимает мое тело. Рукав из легкого кружева я умудрилась все же запачкать алым. На плече тоже пятнышки - задела рану, пока в спешке просовывала руку.
        - Зайдешь в дом - и сразу же избавишься от этих тряпок. Я проверю. Слышала меня?
        - Слышала, - глухо произношу я.
        Тиран. Безжалостный, холодный, грубый и бездушный. Я уверена, что проверит, да еще и самым унизительным образом. И ничего его уже не остановит. Малыш едва борется со сном - его придется уложить спать, да и не могу же я, в самом деле прикрываться ребенком?
        Я неожиданно вспоминаю про телефон в сумке и надеюсь, что у меня получится его достать, как только чудовище потеряет бдительность, и позвонить в полицию. Просто один звонок и я спасена. У меня есть интернет. Я могу узнать, где нахожусь, сказать им точный адрес.
        Машина неожиданно останавливается. Я облизываю пересохшие от страха губы и смотрю за окно. Как же болит рука… кажется, будто в нее ввинчивается раскаленный гвоздь. Мне нужно еще немного потерпеть, еще немного побыть сильной. Потом я просто забуду этот день, как страшный сон. Лишь бы они с Вовой ничего страшного не сделали. Мне надо поторопиться.
        - Выходи, - произносит Амир, - Приехали.
        Эпизод 7
        Я тянусь к малышу, чтобы осторожно расстегнуть его и взять из автокресла, но Амир сжимает грубо мой локоть, открывает дверь машины и заставляет выйти вслед за ним.
        - Ребенок… - пытаюсь напомнить ему я. Пальцы неожиданно смыкаются на моем подбородке. Мой похититель заставляет меня поднять голову и посмотреть ему в глаза, и я тихо ойкаю. Его близость давит - в нем слишком многое кажется пугающим. Даже, наверное, запах одеколона я запомню на всю жизнь и буду избегать мужчин, которые пользуются таким же.
        - Пойдешь сейчас к себе, ни с кем не разговаривая, и покорно опустив голову, ясно тебе? Будешь препираться с прислугой - накажу. С кем-то остановишься поговорить - накажу. Снимешь все вещи, в которых приехала и выбросишь. И сразу пойдешь в ванную.
        “Издевается” - думаю я, слушая спокойный и ледяной тон, и стараясь дышать неглубоко, чтобы не чувствовать этого монстра, - “Накажу, накажу! Как с ребенком. Бедная Мирослава. Наверное, он ее еще и поколачивал. Так приказывать живому, взрослому человеку - это же ненормально. Тиран”.
        - Поняла, - коротко отвечаю я.
        С удовольствием пойду в ванную, достану телефон и сдам этого садиста полиции.
        Рядом раздаются быстрые шаги и Амир отпускает меня, отстраняясь.
        - Вперед, - приказывает он, кивнув в сторону. Я, стиснув зубы, опускаю голову и иду по широкой дороге, выложенной брусчаткой. Краем глаза замечаю мелькнувший рядом подол темного платья - я разминулась с какой-то женщиной.
        - Доброй вам ночи, - слышу я тихий голос позади.
        - Забери ребенка из машины и уложи его спать. Не разбуди.
        - Поняла вас. Будет сделано.
        Какая покорность… Ладно, прислуга, хотя бы, деньги за нее получает. Можно хоть чечетку выплясывать, если хозяину охота. А платят тут наверняка неплохо. Тут же целый дворец, а по двору можно на велосипеде спокойно кататься. Боже, сколько денег сюда вложено!
        Я пораженно рассматриваю аккуратно стриженную траву, огромный бассейн, вода в котором мерцает загадочными отблесками, сад, который утопает в цветущих кустах роз, и жемчужину всего этого великолепия - огромный особняк в два этажа. Кто вообще этот Амир? Чем он зарабатывает на такую роскошную жизнь?
        И тем не менее, его жена с удовольствием сбежала из этой золотой клетки.
        Я поднимаюсь по ступенькам особняка и толкаю дверь ладонью, зашипев от боли - совсем позабыла о ране на руке. Захожу внутрь, вдыхая тонкий запах незнакомых цветов - тут даже пахнет дорого, и слышу тихий “ах” и звон.
        Я поднимаю взгляд. На меня пораженно смотрит женщина. Волосы у нее спрятаны под платок, а темное платье скрывает очертания фигуры. На вид ей лет пятьдесят.
        - Вы вернулись… - тихо произносит она. У ног женщины лежат осколки вазы.
        - Где тут туалет? - спрашиваю я, зажимая ладонью рану, которая снова намокает. Мне все равно, что эта женщина обо мне подумает. Я заблужусь в этом огромном доме.
        Она приняла меня за Мирославу. Как и Амир. Неужели мы настолько похожи?
        - Вы забыли?
        - Да, забыла, - спокойно говорю я, а женщина странно смотрит на меня. Мне кажется, что на мгновение у нее во взгляде мелькает злоба. Будто бы еще секунда - и она рассмеется, а потом скажет мне что-то мерзкое.
        - Я напомню, где Ваша спальня. Там есть ванная комната.
        Иду за ней я, как в тумане. Сердце ускоряет бег, кровь сильно бьется в венах, с каждым шагом, который я делаю к своей свободе. Даже мраморный пол расплывается под ногами, а потом я моргаю и понимаю, что мысленно я уже не здесь, а где-то далеко за стенами этой шикарной тюрьмы.
        В комнату Мирославы я забегаю, не слушая, что мне говорит эта женщина и закрываю дверь.
        - Господи-и… - отчаянно вырывается у меня, когда я прислоняюсь спиной к прохладной двери и выдыхаю, - пожалуйста, пусть этот день хотя бы закончится хорошо.
        Я открываю сумочку, запускаю в нее руку и роюсь. Холод пробегает по плечам. Телефон… где мой телефон!? Нет, нет, он же был там! Я переворачиваю сумку, вытряхиваю ее. На пол со стуком выпадает смартфон, а у меня вырывается истеричный смешок. Еще не хватало разбить его. В шаге от свободы.
        Пальцы плохо слушаются и дрожат, пока я вожу ими по экрану и набираю номер полиции. Пожалуйста, быстрее… гудки кажутся бесконечными. Мне кажется, что я начинаю проваливаться в какое-то темное и душное болото, и размеренное “ту-у-у” превращается в звон в ушах.
        - … говорите, слушаю вас!
        - Меня похитили, - тихо говорю я, понимая, что вот-вот упаду в обморок, - и удерживают силой.
        - Где вы находитесь?
        Вот я ду-ура. Я закрываю лицо ладонью, чувствуя, как вот-вот расплачусь. Почему я забыла посмотреть, где я сейчас?
        - Я не… не знаю. Я не видела, куда меня привезли. Давайте я перезвоню, - я отхожу от двери, хотя ноги становятся ватными, и приближаюсь к окну, отдергивая штору. За ним сад и зелень. Ничего, что мне могло бы подсказать, где я.
        - Пожалуйста, не кладите трубку. Вы сейчас находитесь одна?
        - Да, я…пока одна. Я могу посмотреть по интернету, где я сейчас и сказать вам адрес. Я сейчас перезвоню…
        Я слишком поздно понимаю, что кто-то стоит за спиной. В тот момент, когда из моей руки грубо вырывают телефон и швыряют его в сторону. Рывком разворачивают меня, и я встречаюсь с темным и яростным взглядом Амира.
        Эпизод 8
        - Не трогайте меня, - произношу я тихо, пока сердце испуганной птичкой трепыхается в груди, - я уже позвонила в полицию. И сказала, где я. Если вы не тронете меня - я обещаю, что… ничего им не скажу.
        Мне кажется, что он усмехается - этот монстр, который в полутьме кажется еще ужаснее. Он берет маленькую сумочку, которая висит у меня на плече и срывает ее, небрежно отшвыривая в сторону.
        - Снимай все вещи.
        - Нет.
        И откуда только взялась твердость в моем голосе? Я блефовала, когда сказала, что полиция знает, где я нахожусь. Неужели сама поверила в свою ложь?
        - Нет?
        Амир сжимает мое плечо и тащит в сторону одной из дверей. Открывает ее пинком, включает свет, и заталкивает меня внутрь ванной комнаты. Он подходит к большому джакузи, включает воду, пока я стою, нервно кусая губы и рассматривая его. Может быть, схватить вот тот стеклянный флакон и напасть на него, пока он стоит ко мне спиной? Ударить, открыть окно, перелезть через забор и сбежать?
        Нет, не выйдет. Я, наверное, даже не смогу его ударить достаточно сильно. Он снял уже куртку, оставшись в черной футболке, и я могу рассмотреть огромные бугры мышц, которые двигаются под кожей, когда он наклоняется, чтобы проверить воду рукой.
        Он мне просто шею свернет, не особо напрягаясь, вот и всё.
        - Что вы делаете? - испуганно спрашиваю я, когда он возвращается ко мне, берет за локоть и подводит к джакузи, - я же… я одетая! Ай!
        Он берет меня под мышки, будто я щенок, и просто ставит меня в воду. В платье. В кедах. Я пораженно открываю рот, пытаясь что-то сказать вразумительное. Псих.
        - Нет так нет, Мирослава, - произносит Амир, и в его низком и холодном голосе скользит ирония, - можешь мыться в одежде. Садись в воду. Целиком.
        - Вы сумасшедший, - произношу я, не решаясь больше спорить и опускаюсь в воду. Она горячая, но терпеть можно. Кожа быстро краснеет и вверх поднимается пар, - можно я обувь, хотя бы, сниму и воду поменяю? Она грязная.
        - Меняй. Снимай.
        Я снимаю с ног абсолютно мокрые кеды и сбрасываю их за бортик ванны, ощущая себя героиней какого-то сюрреалистичного сна. Спускаю из джакузи воду, молча наблюдая, как она быстро уходит, споласкиваю от песка дно и ставлю наливаться чистую воду. После поднимаю на Амира взгляд. Он по-прежнему наблюдает за мной, сложив мощные руки на груди.
        - Вы так и будете смотреть? Я не разденусь при вас, вы меня пугаете. А если тронете - закричу.
        - Долго еще будешь изображать из себя черт знает кого? - похоже, ему на мои слова плевать, потому что он остается спокойным, - мне на хрен не нужно трогать гулящую девку, по недоразумению называющуюся моей женой.
        - Тогда уйдите. Я сделаю, как вы сказали - разденусь, выброшу все вещи и искупаюсь, - я предпринимаю еще одну попытку нащупать в этом монстре человечность, договориться с ним, и протягиваю руку запястьем вверх, - принесите мне лучше бинты и перекись. У меня рука болит, смотрите. Все уже прилипло, я не смогу снять платье. Только если с кожей.
        Ну вот, Рита, уже пытаешься договориться с похитителем? Амир опускает взгляд вниз, рассматривая рукав платья, залитый запекшейся кровью.
        - Или вызовите врача, - уже менее решительнее произношу я, когда он берет меня за запястье. С него станется просто отломать мне руку, чтобы не беспокоила. Нет руки - нет проблемы. В его лапище мое запястье кажется тонкой, бледной веточкой.
        Он погружает мою руку в горячую воду, и я нервно сглатываю, глядя в его жестокие темные глаза.
        - У меня сейчас снова кровь пойдет…
        - Врач не приедет. Посторонние люди к тебе не зайдут, - перебивает он меня, - прислуге запрещено к тебе приближаться и разговаривать. Если не хочешь, чтобы наказание понесли невиновные - и тебе не советую пытаться с ними заговорить.
        - Я что, буду сидеть взаперти?
        - Да, - Амир вытаскивает мою руку и неожиданно разрывает с треском рукав до самого локтя. Сердце в страхе ёкает. Господи, как он легко это сделал.
        - И что со мной будет потом? - тихо спрашиваю я, глядя, как с руки падают в воду алые капли, окрашивая ее розовым, - если я буду вести себя тихо и слушаться - вы меня выслушаете?
        Амир выпрямляется. Неужели, правда уйдет? Пожалуйста.
        - Вряд ли я тебя хочу выслушать, Мирослава. Но я посмотрю на твое поведение.
        Он разворачивается и уходит из ванны, хлопнув дверью.
        Эпизод 9
        Я смываю горячей водой запекшуюся кровь с руки, и рану перестает неприятно дергать. Надеюсь, я не добегалась до заражения крови. Все-таки, непонятно обо что я разодрала в темноте руку - вроде это была коряга, а там черт ее знает…
        Сколько я не прислушиваюсь - но из комнаты не доносится ни звука. Либо Амир все-таки, совсем ушел и любезно оставил меня одну, чтобы я спокойно привела себя в порядок, либо просто тихо поджидает. Я снимаю с себя мокрое насквозь платье, бросаю на пол, и, глядя, как оно золотом растекается по темному кафелю, внезапно понимаю, что у меня нет сухой одежды.
        И что мне делать?… Выйти из ванны и порыться в шкафах Мирославы? А если там действительно Амир?
        - Бред какой-то, - тихо говорю я сама себе. Может, это какой-то розыгрыш и меня сейчас снимают скрытой камерой? Просто в голове не укладывается, как человек может быть таким непробиваемым. Нормальный постарается разобраться, этот же будто специально игнорирует все мои мольбы прислушаться.
        И он меня пугает до мурашек. Он взял и выдернул меня из мира, где я напрягалась, когда Володя просто повышал голос. Этот не кричит, нет… он просто успел показать за эти полчаса совершенно другой мир, где мое мнение вообще ничего не значит. Нет, хуже. Тут человеческая жизнь ничего не стоит. Я до сих пор не знаю, что с Вовой. С языка не раз был готов сорваться вопрос “Что с моим мужем”, но разум подсказывал мне, что этого спрашивать не стоит, чтобы не сделать еще хуже.
        Я еще раз прислушиваюсь, и осторожно снимаю нижнее белье - сначала бюстгалтер, потом леггинсы, которые я оставила, когда надевала платье, а потом и трусы. Быстро споласкиваюсь от крови и грязи, выхожу из ванны, и беру с полочки белый халат. Он пахнет чем-то незнакомым. Не просто стиральным порошком, а чем-то тонким, приятным, похожим на ваниль.
        Дверь открывается, а я вскрикиваю, прижав халат к обнаженному телу, когда вижу, что в ванную заходит Амир.
        Эпизод 10
        - Я не одета, - пытаюсь сообщить я, пятясь назад, но Амир берет меня за локоть и просто сажает на белый пуф, выпихнув его ногой на середину ванной комнаты. Моя попа с противным звуком прилипает к кожаной обивке. О Боже.
        - Руку дай сюда.
        - Я голая. Можно мне одеться?
        Он прожигает меня темным взглядом, и я затыкаюсь. Пинком отправляет еще один пуф ко мне, бросает на него что-то, и садится на корточки рядом со мной. От этого у меня начинает испуганно биться сердце. Лучше бы он по-прежнему смотрел на меня сверху вниз. Почему-то так казалось безопаснее. Я подбираю ноги, чтобы отодвинуться от него, и пытаюсь закрыться получше халатом, но то, что я по факту совершенно обнаженная рядом с ним, заставляет меня сгорать от стыда и страха.
        Потом только я замечаю, что он положил на пуф, и от лица отливает кровь.
        - Что вы хотите делать?
        - Ты не видишь? - Амир с щелчком надевает стерильную перчатку, - руку давай сюда, ты вообще меня слушаешь? Зашивать буду.
        - Само заживет! Не надо! - я испуганно уворачиваюсь, когда он пытается взять меня за запястье, и упираюсь ему в бедро ногой, пытаясь отпихнуть подальше, - не вздумайте!
        - Мирослава! - рычит он, а я мотаю головой.
        - Нет! Я сама. У меня есть медицинское образование. Не уверена, что оно есть у вас.
        - Тебя что, связать? - он перехватывает мою руку и жестко ее фиксирует, и сколько бы я не рвалась, не трепыхалась, как птичка в силках - не отпускает.
        - Вы меня хотели убить! А теперь пытаетесь позаботиться? Я вам не доверяю!
        - Ты тупая? - интересуется он, и я удивленно смотрю на него. Амир держит меня за предплечье, и сидит так близко от меня, что я запоздало снова вспоминаю - я голая! Голая! Меня прикрывает только халат и то не полностью! И замираю, задержав дыхание, - долго будешь еще притворяться? Ты пока в моем доме, и пока еще моя жена. Бросить тебя подыхать от кровотечения?
        - Вы странный, - вырывается у меня, - если уж я ваша жена, то, может, выслушаете меня? Я имею на это право.
        Он изгибает темную бровь, и я слышу смешок.
        - Нет. Я не хочу тебя слушать.
        - Скажите, что вы сделали с… с Володей, - я запинаюсь, едва не сказав “с моим мужем”, но взгляд Амира все равно опасно мрачнеет, - и я разрешу вам зашить мою руку.
        - Ты мне условия ставишь?
        - Нет… не совсем.
        - Еще один вопрос о твоем любовнике - и я его убью.
        Я замолкаю. Амир еще несколько секунд сверлит меня взглядом, а потом опускает его и переворачивает мою руку запястьем вверх. Я зажмуриваюсь, молясь, чтобы после его манипуляций мне не пришлось вообще её отрезать.
        “Еще один вопрос о твоем любовнике - и я его убью”. Все, что мне удалось узнать о Володе - то, что он жив.
        Открываю я глаза, когда Амир, промыв рану, опрыскивает ее чем-то прохладным. Удивленно смотрю на флакончик, и понимаю, что он меня обезболил. Потрясающе.
        - Ай, - вырывается у меня, когда мужчина принимается накладывать швы, - могли бы и подождать минутку.
        Он бросает на меня быстрый взгляд, но ничего не отвечает. Я невольно рассматриваю его, пытаясь отвлечься от неприятного жжения в руке. А он не противный. Не урод. Мне такие не нравятся, но, наверное, другие женщины легко на него клюют - внешность у него грубая, мужественная. Еще и фантастически богат, судя по особняку, следит за собой - посещает, наверное, тренажерный зал. Или занимается борьбой. Такие мышцы не появятся просто так. Даже если в генетической лотерее повезло.
        Я рассматриваю аккуратно подстриженную темную бороду, скольжу взглядом по губам - не полным, не тонким, в меру красивым. Рассматриваю прямой нос с тонким, белым шрамом на переносице и внезапно вздрагиваю, пересекаясь с Амиром взглядами. Он смотрит на меня пристально, и я тоже не могу отвести от страха взгляд. Боже, я так откровенно пялилась на него, что он подумает?
        “Да ничего” - мелькает в голове мысль, - “он считает тебя своей женой!”
        Ну да, точно.
        - В постель иди, - приказывает он, снимая перчатки, а я вздрагиваю, посмотрев на руку. Заштопал меня он почти что профессионально.
        - С вами? - вырывается у меня вопрос. Не удивлюсь, если скажет “да. Ты все еще моя жена. Будешь выполнять свои супружеские обязанности”. Тогда я, наверное, точно умру. Володе смотреть в глаза не смогу потом. Если вообще выживу после этого зверя.
        Но Амир швыряет перчатки на пол, и молча уходит из ванной комнаты, громко хлопнув дверью. Снова.
        Я выхожу спустя несколько минут, справившись со страхом, который будто обнимает меня костлявыми, холодными руками, когда я думаю о том, что Амир может ждать меня там. Медленно открываю дверь и только потом поднимаю взгляд.
        Комната пуста.
        - Господи, - вырывается у меня вздох, - спасибо.
        Удивительно, как человек может быстро смириться с плохой ситуацией, если ему грозит что-то похуже. Потому что я залезаю под большое одеяло со странным облегчением, и меня даже не особо волнует, что я сегодня сплю в чужом доме и в чужой постели.
        Эпизод 11
        Утром меня будит громкий стук в дверь. Я подскакиваю, даже не продрав как следует глаза, запахиваю халат, который развязался за ночь, и бегу к двери. Глупая мысль появляется в голове - может быть, это полиция приехала? Этот жуткий зверь не стал бы стучать.
        Я открываю дверь и удивлённо смотрю на маленький столик. На нем стоят тарелки с едой и чашка с кофе, над которой поднимается ароматный дымок.
        Это мне? Похоже на то. Оставили на пороге, как будто я прокаженная. Есть мне ни капли не хочется. Я с грохотом закрываю дверь, секунду раздумываю, возвращаюсь и беру кофе. Пить хочется ужасно, ещё и голова раскалывается, будто в ней гонг бьёт.
        Я всю ночь ворочалась, раздумывая, что же мне делать. И сейчас хожу по комнате, жадно глотая кофе, чтобы проснуться, а душа рвётся выбежать из комнаты и пойти все выложить Амиру. Даже если я похожа на его жену, то это всего лишь внешняя схожесть. А вот ДНК-тест, который можно сделать мне с малышом, расставит все точки над «и». Я не его мама. Биологически.
        Я подхожу к окну, и вздрагиваю, выронив из руки чашку.
        - Господи, - я резко оборачиваюсь. За спиной стоит Амир. И когда только он успел зайти?
        - Почему еда по-прежнему у двери?
        - Я не хочу есть, - осторожно отвечаю я. Он смотрит на меня так, будто я - назойливая мошка, которую он по недоразумению не может прихлопнуть сию же секунду, и вынужден терпеть.
        - Ты должна есть, - произносит он, а я, не выдержав, начинаю смеяться. Это нервное. Закрываю устало лицо руками и пытаюсь сдержать глупый истеричный смех. Это просто невыносимо. Он со всеми людьми обращается, как с бездушными куклами?
        - Я! Не! ХОЧУ! - произношу я твёрдо каждое слово, - будете кормить меня насильно? Впихивать еду в рот?
        - Можешь хоть собакам отдавать, но еда не должна оставаться, - от его холодного и непробиваемого тона я передергиваюсь, - запомни, Мирослава, пока ты здесь, то ведёшь себя, как примерная жена.
        - Сделайте ДНК-тест, - я убираю руки от лица и смело смотрю на своего похитителя, - малыш, которого я вчера спасла - не мой. Это подтвердит тест, и вы сможете меня отпустить на все четыре стороны, продолжив искать настоящую жену.
        Я замолкаю, потому что во взгляде Амира появляется очень тёмная и нехорошая эмоция, с которой он вчера смотрел на меня ещё в коридоре моей квартиры. Что я не так сказала? Я испуганно сцепляю руки, стараясь справиться с волнением. Я вроде слова не перепутала, глупость не ляпнула. Чего он?
        Он делает шаг ко мне, и я опускаю взгляд, нервно сглотнув. Будь он менее огромным, и мне было бы проще выдержать этот моральный терроризм, но сложно казаться уверенной и твёрдой, когда твои глаза находятся на уровне груди оппонента.
        - Собираешься врать до последнего или надеешься сбежать? - холодно произносит Амир, - или хочешь, чтобы потом пошел слух, что я делал ДНК-тест сыну, потому что моя жена - потаскуха и нагуляла его?
        - Да нет же, - тихо произношу я, - я просто хочу доказать свои слова.
        - Ты, кажется, слабо представляешь, что предлагаешь мне. Одевайся и иди к ребенку.
        - Пожалуйста. Вы ломаете мне жизнь.
        - Твои доказательства ничего не изменят. Ты в любом случае никуда не уйдёшь.
        - Что!? - пораженно вдыхаю я, - Вы с ума сошли? Я вам не ваша игрушка!
        Амир снова приближается ко мне, и я прячусь назад. Он наступает на меня, а я испуганно смотрю на него. Лодыжки внезапно упираются во что-то твёрдое, и я, не удержавшись, падаю назад. На кровать.
        - Тебе лучше быть тихой и покорной, - усмешка становится кривой, когда Амир наблюдает, как я пытаюсь отползти от него подальше, - притворяешься невинной девочкой - притворяйся убедительнее, чтобы не злить меня. Иначе я вспомню, что моя жена - потаскуха.
        - Я не ваша жена!
        - Мне плевать. Врешь ты, или действительно просто похожа на неё - не имеет значения. Я не собираюсь разбираться. Ты уже здесь. Одевайся и иди к ребёнку. Я хочу пообщаться с сыном.
        Я обречённо прячу лицо в руках. Это точно какой-то идиотский сон.
        - Мне что, придётся всю жизнь изображать вашу жену? - глухо интересуюсь я, - или вы грохнете меня, как и обещали, через две недели за то, что я не совершала?
        - Одевайся.
        - Выйдите, - зло говорю я, - и оденусь.
        - При мне. Так ты будешь расторопнее.
        Дьявол! Я со злостью подскакиваю с кровати, и, глядя в эти холодные, равнодушные глаза, развязываю поясок. Швыряю яростно его на пол, подхожу к шкафу, распахиваю дверцы, берусь за полы халата и демонстративно срываю с себя, швырнув на пол и оставшись в одном белье. Я не смогла вчера надеть чужие вещи. Просто постирала свое и высушила его в сушилке.
        - Довольны?! - выплевываю я, - полюбовались? Успокоились?! Выйдите теперь прочь, если все рассмотрели!
        Я яростно поворачиваюсь к шкафу, чтобы поскорее одеться, и удивленно замираю. Кажется, я перепутала шкафы. Я как дура, стою перед шкафом с постельным бельем!
        Я густо краснею с тихим смехом чудовища позади, подбираю нервно халат и уже хочу было накинуть его на плечи, как слышу ехидное:
        - Кажется, я сказал тебе избавиться от вчерашних вещей. Не спеши одеваться, Мирослава.
        Эпизод 12
        - Боже мой, - я со стоном закрываю лицо ладонями и стекаю на пол, - мне неприятно носить чужие вещи. Тем более, чужое нижнее белье. Поэтому я осталась в своём. Хоть убивайте, не переоденусь.
        Я слышу шаги - Амир подходит ко мне, а потом тихо шуршит ткань одежды. Каким-то шестым чувством, я понимаю, что он садится на корточки рядом со мной. Когда этот монстр начинает говорить, я убеждаюсь в том, что угадала.
        - Не спорь со мной. Это бесполезно, я тебя сломаю. Просто слушайся. Сказал одеться - одеваешься без глупых вопросов. Или будет хуже.
        Он выпрямляется и я отнимаю от лица ладони, мрачно глядя на этого тирана.
        - Надоели старые шмотки - можешь выбросить. Куплю новые.
        - Я могу выйти в магазин? - я цепляюсь за призрачную надежду оказаться на людях. Амир уже стоит ко мне спиной, поэтому я не могу узнать - разозлил его мой вопрос или нет.
        - Если я разрешу.
        - А вы разрешаете? Я не смогу носить чужую одежду. Точнее, хотя бы белье. Мне тогда нужно новое и я спокойно переоденусь.
        - Я посмотрю на твоё поведение сегодня.
        Он выходит из комнаты, впихнув напоследок столик с едой, и закрывает дверь. Я выдыхаю. Меня отпускает напряжение, которое все это время скручивало мои нервы, пока этот человек стоял радом со мной. Он может вообще даже не открывать рот и не отдавать приказы, одно его присутствие заставляет напрягаться и ждать нападения.
        Намёк я прекрасно поняла. Спорить с ним бесполезно. Он никогда не даст заднюю из принципа. Его невозможно уговорить. Какой-то железобетонный экземпляр, тиран, который любую ситуацию развернёт в дико невыгодную для меня сторону.
        Буду беспрекословно слушаться - и на своей шкуре пойму все приятные стороны золотой клетки. Смогу вырваться из заточения, оказаться среди людей… и сбежать. Он же не будет угрожать мне оружием на людях? Нет, конечно.
        Я раздвигаю дверцы соседних шкафов и нахожу, наконец, одежду. Что сказать… все достаточно сдержанное на первый взгляд, но явно дорогое. Тот случай, когда одежда выглядит шикарно не из-за вычурности, а из-за качественной ткани и пошива.
        Я достаю темно-синее платье, и задумчиво смотрю в зеркало.
        Нет, Амир, ты меня не сломаешь. Я не идиотка, чтобы биться лбом в каменную стену. Главное оружие женщины - ум и хитрость, и ты получишь тихую и послушную жену. Ненадолго. Пока я не добьюсь своего…
        Я снимаю нижнее белье и надеваю платье на голое тело. Настоящая жена Амира была немного полнее, поэтому платье в плечах мне великовато. Но в целом я выгляжу удовлетворительно.
        Надеюсь, у него тут нет нигде зеркальных полов! Ради своего спасения я, конечно, перетерплю пять минут позора, разгуливая в таком виде, но не хотелось бы совсем потерять достоинство.
        Я задумчиво смотрю на запястье и трогаю зашитую рану. Она только немного побаливает, а так выглядит неплохо для раны, которую зашивал не профессионал… кто он такой, черт побери?
        Расчесав пятерней волосы, я выхожу из комнаты. Амир расслабленно сидит на диване, положив ногу на ногу. Он цепко ощупывает меня взглядом, стоит только мне переступить порог. Вряд ли я, по его мнению, выгляжу хорошо - я так и не стала трогать ЧУЖУЮ расческу, да и без макияжа я выгляжу довольно бледно. Природа одарила меня красивыми волосами с рыжим отливом, а прокрасить как следует брови и ресницы забыла.
        Такие мужчины, как Амир, наверное, любят ярких девушек. У Мирославы на туалетном столике лежит куча разных баночек с косметикой. Боюсь, если этот тиран решит приказать мне сделать себя поярче - он получит клоуна. Я в жизни не пользовалась такими насыщенным и тёмными цветами.
        Ну и прекрасно. Он требовал послушную жену, а не красивую - вот послушно и нарисую себе черте какое лицо.
        - Я готова, - говорю ему я. Нет, видимо, его совершенно не заботит мой бледный видок. Он едва заметно и довольно ухмыляется. Как дьявол, который вот-вот получит чистую душу за бесценок.
        Эпизод 13
        Малыш снова рыдает, и горький плач я слышу, даже пока иду в сопровождении Амира по огромному особняку. У меня рвется вопрос - “как тут вообще жить можно?”. Красиво, но совершенно неуютно. Слишком много пространства, слишком все дорого вокруг… как в дворец попала.
        - Он отказывается есть, - извиняющимся тоном сообщает нам пожилая женщина, когда мы заходим в детскую. Я ахаю, приложив ладонь ко рту. Ловлю недоуменный взгляд женщины и быстро убираю руку, но все равно не могу перестать пораженно рассматривать количество игрушек в комнате. У ребенка целый автопарк и зоопарк.
        - Оставь нас вдвоем, пожалуйста, - произносит Амир за моей спиной.
        Малыш сидит в углу, всхлипывая. Забился среди мягких игрушек и настороженно смотрит на меня и своего отца. Я подхожу к нему, сажусь на корточки, и протягиваю руки, а он тут же подскакивает и прячется в моих объятиях.
        Бедный ребенок. Зачем Мирослава забрала его - чтобы потом просто бросить, оставить одного посреди улицы с запиской в рюкзаке и исчезнуть? Если Амир был плохим мужем и отцом, то ребенка нормальная мать ему не вернула бы. Ладно, нормальная мать вообще не бросила бы малыша в опасности.
        Может, я просто многое не знаю, и Амир не такой уж тиран и зверь? Возможно, но проверять я не хочу. Вполне вероятно, что они вообще друг друга стоят. Один - монстр, вторая - сволочь, которую неплохо было бы лишить родительских прав.
        - Сколько ему лет? - спрашиваю я, но мужчина молчит. Я вздыхаю, - давайте представим, что у меня амнезия и я забыла возраст своего ребенка. Сколько ему исполнилось?
        - Через месяц будет два.
        - Если хотите, чтобы ребенок вас перестал бояться - не навязывайтесь поначалу, а потом чаще общайтесь с ним. Не скидывайте все на нянек, - произношу я, поглаживая мальчишку по спине, пока он настороженно выглядывает поверх моего плеча на Амира, - а если вы проведете с ним несколько дней подряд, будете играть, общаться, кормить и укладывать спать - все произойдет намного быстрее.
        Я беру малыша на руки, а потом задумчиво оттягиваю резинку штанишек, заглядывая внутрь.
        - И еще - ему два года, а он в памперсах. Его нужно приучать к горшку, - я поворачиваюсь, обвожу взглядом комнату, но этого предмета нигде не вижу. Куча игрушек - хорошо, но где развивающие игры, книжки, в конце концов, и прочие полезные вещи? И неожиданно пересекаюсь взглядами с Амиром.
        Он смотрит странно, и почему-то у меня перехватывает дыхание от волнения.
        Наверное, я веду себя не так, как Мирослава. Удивительно, что он продолжает стоять на своем, и игнорировать все мои слова о том, что я не его жена. Скорее всего, он жил с ней много лет до ее побега. Их общему ребенку два. За это время к человеку прикипаешь так, что замечаешь даже малейшие колебания в настроении.
        Просто не может быть такого, что он на полном серьезе не видит различий!
        Эта мысль тревожно вертится в голове, пока я продолжаю смотреть в глаза этому странному человеку. Неужели он не видит? Даже если вчера он обознался, то уже должен был точно заметить разницу между нами.
        Боже, тогда зачем я ему? Тревога превращается в липкий страх, и наверняка Амир видит это по моему лицу. Я быстро опускаю взгляд. Нет, я точно не хочу знать ответ на этот вопрос. Когда мой тиран соизволит сообщить мне о планах - может, уже поздно будет… бежать.
        - Давайте я поиграю с малышом, а вы просто посмотрите? - глухо предлагаю я, сглатываю ком в горле, и продолжаю уже более бодрым тоном, - присоединяйтесь, как только малыш начнет интересоваться вами.
        Я не решаюсь посмотреть на Амира все время, пока стараюсь увлечь малыша. Боюсь, что он поймет, о чем я думаю.
        И еще потому, что я боюсь увидеть в его глазах кое-что другое. Он мог уже догадаться о моих планах. У меня слишком говорящее лицо - об этом мне постоянно твердил Володя. А я не хочу потерять решимость. Не хочу трястись, сомневаться, оглядываться и бояться. Мне нужно просто хладнокровно подгадать удобный момент.
        Ребенок, поев, начинает засыпать. Я укладываю его в достаточно просторную для такого крохи кровать, накрываю одеялом и долго сижу рядом, глажу его по голове.
        Он так и не решился подойти к Амиру. Мне стыдно, что придется бросить этого малыша в такой сложный для него момент. Наверное, я не мать Тереза, потому что сейчас уговариваю себя - он останется с отцом, они найдут общий язык… Амир не обидит его и будет тактичен. Надеюсь.
        Но все равно на сердце тяжело.
        - Тебя отвезут за вещами, куда скажешь, - слышу я голос Амира, когда мы выходим из комнаты, - можешь одеваться и ехать сейчас.
        О господи! Да!
        - Спасибо, - произношу я, едва сдерживая дурацкую улыбку. Главное, чтобы он ее не заметил. Вряд ли я кажусь девушкой, которая может продать свою свободу за шмотки, и это будет подозрительно, - я пойду тогда обуюсь.
        И, пытаясь унять громко стучащее сердце, быстро ухожу, не оглядываясь, чтобы этот монстр не увидел счастье на моем лице и не сыграл роль моего личного дементора.
        Я уверена - он смотрит. Потому что его тяжелый взгляд я чувствую физически.
        Эпизод 14
        Мои кеды валяются мокрыми в ванной комнате, и я обреченно хлопаю себя по лбу.
        - Бестолочь, - тихо вырывается у меня.
        Придётся, кажется, распрощаться с удобной и любимой обувью навсегда, и одолжить что-то удобное у Мирославы. Надеюсь, она не только в туфлях на каблуках ходила.
        После быстрой ревизии гардероба, я надеваю обратно свое нижнее белье, высохшие леггинсы и футболку, нахожу вполне удобные, симпатичные белые кроссовки, обуваюсь и натягиваю поверх всего этого платье.
        Как только смогу улизнуть - сниму его и останусь в своих вещах. Наверняка меня будут искать как девушку в темно-синем длинном платье.
        Я пробегаю мимо зеркала, и ахнув, останавливаюсь. Ну и ну. Вот это видок. Амир точно заметит, что я спрятала одежду под платьем. Мне приходится потратить еще три минуты и c сожалением поменять футболку на какую-то легкую маечку на тонких бретельках.
        Телефона и сумки нигде нет, а значит нет и ключей от дома. Я устало смотрю в окно, на листья, которые вздрагивают от легкого ветерка. Глянцевые зеленые листочки бликуют тепло и умиротворяюще на солнце. “Что с Вовой-то?” - мелькает усталая мысль. Он хоть позвонил в полицию или я вернусь в пустую квартиру, потому что его тоже увезли в неизвестном направлении?
        Не знаю, не знаю, ничего не знаю. Как же трудно бежать в неизвестность без поддержки…
        Когда я покидаю комнату, и пересекаюсь с Амиром возле выхода из дома, то мое лицо имеет крайне скорбное выражение - какое и надо.
        - Я готова, - произношу я тихо, и Амир кивает на двери.
        - Иди.
        - Вы поедете со мной?
        Кажется, он едва приподнимает в ответ бровь.
        - Нет.
        Не сдержавшись, тихо фыркаю. Хочу было сделать шаг, как широкая ладонь неожиданно ложится мне на спину, и я замираю, едва не задохнувшись от страха.
        Его рука медленно и с нажимом скользит вниз, к пояснице.
        - Красивое платье, - через грохочущий в ушах пульс слышу я голос Амира. Наверное, сейчас у меня разорвется сердце, если он не остановится. Он же почувствует, что под платьем у меня не голое тело. О, Боже, мне конец, если он все понял.
        - Мне просто оно очень понравилось. Я в нем уже ходила сегодня. Вы только сейчас заметили? - выдавливаю я, - я могу идти? Хотелось бы закончить побыстрее. До того, как ребенок проснется.
        Ненавижу себя за такое вранье. Как же трудно лгать.
        Амир убирает руку, и я с облегчением выдыхаю, чувствуя, как меня начинает потряхивать. Осторожно поднимаю на него взгляд, и мне тут же хочется провалиться сквозь землю. Он едва уловимо усмехается. А темные глаза будто прожигают меня - настолько пытливо он смотрит.
        - Иди, - коротко произносит он, и я, не веря своим ушам, разворачиваюсь, толкаю дверь, и быстро выбегаю наружу.
        Боже-е! Я, кажется, просто себя накрутила. Да разве этот безэмоциональный тиран мог почувствовать что-то подозрительное? Он, наверное, везде грубый, как деревяшка, не только в душе.
        У ворот меня встречает тот самый лысый мужчина, от которого я вчера убегала в лесу.
        - Добрый день, - здоровается он приветливо, отчего у меня дергается краешек губ. Лысый открывает дверь автомобиля, приглашая меня внутрь, - садитесь, пожалуйста, Мирослава. Скажите, куда вас отвезти?
        - А они что, тоже поедут с нами? - я киваю на машину позади, через лобовое стекло которой замечаю двоих мужчин в салоне.
        - Конечно. Амир Ринатович распорядился, чтобы мы вас сопровождали.
        Ох. Ладно, а что я ожидала? Что он даст мне проездной и отправит на автобусе до магазина?
        - Отвезите меня до какого-нибудь торгового центра, - произношу я и сажусь в автомобиль. Лысый закрывает за мной дверь и спустя секунду садится рядом с водителем.
        Да уж, я была сказочной дурой, когда надеялась, что сбежать будет легко.
        Машина мягко трогается, а я провожаю взглядом огромный особняк за высоким, каменным забором. Прощай, Амир. Надеюсь, в этой жизни мы больше никогда не увидимся. Да и в следующих не хотелось бы.
        Эпизод 15
        Я ощущаю себя арабской принцессой, когда иду по торговому центру в сопровождении двоих мужчин в чёрном. Хорошо, что я не ловлю на себе удивлённые и заинтересованные взгляды от людей - сегодня выходной и ТЦ заполнен, а мои телохранители держатся на приличном расстоянии от меня.
        Я бы могла прямо сейчас рвануть и побежать. Затеряться в толпе в выходной - дело нескольких минут. Но у меня только один шанс на побег. Если что-то пойдёт не так, я боюсь даже предполагать, что Амир со мной сделает за попытку сбежать. Убьёт, точно. Или запрет в комнате на всю жизнь и будет пихать миску с едой под дверь.
        Мой взгляд замечает вывеску «Детский мир» и на душе становится погано. Я очень люблю детей, иначе никогда бы не пошла работать в роддом. Особенно за такую зарплату - не все выдержат ежедневное общение с растерянными, только родившими тревожными мамочками, не все смогут по десять раз показывать, как пеленать и менять памперс ребёнку, и терпеливо учить прикладывать его к груди.
        При мне уволилась несколько девочек, а я все работала и работала, просто потому что мне становилось тепло на душе, когда я помогала женщинам заботиться о своем ребенке.
        Поэтому сейчас я чувствовала себя предательницей, бросая малыша одного. Наверное, любая другая нормальная женщина бы думала о своём спасении, а не о дите, который ей неродной… но у меня так не получалось.
        Я захожу в Детский мир, набираю побольше детских книжек, беру восковые мелки, альбом для рисования, и пластилин. За меня на кассе расплачивается Лысый. После я собираю все покупки в большой пакет и отдаю ему.
        Как же я надеюсь, что Амир прислушается к моим словам и будет заниматься с малышом.
        - Мне нужно в туалет, - говорю я Лысому и он немного удивлённо приподнимает брови, - я могу сходить хотя бы туда без вас?
        - Нам приказано ждать в таких случаях у двери.
        - Хорошо, - пожимаю я плечами и заворачиваю в сторону санузлов. Чем дальше я иду по коридору, глядя, как он делает поворот. тем тревожнее мне становится. Ооооох, а там окна-то есть? Мне кажется, или в той части ТЦ была глухая стена? Господи, хоть самой в канализацию смывайся. Знать бы, что пролезу - без раздумий нырнула бы.
        Руки холодеют от волнения. В примерочных точно некуда будет бежать. Что же мне делать? Я нервно закусываю ноготь и замедляю шаг. Впереди какое-то помещение. Стоит только мне поравняться с открытой дверью, как сердце пропускает удар.
        Там есть окно!
        Все звуки будто исчезают, когда я резко разворачиваюсь и бросаюсь в комнату. В два прыжка оказываюсь в ней, захлопываю дверь прямо перед носом удивлённых телохранителей и поворачиваю замок.
        Боже, да!
        Я едва не спотыкаюсь об ведро, срываю с себя платье, бросаю его куда-то в угол, к швабрам. Дверь содрогается от удара. У меня мало времени - замок тут слишком хлипкий!
        Я подбегаю к окну, смотрю вниз и вскрикиваю. До земли метра три, и внизу курят двое рабочих в спецовке.
        Плевать! Рывок - и я на подоконнике. Перебрасываю ноги и кричу:
        - Эй!
        Мужчины удивлённо поднимают головы. Один из них открывает рот, выронив сигарету. Бедняги. Им лет по пятьдесят на вид, интересно, на их веку часто попадались девушки, прыгающие из окон?
        - Поймайте меня, - произношу я и срываюсь вниз. Меня успевает поймать седой мужик с выдающимся пузиком, об которое я мягко пружиню, приземлившись. Он хмыкает в усы, обдавая меня запахом табака и опускает на землю.
        - Ну ты, девка, даёшь… - с укором произносит он, пока второй пораженно делает затяжку за затяжкой, рассматривая меня.
        - Простите! - кричу я и бегу к дороге. Ноги, как мне кажется, даже не касаются земли. Боже, я свободнааааа! Пока Лысый со вторым телохранителем выбьют дверь, пока они поймут, в какую сторону я убежала - я уже успею миллион раз скрыться.
        Я теряюсь в толпе людей, спешащих за покупками в ТЦ. Петляю, как испуганный заяц, то и дело заворачивая за остановки и осматриваясь. Сажусь на первый попавшийся автобус и забиваюсь на дальнее сиденье, надеясь, что сегодня не будет контролеров. Сбежала, сбежала! Хочется смеяться и плакать от облегчения.
        Что я и делаю, когда пересаживаюсь на маршрутку, которая идёт в сторону моего дома. Плачу, и мысленно прошу прощение у малыша, которому придётся остаться в очередной раз без матери… пусть и ненастоящей.
        К подъезду своего дома я пробираюсь едва ли не кустами, вздрагивая от каждой проезжающей мимо машины. Вытираю слезы, и в голове мелькает ясная и правильная мысль: сейчас я зайду домой, и в любом случае пойду в полицию. Есть ли там Володя или нет. Пусть потом Амир меня найдёт, я скажу ему, что написала на него заявление, и если он меня похитит - ему не поздоровится. И просто предложу помочь с малышом.
        Я захожу в подъезд, и медленно поднимаюсь на четвёртый этаж. Потому что слышу на лестничном пролёте эхо мужских голосов. Осторожно прислушиваюсь, пытаясь понять, кто говорит. Трое… нет, четверо. Молодые, судя по голосам. Обсуждают какой-то ночной клуб. Точно не мои похитители, наверное, кто-то из соседей пригласил гостей.
        А кто мог-то? У нас по соседству только старый дед, да одинокая женщина с ребенком лет пяти.
        Стоит мне только подняться на наш пролет, как я удивленно замираю. Двое парней поворачиваются сразу, услышав шаги. Самый молодой из них вскидывает брови.
        - Рита?…
        - Матвиенко, что случилось? - еле шевеля языком спрашиваю я. Я узнаю всех - вот Ванька, школьный друг Вовы, толстый, как колобок, задрот. Антон, коллега с работы, программист. Слава и Веня - два брата, тоже друзья детства Володи.
        Что они тут делают? Для чего они тут собрались? Неужели с Вовкой, все-таки, этот урод что-то сотворил?!
        - Да как чего случилось?… - задумчиво произносит колобок Матвиенко, - просто отмечаем. А ты чего тут делаешь?
        - Что… в смысле - отмечаете?! С Вовой что?!
        - Ты чего кричишь, Рит? - пожимает плечами колобок, - Вовкин развод отмечаем. Ты ж от него ушла к какому-то мужику. Ты нафига с ним так-то, а?… некрасиво, Рита.
        Я чувствую, как грязный пол подъезда плывет под моими ногами, и беспомощно вцепляюсь пальцами в перила. Дверь на этаже внезапно хлопает, по лестнице громыхают шаги, и я слышу до боли родной голос…
        - Ну что, еще по пиву? - весело интересуется Володя, и спустя мгновение я вижу, как он спускается… в обнимку с какой-то грудастой девицей в яркой одежде. Правая сторона лица Вовы вся фиолетовая и отекла, одна из кистей рук в гипсе.
        Кажется, что кто-то выкачал весь воздух из моих легких. Я не могу вздохнуть, только смотрю на них, и ничего… абсолютно ничего не понимаю. Я, наверное, сплю. Какой-то дурацкий, совсем непонятный сон.
        - Тош, ты самый быстрый, метнешься? Девочкам возьми что-нибудь подороже, - продолжает мой муж, а потом только замечает меня. Глаза мужа вылезают из орбит, и он тут же быстро убирает руку с талии девицы.
        - Ритка?… ты что тут делаешь? Бли-ин, - выдыхает он в панике.
        Да что происходит?!
        Эпизод 16
        Я не могу вымолвить ни слова от шока, а Вова нервно машет друзьям.
        - Свалите, дайте поговорить!
        - Да валим, валим, - бурчит колобок Матвиенко, выкидывает окурок и поднимается по лестнице… в нашу с Вовой квартиру. За ним молча уходят остальные, бросив в мою сторону странные взгляды. Девица убегает тоже, громко стуча каблуками по бетону лестницы.
        - Рит… - Вова резво спускается ко мне и кладет ладони на плечи, - Рит, ты что тут делаешь?
        - В смысле?! - кричу я. чувствуя, что у меня вот-вот начнется истерика, - Вова, мы с тобой тут живем! Что происходит, объясни? Что это за женщина?!
        - Рита, девочка моя, не кричи так! - Вова прижимает меня к своей груди и я начинаю плакать, щедро залива слезами его футболку, чувствуя, как она мокнет под щекой, - ты не представляешь, во что вляпалась из-за этого ребёнка. Прости, малыш, это все роль, которую я теперь играю.
        - Я ничего не понимаю…
        - Ты же вчера уехала с этим Амиром, ты почему вернулась? Он тебя отпустил?
        - Вов, ты что? Я сбежала от него.
        - Как сбежала?! Рита-а, мать твою, мне сказали, что голову снесут, если я хоть кому-нибудь вякну, что ты - моя жена. Или если пойду в полицию. А ты сбежала ко мне! Ты знаешь, с кем связалась? - стонет муж, сжимая меня ещё сильнее, - что ты наделала…
        - Не знаю, кто он. Богатый псих какой-то, - сглотнув комок в горле отвечаю я, - Вов, объясни, что происходит. Я совсем ничего не понимаю. Я бежала домой, думая, что тебе могли что-то сделать, а ты… с друзьями…. Празднуешь. И они уверены, что я развелась с тобой.
        - Я же говорю, малыш, это просто цирк… У этого Амира жена сбежала, похожа, как две капли воды, на тебя. Меня вообще закопать сначала хотели, Рит. Допытывались - сколько я с тобой уже шашни кручу и помогал ли тебе с побегом. Пальцы, твари, дверью тачки прищемили. Я твердил, что мы с тобой уже сто лет женаты, и никакой Мирославы я не знаю. Хрен мне поверили, отпустили только когда им позвонили и сказали, что всю инфу про тебя пробили, - я холодею, когда Вова произносит эти слова, - дали мне денег, и…
        - Погоди… - ошалело произношу я, - они поняли, что я не Мирослава?
        Вова с жалостью смотрит на меня.
        - Ритк, ты, ей-богу… таким людям про тебя все раскопать - как в ладошку плюнуть. Этот Амир - бандит со связями, самый что ни на есть обычный бандит. В свое время он отжал кучу коммерческой недвижимости прямо в центре! Хоть иногда в интернет выходи, интересуйся новостями, - он машет рукой, - не будешь так удивленно хлопать глазками. Конечно, поняли.
        У меня снова все начинает плыть перед глазами. Я просто феерическая дура - пыталась доказать Амиру, что не его жена, а он все давным-давно знал. В тот же вечер, как меня похитил…все тогда и решил.
        - Но если он знает, то почему меня не отпустил?
        - Ритк, ты дура? О нем, наверное, и так уже болтают, что он бабу свою отыскать не может. Ты че, реально думаешь, что он извинится и тебя отпустит? Мне дали денег и сказали, чтобы я в ближайшее время свалил из города и держал рот на замке. Я теперь - разведенный мужчина., играю такую роль. Ты куда-то уехала. Даже наши соцсети почистили от всех твоих фоток. Прошерстили всю квартиру, часть вещей забрали…
        О, Боже. Для чего все это представление? Неужели я действительно нужна этому мужчине, чтобы просто сыграть роль жены?
        - И что теперь, Вов? - слышу я, как сквозь вату, свой голос, - останешься разведенным мужчиной, а я куда?… на помойку пойду?
        - Рит…
        - Ты мой муж, - я смотрю на него, и в глазах собираются горячие слезы. Я мечтала никогда не узнать, что такое предательство близкого человека. А теперь знаю. Он стоит передо мной и говорит, что ему заплатили за меня. И, боже, празднует свой фиктивный развод с друзьями, пока я, наивная идиотка, как бешеный заяц наматываю круги по городу и прячусь по кустам.
        - Ритуся, что за глупости ты говоришь, на какую помойку? Что-нибудь придумаем. Только меня пристрелят, если тебя тут найдут. Тебе нужно вернуться к нему, - он гладит меня по спине, а я холодею от шока, думая, что ослышалась.
        - Вов, ты шутишь?
        - Рит, нет. Я не бандит. Я не смогу с ним тягаться. Он тебя бил?
        - Нет, - вдавливаю я, - но…
        - Ну вот видишь. Потерпи немного, я что-нибудь придумаю.
        - Вова! - вскрикиваю я, отстраняясь и сжимая его футболку в кулаках, - ты о чем?! Ты мой, муж, я живу в доме у незнакомого мужчины, от которого у меня мурашки! А если он захочет переспать со мной?! Я же его, так сказать, супруга! Что в этом случае?!
        - Ну… - тихо произносит Вова, - это будет действительно страшно пережить… - я выдыхаю, надеясь, что он задумался, куда меня отправляет, но муж внезапно продолжает, - но я постараюсь смириться. Тут я точно смогу тебя простить и постараться забыть произошедшее. Не переживай, я никогда не упрекну тебя ни единым словом.
        - При чем тут ты?! - истерично смеюсь я, - Господи… ну ты и герой, Вов. Всё ясно, - горько произношу я, справившись с эмоциями, и отстраняюсь от мужчины, - ты предатель, Иуда.. трус. Испугался и оставил меня расхлебывать одну.
        - Хватит, Рит… я не хочу дохнуть из-за твоей глупости. Нечего было тащить ребёнка домой.
        - Гад ты. Вынеси мои вещи.
        - Их все забрали, Рита. Все, что могло бы напомнить о тебе, - виновато произносит Вова, а я закрываю лицо руками и начинаю спускаться вниз, - Рита, ты куда?
        - В никуда.
        Я ухожу, а Вова остаётся. Он даже не пытается сорваться за мной, не пытается даже словами остановить. Просто молчит. Вот так иногда можно за одну минуту разрушить супружескую жизнь, которая строилась много лет.
        Выхожу на улицу и подставляю заплаканное лицо солнечным лучам, зажмурившись. Могла ли я знать, что Вова так поступит? Пытаюсь порыться в памяти, вспоминая разные ситуации. Да, были неприятные случаи, когда меня кололо сомнение - настолько ли он хороший человек, каким я его считала? Но это были всего лишь сомнения. У нас в браке шло все гладко, поэтому проверить на вшивость друг друга возможности не представилось. Я оправдывала проступки Вовы словами «люди не бывают идеальными».
        За один день моя спокойная жизнь превратилась в руины. Куда мне идти? Родителей у меня нет, а подруги все замужние и с детьми. Хоть действительно на помойке ночуй. Денег ни копейки, документов нет, даже вещи и те забрали.
        Будь ты проклят, Амир!
        Шестое чувство подсказывает мне открыть глаза, и я замечаю в конце дома черную машину, медленно заворачивающую во двор. Я срываюсь с места и снова бегу.
        Не знаю, что я буду делать, но так просто я не сдамся.
        Эпизод 17
        - Ой, Рита, привет. Ты чего такая бледная? Что-то случилось?
        Я стою на пороге квартиры Аси, моей старой знакомой, которая живет в двух кварталах от своего дома. Подруга поглаживает большой живот и удивленно смотрит на меня. Она явно меня не ждала сегодня.
        - Можно я от тебя позвоню? - произношу я как можно более спокойно, - я телефон потеряла.
        - Проходи, конечно! А Вовка не дома? - она приветливо приглашает жестом внутрь, и я захожу в уютный маленький коридор.
        - Нет, - приходится соврать мне, - не дома.
        - На, держи, - она передает мне айфон, - чай будешь? Или кофе? Я тут плюшки испекла, сладкие.
        - Спасибо, Ась, - со вздохом отвечаю я, набирая номер другой подруги, - булочки у тебя всегда вкуснейшие, но я не могу, мне бежать надо.
        “И не хочу тебя подставлять, если сейчас сюда заявятся мои похитители” - думаю я, пока в ухо несутся гудки, а Ася, махнув рукой, уходит. Саша берет трубку спустя секунд десять, и на заднем плане я слышу музыку и голоса.
        - Але?
        - Сашка, это Рита. Мне твоя помощь нужна. Можно одолжить у тебя небольшую сумму?
        - А ты где? - щебечет подруга, - слушай, я в кафешке сейчас, распрощаюсь с одним удодом, и я свободна. Подъедешь или тебя подобрать? Я адрес могу скинуть на Ватсапп, если тебе срочно. Или дай номер карты, сейчас переведу.
        - Карты нет, сама подъеду, - бормочу я, и в этот момент с кухни выбегает Ася, пихая мне в руки пакетик с теплыми плюшками. У меня во рту собирается слюна - яркий запах выпечки и корицы я чувствую даже сквозь пакет. А еще сахарок блестит. Блин!
        - Тогда на Ватсапп лови отметку на карте. Жду тебя.
        Она сбрасывает вызов а я растерянно смотрю на выпечку.
        - Вовка зарплату не принес? - сочувственно интересуется Ася, - прости, мы сами на мели. Так бы я тебе тоже одолжила. Ты хоть плюшки поешь, вкусные, зря я, что ли, старалась…
        Ох, Ася, спасибо, но как же я глупо буду выглядеть с этим пакетиком!
        К “кафешке”, которая оказалась крутым рыбным рестораном “Моремания” я подъезжаю минут через двадцать. Сразу же вижу на парковке белый Ауди Саши, и через лобовое стекло - саму подругу, которая пытается накрасить губы, яростно что-то произносит, и хватается за салфетку.
        Я подхожу к машине, открываю переднюю дверь и сажусь на пассажирское сиденье. Сашка поворачивается ко мне, держа алую помаду в руках - под цвет брючного костюма.
        - Привет! Вау, это Аськины плюшки?! Поделишься? - радостно восклицает она.
        - Ты рыбы не наелась?
        - Ой, - она морщится, - дерьма я наелась. Заказала осьминожек и кальмара на гриле, так этот черт такое лицо сделал, будто я на первом свидании пытаюсь на квартиру в центре его развести, и еще поинтересовался - не многовато ли мне будет. Прикинь?! Сидел потом с каменной рожей и чай хлебал с супом. Самое дешевое из меню выбрал. Так что дай булочку, весь аппетит испоганил, гадина.
        Я, хмыкнув, протягиваю одну из сахарных плюшек Сашке, и она со стоном, закатив глаза, вгрызается в нее.
        - А у фебя фто флуфилось? Нафига тефе деньгфи? - интересуется с набитым ртом подруга, и я со вздохом начинаю выкладывать ей все. Абсолютно все. Саша - единственная, кому я могу рассказать любые подробности своей жизни и быть уверена, что она сохранит все в тайне.
        По мере моего монолога зеленые глаза Сашки становятся больше и больше, и она даже забывает о плюшках, застыв.
        И на моменте, когда я рассказываю про Вову, она зло бьет ладонью по рулю.
        - Так и знала! - выпаливает она, - Рита, я ж говорила, что твой Презик - полное дно!
        - Презик? - ошарашенно переспрашиваю я, а она хрюкает.
        - Президент. Он же тоже Владимир Владимирович? Но на Путина не тянет, поэтому Презик. Прости, я так его мысленно называла. Офиге-е-еть, - тянет она, хватаясь за голову, - Ритка, ты попала. Звучит, конечно, как бред. А помнишь, как он твою заначку распотрошил? Ты его простила тогда, потому что он сказал, что это маме на лечение. Уверена, что его мама здорова, просто тебе по ушам проездил.
        - Я ей звонила, - бурчу я, - ей правда операцию на щитовидной делали.
        - Ага, но сказать-то тебе можно было? Наивная ты чухня. Ладно, я такая же была. Ритка, может и не стоит сбегать-то от этого Амира? Не обижает же он тебя. Он тебя вообще не знает, ты просто похожа на его жену. У тебя все карты в руках, Рит… - она задумчиво рассматривает меня, - сыграй для него роль жены, а там, глядишь, и оттает мужик.
        - Саша!!! Ты издеваешься?! Он убить меня грозился!
        - Да поначалу… наверное, когда еще думал, что ты неверная женушка. Ладно-ладно, не смотри на меня так, - она поджимает губы, - Рита, пересекалась я с этим Амиром пару раз. Ты же помнишь, я в эскорте немного поработала, когда моя сестра в больницу загремела? Нет, не он меня заказывал, не удивляйся. Я тебе единственное скажу - эти ребята живут немного в другом мире. Показал где-то слабину - и тебя быстро с пьедестала сбросят.
        - Для чего ты мне это рассказываешь, Саш?
        - Чтобы ты знала. Если у Амира сбежала жена с ребенком - значит, не может даже с женщиной совладать. Значит, у него прямо под боком поселилась змея, которая ему нож в горло всадить готова, если ее правильно мотивировать, - произносит устало Саша, - Ритка, тебя не Амир может найти, а его конкуренты, и будут тебя обрабатывать, выпытывая, где он ходит, что ест и с кем у него там контры. Конец тебе, Ритка.
        - Спасибо! - всплескиваю я руками, - Саша, ты потрясающе поддерживаешь!
        - Я намекаю, что тебе не стоит рыпаться, солнышко. Ой, - она машет рукой, заводит машину и начинает выруливать с парковки, продолжая болтать, - поехали, я сниму деньжат с карточки. Но ты подумай хорошенько. Ты же не простишь своего Презика после такого, не вернешься к нему?
        Я мотаю головой. Простить предательство? Я еще не настолько дурочка. Пусть отрывается с друзьями и трясется за свою жизнь, прогнав жену. Я уверена, что карма существует. Ему однажды вернется.
        От первого же банкомата Сашка отходит с напряженным лицом, открывает дверь машины и с размаху садится внутрь.
        - Блин, - ругается тихо она, - фигня какаая-то.
        - Что случилось?
        - Пишет, что карточка заблокирована. Я ж в ресторане расплачивалась, прямо перед твоим звонком.
        Мне становится страшно. Просто странный, иррациональный страх холодным перышком щекочет мои нервы.
        - Может, другой банкомат попробуешь? - предлагаю я, а она пожимает плечами.
        - Поехали. Сейчас еще в банк позвоню.
        Мы выезжаем на шоссе, когда Сашка дозванивается до колл-центра банка. Я прислушиваюсь к разговору, напряженно сцепив руки.
        - Да ну? Вы шутите? А за что блокировка-то?! - ругается подруга, - а если у меня нет времени в банк приехать? Может, я в другой стране! Ну вообще, - она швыряет телефон на сиденье, поджав губы, - прикинь, реально заблокировали! Ладно, поехали в отделение, я разберусь. Еще и не говорят, сволочи, за что.
        Она замолкает. Я замечаю, что подруга как-то странно напряженно смотрит в зеркало заднего вида.
        - Саш? Что там? - я оглядываюсь назад и холодею. В автомобильном потоке за нами едут четыре дорогие и блестящие черные машины.
        - Капец, Ритка… - слышу я испуганный шепот Саши, - ну ты меня и втянула.
        Эпизод 18
        Одна из машин неожиданно начинает обгонять нас, и я шепчу обреченно "О, Боже". Да, похоже, мы влипли. Недолго я бегала.
        - Рита! - восклицает Сашка, - а ну-ка, возьми мой телефон и спрячь куда-нибудь! Хоть позвонить мне сможешь, если что.
        - Куда я его спрячу? - я иронично смотрю на подругу, - отберут.
        - В титьки, дурында! - она решительно запихивает холодный смартфон мне прямо в декольте, и я охаю, - не будут же тебе в лифчике рукой шарить? Говорила я тебе, давай грудь увеличим, в четверочке знаешь, как удобно прятать?!
        - Боже, Саша…
        - Ты пристегнута?
        - Да, а что?
        - Тогда выдохни и закрой глазки, - произносит подруга и вдавливает педаль газа в пол, отчего Ауди начинает рычать, как тигр, а я покрываюсь холодным потом, стекая по сиденью. Сашка легко обгоняет наших преследователей и быстро отрывается от них, уверенно перестраиваясь из ряда в ряд.
        - Господи, умоляю, не влети куда-нибудь!
        - Спокуха, Рит. Я уже десять лет за рулем, - больно весело произносит подруга, - или ты к своему Амиру захотела? Могу притормозить. Ой блииииин! Камеры!
        Я бросаю взгляд на спидометр и чувствую, как волосы встают дыбом. Нет, я хочу забыть это и поскорее. Сашка неожиданно начинает сбрасывать скорость. Впереди я замечаю светофор и красный свет на нем. Блин. Как невовремя!
        Я молюсь, чтобы он переключился быстрее, но стоит только нам подъехать, и мои надежды рушатся, как карточный домик: на светофоре мигает оставшееся время - шестьдесят секунд. Я в панике оглядываюсь. Так и есть - те самые машины быстро догоняют нас, зажимая со всех сторон.
        - Всё, приехали, подруга, - вздыхает Сашка, - надеюсь, меня не вальнут. Если что - я кошу под дурочку, - она свободной рукой поправляет декольте и откидывает себя взглядом в зеркале, - мы с тобой ехали пожрать в кафе. Эх, губы надо было докрасить.
        - Я позвоню в полицию, - произношу я и тянусь за телефоном в декольте, а подруга, зашипев, как кобра, отбрасывает мои руки.
        - Ты не успеешь! Сейчас заметят, отберут! Сиди смирно!
        Двери машин открываются и из них выходят люди… один, другой, третий, четвертый… Лысого я узнаю сразу, а вот других - нет. Высокий мужчина в годах, крепкий, с сединой в черных волосах и шрамом под глазом, нагло отпихивает плечом Лысого и первым подходит к Сашкиной Ауди.
        Он рывком открывает дверь, и Саня улыбается ему, как модель, рекламирующая отбеливание зубов.
        - Драсьте!
        - Вышла, - коротко, низким и рычащим голосом приказывает ей мужчина. Меня начинает колотить от страха. Пока Сашка тушуется и пытается выползти наружу, не задев этого мужика, я резво открываю дверь и выбегаю на шоссе.
        Стоит кроссовкам коснуться асфальта, как на периферии зрения мелькает черный силуэт, меня хватают под локоть и сжимают. Я начинаю визжать - громко, чтобы привлечь внимание, но рука тут же зажимает мне рот, и мне только и остается делать, что глотать мерзкий запах одеколона, и мычать, болтая ногами в воздухе - потому что меня тащат в сторону от Ауди.
        - Мы в кафешку ехали, - проносится над машинами звонкий голос Сашки, - а Мире уже домой пора, да?
        В другой бы ситуации я заржала. Сейчас мне хотелось плакать от Сашкиного актерского мастерства.
        Нам преграждает дорогу Лысый и я с ненавистью смотрю на него.
        - Амир Ринатович сказал привезти ее к нему, - говорит Лысый, обращаясь к человеку за моей спиной, и добавляет:
        - Живой.
        - Мне наплевать, что сказал Амир, - я слышу, как хлопает дверь Сашкиной Ауди и как приближается тот мужик с низким, рычащим басом, от звука которого уже хочется спрятаться, - возвратишься сейчас к нему и скажешь, чтобы приехал ко мне на разговор.
        Что?! Что?! Я в шоке дрыгаю ногами, и пытаюсь вывернуться, а страх удушающей волной накрывает меня. Кто еще по мою душу? Мне было достаточно Амира!
        Лысый неуверенно пропускает нас и меня просто швыряют на заднее сиденье машины. Все происходит четко и быстро - я не успеваю подняться, как напротив меня садится мужчина со шрамом, остальные исчезают по машинам, и мы трогаемся.
        Почему-то я уверена, что этого сюжета даже не будет в вечерних новостях. Был человек - нет человека.
        - Что вам от меня надо? Вы кто? - шепчу я, пока мужчина давит на меня тяжелым взглядом черных, как угольки, глаз.
        - Замолчи ты, - выплевывает он, - пристрелил бы тебя сейчас, как собаку. Только сначала допрошу, где шлялась и что знаешь.
        - Отпустите меня, потому что вы меня путаете с абсолютно другой девушкой, - выдыхаю я, и мне хочется побиться об стену машины головой. Сначала Амир, теперь этот черт, - если что, у меня есть доказательства.
        - И подруга твоя путает?! - громко смеется он, и я вздрагиваю. Сашкино желание "скосить под дурочку", назвав меня Мирославой, оказало мне медвежью услугу, - глупая девка, ты думаешь, что можешь навешать лапшу на уши мне? Если мой сын от тебя не избавился, это сделаю я, - он подается вперед, поставив локоть на колено и усмехается:
        - У тебя есть выбор: можешь рассказать что-то полезное и я выдам тебя замуж, сослав куда-нибудь подальше. Для всех ты будешь мертва. Либо молчишь и отправляешься кормить червей на самом деле.
        Я обреченно закрываю глаза. Господи, еще мне отца этого монстра не хватало. Честно говоря, лучше бы я вернулась обратно к Амиру, чем так. Что-то мне подсказывает, что новая жизнь меня еще как перемелет, поломав все кости.
        Эпизод 19
        Чувствую себя самой настоящей преступницей. Как только мы тормозим у дома отца Амира, двое мужчин открывают двери, и выводят меня под локотки наружу. Их пальцы сжимаются стальной хваткой, делая мне больно.
        Поразительно, насколько можно однажды оказаться абсолютно бесправным человеком, которого даже не хотят выслушать. Я будто глупое животное, которое пытается сообщить хозяину, что него болит животик, а он только отмахивается, со словами “отстань, не до тебя сейчас”. Вот она, квинтэссенция отчаяния и растерянности.
        Дверь машины громко хлопает и я слышу мрачный голос отца Амира:
        - Ее куда-нибудь пока в подвал. Замки проверьте, чтобы не удрала.
        Меня в подвал?!
        - Подождите, - пытаюсь сказать я, - я объясню…
        - Молчи! - тихий рык прерывает меня, - я тебе слова не давал.
        Мне остается только перебирать ногами - меня практически не ведут, а тянут, толкают вперед, чтобы не отставала. Я смотрю только на редкую траву, которая пробивается между серыми плитками на дорожке к дому. Спроси меня, где я сейчас - ничего не смогу ответить. Страх перед будущим слишком сильный, я просто не могу сосредоточиться на мыслях. Они как рой москитов беспокойно и бесполезно кружатся в моей голове.
        Я думала, что меня запрут в сыром, мокром и темном подвале. Доля ожиданий сбывается: внизу, куда меня спускают по деревянной крутой лестнице, действительно влажно и прохладно. Меня вталкивают в самую дальнюю комнату, и за спиной с тяжелым скрипом задвигается засов.
        Через маленькое окошко наверху пробивается солнечный свет. Ярко пахнет землей и пылью. У стен - деревянные светлые стеллажи, на которых лежат овощи.
        Я тут же запускаю руку в декольте и достаю телефон. Спасибо, Сашка. Это действительно мое спасение… черт!
        - Не-ет, - вырывается у меня, когда я пытаюсь разблокировать экран, - Санька, дурында, могла бы пароль сказать!
        Я начинаю глупо, тихо смеяться - в моей руке бесполезный кусок железа. Казалось бы, свобода так близко, но, как всегда, в мою жизнь врывается это глупое, неожиданное “НО”. Да и сеть тут не ловит. Боже, ну я и влипла.
        Окно достаточно высоко, но, если достать ящики с овощами и поставить их друг на друга… я задумчиво смотрю на столп солнечных лучей, прорезающих темную комнатку. Предположим, я открою окно, а потом куда? А если меня заметят?
        Нет, не могу же я продолжать сидеть и покорно ждать отца Амира.
        Я подхожу к двери и прислушиваюсь. Где-то вдалеке разговаривают люди. Быстро отбегаю, хватаю деревянный ящик с картошкой и двигаю его к противоположной стене. Мышцы на руках напрягаются и рана отзывается резкой болью. Я охаю, отдергиваю руку и смотрю, как начинают снова кровить швы - выступают маленькие алые капельки. Господи, какая глупость, Рита, сожми зубы и двигай дальше. Никто тут не собирается жалеть тебя и дуть на ранку.
        Второй ящик приходится освободить от овощей, чтобы поднять и поставить его на первый. Темная картошка рассыпается по всему полу. Мне почему-то кажется более страшной мысль о том, что если сейчас зайдет отец Амира, то он заметит, что я натворила с запасами его еды, и разъярится именно из-за этого, а не из-за попытки побега. Не знаю, почему.
        Когда я, построив башню из ящиков, задираю ногу, чтобы залезть на них, то замечаю, как по руке стекают уже тоненькие струйки крови. Неустойчивая конструкция шатается с каждым моим шагом.
        Одна из ног соскальзывает, и я едва не падаю вниз. Царапаю об ящики живот и успеваю схватиться за стеллаж, громко выдохнув. Сердце едва не выпрыгивает из груди.
        Лишь бы не рухнуть с грохотом…я стискиваю зубы, чтобы терпеть боль, которая волнами расходится по руке, и, в два рывка взобравшись на самый верх, где стоят закатанные банки с чем-то темным, замираю.
        Окно абсолютно глухое. Без ручек, без петель. Было ли это неожиданностью? Да нет. Я уже готова к чему угодно. Даже к тому, что стоит только мне сейчас взять одну из банок и попытаться разбить стекло - как дверь откроется и кто-нибудь зайдет в комнату. От таких мыслей адреналин вспыхивает в венах и я, схватив банку, со всей силы ударяю ею в окно.
        Звон стекла кажется мне оглушительным. Оно разлетается во все стороны, мои руки заливает чем-то остро пахнущим и жгучим, и рану начинает щипать. Окно разбито, но я не пролезу через торчащие осколки, поэтому я пытаюсь их выдернуть из рамы, режу пальцы, с шипением отдергиваюсь, и начинаю сбивать их подручными предметами.
        Наверняка все слышали звон! Мне нужно быть быстрее!
        Засов со скрипом отодвигается и вздрагиваю. Оборачиваюсь, вижу удивленное лицо какого-то мужчины. Он заходит в комнату, пораженно рассматривая овощи на полу, а потом поднимает голову вверх, заметив меня.
        - Эй…
        Я вскарабкиваюсь на подоконник и быстро пролезаю в окно, разодрав спину, руки, и, кажется, поясницу. Выпадаю наружу, едва не напоровшись на осколки. Поднимаюсь и бегу. Бегу вдоль дома, туда, где за густой зеленью сада маячат открытые ворота.
        Позади, словно гром, раздается грозный лай пса. Судя, по басу - это огромная псина, и она сейчас бежит за мной со всех ног, тяжело дыша. Я визжу, как резаная. Мелькает мысль о том, что умнее было помереть в подвале, чем быть сожранной собакой.
        Я не добегу до ворот. Не успею.
        Нога неудачно подворачивается, и я падаю на землю, перекатываюсь на спину и закрываюсь руками. Пес с шумом пыхтит надо мной, и слюна капает мне на грудь, когда неожиданно рядом раздается громкий рычащий крик:
        - Фу! Сидеть!
        Я закрываю лицо ладонями и начинаю плакать. Никогда не думала, что буду так рада голосу Амира. О, Боже.
        Эпизод 20
        - Пошёл вон, - приказывает псу Амир, и тот повизгивает и скулит, прыгая вокруг него, судя по быстрому шарканью лап, - фу, я сказал!
        Из-под ладоней текут по лицу горячие слезы, а поясницу и спину неприятно жжёт.
        - Дурная ты баба, - раздаётся рядом со мной тихий голос Амира, - я тебе что говорил? Зачем бежала? - он берет меня за запястья, задев шов, отчего я вскрикиваю и открываю глаза. Амир переводит взгляд на свою ладонь. Она вся в моей крови. Мужчина задумчиво растирает алые разводы на подушечках пальцев, будто хочет убедиться, что она реальна.
        - Ваш отец запер меня в подвале! - зло произношу я, захлебываясь слезами.
        - Правильно. Я тоже запру тебя где-нибудь, - холодно говорит Амир, поднимая на меня тёмный взгляд, - давай поднимайся. Хватит лить слезы.
        - Вы бездушный монстр… - я замолкаю и ахаю от испуга, потому что ко мне подскакивает та самая огромная собака размером с телёнка и принимается обнюхивать моё лицо. Я люблю собак. Но не после того, как они пытались меня сожрать - поэтому я обмираю, не закончив гневную тираду.
        - Вон! - рычит на неё Амир, и пёс, повизгивая, уносится, не переставая вилять обрубком хвоста. Я с тихим стоном поднимаюсь, потому что колени тоже саднит, а на леггинсах зияют дырочки. Хочу поскорее уйти отсюда, пусть и снова попаду в лапы этого жуткого человека, который похитил меня. Главное, что не в пасть собаки. Это намного, намного хуже.
        Я выпрямляюсь, и Амир кивает в сторону ворот. Делаю шаг, и в ступню отдаёт боль - видимо, повернула, падая. Так я и ковыляю дальше, припадая на ногу, пока неожиданно не взмываю вверх, вмиг оказавшись на руках у Амира.
        Ой, мамочки. Душа уходит в пятки, пока я пораженно смотрю на этого монстра, положив по инерции ладошку на мощную грудь. И тут же быстро убираю ее, испугавшись.
        - Медленно идёшь, - произносит Амир, поймав мой взгляд.
        - Я ногу повернула. Отпустите, пожалуйста, я дойду.
        - Не бегала бы - не подвернула тогда.
        Я чувствую себя маленькой, хрупкой статуэткой в его руках. Мелькает странная мысль - за что Мирослава вышла за него замуж? Это был договорной брак? Её продали? Украли? Говорил ли он ей ласковые слова? Почему-то мне не верится, что этого человека можно за что-то любить. Он равнодушен и холоден, как машина. Если б я была его женой - повесилась бы перед первой брачной ночью.
        - Амир!
        Я вздрагиваю. О, Господи, только не его отец. Меня начинает колотить от страха, только от одного голоса. Амир останавливается и поворачивается к нему. Я впервые замечаю, насколько они похожи: черты лица, манера держаться, телосложение и даже голос. Почему я сразу не поняла?
        - Мои ребята уведут её, отпусти, - равнодушно произносит отец Амира, будто говорит не обо мне, а о какой-то вещи, - сам пройди в дом.
        «Нет» - молю мысленно я, - «никуда меня не уведут! Лучше уж я буду притворяться женой Амира, пусть хоть запрет меня в комнате, я как-нибудь найду потом способ убежать и спрятаться так, что меня никто не найдет. У Мирославы же удалось!»
        - Нет, - просто произносит Амир, и я вдыхаю, - ей надо к врачу. Прости, вечером приеду.
        - Оставь, говорю. Это теперь не твоя забота.
        - Она все ещё мне жена. Поэтому это по-прежнему моя забота. - приподнимает брови Амир. Если бы я говорила с его отцом, то уже давно пищала бы, как мышка, от его жёсткого голоса. Но тон Амира абсолютно ровный.
        Отец Амира подходит к нам и я сжимаюсь на руках у мужчины.
        - Она опозорила нашу семью, - резко произносит он, сверкнув глазами, - её закопать мало! Если не хватает духу избавиться от гулящей девки - я это сделаю. Найдём тебе нормальную жену, покорную и тихую.
        - Я сам с ней разберусь. Хорошего вечера, отец.
        Лицо мужчины мрачнеет, словно в душе у него поднимается буря, когда Амир разворачивается и уходит со мной на руках. Я лежу, ни жива ни мертва. Дом его отца, который мог бы стать мне тюрьмой, отдаляется и вскоре скрывается за оградой, оплетенной виноградными лозами.
        Амир подходит к машине, возле которой дежурит Лысый. Можно сказать, я даже немного рада им. Кажется, у меня развивается Стокгольмский синдром.
        Лысый открывает дверь, и меня сажают внутрь. Я пытаюсь откинуться на сиденье, охаю, потому что спину жжет, будто я ею по асфальту проехалась, смотрю на запястье и понимаю, что ко всему прочему швы тоже разошлись.
        Амир садится напротив, машина трогается. Я жду, когда он начнет высказывать мне все, что думает о моем побеге или угрожать… но он молча смотрит за окно. Это-то и пугает больше всего.
        Но людей, от которых хотят избавиться, ведь не носят на руках? Только эта мысль немного снимает напряжение. Впрочем, следующая заставляет меня снова беспокойно ерзать по сиденью: есть и другие неприятные способы наказать человека за непослушание. Вряд ли мне понравится, если сейчас из одного подвала я попаду в другой, пусть и Амир перенесет меня туда таким же способом.
        - Не ерзай. Раздражает, - слышу я голос Амира, - и телефон сюда давай.
        Чтоооо?!
        Я опускаю взгляд вниз. Если пристально смотреть мне прямо в декольте, то, конечно, можно заметить серебристую полосочку гаджета.
        - У меня нет телефона, - бормочу я, - Вы его разбили.
        - И под майкой нет? Я могу проверить.
        - Вы смотрели мне в вырез футболки? - с вызовом интересуюсь я, отчего Амир в ответ приподнимает иронично бровь.
        - Да, смотрел. Если бы ты была в нормальной одежде - я бы ничего не увидел. Мирослава, доставай телефон.
        Мирослава! Я с шумом втягиваю воздух сквозь зубы. Он продолжает играть роль! Зачем? Я бросаю взгляд за его спину - мы закрыты перегородкой от водителя - так почему он и без свидетелей называет меня именем своей сбежавшей жены?
        - Вы знаете, что я не Мирослава, - произношу я, стараясь сделать голос твердым, - еще вчера вы это выяснили, иначе бы действительно убили Володю! Он мне все рассказал! Зачем вы меня называете этим именем?!
        Я замолкаю, потому что Амир резко подается вперед, и его взгляд заставляет меня напрячься.
        - Ты рассказываешь мне, что в очередной раз сбежала к другому мужчине? Ты в своём уме?
        - Боже… - я закрываю лицо руками, - вы хоть понимаете, что я не могу так жить?! Я чувствую себя сумасшедшей! Вы все знаете! Зачем вы продолжаете притворяться? Вы разрушили мою жизнь, перевернули все вверх дном и пытаетесь заставить меня поверить, что я другой человек!
        Амир молчит и я убираю руки с лица. Он продолжает сверлить меня нехорошим взглядом, от которого у меня бегают мурашки - я понимаю, что злю его этими вопросами.
        - Скажите, для чего вам это, - устало прошу я, - я просто хотя бы буду знать. Мне некуда идти, если хотите - я буду няней для вашего малыша, он мне нравится. На публике я даже могу сыграть вашу жену. Мы можем договориться, как нормальные люди, вы просто будете платить мне деньги за работу…
        - Еще одно слово и я заставлю тебя замолчать, Мирослава, - холодно осекает меня Амир, - ты говоришь сейчас полную чушь.
        - Ненавижу вас. Просто ненавижу. Вы самый настоящий садист.
        Он криво усмехается.
        - Твое право. Если хочешь выяснять отношения - делай это дома, - он склоняется еще ближе, и я инстинктивно отползаю назад, - мы обязательно поговорим, как только вернемся.
        Сердце сжимает ледяная рука ужаса. Я точно поеду крышей. И мне осталось недолго - мы уже несемся по шоссе в сторону коттеджного поселка, где живет элита города, и где находится дом Амира, а стерлки на его часах неумолимо отсчитывают секунды до этого страшного момента.
        Эпизод 21
        Во дворе особняка я пытаюсь проскользнуть мимо Амира в дом, но он кладет тяжелую руку мне на плечо, останавливая.
        - Куда?
        - В комнату, - тихо бурчу я.
        Хочу в комнату, чтобы запереться там. Самой. На замок. Подпереть дверь комодом и разговаривать с этим жутким человеком в щелку между косяком и дверным полотном. Может, получится договориться и найти компромисс.
        - Я тебя ни секунду больше не оставлю одну, без присмотра, Мирослава, - произносит Амир, и я скриплю зубами.
        - Спать и мыться я тоже буду под вашим присмотром?
        - Прекрати мне “вы”-кать. Да, - он перекладывает ладонь, и подталкивает вперед, нажимая между лопаток, а я, задохнувшись от возмущения, послушно перебираю ногами, прихрамывая.
        - Тогда я лучше покроюсь коркой грязи!
        Пока мы идем к дому, я замечаю, как во дворе, возле кустов роз крутится большая лохматая кавказская овчарка. Полная задница, и у Амира есть охранная псина, которая точно откусит мне ноги, если я попытаюсь просто так улизнуть. Она провожает меня мрачным, немигающим взглядом, даже не виляя хвостом, пока мы поднимаемся по ступенькам.
        - Я не хочу в подвал, - произношу обеспокоенно я, когда мы сворачиваем в другую сторону, не туда, где комната Мирославы, - послушайте, вы вообще обещали меня отвезти к врачу.
        - Тебе не понравилось, как я тебя зашил?
        - Нет. Шов разошелся.
        Амир хмыкает.
        - Это уже не мой косяк, а твой.
        Мы поднимаемся по лестнице и Амир подводит меня к одной из комнат. Открывает дверь и заставляет зайти внутрь. Я растерянно осматриваюсь. Интерьер весь в темных тонах, отчего комната кажется мрачной…. наверное, под стать хозяину. До меня доходит всего лишь через несколько секунд, и я резко разворачиваюсь, врезавшись случайно в Амира и отскочив в сторону.
        - Это ваша комната! Зачем вы меня сюда привели?! - восклицаю я, глядя, как в ответ уголок губ Амира едва приподнимается.
        - В ванну иди.
        - Зачем?
        - Опять много вопросов, Мирослава. Учти, в этот раз я не дам тебе сидеть в ванне в одежде.
        - Я. Помоюсь. Сама, - твердо произношу я. Его непререкаемый тон давит, вынуждает сдаться и послушаться, но я знаю - стоит мне покориться, дать сейчас слабину, и он меня просто начнет ломать под себя. Я позабуду о своем настоящем имени, прошлом, будущем и буду покорно играть роль жены. Очень просто пойти с собой на компромисс, сказав “сейчас я сделаю то, что он просит, и, может, он сжалится…”. Нет, не сжалится.
        - У тебя спина разодрана, - спокойно произносит Амир, будто бы все мои протесты всего лишь забавная сцена, не стоящая внимания, - там могут быть осколки или грязь.
        - Ничего. Выйдут с гноем!
        Он неожиданно усмехается, прищурившись. Потом кладет руки мне на плечи, и смотрит внимательно на меня, а в темных глазах зажигаются странные искры.
        - Да, характером ты слабо похожа на Мирославу, - произносит неожиданно он, а я роняю на пол челюсть, пока он продолжает, - ты не покорная, хитрая овца, а маленькая упрямая волчица.
        Этот монстр действительно знает! Я не сошла с ума, и Вова не соврал! Он просто притворяется! Эта мысль оглушает, сковывает страхом, потому что значит только одно - я ему для чего-то нужна и просто так мне уйти у меня не выйдет. Все попытки доказать что-то тщетны. Ему это просто не нужно.
        Он, воспользовавшись моей заминкой, внезапно берет майку на края и с треском разрывает ее, а я вскрикиваю, пытаясь закрыться руками. Амир быстрым движением забирает Сашкин телефон и прячет его в карман.
        - Я говорю - ты сразу же делаешь. Ты поняла? - продолжает он, как ни в чем не бывало, пока я судорожно пытаюсь собрать и свести края майки, и меня начинает снова колотить от страха, - тебе будет лучше. В противном случае - будет хуже, и ты это уже поняла.
        - Зачем я вам? - шепчу я, - почему вы не хотите мне ничего рассказать? Я ведь буду все равно пытаться сбежать. Как только мне подвернется удобная ситуация - я попытаюсь.
        - Тебе мало того, что случилось сегодня? Не поймаю тебя я - найдут другие. Или ты считаешь, что я буду постоянно закрывать глаза на твои побеги? Будешь слушаться - будешь в безопасности. Еще раз: ты идешь сейчас под душ, смывать кровь и грязь.
        Я чувствую, как в носу начинает щипать, а к глазам подступают слезы.
        - С вами - не пойду.
        - Тогда я тебя раздену и затащу туда.
        - Ненавижу вас, - повторяю я, - за то, что сломали мою обычную, спокойную жизнь.
        - Ты сегодня вернулась в свою обычную, спокойную жизнь, - усмехается Амир, - и как? Помог тебе твой муж? - он выделяет это слово с неприкрытой неприязнью, и меня передергивает.
        - Значит, вы следили за мной? - мрачно говорю я, - зачем? Зачем мне дали это увидеть?
        - Чтобы меньше жила в иллюзиях. Тебе некуда бежать. Мне еще раз повторить, что ты сейчас идешь в душ?
        С этим человеком бодаться бесполезно - все равно что рогами скалу двигать. Я не смогу ему противостоять. На его стороне физическая сила и власть, на моей - ничего, только сила духа, на которой я долго не продержусь.
        - Я разденусь и пойду в душ при вас, но нижнее белье снимать не стану, - твердо говорю я, вспоминая притчу о сломанных прутиках и венике. Амир начинает меня ломать также постепенно и уверенно. Один из прутиков моей уверенности он уже сломал, - если попробуете заставить меня - буду кричать и отбиваться.
        Он криво усмехается.
        - Мне не нужна ты голой. Нравится мокнуть в белье - мокни. Тебе налево.
        Я разворачиваюсь и на подгибающихся ногах плетусь в сторону ванной комнаты. Предстать перед этим человеком даже в нижнем белье мне страшно. Вдруг осмотр моих ран - это просто предлог? Что, если он решит, что и приказать мне спать с ним, если я так похожа на его жену - это нормально?
        Больше всего мне страшно другое: неужели я в этот момент тоже произнесу "хорошо, я буду с вами делить постель, но…"? Сейчас или однажды… я не хочу сдаваться. Я не позволю ему подавить меня. Я хочу хотя бы помнить, что такое решимость противостоять, чтобы в нужный момент сказать "нет" и быть готовой бороться за свою правду.
        Эпизод 22
        В ванне я дрожащими руками снимаю остатки майки и бросаю ее на пол, заметив на ткани маленькие пятнышки крови.
        Амира я чувствую спиной. Он заходит и закрывает дверь, идет мимо меня к душевой кабине и поворачивает там кран. Пока он регулирует воду, я снимаю с себя леггинсы, подавив в себе вопящую от безысходности и возмущения гордость. На коленках тоже мелкие кровоточащие царапины.
        Хочется схватить полотенце и завернуться в него. Поэтому я некоторое время стою, прикрывшись руками, пытаясь вернуть себе решимость, чтобы сдвинуться, наконец, с места. Да я ни перед кем не показывалась в белье, кроме мужа. Даже перед подругами стеснялась.
        Амир поворачивается ко мне. Его взгляд задумчиво скользит по моему телу - сверху вниз.
        - Так и будешь стоять? - мы пересекаемся в этот момент взглядами, и я вздрагиваю. Мне страшно.
        - Нет, - выдавливаю я.
        Я иду мимо него, и становлюсь в душевую кабинку. Амир берет меня за плечо, разворачивает спиной к себе, пока теплые струи воды льются мне на голову и стекают вниз, смывая кровь и грязь. Под ногами вода окрашивается в серо-розовый цвет.
        За спиной я слышу, как Амир что-то тихо и резко произносит. Язык мне незнаком, но монстр явно чем то недоволен.
        Он дотрагивается до спины, и я задерживаю дыхание. Пальцы мужчины кажутся мне горячее, чем вода. Ощупывает меня он грубо, с тщательностью хирурга, быстро - и, судя по вспыхивающей резкой боли, не пропускает ни одну ранку. Вся спина превращается в пожарище, и я тихо всхлипываю.
        - Не ной, - резко произносит Амир, услышав, как я шмыгаю носом, - царапины, быстро заживут. Смываешь сейчас грязь и идёшь к ребёнку. Занимаешься с ним до вечера. Все, что надо попросишь у прислуги. Никакой болтовни.
        - Вы меня когда-нибудь отпустите? - интересуюсь тихо я. И слышу смешок.
        - С чего мне тебя отпускать?
        - Если вы найдёте свою жену… настоящую. Зачем я тогда буду нужна вам?
        Он убирает молча руку и я замираю, ожидая ответ. Не дождавшись, осторожно оглядываюсь. Амир кривит губы в усмешке.
        - Предположим, найду. А зачем мне гулящая баба? - произносит он и в голосе сквозит ирония, будто он распинается перед какой-то тупицей, объясняя очевидные вещи, - как найду, так и потеряется снова.
        Я вспоминаю о том, что нужно дышать только спустя полминуты после его последней фразы.
        - Намекаете на то, что убьете мать вашего ребёнка?
        - Я не намекаю. Еще вопросы есть?
        Садист чертов. Но в ту же секунду у меня перед глазами всплывает тот вечер, холодный ветер, плачущий от страха ребёнок, и покрытые мурашками голые ручки. Может ли хороший человек бросить посреди улицы кроху? Нет, но… она всегда будет единственной матерью ребенку, и этот монстр без души хочет слишком уж радикально решить ее судьбу.
        - Вы не можете оставить меня играть роль жены на всю жизнь. Я на это не соглашусь, - я проглатываю свой вопрос и быстро задаю другой.
        - И что тебя не устраивает?
        - Вы серьезно? Это не моя жизнь. Я хочу работать, выйти замуж и завести детей, - произношу я, и, глядя, как Амир приподнимает бровь, быстро добавляю, - не с вами, конечно же. Сидеть в золотой клетке в мои планы не входило.
        - Придется поменять планы. Твой муж продал тебя мне. Очень дешево, кстати, - смеется тихо и зло Амир, а я, шикнув, разворачиваюсь и с грохотом задвигаю дверь душевой кабинки. Бесит! Сквозь матовое стекло я вижу только неясные очертания этого монстра.
        - И за сколько же, интересно мне знать, от меня продал? - цежу я сквозь зубы.
        - Двести тысяч, Маргари-та, - насмешливо отвечает Амир, - так он тебя оценил. Животное можно купить дороже.
        Двести тысяч?! Как мерзко. Я в шоке выдыхаю, чувствуя себя окончательно униженной. Двести тысяч за то, чтобы молчать, забыть о том, что можно обратиться в полицию и написать заявление о пропаже. Господи, он мог бы сказать мне сегодня “давай уедем, Рита. Скроемся где-нибудь, денег на первое время хватит”. Но он предпочел отметить… Отметить, черт побери, развод!!!
        Мы оба простые люди. У нас нет такой власти, как у Амира. Открыто противостоять ему глупо. Но неужели у Володи не нашлось даже простых, человеческих качеств? Преданности, верности, в конце концов…
        - Меня нельзя продать, - зло говорю я, - так что все, что вы делаете - незаконно.
        - Мне плевать на закон. Все в мире покупается и продается. Хватит там торчать, вылезай.
        - Высушу вещи - вылезу! Оценили товар? Оставьте теперь меня одну!
        - Заштопаешь себя тогда сама, - в голосе Амира снова появляется холод, но мне все равно. Плевать! Я не буду покорной овечкой, - у тебя есть десять минут.
        - Эй! - произношу я, глядя, как фигура разворачивается и уходит, - я не успею высушить вещи! Вы… да и иди ты, - тихо бормочу я, когда дверь закрывается, - нашелся тут царь и бог.
        Я закрываю тут же кран, отодвигаю дверцу душа и выхожу, подбирая с пола вещи. Осторожно прислушиваюсь, а потом иду на цыпочках к окну.
        Поворачиваю ручку, открываю, заглядываю вниз и фыркаю:
        - Да чтоб тебя…
        Пёс прекращает копошиться в земле под окном и поднимает морду.
        - Гав, - отвечает он мне глухо и злобно. Похоже, он будет только рад, если я сейчас спущусь. С таким же глухим урчанием обглодает мне кости.
        Да и не спущусь я, второй этаж, как-никак. Высунувшись наполовину из окна, я осматриваю двор и территорию за забором. Меня никто не увидит, даже если я буду кричать, привлекая внимание. Все вокруг засажено высокими деревьями. На заборе камеры видеонаблюдения.
        Прекрасно, я в тюрьме. Спасибо, дорогой муж за такую судьбу, не ожидала от тебя предательства. Как Мирослава смогла вырваться? С ребенком это в разы сложнее.
        Дверь позади с щелчком ручки открывается, и я поворачиваюсь. В ванную заходит Амир, и я быстро прижимаю к груди вещи, прикрывшись, пока он направляется ко мне.
        - Голова закружилась, - нахожу я мгновенно оправдание, - подышала воздухом.
        Он молча подходит, выдирает из рук футболку с леггинсами и швыряет их за окно. Я, пораженно смотрю, как мои вещи планируют вниз.
        - Вы… гад, - выдавливаю я, а он хватает меня за запястье. Спустя секунду я чувствую прикосновение чего-то холодного к пальцу и опускаю взгляд. Моя ладошка тонет в широкой ладони Амира, а на безымянном пальце переливается драгоценными камнями массивное кольцо. Господи, оно же стоит целое состояние.
        - Твои вещи принесут через пять минут, жена, - насмешливо произносит Амир, - запомни, девочка: твоя золотая клетка может быть удобной и просторной, если будешь послушна. Наш разговор забудь. Для всех ты - Мирослава.
        Супер. С замужеством, Рита! Только поменяла ты не только фамилию, но и имя по прихоти мужа. Я мрачно и устало смотрю на него.
        - Хотите сказать, что я на нее похожа? И никто ничего не заподозрит?
        Он обводит меня взглядом - медленно, оценивающе.
        - Похожа, - произносит он, - красилась она только ярко.
        - Я не умею краситься.
        - Научись, - небрежно произносит Амир, - кольцо не вздумай снимать. Спишь сегодня здесь.
        - В ванной? - приподнимаю бровь я.
        - В комнате. Даже если я не вернусь до вечера - идешь в мою спальню, - припечатывает он, не оценив мой юмор.
        Он уходит, оставив меня обдумывать его последние слова. Дыхание тревожно перехватывает. Он же… он же просто не хочет терять меня из виду, просто боится, что я ночью сбегу? Дай Бог, потому что от одной мысли, что он решил “консумировать” наш фальшивый брак сегодня ночью, меня начинает тошнить от страха
        Эпизод 23
        Я нахожу в шкафчике ванны бинты, пластырь и перекись. Заливаю рану, и заматываю запястье и ладонь так, чтобы особо не тревожить рану. Вечером попрошу медицинские инструменты у Амира.
        Тихий стук в дверь вынуждает меня прекратить трястись от плохих мыслей, быстро обмотаться полотенцем, и выйти в комнату. Я подхожу к двери и осторожно открываю её, выглянув в щелку.
        - Одежда, - произносит незнакомая мне женщина. Её волосы собраны под тёмный платок, а пальцы на руках кажутся узловатыми - вероятно, она всю жизнь тяжело работала.
        - Спасибо, - благодарю её я, забирая одежду и мягкую обувь, вроде тапочек, - а..
        «… не подскажете, где тут детская?» - хочу спросить я, но она быстро разворачивается и уходит, даже не подняв взгляд. Какие-то тут совсем нелюдимые работницы.
        Я закрываю дверь и осторожно приподнимаю одну из деталей одежды за краешек. Тяжёлая ткань скользит между пальцев. Опять платье. Длинное, тёмного, синего цвета, с рукавами в три четверти. И тёмное нижнее белье. На одежде болтаются бирки, и я понимаю, что её вытащили не из шкафа жены Амира. По крайней мере, даже если оттуда, то все это ещё ни разу не ношеное.
        Я переодеваюсь. Стою, сжимая свое белье в руках, замечаю в комнате мусорку, и, вздохнув, швыряю белый лифчик и трусы в неё. Зачем держаться за свои вещи, если все равно не дадут их носить?
        Я теперь вынуждена изображать арабскую принцессу и кавказскую пленницу в одном лице. А им леггинсы не положены, а значит и смысла нет в милом бесшовном бельишке.
        Выхожу из комнаты, последний раз посмотрев на себя в зеркало, закрываю дверь и иду по пустым коридорам, пытаясь вспомнить, где детская. Боже мой, как тут вообще Амир живёт? Неужели ему уюттно в этом дворце? В доме должен быть слышен детский смех, а тут хоть кричи в одном конце дома - в другом тебя не услышат.
        На комнату сына Амира я натыкаюсь совершенно случайно. Просто прохожу мимо двери и слышу тихое воркование, и следом - недовольный вопль ребёнка. Заворачиваю к двери, открываю её и вижу, как уже знакомая нянька пытается посадить малыша на горшок, а тот вырывается, протестующе вопя и отталкивая женщину.
        Она поворачивается на звук и тут же встаёт с колен, отпуская ребёнка.
        - Не хочет? - стараясь быть вежливой, интересуюсь я, - давайте я помогу?
        Я замолкаю растерянно, потому что женщина с каменным лицом проходит мимо меня. Спустя секунду она закрывает дверь, оставив меня ошарашенно думать, что за идиотизм тут творится, а ребёнка - растерянно торчать возле горшка без штанишек.
        - И вам хорошего дня… - скептически хмыкаю я. Подхожу к малышу, глажу его по голове, глядя в серьёзное личико, - прости, что пришлось уйти.
        Он отводит взгляд и осторожно трогает вышивку на рукаве моего платья.
        - Обнимемся? - предлагаю я ему, - хочешь, тебя обниму? Малыш? Или поиграем? Может, хочешь пить или кушать? - я задаю эти вопросы с паузами, и на каждый малыш робко мотает головой. На столике лежат книжки и фломастеры, которые я купила в Детском мире, и я с энтузиазмом хвастаюсь за них. Единственное приятное занятие тут - это занятия с ребёнком.
        Я рисую солнышко, домики, животных, вожу ручкой малыша по альбомным листам, пихаю кусочки мозаики в книжках, и неожиданно понимаю одну простую вещь, глядя, как ребёнок пытается неуверенно за мной повторять: он, похоже, впервые занимается подобным.
        - Боже, малыш… - вырывается у меня, - как же вы играли с мамой? - он в ответ робко мне улыбается, и, будто застеснявшись, опускает глазки в пол. На первый взгляд у малыша вроде бы нет неврологических проблем. А я начинаю подозревать, что эта странная Мирослава просто плюнула на него, абсолютно им не занимаясь. Он просто почти ничего не умеет!
        - Не переживай, - подавив желание выбежать в коридор и заорать, выплеснув всю злость на эту женщину, я беру малыша за ручку. Он смотрит на меня уже увереннее, и снова улыбается, - мы с тобой все наверстаем. Да?
        - Да… - тихо повторяет он., а мне охота расплакаться. Врагу бы не пожелала в два года узнать, что такое родительское равнодушие. Этот чертов Амир тоже хорош. У него ребёнок вернулся, а он куда-то отчалил.
        Мы играем до самого вечера. Я уже могу с уверенностью сказать - это очень любознательный и умный малыш, просто действительно многое для него в новинку. Может, он действительно принимает меня за маму, а может, просто цепляется за человека, который хотя бы просто похож на его мать, но под конец дня малыш становится веселее и увереннее выражает эмоции, что-то лепеча на птичьем языке.
        Нашу идиллию прерывает стук в дверь. Спустя мгновение она открывается. На пороге появляется та же самая молчаливая нянька. Сухие, тонкие губы поджаты недовольно.
        - Уже вечер, пора спать, - произносит неожиданно она, а я пожимаю плечами.
        - Я знаю. Прекрасно. Мы через пять минут уже ложимся.
        - Я уложу и накормлю его. Амир Ринатович просил вас дождаться его возвращения у него в комнате.
        «А бедный малыш даже попросить ничего не может…»
        - Ребенок уже поел и искупался. Я сегодня сплю тут! - отрезаю я, обнимая малыша, который доверчиво жмётся ко мне и зевает. Нянька впервые поднимает взгляд и прожигает меня им. Ух. Грозная женщина.
        - Амир Ринатович сказал, чтобы вы спали в его комнате, - повторяет она таким тоном, будто хочет откусить мне голову.
        У меня перехватывает дыхание. Мало мне этого Амира, так ещё и все остальные решили, что могут помыкать мною, как хотят?
        - А я сказала, что сплю сегодня тут! Если он чем-то будет недоволен - он может прийти и сказать мне об этом! - сквозь зубы шиплю я. Тонкие губы поджимаются вообще в едва заметную ниточку, но мне плевать, - видите, что малыш тревожится? Я обязательно расскажу Амиру, что вы хотели заставить ребёнка переживать, засыпая без матери, если сейчас же не уйдёте!
        Тётка разворачивается и уходит, закрыв дверь. Фыркнув ей в спину, я переодеваю малыша в пижаму, которую нашла в комоде, обнимаю и укладывают в кровать. Потом вспоминаю, что хотела дать ему попить перед сном.
        - Погоди секундочку, - произношу я и убегаю в соседнюю комнатку. Там есть детский столик, холодильник и чайник с водой. Наливаю немного воды в кружку, возвращаюсь и вижу, как малыш уже лежит с закрытыми глазами и размеренно дышит.
        Видимо, ему хватило потрясений за эти два дня с головой. Я уношу кружку обратно и принимаюсь бродить по комнате, все рассматривая, перебирая вещи, пытаясь понять, как тут жили раньше. Родители не скупились ребенку на игрушки, но большинство из них выглядят слишком новыми… будто бы ими и не играли.
        Я открываю шкафчики, нахожу в комоде рюкзачок, раскрываю его и достаю свидетельство о рождении. Тимур. Тимка, Тимошка. Ему подходит это имя. Почему-то мне кажется, что малыша так назвала Мирослава - имя кажется мне ласковым, Амир наверняка бы выбрал более резкое… может, я ошибаюсь. Следом выпадает та самая записка, и я кручу её в руках. Просто лист бумаги. Никаких опознавательных знаков.
        В ящике лежат документы, которые я быстро просматриваю. Плановые осмотры, взвешивания, прививки, УЗИ. В самом низу лежит альбом «Мой первый год», который я с трудом вытаскиваю, и, с замирающим сердцем раскрываю.
        - О, Боже, - вырывается у меня. Я едва не роняю альбом из рук, и в этот момент дверь открывается.
        Я вскидываю голову. На пороге стоит Амир.
        Эпизод 24
        - Посмотрела? - усмехается он и заходит в комнату. Я снова пораженно смотрю в альбом, на фотографию. Первую фотографию с малышом и его матерью.
        Не могу поверить! Я в очередной раз чувствую, будто схожу с ума - на фотографии я. Те же длинные волосы с рыжим отливом, светлые брови, такой же нос, губы и глаза, да даже дурацкая ямочка на одной щеке - и та есть!
        - Не может быть… - бормочу я, переставая хоть что-то понимать. Я думала, мы с Мирославой всего лишь похожи. Однако, женщина в зеленом платье на фото, которая держит на руках сверток с малышом - моя копия. Я растерянно поднимаю взгляд на Амира.
        - Вы говорили, что мы похожи. Да мы просто одно лицо!
        Он молча идет к кроватке, где спит малыш. Садится рядом с ним, и осторожно проводит ладонью по темным волосам. Я даже замолкаю, не решаясь прервать такой момент и рассматриваю белые шрамы на смуглой коже руки. Это поразительный контраст - такой огромный и суровый мужчина рядом с маленьким, спящим крохой.
        - Что тебя удивляет? - приподняв иронично бровь, наконец смотрит в мою сторону Амир.
        - Люди не могут быть настолько похожи. И потише говорите, малыш спит. Это что, какое-то спланированное похищение? - я листаю альбом, и перед глазами мелькают фото. Тимур, Тимур, вот снова он с матерью - она уже накрашена так, как я никогда не красилась, но сходство очевидно. Месяц ребенку, два, три… на четвертом месяце фото неожиданно кончаются и дальше идут незаполненные листы. Похоже, Мирославе просто наскучило вести альбом, и я с хлопком закрываю его.
        - Не пойму, это фотошоп? Бред какой-то. Фотоколлаж?
        - Может быть, вы сестры? Они иногда бывают похожи.
        Я вскидываю голову. Возмущенно втягиваю воздух и яростно шепчу:
        - Смешно! Вы издеваетесь?! Глупая шутка.
        - Я редко шучу, - Амир поднимается, прекращая гладить малыша. Мне становится зябко - темные глаза смотрят на меня со снисходительностью и иронией. Будто бы этого монстра забавляют мои метания. Мужчина неспешно подходит к комоду, открывает один из ящиков и что-то ищет там. Достает темный прямоугольник и швыряет мне. Я едва успеваю его поймать, и едва не роняю альбом.
        - Это что?
        - Паспорт твой.
        - Мой вы порвали, - фыркаю я, открывая документ, - это паспорт Мирославы. Хотите убедить меня, что она существует? - я пробегаю глазами по строчкам, - вы издеваетесь, спрашиваю вас? У нее день рождения в один день со мной.
        Амир выразительно ухмыляется, а я открываю рот. Подождите…
        - Бред! - шепотом вырывается у меня, пока я пытаюсь найти во взгляде мужчины хоть какой-то намек на то, что он меня сейчас глупо разыгрывает, - Этого не может быть. У моих родителей я единственный ребенок.
        - Ты сильно на них похожа? - снова усмешка, - ты можешь быть приемной.
        - А я обязана? Дети и родители не всегда похожи! - я мотаю головой, вспоминая ненароком, что действительно в детстве задавалась вопросом - в кого я такая рыжая и блеклая? Что у матери, что у отца были темно-русые волосы и темные глаза.
        В висках начинает ломить, и я швыряю паспорт с альбомом в ящик, и касаюсь пальцами головы, массируя ее.
        - Слушайте, уйдите, - говорю я, и голос звучит глухо и устало, - Я с вами крышей поеду или инфаркт получу. Пока не будут доказательства, я вам не поверю. Не знаю, какую игру вы ведете, но это уже слишком…
        Похоже, мне надо успокоиться. Я опираюсь локтями на комод, и пытаюсь вдохнуть больше воздуха в легкие - сейчас мне его не хватает. Перед глазами прыгают мушки.
        Амир ловит меня до того, как я успеваю упасть на пол. Он ставит меня обратно на ноги, сжимает пальцами подбородок, а вторую руку кладет на затылок.
        - На меня смотри и дыши, - коротко приказывает он, пока я ловлю ртом воздух, пытаясь удержаться в сознании. Пальцы опускаются на шею, нажимают какие-то точки и массируют позвонки, после чего дурнота начинает отступать, - ты слышишь? Давай без обмороков.
        - Знаете, после того, каким образом вы сообщаете некоторые новости… сложно остаться не то, что в сознании, а хотя бы просто здоровой, - бормочу я. Черт, этот тиран умеет не только угрожать. Мне приятно то, как он разминает позвонки на шее, он делает это даже мягко, хотя его ручища может меня легко сломать.
        - Ты сама нашла альбом, - спокойно поясняет Амир, глядя на меня сверху вниз, - если бы не начала рыться в шкафах, а послушно пошла бы спать, как я тебе и сказал - жила бы спокойно.
        Я издаю громкое “пффффф” и пытаюсь вывернуться из захвата Амира. Он сжимает пальцы на шее, останавливая меня.
        - Ты ведь не уймешься, волчица? - усмехается он, и неожиданно притягивает меня ближе. Я тихо ахаю и упираюсь ему ладонями в грудь, испуганно глядя в темные глаза, - чего тебе спокойно не живется? Трать деньги, изображай мою жену, возись с ребенком. Сложно? Я к тебе даже не прикасаюсь.
        - Потому что вы женаты не на мне, - сглатываю я. Воздух между нами будто под напряжением. Я уже жалею, что действительно просто молча не спрятала альбом.
        - Об этом знаю только я, - улыбка Амира больше похожа на оскал хищника перед прыжком. Впрочем, он уже сжимает меня в своих лапах, как добычу, и я холодею после его слов, - тебя не устраивает? Хочешь по-настоящему стать мне женой?
        - Не очень хочу! Я просто уточнила, чтобы вы не забыли.
        - Тогда не лезь куда не следует.
        Да! Не лезь, не рыпайся, не убегай. Сложи ручки, будь покорной, тихой и удобной. Это я уже слышала.
        - Расскажите, хотя бы, с чего вы уверены, что мы с Мирославой сестры, - я решаю пойти окольным путем, и силой воли подавляю рвущееся наружу возмущение. С этим человеком нельзя бодаться лбами. Бесполезно, у меня он не настолько твердый и непробиваемый. Может быть, хитрость подействует… - если расскажете, то я… я тогда буду беспрекословно слушаться вас целый день. Ладно, два.
        Амир изгибает брови в ответ на мою реплику. Секунда - и уголок губ поднимается в саркастичной, несколько удивленной улыбке, будто бы я сказала что-то очень странное. Мне даже на мгновение кажется, будто бы с этого монстра сейчас спадет маска равнодушия, и он громко фыркнет.
        - Шантажируешь? - его белозубая усмешка на контрасте с темной бородой и смуглой кожей, напоминает мне острие кинжала.
        - Нет… предлагаю сделку.
        - Ты, оказывается, лисица, а не волчица, - тихо смеется Амир, - я давно знал, что у моей жены есть сестра. Узнал перед тем, как брать в жены. Зачем интересуешься? Тебе не все равно? Ее забрала одна семья, а тебя другая. Вы с самого рождения порознь. Про настоящих родителей даже не спрашивай - не скажу.
        - Близнецов не разделяют, - тихо произношу я.
        - Ты была слабее и тебя долго выхаживали.
        - И моя сестра не хотела ни разу со мной увидеться?..
        - Она не знает о тебе.
        Я удивленно распахиваю глаза. Амир хмыкает.
        - Чего?
        - И вы не рассказали ей?! - восклицаю я.
        - Зачем?
        Действительно, зачем? Я мысленно горько смеюсь. Чтобы этого человека волновали другие… зачем, зачем, зачем, сплошное “зачем”!
        Получается, этот малыш - мой племянник. Так странно и неожиданно… Я смотрю в сторону мирно спящего Тимки, когда Амир, наконец, отпускает меня. Племянник… неужели моя сестра такая идиотка? Взяла и бросила малыша у дороги. Наверное, я даже немножко рада, что мы с ней незнакомы. Жаль, что не удастся добиться у Амира правду о моих настоящих родителях и по какой причине они нас бросили. Хотелось бы просто знать. Просто так.
        - Знаете, это многое меняет, - медленно произношу я, - если бы я раньше узнала, что малыш мой племянник, я бы подумала, прежде чем бежать от вас, роняя тапки. Просто потому что он мне.. Получается, родной.
        - Отлично. Иди спать, - слышу я усмешку Амира, и возмущенно поворачиваюсь к нему. Ну да, ему же все равно. Сбежала - поймал, а причины побега не сильно важны.
        - Ему будет спокойнее, если я первое время буду спать поблизости.
        - Я плохо понял твое “буду слушаться беспрекословно”? - изгибает бровь Амир, а я мысленно и обреченно рычу. Мог бы и сделать исключение ради ребенка.
        - Вы вообще не беспокоитесь о своем сыне?
        - За ним присмотрят, если понадобишься - позовут. Еще раз - это называется “беспрекословно?” - неожиданно холодно спрашивает Амир, а я цежу сквозь зубы:
        - Нет. Слушаюсь и повинуюсь, повелитель! Куда мне идти?
        - За мной, - я замечаю, как он бросает взгляд на Тимку, и я понимаю: все-таки, он не такая уж бессердечная скала. Взгляд говорит многое - он беспокоится за ребенка. Но, видимо, у Амира немного другие понятия о заботе и ласке. Мог бы его хотя бы поцеловать напоследок.
        Я представляю, как он склоняется над Тимкой, сложив губы в трубочку, чтобы чмокнуть, и тихо прыскаю. Боже, выглядит странно.
        - Меня устраивает твое хорошее настроение, - слышу я голос Амира, пока мы идем по коридору особняка, и я стараюсь успеть за ним, - хотя бы дома у тебя должно быть не такое кислое лицо.
        - Вы умеете обломать это хорошее настроение, - шепчу я, но он умудряется услышать.
        - Хватит мне “Вы”-кать. Звучит странно.
        Называть этого тирана на “ты”? Очень сложно. Он вызывает только одно желание - вежливо попрощаться и быстро смыться.
        Амир, видимо, принял окончательное решение, что я буду спать именно в его комнате. Он открывает дверь и пропускает меня вперед. В комнате тускло горят ночники, и я на подрагивающих ножках захожу внутрь. Да, он не домогался до меня еще ни разу. Но оставаться с ним наедине по-прежнему тревожно.
        Интересно, он все эти полгода терпеливо ждал жену или искал развлечения на стороне? Я мотаю головой, пытаясь отогнать дурацкие мысли. Какая мне-то разница?
        “Ну, он мужчина” - замечает скептически подсознание, - “вдруг у него было долгое воздержание, и он внезапно сорвется?”
        Брысь!
        - Я надеюсь, спать мне придется не с вами в одной постели? - равнодушно интересуюсь я, и Амир поворачивает в мою сторону голову.
        Снова эта улыбка. О, Боже.
        - Ты вроде слушаешься беспрекословно? Опять “вы”?
        - Я забыла. Так я буду спать…ммм… с тобой?
        “Вы” - это, оказывается, невидимая стена, которая защищала меня от этого монстра и дарила уверенность, что я смогу держаться от него подальше. Сохранять дистанцию. Стоит только мне обратиться к Амиру неформально - и я чувствую себя еще беззащитнее.
        - Ложись, - он кивает на кровать, начисто проигнорировав мой вопрос, - у меня еще есть дела.
        И уходит в другую дверь, оставив меня одну. Я быстро сбрасываю обувь и иду к дивану. Ложусь на него, свернувшись в клубочек и закрываю глаза. Надеюсь, он вернется не быстро. Увидит, что я уже сплю, и не станет трогать и приказывать перебраться на “супружеское ложе”.
        Засыпаю я долго, ворочаясь. У меня то и дело мерзнут плечи, ноги и нос, из-за того, что в комнате работает кондиционер. Пульт я нигде не вижу, поэтому мне удается забыться беспокойным сном лишь через час, и я чувствую, как по коже, не переставая, бегают мерзкие мурашки.
        Эпизод 24
        - Рита…
        Знакомый голос будит меня. Голос, который я считала родным и близким, и очень мечтала забыть, чтобы не чувствовать боль и горечь от предательства. Я медленно открываю глаза. Сердце сжимается от тревоги. Как я оказалась дома? В нашей с Володей комнате, в холодной, колючей темноте. Дома ведь всегда было тепло, вкусно пахло едой, а не незнакомой смесью дорогих духов, как у Амира в особняке.
        Я поднимаюсь с дивана, отбрасываю одеяло, чувствуя, что голос несется с улицы. Подхожу к окну, за которым ночь. Внизу, под фонарем стоит Володя и машет мне рукой.
        - Вов, - шепчу я, дотрагиваясь до ледяного стекла. Прислоняюсь лбом и пытаюсь нашарить ручку, но почему-то ее нет. Муж неожиданно отворачивается и смотрит куда-то в сторону. К нему подбегают друзья, он обнимается с ними и весело смеется, будто бы совсем позабыв обо мне. Я стучу ладонью в окно, - Вов!
        Мне становится страшно. Кажется, что за моей спиной кто-то есть. Некто огромный и ужасный прячется в темноте и медленно подкрадывается, пока Вова беспечно болтает с друзьями на улице. Я испуганно оглядываюсь, но темнота за спиной сгущается и становится абсолютно непроглядной, наступая.
        - Спасите! - кричу я, в ужасе барабаня по стеклу руками, - спасите!!!
        Оно неожиданно со звоном лопается и меня засыпает острыми осколками, а я, вскрикнув, закрываю лицо… и просыпаюсь. Хватаюсь за сердце, ловлю воздух ртом, ощущая, как еще дрожу от холода и от страха. В ушах все еще стоит звон, будто бы что-то разбилось не во сне, а в реальности.
        Дверь внезапно с грохотом открывается. Амир выходит из соседней комнаты и быстро идет к окну. Резкими движениями задергивает шторы, а я обнимаю себя, затаившись. Что-то в его поведении меня пугает.
        - Вставай, - резко произносит Амир. Он подходит ко мне и поднимает за локоть, даже не дав мне проснуться. Толкает меня вперед, к двери, заставляя идти впереди, будто пытается закрыть собой.
        - Что случилось?!
        Он не отвечает, а просто рывком вытаскивает меня в коридор. Подводит к комнате напротив, и заталкивает в нее, распахнув дверь. Зажигается свет и я понимаю, что это небольшая комнатка для чтения - у стен стоят стеллажи с книгами, рядом с которыми одно кресло и маленький кофейный столик.
        - Сиди тут.
        Я разворачиваюсь и успеваю схватить Амира за футболку, прежде чем он ушел бы.
        - А вы не хотите мне объяснить, что происхо…о, Боже! - вскрикиваю я, заметив на плече Амира разорванную ткань, рану и залитую кровью футболку. Амир отшвыривает мою руку, но я снова вцепляюсь за него, как клещ, чувствуя, что если он уйдет - я точно сойду с ума от страха, - в вас стреляли?!
        …звон в ушах, будто бы что-то разбилось в реальности. Видимо, это был не сон. Наверное, выстрелили в окно.
        Амир хватает меня за плечи и встряхивает. Черные глаза горят, словно у дьявола. Он в ярости.
        - Сиди спокойно, ясно тебе?! Сделаешь хоть шаг из комнаты - голову сверну.
        От отталкивает меня и уходит, хлопнув дверью. Оставив меня одну, растерянно гадать - что происходит в этом чертовом доме, будь он трижды неладен! Кусать пальцы и мерять шагами маленькую комнатку, в которой даже нет окон, и холодеть от ужаса, представляя страшные картины. Что, если на дом кто-то напал?
        Может, там сейчас на улице перестрелка, Амира убьют, а потом обнаружат и меня. Может быть, там полиция: Вова говорил, что Амир - бандит. Сейчас они ворвутся в дом, и как я докажу, что меня похитили и держат насильно?
        В коридоре звучит быстрый топот. Я, как испуганный зверек, щелкаю выключателем и юркаю в угол комнаты, спрятавшись за пыльной занавеской. Буквально втискиваюсь в крохотное пространство между какой-то пальмой и стеной и замираю, молясь, чтобы сердце не стучало так громко.
        Не знаю, сколько я просидела так. Мне кажется, что целую вечность, и меня даже начинает тошнить от напряжения. Ноги затекают и болят. Их сводит легкой судорогой, и я чувствую, что стоит мне только подняться, как будет очень-очень больно…
        Я прекращаю дышать, стоит только мне услышать тихие голоса в коридоре. Они приближаются, и я узнаю голос Амира. Он о чем-то говорит с еще одним мужчиной, но подробности расслышать я не могу.
        Потом голоса затихают и дверь в комнату открывается. Минута тишины, пока я сижу, зажимая рот ладонями, и внезапно раздается тихий смех.
        - Ты слишком громко пыхтишь, волчица. Вылезай.
        Он еще и смеется?! Я поднимаюсь и айкаю: ноги распрямляются с трудом. Отбрасываю в сторону занавеску и яростно смотрю на Амира. Он темным силуэтом возвышается на пороге комнаты.
        - Объясните, что происходит! Я не выйду, пока вы… - я замолкаю, потому что он приближается, и, наклонившись ко мне, тихо произносит:
        - Не вопи.
        Вспыхивает свет, ослепляя, и я жмурюсь, глядя в его грубые, хищные черты лица. Он выпрямляется. Кровь по-прежнему вытекает из раны. Отдаленно я констатирую - повезло, пуля всего лишь задела плечо, содрав кусок кожи и плоти. Видимо, в момент выстрела Амир повернулся, иначе бы она прошла не по касательной.
        - Вы вызвали врача? - шепчу я, - надо кровь остановить.
        - Спускайся к себе вниз и ложись.
        Я медленно поднимаю на него взгляд. Уверена, сейчас я смотрю очень выразительно. Амир должен понять - если он сейчас мне не расскажет, что творится в этом чертовом доме, черта с два я сдвинусь с места!
        - Когда я говорила о беспрекословном послушании, я еще не знала, что тут могут стрелять, - шиплю, как кошка, я, - я больше не смогу заснуть. Не пойду.
        - Не испытывай мое терпение. Я сказал - иди спать.
        - Нет.
        Он неожиданно хватает мое лицо ладонями, и сжимает. Большие пальцы впиваются мне в скулы, и я вздрагиваю от страха. Амир сейчас выглядит злым. Мне не стоило стоять на своем? Наверное, в этот раз умнее было бы отступить, после того, что произошло, но уже поздно.
        - Глупая женщина, - рычит он мне в лицо, - я сказал - ты делаешь, что тебе непонятно?
        Хотя меня бьет дрожь от пережитого шока, испуга и от того, что мне удалось разозлить этого зверя, я не отвожу взгляд. С вызовом смотрю ему в глаза, стараясь быть смелой. Если послушно уйду - так и буду глупой куклой, которую однажды пристрелят, а она и не поймет за что.
        - Меня раздражает твое воспитание, - Амир скользит взглядом по моему лицу, оскалившись, и слова вылетают из его рта резко, отрывисто и зло, - ты ведешь себя, как упертая овца.
        - Потому что мне страшно. Как вы это не понимаете?! Я всего лишь похожа на Мирославу. Я не ваша жена! Я не привыкла так жить. А вы на мне срываете ярость, - я всхлипываю, чувствуя, как слезы против воли бегут по щекам, - я вам не сделала ничего плохого, а вы похитили меня еще и помыкаете, как вздумается. За что такое отношение?
        Он нажимает большим пальцем мне на губы, заставляя замолчать.
        - Тихо, - прерывает меня Амир. Из его голоса пропадают недовольные нотки. Этот монстр больше не выглядит так, будто готов меня придушить прямо тут, - не ори о таких вещах. Вытирай лицо от слез и иди за мной.
        - Спать? - саркастично спрашиваю я, когда он меня отпускает. Впрочем, получается у меня не с сарказмом, а жалобно, из-за севшего после рыданий голоса.
        Мой тиран криво усмехается.
        - Нет, не спать. Найду тебе занятие поинтереснее. Выплеснешь энергию, чтобы не вопить потом.
        Эпизод 25
        Я уже начала потихоньку ориентироваться в особняке Амира - по крайней мере, в этот раз я быстро поняла, что мы идем в детскую. Там Амир, не зажигая свет, проверил спящего Тимку - склонился над кроваткой, будто прислушиваясь к дыханию и погладил малыша по голове, а потом тоже задернул шторы на единственном окне.
        По плечам пробегает пугающий холодок, когда до меня доходит, для чего он это сделал.
        - Вы не хотите увезти малыша в более безопасное место? - интересуюсь шепотом я, а Амир бросает на меня несколько раздраженный взгляд из-за плеча.
        - Тут его дом. И это место безопасно.
        - После того, как в вас стреляли? - хмыкаю я, кивая на его плечо, - о да, тут невероятно безопасно!
        - Уже отошла? Огрызаешься? - Амир подходит ко мне, усмехаясь. Мне приходится задрать голову, чтобы смотреть ему в глаза, - в ванну тогда иди, будешь меня зашивать. Проверю, как ты училась на медицинском.
        - Хорошо я училась, - изгибаю я в ответ бровь. Наверное, это последствия шока, но я сама удивляюсь, насколько смело себя веду.
        Стоило только слезам высохнуть, как в душе появилась странная, кристальная легкость. Будто бы я выплакала все мерзкое, что грызло меня до этого времени. В особенности - трусливого Вову. Пока он, как и в моем сне, где-то сейчас веселится с друзьями, прогуливая деньги, которые за меня получил, я живу в новом и страшном для меня мире. Рядом с человеком, перед которым он трясся, как побитая собака.
        Он даже не стоит того, чтобы я о нем вспоминала. Я попала в ужасную ситуацию, но если я буду продолжать плакать, заламывать руки, чувствовать себя жертвой, страдать от предательства, жалеть себя и требовать отпустить обратно домой - то этот дьявол по имени Амир так и будет смотреть на меня, как на забавную зверушку, которую купил у другой трусливой зверушки.
        Поэтому я молча ухожу в ванную. Зажигаю свет в милом помещении, которое явно ремонтировали для Тимки: оно сделано в нежных, синих цветах, а на стенах мозаикой выложены “подводные” сюжеты с морскими обитателями.
        - Где аптечка? - интересуюсь я, когда Амир прикрывает за нами дверь.
        - У тебя за спиной.
        Я оборачиваюсь. Амир кидает медицинский пакет на стул, заводит руку за спину и одним движением снимает с себя футболку. У меня вырывается тихое “ой”, и я пораженно прикасаюсь пальцами к губам. Такое чувство, будто сердце срывается и горячим комом падает куда-то вниз от волнения, пока я рассматриваю мужчину. Эти огромные, бугрящиеся мышцы под смуглой кожей. Машина для убийства. Я не хочу к нему прикасаться!
        - Приступай, жена, - обнажив белые зубы в усмешке, произносит Амир и садится. Он словно издевается надо мной, заметив мое замешательство, - всё, запал кончился? Крови боишься?
        "Тебя боюсь".
        - Нет, - выдавливаю я, приближаясь. Беру бакет, вскрываю его, стараясь не смотреть на того, кто сидит рядом, достаю перекись, спиртовые и кровоостанавливающие салфетки, надеваю перчатки, и, выдохнув, поднимаю взгляд. Он точно насмехается - вижу по его взгляду, по тому, как внимательно он следит за мной и за каждым моим движением. Ждет, что я заплачу и убегу? Или что от волнения не смогу ничего сделать?
        Мне не по себе, потому что я впервые рядом вижу такого мужчину. Мне всегда нравились атлетически сложенные парни. Не доходяги. Но по сравнению с ними Амир просто зверь.
        И я не должна на него смотреть, когда он в таком виде. Он женат на другой. А мне придется прикасаться к нему, это неправильно. У него другие понятия о хороших девушках, если он готов убить за измену, и вряд ли он станет больше уважать меня после такого. Он уже издевается, называя саркастично “женой”.
        - Прикройтесь чем-нибудь, - произношу быстро я, и перевожу взгляд на рану. Надо отвлечься и думать о том, что мне надо сделать. Зашивать рану не придется - содран кусок кожи. Надо просто промыть и остановить кровь.
        - Зачем? - усмехается Амир.
        - Вы, вообще-то, женаты, - я заливаю рану перекисью, глядя, как она пенится и обрабатываю салфетками, убирая грязь, - могли бы просто закатать рукав.
        - Не пори глупости. Так удобнее.
        Ну, конечно же, он предпочел проигнорировать мою просьбу. Я наклоняюсь ближе, рассматривая рану. Вдыхаю запах одеколона - мрачный и тяжелый, подходящий этому монстру, и мне становится совсем не по себе. Поэтому я быстро вскрываю кровоостанавливающую салфетку и приклеиваю ее на плечо, прижав. Вот пусть так и ходит. Потом сам поменяет. Мог бы и сам это сделать, но предпочел занять меня.
        - Все, вы можете одева… - я не успеваю закончить и вскрикиваю от неожиданности, когда на талию ложатся руки Амира и сжимают. Он притягивает меня ближе, и я испуганно смотрю на него. Дергаюсь раз, другой, пытаясь вырваться, но он держит меня крепко. Бесполезно. Даже сейчас, когда он сидит, я все равно ощущаю себя меньше и слабее. Страх мурашками пробегает по коже, когда я пересекаюсь с темным взглядом.
        - Пустите, пожалуйста, - я снова пытаюсь рвануться назад, но он всего лишь напрягает мышцы - и я остаюсь на месте, как птичка, попавшая в силки.
        - Тихо, - произносит Амир, недобро усмехаясь, а у меня вздрагивает сердце от страха, - не дергайся так. Предлагаю тебе только один раз: живешь у меня, не задаешь лишних вопросов, играешь из себя послушную жену и спишь со мной. За это заплачу тебе так, что до конца жизни хватит. Потом отпущу на все четыре стороны.
        Я в шоке смотрю на него. Что он сказал?!
        - Что?…
        - Думай лучше, девочка. Второго такого предложения не будет.
        И, прежде чем я пытаюсь осознать, что делаю, я вскидываю руку и залепляю ему от души пощечину.
        Эпизод 26
        Он успевает поймать мою руку за запястье в сантиметре от лица. Улыбка становится хищной.
        - Не притворяешься, значит, - рывок, и я едва не падаю на него. Успеваю выставить руку и упереться ему в грудь, ощутив под ладонью каменные мышцы. У меня пропадает голос - я даже не могу возмутиться от обиды, шока и страха. Наверное, поэтому Амир, прожигая меня глазами-угольками, нагло, хозяйским жестом проводит по талии вверх, едва не задевая грудь.
        - Это был ответ “нет”? - он снова усмехается.
        - Никогда, - выдавливаю я. В горле будто ворочается колючий и ядовитый дикобраз - слова становится произносить сложно и больно, - я не продаюсь. Особенно таким мерзким людям, как вы. Которые считают, что им все дозволено. Даже если бы вы пригрозили меня убить, я бы никогда не позволила вам притронуться к себе. Даже если бы вы были последним мужчиной на земле! Отпустите!
        Амир сощуривает насмешливо глаза и встает. Он выпрямляется передо мной, и я, сглотнув, стараюсь смотреть не на его торс без футболки, а выше. Я слишком мелкая по сравнению с ним, и у меня тут же затекает шея.
        Мне, похоже, конец, но, по крайней мере, я умру, сохранив остатки достоинства.
        Ладонь Амира по-прежнему сжимает мне ребра под грудью, и, скорее всего, он чувствует, как испуганно колотится у меня сердце.
        - Уверена?
        - Да! - выкрикиваю я ему в лицо, наблюдая, как в черных глазах вспыхивает что-то дикое. Он неожиданно сгребает меня за шкирку, так, что ткань платья больно врезается везде, стягивает грудь, а воротник царапает горло.
        - Проверим, - произносит он, и я покрываюсь мурашками. Он тащит меня прочь из детской, подталкивая вперед. Мы спускаемся по лестнице, и у меня мелькает надежда, что он меня просто вышвырнет на улицу, на произвол судьбы. Плевать. Я побегу от него и в ночь, и в дождь, и в град, и даже если в каждом доме на моем пути будет сидеть снайпер.
        Но, к сожалению, он затаскивает меня в комнату, похожую на кабинет для работы. На столе, где лежит ноутбук, я замечаю поблескивающий пистолет, и с шумом втягиваю воздух в легкие. Он обжигает, по позвоночнику пробегает волна паники, когда Амир берет этот пистолет и в следующую секунду в мою челюсть упирается холодная сталь оружия.
        - Повтори, что сказала наверху, - спокойно предлагает Амир. Я боюсь даже вздохнуть лишний раз, будто бы пистолет - это кровожадное существо, которое чувствует страх и может выстрелить, если я начну слишком много дергаться, - ну? Произнеси это еще раз. Или давай раздевайся.
        - Не надо… - только и могу произнести я.
        - Считаю до трех. Три секунды тебе, чтобы решить все, - он произносит это с таким видом, будто ему действительно плевать, и его палец даже не дрогнет, делая выстрел. Будто бы я - забавный эксперимент, который можно легко пустить в расход, - раз. Два…
        Я закрываю глаза.
        - Ладно, - шепчу я, прежде чем он сказал бы “три”, - только уберите оружие.
        Я сильно погорячилась там, наверху, и сейчас, когда угроза была реальной, жизнь мне казалась ценнее, чем честь и достоинство. В общем, я проиграла. Я такой же червяк, как и мой муж. Мы достойны друг друга. Один продал свою жену ради своего спасения, а вторая готова спать с тираном, лишь бы сохранить себе жизнь.
        Шок и осознание собственной никчемности обрушиваются на меня, как холодный и склизкий водопад чего-то мерзкого. Даже во рту становится противно и хочется уползти куда-нибудь подальше, чтобы переосознать свою жизнь.
        - Коза, - внезапно насмешливо припечатывает Амир, - и что ты, под любого бы так легла? Под моих врагов, например? Разболтала бы все, что видела в этом доме? Все, что слышала про меня?
        - Не знаю, - всхлипываю я. Как я могу теперь утверждать, что нет, я буду до последнего сохранять молчание? Это сейчас я скажу “нет, что вы!”, а на деле?
        Холод перестает жечь подбородок, и Амир со стуком кладет пистолет обратно на стол, а потом сжимает мое заплаканное лицо ладонями.
        - Глаза открой.
        Я послушно открываю глаза и смотрю на него. Ослушаться этот приказ даже не приходит в голову.
        Что? Амир не выглядит злым или взбешенным. Он смотрит на меня с легкой усмешкой во взгляде, будто бы просто выиграл несерьезный спор.
        - Что, страшно? - с иронией в голосе произносит он, и стирает большим пальцем слезу с моего лица, которая медленно катилась вниз. Так заботливо, будто бы и не угрожал мне пару минут назад, - неподкупная ты моя, говорю один только раз: будешь много знать - из этого дома никогда не уйдешь. Стоит тебе попасть к кому-нибудь в руки - и из тебя вытряхнут все. Молчать ты не сможешь, как мы выяснили. Я говорил тебе не задавать вопросов и слушаться? Ты, бляха, реально считаешь, что мне в кайф похитить какую-то бабу и держать ее тут, как домашнее животное?
        - Зачем тогда? - этот вопрос вырывается из меня каким-то жалобным стоном, отчего становится еще противнее.
        Амир наклоняется ко мне, и смотрит так, будто хочет меня сожрать взглядом за этот вопрос.
        - Потому что твоя кровная тварь-сестра свалила от меня. Оставила ребенка там, где живешь ты. Надеюсь, по случайности. Есть много людей, которые с удовольствием нашли бы ее и выбили все, что ей известно обо мне. И в этот раз они нашли бы вместо нее тебя.
        - Почему вы мне просто это не сказали? - я сглатываю ком в горле. Зачем было держать меня в неведении, зачем нужен был этот цирк, зачем нужно было устраивать мне унизительную встряску?
        - Нехрен тебе это было знать. Считай, я сделал тебе сейчас одолжение. Будешь еще выпендриваться?
        - Не буду, - мрачно отвечаю я. Что еще мне делать? Я уже полезла один раз на рожон, и мне быстро указали место в пищевой цепочке. Где-то на самом дне, - а что будет, если я случайно слишком много узнаю?
        Амир криво усмехается, приподняв бровь.
        - Случайно?
        - Абсолютно случайно.
        - Останешься тут до самой смерти играть роль моей жены. Хорошо играть, усердно и от души, волчица, - произносит он, и у меня поднимаются волоски на руках от страха, стоит мне угадать подоплеку его слов. Мне не дадут тогда спать на диване в одиночестве.
        - Я поняла, - усталость наваливается на меня, как огромный камень на плечи, - я буду молчать, слушаться и никуда не лезть. Постарайтесь, пожалуйста, найти мою сестру быстрее, чтобы это все закончилось.
        Амир отпускает меня, так резко, что я едва не падаю.
        - Хватит мне “вы”-кать. Повторяю еще раз.
        - Я могу пойти спать? У меня голова кружится.
        Он смотрит на меня молча несколько долгих секунд, сканируя взглядом. Будто пытается залезть под кожу и убедиться, что я действительно не притворяюсь.
        - Иди. К себе.
        Я разворачиваюсь, и ухожу, как во сне. Сегодня в голове у меня будет крутиться единственная мысль, пока я не засну, чтобы позабыть свой позор - “я буду тише воды и ниже травы. Если кто-то при мне заговорит об Амире - я предпочту зажать уши руками, чтобы ничего о нем не слышать. Потому что я не хочу остаться тут до конца жизни на правах домашней собачки”.
        Боже. Я очень надеялась, что у меня это получится.
        Эпизод 27
        В комнате Мирославы я принимаю душ и падаю лицом вниз в подушку прямо в одежде, потому что сил больше не остается. Кажется, что по мне проехался танк.
        Да пошло все к черту. Я даже больше разговаривать с Амиром не буду, буду просто улыбаться ему и как робот выполнять все приказы. Хоть с головы до ног платьями обмотаюсь, и буду сидеть в одной комнате с малышом целыми днями, как гриб.
        Главное, что теперь я понимаю - Амир не сбрендивший псих, который просто взял и похитил меня, потому что ему так захотелось. Всего лишь наполовину сбрендивший, потому что назвать нормальным человека, который с таким наслаждением тыкал в другого человека оружием, я не могла. А он это делал. У него в глазах было выражение превосходства и полного контроля над ситуацией. Садист чертов.
        И еще - я очень надеюсь, что эта ночь окажется очередным плохим сном.
        Только мои надежды разбиваются утром, как тонкий весенний лед. Меня будит стук в дверь, я продираю глаза, понимая, что лучше мне со вчерашнего дня не стало и все было реальным. Подхожу к двери, открываю и снова вижу завтрак, заботливо кем-то оставленный на столике - яичницу, какую-то странную лепешку, зелень, кефир, или что-то на него похожее… голод нападает на меня, как тигр на раненую антилопу, и я затаскиваю столик в комнату, а потом начинаю со стоном все поедать.
        Если я и умру тут, то точно не с голоду.
        Амир заходит без стука в тот момент, когда я со зверским видом рву зубами лепешку. Она встает поперек горла, я закашливаюсь, быстро проглатываю остатки и краснею. Меня и так вчера унизили, не хочу выглядеть в его глазах еще и свиньей.
        Этот садист сегодня в темной одежде с длинными рукавами - видимо, скрывает рану. Стоит, сложив мощные руки на груди и рассматривает меня.
        - Закончила выпендриваться, - констатирует он.
        - Я не стану голодать. Вряд ли вы меня отпустите, если я объявлю голодовку, - пожимаю плечами я.
        - Угадала. Я просто заставлю тебя есть.
        Интересно, как? Будет запихивать еду мне в рот или просто снова достанет пистолет?
        - Пойдешь сегодня и купишь себе одежду, - продолжает Амир. Он отдает приказы так спокойно и непререкаемым тоном, словно привык, что все вокруг бросятся их тотчас исполнять, - вечером переоденься во что-нибудь приличное и приведи себя в порядок.
        - Зачем? - вылетает тут же у меня вопрос. Этот вопрос важнее всего. Мне нужно знать, для чего приводить себя в порядок и каким образом.
        Этот садист медленно поднимает уголок губ в ухмылке, и я начинаю холодеть. Потому что в голове крутятся совсем уж нехорошие мысли.
        - Надо. Соберешься сейчас и поедешь в магазин.
        “Надо”! “Надо!”. Вот и весь разговор, вот и все объяснения. Я не знаю, как Мирослава жила с этим человеком. Я бы уже давно повесилась или сошла с ума.
        Я поднимаюсь из-за столика, отложив лепешку в сторону и без слов иду к двери. Спорить с Амиром я больше не буду, хотя, что-то во мне тревожно дрожит, как перышко на ветру - потому что неизвестность пугает. Лучше бы он прямо сказал, что, к примеру, собирается сегодня выполнять супружеский долг - и я б начала строить план беспроигрышного побега. А если мне надо привести себя в порядок для чего-то другого? Я убегу, попадусь и сто раз пожалею потом об этом.
        Амир ловит меня, стоит мне только поравняться с ним. Его рука преграждает мне путь, а жесткая ладонь ложится на плечо и ощутимо его сжимает. Я не успеваю даже охнуть, как он рывком притягивает меня ближе.
        Дыхание Амира я чувствую на ухе, а потом его царапают короткие жесткие волосы. Я замираю, и снова боюсь вздохнуть. Почему он так часто начал вторгаться в мое личное пространство?! Я хочу, чтобы он держался хотя бы в паре метров от меня!
        - Попробуй… только… сбежать, - медленно, с паузами, произносит Амир мне на ухо. С каждым словом мне кажется, что его дыхание черной дымкой впитывается мне в кожу, проникает в кровь и разливается по всему телу паническим ужасом. Я обреченно сглатываю, когда он продолжает, - заставишь еще раз тебя ловить - будет очень плохо. Ты поняла меня? Я реально тебя накажу.
        - Я не буду сбегать, - быстро произношу я. - честное слово. Особенно, если вы скажете, что ждет меня вечером.
        - И еще: я хочу слышать от тебя меньше вопросов.
        Он убирает руку и подталкивает меня к выходу.
        - Подождите, а Тимур? - спрашиваю я, пытаясь уцепиться хоть за какую-то возможность избежать чего-то по-прежнему неизвестного и пугающего, - как он будет без меня?
        - Он сейчас играет, - коротко отвечает Амир.
        - Один? Он боится эту вашу няньку.
        - Он должен привыкнуть жить без тебя.
        Почему-то эти слова тревожат больше всего, и у меня перехватывает дыхание, словно я получила удар кулаком в живот. Такое чувство, будто Амир планирует избавиться от меня в ближайшее время. Я бы меньше тряслась, если бы он произнес это другим тоном. Более дружелюбным.
        Возле машины во дворе меня снова ждет Лысый и я вздыхаю, поймав его напряженный взгляд. Наверное, он скоро будет меня ненавидеть. Я сбежала от него уже два раза. Наверное, сейчас он сильно нервничает. Не меньше, чем я. Но я сегодня, скорее всего, даже не буду пробовать сбегать. Меня напрягает то, что Амир пообещал со мной сделать за это.
        - У тебя есть час, - напоследок говорит Амир, темным силуэтом возвышаясь у открытой двери в машину, а потом захлопывает ее.
        В торговом центре я физически чувствую на себе пристальный взгляд. Мне хочется почесать между лопаток - настолько он ощутимый. Странно, но в машине я подобного не испытывала, несмотря на то, что Лысый просто сверлил меня глазами, глядя в зеркало заднего вида.
        Я оглядываюсь, но не вижу никого, кто так пристально смотрел бы на меня. Все люди идут по своим делам. Только один раз я замечаю, как какой-то крашеный блондин с модной прической слишком уж долго на меня смотрит, но, поймав мой взгляд, он тут же исчезает в толпе.
        Так как Амир не удосужился конкретизировать, что будет вечером, я решаю взять несколько платьев на примерку, и просто бездумно хватаю вешалки с первыми попавшимися, решив особо не копаться, чтобы сократить время.
        В примерочной я понимаю, что среди них мне попались такие, какие Амир, наверное, с радостью сожжет на костре, только увидев… если его взбесил один мой целомудренный топ с небольшим вырезом, и он назвал его ненормальным, заглядывая в декольте. Несмотря на то, что я его тоже одолжила в шкафу Мирославы.
        Я снимаю с себя платье, оставшись в одном белье, и тут неожиданно шторка отодвигается, и в примерочной кабинке появляется тот самый крашеный блондин из толпы. Я пораженно открываю рот.
        - Ты…
        Он налетает на меня, как дикое животное, впиваясь в рот поцелуем, и я врезаюсь голой спиной в холодную пластиковую стену, в шоке моргая глазами. Он него несет мерзкими удушливыми духами, и в горле начинает першить. Я давлюсь кашлем, вместо того, чтобы просто врезать этому уроду между ног и заорать. Он не теряет время - ладони нагло шарят по моему телу, облапывая, а потом начинают лихорадочно стягивать с меня трусы.
        Эпизод 28
        Я хватаюсь за нижнее белье и мычу этому идиоту в рот, пока внизу у нас идёт настоящая борьба за мою честь. Тонкая кружевная ткань трещит по швам, пока я в панике прикидываю, что сделает со мной Амир, если я вернусь без этой детали гардероба.
        Хоп - и нижнее белье превращается в ошметки, и остается у нас в руках.
        В конце концов я кусаю блондина за губу.
        - Твою мать… - он отдергивается и недовольно смотрит на меня, - что творишь-то?
        - Идиот! - рычу я, прикрываясь платьем, - ты, кажется, кабинки перепутал. Я замужем. А на входе меня ждут телохранители. Если заору - тебе конец, козёл.
        Он весело улыбается.
        - А ты с острыми зубками. Хотя, жена Амира и должна быть такой.
        Я пораженно выдыхаю. Эта сволочь и не думает отстраняться. Видимо, решил убить меня своим мерзким одеколоном. Я внезапно понимаю - почему он мне неприятен - Вова когда-то пользовался таким. Отвратительный запах: вдыхаешь его и понимаешь - этот мужик пытается быть мужиком, но все это фальшивая, дешевая обертка.
        Да он и есть весь фальшивый - больно ухоженный для мужика. Кожа лица гладкая, ровная, будто бы он эпилятором удалил волосы. Типичный красавчик. Похож на “садкую” версию Джареда Лето.
        - Если знаешь, чья я жена - тем более вали быстрее, - я толкаю его со всей силы в грудь. Странно, но мышцы у него явно есть. Не доходяга, тело тренированное, - трусы отдай! Или заору.
        - Не ори, сладкая, - усмехается он во все тридцать два и прячет кружевное белье в карман джинс. Он отстраняется опирается спиной о стену кабинки и с интересом рассматривает меня, - сбежать хочешь? Помогу. За небольшую услугу.
        - Нет. Не хочу. Лысый!!! - ору я, но этот идиот, как змея, делает бросок и закрывает мне рот на первом же слоге. Теперь мне становится жутко. Он держит меня очень сильно для красавчика-хлыща. Кто он? А если это враг Амира?
        - Ну-ка, тихо. Связки тренировать будешь в другом месте, - шипит он, - странно, что ты еще жива и даже ходишь по магазинам после твоего исчезновения. Есть, чем шантажировать Амира? - он усмехается, - или это было спланированное исчезновение? Для чего, крошечка? Давай узнаем? Одевайся…
        В голый живот неожиданно вдавливается что-то ледяное. Я опускаю взгляд вниз. Голова начинает кружиться. Снова мне угрожают оружием. Снова!
        Я могла бы, конечно, сказать, что я понятия не имею, что там знает Мирослава, и что я всего лишь ее близняшка. Что мне нечем шантажировать Амира. Но есть гарантия, что меня отпустят? Что он, просто уберет пистолет и извинится? “Простите, тогда продолжайте примерять ваши платья”? Ну да, ну да.
        - И попробуй только закричать.
        Я послушно надеваю на себя платье, даже забыв на секунду от страха, что на мне нет нижнего белья, но этот гад, слава богу, поглядывает в сторону шторки в этот момент.
        - А теперь иди за мной, - улыбается он, но я складываю руки на груди.
        - Вы ведь меня не можете убить в торговом центре. Тут камеры. Все услышат звук выстрела и не дадут вам уйти.
        Он неожиданно бьет мне пощечину, да так, что меня отбрасывает к стене. Скула вспыхивает жуткой, жгущей болью, и я ошарашенно хватаюсь за лицо.
        - Проверить хочешь? - рычит он. Наверное, у меня сотрясение, но мне кажется, что его голос как-то поменялся… - двигай окорочками, курочка. Выходишь и сразу сворачиваешь налево. Если не хочешь убедиться, что я убью тебя и в полном людей торговом центре - держи рот закрытым.
        Амир меня точно убьет - единственная мысль, которая ясно бьется в голове. Мне даже за себя не так страшно. Кажется, у меня едет крыша. Поэтому я отодвигаю шторку и выхожу, чувствуя, как в поясницу упирается дуло пистолета.
        Лысый, скотина. Он стоит, подпирая плечом стену, спиной к примерочным кабинкам и просто не видит нас. До него метров пятнадцать. Дьявол, да чтоб тебя Амир уволил! Я бы могла закричать “Эй, Лысый!!!”, но я правда не хочу проверять - способен ли этот псих меня пристрелить.
        Поэтому я послушно поворачиваю и иду в конец коридора. Псих заставляет меня открыть дверь в служебное помещение, и вталкивает меня внутрь, пока я думаю “как же легко в нашем мире похитить человека”.
        - Стоять, - командует он и я замираю, как вкопанная. Блондин запирает дверь и оставляет ключ в замке. Мы идем еще по одному длинному и темному коридору, а потом открывается еще одна железная дверь - и яркий свет с улицы бьет мне в глаза. Только и вижу одно темное пятно - припаркованную у входа машину, после чего меня заталкивают внутрь нее - грубо и бескомпромиссно надавливая на затылок.
        - Двигай давай, - произносит псих кому-то на переднем сиденье. Он жестко фиксирует меня, в момент заломив руку, и я падаю лицом в кожаное сиденье. Вдыхаю запах кожи и взвизгиваю: в шею впивается игла. Замираю от ужаса и слышу довольное сквозь зубы, - теперь поспи, цыпа. Поспи. Дорога предстоит долгая.
        - Проверь ее всю, - гудение мотора прерывает низкий хрипловатый голос, - чтобы не отследили потом.
        Сознание начинает меркнуть. Лысый, ты урод. Надеюсь, Амир оторвет тебе голову. Мне, наверное, ничего уже не поможет…
        Последнее, что я чувствую - как рука этого мерзкого блондина лапает меня во всех местах.

* * *
        Меня будит пощечина. Потом ледяная вода, которую выплескивают на мое лицо, и я, захлебнувшись, надрывно кашляю. Переворачиваюсь на холодном полу, отплевываюсь, и сдерживаю рвотные позывы. Тошнит так, будто у меня сотрясение.
        - Видишь, цыпа очнулась. Просто поспала немного дольше. Тощая слишком, ей поменьше снотворного надо было вкалывать, - слышу я почти что знакомый голос. Это псих, но в примерочной он будто нарочно разговаривал на повышенных нотах. Я открываю глаза, поднимаю голову и недоуменно смотрю на скалящегося мужчину перед собой, который сидит на корточках, - как самочувствие, курочка?
        - Ну ты и урод, - вырывается у меня, когда я допираю, что это действительно псих. Только без грима. Его можно узнать по мерзкой улыбке. На голове у него короткий ежик из почти белых волос. Бровей нет, вообще. Кожа вся в оспинах, и глаза мутного голубого цвета. И этот мерзкий тип залез языком мне в рот? Сейчас меня точно вытошнит.
        Он снова бьет меня по лицу, в этот раз еще больнее, чем до этого, не щадя. Я закрываюсь руками и сжимаюсь в комочек на полу. Нет, пожалуй, буду молчать. Но сложно. Он мерзкий, ненавижу его.
        - Это она? В таких шмотках? Выглядит как проститутка с трассы, - слышу я над собой еще один голос. Незнакомый, - ты мне что подсунул, урод?
        - Я ее из примерочной увел, - усмехается псих, поднимая на собеседника взгляд, - дура оставила телохранителей в магазине. Настояла. Застеснялась, видимо. Или сама свалить мечтала.
        Я точно дура. Мне страшно даже вздохнуть, я сдерживаю дрожь, чтобы не привлекать лишнее внимание. Если бы я знала - заставила бы Лысого караулить прямо у кабинки. Да даже в кабинке. Только уже поздно что-то думать. Он мог, хотя бы, повернуться, и тогда меня не украли бы.
        Псих опускает на меня взгляд, облапывает меня им, смотрит на мои ноги, которые видны из-за задравшегося платья и ухмыляется.
        - Хочешь, разговорю ее. Оставь нас на часик вдвоем.
        Меня пробирает мерзкая дрожь от его слов, потому что я понимаю, каким образом он будет меня пытаться “разговорить” и лучше я точно застрелюсь. Тут я понимаю, что готова застрелиться, в отличие от той ночи, когда Амир угрожал мне… господи, по сравнению с этим мерзким типом Амир не вызывал такого отторжения. Я боялась его и ненавидела. Ненавидела за то унизительное предложение и желала отомстить и унизить в ответ своими словами. Во мне играла гордость. Сейчас же меня тошнило от одного вида психа.
        Он может меня избивать, но так просто я ему не дамся.
        - Отвали, - усмехается второй, - у меня нет часа. И мне нафиг не нужна ее болтовня, - кто-то с шорохом садится за моей спиной, а потом касается моих волос, - Амир не идиот. Правда, птичка? - он обращается уже ко мне и я сжимаюсь, - твой муж умная скотина. Если он узнает, что ты кому-то слила важную информацию - он найдет выход. Найдет нас и уничтожит, до того, как мы что-то сделаем. Он будет рыть землю, но нас откопает. Уверен, что этот белобрысый урод где-нибудь да спалился.
        Псих бледнеет, а человек за моей спиной смеется и похлопывает меня по щеке.
        - Что, обделался? Если Амир нас найдет - первым в расход пойдешь.
        - Я не палился, - мрачно цедит псих, - камеры я отключил.
        - Заткнись. Птичка, ты чего молчишь? Повернись-ка ко мне передом, а к этому уродцу задом.
        Я медленно перекатываюсь с бока на бок, и поднимаю взгляд. Рядом со мной сидит мужчина лет сорока пяти. Немного в теле, лицо круглое - типичный клерк из офиса. Видимо, внешность действительно обманчива. Даже глаза у него почти добрые.
        - Видок товарный этот Голлум тебе, конечно, попортил, - усмехается он и проводит небрежно мне пальцем по нижней губе. Она отзывается ноющей болью, - ничего, замажем.
        Он перехватывает меня за запястье и неожиданно вонзает в вену шприц. Я дергаюсь, в ужасе пытаясь вырвать руку, а мужчина шикает.
        - Тихо. Поздно дрыгаться. У тебя есть час с небольшим, птичка, после которого у тебя откажут органы и ты умрешь.
        - Боже, что? - выдыхаю я. Голову словно сжимает стальной обруч, а в глазах темнеет, - зачем? Я ничего не знаю про Амира. Вы можете меня пытать, но я…
        - Заткнись, - ласково перебивает меня он, - ты поедешь сейчас к своему мужу, птичка. И сделаешь, что угодно: подсыплешь яд ему в еду, в напиток, куда угодно. Он должен его принять. Сдохнет он сразу же, в отличие от тебя. Сможешь убежать. Главное - успей за час вернуться сюда и я дам тебе противоядие. Получишь новые документы, билет в свободу, и отчалишь на все четыре стороны. Освободишься от своего тирана, - он весело улыбается, - отомстишь ему. Эта зверюга тебя ведь бил? Наверняка ты получила за побег. Знаю, что бил, он же бешеная тварь. Удивительно, что ты еще жива. Или это временно?
        Я отрицательно трясу головой. Все вокруг мне напоминает какой-то затянувшийся кошмар.
        - Еще раз - у тебя есть час. Он должен сдохнуть до сегодняшней встречи, которая у него намечается, - мужчина выдирает шприц из моей руки, вкладывает мне в ладонь маленький пузырёк с порошком и выпрямляется. Спустя секунду на пол падает тюбик с дешевым тональным кремом, и пятьсот рублей, - поднимайся, ходить ты можешь. Не надейся, что ляпнешь своему мужу про яд - он не знает его. Время только потеряет, успеешь откинуться. Приведешь его сюда - и он нас тут не найдет. Тоже сдохнешь. Что разлеглась? Двигай отсюда. Время-то тикает.
        Несмотря на тошноту, мерзко накатывающую волнами, и головокружение, я быстро собираю ноги и поднимаюсь. Черт, это какой-то гараж. В окнах уже темный вечер. Я лежала на холодном полу столько времени?… я точно умру, если не от яда, то от воспаления почек. Поясницу ломит до боли.
        - Пошла, - кивает мне мужик, - такси ждет.
        - Он убьет меня, - шепчу я растерянно, - или его охрана… я не успею убежать.
        - Твои проблемы. Ради своей шкурки постарайся. Пять минут уже прошло, ты потратила их на тупую болтовню.
        Я тут же разворачиваюсь и быстро иду к выходу из гаража. Слезы душат меня, подступает истерика, трясет так, что зубы стучат друг об друга. Спину холодит вечерний воздух: черт, я в открытом платье! В том платье, которое я натянула на себя, не глядя, в магазине. Что в руках в тот момент было, то и надела по приказу психа.
        Я выхожу на улицу, пошатываясь, и вижу желтое такси у ворот.
        Амир меня точно убьет. Увидит меня в этой одежде и убьет. За побег убьет. Точнее, он думает, что я убежала.
        Мне жутко. Я понимаю, что моя судьба в любом случае расписана в черных красках: эти двое вряд ли меня отпустят, когда я вернусь. Я не удивлюсь, если псих решит до меня подомогаться, а то и применить силу, воспользовавшись шансом - он просто облапал меня взглядом.
        Я не могу подсыпать яд Амиру. Он раскусит меня в два счета, или я всю жизнь буду мучиться, думая, что мой племянник растет без отца и матери, и что я виновата в смерти его отца. Но… если я расскажу обо всем Амиру - он прислушается ко мне, спасет ли меня? Или просто плюнет, и я умру у него на глазах?
        Господи, как же страшно довериться… что, что мне делать?! Какой выбор сделать?!
        Я сажусь в такси, захлопнув дверь, передаю таксисту деньги и начинаю беззвучно плакать.
        Эпизод 29
        Когда такси подъезжает к дому Амира, начинается проливной дождь.
        - Скажите адрес, откуда мы приехали, - прошу я таксиста, забирая у него сдачу.
        - Девушка, с вами все в порядке? - он поворачивается и внимательно смотрит на меня. - может, в полицию? На вас лица нет.
        - Все в порядке, - выдавливаю я, - просто скажите адрес. И быстрее.
        Я пытаюсь улыбнуться, чтобы таксист не поднял панику. Вряд ли, если я произнесу “вы знаете, жить мне осталось около часа”, этот простой на вид дядька лет пятидесяти, с намечающейся сединой на висках, хоть что-нибудь сможет сделать.
        Мужчина, бросив еще раз в мою сторону напряженный взгляд, называет адрес, и в этот момент дверь машины рядом со мной открывается. Я вздрагиваю, когда внутрь заглядывает незнакомый человек, но потом понимаю, что это охрана Амира. Это не Лысый. Какой-то другой мужик. Он поднимает к лицу рацию и коротко произносит:
        - Вернулась.
        Таксист напряженно смотрит на него, и я его понимаю. И, к сожалению, его ждет очередное потрясение, когда дверь со стороны водителя открывает другой человек и произносит ему коротко и сухо:
        - Выходи.
        - Чего? - возмущается таксист, - я работаю, вообще-то. Просто ее довез, алё! - он замолкает, когда видит наставленный на него пистолет и медленно отпускает руль, - я понял… ребят, в натуре ничего не делал…
        - Он просто довез меня домой! - выкрикиваю я, вылезая из машины. Мне не хочется, чтобы бедняга таксист оказался в центре каких-то непонятных криминальных разборок, - не трогайте его!
        - Пожалуйста, не переживайте, мы разберемся с этим, - произносит человек Амира, и жестом указывает на ворота. Ледяной дождь бьет меня по обнаженным плечам и рукам, струйками стекает по лицу. Я делаю шаг, другой, оглядываюсь на таксиста, который нервно переминается с ноги на ногу, и охранник уводит меня. Я слышу лай собаки где-то сбоку, мелькают размыто садовые фонарики… Отдаленно понимаю, что иду я босиком - боже, кеды-то остались в примерочной.
        Но мне уже плевать. Пузырек с ядом холодит мне ладонь, и я незаметно запихиваю его в лифчик, отвернувшись. Если я выроню и потеряю его - Амир мне не поверит. Или, не дай бог, разобью в своей руке…
        Наверное, я запомню эту ночь навсегда. Наверное, в память мне врежется громкий, почти оглушительный стук дождя, который пеленой закрывает особняк впереди, и то, как я поднимаюсь по блестящим, мокрым ступенькам, выложенным светлой плиткой. Как я захожу в теплый дом и ахает прислуга, увидев меня. В остальном все будто размывается вокруг, пока мы идем по дому, и мир вокруг вновь приобретает резкость, только когда мой сопровождающий толкает дверь в кабинет Амира, снова приглашая меня жестом внутрь.
        В этот момент сердце словно падает вниз, а ноги становятся ватными и неподатливыми. Кажется, я потеряла решимость.
        Я медленно захожу. За спиной закрывается дверь. Я встречаюсь с горящим и мрачным взглядом Амира, который медленно поднимается из-за стола.
        Слова, которые я хотела произнести, встают комом где-то в горле. Это может быть последним часом моей жизни - такая мысль словно отравленным кинжалом жалит мне прямо в сердце. Почему я думаю, что Амир мне поверит? Он может даже не выслушать меня.
        - Мне надо кое-что сказать… - еле выдавливаю я, пока Амир, словно огромный, черный тигр стремительно приближается ко мне, - пожалуйста, выслушайте меня…
        Его пальцы смыкаются у меня на горле, заставляя замолкнуть, и он рывком поднимает меня выше.
        - Дрянь, - рычит сквозь зубы он мне в лицо, пока я беспомощно барахтаюсь, царапая его руку. До этого дня я не видела Амира злым. Черт, он даже тогда, в лесу не был настолько злым. Сейчас, похоже, он подписал мне приговор, - ты меня достала.
        - Выслушайте меня…
        - Замолчи, - каждый слог он выплевывает с душной, темной яростью, которая будто обжигает мне лицо, - что за дерьмо на тебе? - большой палец с силой проводит по разбитой губе, размазывая тональный крем, и я вскрикиваю от боли. В такси я начала наносить тон, но потом остановилась, решив, что это не нужно. Лучше бы я вообще этого не делала. Может, увидев мой плохой видок, Амир бы был чуть менее злым…
        Он опускает взгляд вниз и замолкает. А потом неожиданно нагло запускает руку мне в декольте, и…
        Воздух из моих легких вылетает со всхлипом, когда он достает из выреза платья маленький флакончик. Поднимает его на свет, зажав между пальцами и внимательно рассматривает. И когда он медленно переводит взгляд на меня, я понимаю, что он догадался. Догадался, что я не просто так прячу эту дрянь, а значит, она чем-то опасна.
        Я забываю, как дышать, и следующие секунды жизни становятся для меня адом. Все, спасения не будет. Он сделал свои выводы, и, судя по его взгляду, уже похоронил меня.
        - И что тут у тебя? Снотворное? Яд? Так тряслась передо мной, а теперь пришла травить? - усмехается внезапно Амир. Вот только веселья в его глазах я не вижу ни капли. Он разжимает пальцы, и я едва не падаю на пол. Обнимаю себя руками, сжимаясь перед этим монстром, - не отвечай, сейчас узнаем. Давай. Куда подлить-то эту дрянь хотела? Неси воду. Сейчас покажешь, как тебя надоумили.
        - Это яд, - признаюсь я. Смотрю вниз, боясь взглянуть в лицо своему кошмару, - я спрятала его, чтобы ваша охрана не нашла. И чтобы не потерять. Я не собиралась давать его вам….
        Я рвано выдыхаю. Амир молчит, не перебивая. Уверена, что он смотрит на меня сейчас с презрением и недоверием, потому что я слишком поздно призналась. Надо было спрятать флакончик получше, но кто ж знал, что он будет опять заглядывать мне в декольте? Хотя, он делает это уже не впервые.
        - Меня украли, - я поднимаю, все-таки, глаза и встречаюсь с ним взглядом. Как же это сложно - смотреть на него и говорить. Словно пытаешься болтать с хищником в джунглях, который вот-вот собирается на тебя прыгнуть. - а ваш Лысый стоял спиной к кабинке и ничего не заметил. Потом меня увезли в машине, и дали снотворное. Я проснулась в каком-то гараже, мне вкололи яд и сказали, что я должна вас отравить за час, или… умру. А если сделаю, что надо - смогу к ним вернуться и получить противоядие.
        Пока я медленно рассказываю это, Амир смотрит на мою руку. Если он ищет след от иглы - он там есть. Он заметен.
        - Я не собиралась этого делать…я не хочу этого делать, - я закрываю лицо ладонями, всхлипывая, и чувствую, как слезы льются теплыми дорожками по щекам, - но тогда я умру. Пожалуйста, помогите мне. Вам, наверное, плевать, или вы мне не верите, но мне больше не на кого надеяться. Я не убийца. Вы отец моего племянника. Я просто не могу сделать такое и жить дальше.
        - Дура, - слышу я внезапно усмешку и убираю руки от лица. Амир смотрит на меня скептически и с жалостью, - ты им нафиг не нужна. Никто там тебя не ждет и ничего у них нет. Отправилась бы на тот свет вместе со мной.
        - Что? - ошарашенно спрашиваю я, не веря своим ушам, - хотите сказать, что я и так и так умру?
        Амир что-то отвечает мне, но я уже плохо воспринимаю реальность - у меня начинается истерика. Я надеялась, что Амир сможет как-нибудь поймать, найти этих людей и отобрать у них противоядие. Но все это глупости. Меня просто обманули.
        Эти секунды или минуты жизни напрочь вылетают у меня из памяти, и опоминаюсь я, когда Амир крепко прижимает меня к себе, удерживая на месте, и заставляет смотреть ему в глаза. Сейчас меня не пугает то, что мы так близко друг к другу, то, что этот страшный человек фактически обнимает меня, и я с каждым своим вздохом чувствую его огромное и мощное тело, состоящее из одних мышц.
        - Успокойся ты, волчица, - врывается в уши спокойный голос Амира. Я стараюсь смотреть ему в глаза, пусть и его взгляд до этого дня пугал меня до мурашек, но это единственное сейчас, что держит меня в сознании, - не умрешь ты. Я тебе не разрешаю. Не истери только. Не веришь мне, что ли? Давай выкладывай все, пока я тебя несу к машине. Что говорили, как выглядели.
        Он с легкостью поднимает меня на руки, а потом толкает плечом дверь и выходит из комнаты. Этот зверь, которого я так боялась, несет меня на руках, а я прислоняюсь щекой к его груди. Он поверил мне. Да я, в принципе, плохо умею лгать, а он, наверное, понял, что моя истерика была не наигранной. Только толку-то?
        Мужчина, который привел меня, молча отправляется за нами.
        - Они сказали, что вы не успеете узнать, чем меня отравили, - шепчу я, - куда вы меня несете? Это бесполезно.
        - Ты им веришь или мне, спрашиваю? Сейчас обратно в тот гараж отправишься. Я тебе что приказал?
        Я закрываю глаза и начинаю послушно рассказывать. Это сложно, потому что мне словно приходится пережить все с самого начала, но меня успокаивает одно, пусть это и кажется не совсем нормальным - меня сейчас несет на руках человек страшнее всех тех, кого я сегодня встретила, и я под его защитой. Были бы те люди сильнее - не стали бы наносить удар исподтишка, через жену Амира. Значит, они не могут к нему подобраться иначе. Убивать человека за несколько часов до какой-то важной встречи… деловой? Или личной? Кстати, не для этого ли Амир потребовал, чтобы я выглядела “прилично”, потому что у него что-то намечалось?
        Наверное, эти люди были в отчаянии, если решились на такой шаг.
        И когда я описываю тех, кого видела в том гараже - Амир внезапно начинает смеяться. Никогда до этого не слышала, чтобы смеялись настолько издевательски. Я даже вздрагиваю от неожиданности, но вопросов не задаю.
        - Таксиста не трогайте только, - прошу тихо я, - он просто меня довез, и все. Он хотел позвонить в полицию.
        На улице Амир отпускает меня перед машиной, чтобы открыть дверь. Дождь по-прежнему капает, но уже более слабый и мелкий. Я растерянно рассматриваю людей вокруг. Лысого я нигде не вижу, хотя, он раньше постоянно мелькал возле Амира. Неужели и с ним что-то сделали?
        - А где Лысый? - спрашиваю я у Амира, когда он кивает на машину, приказывая мне сесть внутрь. На этот вопрос мужчина приподнимает бровь.
        - Лысого нет. Садись.
        - Его тоже украли? - пораженно спрашиваю я.
        - Нет.
        - Он мог бы рассказать про…
        - Не мог бы, - усмешка Амира больше похожа на оскал, - его больше нет.
        Мои глаза становятся круглыми и огромными, как тарелки. Я это чувствую.
        - Он… в каком смысле? Что вы с ним сделали?
        - Уволил.
        Амир запихивает меня в машину, и я замолкаю. Уволил? Просто отдал трудовую и помахал ему ручкой? У меня вырывается истерический смешок. Звучало это как-то более мрачно. Но я быстро отвлекаюсь от этих мыслей, потому что из коротких приказов, которые Амир отдает своим людям, я понимаю, что он ждет еще одно покушение… пока мы едем.
        Страшно жить с ним. С этим человеком. Может быть, Мирослава просто не выдержала вечной опасности, и сбежала, прихватив малыша? Зачем тогда бросила его у дороги? По-прежнему непонятно.
        - Нас могут убить? - спрашиваю я, сглатывая волнение, когда Амир садится рядом. Он поворачивает в мою сторону голову и прожигает темным взглядом. Потом неожиданно наклоняется ко мне.
        - Не могут. Опять слишком много вопросов?
        - Вы… - со смешком вырывается у меня, - вы издеваетесь? Я, может, скоро умру. Могли бы и сжалиться, рассказать хоть обо всем. У меня осталось полчаса, - я бросаю взгляд на время в машине, - и эти полчаса я опять буду вынуждена слушать ваше “не лезь, не спрашивай, не твое дело”? Когда у меня начнутся предсмертные судороги, вы скажете что-нибудь вроде “прекрати”? Это не поможет…
        Я ойкаю, потому что Амир сгребает меня и сажает к себе на колени. Кладет мне ладонь на затылок и смотрит мне в глаза, усмехаясь. И снова я испытываю это пугающее и волнующие чувство: этот дьявол слишком часто сегодня касается меня.
        - Я сказал, что ты не умрешь. Ты слишком болтливая.
        - Мне страшно. У меня осталось так мало времени… вы не понимаете? - слезы снова поступают к глазам, когда я думаю, что мне придётся умереть рядом с этой глыбой арктического льда - безучастной и холодной. Что-то твёрдое впивается мне в бедро и я ерзаю, меняя положение. Опускаю на секунду взгляд вниз. Это кобура с оружием. Вот они, атрибуты последних минут моей жизни.
        - Ты не о смерти думай, - в голосе Амира появляются странные нотки, и я растерянно поднимаю на него глаза, - а о том, как жить потом будешь.
        - А как я жить буду? - этот вопрос вырывается удивительно тихо, пока я смотрю, как в чёрных глазах мужчины появляется тьма. Амир легко сжимает волосы на затылке в кулак, не причиняя боли, и заставляет наклониться ещё ближе к нему. Между нашими лицами остаются считанные миллиметры, и моё сердце панически бьётся, как птичка в клетке. Зачем он это делает? Мы слишком близко.
        Я пытаюсь встать, но Амир хватает меня за бедро, удерживая на месте. А потом внезапно сминает его пальцами, пока я холодею, вспоминая, что блондинистый псих украл мое нижнее белье. А я ведь не сказала Амиру. Я вообще умолчала, что этот кретин набросился на меня с поцелуями и попытался раздеть. Ткань платья очень тонкая, и через нее Амир прекрасно чувствует, что на мне ничего нет.
        - Что за хрень? - тихо и убийственно мрачно интересуется он.
        - Я же сказала, что была в примерочной! Не трогайте меня так, - я чувствую, как сердце начинает выпрыгивать из груди. Нет, я точно не могу признаться ему, что этот псих пытался со мной сделать.
        - Без белья?
        - Да! Оно портило весь вид платья. Вы сами видите, какое оно тонкое.
        Темные глаза напротив темнеют еще больше. Я нервно сглатываю.
        - Вот сейчас ты врешь, - усмехается нехорошо Амир, - нагло и мне в лицо.
        Эпизод 30
        Страх цепко сжимает внутренности ледяными лапами. Так же цепко, как держит меня Амир, только руки у него горячие, просто обжигающие.
        - Зачем врешь? - продолжает он, изучая мое лицо. Будто заглядывает в самую душу и прекрасно видит, как я подбираю оправдания. Такой взгляд хочется избегать, но я даже дернуться не могу - Амир меня сжимает настолько сильно, что, наверное, синяки останутся.
        Конечно, я вру. Скажи я правду - и этот человек отшвырнет меня, как грязную вещь, и никакого спасения не будет. Передумает. Он же убить готов за измену. Для него это позор. И ему будет плевать, что это не я полезла к этому блондинистому психу, а он ко мне. Скажет, что я виновата, потому что потребовала Лысого остаться у входа в примерочную.
        Но как бы я сейчас не выдумывала причины своего странного внешнего вида, Амир быстро раскусит мою ложь.
        Кому я врать-то собралась? Тепличная девчонка, которая жизни еще не знает. Даже рассмотреть подонка в своем муже не смогла, розовые очки напялила и жила, радовалась, что семья у нее. А Амир каждый день среди хищников проводит - как еще назвать таких людей? Володя таракан по сравнению с ними.
        Господи, и что мне делать? В голове появляется дурацкая идея.
        - Мне плохо, - я поднимаю руку и прикладываю ладонь к груди, начиная быстро-быстро дышать. Случайно умудряюсь мазнуть тыльной стороной по телу Амира, по стальным мышцам живота, и меня пробирает дрожь. - Кажется, меня тошнит. Положите меня на сиденье и дайте спокойно умереть… без ваших вопросов.
        - Так, хорош играть со мной, - резко обрывает меня Амир, разрушив последнюю надежду избежать эту тему, - что с тобой делали? Говори. Чего боишься?
        - Тебя, - шепчу я, - ты меня убьешь. Ничего не скажу.
        Он чуть прищуривается.
        - Трогали тебя? - спрашивает холодно он, а я вздрагиваю, как от пощечины и мотаю головой, - насиловали?
        - Нет! - вскрикиваю, - этого не было! Прекрати о таком говорить!
        - Значит, просто облапали, - усмехается Амир, - придется им еще и руки перед смертью переломать. Что еще делали?
        - Зачем вы допытываетесь? Я все равно не ваша жена. Их надо посадить и всё. Не надо им ничего ломать, - тихо произношу я, зная, что это может услышать только Амир. Он изгибает в усмешке губы.
        - Чего? Может еще простить их? Это только ваши мужики так могут. Или продают другому свою женщину и смотрят тупо, как ее забирают.
        “Ой, все. А от тебя жена вообще сбежала. Сам-то не идеал.” - мысленно констатирую я.
        - Сама, кстати, такое дерьмо выбрала или выдали? - внезапно переводит тему Амир, не замечая, как я морщусь.
        - Вам мало для меня унижений? Мои мама с папой умерли. Сама выбрала.
        - Думать готовой вы, бабы, нихрена не умеете. Поэтому родители должны вас замуж выдавать.
        Ох. Я закусываю губу, чувствуя, как злость закипает во мне, словно вода в кастрюльке. Зато Амир довольно смеется, увидев, как поменялось выражение моего лица. Будто бы пошутил удачно. Скотина.
        - А вас тоже родители женили? - интересуюсь я обиженно, и наклоняюсь ближе к его уху, чтобы еще тише произнести, - и как? Нравится вам сейчас везде свою жену искать и чужую женщину за нее выдавать?
        Этот дьявол поворачивает в мою сторону лицо, и мы встречаемся взглядами. Кажется, он зол. Похоже, он был бы сейчас не против залепить мне затрещину, но он сдерживается.
        - Договоришься сейчас.
        Господи, ну зачем я его бешу? Дурацкая и опасная затея, но меня задевает до глубины души его рассуждения. Будто бы я не человек со свободой выбора, а какая-то вещь. Глупая и недалекая, способная только принимать решения “какое платье сегодня надеть”. Может быть, Мирослава такой и была, но я-то другая. Тысячи женщин другие.
        - Не стоит за меня кому-то ломать руки, - произношу я, - сдайте их полиции и все. И отпустите меня, пожалуйста. Мне не сильно удобно разговаривать, сидя на ваших коленках.
        Он ссаживает меня на сиденье рядом - почти что сбрасывает. Только тогда я выдыхаю. Словно в лапах хищника побывала и вырвалась.
        - Мне от тебя советов как раз не хватает, - издевательски произносит он, а я хмыкаю.
        - Ну да. Я же глупая женщина.
        - Болтливая. Это хуже.
        Я хочу было что-то ответить, но закрываю рот. Почему-то начинает болеть в груди. Сдавливать, будто на нее положили огромный камень.
        - Можно окно открыть? - бормочу я, немного сгибаясь, чтобы глотнуть чуть больше воздуха.
        - Нельзя.
        - Амир… пожалуйста. Мне нехорошо.
        Он внимательно смотрит на то, как я глубоко и тяжело дышу. Паника превращает вокруг воздух в густое и горячее желе, которое я пытаюсь протолкнуть в легкие.
        - Все равно нельзя. Что болит?
        - Дышать тяжело.
        - Доехали почти. Потерпи. Сильно плохо?
        - Очень, - пищу я, чувствуя, как сознание начинает темнеть, а кожа холодеет. Даже губы немеют, когда я выдыхаю. Будто бы покрываются корочкой льда. Я закрываю глаза, и только чувствую, что Амир рядом - по запаху его одеколона, тяжелого и агрессивного. Наверное, я просто упала на него. Я слышу, как он ругается на незнакомом языке сквозь зубы - резко, грубо и отрывисто. И все. Потом все пропадает.
        Открываю глаза я только когда чувствую, как предплечье мне что-то сжимает. Яркий свет слепит, и я зажмуриваюсь. Лежу я, свернувшись калачиком, на какой-то койке.
        - Резче давай все делай, - слышу я грубый голос Амира, и меня неожиданно отпускает напряжение, и будто теплая волна разливается по всему телу, - башкой своей за нее отвечать будешь.
        Что? Господи. Я радуюсь, что он рядом? Нет, повод для радости есть: если я слышу голос Амира, значит, я точно не умерла. Мы бы никогда не оказались в загробной жизни вместе. Дьявол бы точно попал в свой персональный ад.
        - Она уже очнулась, - произносит незнакомый человек передо мной, в белом халате и очках. За его спиной возвышается Амир - весь в черном, словно только что поднялся из ада.
        - И что? Давай ее лечи.
        - Ее анализы в порядке. Давление только низкое. Никаких паталогических процессов в организме мы не увидели. Просто обычный обморок. Пониженное железо в крови и гемоглобин… девушке нужно больше отдыхать.
        - Ну так ставь ей что-нибудь, чтобы нормально все было.
        - Я не умру? - шепчу я. После того, как я думала, что умираю в машине, теперь мое тело кажется мне необычайно здоровым и легким. Только немного слабоватым.
        Врач мотает отрицательно головой. Я выдыхаю - словно гора свалилась с плеч.
        - Выйди пока, - мрачно приказывает дядьке Амир, и тот послушно подрывается, едва ли не бегом покидая нас. Дверь закрывается и мы остаемся наедине: я и этот зверюга, чьи глаза сейчас горят от ярости. Мне хочется упасть в обморок обратно - кажется, будто это я разозлила его до белого каления. Но чем? Тем, что очнулась?
        - Мне дали противоядие? - шепчу я, а Амир усмехается, оскалив зубы.
        - Не было никакого яда. Развели тебя, как щенка.
        - Откуда вы знаете?.. - я не верю своим ушам.
        Как это - не было? Что же мне тогда кололи?
        - Пообщался уже.
        Я замолкаю и пораженно смотрю на него.
        Чего хотели эти люди тогда добиться-то? И сколько я тогда уже тут? Бросаю взгляд на часы - господи, уже три ночи. Неужели Амир смог найти этих людей, и… даже не хочу представлять, как он с ними пообщался. Смотрю на него, как он стоит, сложив мощные руки на груди, в черной водолазке. Огромный, просто зверюга, и понимаю, что вряд ли хочу что-то дальше узнавать.
        А еще страшно… я говорила себе - закрою глаза, уши, чтобы ничего лишнего не слышать об этом человеке. Не вышло. С каждым днем, пока я нахожусь рядом с Амиром - узнаю все больше и больше о том, что происходит вокруг него. Сбежать невозможно, а жить дальше как? Отпустит ли он меня потом, если нечаянно узнаю что-то, что не должна знать?
        Я сажусь на кровати, и голова внезапно начинает кружиться. Амир оказывается возле меня в одно мгновение. Широкая ладонь нажимает мне на грудь, заставляя опрокинуться обратно, а сам он склоняется надо мной.
        - Куда скачешь? Лежи давай. Коза. И платье поправь. Ногами она тут светит.
        Я поджимаю губы, фыркаю и одергиваю подол. Честно говоря, сейчас я готова радоваться даже тому, что слышу эти вечные приказы. Значит, я действительно жива.
        - Это всего лишь ноги.
        - А выше всего лишь жопа. Ее тоже всем показывать будешь?
        Честно говоря, иногда мне кажется, что Амира я начинаю ненавидеть, и очень, очень хочу его ударить.
        - Вы слишком придираетесь, - спокойно произношу я, - вообще-то я не вашей веры и не ваша жена. Для моей культуры это нормальный наряд…
        - Ты договоришься, умная моя, - усмехается Амир, - Я тебя еще не спросил, для кого ты это платье собиралась таскать, - он выпрямляется, нагло рассматривая мое декольте, - пожалел, думал слабая совсем. Но раз тебе хорошо - будет сегодня разговор. Раз силы умничать есть - давай вставай и двигай ногами к машине.
        Боже, это просто невыносимо. Я нервно выдыхаю, и поднимаюсь обратно с кровати. Медленно, чтобы снова не кружилась голова, и чувствую на себе тяжелый взгляд Амира. Нет, очень сложно с ним жить. Он даже смотрит так, что ощущаешь себя муравьем по сравнению с ним. Бывают же тяжелые люди.
        Я делаю шаг, чтобы пройти к двери, и тут Амир берет меня за подбородок, останавливая и заставляя задрать лицо вверх.
        - Так для кого платье-то такое выбирала?
        - Я тут, вообще-то, только от обморока отошла. - выдавливаю я. Я успела замерзнуть, пока лежала, и теперь чувствую жар от тела этого зверя. С каждым вдохом и выдохом. - А вы уже вопросы задаете.
        - Значит, самой болтать сил хватает, а отвечать на мои вопросы - нет? - Амир усмехается, сверкнув белыми зубами. Его ладонь внезапно ложится мне на спину, прямо где вырез платья. На обнаженную кожу. Он проводит медленно вверх, сминая кожу, и рывком вжимает в себя. Мамочки. - на вопрос-то отвечай. Платье хорошее, не спорю.
        - Просто схватила первое попавшееся… - горло сдавливает от страха. И от стыда.
        Это ужасная смесь чувств - несмотря на то, что прикосновения Амира грубые, что-то внутри меня откликается на эту силу и грубость. Какие-то дурацкие инстинкты, говорящие о том, что принадлежать сильному мужчине может быть приятно. Но этот мужчина слишком сильный. И имеет слишком много власти, чтобы позволить себе хотя бы задуматься о том, что он мне может быть симпатичен.
        У него есть жена, он вообще из другого мира с другими законами. С такими законами, которые меня сломают и перемелют, заставят забыть про самоуважение и гордость.
        Я упираюсь ладонями в твердую грудь, и пытаюсь оттолкнуть Амира.
        - Не прикасайтесь ко мне! Я не стану вашим развлечением на пару ночей, - уверенно произношу я, стараясь вырваться. Бесполезно - ладонь этого дьявола во плоти будто клеймит меня, оставляя горячий след между лопаток и нагло, с нажимом, скользит выше, к затылку. А он с насмешкой наблюдает за мной. Будто пожирает взглядом мои эмоции. - Амир! Я знаю, как вы должны относиться к женщине! Это неуважение. Я не ваша жена, чтобы меня так трогать.
        - Как я должен относиться к женщине, которая шляется в таком виде не перед мужем? - хмыкает Амир, - раз знаешь наши законы, расскажи. Может, соблазнить меня хотела?
        Соблазнять ЕГО? Я хмурюсь и смотрю на Амира. Я не самоубийца. Мне даже сложно представить девушку, которая его захочет соблазнить. Надо быть бесстрашной.
        - Вы не в моем вкусе, - быстро отвечаю я. Амир запрокидывает голову и начинает смеяться, а я выворачиваюсь из его захвата. Или он просто отпускает меня.
        Я поправляю платье, обнимаю себя руками, закрывая декольте и укоризненно смотрю на Амира.
        - Не смешно.
        - Смешно, - он ухмыляется, отсмеявшись, - ладно, давай двигай ногами. Переоденешься и выгуляю тебя немного. Заслужила.
        Моя челюсть едва не падает на пол от возмущения. Он сказал “выгуляю”?! Как собачку?!
        - Я. Вам. Не животное! - произношу я четко и по слогам, - меня не нужно “выгуливать”!
        - Я чего-то не понял - тебе домой охота? - приподнимает в ответ бровь Амир, - хочешь - отвезу домой. Либо давай меньше болтай.
        Боже, нет, я его точно немного ненавижу.
        Я чувствую в теле слабость, и, честно говоря, мне хочется домой. Но когда я представляю, что останусь там снова наедине с Амиром… да уж лучше я "выгуляюсь". К черту.
        Дождь снова принимается щедро поливать улицы города. Мы выходим из здания, и я неуверенно топчусь на крыльце, ощущая пятками холодную и мокрую плитку. Провожаю взглядом широкую спину Амира, наблюдая, как перекатываются под одеждой мускулы, и начинаю медленно спускаться, чтобы не поскользнуться.
        В этот момент Амир, видимо, понимает, что что-то пошло не так и оборачивается. Смотрит на мои ноги и тихо ругается.
        - Золушка, блин. Обувь где?
        - Там же, где и тысяча-другая моих нервных клеток. - обиженно отвечаю я, шлепая по лужам. Это просто невероятное качество - оставаться всегда таким же холодным говнюком, даже когда другому человеку требуется капля сочувствия. - В примерочной осталась. Я дойду, не беспокойтесь.
        - Конечно дойдёшь. Ты же самостоятельная, - усмехается он. А потом просто подходит и поднимает меня на руки, не обращая внимания на то, что я пытаюсь вырваться, - не рыпайся ты, а?
        Опять он держит меня на руках. Одна из ладоней сжимает меня под грудью - это напрягает меня по многим причинам, в том числе и потому, что Амир явно чувствует, что я нервничаю. Каждый раз у меня подскакивает пульс, когда он дотрагивается до меня. Слишком уж много вокруг этого человека тайн. Не загадок, а именно тайн, темных делишек, про которые он не хочет распространяться.
        Возможно, несколько часов назад он этими же руками держал пистолет и стрелял в своих врагов, которые пытались его отравить. Я даже не знаю - действительно ли он уволил Лысого. А если закопал? По этой причине мне хочется, чтобы этот человек поменьше прикасался ко мне.
        Амир сажает меня в машину, и садится следом сам. Дверь закрывается. Я стряхиваю с себя капли дождя и приглаживаю растрепавшиеся волосы, отвернувшись к окну. Теплый воздух в машине согревает меня. В отражении я вижу, как Амир просто откидывается на спинку сиденья, и даже не смотрит в мою сторону.
        Мне хочется с ним поговорить, но страшно. Чувство такое же, как если бы я решила во время прогулки по лесу пихнуть руку в какую-нибудь нору. Амир ведь предупреждал меня, что если я многое узнаю - то не смогу уйти из его дома никогда. Но и жить, не понимая, что вокруг происходит - сложно. Я могу лишь строить догадки.
        Поэтому я молчу, не решившись задать ни один из вопросов, которые крутятся у меня в голове, и смотрю за окно на тёмный, ночной город, где льёт дождь. В каплях на стекле вспыхивают огни фонарей, и я проваливаюсь в печальные и тревожные мысли. Сердце сжимается. Сколько я уже в плену у Амира? Два, три дня… а кажется, будто вечность. Я уже и отвыкла от свободы.
        У меня появляется чувство дежавю, когда мы тормозим возле магазина, где Амир так же, как и в первый день нашей встречи, сам берет мне одежду и кидает ее на сиденье, ограничившись сухим «переоденься».
        - Я не могу, - произношу я, нервно сжимая очередное платье в руках. Амир хмыкает.
        - С чего бы?
        - Не при вас. Даже если вы отвернётесь, то в отражении все будет видно, а я без белья.
        - Не имей мне мозги. Снимай эту шмотку и переодеться в нормальные вещи.
        - Выйдите, хотя бы! - восклицаю я, а он, приподняв брови, смотрит на меня так, будто бы я предложила ему что-то глупое или ненормальное.
        - Переодевайся давай, - бросает он спокойно, давая понять, что на этом наше препирательство он хочет закончить, - в этой тряпке, которая сейчас на тебе, ты все равно выглядишь голой.
        - Нет.
        Я кладу новое платье рядом на сиденье и отворачиваюсь к окну. Сердце замирает, как перед прыжком в пропасть. Даже дыхание перехватывает, будто бы я сделала что-то очень опасное, хотя, на самом деле просто сказала “нет” Амиру. Я, конечно, готова слушаться его, если от этого будет зависеть моя жизнь и безопасность, но беспрекословно выполнять глупые приказы, унижаясь, не стану.
        - Я сейчас просто порву это платье на тебе и выкину, если будешь выпендриваться, - слышу я холодный голос Амира, и фыркаю.
        - Значит, пойду голой. По-настоящему голой.
        - Да ты что? Давай проверим.
        Я не успеваю ничего сказать: Амир просто берет меня за ноги и рывком тянет к себе. Я, взвизгнув, падаю спиной на сиденье, а этот гад нависает надо мной, с усмешкой, и пытается схватить за ткань платья на груди, но я вовремя закрываюсь. Скрещиваю руки, обнимая себя так крепко, что, наверное, с утра у меня будут болеть мышцы от напряжения. Ногти впиваются в кожу плеч.
        - Не выйдет, - выпаливаю я ему в лицо, - даже не трогайте, или буду кусаться. И визжать.
        - Визжи, - снова широко усмехается Амир, оскалившись, - всем пофигу, - и он хватает меня за запястья, легко разводя в стороны руки, будто бы я и не напрягалась изо всех сил, пытаясь остановить его.
        - Ами-и-и-ииир!!! - вырывается у меня пронзительный вопль, когда доходит - он сейчас хоть в рогалик меня скрутит. Сил и дури в нем хватит. Перегородка между нами и водителем закрыта - и никто даже не отзывается на мои крики.
        Амир с легкостью заводит мои руки над головой, распиная меня по сиденью, и мне остается только беспомощно барахтаться под этой сотней килограмм стальных мышц. Извиваться, как червяк.
        - Так сама переоденешься или мне тебя переодеть? - смеется тихо и низко этот зверь, наслаждаясь моей беспомощностью, - я тебе не пацан. Окажешься подо мной голой - пеняй на себя.
        Я с шумом выдыхаю после его заявления. Во мне закипает злость и отчаяние. Я не буду его слушаться! Это уже перебор. Так однажды дойдет и до того, что он просто прикажет станцевать ему стриптиз, потому что захотелось, или еще что-нибудь в этом роде.
        - Ну и насилуйте, - шиплю я, - а я лягу бревном и закрою глаза. Или сделаю тухлую рожу.
        Я пытаюсь оттолкнуть его, упираюсь коленом в живот, но оно соскальзывает. Я окончательно оказываюсь погребена под этим монстром. Даже дышать становится тяжело. Амир с кривой ухмылкой наблюдает за моими попытками выбраться.
        - Не буду я вас слушаться, - выдыхаю я ему в лицо, - беспрекословно - не буду. Только если это действительно важно. А на каждый дурацкий приказ вам придется доставать пистолет, чтобы я бежала его исполнять. Иначе не буду.
        - Обнаглела совсем, - констатирует Амир, - ладно. Хочешь быть как потаскуха - будешь ею.
        И снова дыхание перехватывает от этих мерзких слов. В груди вспыхивает злое и ядовитое чувство, которое растекается по венам. Только я не успеваю сказать ничего обидного в ответ - широкая ладонь Амира ложится мне на шею и сжимает, фиксируя на месте.
        Он наклоняется и целует меня, жёстко и властно. Грубо проникает в рот языком, почти не встретив сопротивления. Как огромный дракон, крадёт у меня дыхание, сдавливая мне горло и заставляя захлебываться тяжёлым запахом одеколона, который я чувствую на языке. Если бы поцелуй мог быть наказанием - то Амир меня сейчас именно наказывал. Ни капли нежности. И я от страха замираю под ним, будто бы леденею от ужаса и зажмуриваюсь.
        Больно и обидно. Он делает это, не заботясь о моих чувствах, об удовольствии. Просто берет то, что ему хочется, нагло и беспринципно. Жесткая щетина царапает кожу, но я даже не могу отвернуться или пошевелиться. И укусить страшно - вдруг вообще прибьет.
        Я чувствую, как он хватает за лямки платья и сдирает его вниз. Всхлипываю и мычу, и Амир прерывает эту странную экзекуцию, но отстраняется лишь на пару миллиметров. Смотрит свысока и кривит губы в усмешке.
        - Хватит, прекратите. Вы не имеете права это делать, - каждое слово дается мне с трудом. Голос, к моему стыду, звучит слишком высоко, хрипловато и взволнованно. Губы горят и пульсируют после этого поцелуя.
        - Я много на что имею право. Лучше не проверяй, - произносит он спокойно. А потом убирает ладонь, наклоняется, и внезапно сильно прикусывает кожу на шее. Как зверь. Я вскрикиваю. Барахтаюсь, пытаясь выползти и вырваться, потому что мне больно!
        - Амииир!!!
        Он резко отпускает меня и смеется, выпрямляясь. Я в ужасе подбираюсь и отползаю на другой край сиденья, забиваясь в угол. Поправляю платье и растерянно шею. Болит так, что там будет кровоподтек. Я даже чувствую отпечаток укуса на коже.
        Даже не верю, что это происходит со мной. Он меня просто укусил! Псих. Ненормальный.
        - Мне нравится, как ты вопишь мое имя, - сверкнув ухмылкой, Амир садится обратно, а я содрогаюсь от его тона, каким он произносит эти слова.
        Я в таком шоке, что не могу даже нормально начать соображать. Амир кидает в мою сторону платье, я не успеваю среагировать, и оно падает прямиком на мои колени.
        - Надевай давай. Прикроешь засос. Если тебя парит.
        - Вы ненормальный, - пораженно произношу я, а он кидает в мою сторону такой взгляд, что страх мурашками скатывается по спине.
        - Еще ляпнешь что-нибудь такое - и я тебе задницу надеру. Или еще раз услышу “вы”. И повторю, пока не дойдет.
        Просто дикарь… Я раздраженно встряхиваю платье, отрываю бирку и выкидываю ее в сторону. Шея по-прежнему пульсирует болью. Супер просто. Я вернусь домой от Амира инвалидом, если вообще смогу вернуться. Рука болит, шея болит. Что следующее? Что еще он придумает?
        - Отвернитесь, хотя бы.
        Амир внезапно ухмыляется, а я вспоминаю, передергиваюсь и быстро поправляюсь:
        - Отверни…сь. А лучше выйди из машины. Пожалуйста.
        - Быстро учишься. Нет, не выйду. И не отвернусь, - он склоняет голову набок, рассматривая меня, - нечего было выпендриваться.
        Господи боже мой. Он, наверное, наказание, которое ниспослал кто-то свыше. Только за что? Зачем? Я будто бы каждый раз налетаю на монолитную бетонную стену. Раз за разом. А потом эта стена прибивает к чертям меня. Каждый раз я собираю в себе силы, чтобы сказать “нет” и отвоевать хоть кусочек свободы, а Амир, наоборот, ломает во мне границы, нагло захватывая территорию.
        Я стараюсь не выдавать бушующие чувства, хотя возмущение, злость и обида разъедают меня изнутри. Сбрасываю лямки платья с плеч, стараясь не смотреть в сторону Амира, хотя и чувствую его тяжелый и внимательный взгляд. Стягиваю платье вниз, до талии, оставаясь в одном белье и стараясь забыть о том, кто сидит в полуметре от меня.
        Пока я последовательно переодеваюсь - думаю о том, что с таким отношением Амир однажды действительно сломает меня. Может быть, он этого и добивается. Может, ему удобно, чтобы я осталась в роли его жены, поэтому он и делает из меня безвольную и послушную куклу, кторая однажды сдастся, поняв, что бороться бесполезно. Ведь… Тима уже сколько времени проводит вместе с нянькой из-за тех неожиданных событий, которые произошли за эти дни? Я ему, как няня, не очень и нужна. Ребенок привыкнет к той женщине, и Амир сможет с ним спокойно сблизиться.
        А если я останусь надолго, Тима прикипит ко мне… Амир не пощадит свою жену, когда найдет. Она уже домой не вернется. И Амир не идиот, чтобы не понимать простую вещь - если меня разлучить потом с ребенком, это будет очень большое потрясение для малыша.
        Я замираю, расправив платье, и чувствую, как мое лицо кривится в странной улыбке.
        - Скажи мне честно, - медленно произношу я, - ты меня вообще отпускать планируешь?
        И поворачиваюсь к Амиру, встретив его взгляд. Он дьявол, самый настоящий. Есть что-то темное и пугающее в людях, вроде него. Они отличаются от других. Таких, как он, легко можно выделить из толпы - по взгляду, по манере держаться, разговаривать и улыбаться, и по чему-то еще неуловимому… будто бы их сила и власть осязаемы, и мы кожей можем это почувствовать.
        “Пожалуйста, скажи, что да” - мысленно умоляю я его, - “я даже поверю. Хотя бы спать буду спокойно”
        Усмешка, с которой Амир кривит губы, пугает меня.
        - Нахрен ты мне нужна?
        - Жену заменить, - пожимаю я осторожно плечами, чувствуя, как царапает их ткань нового платья, - я откуда знаю, что тебе в голову взбредет.
        - Я похож на того, кому нужна замена? - хмыкает Амир, и машина в этот момент начинает тормозить, пока я с облегчением выдыхаю, - Будешь нормально себя вести - пойдешь на четыре стороны. С баблом в кармане. Если одеваться нормально будешь - вообще не трону. Не раскатывай даже губу. Вылезай давай, короче.
        - Постой! - он берется за ручку двери, чтобы выйти, но я останавливаю его, протянув руку, - я могу себя нормально вести. Но мне нужно… личное пространство.
        Он оборачивается и насмешливо смотрит на меня, а я, сглотнув, продолжаю.
        - Мне правда необходимо оно. Мы можем жить, как соседи. Просто представь, что я снимаю у тебя комнату в доме, - обращаться к этому человеку на “ты” невероятно сложно, но я стараюсь говорить уверенно, - пойми, я не могу переодеваться при тебе или принимать душ. Ты посторонний мне человек. И, если тебе нужно, чтобы я что-то сделала, то ты можешь спокойно объяснить мне, для чего это надо. Без ультимативного тона. Я не могу глупо и доверчиво слушаться. Я понимаю, ты привык приказывать, но… мы можем общаться, как коллеги, или как работник с работодателем… ты можешь мне вкратце обрисовать ситуацию. И тогда все будет проще.
        - Круто завернула. Психолог доморощенный, - усмехаясь, перебивает меня Амир. Он отворачивается, и выходит из машины, бросив напоследок мне короткое и обидное:
        - Нет.
        И с хлопком закрывает дверь.
        - Да и пошел ты!!! - воплю я во всю силу легких, стукнув ладонями по обивке, - ненавижу!!! Тебя! Чертов! Тиран! - с каждым словом я бью по сиденью, пытаясь выплеснуть всю злость.
        А ее у меня - целый вулкан. Просто все кипит внутри. Так легко унизил, будто бы я ребенок, который ноет и просит купить килограмм конфет. Просто плюнул на все мои слова.
        Я падаю на сиденье и сворачиваюсь в комочек. Мне надо успокоиться. Усмирить внутри эту бурю, или я накинусь на этого человека, психанув. Его отношение просто выводит меня. До трясучки.
        Дверь с моей стороны открывается.
        - Выползай давай. Хватит там валяться, - слышу я ненавистный голос и сжимаю зубы до скрипа.
        “Иди в зад” - мелькает мысль. Если у меня еще раз будет выбор - спасти жизнь этого человека или его грохнуть, я точно, однозначно, стопроцентно выберу второй вариант.
        Эпизод 32
        Я выползаю из машины, надев туфли, которые немного жмут ногу. Черт, он еще решил меня и попытать неудобной обувью. Понятно, что не специально, но… сейчас это еще одна монетка в копилку сегодняшних издевательств.
        Амир захлопывает дверь. Я угрюмо смотрю на него.
        - Если дело в двухсот тысячах, которые ты отдал за меня… я могу их вернуть, - произношу я тихо, чтобы слышал только он. Потому что из машины позади выходят его телохранители, - если после этого ты не будешь обращаться со мной, как с товаром или рабыней.
        Он снова усмехается.
        - И где деньги возьмёшь, миллионерша?
        - Я найду, - я судорожно начинаю перебирать в голове варианты и останавливаюсь на самом верном. На Сашке. Она может одолжить. А потом я заработаю и ей отдам.
        Он цыкает, не удостоив меня ответом. Делает ко мне шаг и берет за подбородок, заставляя поднять лицо. Я жмурюсь от яркого света фонаря над нами, и пытаюсь отвернуться, но Амир сжимает пальцы.
        - Не дергайся.
        - Не трогай меня, - произношу я. После закидонов Амира, я уже начинаю плохо на него реагировать: при его прикосновениях мышцы вмиг превращаются в натянутые струны. Скоро я начну срываться с места и убегать от него, как испуганная олениха.
        Он криво улыбается и проводит небрежно большим пальцем по нижней губе, а я шикаю.
        - Больно!
        - Нефиг было оставлять охрану черт знает где. Тогда не болело бы, - Амир отпускает меня, а я, возмущенно выдыхаю.
        - Я не привыкла ходить по магазинам с охраной и думать о том, что меня могут похитить, - медленно произношу я и поднимаю ладони на свет. Показываю ему еще не до конца зажившие царапины от стекол, бордовыми полосками расчерчивающие кожу, и перевязанное бинтом запястье, - смотри и думай о том, насколько хорошо ты играешь роль моего мужа. До встречи с тобой мне не приходилось сбегать от разъяренного пса, лежать в гараже, слушая, как незнакомые люди приказывают мне тебя убить, и прятаться посреди ночи в библиотеке, потому что кто-то стрелял в твои окна.
        Пока я говорю это, Амир делает еще шаг, сближаясь со мной еще больше. Он с усмешкой на лице склоняет голову на бок и возвышается надо мной, будто бы пытаясь подавить своим ростом. У него это удается. Я начинаю ощущать себя как мышка перед котом.
        - Не надо было убегать, - произносит он и в голосе проскальзывают первые едва уловимые нотки угрозы, - закончила болтать? Давай двигай ногами.
        - Надо было объяснить мне, что происходит, с первого же дня. Хотя бы в общих чертах!
        - Найди другое место, чтобы выяснять отношения, женщина. Делай это дома.
        Я пожимаю плечами, глядя ему в глаза.
        - По крайней мере, на улице оружие ты не достанешь, чтобы снова запугать меня. Может, найдешь, все-таки время, чтобы спокойно мне рассказать правила твоих игр? - я замолкаю, потому что по дорожке неподалеку от нас проходит парочка, и я провожаю их взглядом.
        Они направляются в ресторан, на парковке которого мы остановились. Черт, Амир привез меня поесть, что ли? Но я не хочу. Меня до сих пор подташнивает после обморока.
        Мужчина со спины кажется мне смутно знакомым. Амир что-то произносит, но я его не слушаю, рассматривая этих двоих. Совершенно обычно одетые люди. Почему я так взглядом зацепилась? Но как только они доходят до двери, а мужчина поворачивается, выпуская изо рта сигаретный дым и щелчком отправляет окурок прямо на газон, я в шоке округляю глаза.
        Черт, в этом рыжем и веснушчатом парне я узнаю одного из друзей Володи, Юру Скрипача. Он на скрипке в младших классах играл…. И я здесь. Стою рядом с мужиком бандитского вида, одетая в дурацкое длинное платье. С разбитым лицом и расцарапанными руками. О-о-оооу.
        - Я не хочу есть, - вырывается у меня, когда я прикидываю, какой слух пойдет по знакомым, если Юра меня увидит такой. Поворачиваюсь обратно, и всю мою панику как холодным ветром сдувает - я натыкаюсь на заинтересованный взгляд Амира. Он смотрит на меня, как хищник, учуявший добычу.
        - И кто это? - произносит он с ухмылкой. Значит, заметил, как я пялюсь на Юру, и уже прикидывает, небось, как выкрутит ему конечности. Найти бы лишь повод.
        - Старый знакомый, - бормочу я и отвожу взгляд, - слушай, я правда не хочу есть, это во-первых. Во-вторых, у меня фиговый вид. Все подумают, что ты меня бьешь. Я хочу домой, спать.
        - Верю. А я есть хочу. Поэтому мне плевать на то, что подумает твой знакомый. Насколько близкий, кстати?
        - Знакомый. Моего. Мужа! - я рассерженно рычу это, вскидывая голову, и тут же затыкаюсь, поняв, что ляпнула. Блин, как громко-то, еще и на всю парковку. Но меня взбесило, что этот человек пытается еще и в мою личную жизнь влезть.
        - Я тебя сейчас прибью, - Амир нехорошо прищуривается, а я охотно верю, что он это сделает.
        - Ладно. Бывшего мужа. Точнее…. никакого мужа, - выдавливаю я, и отворачиваюсь, чтобы не видеть глаза этого монстра, в которых разгорается что-то нехорошее.
        Я не виновата, что я сегодня после обморока торможу.
        Когда я хочу нырнуть обратно в машину - и черт бы с этими ресторанами, и черт бы с тем, что меня будет ждать головомойка уже наедине с Амиром - тот хватает меня за шкирку и разворачивает обратно, подталкивая по направлению ко входу, в котором исчез Юра со своей пассией.
        Дьявол.
        Я молча и покорно иду по дорожке. Рваться обратно не буду - у меня есть предчувствие, что я только что исчерпала кредит спокойствия моего личного тирана. К тому же, может быть, Юра меня и не узнает в таком виде. Он видел меня в основном с гулькой на голове, в джинсах и безразмерных футболках, задолбанную после работы, и я даже сомневаюсь, что он помнит о том, что я женщина, которая может надеть платье. Так, просто друган его другана.
        В ресторане я опускаю лицо вниз, занавешиваясь волосами, чтобы меня было сложнее рассмотреть, и ойкаю, когда Амир берет меня за локоть и сажает на диванчик в одном из укромных уголков. Я падаю попой на обивку и забиваюсь в угол, украдкой рассматривая все вокруг.
        Амир решает меня не мучить - он садится напротив. Уже хорошо.
        Я замечаю Юру на другом конце зала. Он сидит за большим столом, за которым обычно собираются компании, а девушка, развернувшись вполоборота с интересом смотрит на нашу охрану, которая занимает столики рядом с нами.
        Мне хочется заплакать: лицо девушки я не забуду никогда. Неожиданная встреча через года. Эта Таня гнобила меня все старшие классы. Обиднее всего, что как она была красоткой - так и осталась, а я как была серой мышкой…. так и тоже осталась, да.
        Вечер не может стать еще хуже. Точнее нет, может. Если за этот столик для компании сейчас подъедут другие друзья Володи, или он собственной персоной. Моя интуиция предчувствует это почти со стопроцентной гарантией. Если бы Юра и Таня хотели бы томного вечера наедине - они б заняли более укромное местечко.
        Я хватаю меню, открываю его и прячусь за ним, пробегая взглядом по блюдам.
        - Я хочу какой-нибудь коктейль, - мрачно выдаю я, потому что меня внезапно посещает желание напиться и немного забыть обо всем, что творится вокруг.
        Палец Амира цепляет меню, с хлопком опуская его на стол, и я вздрагиваю.
        - Чего? - интересуется он и сверлит меня взглядом. В этом вопросе есть все: и “ты охренела?” и “фиг тебе, а не коктейль”, но я пробую донесли до него свое желание еще раз:
        - Коктейль. Я хочу расслабиться… мне плохо. Душевно.
        Амир смотрит на меню, в котором открыта страница с алкогольными напитками. Почему-то я чувствую себя перед ним, как подросток перед родителями.
        Он переворачивает страницы меню, открывая его на обычных напитках и кивает.
        - Заказывай. Вот тебе коктейли.
        - Ананас с манго вряд ли меня расслабят… - с сомнением произношу я, снова ловлю убийственный взгляд и вздыхаю. Черт, это какой-то идиотизм. Мне двадцать пять лет, а мне запрещают напиться.
        К нам подбегает официантка, мило улыбаясь.
        - Уже сделали выбор? - интересуется она. Ее взгляд опускается на мои губы, и улыбка тут же тускнеет. Я с хлопком закрываю меню.
        - Сделала. Я ничего не хочу.
        - У нас сегодня очень вкусный томатный суп… - осторожно произносит она и в глазах у нее зажигаются искорки паники, потому что я, помотав головой, отворачиваюсь к окну.
        - Неси суп, - слышу я голос Амира, и тихо фыркаю. Он заказывает еще несколько блюд, и через несколько минут напряженного молчания нам приносят напитки. Я краем глаза вижу желтую жижу в стакане. Значит, все-таки, чертов ананас с манго.
        - Давай не выпендривайся, - произносит Амир, а я, поджав губы, подвигаю стакан и принюхиваюсь, - ты что творишь?
        - Опасаюсь, что он отравлен.
        - Ты адекватная? - хмыкает Амир, а я “пфы”-каю.
        - Вдруг на кухне сидят твои очередные враги, которые подмешали туда яд? - официантка снова подбегает к нами и ставит рядом со мной салат, а я поднимаю на нее взгляд, кивнув на тарелку, и обращаюсь к ней, - попробуйте, пожалуйста. Я хочу убедиться, что это безопасно есть.
        Девушка бледнеет и растерянно смотрит на Амира. Бедная. Я сама чувствую себя идиоткой, но развожу руками со спокойным лицом:
        - Видишь? Она отказывается. С салатом однозначно что-то не то.
        - Иди, - холодно произносит девушке Амир, и та быстро пятится назад. Наверное, сейчас на кухне будут долго обсуждать ненормальную клиентку с паранойей.
        Амир сцепляет руки в замок и подается вперед, снова прожигая меня взглядом.
        - Ты, мать твою, надо мной сейчас издеваешься?
        - Нет, - хмыкаю я, - живу по твоим правилам, которые ты так мне и не озвучил. Все, что я поняла - это то, что меня поджидает опасность на каждом шагу. Даже переодеться спокойно в магазине нельзя. Вот я и перестраховываюсь теперь везде.
        - Можно голову включать иногда, чтобы так не перестраховываться. Ешь давай и не пытайся брать меня на понт.
        Я пожимаю плечами и беру стакан с коктейлем. Амир наблюдает, как я делаю маленький глоток, замираю, и поднимаю медленно руку к горлу, издав короткий звук, будто задыхаюсь. Шевелю губами в немом "Умираю!".
        - Офигеть смешно, - произносит медленно он, даже не улыбнувшись, - детский сад.
        - А ты человек без чувства юмора, - я откашливаюсь и отставляю в сторону бокал, облизав губы. Коктейль действительно был приятным, и перебил во рту противный привкус больницы, - а еще тебе, кажется, плевать, если я умру. Ты даже не дернулся.
        Я замолкаю. Смотрю за плечо Амира, за тем, как разъезжаются двери ресторана и прикрываю глаза, отказываясь это видеть. Да, вечер может стать окончательно отстойным. Потому что в ресторан заходит мой бывший муж с компанией друзей.
        Эпизод 33
        Ох, черт. Это что, насмешка судьбы? Хотя нет, больше похоже на дурацкое совпадение. Ресторанов, которые могут работать ночью - мало, а хороших ресторанов и того меньше. Этот хороший. А у моего бывшего муженька завелись неплохие деньги после того, как он меня продал. Вот и всё.
        Я еще украдкой смотрю за плечо Амира, чтобы убедиться, что мне не почудилось, и потом пытаюсь спрятать лицо за бокалом с соком.
        Мне сегодня совершенно не везет. Володя удивленно скользит взглядом по охране Амира, а потом смотрит на наш столик. И бледнеет. Я не знала, что люди могут настолько резко менять цвет лица, но Вова продемонстрировал, как за секунду кожа становится белой, словно лист бумаги.
        Очевидно, что он нас узнал.
        - Черт… - вырывается у меня. Несмотря на то, что на месте Вовы я бы развернулась и убежала бы, сверкая пятками, этот идиот, видимо, решает держать лицо до последнего: он отворачивается и садится за столик с друзьями, а потом начинает украдкой поглядывать в нашу сторону.
        Самый настоящий идиот, господи. Он сейчас разрушит всю легенду Амира, если меня увидят. Его друзья будут болтать, что я бросила Вову ради этого бандита, который нещадно меня бьет. Слух пойдет дальше, и черт знает, до кого он дойдет, черт знает, какая из сплетниц решит шепнуть на ушко всем своим подружкам эту новость.
        Мне надо было сегодня накраситься. Я видела фото Мирославы в альбоме - если не поставить нас рядом, то можно было бы даже не заметить нашу схожесть. Она рисовала себе реально темные и широкие брови, ярко красила губы и контурировала лицо.
        А я сейчас без макияжа, и, черт побери, смахиваю на Риту! То есть, на себя. И если друзья Володи просекут, куда тот все время пялится - конец.
        Амир абсолютно спокойно принимается есть, не обращая внимания на шум в ресторане. Равнодушный, как носорог.
        Я нагибаюсь ниже, чтобы окончательно спрятаться за его широкими плечами, а он поднимает на меня взгляд.
        - Ты что творишь?
        - Там мой муж, - выдавливаю я. Пищу жалобно, как мышка, - бывший. С друзьями. Можно я как-нибудь уйду отсюда?
        Амир внимательно смотрит на меня. Мне на секунду кажется, что он думает о том же, о чём и я, и сейчас что-то сделает, чтобы спасти ситуацию. Может, встанет, прикрывая меня широкой спиной, и даст мне улизнуть через какой-нибудь запасной выход…
        - Выпрямись и ешь нормально, - произносит он внезапно, в очередной раз за сегодня разрушив все надежды, а я удивленно вздергиваю брови, - не пойму твои маневры.
        Дурак, что ли?!
        - Его друзья меня узнают! - яростно шепчу я, - я не похожа на Мирославу. Я не накрашенная.
        - Будешь дергаться - узнают. Ешь поэтому спокойно.
        - Мне нужна косметика, - я прикусываю разбитую губу, начиная паниковать, - тут нет магазина рядом?
        - Мать твою, - ругается тихо Амир. Я вжимаю голову в плечи, ожидая, что мне сейчас выскажут все, что обо мне думают, матными словами причем, но он берет телефон, и начинает что-то быстро печатать на экране одной рукой. Спустя мгновение Амир кладет смартфон обратно на стол и бросает на меня мрачный взгляд.
        - Сейчас привезут тебе твою косметику. Бери вилку и салат свой точи. Мне нафиг не нужны твои голодные обмороки.
        - Спасибо, - бормочу я и принимаюсь нервно уничтожать все, что в тарелке.
        Надо же, как легко у этого монстра решаются некоторые вопросы.
        Я послушно ем, поглядывая все время на часы. Надеюсь, я смогу повторить макияж Мирославы хотя бы по памяти. Надеюсь, не буду выглядеть при этом, как размалеванный клоун. Но я знаю точно: я смогу спрятаться за ним, как за маской. Я смогу не бледнеть и не дергаться.
        Спустя пятнадцать минут в ресторан заходит мужчина и передает мне большую черно-золотую косметичку. Я ставлю ее рядом на диванчик и вопросительно смотрю на Амира.
        - Ты прямо тут будешь этим заниматься? - хмыкает он. Похоже, ситуация его веселит.
        - Нет. В туалет отойду. Отпустишь?
        - Сбежишь в этот раз - я найду тебя и реально выпорю, - Амир дарит мне такой взгляд, что я понимаю - выпорет. По его замашкам тирана можно предсказать это со стопроцентной вероятностью.
        Я пожимаю неопределенно плечом, и поднимаюсь из-за стола, тут же отворачиваясь от компашки Вовы. Слава богу, туалет в другой стороне, и мне не придется идти мимо них.
        В санузле я отрываю одноразовые полотенца и протираю поверхность раковины, а потом со вздохом раскрываю косметичку и начинаю выкладывать нужные мне баночки. Да уж, давненько я этим не занималась.
        Слой за слоем я начинаю накладывать на лицо косметику, вспоминая все, что подсмотрела раньше в видео. Честно говоря, моя кожа становится похожей на маску. Я рисую заново брови, крашу ресницы и подвожу глаза, рисуя заодно стрелки. Прорисовываю скулы и замираю перед зеркалом. Оттуда на меня смотрит… ну да, Мирослава. Та самая девушка, которую я видела в фотоальбоме.
        - Офигеть, - вырывается у меня. Последний штрих - это губная помада, и я очень надеялась, что у меня получится нарисовать себе губы ровно. Или придется все стирать, снова замазывать вокруг рта…
        И стоит мне снять колпачок с бордового тюбика, как дверь туалета тихо открывается, и я вздрагиваю, обернувшись.
        “Господи Иисусе” - проносится в голове, но застываю я молча, с открытым ртом. Вова, с видом зашуганного хомяка, смотрит на меня исподлобья и мелкими шажками крадется вдоль стены ко мне.
        Я не отличаюсь острым, живым умом и изворотливостью. Но в эту секунду мой мозг находит единственное верное решение для такой ситуации.
        - Это женский туалет, - произношу я холодно, и повышаю голос, глядя на бывшего мужа так, будто вижу его впервые в жизни, - выйдите вон!
        - Рит, Рит…. - Володя поднимает руки на уровень груди, пытаясь меня успокоить, - ты чего? Я просто узнать, как ты. Не бойся, я к туалету прошел через их кухню. Этот урод и его охрана меня не спалили.
        Ну как так?! Амир, ты странный, ей-богу! Знаешь ведь, что уже раз меня похитили, неужели нельзя было предусмотреть и такое? Послать за мной охрану, в конце концов?
        Я могла бы, конечно, не играть перед Вовой роль. Он единственный знает, что случилось в ту ночь.
        Но я прекрасно понимаю, что этот трус мне не поможет, а вот я могу потом огрести проблем из-за нашей болтовни. Зачем он пришел? Даже не представляю. Трясется, жмется к стене и поглядывает в сторону коридора. На секунду в груди вспыхивает темное чувство, которое я до этого не испытывала. Презрение.
        За что я его презираю? За то, что он трус и предал меня, или за то, что он так сильно боится Амира? Вообще не по-мужски. Мужчина так не должен трястись перед другим.
        - Вы что, не слышали?! - еще раз повторяю я, и злые нотки явно проскальзывают в моем голосе, - вон отсюда! Или я сейчас позову мужа!
        - Ритуль, ну ты чего? - этот идиот тянет ко мне руку, - тут никого, кроме нас нет. Я… - он замолкает, прислушиваясь, и я испуганно замираю, услышав шаги. В следующую секунду Вова пытается метнуться обратно в коридор, но дверь неожиданно кто-то толкает так, что она распахивается. Я вскрикиваю. Потому что бывший муж налетает прямо на руку Амира, и тот с силой отталкивает его в стену.
        - Ты что тут, тварь, делаешь? - рычит он. Вова что-то бормочет, стекая по стене. Амир одной рукой хватает его за грудки, и вздергивает вверх. Мне кажется, я даже слышу треск одежды.
        У меня не остается внятных слов. Только междометия, и я сдавленно охаю. Он его сейчас убьет. Черт, я смотрю, как черная ткань водолазки натягивается на мышцах Амира, когда тот поднимает этого придурка, и понимаю, что Вове конец.
        - Ты ее трогал?
        - Что? - выдавливает Володя, часто моргая. Кажется, он в ступоре от испуга. Я бы вообще лужу сделала, если б Амир так смотрел на меня.
        - Трогал ее, спрашиваю? Руки тянул? Что тебе сломать? - допытывается Амир. Потом переводит взгляд на меня, и я выпрямляю спину, заканчивая нервно теребить тюбик с помадой, - что ему сломать?
        - Да руки хватит, - вырывается у меня, и Вова что-то невнятно сипит.
        Меня это даже не трогает. Наверное, с кем поведешься - от того и наберешься, а последние дни я провела с Амиром. Но после всех потрясений, после предательства, я даже не стану просить или умолять за бывшего мужа. По его вине я б могла бы давно умереть. Если бы этот трус не испугался и пошел в полицию, или спрятал бы меня, когда я пришла к нему… все могло бы быть иначе.
        - Не надо, не надо, я перепутал…
        - Но вообще он меня не успел потрогать, - пожимаю я плечами, чтобы очистить совесть. Надеюсь, теперь я отомщена, и Володя уйдет хоть и с целой рукой, но будет спать, писаясь ночью в постель от кошмаров.
        - Повезло, - констатирует Амир, и, развернувшись, вышвыривает Володю в коридор. Кажется, там его ловит охрана, - на улицу его отведите.
        Амиру что-то отвечают, и он, кивнув, закрывает дверь. Разворачивается ко мне и с усмешкой обводит взглядом с головы до ног. Внимательно рассматривает мое лицо, и уголки губ еще больше кривятся.
        - Ты сегодня странная, - хмыкает он, - даже не умоляешь, чтобы я его отпустил. Руку сломать предлагаешь. Понравилась новая жизнь?
        О, Боже. Я закатываю глаза, не выдержав. И где его благодарность, похвала? “Молодец, хорошо вжилась в роль”? Умеет он все испоганить.
        - Этот человек продал меня тебе, - произношу я, - я его презираю. И не стану за него умолять, унижаясь.
        - Хочешь, закопаю его где-нибудь, - оскаливается в веселой улыбке Амир, медленно приближаясь ко мне, - или забетонирую. Сделаю тебе подарок.
        У меня вырывается тихое “кхм”. Он серьезно или так шутит? Господи.
        - Я обойдусь без таких подарков. Спасибо, - произношу я, и, чтобы скрыть шок, отворачиваюсь к зеркалу. Губы ведь еще недокрашены.
        В отражении я вижу, как Амир подходит ко мне со спины. Ставит руки по бокам от меня, опираясь на раковину и смотрит на меня в зеркале.
        Я замираю. Между нами просто невероятный контраст. Я выгляжу рядом с ним едва ли не в два раза меньше. Невысокая девчонка и огромный зверь за ее спиной. Красавица и Чудовище.
        В мыслях кто-то нервно смеется. Да я вообще нервничаю. Амира я чувствую всей спиной, весь рельеф мышц на животе и груди, но его это абсолютно не напрягает - он не отодвигается ни на миллиметр.
        - Без краски на лице выглядишь лучше, - произносит он, а я растерянно моргаю.
        - Бледной молью выгляжу лучше?
        - Нет. Натуральной.
        Нет, я не могу красить губы, когда он торчит вот так за спиной. Не могу открывать широко рот и водить по губам помадой. Кажется, это будет слишком уж вызывающе.
        Поэтому я закрываю колпачком помаду и кидаю ее в косметичку. Складываю остальную косметику, чувствуя, как подрагивают от напряжения руки, и как горит спина от близости этой горы тестостерона за мной. Закрываю на косметичке молнию, и поворачиваюсь к Амиру, попой вжимаясь в раковину, только бы хоть немного увеличить между нами расстояние.
        Наверное, Амир, как и все мужчины, соврал насчет “без косметики выглядишь лучше”. Потому что сейчас в его взгляде я замечаю откровенный интерес.
        - Может, домой? - вырывается у меня, и я нервно улыбаюсь.
        Эпизод 34
        - Успеем домой, - Амир поднимает руку, откидывает у меня с шеи волосы, а потом нагло оттягивает воротник платья, рассматривая место, где оставил мне укус. Абсолютно не реагируя на мое изменившееся выражение лица и попытку отстраниться.
        - Не трогай. И так болит, - я пытаюсь убрать его руку, но он внезапно перехватывает меня за запястье и сжимает, не сильно, но чувствительно.
        - Надо было тебя оставить в том платье… - констатирует он, - Был бы хороший повод потом сломать этого пса.
        - Он бы не притронулся ко мне. Он и так напуган, - произношу я, а Амир смеется.
        - Ты себя видела со стороны? Я тебя просто так заставил переодеться, что ли? Протянул бы еще как свои клешни. И я б ему голову тогда свернул спокойно, - усмешка Амира похожа больше на оскал, и я чувствую, как кровь отливает от лица.
        - Кажется, ему и так достаточно того, что ты постучал им об стену.
        - А мне кажется, что нет, - обрывает меня он, - я считал, что для него достаточно было прошлого раза, чтобы он закопался и забыл про тебя. Но псы, вроде твоего бывшего мужа, слишком глупые. Его только могила успокоит.
        - Ты переоцениваешь его, - я хмурюсь, глядя ему в глаза. Стоит нашим взглядам пересечься, как сердце начинает стучать так быстро, словно я наткнулась в джунглях на хищника, - Володя трусливый. А ты подумай лучше о сыне. У него нет нормальной матери… если ты слишком часто будешь нарушать закон - то и отца не станет. И с кем он останется тогда? Кто его будет воспитывать?
        Амир приподнимает бровь, так скептически, будто бы я выдала что-то невероятно странное для него. Я пожимаю плечами в ответ на его мимику. Все, что я говорю - чистая правда. Так и может случиться. Нельзя причинять боль и убивать людей безнаказанно. Однажды таких людей настигает возмездие со стороны закона.
        - В вашем криминальном мире мужчине просто необходима женщина, которая сможет защитить тыл, - продолжаю я, - А у тебя нет сейчас тыла, Амир. Он сбежал. И тебе нельзя оступаться.
        - Интересная ты баба, Рита, - произносит медленно Амир. Не надсмехаясь. Просто констатирует факт, разглядывая мое лицо с таким интересом, будто бы впервые меня увидел, - сообразительная. Только если со мной что произойдет - о моем сыне есть кому позаботиться.
        - Твои отец и мать не вечны, если ты про них, - произношу спокойно я, а он усмехается. Сжимает мою ладонь и наклоняется ближе, почти к самому лицу:
        - Ты уже пытаешься меня воспитывать? Сбавь обороты, женщина, или я передумаю тебя отпускать, раз тебя настолько парит судьба твоего племянника и моя жизнь. Реально ведь заменишь свою сестру. И только тогда ты будешь вправе о моей жизни так заботиться.
        Я недоверчиво прищуриваюсь.
        - Я просто даю хороший совет. Я неудобная жена. И вряд ли соглашусь всю жизнь жить в золотой клетке.
        - Я умею убеждать, Рита. Проверить хочешь? - интересуется вкрадчиво он. От его тона у меня пробегают мурашки, и я выпрямляю спину, стараясь взять себя в руки. Это не страх, а что-то иное. Он сейчас не угрожает мне. Не обещает ничего плохого. Я не чувствую себя в опасности после его вопроса, но внутри все странно напрягается.
        - У тебя ничего не выйдет. Ты, во-первых, уже женат, а я обхожу стороной женатых. Ты украл меня. Хотел убить. Превратил мою жизнь в руины, пусть мое уютное семейное гнездышко и так на соплях держалось. Но это не оправдывает тебя, Амир. Ты об этом просто не знал и мог разрушить по-настоящему крепкую семью. В общем, вряд ли у тебя получится меня убедить.
        - Мой брак всего лишь вопрос времени, до тех пор, пока я не отыщу твою сестру, - взгляд Амира темнеет, а я криво улыбаюсь в ответ.
        - И что? Убьешь ее за побег? Это еще раз убедит меня в том, что ты монстр, - я вырываю руку из его захвата и прячу за спину. На всякий случай, - мне твоя жизнь и манера решать вопросы претит.
        Я пытаюсь выбраться из его плена, и нырнуть под руку, но Амир перехватывает меня за плечо и возвращает на место. Черт, я его, видимо, задела. Однако, рычать на меня и наказывать не за что: я имею право на мнение. И я его не оскорбила.
        - Мне не отказывают, Рита, запомни это.
        - Тебе просто попадаются люди, которые не могут отказать, - парирую я в ответ на его усмешку, - вот и всё.
        Он иронично рассматривает меня, и я снова ловлю себя на мысли, что этот человек считает меня неразумным существом. Так смотрят на детей, когда те заявляют что-нибудь вроде “я могу бросить колледж и стать, как Билл Гейтс”. С такой же иронией во взгляде, думая “как же ты ошибаешься, Боже мой”.
        - Ну посмотрим, - произносит Амир, и отпускает меня, выпрямляясь. Потом кивает в сторону двери, - давай-ка иди в сторону машины, гордая моя.
        Я подавляю едва не вырвавшуюся усмешку. “Моя”. Ошибаешься, Амир.
        - Что ты сделаешь с Вовой? Отпустишь его? - задаю я вопрос, перед тем, как уйти, а мужчина приподнимает в ответ брови.
        - Не раздражай меня и топай в машину без этих вопросов. Сама увидишь.
        Я замираю. Потом послушно разворачиваюсь и выхожу из санузла.
        Надеюсь, он не станет убивать Вову у меня на глазах.
        Эпизод 35
        - …отпустите меня. Слушайте, я правда ошибся. Я даже ничего не сделал, - слышу я голос мужа, когда мы приближаемся к парковке. Он сидит в странной позе, прямо коленями на мокром асфальте, повернувшись к нам спиной, перед охраной Амира… черт побери.
        - Он что, в наручниках? - вырывается у меня вопрос, когда я замечаю блеск стали на запястьях Володи.
        - Да, - отвечает Амир, - он в наручниках.
        - Господи, зачем?!
        Мы обходим Вову и становимся рядом с охраной. Бывший муж переводит на меня растерянный взгляд.
        - Простите, - произносит он мне, - я реально перепутал вас. Скажите, пожалуйста, вашему мужу, что я просто хотел поговорить. Вы просто похожи на мою бывшую жену и я хотел спросить - все ли в порядке…
        - Ты долго языком трепать будешь? - перебивает его Амир, и Вова замолкает.
        Я настороженно обвожу взглядом четырех крепких ребят в черной форме. Вове я начинаю сочувствовать, и не совсем понимаю, зачем Амир устроил весь этот цирк. Такое ощущение, будто они мафиози и схватили какую-нибудь жирную крысу. Но Вова-то действительно просто решил поговорить со мной. Такая глупость же.
        Амир засовывает руки в передние карманы и, склонив голову, смотрит на него.
        - Моя жена считает, что тебя надо отпустить. Говорит, типа, ты ничего даже не сделал. Просто вперся к ней в женский санузел, - он усмехается, словно дьявол, а Вова бледнеет, - что об этом думаешь?
        - Я? - растерянно переспрашивает бывший муж. Его взгляд прыгает туда-сюда, то останавливаясь на мне, то замирая на Амире. Почему-то по моей спине пробегает холодок плохого предчувствия. Все это странно. Амир ведет себя странно.
        - Да, ты. Ответишь?
        - Я думаю, что ваша жена… права, - выдавливает Вова, - я хотел бы, чтобы вы меня отпустили. Я ведь реально ее не трогал.
        - Да? - Амир медленно подходит к нему, возвышаясь и Володя задирает голову, - а я думаю так: выслушай бабу и сделай наоборот.
        Я пораженно ахаю, прикрыв рот ладошкой. Что?! Этот монстр, тем временем, поворачивается к охране и бросает коротко и спокойно:
        - Увезите это тело куда-нибудь подальше и поглубже.
        - Нет, вы что? - шепчет Вова, и панически пытается отползти подальше, но его вмиг ставят на ноги, а потом уводят к одной из машин. - нет, отпустите! Я буду орать! Вы с ума сошли?!
        - Амир!!! - кричу я и набрасываюсь на него с кулаками. Он, хмыкнув, перехватывает меня за талию, и ловит руки, сжимая за запястья, как в тисках.
        У меня внутри бурлит ярость. Темная и удушающая. Отчаянье. Ненависть. Как он может?! Как он может так поступить с обычным человеком, который не сделал ему ничего плохого? Словно в насмешку надо мной и над моими словами, которые я произнесла десятью минутами ранее.
        - Пусти Володю! Какого дьявола?! - кричу я на всю парковку, а Амир наклоняется ко мне, блеснув в темноте глазами.
        - Это и тебе урок, птичка - я два раза не повторяю. У него был шанс пропасть самому. Вали в машину.
        - Пошел ты к дьяволу! Я ненавижу тебя! Чтоб ты сдох, Амир! - я рвусь вслед за бывшим мужем, чтобы остановить, оттолкнуть охрану, дать шанс ему сбежать, потому что он просто не должен был попасть в такую ситуацию… идиот. Зачем он пошел за мной? Предал - так забудь! Мало мне боли, так еще и чувство вины на всю жизнь, за то, что из-за простой случайности он будет убит.
        Амир легко поднимает меня и закидывает на плечо, а потом несет к машине. Я бью кулаками ему по спине, надеясь, что отобью ему почки или еще какие-нибудь органы. Бесполезно. Он весь сложно из камня. Мне становится просто больно его колотить.
        Меня швыряют на заднее сиденье. Я быстро переползаю на другую сторону и дергаю за ручку двери, но тут же лапа Амира хватает меня за шкирку и рывком возвращает назад.
        - Сиди.
        - Я ненавижу тебя. Ненавижу, - я трясущимися руками закрываю лицо и начинаю плакать. Гори в аду этот день и этот ресторан. И Амир вместе с ним. Сейчас больше всего на свете я желаю этому человеку смерти.
        Машина трогается и мы куда-то едем. Я убираю мокрые ладони от лица и еще раз дергаю ручку двери рядом с собой. Заблокирована. Потом поворачиваюсь к Амиру и встречаюсь с его темным, мрачным взглядом. Боже, ну почему я думала, что с ним можно по-человечески? Он же действительно сущий дьявол.
        - Отпусти Вову, - произношу я, - пожалей, в конце концов, его мать. Она больна. Это ее единственный сын. Что ты хочешь за его свободу? Хочешь, пересплю с тобой? Выполню любое твое желание? - я развожу руками, и пытаюсь увидеть в непроницаемой маске Амира хоть какую-то эмоцию, заинтересованность или еще что-то в этом роде. Но он только кривит уголок губ в ответ. Едва заметно. Только и всего.
        - Это будет больно легко и неинтересно, Рита, - произносит он, - тебе так не кажется?
        - Какая разница?! - кричу я, а он откидывается лениво на спинку сиденья и перестает даже смотреть в мою сторону.
        - Есть разница.
        - Ты, - выдыхаю я пораженно, - ты садист. Нравится ломать жизни людям? Ты однажды поплатишься за это, Амир. Честное слово. Нельзя так обращаться с людьми.
        Я отворачиваюсь к окну, потому что этот монстр продолжает молчать, не обращая на меня внимания. Прислоняюсь лбом к холодному стеклу и закрываю глаза, чувствуя, как слезы снова начинают бежать по щекам. Как же мерзко и гадко. Если бы я знала - то выперла бы Володю пинками, лишь бы ничего не случилось. Лучше бы я раскрыла себя перед его друзьями, не красилась бы и не пошла в этот чертов туалет. Как так получилось, что за один лишь вечер моя жизнь снова перепернулась? Куда еще хуже-то?
        Я плачу до самого дома, просто потому что не могу остановиться.
        ГЛАВА 36
        - Хватит лить слезы.
        Я моргаю, и картинка перестает расплываться перед глазами, которые уже горят от рыданий. Передо мной стоит Амир, засунув руки в карманы, а я сижу на кресле в его комнате. Не помню даже, как я сюда дошла.
        Даже отвечать ему ничего не буду. Я не знаю, что мне теперь делать. Остается только одно - раздобыть где-нибудь телефон и сдать Амира полиции, рассказать про все, что он натворил.
        Он садится передо мной на корочки и кладет руки на колени, глядя прямо в глаза.
        - Ты меня вообще не слышишь? Заканчивай рыдать, говорю. Мне не хватало, чтобы ты крышей поехала.
        - А что ты ожидаешь? - я пораженно смотрю на него, - что я буду прыгать от счастья и радоваться смерти человека? Ты в своем уме?
        Амир молча сверит меня взглядом.
        - Завтра вечером пойдешь со мной на одну встречу, - произносит он, - К восьми ты должна быть накрашена и одета.
        - Что? Не пойду. Никуда.
        - Пойдешь. Или заставлю, - констатирует он, и у меня нервно изгибаются губы в усмешке.
        - Ты. Издеваешься. Надо мной? - четко произношу я, понимая, что совершенно не боюсь его. Ненависть иногда помогает избавиться от чувства страха перед человеком. Видимо, для того, чтобы можно было однажды отомстить с холодной головой, - какая, к дьяволу, встреча? Ты ждешь, что я буду там улыбаться и дальше изображать твою жену? После всего, что сегондя произошло?!
        - Придётся, - он поднимается, отходит к столику и берет что-то с него. Вертит это задумчиво в руках и возвращается ко мне, а я настороженно слежу за тем, что он собирается сделать.
        Амир берет мою руку, не обращая внимания на мои попытки выдернуть ее обратно и защелкивает на запястье широкий браслет, который тут же будто вспыхивает под светом ламп, переливаясь. Я хмуро смотрю на украшение. Тут куча настоящих бриллиантов. Невероятно дорогая вещь.
        - Ты что, пытаешься подкупить меня? - вырывается у меня смешок, - Господи, у тебя ничего не выйдет. Я не продаюсь за побрякушки.
        - Я в курсе, что ты мать Тереза и продаёшься только за жизнь бывшего мужа, - произносит Амир, выпрямляясь, а я раздражённо ищу замок на браслете, чтобы его снять и выкинуть, - не выйдет, Рита. Он так не расстегивается.
        - Убери это с меня! Как это - не расстегивается?!
        - Так. По крайней мере ты это не сможешь сделать.
        - Класс, - я развожу руками, - и что это? Что-то вроде рабского ошейника?
        Он усмехается.
        - Можешь думать и так.
        - Ага, спасибо, - я проглатываю матерные слова, которые рвутся из меня, поднимаюсь с кресла, поправляя платье, и иду мимо Амира к выходу, - пожалуй, я спать. С меня на сегодня хватит.
        Дверь я захлопываю громко, чтобы вздрогнули стены, чтобы выплеснуть всю злость. Иду по коридору и, оглянувшись, чтобы убедиться в том, что Амир не последовал за мной, пытаюсь оттянуть браслет пальцем, пытаясь понять, как он снимается. Мне просто мерзко носить его на руке. Словно я действительно продала жизнь человека за дорогую вещь.
        - Дьявол, да как тебя….снять?! - бормочу я, дергая браслет и переворачивая его на руке. Психанув, я сильно тяну его, надеясь, что металл просто лопнет… и замираю, присматриваясь. Между стыками звеньев браслета я замечаю какие-то темные ниточки. Или это резиночки? В браслете за миллион-другой, если не больше? Бред какой-то. Я прищуриваюсь, пытаясь понять, что это, как внезапно слышу позади шаги, и, вздрогнув, бросаю эту затею. Опускаю руку, захожу в комнату Мирославы, забираю там халат из ванны, и иду в детскую, где сейчас спит Тима.
        Амир сказал же мне - что я не смогу снять браслет. Наверное, там какой-нибудь тайный механизм для того, чтобы его открыть. Найти бы кусачки в этом доме да просто срезать его нафиг.
        Тимка сладко спит, разметавшись по кроватке и сбросив одеяло. Я кладу халат, присев рядом с кроватью, и задумчиво рассматриваю умиротворенное детское личико. Он сын Амира… неужели этот прекрасный ребенок вырастет настолько же жестоким и деспотичным? Наверное, да, ведь отец приложит руку к его воспитанию.
        Я принимаю душ, смывая с себя всю грязь сегодняшнего дня, разматываю повязку на руке и осматриваю рану. Она зарастет, конечно, хоть и криво из-за того, что шов разошелся. У меня навсегда останется напоминание о том, что происходило за эту неделю… но меня больше беспокоило бы, если бы рана воспалилась или сильно кровоточила. Черт с ними, с воспоминаниями. Порывшись в шкафчиках, я достаю бинты и меняю повязку на свежую.
        После чего накидываю халат, выхожу из душа и залезаю в кровать к Тимке. Накрываю нас двоих одеялом и обнимаю малыша. Он тут единственный человечек, к которому я испытываю теплые чувства. И пока такой же одинокий… как и я.
        Эпизод 37
        Утром меня будят ласковые прикосновения к лицу, будто кто-то водит перышком. Я растерянно открываю глаза и вижу перед собой улыбающегося и лохматого Тимку.
        - Мам, - произносит внезапно он, а у меня на глаза наворачиваются слезы. Я приподнимаюсь на локте и обнимаю его. Мне очень жаль, что я не его мама. Если бы я была его настоящей матерью - я сбежала бы от Амира, спряталась бы и никогда-никогда не отпустила малыша от себя ни на шаг. Показала бы ему другой мир, уютный и безопасный.
        А теперь что ждет этого ребенка? Хмурая нянька, которая молча следит за ним, как надзиратель? И отец-преступник, чьи руки по локоть, наверное, в крови, который практически не подходит к сыну с тех пор, как тот нашелся. Разве должно быть таким детство у ребенка?
        - Пойдем умоемся, малыш, - произношу я, отстраняя Тиму. Беру его за ладошку, спускаю ноги с кровати и замираю. На прикроватной тумбочке лежит аккуратной стопкой одежда. Черт, ее вчера не было. Я даже не услышала, как в комнату заходил кто-то из прислуги.
        Проигнорировав одежду, я, как и была - в халате, веду Тиму в ванну. Там помогаю ему умыться, позволяю ребенку попробовать умыть себя, и он радостно водит по моему лицу ладошками. После я задумчиво перебираю предметы в шкафчике над раковиной. Достаю силиконовую щетку, которая надевается на палец и скептически кручу ее в руках.
        - Мда, - вырывается у меня, и я отбрасываю ее в сторону, а потом снова беру Тимку за ручку, - пойдем-ка, малыш. У нас сегодня будет очередной день покупок, если твой папа разрешит.
        Стоит нам сделать шаг за порог ванны, как я встречаюсь взглядом с нянькой Тимура, которая стоит у дверей и хмуро смотрит на меня. Возле нее столик с тарелками. Тима прижимается к моей ноге всем тельцем и исподлобья смотрит на женщину.
        - Доброе утро, - произношу я. Тон выходит холодным, впрочем, и здороваюсь я для галочки, а не потому что хочу быть приветливой. В конце концов, со мной разговаривать не очень стремятся.
        - Тимуру пора завтракать, - произносит женщина, а я приподнимаю бровь.
        - Можете оставить еду здесь. Спасибо.
        - Я покормлю его. Вы можете заниматься своими делами.
        У меня вырывается смешок. Черт, это меня сейчас вежливо послали? Женщина поджимает в ответ губы, а я убираю с лица улыбку и вкрадчиво произношу, глядя ей в глаза:
        - Малышу уже два года. Его не надо кормить, - я делаю ударение на последнем слове, наблюдая, как лицо женщины странно дергается, - честно говоря, вы плохая нянька. Вы хоть в курсе, что он должен сам управляться с ложкой, потому что это развивает мелкую моторику? Ребенку два года, и он почти не говорит. Это все взаимосвязано, - приподнимаю я брови, - в том числе и силиконовая щеточка, которой вы хотите чистить ему зубы. Можете идти, я сама займусь малышом.
        Закончив, я глажу Тимку по голове, успокаивая и направляюсь к столику, чтобы откатить его в сторону от двери. Пора бы попить что-нибудь от нервов. Кажется, я начинаю слишком быстро заводиться.
        - Надо было об этом раньше думать, - слышу я неожиданно ядовитый голос няньки и поднимаю на нее взгляд. Темные глаза этой восточной женщины смотрят на меня так, будто проклинают, - вместо того, чтобы трепаться целыми днями со своей подружкой и шляться по магазинам, ты могла бы заниматься мужем и сыном. Пусть меня Амир Ринатович уволит, но я скажу тебе: ты не женщина, а грязная свинья, - я пораженно открываю рот, а нянька приподнимает подбородок, криво улыбаясь, - не должна ты быть в этом доме. Исчезни снова. Сына только оставь отцу.
        Она разворачивается и уходит, громко хлопнув дверью и оставив меня в шоке стоять и смотреть ей вслед.
        Вот это да. Я выдыхаю, наверное, только спустя минуту. И я даже не могу злиться и грубить этой женщине в ответ на обидные слова. Она говорила про Мирославу, а не про меня.
        Неужели этой матери-кукушке всегда было плевать на Тиму? Похоже, она не очень заморачивалась его воспитанием.
        Встряхнув головой, чтобы привести мысли в порядок, я сажаю Тиму за столик, пихаю ему в руку ложку, и, оставив разбираться с едой самостоятельно, переодеваюсь, пока он ковыряется в каше.
        Нянька больше не заходит к нам с Тимой. Честно говоря, я не очень хочу ее видеть, потому что она явно ненавидит Мирославу, а я явно не хочу слушать больше проклятия, которые эта женщина щедро высыплет мне на голову. Я не смогу ей ничего ответить: будет глупо защищать жену Амира, когда она и меня бесит.
        К счастью и Амир не появляется. Только взяв Тимку на прогулку, и спускаясь по ступенькам особняка, я вижу, как отъезжают машины от ворот и грустно усмехаюсь. Ладно, черт, я готова потерпеть этого гада, только если он начнет уделять внимание сыну. Почему-то мне больно за малыша. Он смотрит на черные машины с интересом, немного хмурясь, а я вместо него ощущаю, как в груди разгорается и ворочается обида.
        Эпизод 38
        Мы с Тимой играем во дворе долго: до тех пор, пока солнце не начинает ощутимо припекать. Без телефона я ощущаю себя, как без рук - даже не могу узнать, сколько сейчас времени. Поэтому мне приходится увести Тиму обратно в дом. По дороге я замечаю пса, который лежит в кустах, положив морду на лапы и внимательно следит за мной. Я вздрагиваю и на автомате загораживаю собой малыша.
        - Только попробуй, - шепчу я псу одними губами. Он поднимает голову и тихо произносит “ваф”, после чего я ускоряю шаг, все время оглядываясь на эту лохматую махину. Слава богу, он просто провожает нас взглядом, но я еще долго успокаиваю сердцебиение, представляя, как этот пес мог бы броситься на нас на прогулке. Неужели Амир не мог посадить его в вольер? Он так и шляется без присмотра по двору?
        Часы на стене в холле показывают час. Я разуваю Тимку, присев на плетеное кресло, а когда отставляю ботиночки ребенка в сторону и поднимаю взгляд, то вижу перед собой ту самую злую няньку. Черт.
        - Тимуру пора обедать. Я покормлю его, - произносит она все с тем же холодом, как и обычно. У меня вырывается усмешка.
        - Поверьте, я с этим сама прекрасно справлюсь, - отвечаю я, а нянька шумно вздыхает.
        - Это распоряжение Амира Ринатовича. К вам сейчас приедет женщина, чтобы накрасить и сделать прическу на вечер.
        - Я думаю успею покормить Тиму до ее приезда.
        - Не успеете, - парирует спокойно нянька, - она уже подъезжает.
        Я с сомнением смотрю на Тиму. Неужели я не доверяю этой женщине? Почему? Что-то внутри протестует против того, чтобы я отдавала ей малыша. Но на самом деле именно мне странно и опасно доверять ребенка. Я ему посторонний человек. Никто. Амир даже не знает, что мне может взбрести в голову - будь я совсем мразью, могла бы взять мальчика в заложники и потребовать отпустить меня. Черт, отец Тимки невероятно беспечен.
        Затолкав все чувства поглубже, и подавив так некстати проснувшийся материнский инстинкт, я глажу Тимку по спине и тихо произношу:
        - Иди поешь, малыш. Мы скоро снова встретимся.
        Он, глядя на няньку, отрицательно мотает головой, издав тихое “м-м”. У меня вырывается смешок. Это выглядело забавно.
        - Он не хочет, - начинаю я, и замолкаю, потому что вижу, как открывается в дом дверь, и в холл заходит жгучая брюнетка, цокая по полу высоченными каблуками. Следом заглядывает охранник и кивает на меня, что-то коротко сказав девушке.
        А я стою и пораженно таращу на нее глаза. Едва уловимая улыбка на губах, глаза со знакомым хитрым прищуром… Сашка!!! В парике или перекрасилась? О, Боже!
        - Добрый день, - громко здоровается она, приближаясь. Широко улыбается няньке, а та отвечает ей сухой усмешкой. Потом Сашка поворачивается ко мне и едва ли не кланяется, - Добрый день! Я Ксения, из студии красоты “Персона”.
        Ксения! Смотрите-ка. Я пытаюсь понять - то ли это Сашкин цирк, то ли меня зрение подводит, и это действительно просто похожая на нее девушка, а потом слышу тихий голос няньки:
        - Не буду вас отвлекать. Отведу Тимура обедать.
        - Не случится ничего страшного, если Тимур поест рядом со мной, пока меня приводят в порядок, - произношу медленно я, рассматривая Ксению-Сашу. Малыш обнимает мою ногу, не желая отлипать, и я наклоняюсь, поднимая его на руки, а потом перевожу взгляд на няньку, - попросите принести, пожалуйста, столик и еду в мою комнату.
        И, не желая слушать больше ничего, разворачиваюсь и ухожу по направлению к комнате Мирославы. Тима, обнимает меня, положив подбородок на плечо, и, судя по всему, наблюдает за Ксенией-Сашей, которая цокает позади каблуками.
        Я захожу в комнату Мирославы и опускаю Тимку на пол. Девушка, тем временем, закрывает дверь, запирает замок на ней, и, развернувшись, улыбается так довольно и широко, что я понимаю: да, дьявол, это Саша.
        В следующий момент она эффектно срывает с себя парик, и встряхивает блондинистыми волосами, а у меня вырывается короткое:
        - Дура!
        - Что?! - восклицает эта дурында, растерянно хлопая ресницами, а я закатываю глаза.
        - Я не удивлюсь, если тут везде камеры, Саша. Нафига ты устраиваешь этот цирк?!
        - Ой… - тихо произносит девушка, и, украдкой осмотрев потолок, принимается натягивать парик обратно. Я качаю головой.
        - Поздно, - усмехаюсь я и делаю шаг, заключая ее в крепкие объятия. Она стискивает меня в ответ, будто бы мы не два дня назад последний раз виделись, а целую вечность. Мне кажется, что так оно и есть. Слишком уж многое произошло в моей жизни за эти дни.
        - Я переживала за тебя, ты не представляешь как, - произносит Сашка, - господи, я ждала, когда ты позвонишь мне с того телефона. Но он молчал и молчал.
        - У меня его отобрали, - хмыкаю я, - как ты поняла, что это я перед тобой, а не жена Амира? Мы с ней ведь похожи, а ты не в курсе, что творилось в этом доме…
        - Боже, серьезно? Ты таращилась на меня так, что я сразу доперла - ты узнала меня даже с этим дурацким париком и макияжем!
        - Как ты вообще тут оказалась? - я отстраняю Сашку, потому что Тимур уже начинает меня дергать за руку и ныть, и глажу успокаивающе малыша по голове. Я очень надеюсь, что никто, кроме Амира и пары приближенных к нему человек не в курсе, что происходит, и не сможет поднять тревогу, увидев по камерам, что я тут с кем-то подозрительным обнимаюсь. Честно говоря, я вообще надеюсь, что в этой комнате камер нет. Я тут переодевалась вообще-то.
        Сашка громко фыркает.
        - Я поняла, что ты в опасности, и все эти дни пыталась хоть как-то попасть в этот дом. Они искали уборщицу, я даже пришла на собеседование, но вместо меня в итоге взяли какую женщину. Я изображала перед подругами и знакомыми влюбленную идиотку, которая стремится хоть одним глазком посмотреть на объект своего обожания по имени Амир, и попросила всех предупредить меня, если вдруг освободятся какие-нибудь вакансии в этом доме. В итоге мне сегодня позвонила Ксюшка и рассказала, что ее с утра заказали, чтобы причесать и накрасить лохудру твоего Амира. Тут-то я и подорвалась.
        Я, не сдержавшись, тихо смеюсь, и Саша прыскает в ответ.
        - Знаешь, я так и не нашла ее фото в интернете. Наверное, она не очень-то и похожа на тебя, иначе зачем прятать такую красоту?
        - Похожа, Саш. Еще как похожа, - произношу я, - спасибо тебе. Ты действительно… - я заминаюсь на секунду, понимая, что Сашка, несмотря на то, что мои знакомые считали ее заносчивой и глупой девчонкой, оказалась самой настоящей подругой. Не бросила в беде, переживала. Приехала. Я беру себя в руки, решив закончить фразу, - ты действительно настоящий друг, Сашк. Со мной все в порядке. Не рискуй так больше. Лучше бы тебе сделать свое дело и спокойно уехать, пока Амир не вернулся.
        Сашка странно улыбается и вздергивает подбородок.
        - Да щаззз, - хмыкает она, и с видом фокусника запускает руку в декольте, выуживая оттуда телефон, а я издаю обреченный стон, - у твоего похитителя паранойя. Меня заставили вытряхнуть весь кейс с косметикой и оставить у охраны телефон. Еще и обыскали. А когда я зазвенела, то сказала, что у меня стоит кардиостимулятор и имплант в ребре, - Сашка весело оскаливает белые зубки, а мне хочется застрелиться от ее непосредственности, - прикинь, сработало!
        - Саша, зачем?
        - Как зачем? Я все продумала, - произносит подруга и снимает блокировку с телефона, - сейчас я позвоню в полицию, Рит, и тебя, наконец, смогут спасти. И пусть только этот Амир попробует мне что-нибудь сделать. Я оставила завещание!
        Она быстро набирает номер на экране смартфона, а я, замерев, смотрю на то, как идет вызов.
        Саша резкая, как… ураган. И я часто замечла, что не могу просто успеть за ее мыслями. Вот и сейчас я растерянно пытаюсь осознать, что она творит, а в душе скребется странное предчувствие, что она где-то ошиблась. И где-то сглупила. Наверняка. Не может быть так все легко и гладко.
        Эпизод 39
        - Саш… - тихо произношу я, а она внезапно смеется и сбрасывает вызов.
        - Шучу. Видела б ты свое лицо, - фыркает она и включает фонарик на телефоне, который бьет мне в глаза, и я от этого растерянно щурюсь. Подруга поднимает смартфон и начинает водить рукой, осматривая комнату, - Ритка, звони, не звони в полицию, итог один: тебе не помогут. Менты хорошо прикормлены твоим Амиром и его семейкой. Один звонок ему - и все, твою просьбу о помощи быстро переквалифицируют в телефонное хулиганство.
        Я закрываю рот, а Сашка выключает фонарик на телефоне.
        - Камер тут, кажется, нет. Ну или они хорошо спрятались. Ай, ладно, все равно держи, - констатирует подруга, пихает мне в руки телефон, и внимательно смотрит на меня, - будь хитрее. Если Амир узнает о телефоне - не вопи и не пытайся с ним воевать, Рит. Знаю я тебя. Попытайся пойти на компромисс: скажи, что ты готова выполнять его условия, но тебе необходима связь с вешним миром. Какой нормальный человек сможет в современном мире жить без гаджетов? Да я б от голода сдохла без интернета! Вот увидишь, он согласится. Он же мужик, а ты симпатичная и умная баба…
        Она замолкает и переводит взгляд на Тимура, а потом тепло ему улыбается.
        - Привет, малышастик. Скажи ведь - вряд ли бы твой отец доверил тебя женщине, которая его напрягает? Особенно после того, как тебя похитила сумасшедшая тетка. Правильно я говорю?
        - Саша… помолчи, пожалуйста, - обрываю я ее. У нее никогда не было детей, и она не в курсе, что такие слова произносить ни в коем случае не стоит, какими бы не были родители у ребенка.
        - Всё, ладно, - вздыхает подруга, - давай-ка садись перед зеркалом, делом займемся, - она протягивает руку и открывает замок на двери, - я убедилась, что с тобой все в порядке. Прости, Рит, но делать тебе хуже не буду, поэтому и спасать не стану. Просто помогу. Сейчас сделаю из тебя красотку для этого мужлана, он на всё согласен будет. Взять тебя куда-то собирается?
        Я киваю и подвожу Тимку к столику с зеркалом. Достаю из ящика кучу кисточек, принадлежащих Мирославе и отдаю их малышу на растерзание, а сама сажусь на стул, чувствуя, как Сашка перебирает мои волосы, расчесывая их пальцами.
        Ответить Сашке мне нечего. Я могла бы рассказать про Вову, или про то, как Амир угрожал мне, про то, как меня похитили, как стреляли ночью в окно… о том, что договориться с ним невозможно. Он просто тиран. Однако, разве это изменит сейчас что-то? Если Саша права и полиция прикормлена Амиром - я не смогу сделать пока ничего. От этого даже во рту появляется горький вкус полного поражения и капитуляции. Идея позвонить и сдать этого монстра кажется теперь невероятно глупой и наивной. А уж сколько проблем она бы мне принесла, узнай Амир об этом…
        К лицу неожиданно прикасается прохладная влажная салфетка и я вздрагиваю. Саша с нажимом проводит ею прямо возле разбитой губы, убирает и я вижу в отражении взгляд подруги. Он меняется. Теперь она смотрит не как глупая блондинка, посылая во все стороны искры обаяния, а внимательно и даже напряженно.
        - Рита, - тихо произносит подруга, - он тебя бил?
        - Что? - удивленно произношу я, а потом понимаю. Черт, она стерла вчерашний тон с моего лица. И теперь возле губы заметен синяк.
        - Я сначала подумала, что у тебя герпес выскочил, - ровно продолжает Сашка, - или заеда на губе. Но это синяк от удара. Он тебя ударил?
        - Нет, - выдыхаю я с усмешкой, - это не он.
        - Черт, а кто? Я уже хотела передумать и внести коррективы в свой план, когда это увидела. Одно дело играть для кого-то роль жены а другое - терпеть побои.
        - Это не Амир, - повторяю я, - это другие люди. Недоброжелатели.
        - А что у тебя на ладонях?
        - Царапины. Я пыталась сбежать от его отца и выбила окно в подвале.
        - Звездец, - ругается Сашка, - он-то чего тогда выскочил на трассе?
        - Решил меня прикопать, - усмехаюсь я, - семью я их позорю. Точнее, Мирослава.
        Саша тяжело вздыхает в ответ.
        - Я тогда пошутила, Рит, про то, чтобы ты вместо нее стала Амиру женой. Ты держись возле него, только особо не сближайся. Не женятся они на наших обычно.
        - Я и не собиралась. Но на Мирославе-то он женился.
        - В узких кругах говорят, что это договорной брак был. Из-за бизнеса. Отец этой лохудры предложил, когда его прижимать начали, чтобы бизнес свой сохранить, - рассказывает Сашка и принимается рыться в кейсе, выкладывая на столик косметику, - ну, это логические умозаключения. Так-то хрен знает, что на самом деле происходило тогда. Наверное, выгодно это было, раз, все-таки, брак состоялся.
        - Спасибо за информацию, - у меня вырывается ироничный хмык, - теперь я знаю, что Амир у нас расчетливый мужик. Прямо как девки, выскакивающие за олигархов.
        Я чувствую внезапный подзатыльник и вскрикиваю. Саша грозно сверкает глазами в отражении.
        - Думай, что болтаешь, да? Попробуй только такое при нем ляпнуть! Без головы домой уйдешь. А ну, повернись, - она хватает стул за спинку и как Геракл разворачивает меня к себе, а я ошарашенно моргаю. На лицо шлепается вонючая салфетка, а потом Сашка начинает ею яростно елозить, - хоть бы умывалась!
        “Знала бы ты, что вчера произошло - не вопила бы так” - думаю я, зажмуриваясь, пока подруга стирает с меня вчерашнюю косметику.
        - Что ты еще знаешь про Амира? - спрашиваю я, лишь бы отвлечься и не ляпнуть Саше про Вову. Я не хочу ее подставлять. Не дай бог потом Амир решит избавиться от лишнего свидетеля.
        Только сейчас до меня доходит, насколько серьезно я сама увязла в этом криминальном мире. Как же много я теперь знаю. Про убийство Володи, про тех людей, которые меня похитили, про жену Амира, которой я родная сестра, и которая сбежала, украв ребенка, а Амир по-прежнему не знает, где ее искать.
        Он правда меня отпустит или это было лишь пустое обещание?
        - Ничего особого, - отвечает мне Саня, - все, молчи, потому что я тебя начинаю красить.
        Она обмазывает мое лицо разными вкусно пахнущими штуками, а потом вбивает тон какой-то щеточкой. Я задумчиво наблюдаю за светлой прядью, выбившейся из-под парика. Сумасшедшая женщина. Но спасибо ей. Каждый раз, когда она появляется, я чувствую в себе силы жить и бороться дальше. Она просто заряжает меня решительностью.
        Тима успевает распотрошить весь кейс, пока Саша вырисовывает мне лицо. Я украдкой поглядываю в зеркало. Подруга не делает из меня нового человека, но выгодно выделяет черты лица. Я становлюсь похожа не на бледную мольку, а на женщину с обложки журнала - ухоженную, сияющую… красивую.
        - И кое-что еще, - внезапно произносит Сашка, прокрашивая мне брови, - насчет жены Амира. Она исчезла полгода назад, Рит. А до этого ее постоянно видели с Андреем Торрегросса… ну как видели. Она все пыталась отираться рядом с ним на встречах, куда брал ее Амир.
        - Мне ничего не говорит эта фамилия, - произношу я, а Сашка приподнимает бровь.
        - Ты серьезно? Не знаешь этого полуитальяшку? О Боже, его год назад едва не посадили за наркоторговлю, но в последний момент он умудрился отмазаться. Все свалили на другого человека.
        - И он друг Амира? - усмехаюсь я, а Саша качает головой.
        - Нет. Как раз не друг, о чем я тебе и говорю! Лохудра вообще не должна была к нему приближаться, однако, её то и дело замечали поблизости от полуитальяшки. Может, она и не вернется? Я бы на месте Амира давно ее прибила бы из ревности, а потом написала бы заявление о типа пропаже…
        - А ребенок, Саш? - пожимаю я плечами, - откуда он на дороге-то взялся?
        Она замолкает. Несколько секунд сверлит меня взглядом, а потом медленно произносит:
        - А что, если Амир увидел где-то тебя немного раньше, спрятал ребенка после убийства лохудры, и решил подкинуть тебе малыша, а потом изобразить…
        - Боже, нет, глупости какие, - вырывается у меня усмешка, когда я понимаю, что Сашка сейчас начнет строить всякие теории, - остановись. Зачем это проворачивать?! К тому же, он знал обо мне намного раньше! Намного, Саша! Ему не надо было ждать полгода, чтобы меня похищать.
        - В смысле?!
        - Саша, его жена мне родная сестра! - произношу я, а она округляет глаза, - Амир знал обо мне еще несколько лет назад. Мои родители мне не родные, да это и неважно…
        - Блин, Рита! - она подскакивает и едва не роняет кисточку для бровей, - почему ты молчала? Ты…
        Она не заканчивает, потому что дверь в комнату открывается, и я взвизгиваю от испуга. Сашка, все-таки, роняет кисточку, и бледнеет - это видно даже под тоном на лице. Потому что в дверях стоит Амир и очень криво усмехается, глядя на нас.
        - Все рассказала? - обращается он к Сашке и заходит в комнату, а та обмирает, как зайка перед хищником, - ты давай, продолжай. Может, я о себе чего нового еще узнаю?..
        Эпизод 40
        - Простите, - выдавливает подруга. Амир приближается к нам. Он не смотрит на меня, не смотрит даже на Тимку, который копошится возле наших ног. Он сверлит взглядом Сашу, а она, похоже, готова двинуть кони от страха. Да и я ощущаю себя напряженно: нас только что спалили за перемыванием костей Амира и его приближенных.
        О, это очень плохо. Еще я умудрилась поделиться с Сашей тайной, которую, наверное, не следовало бы никому знать. Про меня и Мирославу. Как же хорошо, что про Вову я ей не рассказала ничего.
        Он останавливается рядом с нами, и мы обе замираем. В отражении я вижу, как он едва усмехается, глядя на Сашу, которая опустила вниз голову, пряча лицо.
        - Чего замерла-то? Продолжай.
        - Я… - Саша заминается, и зрачки начинают панически бегать. Кажется, она пытается подобрать оправдания, и, в конце концов выдавливает, - простите. Я рассказала только последние сплетни. Ничего такого…
        - Красить ее продолжай, говорю, - перебивает ее Амир, и Сашка тут же поднимает кисточку и подносит ее к моим бровям. Я наблюдаю за тем, как трясется ее ладонь. Черт, она мне так глаз выколет.
        Пока она пытается прокрасить мне бровь, я настороженно смотрю на Амира и думаю - насколько же много он успел услышать? Будет отвратительно, если тут прячутся подслушивающие устройства или камеры.
        Саша выпрямляется, осторожно опуская кисть обратно на столик, отходит от меня, окинув напоследок взглядом результат, и с шумом сглатывает.
        - Я закончила, - произносит она и улыбается. Улыбка выглядит натянутой, неестественной, когда она косится на Амира, - надеюсь, вы удовлетворены тем, что получилось. Могу я идти?
        Он подходит к ней вплотную. Кладет руку на плечо, заставляя ее остаться на месте, хотя она безуспешно пытается отстраниться, наклоняется к уху и что-то тихо говорит, отчего глаза Сашки округляются. Я не могу разобрать ни слова из-за гула кондиционера, поэтому даже не знаю, что сообщил ей Амир, но наговорил он достаточно многое.
        - Ты ведь не тупая баба, Саша. Поняла меня? Иди, - внезапно произносит мой тиран, выпрямляясь. Сашка со своим модельным ростом смотрится на его фоне мелкой девчонкой. Я наблюдаю за ними, а внутри неожиданно скребется что-то темное и паршивое.
        Я ненавижу Амира, но сейчас меня бесит, что он стоит так близко к моей подруге и обращается с ней лучше, чем со мной в первую встречу. Нет, я не желаю Сашке плохого. Я просто разочарована тем, что этот человек, оказывается, может РАЗГОВАРИВАТЬ. Несмотря на то, что Сашка пыталась обмануть и его охрану, и его самого, пробравшись в дом под видом другой женщины.
        Он может разговаривать спокойно, но, видимо, не со мной. Чем я заслужила такое отношение?
        Сашка, бледная, как мел, кивает, быстро сбрасывает косметику и кисточки в кейс, и уходит, даже не взглянув на меня. Можно сказать, что сбегает, оставив Тимке какие-то пустые бутылочки, которые он с увлечением перебирает. Мы остаемся с Амиром и Тимой наедине, и тишина обрушивается на меня душной волной.
        - Что ты ей сказал, из-за чего она так сбежала? - спрашиваю я у Амира. Тот усмехается.
        - Какая тебе разница?
        - Большая. Она моя подруга, - я поднимаю на Амира взгляд и выразительно смотрю, - я вообще удивлена, что ты, оказывается, умеешь решать вопросы разговорами, а не только вывозить людей в лес. Поразительно.
        - Зачем мне ее в лес везти? - мой тиран едва поднимает уголок губ с саркастичной усмешке, - за сплетни, которые она тебе вывалила? За тупой и безобидный цирк, который она устроила, чтобы зайти в гости к тебе? Это только ты можешь ляпнуть вещи, о которых нужно молчать.
        Я, не выдержав, отвожу взгляд в сторону. Он намекает - я рассказала Сашке о том, что Мирослава моя сестра. Хотя, я не вижу причин, по которым это нужно держать в тайне. Я прекрасно знаю подругу - она не станет о таком болтать.
        Амир садится на корточки рядом с малышом, больше не произнеся ни слова. Тима смотрит на него и неожиданно тепло улыбается. Берет одну из своих “игрушек” и протягивает Амиру.
        - Дай, - произносит ребенок, а Амир едва слышно хмыкает.
        - Не “дай”, а “на”, - он забирает подарок и легко взъерошивает ладонью волосы Тимки, отчего тот фыркает и пытается скинуть его руку. Я наблюдаю за ними, абсолютно ничего не понимая. Амир же не приближался к ребенку, почему Тима так легко с ним себя ведет? Почему не боится, не прячется за меня? Не смотрит настороженно?
        - Когда ты успел с ним подружиться? - вырывается у меня.
        Он не отвечает. Вообще игнорирует мой вопрос, пока Тима что-то лопочет ему, показывая свои бутылочки, которые отжал у Саши. Я не сдерживаю выдох. Звучит, как смешок - нервно и рвано, но я действительно не понимаю, почему тогда Амир подпускает меня к ребенку, если тот уже нашел с ним контакт.
        Хочет, чтобы Тима считал, что у него есть мама? Почему-то я думаю, что такому черствому человеку, как Амир, на это плевать.
        - Значит, одна из моих миссий завершена? - произношу медленно я, наблюдая за ними, - я очень рада. Осталось только найти твою жену, и я свободна? Или я узнала слишком много о тебе, и ты меня где-нибудь утопишь?
        Он поднимает на меня взгляд и я замолкаю. В темных глазах мелькает что-то очень мрачное и зверское. Кажется, мой вопрос чем-то его сильно разозлил.
        - Свали, - внезапно резко произносит он, а у меня округляются от шока глаза.
        - Что?..
        - Свали, говорю, - повторяет холодно Амир, - через полтора часа у нас вылет. Переоденешься в нормальные шмотки, сядешь в машину и поедешь сейчас в какой-нибудь ресторан пожрать. Потом в аэропорт.
        - А Тимур? - растерянно произношу я. Я настолько поражена его неожиданно грубым тоном и сменой настроения, что даже не могу возмутиться. Думаю снова об одном - о ребенке. Какой аэропорт? Мы что, улетаем? А как же малыш?
        - Разговор окончен. Давай проваливай.
        Просто невероятно. Я поднимаюсь, распахиваю шкаф, хватаю первое попавшееся, приличное на вид платье и туфли, а потом разворачиваюсь и ухожу из комнаты. Оставляю их двоих наедине. Перед тем, как закрыть дверь, я вижу, что Амир что-то говорит малышу, едва улыбаясь. Но эта практически незаметная улыбка - самая теплая эмоция, которую я вообще когда-либо видела на его лице.
        Эпизод 41
        Я переодеваюсь в какой-то из пустующих комнат, и только потом замечаю, что все это время была с Сашкиным телефоном в руке. Амир отпустил меня с ним. Даже не отобрал. Он вообще какой-то сегодня странный: я ожидала, что он снова начнет угрожать мне, или, что еще хуже - сделает что-то Сашке, но отделались мы слишком легко…
        Что происходит?
        Кажется, я настолько привыкла жить в вечном напряжении, что спокойная жизнь кажется мне подозрительной. Еще и настроение Амира меня напрягает. Он обычно груб, но не настолько. Почему-то меня невероятно задело его “свали” и “проваливай”. Приказал, как мусору. С чего так вызверился - непонятно. Шутки у меня, конечно, не сильно смешные, но злиться из-за них - странно.
        Я покидаю дом, посмотрев напоследок на себя в зеркале: черное платье смотрится несколько жарким для сегодняшней погоды, но мне этот цвет идет больше остальных. За эти дни я даже не заметила, как преобразилась. От прежней Риты не осталось практически ничего. Я терпеть не могу мою нынешнюю жизнь. На меня невероятно давит вина перед Володей, и ненависть к Амиру. Если бы душа была материальной, то у меня она сейчас бы уже сгорела от ненависти. Но, парадокс - внешне выгляжу я сейчас цветущей и отдохнувшей, и только в глубине глаз заметна мрачная и темная усталость.
        На улице человек Амира открывает мне дверь в машину, и я устраиваюсь удобно на диванчике, сразу же сняв блокировку с телефона Саши. В этот раз, слава богу, на нем нет пароля. Он вообще выглядит новым. Я верчу его в руках: обычный китаец. Видимо, Сашка решила больше не разбрасываться Айфонами.
        Я могу сейчас спокойно набрать номер полиции, рассказать все. В моих руках ключ к свободе, но на самом деле я понимаю, что он - всего лишь иллюзия. Никто не позволит мне убежать из этой клетки. Поэтому я даже и не пытаюсь, и просто сижу, глядя в экран, словно человек из прошлого века, впервые увидевший телефон.
        Как же я от гаджетов отвыкла.
        В конце концов я открываю браузер. Судьба Володи останется для меня тайной за семью печатями, если я буду спрашивать о нем у Амира, но, в конце концов, я могу просмотреть в интернете - нет ли новостей об исчезновении человека? Меня начинает немного мутить, когда в мыслях одна за другой вспыхивают картинки выдуманных сводок о найденном теле где-нибудь в лесу, или странном самоубийстве без мотивов… но я с усилием беру себя в руки.
        Прокручиваю последние новости - пожар в Подмосковье, госпитализация какой-то певицы, открытие приюта для котов… “На встрече инвесторов сегодня…Андреа Торрегросса… пройдет сегодня в Италии…”.
        Я растерянно моргаю и перечитываю новость, в которой перечислены имена достаточно богатых людей, в том числе и этого таинственного Андреа, которого Сашка называла Андрюхой. В списке есть и имя Амира. Амир Алиев. Наконец-таки я узнала его фамилию.
        Получается, мы сейчас летим в Италию?!
        Почему-то эта новость мурашками пробегает по спине. Я не знаю причины, по которой я начинаю волноваться. Меня беспокоит рассказ Саши о Мирославе и Андреа. Мне придется пересечься с этим человеком? Надеюсь, что я просто его не увижу. Там ведь будет много людей.
        Я закрываю на смартфоне браузер, и задумчиво смотрю за окно, где мелькают другие машины, пока мы несемся по шоссе.
        В голове неожиданно вспыхивает дурацкая мысль. Я ведь помню наизусть номер Володи. Господи, какая глупость то, что я хочу сейчас сделать - но я снова снимаю блокировку со смартфона, по памяти вбиваю цифры и нажимаю на зеленую трубку, кусая губы. Уверена, что сейчас оператор скажет “Абонент недоступен”, или что-нибудь в этом роде. Хуже будет, если телефон Вовы у Амира, и он решит пробить, кто же это звонил, на всякий случай.
        Я вздрагиваю, когда слышу громкие гудки из динамика. Медленно поднимаю смартфон к уху, чувствуя, как начинает подрагивать рука. Может быть, телефон Вовы лежит где-нибудь сейчас дома… или в лесу. Никто не возьмет трубку. Зачем я звоню?
        Гудки внезапно сменяются громким шорохом, будто бы кто-то вытаскивает телефон из кармана, а потом я слышу отчетливый и знакомый голос.
        - Да? - произносит Вова, а на заднем плане что-то весело кричат люди, - алло? Это кто? Вас не слышно. Ало-оо?
        Я закрываю глаза, и у меня вырывается смешок. Слушаю пару минут шум в динамике, гул автомобилей и шаги Вовы - он куда-то направляется, и его растерянное “перезвоните, я вас не слышу ничерта”. Ничего не сказав, просто сбрасываю вызов, заношу телефон в черный список и удаляю его из списка исходящих звонков.
        Швыряю смартфон на сиденье и откидываюсь на спинку, чувствуя, как громко стучит сердце. Вова жив. Он в полном порядке. Амир обманул меня, а я ненавидела его, считая, что он убил бывшего мужа. Зачем он это сделал, почему мне ничего не сказал? Заставил меня мучиться от чувства вины, переживать…судя по всему, Вова просто получил шанс уехать.
        Не знаю, почему он поступил так. Спасибо Саше, которая дала мне телефон. Напряжение, которое держало меня все это время, отпускает, уходит, оставляя странную легкость внутри, и я даже забываю о переживаниях по поводу предстоящей встречи. Прислонившись лбом к прохладному окну просто вырубаюсь. Может быть из-за почти бессонной ночи, а может, мне впервые стало немного спокойнее спать.
        Эпизод 42
        Меня будит осторожное прикосновение. Даже не открывая глаза, я вспоминаю, что ехали мы в аэропорт, и думаю, что меня, наверное, пытается разбудить охрана Амира, потому что машина уже стоит.
        - Секунду, - отвечаю я, балансируя между сном и реальностью. Хочется, наконец, отоспаться нормально. Боже, как же было мне хорошо!
        - Тебя в самолет загрузить или ногами дойдешь? - слышу я голос Амира и потрясенно распахиваю глаза, подскакивая. Приглаживаю растрепанные на затылке волосы и моргаю, пытаясь прогнать сон. Амир заглядывает в машину, опираясь одной рукой на сиденье.
        - Сама дойду, - произношу я, и прокашливаюсь - голос у меня звучит хрипло после крепкого сна, - а что, уже пора?
        - Ты продрыхла все время, - отвечает Амир, - да, уже пора.
        Я вылезаю из машины, поежившись от прохладного ветерка. Да, поспала я неплохо. Снимаю блокировку со смартфона и смотрю на время - пять часов, а потом, замерев, поднимаю взгляд на Амира. Он, изогнув бровь, смотрит на телефон в моей руке. Судя по его глазам, он все-таки не заметил, как Сашка его мне отдала. Вот почему он так легко меня отпустил.
        Как же глупо я спалилась.
        - Это подарок Саши, - пытаюсь оправдаться я, понимая, что у меня нет даже карманов, чтобы быстро запихнуть куда-нибудь телефон, - я ничего плохого не делала.
        Амир поднимает руку ладонью вверх.
        - Давай сюда, - произносит он, а у меня от злости и обиды наворачиваются на глаза слезы.
        - Амир, оставь мне, пожалуйста, хотя бы интернет! - выпаливаю я, - можешь заблокировать мне все звонки, но я правда скоро стану, как дикарь. В полицию я не звонила. Ни с кем из друзей не болтала. Можешь симку другую дать. Я хочу просто выходить в интернет!
        Я умалчиваю о звонке Володе. Вряд ли Амир его мог отследить, если даже не был в курсе, что я с телефоном. К тому же я почти не вру - Володя мне не друг и я действительно с ним не болтала.
        Амир едва приподнимает уголок губ в улыбке. Буквально секунда, и она тут же исчезает.
        - Рита, телефон гони, говорю, - спокойно продолжает он, а я поджимаю губы и шлепаю этот кусок пластмассы ему в ладонь.
        - Да на, забирай. Спорить все равно ведь бесполезно? Спасибо большое за понимание!
        Вытерев тыльной стороной руки глаза, я отворачиваюсь, пока Амир засовывает телефон в карман. В само здание аэропорта мы идем в полном молчании. Я молчу, несмотря на то, что мне хочется расспросить - как вел себя Тима, когда я ушла… бесит меня этот чертов тиран. Молчу я даже когда понимаю, что мы идем на регистрацию совсем как-то в обход, хотя, опять же, подмывает спросить, что за обходные пути выбрал Амир. До меня доходит, что мы летим частным рейсом, только когда я вижу пустующий терминал, возле которого стоят только сотрудники аэропорта.
        Я растерянно торможу перед рамкой металлоискателя и оглядываюсь на Амира, демонстрируя браслет.
        - Он будет пищать. Не снимешь?
        - Иди, - слышу я лаконичное, делаю шаг через рамку, и, ожидаемо - она издает писк. Я растерянно смотрю на сотрудника аэропорта, но он жестом приказывает мне пройти дальше. Мне хочется задумчиво почесать затылок. И что, меня не попросят снять украшения? Не потребуют пройти еще разок? Странно. Но Амира пропускают абсолютно так же просто, даже не обыскав. Поразительно.
        - Это упрощенная процедура досмотра только для ВИП-клиентов? - не выдержав, я все-таки нарушаю молчание, когда мы выходим к летному полю.
        - Да, - сухо отвечает Амир, а я снова затыкаюсь. С ним бесполезно болтать. Какой бы там Мирослава не была, но я готова ей поставить памятник за жизнь рядом с этим человеком. Мне уже хочется застрелиться.
        Мы садимся в машину, которая нас ожидает, и через пять минут она подвозит нас прямо к трапу небольшого самолета. По сравнению с обычными он выглядит действительно настоящим крохой. Я привыкла видеть огромные Боинги, поэтому даже не сдерживаю на секунду улыбку.
        - Пожалуйста, не забудьте отключить электронные устройства, - сообщает нам стюардесса, когда мы поднимаемся в самолет. Я с восхищением рассматриваю все внутри. Боже, тут действительно можно провести время с комфортом. Места тут немного - как в не сильно большой комнате, однако, обстановка весьма уютная.
        - С удовольствием, - хмыкает Амир, и легко толкает меня в спину, заставляя двигаться. Он подводит меня к креслу, заставляет в него сесть, наклоняется и пристегивает меня. Я настороженно отстраняюсь от него. Он так близко ко мне, что ненароком задевает собой, будто помечая своим запахом одеколона. Оставляет его на моей коже.
        После чего Амир берет меня за запястье, расстегивает браслет, и, одарив меня странным взглядом, садится напротив, швырнув украшение на стол. Мне кажется, что он немного поменялся. По крайней мере, пока я рассматриваю его, пытаясь понять, зачем он снял с меня браслет, то замечаю, как он будто бы расслабляется и вечная настороженность отпускает его. Сейчас он похож на сытого тигра, который нежится в тени, а не на голодного хищника, готового к прыжку в любой момент.
        Как же хочется спросить его - почему он соврал мне про Володю. Именно в этот момент у меня появляется ощущение, что я смогу впервые нормально поговорить с этим человеком. Но я быстро отбрасываю эту мысль, как дурацкую. Сколько раз я уже пыталась наладить с ним контакт? Что-нибудь вышло? Кажется, только хуже становилось.
        Самолет взлетает, а я отворачиваюсь к иллюминатору. До Италии лететь пару часов. Видимо, мы проведем их в полном молчании. Поэтому, спустя минут десять после взлета, я, наконец, отстегиваюсь и поднимаюсь с кресла. Амир внимательно смотрит на меня.
        - Я видела там удобный диван, - произношу я, кивая за спину, - пойду посплю на нем. Никак не могу выспаться. И даже не предлагай откинуть кресло и поспать при тебе.
        И, пока он не возразил мне, быстро ухожу. Может быть, на борту частного самолета я найду еще и кровать. Бывает иногда и такое. Тогда вообще по-королевски отосплюсь, чтобы с новыми силами жить рядом с этим странным человеком.
        Но я даже не успеваю как следует осмотреться. Слышу позади тихие шаги и резко оборачиваюсь: Амир подошел практически незаметно. Я даже вздрагиваю от неожиданности, отодвигаюсь от него, но он наступает на меня, вынуждая пятиться. Спустя мгновение я упираюсь спиной в стену, а Амир ставит на нее руку, отрезая пути к побегу.
        - Ты чего? - испуганно спрашиваю я. Такое чувство, будто Амир сбросил не только маску вечной настороженности и напряжения. Он смотрит на меня так, что мурашки пробегают по телу - нагло, открыто, чисто мужским взглядом, будто бы мы с ним остались наедине в спальне, а не на борту самолета, - ты что делаешь? Амир?!
        - Я давно хотел сделать две вещи, - произносит он, пожирая меня взглядом, - одна из этих вещей - поговорить нормально и без лишних свидетелей.
        Он замолкает. Я осторожно интересуюсь:
        - А вторая вещь какая?…
        В ответ он только усмехается. Я не успеваю спросить - чего смешного в моем вопросе, потому что мгновение спустя Амир наклоняется и целует меня, вжимая всем телом в стену самолета. Как и в прошлый раз он делает это грубо, жестко и бескомпромиссно, не оставляя мне ни единого шанса отстраниться. Но если тогда поцелуй был наказанием, способом показать мне мое место, и быстро прервался, то сейчас он… совершенно отличатеся от того.
        Хотя бы тем, что не заканчивается так быстро. И с каждым моим растерянным вздохом, запах Амира будто падает мне в легкие, впитывается в кровь и растекается по венам, вызывая совершенно не те чувства, которые я ожидала. Кажется, меня предает собственный же разум и тело. Дьявол.
        Эпизод 43
        Он подключает к делу руки: сжимает бедра, вдавливая грубо пальцы, ведет ладонями выше, а потом хватает меня за загривок, как котенка, и прижимает к себе. То, что делает Амир кажется мне слишком, чересчур и пугающе напористым. Как неожиданно вспыхнувший пожар. Он настолько стремительно разгорается, что у меня едва получается взять себя в руки и прервать поцелуй, отвернувшись.
        Жесткие волосы царапают меня по щеке, и я чувствую прикосновение губ там, где на шее бьется артерия.
        - Прекрати, - произношу я, выравнивая дыхание, и смотрю в сторону, чтобы не пересекаться с Амиром взглядами, - сто баллов тебе за владение языком, но я помню все, что ты сделал мне за эти дни. Я под тебя стелиться не стану.
        - Придется, Рита.
        - Что?! - вырывается у меня и я возмущенно поворачиваю голову. Рассматриваю его лицо, встречаю жесткий взгляд, который сейчас направлен на меня. Нет, не шутит, - нет, Амир, ты не сделаешь из меня коврик, об который можно будет вытереть ноги. Я тебе это не позволю. Меня даже не радует мысль играть твою жену, несмотря на то, что это для дела надо.
        Что бы он сейчас ни делал, он уже никогда не сможет изменить мое отношение к нему. Да, он мужчина, пусть одновременно пугающий и привлекательный своей дикой, некотролируемой и звериной сущностью. Но он тиран. Уверена, что еще и преступник, а, может быть и убийца. Такие мужчины не для меня. Я не люблю ходить по лезвию ножа. Меня игры с такими людьми напрягают.
        Но в следующий момент Амир произносит то, что совершенно выбивает меня из колеи спокойствия. Просто одними словами разрушает мир вокруг.
        - Тебя собираются слить, - спокойно говорит он, - сегодня. Либо ты исчезнешь, либо будешь моей.
        Сердце сжимается так испуганно, что мне кажется, будто оно перестает даже биться. Я шокировано смотрю на Амира. Он намекает на то, что меня убьют?
        - Кто меня… в каком смысле - слить?
        - Убить. Или сыграть несчастный случай. Или пожертвовать тобой. Ты свое дело сделала, - отвечает Амир и отпускает меня, отстраняясь буквально на несколько сантиметров, чтобы я смогла вздохнуть. Но уже поздно - я не могу протолкнуть в легкие ни грамма воздуха, и начинаю задыхаться.
        Амир хватает меня за подбородок и заставляет поднять голову.
        - Успокойся. Дыши давай. Сделаешь все, как я скажу - ничего с тобой не случится. Не умрешь, пока я тебе не позволю. Тебя никто пальцем не тронет.
        - Объяснись, - произношу коротко я. Буквально выдыхаю это слово из себя. Я не понимаю ровным счетом ничего, кроме одной ясной мысли, что мне грозит какая-то огромная опасность, - сделай это хоть раз. Объяснись сейчас, раз можешь. Что происходит?
        - Как придешь в себя, - коротко отвечает он и толкает меня на диван. Он заставляет меня выпить воду, которая прохладным комом скатывается в желудок. Я маленькими глотками пью минералку, глядя на Амира. Он стоит передо мной, цепляя большими пальцами карманы на джинсах. Почему-то я впервые замечаю длинный, тонкий шрам, который расчерчивает его руку от кисти до середины локтя. Он выделяется на смуглой коже. Костяшки пальцев тоже сбиты. На них тоже белеют шрамы.
        - Заканчивай разглядывать меня, - слышу я голос Амира, - глаза подними.
        У меня вырывается усмешка. И он заявляет мне, чтобы я “стала его”? После такого вот общения?
        - Запоминай, что я тебе скажу: на встрече в Италии ты увидишь мою жену, Рита, - продолжает Амир, а я в шоке распахиваю глаза. У меня рвутся вопросы, рвется громкий возглас, который я едва сдерживаю, потому что Амир говорит, а я не могу его перебить, - она попытается занять твое место. Снова оказаться возле меня. Момент будет подходящий: там соберется дочерта людей, и если ты пропадешь на время, я даже этого не замечу. Сразу она тебя не убьет. Она вообще не знает, что с тобой было все эти дни. Расспросит для начала, чтобы потом успешно сыграть рядом со мной роль невинной овечки.
        Он замолкает. Рассматривает меня несколько секунд, а потом садится напротив и подается вперед. А у меня мысли скачут в голове, как блохи. Хаотично мечутся по всей черепной коробке, пока я пытаюсь заново осознать, во что меня втянули.
        - Если ты будешь молчать - проживешь дольше. Я тебя успею найти. В твоем браслете трекер и прослушка. Откроешь рот - тебя пристрелят.
        - Для чего все это? - шепчу я, - зачем? Все было подстроено с самого начала? Ты знал, но молчал? Издевался надо мной просто так?
        - Все это было подстроено. Не мной. Твоей сестрой и ее любовником по имени Андреа Торегросса, - криво усмехается Амир, - тут другого порядка игры. Ребенка тебе подкинули не просто так. И я над тобой не издевался. Не гони, Рита.
        - Ты меня укусил. Угрожал пистолетом. Приказал увезти Вову, цитирую “куда-нибудь поглубже”, - произношу я, - заставлял переодеваться при тебе. Держал в полном неведении. Я просто сходила с ума. Это не издевательство?
        Он снова смотрит на меня молча, сверлит взглядом, который пробирает меня до самого нутра.
        - Тебе было уготовано умереть, Рита, - медленно отвечает он мне, - ты была в моем полном распоряжении. Я мог бы сделать с тобой все, что угодно, как с вещью. И не понести наказание. Я реально хреново с тобой обращался, учитывая это всё? Ответишь на вопрос?
        Я закрываю лицо ладонями. После его слов боль разъедает меня изнутри. Моя жизнь настолько ничтожно значима, что мне кто-то отвел роль вещи. Неодушевленного предмета. Это еще хуже, чем просто терпеть плохое отношение, думая, что играешь роль для того, чтобы Амир нашел блудную жену. Просто сбежавшую женщину.
        - Ты отстойное время выбрала, чтобы рыдать. Потом поплачешь.
        - Замолчи, - выдавливаю я, - я тебе не робот.
        - Давай соберись. Потом порыдаешь, говорю. Подставлю тебе плечо, или чего там удобнее будет.
        Я убираю руки от лица и выдыхаю протяжно. Нет, я не успокоилась, но должна же я выслушать остальные вещи?
        - Зачем это Мирославе? - спрашиваю я, - зачем ей меняться со мной? И при чем тут ее любовник?
        - Ты запомнила, что я тебе сказал? Остальное тебе знать необязательно.
        - Амир!!! - кричу я, - ты издеваешься?!
        - Я тебе задал вопрос, Рита.
        - Боже, - выдыхаю снова я, - да, я запомнила.
        - Повтори, - Амир делает жест рукой, а меня начинает трясти от ярости.
        - Браслет не снимать, твоей жене ничего не говорить. Это все?!
        - Молодец. С Торегросса у нас давние терки. Мечтает он мне поднасрать, спит и видит, как я дохну. А если меня вальнут - все достанется твоей сестре и Тимуру. Допираешь, Рита?
        - Она… - выдавливаю я, - вернется. И получит наследство. Они с Андреа преследуют общую цель и поэтому спелись.
        - Догадливая, молодец. Торрегросса давно уже пасут спецслужбы. В этот раз я решил помочь им, - усмехается Амир, а я холодею. Так вот что значит “поговорить без лишних свидетелей”. Нас, видимо, прослушивали и следили за нами сутками, - я тебе говорил “меньше будешь знать - уйдешь живой”. Посидела бы дома, не высовываясь, помычала бы на допросе, рассказывая про день сурка - и все было бы нормально. Но у тебя все через жопу, Рита. Теперь либо я оставлю тебя у себя, либо сольют тебя, как лишнего свидетеля.
        - Мне что, тебе женой стать, что ли? - пораженно произношу я. Сердце уже бьется у горла. После таких новостей, - или любовницей? Я не смогу. Всю жизнь не смогу жить так, как эти дни. У меня нет другого выхода?
        - Есть, - пожимает Амир плечами, - можешь помереть.
        - Ты невыносим. Мирослава из-за этого от тебя сбежала к этому Андреа?
        - Нет, - он отвечает мне мрачным и давящим взглядом, - еще один такой вопрос - и ты не сможешь сесть на задницу, Рита. Я отвечу: мне сообщили о ее измене. Ей пришлось бежать. Иначе я бы ее закопал. Учти это, Рита. Если выберешь вариант “остаться в живых”. Уйти с кем-то другим ты потом не сможешь. До конца жизни останешься со мной.
        Я молча смотрю в сторону. На меня только что опрокинули ушат информации. Я должна разложить ее в голове, потому что не могу даже нормально соображать сейчас.
        Он поднимается с дивана.
        - Это всё. У тебя есть время подумать.
        Эпизод 44
        Я благодарна ему, что он дает мне время подумать в одиночестве. Стоит только Амиру уйти, как я падаю на диван, вытягиваю ноги и смотрю в иллюминатор напротив, на бесконечное, голубое небо.
        В конце концов, меня накрывает апатия. Боль уходит, оставив после себя равнодушную пустоту, а мысли в голове текут абсолютно холодно и спокойно, начиная выстраиваться в понятную картину.
        Что толку сейчас с моих переживаний? Бабушка любила говорить “все перемелется - мука будет”. Сколько раз мне казалось, что все ужасно, что я никогда не смогу жить, как прежде, и сколько же раз потом я смеялась над своими переживаниями, потому что выход можно найти почти из любой ситуации.
        Я не больна, пока никто не приставил пистолет к моему виску… все будет плохо, только если я умру. Вот там я точно уже не смогу ничего исправить. Но ключ к моему выживанию - Амир. Доверять ему сложно. Очень сложно, несмотря на то, что я откровенно говоря понимаю - он действительно может вытащить меня из этой задницы. У него хватит власти. Мне предстоит нырнуть в эту пропасть с закрытыми глазами, надеясь, что меня согласятся поймать.
        Я медленно облизываю губы, все еще ощущая покалывание - отголоски поцелуя. На них остался вкус Амира. Какой-то гель, которым он, видимо, умывался с утра - на языке чувствую горьковатые нотки.
        “Давно хотел сделать две вещи”… - звучит в голове та фраза. Он неравнодушен ко мне? Я бы не хотела, чтобы он видел во мне просто неплохую и удобную замену своей жены.
        Такие люди, как он, просто так не станут предлагать остаться с ними рядом навсегда. Но я не знаю, как смогу с ним жить. Мы даже не говорим. У меня не было возможности узнать его поближе, потому что он только и делает, что отдает приказы и показывает себя с самой плохой стороны, вызывая ненависть, как это случилось в тот день, когда он приказал избавиться от Володи. Не оставляет ни шанса создать между нами хотя бы дружеские отношения. Хотя бы!
        И я… я не умею управлять такими мужчинами. Сашка - умеет. Она говорила мне “эти мужчины любят женщин, которые не навязываются. Не выскочек. Бабы с золотыми мозгами им тоже не нужны. Они ищут удобных, и только”. Будь милой, тихой, умей просить и намекать. Разве я так смогу? Притвориться ненадолго - да, а всю жизнь жить в роли покорной куклы - вряд ли.
        Я встаю с дивана, понимая, что мне пора перестать отсиживать зад и копаться в своих мыслях. Времени осталось немного. А я не хочу больше ошибаться. На кону моя жизнь, поэтому я должна сегодня сыграть по правилам.
        Когда я возвращаюсь обратно, Амир даже не поднимает на меня взгляд. Он сидит в кресле, опирается локтями на стол и вертит на нем бутылку с водой, будто бы рассматривая надписи.
        Я снова смотрю на шрам, расчерчивающий руку, на сбитые костяшки, и поражаюсь в очередной раз - какие же мы с ним разные. Он сильный, жестокий, деспотичный. Я обычная девушка. Буквально девушка с улицы, без крутого образования, с достаточно серым и незаурядным бэкграундом. И “останешься до конца жизни со мной?”…
        Я сажусь в кресло напротив. Браслета уже на столе нет - видимо, его куда-то спрятали.
        - Я согласна, - произношу я. Не верю, что это сказала. Но ведь выхода-то нет.
        Амир будто бы даже не слышит, продолжая мучить бутылку. Я протягиваю руку и забираю ее. Просто хватаю и придвигаю к себе, а Амир приподнимает бровь и смотрит на меня скептически.
        - Чего ты от меня хочешь?
        - Я сказала, что согласна, - повторяю я, а он хмыкает.
        - Отлично.
        - И всё? Ты не хочешь больше мне что-нибудь рассказать, предупредить о чем-то? Мне страшно, Амир.
        - Нет, - усмехается он, - я тебе все сказал. И я тебе слабо верю. Не факт, что через полчаса ты решишь, что умнее будет сбежать от меня через окно или попробовать договориться со своей родственницей.
        Я чувствую, как у меня закладывает уши. Самолет снижается, а значит, у меня осталось совсем мало времени.
        - Я тебе тоже слабо верю, Амир, - медленно произношу я, - однако, ты мог бы просто попробовать развеять мои страхи. Раз уж я согласилась… провести с тобой жизнь.
        Ему что, серьезно плевать? Что согласилась, что отказалась….
        - Пристегнись. Самолет садится, - абсолютно спокойно произносит Амир, а я сжимаю зубы, и пристегиваю себя ремнями. Откидываюсь на кресло и закрываю глаза, чувствуя волны раздражения. Прибью. Господи, ну какой же сложный человек.
        Мы садимся в полном молчании. Молчу я, и когда мы спускаемся по трапу. Я вдыхаю воздух Италии полной грудью - боже, он даже пахнет по-другому. Хотя, это ведь всего лишь воздух. Солнце еще высоко, хотя, вот-вот должно начать клониться к горизонту. Я в другой стране. Впервые. Точнее, по факту это не я, а Мирослава - ведь у меня даже загранпаспорта не было. Ни к чему он был мне.
        Мы направляемся к белому автомобилю, который нас ждет. С каждым шагом сердце начинает биться быстрее. Я все ближе и ближе к развязке всей этой ситуации с моей сестрой, Амиром и Андреа. Становится все страшнее и страшнее, и даже нервы будто превращаются в натянутые канаты, гудящие от напряжения.
        На талию неожиданно ложится рука. Амир скользит ладонью чуть выше - она оказывается прямо под грудью, там, где бьется сердце.
        Я даже не против сейчас. Пусть держит меня так весь вечер! Пусть план сорвется, никто меня не украдет, мы улетим обратно, и все решится как-то проще, чем было задумано!
        Он чувствует, наверное, это нервное биение, и я слышу его голос:
        - Расслабься.
        - Не могу, - шепчу я, - не могу отвлечься. Сделай хоть что-нибудь. Обнадежь меня чем-нибудь.
        - Я знаю только один способ сбросить напряжение, Рита.
        - Нет, - качаю я головой, - алкоголя мне только не хватало. Мне нужна ясная голова.
        Я слышу ироничную усмешку в ответ. Больше Амир не произносит ничего, потому что мы подходим к машине, садимся в нее и уезжаем из аэропорта. В машине Амир берет меня за руку, и снова защелкивает на запястье тот самый браслет. Потом включает телефон.
        Я не могу даже любоваться на город, который мелькает за окном. Хотя, может, шанса побывать в Италии мне больше не предоставится. Сейчас для меня главное, чтобы у меня был шанс жить дальше.
        Машина быстро приезжает на место встречи. Она останавливается возле большого здания, и я вижу, как по ступенькам из мрамора, поднимаются люди в красивых костюмах и платьях. Женщины и мужчины. Выглядят дорого и роскошно. Правда, я вижу как минимум пару людей, кто не морочился с одеждой - вон двое, одетые в обычные на вид джинсы, футболки и кеды, заходят в двери.
        Мы выходим из машины и я поднимаюсь по ступенькам, слушая, как цокают каблуки. Двери перед нами открываются, я послушно прохожу сквозь рамки металлодетектора, выставленные на входе, и они ожидаемо издают громкий писк. Один мужчина из охраны что-то произносит мне на итальянском. А я растерянно смотрю на Амира.
        - Что он сказал?
        Амир кривит губы в непонятной усмешке. Мы пищали в аэропорту, но нас не останавливали. Теперь я понимаю, что, вероятно, люди “сверху” распорядились, чтобы нас пропустили в самолет, не обыскивая. Разве не должно тут все произойти так же?
        Я слышу, как Амир что-то коротко произносит на итальянском, кивая на меня. Охрана подозрительно рассматривает меня, просто ощупывая взглядом. Я развожу руками: на мне ничего нет. Просто платье. Я даже без сумочки. Конечно же, я знаю, что пищит: браслет. В котором трекер и прослушка. Если меня заставят его снять - это будет катастрофа.
        Но, охрана пожимает плечами, теряя ко мне интерес, зато Амир, тихо выругавшись, достает… пистолет, и передает его одному из своих телохранителей.
        - В машину отнеси, - произносит коротко он. Выкладывает телефон, и проходит через молчащие рамки металлодетектора. Ему что-то говорят извиняющимся тоном, а он довольно резко отвечает. Не удивлюсь, если он послал их очень далеко и надолго.
        Амир забирает смартфон и подходит ко мне.
        - Ты будешь без оружия, - шепчу я, глядя на него. По лицу заметно, что его раздражает и напрягает эта ситуация.
        - Да, - отвечает он.
        Напряжение возрастает во мне в сто крат. Ему ведь понадобится оружие. Когда придется меня спасать - вряд ли моя сестра встретит меня с пустыми руками. Ей будет нужен весомый аргумент, а это обычно пистолет.
        Впервые я надеюсь, что такой человек, как Амир, способен убивать голыми руками. Как бы то ни было, но теперь я желаю, чтобы он действительно оказался самым настоящим зверем, каким я его представляла всегда.
        Эпизод 45
        Вокруг нас просто праздник жизни, а я всё никак не могу на нем сосредоточиться, переживая за Амира, которого так просто разоружили на входе. Тут пахнет вкусной едой, пахнет дорогими духами, а драгоценности на некоторых женщинах слепят своим блеском… большинство, все же, одеты более сдержанно, да и более скромно демонстрируют ювелирку на себе. Я отмечаю это мимоходом. Просто кадры отпечатываются в сознании.
        Если кто-нибудь меня спросит потом, что происходило на этой встрече, смогу ответить только “было блестяще, красиво и вкусно пахло”.
        Кто-то случайно задевает меня локтем, когда мы проходим мимо столиков. Я вздрагиваю, прижимаюсь к Амиру, а потом и вовсе делаю невероятное: беру его под руку. Фактически обнимаю ее.
        “Ты правда считаешь, что тебя украдут вот так из-под носа Амира?” - скептически спрашивает внутренний голос, а я, встряхнув головой, прогоняю его. Да, на долю секунды я действительно испугалась случайного прикосновения. Пусть я дурочка пугливая, но мне так будет спокойнее.
        Амир поворачивает голову и смотрит на то, как я обвиваю его руку собой. Наверное, он удивлен. Я впервые по собственной воле прикасаюсь к нему.
        - Не хочу, чтобы меня украли, когда я морально к этому еще не подготовилась, - тихо поясняю я, - просто скажи, когда пора, и с этого момента я смогу начать нервничать и готовиться.
        - Вряд ли получится, - просто отвечает он, а я выдыхаю.
        - Амир, ты не мог бы поддержать меня хоть словом? Честное слово, я была бы тебе благодарна. Сколько все это продлится при хорошем раскладе?
        Он едва усмехается в ответ.
        - Всё - это что?
        - Моё похищение. Моё спасение. Возвращение обратно, - поясняю я, а он неожиданно заходит прямо в толпу людей, которые что-то снимают на телефоны, и, обхватив меня за талию рукой, буквально впечатывает в свое тело. Я охаю. Он наклоняется к моему уху, практически зарываясь лицом волосы. Мы со стороны, наверное, выглядим, как муж и жена, решившие немного поворковать друг с другом, только никто не слышит слова, которые произносит Амир.
        - Женщина, мать твою, - рычит он мне на ухо, - потише говори.
        - А что? - шепчу я, а он сжимает меня еще сильнее, едва ли не до хруста ребер. Я чувствую сквозь ткань платья, как каменеют его мышцы, и замираю. Боже, чертова гранитная скала.
        - Ничего. Прослушивают нас, - поясняет Амир, а я округляю глаза. Я и забыла. Дура, - вообще не поднимай эту тему. Ясно?
        - Ясно, - выдавливаю я, но хватка не слабеет. Он и не думает отпускать меня. Чувствую себя странно - все равно что оказаться в тисках лап медведя или льва. Но никаких неприятных эмоций нет, за исключением того, что это, все-таки, Амир, который в моих глазах остается весьма неоднозначным человеком. Несмотря на то, что моё похищение было, по видимости, полностью подстроено… и не им. А моей сестрой. Жаль, что я не додумалась подробнее об этом расспросить, пока мы были в самолете.
        Я поворачиваюсь к его уху и интересуюсь:
        - Отпустишь меня ты, или нет?
        А он немного отстраняется в ответ. Так, что наши лица оказываются друг напротив друга. В такой опасной близости, что я чувствую, как он дышит на меня запахом мятной жвачки. Ни разу не видела Амира, жующего что-то. Интересно, он вообще хоть ест? Спит? Или он монстр, робот без потребностей?
        Но самое странное не запах Орбита или Дирола. Самое странное и то, что меня потрясает до глубины души - после того чертового поцелуя я начинаю видеть в Амире не только тирана, монстра и зверя без души и эмоций. А мужчину. Будто бы он в поцелуе отравил меня чем-то, каким-то своим ядом, и все внутри меня против моей воли подмечает новые детали. Шрам на руке. Его одеколон. Черты лица. Я смотрю на него по-новому. Что-то во мне тянется к этому мужчине, заставляя обратить на него внимание. Сблизиться еще раз с ним.
        Это ужасно.
        Он опускает взгляд на мои губы, и мне кажется, что вот-вот повторится то, что было в самолете. Но неожиданно позади нас раздается мужская речь на русском, с легким восточным акцентом:
        - Амир! Брат! Давно не виделись!
        Он тут же отпускает меня и выпрямляется, а я выдыхаю. Не пойму - с разочарованием или облегчением. Не пойму свои чувства.
        Амир смотрит за мое плечо, и я оглядываюсь тоже.
        Позади нас, в паре метров, стоит мужчина лет сорока. Темноволосый и темноглазый. Невысокий, но крепкий, с широкими плечами. Он разводит руки, блеснув украшениями на них, и золотыми часами, широко и белозубо улыбаясь, и Амир подходит к нему. Они обнимаются, похлопывая друг друга по спине.
        - Заур. Брат, - произносит Амир, а потом они начинают говорить на каком-то незнакомом мне языке, и я тушуюсь. Остаюсь одна посреди кучи незнакомых людей - все они говорят на итальянском, громко, и очень эмоционально, а я чувствую себя, как воришка, случайно забежавший на этот праздник жизни. Единственный знакомый мне человек оставил меня торчать в одиночестве и нервно обкусывать ногти.
        Единственное, на что я надеюсь - это на то, что меня не похитят прямо сейчас. Момент-то очень удачный. Я осторожно оглядываюсь. Нет, возможно, толпа людей вокруг меня сможет защитить. Боже, как это должно случиться?
        Спустя несколько минут моих переживаний, Амир и Заур пожимают друг другу руки и расходятся. На меня его знакомый не обращает ровным счетом никакого внимания. Даже не кивает напоследок. Будто бы я пустое место.
        - Это твой брат или ты просто назвал его братом? - спрашиваю я, а Амир приподнимает брови, посмотрев на меня.
        - Зачем тебе это?
        - Если мне придется жить с тобой долго, то я должна хоть что-то о тебе знать, - осторожно пожимаю я плечами. Произношу я это легко. Однако, при попытке представить в очередной раз, как я до смерти буду слушать сплошь короткие и сухие приказы, в душе снова поднимается легкая буря протеста.
        - Серьезно ты настроена, я смотрю. Считай, что он мне брат. Не кровный, правда, - хмыкает Амир. Он смотрит на меня странным взглядом. Будто пытается заглянуть в мысли. А я приближаюсь к нему и произношу очень тихо, чтобы услышал только он:
        - Ты, кстати, еще так и не ответил на вопрос, когда мы вернемся обратно. Честно говоря, меня тревожит нянька Тимура. И он ее не очень любит…
        Он продолжает сверлить меня взглядом. Очень пристальным. Я бы многое сейчас отдала, чтобы узнать - о чем он думает в этот момент.
        Вот только я не успеваю получить ответ, потому что где-то сверху раздается тихий хлопок. Я бы не обратила на него внимания, но в этот момент Амир хватает меня за плечо и резко притягивает к себе, закрывая своим телом. Метрах в двадцати от нас что-то падает на пол. Очень тяжелое, судя по звуку. А потом зал взрывается женским истошным визгом. Словно свинью режут.
        Я испуганно вцепляюсь в Амира. Обнимаю его, сжимаю в руках футболку, до боли в пальцах, прижимаюсь к груди, и ощущаю, как испуганно бьется у меня сердце.
        - Что случилось?… - шепчу я, ничего не понимая, но нутром чувствуя, что творится нечто неладное. Что-то идет не по плану.
        Амир ругается внезапно сквозь зубы и резко отстраняет меня. Я остаюсь одна, глядя, как он отворачивается и медленно идет в сторону людей, которые испуганно пятятся назад. Они расступаются, открывая мне обзор, эмоционально переговариваются, ахают и в ужасе смотрят куда-то.
        Но теперь вижу и я. Вижу причину паники.
        На полу, лицом вниз и раскинув руки, лежит Заур. По ним растекается алая лужа крови, и я сдавленно издаю стон, закрывая рот рукой. Я узнаю названного брата Амира по часам и кольцу-печатке на руке.
        “Это подстава” - зажигается ярко мысль в голове. Отвлекающий маневр. Все подстроено. Спланировано заранее. Брата Амира убили не просто так. Сделали это, чтобы выбить его из колеи, разрушить его спокойствие, потому что я вижу лицо Амира, когда он садится на корточки рядом с телом: он смотрит на Заура так, что у меня что-то переворачивается в душе. В его глазах не печаль или горе, там самая настоящая, разрушительная ярость. Приговор тем, кто сотворил это.
        Амиру сейчас явно не до меня. В этом и проблема.
        И когда мой рот зажимает рука, а потом меня резко тащат куда-то в сторону, туда, где коридоры тонут в темноте, я понимаю, что время для подмены настало. Теперь делает ход моя чертова сестра.

* * *
        Мне не дают даже слово вымолвить. Кто-то очень сильный заставляет меня передвигать ногами, и ведет по практически полной темноте. Только за спиной ярко горит зал, в котором проходит встреча.
        Даже если бы я поджала ноги - меня бы просто протащили бы.
        Человек долго петляет по чернильной темноте. До тех пор, пока музыка из зала едва ли не полностью стихает. Потом заворачивает спустя несколько долгих минут в другой коридор, и, наконец, останавливается. Толкает дверь плечом, и закидывает меня в небольшую комнатку. Я падаю на колени, выставив вперед ладони, а кто-то появляется сбоку и пинает меня прямо по запястью, чтобы я свалилась плашмя. Что я и делаю. Даже боли не чувствую. Внутри меня сейчас, наверное, чистый адреналин.
        Руки мне тут же заламывают и сковывают наручниками. А потом вздергивают за плечи и сажают, подвинув к стене.
        Я растерянно моргаю. После темноты свет слепит. Фигуры расплываются из-за рези в глазах и ярких лампочек холодного света. Могу одно точно сказать - видимо, в этой комнате хранят документы. Тут куча металлических стеллажей с папками.
        - Привет, Рита, - раздается мелодичный голос и я прищуриваюсь. Передо мной стоит среднего роста девушка. Худенькая, как и я. Только ноги кажутся более костлявыми из-за колготок. Зрение начинает возвращаться, и я медленно скольжу по ней взглядом, оценивая.
        На ней красное платье с крутым разрезом на бедре. Я поднимаю взгляд выше - на меня смотрит загорелая блондинка с каре. Красивые голубые глаза внимательно оценивают меня в ответ. Девушка мне абсолютно незнакома. Вообще. Ни капли. Все, что я могу сказать о ней - она слишком переборщила с косметикой. Я просто отсюда вижу, как она пыталась изменить черты лица, прорисовывая их темными и светлыми карандашами для контуринга.
        - Ты кто? - спрашиваю я без обиняков, а она улыбается. Тогда я замечаю, что она и губы накрасила, прорисовывая совершенно другой контур, а не обводя тот, что дала ей природа.
        - А ты не узнаешь? - хмыкает она, - это хорошо. Значит, и он меня не узнал бы.
        Я чувствую, как у меня взмывают вверх брови от удивления, а девушка внезапно хватает себя за макушку и…. стягивает волосы…. черт, нет. Она стягивает парик из платиновых блондинистых волос. Длинные рыжие волосы рассыпаются по плечам, а я медленно сглатываю, чувствуя, насколько вязкой стала у меня слюна, и как сухо стало во рту от страха. Ужас расплавленным холодом стекает по моей спине, оставляя мерзкие мурашки.
        - Не переживай. Я смою сейчас этот макияж, - продолжает журчать милый голосок, - и посмотришь впервые за двадцать пять лет на свою родную сестренку, Рита!
        Эпизод 46
        Я предпочла бы ее не видеть никогда. Особенно, зная теперь, что она сделала. Из меня рвутся обидные и едкие ответы, однако, Амир сказал, что ключ к моему выживанию - молчание, поэтому я всего лишь удивленно приподнимаю брови.
        - Что за бред? У меня нет сестры. Какого черта я тут делаю? - произношу я, а она радостно смеется.
        - Я жена Амира. Мирослава, - отвечает она, прекратив веселиться, - мы с тобой похожи, как две капли воды, потому что близнецы. Наша мать умерла при родах. А отец тогда сбежал, решив, что не потянет один сразу двух младенцев. Прости, что говорю тебе это сейчас, но твои родители тебе не родные. Как и мои.
        Она замолкает, роется в сумочке, достает оттуда влажные салфетки и зеркальце. А потом садится на корточки передо мной и внимательно смотрит в глаза. У меня рвется возглас “да не может этого быть!”, но я понимаю, что он будет звучать очень наигранно.
        - Ты удивлена, да? - сочувственно спрашивает Мирослава, - прости.
        - Я… - заминаюсь я, - это звучит неожиданно.
        - Понимаю. Еще раз прости, но я должна была тебе это сказать. В любом случае, твои родители останутся твоими родителями, просто ты будешь знать, что у тебя есть еще один родной человек.
        “Да что ты?!” - кричит сознание, пока я слушаю этот полный приторного сочувствия голос, - “родной человек, который втянул меня в эту дрянь! Который подбросил ребенка и заставил играть меня в странные криминальные игры. Изменил всю мою жизнь. Разрушил ее!”
        Мягко говоря, я бы с удовольствием и дальше бы не знала, что у меня есть сестра.
        Мирослава криво улыбается, видимо, неправильно истолковав мое перекошенное выражение лица.
        - Ты в шоке. Понимаю. Поговорим о чем-нибудь другом? Ты же знаешь, что Амир - мой муж. Он забрал тебя в свой дом. Когда ты нашла ребенка. Что он тебе сказал? Неужели не рассказал про меня, держал в неведении, ни словом не обмолвился?
        - Так и есть, - сухо отвечаю я, - Я до сих пор не совсем понимаю, что происходит. Я в курсе, что ты пропала полгода назад.
        - Для непонимающей ты слишком откровенно липла к нему сегодня, - губы моей стервы-сестры внезапно кривятся в паршивой усмешке, - понравился тебе мой муж? Решила заменить пропавшую жену, да?
        Черт. Я ведь и не подумала ни на секунду о том, что она и ее любовник могли следить за нами и видеть, как я цепляюсь за Амира, не желая отходить от него ни на шаг. Может быть, они и не догадываются о том, что Амир знает их план, но вряд ли Мирослава оценит прилипчивость к ее мужу.
        - Он приказал мне, - вырывается у меня оправдание, - сказал, что я должна вести себя так, как вела бы его жена.
        - Боже мой, - восклицает Мирослава, - смешно. Это такая глупость - пытаться сохранить лицо, представляя тебя, как настоящую жену. Заставляя играть роль… по его репутации это сильно ударило. Так он реально тебе ничего не рассказал?
        Я медленно качаю головой, понимая, что начинается основная часть допроса. Мирослава усмехается.
        - Он привез тебя домой… и все? По крайней мере он должен был хотя бы обосновать, для чего это сделал. И ты не похожа на дауна. Наверняка ты была в шоке.
        - Он сказал, что ты пропала. И теперь я буду играть роль его жены. Что мы с тобой похожи, как две капли воды, - я пересказываю то, что говорил мне Амир в первые дни моего заточения и похищения. В конце концов, это не та информация, которая может как-то ему или мне навредить. Просто пересказываю тот бред, что творился тогда.
        - И ты согласилась играть такую роль? - хмыкает секптически сестра.
        - Я похожа на идиотку, которая будет спорить при похищении? - изгибаю я бровь, - у меня не было выбора.
        - И больше ты не задавала вопросов? - сестра принимается медленно снимать макияж с лица, поглядывая в зеркальце, а я качаю головой. Она очень настырно допрашивает, но и я могу спокойно пока прикидываться валенком.
        - Нет. Зачем?
        - Странная ты. Ну да ладно. И чем занималась все эти дни? Что-нибудь происходило необычное?
        - Ничего… я просто сидела дома. И занималась малышом. Ты задаешь столько вопросов… не хочешь сама обьяснить, какого черта я тут делаю?
        Она скептически поджимает губы, протирая лицо салфеткой, но ничего не отвечает. Я наблюдаю за тем, как она смывает с себя “вторую личность”, и появляются знакомые черты лица, который я вижу каждый день в зеркале. Почему-то это вызывает у меня странное омерзение.
        Эта женщина, которая зовется моей сестрой, даже не спрашивает про сына. Её интересует лишь только то, чем занималась я!
        Я, все-таки, не выдерживаю.
        - И ничего не хочешь спросить про Тимура? Тебя совсем не беспокоит судьба твоего ребенка? Я нашла его у шоссе… как он оказался там, если пропал с тобой?
        Она поднимает на меня взгляд.
        - Ого, вот это вопросики пошли. Но я тебе вроде не разрешала так много болтать, Рита. Что до беспокойства - мы увидимся с ребенком уже скоро. Он у отца. Чего мне за него беспокоиться?
        - Для матери разлука с ребенком даже на день - трагедия, - произношу я, - но ты так расслаблена…
        Она как-то нервно опускает руку с зеркальцем, едва не ударив его об пол и впивается в меня темным взглядом. Я замечаю вокруг радужки странный ободок. Ее цвет глаз - это тоже линзы…
        - Слушай, ты мне лекции читать тут будешь, что ли, Рит? Еще этого мне не хватало, - произносит она сквозь зубы, и я понимаю, что она какого-то черта держит ярость в узде. Притворяется хорошей передо мной. Спокойной и рассудительной. Чтобы что?… вытянуть из меня все? Мне кажется, что она готова меня за что-то растерзать. Я ее раздражаю. Но почему?
        - Я просто спрашиваю.
        - Я тебе просто отвечаю. Ну как? - она наклоняет голову на бок, едва улыбаясь, - похожи мы? Рада тому, что у тебя есть сестра?
        Я скептически рассматриваю ее. Может быть, мы и похожи. Черты лица у нас практически одинаковые. Только ее кожа выглядит сейчас усталой, даже несмотря на легкий дорогой загар, полученный явно на солнце Италии, а не в солярии или на даче. Сестра вообще выглядит какой-то злой и хмурой. Не знаю, как для других, но для меня различия очевидны.
        - Одно лицо, - лгу я, - ты знаешь, мне уже двадцать пять лет… наверное, я слишком взрослая, чтобы испытывать дикую радость, узнав, что у меня неожиданно появилась сестра.
        - Да… - она как-то странно морщит лицо. Вероятно, это должна была получиться улыбка, вот только вышло как-то фигово, - действительно, странно сейчас этому радоваться. Ты права. Оно и к лучшему! Ладно, снимите с нее наручники, - она жестом манит кого-то за моей спиной, - Рита, давай, снимай с себя всё. Одежду и украшения… обувь. Белье можешь оставить.
        - Зачем? - задаю вопрос я, а она прищуривается. Кто-то сзади подходит, и я чувствую, как до моих запястий дотрагиваются пальцы, а потом слышу звон наручников.
        - Как зачем? Вернем всё на свои места, Рит. Я вернусь к своему мужу.
        - Зачем тогда сбегала, если собираешься вернуться? - спрашиваю я, надеясь потянуть еще время. Дьявол, она заставляет меня уже раздеваться, а Амира я что-то не вижу. И где он? Я оглядываюсь и смотрю на четверых мужчин, которые стоят в этой маленькой комнатушке. Они не русские. Видимо, местные, похожи на итальянцев. Темноволосые и загорелые, - слушай, они могут отвернуться?
        Сестра машет им рукой, и те послушно разворачиваются к нам спиной, а я медленно, неспешно принимаюсь раздеваться.
        - Ты знаешь, что я сбежала? - Мирослава, вспомнив о моем вопросе, изгибает бровь, - что еще знаешь? Врушка. Говорила мне, что тебе ничего не рассказывали.
        - Это логика, - я прикусываю язык, - тебя все ищут, а ты живешь в Италии. Как это назвать, если не словом “сбежала”?
        - Да, логично. Амир - тиран, - она пожимает плечами, - жить с ним - все равно что сидеть в тюрьме. Женщина в его мире - всего лишь приложение к мужчине. Покорная рабыня, чьи руки скованы золотыми наручниками. А наказывают таких рабов за проступки очень сурово. Я оступилась, - она отводит взгляд в сторону и рассматривает стену, а я понимаю, что она чего-то скрывает, - он хотел меня убить. Мне помог исчезнуть хороший человек. Теперь я люблю его и хочу провести с ним всю жизнь.
        Я легко понимаю, что речь сейчас идет о ее измене с Андреа, и жить она собирается с Андреа, но не совсем понимаю, почему она хочет вернуться к Амиру в таком случае. Что ей это даст?
        - Тогда при чем тут Амир? Зачем к нему возвращаться? - шепотом вырывается у меня. Я, наконец, снимаю платье, туфли и кольцо, и держу все это в руках, не решаясь отдать вещи сестре. Ведь на этом наш разговор может быть завершен. А что дальше?
        Мирослава переводит на меня взгляд.
        - Амир должен умереть. Он и его семья. Которая не дает продохнуть бизнесу моего Андреа в России. Я должна добраться до него и позаботиться, чтобы это выглядело, как несчастный случай. Чего стоишь? Давай сюда вещи, - она забирает шмотки у меня из рук и быстро переодевается. Я успеваю увидеть, что она в дорогом и откровенном черном белье, и, опустив взгляд, тоже быстро переодеваюсь в ее платье, осмысливая сказанные ею слова.
        - Ты подстроила все это? - спрашиваю я, - это ты подкинула мне ребенка? Чтобы потом прикинуться мною и вновь занять место возле Амира… Для чего такой сложный план? Проще было бы пристрелить его, - я поднимаю на нее взгляд, а она криво усмехается.
        - Поначалу я просто хотела испортить его репутацию. Подставить. Чтобы он убил тебя, приняв за свою жену. А потом огреб бы проблемы с полицией. Но когда он оставил тебя в живых, у меня появилась идея интереснее. К нему не так просто подобраться, чтобы убить. И к его отцу.
        Сестра разглаживает на себе ладонями одежду и внезапно смотрит на мою руку.
        - А вот человек, который вхож в его дом, сделает это легко и просто. Девушка по имени Рита… - она окидывает меня насмешливым взглядом, - можно придумать трагичную историю. Он принял тебя за Мирославу, издевался и бил, а ты не выдержала унижения и убила всю его семью. И сбежала. Может быть, твое тело даже найдут где-нибудь. А потом появлюсь я - безутешная вдова, и получу все наследство.
        “Сумасшедшая тварь” - мелькает в голове, пока я в шоке смотрю на нее. Боже, жена Амира - по-настоящему психованная тварь. Садистка. Только ненормальный человек может придумать такой ужасный план. И самое страшное - она сейчас в открытую говорит, что собирается меня убить и свалить на меня все грехи.
        - Браслет гони, - произносит она, а я вздрагиваю.
        Черт.
        - Я… не знаю, как он снимается, - говорю я, а он хватает меня за руку и рассматривает.
        - У меня такого не было. И кольца такого не было, - усмехается Мирослава, - забавно. Подарил? За что, интересно? Такой браслет можно только специальным ключом снять.
        Она неожиданно размахивается и бьет мне пощечину, а я вскрикиваю от шока. Лицо тут же вспыхивает обжигающей болью.
        - Это тебе за то, что спала с моим мужем за подарки, тварь, - шипит она, сдавливая мою руку до синяков, - он по-прежнему мой муж! Несмотря ни на что! Понравилось тебе?!
        - Я даже не… - выдыхаю я, а она пинает меня по коленке, и я едва не падаю на пол.
        - Заткнись! Самое мерзкое, что ты стоишь и улыбаешься мне в лицо, сестричка! После такого! - рычит она, - просто мерзость!
        Она хватает косметичку со стола, достает кусачки для ногтей и просто разрезает браслет. Кусачки с треском ломаются, а потом сестра отшвыривает их в сторону. Я в ужасе пячусь. На секунду мне кажется, что она потом мне горло ими перережет.
        Сердце бьется, как сумасшедшее. Больше всего я боюсь, что чертов Амир даже не успеет меня спасти. Браслета больше нет и трекера с прослушкой тоже.
        Если Амир вообще собирался исполнить свое обещание… При мысли о том, что он может меня обмануть, становится больно. Мне некому больше доверять. Неужели этот человек так легко разменяет мою жизнь на то, чтобы избавиться от заклятого врага?
        После того, как я задаю себе этот вопрос, хочется горько рассмеяться. Почему нет? Это всего лишь жизнь женщины, которую он знает всего несколько дней. Мало, что ли, таких, как я?
        - Антонио, - сестричка косится в сторону четверых парней, которые стоят с нами в комнате, а потом странно трет глаз. Будто бы проводит пальцем по нему - только спустя секунду я понимаю, что она достает и выкидывает линзы, - можешь забирать эту подстилку. Можешь воспользоваться ей пару раз. Я видела, как ты на меня все время смотришь.
        Один из парней в шоке округляет глаза.
        - Синьора, - с сильным акцентом произносит он, - я не смотрел…
        - Не ври, - усмехается та, - жрешь мой зад глазами каждый день. Все. Выходим, мальчики. Андреа передайте, что всё готово.
        Меня берут под локоток и заставляют пойти к двери. Паника захлестывает меня темной волной. Ноги едва шевелятся, потому что кажется, что Амир действительно просто бросил меня на произвол судьбы. Сейчас меня уведут и… все. Прощай, Рита. Навсегда останешься в Италии кормить собой червей.
        - Дверь, - слышу я над ухом голос и хватаюсь дрожащими руками за ручку двери. Тяну ее на себя, и она открывается в темный коридор. Я выхожу туда, делаю шаг, другой, в чернильную темноту, раздумывая - может, стоит попробовать сбежать?… попробовать спастись самой?
        И неожиданно чувствую знакомый запах одеколона. На мгновение я думаю, что у меня начались уже галлюцинации от стресса, и в этот момент передо мной выплывает фигура. Она выкидывает вперед руку, мне за плечо, и с хрустом бьет в человека позади меня. Кажется, прямо в нос. Раздается грохот упавшего тела, а потом эта фигура притягивает меня рывком к себе и наставляет оружие прямо на мою сестричку.
        - Ну здравствуй, мразь, - слышу я голос Амира, и выдыхаю, едва не разрыдавшись. В груди будто что-то лопается и теплом разливается по всему телу, пока я цепляюсь дрожащими руками за его футболку, - эй, ты! Опусти пушку. Понимаешь по-русски? Иначе я пристрелю твою хозяйку.
        - Не опускай! - слышу я истеричный визг Мирославы, - идиот, не опускай! Иначе он меня точно пристрелит!
        Эпизод 47
        Я холодею. Если те итальянцы возле Мирославы с огнестрельным оружием - то может случиться перестрелка. А Амир сейчас фактически закрывает меня собой. Стоит вполоборота к открытой двери. Прижимает меня настолько сильно к себе, что я не могу даже нормально дышать - ограничиваюсь короткими полувздохами. Если в нас выстрелят - меня не заденут, попадут в него.
        Сердце из-за страха бьется с такой силой, что больно в груди. Если все закончится благополучно - я уже ничего в жизни не буду бояться. Глупо, но в эту секунду я вспоминаю все свои прошлые проблемы - маленькая зарплата, или день, когда нас в Вовой выгнали со съемной квартиры… всё это кажется таким мелким, таким глупым. Смешным. Это можно пережить даже с улыбкой.
        - Ты плохо меня услышал? Три секунды. И я прострелю ей голову. - повторяет Амир, и я закрываю глаза, слушая его голос. Низкий, спокойный и непоколебимый. Словно он уверен в том, что никто и не станет с ним спорить. Его голос - единственное, что заряжает меня надеждой в этот момент и держит в сознании. Иначе бы я давно стекла бы на пол, в обморок, потому что в ушах уже неприятно звенит от напряжения.
        Я мысленно отсчитываю эти секунды. На второй секунде слышу усмешку со стороны итальянцев, а потом один из них говорит на русском. С просто ужасающим акцентом:
        - Я положить пистолет, а ты ее забрать, чтобы допрашивать в ФБР? Я ее лучше пристрелить. Так проще, чтобы спасти Торегросса. Она не очень нужен.
        Тишину внезапно разрывают громкие ругательства Мирославы, от которых у меня вянут уши. Я натурально краснею от тех слов, которыми она награждает свою охрану. Почему-то говорит она, а стыдно мне - моя сестра - быдло. Самое натуральное. Так даже алкоголики на лавочках под окнами не умели материться.
        - Мразь! Ты блефуешь! - кричит она, отматерившись, - Андреа тебя убьет, он приказал охранять меня!… о боже, - ахает она, а Амир неожиданно сжимает меня рукой так, что у меня вылетает весь воздух из легких. Как из шарика.
        Потом грохает выстрел. Один. Другой. Несколько. Кто-то громко и пронзительно визжит, на меня сверху сыплется что-то мелкое, а я пытаюсь спрятать голову, зажмурившись, протиснуть ее под руку Амира, спрятаться, как страус в песок. Как идиотка.
        Эти секунды растягиваются в бесконечность. Я чувствую каждую отдачу от выстрела. Амир делает их четыре подряд.
        Потом все затихает. Я не успеваю опомниться, как Амир резко отстраняет меня и произносит кому-то коротко:
        - За нее жизнью отвечать будешь. Держи возле себя.
        В голове у меня полный хаос, но я оборачиваюсь. Помимо Амира тут еще трое из его охраны. И один из этих мужчин, которому Амир поручил меня, смотрит так, будто бы сомневается в своем успехе. Я отвечаю ему виноватым взглядом. Ну да, я не выгляжу той, кто выживет при любом раскладе.
        Вокруг творится полный бардак и хаос. Косяк двери на уровне моего плеча разворочен выстрелом. В воздухе летает мелкая пыль, а под ногами Амира хрустит свалившаяся с потолка лепнина. Он идет к Мирославе, которая смотрит на него с ужасом в глазах, и пытается уползти.
        На полу глухо стонет один из итальянцев, сжимая руку. Охрана Амира отбрасывает оружие, которое эти итальянцы уронили, ногой в угол комнаты.
        Я понимаю, что наступает момент истины: Амир наконец нашел Мирославу. Они сейчас встретятся лицом к лицу. Ей некуда бежать, и никто ее не защитит.
        Я смотрю, как моя сестра бледнеет на глазах, как каждое ее движение становится отчаянно-дерганным, будто она пытается из последних сил скрыться, и верит, что еще рывок - и она сможет убежать.
        Но в конце концов она упирается спиной в металлический стеллаж и сжимается. Амир в этот момент настигает ее, как хищник жертву, и садится перед ней на корточки. Смотрит ей в глаза, а она, скривив в ужасе рот, смотрит на него.
        Если бы я оказалась на ее месте - предпочла бы умереть от выстрела. Даже у меня волосы а затылке встают от потемневшего взгляда Амира, а ведь она по-прежнему его жена. Часть его семьи. Таким людям, как он, нельзя изменять. Расплата за предательство может стать слишком суровой.
        - Вот мы и встретились, - произносит медленно Амир, а та со всхлипом вздыхает, - полгода я тебя искал.
        - Я все объясню, Амир, - выдавливает Мирослава дрожащим голосом, - только дай мне шанс. Пожалуйста, убери оружие. П-предохранитель…
        - У тебя есть шанс. Сказать мне причину твоего побега, - перебивает ее Амир, - скажешь правду - сдам ФСБ. Соврешь - пристрелю прямо здесь. Я жил с тобой четыре года, Мирослава и хорошо знаю, когда ты врешь. Даже не пытайся это сделать.
        - Я не виновата, это… - со стоном произносит Мирослава, но тут же испуганно прерывается, как только Амир поднимает к ее виску пистолет, - нет!…пожалуйста.
        - Я предупредил тебя вроде.
        Она молча смотрит на него. Несколько раз открывает рот, видимо, пытаясь что-то сказать, но передумывает. Даже мне сейчас хочется броситься ей на помощь. Я будто чувствую волны ужаса от нее.
        Мирослава в конце концов опускает взгляд вниз и в ее глазах собираются слезы.
        - Я рано вышла замуж за тебя, Амир, - едва слышно выдавливает она, - очень рано. Ты сложный человек, а еще у нас рано появился ребенок. Ты же знаешь, что это вышло случайно, но ты просил его оставить. Я… - сестра рвано выдыхает, - я думала, что моя жизнь кончилась. Ты нагулялся. Тебе уже тридцать четыре. А мне было всего двадцать, когда я вышла за тебя! Мой отец практически продал меня тебе. За то, чтобы ты сохранил ему бизнес.
        Она внезапно начинает плакать - громко и со всхлипываниями. Я не хочу больше слушать их диалог. У меня все переворачивается в душе от ее слов. Мне больно. От того, что моя сестра дура, злая и подлая. Ее семья не лучше - и, вполне возможно именно они воспитали ее такой. Больно за Тимура, который никогда не узнает, что такое любящая мать, потому что его мать, теперь, наверное посадят.
        И Амир… взял в жены глупую девчонку и не смог стать для ней настоящей семьей. Показать, как оно должно быть по-настоящему.
        Я хочу было уйти, делаю шаг в сторону, чтобы больше не видеть этой картины - как красивая девушка, так похожая на меня, сейчас сидит на полу, испуганно сжавшись, и кается в своих грехах.
        Но стальная рука берет меня за плечо и останавливает, а я закатываю глаза. Ну да, точно. За меня ж тут жизнью отвечают некоторые. Совсем забыла. Никуда я не уйду.
        - И ты решила гульнуть, - констатирует сухо Амир, и мне приходится дальше слушать их непростой разговор.
        - Это была случайность… - мотает головой Мирослава, - я подумала, что такой и должна быть жизнь. Яркой, беззаботной, насыщенной. Мне показали, что она может быть яркой. Он показал… А-андреа… А потом ты узнал об измене. Было поздно что-то менять…
        Амир убирает пистолет и усмехается. В этот раз его эмоции не выглядят издевательскими. Я сама не понимаю, что за ними стоит… но, кажется, этот разговор для него значил многое. Мирослава - глупая, как бабочка, которая полетела на обжигающий свет красивой жизни. Лучше бы она осталась с Амиром, пусть ее жизнь и не была бы такой легкой. Торегросса ее явно не ценил, если ее хотели только что пристрелить, лишь бы она не рассказала ничего ФСБ.
        - Честно говоря, Мирослава, лучше бы ты соврала и я тебя убил. То, что тебя ждет в будущем - не лучше смерти, - произносит он, выпрямляясь.
        - Пожалуйста, забери меня с собой, - Мирослава пытается подняться вслед за ним, пытается вцепиться в его ноги, но Амир уже успевает отойти. Она смотрит на него с мольбой, а в голосе звенит отчаяние, - я всё поняла. Я буду молчаливой и послушной. Прошу тебя, Амир. Больше никогда тебя не подведу, и делай со мной, что хочешь! Хоть накажи!
        Амир абсолютно игнорирует ее. Он молча разворачивается и идет ко мне. Берет меня за плечо и ведет к выходу, а я неуверенно перебираю ногами, постоянно оглядываясь на Мирославу.
        - Амир!!! - слышу я ее крик и мы выходим в коридор. Я изо всех сил торможу пятками, и, в конце концов, добиваюсь своего. Амир останавливается и смотрит на меня.
        - Что ты делаешь?
        - Что с ней будет? - задаю я вопрос. Меня разрывают абсолютно разные чувства к сестре. С одной стороны, она вела себя как тварь, но после ее рассказа мне сложно вот так просто оставлять ее на растерзание каким-то людям. Я не думаю, что ей придется легко. Если она знает многое про этого Андреа - то ее вообще могут попытаться убить люди Андреа по дороге на допрос, лишь бы она не проболталась.
        - Ее заберут. А ты идешь со мной, Рита, и ни на шаг не отходишь. Ясно? - отвечает мне Амир, а я вздрагиваю, услышав внезапно незнакомый голос.
        - Ее-то мы заберем прямо сейчас, но ты прежде объяснишь, какого хрена тут происходит, Амир.
        Я оборачиваюсь и нахмуриваюсь. По коридору к нам идет с десяток людей. Те, чьи лица скрыты масками, тут же исчезают в комнате, а единственный мужчина, который одет в костюм, останавливается напротив нас.
        Я рассматриваю его. Он низкий, примерно с меня ростом, а лицо у него неприятное. Слишком тонкие губы и длинный нос. На вид ему лет сорок. Он внимательно смотрит на Амира, и его взгляд мне не нравится. Словно он увидел человека, которого следует убрать с дороги. Очень плохого и раздражающего человека.
        - Что тебе объяснить? - усмехается Амир.
        - Как тебе хватило духу разоружить парней, которые были на задании, - с укором и резко произносит мужчина, - вот это объясни.
        - Хреново твои парни выполняли задание, значит. Меня почему-то заставили все свое оружие выложить на входе, - иронично отвечает Амир, - в противном случае я б и не тронул твоих ребят.
        - И правильно сделали, что заставили. Ты не должен был вмешиваться. Ты вообще не должен был в этом участвовать!
        -- Расслабься. Все живы, он немного ранены. Я сделал за тебя грязную работу. Можешь забирать их тепленькими, - Амир хмыкает, а мужчина переводит взгляд на меня и подживает губы.
        - Она мне нужна. Оставь ее, как мы и договаривались. Мне необходимо ее допросить. Ранена? - он смотрит мне на плечо, когда задает этот вопрос и я удивленно опускаю взгляд вниз.
        - Я… - вырывается у меня растерянное. На платье действительно темное пятно крови. Я сначала пугаюсь, но потом страх отступает. Откуда? Я не чувствую боли. Ткань не разорвана. Страшная догадка пронзает голову, и я замираю: Амир ведь закрывал меня собой. Он что, ранен? Но как он держится на ногах? Мамочки.
        К сожалению, в темноте я не могу рассмотреть, как бы не напрягала глаза - есть ли где-нибудь на его теле ранения. Помимо этого, меня беспокоят слова мужчины. Он хочет меня допросить. Как же, допросить. В его интонациях я слышу что-то, что он очень усиленно скрывает за маской дружелюбия. И вряд ли это что-то мне не грозит опасностью. Честно говоря, мне хочется сорваться и бежать, лишь бы оказаться от него подальше.
        - Нет, не ранена, - констатирует внезапно мужчина и смотрит на Амира, - тебя задело.
        - Она тебе не нужна, - спокойно парирует его слова Амир, - ты ее не тронешь.
        - Ты издеваешься? Ты кому это говоришь?
        - Тебе, - отвечает Амир, - тебе достаточно будет Мирославы. Эта ничего не знает о Торегросса. Нахрена она тебе?
        - Амир! - раздраженный вскрик эхом отскакивает от стен, а мужчина смотрит на нас зло, - ты в курсе, зачем она мне. Ты сейчас совершаешь большую ошибку. Не осложняй себе жизнь! Она не сможет жить, как прежде, слишком много знает.
        - Она будет жить со мной, - парирует Амир, и проходит мимо него, обнимая меня за плечи, - так что можешь забыть о своих планах.
        - Дьявол! - рычит мужчина, - куда ты ее сейчас денешь? Оставь, я поговорю с девушкой, а тебя отправим в госпиталь. Ты ранен…. да и пошел ты, - я слышу усмешку уже вдалеке, и радуюсь, что скоро мы покинем это мерзкое здание, - будешь тогда сам объяснять итальянской полиции, где ты получил огнестрельное. Сам будешь разгребаться. Слышал, Амир?!
        Мы заворачиваем, и я в этот момент поднимаю руку и провожу ею по груди Амира. Душа падает в пятки от того, что я делаю, от того, что мой жест слишком наглый. Под ладонью я чувствую, как мышцы Амира напрягаются, чувствую просто невероятный для человека рельеф - моему бывшему мужу, с которым этот человек меня развел, такие мышцы и не снились, несмотря на довольно спортивное телосложение. Амир - это какая-то машина для убийства.
        - И что ты делаешь? - слышу я смешок. Продолжаю вести руку дальше. Только когда ладонь перемещается на плечо, и прилипает к мокрой футболке, я понимаю, что вот оно…
        - Тебе надо в больницу, - шепчу я, убирая руку. Каким бы крутым Амир не был, но огнестрельное ранение - это не шутки для человеческого организма. На практике я видела пару раз такие. Только в фильмах обстрелянный герой продолжает сражаться, и скручивать врагов в узел, даже не поморщившись. В реальности все опаснее. Кровопотеря, сепсис, смерть, если не оказать вовремя помощь.
        - Нас ждет самолет, - обрывает Амир все мои попытки помочь, а я хватаю его за предплечье обеими руками и пытаюсь встряхнуть, чтобы обратить на себя внимание.
        - Амир!
        Он хватает меня за загривок и вжимает в свое тело. Очень яростно и резко.
        - Женщина, - рычит он, - мы идем на самолет, тебе понятно? Или хочешь огрести проблем, после того, как меня арестуют?
        - Нет, - шепчу я, - но ты…
        - Успокойся. Долечу до России.
        Я замолкаю. Как же, долетит. Чертов типичный самоуверенный мужик, который приползет к врачу только когда отваливаться что-то начнет. Я зла и устала настолько, что не обращаю внимания, что выходим мы абсолютно другим путем, а не тем, которым мы попали сюда в первый раз. По дороге нас нагоняет охрана Амира, и когда мы впятером выходим через запасной выход на улицу, где уже наступил прохладный вечер, я немного выдыхаю. Лишь немного расслабляюсь, потому что меня беспокоит многое.
        - Амир, - произношу я растерянно, когда мы едем в аэропорт, - так что сделают с Мирославой? Почему ты сказал, что лучше бы она умерла?
        - Какая тебе разница? - мрачно произносит Амир, откидываясь на сиденье и закрывая глаза. Теперь я хорошо вижу его ранение. Вся рука залита засохшей багровой кровью. Даю гарантию, что пуля застряла в его плече. Я сжимаю зубы, чтобы опять не начать доканывать его просьбами поехать в больницу. Он все равно не согласится. Будет стоять на своем, упертый.
        Из-за того, что сегодня был слишком сложный и насыщенный день, моя голова забита мыслями. Наверное, поэтому до меня только сейчас доходит - Амир нисколько не поменялся после того, как сдал Мирославу тому человеку. Его отстраненность и немногословность можно было бы свалить на то, что он не хотел со мной сближаться из-за постоянной слежки, и из-за опасения провалить весь план. Я должна была сыграть роль. Зачем ему было со мной болтать?
        Но и сейчас он отвечает мне в том же духе, как и раньше.
        Однако, я не могу на него злиться. Он далеко не хороший человек, однако, меня он не отдал тому мужчине. Спас меня вовремя. Может, меня бы уже не стало до прихода тех парней, или меня бы случайно убили при аресте. Всякое могло случиться.
        - Она мерзко вела себя, - осторожно начинаю я, - только вот она дурочка. Ее отец фактически продал тебе, Амир. И ты… не похож на человека, который был ей душевно близок. Ты всегда холоден и суров. Ей могло быть действительно сложно. Ее не должны наказывать слишком строго.
        Амир открывает глаза и скептически смотрит в потолок авто. Почему-то туда, а не на меня.
        - Я о ней заботился. Поначалу ей было неплохо со мной.
        - Но не любил?
        Он переводит взгляд на меня и приподнимает брови.
        - Не стой из себя психолога. Она была мне дорога. Вы с ней одним похожи: она злобная дура, а ты наивная дура, Рита.
        - Что? - возмущенно переспрашиваю я, а Амир кривит губы.
        - Что слышала. У меня глаза не на заднице. Я вижу, каким вернулся мой сын, и только могу предполагать, как она с ним обращалась. Что он ничерта не умеет. Из того, что должен уметь ребенок его возраста. Но ты добренькая, и ее жалеешь.
        - Ты почти не виделся со своим сыном с тех пор, как вернулся, - бормочу я, - откуда бы тебе заметить такое…
        - Не гони, Рита. Пока ты шаталась по магазинам, сбегала и попадала в неприятности, а потом зализывала раны в своей комнате, я был с ним.
        Я удивленно смотрю на Амира, но он молча закрывает снова глаза, давая понять, что разговор закончен.
        Вот почему Тимур перестал его бояться. Черт. Я-то считала, что он сбросил ребенка на нянек, а сам даже не приближался к нему.
        -- Ты не поможешь Мирославе? - я предпринимаю еще одну попытку завести разговор, но Амир морщится.
        -- Нет. Она получит за дело. Хватит о ней.
        Спустя несколько минут мы подъезжаем в аэропорт, и я растерянно смотрю на руку Амира, когда мы выходим из машины. Он заметно бережет ее. Старается ею ничего не делать, значит, даже этому зверюге сейчас очень больно.
        - В аэропорту будут задавать вопросы, - произношу я, а он снова морщится.
        - Блин, Рита, иди уже, а?
        - Да пожалуйста, - вырывается у меня. Больше я не произношу ни слова, вплоть до момента, когда мы начинаем подниматься по трапу в самолет. Амира, все-таки, пропустили. Правда, в этот раз все сдали оружие при входе в самолет.
        - У вас есть аптечка? - спрашиваю я стюардессу, которая настороженно в этот момент рассматривает руку Амира. Она растерянно переводит на меня взгляд и кивает.
        - Конечно, аптечка у нас в наличии. Если вашему спутнику нужна первая помощь - я могу оказать ее.
        Мой взгляд сам по себе скользит по шикарной фигуре девушки, которую обтягивает форма, по светлым, ухоженным волосам и лицу, как у модели из 70-х. Легкий макияж только сильнее подчеркивает его красоту.
        - Нет, - вырывается у меня, - я сама. У меня медицинское образование.
        - Я сейчас тогда принесу вам аптечку, - кивает она и уходит, а я остаюсь растерянно думать “Рита, что это было?”.
        В самом деле, то чувство, которое неприятно кольнуло меня, когда я представила, что эта кинодива будет что-то там делать с Амиром - это была ревность? Бред какой-то. Наверное, просто Амир настолько отвратительно общается со мной, что мне хочется почувствовать хоть немного власти над ним. И давать эту возможность другим я не собираюсь.
        Успокоив себя, я забираю у стюардессы аптечку и прохожу дальше в салон. Амир сидит на диване, в такой же позе, как и в машине - с закрытыми глазами.
        Я ставлю аптечку рядом, открываю ее и произношу:
        - Я такие ранения видела всего лишь пару раз на практике, но постараюсь хоть что-то сделать. Сними футболку.
        На его лице появляется едва заметная улыбка.
        - После тебя, Рита. Снимай эту мерзкую тряпку к чертям.
        Ох. Я озадаченно хмурюсь. Если Амир пытается шутить - ему действительно плохо.
        - Амир, - произношу я твердо, - сейчас кровь засохнет и придется отдирать футболку от раны. Это будет неприятно.
        - Она уже засохла, - отвечает он, но приподнимается, заводит руки за голову и снимает с себя футболку. На меня накатывает секундная дурнота, когда я слышу неприятный звук - ткань отдирается от кожи. Это, как минимум, действительно больно, но Амир даже не поморщился.
        Он откидывается обратно на спинку.
        - Давай. Лечи меня, Рита.
        - Будет больно, - предупреждаю я, перебирая инструменты в аптечке. Конечно, обработать огнестрельное ранение по всем правилам я не смогу. Во-первых, у меня не хватает практики. Может быть, в иной ситуации я бы все сделала подручными инструментами, но не когда нам лететь всего лишь несколько часов до России, где Амира отвезут в больницу.
        Я надеваю перчатки, заметив, что руки заметно подрагивают, и стараюсь дышать глубже. Мне не нужна паника. Мне нужно успокоиться и сделать свое дело. Промокаю бинты антисептиком и поворачиваюсь к Амиру, начиная быстро обрабатывать рану. Судя по алому цвету - артерии не задеты, однако, он все равно потерял достаточно крови.
        Я меняю бинты, и неожиданно ловлю взгляд Амира. Он задумчиво смотрит мне прямо в декольте. Моя рука на автомате тянется к лямкам платья и подтягивает их повыше. Несомненно, Мирослава отдала мне весьма откровенную шмотку, но вот так нагло рассматривать…мы сейчас тут вдвоем, и кажется, что после этого воздух вокруг становится просто напряженно-горячим.
        - Амир, - произношу я нервно, - не мог бы ты поднять взгляд выше?
        - Нет, - слышу я спокойное, - это хорошо отвлекает.
        У меня вырывается смешок.
        - Прости, моя грудь отвлекает?
        - Да, - он едва приподнимает уголок губ в ответ. Иронично. Будто бы ничего такого и не случилось.
        Я молча поворачиваюсь к аптечке, беру оттуда таблетки, распаковываю пару штук. Потом беру руку Амира и вкладываю ему в ладонь два кругляшка. Он опускает взгляд вниз.
        - И что это? - интересуется он.
        - Это отвлечет тебя получше от неприятных ощущений. Обезболивающее, - поясняю я, продолжая снова уделять внимание ране, - и не надо так смотреть. Я не виновата в том, что твоя жена отдала мне такое платье.
        - Тебя смущает мое внимание?
        - Да, - признаюсь я, - ты слишком откровенно рассматриваешь.
        - Ты слишком откровенно наклоняешься перед мной, Рита. Ты вроде сама отослала стюардессу, и высказала желание помочь мне, или я что-то не расслышал в вашей беседе?
        Я краснею. Кровь приливает к щекам так внезапно, что мне кажется, будто они вспыхивают красным, как раскаленный метал. Черт, он, все-таки, услышал тот разговор.
        - Я сомневаюсь в ее квалификации, - отмазываюсь я и слышу смешок.
        - Брось. Они умеют оказывать первую помощь. Эта бы точно старалась.
        Почему-то Амир говорит вполне обычные вещи, но я слышу в его словах двойной смысл. Возможно, из-за его интонации, с которой он говорит. Моя бровь сама по себе изгибается в ответ на эту реплику, а когда я смотрю на него, то вижу, что Амир смеется надо мной.
        - Не прикалывайся надо мной, или сделаю больно, Амир. Нельзя издеваться над двумя категориями людей: которые готовят тебе еду, и которые лечат тебя. Не знал? - я заканчиваю с раной, и перебинтовываю ему руку. На перемотку его бицепса уходит просто дочерта бинтов. Мандраж уходит, потому что я отлично справилась, и взгляд впервые срывается с раны на обнаженный торс мужчины. Я мысленно констатирую, что он однозначно занимается спортом. На его рельефе можно белье стирать.
        Не знаю уж, чего не хватало Мирославе. До этого дня я считала, что она сбежала из-за тирании Амира. Но человек, который жил под гнетом морального насилия, вряд ли скажет “у тебя был непростой характер, и еще я не нагулялась”. Он скажет “ты монстр. Я вздохнула полной грудью, освободившись от тебя и поняла, какими должны быть здоровые отношения”.
        Хотя, возможно, я еще многое не знаю.
        - Амир, - неожиданно вырывается у меня, когда я думаю о его жене, - кем я буду, оставшись у тебя? Мне так и придется жить с документами Мирославы?
        Этот вопрос мне дается нелегко. Страшно услышать ответ. Я пересекаюсь с Амиром взглядом, медленно выпрямляюсь и комкаю в руках окровавленную салфетку. Сжимаю ее настолько сильно, что она с легкостью рвется.
        Несмотря на то, что вряд ли мое положение изменится от документов, ответ для меня многое будет значить. Кем я буду для остального мира? Исчезнет ли Рита, и придется ли мне до конца жизни остаться другим человеком? Амиру будет легче оставить меня, представляя своей женой. Но не мне.
        Поэтому я с замиранием сердца жду ответа.
        - Посмотрим еще, - коротко отвечает Амир спустя долгую минуту тишины. Он встает с дивана, а я, сжав челюсти, отшвыриваю салфетку на столик. Что он посмотрит-то? Опять его ответ только оставляет чувство неопределенности и тревоги.
        - Рекомендую тебе находиться в покое, - резко произношу я и закидываю все обратно в аптечку, - лучше лечь и отдохнуть, чтобы не терять еще больше крови.
        Если я однажды сбегу от Амира, я точно скажу “он монстр. Без сердца. Любит оставлять людей в морально подвешенном состоянии”.
        Я захлопываю крышку аптечки и, выдохнув, произношу:
        - Думаю, стюардесса сама ее заберет. А я пойду отдохну.
        И, отвернувшись, ухожу в хвост самолета. Там была небольшая комната для отдыха. Точнее, комната для сна, потому что я видела там кровать, на которую я смогу рухнуть и выключить голову.
        И я понимаю слишком поздно, что Амир отправился за мной: когда дверь неожиданно закрывается за моей спиной, а я, подпрыгнув, разворачиваюсь, и ошарашенно смотрю на мужчину, который так и не надел футболку.
        - Ты…
        “что тут делаешь?…” - не успеваю закончить я, когда Амир рывком притягивает меня к себе, положив руку на спину. О, Боже.
        - А ты как хочешь жить, Рита? - интересуется он с усмешкой, - давай честно. За уход от ответа или ложь я буду снимать с тебя деталь одежды.
        - Но… - вырывается у меня, - на мне только платье. И нижнее белье.
        Он приподнимает бровь. Я выдыхаю.
        - Не смешно. Я хочу остаться Ритой. Это возможно? К тебе тогда будут вопросы. У тебя жену по-другому звали. И вряд ли тебе положено жить с женщиной без брака. Амир, вообще в тебя выстрелили и тебе лучше полежать, - я пытаюсь вывернуться, но он еще сильнее прижимает меня, и я замираю.
        - Предположим, что мне не положено, - спокойно отвечает он, - и что тогда? Могу взять тебя в жены. Только жене положено исполнять супружеские обязанности. Ты будешь это делать?
        - Амир, - рычу я, - нет, конечно!
        - Почему? - кажется, он немного надо мной издевается.
        - Мы незнакомы почти, - у меня вырывается смешок. “Почему”? Вот так просто он спрашивает? У меня было много “потому что…”, только сейчас мне сложно сформулировать причину.
        - И всё? - теперь усмехается он, а я закрываю глаза. Черт. Сложно разговаривать в таком положении и на такие темы, - это поправимо.
        - Ты не в моем вкусе, - произношу я, лишь бы перевести разговор в другое русло. Амир неожиданно наклоняется к моему уху, а я покрываюсь мурашками.
        - Врешь, Рита. Иначе бы так уничтожающе не смотрела на ту блондинку. Когда она предложила мне помощь.
        Как он это раскусил? Мне кажется, что в тот момент у меня даже лицо не изменилось. Только внутри что-то неприятно перевернулось.
        Несмотря на то, что этот невыносимый человек настолько нарушает мое личное пространство, что я чувствую его дыхание на своей шее, я все равно нахожу в себе силы вложить твердые нотки в свой тон:
        - Я все ещё Мирослава, Амир, по легенде, - произношу я, будто бы действительно ничего особого не случилось в разговоре с той девушкой, - и как твоя жена, по-твоему, посмотрела бы на женщину, которая стремится потрогать ее мужа? Я играю роль!
        - У тебя отлично выходит. В тебе актриса пропала, - зато в тоне Амира сквозит ирония, - закажу тебе “Оскар” и вручу, как прилетим.
        Издевается.
        - Наврала ты уже на две вещи, - продолжает он, - что на тебе останется, Рита? Выбирай.
        Сейчас я ненавижу чертово откровенное платье, которое отдала мне Мирослава. Амир проводит пальцами по обнаженной спине - прямо от оголенной поясницы до шеи, и собирает мои волосы в кулак. Я закусываю губу, чувствуя, как мое сердце начинает лихорадочно стучать. Он ведь пойдет до конца. Сейчас удобный момент - мы наедине, он поймал меня на ревности. Я показала, что он меня чем-то привлекает, задевает. Все начало меняться, когда я узнала, что он не просто садист, который держит меня взаперти из-за своей прихоти. Когда он защитил меня, когда я увидела его жену, и поняла, что она просто злая дура, а не невинная жертва тирании Амира.
        И, черт - у меня неожиданно темнеет в глазах. Слишком много волнений на сегодня. Еще и этот человек щекочет нервы.
        Амир успевает меня поймать, прежде чем я стекла бы по нему. Подхватывает меня на руки, и чертов подол платья из-за разреза, сползает с моего бедра, откровенно оголяя его. Мне остается только уныло констатировать, что мне сейчас вообще плевать. Перед глазами словно черная марля, а виски неприятно сдавливает, но я успеваю заметить, как Амир морщится - видимо, из-за боли в руке.
        - Положи, - тихо произношу я немеющими губами, - ты ранен. Кровь снова будет…
        - Помолчи, - произносит он, и спустя мгновение опускает на что-то мягкое. Я утопаю головой в подушке, и прикрываю глаза. Воздух словно перестает насыщать меня, и я пытаюсь поправить декольте, чтобы дышалось легче. Под мою спину неожиданно проскальзывает рука, приподнимает меня, а потом щелкает застежка лифчика.
        О, Боже, только сейчас понимаю, что я таскалась с вырезом на спине, и в обычном белье. Как же кошмарно это смотрелось, наверное. Я не успеваю возмутиться, как чувствую на груди прикосновение горячей руки, а потом Амир просто берет и вытаскивает лифчик из-под моего платья.
        - Ммм, - пытаюсь вяло высказать свое недовольство я и чувствую шлепок по бедру.
        - Не возмущайся. Я тебя не лапаю. Меня ты в обмороке не привлекаешь. Легче стало?
        Я прислушиваюсь к ощущениям и киваю. Дурнота еще не отступила, но становится немного легче дышать. По крайней мере, мне уже не кажется, что я нахожусь на волосок от смерти.
        Амир встает с кровати и куда-то уходит, а я закрываю глаза. Ладно, можно сказать, что я умудрилась сбежать от сложного разговора и игр этого мужчины. Честно говоря, я даже сквозь дурноту еще ощущаю отголоски его прикосновений на коже.
        Он возвращается быстро. Дает мне в руки что-то прохладное и заставляет приподняться. Я, разлепив глаза, вижу запотевшую бутылку с минералкой. Уже открытую.
        Дьявол. Амир заботится обо мне? Это просто невероятно странно. Чувство, будто тебе мурлычет огромный тигр.
        - Я что, в раю? - задаю я вопрос, делая глоток минералки. Холодная жидкость падает в желудок, все внутри будто покрывается инеем, но я испытываю мазохистское удовольствие, заставляя свой организм встряхнуться и жить дальше. Шоковая терапия. Если бы Амир сейчас выкинул что-нибудь странное, от чего у меня бы все вздрогнуло - я была бы ему только благодарна. Но он просто придерживает меня. Даже выражения лица его не вижу.
        - Чего?
        - Заботливый ты больно, - поясняю я, отпивая еще, - даже не ругаешься.
        Он молчит. Я отдаю ему бутылку и падаю обратно на постель. Черная пелена начинает светлеть, и я наконец могу рассмотреть лицо Амира. Он задумчиво разглядывает меня.
        - Что? - не выдерживаю я, - у меня голову сдавило. От стресса, видимо. Сейчас легче.
        - Да? - скептически замечает Амир, - ты себя ведешь, как беременная. Спишь часто, в обмороки падаешь. И когда ты последний раз со своим мужиком спала?
        Этот вопрос - словно ушат холодной воды на меня выплеснули. Кровь снова приливает ко всему телу, и неприятное онемение проходит. Я пораженно смотрю на Амира. Все это настолько неожиданно, что я не могу сказать ни слова.
        Черт, а когда действительно? Мы всегда предохранялись, да и в последнее время супружеский долг мы оба выполняли неохотно. Он - играл и работал, я уставала на своей работе, и вечера, которые мы проводили в совместной постели, выпадали очень редко. Однако… черт побери, а если предохранение подвело?
        Я судорожно высчитываю дни, и внезапно издаю тихий и обреченный стон. Все может быть. Сегодня уже шестнадцатое число. Где мои критические дни? Они раньше не отличались пунктуальностью, но теперь это пугает меня. Напрягает до трясучки.
        - Понятно, - медленно произносит Амир, а я встряхиваю головой.
        - Нет, этого не может быть, - как можно более уверенно отвечаю я, а он усмехается.
        - Да ты что? Если бы не могло быть - не думала б с таким видом. У тебя на лице все написано.
        - Да нет, - я стараюсь изо всех сил убедить себя, что такого не бывает, и защита до этого дня нас не подводила, - нет. Исключено.
        Это будет слишком большой закон подлости. Черт, мы разошлись с Вовой, и я не собираюсь к нему возвращаться ни за какие коврижки, даже если б была свободна. Я завишу от Амира, я должна остаться рядом с ним, и…. я шокировано замираю, когда меня внезапно пронзает ясная мысль - если я буду беременна от другого… да, черт побери, этот мужчина в жизни не согласится воспитывать чужого ребенка. Никогда. Он не из той породы.
        Кажется, Амир думает о том же. Он поднимается с кровати, ставит с тихим стуком бутылку на стол и бросает в мою сторону взгляд. Он мне не нравится. Слишком мрачный.
        - Это будет большой проблемой, Рита. Если ты ошибаешься, - произносит он.
        - Я не буду делать аборт, - на выдохе произношу я, - извини, я не готова приносить в жертву чужую жизнь, лишь бы моя задница оказалась в тепле и безопасности. Никакой проблемы, Амир. Рискну и попытаюсь жить самостоятельно. Сделаю все, чтобы меня не нашли, уеду в другой город или страну, если понадобится.
        - Замолчи, - обрывает меня Амир, - я об этом ничего не говорил.
        Он разворачивается и выходит из комнаты, прикрыв дверь. А я переворачиваюсь, зарываюсь лицом в подушку и впервые от души плачу. И яростно кричу в нее, выплескивая весь гнев, зная, что меня никто не услышит.
        Эпизод 48
        Самолет приземляется в России уже глубоко ночью. Я спускаюсь по трапу, а ветерок гладит обнаженную кожу, там, где платье слишком открытое, и развевает подол, обнажая мою ногу. Судя по неприятной прохладе, вот-вот начнется гроза.
        - Отвези ее домой, - командует Амир водителю машины, когда мы покидаем аэропорт. Сам он подходит к другой, а я, растерявшись, спрашиваю:
        - А ты?
        Мужчина молча показывает себе на плечо, напоминая о ранении. Даже не взглянув на меня, он садится в машину, и она тут же уезжает, взвизгнув шинами, и подняв пыль.
        Я молча провожаю его взглядом. Вряд ли он вернется вскоре. Когда мы ехали по аэропорту, я слышала, как он говорил с кем-то про Заура. Если они были хорошими друзьями - Амир, наверное, решит поддержать родственников погибшего, как только закончит со своим ранением.
        - Простите… - обращается ко мне один из охраны, а я встряхиваю головой, отгоняя мысли, которые просто скопом начали терзать мою голову.
        - Сначала отвезите меня в аптеку, - произношу я. Мужчина растерянно смотрит, как я сажусь в автомобиль, и осторожно отвечает:
        - Нам приказано отвезти вас домой.
        - Я не прошу отвезти меня к подругам или в кафе, - резко отвечаю ему я, - в аптеку. По дороге. Потом поедем домой.
        - Вы ведь можете распорядиться купить то, что вам необходимо, - продолжает этот идиот стоять на своем, а я злюсь окончательно:
        - Нет, не могу. Я хочу порадовать сегодня мужа. Понимаешь? - приподнимаю я вопросительно брови, глядя на охранника. Его лицо заметно меняется, когда до него доходит, о чем я говорю, и он, что-то пробормотав, закрывает дверь.
        Надеюсь, теперь он без дурацких вопросов отвезет меня куда надо. И пусть думает, что я та еще развратница.
        Так и получается: спустя несколько минут машина тормозит возле круглосуточной аптеки, и я выхожу наружу, направляясь к двери. Перед ней я останавливаю охрану, которая пытается последовать за мной.
        - Нет, вы подождите здесь. Мне неудобно при вас покупать некоторые вещи.
        Судя по их недовольным лицам, я в который раз уже нарушаю установки Амира, но они не решаются спорить. Я забираю у них карточку и ухожу. Не удивлюсь, если они вообще мысленно порицают меня: они той же национальности, что и Амир, а я сейчас, его жена, разгуливаю в откровенном платье, и говорю им о таких вещах, которые им знать не положено.
        Еще и бюстгалтер умудрилась забыть в самолете. Поняла я это, только ощутив странную свободу в декольте.
        Звякнув колокольчиком, я захожу в помещение, залитое ярким белым светом, и думаю - наверняка эти ребята расскажут Амиру, где я была. И, естественно, ему очень будет интересен результат. Он тут же прибежит ко мне.
        - Дайте тесты на беременность. Две штуки разных фирм, - произношу я милой девушке за прилавком, и та, кивнув, уходит.
        Мысль, которую я кручу в своей голове всю дорогу - что мне ответить Амиру? Он задел меня. До глубины души, сказав “это будет большой проблемой”. Мог бы произнести что-нибудь другое. Я, усмехнувшись, опираюсь локтями на стойку и тру лицо руками, чтобы успокоиться.
        - Вот ваши тесты, - произносит девушка, вернувшись, - с вас четыреста пятьдесят рублей.
        - Спасибо, - отвечаю я и прикладываю карточку к аппарату. Он пикает, я забираю тесты и ухожу из аптеки.
        Когда мы возвращаемся в особняк, я отмахиваюсь от девушки, которая пытается мне что-то сказать, и бегу в комнату Мирославы. Захожу в туалет, тут же распаковываю тесты и, выдохнув, приступаю к делу.
        Сердце бьется гулко и тревожно, когда я откладываю тест на полочку. Я меряю шагами комнату, мечусь, как загнанное животное, обкусывая ноготь. Эти минуты текут бесконечность. Самые страшные минуты. Производители тестов - самые настоящие садисты. Миллионы женщин потеряли миллиарды нервных клеток, ожидая свой результат.
        - Господи, только бы "нет", пожалуйста, - выдыхаю я и смахиваю тест с полки. Поднимаю его к лицу, обреченно прикидывая сразу сотни вариантов, что я буду делать с ребенком от мужа-гада, когда увижу две полоски, и…
        - О, боже, - со стоном вырывается у меня, и я отшвыриваю тест с одной полоской. Хватаю второй, проверяю - такая же одинокая полоска на нем. Это просто задержка из-за стресса. Не беременность. Смех нервно вырывается из груди, я бью ладонью по кафелю, чувствуя, как трещит от широкой улыбки лицо и восклицаю в сердцах:
        - Пошел к черту, Вова! Вот теперь я точно забуду про тебя. Пошел. Ты. К черту! Навсегда!
        Странно, но я будто переступила какой-то рубеж своей жизни. Будто бы именно сейчас оставила все позади: по крайней мере так я себя чувствовала. Стояла, опираясь рукой на кафель стены и вспоминала последние дни своей обычной жизни с Володей. Свою работу, прохладные и темные вечера по пути домой, старенькую съемную однокомнатную квартиру и вечный вид спины мужа, который играл запоями в компьютер.
        В этот момент ко мне приходит ясная мысль: наверное, если бы не Амир - я бы никогда не выбралась из той задницы, из того тихого болота. Это была шоковая терапия, но она нужна была мне. Иначе я бы продолжала прощать, продолжала бы держаться за наши с Вовой отношения, в страхе что-то менять. Ведь у нас не было ничего ужасного - подумаешь, он играет. Не бьет же. Не пьет. Подумаешь, иногда козлит. Что с того, люди ведь не идеальны?
        Да, мне и сейчас несладко. Но зато теперь я нашла в себе силы бороться за себя же. Я все осознала.
        Я отлепляюсь от стены и иду к шкафам в комнате. Достаю новые вещи, перебираю, выбираю из них темненький шелковый халатик с биркой и забираю с собой в ванную. После я часа полтора отмокаю в воде, смывая с себя всю грязь сегодняшнего дня. Мне приходится воспользоваться некоторыми баночками Мирославы. Ну и хорошо, что в шкафу я нахожу новые бритвенные станки, потому что мои ноги за эти дни начали превращаться в ноги снежного человека.
        Из ванны я вылезаю почти что новой. Выжимаю волосы, накидываю халатик, беру баночку с маслом и мажу себя по пути в комнату. Тонкий запах жасмина позволяет мне чувствовать себя снова нормальной женщиной, а не домашним животным, которого держат на цепи. Я даже насвистываю какую-то песенку, когда выхожу из ванной, и неожиданно взвизгиваю, заметив Амира в комнате.
        - Господи! - восклицаю я, и, выронив банку, запахиваю на себе халатик, - Амир! Какого?!
        Губы мужчины вздрагивают в веселой ухмылке. Из-под рукава футболки выглядывает белая заплатка на плече. Его уже успел залатать врач, но… я думала, что вернется он намного позже. Я с укором смотрю ему в глаза и затягиваю поясок халата потуже.
        - Я думала, ты задержишься.
        - Нет, - отвечает он, - мне сказали, что ты в аптеку заезжала. И что у тебя там?
        Я усмехаюсь. Его дико волнует этот вопрос. Хотя его взгляд скользит по моим ногам, потому что халатик едва прикрывает бедра до половины, он все равно думает именно о моей беременности, а не о чем-то другом.
        Я стараюсь сделать так, чтобы усмешка исчезла с моего лица и спокойно произношу:
        - Я беременна, Амир. Что ты теперь будешь делать?
        Эпизод 49
        В темных глазах Амира вспыхивает что-то страшное. Пробрав меня до самых костей этим взглядом, он его задумчиво опускает и ухмыляется криво.
        - Как насчет того, чтобы отправить меня в другую страну? - продолжаю я лгать, и медленно приближаюсь к нему. Каждый шаг - пытка. Я словно русалка, которая чувствовала боль от сотен острых лезвий на ступнях, только мне эти фантомные лезвия вонзались сразу во все тело. Даже воздух между нами словно наэлектризовался, - я понимаю, что тебе будет проблемно держать возле себя женщину с ребенком от другого мужчины. Точнее, это будет невозможно.
        Когда между нами остается расстояние в пару шагов, я хочу остановиться. Но неожиданно Амир хватает меня за шею и рывком притягивает к себе.
        - Лгунья, - тихо произносит он. Я мотаю головой в ответ, и он чуть сжимает пальцы. Угрожающе, - не отмазывайся, Рита. Лжешь ты мне сейчас прямо в лицо. Чего добиваешься?
        - Я не вру, - продолжаю стоять я на своем, - что ты будешь делать? Трясти меня за шею всю ночь? Отпусти и просто скажи.
        Захват на секунду ослабевает, и мне удается вывернуться. Я отбегаю в сторону, только вот Амир, как хищник, преследующий жертву, медленно идет ко мне.
        - Слушай, тебе нельзя сейчас напрягаться, - осторожно произношу я, оббегая кофейный столик, - ты, вообще-то ранен. Так что давай просто поговорим? И мне нельзя бегать.
        - Офигеть какая заботливая, - хмыкает Амир. Я напряженно слежу за ним. Он напоминает мне огромного черного тигра. Вряд ли он сейчас перепрыгнет столик одним молниеносным движением, но вот мои инстинкты думают, что такое может случиться, - с твоего лица можно мысли читать, Рита. Давай признавайся, что за цирк ты тут устроила. Маленькая лгунья.
        Дьявол. Что у меня с лицом такое, что он каждый раз угадывает мои настоящие эмоции? Или у него какой-то дар? Чертова проницательность. А мне хочется услышать, что он предложил бы мне в таком плохом случае. Гле-то в глубине своей наивной души, я надеялась, что он держит меня рядом не из-за своей выгоды и удобства. Или не из-за какого-то благородства. В конце концов я человек. Женщина. Неужели я не вызываю вообще никакого интереса?
        Я дожидаюсь, когда он останавливается, и внезапно бросаюсь в сторону ванной, чтобы запереться там и болтать с Амиром через дверь. Но я медленнее него. Он успевает перехватить меня. Чертова махина из мышц оказывается быстрее.
        - Пусти! - кричу я ему в плечо, - ладно, я врушка! Считай это за месть, Амир, - я выдыхаю эти слова с жаром из груди, который зреет внутри, словно целый вулкан, - и за твое молчание. Так и знай - я удобной больше не буду. Играть роль буду хорошо, только из тебя всю душу вытряхну!
        Он внезапно начинает смеяться, а я зло закусываю губу. И поднимаю на него взгляд. Он ужасно высокий. Это глупо - задевать человека, который может тебя руками спокойно раздавить. Он уже не раз ставил меня на место, только вот ни разу не сделал ничего ужасного. А я тоже отращиваю броню. И могу показать зубки.
        - Рита, - он прекращает смеяться и смотрит на меня. Его улыбка выглядит пугающей. Как у дьявола. Но я завороженно смотрю на нее, думая - этого человека вообще можно заставить раскрыть душу? Он может любить? Даже про свою жену он сказал “она была мне дорога”. О любви - ни слова. Не может быть, чтобы у этого черного тигра в душе была ледяная пустыня.
        - Что? - спрашиваю медленно я.
        - Вытряхивалка не выросла.
        Я хмурюсь. Издевается.
        - Амир, - произношу я, глядя на него, - ну разозлись хоть разок, а? Вспыли. Выплесни на меня все, что думаешь. Я даже не знаю, что ты за человек. А мне придется с тобой жить. Я не знаю, что ждет меня в будущем. Я женщина, в конце концов, а не мужик. Мне сложно видеть рядом человека, который особо не показывает эмоции. Мне было бы легче смириться со своей судьбой, понимай я тебя чуть лучше. А то я как в каменную стену лбом бьюсь, и чувствую себя забавным зверьком. Покажи хоть раз свои эмоции.
        - Тебе не понравится, - отвечает Амир, а я приподнимаю брови.
        - С чего бы?
        Что-то меняется в его взгляде - он окидывает меня им с головы до ног. Я не успеваю ничего сказать, как его пальцы неожиданно проскальзывают под ткань халата на груди и он легким и уверенным движением распахивает его. Чертов скользкий поясок предательски легко развязывается, и я пораженно охаю.
        - Амир…
        - Чего? - вкрадчиво интересуется он, - ты хотела меня лучше понимать? Я тебе и показываю, о чем сейчас думаю.
        Он ловит мои руки, которыми я пытаюсь закрыться и разводит их в стороны. Потом пальцами проводит по обнаженной коже плеч, оставляя на коже миллиарды мурашек. Сбрасывая окончательно с меня халатик, и он черным пятном растекается возле моих ног.
        Я не понимаю, что мне делать. Просто стою и пораженно смотрю на него. Я должна остановить его? Может, у таких, как он не принято видеть женщину в таком виде до свадьбы? Тогда я делаю ошибку, не давая ему отпор. Я потеряю в его глазах уважение, если оно вообще, конечно, было.
        А Амир медленно рассматривает меня. Будто бы каждый сантиметр тела ощупывает и оценивает. Вова так на меня никогда не смотрел. Так, скользнет неловко взглядом, будто бы это такое, стыдное дело, и скорее закрывает глаза, потянувшись с поцелуем ко мне.
        Господи, нашла с кем сравнивать. Этот одним своим взглядом создает ситуацию откровеннее, чем вся годы моей интимной жизни с бывшим мужем.
        Как же, вытащу я из него душу. Скорее он из меня. Прямо сейчас.
        Я смотрю на него - знаю, что выгляжу робко. Мои щеки горят от стыда, потому что никто, кроме Вовы еще не видел меня такой. Беззащитной. Бывший муж был мне другом и партнером, а Амир - опасный и властный человек.
        - Я смотрю, ты ждала меня, - слышу я его голос и пораженно поднимаю взгляд. Амир едва улыбается, - от тебя пахнет, как от клумбы с цветами.
        - Я… - дыхание перехватывает от возмущения, - я просто женщина, Амир. И ухаживаю за собой. Вот и всё.
        - Красивая ты женщина, - он снова смотрит на мое тело и черные ресницы отбрасывают тень на его лицо. А потом неожиданно для меня спокойно констатирует, - будешь моей, значит, Рита.
        - Что?…Амир, не все так просто. Не бывает все только по твоему приказу, - беру я в себя руки, а он делает шаг ко мне, и кладет ладонь на затылок, заставляя задрать голову. Встать на цыпочки и прижаться всем телом к его - сильному, словно из стали сделанному. Я затыкаюсь, когда он наклоняется к моему уху и слышу, как он вдыхает воздух возле него. А потом озябшей кожи касается горячий выдох.
        Ему что, нравится этот крем с жасмином? Я растерянно думаю, что Амир ведь очень уничижительно навал меня клумбой с цветами. Но я не успеваю додумать мысль, как шею царапает жесткая щетина. Секундное прикосновение губ, меня будто током прошибает, и Амир неожиданно прикусывает легко кожу.
        У меня вырывается тихий и короткий стон. Это неожиданно. Я сейчас в плену - он крепко держит меня, не позволяя отступить ни на шаг, и хоть посомневаться на секунду - правильно ли я все делаю, а мое тело предательски слабеет, словно у меня под кожей не кровь, а горячая вода, от которой я разомлела.
        Сердце сжимается в страхе, когда я поднимаю руки и осторожно провожу ладонями по его затылку, зарываясь в жесткие волосы. Может, будь я холодной- и он отступил, отстал бы от меня. А так я только подталкиваю его зайти дальше. Но его жесткие поцелуи, его прикосновения, огда он скользит губами мне по скуле - в этот момент я закрываю глаза, чтобы не закружилась голова - все это просто рушит мои барьеры.
        Я чувствую, как он оставляет на мне свой запах, будто клеймит меня им. Его одеколон останется у меня на волосах и лице, и я точно еще долгое время буду знать, что принадлежала этому мужчине.
        Я приоткрываю губы, чтобы сделать вдох, потому что воздух становится невообразимо душным, как Амир пользуется моментом и целует меня. Он срывает с меня остатки одежды, выпивая мою волю, как дьявол. Толкает неожиданно на кровать, и я падаю, открыв глаза, и смотрю, как он возвышается надо мной черной тенью. За его спиной горят светильники, и поэтому тень ложится и на его лицо. Сотворяет из него мрачное и опасное существо.
        Он небрежно снимает с себя футболку и отбрасывает в сторону. Меня охватывает легкая паника. Не представляю, что и как он со мной будет делать. Я же совсем мелкая по сравнению с ним. Я испуганно рассматриваю мощные мышцы груди, четкие мышцы живота и темную дорожку волос, и нервно сглатываю. Бежать, правда, уже поздно.
        Он склоняется надо мной, опираясь на руку, и сердце бьется еще испуганнее. Потом Амир проводит по-хозяйски широкой ладонью по всему моему телу.
        - Рита, если ты будешь смотреть на меня, как испуганная олениха, я тебя обратно одену, - слышу я голос Амира и осторожно поднимаю на него взгляд.
        - Тебя что-то может смутить? - хмыкаю я.
        - Ага. Смотришь на меня, как будто не теряла невинность.
        Я закусываю губу. Вообще-то, это произошло не с ним, а он для меня - совершенно незнакомый человек. Деспотичный, к тому же. Но вряд ли ему я это скажу. Особенно, сейчас будет невероятно тупо упоминать потерю невинности с бывшим мужем.
        - Ты меня еще немного пугаешь, - признаюсь я, а он усмехается.
        - Можешь отвернуться и не смотреть, раз пугаю. Твоя задняя часть мне тоже нравится.
        - АМИРРРР! - рычу я зло, а он, засмеявшись, неожиданно накрывает меня всем телом. Всеми своими чертовыми килограммами, вдавливая в мое мягкое тельце стальные мышцы. На нем, наверное, отпечатается весь рельеф. Я охаю от неожиданности. Так близко мы к друг другу еще не были. Просто невероятно близко.
        - Дам я тебе время привыкнуть и не трястись, - произносит на ухо мне Амир, - пять минут, Рита. Можешь пощупать меня. Потрогать где угодно. Расслабиться. Время пошло.
        - Ты всегда такой? - вырывается у меня вопрос, но я послушно прикасаюсь к нему. Провожу ладонями по широкой спине на которой бугрятся мышцы, по плечам, задеваю заклеенную широким пластырем рану и отдергиваю руку, - прости.
        - Какой есть, Рита. И вряд ли изменюсь.
        “Я уже почти начинаю привыкать” - проносится мысль в голове. Амир мог бы быть крайне грубым и настойчивым. Идти напролом до последнего. У него достаточно власти, чтобы сломать кого угодно, в том числе и меня.
        Но он этого не делает. Пусть он где-то крайне груб, или резок, пусть он привык говорить все без прикрас. Но во мне впервые вспыхивает надежда, пока он позволяет мне изучать его тело - что, возможно, я со временем смогу узнать его получше. Хорошо бы, конечно, если это случилось бы до вот такого момента… но этот огонь во плоти, дикий зверь вряд ли долго наблюдал за женщиной рядом с ним, которая то и дело случайно оказывается в весьма откровенной одежде.
        Просто случилось, что должно было рано или поздно случиться. И во мне начинает разгораться интерес.
        - Все, хватит, - внезапно произносит Амир, а я удивленно смотрю на него. Черт, взгляд у него действительно темный и дикий, до мурашек, - хватит с тебя розовых соплей и нежностей.
        - Что?! - восклицаю я, а он просто переворачивает меня на живот, и мне остается пораженно уткнуться лицом в одеяло. Его ладони обхватывают меня за талию. А потом кожу царапает жесткая щетина и я ощущаю прикосновение губ. Один поцелуй, яростный, жесткий и какой - то звериный клеймит мою спину. Другой.
        - Теперь моя очередь, говорю, - слышу я голос Амира, в котором появляются рычащие нотки, и покрываюсь мурашками. Я ошибалась, думая, что он показал мне все эмоции. Черт, он скрывал свое желание, - а ты натрогалась уже.
        Я слышу шорох снимаемой одежды и мысленно издаю обреченный стон.
        Черт. Нет, он, все-таки, идет напролом. С ним будет сложно.

* * *
        Утром я просыпаюсь от того, что нос щекочет приятный запах кофе. Тело само по себе шевелится, заставляя меня подняться и следовать за этим ароматом, но мышцы пронзает боль, и я падаю обратно на кровать, захныкав в подушку.
        - Животное ты, Амир, - бормочу я, и слышу неожиданно смешок.
        - Ты совсем охренела, Рита.
        Я подпрыгиваю. Даже через боль в мышцах тут же сажусь на кровати, закутываясь в одеяло и открываю глаза. Амир, уже полностью одетый, сидит в кресле рядом с постелью, сложив руки на груди и сверлит меня своим фирменным взглядом.
        А перед ним стоит кофейный столик с чашкой, от которой поднимается тот самый восхитительный аромат.
        - Я…. - теряюсь я, приглаживая растрепанные волосы, - ты уже кофе пьешь?
        Глупый вопрос, но сейчас я могу только быстренько перевести разговор в другое русло. Амир приподнимает брови.
        - Тебе принес, - отвечает он, - еще что-нибудь для счастья надо?
        - Мне кофе? - удивляюсь я. Честно говоря, Амир и кофе в постель с утра - звучит так же странно, как и… даже не знаю. Просто крайне странно.
        - Тебе. Как в фильмах. Ты довольна? - хмыкает мужчина, а я недоверчиво смотрю на него.
        - Спасибо, - осторожно произношу я, и двигаюсь к краю кровати, чтобы взять кружку.
        Может быть, я сплю и вижу сон? Очень странный сон. Я выпускаю руку из одеяла и беру чашку. Осторожно дую на напиток и делаю глоток. Кофе, что надо - крепкий и бодрящий. Даже слишком крепкий.
        Я отставляю кружку обратно, не выдержав пристального взгляда. Честно говоря, Амир так жрет меня глазами, что я начинаю краснеть какого-то черта. Наверное, я никогда, все-таки, к нему не смогу окончательно привыкнуть. Даже если действительно останусь играть его жену. Ходить в одних трусах точно не буду, или эпилировать ноги при нем, спустя пять лет брака.
        - И я из-за этого одного глотка морочился? - интересуется Амир, а я приподнимаю брови, - давай допивай все. Или больше не получишь.
        - Ты издеваешься? - не выдерживаю я.
        Эпизод 50
        - Допивай, - повторяет Амир, усмехнувшись, - потом одевайся, и езжай себе за одеждой. Все, что в шкафах можешь выбросить. Купишь себе, что нужно.
        - Я должна одеваться так же скучно, как и твоя жена?
        - Моя бывшая жена. Скучно, Рита? - он окидывает меня взглядом, - ты можешь купить себе нескучные шмотки. Видеть в них тебя буду только я, и никто больше. Передо мной можешь ходить хоть голой. Мне понравится.
        Я закусываю губу, заворачиваясь в одеяло покрепче. У нас получаются странные отношения с Амиром. Я не могу назвать себя любовницей, хотя, по факту так и получается: он все еще женат, несмотря на то, что Мирославу называет бывшей. Вряд ли он оформил развод вчера. Это вызвало бы неудобные вопросы, вроде “а почему тогда эта женщина по-прежнему живет с ним?”. Никто же не знает нашу тайну.
        В глубине души это сильно задевает меня. Сегодня утром я могу с сожалением констатировать: в этом человеке есть вещи, которые меня цепляют и привлекают. Никогда не думала, что могу обратить внимание на таких мужчин, как он - закрытых и достаточно грубых. К тому же, власть, которой они обладают, меня напрягает. Амир привык доминировать везде: и в жизни, и даже в отношениях. В постели, в конце концов.
        Однако, именно в этой силе и было что-то привлекательное. В непоколебимой уверенности. До того, что хотелось иногда немного ей покориться. Ощутить себя впервые слабой женщиной, за которую все решат.
        Поэтому меня задевало мое положение. Где-то я даже завидовала Мирославе: у нее была возможность строить с этим человеком отношения по правилам. Быть собой. Жаль, что она этого не оценила.
        - Рита, - из мыслей меня выдирает голос Амира. Я поднимаю на него взгляд. Он в ответ сверлит меня своим, - что с лицом?
        - А? - я хватаюсь за щеку, ощупывая кожу, а Амир приподнимает брови.
        - Я про выражение лица.
        - Забудь, - мотаю я головой. Возьми себя в руки, Рита. Властность этого человека превращает тебя в сопливую и сомневающуюся тряпку. Каким бы он ни был - ты не должна терять свое достоинство. Поэтому я вскидываю подбородок и задаю простой вопрос, - я по-прежнему притворяюсь наказанной женой, или могу вести себя, как хозяйка и ходить, куда угодно?
        - Что ты хочешь? - хмыкает мужчина, а я поджимаю губы. Он точно все читает с лица.
        - Меня напрягает нянька Тимура. Я могу ее уволить?
        Амир тихо присвистывает. Потом начинает смеяться, а я тушуюсь окончательно. Беру чашку и начинаю нервно хлебать кофе.
        - Нет. Ты ее не можешь уволить, - произносит в конце концов Амир, - ее никто не уволит, Рита. Ее семья сгорела в доме много лет назад. Она приходится нам дальней родственницей. До конца жизни она останется в этом доме, и ее никто не прогонит. Это ясно?
        - Понятно, - бормочу я. Кажется, меня ждет еще множество конфликтов с этой женщиной, касательно воспитания ребенка.
        - Я поговорю с ней. Она будет относиться к тебе мягче. Ей не нравилась Мирослава, и теперь ты знаешь причины ее нелюбви.
        - Я поняла, - вздыхаю я, - еще вопрос: могу я сегодня погулять с Тимуром где-нибудь вне дома?
        Амир едва хмурится. Я легко понимаю его эмоции, которые он старательно скрывает в себе - он уже раз потерял сына на целых полгода. Вполне возможно, что Мирослава тоже как-то вышла с ним просто погулять, а потом исчезла. У Амира пока нет особых причин доверять мне самое ценное. Поэтому, не удивлюсь, если он откажет.
        Я оставляю кружку с кофе, и осторожно смотрю на него.
        - Забудь. Не мог бы ты отвернуться? Я оденусь.
        Он тут же едва усмехается в ответ.
        - Могу. Действительно надо?
        Ну… действительно ли мне стоит продолжать смущаться? Я неопределенно пожимаю плечами. Конечно, он видел сегодня ночью все. Дело даже не в моем обнаженном теле. Это самое легкое - обнажиться перед человеком физически. Всего лишь сбросить одежду, и вот - другой человек может рассмотреть тебя в деталях. Амир уже имел возможность увидеть меня без одежды меня в те моменты, когда заставлял меня переодеться при нем.
        Только вот сегодня я еще умудрилась и свои чувства обнажить. И сейчас он хочет, чтобы я продолжила это делать, продолжила и дальше обнажаться душевно. Чтобы я просто перестала его смущаться. Встала с постели после совместной ночи и накинула халатик.
        Но с Амиром сложно отбросить это чувство неловкости.
        Я, все же, осторожно откидываю одеяло и как-то неловко поднимаю с пола темную скользкую ткань. Быстро накидываю на плечи, и запахиваю на груди халатик, завязывая пояс.
        - Спасибо за кофе, - произношу я, чтобы скрыть смущение, как Амир неожиданно берет меня за талию и заставляет сделать шаг к нему. Я растерянно смотрю на мужчину. И чувствую, как его ладони скользят по моим бедрам, поднимаются вверх, откровенно оказываясь под полами одежды. Отчего я замираю.
        - Ты красивая женщина, Рита, - спокойно произносит Амир, - забудь о смущении.
        - Я не из-за этого…
        - Из-за чего тогда? - он поднимается с кресла. Выпрямляется и снова становится выше, подавляя меня своим ростом и мощью. Даже не верится, что мне удалось ненадолго приручить, прикоснуться к этому дикому зверю.
        - Я не смогу притворяться Мирославой долго, Амир, - твердо произношу я, взяв себя в руки. Наверное, стоит ему сказать, чтобы он не надеялся, что я буду играть роль бывшей жены настолько тщательно, что дело будет каждый раз доходить до постели, - не после того, что произошло между нами. Мне сложно. Я не могу сейчас обьяснить, но мне кажется это не совсем правильным. То, что мы делаем.
        Он молчит некоторое время. Я не могу даже догадаться о его мыслях. Потом ладони Амира соскальзывают с моей кожи и он разворачивается, направляясь к двери.
        - Тебе привезут завтрак, Рита, - произносит он, прежде чем уйти, - можешь потом выйти с Тимуром куда-нибудь за пределы дома. Но охраны будет много в таком случае.
        Он выходит, закрыв за собой дверь. А я судорожно выдыхаю неожиданно горячий воздух. Глупая Рита. Ты не приручила зверя. Он просто позволил себя приласкать.
        Эпизод 51
        Утро уже входит в привычную колею: я переодеваюсь и расчесываюсь перед зеркалом, задумчиво рассматривая свой образ. В который раз я замечаю: от прежней Риты за такое короткое время не осталось почти ничего. В который раз я вижу в отражении не девчонку, а женщину - элегантную даже с утра, даже без макияжа. Возможно, это все из-за глаз, потому что в них мерцает странный и какой-то "взрослый" огонек.
        Ничего удивительного. За эти несколько дней я узнала многое. Какими мерзкими бывают люди. Какими большими бывают у некоторых людей проблемы. Какие игры могут иногда вестись с людскими жизнями…Или, например, что значит “настоящая дружба”. Ветреная Сашка, которую я никогда не воспринимала всерьез, оказалась тем самым другом. Ее проницательность меня поразила. Жаль, что мне не удастся с ней пообщаться прямо сейчас. Я бы с удовольствием спросила у нее совет. Уверена, она бы точно подсказала мне - что делать в моей ситуации.
        В дверь аккуратно стучат, а потом она открывается. Хрупкая девушка лет шестнадцати на вид вкатывает в комнату столик с едой.
        - Доброе утро. Завтрак, - тихо сообщает мне она, и убегает, прежде чем я успеваю ее как следует рассмотреть. Что ж, кое-что уже изменилось: мне больше не оставляют еду с той стороны двери. Вкатывают столик в комнату и даже здороваются.
        Я подхожу к столику, хватаю с тарелки кусок сыра, чтобы по-быстрому перекусить, и замираю. Потому что рядышком лежит знакомый телефон. Тот, который Амир отобрал у меня. Черт. У меня вырывается смешок, и я забираю смартфон, удивленно его разглядывая. Что это? Акт показательного доверия от Амира?
        Телефон не выключен и не заблокирован. Возможно, на нем стоит какие-нибудь следящие за мной программы, поэтому после того, как он побывал в руках Амира, я не рискну звонить Вове или Сашке с него, задавая каверзные вопросы. Но зато могу хотя бы выйти в интернет.
        Перекусив, я иду в детскую. Тима радостно бросается ко мне с громким криком, стоит мне только зайти, а я ловлю внимательный взгляд няньки.
        - Привет, малыш, - произношу я, крепко обнимая его, а потом смотрю на няньку, - Амир разрешил погулять с ним вне дома. Поэтому мы поедем в какой-нибудь игровой центр.
        Женщина, которая до этого момента сидела на диване, поднимается и изгибает высокомерно черные брови.
        - Второй раз сбежать хочешь? - произносит она с холодком в голосе, - сделаю все, чтобы у тебя это не вышло. У дверей лягу, но ты из дома с ребенком не выйдешь!
        - Боже, - вырывается у меня. Кажется, Амир отложил разговор с нянькой. Либо не сообщил ей подробности, а она настолько ненавидит Мирославу, что ей плевать на просьбы быть мягче, - какая же вы злая. Я просто собираюсь развлечь малыша. В этом возрасте они развиваются через активные игры! К тому же, с нами будет много охраны…
        - А что, помогло это в прошлый раз? - она пожимает резко плечом, - куча детей, куча лабиринтов. Полезут они, что ли, за вами? Выползли на другой стороне и убежали через кафе. И все.
        - Господи, отстаньте, - фыркаю я, - если вас так это беспокоит - позвоните Амиру. Можете предупредить его. Если он заставит охрану ходить за мной по пятам - так тому и быть, но в детский центр я все равно поеду.
        Нянька цыкает и что-то произносит сквозь зубы. Потом быстрым шагом проходит мимо меня, прошуршав юбкой. Дверь с грохотом хлопает.
        - Вот и иди, - бормочу я. Если моя судьба все-таки быть с Амиром - не знаю, как я уживусь с этой женщиной. Мы однажды точно друг в друга вцепимся.
        Малыша я переодеваю в легкие и свободные вещички, чтобы он мог бегать и его ничего не стесняло. Кажется, он предчувствует веселье, потому что улыбается мне искренне, а глаза светятся счастьем. Я улыбаюсь ему в ответ, погладив по щечке, перед тем, как взять его за руку и выйти.
        Мне по-прежнему интересно - он видит во мне мать, или просто человека, который к нему хорошо относится? У меня никогда не было недопонимания с детьми. Ко мне тянулись даже самые буки. Может, потому что я не могла не любить детей: они самые чистые и искренние создания. Жаль, что некоторые - всего лишь до поры до времени. Та же Мирослава когда-то была ребенком, а выросло вот такое глупое и подлое существо.
        И Амир. Представив Амира малышом, я тихо хмыкаю. Это сложно. Мне проще думать, что он уже родился таким - огромным и суровым мужчиной.
        Тима начинает рваться вперед, стоит нам только подойти к развлекательному центру. Он выкручивает ручку и топает ножками, пока я расплачиваюсь за вход и перебрасываюсь парой слов с улыбчивой девушкой-администратором.
        - У нас есть карта, - она выдает мне буклетик, - если захотите перекусить и отдохнуть - заходите в наше кафе. Не забудьте, пожалуйста, снять обувь перед тем, как войти.
        - Хорошо, - отвечаю я, - подскажите, у вас тут один вход?
        Девушка удивленно смотрит на меня.
        - Да, - подтверждает она, - единственный.
        - А через кафе и кухню?
        - Это служебное помещение, - она едва улыбается, - оттуда могут выйти только сотрудники, у которых есть ключ-карта. Чтобы принять груз, например, или вынести мусор. Не переживайте за безопасность.
        Забавно. Я, улыбнувшись в ответ, отпускаю уже хнычущего Тимку и прохожу через турникет, приложив к нему билетик. Наверное, нянька не просто так упомянула побег через кухню. Вероятно, Мирослава в прошлый раз именно так и исчезла.
        Отбросив все мысли, я иду вслед за Тимой. Я-то сбегать не собираюсь, к чему мне об этом думать? Один из охраны идет за нами, и маячит на некотором расстоянии, пока я развлекаю сходящего с ума от счастья ребенка. Не знаю, как этому мужчине удается нас отследить. От количества бегающих и орущий детей даже у меня рябит перед глазами. А чтобы снять обувь, мне пришлось перешагивать через армию ботинок на коврике, которые уже не помещались в стеллаж.
        Мы прыгаем на батутах под зорким взглядом охраны. Прыгаем в мягкий бассейн из кубиков. Ползаем по пиратскому кораблю, постреляв с палубы из пушки. Я пытаюсь помочь забраться Тимке по канату, но он слишком маленький для этого. Он катается с горки, кидает мячи в корзину, и прячется в домиках. У меня уже начинает кружиться голова от этих развлечений, но я стойко продолжаю играть с ним.
        В конце концов Тимка с радостным криком замечает лабиринт и несется к нему.
        “Ох, черт” - мелькает у меня в мыслях. В этом темном мигающем и узком пространстве реально можно затеряться. Он еще и в несколько этажей. Я бегу, согнувшись почти вдвое, вслед за мелькающей впереди желтой футболочкой. На секунду оглядываюсь: охрана действительно не рискнула ползти следом. Так, видимо, Мирославу с малышом и потеряли в прошлый раз.
        В душе возникает мерзкое чувство, что я повторяю чей-то сценарий против своей воли. Словно какое-то провидение управляет мной. Глупость, ведь я не собираюсь сбегать. Но странное беспокойство уже отравляет все веселое и приподнятое настроение. Настолько, что я, замешкавшись, спотыкаюсь, и в этот момент Тимка забегает в другую часть лабиринта, прокрутив детский турникет из стенок с рисунками.
        - Тима, стой! - кричу я, и бросаюсь следом. Главное, чтобы его там не сбили старшие дети, которые тут носятся. Я толкаю турникет, но он прокручивается совсем в другую сторону и на меня внезапно вылетает девочка.
        - Простите, - лепечет она. Я молча обхожу ее и, наконец, оказываюсь на другой стороне.
        Глазами шарю по лабиринту. Где Тима?!
        Лабиринт тут разделяется на три части. Я смотрю вверх - нет, по сетке ползают взрослые дети. Влево - нет, нигде не вижу яркую желтую футболку. Зато, посмотрев вправо, я издаю крик, потому что вижу, как сквозь толпу детей протискивается яростно фигура, отталкивая всех, а под мышкой у него яростно колотит ногами Тимка, громко визжа.
        - Стой, урод!!! - кричу я и бросаюсь вслед за ним.
        Просто невероятно. Невероятно то, что семье Амира, кажется, вздохнуть спокойно нельзя, чтобы им кто-то не создал проблем. Похищение ребенка в развлекательном центре - что может быть ужаснее?!
        Человек выбегает из лабиринта на другой стороне, не там, где мы с Тимкой зашли. Я вижу, как он бежит в сторону помещения со столиками, где кушают дети, где летают шарики, и натянута яркая надпись “с днем рождения!”. Детское кафе. Я легко разгадываю план этого урода: он пытается выйти с Тимкой через служебное помещение.
        Наверное, ярость и отчаяние придают мне силы. Не знаю, как я умудряюсь догнать похитителя. Даже все звуки вокруг будто исчезают, когда до мужчины - а это мужчина, - остается пара шагов. Он уже хочет обойти барную стойку, как я дергаю Тимку на себя, вырываю его из рук, и отталкиваю назад, за свою спину. Малыш рыдает изо всех сил, а мужчина, развернувшись, наставляет на меня пистолет.
        - Не гони, - хрипло говорит он. Лысый урод, которому на вид лет пятьдесят. Широкий шрам краснеет на коже его лба - отличная примета. Я ее обязательно вспомню, когда буду давать показания в полиции, или рассказывать про произошедшее Амиру, - отдай то, что тебе не принадлежит и вали. Или выстрелю.
        До моего носа доносится запах горячего кофе. Я хватаю пластиковый стакан с барной стойки и выплескиваю жидкость мужику в лицо. В моей душе сейчас кристальный холод и спокойствие. Ни один нерв не вздрагивает, и рука даже не трясется. Это немного пугает.
        А похититель, вскинув руки к лицу, начинает громко орать от боли.
        Эпизод 52
        Его вопль выводит меня из транса, и я только сейчас понимаю, что вокруг нас куча людей, которые поворачивают в нашу сторону головы, открывают удивленно рты и показывают пальцами. Кто бы ни заказал это похищение - но человек, которого я облила кофе действовал очень отчаянно и рисково. Ему нужен был малыш Амира.
        “Отдай то, что тебе не принадлежит” - произнес он. Я внезапно понимаю, что это должно быть как-то связано с Мирославой. Только она и ее мужик знали, что я - не та, за кого Амир меня выдает.
        - Вызовите полицию! - кричит кто-то, а у меня начинает кружиться голова. Я пячусь назад, придерживая цепляющегося за мою ногу Тимура. Кто-то подбегает к орущему мужчине и отбирает у него пистолет. Я чувствую, как на плечо ложится ладонь и оборачиваюсь.
        - Расскажите вкратце, что случилось, - произносит охранник, которого мы оставили у входа в лабиринт, - я позвоню Амиру Ринатовичу, пока не приехала полиция.
        Я бы рада рассказать, но у меня не двигаются губы. Пытаюсь вымолвить хоть слово, но чего-то плохо выходит. Только голова кружится так, что вся комната будто тоже крутится, а потом я чувствую странную боль в груди, словно горячий кипяток внутри разливается.
        Охранник опускает взгляд ниже, и я впервые вижу, как мужчина бледнеет.
        - Твою ж… - тихо ругается он и машет кому-то рукой, - скорую вызови! Срочно!
        Я растерянно смотрю вниз. По платью растекается темное пятно. Как-то грустно констатирую, что этот урод, все-таки, в меня успел выстрелить. Я очень нагло и хладнокровно выплеснула в него кофе. Наверное, рука у него дрогнула. Похоже, теперь я умру.
        - За ребенком смотри, идиот, - из последних сил шепчу я, и падаю. Меня ловят, и осторожно кладут на пол. Я чувствую, как теплая маленькая ручка обхватывает мою, крепко-крепко, будто старается удержать в этом мире. “Прости меня, Тимка” - думаю я. Бедный ребенок. Он практически дважды потерял мать.
        Наверное, в моей жизни больше нечего вспоминать и не о чем грустить, кроме как об этом малыше. Потому что последние мысли, которые меня посещают - это с гадким и холодным оттенком тревоги за Тимку.
        Потом просто все заканчивается.

* * *
        Просыпаюсь я однажды от ноющей боли в груди, и от гадкого ощущения в горле. Словно его наждаком драли. Сразу приходит осознание, что я умудрилась не умереть, потом что в загробной жизни так паршиво себя нельзя чувствовать. Облегчение от этого я не испытываю. Мне так плохо, что хочется заснуть обратно.
        Я слышу голоса, которые смешиваются в назойливый и гудящий шум, и, открыв рот, тихо произношу:
        - Попить дайте.
        Голоса тут же смолкают. Что-то с грохотом падает. Потом раздаются шаги, шум кулера и какие-то причитания. Я неожиданно узнаю голос Сашки. Словно моя голова снова настраивается на нормальную волну - начинаю различать слова в разговоре.
        - … господи, слава Богу, слава Богу она очнулась! - всхлипывает она, - не лей ледяную, горячей разбавь. Чтобы едва теплой была. Ну как температура тела…
        - Замолчи. Выставлю сейчас тебя, если будешь ныть.
        Я тут же медленно открываю глаза и щурюсь от яркого света. Второй голос принадлежит Амиру. Нос улавливает знакомый запах, когда он подходит ко мне, но я все никак не могу сфокусировать взгляд. Я вообще закрываю глаза и со стоном отворачиваюсь. Выгляжу я сейчас, наверное, крайне паршиво. Даже представлять не хочу, насколько.
        - Это что за приколы? - интересуется Амир, а я мотаю головой, которая отзывается болью.
        - Не смотри. Мне неудобно.
        - Рита, мне не до твоих приколов, - голос мужчины меняется - в нем появляются какие-то напряженные нотки. Амир прикасается к моему плечу под визг Сашки:
        - Не тормоши! Она должна не двигаться! Ой, все… - Саша яростно выдыхает, - не смотри на меня так. Я вообще уйду сейчас. От вас, мужиков, одни проблемы. Не умеете вы женщин беречь - что бедные, что богатые - одна фигня…
        - Ты сама уйдешь или тебя вывести?
        Сашка громко фыркает. Раздается цокот каблучков, шипение “а ты вообще не прикасайся ко мне”, и спустя секунду хлопает дверь. Наступает полная тишина.
        Я еще некоторое время лежу, едва дыша, и надеясь, что все ушли от меня. Честно говоря, ни перед кем не хочу появляться в таком разбитом и слабом виде. Ни перед Амиром, ни перед Сашкой. Сашка не умеет жалеть. Она выклюет мне все мозги, расскажет, какие все вокруг уроды, и еще пинать начнет, чтобы поправлялась скорее. От Амира же ждать жалости почти что глупо.
        А я задолбалась. Больше всего мне хочется, чтобы пришел кто-то из прошлой, далекой жизни, погладил меня по голове и забрал в уютный дом. В ту квартиру, которую снимали мои родители, пока не произошла страшная авария… Они бы не хотели, чтобы я так жила.
        Судя по тому, что мой нос все еще чует одеколон Амира, и этот запах нисколько не исчезает - я по-прежнему не одна. Не знаю, чего он тут продолжает торчать. Наверное, мне стоит что-то произнести, чтобы нарушить это раздражающее молчание.
        - Таким макаром ты и Тиму потеряешь, Амир, - эта фраза вырывается хрипло из-за севшего голоса, - твоя охрана - полный отстой.
        Эпизод 53
        Он молчит некоторое время. На секунду я думаю, что мне показалось, и Амир, все-таки, ушел, но потом я слышу его голос:
        - Во-первых, это не моя охрана. Те, кто систематически про… - он хмыкает, запнувшись на этом слове и быстро поправляется, - …прокалывается. Во-вторых, Рита, кому ты успела ляпнуть, что поедешь в развлекательный центр?
        - Я едва очнулась, а ты уже допрашиваешь? - невесело усмехаюсь я.
        - Это важно. Тип, которого ты облила кофе, выехал по чьей-то наводке.
        - Так допроси его, - пожимаю я слабо плечами, - пусть расскажет, откуда узнал.
        - Вряд ли он что-то сможет рассказать. Он уже труп. Траванулся.
        Я резко разворачиваюсь, несмотря на вспыхнувшую боль в груди. Пораженно смотрю на Амира - но нет, он не шутит. Какая-то часть меня, несмотря на всю серьезность ситуации, желает найти на его лице хоть оттенок беспокойства. Или тревоги. Не все же время ему быть непоколебимым и железным? И я нахожу: Амир задумчиво опускает взгляд в район моей груди.
        Надеюсь, он вспоминает о ранении, а не о чем-то более приятном для него.
        - Как траванулся?
        - Практически сразу после задержания отъехал на тот свет, - отвечает Амир, продолжая сверлить взглядом мою грудь, - но по камерам и по телефону его передвижения спалили. Он ехал конкретно заранее в вашу сторону, когда вы только-только собрались в этот хренов центр.
        Я, все-таки, не выдерживаю. Смотрю вниз и вижу, как чертово декольте огромной больничной рубашки сползает с моего тела и оголяет добрую часть груди. Покраснев, я поправляю ее и с упреком поднимаю взгляд обратно на Амира.
        - Мог бы и сказать.
        - О чем?
        - О том, что я тут голым телом почти сверкаю…
        Амир неожиданно подходит и склоняется надо мной, поставив руки по бокам на койку. Он смотрит мне в глаза так внимательно, что я невольно вспоминаю ту самую ночь, когда я поддалась… чему-то. То ли его напору и власти, то ли какому-то интересу внутри себя. Или всему сразу. И от этого кажется, что я вся начинаю немного гореть. До кончиков ушей.
        - Рита, не уводи тему, - произносит Амир, пока я борюсь со странными чувствами, - ответь на вопрос. Я тебя не могу допрашивать. Ответишь - ляжешь дальше спать, а я пойду по своим делам.
        - Я никому не говорила о том, куда еду, - отвечаю я. Поедет по своим делам? Просто оставит меня в одиночестве, и черт знает когда вернется. Вот и всё.
        - Я тебе отдал тебе телефон. Кому-то звонила?
        - Нет, - я качаю головой, - ты можешь проверить в исходящих.
        Губы Амира внезапно изгибаются в ухмылке.
        - Это бесполезно. Ты удаляешь исходящие. Не так ли?
        Мои брови взмывают вверх, а потом до меня доходит о чем он говорит и я замираю. Амир снова криво усмехается.
        - Да, Рита. Я про твой звонок бывшему мужу. Исходящий ты удалила, но оператор помнит всё.
        - Ты все-таки тиран, Амир, - выдыхаю пораженно я, - не думала, что ты будешь еще и следить за моим телефоном.
        Поверить не могу. Он, оказывается, вел себя, как самый эталонный тиранище из самых дурацких фильмов. Проверка телефонных звонков, прослушка на браслете с трекером… что еще я не знаю? Наверное, мое лицо сейчас имеет красноречивое выражение, потому что Амир сквозь зубы что-то тихо произносит. Видимо, ругательное, но слово это я не узнаю.
        - Эта другая ситуация, Рита. Мне было необходимо это сделать.
        - Можешь и сейчас проверить… у оператора. Я никому не звонила. Пришла, забрала Тимура у няньки… - начинаю я и замираю. Потом медленно продолжаю, - нянька знала, что я поеду в развлекательный центр. Она еще тогда злобно сказала, что у меня не получится сбежать второй раз… через кухню. Потому что охрана не полезет за мной в лабиринты.
        Так вот почему у меня было странное чувство, будто я следую чьему-то наказу, когда я ползла за Тимкой по этим чертовым лабиринтам. Где-то в подкорке отложились нянькины слова. Я тогда не задалась вопросом - откуда она такие подробности знает про Мирославу? Неужели, всем, и ей в том числе, было известно, как она убежала?… Вряд ли. Разве распространяются о таких вещах? Ей же не сказали, что я заменяю Мирославу. Не посчитали нужным. Значит, и об этом вряд ли ей было известно.
        Амир выпрямляется. По его лицу я не могу понять, насколько он остался доволен этой новостью. Оно, как и обычно, возвращается к своему непроницаемому выражению. Только когда мужчина отводит задумчиво взгляд в сторону, а потом как-то странно усмехается, я понимаю, что новость Амира немного удивила.
        - Ясно, - произносит он, - спи, Рита. Приходить к тебе будут медсестры с главврачом. Все капельницы проверят, прежде чем тебе ставить. И все лекарства. Можешь лежать спокойно. У двери дежурит новая охрана.
        - Эй! - выкрикиваю я, когда понимаю, что он собирается уйти, - это все, что ты мне скажешь? Я так и буду жить дальше в неведении, постоянно озираясь и под вечным наблюдением? Каждый раз рискуя своим здоровьем? Это не та жизнь, которая меня бы устроила хоть немного, Амир. Ты мог хотя бы…
        - Нет, - внезапно произносит он, - у тебя будет выбор, как жить, Рита. Выписывайся для начала. Я в курсе, что жизнь в клетке - не для тебя. Вряд ли ты будешь счастливой, запираясь в четырех стенах ради своей безопасности и безопасности Тимура. Но пока ты рядом со мной, я большего тебе предложить не могу. По крайней мере какое-то время, пока все не уляжется.
        И он уходит, прикрыв за собой дверь и оставив меня нервно мять простынь.
        Эпизод 54
        Тревога, охватившая меня с тех пор, как я очнулась, понемногу начинает отступать, пока я убеждаюсь, что Амир действительно сдержал обещание. Все процедуры проходят под внимательным наблюдением суровой женщины, которая, как я понимаю, и есть главврач больницы, в которой я лежу. Она не обращает на меня ни капли внимания. Просто каждый раз стоит, сжав накрашенные темной помадой губы, и изредка сухо командует медсестрами.
        Тот урод из развлекательного центра оставил мне на память проникающее ранение грудной клетки и страх за свою жизнь. Еще несколько ночей подряд мне будут сниться тревожные сны, где дверь моей палаты открывается, и кто-то заходит, наставив на меня оружие.
        Только под утро эти сны исчезают, и я, проснувшись, долго смотрю за окно… там, где тихо вздрагивают от ветра зеленые кроны деревьев. У меня остается достаточно времени подумать и переварить свою изменившуюся жизнь, до тех пор, пока медсестры не начинают утренние процедуры.
        За несколько дней, которые я провожу в больнице, меня не навещает ровным счетом ни одна душа. Только когда мне возвращают телефон, я нахожу во входящих сообщениях в Ватсаппе причину этого одиночества. “Ритка, меня к тебе не пускают. Вообще никак! Там такие уроды жуткие стоят у твоей двери”, - пишет Сашка.
        “Наверное, я скоро уже выпишусь и мы сможем поболтать нормально” - пишу я ей в ответ. Галочки практически тут же зеленеют - подруга прочитала сообщение.
        “Ты не расскажешь, что с тобой случилось?” - тут же приходит новое, - “я вообще в шоке была. Не узнала бы, если б знакомая не рассказала, что жену Амира увезли с ранением. Я тут же тебе давай звонить…”
        Я задумчиво смотрю на экран, прежде чем ответить. Потом набираю:
        “Не уверена, что могу это сделать, Саш”.
        “ Ну ясно. Я не обижаюсь. Почему-то все мои подруги, которые выходят замуж за таких мужиков, начинают делать таинственные лица. Честно говоря, я буду скучать по временам, когда мы без страха обсуждали твоего Презика и всех моих придурков…Надеюсь, мы будем хотя бы видеться?!”
        Сашка тоскует по старым временам, а я же цепляюсь за слово “замуж” и растерянно откладываю телефон в сторону, написав что-то в ответ ободряющее.
        Амир обещал мне дать выбор. Позволить не жить в этой клетке, которая неизбежно запрется, стоит только мне остаться рядом с ним. А какой у меня есть выбор-то? Если меня нельзя отпускать на вольные хлеба, я вижу только один выход - сделать мне пластическую операцию и оставить работать в доме Амира. Например, нянькой для Тимы. Может, тогда я и смогу начать другую жизнь.
        У меня вырывается смешок. Глупая идея.
        Я выключаю телефон и ложусь спать, потому что грудь снова начинает побаливать. К черту все эти мысли.

* * *
        Выписывают меня через две недели. Еще до этого дня я начинаю иногда выходить из палаты на рентген, и сталкиваюсь лицом к лицу со своей охраной. Меня в первую нашу встречу пробирает мурашками: действительно страшные ребята. Такое чувство, будто они вот-вот готовы начать палить прямо в больнице, захватывая заложников.
        Под конец своего заключения в больнице я уже отношусь к ним спокойнее. Даже когда один из них обращается ко мне, я нисколько не напрягаюсь.
        - Там вас внизу машина ждет, - произносит здоровый дядька, на котором, похоже, вот-вот треснет футболка от горы мышц под ней, - мы проводим.
        - Хорошо, - отвечаю я. Главврач натянуто улыбается мне на прощание, и настороженно смотрит на мое сопровождение. Думаю, они только рады избавиться от их присутствия в больнице. Заодно и от моего.
        Стоит мне только выйти на крыльцо и вдохнуть свежий утренний воздух, как меня ведет в сторону. Я слишком долго пролежала, почти не двигаясь и не выходила. Даже одежда теперь на мне немного болтается - настолько я ослабла. Как бы не получить передозировку кислородом и не хлопнуться в обморок в первые минуты свободы. Загремлю ведь снова в это чертово здание. А я сходила последние дни с ума, считая часы до выписки.
        - Я нормально. - останавливаю я жестом мужчину из охраны, который, похоже, пытается придумать, как мне помочь, не прикасаясь. Видимо, ему это запрещено, поэтому он делает странные жесты руками, - просто голова закружилась. В какую машину садиться?
        - В ту вон, - кивает он в сторону. Я смотрю в указанном направлении. Мне придется ехать в черном гробе на колесах - Гелендвагене. На месте водителя сидит человек, со спины смутно похожий на Амира, но что-то мне подсказывает, что это не он. Какая-то интуиция, или шестое чувство.
        Может, дело в том, что Амир тоже ни разу не навестил меня в больнице. Я уже и не ждала его. Я понимала, что у него есть важные дела. Что он наверняка все то время допрашивал няньку, тряс всех своих приближенных, выясняя, по чьей наводке Тиму пытались похитить.
        Конечно, разум находил логические объяснения такому отношению, только вот сердце чувствовало себя преданным. Несмотря на то, что мы не клялись с Амиром друг другу в любви и поддержке. Но мне просто не на кого было положиться, некому доверять. А он вроде как…заботился обо мне.
        Я еще раз присматриваюсь. Скорее всего, это водитель. Задние стекла машины в тонировке, и, возможно, я просто не вижу Амира, который сейчас ожидает меня на заднем сиденье.
        “С чего ты вообще взяла, что он вообще станет тебя встречать?” - ехидно замечает противный внутренний голос, оставляя мерзкий и горький привкус обиды после этой реплики.
        С чего я взяла?… Не знаю. Наверное, потому что я спасла его ребенка. Я бы сделала это в любом случае, только вот… мне казалось, что это должно действительно многое значить для него. Мне казалось, что Амир, несмотря на его закрытость и резкость, все-таки своеобразно мне симпатизировал. Ничего бы между нами не произошло без обоюдной симпатии или влечения. Не стал бы он меня прятать, чтобы я была в безопасности.
        Но если он не встретит меня даже после больницы - значит…. я его абсолютно не понимаю. И его отношение ко мне.
        Я подхожу, открываю дверь машины и растерянно смотрю внутрь салона. Он пуст. Никого, за исключением водителя.
        Наверное, размер моего разочарования вряд ли можно сейчас описать словами. Чувствую себя преданной. Робко думаю “в конце концов, он может встретить меня дома” и тут же мысленно смеюсь, представив Амира, который терпеливо ждет кого-то, приготовив букет цветов и свои объятия. Какие глупости. Он не из таких людей.
        Я сажусь в машину, закрываю дверь и ловлю взгляд водителя в зеркале заднего вида. Надеюсь, мои глаза сейчас не сильно блестят от подступающих слез.
        - Рита, значит, - произносит он, а я растерянно моргаю. Голос у него низкий. Насыщенный, и очень уж какой-то жесткий для водителя. Впрочем, не голос, а его фразы повергают меня в состояние еще большего недоумения, - реально вы похожи. С его бывшей.
        Если я снова вляпалась в каких-то недоброжелателей Амира - это будет полная задница. А кто еще знает, что я Рита? Я берусь за ручку двери, в этот момент щелкают замки, и мне остается только закатить глаза.
        - Не паникуй, - усмехается водитель, наблюдая, как я нервно сжимаю пальцы, - я тебе не враг. И Амиру тоже.
        - Представься тогда, - зло произношу я, - как-то на слово не верится. Зачем двери блокируешь тогда?
        - Рустам, - я пересекаюсь с ним взглядом, когда он это произносит. Неприятное и давящее чувство от этого мужчины. Какой-то он слишком дикий на вид. Словно может сожрать человека, даже на костре не приготовив, - давай без глупостей и без побегов. Можешь считать, что Амир мне брат. Не кровный. Долго объяснять.
        - Хорошо. Приятно познакомиться, - отвечаю я, немного расслабившись и слышу хмык. Меня начинает беспокоить вопрос - зачем меня забирает из больницы этот человек. И почему он все еще не завел машину и не едет.
        - По твоему лицу вижу, какой вопрос ты хочешь задать. Думаешь, почему я тебя встретил, а не Амир? - произносит Рустам, а я тихо вздыхаю. Почему-то все эти люди умудряются читать с моего лица все, что у меня в голове. Как?
        - Именно это и думаю. Почему?
        - Амир не может. Его посадили, - спокойно произносит Рустам, а у меня открывается изумленно рот.

* * *
        - В каком… смысле? - шокировано спрашиваю я. Мужчина пожимает плечом.
        - Да в прямом. Ты вроде в курсе была же, что он спецслужбам с Андреа помогал. Итальяшку так и не нашли. Любовница его нихрена не знала, где он прячется. Ну, это они так думали, - хмыкает Рустам, - актриса она крутая. После того, как Тимура похитить пытались и в тебя стреляли, Амир с кем-то поболтал и выбил встречу со своей бывшей женой. Хрен знает, как ему удалось. Прессанул он ее без свидетелей. Вытряхнул всю информацию. Нашел потом Торегросса и пристрелил.
        - И что? - шепчу я, ничего не понимая.
        - В смысле? - Рустам оборачивается и смотрит на меня, - под итальяшку годами спецслужбы копали. Сейчас был хороший шанс его прижать. А Амир его слил. Поэтому хрен твой фальшивый муж теперь отмажется. Никакие деньги не помогут. Ему сейчас менты припомнят все грехи. Сожрал самый лакомый кусочек в одну харю. Хотя, кто-то думает, что он Торегросса помог скрыться типа… но нет, он правда его замочил. Это сто процентов.
        Мужчина вздыхает, отворачиваясь. Видимо, понимает, что я сейчас сижу в полнейшем шоке и от меня внятной реакции не добиться.
        - И надолго он…там? - выдавливаю я единственное, на что способна.
        - Да нет. Ненадолго, - ухмыляется Рустам, - как поймут - что зря это сделали, так и отпустят. Сами оправдают. Семьи у всех есть… рисковать ими никто не станет. И своей жизнью.
        Я закрываю обреченно глаза. Я ведь предупреждала когда-то Амира, что он остался у ребенка один и рисковать собой будет слишком глупо. Мои слова оказались почти что пророческими. Почти что, потому что этот дьявол ничего не боится. Его сторонники готовы разменять жизнь других людей на свободу этого человека.
        От разговора с Рустамом я чувствую, будто бы тонкая грань между нормальным миром, который я вижу, и миром грязи и криминала начинает трещать. Будто бы даже в это солнечное и тихое утро я прикасаюсь к чему-то темному и мерзкому.
        - Ладно, Рита, - обрывает мои размышления Рустам, и я слышу, как что-то падает мне на сиденье, - я тебе так рассказал, для справки. Амир меня не просил молчать. Говори, куда тебя везти.
        Я открываю глаза и смотрю вниз. На бежевой коже сиденья лежит коричневая книжечка. Паспорт. Рядом полис, СНИЛС и остальные документы в пакете. Две пластиковые карточки и куча налички. Я растерянно беру паспорт и открываю первую страничку. С фотографии смотрит копия меня. Не помню, чтобы я фоткалась с таким выражением лица и с таким макияжем. Так что это точно не мое фото.
        “Петрова Мария Владимировна” - читаю я. Совершенно непримечательное имя. Оно вылетает из головы так же быстро, как и список продуктов, стоит только перешагнуть порог магазина.
        - Это что? - спрашиваю я пересохшими губами.
        - Слыш, Рита, соберись. Документы новые. Скажешь, где жить хочешь - довезу тебя до одного человека и передам ему. Он конвоирует, куда надо. Тебя хрен найдут. Не первая и не последняя исчезаешь. Сможешь начать новую жизнь. Замуж нормально выйдешь, на работу устроишься. Забудешь все, как страшный сон.
        Я растерянно смотрю в новый паспорт. Сердце бьется быстро и громко, что его стук в ушах будто заглушает другие звуки. В моих руках шанс начать новую жизнь. Шанс забыть все…
        - Эй, - торопит меня Рустам, - очнись давай. Я тут полдня стоять не буду, пока ты думаешь. Куда, говори?
        Эпизод 55
        АМИР.
        - Ну что, Алиев, - слышу, как размеренно произносит голос напротив, - попал ты, как кур в ощип.
        Он пытается разговаривать со мной, как с обычным заключенным. Проигравшим. Трясущимся от страха, от неизвестности. Пытается держаться уверенно и свысока, но постоянно вытирает жирной ладонью пот со лба, который градом катится от волнения. Понимает, скотина, чувствует свое место. Чует, что не все так просто в этой жизни.
        Кульков Андрей. Проще говоря - Кулёк. Крыса, которая пытается сейчас тяпнуть льва. Мелкая тварь, считающая считает себя всевластной, поднявшись в этой крысиной иерархии на самые высоты. Устранив в своей крысиной борьбе нормальных людей. Подло и низко.
        Он не дожидается от меня ответа. В глаза не смотрит - бегает взглядом по столу, перекладывая какие-то папочки, и все время вздыхая, чтобы избавиться от одышки.
        - Можешь молчать, - продолжает распинаться эта тварь, - можешь намолчать себе пожизненное, Амир. Мы много чего на тебя нарыть сможем. Тебя взяли, потом всех твоих друзей за жопу возьмем. Расколем потихоньку. Ты же знаешь, как это происходит. Ты не белый и пушистый, у тебя за душой темные делишки есть наверняка. Я даже парочку знаю. Отмыться не удастся. А может тебя и итальяшкам отдадим. С Торегросса ты погорячился, конечно. Тебя там быстро в камере порежут.
        Кулёк все-таки смотрит на меня. Решился. Набрался смелости. Странно, что у него изо рта смогли вылететь такие угрозы, и он при этом не сдох от инфаркта.
        - Закончил трепаться? - интересуюсь я, а его передергивает от злости. Едва ли не на стуле подбрасывает, - давай заканчивай со своими фантазиями. У тебя немного времени осталось в своем розовом мирке пожить.
        - Алиев, ты тут не царь и бог, - шикает Кулек, сжимая кулаки, - я думал, у тебя мозги на место встали, понадеялся, что прикинул адекватно свои шансы. Мы Андреа пасли годами. Рыли под него, как кроты под американскую ферму!
        Он снова вздыхает и поправляет галстук на шее. Лицо крысы краснеет. У меня вырывается смешок. Я в курсе, насколько они усердно рыли. Внедряли своих повсюду. Ясен фиг, что эта мышиная возня была невооруженным глазом заметна. Не умеют они внедряться. Если бы на месте Кулька был другой человек, которого он как раз сместил - хрен бы кто просек все эти телодвижения. Но Кулька интересуют только бабки. Он умеет их красть и отмывать, а больше ни черта не умеет.
        - Давай еще раз и по-хорошему, - откашлявшись, продолжает он, - мы тебя не трогали. Сотрудничали. Тебе Торегросса и его шавки жизнь портили, репутацию мочили. На твоей территории дрянью и оружием торговали, с твоей родины ребят в это втягивали. Нам тоже мешали. Ну ты понимаешь, как сильно. А ты Андреа взял и просто слил. Мы об этом не договаривались, Амир, получается, что ты как будто в одну харю торт весь сожрал и нам не оставил. Меня за это по голове не погладят, мне задницу нужно прикрыть. Ты нам сдай кого-нибудь покруче. Договоримся с тобой по-нормальному. И мне хорошо и ты на свободу отправишься. У тебя там ребенок. Телка, за которую ты так вцепился. Есть ради чего стараться.
        Он продолжает болтать, а я откидываюсь расслабленно на спинку стула. Разминаю затекшие мышцы плеч с хрустом, пока мелкая тварь напротив передергивается от этого звука. За “телку” этот хрен еще ответит не раз. Как и за все остальное. За то, что она из-за его затупков попала на больничную койку.
        Хрен бы кто из моих этого допустил бы.
        - Молчишь? - интересуется Кулек, - знаю, почему молчишь. Думаешь, Амир, что все продумал? Я знаю, что бабу свою ты спасти пытаешься, и что спрятать ее хочешь в другом городе. У тебя ничего не выйдет, - заговорщицки шепчет он, склоняясь над столом, - понимаешь, да? У тебя в стае есть крысы. Сольют ее сегодня же. Как только твой дружок передаст ее тому человеку. Но ты еще можешь остановить это…
        Он затыкается, потому что у него вибрирует громко телефон в кармане. Кулек лезет в брюки, достает последний айфон и смотрит удивленно на экран. Потом отвечает на вызов, прислонив смартфон к уху.
        - Да? - он растерянно бегает глазками по комнате, а потом сводит брови. У меня вырывается ухмылка. Кулек медленно отнимает трубку от лица и смотрит на меня.
        - Тебе же сказали громкую связь включить, - бросаю небрежно ему я, а он бледнеет. Доходит, похоже. Потом послушно нажимает на экран.
        В комнате раздается треск. Шорох. Из динамика доносятся удаленные голоса, а потом стон и хныканье. Хныкает мужик - я даже знаю, кто конкретно.
        - Пап, - ноет, срываясь, голос в трубку, - пап, у меня проблемы…
        - Что. С моим. Сыном?! - орет Кулек, подскакивая со стула. Он тупо хватает телефон и трясет его, будто бы этим можно что-то изменить, Отчаянно и яростно, - Витя?! Витя?! Что там такое?!
        - Пап, тут какие-то люди. С оружием. Они перевернули весь дом… нашли… ну ты понимаешь, что. Контрабанду. Бабло наше, - ноет мужик, срываясь на всхлипывания, - Пап, сделай что-нибудь. Пожалуйста. Они меня убьют. Они подставят нас, пап.
        Кулек поднимает на меня пораженный взгляд.
        - Ты тварь, - произносит он, заикаясь, - т-т-т-ты-ы-ы…
        Я поднимаюсь со стула и кладу ладонь на макушку этому черту. А потом впечатываю его лицо в стол. Почти что легонько. Телефон отлетает в сторону. Кулек вскрикивает, как баба, поднимает лицо и трясущимися руками зажимает разбитый нос. Бледная, как рыбье брюхо, кожа, сразу становится красной от крови.
        - Поговорим с тобой, Кулек, - произношу я, хрустнув кулаками, - теперь нормально поговорим. Попал ты, скотина, конкретно. А потом я тебе за “телку” кишки выпущу и на забор намотаю.

* * *
        РИТА
        Я отбрасываю свой новый паспорт в сторону. Книжечка, соскользнув с сиденья, падает куда-то на пол, а я ее задумчиво провожаю взглядом. И смотрю потом в тонированное окно.
        - Это Амир поручил меня отправить восвояси? - интересуюсь медленно я. Раздается скрип сиденья. Это Рустам перестал сверлить меня взглядом и сел обратно.
        - Ты давай без допросов, Рита.
        - Я просто спрашиваю. Можешь ответить? Что он тебе сказал?
        Мне сложно ему поверить. Кажется, что это какая-то очередная ловушка - я уже каждого человека автоматически проверяю на вшивость. Если кто-то сливал информацию у Амира в доме, то какая гарантия, что этот Рустам, которого я вообще вижу впервые, тоже не предатель?
        Он молча заводит машину, оставив вопрос повисшим в воздухе, а меня начинает трясти от страха и волнения. Если ему нечего скрывать, и его намерения чисты, то почему он не отвечает?
        - Выбирай давай, Рита, или отвезу наугад. Могу на свою родину отвезти, там тебя не достанут точно. Даже на работу пристрою. Или замуж. Только там будешь белой вороной. Женщины у нас другие.
        - Я все решила. Отвези меня домой к Амиру, - глухо произношу я, а Рустам хмыкает.
        - Я по твоему лицу могу сказать, что не потянешь его, Рита. Вы из разных миров. Вот тебе реально лучше уехать. Предыдущая его баба была еще кое-как, но ты ни рыба ни мясо. Недостаточно покорная, и недостаточно отбитая, чтобы спеться с ним. Что ты будешь делать потом? Замуж Амир тебя не возьмёт, ты родня его бывшей жены. Она его предала. По-хорошему всю её семью ответить за это заставят. Тебя, наверное, нет. Пожалеет. Но это не значит, что с ним остаться тебе позволят.
        - Да мне плевать, честно говоря. Мой племянник остался один. Я буду с ним до тех пор, пока Амира не отпустят. Ты говорил, что это недолго, - поднимаю я взгляд на Рустама, проглотив все его слова по поводу моего психологического портрета.
        Я его вижу первый, и, надеюсь, последний раз в жизни. Какая я - его не должно касаться. И доказывать что-то не стану.
        - Блин, - усмехается Рустам, - да, он там ненадолго. Но я думаю, что его люди смогут без тебя с сыном управиться.
        - Я хочу помочь. Его сын уже привык ко мне, - пожимаю я плечами, украдкой глядя за окно. Рустам удаляется от центра города к окраинам. Паника захлестывает меня ледяными волнами, но я держусь, стараюсь не показывать свой страх этому человеку. Может быть, он отвлечется. Потеряет бдительность, продолжая спорить со мной, а я воспользуюсь каким-нибудь удобным моментом, чтобы сбежать. Не верю я ему. Вообще не верю.
        - Настырная ты, - произносит внезапно он, - так протащилась по Амиру? Можешь не отвечать. Иначе бы бежала, сверкая пятками.
        - А ты, я вижу, знаток женской психологии, - спокойно отвечаю я.
        - Я был женат. Кое-что шарю в женщинах.
        - Пф, - вырывается у меня, - вот именно, что был. Значит, не очень-то и шаришь, раз развелся.
        - Я не разводился.
        Я удивленно приподнимаю брови, а Рустам, бросив быстрый взгляд на меня в зеркало заднего вида, поясняет:
        - Прикончила она сама себя. Как ее измена вскрылась. Понимала прекрасно, за кем замужем, и что ей за это может быть. Кстати, на тебя похожа была характером. Тоже никакая, обычный человек. За душой ничего особо нет, родня бедная. Так что подумай, Рита.
        Я прикрываю глаза, сдерживая скептический хмык. Понятно, на что он намекает. Еще раз говорит, что Амира я не потяну, защитить меня не кому, и жизнь с ним - это билет в один конец. Никакого развода, как с Вовой. Нельзя будет поругаться и разойтись, как нормальные люди. Все, собственность мужа.
        Мрак, а не жизнь, честно говоря. А если разлюбила? Если муж тебе не верен? Даже отомстить нельзя - убьет ведь. Точно золотая клетка, иначе назвать нельзя.
        - Ты говорил пять минут назад, что Амир меня замуж не возьмет, - медлено произношу я, - теперь рассказываешь, как плохо быть замужем за ним. Определись.
        - Да я просто твои розовые мечты разбиваю, Рита. Проясняю, чтобы даже не думала, - усмехается Рустам. Мы заворачиваем на окраине города на какую-то колею. Едем по бездорожью, и дно машины с шумом царапает трава. Я аккуратно тянусь к ручке и пытаюсь открыть ее. Больше шансов у меня не было - не выпрыгивать же на шоссе под колеса другой машины.
        Но ручка не поддается.
        - Не нервничай, Рита.
        “Заткнись” - мелькает в голове, и я сжимаю кулаки, понимая, что этот гад спалил мои маневры. Машина тормозит на какой-то полянке, возле свалки. Впереди пригорок. Вокруг одни деревья. Мне становится трудно дышать. Страшно. Неужели со мной что-то плохое сделают? Добегалась. Дожилась с Амиром.
        - Выходи, - произносит Рустам, а я вижу, как на пригорке появляется человек. Он медленно начинает спускаться к нам. Я нервно вдавливаю ногти в обивку сиденья, словно это сможет меня удержать. Остановить всё, что сейчас происходит.
        - Не надо. Я не пойду, - вырывается у меня и я умоляюще смотрю на Рустама, - я же сказала, что меня надо отвезти к Амиру. Я просто хотя бы попрощаюсь с Тимой. На пять минут.
        - Слушай, Рита, нахрена тебе это, скажи мне? Все равно с его сыном ты больше не увидишься, - Рустам смотрит на меня насмешливо через плечо, а меня начинает трясти, - а если Амир передумает тебя отпускать, когда ты вернешься? Жизнь нормальную упустишь. Мужиков обычных.
        - Ничего страшного, - шепчу я, - смирюсь с этим. Отвези меня обратно.
        - Уверена?
        - Да, - я вскидываю голову, ухватившись за соломинку надежды. За его сомневающийся тон. Он правда может это сделать? Он не задумал ничего плохого? Господи…
        - Доверяешь ему, что ли? Слушай, если не хочешь одной оставаться - могу с собой увезти. Жена мне не нужна, но ты вроде ничего. Можем немного отвлечь друг друга. Я тебя не обижу баблом, - хмыкает Рустам, а я округляю глаза. Шокированно.
        - Ты с ума сошел?! Ты мне не нужен! Кто я, по-твоему?! - вскрикиваю я, а он какого-то черта ржет.
        - Ладно, - внезапно произносит Рустам, отсмеявшись, - я сдаюсь. Убедила. Все, расслабься. Давай выходи из машины и веди себя спокойно и уверенно. Потом Оскар подарю за роль.
        Мои брови взмывают высоко, потому что я ничерта не понимаю, а еще Рустам достает откуда-то пистолет. Кажется, у меня от такой жизни ломаются все инстинкты самосохранения, потому что от открывает дверь и выходит из машины, и я следом за ним. Пораженно, неуверенно, но выхожу.
        К нам приближается невысокий человек восточной внешности, улыбаясь во все тридцать два белых зуба. Я осторожно подхожу к Рустаму и становлюсь рядом. Выдрессировали меня. Амир выдрессировал. В любой непонятной ситуации я делаю вид, что все идет как надо, и молчу. Бред какой-то.
        - Рустам, брат, - разводит человек широко руки, - давно не виделись. Куда ее везти? - он кивает на меня, а я молчу. По-прежнему. Ветерок дует мне в лицо, отчего солнце кажется не таким горячим, и это единственное приятное в моей ситуации.
        - Куда-нибудь, - хмыкает Рустам, - она еще не определилась.
        - Да не вопрос. По дороге определится, - мужчина кажется веселым и довольным, как никогда. Меня же он напрягает. Есть в нем что-то странное. Глаза бегают, будто он что-то скрывает.
        - Я знаю, что у тебя это не вопрос. Смотри, чтобы на хвост по дороге не сели.
        - Ты же меня знаешь… ни одна собака не прицепится. Гарантию даю. Пошли, - он смотрит на меня и кивает себе за плечо, - там моя машина стоит. По бездорожью проедемся немного.
        Я делаю шаг, и в этот момент Рустам поднимает руку с пистолетом. Направляет его на голову этого человека и в тишине раздается оглушительный выстрел. Шокирующе неожиданно. Внезапно.
        Я медленно поднимаю руки ко рту, зажимая его. Мужчина, который должен был меня отвезти в новую жизнь, падает на землю навзничь.
        - Не признался-таки, тварь, - хмыкает Рустам, - ладно. Теперь точно всех крыс вычистили. Хоть это хорошо.
        Я отворачиваюсь, меня начинает тошнить, а потом мир темнеет перед глазами и наступает спасительный обморок.
        Эпизод 56
        Открываю глаза я уже в знакомом месте. По потолкам угадываю, что лежу в доме Амира. В его комнате. Как я сюда попала - помню только урывками. Так, кадры, всплывающие в памяти и тут же исчезающие в темноте. Помню, как меня тошнило, и кто-то ругался, поддерживая меня поперек талии. Вроде бы по голосу это был Рустам.
        Тот, кто хладнокровно убил человека, после стоял и придерживал мне волосы, чтобы я не запачкалась. Умилительно настолько, что хочется спросить: “Господи, это правда моя жизнь? Куда я попала?”.
        Во рту еще стоит поганый привкус, да еще и жажда жутко мучает. Такое чувство, что у меня там целая пустыня, посреди которой насрал верблюд.
        Я осторожно сажусь на кровати, осматриваясь. За окном темнеет. Небо вон какое красное. День к закату клонится. Долго же я валялась в отключке. С меня заботливо сняли обувь, поэтому я слезаю с кровати и голыми ступнями шлепаю по полу в ванную. Там открываю кран, полощу рот раствором и, плюнув на все, склоняюсь над раковиной, жадно глотая холодную воду.
        - Рита, простынешь.
        Я вздрагиваю, поперхнувшись, и стремительно выпрямляюсь, вытирая рот. В зеркале, в отражении вижу Амира, который стоит в дверях, подпирая косяк и сложив руки на груди.
        Господи, как стыдно-то. Веду себя, как свинья. А я ведь его не видела почти две недели. Прекрасная вышла первая встреча после долгой разлуки.
        - Воды принести? - интересуется Амир, рассматривая меня, а я мотаю головой.
        - Нет. Спасибо. Я уже попила. Ты что, был где-то рядом?
        - Да. В соседней комнате. Услышал, как ты ходишь.
        Я, наконец, разворачиваюсь к нему. Упираюсь поясницей в раковину, чтобы не упасть от слабости, и холод меня немного отрезвляет. Заставляет проснуться окончательно.
        Я задаюсь вопросом, пока мы с Амиром смотрим друг на друга - “скучала ли я по нему?”. Не могу понять. Несомненно, что-то внутри странно шевелится при его появлении. Отдает прямо в сердце непонятное, тянущее чувство. Но его природу я не могу разгадать.
        Я не бросаюсь Амиру на шею с радостными криками, даже в объятия не бегу. У меня нет щенячьего восторга, вроде того, что был на первых порах в наших отношениях с Вовой. Восторга, который обычно сопровождает симпатию к человеку. К человеку, с которым я делила постель. Которому я должна была стать фиктивной женой.
        Мне даже неловко - ведь мы с Амиром остались по-прежнему почти незнакомцами. После того, что между нами было. Поэтому я молчу, когда Амир прекращает подпирать косяк и подходит ко мне. Он поправляет мне мокрые волосы - отбрасывает их с плеча за спину. Заставляет поднять лицо вверх, положив ладонь на затылок, и потом, царапнув меня щетиной, наклоняется и коротко прикасается губами ко лбу.
        Я не знаю, что он вложил в этот странный и достаточно невинный поцелуй, но меня неожиданно прорывает. Я просто падаю лбом ему на грудь. Мои руки сами неуверенно пытаются обнять Амира, а потом он берет просто их за запястья и сам заводит себе за спину. Черт. Он, все-таки, действительно здоровый и мощный мужчина, мне даже обхватить руками его трудно. Но оказаться в его объятиях - невероятно уютное ощущение. Будто он от всех тебя закрыть может. Спасти. Защитить.
        Потом, возможно, я буду жалеть из-за этого порыва чувств. Амир был и остается человеком из другого, темного и страшного мира. Я уверена, что за его душой водятся грехи. Он и со мной поначалу обращался достаточно жестко и грубо. Разве я могу забыть это? Только на секунду, поддавшись своему желанию найти в нем какое-то тепло. Для себя.
        - Все ведь закончилось, да? - спрашиваю я его, - Рустам… он зачем-то выстрелил в того человека. Который должен был меня увезти. Сказал, что всех крыс вычистили. За что он его так?
        Я чувствую всем телом, как Амир хмыкает.
        - За дело, Рита.
        Ну вот. Он продолжает отвечать скупо и односложно. Наверное, это только во мне живет маленькая глупенькая принцесса, которая еще не до конца стерлась взрослой циничной женщиной, и пытается изо всех сил поверить, что если рыцарь оказался чудаком на букву М, то хотя бы дракон превратится в прекрасного принца.
        Но, кажется, такой сказки не существует. Дракон всегда остается драконом. Зубастым, злым и страшным.
        Я отстраняюсь от Амира, и он отпускает меня. Во мне зажигается огонек горького разочарования. Мне не везет на мужчин. Впрочем, это проклятие большинства женщин.
        - Тебя выпустили, - произношу я, не поднимая на него взгляд. Просто говорю, глядя в никуда.
        - Рустам все разболтал? - констатирует Амир, - надо было ему челюсть сломать еще.
        - “Еще”?! - восклицаю я, не сдержавшись, и все-таки, поднимаю на Амира взгляд.
        - В голову он получил за ваш разговор. И за то, что при тебе эту мразь завалил. Ты только выписалась - и опять в обморок грохнулась. Идиот, блин. Болит что-нибудь?
        Я прислушиваюсь к себе. Нет, у меня уже давно ничего не болит. Только иногда при слишком резких движениях бывает дискомфорт. Но я очень надеюсь, что со временем он пройдет. Видимо, просто при выстреле задело какие-то мышцы или нервы.
        - Нет, - отвечаю я. Амир задумчиво окидывает меня взглядом. Я сейчас в джинсах и футболке. У меня была возможность заказать вещи в больницу, и я решила, что слишком соскучилась по такой одежде. Я жду очередную гадость от Амира по поводу моего вида, но он молчит. Ничего не произносит. Тогда начинаю говорить я, - что дальше будет, Амир? Моя поездка сорвалась. Организуешь новую?
        Мне сложно это спрашивать. Я так и не увидела Тиму, мне сложно от него уезжать, бросать бедного малыша. Но Амир сам решил, что мне лучше исчезнуть. Да и я уже начинаю понимать, что усидеть на двух стульях не удастся. Либо я расстаюсь со своими чувствами, гордостью, и принимаю правила жизни с этим человеком, либо я ухожу навсегда. У меня не получится дистанцироваться от Амира, оставшись в его доме. Или нанявшись нянькой для Тимура. Я слишком похожа на Мирославу. Это вызовет вопросы.
        Мне будет очень больно, я всю жизнь буду помнить, что у меня есть маленький племянник. Однако, однажды Амир найдет себе тихую и скромную девушку с его родины, и она заменит Тиме мать. С ней не будет проблем. Наверняка выбор Амира оценит отец. Оценят его друзья. Рустам оценит, который бросил в нашем разговоре небрежно, что я слишком никакая. Было крайне обидно…
        - Твои документы у меня, - произносит Амир, отвлекая меня от мыслей, - я могу все организовать. И твою поездку тоже. Последний раз спрошу - хочешь уехать, Рита? - его взгляд впивается в меня, словно вскрывая ножом грудную клетку, пытаясь пробраться до самой души, и я вздрагиваю, - я свое обещание сдержу. Тебе выбор дам. Но ты можешь остаться.
        Выдох вырывается у меня с печальной усмешкой.
        - Спасибо. За то, что сдержал обещание. Но я ведь не смогу быть тебе женой, Амир. Это Рустам сказал. Думаю, он больше понимает в ваших традициях, чем я. Я сестра Мирославы, а тебе придется воздать ее родне за все, что она натворила. А если ты ничего никому не расскажешь, и я буду дальше притворяться Мирославой - твой отец меня точно убьет рано или поздно. Я не могу… не хочу, - поправляюсь я, - не хочу ощущать на себе ненависть, за то, что я не совершала. И…
        Я заминаюсь. Хочется сказать больше, но меня напрягают эти чувства, и слова, которые могут неосторожно вырваться из моего рта, поэтому я медленно пячусь к двери. Амир провожает меня внимательным взглядом.
        - Я хочу увидеть Тиму, - бормочу я, - можно?
        - Можно, - отвечает странно Амир. А я разворачиваюсь и убегаю. Скорее от себя, чем от него.

* * *
        Тима встречает меня радостным криком, стоит только мне зайти в детскую. Вместо угрюмой няньки я вижу достаточно молодую и симпатичную девушку, и замираю, потому что сердце неприятно колет, словно по нему кинжалом резанули.
        Интересно, кто ее выбирал? Амир? Или кто-то, кто отвечает за персонал в доме?
        - Добрый вечер, - мелодично здоровается она, улыбаясь. Я тоже улыбаюсь в ответ, как могу. Обнимаю Тиму крепко-крепко, чувствуя, как он пыхтит мне в шею, и украдкой осматриваю незнакомку.
        Невероятно красивая. И одета очень элегантно. Выглядит, как царица. Принцессой из-за этой элегантности назвать не могу, хотя, девушка очень молода.
        - Добрый вечер, - отвечаю я. Она наблюдает за мной очень внимательно, но без агрессии. Просто смотрит, как я целую Тимку в носик, глажу его по лицу, по голове, пока он что-то не очень разборчиво мне рассказывает.
        Я пытаюсь запихнуть противное чувство ревности подальше. Эта девушка будет нянькой для Тимы. Она кажется очень заботливой, милой и умной. Она легко может покорить Амира, учитывая то, что, похоже, ей удалось найти общий язык с малышом. Будь я мужчиной - я бы даже не думала долго… взяла бы и женилась на такой.
        - Как он себя чувствует? - спрашиваю у нее я. Тима провел две недели без меня. А перед этим еще и пережил ужас, когда его пытался похитить тот человек.
        - Не беспокойтесь. Хорошо, - спокойно отвечает девушка, - в первые дни, конечно, капризничал. И уложить его сложно было.
        - Но вы справились… - едва улыбаюсь я, а она пожимает плечами в ответ.
        - Амир с этим помог. С отцом малыш, конечно, чувствовал себя спокойнее. Потом уже привык ко мне и стало немного легче.
        Амир? Я закусываю губу. Вот так просто, по имени? Я замолкаю, и оставшееся время просто держу на лице вежливую улыбку. Только когда Тима что-то делает веселое, я могу улыбнуться искренне. А девушка все наблюдает за мной. Ее взгляд я чувствую кожей.
        Я совершенно не понимаю, почему она так спокойно называет Амира по имени, и даже не уходит, как делала предыдущая нянька. Словно она тут хозяйка.
        Мне становится некомфортно, несмотря на то, что это, возможно, последние минуты, когда я вижу Тимура. Они ведь останутся у меня в воспоминаниях на всю жизнь. Теперь там смешается боль от расставания и еще какая-то странная, затаенная боль.
        Я не хочу расставаться на этой ноте, но и выгнать девушку не могу. Я тут никто.
        Я притягиваю к себе Тиму и крепко его обнимаю. Мы с Мирославой близнецы, но, видимо, именно мне по ошибке отдали всю любовь к детям. Ее слишком у меня много. Настолько, что даже чужого ребенка я люблю почти как собственного. Мирослава же такого чувства совершенно лишена.
        - Будь счастлив, малыш, - тихо произношу я ему на ушко, а на глазах выступают слезы. Не могу поверить, что сейчас я уйду и все. А он останется здесь.
        Тима обнимает меня в ответ.
        - Люблю мам, - выпаливает в одно слово он, и мои нервы сдают окончательно. Я целую его в щечку, выпрямляюсь и выбегаю из детской. Почти ничего не вижу из-за тумана в глазах.
        У меня появляются сомнения, что мое решение уехать будет правильным.
        Эпизод 57
        Почему-то я возвращаюсь в комнату, которая принадлежала Мирославе, а не обратно к Амиру. Я медленно прохожу по ней, провожу пальцами по вещам в открытом шкафу, и смотрю, как за окном под фонарем танцуют маленькие мотыльки.
        Я слышала, как Тима плакал, когда я ушла. Я предала его, и предам еще раз, просто исчезнув из его жизни. Это разумно и нормально - уйти, потому что я не его мать, и не обязана положить свою жизнь ради его благополучия. Так говорит разум, но сердце с ним никак не может согласиться.
        Правильнее уехать, начать новую жизнь. Выйти замуж, родить своего малыша… и потом вспоминать, как предала маленькое сердечко другого, который считал меня мамой. Ему два года, может, он и не запомнит меня? А если, все же, запомнит? Бывает ведь и такое.
        - Черт, Амир, - вырывается у меня вслух, - будь ты менее сложным человеком, я б хоть другом тебе осталась. Придумали бы что-нибудь. Притворились. Может, потом и любовь бы появилась между нами…
        Вздохнув, я оглядываюсь на дверь. Амир любит появляться внезапно, но в этот раз мои реплики он не услышал. А я уже настолько устала думать об этом, что разговариваю сама с собой вслух.
        Ну да, зачем ему подглядывать. Тут, в доме, есть красивая нянька. Красивее предыдущей.
        Я скептически фыркаю. Бесцельно пошатавшись еще минут десять и погоняв в голове одни и те же мысли, я решаю уйти из комнаты. Хочется вернуться в детскую и еще раз взглянуть на Тимку. Может, тогда чаша весов склонится однозначно к какому-нибудь решению?
        Перед дверью я сталкиваюсь с Амиром, который аккуратно запихивает меня обратно и заходит сам. Искал, что ли? Или просто решил зарулить в место, где обитала его бывшая жена?
        - Чего не вернулась-то? - спрашивает он, - и чего слезы льешь?
        Я хватаюсь растерянно за лицо. Нет, оно не мокрое. Неужели до сих пор опухшее от слез?
        - Нянька сказала? С ней болтал? - хмыкаю я. Как бы я не пыталась скрыть свои эмоции, но они все же прорываются, и Амир, видимо, их замечает.
        - Ревнуешь, Рита?
        - Боже, вообще ни капли, - я поднимаю на него взгляд, - глупость какая. Я все равно уезжаю.
        - Действительно глупость, - усмехается Амир, - тем более, она мне сестра.
        Ох, дьявол. Мое сердце делает странный кульбит в груди. Будто бы падает после слов Амира вниз, и неожиданно подскакивает, радостно забившись. Ну почему я такая? Чему я радуюсь? Ведь кроме няньки есть еще много “но” в наших отношениях…
        - Да? - бормочу я, - понятно. Она красивая очень.
        Ну почему я об этом даже не подумала? Они ведь действительно чем-то похожи. Те же темные волосы, темные глаза, прямой нос… и у сестры Амира хоть и очень пухлые губы, но формой они все равно похожи…
        - Рита, - произносит Амир, оставив меня стоять и думать о своей недогадливости. Он начинает обходить меня, по кругу, - что у тебя в голове, женщина? Ревнуешь ведь. Плачешь из-за ребенка. Но уйти все равно готова. Убегаешь, даже не поговорив.
        Я молчу. Говорить ведь мне придется много. С ним это вообще возможно? Придем ли мы к какому-нибудь консенсусу?
        Ладони Амира неожиданно ложатся мне на плечи и сжимают их.
        - Обещание свое я выполню, Рита. Уедешь, если хочешь, - произносит он мне куда-то в макушку, - но я-то буду знать, где ты. Все равно тебя найду рано или поздно. Свободной легче решения принимать, только стоит столько времени терять?
        Во рту у меня пересыхает от волнения.
        - Найдешь? Зачем тебе это? - спрашиваю тихо я, а Амир хмыкает.
        - Угадай с трех раз.
        - Амир, - я разворачиваюсь в его захвате и смело смотрю ему в глаза, - я не хочу угадывать. Ты ведь даже не говоришь со мной почти. Просто отговариваешься короткими фразами, как вот сейчас. Даже когда я спрашиваю тебя, о том, что происходит вокруг меня, вокруг нас, а ты всё скрываешь. Так жить сложно.
        - Мое отношение к тебе и так понятно, нет разве? Что об остальном - я не буду с тобой обсуждать мужские дела. Зачем тебе эта грязь? - парирует спокойно Амир, - никогда. Обо всем другом можем разговаривать. Есть много других тем.
        “В этом-то и проблема” - думаю невесело я, - “муж и жена ведь должны поддерживать друг друга. Знать о проблемах, чтобы они стали общими. Чтобы было доверие”.
        Амир неожиданно отпускает меня, убрав руки.
        - По глазам твоим вижу - ничего сейчас не решишь. Собирайся, Рита. Денег я тебе дам за все, что пережила. Глотнешь свободы полной ложкой, - он усмехается.
        В душе снова поднимается смятение, но я киваю. Так, наверное, будет лучше.
        - Но, если Тима будет плакать… - начинаю я, а Амир меня перебивает.
        - Рита, это уже будет не твое дело.
        Он уходит, а я провожаю его спину взглядом. Вот так - раз и закрылся. Всё. Дела его семьи - не мои, раз я должна уехать. Даже ничего сказать не дал. Не попрощался напоследок.
        Я медленно поднимаю взгляд на зеркало напротив. Вот и все. Настало время навсегда попрощаться с образом Мирославы. Как я и хотела. Как и мечтала.
        В сердце снова будто колет острая игла, но я, взяв себя в руки, выхожу из комнаты. Наверное, в последний раз.

* * *
        МЕСЯЦ СПУСТЯ.
        - Маш, подкинуть тебя до дома? - спрашивает мужской голос рядом со мной. Я сначала не отвечаю. Только когда кто-то трясет меня за плечо, я внезапно вспоминаю, что я Маша Петрова, и вроде как должна отозваться. Спохватившись, я поворачиваюсь на стуле и смотрю на блондинистого парня в рубашке и брюках, который улыбается мне.
        - Ой, Миш, спасибо. А то там на остановке вечно какие-то личности странные торчат, - киваю я.
        Первый месяц моей обычной жизни уже подходил к концу. Как и мой испытательный срок на работе, на которую я устроилась практически за пару дней, только бы меня не жрали мысли о Тимуре и Амире.
        Он даже не отвез меня тогда. Поручил это своим ребятам. Мне казалось, что он просто разрубил таким образом между нами узел, который связала судьба, больно и наживую. Не дал возможности мне передумать.
        Если Амир считает, что я должна пожить свободной, чтобы уложить все в своей голове по полочкам - значит, так тому и быть. Я никогда не смогу решить мысленный конфликт без этой передышки. Мне действительно казалось, что она была нужна мне, но…
        На самом деле, как бы я не пыталась вернуться к обычной жизни, мыслями я была от нее далеко.
        Мне казалось, что стоит только оказаться на свободе, как спадет какая-то пелена с глаз. Наши отношения с Амиром были не сильно нормальными. Начались они крайне странно. Я думала, что как только я дистанцируюсь от него - и всё откроется для меня в другом свете.
        Но пока я ясно поняла только одно: Амир был просто другим человеком. Будь он тираном, который хотел бы сломать меня - он бы воспользовался моим смятением из-за Тимки, и я бы осталась рядом с ним. Вероятно, он действительно деспотичен в отношениях - ну да что с него взять? Мы воспитывались в разных культурах. Деньги у него водились не за мягкий характер - это точно.
        Я, поняв, что в очередной раз задумалась о прошлом, выключаю компьютер и забираю со стола маленькую сумочку перекинув через плечо. Улыбаюсь вежливо Мишке - нашему программисту. Ничего больше, кроме вежливости. Мишка слишком похож на моего бывшего мужа. Такая внешность вызывает у меня аллергию. И я не готова сейчас заводить какие-то отношения.
        - Поехали, - произношу я. Подхожу к двери и с усилием толкаю ее, а Мишка плетется следом. Ловлю себя на мысли, что он даже не придержал дверь. Не помог. А у нее тут что-то с пружинами, открывается она с большим трудом. Но Мишке, видимо, нормально, что женщина пыжится, напрягаясь.
        - Мань! - меня ловит в коридоре секретарша с ресепшена. Миленькая брюнеточка. Катя. Мы как-то совсем быстро с ней нашли общий язык, и даже начали по-приятельски общаться, - мы в субботу вечерком с девочками хотим пойти в кафе. С нами потопаешь?
        - Давай, - киваю я, - позвонишь, чтобы предупредить?
        - Ладно, - она бросает взгляд на Мишку, который торчит за моей спиной, и подмигивает мне, - хорошей тебе ночи, - шепотом произносит она, и, хихикнув, убегает.
        Она что, считает, что моя крепость сегодня падет перед ним? Я скептически хмыкаю. Почему-то все девчонки думают, что я отхватила себе лакомый кусок. Симпатичный, на фитнес ходит. С телом все в порядке. Еще и зарабатывает очень хорошо - из бухгалтерии шепотом доносят о примерном размере зарплаты программистов. Не мужик, а сказка. Только мне Миша казался каким-то птенцом неоперившемся. Так, паренек, еще не доросший до мужчины.
        И то, что он первым залетел в свой “Ауди”, забыв открыть мне дверь - мои мысли подтверждало.
        Вздохнув, я сажусь на переднее сиденье и пристегиваюсь. Миша включает радио.
        - Может, посидим где-нибудь? - предлагает он, - не хочешь поесть? Я б перекусил. С утра желудок болит. У меня так всегда, если нормально не поем. Мать говорит, что жениться мне пора, чтобы не голодать, - он весело смеется, а у меня сами по себе скептически поджимаются губы, - ты умеешь готовить, Маш?
        - Неа, - спокойно говорю я, - я заказываю еду. У меня нет времени готовить. После работы устаю.
        Он замолкает. Повисает неудобная и какая-то напряженная тишина. Кажется, в голове этого парня скрипят шестерни.
        - Разориться ж можно на этих доставках, - с сомнением произносит Миша, - да и желудок испортить можно, если полуфабрикаты есть постоянно. Чего там готовить-то самой? Пять минут делов - на сковородку закинул и пожарил мясо.
        - Так чего ж ты-то голодаешь, раз пять минут делов? - пожимаю я плечами, и Миша затыкается окончательно. Только спустя пять минут он снова открывает рот.
        - Не выйдешь ты так замуж, Маш. Язва ты и заботиться о муже не хочешь.
        Пф. Я снова пожимаю плечами, отворачиваясь к окну. Не знаю, не знаю, Миша. Была я уже замужем и второй раз предлагали…без оглядки на мою заботу и умение готовить. Одного от меня хотели - чтобы я ужилась с характером этого мужчины. Приняла законы его мира и просто доверилась.
        - Могу научить тебя готовить, - внезапно предлагает Миша, - у тебя есть хоть плита-то дома, Маш? Расскажу, что и куда кидать… и в кафе ехать не надо будет.
        Я поворачиваюсь к нему.
        - Миш, это ты так свидание наше представляешь? Я буду готовить, а ты потом есть? Или домой ко мне напрашиваешься?
        - Блин, ты язва реально, Машк, - он бросает в мою сторону недовольный взгляд, - я к тебе и так и этак, а ты огрызаешься.
        - Да я просто спросила. У меня холодильник дома пустой. Продукты тогда надо заехать купить, чтобы готовить меня учить. Остановишься?
        Он включает поворотники, улыбнувшись, и тормозит возле супермаркета на парковке. Я выжидающе смотрю на него, а он - на меня.
        - Сходишь? - предлагает внезапно он, - я тут перекурю пока.
        - Ну кури, - хмыкаю я, и выхожу из машины. Черт, как же он мне напоминает бывшего мужа. Просто чувство дежавю испытываю.
        Пока он травит себя там дымом, я бросаю в тележку пару йогуртов, колбасу, сыр на бутерброды и хлеб. Беру кофе, яблоки на перекус и расплачиваюсь на кассе карточкой, которую мне сделал Амир. На телефон приходит смс о списании. Я каждый раз вздрагиваю, увидев остаток суммы на счете. Если Амир думал меня отпустить ненадолго - то он слишком уж много денег мне оставил на счету. Я их пару лет могу тратить, особо не ужимаясь.
        Миша растерянно бросает взгляд на пакет, когда я сажусь обратно в машину.
        - Как-то ты негусто, Маш. Чего там готовить-то?
        - Бутерброды, - ехидно бросаю я, - Миш, давай вези меня домой. Бензин потраченный я тебе оплачу. Извини, но вряд ли у нас получится свидание.
        - Ты обиделась, что ли?
        - Нет. Просто голова болит.
        Я и так не планировала свидание, но после такого - уж точно. Начинаю даже немного понимать Сашку. У нее были очень высокие запросы к мужчинам. Кажется, они и у меня неожиданно подскочили. После Вовы мне не хочется вляпываться в очередной “равный” брак.
        Или после того, как я почти месяц была с Амиром?
        Миша тормозит возле обычной панельной пятиэтажки. Я сама нашла простенькую квартиру и сняла ее, посчитав, что если уж судьба распорядится, что мы с Амиром никогда больше не сойдемся - то я смогу тут жить долго. Съем стоил копейки.
        - Давай помогу, - внезапно включает рыцаря Миша и забирает у меня пакет, - на каком этаже живешь?
        - На первом. Миш, я из супермаркета этот пакет донесла и сейчас донесу. Можешь не париться.
        - Вот на что ты обиделась, - качает головой он, - Маша, ну я просто реально сейчас загружен мысленно. В ипотеку недавно вляпался, все деньги на кредит уходят, сложно одному все тащить, и устаю я сильно. В думках совсем далеко, не замечаю иногда очевидных вещей. Ты извини, что я так про готовку. Просто реально жениться уже хочу, уюта, чтобы жена под боком, горячая еда, а не вот эти вот кафешки…
        - Ага, понимаю, Миш, - спокойно говорю я. Вот, Рита, все, как ты хотела. Об этом мечтала - мужчина открывает перед тобой душу. Рассказывает о своих проблемах, чтобы они стали общими. Ну что, готова доверять ему? Мне хочется обреченно закричать, но я глубоко вздыхаю и спрашиваю, - пакет-то отдашь?
        - Понимаешь? - он улыбается, - донесу, Мань, не отдам. Дай поухаживаю за тобой.
        Ох, боги. Я обреченно отворачиваюсь и закатываю глаза в небо. Теперь я еще больше не понимаю, почему девушки с работы так тащатся по этому Мише.
        Взгляд внезапно падает на машину на стоянке. Слишком уж приметную для этого двора. Тут не живут богатые люди, просто обычные, работающие семьи, потолок которых - подержанная иномарка или наша “Лада”. Поэтому черный и блестящий “Мерс” как-то необычно выделяется среди простеньких старичков.
        “Нет, не думай об Амире” - приказываю я себе, - “он бы появился слишком внезапно и радикально решил бы вопрос с Мишей. Если бы хотел меня забрать - даже постоять Мише рядом со мной не дал бы”.
        - Ладно, пойдем, - произношу я.
        Мы поднимаемся на первый этаж к моей двери и я достаю ключи, ковыряясь в замке. Открываю его, разворачиваюсь и протягиваю руку.
        - Давай пакет, Миш. Спасибо, что помог.
        - На чай даже не пригласишь?
        - Я же сказала - голова болит.
        - Ну… - он мнется, - Маш, реально пить хочется. Можешь хоть воды налить глотнуть? И туалетом твоим можно воспользоваться?
        Я начинаю ржать. Вот прямо ржать, громко и на весь подъезд. Миша тушуется, а я, вытерев слезы, киваю себе за плечо.
        - Ой, иди давай. Только быстро.
        Он радостно ухмыляется и заходит в мою маленькую квартирку. Я отбираю у него пакет, махнув рукой в сторону туалета и ухожу на кухню. Там, особо не заморачиваясь, наливаю обычную воду из чайника. Не знаю уж, на что рассчитывает Миша, но у него сегодня будет облом по всем фронтам. Я не сжалюсь.
        - На, держи, - пихаю я ему стакан, когда он проходит на кухню, - не помню, чтобы колонка включилась. Ты руки-то хоть вымыл?
        Он бледнеет. Частично. Потому что на этой бледности расцветают розовые пятна.
        - Помыл, - бурчит он.
        Я хмыкаю. Видимо, в унитазе. Свинья.
        В дверь внезапно звонят, громко и оглушительно. Я вздрагиваю. Этот звонок я слышала только пару раз - кто-то спьяну пытался попасть не в ту квартиру. В гости ко мне пока еще никто не ходит. Кто бы это мог быть? Хотя, сегодня пятница, и, может, очередной пьяница приполз на рогах домой.
        - Кого-то ждешь? - интересуется Миша, недобро глядя на меня. Понятно. Считает, что я его отшила из-за другого мужчины. Что стоит ему переступить за порог, как я позвоню какому-нибудь своему любовнику, а его просто вот динамлю.
        - Нет, - отвечаю я, - бухарик какой-нибудь, наверное, квартирой ошибся. Можешь открыть и поинтересоваться, что там кому надо. И ехать домой. Еще раз спасибо, Миш.
        - Ща я разберусь, - сурово кивает парень, который все еще не теряет надежду прилипнуть на сегодня ко мне. Я, вздохнув, иду за ним в коридор. Честное слово - я его пинком выпихну за порог, если сам не уйдет.
        Он решительно распахивает входную дверь и замирает.
        - А…. - слышу я сдавленное и неожиданно тихое, - а вы к кому?
        Меня будто бы по голове бьет чувство дежавю. Перед глазами вспыхивает воспоминание. Такое уже далекое и забытое. Словно из другой жизни.
        “ Вот и папа твой, наверное, пришел” - успокаиваю я Тиму, качая его в полотенце, - сейчас он тебя заберет и все будет хорошо, вот увидишь..
        В этот момент в нашу маленькую квартирку, которую я считала неприступным убежищем, заходит Амир. Словно хищный зверь, он просто делает шаг в коридор и все уже меняется. Чувство безопасности трещит по швам. Невозможно не бояться такого человека. Он огромный и… темный.
        “А вы к кому?” - тихо спрашивает мой муж, пятясь в комнату. Предатель. Трус. Что, если бы у меня на руках был наш общий ребенок? Он так же испуганно отошел бы, впуская незнакомцев в дом? Я всегда думала, что мужчина за свою женщину голыми руками порвет… он же мужчина. Он сильнее.
        … “Сбежала от меня тварь?”…
        - Амир, - тихо шепчу я. Я чувствую, что это он. Иначе бы Миша так растерянно не пятился. Прямо как и Володя.
        - Давай проваливай, - слышу я знакомый смешок. Знакомый низкий голос, от которого у меня радостно и испуганно бегут мурашки по рукам. Черт, ну почему именно в такой момент он появился?! Как мне теперь объясняться?!
        Миша растерянно смотрит на меня.
        - Что? - я пожимаю плечом.
        - Маш, тут кто-то… - он испуганно отпрыгивает, когда в квартиру заходит Амир. Нет, с ним никто не сравнится. Даже Миша, который ходит в тренажерный зал. Увы. Не нашлось ни одного мужчины, который вызывал бы во мне такое же чувство восторга и легкого страха.
        - Ты же хотел поухаживать за мной, Миш, - я развожу руками, и жадно ловлю каждую эмоцию на лице Амира. Он приподнимает бровь в ответ на мою реплику, - защитишь меня, как настоящий мужчина?
        - Я позвоню в полицию, - бурчит Миша и выметается через входную дверь. На деле же мне просто удалось угадать фразу из набора звуков, который смог выдавить из себя испуганный парень. Что-то мне подсказывает, что ни в какую полицию он не обратится.
        Амир толкает дверь рукой, и та закрывается. Отрезает меня от всего мира, оставив нас наедине. Я нервно заламываю руки, наблюдая, как медленно он разворачивается ко мне. Неотвратимо.
        - Я не знала, как от него избавиться, - быстро произношу я, поймав темный взгляд, - он все пытался остаться. Попросился в туалет и воды выпить.
        - Можешь не оправдываться. Я твое лицо обреченное видел.
        Я выдыхаю со смешком. Значит, та машина была его.
        - А если бы оно было не обреченное?
        Амир наступает на меня, прижимая к стене. Между нами остается всего шаг, а спустя мгновение - всего лишь сантиметры. Мне остается сделать только глубокий вдох, чтобы наши тела снова соединились. Спустя столько времени.
        - Я же сказал, что не буду тебя ломать и удерживать силой, - спокойно отвечает Амир, - хочешь жизнь без меня устроить - устраивай. Просто надо было убедиться в этом.
        - Не хочу, - вырывается у меня. Не могу больше. Я не могу ничего поделать - мое сердце само по себе рвется к нему. Могу сколько угодно себя пугать и убеждать, что с Амиром сложно, а Тима и без меня проживет, но все никак не получается убедить себя в этом окончательно и бесповоротно. Все вокруг кажется не таким, как надо. Слишком простым. И мужчину я никогда не смогу себе найти - с тоски сдохну с таким, как Миша, или Володя.
        Сколько угодно буду злиться, только вот с этим человеком, который стоит напротив меня и едва улыбается, сложно, но интересно. Это вечный вызов. Он никогда не превратится в мягкого безвольного домашнего зверя, и не решит однажды, что хватит с него быть мужчиной. Рита, мол, сама справляется.
        - Я все обдумала, - добавляю я, глядя в черные глаза.
        - Да? И что надумала?
        Я молча поднимаю ладони и провожу ими по его прессу. По груди, будто впитывая в себя его. Наслаждаясь. Обхватываю ладонями Амира за шею и привстаю на цыпочки, трусь лицом об его щеку, чувствуя, как царапаюсь об жесткие волоски. Нет, он не будет мягким и домашним, но я все равно его обыграю. Рано или поздно. Он ведь отступил, не стал настаивать, не стал брать нахрапом. Дал возможность выбрать мне, как я жить дальше буду.
        Амир неожиданно подхватывает меня под бедра, и, прижав к стене, целует. А я впервые наслаждаюсь этим. Потому что разные мысли меня больше не тревожат. Что-то решилось само, что-то потускнело и стало неважным. Серым. Я могу чувствовать и открывать новые грани в наших отношениях. Этот поцелуй сообщает мне обо всем без слов.
        Мы прерываемся, чтобы вдохнуть, и Амир скользит взглядом по моей одежде. Я тихо хмыкаю.
        - Что, раздеваться? Как обычно? Снимать эти отвратительные тряпки?
        Я спрашиваю его, потому что с тех пор, как уехала, снова вернулась к джинсам и футболкам. Недорогим. Не хотела выделяться, не хотела привлекать лишнее внимание. Хотя, глядя в зеркало, скучала по временам, когда из отражения на меня смотрела красивая и элегантная женщина.
        - Ну раздевайся, - усмехается Амир, - раз так соскучилась. Потом оденешься, и скажешь, что забрать с собой. Если что-то надо.
        Я едва слышно смеюсь.
        - Я почти ничего не покупала. Только пару штанов и несколько футболок. Они мне перестали нравиться, но я не хотела привлекать внимание. Как там Тима, Амир? - беспокойно спрашиваю я, заглядывая ему в лицо. Пытаюсь поймать любую эмоцию - мне страшно услышать, что Тима много дней потом плакал без меня. И в то же время страшно, что он мог просто меня позабыть.
        - А что Тимур? - пожимает плечом Амир, - тебя ждет. Каждый день ищет, в комнату заглядывает. Я ему сказал, что ты скоро вернешься.
        - Боже, - вырывается у меня и сердце сжимается от тревоги, - а если бы я не вернулась? Он же…
        - Куда бы ты делась? - спокойно интересуется Амир, - Рита, ты девчонка еще, а не женщина. У тебя нет хитрости. Не умеешь ты играть. На лице все написано. Если б я тебя тогда не отправил из дома - ты б так и осталась. Нашла бы любую причину, зацепилась бы. Но тогда ни хрена бы не поняла, почему это сделала.
        Он отпускает меня, и я соскальзываю по нему вниз.
        - Давай в машину топай, Рита. Ты настроена сейчас поболтать, а я настроен тебя раздевать. Так что не выйдет у нас нормального диалога, пока мы тут.
        Я тихо фыркаю и забираю сумочку с вешалки. Потом разворачиваюсь радостно к Амиру.
        - Фиг с ними, с вещами, - произношу я, - только хозяйке надо сказать, что я съезжаю. А то она раз в месяц ко мне заходит. Не дай бог, что с квартирой случится.
        - Я разберусь, - отвечает Амир, а я не могу сдержать улыбку. Запихнув ноги в кроссовки, радостно выбегаю из квартиры, которая так и не стала мне домом. Не стала убежищем и даже не стала уютным уголком, в котором я могла расслабиться.
        И я даже этому рада.
        Эпизод 58
        Я не могу даже поверить, что когда-то по этому саду в дом Амира я шла пленницей. Кажется, за то время, пока я тут отсутствовала, запах цветов стал еще пронзительнее и ярче. Теперь он вызывал странные и умиротворяющие чувства. Может быть, я так думаю, потому что теперь пришла сюда по собственной воле?
        В окне первого этажа мелкает и тут же исчезает маленькая фигура. Двери неожиданно открываются спустя минуту, и наружу выбегает Тима, за которым едва поспевает незнакомая мне женщина.
        - Мам, мам, мам пишла! - кричит он, а я бросаюсь к нему, едва успев подхватить на второй ступеньке. Сердце бьется в груди испуганной птицей.
        - Тима, ты с ума сошел?! - вырывается у меня, пока я крепко сжимаю в объятиях ребенка, который был в шаге от того, чтобы пересчитать носом всю лестницу. Он молча зарывается лицом мне в грудь. И сильно-сильно держит маленькими ручками.
        Испуг понемногу отступает. Женщина, бледная от шока, убирает руку со своей груди. Опускает ее медленно вниз. Я догадываюсь, что это очередная нянька для Тимура.
        Плохо, наверное, так думать, но я очень рада, что повода для ревности у меня теперь нет: она взрослая женщина. Амиру в матери годится. Честно говоря, надеюсь, что это не его мать. С настоящими родителями этого человека мне знакомиться очень страшно. С отцом уже имела честь пообщаться и мне абсолютно не понравилось.
        “Если он тебя возьмет в жены - придется” - пытается уколоть меня противный внутренний голос. Сразу в несколько болевых точек бьет, скотина. Там, где у меня стоит вопрос о заключении брака и переживания о том, что отец Амира, который запер меня в подвале, может стать мне свекром в будущем. Застрелиться.
        Но пока я обнимаю маленького Тимку и вряд ли что-то меня напугает и надолго потревожит. Эти тревожные мысли быстро растворяются в нежных чувствах. Я скучала по этому ребенку. Очень-очень.
        - Привет, малыш, - глажу я его по волосам, чувствуя, как они отросли. А он продолжает пыхтеть в меня, и никак не хочет отпускать. Не дает отстраниться, чтобы я на него как следует посмотрела.
        Хоть мне и нужен был этот перерыв в отношениях с Амиром, все равно я чувствую себя гадкой предательницей. Тима меня не забыл за это время. Он терпеливо ждал, переживал, и в конце концов…
        - Дождался, - хмыкает позади голос Амира, будто озвучивая мои мысли, - не отцепить теперь его от тебя будет.
        - Ничего, - отвечаю я, - я ведь тоже скучала.
        Я украдкой бросаю взгляд на наручные часы. Пока я заезжала с Мишей в магазин, пока пыталась выпихнуть его из квартиры, пока встретила Амира и мы решили все вопросы - потихоньку подкрался вечер. Раньше Тима ложился спать по расписанию, в девять. А значит, ему уже спать пора.
        - Я уложу его, - произношу я, поднимая взгляд на няньку. Та, коротко посмотрев в сторону Амира, едва кивает.
        - Я буду поблизости, - говорит она мне, - если нужна помощь будет - позовите меня.
        - Хорошо.
        Она мне нравится больше, чем предыдущая. По крайней мере, не пытается нахамить или уколоть. Или это только при Амире? Я беру на руки притихшего Тиму, который, похоже, по-прежнему пытается слиться со мной в одно целое, обнимая. И поднимаюсь по ступенькам, возвращаясь с ним в дом. Из приятной вечерней прохлады в теплое и светлое жилище. Почему я его воспринимаю именно так? Оно не изменилось, но сейчас я чувствую себя в нем спокойно.
        Меня мучает вопрос - что произошло с предыдущей нянькой. Амир ведь говорил, что женщину никто не сможет выгнать из дома. Она их дальняя родственница. Неужели, ее вина была настолько велика, что он нарушил данное слово? Это именно из-за нее Тиму пытались похитить? Но я не понимаю, почему она так поступила.
        Мы с Тимой заходим в детскую. Она немного изменилась с тех пор. По крайней мере, в ней стало намного больше игрушек и книжек. Теперь комната малыша выглядела жилой, а не пустой и какой-то холодной, как в рекламе.
        Амир заходит вместе с нами.
        - Малыш, я вернулась, - убеждаю я Тиму, снимая его с рук. Он протестующе возмущается и пытается забраться обратно, но я сажусь перед ним на корточки и беру за плечи, поглаживая, - я никуда не уйду. Больше никогда. Обещаю. Я знаю, что ты хочешь побыть со мной, мой хороший, но тебе пора спать.
        - Нет, не хочу, нет. Хочу с мамой, - отвечает Тима, недовольно хмурясь. Я глажу его по нежной щечке.
        - Ты будешь с мамой. Мы посидим с тобой, пока ты не уснешь, хорошо? Все будет хорошо, малыш.
        Не знаю, насколько мои слова доходят до ребенка, но он нехотя позволяет себя переодеть. Я надеваю на него милую пижаму с паравозиками, и, снова подняв на руки, несу в кроватку. Укладываю его, и долго сижу рядом, поглаживая по голове. Тима изо всех сил борется со сном, стараясь не моргать, но, в конце концов, проигрывает. Глазки малыша закрываются, и открыть снова он их забывает, а может, силы просто заканчиваются. Спустя несколько минут я уже слушаю глубокое и мерное дыхание.
        - Без тебя он так быстро не засыпал. Укладывали его по два часа. - констатирует внезапно Амир, который все время сидел в кресле, наблюдая за нами. Я даже вздрагиваю. Забыла, что он тут. Слишком много эмоций за день. У меня внутри все перемешалось, все мысли и чувства. Поэтому мне кажется, будто я пока играю роль в фильме. Наблюдаю за собой со стороны.
        - Он ребенок, - пожимаю я плечом, поворачиваясь к Амиру, - он думает, что я его мама и, конечно, переживает, если я пропадаю. Он стал больше говорить. Ты с ним много общался?
        - Глупый вопрос, Рита. Как думаешь? Но он стал лучше говорить, после того, как ты уехала. Если что.
        - Это из-за стресса. Дети часто начинают выдавать что-то новое после того, как сильно попереживают, или привычная обстановка поменяется.
        - Может быть. Останешься с ним? Если голодна - иди и поешь. За Тимуром присмотрят, - произносит Амир, рассматривая меня. Я выпрямляюсь, одернув футболку. Странно, что Амир не протестует против моей одежды. Она ему явно не по вкусу, но он молчит.
        - Я должна хотя бы переодеться. В этих вещах я работала. А сейчас в них же сижу в детской, и это не дело.
        - Ты знаешь, где найти одежду. Если надо еще - скажи.
        Конечно, я знаю. В шкафу у Мирославы. Я хмыкаю из-за этих мыслей. Как Амир объяснит-то, что у него делает дома человек, похожий на его бывшую жену? Если шкафом Мирославы я готова еще пользоваться, то ее именем - нет.
        Я все хочу задать этот вопрос Амиру. Хочу, чтобы он рассказал мне, что будет дальше. Но мне сложно начать этот разговор первой, поэтому я молчу, кусая губы, весь путь до своей комнаты. Стоит мне переступить за ее порог, как я поворачиваюсь к Амиру и неожиданно с удивлением вижу, что он остался в коридоре.
        - Ты что, там будешь стоять? - спрашиваю я, - я хотела поговорить с тобой.
        - Поговоришь, - усмехается мужчина, - переодевайся и делай свои дела. Потом уже поболтаем.
        - Тогда зайди и закрой дверь? - развожу я руками. Я ведь могу переодеться в ванной, если застесняюсь. Хотя, чего уже стесняться? Амир видел меня и без одежды. Между нами вообще много чего произошло… и дело даже не в постели. Есть вещи, которые сближают больше, чем ночь, проведенная вдвоем.
        На его лице внезапно появляется странная ухмылка. Амир скользит по мне взглядом, и я уже было думаю, что он сейчас переступит порог, как мужчина неожиданно произносит:
        - Нет.
        - Почему?! - возмущаюсь я.
        - Потому. Наедине мы с тобой останемся только после того, как ты станешь мне женой, Рита. Все будет по правилам. Переодевайся, - он кладет руку на дверь и захлопывает ее, оставив меня стоять в одиночестве с открытым от шока ртом.
        Эпизод 59
        - По каким еще правилам?! - возмущенно кричу я, не сдержавшись. Жаль, Амир не слышит, наверное. Стены и двери тут толстые.
        Так еще меня никто не обламывал. Я в смятении зарываюсь пальцами руки в волосы. Чего это он так? Мы ведь уже остались наедине в квартире, которую я снимала. И там Амир явно был настроен еще провести время наедине. Я помню его взгляд. Почему сейчас-то он возвел между нами стену? Мы не можем сделать все по правилам - я ведь уже жила у него. Мы даже провели ночь вместе. Какие, к чертям, правила?!
        - Сумасшедший дом, - подвожу черту я. Подхожу к шкафам с одеждой, отодвинув дверцу, и охаю. Он практически пустой. Только те вещи, которые выбирала я остались. Похоже, Амир окончательно избавился от Мирославы в своей жизни и в своем доме.
        Я переодеваюсь в самое обычное платье. Приближаюсь к открытому окну и, как в первый день своего заключения, заглядываю вниз. Тот самый пес снова роется в земле, раскапывая аккуратный газон, и я, тихо посвистев, пытаюсь обратить на себя его внимание.
        Он поднимает голову. Кажется, в умных собачьих глазах я угадываю ясную мысль “опять ты, женщина?”.
        - Тц-тц-тц, - подзываю пса я, поманив сложенными пальцами. Он мрачно смотрит на меня, даже не вильнув хвостом. Правду говорят, что животные похожи на своих хозяев. Этот вон какой недружелюбный, - как тебя зовут? Бобик? Шлепик?
        - Вуф, - тихо произносит пёс. Похоже, он недоволен этими кличками.
        - Ты кобель вообще? - интересуюсь я, - лежать! Покажи животик.
        Он внезапно открывает огромную пасть и выплевывает что-то на землю. Я едва не выпадаю из окна от неожиданности. На отмостке дома лежит беленький смартфон. Очень похожий на мой. Я подхожу растерянно к шкафу, проверяю сумочку и вытряхиваю карманы джинсов. Пусто. Это действительно был мой телефон! Дьявол! Вопрос - как он попал к этому псу? Видимо, я по привычке пихнула смартфон в задний карман и тот выпал где-то во дворе.
        Я выбегаю из комнаты. Амира рядом нет. Только слышу приглушенный голос, который доносится издалека - судя по всему, Амир с кем-то разговаривает. Плюнув на все, я иду на улицу, намереваясь отобрать телефон у глупого животного, которое не знает, что в этом маленьком пластиковом устройстве хранится почти всё: пароли от почты, пароли от банка, кодовое слово и прочая важная информация, которую я смогла восстановить после своего развода и потери прежнего телефона.
        Во дворе я оббегаю дом и вижу, как пес выкапывает могилку для моего телефона.
        - Эй, - я мелкими шажками начинаю приближаться к животному, вытянув руку, - фу. Плюнь гадость. Это мое.
        С детьми я знаю что делать, а вот с собаками - нет, поэтому страх немного сковывает меня, стоит только псу поднять голову. Может, стоило дождаться Амира, а?
        - Отдай, - как можно ласковее повторяю я и сажусь на корточки, показывая, что ничем не угрожаю псу, - принеси пожалуйста. Я тебя поглажу. Ты хорошая, славная собака. Дай мой телефончик.
        Он внезапно подскакивает и бросается ко мне. Всеми своими килограммами несется, тихо и почти неслышно, как тигр. У меня назревает инфаркт, когда между нами остаются считанные метры, но пес неожиданно тормозит, и, радостно виляя задницей, тычется мне головой в лицо.
        - Господи, как ты пахнешь отвратительно, - шепчу я, выдыхая ледяной воздух из легких. Поднимаю дрожащую руку и глажу мощную и широкую голову, сглатывая подкатывающую к горлу тошноту. Несет от него мокрой шерстью, но прогнать или оттолкнуть его я побаиваюсь, - хорошая собака, хорошая. А телефон-то принесешь мне?
        - Хан! - внезапно командует грубый голос, и я едва не падаю на задницу. Узнаю Амира, - сидеть!
        Пес тут же послушно опускается на пушистый зад и делает вид, будто секунду назад и не пыхтел от восторга, обтираясь об какую-то незнакомую женщину по имени Рита. За спиной раздаются шаги, а потом Амир берет меня за руку и поднимает рывком с земли.
        - Рита, у тебя части тела лишние завелись? - интересуется он тихо. Я отрицательно мотаю головой.
        - Он же ласковый, - выдавливаю я, глядя на эту махину. Даже когда Хан сидит - его голова почти до груди мне достает. Огромное животное. А я вот точно отчаянная.
        - Я б не сказал, что он ласковый. Одного торчка, который решил дом однажды грабануть, он едва не сожрал. Минутой позже я б появился - и тот тип отъехал бы на тот свет, - хмыкает Амир, потрепав пса по голове, а я передергиваюсь, - место! Пошел в свой вольер.
        Пес срывается и послушно убегает куда-то за дом. Я провожаю его взглядом.
        - Понимаю теперь, чем ты берешь, - слышу я отдаленно голос Амира, - со стороны очень заметно. Лаской. На хрена к нему полезла?
        - Он мой телефон сожрал…
        - Телефон купить можно, руку - нет. Дождалась бы меня и забрал бы я твой телефон.
        - Ты был занят, - пожимаю я плечами. Стою по-прежнему спиной к Амиру. Не стану даже поворачиваться, я на него обижена, - а идти тебя искать я не стала. Вдруг мы случайно наедине окажемся? По правилам же все должно быть.
        Наверное, у меня это вырывается очень ехидно, потому что я слышу, как Амир усмехается.
        - Опять у тебя язык, как жало? Сама сказала, что женщиной на одну ночь быть не хочешь, Рита. Я-то могу пойти против правил, но тебя напряжет потом, если слухи пойдут. Я сменил всех, кто работал в доме. Считай, что ты с чистого листа все начала. Тебя все впервые видят.
        Я замираю. Амир уволил всех?
        - Зачем? - тихо интересуюсь я, оборачиваясь на него и поднимая взгляд, - уволил зачем? Потому что они видели, что происходило в этом доме, когда тут жила моя сестра?
        - Отчасти, - спокойно отвечает Амир, - в принципе, была еще пара причин, но это уже неважно.
        - А что с той нянькой…
        - Ее ты больше не увидишь.
        - Что с ней произошло? - пытаюсь настоять я. Хотя, если Амир не захочет - ничего он мне не скажет. Но мне правда сложно снова ничего не понимать.
        Он, видимо, замечает выражение моего лица. Уверена, что и мысли легко угадывает. У него это хорошо получалось.
        - Не отстанешь ведь? - хмыкает Амир, - мою бывшую жену она не любила, ты это знаешь. Поэтому поступила глупо. Попыталась от тебя избавиться и передала не тем людям информацию. Тимура хотели умыкнуть и потом шантажировать меня - заставить вырвать твою сестру из лап полиции. Чтобы не наговорила лишнего про Андреа.
        - Господи, - пораженно произношу я, - ты с ней что-то плохое сделал, да? С нянькой.
        - Нет. Она разболтала все по незнанию. Я с ней ничего не сделал. Она просто теперь не живет в этом доме. Ни в чем не нуждается, но ты с ней никогда больше не пересечешься. Можешь чувствовать себя тут в безопасности.
        Я выдыхаю. Мне не хватало этого чувства, и слышать такие слова сейчас радостно. Безопасность. Еще бы шок от поведения Амира прошел бы - и совсем хорошо стало бы.
        - Отчаянная ты, Рита, - внезапно произносит Амир. Его пальцы прикасаются к моей щеке и заправляют волосы за ухо. Обычный и даже в каком-то роде милый жест. От такого человека он особенно значимый, - даже Хан ошалел от тебя. Умеешь ты зацепить и в самую душу пробраться.
        Я многозначительно смотрю на него. Амир легко читает все, о чем я думаю и едва кривит губы в улыбке.
        - Не сверкай злобно глазищами. Мне проще затащить тебя прямо сейчас в спальню и потом всех уволить, чтобы не болтали. Но я и тебе даю время привыкнуть. Расслабиться и спокойно подготовиться ко всему.
        - Да мне это время не сильно нужно, - фыркаю я, и неожиданно приподнимаюсь на цыпочки. Легким, дразнящим движением прикасаюсь к губам Амира почти неощутимым поцелуем. Провожу ладонью по его руке, сжимая крепкие, будто из стали, мышцы. Ладно, я не злюсь. Сложно злиться на того, кто по-своему о тебе думает. Он пытается показать, что не относится ко мне легко, я же раздражаюсь, потому что в моей культуре не приняты такие заморочки. Если ты скучаешь - то надо наверстать прикосновениями и объятиями.
        - Тебе оно нужно, - парирует резко Амир, и кладет мне руку на затылок, не давая отстраниться. Смотрит на меня пристально, словно вскрывает душу одним взглядом, - ты мне будешь женой, Рита, а не развлечением. Частью семьи. И я о тебе буду заботиться и беречь. Так что я никому не дам думать о тебе хреново. Даже если будешь настаивать на этом.
        - Я просто скучала, Амир, - я нервно закусываю губу, признаваясь, - просто мне хотелось провести немного времени с тобой. Вот и всё. Я всё это понимаю, ты же не думаешь, что я глупая? Мне просто надо немного тепла…
        Амир не дает мне закончить. Он притягивает меня ближе, и я прислоняюсь щекой к его груди, слушая, как бьется сердце. Обнимает меня, словно забирая в плен. И я его обнимаю в ответ, прижимаясь так сильно, словно хочу слиться в одно целое. Закрываю глаза, чтобы время текло медленнее. Неужели он не чувствует вот это, что появляется, когда мы с ним близки? Уют. Спокойствие.
        - Тебя я люблю, Рита, можешь не сомневаться. Дорога ты мне. Жаль ты слова только воспринимаешь, а не дела. Тебе это надо было услышать, чтобы успокоиться?
        Я замираю, ошарашено слушая повисшую тишину. Даже мое бедное сердце едва не выпрыгивает от неожиданности.
        - Ты не врешь? - вырывается у меня.
        - Ты серьезно спрашиваешь, женщина? - хмыкает Амир, - нет, не вру. Только слова - это хрень. Их сказать легко. На другое смотри.
        - Мне тебя сложно понять по действиям. Я не привыкла еще, - шепчу я, утыкаясь лбом ему в грудь. Он это серьезно сказал. Этот титан безэмоциональный. Ушам своим не верю.
        - Я тебе поэтому и сказал, что нужно время привыкнуть. Больше не спорь со мной.
        - Конечно, господин тиран, - улыбаюсь внезапно я, - слушаюсь и повинуюсь. Посмотрим, как ты выдержишь жить рядом с женщиной, которая тебе нравится и не прикасаться к ней. С этого дня, - я выскальзываю из его объятий, и отхожу на пару шагов в сторону, встряхнув гордо волосами, - буду всю любовь дарить Тиме. Возможно, ко дню нашего воссоединения даже на тебя ничего не останется.
        Амир приподнимает иронично бровь, а я развожу в ответ руками, и, развернувшись, направляюсь обратно к дому.
        - Я напомню тебе про эти слова через месяц, Рита, - доносится мне в спину, - может быть, даже раньше.
        Эпизод 60
        - А своего-то ты заводить собираешься? - спрашивает у меня неожиданно Сашка, и я растерянно поднимаю на нее взгляд, прекратив наблюдать, как Тима пытается выковырять из тарелки самые вкусные кусочки. Даже не знаю, что его не устраивает. Тут в кафе кормят так, что пальцы можно случайно съесть вместе с вилкой.
        - Я не знаю, Саш, - пожимаю я плечами, - наверное, надо будет.
        - Эээх, Ритка, - выдыхает подруга, откидываясь на спинку плетеного стула и потягиваясь так, словно она в рекламе снимается. Какой-то мулат едва не спотыкается, свернув в Сашкину сторону голову и вытаращив глаза на ее грудь, - странная ты. “Наверное”. Я б сразу рожать побежала. Побольше. Чтобы поскорее отстреляться и мужика к себе с концами привязать. Он же от тебя никуда тогда не денется. Где еще такую бабу найдет, которая будет его ребенка от души любить?
        - Я тебя сейчас точно тресну, - приподнимаю я брови, а Сашка смеется.
        - Нет, правда. Я бы не смогла, как ты. Честно говоря, я думала, что ты-то уж точно удачно не выйдешь замуж.
        - Спасибо, - скептически произношу я. Сашка ободряюще хлопает меня по руке.
        - Я не в обиду, Рит. Просто ты такая…. - она скользит по мне взглядом, - домашняя всегда была. Вот чисто курочка-наседка! Все на себе тащишь, мужика сама на диван положишь и опахалом помашешь. Как в анекдоте про бабу деревенскую, которая вечером спохватывается, что мужик у нее еще неотлюбленный на печи лежит. Ты за Вовку своего вышла, и я подумала, что всё, точно пропала. Кто ж знал, что Амир такой умный найдется на тебя?
        Она машет рукой в сторону пальм, которые едва колышут листьями от ветра. Солнце касается кожи подруги, и весело блестит, оттеняя темный, почти шоколадный загар. Еще пару дней на пляже - и она превратится в мулатку. Да и я тоже. Когда я смотрю с утра в зеркало, то ловлю себя на мысли - покрашу волосы в темный цвет, и родня Амира примет меня за девушку с их родины. Я стала такой же смугленькой. Обгорела, правда, в первые дни до дико болящих рук и плеч.
        Только я знала, что семья Амира меня не примет, как бы я не выглядела. К сожалению, в жизни не все бывает просто. Я им всю жизнь буду напоминать прошлую невестку. И то, сколько она их принесла позора. Амир не сможет никогда решить этот вопрос. Может, они будут молчать, может, даже вежливо улыбнутся - но это в лучшем случае.
        - Кстати, что с его бывшей-то женой?
        Я смотрю многозначительно на Сашку.
        - Саш, вряд ли я тебе это могу сказать.
        - Прикопали? - хмыкает она, а я качаю головой. Нет, не прикопали. Все, что я смогла узнать от Амира, и то совершенно случайно, потому что вспоминать он о своих предыдущих отношениях не хотел - что Мирославу, все-таки, прибрали к рукам итальянцы. Не знаю, как это случилось, но я надеялась, что из теплой Италии она уже никогда не вернется, чтобы напакостить. А нам с Амиром в Италию путь был заказан. По крайней мере, когда он отдал мне неожиданно новые документы на мое имя, вместе с загранпаспортом, и я, хмыкнув, поблагодарила его, он произнес:
        - Слетать куда-нибудь можешь. Отдохнуть и успокоиться.
        - Но не в Италию? - фыркнула я, а он приподнял бровь.
        - Мне надо, чтобы ты там потерялась? Не в Италию. Туда уже никогда, Рита. А что, хотелось?
        - Да, хотелось, - со вздохом ответила я, - с детства там мечтала побывать.
        - Ты побывала.
        - Ага, - я возмущенно впилась в него взглядом, глядя, как он едва сдерживает смешок, и раскрываю паспорт, - мне не очень понравились те несколько часов. И как тебе вообще отдали мои документы… я же даже заявление не писала?
        Амир, все-таки, тихо смеется и, погладив меня по щеке, уходит. Это было тихое летнее утро очередного дня. Я осталась в детской возле Тимки, который уже начинал ворочаться в кроватке, и думала только об одном - надеюсь, Амир не принесет мне таким же макаром свидетельство о заключении брака с ним.
        Сашкин телефон с симкой он мне вернул спустя несколько дней. Хотя, мне был он уже не нужен, потому что я купила симку на имя неизвестной мне Марии Петровой… или Поповой? Не помню уже. Однако, я все равно забрала смартфон, чтобы потом вернуть его подруге.
        Что я сейчас и сделала, достав его из сумочки. Все время забываю про него.
        - Ой, Рит, - произносит Сашка, глядя на “китайца”, - да нужен он мне. Оставь. Вдруг пригодится.
        - Не, Саш, забери. И симку выброси. Или тебе придется иногда общаться с моим бывшим мужем.
        - О, Боже, - она округляет глаза, - он что, звонил? Но как?
        - Случайно. Я когда-то позвонила сама. Хотела убедиться, что Амир его не отвез в лес… я тогда ничего не произнесла в трубку, но Вова, видимо, решил перезвонить и узнать, кто же это был.
        Спустя недели. Буквально пару дней назад, ночью, когда я уже уложила Тимку, внезапно завибрировал молчавший телефон и я подняла трубку, увидев знакомый номер.
        - Да?
        - Привет, Санечка, - голос из прошлого нарушил спокойную тишину, и пробежал по моим рукам нервными и погаными мурашками, - узнала?
        - С чего ты взял, что я Санечка? - поинтересовалась холодно я, думая, что бывший муж узнает мой голос. Но то ли он изменился, то ли связь его исказила… Вова хмыкнул в ответ и даже не удивился, продолжив:
        - Пробил номерок, он на тебя зарегистрирован. Я теперь в сотовой компании работаю. Ты чего мне звонила-то месяц назад?
        Я еще раз отстранила телефон от уха и посмотрела на номер. Ну да, он мне совершенно незнаком. Номер бывшего мужа я заблокировала, и он решил сделать звонок с другого, видимо, поняв, в чем дело.
        - Случайно тебя набрала, - произношу я, - не звони больше.
        - Да ладно тебе, Саш, ты что? Ты Ритку-то видела последний месяц? Не встречала ее?
        - Нет. Она куда-то пропала.
        Он замолчал. Я тоже молчала, слушая, как он тяжело дышит в трубку и смотрела за окно, на темное море и компанию, которая бродила по берегу с бенгальскими огнями.
        - Это я виноват, - как-то тоскливо произнес бывший муж, - не спрашивай только, что произошло. Не могу рассказать в подробностях. Только я идиот был. Считай, продал ее плохому человеку. Испугался и не помог потом, когда она меня о помощи попросила. И я на нее обижен был. Мог бы помочь, но не стал, решил, что раз втянула нас в такое - пусть сама выкручивается.
        Я закрываю глаза, едва усмехнувшись. Он решил мне отомстить… за что? За то, что я сделала по глупости? По доброте своей? Обида, словно темный и раскаленный ком начинает жечь в груди, но я, вздохнув, тушу этот огонь. Чего ты, Рита, ей-богу… рядом с тобой есть человек, который закрыл когда-то тебя своим телом. Даже не вздрогнул при этом. А Вова - всего лишь прошлое.
        - И что ты сейчас хочешь? - спрашиваю спокойно я, а бывший муж вздыхает.
        - Паршиво мне, Саш. Я спать не могу, чувство вины мучает. Считай, родного человека предал. Она ведь меня любила. Второй такой у меня никогда не будет… Слушай, будь другом - ну узнай хоть по своим знакомым, что там с ней. Ты же в этих кругах вертишься. Мне хоть спокойнее станет.
        - Со мной все хорошо, Володя. Но ты больше не звони. Считай, что я тебя простила.
        Он замолкает. Потом тихо произносит:
        - Рит, ты?…
        - Ага, - говорю я, - строй свою жизнь спокойно, можешь не мучиться. У меня все отлично. Я скоро замуж выхожу.
        - Риточка, - начинает бормотать мой бывший муж, и я слышу, как у него срывается голос, - Рита, господи…может, я тебе могу помочь чем-то? Замуж по своей воле или… принудили тебя?
        У меня вырывается тихая усмешка.
        - Няней меня, Вов, по принуждению сделали. А женой я по своей воле иду. Ребенка жду, - вру я, чтобы он точно позабыл меня. Чтобы он тоже смог поставить точку в наших отношениях, но Вова растерянно произносит:
        - Как ребенка? Так быстро?
        - Да. Прощай, Вов. Всего тебе самого хорошего и будь счастлив, - я сбрасываю вызов и снова запихиваю номер в блок, чтобы теперь уж точно навсегда оборвать ниточку между мною и прошлым. Всегда легче простить и отпустить, позабыть обо всем плохом, как бы оно не терзало душу, чем всю жизнь лелеять и взращивать обиду.
        И сейчас, когда Сашка, вертит в руках телефон, сморщившись, словно Вова оставил на нем какой-то мерзкий отпечаток своим звонком, я понимаю, что меня действительно перестало задевать его предательство. Было и было. Подумаешь. Сейчас все иначе. Вова просто дурак, пусть научится на своей ошибке и действительно будет счастлив. Будет беречь свою следующую девушку и больше никогда не решится на предательство.
        - Ты его хоть заблокировала? - интересуется скептически Сашка, а я киваю, - добрая ты, Ритк, и он знает об этом. Вот и звонит. Другая бы давно натравила на него своего цербера. Я про Амира, если что.
        - Потише, - я киваю на охрану, которая сидит в темных маечках за столиками. Бдят даже в такую жару, - пусть живет себе. Не хочу, чтобы Амир об этом узнал.
        Сашка пожимает плечом и смотрит на часы.
        - Ладно, я допиваю и мне пора собираться на самолет.
        - Уже? - разочарованно произношу я. Без нее мне будет как-то тоскливо. Она прилетела неделю назад, но мне показалось, что эти дни пролетели, как часы.
        - Рит, у меня не бесконечный кошелек, в отличие от тебя. Денег почти не осталось. - она подмигивает мне, и треплет по макушке Тимку, - ты не забывай только про меня. Надеюсь, твой Амир будет тебя иногда выпускать из дома.
        - Шутишь?
        - Шучу. Но как прежде мы явно не оторвемся.
        Она права. Только мне даже не грустно из-за этого. Раньше я мечтала, чтобы посиделки с друзьями сменились, наконец, тихими и уютными вечерами. Не знаю, насколько вечера с Амиром будут тихими, правда. То, что происходит вокруг него - меня иногда очень напрягает.
        Вечером мы с Тимой остаемся на берегу наблюдать за закатом. Только когда солнце окончательно ныряет в водную гладь, а Тима ложится на песок, зевая, я понимаю, что пора уходить спать.
        - Тим, пойдем в дом, - прошу я его, а он закрывает глазки, отворачиваясь.
        - Нет, хочу тут пать, - произносит сонно он. За те недели, которые я с ним занималась и общалась, он неожиданно научился говорить.
        - Тим…ты заснешь и мне придется тебя нести обратно. А ты уже тяжелый.
        - Я донесу, - неожиданно слышу над нами знакомый голос и подскакиваю.
        - Амир! - потрясенно произношу я. Он едва уловимо и довольно улыбается в ответ. Стоит передо мной в белой футболке и темных штанах, несмотря на жару. Кажется, что за эту неделю он стал еще больше. Или я просто отвыкла от его габаритов. Тут нет таких же здоровых ребят.
        Тима бросается к нему в объятия с радостным криком. Я подхожу ближе, дотронувшись до его руки и с удивлением вижу, что я загорела настолько, что моя кожа больше не смотрится молочно-белой на фоне его.
        - Тебя не узнать, - хмыкает Амир, рассматривая меня, - как дикарка. Волосы огненные, глаза зеленые горят.
        - Я загорела, - улыбаюсь в ответ я, - вот они и выделяются.
        - До хрустящей корочки загорела. Вижу. Готова лететь или спать охота?
        Я растерянно смотрю ему в глаза.
        - Уже? Домой?
        - Нет. В другое место.
        - В другое место готова. А если домой - я бы поспала. Только переоденусь, - я показываю на легкую, белую тунику, которую надела, чтобы не так было жарко, и еще потому что теперь белый цвет мне шел из-за загара.
        - Хитрая, - констатирует Амир, - нет, не переодевайся. Так отлично.
        - Но туника слишком легкая…
        - Не надо. Реально красиво смотришься в белом. Иди так.
        В самолет Амир вносит уже спящего Тимку на руках и укладывает на кровать. Нянька остается караулить его, а я прилипаю к иллюминатору, глядя, как мы взлетаем с островов.
        - Так куда мы летим? - спрашиваю я, когда чувствую, что Амир стоит где-то за моей спиной, - по делам каким-то? Хоть скажи.
        - Не гадай, Рита, не скажу. Но тебе точно понравится, - он на секунду задевает мою спину и закрывает, наклонившись, иллюминатор, - давай лучше рассказывай, как отдых. Пока время есть.
        Эпилог
        АМИР.
        - Нормально долетел? Здоров еще раз, - мы с Рустамом обмениваемся рукопожатиями. Он кивает на самолет, - мелкого твоего обратно отправить? Рита-то твоя где?
        - В самолете ждет. Да, отправь Тимура. На всякий случай. Как обстановка?
        - Да как, - усмехается он криво, - донесли уже, что ты здесь. И болотце вонючее забурлило. Так что лучше реально твоего мелкого обратно отправить. Тебя-то хоть не жалко будет, если пристрелят.
        - Нахрен иди.
        - Я тебе серьезно. Ты не мог где-нибудь в месте попроще все это организовать? Че тебя сюда понесло?
        - Она хочет, - пожимаю я плечом, - сюрприз вроде как делаю. Так что лучше заткни своих ребят, чтобы пока не болтали. Это что, все? - я показываю на колонну машин, припаркованных неподалеку. Если это реально все, кого смог тут собрать Рустам - проще обломать этот сюрприз и сделать другой, чем сдохнуть в городе мечты Риты.
        - Нет, - отвечает Рустам, - с этими ребятами ты доедешь до места. А там уже другая расстановка сил. Все, как и договаривались. Просто в куче машин бестолку ехать. Они не прикроют, если что, и этих хватит. Главное, чтобы твоя Рита не напряглась.
        - Не напряжется, - произношу я и возвращаюсь в самолет.
        Рита сидит на диване, и поднимает на меня странные испуганные глазищи. Так же она смотрела на меня пару месяцев назад, когда я за ней пришел. Как испуганный зверек, но Тимура прижимала к себе, словно собиралась убить за него. Уже тогда можно было сказать, что это не Мирослава. Что не она пытается прикинуться другим человеком.
        Но сомнения были. Роль пришлось доиграть. Сейчас погано вспоминать это. Будто котенка попинал, ожидая, что этот оборотень перекинется. Обидел ее сильно, хотя, все это нужно, наверное, было. После такого проверять ее смысла нет. Нет в ней грязи и расчета. Даже жалко в жены брать этого котенка - сложно ей будет. Она слишком любопытная. Рассказывать ей все, что у меня происходит - перепугать до смерти, а на молчание она обижается.
        - Ты боишься, что ли? - задаю я ей в лоб вопрос, а она поджимает губы. Ясно. Именно этим и занимается.
        - Ты опять мне ничего не говоришь, Амир, - бормочет она, отводя взгляд, - куда мы прилетели, что случилось…
        - Это сюрприз, Рита. Слово это знаешь? Вот и всё. Так надо.
        - Я, надеюсь, хороший сюрприз, - она поднимается, и я беру ее за тонкую руку. Рита растерянно оглядывается, когда мы идем к выходу, - а Тимур? Он там спать будет?
        - Он сейчас домой полетит. С нами ему нельзя.
        - Ты меня пугаешь еще больше, Амир. Что там такое, что ребенку с нами нельзя?
        - Увидишь и поймешь.
        Мы спускаемся по трапу, и Рита, вплоть до того момента, когда мы садимся в одну из машин, удивленно вертит головой. Я знаю, что она ни черта не понимает - на улице темнота. Может только догадаться, что мы в аэропорту. И все.
        - Где мы? В какой стране? - спрашивает она, а я хмыкаю.
        - Я не отвечу. Можешь сколько угодно спрашивать. Сюрприз, Рита.
        Сажаю ее в машину и сажусь следом. Она обиженно отворачивается к окну. Тоже закрытому шторой, чтобы ничего не видела. Пальцы перебирает - реально нервничает. Бывшая дрянь как-то попроще была - если сюрприз - так восторги и подсчет, что я там устроить ей могу. А с этой надо аккуратнее. Пугается всего. Хотя, я еще не забыл, как она тому выродку, который пытался выкрасть Тимура, хладнокровно в лицо кипяток выплеснула. Глядя прямо в дуло пистолета. Я сохранил это видео с камер наблюдения, чтобы пересматривать каждый раз, когда у меня в голове вопрос всплывёт - “почему я ее взял в жены”. Это одна из причин.
        Она тянется, чтобы отдернуть вверх штору, но я успеваю перехватить ее руку.
        - Амир! - возмущается она, - мне действительно не по себе. Ты не понимаешь?
        - Это в последний раз, Рита, - хмыкаю я, и в ее глазах мелькает еще большее напряжение. Да блин, - я имею ввиду, что больше такого не будет. Буду заранее тебе план действий расписывать, чтобы скучно жилось.
        Она выдыхает. Сжимает мне ладонь, и опускает обреченно взгляд вниз.
        - Ладно, - бормочет, - верю. Просто ты как будто меня снова похищаешь. Я себя тогда так же чувствовала. Надеюсь, больше ты в меня пистолетом тыкать не будешь и предлагать смыть позор кровью?
        - Нет, - вырывается у меня смешок, - прости. Просто эта фраза нормально на людей действует. Если по-обычному угрожать - еще мелькает у человека мысль уговорить и оправдаться, а тут без вариантов.
        - Именно, - фыркает она, - без вариантов я тогда почувствовала, что мне конец. Никогда не забуду. А раздеться, кстати, зачем требовал при тебе?
        - У Мирославы шрам от сведенной татухи на бедре. Были у меня еще сомнения, что ты левый человек. Да и шмотки на тебе реально были отстойные. Всю задницу обтягивали.
        Она многозначительно кивает на свою тунику.
        - А тут у меня все ноги торчат. Нормально?
        - Тут - не там. Тут болтать не будут. Так что пока можешь немного расслабиться.
        Машина начинает тормозить. Вот и пришло время для сюрприза. Когда она останавливается окончательно, Рита недоверчиво смотрит на меня, взявшись за ручку двери.
        - Можно хоть?
        - Теперь можно, - разрешаю я. Она осторожно открывает дверь и выглядывает наружу. Когда я выхожу, то слышу ее сдавленный “ох”.
        - Амир… - пищит она, и на глазищах, которыми она ошарашенно смотрит вокруг, начинает блестеть влага, - мы что, в Италии? Это Венеция! Боже… - она прикладывает ладошки к лицу, краснея, и поворачивается ко мне, - ты же сказал, что мы сюда не поедем никогда.
        - Один раз можно, - пожимаю я плечом, - так что насмотрись на всю жизнь.
        Рита приподнимает жалобно брови, вертясь вокруг себя.
        - Мамочки, - доносится до меня, - как же тут красиво…
        Ну хрен его знает. Я не мог разделить ее радость. Единственное красивое, что здесь есть - это она, а так тут воняло и всё. Но раз ей понравилось, значит, стоило затраченных усилий.
        - Ой, - внезапно опоминается Рита, и растерянно смотрит на канал с водой, а потом и вокруг, - а почему тут так… пустынно? Я думала, тут в любое время куча народу.
        - Так надо. Улица перекрыта и часть канала тоже. Здесь только мы.
        - Это ты сделал? - ошарашенно хлопает она глазами, - Амир, ты с ума сошел? Как так?
        - Не подставляться же под пулю, - хмыкаю я, - так что можешь спокойно тут прогуляться. Можем немного на лодке поплавать.
        - На гондоле…
        - Не ругайся. Хоть на черте лысом. Эта часть Италии сегодня твоя. Ненадолго, правда.
        Она снова смотрит на канал. Задумчиво, странно. Куда делась радость? Судя по ее виду, собирается заплакать. Слишком уж глаза блестят.
        Так и есть - кривит губы и закрывает лицо ладонями, всхлипнув.
        - Прости, - на выдохе произносит она, - прости. Мне еще никто не дарил… кусочек Италии. Я просто в шоке. Я столько надумала, когда мы ехали в машине… мне теперь стыдно за те мысли. Ты старался, а я думала плохо о тебе. Амир, ты правда сделал это ради меня? Договорился, чтобы тут никого не было… боже.
        Она практически врезается в меня с объятиями. Сжимает руками, а я тихо усмехаюсь. Договориться все перекрыть было не сильно сложно. У Рустама связи тут есть. Самое отстойное - натыкать снайперов на крыши и пробить каждую собаку в этих домах, чтобы нас не завалили во время этой прогулки. Но Рите об этом знать необязательно. Напряжется.
        - Ты время теряешь, Рит, - произношу я, погладив ее по волосам, - давай хоть, прогуляйся.
        Она отлипает от меня и со смехом отходит. Осматривается, кружится, раскинув руки и улыбается. Потом смотрит на меня хитро.
        - А сфоткаться можно? На память?
        - В Инстаграм? Можно, - хмыкаю, - тебя туристы отлайкают. Которым сегодня прогулка обломалась тут.
        - Тогда не буду выкладывать, - фыркает она. Достает телефон и делает фото. Задумчиво смотрит на него и виновато бормочет, - Сашке только отправлю. Пусть порадуется.
        - На лодке-то кататься будешь?
        - На гондоле… - поправляет она, и впивается в меня взглядом, - нет, я еще немного похожу. Ты же не будешь меня тут ждать? Я хочу прогуляться. С тобой. Наедине, - улыбается, как лиса. Такая же рыжая. До сих пор припоминает мне те слова.
        Я подхожу к ней и заправляю выбившуюся прядь ей за ухо. Достаю из кармана мелкую коробочку, вытаскиваю из нее кольцо и беру за руку. Пока Рита растерянно смотрит на меня, задрав голову, надеваю на палец кольцо.
        - Будешь моей женой, - констатирую я, а она приоткрывает рот, покраснев.
        - Это… предложение? - шепчет она тихо, и я усмехаюсь.
        - Факт, Рита. Официальный теперь, причем. Потому что свадьба через неделю. Приглашения уже разосланы. Все в курсе. Осталось только тебе платье выбрать. Но твое мнение мне интересно. Если не согласна, придется искать другой выход. Может, другой кусок города дарить. Вдруг ты Рим хотела?
        Она скользит взглядом вниз, на руку, которую я продолжаю держать. Глаза расширяются удивленно, когда она видит кольцо.
        - Я буду, Амир, - по-прежнему тихо говорит она, похоже, справившись с шоком, - если ты будешь заботиться. Не хочу быть одинокой замужем. Ты мне симпатичен. Но я ведь могу и полюбить. Насовсем. Я уже привыкла верить поступкам, а не словам, но, если ты просто скажешь, что сможешь быть мне по-настоящему близким человеком - я правда поверю. Тебе поверю.
        - Смогу, - произношу я, - я же сказал, Рита, что ты будешь частью семьи. Навсегда. Близких не предают.
        - Тогда…я точно согласна, - едва улыбается она, тянется с поцелуем, но останавливается. Тупит глаза в пол и хмыкает, - прости. Забыла. Только после свадьбы.
        Я притягиваю ее, поцеловав в лоб. Этого достаточно. Или придется нарушить свое же обещание. Спать она до дня бракосочетания одна не будет, если рискнет позволить лишнего. Но Рита, словно назло, льнет снова ко мне, обвивая руками и с шумом вдыхая, уткнув нос в грудь.
        - Дождись уже, - отвечаю я, - осталось всего ничего. Сама потом жалеть будешь иначе.
        - Почему?
        - Потому что. Потом появятся у тебя знакомые, у которых все было по правилам. И у тебя где-то внутри грызть будут сомнения. И сомневаться во мне начнешь. Я тебе это сделать не позволю. Хочу, чтобы ты была мне женой, и минимум пару детей от тебя. Тут неуверенность только помешает.
        Сложно ей объяснять такие вещи. Она росла в другой культуре. Долго и сложно, да и не поймет сейчас. Зато потом оценит.
        - Ну ладно, - хмыкает она, отлипая от меня и опять хитро прищуривается, - я подожду, раз немного. Но тебе же сложнее будет. Пойдем? - она тащит меня за руку дальше по улице. Я оставляю ее последнюю фразу без ответа.
        Вообще не сложнее, если честно. Потому что она уже никуда не денется. Можно немного подождать. Она моя. Навсегда.
        КОНЕЦ