Поиграем? Наталья Юнина
        - ВЫ МАНИПУЛЯТОР. ПРОВОКАТОР. ДРЕССИРОВЩИК. ТОЛЬКО ЗНАЕТЕ ЧТО, Я ВАМ НЕ СОБАКА.
        - КОНЕЧНО, НЕТ. СОБАКИ БОЛЕЕ ОБУЧАЕМЫ, - СПОКОЙНО БРОСАЕТ ЗОРИН.
        - КАКОЙ ЖЕ ВЫ ВСЕ-ТАКИ, - ОТ ЗЛОСТИ СЖИМАЮ КУЛАКИ.
        - КАКОЙ ЕЩЕ, ЖЕНЯ? НЕ БОЙСЯ, СКАЖИ. Я ТЕБЯ ЗА ЭТО НЕ УВОЛЮ И ЭТО НИКАК НЕ СКАЖЕТСЯ НА ТВОЕЙ ПРАКТИКЕ И УЧЕБЕ.
        - МЕРЗКИЙ. ГАДКИЙ. ОТВРАТИТЕЛЬНЫЙ. ПАСКУДНЫЙ. КОЗЕЛ, ОДНИМ СЛОВОМ, - С УДОВОЛЬСТВИЕМ ВЫПАЛИЛА Я.
        - КОЗЕЛ ВЫБИВАЕТСЯ ИЗ СПИСКА ПРИЛАГАТЕЛЬНЫХ, НО Я ЗАЧТУ. А ЗНАЕШЬ, ЧТО САМОЕ ИНТЕРЕСНОЕ? ТЫ РЕАЛЬНО ТАК ОБО МНЕ ДУМАЕШЬ, - ШЕПЧЕТ МНЕ НА УХО.
        - И? ЧТО В ЭТОМ ИНТЕРЕСНОГО?
        - ТО, ЧТО ПРИ ВСЕМ ПРИ ЭТОМ, Я ТЕБЕ НРАВЛЮСЬ КАК МУЖЧИНА.
        #СТУДЕНТКА И ПРЕПОДАВАТЕЛЬ
        #ДЕВСТВЕННИЦА
        #ОТ НЕНАВИСТИ ДО ЛЮБВИ
        #ВЛАСТНЫЙ ГЕРОЙ
        #РАЗНИЦА В ВОЗРАСТЕ
        ПОИГРАЕМ?
        НАТАЛЬЯ ЮНИНА
        ГЛАВА 1
        В сотый раз натягиваю платье на коленки, но оно в очередной раз предательски приподнимается вверх, обнажая мои бедра. Ощущение, что на меня смотрят абсолютно все мужчины, сидящие в этом баре. Мельком обвожу взглядом помещение и с облегчением понимаю, что это паранойя. Может, кто-то и смотрит, но не так, как я себе это представляю. И тем не менее, я хочу домой. Очень хочу. Может, просто сослаться на головную боль и уйти, заплатив за свой напиток?
        - Так, девчонки, раз парни так и не соизволили прийти, надо как-то исправлять ситуацию, - вдруг произносит моя одногруппница, по совместительству зачинщица сей встречи. На черта я спрашивается так разоделась и накрасилась, если тот, ради кого я это сделала - не пришел? - Предлагаю поиграть, а то скучно сидим.
        Скучно ей после такого количества алкоголя. М-да… во мне говорит вовсе не зависть и не желание отчитывать кого-то за чрезмерное употребление алкоголя, а тупо страх опозориться. Если все съеденное и выпитое мои одногруппницы поделят на всех, то мне… капец. Мало того, что опозорюсь и подтвержу свой статус нищенки и буду потом ходить с клеймом до конца обучения, так еще и получается буду должна за то, чего не ела и не пила. Класс. Тогда уж надо было попробовать эту сырную тарелку, да и мясную тоже, а не цедить один бокал шампанского два нескончаемых часа.
        Хотя, ничего не происходит просто так. Это будет мне уроком на всю жизнь - не надо из себя строить того, кем я не являюсь. Уж лучше быть незаметной, к чему я и привыкла, нежели тратить на покупку платья, сапог на каблуках и косметики столько, насколько я бы прожила целый месяц. Как я вообще могла сделать такое ради одного похода в бар? Дура!
        - Беляшова, прием, - вырываюсь из раздумий, когда рядом с моим лицом кто-то начинает щелкать пальцами.
        - Задумалась. Что я пропустила?
        - Задание. Вот тот мужик, за столиком справа в белоснежной рубашке. Играем на бабки. Если он даст тебе номер своего мобильника - ты выиграла, с нас тысяча. Проиграешь - отдаешь ты, - начинается, блин. Этого мне еще не хватало. - Ну, если тебе сразу слабо, то ничего страшного, - быстро добавляет зачинщица Катька и кладет на стол купюру.
        Я - точно дура, ибо ведусь на это. Да, мне слабо попросить у любого мужчины номер телефона, не то, что у незнакомого, но показать я этого не могу. Не просто так я здесь сегодня нахожусь.
        - Не слабо, - выиграю тысячу и свалю отсюда домой, непременно заплатив за свой напиток, а не за все съеденное и выпитое другими.
        Перевожу взгляд на выбранный девчонками объект. За столиком двое мужчин, один из которых в белой рубашке «мой». Издалека мелкие детали не рассмотреть, но мужчина точно не старый, это плюс. Лет тридцать-тридцать пять, темные волосы, средний тип бородатости. Как говорит моя старшая медсестра - десятидневная щетина, самый сок для мужика. Не знаю, что там у нее за «сок», но мне такие не нравятся. Хотя, о чем я? Мне только номер достать и свалить отсюда. Резко встаю с места, прихватываю с собой сумочку и решительно иду в сторону объекта. Кажется, у меня даже походка красивая, несмотря на то что каблуки я носила только трижды за всю жизнь.
        - Здравствуйте, - уверенно произношу я, смотря мужчине прямо в лицо.
        Тот ничего не отвечает, вместо слов обводит меня взглядом. Нехорошим. Презрительным, что ли. Так смотрят на что-то неприятное или грязное. Особенно долго он задерживается на моих ногах. Хочется быстро развернуться, сбежать отсюда и закрыться в своей комнате. И только условие игры не дает мне этого сделать. Что говорить в таких случаях? Флиртовать? Так ведь не умею. Запал, равно как и храбрость улетучились в одно мгновение, просто потому что мне не нравится то, как смотрит на меня этот мужчина.
        - Жаль, - тихо произносит объект игры, выводя меня из раздумий. Стало еще более неприятно находиться напротив него. Что значит жаль?
        - Можно мне присесть на несколько секунд к вам? - сама не поняла, как не сбежала, еще и вопрос задала.
        - Ну, попробуй, - уже мягче добавляет он, а затем и вовсе улыбается, переводя взгляд на мужчину, сидящего на другом краю сиденья. - Я сегодня нарасхват, - отшучивается мой объект, когда я сажусь рядом с ним. - Итак, Женя, слушаю тебя.
        - Эмм… откуда вы знаете мое имя? - это на меня так бокал шампанского подействовал, что я не помню, что сказала или… да ну, бред какой-то.
        - Ты сама только что представилась, - как ни в чем не бывало произносит он, расслаблено усаживаясь на сиденье. При этом ноги раздвигает так, как будто вообще здесь один. Никогда не понимала как мужчинам не стыдно вот так сидеть.
        - Я не говорила свое имя, - мотаю головой.
        - Говорила, - улыбаясь, произносит мужчина, подаваясь ко мне так, что мои коленки теперь соприкасаются с его ногой. - Чего ты так уставилась на мои ноги?
        - А вы на мои?
        - Я первый спросил.
        - Лучше оставить этот вопрос без ответа. Перейдем к делу. Дайте мне, пожалуйста, номер вашего телефона. Реальный. Клянусь, что звонить вам не буду и как только выйду из этого бара, я выброшу ее.
        - Ее?
        - Бумажку, на которой вы запишите номер телефона. Если я его не получу, то проиграю тысячу рублей и опозорюсь перед компанией одногруппниц. Дайте, пожалуйста.
        Мужчина молча смотрит на мое лицо, а затем снова переводит взгляд на мои ноги. Да что ж такое?! Да, короткое платье, о котором я уже тысячи раз пожалела, но не настолько, чтобы вот так на меня смотреть. Презрительно!
        - Дадите или нет? - уже более резко произношу я.
        - А ты?
        - Что?
        - Дашь?
        - Что дам?
        - Бумажку, - насмешливо произносит он.
        - Конечно.
        - Тогда чего б не дать, людям надо помогать, - быстро достаю из сумочки блокнот с ручкой и подаю его мужчине. Тот, как ни странно, без выпендрежничества пишет номер и протягивает мне блокнот.
        - Спасибо, а номер точно ваш? Они наверняка проверят.
        - Не проверят, твои подружки смотрят сюда и видят то, как я тебе улыбаюсь, ты ж меня типа очаровала. Но номер - мой, не боись.
        - Еще раз спасибо, - киваю и тяну блокнот к себе, на что мужчина сопротивляется.
        - Нет, - качает головой.
        - В смысле?
        - Я тебе номер телефона, ты мне ответ на мой вопрос.
        - Вопрос про ноги? - кивает. - Надо правду говорить? - слышу отчетливый смех его собеседника.
        - Давай правду, - вновь улыбается мужчина.
        - Просто мне не нравится, когда мужчины так расставляют свои ноги, как будто одни на всей планете и пытаются проветрить свое хозяйство, - выпаливаю я на одном дыхании, не задумываясь о словах. - Это некрасиво. Все, теперь номер не дадите?
        - Чего б не проветрить, - усмехается. - И, конечно, дам, - отпускает руку, давая возможность забрать блокнот.
        - Спасибо, - быстро встаю с места и направляюсь к своей компании.
        Усаживаюсь на диванчик и протягиваю девчонкам блокнот.
        - Неожиданная победа. Проверять номер не будем, - улыбается Катя, протягивая тысячную купюру. - Итак, девчонки, задание номер два. Теперь уже надо сделать так, чтобы красавчик поцеловал кого-либо из нас. Жень, дай ручку, раскрутим ее. На кого укажет кончик ручки, тот и идет исполнять задание. Выигрыш - три тысячи.
        Три тысячи?! Откуда у неработающих студентов могут быть такие огромные деньги? Да даже если родители богатые, ну как можно давать такие суммы своим детям?! С ума сойти.
        - Проигравшая отдает три тысячи, - тут же добавляет Катя.
        Я даже не успела толком подумать, не то, что уйти отсюда, как вдруг поняла, что кончик ручки указал на меня. Черт, черт, черт!
        - Слабо, Жень?
        - Не слабо, - уверенно отвечаю я, положив предыдущую тысячу в свою сумочку.
        Уверенно встаю с места и вновь направляюсь в сторону объекта. В этот раз мужчина смотрит на меня по-другому, кажется, с любопытством.
        - Присаживайся, - хлопает рукой по сиденью. - Мои широко расставленные ноги сейчас тебя не смущают? - кладет руку на спинку дивана.
        - Смутят только после того, как вы выполните второе задание, - с улыбкой произношу я. - В этот раз три тысячи. Готова отдать вам весь выигрыш, только согласитесь.
        - Что на этот раз, Женя? - и все же, представлялась я ему или нет?
        - Вы должны меня поцеловать. Но не бойтесь, я все продумала. Вы как бы ко мне наклонитесь, закроете этим действием лицо и типа поцелуете в губы. А на самом деле максимум - клюнете в щеку.
        - Клюет, разве что, петух и, насколько мне известно, в задницу.
        - Ну вы поняли.
        - Знаешь, что будет третьим заданием? - молчу, не зная, что ответить, ибо не задумывалась об этом. Я вообще собираюсь в этот раз уйти, как только выиграю. - Секс. И типа в доказательство тебе надо будет прихватить мои трусы. Или фото на память.
        - В принципе, если сумма будет большой, то можем тоже договориться, я просто…
        Договорить я не успела, просто потому что мужчина внезапно чуть подался ко мне и, зарывшись рукой в мои волосы, притянул мое лицо к себе. Невольно закрыла глаза. Чувствую, как его дыхание щекочет кожу на щеке.
        - Я со шлюхами не целуюсь, - отчетливо прошептал мне на ухо. - Обычно даже не разговариваю, но для тебя сделал исключение.
        Как только до меня доходит смысл его слов, я резко одергиваю его руку, которой он удерживал меня за волосы. Чувство такое, словно на меня вылили банку с серной кислотой. Кожа горит и лицо моментально покрывается краской. Потому что обидно слышать это вновь пусть и от постороннего человека. Сама не поняла, как схватила стоящий рядом с ним бокал с янтарной жидкостью и плеснула на мужика. Резко вскочила с сиденья.
        - Да с таким уродливым мудаком как ты, даже шлюха не ляжет за деньги, - сказала так, словно ядом плюнула.
        Я всякое могла ожидать, например, как получу в ответ и далеко не вылитым в меня напитком, но точно не то, что этот урод начнет смеяться. Быстро развернулась и пошла к своему столу. На ходу достаю выигранную ранее тысячу и деньги за бокал шампанского и как только дохожу до девочек, кидаю деньги на стол.
        - Жень, ты чего? Он же поцеловал тебя. Ты - выиграла, - протягивает мне три тысячи. - А то, чем закончилось - это уже неважно.
        - Важно. Это ваши деньги. А это за мое шампанское. До встречи в универе, - быстро произношу я и иду к выходу. Забираю плащ и выхожу на улицу.
        В лицо ту же ударяет ледяной ветер, пробирающий до костей. А нечего было надевать плащ в минус два. Дура!
        Не помню, как добралась домой, кажется, на автомате села в автобус и доехала до дома.
        Забегаю в квартиру, бегло здороваюсь с соседкой и, не обращая ни на что внимания, захожу в свою комнату. Сдираю с себя ненавистное платье, жутко неудобный лифчик, капроновые колготки, и с остервенением принимаюсь смывать водой с мылом косметику с лица. Надеваю привычные для себя водолазку со штанами и ложусь в кровать, предварительно наведя будильник на работу.

***
        Несмотря на то, что на отделении терапии я работаю только три месяца, для меня это работа сродни отдушины. Да, зарплата медсестры значительно уступает тому, что я получала в аптеке, да и устаю не по-детски, но здесь моя скромная персона ощущается своего рода богиней, просто потому что в этом месте я чувствую свою значимость. Пробить на кассе лекарства - это отточенный механизм, а здесь никогда не знаешь, что тебя ждет. Своего рода драйв, пусть и частенько страшно что-то сделать не так или чего-то не уметь. Но это все наживное, лучше сейчас опозориться перед более опытными коллегами, зато через полтора года, когда поступлю в ординатуру, я буду чувствовать себя уверенно. Опыт и знания, полученные сейчас, мне уж точно пригодятся в будущем.
        Правда, в дежурствах по выходным есть один существенный недостаток. Сегодня - не исключение, почти всегда они проходят под лозунгом - «найти дежурного врача». Сегодня вообще особый день, ибо его не только не найти, но он еще и крайне некомпетентный, с вечно жутким перегаром. Соколова я на дух не переношу, почему его до сих пор не уволили - остается загадкой.
        И вот сейчас я нахожусь в ступоре. Ни одного врача даже на другом посту. Двух интернов и одного ординатора - вообще в расчет брать глупо, ибо те как будто вышли из ясельной группы. Ни бэ, ни мэ. Остаются такие же, как и я - «зеленые» медсестры-студентки.
        - Чего ты паришься, Жень? Он же не помирашка, вон руками двигает, - указывает взглядом в сторону больного очередная «зелень» как я. - Глюкоза не такая уж и большая. Сейчас бухарик прибежит, осмотрит и сделаешь ему нужные капельницы. А вот то, что ты ему поставила их на свое усмотрение, знаешь, как минимум, неправильно.
        - Когда Соколов прибежит, может быть уже поздно. И да, возможно, неправильно, что я самодельничаю, но ничего такого я ему не поставила, чтобы навредить.
        - Тогда чего трясешься?
        - Потому что боюсь, что он умрет раньше, чем его осмотрит дежурный терапевт. Реанимация послала меня без осмотра врача в далекие анальные глубины.
        - Они и после осмотров туда шлют, - усмехается. Вот, как у людей может быть такое спокойствие и пофигизм? Еще немного и я буду завидовать. - Ну, если трусишь, иди к временно исполняющему обязанности заведующего. Я видела, что мужик какой-то входил в кабинет. А, может, это вообще уже новый заведующий.
        - Чего ты, блин, молчала, если знала?
        - Так сказала только что.
        - Ой, все, - бурчу себе под нос и иду к своему посту.
        Беру историю болезни новенького и направляюсь к кабинету заведующего. Стучу пару раз и захожу в кабинет. Бегло осматриваю помещение на наличие живой души, но, так никого и не найдя, выхожу из кабинета. И застываю. Намертво, когда понимаю, что в двадцати метрах от меня стоят главврач вместе со вчерашним мудаком из бара и о чем-то усиленно спорят.
        К счастью, через несколько секунд я отмерла, вот только единственное, что смогла придумать в этой ситуации - сигануть обратно в кабинет, а для большей уверенности - спрятаться в туалете.
        Предчувствие меня не обмануло, через несколько мгновений дверь в кабинет заведующего распахнулась, а я со страха залезла в душевую кабину. Вряд ли кто-то будет сейчас мыться. А висящий на душевой халат - определенно меня скроет, если уж кого-то из них припрет облегчиться.
        - Надеюсь, ты не сбежишь через несколько дней.
        - Не в моих правилах, Григорий Викторович. Но о разговоре нашем помните, пожалуйста, - этот голос я точно помню, точнее произнесенную этим голосом «шлюху». Да ладно, неужели он имеет отношение к медицине?!
        - Помню, Алексей. Меняй, исправляй. Мальков не щади, врачей тоже. Даю тебе полную волю, в пределах законных рамок, разумеется.
        - Я сам достану. Это не первая необходимость. Без обид, но если подкинете лично мне студентов - буду жестить. С интернами и ординаторами аналогично. Видел я уже сегодня трех куриц, ни бэ, ни мэ, ни кукареку, - еще и копирует мои мысли, козел! - Они даже не знают, где процедурный кабинет. Думаю, там полная профнепригодность. Завтра посмотрю лично.
        - Ты не спеши с разоблачением. Их хоть как-то можно использовать себе во благо. Санитаров у нас, как ты сам видел, тоже не хватает. Так хоть помогут.
        - Принеси - подай, это работа не интернов и ординаторов. Так что, нет, я с вами не согласен, Григорий Викторович, - не согласен он, ты кто такой, блин, вообще?!
        - Пока вмешиваться не буду. Ладно, Леш, желаю тебе удачно занять пост заведующего, - что он сейчас сказал?! Заведующего?! - Завтра меня не будет, у нас конференция, но во вторник я здесь с восьми утра. Если что, звони в любое время.
        - Договорились.
        Что происходит дальше - мне сложно сказать точно, однако, то, что дверь открылась и главврач все-таки ушел - это факт. Что касается Лешки-блошки, тут вопрос остается открытым. Но, кажется, за дверью туалета - тишина. Однако, я ошиблась.
        По какому-то удачному стечению обстоятельств, мне удалось поставить обратно ногу в душевую, когда открылась дверь в туалет. Ну вот обязательно сейчас надо справлять свои нужды?!
        Кажется, я не дышу, и вся скукожилась, просто потому что душевая закрыта не полностью. Зажмурила глаза. Господи, помоги, пожалуйста, пусть он хотя бы сходит по-маленькому, и свалит отсюда. Как только я слышу звук льющейся воды в раковине, кажется, выдыхаю и открываю глаза. Взгляд как-то сам собой устремляется в щель. Что за нафиг?! Он что сейчас делает?! Я не успела даже сформулировать в собственной голове ответ на свой же вопрос, как вдруг дверь душевой резко отодвинулась в сторону, являя меня свету. Кажется, так шумно я еще не сглатывала. Закрываю глаза, как только встречаюсь взглядом со вчерашним объектом.
        Это просто кошмарный сон. Скоро все пройдет. Хотя, судя по характерным продолжающихся звукам, - не сон. Разве можно вот так мочиться, когда рядом кто-то стоит?!
        - Не хочешь ничего мне сказать?
        - Хочу, - шумно сглатываю и все-таки открываю глаза.
        - Что?
        - Я думала, что мужчины, как и женщины писают в унитаз, а вы… в раковину…
        ГЛАВА 2
        На мой ответ мужчина лишь хмыкнул и как ни в чем не бывало продолжил свои действия. Прикладываю историю болезни к своему горящему во всех смыслах лицу. А вскоре чувствую, как он вырывает ее из моих рук.
        - Только покойник не мочится в рукомойник, - неожиданно произносит он.
        - Спасибо, что просветили.
        - Ну вот день прожит не зря, Евгения Михайловна, - приподнимает бейджик на моем халате. - Сегодня ты узнала сию страшную мужскую тайну. Что ты об этом думаешь? - переводит взгляд на раковину.
        - Безобразие, - честно призналась я. - Зачем вы это делаете?
        - Ты знаешь объем сливного бачка унитаза?
        - Нет.
        - Шесть-девять литров. Мужчина в среднем мочится шесть раз в день. Путем несложных математических подсчетов - шесть на шесть - тридцать шесть. Итого столько литров можно спустить в унитаз. Никакой экономии. То ли дело в раковину. Экономия и чистота. Очень удобно для тех, кто соблюдает гигиену. Открою тебе еще одну страшную тайну, так делают если не все, то большинство мужчин. Просто не все в этом признаются, боясь вот такой реакции своей женщины.
        - Ну да, ну да, видимо не только мужчины. У меня в детстве был кот Мотя, так вот он начинал с раковины, а закончил туфлями и горшками.
        - Это ты мне такую перспективу рисуешь? Мерси. И что в итоге стало с Мотей?
        - Умер. От старости.
        - Вот. А писал бы в лоток - помер молодым. Бери пример с кота.
        - С кота…
        - С кота, с кота. Ты когда моешь голову, никогда не мочишься в душ? - отвожу взгляд в сторону. Мы это будем обсуждать?! Что за придурок без комплексов? У меня сейчас лицо сгорит от стыда. - Ну? - не унимается мужик.
        - У меня нет душа.
        - В ванную? - спокойно произнес он.
        - Ну, допустим.
        - Что допустим? - вновь допытается он.
        - Допустим, бывает.
        - Вот так и развенчивается миф о благоухающих принцессах. Женщины мочатся в ванную во время душа, а мы потом моемся в этом грязном опороченном месте. Безобразие, - насмешливо произносит он. - Не это ли причина раннего облысении у мужчин?
        - У вас хороший волосяной покров, - не задумываясь бросаю я, смотря на его волосы.
        - Где? - сказала бы я где.
        - На голове. Ну может в других местах тоже, - как отсюда свалить?! - У нас в сестринской кушают врачи, так как она большая и там есть кухонная зона, а в ординаторской нет. И в этой зоне есть…раковина, - вот на фига я об это сейчас думаю?!
        - Едят, а не кушают. И? Ты предлагаешь мне там пометить территорию тоже?
        - Нет, хотела бы поинтересоваться, если я правильно поняла, вы любите раковины, - не успела договорить всю фразу, как мужчина открыто усмехнулся, демонстрируя мне, чего уж греха таить, обворожительную улыбку. - Так вот, вы ходите только в ванной в раковину или на кухне тоже?
        - Истинный джентльмен, прежде чем пописать в раковину убирает оттуда посуду. Шутка, - быстро добавляет он. - Только в ванной, на кухне брызги могут попасть на котлеты.
        - Ну прям отлегло. Спасибо.
        - На здоровье. Выбирайся уже отсюда, - подает мне руку. Долго смотрю на нее и не решаюсь подать.
        - А вы руки мыли с мылом?
        - С хлоркой, - сжимает мою ладонь и тянет на себя. - Итак, ты ничего не хочешь мне сказать? - как бы невзначай интересуется он, как только мы выходим из туалета. На меня не смотрит, в данную минут он увлечен надеванием на себя халата. Черт возьми, он ведь реально наш новый заведующий. Зорин Алексей Викторович. Спасибо бейджику.
        - Не хочу, но надо. Если я правильно понимаю вы наш новый заведующий и… извините меня за вчерашнее. Я была не права.
        - Неправильный ответ, - нахмурившись произнес он. - Точнее правильный в нашей ситуации, но лживый. Ты считаешь, что ты была права. И если бы сейчас, не оказалась в таком положении и не знала, что я твой непосредственный начальник, ты бы снова сказала что-нибудь в таком духе или показала мне средний палец. В этот раз обошлось бы без вылитого виски. Но только из-за его отсутствия, - уверенно произнес он. Да, вот так и забивают последний гвоздь в крышку гроба.
        - Вы чертовски проницательны.
        - Так и должно быть у хороших врачей, - еще и не в меру самоуверенный.
        - Все? Мне писать заявление на увольнение по собственному желанию?
        - Зачем? - удивленно поинтересовался он. - Я, конечно, злопамятный, но не настолько. Тем более я тоже был не прав, - вот тебе и нежданчик. - Забудем о вчерашнем. Не обижайся на меня за сказанное, - вполне искренне произносит он. - Обижайся на себя, - тут же добавляет этот…козел. Правда уже не так громко. - Итак, Женя, третий раз, надеюсь будет информативным. Ничего не хочешь мне сказать по делу? Например, зачем сиганула обратно в кабинет, когда увидела меня и главного, и зачем вообще сюда приходила.
        - Значит вы сразу видели меня?!
        - Конечно, у меня хорошее зрение. И в туалете я тебя тоже видел, халат ног не прикрывал, - офигеть!
        - Так если вы видели меня, почему позволили себе делать это при мне?! - возмущенно бросаю я.
        - Как это почему? Потому что я хотел в туалет, - офигеть.
        - У вас железная логика.
        - Титановая. Титан в два раза прочнее железа. Или вольфрамовая. Это самый прочный металл. Кстати, ты знаешь где он используется?
        - Да.
        - Где?
        - Где-то.
        - О, у тебя тоже неплохо с логикой. Итак, - берет в руки ранее кинутую им на диван историю болезни.
        Вкратце обрисовала зачем сюда пришла, рассказала о больном, на что Зорин нахмурился. Кажется, вообще выглядит злым.
        - Ты сколько здесь работаешь?
        - Два месяца.
        - А вообще медсестрой?
        - Столько же.
        - Хм…очень интересно. То есть ты после двух месяцев работы медсестрой просто так без назначений врача херакаешь больному капельницы?
        - Я примерно знаю, что в таких случаях используют. Я этим интересуюсь, и сама будущий врач. Ничего такого я ему не поставила, дозировки не превысила.
        - Будущий врач? - с сомнением интересуется он, доставая из пакета фонендоскоп. - И какой же курс?
        - Пятый.
        - Замечательно. Однако, даже если ты умная, способная и все в этом духе, все равно не делай так, чтобы не подставлять саму себя. Кстати, ответ на вопрос, где используют вольфрам - пули и ракеты. Понимаешь к чему я это сейчас?
        - Пулей или ракетой дуть в коридор показывать вам больного?
        - Ну вот, а говорят женской логики нет. Пойдем. Кстати, раз ты будущий врач, то надо подмечать все детали, в том числе и такие важные пункты как то, что он наркоман, - с явной долей презрения произносит Зорин, как только мы подходим к моему посту.
        - Я это и так подметила. Но это было восемь лет назад. К тому же я сама его спросила о принятии каких-либо веществ, когда он еще был не в таком загрузе как сейчас. Он ничего не принимал.
        - Тебе сколько лет, Женя?
        - Двадцать один. А это тут причем?
        - При том, что в твоем возрасте пора знать одну простую вещь - абсолютно все врут. И пока этот нарик не в полном отрубоне, надо понять, чем он кололся или что принимал. Или исключить этот вариант и искать другие причины его загруза.
        - Ничего он не колол себе. У него вены чистые. Да и их почти нет, я еле-еле нашла.
        - Значит что-то глотал.
        - Вы не можете это знать наверняка.
        - Не могу, но я предполагаю, учитывая его анамнез и не списываю факт наркомании в прошлом со счетов, а ты сразу отрицаешь. Понимаешь разницу между нами?
        - Понимаю.
        - Это хорошо, что понимаешь. Тонометр прихвати.

***
        Зависть, да это, пожалуй, именно то, чувство, которое я сейчас испытываю, смотря на то, как ведет себя мой вчерашний «объект». Или это мечта вот так же держаться с пациентами и окружающими людьми? Дико хочу, чтобы от меня исходила такая же уверенность. Ноль сомнений и непроницаемое лицо. Ничего и никого не бояться.
        М-да…мне до этого как до Китая пешком. Словила себя на мысли, что хочу видеть собственными глазами то, как он облажается. Ведь все мы рано или поздно ошибаемся. Зорин поди пританцовывает сейчас внутри себя победоносный танец, ибо оказался прав, а я…А что я? Ладно, нечего расстраиваться, все приходит с опытом. Было бы желание, а оно, к счастью, есть.
        - Ты ему не навредила, Женя. Это главное, так что, не грузись, - неожиданно произносит он, оторвав взгляд от истории болезни. - Бездействие и равнодушие - хуже, чем просто ошибиться. Все, отнеси, пожалуйста, историю в реанимацию.
        - А дальше что? Его переведут в токсикологию?
        - Не думаю. Так, это и есть дежурный? - указывает в сторону идущего Соколова.
        - Он самый, - не скрывая эмоций выдаю я и направляюсь в ОРИТ.
        Не думала, что по возращению стану свидетельницей занимательно спектакля. За то с каким отточенным мастерством Зорин опустил Соколова - ему как минимум надо дать премию. Ни криков, ни нецензурных слов. Однако, этого хватило, чтобы на лице взрослого мужчины узреть откровенный страх. Я - не исключение. Бить словами, Лешка вовсе не блошка, умеет на пять с плюсом. Страшный человек, ей-Богу. Однако помимо страха за собственную шкуру, я испытываю невероятное наслаждение за то, что хоть кто-то пристыдил Соколова за алкоголь. И не только за него.
        - Ты чего такая примороженная? - резко перевожу взгляд на возвышающегося передо мной Зорина.
        - Да так, вспомнила, что санитарки-то сегодня нет, мне надо поменять подгузник.
        - В твоем возрасте, Женечка, надо бы уже ходить самостоятельно в туалет. Для начала попробуй хотя бы на горшок. Принести?
        - А вы тоже только недавно отучились?
        - Женечка, ты про раковину забыла.
        - Да. Съязвить не удалось, вы правы.
        - Все впереди, какие твои годы.
        - Подгузник мне надо поменять в пятой палате, - зачем-то как дура поясняю ему я.
        - Мм…тогда учись правильно выражаться. Не тебе поменять, а больному. Или больной.
        - Обязательно буду учиться, Алексей Викторович.
        - Ну и правильно. Работай, Евгения.
        И все-таки не в меру самоуверенный козел. Посмотрим, как он запоет со всем коллективом завтра. Жаль, что я увижу только начало. Радует то, что старшая медсестра ему точно не уступит в выражениях.
        Кажется, сегодня первое дежурство с Соколовым, которое продолжилось без лозунга «найти дежурного». И если бы не инцидент с туалетом, то дежурство можно было бы назвать прекрасным.
        - Женя, пойдем ко мне. У меня к тебе важно дело, - резко поднимаю голову на нависающего надо мной…увы уже заведующего.
        - Сейчас? - перевожу взгляд на часы. Половина девятого. Что он здесь делает в такое время?! Не говоря уж о том, что у него сегодня нет официального дежурства.
        - В сию секунду.
        - Я не могу оставить пост, - откровенно говоря, дерьмовая попытка.
        - Ну да, ну да. Пойдем. Палаты, к счастью, оборудованы кнопками. Пойдем.
        Вот как-то одним местом чувствую - не к добру. Вечер, а я одна в компании человека, назвавшего меня шлюхой. Он мужчина в конце концов, а я уж я-то знаю, что у них у всех на уме. Становится неприятно. И страшно, чего уж скрывать. С опаской захожу в кабинет, косясь на дверь. А Зорин, как назло, ее закрывает на ключ. А затем отправляет его в карман брюк. Чувство такое, словно я в западне. Рюкзака с собой нет, стало быть, и ничего такого, чем можно будет треснуть мудака в случае чего. Так, ладно, это очередной приступ паранойи. Он же уважаемый человек, с чего ему делать столько неприглядные вещи. Как только я чуть успокаиваю себя, он неожиданно берет меня за руку. Это что еще за хрень?
        - Что вы делаете?!
        - Трогаю твою руку. Она у тебя легкая? - затрудняюсь что-либо вымолвить просто потому что завороженно наблюдаю за тем, как Зорин поглаживает подушечки моих пальцев.
        - Наверное, легкая, я же…не толстая.
        - Я имел в ввиду легкая как у медсестры, - тут же поясняет он с усмешкой.
        - Да, - киваю как дура и тут же резко одергиваю свою ладонь. - Больные не жалуются. Наоборот.
        - Вот и отлично, - отходит к окну и начинает копошиться в пакете.
        ГЛАВА 3
        Да уж, к такому я готова не была. Мягко говоря, неожиданно. Но если призадуматься, попа как попа, это ж моя работа. Чего нос воротить и трусить? Ну, заведующий и что с того? Недолго думая, открыла ампулу и набрала ее содержимое в шприц. Взяла спиртовую салфетку и уверенно подошла к Зорину.
        - Я не люблю стоя. Может, лучше на кушетке?
        - Ой, ой, ой, Женя, ты чего такая быстрая? На кушетку ей сразу. Я не такой. Надо сначала поближе познакомиться, - и все-таки он определенно - козел.
        - Я не люблю делать стоя инъекции, - спокойно поясняю я, а самой хочется дать ему приличного поджопника. - Мышцы напряжены.
        - Вот видишь, как важно правильно выражаться. Я расслаблен, не бойся. Только нежнее. Представь, что моя ягодица - твоя, - хотела что-нибудь съязвить, но выдержала.
        К счастью, рука у меня не дрогнула ни когда я мазнула по его ягодице спиртовой салфеткой, ни когда делала саму инъекцию.
        - Готово.
        - Легкая рука у тебя, Женя. Мне понравилось.
        - Обращайтесь, если еще понадобится.
        - Стоять, - отрезает Зорин, как только я подхожу к двери. - Я тебя не отпускал.
        - У меня вообще-то работа. Или вам нужно сделать что-то еще? Например, клизму? - вот зачем я это делаю?!
        - Кое-что еще точно надо. Обойдемся без клизмы. Дверь все равно закрыта на ключ, если ты помнишь. Я надолго тебя не задержу. Сядь, - указывает взглядом на диван.
        А ведь и вправду дверь закрыта. Не нравится мне все это. Жуть как не нравится. И, тем не менее, я все равно сажусь на самый край дивана.
        - Учитывая, что мне еще неделю надо будет дырявить задницу, мне нужна твоя помощь. Расскажи, у кого еще легкая рука и кому я могу доверить свою драгоценность. Я буду сейчас показывать тебе фото. Только правду. Это останется между нами.
        Хотела бы я его послать к какой-нибудь стерве криворукой, вот только слова застряли в горле, когда Зорин уселся на диван. Впритык ко мне. Так, что наши ноги касаются друг друга. Фигово то, что мне тупо некуда переместиться. Только хочу сказать ему о нарушении личных границ, как он кладет мне на ноги… конфеты. Нет, не так. Коробку офигенских дорогущих конфет. Мне такое не по карману от слова «совсем». И ела я их только однажды, да и то, потому что угостили.
        - Ешь. Не стесняйся, это тебе мое спасибо за укол, - сказать я ничего не успела. В следующий момент Зорин протягивает мне фотографию, на которой есть почти все сотрудники отделения.
        - К кому бы ты пошла?
        - Тамара Николаевна, - тычу в лицо старшей медсестры и тут же отправляю конфету в рот. Ну не могу я упустить такой шанс. - Она классная. Руки растут из нужного места, да и как человек - хорошая. Добрая.
        - А эта? - указывает пальцем на молодую красотку.
        - Это врач, а не медсестра. Я бы к ней не пошла.
        - Почему? - ну, гулять так гулять. Отправляю в рот очередную конфету.
        - Она злая. Хамит частенько.
        - Сука, короче.
        - Типа того, - киваю как болванчик, разжевывая конфету. И только когда рядом сидящий мужчина открыто усмехнулся, до меня дошло с чем я только что согласилась. Капец.
        Правда, я быстро об этом забываю, снова отправляя в рот конфету. Хорошо-то как. Много ли нужно человеку для счастья?
        - А этот? - не унимается Зорин.
        - Петр Алексеевич. Я бы вообще к нему ни с чем не пошла. Он, как бы сказать, покорректнее… не обладает нужными знаниями и умениями. На мой взгляд, конечно.
        - Тупой, короче, - подытоживает Зорин. Ничего не отвечаю, тупо отправляю в рот седьмую по счету конфету.
        В итоге все конфеты были благополучно мной съедены. И вместо того, чтобы решить, кому доверить драгоценную задницу, мы прошлись по всем работникам отделения.
        - Спасибо, теперь у меня есть представление о том, с кем буду работать. Не ожидал такой честной оценки. Классно всех сдала. Умничка. Все, теперь беги на пост, - резко встает с дивана и все-таки открывает дверь.
        И только когда я подошла к выходу до меня вдруг дошло.
        - Подождите, вы дали мне сделать инъекцию для того, чтобы войти в доверие. Конфеты - для расслабления и отвлечения внимания. И все это с целью получить нужную вам информацию?
        - Да, - как ни в чем не бывало произносит он. - Надо признать, это изначально было легко, учитывая, что ты меня боишься. А человеком, которым руководит страх - очень легко управлять. Подумай об этом на досуге.
        - То есть вы намекаете на то, что мне не надо вас бояться?
        - Конечно, надо. Только еще необходимо работать над своим лицом и не демонстрировать это мне так явно. Я же буду этим пользоваться.
        - Спасибо, что сказали. Я поработаю сегодня ночью над своим лицом.
        - Главное поработай так, чтобы не было вчерашнего марафета проститутки. Он тебе не идет.
        - Знаете что?! - громче, чем надо произнесла я.
        - Знаю. Тебе пора идти на пост. Работай, Евгения Михайловна.

***
        Что я поняла за две недели работы с новым заведующим? Первое - он реально хороший врач, второе - он самый что ни на есть козел. Нет, не так - козлище. Козел Козелович. Кажется, это первый человек на моем пути, который делает все, чтобы не понравиться окружающим. В выражениях не стесняется. Жуткий трудоголик. Создалось ощущение, что он здесь живет. Я его откровенно боюсь. От таких людей никогда не знаешь, что ждать наверняка. Правда, не могу не признать, что с его появлением - все при делах. Студенты трясутся, но исправно выполняют то, что надо. Ординаторы наконец-то тоже не просиживают диваны. Но несмотря на то, что он ведет себя, мягко говоря, жестко абсолютно со всеми сотрудниками - женская половина, в буквальном смысле, пала к его ногам. Парадокс. Мне этого не понять совсем.
        - Сукин сын. Ну вот чего он такой? - задумчиво произносит Тамара Николаевна, тяжело вздыхая.
        - Кто?
        - Зорин.
        - Какой? Сукин?
        - Ой, Женя. Красивый, - усмехаюсь, отпивая чай. - Была б я на двадцать лет моложе… реально бы переспала с ним. Если бы надо было - изнасиловала.
        - Тамара Николаевна, - укоризненно отмечаю я, а самой становится смешно. Но когда она достает из папки фотографию Зорина, становится не до смеха. - Вы что, влюбились?
        - Да черт его знает. Но пожамкать его охота. Думаю, он везде крепышонок. А эти глаза…
        Я настолько была поглощена происходящим, что вообще не замечала внешности этого мужчины. Я в принципе не обращаю внимания на мужчин. Но вынуждена признать, что Тамара Николаевна права. Если отбросить некую неприязнь к нему, вынуждена признать, что он красивый молодой мужчина. И глаза у него и вправду очень притягательные. Темные волосы и голубые глаза - это всегда красиво.
        - Но не бывает так просто. Что-то с ним не то…
        - Конечно, не то, в тридцать три года просто так заведующими не становятся. Наверняка, кто-то из родственников протолкнул.
        - Тоже мне проблема. Даже если так, мало протолкнуть, Женя, надо еще и задержаться. Думаю, что жопа в другом.
        - В чем?
        - Наверное, у него писька маленькая.
        - Немаленькая. Наверное, - быстро добавляю я. Не сказать, что я что-то там рассматривала, но… немаленькая.
        - Девки ставки поставили. Кто первая затащит его в койку - получает пятьсот долларов.
        - Офигеть.
        - Ты можешь тоже поучаствовать. У тебя хоть шанс есть, в отличие от меня.
        - Скажете тоже, бред какой-то.
        - Чего это бред сразу? Ты молоденькая, красивее всяких там врачих, только веснушки надо припудрить, ну и глазки чуток подкрасить. Может, вообще замуж за него выйдешь. А что, многие врачи женятся на медсестрах.
        - Не знала, что вы такая мечтательница. Думаю, такие как он вообще не женятся.
        - Плохо думаешь. Учитывая, что он уже был женат. Значит и второй раз можно затащить.
        - Кому надо - пусть и затаскивают, а мне - нет.
        - Тамара Николаевна, как закончите трапезничать, подойдите, пожалуйста, в мой кабинет, - резко переводим взгляд на дверь. Сто лет будет жить.
        - А я уже все, Алексей Викторович, - вскакивает с дивана, даже не допив чай.
        - Приятного аппетита, - неожиданно произносит он, смотря на меня. А затем подмигивает. Кажется, это первый знак «внимания» в мою сторону за прошедшие две недели. Хорошо бы последний.

***
        Выхожу из автобуса и, не смотря под ноги, бегу к нужному корпусу. Ненавижу опаздывать. Просто на дух не переношу. Вот что бывает, когда занимаешься несвойственной тебе ерундой. В этот раз - никаких экспериментов с одеждой. Привычная для меня черная водолазка и джинсы. Но над волосами и неброским макияжем я все же поработала.
        У меня с детства выработалось что-то типа рефлекса - быть незаметной. Когда ты невидимка - тебя не трогают. Точнее, меньше трогают. Подчеркивать свою фигуру мне никогда не хотелось. И так было до тех пор, пока я не увидела новенького парня на нашем потоке. Да, тогда мне впервые захотелось стать привлекательнее.
        Как там говорят: любовь с первого взгляда? Не знаю, что такое любовь к мужчине и есть ли она вообще, но то, что в момент встречи во мне что-то перевернулось - это факт. Исходя из прочитанных мною романов, скорее всего, я влюбилась в этого парня. А, может быть, дело в том, что он подсел за парту к такой незаметной как я, тогда как другие были свободны. Или в том, что это первый парень в университете, который нормально со мной заговорил. Он был со мной мил. Для меня - это терра инкогнита. А уж когда через неделю знакомства на одной из лекций он протянул мне шоколадку, что-то там внутри зашевелилось. Вряд ли бабочки, но точно не опарыши. Проблема заключалась в том, что Миша в меня влюблен не был.
        Не сказать, что я страдала от этого, но безусловно хотелось взаимности. В любом случае, учитывая мое отношение к мужчинам, меня необычайно радовал тот факт, что мне, как оказалось, не чужды все эти любовные дела.
        Возможно, из этого ничего не получится, но зная, что курс «внутренние болезни» мы проходим двумя группами - упустить такого шанса я не могла. Три недели бок о бок - впечатляет. Быстро переодеваю халат и, поправив свои распущенные волосы, стучусь в кабинет. Открываю дверь и замираю. Да не может такого быть!
        - Здравствуйте, - еле выговорила я, смотря на Зорина, восседающего за столом. - Извините за опоздание. Можно?
        - Что можно, Евгения Михайловна?
        - Войти можно?
        - Можно, но осторожно. Первое предупреждение, оно же и последнее. Опоздание на пятнадцать и более минут приравнивается к прогулу. Сегодня в качестве исключения наказание будет в виде опроса по задаче после занятий. Садись за первую парту. Итак, занятия будут проходить следующим образом. Собираемся в девять двадцать. Дальше я раздаю каждому из вас больного. Вы собираете его анамнез, делаете осмотр и затем при мне смотрите в истории болезни результаты исследований и формулируете предварительный диагноз. На все это максимум полтора часа. Заниматься мы будем одной группой. Сегодня исключение. Пятьсот пятая - будет у Куйбышева Виктора Васильевича, - да ну как так-то?! - На отделении не орать, вести себя максимально спокойно. И делать вид, что вы все знаете и умеете. После больных - собираемся в этом кабинете и будем дискутировать на темы, согласно плану. Сегодня в виду наличия двух групп - подискутировать не успеем. По пятницам будете сдавать мне практические навыки. На данный момент вопросы есть? - гробовая тишина. - Ну раз нет, значит нет. Идем все в палату номер семь. Кучкуемся так, чтобы всем все
было видно. Первый раз сделаем осмотр и опрос вместе. Девочки - всем убрать волосы. Богомол, у вас, кстати, ресницы отклеились на одном глазу, хорошо бы их с обоих отодрать.
        - Вообще-то я Богомолова, - возмущенно бросает Катя.
        - Вообще-то мне все равно. Все, все на выход к палате номер семь.
        Три недели бок о бок вот с этим?! Мне нужна валериана. Причем срочно.
        - Женя, тебе нужно особое приглашение?
        - Нет, - бурчу себе под нос и встаю из-за парты.
        На ходу убираю волосы, ввиду отсутствия какой-либо резинки - в ход идет карандаш. И только тыкнув его в волосы, я наконец-то заметила Мишу. Сама не поняла, как улыбнулась ему. А потом отмерла, когда услышала четкое гоготанье. До нужной палаты мы все дружно не дошли из-за полуголого дедульки, вставшего посередине коридора.
        - Уважаемый, вы не могли бы здесь не махать своей палкой-ипалкой? - как ни в чем не бывало бросает Зорин.
        - Чаво?
        - Фаберже надо прикрыть халатом. А еще бы лучше трусами. Тамара Николаевна, - ловит старшую за руку. - Будьте добры, доведите дедушку куда надо и выдайте ему трусы какие-нибудь. - Дети, за мной.
        Пропускает нас первыми в палату, сам же заходит последним. Демонстративно кривит лицо. Да, запах в палате - оставляет желать лучшего.
        - Всем добрый день. Попрошу о маленькой, но весомой просьбе, во время нашего опроса и осмотра всем терпеть и не пердеть, - переводит взгляд на табличку над кроватью. - Николай Михайлович, вас это тоже касается.
        - А я уже.
        - А я понял по витающему флеру около вас, поэтому и предупреждаю. Один раз, как правило, не предел, поэтому второй, будьте так любезны, только после нашего ухода. Итак, кто начнет выступать? - как и предполагалось, в палате полная тишина. - Женя, давай ты, - тянет меня к себе за руку, а затем неожиданно кладет обе свои клешни на мои плечи. - Давай без где родился, как рос, работал и на ком женился. Удиви меня в приятном смысле слова, - прошептал мне на ухо и тут же убрал от меня свои руки.
        ГЛАВА 4
        Удивила так удивила щенячьими взглядами в сторону Коняшкина. Или Конкина? Хотя один хрен. Точнее «пони». Вместо того, чтобы трястись передо мной и бояться лажануть, Женя совершенно точно думает о том, как выглядит перед этим парнем. Отвратительное зрелище. Что ж ты так палишься, дурочка? В очередной раз разочаровала.
        Хотя, кому я сейчас заливаю? Разочаровала она меня вовсе не этим, а абсолютным равнодушием в мою сторону. Да и тут я откровенно вру сам себе. Окажись она в списке особ, желающих залезть на мой член, вот тогда бы - да, упала ниже плинтуса. А так, ну сохнет она совершенно точно не взаимно по своему ровеснику, что ж на нее теперь клеймо вешать, как и слабым на передок девицам из отделения? Нет, объективность во мне, к счастью, еще не сдохла. Однако при всем при этом факт ее равнодушия все равно напрягает. Вешаются - плохо, нет - тоже. Я тупо зажрался.
        Спрашивается, а на хрена мне от нее вообще какие-либо проявления знаков внимания? Ну да, ну да, вот уж «вопрос века». Осталось только задать его знатокам. Все просто, и вскрытие не требуется - она меня тупо привлекает. Это само по себе странно, учитывая, что я примерно представляю через скольких мужиков Женя могла пройти, учитывая подноготную ее семьи. Пусть и не по своей воле, но факт остается фактом. Однако, несмотря на это, она все равно меня привлекает.
        А, может быть, все дело в том, что я подсознательно ее уже обеляю? Наряд и макияж шлюхи в баре скорее всего единичный случай. Возможно, поддалась и нарядилась так, чтобы «пони» обольстить. Правда, компания была чисто женская. Но мало ли куда коняшка мог запропаститься. Ее реакция на мои слова была вполне себе красноречива.
        А, может, все дело в том, что мне тупо на все наплевать, когда я вижу ее глаза. Взгляд такой, что… полный пиздец. Побитая лань. Всегда раздражал такой, ибо у девок он насквозь фальшивый. Знают, когда и на кого так посмотреть. Фишка в том, что у Жени взгляд ни капельки не охотничий и не фальшивый. Он у нее настоящий. Грустный, даже если улыбается. Такой… болючий, что ли, пробирающий. Точно, он - трогательный.
        Надо же, слово я еще такое помню. Но правда трогательный. Он и тогда был таким же. Только сейчас понял, что дело было не в заплаканных глазах. Взгляд у нее в принципе такой и без слез. Ну и контрольный в голову - гетерохромия. Есть в этом что-то такое завораживающее. В баре не приметил, ибо все было напрочь перекрыто длиной платья. А в кабинете - да, когда та поедала конфеты, совершенно не стесняясь при этом облизываться, вот тогда и заметил эту маленькую, но весьма редкую особенность. Один глаз голубой, на другом радужка менее голубого цвета вместе с небольшим светло-коричневым участком. Цепляет. Даже слишком.
        Перевожу взгляд на «пони». А, может, я ошибаюсь и не так уж ему на нее и похрен. По крайней мере сейчас он смотрит на Женю заинтересованно. Так, стоп, о чем она говорила с больным? Как вообще вела себя с ним? Дед сияет. Оно и понятно, когда его последний раз одаривала молоденькая девчонка. А девчонке, кажется, по хрен, ибо она вся в «пони». Коняшкин и Беляшкина. Или Беляшова? Да… проблема с запоминанием фамилий никуда не делась. Хотя какая разница. Беляшова или Беляшкина? Беляш, он и в Африке беляш. Точно - беляш! Такой же аппетитный и запретный. А самое главное, учитывая на каком канцерогенном масле жарится этот самый беляш, есть его крайне вредно и опасно. Так же опасно, как и заводить какие-либо шашни на работе. Но вкусно. Очень вкусно.
        Не туда. Ох, не туда меня ведет. Сам не понял, как наконец-то выплыл из своих противоречивых мыслей и все-таки обратил внимание на Женины манипуляции. Ну хоть с пальпацией печени поймал. И на том спасибо.
        - Положение руки должно быть не такое. Ты такими поглаживаниями ничего не пропальпируешь. Вот так, - обхватываю ее ладонь своей и проделываю так, как надо. - А теперь сама. Только не забывай про вдох и выдох.

***
        Совершенно тупые и в большинстве своем бесперспективные студенты. Тут и жестить не надо. Все на ладони.
        - А завтра какая тема? - тихо интересуется одна из особ, тусовавшихся в баре.
        - А вы еще не поняли, что все? Я не дам вам задачи по конкретной теме. Штудируйте абсолютно все. Зачет в конце покажет, как и кто работал. Пятьсот пятая группа, надеюсь, вам всем прощайте. Пятьсот шестая, завтра на этом же месте. Вам до свидания.
        Так и хочется всем дать пенделя, чтобы побыстрее свалили из аудитории. Понимаю, что уже неправильно себя веду, ибо ищу взглядом сложную задачу, на которой Женя провалится. И только когда наконец аудитория становится почти пустой, я одергиваю себя. Сама выберет. При желании дам ей и вторую, учитывая, что на занятии я ее не осчастливил задачей.
        Встаю из-за стола, как только в аудитории мы остаемся вдвоем и нависаю над Женей. Протягиваю ей стопку с задачами.
        - Пять минут на обдумывание. Если готова раньше, дерзай.
        - Хорошо. А вы не могли бы надо мной не стоять вот так.
        - Тебя это напрягает?
        - Да.
        - А меня это, - без церемоний достаю карандаш из ее прически. Волосы тут же рассыпаются по плечам. Давно хотел это сделать. - Карандаш в волосах больше не носить. Для этого есть заколки, - сажусь на свое место.
        - В Китае носят почти такие заколки только без грифеля.
        - А мы не там находимся, Женя.
        - Хорошо, - спокойно произносит она и утыкается взглядом в задачу.
        А жаль. Еще и обе ладони приложила к щекам, оставив мне созерцать только нос и губы. Никакой реакции с такой позой не рассмотреть. На третьей минуте рассматривания ее веснушек на носу - я сдался.
        - Удиви меня.
        - Боюсь, что могу только в плохом смысле, - наконец убирает руки от лица. - Я не знаю ответ на эту задачу, - да что за нахрен?! - В смысле не могу понять диагноз, - быстро поправляется она, видимо, узрев на моем лице явное негодование.
        - У тебя жвачка есть? - первое, что приходит на ум. Молчит, хмуря лоб. - Мой вопрос так сложен для тебя?
        - Я просто думаю, видели ли вы то, что я доставала жвачку в перерыве на занятии или нет. Если да, а я скажу, что у меня ее нет, то выйдет нехорошо. Если не видели и скажу, что она у меня есть, то придется вам дать, а потом снова и снова. Кто-то увидит, что я вам даю и потом обязательно скажет «дай». И в итоге… сплошные затраты, - гениально, мать вашу. Какой процент людей признается в том, что ненавидит делиться жвачкой?
        - Правильно. Если каждому давать… продолжи.
        - Эээ… то сломается кровать.
        - Ммм… еще. Попытка номер два. Если каждому давать…
        - Можно совесть потерять, - ничуть не задумываясь, выдает Женя.
        - Дубль три, - усмехаюсь в голос.
        - Если каждому давать, плохо ночью будешь спать.
        - Накидываю балл за креативность к общей оценке. Однако, ответ неправильный. Если каждому давать, то себе ничего не останется.
        - Это не рифмуется, - возмущенно бросает она.
        - А я тебя просил рифму?
        - Нет. Но вы просили просто продолжить. Я продолжила.
        - Ладно, принимаю твое замечание. Ну так что там с жвачкой? Кстати, я тоже никому и никогда их не давал. Закидывал в рот исключительно в одиночку.
        - В ваши студенческие годы тоже были жвачки? Я хотела сказать, что были такие же упаковки, в которых было много жвачек? - это что, она меня сейчас старым назвала?
        - Были. Ну так что там с жвачкой? - снова повторяю свой вопрос.
        - Сейчас дам. Ой, нет, - разочарованно бросает Женя. - Оказывается реально закончилась.
        - Не проблема, - открываю ящик в столе. - Возьми, - протягиваю ей леденец. - Соси.
        - Зачем? - непонимающе уставилась на меня.
        - Чтобы сосала.
        - Вы предлагает мне взять конфету в рот и сосать ее… при вас?
        - Можешь выйти в коридор и там пососать, если я тебя этим смущаю.
        - Спасибо, но я не хочу сосать конфету ни при вас, ни в пустынном коридоре.
        - Я тебя вообще не спрашивал, чего ты хочешь. Так надо. Это активирует мозговую деятельность. Пососешь, возможно, придет в голову ответ на задачу, и ты меня приятно удивишь. Давай быстрее, Жень, работы много, - вот тут уже не вру. Работы и вправду до хрена.
        - Ах, вот оно что.
        - А ты что подумала?
        - Лучше вам не знать, о чем я подумала. Ну, разве что, ради эксперимента пососу леденец.
        - Соси.
        И все-так она забавная. Через несколько секунд Женя, кажется, вообще забыла о том, что здесь не одна. Слишком любит сладкое.
        - Ну как там мысли?
        - Вспомнила, что надо купить хлебушек.
        - Мне тоже… надо купить хлеб. А по задаче?
        - Я сдаюсь. Бред какой-то. Здесь может быть все, что угодно. Никаких точных данных.
        - Давай ее мне, - беру бумагу в руки и читаю условие задачи.
        - Ну и что там?
        - Понятия не имею, - вполне серьезно произношу я после очередной перечитки условия. - Я с тобой соглашусь, здесь бред неясной этиологии. Может быть все что угодно. Уберем эту хрень из списка задач.
        - Итого мне пять? - поинтересовалась Женя, открыто улыбаясь. Так, определенно на нее так действует сладкое.
        - Не наглей, - протягиваю ей стопку с задачами. - Давай только сразу читай условия задачи и по возможности отвечай.
        - Хорошо. Только я сначала быстренько прочитаю сама.
        Получилось и вправду быстренько. Через пятнадцать секунд Женя начала читать задачу вслух.
        - Больной «М»…
        - Ой, нет, - сразу перебиваю ее я. - Давай ему дадим имя. Надоели уже эти просто «М». Никакого разнообразия.
        - Максим?
        - Мне больше нравится Михаил. Точнее не нравится, поэтому будет он. Был у меня один университетский товарищ. Мерзкий тип. Итак, захворал у нас Мишка.
        - Тридцати пяти лет. При поступлении жалобы на боли в области сердца, одышку, слабость и быструю утомляемость. Объективно, выраженные отеки на нижних конечностях, асцит. Перкуторно размеры печени увеличены. Со слов больного перенес ОРВИ две недели назад. По анализам и…
        - Я сам, - забираю у нее задачу и дочитываю данные. - Ну и какое заболевание у Миши? И желательно этиопатогенез.
        - В результате ОРВИ развился острый диффузный миокардит. Из-за воспаления в миокарде возникает первичное ослабление работы сердца в результате нарушения образования энергии. Так как правые отделы сердца анатомически более слабые, развивается правожелудочковый тип сердечной недостаточности. Застой в большом круге кровообращения. Отсюда и признаки правожелудочковой недостаточности: одышка, асцит, тахикардия в покое, падение МОК, цианоз.
        - Зараза какая, - спустя несколько секунд все же не выдерживаю я. - Так даже неинтересно.
        - Что?
        - Может быть, я хотел с тобой побеседовать, а теперь придется ставить тебе пять и отпускать с миром. Иди отсюда. За каждое опоздание после ночного дежурства, даже если оно на пятнадцать минут, - задача.
        - То есть на занятие вы меня пустите?
        - Да, если опоздание после дежурства.
        - Спасибо, Алексей Викторович. Тогда до свидания.
        - Пока.
        Удивила, так удивила. А может, это тупо везение. Каждый может знать какую-то тему. Уж за три-то недели можно и проверить.

***
        - Алексей Викторович, угощайтесь, - поднимаю взгляд на нависшую надо мной Тамару Николаевну с коробкой в руках. - Здесь пироги с рыбой и с мясом.
        - Спасибо, я не хочу.
        - Ну как это. Вы точно не обедали, я видела. Уже четвертый час. Может, что-то другое хотите?
        - Хочу.
        - А что хотите?
        - Беляшей, - не задумываясь, бросаю я. - Теплых, вредных, чтоб масло по пальцам текло. Сочных.
        - Эээ… а тут в ларьке есть. Хотите сбегаю?
        - Хочу. Если вам не трудно, конечно. Давайте три. Только спросите у продавца они… не из собачатины ли. Уважаю этих животных.
        - А я слышала, что собаки очень вкусные, - м-да, видать, у них был не только пирог.
        - Господь с вами, Тамара Николаевна. Собачатина не подойдет. Мне нужна только человечина, - я реально сейчас сказал это вслух?! - Шутка. Я имел в ввиду свинина. Просто она максимально приближена к человеческому мясу. Короче, если из свинины, тогда берите три штуки.
        - Поняла.
        Поняла она, ну-ну. Встаю из-за стола и завариваю себе кофе. Подхожу к окну. Дерьмо, а не погода. Хотя, что я хочу от начала мая в городе. Грязь, лужи и холод собачий. Три беляша… крыша едет не спеша. Усмехаюсь в голос, когда за окном вижу Женю. Вспомни солнышко, вот и лучик. Лучик, который через несколько секунд падает на асфальт так, что у меня у самого, кажется, на расстоянии отдало в собственные колени.
        Надо… надо помогать людям, даже если ими хочется немного полакомиться. Ставлю чашку на стол и выхожу из кабинета.
        ГЛАВА 5
        То, что я стал свидетелем ее падения Женя явно не подозревала, равно как и в принципе не ждала чьего-либо появления рядом с собой. Смешно, учитывая, что мы на территории больницы. И ведь никакой гондон не поспешил помочь. Судя по Жениному растерянному лицу, у нее не только колени в хлам, но и что-то сродни болевого шока. Совершенно потеряна.
        - Вот что бывает, когда спешишь за хлебушком, - сам не понял как изо рта вылетела несвоевременная подколка. Однако, ноль реакции. Поднимаю ее рюкзак и беру Женю под локоть.
        - Блин, как же так? Я джинсы порвала, - наконец произносит она, когда я пытаюсь сдвинуть ее с места. Охренеть. Тут не шок болевой, а проблемы с головой.
        - Это, конечно, самая большая проблема на данный момент, - выдаю я, не скрывая сарказма в голосе. Ты случайно головой не приложилась, когда падала?
        - Нет. Только ногу сильно подвернула, теперь больно ступать.
        - Пойдем, посмотрим все части твоих многострадальных ног.
        На удивление Женя не сопротивляется и, ковыляя на одну ногу, через несколько шагов мы оказываемся у заднего входа. Кое-как доходим до лифта и поднимаемся на второй этаж. Как-то само собой совершенно без задних мыслей я отвел ее в свой кабинет. Стянул с нее куртку и подвел к раковине.
        - Блин, и ладони стерла в кровь.
        - Смывай пока грязь с рук.
        С головой у Жени точно проблемы, потому что вместо того, чтобы мыть руки, пока я ищу все необходимое для обработки ее ног и ладоней, она с похоронным лицом осматривает свои порванные джинсы. И эта туда же, думает только о испорченной шмотке. Да что за бабы-то такие, а?!
        - Руки мой. Я с грязью работать не буду.
        - А я и не прошу, - обиженно бросает Женя, явно восприняв мои слова на свой лад. Зато теперь внимание все еже уделила своим грязным ладоням.
        Подталкиваю ее к дивану, как только она наконец-таки справилась с мытьем и фактически усаживаю ее на место. Стягиваю с нее кроссовки и откидываю их в сторону. А затем как-то не церемонясь тяну руки к пуговице ее джинсов.
        - Вы совсем что ли?! - вот теперь она определенно отмерла.
        - Что нет так? - безэмоционально бросаю я.
        - Что вы делаете?
        - Собираюсь снять с тебя джинсы.
        - Я сама справлюсь, - резко одергивает мою руку. - Спасибо за помощь, но я сама все обработаю. Выйдите, пожалуйста. Дайте мне пять минут. Я быстро.
        - Нет, - безапелляционно произношу я. - Это мой кабинет, и ты моя гостья. Снимай сама джинсы. Если так стесняешься, прикроешь свои трусы пледом. Детский сад, ей - Богу.
        Кидаю рядом с ней плед и отхожу к столу. Делаю вид, что копошусь в аптечке, сам же краем глаза наблюдаю за тем, как осматриваясь по сторонам, Женя таки поворачивается ко мне задом, натягивает пониже водолазку и таки снимает с себя джинсы. А дальше, как будто удар под дых. Всякое мог ожидать, но точно не то, что под джинсами окажутся колготки. И не какие-нибудь там капроновые, а самые что ни на есть допотопные советских времен. Те, в которых все щеголяли в детском саду. С вечно спущенной жопой и гармошками на коленях. На Жене правда сидят по-другому, возможно, эти какие-то усовершенствованные, все-таки на дворе две тысячи десятый год, поди резинка уже другая. Но сам факт таких колготок на молодой девушке, мягко говоря, удивляет.
        Беру стул и подхожу к Жене, когда та кладет раритет на подлокотник дивана. Хочется неуместно пошутить на тему какие же там тогда трусы, но мало того, что Беляшова натягивает по самое не могу водолазку, так еще и усевшись на стул, я взглянул на пятки этих самых колготок - они заштопаны. Заштопаны! Кто-то еще штопает колготки? Резко перевожу взгляд на рядом лежащие носки и ее кроссовки. Первые совершенно точно намокли. Собственно, понятно почему: подошва у кроссовок немного отошла.
        Стало не по себе. Неприятно. Как будто кто-то реально ударил по дых. Мало что у нее изменилось. Просто я не понял это из-за наряда в баре, а под халатом и подавно непонятно, что там на ней надето. Появился бы кто-то весомый в ее жизни, не одевалась бы она вот так.
        - Что? - как-то нервно интересуется Женя.
        - Не жарковато в мае в джинсах и колготках?
        - Нет. Я мерзливая.
        Ничего не отвечаю. Просто потому что…нечего. Пододвигаю стул ближе и начинаю ощупывать ее ногу. Нет здесь, конечно, перелома. А вот разбитые колени впечатляют даже меня. Невезучая девчонка. И вряд ли в ее жизни ждет что-то хорошее. Хотя из нашего Мухосранска все-таки вырвалась. Но вряд ли штопанные колготки и дырявые кроссовки можно назвать взлетом. Но тут, как ни странно, есть жирный плюс. Учитывая ее внешность, найти покровителя, который даст ей хотя бы нормальную одежду и небольшую финансовую поддержку, при желании - легко. Стало быть, все-таки у Жени нет такого желания. Возможно, сказалось прошлое от избытка мужиков в жизни ее мамаши. И вот тут и возникает жирный плюс. Хорошая девочка с принципами? Хорошо, если так. Правда, я быстро одергиваю себя. Даже если это и так, у всех есть цена. Абсолютно у всех.
        - Не волнуйся. До свадьбы заживет. Ты учишься платно?
        - На бюджетном. Ай, больно, - вскрикивает Женя, как только я начинаю обрабатывать ее коленки.
        - Ну, извини. На бюджетном…и с первого раза значит поступила. Молодец. В общаге живешь?
        - Я знаю, что я молодец. И нет не в общаге.
        - А где?
        - Снимаю комнату. Зачем вы этим интересуетесь?
        - Потому что мне интересно. Это же очевидно. Почему не в общежитии?
        - Потому что мне не положено здесь место. Мне не нравятся ваши вопросы.
        Нравится, не нравится. Надо терпеть, моя красавица. Не знаю в какой именно меня момент шандарахнуло неуместной в данный момент идеей. Точно знаю, что, когда я приклеивал пластыри на Женины колени, желание воплотить эту идею взлетело до невозможных высот. А почему, собственно, нет? Взаимовыгодный союз. Мне - регулярный секс, ей - улучшение качества жизни. Купить ей новую жизнь не куплю, но уж улучшить точно смогу. На кой черт мне тратить время на поиски постоянной женщины, если вот она прекрасная кандидатка, которая меня привлекает. Да, не прямо сейчас. Но через три недели, когда она уже не будет в статусе моей студентки, то почему нет? Усмехаюсь в голос. Трех недель как раз хватит на «поломаться». Надо начать сейчас. Месяц? Максимум полтора и таки согласится. Жаль, конечно, если будет быстрее, но…ведь в любом случае согласится, ибо у всех есть цена. У всех. Как бы ни было жаль.
        - Спасибо, - резко одергивает свою ладонь. - Вы и так уже все сделали.
        - Ну не прям-таки все, - взгляд так и падает на ее ноги. Мне бы смолчать, но не могу.
        - У тебя здесь кусок небритой ноги, - провожу чуть ниже колена и быстро убираю руку, ибо точно саданет. - Впечатляет. Необычно, - выдаю я, ничуть не скрывая улыбки.
        - Если вам так нравится, разрешаю…
        - Потрогать еще раз? - прерываю ее я.
        - Вырвать волос и загадать желание. Гляди исполнится на растущей то луне, - дерзко бросает Женя.
        - Учту на будущее. Сиди здесь, я принесу тебе какие-нибудь штаны медицинские. Постараюсь найти что-нибудь потемнее.
        - Спасибо, - тут же благодарит Женя и отводит взгляд на свои колени.
        Быстро выхожу из кабинета и иду в сестре-хозяйке. Та, видимо еще одна курица, в списке поставивших на меня ставки, нашла новенькие штаны темно-синего цвета за считанные секунды. С каким-то предвкушением иду к кабинету. Азарт. Точно, в крови вовсю самый что ни на есть азарт.
        - Алексей Викторович, беляшей, к сожалению, не было, - разочарованно произносит Тамара Николаевна и протягивает мне пакет с чебуреками.
        - И не надо. Вы сами чебуреки съешьте. А я скоро вкусный куплю беляш. И живее. В смысле посвежее. Да, куплю. У всего же есть цена, - бурчу себе поднос и вхожу в кабинет.
        - Держи, - протягиваю Жене штаны.
        Та их тут же берет и, видимо, не дождавшись того, что я отвернусь, сама отворачивается ко мне спиной и начинает надевать штаны. Еще несколько минут назад, увлеченный ее колготками, а затем ободранными коленями, я даже не обратил внимания в целом на Женины ноги. Хорошие у нее такие бедра. Далеко не худые по современным меркам. Это даже несколько забавно, учитывая тот факт, как девицы сейчас маниакально стремятся к болезненной худобе. И сильный, очень сильный контраст по сравнению с той худющей болезненной девочкой.
        Женя быстро скидывает в рюкзак джинсы, колготки, а затем надевает промокшие кроссовки. Дурочка. К гадалке не ходи - мечтает отсюда свинтить.
        - Стой, - хватаю Женю за предплечье, как только та направляется к двери. - У меня к тебе серьезный разговор. Я задержу тебя буквально на пару минут. Присядь обратно.
        - Ну, - нервно произносит Женя, натягиваю рукава водолазки на ладони.
        - Я приглашаю тебя…скажем в это воскресенье на ужин, плавно переходящий в завтрак. Как ты на это смотришь? - была бы жива мама отхерачила бы сейчас меня ремнем, учитывая, что это та самая девочка передо мной. И в принципе была бы права. Однако, мамы нет, а вот азарт у меня в крови и эмоции на лице Жени есть. Кайф. Наступит на ногу, херакнет кулаком мне в морду, покажет средний палец или просто пошлет на хрен?
        - Святые профитроли. Столько есть с утра до ночи это даже для меня жёстко, Алексей Викторович, - ай да красава. Один - ноль, точно в ее пользу. - я если столько жрать, то не выдержит кровать. Так что вынуждена отказаться.
        - Стой, - вновь ловлю ее за руку. - Один-ноль в твою пользу.
        - А мы во что-то сейчас играем?
        - А ты еще не догадалась? Кажется, начали мы в баре.
        - Там же и закончили.
        - Нет. Я решил продолжить. Я вообще крайне прямой человек, поэтому скажу все как есть. Ты мне нравишься. Поэтому я предлагаю тебе стать моей любовницей. Через недели три. Как раз после занятий.
        - В смысле?
        - Хочу, чтобы твои трусы свисли. Бриллиантов не жди, но съемную квартиру, финансовую поддержку и перспективы в медицине - да.
        - А не пошли как бы в жо… - резко замолкает, сжимая руки в кулак.
        - Предсказуемо, конечно, для наивной провинциалки. И глупо.
        - Я вообще крайне глупая. Давайте я угадаю, вы сейчас мне скажете, что я не сдам зачет, а потом практику, экзамены и прочее, потому что у вас есть связи. С должности медсестры вы меня тоже ясное дело попрете. Дальше меня выгонят с универа, и я все равно приду к вам только уже на коленях? Все так или что-то упустила? - зло бросает Женя.
        - Из.
        - Что? - непонимающе уставилась на меня.
        - Правильно говорить «из» университета. И нет, я не настолько предсказуем. Мое дело - предложить, твое - отказаться. А потом согласиться. Добровольно, конечно.
        Я был уверен, что после этого Женя вскачет с места и сбежит, послав меня в жопу уже до конца. Но нет. Вместо этого она меня снова удивила.
        - А вы ровесницам не думали делать такие предложения?
        - Нет. Они меня пугают.
        - А что так?
        - Смотрю на них и думаю какие старые…то ли дело я в их возрасте.
        - Парень хоть куда, - саркастично отмечает Женя, вставая с дивана.
        - Точно. Ну так что решила?
        - Шли бы вы, Алексей Викторович, в жо…желудей купили. Говорят, они полезны для потенции. До свидания, - направляется к двери, прихрамывая на одну ногу.
        - До завтра, Женя. И не забудь про три недели. Раньше не приходи, даже, если сильно захочется. Этика все-таки, со студенткой ни-ни.
        Кажется, в какой-то момент она таки хотела показать мне средний палец, но сдержалась, этика все-таки. Вместо этого громко хлопнула дверью. Усмехаюсь в голос, усаживаясь на диван. Да, жизнь определенно заиграла новыми красками.
        ГЛАВА 6
        Настроение такое, что хочется одного - выпить обезболивающее вместе со снотворным и крепко заснуть. До самого утра. Чтобы не думать и не анализировать то, что произошло в его кабинете. А дальше, будь что будет. И я бы так и сделала, если бы на своем этаже не увидела сидящую на подоконнике сестру.
        - Ты что тут делаешь?!
        - В гости к тебе пришла, - улыбаясь, произносит Тая и спрыгивает с подоконника. Стискивает меня в объятьях, от чего моментально становится лучше.
        - Ты почему не предупредила, что придешь? А если бы я сегодня не вернулась?
        - Ну ты же говорила, что работаешь завтра, значит сегодня до шести должна была прийти.
        - Железная логика, - забираю рюкзак с подоконника. - Никогда так больше не делай. Тем более не сиди в этом подъезде одна.
        - Я подумаю. А твоя соседка сегодня дома? - мысленно перебираю в памяти дни.
        - Нет. Сегодня она на сутках. Заходи, - открываю дверь и пропускаю Таю в квартиру. - Я пока переоденусь, а ты помой руки на кухне.
        Скидываю с себя одежду, отлепляю пластыри и надеваю длинную футболку. Хотелось бы надеть штаны, но я вовремя себя одергиваю - нет здесь никого, а ранки на коленках должны подсыхать. Ополаскиваю лицо холодной водой и перевожу взгляд на свое отражение в зеркале. Так и тянет полоснуть себя чем-нибудь острым по лицу. Глубоко. Чтобы навсегда остался толстый рубец. Что ж вам всем от меня надо? Ненавижу. Всех ненавижу. Делаю глубокий вдох и вновь ополаскиваю лицо водой до тех пор, пока не прихожу в себя. Ерунда это все. И не с таким справлялась.
        - Слабая - снаружи, сильная - внутри. Слабая - снаружи, сильная - внутри.
        Несколько раз повторяю про себя хорошо заученные слова и выхожу из ванной.
        - Ты что упала? Еще и хромаешь.
        - Ага. Шмякнулась на асфальт. Ноги не в ладах с головой.
        - Надо, чтобы наладилось.
        - Надо, - смотрю на улыбающуюся Таську и не могу не улыбнуться в ответ.
        Вот он мой источник эндорфинов. Так повелось с самого ее рождения. И пусть поначалу я воспринимала ее как спасательный круг, который отпугивал по ночам громким плачем маминых гостей, это быстро изменилось, как только Тасе стукнул годик. Кажется, она уже тогда была смышленым ребенком. Моим, по сути, ребенком.
        - Кушать хочешь?
        - Ага, - кивает и тут же усаживается на стул, подложив под себя ноги.
        - Тогда я картошку пожарю. Мама была не против, что ты ко мне придешь? Или ты ей не сказала?
        - Не против. Она сама мне предложила у тебя переночевать, - кажется, я сейчас слюной поперхнулась.
        - С чего бы это? - наконец отмираю я.
        Уж кого-кого, но маму я знаю как облупленную. Как только я съехала из квартиры, общение с Таей перешло исключительно в режим «втихушку», ибо «я плохо влияю на сестру и настраиваю ее против мамы и вообще всех вокруг, кроме себя неблагодарной эгоистки».
        - У них со Стасом какой-то там юбилей. Мама с утра была добрая, все мне разрешила, даже денег дала. И не только. Загляни в пакет, - с загадочной улыбкой произносит Тая.
        Копченая колбаса, сыр с какими-то коричневыми вкраплениями, мясная нарезка трех видов в вакуумной упаковке, оливки, упаковка с пирожными… Да, я точно поперхнулась слюной, правда уже по причине банального голода. Фу, продажная душонка. Сначала за конфеты отделения сдала, а теперь что?
        - Это нам с тобой на стол, пока мама устраивает себе романтик. Но я за жареную картошку, а ты это все потом сама съешь, - вот оно чудо мое, к счастью, не испорченное мамой. - Ну разве что одну пироженку съем.
        - Да хоть все. Ты уверена, что хочешь картошку?
        - Кто не хочет жареную картошку?
        - Твоя правда.

***
        Вот уж не думала, что сегодняшний день окончится вот так. Беззаботно и хорошо, несмотря на ноющие коленки и чувство тревоги за то, что будет завтра.
        - Жаль, что у тебя телика нет. Сейчас бы киношку посмотрели.
        - Половина одиннадцатого, спать давно пора.
        - И диван скрипучий, - не унимается Тая, ерзая на постели.
        - И крошки от того, что ела на нем пирожное.
        - И ноги у тебя колючие, - смеюсь в ответ.
        - Я их просто две недели назад побрила. А волосы взяли, да и начали заново расти, - Тая резко раскрывает одеяло.
        - А и не заметила. Волос даже не видно. Прикольно. А нет, вот кусик есть, - секунда и она проводит рукой по моей ноге. Дежавю, блин. - Надо теперь постоянно брить.
        - Разбежалась. Это была разовая акция.
        - Ну и зря. Это ж некрасиво и платьишко не надеть.
        - Ты не сказала, дома у вас все нормально?
        - Нормально. Мама, правда, надоела со своими банками.
        - Какими банками?
        - Ну маски там всякие, масла, крема. Даже Стас уже злится, что она по всей квартире все это раскидала.
        - Ясно.
        Мама хоть и красивая, но надо быть объективной - не молодеет. Сколько еще продержится Стас? Пару тройку лет и найдет себе другую дуру непременно с дочерью. Перевожу взгляд на Таю. А может не пару лет. Зачем кого-то искать, если перед тобой растет девочка. Сколько мне было, когда на меня начали обращать внимания мамины мужики? Десять. Столько же, сколько и Таське сейчас. И пусть мне было на несколько лет больше, чем сейчас Тае, когда на меня обратил внимание Стас, но это же не помешало ему увлечься ребенком. Худым, нескладным, подстриженным под мальчика. Что уж говорить про мою красивую Таську с длинными волосами.
        Наверное, сейчас она выглядит даже старше, чем я в свои тринадцать, ибо я специально ела так, чтобы нигде и ничего не росло. Плоскодонка, проще говоря, но смазливое лицо все же, как ни крути, было не убрать. Это только для меня Тая маленькая, а что творится у этих мразей в голове? Пусть сейчас их нет в жизни мамы, но есть же Стас. Да, с виду очень даже приличный мужчина, но все же такая же мразь, как и все остальные. А может, и хуже. Потому что умнее. Что ему мешает прийти вот однажды ночью к Тае в комнату, когда мама уйдет в ночную смену?
        - Тась, а Стас к тебе… - замолкаю. Что сказать? Пристает? Трогает? Тая бы мне о таком сказала. Ведь сказала бы?
        - Что?
        - Нормально к тебе относится? В смысле не ругает?
        - Нормально.
        - Ясно, - что ничего не ясно. Вновь перевожу взгляд на сестру. Может, у меня паранойя, но… - А ты не хочешь подстричься? - перебираю в руках ее волосы.
        - Как?
        - Коротко. Это сейчас модно.
        - Ну уж нет, я как ты под мальчика стричься не буду. Фу. И ты не вздумай, наконец-то такую красоту отрастила.
        Сказала бы я про красоту и прочее, если бы не затрезвонил мобильник. Номер незнакомый. Отвечать не хочется, но все же встаю с дивана и выхожу из комнаты.
        - Але.
        - Не разбудил? - спокойствие. Только спокойствие.
        - Что вам надо?
        - В принципе у меня все есть. Ну разве, что только одного нет. Угадаешь, чего бы мне хотелось?
        - Ну, разве что… получить в морду для разнообразия?
        - Не угадала, - усмехается. - Не думал, что ты такая забавная. Ладно, все равно не угадаешь. Какой у тебя размер ноги?
        - Вы звоните мне в такой час, чтобы узнать размер моей ноги?
        - Не совсем, но и для этого тоже.
        - Сороковой, - не задумываясь, бросаю я.
        - А одежды?
        - Пятидесятый.
        - Как интересно, обычно женщины все преуменьшают, а ты преувеличиваешь. Это, чтобы заинтересовать собеседника своей неординарностью?
        - Это, чтобы собеседник понимал, что через некоторое время я стану необъятных размеров, а отекшие от жира ступни влезут разве что в сороковой. Так понятно, Алексей Викторович?
        - А через какое примерно время ты будешь издавать вздохи ожирения?
        - Уже на пути к этому после палки колбасы, сковородки жареной картошки и трех эклеров.
        - Да, многовато. Ты подумала о моем предложении?
        - У вас с памятью плохо? Я вам все уже сказала.
        - Да, память уже не та, что в двадцать.
        - Шалфей повышает уровень ацетилхолина, который играет ключевую роль в развитии памяти. Хотите подарю?
        - Ты чего такая умная, Жень? Я прям начинаю комплексовать.
        - До свидания.
        - Стоять. Так что с моим предложением? - совершенно другим тоном интересуется Зорин. Вот он скорее всего настоящий.
        - Вынуждена отказаться, - как можно спокойнее произношу я.
        - Почему?
        - Между нами нет искры, - ляпнула первое, что пришло на ум. - До свидания.
        Быстро кладу трубку и перевожу взгляд на стоящую рядом Таю.
        - Ты давно здесь стоишь?
        - Ну так, капельку. Это ты для него ноги брила?
        - Чего ты чушь несешь?
        - Ничо я не несу. Я деньги накопила. Давай купим тебе какой-нибудь плащик или куртку модную, типа кожаной, а то твоя уродская какая-то. Она тебя не красит.
        - С ума не сходи. На себя потрать.
        - А мне не нужно. Мне Стас платье красивое на восьмое марта подарил, а у тебя нет ничего. Ты ж такая красивая, - тянет руку к моим волосам. - Давай тебе тоже прикупим платьишко?
        - Нет, - резко произношу я, одергивая руку Таи. - Иди спать.
        - Ну, Жень.
        - Спать, я сказала.
        Провожаю взглядом нахмуренную Таю и с какой-то неконтролируемой злостью открываю ящик. Беру первые попавшиеся ножницы и иду в ванную. Собираю волосы вместе и подношу к ним ножницы. Какая-то часть меня вопит - срезай, но есть еще и другая - рассудительная половинка меня. Есть же и хорошие мужчины. Точно есть. Может быть, Миша и есть тот самый. Зачем снова думать о плохом?
        Кладу ножницы обратно и вновь возвращаюсь на кухню. Открываю холодильник и достаю все то нетронутое, что принесла Тая. С остервенением набрасываюсь на колбасу, сыр и заедаю все белым еще свежим хлебом. Ем как самая настоящая свинья и смеюсь от абсурдности ситуации. Парадокс какой-то, раньше не ела, чтобы выглядеть как плоский мальчик, дабы мамины ухажеры не обращали на меня внимания, а сейчас обжираюсь, чтобы мужики вокруг аналогично не обращали внимания только уже из-за полноты. Идиотизм какой-то. У меня определенно проблемы с головой…

***
        Я была уверена, что просто так это все не закончится. И Зорин обязательно отыграется. Много ли надо, чтобы кого-то завалить на зачете или унизить? Запросто, причем не прилагая никаких усилий. Однако, я была крайне удивлена, когда ни на занятии, ни после него он не обратил на меня никакого внимания. Более того, я была одной из трех человек, которым он поставил пять баллов за работу с пациентом. Никаких придирок или косых взглядов в мою сторону, и даже в опросе я снова не участвовала. Скорее всего у меня очередной приступ паранойи, но подвоха я все равно жду.
        - Ну и что мне делать, Женек? - перевожу взгляд на вытирающую слезы Тамару Николаевну.
        Ну а что я скажу? Ну, разве что - ей надо бы уже чесать домой, оставить меня одну, чтобы я наконец-то взяла из холодильника остатки пирогов, подаренных представителем фармацевтической компании. Увы, так я сказать не могу.
        - Возможно, вы ошибаетесь, и ваш муж вам не изменяет, - иди уже Христа ради и дай мне поесть. Кажется, у меня на лице все написано, ибо она как-то недобро на меня посмотрела.
        - Тамара Николаевна, вы документы не подписали, - синхронно поднимаем взгляд на Зорина.
        - Ой, извините, забыла.
        - А что это вы плачете? Кто-то умер?
        - Пока, нет, - шмыгая носом, произнесла Тамара Николаевна. - Мне муж изменяет. Снова. Но доказать я этого не могу, - забирает у Зорина бумаги. - Первую лядь я по волосам на одежде вычислила. А сейчас нигде не нашла. Ни в машине, ни в квартире, ни на одежде.
        - Не печальтесь. Посмотрите на это по-другому. Дерьмо из жизни должно уплывать вовремя, иначе потом придется вызывать ассенизатора.
        - Ну я ж вроде как его люблю.
        - Тогда снова смотрите на это по-другому. Волос нигде нет, но вы уверены, что он изменяет?
        - Нет волос и уверена.
        - Тогда это как женщину вас должно обрадовать.
        - Как?
        - Очень просто. Лядь номер два - лысая тварь. А у вас вон какая шевелюра. Гордитесь. Скоро про нее забудет. Женя, пойдем ко мне в кабинет, - начинается!
        - Зачем?
        - Обсудим план завтрашнего занятия.
        - Так можете здесь рассказать.
        - За мной в кабинет, - по слогам произносит он.
        Ну и ладно, вот здесь и сейчас все решится. Долбану, к чертовой матери, чем-нибудь тяжелым в случае чего. И все. Встаю с дивана, бегло прощаюсь с Тамарой Николаевной и иду вслед за Зориным.
        Как только я захожу в кабинет, он проходит чуть вперед и берет со стола пакет.
        - Держи.
        - Это план занятий? - заткнись, Женя. Ну заткнись! Он ведь дверь даже не закрыл на замок. Не нарывайся.
        - Конечно, он, - подыгрывает мне Зорин. - Разворачивай, - подходит прямиком ко мне.
        Быстро разворачиваю коробку и достаю оттуда… электрошокер.
        - Эээ… для чего это? - перевожу взгляд на него взгляд.
        - Вчера ты сказала, что между нами нет искры, - перехватывает мою руку и подставляет шокер к своему телу. - Нажми и в эту же секунду отведи обратно. Давай, не трусь, - да ради Бога. Сделала ровно так, как сказал Зорин. И его реально тряхнуло. - Вот, пожалуйста, есть между нами искра, Женя, - атас, товарищи. О, как заморочился мужик.
        - Я не видела искру, - как можно спокойнее произношу я.
        - Да ладно? - саркастично отмечает он, приподняв брови. Сейчас тебе будет накладно.
        - Не видела. Но вы знаете, это очень хороший способ самообороны. Поэтому, спасибо за подарок, - резко протягиваю к нему шокер и, в отличие от предыдущего раза, жму долго, так, что его конкретно тряхануло, а потом он и вовсе упал на пол. М-да, мне кранты… - И да, вы были правы. Теперь между нами точно есть искра.
        ГЛАВА 7
        Нормальный человек, как только приходит в себя после реального удара шокером, как минимум был бы зол. И в большинстве своем, вне зависимости от пола ударившего, скорее всего хоть как-то бы ответил. Я же смотрю на Женю и начинаю смеяться. Нет, не так, дико ржать, как будто мне что-то подсыпали. Кое-как поднимаюсь с пола в полном ахере от произошедшего. Обыграла. Забавно, но так даже еще интереснее.
        - Надо было дожить до тридцати трех лет, чтобы понять, что такое по-настоящему сногсшибательная девушка. Ты меня поимела даже по моим меркам. Браво, Женя. Плюс один балл тебе в копилку, - наконец произношу я, поднявшись с пола.
        Перевожу на нее взгляд. Впервые я вообще не могу считать на лице человека эмоции. Смесь страха, облегчения и… удивления, что ли.
        - Но совет тебе на будущее: никогда так не делай, ибо можешь получить в ответ, - вполне серьезно произношу я, перестав наконец-то смеяться. - Причем гораздо сильнее.
        Сам не понял толком, что произошло. Я просто приподнял свою руку, дабы поправить воротник халата. Возможно, резко, но уж точно не так, чтобы можно было подумать о том, что мой комментарий ко мне же и относился. Однако, Женя, как только моя рука взметнулась вверх, моментально прикрылась двумя руками. Теперь ступор у обоих. Не знаю сколько точно прошло времени, но Женя все-таки начала медленно отлеплять от своего лица руки. Взгляд такой, что… у меня нет слов. Какая-то секунда и Беляшова дала деру. Так быстро, что любой спринтер бы ей позавидовал. Дежавю. Чертово дежавю. Только в этот раз я бежать за ней не собираюсь.

***
        Вот же твари. Куклу-то на хера было воровать? Ладно, цветы. Так ведь не тронули. Падлы. Совершенно невовремя трезвонит телефон. Хочется хорошенько матюгнуться, но видимо во мне еще осталось что-то человеческое. Не место для матов. Вот совсем. Нехотя достаю из кармана трубку. Даже не успеваю поднести ее к уху, как мамин голос слышен на всю округу.
        - Да, мам. Я просил тебя так не кричать в телефон. Я тебя и так хорошо слышу.
        - Мне кажется, что тебе не слышно, - святая простота. - Ты где?
        - В кафе, - брякнул первое, что пришло на ум. - Одноклассника своего встретил. Еще немного посидим.
        - Все нормально? Ты же не пьешь?
        - Мама, мне не пять лет, я сам знаю, что мне делать, - грубо. Очень грубо! Прикрываю микрофон, дабы не было слышно мерзопакостно каркающей рядом вороны. - И даже если и пью, то имею на это право. У меня отпуск, если ты не помнишь. Не нагнетай, пожалуйста.
        - Не буду нагнетать. Ты просто уже уезжаешь послезавтра, а со мной проводишь мало времени.
        - Завтра я весь твой.
        - Ловлю на слове. У тебя точно все нормально?
        - Да.
        - Ладно, Леш, купи на обратном пути булку белого хлеба. Завтра нам гренки сделаю.
        - Хорошо. Куплю.
        Убираю телефон, но то ли руки стали расти из одного места, то ли ворона отвлекла, но телефон в карман не попал, а шмякнулся на землю.
        - Нельзя, - резко оборачиваюсь на рядом прозвучавший голос. - То, что упало на кладбищенскую землю, теперь принадлежит мертвым. Забирая это обратно, ты проявляешь неуважение к усопшему, - обвожу взглядом рядом стоящую бабку во всем черном. - Оставь здесь. А то со здоровьем могут быть проблемы.
        - А вы вообще в курсе, что это такое? - указываю взглядом на лежащий телефон. - И сколько это стоит? - бабка явно не в курсах.
        - Ну, если купил его значит есть деньги. Новый потом купишь. От тебя не убудет. А ей значит нужнее, - долго смотрю на бабку. Снова только одно желание - материться.
        - То есть моей дочери там нужен телефон, да? Она мне решит позвонить и справиться о моем здоровье? Пить надо меньше, бабуля, - вновь тянусь к телефону, на что бабка со всей дури херачит мне по руке.
        - Нельзя. И на кладбище вечером не ходи. Лучше в первой половине дня. Я тебе зла не желаю. Оставь то, что упало здесь. Значит так надо было. И пить рядом с могилой - нельзя. Да и вообще не пей. Никому это еще счастья не приносило.
        Хочется крикнуть старухе, чтобы заткнулась, но та и сама замолкает. Разворачивается и уходит в неизвестном направлении. Как только узрела бутылку в куртке? Я ее даже не доставал еще.
        Первая пришедшая на ум мысль, как только бабка исчезла с поля зрения - это тупой разводняк. Когда я покину кладбище, она сообщит кому нужно и мой телефон тупо заберут, как и куклу. Хотя, остается маленький шанс, что бабка нормальная.
        Перевожу взгляд на могилу. А вдруг… Маше и вправду нужнее? Может, на кнопки захочет понажимать? Это же новая вещь. Она таких не видела. Домашний телефон не в счет. М-да… это, конечно, из области психиатрии. Скоро придется лечиться. Долго смотрю на телефон и все же не решаюсь его поднять. На новый заработаю, а этот оставлю здесь.
        Еще немного простояв на морозном воздухе, понимаю, что примерз как собака. Да, что взять с февраля? Я в куртке примерз, что уж говорить про Машку. Так, все, это клиника. Надо уходить.
        Может, бабка чем-то обладает, но пить почему-то перехотелось, как только вышел с территории кладбища. Оставил не начатую бутылку у ворот, сам же со спокойной совестью дошел до ближайшей остановки и сел в первый попавшийся автобус.
        Сам не понял зачем вышел задолго до нужной остановки. Хоть городок и небольшой, но идти по морозу километра три, мягко говоря, идиотское решение. Но и в этом есть плюс - мозги прочистил, даже появились дельные мысли. Правда, хлеб купить так и забыл. Ну и по хрен, омлет сварганим. Открываю дверь в подъезд и облегченно выдыхаю. Все-таки холод хуже, чем жара. От первого сдохнешь быстрее.
        - Ну, пожалуйста, открой. Я замерзла. Мама! - отчетливо слышу чьи-то истеричные всхлипывания, а затем совершенно точно кто-то барабанит в дверь. Судя по голосу - девочка.
        Медленно поднимаюсь и, кажется, сам облегченно выдыхаю, когда слышу, как дверь все же кто-то закрывает. Однако, не такого я ожидал. Как только я ступаю на второй этаж, взгляд падает на женщину в халате, истошно кричащую на том языке, на котором мне хотелось говорить пару часов назад.
        - Шаболда. Даже и не думай появляться мне на глаза. Где хочешь, там и ночуй, хуесоска!
        Громкий хлопок дверью. Я даже не сразу понял, что передо мной девчонка. Но судя по обращенным к ней словечкам - она самая. Стоит скукожившись уже около закрытой двери совершенно босая. В одних пижамных штанах и футболке. Зареванная, с совершенно точно наливающейся гематомой и кровоточащей ссадиной на лбу. Очередная падаль горе-мамаша. Сука.
        - Девочка, - тяну к ней ладонь, на что та резко закрывается двумя руками.
        - Уйдите.
        - Я тебя не трону. Просто отведу к себе в квартиру.
        - Отстаньте от меня! Я буду кричать! - секунда и девчонка дает деру, сбегая от меня наверх.
        Очень «умно», конечно, сбегать на последний этаж от потенциального маньяка, а именно таким я ей вижусь со своим не менее тупым «просто отведу к себе в квартиру».
        Медленно поднимаюсь на пятый этаж. Уж понятное дело девчонка именно там.
        - Не подходите! И не трогайте меня, - всхлипывая, произносит она.
        - Да я и не собирался. Я здесь просто живу. Точнее нахожусь в гостях у мамы. И я не маньяк. Я - врач. Просто осмотрю тебя. Обработаю тебе рану на лбу. Оденешься потеплее. Да хоть тапки возьмешь, если так желаешь остаться в подъезде. Я же там не один буду, - указываю взглядом на дверь. - Чего тебе бояться? - нажимаю на дверной звонок.
        Может, у меня и вправду морда маньячно-отталкивающая, но вроде как наоборот смазливая. К счастью, мама у меня точно обладает располагающей внешностью.
        - Видишь, я тебе не вру. Мам, может быть, ты знакома с этой девочкой?
        - Здрасте, - тихо произнесла девчонка, вытирая слезы тыльной стороны ладоней.
        - Да, вы же со второго этажа. А что случилось?!
        - Точно что-то нехорошее. Мам, проводи девочку в ванную. Она мне не очень доверяет. Видишь, я тебя не трогаю, - вновь поворачиваюсь к девчонке. - Заходи, пол ледяной.
        На удивление, как только мама протянула девчонке руку, та сразу шмыгнула за порог.

***
        - Она там часом не утопится? В ванной нет ничего острого?
        - Глупости не говори. Нормальная девочка.
        - И не думал. Что за семейка такая? Ты в курсе?
        - Нехорошая семья. Точнее, мать. Гулящая, одним словом. И с Федькой с первого этажа гуляла, весь двор даже знал. Чуть с женкой своей из-за этого не развелся. И со Степановым с третьего подъезда. Ну, помнишь такой красивый военный. Ой, всех не упомнишь, - махнула рукой. - Как муж ее помер, так пошла баба в разнос. Уже год, а может и больше не с нашими гуляет и то хорошо. Вообще, как-то приутихла она в последнее время. Даже и не видела ее давно.
        - Алкашка?
        - Да вроде бы, нет. Ну может, пила, но так чтобы сильно - нет.
        - Ладно, иди посмотри за девочкой. Не нравится мне это.
        Достаю аптечку и жду, сам не знаю чего. Ментов надо вызывать, да и забрать девчонку у шалавы, а не вести с ней светские беседы. Сегодня избила, завтра на мороз. Сука.
        Перевожу взгляд на вошедшую девчонку. Только сейчас заметил, насколько она худенькая. Если бы не симпатичное миленькое личико и очень красивые глаза, сказал бы что передо мной пацан. Стрижка даже не под мальчика, а что-то оборванное, как будто наспех ножницами обстрижено.
        - Садись, - ставлю стул рядом с диваном. - Тебя как зовут?
        - Женя.
        - Тебе сколько лет?
        - Скоро четырнадцать, - охренеть. На вид лет десять.
        - Тебя мама вообще кормит?
        - Кормит, я просто сама по себе худая, - быстро тараторит девчонка, опуская взгляд на свои руки. Херово врет.
        - А ты дашь мне тебя осмотреть?
        - Нечего меня осматривать, - грубо бросает она. - Она меня не бьет, как можно подумать. Так случайно получилось. Первый раз.
        - Первый раз до крови?
        - Ай! - дергается девчонка, как только я провожу ватой, смоченной антисептиком по ее брови.
        - Давай мы позвоним в милицию? Тебя там не обидят. Может быть, заберут в другую семью, - неожиданно произносит мама.
        - Нет уж. У меня маленькая сестренка. Как она без меня будет? Не хочу ее бросать. Закончу школу, а дальше поступлю в колледж или университет и уеду в Питер. Буду жить в общежитии и работать. Я узнавала, так можно. Да и… мама же неплохая. Просто…
        - Просто блядь, которая каждый раз выбирает нового ебаря вместо благополучия дочери. В свою очередь блядь, она же мать, херачит дочь, потому что ее многочисленные мужики, обвиняют дочь, что та, сука такая, позарилась на их член, тогда как сами ее домогаются.
        - Леша! - прикрикивает на меня мама, словно мне снова пятнадцать, и я не по-детски нашкодил.
        - Ой, пардон, шлюха, трахарь, бьет и что там дальше было? Половой орган. Тебя уже как, насиловали ее мужики или обходилось?
        - Прекрати, - вновь одергивает меня мама.
        - Да что тут прекращать? Лучше детский дом, чем вот это вот все. Мало того, что мамаша шалава, так еще и явно подбухивает. До универа, Женя, можно не дожить, - вполне серьезно произношу я, смотря девчонке прямо в глаза. - Закончатся у нее деньги на бухло, так она тебя быстренько подложит под того, кто их сможет ей подкинуть. Или в следующий раз выгонит в подъезд, а там и помрешь от холода. Ее на раз-два лишат родительских прав стоит только заявить и получить отклики соседей.
        - Ни один ребенок не выберет детский дом, - качает головой.
        - Из двух зол надо выбирать меньшее.
        - Она такого раньше никогда не делала. Честно, - вновь утирает слезы. Наивняк. - Просто так получилось. Она меня толкнула, я ударилась.
        - А это тоже ты ударилась, когда падала? - указываю взглядом на следы на руке то ли от ремня, то ли от скакалки.
        - Отстаньте от меня. Мама просто в него сильно влюбилась и думает, что я тоже. Не знаю почему так думает. И она не пьет. Не надо так говорить о ней! Она завтра остынет.
        - Мам, поставь нам всем чайник. Я, правда, хлеб забыл купить. Сваргань чего-нибудь по-быстрому, пожалуйста.
        - Сейчас сделаю бутерброды. Черный хлеб остался.
        - Давай.
        - Она не изменится. И ты это знаешь, - совершенно серьезно произношу я, как только мама уходит на кухню. - Приложи это ко лбу.
        Встаю со стула и подхожу к шкафу. Достаю из ящика шерстяные носки и протягиваю девчонке.
        - Переночуешь сегодня здесь. Но ты плохо закончишь, Женя. В этом Мухосранске в принципе мало кто живет хорошо, а уж у тебя перспективы вообще херовые. Станешь такой как мать рано или поздно, пусть и не по своей воле.
        - Нет, я - другая. И то, что она сказала, ну… то слово. Я такого никогда не делала. Не знаю почему она так сказала. Клянусь. Я не такая.
        - Потому что ей так говорят ее мужики. И будут так говорить и дальше, а она тебя бить. Еще не поздно свернуть свою жизнь в другое русло.
        - Нет, - вновь качает головой. - В детдоме хуже, я точно знаю. У меня все нормально будет. Так, как я сказала.
        Ну и дура. Не будет. Может, и до шестнадцати не доживет. А если и доживет, то… ну и хер с ней, своего дерьма хватает.

***
        Долго смотрю на коробку и рядом лежащий шокер. Бежать кое за кем я не собирался, но спустя полчаса, прихватив коробку, все же иду к сестринскому посту.
        - Это твое, - ставлю рядом с ней коробку. - Ты меня неправильно поняла, Женя. Точнее я неправильно выразился. Мой комментарий относился не ко мне, а в целом к мужчинам. Если бы я захотел тебя ударить, я бы это сделал сразу. Ты знаешь, эта вещь тебе и вправду нужна, - протягиваю ее коробку.
        - А где фраза про то, что вы не бьете женщин?
        - А я должен ее сказать?
        - Ну, конечно, чтобы выглядеть лучше в моих глазах.
        - У меня нет цели выглядеть лучше перед кем-либо. Скорее наоборот.
        И ведь правду сказал, нет у меня такой цели. Только сказать открыто, что могу избить мразь, даже если она окажется женщиной, почему-то не решаюсь. Хотя, ясное дело, почему. Не с такой как Женя это обсуждать. Она не поймет. Мало вообще кто поймет.
        - Я была не права. Извините за то, что реально ударила вас шокером. Это недопустимо. Хотите ударьте меня в ответ, - усмехаюсь в голос.
        - Я не настолько сногсшибательный. Удачной тебе смены.
        Хорошая девочка Женя. Ведь хорошая? Наверное, все же да, несмотря на испорченную с детства жизнь. Но я и не собираюсь из нее делать плохую девочку. Просто… куплю. Куплю ей новую жизнь.
        ГЛАВА 8
        Не может жизнь баловать четыре дня подряд. Всему рано или поздно приходит конец. Несколько дней назад я как ребенок радовалась тому, что Зорин забил на студентов из-за внезапной повальной заболеваемости медперсонала отделения и передал нашу группу тупоголовому интерну. А вот сейчас я прочувствовала всю «прелесть» сего хаоса на себе. Я - в панике. И вовсе не от того, что работаю уже четвертый день подряд по двенадцать часов в день. Усталости я не ощущаю. Для меня во всем этом были сплошные плюсы.
        Во-первых, больше заработаю, во-вторых, на занятиях я как бы присутствую и ничего отрабатывать мне потом не придется, за это, конечно, спасибо Зорину. Хотя, по большому счету, благодарить его не за что, так как он сам попросил меня выходить на смены, ибо просто тупо почти некому работать. И все бы было супер, если ли бы сейчас, рассматривая в руке катетер, я бы не впала в ступор. Я тупо не умею делать катетеризацию мочевого пузыря мужчинам. Хуже всего, что помощи мне просить не у кого, ибо этого почти никто не умеет с нашего отделения. А кто умел из врачей, тот преспокойно лежит дома и болеет. Консультант с урологии в отпуске. Итого, я в полной заднице, просто потому что придется идти к Зорину, чтобы он хоть как-то разрулил эту ситуацию.
        За прошедшие четыре дня, после моего удара шокером, он обратился ко мне лишь однажды на занятии с просьбой взять дежурства. Все. Больше ни слова. Не знаю какие мысли у него на мой счет, но я его всячески избегаю. Даже на пятиминутках ни разу не посмотрела ему в глаза. Просто потому что боюсь этого мужчину. С другими все и всегда было понятно. От них я знала чего можно было ожидать. Зорин - совершенно другой экземпляр. Он точно со мной во что-то играет. Проблема в том, что я не знаю правил игры. А незнание всегда порождает страх. Да взять тот же катетер у меня в руках. Знала бы и умела, так и не тряслась бы сейчас как осиновый лист. Ненавижу это состояние. Готова сделать все, что угодно, дабы не идти к Зорину.
        - Ты чего? - поднимаю взгляд на Тамару Николаевну.
        - Не нашла того, кто может поставить, - указываю взглядом на катетер.
        - Урологам звонила?
        - Ага. Послали меня до вечера, цитата: «в дивные анальные глубины».
        - Ясно, знаю там паскуду одну. Явно он сегодня консультирует. Точно не придет до вечера. Иди к Алексею Викторовичу. Правда, он опять куда-то сбег.
        - В смысле?
        - Ну, так он всегда куда-то уматывает в обед. Сегодня снова. Ты не замечала? - как бы сказать корректнее, что мне вообще все равно, что делает этот мужчина?
        - Нет, я другим занята. А вы бы не могли вместо меня попросить все разрулить?
        - А сама что?
        - У меня с ним произошел конфликт.
        Вру. Нагло и подло. В реале конфликта вроде бы и нет. Но, во-первых, я не хочу снова получить сомнительного рода предложения, если припрусь к нему в кабинет, во-вторых, мне стыдно. Мой порыв ударить его электрошокером был идиотским, как ни крути.
        - А вот и он, - указывает взглядом на быстро идущего в сторону своего кабинета Зорина. - Иди, Жень. Конфликты с начальством надо решать самостоятельно.
        Досчитала до десяти и уверенным шагом пошла к его кабинету. Слабая снаружи, сильная внутри. Повторяю про себя еще несколько раз и все-таки стучу в дверь. Дважды.
        - Входи, Женя, - слышу громкий голос Зорина по ту сторону двери.
        Я вообще ничего не произносила, как он мог понять, что стучусь я?! Ладно, не время об этом думать. Вхожу внутрь и взгляд сразу падает на Зорина, который как ни в чем не бывало стоит при мне в джинсах и с обнаженным верхом. Встала как вкопанная, наблюдая за тем, как он пристально смотрит на меня.
        - Чего пришла? - крутит в руке медицинскую рубашку. - Обсудить условия моего предложения? Уже созрела? - ничего не отвечаю. Но взгляд от него не отвожу. Обойдется. Шиш ему, а не страх в моих глазах. - Нет, не созрела, - цокая, произносит мужчина. - Я так скоро комплексами обрасту. Такой красивый, интересный, обеспеченный мужчина, а ты нос воротишь, - насмешливо произносит он и тут же надевает на себя рубашку. - Фу на тебя. Ладно, все равно работы до хрена, некогда закреплять союз. Ну что, может, все же что-нибудь мне скажешь? - подходит на расстояние вытянутой руки ко мне и в этом момент у меня непозволительно громко урчит живот. Капец. - Информативно, - усмехаясь, произносит он и отходит от меня.
        - В шестую палату поступил мужчина шестидесяти лет, - как ни в чем не бывало произношу я. - Иностранец. Состояние средней тяжести. Он не особо контактен. В загрузе, короче. В общем, ему нужно поставить мочевой катетер, но…, - замолкаю, когда в меня что-то прилетает. А именно шоколадка, которую я неудачно, но все же ловлю.
        - Съешь шоколадку, подпитай мозг глюкозой. И что «но»?
        - Я не умею проводить катетеризацию мочевого пузыря у мужчин.
        - И? От меня ты что хочешь? Чтобы это сделал я?
        - У нас никто не умеет это делать, - вздрагиваю от стука в дверь.
        - Тамара Николаевна, вы пришли на помощь своей молодой коллеге?
        - Можно сказать и так. В общем, врач, который проводил катетеризацию у мужчин - на больничном. Уролог, который нас консультирует - в отпуске. Остальные урологи Женечку послали до вечера. Наши оставшиеся медсестры и врачи этого делать не умеют. И я тоже. Если на то пошло, это врачебная манипуляция.
        - Стесняюсь спросить, каким катетером вы не умеет катетеризировать, Тамара Николаевна? - невозмутимо бросает Зорин, открывая шкаф. Достает оттуда большую коробку и ставит громко на стол.
        - Всеми. У нас так было заведено: катетеризацию у мужчин проводит врач уролог.
        - И тем не менее, это должна уметь делать медсестра, за исключением металлического катетера. А вы ставите не металический.
        - Там у мужика брюхо уже выросло, - раздраженно бросает Тамара Николаевна. - Пока мы здесь говорим - он лопнет. Вам не кажется, что, если вдруг вы умеете делать катетеризацию у мужчин, проще сделать ее, а потом уже устраивать словесные баталии.
        - Не лопнет. Это чей больной, Женя? - переводит на меня взгляд.
        - Петра Алексеевича.
        - Это тот, который не обладает нужными знаниями, правильно? - вот же скотина. Вместо ответа тупо киваю.
        - Зовите Петра хрен помнит какого сюда, Тамара Николаевна. Причем быстро. Так уж и быть, уделю вам троим десять минут драгоценного времени, чтобы вы все научились ставить катетер и не устраивали панику на ровном месте, ну и, конечно, не трахали мозг урологам по пустякам.
        Стою как дура, до тех пор, пока Зорин не забирает из моей руки историю болезни. Через минуту Петр Алексеевич уже был в кабинете вместе с Тамарой Николаевной. После минутной мини лекции, что и как должен уметь врач, Зорин, как ни странно, решил отыграться не на мне, а на Петре. Так ему паскуде и надо.
        - Показывайте, Петр Алексеевич, половой член. Как там и чего функционирует. Ну и, конечно, про особенности уретры у мужчин.
        - В смысле показывайте?
        - В прямом. Будем учиться. У нас осталось пять минут. А нам еще надо попробовать ввести катер не на больном. Давайте, давайте. Показывайте.
        - Вот так при всех показывать член? Вы шутите, Алексей Викторович?!
        - Женя, как думаешь я шучу? - переводит на меня взгляд.
        - Нет.
        - Правильно думаешь. Показывайте, Петр Алексеевич. Быстрее.
        В следующую секунду он снимает халат и хватается за ремень брюк.
        - Ты что делаешь? - удивленно произносит Зорин.
        - В смысле что? Сами же сказали, показать половой член.
        - На фантоме мужской промежности, которая находится в коробке на столе позади тебя, а не свой.
        Хотела бы я сказать, что мне жалко Петра Придурковича, но нет, ни капельки. Более того, я испытываю какое-то ненормальное наслаждение, когда Зорин открыто стебется над Придурковичем. Так ему и надо.
        - Член надо держать одной рукой, Петр Алексеевич, он так-то не кусается, вам ли не знать. Вы когда мочитесь, что не придерживаете его? Пожалейте свою супругу, ей же все отмывать потом. Нет, - вновь возражает Зорин. - Катетер не теми пальцами зажимаете.
        Ровно три минуты я наблюдала за тем, как мой «любимый врач» пыхтит и позорится. Кайф.
        - Ну все, пойдемте все в палату. Катетер ставлю я, вы трое смотрите не по сторонам, а на мои руки. Внимательно. Потому что завтра я найду вам больных, обязательно мужчин, которым вы будете ставить катетеры самостоятельно. Если не будет на нашем отделении, значит найду на другом. Этому должны научиться абсолютно все, чтобы как минимум не зависеть от других. Не смотрите на меня так враждебно, Петр Алексеевич. Не надо скидывать всю работу на медсестер, у них и так ее хватает. Врач должен уметь работать не только головой, но и руками. Пойдемте. Женя, ты ростом не удалась, поэтому стой рядом со мной, а не на галерке.
        И вроде неприкрыто оскорбил с ростом, но почему-то впервые мне не хочется на него злиться. И вообще он… молодец, как бы мне ни хотелось это признавать. Я вдруг только сейчас осознала, что все эти дни, он, судя по словам Тамары Николаевны, в отличие от меня здесь работает до глубокой ночи. И не с бумажками возится как некоторые, а ведет кучу больных.
        Зорин без особых усилий поставил катетер иностранцу, не проронив ни слова.
        - Не трогать, - показывает жестами пациенту.
        - Писка, - тихо произносит мужчина.
        - Какая еще писка?
        - Писка писать.
        - Письку чесать? Ну, чешите, только когда мы уйдем. Чего б не почесать, если хочется. Только аккуратно, - безэмоционально произносит Зорин.
        - Писка писать, - вновь повторяет он.
        - Я думаю, он просит бумагу, что писать записку, - тут же встреваю я.
        И судя по активности больного при виде бумаги с ручкой, я все-таки оказалась права.
        - Wife's number. Это я так понимаю номер жены. Надо связаться.
        Объясняю на ломанном английском, что мы дозвонимся и, чего уж греха таить, радостная выхожу из палаты вместе со всеми.
        - Иди принимай больного в коридоре, - неожиданно произносит Зорин, как только мы оказываемся у сестринского поста. - Как врач.
        - В смысле?
        - В прямом. Считай, что это час занятий по терапии. Больной не тяжелый. С повышенным давлением. Все по стандарту. Потом обсудим и заполнишь приемку.
        - Но…
        - Никаких «но». Дуй давай, в конце коридора возле окна. Через двадцать минут я подойду. Удиви меня в приятном смысле слова.

***
        - Ну что? - интересуется Зорин, аккурат через двадцать минут. - Все сделала?
        - Наверное.
        - Тогда пойдем к нему. Давление какое?
        - Сто шестьдесят на сто.
        - Ну давай рассказывай, чего интересного узнала, что наслушала и напальпировала.
        Несмотря на голод и впервые возникшую усталость, видимо, от стресса, с уверенностью могу сказать, что рассказала все, как надо. Кажется, даже осанку выпрямила от того, что сама собой горжусь.
        - Все прекрасно, - забирает историю болезни из моих рук. - За дельный рассказ я влеплю тебе пять баллов, но где его жалобы, Женя?
        - Ой, а я не сказала, потому что в истории я это записывать не буду. Напишу, что на момент осмотра пациент активных жалоб не предъявляет. Ну он реально их не предъявляет кроме одной, которая к диагнозу никак не подходит.
        - Да прям щас, святая простота. Если у него нет жалоб, какого хрена он у нас делает? По какому коду мы его проведем, а, Женечка?
        - Я не подумала об этом.
        - Я уже понял. Всегда преувеличивай жалобы. Всегда, - по слогам проговаривает он, подталкивая меня к больному. - Так какая жалоба?
        - Нарушение эректильной дисфункции. Он все никак мне не давал себя осмотреть, только трусы порывался спускать и что-то там показать.
        - Весеннее обострение. Все свои писюны пытаются показать. Давай дуй.
        Не пойму, поверил мне Зорин, но когда он бегло начал слушать и осматривать больного, тот ему свое хозяйство не пытался продемонстрировать.
        - Так на что жалобы-то, Борис Петрович?
        - На бабку мою не стоит, - ну слава Богу! А то еще подумал бы, что я выдумщица.
        - Ну что поделать. Семьдесят восемь лет. Раньше были времена, а теперь мгновения, раньше член стоял столбом, а теперь давление. Голова не болит?
        - Ну, когда бабка поорет, то болит.
        - И часто она орет?
        - Да, всегда.
        - Ну а вы ее еще и хотите отлюбить. Накажите ее. Игнор и лечим давление. Женя, - поворачивается ко мне. - В жалобах напишешь головную боль, тяжесть в затылке, боли в нижних конечностях и…
        - Я поняла.
        - Ну вот и отлично. Давай ему капельницу сразу заряди.
        - Давайте я напишу какую, а вы если что исправите.
        - Жги, - ну, удивлять, так удивлять. Уверенно протягиваю ему бумагу. - Хорошо. Как заполнишь приемку, приходи ко мне, вместе заполним лист назначения.
        - Я попозже заполню, у меня много работы.
        - Хорошо.
        Работы и вправду было много. Хуже всего, что я пропустила халявные больничный обед и ужин и совершенно не помню куда дела полученную от Зорина шоколадку. Голодная и впервые за последние дни уставшая, в начале восьмого я все-таки освободилась от работы и пришла к Зорину за назначениями. Как ни странно, без страха.
        - Садись. Предлагай и объясняй почему именно это ему хочешь назначить.
        И вот здесь я уже блистать перестала. Закончилось все тем, что я тупо записывала за Зориным, пытаясь вникнуть в суть.
        - Что еще мы забыли из исследований?
        - Да вроде все.
        - Узи брюха. И запиши его в журнале на вторник.
        - Ага, - киваю и еле вывожу в листе назначения буквы, параллельно пытаясь побороть внезапную сонливость. Правда, она резко проходит, когда я ощущаю то, как Зорин заправляет мне выбившую прядь волос за ухо.
        Пауза. Затяжная. Смотрим неотрывно друг на друга. Понимаю, что он медленно переводит взгляд на мои губы. Странное состояние. Пошевелиться не получается, даже руки не двигаются. А губы начинают в прямом смысле гореть только от одного взгляда. Я, может быть, временами идиотка, но точно не сейчас. Намерения его ясны, как дважды два четыре. Он наклоняется ко мне, но я вовремя успеваю увернуться. Вместо предполагаемого поцелуя, он только слегка коснулся губами уголка моего рта. Резко встаю с места, напрочь забыв о недавней сонливости.
        - Жень, услуга за услугу, - кидает мне ключи, как только я отхожу от стола.
        - Вы о чем?
        - Я катетер поставил за тебя. Теперь ты мне помоги.
        - Что вам нужно?
        - Я сегодня раньше двенадцати не закончу. В лучшем случае в час ночи буду дома. У меня ребенок один дома. Будь добра, накорми его. Еда стоит на плите. Ну и побудь там до часиков десяти. Он потом ляжет спать, и ты можешь уйти.
        - Эм… а сколько вашему ребенку лет?
        - Почти шесть.
        - Вы оставляете ребенка одного в шесть лет?! - офигеть!
        - Время такое. Да и он достаточно самостоятельный мальчик. Он тебя не испугается, так что не переживай. Но вот еду и плиту я ему не доверяю. Ну что, поможешь? - стою как дура, не зная, что сказать.
        - А как потом вы попадете в квартиру, если ключи у меня? - наконец выдавливаю из себя я.
        - Просто захлопнешь дверь. У меня есть вторые.
        - Давайте адрес. А как зовут мальчика?
        - Гриша.
        ГЛАВА 9
        Ребенок. У него, блин, есть сын. Сын! Эта новость совершенно не вяжется с таким как Зорин. Хотя, Тамара Николаевна говорила, что он был женат. Да и возраст подходящий. Ну и смазливая морда тоже имеется, почему бы и не продолжить род. Добивает тот факт, что он оставляет шестилетнего мальчика одного. Козел, одним словом. Мало ли что может случиться с ребенком. А бывшая где? Как можно оставить ребенка с человеком, который проводит на работе столько времени? Ненавижу! Просто на дух не переношу безответственных родителей. Уроды.
        Быстро снимаю с себя медицинский костюм и тянусь за брюками.
        - Да что б вас! - срываюсь на штаны, которые, несмотря на день голода, упорно не хотят на мне сходиться. Максимально втягиваю в себя живот и все-таки застегиваю пуговицу. Жесть. Ляжки тоже не рады сим оковам. Хоть бы не треснули штаны по дороге.
        Вот что бывает, когда надеваешь неподходящие по размеру старинные брюки. Тянусь к водолазке и замираю, когда вижу в дверях Зорина. Как давно он здесь стоит? Быстро прихожу в себя и тут же натягиваю на себя кофту.
        - Вас стучать не научили? - зло бросаю я, надевая кроссовки.
        - Пропустил уроки воспитания, извини, - усмехаясь, произносит он. - Я кое-что забыл, - подходит ко мне и протягивает тысячную купюру. - Держи.
        - Зачем это?
        - На такси. Туда и обратно к тебе домой.
        - У меня есть проездной, - зло бросаю я и тут же хватаю рюкзак вместе с курткой.
        Понимаю, что протянутые деньги - это его очередная провокация или игра, да все что угодно, но точно не забота о том, как я доберусь. Но, несмотря на это понимание, я все равно ведусь на эту провокацию. Так ведусь, что, проходя рядом с Зориным, намеренно сильно задеваю его рукой. Проблема в том, что он явно был готов к моей выходке, учитывая, что в итоге не шелохнулся, в отличие от меня, и совершенно точно усмехнулся. Сукин сын!
        - Когда зайдешь ко мне в квартиру, позвони, пожалуйста.
        - Обязательно. Сделаю пару гудков и скину вызов. Сами мне перезвоните, - деньги я еще на него буду тратить. Шиш тебе.
        Глаз на затылке у меня нет, но совершенно точно могу сказать, что он улыбается. Несмотря на небольшую боль в ноге, я потопала к выходу уверенной, возможно, даже красивой походкой. Ну или мне хотелось думать, что это так.
        Найти дом, где находится квартира Зорина оказалось весьма легкой задачей. Девятиэтажка явно из новых. Охраняемая, но пройти через шлагбаум не составило большого труда. К счастью, на лифте ехать не пришлось, так как квартира на втором этаже.
        Перекрестившись, сама не знаю зачем, открыла дверь в квартиру. Аккуратно захожу внутрь. Я даже не успела осмотреться, как в прихожую влетела огромная белая собака. Инстинктивно закрылась руками. Отпустило меня спустя некоторое время, когда я поняла, что меня не кусают и не грызут. Медленно убираю ладони от лица. Собака, несмотря на внушительные размеры, на бойцовскую породу не похожа. Более того, она виляет хвостом. Больше всего меня взбесил тот факт, что Зорин не предупредил о наличии собаки. А если я их боюсь?! Плевать, что это не так. Но сам факт!
        Чуть успокоившись и переведя дыхание, я все же благополучно разделась и, потрепав собаку за холку, прошла внутрь. Оглядываюсь по сторонам - никого.
        - Кто-нибудь есть дома? - чувствую себя самой настоящей идиоткой в ответ на полную тишину.
        И только потом до меня дошло, что мальчик может просто спать. Тихо прохожу дальше и, стараясь не шуметь, осматриваю гостиную и обе спальни. Никого! В голову тут же пришла дурная мысль, что меня могут обвинить в похищении ребенка.
        - Гриша! - предприняла отчаянную попытку дозваться до мальчика, но в ответ получила разве что собачий лай. - Тихо! - прикрикиваю на собаку. - Гриша.
        Аналогично. Только собачий голос. И только с третьей попытки, когда собака в очередной раз подала голос, до меня дошло.
        - Ты Гриша?
        Могу поклясться, что собака кивнула. Или у меня глюки от голода, или она реально мотнула головой.
        - Гриша, - вновь повторяю я, на что собака уткнулась в меня носом. - Козел твой папаша. Развел как последнюю дуру. Чертов манипулятор.
        - Гав.
        Сжимаю от злости кулаки. Знал на что давить! Чуть успокоившись, беру телефон и звоню Зорину. На втором гудке он сам меня скидывает.
        - Ты уже у меня, Женя?
        - Нет. Хотела перед вами извиниться, но у меня не получится заехать к вам домой, внезапно возникло одно дело. Поэтому вы уж кого-нибудь найдите, чтобы обязательно пришел к вашему мальчику, а то я переживаю, что подвела вас.
        - Перловая каша стоит на плите. Куриные желудки в холодильнике на первой полке справа. Будь добра, порежь их на двое. Двенадцать штук. Кашу положи так, чтобы она доходила почти до краев синей миски. Она стоит справа от раковины. Обязательно перемешай желудки с кашей, иначе Гриша сожрет только их. И еще подлей ему воды в поилку, если она закончилась. Ну а после того, как он поест, выжди минут пятнадцать хотя бы, но лучше полчаса, а потом уже выгуляй его. Во дворе у нас безопасно, не бойся, но далеко не ходи. Гриша тебя сам поведет обычной дорогой, - на одном дыхании произнес Зорин.
        - Вы… вы…
        - Что?
        - Так нельзя делать! - взрываюсь я.
        - Как это нельзя, если можно? - невозмутимо произнес Алексей, мать его, Викторович. - Если бы я попросил выгулять и покормить мне собаку, ты бы послала меня туда, куда желаешь послать с первой встречи. Зачем мне было так рисковать? Я слишком люблю свою собаку, - скотина! Просто нет слов. - Что-то хочешь мне сказать, Женя?
        - Я посылаю вам… лучи гнева.
        - Не стоит. Насколько я помню, ты в белых трусах. Мало ли не проконтролируешь свой гнев. Расслабься. И взгляни на это по-другому. Я - помогаю тебе, ты - мне, - кажется, никогда я еще не была так близка к убийству как сейчас. - Пока у Гриши будет утрамбовываться еда, ты отдохни полчасика. Поешь, что хочется. Еда в холодильнике. Там ее достаточно. Не стесняйся. Так сказать, бартер. Пока вспомнил, у меня есть массажное кресло в гостиной. Просто сядь в него, нажми пару кнопок и получишь полный релакс. Женя, ты здесь?
        - Здесь, - нехотя, отвечаю я.
        - Ну и хорошо. Поводок в коридоре. И возьми с собой пакет, чтобы убрать за собакой. Он тоже в коридоре.
        - Вы не все сказали. Продолжайте.
        - Разве?
        - Сто процентов.
        - Да, ты права. После прогулки надо вымыть Гришу. Если совсем будет сложно, хотя бы протри лапы тряпкой. Вопросы есть? - пошел в жопу.
        - Нет.
        - Тогда до завтра. Ну если что звони.
        Кладу трубку и перевожу взгляд на собаку. Хороший Гриша, он-то не виноват ни в чем. Через несколько минут, когда меня немного отпустило, я наконец посмотрела на все здраво. Он хочет, чтобы я сорвалась. Не будет такого.
        - Ну что, пошли кушать, Гриша.

***
        За то время, пока у собачки утрамбовывалась еда, я поняла несколько вещей. Гриша - прелесть. Добрый, ласковый и очень умный. Наверное, о такой собаке я мечтала в детстве. Чтобы была такой же большой и доброй. С таким псом не только по улицам гулять комфортно, но и засыпать нестрашно. Можно без колготок и штанов. При этом Гриша не обладает красивой внешностью. Совершенно точно не породистый пес. Максимум - смесь какого-нибудь алабая и дворняжки. И ушко… у него нет половины ушка. Поначалу от злости я не заметила этого. Хотя и всего остального тоже.
        Например, того, что квартира у Зорина выглядит такой как в сериалах. Не сказать, что здесь бриллиантовый унитаз и золотые потолки, но она огромная. И очень красивая. О такой можно разве что мечтать. Даже самому лучшему врачу в тридцать три года такую квартиру самостоятельно купить невозможно. Значит, как я и предполагала, место заведующего он получил не просто так. Наверняка, родители какие-нибудь важные шишки.
        Осматривать комнаты кроме гостиной, я не решилась, равно как и шарить по чужому холодильнику. Какой бы голодной я ни была, заставить себя съесть его еду - я не могу. Правда, сдержать любопытство и не осмотреть холодильник тоже не смогла. Здесь оказался просто рай для такой обжоры как я: колбасы вареная и копченая, селедка в банке, ароматное тушеное мясо, скорее всего с какими-то овощами, от которого я только с Божьей помощью не захлебнулась слюнями. Куча овощей и фруктов. Но больше всего меня впечатлила банка красной икры и две упаковки малосоленой семги. Две! Если икру я никогда не пробовала, но понимаю, что это продукт богатых людей, то семгу однажды удалось-таки вкусить. И это было что-то нереальное. Кажется, на моих рецепторах до сих пор остался ее вкус. Это было божественно.
        От осмотра холодильника злость вновь вернулась на круги своя. Но вовсе не от зависти, а от голода. Выпила стакан воды и снова заглянула в холодильник. Почему-то меня порадовал тот факт, что у такого как Зорин залежался старинный сыр. Даже у меня ничего не покрывается плесенью, а у этого «все под контролем» такая вонючка нашлась. Фу. Гадость какая. Первое возникшее желание - опозорить Лешку-в холодильнике тухлешку, и выбросить эту гадость, раз сам не удосужился. И обязательно какую-нибудь записку позорную оставить. Но… вовремя себя остановила, я здесь не хозяйка, чтобы что-то выбрасывать.
        Выпила очередной стакан воды и пошла в гостиную. Кажется, я готова вечность смотреть на массажное кресло. Зорин не соврал, оно и вправду имеется. Буржуй хренов. И ей-Богу, я бы села в него, если бы штаны не по размеру. Они тупо треснут, как только я решу расслабиться. Нет уж, такого позора мне не надо.
        - Гриша, пойдем гулять.
        Собака тут же ринулась ко мне, виляя хвостом. Да так, что невольно повалила меня на пол. Вместо того, чтобы возмутиться тому, что я валяюсь на полу, а кто-то лижет мне ухо, я смеюсь как умалишенная. Хорошо так…
        Когда у меня будет такого же размера собака? М-да… голос разума не дремлет. Только тогда, когда у меня будет не съемная комната, а хотя бы двушка. Но однозначно у меня будет собака. Все у меня будет. Обязательно будет. Повторяю про себя и поднимаюсь с пола. Я не рассматривала ни одну вещь в гостиной. Только массажное кресло. А вот сейчас взгляд как-то сам упал на шкаф. А если быть точнее - на фоторамку. Подхожу ближе и беру ее в руки. Долго смотрю. Очень долго. Да не может такого быть!
        ГЛАВА 10
        Не мой день. Вот совсем, сука, не мой. Блевать на меня еще никто не блевал. С почином, Зорин. Снимаю с себя джинсы и надеваю штаны от костюма. Перевожу взгляд на часы. Класс. Без двадцати одиннадцать. Прям «все» по задуманному плану. Ладно, не сегодня, так в следующий раз. Во всем есть плюсы, может, все-таки кое-кто поел в мое отсутствие. Самому бы, конечно, тоже не мешало что-нибудь закинуть в рот, ибо мой желудок аналогично поет песни. Ополаскиваю лицо холодной водой, дабы немного взбодриться.
        - Алексей Викторович, новенький, кажется, угомонился, - перевожу взгляд на вошедшую медсестру, имя которой я так и не удосужился запомнить. Хотя, и не надо, учитывая, что это очередная студентка, ни хрена неумеющая. Через пару месяцев ее здесь все равно не будет. Дура дурой. Но лучше так, чем самому еще и таблетки раскладывать.
        - Еще б он не угомонился после того, как меня облевал. Сделал грязное дело - отдыхай смело, - забираю историю болезни из рук хрен знает кого. - Я сейчас напишу назначения. Историю потом закину на пост. И у меня к тебе просьба: если ты увидишь, что дежурный врач реально не справляется, звони вот по этому номеру, - протягиваю ей листок.
        - А вы что уходите?
        - Мой рабочий день закончился шесть часов назад. Как ты думаешь ухожу я уже или нет?
        - Уходите? - ну, тупая…
        - Да, ухожу, - на удивление, спокойно произнес я.
        - Ну тогда до свидания. Хороших вам выходных.
        - И тебе, - тупая, но добрая. Не самый худший вариант.
        Когда на экране мобильного я увидел «Женя», первое, что пришло на ум - я переработал и от усталости у меня появились глюки. Однако, спустя несколько секунд, я понял, что это вполне себе реально.
        - Да, Женя.
        - Здрасте. А вы где?
        - Ммм… не хотелось бы говорить, но в таком созвучном слове на букву…
        - Я поняла, вы в зде. А если поточнее, ну географически?
        - Ну не в такой уж я и зде, - усмехаюсь в голос от столь явной простоты. - На работе я, Женя. А что случилось?
        - Просто я тут гуляю с собакой…, - делает значительную паузу. - И…
        - И? - да быть такого не может. Какая на хрен прогулка с собакой в одиннадцать вечера.
        - Ну и хотелось бы узнать, вы еще не собираетесь домой?
        - Не собираюсь. А что, ты по мне соскучилась и хочешь уже увидеть?
        - Господь с вами. Я спрашиваю исключительно для того, чтобы как раз с вами не столкнуться, стало быть и не узреть.
        - Честность, граничащая с наглостью. Ты что реально еще с Гришей?
        - Ну да. Погода хорошая. Мы вот собираемся домой, а мне же его еще надо вымыть, вот и хотелось бы узнать, где вы.
        - Не волнуйся. Я еще здесь буду как минимум часа полтора, - не задумываясь, вру я.
        - Ну, хорошо. Тогда до понедельника. До свидания, - быстро кладет трубку, не дожидаясь от меня ответа.
        Ну в принципе действительно хорошо. Только странно это, Женя определенно темнит. Ну и ладно, разберемся на месте. Несмотря на сниженную концентрацию внимания из-за тотальной усталости, еще никогда столь быстро я не заполнял лист назначений. Из отделения буквально сбегал, напрочь позабыв о том, что не переодел даже медицинскую рубашку.
        Благо, без пробок добраться до дома дело пятнадцати минут. В голове мелькают картинки одна приятней другой с участием Жени. Забавно, но в данный момент вовсе не сексуального характера, хотя, надо признать, секс мне уже реально необходим.
        На подъезде к дому меня вдруг озарило. Да так, словно молний шандарахнуло. Не могла Женя гулять или просто проводить с собакой почти четыре часа. Чушь. И только припарковав машину, до меня дошли две вещи. Либо Женечка решила гульнуть и скрасить свой досуг, пригласив какую-нибудь подружку и в это время они натворили что-то в квартире, поэтому и интересовалась, когда я вернусь. Либо все-таки она типичная прошмандовка, вовремя оценившая мои реальные финансовые возможности, вот и решила «погулять с собакой», а в реале дождаться меня, но, конечно, набив себе цену наигранной неприступностью. Идиотизм, но я согласен на первый вариант. Уж лучше пусть покутит в квартире, ибо второй вариант убивает всякий интерес.
        Так, стоп. Очухайся, Зорин, какая на хрен подружка и прошмандовка? У Жени колготки штопанные, а подружек в принципе нет. Сучки в баре из ее группы не в счет, это явно какое-то недоразумение, что только подтверждает отсутствие хоть какого-либо общения с ними на занятиях.
        М-да, по ходу мне скоро придется лечиться. Одна половина меня хочет Женю опустить, другая защитить… Поднимаю взгляд на свои окна: свет горит. И все-таки Женя реально осталась у меня. Перевожу дыхание и выхожу из машины. Я ведь все равно узнаю, что там было в мое отсутствие. Пусть частично, но увижу собственными глазами. Вряд ли Женя заметила наличие камеры и играла для меня. В дверь я и не думал звонить. Открыл своим ключом.
        Тишина, а это странно, учитывая, что Гриша всегда встречает меня десятиминутными приступами любви. И только выводящие меня из себя дырявые грязные Женины кроссовки говорят о том, что она, стало быть, и моя собака тоже, в квартире. Скидываю с себя ботинки и прохожу внутрь. Я не знаю, что я ожидал увидеть, но точно не следы грязи в прихожей и на полу в гостиной. Но хрен с этим полом, а вот диван… Мой любимый, совершенно непрактичный белоснежный диван также приобрел грязевые отметины, больше напоминающие всплески.
        То, что эти следы сделал Гриша, я не сомневаюсь. По отметинам на полу я и направился в ванную. Я мог нафантазировать в своей голове всякие картинки, но точно не эту. На полу в ванной лежит Женя без штанов, а рядом с ней Гриша. Я бы мог предположить, что что-то случилось, если бы она громко не посапывала, а если быть точнее, похрапывала. Моя собака в свою очередь-таки узнала во мне хозяина, ибо завиляла хвостом. Но поспешить встать и проявить ко мне столь привычные приступы любви - не удосужилась, продолжая и дальше лежать рядом с Женей. Бред какой-то. Она что пьяная? По телефону была вполне себе трезвая.
        Наклонившись, чуть тронул Женю за плечо - ноль реакции. Она тупо дрыхнет. При ее комплекции так похрапывать, по меньшей мере, странно. Правда, если мамаша в детстве ей ломала нос, то ничего удивительного. Собака, в отличие от своей «половой подруги», все-таки очухалась. Недолго думая, поднял Женю на руки.
        - Саш, отстань. Дай посп… - не очень внятно произнесла Женя.
        Понес ее в спальню. Хотя мысль положить ее на собственную кровать мне не нравится, учитывая, что она скорее всего сожрала что-то запрещенное, но я все равно это делаю. Накрываю ее пледом и иду в прихожую.
        Сначала выворачиваю содержимое Жениного рюкзака, чтобы проверить наличие какой-нибудь дури, но так ничего не найдя, пошел смотреть запись по камере. И тут нежданчик - Женя действительно гуляла с Гришей три часа. И пришла незадолго до моего появления с абсолютно грязной собакой. Затем, судя по всему, они направились в ванную. Ну и, вероятнее всего, Гриша решил стряхнуть с себя грязь и наконец-то оставить следы на табуированном для него диване. А дальше что было?
        Перевожу взгляд на Гришу. Он мокрый. Женя его мыла. Шандарахнулась в ванной? Почему бы и нет, вполне себе могла. Или все же что-то принимала ранее. На голодный желудок думается хреново. Недолго думая, пошел к холодильнику.
        - Дура, - не удержавшись, произнес вслух, когда понял, что к еде она не прикасалась.
        Наспех отправил в рот кусок колбасы и вернулся в спальню. Сажусь на кровать и начинаю осматривать Женю. Руки у нее чистые, не колется точно. Может, просто вырубилась от усталости и никакие таблетки не глотала.
        Минут двадцать я неотрывно смотрю на храпящую девчонку. А затем она переворачивается на бок, скидывая с себя плед. И да, уже не тарахтит. Но к ЛОРу отвезти ее все-таки надо, хватит того, что я иногда храплю. Если еще и она меня будет будить, то это вообще ни в какие ворота.
        Рука сама тянется к Жениным ногам. Аккуратно провожу пальцем по ее коже. Ноги - колючие. Этот факт меня неимоверно забавляет. Ну и уж чего греха таить - отчасти радует. Это не вопрос ее похеристического отношения к своей внешности, это говорит об отсутствии у нее мужчины. Приподнимаю чуть вверх ее водолазку. Да, не показалось. Ну откуда здесь в принципе взяться красивым трусам? И водолазка это длиннющая раздражает. Когда я хотел кого-то приодеть? Ммм… пожалуй, никогда. Сейчас мне будить Женю совершенно не хочется. И вот он идеальный момент узнать размер ее ноги и одежды.
        Сначала посмотрел на грязные кроссовки - тридцать седьмой. Затем нашел сантиметровую ленту и вернулся в спальню. Фигура у Жени, конечно, интересная, взбитые ляжки и худенький верх. Маленькие плечи. Очень маленькие. Но это всяко лучше, чем плечистая кобылень. Вновь перевернулась на спину. С грудью не очень понятно за идиотской кофтой, а издалека рассмотреть было нереально. Но бедра мне такие определенно нравятся.
        Я даже не успел толком обхватить ее ногу лентой, как она резко проснулась и двинула мне кулаком в подбородок.
        - Мать твою! - кидаю на хрен ленту и хватаюсь за подбородок.
        - Это ты?
        - Жопой нюхаешь цветы!
        - Моя жопа не бульдог, чтобы нюхать твой цветок, - сонным голосом бормочет Женя. Ясно. Ну да, в одном дворе росли. - Ой, в смысле вы, - хватается за виски и тут же оглядывается по сторонам.
        Секунда и она резко вскакивает с кровати, оттягивая вниз по самое не могу уродскую водолазку.
        - Как я оказалась на вашей кровати?
        - Я тебя сюда отнес. В ванной нашел, храпящую. Весь дом перебудила. Что у тебя здесь случилось?
        - Я гуляла с собакой, но потом где-то стрельнули петардой, и Гриша сорвался с поводка. Я искала его часа два, если не больше. Нашла в другом районе. Грязного. А потом пошла к вам домой, ну и стала его мыть. Помыла. И поскользнулась в ванной, - хватается рукой за затылок.
        - Сильно?
        - Нет. Мне даже было не больно, я скорее от страха отключилась.
        - От страха? - непонимающе уставился на нее. Та в свою очередь замолкает, начиная водить взглядом по комнате.
        - Ну да. Я услышала звук домофона, когда собаку вытирала. Думала, что это вы поднимаетесь. Вскочила, чтобы хоть что-то успеть вытереть, ну и поскользнулась. Но головой не сильно ударилась и…
        - И?
        - Ну что «и»? Тот самый здец. Даже не капец. Отключилась скорее всего от страха за диван. Я просто представила сколько он стоит и… вспомнила, как во сне притворяюсь мертвой, когда мне снится, что меня кто-то хочет убить, ну и, видимо, заигралась, и заснула. А Гриша теплый и мягкий. И пол у вас в ванной тоже какой-то удобный. Теплый. Видимо, с подогревом.
        - Да, ты права, тот самый здец… только у тебя с головой, Женя. И вовсе не от удара.
        - Мне пофиг, что вы обо мне думаете, ясно? - грубо. Очень грубо бросила Женя, нахмурив лоб. - Сколько сейчас времени?
        - Половина первого.
        - Сколько?!
        - Ну ты поспала слегка, до тех пор, пока не решила мне вмазать.
        - Я не просила меня трогать! И не буду я за это извиняться, - вскрикивает Женя.
        - Да я и не просил извиняться.
        Секунда и Женя пулей вылетает из комнаты. Нахожу я ее в ванной, спешно одевающую штаны.
        - Далеко собралась? - выставляю руку, закрывая ей выход.
        - Домой! Диван вымою вам завтра и остальное тоже. У меня выходной. Я что-нибудь придумаю. Отмою в общем, - кивает как болванчик. И в этот момент мне становится отчетливо жаль эту глупую девчонку. - Я не успею на маршрутку, если в течение пяти минут не окажусь на остановке.
        - Да, Женя, тебе тоже нужно лечиться.
        - Дайте пройти, - вновь грубо бросает она и со всей силы одергивает мою руку.
        Удивительно, откуда у нее берется столько сил. Конечно, отпускать я ее не планирую в такой час, но и силой удерживать тоже не вариант. Правда, мне последнее и не понадобится. Я крупно ошибался, когда думал, что у меня плохой день. У меня он очень даже нормальный. А вот у кого точно нет, так это у Жени. Стоило ей только наклониться, чтобы завязать шнурки на кроссовках, как ее штаны разошлись по швам…
        ГЛАВА 11
        Загруз. Причем полный. Кажется, у меня вся жизнь пронеслась перед глазами, от звука треснутых по швам штанов. Странно, но никакого издевательского смеха позади себя я не слышу. Медленно, будучи полусогнутой, поворачиваюсь к Зорину и только после этого выпрямляюсь во весь рост.
        - Давай так, ты сейчас снимаешь свои кроссовки, а я дам тебе что-нибудь во что можно переодеться, - неожиданно произносит он. - Ты поешь, потом ляжешь спать, - на удивление спокойно и совершенно без издевок продолжает Зорин. - Утром, точнее к часам двенадцати, я достану подходящие для тебя брюки, и ты спокойно уедешь к себе домой. Насколько я помню, у тебя завтра нет смены.
        - Вы серьезно думаете, что я останусь на ночь в вашей квартире и буду принимать от вас что-либо?
        - А почему нет?
        - Недавно вы предлагали мне стать вашей любовницей. А сейчас я ударила вас по лицу, потому что вы трогали мои ноги. И вы думаете я буду у вас ночевать? Я что, по-вашему, конченая дура? - все, конец перемирию.
        - Точно не конченая. Про дуру сложно сказать. Помнишь, что я тебе недавно говорил?
        - Что я шлюха? Да, определенно помню. Там еще было про то, что вы с ними не целуетесь, - брякнула первое, что пришло на ум. Сейчас во мне кипит злость на саму себя. За то, что надела штаны не по размеру, за то, что пошла в дом к Зорину, за то, что у него оказалась такая мама, черт возьми! А теперь еще и в такое время я здесь! Как?! Как добираться домой с дырявыми штанами?! Без денег! Все, маршрутки и общественный транспорт помахали мне рукой.
        - Не стоит акцентировать внимание на том, что тебя тревожит. Этим ты показываешь собеседнику свою уязвимость. И этим же могут воспользоваться дабы добить. И да, я не ухажеры твоей матери, Женя. Поэтому бояться, что я вдруг начну тебя насиловать - не надо. Мне это неинтересно, - сволочь. - Так вот, я тебе недавно говорил про условия моего предложения. Там было про добровольность. И да, не надо делать вид, что ты меня не вспомнила. Ты трогала фоторамку. Она стояла немного левее.
        - Все-то вы знаете. Прямо как бактерия из-под ободка унитаза.
        - Хм, смело для человека, находящегося в весьма уязвимом положении. Но не умно.
        - Ну, извините. Мне до вас далеко.
        - Вот-вот, категории все же разные. Переодевайся.
        - Нет, - грубо бросила я. - Вы предлагали мне такси к вам и обратно. Так вот, теперь я согласна на это самое обратно. У меня нет с собой денег, - зачем-то оправдываюсь я. - Точнее нужного количества денег, поэтому я воспользуюсь вашим предложением.
        - Нет, - парирует он в ответ, но в отличие от меня совершенно спокойным тоном. - Я передумал, - спокойно отвечает он. - Такси нынче слишком дорого, - уходит из гостиной.
        Стою как дура, не понимая, что делать. Даже если я поймаю попутку и мне вдруг хватит денег, мне страшно. Разум не дремлет - садиться к кому-то в машину тупо опасно. Идти пешком и подавно. Да еще и с порванными штанами. В конце концов, какими бы ни были намерения Зорина, он и вправду мне не делал ничего плохого. Правда, трогал меня, но… может, мне показалось. Да и не может он сделать мне реально чего-то дурного. Теперь, когда я понимаю чей он сын. Все-таки мама у него, как ни крути, хорошая. Я бы так и грызла себя мыслями, если бы в следующую секунду в меня не полетели штаны, вместе с футболкой.
        - Завяжи потуже шнурок на спортивках, не спадут. И да, советую тебе быстренько принять душ, ну или хотя бы умыться. Все постиранное, так что можешь не брезговать. Не дури, Женя. Жду тебя через пятнадцать минут на кухне. Чистые полотенца на верхней полке в шкафу ванной.

***
        Хотелось бы мне послать его в одно место за «дорогое такси», но впадать в истерические припадки - глупо. Хватило того, что дала слабину, когда вылила на него напиток. И да, он прав, нечего показывать ему свою уязвимость. Обойдется.
        Когда я взглянула на себя в зеркало, поняла почему Зорин сказал про душ. На одной из прядей волос следы засохшей грязи. Мыть голову я не собиралась, но хоть как-то привести себя в порядок надо. В итоге душ все-таки наспех, но приняла. Голову не мыла, просто отмыла грязь.
        Долго смотрела на предложенную Зориным одежду и все же решила надеть не только штаны не по размеру, но и футболку. Боже, как же вкусно она пахнет. Никогда не замечала в себе любви к мыльной и парфюмерной продукции, но здесь что-то невероятное.
        - У тебя там все нормально? - резко вздрагиваю в ответ на голос Зорина.
        - Да.
        Быстро надеваю его футболку и перевожу взгляд в зеркало. Нормально. И уж точно не сексуально. Мешок обыкновенный. Потрогала еще раз голову на наличие каких-нибудь шишек - ничего. Как можно было так опрометчиво отрубиться в чужом доме? Ужас.
        Выхожу из ванной и под громкие удары сердца все же направляюсь на кухню. Понимаю, что надо держать себя в руках, а еще лучше просто лечь спать, раз уж осталась здесь, но мне дико, просто до безумия хочется есть. Мой желудок, к чертовой матери, сейчас сам себя сожрет.
        - Лицо попроще, Женя. Садись, - указывает взглядом на стул.
        Куда улетучилась моя гордость и упертость? Судя по всему - в завывающий от голода желудок. На кухне так вкусно пахнет чем-то мясным, что я сажусь за стол. Зорин тут же ставит передо мной тарелку с мясом и овощами. Разочек. Я всего лишь еще один разочек возьму от него еду.
        - Ешь.
        Да плевать. Все равно он думает обо мне все самое худшее. И манерничать я перед ним не буду. Беру вилку и, не глядя на Зорина, начинаю поглощать содержимое тарелки. Гастрономический оргазм. Да, точно, это, наверняка, он самый. Очухалась я только тогда, когда тарелка опустела. Мне должно быть стыдно, учитывая с какой скоростью я смела еду, но нет, не стыдно. И да, я голодна. И совершенно точно Зорин в недоумении, хоть и пытается сделать вид, что нет.
        - Запей, - указывает взглядом на стоящий справа от меня бокал, по всей видимости, с вином.
        Я была так поглощена мясом, что не заметила ни того, как хозяин разлил вино по бокалам, ни того, что он поставил на стол тарелки с другой едой. Тоже что-то мясное, виноград, сыры и… тот самый просроченный вонючий. Вот сейчас я, кажется, окончательно пришла в себя.
        - Спасибо, было очень вкусно.
        - Но ты не наелась, - уверенно произносит он, нанизывая на шпажку виноград и… заплесневелый сыр. Святые профитроли, вот дебил…
        - Говорят, что надо уходить из-за стола с чувством легкого недоедания. Извините, а вы часто едите просрочку?
        - Что, прости? - отпивает вино.
        - Просроченные продукты.
        - Не задумывался. А что?
        - Вы только что отправили в рот сыр с мхом.
        - Мхом? - улыбаясь, спрашивает Зорин и вновь тянется к просрочке. - Ты часто смотришь телевизор?
        - Я его вообще не смотрю. А это тут причем?
        - Это плесень, Женя. Причем благородная. Специально выращенная. Это не просрочка, а продукт для гурманов. Не буду тебя грузить названиями. Ты просто попробуй. Это знаешь, как с оперой, я там никогда не был, но, говорят, если с первого раза не понравится, то дальше можно не пробовать. Думаю, такие сыры - аналогично. У конкретно этого слишком яркий вкус, поэтому оттени его немного виноградом или медом. Ну же, смелей, - напирает он. Тоже мне гурман, по сути, из деревни.
        Может, это последствия удара, но я нанизываю на вилку сыр и отправляю его в рот. Рецепторы тут же взрываются от яркого вкуса. Я, черт возьми, ем мох, плесень, да плевать как она зовется и это чертовски вкусно. Сейчас во мне говорит отнюдь не голод.
        - А теперь попробуй с виноградом.
        - Чушь какая-то. Сладкое с соленым.
        - Попробуй.
        Пробую. На удивление, понимаю, что тоже вкусно, но по-другому. Вновь тянусь за сыром только уже без винограда.
        - Ну как? - поднимаю на него взгляд. Да он же в очередной раз меня проверяет или играет. Или… да черт его пойми, что делает.
        - Гадость редкостная. Видимо, я не благородная гурманка.
        - Ладно, попробуй вот эти.
        Так я пробую еще два вида и демонстративно кривлю лицо, хотя сыры вкусные.
        - Как тебе этот сыр?
        - Белая корка, точнее плесень все-таки смущает.
        - А по вкусу?
        - Нормально, но… козой отдает.
        - Козой?
        - Да. Если быть точнее - немытой козой, - совершенно серьезно произношу я.
        И тут он начинает смеяться. Заливисто так. Выглядит он при этом расслабленным и вполне искренним, я бы сказала, даже приятным мужчиной. Все-таки если отбросить все нюансы, готова согласиться не только с Тамарой Николаевной, но и со всем женским коллективом отделения - он очень даже красив. Проблема в том, что он смеется надо мной и это его не красит. Да, мне по-девичьи обидно.
        - Что смешного?
        - Да так, извини, он реально козий.
        - Супер. Знаете, странно, вы совсем не похожи на свою маму.
        - Разве? - перестает наконец смеяться и отпивает залпом вино. Вновь наполняет бокал. - Она была красавицей, папа тоже. И я сочетаю в себе их общую красоту. Бывает же такое.
        - Я имела в виду не внешность, и вы это знаете. Вы сказали была, она что… умерла?
        - Да, через полгода примерно, после того случая.
        - Извините, я не знала. Мы через пару месяцев переехали, с ней тогда все было хорошо.
        - Сейчас хорошо, через минуту плохо. Это жизнь, Женя, - Зорин отпивает вино. Вот сейчас мне стыдно за то, что затронула его маму. - А ты?
        - Что я?
        - Похожа на свою маму?
        - Я - копия моей матери. Вы же это хотите услышать?
        - Как она? - игнорирует мой вопрос.
        - Цветет и пахнет.
        - А если серьезно?
        - Я вполне серьезно. Про нее, - тут же уточняю я. - Счастливо замужем уже много лет. А вообще вы мне никто, чтобы я вам что-то рассказывала о себе и своей матери.
        - А сестра? У тебя же она была. Ты за нее как-то особо переживала.
        - Она у меня и есть, - весьма грубо произношу я.
        - И ты по-прежнему с ней общаешься? Любишь ее?
        - Конечно, что за вопрос?
        - Обыкновенный вопрос. Не все сестры дружат.
        - А я дружу.
        - Это хорошо. Утоли мое любопытство. Представь, что твоя сестра заболевает. Серьезно. И денег ни у тебя, ни у государства нет. У вторых, конечно, есть, но они только о себе думают, стало быть, тебе не дадут. Тебе дадут кредит, ну его хватит разве что на четверть суммы на операцию. И вот тебе предлагают стать девушкой по вызову. Ну скажем, на месяц и вся сумма будет у тебя. Ты пойдешь на это ради сестры?
        - Нет, - не задумываясь, отвечаю я. Понимаю, что это очередная провокация с его стороны и надо было ответить «да», чтобы он от меня отстал, но почему-то не могу.
        - То есть ты дашь своей сестре умереть?
        - Значит, да. Я спасу ее, но убью себя. Как-то странно выходит. Получается, я та еще эгоистка.
        - Убьешь себя? Почему?
        - А как я смогу жить нормально после того, как закончу проституточный месяц? Ни уважения к себе, ни выхода из сего ремесла. Так и останусь проституткой и закончится это так же плохо, как и у большинства. В какой-нибудь канаве или притоне с перерезанным горлом. Так что, нет, я выберу себя и свою жизнь.
        - Какой интересный ответ, - задумчиво произносит Зорин. - Неожиданно. То есть ты ничего не предпримешь для спасения своей сестры?
        - Предприму, конечно. Просто буду искать другие пути.
        - Например, один клиент, а не толпа?
        - Ну хотя бы.
        - А в чем отличие?
        - Проститутка - это когда со многими, - не задумываясь, бросаю я.
        - Что, серьезно? Давай почитаем.
        - Что вы мне пытаетесь доказать?! Что я продажная? Да, пожалуйста. Вам просто так проще думать и ни в чем переубеждать я вас не буду.
        - Я не говорил, что ты продажная. Просто у каждого из нас есть цена. Вот и все. Это неплохо и нехорошо. Так есть.
        - Нет.
        - Что нет?
        - Просто нет. Вам так удобно думать. Думайте.
        - Знаешь, ты молодец. Без шуток. Не знаю, как тебе удалось продержаться и сохранить свои принципы, но все же, вынужден признать, что в тебе нет той жилки, которая поможет тебе стать успешной в будущем. Вероятнее всего, закончив институт, ты пойдешь работать в поликлинику, будешь сидеть тихо на месте, без каких-либо перспектив. Потом, возможно, ты, конечно, выйдешь замуж за какого-нибудь пациента, родишь ему детей, и вы будете выплачивать ипотеку до семидесяти лет. Дальше умрете, и ваши дети будут делить квартиру умерших родителей.
        - Спасибо за перспективу. Вам бы романы писать, Алексей Викторович.
        - Это удел неудовлетворенных женщин.
        - А вы неудовлетворенный мужчина. Не вижу разницы, - на мой комментарий Зорин отрыто ухмыльнулся и откинулся на спинку стула, прихватив бокал с вином.
        - Почему ты так решила?
        - Ну а с чего молодому привлекательному мужчине, у которого имеется достаток проводить все свое время на работе, а в редких перерывах обращать внимание на какую-то беспородную девку, которую вы хрен знает кем считаете? Вам скучно, вы меня провоцируете, играете со мной. И вас это определенно забавляет.
        - М-да…, - задумчиво протягивает он. - Этим ты мне и нравишься. Не хватает еще влюбиться в тебя. Ужас, - вновь ухмыляется, демонстративно прикладывая руку к груди. - Я не знаю чего от тебя ожидать, это и вправду вносит в мою жизнь толику краски. Хотя, конечно, кое-что все равно знаю.
        - Что?
        - Что у всех есть цена, Женя, о чем я уже сказал. И у меня, и у тебя, чтобы ты тут мне ни говорила.
        - Я не собираюсь вас ни в чем переубеждать, - спокойно отвечаю я, потрепав за холку появившегося на кухне Гришу.
        - И не надо. Время покажет. И да, как ни крути, в тебе реально нет женской хитрости и нужной степени стервозности. Тебя задавят.
        - Вы? - молчит, пристально рассматривая меня. Отпивает вино, ставит пустой бокал на стол и встает с места. Берет стул и ставит его около моего. - Ловко вы перекинули тему от себя на меня, это кое о чем говорит. Так, для справки, у меня после вкусной еды, а если быть точнее мяса, всегда хорошее настроение, я тоже могу побить вас словами, даже на вашей территории, - весьма самонадеянно бросаю я, сама же начинаю откровенно сдавать позиции, как только Зорин садится впритык ко мне. - Вы вызовите мне такси?
        - Нет, - спокойно произносит он, по-прежнему сканируя меня взглядом, и тут я конкретно даю слабину. Не могу. Просто не получается смотреть на него на равных.
        Глубоко вздыхаю и тут же закрываю глаза, как только вижу, что Зорин тянет ко мне свою руку. Ничего он мне не сделает. Козел он, но не плохой. Не плохой - повторяю про себя и ту же ощущаю, как он проводит костяшками пальцев по моей щеке. Гадость сейчас какую-нибудь скажет. К гадалке - не ходи.
        - У тебя глаза красные, - обескураживает меня он, от чего я моментально открываю глаза. - Иди спать.
        ГЛАВА 12
        Долго смотрю на постельное белье, небрежно кинутое Зориным на кровать в гостевой комнате, и понимаю, что несмотря на усталость и мое весьма уязвимое положение, я не могу остаться в его квартире на ночь. Так нельзя.
        Спустя несколько минут, все тщательно проанализировав, я четко для себя решила, что лучше унизиться перед ним еще раз и снова попросить деньги на такси, нежели завтра просыпаться на его территории и плясать под его дудку.
        Еще через некоторое время у меня начался психоз. Сколько нужно мужчине времени, чтобы помыться? Чем? Ну чем можно там заниматься двадцать три минуты? Ну, разве что, спину брить вместе с ногами. Пять минут на спину, пять на ноги. Точно, лицо же еще. Ну, тогда да, помыться он еще не успел… Хотя, маловероятно, что он избавляется от волос на теле, учитывая, что на лице у него растительность тоже имеется.
        Чувствую себя какой-то воровкой, подкрадывающейся под дверь ванной комнаты. Трижды мои вылазки не дали никакого толка. Вода в ванной все равно продолжает литься. От безделья снова взяла в руки фоторамку и принялась в очередной раз разглядывать фотографию. Сейчас смотреть и понимать, что этой женщины уже нет в живых - тоскливо и неприятно. Но хуже всего, что я чувствую себя виноватой за то, что не успела с ней попрощаться, когда мы внезапно уехали на ночь глядя. А ведь я могла хотя бы записку оставить под дверью. Пошло с моей стороны. Очень пошло, учитывая, что я два месяца проводила достаточно много времени в ее квартире, причем по ее инициативе. Странно, что ни разу за проведенное с ней время, она не говорила о своем сыне. И фотографий там не было. Хотя, сейчас я вообще ни в чем не уверена. Может, это я была до такой степени «в себе» и ничего не замечала.
        Удивительная вещь, но я совершенно не помню того Зорина. А ведь он не слишком-то и изменился за прошедшее время. И если бы не фото, я бы никогда и не вспомнила его. И все же дети у него и вправду есть, пусть Гриша и оказался собакой. Девочка, обнимающая Зорина и его маму на фотографии, совершенно точно его дочка. Она похожа на него. Правда красивее Зорина. Усмехаюсь собственным мыслям. Девочка реально безумно красивая, как куколка. И очень-очень напоминает мне мою Таю. Бывает же такое.
        Совершенно не представляю Зорина в роли папы. Получается девочке сейчас лет десять, а то и больше. Неужели такой как он может кого-то любить? Как он общается со своей дочерью, если априори считает, что у всех женщин есть цена? Хотя, возможно, на свое это не распространяется. Но, учитывая, что в доме нет детских вещей, возможно, девочка вообще здесь не бывает и родитель он исключительно по алиментам или по выходным. А вообще не мое это дело. Не мое… Ставлю рамку на место и в это время я понимаю, что вода наконец-то не льется.
        Быстро возвращаюсь в предложенную мне спальню, сама не понимая зачем. Считаю до ста, ходя по комнате туда обратно, и, собравшись с духом, открываю дверь спальни. Только ступаю за порог, как резко впечатываюсь в грудь Зорина. И если бы он не придержал меня за талию, то точно отлетела бы назад. Мало того, что я стою к нему впритык и касаюсь его, так он еще и почти голый. Прикрывает его низ, разве что, только полотенце, обернутое вокруг талии. Аккуратно убираю его руку со своего тела и наконец поднимаю взгляд на его лицо.
        - Ты куда-то собралась?
        - Да. К вам, чтобы поговорить. А вы?
        - Что я?
        - У двери стоите. Вы куда собрались?
        - К тебе, конечно.
        - Зачем?
        - Ну, пусть будет что-то типа вежливой брехни аля - хотел узнать, как ты устроилась и не нужно ли тебе что-нибудь принести, - ухмыльнувшись, произнес он. - А ты о чем хотела со мной поговорить глубокой ночью. И точно ли поговорить?
        - Точно, - еле слышно произнесла я и, не в силах выдержать его взгляд, опустила голову, уткнувшись взглядом в его грудь. Не волосатую, кстати. И он точно не брился. От природы гладкий. Боже, о чем я думаю?! - Я хотела попросить вас, - уже более четко произношу я. - Дайте, пожалуйста, деньги на такси. Я все верну.
        - Не дам, - невозмутимо бросает он.
        - Тогда отвезите меня сами, пожалуйста.
        - Я не мандавошка, чтобы скакать туда-сюда. Ты ночуешь сегодня здесь, Женя, - безапелляционно произнес он.
        - Я не могу. Мне это не нравится. Вам так сложно дать мне деньги?
        - Легко, но так неинтересно. Иди обратно, - вновь кладет руку мне на талию.
        Я же даже не успеваю толком сообразить, что делать, как в следующий момент Зорин подталкивает меня в комнату. Сам также заходит внутрь.
        - За время моего отсутствия ты даже не перестелила постель?! - раздраженно бросает он, сдирая с кровати старое белье. - Не умеешь заправлять пододеяльник? Хреново для женщины. Так и замуж не выйдешь, хотя, конечно, можно другими навыками обладать.
        Не успела ничего сказать, как в следующий момент прямо в лицо мне прилетает подушка, а вслед за ней наволочка.
        - Уж с этим ты точно справишься.
        - Я сама все умею. Не надо этого делать.
        - Чего этого?
        - Вы специально стоите здесь полуголый, чтобы меня смутить и возмутить. Вот чего! - взрываюсь я.
        - Да. И видишь, это хорошо работает.
        - Зачем вы меня провоцируете?!
        - Сама знаешь ответ на этот вопрос. Я не скрываю от тебя своих намерений.
        - Жаль, что вы совершенно не похожи на свою маму. Она… была другой. Хорошей.
        - Очень странно сравнивать мужчину и женщину, но тем не менее я ее продолжение. И не надо делать из меня монстра. В твои-то годы, да при твоей жизни пора уже понять, что делить людей на плохих и хороших глупо. Приравнивать меня к говну только потому, что я честно тебе предложил взаимовыгодный союз, при этом не вешая лапшу на уши, вообще нечестно.
        - Вы мне не предлагали союз. Вы предлагаете мне секс.
        - Называй как хочешь. Кстати, во избежание дальнейших обид, и чтобы не вводить тебя в заблуждение, когда согласишься на мое предложение, знай, что в этой квартире мы встречаться не будем, - «когда», а не «если»! - Я сниму тебе хорошую однушку или двушку поближе к университету. И тебе удобно, и мне, - как ни в чем не бывало произносит Зорин, засунув одеяло в пододеяльник.
        - Уверены, что потяните двушку?
        - Уверен. Иди сюда. И положи уже подушку, раз и ее не умеешь заправлять. Держи за концы. Давай, не тормози, Женя, - подгоняет меня он, а я вместо того, чтобы хорошенько пульнуть в него подушкой, как послушная кукла кладу ее на кровать, подхожу к нему и беру концы одеяла.
        - Кстати, я надеюсь, ты понимаешь, что во время нашего с тобой союза никаких других мужчин у тебя быть не должно?
        - Вы всерьез думаете, что я когда-нибудь добровольно соглашусь на то, что вы мне предлагаете? - нервно усмехнувшись, произнесла я.
        - Да, - спокойно бросает Зорин. - И еще тебе один совет, делай, что хочешь, но главное в меня не влюбляйся, - совершенно серьезно произносит он, поправляя одеяло. А из меня вырывается откровенный смех. Ржу как ненормальная до тех пор, пока Зорин не продолжил. - А то потом еще будешь страдать. Не хочу этого. Кстати, ты о чем-нибудь мечтаешь, Женя? - безэмоционально поинтересовался он, фактически вырвав одеяло из моих рук.
        - Все о чем-нибудь мечтают, это же очевидно.
        - А ты о чем?
        - О том, о чем и большинство девушек, и женщин.
        - Это слишком размыто. Многие из знакомых мне девушек мечтают о просвете между ног. Ты тоже?
        - Я мечтаю о просвете в голове. От слова «светло», а не о дырке в ней. Ну а если вы так тонко намекаете, что у меня толстые ляжки, то спешу вас расстроить, мне чхать на ваше мнение.
        - Прямо-таки чхать?
        - Ну, может, косо чхать, если вам так угодно.
        - У тебя отличные ноги, кстати, - усмехнувшись, произнес он. - Мне нравится. Так что там о мечтах?
        - Если скажу, то они не сбудутся.
        - Они и так не сбудутся. Ты еще не поняла?
        - Вы много чего мне советуете и, знаете, я возьму с вас пример. Так вот, сбавьте вашу нездоровую самоуверенность и станьте более человечны и менее циничны, Алексей Викторович.
        - У меня срок годности закончился, так что таким уже не стану, - безэмоционально произносит Зорин, кинув подушку на кровать.
        - Черствеете с каждым днем?
        - Плесневею.
        - Я впервые встречаю такого человека как вы.
        - Который не скрывает своих намерений и не хочет казаться лучше, чем он есть? - улыбнувшись, произнес он.
        - Допустим.
        - Но я все равно выгляжу лучше, чем я есть. Все-таки мне не чужды правила приличия и здравый смысл. Они не позволяют мне сделать всего того, что хочется.
        - Например?
        - Угадай с трех раз, - игриво произносит он, делая шаг вперед. Становится впритык ко мне.
        Парадокс какой-то, полуголый мужчина, стоящий в паре сантиметрах от меня, открыто говорящий мне неприятные вещи и предлагающий мне секс за материальные блага, сейчас не вызывает во мне отвращения. Это очень странно, учитывая мое отношение к мужчинам в целом. Более того, в данную минуту я стала вообще сомневаться в своих убеждениях касательно Зорина. Он мне совершенно не нравится, но почему-то сейчас, смотря на его обнаженный торс, я всерьез допускаю мысль, что однажды он может привлечь меня как мужчина. Я не хочу секса в принципе, хоть и понимаю, что когда-то мне придется им заняться для рождения того же ребенка, но мне вдруг захотелось потрогать рядом стоящего мужчину. Боже, неужели я настолько примитивна, что меня может завлечь привлекательное мужское тело?
        Стало неприятно от самой себя. Закрыла глаза, глубоко вдохнув, дабы избавиться от неприятных мыслей и тут же почувствовала, как губы Зорина коснулись мочки моего уха.
        - Что вы сейчас делаете? - я всерьез промямлила такой тупой вопрос?!
        - Я почувствовал недомогание, - шепчет мне на ухо, касаясь губами кожи.
        - И? - резко распахиваю глаза, когда ощущаю его руку на своей талии.
        - И решил все же домогаться тебя сам, чтобы не было этого «недо», - смеясь произносит Зорин. - Шутка. Спи. Иначе реально начну играть нечестно и буду тебя соблазнять, - вкрадчиво прошептал Зорин и тут же отпрянул от меня, вызывая совершенно противоречивые эмоции. - Спокойной ночи.
        Смотрю на то, как он выходит из комнаты и в очередной раз становится стыдно за саму себя. Немного придя в себя, закрыла дверь, к сожалению, не на замок, в виду его отсутствия, и юркнула в кровать, накрывшись с головой одеялом. Это просто стресс, все пройдет.

***
        Жарко. Очень жарко, несмотря на то, что на мне только футболка и трусы. Слишком быстро я позволила стянуть с себя штаны. Глупо. Опрометчиво. Но, как ни странно, хорошо. Чувствую, как губы Зорина скользят по моей шее и мне это нравится. Очень нравится. Неосознанно сама подставляю ему шею, чуть выгибаясь. Омрачает только то, что вскоре мне станет стыдно за свои действия. Как я посмотрю на него утром? Не хочу открывать глаза и встречаться с ним взглядом. Примитивно хочу и дальше ощущать его губы и руки на моем теле. Ведь потом можно сказать, что я ничего не соображала и сослаться на сон.
        Как только я думаю о том, что хочу ощутить его губы на своих и попробовать то, чего никогда раньше не делала, я чувствую, как рука Зорина задирает мою футболку, оголяя живот. Шумно сглатываю и тут же чувствую его пальцы на обнаженной коже живота. Он вырисовывает какие-то узоры на моей коже, а после задирает футболку еще выше, обнажая грудь. Неосознанно покрываюсь мурашками, когда ощущаю как пальцы человека, который мне совершенно не нравится, проходятся по моим соскам. Как я могу позволять это делать с собой? Более того, не просто позволяю, мне это еще и нравится.
        Я быстро забываю о стыде и морали, когда чувствую, как он начинает гладить меня между ног.
        - Течешь как труба в хрущевке.
        Как только смысл произнесенных Зориным слов доходит до моего чуть затуманенного рассудка, я резко открываю глаза.
        ГЛАВА 13
        Вглядываюсь в пугающе темное пространство и только спустя несколько секунд до меня доходит, что в комнате кроме меня никого нет. Шумное дыхание принадлежит мне, а не Зорину. Наощупь тянусь к светильнику. Бегло осматриваю комнату, а затем себя. Футболка и штаны на мне…
        Только окончательно осознав, что это был всего лишь сон, я начала постепенно приходить в себя. Но стоило вспомнить адресованные мне слова «течешь как труба в хрущевке», как я вновь начинаю ощущать ненормальные удары сердца. Так только он мог сказать. Мерзко. Гадко. Даже понимая, что это был всего лишь гребаный сон - обидно до слез! Сама не поняла, как моя рука потянулась к штанам, а затем пальцы коснулись белья.
        Если секунду назад мне хотелось плакать от обиды за четко отложившуюся в голове фразу, то сейчас, ощущая под дрожащими пальцами влажное белье, мне хочется выть. Громко и истошно. А еще хорошенько долбануть саму себя. Желательно головой о стену, чтобы мозг вернулся в исходное положение! Это что получается, я сама себя трогала, представляя ЕГО?! Как? Как это вообще возможно? Я никогда этого не делала. Никогда!
        Понимаю, что это обычная физиология, но противно. От самой себя. Так противно, словно в грязи вываляли. Сны - это ведь подсознание. Как я могу думать о Зорине в таком ключе?! Почему мне приснился не Миша, который мне нравится и даже больше?! Почему Зорин? Перед глазами пронеслись картинки многочисленных маминых мужиков. А ведь когда-то она была хорошей, любящей женой. И папу она любила. Правда, любила. Но ведь это не помешало ей потом иметь ораву мужчин. А вдруг я на нее похожа? А Зорин… он - только начало моей разгульной жизни? Господи, что я несу?! Я не такая!
        Рывком сдергиваю с себя одеяло и вскакиваю с кровати. Быстро направляюсь в ванную комнату и включаю воду. Первое возникшее в голове желание - отмыться с мочалкой от дурных мыслей. Вот только вместо «отмыть саму себя», я хватаю кусок мыла вместе с тряпкой и выхожу из ванной.
        Через несколько минут я остервенело тру диван от грязи. Отмою и умотаю отсюда со скоростью света. Сбежать - самое верное решение в сложившейся ситуации. Осталось только подождать двадцать пять минут до работы общественного транспорта. Благо на улице не темень. И плевать на одежду. Пойду так. Почему-то сейчас совершенно не страшно нарваться на какого-нибудь урода. Ибо в данный момент себя и своих мыслей я боюсь больше.
        Я с таким усилием терла диван, что не только грязь с него смыла, но еще и кожу на пальцах содрала. И только саднящее ощущение заставило меня остановиться. Удовлетворенная чистотой дивана, я вернула все в ванную и, в очередной раз умывшись, пошла на кухню. Схватила стакан и, наполнив его доверху водой, жадно выпила воду. А затем еще один раз. Утолив не пойми откуда взявшуюся жажду, сама того не осознавая, я открыла холодильник. Я не голодна. Совершенно. Однако потянулась к столь желанному еще с вечера куску семги и, не раздумывая, схватила его.
        - Это компенсация за хрущевскую трубу, козел.
        Сунула рыбу в рюкзак и быстро пошла в прихожую. Благо ни собаку, ни хозяина я не разбудила. Уже через двадцать минут, в совершенно неприглядном виде, я уселась в автобус.
        Осознание того, что я не только возбудилась от эротического сна главным героем которого являлся Зорин, но и тупо воровка, пришло только после принятия душа. Рыбу я, конечно, не тронула. Опозорюсь еще больше, но точно ее верну. Наверное, я бы сожрала себя с потрохами, если бы не занялась спасением джинсов. Нашла какие-то кусочки синей ткани и пришила их вместо дырок на коленках, а после, удовлетворенная полученным результатом, решила про все забыть и провести день с Таей. Благо мама, по словам сестры, отпустила ее без раздумий.

***
        - Ясно, кто орет. Значит, группа детей без присмотра. Воспитателя позвать? - нехотя открываю глаза на уже хорошо знакомый голос и тут же попадаю взглядом на вошедшего в аудиторию Зорина. Вырубилась я конкретно, раз не слышала гул одногруппников. Хотя, под него засыпается очень даже хорошо, самое то, после бессонной ночи на дежурстве. - Это что за хрень? Почему вас только пятеро? - задумчиво интересуется Козлешенька.
        - Болеют, - слышу голос с передней парты нашего доброго ботаника.
        - Болеют? - усмехаясь, произносит Зорин.
        Смотреть на него мне, по меньшей мере, странно, и очень-очень стыдно. Вероятнее всего, он обнаружил за три прошедших дня пропажу рыбы. Так и вижу картинку, как отдаю ему рыбу, а он ставит мне какое-нибудь условие. Ах, украла? Ну, тогда на колени, Евгения Александровна. Отдашься мне за рыбу.
        Самое удивительное, что я не видела его ни на вчерашней смене, ни сегодня на пятиминутке. Ее провел один из вышедших с больничного врачей. А вот сейчас Зорин зачем-то приперся на занятие. И судя по его виду, он пришел не просто так, а реально вести занятие.
        - И с какого дня они болеют? И все пятеро или по очереди захворали?
        - Вчера все были. А вот сегодня массово скосил грипп, - все так же дружелюбно отвечает мой плохо врущий одногруппник.
        - Евгения Александровна, а ты вчера присутствовала на занятии?
        - Да.
        - И что скажешь? Твой сокамерник, прости, одногруппник, говорит правду? Подумай хорошо перед тем, как ответить. Соврешь - всей группе я устрою зачет без вазелина в конце недели. Ответишь правду - без вазелина только провинившимся, всем остальным я дам им воспользоваться, - сволочь! - Я долго буду ждать? Количество упаковок с выше озвученной мазью ограничено.
        - Неправду.
        - Сколько вчера было человек и кто, - втройне сволочь! - Женя, прием?
        - Четверо, - тихо произношу я и перечисляю «счастливчиков», которым предполагается хотя бы вазелин.
        - Так, уже четыре задницы относительно спасены, - тихо произносит Козлешка, делая заметки в записной книге. - Итак, кто из вас пятерых ходил на все занятия? Ты, Биглов? - указывает взглядом на, вечно закипающего от неправильного произношения фамилии, нашего ботаника.
        - Ударение на первый слог, Алексей Викторович. Да, я был на всех занятиях.
        - Итак, БиглОв, - намеренно произносит Зорин, закатывая глаза. - Пиши список злостных прогульщиков, тех, кто пропустил занятия больше одного раза.
        - Таких только двое. Ну и Женя, но она…
        - Побойся Бога, у нас с Евгенией особые…, - делает значительную паузу. - Рабочие отношения. У нее практика за прошлую неделю автоматом зачтена. За эту, правда, нет, - в наглую вырывает листок у Биглова. - Итак, детки, достаем листы бумаги. Каждый тянет задачу и отвечаем на поставленные вопросы. Максимально развернуто. После сдаемся мне и идем к больным.

***
        То, что Зорин унизит меня перед больным, я точно не ожидала, равно как и то, что он будет это делать намеренно, демонстрируя свое превосходство. Хуже всего, что я и вправду косячила. Словно руки вылезли из всеми известного места. Но я точно не заслуживала того, чтобы быть при этом прилюдно униженной. Можно это сделать наедине!
        Дальше еще хуже, меня словно кто-то проклял, и я впервые не знаю, что ответить на «легкую» задачку без подготовки на заключительном этапе окончания занятия. Гематология никогда не была моим коньком. А еще невыносимо чувствовать на себе взгляды обиженных одногруппников. Ведь я и Биглов, по сути, сдали всех. И вот сейчас, когда я осталась одна, без косых взглядов, с одной стороны чувствую себя более уверенной, но, с другой - это не помогает мне в решении задачи. Я как дура пялюсь в парту.
        - Ты отвечать будешь или нет? - нетерпеливо произносит Зорин, забирая с парты листок с условием задачи.
        - Да. Тромбоцитопения.
        - И где главный диагноз? - нахмурившись, бросает он.
        - Лейкоз.
        - Серьезно? Просто лейкоз? Это так должна говорить студентка почти шестого курса?! - вот сейчас я в полной мере осознаю, что он зол.
        - Хронический лейкоз. Миелолейкоз, - наобум добавляю я. - Хронический миелолейкоз. Вот так.
        - Хронический лимфолейкоз, стадия ремиссии с метапластической анемией и тромбоцитопенией. Думаю, оценку тебе озвучивать не надо. Или..?
        - Не надо. Две пары за пару.
        - Ну вот и умница. Хоть в чем-то сегодня. Догадливость наше все.
        - Зачем вы так со мной? - не выдерживаю я, вставая из-за парты.
        - Может быть, потому что ты этого заслужила? Или ты хочешь оспорить свою оценку?
        - Нет. Не хочу. Я не об этом. Вы спровоцировали меня перед всей аудиторией. Зачем, если знали ответ на свой вопрос?!
        - Посмотреть границы твоей дурости. Ну или то, как ты выкрутишься. А ты не выкрутилась. Сегодня ты меня разочаровала. Хотя, не только сегодня. Но надо отдать тебе должное, кое-что ты в жизни все-таки делаешь хорошо. Например, отмываешь диван.
        - Знаете что…, - глубоко вдыхаю. - Это не дурость с моей стороны, а нежелание чувствовать на себе их ненависть, после правдивого ответа!
        - Ты только что плюнула в меня, - демонстративно вытирает пальцем щеку.
        - Может, так было задумано?
        - Да ты ж моя хорошая.
        - Вы знали, что все прогуливают в ваше отсутствие! Вы не только меня подставили, но еще и Биглова. Теперь его загнобят из-за вас.
        - А пусть это будет тебе уроком, - медленно и четко произносит Зорин, вставая из-за стола. - Если я сказал вслух мои условия, значит их надо выполнять.
        - Какие условия?
        - Простые. Сбегать в пять утра из моего дома я тебе не предлагал. А если отшибло память, вспомни, что я тогда тебе говорил. Что-то хочешь мне сказать, Женя?
        - Да. Фу на вас.
        - Если уж так, то я выполню, разве что, команду «фас». Если есть, что сказать еще - говори. Нет - тогда до встречи.
        Ничего не отвечаю, просто молча прихватываю рюкзак со стула и выхожу из аудитории. Возвращаюсь на отделение, беру заранее приготовленный пакет с выстиранной одеждой, достаю из холодильника кусок украденной рыбы и направляюсь к кабинету Зорина. Тот, на удивление, оказался на рабочем месте.
        - Ты по мне уже соскучилась?
        - Это ваша одежда, - игнорирую его вопрос. - Я ее постирала. И вот еще… рыба, - кладу на стол Зорину.
        - Ммм… зачем мне рыба?
        - Это ваша рыба. В смысле из вашего холодильника. Я взяла ее перед тем, как уйти из вашей квартиры. Не знаю, как так получилось. Какое-то затмение.
        Я всякое ожидала, но точно не то, что Зорин начнется смеяться.
        - Все интереснее и интереснее. Жжешь, Женя, - ухохатывается Козлексей, я уже не в силах выдержать его смех, вылетаю из его кабинета как ошпаренная.
        Вместо того, чтобы пойти на лекцию, я захожу в сестринскую и, не задумываясь, плюхаюсь на диван, накрывшись с головой пледом.
        Просыпаюсь резко от запаха кофе. Перевожу взгляд на часы - полдесятого. Офигеть! Резко вскакиваю с места, бегло здороваюсь с дежурившей медсестрой и быстро выхожу из сестринской.
        Ненавижу возвращаться вечером домой. Просто на дух не переношу. Особенно подниматься по лестнице в темном, с вечно неработающей лампочкой подъезде. Читаю про себя все известные молитвы перед домом. Вот только на одной из них запинаюсь, когда вижу мою Таю. Пусть дальний фонарь светит, откровенно говоря, фигово, но я точно знаю, что это моя сестра. И все бы ничего, если бы она не собралась сесть в машину к какому-то уроду в толстовке, с капюшоном на голове. Маленькая, доверчивая бестолочь! Убью!
        Резко тянусь к рюкзаку за шокером и с разбегу подлетаю к мужику. Не раздумывая, стягивая с него капюшон и прикладываю шокер к его шее сзади. И только когда из рук мужика падает пакет от содроганий, а сам он опрокидывается на асфальт, я понимаю, что мужик так-то… знаком.
        ГЛАВА 14
        Еще никогда так долго я не смотрел на кусок рыбы. И смех, и грех. Неужели бывают такие люди? А собственно, какие? Какое определение дать Жене? По сути, это честность и простота, граничащая с идиотизмом. Но чего уж греха таить, этот идиотизм мне по вкусу. Но, с другой стороны, так себя подставлять…
        Как представлю, что добровольно возвращаю соседу яблоки или алычу, стыренные с его же огорода, так снова накатывает смех. Это ж надо чего-то нанюхаться. И явно не подорожника.
        В одном месте росли, неужели Женя не воровала ничего с ближайших огородов? Хотя вряд ли такая как она могла что-либо тырить в таких масштабах как я. Так и вижу, как худющая девчонка, пойманная мерзким стариком из восьмого дома, стоит и трясется от того, что ее поймали на краже какого-нибудь яблока: «ой, извините, я просто есть хотела, но еще не откусила, держите». Точно, так поди и было. Может, еще и палкой своей ее отметелил. Он это любил. Урод.
        Мда… жалость - плохое чувство. Разрушающее. Оно мне на хрен не сдалось. Тем более жалеть девчонку в прошлом. Нечего Женю баловать жалостью и сейчас. Как ни крути, из говна она выбралась. Даже похвалить можно, ибо отмылась, несмотря ни на что. Однако, тяжко тебе придется, девочка. Очень тяжко.
        Остается, конечно, вариант, что Женя мне набрехала и подсунула тухлую семгу, дабы я провел на толчке незабываемые часы. Но все же этот вариант маловероятен. Скорее всего она тупо хотела съесть этот кусок рыбы, когда заглядывала в холодильник. Правила приличия не позволили или гордость. А я дурак и не догадался нарезать на стол. Кто ж знал, что утром меня встретит только чистый диван и завтрак в одиночку. М-да… этот факт выводит из себя даже сейчас. Ненавижу, когда четко распланированные действия рушатся из-за хрен пойми чего. Или кого.
        У меня и мысли не было, что можно додуматься сбежать в такую рань. Глупо. Опрометчиво и до сих пор факт этого бегства выводит меня из себя. А может, причины моей злости - банальный недотрах, ибо факт того, что мне нравится, что Женя не сдается - не оспорим. Однако, несмотря на прелесть сей игры, мне нужна женщина, причем побыстрее. Проблема в том, что желания искать кого-либо более сговорчивого у меня нет, снимать разово бабу - и подавно. Мне, как ни странно, на данном этапе жизни полностью подходит Женя. Да и привлекает меня именно она. Но и ждать хрен знает сколько - тоже не вариант. Очередной долбаный порочный круг.
        Снова перевожу взгляд на рыбу. И все же подстраховка не помешает. Беру семгу, упаковку залежавшихся конфет и как заботливый заведующий, несу сие богатство в сестринскую. Но когда на пути мне встречается раздражающая меня, вечно воняющая сигаретами медсестра, я, не раздумывая, вручаю этот набор в качестве презента именно ей. Ну ничего, если что вместо перекура продрыстается.
        Вот бывает такое чувство, вроде бы никого не видишь рядом, но чувствуешь, что аура некого человека присутствует где-то рядом. Точно Соболев где-то рядом. Подхожу к кабинету, вглядываясь в незнакомого мужика, фактически перегородившего мне вход. Судя по всему, новый охранник. Киваю мужику и тот, как ни странно, отходит в сторону. Захожу в кабинет, где, как и предполагал, расположился на диване мой старый знакомый. Очень специфический, но, надо признать, хороший знакомый. Больше, чем знакомый. Значительно больше.
        - Неожиданно. Добрый день, Петя.
        - И тебе здравствуй, Алексей, - первым подает мне руку. - И не стыдно тебе?
        - Где стыд и где я? - удивленно интересуюсь я, присаживаясь рядом.
        - Твоя правда, бесстыжий. Как ты мог докатиться до такого места?
        - А что именно тебе здесь не нравится?
        - По меньшей мере, запах. Я был уверен, что это шутка. Разве это называется перспективой в медицине? - обводит взглядом кабинет. - Сколько раз я предлагал открыть тебе собственную клинику? Если не хватает денег и связей, я же только рад помочь.
        Вот уж, что правда, то правда. Соболев всегда был непозволительно щедр со мной. При этом от меня фактически ничего не требовалось. Сейчас я как бы его личный врач. По сути, он здоров как бык в свои сорок шесть и прекрасно себя чувствует, несмотря на не самый лучший образ жизни. Не знаю кого он во мне видит. Друга, товарища по несчастью, но фактически наши с ним встречи всегда заканчиваются одинаково - элитным бухлом и не менее элитными шлюхами. Последние под градусом, надо сказать, заходят неплохо. Рад ли я, что когда-то спас жизнь не чистому, с точки зрения закона, человеку? Однозначно, да. Мне глубоко плевать на законы.
        - Не хватает?
        - Хватает. Как только стукнет сорокет, а еще лучше полтинник, осяду и открою клинику. Буду собирать исключительно бабки и никаких пациентов. А пока мне интересно здесь. Знаешь, это как вызов самому себе, смогу ли я сделать здесь что-то дельное.
        - Алексей, я точно знаю, что если в банку с вареньем кинуть ложку говна, оно испорчено. И для того, чтобы съесть варенье, придется вымыть банку и залить в нее новое. Ты как умный человек должен понимать, о чем я говорю.
        - Время покажет прав ты или нет, - произношу банальную, по сути, фразу, и с каждой секундой начинаю сомневаться в своем выборе. Вдруг Соболев прав, и я здесь просто теряю время?
        - Давай я хоть проспонсирую эту клоаку. Может, запашок хоть устраним. Как, кстати, избавить ноздри от этого смрада?
        - Почаще сморкаться.
        - Обязательно последую твоему совету. Так что, проспонсировать больничку?
        - Нет. Я и без того купил компьютеры на свои бабки. Хватит. Буду выбивать от государства.
        - И нужен тебе этот геморрой, Леша?
        - Нужен.
        - Скучно тебе. Ладно, я ведь не просто так пришел. Смотри. Как тебе она? - открывает папку и демонстрирует фотографию какой-то девки.
        - Типичная прошмандовка.
        - Согласен.
        - Супер, ты мне об этом пришел рассказать?
        - Хотел понять не заработался ли ты с концами в этом клоповнике. А вот эта как тебе? - подсовывает очередное фото.
        - Так себе. Под бухло сойдет.
        - Солидарен. А вот эта?
        - Симпатичная. С виду приличная. Очень даже ничего, - вполне серьезно произношу я, всматриваясь в лицо темноволосой молодой женщины.
        - Она, Лешик, не только с виду приличная. Она самый настоящий бриллиант. Двадцать восемь лет. Дизайнер. Не замужем. Одинокая. Крайне одинокая. И при этом не сука. Она мне меняла интерьер спальни. Я ее ни-ни, не думай. Она вся такая неприступная с виду, тебе должна понравиться.
        - Ты просто заколебался ее уламывать?
        - Нет, я нашел в ней изъян - у нее коленки страшные. В общем, я ее пробил. Реально девка хорошая, но из-за коленок я отдаю ее тебе. Она идеально подходит на роль жены. Ну или просто матери.
        - Моей матери?
        - Пошути, пошути. На роль матери твоего ребенка.
        - Слушай, ты больной.
        - Я больной? - удивленно приподнимает брови. - А кто мне месяц назад после литра вискаря изливал душу и говорил, что хочет ребенка?
        - Петь, отвали, а?
        - Я серьезно, Леш. Окажется сукой - турнем ее за борт. С голой жопой, разумеется. И будем воспитывать ребенка вдвоем, ну если что.
        - И все подумают, что мы пидарасы.
        - Да похрен, что подумают другие. Но я если что за мужика. А ты так как красивый - за девку.
        - Ты бухнул уже?
        - Чуток утром. Для расширения сосудов.
        - Петя, ты отвлекаешь меня от работы. Реально.
        - Я ж как лучше хочу.
        - А получается, как всегда. Не лезь, а? Я сам разберусь со своей личной жизнью.
        - Вот и делай благое дело людям. Не пропадать же такому добру. Но как я, блин, буду с ней спать, когда у нее такие страшные коленки?
        - Элементарно. Забинтуй их или заклей пластырем.
        - Хм… а это неплохая идея.
        - Все, Петь, реально много работы, - вру нагло и подло. Точнее работы и вправду до хрена, но планы у меня сегодня не только рабочие.
        - Ладно. Я заскачу через недельку.
        - Обязательно.
        Провожаю взглядом уверенно шагающего Петю к выходу, как вдруг у самой двери он поскальзывается.
        - Мать твою, у меня что-то хрустнуло, - вскрикивает Петя, хватаясь за поясницу.
        - Это твоя печень поди треснула. Давай сразу оформим тебя в вип палату. Подлечим. Там телек есть.
        - Пшел вон.
        - И тебе до встречи.
        - Если что, я за мать, ты за отца. Но для всех ты баба, я мужик. Жить будем в моем доме. Все, все. Я ухожу.
        Закрываю за ним дверь, сам же принимаюсь заполнять приемки, хотя мысли совершенно не там.

***
        Глупо. Слишком глупо выбирать белье тому, кто еще очень долго его не наденет. Из принципа или дурости не важно. Важен сам факт. Но вот ведь парадокс, не могу отлипнуть от сего разнообразия. Никогда у меня не возникало желания выбирать женщине белье. А здесь прям как медом намазано. Невероятной силой заставил себя все-таки отлипнуть и сгинуть к чертовой матери из этого магазина. До белья надо дожить, а вот обувь, брюки или джинсы нужны прямо сейчас. И кофта какая-нибудь посимпатичнее, а не черный безразмерный мешок.
        Как ни странно, со всем этим у меня не возникло проблем. И даже с размером брюк, но это благодаря тому, что Женины штаны, явно малые ей по размеру, остались у меня в квартире. Тупо взял джинсы на один размер больше, чем те брюки, что остались у меня. Новые девчачьи кроссовки и белая, не откровенная, но в облипку кофта, явно должны ей подойти.
        Где-то там глубоко внутри понимаю, что аттракцион щедрости от меня Женя просто так не примет, но почему-то упорно продолжаю его и дальше, теперь уже в супермаркете. Ну, хотела рыбу, да пожалуйста. Схватил с полок, что приглянулось и, не раздумывая, пошел к кассам. А уже через полчаса я припарковался под окнами Жениной хрущевки. Точнее не ее. Представляю, насколько убогая там снимаемая комнатушка. А в принципе похер, не мне там жить.
        Беру два пакета и захожу в подъезд. Убогий. Темный. И вонючий. Сюда бы сейчас тебя, Петечка, чтобы заценил, что такое настоящая клоака.
        От созерцания «прекрасной обстановки» я не сразу обратил внимания на какие-то звуки, скорее напоминающие чьи-то всхлипы. И ведь я дошел до нужного этажа, спрашивается, на хрена мне подниматься наверх и искать на жопу приключений. Но, с другой стороны, потом ведь совесть сожрет, что не узнал, что да как.
        Чем выше начал подниматься, тем больше появлялась уверенность, что в сторонке постоять не удастся. Скинул пакеты и уже немедля преодолел последний лестничный пролет.
        Темно, но не так, чтобы не понять, что происходит. Рывком скинул нависшего над источником всхлипов ублюдка. А дальше нежданчик, ибо недооценил его, получив болезненный удар ногой в колено.
        ГЛАВА 15
        Наверное, если бы я просто получил в колено от какого-нибудь мудака за то, что, к примеру, не поделил с ним парковочное место, я бы не ввязывался в драку, ибо это тупо, учитывая, что они никогда не заканчиваются хорошо. Кто-то да обязательно хлебнет. Хорошо, если не ты. Но в данный момент что-то щелкнуло во мне, это не борьба за парковочное место. Когда я краем глаза заметил, как этот урод сбегает вниз по лестнице, боль как рукой сняло. Это не яблоки воровать у соседа. Падаль должна быть либо под землей, либо там, откуда не сможет испускать свой смрад. На втором лестничном пролете удалось схватить мудака за капюшон.
        Это только сначала он показался тощим нариком. Удары у него - что надо, особенно болезненный получил в бровь. А дальше уже я вошел, что называется, в раж, просто представляя на месте этого ублюдка конкретную тварь. У самого уже рука ноет, но продолжаю бить, с упоением наслаждаясь ударами куда попало в полусогнутого ублюдка.
        - Не надо больше, дяденька, вас же посадят, - нехотя оборачиваюсь на голос.
        Передо мной не девушка, как предполагалось, а ребенок. Ребенок! И стоило только трезво взглянуть в заплаканное лицо девочки, как меня словно молнией шандарахнуло. Бред какой-то. Не может такого быть. Пока я пытался разобраться со своими глюками, мне тупо прилетело кулаком в бок. Но на боль почему-то внимания не обращаю.
        Стою как дебил, уставившись на девчонку, которая совершенно точно является копией моей Маши. Ну я же не спятил?! Как так? Очень. Очень похожа, просто… взрослая. Наконец, прихожу в себя, когда осознаю, что урод, которого надо было отдать ментам, с необычной скоростью для побитого человека устремляется к выходу.
        - Не бегите за ним, пожалуйста, - хватает меня за рукав. - У него нож был, я сама видела.
        - Из-за тебя он сбежал, а потом кто-то другой окажется на твоем месте. Зачем меня окликнула?
        - Зато вы живы, а мне бы потом пришлось мучаться угрызением совести, если бы он вас ножом пырнул. Он же на голову отбитый. Возьмите, пожалуйста, - протягивает мне платок. - У вас кровь на руках. Это его, а ваша только на брови. Вытрите скорее его кровищу, а то мало ли он какой-нибудь спидозный. Давайте я дам вам воду, - я даже не успел ничего ответить, как девчонка полезла в свой рюкзак за маленькой бутылкой воды. - Давайте я полью вам на руки.
        - Прям здесь?
        - Да, здесь неудобно, давайте спустимся к подоконнику.
        Вроде по голове меня сильно не били, хотя в бровь точно получил, но видимо где-то что-то да отбили, потому что чувствую я себя полным придурком, который как под гипнозом спускается к подоконнику и подставляет под бутылку воды руки. Наверное, девчонка заподозрила что-то неладное, потому что вместо того, чтобы смотреть на свои руки, я блуждаю взглядом по ней. Это не моя дочь. Не моя. Просто похожая девочка, Зорин. Ну включи ты тумблер со здравым смыслом.
        - У меня нет денег, - неожиданно произносит девочка.
        - И? Ты хочешь, чтобы я дал тебе денег?
        - Нет. Это я говорю вам, чтобы вы понимали, что у меня нет денег. Так что, если вы вор - не рассчитывайте.
        - Вор? - усмехнувшись, произнес я. М-да… все-таки башку мне повредили.
        - Ну а что вы так пялитесь на меня?
        - Ты предлагаешь мне выколоть глаза, чтобы не смотреть на тебя?
        - Нет. Но не надо так на меня смотреть. Или вы тоже того?
        - Чего того?
        - Насильник. Вы странно на меня смотрите. Мне не нравится.
        - Мне просто по башке прилетело, поэтому я такой, - закрываю глаза, дабы немного прийти в себя.
        - Извините, я чушь несу, когда волнуюсь. Правда не только когда волнуюсь, - уже тише произносит девочка. - Вы мне помогли, а я такое говорю.
        - Тебе ничего не успели сделать?
        - Не успели. Но одежду испачкала и теперь страшно будет первое время заходить в подъезды, но я отходчивая. В одной умной книжке я читала, что психика детей такова, что они забывают плохое, особенно, если быстро перекрыть это событие чем-то хорошим. Вот мне надо срочно перекрыть.
        - Например? - на автомате интересуюсь я, вытирая руки протянутым платком.
        - Наверное, ведерком мороженого и каким-нибудь классным аттракционом, как в кино показывают. Типа американских горок, но последнее нереально. Значит каким-нибудь фильмом в теплой постельке с сестрой, ну и ведерком мороженого тоже. Или пирожными. Торт можно еще. Или шоколадки. Ну или все вместе.
        - Тебя как зовут?
        - Тая. В смысле Таисия.
        - А лет тебе сколько?
        - У вас слишком подозрительный интерес, - деловито сообщает девчонка, ополаскивая лицо водой. Тянется к рюкзаку и вытирает лицо салфетками.
        - Ни капельки.
        - Мне десять.
        - Ясно. И что ты делаешь в этом подъезде? Живешь здесь? Домой шла?
        - Нет. Сестру ждала, - неохотно отвечает она, как только мы начинаем спускаться. - Она скоро придет. Задерживается где-то, а телефон недоступен. Наденьте капюшон, - останавливаюсь, вновь устремляя взгляд на девочку. Да ну что за херня? Как прекратить видеть в ней свою дочь?
        - Зачем?
        - Вы телевизор смотрите?
        - Не особо.
        - Ну так слушайте меня. Сейчас везде камеры ставят на входе в подъезды. А тот урод еще на вас в полицию заявит, типа вы на него напали, а вы сейчас на камеру лицо покажете. Не надо. В капюшоне ничего не видно. Наденьте, наденьте. Я вам дело говорю, - серьезно сообщает девчонка, подтягиваясь ко мне на носочках. Накидывает капюшон толстовки на голову. Охренеть, как же она похожа на мою Машу. - Спасибо вам большое. Даже не знаю, чтобы со мной было, если бы не вы.
        - Думаю, знаешь.
        - Знаю, но думать не хочу. Я уже пытаюсь абрастги…абсра…асбтрогироваться, - наконец выдает девочка с умным видом.
        - Абстрагироваться.
        - Точно, оно самое.
        - Ты пытаешься казаться умнее чем, есть?
        - Да. В одной книжке прочла, что умные слова… делают человека умным. Собственно… логично.
        - Ясно.
        - Вы только капюшон не снимайте, хорошо? Ну до тех пор, пока не уйдете из двора.
        - А ты что здесь останешься?
        - Ну, конечно. Домой не пойду, с мамой поругалась. Буду ждать сестру.
        - И ты будешь ее и дальше ждать в подъезде, где одна лампочка на три этажа и где тебя только что чуть не изнасиловали?!
        - Ну а где еще?
        - Охренеть. Пойдем, посидишь у меня в машине, пока не придет твоя сестра.
        - Это ваши пакеты? - интересуется она, как только мы спускается на один лестничный пролет.
        - Мои.
        - А вы куда шли? - а хороший вопрос, куда я, блин, шел.
        - Не важно.
        - Вы все-таки странный, но хороший, я прям теперь точно чувствую, - поднимает пакет с одеждой. Я же беру другой.
        - Чувство тебя подводит, - бурчу себе под нос. - Иди.
        Пропускаю девчонку вперед, сам же смотрю на ее волосы. У моей Маши были такие же, светло-русые. Дебил, у большинства славянских девочек они такие. Тумблер, мать твою, включайся уже, а? Открываю дверь и пропускаю девчонку вперед.
        - Машина далеко?
        - Нет. Вот там, черная, - указываю взглядом в строну своей машины.
        Девчонка что-то щебечет по пути. Открываю заднюю дверь, Тая кладет на сиденье пакет, сам же не успеваю сделать то же самое, просто потому что кто-то сдирает с меня капюшон и бьет. Первая мысль - несостоявшийся насильник, но как только я оседаю от конвульсий, понимаю, что приложили меня шокером. Очередной не мой день. Правда, тот факт, что меня приложила снова Женя, которая стоит в полной растерянности и рассматривает меня, не только удивляет, но и веселит.
        - Ты чо сделала, Женя?! - ясно… епрст, сестра…
        - А говорила, что искр между нами нет. Искрит, твою мать, с каждым разом все сильнее, - кряхтя, произношу я, вставая наконец-то с земли. Однако, мои слова Женя не воспринимает, видимо, осознав, что ударила меня, а не какого-нибудь амбала, который может дать в ответ. Вместо извинений, Беляшова, в прямом смысле, налетает на сестру.
        - Сколько раз я тебе говорила не подходить к незнакомым людям?! - вскрикивает она, хватая сестру за руку. - Сколько?! А садиться в машину к незнакомцам разрешала? Убью!
        - Ты, блин, плюнула на меня. Он мне помог, поэтому я и собиралась к нему сесть в машину!
        - Помог? Чем вы ей помогли? - переводит на меня злой взгляд. Я же перевожу взгляд на мини копию моей дочери. Тумблер здравого смысла так и не включился… «Не говорите» беззвучно произносит Таисия, умоляюще смотря на меня.
        Вместо предполагаемого ответа я как дебил пожимаю плечами. Спрашивается, зачем ведусь на это?
        - Не подходите ко мне и к моей сестре никогда. Ясно?! - Боги, не ожидал такой экспрессии от Жени. Истеричка. Но и ее, наверное, можно понять. Как бы я себя повел, если бы мою дочь кто-то пытался усадить в машину? Нет, не истеричка. - Пошли, живо, - хватает за руку сестру и быстро идет к подъезду.
        Минут пять я неотрывно и бездумно смотрю на дверь подъезда. Не так я представлял себе этот вечер. Вот совсем не так. То, что у Жени есть не просто сестра, а девочка, которая напоминает мне мою дочь - нехорошо. Память услужливо подкидывает картинки прошлого.
        Стоило только взглянуть на подошедшего к подъезду парня с сигаретой в зубах, как вдруг понял, что хочу курить. А это плохо, учитывая, что я реально не люблю запах табака. Если в юности это было для понтов, то сейчас вдруг реально захотелось затянуться сигаретой. Ну или нажраться в хлам. Но это точно проблематично, учитывая, что завтра на работу. Перевожу взгляд на лежащий на асфальте пакет. Ну уж нет, домой я купленное точно не повезу. Оставить под дверью? Так свиснут. Но думать об этом мне дальше не пришлось, потому что в следующий момент из подъезда вышла Женя.
        - Я думала, что вы уже ушли. Окна выходят на другую сторону, так что было не понять права я или нет. Извините за шокер. Тая мне все рассказала, точнее, я выбила из нее это. Я не знаю, что сказать, - кажется, я в полной мере на себе прочувствовал, как тяжело ей даются слова. - Спасибо, - выдыхая, произносит она. - Я только сейчас заметила, что у вас кровь. Пойдемте я вас… ну…
        - Что?
        - Ну типа, чаем напою. Бровь вашу смоем. В смысле отмоем от крови.
        Чаем? Ну посмотрим, что за чай такой. Беру пакеты и закрываю машину.
        - А вы как здесь оказались? - первой нарушает тишину Женя.
        - К тебе пришел. Домогаться. В смысле убирать недомогание.
        - В любом другом случае я бы сейчас вас послала. Правда. И не побоялась бы пары на зачете и увольнение.
        - Я тебе уже сказал, что учеба и работа никак не относятся к нашим отношениям.
        - У нас нет никаких отношений и не будет, - уверенно произносит Женя, доставая ключи. - Что за пакеты?
        - Все свое всегда ношу с собой.
        - Что там? - настаивает Женя, вставляя ключ в дверь.
        - Маленький набор для игр: наручники, плетка и кляп.
        Тяжело. Очень тяжело шутить с таким человеком. Вместо улыбки Женя бесцеремонно заглядывает в один из пакетов и достает кусок рыбы.
        - Это другая. Ту я отдал раздражающей меня медсестре на случай, если ты решила меня травануть, - на мой комментарий Беляшова ничего не отвечает и продолжает дальше рыться в пакете, перебирая еду.
        - Вы… вы…, - хорошо еще хоть одежду не видела.
        - Пожрем? - подмигиваю ей, на что она нехотя, но все же открывает дверь.
        ГЛАВА 16
        Отвык. Ох, как я отвык от столь маленьких темных квартир. В прихожей, если ее так можно назвать, ни хрена не видно из-за тусклой одиноко висящей лампочки. Люстры или что-то хоть отдаленно напоминающее ее - не имеется. Убого. Серо. И совершенно не уютно. Человек не должен жить в таких условиях, каким бы ни был уровень его доходов. Даже зарабатывая копейки, можно вкрутить новую лампочку, которая не будет раздражающе мигать и хоть что-то будет освещать. А обои… коричневые. И ободранные снизу. М-да, видимо, желания что-то изменить ни у кого нет. Хотя, тут надо сделать скидку на Женино положение, она учится, работает и в клоповнике этом, разве что, ночует. На хрен ей надо тут комфорт создавать? Но жить в такой темноте… Перевожу взгляд на скидывающую обувь Женю. Ну она же девчонка, может, просто не умеет.
        - Что? - чуть ли не с наездом спрашивает она, воинственно уставившись на меня. Видимо, узрела на моем лице брезгливое выражение.
        - Что? - парирую в ответ.
        - Хотите что-то сказать? Не сдерживайтесь, терпеть - плохо.
        - Хочу. И сдерживаться не планирую ни в каких вопросах и действиях. Какая из двух дверей ведет в твою комнату?
        - Первая. А что?
        - А твоя сестра где? - задаю очередной вопрос, игнорируя Женин. Скидываю с себя кроссовки.
        - В ванной.
        - Позволишь мне зайти на несколько секунд в твою комнату? Обещаю, что прыгать на твоей кровати и копаться в твоей одежде не буду. Я даже трогать ничего не буду.
        - У меня нет кровати.
        - Мне пофиг есть ли у тебя кровать, я здесь так-то трахаться и не собирался. Ой, извини, мысли вслух, от тебя набираюсь. Так что, откроешь?
        - Нет, - жестко произносит Женя.
        - Ладно, скажу так. Если увижу кое-что в твоей комнате, что меня категорически раздражает, я сразу же уйду и больше никогда не сделаю тебе никаких предложений ввиду этой неприглядной для меня особенности. Я даже в комнату входить не буду. Просто включи свет и мне будет достаточно просунуть туда свою голову.
        - Мне кажется, вам ее отбили в подъезде.
        - Тебе всего лишь кажется. Ее отбили раньше. Ну? - несдержанно бросаю я, на что Женя все-таки открывает дверь в свою спальню и включает свет.
        Заглядывать туда страшно. Но я ведь не соврал, если реально увижу в ее комнате ковер на стене - это конец, реально придержу свои хотелки и уйду, больше не настаивая ни на чем. У всех есть дебильные пунктики, это мой. Заглядываю внутрь.
        Кажется, я не дышу уже секунд двадцать, рассматривая нетронутые коврами стены. Облегчение такое, словно напился воды после трехдневного хождения по пустыне. Счастье-то какое, можно дальше играть, кайфуя от непредсказуемости.
        А комнатушка у Жени, надо признать, не такая уж и убогая. Диван, стол и шкаф, и даже люстра со шторами имеются.
        - Ну что там? Уходите?
        - Вынужден тебя обрадовать.
        - Серьезно? - удивленно произнесла Беляшова. Кажется, ее лицо засияло от перспективы, что я реально отсюда свалю в сию минуту. Да что за херня такая?! Я ей не противен и совершенно точно привлекаю физически. Что, мать ее, не так?!
        - Серьезнее не бывает.
        - А бровь? - спустя несколько секунд все же интересуется Женя. - Давайте я вам быстро обработаю ее. Ну или вы, - растерянно продолжает она. И все-таки не ожидала, что я реально уйду. Ни хрена уже непонятно. То обрадовалась, то взгрустнула. Такая же шиза как я.
        - Не нужно сейчас. Слушай, утоли мое любопытство, - надеваю обратно кроссовки.
        - Что?
        - Лампочки у вас в доме есть?
        - Нет, - грубо бросает Женя, смотря за тем, как я берусь за ручку входной двери. - Не держим.
        - Ясно. Ну ладно, до встречи. Пакеты распакуй, в холодильник продукты убери. Второй пакет тоже тебе, конечно.
        Не оглядываясь, открываю дверь и спускаюсь на один лестничный пролет. В трех квартирах, как и предполагалось, дверь мне не открыли, в четвертой сработало, но лампочки не оказалось. А вот на первом этаже, в самой неприглядной с виду квартире - новенькая лампочка таки оказалась. Само собой, за денежное вознаграждение. Не мешкая, возвращаюсь на Женин этаж и звоню в дверь. Открыла она мне не сразу. Секунд так через двадцать. Женя определенно растеряна.
        - Чо?
        - Чо мне надо? - усмехнувшись, произношу я.
        - Ну и?
        - Лампочку поменять. Я за ней и ходил, - прохожу внутрь под совершенно растерянный Женин взгляд. Вновь скидываю кроссовки, но теперь еще и толстовку. - Принеси мне, пожалуйста, табуретку и фонарик.
        - И снова здрасте.
        - Иди спать, - грубо произносит Женя. Перевожу взгляд на Женину сестру. Та, в свою очередь, успела уже переодеться в домашний костюм, больше напоминающий пижаму и, судя по мокрым волосам, была в ванной.
        - Может, чай? - канючит копия моей Маши.
        - Спать, - непреклонно повторяет Женя, от чего начинает выводить меня из себя. Что это за отношение к ребенку, которого полчаса назад пытались изнасиловать? Девочка же, на удивление, слушается и, выключив свет в ванной, заходит в комнату, снимаемую Беляшовой.
        - Зря ты так.
        - Как?
        - Грубо. Ты же девушка. Должна знать про ласку, поддержку и прочее. Ее пожалеть надо, а не орать. Не ожидал от тебя такого.
        - Не надо указывать, что мне делать. Это вы в больнице можете меня унижать перед пациентом, а не здесь, ясно? Это мой дом, как бы вы тут нос свой ни воротили.
        - Да я еще не думал воротить, не видел даже толком ничего.
        - И не увидите, если будете мне указывать на то, как себя вести.
        - Тебя что так расстроило, что я сделал тебе замечание в больнице?
        - Да, задело. Вы могли сказать о моих косяках наедине, а сделали это специально при больном. И мы оба знаем с какой целью.
        - С какой?
        - Я не буду на это вестись. Надоели уже ваши манипуляции, - вскидывает руку вверх.
        - Неси табуретку и фонарик.
        - Зачем?
        - Чтобы лампочку вкрутить, не тормози.
        - Вы серьезно?
        - Неси, - несдержанно бросаю я.
        - А фонарь зачем?
        - Чтобы выключить свет. Я, конечно, понимаю, что ты любишь искры между нами, но мне на сегодня хватит.

***
        Чувствую, как мою спину прожигают взглядом. И это забавно. Удовлетворившись ярким светом от лампочки, слезаю с табуретки. Перевожу взгляд на Женю. Молчит, но смотрит на меня внимательно.
        - Что?
        - Да так.
        - А все же?
        - Правду?
        - Жги. Нет, поджигай, - усмехаюсь в голос.
        - Я хотела, чтобы вас все-таки как-нибудь или шандарахнуло током, или вы не смогли прикрутить лампочку и оказались рукожопым мужиком в хозяйстве. Не случилось.
        - Подожгла, так подожгла, но я уже боюсь твоей патологической честности, Женя. Знаешь, можешь иногда врать.
        - Иногда?
        - Например, в будущем можешь иногда симулировать, чтобы я не пал духом как мужик. А то я прям так и вижу, как ты мне говоришь в процессе: хочу, чтобы у тебя не встал. Чтоб у тебя не встал, рукожопый.
        - И причем тут мои хотелки?
        - Так ведь не встанет от страха. Да расслабься, Жень. Чего ты такая напряженная? Лицо попроще, - поддеваю кончик ее носа. - Я шучу. От части, - быстро добавляю я. - У меня было столько возможностей сделать тебе гадости. Я их сделал? - молчит. - Ну так заканчивай. Давай, ты поить меня там чем-то хотела.
        - Сначала бровь, а потом чай. Пойдемте на кухню.
        Кухня… м-да, тут развернутся негде. Хотя в данном случае это мне на руку. Женя ставит чайник и тут же отпивает какой-то напиток красного цвета.
        - Сколько здесь метров?
        - Пять.
        - Надо же, не подумал бы. Был уверен, что значительно больше.
        - Неужели? - разворачивается ко мне и ставит передо мной пустую чашку. А следом идет тарелка с объемным куском шарлотки. - И сколько бы дали? Дайте угадаю? Пять с половиной?
        - Почти. Пять и две десятых.
        - Ну да, это, конечно, меняет дело. По поводу ваших пакетов, не хочу, чтобы вы что-то там себе придумывали. Забирайте их с собой, - указывает взглядом на стул. - Приносить мне одежду - это вообще уже ненормально. Кем вы вообще меня считаете? А хотя не отвечайте, - вновь вскидывает руку вверх. - Я и так знаю. Продажная девка. В общем, заберете их потом.
        - Почему я тебе так типа не нравлюсь? - демонстрирую кавычки.
        - Без типа. Потому что вы сильнее меня. А мне не нравится быть слабой, - ставит на стол два флакончика, с перекисью и антисептиком.
        - Женщина должны быть слабой. Хотя бы для вида. Или для своего мужчины.
        - Вы не мой мужчина. И никогда им не станете.
        - Это всего лишь вопрос времени. Фишка только в том «когда» и «насколько».
        - Что вы употребляете, чтобы быть настолько самоуверенным?
        - Дай подумать…, - приподнимаюсь со стула и становлюсь напротив Жени. - Ммм… а получается ничего. Я таким стал в процессе жизни.
        - Завидую вам.
        - Было бы чему.
        - Вы сами? - указывает взглядом на ватный диск и флаконы.
        - Нет, конечно. Ты.
        - По поводу моей сестры, - спустя несколько секунд Женя нарушает молчание, как только подносит руку к моему лбу. - Я ее знаю с пеленок. Знаю каждую ее эмоцию и то, как она себя поведет. Да, в последнее время мы видимся реже, но я ее знаю как облупленную. Ее не надо сейчас жалеть, она улыбается, обязательно какую-нибудь ерунду будет нести, а через час, может, два на нее накатит. И вот тогда будут осознанные слезы и нужная поддержка, а не сейчас.
        - Не надо передо мной объясняться.
        - Я и не думала, - оно и видно. - Кстати, за лампочку тоже спасибо. Может, в подъезде тоже поставите?
        - Может, тебе еще и обои поклеить?
        - Это уже слишком. Не стоит. Остановимся только на лампочках.
        - Если будешь хорошо себя вести, то на предстоящий юбилей нашего отделения, подарю тебе вкрученные лампочки. Ну что там, до свадьбы доживет? - быстро перевожу тему.
        - Нет, - уверенно заявляет Женя.
        - Как так? Там что все так плохо?
        - До вашей свадьбы не доживет, потому что вам она не светит, - перевожу взгляд на Женины губы и понимаю, что она хочет улыбнуться. Так-то лучше.
        - Без ножа режешь, - усмехнувшись, произношу я, смотря за тем, как Женя отстраняется от меня.
        Скидывает ватный диск и замирает, подняв на меня голову. Кажется, мы впервые смотрим друг на друга вот так. Признаться, я был уверен, что Женя не выдержит моего взгляда. Давно уже заметил, что она редко смотрит на меня и уж тем более мне в глаза. А сейчас смотрит. Я же как загипнотизированный останавливаю взгляд на ее губах.
        Не знаю, что творится в ее голове, вряд ли наши желания совпадают, но я вдруг четко осознал, что готов перейти некоторую грань, несмотря на желания Жени. Совсем невинную, но очень даже желанную грань. Огрести я за нее тоже готов. Все по-честному. Одним ударом больше, одним меньше. Именно поэтому, сам того не контролируя, тянусь к ее губам и накрываю своими.
        ГЛАВА 17
        Целую мягко, не напираю, несмотря на то что хочется противоположного. Я бы сказал, что так я не целовал девушек, даже будучи неумелой школотой. Аккуратно провожу языком по ее нижней губе, инстинктивно опасаясь Жениной негативной реакции. Однако ее нет. Хуже всего, что от нее в принципе нет никакой реакции. И это дико раздражает. Уж лучше бы укусила или двинула ногой, ей-Богу. Бесит. Так сильно, что в следующий момент, совершенно не страшась того, что мне может прилететь, я обхватываю одной рукой Женину шею, другой сжав ее талию, прижимаю теснее к себе.
        Продолжаю неторопливо пробовать ее губы на вкус, наконец проникаю языком в ее рот. Готов поклясться, что тут же почувствовал вкус малины. Сладко. Меня словно в очередной раз долбануло шокером, от такого четкого осознания: Женя и есть как самая настоящая малина. Вкусная, ароматная, ни с какой ягодой несравнимая, но проблемная, ибо десерт с малиной, несмотря на вкус, после - портит впечатления своими косточками. Вкусная, но неудобная ягода.
        За своими неуместными сравнениями сам не понял в какой именно момент Женя не только расслабилась в моих руках, но и стала отвечать на мой поцелуй. Несмело, но все же включилась, что само по себе приятно. Я же в ответ на ее реакцию целую напористее, продолжая ласкать ее губы. Чувствую ее неуверенные движения пальцев на своем плече. То ли боится положить свою руку на меня, то ли думает, как оттолкнуть. Но все не решается сделать последнее, продолжая отвечать на мои действия.
        Сложно сказать сколько «ухажеров» Жениной мамаши лезли к Жене с поцелуями и был ли у нее вообще хоть какой-то нормальный парень и отношения, но целоваться она не умеет. И это, как ни странно, меня забавляет. Только я подумал об этом, как Женя напряглась и, не дожидаясь пока мне прилетит, я первым прервал уже совсем не детский поцелуй, лишив Женю козыря. Нет уж, дорогая, по моим правилам будем играть.
        Отстранился и взглянул в ее лицо. Молчит и тяжело дышит. На меня не смотрит, а потом и вовсе закрывает глаза, сжав при этом руки в кулак. Дуреха. Я же, не мешкая, тянусь к пакету с купленной провизией. Кладу на стол то, что можно съесть здесь и сейчас. Тянусь за ножом, намеренно касаясь Жени.
        - Отомри, уже начинаешь меня пугать. Ну так чего, пожрем? - откладываю нож в сторону.
        - Уходите, - наконец произносит Женя.
        - Ну слава Богу, дар речи все же не потеряла. Уйду, конечно, после того, как мы поужинаем. Мне твоя или не твоя шарлотка как мертвому припарка. Садись, я же знаю, что ты тоже хочешь есть, - тяну Женю за руку, на что она тут же ее одергивает.
        - Не надо вот этого всего. И вы… вы нечестный. Фу.
        - Фас.
        - Прекратите.
        - Начни с себя. Я тебе уже говорил, что не собака, чтобы на меня распространять эти слова.
        - Не надо этого делать, - по слогам произносит Женя.
        - Чего?
        - Переводить тему.
        - Какую? О том, что я нечестный? В чем это заключается?
        - Во всем по отношению ко мне. Не пахнет здесь «добровольно приду сама» или как вы там говорили? Какого лешего вы вообще приперлись ко мне домой?!
        - А что недобровольно было? Я тебя к чему-то принуждаю, а, Женя? - напираю на нее, неотрывно смотря в глаза. - Чего молчишь?
        - Да.
        - Что да? Принуждаю?
        - Вы провоцируете меня и манипулируете мной, в итоге я так или иначе попадаю под ваше влияние. Это… недобровольно. И мне это все не нравится.
        - Да неужели? - саркастично отмечаю я, становясь вплотную к Жене. - Ты только что сама целовалась со мной. Раздумывала, конечно, долго, но вошла во вкус, сама-то себя не обманывай, - не церемонясь, тянусь к полке с тарелками. - На самом деле, Женя, все достаточно просто. Я тебя привлекаю, возможно, пока только физически, но это вопрос времени.
        - Не привлекаете, - мотает головой.
        - Привлекаю, - весьма самоуверенно заявляю в ответ и вновь тяну ее за руку для того, чтобы наконец села на этот гребаный стул. Как ни странно, в этот раз Женя все же усаживается за стол.
        - Нет. Мне нравится другой человек и это не вы. В смысле мне нравится другой мужчина, - быстро поправляется она. - Я не вру.
        - Мужчина? - издевательским тоном бросаю я, вдруг осознав, о ком говорит Женя. Почему-то я напрочь забыл об этом факте. Нет его рядом, да и хер с ним. - Ты о пони своем? Точнее не своем.
        - Какой пони?
        - Который Коняшкин.
        - Конкин.
        - Да один хрен, точнее пони.
        - Откуда вы вообще… блин! - вскрикивает Женя.
        - Я же врач, а моя задача все подмечать. Пони плевать на тебя. Если парню нравится девушка, он будет вести себя по-другому. Действовать - проще говоря. Этот же вообще не смотрел в твою сторону. Тебе нечего ловить с ним, - уверенно бросаю я, раскладывая из контейнера мясо с овощами по тарелкам. - Пустая трата времени. А твоя симпатия к нему - это реакция на его равнодушие. Подсознательное желание понравиться и добиться внимания. Типичная женская хрень. Это пройдет, достаточно признаться себе в этом самой.
        - Возможно, вы правы, - неожиданно соглашается Женя и тут же встает из-за стола.
        Открывает ящик и медленно достает оттуда две вилки. Ожила, однако и, как ни странно, эти самые вилки она не вонзает мне в глаза, а кладет рядом с тарелками, сама же не спешит садиться. Вместо этого встает около меня. Поднимаю на нее взгляд. Смотрит на меня странно, хрен поймешь, что хочет сделать или сказать.
        Всякое мог ожидать, но точно не то, что она протянет ко мне руку и начнет проводить пальцами по моему лицу, а потом неожиданно перейдет на шею. Вот нежданчик, так нежданчик. Не могу сказать, что движения ее пальцев сквозят сексуальным подтекстом, но я, так или иначе, начинаю этим проникаться. До тех пор, пока не осознаю, что движения ее ну очень напоминают совсем другое.
        - Ты мне щитовидку пальпируешь?
        - Нет, конечно, я вас трогаю. Пытаюсь понять, какой вы наощупь.
        - И какой я наощупь?
        - Живой.
        - Определенно, - соглашаюсь я, не скрывая улыбки. Что задумала эта девчонка?
        - Я хочу снять с вас футболку, можно?
        - Ой, нет, извини, Женечка, ты меня сейчас заведешь, а у меня нет с собой гондонов. Поэтому лучше не искушаться.
        - Ну как это нет… возможно, есть один, на стуле.
        - О-ооо… по грани ходишь, деточка. Аккуратнее. Я могу быть злым дядей.
        - Вы на моей территории, Алексей Викторович, - убирает руки. - И с моей стороны это всего лишь намеки. А вы уже себя в них записали.
        - В намеки?
        - В гондоны.
        - Занятный у нас с тобой разговор. Однако я голоден, Жень. Может, все-таки поедим?
        - Нет. Я хочу, чтобы вы сняли футболку. Потрогать-то я вас могу, прежде чем согласиться на ваши предложения о взаимовыгодном союзе?
        - Можешь, но я чувствую подвох.
        - Тянуть за волос на соске, если он у вас там есть, волос в смысле, и загадывать желание, я не буду. Не волнуйтесь.
        - Как гора с плеч. А соски выкручивать не будешь?
        - Господь с вами. Только потрогаю.
        - Соски?
        - Их тоже.
        - Вообще это я должен твои трогать, ибо это твоя эрогенная зона, а у меня она в другом месте.
        - Вот и проверим. Если стесняетесь своего тела, так и скажите.
        - Уговорила. Подыграю тебе.
        Встаю со стула и стягиваю с себя футболку. Женя не отводит взгляд. Открыто рассматривает мое тело. Очень сосредоточенно, словно решает охренеть какую важную задачу. Наблюдать за ней интересно. Только сейчас заметил, что на ее лице появилась новая россыпь веснушек. Ей, эта не самая красивая особенность, - идет. И то, как она закусывает губу, мне тоже нравится, что само по себе удивительно, ибо этот жест, как и взгляд побитой лани меня в женщинах всегда раздражал. Самое интересное, что закусывает губу Женя вовсе не для того, чтобы выглядеть сексуально, она реально в загрузе. Это от задумчивости.
        - Как странно, - задумчиво произносит она, проводя пальцами по грудным мышцам. - Так и не скажешь.
        - Что? - чуть хрипло произношу я и тут же тянусь к кружке, из которой недавно пила Женя. Отпиваю глоток и теперь понимаю откуда был вкус малины.
        - Да так. У вас хорошее тело. Такое крепкое.
        - Стараюсь, - усмехнувшись, произношу я и ставлю обратно кружку. - Дальше что будет? - перехватываю Женину руку. - Попросишь меня снять штаны? - шепчу ей на ухо.
        - Нет. Всего лишь задам вопрос.
        - Ну давай, жги. Поджигай. Зажигай. Чую сейчас будет что-то интересное.
        - Как давно вы принимаете гормоны?
        - Ммм… не понял?
        - Как давно вы принимаете заместительную гормональную терапию?
        - А я ее принимаю?
        - Ну как-то же вы стали выглядеть как мужчина. А вы делали метоидиопластику?
        - Чего?!
        - Ну как же, вы не можете не знать, что это. Хирургическая операция, результатом которой является создание неофаллоса и возможность мочеиспускания в положении стоя.
        - Слушай, я видимо от голода не догоняю. Где подыграть нужно?
        - Зачем подыгрывать? Надо просто сказать правду. Несколько минут назад вы сказали, что моя симпатия к парню - это реакция на его равнодушие. Подсознательное желание понравиться и добиться внимания. Типичная женская хрень.
        - У тебя хорошая память. И что?
        - Вы делаете так же. Я - объект, который к вам равнодушен. И ваша симпатия ко мне - это всего лишь подсознательное желание мне понравиться и добиться меня. А учитывая, что по вашим словам - это типичная женская хрень, значит вы женщина, которая стала мужчиной. И, опираясь на ваши же слова, это пройдет, если признаетесь в этом самому себе.
        - Ебушки-воробушки, - усмехаюсь в голос. - Женя… ну это просто. Ты меня поимела по всем фронтам. Браво, - открыто хлопаю в ладоши.
        - Можете одеваться, Алексей Викторович.
        - Ну после такого я согласен и без гондона, даже на этой кухне.
        - Женя! - я хоть и не Женя, но на звонкий голос, прозвучавший сзади, все-таки оглянулся. - Мы же договаривались никого сюда не водить! - ясно, соседка. Вашу ж мать, ну какого хрена так невовремя?!
        - Ой, это не то, что ты подумала. Это Алексей Викторович. Сосед с первого этажа. Он нам поменял лампочку в коридоре и попросил заодно посмотреть на его уплотнения в груди. Все нормально, Алексей. Можете одеваться.
        - Точно могу, Евгения Михайловна? Вы же еще не осмотрели мою метоидиопластику.
        - Думаете стоит?
        - Однозначно.
        - Ну как-нибудь в другой раз. Держите футболку.
        Вот разве я мог подумать, что доставка двух пакетов обойдется мне дракой с нариком, очередным ударом шокера, встречей с копией моей дочери, поцелуем с Женей и вишенкой на торте «метоидиопластикой»?! Ну а что, хотел азарта и игры? Получай.
        - Алексей Викторович, а пакеты?
        - Так это же ваши, Евгения Михайловна. Что-то вы, голубушка, запамятовали.
        - Разве?
        - Однозначно, - надеваю кроссовки и толстовку, краем глаза наблюдая за подсматривающей соседкой. И когда та наконец свалила, Женя первая вымолвила слово.
        - Спасибо вам за то, что помогли моей сестре. И еще раз извините за шокер. А в остальном, вы не знаете меня и не надо мне указывать, и советовать ничего в отношении кого-либо. Не лезьте ко мне. То, что произошло на кухне - это… это недоразумение. Помутнение. Как хотите, это называйте. В общем, забудьте об этом.
        - Разбежался. Ты, кстати, знаешь основной недостаток метоидиопластики?
        - Нет и знать не хочу, - грубо произнесла Женя, сложив руки на груди.
        - А я тебе расскажу, - наклоняюсь к ее лицу. - Это отсутствие возможности полового контакта с проникновением. Из-за небольшой длины формируемого неофаллоса. Всего пять сантиметров. - И знаешь что, - шепчу ей на ухо. - Скоро мы с тобой проверим так ли это у меня.
        - Фу на вас.
        - Фас.
        ГЛАВА 18
        Долго смотрю на закрытую дверь, гипнотизируя взглядом все потертости, а потом тянусь к глазку. По ту сторону двери никого нет. Сама не поняла, как и зачем надела обувь и выбежала в подъезд. Метнулась к ближайшему окну и тут же нашла взглядом примостившегося к капоту своей машины Зорина. Какое-то странное и совершенно необъяснимое чувство я сейчас испытываю, смотря на него. Неосознанно тяну пальцы к лицу и провожу по губам. Я целовалась с Зориным! Это вообще не поддается никакому объяснению. А ведь я могла его оттолкнуть, наступить на ногу, да заехать ему между ног. Только вот у меня не было такого желания. Совсем.
        Как бы мне ни хотелось это признавать, интерес и любопытство взяли свое. Противно не было от слова совсем, более того, мне это понравилось. Сейчас даже испытываю какое-то разочарование от того, что не могу четко определить в своих мыслях как это было. Обидно до чертиков, что мой первый поцелуй случился с ним. Резко убираю ладонь от лица и снова перевожу взгляд на Зорина. Он жестом руки остановил прохожего и, судя по всему, попросил у него сигарету. Странно, учитывая, что табаком от него не пахнет. Но еще более странно то, что сигарету ко рту он не подносит, вместо этого просто смотрит на нее. А потом и вовсе сжимает ее в руке. Ненормальный. Он ведь точно ее зажигал! Бред какой-то, но у меня в ответ на его действие руку зажгло от боли. Не нравится мне все это. Очень не нравится!
        Пока раздумывала о том, как мне себя после всего случившегося с ним вести, Зорин сел за руль. Провожаю взглядом отъезжающую машину и с каким-то странным чувством опустошения возвращаюсь в квартиру. Захожу на кухню и тут же попадаю под зоркий, отнюдь не добрый взгляд моей соседки.
        - Ты меня разочаровала, Женя.
        - Ты о чем? - как можно спокойнее произношу я.
        - О том самом. У нас был уговор, а ты его нарушила. Надеюсь, в комнату мою ты не заходила вместе со своим мужиком?!
        - Я и в свою комнату с ним не заходила. Вик, уймись, а? У меня сестра в моей комнате. На фиг мне вести сюда мужика? Ты в своем уме? Он просто знакомый, случайно оказавшийся здесь. Никого я сюда не водила и водить не собираюсь, успокойся.
        - То есть пока твоя сестра в комнате, вы тут трахаетесь на кухне?! И чем ты отличаешься от шалавы, снимающей комнату до тебя? - наверное, если бы она меня обозвала по-другому, во мне бы не всколыхнула волна ярости. Не могу. Просто как красная тряпка для быка.
        - Пошла на хрен.
        - Что?!
        - Что слышала, - закидываю продукты, принесенные Зориным, обратно в пакет.
        - Ну ты и…
        - Еще раз назовешь меня шалавой, узнаешь мои худшие стороны. Я сказала четко, что никого сюда не вожу и ни с кем трахаться я здесь не собиралась. А если плохо слышишь, то это не мои проблемы.
        - Я завтра же позвоню хозяйке.
        - Да, пожалуйста. Я ей в ответ расскажу какая ты безответственная, дважды залившая пол в ванной. Ах, да, еще и музыку слушаешь после одиннадцати на всю катушку, когда я на сутках. Ой, список большой. Надо записать, чтобы все не забыть.
        - Ну ты и сука.
        - От суки и слышу. И продукты мои больше не трогай. Нормальные люди ими делятся не в одностороннем порядке, - прихватываю пакеты и кое-как умудряюсь забрать две тарелки с ароматным мясом.
        Никогда я не позволяла себе так грубо себя вести, даже когда меня открыто обижали и унижали, ну разве что с Зориным в баре. Всегда лучше промолчать, не потому что я терпила или трусиха, а потому что так удобнее. Если можно избежать конфликта - его надо избегать, тем более с человеком, с которым делишь квартиру. А сейчас в меня словно бес вселился. Может, это все его поцелуй так на меня подействовал, поди каким-нибудь ядом меня со слюной своей заразил. Хотя яд не такой уж и плохой, учитывая, что, после всего сказанного, я чувствую необыкновенный прилив сил. И мне это нравится. Стучу ногой в дверь.
        - Тай, открой.
        - Ого. Это все нам? - округляет глаза, всматриваясь в тарелки. - Я как раз кушать хотела.
        - Сейчас нажремся от души.
        - Класс. А то я уж надумала поплакать. Ну тогда после вкусняшек пореву, - потирает руки, заглядывая в пакет. - Хотя потом, может, и перехочется.
        - Господи, иди сюда, дите ты мое глупое, - тяну сестру на себя. - После еды мне все расскажешь, что случилось дома.
        - А ты про Царевича.
        - Какого Царевича?
        - Ну как какого, Алексея. Так же его зовут.
        - О Боже, Тая…

***
        Надо отдать. Надо отдать… Кажется, я уже сотый раз твержу себе это, смотря под парту на белую кофту в пакете. Хуже всего, что ни одна вещь мне так не шла, как это кофточка. Прелесть прелестная, выгляжу я в ней не пошло, несмотря на то, что она облегает тело. Кажется, я никогда еще не чувствовала себя такой красивой, как вчера ночью, когда зачем-то примерила купленную Зориным одежду.
        Забавная штука жизнь, утром я тряслась перед занятием, не понимая, как смотреть Зорину в глаза и вообще вести себя с ним, а сейчас, глядя на добродушного старичка профессора, ведущего занятие, я испытываю не только сожаление о том, что у нас другой препод, но и дикую тоску от того, что прелесть, лежащую в пакете, придется отдать.
        После лекций буквально под дулом пистолета я заставила себя пойти на отделение и отдать пакет Зорину. Правда, случился затык - его нигде не оказалось. Рискнула позвонить на мобильник - не отвечает.
        - Ты разве сегодня дежуришь? - поднимаю взгляд на нависшую надо мной медсестру.
        - Нет. Я Алексея Викторовича ищу. Не видела его?
        - Так его не было сегодня, слег мужик. Хотя, по слухам просто решил умотать из нашего отделения.
        - Не поняла. Он заболел? Или что-то случилось?
        - Да откуда ж я знаю?
        Первая пришедшая на ум мысль - такой человек как Зорин не мог просто так не прийти на работу, учитывая, сколько он здесь проводит времени. Он трудоголик. И с простой простудой аля сопли и тридцать семь и два такой человек выйдет на работу и будет всех гонять. Он же дрался по словам Таи и на брови у него была кровь. А если он не пришел, потому что это последствия травмы головы? Кажется, внутри что-то оборвалось от страха, что сейчас этот самоуверенный мужик может лежать в своей квартире без сознания, а то и мертвым. И ведь помощи не попросит. Знаю таких!
        Не припомню, когда я в последний раз так бежала к остановке. К счастью, успела забежать в отъезжающий автобус и уже через двадцать минут оказалась у дома Зорина. Вот только попасть во внутрь не представляется возможным. На звонок в домофон ни Зорин, ни какая гадина не открыла в ответ на мою просьбу. Оглядываюсь по сторонам и подбегаю к мужчине, стоящем около машины.
        - Извините, а вы в этом подъезде живете?
        - В этом.
        - Откройте, пожалуйста, дверь в подъезд, я врач, там человеку помощь нужна. Он трубку не берет и дверь не открывает.
        - Да, пожалуйста, - на удивление спокойно произносит мужчина и открывает своим ключом дверь.
        Быстро поднимаюсь по лестнице и начинаю как ненормальная звонить в дверь. Потом и ногу подключила, когда услышала собачий лай. А что я вообще делаю? Может, его дома нет. А если без сознания, то, как он мне откроет? Вот я придурочная… Пока я строила в голове догадки одну хуже другой, вдруг услышала шум по ту сторону двери, а потом и вовсе ее открыли. Зорин. Одного взгляда хватило, чтобы понять - у него не тридцать семь и два и даже не последствия травмы, его тупо колбасит. И до него добрался грипп? Хоть Зорин и прищуривается, явно боясь света, но видно, что глаза у него стеклянные.
        - Да как ты задрала с этим пакетом, Женя, - хватается за виски. - Все, оставь.
        - Нет. Я не из-за пакета пришла. Я к вам пришла, - пытаюсь угомонить прыгающего на меня Гришу.
        - Супер, но я не в форме, - надевает капюшон толстовки на голову. - Давай сойдемся на том, что на ближайшие дни у меня пять сантиметров и проникновение невозможно. А как только я оклемаюсь, так у меня все сразу вырастет, и я буду рад твоему приходу.
        - Я пришла, чтобы узнать живы вы или нет и нужна ли вам помощь, - грубо произношу я, проходя в коридор. - А не проверять какого размера ваш корнишон! - Зорин долго на меня смотрит, но ничего не говорит. А вот это уже показатель, ибо при недолгом знакомстве я поняла, что этот мужчина всегда знает, что сказать. Уж что-что, а язык у него подвешен. Значит точно у него все плохо.
        Вместо слов Зорин разворачивается и идет в гостиную. Плюхается на диван. Гриша тут же подбегает к своему хозяину, а я иду вслед за ним. Бегло осматриваю журнальный столик: на нем кроме пустого стакана и этикетки от порошка ничего нет. Вот тебе и сапожник без сапог.
        - Зозуля, - хрипло произносит он, открыв глаза.
        - Что?
        - Зозуля, а не корнишон.
        - Долго же вы думали, Алексей Викторович. Уже неинтересно. Теряете форму.
        - Слушай, Жень, раз ты здесь, не в службу, а в дружбу, выгуляй Гришу, он очень долго терпит. А при его мочевом пузыре это подвиг.
        - Да, конечно, - не раздумывая, соглашаюсь я, а в следующий момент впадаю в полный ступор, когда чувствую, как моей ноге становится тепло. Очень тепло и мокро, от писающего на мою голень Гришу.
        - Он в тебе хозяйку приметил, точнее пометил, - отпрыгиваю в сторону, когда наконец выхожу из ступора. - Ну вот теперь у тебя точно появится повод воспользоваться содержимым пакета. Пол помоешь?
        - До блеска, - цежу сквозь зубы.
        ГЛАВА 19
        Ставлю чашки с малиновым морсом на журнальный столик, а затем пододвигаю стул, больше напоминающий царское кресло, к дивану, и сажусь напротив Зорина. Отпив теплый напиток, перевожу наконец-то дыхание, и принимаюсь рассматривать хозяина квартиры. Сейчас он выглядит совершенно другим. Не наглым самоуверенным козлом, которого так или иначе временами побаиваешься, а беззащитным. Очень беззащитным с пледом по самый подбородок, и милым. Последнее само по себе не вяжется с таким мужчиной как Зорин. Вот сейчас он самый что ни на есть настоящий Леша. Такого запросто можно назвать по-простому. Но это только пока он милый. До тех пор, пока не открыл свой рот - он Леша. Красивый, надо признать, у него рот, но вот слова, вылетающие из него, словно лезвие по стеклу.
        Ставлю чашку на столик и перевожу взгляд на часы - половина девятого. Как бы мне ни хотелось, но надо разбудить Зорина. И вот тут произошел конкретный затык. Таю я бы разбудила как-нибудь любя, а его как? Ну не тыкать же в него пальцем и не трясти за плечо. Жалко ведь. Хотя… больных же я дергаю за плечо, когда те дрыхнут, пропуская свои процедуры. Этого почему нет?
        Однако, легко сказать, сложнее сделать. Не смогла ни потыкать в него, ни потрясти, вместо этого поднесла ладонь к щеке Зорина и аккуратно коснулась пальцами его кожи. Теплый и колючий. Нет, горячий. Сама не поняла зачем начала водить пальцами по его лицу. Момент, когда он открыл глаза, я, возможно, пропустила, но быстро одернула ладонь, как только поймала его взгляд на себе.
        - Я как раз собиралась вас будить.
        - А может я и не спал, - чуть охрипшим ото сна голосом произнес он. Скользнул по мне взглядом. - А кофту чего не надела?
        - Так мне ее не обосс… не испачкали.
        - Да, Гриша сплоховал. Надо было целиться на все сразу. А вообще могла бы сама поменять и без деяний собаки.
        - Зачем мне ее менять?
        - Может, потому что она страшная, для толстой тетки шестьдесят плюс весом в сто двадцать килограмм, а не для молоденькой стройной девушки? - грубо заявил Зорин. До свидания, Лёшечка. И, несмотря на его совершенно болезненный взгляд, сейчас мне вновь захотелось его ударить.
        - Главное, чтобы нравилось мне, а не окружающим.
        - Полнейший звездёж.
        - Не буду вас ни в чем переубеждать. Видимо, вам стало лучше, раз вы уже говорите в своей привычной манере. Вот, выпейте морс. Вы очень мало пьете, - Зорин чуть приподнимается и без слов берет мою чашку. - Собаку я выгуляла двадцать минут назад. Утром я приду и снова погуляю с Гришей, не волнуйтесь. А вот вечером попросите кого-нибудь с ним погулять, я не смогу, у меня смена. И вот вам графин с кипяченой водой. Вам ли не знать, что надо все выпить. По-хорошему до морса с малиной. У вас, кроме просроченных порошков, кстати, я ничего не нашла, поэтому вот вам весь набор гриппозника. Странно, конечно, что у вас нет ничего толкового от простуды. И да, сейчас думаю не захотите, но я вам сварила бульон. Пока горячий - стоит на плите. Как остынет - поставьте в холодильник, завтра разогреете.
        - Зачем ты все это делаешь? - наконец произнес Зорин, после затяжной паузы, с совершенно странным выражением лица. То ли озадачен, то ли зол, фиг разберешь. Но брови определенно нахмурил.
        - В смысле зачем?
        - В прямом. Я тебе, по сути, никто, - после заданного вопроса теперь уже нахмурилась я. А собственно зачем, если он мне действительно никто? К счастью, мозг вовремя подкинул дельные мысли.
        - Ну вы же помогли моей сестре, не зная ее. Почему я не могу помочь вам, если есть такая возможность?
        - Спасибо. Сколько ты потратила на набор гриппозника? - ставит чашку на стол.
        - Не бойтесь, я на лекарства не тратилась. Все из отделения тырила по-тихо… - замолкаю, когда понимаю, что сморозила. Клиническая идиотка. Господи, дай мне рабочих мозгов!
        - Расслабься, я тоже тырю, - тут же успокаивает меня Зорин. - Я бы мог сейчас вылить морс на твою безразмерную кофту, дабы ты надела ту, что купил я, но не буду. Давай я просто предложу тебе сделку. Ты не хочешь просто так брать то, что я тебе купил, тогда давай пойдем на взаимовыгодную сделку. Ты до субботы приходишь сюда выгуливать Гришу, когда не на сутках. Приготовишь пару раз мне еду, ну, может, разочек пол помоешь. Как ты на это смотришь?
        - Положительно, - почему-то не раздумывая, соглашаюсь я. - Ну я тогда пойду, - только я привстаю с места, как он хватает меня за руку.
        - Стой, - пауза. Затяжная. И мою ладонь не отпускает. - Не уходи, - кажется, еще никогда я не чувствовала себя так… странно. И дело вовсе не в том, что у него очень горячая ладонь и сильная хватка. Просто мы оба молчим, уставившись друг на друга. Чувствую, как щеки наливаются краской. - Останься здесь на ночь, ну если не боишься заразиться, - наконец произносит Зорин. - Если все равно утром придешь выгуливать собаку, то какой смысл ехать домой?
        - Я уже болела в марте. Так что, не заражусь. А на счет остаться - нет. Мне недолго к вам ехать, - пытаюсь убрать руку, но Зорин удерживает ее.
        - Назови хоть одну причину, по которой тебе нужно ехать в снимаемую комнату. Домом это все же не назову.
        - Трусы, - первое, что приходит на ум.
        - Что трусы? - трусы надо менять каждый день.
        - Мне трусы надо повесить. Я забыла. Они в стиральной машинке остались, - Боже, какая феерическая чушь.
        - На правах больного, я помилую трусы, пусть живут. Не надо их вешать.
        - Трусы-то мои, значит помиловать или вешать их - мне, - четко произношу я. - Руку.
        - Что?
        - Отпустите мою руку.
        - Точно.
        Наконец высвобождает мою ладонь, я же быстро направляюсь к выходу. Надеваю обувь и только тянусь за ветровкой, как передо мной становится Зорин и протягивает мне ключи.
        - Бери. Это запасные.
        - Опрометчиво доверять незнакомому человеку.
        - А мы уже близко знакомы, даже бактериями обменялись вчера.
        - До свидания, - тихо произношу я. Хватаюсь за ручку двери и тут меня наконец-то осеняет. - Кстати, я вспомнила. Я же краем глаза видела ваш корнишон. Ну, тогда в туалете, когда вы в раковину. Не сказать, что я что-то там рассматривала, но все же было дело. Так что, не переживайте, не корнишон он. Зозуля, так зозуля. Показывать мне ничего повторно не надо. Хорошо вам провели операцию. Все-таки современная медицина - классная штука. Поправляйтесь, - быстро выхожу из квартиры под наверняка идиотскую улыбку.
        На фига я спрашивается его подначиваю? М-да… наверное, потому что мне это нравится. ***
        Никогда не думала, что мыть пол под чьим-то взглядом - это адский труд. Огромная площадь квартиры - фигня, по сравнению с тем, что я чувствую, когда этот мужчина прожигает меня взглядом. Если мытье кухни обошлось без его участия, то гостиная, в которой он поселился - нет. За два прошедших дня я не замечала никаких странных взглядов в мою сторону. Я бы сказала, за недолгое время, проведенное в его квартире рядом с ним, Зорин вел себя максимально спокойно и доброжелательно. Искренне благодарил за помощь и ни на какие предложения не намекал. Откровенно говоря, он почти все время спал. Изредка мы перебрасывались парой фраз, причем вполне нормально.
        А вот сегодня что-то изменилось. Выздоровел, что ли? Но градусник упорно показывает тридцать семь и восемь, я лично видела. Да и прекрасно помню свое состояние после гриппа. Отходняк жуткий. А еще Зорин побрился, что тоже в принципе смахивает на то, что он на пути к выздоровлению. Теперь он гладенький и выглядит значительно моложе и свежее. Вообще больше тридцати не дашь, прям бесит. А, собственно, почему он вообще не женат при своем статусе и с такой внешностью?
        И тут мне вдруг стало интересно, а кто вообще моет полы Зорину? У него же было чисто в тот первый раз. Хотя, какая мне вообще разница? Хватит! Споласкиваю тряпку в ведре и со всей злостью, на которую только способна, выкручиваю тряпку. Зараза такая! Как вообще можно нормально выжимать такую хрень?! Либо сам Зорин тут намывает полы, либо какая-то гром баба.
        - Откуда ты такая взялась? - смахиваю тыльной стороной ладони выбившуюся прядь волос. Делаю глубокий вдох и перевожу взгляд на Зорина.
        - Конкретизируйте, Алексей Викторович. Я вас не понимаю.
        - Ты часто моешь полы, Женя? В своей съемной квартире?
        - Эм… ну если не притворяться золушкой, а говорить, как есть, то, нет, не часто. Где-то раз в три дня. Времени нет, а когда оно появляется уже нет сил и желания, - тут же добавляю я и вовсе не для того, чтобы выглядеть в его глазах лучше. Просто это правда. - Да и, честно говоря, я не успеваю насра… в смысле загадить за эти три дня квартиру, просто потому что там мало бываю. Пыль только появляется.
        - А у меня почему моешь? Я же не просил, только в первый день заикнулся.
        - Ну у вас грязно. Да и я не очень хорошо мою Гришу, поэтому… мою пол.
        - А ты всегда моешь его вот так?
        - Как?
        - Руками.
        - А как еще? - на мой ответ Зорин закрывает глаза и шумно вдыхает.
        - В кладовке есть ведро и специальная швабра, которая выжимается без того, чтобы насиловать свои руки, я уж не говорю про перчатки. Никто не моет пол на коленках в современном мире.
        - Видимо, я не очень современная. А вы почему не сказали мне о наличии специальной швабры?
        - Удовлетворял себя результатом твоих действий.
        - Удовлетворены?
        - Обескуражен. Ты бы могла спросить, прежде чем начать это делать.
        - А вы бы могли подсказать, где и что лежит, когда увидели меня с ведром и тряпкой.
        - Мог бы. Но интерес, как ты далеко зайдешь взял свое, - скотина. - Как, кстати, занятия? - внезапно перевел тему Зорин.
        - Супер, - спокойно отвечаю я. - Дядька-профессор просто прелесть. Спит на занятиях. Все ему уже пересдали двойки, а завтра зачет, на котором все естественно получат пять. И анекдоты классные рассказывает. Мечта студента.
        - Кречетов?
        - Он самый, - выдыхаю и тут же, как ни в чем не бывало принимаюсь домывать пол у журнального столика.
        - Да. Он и в мое время был желейным. Правда не спал.
        - Возраст берет свое.
        - Ты серьезно, Жень? - удивленно бросает Зорин.
        - Не поняла, - приподнимаюсь с колен и выпрямляюсь во весь рост.
        - Ты должна была сказать что-то типа: жесть. Тот еще строгий козел, всех завалил и наставил двоек, и всем в этом духе.
        - Во-первых, я никому и ничего не должна. Во-вторых, зачем мне врать, если вы после выздоровления выйдите на работу и при желании, увидите фамилию препода? Все знают, что он добряк, и вы не исключение. Не понимаю, к чему эти выверты, - на мой ответ Зорин лишь хмурит брови, а затем сжимает двумя руками свои виски.
        - Это пиздец какой-то.
        - Эм… вы о чем?
        - О том, что ты меня бесишь! Уйди, - цедит сквозь зубы, продолжая сжимать свои виски.
        - Не поняла.
        - Что тут непонятного?! - поднимает на меня взгляд. - Уйди из моей квартиры, - четко и по слогам произнес Зорин.
        Я всякое могла ожидать, но точно не такого унижения. И если хотя бы понимала за что, возможно, было бы легче. Самое обидное, что этот козел еще день назад мне в чем-то даже понравился!
        Бросаю тряпку и быстро иду в прихожую. Шнурки на кроссовках, как назло, не поддаются дрожащим пальцам. Наконец, справляюсь, беру ветровку, накидываю на себя и как только тянусь к ручке двери, Зорин перехватывает мое запястье.
        - Прости. Башка разрывается. Ерунду какую-то несу, - нехотя, поднимаю голову.
        Стоило только встретиться с ним взглядом, как я тут же поняла, что что-то не так. Зорин резко потянул меня за руку на себя и прижался своими губами к моим.
        ГЛАВА 20
        Я замерла от неожиданности, и почему-то вместо того, чтобы возмутиться, просто закрыла глаза, когда Зорин обхватил мое лицо обеими ладонями. Наверное, если бы он был со мной груб в своих действиях, так же как несколько секунд назад на словах, возможно, я бы и дернулась в сторону. Но все еще наверняка заразный хамло-гриппозник, целует нежно, без напора. И губы у него все-таки приятные, тогда мне это не показалось.
        Чертово желание вспомнить, как это было в первый раз, вернулось с удвоенной силой. Наверное, поэтому, несмотря на недавнюю обиду, я с легкостью стала отвечать на поцелуй Зорина. Дико странно и совершенно необъяснимо, но как только мой язык коснулся его, я почувствовала вовсе не танцы бабочек в животе, а какую-то невероятную внутреннюю силу. В голову тут же пришла мысль, что мне хочется трогать Зорина, да хотя бы прижаться к нему теснее. Именно поэтому, при первой возможности я сжала ладонями его плечи, не решаясь на другое.
        Я совершенно потерялась во времени, но четко уловила, когда поцелуй стал другим. «Надо остановиться» - вопит голос разума, а примитивная часть меня очень даже хочет узнать, как далеко я могу зайти. И поэтому я испытала какое-то разочарование, когда Зорин оторвался от моих губ. К счастью, издать стон сожаления и показать, что это меня как-то задело - я не успела, просто потому что в следующий момент он подхватывает меня за талию, усаживает на комод и вновь прижимается к моим губам.
        Поцелуй с каждой секундой становится напористее, сердце грохочет как сумасшедшее. И мне очень жарко, то ли от того, что руки Зорина словно раскаленный камень, то ли от гуляющего в крови возбуждения. Что я творю?! Зорин не я, ему не поцелуи нужны. Он же другого от меня хочет, а я поддаюсь. Дура! За своими раздумьями я упустила тот момент, когда он приподнял мою кофту и дотронулся своими горячими пальцами до моего живота. Мне бы дать Зорину по рукам, но проблема в том, что мне, черт возьми, нравится то, как он водит своими пальцами по моей коже. И только когда он схватился за пуговицу на моих штанах, я протрезвела окончательно.
        - Отпусти, - уперлась ладонями в его грудь.
        - Жень, - прижимается лбом к моему и замолкает. Я же пытаюсь убрать его руки, все еще крепко вцепившиеся в пуговицу моих штанов.
        - Вы всерьез думали разложить меня на этом комоде?
        - Нет, отнес бы в итоге в спальню, - удивительно, но Зорин даже не отрицает того, что хотел меня поиметь здесь и сейчас.
        - Вы отвратительны.
        - Привлекателен до отвратительности или отвратительно привлекательный? - как?! Как он это делает, черт возьми?!
        - Ваше наглейшество, будьте так добры, уберите свои руки с моих нецарских штанов.
        - А тебе этого реально хочется или так, для красного словца? - насмешливо произносит он, от чего мне в очередной раз становится обидно до слез. Я же для него так или иначе шлюха. Шлюха, которая забавляет его относительной непредсказуемостью. Но итог-то все равно один!
        Ничего не отвечаю и вдруг понимаю, что мне искренне захотелось сделать Зорину больно. Так, чтобы он скрючился от боли. Резко вскидываю ногу, не думаю о последствиях, но Зорин, несмотря на болезнь, вовремя ее перехватывает.
        - Аппетитной ножкою затронула мою душонку.
        - Тушенку?
        - Мошонку, - издевательски произнес он.
        - К сожалению, не затронула.
        - Вот как у тебя это получается? - отпускает мою ногу. - То задушить тебя охота, то сделать кардинально противоположные вещи.
        - Я вас не понимаю и понимать не хочу, - сильно толкаю его в грудь и слезаю наконец с комода.
        - Тебе не стыдно так обращаться с больным человеком?
        - Вы симулянт, - вдруг доходит до меня.
        - Но-но-но. В таком уж случае аггравант, - довольно протянул псевдогриппозник.
        - Вы серьезно?
        - Нет, конечно. Я что, по-твоему, грею градусник над лампой? - а ведь и вправду, ну бред же.
        - Однако, при всей своей болезни, вы хотели заняться сексом.
        - Почему в прошедшем времени? Хочу, - невозмутимо бросает Зорин, проводя рукой по своим волосам. - Мои намерения чисты аки слеза младенца. Тридцать семь и восемь, остаточная ломота в теле и отходняк не мешают мне хотеть того, кого я хочу. Вообще, все просто, Жень, девяносто процентов мужчин не откажутся от секса с приятной ему женщиной, если живы и относительно в порядке. Мужчины вообще крайне примитивны.
        - Фу.
        - Фас, - довольно протянул Зорин. - А знаешь, что самое интересное? - наклоняется ко мне. - Женщины тоже. Просто вечно набивают себе цену и мало кто может признаться в своих желаниях, - тянет руку к моему лицу, я же вновь хочу ударить его в ответ за пуленепробиваемую самоуверенность, но вовремя сдерживаюсь. - Ты вроде как патологически честная до раздражения девочка, - заправляет выбившуюся прядь волос мне за ухо. - Ну так не разочаровывай меня. Будешь втирать мне про то, что я тебе неприятен и к чему-то тебя сейчас принуждал?
        - Я этого не говорила.
        - Тогда к чему твои возмущения? Тебе нравилось происходящее, не убеждай меня в обратном.
        - Даже если мне это нравилось, это не значит, что мне нравитесь вы, - резко разворачиваюсь и берусь за ручку двери, на что Зорин резко ее захлопывает, возвращая меня в исходное положение.
        - Ну, не разочаровывай меня, Жень. Проще всего трусливо сбежать. Ты - трусиха?
        - А что нужно ответить, чтобы прекратить вас забавлять?
        - Значит трусиха.
        - Если вас это удовлетворяет, то пожалуйста.
        - Ответь мне на один вопрос. Только честно. Ты чего на данный момент жизни хочешь? - молчу, не зная, что ответить. Я и вправду примитивна, ибо все, чего хочу - это иметь свой уголок, где буду жить с сестрой. Иметь хорошую работу, чтобы не считать копейки и ни от кого не зависеть. - Мой вопрос так сложен для тебя? Тогда я задам тебе наводящие вопросы. Хочешь хорошего мужчину в спутники жизни, который будет тебя холить, лелеять, выполнять твои прихоти? Пылинки с тебя сдувать? Сиропом тебя поливать из красивых слов. Хочешь?
        - Нет, - вполне серьезно произношу я.
        - Тогда я тот, кто тебе нужен на данном этапе жизни, - улыбнувшись, произнес Зорин. Как он это делает, черт возьми?!
        - Вы стали грязно играть.
        - Да брось, я еще даже не начинал играть грязно. И пока не планирую. У нас был с тобой уговор, что ты приходишь еще завтра. Я буду ждать тебя утром и вечером. И, кстати, удачи на завтрашнем зачете.
        - Совет вам на будущее, Алексей Викторович, не доверяйте всяким там словам. Я не приду к вам завтра. Более того, если вы не заметили, у меня на носу экзамены и мне положен академ отпуск, о чем я заранее предупредила. Так вот, увидимся мы с вами, к счастью, нескоро. Надеюсь, в течение этого месяца вы найдете себе подходящую на данном этапе вашей жизни женщину, - как бы мне хотелось увидеть на самоуверенном лице Зорина хоть какое-то подобие проигрыша. Однако - фиг там.
        - Евгения Михайловна, зачем мне такие телодвижения, если через месяц и неделю кто-то записался на практику в мое отделение? Я тебе даже больше скажу, Жень, - демонстративно поправляет на мне задравшуюся им же купленную кофту. - Не планировал, конечно, но раз такая пьянка, то я возьму тебя к себе. Буду твоим руководителем. Подтяну твои знания и умения.
        - А вы снова теряете форму. Если мне не изменяет память, я должна была к вам прийти через три недели, аккурат после окончания занятий, то есть завтра. И там было такое слово, ключевое про добровольно. Давайте закончим здесь и сейчас вашу маленькую игру. Вы уже проиграли.
        - Я ошибся со сроком, Женечка. Со всеми бывает, я же обычный человек. Но я точно не проиграл. Вот увидишь, настанет день и ты сама по ко мне придешь. Однозначно это будет раньше осени. Кстати, ты нарушила наш договор, как будем решать этот вопрос? - вдруг понимаю, что он говорит о нашем бартере. То есть про штаны с кофтой за мои приходы. - Я все же за то, чтобы ты пришла завтра. Обещаю не трогать тебя руками. И другими частями тела тоже. Клянусь, - шепчет мне в уголок рта.
        - А я против.
        Отхожу от Зорина на шаг, скидываю с себя ветровку и, не раздумывая, стягиваю с себя кофту. Удивительно, но мне совсем не стыдно. Подумаешь, лифчик увидит. Быстро натягиваю ветровку обратно и, застегнув ее по горло, возвращаю Зорину кофту.
        - Тяжелый случай.
        - А джинсы я вам фиг верну, мне из-за вас их обгадили. И это компенсация за то, что я здесь делала. Выздоравливайте, Алексей Викторович, - подхватываю рюкзак и быстро выхожу из квартиры Зорина.
        ГЛАВА 21
        Отпиваю уже порядком остывший кофе, в очередной раз всматриваясь в девочку, сидящую на лавке. И если поначалу она казалась мне моим разгулявшимся воображением, то спустя пару минут неотрывного рассматривания, я с уверенностью могу сказать, что это сестра Жени. И опять мысли упорно ведут к этой сложносочиненной особе.
        - Алексей Викторович, - резко поворачиваюсь в ответ на сжимание моего плеча.
        - Что? - отхожу от окна.
        - Извините, я в дверь стучала и звала вас, но вы не реагировали.
        - Задумался, - ставлю чашку на стол и беру протянутые Тамарой Николаевной бумаги.
        Подписываю документы, толком не вникая в суть. Настроения работать совсем нету. Возможно, всему виной солнечный и на редкость теплый июнь, что само собой располагает лежать и греть бока где-нибудь в Турции, попивая алкоголь под скучные танцы девок из анимации. А может, дело в другом - мне просто все неинтересно. Скучно. Уж лучше бы отделение было завалено больными, дабы не было времени ни о чем думать. Так нет же, как назло, все резко решили стать здоровыми. Не то, что коридоры стали свободны, так и еще и некоторые палаты пустуют в ожидании новеньких. Так и тараканы скоро разбегутся из-за вынужденного одиночества.
        Фактически, я держусь из последних сил, дабы не совершить какой-нибудь поступок, о котором сам в последствии наверняка пожалею. Удерживают меня, разве что, собственные слова, это все-таки дело принципа - играть по собственным правилам. Однако, при этом я все чаще напоминаю себе маленького припизданутого пацана, ожидающего день рождения, дабы получить в подарок долгожданный велик. Только вместо праздника - обычная практика, а вместо двухколесного транспорта - необъезженная мною по сей день Женя. Так ведь не маленький уже. Какого хера, спрашивается, ожидаю, по сути, ерунду с таким нездоровым рвением, когда сам могу это ускорить? Мне уже не десять, бабки, чтобы купить долгожданный «велик» есть. Могу хоть сегодня переобуться и заявиться к Жене с цветами, несколько ласковых слов, смена тактики поведения и все. Вот только это неинтересно… М-да, шиза прогрессирует.
        - Ну так что? - перевожу взгляд, на ожидающую от меня чего-то, женщину.
        - А вы о чем? Извините, башка не варит.
        - О юбилее больницы. Вы как, пойдете? Я просто не видела вашего имени в списке. Это воскресенье, и у вас выходной. Нехорошо будет, если не пойдете. Мы и так не отпраздновали дату нашего отделения.
        - Пойду, - бездумно соглашаюсь я, кивая как болванчик, дабы моя собеседница поскорее вышла из кабинета.
        К счастью, моя тактика оказывается верна. Перевожу взгляд на окно и, убедившись, что девчонка по-прежнему сидит на лавочке, иду к выходу, предварительно схватив первую попавшуюся шоколадку.
        Девчонка, несмотря на то что сейчас я выгляжу по-другому, меня определенно узнала.
        - Привет, - сажусь на лавку рядом с ней и протягиваю ей шоколадку.
        - Здрасте. Спасибо, - улыбается, забирая шоколадку. - Вам очень идет халат. Прям очень красиво.
        - Подлецу все к лицу.
        - Хм… вы подлый?
        - У этой пословицы есть два значения, по крайней мере - для меня. В моем случае, подлец - простой человек, который красив собой. Проще говоря, красавцу идет любая одежда, что бы он ни надел.
        - О, я такая же. На меня что ни надень, я все равно красивая. Подлиха, получается, - улыбаясь, произносит она, вновь напоминая мне Машу. И, несмотря на это, разные они. Разные. Слава Богу.
        - Тогда подлециха.
        - Ну пусть будет так. Мне Женя про вас рассказывала, кстати.
        - Страшно представить, что именно.
        - Она хорошее рассказывала, не бойтесь.
        - Ой, прям отлегло, - демонстративно прикладываю ладонь к груди. - А ты что здесь делаешь?
        - Слава Богу, не то, что вы, людей не лечу. Терпеть не могу больницы. Я Женю жду, она экзамен сдает, - указывает взглядом на корпус. - Гинекологию. Пойдем после того, как она ее сдаст куда-нибудь праздновать.
        - Уверена, что будете праздновать?
        - Ну, конечно. Женя умная, много что знает и умеет. Главное, чтобы ей не попалась плохая экзаменаторша. Говорит, есть там одна гадина, она всем оценки занижает. Злая.
        - Одна, - фыркаю в ответ. - Скажешь тоже. Как минимум половина. Там отделение из змей. Еще в мое обучение были такими, а сейчас еще и постарели.
        - Да?! Так чего, реально может не сдать на пять?
        - Как два пальца об асфальт. Экзамен для любого студента - лотерея, и знания здесь бывают ни при чем. А оценки ерунда. Подрастешь - поймешь.
        - Не ерунда, - озадаченно бросает девчонка. - Если Женя не сдаст на пять или четыре, она не получит стипендию. Не сказать, что там прям деньжищи, но расстроится. И я тоже, - перевожу взгляд на нахмурившуюся Таисию.
        Вот оно - то, чего мне явно не хватает помимо отсутствия интереса к происходящему на данном этапе жизни. Хочу, чтобы обо мне так же кто-то переживал. По хрен из-за чего. Но по-настоящему. Что-то не туда меня несет. Совершенно не туда.
        - О, идет! Раз улыбается, значит точно пять или четыре, - радостно произносит девочка.
        Я же не обладаю такой быстрой трансформацией настроения. Тем более сейчас, смотря на то, как Женя с идиотской улыбкой идет вся такая сияющая рядом с Коняшкиным. Во мне просыпается типичный мудак, моментально пожалевший, что не пришел на зачет и не завалил Женю. Надо было доковылять и, несмотря на херовое состояние, так его принять, чтобы на всю жизнь запомнила и каждый день ходила ко мне и пересдавала его вплоть до экзаменов. А я тут какого-то хрена честно играю. Ну, идиот. Привстаю с лавки, когда Женя подходит ближе к нам. К счастью, «пони» самоустраняется.
        Вроде не так много времени прошло, но что-то в ней за эти две с половиной недели определенно изменилось. Точно! Веснушки перестали быть единичными, теперь они во всю украшают Женино лицо. И что самое парадоксальное - реально украшают! Бесячей рыжей морды не наблюдается. И волосы распущены, что тоже наблюдалось крайне редко. Безразмерная черная водолазка на этот раз сменилась таким же безразмерным синим джемпером. К счастью, не до колен. Однако, совершенно не по погоде.
        - Евгения Михайловна, какая неожиданная встреча. Как экзамены?
        - Здравствуйте. Хорошо, - вот удивительная выдержка и спокойствие, учитывая наш «анамнез».
        - То есть не отлично?
        - Отлично.
        - Я же говорила! - слышу позади себя радостный голос.
        - Какая умничка. Права ты была, Таисия, - мельком взглянул на девчонку и тут же перевел взгляд на Женю. - А тебе случайно не жарковато?
        - Нет, Алексей Викторович, я мерзлячка.
        - Ну да, ну да. Сейчас на тебе тоже колготки? - подхожу впритык, явно нарушая границы приличия. Однако, Женя при этом никак не демонстрирует, что ее это напрягает. Она ни на миллиметр не отстраняется от меня.
        - Нет, просто трусы с подшерстком и естественный волосяной покров. Везде, - тихо произносит она, едва заметно улыбнувшись.
        - Аля восьмидесятые?
        - Вам виднее, я в такие годы не жила.
        - Ну да, ну да. Ты готова к практике, Женечка?
        - Конечно. Извините, не могу больше терпеть, - лезет рукой через горловину кофты и, немного замешкавшись, в итоге достает оттуда бумажную гармошку. - Колется, зараза. Не пригодились, - пожимает плечами, лучезарно улыбаясь. - Ну ладно, - отступает в сторону. - Всего доброго, Алексей Викторович. Тая, пойдем.
        - До свидания, - машет рукой Тая.
        Несколько секунд я смотрю вслед Жене, пытаясь понять, она действительно при мне вытащила шпору из лифчика или у меня галлюны? Нет, не они, судя по тому, что она продолжает на ходу доставать их только уже из рукавов. Охренеть себе нежданчик.

***
        Очередной раунд с собственной собакой - кто раньше моргнет заканчивается не в мою пользу. Итого - три упаковки собачьего лакомства сожраны. Ан нет, не все, судя по тому, что наглая морда оказалась на моих коленях.
        - Хренов манипулятор, - тянусь к упаковке и действительно в ней залежался еще один кусок. - Это все. Все, Гриша, - повторяю я.
        Наверное, я бы и дальше велся на этот взгляд и достал бы очередную упаковку для этой махины, если бы не звонок в дверь. Перевожу взгляд на часы - половина восьмого. Ожидать мне вообще некого и тем не менее к двери все-таки подхожу.
        - Привет, Лешик, - улыбаясь, произносит Соболев, протягивая мне при этом большой пакет.
        - Привет. У тебя что-то случилось? - первая пришедшая на ум мысль, ибо виделись только несколько дней назад.
        - А чего сразу должно что-то случится? Просто решил зайти вечерком к другу. Вот гостинец тебе принес. Все свеженькое.
        - Петь?
        - Оу? - проходит в квартиру. - Ты мне не рад? Занят?
        - Ну как тебе сказать, я вел беседы с собакой и играл в «кто раньше моргнет», поэтому, нет, не занят, но ты пришел не просто так.
        - Гостинец выдал, да?
        - Ну типа того.
        - Ладно, ты ж мой личный врач. Мне нужна твоя помощь.
        - Так чего выделывался?
        - Проблема деликатная.
        - Ну?
        - А ты мне скажи для начала, у тебя все нормально после нашей гулянки?
        - Ну башка немного болела.
        - И все?
        - Да.
        - У тебя нигде ничего нового не появилось? В трусах, например?
        - А почему у меня должно что-то появиться в трусах?
        - Ну, потому что девки были из одной фирмы с одинаковыми свежими справками. Я подумал, если у меня что-то появилось, хотелось бы, чтобы и ты тоже был с такой же проблемой, - как ни в чем не бывало бросает Соболев, усаживаясь на мой диван.
        - Еще один патологически честный человек. Во-первых, Петя, девку я ту не трахал, во-вторых, ты что без гондона ее шпилил?
        - Нет, конечно. Но, блин, что-то же село. Посмотри, пожалуйста, своим глазом алмазом, ху из ху залез в мой ху.
        - Извини, мой дорогой друг, но я не писькоголог.
        - Ты мой личный врач. Ну, пожалуйста, по-дружески. Разочек.
        - Ладно, - сдаюсь под очередным натиском. - Снимай штаны.
        - Моменто. О, Григорий не одобряет, - перевожу взгляд на сбежавшего пса. - Давай, порадуй меня Лешенька.
        - У тебя что-нибудь болит, чешется?
        - Неа. Если бы не заметил эту хрень, то и не знал бы.
        - Порадовать мне тебя нечем, - озадаченно произношу я, после длительной паузы.
        - Сифилис, герпес? Скажи, что это не они.
        - С нашей гулянки прошло три дня, сифилис так быстро не проявляется. Герпес выглядит не так. Но порадовать мне тебя по-прежнему нечем. Потому что мыться надо чаще, Петя, тогда прыщи садиться не будут. Все, надевай свои трусы.
        - Это просто прыщ?!
        - По мне - да, но я не писькоголог. Через пару дней посмотришь.
        - Фух. Я тебя обожаю, Леша. Слушай, а это могло быть от новых трусов? Они мне жмут.
        - Вполне. Вентиляция плохая. Сопрело и вуаля. Бухнем?
        - Нет. У меня печень не восстановилась с прошлого раза. Надо перерыв.
        - Ну да, надо.
        - А ты чего бабу ту не трахнул? Она ж тебе понравилась.
        - Ага, а потом как будто накатило, видать, перепил, ибо рожей мне стала смахивать на бывшую.
        - Леш, вот чего ты такой проблемный?
        - Да кто его знает.
        - Давай я тебе девку подгоню. Чистенькую, со свежей справкой. Продержим в лаборатории до результатов. Если надо хлоркой потом ее всю еще обольем, перед твоим порогом.
        - Обязательно, - усмехаюсь в ответ, смотря на то, как Соболев, надевает ботинки. Вот сейчас я снова дико прочувствовал свое одиночество, ибо не хочу, чтобы балабол Петя уходил.
        - Я серьезно, Леш.
        - Я тоже. Маякну тебе.
        - Ну, окей. Но баба тебе, Лешик, нужна.
        - Нужна, - киваю как болванчик, провожая взглядом Соболева.
        Перевожу взгляд на пакет, затем на часы. А, собственно, почему я не могу сделать то, что хочу. Правила ведь тоже могут меняться.
        Не припомню, когда в последний раз так быстро собирался. За считанные секунды вышел из квартиры, прихватив с собой гостинец Соболева. И уже через двадцать минут припарковался у Жениного дома. В этот раз до ее квартиры поднялся без происшествий. О том, что ее может не быть дома - даже не подумал. В дверь звоню долго и только спустя минуту, а то и больше я понял, что в квартире кто-то определенно есть.
        - Жень, это ты или сучка соседка? - молчок. - Значит ты. Открой, пожалуйста. Мне надо тебе кое-что передать. Никаких плохих действий в твою сторону не будет. Если не откроешь, я все равно оставлю то, что хочу передать под дверью, просто таким действием ты покажешь свою слабость и трусость. А слабые люди…
        Договорить я не успел, дверь мне все-таки Женя открыла. Правда не полностью.
        - Надеюсь, вилка в твоей руке предназначена не для меня?
        - Для рыбы. Ею я ее переворачиваю.
        - Супер. Я как раз голоден, - распахиваю дверь и в наглую вваливаюсь внутрь.
        ГЛАВА 22
        Протягиваю Жене пакет, но она, как и предполагалось, брать его не спешит. Вместо этого скрещивает руки на груди и очень недобро на меня смотрит. Только сейчас заметил, что на ней не безразмерная кофта, как обычно, а халат. Совершенно несексуальный и максимально простой, для застрявших в девяностых короткостриженых теток с «химией» на голове. Хорошо хоть не цветастый. Как ни странно, Жене он не только по размеру и облегает фигуру, но еще и по колено.
        - Волосатые, - непривычно грубый Женин голос выводит меня из раздумий.
        - Что?
        - Ноги волосатые. Здесь просто освещение плохое, несмотря на новую лампочку, но при хорошем свете в моей спальне, например, волосня будет видна, - долго смотрю на Женю, пытаясь поймать эмоции на ее лице. Шутит или нет? Но она, как никогда, кремень.
        - Учитывая, что звать меня в спальню ты не намерена, стало быть, я не увижу, что там за ноги такие волосатые.
        - Ага. Слушайте, что вам надо? Я реально занята, - нервно произносит она.
        - Чем?
        - Готовлю романтический ужин для меня и Миши.
        - Это который Коняшкин?
        - Для вас - да.
        С какой вероятностью Женя может говорить правду? В принципе пятьдесят на пятьдесят. Она молодая девка, у которой так или иначе есть свои физиологические потребности, несмотря на принципы, детство и юность. К тому же, как бы мне ни хотелось признавать, симпатию к «пони» она реально испытывает. Однако, не стоит забывать, что Женя все же правильная трусиха и не осмелилась бы позвать в съемную комнату кого-либо, учитывая то, с каким наездом сучка-соседка набросилась на нее в прошлый раз. Итого - брешет, радость моя. Брешет.
        - А ты чего такая нервная? - как можно спокойнее произношу я, скидывая обувь.
        - Потому что из-за вас я ничего не успею. Я не приглашала вас.
        - Если бы ты по-настоящему не хотела меня видеть, ты бы не открыла дверь и не повелась на мою провокацию про трусость. Просто подсознательно ты хочешь меня видеть. И не только. Когда до тебя это дойдет?
        - Сейчас же уходите! - вскрикивает Женя и тут же меняется в лице. - Блин, рыба горит!
        Воспользовавшись этой ситуацией, я иду за убежавшей на кухню Женей. Ставлю пакет на тумбу и усаживаюсь за стол. Про ужин она и вправду не соврала. Про рыбу, стало быть, тоже. На столе стоят две тарелки, наполненные жареным карасем.
        - Я, конечно, предполагал, что ты девушка с особенностями, но, чтобы настолько - нет. Караси на романтический ужин? Не боишься, что «пони» подавится косточками?
        - А Миша их любит. Нет, не так, - разворачивается ко мне с тарелкой номер три. - Обожает карасей за их особую сладость и неповторимый вкус. Что не сделаешь для дорогого тебе человека, - пожимает плечами. - Не хочу показаться грубой, но, Алексей Викторович, уйдите, пожалуйста, - совершенно отчаянно произносит Женя. - Миша придет с минуты на минуту, а мне еще переодеться надо. Если хотите - я оставлю себе ваш пакет, чтобы вы успокоились и покинули мои нецарские покои.
        - Все, лишь бы я отстал от тебя?
        - Да!
        - Тогда - нет.
        Могу поклясться, что Женя готова обложить меня матом, но вот незадача, в дверь действительно позвонили.
        - Реально пони? - наконец нарушаю тишину я, не сумев скрыть разочарование в голосе.
        - Скорее лошадь. Черт! Мне крышка, если эта лошадь увидит вас здесь снова!
        - А-а-а. Сучка-соседка, - встаю с места.
        - И что мне теперь делать?! Я убью вас! Дважды вы меня так подставляете.
        - Шшш… - прикладываю палец к ее губам. - Она же услышит. Чего так истерить-то?
        - Потому что я девочка. Нам так положено.
        - А вот это твой существенный недостаток, Евгения Михайловна.
        - Быть девочкой?
        - Иди открывай дверь.
        - Как, когда вы тут?!
        - Рукой. Молча, - сжимает кулаки.
        - Идите в мою комнату, - цедит сквозь зубы.
        - Я уж думал ты никогда не предложишь.
        - И сидите тихо, - тут же добавляет она.
        - Не дышать?
        - Нет уж, будьте добры - дышите. Не хватало мне еще с трупом потом возиться.
        - Договорились, - подмигиваю, чуть улыбнувшись.
        Комната Жени при близком рассмотрении показалась мне меньше, чем в прошлый раз. Все-таки столь маленькое пространство давит. Намеренно сидеть тихо я и не думал. Окажусь замеченным, ну и славно. Именно поэтому я не старался тихо открывать шкаф. Удручающее зрелище. Все какое-то темное, невзрачное. Уж про разнообразие говорить не приходится. Его просто нет. Единственное, что выделяется в Женином гардеробе - это платье, в котором она была в баре.
        С бельем, как ни странно, оказалось оптимистичнее. Да, простое, но, по крайней мере, хоть тут есть что-то белое. Рассматривать больше здесь тупо нечего. Никогда у меня не было желания кого-то одеть. Даже в родном мухосранске, выбранная мною мразь, при отсутствии собственного бабла, умудрялась прекрасно одеваться при помощи бедных родителей. Уж про дальнейших городских баб и говорить не приходится. С одеждой у них был полный порядок. Их хотелось разве что только раздевать. Здесь же хочется одеть. Так, как положено одеваться красивым девочкам.
        - Можете выходить и сразу уходить, - перевожу взгляд на вошедшую Женю.
        - Я предпочитаю остаться и поужинать с тобой.
        - А я нет. У меня свои планы, а вы мне их нарушаете! - зло произносит Женя.
        - Мы оба знаем, что «пони» сюда не придет.
        - Ну хорошо, не придет, - неожиданно соглашается она. - Но это не значит, что у меня нет своих планов. Я два месяца мечтала сесть в одиночестве и навернуть карасей! Чтобы никто мне не мешал, и никто на меня не смотрел, а что теперь?! Дайте мне сожрать моих карасей! Они стынут, и корочка преет! - истерично закончила Женя, громко топнув ногой. Ну, собственно, вот он не кремень. И смех, и грех. Все из-за какой-то рыбы?
        - Ешь, ешь. Я тебе не помешаю.
        - Ой, все, - махнула на меня рукой и вышла из комнаты.
        Кажется, еще никогда я не был таким прилипалой. Зато - нескучно. Где еще увидишь, чтобы девушка прогоняла мужика, потому что хочет навернуть три тарелки карасей в одиночестве? Лепота.

***
        И пусть весь мир подождет. Если бы не знал, то с уверенностью мог бы сказать, что я невидимка, потому что Женя ест с таким упоением, словно меня здесь нет. Совершенно не стесняясь, наяривает рыбу, изредка прерываясь на отхаркивание застревающих косточек.
        - Я забыла предложить вам присоединиться. Будем считать, что я неприличная. Можете съесть пару штук. Максимум три.
        - Да нет, что ты. Я детей не объедаю. Ешь.
        - Что, еще один педофил?
        - Что? - переспрашиваю я.
        - То. Вы мне предлагаете стать вашей любовницей и тут же называете меня ребенком.
        - Не стоит принимать все мои слова за чистую монету. Это была шутка про ребенка, если ты не поняла.
        - Или не захотела понимать, - отодвигает тарелку в сторону и встает из-за стола. Сполоснув руки, берет пакет и переводит на меня взгляд. - Так зачем вы пришли?
        - Соскучился по тебе.
        - А знаете, что самое удивительное, Алексей Викторович?
        - Что? - встаю из-за стола и ровняюсь с Женей, всматриваясь в ее улыбку.
        - Что я тоже, - смеясь, произносит она.
        - О, так это капитуляция?
        - Скажете тоже, - фыркает в ответ. - Я же не договорила.
        - Ну так договаривай.
        - Я забыла, что хотела сказать, - спустя несколько секунд неотрывных гляделок наконец произносит Женя.
        - Охренеть, - смеюсь в ответ.
        - Ну что вы там принесли, показывайте. Любопытство, чтоб его, - потирает руки.
        - Я смотрю ты подобрела.
        - Ну так поела же. Настроение повысилось. Ну что там? - указывает взглядом на пакет. Хороший вопрос, кстати.
        - Гостинец, - протягиваю пакет Жене.
        Она не мешкая достает оттуда бутылку виски. Косо на меня взглянула, но ничего не сказала. Ну, Петя, удиви меня чем-нибудь хорошим. Твою мать, ну не таким же. Еще и килограммовые!
        - Черная и красная икра. Вы серьезно?
        - Это имитация из водорослей.
        - Ага, - пристально вчитывается в этикетку. - Ну-ну, имитация. Что у нас там дальше? - Ого. Это что?
        - Нога.
        - Чья?
        - Ну точно не твоя. Видишь волос нет.
        - Точно, - улыбаясь, произносит Женя.
        - Это свиная. Хамон зовется.
        - Хамон, - произносит по слогам и подносит к носу кусок мяса. - Офигеть. Вы мне притащили в пакете две зарплаты заведующего. Хотя, нога эта сколько стоит?
        - Три зарплаты.
        - Ясно. Утолите мое любопытство. Откуда у вас такая квартира и столько денег?
        - Давай поиграем в угадайку под вискарь? Один мой правдивый ответ на твой вопрос, один твой на мой.
        - Я и так знаю ответ на свой вопрос.
        - Да неужели? Ну-ка, удиви меня.
        - Нашли себе какую-нибудь богатую женщину за пятьдесят. Она вас содержала, спонсировала, всячески задаривала за секс. А когда вы насобирали нужную сумму, вы ее бортанули.
        - Ты реально так думаешь?
        - А почему нет? Вы же говорите, что я продажная. Что мешает вам быть таким же?
        - Ясно. Только я так не говорил. Я сказал, что у всех есть цена. Я - не исключение.
        - Так я угадала?
        - Нет. Я просто оказался в нужное время, в нужном месте и помог выжить одному очень обеспеченному мужчине. И я не стал играть в гордого придурка и отказываться от предложенных мне денег. А дальше - мне просто хватило ума их правильно вложить.
        - Неожиданно, - задумчиво произносит Женя.
        - И ты не отказывайся от поступающих тебе предложений, - подмигиваю.
        - А вы все о себе любимом, - усмехается Женя и тут же с нахмуренным лицом достает из пакета какую-то коробочку.
        - И зачем мне резиновая вагина?! - Ах ты сукин сын! - У меня так-то своя есть.
        - Угадай с трех?
        - Эмм… что-то обидное за то, что вы бывшая женщина по моей шуточной версии?
        - Скажешь тоже, - выхватываю коробку из ее рук и кидаю обратно в пакет. - Это чтобы ты тренировалась ставить уретральный катетер.
        - Так я умею его ставить.
        - Черт, запамятовал. У тебя же были проблемы с членами, - пауза. Затяжная. Во время которой мы синхронно переводим взгляд на мой пах. - Нет. На мне тренироваться не надо. Это существенно затруднит наши будущие интимные отношения.
        - Чем?
        - Ты заметила? - вкрадчиво произнес я.
        - Что я должна была заметить? Что он у вас пришитый? Я, кажется, говорила, что не рассматривала его тогда в туалете, - усмехаюсь в голос.
        - Ты сказала, «чем затруднит», а не «у нас не будет никаких интимных отношений».
        - Я просто не обращаю внимания на эту чушь. Подыгрываю вам, вот и все, - как бы невзначай произносит Женя, закусывая губу. Это провокация с ее стороны или меня уже плющит? Раньше она точно так не делала. Да и по хрен. Тянусь к ее губам, но Женя резко уворачивается и отходит в сторону.
        - Да.
        Только увидев, что она поднесла к уху телефон, до меня дошло, что скорее всего если бы не звонок, Женя бы и не увернулась. Я не провидец, но то, что настроение у любительницы карасей изменилось, это факт.
        - Оставайся там, я сейчас приеду.
        - Вы предлагали мне поиграть с вами в «вопрос-ответ» под эту бутылку.
        - И?
        - Я согласна. Только чуть позже и после того, как вы поможете мне кое в чем. Вы же на машине?
        - На ней, - киваю.
        - Поможете?
        - Чего б не помочь.
        ГЛАВА 23
        Не надо быть провидцем, чтобы не понимать - никакой интересной ночи сегодня мне не светит. В принципе, трахать Женю, после того как ее развезло бы от вискаря, я и не собирался. Проблема в том, что интересного разговора под градусом я определенно лишился. Да и относительной Жениной расслабленности и хорошего настроения после сожранных ею карасей, тоже. Вот это и удручает. А десять минут молчанки, совершенное безразличие к моей нескромной персоне и Женин взгляд, обращенный в окно - напрягают.
        Делаю погромче радио и на автомате переключаю каналы. Ноль реакции. Я так куда-нибудь врежусь, к чертям собачим, если и дальше буду пялиться на нее. Однако, на очередной радиостанции Женя все-таки переводит взгляд от окна, я же резко на дорогу. Стучу пальцами по рулю в такт девчачьей песни из девяностых. Теперь уже я чувствую на себе ее взгляд. И это забавляет. Резко поворачиваю голову и в такт произношу четко и громко:
        - Бум, - на что Женя неожиданно улыбается. Вид у нее определенно заинтересованный.
        - Вы слушаете такие песни? - ну наконец-то, голос прорезался.
        - А что не так?
        - Ничего. Я думала, что мужчинам такое не положено слушать.
        - С хрена ли нам это не положено? Дурацкое общество с дурацкими стереотипами. Ты еще скажи, что мужики не плачут.
        - А вы?
        - Что я?
        - Плачете?
        - Под Буланову? Ну под нее грех не поплакать.
        - Вы серьезно?
        - А что, разве нет? - совершенно серьезно бросаю я, переводя взгляд на дорогу. - Была у нее такая песня про пацана. Не зови ты мишку папой, не тяни его за лапу. Трогательно.
        - Спи мой мальчик маленький, - тихо произносит Женя.
        - Вот-вот, она. Ну, конечно, специально по ночам я не включаю ее песни и не рыдаю вместе с ней под ее «не плачь».
        - Вы и эту песню знаете?! - удивленно произносит Женя, от чего я невольно вновь устремляю на нее взгляд.
        - Ну, судя по твоему лицу, надо бы сказать, что нет, не знаю. Но уже поздно идти в отказ.
        - Мужчина, который знает слова из песни Тани Булановой вызывает подозрения.
        - А я думал наоборот. Типа свой в доску.
        - Знаете, вы какой-то другой. Не такой как обычно.
        - А какой обычно? - тут же отворачивается к окну. - Да ладно, Жень, ты уже столько ляпала при мне языком, что пора признаться самой себе - я тебе ничего не сделаю за твою правду. Она ж меня забавляет. Так какой?
        - Просто другой. Как будто навеселе, но при этом совершенно точно не пьяный.
        - Это все песня Танюхи на меня влияет. Бум.
        - Я имела в ввиду не в машине, а с самого начала, когда ко мне пришли. Вы как… как молодой. В смысле очень молодой. Игривый.
        - Мне тридцать три. Как я должен, по-твоему, себя вести? Ходить с томиком «Боли в спине», сидеть на лавке и ебашить тростью мимо проходящих девок, потому что те, шалавы такие, в коротких юбках, мне не дают? А в перерывах между ворчаньем закатывать соленья и выращивать на подоконнике рассаду, как и положено старику?
        - Я не этого имела в виду. И вообще, - делает длительную паузу. - Я выращивала на подоконнике зелень зимой. И ничего такого в этом не вижу, - обиженно заканчивает Женя, отворачиваясь к окну.
        - Хозяйственная. Будущему мужу может понравится, особенно если он тоже будет увлекаться… рассадой.
        - А почему вы не спросили куда и зачем мы едем, а просто адрес.
        - А что могут быть какие-то варианты, кроме как за твоей сестрой?
        - Хм…если вы знали, тогда почему согласились поехать, зная, что продолжения не будет?
        - Ну почему не будет? Будет, просто без вискаря. Нам еще ехать минут пятнадцать, за это время человек может поведать о себе многое. Так что я задаю вопрос - ты отвечаешь.
        - Мы так не договаривались.
        - Ну тогда после того, как заберем твою сестру, поедем бухать к тебе, раз обещала.
        - Я везу сестру к себе. Так что пьянка с вами никак невозможна чисто технически, не говоря уж о том, что я в принципе не собиралась с вами пить.
        - Ну так тем более - отвечай на мои вопросы, раз нагло и подло соврала. Все элементарно, Евгения Михайловна.
        - Ну задавайте, только я соврать могу.
        - Я тоже много чего могу, но ведь не делаю этого и тебе не советую. Ладно, для начала ответь мне на простой вопрос: ты когда-нибудь что-нибудь воровала? Ну, например, в нашем мухосранске. Яблоки, алычу, груши, например.
        - Странный у вас вопрос, Алексей Викторович. Я чего-нибудь пошлого ожидала, а вы про краденое.
        - Да ты подожди, еще спрошу. Запудрю тебе мозги и вырулим на интересующие меня вопросы.
        - Зачем вы говорите о своих намерениях?
        - Чтобы я не казался тебе лучше, чем есть. Ну так что, Жень?
        - Воровала. Один раз. Хотя, нет, получается два. Второй у вас - рыбу.
        - Ты меня сейчас разочаровала. Вот серьезно.
        - Воровством? - озадаченно спрашивает Женя.
        - Нет. Одним разом. Что это за вечное бабское стремление себя обелить? У меня был до тебя один. А ты второй и почти единственный, - чего я добивался этим наездом, сам не знаю. Ясное дело, Женя взглянула на меня как на врага, да и это явно не поспособствует нормальному разговору.
        - Вы не тот человек, перед которым мне себя нужно обелять. Как мужчине, который, на минуточку, врач, подмечающий все мелочи, вам бы это следовало учесть. Но, видимо, ваш опыт общения с людьми, в частности с женщинами, не дает вам мыслить здраво. Вам проще видеть во мне шлюху и воровку. Не буду вас в этом переубеждать.
        - Не преувеличивай.
        - И не думала.
        - Ну, хорошо. Извини. Я был не прав.
        - Вы говорите это для того, чтобы дальнейшая беседа состоялась.
        - И для этого тоже. Ну и что там с первым разом?
        - С каким?
        - С воровским.
        - Он был неудачным.
        - Как и любой первый опыт, - зачем-то произнес я.
        - В общем, краденное не стоило того, чтобы я это воровала. Даже не поела в итоге. Вот и закончила, толком не начав.
        - Дай угадаю, ты тырила яблоки у мерзкого старика с восьмого участка. Он тебя поймал, а ты не смогла убежать, и этот урод херакнул тебя своей палкой?
        - Нет. Огурцы. С восьмого участка, - кивает. - Только деда того там не оказалось. А были какие-то два мужика. Все убежали, а я… ступила.
        - И? - останавливаюсь на светофоре и перевожу взгляд на задумчивую Женю.
        - И они меня избили. Ногами в живот, а не дедовской палкой. Как будто я мужик какой-то, хотя тогда у меня и волосы были длинные. Ясно же было, что не мальчик. До сих пор не понимаю, зачем бить девочку? Еще и в живот, - готов поклясться, что Женя смотрит на меня так, как будто реально пытается услышать от меня ответ. А что я на это могу сказать?! И какого хера вообще завел этот разговор?!
        - Потому что мразь, - четко произношу я, всматриваясь в Женины глаза. Черт возьми, какие они у нее… сжимаю до боли руль.
        - Наверное.
        - Не наверное, а точно, - зло бросаю я и трогаюсь с места, когда загорается зеленый. - Прости, у меня не было цели всколыхнуть в тебе неприятные воспоминания.
        - Мне нравится, когда вы извиняетесь, - неожиданно произносит Женя. - Так вы кажетесь человечнее и уязвимее.
        - А мне не нравится. Так что там со второй кражей? - быстро перевожу тему. Уж с рыбой-то точно без трагедий и можно перевести разговор в другое русло.
        - Понятия не имею, что с ней. Вы медсестре рыбу отдали, вот ее и спрашивайте.
        - Оригинально и все же. Ты на кой хрен ее сначала свистнула, а затем вернула?
        - Бес попутал. Наверное, подсознательно я хотела ее съесть. Без «наверное». Я была на вас зла, точнее вы обидели меня. Поэтому хотелось сделать вам что-то нехорошее.
        - Из-за того, что отказался вызывать тебе такси?
        - Нет.
        - Тогда за что?
        - Неважно.
        - Нет уж, мне важно, чем это я тебе таким обидел тогда, учитывая, что вел себя тогда крайне порядочно: накормил, заправил постель и уложил спать, даже не приставая. Ну? - уже несдержанно бросаю я. - Что-то сказал? Давай говори, только правду и ничего кроме правды, иначе я тебя завалю на практике, - блефую, да и по хрен.
        - Да. Говорили.
        - Что и когда?
        - Во сне. Вы меня обидели во сне, - пауза. Затяжная.
        - У меня есть знакомый психиатр. Если хочешь - подгоню тебе.
        - Спасибо, не нужно. Сами же просили сказать правду, вот я и сказала.
        - Ну и что я там сказал в твоем сне?
        - Ничего.
        - Женя, - грозно произношу я, а сам пытаюсь состроить серьезную морду. А это сложно. Очень сложно.
        - Течешь как труба в хрущевке.
        Кажется, еще никогда я не обдумывал чьи-то слова так громко. Затык в том, что эта фраза могла спокойно быть мною произнесена.
        - Похоже на меня.
        - Вот-вот, - и тут до меня доходит.
        - Тебе что снился эротический сон с моим участием? - от этого осознания захотелось по-мальчишески вскрикнуть «Ха!», благо я быстро унял в себе этот неуместный порыв.
        - Нет, конечно. С Мишиным. Но в самый ответственный момент вы влезли вместо Мишиного лица со своей трубой.
        - Заливай, заливай, - усмехаясь, произношу я. Оказывается и без вискаря Женины ответы могу быть столь интересными. Особенно интересно наблюдать за тем, как она на глазах краснеет.
        - Вам вообще-то сзади сигналят.
        - Спасибо, что сказала, - трогаюсь с места на очередном светофоре.
        Немного все обдумав, до меня дошла очередная вещь.
        - Постой, так ты сбежала из моей квартиры не просто так, а из-за эротического сна с моим участием? Охренеть. Жень, да не волнуйся ты так. С кем не бывает. Вспомни, что я слушаю бабские песни и даже знаю их содержание, - продолжаю я в ответ на полный Женин игнор.
        - Я не хочу с вами больше разговаривать.
        - Ну вот чего ты такая сложная? С тобой, как с Гришей ходить по неизвестным местам.
        - И как это понимать?
        - Так и понимать. Никогда не знаешь, где в кучу вступишь.
        - Спасибо за сравнение меня с фекалиями.
        - Я вообще не это имел в виду.
        - Ну так что имеете, то и вводите.
        - Так ввел бы уже давно, если бы это только от меня зависело.
        - Фу.
        - Фас.
        Вот и «поговорили». Так «поговорили», что до самого пункта назначения не произнесли больше ни единого слова.
        - А вы куда? - наконец произнесла Женя, как только мы вышли из машины.
        - А ты куда?
        - В подъезд.
        - Ну и я туда.
        - Не надо. Здесь есть лампочки. Я сама.
        - Ну раз я играю в хорошего мужчину, то просто обязан пойти с тобой. Потопали, Евгения Михайловна.
        ГЛАВА 24
        Надо признать, что девятиэтажка снаружи как, собственно, и сам подъезд разительно отличаются от того, где живет Женя.
        - Мне это все не нравится, - внезапно произносит она, как только мы начинаем подниматься по лестнице.
        - Мне тоже, я бы однозначно предпочел остаться в твоей халупке и икры пожрать с вискарем, чем вот это вот все.
        - Вы прекрасно знаете, что я не об этом. Идите в машину, я сейчас заберу Таю, и мы спустимся к вам. А то как-то странно, что мы вместе.
        Сказать в ответ Жене, чтобы прекратила нести чушь, я не успел. Просто потому что совершенно бесшумно перед нами появилась ее сестра. В домашних штанах и футболке. Босая. И заплаканная. Долбаное ощущение дежавю. Правда, эта девчонка визуально без признаков побоев. На меня, кажется, совершенно не обращает внимания. Через пару секунд уже виснет на сестре.
        - Ты почему не сказала, что без обуви?! - вскрикивает Женя, как только отлепляет от себя малую.
        - Забыла. А телефон уже сел. На улице не холодно, я не замерзну. Здрасте, - наконец переводит на меня взгляд и тут же громко шмыгает носом. - Пойдемте скорее, - стою как дебил, наблюдая за тем, как девчонка хватает Женю за руку.
        - Так, стоп, - наконец отмираю. - Ты собралась уходить из дома босая?
        - Да какая разница? Если вы здесь с Женей, значит на машине, стало быть, и такси вызывать не придется и перед кем-то объясняться.
        - Охрененная логика. Кто тебя выгнал в таком виде? Мать?
        - Мама. Можно уйти побыстрее, ну я очень хочу отсюда уйти, - канючит девочка.
        - Нет, нельзя. Ладно, она дите дитем, но ты-то вроде взрослая. Чего молчишь? - перевожу взгляд на примороженную Женю. - Кто так уходит? Хочешь забрать сестру к себе домой вот в таком виде? А дальше ты на свои копейки ее как одевать будешь, а, гордая ты моя? Я уж про все остальное не говорю. Головы включите обе. Пошли, для начала хотя бы заберешь нужные вещи, - беру Таисию за руку.
        - Не пойду я туда, - одергивает ладонь. - Мама чокнулась!
        - У меня для тебя плохая новость. Кукушкой она тронулась давно. Я однажды твою сестру встретил в подъезде, чуть старше, чем ты сейчас, тоже раздетую, вдобавок побитую. Знаешь почему?!
        - Не надо, - наконец отмирает Женя, ударив меня по плечу.
        - Ну не хочу я домой, еще и Стас сейчас должен прийти, давайте уйдем, ну пожалуйста, - кажется, еще чуть-чуть, и девчонка забьется в истерике.
        - Ничего она тебе не сделает при свидетелях. Пойдемте вместе.
        - Тась, он прав. Давай вместе твои вещи заберем и уйдем.
        - Ну вообще хорошо бы забрать хомяка. Мама его не любит и точно в поилку воду не нальет. Но я все равно туда не пойду, - могу поклясться, что девчонка хотела топнуть ногой, но как-то быстро пресекла это, видимо, осознав, что босая. Все-таки соображалка работает.
        - Ты постоишь возле двери с Алексеем, а я схожу и заберу то, что посчитаю нужным. Хорошо? - этот вопрос скорее был адресован нам двоим. Я на автомате кивнул, сам же заострил внимание на произнесенное Женей мое имя. Впервые без отчества. Вдруг поймал себя на мысли, что хочу от нее услышать просто «Леша». Вообще много что хочу, совершенно неуместное в сложившейся ситуации.
        Стоило только дойти до нужной квартиры, как до меня дошло, трусит не только девчонка, которую выгнали из квартиры, но и сама Женя. Это отчетливо видно по неуверенно потянувшейся руке к дверному звонку. Но на кнопку она все-таки нажала.
        Признаться, я малость обалдел, когда взглянул на женщину открывшую дверь после затяжного ожидания. Никакой тебе алкашки, нарисованной моим воображением. Более того, передо мной ухоженная и, чего уж греха таить, красивая, стройная баба в шелковом длинном халате. На вид не больше сорока. Она настороженно оглядывается то на меня, то на Женю. Малая же целенаправленно сразу метнулась в сторону подоконника.
        - Мне нужно кое-что забрать, - вырывает меня из раздумий тихий голос Жени.
        - И тебе здравствуй, Женя. Никаких вещей, купленных на мои и Стаса деньги, тебе забирать не надо. Максимум, что можешь сделать - это забрать свою сестру на ночевку. Я так понимаю, ты за этим сюда пришла?
        - Статья шестьдесят девятая семейного кодекса - лишение родительских прав за жестокое обращение с ребенком. Я как свидетель все подтвержу, - не выдерживаю я.
        - Вы вообще кто такой? - не сказать, что мать Жени как-то испугалась, но однозначно обратила на меня внимание и руку от двери убрала, распахнув последнюю шире.
        - Адвокат по семейному праву. Иди, Евгения, - легонько подталкиваю ее, сам же возвращаюсь к подоконнику, как только дверь закрывается.
        - Как у вас это получается? - первой нарушает молчание девчонка.
        - Что именно?
        - Быть спокойным и так хорошо врать. Я бы поверила, что вы адвокат.
        - Умение врать - важное качество для врача, равно как собранность и уверенность.
        - Когда ты маленький - можно только врать, а все остальное невозможно.
        - Главное не рост, не вес и не возраст. А что?
        - У кого больше денег?
        - Главное - не ссать.
        - Я давно уже не писаюсь, - совершенно искренне произносит девчонка, от чего мне становится одновременно горько и смешно.
        - Это в другом смысле. Извини, я забыл, что ты ребенок.
        - Скорее бы вырасти уже.
        - Не спеши во взрослую жизнь, у нас свои проблемы. Почему тебя выгнала мама? - молчит, уткнувшись в сжатые ладони. - Однажды я вот также разговаривал с твоей сестрой после того, как твоя мама ее выгнала за приставание к ее… мужу. А тебя за что? - девчонка переводит на меня взгляд. Пристально всматривается, а потом ее глаза наполняются слезами.
        - Я не приставала к нему. И ничем не крутила перед Стасом, как говорит мама. Я вообще ничего не делала!
        - И Женя тоже. Не кричи. Присядь на подоконник, пол холодный.
        - Не буду. У меня все горит!
        - Ясно. Скажи, а как давно твоя мама живет с этим Стасом.
        - Всегда. В смысле я его помню всегда. Я знаю, что он мне не папа, но не знаю точно сколько. А что?
        - Да так.
        - Мама в общем неплохая, - снова это долбаное дежавю. Чтоб его. - Иногда она бывает очень хорошей. Правда. А иногда такой… что ее хочется убить, - прикладывает ладонь ко рту. - А, может быть, у нее рак? Я смотрела сериал и там тетенька впадала в такие же припадки ярости, а потом нормальная была. Оказалось, что у нее рак головы. Мозга в смысле. Как думаете?
        - Нет.
        - Почему?
        - Потому что ваша мать такая давно, а описанная тобой онкология столько не длится. Несмотря на то, что ты ребенок, ты все прекрасно понимаешь, просто не хочешь это признавать. Мой тебе совет: не надо искать оправданий для своей мамы. Да и в принципе для всех. У тебя хорошая память?
        - Не знаю, а что?
        - Надо, чтобы была хорошая.
        - Ну, тогда хорошая.
        - Запоминай номер моего телефона.
        Повторяю трижды. Выжидаю ровно двадцать секунд и прошу повторить номер. Тая с заминкой, но все же повторяет.
        - Еще трижды, - в этот раз девчонка повторяет слету. - Позвони мне, если что-то случится или тебе нужна будет помощь.
        Я бы с легкостью мог расписать ей, что ее ждет, как когда-то Жене, но это глухой номер. При помощи Пети на раз-два можно лишить мамашу родительских прав. И никакая мразь не продолжит ломать психику девчонке. За детдом спасибо никто не скажет, но ведь ее могут удочерить. Да хотя бы я. С помощью того же Соболева, быстро и без бумажной волокиты. Наверное, дальше я бы еще глубже погрузился в думы о том, как бы мог зажить с удочеренной девочкой, напоминающей мне мою дочь, если бы из квартиры не вышла Женя с клеткой и пакетом в руках.
        - Балетки в пакете, - только я хочу взять вещи из ее рук, как она резко дергается в сторону.
        - Я сама. Мы сами, - быстро поправляется она, как только передает малой клетку с хомяком, после того как та надела обувь. Сама же уцепилась в пакет так, как будто там, как минимум, лям баксов.
        Вот сейчас, спускаясь по лестнице, я четко уловил, как изменился Женин настрой в отношении меня. Наверное, если бы мы были одни, она тут же послала меня в далекие края, но, как ни крути, разум не дремлет, сестру она хочет довезти до своего дома в целости и сохранности. Что в принципе накидывает ей баллы.
        - Это что такое? - перевожу взгляд на перегородившего лестницу мужика.
        - То, что надо, - огрызнувшись, произнесла Женя, пытаясь обойти его справа.
        - И тебе привет, Евгения. Тая, ты ничего не хочешь мне сказать? Куда вы собрались? - ясно, это и есть Стас. Надо признать, приличный с виду мужик, как, собственно, и мамаша.
        - Куда надо. Отстань от нас, - тут же воинственно встревает малая.
        - Женечка, ты снова промываешь мозги своей сестре? Она, на минуточку, несовершеннолетняя. Пошли домой, Тая, - тянет руку к девчонке.
        Вот совершенно не в моих интересах применять хоть какую-то физическую силу, но, глядя на то, с каким упорством тот пытается притянуть к себе малую, желание замахнуться превалирует над разумом. Но поступаю я, к счастью, по-другому. Просто оттесняю его в сторону, давая пройти Жене с Таей.
        - Ты вообще кто такой?
        - Ну пусть будет, гражданин Российской Федерации. Женя, Тая, вы чего стоите? Спускайтесь вниз, - перевожу взгляд на застопорившихся внизу лестницы девчонок. - Ждите меня около машины.
        Удивительно, но те послушались. И пока я провожал их взглядом, в морду, как ни странно, не получил.
        - Отъебись от девчонок.
        - Ох ты, Боже мой, мне начать бояться?
        - Давно пора. И не меня, - отхожу на шаг назад и, не дожидаясь более никакой реплики, спускаюсь вниз.

***
        Молчанка добивает вот уже как двадцать две минуты. Здесь уже никакую музыку не врубить. И только припарковавшись рядом с Жениной хрущевкой, эта самая раздражающая тишина наконец прервалась тихим «спасибо» от малой.
        Все так же молча провожаю их до квартиры, вхожу внутрь, хоть Женя явно настроена против такого поворота. И как только Таисия ушла в ванную, Женя зыркнула на меня так, что в пору испугаться.
        - Я не хочу вас слушать. И объясняться перед вами тоже. Спасибо, что помогли и на этом все. Забирайте свой очередной пакет и просто уйдите. Пожалуйста.
        - Предсказуемо, стало быть, неинтересно.
        - А я и не хочу быть вам интересной, вы так и не поняли? - самое поганое, что есть доля правды в ее словах. Однозначно, есть. Не хочет быть интересной, при этом я совершенно точно ей нравлюсь. Вот зараза какая… иррациональная.
        - Жень, ты же понимаешь, что через день-другой ваша мать придет сюда, чтобы забрать твою сестру. И будет права. По сути, она - мать, причем со стороны вполне себе благополучная. Правда, в глубине души, ты понимаешь, что сюда придет не она, потому что ей-то, вероятнее всего, по фиг на малую. Придет твой, так называемый, отчим. Мне вот интересно, через сколько он начнет активные действия в сторону твоей сестры? Год, два? Тебя во сколько ухажеры твоей матери начали домогаться или насиловать? А? - понимаю, что лезу на рожон и, по сути, рою себе яму этим наездом, но говорить с ней по-другому уже не получится. А быть может просто не хочу, ибо достало ходить вокруг да около. - Я могу помочь тебе избавиться от этого. Законно. Будешь опекуном своей сестры. У меня есть связи, чтобы все это решить быстро и в твою пользу, уж поверь мне. Без последствий.
        - А вы ведь говорили, что будете играть честно.
        - А что здесь нечестного? Что я предлагаю тебе реальную помощь?
        - А почему вы не продолжаете свою речь, ради чего это все? Мне надоело, что все вокруг считают меня такой, какой я не являюсь. Я не проститутка.
        - А причем здесь проститутка? Это просто цена твоего благополучия. И твоей сестры, разумеется. У всех есть цена, я, кажется, тебе это уже неоднократно говорил. Это нехорошо и неплохо, так есть. И я своих намерений в отношении тебя не скрываю. Они прозрачный аки слеза младенца.
        - Вы такой хороший? Так возьмите и помогите безвозмездно.
        - Я похож на идиота?
        - Вы похожи на ловкого манипулятора. Я сегодня почувствовала себя рядом с вами полной размазней, не способной ни на что. Рядом с вами я становлюсь жалкой слабачкой. Давайте откровенно, у нас с вами силы неравны, вы априори выше и сильнее меня, а мне это не нравится. Будь вы как Миша, тогда, да, можно было бы побарахтаться. А так - нет. В глубине души вы как считали меня шлюхой с бара, так и считаете. Нам с вами не по пути. Я не товар, чтобы иметь цену. И никогда, слышите, никогда, - повторяет по слогам. - Я не приду к вам добровольно.
        - Никогда не говори никогда. А вообще мне начинает это надоедать, Женя.
        - Наконец-то. И не надо мне втирать вину за испорченное детство и дальнейшую жизнь моей сестры. Все эти ваши штучки проделывайте с кем-то другим. И да, надеюсь, через две недели мы с вами будем углубляться в знания, а не друг в друга. До свидания, Алексей Викторович.
        - Ну-ну, надейся, жди и верь.
        - До свидания, - с силой распахивает дверь.
        Тяжелый клинический случай. С метастазами во все органы. Дура…
        ГЛАВА 25
        Как бы мне ни хотелось это признавать, но Зорин прав. Четыре дня спокойствия - это скорее бонус от мамы и Стаса. Я понимаю, что Таю заберут. Вопрос только в том - когда. Более того, я уверена, что заберет ее как раз Стас, ибо маме в общем-то действительно на нее плевать. Это для нее, своего рода, балласт. И если бы не ее слепая любовь к драгоценному мужу, она бы с легкостью отпустила бы Тасю ко мне. Проблема в том, что Стас всегда был настроен категорично в отношении моей сестры, и мама это понимает.
        Со стороны выглядит так, как будто он крайне положительный мужчина, полюбивший Таю с пеленок и думающий о ее будущем. Вопрос в том, кого он в ней видит. Может, это паранойя и результат того, что во мне он видел отнюдь не ребенка. Или все же это не результат моей бурной фантазии. Каков шанс, что он действительно воспринимает ее как дочь? Маленький, но, наверное, есть. Однако, сам он никогда не давал звать себя «папой». Кого я обманываю, Господи? Не дочь она ему. Не дочь. И снова Зорин прав. Что ее ждет дальше?
        - Ну? - громкий голос сестры вырывает меня из раздумий.
        - Я прослушала вопрос.
        - Декоративный сосуд без отверстий в нижней части, внутрь которого ставится горшок с растением.
        - Кашпо.
        - Странное слово. Но подходит.
        - Через «а», - тут же указываю на ошибку.
        - Чего-то мне надоело разгадывать кроссворд. Давай покушаем? Например, черную икру.
        - Нет.
        - Ну почему нет, если тебе ее подарили?
        - Потому что как только я выйду на смену, я ее верну. Такие подарки не принимают просто так. Сколько раз тебе это повторять?!
        - А я настаиваю, чтобы попробовать. Когда еще выпадет такой шанс? А тебе он совсем-совсем не нравится?
        - Кто он? - не знаю зачем играю в дурочку с собственной сестрой.
        - Царевич. Он реально хороший. И красивый.
        - Не нравится.
        - Странная ты. Я сделаю нам чай?
        - Давай.
        - А точно не нравится? - переспрашивает Тая, оглядываясь у самой двери.
        - Сто процентов.
        Вру. И при этом сама себя не понимаю. Я одновременно ненавижу этого человека за некоторые слова и действия, а с другой стороны, определенно испытываю к нему… а, собственно, что? Влечение? Симпатию? Влюбленность? Это в принципе ненормально, ввиду того что он меня бесит. Но при всем при этом я думаю о нем. Постоянно. Мне бы переключить свое внимание на Мишу, тем более, учитывая тот факт, что шансов на вроде как сближение у меня стало больше, потому что теперь мы работает на одном отделении. Шанс пересечься реально есть. Вот только я думаю не о Мише. Скорее уж о практике. Непременно с Зориным, а не с каким-нибудь другим врачом. Спасибо, что хоть не снится. Боже, какой идиотизм… Это иррационально.
        - Гадость какая-то. А разговоров-то, разговоров, - перевожу взгляд на Таю с ложкой и банкой в руках.
        - Ты… ты зачем открыла икру?!
        - Чтобы попробовать, для чего ж еще? Она невкусная, - невозмутимо бросает сестра. - Давай продадим и купим тебе летнее платьишко.
        - Тая!
        - Ну что? Я же как лучше хочу. Ходишь как лохушка, поэтому и парня до сих пор нет. Ты же такая красивая. А знаешь сколько это фигня стоит? - указывает взглядом на банку.
        Кажется, впервые мне захотелось реально дать ей подзатыльника. За беспечность. За легкость и простоту. За дурачество, в конце концов. Я так не умею и не могу. Господи, я завидую собственной сестре за то, что никогда не умела и не умею жить так, как она?!
        - Жень, ну ты чего? Я же пошутила, не будем мы ее продавать. Крышку прикрутим и вернешь ему все. Не переживай ты так.
        Мне многое хотелось сказать Тае и, как ни странно, почему-то дать разрешение на пробу красной икры тоже, но именно в это время звонок в дверь прозвучал как приговор. Удивительная вещь, мы ведь не знаем кто по сторону двери. Вполне может быть моя соседка, но почему-то обе подумали об одном. И не ошиблись.
        Горжусь своей сестрой за то, что за прошедшие дни она не только успокоилась, но и сейчас вполне спокойно отреагировала на приход родительницы. У меня любовь к маме прошла давно. Есть безразличие и временами ненависть, чего уж греха таить. А Тая пока забывает все плохое. Именно поэтому вполне спокойно отправилась в комнату с мамой собирать свои вещи. Я же как на иголках, стою и смотрю, как Стас облокотился на стену, а потом подмигнул мне, улыбнувшись. И так захотелось в этот момент выколоть ему этот глаз. Тварь.
        - Во вторник приходи к нам. У меня день рождения, если ты не помнишь, - не слишком вежливо произносит мама, вырывая меня из раздумий.
        - Обязательно, - бегу и падаю.
        Наклоняюсь к Тае и, прошептав ей напоминание про имеющийся электрошокер, отпускаю, как ни странно, со спокойной душой.
        Неспокойствие началось через ровно через двое суток и вовсе не связанное с сестрой. Я вдруг осознала, что мне скучно. Я не привыкла сидеть без дела и сейчас я фактически считаю часы до рабочей смены. Впервые жалею, что не имею телевизора.
        Сама не поняла, как вместо того, чтобы спокойно заснуть, я встала с дивана, и сама того не осознавая, машинально переставила другую симку в телефон. А дальше, как будто затмение, как с украденной рыбой. Не понимаю, как вообще в моей памяти отложился телефон Зорина, но я с легкостью набрала его номер. На пятом гудке я пришла в себя и осознала какую дичь я творю в одиннадцать вечера. Однако, парадокс в том, что трубку не положила. И все-таки дождалась от него ответа.
        - Да, - странно. Могу поклясться, что номер телефона правильный, но голос не похож. - Я слушаю, - а вот теперь понимаю, что он, но все равно что-то изменилось. - Это ты, зараза разноглазая? - разноглазая зараза?! - Соскучилась?
        Мне бы трубку положить после такой наглости, однако, несмотря на грохочущие удары сердца и обиду за такое сравнение, я продолжаю держать телефон. Как он вообще догадался, что это я?
        - Ты мне позвонила помолчать? У меня есть куда поважнее дела, чем слушать твое дыхание. Лешик, ну ты скоро? Девочки уже заждались, - пусть тихо, но достаточно отчетливо послышался чужой мужской пьяный голос. И тут до меня дошло почему я не сразу узнала голос Зорина - он тоже пьяный или просто выпивший.
        - Иду, - вырывает меня из раздумий его голос. - Это все, что ты мне хочешь надышать в трубку? Или будет еще что-нибудь интересное и более информативное?
        В следующую секунду я скидываю звонок и со злостью бросаю телефон на диван. Я не знаю, как объяснить свою злость. Он взрослый, свободный мужчина, способный проводить время так? как ему хочется. Это нормально. Вот только вместо того, чтобы обидеться за разноглазую заразу, я все равно прокручиваю в памяти разговор про девочек. К черту это дурацкое наваждение!
        ГЛАВА 26
        Сказать и подумать сложнее, чем сделать. Вроде все отлегло, вот только стоило выйти на первые сутки после длительного перерыва, как поймала себя на том, что постоянно смотрю в сторону кабинета Зорина. Может, его вообще сегодня нет на отделении, как-никак суббота, но все равно посматриваю в ту сторону.
        - Ну все, Женька, я потопал домой, - перевожу взгляд над склонившегося над столом Мишу. Улыбчивый. Милый. И реально хороший. Невозможно не улыбаться в ответ, особенно, когда перед тобой поставили тарелку с куском шоколадного торта. - Меня бабулька с пятой палаты угостила. Он свежий, я лично видел дату.
        - Спасибо. Ну, сам бы съел.
        - Я не любитель сладкого.
        - Понятно. Я думала у тебя сутки, - перевожу взгляд на часы.
        - Нет. Во вторник только. Ну ладно, давай, удачной ночи.
        - Спасибо. Миш, - встаю из-за поста и подхожу к нему ближе. - А ты не знаешь, сегодня заведующий был на отделении?
        - Был и есть.
        - Да? Ни разу его не видела.
        - Я видел и, к сожалению, не раз. Злой мудила.
        - Понятно, - тихо произношу я. - Ну ладно, пока.
        - Давай.
        Провожаю взглядом Мишу, а затем, не раздумывая, налетаю на торт. Вот уж что всегда повышает даже самое поганое настроение, так это сладкое. От мысли, что Зорин находится где-то здесь стало как-то… приятнее, что ли. И только после того, как я насытилась тортом, до меня вдруг дошло. Желания сбываются. Я хотела, чтобы Зорин от меня отстал? Он это и сделал. Не просто же так я ни разу его не видела за весь день. Однако, правильно кто-то умный сказал - бойтесь своих желаний. Отпиваю глоток чая и понимаю, что я - отвратительна. Ни себе, ни другим. Фу такой быть.
        Обозленная на саму себя, принялась выполнять вечерние манипуляции. И зря, надо было сначала все же успокоиться. Я так всадила иглу в ягодицу больного, что чуть не обделалась от страха за последствия. Благо, мужчина ранее испытывал признаки уважения к моей скромной персоне, от того и сделал вид, что попа у него в порядке.
        Еще более расстроенная своим же поведением, в полном загрузе вхожу в процедурную. Выбрасываю использованные шприцы, на автомате заполняю журнал и только спустя какое-то время понимаю, что здесь не одна. Медленно отрываю взгляд от журнала и перевожу его на рядом стоящего… Стаса.
        - Привет, Женечка.
        - Ты что тут делаешь?
        - Навещал друга, как раз в вашем отделении лежит.
        Я глубоко сомневаюсь, что в восемь вечера он кого-то тут навещал. Как он вообще тут оказался в такое время? Хотя, теоретически, сюда может пройти любой. Причем в любое время суток. Отвратительно, но факт. Только я порываюсь встать со стула, как Стас нажимает на мое плечо, возвращая на место. Сам же садится на рядом стоящий стул так, что почти касается моих ног. Умом понимаю, что мы в больнице и он не может мне ничего сделать, ибо всегда был умным и осторожным, но факт того, что мы сидим одни в процедурной с закрытой дверью, очень сильно напрягает.
        - Знаешь какая одна из самых частых эротических фантазий у мужчин? - сжимаю в ладони ручку. Сейчас я понимаю, что всажу ему ее куда угодно, если только тронет меня. - Секс с медсестрой или врачом. А ты получается комбо. Класс.
        - Если в течение десяти секунд ты не покинешь процедурную, я устрою дикий скандал. Сбегутся все.
        - Не покину. И не устроишь. Такой шанс выпал - провести с тобой несколько минут. Я жуть как соскучился. Знаешь, как увидел тебя тогда на лестнице, так все. Снова накатило. И думаю надо бы как-то менять уже все. Если честно, меня уже заколебало трахать твою мать и представлять на ее месте тебя. Нет, она, конечно, ничего и сосет отменно, но не цепляет уже. Надоедает ее преданность. Не заводит. То ли дело ты.
        - Десять. Даю тебе последний шанс встать и уйти.
        - Несговорчивая ты, Женя. А вот Таисия, да. Кстати, мне кажется, она даже красивее тебя будет через пару-тройку лет - самый сок. И несмотря на то, что ей всего десять, она уже начинает формироваться. Красивая лапочка.
        В глубине души я понимаю, что он провоцирует меня. Правда, непонятно зачем, учитывая, что мы находимся не на его территории.
        - Я все же предлагаю тебе быть благоразумной и подумать над всеми моими давно озвученными предложениями, - тихо шепчет Стас, наклонившись ко мне.
        А в следующий момент он обхватывает своей рукой мою коленку. И все. Меня конкретно накрывает. Так сильно, что в следующую секунду я со всей силы всаживаю ему ручку в ладонь.
        - Сука, - срывается на крик, я же вскакиваю со стула, воспользовавшись замешательством этого ублюдка.
        Правда, я недооценила его возможности. Только я схватилась за ручку двери, как Стас сильно дернул меня на себя. Почему-то в этот момент я не сообразила, что надо кричать. Единственное на что меня хватило - это сжать его руку на месте прокола. Вот только это разозлило его еще больше, судя по сильному и очень болезненному удару по моему лицу, от которого я отлетела на пол.
        Не могу сказать, что я потеряла сознание, но от полученного удара, я однозначно стала дезориентированной, чем и воспользовался Стас, нависнув надо мной. Почему-то в этот момент мозг уже засигналил - кричать! Но язык словно к небу прирос, а руки превратились в ватные. Как будто меня вырубили, но я продолжаю смотреть на это со стороны. Я - абсолютно жалкое существо, неспособное даже открыть рот. Вроде и пытаюсь отбиваться, когда руки Стаса оказываются на моих джинсах, но это скорее его забавляет. И только лишь, когда он ловко расстегнул ремень своих штанов и схватился за свою ширинку, во мне вдруг проснулся не только здравый смысл, но и голос. Правда, Стас быстро это пресек, сжав ладонью мой рот.
        По какой-то чудесной случайности мне удалось прокусить его запястье, когда, замешкавшись, он убрал руку от моего лица. И именно это послужило мне на руку. Кто-то там наверху однозначно сжалился надо мной, ибо мне удалось скинуть с себя этого ублюдка. Что произошло дальше я толком не поняла, отбиваясь от него, как-то удалось повалить его на пол, при этом он ударился головой и как будто немного дезориентировался, я, ни о чем не думая, обхватила его голову и ударила уже сама об пол. А потом еще и еще. Очнулась я только тогда, когда поняла, что он никак не реагирует.
        Отползла в сторону и начала тихонько хихикать, испытывая какое-то неподдающееся логике наслаждение, глядя на неподвижно лежащего Стаса. Сколько раз я мечтала в детстве увидеть его беспомощным и жалким. Мечты сбываются. Вновь продолжаю тихонько смеяться, а затем ко мне неожиданно приходит осознание происходящего. Через минуту, а может чуть больше, я поняла, что он не просто без сознания. Я его убила.

***
        Мельком смотрю на проходящих около меня совершенно точно пьяных парней. Они останавливаются в нескольких шагах от меня. В любом другом случае, я бы уже сверкала пятками иди доставала бы что-нибудь острое. Ночь все-таки, а я, по сути, одна в парке. Но сейчас мне абсолютно пофиг.
        - Девушка, вам помощь не нужна? - возможно, это слуховые галлюцинации, но обращаются они точно ко мне. Поблизости в парке просто никого нет. Мне помощь?
        - Нет, - тихо, совершенно не своим голосом произнесла я.
        Наверное, выгляжу я как полоумная. Просто с трудом верится, что кто-то безвозмездно может предлагать помощь, да еще и пьяный. Чувствую подвох, но вставать с места никуда не хочу. Не буду. Все равно мне крышка.
        Однако, парни мне ничего не делают, уходят в сторону и продолжают громко смеяться. Я же натягиваю капюшон толстовки на голову. Несмотря на то, что июнь выдался жарким, ночи все же прохладные.
        Перевожу взгляд на скамейку и понимаю, что безумно, просто дико хочу спать. Я точно из рода ненормальных. Убила человека, сбежала с места преступления, а заодно и с работы, а теперь, просидев на лавке энное количество времени, я безумно захотела спать. Подложив под голову рюкзак, я ложусь на скамейку и, кажется, тут же погружаюсь в царство Морфея.
        Просыпаюсь от яркого солнца. Удивительно, но за ночь меня никто не тронул. Возможно, кто-то косо смотрел на спящую на скамейку девицу, но не тронул.
        После парка моим пристанищем стал железнодорожный вокзал. Да, место не из приятных, зато есть туалет и часы. С последним вообще туго, телефон включать боюсь. Вечером точно попрут с вокзала без билета, а пока можно. Хоть и страшно. Ощущение, что все на меня странно смотрят, как будто знают, что я сделала.
        Могла ли я вообще когда-нибудь подумать, что не буду испытывать угрызения совести после убийства человека? Плевать, что плохого по моим меркам человека. Важен сам факт. Я ведь его убила. Парадокс, но я совершенно не испытываю чувство вины за содеянное. Мне просто страшно. Страшно и обидно за то, что теперь закончилась моя жизнь.
        Рано или поздно меня найдут. И я даже не докажу, что это была самооборона. Мне влепят преднамеренное убийство. Все будет совершенно точно против меня. Сколько вообще дают за убийство? Пятнадцать, двадцать лет? Боже, я не хочу в тюрьму. Только сейчас я поняла, что вообще ничего не видела и не делала за всю свою жизнь. На море никогда не была. Ни маникюра, ни педикюра. И икру эту долбаную даже не попробовала. И сексом ни разу не занималась. Хоть оно мне и не надо, но попробовать-то надо. Хорошо хоть целовалась. Спасибо Леше. Так, стоп, а с каких пор я вообще зову его Лешей? М-да, крыша точно подтекает.
        В голове тысячи вопросов и нет ни одного ответа. А что будет с Таей? Маме она на фиг не нужна. Детский дом?
        Понимаю, что надо прийти добровольно в милицию и все рассказать. В кино за это уменьшают срок. Хотя, какая разница, если итог все равно один.
        - Девушка, вы плохо слышите? - поднимаю взгляд на мужика в милицейской форме. Ага, вот тебе и явка с повинной.
        - Что, простите?
        - Документы предъявите.
        На автомате достаю из рюкзака паспорт и протягиваю мужчине. Тот долго на него смотрит и без каких-либо комментариев отдает его мне. Пронесло… первая пришедшая на ум мысль, когда он отошел от меня.
        К вечеру я окончательно поняла, что так дальше не смогу. Хуже всего - жить в верном страхе. Именно поэтому, выйдя с вокзала за час до полуночи, я включила мобильник. Хотела позвонить Тае, но застопорилась, открыв пришедшее смс от Зорина.
        14:12
        «Очень неумно с твоей стороны было сбегать. Я все уладил. Не бойся, в тюрьму не сядешь и будешь жить как раньше. Даже лучше. Возвращайся. Ты знаешь, что делать и куда идти. Добровольно, конечно»
        С грохочущим сердцем долго смотрю на смс. Все уладил?! И только спустя несколько минут до меня доходит. Что он там говорил, у всех есть цена? Да, у всех есть цена. Сжимаю руки в кулак и понимаю, что… приду. Обязательно приду…
        Конец первой части