Пропала, или Как влюбить в себя жену Наталья Юнина
        - Зачем тебе в качестве супруги неходячая девица? - как можно спокойнее произношу я, сжимая ладони в кулак.
        - Для продолжения рода, для чего же еще, - насмешливо бросает Бестужев, поднося ладонь к моим волосам. - Шутка. Разве ответ не очевиден, Соня? - качаю головой, пытаясь совладать с собой и не ударить его руку, копошащуюся в моих волосах. - Ну раз не знаешь, так разберемся в процессе семейной жизни.
        - Я не стану твоей женой.
        - Станешь и встанешь. Именно в таком порядке, - уверенно произносит Глеб.
        Вторая книга дилогии
        Юнина Наталья
        Пропала, или Как влюбить в себя жену
        Дорогие читатели, это вторая книга дилогии, первая часть называется “Исцели меня”
        Глава 1
        - Ты где? - оглушающе громко проорала в трубку Анжела, вызывая во мне, как минимум, желание сразу сбросить звонок.
        - В Катманде, как недавно выразилась моя новоиспеченная супруга.
        - Ты… ты…, - о, да, именно такой красочной заминки и ждешь от женщины со стальной хваткой. - Ты что, женился?!
        - Так точно.
        - Ну ты и ско… скоро приедешь?
        - Нет. У меня первая брачная ночь. Думаешь я оставлю ради тебя свою жену?
        - Подожди, а в какой именно ты Катманде? Ну… у супруги что ли?! Ты что в спальне? Так рано?
        - Кто о чем. А я в аэропорту Катманды. Черт, - качнул головой, осознав, что ляпнул. Дурной пример заразителен. - Я имел в виду Катманду. А если быть еще точнее, я в Москве. Жду багаж.
        - Так ты пошутил про женитьбу? - могу поклясться, что в голосе Анжелы появилась надежда.
        - Нет. Несколько часов назад мы расписались. Я жду ее багаж, - оборачиваюсь назад, мгновенно ловя растерянный взгляд Сони. Если бы не знал, со стопроцентной уверенностью сказал бы, что этот потерянный воробушек не только первый раз в аэропорту, но и в принципе впервые находится в таком массовом скоплении людей. Соня моментально потянулась заправить за ухо волосы, как только поняла, что я на нее смотрю. При этом взгляд не отвела. Прогресс, однако. Подмигиваю в ответ и снова устремляю взгляд на багажную ленту.
        - Анжел, ты там жива?
        - Живее всех. Просто думаю. Опечалена я, так сказать. Думала Бог над тобой сжалится, но не срослось. Ну ладно, я так уж и быть схожу первый раз в жизни в церковь и поставлю свечку за твое здравие. Оно тебе явно понадобится.
        - Даже не думай. Церковь тебя не примет.
        - Глеб, а если серьезно, ты приедешь сегодня?
        - Да. Отвезу Соню домой, она пока освоится, а я на пару часов к тебе. Не больше. Я устал и не хочу оставлять ее надолго одну.
        - Я останусь в отеле на ночь. Так что буду ждать тебя при любом раскладе, в любое время.
        - Как приятно, что меня ждут, - вновь поворачиваюсь к Соне, краем глаза наблюдая за ней. Хорошо бы ждали те, кто нужен мне. Теперь уже Соня смотрит не на меня, а по сторонам. И, судя по нервозности, в поисках уборной. - Ладно, Анжел, мне пора, - перевожу взгляд на чемодан с белой ленточкой и подхватываю его с ленты. - Я позвоню, как выеду.
        - Хорошо.
        - Стой. А ты убирала лоток?
        - Нет, твоя стерва меня цапнула за ногу, когда я меняла ей воду. Поэтому сию миссию я возложила на Сашку.
        - Отлично. Напомни мне купить ей подарок.
        - Лучше проведи с ней уроки сексуального воспитания. Мне пришло смс от родительского комитета, что родители должны об этом рассказать. Вообще уже оборзели. Я сама не знаю чего там и как, еще ребенку расскажи.
        - Ну ты же мать, вот и вперед. Включи канал для взрослых и дерзай, я подарю тебе абонемент. Все, до встречи.
        Кладу трубку и, не раздумывая, иду в сторону Сони. Брови нахмурены, ладони сжаты, нижняя губа закушена. Ну хорошо хоть ногти не грызет.
        - В туалет хочешь? - без предисловий начинаю я. Правда, вместо ответа Соня еще больше хмурится.
        - А сколько нам ехать. Примерно?
        - Достаточно для того, чтобы испытать дискомфорт. Тут есть нужная нам уборная. Если что маякни меня, я завяжу глаза галстуком и на ощупь посажу тебя на унитаз.
        - Не смешно.
        - Вообще-то я сейчас вполне серьезно. Я знаю где уборная, пойдем.
        Вот это прям дилемма. Медленно шагаю вперед, раздумывая над «пойдем» или «поедем»? Как правильно? Учитывая, что сама Соня неоднократно произносила: «я поехала», вроде бы надо так. Но человек, передвигавшийся почти двадцать лет на своих ногах не может перестроиться на «поехали» за какие-то два года. Это скорее ее вынужденная переустановка для окружающих.
        Приоткрываю дверь в уборную и, убедившись, что там действительно есть нужные приспособления в виде поручней, жестом приглашаю Соню, на что та морщится.
        - Знаешь, сейчас я в полной мере ощутила, насколько я неблагодарная свинья.
        - Ты о чем сейчас?
        - Вот это коляска, - указывает на нее глазами. - Полная жесть. Тут даже стоп плохо работает. Колеса крутить трудно. Хочу поскорее обратно в свою. Так что…, - запинается и, делая глубокий вдох, через силу, но все же выдает. - Спасибо тебе за нее. В смысле за ту. Мою.
        - Пожалуйста, - тихо произношу я, сдерживая улыбку. У меня память отшибло или это реально первое ее откровенное «спасибо»?
        А впрочем, долго раздумывать не пришлось. Соня с трудом, но въехала в уборную, я же в очередной раз схватился за мобильник. Не Анжела. И на том спасибо.
        Не знаю сколько надо времени, чтобы среднестатистической девушке с ограниченными возможностями справить свои нужды, но что-то мне подсказывает, что пятиминутный разговор по телефону, плюс пару минут ожидания после - вполне достаточно. Возвращаюсь в сторону уборных и тут же ловлю взглядом Соню и рядом женщину лет пятидесяти, в черном длинном платье, напоминающем скорее одеяние церковных жителей, наклонившуюся к ней. Это что еще за фрукт?
        - Над вами черная туча, девушка, - слышу приглушенные, но вполне себе ясные слова. - Покайтесь, - этого еще не хватало.
        - Соня! - окликнул громче чем надо, правда, должного эффекта достиг от обеих. И склонившаяся тетка, и Соня на меня обернулись. Если в глазах первой видится недовольство, то в Сониных - облегчение.
        - А над вами еще чернее туча, мужчина, - обводит меня взглядом, с силой сжимая в руках пакет. Соня же явно на это ведется.
        - По прогнозам синоптиков сегодня вечером гром, гроза и кусты затрясутся, поэтому, конечно, над нами тучи, - хватаюсь за спинку временного Сониного кресла.
        - Покайтесь. Оба. Вам станет легче, - вновь настойчиво произносит она.
        - Каюсь. Забирайте наши тучи и идите с тем, с чем вы к нам подошли.
        - С чем?
        - С брошюрами «как отдать все имущество и увидеть свет фонаря». А нет, свет в небе, в руке или где-то там еще.
        - Вы не понимаете, вам надо покаяться. Девушка, покайтесь и вам станет легче, - переводит взгляд на Соню.
        - Прощайте. Вы самое слабое звено, - еле сдерживаясь, проговариваю в ответ. Сжимаю одной рукой чемодан, другой с силой подталкиваю Сонино кресло.
        - Что? - слышу вдогонку.
        - Под вами люк сейчас откроется, и вы упадете, вот что, - не оборачиваясь, бросаю я. - А набрать меня было нельзя, Соня? Надо было обязательно там стоять и слушать эту ахинею?
        - Я только вышла и сразу попала на нее. И ты подошел почти сразу. А что если…
        - Я тебя прошу, не падай в моих глазах. Это типичная сектантка, нет у тебя никакой тучи над головой, - резко произношу я, закипая от одной мысли, что в очередной раз надумает себе редкостной фигни.
        - Она была очень убедительна до того, как ты подошел. Только я подумала, что все наладится и будет хорошо, а она, как назло, сказала, что меня ждет гнилое чрево. Это же что-то с детьми. Но я и так это знала.
        - Соня, - резко останавливаюсь и присаживаюсь напротив нее. - Это не она убедительна, это ты очень восприимчива. Это все глупости. Такие как она знают на что надо давить и разбираются в психологии. У нее цель такая - найти того, кто восприимчив. Конечно, легче подойти к девушке в инвалидном кресле, - заправляю ей за ухо выбившуюся прядь волос. - Забудь, все сказанное ею - ерунда, направленная на выкачку денег. А вот с твоей мнительностью и восприимчивостью надо что-то делать, - уже мягче добавлю я и поддеваю пальцем кончик ее носа. Знаю, что ее это задевает, но сейчас это очень кстати. - Нас уже ждет машина.
        - А мое кресло?
        - Будет в доме раньше тебя.
        ***
        Всего несколько сантиметров отделяют нас друг от друга. Кажется, протяни руку, Бестужев, и без зазрения совести проведи рукой по ее волосам, шее, острым коленкам, чуть прикрытых платьем, да где угодно. Теперь и штамп в паспорте позволяет, хоть это и бред редкостный. Не его отсутствие меня останавливало, а скорее жесткий контроль. Он и сейчас, к счастью, никуда не делся. Я смогу остановиться. Да вот только ничего из, казалось бы, разрешенного сделать не могу. На каком-то интуитивном уровне чувствую, что сейчас я не то, что не увижу взаимности, я тупо получу озлобленную Соню, прикоснись я к ней. Какая-то гребаная минута, несколько слов и вместо окрыленной Сони - совершенно другой человек. Актриса из нее, мягко говоря, хреновая. Вздернутый нос и прямая осанка сейчас выдают отнюдь не уверенную в себе личность, коей она хочет предстать передо мной. Это скорее неудачная попытка показать, что все зашибись и слова гребаной сектантки не подействовали на нее и забылись. Подействовали еще как. Напряженные плечи и постоянное сжимание и без того воспаленных пальцев - это только подчеркивают и вызывают что-то
едкое, разрушающее на душе. Вот не искусанные до крови ногти должны выделяться на ее хрупких пальцах. Кольцо. На безымянном пальце должно красоваться обручальное кольцо, а я, черт возьми, вижу только едва засохшую кровь. И, как назло, на безымянном пальце больше всего. Хотя с «красоваться» я погорячился. Нечему так красоваться. Самая что ни на есть простая тонкая обручалка. На ее тоненьких, почти просвечивающихся пальцах что-то более толстое и вычурное - верх безвкусицы. И никаких камней. Плевать, что кто-то посчитает это ненормальным. У всех свои патологии. У меня же в буквальном смысле чешутся руки, чтобы надеть на нее купленное кольцо.
        Забавно, но помимо чего-то едкого на душе, при виде этих самых искусанных в кровь ногтей, еще гуляет дико приятное чувство дежавю. Почти такие же пальцы и платье точь-в-точь. Могу поклясться, что это оно самое. И белое. Символично, пусть и не свадьба, а простая роспись. Правда, сидит оно на ней по-другому. Казалось бы, за четыре года должно наоборот стать маленьким. А ей велико. На ее хрупких плечах особенно видно. И все равно красивая, несмотря на не самую приятную худобу. От которой, кстати, надо избавляться. Но и эта ее болезненная худоба все равно не помогает избавиться мне от многочисленных желаний.
        - Нам еще долго? - неожиданно спрашивает Соня, странно на меня смотря. Может у меня слюна капала, пока я ее рассматривал. Хотя, маловероятно. И вдруг до меня дошел источник ее испуганного взгляда. Кругом лес. А учитывая ее уникальную фантазию, о чем она думает догадаться несложно.
        - Нет. Мы почти подъезжаем.
        - Тут лес. Реальный. А не просто деревья. Как-то не по себе. А рядом будут жить люди? - не смеяться. Только не смеяться. Представь себя, Бестужев, на ее месте и не будь скотиной.
        - Не сказать, что рядом, но они есть.
        Через минут десять на испуганном лице Сони появилась еще более красочная эмоция. Такой удивленной я ее не видел никогда.
        - Ты серьезно?! - как только мы останавливаемся, ошарашенно интересуется Соня, выглядывая в окно.
        - Что именно?
        - Два дома были минут пять назад. Нет тут людей. Это что, вся земля твоя?!
        - У тебя обман зрения, участок не такой уж большой, - с улыбкой произношу я.
        - Да вообще не большой, ага. Он огромный, - чуть ли не фыркая, произносит Соня, открывая дверь машины.
        - Ты не видела вид из спальни. Он шикарен. Кстати, спальня на втором этаже. Сама поймешь почему. И не бойся, ползком добираться не будешь - лифт уже установлен. Но, кстати, дом не такой уж и большой. До полуночи справишься с уборкой.
        - Комбинацию из трех пальцев показать?
        - Жена должна почитать мужа, а не фигу ему показывать.
        - Я сейчас тебе средний палец покажу, понял? Один вместо трех.
        - Давай обойдемся без этих двух жестов, - перевожу взгляд на водителя. - Ты свободен на сегодня. Спасибо.
        Обхожу машину и поднимаю Соню на руки. Та, в свою очередь, крепко, насколько позволяет ее комплекция, обвивает мою шею прохладными руками. Втягиваю приятный сладковатый запах, едва касаясь носом ее волос. Смешно, но я реально боюсь ненароком раздавить ее своими руками.
        - Подожди. Можно помедленнее. Я не успеваю.
        - Потом рассмотришь.
        - Кажется, я видела такой же участок в фильме ужасов, - усмехаясь, произносит Соня.
        - Да что ты говоришь.
        - Блин, а я еще полдороги раздумывала, а ты реально как маньяк, - заключает Соня, улыбаясь очень искренней, я бы сказал, задорной улыбкой.
        Думаю, не стоит ее поправлять и убирать лишнее «как», равно как и подтверждать насколько она права, пусть и с небольшими поправками.
        - Ибу ибуди-хуйдао муди, - произношу я, еле сдерживая смех, как только заношу Соню в дом и усаживаю в кресло.
        - Это что сейчас было?!
        - Всего лишь китайский афоризм. Шаг за шагом можно достигнуть цели. Так вот пора, Соня, делать шаги. Можно начать с маленьких. Главное - начать.
        Глава 2
        - А ты это серьезно? Ну в смысле, про китайский афоризм, - несмело произносит Соня после затяжной паузы, во время которой пристально рассматривала гостиную, не зная за что зацепиться глазу. - Он действительно так звучит или ты все же шутишь? - поясняет она, заправляя волосы за уши. На самом деле ни одна ее волосинка не выбилась, просто она нервничает. И постоянные движения рук с целью поправить волосы - это только подтверждают.
        - Скажем так, это не совсем правильное произношение. Если мне не изменяет память, вместо всеми известного мата, правильно все же «хуэй». Тут важна комичность, которая будет понятна только нам. Ты же понимаешь, что русский человек на этот афоризм не обратил бы внимания без маленькой поправки.
        - Понимаю, - улыбаясь, произносит она, прикладывая ладонь ко рту. Чувствую, что хочет засмеяться, но настолько сейчас зажата, что одергивает себя. Убирает ладонь и поднимает на меня голову, смотря, как ни странно, мне в глаза. - За все время, проведенное во Франции, я выучила всего несколько фраз и слов. Одним из которых было - ибу. Ну и жутем вместе с жумапелем. Жутем ибу. Это, кстати, сова, а не то, что можно подумать.
        - Шикарно звучит. Ладно, не будем терять время. Пойдем, покажу тебе самое важное для тебя на данный момент, а потом уже все остальное.
        - Подожди, а где мой чемодан?
        - Уже в спальне. Его привезли вместе с креслом чуть раньше нас. Тебе оттуда что-то нужно прямо сейчас?
        - Нет, просто я хотела переодеться, - на тебе, словно кипятком ошпарила.
        Чувствую себя в данный момент капризным маленьким ребенком, у которого мама отбирает любимую игрушку. В моем случае - платье. И ведь не скажешь вслух, что у меня припиздон видеть ее в этом самом платье.
        - Переоденешься немного позже, когда я уеду по делам. Пойдем, - чуть сжимаю ее плечо и ступаю вперед, не оборачиваясь назад, дабы отрезать возможное «а может сейчас».
        - Здесь красиво, - слышу позади. - Просторно и много света.
        - Люблю панорамные окна. По-настоящему красиво в спальне. Точнее, вид из нее. После этой комнаты поднимемся туда.
        Тянусь к кнопке около двери и слышу позади себя умопомрачительно громкий смех. Очень заливистый, заразительный Сонин хохот. Я ведь это точно слышу? Это же не дежавю? Устремляю на нее свой взгляд, а та и не думает перестать хохотать, кажется, сейчас хрюкнет вдобавок.
        - Я так и знала, - сквозь смех, еле-еле проговаривает она. Знал бы от чего смеется может быть и посмеялся вместе с ней, а пока улыбаюсь в ответ.
        - Что ты знала?
        - Что ты извращенец. Что там, красная комната боли? А, нет, - выставляет указательный палец вверх. - Ты же особенный, непохожий на других мужчин, знаешь, что мне нравится сиреневый цвет, значит там… фиолетовая комната боли.
        Вот не знаю, что сейчас сказать. То, что фактически она отправила меня в нокаут «особенным мужчиной», пусть пока и не в том смысле, в котором бы мне хотелось, или то, что по сути сказала правду, сама того не ожидая. Ведь это и есть реальная комната боли, действительно в сиреневом оттенке, а в дальнейшем, вероятнее всего, и слез. Однако, сама Соня сейчас явно шутит, присваивая мне недостатки экранного и книжного не совсем доделанного героя. Хотя, по большому счету, мне неважно, что у нее за повод для веселья. Радуется - хорошо.
        - Плетки, веревки, зажимы? Ты что любишь? - чуть ли не с вызовом бросает Соня, закусывая губу. Да, пожалуй, сейчас она выглядит так, как и должна выглядеть девушка ее лет - беззаботной. Правда, жаль, что это ненадолго, зная ее характер и особенность мышления. А еще сегодня гребаная пятница и вполне вероятно, что в мое отсутствие ее торкнет и она вспомнит-таки, что братик не придет. Интересно, как быстро она осознает это и опечалится? Вот не туда меня ведет. Совершенно не туда. - Мой вопрос настолько сложный, что ты не можешь придумать достойный ответ?
        - Я люблю стек.
        - А разве это не то же самое, что плеть? - приподнимает брови.
        - А что на это говорит герой, с которым ты провела параллель?
        - Понятия не имею, я на перемотке смотрела, - чуть ли не фыркая заключает Соня, вызывая во мне смех. И тем не менее паскудное, разрушающее чувство от «пятницы», заставляет меня сказать то, что явно изменит ее настрой. А если быть точнее - со стопроцентной вероятностью поселит в ней страх и сомнения.
        - Плеть - это сплетенные вместе веревки, - наклоняюсь близко к ее лицу. - А стек - тонкий и гибкий стержень. Я тебе сейчас покажу разницу между ними, - шепчу ей на ухо, едва задевая губами мочку. И слышу, как Соня сглатывает.
        - Ты что, реально извращенец?! - толкает меня в плечо, вызывая тем самым смех. - Я вообще-то шутила. Момент был похожим из фильма, а ты серьезно этим увлекаешься и знаешь отличия?! Фу, блин! Знала же, что где-то подвох.
        Ну да, сам вспомнил про «пятницу», сам обиделся, сам все испортил. Знаю. Умею. Практикую.
        - Конечно, я знаю отличия, - уже более мягко произношу я. - Раньше я увлекался конным спортом. И стек придуман именно для тренировки лошадей. Для дрессировки собак, кстати, тоже. А то, во что превратила эти атрибуты часть людей из современного общества - не мои проблемы. Хотя да, я безусловно в чем-то извращенец. Кнопка сделана так, чтобы ты с легкостью могла дотянуться, и когда захочешь сама посетить эту комнату без посторонних лиц. Надеюсь, сама ты будешь ее посещать ежедневно.
        Нажимаю кнопку, двери расходятся в стороны, на что Соня испуганно озирается по сторонам, но увидев краем глаза то, что находится в помещении - быстро меняется в лице.
        - И все-таки какой же ты гад, - переводит на меня взгляд. - Вот зачем ты всегда так делаешь?
        - Как?
        - Ты прекрасно знаешь как. Комната, блин. Комната - это комната. А это… это вообще… нет слов, - запинается Соня, проезжая внутрь. - И ведь сиреневая, - бурчит себе под нос. - Сколько здесь квадратных метров?
        - Точно не знаю. Разве это имеет значение? Главное, чтобы все, что здесь есть, ты использовала. Эта штука - самая новейшая модель, я не помню, как она правильно называется, все, на что меня хватило это прочитать принцип работы. Хотя, честно говоря, мне трудно это понять. Я никогда не был силен в физике. Но она действительно работает, - хватаюсь за пульт. - Инструктор настроит как надо, но суть в том, что.., - договорить я не успел, Соня меня прервала, схватив за руку.
        - Я знаю этот тренажер, пусть и не такой модели. И принцип его работы я изучала на себе. Может показаться, что это легко и за тебя все делает тренажер, но это не так. Что-то похожее было у нас в центре.
        - Этот лучше, - вероятнее всего, со стороны это звучит так, как будто ребенок хвастается игрушкой покруче, чем у других, но это не так. - Вот увидишь. Уже завтра опробуешь. Инструктор приедет в половину одиннадцатого.
        - Завтра же выходной.
        - Нет. Для тебя не должно существовать выходных в плане занятий. Ты и так пропустила полгода из-за нежелания проверить голову. Я много читал, в твоем случае это критично, поэтому никаких «давай позже» и «мне лень». Это не обсуждается.
        - Не надо так со мной разговаривать.
        - Как так?
        - Как с ребенком, которого надо всему обучать.
        - Я бы сказал, как с котенком. Который не знает где его лоток и миска. Пока не знает. Я не желаю с тобой спорить и ругаться. Просто хочу, чтобы ты поняла, что в вопросе занятий никаких послаблений не будет. Не хочешь - заставят. Как говорил один известный мне преподаватель - единственным оправданием может быть только смерть. Все остальное незначительно. Не надо сейчас ничего говорить. Просто прими это как должное. Пойдем дальше, покажу кое-что еще. И давай без обид. Ты всегда можешь покидать дротики, повесив мою фотографию, если уж нет сил. Пойдем.
        Понимаю, что сейчас, рассматривая очередной тренажер, Соня воспринимает все не в самом лучшем свете, однако, лучше так, чем амебное состояние.
        - Да, масштабы поражают. Здесь можно провести весь день и на всем не позаниматься.
        - Будешь чередовать. Впрочем, инструктор все сам решит. Очень грамотная женщина. Кстати, я общался с твоим бывшим инструктором и в курсе того, что ты симулировала для своей семьи лень, а сама на самом деле занималась. Мне сложно понять для чего ты это делала, ну да ладно. Забывай об этом, здесь так делать не надо.
        Вместо какого-либо ответа, Соня хмыкает и переводит взгляд на свою сумочку, в которой вибрирует мобильник.
        - Папа, - с усмешкой произносит она. - Я возьму?
        - Меня не нужно об этом спрашивать. Я сказал заставлю заниматься, а не ставлю на все запрет. Бери, конечно, если хочешь.
        Хочет. Что только подтверждает то, как быстро она берет трубку. Впрочем, мне не на что злиться. Дети алкоголиков все равно выберут отца-алкаша вместо детдома. В Сонином случае мудака-папашу, чтобы он ни сделал. А впрочем и не сделает.
        Отхожу на несколько шагов и, облокотившись о стену, как помешанный начинаю наблюдать за Соней. Слушать ее разговор нет никакого смысла. Псевдозаботливый папаша сыграет свою роль, там и так весь сценарий известен наперед. А вот смотреть на нее хочется, хоть и делал это тысячи раз, но все равно мало. Да, красивая, только не в этом дело. Десятки, нет, сотни красивых женщин встречались мне по жизни. Многие из них были красивее и ярче Сони. Я ведь могу объективно это оценить. Однозначно могу. Только как бы ни старался дать адекватное объяснение тому, почему во мне живет эта ненасытная потребность в ней - не могу. Не получается.
        Сейчас, всматриваясь более детально в ее лицо, на душе становится паршиво от осознания, что за приличной порцией макияжа - все те же синяки под глазами. Нет, не эстетическая сторона меня коробит, а факт того, что это яркое напоминание о том, что она не здорова. И неспособность ходить тут ни при чем. Неважно, что анализы и обследования, несмотря на все, в норме. Где-то глубоко внутри я понимаю, что одних лекарств от мигрени недостаточно. Лечить голову и нездоровые мысли - это сложнее, чем вырезать болячку. Буду с ней мягким - значит получу нулевые изменения. Жестить и заставлять ее делать то, чего она так не хочет - прямой путь к ненависти. И что остается? Что-то среднее неопределённого рода? Нет уж, это еще хуже. Как дерьмо в проруби - ни туда, ни сюда. Это не по мне.
        - Я все, - улыбаясь, произносит Соня. Вот же сукин сын, что там наплел, что она светится от радости?
        - Хорошо, что все. Пойдем в спальню.
        - Подожди. А мы что одни в доме? Почему никого нет? - вдруг произносит она. Потому что я маньяк. Сама же сказала.
        - Потому что я не люблю посторонних людей в своем доме. Охрана, как ты видела, на въезде. Достаточно и так того, что здесь будут ежедневно находиться инструкторы. Ночевать в доме, кроме тебя и меня никто не будет. Ну и Варя, к сожалению. Хотя об изменениях касательно нее и твоих обязанностей по дому я расскажу позже, дабы не перегружать тебя сейчас информацией.
        - Обязанностей по дому?!
        - Оставим этот разговор на вечер, когда я подпою тебя шампанским.
        - Шутишь?
        - Нет, - вполне серьезно произношу я. - Я первый раз женился, это надо отметить. Шампанское - то, что нужно. Не бойся, много не дам. Все, пойдем.
        ***
        - Да.., - улыбаясь, произносит Соня, как только мы выходим из лифта. - Я, конечно, понимаю, что такое богатые люди. Плавала, так сказать. Но иметь в доме лифт, это прям за гранью. Чувствую себя вип-персоной. У тебя вообще сколько денег?
        - Достаточно. Нам хватит, - распахиваю приоткрытую дверь в спальню и пропускаю Соню вперед.
        Въехать она толком не успела, ошарашенно застыла на пороге комнаты, уставившись на кровать.
        - О, Боже! Какая прелесть! - восклицает, подъезжая ближе. - Ты живая и реально существуешь. Господи, какая красивая, - переводит взгляд с развалившейся на кровати четвероногой на меня и обратно. - И реально толстенькая. Все как я люблю, - меня б ты так встречала и любила. - Иди сюда, киса, - подъезжает аккурат к кровати и тянется к кошке рукой. А вот это охренеть как зря…
        Глава 3
        Никогда не жаловался на плохую реакцию, однако сейчас она меня подвела. Я не успел даже протянуть руку, чтобы одернуть Сонину ладонь. Громкое характерное шипение и резкий выпад лапой в сторону ее запястья. В принципе вполне закономерный исход, зная характер собственной кошки. Меня поразило отнюдь не это и даже не Сонино громкое «Ай», а по истине детское «За что?!». Хоть стой, хоть падай.
        - Я же тебя предупреждал, что она далеко не ласковая кошка. Не трогай ее, пока она сама к тебе не подойдет. Давай обработаем, - беру Соню за руку, на что она одергивает ее.
        - Нечего тут обрабатывать. Я не хрустальная, - обиженно бросает она. Хрустальная или нет, но жуть какая обидчивая. Кажется, еще немного и в ход пойдут слезы. Сдержит ее разве что мое присутствие. - Как так?! Меня же любят животные, у нас с ними взаимное притяжение, - смотрит на меня глазами полными слез. - Что с тобой не так? - переводит взгляд на машущую хвостом невозмутимую Марию. - Бесстыжая. Она даже не признает своей вины. Ты посмотри на нее, она даже с места не сдвинулась. Как лежала, так и лежит. Другая бы уже сиганула под кровать. Вся в папашу, невозмутимость - наше все, - зло произносит Соня, потирая запястье, на котором уже выступила капля крови. - Видимо, не наказывали тебя, а стоило бы. И стоит, между прочим, - вновь переводит на меня вполне говорящий взгляд.
        - Я не стану ее наказывать за то, что ты пренебрегла тем, о чем я тебе говорил. У всех свои особенности. Я же тебя не бью за то, что мне порой не нравится твое поведение.
        - Сравнил, блин.
        - Скорее провел параллель. И все же, пойдем обработаем руку. Кошачьи царапины плохо заживают.
        - Нет уж. Я пусть и без фамилии, без кольца и без денег, но вроде как теперь твоя жена и это моя спальня. Чемодан мой здесь? - резко поворачивается и ищет глазами чемодан. - Здесь. Так вот, я тут хозяйка. И останусь здесь до тех пор, пока я захочу. А то она еще подумает, что я струсила и боюсь ее, - переводит обиженный взгляд на невозмутимую кошку, в настоящий момент активно лижущую свою белоснежную лапу. - И вообще, мне надо комнату рассмотреть. О, а вот и вид из спальни, - подъезжает к окну и зачарованно смотрит вдаль, где виднеется озеро.
        Хотя после происшествия с четвероногой, я был уверен, что вид из окна, как собственно, и сама комната Соню совсем не заинтересуют. В какой именно момент из-за очередной вспышки дежавю, я пропустил то, что Соня уже во всю перемещается по комнате и добралась до вещей - я не знаю.
        - Очень интересно, - осторожно произносит Соня, доставая из верхнего ящика комода мою футболку. - Не мой размерчик, - кладет обратно в ящик. - И трусы я такие определенно не ношу, - приподнимает один из комплектов, изящно оттопырив при этом мизинец. - Это твоя спальня, - убирает назад белье, обводя взглядом комнату.
        - Наша спальня.
        - Мы так не договаривались. Как ты себе это представляешь? - переводит взгляд на кровать, в очередной раз нервно поправляя волосы.
        - Элементарно. Я - слева, ты - справа. Кровать, как ты успела заметить, с нужными для тебя приспособлениями. Большая и удобная.
        - Ну и что? Я не понимаю зачем?
        - Что зачем?
        - Зачем нам вместе спать? Я же говорила, что не хочу ничего такого.
        - Если я буду прислушиваться ко всем твоим «хочу» и «не хочу», ты так и останешься в таком состоянии, как сейчас. И я больше не буду обсуждать элементарные вещи. И последний раз повторяю - привязывать тебя к кровати, заклеивать тебе скотчем рот и трахать через не хочу - я не буду. Пора бы это уяснить. Больше мы не касаемся этой темы. Я сказал, что мы спим вместе и точка. Это не обсуждается. Даю пару минут на принятие данного факта и жду тебя внизу. Как пользоваться лифтом - ты уже знаешь. И не трогай кошку, если не хочешь получить еще одну царапину, - резко произнес я, направляясь к выходу.
        ***
        Пару минут вылились ровно в десять. Спустилась Соня с совершенно другим выражением лица. Вздернутый нос и недружелюбный вид. Бесится. Не приняла и вряд ли примет факт совместных ночей в ближайшее время. Задевает ли меня это? Еще как. Но спать мы будем вместе. И точка. Через психи, «не хочу», но вместе. Злить ее, так уж злить до конца, а не откладывать до вечера. На него у меня более позитивные планы.
        - Пойдем на кухню. Раз ты все равно не в духе, расскажу кое-что еще сейчас об обязанностях, а не вечером. Ну и обработаем все же твою царапину.
        Не оборачиваясь иду на кухню, прислушиваясь к звукам позади. Соня, как ни странно, передвигается на кресле за мной. Достаю аптечку из ящика и специально демонстрирую ей.
        - Запоминай где лежит, мало ли понадобится аптечка. Плюс в ящике достаточно других лекарств.
        Открываю антисептик, смачиваю ватный тампон и беру Сонину ладонь в руку. Та в свою очередь смотрит куда угодно, но не на меня. Перевожу взгляд на ее запястье и вдруг понимаю, что следы от кошки не только на запястье, но и на костяшках пальцев.
        - Да ты издеваешься что ли?
        - Что? - недоуменно интересуется Соня, пытаясь убрать свою руку из моей ладони.
        - Я тебе сказал не трогать кошку.
        - Я ее не трогала. Просто попробовала наладить еще раз контакт.
        - У меня просто нет слов, ребенок и то более обучаем, чем ты.
        - А меня не надо обучать, - одергивает руку после того, как я успел обработать царапины. - И я сама разберусь, как мне с ней себя вести. Хочу и трогаю. Я же тебе не жалуюсь на царапины. Красивая кухня, кстати, мне нравится, - быстро переводит тему, в очередной раз приглаживая свои волосы.
        - Рад, что тебе нравится. И раз ты сама затронула тему кухни, давай кое-что обсудим. Варя приедет через несколько дней, как раз к началу учебного года. Она, в отличие от тебя, пойдет учиться.
        - Учиться?!
        - Да, в медицинский колледж. Через два года будет иметь профессию медсестры. Она больше не твоя сиделка. Забудь об этом. Тебе не нужен такой помощник. Ты в состоянии справиться со всем сама, пора уже вбить эту мысль в голову. Допускаю, что кое-какая помощь тебе понадобится, поэтому Варя будет здесь находиться три раза в неделю. Понедельник, четверг, суббота. И так как тебе будет сложно справиться с уборкой - это будет делать она в эти дни. Теперь о твоих обязанностях. Это готовка. Если ты заметила, плита находится на удобном для тебя уровне, ниже, чем у среднестатистического человека. Выдвигающийся столик, регулируемый на нужный тебе уровень, поможет с легкость нарезать продукты, не испытывая дискомфорта и не напрягая спину. Все нужные продукты находятся на нижних полках. Аналогично с холодильником, - открываю дверцу, демонстрируя сказанное. - Ты с легкостью можешь их достать. Холодильник, как видишь широкий, и здесь тоже все находится на удобном для тебя уровне. Когда я уеду, у тебя будет достаточно времени, чтобы все рассмотреть в спокойной обстановке. Касательно блюд…
        - Так стоп, я правильно понимаю, что должна готовить тебе еду?
        - Не совсем так. Нам готовить.
        - Я не умею, - раздраженно бросает она.
        - Я тоже много чего не умел, однако, имея достаточно свободного времени, можно всему научиться. Я же спросил тебя в машине после ЗАГСа про учебу. Ты что сказала?
        - Я не помню.
        - Тогда цитирую: «Нет, в этом году я не хочу нигде учиться». Поэтому - теперь ты хранительница семейного очага.
        - Ты, блин, шутишь?
        - Я - не блин, и нет - не шучу. Кстати, блины я люблю. Оладьи, например. Но не надо брать первый попавшийся рецепт из интернета с нереальным количеством соды. Терпеть не могу ее привкус. Лучше на кефире. Кстати, он стоит на боковой полке.
        - Во-первых, я не создана для готовки, во-вторых…
        - Как это не создана? - нагло прерываю ее, мысленно закипая от воспоминаний того злосчастного пирога. - Помнится мне, ты очень даже прекрасно готовила, дай Бог памяти… О, точно - пирог со сливами. Так что, думаю, ты прекрасно справишься с готовкой. И да, я люблю с абрикосами, а не со сливами.
        - Ты издеваешься? Это что, все из-за пирога для Сережи?!
        - Не говори ерунду. Я - консерватор и из тех людей, которые считают, что женщина должна готовить и следить за домом, если она не работает и не учится. Ты не делаешь ни того, ни другого. Твоя работа - это реабилитация, но возможности организма таковы, что ты не можешь заниматься весь день. Поэтому не вижу ничего страшного, чтобы найти пару часов в день на готовку завтрака и ужина. Сложных блюд и кулинарных шедевров аля крокембуш и захер я от тебя не прошу. Не сгущай краски. Я тебя не золушкой нанял работать, а всего лишь прошу готовить ужин. Завтраки желательно, но учитывая, что я встаю в семь, возможно, для тебя это будет проблемой. Ну хотя бы иногда.
        - Проблема для меня - готовить, а не встать в семь утра! - нервно выдает Соня, потирая руками лицо.
        - Это - не проблема. У тебя впереди есть два выходных, чтобы поизучать после занятий несколько простых блюд. Ну и после готовки, будь добра, за собой прибирай на кухне. Это не сложно. Как пользоваться посудомоечной машиной думаю ты знаешь, если нет - покажу. Постарайся посмотреть на это с другой стороны.
        - С какой, блин? - с отчаянием в голосе произносит Соня. Да, пожалуй, надо сбавить темп.
        - С хорошей, - беру стул и присаживаюсь напротив нее.
        - Посмотрим, как ты запоешь про хорошую сторону, когда мясо будет сырым, а суп переваренным. Или что там с ним может быть?
        - Рис может быть переваренным, вот это я крайне не люблю, - после моих слов, Соня еще больше начинает паниковать, закусывая нижнюю губу. А меня это к моему стыду, забавляет. Настолько, что не могу не улыбнуться в ответ на ее замешательство. Накрываю рукой ее сомкнутые в замок ладони и чуть сжимаю. - Я понимаю, что это все ново для тебя, но я же не принимаю у тебя экзамен по готовке. Я не ресторанный критик, может иногда над тобой пошучу, но не со зла. Да и, в конце концов, я не прошу тебя приготовить мне гречку, - на последнем слове Соня не только усмехается, но и на ее лице появляется улыбка. - И вообще я всеядный, не переживай.
        - Ну так если всеядный, почему не купить готовую еду?
        - Дело не в домашней еде, а в том, что я хочу, чтобы ты была занята.
        - Ну вот это вообще не вопрос. Я хочу сниматься для каталогов, ну до пояса я имею в виду. Например, косметика или…
        - Нет, - категорично произношу я.
        - Почему нет?
        - Пока - нет, - а если быть точнее - никогда. - Незачем тратить сейчас на это время. Деньги у тебя и так есть, внимания, которого ты так желала, помнится мне, ты там так и не получила. Давай пока закроем эту тему. Я сейчас уеду на несколько часов по работе. А ты пока осваивайся, да и тебе будет явно приятно побыть одной и немного привыкнуть. Как видишь, я обещал тебе личное пространство и время, я свое обещание не нарушаю. Если что-то не так, ну и в принципе мало ли что - звони. Не бойся, дом охраняется. И еще, - отпускаю Сонины руки и вытаскиваю из кармана коробочку. Открываю ее и достаю обручальное кольцо. На Сонином лице нет радости, оно и понятно. Женщины любят красивые кольца. Это же - самое что ни на есть простое.
        - Я консервативен и немного суеверен, - не знаю зачем я это поясняю. Можно ведь просто надеть и все.
        - Ты сейчас о чем?
        - О кольце, - беру ее ладонь и, не мешкая, надеваю кольцо на ее безымянный палец. До ломоты в теле хочется прикоснуться губами к ее ладони. И вот же хрень какая - не могу. Не поймет такой жест. Проще притянуть ее к себе и поцеловать в губы. Только вместо этого я как школьник сижу и поглаживаю ее безымянный палец. - Ты сейчас думаешь, что я - жмот или что-то в этом духе, раз купил такие кольца. Но это не так, просто я из тех людей, которые считают, что обручальное кольцо должно быть простым. Без камней. Оно не для красоты. Это как символ бесконечности, только в виде круга, а любой камень - это что-то типа препятствия, - можно только догадываться, что она может сейчас подумать.
        - Я не думаю, что ты жмот. Просто я никогда не носила колец из-за тонких пальцев. Они на мне болтаются. Вот поэтому мне немного странно, а не потому что оно простое.
        - Хорошо, если это так. Надевай мне, - отпускаю ее руку и протягиваю ей коробочку. - Уронишь - прибью, - Соня усмехается, а вот мне не до смеха. Если выронит - не знаю, что буду делать.
        - В подвал посадишь? - с улыбкой поинтересовалась Соня, взяв кольцо в руки.
        - Нет. Шоколад отберу, на веки вечные, - снова ухмылка и каким-то чудом надевает мне кольцо без происшествий.
        - Не получится. Шоколад - мой. Ну все?
        - Все, - убираю руку и резко встаю со стула. - Я на связи. Звони, если что.
        Выхожу из машины как можно тише, стараясь не привлекать к себе внимание. На мое счастье, Анжела так увлечена трахом бригадира, что не сразу меня замечает.
        - Если завтра такая картина повторится - вы все соберете свои вещи в экстренном порядке и покинете территорию отеля без дальнейшей оплаты. Хватит и того, что вам было заплачено сначала. А на вяканье, что это типа противозаконно - я найду такие доводы, что и первый аванс заберу. Вам все ясно?
        - Не ясно. Мы обедали. Это не противозаконно. Моя бригада хочет есть, - оправдывается бригадир.
        - Да что вы говорите, - издевательским тоном произносит Анжела, прикладывая ладонь к груди. При этом демонстративно цокает и качает головой. - Я тоже хочу есть, но представьте себе, не могу это позволить, и не потому что мне нельзя жрать для сохранения фигуры, чтобы представители вашего пола истекали по мне слюной, а потому что есть работа, которую необходимо выполнить к конкретному часу. И пока я ее не выполню, о еде можно забыть. А если вы не успеваете - значит вы и ваша команда должны приезжать раньше. Я вот встаю в полпятого. И в шесть уже здесь. Деньги вам платят, знаете ли, большие. Можно поспать меньше на пару часов. За работу, - резко произносит Анжела и, не мешкая, поворачивается в мою сторону.
        - Слава Богу, ты пришел, - хватает меня под руку. - У нас столько дел, столько дел.
        - Притормози. Михаил, - поворачиваюсь к бригадиру. - Пусть ваши ребята спокойно доедят, но постарайтесь впредь планировать время лучше.
        - Ты подрываешь мой авторитет, - цедит сквозь зубы Анжела, сжимая мою руку. - Вот зачем ты сейчас это сказал? У нас сроки горят, а ты разрешаешь им жрать по два часа.
        - Не преувеличивай. Сколько раз тебе надо сказать, что надо быть мягче? Своими криками хорошего ты не добьешься. К тому же, отдохнувший и сытый работник куда лучше голодного и уставшего. Ты - яркий тому пример, - обвожу глазами Анжелу. - Женщине вдвойне надо быть мягче. Мягче, Анжела, - повторяю я, нажимая на кнопку лифта.
        - Мягким должен быть батон у бутерброда с икрой, а все остальное - нет. Кстати, спасибо, что напомнил, - достает ручку из кармана пиджака и ставит крестик на запястье. - Надо позвонить на горячую линию. Батон, который я всегда покупаю, сегодня утром оказался на редкость черствым. Явно дату перебили, мудилы.
        - Я тебя просил не выражаться при мне.
        - Это даже не мат. Тем более, сам материшься, давай без святого нимба над головой.
        - Мужчинам - позволительно, женщинам - отвратительно.
        - Жене своей будешь такое говорить. Кстати, я тебя через пару часов поздравлю. Подарок заказала.
        - Мне уже бояться?
        - Ни в коем случае. Я дарю только прекрасные и нужные подарки. Давай начнем с документов, которые тебе надо будет подписать, а потом пройдемся по комплексам.
        - Нет, - спокойно бросаю я, выходя из лифта. - В течение ближайшего часа я буду занят. Потом - весь твой.
        - Ну мне надо, чтобы ты подписал документы сейчас.
        - Через полчаса. Я говорю - ты делаешь. И больше это не обсуждается, - жестко проговариваю на ходу, не оборачиваясь на Анжелу. - Я сам к тебе приду, - вдогонку бросаю я, набирая код на двери в кабинет.
        Глава 5
        Усаживаюсь за стол и, недолго думая, включаю компьютер. Как бы я себя ни убеждал, что это все сделано с целью безопасности, где-то глубоко внутри я понимаю, что это не так. Так же, как и понимаю, что все это ненормально и так делать нельзя. Хотел бы я стать объектом наблюдения по камерам, не зная этого факта? Безусловно, нет. Непорядочно, пошло, отвратительно. Да - это так. Вот только не могу себе отказать в этом хотя бы сейчас. Только сегодня. Только сегодня и совсем немного - мысленно повторяю себе до тех пор, пока на одной из камер не замечаю Соню, направляющуюся к спальне. Не один раз и не немного. Кого я на хрен обманываю? Буду смотреть каждый день, хорошо, если только полчаса.
        На Соне по-прежнему белое платье, единственное, что изменилось - это прическа. Вместо распущенных волос - она заколола их в небрежный пучок. Так тоже хорошо. Я всякое ожидал увидеть, но точно не то, как она снова потянется к лежащей на кровати кошке.
        - Убью, - сквозь зубы проговариваю я, закипая от осознания, что она ведет себя хуже самого капризного ребенка.
        И только спустя несколько секунд я осознаю, что Мари не нападает на нее. Она… ест с ее руки.
        - Ну вот. Я же говорила, что мы подружимся. Только давай чуть-чуть умерь аппетиты, Машенька. У твоего папы оказалась всего одна упаковка этого замечательного сыра, - улыбаясь, произносит Соня, при этом поглаживая кошачью спину.
        Сыр, мать вашу. Сыр! А ведь жидкий «подарок» вечером придется убирать мне. Сам виноват - указаний не кормить кошку молочкой не было.
        - Не огрызайся, пожалуйста, больше. Я, правда, хорошая и добрая. Ну с животными точно, - поясняет, как самый настоящий ребенок, наглаживая четвероногую одной рукой, другой - подавая очередной кусок сыра.
        Не знаю, что меня больше удивляет, что Мари продалась за еду или то, как ведет себя Соня. Если с таким упорством она налаживает с ней контакт, значит с такой же настойчивостью может заниматься и вообще горы свернуть. Вроде бы приятная глазу картинка, но что-то очень смущает. Скорее, я боюсь реакции пушистой. Моя кошка - совсем не падкая на еду и лакомство от чужаков. Так на нее не подействуешь. Что сейчас происходит - не знаю. Страшно, что в один момент она может сменить милость на гнев, еще и в лицо вцепиться. И ведь не позвонить сейчас, сразу поймет, что камеры-таки есть.
        - А ты оказывается вовсе не толстая, папа на тебя наговаривает. Только жирненькое пузико, - вот за тисканье «пузика» Мари просто обязана проявить характер. - Ням-ням. Зажать бы тебя со всей силы. Нет, нет, пока не буду. Кушай, кушай.
        Наклоняется очень близко к кошке и начинает ей что-то шептать на ухо. Господи, то ли плакать, то ли смеяться. Плакать от возможного исхода сего действа, смеяться - от полного ощущения дежавю. Четыре года. А как будто вчера.
        Четыре года назад
        - Может, все же ты дашь мне спокойно сходить в туалет, солнышко? - саркастично бросаю я, открывая дверь в уборную.
        - Да, пожалуйста. Только перезвони, как сможешь, - хриплым из-за простуды голосом произнесла Анжела.
        - Обязательно.
        Кладу трубку и убираю мобильник в карман брюк, в очередной раз поражаясь, как молодая девушка может быть настолько конкретной заебашкой. Скорее всего - мой косяк. Надо было с самого начала взрастить в ней нормальные женские качества. Теперь уже вряд ли получится.
        Как-то не было у меня никогда проблем с тем, чтобы благополучно справить свои физиологические нужды, но в этот раз возникла. Причем проблема определенно женского пола. Говорящая проблема.
        - Я тоже боюсь крови. И что? Надо, понимаешь? Надо, Федя. Блин, у тебя еще что-то и с яичками. Ого, как распухли. Я сейчас тебе помогу. Да тихо ты. Сейчас я тебе и их поврежу до кучи. Потерпи немножко. Да, вот так. Хорошо же сейчас. Вот так, умница.
        Умница или «надо, Федя» издал ну очень странный звук. Вот не сказал бы, что ему хорошо. Застегиваю ширинку и нажимаю на слив. Давно надо было подать признаки присутствия. Быть свидетелем трахающихся подростков в туалете бизнес-центра - вот совсем нет желания. Выхожу из кабины и сразу попадаю взглядом на девчонку в белоснежном летнем платье. Учитывая, что сейчас середина сентября и на улице плюс десять - странно. Еще более странно, что умница и «Федя» - это кот с кровавой дырой в верхней челюсти. Худой, грязный и изможденный кот.
        - Простите, что я здесь, просто женский туалет как всегда занят, - извиняющимся тоном произносит девчонка, поднимая на меня взгляд. Лучше бы не поднимала. Кукла. Нет, не так. Куколка с безумно красивыми серо-голубыми глазами. Или больше серыми. - Подобранец, - тихо произносит она, указывая глазами на кота, который, не смотря на явные болезненные увечья, молчит.
        - Подобранец?
        - Ага. Не смогла пройти мимо. У него тут дырка в пасти, надо что-то сделать, чтобы хотя бы кровь не текла. Ну и колючка около причиндалов. В общем, надо помочь.
        - Надо, - как дурак, повторяю, споласкивая руки под водой. - Тебе помочь?
        - Давайте. Я крови вообще-то боюсь и платье тоже боюсь испачкать. Оно мне для съемок нужно уже через полчаса, в таком же нетронутом виде, - поясняет девчонка, все так же смотря мне в глаза. - Вы подержете его или антисептиком с перекисью обработаете?
        - Да как хочешь.
        - Тогда придержите его, пожалуйста. Вот за бока можно.
        - Тебе неудобно, давай я возьму его на руки.
        - Он не очень чистый, можете испачкаться.
        - Химчистка творит чудеса, - с улыбкой произношу я, беря несопротивляющегося кота на руки. Девчонка же принимается смачивать ватный тампон антисептиком.
        Никогда со мной такого не было. Я - человек, повстречавший на своем пути уйму красивых женщин, откровенно залип на этой юной, наивной, судя по тому, что никаким антисептиком коту не помочь, красоте. А то, что юная - сомневаться не приходится. И тонна косметики, которой накрашена девчонка - возраста не прибавляет. Увы, не прибавляет. Сколько ей? Шестнадцать, семнадцать? Да… так низко я еще не падал. И ведь не могу отвести глаз. То, как она старательно обрабатывает травмированного кота, вызывает что-то ненормальное в душе. И постоянно закусывает губу. Нет, не сексуально, как это делают женщины с целью соблазнить. Кусает она ее исключительно для того, чтобы было больно. Скорее всего для того, чтобы отвлечься от вида крови. Залипательный, черт возьми, вид. О чем я вообще думаю?
        - Ты сказала тебе нужно платье для съемок. Ты актриса?
        - Нет, - улыбаясь, произносит девчонка.
        - Модель? - мысленно настраиваю себя на «да», потому что ответ уже очевиден. К сожалению, очевиден.
        - Да, - с гордостью произносит девчонка, откидывая использованную салфетку в сторону. Наливает на новую перекись и, тяжело вздыхая, наклоняется к коту. - Сейчас будет очень больно, потерпи, пожалуйста, - шепчет ему на ухо. Караул. Она реальная? Такие вообще существуют?!
        Существуют. Отвечаю сам себе, впервые замечая ее ногти. На безымянном и указательном пальце - обкусаны до крови. Да, пожалуй, точно живая. Почему-то эта дурная привычка мне кажется забавной, хотя ей, наверняка, больно. И это вовсе не вызывает брезгливости. А пальцы такие маленькие и тонкие.
        - Как тебя зовут? - вот на кой хрен мне эта информация?
        - А вам зачем? - хороший вопрос.
        - Интересно, как зовут спасительницу кота.
        - София.
        - Мудрая значит.
        - Нет, - улыбается, почесывая кончик чуть курносого носа тыльной стороной ладони. - Немудрая.
        - Ну в твои-то годы об этом рано говорить, все впереди. Кстати, сколько тебе лет?
        - Неприлично спрашивать женщину о ее возрасте, - с вызовом бросает девчонка. Тоже мне, женщина. Знала бы ты, что такое на самом деле неприлично, так бы не говорила.
        - И все же, - настаиваю я, впервые как бы случайно задевая ее руку. Теплая. Точно живая и настоящая.
        - Ну зачем вам?
        - Интересно угадал ли я в мыслях с возрастом, - как я правдоподобно вру. Аж сам поверил. Вижу, что еще немного и она ответит на мой вопрос. Причем ответит правду. Пожалуйста, скажи, что исполнилось восемнадцать. Очень тебя прошу, София. Кто-нибудь там наверху сотворите чудо.
        - Семнадцать, - чувство такое, как будто мне каменной плитой сдавило грудную клетку. И реально ни вздохнуть, ни выдохнуть. - Тридцать первого декабря будет восемнадцать, - зачем-то добавляет она. Вроде как уже убила меня, но почему-то решила подать набор для реанимации. - У него уже кровь не идет, - зато у меня идет. Миокард весь сдох.
        - У меня для тебя плохая новость, София. Ты, конечно, безусловно умница. Однако, ему нужно в ветеринарку. У него края раны зияют, - не знаю откуда во мне берутся силы внятно говорить, а самое главное думать. - Он тупо не сможет есть. То есть его надо сначала зашить, потом, вероятнее всего, кормить через шприц.
        - Вы врач?
        - Нет. Просто чуть больше опыта, чем у тебя.
        - Дело в том, что я не могу сорваться сейчас в клинику. Мне устроят полный пипец, если я не появлюсь на съемках.
        - Давай я отвезу его. А ты подождешь нас здесь, ну или где у тебя съемки. Или я привезу его к тебе домой. Возможно, так будет предпочтительнее, - ну давай, Бестужев, спроси уже в лоб адрес.
        - Понимаете, тут проблема. У меня папа категорически против животных, - Господи, там еще папа. - Я не могу привезти кота в дом. К тому же, у меня съемки через три дня в Барселоне. Я просто физически не смогу его взять с собой. У меня к вам просьба, - тянется рукой к кожаной куртке, лежащей на тумбе около раковины, и достает оттуда визитку. - Отвезите его, пожалуйста, в ветеринарку. Я оплачу его лечение и передержку, а там, может быть, ему найдут хозяев, когда выходят. У меня есть деньги, просто не с собой, единственную наличку я потратила на антисептик и перекись, а мобильник оставила там, где будет съемка. Я честно не шарлатанка. Вы просто напишите мне на этот номер, что указан в визитке, - тычет в нее своим дико маленьким пальцем. - А я уже потом перечислю вам всю денюжку. Честно. Я перечислю. Я - не бедная.
        - Перечислю.
        - Что? - твою мать, что я несу?
        - Я имел в виду, что напишу. Но без денег. Просто о состоянии кота, - с силой вырываю из ее рук визитку. - У меня есть хороший знакомый, он владелец ветеринарной клиники, поэтому все будет бесплатно и в лучшем виде.
        - Правда? - с надеждой в голосе произносит София, при этом улыбается так, как будто я сделал или сказал что-то сверхъестественное. Конечно, неправда. Вот уж кого-кого, но знакомых ветеринаров и владельцев клиник у меня точно нет.
        - Правда. Там его подлатают. Все будет хорошо, - у кота - точно, у меня - уже сомнительно.
        - Спасибо вам большое. Ну я тогда побегу, а то у меня до съемок считанные минуты, а они через дорогу. Не в этом центре.
        - Беги, - киваю как болванчик, наблюдая за тем, как София наклоняется к коту и что-то шепчет ему на ухо. А я как умалишенный втягиваю ее запах.
        Да, она реально существует…
        Глава 6
        Вот сейчас я в полной мере могу ощутить масштаб всей катастрофы. Еще два года назад я думал, что хуже того, как повернулась Сонина и моя жизнь - быть в принципе не может. Сидеть за решеткой, пусть и в комфортных условиях, с пожирающим, всепоглощающим чувством вины, без возможности самому что-либо сделать и проконтролировать - казалось полной катастрофой. Но сейчас я понимаю, что не такой уж это был вселенский пи*дец, по сравнению с тем, что со мной происходит уже два с половиной часа. Разница с тем, что было тогда и что происходит сейчас заключается в самоконтроле. Тогда я им обладал в полной мере. Еще несколько часов назад я был уверен, что выдержка и самоконтроль по-прежнему мои лучшие друзья. Сейчас, к моему сожалению, я понимаю - нет. Никогда я еще так не следил за минутами. Меня ломает. Совершенно не сидится на месте, словно я невротик или алкоголик после жесткого запоя, у которого тупо нет денег на «похмелиться».
        Все, о чем я думаю - это Соня и что она делает в данный момент. Хочется как ребенку поднять руку вверх и отпроситься у Анжелы в туалет. А по факту снова включить видеонаблюдение в онлайн режиме. Посмотреть пять минут и снова вернуться в кабинет Анжелы и делать вид, что крайне заинтересован в том, что она говорит. А ведь я должен быть заинтересован. Да что там, я и был заинтересован еще пару дней назад. А теперь, когда Соня не только в моем доме, вполне возможно, сейчас даже на моей кровати, она еще и в получасе от меня. Вот в чем проблема.
        Еще несколько дней назад я не мог позволить себе такую роскошь, как бросить работу и через считанные минуты оказаться возле нее. Только при ЧП. А сейчас - подай рукой и вот она. Это, мягко говоря, - плохо. Точнее не это, а тот факт, что я забиваю, в прямом смысле этого слова, на проект, который обдумывал столько времени. Да что там, я им грезил. И стоило только оказаться Соне здесь, как работа кажется уже чем-то несущественным. Я готов скинуть все на Анжелу здесь и сейчас. Если смотреть объективно - она хваткая и очень способная, умная стерва. Но есть загвоздка - она женщина. И как бы ни старалась демонстрировать свои стальные яйца - у нее их нет. Есть вероятность, что она со всем справится и без меня, как-то же держалась два года. Но одно дело что-то продолжать, другое - начинать новое. В психоэмоциональном плане, какой бы крутой она ни выглядела в глазах окружающих, она еще более нестабильна, чем сейчас становлюсь я. Поэтому я никак не могу дать ей полную волю. Похерить такой проект тоже не могу. Слишком много сил, ума, денег и времени в него влито.
        Вопрос в том, как собраться и перестать думать о Соне и такой ерунде как цветы. Не знаю какого черта в моей голове появилась такая глупость. Я в принципе никогда их не покупал сам. Не говоря уже о каком-то выборе. Всегда были красные розы. Банально, зато не прогадаешь. Главное, их количество - побольше. Собственно, все. Цветы в принципе самый глупый подарок, ибо тратить время на выбор того, что в лучшем случае через неделю окажется в мусорной корзине - неразумно. Однако, сейчас глупость синоним моего Я. И купить Соне корзину красных роз - как плевок в собственную душу. Красный вообще не ее цвет. И для нее розы - это совершенно неуместный цветок. Не та ассоциация. Надо что-то белое или розовое. Желательно воздушное и легкое. Пионы?
        - Насчет оздоровительного комплекса. Может все-таки сделать косметологический кабинет? Легкие процедуры. Что-то типа ботокса и геля, - врывается в мое сознание голос Анжелы. До меня только сейчас дошло какую чушь она ляпнула.
        - Сюда будут приезжать не губы качать и ботокс колоть, а отдыхать, Анжела. Отдыхать от всего нездорового, - специально подчеркиваю я. - Откуда в тебе неуемное желание все смешать в кучу? Что за бред вообще?
        - Бред - это летать в облаках, когда я говорю важные вещи. А я тебя проверяла. Но отдаю тебе должное - твоя голова еще работает. Не совсем ософинился.
        - Проверять будешь закрыта ли на ночь твоя дверь. Так все, давай подпишу бумаги, и я поеду.
        - А посмотреть как сдел…
        - Я сказал все, - резко прерываю ее, сам не узнавая свой голос. - На сегодня все. Еще раз объяснить?
        - Достаточно. Подписывай, - обиженно произносит Анжела, подавая мне бумаги. - Ты завтра приедешь?
        - А это смотря как пройдет моя первая брачная ночь.
        - А если серьезно? - уже у двери догоняет меня Анжела.
        - Приеду в первой половине дня, пока у Сони будет инструктор и занятия.
        - Хорошо. Если что, я на связи. Ты только не уезжай, мой подарок через минут десять будет.
        - Завтра подаришь.
        - Нет, он понадобится тебе сегодня, - настаивает Анжела, идя за мной, вплоть до моего кабинета.
        - Десять минут.
        На самом деле эти десять минут я и так собирался провести здесь. Помимо ненормального желания выбрать и купить цветы лично, была еще более ненормальная прихоть - посмотреть камеры. Еще один раз и дальше только… иногда. Да и то, если Соня не будет брать трубку.
        Ну вот как тут может быть «иногда», когда видишь такое почти что вживую. Почти. Потому что в живую при мне Соня уж точно не будет беззаботно кривляться в телефон с полотенцем на голове. Только я подумал, что она, наверняка, ничего не ела весь день, как она демонстративно поднесла зефир ко рту и, наставив камеру на себя и кошку, лежащую аккурат около нее на кровати, снова начала дурачиться в телефон, томно поедая сладость. Улыбаюсь как придурок, наблюдая за этой картиной. Не знаю, что меня больше удивляет, то, что она замотана в полотенце, но с накрашенными ярко-розовыми губами или то, что четвероногая лежит около нее, никак не выказывая сопротивления или агрессию. Более того, выглядит дружелюбно.
        - София Бестужева… ммм, нет, Алмазова лучше, - четко произносит Соня в телефон.
        Пионы? Да хрен там. Надо купить шипастые розы, чтобы ими отхлестать ее задницу, дабы навсегда стереть из памяти эту чертову фамилию.
        - Нет. Алмазова уже была. Будет Бестужева. Выкусишь ты у меня, Марта, вот увидишь. Я еще окажусь на обложке журнала, - опять двадцать пять! - Правда, Маша? - переводит взгляд на Мари. - Можешь не отвечать - я и так знаю, что там окажусь. Папа твой постарается по моей просьбе. Будет брыкаться - покажем ему грудь. Да не бойся, - тянется рукой к кошке, теребя ее под шеей. Что ты, мать твою, делаешь?! Ведь без руки же останешься. - Я свою покажу. Ну это уж если припрет. Вообще, она у меня красивая. Многие завидовали моей груди. И ногам, - уже с совершенно другой интонацией заключает Соня, откидываясь спиной на кровать. - Осталось только все это вернуть. Хотя сиськи почти все же на месте, - резко меняясь в лице, смеясь, бросает Соня, поворачиваясь к Мари. - Разрешаю тебе на них полежать и оценить. Иди к мамочке.
        Это мне не снится?! Она действительно берет Мари и кладет к себе на грудь, при этом гладит ее бока? Это категорически не нравится моей кошке. Однако сейчас это как будто не моя кошка. Она не проявляет таких реакций даже ко мне. А Соня ее самым настоящим образом тискает. Как это вообще расценивать?!
        - Если хочешь еще кошачей мяты - маякни мне. Мама даст. Только чур в отходняке не нападать.
        А ларчик просто открывался! Отлично - мало мне будущего жидкого подарка от поедания сыра, так еще и блевотня от мяты. Не жена, а подарок. Со всех сторон постаралась на славу.
        - Ну, Соня…
        - К счастью, я - Анжела, - резко выключаю программу в ответ на хорошо знакомый голос. - Я стучалась, но ты не ответил. Держи мой подарок, - подходит к столу, громко цокая каблуками. - Нет. Не открывай сейчас.
        - А когда?
        - Ближе к ночи. Или после брачной ночи. Все что там лежит - тебе понадобится. Я дарю только нужные подарки.
        - Надо бы сказать спасибо, но пока не буду. Чувствую подвох.
        - А ты не чувствуй. И вообще, что ты такой напряженный. Хочешь массаж сделаю? В смысле плечи разомну.
        - Хочу. Но не твоими ногтями.
        - Да не особо и хотелось. Я завтра постараюсь приехать к часу.
        - Святые угодники, а что случилось?
        - Федька плохо жрет. Саша бьет тревогу, что у него какая-то болячка. Мне кажется, дело в новом корме, но она мне весь мозг проела. Поедем в ветеринарку. У нас запись на десять утра.
        - Хорошо, езжайте.
        - Тогда до завтра, новобрачный.
        - Давай.
        ***
        - Да, Соня, - улыбаюсь как придурок, принимая вызов.
        - А ты где?
        - У меня много работы, поэтому я решил остаться на ночь в городе. Ты же не против? - вот зачем я это делаю?
        - Конечно, не против. Просто надо было мне сразу сказать, я бы сделала себе пиццу, а не ждала от тебя еды. До завтра, - резко бросает Соня и кладет трубку.
        Зато вполне себе живая реакция. Надеюсь, дело не только в еде. На самом деле, ее звонок вполне закономерен - на часах полдевятого. И все из-за моего заскока лично выбрать цветы и ночную сорочку. Правда, выбором я остался доволен на все сто. Паркую машину и, прихватив купленные вещи и пакет с едой, направляюсь к дому.
        Соню я нахожу на кухне с наушниками в ушах, активно рассматривающую содержимое холодильника. Ставлю вещи на кухонную стойку и подхожу к ней. Стараясь не напугать, касаюсь пальцами выбившейся пряди волос из ее высокой, немного небрежной прически, которая, кстати, в сотни раз красивее вычурных «корзин» на голове, и едва заметно провожу кончиками пальцев по ее коже. Правда мое «едва» на Соню подействовало отрезвляюще. Она резко обернулась, выдернув наушники.
        - Напугал.
        - Прости. Я старался не напугать, - бегло осматриваю ее с ног до головы и мысленно радуюсь, понимая, что, судя по внешнему виду, она меня точно ждала.
        Глава 7
        Может это самообман, но все равно хочу верить, что все это делалось для меня. В конце концов, хоть сегодня и пятница, но братца-то ее здесь нет. Здесь вообще никого нет кроме меня. Кошка не в счет. Пусть Соня, может быть, сделала это неосознанно, но она хотела показать себя красивой. Это уже огромный жирный плюс. Сейчас даже излишки косметики на ее лице не вызывают во мне желания немедленно стереть с нее макияж. Потому что это для меня. Просто красивая. Просто моя. Хотя, вот здесь есть загвоздка. Моя, но и… не моя. В голову в очередной раз ударила мысль, которую я отгонял от себя полдня - напоить. Бутылки шампанского Соне хватит за глаза и за уши, чтобы получить нужный мне эффект расслабленности. А дальше дело за малым. Но это ведь, черт возьми, все не то. Как бы глупо ни звучало - я любви от нее хочу. Той самой банальной и простой, о которой пишут в книгах и снимают пачками фильмы. Охренеть как хочу видеть в ее глазах обожание. Чтобы ждала. Встречала. Радовалась. Пироги готовила. Мне, черт возьми, по своему собственному желанию, а не по просьбе или приказу. И трогала меня. Вот это вообще какой-то
пунктик. Сил нет, как хочу чувствовать ее руки на себе. Вот так просто, чтобы проводила своими тонкими пальцами по моему телу. Сама, без просьб.
        А что я получу утром, напоив ее и занявшись сексом по пьяне? Отходняк и лютую ненависть к самой себе и понятное дело ко мне. Ко мне в особенности. Секс - приятное приложение, без которого не существует отношений. Вот только его я могу найти на стороне, без отношений и привязанностей, если уж совсем станет невмоготу. Правда, и тут загвоздка. Не хочу кого-то трахать, а после касаться Сони. Одно дело раньше, когда она знать обо мне не знала или знала в качестве раздражителя, держась на расстоянии, и совсем другое сейчас, когда она моя и будет жить теперь бок о бок. С таким подходом выходит, что мне вообще не светит секс в ближайшем будущем. С другими пошло, с ней пока нельзя, чтобы не разрушить и без того что-то хрупкое, едва возникшее с ее стороны ко мне. Со всех сторон засада. Но возможность сделать ей приятно, чем она явно себя не балует, а может и вообще никогда не баловала, у меня есть. Причем очень большая возможность. Главное потом самому остановиться.
        - Ну может быть хватит? - врывается в мое сознание Сонин голос. - Это уже ни в какие рамки не лезет.
        - Не понял, что хватит? - растерянно бормочу я, опираясь спиной о стойку. Ну не капала же у меня слюна.
        - Смотреть на меня так, как будто меня всю раздел и думаешь какой кусок откромсать первым, чтобы зажарить на сковородке.
        - Я не раздевал тебя глазами, - усмехаясь, произношу я. Забавно, но это действительно так. Еще не раздевал. - Да и кромсать тебя, а тем более жарить нет никакого смысла и желания.
        - Да неужели? - скептически интересуется Соня, приподняв брови.
        - В самом деле. Хотя бы после того, как откормлю. Уверен, тебе пойдет маленькая пухлость.
        - Пухлость?
        - Да. Я не шутил, когда говорил, что тебе надо поправиться.
        - Шутишь? Или тебе реально нравятся толстухи?
        - Нет. Я сказал маленькая пухлость, а не жир, свисающий с боков, гордо именуемый бодипозитивом. Ладно, это все лирика, я голоден, и ты тоже, судя по тому, что ты что-то искала в холодильнике и звонила мне. Ты не против поужинать в гостиной? Или хочешь здесь?
        - Не против. Я оценила твой диван и его возможности. Очень удобный, для спины вообще кайф. Я его уже облюбовала, - заправляет за ухо ту самую единственную выбившуюся прядь волос и мимолетно переводит взгляд на стойку, а именно на цветы и едва сдерживает при этом улыбку.
        Идиотское ощущение. Цветы я дарил лично разве что маме и это совершенно другое ощущение. Остальным женщинам их преподносил курьер. А сейчас ощущение, как при первом сексе, вроде и не один порнофильм пересмотрен и все понятно, а все равно грызет червячок сомнения, что облажаешься перед более опытной девицей, выбранной для первого секса. Кажется, ну что тут сложного - взять в руки букет и просто положить Соне на колени? Дожил, твою мать.
        - Знаешь, я не любитель розового цвета, мне по душе больше белый, в том числе и для цветов, - беру букет со стойки. - Сначала я хотел композицию из белых и розовых пионов, но когда увидел предложенные букеты, понял, что в них что-то не то. Захотелось просто розовые пионы. Мне кажется, они тебе подходят, - протягиваю ей букет.
        - Особенно сейчас к моему платью, - да я, кажется, только сейчас осознал какого оно цвета - светло-розового. - Мне нравится. Спасибо, - немного смущенно произносит Соня, вдыхая запах цветов.
        - У меня еще есть кое-что для тебя, - беру пакет с сорочкой и подаю его Соне. - Можешь посмотреть позже, не к спеху. Давай я накрою в гостиной стол, а ты пока поставишь цветы. Ваза в нижнем выдвижном ящике слева. Или мне подать?
        - Нет, не надо, я сама, - уже не скрывая улыбки, выдает Соня.
        - Хорошо, - хватаю пакеты и как в задницу ужаленный выхожу из кухни.
        Нехорошо, вот вообще ничего нехорошо. Совершенно дурацкая и неконтролируемая реакция на обычные вещи. Это просто улыбка, черт возьми. Просто улыбка. Чего меня так ведет от банальных по сути вещей? Права была Соня - я больной. Болен гораздо больше ее. У нее хорошие шансы встать и вернуть свою жизнь в прежнее русло, а у меня - нет. Вообще без вариантов.
        Пока раскладывал еду, все время думал о том, что не стоит мне открывать это чертово шампанское. Вот не стоит. А вдруг не сдержусь и воспользуюсь ситуацией? Перевожу взгляд с бутылки на крутящуюся вокруг ног кошку и мысленно закипаю, осознавая, что в самый неподходящий момент она точно устроит мне армагеддон из биологических жидкостей. Вопрос только когда.
        - Имей совесть, Мария, побалдела, так повремени с последствиями, - бурчу себе под нос, поднимая ее на руки.
        Закралась мысль закрыть ее в гостевой комнате, но вовремя одумался, и просто отнес ее в нашу спальню и положил на кровать.
        Спускаюсь вниз и тут же попадаю взглядом на Соню.
        - Можно уже кушать? - что ж меня так прет от ее детского «кушать»? - Сил уже нет, - произносит Соня, с грохотом поставив на середину столика вазу с цветами. Вот не к месту она тут. Места и без того мало.
        - Можно. Однако на будущее - холодильник перед тобой, продукты тоже. Съесть за весь день…, - замолкаю, осознав, что произнеси я «зефир» и мне конец. - А что ты вообще ела за сегодня?
        - Зефир. Мне не хотелось ничего другого, а потом я ждала вкусного и, желательно, уже готового от тебя. И не надо мне читать нотации: как, что и когда есть. Я сама разберусь. И спрашивать меня о том, усадить ли меня на диван тоже не надо. Я - сама, - уверенно произносит она, пододвигаясь боком впритык к дивану.
        Я не задумывался, как именно Соня перебирается на кровать, диван или любое другое место. Почему-то у меня стойкая ассоциация, что она привыкла к тому, что за нее это делают другие, хотя наша с ней ночная встреча пару месяцев назад на кухне говорит об обратном. Самому, несмотря на проштудированную информацию, представить сложно, как бы это делал я. Со стороны кажется, что нужна какая-то посторонняя опора, как поручни, но нет, Соне оказалось достаточно упора одной руки на кресло, другой на диван и вполне легко, по крайней мере с виду, она переместилась на диван. Дальше с ней происходит небольшая заминка, скорее всего от того, что она в весьма коротком платье и просто не знает в каком положении лучше передо мной сидеть. И вот уж никак я не ожидал того, что, расположившись удобнее на диване, она ухватится обеими руками за левую ногу и положит ее на правую. В принципе здесь нет ничего странного. Привычная и красивая для женщин поза. Классика для привлечения мужского внимания. Успех гарантирован. Но возникает вполне закономерный вопрос: разве так можно в ее положении? Голос разума вопит - нельзя.
Передавит еще что-нибудь себе. Но сказать это вслух не решаюсь, скорее всего, потому что на подсознательном уровне чувствую, что для нее это своего рода победа. Соня вообще за сегодняшний день делала то, чего явно не позволяла себе долгое время, взять простое дурачество в спальне. Надо просто тактично напомнить ей и самому не забыть, чтобы она меняла ноги.
        - Все очень вкусно выглядит. Я не буду есть как леди, так что извини, кое-что буду есть руками. Так вкуснее. Хоть это и разбередит твою эстетическую душу. Обещаю, что вытирать руки о диван не буду.
        - Да будет так, - усмехаясь, произношу я и сажусь на диван.
        Сам не понял, как открыл бутылку шампанского и разлил его по бокалам. Скорее всего это произошло от того, что я был слишком увлечен рассматриванием того, как Соня ест кусочки мяса и макает их в соус. Ну давай еще пальцы оближи. Добей меня, чего уж там.
        - Обожаю клюквенный соус, - секунда и… Соня облизывает большой и указательный пальцы. Ну да, ну да - все для меня. - Все очень вкусно. Только не надо смотреть так на мои ногти. Я не нейл модель. Хочу и грызу. В смысле, я редко это делаю, только когда нервничаю.
        - Да я на них и не смотрел. Давай выпьем.
        Соня с опаской поглядывает на бокал, кажется, даже немного хмурит брови.
        - Ты дома, а не садишься за руль. К тому же, есть весомый повод. Не бойся.
        - Ну да, - осторожно произносит она, потянувшись к бокалу. - Тогда за исполнения желаний.
        Подумаешь, хотел за другое. Это тоже неплохо. Почти то же самое. Залпом осушаю свой бокал и как только Соня, отпив глоток, хочет поставить свой бокал на столик, я произношу, сам того не ожидая, грубоватое «нет».
        - В смысле нет?
        - Надо выпить до дна, чтобы сбылось желание.
        - Ну ладно.
        Соня так же как и я залпом выпивает содержимое бокала и переводит взгляд на свое кресло.
        - Пока ты мне не заговорил зубы, я бы хотела кое в чем разобраться. Точнее не так. Сейчас, все сделаю по списку.
        Соня тянется к креслу и начинает копошиться в кармане. Я же как завороженный смотрю на спустившуюся бретельку ее платья. Оно, как и предыдущее, ей великовато. Более того - оно максимально простое. Это не праздничное платье и даже не на выход куда-либо. Оно скорее домашнее. Широкие бретели и абсолютно все закрыто. Никакого выреза. Оно не сексуально, вроде как. Вроде как - ключевая фраза. Потому что при всей своей простоте - оно меня пи*дец как вставляет. Да в нем секса больше, чем в обнаженном распластанном на кровати идеальном женском теле. Понимает ли это Соня? Однозначно, нет. Как и то, что, надевая такое, казалось бы, великоватое платье, оно все равно выделяет ее соски. Просто потому что грудь у нее в прямом смысле выдающаяся, несмотря на хрупкое тело. Вот могла бы, Сонечка, и бюстгальтер для разнообразия надеть.
        Глава 8
        - Начнем с приятного для тебя или не очень? - деловито вопрошает Соня, как только я разливаю по бокалам очередную порцию шампанского.
        - О, даже так? Ну давай с приятного.
        - Сегодня я много думала о нас, и… в общем, несмотря на все, что между нами было, я хочу сказать тебе спасибо. Не перебивай, - вскидывает ладонь вверх. Да я и не собирался. - Я не до конца все успела осознать, но… В общем, еще вчера утром я думала, что в ближайшее время умру от рака, а спустя какие-то сутки я вроде как здорова, уже в другом городе в офигенском доме с умопомрачительно красивым видом из окна, и очень вкусной кошкой, да я это оценила. В смысле классной, пусть и злой кошкой. Я вообще всегда мечтала о животных, но не получалось. Сначала папа был против, в Париже было не до этого, ну а потом… понятное дело. Я вообще о собаке еще мечтала, ну это так. Не знаю зачем я это сказала, вообще не об этом речь. Блин, сейчас, я лучше по списку пройдусь, а то все путано получается, я так важное забуду, - тараторит Соня, нервно поправляя бретельку платья, и тут же хватает бокал с шампанским. А ведь я не просил ее пить, это скорее по инерции подлил шампанское. Да, да, утихомирь свою совесть, Бестужев, если напьется я тут как бы и ни при чем. Ну-ну. - Кстати, вкусное шампанское, только слишком
газированное, - выдает Соня, допив залпом напиток. Проводит пальцем по дисплею мобильника и переводит на меня взгляд. - Точно, начнем с крокембуша в парке.
        - Так, стоп? Ты собираешь перечислять мне то, за что ты мне благодарна? Но так как боишься что-то забыть, записала в телефоне заранее. Я правильно понимаю?
        - Да.
        - Мне не нужно ничего перечислять и благодарностей твоих тоже не нужно.
        - Но я искренне.
        - Это хорошо, что искренне, - отпиваю шампанское. - Но я и так знаю, что я делал. Не нужно это все. Говори первое, что приходит на ум и на этом закончим. Мы не на уроке, Соня. И отчеты мне твои не нужны. Собственно, как и благодарность.
        - А что нужно?
        - А ты точно готова услышать ответ на свой вопрос? - выхватываю из ее рук телефон. Когда я успел выйти из себя и почему? Наверное, потому что чертова благодарность в моем случае синоним равнодушия.
        - Нет. Я, кажется, догадываюсь, - вот в этом я глубоко сомневаюсь. - В общем, спасибо, что тогда приехал и отвез меня к врачу, ну и вообще, что так все получилось. В смысле, что я здесь и… Я сегодня полдня чувствовала себя очень счастливой. Давно такого не было. Ну разве что в тот день, когда все уехали и Варя повредила спину. Мне тогда тоже было хорошо. Но сейчас все по-другому. Не могу объяснить, но мне хорошо. Как будто мне снова лет семнадцать и все как-то… легко. Хотя, после указания про готовку я думала, что мне крышка.
        - Это очень хорошо.
        - Что?
        - Что тебе хорошо, - уже мягче добавляю я, протягивая Соне телефон.
        - Ну тогда можно дальше о не очень приятном?
        - А это было для меня типа приятно?
        - Ну да.
        - Далеко пойдешь, дорогая, - не сдерживая смеха, выдаю я. - Очень далеко, - встаю с дивана, на что Соня вдогонку бросает:
        - Ты что, обиделся? Так пока не за что.
        - Нет, не обиделся. Просто хочу выпить кое-что другое. Шампанское - не мой напиток.
        - А по мне вкусно.
        - Ну вот и пей, - как ни в чем не бывало бросаю я, прихватив из бара бутылку с виски. - Без обид, но давай кое-что поменяем, - присаживаюсь обратно на диван.
        - Ты о чем?
        - О твоем положении. Мне кажется, так нельзя сидеть, по крайне мере, долго, поэтому, - не заканчиваю фразу - просто аккуратно обхватываю рукой Сонину ногу и меняю их местами. То, что ей это не нравится - факт. Не мое касание, а скорее то, что я об этом ей напомнил. - Итак, София Викторовна, давай к не очень приятному. Что ты там для меня приготовила?
        - В доме есть женская заколка с длинными рыжими волосами. И это явно не заколка бабушки или Маши. Я последний раз спрашиваю, у тебя есть женщина?
        - Нет, - с улыбкой произношу я.
        - А чья она? - хороший вопрос, учитывая, что рыжих в моей жизни нет.
        - Скорее всего, Анжелы. Это моя помощница, если ты забыла.
        - Ну, допустим, засчитано. А что она делает в этом доме? - подливаю шампанское ей в бокал.
        - Она занималась обустройством дома. В частности, всякими мелочами, например, такими как ваза. Да вообще, если бы не она, всего этого бы не было. Она - молодец.
        - Да вообще умница, - саркастично добавляет Соня. - А дневник откуда?
        - Какой дневник?
        - Обыкновенный. Розовый с бабочками, лежит в гостевой комнате. Я не читала, но судя по первой странице - почерк детский.
        - Наверное, Сашин. Это дочь Анжелы. Они оставались здесь ночевать, поэтому могут быть кое-какие их вещи, - уверенно вру я, мысленно закипая от того, что Анжела специально меня подставила этими вещами.
        - Ясно. А дочь твоя? - как бы невзначай спрашивает Соня, допивая шампанское.
        - Я, кажется, говорил, что у меня нет детей.
        - Да я тоже много что говорила, но это не значит, что это правда, так что не надо мне тут ля-ля, - с вызовом бросает Соня и через какое-то мгновение из ее рта вылетает громкая отрыжка. Она моментально заливается краской, прикладывая ладонь ко рту. - Извини, это шампанское.
        - Ничего страшного, - с улыбкой произношу я, отпивая виски. Сам не заметил, как захмелел. Скорее всего, это результат голодного желудка.
        А вот дальше Соня неожиданно оживилась и к моему удивлению начала задавать вполне себе нормальные вопросы. Льстило ли мне внимание к моей скромной персоне? Безусловно - да. Особенно, когда это касалось моих любимых блюд. В то, что она их будет готовить - верится с трудом. Но сам интерес радовал. Понимаю ли, что она опьянела? Да. Живая, легкая и очень разговорчивая девочка по имени Соня. Тащусь от ее раскрасневшихся щек и от того, как она постоянно облизывает губы.
        - Вспомнила еще важный вопрос.
        - Жги.
        - А чем ты сейчас занимаешься? Папа говорил про новый проект. Это что?
        - Экоотель. В получасе езды от нас. Когда все будет готово - покажу.
        - Эко? - кривит мордашку. - По-моему, это разводилово.
        - Отчасти - да, - с легкостью соглашаюсь я. - Но тут важно то, что не я развожу человека, а он сам себя. Если он верит в то, что экологически чистые материалы и такие же продукты его спасут и продлят жизнь, красоту и молодость, то почему нет? У людей много денег, им некуда их девать. Без шуток. В отеле будет все, что нужно для обеспеченного человека. Так что моя совесть чиста. На богатых, пока они таковыми являются - надо зарабатывать.
        - Цинично.
        - Я бы сказал, практично.
        - Ну может и так, - соглашается Соня. - А ты со своей помощницей спишь? Ой, нет, не так. А то опять ответишь, как с Машей. Ты с ней занимаешься сексом? - не отводя от моего лица взгляда, интересуется Соня, потянувшись одной рукой к бокалу.
        Вот это и было ее ошибкой. Ответить серьезно, равно как и пошутить я не успел. Не хотелось бы признавать, но Соня и неуклюжесть - маленькие подружки. А сейчас и подавно. Разбитым бокалом все не ограничилось. Точнее, ограничилось бы, если бы она его не ловила. В итоге вслед за бокалом полетела ваза. Хрен бы со всем этим стеклом. Так ведь какие-то секунды и Соне хватило ума хватать все подряд.
        - Да остановись же ты! Что ты творишь, - хватаю ее за руку, которая уже сочится кровью. - Ну что ты делаешь?!
        - Я хотела цветы поймать.
        - Жопу ты хотела поймать. Горе ты луковое. Пойдем на кухню. Зажми руку, платье уже обляпала.
        Поднимаю Соню на руки и иду на кухню. Не задумываясь, усаживаю ее на кухонную тумбу рядом с раковиной и разжимаю ее ладонь.
        - Давай промоем водой.
        Соня, не сопротивляясь, подставляет свою ладонь под воду. На мое или ее счастье, понял, что не так уж все и плохо. Пусть мизинец порезан глубоко, но насколько я могу судить, опирается Соня не на него, значит и заниматься, и обслуживать себя сможет самостоятельно. Всего лишь палец, не рука, - повторяю себе как мантру весь процесс обработки пальца. И только, когда наложил ей на мизинец бинт, взглянул на Соню. То, что я там увидел не могу описать словами. Я бы сказал смесь из слез, смеха и чего-то нереально приятного вроде восхищения. Скорее всего, я просто двинулся крышей. А если по-простому - выдаю желаемое за действительность. Но то, что я вижу ее улыбку - неоспоримый факт. Как и то, что, смотря на ее губы, я понимаю - не остановлюсь, если даст добро.
        Обвожу большим пальцем ее нижнюю губу и веду вниз к шее. Останавливаюсь на ее пульсирующей венке и, не раздумывая, мимолетно ее целую. Вдыхаю как токсикоман запах ее кожи и уже сильнее целую ее в шею. И только сейчас понимаю, что мне мешает ее платье. Мешает почувствовать ее кожу. Хочу ее всю. Отрываюсь от шеи и улыбаюсь как дебил, увидев, что Соня закрыла глаза, чуть наклонив в сторону голову, при этом на ее лице совершенно точно - улыбка. Сейчас мне уже все равно, что она под градусом.
        Аккуратно, стараясь ее не напугать, касаюсь чуть приоткрытых губ. Не сразу, но она несмело отвечает, уткнувшись одной ладонью мне в грудь. Я с упоением углубляю поцелуй, исследуя ее губы, язык. Да, сейчас я именно кайфую. В какой-то момент ее губы замирают, и она сама отстраняется, но при этом улыбается, не открывая глаза. Чем я и пользуюсь, опуская бретельки ее платья вниз, полностью оголяя грудь. Высокая, с маленькими затвердевшими сосками. Идеальная, черт возьми. Ну все, Бестужев, ты в аду. Нет, в раю, ад будет позже. Это было последней мыслью, перед тем как я сжал одной ладонью ее грудь, и прикоснулся губами к ее соску.
        Глава 9
        С трудом отрываюсь от ее груди и, шумно сглотнув, перевожу взгляд на Сонино лицо. Боюсь увидеть на нем что-то типа брезгливости. Однако, выглядит она немного блаженно, не показывает какого-либо негатива. Тяжело дышит, так, что грудь вздымается от каждого ее вздоха, при этом едва заметно улыбается. А через несколько мгновений, видимо, осознав, что происходит - тянется одной рукой к болтающемуся на талии платью. Понятное дело - хочет натянуть его обратно. Но я вовремя перехватываю ее руку, несильно при этом сжимая.
        - Не надо, - шепчу ей в губы.
        Соня нехотя, но все же опускает свою ладонь и переводит смущенный взгляд с моего лица вниз, как только я в очередной раз принимаюсь обводить большим пальцем ее щеки, губы. А потом и вовсе закрывает глаза. Не знаю почему, но именно сейчас у меня возникла идиотская мысль, что она просто не хочет смотреть на меня. Более того, возможно, в данный момент она расслабленная, улыбается и дает себя трогать, равно как и раздевать, только лишь по той причине, что представляет вместо меня своего братца. А может это просто чертова паранойя, черт его знает. Однако, перед глазами все равно появляется этот алмазный мудозвон! Воротит от одной мысли, что Соня действительно взяла не только псевдоним для своей карьеры, но и реально изменила отцовскую фамилию на это алмазное недоразумение. Даже не знаю, чего я больше хочу - вот прямо здесь и сейчас поставить на ней клеймо, прямым текстом заявляя, что она моя или выжечь эту чертову фамилию не только из ее головы, но и из паспорта. Она Бестужева и точка.
        Вот на кой хрен я вообще думаю о ее братце, когда передо мной почти обнаженная жена? Жена, черт возьми. Моя. До умопомрачения хорошенькая, чуть смущенная, с раскрасневшимися щеками жена. Сколько же времени я об этом мечтал? Кажется, вечность. Прогоняю из головы образ ее братца и медленно, аккуратно, боясь спугнуть Соню, обвожу кончиками пальцев ее грудь. Идеальная. Тут от одного ее вида можно кончить как подросток без единого прикосновения.
        Когда осознаю, что кто-то, а тем более ее братец, мог как и я сейчас касаться ее груди, мне в прямом смысле срывает крышу. Никогда факт наличия мужчин в жизни моих женщин меня не пугал и не отталкивал. Это так же естественно, как и дышать. Однако, это ровно до того момента, пока не встретишь ту, о которой думаешь двадцать четыре часа в сутки. Вот тогда перебираешь и размусоливаешь всех, кто был до. И вот тут факт отсутствия мужчин становится не просто важным, а архиважным. Я уверен, что Соня - еще девочка во всех смыслах этого слова. Но меня все равно колбасит от одного воспоминания того, как на свое восемнадцатилетие она потянулась целовать своего братца. И ведь, как назло, я оказался свидетелем этой картины. Плевать, что это нельзя назвать поцелуем в прямом смысле этого слова. Важен сам факт. Она сделала это сама. Сама хотела. Не знаю, что бы я делал, если бы Соня когда-нибудь все же переспала с ним.
        Если бы на его месте был кто-то другой, наверное, я бы принял этот факт. Скрипя зубами, но принял. А вот если бы с ним - нет. Одно дело пробовать секс по молодости, когда бушуют гормоны, это нормально, физиологию никто не отменял, как бы мне не хотелось это признавать, другое дело - трахаться с тем, к кому неравнодушен. И как бы я ни пытался отрицать этот момент, Соня к нему неравнодушна. Да, это не любовь, как она считает. Дикая привязанность к тому, кто единственный из ее семейки проявил к ней человечность. Только она этого не понимала ни тогда, к моему сожалению, не понимает и сейчас. Уверен, что так или иначе все равно его вспоминает.
        Я знаю почему о нем сейчас так много думаю. Как бы я не ненавидел алмазного мудозвона, в чем-то я ему благодарен. Да, благодарен, что за своей «любовью» Соня не замечала других мужчин. И плевать, что она ждала его, а не меня, теперь-то все мое. Память ее не сотру, но фамилию и все остальное связанное в дальнейшем с ним - выжгу к чертям собачьим. Уж что-что, но ждать я умею. Правда, терпение уже может подвести.
        Наклоняюсь к ней ближе и провожу носом по ее тонкой шее, вдыхая сладковатый аромат. Нежно целую чувствительную кожу, мысленно кайфуя от того, что Соня не протестует. Самому же жуть как хочется поставить ей засос. Да, примитивно, ну и по хрен. И поставил бы, да не один, если бы был уверен в том, что после этого она не прозреет.
        Отрываюсь от ее шеи, ловлю Сонин подбородок одной рукой и накрываю ее рот жадным поцелуем. Соня в ответ легонько сжимает мои плечи, и как будто раздумывает стоит ли отвечать на поцелуй. И вот тут я понимаю, что хочу не только ее участия и чувствовать под своими ладонями ее обнаженное тело, но и прикосновения ее рук к моей коже. А вовсе не через ткань. Отстраняюсь от нее, шепча на ухо:
        - Посмотри на меня, - беру ее ладонь в руку, с силой разжимая ее сомкнутые пальцы. Соня нехотя, но открывает глаза с блаженной улыбкой на лице. - Не закрывай глаза. Пожалуйста, - хрипло шепчу ей на ухо, не узнавая собственный голос. - Дай я на тебя посмотрю.
        - А ты разве не смотришь? - хихикает в ответ, закрывая одной ладонью глаза. И тут же убирает ее, видимо, вспомнив о моей просьбе.
        - Всю. Я хочу на всю тебя посмотреть. Без платья.
        - Я и так почти голая, - вновь усмехается, но неожиданно для меня поднимает руки вверх. Мол - на, Бестужев, раздевай меня. А я и не против такого исхода.
        Подаюсь к ней ближе и, не раздумывая, стягиваю с нее платье и отбрасываю его в сторону. Не знаю почему, но я был уверен, что на ней будут простые хлопковые трусы. Вопрос только в цвете. Думал будут белые, нет, оказались розовые. Вынимаю заколку из ее волос, наблюдая за тем, как они красиво ложатся на ее плечи. Перебираю их между пальцев, улыбаясь как придурок. Сонины волосы - это, пожалуй, сродни того, от чего вдохновляются художники, рисуя свои картины. Они реально красивые. Тащусь от того, что они без краски.
        - Ты очень-очень красивая, - на мои слова она лишь улыбается, закусывая губу.
        Когда Соня упирается руками в столешницу, и сама откидывает голову назад, открывая доступ к шее, при этом не закрывая глаз, я улыбаюсь еще сильнее, в особенности, когда я слышу от нее:
        - Целуй сюда. Мне понравилось, - и снова хихикает.
        Дите дитем, что ж ты делаешь со мной? Хотя никакое она больше не дите, уже давно пора ее взрослить. Ну а раз ей нравится, так тем более.
        Вновь целую ее шею, притягивая ближе к себе за талию. Тоненькая, кажется, реально сейчас сильнее сожму руки, и она сломается. Иногда становится страшно - не рассчитать. Но и не сжимать ее не получается. Провожу дорожку поцелуев ниже, целуя ее ключицу.
        - Сонь? - шепчу в перерыве между поцелуями.
        - Что?
        - Поцелуй меня сама. Пожалуйста.
        На удивление, она тут же несмело обнимает меня за шею и ее губы осторожно скользят по моим. Какое-то мгновение - и чувствую, как она замирает.
        - Что не так? - шепчу ей в губы.
        - Как нужно? В смысле как правильно нужно? - смущенно шепчет мне в губы. От чего-то этот наивный вопрос вызывает во мне, помимо улыбки, необъяснимое чувство удовлетворения. То ли от того, что она не является чемпионкой по обсасыванию чужих губ, то ли от того, что хочет сделать это «правильно» именно со мной.
        - Как хочется самой, так и правильно, Соня. Делай что самой хочется.
        Она касается моих губ, перемещает свои ладони на мои щеки и, немного сдавливая их, углубляет поцелуй. Начинает неуверенно и очень осторожно посасывать мой язык. И вот тогда, не в силах оставаться безучастным, я включаюсь в поцелуй. Никогда не сходил с ума по поцелуям. Это в принципе не особо нужная вещь. Но да, все познается в сравнении. Плевать, что все не совершенно, зато в кайф. Так бы и сожрал ее. Продолжая целоваться, веду правой рукой вверх по Сониному животу, чуть сжимаю ее грудь и спускаюсь ниже, туда, где так отчетливо чувствуются удары ее сердца. Каждый громкий удар под моей ладонью ощущается, как что-то сродни эйфории. Вот она здесь. Живая. Настоящая. Это не сон. И не мечты. Помню это дикое, сумасшедшее чувство, когда казалось все вокруг лгут, что она жива. И опущенные взгляды Анжелы. Я был уверен, что все - нет Сони. Даже на похороны не попаду. Тогда эта мысль дико отравляла мое и без того херовое состояние. Хоть ненавидел и по сей день ненавижу кладбище, тогда хотелось попасть хотя бы туда. Я был уверен, что Анжела врет, что Соня жива. По понятным причинам - добивать меня, когда я и
так был в полной заднице, находясь под следствием - не вариант. Не врала. Вот она, живая, горячая, с отчетливыми ударами сердца под моими ладонями и пульсирующей венкой на шее. Живая… повторяю себе как умалишенный, отрываясь от ее губ. Это скорее вынужденная мера, просто потому что почувствовал, что Соне не хватает дыхания.
        Смотрю в ее глаза и, к моему счастью, не вижу там никакого сожаления или переживания о том, что сейчас происходит. Кладу ладонь на ее коленку и медленно веду вверх по внутренней стороне бедра, ловя при этом Сонину реакцию. Дико хочется понять, как она чувствует мои прикосновения, но сейчас не время это спрашивать. Подцепляю пальцем резинку ее белья, медленно тяну в сторону, как вдруг Соня резко накрывает мою руку своей.
        - Не надо, пожалуйста.
        - Я не сделаю тебе больно, - шепчу ей в губы, подаваясь вперед. - Наоборот приятно.
        - Я не хочу так, - чуть ли не скулит в ответ, оглядываясь по сторонам. Идиот - набатом бьет по голове, когда осознаю, где мы находимся. Круто - лишить ее девственности на кухонной стойке. - Не здесь, - шепчет Соня, подтверждая мои мысли.
        - Хорошо, - киваю как болванчик, подхватывая ее на руки.
        Не помню, как шел по лестнице. Кажется, вокруг я ничего не замечал, только лишь бросил взгляд на Марию, активно вылизывающую лапу аккурат около спальни, и мысленно порадовался, что та не на кровати. Захлопнул с силой дверь, чтобы не дай Бог не помешала и уложил Соню на кровать. Вот она - почти сбывшаяся мечта моей жизни. Только моя…
        Глава 10
        Чувство сейчас такое, как будто я беспробудно пил, как минимум неделю. Могу поклясться, что подними я руку и протяни ее вперед, она будет трястись как у заправского алкаша. И голова. Голова вообще плохо соображает, когда смотрю на полуобнаженную Соню с едва заметной улыбкой на губах. При этом она не отводит от меня взгляда. Это однозначно хороший признак. Кладу ладонь на ее ногу и медленно веду вверх. Еле сдерживаюсь, чтобы не сказать вслух то, что так и просится. Дико хочется знать, что она чувствует. Одно дело прочитать справочники и пообщаться с врачом, другое - то, что реально ощущает она сама. И снова не решаюсь портить момент, особенно смотря на вполне счастливое Сонино лицо.
        В который раз поражаюсь тому, какая она тоненькая. Очень худенькая. При этом, даже сейчас у нее есть все, чему завидуют и так стремятся женщины. При своей худобе, на которую безусловно повлияла болезнь, все осталось при ней. Обидное - «худая как доска» - это не про нее. Ведь не телом меня взяла, тем более не люблю излишнюю худобу, но сейчас я все равно самым настоящим образом любуюсь, смотря на нее.
        Перемещаю руку на живот и начинаю чуть поглаживать кончиками пальцев ее кожу, но стоило мне только провести пальцем по шраму, на который я совершенно не обратил внимания на кухне, как рука Сони, мирно лежащая около головы, с силой одернула мою ладонь.
        - Не трогай, - совершенно несвойственным голосом произнесла она.
        Всего какое-то мгновение и вместо ласковой, нежной девочки Соня превратилась в хорошо известного мне обозленного котенка. Судя по нахмуренному лбу, весь ее настрой канул в Лету. И тут же, опираясь на локти, она приподнялась и села на кровать. Не прошло и секунды, как она потянулась за покрывалом.
        - Сонь, - каким-то охрипшим голосом произношу ее имя, наблюдая за тем, как она притягивает к груди покрывало. - Что я сделал не так?
        - Ничего. Я просто не люблю, когда меня трогают. А тем более мои шрамы.
        - Только не говори, что ты переживаешь за их внешний вид.
        Соня ничего не отвечает, только лишь сильнее комкает в руке ткань покрывала, растерянно оглядываясь по сторонам. Собственно, ответ мне и не надо получать. И так все понятно.
        - Глупышка, да он ничуть тебя не портит. Я даже не заметил его сначала.
        - Зато сейчас заметил.
        - Сонь, ты серьезно? - не пойму, то ли плакать, то ли смеяться, что какой-то долбаный шрам, да нет, не какой-то, а очень хорошо мне известный, сейчас портит такой момент. - Это все глупость, понимаешь? - обхватываю ее лицо обеими руками. - Раздень меня, - тот случай, когда слова вылетели вперед мыслей.
        - В смысле?
        - В прямом. Сними с меня рубашку. Не трусь. Это всего лишь рубашка. Пока большего не прошу. Давай, - отпускаю ее лицо и усаживаюсь сбоку от нее на колени.
        Ощущаю себя ребенком, ждущим долгожданный новогодний подарок. Раздумывала Соня секунд десять, прежде чем отпустила покрывало и потянулась обеими руками к пуговицам моей рубашки. Не знаю почему, но я был уверен, что она замешкается и у нее это тупо не получится. Пальцы будут дрожать или что-нибудь еще, но - нет. Справилась она достаточно быстро. При этом, на ее лице появилось что-то наподобие улыбки, когда она начала стягивать ее с меня. Как только она сняла рубашку, я взял Соню за руку и положил ее ладонь себе на грудь.
        - Трогай меня.
        - Что ты имеешь в ввиду? - растерянно бросает она.
        - Все. Просто потрогай меня. Нам некуда спешить, - самое удивительное, что я и сам не хочу торопиться. Желание есть, похоти - нет. Я не зверски голоден по сексу. Потерпеть несколько минут уж точно можно. Для Сони - это только на пользу. - Изучай меня, - вполне серьезно произношу я.
        Она на секунду замирает и снова улыбается, как несколько минут назад. Прикусывает губу и тянется ладошками к моей груди. Сначала водит пальцами очень медленно, как будто чего-то боится, но постепенно начинает гладить меня уже более уверенно. Наблюдать за ее реакцией - то еще удовольствие. Я как помешанный придурок ловлю каждую ее эмоцию. Хотя почему как? Помешанный. Да и придурок временами, чего уж греха таить. Парадокс, но чувствовать невинные поглаживания ее ладоней на своем теле в сто крат ярче и чувственнее самых действенных штучек от профессионалок. Знала бы Соня, что одним своим прикосновением может положить меня на лопатки, давно бы этим воспользовалась. Однако, ей лучше не знать. Ей вообще лучше не быть в курсе степени моей зашкаливающей в крови эйфории. Перехватываю одну ее ладонь и подношу к губам, снова ловя ее реакцию. Целую ее пальцы и, только дойдя до мизинца, осознаю, что было еще несколько минут назад. Вот оно яркое напоминание, что это не сон. Отпускаю ее ладонь вниз и шепчу на ухо:
        - Ляг. Не бойся.
        Соня тут же откидывается на спину, вновь закусывает губу и прикладывает руки к груди.
        - Нет, так не пойдет, - мимолетно целую ее в шею, от чего она усмехается. Я же, воспользовавшись этим, убираю ее ладони. - Расслабься, - шепчу ей в губы.
        - Не получится. В смысле, не смогу расслабиться и…, - замолкает. - Как вот с этим что-то можно делать, - приподнимает голову, утыкаясь взглядом в свои ноги.
        - Не говори глупости, - уверенно бросаю я, целуя ее в губы. - Я тебя сначала просто поглажу, не бойся.
        Сказать вслух «я хочу, чтобы ты просто кончила» - не решаюсь. Дебилизм, конечно. Но у меня стойкое ощущение, что Соня, как только это услышит, сиганет с кровати, позабыв о том, что в принципе не ходит.
        К моему облегчению, она закрывает глаза и опускает голову на подушку. Я же, несильно сжав обеими руками ее талию, начинаю целовать ее живот. Медленно прохожусь губами по шраму, закипая от одной мысли, что он в принципе у нее есть. Дикость. И вовсе не в том, что имеется какая-то полоска, которая в реальности действительно не так уж и заметна, а в том, что это результат не аварии, а врачебной ошибки. Да, для меня - это дикость. Чувствую, что Соня смотрит на меня, когда начинаю обводить кончиками пальцев этот участок. Ловя на себе ее взгляд, снова целую в едва заметную полоску. Соня шумно вдыхает и закрывает глаза. Правда, ненадолго. Стоило мне только переместить ладонь на ее грудь и немного сжать, как она снова подняла голову, распахнув при этом глаза. Смотрит на меня с раскрасневшимися в миг щеками. Кайф в чистом виде, особенно с распущенными волосами. Да, пожалуй, я вампир. Только питаюсь не ее кровью, а скорее реакцией, эмоциями.
        Наклоняюсь ближе и, втянув в рот ее сосок, начинаю посасывать его. Чуть прикусываю, на что Соня вздрагивает, и я уже более мягко целую, боясь ее спугнуть. Как только перехожу на другую грудь, Соня закидывает руки мне на плечи, весьма ощутимо их сжимает и сама, первый раз за все время тихо, но вполне ясно произносит:
        - Поцелуй меня. В губы.
        Ее уточнение вызывает во мне одновременно смех и очередную вспышку эйфории от того, что просит это сама. И могу поклясться, что сейчас в ней говорит не ранее выпитый алкоголь. Раздумываю я недолго. В миг отрываюсь от ее груди и аккуратно, почти невесомо прохожусь губами по ее чуть приоткрытым. Постепенно углубляю поцелуй, сплетая наши языки. Соня активно отвечает, что меня, несомненно, радует. Я не сразу уловил исходящие недалеко от нас звуки, просто потому что был увлечен. Но сейчас даже я в затуманенной от эйфории голове, понимаю, что это, мать его, за звук. Убью! Соня первая отстраняется от меня, тяжело дыша.
        - Это ведь Маша блюет? - ну что ж ты будешь делать?! За что, блядь?! За камеры - шепчет до омерзения противный внутренний голос. - Ей, наверное, плохо.
        - Это естественное самоочищение. Она так ежедневно очищается. Не бери в голову, - как можно беззаботнее бросаю я.
        - Ты уверен?
        - Абсолютно.
        А вот Соня, судя по тому, как сильно прикусила губу и тяжело дышит - нет. А уж про Мари, извергающую адские звуки, и подавно молчу.
        - Мне кажется, ей надо помочь.
        - Сонь, она выбрасывает желчь, ей не нужно помогать. Я потом уберу, мне не привыкать.
        - Ну ладно, - как ни странно соглашается она.
        В какой-то момент я даже поверил, что все обошлось. Звуки прекратились, и Соня наконец-таки перевела свой взгляд на меня. Я даже успел не только поцеловать ее, но и снова вовлечь в поцелуй, но ровно до того момента, пока мы синхронно не почувствовали новый кошачий «подарок». Или не совсем новый, а, так сказать, дошедший до нашего нюха. Ну хоть что-то у нас получается синхронно.
        - Это не я, - смущенно произносит Соня, морща нос, как только я отрываюсь от ее губ.
        - Представь себе, и не я.
        - Кажется, меня сейчас вырвет от этого запаха, - бормочет Соня, прикладывая ладонь к лицу. - И глаза от него слезятся.
        А у меня от того, что еще чуть-чуть и расплачусь как девчонка. Резко приподнимаюсь с кровати и, бросив короткое: «я быстро», пошел к выходу. Стоило мне только выйти из комнаты, как я об этом пожалел. Ну просто… нет слов.
        ***
        - Глеб? А с Машей точно все в порядке? - доносится уже трижды Сонин голос из спальни.
        - В полном. Подумаешь, не добежала до лотка, ну с кем не бывает, - отвечаю в ответ, мысленно закипая.
        Хотелось бы отвесить люлей снующей туда-сюда кошке, но вид у нее такой, как будто переживает за то, что мне приходится на карачках убирать весь этот армагеддон. Да и не виновата она в том, что кое-кто ее накормил. Ни Соню не могу отчитать, ни Марию. Не знаю сколько по времени убирал кошачьи подарки. Понимал ли я, что это уже не имеет никакого значения? Да. Безусловно. То, что мы не продолжим начатое и без Сониных слов понятно. Наверное, поэтому я спустился вниз и взял ее кресло. Без просьб.
        - Ой, а я только хотела попросить его привезти, спасибо, - смущенно бросает Соня, прижимая к себе покрывало. А счастье было так возможно. А с другой стороны - не бывает так просто. Первая брачная ночь, и чтобы оказалась реальной? Это из разряда фантастики. Все закономерно. И на том спасибо.
        - Тебе помочь? - накидываю на себя рубашку.
        - Нет.
        - Тогда я пошел мыть уже не совсем белую Марию.
        Могу поклясться, что Соня еле-еле сдерживается, чтобы не засмеяться. А я - чтобы не отчитать за то, что по факту все и испортила.
        ***
        - Ну что, всадница обкакалиса, выдыхай. Жить будешь, - смываю с уже чистого хвоста воду. - Надеюсь, долго и счастливо.
        - Всадница обкакалиса, - резко оборачиваюсь на Сонин насмешливый голос. Да, сейчас она уже не сдерживаясь смеется, захлебываясь в своих же звуках. - Прости, - еле выговаривает она. - Это, наверное, я виновата.
        - Почему? - кажется, мне вполне успешно удается изобразить удивление.
        - Я накормила ее сыром, а еще дала кошачую мяту. Хотела, чтобы она меня любила, - ох уж это желание искать любовь там, где не надо, а где она есть - хрен увидит.
        - Ясно. Она не переносит молочку. А от кошачей мяты потом блюет. Больше не давай их, пожалуйста.
        - Это все?
        - В смысле? - перевожу на нее взгляд.
        - Ты не будешь орать за то, что я испортила вечер и тебе приходится это все убирать и мыть кошку?
        - А смысл?
        - Не знаю. На меня всегда все орали, если я делала что-то не так. Это хорошо, что ты не будешь. Терпеть не могу, когда кричат. Но я больше не буду давать Маше сыр и мяту.
        - Любую молочку.
        - Ага.
        - Почему ты так на меня смотришь?
        - Да странно видеть тебя таким.
        - Каким?
        - Ну вот таким.
        - Каким вот таким? - допытываюсь я.
        - Другим. Одомашненным и..
        - И?
        - Моющим кошке попу. Это совершенно выбивается из твоего образа.
        - А какой у меня образ?
        - Тебе лучше не знать.
        - И все же?
        - Ну, типа властный. А властные книжные герои попу кошкам не моют.
        - А что они делают?
        - Да так, ничего. А что ты сейчас будешь делать? - быстро переводит тему.
        - В каком смысле?
        - Ну ты же возбужден.
        - Теоретически и практически, у мужчин есть рука, Соня. Которой каждый из нас пользуется даже при наличии постоянной женщины.
        - Ну да, - задумчиво бросает она.
        - Но мне она не понадобится, не переживай.
        - Я тебя не возбудила? - разочарованно бросает Соня. О да, вот вообще не возбудила.
        - Кошачья задница и коричневый хвост слегка остудили мой пыл. Отлегло, так сказать. Быстро и эффективно, - опускаю кошку на пол, слыша Сонин отчетливый смех.
        - Рад, что ты веселишься, - выбрасываю перчатки в мусорное ведро и перевожу взгляд на Соню. - Я приберу все внизу, а ты иди отдыхать. Ну или сразу спать. Кстати, голова не болит?
        - Нет.
        - Это хорошо.
        - Хорошо, - кивает в ответ.
        ***
        Не знаю какого лешего вместо того, чтобы пойти в спальню и просто лечь спать рядом с Соней, я пью уже третий бокал виски. Равно как и не понимаю на кой черт пошел в машину и забрал подарок Анжелы. Интересный подарок: триста шестьдесят пять бутылочек настойки валерианы и очень важное изделие из силикона. Кручу в руках эту штукенцию и не знаю, то ли наказать маленькую стерву, то ли ей в ответ прислать что-нибудь этакое, с поправкой на мужское.
        «Спорим, вместо первой брачной ночи ты сидишь один и смотришь на мой подарок? Возможно, даже бухаешь. Резиновая вагина, (правда, я так и не поняла, что это она самая. Мне показалось, что это резиновый носок для огрубевшей кожи ног. Кстати, такие носки хорошо полируют пятки, после них они как попа младенца) тебе будет служить верно до тех пор, пока жену не уломаешь. Это я, так сказать, блюду твою верность. Никаких профессионалок, Глеб Александрович, иначе я твоей супруге про них расскажу. Валерианочка - качественная. Пей на здоровье, но не злоупотребляй. Хороших тебе снов. Искренне люблю и уважаю.
        Не твоя Анжела Трахтенберг»
        - Глеб? - слышу над ухом Сонин голос. Твою ж мать! Перевожу взгляд на свою руку. И что дальше? Кинуть эту херь в угол комнаты типа - фас Мария? Бред. Полный бред.
        - Ты чего не спишь? - как ни в чем не бывало бросаю в ответ.
        - Я не могу заснуть. Меня мучают угрызения совести и мне стыдно.
        - Да брось… Забудь.
        - Ты точно не обижаешься на меня?
        - Нет. Не обижаюсь, - с улыбкой произношу я, в полной мере осознав, что она смотрит на мою руку.
        - А что это такое? - носок для огрубевшей кожи? Тогда спросит почему один? Как хорошо, что в гостиной горит только ночник.
        - Это вантуз.
        - Вантуз? А почему он такой странный и маленький?
        - А это эковантуз… специально для маленьких раковин. Он пока еще в разработке. Вот думал опробовать. Когда мыл кошку, понял, что вода плохо протекает.
        - Ясно, - впервые не могу считать Сонины эмоции. Не знаю, поверила ли она. Но учитывая, что всю эту херь я произнес почти без заминки и в привычном для себя стиле, возможно, да.
        - А ты точно не обижаешься? - очередной детский вопрос, вызывающий во мне улыбку.
        - Точно, Соня.
        - Тогда спокойной ночи.
        - Спокойной, - киваю как болванчик, сжимая в руке «вантуз».
        Ну а что, первая брачная ночь могла быть еще хуже. Ну да ладно, Москва не сразу строилась.
        Глава 11
        Никогда не задумывался над тем, сколько раз человек переворачивается за ночь. Не задумывался ровно до этой ночи. Я поднимался в спальню с четкой мыслью в наглую пристать к Соне. Сначала с обещанием о продолжении ее рассказа, а потом уже и завершить ранее начатое. Да, безусловно, сподвиг меня к этому алкоголь, правда, на тот момент мне было откровенно пофиг. От чего-то я был убежден, что она по-прежнему не спит. За полчаса человек ведь не мог вырубиться после того, как сам жаловался на бессонницу. Оказывается могла. Более того - не притворялась. В противном случае, на мое одергивание ее сорочки и прикосновения, она уж точно хоть как-нибудь, да отреагировала бы.
        В какой-то момент, наблюдая за спящей, совершенно недвижимой Соней, по ощущениям длительное время, в затуманенный алкоголем мозг пришла мысль, что с ней что-то случилось. Сначала я как придурок начал прикладывать руку туда, где просто обязано биться сердце, которое еще несколько часов назад я отчетливо ощущал под своей ладонью. Только не ощутил. Дальше в ход пошла проверка ее дыхания. Даже сейчас могу поклясться, что я его не чувствовал. И если бы в тот самый момент Соня не повернула голову в мою сторону, шмыгнув при этом носом, я бы окончательно примкнул в ряды всадников обкакалиса. Я реально струсил. И несмотря на изрядное количество виски - я не смог заснуть. Четыре часа пялился на абсолютно недвижимую Соню. И постоянно думал о том, что, наверное, спать все время на спине для нее вполне привычная поза. Вот только она меня совершенно не устраивала. В какой-то момент хотелось тупо перевернуть ее на бок, чтобы примоститься рядом и, в конце концов, обнять ее. Только так и не решился. Потом все же сон взял свое, правда, всего на пару часов. Проснулся рано и дабы больше не пялиться на спящую Соню,
пошел охлаждаться в душ. На удивление, после душа я вполне успешно проштудировал все нужные бумаги и даже реально включился в работу. И если бы не мобильник, прозвучавший непозволительно громко, я бы и дальше «был в себе».
        - Да.
        - Верхом езда. Тебе понравился мой подарок? - без приветствий бросает Анжела.
        - И тебе привет, солнышко. Ты превзошла все мои ожидания. Даже не знаю, как тебя благодарить. С меня ответный подарок.
        - Лучший мой подарок - это ты. Желательно, прикованный к рабочему креслу.
        - Не получится. Я изменил свои планы, хочу поехать на озеро с Соней, ей это будет только на пользу. Так что сегодня я не приеду.
        - Ты что серьезно?! - в миг меняет интонацию в голосе.
        - Вполне. Не ревнуй. Завтра - я весь твой. Обещаю.
        - Обещанного три года ждут. Ты совсем что ли двинулся?! Меня не будет в отеле еще как минимум три часа. Они забросят всю работу, к чертовой матери! Нет, правда, Глеб. У тебя вообще башню снесло?
        - Снесло, но я ее прикрепил обратно.
        - У меня просто нет слов!
        - И не надо. Выдохни. Расслабься и устрой себе отдых. Мы все успеем. Сходи в СПА, проведи время с дочкой, тебе будет только на пользу. Все, отдыхай. Мне некогда.
        Кладу трубку и резко встаю с дивана. Не успеваю ступить и шага, как попадаю взглядом на Соню.
        - Доброе утро, - чувство такое, что меня облили ледяной водой, судя по Сониному приветствию и лицу.
        - Доброе. Я не знаю, что ты услышала из моего разговора, но это не то, что ты подумала. Это была Анжела, моя…
        - Да я вроде бы не настолько тупая, чтобы не запомнить, что она твоя помощница, правая рука, нога, голова и так далее, и тому подобное. Не надо меня воспринимать как всесторонне недоразвитую личность. Недоразвитая я только в некоторых областях.
        - Сонь, - усмехаюсь в голос, на что она еще сильнее хмурит лоб. - Не говори глупости.
        - И не собиралась, - уже мягче добавляет она, заправляя за ухо волосы. - Ладно, я не хочу ссориться. В общем, я много думала о том, что вчера произошло… и это сложно объяснить, но я не хочу…
        - Замолчи, - резко прерываю ее, усаживаясь обратно на диван. - Вчера я собирался оставить тебя сегодня одну и через два часа ты должна была бы уже вовсю активно заниматься, но как только проснулся - передумал. И как вижу, не зря. Не надо искать причин для того, чтобы соскочить. Сейчас этим самым поводом будет телефонный разговор, минуту назад ты бы сказала, что всему виной был алкоголь и все в этом духе. Не надо, Соня. Со мной этот номер не прокатит. Ты не была вчера пьяной. Выпившей - да. Но если бы ты не хотела, то никакое шампанское ни к чему бы тебя не сподвигло. И да, я не сплю с Анжелой и никогда с ней не спал. Вчера я не успел ответить на твой вопрос. Возможно, у нас с ней странные отношения с точки зрения общества, но меня не заботит то, что думают другие. Нас с ней многое связывает. И будет связывать. Учитывая, что она занимает значительную часть моего времени, позже я вас познакомлю лично. Вопросы есть?
        - Нет.
        - Тогда я хочу получить от тебя завтрак для нас двоих. Я - голоден.
        - Ты не понял. Я не собиралась соскакивать. И я не была пьяной. Мне было хорошо. Но расслабленной и уверенной я себя чувствовала только из-за шампанского. И то, я все время думала, а что если я дальше не захочу, я даже слезть не смогу с этой кухонной тумбы. Мужчины ведь редко останавливаются, когда им очень хочется. И тебя я бы тоже, наверное, не остановила. Я, наверное, все путано объясняю, - хватается за голову. - На самом деле, все, что произошло на кухне и в спальне - очень странно. Странно, потому что все это страшно и непривычно для меня. Не знаю, что ты об этом всем думаешь, но я так никогда не делала раньше. Я вообще не люблю мужчин. В смысле… они мне в принципе неприятны после аварии, - я даже не успел задать вопрос, как Соня сама неожиданно продолжила, подъехав ко мне вплотную. - Там, в смысле в реабилитационном центре, в самом первом, когда я только-только оклемалась… блин, как же это сложно-то, - шумно выдыхает, уткнувшись взглядом в свои колени. Как-то и без слов понятно, что ничего хорошего она мне не скажет. - В общем, там был врач, который, как потом оказалось, насиловал девочек. В
смысле, девушек. Тех, кто в основном не говорил или плохо говорил, ну и как оказалось не только их. В основном с ДЦП, ну и таких как я. Мне сразу казались все эти его зажимания во время осмотров, мягко говоря, странными, но как-то меня все быстро спустили с небес на землю тем, что я выдумщица. Папа думал, что я просто не хочу заниматься. Только не надо на него наезжать, он на самом деле был еще мягким со мной, а вот медсестры, наоборот, стали на меня как-то пренебрежительно смотреть. Ну в том смысле, что я оговаривала уважаемого врача, профессора, на минуточку. Мне, если честно, самой иногда казалось, что у меня с головой были проблемы, пока окончательно не убедилась в обратном. А вообще не убедилась бы, если бы не снотворное, которым нас иногда по желанию этого самого врача и пичкали. А на меня оно не подействовало, я просто проснулась, когда он меня хотел… ну в общем, ты понял. Была бы я как те девчонки, не способной кричать, все закончилось бы для меня печально. И вроде ничего катастрофического со мной, как с другими, не случилось. Не изнасиловал же никто. А отпечаток неприятный все равно остался.
Поэтому я не хочу в следующий раз пить, чтобы расслабиться. Бред же какой-то получается. Я же не алкоголичка, так ведь нельзя. Я пытаюсь тебе сказать, что не хочу вот этого всего до тех пор, пока не встану. Не то, чтобы я ставлю себе цель бегать, но я хочу в любой момент сама встать и все прекратить, если мне что-то не понравится. Ты мне не противен, честно. Мне будет психологически комфортнее, когда я стану двигаться, пусть и коряво. Я вообще не собиралась всего этого говорить, просто не хочу, чтобы ты обижался, - кладет руку на рычаг, чтобы, по всей вероятности, отъехать.
        - Обижался? Соня, ты серьезно?! - накрываю ее руку своей. - Иногда мне кажется, что ты реально ребенок. Причем до жути наивный. Причем тут вообще моя обида?
        - Ни при чем. Я пойду приготовлю завтрак.
        - Нет. Я вообще не понимаю, почему я слышу об этом в первый раз. Я думал твоей единственной проблемой является мнительность в совокупности с депрессией, а тут… просто нет слов! Я не воспринял слова невролога про психолога всерьез, но, знаешь, пожалуй, нам стоит к нему обратиться.
        - Нет, - вырывает руку. - Мне не нужен никакой психолог. Их было достаточно в первый год после аварии, чтобы понять - мне такие специалисты не нужны! И не надо настаивать, ясно?! Я хочу просто заниматься и встать на ноги. Все. Если ты меня хоть немножко уважаешь, то никакого психолога или тем более психиатра ты сюда не приведешь. И я слышала, что ты сказал про озеро, но я не хочу никуда ехать. Ты был прав в том, что надо заниматься каждый день. Так что, не надо отменять занятия. По крайней мере, до обеда - я хочу быть занятой. Езжай на работу, ты же собирался туда. А на ужин я обязательно что-нибудь приготовлю. Я даже знаю что. Уже нашла один сайт с доступными видео. Я все же пойду на кухню. В смысле поеду.
        - Иди, - нехотя соглашаюсь я, в очередной раз поражаясь тому, почему у нас все через одно место. Один шаг вперед - два назад. Занятия - хорошо, а с головой кто будет работать, черт возьми. Я? - Соня, подожди, - окрикиваю ее на ходу и подхожу ближе. Присаживаюсь на корточки, положив руки на ее колени. - Скажи, а почему это нигде не освещалось? Что в итоге стало с этим врачом?
        - Он не один был, это уже потом все узнали. Медбрат еще. Посадили их, что ж еще. А не освещалось, потому что богатые и очень важные люди не хотели огласки о том, что у них дети-инвалиды. Сделали так, чтобы все прошло тихо.
        - Ясно.
        - Ну все? Я вообще по секрету это рассказала, чтобы ты знал, чего от меня ждать, точнее - не ждать. Ну если только подпоишь, - усмехается, к счастью, по-доброму.
        - Не буду поить, Соня. Другими методами справимся, - уверенно бросаю я.
        - Все, я хочу поджарить яйца. Кушать хочется, да и надо, чтобы до занятий все усвоилось.
        - Иди, - киваю в ответ. - Только с тебя должок. Жду продолжение рассказа.
        - Оно пошлое, - закусывает губу. - Разве что только в смс пришлю, а то стремно. Но только после инструктора.
        - Конечно, присылай. Обожаю все пошлое, - ухмыляюсь в ответ.
        Глава 12
        Эмоциональные качели. Именно так я бы назвала прошедшие два дня. Точнее, полтора. От смеха к слезам, и обратно. Дышу в прямом смысле - как собака. Кажется, от меня даже пахнет как от не самой опрятной псины. Осталось только высунуть язык и стопроцентная копия готова. Правда, это все не помешало мне завалиться на чистую кровать. Представляю, что на это сказал бы мой новоиспеченный муж. Муж, который меньше, чем сутки назад целовал мою грудь. Кому скажи - не поверят. Да ладно, я сама с трудом верю. Точнее, не верю в то, что это Бестужев. Человек, которого я еще недавно мысленно четвертовала, трогал меня почти везде. И ведь, если бы не Маша, то я бы точно распрощалась со своими трусами, равно как и с девственностью. Стыдно ли мне все это вспоминать? Ни капельки. Мне было приятно. Стыдно и неловко стало ночью, когда я спустилась к нему сама и хотела продолжения. Да, хотелось распрощаться со всем этим, пока на душе было легко и почти хорошо.
        Где-то внутри себя я понимала, что завтра - так не будет. Сказать в лоб мужчине с вантузом в руках «иди и закончи это дело, я избавилась от трусов, чтобы не чувствовать себя неловко, когда ты их будешь стягивать с меня» - как-то не хватило мне на это смелости. Как сказала бы Марта, леди так не говорят. Даже не помню, что я в принципе говорила ему, когда спустилась. И вот потом стало не по себе от того, что, возможно, Глеб понял, зачем именно я пришла, только ему уже, видимо, не хотелось.
        Полное возвращение в реальность произошло ровно тогда, когда я легла в кровать и натянула на себя эти дурацкие трусы. Как-то быстро схлынули остатки алкоголя и на место него пришла жуткая депрессия. Выть хотелось от осознания, что завтра так уже не будет. Не получится вот так просто раздеться и самой его поцеловать, не говоря уже о большем. Дальше будет как минимум неловко, да и тупо - страшно. Чего уж греха таить - профукала реальный шанс не прослыть старой девой до конца жизни. Вот только проснувшись утром и осознав, что Глеб спал ночью рядом со мной, судя по исходящему от подушки запаху, да и в принципе по смятому белью, разочарование и уныние поутихло. Все встало на свои места. Я бы даже сказала больше - заиграло новыми красками. То, что он спал со мной в одной кровати, будучи выпившим, и не воспользовался тем, чем, собственно, можно было, а если точнее - мной, говорит безусловно в пользу Бестужева. Да и вообще, проанализировав все события, пришла к выводу, что так безусловно лучше. Как ни крути, он для меня чужой. Пока чужой. Совершенно не представляю, как бы смотрела Глебу утром в глаза,
если бы все случилось. А самое главное, как бы я отпиралась от дальнейшего секса, если бы уже накануне с ним переспала? Ведь не хочу я никакого секса. И вряд ли захочу в ближайшем будущем. Точнее, пока не начну худо-бедно ходить.
        Решение рассказать о не самых приятных событиях моей жизни - было совершенно спонтанным. Повлиял на меня, как ни странно, ответ Бестужева про помощницу. Может я полная дура, но я поверила в то, что это самое телефонное «солнышко» оказалось его помощницей, а не той, с которой он время от времени спит. Если поначалу я жалела о своих словах, то, когда Глеб оставил меня одну, поняла, что надо было ему сказать об этом давно. Пусть знает с кем имеет дело и не рассчитывает на нормальную жену в ближайшем будущем. Сам выбрал - пусть сам и мучается. Смеюсь в голос, вспоминая яичницу. С этим надо что-то срочно делать. На кой черт кому-то в принципе нужна такая жена как я? Не дает, мужа лаской не балует, готовить и убирать не умеет, истеричка, ну и просто бестолочь, которая даже яичницу умудрилась спалить. Про то, что новоиспеченная супруга еще и не ходит, я вообще умолчу. Жесть какая-то получается. Разве мне был бы нужен такой муж? Наверное, да, если бы я его любила. Проблема в том, что я не верю, что такую как я Бестужев может любить. А если все же да, чего молчит? Неужели так трудно навешать женской лапши
на уши?
        - Ты же собиралась в душ, а потом в ванную? - перевожу взгляд на моего нового инструктора Ольгу и, кажется, подо мной от страха сейчас будет лужа. Гром-баба - это, кажется, про таких как она.
        Нет, на деле она оказалась не такой уж и страшной, мотивирует, так сказать, заниматься на все сто, недаром после занятий я еле-еле дышу, но ее мужской голос и нависающие надо мной габариты откровенно пугают. А Бестужев еще что-то говорил про мою Варю. Ну-ну.
        - Да, я сейчас пойду. А вы же вроде как уходить собирались. Уже должны были ехать.
        - Не вы, а ты. К чему эти условности, нам работать вместе долго и упорно. Я мужа своего буду видеть реже, чем тебя, так что глупо выкать. - Держи, - приподнимаюсь и беру протянутую коробку.
        - Это что?
        - Мотивирующие штучки. Забыла тебе их сразу принести. Вечером изучи. Там еще есть брошюра по питанию. Я там сделала кое-какие пометки. Мне не понравился набор еды в холодильнике. Для тебя надо немного другое. Для мужа - самое то. Я позже ему позвоню. Ну или завтра в ним встретимся. Он завтра дома? - а хороший вопрос. Надо бы вообще напомнить мужу о себе.
        - Дома.
        - Хорошо. А теперь все в душ.
        - Ага.
        Никакого вечера я не дождалась, тут же открыла коробку и зависла на целых два часа. Плевать, что грязная и потная. Целый альбом фотокарточек ее пациентов. Тут их сотни. Половина из которых в сто крат хуже меня не только по диагнозам, но и по изначальному физическому состоянию. Понимаю, что Ольга это сделала специально, но ведь все пациенты, представленные в итоге - действительно ходячие. У многих из них есть приписки, точнее смайлики: два кольца - брак, улыбающийся смайлик - дети, доллар - карьера. Все они чего-то достигли. Мотивирует? Да, безусловно. Не меньше впечатлила тоненькая книжечка «Психологические штучки», судя по фамилии, написанная самой Ольгой. На этом содержимое коробки не заканчивалось. Флешка с подробными видеоуроками, мой новый личный ежедневник, в котором я должна помечать все, от покалывания в пятке до малейших изменений в организме. И я бы дальше рассматривала все содержимое, позабыв о душе и еде, если бы не звонок Глеба.
        - Где продолжение рассказа? - без приветствий начинает он.
        - Там, где он у меня написан.
        - А если серьезно? Ты обещала мне его прислать. Я жду. Мне нужно заполнить отсутствие интима в жизни твоим пошлым рассказом. Пришлешь?
        - Пришлю.
        - Прямо сейчас, - напирает Бестужев.
        - Хорошо.
        - Как вообще дела? Хорошо позанималась?
        - Хорошо, - перевожу взгляд на часы и мысленно офигеваю. Полпятого! - Собираюсь в душ.
        - А ты обедала?
        - Нет. Как-то замоталась. Не успела, в общем.
        - Тогда у меня предложение. Я приеду через час, съездим на озеро.
        - Уже поздно. Какое озеро?
        - Не поздно. Недалеко от нас, но не то, которое ты видишь из окна. А вообще, дождаться вечера и искупаться голышом в воде - это круто, Соня. Да и вода будет казаться теплее.
        - Вообще-то уже первое сентября.
        - Ну, значит будем встречать осень, а не провожать лето. Возьмем тебе надувное кресло вроде того, как в прошлый раз и шезлонг. Купим что-нибудь вредное: картофель фри, шаверму или что-нибудь такое.
        - Чебуреки, - не задумываясь, бросаю я. Ну раз сам предложил вредное.
        - Ммм… не обещаю, что они будут, но попробуем. Тогда собирайся, я скоро выеду. Купальник не забудь надеть.
        - Хорошо, - сама не знаю зачем соглашаюсь. - Хотя у меня в планах было приготовление ужина, - да уж, молчание Глеба затянулось по всем меркам. - Ты тут?
        - Да, тут, просто меня отвлекли. Принесли важные документы. В общем, собирайся, а ужин еще миллион раз успеешь приготовить.
        - Ну, ладно.
        - И да, давай продолжение. Живо, Соня.
        - Сейчас пришлю.
        Кладу трубку и тут же попадаю взглядом на запрыгнувшую на кровать Машу. Вот это, пожалуй, единственный на данный момент повод расстроиться. Она на меня шипит. Находится рядом, но стоит только поднять руку, как слышу истошное шипение. Ушла мята - ушла любовь. Ну ничего, я упорная. Открываю файл в мобильнике и нехотя, но все же отправляю Глебу. Хочешь - да получай.
        «Целых две недели Кристина жила у Азата. Кроме редкой уборки и, к счастью, еще более редкого перебирания гречки - девушка ничего не делала. Никаких долгов, беременностей и приставаний от очередного бандита не было и в помине. Очередной «брехун» - подумала Кристина. Жизнь казалась почти раем, ровно до того момента, как Азат не появился в спальне девушки.
        - Собирайся.
        - Куда?
        - Твой муженек отказался за тебя платить. А так как ты грязная, то наследник от тебя мне не нужен. Но для других целей ты вполне сгодишься.
        - Вообще-то я чистая. Почище некоторых буду уж точно, - принюхавшись к рядом стоящему мужчине, фыркнула Кристина.
        - Ты не невинна! - крикнул Азат. - Но я нашел тебе применение. Я продам тебя в закрытом клубе. На тебя будет много покупателей. Лицом ты удалась, так что покупателей будет достаточно. Была бы невинна - был бы один хозяин, а так по кругу пойдешь.
        - Я соврала! - воскликнула девушка. - Я - невинна.
        - Это как?
        - Заросло, - тихо произнесла Кристина, пожав плечами.
        - Собирайся! - зло повторил мужчина, смерив ее презрительным взглядом. - Живо.
        Все, что происходило дальше - напоминало девушке параллельную реальность. Ее не только одели в чрезмерно откровенный наряд, но и попытались надеть ошейник.
        - Не тронь меня, - воскликнула Кристина. - У меня зоб. Мне нельзя такое носить.
        Отвоевав хоть немного воли, девушка выдохнула, но ненадолго. Ровно до тех пор, пока ее не привели в темную комнату, с едва заметным освещением.
        - Итак, господа, перед вами наиценнейший лот. Делаем ставки. Чья ставка выиграет - тот забирает девушку первой. Двое других участников, поставивших наиболее крупные суммы, получают ее после победителя в порядке очереди.
        Святые бандиты, да лучше бы я гречку собирала! - подумала Кристина, смиренно опустив голову.
        - Итак, начальная ставка - сто тысяч, - проголосил ведущий. - Кто даст больше?
        - Паскуда, мог бы и более оценить, - буркнула под нос девушка.
        - Двести тысяч.
        - Двести тысяч Асрат. Кто даст больше?
        - Четыреста тысяч, - прохрипел голос справа.
        - Четыреста тысяч Талгат. Кто перебьет?
        - Семьсот, - прозвучал грубый мужской голос.
        - Семьсот тысяч Донат. Господа, кто больше?
        Через несколько минут Кристина уже не вникала в суть происходящего. Очнулась только тогда, когда объявили первого победителя. Пять миллионов. Могли бы и больше - подумала Кристина.
        - Иди уже, - ведущий подтолкнул девушку в плечо.
        - На колени, - грубым голосом произнес мужчина, сидящий посередине, имени которого Кристина не запомнила.
        Кажется, то, чего так боялась девушка, все же настигло ее. На всякий случай она все же обвела взглядом помещение и убедившись, что никакой крупы нет и в помине отчаянно выдохнула, склонив голову. Уж лучше бы гречку собирала.
        - На колени! - повторил мужчина.
        - У меня артроз коленных суставов. Мне нельзя на колени, - отчаянно произнесла Кристина, на что мужчина смерил ее презрительным взглядом. - А еще… тендинит и бурсит!
        - Вагинит? - мужчина перевел взгляд на ведущего.
        - Вообще-то я сказала тендинит. Вы бы к ЛОРу сходили, а не деньги впустую тратили.
        - Не бойтесь, Донат, - вмешивается ведущий аукциона. - Ее здоровье в норме.
        - Тогда на колени, женщина! Иначе сто ударов плетью, - проголосил мужчина.
        - Так бы сразу и сказали.
        Кристина нехотя, но все же опустилась на колени. Значит Донат будет первым, а потом эти двое по бокам - Асрат и, кажется, Рустам.
        - Соси! - крикнул справа Асрат.
        - У меня стоматит, гингивит и фурункул. Мне нельзя! - вновь отчаянно прокричала Кристина.
        - Соси! - воскликнул Донат.
        - Сам соси, - буркнула девушка себе под нос.
        - Соси, давай сюда, - повторил мужчина с какой-то радостной интонацией. Девушке на мгновение показалось, что они так приветствуют кого-то, но уж точно не просят сделать то самое. И это глупое предположение подтвердилось, когда рядом с собой она увидела мужские ботинки. Подняла голову, поймав взглядом того, кого приветствовали трое выигравших ее бандитов.
        - Кто это? - шепнула Кристина рядом стоящей девушке-прислужнице.
        - Сосий, это бывший владелец этого заведения. Друзья его зовут Соси или Сос. Он же Палач. Он же Дьявол. Он же Каратель.
        - Он же бандит. Он же криминальный авторитет.
        - Как ты догадалась?
        - Опыт. Сосий, значит, - никогда Кристина еще так не удивлялась мужскому имени. - Странно, что не Сосат или Сосиат.
        - Тише ты.
        - Сос, друг мой, посмотри какой у нас прекрасный товар. Не желаешь присоединиться к торгам? Ради тебя, так уж и быть, - мы переиграем. И, господа, условия меняются. Победитель только один.
        - С удовольствием, - уверенно бросает мужчина.
        Ну слава Богу! - радостно подумала девушка. Может будет только один. Да и плевать, что Сосий.
        Дальнейшее так обрадовало Кристину, что она забыть-забыла, что является непосредственно товаром. Ведь ставки дошли до ста миллионов долларов.
        - Сто миллионов долларов последняя ставка от Сосия. Ну же, кто перебьёт? Никто? Тогда продано!
        - И что все нашли в тебе, женщина? - тихо поинтересовался ведущий, глядя на Кристину.
        «Что-что, волшебную силу писечки» - подумалось Кристине, но вслух она этого не сказала, просто потому что в следующий момент в зале погас свет и что-то острое вонзилось в ее шею…
        Глава 13
        Перевожу взгляд на часы и мысленно начинаю ненавидеть Бестужева. Через час приеду. Через час?! Да прошло уже два с половиной часа, за которые я успела не только помыться, накраситься и переодеться в купальник, но и дважды помочиться, чтобы не дай Бог не приспичило это делать на озере. Я, черт возьми, зачем-то напялила раздельный купальник, тогда как могла надеть обычный слитный. И ресницы могла не красить, равно как и не красить уродские обкусанные ногти белым лаком, делая из них что-то менее ужасное. Я могла просто поужинать и сесть изучать то, что мне дала Ольга. Да или хотя бы научиться готовить какой-нибудь простой завтрак, чтобы больше не краснеть. Очень много что могла, только вот вместо всего этого, последние полчаса я тупо пялюсь в окно, сжимая в руках телефон. Сколько раз за последний час я хотела ему позвонить? Наверное, раз десять. И каждый раз останавливал страх, что в ответ я услышу то, что и в первый раз: «Замотался, много работы. Решил остаться в городе». Не знаю почему вчерашние слова мне так врезались в память. И плевать, что он соврал. Я не различаю по его голосу, когда он врет,
а когда шутит. Не хочу, чтобы история повторилась, да и быть заинтересованной в его скором приходе как-то не есть хорошо. Особенно, чтобы об этом знал сам Глеб. Вот только еще через пять минут я изменила свое мнение. А что, если с ним что-то случилось по дороге? И все же, наплевав на свою гордость, я не задумываясь набрала его номер.
        - Прости, я засосался. Ой, замотался, - слышу очень даже живого Бестужева. - Сосибо, что позвонила и поинтересовалась через два часа, где же твой супруг так долго носится. Я имел в виду спасибо, - ну вот знала же, что нельзя присылать ему никакой рассказ! Мало того, что живой, так еще и издевается.
        - Не смешно.
        - Не знаю, не знаю, кому как, - могу поклясться, что слышу в трубку какое-то причмокивание. Это что еще за фигня?
        - А что ты делаешь?
        - Сосу. Сосу из трубочки умопомрачительно сос…удорасширяющий сок.
        - Не находишь это каким-то ребячеством? Тебе сколько лет вообще?
        - Внезапно скоро тридцать шесть. Думаешь не доживу до сей страшной цифры? Тогда ты останешься богатой вдовой.
        - Хватит, Глеб. Где ты?
        - Могу только сказать, что кругом одни сосни. Ой, имел в виду сосны. Буду примерно через минут десять, а может и меньше, - ну все! Хотя с какой стати мне на него злиться? Сама виновата, это ж надо было додуматься такое прислать мужчине!
        - Будешь дома через десять минут, так же как час назад, который превратился в два с половиной часа?
        - Нет, реальные десять минут. У меня были важные дела, поэтому…
        - Тогда отлично доехать средь сос… сос… сосновых деревьев, - не задумываясь бросаю трубку.
        На самом деле меня берет злость не от того, что он подтрунивал надо мной. В конце концов, я могу признать, что делал это Глеб не со злостью. И не то, что опаздывает на полтора часа. И даже не то, что в это время я могла заняться чем-то полезным. А то, что я загорелась этой поездкой. Сама не могу объяснить почему. Казалось бы, спустись на лифте вниз и будет мне бассейн. Купайся сколько хочешь. Но это не то. А теперь куда мы поедем в такой час? Хуже всего чего-то ждать и обламываться.
        Злилась я недолго, ровно до того момента, как вдруг осознала, что он впервые при мне дурачился. Пусть и по телефону. Он был как все. Не привычный бронепоезд, а как нормальный… парень. Парень, блин. Скоро тридцать шесть. А когда у него вообще день рождения?
        - Ты меня уже всего четвертовала или осталось что-то целым? - слышу над ухом насмешливый голос Глеба. Резко поворачиваюсь на кресле, попадая взглядом на его улыбающееся лицо. Да что с ним вообще такое?
        - И не думала.
        - Это хорошо, что не думала. Ты готова? - обводит меня взглядом с головы до ног.
        - А что мы еще куда-то едем?
        - Конечно, едем. Я быстро переодеваюсь, а ты пока возьми теплую кофту и белье на смену. Ну чтобы обратно не ехать в мокром купальнике. Только не пререкайся, Сонь. Укрыться большим полотенцем и лежа стянуть с себя мокрые плавки и натянуть сухие трусы - тебе точно под силу. А если нет - я помогу.
        - Ты правда собираешься купаться в такое время?
        - Нет. Не я, а мы. И в уборную сходи на всякий случай. Все, жду тебя внизу. Полотенца я сам возьму.
        ***
        - Нет, - громко протестую я, как только Бестужев хочет посадить меня на заднее сиденье. - Хочу на переднем.
        - На переднем, так на переднем.
        Усадив меня все же на переднее пассажирское сиденье, Глеб сел на водительское место и немедля тронулся с места. У меня в прямом смысле чесались руки от желания увидеть его за рулем. Не знаю чего я ждала. Может какого-нибудь невротика, движущегося со скоростью двадцать километров в час. Сгорбленного и неуверенного в себе. Но нет, ничего такого нет и в помине. Он уверенно ведет машину, более того, судя по спидометру - превышает допустимую скорость. И руки у него, несмотря на довольно худощавое телосложение, все же сильные. И белая футболка с голубыми джинсами ему очень даже идет.
        Почему-то то, что происходит сейчас мне отчетливо напоминает поездку на озеро с Сережей. Парадокс, но за два дня я о нем ни разу не вспомнила. Человека, которого я всегда видела в качестве своего мужа и любила с детства, я ни разу не вспомнила. Ни в ЗАГСе, ни на кухне, ни тогда, когда лежала полуголой с Бестужевым на кровати. Как-то становится не по себе от таких быстрых перемен. Я всю свою сознательную жизнь жила только им. А что теперь? Разве можно так быстро разлюбить того, кем грезила столько лет? Бред какой-то получается.
        - Не волнуйся, если захочешь в туалет, можно…
        - Незаметно испражниться в озеро, - прерываю его я. - Знаю, плавала, так сказать. Такой совет давал мне Сережа, когда мы были с ним на озере, - не знаю зачем я это сказала. Ни к месту это, вот совершенно.
        - Надо же, хоть в чем-то можно похвалить твоего брата, - с ехидством в голосе ответил Бестужев. - Дельный совет. Еще бы он поднял тебя на ноги за два-то года и цены бы ему не было.
        - Не продолжай.
        - И не думал. Да, я совсем забыл, перекуси пока. Раньше, чем через минут сорок поужинать не удастся, - чуть сбавляет скорость и тянется одной рукой на заднее сиденье. - Держи, - протягивает мне круглую коробку.
        Почему-то я сразу подумала о том, что там профитроли. Но нет, стоило только приоткрыть крышку, как в нос ударил запах жареной выпечки. Нет, ну всякое можно было ожидать, но то, что в коробке сложены штук десять чебуреков в форме лепестков розы - это как-то за гранью. Сейчас я в полной мере почувствовала себя каким-то неблагодарным дерьмом. Стало противно от самой себя. Точнее от того, что я не сделала ничего приятного и хорошего для Бестужева. Даже яичницу спалила. Кретинка. А он, пока я мысленно его ненавидела за опоздание, искал чебуреки и того, кто сложит их в форме розочки. Розочка, блин! Такое вообще бывает?
        - Посередине с сыром и ветчиной, по бокам с мясом.
        - Спасибо, - тихо произнесла я, схватив чебурек. - Очень вкусно и вредно. Я их ела разве что только в детстве.
        - Домашние вкуснее.
        - Эти тоже вкусные. Прям очень.
        - А глаза у тебя на мокром месте от того, что ты набираешь лишние калории? - с усмешкой интересуется Бестужев.
        - Нет. Не делай так больше.
        - Как?
        - Вот так, - указываю глазами на коробку. - Давай будем объективными, я не заслуживаю этого и… в общем, не надо.
        - Ой, Соня, сколько же барахла в твоей голове.
        - Ну раз знаешь, что много, так и не связывайся.
        - Так уже связался.
        - Тогда не жалуйся.
        - И не думаю. Салфетки в бардачке.
        - Спасибо, - не успела я потянуться, как Бестужев сам мне его открыл, нащупав рукой салфетки. А я, вместо того, чтобы жевать чебурек, смотрю на коробку презервативов. Ну ведь гад какой! Коробка же открытая. Резко захлопывает бардачок, протягивая мне салфетки.
        - Дай откусить, - неожиданно произносит он. Я же, недолго думая, протягиваю ему чебурек.
        - Как жаль, что все вкусное вредно и нельзя.
        - Да, жаль, - соглашаюсь я.
        - Только больше двух не ешь. Оставь место для полноценной еды.
        ***
        Стоило только приехать на пляж, как самобичевание под названием «Соня - полное дерьмо» исчезло, равно как и думы о коробке презервативов. Подумаешь, он ими пользовался. Уж лучше так, чем наоборот. Он же взрослый мужчина, и как бы мне ни было неприятно, было бы странно, если бы в его жизни не было секса.
        Людей здесь оказалось немного, но все настолько облагорожено, что вопрос о том дикий ли это пляж, отпал сам собой. Никак не ожидала, что как только Глеб устроит меня на шезлонге, примется складывать мангал. Он не только сгонял мне за чебуреками не пойми куда, он еще и шашлык из морепродуктов привез.
        - Ну все, остальное ерунда. Минут пятнадцать и все будет готово, - констатирует Бестужев, положив весь шашлык на решетку.
        - Глеб?
        - Что? - усаживается около меня на надувное кресло и протягивает мне стаканчик с соком.
        - А когда у тебя день рождения?
        - Двадцать первого ноября.
        - А блюдо? В смысле какое любимое?
        - Я всеяден. Ну кроме рисовой каши, - усмехается, отпивая напиток.
        - Ну что-то же есть любимое.
        - Ну… картофельное пюре с жареным мясом, - о, не так уж и сложно. Наверное…
        Наш разговор до еды и непосредственно за ней был настолько непринужденным и легким, что казалось я - это вовсе не я, да и Бестужев был мало похож на привычного себя. Слишком все легко, что невольно ищешь во всем подвох.
        - Ну что, еще по гребешку? - встав с кресла, предлагает Глеб.
        - Один на половину, - соглашаюсь я, подливая сок в стакан.
        Я пропустила момент, когда к нам подошла девка в полосатом купальнике. Точнее не к нам, а к Глебу. Нет у меня никакой ревности и быть не может, но почему-то ее просьба помочь ей открыть бутылку шампанского - вывела меня из себя. Точнее не просьба, а то, что Бестужев смотрит на ее грудь. Явно силиконовую. Это просто шары какие-то. Неужели это красиво в его глазах? Давай, оближись еще на нее и пусти слюну. Хлопок и бутылка открыта. Казалось бы, получила свое шампанское, так пошла вон отсюда. Хлебай его в стороне. Так нет же, добрый самаритянин Бестужев решил накормить заблудшую душу морскими гребешками. Просто офигеть и не встать.
        Не знаю, как сдержалась и вместо колких слов - улыбнулась, как только он сел на кресло рядом со мной и протянул мне шпажку с морским гребешком. А вот как моя рука качнулась при этом в его сторону - знаю. Специально она качнулась, вылив ему сок на причиндальную область. Ну и ходи теперь «обоссанный» яблочным соком. Мачо-срачо.
        - Блин, прости, пожалуйста. Ну я и растяпа, - демонстративно хватаюсь за лоб.
        - Да ничего страшного, - усмехается Бестужев. - Уже темнеет - и ничего не видно. Тем более сейчас пойдем купаться. Доедай, Сонька - золотые ручки.
        Вот доесть под пристальным взглядом Глеба - было сложно. Я уверена, что сыграла натурально, так какого лешего так на меня смотреть?
        - Ну что, теперь пошли купаться. Так уж и быть не голышом.
        Бестужев в считанные секунды снимает с себя одежду. Я вслед за ним, правда, значительно медленнее стягиваю платье, при этом сама осознаю, что кошусь на его трусы.
        - Только давай наденем на твой мизинец вот эту штуковину, - натягивает мне на пораненный палец напальчник. - Ну, все. Пошли на ручки, Соня. Чур не тонуть.
        Глава 14
        - Мне здесь нравится, - первой нарушаю молчание и закрываю глаза.
        То, как на меня смотрит Глеб - становится в какой-то степени невыносимым. Как будто кто-то обливает тебя кипятком. И становится жарко. Хотя вода - совершенно точно прохладная. При этом он вроде бы ничего не делает. Просто медленно кружит меня на воде.
        - Мне тоже, - чуть хрипло произносит он, перебирая одной рукой мои распущенные волосы. Это моя большая оплошность. Мне хоть и приятно, но теперь они мокрые. - Но на этом купальный сезон закрыт. Правда, можно съездить зимой на море. Я буду посвободнее, да и ты, думаю, уже будешь к этому времени более самостоятельной.
        - Ты хотел сказать ходить?
        - Ну может и ходить. Кто знает. Сонь? - слышу не только очень близко его голос, но и дыхание на щеке.
        - Ммм?
        - Поцелуй меня.
        - Я не умею, - усмехаюсь в ответ, открыв глаза.
        - Умеешь. Давай сама. Не бойся, я не кусаюсь. А не начнешь - буду.
        Все люди, как люди, а мне почему-то смешно. Вот я совершенно трезвая, не одурманенная головной болью, сама тянусь к его губам, крепче сжимая руки на его шее. Это тот самый мужчина, которого я люто ненавидела еще пару месяцев назад. Это Бестужев, которого я хотела прибить с первой нашей встречи. Тот, кто меня провоцировал при каждом разговоре и уже мой муж. Муж, просьбу которого я несмело, но все же выполняю. Закрываю глаза, прижимаясь к его губам. Медленно пробую его на вкус, осторожно веду языком по его губе. Хочу, чтобы Глеб хоть как-то отреагировал. Он же как будто специально замер, ожидая от меня продолжения «банкета». И только лишь его тяжелое дыхание говорит о том, что он вовсе не нерушимая скала. Начинаю посасывать его губу и, сама не знаю зачем, чуть прикусываю ее. И только осознав, что я сделала, резко открыла глаза. Наверное, если бы я не увидела легкую улыбку на лице Глеба, я бы окончательно струсила. А так, это как призыв к действию - мол, пожалуйста, так тоже можно. Мы оба синхронно потянулись друг к другу губами. Вновь закрываю глаза, чувствую, как Глеб впивается в мой рот. Скользит
языком мне навстречу. И мне нравится это ощущение. То, что всегда, казалось, мягко говоря, не очень приятным, наоборот вызывает во мне очень даже положительные эмоции. В крови нет алкоголя, как и никаких эмоциональных встрясок, а мне сейчас легко. Да, именно легко. Я первой отрываюсь от его губ, просто потому что не хватило дыхания и смеюсь как дура, утыкаясь ему в шею.
        - Только не надо ничего говорить, - почти неразборчиво бормочу.
        - Я тебе комплимент хотел сделать. Нельзя?
        - Ты говорил, что не романтик.
        - И тем не менее, у нас с тобой свидание. Чебуреки ездил искал по окрестностям. Розу из них просил составить. Я уже на пути к романтике. Это, можно сказать, мое первое свидание.
        - Да? - удивленно произношу я, заглядывая в его глаза.
        - Что-то типа того.
        - То есть я лишила тебя свиданческой девственности? - на мои слова Глеб откровенно ухохатывается. - И что это значит?
        - Нет, в юности они у меня все же были. Но это было сложно назвать свиданием в общепринятом смысле слова. Скорее что-то типа того, как уломать одноклассницу на секс. Потом однокурсницу, гормоны-то шалили. И романтикой там и не пахло.
        - Фу.
        - Не фу. Это жизнь.
        - А потом была старушка Жаклин, которой были не нужны свидания. Старой развратнице от тебя нужен был только секс.
        - Ну пусть будет так, - в очередной раз усмехается он, усиленно кружа меня на воде.
        - А у меня не было ни одного свидания. Не знаю как так.
        - Я знаю, как так, но промолчу.
        - Вот и молчи. Только комплимент скажи.
        - Что-то с памятью моею стало. Я забыл.
        - Ну и не надо.
        - Ну ладно. Твоя грудь безусловно красивее, чем у той девушки, которой я открыл шампанское, - проводит пальцем по краю купальника. - Кстати, раз сок на меня ты вылила специально - закинешь мои джинсы сама в стиральную машину. Это урок на будущее - чтобы не портила вещи.
        - Не понимаю, о чем ты говоришь, - как можно увереннее произношу я.
        - Как хорошо, что я понимаю, - улыбается гад. - Ты замерзла?
        - Есть чуть-чуть.
        - Тогда на выход.
        ***
        Я была уверена, что, переодевшись в сухое, мы отправимся домой. Но нет. Не знаю как Глебу пришло в голову жарить зефир, но он действительно начал это делать.
        - Хочешь принесу еще кофту?
        - Нет, мне тепло. Так хорошо.
        Хорошо было ровно до тех пор, пока Глеб не подал мне зефир. Бывает же такое гадкое чувство чего-то нехорошего, оседающее где-то внутри. Наверное, я не только трусиха, но и отвратный человек. Но когда та самая девица начала орать - я резко схватила Глеба за руку.
        - Не иди туда, - мельком оборачиваюсь на компанию из трех отморозков и той самой девицы, к которой эти утырки начали приставать. - Ты один, а их трое. Пожалуйста, не иди. Давай позвоним куда-нибудь. Да, точно - в полицию.
        - Шутишь? Никто сюда не приедет. А если и да, то будет уже поздно. Успокойся, Сонь, - вырывает свою руку, на что я снова ее дергаю.
        - Если ты пойдешь, я тебе горчицу в трусы насыплю тогда, когда ты этого не будешь ждать! Крошки в постели раскидаю. Да все, что угодно. Ну не иди, пожалуйста, Глеб.
        - А если бы на ее месте была ты?
        - Я не была бы на ее месте, потому что я не шлюха, поехавшая с тремя парнями на пляж, прекрасно понимая, чем это может закончиться!
        - Не разочаровывай меня, - одергивает руку и все же идет в сторону этих отморозков.
        Я настолько трусиха, что вместо того, чтобы смотреть в их сторону - крепко зажмурила глаза, мысленно повторяя про себя молитву. Не знаю сколько я так сидела, открыла глаза только тогда, когда поняла по звукам, что они дерутся. Один лежит на песке, схватившись за живот, девки - нет, а двое других напирают на Бестужева. Я - классическая дура, кроме как истошно завопить - ничего не придумала. Правда, на мои возгласы никто не отреагировал. Совсем никто. Воплю еще больше, когда один из отморозков схватил Глеба сзади за шею, а другой тот, что спереди - с размаху ударил его в живот. Оглянулась по сторонам и, увидев почти рядом небольшие камни, не раздумывая скатилась с шезлонга и поползла к ним. Схватила первый попавшийся и, прицелившись в одного из уродов, схватившего Бестужева, со всей силы бросила в него.
        Вот только получилось не в него, а аккурат в Бестужевский лоб. Точнее в межбровное пространство. Кажется, удар был такой силы, что опешили все. На самом деле, как бы парадоксально ни звучало, но это пошло Бестужеву на руку. Вместо того, чтобы мысленно меня четвертовать и бороться со звездами перед глазами - он, воспользовавшись замешательством отморозков, ударил впереди стоящего урода коленом в пах. То, как он избавился от второго урода, удерживающего его сзади - я откровенно пропустила. Окончательно пришла в себя, когда он вырубил его сильным ударом в лицо. И все. Я вся сжалась на этом самом песке, ожидая в общем-то справедливого Бестужевского гнева.
        - Прости меня, грешную. Я не специально. Клянусь всеми мизинцами, - прикрываю лицо ладонями.
        Ну все, мне пипец. После таких ударов в лоб вообще остаются живыми?! Может у него шок?
        Глава 15
        - Я тебя, по-твоему, собираюсь бить? - подхватив меня на руки, поинтересовался Бестужев. От страха и растерянности я даже не уловила какой у него был при этом голос. - Соня, ты вообще тут?
        - Я - тут, а ты точно здесь? Или несешь меня в состоянии шока, а дальше свалишься? - тихо произношу себе в ладони.
        - Нет, у меня в планах не было падать, ну по крайней мере до тех пор, пока не доставлю тебя домой.
        - Глеб? - убираю ладони с лица и нехотя, но все же открываю глаза. - Ты точно живой? - смотрю на место удара и мысленно офигеваю. Пусть тут нет яркого освещения, но бурная фантазия уже рисует намечающуюся на его лбу шишку. - Тебе надо в больницу проверить голову.
        - Не надо мне никуда, Сонь, - уверенно произносит Глеб, ускоряя шаг. - Максимум, что будет - гематома. Забудь, подумаешь малость промазала. Ты все равно молодец.
        - Не смешно. И вообще, я же просила не лезть туда!
        - Не могу, это было бы не по-человечески. Обними меня за шею, мне нужно освободить руку.
        И только обняв Бестужева, я вдруг осознала, что все это время он нес меня к машине. Глеб освобождает ладонь и, нырнув рукой в карман джинсов, достает ключи. Открывает дверь и усаживает меня на переднее сиденье.
        - Заблокируй двери. Я быстро вернусь, - вкладывает мне в ладонь ключи. - Если что, в бардачке есть второй мобильник. Не открывай никому двери.
        - Нет! - хватаю его за руку. - Зачем тебе туда идти?! Жалко полотенце и одноразовый мангал? Надувное кресло и шезлонг? У меня осталась несколько тысяча баксов на счету, я тебе компенсирую эти потери. Не уходи. Поехали домой, пожалуйста, - осознаю ли я, что выгляжу жалко? Безусловно - да. Но сейчас мне плевать.
        - Сонь, - освобождает свою руку и тут же тянется к моему лицу. Проводит большим пальцем вниз по скуле, кажется, стирая что-то на коже. - Во-первых, меня не интересует полотенце и шезлонг, мне надо вернуться за своим мобильником. Твой тоже было бы неплохо забрать. Ну а, во-вторых, надо найти ту девчонку. Она явно прячется где-то в кустах.
        - Ты издеваешься?!
        - Нет. Какой тогда во всем этом был смысл?
        - Никакой! Что-то она не кинулась тебе помогать, а сбежала! Не иди туда, пожалуйста.
        - Заблокируй двери и возьми телефон. Я вернусь через пару минут, - уверенно произносит Глеб, захлопывая дверь. Я бы сказала слишком самоуверенно.
        Блокирую двери, как только Глеб исчезает из поля моего зрения и тянусь к бардачку. Хватаю мобильник и радуясь тому, что на нем нет пароля, открываю телефонную книгу. Кому звонить в таком случае? Ментам? Но я ведь даже не знаю, где нахожусь! Господи, ну почему у меня все через одно место! Я начала отсчет примерно через минуту, как Глеб ушел. Досчитав до двадцати, с силой сжав в руках телефон, глубоко вдохнула и начала молиться. Молилась ровно до тех пор, пока на мобильник Бестужева - не пришло смс. Сообщение от Вари.
        «Добрый вечер. В семь утра я буду в Москве»
        Казалось бы, мне бы радоваться надо. Завра моя Варя будет уже рядом со мной. Есть с кем поделиться, если доберусь до дома. Можно даже сейчас ей позвонить и спросить, как мне быть. Вот только до меня вдруг дошел тот факт, что они общаются с Бестужевым по другим номерам. Это ведь тоже не ее номер! Понимаю, что смотреть чужие переписки - отвратительное дело, но палец сам потянулся просмотреть их переписку. Ну, козел, мало тебе камня в лоб.
        «Тебе будет полезно отдохнуть пару дней. Через дня три я уеду, скажем, что тебе полегчало. Вернешься домой и Соне ни слова»
        «Ну как я могу оставить ее одну на три дня?! Давайте я все же вернусь завтра в обед и скажу, что у меня нет ничего страшного. Чем-нибудь обкололи и уже не чувствую больше боли?»
        «Нет. Во-первых, я справлюсь сам. Во-вторых, я хочу побыть с ней без посторонних лиц. Все. Пиши только по делу. Облажаешься - уволю»
        Пролистнула еще несколько сообщений, лишний раз подтверждающих, что Варя симулировала по указу Бестужева. Переписка оказалась маленькой и в принципе не очень информативной, но этого, равно как и звонков хватило, чтобы у меня появилось желание оставить на лбу Бестужева реальную дыру, а Варю - записать в предательницы. Сжимаю в руках телефон и не знаю как теперь себя вести. Совершенно не знаю. С одной стороны - хочется лично вмазать Глебу в морду, с другой - ничего страшного тогда не случилось, да и Варя - по сути выполняет то, что ей указали.
        Когда увидела совсем рядом фигуру Бестужева, вздохнула все же с облегчением. Живой. А вмазать ведь всегда можно успеть. Правда, так я думала до тех пор, пока не увидела идущую за ним женскую фигуру. Понятно, нашел-таки шлюхастую. Упорства ему не занимать.
        - Сонь, открой, - стучит в стекло со своей стороны.
        - Мужчина, я вас не знаю. Сосите отсюда, иначе дядек в форме вызову. Ой, я имела в виду чешите отсюда, - с ехидством в голосе отвечаю я, копируя точь-в-точь его интонацию.
        - Открой двери.
        - Нет. Соси прощения. Ой, я имела в виду проси.
        - Живо открой машину, - вот уж чего я не ожидала, так это того, что он мне совсем не подыграет, более того, голос у него грубый. Нехотя открываю двери и отворачиваюсь к окну. Бестужев тут же приоткрывает заднюю дверь шлюшке, сам же усаживается на водительское кресло.
        - Держи, - кладет мне на колени мою сумочку.
        - Извините меня, пожалуйста. Я не знала, что так получится, - доносится сзади жалостливый голос девки. - Они неплохие парни, мы в одном университете учимся. Мне кажется, что они что-то употребили, когда я плавала. Они никогда не были агрессивными, тем более не приставали. Не знаю как так, они же мои друзья. Мне очень стыдно, что вам досталось.
        - Так стыдно, что ты умотала, тогда как у тебя есть две ноги и две руки, - подаю голос, не в силах сдержаться. И да - нельзя дружить с друзьями, у которых на тебя стояк. С такими сиськами могла бы об этом и догадаться, - чувствую на себе взгляд Бестужева, но не поворачиваюсь в его сторону, демонстративно открываю бардачок и закидываю в него телефон.
        - Я растерялась. Извините. Можете подбросить меня до остановки. Тут направо и потом прямо пару минут.
        - Хорошо, - совершенно спокойно произносит Бестужев в своей излюбленной бесячей для меня манере.
        За это время никто не произнес ни звука. Я думала только о том, как со всей силы вмазать Глебу, только тогда, когда он этого не будет ждать. Пусть думает, что я бешусь из-за девки. Хотя бесит она меня неимоверно сильно. Особенно, когда довезя ее до этой самой остановки, он еще ждал две минуты, пока не приехал автобус. Офигеть. Просто немыслимо!
        - Давай договоримся на будущее - есть я и ты, - стоило нам только отъехать от остановки, как Бестужев первым заговорил. - И уже наше «соси» должно оставаться между нами, и при ком-то это произносить крайне неуместно.
        - Вы бы заткнулись, Сосий, и отвезли законную супругу домой, которая, кстати, не может сделать это самостоятельно, в отличие от других силиконовых женщин.
        - Это перебор, Соня.
        - Перебор - это лезть одному мужчине к трем отморозкам! - восклицаю я, повернувшись к нему. - Может я законченная эгоистка, но мне плевать на эту девку. Мне моя жизнь дороже, понятно? И когда в ней только-только начало появляться что-то определенное и хорошее, я не хочу быть изнасилованной тремя уродами, только потому что ты решил сыграть в благородство. Эта девка скорее всего потом бы встала, отряхнулась и, пустив скупую женскую слезу, пошла бы дальше, проглотив это. А я - нет. И не потому что не встала бы, - замолкаю, отворачиваясь к окну.
        - Ты безусловно в чем-то права. Точнее, во многом. Возможно, я был не прав. Только я сужу со своей колокольни. Да, она была нетрезвая, да - глупо ехать одной в компании трех парней-однокурсников. Молодость зачастую равна глупости. Осудить могут все. Так, конечно, проще.
        - Со своей колокольни - это как? - поворачиваюсь в сторону Глеба. Он же напротив переводит взгляд на дорогу.
        - Когда я был очень молодым и глупым и только почувствовал вкус больших и реальных денег - я сглупил. Нет, не так. Тупанул и шиканул на широкую ногу, напрочь выключив бдительность. Нажрался загородом в компании нескольких приятелей. Очнулся уже в сугробе с дыркой в животе. Ни звука не мог произнести, не получалось. А люди-то рядом были и проходили, только мимо меня. Просто я был для них ужравшимся алкашом. И вот если бы не одна молоденькая девчонка, которой я тоже вроде как на фиг не сдался, не помогла бы мне, я бы тут сейчас с тобой не сидел. Ты можешь осуждать мои действия, но получилось так, как получилось. Главное - все нормально. А стресс… ну будем считать, что он иногда полезен. Закаляет, так сказать. Вопросы есть?
        Вот не знаю, что на это ответить. Еще несколько минут назад я хотела словесно уничтожить Бестужева за то, что он меня бросил, привел эту шлюху в машину, да и за то, что придумал Варину болезнь. Теперь же мне становится не только не по себе, но и стыдно. Желание напомнить Глебу о последнем - вообще исчезло напрочь.
        Видимо, Бестужеву тоже не хочется говорить, потому что всю дорогу до дома мы ехали молча.
        Глава 16
        Убираю в морозильник уже размороженный пакет овощей и принимаюсь рассматривать лицо в зеркало. В принципе могу с уверенностью сказать, что все не так уж и плохо. Пару царапин на скуле, правда, завтра на лбу будет красоваться что-то более красочное, но в целом не так все плохо. А вот рука - совсем не радует. Костяшки пальцев словно онемели. Это определенно хуже побитой морды. Казалось бы, сто лет не дрался, но как это делать - не разучился.
        Возвращаюсь в спальню, где, к счастью, Соня больше не смотрит на меня волчьим взглядом. Руки скрещены, покрывало до груди, но взгляд уже более мягкий.
        - А ты точно будешь спать здесь? - обводит взглядом кровать. - Может не надо?
        - Еще одно слово и я буду спать голым. Естественно, здесь. Естественно, рядом.
        - Можешь не продолжать. Я поняла.
        - Ну слава Богу, - сажусь на кровать, на что Соня протягивает мне два тюбика.
        - Левый - от синяков. Правый от боли. Он хорошо рассасывает гематомы. На себе проверено. Я много средств перепробовала. Намажь лоб. И прости меня за него. Я не хотела в тебя попасть. Но учитывая, что я сегодня видела в телефоне, который у тебя в бардачке, вашу переписку с Варей, то… Ну, в общем, я знаю, что Варя не сорвала спину, а имитировала по твоему приказу. Поэтому так тебе и надо. Это карма. Кстати, зачем тебе это было нужно?
        - Ммм… дай подумать. Это было спонтанно, - не могу скрыть улыбки. - Скажем так, воспользовался тем, что так сложилась ситуация, - забираю из ее рук тюбики с мазью. - Хотелось провести время вдвоем в интимной обстановке, раз уж оказался оторванным от дел. Так сказать - не терпелось начать налаживать контакт. И помнится мне, мы даже немного его установили.
        - Ну и гад же ты все-таки! - резкий замах руки в мое плечо. - А что еще Варя делала по твоему приказу?
        - Она, как ты успела заметить, не игрок на два фронта. Скорее вынуждена делать то, что я ей прикажу, под угрозой увольнения. Не воспринимай ее как предательницу. А ты не хочешь сама нанести мне эту мазь?
        - Нет.
        - А я - хочу. Помоги мужу хоть с этим, раз уклоняешься от супружеского долга, - протягиваю ей мазь. - Давай ту, которая от гематомы.
        Соня берет из моих рук мазь и осторожно выдавливает себе на пальцы содержимое тюбика. Усаживаюсь ближе, закрыв глаза, и тут же ощущая ее маленькие пальчики на своем лбу.
        - Мне кажется, завтра будет пипец твоему глазу. Отек скорее всего перейдет на него. Может все же обратимся в больницу? Мало ли чего я там повредила? - душу ты мне повредила.
        - Все в норме. Не перед кем красоваться, подумаешь, синим похожу.
        - Больно? - размазывает пальцами мазь.
        - Нет.
        - А та девчонка, которая тебе помогла, случайно не твоя помощница Анжела?
        - Случайно она.
        - Ясно. И как давно это было?
        - В декабре будет десять лет.
        - Она твоя ровесница?
        - Нет. Ей двадцать восемь. Почти двадцать девять.
        - И она не замужем?
        - Не замужем и вряд ли это когда-нибудь случится.
        - А что так? - открываю глаза, как только перестаю чувствовать Сонины пальцы. - Страшненькая? - могу поклясться, что произнесла она это не только с улыбкой, но и с надеждой в голосе.
        - С точки зрения стандартов красоты - очень даже красивая. Конопатая, правда. Но это ее не портит.
        - А что портит?
        - Отвратительный характер. Редкостная стерва. Временами хамка, грубиянка. Мужчин ни во что не ставит. Ну и редчайшей породы сухарь, что не устроит ни одного нормального мужика.
        - Но при этом вы работаете десять лет вместе.
        - Ну не совсем десять. Тесно - чуть больше шести лет. И у нас с ней полное взаимопонимание.
        - Понятно. Нет, непонятно. А дочка у нее откуда?
        - Полагаю из матки.
        - Не смешно.
        - А я и не смеюсь. Ты может удивишься, Соня, но для того, чтобы сделать ребенка, много сил и времени не понадобится. Когда мы с ней познакомились у этой сопли уже была Саша.
        - Ясно. А…
        - А может хватит об Анжеле? Давай о нас?
        - А что о нас? И вообще… я хочу спать.
        Как у нее это получается? Какая-то минута и вместо любознательной девчонки - уже лежащая на спине с закрытыми глазами Соня. Ну что ты будешь делать?!
        - Выключи свет, пожалуйста. Он на меня давит.
        На меня много что давит и что?! Благо, вслух этого не сказал. Молча положил тюбики с мазью на тумбу и выключил свет. Попытка - не пытка. Максимум что получу - удар по руке. Это же нонсенс - не потрогать собственную жену в кровати. Может это не так, но у меня стойкое убеждение, что секс и любое действие - ей пойдет на пользу. Кровь разгоним и все пойдет как по маслу.
        - Нет, - как гром среди ясного неба, стоило только положить ладонь ей на живот.
        Резко убирает мою руку в сторону.
        - Сонь, я тебя только поглажу. Не будет никакого секса.
        - Не надо меня гладить. Я не хочу. Не сейчас, - да что ты будешь делать?! - Хочешь я тебя поглажу? - ей Богу, хорошо, что выключен свет, ибо мои глаза на выкате.
        - Боюсь, что мы говорим о разного рода поглаживаниях.
        - Безусловно. Я к тебе в трусы лезть не собираюсь. Повернись на бок, я тебе почешу спину.
        - Она не чешется, Соня.
        - Я имею в виду поглажу. Будет приятно, - а вообще, чего я ломаюсь как девчонка? Пусть хоть погладит. А когда уснет, пойду схожу в душ, сам поработаю рукой.
        - Ну давай, делай мне приятно, Соня.
        Хочется от души посмеяться от того, как проводят время двое людей в кровати. Но стало не до смеха, стоило только Соне ко мне прикоснуться. Уж лучше что-то, чем ничего. Чертовски приятно ощущать ее прикосновения.
        ***
        Просыпаюсь от того, что кто-то сжимает мою руку. Точнее не кто-то, а Соня. Да и не сжимает, а убирает со своего живота. Если гора не идет к Магомету, значит Магомет идет к горе. В переводе на нашу с Сониной жизнь - если она не спит на боку и мне никак ее не обнять, значит моя рука будет покоиться на ее животе ровно с того момента, как она засыпает. Правильно, неправильно, но у меня какой-то пунктик иметь с ней телесный контакт. Я не задумывался о том, что ей может быть тяжело иди неудобно. Я просто удовлетворял свою прихоть - касаться ее. Да, ночных поглаживаний мне мало. Если уж приходится быть на «диете», так должны быть хотя бы более частые приемы «диетической пищи».
        Притворяться спящим - оказывается дело не из легких. Но подать знак, что я проснулся - значит лишить ее возможности смотреть на меня. А то, что она это делает - неоспоримый факт. Как и то, что скоро Соня поднесет руку к моему лбу и начнет его трогать. Нет, я - не провидец, просто так чувствую. И действительно через несколько секунд я ощутил на своем лбу осторожные движения ее пальцев. Жуть как хочется перехватить ее руку и резко потянуть на себя. А дальше… простор фантазии во всеоружии. Проблема в том, с Соней этот номер не прокатит. Даже, если в ближайшем будущем она и начнет ходить, такие маневры пока не для нее. В какой-то момент она убрала руку и, не открывая глаз, я понял, что она перебирается на кресло. Открыл глаза только тогда, когда Соня оказалась уже в ванной. Смущать ее нет никакого желания, именно поэтому до того, как она покинула нашу спальню - я «спал». Дубль два - завтрак. Жуть как интересно, что будет сегодня.
        Правда, о завтраке я забыл, ровно тогда, когда встал с кровати и взглянул на себя в зеркало. Все ссадины и боль в руке - ничто по сравнению с черной дырой в моем лбу, плавно перетекающей к глазу. Точнее, синей и вовсе не дырой, а огромной шишкой и гематомой. Мне досталась на удивление очень меткая и сильная жена. Да, такое лицо определенно «внушает» доверие. Одна положительная новость - с такой харей мне не придется заключать ни один контракт. За три недели эта морда должна определенно вернуть статус лица.
        Сонино лицо за завтраком, во время которого она скромно подала мне тосты с сыром, источало даже не жалость, а вселенскую скорбь. Неужели все так хреново? Ну, видимо, да, раз за столом было произнесено целых пять раз «прости».
        На работу ехал с каким-то гаденьким чувством. И стоило мне только выйти из машины - как на меня покосились все. Ну а зайти в кабинет и тут же попасть под цепкий взгляд Анжелы - это святое.
        - Нихуяшеньки себе. Ну и морда… Это ты так огреб за то, что пытался сорвать цветок с запретной клумбы? - рассказал на свою голову. Вот же придурок. Совета хотел получить от женщины, как вести себя правильно. Получил, твою мать. Анжела такая же женщина, как я - балерина. Самый настоящий идиот. - Вот же стерва какая. А на фотках такая маленькая. Чем она тебя так?
        - Камнем. И я тебя просил на материться. Вспоминай хоть иногда, что ты женщина.
        - Вспоминаю, когда смотрю на такую красоту в зеркало. Мне кажется, тебе надо обратиться в полицию, - поднимаю на нее вопросительный взгляд. - Ну какая-то же есть статья за домашнее насилие в семье. Не надо стыдиться того, что тебя избила жена. Всякое бывает, но от нее надо избавляться. Давай я займусь составлением заявления на нее.
        - Это случайность.
        - Да, да. Жертвы домашнего насилия так и говорят, пока их до кладбища не доведут. А потом они вообще не говорят.
        - Будем считать, что я оценил твой юмор. Однако я не шучу. Это реально случайность. Кыш отсюда и за работу.
        - Но…
        - Я сказал за работу.
        Только посмотрю все ли в порядке. Только посмотрю. Повторяю себе как мантру все двадцать секунд включения аппаратуры. И убедившись, что с Соней действительно все в порядке - выключаю экран. Просидел ничего не делая пять минут, и все же не выдержал и снова включил монитор. В конце концов, что плохо в том, что я посмотрю, как она занимается с инструктором? Правильно - ничего.
        Глава 17
        Два месяца спустя
        От постоянного перещелкивания экрана начинает в прямом смысле рябить в глазах. И это вряд ли последствия от пары бокалов виски. Палец уже жжет от ежесекундного «изнасилования» мышки. Сейчас я даже жалею о том, что в доме так много комнат. Прошелся дважды по всем помещениям, трижды осмотрел камеры на улице - и ничего. Названивать Варе, Олегу или самой Соне с вопросом «где» - нет никакого желания. Сам чувствую, что излишний контроль - путь в никуда. Хотя о чем я? Вся моя жизнь медленно и верно идет в никуда. Наступил такой момент, в котором абсолютно все кажется беспросветным. Для меня - беспросветным, потому как для Сони - все совершенно наоборот. Казалось бы, я ведь должен радоваться ее успехам, но не получается в полной мере, просто потому что я для нее кто угодно, но не муж. Сосед по комнате, которого в последнюю неделю она точно избегает. Правда, общается весьма мило. Более того, я бы сказал, что я сосед, которому временами она очень даже доверяет. На этом все. Если первый месяц ее злость, психозы и истерические загоны я списывал на трудности в реабилитации, что, собственно, так и было, то
последние пару недель - этого всего уже нет, передо мной шелковая Сонечка. Шелковая Сонечка, у которой кроме готовки получается абсолютно все. И на самобичевание и другие загоны у нее нет ни минуты свободного времени. А если и есть, то меня она в эти считанные минуты либо избегает, либо принимает за какого-то дружочка. В этом и есть самая большая загвоздка. Я ей - не друг.
        Чувствую, что еще какие-нибудь полгода и она ускользнет. Просто окончательно встанет, пусть и не самой уверенной походкой, но гордо поковыляет на своих двух. Я ей на хрен не сдался. Ни под каким соусом. Иногда мне кажется, что еще чуть-чуть и я сорвусь. Нарушу свои же слова и обещания и трахну ее, не взирая на то, чего хочет она. Точнее не хочет. Нет, надо называть вещи своими именами - я ее тупо изнасилую, потому что как это не вуалируй - так это и зовется. И ведь не секс мне как таковой от нее нужен, хотя уже и он становится тем, о чем так или иначе думаешь чаще, чем надо. Жизненно-необходимая потребность заключается в том, чтобы поставить на ней клеймо, а не просто иметь печать в паспорте.
        Ставлю уже пустой бокал на стол и откидываюсь на кресло, прокручивая обручальное кольцо. Не так я представлял себе свою жизнь. Совершенно не так. Новый паспорт, печать, фамилия, кольцо - не сделали Соню моей женой. Это же нонсенс - спать в одной кровати столько времени и ни разу не залезть в трусы собственной жены. Кому скажи - не только не поверят, но и обсмеют. И правильно сделают. На кой черт я согласился играть в это благородство? Хотя, что уже говорить, если выбранная мной модель поведения сдержанного добряка-терпилы крепко засела в Сониной голове. Сам налажал, сам и расхлебывай. Только не расхлебать, равно как и не залезть к ней в голову. Стал себя ловить на том, что ее улыбка и преображение в последние пару недель связаны далеко не с успехами в выздоровлении и активной жизни в сети, а с очередными мечтами о алмазном мудозвоне. Так и вижу, как эта дуреха уже расписала себе в голове всю схему, как братец падает к ее здоровым ногам. Сама мысль, что Соня думает о нем - окончательно отравляет мое и без того херовое состояние. Забавно, а ведь еще полгода назад я был уверен, что рано или поздно
она в меня втрескается по самое не могу. Теперь же моя уверенность, а, если быть точнее, самоуверенность очень уверенно скатывается в задницу.
        Никогда не мог подумать, что буду скучать по обозленной и стервозной Соне. Но именно это я и делаю. Ощущение ненависти к моей скромной персоне было гораздо мощнее, чем все, что сейчас происходит. Какого это вообще испытывать на себе Сонину любовь? А ты позвони, Бестужев, мудозвону и узнай. Усмехаюсь в голос от собственных дебильных мыслей и вновь наклоняюсь к столу. Заполняю до краев бокал и, недолго думая, делаю большой, обжигающий глоток. А еще через пару минут открываю личную страничку собственной кошки. Упасть и не встать - у Марии есть своя личная страница в инстаграме. Могу дать руку на отсечение, что за сегодня Соня выложила, как минимум одно новое видео Марии. Ну собственно, что и требовалось доказать.
        - Пизд… анская башня, - резко поднимаю голову на стоящую рядом Анжелу. - Как у нее это получается? Вот только не надо на меня так смотреть. Я стучалась, между прочим, - быстро оправдывается Анжела. - Но ты, видимо, так был занят рассматриванием детской люльки, что пропустил сей факт. Я могу поздравить тебя с пополнением? У вас родилось дитя от непорочного зачатия? - оба синхронно переводим взгляд на экран, на котором Мария, расположившаяся пузом к верху в детской люльке-качалке, активно резвится лапами со свисающим над головой шаром, напоминающим погремушку. Музыку Соня тоже к сему действу подобрала очень подходящую. - Глеб, ты тут?
        - Нет, не тут.
        - А где?
        - В заднице.
        - Все настолько плохо? - меняет привычную интонацию в голосе, чуть сжимая мое плечо. Молчу, не зная, что ответить. Отпиваю глоток виски, краем глаза наблюдая, как Анжела пододвигает кресло и садится рядом со мной. - Не хотелось бы сыпать соль на рану…
        - Хотелось бы. Сыпь. Не стесняйся.
        - Я тебе сотни раз говорила, что она доведет тебя до могилы. Мало того, что избила, так теперь и морально доводит. Она хоть больше не распускала руки? Ну кроме того случая?
        - Не хотелось бы в этом признаваться, но Соня бьет меня каждый день, стерва такая.
        - Ты серьезно?!
        - Да. Бьет четко и чтобы никто не видел. В самое сердце, - усмехаюсь в голос, отпивая виски.
        - Дурак, - пихает меня в плечо.
        - А ты всерьез думала, что она меня избила в первый раз?
        - А что, нет?
        - Нет. Я же сказал - это была случайность. Мы были на озере, я полез в драку. Точнее не в драку, а чтобы защитить одну дурочку. Хотел мирно все урегулировать. Не получилось. А Соня… она кинула камень в одного из парней, но попала мне в лоб. Вот и все.
        - Мда… у тебя очень интересная супруга. И меткая.
        - Очень меткая… засела, зараза такая, глубоко, - и не избавиться, и не вылечиться.
        - Глеб, ты вообще помнишь, что у нас завтра открытие?
        - Еще бы я об этом забыл.
        - Ну раз не забыл, может прекратишь пить?
        - Я не пью, так, выполняю профилактику тромбозов - сосуды расширяю.
        - Я не узнаю тебя. Мне это все реально не нравится, - знала бы ты, как мне все это не нравится.
        - Что я делаю не так, Анжел? Я серьезно. Ты же женщина, скажи мне. Неужели я ей настолько противен? Я же просто хочу сделать ей приятно, даже не трахнуть, а просто приятно. Я же не насильник какой-то, но… что-то мне уже, кажется, что к этому все и идет.
        - Хватит чушь нести. Был бы ты ей противен, она бы себя не так вела. Не мне советовать, как выстраивать отношения с противоположным полом, но ты измени свое уважительное отношение к ней на… хамское. Или равнодушное. Да, так даже лучше - нахами ей. Можешь даже плюнуть в нее. А вообще знаешь что?
        - Что?
        - Брось каку, - поворачиваюсь к Анжеле, смерив ее таким взглядом, от которого она быстро сменила тактику. - Я пошутила. Я поговорю с ней завтра на открытии. Познакомлюсь наконец-то, ну и побешу ее немного, но только во благо тебе. Я вызову ее ревность. Надену оху… хрененное платье с сиськами на выкат и буду льнуть к тебе. Прям активно льнуть, а ты меня пару раз зажми, попу на руку положи. Я имела в виду наоборот - руку на попу. И увидишь, сработает. Ну это в том случае, если она к тебе неравнодушна. Хотя, судя по тому, что она обнаружила в доме расческу и дневник и поинтересовалась чье это, значит твоя рохля к тебе неравнодушна. Да и камень наверняка бросала, потому что не хотела становиться вдовой. А если все же к моим сиськам и твой руке на моей заднице она будет равнодушна - бросай каку. Ты к ней со всей душой и членом, а она к тебе даже не жопой, а вообще ничем. Не по-христиански это.
        - Все сказала? Даже не думай об этом. Короткое приветствие и все. Мне такие игры на хрен не сдались.
        - Да какие игры? Выведем ее из зоны комфорта. Она привыкла, неблагодарная, что ты весь ее, а вот хрен ей на постном масле.
        - Ты меня хорошо услышала? Я сказал не лезть к ней. Что именно я непонятно объяснил? Ты слишком много на себя берешь.
        - Ты бы так себя со своей женой вел, как со мной. Я же как лучше хочу. Все, ладно, давай не ссориться, - забирает из моих рук бокал и выпивает залпом. - Мне можно. Я ночую тут. Надеюсь на твою трезвую, чистую и ясную голову к завтрашнему вечеру. И да, вызови Олега, даже не думай садиться за руль. А вообще, передай респект своей жене - подружиться с твоей белобрысой особой, при этом не только снимать ее на камеру, но и завести ей собственный аккаунт в сети - это мощно. Смотри, скоро будет на этом зарабатывать.
        Уж это самое меньшее из имеющихся зол.
        ***
        Смотрю на идиотско-счастливый профиль Олега и виднеющиеся на его белоснежном воротнике следы от безвкусной рыжеватой, совершенно точно Вариной, помады и от души хочется ему вмазать. Так сильно, чтобы перестал лыбиться. На самом деле я ему тупо завидую. У меня нет к нему никаких претензий. Он идеальный водитель и даже имеющаяся дебильная лыба на его лице никак не мешает ему выполнять свою работу. Да, далеко я с такими мыслями пойду.
        - Куда ты сегодня возил Соню?
        - В салон красоты.
        - Ну и какую она там наводила красоту?
        - Не знаю. Вам будет виднее.
        - Не знаешь, потому что в это время трахался с Варей на заднем сиденье?
        - Я дожидался ее в машине без Вари, - совершенно ровно, почти безэмоционально бросает Олег, чем-то отдаленно напоминая мою пошатнувшуюся выдержку.
        - Извини. Я немного не в настроении. Только я просил тебя быть на расстоянии максимум метра, а не дожидаться в машине, так что в следующий раз будь рядом.
        - Мне кажется, я там был лишний.
        - Тебе так кажется. Вы были только в салоне?
        - Еще заехали в зоомагазин и детский мир.
        - И что на этот раз купили? - ну давай, удиви меня.
        - Детскую машинку. Вы себе не представляете, как будто реальная тачка, только в уменьшенном варианте. Я аж завис.
        - Дай угадаю, тачка эта Соне нужна для того, чтобы посадить туда Марию, катать ее по просторам дома, а потом выложить очередное видео.
        - Да. Мы даже сделали ставки, сегодняшняя люлька или в будущем машинка соберет больше лайков. Я за - машинку, девчонки за люльку. А вы на что ставите?
        - На пиздюльки. Такие крупные, здоровенные даже… пиздюли. Всем троим. Тебе первому, так как из них ты самый старший, причем мужик. Серьезно, ты-то куда прешься, какие к черту лайки?
        - Вы не правы. Интересное видео собирает подписчиков, чем больше их самых, тем популярнее страница Марии. Чем популярнее, тем больше вероятность любой ненавязчивой рекламы в дальнейшем и зарабатывании денег Софией. При этом животное она не мучает, у них полная гармония. Так что вы, Глеб Александрович, не правы.
        - Ну да, вот единственное чего мне не хватает в жизни, это, конечно, денег.
        - Вы снова не правы. Они нужны Соне. Девушкам вообще важно зарабатывать. Да хотя бы на мелочи для жизни, а не просить об этом мужа.
        - Все, Олег, не продолжай. Что-то вокруг меня одни умники собрались, начинает прям-таки раздражать.
        Всю оставшуюся дорогу, кроме как желания продолжить и нажраться в хлам - ничего не было. Привычные для меня желания возникли только тогда, когда зашел в дом. Не наигрались еще с люлькой.
        - Всем добрый вечер. Варь, а ты ляльку хочешь? - усаживаюсь на диван рядом с Соней.
        - Ммм… наверное, да.
        - Ну если да, то тебя Олежка уже заждался в машине. Только чур в ней не трахаться. А если ляльку еще не хочется, то предохраняйтесь.
        - Ага, - растерянно бросает Варя, вставая с дивана, при этом как болванчик кивает головой. - Ну тогда до понедельника.
        - Да. Только Олегу напомни, что завтра в пять он должен быть здесь и отвезти нас с Соней на открытие. Ты, кстати, тоже можешь прийти.
        - Хорошо, напомню. Ну тогда до свидания.
        - До свидания, - резко перевожу взгляд на Соню. - Развяжи мне галстук. Будь так добра, - наклоняюсь к ней ближе, чем требуется для снятия удавки.
        - Ты пьяный, да?
        - Нет. Максимум выпивший. Поцелуй меня.
        - Нет, - грубо произнесла Соня, стянув с меня галстук.
        - А чего это нет? Уж это-то мы освоили с тобой на пять с плюсом.
        - Потому что нет. Ты мне не нравишься такой.
        - Подожди, то есть я тебе сегодняшний утренний нравился?
        - Сегодняшний утренний мне нравится кофе из кофе-машины.
        - Ясно. Значит целоваться тоже не будем. А чего будем делать, Сонь?
        - Давай я разогрею тебе ужин, который мы приготовили с Варей.
        - Нет, ужин, который приготовила Варя - мне не нужен.
        - Мы вместе готовили.
        - Нет, Сонечка, если в доме не пахнет горелым - значит ты не готовила, - не знаю зачем сказал это вслух. Наверное, от бессилия и собственной несостоятельности. - Ладно, проехали. Давай завтра с утра съездим в какой-нибудь бутик, купим тебе красивый наряд на вечер.
        - Я никуда не пойду.
        - В каком это смысле?
        - В прямом. Пока я не буду ходить - выходить на люди, чтобы в меня тыкали пальцем, я не буду.
        - Каким пальцем? Ты шутишь?!
        - Нет, не шучу. Обыкновенным человеческим пальцем. Я никуда не поеду.
        - А я сказал поедешь.
        - Нет.
        - Да.
        - Бессмысленный разговор. Сказала никуда не поеду, значит - не поеду, - тянется рукой к креслу, на что я резко ее одергиваю.
        - Даже если поездка - это бессмысленный разговор, это не значит, что ты вот так должна сваливать. Это как-то грубо, не находишь?
        - Не нахожу.
        - Находишь или нет, я прошу тебя остаться. Как провела день?
        - Хорошо.
        - Кстати, я забыл спросить. Варю успел, а тебя - нет. Ты-то ляльку еще хочешь? Или так, только кошка в люльке устраивает.
        - Хочу. И я даже знаю, что ты сейчас скажешь - так давай трахаться, Соня. А я тебе отвечу - нет.
        - Сначала было неожиданно, а потом предсказуемо. Кстати, - откидываюсь на спинку дивана, положив ладонь на Сонину ногу. - Ты знаешь, что мужчины, испытывающие два и более оргазма в неделю - живут дольше.
        - Нет, не знаю.
        - А знаешь, что это означает в моем случае?
        - Нет, - закусив губу, тихо отвечает Соня, положив ладонь на мою руку.
        - Это значит, что я уже сдох, Соня. Ты меня не бережешь. И себя тоже. Я настаиваю на том, чтобы улучшить наше кровообращение в органах малого таза.
        - Ты пьяный, Глеб. Давай на этом закончим.
        - Нет. Сонь, - обхватываю ее одной ладонью за шею. Не больно, но достаточно сильно. - Пожалуйста, не отталкивай меня. Я не сделаю ничего такого, что тебе не понравится. Обещаю. Пожалуйста, - шепчу ей в уголок рта, потираясь щекой об ее кожу. Никогда я не был так жалок. Но сейчас мне действительно плевать.
        Пользуясь ее секундным замешательством, накрываю Сонин рот своими губами, не давая шанса отвернуться. Целую так, как будто в последний раз. Сейчас я не задумываюсь о ее чувствах. Но то, что Соня мне отвечает и есть тот самый зеленый сигнал. Я остановлюсь. Обязательно остановлюсь, ну хотя бы раз я могу сделать ей приятно.
        В какой именно момент я перестал себя контролировать и спустил с нее бретельки домашнего платья - не понял. Равно как и не понял, как стал покрывать ее шею, грудь хаотичными поцелуями. Чувство, что как будто я делаю это в последний раз, надо больше, больше и еще больше. Как набрать в легкие побольше воздуха перед затяжным прыжком в воду. Руки блуждают по Сониному телу как у обдолбанного наркомана перед заветной дозой. Блуждали ровно до тех пор, пока я не провел ладонью по внутренней стороне ее бедра и не отодвинул тонкую полоску кружева в сторону. А дальше ступор, просто потому что получить вазой по затылку - это отрезвляет. Очень мощно отрезвляет.
        Глава 18
        Гипнотизирую взглядом таймер на духовке и пытаюсь не паниковать. За оставшиеся, положенные по рецепту, семь минут верхушка круассанов никак не станет приятно румяной, а середина явно не поднимется так, как должно быть с этим долбаным слоеным тестом. Однако, страх в очередной раз все спалить - тупо не дает мне увеличить температуру. Уж лучше круассаны - аля бледная осевшая моль, нежели очередной запашок гари на весь дом.
        Чтобы отвлечься от дурацких мыслей, делаю себе уже второй по счету кофе за два часа. Некогда непозволительная роскошь стала уже особым ритуалом. Если во времена модельной карьеры кофе употреблялся в качестве мочегонки достаточно часто, то после аварии - это стало чем-то нереальным. Сейчас, когда мне не надо сознательно уменьшать ни потребляемую жидкость, ни обычную еду, я пью стабильно три чашки кофе в день. Пила бы и больше, но вроде как нельзя. Триста миллиграмм кофеина - безопасная доза, оказывающая положительное влияние на организм. А за здоровьем, с приходом вот уже вторых по счету месячных без сбоя, я слежу с особым упорством. В моем подсознании пить кофе - это как индикатор выздоровления. Вот и сейчас, несмотря на имеющиеся проблемы, я испытываю что-то очень приятное, отпив глоток горячего напитка.
        Подъезжаю к окну и устремляю взгляд на улицу. Один из моих любимых видов. На мгновение даже забываю о дальнейшей экзекуции у врача и, вероятнее всего, провальных круассанах. Казалось бы, осень - унылая пора, сплошная серость и полное отсутствие солнца должны действовать соответствующе - депрессивно и гнетуще, но из-за яркого освещения и украшенных гирляндами деревьев - на душе ощущение какого-то праздника. Обожаю эти деревья в огоньках. Это что-то нереальное. Красиво. Ярко. Как будто уже новый год. А это еще нет снега. Да уж, время летит незаметно. Ровно через месяц зима официально вступит в свои права.
        Жуть как хочу снега. Отчетливо вижу картинку, как Глеб катает меня на ватрушке по всему участку. И даже в снежки можно поиграть, только пока не на равных условиях, ну разве что обоим сидеть в ватрушках и вот так кидаться, не вставая, конечно. Да, так тоже можно. Как бы я ни старалась, но к зиме мне не светит самой хрустеть ногами по снегу. Несмотря на серьезные сдвиги, которые я снова стараюсь ото всех прятать и преуменьшать - бегать к новому году на своих ногах - это не про меня. Пока не про меня. Сейчас, несмотря на не самую приятную неделю в моей жизни и имеющийся список проблем, я все равно - оптимистичная реалистка. В данный момент сомнений в том, что в ближайшем будущем я буду ходить - у меня нет.
        Наверное, оптимистка во мне проснулась две недели назад, когда я стала двигать пальцами. Это было что-то похожее на огоньки на эти самых деревьях, такие же вспышки наслаждения. Мое ежедневное очень раннее утро и по сегодняшний день начинается с надевания наушников и под оптимистичную песню «Cucaracha» двигания пальцами в такт музыки. Это ничего незначащая вещь для обычного ходячего человека, который в принципе не задумывается о том, что может быть по-другому. А для меня в первые дни было что-то сродни стакана воды для заблудившегося путника в пустыне. Сейчас, правда, ощущение праздника чуть поутихло, это уже не кажется мне чем-то сверхъестественным, но радостным - по-прежнему да. Только теперь у меня другие цели. Понимаю ли я, что иногда перебарщиваю? Да. Но не могу с собой ничего поделать. Сейчас соня - это не про меня. Сплю я мало, максимум часов шесть. И мне этого хватает за глаза и за уши. Никакого будильника. Организм сам просыпается и живет в нужном ему ритме. И я дико благодарна ему за это. Я умничка или он - не знаю. Главное, что мы с ним дружим и у меня почти ничего не болит. Редкие боли
в спине и ногах - ничто, по сравнению с мучительной, почти забытой головной болью. Почти, потому что так или иначе, дважды в месяц приступы все равно случаются. Правда, я научилась слушать свой организм до активной боли, а благодаря таблеткам - я купирую едва начавшийся приступ.
        И вроде бы все почти хорошо, если такое в принципе возможно, но иногда мне становится страшно, что все это закончится так же резко, как и началось: мой оптимизм, надежды, упорство, возможности организма, ну и заключительный аккорд - терпение Бестужева. Вот это сейчас очень актуально, особенно в свете того, что женушка уже третий раз за неделю ночует на диване. Засыпаю я как бы с книгой на груди. Точнее, притворяюсь, чтобы не подумал, что я специально тут сплю. Ну подумаешь, заснула за чтением. С кем не бывает. Первые пару раза Глеб относил меня на законное супружеское ложе. Последние два - видимо, забил на это гиблое дело. Ну не могу я сейчас с ним спать, ну совсем никак, а объяснить почему - и подавно. Он десятки раз был свидетелем моих позоров. Но имеющаяся на данный момент проблема обязана остаться только со мной. А учитывая, что я где-то на подсознательном уровне чувствую, что Глебу не терпится залезть ко мне в трусы - диван и еще раз диван.
        Где-то глубоко внутри я понимаю, что любой человек, соглашаясь на условия, которые ему изначально не по душе, все равно надеется на их скорое изменение, само собой в свою пользу. То же самое и с Глебом. И я его, как ни странно, понимаю. И не виню. Я стала четко улавливать смену его настроения, да и вообще в целом, узнав его привычки, вкусы и поведение, я понимаю, что он злится. Ничего не выказывает, но злится. Однако, сказать ему «подожди еще пару, ну максимум пять дней, пока мой огарок вернет хотя бы былой внешний вид» - не могу. Да и как бы я ни готовилась, все равно морально дико страшно, даже когда там все вернется в норму.
        Секс - это проблема номер один. Не знаю зачем я смотрела уже трижды за две недели порно фильмы. Они меня добивают своей простотой и одновременно дикой сложностью. После таких просмотров, кроме как почувствовать себя еще более неполноценным дерьмом - ничего не получается. Я не смогу так. Ничего не смогу. Ну кому нужно реальное бревно? Не просто ноль активности, а бревно, которое не сможет даже поднять ноги. Это же худший кошмар любого мужчины. По крайней мере, редкие представители сильного пола на форумах об этом и трубят. Правда, в более грубой форме. Да и не стоит забывать о том, что я могу струсить в самый неподходящий момент. Память она такая, обязательно подкинет неприятности. И вот как тогда быть? И снова все по кругу - страшно. Жуть как страшно. Чем больше я читаю о сексе - тем хуже. Но и не читать и не думать - тоже не могу. Надо же хоть что-то понять и запомнить технически.
        Мне не нравится мысль, что Бестужев с кем-то может проделывать с легкостью то же самое, что мужик в порно роликах с теткой. Я так не хочу. Мне это не нравится. Я не хочу называть это ревностью, меня раздражает это слово, и в общем-то мне плевать как это зовется. Суть в том, что я этого не хочу. Но и не такая уж я и дура - понимаю, что рано или поздно к этому приведет, если я сама ничего не сделаю. То, что сейчас у Глеба никого нет, я почти уверена. Так получилось, что Олег - наша общая с Варей «подружка». Я активно пользуюсь его влюбленностью в Варю, узнаю что-то о Бестужеве и от нее, и от него. Точнее, куда Олег возит Глеба. Мой муж, хоть я и не привыкла до конца к такому обращению - ведет себя как образцовый семьянин. Работа и дом. Может я полная идиотка, но один раз в неделю я так или иначе заглядываю в бардачок. Резинки в том же количестве, что и были. Более того - на коробке я поставила маленькую никому незаметную точку, чтобы убедиться, что это та самая упаковка. В бардачках остальных авто - презервативов не имеется в принципе. Нет, конечно, теоретически Глебу ничего не мешает накупить сто
упаковок сей вещицы и активно ими пользоваться на работе, но почему-то я верю в то, что там он только работает. Или хочу верить. Не знаю. Наверное, я слишком эгоистична, но никаких женщин в его жизни я видеть не хочу. Пусть он со мной пока и не занимается сексом, но ведь трогать-то - трогает. Даже тех же поцелуев, от которых и мне порой кружит голову, у нас в избытке. И вот после меня к какой-то бабе? Нет уж, увольте.
        Прислоняюсь лбом к стеклу и снова начинаю паниковать, как только представляю себя на месте порноактрисы. Бестужев сбежит от меня после первого секса. Сам же и положит паспорт в руку и пинок под зад. Черт! Ну куда меня снова завели эти дебильные мысли? У меня же все хорошо. А будет еще лучше. Да и Глеб не такой. Не даст он мне пинка под зад. Бестужев - хороший. Гад, но хороший. К тому же, есть альтернатива классики. Правда, меня еще больше пугает эта самая альтернатива, но изучить - изучу. Ведь это я буду руководить процессом, значит не так страшно. Как раз сегодня после экзекуции - Варя поможет. Наверное, я бы и дальше думала об этом дурацком сексе, если бы не телефонный звонок. Сережа. Перевожу взгляд на часы - половина восьмого. Определенно рановато для субботы.
        - Привет. Ты как-то рано, не находишь?
        - Разве рано? А кто утверждал, что встает максимум в шесть? Скажем так, хотел проверить - правда или ложь.
        - Проверил?
        - Как видишь. Как дела?
        - Все хорошо, - а было бы еще лучше, если бы кто-то научил меня делать минет с первого раза. И желательно так, чтобы не извергнуть содержимое желудка на собственного супруга. Слюны на рубашке и так хватило. Осталось только блевнуть на него для полного счастья. У Сережи спрашивать совета - не вариант. А то подумает еще чего на свой счет. - Слушай, а какое есть противорвотное средство, которое можно купить в свободном доступе и которое безвредно.
        - Ты что беременна? - да, от святого духа. Аминь.
        - Нет. Это я так, для подружки спрашиваю.
        - Для начала надо знать причины рвоты и тошноты.
        - Ой, все, Сереж. Проехали. Я не прошу играть со мной в доктора и пациентку. И давай без вопросов: как там моя динамика. Все хорошо с моей динамикой.
        - Хорошо, не буду. Скажи мне лучше вот что, это правда, что ты разрешила Даше приехать на Хэллоуин и все каникулы?
        - Чего?! Вообще-то я ей это запретила! Откуда ты вообще об этом знаешь?
        - Она мне все мозги прожужжала, что едет к тебе. Вчера чемодан собирала.
        - Я ее убью!
        - Не стоит так радикально. Однако…
        - Мне пора. Как-нибудь потом поговорим, - не задумываясь, не только перебила Сережу, но и бросила трубку, как только увидела Глеба, облокотившегося о дверной проем.
        - Доброе утро.
        - Доброе, - проходит вперед к плите. - Ты была так увлечена разговором с братом, что не почувствовала неприятный запах? Может быть нам стоит сходить к ЛОРу? А, Соня? - издевательски произнес Бестужев. Схватил прихватку и мигом достал из духовки противень с круассанами.
        - У меня стоит таймер. Я делаю все по рецепту.
        И, как назло, через несколько секунд он-таки прозвенел. Обидно, черт возьми, так, что хоть вой. Почему хочешь как лучше, а получается все через задницу?!
        - Значит не нужно доверять рецептам.
        - Давай я сделаю омлет? Или уберем внизу подгоревшее, а остальное ты съешь. Слева с сыром, справа обычные, без всего.
        - Давай. Только убирать ничего не надо. Я люблю корочку.
        - Ну не такую же.
        - Сонь, успокойся. Все очень даже правильно, корочка - это уголь. Уголь - адсорбент. Адсорбент - всосет в себя все ненужное.
        - То есть оставшиеся внутренности круассана?
        - Ага. Он как раз непропеченный, - ухмыляясь, но, как ни странно, по-доброму произнес Глеб.
        - Я не знаю как так, правда. Ну я не настолько рукожопая. Я все делала по рецепту. Поставила градусы как написано. Ну что я делаю не так?
        - Думаю, проблема не в тебе, - чуть сжимает мое плечо. - Сто восемьдесят градусов для нашей духовки многовато. Насколько мне известно, все точно по рецепту надо делать только с кондитеркой. Да и то касательно ингредиентов.
        - Ясно, - что ничего не ясно.
        - Не грузись. Я реально люблю непропеченное слоеное тесто. Будем считать, что я кулинарный извращенец. Скоро моя бабушка приедет на недельку-другую, думаю, ты с легкостью научишься у нее кулинарным хитростям. Ладно, давай за стол, а то мне уже пора на работу.
        К гадалке не ходи - настроение Бестужева изменилось в считанные секунды. Он явно хотел меня уколоть не только после услышанного разговора с Сережей, но и с вероятностью в сто процентов - отчитать за очередной сон на диван. Я этого не знаю, но чувствую. Изменил ход своих мыслей и настроение он только потому, что ему стало меня жаль. Говорю же - хороший он, пусть и гад.
        Глава 19
        Мандраж проходит только после того, как я перемещаюсь на кушетку, открыв при этом врата своего ракушечного рая. Точнее, судя по еще не забытому пламени в этом самом месте - то врата у меня не рая, а ада. Да, именно там меня и посетила Геенна огненная, когда я захотела привести в порядок это место, использовав крем для депиляции. Тварь такая. Как вспомню, так вздрогну.
        - Ну что там? Обрадуйте меня, пожалуйста. Там все уже получше?
        - А вы что, не смотрели, когда наносили мазь?
        - Господь с вами, мне первого раза хватило. Я на всю жизнь запомнила лишайную огненную лавину между своих прекрасных ног. Я на ощупь мажу. Больше смотреть на себя там не хочу ни за какие деньги.
        - Скажете тоже, - вполне по-доброму произнесла врач, чуть улыбаясь. - Еще несколько дней и все пройдет. И не бойтесь, возьмите зеркальце и накладывайте мазь с помощью него.
        - Я подумаю. Скажите, а когда можно будет избавиться от оставшейся плешивой красоты?
        - Ну для начала надо, чтобы окончательно все прошло, потом уже только после теста на аллергическую реакцию.
        - Нет, никаких больше кремов.
        - В любом случае, учитывая ваши особенности - проводите оставшиеся процедуры не на дому, а у специалистов.
        - Ага, - киваю как болванчик, наблюдая за тем, как врач стягивает с себя перчатки. Ну не все так плохо, как представлялось. Экзекуция вовсе не экзекуция, благо, врач - милейшая тетенька.
        - Ну я же говорила, что все не так страшно, - радостно произнесла Варя, приобнимая меня за плечо. - Ну что, теперь в салон за маникюром?
        - Давай. Только ты попросила Олега не говорить, где мы сейчас были?
        - Да, все сказала. Он - скала. Поехали, - все так же весело произносит она, вызывая во мне странные эмоции. - Готова к минету?
        - Я надеюсь, в живую я смотреть на это не буду?
        - Головой что ли ударилась? Я тренажер купила. Выпьем по бокалу вина для раскрепощенности и будем учиться. Надо, Соня. Надо.
        Ну, надо, так надо.
        ***
        Поднявшись первый раз в съемную квартиру Вари и Олега, я поняла почему моя некогда сиделка, а сейчас скорее подруга, вызывает во мне странные эмоции, граничащие с раздражением. Я ей завидую. Я не могу вот так, как она забраться на колени к Бестужеву и попивать у него на руках чай, при этом шепча ему что-то на ухо. Не могу повиснуть на шее как Варя, когда та спроваживала Олега «погулять» на время наших уроков минета, от которых, кроме смеха - у меня ничего не было. Как же я завидую ее легкости. Хочу вот так спокойно и без нервов прийти к Бестужеву в кабинет, не напиваясь при этом шампанского, забраться к нему на колени и если уж не заняться сексом, то хотя бы тем, чем занимаются все. При этом, не раздумывая как положить руку и ногу. Что делать, а чего нет. Как же много я хочу…
        - Ну ты чего расстроилась из-за минета?
        - Ну прям. Твой тренажер кроме смеха вызывать ничего не может. Какое расстройство? Будем считать, что это не для меня.
        - Это тебе так кажется. В любом случае я его положила в полку с твоим бельем.
        - Зачем?! А если кто-то увидит?!
        - Кто? Да прекрати. На досуге можешь поизучать сама.
        - Ой, все. Давай лучше о чем-то более позитивном - например, о Машином новом видео. Хотя, мне люлька нравится больше. Но если мы ее все же посадим в машинку, думаю, это будет круто. Можно еще заячьи ушки ей надеть? Или резинку с бабочкой?
        - Думаю лучше резинку с бабочкой.
        - Всем добрый вечер. Варь, а ты ляльку хочешь? - кажется, голос Глеба прозвучал неожиданно не только для меня, но и для Вари. Та вообще даже подскочила, когда Бестужев присел на диван рядом со мной.
        - Ммм… наверное, да, - растерянно бросает она.
        - Ну если да, то тебя Олежка уже заждался в машине. Только чур в ней не трахаться. А если ляльку еще не хочется, то предохраняйтесь, - вполне четко произнес Глеб, ни на секунду не запинаясь, однако, не только по несвойственной ему грубости, но и по хорошо ощутимому запаху алкоголя понятно - он пьян.
        - Ага, - тихо произносит Варя, вставая с дивана. - Ну тогда до понедельника.
        - Да. Только Олегу напомни, что завтра в пять он должен быть здесь и отвезти нас с Соней на открытие. Ты, кстати, тоже можешь прийти.
        - Хорошо, напомню. Ну тогда до свидания, - переводит взгляд то на меня, то на Глеба. Я киваю без слов, не зная, как себя правильно вести.
        - До свидания, - как только Варя уходит, Глеб резко переводит на меня взгляд. - Развяжи мне галстук. Будь так добра, - наклоняется к моему лицу, обдавая запахом алкоголя. Почему-то сейчас от этого запаха меня начинает подташнивать.
        - Ты пьяный, да? - не знаю зачем спрашиваю очевидную вещь.
        - Нет. Максимум выпивший. Поцелуй меня.
        - Нет, - не задумываясь, грубо бросаю я, стягивая с него галстук.
        - А чего это нет? Уж это-то мы освоили с тобой на пять с плюсом.
        - Потому что нет. Ты мне не нравишься такой, - понимаю, что мои слова звучат по-детски, но ведь он, правда, мне сейчас не нравится.
        - Подожди, то есть я тебе сегодняшний утренний нравился?
        - Сегодняшний утренний мне нравится кофе из кофе-машины.
        - Ясно. Значит целоваться тоже не будем. А чего будем делать, Сонь?
        - Давай я разогрею тебе ужин, который мы приготовили с Варей.
        - Нет, ужин, который приготовила Варя - мне не нужен.
        - Мы вместе готовили.
        - Нет, Сонечка, если в доме не пахнет горелым - значит ты не готовила, - а вот и очередной укол моим кулинарным способностям. - Ладно, проехали, - чуть хрипло произносит Бестужев. - Давай завтра с утра съездим в какой-нибудь бутик, купим тебе красивый наряд на вечер.
        - Я никуда не пойду.
        - В каком это смысле?
        - В прямом. Пока я не буду ходить - выходить на люди, чтобы в меня тыкали пальцем, я не буду, - зло бросаю я, в ответ на его слова. Если еще вчера я хотела туда попасть, не взирая на кресло, то сейчас меня пугает поведение Глеба и реально никуда не хочется.
        - Каким пальцем? Ты шутишь?!
        - Нет, не шучу. Обыкновенным человеческим пальцем. Я никуда не поеду.
        - А я сказал поедешь.
        - Нет.
        - Да, - грубо бросает Глеб.
        - Бессмысленный разговор. Сказала никуда не поеду, значит - не поеду, - тянусь рукой к креслу, чтобы перебраться в него, на что Глеб резко одергивает мою ладонь.
        - Даже если поездка - это бессмысленный разговор, это не значит, что ты вот так должна сваливать. Это как-то грубо, не находишь?
        - Не нахожу, - спокойно отвечаю я, а самой становится не по себе.
        - Находишь или нет, я прошу тебя остаться. Как провела день? - быстро меняет не только интонацию в голосе, но и тему, вызывая во мне странные чувства.
        - Хорошо.
        - Кстати, я забыл спросить. Варю успел, а тебя - нет. Ты-то ляльку еще хочешь? Или так, только кошка в люльке устраивает.
        - Хочу. И я даже знаю, что ты сейчас скажешь - так давай трахаться, Соня. А я тебе отвечу - нет, - иронично бросаю я, скрестив руки на груди.
        - Сначала было неожиданно, а потом предсказуемо. Кстати, - откидывается на спинку дивана, положив ладонь на мою ногу. - Ты знаешь, что мужчины, испытывающие два и более оргазма в неделю - живут дольше.
        - Нет, не знаю.
        - А знаешь, что это означает в моем случае?
        - Нет, - тихо отвечаю я, положив руку на его горячую ладонь, активно поглаживающую мою ногу.
        - Это значит, что я уже сдох, Соня. Ты меня не бережешь. И себя тоже. Я настаиваю на том, чтобы улучшить наше кровообращение в органах малого таза.
        - Ты пьяный, Глеб. Давай на этом закончим, - ничуть не шутя, произношу я.
        - Нет. Сонь, - обхватывает рукой меня за шею. Не сказать, что это грубо, но непривычно. Голос при этом уже более мягкий. - Пожалуйста, не отталкивай меня. Я не сделаю ничего такого, что тебе не понравится. Обещаю. Пожалуйста, - шепчет в уголок рта.
        Его жесткие губы накрывают мой рот, не давая возможности увернуться. Сейчас я в полной мере осознаю, что поцелуй не такой к каким я привыкла. Он грубый. Но тем не менее, когда язык Бестужева проскальзывает в мой рот, я не противлюсь, а напротив - отвечаю. Не знаю почему. Я не привыкла к такому, но мне все равно нравится. Он целует жадно, так, что воздуха становится реально мало. Я не знаю почему я не прекращаю его действия даже тогда, когда он спускает с меня бретели платья, обнажив грудь. Он пьяный - повторяю трижды про себя как молитву, между лавиной поцелуев, обрушившихся на мою шею, ключицы, грудь. Надо остановиться. Надо остановиться.
        - Надо остановиться, - не знаю как у меня хватило сил на то, чтобы произнести это вслух. - Глеб, остановись. Ну, пожалуйста, - шепчу я, крепко вцепившись в его плечи ногтями, в то время как его горячие пальцы перекатывают между пальцами мои соски. - Глеб!
        Я не понимаю слышит ли он меня и осознает ли в принципе, о чем я его прошу, может быть я настолько тихо говорю, но когда его рука коснулась коленки и направилась к внутренней стороне бедра, я не только сильнее впилась ногтями в его плечи, но и отчетливо вскрикнула:
        - Хватит! - ноль на массу. И ведь встать не могу. Ничего не могу! От былых приятных ощущений не осталось и следа, когда Глеб коснулся пальцами моего белья. Это полный крах. Еще секунда и… Я не знаю, как я успела схватить вазу и ударить Бестужева по голове до момента, как он чуть не обнаружил мой позор. И не сразу сообразила, насколько сильным мог оказаться мой удар. Но ведь ваза не разбита. Крови совершенно точно нет.
        Мы оба находимся в какой-то прострации. Я - тяжело дышу, надеясь, что ничего не повредила ему, он, схватившись за голову, бегло осматривает мое лицо.
        - Прости меня, я не хотела, - дрожащим голос произношу я, натягивая на себя платье.
        Вместо ответа Бестужев зажмуривает глаза и мотает головой из стороны в сторону. Проводит ладонями по лицу, что-то бормоча при этом.
        - Что я творю, твою мать.
        - Глеб…
        - Ничего не говори, Сонь, - прикладывает ладонь к моим губам. - Прости меня. Я не знаю, что на меня нашло. Ты только не бойся меня, пожалуйста. Прости, - вскакивает с дивана, хватаясь не за затылок, куда я его ударила, а за виски. - Тебе лучше остаться сейчас одной, я тебя не трогаю. Все, все, не трогаю, - приподнимает вверх ладони и тут же резко разворачивается ко мне спиной. Несколько секунд стоит не двигаясь и только потом направляется уверенным шагом к входной двери.
        Что же я наделала? Дура!
        Глава 20
        «Бейби-фейс. Длинные волосы пшеничного оттенка - БЕЗ краски. Никакой пластики. Косметики - немного. Без помады и блядских губ. Не младше двадцати. Одежда - не вульгарная. Желательно, чтобы была похожа на эту девушку. И не сильно потасканная»
        Перечитываю сообщение уже раз двадцатый, всматриваясь в отправленную Сонину фотографию, и чувство омерзения к себе разрастается с каждой минутой все больше и больше. Ладно, заказать профессионалку, которая будет разыгрывать «любовь» еще куда ни шло, но вмешивать сюда Соню, отослав ее фото - это уже конец. «Не сильно потасканная» - охренеть и не встать. Это ж надо такое написать. Смеюсь в голос, от чего грудная клетка ходит табуном, и рука с бутылкой трясется как у заправского алкаша. Однако, как бы смешно и грустно ни было, это все уже прошедший этап. Суррогат в пути. Да и этот самый конец уже пришел и без проститутки.
        Отпиваю из бутылки очередной глоток виски и понимаю, что несмотря на приличную дозу алкоголя, он меня не берет. Голова, как ни странно, ясная. Сука. Не хочу, чтобы она была ясная. Хочу хоть на немного отключиться и забыть, что по собственной дурости я разрушил то, что и без того было слишком хлипким. Зачем? Ну зачем я это сделал? В сотый раз задаю себе вопрос, на который никак не могу найти ответ. Это даже не шаг назад. Это сто шагов назад без возможности наверстать хотя бы десяток. Кто я теперь в ее глазах? Такой же убогий, как и мерзкий докторишка-насильник.
        - Через две минуты заканчивается очередной час. Продлевать будем? - перевожу взгляд на таксиста, брезгливо осматривающего меня вот уже который раз за последние полчаса.
        - Будем, - достаю бумажник и без особого внимания сую ему несколько купюр. Не сказать, что он сияет от счастья от увиденных денег. Я бы сказал, что на его лице появляется еще большая брезгливость.
        - Вы за эти деньги можете снять номер в хорошем отеле. Не знаю как здесь, - указывает глазами на мое детище. - Но на въезде в город точно.
        - Здесь ты не снимешь ничего за эти деньги. Во-первых, официально он еще не принимает гостей. Во-вторых, это слишком мало. Это я тебе говорю, как его владелец.
        - Так если вы владелец, почему не зайдете внутрь?
        - Потому что стоит мне зайти внутрь, как я тут же попаду в поле зрения своей помощницы. Дальше начнутся вопросы, на которые я не хочу ей отвечать. Поэтому я просто жду проститутку в твоей машине за вполне приличные деньги. Еще вопросы есть?
        - Нет, - удовлетворенно произносит водитель, устремляя взгляд на руль.
        - Вот и хорошо.
        Ничего хорошего нет и уже вряд ли когда-нибудь будет. Откидываю голову на сиденье и закрываю глаза. Сна ни в одном глазу. Забавно, но ни затылок, ни виски от приличной порции алкоголя - не болят. Подношу бутылку ко рту и делаю очередной глоток. А еще через пару минут - на телефон приходит смс. Буркнув на прощание водителю «спасибо», выхожу на улицу и сразу попадаю взглядом на машину, из которой выходит молоденькая девушка с длинными светлыми волосами. Одета как надо: длинное пальто с пушистым воротником и сапожки на небольшом каблуке. Подхожу ближе, всматриваюсь в ее лицо и хочется рассмеяться в голос - похожа. Реально похожа! Как же профессионально сработано. Хорошенькая, возможно, даже красивее Сони. И очень миленькая. Про такую не скажешь - прожженная блядь.
        - Вы Глеб? - чуть улыбаясь, произносит девушка. Нет, не Соня. Моя Соня почти не улыбается. И голос не тот. Мне не нравится. Он поставленный. Милая, но фальшивка.
        - Он самый. Пойдем.
        Иду вперед, не оглядываясь назад. Девушка, несмотря на каблуки, ровняется со мной и идет почти рядом. Стоило только войти внутрь, как в нос ударил запах ее духов. Категорически не нравятся. Приторно. Чересчур противные сладкие нотки забивают все пространство. Обонятельные рецепторы так и воют - отмыть девицу немедленно.
        - Может пешком? Тут же всего пять этажей. Нам на какой?
        - Нет, - коротко бросаю я, не вдаваясь в подробности, нажимаю на кнопку и зачем-то оглядываюсь назад. Ну кто бы сомневался, что эта особа не спит, а трудится аки пчелка.
        Мы смотрим друг на друга секунд пять, прежде чем Анжела не только скривила лицо, оглядев с ног до головы девушку, имя которой я даже не узнал, но и подняла вверх руку, сжав ее и показав мне кулак. От чего-то стало смешно. Тоже мне, мамочка. Пропустив девушку в лифт, я, недолго раздумывая, показал ответный жест Анжеле. Правда, не кулак, а средний палец.
        Несмотря на то, что моя голова почти ясная, не помню, как мы зашли в номер и как я оказался в кресле уже с бокалом в руке. Да, пить с горла - все же не для меня. Перевожу взгляд на девушку и только сейчас понимаю, что на ней белое платье. А ведь я его не заказывал. Усмехаюсь в голос, когда осознаю, что на фото, высланном в агентство, Соня в точно таком же закрытом трикотажном платье белого цвета.
        - Раздевайся, - произношу я хриплым, совершенно несвойственным мне голосом. - До белья.
        Да, девчонка - красавица. Такие всегда нарасхват. Только вместо того, чтобы испытывать эстетическое наслаждение от того, как красиво она снимает не самое удачное платье в плане соблазнения, я представляю совершенно другую картинку. Соня бы так его не снимала. Она бы обязательно запнулась. Либо сережка зацепилась за горло платья, либо не смогла бы его стянуть с шеи по банальной причине - застряла, а потом совершенно точно неуклюже пыталась бы из него выбраться. И это, при всей своей антисексуальности, вставило бы меня значительно больше, чем то, как грациозно сняла с себя платье эта девушка. Белье на ней - высший класс. Кружевное, с прозрачными вставками, сильно просвечивающее соски. Бюстгальтер держит грудь так, как надо. Хотя та и так в порядке и без пластики, и без бюстгальтера. И белые чулки - прекрасно дополняют образ. Вот только Соня бы так не оделась. У нее другое белье. И бюстгальтера зачастую нет. А уж чулки и подавно.
        - С чего начнем? - неожиданно раздается голос девушки.
        - Раздень меня. Сначала рубашку. Потом расстегни брюки, - ставлю бокал на столик.
        Глаза не закрываю. Хочу воочию наблюдать за ее действиями. Вот только я забыл про ее запах. Но почему-то вывел из равновесия меня не приторный аромат ее духов, а то, что она села передо мной на колени. Вот что угодно, но никогда бы так не сделала Соня. Ну, конечно, не сделала бы. Передо мной проститутка, которая привыкла сидеть на коленях и сосать. Как бы прекрасно она ни выглядела - это шлюха в красивой обертке, наученная всем тонкостям. Тянется к пуговицам на моей рубашке и, несмотря на длинные ногти, с легкостью с ними справляется. Мда… Соня бы совершенно точно расстегивала их не так. Закусила бы губу и делала бы это более сосредоточенно. И пальчики у нее тонкие, не то, что у этой. Про ногти и говорить не приходится. Эта же проводит ладонями по моей груди и тянется к плечам, начиная стягивать рубашку.
        - Нет. Оставь, - резко хватаю ее за руку.
        - Хорошо, - улыбается, облизывая губы и тянется к моим брюкам. Секунда и она с легкостью расстегивает ремень и так же ловко справляется с ширинкой. Чуть приподнимается и, потираясь об меня грудью, обхватывает одной рукой голову и шепчет на ухо:
        - Что именно ты хочешь? - перехватываю ее руку, как только девка схватилась за боксеры.
        - То, что ты мне вряд ли дашь. Присядь в кресло.
        - У тебя проблемы? Это все решаемо. У меня есть в сумочке нужные таблетки.
        - Нет, у меня все прекрасно.
        - Тогда в чем проблема? - растерянно бросает она, приподнимаясь во весь рост.
        - Я женат.
        И вот тут, пожалуй, девочка прокололась, выдав свои истинные эмоции несдерживаемым смехом.
        - Девяносто процентов моих клиентов - женаты. Это самая меньшая из имеющихся у вас проблем.
        - Для меня это не проблема. Я люблю свою жену.
        - Ммм… ясно, что ничего неясно. У нас будет трио? Придет твоя жена? Она настояла на разнообразии, а ты не хочешь?
        - Нет. У нас не будет трио. И твикса тоже.
        - Тогда я не понимаю, зачем я здесь?
        - Я тоже не понимаю, - грустно усмехаюсь, хватая бокал. - Наверное, мне хотелось убедиться, что даже, если я найду похожую на свою жену девушку, я все равно не получу того, чего хочу.
        - Эээ… а что ты хочешь? Что тебе не может дать жена? Горловой минет? Да это запросто.
        Не смеюсь. Нет. Ржу, как лошадь. То ли алкоголь начал действовать, то ли это что-то с головой не так.
        - Ну так что? Что ты хочешь?
        - Любви. Я хочу не глубокую глотку, а самой банальной любви. Ты сможешь мне это дать? - молчит, уткнувшись взглядом в мою распахнутую рубашку. - Не сыграть. А просто любить. Вот… не сможешь. И она не может. А даже, если я поверю в твою искусную игру… ты не она. Одевайся и садись в кресло. Поговори со мной. Раз ты уже здесь. Все равно все уже оплачено. Я не псих. Не бойся. Хотя, немного больной, но для окружающих не опасный. Присаживайся.
        - Мы что будем просто говорить?
        - Я понимаю, что специфика твоей работы предполагает другое, но, когда я пью - я болтлив. Можешь быть собой и сесть в кресло не в сексуальной позе. Ноги подложить под себя, ну или как тебе хочется. Забудь о том, что ты должна делать за деньги. Ты их уже получила.
        - А как сидит твоя жена? Так я и сяду. Подкладывает под попу ноги?
        - Нет. Не стоит. Ты не похожа на нее. Она - другая. К тому же, тебе будет сложно ее изобразить. Она не ходит, - затяжная пауза, во время которой девчонка, а именно такой она сейчас и выглядит, заправив волосы в хвост, подкладывает под себя ноги.
        - Ясно. Если она не ходит, и ты не получаешь от нее секса, если я правильно понимаю…
        - Правильно понимаешь.
        - То, что ты с ней делаешь? - я посмотрел на нее с такой злостью, что она подняла руки в извинительном жесте и произнесла: - Я поняла - такие вопросы нельзя задавать. Может мы все же займемся сексом? А то как-то неловко.
        - Нет. Где-то в душе я еще надеюсь на то, что не все потеряно, поэтому, не смотря на твою привлекательную внешность, трахаться мы не будем, - делаю очередной глоток виски.
        - Ну ладно. Говорить значит будем. Ну расскажи хоть, что такого особенного в твоей жене?
        - Соня - не особенная. Просто так сложилось, что она… особенная для меня…
        Глава 21
        Кто-то наверху меня явно любит. Иначе, как объяснить, что моя голова после огромного количества выпитого виски и объективно не самого легкого удара - в полном порядке. Физически мне реально хорошо. Особенно после душа. И паршивое чувство за вызов проститутки и задушевные с ней же беседы, к счастью, смыло вместе с водой в вовсе не эко-канализацию. Не знаю откуда в меня вселился дух оптимизма. То ли проститутка по имени Вера открыла мне на все глаза, то ли алкоголь начал-таки действовать через столько времени. Хрен поймешь. Но факт остается фактом. Нехотя, но все же решил попрощаться с помешанностью в виде камер. Нет, отключить их не могу. Все равно внутри живет чувство, что что-то может случиться. Пусть будут. Но к ним просто так я больше не подойду.
        Понимал ли я, что белые пионы и крокембуш не решат наших проблем и не сотрут то, что было вчера? Безусловно - да. Но попытка - не пытка. Наверное, поэтому дважды за какие-то сутки я послал Анжелу, благо, уже не средним пальцем, а словесно, и помчался сначала за цветами и десертом, а затем и домой.
        Знаю, что в это время у нее занятия с инструктором. Наверное, поэтому я, не разуваясь, пошел в спортивный зал. Как знал, что попаду на свое самое любимое занятие. Плевать, что Соня ходит сейчас не сама, а с помощью тренажера. Но я-то знаю, что это только со стороны легко. В реале - это трудно. И мне нравится видеть ее вот такой, как будто полностью здоровой. Хорошо, что можно просто так смотреть, не боясь, что она застукает меня. Во-первых, на ней наушники, во-вторых, она увлечена экраном.
        - Добрый день, - тихо здороваюсь с Ольгой на небольшом расстоянии, боясь, что от меня все же разит перегаром.
        - Для вас - он больше недобрый. Вам сейчас прилетит полный и безоговорочный кабздец от Софии. Я бы сказала более грубое слово, но я стараюсь не ругаться.
        - А за что, если не секрет?
        - А это она вам сама скажет. И лучше отсюда уйдите. Сегодня и так ее занятие идет через большую жопу. Дайте хотя бы полчаса позаниматься ей с толком.
        - Хорошо, - нехотя соглашаюсь я, направляясь к двери.
        И сколько бы не ломал голову, что я еще сделал через одно место - так и не пришел ни к какому выводу.
        ***
        Насколько много пробелов в нашей семейной жизни, если ее так можно назвать, - я поняла только под утро. Оказалось, что я не знаю ни одного человека, которому я могла бы позвонить и узнать, где он. Ни одного! Олег и Варя - в великом коматозе, судя по выключенным мобильникам. Телефон самого Бестужева молчит. Все. Я больше никого не знаю. Даже номера этой самой Анжелы тоже не знаю. Единственное до чего я додумалась к ночи, после личного осмотра гаража и участка - это набрать охрану. Никогда я не испытывала на себе столько насмешек. В то время, когда я как дура просила их обыскать это дурацкое озеро, они уже прекрасно знали, что он уехал на такси. Знали, но молча слушали весь мой словесный поток.
        Когда узнала, что Бестужев сел в такси, а не пошел пешком болтаться по участку, помимо ни с чем несравнимого облегчения, я испытала дикую злость. У меня не было и мысли, что эта скотина просто возьмет такси и уедет. Урод. Ненавижу. В то время как я уже мысленно похоронила его в этом дебильном озере с пробитой головой, он просто уехал. Уехал в свой отель. Вот так просто, не предупредив меня, не ответив ни на один звонок, спокойно уехал.
        В голове полный хаос. Не могу ни на чем сосредоточиться. Я знаю, что такое мигрень, и со стопроцентной точностью могу сказать, что сейчас эта не она. Но голова очень тяжелая. Как будто я не спала несколько дней и это мне прилетело в затылок вазой. Мысли скачут настолько хаотично, что я тупо не успеваю за ними. И все равно какое-то предчувствие чего-то нехорошего сидит где-то глубоко внутри. Ведь есть же куча отдаленных последствий от ударов. Какая-то маленькая внутренняя гематома, которая вовсе не заметна глазу - может закончиться даже не больничной койкой, а самым настоящим гробом. А что, если он вообще сейчас лежит в номере без сознания. От того и не поднимает трубку. Вырубился ночью и так и не проснулся… а что я тогда буду делать?
        - София. Все, давай закончим. Это бессмысленно. Ты все равно не здесь. Будем считать, что у тебя сегодня вынужденный выходной.
        - Нет, не надо. Мне все равно нечем заняться.
        - Как это нечем? Ты же собиралась сегодня на открытие вашего с мужем отеля.
        - Передумала. Как видите ни мужа, ни отеля у меня нет.
        - В любом случае на сегодня все. Кстати, можешь выдохнуть, твой муж уже дома. Десять минут назад он был здесь. Так что расслабься.
        - Здесь? С ним все нормально?!
        - Выглядит прекрасно, но с легкой ноткой перегара.
        - Ясно. Тогда, пожалуй, нам и вправду надо закончить заниматься, - еле дыша, произношу я, пересаживаясь в кресло.
        Приводила я свое дыхание и нервы в порядок - минут пять. А потом поняла, что это гиблое дело. Все равно ничего хорошего от меня сейчас не дождешься. Леди во мне сдохла.
        Я всякое ожидала, но точно не то, что в гостиной увижу не только Глеба, сидящего на диване, но и рядом стоящую корзину белых пионов и… крокембуш.
        - Привет, - первым нарушает затянувшееся молчание Бестужев. Вот не скажешь, глядя на эту улыбающуюся, выспавшуюся морду, что этого человека я вчера треснула вазой по затылку.
        - Тебе хорошо спалось, Глеб?
        - На удивление, хорошо.
        - А самочувствие хорошее?
        - Вполне. А как тебя увидел - стало еще лучше.
        - А вот мне нехорошо, - подъезжаю прямиком к дивану, специально задевая его ноги. - А с головой у тебя все хорошо?
        - По ощущениям вполне.
        - По ощущениям…, - повторяю как заведенная, смотря на крокембуш.
        - Я хотел извиниться за вчерашнее. Понимаю, что слова мало что значат, но я к тебе вообще больше не притронусь. Только если ты сама этого захочешь. Я могу ночевать в другой спальне, если тебе неприятно со мной спать. Только не надо больше спать на диване. Хорошо?
        - Нет. Нехорошо.
        Я не задумываюсь о том, что делаю. Это происходит быстро и легко. Всего одно движение и я хватаю верхушку крокембуша. А затем, так же не раздумывая, размазываю профитроли по Бестужевской морде.
        - Я тебя ненавижу. В то время как я думала, что ты валяешься в лесу или в озере с пробитой башкой, ты бухаешь у себя в отеле. Урод! - еще сильнее размазываю пирожные по его невозмутимой морде. - Двадцать четыре звонка. Двадцать четыре! - повторяю я, тыча ему в грудь грязной рукой.
        - Прости, Сонь, - усмехаясь, произносит Бестужев, вытирая с губ крем. - Я оставил свой мобильник в машине. При мне был только запасной. Я не думал, что ты могла мне позвонить после того, что было, - вполне серьезно произнес Глеб, вытирая рукавом рубашки оставшийся с лица крем.
        - У тебя всегда на все есть разъяснения и ответы, да? А вот у меня нет. И сейчас меня очень просто выставить истеричкой. Ты же такой невозмутимый бородатый дяденька, которому даже профитроли на морде нипочем. Вот только знаешь что, элитный эко-бронепоезд, - тычу ему в грудь пальцем, на что он как будто специально улыбается еще шире. - Ты что-то так ни разу и не сказал, зачем я тебя на самом деле нужна. Переспать у тебя со мной не получается. Нравлюсь тебе? Ну окей, хорошо. Только из-за симпатии, жалости и желания затащить в койку - на инвалиде не женятся. И уж точно не терпят удары то по лбу, то по затылку, равно как и крокембуш размазанный по лицу. А сейчас ты еще и спать со мной не собираешься. Моя имеющаяся логика сдохла, Глеб Александрович. Так ответь мне хоть раз честно. Зачем все это? Зачем я тебе нужна?
        - Зачем нужна? - подавшись ко мне, тихим, пробирающим шепотом произносит Глеб мне в губы, чуть улыбаясь. - Потому что люблю тебя, - уже громче и без улыбки произнес Бестужев.
        Хотела бы я сказать, что произнес он это несерьезно, с усмешкой, да что угодно, но нет.
        - Вот так просто любишь?
        - Нет, - мотает головой, протягивая руку к моему лицу. Заправляет прядь моих волос за ухо и, чуть улыбнувшись, тихо произносит: - К сожалению, не просто.
        Легкий, совершенно лишенный какого-либо сексуального подтекста, поцелуй в губы, и очень неожиданный рывок с дивана. Я даже не успела ничего сказать, а так хотелось. Только лишь у лестницы Бестужев обернулся и почти незаметно мне подмигнул, едва улыбнувшись.
        А может не такое уж и гадкое утро. Он меня любит. Серьезно? Меня? Точно ведь меня? Это же мне не послышалось. Я какая угодно, но точно не глухая. Позади меня никого нет. Даже Маши. Никого нет. Для уверенности даже обернулась. И он не шутил. Таким голосом Бестужев не шутит. И это не последствие вазы и камня. Меня и любят. Хорошо, что в гостиной я одна, иначе мой смех приняли бы за сумасшествие. Меня любят…
        Глава 22
        «Может ты все же поедешь на открытие? Я могу приехать за тобой сам примерно через час»
        Ну наконец-то! Не прошло и полгода. Лыблюсь как дура, смотря на сообщение. Только все равно мало. Мало! Правда, я быстро прихожу в себя и набираю ответное смс.
        «Нет. Не поеду. Мне и без того есть чем заняться»
        Стоило мне только отправить смс, как я тут же получила ответку, правда, не в виде сообщения, а в виде сопливой прически на голове. Не знаю, как я пропустила момент, когда выпрямленные волосы стали похожи на сопли. Ненавижу! Просто на дух не переношу, когда их прилизывают средствами. Дура! А хотя сама виновата, не надо было витать в облаках, в сотый раз пережевывая слова Глеба, и думать о том, как эффектно появлюсь. С такими «соплями» я очень эффектно появлюсь.
        - Ну как? Все хорошо? - перевожу взгляд на стилиста, активно потирающую руки. Ну да, конечно, вылила на мои волосы литр воска, а теперь руки потирает, думая куда же деть оставшийся жир.
        - Примерно так же хорошо, как у меня в трусах несколько дней назад.
        - Соня, прекрати, - слышу справа от меня Варин голос.
        - Не собираюсь я прекращать! У меня до выхода час, а на голове сопли. Неужели это не видно? Берите сухой шампунь и исправляйте это. Или мойте голову мне в раковине. Снимать платье и идти в душ у меня уж точно нет времени. Не знаю как, но этого жира на волосах быть не должно. И я говорила про идеально выпрямленные волосы с красивым блеском, а не эту жирятину на башке. Все должно выглядеть относительно натурально. А это… это… пипец.
        - Все, все, успокойтесь. Не надо так нервничать. Сейчас все исправим.
        Легко сказать - не нервничайте, тогда как у меня есть только лицо и грудь. Все. На ногах акцента не сделаешь. Их вообще, по сути, нет. Это, можно сказать, мое первое появление на людях за два года. Папин вечер не в счет. Там было все совершенно по-другому. Это был мой дом. Здесь же я буду гостьей. И неважно, что Глеб - владелец отеля. Я все равно гостья. А зная, что люди так или иначе будут смотреть на меня, просто потому что на кресло нельзя не обратить внимание, я должна быть идеальна во всем другом. Попросту переключить внимание на то, что у меня есть, то есть лицо и чего уж там греха таить - сиськи, как бы сказала Даша. Осознаю ли я, что декольте моего черного облегающего платья слегка откровенно? Безусловно, да. На это и был расчет, когда мы с Варей выбирали такое платье. Но сейчас моя грудь не перекрывает эти «сопли». Ладно, это все можно исправить. Все будет хорошо. Ведь всегда можно опоздать. Это же не концерт, в самом деле. Хотя, судя по имеющейся информации, выступать там кто-то точно будет. Делаю глубокий вдох и закрываю глаза. Все будет хорошо.
        Ровно через час на моем лице все же появляется улыбка, стоило посмотреть на свое отражение в зеркале. Вот теперь волосы уложены идеально. И макияж, как бы мне ни хотелось придраться, тоже идеален. Где-то там внутри меня не покидает чувство, что Бестужев скажет что-то вроде «перебор, у тебя глаза как сажа. Девушка не должна так краситься». И все в этом духе. И от этого становится не по себе. Благо, я быстро прихожу в себя, когда Варя надевает на меня сапоги.
        - Это что еще за хрень?
        - В смысле?
        - Варя, мы будем в помещении. Кто надевает сапоги на такие события?
        - Не знаю, - обиженно бросает она. - Я на такие мероприятия не хожу.
        - Ладно, прости. Я просто нервничаю. Подай мне, пожалуйста, туфли с ремешком, я уже их приготовила.
        - Хорошо. Только я не понимаю, чего ты так нервничаешь. Вместо того, чтобы появиться там с мужем, ты занимаешься какой-то ерундой и шлешь ему смс, что не приедешь, а сама из кожи вон лезешь, чтобы выглядеть идеально. Что вообще за бред?
        - Бред по-софийски. Ничего не понимаешь, так и не надо. Подай мне туфли, - цежу сквозь зубы, но уже более мягко добавляю. - Пожалуйста.
        ***
        На самом деле - приехать сюда без Глеба было так себе идеей. Подъехав к месту назначения, я осознала это в полной мере. Страшно и не по себе от незнакомой обстановки. Но с другой стороны, у меня и выхода особого не было. Умывшись после встречи с профитролями, Бестужев как-то и не думал звать меня с собой. Он вообще слишком быстро решил уйти из дома. И его простое «если на думаешь поехать, звони, я пришлю за тобой машину» - совсем не было похоже на большое желание видеть меня рядом. А как же просить и настаивать? И вообще остаться со мной до вечера? Да и согласиться с моей стороны с первого раза - нет уж. Слишком просто. Ну и, пожалуй, был еще один нюанс почему я это сделала. У меня какой-то бзик - увидеть его лицо при моем появлении. Да, я, наверное, насмотрелась фильмов, но мне жуть как хочется увидеть в его взгляде что-то такое… такое, подтверждающее, что то, что он мне сказал утром - это не попытка заговорить или утихомирить меня. А так и есть. Хорошо бы еще услышать это хотя бы разочек. Всего один разочек. Ежедневно. А вообще лучше трижды в день.
        Бестужев умница, пожалуй, это первое, что мне пришло в голову, когда я увидела пандус на входе в отель. И стало как-то сразу хорошо на душе. И уже не так страшно, когда мы вошли внутрь и сняли с себя верхнюю одежду. По сути, мне было плевать, как и что тут устроено. Этого я насмотрелась с лихвой. Мне было приятно, что встречающий не спросил с меня никаких документов. Вообще ничего. Хотя все гости - это постояльцы отеля. Значит обо мне здесь знают. И плевать, что ориентиром явилось кресло. То, что меня назвали по имени, при этом никак не акцентируя внимание на кресле, и проводили в большой зал, не может не радовать.
        - Спасибо, дальше мы сами.
        Кругом столики. Я бы сказала даже много столиков с тыквами на столе. Надо сказать, настоящими тыквами и небольшая площадка, видимо, для танцулек, и сцена… с атрибутами Хэллоуина. Как-то забыла я об этом празднике, если его так можно назвать. Обвожу взглядом зал, но Бестужева не вижу. Но одно я осознаю точно - я самая красивая. Самая нарядная. И самая… сиськастая. Стало даже как-то неловко ловить на себе взгляды… женщин. Кругом одни лесбиянки что ли? Ан, нет, просто завистливые тетки. Даже как-то настроение поднялось.
        - Давай за крайний столик, тут поближе к выходу будет, - показываю Варе на понравившийся мне стол.
        - Давай.
        - Молодой человек, извините, можно нам два бокала, - подзываю официанта и не раздумывая беру шампанское. - Благодарю. Держи, - подаю бокал Варе.
        - Нет, Сонь, я не буду. Мне нельзя.
        - Почему?
        - Я оказывается беременна.
        - В смысле?!
        - Утром сделала тест. Теперь переживаю, что два раза пила вино.
        - Ну пипец.
        - Вот и я говорю пипец. Читала все утро про последствия и прям расстроена.
        - Пипец про то, что я останусь без тебя, а твои пару бокалов вина уж никак не повлияют на ребенка. Даю ногу на отсечение, что половина этого зала была зачата под алкогольным дурманом и ничего - как видишь, живы, здоровы и богаты. Так что не парься. Слушай, но вы же всего два месяца вместе. Почему так быстро?
        - Ну, во-первых, не два, а больше. Пусть и с редкими встречами. А, во-вторых… ну, получилось так. Да и чего ждать-то, если нам вместе хорошо?
        - Хорошо…, - шумно вдыхаю, делая страдальческое лицо. - Не бери в голову, я просто эгоистка, которая чуть-чуть тебе завидует. Ну, больше, чем чуть-чуть. Но я по-доброму. Значит, ты увольняешься?
        - Нет, конечно. Если все будет нормально, до месяца шестого точно буду как и прежде приезжать три раза в неделю. Ну а там посмотрим.
        - Ясно, - не раздумывая, подношу бокал ко рту и отпиваю шампанское. И вроде бы надо порадоваться за человека, с которым нас связывает достаточно многое, но не получается в полной мере.
        Наверное, потому что эгоистка внутри меня понимает, что скоро Варя уйдет в семейную жизнь и ей уж точно будет не до меня и, если я со всем более-менее справлюсь сама, то вот общение с женским полом мне получить тупо не от кого. Да даже этот дурацкий секс не с кем будет обсудить.
        Не знаю, как у меня получилось проглотить, а не прыснуть содержимым бокала, когда увидела Глеба. Что я там говорила? Я самая красивая, нарядная и сиськастая. Вот теперь в последнем я точно сомневаюсь. Не так я себе представляла этот вечер. Двойной облом, сначала Варя беременна, теперь Бестужев сидит с какой-то блондинкой за одним столом. И ведь он не смотрит по сторонам, а исключительно на свою собеседницу. Правда, отсюда не поймешь, он смотрит на ее лицо или грудь. И вот как теперь дать понять, что я здесь? Нет, ну теоретически я могу запустить в него бокалом. Но в таком случае меня заметят все.
        - Сонь, я на минутку. Что-то меня подташнивает, - я даже не успела что-либо сказать, как Варя уже встала из-за стола.
        Ну, прекрасно. Зашибись просто. А нет, все еще прекраснее. Одной блондинистой шалавы ему мало. Теперь за столик еще села и шатенка. Как на подбор. Тоже грудь на выкат. Правда, эта стерва одной беседой не ограничилась. Ах, мы еще и плечо его пожимаем. Класс. И на ухо что-то шепчем. Офигеть. Это ж какая ко мне сильная любовь. Только я подумала об этой самой «любви», как шатенка резко повернула голову в мою сторону и… улыбнулась мне, отсалютовав бокалом. Это еще что за фигня. Дальше - больше, она встала из-за стола и совершенно точно направилась ко мне, схватив перед самым столиком два бокала шампанского.
        - Привет, - как ни в чем не бывало бросает… девушка, присаживаясь ко мне за стол. - Хорошо выглядишь, - подает бокал с шампанским.
        - Я не лесбиянка, - единственное, что мне пришло на ум, когда она вцепилась взглядом в мою грудь.
        - Нет, конечно. Ты просто бестолочь, которая доводит собственного мужа до сумасшествия.
        - Ты вообще кто такая? - осматриваю ее беглым взглядом, поражаясь наглости девицы.
        - Угадай с трех раз.
        - Стерва.
        - Да, - удовлетворенно кивает, всматриваясь уже в мое лицо. Не знаю почему, но осознание кто именно эта девка пришло само собой.
        - Анжела.
        - Да, - приподнимает вверх руку.
        - Солнышко.
        - И снова, да. Как интересно получается, значит ты все же интересуешься жизнью мужа и не все потеряно.
        Сейчас я не вникаю в ее слова. Перед глазами - найденная в доме расческа с рыжими волосами. Глеб точно говорил, что она принадлежит Анжеле. А передо мной шатенка. Надо признать, что весьма красивая шатенка. А Бестужев редкостное брехло.
        - Ты не рыжая, - на мой совершенно неуместный комментарий, эта самая Анжела лишь еще сильнее улыбается.
        - Не рыжая, но бесстыжая. Ладно, выдохни, а то аж побледнела. Расческа с рыжими волосами - моя. Точнее моей домработницы. Я подкинула ее и дневник своей дочери, чтобы проверить насколько ты безнадежный случай. Но нет, вполне надежный. Отсюда сразу вытекает вопрос. Ты чего хочешь, София?
        - А ты вообще кто такая, чтобы задавать мне хоть какие-нибудь вопросы?
        - Кто я такая? Да как меня только не называют. Даже стыдно вслух произносить. А я пообещала Глебу, что с сегодняшнего дня не ругаюсь матом, поэтому промолчу.
        - И как? Успешно?
        - Офуенно. Но речь все же не обо мне, а о тебе. Я говорила, что ты мне не нравишься?
        - Пошла к черту.
        - Я и так оттуда. Так вот, ты мне не нравишься, но…, к сожалению, Глеб не разделяет моих антисимпатий, поэтому мне нужно наладить с тобой контакт и в случае чего дать тебе хороших пиз…. пизолитусов.
        - Пизолитусов? - отпивая глоток шампанского, скептически интересуюсь я.
        - Да, их самых. Это род грибов - гастеромицетов семейства ложнодождевиковых. Кстати, они несъедобные.
        - О, так ты грибнуха.
        - Нет, скорее временами такая же, как и ты - звездуха. Это та, которая звездит, врет короче говоря.
        - Мда… а я думала я больная.
        - Да - ты больная, а я - необследованная. Давай ближе к делу. Я звездю по работе, это допустимо, особенно, когда есть цель что-то получить. Ты же это делаешь просто так, потому что сама не можешь определиться чего ты хочешь.
        - Знаешь, я тебя реально не понимаю.
        - А я объясню. Ты сколько еще нос будешь воротить от Глеба? Если он тебе так не нравится, так вперед, взяла паспорт и развелась. Вернулась в отчий дом и на этом все. Глеб тебе ничего плохого не сделает. Себе - да. Тебе - нет. Гарантирую, что твоего засранского папашу он не посадит, не предъявит ни единого компромата, который, кстати, на него нарыла я. Если ты уйдешь от него, он не сделает ничегошеньки твоей семейке, по причине того, что он почему-то тебя любит. Ты же, как говно в проруби, ни туда, ни сюда. Зачем-то приходишь сюда, испепеляешь взглядом двух женщин рядом с ним, одна из которых я, и на этом все. А нет, не все. Сейчас ты закатишь ему сцену ревности, почему он сидит с какими-то бабами, говорит с ними и даже позволяет одной из них себя трогать. А тебя, негодяй такой, не видит. Ах да, дальше ты пробьешь ему голову только уже стаканом от шампанского, да, София? Бог же любит троицу.
        - Да ты я смотрю много чего знаешь.
        - Да, много. Потому что я, в отличие от тебя, с Глебом разговариваю обо всем, потому что он мне со всех сторон дорог, - делает многозначительную паузу и отпивает шампанское. Хотелось бы мне сказать ей хоть что-нибудь в ответ очень колкое и ядовитое, только не получается. Ее слова сильно врезаются в сознание. И как бы мне ни хотелось признаваться, но в чем-то она безусловно права. - А вот дорог ли он тебе - не знаю. Ты уж заканчивай звездеть самой себе. И хватит быть желейной соплей. Достаточно того, что ты своим желейным состоянием заразила Бестужева. Мужик сопля - это все. Полный пиз…, - сжимает свободную руку в кулак. - Пизек. Это, кстати, река в Томской области. И да, вот эта шлюховатая барышня, сидящая с ним за одним столом - дизайнер. Женщина, которую он не может послать по причине обыкновенных правил приличия. А Глеб у нас крайне интеллигентный мужчина. И мой тебе совет, почти дружеский, если это чувство женщины могут друг к другу испытывать: либо сваливай отсюда так же незаметно, как пришла, желательно, в отцовский дом, либо возьми и подойди к Глебу сама. Сама, София. Это не преступление. У
него нет глаз на затылке, в отличие от моей дьявольской личности. За сим откланяюсь. Может до встречи, а если отчалишь в отцовский дом, тогда прощай, - резко встает из-за стола и, громко стуча каблуками, направляется к выходу из зала.
        Чувство такое, как будто меня облили холодной водой. Сидела я так, прокручивая в голове сказанные слова этой стервы, по ощущениям очень долго. Ровно до прихода Вари.
        - С тобой все нормально? - интересуюсь у нее.
        - Да. Полегчало. Я на улице стояла. Там, кстати, все очень красиво украшено.
        - Это хорошо, что полегчало. Ты побудь здесь, а я… ну, в общем побудь.
        Ощущение, что расстояние в эти несколько метров я преодолеваю полгода. Очень тяжело. Как будто пешком иду после двухлетнего перерыва. И в горле ком застыл. Хочу сказать простое «привет», вот только не получается. Вместо этого кладу руку на его плечо, чуть сжимаю, на что Глеб резко поворачивается в мою сторону.
        Глава 23
        - Пришла, - наконец заключает Бестужев с улыбкой на лице после небольшой паузы, во время которой растерянно осматривал меня, кажется, впитывая в себя каждую деталь моей внешности. И да, надо быть слепой, чтобы не заметить его взгляда на мою грудь.
        Сейчас я не могу точно сказать, что я хотела увидеть на его лице. Все пошло совершенно не по плану, ранее выстроенному в моей голове. Это он должен был ко мне подходить, а не я. Он должен был увидеть меня. Он должен был сделать так, чтобы его подружка не подходила ко мне и уж точно не смешивала с дерьмом, коим меня и назвала. Это, признаю, местами эгоистичное «должен» в моей голове отчетливо закрепилось к Бестужеву. И еще он очень много чего «должен». Однако, сейчас я почти забываю об этом. Не знаю почему. Не могу не признать, что мне определенно нравится то, как Глеб на меня смотрит. И одно знаю наверняка, в данную минуту я не хочу начинать разговор о его подружке. Это закончится плохо. А меня не так «воспитывала» Марта. В общественных местах нет места для скандалов. А если и есть, то исключительно заранее спланированные, где каждый выполняет заготовленную роль. Черный пиар никто не отменял. Но мне он не нужен был раньше, не нужен и сейчас.
        - Пришла, - киваю как болванчик, наблюдая за тем, как Глеб встает из-за стола и отодвигает рядом стоящий стул, освобождая место для моего кресла.
        Подъезжаю ближе к столу, и Бестужев тут же представляет мне блондинку.
        - Снежана - наш дизайнер, София - моя супруга, - на моем лице, в отличие от лица блондинки, появляется лучезарная улыбка. Боги, да я даже киваю в ее сторону, потому что я - София. О как. Да еще и супруга. Красиво звучит. Это не какая-нибудь Сонька. Хоть я не ярый любитель своего полного имени, сейчас оно мне нравится именно таким.
        - Приятно познакомиться, - это я сейчас сказала? Да, стоило выйти в люди, как замашки модели вернулись с лихвой - всем улыбаться и быть доброжелательной леди, не взирая на личную неприязнь и прочие неудобства, такие как маленькие туфли и стринги в заднице.
        Видимо, поняв, что при мне ловить с Глебом нечего, шлюховидная блондинка, взяв бокал со стола, устремила свой взгляд на мобильник. Могла бы и свалить отсюда. Я же, недолго думая, схватила бокал Глеба и отпила глоток. Нет, не от желания напиться. Скорее от того, что мне нужно чем-то занять свои руки, ну и неловко от того, что я чувствую на себе его прожигающий взгляд, при этом он молчит. А ведь что-то точно хочет сказать.
        - Что? - перевожу на него свой взгляд, заправляя за ухо волосы. - Красивая? - не знаю зачем это сказала. Дура, ей-Богу.
        - Красивая, - улыбаясь, произносит Глеб. - А чего ты вдруг решила приехать? Я же спрашивал тебя еще недавно, ты отказалась.
        - Стало скучно, вот и решила приехать, - как бы невзначай бросаю я.
        - Сразу после моего звонка?
        - Да, через минут пятнадцать поняла, что хочу поехать.
        - Быстро же ты справилась с тем, чтобы найти себе платье, сделать прическу и макияж.
        - Да. Я такая. Мне, в отличие от большинства женщин, не требуется много времени для наведения красоты. Двадцать минут, и я готова.
        - Ты умничка, Соня.
        - Ага, - удовлетворенно киваю я, наблюдая за тем, как Глеб берет из моих рук бокал с шампанским и отпивает глоток, а потом резко наклоняется к моему лицу и, обдавая горячим дыханием, шепчет мне в губы:
        - Однако, ты маленькая врушка.
        - С чего это?
        - Угадай с трех раз, - проводит носом по моей щеке и шепчет на ухо: - А давай выйдем ненадолго, у меня для тебя кое-что есть.
        - Мне бы не хотелось кататься туда-сюда на моем электромобиле. Я, конечно, люблю внимание, но не настолько. А еще не хочу передвигаться рядом с тобой, когда ты будешь возвышаться надо мной. Моя душенька этого не выдержит. Поэтому нет, - не знаю, что на меня находит, но я делаю точно так же, как и он со мной неоднократно, а именно - поддеваю пальцем его нос. На что Глеб усмехается в голос, но пару секунд спустя вполне серьезно произносит:
        - Я настаиваю.
        - Вынуждена отказаться от твоего предложения.
        - И все же я настаиваю.
        - Нет.
        - Заметь, я предлагал по-хорошему.
        Что-либо ответить я не успеваю, просто потому что не ожидала, что через несколько секунд Глеб совершенно бесцеремонно поднимет меня на руки. Будь мы в любом другом месте - я бы как минимум взбрыкнула. Сейчас сдерживает лишь количество людей.
        - Не смей так больше делать, - спустя несколько мгновений зло процедила я.
        - Почему? Ты же любишь внимание, сейчас оно приковано к тому, что тебя несут на руках. Никто из встреченных нами гостей даже не знает о том, что у тебя есть трудности в движении. Для них сейчас что-то вроде романтичной сцены из кино. Тебе же это нравится, не лукавь, - с какой-то усмешкой произносит Глеб, нажимая на кнопку лифта.
        - Не нравится.
        - Ну-ну. За сколько дней ты готовилась к открытию?
        - Я к нему не готовилась, - уверенно произношу я, как только Глеб заходит в кабину лифта.
        - Не знал бы тебя - точно поверил. На будущее - не надо так делать. Это хорошо проворачивать с мальчиками твоего возраста, но я несколько старше, как ты успела заметить. Не хочешь ехать - не надо, хочешь - так и скажи, - уверенно заключает Глеб, открывая дверь в какой-то номер.
        - Зачем мы здесь? - настороженно интересуюсь я, как только Бестужев усаживает меня на диван.
        - Это мой номер. Точнее, наш. Кстати, я собирался ночевать здесь сегодня, ну а раз ты приехала, значит будем ночевать вместе. Не бойся, тут все есть для тебя. Я имею в виду уборную и душ. С одеждой, правда, вышел прокол, но чистые банные халаты - есть. А звал я тебя сюда для конкретной цели. Мог, конечно, и вечером, но сейчас тебе это нужнее, - открывает сейф и достает оттуда длинный футляр. Присаживается рядом и, открыв футляр, демонстрирует мне цепочку с подвеской в форме бабочки.
        - Такая нежная, чисто девчачья вещь. Мне кажется, тебе очень подходит, - убирает мои распущенные волосы назад, при этом касаясь кончиками пальцев шеи, и, чуть задержавшись, все же отпускает мою шевелюру, и надевает на меня украшение. Казалось бы, вещь, как вещь. Да, красивая, но ничего такого, чего бы я не могла себе позволить в свое время. Вот только сам факт, что он покупал это для меня - приятно греет мое сознание. - Так гораздо красивее. Тебе не хватало украшений. В таком платье это особенно заметно, - прокручивает в руках кулон и, отпустив его, замолкает, проводя пальцами ниже, к груди. И вроде бы опять - нет в этом жесте ничего такого, особенно учитывая, что Глеб делал ранее с моей грудью, но почему-то все равно по телу проходят мурашки. - Кстати, почему ты не носишь украшений? - убирает свою ладонь.
        - Носила. Но пальцы очень тонкие. Поэтому кольца всегда слетали. После пары потерянных колец - перестала. Это, кстати, не слетает, - зачем-то подтверждаю свои слова, крутя на безымянном пальце обручальное кольцо, которое сидит достаточно туго.
        - Еще бы оно слетало. Я делал спецзаказ, ювелир однозначно подумал, что я педофил и подбирал обручалку для залетевшего от меня ребенка, - на слова Глеба смеюсь не только я, но и он сам.
        - Ну можно еще подумать, что я анарексичка.
        - Точно, как-то не подумал.
        - Ага. Сережки еще, кстати, носила… но что-то забываю их в последнее время надевать. Цепочки не очень люблю, они вечно за что-то цепляются. Браслет был, вот его я любила, но ты помнится стянул его с меня, - вот не надо было это говорить. Глеб как-то резко поменялся в лице, нахмурив брови.
        - Ну да, лишиться подарка от любимого брата на совершеннолетие, это потеря-потерь. Считай, что я очень сожалею о своем импульсивном поступке.
        Резко хватает футляр и открывает второе дно, доставая оттуда… браслет.
        - Будем считать это достойной компенсацией, с которой я немного затянул. Этот тебе подходит больше. Громоздкие украшения - не для тебя.
        Берет мое запястье и надевает тонкий браслет с двумя бабочками, на крылышках которых вставлены, по всей видимости, маленькие бриллианты.
        - Красиво. Спасибо, - улыбаясь, произношу я.
        - А теперь можно возвращаться.
        - Снова понесешь меня на руках?
        - Нет, поволочу по полу, чего это мне спину напрягать.
        - Вот обязательно это было говорить?! Я имела в виду, что лучше будет поднять сюда кресло, а не тащить меня среди всех людей.
        - Лучше было бы, если ты не выпендривалась и приехала со мной, - молчу, не зная, что ответить. - А здесь уже я решаю, как лучше. Я рад, что ты здесь, но повторюсь - больше так не делай, - приподнимает меня на руки и идет к выходу.
        Глава 24
        Не знаю, когда именно я перестала наблюдать за происходящими фокусами на сцене и стала анализировать сегодняшний вечер. Скорее всего, когда Глеб встал из-за стола, прихватив свой мобильник. Зачем я обернулась спустя несколько секунд, после того как Бестужев ушел - тоже не знаю. Ничего хорошего я там не увидела. В конце зала его ждала расфуфыренная стерва, смешавшая меня с дерьмом. Рациональная часть меня понимала, что Бестужев с ней работает. Это нормально, вот так встать и выйти по работе, вот только другая часть меня резко взбунтовала, когда в памяти всплыл недавний разговор. Он говорит с ней обо всем. Даже о том, что я его дважды покалечила. Разве это нормально? Нормально вот так говорить с какой-то девкой и рассказывать такие вещи обо мне. О нас. Она ведь сто процентов знает, что я не сплю с Бестужевым. Вот это осознание как-то неприятно оседает в груди.
        Да, я трусиха, не знающая, как правильно жить, и которая не может на что-то решиться, но я, по крайней мере, не рассказываю о нашей жизни всем подряд. Варя - это другое. Да и она женщина. Я же не рассказываю о своих проблемах мужику. А он с какой-то посторонней девкой меня обсуждает. И вообще, разве мужчина и женщина могут дружить? Что это вообще за такие отношения? Первое, что приходит на ум - она тупо в него влюблена, но тут же отметаю от себя эту мысль. Во-первых, за десять лет, которые упоминал Глеб, она бы точно уложила его в кровать, а, возможно, уже и женила его на себе. Просто потому что она… симпатичная. Ну ладно, объективно, возможно, даже красивая. При желании такая уж точно возьмет все в свои руки. Это не я рохля. Да и говорила бы она со мной по-другому. И сыграла бы более хитро. Намекнула бы на близкие отношения и то, что он с ней делится всем, а меня такую инвалидку скоро отправит в папин дом. А не вот это вот все. Она ведь мне типа выбор дала. Дура какая-то. Хамло. Вообще непонятная девка. А может просто забыть все и не ковырять мозг Бестужеву этим разговором? Ведь любит он меня.
Сам же сказал. Никто его за язык не тянул. И мне это точно не послышалось. Любит… Любит… Любит… а я его носом тычу в браслет. Кстати, о браслете. Откуда он вообще знает, что это подарок от Сережи на мое восемнадцатилетие? Я ему об этом точно не говорила.
        - Планы немного меняются. Мы сегодня едем домой, - врезается в мое сознание голос Бестужева.
        - Что-то случилось?
        - Нет. Просто моя бабушка приехала. Как-то нехорошо будет ночевать здесь. Посидим еще полчаса максимум. К тому же, представление уже закончилось.
        - Ага, - бурчу себе под нос, мысленно холодея от новости о бабушке.
        Перед глазами встает моя бабушка. Такая же выдра. А учитывая, что Бестужев тот еще задира - там не может быть нормальной бабули. Представляю, как та брезгливо будет осматривать меня и мое кресло. Ну, конечно, единственный внук и вообще родственник, женился на инвалидке. «Она тебе даже внуков не родит, Глеб. Одумайся. Нам инвалиды в семье не нужны. Столько прекрасных девушек вокруг. Да вот прекрасная Анжелочка, чем ли тебе не пара?» Фу! В моей голове она проговорила голосом моей бабушки. Не к добру это. Вот совсем не к добру. Аж тошнота к горлу подступила. И это еще бабуля не знает, что ее внука женушка не балует сексом. Ой, а готовка-то, готовка! Потычут меня носом в аппетитную «корочку». Мне пипец. Полный и безоговорочный пипец. А это похуже всяких Анжел и Снежан. Господи, что за имена такие… проститутские? А хотя, к черту эту Анжелу. Может притвориться, что мне нехорошо и подняться в номер Бестужева? Нет, наш номер. Там типа заснуть и ни к какой бабушке я ни ногой?
        - А сколько она здесь пробудет?
        - Думаю, что до моего дня рождения.
        - Пиз…, - замолкаю, как только осознаю, что хотела сказать вслух. Ну это даже не пипец, а реальный вот этот самый. - Пизолитус.
        - Пизолитус? - повторяет за мной Глеб, приподнимая брови.
        - Да. Это грибы такие из рода… гастробайтеров, семейства дождевиковых. Вот захотелось что-то покушать грибочков.
        - Во-первых, род гастеромицетов, во-вторых, семейство Ложнодождевиковых. В-третьих, они несъедобны. В-четвертых, когда ты успела пообщаться с Анжелой?
        - С чего ты взял?
        - Наверное, с того, что такую замену мата я слышал только от нее.
        - Да мы познакомились перед тем, как я подошла к тебе. Она мне и показала за каким столиком ты сидишь, - не раздумывая, вру я.
        - И все? Вот так просто познакомились и ни о чем не говорили?
        - Ну перебросились парой слов. Она меня сразу узнала.
        - Мне кажется или ты сейчас пиз…олитничаешь?
        - Нет. Зачем мне это? - а вот действительно, зачем я это делаю? Почему не выскажу все претензии? Точно, я же леди. Наверное, поэтому.
        - Я не знаю зачем. Анжела не тот человек, который спокойно и мило общается с людьми.
        - Ну а ты возьми и спроси у нее, о чем мы говорили. Вы же очень хорошо и близко общаетесь.
        - Терпеть не могу этих женских недоговорок. Потом пеняй саму на себя.
        - Больно надо. Красивая, кстати, песня и голос тоже, - указываю глазами на девушку рядом с пианистом. А ведь я не шучу, красиво поет. Очень красиво. Поворачиваюсь в другой конец зала и замечаю Варю, танцующую с Олегом.
        Улыбаюсь ей, а сама завидую. Белой завистью, но все же именно завидую. Хочу вот так же танцевать. Когда-то я нехотя танцевала с Бестужевым под умопомрачительно красивую песню. Сейчас я бы отдала многое, чтобы встать и потанцевать с ним уже под другую, кстати, не менее красивую песню. Как же, черт возьми, хочется встать. Хотя, мне грех жаловаться. Вечер, если бы не самый приятный разговор, прошел более чем удачно. Я впервые не чувствовала себя этим жутко обидным, калечащим душу словом: инвалидом. На меня никто не посмотрел косо, не акцентировал внимание на кресле. Всего этого не было. В глазах мужчин я точно вижу интерес. Женщин? Ну с ними все понятно. Тетка тетке - волк. Они улыбаются, мысленно четвертуя меня, если их муж смотрит в мою сторону. Оно и понятно.
        - Глеб, пойдем потанцуем. Заодно кое-что очень важное тебе скажу. Ну если София не против, - переводит взгляд в мою сторону Анжела.
        - Танцуйте, конечно, - легко и без запинки произношу я.
        Хуже всего, что Бестужев даже не посмотрел в мою сторону. Молча встал и пошел в конец зала вместе с этой Анжелой. Ладно, стоит признать, что где-то внутри я надеялась, что он просто повел ее в сторону - поговорить. Но нет, Глеб кладет руку на ее талию, и они начинают танцевать. И говорить. Чтоб ты поскользнулась и лодыжку вывихнула. А еще лучше мордой бы прокатилась об пол. Дрянь. Пытаюсь не смотреть в их сторону, а не получается. Красивая ведь пара. Ну реально красивая. Танцующие рядом три пары - как сорняки, среди этого «цветка». Как Глеб за столько лет не посмотрел на свою помощницу как на женщину? Чушь какая-то выходит. Ей-Богу, чушь. Чушь - не чушь, но сейчас мне еще сильнее хочется встать, подойти к ним и обоим зафигачить со всей силы бутылкой по голове. Бокал - слишком легко. Закипаю. Я просто закипаю! Впереди маячившая бабушка, в данную минуту уже не кажется этим самым… пизалитусом.
        - Сонь, я поеду, - поднимаю голову на рядом стоящую Варю.
        - Ага. А ты на чем? Олег же с нами.
        - На такси. Оно уже через пару минут будет тут.
        - Хорошо. Езжай, - вымучиваю из себя улыбку и поворачиваюсь к столу. Отпиваю глоток уже совершенно невкусного шампанского и закрываю глаза. Считаю до десяти. Не знаю зачем. Успокоиться? А собственно сама дура. Надо было четко сказать - не иди танцевать. Хочу домой. И все.
        - Ну что, ты готова? - открываю глаза, поворачиваясь к Глебу, который зачем-то присел за стол.
        - А ты все рассказал своей подружке во время танцулек или что-то забыл? - не выдерживаю я.
        - Говорила в основном она, - как ни в чем не бывало бросает Глеб, зачем-то расстегивая верхнюю пуговицу рубашки.
        - Да что ты говоришь? - не знаю, что на меня находит. Я же вроде как леди. Леди, которая кладет руку на его бедро и со всей силы вдавливает немного отросшие ногти. - А когда ты меня все-таки трахнешь, ты во всех подробностях ей расскажешь каким бревном оказалась твоя супруга? А нет - твоя говняная супруга, по словам твоей же подружки. А, Глеб? - на мои действия Бестужев вполне легко убирает мою ладонь и совершенно спокойным голосом произносит:
        - Вот что бывает, когда человек невовремя говорит. Пойдем.
        - Ты мне на вопрос не ответил.
        - Я сказал пойдем. Говорить надо вовремя, - встает из-за стола. - И, как минимум, в нужном месте.
        ***
        А я и забыла, как меня бесит его невозмутимость. Стоило только сесть в машину и проехать несколько минут в полной тишине, как я осознала это в полной мере. Так бесит, что руки трясутся.
        - Ну и что ты так на меня смотришь, Соня?
        - Хочу и смотрю. Или только тебе можно прожигать во мне дыру?
        - Так я ж с сексуальным подтекстом, а ты с каким? - едва заметно улыбается.
        - С подтекстом уголовного кодекса за твое дальнейшее убийство.
        - Ладно, выдохни, злюка. Видишь, что получается, я же спросил тебя о чем вы говорили с Анжелой, что ты ответила мне? Ничего. У вас типа все было замечательно. Хотя ты могла сказать все как есть. Дальше я бы поговорил с Анжелой, и мы бы исчерпали этот вопрос. Ты могла бы сказать, что ты против танца, а ты что сказала, не напомнишь мне?
        - А ты бы мог не обсуждать меня с посторонней женщиной! - громче, чем надо вскрикиваю я. - И, может быть, тогда она не назвала меня говном и не сказала бы валить к папочке. Она мне никто, чтобы давать такие советы.
        - Олег, следи за дорогой, - неожиданно произносит Бестужев, переводя на него взгляд. - Не могу с тобой не согласиться. Анжела тебе никто, чтобы давать любые советы. Ты восприняла это на свой счет, но я знаю ее достаточно давно, чтобы в полной мере осознавать, что она такая со всеми. Выражений не выбирает и не задумывается над последствиями. Она такой человек. Ее уже не изменить. Однажды ей за это прилетит.
        - Но не от тебя.
        - Не от меня, - ничуть не задумываясь, подтверждает мои слова. - Точнее от меня она получит, а если быть еще точнее, уже получила нелестные слова и запрет разговаривать с тобой в ближайшее время. Я не знаю каждого произнесенного ею слова, хотя она мне первая поведала о вашем разговоре во время этого самого танца. Но могу дать руку на отсечение, даже не мизинец, Соня, что она говорила все это не со зла. Она не злая. Очень специфическая в общении, резкая, но не злая. Я к ней привык и знаю, что от нее ждать. Она знает о тебе многое не потому что я рассказываю ей обо всем, а потому что она давно имеет полное досье на твою семью, если так можно сказать. Анжела вела все мои дела, пока я сидел и она была единственным человеком, который узнавал о тебе все, пока я этого не мог сделать.
        - Ага, она и компромат на папу оказывается нашла. Я в курсе.
        - Здесь ирония не слишком уместна.
        - А о том, что я калечу своего мужа, это она откуда знает? Она экстрасенс?
        - Нет. Я тоже, как и ты не всегда слежу за своими словами, бывает вылетает. Не злись, Сонь, - усмехается, подвигаясь ко мне. - И я не собираюсь с ней обсуждать то, о чем ты меня спрашивала.
        Дальше происходит что-то странное, мало того, что Бестужев приобнимает меня за плечо, притягивая к себе, так еще и кладет мою руку на свой пах, причем сильно прижимает своей лапой.
        - Что ты д…
        - На будущее, - вкрадчиво шепчет мне на ухо. - Хочешь сделать больно, сжимай то, что у меня в трусах, а не мое бедро.
        - Буду иметь в виду. А если сейчас не уберешь свою руку, я тебе точно там все пережму.
        - Сейчас побоишься, потому что, во-первых, ты уже не настолько злая, во-вторых, чуть ошарашена, - секунда на обдумывание и Бестужев целует меня в щеку, отпуская свою ладонь. - Кстати, не надевай такие платья на выход.
        - Это еще почему? - резко убираю руку от его паха.
        - Потому что ты больше не модель нижнего белья. Не надо всем демонстрировать свою грудь.
        - То есть Анжеле и Снежане можно, а мне нет?
        - Наверное, можно. Мне-то что? Они же не мои женщины, пусть демонстрируют, а ты замужем.
        - Я подумаю над твоей просьбой.
        - Это не просьба.
        - Кстати, что за шлюховатые имена у твоего дизайнера и подружки? - быстро перевожу тему. - Как на подбор.
        - Почему шлюховатые? Снежана - Снежка, очень даже мило.
        - Анжела - Анжик?
        - Точно.
        - И все равно имена шлюховатые, особенно Анжела. Прям фу!
        - Сонь, в тебе говорит ревность.
        - Ага, мечтай. Анжела - шлюховатое имя и точка.
        - Ну если тебе будет спокойнее, то могу сказать, что это ее ненастоящее имя. На самом деле ее зовут Лена.
        - Ты серьезно?!
        - Да. И даже не спрашивай почему ее так зовут. Лена - не шлюховатое имя?
        - Ужасное имя!
        - Ну да, ну да. Ты помнишь, как зовут мою бабушку? - ну спасибо, что напомнил о бабуле!
        - Вера.
        - Умничка. Не бойся, ты ей понравишься. Мизинец даю на отсечение.
        Кажется, настало время, когда Бестужев все-таки лишится своего мизинца…..
        Глава 25
        Кажется, у меня перехватывает дыхание, когда Глеб приподнимает меня с сиденья. И нет, вовсе не от близости, а от страха из-за дальнейшего знакомства. Отвратительнейшее состояние, напоминающее по силе ожидание самого страшного диагноза. Утыкаюсь Бестужеву в грудь и глубоко вдыхаю запах его парфюма, борясь с внезапно возникшей тошнотой. Как же мне страшно, мамочки…
        - Сонь, ну хватит. Не вибрируй, - чуть насмешливо произносит Глеб. - Я не понимаю почему ты трясешься? Боишься не понравиться бабушке? Ну и что? Я вот твоему отцу не нравлюсь и что из этого?
        - Дурацкое сравнение, моему папе на меня плевать, он меня не любит, а твоя бабушка тебя сто процентов - да.
        - Ладно, согласен. Нехорошее сравнение. Но суть в том, что моя бабушка, вне зависимости от своих личных симпатий и антипатий, не окажет на меня никакого влияния. Даже, если она заведет меня ночью в темную комнату, приставив к горлу ножечек, и скажет: «Глебушка, брось каку, она тебе не пара, у меня на примете есть внучка моей дряхлой подружки», я не вниму ее словам. Расслабься, Сонь. И помни, что ты здесь хозяйка, а не гостья, - шепчет мне куда-то в шею. - И, будь добра, не реагируй на ее разговоры о детях. Если уж начнет давить вопросом, «когда будут детки», то представь мысленно перед собой стену и думай о чем-то хорошем.
        Так и хотелось спросить: так вот в чем секрет его невозмутимости? Бестужев не слушает и ставит перед собой мысленную стену?
        - Олег, поставь, пожалуйста, кресло сюда, - громче произносит Глеб, как только заходит в дом. - Спасибо. Можешь ехать домой, - усаживает меня на диван. Оглядываюсь по сторонам в поисках той самой бабушки и никого не вижу. И тут мой взгляд утыкается в собственную грудь. На кой черт я сняла верхнюю одежду?
        - Подай, - тянусь рукой к полушубку, который Глеб удерживает в руках.
        - Зачем?
        - Чтобы грудь прикрыть, непонятно что ли? Твоя бабушка подумает еще, что я какая-то распутница, - нервно произношу я, натягивая выше лиф платья. - Ну, - тяну к Бестужеву руку, выжидающе смотря на него.
        - Верхнюю одежду дома не носят, - чуть улыбаясь произносит Глеб, кидая полушубок на кресло. Наклоняется к моему лицу и шепчет прямо в губы. - Расслабься, Сонечка, все будет хорошо, - секунда и целует меня в нос.
        - У меня насморк, кстати, - не задумываясь, вру я. Зачем? Наверное, чтобы убрать с его лица очередную порцию невозмутимости и спокойствия.
        - Ага, и козявки в носу, - наклоняется вниз и принимается снимать с меня туфли.
        - И назальный герпес, - добавляю я.
        - Ну хорошо, что не вагинальный, распутница ты моя, - что-либо ответить на это я не смогла, просто потому что чуть опешила, когда Глеб стал приподнимать подол моего длинного платья. При этом проходясь пальцами по капрону. Что это еще за ерунда такая? Разве бабуля не в доме?
        - А что ты делаешь?
        - Хочу посмотреть, что на твоих ногах. Чулки значит? - добравших до резинки чулков, улыбаясь, спрашивает он.
        - Ага. А зачем ты гладишь край моих чулок?
        - Проверяю на прочность. И да, правильно не край, а борт, если мне не изменяет память.
        - Да что ты говоришь?
        - Ага, - улыбается так, как будто передо мной кот, нажравшийся валерианки, ну и сметаны заодно. Что-то с ним определенно не так.
        - А ниже что? - накрываю его руки, опуская вниз. - Мачта? Парус?
        - Паголенок, - не знаю, что со мной происходит, но я ржу как лошадь от этого «погаленка». Едва хватает ума прикрыть ладонью рот.
        - Шутишь?
        - Нет, - демонстрирует мне голливудскую улыбку в ответ.
        - Я не буду интересоваться откуда такие глубокие познания, но ради интереса, а самая нижняя часть это… подпяточник?
        - Нет. Следовая часть чулка. А в ней уже различают пятку, след и мысок. А вообще я был уверен, что на тебе не чулки.
        - Почему?
        - Сложно объяснить.
        - Дай угадаю, ты надеялся увидеть шерстяные колготки? - вместо ответа Бестужев лишь пожимает плечами. - Вообще-то у меня куча фотографий в чулках.
        - Знаю. Но экранная и реальная жизнь - это все-таки другое. Очень красивые, кстати, чулки.
        - Мужчинам ведь нравятся чулки, да?
        - Да. Это чистейший секс, - снова ведет обеими ладонями по ногам.
        - Ясно, - тихо произношу я, закусывая губу и борясь с желанием спросить откуда у него такие познания в чулках. И спросила бы, если бы не услышала тихий стук каблуков и громкое:
        - Глебушка, ну наконец-то. Приехали.
        Точно, бабуля-то здесь, а мы тут про чулки и ноги гладим! Пипец. Пипец мне пришел. Еще и внук у неходячей женушки в ногах. Боженька, пожалуйста, помоги мне. Глеб приподнимается с колен, и я сразу закрываю глаза. Спустя несколько секунд резко открываю их, попадая взглядом на приятную с виду картину: Бестужев обнимается со своей бабушкой. Ишь какая мадам, по дому ходит не в тапочках, а в туфлях. Хорошо хоть не на шпильке.С виду это точно не моя бабушка. По крайней мере, я не припомню, чтобы моя так улыбалась мне, как эта Глебу.
        Не знаю как я себе ее представляла, но точно не такой. На вид лет семьдесят, среднего роста, этакая блондинка с накрученными короткими локонами. Одежда - не бабкинская: элегантные брючки бежевого цвета, блузка нежно-голубого оттенка и макияж. Даже на расстоянии видно, что она при параде. Но больше всего удивляет не ее элегантность, а то, что на ее голове красуется шелковая лента с бантом посередине. Бант вселяет надежду, что не все так плохо. Разве злыдня может носить бант?
        - Бабушка, это Соня. Прошу не обижать и желательно любить.
        - Скажешь тоже, - отмахивается от него и подходит ближе ко мне.
        - Здравствуйте, Вера, - киваю и улыбаюсь как дебилка.
        Застываю и, кажется, не дышу все то время, пока она меня рассматривает.
        - Боже мой, какая красота. Куколка, - восхищенно произносит женщина, ослепляя меня белозубой улыбкой. - У моего внука губа не дура. А какие у вас будут красивые детки, мама дорогая, - тянет ко мне руки и заправляет мои распущенные волосы за ухо. И тут же начинает ощупывать мои ушные раковины. - И ушки красивые, не то, что у Глебушки. Он чуть лопоухий, если ты не заметила. Но другой красотой и харизмой берет.
        
        - Ну теперь-то моя куколка об этом точно вспомнит, бабушка, - саркастично отмечает Бестужев, на что Вера выпрямляется и тут же обнимает его.
        - Ну не обижайся.
        - И не думал.
        И тут на меня накатывает очередная волна смеха.
        - Геннадий, - смотрю на Глеба и улыбаюсь. Улыбаюсь от того, что за два месяца, проведенных в тесном контакте, я ни разу не вспомнила о его ушах, на которые раньше обращала внимания. Кажется, я впервые вижу на его лице что-то типа: подожди у меня. За упомянутого Геннадия ты получишь наедине люлей.
        - Ах да, он тут. Гена, беги сюда, будем знакомиться. Гена! - еще громче кричит бабушка Глеба. - Зараза такая, опять к Машке пристает.
        - К Марии, бабушка.
        - Глеб, не начинай. Гена!
        - Бабушка, он сам прибежит, если надо. К тому же, Мария даст ему отпор. Может выпьем за знакомство?
        - Давай, - быстро соглашается она. - Только винца.
        - Вино - для радости дано, - заключает Глеб, подмигнув мне, и идет в сторону кухни.
        Вопрос кто такой Гена исчез, как только Бестужев ушел. Гена - это бульдожка, а если точнее, французский бульдог светло-коричневой окраски. Хорошенький, ушатенький собакевич.
        - А вот и наш мальчик. Иди сюда, познакомься с Софией. Или лучше Соня?
        - Соня.
        - Не бойся. Он очень добрый, - садится на кресло слева от меня. - Приставучий, храпящий и линяющий пердунчик, но до безумия любящий и добрый пес. Не укусит, не даст сдачи, даже если ему будут делать больно. Дурашка, одним словом.
        Тяну руку к вертящемуся Гене и не знаю чему больше радоваться. Тому, что в доме появилась собака, пусть и ненадолго, или тому, что бабушка Глеба ни разу не посмотрела на стоящее рядом кресло. Равно как и ни разу не опустила взгляд на мои ноги. И вообще не заговорила о том, что со мной что-то не так. А она вообще знает, что я не хожу?
        - Хорошенький, - наконец заключаю я, после того, как вдоволь погладила, прыгающую на мои ноги собаку. Я специально приподнимаю платье, и вовсе не для того, чтобы собака не делала зацепки, а чтобы увидеть реакцию моей новой знакомой. Если не взглянет на ноги - точно не в курсе, а кресло тупо не заметила. И нет, внешне не видно, что у меня что-то не так, просто сам факт. Люди всегда смотрят на то, с чем есть проблемы, если о ней знают. Бабушка Глеба по-прежнему смотрит на мое лицо, но не на ноги. Не знаю зачем я это произношу вслух.
        - Вера, а вы знаете, что я не хожу? - перевожу взгляд на кресло.
        - Конечно, знаю, - уверенно произносит она, откидываясь спиной на кресло. - Глеб много о тебе рассказывал.
        - И что, вы не против, что ваш единственный внук женился на такой как я?
        - А почему я должна быть против?
        - Не знаю, - тихо отвечаю, продолжая гладить собаку. - Мягко говоря, не все хотят видеть такую как я в качестве невестки.
        - Ты же не без головы. Если у человека есть голова, то все остальные проблемы можно пережить. Вот без головы туго. Ты не возражаешь, если я сниму туфли?
        - Да, конечно.
        - Приходится притворяться, что я элегантная леди, - скидывает с себя туфли. - Глебушке так приятнее. Любит вокруг себя все красивое и хочет, чтобы я выглядела вот так. Ну что поделать, хочется сделать ему приятно, приходится одеваться красиво.
        - Вы серьезно?
        - Ну да. Он думает, что делает мне приятно, покупая красивую одежку, а мне приходится носить ее, чтобы сделать ему приятно. Он не хочет, чтобы я старилась раньше времени. Да и пунктик у него такой, если можешь сделать красиво вокруг - сделай. Не замечала в нем такого?
        - Замечала, но не задумывалась, - честно отвечаю я, мысленно прокручивая в памяти эпизод, когда осталась с ним вдвоем без Вари и как он искал новое постельное белье. И то, в какие тарелки кладет еду. И еще куча всего другого. Далеко не только это.
        - Извините, девочки. Я искал винные бокалы. Оказалось, что у нас их нет. Будем пить с шампанок.
        - Извиняем, Глебушка, - произносит бабушка Глеба, хватая вибрирующий мобильник из кармана брюк. - Ой, это мне соседка звонит. Надо ответить, - привстает с кресла и отходит в сторону.
        За тем, как Бестужев открывал и разливал вино, я не особо следила, просто потому что в какой-то момент все мое внимание переключилось к моей левой ноге, которую активно стал… трахать Гена. Черт возьми, как от этого избавиться?! Перевожу взгляд на цокающего Бестужева.
        - Мда… кажется, не быть мне первым и единственным, - заключает Глеб, садясь на диван и подавая мне бокал. Перевожу на него гневный взгляд.
        - Заткнись, - цежу сквозь зубы. - Убери его от меня, - нервно выхватываю бокал, едва не разлив его содержимое.
        - А ты кого просишь? Геннадия?
        - Ты что издеваешься?! Глеб!
        - Ну раз я Глеб, то ладно. Фу, Гена. Еще раз так сделаешь, кастрирую, - буквально отцепляет от меня собаку. - Мое только мое. Иди с Марией дружи.
        - И он с ней будет делать то же самое?!
        - Нет, конечно, - тянется к столику за бокалом вина. - На кой черт ему ее лапа, он пристроится к ней сзади.
        - Ты серьезно?!
        - Ой, да шучу я, злюка, - приобнимает меня свободной рукой за плечо, притягивая к себе. - Они просто играются. И вполне хорошо ладят. Почти два года вместе резвились.
        - Ну что, мои дорогие, давайте выпьем за вас, - оба синхронно переводим взгляд на вернувшуюся Веру. - За ваш крепкий семейный союз, в котором любовь и уважение друг к другу будут только с каждым днем крепнуть и крепнуть. Как хорошо выдержанное вино. О как! За вас.
        - Твои слова, бабушка, да Богу в уши, - с улыбкой произносит Глеб, переводя на меня взгляд. - За нас, - шепчет Бестужев.
        Глава 26
        Второй раз за несколько часов обвожу глазами кабинет Бестужева. Только у меня не получается сконцентрироваться на обстановке, взгляд так и тянется на бородатую морду. И если в первый раз, ночью, я появилась здесь почти беззвучно, то сейчас одолевает только одно желание - очень шумно разбудить Бестужева. Громко и внаглую. То ли стакан с водой на него вылить, то ли просто дать в бок локтем. До меня только спустя несколько бессонных часов дошло, что он не случайно заснул на этом диване, а вполне целенаправленно остался ночевать в кабинете. Ночью я не обратила внимания на подушку. Я просто пыталась найти эту бородатую морду. Нашла в кабинете. И, конечно же, не стала будить. Спит человек, причем крепко, ну чего будить его? А сейчас я рассмотрела все. Мало того, что подушка имеется, так еще и кожаный диван немного выдвинут вперед, видимо, для того, чтобы было удобнее спать. Сказать, что я злюсь - ничего не сказать. Реально хороший вечер и, пожалуй, самое приятное мое знакомство за последние годы закончились вот этим. Как это вообще понимать? Приехала бабушка, а он сиганул спать в кабинет. Ну не козел
ли? Мало того, что ставит меня перед ней в неловкое положение, так еще и не говорит мне о своем побеге. Целенаправленном побеге.
        У меня было четкое ощущение, что недавний инцидент с вазой забыт. Да я даже забыла о том, что всего сутки назад хотела убить Бестужева за то, что он оказался вполне себе жив, тогда как я его уже похоронила в пруду. Я забыла о том, что меня смешали с дерьмом. И танец этот тоже забыла. Все как-то было мило после приезда Веры. Более того, ложась в кровать, мне показалось, что у нас все более-менее хорошо, несмотря на череду дурацких событий. Не могу объяснить почему, но я действительно так думала. И то, что это «хорошо» мне всего лишь показалось, осело неприятным грузом где-то глубоко внутри. Я просто в очередной раз ничего не понимаю. То рвался с первого дня спать в одной кровати, когда я была в общем-то против, теперь через два месяца решил поберечь свою давно потерянную честь? Что это вообще за выкрутасы? И ведь не скажешь прямо «А ну вали в кровать!». Может это месть за мои ночевки на диване? Но у меня вынужденная мера.
        С другой стороны, мне бы радоваться, что он спит один и в трусы мне не лезет, чего я так избегала, стало быть, и оставшийся ужас между моих ног не заметит, но как-то все… не так. Не так все должно быть… Сжимаю от злости кулаки, борясь с диким желанием ударить спящего на спине Бестужева в живот. Гад. Получается я вторую ночь не сплю по его милости. Это очень, очень плохо влияет на мое физическое состояние и занятия. Сегодня меня точно ждет еще один выходной, а мне нельзя. Ну вот нельзя! Летом я хочу на море. Хочу сама ходить в воде и чувствовать под собой гальку. Да, блин, не песочек Карибского моря. Мне нужна нелюбимая ранее галька. Ну вот нужна она мне и все тут. А если я не буду спать, и как следствие не заниматься, то ни моря, ни гальки мне не видать. Глубоко вдыхаю и так же шумно выдыхаю в надежде, что Бестужев все-таки проснется. Ну ведь должен же ему мешать хотя бы свет от торшера.
        Обвожу взглядом его тело и задерживаюсь на домашних штанах. Переоделся, зараза такая, когда я была в ванной. Я не знаю, что на меня находит, но я откровенно смотрю на его… причиндальное место. Никогда не задумывалась, какой он там. Огромный, как у мужика в одном из просмотренных порнороликов или тонкий как мои пальцы? Хорошо бы ни то, ни другое. Мне бы что-нибудь среднестатистическое. Пипец, о чем я думаю? А вообще-то хочу и думаю. Всем можно, а мне нет? Наверное, если бы Бестужев был пьяный вусмерть, я бы стянула с него штаны вместе с трусами и все-таки посмотрела бы на его голое хозяйство. Мне бы было так легче. Я бы знала, что меня ждет. Через спортивные штаны все же ничего не просвечивает и не выделяется. И то, что я вчера в машине сжимала через ткань его брюк - тоже непонятно. Я вообще не понимала, что под моей ладонью. То, что всегда висит или то, что должно периодически стоять.
        Я и секс… Это вообще совместимо? Где будут мои ноги, если до этого все же дойдет? Закинет как в порно на плечи? Но я не гибкая, у меня что-нибудь, да обязательно хрустнет в пояснице. Минет? Все же не хочу. У меня рвотный рефлекс ярко выражен. Только блевнуть на него осталось еще для полного счастья. А почему я вообще стала так много думать о сексе? На нем что свет клином сошелся? Живут же как-то без него люди годами, а то и всю жизнь. Я ведь не собиралась им вообще заниматься до тех пор, пока не смогу встать на ноги и остановить это все, если мне не понравится. Что сейчас изменилось? Хороший вопрос, на который у меня разве что один ответ - я снова боюсь, что Глеб заведет себе девку для секса.
        Позавчерашний инцидент только подтвердил, что секс ему нужен, как ни крути. Я не знаю нужен ли мне секс, но Бестужев да, нужен. Ужасающая мысль, если вспомнить все наше прошлое. Наверное, если бы не его две последние добровольные ночевки за пределами дома и спальни, я бы в этом себе не призналась. Меня коробит от мысли, что он спит в другом месте. Просто бесит. Это я могу спать на диване, у меня, в конце концов, есть причины, а у него нет.
        Не знаю кой черт меня дернул протянуть руку к завязкам на его штанах. Неужели я и вправду собираюсь стянуть с него трусы и посмотреть какой он там? Ну, судя по тому, что на завязках уже вторая моя рука, то без сомнения - да. Я развязываю узел? Ну трындец. Что со мной творится, Господи? Одергиваю руки от штанов, осознав, что творю, и перевожу взгляд на лицо Бестужева с полным намерением его разбудить.
        Не знаю, как я пропустила момент, когда он подложил руки под голову, да и вообще открыл глаза. Он на меня смотрит. Хотя нет, не так. Он за мной наблюдает. Ну, класс!
        - А что ты хотела сделать? - чуть хриплым ото сна голосом произносит Глеб, при этом улыбаясь.
        - Хотела развязать тебе шнурки на штанах, ну или как они правильно называются. Мне показалось, что они очень… сдавливают тебя.
        
        - Шнурки меня не сдавливают, - с усмешкой произносит Глеб, потирая одной рукой глаза, и переводит взгляд на стену. - Полпятого. Ты почему не спишь в такую рань?
        - У меня бессонница вторую ночь подряд. И все по твоей милости. А вообще я по делу. Но так как не обнаружила тебя в кровати, то пришла сюда. В общем, в половину седьмого утра должны привезти доставку готовой еды. Я сделала очень большой заказ - там и праздничный обед, и ужин, ну и всякое по мелочи, в том числе на завтрак заказала пару пирогов и круассаны. Так вот, я хочу, чтобы ты позвонил своей охране…
        - Нашей охране, - перебивает меня Глеб.
        - Да нет, как раз твоей. Они надо мной насмехаются. Когда я попросила их осмотреть участок после того, как сама тебя не нашла, они подтрунивали надо мной, зная, что ты уехал на такси. В общем, они меня не воспринимают всерьез, поэтому я не хочу облажаться с этой доставкой. Твоя бабушка не должна видеть, что это все готовила не я. Я чуть намусорю мукой, раскидаю пачки с разрыхлителями и прочее. Ну, лоб может выпачкаю для большей достоверности, в раковину положу посуду и присыплю ее мукой. И чтобы твоя бабушка не видела, что это все привезли, я заказала все на полседьмого. Она, я так поняла, не просыпается так рано. И машину с доставкой пропускать сюда не надо, мало ли твоя бабушка в окно в это время выглянет. Пусть охрана все это заберет, я уже оплатила заказ, и подвезут сюда сами на своей машине. И сказать им это должен ты, потому что я чувствую, что они мне нашкодят.
        - Ты все сказала?
        - Нет. Ты должен сделать вид, что все готовила я. Ну и что я в принципе умею готовить, ну еще, пожалуйста, отвлекай свою бабушку, чтобы она туда не заходила. Ты все понял? Сделаешь?
        - Я не думаю, что это хорошая идея, - садится на диван.
        - Я не спрашиваю хорошая ли это идея. Позвони, пожалуйста, и просто сделай то, о чем тебя прошу. Разве я много о чем тебя прошу? - протягиваю ему мобильник.
        - Какая же ты еще глупенькая, Соня, - берет мой мобильник и, как ни странно, набирает охрану. Кажется, я засияла, осознав, что Глеб не только выполнил то, о чем я попросила, но и пригрозил увольнением, если меня не будут слушать с первого раза. - Удовлетворена?
        - Почти. Для полного удовлетворения хотелось бы знать, почему ты спишь здесь, а не в спальне?
        - Решил, что мое изначальное решение спать вместе, когда ты в реале этого не хочешь, было не совсем правильным. Наверное, я недооценил серьезность твоего рассказа про клинику. Ну и то, что было позавчера в гостиной это только подтверждает. Вернусь в общую постель, когда ты этого сама захочешь и скажешь мне об этом лично. Догадки строить не буду. Так будет лучше, - вот же придурок, Господи. Просто нет слов.
        - Ясно.
        - А по поводу готовки, - тянет руку к моему лицу и проводит тыльной стороной ладони по щеке. - Сонь, моя бабушка будет гостить здесь не один день. Ты собираешься каждые два дня просыпаться в такую рань, чтобы забрать заказ?
        - Не знаю. Что-нибудь придумаю. Может скажу, что палец поранила или… я не знаю. Я хочу хоть денечек побыть перед ней идеальной хозяйкой. Хочу, чтобы она хоть что-то нашла во мне положительное, а не только лицо куклы. Тебе сложно понять, она тебя любит просто так, потому что ты ее внук. А меня никогда не любили за просто так. Я привыкла что-то делать для этого. Короче, не порть мне всю малину, пожалуйста.
        - Сонь, ты сама ответила на свой вопрос. Любят не за что-то. Я никогда не был идеальным внуком или сыном. Шкодил, ругался, расстраивал родителей и деда с бабушкой. И учился средне-паршиво. И они просто так меня любили. Любовь не заслуживают, как ты этого не понимаешь, глупышка? Она либо есть, либо нет, - смотрю на него в упор и не знаю, что сказать. Долго смотрю, не отводя взгляда, ровно до тех пор, пока Глеб не встает с дивана.
        Отодвигает чуть в сторону мое кресло и выдвигает вперед диван. Причем делает это странно. Выдвинул он его так, что на нем поместится полтора человека.
        - Хочешь я отвечу на твой давний вопрос про твоего отца? - неожиданно спрашивает он, переводя на меня взгляд.
        - Хочу, - хотя может и не надо мне знать, почему меня не любят.
        - Тогда твое «хочу» в обмен на мое, - кладет подушку ближе к спинке дивана.
        - Я не буду заниматься сексом, у меня месячные, - ну вот это я должна была сказать позавчера, а не бить его вазой. Придурочная. Почему соображаю, когда не надо? Правда, Глеб на меня смотрит так, что я поняла - нет, не то я сказала.
        - Я знаю, когда у тебя месячные, - что за ерунда такая?! По мусорным бакам лазит?
        - Ну ладно, мне просто нельзя, - как можно спокойнее отвечаю я.
        - Мое «хочу» в данном случае - это не секс, а поспать вместе на этом самом диване.
        - Он маленький.
        - В этом и суть. В обнимку. В тесноте, да не в обиде. Так получается, что на кровати мне к тебе не подступиться, - усмехается. - Ты вечно спишь на спине, а я хочу по-другому.
        - Неправда, я переворачиваюсь. У меня есть внутренний барометр, я просыпаюсь три раза за ночь и переворачиваюсь на бок. Ты просто в это время уже спишь. Я тебя тоже изучила.
        - Замечательно. Ну что, согласна? - переводит взгляд на диван.
        - Нам будет неудобно. Я так не привыкла.
        - А ты сделаешь как тебе удобно.
        - Ну ладно, давай попробуем, - после небольшой заминки соглашаюсь я.
        Глеб приподнимает меня на руки и укладывает на диван.
        - Я к тебе спиной значит, да? - кивает, при этом едва сдерживая улыбку. - Сейчас я перевернусь.
        Со стороны, наверное, это выглядит ужасно. Кажется, я кряхчу, когда подтягиваю ноги в удобное положение. Не люблю, когда на меня смотрят. Терпеть не могу.
        - Ну все. Только у тебя нет подушки.
        - Как это нет, у нас одна на двоих, нам хватит. Итак, будильник я навел, нас разбудят, когда заказ привезут. Забудь об этом, - чувствую, как проседает диван, Глеб ложится впритык ко мне и обнимает меня одной рукой за талию. Плохо, что на мне ночнушка. Все-таки пижамные штаны были бы лучше. - Не прошло и полгода, епона мать. Расскажи мне о своей маме.
        - В смысле? Ты про папу собирался рассказать.
        - Расскажу. Но сейчас я тебя спросил о маме.
        - А что о ней говорить, я маленькая была. Помню все смутно. Мама… мама была хорошей. Любила меня, не обижала. Косички мне красивые заплетала. У меня волосы всегда были длинные, она еще говорила, что у меня они с пеленок были. Не в смысле длинные, ну ты понял.
        - Угу, - еле разборчиво пробормотал Глеб мне в волосы. - Видишь, ты сама сказала, что она тебя любила. Не потому что ты была послушной умницей, красавицей и прочее, в таком случае твоя бабушка испытывала бы к тебе точно такие же чувства. Но она ведь тебя не любила, в отличие от мамы, судя по твоим же рассказам.
        - Не любила.
        - Потому что невозможно заслужить чью-то любовь. Это бред, понимаешь. Ты пытаешься угодить моей бабушке, но ей это не нужно. Даже, если ты в реале будешь уметь готовить как мастер-шеф, - снова молчу, не зная, что на это ответить. Вроде умом понимаю, что он прав, но не могу ничего поделать. - Ты либо ей нравишься, либо нет. Все, других вариантов нет. Это не отношения между мужчиной и женщиной, где все может измениться за один день.
        - Не продолжай, я поняла тебя. Но сегодня можно я скажу, что это приготовила я? Ну раз я уже заказала?
        - Как же тяжко с тобой, - прижимает меня к себе еще крепче. - Говори, если уж так хочется.
        - Ты обещал рассказать про папу. Почему он меня не любит? Я ведь точно его дочь, я это знаю.
        - Это мои предположения, я не могу знать наверняка. Думаю, все дело в том, что ты ему напоминаешь твою мать. Он встречался с одной девушкой достаточно долгое время и как я понял из его рассказа, он ее сильно любил, но они по глупости расстались. Он сразу после этого встретил твою мать, но быстро одумался и захотел вернуть свою первую любовь - и вернул, а твоя мама была уже беременна.
        - И?
        - И эта самая его «первая любовь» сиганула с крыши, как только узнала про беременность. После этого твой папаша просто на дух не переносил твою мать. Вот и все. Ты можешь ему ноги целовать, почку отдать, а заодно и сердце, только это ничего не изменит, понимаешь?
        - Дай мне это переварить, - крепко зажмуриваю глаза, чтобы предательские слезы не потекли ручьем. Ни к месту они сейчас. Вот совсем. Не любил и не полюбит. Более того, скорее всего и ненавидит.
        - Сонь…
        - Не говори больше ничего. Давай просто полежим. А вообще не нужен мне папа. У меня и без него все будет хорошо. Когда я буду ходить, ну начну ходить, тогда все изменится. Все будет по-другому. Будет лучше.
        - То есть ты думаешь, что самый лучший день настанет тогда, когда ты пойдешь?
        - Самые лучшие дни. Наверное, так.
        - Нет, Соня. Самый лучший день - сегодня.
        - Почему?
        - Потому что он наступил. Он уже есть. Ты не можешь знать настанет ли день, когда ты пойдешь и я сейчас говорю не про твои возможности, а про то, что нам неподвластно все окружающее. Ты знала, что попадешь в аварию? Планировала это? А оно случилось. Так же, как и у меня, так же как у миллионов людей. Я хочу сказать, что не надо жить мыслями только о том, когда ты встанешь. Это неправильно.
        - Прошлое в прошлом, будущее может не наступить, а есть только настоящее.
        - Да, умные люди говорят примерно так.
        - Меня всегда бесили умные люди. Точнее заумные. Не продолжай. Я поняла, что ты самый умный зануда. И, кажется, я получила ответ на вопрос почему тебя никто не прибрал к рукам и не окольцевал к тридцати годам. Ты просто всех поучаешь.
        - Нет, - усмехается в голос и тут же целует меня в шею. - Кажется, я поучаю только тебя.
        - Не надо, щекотно, - дергаюсь, борясь со смехом. Хоть мне и нравится, когда он целует в шею. Но сейчас почему-то щекотно.
        - Не надо поучать?
        - Занудствовать.
        - Не обещаю, - заключает Глеб, сильнее притягивая меня к себе. И тут я понимаю, что кое-что ощущаю.
        - Глеб?
        - Ммм?
        - Ты… может тебе нужно встать?
        - Зачем? - у меня паранойя или он трется об меня?
        - Ты в меня тычешь.
        - Тычу? - смеется мне в шею.
        - Да.
        - Нет, Сонь, я просто лежу с тобой в обнимку.
        - А мне кажется - нет.
        - Да нет, ты что, как можно в живого человека писькой тыкать. Я не такой, - сотрясаясь от смеха, произносит Глеб.
        - Ага. Может и не такой уж и зануда, как кажется.
        - Однозначно не такой. А теперь спи, я тыкаться ничем не буду. Клянусь всеми мизинцами на руках и ногах. Просто полежим в обнимку.
        - Ну да, просто в обнимку. Тогда спокойного утра.
        - Спокойного, - шепчет мне на ухо и мимолетно целует в шею.
        Глава 27
        Просыпаюсь резко от жуткого осознания, что меня придавило чем-то очень тяжелым. Распахиваю глаза и сразу же попадаю взглядом на Машу, активно топчущую лапками мой живот. Черт, так можно и поседеть от страха. Обвожу глазами кабинет, цепляясь взглядом за Бестужева, расположившегося за рабочим столом. Он хмур, сосредоточен и вряд ли заметил то, что я проснулась. Голова спросонья соображает плохо, но тот факт, что за окном светло - невозможно не заметить. В полседьмого такого не может быть, особенно в начале ноября. Тянусь за мобильником и мысленно офигеваю - двенадцать часов дня. Я проспала больше семи часов! Первое, что хочется сделать - это наехать на Бестужева за то, что не разбудил меня, но внутреннее чутье и здравая половина меня не дает мне поступить столь опрометчиво. Я несколько раз видела такого Глеба за два месяца совместной жизни. Не могу сказать, что я знаю его как облупленного, но кое-что точно научилась различать. Его невозмутимость пропадает в двух случаях: после моих разговоров с Сережей и если что-то случается по работе. С Сережей я точно не разговаривала, стало быть, второе. Что
только подтверждают нахмуренные брови и совсем не добрый взгляд в сторону экрана ноутбука.
        - Почему ты меня не разбудил? - как можно спокойнее произношу я, убирая с живота Машины лапы.
        - Чтобы ты выспалась, разве это не очевидно? - резко переводит взгляд в мою сторону, закрывая крышку ноутбука. - Теперь будешь огурчиком, а не выжатым лимоном. Ольге я позвонил и сказал, что сегодня вы не занимаетесь. Она наваляла мне словесных люлей, но потом подобрела, узнав, что ты отсыпаешься за две бессонные ночи, - на одном дыхании произнес Бестужев. Встал из-за стола и быстрым шагом подошел ко мне, на ходу закатав рукава джемпера.
        - А что с едой?
        - А что с едой? - копирует мой вопрос, меняя интонацию в голосе. Садится на диван и тянется рукой к моим волосам.
        - Ну ее доставили?
        - Конечно. Она вот уже несколько часов стоит на столике позади тебя, - видать, знатное у меня гнездо на голове, если Глеб делает не просто свой излюбленный жест - заправляет волосы за ухо, а старательно их приглаживает. - На кухню не стал заносить, чтобы ты не спалилась.
        - Да я уже спалилась. Где это вообще видано, чтобы люди в такой час просыпались. Представляю, что твоя бабушка думает обо мне. Пипец.
        - Ну может быть хватит нести ерунду? Моя бабушка не святая. Она спит днем по несколько часов, не умеет готовить в совершенстве, а еще она с горя переспала с моим дедом до брака, напившись какой-то бражки накануне, от того, что парень в которого она была влюблена женился на другой. Не надо ее идеализировать. Она - обычный человек, который, кстати, говорит об этом открыто.
        - Ты злой.
        - Ни капельки. Через минут двадцать мы с ней уедем часа на три, максимум четыре. В это время можешь как бы нафеячить с готовкой. Вопросы есть?
        - Да. У тебя что-то случилось?
        - Нет. Давай сэкономим тебе время и силы.
        - Ты о чем?
        - Доставлю тебя на ручках в душ.
        - Давай, - без раздумий соглашаюсь я, обхватывая его шею руками. - А кресло не забудешь принести?
        - Не забуду.
        ***
        Сколько бы меня ни убеждал Глеб, но не получается быть спокойной, когда внутри все ходит табуном. Накрытым столом я осталась довольна, рукожопая я или нет, но тканевые салфетки в форме розочек сложить смогла. И надо признать - получилось у меня это довольно-таки хорошо. И вообще стол выглядит красиво, все по правилам этикета. А винные бокалы я нашла в первом попавшемся шкафчике, что указывает на то, что Глеб - врун. Он просто специально оставил меня наедине с бабушкой, а сам поди подслушивал. Да, между мной и Глебом определенно есть что-то общее. Наверное, все же стоит выдохнуть, потому что и стол, и я сама - красавцы. Сама от себя тащусь, а это редкость, тем более два дня подряд. Сегодня на мне белое платьишко немного ниже колен, с почти закрытым декольте. Чуть завитые локоны на кончиках, как будто такие от природы, и тушь на ресницах. Все. Почти естественная красота. Правда, кое-что меня еще немного нервировало - собака. Нет, она реально душка. Но ее поползновения к моим ногам - слегка расстраивают.
        Правда, буквально через несколько минут я поняла, насколько это ерунда по сравнению с тем, кто пришел вместе с Глебом и бабушкой. Ну не может быть! Еще и с чемоданом. Ну, стерва малолетняя, убью!
        - Привет! - подбегает ко мне и со всей силы целует в щеку. - Классно выглядишь. И дом с виду очень красивый. Участок вообще прелесть.
        - У нас не ходят в уличной обуви, - все, на что меня хватает это сказать про какую-то обувь? Какая к черту обувь? И ведь не послать же Дашу при Вере.
        - Ой, пардон, я и не собиралась, - бежит обратно ко входу и скидывает с себя сапоги и плащ. - Я с собой туфельки новые взяла. А где будет моя комната? Кто меня проводит? - переводит взгляд на Бестужева. - Глеб?
        - Ну, пойдем, - чуть качает головой, переводя на меня взгляд. Непонятный мне взгляд. Такой я вижу впервые.
        Так, ладно, никакой катастрофы не случилось. Пару дней максимум и отошлю ее обратно домой.
        - Вы похожи внешне, - с улыбкой произносит Вера. Где мы, блин, похожи?! - А вот по характеру - нет. Дарья за пару минут показалась мне веселой болтушкой, совсем не похожей на тебя, - ну да, она веселушка, а я типа унылая какашечка.
        - У нас только папа общий. Вообще мы с ней не очень ладим, так что извините, если случайно станете свидетелем того, что я пошлю ее в ж… куда-нибудь.
        - Да, посылай, ради Бога, - сжимает мое плечо. - Я Глебушкиного деда ежедневно посылала не только в жопу, но и на половые органы, и на растения. Точнее мы оба друг друга посылали туда. В общем, чего только ни было. Так что все нормально, дело житейское, - так легко произнесла Вера, что на душе сразу полегчало.
        - Я стол уже накрыла в столовой. Можно проходить.
        - Сама все приготовила? - вот сейчас у меня стопроцентное ощущение, что Вера дает мне шанс признаться, что нет - не сама! И вместо того, чтобы сказать правду или хотя бы полуправду я уверенно киваю.
        - Да, все сама.
        - Умничка какая. Устала, наверное.
        - Чуть-чуть.
        - Ну, ладненько, теперь можно отдыхать. Пойду помою руки.
        - Ага, - киваю как болванчик, наблюдая за тем, как ко мне подходит Бестужев.
        - Ты почему мне не сказала, что приезжает твоя сестра? - поднимаю голову на Глеба.
        - Потому что я не знала. Я ей запретила приезжать на Хэллоуин. Причем грубо запретила.
        - Ну так сегодня уже не Хэллоуин, вот она и здесь. Четче надо оговаривать запреты.
        - Если бы ты не приглашал ее, она бы вообще не приехала! - произношу громче, чем надо. - Так что ты тоже будь поосторожнее и четче со своими словами. Где ты вообще ее нашел?
        - Надо мне больно ее искать. Мы приехали почти одновременно. Охрана ее не пускала.
        - Но все же пустила с помощью тебя.
        - А ты предлагаешь оставить ее на улице?
        - Ничего я не предлагаю.
        - А вообще, давай я прямо сейчас отвезу ее на вокзал. Приехала на сапсане, на нем и уедет. Отвезти?
        - Это не очень культурно, - все же мне как-то неловко.
        - А я не министр культуры. Мне примеры подавать никому не надо. Если она тебя напрягает, и ты реально не хочешь ее видеть, я отвезу. Про мнение бабушки не волнуйся.
        - А ты?
        - Что я?
        - Тебя она напрягает? - выжидающе смотрю на Глеба. Ну скажи «да», пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. Осталось только руки сложить в молитвенном жесте.
        - Меня - нет. Если бы мы были одни, тогда - да. Но учитывая наличие бабушки - мне параллельно, - параллельно ему. Хоть бы как-то удостоил вниманием мое белое платье. Я могла надеть розовое! И ведь по факту надела белое для этой бородатой морды. - Давай, Сонь, пока не поздно. Отвезти ее?
        - Пусть остается, раз она тебя не напрягает. Да и меня тоже, - вру я.
        ***
        Еще минут пятнадцать мы все ждали появления моей сестрицы, но она не удостоила нас чести появиться за это время. Где-то подсознательно я чувствовала, что ее приезд не к добру. Я знала, что сорвусь. Так же знала, что не надо сейчас идти к ней. Но пошла.
        - О, Соня, как тебе мое платьишко? - крутится напротив зеркала в белом с расклешенной юбкой платье.
        Да, я не обращала внимание на ее внешность последние два года. Сейчас понимаю, что в свои пятнадцать Даша уже не угловатый подросток. Она девушка. Гадкая, противная, избалованная, но вполне себе привлекательная девушка. И одета она вовсе не вульгарно, как мне представлялось. Распустила волосы, которые успела высветлить. Выглядят они совсем не как «три волосины», как называла их сама Даша, и это точно не парик, хоть и блестят так, как будто он самый. Ресницы… ресницы очень длинные. Вот они точно нарощенные, но… красиво. Это не опахала знаменитых инстаграмщиц. Объективно - Даша выглядит очень хорошо. Еще и туфли на каблуке прекрасно дополняют ее образ. А когда она повернулась ко мне, явно демонстрируя то, о чем мечтала всю свою сознательную жизнь, меня поглотила паника. Да, я могу себе в этом признаться. И могу поклясться, что она… подражает мне. Вот только от этого не легче. Я в кресле - она на ногах.
        - Соня, прием!
        - Хорошее платье и тебе очень идет, - на удивление, мой голос ровный и спокойный. Нельзя показывать ей свою слабость. Даша демонстративно хватается двумя руками за свою грудь и приподнимает ее.
        - А вот и мои малышки. Пуш-ап творит чудеса. Красиво?
        - Красиво. Ты очень хорошо выглядишь, - гадство какое, она ведь сейчас не ребенок. Это девушка. Разве ей дашь пятнадцать лет? - Зачем ты приехала? Я ведь запретила тебе.
        - Ты запретила на Хэллоуин. У меня каникулы, почему я не могу провести их со своей сестрой?
        - В наш с тобой последний разговор в папином доме, ты сказала, что влюблена в моего мужа. Нет, не так. Ты тащишься от него и через пару лет он в тебя влюбится. По-твоему, это нормально?
        - А что тут ненормального?
        - Ты издеваешься? Глеб - мой муж! А ты тут заявляешься без разрешения и говоришь, что приехала ко мне. Я что, по-твоему, совсем дура?
        - Нет, Сонечка, ты не дура. Забудь, что я сказала. Я уже забыть-забыла твоего мужа. Нужен он мне больно, - врет. Ну ведь врет же! Очень умело, но врет. - Расслабься, мы же сестры. Мир? - садится на корточки и кладет ладони поверх моих.
        Оказывается, напускная доброта Даши выводит меня значительно больше, нежели ее бесцеремонность и наглость. Не нравится мне это. Совершенно не нравится.
        - Мир, - соглашаюсь я, вымученно улыбаясь. Не дождешься ты у меня истерик.
        - Тогда пойдем за стол. Я жуть как хочу есть.
        - Пойдем.
        Глава 28
        Я ждала подвоха от Даши. Сама не могу объяснить в чем конкретно, но ждала. Надо признать, она была заводилой за столом. Начала рассказом о случае, произошедшем в поезде, продолжила анекдотами. Только спустя полчаса я поняла, что она не только перетянула на себя одеяло, но и окончательно убедилась в том, что она неравнодушна к Глебу. Она смотрит на него. Не кричаще, а очень умело и мельком. Когда? Когда она научилась этому? А вот с Бестужевым мне не все понятно. Сейчас я совершенно не могу считать его взгляд и что он в реале думает про эту малолетку.
        - А кто помнит, когда наступает возраст сексуального согласия? - я реально это сказала вслух? Мда… а голову я все-таки тоже отбила, пусть и без каких-либо признаков на МРТ.
        - С шестнадцати, - могу поклясться, что Даша сказала это с какой-то гордостью. - А зачем тебе?
        - Фильм смотрела накануне и вот думаю, как его пропустили в прокат, там ведь про пятнадцатилетнюю девчонку и совершеннолетнего парня, даже мужчину. Это же статья, да?
        - Совершенно точно. Статья сто тридцать четыре УК РФ, если не ошибаюсь, - чуть насмешливо произнес Глеб. - Что за фильм?
        - Ой, да не помню.
        - Прошу прощения, я выйду на минутку в уборную, - чуть ли не пропела Даша. «В уборную», «прошу прощения»?! Что за фигня? Гнать ее отсюда надо. Ну почему я не сказала Глебу ее увезти? Дура!
        - Соня, наш обедо-ужин очень вкусный. А утка просто прелесть, - ну хоть кто-то похвалил “мои кулинарные способности”. Спасибо, Вера. - Никогда не умела готовить утку. В ней так много жира, что я всегда ее пересушивала, а ты умничка, - все, вот теперь мне стыдно. Пипец.
        - Спасибо, - тихо произнесла я, мельком взглянув на Глеба. Тот, как ни странно, не только мне подмигнул, но и положил руку на мою ногу. Никогда не думала, что буду так рада этому жесту.
        - Что я тут важного пропустила? - ну на тебе! Она еще и писать ходит как спринтер!
        - Да ничего особенного. Расхваливаю приготовленный Соней ужин. Безумно вкусно.
        - Да, согласна. Но разве это готовила ты? - переводит на меня взгляд. В рот тебе ноги!
        - Я, - уверенно произношу в ответ.
        - Странно. Соня никогда не умела готовить, - переводит взгляд на Веру. - Даже яичницу умудрялась спалить. Кажется, она только однажды, а нет вру - дважды или даже трижды готовила пирог, со слов мамы. Да и то, только потому что хотела сделать приятное моему брату Сереже. Вообще это наш сводный брат. Но мне он родной по маме, а вот Соньке - нет, по сути, он ей не брат. Ой, знаете, как она его любила. С детства, кажется. Со скольки лет, Сонь? С семи или шести?
        - Не говори глупости, - настолько грубо произношу я, что сама с трудом узнаю собственный голос. Ну получишь ты у меня, стерва. Горчица в трусы тебе обеспечена.
        - Как это глупости? Ты же сама мне об этом рассказывала?
        - Не надо выдавать свои бредни за действительность.
        Я никогда не стеснялась того, что испытывала к Сереже. Он мне не брат. Мне нечего стыдиться, но сейчас я готова сквозь землю провалиться от этого факта. Опускаю взгляд вниз и только сейчас понимаю, что рука Глеба давно не на моей ноге, а держит бокал с вином.
        - Давайте лучше выпьем за здоровье, - Глеб первым приподнимает бокал. Сейчас я, пожалуй, хочу нажраться в хлам.
        - А давайте, - поднимает бокал Вера. - Спасибо еще раз, Сонечка, за ужин.
        - И все-таки, мне кажется, что ты лукавишь, Сонь, - внаглую продолжает Даша, как только все ставят бокалы на стол. - Неужели за два месяца семейной жизни ты научилась так готовить?
        - А что здесь такого? - заступается Вера. - Когда очень хочется, то можно и быстрее освоить кулинарию, да и не только ее.
        - Наверное, вы правы, но меня если честно смущают пакеты на кухне с известной эмблемой ресторана. Ну, признавайся, Сонька, ты все заказала из ресторана, - горчицу в трусы, в рот ноги, в нос перья, в подушку смесь перцев! Ну дождись у меня ночи.
        - Не выдумывай чушь. Сегодня я готовила сама. И, конечно же, мы заказываем иногда еду из ресторана. Можем себе позволить.
        - Ну да, чего это и я вправду выдумаю. Спасибо за хороший стол, Сонька. Очень вкусно, - и слабительное в чай. - Глеб, а расскажи про свой отель.
        Так, стоп. Когда она перешла на «ты»? Что за хрень творится вокруг? Господи, помоги мне. У меня паранойя или Даша действительно целенаправленно пытается опустить меня ниже плинтуса и прибрать к рукам моего мужа?
        ***
        Устала… как же я устала за один вечер от этой малолетней дряни. Даша - сама ангел. И она меня откровенно топит. Во всем. Умело. Не подкопаешься. И это не паранойя. Хуже всего, что я уверена в том, что Вера убедилась не только в том, что ужин готовила не я, но и в том, что жена ее внука неумеха, которая сохла по своему брату всю свою жизнь. Как же паршиво на душе - не описать словами.
        Когда закончился этот гребаный вечер, я испытала самое что ни на есть наслаждение. И здравая часть меня решила не поддаваться на провокации Даши и ни в коем случае не давать ей знать, что меня это все задело. Она этого и добивается. Горчица, перец и перья - подождут. Ее надо просто выгнать, причем это должен сделать Глеб. Уж я-то постараюсь.
        Да, да… постаралась. На часах половина двенадцатого ночи, а в кровати я по-прежнему одна. Дурацкие мысли никуда не исчезли, в голове так и мелькают картинки, как малолетняя срань крутится вокруг Бестужева. Возможно, даже сейчас. Еще минут десять я обдумывала свои дальнейшие действия и все же не выдержала. Спустилась вниз и без стука завалилась в кабинет Бестужева. Лежит на диване в спортивках и белой футболке с ноутбуком в руках. Он явно не ожидал меня увидеть. Правда, на его счастье, он все же отложил ноутбук, как только перевел на меня взгляд.
        - Что-то случилось? - с удивлением спрашивает он.
        - Двери надо закрывать, когда в доме посторонние люди. Вот что случилось. Тебя этому не учили, Глеб? Мало ли кто зайдет в твой кабинет.
        - В доме моя бабушка и твоя сестра. Тем более в моем кабинете, как ты помнишь, есть камеры. Думаю, мне не стоит опасаться за свою жизнь и наши богатства.
        - Не делай из себя дурака. Ты всегда был умным и хитрожопо-прошаренным. Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду.
        - Что? - невозмутимо бросает Глеб, потянувшись к моим волосам. Ладно, спокойствие. Только спокойствие.
        - Почему ты спишь здесь? Почему не в нашей спальне?
        - Кажется, я сказал сегодня ночью, что буду спать в нашей спальне, когда ты этого захочешь. Если ты этого хочешь, то пойдем вместе. Только это должна сказать ты сама, а не я.
        - Да… какой же ты все-таки гад, - закусываю губу, борясь с желанием стукнуть его. - Это все сделано для того, чтобы я сказала, что хочу, чтобы ты спал со мной?
        - Это сделано для того, чтобы ты поняла, чего хочешь, и сама мне об этом сказала. А почему ты злишься? Что я такого делаю, от чего ты так сжимаешь руки в кулак?
        - Ты прекрасно знаешь, что ты делаешь. Ты ставишь меня в неловкое положение перед той же Дашей.
        - Чем?
        - Тем, что спишь не со мной, а в кабинете!
        - Во-первых, чуть тише. Во-вторых, мне надо спать с тобой только для того, чтобы твоя сестра не подумала, что мы спим в разных помещениях? Я правильно понимаю? Чего ты молчишь, Сонь?
        - Встань и иди спать на нашей кровати, - по слогам проговариваю я. - Пожалуйста.
        - Произнеси вслух зачем, тогда встану и пойду.
        - Да, я забыла с кем имею дело.
        - Ты не забывала, не лукавь. Знаешь, Сонь, язык нужен прежде всего для того, чтобы говорить. А вот ты им плохо пользуешься. Я ведь спросил тебя сегодня - мне увезти твою сестру. Что ты ответила? Нет. Твой ответ был четким - «нет». Ты могла ответить «да» и сейчас бы ее здесь не было. Я даже в сию минуту могу прийти к ней в комнату, собрать ее вещи и посадить в машину с личным водителем прямиком до Питера. Могу сейчас же встать и пойти в нашу спальню, если ты хочешь этого не для того, чтобы утереть нос сестрице, а сама. Только это все надо произнести вслух, Соня. Вслух.
        - А тебе самому приятно, что моя сестра сегодня говорила? Самому не хочется выставить ее за дверь?
        - А что она говорила? Еду готовила не ты, брата ты своего любишь с детства… Или она не права? - долго смотрю на Бестужева. И не знаю, что сказать. Не могу. Просто не получается сказать вслух, что я хочу, чтобы он ночевал в комнате не из-за Даши. Еще сложнее сказать, что я боюсь, что он обратит на нее свое внимание. Почему? Ну почему это так сложно?
        - Спокойной ночи, Глеб, - как можно спокойнее проговариваю я, после небольшой паузы и отъезжаю от дивана.
        И только у самой двери Бестужев произносит тихое, но очень уверенное:
        - Пока не скажешь вслух сама то, что хочешь, я ничего не буду делать, Соня.
        Ничего не отвечаю. Молча закрываю за собой дверь и еду к лифту. И только, когда добралась до спальни поняла, что моя жизнь в очередной раз подкинула мне сюрприз в виде небольшого, но очень четкого осознания. Я спокойно реагирую на звонки Сережи, не думаю о нем двадцать четыре часа в сутки. Нет, не так. Я вообще о нем не думаю. Ни разу не подумала и не представила его девушку рядом с ним. И совершенно никак не восприняла Дашину новость о том, что Сережа живет с ней вместе. На меня это никак не повлияло. Я не думала о них. Раньше это было так естественно. Я только и делала, что думала о его девушках, начиная лет с тринадцати. Сейчас же девушек, женщин, помощниц, сестру я представляю, разве что… с Бестужевым. Ужасно даже думать об этом, но это, блин, самая что ни на есть ревность. И мысли. Мысли все о нем. Как? Когда все пошло по другому сценарию? Как так, Господи? Как я могла влюбиться в Глеба?
        - Ну, просто полный пипец. Маша, я пропала…
        Глава 29
        - Я вообще не понимаю, почему ты до сих пор не отправила ее домой? - мобильник буквально взрывается от Вариного возмущения.
        Кажется, я впервые за все время нашего знакомства чувствую ее злость даже на приличном расстоянии. Хуже всего, что ответить мне по факту нечего. Не сказать же вслух, что я размазня, которая разомлела от папиного звонка. А ведь, правда, разомлела. Нет, не от самого звонка, он, как ни странно, временами позванивает, а от того, что уж очень по-доброму папа интересовался не только мною, но и тем, как мы проводим время с Дашей. Его «надеюсь не ссоритесь» - как обухом по голове. Папа, да еще и надеется. Скажи я ему, что хочу, чтобы она убралась из моего дома - это было бы равносильно краху. Умом понимаю, что это все иллюзия семьи, что папе на самом деле плевать на меня, но где-то там маленькая девочка внутри меня пляшет ламбаду от папиного внимания. Дико хотелось бы убить в себе эту маленькую бестолочь. Но не получается. Равно как и выгнать Дашу.
        - Сонь, ты там жива?
        - Жива, - киваю в ответ, проводя пальцами по стеклу. И только сейчас осознаю, что в этом доме мне не хватает подоконников. А точнее того самого, который сделал для меня Глеб. Панорамные окна хороши, но той прелести мне явно не хватает. - Даша вполне нормально себя ведет эти три дня, только в день приезда… не очень. Да и каникулы скоро закончатся, чего мне ее выгонять. А ты когда пойдешь на УЗИ или еще рано? - задаю вопрос, сама же понимая, что слушать сейчас Варю не буду. Не потому что мне не интересно, а потому что так или иначе думаю о другом.
        Я не знаю зачем ей вру. Варя ведь в курсе наших отношений и то, что мне как минимум хочется хорошенько отхлестать Дашу скакалкой. Никогда бы не подумала, что люди за два месяца могут научиться такой хитрожопости. Пока Глеб отсутствует, она обрабатывает Веру. Реально обрабатывает. Она мила, дружелюбна и вообще душка. Душка, которая меня периодически и мастерски топит. Дошло до того, что я боюсь реакции Веры. Она явно не понимает, как Глеб мог взять такую как я в жены. Не знаю почему она меня терпит и даже пытается со мной говорить. Причем мило говорить. А я не могу. Мне стыдно перед ней. Оправдаться не получается. И кажется, что после ее вполне себе мирных речей, она все же сорвется и выскажет все в мой адрес, от того и избегаю ее.
        - Ну так что, я завтра приезжаю? - врывается в мое сознание голос Вари.
        - Нет, не надо. В доме есть кому убирать и готовить. Дашу запрягу, - усмехаюсь, понимая, что она будет только рада такому исходу. Ну как же не показать себя еще и тут хозяйкой.
        - Ну как хочешь.
        - Ну что, пойдем киношку с Верой смотреть? - резко оборачиваюсь на Дашин голос. Вспомни говно, вот и оно.
        - Ладно, Варь, я тебе завтра позвоню. Ко мне тут снова без стука вломились. Надо провести профилактическую беседу. Последнюю, - грубо произношу я и кладу трубку. - Я тебе сколько раз говорила не входить ко мне без стука?!
        - Ну, Глеба же тут нет, значит ничего такого запретного здесь быть не может. Чего ты такая злая, а? Не знала бы, что ты замужем, сказала бы… недотрах. А что, реально что ли? - улыбается, смотря мне прямо в глаза. - Это из-за того, что Глеб много работает, да? Ужасно, конечно. Нет, большие бабки это классно, но то, что муж возвращается домой только на поздний ужин, ну это как-то вообще не айс. А у вас всегда так?
        - Последние три дня. Это он избегает твоего общества. Ты ему неприятна, но его воспитание не позволяет ему выгнать тебя из нашего дома, - «нашего» я подчеркиваю с особым удовольствием. - А будешь продолжать себя так вести, я попрошу его отправить тебя домой пинком под жопу прямо сейчас. Глеб всегда делает то, о чем я прошу. Причем в ту же минуту. А знаешь почему?
        - Знаю, конечно, инвалидов всегда жалко, вот он и выполняет твои просьбы. Но учитывая, что вчера на обеде я ездила к нему в отель и мы прекрасно пообедали, и мило пообщались, и он мне не только все показал, а еще и пригласил сходить в офигенный СПА-комплекс при отеле, то думаю, по поводу того, что я ему неприятна - исключительно твои выдумки. Кстати, у него такая классная помощница. Красивая. И крутая. Ну так что, фильм идем смотреть? - не знаю за что я больше цепляюсь, за «инвалидов жалко», за то, что Бестужев вчера обедал и проводил время с этой выскочкой, о чем мне не сказал, или за напоминание об Анжеле? Я задала Даше вопрос для того, чтобы утереть ей нос словами, что Глеб любит меня. Меня! А по факту оказалась в полном дерьме. Как же так в очередной раз получается? Нет. Это просто чушь. Не мог он с ней мило разговаривать и обедать. Просто не мог!
        Находясь в полном загрузе, я пропустила момент, когда Даша залезла в мой комод. Мысли бегали настолько хаотично, что я даже не сразу сообразила, что она смеется, а в ее руках… ну это полный пиз…
        - Фаллоимитатор с мошонкой? Ой не могу, - ухохатывается, что есть сил Даша, покачивая этим дебильным членом почти около моего лица. - Все с тобой ясно, Сонька. Он прям как настоящий, мягенький такой, прям потискать охота.
        - Вообще-то он должен быть твердым. По крайней мере, когда находится в таком положении, как у тебя сейчас в руке, Дашенька, - обе синхронно поворачиваемся к двери и застываем, смотря на Веру. Да, стоит признать, что Даша тоже очканула от того, что у нее находится в руке.
        - Это не мое, - быстро приходит в себя моя сестрица, чего не скажешь обо мне, ибо я в полном ступоре. - Клянусь всем, что у меня есть. Это Сонино. Я в ее белье нашла, вот в этом самом ящике. Видите, он даже открыт, - указывает взглядом на приоткрытый ящик.
        За что мне это, Господи? Никогда еще в жизни мне так не хотелось провалиться сквозь землю.
        - Сонь, чо ты молчишь, скажи, что это твои причиндалы! Молчит она тут, держи, блин, эту гадость, - кидает фаллоимитатор мне на колени. - Как вообще этой дрянью можно пользоваться. Кошмар. Это все твое модельное прошлое. Явно там этой гадости понабралась, - нет, ну не бывает так. Может у меня инсульт? Язык не слушается, руки тоже. Я ничего не могу сделать.
        - Не говори глупости, Дашенька. Все, что происходит в спальне взрослых женатых людей - вовсе никакая не гадость. И если Соне с Глебом захотелось купить сию игрушку, чтобы подурачиться - так это же здорово, - у меня точно кровоизлияние в мозг. Ну не может же бабушка Глеба вот так сказать? Не может?
        - Что за всеобщее собрание в чужой спальне? - ну, конечно, тебя мне еще не хватало для полного счастья. Давай, смотри на меня.
        - Ничего важного, Глебушка, - совершенно спокойно, я бы сказала, будничным тоном произносит Вера, ловко хватая секс-игрушку с моих колен. Я была уверена, что сейчас она повернется с ней к Глебу и мне придет полный безоговорочный капец. Но вместо этого, она спрятала этот долбаный член к себе в кофту, скрестив при этом руки на груди. То, что у меня нет никакого инсульта я поняла в ту секунду, когда смогла поднять взгляд на Веру и еле заметно кивнуть головой. Вроде бы ничего не говорили друг другу, но все как-то стало понятно без слов. - Мы обсуждали какой посмотрим все вместе фильм. А Соня замялась.
        - Ну и правильно, что замялась. Потому что у нас с Соней другие планы. И мы уже спешим. Так что, девочки, попрошу вас оставить нас наедине в наших царских покоях.
        - Ну, конечно, - Вера подхватывает точно такую же игривую интонацию, как у Глеба, быстро направляясь к двери. - Даша, за мной, - уже более строго добавляет она.
        Кажется, впервые за последние несколько минут я начала дышать. Закрываю глаза и прикусываю до боли губу, чтобы окончательно прийти в себя.
        - Что-то случилось, пока меня не было? - слышу где-то очень близко голос Глеба. Все хорошо… это все такая ерунда. Я жива и почти здорова. У меня ничего не болит. Подумаешь, сестра - стерва, ну член бы Бестужев обнаружил у меня на коленях, это все такая ерунда.
        - Ничего такого, чего бы не случалось раньше, - открываю глаза, тут же попадая взглядом на рядом стоящего Глеба.
        - Ты в этом уверена? - прикладывает руку к моему лбу.
        - Уверена, - киваю я и перехожу на интересующую меня тему. - Я задам тебе несколько вопросов. Ответь на них честно, пожалуйста. Вчера Даша приезжала к тебе в отель?
        - Приезжала, - присаживается на корточки и кладет ладони на мои руки.
        - Ты обедал с ней? Приглашал как-нибудь посетить ваш СПА-центр?
        - Нет. Не обедал и не приглашал ни в какой СПА. Я отправил эту прилипалу к Анжеле.
        - К Анжеле? И что она с ней делала?
        - Понятия не имею. Надеюсь, то же самое, что и со всеми.
        - Что?!
        - Хамила, унижала и дерзила, - усмехается Глеб. - На самом деле, я специально попросил ее показать себя во всей красе, но времени расспросить как это было не нашлось.
        - Это хорошо, если она себя так с ней вела, - улыбаюсь в тридцать два зуба. - А ты почему пришел раньше?
        - Потому что надо сделать то, что хотел уже давным-давно, - чмокает меня в губы и выпрямляется во весь рост. - Но все время забывал, а учитывая, что теперь хрен знает, когда мы это сделаем, надо опробовать это сегодня.
        - Что?
        - Истинное наслаждение. Оргазм. Феерия и еще куча синонимов, - уверенно произносит Глеб, расстегивая пуговицы на рубашке. От чего-то мне становится хорошо. Может, потому что между ног у меня больше нет ни красноты, ни плешивости? В конце концов, а почему бы и нет? Что я теряю. Ну не получится у Глеба ничего из-за моих ног, зато буду знать. Надо было это сделать в нашу первую ночь, и плевать, что под градусом. - Раздевайся, Соня.
        - Ага, - ничуть не задумаваясь, произношу я.
        Глава 30
        Разве я могла подумать, что ЭТО будет в реале таким наслаждением? Никогда я не испытывала ничего более кайфового. Это не может сравниться ни с чем. Это… это как обожраться крокембушем, запить газировкой, тискать десятки щенков и котят одной рукой, а второй трогать щеки собственной крошечной дочки и купаться в море любви. В море! Господи, где же я была раньше? Вот куда надо было спускать все деньги, когда у меня их было много. Каждая минута того стоит. Какое счастье, что мне достался такой богатый муж. Муж, который уже косо смотрит на меня. Ведь совершенно точно никто не делает ЭТО столько, сколько я. Да, я чувствую кожей его взгляд, мол: ну обрати на меня уже, в конце концов, внимание. Но это не злой взгляд. Не могу ничего с собой поделать. Я влюбилась. И это я не про Глеба, с этим я уже и без того разобралась. Я влюбилась в Гошу и Молли… Оказалось, что я - дельфинофилка. Это неописуемо прекрасно. Какой на фиг секс? Вот он оргазм в чистом виде, а не эти клиторы, киски и многочлены. И если еще несколько часов назад я ощущала себя полным куском идиота, когда, раздеваясь, думала, что Глеб хочет
заняться сексом, то сейчас я уже почти забыла о своем очередном фиаско. Это такая ерунда, как и дурацкий фаллоимитатор. В сотый раз целую улыбашку Молли, заходясь в очередном приступе смеха, и тут же обнимаю эту няшу, полностью перенося на нее вес своего тела.
        - Сонь, тебе не кажется, что она уже устала?
        - Нет! - уверенно произношу в ответ, когда моя девочка начинает в очередной раз катать меня.
        - Еще продлеваем? - слышу где-то совсем рядом голос инструктора.
        - На десять минут. На этом все, - до меня отчетливо доносится уверенный голос Глеба.
        Не знаю нравится ли ему так же, как и мне находиться в бассейне с этими прелестными созданиями, но он ни на секунду не покинул сие место, находясь все время вблизи меня. И по крайней мере, точно улыбался, правда, как я не смеялся, даже, когда Гоша активно его целовал.
        - А может еще на минут двадцать?
        - Нет.
        - Я тебя разорила?
        - По меркам среднестатистического человека - скорее всего, да. Меня, к счастью, нет. Но я могу все же превратиться в среднестатистического, если кое-что не сделаю.
        - Не прекратишь это безобразие? - ухохатываюсь в ответ, когда Молли продолжает меня выцеловывать.
        Ответ от Глеба я не получаю, просто потому что сложно переключать внимание с Молли на Глеба. Еще ровно десять минут я наслаждаюсь обществом самого доброго существа на свете, а потом все. Чувство такое, как будто у меня забрали ребенка.
        - Ну давай заплачем еще, - саркастично отмечает Глеб, вытирая меня полотенцем.
        - Захочу и заплачу. Ощущение, что у меня от сиськи оторвали младенца. Тебе не понять.
        - Ну почему же, может и понять, - могу поклясться, что Глеб это произнес совершенно серьезно, даже как-то печально.
        Смотрю на него и мне становится не по себе. Потому что он какой-то другой. Не знаю откуда у меня появилось дурацкое ощущение, что он хочет сказать мне какую-то гадость. Но оно у меня есть. Никогда не замечала в себе таких порывов, но на меня что-то находит. Ходили бы ноги - точно забралась бы к нему на колени, но вместо этого я обхватываю его лицо ладонями и сама, первый раз за все время притягиваю его к себе и целую в губы. Нет, не целую - присасываюсь словно пиявка. Этот поцелуй точно нельзя назвать красивым. Это скорее похоже на пожирание друг друга. Черт, даже звуки какие-то неприличные. Ну и по фиг, кажется, это последнее, о чем я подумала, перед тем как голову чуть повело от несвойственного мне поступка.
        - Знал бы, что дельфины на тебя так действуют - давно бы сюда привел, - усмехается Бестужев мне в губы.
        Я же про себя думаю «дурак». Причем тут дельфины? Но вслух этого, к счастью, не произношу. Зато зачем-то кусаю его нижнюю губу. Точнее, я хотела ее сексуально прикусить как в кино и книгах, но по ходу я редкостная дура. Худая, но зубастая дура. Шумно сглатываю от страха, боясь его реакции, но вместо какой-нибудь словесной гадости Бестужев начинает смеяться.
        - Я куплю парочку к нам в дом, чтобы видеть тебя вот такую всегда.
        - Дур… - договорить я не успеваю, потому что уже Бестужев притягивает меня к себе и затыкает мне рот не менее жадным поцелуем.
        ***
        Смотрю на себя в зеркало и еле сдерживаюсь от смеха - губы красные и опухшие. Ну прям красотка. Радует, что у Бестужева то же самое. Правда, из-за наличия бороды его лицо не выглядит таким… потасканным, прости Господи. Ну и в отличие от меня, нет никаких следов на шее.
        - Подожди секундочку, - тяну к нему руку, как только он хочет надеть на себя толстовку.
        - Что?
        - У тебя там что-то на шее, покажи ближе, - тянется ко мне лицом, я же, недолго думая, обхватываю его за голову и с силой втягиваю губами его кожу на шее. Удовлетворившись полученным результатом, отпускаю смеющегося Глеба.
        - Видимо, в бассейне недопустимая концентрация хлора. Ты надышалась им что ли?
        - Вполне себе допустимая. Или ты думаешь, что только ты можешь оставлять мне следы на шее? Нет, так не пойдет. Тоже будешь ходить с украшением.
        - Да я только за, Сонечка. Ставь сколько и где хочешь.
        - Обязательно.
        - Давай на дорожку сходим в туалет, а то боюсь твой мочевой пузырь лопнет.
        - Не лопнет, - шепчу ему на ухо. - Я в бассейне сходила. Дважды.
        - И он при этом не окрасился? - ржет, что есть сил.
        - Ну ты бы уже видел мой синий или какой там позор в воде, - мне нравится смешить Глеба и видеть его таким расслабленным. - Ну ладно, я пошутила, а то бы точно за такое дело нас бы больше сюда не пустили, а я хочу еще таких оргазмов, которые доставили мне Гоша и Молли.
        - Все, цыц, - прикладывает мне палец ко рту. - А то сейчас договоришься.
        ***
        Наблюдать за тем, как Бестужев сам ведет машину, то еще удовольствие. Сама не знаю почему. И хоть он при этом не со мной и сконцентрирован исключительно на дороге, все равно что-то в этом есть. Наверное, то, что можно сказать все что угодно, не стыдясь водителя. Пусть Олег и не посторонний человек, но возит нас не только он. Остальные мне категорически не нравятся.
        - Ты что-то хочешь мне сказать? - интересуется Бестужев, мельком взглянув на меня. Много, что хочу сказать. Например, то, что завтра утром попрощаюсь с Дашей как можно спокойнее. Без истерик, но четко. Все ей выскажу, но при этом подготовлюсь так, как это делает она. Не будет эта срань шантажировать меня еще и фаллоимитатором. А она точно захочет это сделать. Так и вижу, как выстраивает в своей поумневшей голове план действий. Хочу еще много чего сказать, например, чтобы перестал прикидываться дураком и вернулся в спальню. Но ничего из этого «хочу» сейчас не скажу. Про Дашу узнает по факту, ну а про спальню… не знаю как, но скажу дома. Точнее, не скажу, а просто схвачу за руку и без слов заставлю спать со мной. Хорошо бы эта таблетка «суперхрабрин» действовала как можно дольше. И с Верой поговорить надо. Очень надо. По-человечески, и объяснить ей все. И про готовку признаться. Да вообще о многом надо с ней поговорить.
        - Что-то ты зависла.
        - Да, вспомнила Молли и Гошу. Хочу их украсть и привезти в наш бассейн. Ну до чего же добрые и милые существа.
        - Какая прекрасная новость, я здорово сэкономлю, не покупая с рук дельфинов, - отшучивается Глеб.
        - А вообще я хотела тебе сказать спасибо. У меня был просто… говнодень, а сейчас так хорошо. Ну прям… пипец как хорошо.
        - Почему говнодень?
        - ПМС, - как можно небрежнее бросаю я и быстро перевожу тему. - Ты обещал меня накормить.
        - Я не мог забыть, что мы идем в Макдональдс. Это отложилось в моей душе и памяти надолго.
        - Ты ничего не понимаешь. Да, это вредно, но разочек-то можно. Я эту еду сто лет не ела. Ну очень хочется картошечку фри и Биг-Мак, чтобы прям в рот не влезал. И запить все сверху фантой. Ммм…. прям чувствую этот вкус.
        - И я чувствую, как появляется изжога и панкреатит после такой еды. Ммммм… да. Точно такое же чувство было после поедания чебуреков.
        - Ой все, - бурчу себе под нос, наблюдая за тем, как Глеб останавливается у светофора.
        А еще через пару минут паркуется у места столь долгожданной встречи с едой. Улыбка самопроизвольно появляется на моем лице, когда Глеб вместо того, чтобы посадить меня в кресло, несет на руках в совсем нетипичное для него место и усаживает за маленький двуместный столик.
        Смотреть на то, как он ест ролл с креветкой не так забавно, как это было бы с тем же Биг-Маком, но хоть что-то. Фанту все же отпил из моего большого стакана и, судя по кислой мине, все же сейчас скажет, что такую гадость пить нельзя.
        - Сонь…
        - Я знаю, что газировка вредна и в ней до фига сахара. Но это только один раз.
        - Нет, ты меня не поняла. Я сам люблю эту дрянь. Ну точнее, раньше любил, - вот тебе и на. - Я и так затянул, для меня это вообще несвойственно. Послезавтра утром я уезжаю.
        - Куда?
        - В страну нашего второго официального знакомства.
        - Во Францию?
        - Да.
        - Ясно, - делаю большой глоток ледяной газировки. - В Париж? - как можно веселее произношу я. Вместо ответа Глеб кивает, а потом сам же и продолжает.
        - Я скорее всего надолго.
        Вот хорошо, что напиток я проглотила, ибо он точно оказался бы на лице Глеба. И не от злости, а скорее от неожиданности. Неприятно. Очень неприятно, мягко говоря.
        - Надолго - это насколько примерно? До своего дня рождения ты вернешься? - могу поклясться, что Глеб подавил в себе улыбку.
        - Нет, конечно, - качает головой. - Я не разберусь с оставшимся там бизнесом за несколько недель. Это так, к сожалению, не делается. Я хотел со всем этим разобраться после нового года, но выходит, что надо сейчас, по-другому никак. Слишком много было вложено трудов, причем не моих, чтобы все это потерять.
        Так и хочется спросить: «А как же я?!». Почему, когда все между нами стало более-менее проясняться, по крайней мере в моей голове, надо куда-то уезжать?
        Ну как так?! В горле застрял такой горький ком, что я тупо не могу произнести ни слова. И не произнесла бы, если бы Глеб не положил свои ладони на мои руки. Как-то полегчало от этого жеста. Хотя злость никуда и не делась.
        - Так сколько это? Ну примерно. К новому году ты вернешься? - мне кажется или мой голос сейчас прозвучал слишком жалко? К какому черту новому году? Это же два месяца. Это же… пипец как много!
        - Не знаю.
        - В смысле не знаю? За два месяца нельзя решить свои дела?! - вскрикиваю я, сама пугаясь своего писклявого голоса.
        - Опыт научил меня, что загадывать что-либо крайне глупо. Я надеюсь, что к новому году мы вместе будем наряжать елку. Я тебя подсажу на плечо, и ты обязательно поставишь на верхушку елки звезду. Я буду приезжать, - спустя несколько секунд продолжил Глеб. - Редко, но буду, - засунь себе в жопу свою звезду и свое дебильное «редко». - Но есть другой вариант, для меня он предпочтительнее.
        - Совсем не приезжать и без звезды? - проговорила я язвительным тоном.
        - Нет, - сжимает мои ладони сильнее. - Поехали со мной. Вместе.
        - Ты ничего не перепутал? Я и так два дня потеряла на этой неделе и не занималась. Как ты себе это представляешь? Закую в наручники Ольгу, Варю и заставлю поехать со мной? Ах да, я забыла про все оборудование.
        - Не нужна тебе никакая Варя, да и Ольгу можно заменить. Как только я приеду в Париж, я этим займусь. Через неделю там все будет готово. Ну максимум через две.
        - Нет. Не хочу я ни в какой Париж. Мой дом здесь. Я не могу перескакивать с места на место. У меня график, конкретные цели. А ты… а ты берешь и все портишь!
        - Все, не кричи. У тебя есть время, чтобы все обдумать. Я не собираюсь на тебя давить и доставлять во Францию в наручниках, - уже более грубо добавляет Глеб, отпуская мои ладони. - Решение будет за тобой. Ты закончила с едой?
        - Да, - так же грубо
        произношу я, кидая в
        сторону Бестужева
        использованную салфетку.
        Глава 31
        Очередная бессонная ночь и я снова одна. И если раньше на этой кровати со мной всегда спала Маша, за исключением первых пары недель пребывания в доме, то сегодня она не пришла. Как будто специально решила меня добить. На душе жуть как паршиво. Ненавижу, просто на дух не переношу, когда на меня обижаются. Особенно те, кто для меня важен. Я никогда не задумывалась над тем, что чувствует Глеб. Понимала, что его бесит отсутствие секса, как и любого нормального мужчину, но в целом, о чем он думает и что чувствует - нет, не задумывалась.
        Сейчас я с полной уверенностью могу сказать, что он обижен. Да, именно обижен. Ни слова не сказал за всю дорогу до дома и вместо того, чтобы занести меня как обычно на руках в спальню, посадил в кресло, оставив одну в гостиной. И его «спокойной ночи», брошенное на ходу, будучи повернутым ко мне спиной, ощущалось так, как будто это он в меня кинул чертовой салфеткой, а не я в него. Нет, горстью салфеток. Лучше бы он съязвил, наорал, да все, что угодно. Только фишка в том, что он никогда не кричит. Молчание и вежливость откровенно добивают. Это что-то сродни равнодушию.
        Как извиняются все нормальные девушки и женщины? Уж точно не только словами. Скорее лаской, да тем же сексом, в конце концов. Идиотизм чистой воды, но из этого всего я только говорить умею. Хотя, вспоминая слова Глеба, говорить я тоже не умею. Вроде бы ласка - это так просто. Я даже сейчас помню, как мама перебирала мои волосы и гладила щеки. И в нос целовала, когда я обижалась, что она уходит в ночную смену, оставляя меня с бабушкой. Все это она делала легко и просто. Это и есть эта самая ласка. Ну я ведь тоже так могу. Могу. Это не так уж и сложно. Достаточно спуститься, чтобы как и в прошлый раз заснуть на диване вместе. А Париж? Что я скажу про поездку, если Глеб спросит? А ведь он спросит. Поеду? Привыкну ли к новой, возможно, неприятной тетке-инструктору? Правда, остается шанс, что она будет нормальной. Да и пару месяцев - это не так много, а может вообще все будет быстрее. Варя? А вот она точно никуда не поедет, находясь в положении. Да и смотря объективным взглядом, в качестве помощницы, не говоря уже о сиделке, она мне уже не нужна. А поговорить можно и по видео. Да тот же секс обсудить,
если он-таки случится. А если будет пипец как плохо, ведь можно и уехать. Глеб же не цербер какой-то, приковывать меня наручниками не станет. У него была масса возможностей показать себя во всей красе, но он не такой. Да и не станет меня ни к чему принуждать. Недавнее происшествие с диваном - не в счет. Там было все по-другому, да и по моей вине.
        Совершенно внезапно вдохновившись мыслями о совместной поездке, я, не раздумывая, перебралась в кресло, и направилась к лифту. Почти бесшумно спустилась вниз и без стука въехала в кабинет. Темно и почти ничегошеньки не видно. Включила на ощупь ночник около дивана и… обломалась. Подушка есть, а Глеба - нет. Извинилась, поласкала и в Париж умотала. Ага, угу. Единственная мысль, промелькнувшая в моем сознании - уехал ночевать в отель. Звонить охране в полвторого ночи? Ну уж нет. Немаленький мальчик и голова его в этот раз уж точно не пробита.
        Вот только как так получается, что, спустившись извиниться, помириться и дать согласие на поездку, в итоге я снова на него обижаюсь? Ну почему у меня все через одно место?!
        Вернувшись в спальню, я еще долго крутила в руках телефон, но так и не решившись позвонить, отложила мобильник в сторону, с четкой мыслью - не наезжать завтра на Глеба. Мало ли зачем он поехал в отель, не к женщине же, в конце концов. Надеюсь. Глубоко вдохнув, закрыла глаза и, досчитав до ста, как ни странно, меня затянуло в сон…
        ***
        Да уж, хорошо поспала, ничего не скажешь. На часах половина десятого. У меня же столько планов! Первый - выгнать Дашу из дома, при этом не скатиться до ее уровня. Уверенно, тактично, но жестко. Потом по-человечески поговорить с Верой и, как минимум, извиниться за вранье. Глеб? Вот тут сложнее. С ним загадывать ничего не буду.
        Никогда я еще так быстро не умывалась и не приводила себя в порядок. Спустилась вниз с очень боевым настроем и застыла, встретившись взглядом с Бестужевым. Тот в свою очередь мне… кивнул и схватился за ручку входной двери.
        - Глеб, стой, - крикнула так, что сама не узнала собственный голос. Не раздумывая подъехала к нему. Я не привыкла к такому. Задевает ли меня сейчас его равнодушие, а выглядит это именно так? Безусловно, да! - Где ты был ночью? - я ведь не это хотела сказать, черт возьми! - Ты ночевал в отеле? - уже более мягко добавляю я.
        - Я ночевал дома.
        - Дома? Где?
        - В Катманде, - усмехается Глеб. - В гостевой, Соня. В гостевой, - повторяет по слогам уже более серьезно. - А что случилось?
        - Ничего. Так, просто…
        Просто я - дура. От собственной бесхребетности и бессилия хочется выть. Ну почему вместо того, чтобы сказать то, что хотела ночью, я смотрю на Глеба, открыв рот, и не могу подобрать правильных слов? Господи, ну почему? Прости меня за вчерашнее? Я была не права. Я поеду с тобой. Ну! Ну скажи ты что-нибудь, идиотина!
        - Ну раз ничего, тогда до вечера, - тихо произнес Глеб, нажав на дверную ручку. - И да, на улице сильный ветер. Надень шапку, когда будешь гулять с Геной.
        Киваю как болванчик, смотря на то, как закрывается входная дверь. И паршивое, разъедающее душу чувство, еще сильнее разрастается где-то внутри.
        Сама не поняла, как оказалась на кухне. Помню четко, что хотела выпить кофе и только потом поговорить с Дашей, но, увидев прелестную картинку того, как моя сестра в переднике и с убранными волосами отмеряет стакан с мукой под зорким, я бы сказала, не очень дружелюбным Вериным взглядом, желание пить и есть отпало.
        - Доброе утро, Сонечка.
        - Доброе, Вера, - произнесла, вымученно улыбаясь, в очередной раз испытывая чувство колоссального стыда перед этой женщиной. Я ведь ее даже не поблагодарила за то, что она вчера сделала.
        - Сонь, ну ты прям свое имя оправдываешь на все сто, - отмечает Даша, гаденько улыбаясь. Так и вижу на ее лице - мол спи, спи, пока я тут Веру окучиваю.
        - Мне надо с тобой поговорить. Наедине, - обращаюсь к ней, не реагируя на ее слова.
        - Как сделаем с Верой пирожки, тогда и поговорим. А вообще присоединяйся к нам и можем поговорить здесь.
        - Я сказала наедине.
        - А я сказала, что хочу научиться готовить пирожки. Это ты у нас вроде как умеешь готовить. А я - нет. Надо перенимать опыт старшего поколения. А поговорить всегда успеем. А вообще давайте все вместе готовить.
        Я не знаю зачем я на это согласилась. Боевой дух канул в Лету, а на место него пришла полнейшая апатия. Еще вчера вечером я летала от счастья, а сегодня как будто в бочку с дерьмом окунули.
        - Ну вот, девочки, опара готова. Пятнадцать минут постоит и будем все смешивать. Давайте пока выпьем чай, тем более Соня не ела.
        - Спасибо, Вера, я не хочу есть. Но кофе выпью.
        - А мы тут с Верой обсуждали, какой язык кроме английского надо бы изучить. Ты как думаешь, Сонь?
        - Тот, который нужен будет тебе по жизни, разве это не очевидно?
        - Да, но я же не знаю, что мне пригодится в будущем. Я вот не хочу как ты в свои почти двадцать два кроме русского ничего не знать.
        - Да я и русский-то не знаю. Иногда ложу вместо кладу, подымаюсь вместо поднимаюсь, одеваю на себя платье вместо надеваю, до белого колена, вместо белого каления, роспись вместо подпись и так далее. О, и тавтологией увлекаюсь - в одном предложении аж четыре «вместо». ЕГЭ кое-как сдала в школе.
        - Ужас, - наигранно восклицает Даша.
        - И не говори, вопиющее безобразие. Сжечь меня на костру.
        - Ой, да ладно, можно же изучить языки и в твоем возрасте.
        - Можно, но у меня нет такого желания. А ты дерзай, Даша, если хочешь.
        - Конечно, изучу. Как ты точно не хочу профукать время, надо развиваться во всем и всегда. Сонь, а вы почему, кстати, с Глебом спите раздельно? - быстро переводит тему Даша, как только я отпиваю кофе, наслаждаясь вкусом уже чуть остывшего напитка. Хотя, после осознания того, что она сказала, наслаждение как рукой сняло. - Я его сегодня видела в гостевой комнате, - окончательно добивает меня этими словами.
        - Поссорились, - как можно спокойнее произношу я, а у самой в груди все горит. Вот же дрянь. А я - вдвойне дура. Почему-то эта маленькая дрянь удосужилась обойти дом, а я нет. - А ты что уже ходишь по чужим спальням по ночам и проверяешь, где спит мой муж? Не рановато ли увлеклась мужчинами? Точнее, чужими мужчинами.
        - Это мне говорит человек, который с пятнадцати лет крутит жопой и сиськами перед мужиками? Я, по крайней мере, в свои пятнадцать еще девочка во всех смыслах этого слова, и с кем попала не трахаюсь, чтобы блистать на обложках журналов.
        Все происходит в считанные секунды. Я не задумываюсь о своих действиях. Рука с чашкой молниеносно взлетает в Дашину сторону, обливая ее грудь, шею и лицо горячим кофе.
        - Ты охренела?! Сука. Он же горячий, - вопит Даша, вскакивая со стула. Скидывает с себя фартук и подбегает к раковине.
        - Ну не кипяток же.
        - Больная! Стерва недоделанная.
        - Пошла вон отсюда! Сначала из кухни, а потом из дома. Если через десять минут ты еще будешь здесь, выпру тебя за шкирку. Это я тебе обещаю.
        - Ты?! - насмешливо бросает она.
        - Для этого есть охрана.
        Не знаю откуда во мне берутся моральные силы, но я достаю мобильник из кармана и набираю охрану, мельком взглянув на Веру. Как же стыдно, Господи. Теперь она думает, что я еще и шлюха. Руки от злости и обиды трясутся, но я, как ни странно, вполне уверенно говорю по телефону.
        - Через десять минут, Михаил. Да. Если не выйдет, то вы сами зайдите в дом и вытащите ее под руки. Спасибо, - кладу трубку, переводя взгляд на Дашу.
        - Ну ты и сука, Соня, - бросает Даша, кинув в меня полотенцем.
        Закрываю глаза и в полной тишине считаю про себя. Делаю глубокий вдох и, открыв глаза, попадаю взглядом на Веру.
        - Простите, я вам все объясню. Чуть позже.
        Никогда не думала, что буду так благодарна за ее молчание. Не знаю почему она не проронила ни единого слова за весь этот ужасный эпизод. Наверное, это гены. Бестужев в бабушку. Сдержанный и холодный бронепоезд.
        - Она уйдет и я… в общем, все скажу. Я быстро, - тараторю, не разбирая слов, и нажимаю на рычаг кресла, с одним желанием - поскорее убраться из кухни. От стыда, от обиды. И от злости на Дашу.
        
        Глава 32
        Никогда бы не подумала, что моя сестра будет собираться с такой скоростью. Не верю, что мои угрозы, быть выведенной под руки, на нее так подействовали. Но факт налицо. Кидает без разбора вещи в чемодан, пока не замечает меня.
        - Тварь ты, Соня. Правда глаза колет, да?
        - Правда? Какая к черту правда? Кому как не тебе знать, что у меня никого не было? Я же тебе рассказывала. Делилась с тобой.
        - Я тоже могу что угодно рассказывать.
        - А ты это и делаешь. С успехом топишь свою сестру. Зачем, Даша? Что я тебе сделала такого, за что ты так себя со мной ведешь?! За что ты меня ненавидишь?
        - Я тебя не ненавижу, дура.
        - А что? Зачем так вела себя? Ну зачем, Даша?
        - Ты даже сейчас, не имея возможности ходить, имеешь все. Имеешь и не ценишь. Я тоже этого хочу.
        - Так это тупо зависть?! Да ты родилась в бриллиантовых пеленках. У тебя есть все. Дура.
        - Да пошла ты, стерва. Как вообще можно было полюбить такую как ты. Он тебя все равно бросит. С такими как ты долго не живут. А я стану лучше тебя. Во всем. И красивее. И всего добьюсь.
        - Становись и добивайся.
        - И сделаю это. И Глеб, когда я вырасту - увидит во мне женщину, а ты… ой, да пошла ты.
        - Знаешь в чем наша принципиальная разница, Даша? Я никогда не была подлой дрянью. Никого не подставляла, хотя таких возможностей была масса. Да хотя бы ответить тем же, что делали мне на тех же пробах. Я не трогала ничьих косметичек и не обрабатывала помады, блески и гигиенички горчицей и перцем, не подсыпала в туфли осколки стекла и кнопки, и горлышко одноразовых стаканчиков из кулера жгучим перцем тоже не обрабатывала! Я могла бы отплатить той же монетой спустя какое-то время, но не делала этого, Даша. Никому не делала. Может быть мне поэтому везло и кто-то там свыше мне помогал, а не потому что я кому-то там давала, как ты выразилась. Я даже сейчас могла и очень хотела, жуть как хотела, обработать твою чашку перцем в отместку за то, что ты меня специально топишь и унижаешь. Ты даже не представляешь себе, как я хотела это сделать все эти дни. Но не смогла, вспомнив, как от этого хреново. А ты к этому обязательно придешь. Ты злая, Даша. Поэтому тебе никогда не стать лучше меня. Я местами и временами… очень частыми временами, дура, но я не делала никому и ничего плохого. Кроме себя. Себе делала,
но это не в счет. Ты вообще задумайся, что ты делаешь. Не надо идти моей дорогой, Даша. Ты не в модели хочешь, а утереть мне нос тем, что станешь лучше меня. Хочешь повторить мою судьбу? - обвожу взглядом кресло. - Так это запросто. Смотри еще, чтобы только ноги, а не голову повредила. Я всегда думала, что ты маленькая, но это уже не так. Взрослей и прекрати завидовать. И забудь о Глебе. Он мой муж, ясно? У нас могут быть какие угодно с ним проблемы, но тебя это не касается. А знаешь, что еще… я тебе даже благодарна. Прихлопнуть тебя хочу, но благодарна. Правда. Ты все равно не поймешь почему… А в общем не столь уж и важно тебе об этом знать. И да, можешь передать папе все, и даже приукрасить в свою пользу, как и что здесь было. Как тебя бедняжку обидела собственная сестра. Я, наверное, редкостная идиотка, но я буду надеяться, что ты изменишься. И когда-нибудь мы с тобой будем общаться как сестры, а не вот так.
        - Какая ж ты дура, Соня.
        - Да, дура, - грустно усмехаюсь, пытаясь побороть в себе непрошенные слезы. - Тебя отвезут на вокзал и купят билет. На этом, пожалуй, у нас сегодня с тобой все.
        ***
        Не понимаю зачем я смотрю в окно, провожая взглядом человека, который сознательно несколько дней меня унижал. Возможно, я и вправду дура без возможности исправиться, но я все равно где-то там внутри надеюсь, что лет через пять мы с Дашей сможем спокойно общаться. Как сестры, а не враги. И очень надеюсь, что делить нам будет нечего. Казалось бы, от одной проблемы я избавилась точно, ибо сейчас я уже слежу за отъезжающей машиной, но на сердце паршиво.
        - Ну наконец-то. Я уж думала ты не решишься никогда. Мне уже надоело из себя строить приличную женщину, - резко поворачиваюсь на Верин голос. - Я как-то сериал давным-давно смотрела. Так вот, там одна такая же паскуда мелкая была и добивала словесно героиню. У меня руки чесались, чтобы ей не накостылять через экран телевизора. Дрянь такая. И это такая же. Я уж думала ты из тех дурех, которые подставляют обе щеки.
        - Строить приличную женщину? - смеясь, сквозь слезы проговариваю я. - Так вы держались?
        - А то ж. Ставить-то на место должна ее ты. Я в доме не хозяйка, - берет стул, стоящий около зеркального столика, и садится напротив меня.
        - Простите меня. Я могу только представить какой уродливой я выгляжу в ваших глазах. Многое из того, что говорила Даша действительно правда. Обидная, но правда. Я не умею готовить. Совершенно, - растираю жгучие слезы по щекам. - Я, правда, пыталась. Но у меня вечно все подгорает. Я не знаю как так. Клянусь своими ногами, что старалась. Я заказала эту еду, потому что хотела выглядеть хоть в этом нормальной. Я хотела вам понравиться. Как-то компенсировать все остальное. И да, я всю свою сознательную жизнь любила своего сводного брата. Он был единственным, кто ко мне хорошо относился. Он меня любил. Как сестру, а я… я думала, что любила его по-настоящему. Я была в этом уверена. Сама не знаю, как и когда поняла, что забыла о том, что всю жизнь мечтала только о нем. Сейчас я не думаю о нем как о мужчине. И не люблю. Совсем не люблю. Осуждаете меня? - впервые поднимаю взгляд на Веру.
        - Нет.
        - Не надо врать. Я бы не хотела, чтобы у моего сына, а в вашем случае у единственного внука была такая жена. Я бы была ей не рада. Совершенно. И я это понимаю. И да, я не знаю языков, много чего упустила. И очень часто обижала вашего внука словами. Больно била, правда, он тоже. И я не соня-лежебока. Я рано встаю, а это… это просто какое-то дурацкое совпадение, наверное, из-за того, что не сплю полночи. Не сплю, потому что думаю о вашем внуке. И я не шлюха, как сказала моя сестра. У меня никогда никого не было. Я вообще не сплю с вашим внуком. Точнее, только сплю и все. Я все еще гребаная девственница, я ничего не умею. И всего боюсь. Совершенно всего. И то, что Даша достала из моего комода, купила мне моя помощница. Я хотела научиться хоть так чему-то, понимаете? Но я им даже не пользовалась, - захлебываясь слезами, еле-еле произношу я. Я никогда и никому столько не говорила. Такие вещи вообще не обсуждают даже с любимыми бабушками, а тут даже не моя, но слова вместе со слезами сами собой лились рекой. Не знаю, как так получилось.
        - Сонечка, почему ты так плачешь?
        - Потому что я хочу все изменить, а не получается.
        - Что все?
        - Да все. В готовке, в отношениях. А не получается. Я даже не могу извиниться перед Глебом, а он обижен. Я это точно знаю.
        - Успеешь извиниться, это дело быстрое. И знаешь, все что ты сказала - решаемо. Абсолютно все. Только ехать тебе с ним сейчас не надо.
        - Почему? Он обидится. Подумает еще что…
        - Что?
        - Что на фиг мне не сдался. А он мне нужен.
        - Он взрослый мужчина, Сонечка. Обидчивый, как и все, но умный и отходчивый. И очень терпеливый. Тебе, а точнее вам, сейчас нужно пожить хотя бы пару недель раздельно. Поживи немного одна, ну точнее, со мной. Пусть твой порыв поехать к Глебу будет продиктован не боязнью его обидеть, а твоим четким желанием. Не надо бояться того, что он найдет себе во Франции женщину. Не найдет, уж поверь мне. Я знаю своего внука. Он любит тебя. Да, как и все мужчины, он… не совсем правильно ведет себя с тобой. Вынуждена это признать. Но он человек, а не машина, собственно, как все мы. Но гарантирую, что он не найдет тебе замену. И уверяю - он поймет тебя, если ты не поедешь завтра с ним. Ведь у тебя такой простор, ты можешь хоть через неделю приехать и устроить ему сюрприз. Благо, нам позволяют финансы. Лично мне очень важно было знать, что ты неравнодушна к моему внуку, хотя я и так это знала без слов. Вот равнодушие преодолеть невозможно. А все остальное - да. Сейчас, мне кажется, тебе куда более важно не помчаться за мужем, хоть ему этого и очень хочется, а начать очень важную и, к сожалению, трудную, и отнюдь
не быструю вещь.
        - Какую?
        - Полюбить себя, Сонечка, - кладет руку мне на ладонь, чуть сжимая. - Полюбить. Главное только начать…
        Глава 33
        Какова вероятность того, что в двенадцать часов ночи Соня бодрствует, ждет меня с распростертыми объятьями, лежа в кровати, а рядом стоят собранные чемоданы? Нулевая - слышу четкий, вовсе не шизофренический голос в голове. Это во мне говорит реальность. И абсолютно темные окна в нашей спальне это только подтверждают.
        - В половину седьмого или все же в семь?
        - Давай в семь, - неуверенно произношу я, с силой потирая уставшие глаза.
        - Тогда до завтра.
        - Давай. Выспись по мере возможности. А дальше отдохнешь от моего общества и будешь изредка возить Соню и бабушку куда скажут. Я тебе завтра по дороге в аэропорт дам список цу. Если забуду, напомни мне. Это важно.
        Олег кивает, я же выбираюсь из машины. Почти бесшумно захожу в дом и, не раздумывая, направляюсь в душ. Не по-человечески это получается - взять и просто уехать, даже не попрощавшись. Одна моя половина совершенно не хочет будить Соню, просто потому что боится в реальности услышать «нет». Другая половина, наоборот, яро выступает за то, чтобы разбудил и не только поговорил, но и за оставшиеся несколько часов убедил поехать. Правда, глубоко внутри я понимаю, что будет третий вариант, где я просто приду в спальню и, включив ночник, буду пялиться на Соню. А она просто не подаст вида, что проснулась или, что и вовсе не засыпала. Улыбаюсь от понимания, что однозначно третий вариант.
        Выхожу из душа и наспех вытираюсь полотенцем. Стоило только войти в спальню, как мне на глаза попалась бабушка, сидящая на кровати. И если бы не руки, скрещенные на груди, и нога, закинутая на ногу, я бы сказал, что она вполне добродушна.
        - Не знала бы тебя, сказала бы, что ты шлялся по бабам. Что это вообще такое? Ты почему приходишь так поздно? - строго произносит она, испепеляя меня взглядом.
        - Работу работал.
        - Совершенно не смешно.
        - Я и не смеюсь. Я из Питера прилетел два часа назад. У меня вообще не было времени ни на что. И да, бабуль, я вообще-то полуголый. Ты не могла бы выйти?
        - Ой, да брось. Я твое хозяйство видела в детстве, попу тебе мыла, между прочим. Подумаешь, сейчас грудь твою обнажённую вижу.
        - Я без трусов. И смею заметить, что во времена мытья моей попы, у меня там мало еще что было спереди. Сейчас определенно все подросло.
        - Это хорошо, что подросло, показывать не надо. И не бойся, полотенчико все прикрывает. Мне надо с тобой поговорить. Причем серьезно.
        - Хорошо. Дай мне одеться и поговорим.
        Беру первую попавшуюся на глаза одежду и выхожу из комнаты.
        Наспех надеваю спортивки с футболкой и возвращаюсь обратно.
        - Я весь твой, бабушка.
        - Спрашивать почему ты в гостевой комнате я не буду.
        - Хорошо, - сажусь рядом с ней на кровать.
        - Ты знаешь, что Даши в доме уже нет?
        - Конечно, знаю. Охрана мне сообщила об этом почти сразу.
        - Так ты поэтому поехал в Питер?
        - Нет, конечно. Надо было лично подписать кое-какие документы. Девице, которая самостоятельно приезжает в чужой город - сопровождение на обратный путь не нужно. Она и так вполне самостоятельна.
        - Ну хорошо. Вообще ты пропустил шикарное зрелище. Это Соня выгнала свою сестрицу. Еще и высказала ей все. Ну почти все. Я бы на ее месте больше бы сказала, но она чашку с кофе на нее вылила. Я прям наслаждалась. Чашку с горячим, между прочим, кофе. Жаль, что ты не видел это. Непередаваемо просто, - теперь и мне хочется на это посмотреть. Еле сдерживаю улыбку, наблюдая за бабушкиной реакцией.
        - Я искренне рад этому событию. Без шуток.
        - По тебе незаметно, что ты хоть сколько-нибудь рад. Глебушка, ты только не воспринимай мои дальнейшие слова в штыки.
        - Не пугай меня.
        - Я сегодня очень много говорила с Соней. О многом. Да нет, не так. Обо всем. О таком, о чем она вряд ли решится тебе сказать. Это было своеобразным порывом. Сомневаюсь, что она вот так еще сможет. Особенно с тобой. Она очень молчаливая девочка.
        - Ну да, Соня - молчаливая девочка. А что со мной не так? Рожей не вышел.
        - Все с тобой так. Не говори глупости. Просто не дави на нее.
        - Она сказала, что я на нее давлю?! - несдержанно бросаю я. - Серьезно? Я даю ей полную свободу действий во всем. Единственный раз, когда я позволил себе быть с ней груб и не деликатничал, хотя это даже грубостью назвать нельзя - это когда в очередной раз сорвался в Питер, потому что молчаливая девочка Соня не выходила на связь, не ела, не пила и не слушала свою сиделку. И дальше бы играла в тупую молчанку, в игру под названием «как довести себя до самоубийства выдуманной болезнью», если бы я не приехал.
        - Ты о чем сейчас, я не поняла? Какое самоубийство и выдуманная болезнь? Она мне такое не рассказывала.
        - Ты же сказала, что вы говорили о многом, - саркастично отмечаю я, мысленно закипая от бабушкиных слов. - Ты не выудила у нее информацию о том, что Соня полгода никому не говорила, что у нее болит голова? Не просто болит, она была уверена, что у нее рак мозга и она умирает. И если бы я не выбил из нее эту правду, сейчас бы она точно довела себя до могилы. И если мое желание сделать для нее как лучше - это давление, тогда, да, я злостный давитель невинных душ. А что она еще сказала? Что я исчадие ада, которое мечтает ее приковать к постели, оттрахать, а потом пустить на органы? - встаю с постели и быстрым шагом подхожу к окну. Сам от себя не ожидал, что так сорвусь от простого по своей сути слова «давить». Хотя больше отложилось, что мне Соня ничего не скажет. Мне. Единственному человеку, которому Соня нужна, она ничего не скажет.
        - Она сказала, что ты ей нужен, - раздается тихий бабушкин голос и я тут же ощущаю, как бабушка сжимает мое плечо. - Соня, как минимум, влюблена в тебя, но я сомневаюсь, что в ближайшее время она скажет тебе об этом лично. Равно как и то, что ее чувства к ее сводному брату прошли. И ты не понял меня, Глебушка. Когда я говорила про «давить», я имела в виду твою поездку.
        - Мою поездку? - после значительной паузы, наконец, произношу я, прокрутив в голове бабушкины слова.
        - Соня хочет поехать с тобой, но я ей дала настойчивый совет этого не делать. Но боюсь в данный момент, ты пойдешь в вашу спальню и так или иначе что-нибудь да скажешь, а она поддастся твоим уговорам.
        - Я что-то вообще ничего не понимаю. Ты зачем это сделала? И что, если она решится поехать? Что здесь плохого?!
        - Она хочет с тобой поехать не потому что к этому готова, а потому что не хочет тебя обижать. Соня уверена в том, что своим отказом покажет тебе свое равнодушие. Понимаю, что тебе неприятно это слышать, но вам лучше пожить сейчас хоть немного отдельно друг от друга. Поэтому прошу тебя не давить на нее в этом вопросе. Ни сегодня, ни завтра. Ни через неделю. Вообще не обсуждай с ней это. Захочет - приедет. Успокойся и иди сюда, - хватает меня под руку и буквально тащит к кровати. Бред какой-то. - Садись, - грозно добавляет она и присаживается рядом со мной. - Выбрось из головы ее брата, - какая-то секунда и моя злость возвращается обратно. - Ну чего ты злишься? Думаешь я не видела, как ты отреагировал за столом на слова той выскочки? Все я видела и понимаю, что тебе неприятно о нем ни говорить, ни слушать.
        - И поэтому ты решила порадовать великовозрастного внука сладким сиропом о том, что братец для Сони в прошлом? Спасибо тебе, конечно, огромное, но я предпочитаю не самую приятную правду, нежели залитые сладким сиропом уши.
        - Ну ты дурак что ли? Очнись, - вот уж чего я не ожидал, так это того, что в следующий момент моя бабушка начнет стучать мне кулаком по лбу. - Тук-тук, мозги, придите в норму. Никогда я тебе не вешала никакую лапшу на уши. Я говорю, как есть. И Соня мне лично об этом сказала. Ты же всегда был умным, Глеб. Неужели не понимаешь, что вам надо что-то поменять в отношениях?
        - Так ты вела эту логическую цепочку к тому, что нам надо разъехаться. Подожди, я блокнот возьму и запишу, а то забуду еще.
        - Прекрати! Ты старше. На тебе ответственность больше. Ты же сам выбрал себе эту девочку в жены. Ты ведь знал о ней все.
        - Я что на кого-то скидываю ответственность за свое решение? Меня оно устраивает, бабушка.
        - Решение устраивает, а жизнь - нет. Говори Соне то, что ты и сам бы хотел от нее услышать. Почаще, Глеб. Она же девочка. К тому же, она недолюбленный ребенок. Ей от этого и показать сложно, что у нее вот тут, - тычет пальцем мне в грудь. - У нее примера не было. Ты боишься уехать без нее, потому что уверен, что она тут же помашет тебе рукой, и всеми мыслями будет в сводном брате, но это не так, Глебушка. Пообщайтесь на расстоянии. Звоните, пишите друг другу. Да по камерам на телефоне общайтесь. Сейчас же это все есть, не то, что в наше время. Пока ты будешь во Франции я ее немного кое-чему научу. Мы с ней пообщаемся. Так будет лучше. И может быть на расстоянии вы начнете обсуждать то, что ее очень волнует, но она не может вот так слету тебе об этом сказать. Вероятно, ей будет так легче, а не вот так близко друг к другу.
        - Ну давай, ошарашь меня, что ее так волнует, о чем я не догадываюсь. Мои уши? Чикнуть кончики?
        - Я сказала мозгу проснуться, - вновь стучит мне кулаком по лбу, от чего я чувствую себя самым настоящим дебилом. - У тебя очень плохо работает сейчас думалка, а все потому что ты зациклен на мысли, что ты безразличен Соне. Это не так, еще раз тебе повторяю, великовозрастное ты дите. Ну как можно быть таким умным и глупым одновременно. Ее волнует секс, точнее не он самый, а…
        - Так, стоп. Давай на этом закончим, бабушка. Я в курсе Сониных проблем и знаю про случай в больнице. Я ни к чему ее не принуждаю, чтобы ты знала. Я понял тебя - во Францию Соня не поедет и просить об этом ее я не буду. Надеюсь, мы пришли к консенсусу, - приподнимаюсь с кровати, на что бабушка мертвой хваткой вцепляется мне в руку.
        - Дурак ты, Глеб. Не очень красиво с моей стороны по отношению к Соне об этом говорить, но пока ты тут сопли наматываешь на кулак, думая об этом самом сводном брате, твоя жена настолько не уверена в себе и боится что-то сделать не так, что смотрит фильмы для взрослых и покупает аналог того, что у тебя находится в штанах, думая о том, как же на этом аналоге научиться ублажать мужа. Фу на тебя! - бросает она, быстро направляясь к выходу.
        Глава 34
        Включаю ночник и сажусь на край кровати. Соня, как и предполагалось, лежит на спине. Голова повернута на бок, волосы немного растрепаны, а ладони, лежащие на животе, чуть сжаты. Я уверен на сто процентов, что она не спит, но вслух этого точно не скажу. Провожу тыльной стороной ладони по Сониной щеке, в очередной раз кайфуя от бархата ее кожи. Веду кончиками пальцев по шее, на секунды задерживаюсь на вчерашних, еще свежих, засосах. Обвожу их контуры и улыбаюсь как ненормальный, чувствую себя самым настоящим подростком. Это что-то сродни метки, хотя пометить хочется совсем иным способом. Нет, я - не подросток. Тот хотя бы просто мечтает трахнуть одноклассницу с самым большим бюстом, удовлетворяя физиологию, а мне этого мало, я хочу пометить Соню. Одни и те же примитивные желания, так и не нашедшие выхода.
        Веду пальцами ниже и останавливаюсь на подаренном мною кулоне. Не снимает. Это приятно. Еще более приятно, что под моими едва заметными движениями пальцев на Сониной коже появляются мурашки. Однозначно не спит. Реагирует, маленькая зараза, но не дает знать. Не это ли знак - «пошел вон отсюда, Бестужев?». А с другой стороны - не отталкивает же. Ей не противно.
        В очередной раз мысленно прокручиваю бабушкины слова. И нет, не о том, какой я дурак, и даже не о том, чему Соня пытается научиться в мое отсутствие, что само по себе совершенно не укладывается у меня в голове, а о том, что она «как минимум в меня влюблена». Почему-то сейчас это кажется чем-то несбыточным, почти нереальным. Наверное, потому что эти слова Соня произнесла не мне лично.
        Я дошел до ручки. Если бы сейчас мне дали бумаги, где можно было поставить свою роспись и распрощаться с половиной заработанного, я бы так и сделал, и не полетел ни в какой Париж. Однозначно лег бы на кровать, позабыв о своем обещании вернуться в спальню только после Сониных слов. И по хрен на все. Как в той рекламе - и пусть весь мир подождет. Благо, разум дремлет, но все же не сдох. Это путь в никуда. Сегодня профукаю одно, завтра - другое. А мне еще надо Соню на ноги поднимать. Мало ли что понадобится. Потерять все - дело быстрое. Подняться - гораздо тяжелее. Да и как бы мне ни хотелось это признавать, но бабушка права. Надо что-то менять. Если за два месяца совместной жизни бок о бок мы почти не продвинулись вперед, то ведь действительно где-то есть большой прокол. По большей части мой прокол. Не доверяет. Боится. Смотрит порно и покупает секс-игрушку, чтобы научиться минету…
        Последнее - вообще за гранью. Покупать игрушку, когда в доме есть живой, жаждущий хотя бы руки, член - это прям кощунство какое-то. Кому скажи - не поверят. Еле-еле подавляю в себе внезапно возникший смех. Хотя, с другой стороны, удивление-удивлением, смех-смехом, только, если хорошо подумать, не стала бы Соня так заморачиваться, если бы ей было по фиг. Она же для меня старается, глупенькая. Желание посмотреть все записи с камер за последний месяц так же велико, как услышать лично от Сони, что алмазный мудозвон в далеком прошлом. Только на камеры у меня глубокий запрет. Это было первым промахом. Теперь я могу это однозначно признать. Заигрался. Точнее, засмотрелся.
        Медленно тяну одеяло вниз, почти на уровень ее бедер. Соня - кремень. Очень артистично себя ведет. Правда, грудь вздымается чаще, чем обычно. Уж я-то изучил, как она спит на спине. Не знаю чего я хочу этим добиться, но вместо того, чтобы просто лечь рядом или выйти отсюда к чертовой матери, я наклоняюсь к ее лицу и аккуратно, почти невесомо прикасаюсь к ее чуть приоткрытым губам, зарываясь ладонью в ее волосы. Кладу другую руку чуть ниже груди и, даже не прислушиваясь к собственным ощущениям, четко ощущаю ее громкое и очень быстрое сердцебиение. Я не глажу Соню. Просто держу ладонь там, где бьется сердце. А вот мои губы перемещаются на ее шею. И только почувствовав, как Соня чуть дернула плечом от того, что ей, видимо, щекотно, я резко отрываюсь от ее шеи и, убрав руку с ее груди, выпрямляю спину. Несколько секунд смотрю в ее неподвижное лицо и приподнимаюсь с кровати, на что Соня резко хватает меня за руку, усаживаясь на кровати.
        - Не уходи, - слышу ее тихий голос. - Я хочу, чтобы ты остался, - уже более четко произносит она. - Не из-за Даши. Ее уже в доме нет. А твоя бабушка и без того знает, что мы не спим вместе. Останься, пожалуйста.
        Что я там говорил, не подросток? Да - не подросток. Хуже. Ясельная группа. Малыш освоил наконец-таки горшок и получил за это конфету. И малышу Глебушке охренеть, как хочется улыбаться. Ну и конфету само собой съесть. Нет - сожрать. Можно даже с фантиком.
        - Не уйду, - спокойно произношу я, а внутри все клокочет от простых по сути слов. - Почему ты так долго притворялась спящей?
        - Я не притворялась, я слова подбирала, - вполне серьезно произносит Соня, отпуская мою руку, при этом удобнее усаживается на кровати.
        - Слова?
        - Да. Я хотела извиниться. Еще вчера ночью. Спустилась в кабинет, а тебя там не было. Я думала ты ночевал в отеле.
        - Нет. Мне просто надоело спать на диване. А за что извиниться?
        - За салфетку. За то, что неправильно отреагировала. Некрасиво это все было. Прости меня, - глубоко вдыхает и закрывает глаза. Несколько секунд неподвижно сидит с закрытыми глазами, а потом резко их распахивает. - Я много думала по поводу Франции, - нервно поправляет ладонью волосы. - И я…, - прикладываю палец к ее губам.
        - Не надо, Сонь, - качаю головой. - Ты останешься здесь. Будешь заниматься. Проводить с пользой время для себя. Пообщаешься с моей бабушкой. А я буду стремиться закончить свои дела как можно раньше. К новому году точно вернусь, даже если не завершу то, что мне нужно. Да и я могу просто так сюда приехать, ну если приспичит, - усмехаюсь в голос и понимаю, что делать мне этого категорически нельзя. Тут и останусь. Я - слабак. Пора в этом признаться самому себе. Зависимый слабак. Тяну руку к Сониной щеке, вновь прикасаясь к ее коже. Сейчас Соня напоминает мне вовсе не дикого котенка, а кошечку, которая ластится об мою руку. Непривычно и приятно. - Так будет действительно лучше. Ты привыкла к Ольге, менять что-то не очень приятно. По себе знаю. Все нормально. Не грузись.
        - А ты не обижаешься?
        - Нет.
        - Точно?
        - Сто процентов, - без заминки отвечаю я, при этом ничуть не лукавлю.
        - Тогда почему у тебя такое лицо?
        - Какое?
        - Грустное.
        - Я просто устал, Сонь, - убираю свою ладонь.
        - От меня?
        - Нет, глупенькая. Устал… сейчас, как ни странно, от работы, - грустно усмехаюсь от того, что действительно устал от избытка работы и от мыслей о том, что еще предстоит. - И от того, что все получается не так, как задумывалось.
        - Ты ведь сейчас про нас?
        - Да, про нас. Я многое хотел сделать. Да с теми же дельфинами. На самом деле я планировал такую поездку с самого переезда сюда, но все так закрутилось, что вспомнил об этом только два дня назад. Да и не только для того, чтобы сделать тебе приятно. Я решил, что так ты быстрее согласишься поехать со мной. Когда человек счастлив, он не сильно задумывается над словами и обещаниями. Так сказать, быстро и эффективно, - пытаюсь считать эмоции с Сониного лица после моих слов, но ничего на нем не улавливаю. По крайней мере, не вспылила. И на том спасибо. - Много чего еще хотел сделать. Та же пустая комната внизу около спортивного зала.
        - А что там должно было быть?
        - Там я хотел сделать что-то типа комнаты отдыха в сказочном антураже.
        - В сказочном? - улыбаясь, произносит Соня.
        - Типа того. В проекте она выглядела именно так. В таком приятном девчачьем стиле. Все светлое, большие белые мягкие качели, на которых можно спать и валяться весь день. Много света, гирлянд и… а впрочем еще сделаю, чего рассказывать заранее.
        - Да. Не надо заранее, - неуверенно произносит Соня, поднося пальцы к своим губам. То ли что-то хочет сказать, то ли сделать. Но что-то определенно хочет. Какая-то секунда и она закрывает глаза, при этом улыбается. Ну вот, что у этой девчонки в голове? И ведь не скажет просто так.
        То, что спустя несколько секунд Соня распахнет свои большие глаза и резко обхватит прохладными ладонями мое лицо, я, мягко говоря, не ожидал. А дальше просить ничего не пришлось. Она закрывает глаза и впечатывается в мои губы своими. Неторопливо целует, как будто в первый раз исследует мои губы, язык. То, что Соне нравится целоваться - это я понял уже давно, от этого градус настроения моментально поднимается. А то, что от нее сейчас исходит инициатива - это приятно вдвойне.
        - Ты мокрый, - отрываясь от меня, шепчет в губы. - В смысле волосы мокрые.
        - Я после душа, - тихо произношу в ответ, проходясь ладонью по Сониной спине. Даже через ткань сорочки я ощущаю ее позвонки. По-прежнему слишком худенькая. Да, надо почаще есть бургеры.
        - Ясно, - чуть улыбается, скользя пальцами по моим бровям. Обводит скулы и останавливается на бороде. - А я Дашку выгнала. Думала, что эта стерва после разговора и вылитого на нее кофе пожалуется папе, а он, прикинь, взял и позвонил мне вечером.
        - И?
        - И сказал, что рад, что мы хорошо провели с ней время. То есть она не сказала, что я ее выгнала и не нажаловалась. Ну не странно ли это?
        - Странно, - соглашаюсь я, забавляясь над тем, как Соня в прямом смысле играется с моей бородой.
        - Вот и я думаю. Что она опять хочет?
        - А давай не говорить сейчас о твоей семье.
        - Давай.
        Приподнимаюсь с кровати, на что Соня снова хватает меня за руку.
        - Ты куда? - возмущенно бросает она.
        Глава 35
        - На свою сторону, - спокойно произношу я, забавляясь ее реакцией.
        - А, понятно, - чуть смущенно произносит Соня, ложась на спину.
        Обхожу кровать и ложусь рядом. Перекатываюсь на бок и, опершись одной рукой на локоть, начинаю тихонько перебирать Сонины волосы.
        - Давай договоримся, что проведем время на разных точках земли с пользой. Иначе какой смысл в раздельном проживании.
        - Никакого. А что ты имеешь в виду?
        - Знающие люди говорят, что проще всего выговориться незнакомцам. Рассказал - полегчало и больше не встретились.
        - Бесплатный психолог.
        - Точно. В нашем случае мы будем вполне себе знакомцами, но видеть друг друга не будем. Это будет что-то типа аналога “выговориться незнакомцу”, только в звонках, а можно и в переписке. Что-то мне подсказывает, что смс для тебя пока предпочтительнее. Но можно начать с этого, потом перейти на звонки. А лучше совмещать. Говорить мы будем о чем захочется. Например, о том, что бы ты пока не сказала лично мне в глаза, - «пока» я подчеркиваю особенно. - Не только мне, но и любому другому человеку. Вспомни историю про гречку. С глазу на глаз ты мне ее ни за что не расскажешь. В ванной - не в счет, потому что рассказывала ты ее не мне, а подружке.
        - Господи, нашел, что вспомнить. Я поняла суть. Но ты тоже будешь говорить. И задавать вопросы можно тоже любые?
        - Можно. Суть в том, чтобы не врать. Не хочется пока отвечать - ставим какой-нибудь знак.
        - Фигу?
        - А что в смайлах есть фига? Никогда не задумывался.
        - Неужели еще существуют такие интеллигентные динозавры? - закатывает глаза.
        - Я вообще не любитель соцсетей, стало быть, и смайлов. Я просто ими не пользуюсь. Для меня проще живое общение.
        - Ну это и без слов понятно.
        - Почему?
        - Не знаю. На лице у тебя это написано - «не пользуюсь обычными вещами».
        - Ну пусть будет так. Я тебе сейчас кое-что предложу, а твое дело отказаться или согласиться, - медленно спускаю лямку ее сорочки вниз, наблюдая за Сониной реакцией. Не могу сказать, что Соня возмущена или испугана, скорее озадачена. Оставляю ночнушку на уровне груди. Вниз не тяну, хоть и хочется оголить Соню без спроса. - В случае отказа, я не обижусь. Предупреждаю сразу.
        - Ты предлагаешь заняться сексом?
        - Нет.
        - А что тогда?
        - Давай поспим голенькими.
        - В смысле совсем? Зачем, если мы не будет заниматься сексом?
        - Я вообще-то привык спать голым. Трусы и пижамные штаны - это дань уважения к тебе. Уже больше двух месяцев страдаю.
        - Нет. Я голой точно спать не хочу. Сорочку еще ладно, могу снять, но трусы-то зачем, если мы не будем заниматься сексом?
        - Чтобы все проветрилось, - выдаю я, не сдерживая смеха.
        - Я уже там все проветрила, выветрила, вывела и красоту навела.
        - Я даже не буду спрашивать, что ты там выводила.
        - А я бы и не сказала.
        - Только что сказала.
        - Я пошутила вообще-то, в ответ на твое «проветривалось».
        - Ну ладно, засчитано. Ну так что, значит отказываешься?
        - Сорочку снимаем, трусы оставляем, - уверенно произносит Соня, смотря прямо мне в глаза.
        - Как на базаре. Ну ладно, давай так.
        - А ты?
        - Что я?
        - Голый будешь? Может трусы оставишь, а во Франции уже проветривать начнешь? Ну если мы все равно не будем ничем сейчас заниматься.
        - Да, я забыл с кем имею дело. Майку и штаны снимаю, трусы оставляю.
        - Ага.
        Я, в отличие от Сони, долго не раздумываю над снятием одежды. Единственное на чем притормозил, это трусы. Хотелось бы снять, но Соня смотрит в оба глаза. Ладно, оставим.
        - Что-то не к месту вспомнилось - «Относитесь к сексу с юмором. Не встал, похихикали и баиньки».
        - А у тебя с этим проблемы? - совершенно серьезно интересуется Соня, от чего мне вдвойне становится смешнее.
        - Отвечу фразой из знаменитого фильма: «У вас на стройке несчастные случаи были? Нет, кажется, ни одного. Будут!». Так вот, могут настать в будущем, потому что от смеха у меня не встанет, - ложусь рядом, осматривая Сонино озадаченное лицо. - Господи, я пошутил. Просто ты очень забавная, вот и все.
        - Ясно.
        - Ничего тебе не ясно. Сорочка?
        - Я забыла. Точно.
        - Я сам ее с тебя сниму. Можно? - вместо ответа Соня кивает и садится, опираясь руками о кровать.
        Кладу руки на ее ноги и веду вверх, поглаживая Сонину кожу. Чувствую, как ее тело покрывается мурашками. И меня это реально заводит. Не от страха это у нее. Она даже не напряжена. Не знаю почему, но я уверен, что моя Соня очень даже чувствительная девочка. Задираю край ее сорочки и поднимаю вверх. Соня сама поднимает руки, как в первый раз. Хорошо, что сейчас в ее крови нет алкоголя. Стягиваю с нее ночнушку, специально проходясь пальцами по доступным участкам кожи, и откидываю ненужный кусок ткани на кресло. Свет от ночника совсем не яркий, но так даже лучше. Для Сони разумеется. Для меня тоже сойдет. Я прекрасно могу рассмотреть ее тело, благо, уже не в первый раз. Соня ложится на спину, закрыв глаза. При этом чуть сжимает ладони и пытается прикрыть ими грудь. Перехватываю ее руки и неспешно целую уже теплые пальцы. Перевожу взгляд на ее розовые щеки и меня в очередной раз торкает от этой картины. Ну где такое сейчас увидишь? Это не штопанная девка, стонущая по сценарию. Настоящая. Чистая. Живая. По хрен, что проблем у нас целая гора. Лучше так, чем не иметь возможности ее видеть и чувствовать.
        - Ну что ж ты такая красивая, Сонька? - наклоняюсь к ее груди и целую уже затвердевший сосок. Сначала один, затем другой. Наконец несильно сжимаю ее упругую грудь, борясь с диким желанием стиснуть ее в ладонях сильнее. Не сейчас. Одергиваю себя от шальных мыслей и убираю руку от ее груди. Сейчас надо просто сделать ей приятно, хоть разочек перед отъездом. Наклоняюсь к ее лицу, Соня открывает глаза и совершенно непонимающе на меня смотрит.
        
        - Так что мы будем делать?
        - Что-нибудь приятное. Расслабься, Сонечка. Я не сделаю тебе ничего плохого.
        Провожу большим пальцем по ее припухшим от вчерашних поцелуев губам и целую, нежно посасываю ее нижнюю губу.
        - Давай на бочок.
        - Что? - бормочет мне в губы.
        - Давай ляжем вот так, - перекатываюсь на свою сторону и ложусь на бок.
        Соня закусывает нижнюю губу, чуть хмурит брови, но без пререканий переворачивается на бок. Прижимаю ее к себе и закидываю руку на ее талию. Чуть поглаживаю живот и веду ладонью вверх, сжимая грудь. Чувствую, как Соня напрягается.
        - Не бойся, пожалуйста.
        - Я не боюсь.
        - Тогда почему сжимаешься?
        - Потому что не знаю, что будет дальше. Ты же что-то хочешь. Незнание ведет к неуверенности, неуверенность порождает страх. Или… ну в общем, как-то так. Ты, наверное, понял, - начинает тараторить она, при этом тяжело дышит. - Ты все-таки хочешь заняться сейчас сексом? - словно специально двигает попой в мою сторону.
        - Да, хочу, - чувствую, как замирает и снова сжимается. - Но мы не будем сегодня им заниматься. Я тебя просто поглажу. Ты когда-нибудь делала себе приятно? - шепчу ей на ухо, перекатывая между пальцев соски. - Сонь?
        - Нет.
        - Расслабься. Тебе же сейчас нравится то, что я делаю с твоей грудью?
        - Нравится.
        - Вот и отлично. Тут только ты и я. Просто выбрось из головы все дурные мысли.
        - Ага, - бормочет в ответ, когда я целую ее в шею.
        Перемещаю ладонь под Сонину грудь и тут же ощущаю грохочущие удары ее сердца. Я вроде бы ничего не делаю, но стоило мне спустить руку и погладить низ ее живота, как Соня выпрямила поясницу и подалась ко мне попкой. Очень правильные движения, только вряд ли она сейчас это осознает. Однако, инстинкты у нее работают как надо.
        - Давай немного тебя развернем и одну ножку положим вот так, - чуть разворачиваю Соню к себе, открывая для себя больший доступ.
        Подцепляю резинку ее белоснежных трусиков и не раздумывая провожу вертикальную линию на ее лобке. Чувствую, как она замирает.
        - Это что? - я чего угодно ожидал, но точно не того, что через несколько секунд после вопроса она засмеется.
        - Попытка посягнуть на твою честь, - усмехаюсь в ответ. Пожалуй, с ней лучше так.
        - Ладно. Посягай. Я разрешаю.
        - Посягаю, - насмешливо бросаю я в ее губы и припечатываю их своими, одновременно накрывая ее горячую плоть пальцами.
        Соня дергается и ее тихое, и пугливое «ой, мамочки» вызывает во мне что-то необъяснимое.
        По всем законам физиологии торкнуть, пусть и через какое-то время, должно ее, но у меня стойкое ощущение, что я буду кайфовать от этого не меньше.
        - Закрой глаза, - шепчу ей на ухо, целуя мочку. - Расслабься. Просто почувствуй. Больно не будет.
        - Ну да, клянешься всеми имеющимися мизинцами.
        - Точно, - бормочу ей в шею, принимаясь выписывать узоры вокруг ее пульсирующей плоти.
        Несмотря на то, что у Сони есть проблемы с ногами, ее шикарная попа живет своей жизнью, возбуждая меня своими ерзаниями до предела.
        - Глеб, я…, - пытается что-то сказать, но как только я нажимаю на клитор, Соня выгибает спину и издает тихий полустон, уткнувшись губами в мою ладонь.
        - Тебя не слышно за пределами этой комнаты, можешь смело стонать, - произношу я, кружа пальцем возле входа. Собираю влагу, и вновь возвращаюсь к клитору, кайфуя от Сониной реакции.
        Через какое-то время она приподнимает голову от моей ладони и с ее губ срываются хорошо слышимые полустоны и всхлипы. Я же, пользуясь этим моментом, целую ее в губы, ускоряя движение пальцев. Не знаю сколько прошло времени, ибо потерялся, наслаждаясь ее реакцией. Еще несколько движений пальцами и Соня стискивает до боли мою свободную руку своей ладонью, выкрикивая уже совсем с другой интонацией протяжное «ой, мамочкииии», как только ее накрывают волны оргазма. Могу поклясться, что на мгновение я ощутил, как она сжала пальцы на ногах. Очень явно ощутил, но вслух не сказал, боясь ее реакции.
        - Это что все? Ты больше не будешь? - прошептала Соня, как только я убрал руку.
        - Что не буду? Пытаться посягать на твою честь? - насмешливо интересуюсь я, пытаясь совладать не только с собственным возбуждением, но и со смехом, от столь наивного и непосредственного вопроса.
        - Да, посягать. Не будешь?
        - Сегодня не буду.
        - Нет. Посягай. Я разрешаю. Тебе же нужно тоже, - улыбается, смотря мне в глаза.
        - Сонь, ты такая…
        - Какая.
        - Удивительная, - целую ее в губы. - Спи…
        Глава 36
        Долго смотрю на вибрирующий телефон, но держусь. Очень стойко держусь, хотя руки жуть как чешутся поднять трубку. Но нет. Пусть помучается до вечера. Ибо не фиг так делать. Подумаешь, три пропущенных.
        «Обиделась? Ну прости. Какой был смысл будить тебя в такую рань, учитывая, что ты и так плохо спишь в последнее время?»
        Какой был смысл врать, что вылет в час дня?! Гаденыш. Закрываю смс и кладу телефон на столик. Понимаю, что обижаться глупо, скорее всего он и вправду хотел как лучше, но проснуться в постели совершенно одной - это необъяснимо грустно. Вот не так я представляла себе утро после того, как собственный муж залез мне-таки накануне в трусы. Может я насмотрелась романтично-сопливых фильмов, но мне хотелось его проводить. Да, как в кино. Встать вместе с ним и пока он наспех собирает чемодан, сделать ему кофе с омлетом. Уж это я могу. Точнее могла бы. А на деле - ничего. Обидно, что специально спросила ночью во сколько вылет. А в итоге соврал.
        Перевожу взгляд на часы - начало пятого. Если вылет со слов Веры был в десять утра, значит примерно в два Глеб уже прилетел. Полчаса-час на багаж. Стало быть, прилетел и начал сразу звонить. Еще примерно час-полтора на дорогу до места проживания. Он по идее должен туда уже подъезжать. А где вообще он будет жить? Интересный вопрос, который я так и не успела задать ночью. Никогда не думала, что копошение пальцами в трусах приведет к такому расслабону и крепкому сну. Хочу еще так… А вообще много чего еще хотелось. Например, посмотреть какой он там. Да и ладно, чего врать самой себе - мне хотелось, чтобы он продолжил. Если уж начали, чего не продолжить и закончить? И если бы не дикая сонливость и расслабленность, скорее всего я бы открыто настояла на продолжении.
        - Ну все, Сонечка, Ольгу я проводила, - поднимаю голову на рядом стоящую Веру с подносом в руках. На нем у нее не просто тарелка с какой-то выпечкой, но и две чашки с какао. Этот запах ни с чем не сравнится. - Я ее немного помучала расспросами о тебе. Что тебе можно, что нельзя. Как успехи с ножками.
        Вера садится рядом со мной на диван и ставит поднос на столик. Не знаю почему, но от ее «ножек» я тащусь. Как-то это мило и совсем не раздражает, хотя меня и бесит все уменьшительно-ласкательное. Да и акцент на этих самых «ножках» тоже. Но из ее уст это звучит ну уж очень мило, равно как и «Сонечка». Услышь я это от других - подумала бы, что надо мной издеваются. Кстати, Глеб тоже произносил мое имя так, и было тоже вполне себе искренне. И… мило.
        - А она что? Злилась? Ольга вот прям совсем не леди. Она как грозный мужик временами. А тем более мы сегодня задержались. Она этого совсем не любит. Можно? - указываю взглядом на чашку с какао.
        - Да, конечно. Она была настроена положительно, потому что я ее подкармливала сырным печеньем. Она очень хвалила тебя сегодня. Говорила, что ты в ударе, - вот что пальцы животворящие делают в трусах .
        - А что еще говорила?
        - Что вот это самое печенье тебе есть можно только раз в неделю, ну и когда уж очень требует организм.
        - Ну да, она делает упор на белок, а не на вкусный жирок, - тянусь рукой к печеньке. - Но я только одну. У меня ПМС, мне можно, - затяжной ПМС, круглогодично-ежедневный, я бы сказала.
        - Ой, да чушь все это. Ешь. Ты же худенькая.
        - Неа, не чушь. На самом деле, если бы я еще и жирная была, то заниматься вообще было бы трудно. Да и не привыкла я жрать. Модельные замашки никуда не делись. Мы и так с Глебом позавчера ели вредную еду. Это и без того был перебор. Очень вкусное печенье, - и это правда, а не тупая лесть. Печенье тает во рту. - Ну вы прям… волшебница.
        - На самом деле очень простой рецепт.
        - Для вас - да.
        - И если честно, я не умею готовить.
        - Шутите?
        - Нет, - как ни в чем не бывало бросает Вера, удобнее усаживаясь на диване. - Терпеть не могла готовку. Отец на меня всегда ругался, что никогда не выйду замуж, потому что такую… рукожопую кулему никто и не возьмет. Правда, правда так говорил. А мама более мягкой была, защищала меня, отсюда и не заставляла учиться готовить. Говорила мол выйдешь замуж - научишься простым блюдам. А не выйдешь - так бутерброды, да картошку с яичницей всегда поджарить сможешь.
        - Но вы вышли и всему научились.
        - Не совсем так. Я по пальцам могу пересчитать то, что я умею готовить. Умею, - подчеркивает. - А не теоретически знаю, как это делать. Да и не было у меня желания учиться готовить. Замуж-то я вышла, но мужа своего терпеть не могла. Поэтому хрен ему, а не готовка была.
        - А можно поподробнее? Прям даже не нравился? Ну двое детей вы же как-то родили.
        - Ну вот дети при желании - это вообще дело не хитрое. Любовь тут ни при чем. Нравился? - тяжело вздыхает. - Нет, не нравился. Я другого любила. Красавчика, по которому все наши девки с ума сходили.
        - А он?
        - А он меня не замечал и женился на первой красавице деревни. А я пошла с дуры и напилась. Проснулась уже в обнимку с этим драным хреном.
        - Драным хреном? - не сдерживаю я смеха. - То есть вашим будущим мужем.
        - Точно. С ним.
        - Почему драным?
        - Да штаны у него были драные, вечно за мной ходил по деревне в этой срани, аж глаза от смеха слезились. Прохода не давал, прилипала тот еще был. В общем, ужас, а не мужик. Это он меня специально пьяную подловил, да воспользовался. И специально сделал так, чтобы нас как можно больше увидело людей в таком неприглядном свете. Время тогда было другое, да и деревня была. Пришлось идти за него замуж.
        - И что? Не готовили ему?
        - Готовила. Борщ из воды, свеклы и пяти столовых ложек соли. А, еще картошку бросала за пятнадцать минут до окончания готовки. Макароны еще готовила без соли, переваренные и слизкие как сопли. Ну и так еще по мелочи, чтобы думать не думал, что я буду кашеварить.
        - И? Не ел?
        - Ел, паскуда. Целых полтора года. Демонстративно все прожевывал и не выбрасывал.
        - А дальше? Перестали готовить?
        - Нет. Дальше он попал в больницу с желудочным кровотечением. Подпортила я ему жизнь язвой желудка, идиотка. А эта дубина вместо того, чтобы выбрасывать - ел.
        - И после этого стали готовить нормально?
        - Нет. Говорю же не умела я готовить, чтобы даже нормально было. Увидела этого бледного и худого дрыща на больничной койке и как-то внезапно поняла, что… влюбилась в него. До сих пор не знаю как так. А через год у нас старший сын родился, а я так и не смогла признаться. Гордая была. Дура, короче. Пять лет профукала.
        - Пять?!
        - Ну да, только после рождения Глебушкиного отца, я-таки разродилась правдой. А потом мы начали разговаривать по-человечески, ну и призналась ему, что не только шкодила, но и реально готовить не умела, хотя тогда уже старалась ему что-то нормальное сварить. А он потом уже свою мать позвал. И она научила меня готовить. Только не всему на свете, а тому, что мой дрыщ любил. То есть я как знала конкретные блюда, так и знаю. Но в совершенстве. Потом, правда, пришлось выучить еще несколько. То, что Глебушка полюбил, когда стал много денег зарабатывать.
        - Морепродукты.
        - Точно. Ну и еще несколько блюд, которые я своему Коле не готовила. Все вокруг думают, что я все умею, а это не так Соня. Это я к чему вообще все вела-то, Господи? А, точно! - приподнимает палец вверх. - Не умела я готовить, но, когда захотела сделать приятное - научилась тому, что надо. И ты научишься, если хочешь. А я помогу. Завтра начнем с того, что выберешь ты сама. После занятий. По блюду в день. Не через силу. Сама увидишь, что все у тебя получится. Главное желание у тебя есть. По себе знаю.
        - Хорошо. Давайте после занятий. Когда Глеб приедет, а я его удивлю так удивлю. В приятном смысле, я имею в виду.
        - Конечно, в приятном.
        - А можно личный вопрос? - Вера вместо ответа кивает, отпивая какао. - Почему муж-то паскуда? Вы же вроде влюблены уже были в него.
        - Не влюблена, а любила. До сих пор люблю. А паскуда, потому что взял и оставил меня.
        - Он вас бросил?!
        - Нет, конечно. Он с меня пылинки сдувал. Какое бросил? Паскуда потому что умер семь лет назад, стало быть и оставил меня. Дрыщ, - обиженно бросает она.
        - Простите.
        - Вот. А вот это простое «прости» я ему при жизни, ой как мало говорила. Да и вообще мало что говорила ему по молодости, а потом уже как-то не до «люблю». Как бы и так было понятно. А сейчас жалею. И про первые профуканные пять лет, да и вообще… Вот сейчас бы мне их вернуть, эти пять лет. Пусть хоть деду старому, так напомнила, что люблю. Ой, ладно, - смахивает кончиком пальца подступившую слезу. - Мораль сей басни такова, что надо говорить. Всем и всегда, а не молчать и нервы трепать. Кто знает, что будет завтра.
        - Ну да, - тихо произношу я. - Так он от желудка умер? - понимаю, что спрашивать это бестактно, но так и тянет.
        - Нет, - качает головой, грустно усмехаясь. - На машине разбился. Это у нас какая-то… дрянь семейная. Сыновья и он туда же, - дрянь семейная?! А Глеб?
        - Простите, что я все это спрашиваю. А Глеб он один у вас? Ну в смысле внук.
        - Один. У старшего не было детей. Я знаю о чем ты сейчас думаешь, но Глебушка эту дрянь прошел. Он был в аварии. Я верю, что прошел.
        - Был в аварии, - киваю как дура, борясь с внезапно возникшей тошнотой.
        - Не бери в голову, Сонечка, у него линия жизни длинная. Он мне сам говорил, - уже более веселым голосом произносит она.
        - Да, хоть бы так. Вера, Глеб получается у вас один… А вы знаете, что я может быть никогда не рожу ему детей, даже если стану ходить. Вы понимаете это?
        - Ой, Сонечка, мне бы очень хотелось потрогать вашу лялечку, но и без этого уж как-нибудь, да проживу. Главное, чтобы вам при этом было хорошо, - тянет ладонь к моему лицу и проводит по щеке. - А есть дети или нет, это не самое важное. Да и всему свое время. Мысли позитивнее.
        - Ну да - позитивнее.
        - Так, ладно, чего тут сопли и слюни лить. Все будет хорошо. Давай я тебе кое-что забавное расскажу о детстве Глеба, да и вообще то, что он тебе вряд ли расскажет.
        - Давайте. Только мне нужно сделать один важный звонок. Минут десять и я вернусь. Хорошо?
        - Да, конечно, я пока Генку на улицу вытащу, маленький ссыкун.
        - Ага, - улыбаюсь я и пересаживаюсь в кресло.
        ***
        Меня начинают откровенно нервировать два неотвеченных вызова. И в голову сразу лезут дурные мысли. Вовсе не такие, что Глеб обиделся на пару со мной и не берет трубку. Он не такой психованный как я. А вот то, что что-то случилось по дороге - да. Теперь это как навязчивая мысль. Паранойя в чистом виде. Ну ведь мог же ответить хотя бы в смс. Дура. Делаю глубокий вдох и медленно выдыхаю, нажимая на очередной вызов. Ну давай, Бог любит троицу.
        - Да.
        - Катманда! - вскрикнула я, как только услышала его голос в трубке.
        - Катманду, Сонь, - усмехается Глеб. - Ты чего такая злая?
        - Я не злая. Просто ты не берешь трубку. Я думала что-то случилось по дороге.
        - Нет, все нормально. Я был в душе.
        - Понятно, - выдыхаю я. - Я не отвечала тебе не потому что обижена. Я занималась с Ольгой, а потом прочитала твое сообщение, но твоя бабушка меня отвлекла и не получилось сразу ответить, - вполне уверенно вру я.
        - А чем отвлекла?
        - Мы с ней какао пили. О жизни говорили.
        - Ясно, бабушка та еще болтушка. У тебя все хорошо? - хорошо ли у меня все? Вообще-то, да, аж страшно, что в целом все налаживается. Привыкла к черным полосам, дура. - Сонь?
        - Да, я киваю. Забыла, что мы по телефону. Глеб?
        - Ммм?
        - А когда я тебе понравилась?
        - Ты мне не нравилась, Соня, - усмехается. - Нравились многие женщины и девушки, ты не из их числа. Задай вопрос правильно.
        - Ну хорошо, когда ты в меня влюбился? - снова усмехается на мой вопрос.
        - Я бы не назвал это «влюбиться», больше смахивает на влюбийство.
        - Влюбийство?
        - Ага. Влюбился с контрольным в голову.
        - Ну влюбийство, так влюбийство, - улыбаюсь как дура. - Так когда?
        - В первую нашу встречу. Вот как услышал твой голос за стеной, не видя твоего лица, вот так ты и пробралась мне.
        - Куда?
        - Ой, куда ты только не пробралась.
        - А я думала скажешь в печенку.
        - Туда тоже. Повсюду кроме селезенки и желчного пузыря.
        - Почему в них нет?
        - Потому что без этих органов можно жить. В случае, если их чикнуть. Неприятно, но жить можно.
        Оба замолкаем. Может я сумасшедшая, но мне нравится, как это звучит. Что-то в этом есть. Определенно есть. Снова улыбаюсь как ненормальная.
        - Ну, хорошо. Когда это было? Во Франции, ну в машине, ты сказал, что мы виделись не один раз. Когда был первый раз?
        - Не знаю. Вспоминай, Соня.
        - Ну, Глеб. Я так не играю.
        - Так и я не играю, Соня. Считай это моей маленькой прихотью. Сама вспоминай. Подсказка: ты можешь вспомнить первую встречу, в последующие ты не обращала на меня внимания, хоть нас и представляли не один раз. А в первую… ну, скажем так, ты была несовершеннолетней особой в белом платье.
        - Несовершеннолетней?!
        - Да.
        - Ну ты и маньяк.
        - Что есть, то есть, - смеется Бестужев, вызывая во мне ответный смех.
        Глава 37
        - Мда… за две недели два с половиной килограмма при твоем исходном весе - это мощно. Хорошо жить не запретишь, да, Соня?
        - Я не знаю как так, - растерянно бормочу я, отводя взгляд от Ольги. Мне не только стыдно за увиденную собственными глазами цифру, но и страшно. Это же самый настоящий пипец. И тут до меня доходит. - Это, наверное, стул! Ты не отняла его вес на системе перед тем, как я взвесилась.
        - Отняла.
        - Точно? - с надеждой в голосе спрашиваю я.
        - Абсолютно.
        - Ну блин, не знаю как так. Я же пашу как лошадь! Мало того, что здесь, так еще и в постели разрабатываю все!
        - Безусловно пашешь. Но жрешь, Соня. Бабушкина еда жуть какая вкусная. Понимаю. Результат налицо. Ну, ладно, не переживай, - после небольшой паузы продолжает она. Кажется, впервые за все время нашего знакомства Оля не только успокаивает меня, но и в знак поддержки пожимает плечо. - Ничего страшного, у тебя все равно вес даже ниже нормы по всем показателям. Просто ты не то набираешь. Нет, жирок безусловно необходим для женского организма, без него никуда, но боюсь, что ты сможешь конкретно подсесть на Верину еду. Не стоит, Сонь. Позволяй себе так называемую вкусняшку не так часто. Когда реально хреновое настроение, ну и когда себя надо похвалить и поощрить.
        - Ну вот за это же можно себя похвалить, - перевожу взгляд на свои ноги, активно поигрывая пальцами.
        - Это не новая победа. Вот когда сделаешь самостоятельные шаги, хотя бы с помощью ручной опоры, а не с полной защитой, вот тогда можешь обожраться, напиться, загулять и вообще. Хотя нет, напиваться не надо. Утром следующего дня надо быть в строю.
        - Оль?
        - Что?
        - По поводу строя. А что будет, если я на несколько дней прекращу занятия и устрою себе мини-каникулы. Ну дней на пять. Это очень плохо?
        - Плохо. Что за необходимость такая в каникулах?
        - Я хочу съездить во Францию. Через несколько дней у Глеба день рождения и я бы хотела сделать ему сюрприз.
        - Сюрприз на пять дней? Не выдумывай, - жестко произносит она. - Скучаете друг по другу, так пусть сам сюда приедет на свой день рождения, а не ты. Ему это осуществить проще. На день приехал, через два отчалил. Вы обеспеченные люди, твой муж может кататься туда-сюда хоть каждые выходные. А ты даже не думай. Знаю я эти расслабленности. Потом очень тяжело возвращаться в привычный режим. Пусть сам сюда приезжает и точка.
        - Но это не будет сюрпризом. Я хочу, чтобы он ничего не знал. Сделать ему приятное, а не сказать, чтобы сам сюда приезжал. Это совершенно не то. Это противоречит моей задумке.
        - Ой, ну на кой черт тебе этот сюрприз?
        - Потому что я так хочу, - обиженно произношу я.
        - Я сказала свое мнение, Соня. Больше повторять не буду. Это твое дело и жизнь тоже твоя, - сказала как ледяной водой облила. - Ну что пригорюнилась?
        - Я люблю, когда меня хвалят. А ты будешь ругать. Уже ругаешь, а я еще ничего не сделала.
        - Работа у меня такая - ругать, чтобы потом похвала казалась особо важной. Делай, что хочешь. Если сильно хочется съесть кусок торта, то лучше его съесть, чем мучаться и страдать. Потом можно на тренажере его отработать. Надеюсь, аналогию ты поняла.
        - Ага.
        - Все. Дуй в душ. И заканчивай со сдобой. Только в качестве поощрения, а не на постоянной основе. Белок и овощи в приоритете.
        - Хорошо, - киваю в ответ.
        ***
        На самом деле я понимаю почему так произошло. В реале я не ем в огромных количествах сдобу, как сказала Ольга. Мы ее вообще еще ни разу не готовили. Просто я слишком много пробую, когда Вера готовит. А потом то же самое повторяю с готовкой я. И чувство меры потеряно. Меня куда более волновало, получилось ли блюдо. На радостях, что все как надо, съедалось многое за разговорами. Правда, съедалось не только нами. Из-за больших порций наготовленной еды, приходилось делиться. Не скрою - мне не хотелось кормить охрану. Да, я как капризный ребенок не хотела делиться конфетой с тем, кто отобрал в моей песочнице лопатку. В моем случае - эти говнюки ни во что меня не ставили. Но, видимо, я слишком падкая на хорошие слова. Вполне искренняя на мой взгляд благодарность за вкусную еду - и вот я уже растаяла как мороженое на солнце и подкармливаю охрану. Чувствую себя какой-то матерью Терезой. Правда, теперь уже не хочется готовить, учитывая набранный вес. Для меня это действительно много. Но и бросать готовку тоже не хочу, особенно, когда все получается.
        Я разгадала секрет Веры. Она действительно готовит максимально простые блюда, которые получаются с первого раза даже без записывания в блокнот. Правда, она слукавила. Блюд вовсе не двадцать, как она сказала. Но все действительно доступно, даже для такой как я. Единственным исключением был борщ. Я вообще не воспринимала никогда такие блюда. Мороки оказалось еще больше, чем представлялось в моей голове. Но вкусно. Так вкусно, что аж нос потек, когда хватала в рот ложку с горячим содержимым. Как вспомню, так вздрогну, этакая свинья, хорошо хоть не чавкала. Леди, блин. Но так или иначе и борщ в Вериной интерпретации у меня получился вполне себе достойным.
        - Ну что, готова к труду и обороне? - наклоняется ко мне Вера, слегка сжав плечо.
        - А что у нас там по графику?
        - Пирожки.
        - Ой, нет. Я пожирнела на два с половиной килограмма. Никакой сдобы. Да и мы с тестом уж точно не совместимы. Не хочу их готовить.
        - Не пожирнела, а поправилась. Да и тебе нужно набрать немного жирка. Посмотри какие у тебя ножки худенькие, - ох уж эти Верины «ножки» с особой неповторимой интонацией делают что-то невообразимое со мной. У меня стойкое ощущение, что Вера - это воплощение мамы. Такое чувство, что будь я поменьше, она бы как мама повалила меня на кровать и играла с моими пятками. И щекотала, что есть сил. Разве с бабушками, тем более чужими, может быть так легко? Еще и с человеком совершенно другого поколения. Оказывается может. Как же это неописуемо хорошо, когда ничего не болит и не чувствуешь никакого напряга в отношении с кем-либо. Уж не знаю за какие заслуги Бог надо мной сжалился и подарил Веру. Символичное у нее имя. Вот прям то, что надо. Ловлю себя на мысли, что не хочу ее отъезда. И вообще, зачем ей уезжать, когда вернется Глеб, учитывая, что в ее возрасте нельзя быть одной? Собака - не в счет. - Да и забудь про проблемы с тестом. Я тоже не умею слоеное готовить. Внутри все сырое, снаружи подгоревшее. У нас будет другое тесто. Проверенное временами, только с интерпретацией на современный лад.
        - Это как?
        - Вместо обычных дрожжей - сухие. Не бойся, Сонечка. Все будешь делать под моим четким руководством.
        - Давайте пирожки все же завтра. Мне просто надо еще смонтировать видео Маши и выложить его в сеть. Этим обычно занималась Варя, но ей понятное дело не до этого сейчас. А так как я не очень в этом понимаю, то надо чуть больше времени. А потом еще с рекламщиком переписываться. Мне написали по поводу Маши, порекламить какой-то корм. Но я еще не открывала сообщение.
        - Все, все, я поняла. Тогда, как освободишься, давай что-нибудь легкое сделаем. Плов, например.
        - Плов - это легко?! Шутите?
        - Он готовится ровно двенадцать минут. Подготовка еще десять. Уверяю тебя, мой плов - готовится легко. Все, тогда каждый по делам.
        - Ладно.
        На самом деле это не отговорка, у меня действительно мало свободного времени. Если быть точнее - его просто нет. Занятия, видеоролики с Машей, готовка и уже глубоким вечером телефонный роман с Бестужевым. Да, именно так я бы это и назвала. То, как у нас все происходит и в голову бы мне не пришло, я не переставая о нем думаю.
        Из-за такого количества дел, времени ни на что не хватает. За две недели удалось только трижды съездить вместе с Верой в дельфинарий. В остальном я - пчелка.
        Перевожу взгляд на вибрирующий на кровати мобильник и застываю. Глеб ни разу не звонил за все две недели в такое время. И сразу в голову лезут дурные мысли. А вдруг это не он и что-то случилось? Идиотизм, но я во всем жду подвоха. Просто потому что не привыкла к столь длительной белой полосе.
        - Да, - осторожно произношу я.
        - Привет, - лениво произносит Бестужев.
        - Привет. Ты почему так рано?
        - А что у нас график? Мне положить трубку и позвонить в девять?
        - Нет. Просто странно. Я думала что-то случилось.
        - Да, случилось.
        - Что?
        - Я устал и хочу домой. Как ты смотришь на то, чтобы я приехал через несколько дней, и мы вместе отметим мой день рождения. Дата некруглая, но почему бы и нет.
        - Нет, - резко произношу я. - В смысле потом отпразднуем. Не надо отвлекаться. Да и я собью свой режим.
        - Ну можно было бы и нарушить свой режим на несколько дней, - саркастично отмечает Бестужев.
        - Не надо. Глупо срываться ради каких-то пары дней.
        - Да, глупо.
        Ужас! Кем я сейчас выгляжу в его глазах можно только догадываться. Но если я скажу Глебу, что хочу к нему приехать, то это уже не сюрприз. Задуманная идея должна воплотиться в жизнь строго по плану. Я уже пятый день высматриваю видео праздничного мужского торта. Нет там ничего сложного в приготовлении - картофельное пюре, куски жареного мяса и украшения в виде розочек из жареного бекона. Проблема в оформлении: должен получиться трехъярусный торт. Для меня технически это сложно. Но первые шаги на пути к приготовлению данного шедевра уже сделаны: видео изучено, кондитерский шпатель и вращающаяся подставка для торта куплены.
        - Как вообще дела? - прерывает мои раздумья голос Глеба.
        - Хорошо. Вот видео новое сняла. Мне предложили рекламировать корм. Я, правда, не открывала пока сообщение. Не знаю как это работает.
        - Может обойдемся просто видео роликами? Тебе не хватает денег?
        - Хватает. Это другое. Да и деньги лишними не бывают. Я их во благо пущу, нуждающимся. О, как. Разве плохо?
        - Во благо - хорошо.
        - Ты на меня обиделся?
        - Нет, - ничуть не задумываясь, отвечает Глеб.
        - Но ты недобрый, я чувствую.
        - У меня просто ПМС и недотрах.
        - Дурак, - смеюсь в трубку. К счастью, Бестужев в ответ делает то же самое.
        - Ну что поделать, временами и местами - да, дурак. Кстати, о сексе. Я тебе не признавался, но кое-что нашел у тебя в вещах.
        - Что? - настороженно интересуюсь я.
        - Штуку, похожую на искусственный член. Я, правда, не рассматривал, но мне так показалось, - ну пипец!
        - Нет! Он только похож на него. На самом деле это штука для ног.
        - Для ног? Может быть между ног?
        - Нет. Ты не так понял. Это вибрирующая штука для шлифования пяток. Форма, да, согласна, странноватая. Хочешь я продемонстрирую на тебе, когда ты приедешь? - я не знаю, как из меня все это вырвалось. Это просто трэш!
        - Нет. Я предпочитаю оставить свои пятки девственными, - усмехается в трубку. - Ну а если серьезно, зачем тебе член?
        - Ну я же сказала, что это не он и вообще… где мы все-таки познакомились? - перевожу тему, а по факту задаю действительно интересующий меня вопрос, на который я до сих пор не получила ответа. - На каком-то из показов?
        - Нет, - раздраженно бросает Глеб.
        - Ну все, все. Забыли.
        - А ты и не вспоминала.
        - Ну я все в памяти перебрала. А ты все нет и нет. Задрало уже.
        - Значит не вспоминай.
        - Но я хочу.
        - Значит вспоминай.
        - Ну неужели так сложно ответить, блин?
        - А тебе сложно ответить на вопрос о члене?
        - Мне его Варя подарила, чтобы я обучалась кое-каким… техникам, - как только произнесла это вслух, к лицу тут же прилила кровь. Господи, какое позорище.
        - Ты сейчас покраснела, Соня?
        - Нет!
        - Не нервничай так. А что за техники? Чему уже научилась за время моего отсутствия?
        - Ничему.
        - Почему?
        - Потому что не хочу.
        - Ну и правильно. Я сам научу. Выбрось каку.
        - Уже. Глеб?
        - Что?
        - А ты точно не обижаешься?
        - Точно. Пока не забыл, сегодня должна прийти Анжела, поставь свою роспись, где она скажет.
        - Сюда придет?!
        - Да.
        - Ясно.
        - Я вечером позвоню.
        - Как обычно?
        - Да.
        Глава 38
        Почему-то настроение после разговора с Бестужевым стало боевым. Настолько, что вместо плова я выбрала пирожки. Причина в стерве, которая должна сюда прийти. Раскатывая тесто, я видела лицо этой выскочки. В какой-то момент мне даже понравилось работать скалкой. Раскатывала-то в мыслях я ее.
        - Ну вот как их можно не любить? - разжевывая жареный пирожок, со смаком произносит Вера.
        - Но делать-то их тяжело. Два с половиной часа. Жесть.
        - Не тяжело. Просто по времени небыстро. Но раз в месяц можно побаловать Глебушку, не находишь?
        - Да. Раз в месяц можно.
        - Еще парочку раз сделаем вместе, а дальше сама уже будешь колдовать.
        - Я все же решила поехать на день рождения Глеба, только вы ему, пожалуйста, не проболтайтесь.
        - Не нравится мне эта идея, Сонечка.
        - И вы туда же, как и Оля.
        - Ну а куда же еще? Одна и в Париж. Глупость ты удумала, Соня.
        - Нет. Я справлюсь. Я этого очень хочу.
        - Ну как знаешь.
        - Всем здрасти, - синхронно поворачиваемся на дверь. - Охрана охраной, но какого черта вы держите дверь нараспашку? Не май месяц на дворе. Про экономию электроэнергии не слышали?
        - Ой, Леночка, привет. Это я Гене открыла дверь. Ну ты же знаешь, что он тот еще ссыкунишка.
        - Я - знаю. А про Леночку я не в курсе, - грубовато бросает эта стерва, подходя к столу.
        - Все, все, прости, Анжелочка.
        - Прощаю, - целует Веру в щеку. Вот тебе и раз!
        Окидывает меня оценивающим взглядом и встает рядом, закатывая рукава белоснежной рубашки.
        - Как там уроки сексуального воспитания для Сашеньки? - очень мило интересуется Вера.
        - Все отлично, - берет стул и опирается о спинку двумя руками, чуть нависая надо мной. - Наглядно показала ей, как саму себя удовлетворить с помощью руки. Надеюсь, этого ей хватит, - недолгая пауза, которая поставила меня в тупик. - Шутка. Я тупанула и вступила не в тот мамкинский чат, поэтому, к счастью, мне пока не надо рассказывать ей о плотских утехах. Итак, София как тебя там Викторовна, расписывайся на каждой страничке там, где галочка. Держи, - протягивает мне ручку, демонстрируя длинную надпись на предплечье.
        - Мне никогда не нравились татуировки на женщине. Это очень некрасиво. Вера, а вам? - неожиданно для самой себя произношу я.
        - Мне тоже. Это неженственно. Я говорила Анжеле, что делать ее не стоит, но вышло в целом неплохо. Хорошо что никаких животных и громоздких рисунков. Надпись можно пережить.
        - А по мне все равно некрасиво. А что означает твоя надпись? - указываю ручкой в сторону ее татуировки, на что Анжела усмехается в голос.
        - Доебусь до всех, - секунда и ее рука сильно дергается, так же как в кино, когда бьет током. - Сука! - еще секунда и снова то же самое, но, кажется, что уже с чуть меньшей силой. Я бы сказала, что это знак свыше и Боженька наказывает ее за слова в мою сторону, но нет. Дело в браслете.
        - А что, браслет и на суку тоже реагирует? Разве сука - это не словарное слово? - обеспокоенно интересуется Вера и еще через секунду стерву снова бьет током.
        - Как видишь, не словарное. Давай ты больше не будешь повторять его. А ты подписывай давай, - зло бросает она мне. Только не ржать. Не ржать!
        Ставлю свою подпись аж на десяти страницах, не особо задумываясь, что вообще подписываю. В конце концов, Глеб же предупредил.
        - Вспомнила, что мне напоминают татуировки. Зэков. Вот, - удовлетворенно произношу я, подписываясь на последней странице.
        - Ну все правильно. Меня как раз с зоны недавно выпустили.
        - Досрочно?
        - Точно.
        - Жаль.
        - Я хорошо себя вела.
        - Судя по матам - нет.
        - Девочки, прекратите, - вмешивается в нашу перепалку Вера. - Леночка, выпей с нами кофе, дорогая. Ой, прости, Анжелочка.
        - Нет, спасибо, Вера. Мне здесь не слишком рады, так что я, пожалуй, пойду, - забирает документы со стола.
        - Ой, да брось, дорогая. Когда тебя это останавливало?
        - А действительно. Чего это я? - секунда и она садится за стол напротив меня, откладывая документы в сторону. Делает какой-то странный жест губами, смотря на меня, демонстрируя при этом на мгновение зубы. Выглядит это… устрашающе.
        - Сонечка, не обращай внимания. Анжелочка выросла в стае собак.
        - В стае собак? За что ты так со мной, Вера? - чуть улыбаясь, произносит Анжела.
        - Да, если быть точной в стае собак, которые на самом деле оказались волками.
        - Даже так? Стесняюсь спросить, а жила я где? В хижине?
        - В лесу. Вот волчатки ее и воспитали, - совершенно серьезно произносит Вера, смотря на меня. - И мы получили такую Анжелочку.
        - Ааа… так я маугли?
        - Ты, Леночка, недотраханная волчица, а не маугли.
        Ржу. В голос. Даже хрюкаю. Не припомню, чтобы так веселилась от простого разговора. Особенно учитывая, кто является непосредственным участником этой беседы.
        - Ты бы вообще помалкивала, София Викторовна. Или хочешь, чтобы мы и твою сексуальную жизнь обсудили?
        - Обсуждай. У меня есть муж.
        - А у меня Федя.
        - Федя - это ее кот, Сонечка, - тут же добавляет Вера.
        - Вера, ты чего меня так топишь? За что? - наигранно удивляется стервозина.
        - Не говори глупости, я любя. Пей кофе и ешь пирожки. А то ты, кажется, схуднула. Даже грудь уменьшились.
        - Тебе кажется, мои сиськи на месте. И даже еще не обвисли. Значит, сидим жрем, девочки? А Глебка вот схуднул у Парыжу-то, - демонстрирует какой-то бабкинско-деревенский стиль речи и берет в руку пирожок. Разжевывает с таким удовольствием, что у меня в очередной раз текут слюни. - Чувствую прям, как масло обволакивает стенки моего желудка, поджелудочная плачет горькими слезами и печень жалобно стонет. Ой, как стонет, ням-ням-ням-ням. Вера, ну зачем ты это делаешь?
        - Не я, а мы. Пирожки приготовили мы с Сонечкой.
        - Ну тогда спасибо вам обеим. Очень вкусно.
        - Пожалуйста, Анжелочка, - добавляет Вера.
        Меня дико бесит, что эта хамка называет Веру на «ты». Но еще больше бесит, что сама Вера это не только позволяет, но и поощряет. Видно невооруженным взглядом, что Вера не просто ее хорошо знает, но и относится к ней крайне положительно. Еще и кофе ей заваривает. Да и в щеку позволяет себя целовать. Да, отношения между ними явно близкие. И это раздражает.
        - Почему ты сказала, что Глеб похудел? - как можно спокойнее спрашиваю я, отпивая чай.
        - Наверное, потому что не ест то, что мы. Или вообще не ест, что более вероятно. Мужики же вроде не жрут, когда все в работе. Или я не права? Вера, что ты на это скажешь?
        - Мой Коля и так был дрыщом, но да, когда ремонт в доме делал, приходил только после того, как ударю его чем-нибудь. Спокойно не понимал, даже криков не понимал. Только с помощью ударов. Причем приходил все равно только к вечеру, понятное дело, никаких борщей уже не ел, только то, что было на второе. Да и то аппетита уже не было, клевал что-то для вида и все.
        - Ну вот, я же говорила.
        - Он что сам взял и сказал тебе, что не ест? - вновь возвращаюсь к волнующему меня вопросу.
        - Нет, конечно. Мне показалось, что на лицо схуднул.
        - Ты ездила в Париж?! - слишком эмоционально бросаю я.
        - Ты, наверное, не знала, но для того, чтобы увидеть чью-то человеческую или не очень морду, достаточно нажать на кнопочку видеосвязи.
        - Ясно, - опускаю взгляд на стол и снова отпиваю чай.
        На душе в миг становится паршиво. Мы столько переписывались с Глебом, звонили друг другу, но ни разу за две недели никто из нас не предложил перейти на видео. А теперь какая-то Анжела говорит о том, что он похудел. Что это вообще такое? Почему я ни разу не нажала на видеозвонок? Бестужев скорее всего специально не предлагает мне видеозвонки, хочет, чтобы это сделала я. Он меня выводит на нужные ему эмоции. И ночевка в кабинете и в гостевой комнате - это только подтверждают. Я это поняла только недавно. Правда, от этого не легче. Мне неприятно то, что сидящая напротив меня женщина спокойно общается с ним по видеосвязи, а я - нет. Правда, тут кроме себя никого не обвинишь.
        Еще несколько минут я пыталась делать вид, что слушаю разговор. А потом сдалась и, к своему удивлению, извинившись, покинула кухню. Я даже не задумывалась над своим внешним видом. Знаю, что на голове полная хрень, да и на лице ноль косметики. Но это не остановило меня ни на секунду. Я, просто не раздумывая, нажала на видеозвонок. Сердце стучит как ненормальное, но, кажется, на мгновение останавливается, когда через несколько гудков на экране появляется Глеб.
        - Давно не виделись, - улыбнувшись, произносит Глеб.
        - Давно, - киваю как дурочка, закусывая губу.
        Рассматриваем друг друга как любопытные дети. На языке крутятся сотни слов, а произнести ничего не могу. Пытаюсь всмотреться в хорошо знакомое лицо и найти доказательства того, что он похудел. Но все, что я замечаю на данный момент - это расстегнутую на несколько пуговиц рубашку и бороду. Усмехаюсь в голос, когда осознаю, что оказывается я соскучилась по этой самой бороде. И если еще сегодня утром я задумывалась над тем, стоит ли мне поехать к нему на день рождения в Париж, наплевав на запреты Ольги, то сейчас у меня нет никаких сомнений. Поеду и все.
        - У тебя все хорошо? - произносит Глеб, чуть улыбнувшись.
        - Почти. А у тебя?
        - Почти, - повторяет за мной, взъерошивая рукой волосы.
        - Я задам один вопрос, только как мы договаривались - не врать. Лучше смолчать.
        - Хорошо. Только напомню тебе, что ты первая нарушила запрет сегодня, соврав про прибор для пяток.
        - Это другое. Стыдно-позорное.
        - Ну ладно. Давай. Обещаю ответить честно, если это не вопрос про первую встречу.
        - Не первую. Встреча в опере. Это ведь не просто так?
        - Не просто, - без заминки отвечает Глеб.
        - Марта?
        - Она самая.
        - Понятно.
        - Почему вдруг вспомнила?
        - Не знаю. Наверное, об этом напомнила твоя белоснежная рубашка. Ту, если ты помнишь, я обслюнявила.
        - Конечно, помню. Я все помню, - очередной камень в мой огород.
        - Ну уж ту встречу я тоже помню.
        - Ну там я уже постарался сделать ее незабываемой, чтобы ты наверняка запомнила, раз девичья память подводила тебя все остальные разы.
        - Так ты поэтому был таким паскудным?! Чтобы я запомнила?
        - От части - да. Только я не был паскудным, я был не взаимно влюбленным. Но сейчас же все по-другому? - то ли спрашивает, то ли утверждает Бестужев. Я же вместо ответа киваю как дурочка, нервно теребя волосы…
        Глава 39
        - Сонечка, ну может все-таки не надо? - умоляюще просит Вера, нависая надо мной.
        - Может и не надо, но я так хочу. А если у меня что-то горит в одном месте, значит я не успокоюсь. Все будет хорошо, - уверенно произношу я, складывая в чемодан очередной комплект белья. Видимо, я все же сама себе вру, например, в длительности каникул в четыре дня. Если их всего четыре, ну максимум пять, то на кой черт мне десять трусов, пять из которых больше похожи на те, в которых щеголяют на показах? А лифчики? Я их вообще почти не ношу. Чего ж я их так много беру?
        - Ну как ты там будешь одна? Это небезопасно.
        - Я там и раньше была одна. Разница в том, что тогда я ходила, а сейчас слегка - нет. Зато для такой как я будут привилегии в аэропорту. Когда я утром покупала билеты, я заранее предупредила о своих, так сказать, возможностях. Меня до посадочного места доведет какой-нибудь сотрудник аэропорта. Ну у них так принято, если нет сопровождения и я заранее об этом предупреждаю. С Глебом, правда, в прошлый раз было, конечно, легче, но я справлюсь. Места у меня шикарные, я не одно купила. Мочиться за четыре часа в самолете я не захочу. В аэропорту схожу, если припрет. Там нормальная уборная для инвалидов. Пить не буду перед вылетом. Только пару глотков для того, чтобы запить таблетки. Ну а во Франции все как всегда. Закажу большую машину по прилету, чтобы кресло поместилось. Водителю сверху заплачу, чтобы помог пересесть в машину. Элекрошокер в ручную кладь нельзя, я узнавала, но я его положила вот сюда, -открываю наружный карман в чемодане, демонстрируя столь важную штуку. - Как только получу чемоданы, достану шокер и положу в сумочку. Перед посадкой в машину я позвоню вам и пришлю номер и собственно фото
машины. Если заподозрю что-то неладное - воспользуюсь шокером, - проговорила все чуть ли не на одном дыхании, заранее все много раз продумав.
        - Ну что такое этот шокер? Ерунда это все. Одной девочке вообще небезопасно, а тем более тебе, когда не сможешь дать толком сдачи.
        - Все будет хорошо, - в очередной раз повторяю я и тянусь за подаренной Бестужевым сорочкой. - Мне это нужно, понимаете? Даже, если моя задумка кому-то кажется сверх идиотской, мне это надо. Вот как требует организм воды после активного поедания соли, так и мне надо приехать самой к Глебу. Ну вот надо мне так. И, пожалуйста, я вас очень прошу, не говорите Глебу о том, что я приезжаю. Я хочу сделать все сама, а не с его помощью. Это моя потребность. Пообещайте, что не скажете ему и не предупредите? По глазам вижу - хотите этого. Я обижусь, если скажете.
        - Господи, - тяжело вздыхает. - Ладно, обещаю.
        - Ну вот и славно, - укладываю сорочку в чемодан и перевожу взгляд на Веру.
        - Но еще можно передумать и попросить Глеба приехать, и вот эту ночнушечку продемонстрировать ему здесь. А вообще не грузи чемодан ерундой. Если будешь радовать Глебушку, так зачем тебе сдалось такое количество одежды? Голышом самое то.
        - Ну, Вера, - укоризненно произношу я. - Мне и так страшно. Не подливайте масло в огонь. Ну не сразу же голая.
        - Уверяю тебя, Сонечка, если мы позовем сюда Глебушку, то тебе и этот праздничный мужской торт готовить не надо. Легла голышом на кровать, распустила свои волосы и лежи себе богиней. Вот ему и подарок будет. А я отсюда на пару дней уеду к Леночке. Вот и все. А Глебушка даже не вспомнит о том, что хотел есть. Мужчины они же примитивны в своих желаниях. Он, надо признать, тоже не сильно отличается в этом от большинства. Ты затмишь еду, а потом он уже доест то, что осталось в холодильнике.
        - Ну вот зачем вы это сказали?!
        - Что?
        - Что он не отличается от большинства, в переводе на русский - ему надо, как и другим, только потрахаться и пожрать, - грубо бросаю я, прикрывая рот ладонью. - Извините, я просто нервничаю по этому поводу. Сейчас я понимаю, что все же не совсем правильно все рассчитала. Лучше бы я ударилась не в кулинарию, а в изучение того самого. Не просто так же лежать этой штуке. Кстати, где этот прибор?
        - А ну выкинь эти глупости из головы. Не нужен тебе никакой прибор. Все просто. Взяла письку в руки и пошла.
        - В смысле? Она у меня как бы и так всегда со мной.
        - Глебушкину, а не свою.
        - Эмм… и куда я должна идти с его пиписькой в руках?
        - Ой, Соня, не в смысле оторвала ему хозяйство и пошла с ним круги наяривать аки факелом. А пошла в смысле поработала ручкой. Он же мужчина, ему и так будет приятно, понимаешь? - ну пипец, вот только разговоров о сексе с бабушкой мужа мне еще не хватало. - Не хочешь большего или пока еще страшно - сделай хотя бы так. И не бойся. Это не высшая математика. Тут не надо думать, солнышко.
        - Ой, Вера, я не хочу это обсуждать. Мне как-то неловко. Я как-нибудь разберусь. Только мне кое-что нужно от вас.
        - Что?
        - Адрес квартиры, где живет Глеб.
        - Ммм… у меня его нет, солнышко.
        - Как нет? Вы это специально делаете, чтобы я не поехала? Я все равно поеду!
        - Сонечка, я действительно не знаю адреса. Но Лен… Анжела точно знает, она жила там, когда Глебушка был в местах не столь отдаленных. Так что у нее можно не только узнать адрес, но и вполне возможно взять ключики.
        - Ясно. Только этой стервы мне еще не хватало. Блин!
        - Сонечка, не стоит ревновать Глебушку к Анжеле.
        - Я не ревную.
        - Да, конечно. Я это вчера видела за столом. Она тебе не соперник. Просто потому что у нее нет видов на Глеба. Ты воспринимаешь ее в штыки, а зря.
        - Она хамка, оскорбила меня, сровняв с дерьмом. Я не могу воспринимать ее с любовью как вы, уж извините.
        - А зря. Да, она с особенностями. Резкая, порой грубая. Но я воспринимаю ее с совершенно другой стороны и тебе тоже это советую. Не встреться она на пути Глеба в нужный ему момент, не было бы сейчас моего внука. Ни здесь, ни в Париже. Она бы с легкостью могла воспользоваться положением моего внука, когда он попал… в не самое лучшее место, и со спокойной душой прибрать все имущество Глеба к своим рукам. Но ведь не сделала. Более того, разгребала все, в том числе и с этой Францией. Сашку мне оставляла, пока проблемы решала. Я не могу к ней плохо относиться, потому что я в ней вижу хорошее. Ты тоже постарайся увидеть в ней хорошее, пусть и через череду не самым приятных слов.
        - Ну вот как вы это делаете?
        - Что?
        - Ничего, - шумно выдыхаю. - Ладно. Я разберусь. Если уж я сама еду в Париж, то адрес у нее сумею спросить. Правильно?
        - Ну, да.
        - Хорошо, - закрываю чемодан. - Спрошу.
        ***
        Не все так просто. Анжелы в отеле не оказалось. Оно и понятно, все-таки официальный выходной. Правда, по словам самого Глеба, она работает ежедневно восемнадцать часов в сутки. Незаметно. Вот уж не думала, что когда-нибудь буду стоять у дома этой женщины. Первая ассоциация, возникшая при виде этой девятиэтажки, что мой муж - жмот. Сколько же он платит своей помощнице, раз живет она не в элитном комплексе или в собственном загородном доме, а в самой что ни на есть обычной девятиэтажке? Причем вокруг дома, мягко говоря, вид - не фонтан. Однако, зная о щедрости моего Глеба к дорогим ему людям - не может он ей мало платить. Да и эта женщина, учитывая ее хватку, вряд ли бы позволила себе маленькую зарплату.
        - А ты знал, что она здесь живет? - поворачиваюсь к Олегу.
        - Я стараюсь ее избегать, так что мне на фиг не сдалось место ее жительства. Я был уверен, что она живет около кладбища, в отдельном доме, над которым нависают тучи и идет дождь, - еле сдерживая смех, выдает Олег.
        - Почему около кладбища? - смеюсь в ответ.
        - Чтобы было куда закапывать трупы некомпетентных работников.
        - Понятно. Ну ладно. Придется все равно подниматься. Давай на руках, без кресла. Там же должен быть лифт?
        - Ну, по идее, да.
        - Тогда, давай.
        - Ты только Глебу Александровичу не говори, что я нес тебя на руках, ему это не понравится.
        - Я тебе больше скажу, мне это тоже не нравится, - смеюсь, когда Олег приподнимает меня.
        - Знаю.
        - Осторожно, смотри под ноги. Ой, девушка, придержите нам, пожалуйста, дверь, - обращаюсь к, открывшей дверь в нужную нам парадную, девушке. - Спасибо.
        На лифте мы поднялись молча. Почему-то у меня ощущение, что этой встречи боюсь не только я, но и Олег. От этого становится дико смешно. Дверь нам открыли не сразу, секунд через тридцать. Не сказать, что я ее не узнала. Узнала. Но выглядит она иначе. Как бы мне ни хотелось это признавать, она из тех редких девушек, которые без косметики выглядят лучше.
        - Вы чего приперлись? - как всегда в своей манере спрашивает Анжела.
        - У меня есть к тебе маленькое дело.
        Затянувшееся молчание… и только спустя несколько секунд хозяйка отмирает, и открывает дверь шире.
        - Прямо и направо. Куда?! - одергивает Олега. - А ну обувь сними.
        Надо было на пороге попросить ключи и адрес. Вот же я дура! Нормально с ней поговорить. Ну-ну.
        - Олег, я сказала направо! А не на диван. На кухню иди, еще чего удумал в грязных штанах на диван ее садить.
        - Они не грязные, - уверенно произношу я, как только Олег усаживает меня на стул.
        - Я лучше знаю, что грязное, а что нет. Не возвышайся, пожалуйста, надо мной, - указывает взглядом на Олега. - Возьми табуретку и посиди в гостиной. Или он должен быть тут при твоем деле?
        - Нет, можно и без него.
        - Ну? Чо надо? - сгребает в кучу разбросанные на столе бумаги и закрывает крышку ноутбука.
        - Ключи от квартиры, в которой живет Глеб. И адрес. Я знаю, что ты там жила, пока Глеб был… ну ты поняла.
        - Не дам. Ни то, ни другое. С хрена ли я должна тебе их давать?
        - Я хочу сделать ему сюрприз. Но так, чтобы Глеб не знал о моем приезде. Я бы к тебе просто так не пришла. Дай, пожалуйста, мне очень надо.
        - Нет, - совершенно серьезно произносит она.
        - Почему?
        - Какой к черту сюрприз? У тебя кукушка вообще работает? Кто с тобой поедет?
        - Никто. Я сама.
        - Сама ты себе задницу можешь подтереть. А ехать туда, чтобы устроить сраносюрприз - нет!
        - Да это вообще не твое дело. Неужели тебе так сложно?
        - Я тебе говорила, что ты мне не нравишься? Так вот повторюсь - не нравишься. С твоим появлением в жизни Глеба наступила вселенская жопа. Если бы не ты, он бы не потерял два года своей жизни. Если бы у него нормально работала башка, он бы не допустил того, что твой папаша его подставил. Идея поехать во Францию даже с рабочими ногами - глупая. Дай ему разобраться с делами. Неужели ты до сих пор не поняла, что рядом с тобой у него не работает голова? Его на тебе клинит. Для повседневной жизни твое присутствие еще сойдет, но ни тогда, когда ему нужно быть сконцентрированным на все сто. Ты будешь отвлекать его. И он снова все просрет из-за тебя. Имей совесть - останься здесь.
        Молчу. Долго молчу, пытаясь переварить сказанное ею. Клинит… и значит ненавидит она меня по причине того, что считает меня виновной в том, что Бестужев сидел. Сейчас я уже и вправду начинаю верить в то, что в этом есть моя вина. Так или иначе его подставил мой папа. Вина-виной, вот только желание поехать никуда не делось.
        - О, Господи, только не ной!
        - Я не буду его отвлекать. Пару дней и я улечу обратно. Ну мне очень нужны эти ключи и адрес. Ну, пожалуйста. Я хочу сделать ему приятное, но, чтобы он об этом не догадывался.
        Пытаюсь сдержать идиотские слезы, щипая себя за руку до боли.
        - Боже, и я идиотка, - качает головой и встает из-за стола.
        У меня же появляется какая-то надежда. Может за ключами пошла? Обвожу взглядом кухню, пытаясь хоть ненамного отвлечься. Но не получается. Уж слишком долго ее нет. Перевожу взгляд на свои ноги, об которые активно выписывает восьмерки пушистый, я бы даже сказала, толстый кот. Не породистый, в отличие от Маши.
        - Иди сюда, котик.
        Наклоняюсь и беру кота на руки. Тот не выказывает никакого сопротивления.
        - Я не разрешала трогать моего кота, - раздается над моим ухом голос Анжелы.
        - Он сам ко мне пришел.
        - И что? У тебя руки грязные.
        - Нормальные у меня руки.
        - Я бы так не сказала. Держи, - кладет на стол ключи.
        - А адрес?
        - Неужели ты думаешь, что я отправлю такую бестолочь как ты куда-то одну?
        - Ты попрешься со мной? - я даже не акцентирую внимание на «бестолочи», куда больше меня вывело из себя другое.
        - У меня что, по-твоему, дел нет? Отправлю с тобой какую-нибудь тетку гром-бабу до Парижа. Там тебя встретит машина, адрес у них уже будет. Так понятнее? - отбирает у меня из рук кота.
        - Понятно. Спасибо, - беру ключ со стола. - У тебя очень хороший котик.
        - Знаю. Весь в меня.
        - Я бы так не сказала.
        - А я бы много, что сказала, но на мне браслет. Кстати, знаешь как у меня появился этот кот?
        - Ты украла его у кого-то?
        - Почти, - подыгрывает мне Анжела. - Мне его отдал Глеб. Я долго сопротивлялась, но пришлось взять бедного, несчастного, с порванной пастью бездомного кота.
        - С порванной пастью?
        - Да, представляешь. И вырос вот таким ласковым красавцем.
        - Здорово.
        - Это все, что ты мне скажешь?
        - Ну… по нему не видно, что у него были какие-то дефекты. Красивый. И толстенький.
        - Ой мляяяяяяя… иди отсюда. Все, кыш. Я тебе позже позвоню. Не беси меня. Олег, забирай свою хозяйку!
        Глава 40
        22:11
        «Мне скучно. Что делаешь?»
        22:11
        «Я - ничего. А если быть точнее - вяло отбиваюсь от посягательств на мою ногу»
        22:11
        «Гена трахает твою ногу?»
        22:12
        «Ага:) Завтра вечером я пришлю тебе подарок. Ты никуда не уезжаешь?»
        22:12
        «Ммм… нет, не собирался. Пришлют мне на квартиру?»
        22:12
        «Да. Я узнала адрес у Анжелы, когда она приходила с бумажками на подпись»
        22:12
        «Я могу приехать. Еще не поздно. Завтра утром вылечу. В обед буду дома»
        Не припомню, когда в последний раз я чувствовала себя таким чудовищем. Отвратительно обламывать его во второй раз.
        22:13
        «Нет. Не отвлекайся. Да и у меня завтра весь день расписан. Только вечером освобожусь. Не обижайся, пожалуйста. Проси что хочешь в пределах разумного прямо сейчас. Хочешь грудь пришлю?:)»
        А если согласится? Какой-то бред слать ему фото обнаженной груди. Минута и Бестужев присылает мне фото, где я в шикарном белье на одной из последних фотосессией.
        22:14
        «Надеюсь ответ понятен. Не надо мне слать грудь. Если припрет могу подрочить на фото. Я живую тебя хочу»
        Это точно написал Бестужев?! Может пьяный? Напился?
        22:14
        «Я придумал, что хочу прямо сейчас. Давай продолжение рассказа про любительницу гречки. К кому она там попала, я уже забыл. К Сосату?
        22:15
        «К Сосию: )»
        22: 15
        «Ну вот, давай Сосия на ночь»
        22:15
        «Так уж и быть - все для тебя. Спокойной ночи»
        ***
        «Кристина взглянула в окно и тяжело вздохнула.
        - Где мы, Сосий?
        - В альтернативной России, где же еще.
        - Альтернативная?
        - Она самая, Кристина.
        - Альтернативная…, - смакуя это слово, произнесла девушка, толком не понимая, что это за зверь такой. - А чем отличается от обычной?
        - А здесь можно чудить.
        - Чудить? Так ты чудик?
        - Я Сосий. Близким я позволяю называть меня Сосун.
        - Сосун? Слава Богу, что я не близкая, - пробурчала девушка себе под нос.
        - Я разрешаю тебе так себя называть после нашей первой совместной ночи.
        - А когда она будет?
        - Через пять минут, как подъедем к дому.
        - Но сейчас как бы не ночь. Двенадцать дня.
        - А ты не помнишь, что мы в альтернативной России? Хочу и чудю. У меня ночь, когда я захочу.
        - Я замужем, - предприняла попытку Кристина. - Отпустите меня, пожалуйста. Меня ждет мой муж. И сын. Я его очень люблю. Мой новорожденный крошка остался совсем один, - уверенно врет девушка.
        - Мне плевать. Ты теперь моя женщина. Ты вообще знаешь кто я?! - гневно произнес бандит.
        - Да. Ты - Сосун.
        - Не перечь мне. Я - глава бандитской группировки «Бандиты всея Руси», основатель криминальной группировки «Криминальный авторитет», да в конце концов, я президент альтернативной России.
        - Да?! Такие тоже бывают? Тогда Христа Ради, пользуясь, так сказать, случаем - прекратите тырить налоги с простых людей и ныкать себе по карманам. Тырьте у богатых. С них тридцать процентов, с обычных пять. И не по карманам, Сосий.
        - А что еще сделать, женщина? - цыкнул мужчина, сверкнув золотым зубом. Секунда и машину потряхивает, да так, что Сосий прикусывает язык.
        - Дороги! Сделайте, мать их, дороги. Хоть в альтернативной-то России.
        - Тффою мафть.
        - Что?
        - Нитефо. Шкоро пройдет, - неразборчиво произносит Сосий, сплевывая кровь с прокушенного языка. - Закфой рот, я не люблю, когда женфина много болтает.
        Ровно через пять минут Кристина оказалась в просторной гостиной большого загородного дома. Девушке удалось отметить два момента. Сосий отпустил охрану и то, что в реале мужчина не слишком-то и крупный. Возможно, удастся сбежать. Девушку несильно подтолкнули в поясницу, и она поплелась вверх по лестнице, случайно задев по дороге черную кошку. «Не к добру это» - подумала Кристина.
        - Раздевайся, - раздался громкий голос мужчины.
        - И все?
        - Пока все.
        - А потом колени?
        - Не надо на колени, - это что-то новенькое - подумала Кристина. Ни гречки, ни колен. Ох, не к добру. - Покажи мне свою киску, девочка. Я должен знать за что заплатил такую сумму, - за что, за что… за тупость свою, дебилоид, - подумалось Кристине, но вслух она, конечно же, этого не произнесла.
        Надо как-то спасаться. Причем радикально, - раздумывала девушка, пока снимала с себя одежду.
        - У меня нет киски. Есть только собака. Доберман. Но если хотите, я могу съездить домой и привезти его сюда.
        - Мне нужна твоя гладкая киска, женщина, а не собака!
        - Мой доберман как раз гладкий. На ощупь как Сфинкс.
        - Сфинкс?!
        - Ну да, порода кошки. Так что мой доберман - та самая гладкая киска.
        - Значит так, я ложусь на эту кровать, а ты раздевайся. Давай, девочка. Я хочу видеть твою влажную киску. Ты поняла меня, Кристина? Влажную киску, - по слогам произнес бандит, обводя девушку взглядом.
        - Поняла. А вы?
        - Что я?
        - Не снимите с себя белье?
        - Не терпится увидеть моего змея?
        - Не терпится, - Кристина кивает, задумывая план побега.
        - Ну ладно, - соглашается он. - Я первый.
        Мужчина ложится на кровать и ловко снимает с себя белье, демонстрируя свой недостаток. То есть достоинство.
        - Ну как тебе?
        - Так же как в государственной думе.
        - Это как?
        - Очень просто - там все брешут. Это червяк, а не змей.
        - Что ты сказала, женщина?!
        - Ой, я имела в виду анаконда, а не червяк. Ошиблась. Такие мне даже в кино не встречались.
        - Да, я такой, - улыбается мужчина. - Я жду влажную киску.
        - Закрой глаза. Клянусь жизнью своего мужа Марата и нашим темнокожим сыном, что я покажу тебе влажную киску. Доверься мне. Я хочу поиграть с тобой и сделать тебе приятное, раз ты выложил за меня такую сумму.
        Мужчина долго думал, но все же согласился и закрыл глаза. Кристина провела одной рукой по волосатому телу Сосия, как бы расслабляя его, другой схватила торшер и ударила со всей силы недовластного бандита. Тот резко потерял сознание, чем и воспользовалась Кристина, сделав из простыни толстую веревку. В считанные секунды привязала руки мужчины к кровати и наспех натянула на себя одежду. Соорудила из носков Сосия кляп и закрыла им рот.
        Спустилась в гостиную и стала искать сейф. Ну раз уж судьба закинула в альтернативную Россию - этим надо пользоваться. Девушка не без труда нашла сейф и, вбив в него первый пришедший на ум код «Сосун» - открыла его. Таких денег Кристине еще не приходилось видеть.
        - Ну настоящий Сосун.
        Найдя в доме несколько пакетов, девушка положила в них деньги. Оставила их около порога и, схватив кошку, понесла ее в ближайшую ванную комнату. Намочила той спинку вместе с лапками и вернулась в спальню к Сосию. Тот в свою очередь уже очухался.
        - Я поклялась своим мужем и сыном, что покажу тебе влажную киску. Вот, держи, - кладет мужчине на грудь кошку. - И запомни, вот это влажная киска. Если запомнил, кивни.
        Мужчина тут же кивнул в ответ.
        Кристина взяла с полки телефон Сосия и сняла на камеру обнаженного мужчину.
        - Будешь преследовать меня, кину это видео в сеть. Ну все, надеюсь не до встреч.
        ***
        - Куда едем? - тихо поинтересовался водитель, как только девушка села в такси.
        - В Россию. Желательно обыкновенную.
        - А я предпочитаю домой, - уверенным, хорошо знакомым голосом произнес мужчина. Секунда и он повернулся к Кристине.
        - Ара… Марат?!
        - Он самый. Ты скучала по мне, любимая?
        Кристина перестала дышать. Мало того, что бабки заберет, так еще и кокнет за мнимую измену. А в лучшем случае посадит в подвал… Эх, а счастье было так возможно.
        - Скучала? - повторяет он.
        - Да, мой властный нагибатор. Да…»
        ***
        Я всякое могла предположить, но то, что перед вылетом мне будет досматривать чемоданы не таможня, а Анжела - НЕТ! Мало того, что она меня достала звонками накануне, так теперь еще и это.
        - Зачем мне его открывать?!
        - Затем, что мне нужно убедиться, что там есть твои особенные ходунки. Или как их звать? Железная хрень, на которую ты опираешься. Я тебе уже говорила, что квартира не предназначена для тебя, по крайне мере, в первый день твоего гребаного сюрприза.
        - Я взяла их. Они на дне чемодана.
        - Где?! Я кроме лифчиков и трусов ничего не вижу!
        - В другом чемодане. Анжелочка, не кричи, - Вера подкатывает еще один чемодан.
        - В другом? То есть на два-три дня у нас два чемодана. Ясно…
        Резко открывает его и переводи на нас с Верой очень красноречивый взгляд.
        - Картошка, мясо, бекон и ходунки?
        - Три бекона, - многозначительно добавляет Вера. - Это для Глебушкиного торта. Соня боится, что не успеет там все заказать. И чтобы не дергаться, взяла все с собой.
        - Ой мляяяяяяяяяяяяяяяя… А вы знаете, что доставку продуктов можно заказать к вашему приезду? А ну выложили все, сейчас же. Ходунки засунь в первый чемодан.
        - Нет. Там может не быть такого бекона. Мне нужен тонкий, чтобы скрутить его в розочку для того, чтобы он быстро прожарился в духовке.
        - Розочки… Да, София… кажется, я поняла, что в тебе нашел Глеб.
        - Что?
        - Придурь. Ну кто еще будет везти с собой бекон, картофель и мясо в Париж?! Правильно, никто. Этим ты и подцепила его. Придурью, - повторяет по слогам.
        - Да пошла ты в жопу.
        - Сама туда иди.
        - Девочки, не ссорьтесь. Вы просто неправильно друг с другом разговариваете. Не умеете выражать свои мысли. Леночка, то есть Анжела, имела в виду, что Глеб в тебя влюбился по причине того, что ты не такая как все. Проще говоря, особенная. Ну а Сонечка имела в виду, что тебе надо идти домой. Я все правильно сказала?
        - Пять баллов, Вера. Все правильно. Вот я именно это и имела в виду. Все никак не могла подобрать слово. Особенная, а не с придурью.
        - Я тоже имела в виду именно дом, а не жопу.
        - Так, все, - резко закрывает молнию на чемодане Анжела. - Не нервируй меня с утра пораньше. Сейчас я позову сюда гром-бабу, она будет тебя сопровождать до самой квартиры. Как только сядешь в машину, позвони мне по видео. Следующий раз в квартире. Ты - лично. Если что-то не так, или что-то подозрительное, или настала какая-то вселенская жопа и ты не можешь сказать при этой крупной женщине, подай мне знак.
        - Какой?
        - Почеши нос.
        - Хорошо. Почешу. Ой, я имела в виду, если надо почешу.
        - Глеб будет в квартире примерно в полшестого. Вопросы есть?
        - Нет.
        - Звони если что.
        - Хорошо, спасибо.
        ***
        Никакого носа, подозрительных действий и прочего. Добралась до квартиры, так сказать, с полным комфортом. И справилась бы без гром-бабы. Но где-то в глубине души я поняла зачем это сделала Анжела. До меня только сейчас дошло и вспомнились слова Глеба. Раньше у папы были конкуренты, которые могли меня… убрать. Теперь недоброжелатели самого Глеба. Так что стоит ей сказать персональное спасибо.
        Квартира, судя по гостиной, немаленькая. И времени на готовку катастрофически мало. Но не осмотреть хотя бы бегло комнаты - не могу. Я всякое ожидала увидеть в квартире, но точно не это…
        Глава 41
        Первое, что приходит на ум - Глеба предупредили. Скорее всего Вера, а может быть Анжела. Иначе я просто не могу объяснить то, что квартиру за пределами гостиной, подогнали под меня. Сидячая душевая, ванная с подъемником и массажёром точь-в-точь как у нас дома и поручни по бокам фаянсового товарища тоже имеются.
        Быстро возвращаюсь в спальню и утыкаюсь взглядом в подоконник. Точно такой же Глеб сделал мне в папином доме и свисающие гирлянды на окне аналогичные. Подъезжаю к кровати и не раздумывая поднимаю одеяло вместе с простыней. Улыбаюсь как дура, гипнотизируя взглядом «мой» матрас. Нет, Бестужев его, конечно, по щелчку пальцев не доставил сюда из нашего дома. А просто купил такой же, собственно, как и все остальное в квартире. Улыбка быстро проходит, как только я вспоминаю о том, что он знает о моем приезде. Он меня ждет. Не так я хотела это сделать. Совершенно не так.
        Спустя несколько секунд «оплакивания» нарушенных планов, взгляд падает на прикроватную тумбочку, на которой стоит полупустая бутылка с виски и стакан, на дне которого остался напиток. Могу поклясться, что в гостиной стоит такая же бутылка на журнальном столике.
        Возвращаюсь в гостиную и натыкаюсь на то, что мне вовсе не привиделось. Только сейчас я вижу то, что не заметила сразу. Здесь… нечисто. Точнее, не так как обычно у Глеба. Разбросанные на столе документы, открытый ноутбук, пустая бутылка со стаканом и скомканные клочки бумаги на полу. Беру стакан вместе с бутылкой и интуитивно направляюсь на кухню.
        Выбросить бутылку в мусорную корзину у меня тупо не получается. Просто потому что она завалена доверху коробками из-под еды. Сверху еще две пустых бутылки из-под виски и вина. Перевожу взгляд на кухонную стойку, на которой стоит еще одна на половину выпитая бутылка виски. Правда, уже другой марки. Это как вообще понимать?! Одно хотя бы радует, судя по выброшенным коробкам - он что-то ест. И только сейчас до меня доходит очевидная вещь - не знает! Ничего он не знает о моем приезде! Знал бы - давно сам убрал бутылки, ну или нанял клининговую службу. Бестужев - чистюля. Я это точно знаю. Он любит вокруг себя красоту и чистоту. Это не показушность. Так на самом деле и есть. Просто… видимо, что-то его настолько доконало, что настал режим «по хрен на все». Что-то доконало… Ну-ну. Я ни капельки не Шерлок и даже не Ватсон, но сознание само дорисовывает картинку. Глеб готовил квартиру не к моему сегодняшнему приезду, а скорее всего сразу после прилета сюда или вообще еще до отлета. Возможно, надеялся на то, что когда-нибудь я все же сюда приеду. Например, вместе с ним, после его дня рождения, который он
хотел отпраздновать вместе со мной в Москве. Но я дважды ему отказала. Нет, не так. Дважды проехалась по нему катком.
        Люди, которым кто-то важен, «нарушением режима», как отмазкой - не парируют. У меня нет стопроцентной уверенности, но от чего-то я убеждена, что все бутылки - это результат двух последних дней. И вчера он точно был пьяный. Что он мне там писал «если припрет могу подрочить на фото. Я живую тебя хочу». А я еще сомневалась в его трезвости. И не зря!
        Ощущение, что в груди жжет раскаленным железом. Ни вздохнуть, ни выдохнуть не получается. Ненавижу себя сейчас. Разве можно пить столько без последствий для себя? К горлу подкатывает тошнота от того, что я сделала сама того не осознавая. Сколько раз меня обламывал Сережа, сам того не осознавая? А ведь он был мне ничем не обязан. Он не был моим мужем. Да даже парнем. Что я при каждом обломе ощущала, когда сохла по нему? Даже вспоминать не хочу. А я Бестужеву - жена. Пусть до сих пор гребаная девственница, ну ведь жена. А что сейчас чувствует Глеб, нетрудно догадаться. Мне на него по фиг. По крайней мере, на его месте я подумала бы точно так же. В который раз удивляюсь его выдержке. Как? Ну как он не послал меня в задницу в последнем сообщении?! Хотя, какая к черту выдержка с таким количеством выпитого? От отчаяния хочется плакать. Навзрыд и громко. Только я вовремя себя одергиваю. Нет уж. Это ведь все поправимо. А вот моя опухшая морда от пролитых слез за несколько часов до его прихода - нет. Уж решила сделать сюрприз, мать его, так пусть хоть оставшееся будет исполнено так, как задумано.
        И тут меня осеняет очередным неприятным осознанием. Он пьет, а кто за рулем? Водитель или сам Глеб? Теперь вздохнуть, как ни странно, получается. И дышу я слишком часто. Так, как будто пробежала два километра в былые года. На автомате хватаю мобильник и набираю Бестужева. Семь дурацких гудков и автоматическое «абонент не отвечает». Закрываю глаза и медленно считаю до десяти. На «десять» снова беру мобильник и нажимаю на вызов. Пять гудков и на шестой меня сбрасывают. Не знаю, то ли радоваться, то ли злиться. Скинуть ведь мог не он. Вопрос в том, говорит ли это моя бурная фантазия или это действительно может быть правдой. Сигнал смс не дает мне долго об этом думать.
        «Я работаю. Вечером поговорим»
        Ощущение, что это не мой Бестужев. Лаконично. Сухо. И… не так, как хотелось бы. Да, к хорошему привыкаешь быстро. А вдруг это все же не Глеб?
        «А это точно ты?»
        «Я. Мизинцем клянусь»
        Улыбаюсь как умалишенная, осознавая, что это он. Живой и, видимо, вправда работает.
        Ладно. Теперь точно непоправимого ничего не случилось. Печень же за парочку дней не посадить? Наверное.
        ***
        Не думала, что мне придется прибирать. В последнее время мой максимум - вымыть за собой тарелку с чашкой. Вечный срач в одежде вообще мой верный спутник. Сейчас же я занялась самой что ни на есть уборкой. Эстет в Глебе однозначно жив, так как судя по количеству посуды в раковине, с коробочек он не ел. Уж лучше бы в них ел. Раковина забита настолько, что даже при отсутствии желания пришлось бы вымыть посуду. Просто потому что на такой кухне готовить невозможно. И, кажется, я поняла почему посуда не вымыта - посудомоечная машина сломана. Вот и весь ответ. Кухонная раковина - вот, пожалуй, то, что для меня не предназначено. Мягко говоря - неудобно. Однако упорство и энтузиазм исправить все в кратчайшие сроки, к счастью, победили.
        Желание приготовить этот многострадальный торт, сделало меня какой-то суперженщиной. Причем не только в плане готовки, но и в наведении относительного порядка. Подумаешь, женщиной тут и не пахнет пока, но это пока. Работая шпателем над третьим этажом торта, я окончательно поняла, что в этой квартире точно приобрету этот статус. Да, не хожу, да, не смогу встать, если что-то пойдет не так. И оттолкнуть не смогу. Но я не хочу циклиться на этих «не». Да и не должно быть последнего «не». Глеб мог все продолжить и закончить еще в прошлый раз, когда я была, так сказать, на все готовая. Ну ведь не воспользовался тогда моим чуть замутненным сознанием после животворящих пальцев. Да и кого я обманываю, самой ведь хочется. Не даром столько белья взяла. Подумаешь, страшно.
        Кто-то там сверху мне однозначно помогает, иначе как объяснить то, что мой торт получился красивее, чем на видео? У меня даже розочки из бекона вышли самыми настоящими цветами. Вдохновленная от полученного результата, я не раздумывая направилась в душевую. Кажется, так быстро я никогда не мылась и не сушила волосы. Выпрямленная, гладкая и идеальная шевелюра, макияж, ну очень вечерний, и вуаля - голая красота готова. Нет, встречать Глеба на кровати в трусах и с тортом в руках, я не планировала. Просто я забыла одеться. Да, такое бывает.
        Когда голова стала работать чуть яснее, я достала то, в чем, на мой взгляд, я буду выглядеть сексуально. Выбор пал на комплект черного кружевного полупрозрачного белья и не менее черной шелковой сорочки. Хоть Глеб и любит белое, но мой глаз зацепился за черное. Просто потому что я захотела надеть черные чулки. Дурь, конечно, еще та, но вот приперло и все тут. Жаль туфли не надеть. Это верх тупости. Последним штрихом стала капля духов. И только когда я растерла их на запястьях, офигела от того, который час. Без пятнадцати восемь! Это вообще, как понимать? Быстро схватила телефон и набрала Бестужева.
        - Я рад, что ты по мне сегодня так соскучилась, но я пока еще занят. Я сам тебя наберу, когда освобожусь, - без приветствий произнес Глеб.
        - Стой! Тебе же должны доставить подарок на квартиру. Ты что еще не дома?
        - Не дома. Я занят, Соня. И без подарка переживу.
        - А ты скоро приедешь домой? Ну в смысле освободишься? - быстро выкручиваюсь я.
        - Как только, так сразу. Мне пора.
        - Стой! - вновь повторяю я. - А ты не пьешь? - вот вообще не вызывает подозрение такой вопрос. Идиотина. - В смысле сейчас не пьешь? Может быть ты празднуешь день рождения? Так и скажи, я не обижусь.
        - Нет, я не праздную никакой день рождения.
        - Но пьешь?! - громче, чем надо произношу я. - Глеб? Пьешь, да? И вчера пил? А за руль ты садишься сам?
        - Пью и за руль сажусь сам.
        - Ты издеваешься?
        - Нет. Ищи во всем положительные стороны. Станешь молодой и очень богатой вдовой. Надо позитивнее смотреть на жизнь. Все, Сонь, я занят.
        Я не успеваю ничего ответить, просто потому что Бестужев кладет трубку. Сволочь! Просто положил трубку! Сжимаю от злости кулаки, и, сама того не осознавая, кричу как резаная. То ли от злости, то ли от бешенства. Хуже всего, что я совершенно не поняла по его интонации пошутил ли он про «пью и за руль сажусь сам» или нет. Вообще ничего не понимаю. В очередной раз осознаю, что гребаный сюрприз мне выходит боком! Надо было соглашаться на приезд Бестужева и не дурить ни ему, ни себе голову. Однако, хорошая мысля приходит опосля.
        Спустя несколько минут я успокоилась. Просто осознала, что он обижен. В принципе имеет на это право. Подумаешь, что мужчина. Что ж они не люди что ли, чтобы обижаться? В очередной раз поправила макияж и стала ждать. Я переделала все, что только возможно. Сложила документы на журнальном столике, выбросила клочки бумаги, позвонила Вере, несколько раз переставила на кухонном столе торт, который с каждым часом становится все более сухим. На кой черт я проветривала квартиру, чтобы не почувствовать запах еды?
        Спустя столько времени тут уже ничем не пахнет и вообще ничего не говорит о моем присутствии. Ну разве что сам торт и относительная чистота. От скуки залезла в ноутбук Глеба. Он оказался не выключенным, а в ждущем режиме. И пароль придумывать не пришлось. Я даже ничего не открывала. Здесь уже открыта папка с фотографиями. Первое, что пришло на ум - Бестужев самый настоящий маньяк. Правда, эта мысль меня повеселила и расслабила, а не испугала. Сам же на это не один раз намекал. Да что там намекал - прямо говорил. Нравится ли мне то, что на расстоянии фиг знает скольки километров он пялится на мои фото из прошлой модельной жизни? Да, нравится. Фотографий до фига. Где он только их раскопал, еще и в таком хорошем качестве?
        Взгляд цепляется за самую ужасную в моей жизни фотосессию. Дурацкая поза на фотографии об этом четко напоминает. Мало того, что у меня были ногти как в фильме ужасов, обгрызенные до крови, так еще и белое платье умудрилась испачкать. Итого, руки, скрещенные сзади, и выпяченная вперед грудь. Ужасная поза. И не менее ужасно - броский шалавистый макияж. А сколько меня отчитывали за испачканное платье… На этой фотографии хорошо разве что платье. В принципе так и должно было быть. Белое. Красивое платьишко. У меня есть такое же. Смеюсь, осознавая, что в таком платье я стала официальной женой Бестужева. Блин, надо было надеть сейчас все же белое. И фиг с ним с этим черным бельем и чулками. Я бы и дальше раздумывала над этим вопросом, если бы не послышался звук ключей в замочной скважине. Резко захлопнула ноутбук и так же молниеносно укатила на своем “электрокаре” из гостиной.
        Если уж следовать своим задумкам, то я должна быть на кровати. Не голая, но в красивой позе. Перелегла, благо не как слон, и стала ждать, заодно прислушиваясь к исходящим звукам. Блин, свет не выключила! Ай, какая разница.
        Через пару минут я поняла, что ничегошеньки не слышу. Мне стало откровенно скучно лежать на кровати. Скучно до тех пор, пока перед глазами не встала фотография с дебильной позой в белом платье. Не знаю почему именно меня торкнуло на этом фото снова. Может быть, потому что Глеб сказал, что при первой встрече я была в белом. И я была несовершеннолетней. А на этом фото мне точно нет восемнадцати. Он был на съемке? Совершенно не помню. Жуть как бесит.
        Лежала я еще так по ощущениям минуты две. До тех пор, пока не услышала…оперу. Кажется, вслух я издала какой-то мат. Не заметил торт и не зашел в спальню, но включил сраную оперу?! О, мой Бог! У меня оставались хоть какие-то надежды, что он просто выпендривается и в реале ни по какой опере он не тащится. Но судя по звуку, издающемуся из гостиной, ему это очень даже нравится. Вот тебе и сюрприз. Больше никогда не буду заниматься такой хренью! Перебираюсь в кресло и не раздумывая направляюсь в гостиную. Беззвучно? На фига, когда орет такая истеричка?
        Вот не такую я ожидала увидеть картинку. И пусть оставшийся в гостиной один ночник не позволяет мне рассмотреть Бестужева до мельчайших деталей, но увидеть то, что он развалился на диване и с закрытыми глазами попивает очередную начатую бутылку виску, я в состоянии! Еще и головой мотает в такт оперной истеричке. Как? Как надо себя сейчас вести? Я в ступоре. Еще больше я в него впадаю, когда Глеб ставит стакан с недопитым алкоголем и прикладывает ладонь к подбородку, при этом глаза его по-прежнему закрыты. В меня как будто ударило вспышкой молнии под очередной возглас голосистой певички. Мужик в туалете с котом! Это мой Бестужев. Точно он. Не он, но… он! Борода! Ее не было! В голове моментально появляется разговор с Анжелой. Глеб ей кота подарил с порванной пастью. Федя! Как только в моей голове появляется это имя, Глеб открывает глаза, попадая взглядом прямо на меня. Из-за своего ступора я не сразу понимаю в каком он состоянии. Бестужев закрывает и вновь открывает глаза. Снова проделывает то же самое, но уже с едва заметной улыбкой. А потом улыбка исчезает, и Глеб мотает головой, закрыв при этом
глаза. А затем произносит то, что приводит меня в чувство:
        - Изыди.
        Изыди?! Я?! Не раздумывая, хватаю стакан с журнального столика, и выплескаю ему в лицо оставшийся виски…
        Глава 42
        А как вообще приходит белочка? Это отходняк после сегодняшней нетрезвой ночи? Запоздалые явления? Ну не может же от одного бокала виски привидеться настолько живая Соня? Бред чистой воды. Вот уж галюнов мне еще не приходилось ловить, даже по молодости, после самого дерьмового алкоголя. Зажмуриваю глаза и тут же резко их открываю. Все равно Соня. Картинка четкая. Перед глазами ничего не плывет. Проделываю аналогичные действия и все то же самое. Улыбаюсь как дебил и тут же одергиваю себя, понимая, что это уже за гранью. Надо от этого избавляться. Закрываю глаза и начинаю мотать головой, желая поскорее избавиться от наваждения.
        - Изыди.
        Еще несколько секунд я продолжаю бороться с собой, мысленно повторяя про себя «изыди». Ровно до того момента, пока мне в лицо не попадает что-то прохладное. И мокрое. Это не плевок. Судя по вкусу на губах - виски. Резко открываю глаза, в очередной раз попадая взглядом на Соню. Что это на хрен такое?! Плод моего воображения? А виски мне кто в лицо вылил? Если это мое воображение, так какого хрена оно настолько недоброе ко мне? Тянусь за пультом на диване и выключаю бьющую по ушам музыку.
        - Ну наконец-то, я думала у меня сейчас барабанные перепонки лопнут от этой истерички, - возмущенно бросает… Соня.
        Хлопаю дважды в ладони, озаряя комнату ярким, раздражающим глаза освещением. Да что со мной творится? Ну это ведь точно Соня! Не задумываясь, тяну к ней руку и хватаю ее за запястье.
        - Ты живая, - растерянно произношу вслух, сильнее сжимая ее запястье.
        - А ты хотел мертвую?! - произносит она, с силой вырывая из моего захвата свою руку. - Глеб, ты чего? Что с тобой такое? - озадаченно спрашивает Соня, когда я начинаю с силой тереть лицо рукавом рубашки.
        Вновь фокусирую взгляд на Сонином лице, пытаясь осознать, что в конце концов происходит. Но не получается, просто потому что концентрация моего внимания рассеивается, как дымка, когда я начинаю скользить по своей вполне себе реальной жене взглядом, впитывая при этом в себя до боли знакомые черты. Черный капрон, такого же цвета коротенькая шелковая сорочка, из-под которой выглядывают края чулок и очень выделяющаяся открытая грудь. Перевожу взгляд на ее лицо, отмечая про себя все: прическу, с идеально выпрямленными волосами далеко не от природы, ярко накрашенные нереальной красоты глаза и губы с приятным, но не ярким блеском. Ты ж моя красота. Нет, я не допился до чертиков. Сейчас я вообще трезв. Пьян от того, что вижу, но трезв.
        - Ты приехала, - вдруг доходит до меня, и я смеюсь в голос, когда наконец осознаю это в полной мере. - Одна?
        - Одна. Попросила всех тебе не говорить об этом. Я выпросила у твоей подружки ключи от квартиры. Она нехотя, но все же дала, и немного помогла мне добраться сюда безопасно. Я хотела тебе сделать сюрприз, но все в очередной раз вышло через задницу. Я не знала, что так получится. Понимала, что тебе неприятно слышать дважды мой отказ, чтобы ты приехал домой. Но я не думала, что за каких-то пару дней это приведет к таким последствиям, - тянется рукой к бутылке. - Зачем, Глеб?
        - Это ерунда.
        - Это не ерунда!
        - Я просто немного устал.
        - Ну хватит врать. Когда устают - ложатся спать, а не пьют четвертую бутылку виски за несколько дней. Ты даже не заметил, что в квартире включен свет, что пустая бутылка, стоящая на этом столе еще несколько часов назад - отсутствует. Равно как и стаканы, и разбросанные бумаги. Ты что просто пришел в квартиру, включил свою говнооперу, схватил новую бутылку вместе со стаканом и начал пить? - последние слова Соня произносит с налившимися от слез глазами.
        - Да. Все так и было, - нехотя признаюсь я. - Меня малость удручал тот факт, что все в очередной раз пошло через жопу, как ты выразилась. Хотя вру, совсем не малость. Ты как-то говорила, что я самый безэмоциональный человек на свете, скала и что-то там еще. Ах да, просила поделиться в смс рецептом таблеток под названием… невозмутин или как их звать я забыл? Так вот, нет у меня таблеток, Соня. Не было и нет. Я просто малость расклеился, вот в чем дело. И со мной такое бывает.
        - Расклеился?
        - Да. Клей закончился, а в магазине нового не оказалось.
        - Дурак, - обиженно бросает она, шмыгая носом.
        - Ты чего, плакать надумала?
        - Я не знаю, что я надумала! Знаю только то, что хотела не так. Все не так, - разводит руки в стороны. - Прости, - подъезжает впритык ко мне и тянет ладони к моему лицу. Проводит ими по моим щекам, особо задерживаясь на бороде. Трогает ее как будто в первый раз. - Я хотела сделать все по-человечески, по-особенному. Как в кино. Сделать тебе приятно. Хоть раз, так же, как и ты мне, - накрываю ее руки своей ладонью, как только Соня хочет их убрать. - Знала бы, что так выйдет, лучше бы согласилась на твой приезд.
        - Да ладно, ничего не случилось, клей уже приехал, - отшучиваюсь я, смеясь в голос. При этом еще немного и я начну тереться о Сонины ладони, как шкодливый кот о свою хозяйку. В любом другом случае мне было бы противно от того, насколько я сейчас, возможно, жалок в ее глазах. Но от понимая того, что она здесь, рядом, касается меня сама и без просьб, сметают напрочь все уничижительные мысли в сторону собственного «Я».
        Осознание того, что Соня по собственной инициативе приехала ко мне через тысячи километров, активно греет хорошо проспиртованную за пару дней душу. Я бы сказал - поджигает. Главное не сгореть. А вот с этим сложнее. С трудом отрываю от себя Сонины ладони и, не раздумывая, подхватываю ее с кресла, пересаживая к себе на колени. Соня ойкает, но улыбается, как только я усаживаю ее удобнее. Обхватывает меня одной рукой за шею, другой вновь проводит по подбородку. Чувствую себя самым настоящим котом, рядом с которым не просто положили баночку сметаны, а бидон сливок. Сейчас у меня не работает ни интуиция, ни голова, но я точно знаю, что сегодня наемся «сливок». Хочу ее сожрать всю. Выпить. Я вампир? Каннибал? Дебил ты, Бестужев - шепчут остатки разума. Надо как-то утихомирить проснувшегося голодного кота. И я даже знаю как. Это нам двоим пойдет на пользу. Потому что трахнуть Соню с порога вот это совершенно не то, чего она заслуживает. Да и нельзя так с ней.
        - Я приготовила для тебя торт. Ты же хочешь кушать? - кушать! Ну вот откуда в ней это? Чего ж меня так вставляют эти словечки? Так вставляют, что я даже не сразу осознаю, что она сказала про торт.
        - Хочу. Но не торт.
        - А что хочешь? - тебя, блин. - Он несладкий. Это мужской торт. Он соленый.
        - Соленый?
        - Ага, - кивает в ответ, закусывая нижнюю губу, при этом водит пальцами по моему лбу.
        - А я хочу сладкое, - на мой ответ Соня лишь хмурит брови. - Господи, я имел в виду тебя, а не кондитерку.
        - Ааа, - произносит протяжно. - Ну сначала торт. Я же не просто так его готовила. Тебе должно понравиться. А вообще тебе надо умыться, Глеб. Ты липковатый от виски.
        - Точно, - быстро целую Соню в губы и нехотя пересаживаю на диван. - Я скоро вернусь.
        ***
        Руки трясутся как у заправского алкаша, когда я включаю воду. Смотрю как та медленно заполняет джакузи и понимаю, что несмотря на собственный мандраж, это очень даже правильное решение. Надо самому немного прийти в себя, да и для Сони - это лучший вариант расслабиться. Включаю подсветку и приглушаю свет в ванной. Подхожу к раковине и ополаскиваю лицо холодной водой, пытаясь немного прийти в себя. Дерьмово, что я действительно ничего не заметил вокруг себя и не потому что этим, сам того не осознавая, обидел Соню, а потому что в принципе концентрация моего внимания снижена. Не единожды это приводило к полной заднице. Не хочу повторений.
        Открываю шкаф с банными принадлежностями и кладу на тумбу большое махровое полотенце. Рядом кидаю еще несколько чистых полотенец. Мозг однозначно начал работать и выстраивать вполне себе логическую цепочку. Но все равно не верится, что Соня здесь, со мной, сделала такой огромный шаг навстречу и приехала ради меня.
        Возвращаюсь в гостиную и сажусь на корточки, задирая вверх подол Сониной сорочки.
        - Я хочу, чтобы мы вместе приняли джакузи. Ты не против? - поднимаю на Соню взгляд, подсознательно боясь увидеть на ее лице что-то нехорошее. - Или боишься?
        - Не боюсь, - не раздумывая, бросает она, неотрывно следя за моими ладонями, активно изучающими изгибы ее бедер. Сейчас, как ни странно, чулки, несмотря на охеренный вид, мешают. Хочу чувствовать под ладонями ее кожу.
        - Вот и хорошо.
        Медленно поддеваю край ее чулок и спускаю капрон вниз. То же самое проделываю с другой ногой. И только, когда ненужный сейчас кусок ткани улетает в сторону, я осознаю, что Соня напряглась.
        - Нет, - обеспокоенно бросает Соня.
        - Что нет?
        - Я хотела не так все! Торт. Ты его даже не видел. И я уже мылась. Зачем мне в ванную? Я для чего все это делала? - обводит взглядом свое тело.
        - Для чего?
        - Чтобы сделать тебе приятно. Я и так красивая, и чистая. А ты даже на торт не взглянул. Он мужской. Не хрень с сухим купленным коржом, обмазанная готовыми сливками. Он другой. Я его сделала для тебя сама. Своими руками.
        - Чтобы сделать мне приятно.
        - Да!
        - Ну мне и без торта приятно, - что-то хочет сказать, но вместо ответа хмурится и кусает губу.
        - Приятно от того, что я вылила тебе в лицо виски?
        - Ну не в глаза и то ладно.
        - Не смешно.
        - Сонь, ну чего ты тормозишь? Не от виски мне приятно. Не от торта, хоть я его еще и не видел, а от того, что ты приехала. От того, что ты здесь, со мной, - ловлю пальцами ее подбородок, заглядывая в ее глаза. Боится. Храбрится, но боится. - Я хочу, чтобы ты расслабилась.
        - Мыться вместе - это расслабиться? Нет. Мне кажется, это слишком.
        - То есть сексом заниматься не слишком, а полежать в ванной - слишком? Только не говори, что ты не собиралась зайти дальше, а приехала просто со мной полежать и обменяться годовым запасом поцелуев.
        - Собиралась, но ванная… не знаю. Это как-то слишком… да и у меня все размажется, - прикладывает ладони к лицу. - На мне до фига штукатурки.
        - Сонь, ты можешь меня послушать? Я не животное. И прекрасно помню, о чем ты говорила. Ничего не захочешь - скажешь четкое нет и я остановлюсь. Ваза тебе не понадобится. Обещаю.
        - Спасибо, что напомнил о моем очередном косяке.
        - Пожалуйста. Мы идем туда не мыться, а расслабляться. Заодно познакомимся поближе с органами, - произношу редкостную дурь, но Соня от этого, как ни странно, улыбается.
        - Ты и так знаком с моими органами.
        - А ты с моими нет. Тебе не кажется это упущением?
        - Надеюсь, там не анаконда?
        - Питон.
        - Питон, - смеется Соня, прикладывая ладонь ко рту. Заливается смехом так, что мне самому становится смешно. - Вообще лучше бы был червяк. Ну для первого раза, - быстро добавляет она, пытаясь перестать смеяться. - Прости, я постараюсь не нести чушь. А вообще мне так многое надо сказать, но я все забыла.
        - Ну значит не так уж и важно это было.
        - Нет. Это было важно.
        - Ну значит еще вспомнишь.
        - Ага.
        Хватаю молча Соню на руки и несу в ванную.
        Глава 43
        - Я здесь не была. Зачем тебе еще одна ванная с джакузи? - растерянно бросает Соня, как только я усаживаю ее на тумбу рядом с раковиной.
        - Такая планировка. Я купил эту квартиру уже полностью готовой, с мебелью. И было это уже давно.
        - Но для меня ты все приготовил сейчас.
        - Как только узнал, что не выкрутиться и нельзя откладывать дела, все заказал. Ты отказалась поехать, но я все равно решил все установить.
        - Ясно, - переводит растерянный взгляд на ванну.
        - Сонь, отомри. Кто сказал, что не боится?
        - Я. Так это будет в ванной? Прям все тут? Я просто в кровати хотела. Там же должно быть удобнее, наверное.
        - В кровати и продолжим. Только после того, как ты отомрешь и расслабишься в джакузи. А потом мы обязательно опробуем твой торт.
        - Ага, - кивает как болванчик и приподнимает руки вверх, как только я начинаю стягивать с нее сорочку. Откидываю последнюю в сторону и, в прямом смысле слова, пуская слюни на красоту в черном прозрачном кружеве. - Нравится?
        - Очень нравится.
        - Мне тоже, давно бюстгальтеры не носила, - улыбаясь, произносит Соня.
        Наклоняюсь к ее груди и медленно провожу губами по кромке лифчика. Соня обхватывает меня за голову и чуть вздрагивает, когда я прикусываю сквозь ткань кружева ее сосок. Заглядываю в ее глаза, боясь увидеть там отнюдь не самые приятные эмоции, но Соня на удивление улыбается.
        - Мне нравится, - кивает, перебирая мои волосы на затылке.
        Не отрывая от нее взгляда, обхватываю ее за талию и медленно завожу руки за спину. Расстегиваю застежку лифчика и стягиваю лямки вниз.
        - Не брейся, Глеб, - неожиданно произносит Соня, как только я отбрасываю в сторону лифчик.
        - Что?
        - Я вспомнила нашу первую встречу. Ты был без бороды.
        - Был, - киваю, собирая распущенные Сонины волосы в руку. Чуть оттягиваю их назад, открывая доступ к шее, и прикасаюсь губами к ее бьющейся венке на тонкой, почти просвечивающейся коже. Прохожусь губами ниже и всасываю чувствительную кожу, намеренно оставляя на ней след. - Сама или кто-то помог?
        - Сама. Правда, я немного порылась в твоем ноутбуке. Видела несколько своих фотографий. Вспомнила фотосессию в белом платье, а когда ты пришел и включил свою долбаную оперу, и я увидела тебя на диване, меня как вспышкой молнии ударило. И я вспомнила кота, тебя и туалет. Только ты тогда был другой. Совершенно.
        - Другой, - соглашаюсь я.
        - Не хочу того. Ты для меня такой, - перемещает ладони на мое лицо, проводя пальцами по бороде. - Вот таким и оставайся.
        - Да я и не думал меняться, - шепчу ей в рот. Отпускаю Сонины волосы и целую в приоткрытые губы.
        - Ты маньяк, влюбившийся в малолетку. Это подсудное дело, между прочим, - сама тянется к моей рубашке и начинает расстегивать на ней пуговицы.
        - Чего это подсудное? Я к тебе до восемнадцати вообще не подходил. Обливался кровавыми слезами и отправил сухенькое смс, что кот в целости и сохранности. Так что, ваши голословные обвинения, София Викторовна, в мою сторону, полная провокация.
        - Да, хотелось немного побыть крутой и дерзкой, как в кино и вот так, например, сделать, - как только Соня расстегивает последнюю пуговицу, она резко стягивает с моих плеч рубашку и, смеясь, целует меня в плечо, при этом больно прикусывает кожу. - Вот! А потом я бы набросилась на тебя, обхватив ногами твой торс, ну и… ну и я бы так не сделала, - какие-то секунды и она резко меняется в лице. - Потому что не смогла бы, - озадаченно подытоживает Соня, опустив голову и закрыв при этом глаза. - Вот как с меня тут трусы, блин, стянуть? - мотает головой. - Это совершенно не красиво, не эстетично и вообще, - открывает глаза, как только я ловлю пальцами ее подбородок. - Говорила же, что надо на кровати.
        - Сонь, ну чего ты глупости несешь? - шепчу ей в губы.
        - Не глупости.
        - Глупости, - грубо произношу я, резко подтягивая ее за талию на самый край тумбы. - А теперь обопрись ладонями о поверхность вот так, - ставлю ее руки по бокам тумбы. - И приподними свою славную сладкую попу.
        - Сладкую, - повторяет она, при этом улыбаясь. Опирается руками так, как я сказал, приподнимая попу. Зацепляю резинку ее кружева и стягиваю вниз одним быстрым движением.
        - Ну что, это было очень сложно?
        - Это было просто, - смущенно произносит она, чуть улыбаясь.
        - То-то же, не загоняйся по пустякам. И это было очень, очень красиво. Эстетика в чистом виде, - откидываю белье в сторону. - Может еще что-нибудь хочешь сделать как в кино? Например, снять с меня ремень вместе со штанами?
        - Боюсь, что я не сделаю это так легко, как было с рубашкой. Мне кажется, на ней моя крутость закончилась, ибо как-то сидеть полностью голой - уверенности в себе мне не прибавляет.
        - А зря. Чего ж такую красоту мужу не показать, - беру ее ладонь в руку и кладу на ремень брюк. - Давай, Сонь, раздень мужа. Можно без крутости и киношной дерзости.
        - Ну, если можно лажать, то пожалуйста.
        Ремень Соня снимает, будучи полностью сосредоточенной, при этом сильно закусывает нижнюю губу. Ну прям высшая математика. И смех, и грех. Смешно от того, что это меня жуть как вставляет.
        - Сейчас все будет. О, уже почти. Вот, все, - взволнованно лепечет Соня. Хватается за собачку и опускает молнию вниз. - Все, стягиваю?
        - Стягивай, - уверенно произношу я, пытаясь не улыбаться, дабы еще больше ее не смутить. Стягивает с меня одним движением брюки вниз. Отшвыриваю их в сторону.
        - Ммм, кажется, там питон уже приподнят, - опустив взгляд на боксеры, констатирует Соня.
        - Прекрати. Иначе все же будет «не встал, похихикали и баиньки».
        - Ну так там точно все встает.
        - Быстро упадет, если продолжишь «возбуждать» меня таким образом. Давай закончим с питоном и другими пресмыкающимися, иначе… я позову киску.
        - Все, все, я больше не буду, - закрывает глаза, шумно вдыхая, и тянет вниз боксеры. - Дальше ты сам, - тихо произносит Соня, при этом смотрит неотрывно мне в глаза.
        - Сам, так сам.
        Стягиваю с себя боксеры вместе с носками, при этом не отрывая от Сони взгляда. Та в упор не смотрит вниз.
        - Трусиха, - шепчу ей на ухо, подхватывая ее на руки. Аккуратно опускаю Соню в воду и, удостоверившись, что она удобно устроилась в джакузи, забираюсь сам.
        - Тут нет пены, - отмечает Соня, прикрыв руками грудь.
        - И не будет, - облокачиваюсь на спинку и маню Соню к себе рукой. - Давай ко мне.
        - Зачем?
        - Что зачем?
        - Я думала мы просто полежим здесь. По разные стороны.
        - Нет. По разные стороны мы больше не будем. Ты полежишь на мне. Давай, Сонечка, - подаюсь к ней и, положив руку на ее живот, тяну на себя, удобнее устраивая между своих ног. - Не бойся. Не съем. Если только покусаю, - шепчу ей на ухо, чуть прикусывая мочку уха. Перемещаю руку под ее грудь, а там, кажется, не просто тахикардия, там сердце отбивает чечетку. Ощущение, что еще чуть-чуть и вырвется наружу. - Расслабься, пожалуйста, я же ничего не делаю. Просто опусти на меня голову.
        - Я тебя чувствую. В смысле попой тебя… его… Я тебе там ничего не сдавлю?
        - Ничего не сдавишь, - смеюсь ей в шею.- А теперь дыши глубже, расслабься и просто почувствуй.
        - Хорошо, - соглашается Соня, опуская голову на мое плечо, при этом закрывает глаза. Целую ее в едва приоткрытые губы, разжимая ее напряженную ладонь.
        Выключаю свободной рукой воду и только хочу включить гидромассаж, как Соня резко одергивает мою руку.
        - Не надо. Просто хочу полежать.
        - Ну ладно, - соглашаюсь я. - Знал бы, отнес в обычную ванну.
        Сбылась мечта идиота, не иначе. Последнее, о чем я вспоминаю, перебирая одной рукой Сонины волосы, это о презервативах. По хер, что нет ни в квартире, ни в машине. Более того, если бы были - не воспользовался. Эгоистично, и да, возможно, нагло с моей стороны. Но примитивное желание ее пометить никуда не делось. Перебираю в памяти числа, вспоминая, что через пару дней, если не изменяет память, ну может чуть больше, у Сони будут месячные. По хер на резинки. В эти дни вроде как безопасно. А если нет? Соня из тех счастливиц, которые могут залететь с первого раза. А что потом? Черт.
        - О чем ты сейчас думаешь? - внезапно произносит Соня.
        - О том, что ты умница.
        - Почему умница?
        - Потому что сделала мне приятно. А ты? О чем думаешь, только честно.
        Глава 44
        - О твоих женщинах, - ну начинается. - А помнишь ты говорил про престарелую тетку в своей жизни?
        - Жаклин. И она не престарелая. Посмотрим, что ты скажешь, когда тебе стукнет хотя бы тридцать.
        - Ну ладно, не престарелая, но для тебя старая.
        - Ну и?
        - С ней было серьезно. А с кем еще было серьезно? Сколько их было на самом деле? Может ты на ком-то хотел жениться?
        - А тебе точно нужно это знать? Знаешь, если абстрагироваться и не знать того, что я знаю о тебе, максимум, что бы я спросил - это про количество твоих гипотетических любовников. Я бы уж точно не интересовался какой именно хрен об тебя терся. И как у тебя с каждым из них прорезалась любовь-морковь. А вообще и количество предпочел бы не знать.
        - Почему?
        - Потому что мне неприятно. Да и что мне даст эта цифра? Буду ее мусолить и пережевывать в голове, каждый раз насилуя свой мозг отнюдь не радужными картинками. Там, где не первый - уже не имеет сути.
        - Вот прям совсем цифра не имеет значения, если не первый?
        - Ну, если количество любовников измеряется в десятках, то имеет.
        - Типа шлюха, да? А какая цифра по твоему мнению делает женщину шлюхастой?
        - Не задумывался.
        - Врешь.
        - Не вру.
        - Ну двадцать - это уже шлюха?
        - Нет.
        - А кто?
        - Неразборчивая женщина.
        - Нет. Я так не играю. Не надо выкручиваться. Ты мастерски отвел тему от себя. Мы лежим голые, тремся друг о друга тем, чем далеко не все трутся, так что говори. Хочу знать, что думают мужчины. Интересно жуть как.
        - Я не все мужчины, Соня. Для кого-то двое любовников - это уже шлюха, а для кого-то тридцатка никак не вызывает порицания.
        - А для тебя?
        - Вот ты приставучка. Проще было сказать сколько у меня было любовниц.
        - Так я к этому все равно приду. Ну раз разговор пришел в это русло, то ответь сначала на это.
        - На что это?
        - Я не помню, блин, что я уже спрашивала. А, ну про шлюхастость.
        - Я не задумывался об этом раньше. Мне всегда нравились девушки либо старше, либо моего возраста. Понятное дело, что у них до меня кто-то был. Я не ждал от них целомудренности и, откровенно говоря, мне было все равно было ли там двадцать или больше любовников. Я знал ради чего были такие отношения. Это удобство, секс и приятное времяпровождение. Единственным условием в таких отношениях было отсутствие третьих лиц. Собственно, все. И я не считал количество своих постоянных женщин и ночных бабочек, поэтому на вопрос сколько их было не отвечу, потому что, правда, не знаю.
        - Я тебе не верю.
        - В чем именно?
        - Ну как может быть по фиг сколько у твоей девушки было до тебя любовников?
        - Элементарно. Я не любил своих девушек и женщин. Даже влюблен не был. Симпатия, привязанность, не более того. О интересующем тебя вопросе я задумался только тогда, когда…, - на мгновение замолкаю, но Соня тут же продолжает сама.
        - Встретил меня.
        - Нет.
        - Нет? - разочарованно произносит она.
        - Нет, - совершенно серьезно отвечаю я. - Точнее не совсем так. Я не думал о количестве мужчин в твоей жизни, просто потому что с самого начала знал о наличии твоего братца и о том, что он для тебя значит. Какая мне на хрен разница на других, если вот этот недоалмаз маячит перед тобой здесь и сейчас.
        - Ты что, следил за мной?!
        - Я бы так не сказал.
        - Тогда откуда ты с самого начала знал, что я к нему испытывала? Я об этом всему миру не трубила.
        - Я был в доме твоего папаши на твое восемнадцатилетие и был непосредственным зрителем твоей неудачной попытки признаться братцу в своих охеренных чувствах. Ах да, там еще была попытка его обнять и облизать. Как же я об этом забыл, - вот как мы снова пришли к этому мудозвону?!
        - Я не облизывала его! Это даже поцелуем назвать сложно.
        - Ну слава Богу, отлегло. Язык в рот ему точно не засовывала? Я не мог разглядеть толком.
        - Ты дурак что ли? - резко поворачивается ко мне лицом, при этом с силой сжимает мою ногу.
        - Нет. Хотя бывает временами.
        - Я не засовывала ему никакой язык в рот. Твой рот был первым, в который я засунула свой язык.
        - Дважды отлегло. Возрадуемся.
        - Ты издеваешься?!
        - Нет. Ни капельки.
        - А что было бы, если бы я не только засунула свой язык Сереже в рот, но и переспала с ним? - неотрывно смотря мне в глаза, интересуется Соня. - Только честно, - ощущение, что мы смотрим друг на друга вечность. Выбирать слова совершенно не хочется. Я сотни раз задавал себе этот вопрос. Наверное, поэтому я, не задумываясь, спокойно отвечаю.
        - Пиздец был бы. Самый настоящий пиздец, - повторяю я, смотря ей прямо в глаза. - Не шучу. Я скорее бы предпочел и принял десятки парней до меня, нежели твоего братца.
        - Почему других да, а его нет?
        - Потому что просто трахаться с кем-то - не равно любить. Хотя я тебе соврал, - усмехаясь, произношу я. - Других я бы тоже не принял. С другими я бы смирился. Со временем, но смирился. С этим же, когда он у тебя вот здесь и здесь, - указываю указательным пальцем в висок и следом перемещаю ладонь на грудь. - Смириться сложнее. Так что, если бы ты с ним еще и биологическими жидкостями обменивалась, был полный безоговорочный пиздец. Для меня, а не для тебя. А так… а так, хотя бы тело не тронул и на этом спасибо. А вообще дурацкая тема. Я на дух не переношу твоего брата. Давай больше к этому не возвращаться.
        - Класс. Никогда не думала, что буду от этого кайфовать. Я - извращенка.
        - Ты о чем сейчас? - поправляю прилипшую прядь волос с ее лба.
        - Ни о чем. Забудь. Дурацкие мысли вслух, - перехватывает мою руку, чуть сжимая ее. - Это не так. В смысле ты сказал, что он у меня здесь и здесь, - повторяет точь-в-точь мои движения. - Вот это не так. Точнее, это было так, глупо это сейчас отрицать. Я жила им с детства. Сережа был единственным кто ко мне хорошо отнесся, когда я попала к папе. Помогал мне, возился со мной. Коленки обрабатывал, когда я падала. Я возвела его в идеал. Я только недавно поняла, что будь на его месте кто-то другой, с любой внешностью и в любом возрасте, я бы так же его… возвеличила. Я честно не могу сейчас описать, что это вообще все было, - усмехается, сжимая мою руку. - Знаешь, как говорят в кино… мозг затуманен. Вот! И я совершенно пропустила тот момент, когда перестала о нем думать и мечтать. Не о мозге в смысле, а о Сереже. Просто внезапно поняла, что не вспоминаю о нем. Это как человек с длительной амнезий, постоянно страдающий от того, что не может ничего вспомнить и, когда перестает зацикливаться на своей проблеме, все совершенно внезапно вспоминает сам. Вот и я так, просто в один момент. Внезапно. Может в это
сложно поверить, но это так. Я не думаю о Сереже, не мечтаю. Не люблю. Он звонит мне, и я отвечаю ему по инерции. Но он хороший. В смысле как человек. Я не знаю, как сказать более понятно, что я не думаю о нем. Не надо его ненавидеть, Глеб. Он, правда, хороший, - на одном дыхании произносит Соня. Кусает нижнюю губу и, прикрыв глаза, принимает исходное положение, положив голову на мое плечо.
        В любой другой момент я бы посмеялся над «хороший». Дурацкая и детская привычка делить людей на хороших и плохих с одной стороны раздражает, с другой умиляет. Но сейчас я куда более сконцентрирован на других словах. В принципе, что стоит Соне соврать, чтобы сделать мне приятно? Ничего. Если уж она по собственной инициативе оказалась здесь и сделала своими руками торт. Только почему-то я ей верю. И это не отголоски выпитого накануне алкоголя. Просто верю и все. Однако прыгать от радости и говорить об этом вслух не хочу.
        - Теперь понятно откуда ты знаешь про браслет. А я все гадала. Глеб?
        - Ммм?
        - А когда у тебя был последний раз секс? Только не ври, пожалуйста. Число и месяц.
        - Шутишь?
        - Нет. Только не говори, что не помнишь. Ни за что не поверю.
        - Я не девочка, чиркающая в блокноте, какого числа у нее был секс. В июне. Число знать не знаю.
        Вместо каких-либо слов Соня начинает загибать пальцы.
        - Четыре месяца. Ну не так уж и много. А женщин все же было больше двадцати или меньше?
        - Сонь, ну к чему эти вопросы?
        - Хотелось бы знать со сколькими ты будешь меня сравнивать. Это, откровенно говоря, удручает. Если бы у меня хотя бы немного двигались ноги.
        - Не неси чушь. Причем тут вообще твои ноги?!
        - В смысле причем? - отталкивается от меня, поворачиваясь ко мне передом, при этом ее руки прижаты к груди. - Куда я дену свои ноги?
        - Я тебя не понимаю.
        - И я тоже не понимаю, куда они денутся, когда мы дойдем до секса. Я ни то что обхватить ими тебя не смогу, да я даже развести их в стороны не смогу, как это делают все, когда надо. Как это вообще, блин, будет? Подожди секундочку, я сейчас подвину свою одну ногу в сторону, потом другую. Нет, нет, жди, я еще не все. Вот, теперь все. А дальше что? - смотрит на меня глазами полными слез. И ведь не шутит. Действительно об этом думает. Это же сколько глупых мыслей в ее голове?
        - Ты чего, глупышка? - притягиваю ее к себе. - Я принес тебя сюда для того, чтобы ты расслабилась, а не занимала свою голову всякой ерундой. Забудь об этом. Уж я точно разберусь с тем, где окажутся твои ноги и что с ними будет. Просто доверься мне, - начинаю поглаживать одной рукой ее грудь. Соня не дергается, но чувствую, как по-прежнему бешено бьется ее сердце. - Чего ты еще боишься?
        - Мне тебе о всех своих страхах рассказать? Лучше не надо, - усмехается. - Целее будешь. Да и не обо всем надо рассказывать. А хотя…
        - Что?
        - Я не хочу, чтобы ты был сзади. В смысле хочу тебя видеть, когда мы перейдем к сексу.
        - А я и не собирался быть сзади и даже сбоку, - выписываю кончиками пальцев узоры на ее животе. Чувствую, как Соня расслабляется, сильнее вжимаясь в мой пах.
        Глава 45
        - Можно задать тебе один вопрос? - шепчет Соня.
        - Конечно.
        - Почему ты не трогаешь меня там? - еле сдерживаю усмешку.
        - Потому что там, - копирую ее интонацию. - Я буду трогать тебя в кровати. Я хочу, чтобы ты не боялась моего тела. У меня нет цели, чтобы ты здесь кончила. Заснешь и оправдаешь свое имя.
        - Блин, а я ведь могу.
        - А теперь мой вопрос. Вот неужели тебе совсем нелюбопытно?
        - Ты о чем?
        - О том, что упирается в твою попу. Не хочется посмотреть? Или потрогать?
        - Любопытно. Но страшно, что там…, - на секунды замолкает. - Мы без пресмыкающихся теперь, да? Страшно, что ты там огромный.
        - Чтобы не было страшно, можно попробовать меня потрогать и слегка изучить, - шепчу ей на ухо. - Давай, попробуем?
        - Давай, - несмело соглашается она.
        Чуть отстраняю Соню от себя и пересаживаюсь так, чтобы оказаться напротив нее.
        Подаюсь к ней, хватая ее сомкнутую ладонь и кладу себе на грудь.
        - Я тебе говорил, что ты самая красивая девочка?
        - Не помню. У меня память девичья, можешь произносить это чаще, - наконец, улыбается, наблюдая за тем, как спускаю ее ладонь к своему паху.
        С силой раскрываю ее скованные пальцы, фактически заставляя обхватить ими мой член. Соня не дергается, но и не спешит активничать. Чуть сильнее сжимаю ее ладонь своей рукой, задыхаясь от остроты ощущений. Перевожу взгляд на ее раскрасневшиеся щеки и кайфую от этого вида. Моя ладонь еще крепче сжимается поверх ее, вынуждая сделать несколько движений и с огромным нежеланием, но я все же заставляю себя убрать свою руку.
        - Противно?
        - Нет, - уверенно отвечает Соня.
        - Страшно? - вместо ответа активно качает головой. - Тогда трогай меня. Сама.
        - А если я сделаю что-то не так? - растерянно произносит Соня, поднимая на меня взгляд.
        - Как хочешь, так и делай. Я переживу.
        - Потом не жалуйся, - закусывая губу, произносит Соня, явно для того, чтобы скрыть улыбку.
        Изучающе, я бы сказал, несмело сжимает мой член, обводя пальцем головку. Делает несколько движений вверх-вниз и улыбается. Я же подаюсь чуть вперед, но Соня этого даже не замечает. Не поднимает на меня взгляда. Грубо говоря, она не тут. Вся во мне. Как бы парадоксально это ни звучало. С каждым новым ее движением понимаю, что я - дурак. Хотел как лучше, но наступил на собственные грабли.
        - Соня, - хрипло шепчу я. - Давай на этом закончим.
        Мало того, что Соня не здесь и вообще меня не слышит, она, вероятнее всего, не понимает, что так активничать все же не стоит. Тем более со мной, когда я и так на грани. Но похоже она вошла в раж. Без шуток.
        - Это очень даже интересно, - сосредоточенно произносит она.
        - Я это понял, - перехватываю ее ладонь, еле сдерживая усмешку.
        - Что я сделала не так? - испуганно заглядывает мне в глаза.
        - Все так, Сонечка. Но я сейчас кончу. Ты это понимаешь? - тяжело дыша, произношу я. - Давай на этом сегодня остановимся, - успокаивающе шепчу ей в губы и мимолетно целую. - А продолжим по-другому.
        - Хорошо, - кивает в ответ, наблюдая за тем, как я встаю. При этом совершенно не стесняясь смотрит на мой пах.
        Ладно. Не хрен ржать. Еще спугну. Вылезаю из ванны, оборачиваюсь полотенцем и подхватываю Соню на руки.
        - Ой, только не урони меня и спину не надорви. А то так и умру девственницей. Обидно уже будет.
        - Не то слово. Ни за что не уроню, - усмехаюсь в голос, усаживая Соню на заранее приготовленное на тумбочке полотенце.
        Беру еще одно и начинаю вытирать ее. В какой-то момент она перехватывает полотенце и произносит тихое, но уверенное:
        - Закрой глаза.
        - Зачем?
        - Ну просто сделай то, о чем я тебя прошу. И не открывай, пока я не скажу.
        - Ладно, - нехотя соглашаюсь я, закрывая глаза.
        Я - немаленький ребенок, подглядывать не собираюсь, да в принципе и не надо. Судя по чуть кряхтящим звукам, Соня сама вытирается и не трудно догадаться где. Интересно, что с ней будет, когда внутри нее окажется мой язык. Что, что? Херакнет ногой в глаз и сразу начнет ходить. Усмехаюсь в голос и тут же себя одергиваю, осознавая, что Соня может понять это совершенно по-своему.
        - Я анекдот вспомнил. Не принимай на свой счет.
        - А и не думала, - с ехидством в голосе отмечает она, скидывает с меня полотенце. И тут же с силой сжимает в руке мой член. - Можешь открывать глаза. Хотя ты же и так смотрел.
        - Ты мне сейчас его оторвешь, - открываю глаза. - Разожми руку.
        - А кто сказал, как хочешь, так и делай?
        - Не воспринимай все слова буквально, - отцепляю ее ладонь. - Не смотрел я на тебя, членом клянусь.
        - Теперь я верю, что не смотрел. Ну вообще, на будущее, лучше клянись мизинцем, - улыбается, поднося ладонь к губам. - Прости, если больно.
        - Прощаю, - подхватываю ее на руки, прижимаю сильнее к себе и иду к выходу, мимолетно целуя Соню в губы.
        ***
        Предвкушение. Да, это именно то, что я ощущаю весь путь до спальни. И кажется он мне бесконечным, несмотря на то, что мне нестрашно. Точнее страшно от того, что я буду выглядеть глупо в глазах Глеба, но сам секс с ним - нет, не страшен. Не знаю как так. То, чего я так боялась сейчас не вызывает никакого ужаса.
        Бестужев аккуратно усаживает мое разгоряченное тело на прохладную постель, тянется за подушкой и кладет ее на середину кровати. Я даже не успеваю ничего спросить, как он вновь приподнимает меня на руки и укладывает так, что подушка оказывается у меня под попой. Немного поправляет ее и улыбается, смотря на мое обнаженное тело. Я же как завороженная смотрю на его пах. Стыдно признаться самой себе, но мне понравилось его трогать. Казалось бы, ну что там может нравиться? Но - понравилось. Правда, сейчас, смотря на его реальные размеры, становится немного не по себе. Не питон, но, блин, и немаленький. Это же будет во мне. Шумно сглатываю, наблюдая за тем, как Глеб наклоняется и нависает надо мной, опираясь одной рукой сбоку от моей головы.
        - Я тебе говорила не бриться? - обхватываю его лицо обеими ладонями, когда он нависает надо мной.
        - Говорила.
        - Повторюсь. Не брейся. Не твое это. Не твое, - повторяю я, пытаясь сдержать улыбку.
        - И не собирался. Не бойся, Сонечка, - шепчет мне в губы. - Самая красивая девочка. Скажешь остановиться, я остановлюсь.
        - Не скажу, - шепчу ему в ответ и закрываю глаза, пытаясь расслабиться.
        Чувствую, как он проходится губами по моим, и его язык проникает в мой рот. Отвечаю на его поцелуй, включаясь в танец наших языков. Выгибаю шею, предоставляя ему больший доступ, когда чувствую на ней его губы. Раньше я и представить не могла, что можно так наслаждаться от поцелуев в шею. Бестужев это знает. В полной мере изучил за период нашего брака, что мне нравится.
        Распахиваю глаза, когда понимаю, что его руки и губы на моей груди. Выгибаюсь, ощутив, как Глеб чуть прикусывает по очереди мои соски и тут же зализывает их языком. Чувствую себя извращенкой, но эта боль, когда он сжимает или прикусывает соски, или просто сильнее сжимает грудь, вызывает какое-то необъяснимо приятное ощущение. Хочется попросить, чтобы сжимал еще сильнее. Но об этом он не знает и признаваться бы не хотелось. Прослыть извращенкой в его глазах уж очень не хочется.
        Глеб спускается ниже, проводя дорожку поцелуев по животу. Обводит языком пупок и устремляется ниже, целуя мой шрам. Я не вижу, но знаю, что целует он именно то место. Забавно, но я впервые за сегодня вспоминаю об этом рубце. Прикрывать его совсем не хочется.
        Я не знаю, как я пропустила момент, когда Глеб не только развел мои ноги в стороны, но и согнул их в коленях. Мягко говоря - это слишком. Слишком открыто и вообще… Приподнимаюсь на локтях, поймав взглядом то, как Бестужев выписывает языком узоры по внутренней стороне бедра, направляясь… это что за…
        - Глеб! Я не хочу. Ты сказал, что остановишься, - подтягиваю руки к ногам, желая их свести.
        - Здесь не остановлюсь.
        - Наоборот! Не надо вот так. Это слишком.
        - Я не сделаю тебе ничего плохого, - сжимает мои колени. - Тебе понравится, Сонечка. Ты хотела сделать мне сегодня приятно, так будь добра, сделай это до конца.
        - Ну не надо вот это, пожалуйста, - жалобно прошу я, смотря Бестужеву в глаза.
        - Ляг обратно на спину и расслабься, - жестко произносит он, дотрагиваясь пальцем до клитора. Инстинктивно сжимаюсь в ответ на его движение. - Доверься мне, пожалуйста.
        Ну и ладно. Все равно он уже видит то… ой, блин, чего он только там не видит. Кошмар. Откидываюсь на спину, хватаясь зачем-то руками за края наволочки. И понимаю зачем спустя несколько секунд, когда ощущаю его язык там. Пип… пип… пипец.
        - Ой, мамочки, - пискливо произношу я, когда чувствую, как его горячий язык стал выписывать круги вокруг моей плоти.
        Там, где я даже ни разу не пробовала к себе прикоснуться, так, как он делал в прошлый раз пальцами. Это что-то за гранью. Пошло, порочно и дико… просто до невозможности дико приятно. Ощущение, что он не просто касается меня там языком, а пробует как какой-то самый сладкий десерт. Поцелуи там становятся еще более требовательными. Чувствую, как пальцы на ногах сами собой сжимаются. И я пугаюсь этого. Точнее того, что это увидел и почувствовал Глеб. Мне страшно, что на этом мои победы закончатся. Я боюсь сглазить саму себя. Может быть это полная дурь, но мне страшно. Не хочу показывать окружающим то, в чем сама не уверена. И это не вопрос доверия. А вопрос банального страха.
        Оставаться недвижимой, когда к моей плоти добавляются пальцы Глеба, становится просто невыносимо. Я не сразу осознаю, что виртуозные движения его пальцев вызывают во мне какой-то жалобный скулеж. А вот то, что там я влажная, нет, не так, очень влажная, я чувствую сразу. Гадливости к самой себе нет. Это физиология, я понимаю. Но именно от этого становится стыдно. Подумать только, не от столь открытой позы, а от того, что я позорно теку от его умелых пальцев и языка. В какой-то момент мне становится дико невыносимо. Ощущение, что мои ягодицы живут своей жизнью. Я ерзаю на подушке так, как будто в меня кто-то вселился. Невозможно. Просто невозможно терпеть дико ноющее и необъяснимое чувство внизу живота. Чувствую, как Глеб всасывает клитор и меня пронизывает дикой вспышкой удовольствия. Так, что, кажется, я не соображаю, что вообще со мной происходит и где я нахожусь.
        Моя эйфория проходит ровно тогда, когда я ощущаю, как Глеб, не давая мне остыть, разводит мои ноги в стороны, размещается между ними и резко входит в меня, заглушая мой вскрик поцелуем. Зажмуриваю глаза от боли и застываю, стискивая его плечи. Застываю не только я, но и Глеб. Дышу тяжело, пытаюсь привыкнуть к болезненным ощущениям, как вдруг чувствую, как губы Бестужева проходятся по моей шее.
        - Люблю тебя, Сонечка, - от его хриплого, пронизывающего шепота и таких простых по своей сути слов, я самым настоящим образом млею, позабыв о боли.
        - Продолжай, все нормально, - распахиваю глаза, целуя его в губы.
        Не знаю через сколько я почувствовала, как толчки Глеба стали сильнее, быстрее. Но вопреки убеждению, что сейчас должно быть еще больнее, боль становится чем-то несущественным, просто фоном. Я не концентрируюсь на ней, куда более меня сейчас волнует сам Глеб. Мне хочется доставить ему такое же удовольствие, как и он мне, поэтому, когда боль почти отступает, я инстинктивно начинаю двигаться ему навстречу. Его это распаляет, наши стоны смешиваются, чувствую, как он опаляет мою кожу горячим дыханием и содрогается, кончая в меня.
        Несколько мгновений и Бестужев перекатывается на бок, перетягивая меня на себя. Смущенно заглядываю ему в глаза и, все же, не выдержав его взгляда, кладу голову ему на грудь, содрогаясь от неконтролируемых эмоций.
        - Ты чего?
        - Это что, блин, опять надо идти в душ? Третий раз за несколько часов. Пипец.
        - Еще чего. Воду надо экономить. Так что никакого душа, - сотрясается от смеха вместе со мной. - Все потом. Позже, - добавляет он, тяжело дыша. Поправляет мои прилипшие ко лбу волосы и целует в губы. - Все хорошо? - киваю в ответ.
        -Хорошо. Я вспомнила,что забыла сказать очень. важное. С днём рождения…
        Глава 46
        Медленно тяну сорочку вниз, специально задерживаясь ладонями на Сониной коже, не давая быстро скатиться шелку вниз. Чуть сжимаю ее талию, в который раз убеждаясь, что все это по-настоящему. Это не сон и даже не мечты. Верится с трудом, наверное, потому что никак не ожидал, что она будет вести себя вот так: cпокойно, не суетясь, не пряча глаз, даже, когда надевал на нее выбранное мной белье. И улыбается. Она - улыбается. Оттолкнуть меня, вскрикнуть, с возгласом «трусы я надеваю сама и точка!» - вот этого я ждал. Взгляд в пол после очередного ночного душа, прикрывание тела мочалками, рукой, да всем, что подвернется под руку. Ну, в конце концов, игру в молчанку. Но ничего из этого не получил. Вот и пытаюсь в который раз убедиться, что она - настоящая, равно как и все происходящее с нами. И пусть я не услышал, что теперь Соня живет мной, как и банальное, но уж чего греха таить, всеми желанное «люблю», где-то там внутри я чувствую, что все - сдалась, неравнодушна. Да, как и ожидалось я пропустил, когда именно это произошло, и вовсе не потому что Соня хорошо это скрывала, а потому что я был зациклен на
братце. Не она, а я сам.
        Сейчас, спустя несколько часов, я могу посмотреть на все более здравым взглядом и в полной мере оценить то, что Соня ко мне приехала сама. Сама. По своему желанию. Нехотя веду руками к ее бедрам, давая шелку полностью закрыть ее тело. Надо отлипать от нее, Бестужев. Надо.
        - Она красивая, - констатирует Соня, обводя руками сорочку. - Я хотела ее надеть, но подумала, что надо что-то посексуальнее. Но получается, что я все равно надела твой свадебный подарок в нашу настоящую брачную ночь. И ночь-то в разгаре.
        - В разгаре, - улыбаясь, произношу я.
        - Ну что, торт кушать? - оба синхронно переводим взгляд на часы - без пятнадцати двенадцать.
        - В двенадцать ночи сам Бог велел покушать, - саркастично отмечаю я, особо выделяя любимое Сонино «кушать». - Ну давай на ручки, - подхватываю ее на руки и несу в кухню. Соня сама обвивает мою шею руками и ластится о мою бороду как кошка.
        - Я всегда забываю спросить, почему она не колется? У меня, если честно, когда ноги на волосах отрастают, сильно колется. А тут нормально все на ощупь.
        - Ну даже не знаю, - усаживаю ее за кухонную стойку, еле сдерживая смех. - Может у тебя колется, потому что ноги вырастают на волосах, а не волосы на ногах?
        Секунда и Соня начинает смеяться так сильно, что от нее издается не только смех, но и похрюкивания.
        - Ну, блин, чуть ошиблась. Ты понял. Поставь скорее торт в духовку, быстро подогреем, а то он холодный. И на вопрос ответь.
        - Да черт ее знает, чего она не колется. Может, потому что я использую специальный шампунь и кондиционер. Да и расчёсываю ее ежедневно. Плюс ухаживающие масла, - уверенно вру я, приподнимая на какой-то штуке весьма тяжелый торт. Если быть откровенным, судя по внешнему виду, верится с трудом, что Соня его готовила сама. Трёхъярусный с розами из бекона по краям. Мощно. Красиво. Но судя по ее ожидающей реакции, да и активное упоминание, и акцентирование на нем - Соня действительно его готовила сама. Ставлю торт в духовку и поворачиваюсь к нахмуренной Соне. - Да, думаю все дело в масле, - все так же уверенно вру я.
        - И что за масло? - осторожно спрашивает Соня, как только я ставлю на стол шампанское с двумя бокалами.
        - Нерафинированное подсолнечное масло, которое так любит Марат…
        Секунда и Соня прыскает смехом, при этом ударяет меня ладонью по плечу.
        - Дурак. Я думала ты серьезно. У меня уже сердце ушло в пятки от того, что ты метросексуал. Фух, отлегло. Так чего она такая мягкая?
        - Да откуда я знаю. Я не задумывался над такими вопросами. Я ее только подбриваю. Все. Может что-нибудь другое обсудим? - сажусь напротив нее и берусь за бутылку.
        - Стой. Может не надо пить? Мне кажется, тебе уже точно хватит.
        - Можно. Печень - орган альтруист. Тем более у меня еще официально десять минут моего дня рождения.
        - Ну да.
        Открываю шампанское и разливаю по бокалам. Соня несмело берет в руки, но первой вполне уверенно произносит тост.
        - За исполнение твоих самых заветных желаний.
        - За исполнение, - салютую бокалом и выпиваю шампанское до дна.
        Понимаю, что надо бы восхищенно говорить и смотреть в сторону торта, дабы сделать Соне приятно, но взгляд так и тянется смотреть на ту, которая наколдовала сей шедевр кулинарии. Хорошо бы запечатлеть на камеру то, как она по-детски ждет не только, когда я достану из духовки результат ее трудов, но и то, как ждет моей реакции. Фактически, она ждет от меня похвалы, которой я не удостоил ее после приезда. В принципе все логично, то, чего не получала с детства - активно ждет сейчас. Несмотря на то, что в реале я голоден, торт меня совсем не волнует, главный свой подарок я получил. Все остальное - вторично. Однако, если на вкус ее подарок окажется полным дерьмом, придется вспоминать все свои актерские способности. За первым бокалом пошел и второй. И только после третьего, немного захмелев, Соня, поерзав на стуле, нетерпеливо бросила:
        - Доставай уже, - потирает ладони друг о друга, при этом закусывая нижнюю губу. Уверен, если бы она могла болтать ногами, именно это она бы и делала. Сейчас она выглядит так, как и должна - легкой и беззаботной. Хорошенькой и вполне себе счастливой девчонкой. - А то он и так несколько часов стоял и высох. Я думаю, он уже подогрелся.
        - Мне тоже кажется, что подогрелся, - встаю из-за стойки и подхожу к духовке.
        - Только аккуратно - сразу на тортницу.
        - Обязательно. Ты и ее привезла с собой?
        - И не только ее. Еще картофель, мясо и бекон. Твоя подружка меня за это пристыдила. Обшарила мои чемоданы и сказала все это выкинуть. Но я все отстояла.
        - Удивительно, как она тебя не прибила, - усмехаюсь в ответ. - Да еще и дала ключи. Это очень странно. Ты что ей что-то пообещала? - достаю торт из духовки и ставлю на стойку.
        - Да прям. Просто чуток разнылась, что мне это очень нужно. До слез не дошло, она раньше сдалась. Принесла мне ключи и выгнала нас с Олегом из квартиры. Я, кстати, котика того у нее увидела. Но значения этому не придала. Он выглядел совершенно по-другому. Правда, твоя подружка мне прямо сказала, что ты ей его подарил с порванной пастью. Но я была вся в себе и, только уже находясь здесь, сопоставила эти факты после того, как наткнулась на свои фотографии.
        - Будь добра, не называть ее моей подружкой.
        - А как называть, солнышком? Кстати, откуда такое… слишком интимное обращение? - как бы невзначай спрашивает Соня, вставляя в верхушку торта свечки с цифрами «три» и «шесть». - Тебе не кажется, что так обычные люди называют своих любовниц?
        - Нет, Сонечка, не кажется. Солнышко, потому что с глубокого молодняка веснушчатая была, несмотря на темные волосы. Сейчас их не видно, однако такой образ и остался в моей памяти.
        - Ясно. Ладно фиг с ней, помогла и на том спасибо, - поджигает свечки и с улыбкой подталкивает ко мне торт на подставке.
        - Загадывай заветное желание, пока есть еще пара минут до официального окончания дня. Сбудется тогда.
        - Точно сбудется?
        - Мизинец даю на отсечение.
        - Ну раз мизинец, - лениво произношу я, устремляя взгляд на торт. Мысленно произношу трижды свое желание и задуваю свечи.
        - Вот теперь точно с днем рождения. Давай режь кусочек, как обычный торт и пробуй. Там в середине куски мяса, а остальное это картофельное пюре, сделанное по-особому. Ты говорил, что любишь пюре и мясо. Ну давай, Глеб, - нетерпеливо бросает Соня, ерзая на стуле.
        - Даю, даю. Ты про бекон забыла.
        - Ну как? - спустя полминуты выжидающе на меня смотрит, при этом сама не ест.
        - Вкусно, - ничуть не притворяясь, произношу я. - По пятибалльной шкале - все десять, - ну вот здесь можно и приукрасить. - Клянусь всеми мизинцами на ногах.
        - А если членом?
        - Ты сказала им не клясться. Ну ладно, могу и им.
        - Не надо. Уж лучше пусть твое хозяйство останется в целости и сохранности, если соврал.
        - Да нет, я серьезно. Очень вкусно. Правда. Спасибо. Ты вообще сделала мне самый лучший подарок на день рождения. Членом клянусь.
        - Дурак, - смеясь, произносит Соня.
        Ну а чего бы им не поклясться, когда сказал правду. Особенно, когда не уточнил какой подарок был самый лучший…
        ***
        Решение забить на работу пришло спонтанно. Во-первых, заснули мы около трех ночи, а проснулись только в двенадцать. Во-вторых, было откровенно по хрен на все. Четыре-пять дней пролетят незаметно. Глупо их проводить за работой, когда Соня уже очень скоро упорхнет обратно. Самое интересное, что я не знаю, как мы провели почти весь день. Время ускользало. Кажется, сначала улеглись на диван, как прожившие всю жизнь вместе старички. То ли кино смотрели, то ли болтали. Потом совершенно точно так же незаметно оказались в кровати и делали уже то, что совершенно несвойственно для меня - крошили на постельное белье уже заказанной едой. Я бы и не вспомнил об этом факте, если бы не впивающиеся в задницу крошки.
        - Ну хватит ерзать, - возмущенно бросает Соня.
        - Мне мешают крошки. Надо поменять белье.
        - Ты серьезно? - приподнимая голову с моей груди, спрашивает Соня.
        - Да. Досмотрим эту мутотню, и я поменяю.
        - Да брось. Никто не меняет белье из-за крошек. Их сметают с кровати рукой. Вас так не учили, Глеб Александрович?
        - Нет. Стесняюсь спросить, а полы ты как подметала раньше? Мусор под ковер?
        - Как ты догадался? - наигранно удивляется она.
        - Опыт.
        - Ну ладно, хватит нести старческую чушь. Такое ощущение, что тебе исполнилось шестьдесят шесть. Я не дам тебе поменять белье и точка. Смахнем все на пол. А завтра я пропылесошу. Пропылесосю. Как правильно?
        - Сосий.
        - Ну, прекрати.
        - Ну пусть будет: повожу шлангом от пылесоса по ковру.
        - О! Точно, я так и сделаю.
        - Я в этом не сомневался. Пока вспомнил, завтра утром поедем к гинекологу.
        - Зачем? - перекатываясь на спину, тихо интересуется Соня, хмуря при этом лоб.
        - Что значит зачем? Ты когда у него была последний раз? Сейчас все изменилось, вот и пойдем к нему.
        - Я у него не была и не собираюсь. Только если когда-нибудь удастся забеременеть. Все. Я и без того терпеть не могу врачей. Больше я к ним не пойду. Еще и гинеколог. И вообще, я спать хочу. Выключай свет.
        - Вот как раз, чтобы не забеременеть тогда, когда этого делать не надо, мы туда завтра и пойдем. Я не хочу заниматься сексом с резинкой. Считай это моей прихотью. Да и тебе самой не понравится.
        - А мне не с чем сравнить.
        - Ну вот и не надо. Подберем тебе хорошего врача и конечно же женщину. Не бойся. Тем более, кроме нежеланной беременности существует множество других проблем. Заодно и проверим.
        - Вот обязательно было все портить именно сейчас? Это месть за крошки?
        - Шутишь?
        - Все, спокойной ночи.
        - Сонь, - притягиваю ее к себе. - Ну ты чего?
        - Ничего. Ладно, надо, так надо. Вставай с кровати, давай вытряхнем крошки. Я тоже, кажется, жопой почувствовала. Неприятно.
        - Неужели?
        - В самом деле.
        Глава 47
        - Ну все. Можем ехать. Я договорился. По поводу языка - не бойся. Там есть русскоговорящий персонал, который в состоянии перевести твою речь.
        - Нет. Не поедем. У меня месячные начались, - вполне уверенно произносит Соня, заправляя волосы за уши. - Мы уже в Москве сходим с Варей. Она там как раз сейчас частый гость.
        Наверное, если бы я ее не знал - поверил. Бесит, что врет. Дико бесит.
        - Ну тем более, раз начались - надо идти.
        - В смысле?
        - В прямом. Кажется, противозачаточные назначают именно в это время.
        - А если не их назначат?
        - Вот там и разберутся, Соня, что тебе лучше назначить. Давай, собирайся.
        - Нет, - дергано произносит она, мотая головой. - Я никуда не пойду.
        - Пойдешь.
        - Нет.
        - Я сказал - да. Это не обсуждается, Соня.
        - А я сказала - нет.
        - А я - да. Ведешь себя как капризный ребенок. Причем дошкольного возраста. Еще и врешь зачем-то. Дай угадаю, следующим твоим шагов будет желание предохраняться только презервативами? Окей, на этот случай, я тебе подыграю и скажу, что согласен. Но мы все равно пойдем к гинекологу уже по другой причине.
        - Свяжешь мне руки и насильно отведешь?
        - Нет. Попытаюсь договориться по-человечески, - уже мягче произношу я, усаживаясь рядом с ней на диван. - Сонь, чего ты так боишься? - притягиваю ее к себе за плечи, на что она на удивление не брыкается.
        - Я не хочу, чтобы меня смотрели. Не хочу знать, что у меня там что-то не так.
        - А с чего ты взяла, что у тебя там что-то не так? Это что, очередной загон, как и с головой. Откуда в тебе эта мнительность?
        - Это не мнительность.
        - А что?
        - Ничего.
        - Очень информативно.
        - Отстань, - пытается одернуть мою руку. - Вот зачем ты все испортил. Ну было же все хорошо.
        - Ты вообще понимаешь, что ты говоришь? - ловлю пальцами ее подбородок. - Я не знаю, что у тебя творится в голове, но прекрати выдумывать всякие глупости.
        - Да не глупости это. Там точно все не в порядке. Я это знаю. Давно знаю и без похода к врачу. У меня только с сентября месячные вовремя стали приходить. А раньше их не было. То есть были, ну как хотели. Может раз в полгода. Иногда чаще. Дело не в аварии. Это давно уже.
        - Давно это как? - задаю вопрос, а мысленно уже знаю на него ответ. К гадалке не ходи - как пошла в модели.
        - С пятнадцати.
        - Ясно, - шумно вдыхаю, борясь с раздражением. И ведь не вопрос деторождения меня волнует. Бесит. Просто неимоверно бесит, что Соня молчит о таких важных вещах. И ни хрена не делает. - Чем баловалась? Два пальца в рот или таблетки?
        - Ничего такого я не делала, - обиженно бросает она.
        - Уверена?
        - Уверена. Ну мочегонные чаи пила. Все.
        - Ну да, ты забыла сказать еще одну очень важную вещь - просто не ела. Поэтому и слюни пускала не на мужиков, а на крокембуш, да?
        - Я ела. И даже, если бы была обожратая как свинья, то ни на каких мужиков слюни бы не пускала.
        - Ладно, все. Не злись. Какая ж ты еще…
        - Какая?
        - Глупенькая. Тем более надо идти к врачу, понимаешь? Ты себя просто в очередной раз накручиваешь больше, чем возможно есть на самом деле.
        - Не хочу. Блин. Приехала в Париж, чтобы пройти экзекуцию у гинеколога. Зашибись, - в полнейшем отчаянии произнесла Соня, с налившимся от слез глазами. Ну вот и вправду зашибись.
        - Да не будет никакой экзекуции, Соня.
        - По-твоему, когда в тебя всаживают какую-то кувалду - это не экзекуция? Пипец.
        - Не преувеличивай. Не ты первая, не ты последняя. Все будет нормально. Ну не трусь ты так. Давай не будем терять время. Хорошо?
        - Хорошо.
        ***
        - Хочешь я с тобой останусь в кабинете?
        - Нет, - сжав руки в кулаки, тихо произносит Соня, при этом зажмуривает глаза.
        - Все будет хорошо, - шепчу ей на ухо и мимолетно целую в щеку. - Сонь?
        - Что?
        - Давай я посещу уролога, а потом колоноскопию? Хочешь? Один-один.
        - И как мне это поможет? - открывает глаза, переводя на меня взгляд.
        - Ну не знаю. Представь, что мне в задницу вставляют трубку.
        - Колоноскопия делается под наркозом! Не морочь мне голову. Проснулся и все. А уролог… вообще. У вас там можно помассировать железу и вам даже хорошо будет. Я все читала.
        - Да, тяжело с тобой. Ну хочешь я без наркоза ее сделаю?
        - Сделаешь. В лет сорок и с наркозом.
        - Почему в сорок?
        - Потому что так положено. Все, не беси меня, - складывает руки в молитвенном жесте, вызывая во мне какие-то смешанные чувства. И ведь жалко ее. Но хочется одновременно хорошо встряхнуть за такую бурную реакцию.
        Соня настолько погрузилась в себя, что совершенно не слышит то, что я ей шепчу на ухо. А шепчу ей откроенную романтическую хрень. Аж самого стало подташнивать от излишка. Но Соне хоть бы хны. Вообще меня не слышит. Молится. И на все мне кивает. Попроси отдать почку - кажется и ее отдаст. Остается разве что один способ привести ее в себя.
        Забавно, но он действует. Молитва-молитвой. Но глаза - на страже порядка.
        - Ну и что ты так на нее смотришь?
        - На кого?
        - Тебе не идет притворяться дураком, Глеб. Имидж не тот. Для особо одаренных - на врачиху с десяти сантиметровыми каблуками и в расстёгнутом медицинском халате, в котором виднеется не просто грудь, а сиськи.
        - Это что за градация? Может ты имела в виду буфера?
        - А может ты просто врун?
        - Я потерял логическую цепочку. Причем тут грудь и врун?
        - Я тебе эту цепочку сейчас вокруг шеи оберну и в зубы вставлю.
        - Не стоит, я делал рентгенографию грудной клетки в этом году. Так почему я врун?
        - Может, потому что ты пялишься на женщину с низкой социальной ответственностью между ног? Помнится мне, кто-то говорил, что их не любит. Так чего ты пялишься на нее?
        
        - Ну, во-первых, она не выше озвученная тобой особа. Это просто женщина, подступающая к сорока годам, активно ищущая себе мужчину. Если есть красивая грудь, почему бы ее немного не показать? Во-вторых, смотреть - не значит трогать, не значит любить и не значит пользоваться. Это всего лишь оценка того, что тебе предлагают посмотреть. Не ревнуй, Сонечка.
        - Причем тут ревность? Мечтай, блин!
        - А что это тогда?
        - Ой, все. Где, блин, врач?! Я хочу с этим побыстрее закончить.
        - Ну, слава Богу. Пришла в себя. Сейчас нас примут.
        - Фух.
        Глава 48
        - Девушка, - кладу трубку, громко окликнув медсестру, как только та выходит из кабинета. Подхожу к ней, пытаясь считать с ее лица эмоции. Вот только там кроме как «А, это опять ты, дерганный дегенерат» - ничего нет. - С моей женой точно все в порядке? Она уже долго в кабинете.
        - С ней все хорошо, не волнуйтесь, - четко и без акцента произнесла она по-русски, приподняв ладони вверх. Смотрит на меня, по меньшей мере, странно. Да, скорее всего мы первые такие столь специфические клиенты клиники. Для нее я - точно дерганный дегенерат, Соня - трусливая девчонка истерического типа. - Вы пока разговаривали по телефону, ее направили в лабораторию сдавать анализы.
        - Ясно. А помощь ей точно не нужна?
        - В этот раз она справилась сама. Все нормально.
        Сонина нервозность конкретно передалась и мне. В момент, когда мы вошли в кабинет, я пожалел о своем решении прийти сюда. Такой Сони не было даже у невролога. Понял, что облажался по полной, когда она не дала мне уйти, крепко схватив меня за руку. Не стала бы она просто так в обычной жизни цепляться даже за самого близкого человека, при расспросе на столь деликатные темы. Смутить меня чем-то вряд ли представляется возможным. Тем более здесь. Но сам факт, что Соня цеплялась за меня как за последнюю соломинку, оседал неприятным осадком на душе. Вроде радоваться надо - я сейчас для нее все. Но вот не радуется. Не тот повод. И без того дерганая по самое не могу. Спрашивается на хрена я затеял это сейчас, когда можно было в полном спокойствии двадцать четыре часа в сутки наслаждаться не только обществом друг друга, но и купаться в безмятежном, расслабленном Сонином состоянии. Теперь о таком ее состоянии стоит забыть. Возвращает меня в чувство разве что тот факт, что занозу надо убирать сразу, дабы та не мешала жить. А Сонина накрутка и дебильные установки в голове - это и есть та самая заноза. И без
того, «заноза» уже загноилась. С какой вероятностью Соня пошла бы к врачу в Москве? С нулевой - без раздумий отвечаю сам себе. И очередной месяц варилась бы в котле под названием «накручу себя еще больше». Ну на хрен.
        Напоминаю сам себе настоящего невротика. Ну или киношного папашу, ожидающего за дверьми новорожденное чадо. Вот только у меня вместо писклявого трехкилограммового чада - пятидесятикилограммовое чудо. Чудо, которое наконец-таки появляется в сопровождении той самой медсестры. Несколько дежурных фраз, на которые я не слишком обращаю внимание, и мы наконец остаемся одни. Не могу считать Сонины эмоции. Вроде не зла и не расстроена.
        - С тобой все нормально? - наклоняюсь на корточки, поправляя ее чуть задравшееся платье.
        - Сносно. Я тут подумала…
        - Что?
        - Иди делай колоноскопию без наркоза. Завтра ФГДС. А потом к урологу.
        - Тогда давай еще к венерологу? Ну чтобы заодно.
        - Да, точно! - приподнимает палец вверх, подавляя улыбку. - Ладно, я шучу. Пойдем уже отсюда. Чулки хочу поправить. И трусы тоже. Я их так наспех натягивала, что, мне кажется, шиворот-навыворот надела в итоге.
        - Я в машине обязательно проверю. Если что, переоденем прямо там.
        - Спасибо, я сделаю это сама в квартире. Хватит того, что ты снимал с меня трусы в кабинете. Блин, какое я позорище, - прикладывает ладони к щекам. - Не напоминаний мне об этом. Ну все, пошли отсюда.
        - Я пару минут поговорю с врачом и поедем.
        - Нет, - хватает меня за руку, как только я приподнимаюсь.
        - Не надо ни с кем говорить. Тем более тебе пока ничего не скажут. Вот завтра после анализов - да. Ну а так.., - замолкает и прикусывает губу, явно пытаясь скрыть улыбку. - У меня все нормально. В наличии имеется вполне себе нормальная матка, яичники без кист и очень даже симпатичные трубы. Короче, я там визуально не дефектная. О, как. Ты мне не веришь?
        - Почему не верю? Верю. Собственно, ты, как всегда, накрутила себя.
        - Не знаю. Выражение лица у тебя странное. Завтра в двенадцать мы должны быть снова здесь. Скажут звездец у меня с гормонами и прочим или нет. Ну а сейчас поехали домой, пожалуйста, - тянет ко мне руки.
        ***
        - А знаешь, я рада, что это было здесь. Я про врача, - улыбаясь, произносит Соня, как только водитель трогается с места.
        - Прям-таки рада? - скептически интересуюсь я.
        - Да. В Москве меня бы точно усадили в это пыточное кресло, ну а тут, подумаешь, на кушетку легла. Не так стремно. Они умеют находить подход даже к таким как я. Ну да, гинеколог корячилась в неудобствах, зато мне было не так фигово. Осталось только узнать, что там по анализам. Я загадала, если там все будет более-менее сносно, то я сделаю ужасно неприятную для себя вещь.
        - Зачем? - непонимающе уставился на нее. - В смысле, зачем делать то, что тебе ужасно неприятно?
        - Потому что для тебя это будет приятно. Ну и так, в общем, надо. Если загадать неприятную для себя вещь, то вероятность того, что загаданное сбудется выше.
        - Не знаю о чем речь, но…
        - И не надо, - приподнимает вверху руку. - Я сама разберусь делать мне эту неприятную для себя вещь или нет. Мне нужно в какой-нибудь продуктовый магазин. Заедем?
        - Хорошо.
        Перевожу взгляд на водителя, прошу остановиться у ближайшего продуктового около дома и перевожу взгляд на Соню. Та увлеченно смотрит в окно, чего не наблюдалось по дороге в клинику. На лице ее блуждает улыбка. Скорее всего она что-то не договорила. Или просто радуется, что «не дефектная». Я бы мог в миг ее успокоить, что «дефектами» меня не испугать, равно как и отсутствием возможности иметь детей. Куда важнее быть просто здоровой. Вот только Соня воспримет мое отсутствующее желание иметь детей - в штыки. Не время и не место в очередной раз все портить.
        Кладу руку на ее коленку и веду вверх, до тех пор, пока не касаюсь резинки ее белья. Усмехаюсь в голос, обнаружив пальцами шов.
        - Ты чего? - еле слышно шепчет, испуганно переводя на меня взгляд. Сжимает мою руку и шумно сглатывает.
        - Проверял правильно ли надела трусы, - шепчу ей в ухо, чуть прикусывая мочку. - Неправильно, - мимолетно целую в шею. - Наизнанку.
        - Я просто спешила, - краснеет на глазах, вызывая во мне какой-то щенячий восторг.
        - Я понял, - убираю ладонь. - А знаешь, что это значит?
        - Что?
        - Что быть тебе сегодня битой, - переводит на меня испуганный взгляд. - Буду хлестать твою славную попу.
        - Дурак, - дергает плечом, подавляя улыбку.
        - Есть такое, - соглашаюсь я, принимаясь застегивать Сонину куртку. - Может лучше закажем продукты на дом.
        - Нет. Мне надо выбрать самой.
        - Ну сама, так сама.
        ***
        Работа? Какая на хрен работа? По-хорошему мне бы отправить Соню завтра вечером домой и сосредоточиться именно на том, что у меня в прямом смысле слова горит. Но не получается. Тупо не получается даже смотреть в ноутбук. Собственно, пенять надо на самого себя. Не надо было «работать» на кухне. Взгляд так и тянет смотреть на Соню. Сейчас я снова ощущаю себя, свихнувшимся на девочке, подростком. Ну или алкоголиком, только-только вышедшим из-под завязки, которому все мало и мало. Не напиться бедняжке.
        По кухне разносится настолько умопомрачительный запах чеснока, что я только сейчас понимаю, что Соня все это время готовила сама. Не раскладывала еду по тарелкам, а готовила сама. Запах - вовсе не гари. Слишком разительные перемены за пару недель.
        - Можешь заканчивать с работой, я уже почти все. Сейчас будем кушать.
        Да я и не работал. И опять это «кушать»! Больной на голову «алкаш», которого торкает от «кушать».
        - Надеюсь, будет вкусно. Меня Вера учила. Все как ты любишь - спагетти с морепродуктами в сливках. И салат из авокадо с креветками и чесноком. Креветки на сливочном масле, - приподнимает указательный палец вверх.
        - Не сомневаюсь, что будет вкусно, - отодвигаю ноутбук и встаю. Ставлю тарелки и бокалы на стол, параллельно наблюдая за тем, как Соня ставит салат и сковородку.
        Много ли людей расцветают от простого и банального «умничка»? Думаю, нет. И Соня не из их числа. Самое удивительное, что врать мне не пришлось. Не знаю, что там делала бабушка с Соней, но результат налицо…
        ***
        - Оль, ты только не ругайся, пожалуйста, - замирает Соня, закусив указательный палец. - Я решила остаться чуть-чуть подольше.
        - Не морочь мне голову, София. Так и скажи надолго. А попросту до полного совместного возращения из длительной командировки. Что и требовалось доказать, - недружелюбно бросает Ольга. Даже на расстоянии и по ту сторону экрана видно, что та не в духе.
        - Я такого не говорила. Дней пять еще, максимум. Я просто немного приболела. У меня сопли и горло побаливает.
        - Сочувствую. Значит никакого минета и ты снизу, дабы не капнуть соплей на мужа.
        - Ты что вообще такое говоришь?!
        - Слова. Русские. Обычные. Еще раз повторяю - не морочь мне голову.
        - Я не морочу, что я ОРЗ не могу подхватить? Я все равно не смогу усиленно заниматься несколько дней. Я тут отлежусь, а потом вернусь, - хреновая актриса из Сони. Просто жесть какая хреновая.
        - Дай мне поговорить с твоим мужем.
        - Не надо ни с кем говорить. Тем более он еще не дома. Глеб работает.
        - Он стоит позади тебя, я вижу куски его тела, - Соня резко поворачивается в мою сторону.
        - Блин!
        - Добрый вечер, Ольга, - присаживаюсь рядом с Соней. - Какой именно вы узрели во мне кусок?
        - Надеюсь, мозг. Так как вы более зрелая личность в вашей паре, будьте так добры, не пускайте все на самотек. Сегодня же найдите ей хоть какого-нибудь инструктора и тренажеры. Мышцы должны работать. И да, секс - это не тот тренажер, хоть и нужный. До свидания.
        Я даже не успел ничего ответить, как Ольга, по всей видимости, захлопнула крышку ноутбука.
        - Обязательно было подслушивать?!
        - Я просто вошел в спальню. Сонь, не дуйся. Ольга права. Надо найти тебе инструктора, - со всей серьезностью в голосе произношу я, а сам радуюсь как ребенок тому, что Соня сама, по собственной воле, изъявила и, по сути, настояла на желании остаться здесь на пять дней.
        - Да что будет от пяти дней? Не думаю, что это критично.
        - Ей виднее.
        - Я сама позанимаюсь, вон в джакузи буду мыщцы разрабатывать. И не думай, что я осталась ради того, о чем говорила Оля.
        - А о чем она говорила?
        - О сексе. У нас его не будет. У меня ме… ну в общем, ты сам понял.
        - Кошмар, - приобнимаю ее за плечо. - Даже не знаю, что теперь делать.
        - В смысле?
        - В смысле мне дико хотелось, чтобы ты капнула на меня соплей. А теперь… ну прям все. Ни сопли, ни секса.
        - Прекрати, - смеясь, произносит Соня. - А вообще знаешь что?
        - Что?
        - Сделай мне массаж. Ты мне - ноги, я тебе - спину почешу.
        - Можешь мне даже ничего не чесать. Ложись.
        ***
        Нелюбимый некогда Париж сейчас вызывает что-то сродни восхищения. Вот уж не думала, что здесь будет не только мой первый и пока еще единственный секс, но и поход к гинекологу, который, судя по словам переводящей медсестры, в общем-то, можно смело назвать удачным. Иначе, как еще можно выразить то, что я не бесплодна. У меня может быть дочка. Офигеть. Нет у меня никакого гнилого чрева. Следующей зимой я точно буду ходить. К этому времени подправлю то, что хромает с гормонами и вуаля - можно смело беременеть. Через год я могу быть беременной! Дважды офигеть. Я и с пузом. Растяжки? По фиг. Нагрузка на спину - отлежусь. Зато будет все, как я мечтала. Перестаю улыбаться, как только вижу подходящего ко мне Бестужева. К гадалке не ходи - он не одобрит моих радостных порывов на счет возможной беременности.
        - Все, можем ехать.
        - Обо всем поговорил с врачом?
        - О чем нужно - да.
        - Замечательно, - потирая руки, с предвкушением произношу я. - Итак, я согласна на очень неприятную вещь. Как говорится, держу слово. Сказала - значит сделаю.
        - Обязательно, как-нибудь, когда это перестанет быть для тебя столь неприятной вещью, - подхватывая меня на руки с кресла, уверенно произносит Бестужев. И только, когда мою многострадальную попу усаживают на сиденье авто до меня кое-что доходит.
        - Так это никогда не станет для меня приятной вещью. А мне надо сдержать слово. Так что, я готова.
        - Ну значит надо нарушить обещанное тобой слово, - наклоняется к моему лицу и шепчет мне на ухо. - Такими жертвами мне минет не нужен. Исключительно по твоему желанию.
        Секунда и я прыскаю смехом. Ржу как лошадь, совершенно не стесняясь водителя.
        - Я вообще-то имела в виду посещение оперы, - да! Наконец-то я увидела на лице Бестужева не уверенность и невозмутимость, а растерянность! Ну наконец-то!
        - Я буду искренне рад, если посещение оперы будет самым неприятным событием в твоей дальнейшей жизни.
        - Я тоже. И да, я посмотрела сегодняшние выступления. Какая-то пафосная хрень намечается в том месте, где я пускала на тебя слюни. Можем туда сходить. Я как раз посплю на тебе, а ты вдохновишься музыкой. Ну, здорово я придумала?
        - Шикарно, - поднимает большой палец вверх, чуть улыбаясь.
        - И не говори.
        Глава 49
        - Ну все, - шумно выдыхая, произносит Олег, крепко сжимая Варю. Сжимает так сильно, что, кажется, сейчас ее раздавит. Вот только при всей видимой грубости - это мило. Да и Варе не больно. Она явно привыкла к таким объятьям своего будущего мужа. Хочу так же. Нет, не попасть снова на больничную койку, а чтобы меня вот так же зажал Бестужев. Сильно. Чтобы что-то захрустело. Боже, я больная на голову… - Вы как поболтаете, Соня меня наберет, я ее отвезу, ну и…
        - Возьмешь отпуск, - заканчиваю я. - Для вас так будет лучше, - с улыбкой произношу я, ставя на край кровати один из пакетов. - Все, Олег, иди. У нас тут девичьи разговоры.
        - Ага. Так, ну все, я пошел, - растерянно и очень суетливо произносит Олег, не зная за что ухватиться взглядом. Наблюдать за девяностокилограммовой растерянной махиной, по меньшей мере, забавно. Почти всегда спокоен, сдержан, а сейчас как ребенок. И это тоже мило. У них сейчас все мило и забавно, несмотря на совершенно безрадостный повод нашей с Варей здесь встречи.
        - Ну наконец-то, - облегченно выдыхает она. - Никогда не попадай в больницу на сохранение. Что-то мне подсказывает, что твой муж будет таким же…
        - Каким?
        - Безмозглым и потерянным. Попросила привезти необходимые вещи. Привез парадные трусы, чашку и зарядку. Парадные, представляешь? Ну на черта мне кружевные трусы здесь?
        - Не ругайся на него. Он же хороший, просто немного растерян. А мой Бестужев не будет таким. Он… в общем, другой. Да и мужчины, как известно, мыслят по-другому, не как женщины. Я тебе все привезла, так что не волнуйся. Пять пар трусов взяла из твоей полки, больше, увы, не было. Хорошо, что ты у нас хоть что-то оставила в шкафу. Так, здесь у нас еще сорочка, спортивные штаны, футболка и теплые носки. Новая зубная щетка, влажная туалетная бумага, влажные салфетки, мыло для интимной гигиены, два полотенчика, салфетки на унитаз. Это в этом пакете. Ну а в этом, - приподнимаю второй пакет. - Баловство. Планшетник и вкусняшки, я, правда, не знаю, что тебе можно из этого, а что нельзя. Ты спроси у врача. О, забыла! Вот! - достаю большую книгу из пакета. - Специально заехала в книжный. В общем, тут описано все про малышей с первых дней жизни. Я пролистала по дороге. Ну там прям все: как грудью кормить, как определить нормальное ли у малыша развитие, как он растет, развивается. Про прикормы все. Ой, короче, читай. Очень интересно. И главное познавательно. Чего тут даром время терять?
        - Спасибо, Сонь. Что бы я без тебя делала.
        - Ну ты сравнила. Ты как раз без меня можешь все, а я без тебя не могла. Ну как у вас там? - быстро перевожу тему, опуская взгляд на Варин живот.
        - Да нормально все. Живот уже не болит. Только я не знаю, как дальше быть.
        - В смысле?
        - Мне секса хочется. Жуть как. Прям хоть на стену лезь. Никогда так не хотелось, а как запретили, так захотелось, - смотрю на нее и не знаю, что сказать. Почему-то стыдно произносить в ответ, что мне этого тоже хочется. Вроде близкие друг другу люди, а сказать вслух, что тоже хочу - стыдно.
        - Ну, придется потерпеть. Замещай одно приятное действие другим. Я в умной книге недавно прочитала.
        - Нет. Мне кажется, удовлетворять саму себя - тоже нельзя.
        - Блин, Варя, я про еду, а ты опять про секс. Короче, жри, и будет тебе счастье. Пожирнеешь, а после родов сексом сбросишь. Одно удовольствие сменишь на другое.
        - Прекрати, мне нельзя смеяться, - хватается за живот.
        - Ой, прости. А как долго вам нельзя?
        - Ну месяца два. Мало того, до этого секс был аж пять дней назад. Бедный Олег.
        - Ой, тоже мне проблема. У меня его нет три недели. Мне кажется, я забыла, как это делать, едва начав, а вы… ой все, не жалуйся. И вообще, что значит бедный Олег? Потерпит.
        - Сонь, ты чего?
        - Что?
        - Ну чего разозлилась так?
        - Ничего я не разозлилась, - нервно хватаю сухарики из пакета и, не раздумывая, открываю пачку. Хватаю грязными руками и сую себе в рот. - Будешь? - протягиваю ей упаковку. - Это же просто хлеб, пусть и сушеный. Подумаешь, чуть-чуть соли и усилителей вкуса. Наверное, можно?
        - Ну давай, - соглашается Варя. Отсыпаю немного на ее ладонь и принимаюсь дальше хрустеть, мысленно злясь на саму себя. Была бы умнее и выдержаннее, сейчас бы Глеб уже был со мной. А теперь непонятно что. - Как тебе палата? Вроде все прилично. Заведующий сказал, что это самая лучшая.
        - Палата хорошая, вот только не нужно было договариваться.
        - Почему?
        - Ну через два дня новый год, а я одна в палате. Скучно. Уж лучше с кем-то. Поболтать можно, - через два дня новый год. Новый год, блин!
        - Блин, - откладываю пачку сухариков на прикроватную тумбу. - Я не подумала об этом. Мне казалось, что рядом храпящие и пердящие бабули и тетки - хуже одиночества. Мне как-то было лучше одной. Ну, давай мы поменяем обратно палату?
        - Да нет, не надо. Я не подумала, что там действительно бабушки в палате есть, а не только молодые девчонки. Сонь?
        - А?
        - Я тебе подарок на день рождения еще не купила. Подарю уже после нового года. Меня раньше десятого вряд ли выпишут. В праздники выписку вроде бы не делают.
        - Если тебе будет хорошо, можно под расписку уехать домой. Уж поверь, я знаю о чем говорю. Наслышалась больничных историй. А про подарок не думай, у меня почти все есть. Кстати, о подарках, - достаю из сумочки сертификат в подарочном конверте. - Это как бы на новый год подарок - сертификат в «Детский мир». Я просто не знала, что подарить и меня вдруг осенило, что это прям нужная вещь. Тут должно хватить на хорошую коляску, люльку, ну и так, по мелочи. Только ты сильно заранее не покупай, примета плохая. И когда решишься туда пойти, не забудь взять меня с собой.
        - Обязательно возьму. Спасибо, - улыбаясь, отвечает Варя.
        - А ты уже знаешь кто у вас будет?
        - Нет. Я не хочу узнавать. Пусть будет сюрпризом.
        - Ну и ладно. Можно купить универсальные вещи. Например, белого цвета. Я сегодня всю ночь смотрела каталоги. Залипла. Варя, это просто… оргазм. Гастрономический и тот самый, в общем, все вместе. В одну люльку я просто влюбилась. Вся такая беленькая с рюшечками, красота неописуемая. А как увидела, что она от итальянского дизайнера и ее цену, так и вовсе кончила, прости господи. Всего пятнадцать тысяч.
        - Круто.
        - Ага. Только я не разглядела еще одну цифру. Короче, она стоит сто пятьдесят четыре.
        - Идиотизм чистой воды. Профукать трехмесячную зарплату на эту фигню. Жесть.
        - Никакая это не фигня.
        - Ты что, вздумала ее купить себе на будущее? Ты уже ляльку собираешься рожать? А тебе не кажется, что рановато делать такую нагрузку на организм?
        - Ну какую ляльку? У меня всего девять раз секс был, а ты про ляльку.
        - Ты что, считала?!
        - А что там считать? Оно само как-то помнится. Пять дней на море по два раза утром и вечером - вот тебе и восемь. Ну в первый день ничего не было. Я немного отравилась самолетной едой, не до секса было. Восемь плюс один в первый раз, итого девять. Тут даже с моей математикой несложно посчитать.
        - Ну да. Сонь, - неожиданно берет меня за руку. - Я тебя хорошо знаю, ты с лялькой не спеши. Я не ты, у нас с тобой разные ситуации.
        - Да я и не собиралась, пока не встану на ноги. Просто детские вещи на меня наводят какую-то тоску. Там столько игрушек, ты себе не представляешь. У меня такого и близко в детстве не было, хоть и родилась в двадцать первом веке. Хочу, чтобы у моего ребенка это все было. Не в смысле самое дорогое, а просто все было. И чтобы я у своего ребенка была самой лучшей мамой. А без полных физических возможностей этого не получится. Няньку для своей ляльки я нанимать точно не буду. Так, ладно. Закрыли вообще эту тему. Давай лучше о тебе. У нас еще есть полчаса, а дальше мне надо шевелить клешнями, я занятия перенесла сегодня на вторую половину дня. Кстати, я тут такой рецепт на днях попробовала, пальчики оближешь…
        Глава 50
        Пытаюсь всмотреться в забытые черты кота, который по сути является причиной нашего знакомства с Бестужевым, но ничегошеньки не помню. Он был другим. Худеньким, маленьким и настолько несчастным, что хотелось выть. Сейчас это пухляш, поболее Маши. Только значительно ласковее моей блондинистой девчонки.
        - Вы только не забывайте, пожалуйста, давать ему витамины. Мама покажет где они лежат, как только поговорит с Верой.
        - Да, конечно, - киваю как дурочка, смотря на миленькую, совершенно непохожую на свою мать, девочку.
        - И по возможности будьте поближе, когда Маша находится рядом с Федей. Маша его не очень любит. Может и наброситься, и лапой дать. Было такое один раз, когда мы Машу к себе взяли, когда Глеб… ну в общем, тогда. Мы поэтому отдали ее Вере. Мама - на работе, я - в школе, сложно было уследить.
        - Я поняла, Саша. Нас больше, мы уследим. Да и дом у нас большой. Гена пристает к Маше, так что она будет занята. Не волнуйся, все будет хорошо.
        - Вы уж постарайтесь, пожалуйста, а то это наш единственный мужчина, - вполне серьезно произносит девочка, забирая из моих рук Федю. Целует его в макушку и сильно-сильно прижимает к груди. Да, я так же хочу, чтобы меня прижал к себе Бестужев. Черт, черт, черт! Да что за наваждение такое?! - Воду ему тоже не забывайте менять. Он любит только свежую. Ой, совсем забыла, если уж вам будет не трудно и вспомните, не могли бы вы поставить ведро с водой?
        - Зачем?
        - Он не очень любит пить воду из мисочек, а из ведер - да. Не знаю почему так.
        - Хорошо, поставим ведро.
        - Только доверху, чтобы он доставал мордочкой. Да и вам ведро не помешает, будет увлажнять ваш дом. Воду в ведре можно менять не каждый день. Оттуда он пьет совершенно любую. Но пополнять не забывайте.
        - Все сделаем, не переживай. Сохраним вашего единственного мужчину, - улыбаясь, отвечаю ей я.
        - Спасибо вам большое.
        - Можно на «ты». Напомни, сколько тебе лет?
        - Почти одиннадцать, - а рассуждаешь, как на все мои без пары дней двадцать два.
        - А сколько лет твоей маме? Что-то я забыла.
        - Она родила меня в восемнадцать. Поэтому выглядит как моя старшая сестра. Вы же это хотели спросить, - да прям-таки, как сестра. Злая стерва-сестра.
        - Ага.
        - Саш, иди перекуси, Вера зовет, - обе синхронно поворачиваемся на голос «сестры».
        - Хорошо. Вы… ты все запомнила?
        - Да, Саша.
        - Спасибо, - благодарит девочка и направляется к Вере.
        - Вспомни солнышко, вот и лучик, - прижимая к себе кота, наигранно вежливо произношу я, смотря на севшую рядом со мной Анжелу.
        - Уверена, что в твоей голове было - «вспомни говно, вот и оно». Не стесняйся, не надо держать в себе негатив. Я все снесу.
        - Может быть так в моей голове и было, но я, как и твоя дочь, обучена тому, как вести себя в обществе. Тебе бы стоило у нее поучиться. Милая девочка, не то что ты. Кстати, она точно твоя дочь?
        - Сто процентов. Я, конечно, не помню, как ее рожала, ибо была в полной отключке, но шрам на пузе и наша похожая внешность говорит сама за себя. Моя кровиночка, моя. Итак, София, как там тебя, Викторовна. Слушай внимательно.
        Анжела достает из чемодана вещи, корм и что-то еще для кота и начинает без умолку говорить. Если по началу я слушала ее ценные указания про Федю, то спустя минуту все, о чем я думаю это - море. Просто потому что на глаза попался купальник Анжелы. И все пронеслось в памяти, как будто было вчера. Жалею ли я о том, что согласилась полететь с Глебом на море? Нет. Под ногами не было заветной гальки. А даже, если бы и была - не смогла бы по ней ходить, как мечталось. Но в этой поездке мне было не до гальки и не до Египетского песка под ногами. Наверное, вот так и проводят медовый месяц молодожены. За сексом, едой и наслаждением морем. Никаких дурных мыслей и напряга. Холодный ветер? По фиг, когда закутают в полотенце так, что никакого ветра не почувствуешь. Нисколечко не жалею о поездке. Глеб был крайне настойчив, да и я сама этого хотела. Это лучшее воспоминание за последнее время, даже несмотря на ужасный день после отравления. Жалею только о том, что сейчас Бестужев не со мной. Если бы те двенадцать дней Глеб работал, а не был со мной двадцать четыре часа в сутки, в данную минуты мы были бы вместе.
Как все нормальные пары, а не порознь. Хотя, невозможно получить и то, и другое. Хорошего понемногу, ибо попа слипнется. Вроде все понимаю, но от отчаяния хочется выть. Даже, если он прилетит завтра, то всего на какой-то денек. Ну что такое один день?! Этого мало!
        - Я кому все это говорила?
        - Слушай, Федя будет в полном порядке. Чего тебе еще надо? Достала уже, - раздраженно бросаю я, переводя взгляд на Анжелу.
        - Я спрашивала, что тебе привезти из Вьетнама. Про Федю я давно уже закончила.
        - Вьетнама? Ты летишь туда?
        - Мы летим туда. Не завидуй. Когда встанешь на ноги, переживешь девятичасовой перелет и окажешься там. А пока - довольствуйся Египтом и Турцией. Ой, в Дубай сможете скоро полететь. Так что тебе привезти?
        - Не надо мне ничего везти. Лучше…
        - Денег не дам.
        - Лучше скажи мне, когда на твой взгляд Глеб закончит с работой и окончательно вернется домой, - как можно спокойнее произношу я, сдерживая желание сказать какую-нибудь гадость в ответ. Вот только ответа на свой вопрос я не получила. Анжела тупо молчит, при этом странно на меня смотря. - Что?
        - Да вот думаю, что тебе сказать, чтобы тебя не расстраивать.
        - Например, правду.
        - Понятия не имею. Время покажет.
        - Ясно, - что ничего не ясно. Анжела продолжает еще что-то говорить, перебрасывается шутками с подошедшей Верой, а я ушла в себя. Вроде бы здесь, а вроде и нет…
        ***
        Когда стало все настолько запущено? Я много раз задавала себе этот вопрос. Сейчас, смотря в потолок и выглаживая в сотый раз Машу, пришла к выводу, что двинулась кукушкой примерно неделю назад. Даже в самых простых и обыденных вещах я вижу его. И постоянно думаю о нем. Мне это мешает. Реально мешает. Будь Глеб здесь, рядом, наверное, все было бы по-другому. Наверное. Пугает то, что последние дни у меня не получается должным образом концентрироваться на занятиях. Вроде бы все делаю как надо, а чувствую, что что-то не то. Я делаю это невдумчиво. На автомате. Так быть не должно, и я это понимаю. Даже дельфинарий не помогает. Что-то надломилось. Мне не нравится эта зависимость от Глеба. Любая зависимость - это путь в никуда. Не должно так быть. Не должно. Вздрагиваю от сигнала смс и, позабыв о Маше, тянусь к мобильнику.
        «Прости, Сонь. Я был занят. Хочу все побыстрее закончить, поэтому думаю, что приеду примерно пятого января. Потом отпразднуем твой день рождения и новый год. Не обижаешься?»
        Да чтоб тебя понос прихватил в самолете! Скотина. Ни совместно наряженной елки, ни обжималок до хруста, ни секса, ничего! Пытаюсь сдержать свой гнев и прийти в себя, глубоко дыша. Он хочет как лучше. Никакая он ни скотина. Глеб все делает правильно. Хочет закончить дела и окончательно осесть дома. Так будет правильно. Так надо. Подумаешь, еще неделя. Три же как-то прожила.
        «Не обижаюсь. Все хорошо. Мне есть чем заняться. Мы с Верой все равно будем готовить и обжираться майонезом даже без тебя. Двойной-таки повод. На самом деле я шучу. Майонез будет только в ее фирменной «селедке под шубой»
        «С яблоком. Я тоже его люблю. А как же «Оливье»?:)»
        Ну так приезжай, раз любишь!
        «Точно, с яблоком. «Оливье» не хочу. Обойдемся одним салатом»
        «А я бы по старинке умял «Оливье»
        «С рябчиками и раками, как в оригинале?»
        «Нет. С вареной колбасой, как в детстве. Откуда такие познания о оригиналах?»
        «Почитываю на досуге. И готовлю. Значит «Оливье» ты бы хотел?
        «Да»
        Хочешь, значит приезжай! Блин, да что со мной такое? Спокойствие. Только спокойствие.
        «Тогда на Рождество приготовим «Оливье», ты же уже будешь дома»
        «Буду. За мной подарок. Думаю, что он тебе понравится. Елку уже нарядили?»
        «Нет. Попрошу охрану сорвать ветку и вставлю ее в банку. Мне искусственную не собрать. Не удобно, да и тяжело. А Веру напрягать не хочу. Ладно, поздно уже, я спать хочу. Завтра спишемся»
        «Тогда спокойной ночи»
        Вот уж прям «спокойной» и «спать хочу». Да как же! Господи, ну сделай же что-нибудь. Пожалуйста!
        ***
        Спина болит, плечи как будто не мои. И спрашивается зачем? Ну зачем мы делали еще и «Оливье»? Идиотина. И все-таки готовить сидя - сложно. Такие подвиги надо совершать исключительно ходячей. Перевожу взгляд на тесто и мысленно закипаю. Вот на кой черт нам еще пироги?
        - Ну все, - бодро произносит Вера, разделывая тесто напополам. - Ты какой будешь делать, с семгой или мясом?
        - Да какая разница. Давайте с рыбой, - подает мне тарелку с начинкой и рядом ставит большую деревянную доску.
        - Ой, скалку забыла.
        - Откуда только в вас столько силы и энергии?
        - Это от предвкушения вкусно поесть и выпить винца, - усмехается Вера, становясь за кухонную стойку. Вот чего я хочу в данную минуту - встать и раскатывать тесто стоя, а не сидя за столом.
        - А верхний слой теста полосками крест на крест или косичкой?
        - Да как хочешь, я буду обычными полосками.
        Присыпаю доску мукой и кладу на нее кусок теста. Выпрямляю спину и, глубоко вдохнув, принимаюсь разминать тесто руками. Беру скалку в руки и нехотя начинаю раскатывать один край. Взгляд как-то сам собой падает на кухонный проем. О да, это прям то, что лечат психиатры. Как бы сказала Вера, «Глебушка, какой ты красивый в этом белоснежном свитере. А какая у тебя новогодняя шапочка деда мороза. Загляденье». Наверное, если бы не новогодняя шапочка и улыбка на лице «Глеба» - я бы сказала, что он вполне себе живой, а не плод моего воображения. Перевожу взгляд на Веру, раскатывающую тесто, а та хоть бы хны. Как быстро меня запрут в психушке, если скажу Вере посмотреть на дверной проем? «Быстро запрут» - подсказывает внутренний голос. «Сиди и молчи». Сижу и молчу. На ощупь тянусь рукой к муке и снова присыпаю ею тесто, чувствуя, что оно все еще липковатое. При этом пялюсь на проем, улыбаясь в ответ, как полоумная. Докатилась. Беспрерывно смотрю на улыбающегося галюна и что есть сил начинаю работать скалкой по всему тесту. Со всей силы жму обеими руками, и скатываю скалку к нижнему краю доски, не переставая
заигрывать с галюном. Скатываю до тех пор, пока верхний край доски не ударяет мне в лоб.
        Сразу как-то отрезвляет. Я бы сказала больше - должен мощно отрезвлять, но факт того, что околопроемный галюн вполне себе реально трогает мои плечи, очень настораживает. И Вера тут как тут.
        - Ой, Сонечка, как же так?! - обеспокоенно бросает Вера.
        - Сонь, ты как? - голос Бестужева и вполне себе реальный! Глеб тянет руку к моему лицу и прикладывает ее к моему лбу.
        - Офигенно! - сплевываю с губ муку. - Ты, блин, реальный?
        - А какой еще?
        - Ну и гад же ты! - сдергиваю с его головы дебильную шапочку.
        Глава 51
        Вера прикладывает к моему лбу кусок замороженного мяса, я кое-как удерживаю в руках заморозку, краем глаза наблюдая за тем, как рука Бестужева с полотенцем тянется к моему лицу.
        - Тьфу, - сплевываю остатки муки. - Мне надо умыться.
        - Точно, так будет лучше, - произносит Глеб, совершенно несвойственным ему голосом и подхватывает меня с кресла на руки. И только, когда он начал подниматься по лестнице, я поняла, что с ним не так. Он пытается удержать рвущийся наружу смех. До меня только сейчас дошло, что он был свидетелем моего очередного фиаско с доской. Позорище.
        Бестужев усаживает меня не в ванной, как предполагалось, а на край кровати. Закусывает губу, видимо, для того, чтобы не засмеяться и подходит к зеркальному столику. Подхватывает флакон с термальной водой, подкатывает пуфик к кровати и садится напротив меня. И тут меня в очередной раз осеняет - он не просто не предупредил меня о приезде, он так планировал! Откладываю заморозку в сторону и делаю испуганное выражение лица, когда Глеб подносит к моему лицу смоченное термальной водой полотенце.
        - Мужчина, что вы делаете?!
        - В смысле?
        - Вы вообще кто? Какого черта трогаете меня? - демонстративно хватаюсь за лоб, при этом страдальчески морщась.
        - А что нельзя?
        - Нельзя. Я вас не знаю. Кто вы? - могу поклясться, что впервые в жизни я играю на все сто. В какой-то момент я не только сама себе поверила, но и увидела на лице Бестужева растерянность. После продолжительной паузы, во время которой Глеб продолжал на меня смотреть, я повторила свой вопрос таким же серьезным голосом. - Вы кто?
        - Похоже ты потеряла память от удара.
        - Видимо, да. Так кто ты?
        - Я - Сосий. Твой муж. Можно ласково - Сосун, - совершенно серьезно произносит Глеб, даже не улыбнувшись. Это мы что сейчас тренируемся, кто сдастся первым?
        - Сосий? - на мой вопрос Бестужев лишь кивает. - И чем ты занимаешься?
        - Выращиваю гречку на плантациях. Хочешь, кстати, кушать? - вот! Готова поклясться, что после «кушать» на лице Бестужева появилось что-то наподобие улыбки.
        - Нет, кушать я не хочу. А где мы находимся? - оглядываюсь по сторонам, наигранно хмуря лоб.
        - В Альтернативой России, где же еще, - ну паршивец, точь-в-точь повторяет мой рассказ.
        - В Альтернативной…
        - Да, в оной самой. Кстати, покажи мне свою киску. Влажную киску, - уточняет Бестужев, не сдерживая улыбки. - Не покажешь, встанешь на колени и будешь дооолго… полировать мои ботинки.
        - Да иди ты, Сосун, - первая не выдерживаю я, толкнув его в плечо.
        - Я рад, что к тебе так быстро вернулась память, и Санта Барбара закончилась на первой серии, - демонстративно выдыхает, приложив руку к груди.
        Отбираю из его рук полотенце и принимаюсь протирать на ощупь лицо.
        - Дай я тебе помогу. У тебя мука вот тут, - аккуратно вытирает мое лицо и через несколько секунд начинает… нет, не смеяться, ржать. Ну да, смешно ему. - Больно? - сквозь смех-таки рожает вопрос, прикладывая пальцы к моему лбу.
        - Нет. Не больно. Тут скорее пострадала моя гордость. Смешно тебе, да, Глеб?
        - Честно? Кажется, я сейчас кончу от смеха, если воспроизведу в памяти еще раз то, как доска прилетела в твой лоб.
        - Ну да, со стороны это, наверное, было смешно. Я думала, что ты это не ты.
        - В смысле? - откладывает на кровать полотенце и тянется ладонью к выбившейся пряди волос.
        - В прямом. Я думала, что в дверном проеме - плод моей фантазии. Галлюцинация, короче.
        - То есть ты улыбалась и подмигивала галлюцинации?
        - Да, я заигрывала с галюном, доволен?
        - Доволен. Не думал, что наша встреча будет такой запоминающейся, - снова улыбается в тридцать два зуба. Сейчас мне уже не хочется дать ему в лоб. В данный момент во мне просыпается здравая половина меня. Вот он здесь, рядом, трогает мои волосы, ну подумаешь, сделал то же самое, что и я, специально не предупредив. Зато здесь. Это ведь я сама дала себе в лоб доской, он-то не виноват.
        - Я скучала, - эти слова, на удивление, спокойно вылетают из моего рта.
        - Сильно?
        - Вообще-то ты должен был сказать как минимум «я тоже».
        - Я как минимум скучал тоже, - вторит в ответ, продолжая улыбаться как мальчишка. Точно! Сейчас он выглядит в этом белом свитере, с улыбкой на лице, как самый настоящий мальчишка.
        Никогда не думала, что сама буду проявлять инициативу. Вот только сейчас я не раздумывая потянулась к Глебу, обняв его обеими руками.
        - Сильно? - шепчу ему в губы, копируя его вопрос.
        - Очень сильно, - так же шепчет мне в губы, сжимая обеими руками мою талию.
        - Ну если сильно, так сожми меня. Крепко-крепко, так, чтобы у меня все захрустело, - поясняю я, закрыв глаза. Жду секунд пять и вместо крепких объятий оказываюсь на руках у Бестужева.
        - Да ты, оказывается, маленькая мазохистка, - крепко прижимая меня к себе, шепчет на ухо Глеб. Я же в ответ открываю глаза, перемещая свои ладони на его лицо.
        Несколько секунд смотрим друг другу в глаза, совершенно по-дурацки улыбаясь, а затем синхронно прижимаемся губами. Целуемся медленно, так, как будто пробуем друг друга на вкус. Раньше я не думала, что поцелуи - это самое настоящее искусство. Но так оно и есть. Ну или изысканное блюдо. Да, точно, сейчас скорее второе. Чуть прикусив, оттягиваю нижнюю губу Бестужева и сразу же прохожусь по ней языком, чувствуя при этом какой-то необыкновенный прилив энергии и силы. Глеб, не дав мне насладиться этим моментом, углубляет поцелуй, сильнее прижимая меня к себе. Ничего не хрустит, но прям то, что надо. То, о чем я грезила последние дни. Первой от его губ отрываюсь все же я. Да, мне банально не хватает воздуха.
        - Ты решил сделать мне сюрприз? На один день? - дышу ему в губы.
        - Конечно, сюрприз, - как ни в чем не бывало отвечает Глеб, проводя одной рукой по моему плечу, при этом стягивая лямку платья. - Только не на один день. Я закончил с работой, - тянет платье с одной стороны вниз, обнажая грудь. - Максимум слетаю еще пару раз, но буквально на пару дней, да и то, не раньше, чем в конце следующего месяца, - проходится большим пальцем по соску и тут же наклоняется к моей груди. - Ты довольна?
        - Офигеть как довольна, - киваю как болванчик, закрываю глаза, чуть выгибаюсь, наслаждаясь тем, что он делает с моей грудью. Секунда и когда Бестужев перемещает свои губы на мою шею, из меня вырывается хриплый стон.
        - Ну как ты ту… Ой, ну что ж вы дверь-то не закрыли, - синхронно поворачиваемся на Верин голос. - Все, все, я ухожу, - быстро извиняется она, закрывая за собой дверь.
        - Будет очень плохо, если мы продолжим в два часа дня то, о чем Вера будет не несомненно догадываться?
        - Будет очень, очень хорошо, - приподнимаясь с пуфика вместе со мной, хрипло шепчет мне в губы Бестужев и опускает меня на кровать.
        - Ну да, в конце концов, мы взрослые. Да и я уже почти забыла, как это делается. Чего ночи ждать, да?
        - Прямо-таки забыла? - усмехается Глеб, скидывая с себя свитер.
        - Ну стала подзабывать. Практики-то мало, - лукаво произношу я, потянув его на себя.
        - Тогда однозначно надо сейчас вспоминать, - шепчет мне в губы, нависая надо мной.
        - Ага, - киваю в ответ, накрывая его губы своими.
        ***
        - Очень красивая елка. Молодец, Глебушка. Мы бы с Соней ее не собрали. И верхушка просто прелесть.
        - Да, прелесть, - поддакиваю я, как только Глеб опускает меня в кресло. - И звезду я бы точно сама не втыкнула. Не всучила. Не вставила, короче. А теперь красиво, - радостно произношу я, потирая друг о друга ладони. - А дождик будем вешать? - интересуюсь я, переводя взгляд на Глеба.
        - Ни в коем случае, будет полная безвкусица а-ля цыганский табор. А вот одну гирлянду можно, - совершенно серьезно произносит Глеб, закатывая рукава свитера.
        - Глебушка, ну хватит выпендриваться, раньше вешали дождик и ничего, - произносит Вера, подавая Бестужеву гирлянду.
        - Раньше газетой одно место подтирали, ковры на стену вешали и много чего другого. Давай еще на новогодний стол приготовим котлеты с гречкой и поставим тарелки с отбитыми краями. Ну а чо, девочки, давайте? - копирует какого-то гопника с района, вызывая во мне истерический хохот.
        - Нет уж, мы и так много чего с Сонечкой приготовили. И не надо так кривляться, дорогой, тебе не идет.
        - Это, чтобы ты прочувствовала, что я не выпендриваюсь. Ну вот, девчонки, по мне то, что надо, - включая гирлянду, подытоживает Глеб. - Красиво?
        - Очень, - одновременно произносим с Верой.
        - Ну вот и отлично.
        Подходит ко мне и садится на корточки.
        - Я на пару часов отъеду.
        - В смысле? Куда?! - не могу справиться со своим удивлением и почти вскрикиваю.
        - Надо по делам в отель. Может я справлюсь быстрее. Вы пока на стол накроете, - проводит ладонью по моей щеке, вызывая во мне легковую дрожь. - Распустишь волосы и наденешь красивое платьишко, - шепчет мне на ухо. - А после я подарю тебе подарок. Думаю, он придется тебе по вкусу.
        - Хорошо. А я говорила, что «Оливье» приготовила? - уже спокойнее интересуюсь я.
        - Три раза, - с улыбкой отвечает Глеб.
        - Ага. Ну ладно. Два часа?
        - Может и быстрее.
        - Ну, давай, - киваю в ответ, смотря за тем, как Глеб направляется к выходу. - Хорошо, что животные не реагируют на елку, да? - поворачиваюсь к Вере.
        - Не то слово. Ну что, Сонечка, ты иди красоту наводить, а я пока посуду приберу.
        - Давайте помоем в посудомоечной машине. Я сама все поставлю.
        - Нет, Сонечка, я люблю мыть посуду. Я этим, можно сказать, вдохновляюсь, ты же знаешь.
        Спорить с Верой, равно как в сотый раз говорить о том, что мыть посуду руками - прошлый век, нет никакого желания. Вместо этого я, не раздумывая, поднялась наверх наводить красоту. Быстро приняла душ и распустила волосы, выпрямив их утюжком. Нравятся распущенные - всегда пожалуйста. Чего красоту не показать. Последний штрих - макияж. Правда, губы я не успела намазать гигиеничкой. Обеспокоенная Вера с очень виноватым лицом принялась рассказывать, как «испортила раковину».
        - Не хочу, чтобы Глеб об этом знал. Тогда он точно будет потешаться надо мной и запретит самостоятельно мыть посуду. А я не могу так. Надо чувствовать все руками. Ты не знаешь, может у вас есть вантуз? Я бы с помощью него прочистила раковину.
        - Ой, нет, у нас такого нет, - несколько секунд и я вскрикиваю, приподняв палец. - Вспомнила, есть! В самой нижней полке в ванной для гостей. Только он какой-то новомодный, эковантуз. Я не знаю, как им пользоваться.
        - Неси, разберемся.
        - Сейчас.
        Глава 52
        - Сонь, мне кажется, что это не вантуз. Как он работает-то? - крутит в руках эту штуку Вера, демонстрируя мне ее со всех сторон.
        - Понятия не имею. Но по логике, там, где дырка, надо вставлять в отверстие раковины. Видите, тут край узкий, а если нажать на середину, то он расширяется.
        - А как он будет всасывать в себя засор?
        - Не знаю. Как-нибудь. Это же не старый вантуз, а что-то новое, не просто же так он зовется эковантузом.
        - Ой, не знаю. Он похож мне на совершенно другую вещь.
        - Какую?
        - Специальные носочки для отшелушивания пяточек. Я такие в рекламе видела. У них внутри, кажется, какая-то кислота и особый материал, он все разъедает. Китайские вроде.
        - Не знаю ни про какие носки. Да и Глеб точно китайское ничего не купит. Давайте попробуем вставить его в раковину. А потом нажмете на середину.
        - Ну давай, попробуем.
        - Ну что там? - пытаюсь выглянуть, чтобы увидеть, как все продвигается.
        - Ничего. Жму повсюду, ничего не всасывается. Тяга не та. Я же тебе говорю, что это не похоже на вантуз. Дырка узенькая и не плотно прилегает к сливу. Вакуума-то нет. Мне кажется, ты ошиблась. Это не вантуз.
        - Глеб говорил вантуз, я точно помню, - пытаюсь воспроизвести в памяти события четырёхмесячной давности. Да, я была немного выпившей, но не на столько же, чтобы все забыть.
        - Ты все же перепутала. Тут и внутри слой ребристый, это точно для пяток. Инструкции рядом не было?
        - Нет.
        - Засеки десять минут. Точно тебе говорю, это для отшелушивания кожи, - Вера присаживается на стул и, сняв тапки, начинает натягивать на одну ступню… не понятно что.
        - Мне кажется, Вера, что это все же не носок. Он не лезет.
        - Сейчас залезет. Он обволакивает ногу, как перчатка руку. Засекла?
        - Без десяти девять.
        - Ну вот отлично. Только что с раковиной делать?
        - А мы Глебу завтра скажем, а я сейчас остатки посуды поставлю в машинку.
        - Ну, давай, - соглашается она.
        И только поставив оставшуюся посуду в посудомоечную машину, я поняла, что с Верой что-то не так.
        - Кажется, носок сдавил мне ступню, - как-то обеспокоенно произносит Вера.
        - Так снимайте. Это вредно.
        - Это не так просто. Мне кажется, нога распухла, - уже и нотки паники слышаться в голосе.
        - Говорила же вам - не надо. Тем более без инструкции. Давайте я вам помогу. Кладите ногу мне на колени, я стяну с вас носок.
        ***
        - Я прошу тебя только об одном, посидеть в уютной комнате с игрушками и вкусной едой хотя бы часик. А лучше парочку. Разрешаю даже нагадить на пол. Только не лай, пожалуйста. Договорились? - внимательно смотрю на собаку, пытаясь найти в ее глазах должное понимание и хоть капельку интеллекта. Хотя, о чем я? Какой интеллект? Щенок - априори не может мыслить, как взрослая собака. Все, что хочет эта блондинисто-пушистая особь - это играть, особенно судя по тому, как она пытается кусать мою руку. - Будь хорошей девочкой.
        Беру подарочную коробку и опускаю туда «медвежонка». Да, точно, именно медвежонка она мне и напоминает. Как можно тише выхожу из машины и захожу в дом. Скидываю с себя обувь и все так же, стараясь не шуметь, быстрым шагом поднимаюсь в гостевую. Идиотизм чистой воды, но хочется сделать сюрприз. Первый и так вышел не так, как планировалось. Оставляю собаку в комнате, закрываю за собой дверь и так же тихо спускаюсь вниз. Правда, на середине лестницы тишина была нарушена. И не мной, а стонущей бабушкой.
        - Мне ее отрежут, Господи. Зачем я его натянула?!
        - Тихо, вы только не нервничайте. Сейчас я еще раз попробую. Дышите глубже, Вера. Если что ножом разрежем.
        - Нет, так ногу запросто порежем. Мне кажется или она синеет?
        - Нет, тут просто такое освещение.
        - Больно, Сонечка!
        Вбегаю на кухню и сразу же попадаю взглядом на сидящую с вытянутой ногой бабушку и Соню, тянущую с ее ноги… пиздец.
        - Вы что тут делаете? Как это оказалось на твоей ноге, бабушка?!
        - У нас засорилась раковина, - запинаясь, произносит Соня. - Я вспомнила, что ты показывал мне эковантуз, я его принесла, но он не справился с засором.
        - Ну было бы странно, если бы он справился. Как она… он оказался на ее ноге? - осматриваю бабушкину ногу, которая, кажется, в реале начала отекать.
        - Вера предположила, что я ошиблась и это не вантуз, а носки для отшелушивания огрубевшей кожи ног, ну и решила его надеть.
        - Охренеть! - хватаю ножницы и жидкое мыло с раковины, сажусь на стул и приподнимаю бабушкину ногу на свои колени. - Сейчас мы ее вытащим, не паникуй.
        Наливаю жидкое мыло на край и аккуратно, насколько позволяет ее нога, разрезаю край. Дальше с помощью мыла все пошло значительно легче. И только стянув эту хрень с ноги, до меня дошло, что сейчас произошло.
        - Глебушка, что бы мы без тебя делали. Ой, Господи. Я думала лишусь ноги.
        - Пипец, - шумно выдыхает Соня.
        - Так что это в итоге, Глебушка? Не носок? - интересуется бабушка.
        - Это эковантуз, просто его не доработали. Это брак.
        - Фух, - облегченно выдыхает. - Пойду умоюсь. Заодно и ногу от мыла помою.
        - Давай, бабушка, - киваю, переводя взгляд на Соню, та в свою очередь рассматривает изувеченный «вантуз».
        - Очень странная штука. Мне кажется, ты врешь. Это не вантуз.
        - А что?
        - Даже не знаю. А все-таки что?
        - Это искусственная п… киска.
        - В смысле киска? - озадаченно спрашивает Соня.
        - В прямом. Та самая, о которой мечтал твой Сосий, а не та, которую подсунула твоя героиня. Только не влажная. Хотя… она стала влажной, после мыла.
        Соня непонимающе смотрит то на меня, то на «вантуз», и так повторяется несколько раз, пока она не выпучивает на меня глаза.
        - Это пиз… это… откуда?
        - Оттуда, откуда у тебя член. Мне ее Анжела подарила на нашу свадьбу. Чтобы я не пользовался услугами проституток, а удовлетворял свои физиологические потребности вот с этой особой. Опережая твой вопрос, я ей не пользовался.
        - Пипец. Я надеюсь, что Вера не поймет для чего эта пиз…анская башня. Сначала у меня член нашла, теперь у тебя искусственная вагина. Ну и семейка, - вместо ожидаемой обвинительной речи, Соня смеется так, что начинает похрюкивать.
        - Семья, шагающая в ногу со временем.
        - Ну да, это не ковры на стену вешать, - задумчиво бросает Соня, рассматривая искалеченный «вантуз».
        - Выбрось ее на хрен, - отбираю «игрушку» из ее рук и выбрасываю в мусорную корзину. - Бабушке ни слова.
        - Ну да, только я останусь в ее глазах извращенкой с членом в комоде, а внучок без кисуленьки. Ой не могу… Вере могли отрезать ногу из-за этой хрени. Пипец.
        - Все, забыли, Соня. Давай накрывать на стол.
        - Ага, - кивает в ответ, пытаясь сдержать смех. Секунда и мы оба замираем, когда слышится четкий и громкий лай. Ну маленькая свинота!
        - О, Гена уже просит еды, - пытаюсь найти хоть какое-то объяснение.
        - Гена вообще-то тут, - указывает взглядом под стол. Ну твою мать!
        - Значит бабушка включила телевизор.
        - Вера в ванной. Ты слышишь это?
        - Нет.
        - В смысле?
        - Уже ничего не слышу. Ой, ладно. Все у нас через одно место. Сиди тут, - строго произношу я, направляясь к выходу.
        За считанные секунды преодолеваю подъем на лестницу и захожу в гостевую.
        - Лучше бы написала. Пойдем к мамочке, - укладываю щенка в подарочную коробку и иду вниз. Хоть и понимаю, что никакого смысла в коробке больше нет, но так смотрится интереснее.
        - Я хотел подарить ее чуть позже, но раз так вышло.
        Опускаю коробку Соне на колени. Открывать она ее не спешит, смотрит то на меня, то на коробку.
        - Там щенок, да? Боже, я вся в животных, как мечтала.
        - Гена и Федя скоро помашут рукой, так что будет только две блондиночки.
        Соня открывает коробку и охает, прикладывая руку ко рту.
        - Самоед. Беленький! О Боже, какая лапочка, - берет собаку на руки, скидывая на пол коробку.
        - Это девочка. Не люблю мальчиков, да и Мария бы с пацаном плохо уживалась. И да, я специально выбрал именно ее. Сначала думал взять маленькую собаку, чтобы тебе было удобнее мыть ее в раковине после прогулки, а потом подумал, что нет. Я вижу тебя только рядом с такой. Она большая будет. Защитница. Ну и тебе придется ее постоянно мыть. Причем в душе. Это будет еще одним дополнительным стимулом скорее встать на ноги. Так как сидя на стульчике, поливать ее из душа будет неудобно.
        - Я согласна на такой стимул. Это прям лучший подарок. О таком можно только мечтать, - прижимая к себе щенка, тараторит Соня.
        - С днем рождения, - улыбаясь, тихо произношу я, убирая Сонины волосы за ухо.
        - Спасибо, - шепчет мне в губы. - Это будет лучший наступающий новый год.
        - Обязательно.
        - Спасибо, - повторяет Соня, целуя меня в губы.
        Глава 53
        Аккуратно встаю со стула и медленно, совсем не так, как хотелось бы большинству людей, иду к окну, опираясь одной рукой на костыль. Не знаю, когда я откажусь от этой не самой приятной глазу штуки. Но без него страшно, да и сложно психологически. А главное - нет уверенности в том, что в следующий момент я не рухну и не сломаю себе что-нибудь. Гематомы и без того в последнее время стали моим спутником. Иногда я вообще не понимаю откуда появился новый синяк. Возможно, просто не обращаю на это внимания, понимая, что это пустяк по сравнению с моим главным падением пару месяцев назад. Упасть и разбить нос, чтобы кровь хлестала ручьем? Да, пожалуйста. Как оказалось, умею и практикую. На самом деле, это был знак свыше. Шмякнулась я при внезапном появлении Глеба. Вот так мои первые осознанные шаги закончились неудачным падением на его глазах. А все потому что не надо было скрывать от него то, что я уже пытаюсь ходить.
        Привычка бояться, что окружающие не порадуются и сглазят мои успехи - сыграла мне отнюдь не на руку, а на разбитый нос. Глеб - не Даша. И не папа. Бестужев - другой. Этот случай искоренил мою привычку недоговаривать и преуменьшать свои успехи. После разбитого шнобеля ежедневные откровения с моей стороны полились рекой. Возможно, Бестужева раздражает мой словесный понос. Не думаю, что людям интересно слушать одно и то же каждый день о ногах. Но вида он не подает. И, кажется, слушает меня внимательно и заинтересованно, а не думает о том, чтобы я поскорее заткнулась.
        Смотрю в окно, пытаясь поймать взглядом Глеба, играющего с Радой . Могла ли я подумать еще год назад, что бородатый ненавистный гад, некогда бесивший меня по самое не могу и испортивший мне жизнь, станет не только моим мужем на бумаге, но и в реале? Могла ли я представить, что одним из моих любимых занятий станет подглядывание за этим самым бородачом во время его игры с собакой? Кто бы мне сказал, что я буду тащиться от того, как он моет Раду? Это не просто полить собаку из душа и отвязаться от нее. Все со знанием дела. Моет как самого настоящего ребенка, боясь залить воду в уши. И вид у него при этом не сосредоточенный как в работе, а расслабленный, я бы сказала, мальчишеский. У него все выходит очень легко. И только с ушами вечный затык - прижимает их рукой и только потом аккуратно моет морду.
        Иногда мне становится жуть как страшно, что все это не по-настоящему. Хороший сон закончится, и я скоро проснусь в папином доме, лежа на кровати с неподвижными ногами и ужасной головной болью. Одна. Без всего этого. Кажется, у меня на запястье уже появился след от того, что я постоянно себя щипаю, дабы убедиться, что это не сон. Все слишком хорошо, чтобы быть правдой. Я уже совершенно не представляю свою жизнь другой. Без Глеба. Кошку и собаку, пусть и других, - можно купить или взять из приюта. Да, как бы я ни любила Машу и Раду, я понимаю, что на их место могут прийти другие питомцы, когда тех не станет. Им, так или иначе, можно найти замену. Бестужеву - нет. Где-то там глубоко внутри я понимаю, что вокруг есть много красивых мужчин, да и бородатых тоже. Да и объективно говоря - Глеб не образец красоты, обаятельности, такта и того, что любят женщины. Временами он по-прежнему гадкий, говорит совершенно то, что не понравится ни одной женщине, жуткий зануда, собственник и вообще… Не знаю, как так получилось, что при всем при этом, он стал для меня всем. Точнее догадываюсь, любовь зла - полюбишь и
бородатого козла. Хотя никакой он не козел. Но любовь точно зла. Я бы рассмеялась в лицо тому, кто бы мне сказал, что я полюблю мужчину, который когда-то надел на меня повязку и испугал до смерти. Мужчину, который так или иначе стал непосредственным участником кардинального переворота в моей жизни. Мужчину, которому почти за год совместной жизни я так и не сказала «люблю»… Ждет ли он этого? Ждет. Знаю. Вот только не получается у меня произнести это вслух. Это что-то сродни бывшей мерзопакостной привычки - не договаривать и не делиться своими успехами. Разбитый нос избавил меня от этой привычки, а вот сказать Глебу то, чего он хочет от меня услышать, так и не получается.
        Пододвигаю стул к окну и присаживаюсь на него, только вовсе не грациозно, как хотелось бы. Сесть куда-то - это все же проблема. Страшно, что при приседании подведут ноги, в итоге - попа приземляется на стул очень небрежно. К концу ноября, на который я четко запланировала отпраздновать пусть и запоздалую, но все же свадьбу в белом пышном платье, хотелось бы садиться не вот так, как сейчас, а более мягко и главное уверенно.
        Снова смотрю в окно, ловя взглядом кидающего игрушку Глеба. Обычно его такие игры с Радой длятся двадцать, максимум двадцать пять минут. На данный момент уже сорок. И я знаю почему. Я знаю его. Пусть и не как облупленного, и есть какие-то стороны, которые он умело прячет, однако точно знаю, что он сейчас делает - оттягивает время, чтобы не ехать к Варе и Олегу. Нравится - не нравится, все равно пойдешь со мной, моя красавица. Если понадобится - прикую к себе наручниками, а к ребенку мы все равно пойдем. Вот это единственная проблема, которая реально маячит между нами. Нужно быть уж совсем тупой, чтобы не понять, что «сейчас беременеть нельзя из-за нагрузки» равняется - не захочу никогда. Мне и вправду не нужна сейчас беременность. Рано. Физически рано. Я это понимаю и чувствую. Но также понимаю, что через полгода или год, а то и пять лет - Бестужев все равно будет говорить про нагрузку на организм. Не понимаю в чем затык. Хоть убей.
        В какой-то момент Глеб поворачивается к окну и подмигивает мне. Даже на приличном расстоянии я вижу его прищур и улыбку.
        - Подмигивай сколько влезет. Все равно пойдешь со мной, - произношу это вслух.
        Достаю из кармана платья мобильник и набираю Глеба.
        - Ты соскучилась?
        - Очень. Я вся горю. Давай живо тушить мой пожар.
        - Где?
        - В Катманде. Давай домой. Я уже раздеваюсь. Даю тебе пять минут на мытье Рады и жду голого в кровати.
        Кладу трубку, не дожидаясь ответа, и отворачиваюсь от окна. С какой вероятностью он придет домой сейчас и поверит в то, что я голая? С нулевой. Но хотя бы через минут пятнадцать, возможно, придет в нашу скромную обитель. На удивление хватило десяти, как я услышала звук его шагов.
        Приподнимаюсь со стула и медленно направляюсь к ванной. Застаю Бестужева, снимающего футболку около душевой.
        - Даже не знаю от кого из вас воняет больше. От тебя или от Рады.
        - А ты понюхай, - подается ко мне, касаясь влажной шеей моей щеки.
        - Ну, фу, потный же, - передергиваю плечами, на что Бестужев как будто специально лезет целоваться.
        - Что фу? Разве мужик не должен быть могуч, волосат и вонюч?
        - Оставим только волосат и то, на лице.
        - А ты почему не голая, кстати?
        - Прошло больше пяти минут, я уже оделась.
        - Я так и подумал, - кивает в ответ, вновь наклоняясь ко мне, но лица не касается. Вместо этого сжимает мою попу. - Я быстро.
        Присаживаюсь на стул и в очередной раз наслаждаюсь тем, как Бестужев моет Раду. Забавно, что покупал он белого медвежонка, чтобы его мыла я, а делает это как правило он. Мыть такую собаку для меня оказалось по истине сложным занятием. Зато вычесываю ее я. Через несколько минут стандартных процедур Бестужев отпускает Раду, высушив ее полотенцем, и, скинув боксеры, переводит на меня взгляд. Мол пошли со мной. Сказала на свою голову, что хочу как в кино сделать это в душе. Да вот фишка в том, что даже если бы мне реально приперло сейчас заняться сексом, на душевую меня пока не хватит. Не хватает еще, чтобы Глеб меня уронил.
        - Я не потная. Накрашенная и вообще при параде, если ты не заметил. Давай быстрее, Глеб. Что бы ты не делал, мы все равно пойдем к Варе. Если надо, я тебя привяжу к себе.
        - А ты знаешь, что младенцев нельзя видеть первое время, это плохая примета, - совершенно серьезно произносит Бестужев, подходя ко мне ближе.
        - После сорока дней можно, - поднимаю на него взгляд. - А прошло даже больше. Попытка не прокатила.
        - Мне кажется, у нас проблема.
        - Какая? - садится на корточки и подносит пальцы к моему носу.
        - Я только что заметил. Черт, он после падения стал кривым. Точно, влево косит. Нам надо к врачу, срочно, - приподнимается с корточек.
        - Ты прав. Надо, - резко поднимаю руку, сжимая в ладони его член. Сильно сжимаю, даже я понимаю, что перебор.
        - Тихо-тихо, нежнее.
        - Если не поедешь туда, куда мы договаривались, я тебе его перекручу не только влево, но и вправо, так, что в итоге откручу и придется точно поехать к врачу, - зло проговариваю я и отпускаю ладонь.
        - Не ожидал от тебя такого кощунства. Вот тебе и милая, нежная девочка Соня, - наигранно обиженным голосом произносит Глеб.
        - А знаешь, мы похожи, - неожиданно для самой себя произношу я. - Ты напоминаешь сейчас меня перед походом к гинекологу. Что, страшно? Ну раз я расставила ноги перед незнакомой теткой, так и ты, будь добр, помойся, оденься и доставь свою задницу к Самойловым.
        - Нет, София Викторовна, мне не страшно. Просто не хочется терять время на то, что мне не доставит никакого удовольствия и не принесет никакой пользы. А поход к врачу - это все же вынужденная мера, которая принесла не одну пользу. Но раз у тебя шило в заднице, то так уж и быть - я поеду, - совершенно серьезно произносит Бестужев, разворачиваясь ко мне задницей.
        - Ну вот и замечательно, - удовлетворенно произношу я, вставая со стула. - Я пока почешу Раду, а ты, будь так добр, мойся в темпе вальса. Мы и так опаздываем.
        Глава 54
        - Ты почему с пустыми руками? Я же просила взять голубую корзину.
        - Хватит твоего торта, не хочу возвращаться, примета плохая, - вполне серьезно произносит Бестужев, застегивая ремень безопасности.
        - Ладно, ты прав. Подержи торт, я схожу. В конце концов, я не за рулем, мне можно. Язык покажу перед выходом.
        - Не надо никуда идти, у них до хрена детских вещей. Потом отдам Олегу лично.
        - Нет, сиди тут, - ставлю торт Бестужеву на колени и выбираюсь из машины.
        Все, что связано с машинами выводит меня из себя. Возможно, я самая трусливая особа на свете, но я терпеть не могу, когда мы едем на авто. Хуже всего, что без нее никак. И неважно кто водитель. Слова Веры о том, что она потеряла своих мужчин именно из-за машин и по сей день отравляют мое сознание. И ведь понимаю, что без машины никак, Глеб каждый день мотается туда-сюда.
        Беру корзинку, возвращаюсь в машину и ставлю подарок на заднее сиденье.
        - Фух, я вспотела. Пипец жара, - сажусь на свое место, забирая торт к себе на колени.
        - Вспотела, так пошли мыться. Я не терплю потных женщин.
        - У меня эко-пот, не волнуйся. Он не вонючий.
        - Ну раз эко, то так уж и быть потерплю тебя.
        - Заводи машину, Глеб, - строго произношу я, испепеляя его взглядом.
        Чувствую себя злой, дотошной мамашей, заставляющей своего непослушного сынулю съесть кашу, а в нашем случае - поехать к ребенку. Просто к ребенку! Бесит. Просто дико раздражает его нежелание.
        Всю дорогу мы проехали молча. Не знаю, о чем думал Бестужев - скорее всего о том, как сбежать или сломать ногу по пути. Однако ничего этого я ему сделать не позволила. Единственный затык - это лестничный пролет на пути к Самойловым. Это тоже для меня проблема. Но я строго-настрого запретила Глебу поднимать меня на руки, сразу после случая с разбитым носом. Сама. Все сама. Так велит Оля, да и я сама с ней солидарна. Долго, но сама. Хотя, если быть честной, иногда очень хочется на руки. Привычка все же.
        Если бы у меня была возможность запечатлеть непроницаемое, похренестическое лицо Бестужева, при разговорах о самом ребенке, да и при умилении им, я бы с радостью этим воспользовалась. Но мои руки были заняты сладким пупсиком.
        - А почему на нем нет подгузника? - спрашиваю я.
        - А мы его одеваем только тогда, когда куда-то едем. Это же вредно для мальчиков, парниковый эффект, яички преют, а в будущем это грозит бесплодием.
        - Во-первых, надеваем, Варя, - откладывая телефон в сторону, неожиданно произносит Глеб. - Во-вторых, это все редкостная херня. Максимум, что будет от подгузников - это опрелости. Но если ребенку его вовремя менять, то ничего ему не грозит. Более того, если ты внимательно посмотришь на упаковку от одноразовых трусов и подгузников, то увидишь, что они обладают впитывающим эффектом, поглощают влагу, а не накапливают ее по типу парника. И да, по поводу херни, то есть бесплодия. За выработку тестостерона отвечают клетки Лейдига, которые находятся в тех самых яичках вашего Ярослава. Однако до восьми лет они практически не работают и становятся активными только в преддверии полового созревания. Даже если чисто теоретически предположить, что температура в грязном подгузнике вашего Ярослава достигает температуры сорока пяти градусов, то ему на это по хрен, потому что нельзя навредить тому, чего нет. А вот если ваш Ярик вдруг станет любителем поносить подгузники в лет так десять, то да, некоторые проблемы все же будут. Но бесплодным он все равно не станет. Просто его сперматозоиды будут обладать меньшей
скоростью при передвижении. Вот и все, - на одном дыхании произносит Бестужев, а после, как ни в чем не бывало, отпивает из стакана воду.
        - Спасибо за пояснение, будем знать, - растерянно бросает Варя.
        - Всегда пожалуйста.
        Нет слов, остались только звуки. Я уже забыла каким колким он может быть. И вроде бы не сказал ничего оскорбительного, но при этом выглядело это, мягко говоря, некрасиво. Всезнайка хренов. Когда только о детях мог узнать?
        - Давайте выпьем чай? Как раз попробуем Сонин торт, - предлагает Варя, вставая с дивана.
        - Давай, - все еще растерянно произношу я.
        - Мне, пожалуйста, кофе, - просит вполне себе доброжелательно Бестужев.
        - Олег, пойдем поможешь мне все принести, - зовет своего мужа Варя.
        - А ты не боишься оставлять меня с ним одну? - уже у двери обращаюсь к Варе, переводя взгляд на малыша в моих руках.
        - Набирайся опыта, - подмигивает мне, оставляя нас с Глебом наедине. Перевожу на него взгляд и только спустя несколько секунд он поворачивается ко мне.
        - Ты что-то хочешь мне сказать, Соня?
        - Да. Сядь поближе ко мне, пожалуйста.
        - И без того душно. Здесь ужасная вентиляция и повышенная влажность. Не хочу.
        - Пожалуйста, - как можно спокойнее произношу я.
        - Зачем? - вставая с кресла, интересуется Бестужев, смотря на меня. И тем не менее садится рядом.
        - Хочу, чтобы ты посидел со мной. Тебе нравится Ярослав?
        - Тебе честно или приятно?
        - О, Господи. Давай честно.
        - Страшненький. Хорошо, что мальчик. В жизни будет легче устроиться.
        - Знаешь что?!
        - Знаю. Он некрасивый, Соня. Что бы ты мне сейчас ни говорила. Не отрицаю возможности, что в будущем он станет симпатичным, дети меняются. Но я не обязан говорить какой перед нами красивый ребенок, если он для меня таковым не является. И умиляться чужим детям я тоже не обязан. Однако я не говорю Варе и Олегу о том, что их ребенок страшненький из уважения к ним. Кстати, ты чувствуешь запах?
        - Запах крови от того, что я дам тебе сейчас в нос?!
        - Нет, запах какашек. Ярик нагадил. Стоило все-таки надеть подгузник, ибо теперь у тебя платье не белое, - приподнимаю чуть выше малыша, смотря на свою… уже не белую юбку…
        ***
        Может день получился ужасным из-за того, что я вернулась за подарком и примета сбылась? Господи, кого я обманываю? Даже если бы я никуда не вернулась, Глеб бы вел себя точно так же.
        - Почему ты не любишь детей? - неожиданно задаю вопрос, как только мы входим в дом.
        - Я не не люблю детей. А вообще, с какой стати я обязан любить чужих детей? Назови хоть одну причину.
        - Хорошо, я неправильно задала вопрос. Почему ты не хочешь детей? Только не говори, что это не так. Я это чувствую.
        - Возможно, потому что я эгоист, который хочет наслаждаться обществом только своей жены, - как ни в чем не бывало отвечает Глеб, наливая себе в бокал виски. Отпивает глоток, а у меня ступор. - И да, если мне не изменяет память, я говорил тебе, что эгоист.
        - Чушь какая-то. Мы все эгоисты и что с того? Как можно не хотеть ребенка от того, кого любишь?! - непродолжительная пауза, во время которой Глеб рассматривает меня так, как будто видит впервые. И только спустя несколько секунд, отпив очередной глоток, вкрадчиво интересуется:
        - А ты меня любишь, Соня? - а вот теперь молчу я. Язык словно к небу прирос. Ну почему я не могу сказать это вслух, Господи?! - Извини. Да, - прерывает мои мысли Глеб, отвечая на звонок мобильного.
        Ну почему у меня в очередной раз все через задницу?!
        Пытаясь успокоиться, иду на кухню и наливаю себе стакан холодной воды. Пью медленно маленькими глотками, стараясь глубоко дышать. К чему эти ссоры? Просто надо сказать ему вслух то, что и без того является правдой. По-человечески. Без наездов. Наливаю себе еще один стакан воды и подхожу к окну. Все у нас будет хорошо. И ребенка он обязательно захочет. На еще одном «все будет хорошо» я поперхиваюсь, когда вижу отъезжающую машину. Это что вообще такое?! На автомате набираю Бестужева, а он не отвечает. Тупо не отвечает! Из-за каких-то невысказанных слов обидеться как девочка и умотать из дома после того, как выпил виски? Пусть и несколько глотков, но выпил же! От злости хочется лопнуть!
        Не помню, как оказалась в гостиной и начала штурмовать очередной раз телефон. Пришла в себя более-менее тогда, когда поняла, что музыка мобильника едва слышно, но доносится из дома. А если быть точнее, из приоткрытого кабинета. Мало того, что уехал, так еще и мобильник оставил на столе. Сажусь на стул, и сама того не осознавая, начинаю крутить в руке его мобильник. Кручу до тех пор, пока не задеваю рукой мышку. На экране компьютера тут же появляется картинка. А если быть точнее - много картинок. На одной из которых Рада грызет ножку кухонного стула. Что за фигня?!
        - Рада! - кричу со всей силы, на что моя блондинка номер два отскакивает от стула.
        Это, блин, камеры в режиме онлайн по всему дому! Ну и паскуда!
        Глава 55
        Первоначальный психоз после обнаружения камер и мысленного четвертования Глеба, как ни странно, быстро перерос в рациональное русло и привел к некоторым умозаключениям. Логика включилась совершенно внезапно. Во-первых, компьютер в кабинете появился недавно. От силы месяца два. Скорее всего после того, как я упала и разбила нос. И вероятнее всего это было сделано исключительно с целью моей безопасности - иногда послеживать за тем, что со мной происходит. В конце концов, в уборных, судя по картинкам, камер - нет. Глеб - не извращенец. А говорить мне про их подключение - да, не самая лучшая идея. Я бы определенно встала в позу. В том, что раньше камер, кроме прихожей и кабинета, как говорил сам Бестужев не было - я уверена на все сто. Если бы они имелись в наличии с самого начала, Глеб бы точно знал про мое фиаско в интимном месте, ибо криков и паники было до фига и больше. Стало быть, не полез бы тогда мне в трусы. И не получил бы вазой по лбу. Да и, как минимум, знал бы, что я собиралась к нему в Париж, если следил за мной по камерам.
        Вторым внезапным для меня открытием стало - невозможность иметь детей. Не моя, а Глеба. Он просто не может, а не не хочет. Вот почему не предохранялся в Париже и сразу повел меня к врачу - чтобы не подумала о том, что он бесплоден. Что-то типа отвести от себя подозрения. Отсюда такие познания про какие-то клетки, вырабатывающие гормоны у мальчиков. Теперь вполне себе логично его нежелание ехать к Варе. Мне ведь точно так же было неприятно слышать про секс и отношения, когда я лежала недвижимой в кровати. Меня раздражали и пугали разговоры о том, к чему я была не способна. Вполне логично было бы, что осознание его бесплодия привело бы меня в уныние, так или иначе я хочу собственных детей, вот только вместо этого ко мне пришло какое-то другое чувство. И нет, даже не жалости. А чего-то такого, что разъедает меня изнутри.
        Ему же плохо от этого. Наверняка, после всех моих разговорах о детях, он уверен в том, что без них он мне не нужен. В принципе, на его месте я бы подумала точно так же. Я ведь даже на его последний вопрос смолчала. Сколько раз мне говорила Вера о том, что мужчины куда более обидчивы, чем женщины и гораздо острее воспринимают поражения, просто те еще молчуны. А уж я-то знаю, как страшно вариться в том, о чем боишься сказать вслух.
        Вот так, за какие-то двадцать минут, вместо предполагаемой обиды и красочного наезда на Бестужева за то, что он бросил меня, не сказав ни слова, я совершенно поменяла ход своих мыслей.
        На удивление, моих извилин хватило и на то, чтобы вспомнить, что перед побегом Бестужеву позвонили. А ларчик просто открывался - всего лишь открыть входящие и перезвонить абоненту. Вот только ларчик все же не открылся. Просто потому что входящий «Михаил» не поднял трубку ни на один из моих пятнадцати звонков. И вот тут логика и разум помахали мне рукой, уступив место панике. Стакан из-под виски пустой. Пусть там было налито всего ничего, но ведь этого может хватить для того, чтобы потерять концентрацию внимания. Даже если у него что-то случилось на работе, и он помчался туда, какова вероятность того, что Глеб тупо не доехал?
        Я даже не помню, когда в последний раз лила слезы и вот на тебе - они сами текут по щекам. Неконтролируемо. От безысходности. А все потому что я так и вижу ненавистную красочную картину того, как машина Глеба встретилась лоб в лоб с каким-нибудь деревом. Первое, что пришло в голову после того, как уже нечем стало дышать от сопливого носа - просто поехать к нему в отель. Вопрос только в какой. И только чуть позже до меня дошло, что сначала надо позвонить тому, кто уж точно в курсе событий.
        - Да, дорогой. Ты уже по мне соскучился? - веселым голосом произнесла Анжела. Веселый - это же хорошо?
        - Это дорогая. А дорогой по тебе никогда и не скучает.
        - Ой, София, это ты. Не к добру это, слышать бабский голос с утра пораньше.
        - Какое к черту утро? Сейчас шесть вечера.
        - Эээ… Саша, вставай, проспали! - орет она, отодвинув от себя трубку.
        - Анжела, вернись сюда.
        - Да я тут. В смысле не тут.
        - А где ты?
        - В Доминикане. У нас полдень. Спасибо, что разбудила, у нас обед в полпервого, а пропустить никак нельзя. За все же уплачено.
        - Ты издеваешься?!
        - В смысле?
        Прорвало. Реально прорвало. Сопли, крики, слезы. Но, видимо, это возымело должный эффект.
        - Заткнись, пожалуйста. Михаил - это руководитель стройки на нашем новом объекте. Я сейчас позвоню ему на другой номер и узнаю, что там случилось. Скорее всего Глеб там. Жив и здоров, но просто занят. Не разводи панику. Все, я тебе перезвоню.
        - Спасибо.
        Кладу трубку и начинаю гипнотизировать взглядом экран мобильника. На пятой минуте раздается звонок.
        - Да, - как можно спокойнее произношу я, сильно сжимая руку в кулак. Сама не знаю для чего.
        - Сонь, это я, - ну хоть как минимум живой! - Извини, некогда было предупредить и позвонить. У нас ЧП на новом объекте. Непонятно пока - поджог, случайность или наши налажали. В общем, это надолго. Ты ложись спать, не волнуйся.
        - В смысле спать? Я тебя подожду. Мне надо с тобой поговорить.
        - Завтра поговорим.
        - Нет, не завтра, хочу сегодня, даже если это будет в три часа ночи. Очень многое хотелось бы обсудить. Например, камеры по всему дому, - вот уж меньше всего я думаю о камерах. Но совершенно безэмоциональный голос Бестужева в совокупности с «завтра поговорим» просто выводит меня из себя. Тогда как я вся на нервах - он спокоен!
        - Обсудим, - усмехается. - Если что я на связи, звони на второй мобильник. Он у меня в машине, я его сейчас заберу.
        - Хорошо. Возьми такси на обратном пути. Не садись за руль, ты выпил.
        - Ты смеешься что ли? Чтоб все так пили.
        - Это неважно. Позвони мне перед тем, как будешь выезжать.
        - Обязательно.
        Я даже не понимаю было его «обязательно» сказано с насмешкой или нет. Ощущение, что моя думалка окончательно выключилась. Никогда не понимала почему люди не могут остановиться. Ну есть же один отель, зачем еще один строить. Ну зачем?! Тут же всплывают слова Глеба - «денег много не бывает». А мне так и хочется сказать:
        - Нам хватит. Да, Рада? - прижимаю к себе ничего непонимающую собаку и через несколько минут начинаю делать то, что меня всегда успокаивает: вычесывать ее шерсть. К счастью, моему четвероногому ребенку это по нраву.
        Все будет хорошо. Все обязательно будет хорошо - повторяю уже не в первый раз заученную фразу. Главное ведь живой, а все остальное - ерунда.
        ***
        Не думала, что «долго» затянется до двенадцати ночи. Сна нет ни в одном глазу. И только дурацкие мысли никуда не деваются.
        - Да, - резко поднимаю трубку, едва услышав звонок.
        - Я закончил, Сонь. Уже выезжаю.
        - Стой. У вас там все живы? Ну после ЧП? - уточняю я.
        - Да. Все нормально. Ладно, давай, я устал и хочу домой.
        - Ты же на такси?
        - Нет, Соня, я на машине. Я - трезв. Успокойся. Все, до встречи, - резко кладет трубку. Так, что я и слова не успеваю вставить.
        Раньше я думала, что слишком мнительная. Однако в данную минуту моя мнительность подкрепляется временем. Сейчас нет никаких пробок. Ехать от нас до нового объекта - максимум сорок минут, даже если ему приспичило остановиться в туалет. А сейчас, судя по засеченному мною времени, прошло пятьдесят четыре минуты. У нас есть негласное правило - не звонить за рулем. Так повелось почти с самого начала семейной жизни. Во-первых, такие звонки не нравятся Глебу, как бы он ни отрицал, во-вторых, так спокойнее мне. Но сейчас мне вообще неспокойно. Дала себе установку позвонить через шесть минут. Итого - ровно час в дороге. На пятьдесят девятой минуте схватила телефон и набрала Бестужева. Правда, загвоздка в том, что мне не ответил ни Бестужев, ни тетка с автоматическим голосом. Ничего.
        Паранойя, мнительность, да черт его знает как это зовется. Может я реально больная, но в голове одна дурь. Еще немного и я сойду с ума, представляя красочные картинки возможных исходов. Именно для того, чтобы окончательно не двинуться головой, через десять минут я вызвала охрану и посадила свою пятую точку на заднее сиденье авто.
        - А зачем нам вторая машина? - интересуюсь у охранника.
        - Чтобы наверняка.
        - В смысле?
        - Давайте вы не будете лезть в то, что вам в принципе знать не надо. Да и не волнуйтесь вы так. Мало ли у него просто машина заглохла.
        - Да я вообще не волнуюсь.
        - Оно и видно. Вообще меня могут уволить за то, что я вас везу, хрен пойми зачем. Может все же мы сами съездим? Без вас.
        - Нет. Я здесь хозяйка, - зло проговариваю я. - Отвернитесь от меня и смотрите на дорогу, нечего на меня пялиться.
        - Обязательно.
        Ощущение, что надо мной снова подтрунивают. Однако сейчас мне все равно. Не знаю сколько мы проехали, может минут десять, может двадцать. Мысли были где-то очень далеко. Например, как я вернулась сегодня домой за корзинкой с подарком. И после этого все пошло через одно место. И еще снова слова Веры про ее потерянных мужчин. Что я тогда буду делать без Глеба? «Станешь очень богатой вдовой» - врезаются в память некогда произнесенные слова Бестужева. Гад! Даже в мыслях гад!
        - Ну вот, - удовлетворенно произносит водитель. Шумно сглатываю, переводя на него взгляд.
        Мы останавливаемся вслед за второй машиной и все, что я делаю - это пытаюсь выглянуть. Однако ничего не вижу. Мое сознание определенно затуманено, но мне хватает сил и ума выйти из машины, как только я слышу хлопок двери со стороны водительского места.
        Глава 56
        Медленно выбираюсь из машины, сразу же попадая взглядом на улыбающегося Бестужева, о чем-то говорящего с охраной. Улыбается! Он улыбается, когда я, наверняка, приобрела седых волос. Первая мысль - убью!
        - Да, вызывайте эвакуатор, - слышу отдаленно голос Бестужева. Секунда и он переводит взгляд на меня.
        Не знаю от чего так колотится мое сердце. И вообще, как так получается, что вот он здесь, живой, собственно то, чего я и хотела, стоит и смотрит на меня, а мне хочется его поколотить. Я, как ни странно, первой иду к нему навстречу. Никогда не думала, что буду хотеть убить его за простую улыбку. Но сейчас она мне кажется насмешкой.
        - У меня сдох мобильник и заглох железный конь, - пожимая плечами, как ни в чем не бывало бросает Глеб, разводя руки в стороны. При этом по-прежнему улыбается!
        Я совершенно не контролирую себя. Настолько, что отпускаю из руки костыль и со всей силы отталкиваю Бестужева в грудь. Так, что он пошатывается, да и я сама еле удерживаюсь.
        - Ненавижу тебя!
        Глеб на секунды теряется, а потом резко приходит в себя, задумчиво потирая свою бороду.
        - Ааааа, - протяжно произносит он. - Вспомнил. Ребятушки, - поворачивается в сторону охраны. - Вы садитесь все дружно в одну машину, а я со своей супругой дождусь эвакуатора, и мы поедем на другой, - забирает ключи у одного из охранников. - Давайте, давайте. Быстрее. У нас тут намечается очень важный разговор.
        Как только вся его команда садится в машину, он резко переводит на меня взгляд.
        - Ну что? Ах да, ты меня ненавидишь. Точно… камеры! - многозначительно произносит Бестужев, уже без бесячей улыбки на лице. - Это же очень важная тема. Надо бы за что-то зацепиться, да, Сонечка? - вкрадчиво произносит мое имя, подходя ко мне ближе.
        - Причем тут камеры?
        - Да, действительно причем? Не спала, ждала меня, чтобы поскорее услышать какое же я брехливое чмо. Установил их, а ты ни слухом, ни духом.
        - Ты совсем дурак что ли?! - в очередной раз закипаю, борясь с желанием снова его ударить.
        - Да. Дурак. Сдурел, когда встретил тебя. Без шуток. Реально сдурел, - кивает в такт своим словам. - Ну давай, говори, как ты меня ненавидишь за то, что нарушил твое личное пространство. Да вообще можешь много что говорить. Был бы повод. Так не терпелось, что аж на встречу приехала, отчитать за камеры.
        - Ты не дурак, ты идиот! - вскрикиваю я. - Я забыть забыла про твои сраные камеры. И знаю, что ты их поставил недавно, когда я упала, и уж точно за мной не следил. А вообще засунь себе их в жопу! Напоминание об их находке было лишь предлогом, чтобы поговорить. Я заставила поехать сюда твою долбаную охрану и поехала вместе с ними только для того, чтобы убедиться, что ты жив. А ты… ты даже не сел в такси, о чем я просила дважды. Так бы и сидел в своей машине всю ночь. И так тебе и надо было бы. Ты… ты… ненавижу тебя! - снова толкаю его в грудь, но сейчас Бестужев даже не шевельнулся, а вот я еле устояла на ногах. От бессилия снова толкаю его в плечо, только уже одной рукой. Снова и снова. До тех пор, пока Глеб не перехватывает мою руку.
        - Так переживала обо мне?
        - Еще чего! Больно ты мне нужен, - в очередной раз взрываюсь, истерично вскрикивая.
        - Совсем не нужен? - приподнимая брови, интересуется Бестужев.
        - Совсем.
        - А чего тогда плачешь сейчас?
        - Хочу и плачу! - самое удивительное, что я даже не поняла, что противные слезы вновь текут по щекам.
        - А что еще хочешь? - наклоняется к моему лицу, вытирая тыльной стороной ладони слезы на моих щеках, при этом продолжает удерживать меня за руку.
        - Чтобы ты не умирал, - всхлипывая, произношу я после значительной паузы. Представляю как убого со стороны выглядят мои слова. Но ничего не могу с собой поделать. И так горько становится от очередного бессилия и невозможности с легкостью произнести все, что хочется. - Не так все должно было быть. Это неправда. В смысле, я не ненавижу тебя, - Глеб отпускает мою руку, и я тут же тянусь смахнуть с лица жгучие слезы. - Ты просто мне все нервы вытрепал за один вечер. Вроде бы ничего не сделал. На расстоянии, а вытрепал всю. Мне кажется, я поседела, - опускаю взгляд вниз, задерживаясь на своих ногах. Кажется, еще чуть-чуть и рухну. - И ты мне нужен. Очень-очень нужен, - вновь поднимаю взгляд на его лицо. - И что бы ты там ни думал, я тебя люблю. Тебя, - вновь повторяю я. - И говорю это не для того, чтобы ты дал добро на детей. Я сегодня много думала после твоего отъезда и поняла, что ты не можешь их иметь. И специально так себя ведешь, чтобы я ни о чем не догадалась. Так что я говорю это не для того, чтобы ты заделал мне ребенка. Просто так есть. Не знаю почему у меня не получается говорить о таких
вещах легко, как у других, но это правда. Я тебя люблю. Ногами клянусь.
        - Не мизинцами? - так серьезно произносит Бестужев, что на мгновение я теряюсь от его проницательного взгляда.
        - Ногами.
        - Ну, ты же понимаешь серьезность своих слов, да?
        - Да! Не знаю почему, но, мне кажется, я их плохо чувствую, - опускаю взгляд на свои ноги. - Но это от того, что долго стою.
        - Вот тебе и клятва, бесстыжая девчонка, - усмехается Глеб, поднимает меня и закидывает к себе на плечо попой вверх. Какое-то мгновение и я оказываюсь на капоте его машины. - Точно любишь?
        - Точно.
        - Повтори, - грубо произносит Бестужев. - Бог любит троицу. А было дважды.
        - В смысле? Ты что, считаешь что ли?!
        - Да.
        - Знаешь, это очень странно для мужчины.
        - Повтори, - с нажимом добавляет он.
        - Да люблю я тебя, дурак.
        - Даже несмотря на мое бесплодие?
        - Да. Знаешь что, ты меня начинаешь уже выводить из себя, - вполне серьезно произношу я.
        - Зато ты уже не плачешь.
        - Это такая психотерапия?
        - Нет. Это просто желание лишний раз убедиться в твоих словах. Ну раз точно любишь, то как-то некрасиво оставлять тебя в неведении. Но помни, что ты поклялась своими ногами.
        - Ты о чем сейчас?
        - О твоей речи. Мне было бы выгодно на все сто процентов согласиться с ней и жить себе припеваючи, однако совесть задушит со временем. Не знаю откуда у тебя убежденность, что я поставил камеры тогда, когда ты упала. Это не так. Камеры были с первого дня твоего пребывания в доме. Я пялился на тебя, находясь на работе, почти каждый день, ровно до того момента, пока не получил вазой по башке. Только тогда у меня мозги встали на место, и я осознал, что с этим надо что-то делать. Я смотрел в экран, прикрываясь заботой о тебе, на самом же деле, я просто хотел на тебя смотреть. Была бы моя воля - двадцать четыре часа в сутки. Ты сейчас думаешь, что я херов извращенец, но это не так. Я не видел ничего такого, о чем бы тебе следовало переживать. У меня не было цели дрочить при виде твоего обнаженного тела. Членом клянусь. Ты все еще любишь меня, Соня? - хотелось бы посмеяться, так ведь не смешно. Глеб - не шутит. Он очень даже серьезен. И то, с какой силой он сжимает обеими руками мою талию это только подтверждает.
        - Ты в курсе, что ты маньяк? - после значительной паузы наконец произношу я, обхватывая его лицо обеими ладонями.
        - В курсе. Суть в том, что твой личный, а не бесхозный. На вопрос ответь.
        - Какой вопрос? О, Господи. Ты что глухой? - вдруг доходит до меня.
        - Нет. Я не услышал ответа.
        - Да!
        - Что-то неискренне.
        - Хватит! - зло бросаю я, сильнее сжимая в ладонях его лицо.
        И сама того не ожидая, впиваюсь жадным поцелуем в его губы. Бестужев вряд ли ожидал от меня таких действий, однако тут же впускает мой язык в свой рот, включаясь в поцелуй. Мы целуемся так, как будто не виделись целую вечность. Жадно. Мокро. Как сумасшедшие. Ну и по фиг. Дыхания не хватает то ли от недавних слез, то ли от того, что мы не отрываемся друг о друга. Сама того не осознавая, начала блуждать руками по его рубашке. На каком-то автомате нащупываю чертовы пуговицы и начинаю их расстегивать. Несмотря на непослушные пальцы, удается мне это легко. Стыдно признаться, но меня это заводит.
        - Мы на улице, - еле бормочу ему в губы, справляясь с последней пуговицей.
        - В темном лесу. Пофиг.
        - Зато ты наконец-то первый полуголый, - радостно произношу я, проводя ладонями по его груди.
        - Это ненадолго, - парирует в ответ, кусая меня за нижнюю губу. Отстраняется и моментально стягивает лямки моего летнего платья. - Вот не к месту лифчик. Когда надо - не одеваешь, когда не надо - пожалуйста, - ворчит Глеб, высвобождая мои руки из платья.
        - Надеваешь, - смеюсь ему в губы.
        - Черт, бес попутал, - шепчет мне в шею, жаля кожу голодными поцелуями, при этом приспускает лифчик вниз, освобождая грудь.
        - А нас точно никто не увидит? - растерянно бормочу я, наблюдая за тем, как Бестужев отрывается от моей шеи и наклоняется к груди.
        - Я тебя собой прикрою. И если спросят, скажу, что это все мое. Исключительно мое, - грубо сжимает обеими руками грудь, лаская между пальцев до сладкой боли соски. Обожаю, когда он так делает. И для Глеба это уже давно не секрет.
        Зарываюсь пальцами в его волосы, нежно поглаживаю их, в то время как Глеб покусывает мои соски. Докатились… На капоте машины, на почти безлюдной трассе. Почти!
        - Глеб, только что проехала машина.
        - Ну и по хрен. Если нас засняли, скажем, что это не мы. У нас машину украли, - чуть охрипшим голосом произносит Бестужев, отрываясь от моей груди. - Так что это не мы.
        - Да. Это определенно не мы, - смеюсь в голос, опуская руки на капот и смотря на то, как Глеб кладет ладони на мои колени и ведет ими вверх, задирая подол платья. - Приподними попу, - усмехается мне в губы, видя мою заторможенность.
        Стягивает с меня трусы и тут же прячет их в задний карман джинсов. Я же тянусь к его ремню. Расстегиваю немедля и тяну вниз ширинку. Ныряю рукой в его трусы и с диким удовольствием сжимаю его твердый член. Провожу вверх-вниз, на что Бестужев останавливает меня.
        - Вот не надо этого сейчас.
        - Ну я же ласково, не как в ванной, - усмехаюсь ему в губы, наблюдая за тем, как он раздвигает мои ноги и устраивается между ними.
        - Я хочу кончить в тебя, а не на тебя.
        - Да пожалуйста, пожалуйста, - бормочу я, еле сдерживая смех, при этом приспуская с него трусы.
        Вновь зарываюсь пальцами в его волосы, когда Глеб припадает к моим губам. Снова целуемся как ненормальные, покусывая губы друг друга. Прижимаюсь к нему сильнее, ощущая жар его тела. Он отрывается от моего рта и спускается к шее, проводя по ней языком. В этот момент я четко ощущаю, как внизу живота все тянет, между ног становится влажно. Еще недавно мне было от этого неловко. Сейчас - нет. Мне даже плевать, где мы находимся. В какой-то момент Глеб резко сжимает мою талию. Из меня как будто вышибает весь воздух, когда Бестужев рывком притягивает меня к себе так, что моя попа почти соскальзывает с капота. Снова целует в губы, проводя ладонью по внутренней стороне бедра. Аккуратно касается пальцами моей разгоряченной плоти и начинает ласкать, доводя до очередного сумасшедшего состояния. Я начинаю елозить по капоту, не в силах сдерживать полустон. Не так хочу. Хочу его в себе.
        - Хватит, - шепчу ему в губы, сжимая его ладонь.
        Больше мне говорить Бестужеву ничего не пришлось. В следующий момент Глеб немедля входит в меня резким толчком, вызывая приятную, обжигающую боль. Замирает на мгновение, давая мне привыкнуть и продолжает двигаться, постепенно наращивая темп. Пытаюсь сжать ноги вокруг его торса, но сейчас это получается с трудом. Я выжита. Сил абсолютно нет. Не знаю, как Бестужев, но меня надолго не хватит. Мне настолько хорошо, что, кажется, я перестаю соображать, где мы находимся. С каждым толчком Глеб двигается все резче, быстрее, чувствую еще немного и он кончит. Правда, я об этом благополучно забываю, когда у самой от оргазма начинает сводить ноги. Удовольствие мощной волной разливается по телу, превращая меня во что-то нереальное. Как же так получается, ведь одно и тоже, а так хорошо…
        Глава 57
        Безумно хочется спать. Я настолько расслаблена, что мне совершенно плевать, что мы занимались сексом на трассе, а сейчас я без трусов лежу на Глебе, на заднем сиденье машины. Мне просто хорошо.
        - Как думаешь, эвакуатор приедет скоро?
        - Думаю - нет, - хрипло шепчет Глеб, перебирая мои волосы. - Неудобно?
        - Удобно, - утыкаюсь лицом в его грудь.
        - О чем ты сейчас думаешь?
        - Честно?
        - Да. Мы вроде как ведем абсолютно честный вечер. Точнее ночь.
        - Я думаю о том, что в сексе нет ничего красивого и, по сути, ничего нового. Ну даже если позы разные. Но всякий раз, когда начинаешь им заниматься, думаю: «ну как так, почему так хорошо», - на мой вполне себе честный ответ - Глеб усмехается. В принципе логично.
        - Прости, это немного смешно. Аналогично с едой.
        - Точно.
        - Сонь?
        - Ммм? - приподнимаю голову.
        - Я не бесплоден. Извини, что подыграл тебе, но… у тебя ошибочное мнение. Хотя я мог этим пользоваться до конца дней, - вот уж чего я не ожидала, так это услышать такое.
        - Тогда я не понимаю. Ты не любишь детей? - приподнимаюсь, опираясь одной рукой на сиденье. - Ну не ври, если так.
        - Нет. Я сказал тебе правду, немного корректную. Я не хочу делить тебя с ребенком.
        - Но я же люблю тебя.
        - По крайней мере, в ближайшем будущем, - не задумываясь, продолжает Глеб. - Я хочу пожить для себя. Мне это нужно. И мне плевать, как эгоистично это звучит и что об этом подумают другие. Я хочу через неделю сорваться с тобой на море и не думать о том, что нельзя, потому что орущий комок задолбает весь самолет и у него будут болеть уши. Мысль о том, что ты каждый день девяносто девять процентов времени будешь проводить с ребенком - меня вымораживает. Ты начала готовить эти сраные тортики и можешь провести полдня над идиотской мастикой. И если не мои щелканья пальцами, ты ,s и дальше корпела над этой хренью. Что будет, когда родится ребенок?
        - А ты не думал, что ты будешь любить его, так же как я, потому что это часть меня и тебя?
        - Не думал, - вполне серьезно отвечает Глеб. - Я думаю только о том, что при этом отберут у меня.
        - Обещаю, что, когда у нас родится дочка, такая же красивая как я, я строго-настрого поделю свои сиськи между вами. Левую - тебе, правую - ей, - я хотела вызвать у Бестужева улыбку, но что-то бородатая морда не улыбается. - Ну, Глеб. Надо делиться.
        - Я не хочу тобой делиться.
        - А говорил, что здоров. Мне кажется, тебя не дообследовали.
        - Вероятнее всего. Однако, на самом деле психиатры не лечат душу. Можешь не отправлять меня к ним.
        - Да я и не думала. Я ж сама больная. Просто уверена, что, когда родится ребенок, ты будешь офигенным папочкой. У нас будет дочка, мизинец даю на отсечение, и ты будешь отгонять от нее всех придурков. Да и не буду я чокнутой мамашей, которая и шага не дает ступить ребенку без ведома.
        - Три года, минимум, - внезапно произносит Глеб.
        - Что?
        - Минимальный срок до того, как ты бросишь таблетки. Я хочу пожить для себя минимум три года.
        - Хорошо, - удовлетворенно произношу я. - Я вообще-то и не собиралась раньше. Хотя вру, хотела зимой после венчания забеременеть. Но это раньше. Я вообще-то, как и ты, теперь хочу путешествовать не на правах модели.
        - Отпразднуем здесь годовщину и в сентябре махнем куда-нибудь.
        - Хочу туда, где отдыхает твоя подружка. И вообще, что-то она слишком часто отдыхает.
        - Ей положено. Она два года пахала, пока я занимался саморазвитием, - демонстрирует пальцами кавычки. - Иди сюда, - снова откидывается на спину, хлопая ладонью по своей груди.
        Теперь в загрузе я. Ложусь на Глеба, а у самой на языке вертятся слова, которые я так ни разу и не произнесла.
        - Прости меня, пожалуйста.
        - За что?
        - Мы как-то это не обсуждали, мне если честно страшно.
        - Ты о чем? - перебирая мои волосы, озадаченно интересуется Бестужев.
        - О том, что из-за меня ты провел два года в тюрьме. Анжела сказала тогда, что если бы не я, то ты бы был начеку, а так… ну получилось, что вот так. Прости. Это же мой папа тебя подставил. Как бы он ко мне не относился, все равно он мне родной.
        - Ты просишь прощения за мой выбор? Нет, Сонь, ты тут ни при чем. Ты меня в себя не влюбляла. Это исключительно мой выбор, так что забудь.
        - Там было очень плохо?
        - Меня никто не насиловал и не бил. Вкусно кормили и давали то, что я пожелаю. Я же был вип-клиентом, - вопросительно смотрю на него, не понимая до конца серьезен ли он. - Я не шучу. Серьезно. В общем-то там было почти хорошо, если так можно сказать.
        - Почему почти?
        - Потому что я не знал жива ли ты на самом деле или Анжела мне врет, дабы утихомирить меня. Потом узнал наверняка, стало полегче.
        - Мечтал обо мне? - с улыбкой интересуюсь я, шепча ему в губы.
        - Нет. Я тобой жил. А мечтал я о том, что ты будешь жива и здорова. Примерно так.
        - Я сейчас растекусь лужицей. Хотя у меня и так лужица в одном месте. Верни, кстати, мои трусы.
        - Да, пожалуйста, - целует меня в губы, приподнимается с сиденья, заодно и отпускает меня. - Кстати, это фонари от эвакуатора.
        - Блин, давай быстрее.
        - Секундочку. Все сейчас будет, - наклоняется и, приподнимая мои ноги, надевает на меня трусы. О, да. Не только же снимать.
        ***
        Три недели спустя
        Даже если захочешь - с Бестужевым не поспоришь. Дети - детьми, а погулять охота. И сейчас, когда до самолета остается каких-то двадцать часов, я вся в предвкушении. Подумаешь, лететь одиннадцать часов для человека, который ходит - это не проблема. Зато лазурные берега, песочек, куча разнообразной еды и полный оазис только вдвоем. Жизнь определенно хороша.
        - Сонь?
        - Я сказала - нет. Ну не хочу я никуда поступать. Почему я должна где-то просиживать штаны, чтобы получить ненужную корочку?! - резче, чем стоило бы, произношу я.
        - Все, все, успокойся. Я даже вопрос не успел задать.
        - Я по твоему лицу вижу, что ты хочешь сказать. И по интонации в голосе. Как сказала твоя бабушка - я хранительница семейного очага. И не лезьте ко мне со своим сранообразованием.
        - Не буду лезть. Захочешь - поступишь.
        - Вот правильно кто-то сказал. Уступки - основа брака.
        - И не говори, - улыбаясь, произносит Бестужев, расстегивая пуговицы на рубашке.
        - Слушай, а плюхнись на кровать, как мы недавно видели в кино. Как Челентано.
        - Прям бегу и падаю.
        - Не надо бежать. Просто прыгни.
        - Нет, - категорично произносит Глеб.
        - Ну не хочешь и не надо.
        - Вот, уступки - основа брака, - оба синхронно переводим взгляд на вибрирующий мобильник Бестужева.
        - Не бери.
        - С чего это? - тянется к мобильнику на прикроватной тумбе. - Да.
        С чего, блин. С того! Жопа какая-нибудь прилетит и плакала наша Доминикана. А судя по лицу Глеба - реально плакала.
        - Что-то случилось? - как можно спокойнее произношу я, смотря за тем, как Бестужев застегивает рубашку.
        - Что-то да. Анжела у ментов.
        - В тюрьме?!
        - В отделении пока. Я сам толком ничего не понял. Надо ехать.
        - Ну да, надо, - киваю как болванчик, наблюдая за тем, как Глеб направляется к двери. - Стой. Телефон.
        - Точно.
        - Может такси?
        - Соня…
        - Ладно, ладно. Ты не пил.
        Перевожу взгляд на чемоданы и мысленно их распаковываю. К гадалке не ходи - не полетим.
        ***
        Будят меня настойчивые прикосновения Глеба. Это точно не сон, потому что я четко чувствую его щетину и запах.
        - А ну просыпайся. Самая настоящая Соня, - открываю глаза в ответ на его слова. - Полдвенадцатого. Ты чего уже дрыхнешь?
        - Я случайного заснула. Сейчас только полдвенадцатого?! И ты уже дома. Ну и что там с Анжелой?! - вдруг доходит до меня.
        - Не хочу об этом говорить. Пусть эта тайна умрет вместе с ней.
        - Ее что посадили?! Подставили?
        - Успокойся, она уже, к счастью, дома. Почти цела и невредима, - усмехаясь, произносит Глеб, вставая с кровати.
        - Если она уже дома, значит мы летим?
        - Летим.
        - О, Господи, спасибо!
        - Ладно, подвинься к краю кровати, я попробую плюхнуться как Челентано.
        - Только аккуратно.
        Глава 58
        Соня однозначно нервничает. И постоянное приглаживание и без того идеально гладких волос - это только подтверждает. Параноик внутри меня шепчет: волнуется перед встречей с братцем. Но, к счастью, рациональная часть меня быстро выбивается в лидеры. Соня и перед встречей с бабушкой была не в себе. Так что это ни о чем не говорит. А учитывая, что с минуты на минуту в отель прибудет вся ее семейка, так и подавно. Да и странно жаловаться даже в мыслях на ее возможную реакцию на алмазное недосокровище, учитывая то, что пригласить его сюда было исключительно моим решением. Не знаю зачем хожу по острию ножа. Даже если теоретически предположить, что в какой-то момент их встречи я увижу то, что Соня к нему неравнодушна и любовь ко мне - не более чем привязанность, я ведь все равно ее не отпущу. Так стоит ли бередить прошлое?
        На самом деле я просто хочу увидеть все собственными глазами и лишний раз убедиться, что при встрече с ним - с Соней ничего не произойдет. Она ничего не почувствует. Не торкнет, так сказать. И по-прежнему будет моей во всех смыслах этого слова. Это ведь не самообман, я чувствую, что любит. Меня любит. Однако какая-то отрицательная, сверхэгоистичная часть меня хочет лишний раз убедиться, что я для нее - все. Других не существует. Полное ребячество, а поделать с собой ничего не могу.
        - Не нервничай, - кладу руку на ее коленку и чуть сжимаю.
        - Не получается.
        - Хочешь займемся сексом в туалете?
        - Сейчас?! - устремляет на меня свой взгляд. - В смысле зачем в туалете, когда можно в любом номере.
        - Вообще-то я пошутил, чтобы немного привести тебя в чувство, - приобнимаю ее за плечо. - Думал будет что-то типа - «ты с ума сошел?!», а тебе бы только потрахаться, ненасытная девчонка.
        - Дурак, - бросает она, передергивая плечом. Но при этом улыбается.
        - А вообще я не понимаю почему ты так нервничаешь. Это же не знакомство с родителями. Готовить ничего не надо, лебезить тоже. Ты всех знаешь, ну за исключением детей своего брата. Но учитывая, что ты любишь потискать малышню, так и подавно не о чем волноваться. Думать над тем, куда поселить ораву родственников - тоже не надо. Номера все готовы. Ну так чего ты вибрируешь? - отвечать на мой вопрос Соня не спешит. Вместо этого кусает губу и очень забавно хмурит брови.
        - Мне не по себе, что Даша приедет, - неожиданно произносит она. - Во-первых, мы ужасно с ней расстались и за полтора года ни разу не общались, во-вторых…
        - Что?
        - Теперь ей шестнадцать.
        - И?
        - Со временем он посмотрит на меня по-другому и влюбится. И вообще, с семнадцати браки разрешены, а с шестнадцати по залету, - чуть кривляясь, произносит Соня, совершенно несвойственным ей голосом. - Что-то примерно вроде этого.
        - Это что сейчас было?
        - Дашины слова перед тем, как я уехала из папиного дома. Не делай из себя дурака, пожалуйста. Даша была в тебя влюблена и приезжала к нам с конкретной целью. Не только потопить меня, но и тебя очаровать. Я сомневаюсь, что за год она пострашнела и передумала влюблять тебя в себя.
        - Сонь, ей шестнадцать, а было и того меньше, - усмехаясь, произношу я. - Маленькие девочки часто строят себе образ в голове и придумывают любовь с более взрослым дядечкой. Даже если у нее это не прошло, то пройдет. Повзрослеет.
        - Ты не провидец.
        - Нет. Но я не вижу поводов для паники. Я не влюблюсь в нее, будь спокойна. И не бойся, если она вдруг подсыплет мне что-то в напиток, а потом привяжет к кровати и решит меня изнасиловать с целью забеременеть для дальнейшей женитьбы, я договорюсь со своим членом и ни в коем случае не дам ему встать. Даже при активной стимуляции я буду вспоминать что-нибудь этакое. Например, как Мария испортила нашу первую брачную ночь.
        - Вот ты смеешься, а ведь она реально может такое сделать. Если изменишь мне, даже по пьяни, я тебя не прощу, - самое удивительное, что Соня не шутит. Вообще.
        - Развод и девичья фамилия?
        - Развод и дележка имущества. А фамилию менять - волокиты слишком много. Да и Бестужева мне нравится.
        - Я сдаюсь, у меня не выходит сегодня с тобой шутить, - киваю подошедшему официанту и беру бокал с виски. - Но, кстати, после венчания разводы не желательны, - отпиваю глоток алкоголя, вспоминая, как Соня поставила меня перед фактом, что венчание будет не в ноябре, а в апреле, потому что она вычитала какую-то свою фигню про Красную горку.
        - До венчания нужно дожить, а точнее, пережить сегодняшний вечер.
        - Тогда я, пожалуй, пойду надену на себя трусы с проволокой, чтобы Даша точно не добралась до моего члена.
        - Глеб, хватит. Просто не поддавайся на ее… ну не знаю, провокации что ли. И не пей рядом с ней. А то реально еще что-нибудь сыпанет. Я не поняла, ты зачем пьешь? - переводит взгляд на бокал.
        - Расслабляюсь, чтобы потом не пить с Дарьей. Ладно, Сонь, хватит. Вы сестры, ты старше, значит априори должна быть умнее и терпеливее. Попробуй помириться с ней. В таком возрасте как она, люди еще поддаются переменам. А если ты не пойдешь на контакт, она и подавно.
        - Ладно, хватит меня учить. Я разберусь по ходу дела. О, приехали, - встает с сиденья и медленно, но уже без трости направляется к родным.
        Ну что ты будешь делать? Все равно рвется к папаше. Ладно, надо отдать Виктору должное. Тот, то ли долго репетировал, то ли прибухнул в самолете, то ли реально рад встрече. Правда, последнее совершенно не укладывается у меня в голове.
        Да, вот не так я представлял себе встречу с Сониной семьей. Совершенно не так. Все как-то слишком сахарно. Поцелуи в щеку, благо, не слюнявые и… никакого заострение внимания на личности братика. Глазами не ищет. Зато он вполне себе активно смотрит на ее ноги. Не твоя работа, губу закатай. Кстати, о губе, точнее, губах на Сониной щеке. Катины и Виктора - понятно. Но вот этот-то какого хрена лезет к Сониной щеке, при находящейся рядом жене? Ну да, он же типа брат. Что в этом такого? Вроде бы ничего. Со стороны уж точно. Ничего во взгляде Сони - не заметил. И зависаний тоже. Можно, конечно, уж совсем для верности пересмотреть камеры холла, но это совсем патология. Не было ничего.
        - Привет. Ты чего такая хмурная? - сам от себя не ожидал, но Даша в реале стоит одна, тогда как кучка ее родственников о чем-то щебечет с Соней. Кажется, она совсем не выросла за последний год, наоборот. Сейчас передо мной ребенок, а не девушка. Без косметики и в джинсовом комбинезоне с водолазкой по самое горло.
        - Здрасте. Обычная я.
        - Двойку получила и не успела исправить?
        - Я - хорошистка. Просто дети достали за время полета. Орут как будто их режут. У меня голова от них разрывается. Ладно бы один, так ведь на пару орали. Папа с мамой сидели в другом конце самолета, а я с этими. Как будто специально рядом посадили.
        - Прям так громко?
        - Слушайте, - достает мобильник и, проведя пальцем по экрану, включает аудио. В холле тут же раздается дикий детский плач из динамика телефона. Оборачиваются на нас все.
        - Да, громковато, убери. Верю. Попрошу, чтобы тебе в номер принесли большую конфету, чтобы заглушить сей ужасный момент.
        - Мне бы хватило того, чтобы быть подальше от этих крикунов.
        - Привет, Даша, - совершенно несвойственным голосом произносит Соня, с силой ухватив меня под руку.
        - Привет. Хорошо выглядишь.
        - Спасибо. Там уже подошел насильник, в смысле носильщик, так правильно, да, Глеб?
        - Да, - киваю как дурак, забавляясь сложившейся ситуацией.
        - Он проводит тебя в твой номер, Даш. Можешь идти.
        - Ага, - разворачивается и отходит она.
        - Ты специально это делаешь?! - стоило только Даше отойти на небольшое расстояние, как Соня буквально потянула меня обратно к диванам.
        - Нет, - совершенно серьезно произношу я. - Она просто стояла одна в стороне. Я поздоровался. Правила приличия никто не отменял. Прекрати, Сонь. Кстати, у тебя здесь какая-то хрень, - беру платок из кармана и понимаю, что этого недостаточно. Тянусь к столику с еще неубранным бокалом виски и немного наливаю на платок. А затем ничуть не мешкая вытираю Сонину щеку.
        - Что ты делаешь? Зачем виски?!
        - Да там что-то стойкое. Катина помада что ли, - без запинки вру я.
        - Ну ладно, хватит. Спирт сушит кожу.
        - Да, - удовлетворенно произношу я. - Теперь точно хватит, - целую ее в губы.
        ***
        Вечер проходит скучно и неинтересно. Совершенно. Соня почти все время смотрит на двойняшек, так и не решаясь попросить потрогать ни одного из детей, а все остальные несут совершенно скучную херню. Настолько скучную, что еще немного и я засну. И можно было бы сказать, что это самый дерьмовый вечер в моей жизни, если бы не одно но. Я - удовлетворен. Готов вынести еще пару часов нудятины, прокручивая в голове мысль, что НИЧЕГО. Я не увидел ничего, указывающее на то, что Соню торкнуло.
        - А можно подержать девочку, - наконец подает голос Соня. Не прошло и полгода, таки решилась. Ну и, конечно, девочку. Будет тебе девочка, Соня, будет.
        - Да, только обработай, пожалуйста, руки вот этим антисептиком, - вот оно! Вот. Чокнутые, повернутые на чистоте и стерильности своего чада мамаши. Не дай Бог, если Соня будет такой же. Не дай Бог!
        Перевожу взгляд на жену Алмазова, имя которой я почему-то не запомнил, и понимаю, что она смотрит в упор на меня. Что-то определенно хочет.
        - Весь день хочу спросить. А почему на входе не стоит санитайзер?
        - Полина, - одергивает ее муженек. Спасибо, что напомнил, как зовут.
        - Ну а что такого, мне просто интересно. Такой большой и красивый отель, а нет санитайзера на входе.
        - Он есть у лифтов и в ресторане. Этого достаточно. Да и наши гости ориентированы на другое.
        - На что?
        - На мытье рук эководой.
        - Эко это из каких-то источников?
        - Да. Из труб.
        - Ясно. Ну а почему экоотель? Я прошлась по территории и мне кажется сам отель построен не из экоматериалов.
        - Потому что воздух эко.
        - Чем-то обрабатываете воздух?
        - Да. Воздухом. Проветривание зовется.
        - Нет, я все же не понимаю почему эко.
        - Я могу дать тебе номер своей помощницы, вот она тебе точно расскажет все подробно об этом отеле. Хочешь?
        - Ну да, было бы интересно, - еще одна заеба. На подбор.
        Перевожу взгляд на Алмазова и вдруг понимаю, что мне нет смысла его ненавидеть. Его жизнь и так наказала… женой. Возможно, его стоит даже пожалеть. Там еще и двойня. Атас. Не знаю как так, но смех вырвался из меня сам собой.
        - Извините, анекдот вспомнил.
        - Мне кажется, она хочет кушать. К груди тянется, - неожиданно подает голос Соня.
        - Нет. По графику через двадцать минут, - о, мой Бог.
        - Все-таки это так классно, когда сразу двойня. Один раз родил, а уже сын и дочка. Классно. Ни у меня, ни у Глеба нет никого в роду с двойней, - как-то мечтательно произносит Соня.
        - Двойня - не есть генетика. Можно резко бросить ОК и получить суперовуляцию. Ну а там и многоплодная беременность, - ну какая стерва! - Хотя так нельзя делать, это все только под наблюдением врача, - быстро добавляет она, под угрожающим взглядом муженька.
        Поздно. Шестеренки в Сонином мозгу уже зашевелились. Все что угодно, но не двойня. Перевожу взгляд на Соню, молча качая головой, та в свою очередь, мило улыбнувшись, прошептала «успокойся».
        ***
        Успокоился я только на следующий день. И дело вовсе не в детях. Никогда не был особо верующим и уж церквям никакого значения не придавал, но почему-то к венчанию отнесся с каким-то особенным чувством. Потому что четко осознал, что моя. Вся моя. Любит. По доброй воле. Все, о чем мечтал - сбылось. Все, к чему стремился ни один год - вот оно, на ладони. А сейчас реально ладонь в ладони. Все как когда-то говорил - белое пышное свадебное платье и да, банальный для всех танец, но в нашем случае - особый, ибо на Сониных ногах.
        - Нравится?
        - Очень красивая, - не шучу. Ощущаю себя реально одурманенным, от выбранной Соней песни. Как будто со смыслом подбирала, ей Богу.
        - Я про платье. Ты так и не сказал.
        - Разве? - шепчу ей на ухо. - Так самое красивое.
        - Нет. Я самая красивая. А платье красивым делаю я.
        - Ну пусть будет так, - усмехаюсь ей в губы.
        - А песня да - красивая. Не только тебе красивым раритетом кидаться.
        - Как называется?
        - Completely. Хочешь спою ночью лично? Я ее полностью выучила.
        - Спрашиваешь еще. Можем прям сейчас уйти.
        - Нет уж. И вообще, - прикладывает палец к моим губам. - Тсссссс… Во время танца надо молчать.
        - Молчу.
        Пять часов спустя…
        - Я тут знаешь, что вспомнил?
        - Что?
        - А чем там все закончилось?
        - Где?
        - В Альтернативной России, где ж еще.
        - О, Боже, Глеб, об этом надо говорить после секса в первую брачную ночь?
        - В каком она месте первая?
        - Ты знаешь, что я имею в виду. Нормально все там закончилось. Все счастливы.
        - В смысле? Я так не играю. Ну чем?
        - Отстань. Она в телефоне. А телефона - нет.
        - Телефон на прикроватной тумбе.
        - Блин…
        ***
        Кристина проснулась резко. Так, как будто на нее вылили ведро ледяной воды. И действительно, стоило ей только открыть глаза, как она тут же увидела на себе стекающие капли. И руки. Руки привязаны к какой-то балке, сама же она едва достает ногами до пола. Картина произошедшего тут же пронеслась перед ее глазами. В такси Марат заткнул ей какой-то тряпкой нос. И вот она проснулась здесь. В подвале…
        - Ну что, Кристина, рассказывай с кем спала? По порядку. Буду решать твою судьбу в зависимости от того, каким будет твой ответ. На кону встреча с сыном.
        - Нужен мне больно этот чернявый, - пробубнила под нос девушка.
        - Что ты сказала?
        - Говорю - темно здесь, Марат. Включи свет.
        - На вопрос отвечай.
        - Ни с кем. У меня кроме тебя никогда никого не было. И почему ребенок такой, знать не знаю. Возможно, ты носил чьи-то трусы…
        - Я не об этом спрашиваю, женщина. Нашего сына я нашел. Мои враги подменили детей. ДНК я уже сделал. Сын здесь, в доме. За то, что не обманула насчет него, я сохраню твою жизнь. Вопрос в том, буду ли я любить тебя так, что сломаю тебе челюсть, ребра и прочие места.
        - Не надо меня так любить.
        - Отвечай на вопрос!
        - Так ответила уже.
        - Когда?
        - Шесть строчек назад. В смысле, не спала я ни с кем.
        - Чем поклянешься?
        - Шурупом твоим клянусь, - опускает взгляд на брюки Марата. - Отверткой в смысле. Гаечным ключом. Ну ладно, клянусь своей… киской.
        - Серьезная клятва, не находишь?
        - Нахожу. Это все потому что я тебе была всегда верна.
        - Не верю. Ты была в борделе и в доме Сосия!
        - Но ничего не было!
        - Не верю! - взмах руки, Кристина зажмуривается, но ладонь не коснулась ее щеки.
        - Шеф. Проверили везде камеры. Она чиста.
        Кристина открывает глаза, радостно выдохнув.
        - Не изменяла значит? - улыбаясь, произносит некогда любимый бандит.
        - Не изменяла, Марат. Развяжи меня. Я хочу к сыну.
        - Так уж и быть. Но за то, что ты сбежала, все равно будешь наказана. Позже придумаю наказание.
        - Да, да, придумывай. Только дай увидеть сына. А, кстати, где деньги, которые я украла?
        - Час назад я приобрел на них три завода по производству гречки.
        - Три? А почему не пять?
        - Два на подходе. Как ты догадалась? - поинтересовался бандит, развязывая руки Кристине.
        - Интуиция.
        - Пошли знакомиться с сыном и не только.
        Что такое «и не только» Кристина узнала через несколько часов, когда Марат представил ей двух своих братьев.
        - Расул и Шамиль. Они погостят у нас немного. А пока давайте-ка друзья сообразим любовь на троих, - облизывая губы, радостно произнес Марат.
        У Кристины в этот момент не только остановилось сердце, но и заскрежетали от страха зубы.
        - Что с тобой? - обеспокоенно поинтересовался любимый бандит.
        - Глисты, - не мешкая пробормотала девушка, косясь на братьев.
        - Не выдумывай. Замерзла, наверное. Надо согреться.
        - Не надо.
        - Ладно, это все потом. Я хочу бутерброд, Кристина. Очень хочу, - настойчиво повторяет Марат. - Многослойный ежедневный бутерброд. А так как ты провинилась, думаю для тебя будет честь для нас готовить, - Марат перевел взгляд на братьев и те сверкнули золотыми зубами.
        Кристина шумно сглотнула, уставившись на двух бугаев и мысленно попрощалась со своей жизнью. Уж чего-чего, но «бутерброд» она не выдержит. Девушка закрыла глаза, в сотый раз пожалев, что сбежала от Сосия. Уж лучше с одним, чем вот с этими… Но нет, так просто она не сдастся.
        - Ну если ты так хочешь бутерброд, Марат, то и… будь посередине, между Рассолом и Шмелем.
        - Я - Расул.
        - А я - Шамиль.
        - Ну да, вот так, извините. Марат посередине, а вы Рассол… ой, Расул ну… там куда хотите, туда и пристраивайтесь, а вы Шм… Шамиль тоже туда куда… вставится, а я постою рядом. Сначала посмотрю на вас. Эмммм…. ммммжжжжээээммммные бутерброды как-то не по мне.
        - Ты что несешь, женщина? - вскипает Марат.
        - А что? Почему я должна это делать?
        - Потому что ты моя жена и обязана готовить для мужа! Если я сказал будешь готовить нам бутерброды, значит будешь! Мясо потолще, лука - побольше.
        - И овощей не забудь, - добавляет Расул.
        - И кетчупа, - встревает Шамиль.
        - Так что просто обычные бутерброды?! - не веря своему счастью, радостно вскрикнула Кристина.
        - Многослойные.
        - Будут вам бутерброды, мальчики. Я быстро.
        - Вот с этого и надо было начинать. Кристина, стой, - окрикнул девушку властный бандит. - Как только мы пожрем, я жду тебя в спальне. Буду любить тебя всю и везде. Ночь на пролет.
        - Всю - да. Везде лучше не стоит.
        - Ррррр, моя.
        Эпилог
        Два года спустя
        Самый красивый и самый высокий из всех мною сделанных красавчиков. Осталось только дополнить нитями из карамели. Нет. Надо что-то новое. Розы или бабочки из мастики? А может звездочки? Или просто съесть его и не обманывать саму себя? Нет, нельзя. Да и сладкое в данный момент я не хочу. Сглатываю подступившую слюну и понимаю, что на декор я сейчас не способна. Устала, да и голова не работает. Несколько минут я еще борюсь с урчащим и чуть сводящим от голода желудком и только поняв, что это уже насилие над собой, встаю из-за стола и на автомате ставлю кипятиться чайник. Не раздумывая достаю упаковку бекона, припрятанную в разделе овощей, и нарезаю его маленькими кусочками. Кладу на разогретую сковороду и параллельно отвариваю спагетти. Кажется, я сейчас захлебнусь слюной. Однако градус настроения от предвкушения все это съесть - зашкаливает. Как только спагетти приобретают положенное состояние альденте, я, не раздумывая, скидываю их к бекону. Обжариваю до приятного золотистого цвета и, трясущейся от предвкушения рукой, убираю с плиты. Перемешиваю жировую бомбу и, поставив на стойку деревянную
подставку, перемещаю на нее сковороду. Хватаю вилку и, не дожидаясь пока еда остынет, отправляю спагетти в рот. Господи Боже мой… ну почему? Почему вы такие вкусные?!
        Мне не нужны изысканные блюда. Ни морепродукты, ни мясо. Ничего этого не хочется. Моей слабостью все восемь месяцев являются именно спагетти. Ну на крайний случай рожки или спиральки. Обязательно обжаренные в беконе. И есть со сковородки, а не из красивой тарелки. Так вкуснее. Когда-то я притворялась леди по надобности, сейчас, к счастью, этого делать не приходится, особенно, когда на тебя смотрит разве что кошка. Мария не осудит. Она сама ест как слон. Чувствую, как желудок наполняется и в общем-то надо бы остановиться. Да, надо, но не могу. Не получается. Сейчас я чувствую себя самой настоящей свинкой. Счастливой, жирной и красивой свинкой. Никогда бы не подумала, что четырнадцать набранных килограмм не будут меня пугать. Я не ощущаю себя толстой. Более того, реально считаю себя красивой, несмотря на свежие красные растяжки на животе. Свинка - это скорее состояние души и то, как я ем, когда позволяю себе наесться от души. Останавливает меня от того, чтобы доесть все спагетти, разве что моя Ксюша. Врачи каждый раз треплют мне нервы. Нагрузка на спину, слишком быстрый набор веса, возможное
ожирение у ребенка, сахарный диабет и прочее. Если быть откровенной, я им не верю. По всем показателям у нашей Ксюши все нормально с развитием и никакая она не крупная. Да и мои анализы в норме. Вся беременность в принципе проходит хорошо. Никаких токсикозов и отеков. Да, болит спина, но ведь так у всех. По сравнению с тем, как болела голова еще несколько лет назад - это реальный пустяк. Чувство боли несколько притупилось после мигрени. Возможно, я не осознаю ее реальную степень, но оценить свое состояние могу вполне трезвым взглядом. Скинуть вес можно и потом, к тому же Глеб никак не намекает, что ему не нравится мое чуть округлившееся лицо и потолстевшие ляжки.
        Снова перевожу взгляд на часы и начинаю ржать. Жрица ночи. Ржу в голос ровно до тех пор, пока не перевожу взгляд на дверной проем. Прикинуться невидимкой? Хлопнуться в обморок? Мне пипец. Глеб, при всей своей любви и заботе, в последнее время напоминает одного из дотошных врачей.
        - Тебя разбудил запах карамели? - тянусь за салфеткой.
        - Бекона, - недовольно бросает Глеб, переводя взгляд на стол. Ну да, немного не прибрано. Но сейчас его не заботит вопрос чистоты. - Четыре утра, Соня. По-твоему, это нормально? - обводит взглядом крокембуш.
        - Мне просто не хотелось спать. Надо было чем-то себя занять. Не злись, пожалуйста.
        - Извини, не получается, - подходит ближе и приподнимает пустую упаковку от бекона. Отвожу взгляд и машинально тянусь руками к животу. - Двести грамм. А чего сразу не четыреста?
        - Так не было в магазине большой упаковки. Точнее была, но мне не понравился ее срок. Пожалуйста, не смотри так на меня. Через три недели рожу и похудею. Мизинцем клянусь.
        - А причем тут это? Ты действительно не понимаешь или притворяешься?
        - Ну что?! Я боролась с собой, но очень хотела есть.
        - Да ничего. Мало нормальной еды в холодильнике?! Я запрещаю тебе есть и гоню худеть? Я прошу есть нормально. Нормально - это не вот так, - убирает сковороду на плиту. - Мы легли в девять. Когда ты встала и успела сделать крокембуш?
        - В десять. Говорю же, не спалось.
        - Замечательно, - несдержанно бросает Глеб. - Пойдем спать.
        - Хорошо, только не злись, пожалуйста. Ты мне таким не нравишься, - встаю из-за стойки и замираю, когда Глеб переводит взгляд на мои босые ноги. - Мне не холодно, - быстро оправдываюсь я, делая шаг к Бестужеву. Тянусь к нему руками и крепко обнимаю. - Хочешь сладенького? - поднимаю на него голову.
        - Хочу, чтобы ты легла спать. Спать, Соня.
        - Хорошо, хорошо. Пойдем.
        Не люблю злого Бестужева. Просто на дух не переношу. Хотя понимаю, что по большому счету он прав. Не спать до четырех утра слишком беспечно с моей стороны. Но к своему оправданию могу сказать, что это случается редко.
        - Не злишься? - осторожно интересуюсь я, как только ложусь в постель.
        - Нет, - как ни в чем не бывало отвечает Глеб, ложась рядом.
        - Глеб? - ласково произношу я, потянувшись рукой к его лицу.
        - Нет.
        - Что нет?
        - Ты не пойдешь в понедельник ни на какие курсы. Это не обсуждается, Соня. И мне совершенно все равно, что этот самый кондитер приезжает раз в пять лет. Через год, если так уж припрет, сами слетаем в Париж и посетишь, что хочешь. Сейчас - нет, - категорично заявляет Глеб.
        - Я не понимаю почему? Я чувствую себя хорошо. Да и там всего десять дней по несколько часов в день. Ну, пожалуйста.
        - Нет.
        - Спокойной ночи, - обиженно произношу я, натягивая на себя одеяло и переворачиваюсь на бок.
        Не могу назвать себя эмоциональной истеричкой. Я не позволяла себе того, что творят многие беременные. Более того, я стала добрее и спокойнее. Перестала бояться многих вещей. И нет, это не отсутствие инстинкта самосохранения, просто я перестала все усложнять. Чему быть - тому не миновать. И вот сейчас, кажется, впервые за последнее время мне хочется расплакаться. Почему-то обидно. Так обидно, что слезы все же неконтролируемо начинают стекать на подушку. Только бы не шмыгать носом. Думаю, дело не в повышенной эмоциональности из-за беременности, просто мне реально очень сильно хочется попасть на эти курсы. Записалась за полгода до предстоящего мероприятия. Всего пятнадцать человек. Я успела стать пятнадцатой. Да вот только не стану.
        Если бы еще несколько лет назад мне сказали, что я буду плакать из-за того, что не попадаю на кондитерские курсы, я бы зашлась от смеха в истерическом припадке. Я плачу из-за кулинарных курсов! Три года назад я плакала из-за того, что приходилось готовить и не получалось не спалить готовое слоеное тесто, а сейчас из-за того, что мне не дают готовить и посещать курсы. Ну ведь какой-то бред! Где-то Боженька надо мной пошутил. Сама не знаю как так получилось. Но создавать собственными руками мини-шедевры - это что-то ни с чем несравнимое. Верины пирожки, конечно, хороши, но это не творческий полет. Там скорее достаточно набить руку. В кондитирке все по-другому. За два года я, конечно, многому научилась, но этого недостаточно, просто потому что на свете столько уникальных десертов, что не хватит целой жизни. И секретов, о которых далеко не все распространяются. А я хочу их знать. Очень хочу. И когда-нибудь создать свой уникальный десерт. Не выдерживаю и начинаю шмыгать носом.
        - Сонь, ну хватит.
        Крепко зажмуриваю глаза, но тут же открываю их, когда Глеб включает свет. Не поворачиваюсь, но почему-то улыбаюсь, несмотря на мокрые щеки.
        - Ну ты чего? - шепчет мне на ухо, обняв рукой живот. - Обещаю, что через год я привезу тебе этого кондитера и предоставлю в личное рабство, - усмехаюсь в ответ, но не поворачиваюсь. - Не надо сейчас шляться там, где скапливается народ и напрягать спину. Ну ведь можно же потерпеть.
        - Можно, - выжимаю из себя ответ.
        - Прекрати плакать, пожалуйста, - проводит ладонью по щеке.
        - Я не плачу. Оно само.
        Переворачиваюсь на спину и вытираю ладонями лицо.
        - Надо уступать. Я помню. Никуда я не пойду, не бойся, - как можно спокойнее произношу я, сглатывая образовавшийся комок слюны. А ведь и вправду можно и нужно уступить. Бестужев тоже вместо трех лет исправил свое условие на два года, по сути, уступая мне. Хотя где-то глубоко внутри я и без того поняла, что он не против делить мое внимание. Ну и сиськи, стало быть, тоже. Усмехаюсь в голос, от осознания этой глупой мысли.
        - Вот, - удовлетворенно произнес Глеб, улыбнувшись мне в ответ. - Лучше, чтобы мои любимые девочки на пару улыбались, а не лили слезы, - откидывает в сторону одеяло и приподнимает верх моей пижамы, оголяя живот. - Да?
        - Ага, - киваю в ответ, наблюдая за тем, как Глеб целует мой живот. Тащусь от этого. Вроде бы ничего такого нет, но я тащусь. Особенно, когда гладит и целует. - А что ты решил, Вере тоже нельзя показывать Ксюшу до сорока дней?
        - Никому нельзя. Бабушка сама, между прочим, сказала строгое «нет».
        - Ну и ладно. Еще. В смысле поцелуй еще. Ага, вот так. А ты секса не хочешь?
        - Нет, - уверенно произносит Глеб, нависая надо мной. - Обойдусь. А ты? - целует в губы.
        - Я - нет. Но думала, если ты да, то можно сделать вид, что «да». А я - нет, потому что макароны будут туда-сюда болтаться, мало ли извергну их.
        - Прекрати, - усмехается мне в губы.
        - Ну а что, житейское дело, между прочим.
        - И не говори.
        ***
        На самом деле, если бы даже Глеб разрешил мне идти на курсы, я бы физически сделать этого не смогла. Ксюша решила явиться на свет на пару недель раньше. К счастью, без каких-либо отклонений и последствий для меня. Щекастый, вполне себе здоровый ребенок. Не знаю, чего Бестужев так выпендривался два года назад, чуть ли не фыркая на незнакомых детей. Папа он максимально хороший, если так вообще можно сказать. И сориентировался значительно быстрее меня. Я же, прочитав кучу литературы, первое время после родов была откровенно растерянна. Хорошо у меня выходило разве что удивляться и умиляться, смотря на ребенка. Вот она живая, реально существующая. Чудеса природы, ей Богу. Я и родила. Офигеть. Даже спустя три недели не могу в это до конца поверить. Хотя, чего уж там, я во многое не могу до конца поверить.
        - Ну что, справились? - слышу над ухом голос Глеба.
        - Не надо так делать.
        - Как?
        - Делать вид, что только ты умеешь мыть попу и надевать подгузник, - прикрепляя липучку, с вызовом бросаю я. - Это не высшая математика, знаешь ли, которая доступна только тебе.
        - О, господи, Соня. Я просто хотел узнать, закончила ли ты.
        - Если бы ты хотел узнать это, то так бы и спросил. Думаешь я не знаю, что ты делаешь? - поворачиваюсь к Глебу.
        - Боже, мне уже страшно. Что я делаю? - ухмыляясь, интересуется Бестужев.
        - Наслаждаешься чувством превосходства, потому что не растерялся в отличие от меня. И знаешь, даже если я неправильно дала Ксюше первый раз сиську, а ты один раз помог ей присосаться ко мне правильно, то это еще ничего не значит. А знаешь почему?
        - Почему? - не скрывая улыбки, произносит Глеб.
        - Потому что сиськи-то мои. Значит я рулю. Я - мать! - не сдерживая смеха, произношу я.
        - Хорошо, мамуля, - ухмыляется и тянется к моим губам.
        Поворачиваюсь к Ксюше, быстро одеваю ее под зорким взглядом Глеба, и, справившись с задачей, удовлетворенно произношу:
        - Готово. Можем идти на прогулку, - целую дочь в щеку, переводя взгляд на Глеба. - Кстати, давно хотела спросить, только ответь честно.
        - Попробую.
        - А что бы было, если бы у нас родился мальчик?
        - Я бы сильно расстроился. Только девочки, никаких пацанов.
        - Серьезно? А что если когда-нибудь я забеременею мальчиком?
        - Буду молиться, чтобы этого не случилось.
        - Ну почему? Все-таки мальчик - это наследник.
        - Во-первых, мне достаточно дочек-наследниц, во-вторых, мне бы не хотелось, чтобы внутри тебя рос чей-то пенис.
        - Ты дурак что ли? - ржу в голос.
        - Временами - да, - забирает из моих рук Ксюшу. - Да и потом, пацаны - это неинтересно, будет пробовать курить, а потом всяких шлюшек в дом водить, оттирай от них мебель и гадай потом, где они потрахались в твое отсутствие. Каким бы ни был хорошим мальчик - гормоны в голову ударят и баста. А с дочками проблемы более приятны, - целует Ксюшу в нос. - Они другие.
        - Ну как бы девочки тоже могут курить и водить парней в дом. Ты не задумывался над этим?
        - Чужие - да, могут. Моя - нет.
        - Да… мне бы такую самоуверенность.
        - Так перенимай опыт, Сонечка. Я же как-то тебе говорил, что все у нас будет. Все и есть.
        - Так уж и быть перенимаю.
        - Ну вот и славно. Все, идем на прогулку, девчонки!
        КОНЕЦ